Невеста президента [Аля Кьют] (fb2) читать онлайн

- Невеста президента [СИ] 268 Кб, 73с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Аля Кьют

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Невеста президента Аля Кьют

Глава 1. Папа против

Лиза

— Нет, Марк, я не поеду в этом году в Торнвуд. Вообще, не уверена, что буду учиться в Британии.

Я в сотый раз отвечала на этот вопрос и уже порядком надоело смотреть, как вздыхает мама, а отец сводит брови. Мы сидели за обеденным столом, у нас гостил старый друг. Надеюсь, Марк Стерн допрашивал меня из любопытства, а не пытаясь надавить по просьбе папы.

— Лиз, ты же понимаешь, что бездельничать не модно даже среди аристократов, — подметил Марк, ухмыляясь своей фирменной улыбкой и подмигнул.

Я невольно покраснела. Он всегда смотрел так, словно знал мои грязные секреты. Наша семья давно дружила со Стернами. Отец рассказывал, что мы с Климом родились в один день. Тогда же наши отцы познакомились. Прямо в госпитале, который был построен под эгидой Торнтонов. Это ведь знак. Я всегда знала, что судьба связала меня и Клима Стерна. Мы были суждены друг другу с самого рождения. Но обстоятельства и глупые традиции всегда разлучали нас. Зато теперь, когда мне исполнилось восемнадцать, я собиралась покончить с предубеждениями и границами.

— Я же не сказала, что вообще не хочу продолжать образование, Марк, — парировала я на русском.

Отец тут же напрягся. Он так и не выучил язык. Полагаю, потому что не соблаговолил снизойти. Тупым он точно не был. Просто все кругом говорили на английском. Зачем учить что-то еще, если ты английский лорд?

Мама улыбнулась, не донеся ложку супа до рта. Она аккуратно обратилась ко мне:

— Лиза, детка, Марк отлично владеет английским. Думаю, он вполне готов в гостях говорить на нашем языке.

— Разумеется, — тут же подтвердил Марк.

Меня это не убедило, но я все-так заговорила на английском.

— Твой родной язык — русский, — сообщила я матери, которая как будто могла такое забыть. — Но ради папы я, так и быть, повторю. Мне бы хотелось продолжить обучение в России.

— Это неприемлемо, — тут же рявкнул лорд Торнтон.

Предсказуемо.

— Вот поэтому я и говорила по-русски, мам.

Мама закатила глаза. Она не любила разборки. Особенно при гостях. Я тоже никогда не выносила на показ наши конфликты, но Марк был почти родным. Я очень рассчитывала на его помощь и сейчас бессовестно и специально выбрала момент, что сообщить о своих планах, которые предсказуемо вывели из себя отца.

— Никакого образования в России, — зарычал папа.

Мама накрыла его ладонь своей и тихо сказала:

— Бен, держи себя в руках.

— Да, Бен, это немного оскорбительно, знаешь? Чем так плохо учиться в России? — вступил Марк, оправдывая все мои ожидания.

Я с трудом сдержала триумфальную улыбку, но послала Марку взгляд полный признательности.

— Все Торнтоны учатся в университете Торнвуда, — неловко попытался привлечь отец традиции рода.

— А вот и нет, — снова влезла я, сверкая знаниями об истории семьи. — Дядя Гарольд заканчивал Кембридж. Тетя Виктория вообще выбрала колледж в Штатах. Ты сам собирался в Оксфорд, а дедушка Торнтон…

— Плохо кончил, — перебил меня отец. — Не надо равняться на деда, который чуть не погубил всех нас, леди Элизабет. Не понимаю, чем тебе не подходит Торнвуд? Я и мама учились там.

— А я учился в Питере, — вступил Марк, снова радуя меня почти до визга.

— Что ты за это хочешь, Стерн? Медаль? — отвесил и ему мешок сарказма отец.

— Нет, Бени, что ты. Просто ты никогда не сомневался в моей квалификации. Все, что я умею и знаю, дал мне родной универ в Петербурге.

— Не утрируй, Марк. Многое тебе дал опыт работы с Аланом. Вы отличная команда, и ты сам говорил, что он твой лучший и главный учитель.

Марк чуть скривил лицо, но спорить не стал.

— Да, конечно. Но образование в России ничем не хуже, чем в Британии.

— Учитывая, что тебя выгнали из Итона, тебе есть с чем сравнивать, — мстительно ввернул папа.

Они часто так обменивались любезностями. В другой раз я бы с удовольствием достала воображаемый попкорн и понаблюдала, кто кому в этот раз словесно надерет зад. Но сегодня у меня были другие планы. Мы должны были поехать к Йоркам, где собирается вся аристократия на вик-энд. Там же обещал быть Клим. Его команде был назначен благотворительный матч поло. Он не пропускал игры. Я должна успеть до встречи с ним убедить отца. Поэтому продолжила попытки убедить его.

— Меня не выгоняли из Итона, па. Я хочу учиться в Москве, в МГУ.

— Это неприемлемо, Элизабет! — снова гаркнул он, отвлекая от перспектив перепалки с Марком.

— Но ведь Марк сказал…

— Марка выгнали из десятка школ Европы. У него не было выбора.

Мама кратко усмехнулась, вклиниваясь с исключительно русским юмором, которой я сама не до конца понимала.

— Серьезно, Марк? Алан пустил тебя пожить, и ты пошел в универ по прописке?

Стерн прищурился на нее.

— Нет, дорогая Катерина. В универ я все же поступил, а вот в школу ходил по прописке. С девятого по одиннадцатый класс. — Он мечтательно вздохнул. — Эх, вот было время.

- Не ностальгируй, Марк. Лиз не стоит слышать истории о твоем золотом времени.

— Как и о твоем, — не остался в долгу Стерн.

Мама покраснела.

— Ничего не знаю про Марка, но ваши, — я указала на родителей, — приключения в Торнвуде — почти легенда. Я слышала эти истории с разными подробностями с самого детства.

Мама старалась не сказать лишнего, изображая, что суп намного интереснее моих признаний. А вот отец, как обычно, хитро вывернул разговор в свою пользу.

— Прекрасно, Лиз. Значит осенью ты отправишься в Торнвуд и будешь там изучать историю рода вместе с экономикой.

— Коттедж занят, па, — напомнила я. — Если забыл, там живет Себастиан.

— Прекрасно помню. Ему два года осталось учиться. Поделите пока жилье пополам.

— Ну уж нет.

— Тогда получишь комнату с соседкой, как все нормальные люди, — взревел лорд Торнтон, снова закипая. — Университет — это не предмет торга, Элизабет Мери Александра Торнтон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Вот именно, — упрямо стояла я на своем. — Потому что конституция и всемирная конвенция по правам человека дают мне право выбора и самоопределения. Я поступлю в МГУ и уеду в Россию. Мне все равно, что ты не одобряешь.

Мама печально вздохнула и сдавила переносицу пальцами. Марк изо всех сил делал вид, что одновременно одобряет и меня, и папу. Получалось так себе. Он больше не вмешается. У меня почти не осталось шанса решить дело миром.

Едва не плача, я выдавила последний аргумент:

— Ты же знаешь, как я люблю мамину родину, па. Мне так хочется изучать историю России. Кто в Торнвуде мне сможет это преподавать? Там нет такого курса.

Отец дошел до ручки, вскочил из-за стола. Его тарелка сдвинулась и на белоснежную скатерть упали капли супа. Я сжала зубы, уже зная, что он скажет.

— Я запрещаю, Элизабет. Тебе стоит поучиться манерам и наконец вспомнить, что совершеннолетие и часть наследства ты обретешь в двадцать один год. До этого времени твои родители распоряжаются любыми оплатами. Где ты возьмешь средства на университет и проживание, если я отказываю тебе в поддержке?

— Образование в России бесплатное. Я сдам экзамен и поступлю. А жить буду у бабушки. Да хоть в кампусе.

Неожиданно печально рядом со мной вздохнул Марк. Он не дал отцу вопить снова, вклинившись:

- В России нет кампусов, принцесса. И лучше тебе не знать особенности наших общежитий. Я был там пару раз. Ради острых ощущений. Тебе там делать нечего, маленькая леди.

— Марк, не называй меня так, — захныкала я капризно, тоже теряя терпенье и вскакивая. — Я не маленькая и не принцесса.

Он всю жизнь дразнил меня этим славным прозвищем, но в шестнадцать меня перестало это умилять. Я выросла из него. Им всем пора признать, что я взрослая и могу сама выбирать свою судьбу.

Марк поднял руки, показывая, что не лезет больше. А вот папа точно не собирался выходить из игры.

— Элизабет, прошу, сядь и закончим этот разговор, — процедил он сквозь зубы.

— Нет. Я не собираюсь ничего заканчивать.

— Тогда обсудим позже.

— Ты, как всегда, скажешь, что некогда, а осенью отправишь меня в Торнвуд, как бандероль.

— И это будет правильно.

— Нет, не будет. Почему тебе все равно, чего я хочу?

— Мне не все равно, но всему есть предел. Почему ты такая упрямая?

— А что, мне не в кого?

Отец глянул на маму, а она прятала глаза, не поддерживая ни его, ни меня. Вообще, пожалуй, только Стерн отваживался спорить с моим отцом. А мама была запасным вариантом. Она скажет свое веское слово позже. Наедине. Я очень надеялась, что это слово будет за меня.

— Кто из нас троих упрямее — большой вопрос, — нейтрально проговорила мама. — Лиз, пожалуйста, давай и правда все обсудим позже.

Черт, и она тоже на его стороне? Почему? Я думала, мама мне поможет.

Меня накрыло духом бунтарства. Я была в отчаянии, зная, что вдвоем родители точно вывернут мне руки. И даже Марк не поможет.

— Я хочу учиться в России, — повторила я.

— Ты хочешь не учится, а бегать за Климом Стерном, — выпалил отец, словно булавкой к подушке приколол.

Я охнула от его грубости. Слезы все же брызнули из глаз. Не позволю видеть им мою слабость. Откинув стул, я убежала из столовой, закрыла за собой дверь, прижалась к ней. Замерла. Они продолжали разговор, а я стояла и слушала.


— Нет, Бен, не ходи. Оставь ее, — попросила мама.

— Какого черта, Кэти? Я не собираюсь оставлять все в подвешенном состоянии. Лиз права только в одном: лучше поговорить здесь и сейчас. Иначе она так и будет продолжать цепляться за иллюзии.

— Если бы я сказал такое Алекс, она бы со мной сто лет не разговаривала, — поддержал маму Марк. — Так что лучше не доставай ее сейчас, Бени.

— Может ты с ней поговоришь, Марик? — ласково обратилась мама к другу семьи.

В этой просьбе я прочитала намного больше. Мама согласна с отцом, но не хочет меня ранить. Она знает, как я ценю и уважаю Марка, поэтому сделает так, что именно он мягко и аккуратно отговорит меня. Горло сдавило.

Они все любили меня и желали добра, но себе я хотела совсем другой участи. Я оказалась в ловушке. Выход из нее был только один. Я не хотела такого развития событий, но, видимо, придется.

Не дослушав ответ Марка, я помчалась прочь из дома к саду. Мрачные падубы следили за мной, как папины шпионы.

Бегать я никогда не любила. Наверно, потому что отец сам каждое утро носился по саду, как бешеный пес. Я обожала его. Он был моим любимым папочкой, кумиром, идеалом. Ровно до тех пор, когда лорд Торнтон научился мне отказывать. Я думала, он умеет быть жестким только с моим старшим братом. Но — нет. Оказалось, что его принцесса тоже не всевластна.

Не убежав далеко, я запыхалась и перешла на шаг. Впереди уже виднелась моя любимая беседка. Раньше я часто здесь играла. Родители любили устраивать барбекю в этой части парка. Дойдя до беседки, я присела на скамью.

Давным-давно отец вырезал на ней первые буквы имен его и мамы.

Б+К.

Он обвел их в кривенькое сердце. Даже злясь на него изо всех сил я не могла не умилиться в тысячный раз этому простому проявлению чувств. Мои родители иногда до сих пор, как подростки, целовались тайком. Мы с Себастьяном давно привыкли к их внезапным проявлениям чувств. Я тоже мечтала о большой любви, крепком браке и служению своей нации. Родители воспитали это во мне собственным примером.

Но что делать, если нацию я выбрала другую, а мой собственный отец стал преградой на пути к большой любви. Разумеется, как истинная Торнтон и настоящая русская, я буду бороться.

— Доброе утро, леди. Можно свами познакомиться, — проговорил Марк по-русски, выходя из-за деревьев.

Я захихикала, как всегда, смущаясь из-за его шутливых заигрываний.

— Мне придется все рассказать Марьяне, — пригрозила я, поддерживая игру.

— Боюсь, Мари знает, что я от тебя без ума.

— И как она к этому относится?

— Она меня регулярно бьет, но это не помогает.

Я не сдержалась и захохотала в голос. Жена Марка действительно иногда была излишне эмоциональна. Я пару раз становилась случайной свидетельницей их споров. Они дискутировали очень бурно, но потом страстно целовались. Марк обожал Марьяну. Как и дядя Алан. Я не всегда понимала, как они так гармонично и счастливо живут в браке втроем, но британская сдержанность никогда не позволяла спросить. Отец всегда говорил, что не надо изучать чужое счастье, каким бы причудливым оно не казалось.

Не сразу, но я поняла смысл его слов. В аристократических кругах брак отца, лорда Торнтона, с Катериной Король, просто девушкой из России, почти все считали неприличным, возмутительным. В век толерантности любой мезальянс в нашем обществе до сих пор злил матерых снобов.

Мы с Марком сидели молча, смотрели на пруд. Он пару раз вздохнул, словно собирался начать разговор, но не проронил ни слова.

Пришлось заговорить первой.

— Я знаю, что они прислали тебя меня успокоить и отговорить.

— Я не собираюсь этого делать, — тут же выпалил Марк.

— Большое спасибо.

— Пожалуйста, принцесса.

Я нахмурилась и стрельнула в него глазами.

— Ой, не надо так смотреть. Больше не уду тебя так звать.

— Спасибо, — процедила я сквозь зубы.

Марк повернулся ко мне и спросил:

— Откуда у тебя такая любовь к России, Лиза?

Я пожала плечами, сама не очень знала ответ на этот вопрос.

— От мамы, наверно?

— Твой брат точно также наполовину русский, но едва ли может связать пять слов.

— Себастьяна растили наследником, а я всего лишь маленькая принцесса без титула.

Марк усмехнулся.

— Я не очень разбираюсь в ваших титулах, но очно знаю, что Бен не оставит тебя без наследства.

Моя бровь поднялась, рисуя на моем лице ехидное любопытство.

— Даже если я сбегу в Россию?

Марк не нашелся с ответом, но предупредил:

— В любом случае я тебе не советую рисковать всем ради Клима.

А вот это уже интересно.

Теперь и вторая бровь полезла на лоб. Я изумленно спросила:

— Ты сейчас будешь рассказывать, какой твой сын придурок, недостойный меня?

— Клим не придурок, Лиза, но он вряд ли готов взять за тебя ответственность. Сейчас во всяком случае. А ему придется, если ты…

Он не договорил.

— Если я — что? Договаривай, Марк. Если я побегу за ним, да?

Стерн посмотрел на меня очень серьезно. Его слова мне не понравились, но он хотя бы говорил со мной, как с взрослой.

— Уверен, тебе действительно интересна история России, Лиза, но Клим тоже веская причина. Разве нет?

Я задрала нос и честно ответила:

— Да. И что с того?

— Ничего, дорогая. Но боюсь, он видит в тебе только друга. Возможно, даже сестру.

Разумеется, я была в корне иного мнения, но не собиралась спорить с Марком.

— Пусть так. Мне будет приятно учиться в одном университете с братом.

Марк продолжал смотреть на меня внимательно, едва ли купившись.

— Клим хороший друг, хотя и немного безответственный.

Мне стало весело. Я обожала, когда Марк говорил о Климе. Он вроде бы осуждал промахи сына, но при этом слишком гордился им.

— Почему он безответственный?

— Он не признает правила, делает, что хочет, — попался Марк в мою ловушку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Как и ты, — отметила я между делом.

— Ммм, в какой-то степени. Ты же знаешь, что его выгнали из Шотландской школы за драку. Даже твой отец не смог уговорить директора.

— Да, я слышала. А тебя, кажется, выгнали из Итона.

— Это была случайность.

— Ты случайно соблазнил медсестру. Тебе было шестнадцать.

Марк даже вскочил.

— Откуда ты знаешь?

Я опустила голову, но не могла перестать улыбаться. Мне многое было известно, но я конечно, не призналась, откула.

— Люди говорят, Марк. Пожалуйста, давай не будем обсуждать мои планы. Ты все равно меня не отговоришь.

Я тоже встала и смело посмотрела ему в глаза. Марк покивал.

— Вижу, что все решила. Я постараюсь убедить Бена, но не обещаю.

Встав на цыпочки, я чмокнула его в щеку, от души поблагодарив:

— Спасибо. Наверно пора домой. Скоро выезжаем.

Взяв его под руку, я пошла теперь уже спокойно обратно к коттеджу.

— Можно я с тобой поеду? — продолжала я устраивать себе удобства.

Слушать нотации от отца по пути в Йоркшир мне совсем не хотелось.

— Можно, — в очередной раз обрадовал меня Марк.

Он тут же рассмеялся, громко и от души.

— Что смешного?

— Ты, маленькая принцесса. — ответил он. — Как у тебя получается всегда побеждать? Я шел за тобой, чтобы уговорить остаться в Британии, учиться в Торнвуде. А вместо этого поддержал все твои безумные планы и даже разрешил ехать в моей машине. Как, леди Элизабет? Как?

Я довольно улыбнулась ему и себе.

— Это редкий дар, дядя Марк.

— Похоже, — проворчал он, но сам тоже улыбался.

Жаль, что папу не убедить так просто, как Марка. Лорд Торнтон — крепкий орешек, но я сумею одержать верх. Элизабет Торнтон не проигрывает и всегда получает желаемое.


Глава 2. Ночные разговоры


Лиза


Отец не возмущался, когда я села в машину Марка. Мама тактично молчала и загадочно улыбалась. Возможно, она была не так уж и против. Или временно против. В общем, по пути в Йоркшир мои мысли стали чуть светлее. Особенно потому что я скоро увижу Клима.

— Правда, что Клима приглашали в клуб Сассекс*? — спросила я у Марка.

— Он так говорит, — подтвердил он, но тут же добавил: — Скорее всего врет.

Я засмеялась.

— Зачем ему врать об этом?

— Чтобы девочкам нравиться.

Мое веселье тут же испарилось. Конечно, я знала про похождения Клима. Едва ли сплетни о нем были приличнее историй о молодости Марка.

— Ты знаешь о его романах не хуже меня, да? — уточнил он.

- Глупо отрицать мужскую суть в таком возрасте, — выдала я заготовленную фразу, которой сама себя успокаивала. — К тому же я точно не мечтаю переспать первый раз с девственником.

Этими вызывающими заявлениями я надеялась смутить Марка, но он только хохотнул и глянул на меня мельком.

— Прагматично, принцесса. И очень удобно, когда не видишь всех его подруг. Ты уверена, что примешь измены?

— Он не будет мне изменять, — уверила я дядю.

Это тоже была дежурная фраза для самоуспокоения. В Москве все будет по-другому. Мы будем вместе. Клим не станет смотреть по сторонам. Он всегда был без ума от меня. Всю жизнь. Нас разлучали частные школы каждый год, но летом Клим всегда был моим. Теперь он будет мои круглый год. Всю жизнь.

Кажется, я кусала губы и слишком сильно вдавила ногти в ладонь, нервничая. Марк погладил меня по руке, попросил:

— Пожалуйста, принцесса, подумай много раз, прежде, чем связать свою жизнь с Климом. Он хороший парень, но…

— Он твой сын! — возмутилась я. — Он хороший — но..? Ты готов унизить его, чтобы я поверила в это?

— Нет, конечно, нет. — тут же отказался от этого сценария Марк. — Клим правда хороший парень, но он вряд ли сейчас готов дать тебе то, что ты хочешь.

— Туманные фразы и никаких фактов. Разве ты был готов дать Марьяне то, что она хотела? В нужный момент.

Кажется, я попала в яблочко, не целясь. Марк поморщился. Пожалуй, впервые я видела на его лице сожаление и даже боль.

— Я оставил Марьяну в очень важный момент, женился на другой, отдал ее Алану. И мне понадобилось не мало сил и времени, чтобы вернуть любимуюженщину и искупить ошибку.

— Ну и что, — не сдавалась я. — Клим не будет…

— Клим будет, — перебил меня Марк. — Поверь, он наделает много глупостей. Мне было двадцать семь, а ему восемнадцать. Это лучший возраст для глупостей, принцесса. Я люблю Клима, но и ты мне дорога. Очень переживая за вас обоих. За тебя больше, потому что с оболтусом точно будет все в порядке.

Я махнула рукой, стараясь не придавать значения слишком серьёзному Марку.

— Это ты от папы заразился. Хорошо, что в легкой форме. Но не старайся. Я все решила.

Он покачал головой и снова все внимание вернул к дороге. Мы больше не говорили о Климе, но думала я только о нем.

Аллертон Касл встретил нас своим величием и красотой. Эта резиденция Йорков всегда вызывала у меня трепет и желание склонить голову в знак почтения. Пожалуй, только в присутствии королевы и на Красной площади я испытывала подобные чувства. Я сама выросла среди родовых замков, но здесь, в Йоркшире, было не только величие, но и древняя древность, история, наши корни.

Я устала и сразу пошла в спальню, стараясь не встречаться глазами с отцом. Хорошо, что он задержался в гостиной, приветствуя какого-то знакомого. Я лишь мазнула взглядом, моментально сканируя его.

Русский, но живет в Британии, судя по акценту. Достаточно давно. Лет тридцать, приятный, женат.

Отец протянул ему руку, приветливо улыбнулся. Я уже не смотрела на них, но улыбалась, слыша, как оправдываются мои подозрения.

— Александр, рад видеть. Ты один, без супруги?

— Она осталась дома. Девятый месяц — предпочитает гулять, а не трястись в машине и самолете ради всего этого, — ответил Александр.

— Рожать у нас будете? — спросила мама на русском.

— Конечно, — подтвердил гость. — Уже забронировали апартаменты.

По-русски он говорил чисто, хотя уже с британскими интонациями. Я обернулась на лестнице, остановилась, рассматривая его.

— Андрей тоже будет? — продолжал допрашивать его папа.

— Да, он заявлен от клуба на игру. Должен приехать к вечеру.

— Неофициально, я надеюсь? — уточнил Марк.

— Разумеется.

Клим тоже должен был приехать сегодня, но он уже один раз почти опоздал на игру. Я закусила губу, надеясь увидеться с ним до матча, задумалась. Отец поднял голову, и я поспешила подняться наверх, чтобы не встречаться с ним глазами.

В комнате я набрала Клима, но он не ответил. Возможно, он в небе. Пришлось писать.

Тебя ждать сегодня?

Не ожидая быстрого ответа, я отправилась в душ. Однако, едва я вернулась в комнату, уже горело непрочитанное сообщение.

Застрял в Ло. Надеюсь, что вырвусь. Когда я приеду, ты уже будешь спать, бейби.

И поцелуйчики.

Я улыбнулась, радуясь его игривому настроению. Написала в ответ:

Дождусь тебя.

Он ничего не ответил, и я приняла это за согласие. На ужин спускаться у меня не было желания. Снова видеть папину кислую мину — так себе перспектива. Я попросила принести мне еду в комнату и смотрела сериал, вспоминая, как часто мы также зависали с Климом на каникулах. Он часто гостил в КаслТорне с родителями. Нам обоим было нестерпимо скучно на светских обедах. Мы часто убегали в сад, валялись на траве или сидели у озера, болтали, не умолкая. Клим был самым потрясающим собеседником. Он столько знал о России, Штатах, Британии, Чехии. Где только не жил. Я сама бывала в этих странах, но Стерн знал их изнанку. К тому же, он все приправлял сарказмом и долей черного юмора. Меня это невероятно цепляло. Я могла слушать его бесконечно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Досмотрев серию, я открыла наши прошлогодние фотки. Мы были счастливы, смеялись радовались жизни. Я очень хорошо помнила день, когда Клим сам нас сфоткал на телефон. Потому что в этот же день он пообещал, что сделает все возможное, чтобы помочь мне уехать в Россию и поступить в МГУ. С тех пор мы виделись только на Новый год. Я отчаянно скучала. Мы созванивались иногда, периодически списывались, но это все было не то.

Не в силах ждать наверху, я решила спуститься на кухню, что-нибудь попить. Даже в таком огромном доме было дурным тоном дергать обслугу после девяти вечера. Хорошо, что я никогда не страдала снобизмом, которым грешил Себ. Вот он точно не пошел бы на кухню и вряд ли умел бы самостоятельно открыть пакет сока. Хотя, вроде бы жизнь в Торнвуде его немного приземлила. Отец уже через год отменил брату личного помощника за бесконечные попойки и заваленный экзамен.

И правильно.

Тут я была полностью солидарна с папой. Странно, что он так отчаянно противился моим совершенно не аристократическим планам. Наверно, для него это было слишком обычным.

Я шла по пустым, тускло освещенным залам замка. Гости давно уже разбрелись по своим комнатам. Только из малой гостиной слышались приглушенные голоса. Я узнала отца и Марка. Любопытство всегда было моим грехом. С детства я привыкла шнырять поздним вечером, подслушивая, о чем говорят родители или их гости. Это было очень некрасиво и уж точно недостойно леди Торнтон. Но зато я знала все сплетни и слухи, быстрее Себа поняла, почему у Клима два отца, а у кузена Тобиаса вместо невесты жених. Нет ничего интересней поздних разговоров за виски или шерри — это я уяснила почти сразу.

Забыв про жажду сока и даже про Клима, который отключил мобильный, я на цыпочках подошла к дверям. Они были неплотно прикрыты. До меня долетал запах ароматных сигарил, корыте иногда курил Марк. Марьяна бы устроила ему взбучку, ведь он давно бросил. Я беззвучно хмыкнула, представляя себе сцену Стернов. Меня всегда веселили их разборки. Но сейчас Марьяны не было, солировал мой отец.


Но сейчас Марьяны не было, солировал мой отец.

— Ты же не от хорошей жизни уехал из России, Верден. Как ни крути, а в Британии масса резидентов из России. Вопрос — почему?

— Хороший вопрос, — усмехнулся ему в ответ Верден.

Кажется, тот самый Саша, которого предки встретили по приезду.

— У меня необычная ситуация, Бенингтон. Моя компания не имеет центра. Я сам мог выбирать, куда поехать, где сделать себе главный офис.

— И выбрал Дублин — не Москву и не Питер, — ядовито констатировал отец.

— Я погуглил и узнал, что Ирландия одна из самых комфортных стран. Налоги, климат, социалка — мне все подошло.

— Даже климат? Серьезно? — тоже чуть ехидно уточнил Марк.

— Даже климат, Стерн, да. Москва противная зимой.

— Да, — подтвердил Марк. — В Питере лучше.

— Я лучше застрелюсь, чем еще раз поеду зимой в Питер, — вклинился кто-то незнакомый.

Все засмеялись. Когда волна гогота притихла, Верден спросил, видимо у того самого нелюбителя зимнего Питера:

— Стоит ли так категорично высказываться, Андрей?

— Тебе наверно не замораживал мозги ветер с залива во время приемки нового моста.

Снова все заржали.

— А шапка мне по должности не положена.

— Даже Мономаха, — поддел Марк, провоцируя новый взрыв хохота.

— Хахаха, как смешно.

— Серьезно, ты не мерил?

— Мог бы, но мгновенно раззвонят. Никому нельзя верить.

— Да, тебе сейчас точно не стоит прикидываться монархом. Перспективы так себе? — снова перевёл разговор в серьёзное русло Верден.

— Опросы дают пятьдесят процентов, но тенденция к снижению. Я не буду цепляться за кресло, хотя Карина советует оживить мой образ.

— Карина — светлая голова, — согласился Марк. — Не зря тебе Сашка ее сосватал.

— Что она советует? — продолжал докапываться Верден до некоего Андрея.

— Советует мне жениться. Как будто свадьба и жена сделают из меня человека.

— Знаешь, в этом есть смысл, — неожиданно поддержал версию мой отец.

— Какой?

— Кэти рыдала, когда женился принц Гарри.

— Вся Британия молилась на Сасексов, пока они не начали чудить. Ну и что с того? — не понял Андрей.

— Дело не в том, что было потом, а в самой свадьбе, — пояснил папа. — Люди так устроены. Особенно женщины. Они выбирают сердцем.

— Особенно русские, — вклинился Верден.

— Да уж, русские едва ли голосуют мозгами, — согласился Андрей.

Отец продолжал объяснять, выслушав все ремарки:

— Если ты подаришь им сказку, волшебную картинку, красивую историю, тебя примут. Они забудут все твои промахи. Особенно женщины. Будь джентльменом и легко соберешь голоса дам.

— Торнтон, ты дьявол, — поговорил Марк через минуту общего молчания.

— Кэти и Лиз с тобой бы согласились.

Все снова засмеялись, а потом Верден стал развивать папину мысль.

— А ведь Бенингтон чертовски прав, Андрей. Ты одинок. Это вызывает вопросы, подозрения, даже недоверие. И твоя жена пропала…

— Да, я вызвал лавину и завалил ее снегом, — добавил Андрей с саркастическим смешком. — Это самая популярная версия.

— Не суть, — быстро продолжал Верден. — Как бы то ни было, ты должен снова жениться. По любви. В ближайшее время. С красивой церемонией в Кремлевском дворце или в Царицыно.

— Только не в Зимнем зимой, — хохотну Андрей.

Сценарий Вердена подхватил отец.

— Она должна быть аристократкой, утонченной, элегантной, сдержанной и ослепительной.

— Беда в том, что всю нашу аристократию истребили большевики, Бени, — вклинился Марк.

Папа раздраженно огрызнулся на него:

— Да, мне Кэти рассказывала. Тогда стоит подумать о принцессе из-за границы. Кажется, это старая традиция ваших царей.

— Андрей не носит Мономаху, — вклинился Верден.

Его одернул Марк.

— Заткнись, Санек. Дело серьезное.

Папу понесло.

— Да, точно. Принцесса из Европы для политического контакта. Новый союзник и одновременно свежая кровь. Убьешь двух зайцев сразу.

— Даже трех, если уговоришь эту мифическую красотку тебе отсосать в честь коронации.

— Это свадьба, а не помазанье, придурок.

— Да без разницы. Минет в честь свадьбы — тоже нормально.

Опять все ржали. Андрей звал их придурками. Я прижимала руку ко рту, чтобы глушить звуки. Такого папочку и Марка я немного знала. Они были отъявленными циниками и пошляками. Я не особенно поняла, о чем была речь, но шуточки про минет, отмороженные мозги и зиму у Зимнего позабавили.

Марка в конце концов стали выгонять на террасу, потому что он задымил всю гостиную. Кажется, террасы в их гостиной не было, и я поспешила удрать в сторону кухни. Там меня через минуту нагнал папа Клима.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марка в конце концов стали выгонять на террасу, потому что он задымил всю гостиную. Кажется, террасы в их гостиной не было, и я поспешила удрать в сторону кухни. Там меня через минуту нагнал папа Клима.

— Что не спишь, принцесса? — спросил он, увидев меня.

— Думала, Клим приедет ночью. Он обещал.

Марк покачал головой.

— Мне написал, что завтра утром будет на игре.

Я моментально сникла.

— Вот как? Ладно. Жаль.

— Не вешай нос, Лиззи. — потрепал меня по плечу Марк. — И не надейся на многое от Клима.

Марк ущипнул меня за подбородок. Его глаза на какое-то мгновение сделались серьезными, но он почти сразу снова стал хохмить.

— Пойдешь со мной курить на задний двор?

— Отец меня убьет, — рассмеялась я.

— Только это тебя останавливает?

— Еще жуткий холод.

— Не поспоришь. Но я все же рискну. Не рассказывай Марьяне, что я курил.

— Подумаю еще.

— Моя судьба и жизнь в твоих руках, принцесса.

Он чмокнул меня в щеку, и я почувствовал запах алкоголя.

Мужчины, господи. Как мало им надо для счастья. Немного древнего пойла из подвала, дым и пошлые разговоры.

Глотнув воды вместо сока, я пожелала Марку доброй ночи и пошла к лестнице. Клим не приехал. Это огорчало. Он даже не сообщил мне, что будет только завтра. Его отец знал, а я нет. Это огорчало еще сильнее.

Я расстроилась и пыталась придумать, что его задержало. Наверно друзья в Лондоне.

Или подружка.

Глупо было дистанцироваться от славы, которая бежала впереди Клима.

В тайных ночных беседах я не раз подслушивала весьма развратные истории о Марке, но сын превзошел отца. Я была уверена, что он остановится со мной. Не знаю, почему.

Задумавшись, я не заметила на пути преграды и врезалась в кого-то. Крепкие руки сжали мои плечи, не давая упасть.

— Простите, — услышала я на русском и сразу узнала голос.

Тот самый Андрей, которого от души обстебали папа и компания.

Я подняла голову и утонула в темно-серых глазах. О, боже. У меня подогнулись колени.

Здравствуй, грозовое море.

Незнакомец Андрей продолжал держать меня и теперь повторил на английском.

— Простите, мисс, я сбил вс. Вы в порядке?

— Да, все хорошо, — ответила я почему-то на русском. — Это вы меня извините. Я не смотрела, куда иду.

— Русская? — удивленно поинтересовался он.

— Наполовину. Моя мама русская, а папа…

— Лорд Бенингтон, полагаю, — угадал Андрей.

— Точно, — кивнула я.

Конечно, он догадался.

Я бессовестно рассматривала его, пытаясь вспомнить, где видела? Приятные черты лица, прямой нос, глаза цвета Северного моря, темные волосы, широкие плечи. Он был одет в майку-поло и слаксы. Выглядел одновременно просто и солидно. Ему было лет тридцать. Может тридцать пять?

А еще он почему-то больше не держал меня за плечи, а поглаживал их.

— Спасибо, я порядке, — проговорила я, делая шаг назад и в сторону, чтобы прицелиться в дверь своей комнаты.

— Рад, что не ушиб вас, — вежливо, как англичанин, заметил он и добавил: — Леди Элизабет.

Я поморщилась. Никогда не любила свое полное имя. Слишком в честь королевы. Пафосно. Отец звал меня так, когда злился. Плохие ассоциации.

— Пожалуйста, зовите меня Лиза.

— Тогда я — просто Андрей.

Он протянул мне руку, и я вложила свою ладонь в его. Собиралась пожать, но он перебрал мои пальцы и склонился, чтобы поцеловать их.

— Очень приятно, — промямлила я, вытаскивая руку. — Мы не на приеме, Андрей. Я Лиз Торнтон, а не королева Елизавета. Все эти манеры необязательны.

— Но приятны, — заметил он, улыбаясь в духе Марка Стерна.

Их там в России учат этому что ли? Или такая улыбка приходит после отмороженных на ветру Питера мозгов?

Я помотала головой, ощущая, что наш разговор затянулся и превращается в сплошную неловкость. Для меня. Андрей по всей видимости забавлялся моим волнением.

— Доброй ночи, Андрей, — проговорила я, спеша в сторону своей комнаты.

— Спокойной ночи, Лиза, — уже в спину ответил он.

Могу поклясться он смотрел мне в спину, пока я не дошла до комнаты по коридору. Нужно было проскользнуть к себе, но я притормозила, чтобы убедиться. Да, он стоял, никуда не спеша, провожая меня взглядом.

Вопреки странному возбуждению, которое вызвал у меня знакомый из коридора, я быстро уснула. Но сон был беспокойный. Как будто я не успела подумать об очень важном. Мне снились обрывки разговора, который с подслушала, грозовые глаза и Красная площадь. Все это под гимн России.

Я вскочила ни свет ни заря. Резко сев в кровати, схватила мобильный и написала в поисковый запрос: президент России.

Мне выдало сразу тонну ссылок и картинки.

Это был он.

Президент Российской Федерации Андрей Михайлович Громов.

Какая же я идиотка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 3. Игра


Андрей


Я улыбался, заходя в спальню, улыбался, пока принимал душ и продолжал скалиться, когда лежал в кровати с закрытыми глазами. Способности Штирлица впервые мне отказали. Обычно я засыпал, едва касался головой подушки. Старый навык, приобретенный еще в универе. Но сегодня мне не хотелось сразу отключаться. Я не мог перестать вспоминать юную леди Торнтон. И гадал: узнала она меня или нет?

Невозмутимость и вежливое знакомство могло состояться при любом варианте. Девочка воспитана в строгости Торнтона. Она никогда завопит на весь дом: «Президент, смотри, то президент». Будь я хоть Иисус Христос с крестом на плече, она бы все равно протянула руку и вежливо улыбнулась.

Ох уж эти аристократы. Обычно меня не трогали их традиции и манеры, но маленькая Лиз Торнтон воплотила в себе не только аристократическую сдержанность и безграничную вежливость. Ее дерзость и смелость была весьма интересна. Определенно, она унаследовала это от русской мамы Катерины. Я не очень хорошо ее знал. Она была воплощением достоинства и сдержанности на людях. Но в университете Торнвуда, где я получал степень магистра, ходили легенды о юной русской бунтарке, которая попала в подчинение молодого бессовестного лорда. Лорд сам не заметил, как стал ее рабом. Они поженились уже после учебы. Их союз был прекрасным и крепким. Леди Катарин знали в Британии благодаря строительству женских больниц для родов. Я не вникал в это глубоко, но автоматически уважал соотечественницу, которая не погрязла в гулянках и пороке.

Дочь Кети и Бена Элизабет была похожа на отца. Тонкие черты лица, темные волосы, но с красноватым отливом. Как будто сквозь сдержанность Торнтонов рвалась на волю яркость русской мамы.

Я зажмурился, стараясь унять возбуждение. Давно со мной такого не случалось. Я просто коснулся ее, придержал, чтобы не упала. Но ладони до сих пор горели. Хотелось сжать ее крепче, притянуть ближе. Пожалуй, только осознание собственной значимости остановило меня.

«Президент Громов набросился на леди Торнтон в коридоре» — потрясающий заголовок для Сан. Или для Стар хит. Можно сразу тогда писать обращение: я устал, я озверел, я ухожу.

Перевернувшись на живот, я постарался унять эмоции и заодно придавить эрекцию, которая только окрепла от фантазий на тему нападения в коридоре. Лучше уж продолжать гадать, узнала ли меня Лиза. Это чуть более безопасные мысли. Хотя все равно связаны с ней.

Что за дерьмо? Почему я не могу выбросить эту девчонку из головы? Я легко выпроваживал оттуда конфликт с президентом США, сложные переговоры п Северному потоку, дефицит бюджета и разногласия с министрами. Но леди Торнтон как будто все же упала и впечаталась в меня насмерть.

Самое паршивое, что я и не хотел прекращать о ней думать. А ведь завтра игра.

Интересно, она придет на матч?

Ну, конечно. Все гости обязаны быть. Это традиции, мать их. Они священны для лордов.

Я крутился, как Гитлер в аду, половину ночи. Мне удалось заснуть только после тысячного приказа самому себе. Но и во сне я не дал себе отдохнуть от знакомства с Элизабет. Слава богу, в своих грезах я была просто мужиком, а не гребаным президентом всея Руси.

Может быть и не стоит продолжать попытки остаться на посту. Я многое не успел за один срок. Моей стране категорически противопоказана спешка. Кто там в оппозиции сегодня? Вряд ли их кандидат сможет достойно продолжить то, что я начал.

Утром меня разбудила Карина. Слава богу, звонком, а не лично.

Я провел по экрану пальцем и одновременно поднял одеяло, чувствуя себя странно влажным.

— Пиздец, — не сдержался я, сообразив, что белье и простыня в сперме. В моей!

— И тебе доброе утро, дорого начальник. — ядовито ответила помощница.

— Извини. Это не тебе. Просто… — начал я придумывать оправдание, но даже соврать не мог ей толком. В голову не шло ничего безобидное.

Карина тут же прочитала мое смятение. Даже по телефону она моментально сканировала меня, мой тон, настроение. Это было удобно в работе, но иногда напрягало.

— Что-то случилось? — спросила помощница.

— Кажется, у меня давно не было секса, — ответил я правду.

Карина рассмеялась.

— Сочувствую и понимаю. Но если это намек и предложение, то нет. Я для тебя стара.

— Ты нормальная, — буркнул я.

— Ну спасибо, Андрей.

— Но секс я тебе не предлагаю.

— И снова спасибо.

Мы могли долго так обмениваться любезностями, и в этом тоже была ценность Карины. С ней я мог чувствовать себя человеком. Почти обычным. Но сейчас мне сильнее хотелось в душ и кофе. Пришлось напомнить:

— Ты мне звонишь. Что-то важное?

— Нет, просто хочу напомнить, что у тебя два свободных дня. Постарайся отдохнуть, но не слишком.

— Да, мам. Я знаю. Шапку надену, спичками баловаться не буду, суп поем.

— Молодец. Я заслала пару фотографов. Поснимают игру.

Я застонал.

— Зачем, Карин?

— Ты хочешь на второй срок?

— Уже не уверен.

— Доброе утро. Это номер Андрея Громова? На связи президент Российской Федерации или я ошиблась?

— Хватит издеваться.

— По-моему, это ты издеваешься. У нас план, Андрей. Мы уже запустили его.

— Может просто запустим меня? Как ракету в гребаный космос.

— Ракета в космос была бы зрелищнее. К сожалению, Громов, ты очень скучный тип.

— Ты говорила, я симпатичный.

— Это работает только первые пять лет. Ты уже приелся.

— Ладно, Карин. Достаточно. Я предпочитаю традиционный английский завтрак утром, а не твои унижение.

Она вздохнула на том конце провода и сменила гнев на милость.

— Андрей, я хочу, как лучше.

— Знаю. Но все равно…

— Невесту не присмотрел?

— Карин! — рявкнул я. — Прекращай.

— Невеста была бы идеальным планом. Но пока сойдет и лошадь. Улыбайся на поле. Удачи в игре.

— Спасибо.

Я отбил звонок и отправился в душ. Стащив трусы, включил воду, закрыл стенки кабины. Теплые струи смывали с меня пот и похоть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Последний раз у меня были поллюции в школе. Смазливая морда довольно быстро помогла мне справится с сексуальным голодом. Я не страдал от одиночества. Да и вроде бы к двадцати пяти перестал нуждаться в сексе, как в воздухе. Нет, меня не накрыла импотенция, но трахать все что движется, я больше не хотел. Казалось, мог бы прожить без женщины некоторое время.

После потери жены у меня были связи, но несерьезные, чаще эпизодические. Я пытался вспомнить, когда последний раз у меня был секс.

Не смог. Очевидно, мой организм очень из-за этого расстроился.

Или наоборот обрадовался знакомству с Лиз. Я зажмурился, стараясь не продолжать фантазии о ней, но рука сама потянулась к паху.

Президент-онанист — это прекрасно. Но, кажется, у меня не было выбора. Я провёл рукой по члену, вспоминая, как во сне раздевал и жестко трахал леди Торнтон. Где-то читал, чтобы избавится от навязчивой идеи — нужно позволить себе ее прожить. До конца. Похоже, моему концу было мало, нужен был еще один оргазм. Президент-онанист все же лучше, чем президент-маньяк.

Мне не понадобилось много времени. Эмоции и ощущения еще были свежи и почти реальны благодаря красочным снам. Я кончил быстро, также быстро помылся и вышел из душа. Кажется, стало полегче.

Выйдя из ванной, я оделся и привел в порядок волосы. Зазвонил громоздкий телефонный аппарат. Кажется, это внутренняя связь. Голос без эмоций на королевском английском оповестил меня:

— Доброе утро, Мистер Громов. Завтрак подан в столовой.

— Благодарю. Спускаюсь, — ответил я и поспешил к выходу. —Распорядитесь, пожалуйста, сменить белье в моей постели.

— Будет сделано, сэр.

— Спасибо.

Я повесил трубку и поспешил одеться. Волнение колыхалось где-то внутри парусом. Элизабет ведь будет в столовой за завтраком. Нет, не так. Я надеялся, что она будет.


Элизабет ведь будет в столовой за завтраком. Нет, не так. Я надеялся, что она будет.

Но не сбылось. За столом были Йорки, Кенты, Стерны, Верден и Торнтоны. Я дедуктивно вычислил старшего брата Элизабет, но ее самой за столом не было.

— Разве дочь Торнтонов не приехал? — спросил я у Саши, стараясь звучать не как одержимый.

— Лиз? Она уехала на поле рано утром. Странно, что ты все еще здесь.

— Завтрак не менее важен, чем разминка.

Верден не спустил мне философский тон

— Могу я это цитировать со ссылкой для потомков?

— Пошел нахрен, — ответил я, улыбаясь.

Все же эти аристократические тусовки мне нужны как воздух. Тут всем плевать, президент я России или Америки, эмир или шейх, хоть раджа. Британцы слишком воспитаны и самодостаточны (отчасти и самодовольны), чтобы пялиться на кого-то, кроме самих себя. Мы могли болтать с Сашкой, как и остальные гости. Разговоры о политике и мировом господстве оставляют для вечерних посиделок. Вчера меня допрашивали почти свои. Сегодня гостей прибавилось. Возможно, придется слиться аккурат после девяти, когда закончится официальный ужин. Одно дело попасть под шуточный обстрел приятелей и друзей, но совсем другой серьёзные допросы от старых ленивых болнунов-пэров.

Но пока я должен был действительно думать об игре. Яйца Бенедикт и тосты стали отличным началом дня. После еды я выпил кофе, перекинулся приветствиями и «какделами» с Аланом Стерном и его женой. В такие моменты я завидовал Сашке и Марку, Алану и Марьяне, Кэти и Бенингтону. Они встречались достаточно часто, старались проводить вместе праздники. Летали друг к другу в Штаты и Шотландию, встречались на нейтральной территории в Чехии и России. У меня не было такой свободы. Пару раз в год я мог выкроить в расписании пару дней. И то Карина умудрилась запихнуть в них фотографов.

С другой стороны, я бы, пожалуй, еще отложил активную дружбу лет на пять, чтобы закончить начатое на посту главы государства. Разве что ради Лизы Торнтон я бы сделал исключение.

— Андрей, ты в порядке? — поинтересовался Бен, произнося мое имя с жутким акцентом.

— Замечтался, — ответил я и тряхнул головой, прогоняя мысли о его дочери.

Это невероятная дикость допускать такие фантазии. Лиза в обмен на второй срок. Я ее видел минуту. Хоть и поимел во сне всеми возможными способами. Интуиция подсказывала, что, если бы Бен мог читать мои мысли, я бы уже лежал на полу в крови. Причем в собственной. Плевал бы Торнтон на мой статус.

Я сослался на матч и поспешил скорее покинуть замок. Меня отвёз водитель к полю. Новые приятные встречи. Я давно не играл в Британии, хоть и старался тренироваться дома. Этот благотворительный матч организовала сама королева. Ребят своей команды я знал отлично. Конным поло я стал заниматься почти профессионально в юности. Во время учебы в Кембридже стал частью команды университета. Меня приглашали в профессиональный клуб, но я, конечно, предпочел вернуться на родину и влезть по уши в политику. Но играть не переставал и на родине, поддерживал связь с товарищами по команде и всегда принимал приглашение поиграть за клуб, если была возможность.

Немного грустно, что сегодня наша команда была квалифицирована, как профи, а соперники — как любители. В общем, по-русски это можно перевести, как старперы против молодежи. Что поделать? Придется принять себя тридцатилетним и давить опытом.

Готовясь к игре, я все равно крутил головой. Она была здесь. Понятия не имею, почему меня это волновало. Чего меня так зациклило на этой девчонке? Я почти успокоился перед началом, но сразу же нашел ее глазами. Она была на трибуне рядом с родителями и Стернами. В легком желтом платье, кажется в горошек. Боже, как мило. Почему она не может быть противной и саркастичной бунтаркой, которая игнорирует дресс-код?

Слава богу, меня отвлек парень из команды соперников. Он спешился с лошади и подошел, протягивая руку.

— Андрей Михайлович, — проговорил он вежливо, пока я рассматривал знакомые черты лица. — Я Клим Стерн. Кажется, мы не знакомы.

Стерн, господи, конечно. Он очень похож на Марьяну. Разве что глаза Марка. И наглая улыбочка. И, кажется след помады на щеке. Гребаный дамский угодник.

— Очень приятно, Клим, — ответил я улыбаясь. — Тебя не было за завтраком в Аллертон Касл?

— Нет, предпочитаю жить в Лондоне. Замки нагоняют на меня тоску и озноб.

Я усмехнулся. Молодой и резкий Клим производил приятное впечатление. В седле он тоже держался отлично на тренировке. Я решил уточнить:

— Давно играешь?

— Лет пять. Отец засунул в Итон, а там это почти обязательный предмет.

— Да уж.

— Ладно, мистер президент, удачи вам.

Он ехидно хмыкнул. Я прочитал в глазах наглеца обещание размазать меня. Нет, это не было злым желанием. Клим хотел уделать президента. Просто так. Ради удовольствия. Я же ради удовольствия собирался не доставить ему такой радости. Даже не постеснялся отметить:

— Это помада у тебя на щеке или ссадина?

Он тотчас быстро провёл по лицу ладонью, а в глазах появилось юношеское самодовольство. Смутить такое Клима точно не могло. Он открыл рот, чтобы ответить мне что-то, но возле нас словно из воздуха материализовалось желтой платье, а в нем Лиз Торнтон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Словно из воздуха материализовалось желтой платье, а в нем Лиз Торнтон. Она повисла на шее Клима, едва не сбив его с ног. Он качнулся, но устоял, придержав девушку за талию. Правда, развернулся ко мне спиной. Я встретил ее взгляд. Румянец вспыхнул на щеках, и Лиз прикрыла глаза. Кажется, кто-то сегодня меня узнал.

Но все ее внимание принадлежало Климу. Сам он тоже был рад видеть девчонку. А я стоял, чувствуя себя идиотом, пока они обнимались.

— Бейби, я думал, мы увидимся вечером, — первый заговорил юный Стерн, почти отдирая Лиз от себя.

— Я ждала тебя еще вчера, — отвечала она чуть печально.

Ах, вот почему мисс гуляла по коридорам в полночь. Ждала Стерна, который ненавидит замки. Странно.

— Ты знакома с Андреем Михайловичем? — вежливо повернул Клим ко мне Лизу.

Она покраснела еще гуще, но в обморок не упала.

— Да, мы вчера пересеклись. Доброе утро. Прошу прощения…

Разумеется, она попыталась извиниться, но я перебил.

— Все нормально, Лиза. Это было приятно.

Клим нахмурился, не совсем понимая, о чем мы говорим, но не стал акцентировать внимание. Тем более, что нам пора было возвращаться к командам.

— Увидимся после игры, бейб, — бросил он и чмокнул Лизу в щеку.

Она придержала его и что-то нашептала в ухо. Стерн нахмурился, но кивнул.

— Удачи, — пожелала Лиз.

Только Климу. Мне — нет. И провожала она глазами именно Стерна.

Меня по-детски сжирала обида, а по-мужски ревность. Даже странное чувство глобальной несправедливости накрыло. Мисс Торнтон влюблена в Клима Стерна, хотя он не отвечает ей той же пылкостью чувств. Это я понял за минуту, что мы стояли рядом. И на меня она едва взглянула, хоть и знала теперь, где я работаю. Но ее это не особенно впечатляло, похоже.

Чувствуя в себе пацанский задор и хорошую злость, я настроился на победу. Появился еще один повод накрутить хвост команде Стерна.

Однако все пошло совсем не так, как мне хотелось. Юниоры сразу провели несколько удачных атак и нам пришлось догонять. Моя лошадка очень хорошо знала игру, помогала изо всех сил, но сам я никак не мог подцепить мяч или направить его в нужную сторону. Несколько раз Стерн оттеснял меня, блокировал доступ к мячу. Остальные соперники тоже удачно пересекали атаки. Мы с трудом выгрызли ничью в третьем периоде, но в пятом стало понятно, что уступим эту игру.

Я старался играть для удовольствия зрителей, помня, что это благотворительный матч. Кажется, всем нравилось. Особенно эмоционально реагировала Элизабет. Она болела за Клима. Не за его команду, а именно за Стерна. Азарт и ревность сжирали меня изнутри. Лиз Торнтон приехала смотреть не на игру и не ради взносов в благотворительный фонд. Она здесь исключительно ради Клима Стерна.

Это открытие огорчало даже сильнее откровенно проигрышных перспектив матча.

Пришлось достойно принять поражение. В конце игры я обменялся рукопожатиями со всеми соперниками и даже смог улыбнуться Климу, похвалил его стратегию и технику. Этот момент, похоже, засняли фотографы. Уверен, Карина сваяет даже из поражения отличную историю про классного президента.

Едва официальная часть подошла к концу, я увидел, как Лиз Торнтон мчится к полю. Разумеется, она спешила обнять Клима. Я снова почувствовал укол ревности. Забавно. Проиграл не только в поло, но и девушку. Хотя, кого я обманываю. Владеть ею мне не позволит мой статус, принципы и лорд Торнтон.

Я как нельзя остро ощутил одиночество в этот момент. Возможно, чтобы затушить это неприятное чувство, я останусь в компании Вердена, Торнтонов и Стернов. С ними можно отвлечься. Пусть это не совсем счастье, но все же дружба дорогого стоит.

Пока я шел к раздевалке, наткнулся на Марка.

— Отличная игра, Андрей, — почти искренне сообщил он.

— Да, брось, — я махнул рукой. — Скажи это своему пацану. Он пообещал надрать мне зад и сдержал слово.

— Прости, он засранец. Весь в меня.

— Я заметил.

— Пошли, угощу тебя выпивкой, приятель. Зальем боль поражения брютом за триста фунтов.

Я не сдержал смеха. Марк в своем репертуаре. Отказывать ему не хотелось.

— У меня бюджет ник черту в этом году. Так что я на все согласен.

Стерн хлопнул меня по плечу и повел к бару.

Там уже потягивали шампанское Сашка, Марьяна, Алан и Кэти. Чуть позже нас к ним присоединились Бенингтон и Себ. Только Клима и Лиз не хватало. Я больше не спрашивал о ней Сашу, чтобы не прослыть маньяком. Но все равно посматривал по сторонам.

Мелькнуло желтое платье, и меня переключило. Режим маньяка нельзя отменить, наверно. Можно только отложить.

— Пойду переоденусь, — проговорил я, ставя на стойку полупустой бокал.

— Давай, Андрюх, — кивнул мне Верден.

Широкими шагами я отправился в сторону парка, куда пошла Лиз.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

‌‌‍Глава 4. Убитая мечта


Лиза


Я специально уехала из Аллертон Касл рано утром. Не было настроения снова ругаться с папой или наблюдать его осуждающее лицо за завтраком. Видеться с Андреем Громовым я тоже не горела желанием. Мне нужно немного времени, чтобы осознать свое невежество и превратить его в невозмутимость. Ну бывает… Не узнала президента России. Все же я подданная короны, а он не царь и не принц. К тому же был в обычной майке, без галстука, слегка небрит и слишком прост в общении. Сам виноват, короче.

Но важнее всего этого было сообщение от Клима.

«Я в клубе»

Смс пришло рано утром. Я увидела его сразу после того, как погуглила президента. Моя ночная оплошность мгновенно ушла на второй план. Я быстро приняла душ, нарядилась в любимое желтое платье в белый горох, попросила машину и поехала в клуб. Однако, как я ни пыталась, но Клима нигде не нашла. Его команда прибыла чуть позже и соперники тоже. Вместе с Громовым. Смутно вспоминая, что он говорил вчера об игре, я поспешила спрятаться в баре. Там удалось перекусить и выпить кофе. Стерн объявился почти перед игрой. Уже приехали родители и остальные гости. Я успела сто раз на Клима обидеться и простить на один больше.

Как на зло, он разговаривал с Громовым, но мне было все равно. Не раздумывая, я пробралась за ограждение и без церемоний обняла Клима. Жаль, что мы были у всех на виду. Жаль, что у нас почти не было времени.

Еще и Громов смотрел на меня, совершенно позабыв манеры. Другой бы уже ушел, тактично оставив нас вдвоем, но не господин президент. Его пристальный взгляд стальных глаз беспокоил меня и волновал. Любого другого я бы игнорировала, но сложно было представить пустым местом такого человека. И дело даже не в его статусе. Тут скорее давила харизма и какая-то внутренняя сила. Он хотел смотреть и смотрел.

А я, наоборот, не выдержала его взгляда, покраснела, как дурочка, возвращаясь в свой вчерашний позор.

Мне хотелось спрятаться в объятиях Клима, но он отодвинул меня слишком быстро. Снова обида кольнула сердце иголкой. Что с ним такое?

— Ты знакома с Андреем Михайловичем? — уточнил Клим, зачем-то изображая вежливость.

Я сомневалась, что он рисуется перед Громовым. Клим Стерн всегда был тем еще нигилистом. Он отрицал любой авторитет, кроме своего собственного.

Разумеется, я призналась, что мы знакомы и попыталась извиниться за свое невежество. Громов принял это легко и как будто даже радостно. Возможно, его позабавила моя невнимательность. Плевать. Я хотела отвести Клима в сторону, чтобы перекинуться хоть двумя словами наедине, но он опять отстранился.

— Увидимся после игры, бейб, — бросил Стерн и чмокнул меня в щеку.

Хватаясь за рукав его поло, как за соломинку, я придержала Клима и шепнула ему в ухо:

— Увидимся в три на нашем месте.

Клин кивнул и тут же быстрыми шагами пошел к конюшне.

— Удачи, — крикнула я ему в спину.

Мне так хотелось, чтобы он выиграл. И так хотелось тоже победить сегодня. Для меня был важен этот матч. Я болела за Клима, надеясь, что победа хоть немного улучшит его настроение. Вроде бы мы нормально поговорили, но я чувствовала, что он совсем не со мной. Холодность и отстраненность ранили сильнее всего.

Победа досталась команде юниоров. Я ликовала не меньше самих игроков. Мне удалось крепко обнять Клима еще на поле. В этот раз его улыбка была широкой и радостной.

— На нашем месте, — напомнила я.

Он покивал и отправился к своим друзьям, разделить радость победы.

Шум постепенно стихал, гости рассыпались по клубу. Кто-то собирался домой, некоторые остались выпить шампанского и обсудить игру. Мои родители и брат были среди вторых, но мня не тянуло в их компанию. Я решила пойти к озеру чуть раньше назначенного времени. Там был небольшой причал для лодок, которым почти никогда не пользовались. Мы регулярно там встречались с Климом, чтобы отпраздновать победу. Или поражение. Случалось, всякое. Обычно он притаскивал с собой лимонад и большой сладкий крендель, который мы ели на двоих.

Я шагала широкими шагами, радуясь солнцу, красивому парку и скорой встрече с Климом. Но она оказалась слишком скорой. До трех было не меньше получаса, я не торопилась, поэтому шла длинной дорогой, через красивый парк, мимо беседок. Но не дошла до одной из них. Остановившись у векового вяза, я открыла рот, собираясь закричать. Но звука не было. Потрясение оказалось таким сильным, что я просто окаменела.

Мне бы бежать прочь, но ноги словно вросли в землю, стали корнями, как у дерева за моей спиной. Там, в беседке, был Клим. Я бы с удовольствием спутала его с другим игроком, так как он не снял форму. Но это было невозможно. Узнать Клима Стерна я могла бы за сотню ярдов, хоть в форме для поло, хоть в лохмотьях. Это был именно он. И он с дьявольским азартом трахал какую-то девицу. На гнув ее, Клим входил сзади. Его партнерша издавала странные звуки. Видимо, пыталась сдерживать стоны.

Я хотела бежать, но не могла. Я пыталась зажмуриться хотя бы, но глаза беспощадно смотрели, как Клим развлекался перед встречей со мной.

— Увлекательно, мисс Торнтон? — прозвучал мужской голос позади меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Увлекательно, мисс Торнтон? — прозвучал мужской голос позади меня.

Я вздрогнула и попыталась обернуться. Но он был слишком близко, и я просто вжалась спиной в грудь Громова. Он говорил по-английски так чисто и красиво, что мог пристыдить многих аристократов. Особенно из молодежи. Себа, например. Голос и лицо Громова я теперь тоже узнаю из миллиона. Но лучше бы это был любой другой человек, а не он.

— Я… мне… — начала я говорить, сама не знаю что.

— Вы гуляли, я полагаю, — подсказал он. — И нечаянно застали друга в объятиях другой.

Мои мышцы наконец стали повиноваться, и я попыталась уйти. Но Громов перехватил меня, обняв за талию, и не позволяя сдвинуться с места.

— Не уходи, — перешел он на русский.

Я не могла не заметить, что он к тому же перешел на «ты». Это было почти так же странно, как смотреть сейчас на Клима.

— Посмотри и никогда так не делай, Лиза, — продолжал петь медовым голосом Громов. — Чертовски неудачное место для анала.

— Что? — выдохнула я.

Поддерживать этот разговор было также дико, как и уточнять слова Андрея, но я не могла молчать.

— Он трахает ее в зад, — пояснил Громов.

— Боже, я не хочу это слышать, — попыталась я вернуть себе разум и свободу.

Дернулась, но он снова не отпустил. Наоборот, прижал к себе крепче.

— Андрей Михайлович, что вы делаете? — призвала я его здравый смысл.

— Хочу преподать тебе урок, девочка.

От этих странных слов у меня озноб пробежал по спине. Он же не будет делать со мной то же самое? Это невозможно. Он президент, а не какой-нибудь маньяк из ночного парка.

Но пока его руки просто удерживали меня, я решила не кричать.

— Ты так искренне обожаешь юного Стерна. Но я также искренне не желаю тебе участи его подруги. Она, кажется, тоже готова на все ради его внимания. Даже позволила зайти с черного хода. Я думал — это ты и очень рад, что ошибся.

— Какое вам дело до нас?

— Никакого, но ты слишком хороша, чтобы стать резиновой куклой для пацана.

— Вы понятия не имеете…

— Какие между вами отношения? — быстро договорил за меня Громов. — Возможно, я угадаю. Ты влюблена в него, как кошка. Он позволяет тебе быть влюбленной, а сам ни в чем себе не отказывает. Это немного печально и жалко, Лиз. Советую тебе вспомнить кое-что…

— Что же?

— Что ты леди. Что у тебя есть достоинство. Иди к родителям, девочка. Возвращайся с ними в замок.

Последние слова он прошептал, почти касаясь губами моего уха. Я снова попыталась избавиться от его объятий и нечаянно задела попкой пах Громова. Замерла снова, позабыв о бегстве.

У него эрекция?

Его руки тотчас перестали держать меня. Я отпрыгнула, развернулась и уставилась на него. Не на Громова, а на его член, который натягивал белые тонкие брюки для игры в поло. Сам господин президент изображал невозмутимость. Он протянул мне руку, предложив:

— Пойдем со мной.

Я не могла не усмехнуться и уточнила:

— Куда? Трахаться в соседнюю беседку?

— Элизабет, — выдохнул он.

— Не надо только пыхтеть, как мой папочка, Андрей Михайлович. Идите, куда шли. Я отлично знаю этот парк.

Опустив руку, он покачал головой.

— Ты ни черта не знаешь, Лиза.

— Возможно, — я задрала нос в лучших традициях маминого упрямства. — Но у вас учиться я не собираюсь.

— Лиз, Андрей Михайлович? — назвал нас по именам Клим, выходя к вязу.

Я обернулась и взглянула в сторону беседки. Его партнерши там больше не было. Видимо, они закончили. Взглянув на Клима, а потом на Громова я наконец ощутила боль. Наверно, шоковый адреналин отступил. Глаза защипало.

Больше всего мне сейчас хотелось телепортироваться отсюда. Или хотя бы провалиться сквозь землю, чтобы не видеть этих двоих.

Я сжала кулаки и взмолилась, чтобы хоть кто-то из них сейчас ушел.

— Мы гуляли, Клим. Думаю, мне пора возвращаться в Аллертон, — проговорил Громов.

Я не видела, как он уходил, но была этому очень рада. А вот Клим смотрел мне за плечо, провожая президента взглядом. Когда он достаточно удалился, Стерн заговорил.

— Все видела, да?

Я кивнула, пытаясь развидеть его развлечения.

— Лиз, бейб, — Клим взял меня за руку, но я тут же выдернула ее. — Ладно тебе. Ты же знала.

— Что ты трахаешь все, что движется, — уточнила я мстительно. — Да, знала. Об этом все знают, Клим. Включая теперь и президента России.

— Возможно даже королева в курсе, — хмыкнул он.

Я изо всех сил хлопнула его по груди ладонью. Клим даже сделал два шага назад и потер место удара.

— Тяжелая рука. Почти как у мамы, — пробормотал он.

— Полагаешь, это смешно? — вскрикнула я, теряя контроль.

— То, что ты лупишь, почти как моя маман? Не, Лизок, это пиздец, если честно.

Его издевательства стали последней каплей. Из глаз брызнули слезы, я рванула в сторону, куда ушел Громов. Но Клим догнал меня и обнял сзади, как только что держал президент. Но если объятия Громова я восприняла на удивление спокойно, то от прикосновений Клима меня тошнило. А ведь в Рождество я почти решилась пойти до конца, когда он обнимал меня и поцеловал под омелой в КаслТорне.

— Отпусти меня. Убери руки. Немедленно, — закричала я, царапаясь и кусая его, чтобы освободиться.

Он зашипел и разжал руки.

— Я думала, мы вместе, Клим. Ты же обещал, — выплевывала я слова вместе с рыданиями.

— Я всегда помогу тебе, Лиз.

— Отец не отпускает меня в Россию.

— И что ты от меня хотела? — повысил голос Клим.

— Ты обещал, что мы поженимся после школы.

— Когда?

Его глаза почти выпрыгнули из орбит. Несколько мгновений Клим стоял и смотрел на меня, а потом рассмеялся.

— Да ты с ума сошла, принцесса. Нам сколько было? По девять?

— Одиннадцать, — уточнила, чувствуя себя как никогда глупо.

Чего уж там… Я была исключительной идиоткой, набитой дурой. Разумеется, он не собирался мне помогать. Не так, как я хотела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты думаешь, мы поженимся, и Бенингтон отпустит тебя в Россию? Это очень странный план, бейб.

— Не называй меня так! — вспылила я. — Все понятно, Стерн. От тебя никакого толку. Можешь идти дальше месить дерьмо своей подружки. Знать тебя не хочу.

Надеясь изо всех сил, что он не последует за мной, я рванула к стадиону. Клим оправдал мои ожидания. Он больше не останавливал меня. Но это еще сильнее причиняло боль.


У трибун в клубе я встретила Кевина, приятеля Себастиана по Итону. Он задержался и любезно предложил подбросить меня в Аллертон. Я не отказалась. Видимо, папа решил меня проучить, не оставив машину. Как будто я не смогла бы вызвать такси. Эта маленькая шпилька от отца окончательно размазала меня. Я не ловила пальцами слезы, сидя на заднем сидении машины.

Слава богу Кевин был до мозга костей англичанин и не задавал вопросов. Он единственный, кто помог мне сегодня и не лез в душу. Весь остальной мир играл против Лиз Торнтон.

Так мне и надо. Как я могла так глупо верить, что Клим мне поможет? Его больше интересуют дырки доступных девиц, чем моя судьба. Как я могла думать, что он нагуляется и упадет к моим ногам по первому требованию? Марк был прав. Он предупреждал, а я, дура, не верила.

И что теперь у меня осталось? Отец в гневе, которого я сама довела до белого каления. Клим, который плевал на мои чувства и желания. Да еще и президент чертовой России, который посмел наговорить мне кучу странных гадостей, да еще и член поднял.

Что мне со всем этим делать?

Я понятия не имела.

— Лиз, ты в порядке? Проводить тебя? — поинтересовался Кевин, остановив у ворот замка.

— Нет, Спасибо. Ты и так меня очень выручил.

— Тогда приятного вечера.

Он галантно обошел машину, подал мне руку. Я выдавила улыбку, благодаря его, как могла. Мои страдальческие гримасы и сопли — так себе награда.

Мы попрощались, и Кевин укатил в Лондон. Я обошла замок, чтобы попасть к черному ходу, который вел на кухню. Совсем не было желания наткнуться на гостей в холле, тем более на родных.

Я улыбнулась поварам, стараясь пройти через кухню скорее и незаметнее. Едва оказалась на лестнице я выдохнула, надеясь, что скроюсь в своей комнате от посторонних глаз. Рано радовалась. Словно издеваясь надо мной по полной программе, случай снова послал мне встречу с Громовым в коридоре. Он как раз вышел из своей спальни, которая была совсем рядом с моей.

Я попыталась рвануть к себе, чтобы закрыться и спрятаться, но он не позволил. Вот Кевин бы меня отпустил, а этот гад — нет. Может отец прав, и мне стоит остаться дома, поступить в Оксфорд или Кембридж. Вряд ли родители будут настаивать именно на Торнвуде, если я откажусь от России.

Но едва Андрей взял меня за локоть и взглянул своими суровыми глазами слишком ласково, я снова полюбила русских. Каким-то шестым чувством я поняла, что он не будет меня обижать и не может оставить без объяснений. Такая позиция была приятнее, чем вежливая холодность английской ментальности.

Вырываться я не стала, но смело встретила его взгляд.

— Я хотел извиниться, Лиза, — заговорил Громов. — Мне не стоило смущать тебя там в парке.

Я постаралась собраться и ответила ему смело и гордо. Насколько вообще наша ситуация это позволяла.

— Стоило, Андрей. Я, кажется, витала в облаках все это время. Спасибо, что вернул на землю.

— Ты слишком юная, чтобы видеть подобное и слышать тоже. Я должен был объяснить иначе.

— Мне всю жизнь объясняли иначе. Вот к чему это привело.

Аккуратно освободив локоть, я развела руками. Громов нахмурился.

— К чему? — уточнил он.

— Я верила в любовь, а мужчин интересует только секс. — Не в силах промолчать я добавила мстительно. — Даже президента России.

Андрей прищурился. Я думала, начнет все отрицать, но он неожиданно признался:

— Я могу быть миллион раз президентом, но в первую очередь я мужчина. Очень сложно игнорировать при этом….

Он запнулся и опустил глаза, явно жалея, что начал болтать лишнее. Но меня несло. Я потребовала закончить.

— Игнорировать что?

Мое грозовое море вернулось. Громов поднял голову и невероятно просто и честно признался:

— Тебя, Элизабет. Я постараюсь сдерживать свою впечатлительность впредь.

У меня отвисла челюсть. Я стояла посреди коридора, не веря, что президент России только что очень тонко, но все же признался в интимной симпатии ко мне. Он вежливо подтвердил: да, у меня встал на тебя. И при этом сумел выглядеть достойно.

- Вчера меня немного взбудоражило наше столкновение, но это конечно, не повод надоедать вам.

— Вам? — удивилась я. — Мы разве снова на «вы!?

— Так будет лучше, — ответил Андрей.

— Для кого?

— Для нас обоих.

— Вы уверены?

— Да, вполне.

— Как прикажете, Андрей Михайлович, — ответила я в духе позапрошлого века, даже издевательски присела.

Громов поморщился, услышав свое отчество и увидев мой книксен. Возможно, он бы что-то сказал, но нам помешали продолжить беседу.

С третьего этажа спускался Марк. Он увидел Громова и свернул в коридор.

— Андрей, ты на обед? Я хотел спросить… — он осекся, заметив меня. — Лиз, что с лицом?

— А что с ним?

— Все щеки в черных разводах от туши. Ты плакала?

Марк тут же взглянул на Громова, резонно предполагая, что именно он меня довел до слез. Я поспешила опровергнуть это.

— Да. Я поссорилась с Климом.

— Фак, — рыкнул старший Стерн.

— Андрей Михайлович, вы не могли сказать, что у меня лицо испачкано? — предъявила я президенту.

— Посчитал это неуместным и смущающим для вас, мисс Торнтон.

Марк тут же переключился на меня, забыв о галантном Громове.

— Так что у вас с Климом? Хочешь поговорим? Мне убить его? — завалил дядя столь заманчивыми предложениями.

Я улыбнулась и поцеловала его в щеку, встав на цыпочки.

— Не надо. Пусть живет. Я пойду к себе.

Марк придержал меня.

— Я волнуюсь, Лиз. Если хочешь…

— Нет, я просто приму ванну и горькую правду заодно. — отказалась я от его заботы, не в силах больше принимать жалость сегодня. — Ты все верно мне говорил, а я не хотела слушать.

- А обед, принцесса?

— Без меня. Нет аппетита.

— Как хочешь, — согласился Марк.

— Андрей Михайлович, — я склонила голову в его сторону, прощаясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Больше меня никто не удерживал. Я смогла наконец спрятаться в своей комнате.

— Принцесса? — услышала я приглушенный голос Громова за дверью.

— Ее все так зовут. С детства, — ответил Марк. — А что?

— Да ничего, — продолжал Громов. — Очевидно, твой сын редкий говнюк, раз обидел ее.

— Он такой, — не спорил Стерн. — Это пройдет с возрастом. Я надеюсь.

Больше я ничего не услышала. Видимо они отправились в столовую.

Как и обещала Марку, я налила себе ванну, добавила пену и соль, погрузилась в теплую воду. Хотелось расслабиться и забыть обо всем, но в животе как будто кто-то пробил дыру. Клим. Мои планы полетели к черту. Я понятия не имела, что теперь буду делать. Хуже того, я толком не понимала, что хочу делать.


Всю свою жизнь я была уверена, что выйду за Клима и перееду в Россию. Боже, какие же жалкие мечты. Детство, кажется, затянулось. Меня сделали взрослой слишком резко и быстро через созерцание анала. Мою мечту убили, трахнув в зад.

Я окунулась с головой, быстро вынырнула, вытирая глаза и щеки пальцами. Хватит реветь. Жалеть себя можно бесконечно, но это путь в никуда. Даже Громов смог быть честным и озвучил свои желания. А я вот не могу даже себе признаться.

Что я хочу? Клима?

Да, пожалуй, хочу. Хотя меня мутит сей час даже от его имени. Но боль — явный признак любви, которую не так легко отменить после стольких лет. Я вроде бы умом понимала, что это пройдет, но сердце все рано цеплялась за воспоминания и столь привычные мечты. Я все придумала. Кажется, я точно больше не хочу Клима. Быть одной из его подружек — так себе должность. Иного он мне сейчас дать не сможет.

Уже неплохо для начала.

Что я хочу еще?

Точно не хочу учиться в Англии или Шотландии. Я столько изучала историю России, так долго мечтала о ней. И это совсем не из-за Клима. В этом мой отец ошибся.

Я обожала Москву и всегда рвалась хоть на две недели к бабушке летом. Меня завораживала история этой страны. Я действительно собиралась учиться, а не бегать за Стерном в университете.

Как мне доказать папе это и убедить поддержать меня?

Никак.

Я слишком хорошо знала Бенингтона Торнтона. Он упрям как сто ослов и непоколебим в своем решении, как скала. Именно поэтому я всегда надеялась на Клима. Тайная свадьба могла развязать нам руки. Мне. Папа не стал бы разлучать меня с мужем. Он бы, конечно, бесился некоторое время, но не вечно. К тому же на моей стороне был Марк, а значит и остальные Стерны. Я могла легко обойтись без папиной финансовой поддержки. Новые родственники не позволили бы голодать.

Если я отступлю и останусь в Британии, получится, что отец был прав.

В отношении детей он невыносимо принципиален.

Я считала, что Себ заслужил жесткое отношение и аскетичные условия пребывания в Торнвуде. При этом брату никто не запрещал таскать в коттедж девиц. Школу он заканчивал обычную, общую, и там тоже был популярен среди девочек.

Меня же сразу отправили в пансион для девочек. Я вроде бы не имела ничего против, хотя мама пыталась настоять на той же школе, где учился Себ. Но отец даже не обсуждал это. Тогда от скандала родителей спасло мое собственное мнение. Мне нравилась моя школа. Маме пришлось отступить. Теперь, когда отцовская принципиальность пересеклась с моим выбором, я сочувствовала брату и собиралась бороться за свои права.

Я прикрыла глаза, вспоминая, как отец и Марк издевались над Громовым. Лорд Беннингтон мог быть веселым пошляком, с ним легко дружить.

Он легко шутил про принцессу для президента и свадебный минет. Или это был Марк?

Свадьба.

Я вскочила, расплескивая воду на пол. Свадьба!

Принцесса-аристократка, которая достойна стать невестой.

Они говорили о невесте для Андрея. Невеста для президента. Он ищет невесту. Аристократку, сдержанную, привлекательную, чтобы составила ему достойную пару и очаровала электорат.

Боже, все сходится.

Я не все понимала, когда подслушивала, но теперь…

Отличный пиар-ход для укрепления доверия и симпатии народа в предвыборной компании на второй срок.

Громов не в восторге от этого плана, но признался, что неравнодушен ко мне. Да, это, конечно, похоть, а не любовь. Но кому она нужна, эта чертова любовь? Любовь всей моей жизни Клим Стерн предпочитал задницу, а не сердце. А я буду думать головой, отбросив чувства.

Губы сами растянулись в коварной улыбке. Выйдя из ванной, я чувствовала себя не только чистой, но и обновленной. У меня был новый план. Еще лучше прежнего.

Надеюсь, Громов согласится. Как это по-русски? По-хорошему. Совсем не хотелось бы идти на крайние меры.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

‌‌‍Глава 5. Крайние меры


Андрей


Обед, разумеется, затянулся. Один из тех приемов пищи, который включает десять смен блюд, а потом все просто расходятся по комнатам. Я устал от разговоров весьма быстро, но не мог уйти из-за приличий. Хорошо, что Сашка отвел меня в сторону и забыл отпустить. Мы прогулялись по саду, обмениваясь новостями.

Верден спрашивал про Карину, которая последнее время была рассеяна. Что совершенно на нее не похоже. Я не замечал ничего подобного. Возможно, потому что сам был по уши в делах. Это конечно, плохо, что Саша в Дублине знает больше про мою помощницу, чем я сам, ежедневно с ней общаясь.

— Может и не стоит мне идти на второй срок, — озвучил я вслух вопрос, который вроде бы был решен.

— Как так? — Саша даже остановился.

— Кажется, я и так сделал достаточно.

— Ты только начал, Андрей.

Я кивнул, но не согласился и пошел дальше. Верден догнал меня.

— Я тебя уговаривать не буду, но Карина…

— Вот именно, Сань, я даже не замечаю, что с Кариной что-то не так. Меня не хватает на все сразу. Постоянно что-то ускользает. Дерьмовое ощущение. Как будто я каждый день упускаю важные мелочи, которые очень важны.

— В управлении? — уточнил Верден.

— Во всем. Но в управлении страной это заметнее всего. После вашей истории у меня и побед не было.

— Андрей, это не игра, где ведется счет. — Саша выдохнул. — В любом случае, решать тебе. Но я бы в это раз голосовал за Громова.

Я рассмеялся, неприлично фыркая.

— Пару раз прокатил на джете и теперь ты мой. Ох, Верден, ну и дешёвка.

— Ты еще баню мне припомни, умник, — не остался в долгу Саша.

Мы гуляли, продолжая приятный обмен дружескими колкостями, и, в конце концов, наткнулись на Стернов и Торнтонов. Они тоже вышли в сад, устав от официоза столовой. Приятная болтовня делала сердце легким, но все же наша компания стала весьма объёмной. Очень скоро леди и джентльмены из столовой почти полным составом перекочевали в сад. Темы разговоров сузились до одного единственного вопроса: буду ли я баллотироваться.

Я не отвечал ничего конкретного, но не без интереса слушал разнообразные прогнозы от министров и прочих пэров. Они не сулили мне ничего хорошего.

— Ваши визиты очень важны для нас мистер Громов, но отношения с Россией до сих пор напряженные. Хотя ваша команда взяла курс на прозрачность и правовые нормы, предрассудки сильны.

— Это понятно, сэр Гастингс, — отвечал я вежливо, но завелся моментально. — Мы долгие годы были по разные стороны. Я не рассчитывал, что вы примите меня и мою страну так скоро. Хотя моих граждан Британия любит.

— Бросьте, Громов. Мы русских никогда к нам не звали. О ком вы? Все беглые олигархи давно вымерли. Имеете в виду своего друга Вердаена? Так он живет в Ирландии — это другая страна.

— Почему же только Вердена? Лорд Торнтон женат на русской. Я говорю не только любителях держать свой зад в уютной зеленой стране.

Сашка прищурился на меня, но не стал грубить. Я до сих пор немного жалел, что не смог его уговорить работать со мной. Карина, конечно, справлялась, но отказ Вердена мне никогда не нравился. Как и не нравилась утечка мозгов за бугор. Не будь таких как Крыловы, мы бы смогли обеспечить достойную платформу для бизнеса. Самое неприятное, что покойный Евгений Верден еще верил в это, боролся. А вот Саша, уже новый человек, который сразу смотрел в сторону Европы. Я сам был этим самым новым человеком, учился в Англии и Шотландии, но работать хотел для своей страны.

Да, я дурак и патриот. Что поделать. Это не лечится.

Достаточно быстро утомившись предсказуемым поворотом беседы, я технично удалился, едва представилась возможность.

Вроде бы и хотелось пообщаться с друзьями, но почти сразу еще сильнее я пожелал посмотреть кино. Два-три часа перед сном — роскошь при моей работе. Обычно я падал замертво в кровать и не видел снов. В самолете тоже предпочитал подремать или снова работал. Другого свободного времени у меня не было.

Я старался не жалеть себя, пока поднимался в комнату. В конце концов, я сам выбрал эту работу, а потом и она выбрала меня. Да и чего уж — мне нравилось.

Стараясь не смотреть в сторону спальни Лиз, я скорее прошел к себе, принял душ и развалился на диване, листая пультом меню плазменной панели. Для досуга гостей, конечно, была доступна обширная фильмотека. От классики до новинок.

Я остановился на свежем экшене от Нолана. Правда, степени по физике у меня не было, и к середине я начал категорически терять линии смысла, но картинка оказалась захватывающая, и я продолжал смотреть. Кажется, даже понял в общих чертах финал. Думал позвонить Карине, ведь это она мне посоветовала фильм, но отвлек стук в дверь.

Полагая, что это Сашка, я не стал заморачиваться, а пошел открывать, как был, в одних пижамных брюках. За дверью не оказалось Вердена. Зато стояла целая Лиз Торнтон. Я замер, не понимая, что мне делать с таким визитом. Наверно стоило одеться сразу, но она сама была не особенно официальна в шелковой черной сорочке и таком же халате, который был небрежно наброшен на плечи.

— Могу я войти, Андрей? — спросила она, пока я стоял и глазел на ее грудь, которую едва ли прикрывал шелк.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Могу я войти, Андрей? — спросила она, пока я стоял и глазел на ее грудь, которую едва ли прикрывал шелк.

Слов не нашел, но подвинулся, чтобы она смогла оказаться в комнате. Я закрыл дверь и тут же почувствовал себя в ловушке. Удивительно. Это всего лишь девушка, а не мутант-убийца. Хотя интуиция подсказывала, то бояться Элизабет стоило сильнее. С мутантом у меня был шанс. С ней — вряд ли. Слишком много забытых чувств и эмоций она во мне будила. Я разучился принимать их адекватно и держать под контролем.

Вот и сейчас она просто произнесла мое имя, а я уже с трудом уговариваю член не реагировать. Андреем Михайловичем быть проще.

— Все в порядке, Андрей? — спросила она, разворачиваясь очень эффектно.

Длинные темные волосы с рыжим отливом качнулись и рассыпались по плечам. Я с трудом взял себя в руки и уточнил, чтобы уже хоть что-то сказать:

— Ты зовешь меня по имени?

— Кажется, мы перешли на «ты» там, в парке клуба. Я не хотела смущать тебя при Марке. Он бы замучил вопросами.

— Согласен. Спасибо, — кивнул я.

Лиз склонила голову и зачесала рукой волосы, что упали на лицо.

Если она не прекратит так делать, я за себя не отвечаю. Невозможно смотреть на нее и не желать. Она сейчас казалась такой взрослой, даже серьезной, хоть и улыбалась мне мягко и приветливо, но я чувствовал в этой девочке силу и даже, наверно, мудрость.

Юный возраст выдавали разве что смарт-часы, очень популярные сейчас у молодежи. Они выбивались из ее чувственного образа, но удачно напоминали мне, что это дочь моего друга, которая недавно закончила школу. Отрезвляюще.

— Ты что-то хотела? — перешел я к делу, в очередной раз проигрывая битву с собственными желаниями.

Лиз никуда не торопилась. Она прислонилась попкой к столику в рабочей зоне и спросила:

— А ты спешишь, или я помешала?

Элизабет сложила руки на груди снова привлекая мое внимание. Черный шелк и светлая кожа идеально сочетались. Моргнув, я с трудом вспомнил о приличиях и решил напомнить ей тоже:

— Думаю, это не совсем прилично. Мы находимся в моей комнате, наедине.

Лиз рассмеялась, запрокинув голову. Ее волосы снова пришли в движение, напоминая шоколадно-шелковый водопад.

— Бросьте, господин президент, — игриво поддразнила Лиз. — Мы живем в двадцать первом веке. Вы не скомпрометируете меня так просто. К счастью.

— Или к сожалению, — добавил я, почти не соображая, о чем говорю.

Но Лиз неожиданно согласилась.

— Да, раньше было проще. Наверно. Пять минут наедине — и женись. — Она встала со стола, подошла ко мне и заявила: — я знаю, что ты хотел жениться.

Мои брови прыгнули на лоб.

— Я?

— Ты. Отец и его друзья смеялись над тобой, но план они придумали идеальный. Аристократка, сдержанная, красивая и из старого рода, которому благоволит Корона, — идеальная невеста для президента. Разве нет?

Удивление сменилось подозрительностью, и я нахмурился.

— Откуда ты знаешь?

— Стены замков имеют уши, Андрей. Случайно услышала.

— Подслушивала, — конкретизировал я.

- Какая разница? Тебе нужна жена, а мне нужно в Россию. Я подхожу тебе идеально.

Теперь я не мог не рассмеяться.

— Вы делаете мне предложение мисс Торнотон? А где кольцо? И почему не встали на одно колено?

Она вздрогнула, и на миг маска уверенности исчезла, показав мне опять хрупкую ранимую девочку, которая совсем не была ни в чем уверена, которая сегодня похоронила мечты о любви, которая что-то придумала, но…

Но я точно не смогу быть ее рыцарем в сияющих латах.

Лиза несколько раз моргнула, прогоняя неуверенность и снова начала сыпать аргументами.

— Ты не можешь отрицать, что хочешь на второй срок, — заявила она.

Я согласился:

— Хочу, Лиз. Ты права.

— Я была в России, Андрей. Я знаю русских. Я сама почти русская. Ты не можешь отрицать, что этой стране нужна сказка. Посмотри на Британию. Сколько дерьма мы пережили, но наша королева всегда вдохновляла народ, она была залогом стабильности и благополучия. Она давала нам надежду.

Ее пламенная речь была еще прекрасней горящих глаз. Паршиво, но я теперь заводился на нескольких уровнях. Мне нравилась Элизабет внешне с первого взгляда, но теперья еще и восхищался ее упорством и страстным рвением донести до меня какую-то чушь.

— Лиз, дорогая, я же не королева, — спрятал я свои истинные чувства за сарказмом. — Даже не король.

— А какая разница? — искренне недоумевала она. — Ты глава государства. На тебя смотрит и равняется каждый. Именно ты гарант процветания России.

— Допустим, но причем тут ты?

— При том, что ты должен быть полноценным. Одинокий президент — это грустно…

Я поднял руку, умоляя:

— Не продолжай. Эти высокопарные речи тебе не идут. Говори коротко и по факту.

— Я хочу учиться в России. Ты хочешь остаться в Кремле. Мы поженимся и пять лет будем изображать идеальную пару. Я закончу МГУ, а ты второй срок, — послушно подытожила она.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я закончу МГУ, а ты второй срок, — послушно подытожила она.

Я снова захохотал. Невозможно было спокойно воспринимать это бред. Сначала Карина, потом Торнтон и остальные, теперь вот и дочь Бена уверенна, что мне необходимо жениться. Какое-то средневековое помешательство.

Успокоившись, я заметил, что Лиз кусает губы, снова теряя свою аристократическую невозмутимость. Мне не хотелось ее обижать, но и бросать хворост в костер безумия я не собирался.

Подойдя к ней, я взял девушку за плечи и как можно более мягко и аккуратно стал объяснять:

— Я говорил об этом своей помощнице и твоему отцу, Элизабет, повторю тебе то же самое. Я не клоун, чтобы веселить народ. Я не участник ток-шоу. Я не монарх. Я просто менеджер, который пытается привести в порядок страну. Если меня не выберут на второй срок, я уйду. Считаю, что любые пиар- уловки накануне выборов — это отвратительно и недостойно.

Она подняла на меня глаза, и я увидел в них не отчаяние и не смущение даже. Это был вызов.

— Значит, брак по расчету для тебя неприемлем? — уточнила она то, что и так уже было понятно.

Я кивнул.

— Но я нравлюсь тебе.

Она не спрашивала, черт подери. Сам виноват. Не стоило мне выкладывать ей перед обедом правду о своем неугомонном члене. Впрочем, и отрицать собственною эрекцию было глупо. Мой член стал орудием против меня же самого. Как будто мало я пытался им застрелиться, пока принимал душ. Лиз нужно было самой в меня пальнуть.

О, боги, куда ведут эти нездоровые ассоциации? В ад?

— Я тебе нравлюсь, Андрей, — повторила Лиза, пока я стоял и смотрел на нее не мигая, придумывая как скорее ее выставить и одновременно продлить наш ужасный и волнующий одновременно разговор.

— Нравишься, — я решил соглашаться с очевидным.

Кому может не понравиться Лиз Торнтон? Только слепым или геям.

— Тогда женись на мне просто так. Ты добрый и благородный, а мне нужно в Россию. Помоги.

Вызов в ее глазах сменился надеждой. Она просила. С достоинством леди, с сарказмом Торнтонов, сдержанно, как истинное дитя гор Шотландии.

— Я бы мог помочь тебе просто так. Без свадьбы, — моментально предложил я.

— Мой отец не позволит принять даже твою помощь.

— Ты совершеннолетняя.

— Только по законам Российской Федерации.

— Точно.

Мы смотрели друг на друга, и Лиз стала как-то странно улыбаться.

— Что? — спросил я.

— Ты меня гладишь. Опять.

Я убрал руки и сделал шаг назад на всякий случай. Чёрт, надо же. Как это происходит?

— Опять? — переспросил я, чувствуя себя таким идиотом.

— Когда я упала на тебя и ты поймал. А потом держал меня и гладил мои плечи. Вчера вечером.

— Вчера?

Я продолжал быть ее эхом, с трудом соображая. Я увидел ее вчера первый раз, а ощущение, что желаю эту девочку всю жизнь.

Я сделал еще шаг назад, собираясь превратиться в копию ее отца, отправить спать и не приставать к взрослым дядям с глупыми предложениями руки и сердца. Но прежде, чем удалось дистанцироваться, Лиза сама сократила между нами расстояние. Она положила ладони мне на грудь. Я зашипел, словно ее пальцы были раскаленным железом. Нужно было отодрать ее от себя сразу, но я не успел, а потом было поздно. Она оказалась слишком близко, а ее слова были слишком приятны и отключили остатки моего разума.

— Ты мне тоже нравишься, Андрей, — тихо говорила Лиза, и сама теперь чуть поглаживала меня по голой груди.

Боже, почему я не оделся до сих пор? Теперь, похоже, поздно.

— Элизабет, — попытался я остановить ее, но на этом и иссяк.

— Лиза, — поправила она. — Мы же договорились. Андрей и Лиза… Правильно?

Последний вопрос она выдохнула мне в губы, поднявшись на цыпочки.

— Ты обещал мне урок, но я, кажется, так его и не усвоила. Сделай это сейчас…

И все.

Она сама меня поцеловала. Наши губы встретились. У меня, наверно, еще был шанс отодрать Лиз от себя, встряхнуть и отправить к себе. Но она лизнула кончиком языка мою нижнюю губу, и сопротивление оказалось невозможно.

Я хотел ее, черт подери. Отчаянно и безумно. Весь день меня не отпускали мысли о ней. Я не мог желать вид, что мне все равно. Член натянул брюки снова, как и в парке днем. Я с трудом сдерживался, чтобы не набросится на Лиз. А она наоборот делал для этого все. Прижавшись ко мне, она теперь гладила плечи и продолжала целовать меня, иногда снова жаля языком.

Стоять и терпеть эти сладкие муки было ужасно и восхитительно одновременно. Она соблазняла меня, и меня это нравилось. Она хотела, чтобы я сорвался. И мне хотелось, но балансировать на краю пропасти — отдельное удовольствие.

Рука Лиз легла на мою шею, она надавила, заставляя меня наклониться к ней. И снова прошептала в губы.

— Пожалуйста, Андрей. Пожалуйста…

Теперь в глазах было отчаяние и нужда. Я не смог устоять. Казалось, мой отказ убьет ее. Я не хотел ранить Лиз сильнее. После Клима ей нужно быть любимой и желанной. А мне просто нужна она.

Я сдался. Прижав ее к себе изо всех сил впился в алые губы, почти кусая их, забывая о сдержанности. Она смеялась, отвечая на мои неистовые поцелуи со всей страстью. Ее триумф стал нашим приговором.

Я слишком долго терпел и теперь хотел сделать все быстро в первый раз. Одного раунда с Лиз мне точно будет мало. Когда она коснулась моего паха, стало ясно, что я продержусь еще максимум минут. Жадно прикасаясь губами к ее шее, плечам и груди, я вел Лизу к постели. Она гладила мою эрекцию через брюки и больше ничего не говорила.

Отодвинув черный шелк, я застонал, увидев ее красивую круглую грудь. Я лизнул сосок, заставляя Лиз вздрогнуть и съежиться.

— Ты мне нравишься, — решил признаться я снова. — Очень нравишься.

Лиз всхлипнула и потянула меня вверх, чтобы снова поцеловать. Я не мог отказать ей.

Она медленно легла на кровать, развела ноги, позволяя мне идеально устроиться между них. Я провел ладонью по ее бедру, задирая вверх сорочку и собираясь стянуть трусики. Но их не было. Она пришла ко мне без белья.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И снова из моего рта вырвалась правда, которую я мог бы и придержать. Но с Лиз просто невозможно было что-то утаить.

— Если бы ты сразу сказала, что не надела трусики, наш разговор был бы в два раза короче.

Она хихикнула и ответила:

— Я это запомню.

А сама стянула мои брюки ниже.

— Это будет быстро Лиз, — предупредил я.

Она закивала и зажмурилась. Что-то было в этом жесте до ужаса детское, девчачье. Если бы у меня осталась хоть капля мозгов активе, я бы остановился. Но сейчас разум утек в яйца. Кончить мне хотелось сильнее, чем размышлять о мимике и жестах Элизабет.

Чуть приподняв ее бедра, я вошел, как и обещал. Быстро, резко, одним толчком и почти до конца.

Царапнув меня по плечам, Лиз закрыла глаза руками, а потом передвинула их ниже, зажимая себе рот.

Преграда.

Я ощутил ее.

И она тоже.

Именно поэтому она пыталась не закричать.

Именно поэтому в ее глазах полыхала боль, которую она не позволила себе прокричать.

Замерев, я рвано дышал, соображая.

Девственница.

Откуда?

Как?

Почему?

Вашу, мать! Элизабет Торнтон невинна.

Была.

С моей легкой руки и другого органа она больше не…

ДЕВСТВЕННИЦА!

Глава 6. Приговорен к свадьбе


Лиза


Не думала, что это будет так больно. Я пожалела обо всем, что наделала, едва он оказался во мне. Слишком большой и слишком резко. Говорят, если медленно, будет еще хуже. Но куда уж хуже этого?

Позабыв все свои коварные планы, я лежала на постели, не в силах открыть глаза и убрать руки ото рта. Единственное, что меня радовало — это почти мгновенная капитуляция Громова. Похоже, он не дурак, и быстро все понял. Я думала, мужчины не могу остановиться, если начнут, но этот опять меня удивил.

Я наконец почувствовала, что могу говорить, а не орать от боли, и убрала руки от лица. Еще не открыв глаза, едва слышно прошептала:

— Спасибо.

Но вежливого «пожалуйста» мне никто не сказал. Наоборот. Андрей схватил меня за плечи, приподнял и встряхнул, рявкнув:

— Какого черта ты творишь?!

Я зажмурилась и сморщилась, не ожидая такого. По плану он должен был кончить и не заметить. Но все мои планы снова катились к черту.

— Посмотри на меня, Элизабет. Хватит изображать труп, — зарычал Андрей чуть тише, но от этого не менее жутко.

Я открыла глаза и увидела его лицо. Думала, он будет в ярости, но на лице Громова я увидела страх и вину.

— Почему ты пришла ко мне и не сказала? — повторял он допрос, время от времени встряхивая меня.

Приятнее было, когда гладил. Я всхлипнула и съежилась.

— Мне больно, — прошептала я, ощущая, ка кон вдавливает пальцы изо всех сил, сжимая меня.

Андрей тут же отбросил меня обратно на кровать, как куклу. Он отвернулся, вцепился в свои волосы и шумно дышал. Я попробовала объяснить:

— Я думала, ты не заметишь.

— Серьезно? — резко обернулся Громов. — Сама ты тоже собиралась не заметить?

— Я не думала…

— Это уж точно!

Он снова стоял ко мне спиной, и я впервые заметила, как круто он смотрится сзади без одежды. Широкие плечи и мощная спина. А еще подтянутая задница. Он до сих пор был со спущенными штанами, и я могла видеть все в лучшем ракурсе. В таком виде мужчины смотрятся нелепо. Но Андрей выглядел чертовски идеально.

Между ног кольнуло, и я сжалась, чувствуя совсем другую боль. Возможно, если бы он продолжил…

Продолжить думать о продолжении мне не дал Громов. Он снова обратил на меня внимание и в этот раз я увидела знакомую мимику. Мой папочка натягивал такую маску, чтобы читать нотации. Андрей решил сделать то же самое.

— Это самая идиотская попытка соблазнения, которую я знаю. Даже в тупых романах такого не пишут. Как тебе в голову пришло? Что ты хотела доказать? Клима собиралась проучить? Это месть? Ничего глупее не могла придумать? Ему плевать, детка.

— У меня была другая причина, — тихо, но злобно процедила я.

— Какая?

Он смотрел на меня с пренебрежением и насмешкой.

Видит бог, я хотела по-хорошему, но объяснять и доказывать что-то этому барану больше нет желания. Я просто нажала кнопку отправки сообщения на часах и ждала.

Родителей разместили на третьем этаже. Скорее всего, папа сегодня не будет сидеть допоздна в салоне. Но в любом случае ему хватит минуты, чтобы примчаться в комнату президента.

Я встала с постели Андрея, обернулась. На шелковой белоснежной простыне осталось немного крови.

— Какая причина, Лиза? — повторил Андрей, но потом махнул рукой. — Без разницы. Предлагаю закончить наше странное свидание. Если ты получила все, что хотела.

— Получила, Андрей, — улыбнулась я, чувствуя себя чуть лучше и увереннее. — Но еще не все.

Громов открыл рот, но сказать ничего не смог, потому что в комнату ворвался мой отец, а за ним мама.

— Бен, ты с ума сошел, — крикнула он, пытаясь остановить отца.

Но куда там. Папа ворвался, как ураган, и остановился между мной и Андреем. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы оценить мой помятый вид и полуобнаженного Громова. Тот мгновенного подтянул брюки выше. Но мама, кажется, успела увидеть. Она ахнула и замерла на месте, больше не препятствуя отцу.

Лорд Торнтон сузил глаза и метал молнии в меня, а потом он посмотрел на постель и окаменел. Так замирает пантера перед броском. Меня он кажется, загипнотизировал, потому что я вроде бы видела все, как в замедленной съемке, но не могла пошевелиться. Папа повернулся к Андрею, сжал кулак, занес руку и ударил Громова.

Андрей пошатнулся и сделал два шага назад.

— Бен, — вскрикнула мама.

Она бросилась к отцу и повисла на нем, потому что он замахивался с левой. Теперь и я обняла его, чтобы не дать добраться до Громова.

— Бен, ради бога, что ты творишь? Прекрати! Он же…

— Мне плевать! — прошипел папа.

— Согласен, Бен. Имеешь право, — неожиданно согласился Андрей. — Но вторую щеку я не подставлю, уж извини.

Он облизал губы, задержавшись языком в уголке рта, который, кажется, кровоточил. Я вцепилась в папу сильнее, борясь со странным чувством. Совершенно неуместным чувством. Мне хотелось остаться с Андреем наедине опять, но план уже работал.

— Кэти, ты не могла бы закрыть дверь, — снова с убийственным спокойствием проговорил Громов. — Говорят, в замках у стен особенно чуткие уши.

— Тебя волнуют слухи, Андрей. Серьезно? Ты изнасиловал мою дочь, а теперь…


— Тебя волнуют слухи, Андрей, серьезно? Ты изнасиловал мою дочь, а теперь…

— Что? — выпалили мы втроем. Я мама и Громов.

— Он не насиловал меня, па… — тут же вступилась я за Андрея.

— Ты же написала…

— Лишил невинности — это другое. С чего ты взял, что он сделал это против моей воли?

— Может быть потому что ты решила мне об этом сообщить на ночь глядя?

Я отпустила руку отца и теперь стала снова его врагом.

— Вы можете говорить тише и закрыть наконец чертову дверь? — процедил Громов сквозь зубы.

Я взглянула в сторону коридора и сразу заметила, как кто-то прошел мимо. Не только у меня была привычка подслушивать. Персонал, да и сами лорды, а особенно их жены любили тайны Аллертона.

У меня, конечно, был план, но вредить президенту я не хотела. Напротив, собиралась даже помочь. Нам обоим выгодно быть вместе.

— Там кто-то был? — спросила я, взглянув на Андрея.

Он кивнул, и мама тоже подтвердила.

— Да, я видела. Похоже, завтра все станет достоянием общественности. Тебе до сих пор плевать, Бенингтон?

— Только этого не хватало, — простонал отец. — Я совсем не скучал по семейным скандалам.

— Боюсь, скандал будет не просто семейным, а международным, учитывая, что ты разбил лицо президенту России, — ввернула мама.

— А я должен был ему руку пожать? Он ведь…

Отец не договорил, а указал на постель. Мама напомнила:

— Бен, мы живем в двадцать первом веке.

— А вот на это мне плевать. Она моя дочь. А он мой друг. Был, — хлестко добавил папа, пристрелив Андрея глазами.

Все шло совсем не так, как я планировала. Отец как будто пытался уговорить себя, что все не так ужасно. И мама, какой ужас, мама настраивала его именно на этом. Я совершенно не ожидала от них такой гибкости по отношению к моей первой и такой странной близости с мужчиной.

— Не знаю, что между вами произошло, но в наших общих интересах сейчас не раздувать конфликт, — очень здраво проговорила мама. — Слухи, конечно, разлетятся. Вам следует хотя бы некоторое время провести вдвоем. Не знаю, что тут произошло, но легкий роман будет выглядеть в прессе лучше, чем минутная слабость. Лиз?

— Что?

Я с трудом понимала ее слова. Отец, кажется, тоже.

— Ты предлагаешь ему еще несколько раз с ней переспать? — снова разозлился он.

Мама подняла глаза к потолку.

— Андрей, — обратилась она к Громову. — Хоть ты понял мою мысль.

— Я понял, Кэти. Но, это неприемлемо. Мне точно сейчас не нужны легкие романы и тем более минутная слабость.

Теперь пришла мамина очередь возмутительно ахнуть и сжать кулаки.

— Ей всего восемнадцать, Громов. Ты же… — начала она давить в своих лучших традициях.

Обычно мама была очень демократичной, но уж если ее гибкие решения отвергали, она превращалась в бульдозер.

Но Андрей не среагировал. Он выставил вперед руку, заставляя маму замолчать. Удивительно, но она тут же осеклась. Даже отец не мог так.

Я чувствовала себя как в кино и вот-вот должна была случиться кульминация. В главной роли Андрей Громов. Он сложил руки на груди, склонил голову и выдал:

— Единственные сценарий, который я могу себе позволить — это свадьба.

— Что? — теперь мама и папа говорили хором.

Я вообще не могла говорить.

— Я обязан на ней жениться.

— Не обязан, Андрей. — снова перечила ему мама. — Мы живём…

— …в двадцать первом веке, Кать, я помню. Но у меня выборы, и мне не нужны дурно пахнущие интрижки. Тем более с сопливой аристократкой.

- Я не позволю прикрывать твою кампанию… — снова начала мама.

Но теперь я не дала ей договорить. Быстренько подбежав к Андрею, я втиснула руку и прицепилась к его локтю.

- Я согласна.

Лица родителей вытянулись бесценно в этот момент. Пусть все шло не по плану, но в итоге я получила свое. Подняв голову, я взглянула на Андрея. Думала, он улыбнется мне, но нет. Громов даже глаза не скосил, стоял как каменный.

— Мы можем обсудить все это утром? — спросил отец.

Андрей кивнул.

— Я с удовольствием останусь наконец один в своей комнате.

Мама снова собралась спорить.

— Не уверена, что…

— Пойдём, Морковка, — потянул ее отец. — Обсудим утором. Мы все остынем. Ты же сама говорила: утро вчера мудренее.

Она позволила себя увести. Хлопнула дверь. Отец слишком легко закончил разговор. Похоже, его очень устраивало предложение Андрея. Он не хотел, чтобы мама билась за мою свободу, отговаривала Громова и меня.

— Тебе пора в постель, Элизабет, — сурово проговорил Андрей, едва за родителями закрылась дверь.

Я взглянула на его кровать.

— В свою постель, мисс, — уточнил он тут же.

— Я не хотела, чтобы все так вышло, — проговорила я, чувствуя себя полной дурой.

— А как ты хотела? Мы поженимся — это ведь была твоя цель.

— Мне не нужны сплетни. Я не думала, что кто-то услышит…

— Да, в это я поверю. Ты не думала. Мы будем обсуждать это по десятому кругу или ты наконец уберешься из моей комнаты?

Он снова повысил голос. Мне стало одновременно стыдно, обидно, страшно. Слезы снова щипали глаза. Я скорее убежала к себе, чтобы больше не раздражать Андрея.

Только оказавшись в своей комнате, я осознала, что все сделано. Я стану женой президента, поеду в Россию, поступлю в МГУ, Клим будет близко.

Но ничего из этого меня не радовало. Все случилось совершенно неправильно. Этот ужасный секс, отец со своими кулаками, тихо разорённый Громов, мама, которая стала за меня заступаться.

Я хотела пойти к Андрею и извинится, попробовать как-то загладить вину. Я могла сделать заявление или закрутить роман с кем-то другим, перетянув внимание. Хотя, как его перетянешь, учитывая статус Громова.

Передумав, я приняла душ и легла в постель. Разумеется, не уснула. Хотела пойти к родителям, но тоже отказалась от этой мысли. Просить совета у Марка — тоже бредовая идея. Мы близки, конечно, но ему точно не стоит знать обо всем этом. Хотя, скоро все узнают о свадьбе президента. Уверенность, что я уже все сделала и ничего не могу отменить или даже смягчить твердо засела в голове.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Несколько часов я страдала, но потом уговорила себя, что все правильно. Андрею тоже выгоден наш брак, как бы он не отмахивался от этой идеи. Его помощник, отец и остальные не зря сходились во мнениях об этом. Я почти задремала, успокоив себя этими мыслями, когда ко мне постучали. Поему-то была уверена, что это Громов, и рванула открывать дверь с сонной улыбкой на лице. Но в коридоре стояла мама.

— Не спишь? — спросила она и сразу вошла. — Надо поговорить.

Она прошла в комнату, села на диван у окна и сложила руки на коленях. Я последовала за ней и опустилась рядом.

— Отец договорился о вертолете. Завтра рано утром мы все вылетаем в КаслТорн, — объявила мама.

— Так скоро? — удивилась я.

— Да. Они с Громовым сейчас будут действовать быстро.

— Зачем?

Кажется, я никак не могла проснуться и начать думать.

— Лиз, неужели ты не понимаешь? Любая заметка о тебе и Андрее может оказаться уже завтра в прессе. Ты никогда не слышала про дайджест Аллертона? Этот замок — поставщик сплетен номер один в Британии.

— Не знала, — продолжала я признаваться в собственном идиотизме.

— Теперь знаешь. Бен сейчас устроит вам официальный визит, а потом сразу объявит о помолвке. Только это сработает против сплетен об Андрее. И он обязательно будет играть по правилам, увезет тебя в Россию и даже женится.

— Я понимаю, мам. Но что поделать?

— Понимаешь? Что поделать? — повторила мама за мной и всплеснула руками. — Лиза, ты сколько знакома с Громовым? Меньше суток.

— Уже больше, — глупенько похвастала я. — Мы столкнулись вчера в коридоре. Я его даже не узнала.

— О, боже. — Мама прижала ладонь к щеке и покачала головой. — То есть ты вообще ничего о нем не знаешь? Даже прессу не читала? Не гуглила.

— Нет, я видела его в новостях несколько раз, но не обращала внимания. Я далека от политики.

— Элизабет, милая, в России президент — это не только политика. Особенно Громов. Он сразу стал гребанным секс-символом.

— Ты сказала «гребаным», или мне показалось?

— Лиз! Очнись уже. Андрей Громов — это не Клим Стерн. С ним играть опасно. Ты понятия не имеешь с кем собираешься связать жизнь.

— А ты? — поинтересовалась я в свою очередь. — Что ты о нем знаешь? Он ведь папин друг. Разве стал бы отец общаться с…

— С негодяем? — закончила за меня мама. — С подонком?

— Он не подонок, мам. Я это точно знаю.

— Сомневаюсь. Андрей сам выразил желание познакомится с Бенингтононом. От таких предложений дружбы не отказываются. Я его не очень хорошо знаю, но ничего ужасного до сегодняшнего дня не замечала.

— Зачем тогда ты пришла и рассказываешь мне эти страшилки? Которых и нет по сути.

— Я не знаю, что есть, а чего нет, Лиз. Не хочу отпускать тебя в Россию. Я уехала оттуда сама и своим детям хотела будущее в Британии.

— Вот! — я подняла палец. — В этом все дело? Поэтому ты была на стороне отца, когда он настаивал на Торнвуде?

— Да. И не только. Я не хочу отпускать тебя замуж так скоро. Тем более за Андрея. Ему тридцать шесть, он президент и вдовец.

Я ахнула,

— Вдовец?

— Да, дорогая. Ты могла хотя бы это погуглить. Я могу списать со счетов вашу разницу в возрасте и даже его положение. Но истории о его покойной жене — это совсем не то, что можно просто пропустить мимо ушей.

— Что с ней случилось?

— Никто не знает толком. Он очень ее любил. Говорят, она была против его выдвижения на пост. Они поссорились. Она одна уехала кататься в горы. В том районе сошла лавина Тело так и не нашли.

— Ужас, — прошептала я.

— Многие говорили, что у нее был компромат на Андрея, и она угрожала ему. Говорили, что он причастен к убийству.

Я фыркнула.

— Как? Вызвал лавину?

— Возможно лавина была прикрытием, и Марину убили без ее участия. Это все было давно. Копать начали уже после победы инаугурации Громова. Его ведь не воспринимали всерьез. Он победил почти случайно. Я всегда слухи о смерти Марины бредом, пока…

— Пока я не стала невестой президента?

— Именно.

— Мам, — я взяла ее руки в свои. — Все будет хорошо. Он никого не убивал. Андрей хороший человек.

— Откуда такая уверенность?

— Просто знаю и все.

— Значит ты поступила дурно с хорошим человеком? — пришпилила меня мама в ответ.

Я поморщилась, отпуская ее. Правда, конечно, была неприятной, но я продолжала прикрываться добрыми намерениями.

— Я поступила, как поступила. Мне и Андрею одинаково выгоден это брак.

— Пожалуй. Но мне грустно видеть, как расчетливо ты идешь к цели. А еще… — Мама осеклась встала с дивана. — Ладно. Забудь. Уже поздно.

Я не выносила эту ее привычку не договаривать иногда. Не в силах терпеть и сейчас подбежала к двери и закрыла выход.

— Что еще, мам? Скажи.

— Боюсь, тебе будет тяжело оставаться при своих расчетах в этом браке.

— С чего ты взяла?

— Считай это женской интуицией. Ты лучше поспи. Доброй ночи, Лизи.

Мама поцеловала меня в щеку, отодвинула и вышла за дверь.

Я ничего не поняла, но послушно легла в постель и даже уснула на несколько сладких часов.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7. Операция "Невеста"


Лиза


Утром меня разбудила мягкая вибрация часов, которые я так и не сняла. Еще не проснувшись я автоматически приняла вызов.

— Лиз, вертолет ждет десять минут.

Я моментально проснулась и возмутилась:

— Что? Почему так мало времени?

— Времени нет вообще. Вставай и спускайся. Кар отвезет нас на площадку. Вещи оставь, горничная позаботится о багаже.

Хотелось взбунтоваться и наговорить кучу гадостей, но отец не дал мне этого сделать. Он просто отключился. Идеальный способ закончить разговор и оставить приказ без обсуждения.

Быстрые сборы не были для меня проблемой. Пансион, в котором я жила и училась, славился старыми добрыми правилами, а условия были совсем не шикарные. Там меня научили быстро одеваться, всегда выглядеть мило и чисто, следить за языком и усердно учиться.

Я спустилась в гостиную через восемь минут. Отец тут же взял меня за руку и потащил к черному ходу. Было очень рано, но на кухне уже началась работа. Я по привычке приветливо кивнула повару. Он придирчиво рассматривал свежевшую рыбу, которую привез местный. Отец тоже пробормотал быстрое приветствие.

Мы скрылись быстрее, чем они обратили на нас лишнее внимание. Кар ждал нас на дорожке. За рулем сидел один из дворецких, а на сидении пассажиров мама и Андрей.

— Доброе утро, — тихонько поздоровалась я.

Мама лишь улыбнулась и похлопала по сидению, приглашая меня устроиться рядом. Отец сел с Андреем, который едва ли взглянул на меня. Через десять минут мы оказались на площадке. Вертолет уже ждал. Винт заработал, едва подъехал кар.

Никто не проронил ни слова по дороге. Ни на земле, ни в воздухе.

Вертолет сел на площадке близ КаслТорна. Нас уже ждали две машины с водителями. Я думала, что отец поедет с Громовым, но они с мамой направились к Джорджу, который улыбался во все зубы, приветствуя.

Не успела я удивиться, как моей руки коснулись мужские пальцы. Андрей взял меня за руку и повел к другой машине. Я трижды споткнулась, пока преодолела тридцать метров.

— Доброе утро, мисс Торнтон. С возвращением, — поприветствовал меня Луи, второй водитель.

— Доброе.

— Мистер Громов, добро пожаловать в КаслТорн.

— Спасибо, — ответил Андрей, отрицательно помотав головой. — Не стоит. Я сам открою дверь для мисс.

Луи покорно кивнул и сел за руль. А Громов вместо того, чтобы открыть дверь, как обещал, прижал меня к ней спиной.

Я чуть не закричала от неожиданности. Андрей прижался ко мне, почти вдавливая мой зад в дверь машины.

— Улыбнись, Лиза. Ты похожа на лань, которой вот-вот всадят пулю между глах, а не на счастливую невесту.

— Ты сдурел? — моментально огрызнулась я. — Не сказал мне ни слова с самого утра, а теперь я должна улыбаться?

— Нет времени объяснять. — Громов прищурился. — Не хочешь улыбаться, значит…

Не договорив, Андрей склонился и поцеловал меня. Хорошо, что я была все еще прижата к машине, иначе упала бы от удивления. И не только от него.

Боже, как он целовал. Его губы сводили с ума. Такие мягкие и ласковые сейчас. Он ласкал мой рот, медленно смакуя, дразня, едва касаясь. Но я помнила, как он может сминать и сокрушать неистовым натиском. Н знаю, что мне нравилось больше. Страсть или нежность? Кажется, я бы предпочла, чтобы одно сменилось другим прямо сейчас.

Я встала на цыпочки и закинула руки ему на шею, уже собираясь провоцировать на активные действия, но почти сразу Андрей отстранился.

— Достаточно, принцесса, — проговорил он мне в губы без капли нежности, которую только что дарил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Достаточно, принцесса, — проговорил он мне в губы без капли нежности, что только что дарил.

— Достаточно? — выдохнула я.

Андрей расцепил мои руки, взял их в сои и поднес тыльную сторону ладони к своему лицу. Он поцеловал одну, потом вторую, послал мне какую-то дежурную, холодную улыбку, отодвинул меня в сторону, открыл дверь и почти затолкал в салон.

— Что это было? — поинтересовалась я, хлопая глазами и чувствуя себя полной дурой.

— Первый акт пьесы «Невеста президента». В следующий раз попробуй изображать любовь, а не рыбу, которая протухла на прошлой неделе. Я не могу все делать один.

Он говорил все это, доставая телефон, проводя по экрану и сразу открывая мессенджеры. До меня постепенно начало доходить.

— Нас снимали?

— Естественно, — подтвердил Громов.

— Как они узнали так быстро?

— Я сообщил.

— Ты? Зачем?

Громов отвлекся от телефона и взглянул на меня, приподняв бровь.

— Ты вчера была в моей спальне, Элизабет? Я не собираюсь ждать, когда на меня польется грязь. Предвыборная кампания переживет невесту, а вот… — Он взглянул мельком на Луи и решил не конкретизировать. — … то, что ты натворила вчера, вряд ли добавит очков. И любая интерпретация произошедшего тоже.

Мне снова стало стыдно. Он злился на меня. Так целовал, а в это время злился. Я могла попытаться все исправить и предложила:

— Я могла бы сделать заявление…

— Уволь, дорогая. Ты уже все сделала. Позволь заняться связями с общественностью профессионалам. Сейчас, будь добра, помолчи. Мне нужно работать.

Я вжала голову в плечи. Даже наставники в школе не могли похвастаться таким сильным командным голосом. В пансионе знали толк в управлении, но Громов, кажется, весь сделан из доминирования и власти. Он мог быть мягким и ласковым, неистовым и страстным, но в одночасье умел переключиться на подчинение. Я не могла противостоять этому. Думаю, мало кто мог. Не зря же он победил на выборах.

Стараясь не думать, куда я вляпалась и с кем связалась, смотрела в окно, пока мы ехали до замка. Там все разошлись в разные стороны. Громова отвели в гостевую спальню, а я отправилась в свою. Упав на постель провела пальцами по губам. Что за игру он затеял? Неужели на нашу землю пустили фотографов, чтобы потом сляпать приторную историю? Что еще от меня потребуют? Свидания? Романтическая показуха? Опять целовать его?

От одной мысли о поцелуях мне стало жарко. Прикрыв глаза, я продолжала водить пальцем по губам, вспоминая и представляя губы Андрея. Как он обнимал меня вчера, как гладил и ласкал. Вторая рука сама легла на грудь. Я сжала ее, не сдержав стона. Между ног уже знакомо кольнуло. Я стиснула бедра и застонала.

Если бы с Климом чувствовала хоть на мгновение что-то похожее, я бы не раздумывала в

Рождество. Но поцелуи Стерна были приятны, не более того. С ним я была спокойной и счастливой, а вот Громов будил совсем иные чувства. От горячего волнения до страха. Сейчас все эти эмоции перемешались. Я совсем не знала, что меня ждет. А еще очень боялась, что Андрей не простит мне вчерашнее или даже попытается проучить. Как он это сделает, я не имела понятия, но заранее тряслась. От возбуждения в том числе.

Понимая, что мысли о Громове делают меня возбужденной и влажной, я расстегнула джинсы и коснулась мокрых трусиков. Терпеть и тушить этот пожар больше не было сил. Да и желания. Но едва отодвинула белье в сторону и коснулась себя, в дверь постучали. Захныкав беззвучно, я села на постели и застегнула пуговицу на поясе.

— Леди Элизабет, вас ждут в столовой отец и мистер Громов.

— Когда, Джонни? — хрипло откликнулась я, узнав голос дворецкого.

— Прямо сейчас.

Я не сдержала досады, ругнувшись:

— Фак.

- Что я должен передать? — уточнил Джонни.

— Что я спускаюсь. Спасибо.

— Спасибо вам, мисс.

Он ушел, а я снова чувствовала себя черепахой на побегушках. Нет, я умела приводить себя в порядок за минуту, но мне это никогда не нравилось. Надеясь, что румянец и сбитое дыхание не выдадут моих порочных желаний, я заправила волосы за уши и отправилась вниз.

Уверена, мне не понравится ничего, что скажет отец или Громов.

Они ждали меня у дверей. Папа все еще в дорожной одежде. Андрей в той самой сексуальной майке-поло, которая была на нем в Аллертон. Стоп, а давно ли поло стали сексуальными?

Черт знает. Но в сочетании с мягкими брюками и высокими сапогами для верховой езды он выглядел горячо. У него очередной матч, он уезжает или что?

— Лошади готовы, Лиз, — Проговорил папа, едва я сгустилась в холл.

Вот. Мне уже не нравится.

— Зачем? — поинтересовалась я.

— Конная прогулка и пикник, — пояснил Громов.

— Я не одета.

— Нет времени на смену одежды. Ты прекрасно выглядишь.

— Я в кроссовках, па.

— Что мешает сменить их на сапоги прямо в конюшне? Ты всегда так делаешь.

Я сжала кулаки, не собираясь сдаваться.

— Я хочу есть. Ты дернул меня на рассвете и даже не подумал о завтраке.

— Андрей позаботился, — сладко улыбаясь парировал папа.

В этот момент Громову вручили корзинку. У меня не осталось аргументов, кроме крепкого словца.

— Пиздец, — ругнулась я, запоздало понимая, что Андрей уж точно знает русский мат.

Это с папой у меня прокатывало. Судя по тому, как Громов сузил глаза, меня ждет лекция. Дабы избежать ее, я прошла мимо них к двери, направляясь к конюшням.

Даже не оборачиваясь я знала, что президент следует за мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Андрей


Я злился, почти как… Нет, я никогда так не злился. На Карину, с которой разговаривал половину ночи. На Бена и Кэти, которые пытали меня вторую половину. На Лизи, которая очевидна дрыхла и не мучилась совестью.

Как она меня провела?

Как?

Черт возьми, я повелся на девчонку, которой едва ли стукнуло восемнадцать!

И слава богу, что стукнуло. Иначе было бы совсем худо.

Что за гребаный кошмар!

Но больше всего злился на себя, потому что именно я проявил слабость и допустил весь это цирк. Цирк, в который слишком быстро превратилась такая приятная поездка к друзьям. Отдохнул в выходные называется.

Ситуация требовала мгновенного отклика. У меня не было особенно времени злиться. Но несколько моментов, конечно, дали такую возможность. В вертолете и наедине в машине с Лиз по пути в КаслТорн. Я злился на себя и на нее в этот момент особенно сильно. Потому что даже поцелуй для камер доставлял мне удовольствие и приподнимал член почти до неприличных высот.

Именно тогда я понял, что злость — это тупик. Любую ситуацию, всегда я умел обратить в свою пользу. Да, я не хотел жениться, мне казалось этой бредовой идеей. Но брак с Элизабет Торнтон точно избавит меня от поллюций. Для разнообразия можно повеселиться с юной интриганкой. У меня не было возможности и желания открыто иметь содержанку или даже подружку. Это бы ударило по имиджу. Да и не хотел я связывать себя даже несерьезными отношениями. После Марины кажется, у меня пропал этот семейный инстинкт.

Видимо друзья слишком сильно желали мне новый брак. Вот и материализовались их мечты. Черт бы побрал!

Торнтоны заявили, что Лиз будет жить отдельно после помолвки и до дня бракосочетания. Бенингтон просил свадьбу через месяц. Кэти настаивала на двух. Но у меня не было столько времени. Карина упоминала срок в две недели. Думаю, этого будет достаточно. А потом Лиз станет моей. Целиком и полностью. Как ни крути, но это жирный плюс. Жена на пять лет. Молодая, красивая, эффектная. Плевать, что между нами договор и взаимовыгода. Секс между супругами никто не отменял.

— Пиздец, — мгновенно встрепенулся я, услышав совершенно неподобающее слово в стенах замка Торнтонов.

Разумеется, произнесла его Лиз. Бен ни черта не понял, а вот мои брови сразу сдвинулись. Элизабет прошла к двери и мне пришлось поспешить за ней.

— Ты хоть понимаешь, что означает это слово? — не мог не пристать к ней я, поравнявшись.

— Яркое маркированное выражение, принадлежит к обсценной лексике. Нечто, что не поддаётся никакому описанию, никакому сравнению; что-то из ряда вон выходящее, неимоверное, исключительное по силе или степени проявления, — совершенно неожиданно полно ответила грубиянка. — Одно из значений пиздеца, Андрей Михайлович. Разве нет?

Я несколько раз открыл рот, но так и не придумал, что на это ответить. А вот она нашла, чем похвастаться, еще и с довольной улыбочкой.

— Мо бабушка — учитель русского языка.

— Она тебя мату учила? — не промолчал я на этот раз.

— Нет. Это я от Клима нахваталась.

Лиз сразу прикусила язык. Ну надо же брякнуть про Стерна так беспечно. Если она думает, что я буду закрывать глаза на это, то она глубоко ошибается.

Я снова нахмурился, растеряв более-менее приветливый вид.

— Сразу скажу, чтобы не было потом недопонимания и глупых обид. Никакого мата и Клима Стерна, Элизабет. Забудь. Теперь ты должна быть безупречной и бесконечно в меня влюбленной. Раз уж начала эту игру, исполняй красиво и на двести процентов. Это понятно?

— Да, — ответила она тихо.

— Никаких намеков на других мужчин я не потерплю. Равно как и брани, что срывается с твоего рта. Поняла?

— Я уже сказала — да.

— Не вредно будет повторить.

Слава богу, мы дошли до конюшни, и я не успел развить нудную лекцию о том, как девушку не красит мат. Нас встретил смотритель, попытался проводить Лиз к гардеробу, но она отказалась от помощи. Я уже был в полной амуниции и пошел сразу знакомиться с лошадкой.

Конюх Барри вывел ее из стойла, и я не сдержал улыбки. Атлетичная красотка цвета шоколада, с идеальным костяком и добрыми глазами. Я тут же угостил ее морковкой, которую предусмотрительно взял с собой.

— Ее зовут Искра, — представил нас Барри.

Я сделал вперед два шага и не встретив агрессии со стороны новой знакомой, протянул руку с кусочком еды. Лошадка мягко забрала морковку и довольно фыркнула. Я погладил ее по морде.

— Здравствуй, Искра. Как у тебя дела сегодня?

Краем глаза я видел, что Лиз вернулась. Рассматривать ее в высоких сапогах было опасно, поэтому я полностью отдал свое внимание лошади.

Кажется, леди Торнтон была не в восторге от дружбы, что так быстро вспыхнула между мной и Искрой.

— Барри, — обратилась она к конюху раздраженно.

Он развел руками.

— Я собирался приготовить ее для вас, мисс Лизи, но смотрите, как они поладили.

Я продолжал кормить и гладить лошадку, пока Лиз пыталась убить меня взглядом. Видимо, Искра ее лошадь. Барри вывел ее для Лиз, а тут я с морковью. Да, некрасиво получилось, но мне совсем не хотелось уступать эту красавицу. Я делал вил, что ничего не понимаю.

— Кто-то хочет прогуляться? Да, девочка? Или перекусить? Мы с тобой друзья? Покатаешь меня? — аккуратно продолжал я общаться с Искрой, потягивая за узду в сторону выхода.

Я предлагал ей кусочки моркови и яблок, уводя из конюшни.

За спиной я услышал раздраженный голос Лиз:

— Ладно, я возьму Марджи. Как она сегодня?

Что ответил конюх уже заглушил ветер улицы.

Помощник конюха держал седло, но я забрал его у него.

Мне всегда нравилось возиться с лошадьми.

— Вы с ней осторожнее, — предупредил меня парень. — Она с характером.

— Мы поладили, — улыбнулся я, погладив лошадку по крупу.

Искра не возражала, когда я наряжал ее.

Лиз и Барри вывели на улицу другую лошадь. Тоже красивую, но уже возрастную. Мне хватило только взглянуть и… Я отругал себя мысленно. Хватит сканировать людей и лошадей, Громов. Сейчас совсем другие дела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я погладил Искру, благодаря за терпение и дал ей еще морковки. Она довольно фыркнула и буквально потерлась о мою руку мордой.

— Ты такая славная. Мы отлично проведем время вместе, — проговорил я не в силах сдержаться.

С животными мне было проще и приятнее, чем с людьми. Особенно с лошадьми и собаками.

Лиз отчаянно делала вид, что ей наплевать. Меня это по-детски радовало. Хоть как-то я сумел отомстить ей. Разумеется, это не равнозначно, но легкое чувство удовлетворения я испытал, оседлав ее любимую Искру. Мы сделали небольшой круг, и я понял, что теперь она будет и моей любимицей тоже. Хоть какой-то приятный момент в вынужденном пребывании у Торнтонов.

Я остановился у выезда и ждал Лиз. Она грациозно забралась на лошадь и шагом направила ее ко мне.

Как ни крути, а эта девчонка была прекрасна. Прямая спина, вздернутый до неба нос, глаза с тонной пренебрежения и самомнения. Как мне хотелось взять ее сейчас. Прямо здесь, черт подери, в конюшне, утащить в укромный угол и показать, кто тут главный. Показать, что секс — это не всегда по расчету и больно.

— Куда? — кратко спросила Лиз, поравнявшись со мной.

— Холмы за поворотом. Бенингтон сказал, что ты покажешь.

Лиз хмыкнула.

— Зачем нам туда?

— Ты задаешь слишком много вопросов и ведешь себя неуместно вызывающе, Элизабет, — не сдержался я.

— А ты сейчас говоришь, как мой старперный папочка, хотя выглядишь неплохо в седле.

Я длинно выдохнул, не понимая, как реагировать на дерзость вперемешку с комплиментом.

Что мне с ней делать? Я успею на ней жениться до того, как убью? Вторую покойную жену моя репутация точно не выдержит. Поэтому, нужно сдерживаться.

Лиз не стала продолжать разговор, направила лошадь по дороге. Я решил все же рассказать ей.

— Бен сказал, что на холмах есть красивое место. Он оправил туда фотографов. Они не будут путаться под ногами. Нам нужно просто позавтракать, улыбаясь друг другу.

— Почему нельзя обойтись без показухи?

Она издевалась.

— Ты была вчера в моей спальне в Аллертоне, Лиз? — ядовито процедил я. — Именно там ты устроила шоу с кровью, мордобоем и открытой дверью. За него придется платить,

— Мы могли просто пожениться, — капризно проговорила она, надув красивые губки.

— Не могли. Ничего больше не будет просто в твоейжизни. Ты без одного дня невеста президента. Все, что касается меня чертовски сложно. Единственное, что я имел из разряда «просто» — это побыть пару дней с друзьями, но ты и это умудрилась превратить в сложно. Спасибо, блять.

— Ты выругался, — подметила она мстительно.

— Знаю, — подтвердил я раздраженно.

— Президенту нельзя ругаться матом.

— Знаю.

— Тебе придется вести себя подобающе. Мне не нужен муж с грязным ртом.

Она пыталась свести разговор в шутку, но я был не расположен веселиться и отрезал:

— Мне вообще не нужна жена, но кто бы это учитывал?

Лиз опустила голову, замолчала, продолжая дуть губы. Как будто это я ее заставлял выходить за президента. Не сказав ни слова, она направила лошадь к повороту на проселочную дорогу. Мы пересекли поле в тяжелом молчании. Холмы становились все ближе, и я мог немного отвлечься от всего происходящего. Природа Шотландии прекрасна поздней весной. Вереск, конечно, не увидишь, но и без него глаза не закрываются. Хочется смотреть без остановки, не моргая.

— Я действительно не хотела портить тебе выходные и жизнь, Андрей… — неожиданно прервала мои мысли о природе Элизабет. — Но…

— Но так уж получилось, да?

Я снова не мог сдержать сарказм.

— Я пытаюсь извиниться.

— Ты уже пыталась. Я не оценил.

— И снова не оценишь?

— Пожалуй, нет.

Она опустила глаза, всхлипнув, и мне тут же стало жаль ее.

Черт, мне не нравилось доводить ее до слез. Я не хотел, чтобы она плакала. Но и злиться не мог перестать.

Мы оказались у деревьев. Я уже собирался сказать что-то доброе для разнообразия, но не успел.

— Здесь, — проговорила Лиз, спешиваясь.

Я должен был помочь, ей, конечно, но когда мы придерживались этикета?


Она привязала лошадь и прошла вдоль дороги. Я тоже поспешил оказаться на земле. Вид открывался волшебный. Ярко зеленые поля, на которых паслись, как будто нарисованные, овечки, холмы, увитые тропинками и бесконечно высокое небо, почти без облаков сегодня. Идеальный день и идеальное место для романтического свидания.

Просканировав местность, я отметил блеск объектива у дальнего дерева. Папарацци на месте и достаточном расстоянии, чтобы не раздражать.

— Подойди ко мне, — приказал я, оценивая прямо сейчас ее более-менее довольный вид.

Лиз сделал шаг вперед, но тут же встала, как вкопанная, уточняя:

— С какой стати?

Я сам сократил расстояние между нами, взял ее руки в свои. Она едва заметно дернулась от неожиданности. Ее пальчики чуть дрожали в моих руках.

Как ни крути, а не только расчет руководил ее действиями. Сейчас точно она трепетала от волнения, а не из-за страха. Я видел это в ее глазах, поднося руки Лиз к своим губам. Оставляя на ее пальцах Легкие поцелуи, я слышал, как сбивается дыхание принцессы. Определенно, я ей не противен. Это открытие было приятным. А вот второе заинтриговало.

Я сделал в вдох и ощутил на ее пальцах странный запах. Он смешался с ароматом кожаного повода, но все равно остался и был весьма интересным.

Отпустив левую руку Лиз, я еще раз поцеловал пальчики правой. Дьявольская улыбка разрезала мой рот.

— Где сегодня ты себя трогала? — спросил я. — И когда?

Она мгновенно покраснела до корней волос и вырвала руку.

— Не собираюсь тебе отвечать.

- Признайся, ты ласкала себя, принцесса, — продолжал я смущать ее и чувству себя при этом невероятно хорошо.

— Отвали. — огрызнулась Лиззи и полезла в корзинку, которая была прикреплена к моему седлу. — Мы будем завтракать? Я голодна.

— И не только по части еды, как я понимаю. Может ты вчера слишком рано вызвала отца. Мы могли продолжить…

У меня не было сил остановиться.

— Заткнись, — снова злилась Лиза.

— Когда ты успела провести сеанс мастурбации? В машине? Нет. Я бы заметил. В вертолете? Вряд ли — слишком много народу. У себя в комнате? Ты была там минут пять-десять.

Она застонала, и я понял, что попал.

— Андрей, пожалуйста, — взмолилась Лиза, доставая плед и расстилая его на ровной поверхности под деревом. — Прекрати. Я очень тебя прошу.

- Ответь мне на один вопрос, и я отстану.

— Не буду.

— Тогда мне придется…

— Ох, ладно! Давай, что за вопрос.

— Ты обо мне думала?

— Нет, — резко и сразу выпалила она.

— Врешь.

— Ты просил ответить, а не ответить правду, — нашлась она. — Так что закончили.

Мне пришлось согласиться.

— Ладно. Твоя взяла.

— Я всегда выигрываю, — ответила Лиз не без бахвальства.

Она присела на плед и буквально вывалила все из корзинки.

— Не спеши, — попросил я. — Нам все нужно делать красиво и медленно.

Она захныкала.

— Можно я спрячусь за дерево и уничтожу этот сэндвич за минуту? Я очень хочу есть.

— Нельзя. Я покормлю тебя.

Она снова капризно захныкала, изображая избалованную аристократку. А может и не изображала. В любом случае мне нравилась ее легкая жеманность в сочетании с острым языком. Лиз смирилась и не возражала, пока я закладывал в ее рот кусочки еды. Она действительно проголодалась. Глотала, почти не жуя и постанывала от удовольствия и нетерпения.

Разумеется, мой член был в восторге от ее блаженного лица и звуков наслаждения. Я пытался игнорировать эрекцию. Порно для «Сан» точно не стоит играть здесь и сейчас. Когда Лиз насытилась, я велел покормить меня. Она не спорила и вроде даже наслаждалась. Слишком поздно я понял, что снова влип в ее игру.

Едва я утратил бдительность, Элизабет начала хулиганить. Она испачкала мне губы клубникой и приблизилась.

— Я такая неаккуратная, — проговорила она, проводя пальцем по моей нижней губе. — Сейчас уберу.

Стерев волокна клубники, она сунула палец себе в рот и пососала. При это в глазах плясали черти. Она знала, что я знаю, где был этот пальчик совсем недавно. Она знала, как я отреагирую на это «невинный» жест. Она все еще думала, что может диктовать правила.

Ее губы становились все ближе и ближе. Я хотел поцелуя. Я обожал целовать ее. Я пристрастился к ее рту, как наркоман. С первой же дозы. Но сейчас все это было неважно. Больше я не позволю ей управлять моими слабостями.

Сжав ее плечи, я остановил Элизабет, запрещая двигаться. Она удивленно округлила глаза. Наши губы все еще были близко. Я чувствовал тепло дыхания и кожи, ощущал аромат клубники, которую она тоже ела.

— Разве сейчас не лучший момент для поцелуя? — спросила Лиз почти касаясь моих губ своими.

— Да. Но это не тебе решать. — Я поцеловал ее и добавил: — Запомни. Только я решаю, Лиз. Ты подчиняешься. Делаешь то, что говорю я или…

Не закончив фразу, я снова поцеловал ее. Едва касаясь и чувствуя, что она хочет большего. Да, сейчас я точно управлял ее желаниями, а не она моими. От этого стало чуть легче. Я отвык без руля во всех смыслах этого слова.

— Ты или..? — напомнила Лиз, когда я отстранился.

— Я или моя помощница. Она будет курировать нашу… ммм… ситуацию. — Я отпустил ее и поднялся. — Собираемся. Для прессы достаточно. Пожалуй, даже многовато.

Лиза процедила сквозь зубы:

— Не только для прессы.

Больше мы не разговаривали. Молча вернулись в КаслТорн, разошлись по комнатам, встретились только вечером, чтобы прогуляться по саду. Нас снова снимали. Я бесконечно долго говорил по телефону. Лиза старалась делать вид, что ей хорошо со мной рядом. Потом мы пили чай в беседке с Беном и Кэти. Для создания видимости одобрения родителей, конечно.

На следующий день все газеты опубликовали наши фото. Бенингтон сделал краткое заявления, подтверждая помолвку дочери с президентом России.

Еще через день мы отправились в Эдинбург, чтобы сесть в самолет и отправиться домой. Вернее, это я летел домой, а Лиз…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Впрочем, скоро Москва-Кремль станет ее домом. На пять лет, как минимум.

Я взглянул на невесту, которая всю дорогу заламывала руки и кусала губки. Совсем девчонка. Глупая, хоть и смелая. Красивая, хоть и бессовестная.

У меня был шанс все отменить. Сама она вряд ли признается себе, что ошиблась. Мне — тем более. Отказаться от брака ей не позволит гордыня.

— Элизабет, — начал я, закончив очередной разговор.

- Что? — спросила она, повернув голову.

Маска невозмутимой самоуверенности тут же легла на ее лицо. В глазах больше не было боли, которая так часто мелькала при упоминании отъезда. Лиза смотрела с вызовом. Я снова не мог игнорировать его. Наверно, это ошибка. Мы оба пожалеем. Особенно я. Но сейчас у меня не было сил отказаться от Элизабет Торнтон.

Я покачал головой и сказал совсем не то, что хотел.

— Шотландия очень красивая. Был рад снова побывать здесь.

Лиз улыбнулась мне и кивнула.

— Да, — ответила она. — Но в России лучше.

Я не стал спорить, потому что был абсолютно согласен с ней.


Конец‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Оглавление

  • Глава 1. Папа против
  • Глава 2. Ночные разговоры
  • ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 3. Игра
  • ‌‌‍Глава 4. Убитая мечта
  • ‌‌‍Глава 5. Крайние меры
  • Глава 6. Приговорен к свадьбе
  • Глава 7. Операция "Невеста"