Швед [А. Витин] (fb2) читать постранично

А. Витин

ШВЕД

(семейное слободское предание)

Исторический этюд начала VIII века

Из жизни старой Харьковщины

ХАРЬКОВ

Типография Б. Бенгис. Сумская 38

1914

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.

Основою этого рассказа послужили отголоски предания, слышанные автором в юности. Может быть, дело и не так происходило – как представляли себе простодушные хуторяне – а может быть, и напротив – память людская, не хуже писаного манускрипта – сохранили все подробности.

Во всяком случае, автор постарался не затемнить все те крупицы истины, которые сквозь мглу веков, в изустных преданиях от поколения до поколения, освещают давно минувшую эпоху.

Автор.

В зимовнике*^[1] старого Шульги было тихо и сонно.

Тёплая ночь сменила жаркий июльский день и, изморенные дневным зноем, отдыхали и люди и животные.

Серп луны, по временам заслоняемый бегущими облаками, бросал мягкие лучи и на сумрачную степь и на зимовник, приютившийся между балками.

Сторожевым эту ночь – на «варте»* – стоял Омелько Кисла́нь. Приладив у заваленных камнями ворот зимовника два заряженных мушкета и прочно укрепив медную затинную пищаль*, Омелько прислонился к каменной загороде и спокойно, почти неподвижно, наблюдал за окрестностями.

Глаза его были полузакрыты, но чуткое ухо сторожко ловило всякий звук.

Вдруг он встрепенулся.

В степовой тишине настороженному уху почудился какой-то шум.

Ничего не слышно,

Но вот, где-то далеко, далеко снова раздался неясный звук.

Омелько впился глазами в тёмную даль.

За дальней балкой еле слышный плач – стон волков.

Неумолчно трещат дергачи*. Уныло свистнул раз другой – «ночная птица» – вивчарик*.

Бесшумно махая крыльями, мелькнула летучая мышь.

Где-то высоко комар выводит тонкую трубную ноту.

С жужжанием налетел хрущ. Омелько досадливо отмахнулся рукой, «иди к нечистой...»

Жук ударился о ладонь и мигом смолк.

По-прежнему тихо в степи – тихо и на зимовнике.

Посреди убитого конскими копытами двора чуть-чуть тлеют угольки костра, на котором варилась «вечеря», да возле костра глухо ворчали псы, оспаривая друг у друга остатки козацкой еды.

Кислань тихо свистнул. Псы насторожились и прервали грызню.

«Разбужу старого», – решил Омелько и в сопровождении псов, вилявших хвостами, подошёл к хате.

Здесь он слегка постучал в «кватырочку» – маленькое оконце, прорезанное в ставне, на высоте человеческого роста.

Дверь хаты скрипнула, и на порог появился сам «господарь»* Шульга, казавшийся совершенно белым при лунном освещении – благодаря седой голове и белой холщёвой одежде.

– Чего ты, Омельку?

Омелько предостерегающе поднял руку – он опять уловил подозрительный шум, но только ясней, чем прежние разы.

Шульга его понял, и белая фигура старика – опустившись к низу – приникла седою головою до земли.

Омелько тоже приткнулся ухом к плотной сухой почве.

– Так и есть, конь скачет, – через минуту сказал Омелько, поднимаясь с колен.

– Да, одним конём бежит кто-то на зимовник, – подтвердил старик.

Из-под возу вылезла и присоединилась к говорившим третья низкая широкоплечая фигура, спавшего там козака Луца.

– Коня чуть*?

– Эге!

– Волки гонят, – полувопросительно полуутвердительно высказал своё мнение Луц, – в Терновой балке, не иначе, захватили... там, чабаны говорили, целый выводок держится диких коней...

– Нет, это не то, – задумчиво проговорил Шульга, – конь сам по себе, а волки как будто только по следу вдогонку гонятся...

В это время тяжёлый ритмический топот был слышен вполне ясно. Вот донеслось до козаков отдалённое ржание. Ржание повторилось звонче и сильней.

Могучие удары сильных конских ног гулко разносятся в ночной тишине.

Вот видно, как по склону балки легко несётся какая-то масса. Мгновение, и на площадку перед зимовником лёгким галопом выбежал конь без седока.

– Косю! Косю! – звал его Шульга.

Конь круто присел на задние ноги, пронзительно заржал и, давши широкий круг, метнулся прочь от зимовника. Слышно было, как затрещали кусты тёрнов и тальника* под напором конского тела.

Зимовник сразу ожил.

С бешеным лаем метались псы вдоль ограды, звонко ржали и били землю ногами жеребцы, выводимые из «стоень»*. Торопливо перекликались полусонные люди.

Молодики*, хлопцы, мальцы, бегали то в «стойни», выводя оттуда козацких коней, то в «лёхи»* за боевыми припасами, то тащили из комор* сёдла и оружие.

Все помогали козакам снарядиться в погоню за ускакавшим конём.

Одни отваливали камни от ворот, другие держали храпевших и дыбившихся жеребцов,