Мой друг тасманийский дьявол [СИ] [Эльвира Владимировна Смелик] (fb2) читать онлайн

Смелик Эльвира МОЙ ДРУГ ТАСМАНИЙСКИЙ ДЬЯВОЛ

По другую сторону от экватора между Тихим и Индийским океанами, посреди безбрежного голубого пространства воды лежит самый маленький континент Земли, названный Южным — Австралия. А еще дальше к югу, отделенный от Австралии проливом Басса, расположился небольшой загадочный остров, покрытый непроходимыми дождевыми лесами, который получил свое название в честь отважного мореплавателя Абеля Тасмана. Вот на этом самом острове в один из дождливых осенних дней, а осень в Австралии и Тасмании начинается в марте, у мамы сумчатого тасманийского дьявола по имени Ночка родились малыши.

Цепляясь крошечными лапками за густую шерсть на мамином животике, они добрались до сумки и спрятались в ней от незнакомого, негостеприимного мира, чтобы в тепле, покое и сытости расти и крепнуть до определенной поры. Только весной (а весна, как вы, конечно, догадались, длится в Тасмании с сентября по ноябрь) дети начнут вылезать из маминой сумки и летом, в конце декабря, окончательно покинут ее, став почти что взрослыми и самостоятельными.

Больше нигде в мире, кроме как на острове Тасмания, не водятся эти необычные животные — сумчатые тасманийские дьяволы. Размером они с собаку, а внешне более всего напоминают маленьких медведей. Такие же неуклюжие и крепкие, с короткими сильными лапами, небольшими круглыми ушками и темной шерстью. День дьяволы проводят в укрытии, а ночью выходят на охоту. На плохой аппетит эти звери никогда не жалуются, поэтому поедают все что движется: мелких птиц и животных, насекомых, змей, ящериц. Они часто бродят по берегам рек, в надежде полакомиться лягушкой или раком, но никогда не забывают об осторожности, и повстречать их очень трудно.

Почему же некрупных и совершенно не опасных для человека животных назвали таким нехорошим именем — дьяволы? Да потому что первая встреча людей с этими зверьками оказалась не очень приятной. Но сначала люди не увидели тасманийского дьявола, а услышали, и прозвучавшие в ночи звуки не просто не понравились первым поселенцам, они привели их в ужас.

Никогда не быть дьяволу знаменитым певцом: голос у него богат, но совсем не красив. Может он и рычать, и глухо покашливать, и пронзительно кричать, и плаксиво ворчать, но мало кому придется по вкусу подобное пение. И внешне его не назовешь очаровательным: короткая морда, сильные челюсти, острейшие зубы и вечная ухмылка, поистине дьявольская. И характер непростой. Зверь хоть ростом и невелик, а будет стоять за себя до последнего дыхания, не испугается даже более крупного и сильного противника. Ради лакомого кусочка всегда готов дьявол ввязаться в драку. А первые поселенцы на острове сами голодали, еды на всех не хватало. Одна была надежда — на привезенных с собой кур. Но местному жителю — сумчатому дьяволу — такая еда тоже приглянулась, и стали куры бесследно пропадать, даже костей и перьев не оставалось. Вот и вспыхнула война между человеком и зверем, не на жизнь, а на смерть. Вот и закрепилось за мохнатым разбойником страшное название — дьявол.

Времена первых поселенцев давно прошли, а война все продолжалась. Теперь ее вели фермеры, оберегающие свой скот от диких хищников, и дьяволов в Тасмании осталось очень мало. Тогда люди опомнились и запретили охоту на этих удивительных зверей.

И все равно, нелегко жилось дьяволу: детенышей рождалось много, а выживали единицы. Вот и Ночке удалось вырастить всего лишь двух сыновей. Старшего, большого любителя поесть, называла она Мордаш, а младшенькому дала имя Пятнаш, за круглые пятна на черных боках.

Пройдет всего несколько дней и покинут братья заботливую маму, уйдут куда глаза глядят, искать свое место на острове. Каково придется им, неопытным, юным, делающим первые шаги в самостоятельной жизни?

Держаться бы братьям вдвоем, и надежнее, и спокойней, да не такой зверь тасманийский дьявол. Издавна привык он жить в гордом одиночестве, имея свои владения.

Разошлись Мордаш и Пятнаш в разные стороны, каждый по своей дорожке. Оглянулся Пятнаш, чтобы посмотреть на своего братика в последний раз, а того уже и след простыл. Кругом лес, знакомый, родной, но сегодня отчего-то не такой добрый, как всегда. Поднял Пятнаш голову, втянул носом терпкий воздух и неторопливо заковылял вперед, искать себе новый дом.

Трудно пришлось Пятнашу в первые дни самостоятельной жизни без маминой поддержки и помощи, не всегда охота оказывалась удачной. Впервые узнал он, что такое засыпать на голодный желудок, а его толстый хвост, хранящий запасы жира, совсем отощал.

Спустя несколько дней, а точнее ночей, Пятнаш вышел к реке. Чистая прозрачная вода струилась по гладким камням, подмывая корни высоких древовидных папоротников. И тут в носу у Пятнаша приятно защекотало. Легкое дуновение ветерка принесло с собой долгожданный запах еды. Его принадлежность Пятнаш определил мгновенно и безошибочно. Так могла пахнуть лишь выброшенная на берег рыба.

На своих коротеньких крепких лапках Пятнаш торопливо и уверенно затрусил вдоль русла реки. Он не остановился, пока не уперся мордочкой в поблескивающий при свете луны рыбий бок и незамедлительно приступил к трапезе. Ему казалось, такой вкусной рыбы он еще никогда не ел. Покончив со случайной находкой, Пятнаш внимательно вслушался в ночные звуки леса. Звенела вода, шелестели листья, в траве шуршали жуки, с особым едва уловимым шелестом распускались бутоны ночных цветов, но всякий прочий шум перекрывали звонкие голоса, доносящиеся с реки и из ближайших к ней зарослей. Это пели квакши. Не так давно из темных невзрачных головастиков они превратились в настоящих лягушек, блестящих, зеленых, покрытых красивыми золотистыми пятнами, и теперь восторженно сообщали об этом и лесу, и реке, и юному тасманийскому дьяволу.

Пятнашу очень понравилась песня квакш, но не потому, что он была красива и ласкала слух. Более всего она была приятна животику Пятнаша. Там, где живут квакши, тасманийский дьявол не останется голодным.

Пятнаш отыскал упавшее дерево, чуть расширил ямку под ним, натаскал коры, листьев, травы и устроил себе отличную лежанку. И с тех пор жизнь Пятнаша наладилась, его хвостик опять потолстел, и каждый раз во время ночной охоты он отходил все дальше и дальше от дома, расширяя свою территорию.

Однажды он ушел особенно далеко, и эта вылазка познакомила его не только с новыми местами, но и с новыми запахами. Сначала они были едва уловимы, и Пятнаш, удивленный, сгорающий от любопытства, чуть-чуть испуганный поддался их манящему зову. Осторожно он пробирался по пахучему следу, и в какой-то момент волна незнакомой ароматной смеси накрыла его с головой.

Ничего подобного он раньше не встречал. Запахи оказались столь сильными и многочисленными, что Пятнаш растерянно застыл на месте.

Едва справившись с охватившими его чувствами, дьявол сделал еще несколько шагов и вдруг очутился на большом зеленом лугу. Лес сомкнулся за его спиной, а Пятнаш даже не заметил этого.

О людях Пятнаш не знал абсолютно ничего. Он не просто никогда не встречался с человеком, он даже не подозревал о его существовании, а доносящийся с фермы запах был совершенно чужд тому миру, в котором до сей поры привычно существовал Пятнаш. Запах и привлекал и пугал одновременно, как и открывшаяся перед зверем необыкновенная картина.

Пятнаш нерешительно топтался на месте, прислушиваясь и принюхиваясь. Большинство запахов пугало именно тем, что было незнакомо, но кое-какие ароматы, легко выделенные чувствительным носом из общей струи, очень нравились Пятнашу. Так могла пахнуть добыча, и Пятнаш не смог остаться равнодушным к её манящему зову.

Привлекательный запах исходил из большого дощатого сооружения с маленькими окнами под самой крышей. Любой человек, недолго раздумывая, назвал бы его курятником, но Пятнаша не интересовали названия, Пятнаш стремился к тому, что пряталось внутри постройки.

Тасманийские дьяволы — большие специалисты по разорению курятников. Это и было причиной долгой войны между ними и фермерами. Молодые животные — ловки и подвижны, хорошо лазают по деревьям и по насестам, а Пятнаш являлся истинным тасманийский дьяволом, навыки предков жили в его крови.

Уже к утру неприступная на первый взгляд крепость курятника пала перед упорством и неуемной энергией лесного охотника.

Крепко сжимая в зубах добычу, Пятнаш выскользнул наружу и устремился к лесу, но убежать далеко ему не удалось. Из-за угла овечьего загона выскочил и бросился наперерез воришке огромный лохматый зверь. Это был фермерский пес, не менее отчаянный и бесстрашный, чем и сам тасманийский дьявол. А еще он был гораздо крупнее и опытней в драках.

Пятнаш перешел на галоп, от его обычной медлительности и неуклюжести не осталось и следа, но пес бегал быстрее. Пятнаш вильнул в сторону. Пес не поддался на обман, и уже мчался прямо навстречу Пятнашу, устрашающе скаля зубастую пасть. Но и Пятнаш мог похвастаться не менее впечатляющим оскалом. Недаром прославились тасманийские дьяволы огромной силой своего укуса. И раз убежать не удалось, Пятнаш приготовился защищаться.

Пес с налету набросился на непрошенного гостя, вцепился в черный загривок. Будь Пятнаш постарше и поопытней, возможно могучему охраннику и не удалось бы справиться с ним столь легко, но молодой дьявол впервые оказался в подобной передряге. Он бесполезно щелкал челюстями, стараясь добраться до тела противника, но пока ему удавалось лишь вырывать клочья шерсти. Пятнашу некогда было заметить, что со стороны дома к месту драки бежит мальчик. Он даже не слышал громких криков, с помощью которых тот пытался утихомирить собаку.

— Фу, Спайк! Фу! — изо всех сил кричал мальчик. — Ко мне, Спайк! Ко мне!

Но, похоже, в пылу боя и Спайк не слышал разносящихся над долиной призывов, и совсем плохо пришлось бы бедному Пятнашу, если бы ни одно тайное оружие.

Внезапно в нос врагу ударила едкая вонючая струя. На глаза мгновенно навернулись слезы, в ноздрях будто вспыхнул огонь, и пес жалобно взвизгнул, замер, разжал челюсти.

— Ко мне, Спайк! — воспользовавшись ситуацией, в очередной раз крикнул мальчик.

На этот раз пес услышал команду и повиновался. Он подошел к своему юному хозяину, не сводя напряженного взгляда с неподвижно застывшего в траве Пятнаша.

— Лежать! — приказал ему мальчик и осторожно приблизился к зверьку.

Тут появился сам фермер.

— Не смей, Томми! — испуганно воскликнул он и подскочил к сыну. — Это же сумчатый дьявол! Один укус, и ты можешь остаться без руки!

— Папа! Он же чуть живой! — мальчик посмотрел на отца блестящими от наполнявшей их жалости глазами. — Ему нужна помощь! Смотри, он весь в крови. Он может умереть!

— Невелика беда! — презрительно хмыкнул фермер. — Зато наши куры останутся целы.

Но беспомощный зверек пришелся мальчику по душе гораздо больше, чем многочисленные куры, и, не сумев подобрать слова, чтобы точно выразить свои чувства, он просто произнес еще раз: — Папа!

Отец и сам был большим любителем животных, но чувство рачительного хозяина, прежде всего заботившегося о своем добре, не хотело сдавать позиций.

— Только посмотри, какая у него физиономия бандитская, — заметил он сыну, впрочем, с небольшой долей симпатии в голосе.

— Ему больно, папа! — произнес в ответ Томми.

— Ну и что же ты прикажешь мне делать? — немного рассердился отец. — Поселить его в нашем курятнике, чтобы он успокоился и развеселился?

Но умоляющий взгляд и кроткие интонации сына сделали свое дело, и предусмотрительно обернутый толстой курткой раненый дьявол был не очень-то бережно перенесен на ферму и посажен в металлическую клетку для кроликов. Томми принес пострадавшему воды и небольшой кусочек мяса, но Пятнашу было не до еды. Раны болели, сердце бешено колотилось, нос пересох и полыхал жаром, взгляд замутился, а сил не осталось совершенно. Он лишь сумел сделать несколько глотков и измученно закрыл глаза.

Оказавшись в клетке, взрослый тасманийский дьявол непременно попытался бы убежать. Рассказывали о случаях, когда дьявол выворачивал зубами прутья решетки. Но Пятнаш был слишком молод и слаб, к тому же клетка стала для него спасением. Раненный, обессиленный, оставшись в лесу один, он бы скорее всего погиб, а сейчас у него было вдоволь еды и питья. И еще была возможность отлежаться и залечить раны, не беспокоясь о хлебе насущном и о множестве соседей по лесу, способных без зазрения совести напасть на ослабевшее животное.

Чуткие уши Пятнаша издалека улавливали шаги Томми, запах мальчика стал привычным и приятным, обещая вкусный обед. Зверь пристально смотрел на Томми небольшими темными глазками и внимательно вслушивался в слова, так что мальчику казалось, будто дьявол понимает, о чем он говорит. И однажды, вопреки предостережениям отца, Томми просунул руку в клетку и ласково тронул черный бок, украшенный парой круглых белых пятен. Он почувствовал, как напряглась под его пальцами кожа, но не испугался, а осторожно провел по шерсти, раз, другой.

Никто никогда не гладил Пятнаша, только мама Ночка вылизывала его шершавым языком, когда он был совсем маленьким, но ее прикосновения почти уже стерлись из памяти. А тут снова вернулось давнее чувство защищенности, надежности, беззаботности, и Пятнаш успокоено притих, внимая собственным ощущениям.

Когда раненный достаточно окреп, и клетка оказалась для него тесной, отец Томми построил небольшой загон, ограниченный со всех сторон металлической сеткой. Какие бы дружеские отношения ни установились между его сыном и зверем, фермер не решался рисковать своими курами и прочей мелкой живностью. Хищник навсегда останется хищником, а Пятнаш — не собака, ему вряд ли удастся объяснить то, что не стоит охотиться в курятнике, что в еде у него и так не будет нехватки.

Время шло, Пятнаш окончательно поправился, и как-то раз за ужином мама спросила у Томми:

— Сынок, а тебе не кажется, что твой приятель заскучал?

— Так давайте выпустим его! — тут же вмешался отец и ехидно добавил: — Вот уж он порезвиться на нашей ферме!

Томми пропустил замечание отца мимо ушей и обратился к маме.

— Но я слышал, что иногда дьяволов держат дома. Он же теперь совсем ручной!

— Ты считаешь, существование в качестве кошечки или морской свинки — подходящая доля для лесного обитателя? — вопросом ответила мама. — Ты хочешь, чтобы он всю жизнь провел запертый в тесном загоне? Ты бы согласился так жить?

Томми молчал.

— Тем более у тебя есть Спайк.

— Скажи еще, что у меня есть куры! — со слезами в голосе воскликнул мальчик.

— Конечно, у тебя есть куры! — усмехнулся отец. — И если ты хочешь продержать своего дьявола в клетке всю его жизнь, я вообще-то не против. Ты спас его от смерти, он теперь принадлежит тебе целиком. Ты можешь с ним делать все, что пожелаешь. Не так ли?

Томми, не говоря ни слова, с шумом отодвинул свой стул, оставив ужин недоеденным, выбрался из-за стола, выскочил из дома и направился прямиком к загончику Пятнаша.

Приближалось время ночной охоты, и Пятнаш неприкаянно бродил вдоль ограды. Услышав шаги Томми, он оживился, торопливо затопал к дверям. Мальчик проскользнул в загон, внимательно следя за тем, чтобы его питомец не выскочил наружу, но, поймав себя на этом действии, окончательно сник, уселся прямо на землю возле нетерпеливо переступающего короткими лапками Пятнаша и погладил совсем темную в наступающих сумерках мохнатую спину.

Пятнаша решили отвезти в один из национальных парков, которых на Тасмании больше, чем где-либо в мире. Как раз недалеко от Порта Артура возле городка Тараны располагался парк с очень подходящим названием. Он прямо так и назывался — Парк Тасманийского Дьявола. А еще он являлся пристанищем для многих раненых животных.

Там Пятнаша тщательно осмотрел ветеринар.

— Можно мне самому выпустить его? — спросил Томми сотрудника парка.

— Не так скоро, дружок! — услышал он в ответ. — Прежде, чем выпустить животное, мы должны понаблюдать за ним в течение некоторого времени, сделать анализы, убедиться, что он совершенно здоров.

Заметив встревоженное выражение на лице мальчика, мужчина поторопился добавить:

— Впрочем, я не сомневаюсь, что твой питомец абсолютно здоров. Но таковы правила. И не переживай! Можешь приезжать сюда, когда захочешь. Каждое утро в одиннадцать часов мы кормим сумчатых дьяволов, а подобное мероприятие ни один из них ни за что не пропустит. Вот и полюбуешься на своего приятеля. Если, конечно, узнаешь его среди других.

— Узнаю! — уверенно произнес Томми, с любовью глянув на своего необычного друга.

Остров Тасмания — это один из последних уголков на земле, где сохранились девственные дождевые леса, которые когда-то покрывали огромный доисторический континент Гондвану. До сих пор они плохо изучены, и, кто знает, какие тайны они скрывают в своих непроходимых чащах. Вполне возможно, что там и сейчас обитают удивительные существа, еще неизвестные ученым, и очень трудно заранее предугадать, какой окажется их первая встреча с человеком.