Забытый Сперджен [Иан Мюррей] (fb2) читать онлайн

Иан Мюррей

Забытый Сперджен

Перевод с английского

2-е издание, исправленное

Служителям и собранию «Гроув чапл» в Камбервелле

с благодарностью

за девять лет общения и поддержки

в благовествовании благодати Божьей

Некоторые даты из жизни Ч. Х. Сперджена

Почему «Забытый Сперджен»?

Глава 1. Проповедник на Парк-стрит

Глава 2. Спор, преданный забвению

Глава 3. Арминианство против Писания

Глава 4. Арминианство и благовестие

Глава 5. Обострение церковного конфликта

Глава 6. Богословский либерализм

Глава 7. Распространение либерализма и его уроки

Глава 8. От спора о благодати к конфликту с либерализмом

Глава 9. «Хотя бы небеса упали…»

Глава 10. Дальнейшая судьба «Метрополитан табернакла»

Приложение

Некоторые даты из жизни Ч. Х. Сперджена

1834

19 июня

родился в Келведоне, графство Эссекс

1850

6 января

обратился в Колчестере

1851

октябрь

становится пастором баптистской церкви в Уотербиче, Кембридж

1854

апрель

призван в церковь на Нью-парк-стрит, Саутуарк, Лондон

1855

январь

начало публикации еженедельных проповедей

октябрь

повторный выпуск Баптистского вероисповедания 1689 года

1861

18 марта

открытие «Метрополитан табернакла»

1864

5 июня

проповедь «Возрождение через крещение»

1865

январь

начало публикаций «Суорд энд трауэл»

1873–1875

первые миссии Муди и Сэнки в Британии

1887

начало спора о либерализме

28 октября

выходит из Баптистского союза

1888

20 апреля

Баптистский союз принимает (2000 голосами против 7) измененный символ веры, неприемлемый для Сперджена

1891

7 июня

последняя проповедь в «Табернакле»

1892

31 января

умер в Ментоне, Франция

1897–1900

публикация «Автобиографии»

1898

20 апреля

сгорело здание «Табернакла»

1905

ноябрь

библиотека Сперджена (лучшее частное собрание пуританской литературы в Британии) продана колледжу имени Уильяма Джуэлла, штат Миссури, США

1917

май

окончание публикации еженедельных проповедей

1962

ноябрь

переизданы «Ранние годы» (первая часть «Автобиографии»)

1963–1964

репринтное издание шести томов «Кафедры церкви на Нью-парк-стрит»

Почему «Забытый Сперджен»?

Впервые я познакомился со Спердженом, купив его книжку в букинистическом магазине в Ливерпуле в 1950 году, хотя после этого потребовалось еще несколько лет, чтобы я по-настоящему узнал его. На моей книжной полке стояли несколько его книг, и мне, тогда еще молодому христианину, нравилась горячая вера их автора, но по большей части я все же воспринимал Сперджена как чудо-проповедника чуждой мне викторианской эпохи. Тогда я был согласен с одним современным писателем, сказавшим, что «в век скучных английских проповедей Сперджен говорил захватывающим, богатым, метафорическим языком». К трудам Сперджена я относился как к обычным современным христианским книгам с евангельским содержанием, разве что их было очень много. Поэтому не удивительно, что я практически не пользовался покупкой, сделанной в ливерпульском магазине. Я, наверное, так же относился бы к Сперджену вплоть до сегодняшнего дня, если бы не то потрясение, которое я испытал во время учебы в Дареме. Новый импульс моей духовной жизни дали старые книги — пыльные тома самых разных форм и размеров, все авторы которых были приверженцами принципов богословия и благочестия, унаследованных со времени Реформации и эпохи пуританизма. Притягательная сила этих старинных фолиантов заключалась в том, что они как бы заново открывали для нас Священное Писание, представляя совершенно новое богатство учений о благодати Божьей. Многие из нас никогда не забудут блаженства тех дней, когда мы начали читать пуритан, которые впоследствии помогли нам по-настоящему оценить Библию.

В 1953 году, когда произошел этот перелом, в мои руки попала другая книга Сперджена. Она называлась «Комментаторы и комментарии: две лекции вместе с каталогом библейских комментариев и толкований». Тот, кто читал эту книгу, знает, что в этом каталоге перечислены все англоязычные толкования, написанные до 1876 года. И хотя в него были включены самые разнообразные комментарии (начиная от комментариев английских католиков, кончая комментариями плимутских братьев), главной целью Сперджена было привлечь внимание к пуританскому наследию. Этот каталог — настоящий кладезь библиографической информации о работах XVII века, которые, если бы Сперджен не провел такое тщательное исследование, могли бы оказаться сегодня забытыми. У Сперджена была благая цель: он хотел, чтобы Библию больше изучали, и считал, что труды пуритан могут побудить людей делать это. «Наши предки-пуритане были могучими людьми, потому что жили по Писанию. При жизни они были непобедимы, ибо питались доброй пищей, тогда как их выродившиеся дети пристрастились к нездоровой еде. Мякина вымысла и отруби ежеквартальных периодических изданий — довольно скудные заменители старинного хлеба, Библии». Нельзя сказать, чтобы Сперджен пренебрегал современными ему комментариями, но все они, с его точки зрения, уступали толкованиям прошлого. «Хотя эта книга сама по себе неплохая, — писал он в 1877 году об «Исследованиях Нового Завета» Ф. Годе, — она не может сравниться по глубине мысли с великими трудами пуритан, которые для нас всегда новы и поучительны». Если бы к тому времени я не открыл для себя пуритан, то не воспринял бы «Комментаторов и комментарии» с таким интересом. Поскольку я уже увлекся ими, то книга Сперджена стала для меня настоящим путеводителем, пока я не выучил ее наизусть. Да, эта книга помогла мне изучать пуританское наследие, но, к сожалению, сам Сперджен так и не открылся мне. Я бросился в крайность, воображая, что только в старинных книгах можно найти истину. Тогда мне было невдомек, что Святой Дух действует через разных людей во все времена. Викторианская эпоха на тот момент меня не привлекала. Я считал тогда, что главная заслуга Сперджена заключалась в том, что он был своеобразным указателем на дороге к XVII веку. Я не задумывался о том, что Сперджен смог связать пуританское богословие со своим служением простым неграмотным людям, жившим в пыли и смоге торгового города, о том, что он смог облечь старинные мысли в понятные английские слова, о том, что он использовал здравые учения ушедшего века, провозглашая Благую весть в других исторических условиях. Об этом я тогда не думал.

Тогда я еще не открыл для себя самого главного — проповедей Сперджена. Я и подумать не мог, что полные проповеди — это совсем не то же самое, что всякого рода «избранные работы», которые можно было найти в томах разного размера с именем Сперджена на обложке. Мое первое знакомство с поблекшим черным томом из собрания «Кафедра церкви „Метрополитан табернакл“» и с еще более изношенным томом из собрания «Кафедра церкви на Нью-парк-стрит» произошла в «Свободной церкви Св. Иоанна» в Оксфорде, где служитель Сидни Нортон подвел меня к мысли о большом значении Сперджена, которой суждено было развиться позднее.

Иногда, благодаря провидению, мы изменяем свои читательские пристрастия. Уильям Робертсон Николл писал, что в 1874 году его пригласили в одну деревушку пастором, установив испытательный срок. Книги тогда были большой редкостью, но тем не менее в той церкви оказалось собрание проповедей Сперджена, и Николл «за шесть месяцев перечитал их все» 1. Я же приступил к изучению Сперджена при совершенно других обстоятельствах. В 1961 году меня пригласили стать штатным проповедником в «Гроув чапл» в Камбервелле, местности, весьма знакомой Сперджену, хотя и сильно изменившейся за последние годы. Откровенно говоря, мои перспективы в той общине были далеко не блестящими, я осознавал, что простым повторением древних учений не в состоянии разрешить проблемы шестидесятых годов. Как-то из одной книги нашей церковной биб-

лиотеки выпал билет на сидячее место в мюзик-холле на Сарри-гарденс, на котором значилась подпись одного из дьяконов церкви Сперджена и было написано, что право на место будет сохраняться до определенного часа по воскресным утрам. Эпоха, когда такое происходило, казалось, безвозвратно ушла. Мне не нужно было напоминать, насколько то время отличалось от сегодняшнего. Став пастором, я по-новому взглянул на Сперджена, и на протяжении нескольких лет я почти каждую неделю читал то один, то другой из шестидесяти двух томов собрания его проповедей, о которых упоминал выше. В первую очередь я хотел помочь своей церкви, но вдобавок к этому все мое восприятие Сперджена коренным образом и надолго изменилось. Мне казалось, что Сперджен-проповедник на самом деле забыт, и чем больше я читал, тем это убеждение становилось крепче. Я имею в виду, что, несмотря на современные панегирики в его адрес, несмотря на титул короля проповедников, несмотря на легенды о его способностях и юморе, все еще живущие в евангельском мире, забыты наиболее важные составляющие его служения.

На первый взгляд, истинность моего утверждения доказать весьма трудно, ибо труды Сперджена настолько объемны (их хватило бы на двадцать семь томов девятого издания Британской энциклопедии), что любой может найти в них достаточное количество отрывков, касающихся его излюбленной темы, и на этом основании утверждать, что именно этой теме Сперджен придавал первостепенное значение, хотя если рассматривать контекст служения Сперджена, то окажется, что такое утверждение не соответствует реальности. В случае Сперджена подобные рассуждения неверны, хотя они приемлемы, когда речь идет о таких проповедниках девятнадцатого века, как Генри Уорд Бичер и Джозеф Паркер, у которых вообще не было никакой богословской системы и которые сегодня могли отрицать то, что утверждали несколько лет назад. Сперджен от своих современников отличался тем, что у него была богословская система, с одной стороны, обширная, так как библейская, а с другой стороны, достаточно простая, чтобы ее можно было изложить в нескольких тезисах. Сперджен утверждал свою веру в определенной конфессиональной форме, и его проповеди, хотя они и были весьма разнообразными и затрагивали различные учения Писания, никогда не нарушали доктринальной системы, которой он придерживался. «Изумительно, — заметил один критик, — каким убедительным и красноречивым мог быть этот знаменитый баптист, несмотря на ограниченность своих доктринальных взглядов». Долгое время изучавший Сперджена Робертсон Николл заметил: «Без сомнения, главный секрет привлекательности Сперджена — его богословие». Далее Николл спрашивает: «Почему кальвинизм пользовался таким успехом в сырых, густонаселенных районах южного Лондона?» Этого вопроса я касаться не буду. Эти цитаты я привел здесь потому, что хотел показать, что богословие Сперджена настолько очевидно следует из его проповедей, что неправильное представление о нем составить просто невозможно. Кроме того, существует «Катехизис Сперджена», где в тезисной форме изложены богословские концепции этого проповедника. Книжица, которую можно прочесть за десять минут, не позволит никому исказить принципы вероучения Сперджена.

Богословие Сперджена можно или принять, или забыть. Третьего не дано. Я полагаю, что в двадцатом веке его по большей части забыли. А Сперджен без своего богословия — это искаженный Сперджен, так же похожий на себя, как на него были похожи его фарфоровые фигурки, которые шарлатаны продавали сто лет назад.

В этой книге исследуются образ мыслей и учение Сперджена. Это не биография. Тем не менее, поскольку основные темы его проповедей были обусловлены историческими обстоятельствами, я сосредоточил свое внимание на трех богословских конфликтах, имевших место во время его служения. Первый конфликт возник в ранние годы служения Сперджена. Проповедуя в Экзетер-холле и мюзик-холле на Сарри-гарденс, он выступал с резкой критикой современного евангельского христианства 2, пришедшего в упадок, и тем самым привлек к себе внимание служителей других церквей и газетчиков, так как к тому времени прочно сформировалось мнение, что богословие, которое Сперджен пытался возродить, — дело прошлого. Второй конфликт был порожден проповедью о возрождении через крещение, которую Сперджен произнес 5 июня 1864 года. Она стала самой популярной его проповедью и породила споры, вышедшие далеко за рамки темы крещения. В каталоге Британского музея в разделе «Сперджен» почти четыре колонки занимают наименования книг и брошюр, посвященных этому спору. Хотя в вопросе крещения я не согласен со Спердженом, я считаю, что этот спор был одним из самых важных неразрешенных споров прошлого века. Последний конфликт, продолжавшийся с 1887 года вплоть до его смерти в 1892 году (тогда ему исполнилось пятьдесят семь лет), был вызван протестом Сперджена против проникновения богословского либерализма в некоторые церкви. Это была, конечно же, самая тяжелая схватка за все время его служения, но она была неизбежной, ибо, как писал Э. К. Симпсон, «раскол между либералами и истинными вестниками Христа дошел до самого основания».

Скажу здесь несколько слов в качестве вступления к первому из этих конфликтов. В современном христианском мире этот конфликт вряд ли получил бы такое развитие. Нынешние христиане избегают таких слов, как «арминианство» и «кальвинизм». Вместо этого они говорят, что библейский христианин — это человек, который отрицает всякие системы, выстроенные человеком. Они говорят, что «арминианство» и «кальвинизм» — устаревшие слова, что никаких богословских конфликтов не было бы, если бы обе стороны увидели, что и арминианство, и кальвинизм основаны на Писании, только первое вероучение делает акцент на ответственности человека, а второе — на божественном все-

властии. Ни одна из сторон, говорят сегодня, не видит истину во всей ее целостности. Но, во-первых, такой подход к решению этого конфликта не нов. В свое время Сперджен критиковал одного человека, который рекомендовал ему придерживаться «трех кальвинистских пунктов и двух арминианских» 3. А во-вторых, этот подход совершенно небиблейский, ибо в действительности он отрицает и всевластие Бога, и ответственность человека в том смысле, в каком понимает их Писание. Быть библейским христианином не означает просто называть себя таковым.

В молодости Сперджен употреблял слово «арминианин» по отношению к конкретным людям в качестве ярлыка. Но позже он понял, что этим нарушает «новую заповедь» (Ин. 13:34), и поэтому оставил эту практику. Однако до тех пор, пока существует представление о Евангелии, которое в прошлом называлось арминианским, существует необходимость в соответствующем богословском термине, определяющем данную позицию. Что изменится, если мы просто перестанем употреблять слово «арминианин»? Например, знаменитый Джон Уэсли не стыдился, когда его называли арминианином, потому что был убежден, что арминианская точка зрения истинна. Он относился к арминианству как к определенной библейской концепции. Точно так же существуют определенные богословские представления, заново открытые в эпоху Реформации, отличающиеся от представлений современного евангельского христианства, и представления эти необходимо обозначить каким-нибудь термином, чтобы указать на эти отличия. Богословие Реформации было названо кальвинизмом почти случайно, но эта случайность сослужила свою службу: для кальвиниста кальвинизм — библейская система, а не учение реформатора XVI века. Именно в этом смысле Сперджен употребляет данный термин. Для него кальвинизм — это учение Августина и Павла в той же мере, что и женевского реформатора. Поэтому не стоит отказываться от употребления этих названий, использовать их во время дискуссии просто необходимо, иначе не будет ясности. Назвать себя просто приверженцем Библии — значит ничего не сказать, потому что сразу возникает вопрос, что конкретно Писание говорит по тому или иному вопросу.

Предваряя описание вышеупомянутого конфликта, нужно сделать еще одно замечание. Некоторые думают, что слабость кальвинизма заключается в его строгой систематичности и целостности. Они убеждены, что кальвинисты, доведя логичность рассуждений до крайности, загнали себя в ловушку.

Я поднимаю сейчас этот вопрос для того, чтобы читатели, ознакомившись с этой книгой, смогли оценить, справедливо ли это обвинение. Если мы будем рассматривать Сперджена как подлинного кальвиниста, то окажется, что обвинение в чрезмерной приверженности логике не имеет к нему никакого отношения. Как мы увидим, со Спердженом спорили и крайние кальвинисты, и арминиане, причем по одному и тому же поводу. Во-первых, Сперджен считал, что Писание учит, что человек ответственен за свою веру в Евангелие, хотя по причине греха он совершенно не способен в него поверить. Но как может человек, спрашивает логика, быть ответственным за действие, которое совершить не способен? Крайние кальвинисты, чтобы избежать логических противоречий, утверждают, что человек не обязан верить в Христа. Арминиане же решают эту проблему по-своему: они говорят, что каждый человек способен уверовать. Во-вторых, Сперджен, следуя принципам богословской школы, к которой принадлежал, верил, что спасение обрести может только тот, на кого подействует особая благодать Божья. Отсюда логично следует, что те, на кого особая благодать не подействует, неизбежно погибнут во грехе. Как следствие, крайний кальвинизм (в его крайних проявлениях) предается бездеятельности, а арминианство, чтобы избежать логических противоречий, полагает, что учение об особой благодати Божьей — чудовищно, и его отвергает. Оно было бы чудовищным, если бы за логикой оставалось последнее слово. На логические умозаключения крайнего кальвинизма и арминианства истинный кальвинизм, основываясь на рассуждениях Павла в девятой главе Послания римлянам, дает такой ответ: человеческий разум не в состоянии ответить на те вопросы, которые Бог не благоволил разъяснить. Со временем некоторые богословы-кальвинисты пренебрегли этим принципом, дав другим христианам справедливое основание для нареканий в свой адрес. Но если мы посмотрим на родоначальников кальвинистского богословия, то увидим, что эти люди все затруднения решали при помощи Писания, а там, где оно не давало ответа, хранили молчание, преклоняясь перед величием Божьим. «Вера, — говорит Сперджен, — это разум, положившийся на Бога» 4.

Тем не менее эта же самая школа, учившая, что разум нельзя ставить выше Бога, очень ревностно защищала идею о том, что церковь обязана иметь четкую богословскую систему. Здесь нет противоречия, так как систематическое богословие, как научная дисциплина, извлекает из Писания определенные истины и, формулируя их, строит из них по мере возможности одну систему. Отвергать эту науку под предлогом, что она превозносит человеческий разум над Писанием, — значит предполагать, что в Библии слишком мало информации, что ее утверждения невозможно свести к системе, которую можно было бы назвать библейской. Это предположение, которое, как думают многие, предохраняет Писание от человеческой философии, является само по себе небиблейским. Сперджен пишет: «Мы усомнимся в мудрости и мастерстве автора, вложившего в свое произведение множество интересных и поучительных идей, если эти идеи невозможно свести в одно целое так, чтобы не потерялись ценность и глубина каждой из них. Это же справедливо и в отношении Слова Божьего. Систематическое богословие так же связано с Библией, как и наука с природой. Некоторые считают, что во всех делах Божьих, кроме одного, есть порядок и система, что чем величественнее дело, тем совершеннее система. Но в одном Его деле, самом великом из всех, в деле, где яснее всего открылось все Его совершенство, с их точки зрения, нет никакого плана! Это полный абсурд. Вера в Писание должна быть несомненной, содержательной, последовательной, действенной, неизменной, значит, она должна строиться на прочном и четко определенном вероучении. Никто не может сказать, что Библия — его вероучение, если он не может выразить библейское учение своими словами» 5.

Теперь же я хочу ответить на вопрос, который, по всей вероятности, может возникнуть у читателя: правомерно ли рассматривать образ мыслей и учение Сперджена в рамках трех обозначенных конфликтов? Конечно же, в книге такого объема невозможно во всей полноте изучить столь многогранную личность, как Сперджен. Эту книгу нельзя воспринимать как заменитель биографии, она не заменит и чтения самих проповедей. Я привожу здесь много цитат только потому, что хочу побудить читателя обратиться к полному тексту проповедей Сперджена. Читая его проповеди, вы обнаружите, что их содержание очень часто согласуется с вероучением многих христианских направлений. Именно поэтому христиане из разных церквей так ценят Сперджена. Мне не хотелось бы, чтобы, прочитав эту книгу, вы подумали, что Сперджен делал то, что призывал своих студентов никогда не делать: многократно повторять одни и те же пять-шесть учений.

Читатель, возражая мне далее, может сказать, что участие в богословских спорах не было для Сперджена главным, не в этом заключалось его подлинное призвание. С этим мнением я совершенно не согласен, хотя знаю, что многие его разделяют. С викторианских времен и по сей день Сперджена принимают на ура во всех его амплуа, кроме одного: мало кто ценит его как человека, который ревностно боролся с заблуждениями в церкви. Сперджена изучили и обсудили как личность, как проповедника, как литератора, как баптиста, как мистика и как филантропа, но его вероучение, которого он твердо придерживался, и теологические конфликты, в которых он участвовал, преданы забвению. Существует мнение, что этим богословским конфликтам не стоит придавать большого значения, так как богословие не было главным для Сперджена. Например, когда разгорелся спор с либералами, Джон Клиффорд, вице-президент Баптистского союза, объявил: «Мне невыразимо больно видеть, как этот выдающийся „ловец душ“ пробуждает энергию тысяч христиан и направляет ее на споры, вместо того чтобы вдохновлять их нести добрую весть Божьего Евангелия нашим соотечественникам» 6. Четыре года спустя один религиозный журнал в некрологе Сперджену выразил преобладавшее тогда отношение к проповеднику: «Поворачиваясь от его кальвинизма к его христианской жизни, мы видим хорошего, доброго, любящего человека, чье великодушие резко контрастирует с его учением» 7.

Как образ пуританина после 1662 года * формировали те, кто отрицательно относился к пуританизму, так и образ Сперджена в ХХ веке создавали те, кто не симпатизировал его богословским позициям, тем самым дискредитируя его как богослова 8. Кроме Роберта Шиндлера, писавшего незадолго до смерти Сперджена 9, и Чарльза Рэя, который всего-то и сделал, что кратко изложил «Автобиографию» проповедника 10, мне не приходит на ум ни один биограф Сперджена, который бы мог честно подписаться под символом веры, составленным Спердженом для церкви на Нью-парк-стрит. У. И. Фуллертон и Дж. К. Карлайл, которые в 30–40-х годах двадцатого века написали, как полагают, классические биографии Сперджена, не разделяли богословских позиций проповедника. И хотя в какой-то мере они описывают имевшие место богословские конфликты, они похожи, выражаясь словами самого Сперджена, на «людей из лозы и гипса». В своих книгах они не раскрывают учения Сперджена. В статье Т. Р. Гловера, опубликованной в «Таймс» в 1932 году, и в книге Канингема-Берли «Сперджен и его друзья», изданной в 1933-м, биография знаменитого проповедника церкви «Метрополитан табернакл» была искажена до крайности 11. Последняя из названных книг, как сказал Сперджен о другой книге, «пригодна только для того, чтобы разводить огонь в камине».

Итак, казалось, сбылось предсказание либералов викторианской эпохи о том, что Сперджен станет «последним из пуритан». «Старомодное Евангелие», которое, как Сперджен считал, его церковь и колледж были созданы Богом провозглашать, было забыто почти всеми, за исключением немногих, кто «испортил» торжество, устроенное в 1934 году в честь столетия со дня рождения Сперджена, задавая вопросы: «Кто из этих „знаменитых баптистов“, следуя за Спердженом, проповедует истину о божественном избрании? Кто из них так же, как и Сперджен, гордится драгоценной кровью нашего Господа Иисуса Христа?» 12 Можно ли удивляться тому, что в современной интерпретации Сперджена как богослова сводят на нет?

Уилбур Смит писал в 1955 году: «Я заново прочел основные биографии и автобиографию Чарльза Сперджена и пришел к твердому убеждению, что на сегодняшний день нет ни одного жизнеописания этого великого проповедника благодати Божьей, которое бы полностью соответствовало истине» 13. Думаю, он был совершенно прав.

Я избрал такую концепцию своей книги не потому, что хотел покритиковать тех биографов, которые преуменьшили значение трех вышеназванных богословских конфликтов, а потому, что для Сперджена утвердить свою позицию в этих спорах было очень важно — об этом свидетельствуют и его проповеди, и автобиография, и ежемесячный журнал «Суорд энд трауэл», который Сперджен издавал двадцать семь лет. Он говорил своим студентам за три года до смерти: «Скоро я уйду от вас. Тогда вы соберетесь и скажете друг другу: „Президента больше нет. Что нам делать?“ Я заклинаю вас: будьте верны Евангелию Господа нашего Иисуса Христа и учению о Его благодати». В этих словах отчетливо видны приоритеты Сперджена. Отстаивая их, он писал: «Я твердо убежден, что отстоять истину в споре и выступить против заблуждений века сего — это первостепенная обязанность проповедника». Миссис Сперджен и Дж. У. Харральд полностью разделяли точку зрения Сперджена, когда в его «Автобиографии» писали о конфликте с либералами: «Одни по глупости своей полагали, что он принял на себя некую новую роль, а другие утверждали, что он принес бы намного больше пользы, если бы просто проповедовал Евангелие, предоставив так называемым еретикам идти своим собственным путем! Но эти критики не имели никакого понятия о прежней жизни этого человека, ибо с самого начала своего служения он ревностно боролся за веру, однажды преданную святым» 14.

Я уверен, что некоторые критически оценивают участие Сперджена в этих конфликтах. Скорее всего, считают они, причина, по которой Сперджен вступал в эти конфликты, кроется в его характере, а не в его желании отстоять доктрину. Добившись большого успеха в Лондоне, тщеславный молодой человек возбудил к себе зависть у окружающих, поэтому другие служители стали противостоять ему. Если же говорить о последнем конфликте 1887–1892 годов, то он возник потому, что Сперджен из-за своей подагры и ревматизма пребывал в мрачном состоянии духа и в результате воспринял отказ подчиниться его руководству как отступничество баптистов от христианской веры 15. В этой книге я не собираюсь оспаривать подобную точку зрения — это задача биографа. Скажу только, что лично я убежден, что главной причиной этих споров была приверженность Сперджена Писанию, а не его греховный характер. Я привел здесь эти точки зрения, чтобы сказать, что у писателей есть право излагать свои собственные взгляды, но нет права скрывать убеждения самого Сперджена по тому или иному вопросу. Но тем не менее они скрыли их, ибо в наш век истина попирается, а ее приверженцы предаются забвению. Сперджен как будто предвидел, что так произойдет: «Я готов к тому, что в течение последующих пятидесяти лет меня съедят собаки, — писал он в 1889 году, — но я верю, что в далеком будущем меня оправдают» 16. Лично я убежден, что к Сперджену не начнут относиться справедливо, пока не изменится отношение к этим трем богословским спорам. Хотя за рамками этой книги осталось многое из того, что читателю было бы полезно узнать о Сперджене, в ней, тем не менее, говорится о тех истинах, которые, как твердо верил Сперджен, будущие поколения христиан благодатью Божьей вновь утвердят на земле. В таком ракурсе Сперджен воспринимается не как елейный проповедник, а как человек твердых убеждений, громогласно изрекавший своему поколению вневременные истины Слова Божьего. Подобно Ивану-пахарю, он провел прямую борозду, и с его помощью мы можем обрести новое видение христианской жизни и решимость отстаивать истину.

Жизнь Сперджена можно было бы представить как великий успех. Будучи пастором церкви, воскресенье за воскресеньем он собирал столько людей, сколько не собиралось в церковном здании нигде и никогда 17. Так, в 1886 году в одно из обычных воскресений было решено посчитать, сколько человек присутствовало в церкви. Оказалось, что в общей сложности утреннее и вечернее собрание посетили более 10 000 человек! 18К тому же Дж. Г. Пайк говорит, что если включить в число слушателей Сперджена и читателей его проповедей, то получается, что «собрания Сперджена посещали более миллиона человек». Популярность его проповедей была столь велика, что однажды без позволения Сперджена даже была предпринята попытка передать утреннюю воскресную проповедь по телеграфу в Америку, чтобы опубликовать ее там в понедельник. К 1899 году было издано более ста миллионов экземпляров его проповедей на двадцати трех языках 19. При его жизни было продано 120 000 экземпляров «Сокровищницы Давида» — самого многостраничного комментария на псалмы. К этому надо добавить еще 125 других его книг и журнал «Суорд энд трауэл» 20.

Когда читаешь о таком феноменальном успехе Сперджена, возникает искушение последовать ему во всем, чтобы добиться таких же результатов. Кажется, что, если бы служители делали все так же, как он, и проповедовали в полном соответствии с его вероучением, они добились бы того же, что и он, в наш век пигмеев. Однако подобные рассуждения неверны в корне — Библия говорит иначе. Неверно полагать, что Бог только дает проповедникам возможность проповедовать, а все остальное зависит от них самих. Бог не только готовит людей, но Он готовит и время для их деятельности. Как говорил сам Сперджен о Джоне Уиклифе, «Бог готовит человека для места и место для человека; для каждого глашатая есть свое время, а для каждого времени есть свой глашатай». Сперджен получил такие дары, такое воспитание, такое водительство Святого Духа, что идеально подходил на роль жнеца в истории английской церкви. «Моя жизнь, — говорил он, — была сплошным праздником урожая». Однако еще задолго до его смерти духовные условия в стране начали меняться, менялся и сам Сперджен. Если раньше он считал, что церковь наполнится уже оттого, что в ней будет верно проповедоваться Евангелие, то теперь он был вынужден пересмотреть свое мнение: «Сегодня трудно привлечь внимание к Слову Божьему. Я раньше думал, что нужно только проповедовать Благую весть, и люди сами придут послушать ее. Но сейчас я вынужден думать иначе… Я чувствую, что люди все больше и больше ожесточаются» 21.

Вряд ли кто-нибудь в XX веке разделяет мнение Робертсона Николла, что у рабочих из южных районов Лондона была некая врожденная предрасположенность к кальвинизму Сперджена. Сам проповедник отверг бы его. Он предвидел, что придет время и успех проповеди перестанет быть нормальным явлением, а мнение большинства больше не будет доказательством истинности. Он призывал людей слушать его проповеди не потому, что они пользовались успехом, а потому, что обладали божественным авторитетом. «Давным-давно я перестал считать людей, — говорил он в 1887 году. — В этом злом мире истина обычно пребывает в меньшинстве».

Поэтому я не буду рассказывать об успехах Сперджена и не буду говорить, что это или то утверждение истинно только потому, что «так сказал Сперджен». Я не собираюсь возрождать «культ» Сперджена, существовавший прежде в некоторых кругах. Культ — это уже нездоровое явление. Без сомнения, люди очень часто верили так, а не иначе, потому что так учил Сперджен, а не потому, что они нашли эти истины в Библии. Такое положение вещей вредило делу, столь дорогому для сердца Сперджена, так как нарушало приоритеты проповедника. Сперджен оставил нам в наследие не свое ораторское мастерство и не свои человеческие качества (они исчезли, как и всякая плоть), а свидетельство обо всей воле Божьей и великий принцип Реформации: мы должны взирать только на Господа и стремиться только к Его славе. Поэтому отнюдь не случайно Сперджен, подобно Ж. Кальвину, который пожелал, чтобы на его могиле ничего не было написано, попросил, чтобы на его надгробном камне были только буквы «С. H. S.».

Сто лет назад Чарльз Хаддон Сперджен писал:

«Конечно, плоть и кровь стремятся к всеобщности, осуждают сектантство и готовы назвать братьями и сестрами всех. Но как бы резко это ни звучало, от верного раба Царя Иисуса требуется защищать Его царские права и стоять за каждое слово Его закона. Друзья бранят нас, а враги презирают, когда мы ревностно служим Господу Богу Израилеву, но какое все это имеет значение, если нас одобряет Учитель? Слова Резерфорда, адресованные Уильяму Фуллертону, звучат у нас в ушах: „Я изо всех сил умоляю тебя отдать свою честь и достоинство Христу и за Христа. И не волнуйся за плоть и кровь, пока ты выступаешь за Господа, за Его истину и за Его дело. И хотя мы видим, что иногда истина терпит поражение, все же Христос — друг истины; Он вступится за тех, кто рискнет всем ради Него и Его славы. Сэр, наш день придет, и судья переменится, и нечестивые восплачут днем намного сильнее, чем дети Божьи плакали утром. Будем же верить и надеяться на спасение Божье“» 22.

Если бы у меня была тысяча жизней, то я бы пожелал прожить их все ради Христа. Но даже и тогда я бы отдал Христу слишком мало за Его великую любовь ко мне.

Чарльз Сперджен

1 Princes of the Church, 1922, p. 49.

2 Евангельские христиане — понятие, обозначающее те протестантские деноминации, которые сохранили учение о спасении по благодати (оправдание одной только верой и необходимость возрождения), а также принимают Библию как богодухновенное слово Бога. — Примеч. ред.

3 An All-Round Ministry, 1960 reprint, p. 265.

4 Уильям Тиндейл, например, представляет общую позицию реформаторов ХVI века по данному вопросу, когда говорит: «Почему Бог отверзает очи одному, а другому — нет? Павел (Рим. 9) запрещает спрашивать: „Почему?“, ибо человеку это понять не по силам. Бог превозносит себя этим и являет Свою милость в сосудах милосердия. Но паписты не могут допустить, чтобы у Бога была какая-то тайна. Они хотят дойти до дна Его бездонной премудрости, но так как они не могут понять эту тайну и слишком горды, чтобы оставить ее в покое и признать себя невеждами (вместе с апостолом, который не знал ничего другого, кроме Божьей славы в избранных), то они вместе с языческими философами утверждают свободную волю, говоря, что свободная воля человека и есть причина того, что Бог избрал одного, а не другого, — вопреки всему Писанию» (An Answer to Sir Thomas More’s Dialogue, Parker Soc. reprint, 1850, p. 191).

5 The Sword and the Trowel, 1872, p. 141. Это отрывок из аннотации на книгу Чарльза Ходжа «Систематическое богословие».

6 G. Holden Pike, The Life and Work of Charles Haddon Spurgeon (издавалось в 1890-е годы только для подписчиков), vol. 6, p. 297.

7 Ibid., p. 352.

* В 1662 году вышел королевский указ, требующий полного подчинения Англиканской церкви. Согласно ему все священники должны были быть заново рукоположены после произнесения клятвы верности вероучению Англиканской церкви. Этот указ фактически поставил пуритан вне закона, так как они не могли подчиниться ему. — Примеч. ред.

8 Уильям Робертсон Николл, издатель «Бритиш уикли», был одним из немногих литературных критиков того времени, который был убежден в том, что совершенно несправедливо забывать о том, что Сперджен был также и богословом. Согласно мнению Николла, «церковь еще не знает, каким великим святым и учителем был мистер Сперджен»; и еще: «…великий и опытный богослов, мастер в каждой части своей собственной системы, он не проповедовал ничего, что бы он не был в состоянии доказать» (Introduction to Sermons by Rev. C. H. Spurgeon, undated, p. 8).

9 From the Usher’s Desk to The Tabernacle Pulpit, The Life and Labours of Pastor C. H. Spurgeon, 1892.

10 The Life of Charles Haddon Spurgeon, 1903.

11 Исключением была прекрасная статья Эдмунда К. Симпсона (в ответ на публикацию Гловера), озаглавленная «Интеллектуальные способности Сперджена» (Evangelical Quaterly, Oct., 1934).

12 Цит. по Our Outlook, A Quarterly Message in connection with Highgate Road Chapel, London, N.W.5, ed. John Wilmot, vol. for 1937–1939, p. 179. Колледж Сперджена воссоединился с Баптистским союзом, и в том же году глава колледжа Перси У. Эванс был избран председателем союза. Одно из периодических изданий прокомментировало это так: «Это весьма любопытное событие, потому что во времена Сперджена колледж вышел из союза из-за богословских разногласий, а доктор Эванс сделал все возможное, чтобы вернуть колледж назад. Доктор Эванс придерживается ортодоксальных евангельских традиций колледжа, но он мыслит более широко, чем знаменитый основатель». В то же самое время один автор в «Байбл лиг куотерли» сожалел, что ему не удалось (в переписке с главой Колледжа Сперджена) «точно выяснить, преподается ли сегодня историческое учение о дословной богодухновенности Писания в том виде, в каком оно преподавалось во времена самого Сперджена» (Ibid., pp. 198–199).

13 В Introduction to The Treasury of Charles H. Spurgeon, 1955, p. 19.

14 С. Н. Spurgeon’s Autobiography, vol. 2, p. 259. Автобиография, составленная его женой и личным секретарем, была впервые опубликована в 1897–1900 гг. Основная часть первых двух томов с некоторыми дополнениями была переиздана в 1962 году под названием «Ранние годы» (The Early Years). Когда я буду приводить цитаты из первой половины «Автобиографии», то буду давать ссылки на «Ранние годы», так как эта книга доступна большинству читателей. «Автобиография» является наиболее важным источником биографической информации о Сперджене, следующий же по значимости источник (не считая «Суорд энд трауэл») — это уже цитировавшийся шеститомный труд Дж. Голдена Пайка.

15 Наиболее обидной критикой на фоне всех остальных, возможно, стало «открытое письмо» Джозефа Паркера Сперджену, опубликованное в «Бритиш уикли» 25 апреля 1890 года. Но Паркер никоим образом не был одинок в подобном отношении к конфликту с либерализмом (ср. Pike, vol. 6, p. 299). Р. Николл не мог потерпеть критику человеческих качеств Сперджена. Одному из обвинителей Сперджена он писал: «Я никогда не замечал, чтобы его огромная популярность вскружила ему голову. Скорее наоборот, она часто вызывала у него приступы меланхолии и депрессии». William Robertson Nicoll: Life and Letters, T. H. Darlow, 1925, p. 103.

16 An All-Round Ministry, p. 360.

17 В 1874 году количество членов церкви «Метрополитан табернакл» составило 4366 человек и «теперь она считалась самой крупной общиной в мире; второй по величине, как говорили, была Первая африканская конгрегация в Ричмонде, штат Вирджиния» (Pike, vol. 5, p. 124). «Табернакл» был построен в расчете на 6000 мест и, по-видимому, обычно был заполнен; а иногда бывало так, что «больше половины людей не могли попасть внутрь из-за отсутствия свободных мест» (Ibid., p. 138). Огромное здание полностью сгорело 20 апреля 1898 года.

18 William Robertson Nicoll: Life and Letters, p. 72.

19 Ср. A Marvellous Ministry, The Story of C. H. Spurgeon’s Sermons, 1855 to 1905, Charles Ray, 1905.

20 В книге «Пастор Ч. Х. Сперджен: его жизнь и дело» Джордж Дж. Стивенсон пишет, что в 1877 году «Суорд энд трауэл» издавался тиражом 15 000 экземпляров и «число подписчиков постоянно росло».

21 An All-Round Ministry, p. 296.

22 MTP, vol. 11, p. 6.

Глава 1. Проповедник на Парк-стрит

Не зная религиозной обстановки, сложившейся в Англии в середине прошлого века, когда началось служение Сперджена, невозможно должным образом оценить значение его жизни. В ту пору страна еще была христианской: воскресенье строго соблюдалось. Библия считалась богодухновенной книгой; везде, за исключением некоторых районов в больших городах, было принято ходить в церковь. Все это было так привычно и обыденно, что духовные перемены, которые в скором времени захлестнули нацию, казались англичанам викторианской эпохи такими же невероятными, как автомобили и самолеты. Тем не менее уже в середине девятнадцатого века церковь перестала быть похожей на церковь Нового Завета: она стала слишком модной, слишком уважаемой, слишком снисходительной к этому миру. Создавалось впечатление, что новозаветные утверждения типа «весь мир лежит во зле» больше не верны.

У церкви было богатство, много членов, уважение в обществе, но, к сожалению, не было помазания и силы. Появилось стремление уничтожить различия между человеческим знанием и истиной, явленной Духом Божьим. С кафедр звучали красноречивые проповеди образованных ораторов, но эти проповеди не сокрушали человеческих сердец. Хуже всего было то, что мало кто осознавал, что происходит. Внешне церковь благоденствовала. Именно поэтому не было причины менять церковный уклад, складывавшийся годами. Один тогдашний писатель, сокрушаясь по поводу церковного формализма, заметил: «Проповедник проговаривает свое обычное время, люди терпеливо отсиживают его проповедь, поется обычное количество песен, и дело сделано — обычно больше ничего не происходит. Вряд ли кто-то будет оспаривать, что именно так обстоят дела сегодня. Случись проповеднику уронить свой платок на Псалтирь или ударить кулаком сильнее обычного, это сразу же замечают, запоминают и обсуждают. Содержание же проповеди моментально предается забвению».

Сперджену пришлось бороться с этими безжизненными традициями. Он выражался без обиняков: «Вы думаете, что если вещь старинная, значит, она достойна почтения. Любители старины! Вы не хотите мостить дорогу, потому что еще ваш прадед ехал в своем экипаже по этой колее. „Пусть колея остается, — говорите вы, —пусть она всегда будет глубиной по колено. Если мой прадед жил по уши в грязи, почему бы мне не делать то же самое? Если его это устраивало, то устроит и меня“. Вам удобно сидеть в церкви. Вы никогда не видели пробуждения, вы не хотите его видеть!» 23

Евангельские церкви не смогли избежать господствующих тенденций тех времен. Уитфилдом и Уэсли восхищались, но за ними не следовали. Лезвие евангельской истины постепенно затупилось. Суровые методистские учения, потрясшие страну столетие назад, еще не забылись (кое-кто их все еще ревностно проповедовал), но обществом уже овладела мысль, что в викторианскую эпоху Евангелие нужно проповедовать более утонченно. Неизбежно серьезное и четкое реформатское богословие Англии ХVI и ХVII веков утратило свою популярность. Женевский историк Реформации Мерль д’Абинье, посетивший Британские острова в 1845 году, пишет, что был вынужден спросить самого себя, а «жив ли в Англии пуританизм, не задушили ли его культурные достижения и насмешки романистов, неужели его можно найти только в ХVII веке» 24. Безусловно, некоторые из руководителей евангельских церквей, особенно преклонного возраста, были глубоко озабочены духовным состоянием своей страны. Например, Джон Энджел Джеймс, который с 1805 года был пастором знаменитой конгрегационалистской церкви на Карр-лейн в Бирмингеме, писал в 1851 году: «В нашей стране религия пришла в упадок. С тех пор как я стал служителем, после моих проповедей никогда не спасалось так мало душ, как сейчас. О том же вам скажут и другие проповедники».

Подобные изменения происходили по всей стране, но особенно явно в Лондоне. Их не избежала и баптистская церковь на Нью-парк-стрит, расположенная в «темном и грязном» районе близ южного берега Темзы в Саутуарке. У этой общины, созданной в XVII веке, было великое прошлое, но теперь она стала похожа на баржу, оставшуюся на берегу во время отлива. Вот уже на протяжении нескольких лет община находилась в упадке, а большое и красивое здание на тысячу сидячих мест по воскресеньям заполнялось лишь на четверть. Именно эту картину увидел девятнадцатилетний юноша из Эссекса, когда впервые вышел за кафедру церкви на Нью-парк-стрит холодным и пасмурным утром 18 декабря 1853 года. Впервые в тот день Лондон услышал голос Сперджена, но почти сразу же его пригласили стать пастором. Это служение ему суждено было нести тридцать восемь лет вплоть до своей смерти 31 января 1892 года.

Если разделить жизнь Сперджена на периоды, то окажется, что она очень похожа на план большинства его проповедей: в ней есть вступление и три основных раздела. Вступлением можно назвать детские и юношеские годы Сперджена, проведенные в сельской местности Эссекса и Кембриджшира. Первый раздел, или период, — это служение Сперджена в церкви на Нью-парк-стрит, пробуждение в его общине, шумиха, возникшая вокруг его проповеднической деятельности, и злобные насмешки его противников. Второй период — это зрелые годы жизни Сперджена. В это время он обосновался в церкви «Метрополитан табернакл», а буря, поднявшаяся на первом этапе его служения, постепенно утихла. Начались долгие годы благословений и успеха. Его учение признали, он стал уважаемым духовным руководителем Лондона. Третий период — это последние пять лет жизни Сперджена. Под занавес его жизни покой был внезапно нарушен. Сперджен снова выступил против большинства в евангельском мире, став центральной фигурой в борьбе с либерализмом — конфликте, который имел далеко идущие последствия для Англии. Хотя Сперджена по-прежнему уважали, число его последователей заметно уменьшилось. Казалось, что колесо его служения сделало полный оборот, и все стало, как в ранние годы, когда его все осуждали, когда он чувствовал себя совершенно одиноким, свидетельствуя об истине, в которой люди, исповедовавшие себя христианами, не нуждались. В молодости он как-то произнес слова, которые сбылись к концу его жизни: «До небес мы доберемся едва живыми. Мы не поплывем на небо под полными парусами, мы не полетим туда как чайки с белоснежными крыльями. Наши паруса будут разорваны в клочья, мачты будут скрипеть и шататься, а насосы, откачивающие воду, будут работать день и ночь не переставая. Мы достигнем Небесного Града в тот самый момент, когда ворота будут закрываться, и ни минутой раньше» 25.

Сперджен, которого сегодня помнят и знают, — это Сперджен в свои зрелые годы, известный проповедник, чьи проповеди печатались на 23 языках. О Сперджене, проповедовавшем в церкви на Парк-стрит, человеке, чьи проповеди были настолько нежеланными, что в Кембридже их продавали только в овощном магазине, человеке, который говорил, что его считают «накипью творения и никто не проявляет к нему ни малейшего расположения», — об этом Сперджене сегодня практически забыли. То же можно сказать и о Сперджене периода борьбы с либерализмом. О пророке, который предупреждал своих братьев, евангельских христиан: «Мы скатываемся с горы с головокружительной скоростью», который говорил: «Заявлять, что мы — евангельские христиане, и в то же время отказываться определить, что это означает, — значит откровенно лицемерить», — о нем никто сегодня ничего не знает. Именно то, что беспокоило Сперджена в начале и в конце жизни, имеет особое значение для нас, потому что то, о чем он больше всего проповедовал в эти годы, хорошо помогает нам понять нынешнее состояние евангельского христианства. В этой главе мы не будем описывать всю его жизнь, а сконцентрируем свое внимание только на одном году его служения — на 1856, когда ему было 22 года. Этот год был для Сперджена таким же поворотным, как для Джорджа Уитфилда * 1739 год. Как мы не сможем понять жизнь Уитфилда, не зная, что произошло, когда ему было 24 года, так без исследования жизни 22-летнего Сперджена мы не получим ключ к пониманию всех его поступков в будущем и не разберемся в том, что один его современник назвал «самым романтическим периодом самой удивительной жизни — жизни Чарльза Сперджена».

Великие перемены произошли в церкви на Нью-парк-стрит с начала 1854 года. К осени этого года молитвенные собрания среди недели регулярно посещали пятьсот человек. Церковь наполнилась: была даже сделана пристройка, но здание все равно уже не вмещало всех слушателей. Скоро стало очевидно, что в Лондоне происходит то, чего не наблюдалось со времен Уитфилда и Уэсли. Один служитель из Шотландии, посетивший церковь Сперджена в начале 1856 года, был поражен количеством людей, пришедших на вечернее собрание. По его словам, он вместе с двумя своими друзьями пришел в церковь к шести часам — за полчаса до начала:

«К сожалению, подойдя к церкви, мы увидели, что у дверей собралась толпа людей — все они хотели войти внутрь. Но пускали только тех, у кого были билеты. А поскольку у нас билетов не было, то мы уже потеряли всякую надежду попасть туда. Но один из моих спутников подошел к полицейскому и сказал ему, что я священник, приехавший из Шотландии, и хотел бы присутствовать на служении. Полицейский вежливо ответил, что пропустит нас внутрь, но сесть нам там будет негде. Но мы были рады и тому. Женщине, которая была с нами, уступили место, а мне и моему другу позволили сесть на подоконнике. Множество людей толпилось в проходе у наших ног. Я спросил стоявшего рядом мужчину, приходит ли он сюда регулярно. Он сказал, что да. „Почему же у вас нет сидячего места?“ — поинтересовался я. „Места! — воскликнул он. — Место здесь не приобретешь ни уговорами, ни деньгами! Но я добыл билет, дающий право стоять здесь“. Мне сказали, что в этом здании было 1500 сидячих мест, но если принять во внимание, что были забиты все классы воскресной школы, проходы, то в церкви находилось не менее 3000 человек» 26. Казалось, что бесконечное количество людей желает услышать проповедь Сперджена. Вечерние воскресные собрания часто проводились в Экзетер-холле, вмещавшем 4000 человек. Но вскоре администрация зала отказалась сдавать его в аренду Сперджену под тем предлогом, что она не может предоставлять помещение исключительно одной деноминации. Поэтому с октября 1856 года церковь начала арендовать мюзик-холл на Сарри-гарденс, только что построенное здание для концертов популярного музыканта М. Джульена. В этом помещении могло разместиться от шести до десяти тысяч человек.

Конечно, тот факт, что огромное количество людей желало слушать проповедь Евангелия, еще не доказывает, что произошло истинное пробуждение, но все же хочется верить, что сотни людей на самом деле вошли в царство Божье. В 1857 году Сперджен говорил: «К своей радости за один год я увидел, как обратились не менее тысячи человек» 27. Сперджен был убежден, что его церковь переживала духовное пробуждение, поэтому он обращался к тем, кто все еще спал, с такими словами: «Настало время пробуждения и излияния благодати Божьей, а вы из-за своего неверия равнодушно взираете на это, поэтому вы не призваны и не спасены» 28. «Мне кажется, — говорил он в другой раз, — что пуритане выпрыгнули бы из могил, если бы узнали, что происходит у нас сейчас» 29.

Но нельзя думать, что в эти дни Сперджен пребывал в безмятежности — как раз тогда он подвергся таким гонениям, каким в одиночку не подвергался ни один служитель за всю историю Англии. В своей спальне миссис Сперджен повесила на стене отрывок из Библии: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и всячески неправедно злословить за Меня; радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас». Эти слова точно описывали то, что переживал двадцатидвухлетний Сперджен. Его имя всячески склоняли в газетах и «пинали, как футбольный мяч». Газетчики не могли не обращать на него внимания, так как о нем говорили во всех уголках страны, но они не могли и благоприятно отозваться о нем, потому что он поставил под сомнение авторитетность той веры, которую они опекали. «Иллюстрэйтед таймс» 11 октября 1856 года написала: «Популярность Чарльза Сперджена беспрецедентна — ничего подобного не происходило со времен Уитфилда. Церковь на Нью-парк-стрит не может вместить и половины желающих послушать его, даже Экзетер-холле оказался мал. Авторитет Сперджена настолько велик, что его друзья собрались арендовать мюзик-холл на Сарри-гарденс, похоже, они уверены, что и он будет полон. Сперджен популярен не только в Лондоне. Недавно, в один из выходных, мы стали свидетелями того, как в одном из сельских районов огромное количество людей стекалось к одному месту, и на вопрос, куда они идут, нам ответили: „Идэм слухати мистара Спиржана“». Далее газета высказывала предположение, что в скором времени популярность Сперджена пойдет на убыль 30.

И на периферии пресса не могла остаться безучастной. Приведем здесь типичную для большинства местных изданий выдержку из шеффилдской газеты: «Теперь преподобный Чарльз Сперджен, служитель баптистской церкви на Нью-парк-стрит, — лев, звезда, метеорит… Он произвел настоящий фурор в религиозном мире. Каждое воскресенье толпы людей стекаются к Экзетер-холлу, как будто там будет происходить какое-то великое представление. Огромный зал переполняется восхищенной публикой. Те, кто вошел, испытывают беспредельное счастье, а те, кто остался снаружи, исполняются зависти к счастливчикам… Чарльз Сперджен проповедует себя. Если бы он не был актером, то был бы ничтожеством. Вряд ли бы он добился такого успеха, если бы не выставлял напоказ свое бесстыдство (главную черту своего характера), поражая всех своим фамильярным отношением к святому, если бы не выражался напыщенно и не вышагивал важно по своей проповеднической платформе, как будто он на сцене театра, если бы до тошноты не хвалился своей близостью к небесам… Кажется, что разум молодого человека помутился от славы… Руководители его деноминации правильно делают, что не оказывают ему никакой поддержки… Он — девятидневное чудо, комета, которая на мгновение появилась на религиозном небосводе. Он вознесся ввысь, как ракета, и упадет вниз, как бревно» 31.

Газетчикам не удалось заставить Сперджена замолчать, но его чуть было не заставило отказаться от проповеди событие, произошедшее вечером 19 октября 1856 года. В тот день община Сперджена первый раз собралась в мюзик-холле на Сарри-гарденс — огромное здание с тремя ярусами балконов было забито до предела. Когда началось собрание и Сперджен произносил молитву, сразу из нескольких мест раздались крики: «Пожар!» Поднялась паника. Кто-то начал кричать: «Балконы падают! Здание рушится!» В возникшей давке было убито 7 человек, а 28 человек с тяжелыми травмами были отправлены в больницу. Виновников этой ложной тревоги так и не нашли, но Сперджен до конца своих дней не мог забыть произошедшего. Это событие так шокировало его, что некоторое время он сомневался, сможет ли опять проповедовать 32.

После трагических событий в мюзик-холле на Сарри-гарденс нападки газет на Сперджена достигли своего апогея. «Сэтурдэй ревью» написала 25 октября: «Мы полагаем, что действия Чарльза Сперджена не поддерживают его братья по вере. Вы вряд ли найдете хотя бы одного служителя, который бы общался с ним. Никто из представителей так называемого религиозного света не разделяет его намерений арендовать то или иное помещение для богослужений… Повсеместно считается, что его ненормальные предприятия никакой пользы вере не приносят… Проведение богослужений в арендованном зале, который предназначен для развлечений, — весьма сомнительное новшество. Создается впечатление, что наша религия находится на последнем издыхании… Кроме того, Чарльз Сперджен всего лишь притворяется воскресным Джульеном. Из истории мы знаем, что разум церковников иногда затмевался настолько, что они устраивали представления с чудесами и разрешали отмечать праздник Осла. Но теперь, похоже, былое возвращается: популярные проповедники снимают концертные залы, проповедуют ограниченное искупление в салонах, где пахнет табаком и едва перестала звучать „Травиата“. В мюзик-холле на Сарри-гарденс произошло трагическое событие. Несчастный случай, приведший к гибели семи человек и к ранению множества других людей, Чарльз Сперджен воспринимает как провидение Божье, полагая, что оно свидетельствует о расположении Бога. Вместо того чтобы сказать: „Это происшествие учит нас проявлять умеренность и здравый смысл“, он говорит: „Это происшествие доказывает необходимость приобрести собственное здание“. Ну что же, давайте, запроповедуйте еще одну толпу до умопомрачения, убейте и раздавите еще одну или две дюжины человек, и тогда вы точно сможете заявить, что Бог на вашей стороне» 33.

Определив, как относился мир к Сперджену в 1856 году, давайте обратим свое внимание на те причины, по которым Сперджен стал проводником великого пробуждения. Во-первых, он обладал выдающимися способностями, которые он пожертвовал делу проповеди Слова. Сила его воображения помогала ему привлекать внимание людей к уже знакомым истинам. К примеру, посмотрите, как он призывал верующих пробудиться ото сна и проповедовать Евангелие: «Христианин, пока ты спишь, помни: время идет, если бы ты мог остановить время, можно было бы немного полениться; если бы ты мог схватить его за чуб, можно было бы расслабиться; но ты не смеешь останавливаться, ибо страшные колеса колесницы времени вращаются с такой ужасающей скоростью, что оси уже раскалились. Эта колесница не может затормозить. Вперед, вперед и вперед мчится она, и вот уже век исчез, как ночная стража». Манера Сперджена проповедовать резко контрастировала с общепринятым стилем викторианской эпохи. Религиозный мир великую дерзость усматривал в том, что молодой выскочка популяризирует новый стиль проповеди. Но именно к этому Сперджен и стремился. Он доказал, что уверен в себе и весьма оригинален. Он презирал почтенную, но безличную проповедь Евангелия и проповедовал так, как будто хватал каждого своего слушателя за руку и лично разговаривал с ним. Сперджен выбирал «избитые» темы для проповедей, которые уже порядком поднадоели слушателям, но излагал их так ясно, с такой силой духа, что затрагивал самые глубины человеческих сердец. Вы сами сможете оценить, каким богатым языком он владел, как образно мог изложить тему, прочитав выдержку из его проповеди о непрерывном существовании церкви:

«Подумайте, какое чудо, что церковь существует! Ее присутствие в этом мире — это самое великое чудо Божье!.. Церковь была всегда! Когда языческие императоры навалились на нее, как снежная лавина, она сбросила с себя эту огромную массу, как будто человек стряхнул снежинки со своего пальто, и продолжала существовать как ни в чем не бывало. Когда Рим яростно и открыто изливал на нее свою злобу, когда жестокие убийцы открыли в Альпах охоту на святых, когда рекой лилась кровь альбигойцев и вальденсов, окрашивая снег в красный цвет, церковь все равно продолжала жить — покрытая запекшейся кровью, она так и сияла здоровьем. Когда же после частичной реформации в нашей стране религиозные лицемеры решили изгнать из страны всех настоящих верующих, церковь Божья не впала в спячку — она продолжала свое служение. Пусть же завет, подписанный кровью, свидетельствует о силе гонимых святых. Прислушайтесь к пению церкви среди бурых вересковых холмов Шотландии, к ее молитве на тайных сходках в Англии. Вы слышите голоса Каргиля и Кэмерона, громыхающие среди гор? Слышите, как они обличают короля-самозванца и народ-отступник? Слышите, о чем свидетельствуют Беньян и его товарищи? Они скорее сгниют в темнице, чем поклонятся Ваалу. Спросите меня: „Где же церковь?“, и я покажу вам, что она существовала всегда: с того самого момента, как Святой Дух впервые сошел на людей в иерусалимской горнице, вплоть до этого момента. Апостольская преемственность никогда не прерывалась. Она передается не через Римско-католическую церковь, не через суеверных пап, которых рукоположили другие священники, а через кровь благочестивых людей, которые всегда истинно свидетельствовали об Иисусе. От галилейских рыбаков через мудрых пасторов, трудолюбивых благовестников, верных мучеников, почитаемых людей Божьих мы ведем свою родословную. Мы славим Бога, что Его благодатью в нас существует истинная церковь живого Бога, в которой пребывает Христос и пребудет до конца мира.

Чудо из чудес заключается в том, что церковь пребывает совершенной. Никто из избранных Божьих не вернулся назад, никто из искупленных не отрекся от веры. Ни одна Богом призванная душа не отреклась от Христа, хотя ее тело, может быть, пытали каленым железом или бросали на растерзание диким зверям. Враг не смог причинить церкви никакого вреда. Штормовые волны бьются, бьются, бьются о древнюю скалу, ее тысячу раз покрывают бурные потоки искушений, но ни один ее выступ не откололся и не отколется. Ни один из столпов скинии Господа не сдвинулся, ни один из канатов не разорвался. Дом Господень стоит прочно: „И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот; и он не упал (ни один камень его не упал!), потому что основан был на камне“».

Без сомнения, именно благодаря своей способности преодолевать давно сложившиеся условности Сперджен приобрел такое большое влияние. Кроме того, он был достаточно уверен в себе, чтобы выдержать бурю недовольства, которую вызвали его поступки. В проповеди о молитве он говорил: «Часто я не молился так, как то было принято, и тогда люди говорили обо мне: „Ему не достает благочестия“. Сэр, не вам судить, благочестив я или нет… Братья, я хотел бы уничтожить все эти молитвы, которыми мы молимся последние пятьдесят лет. Мы переливаем из пустого в порожнее, искажаем библейские отрывки, например: „Где двое или трое соберутся, там Ты будешь посреди них и благословишь их“. Могу привести еще множество других примеров. Но мне хотелось бы, чтобы мы обратились к Богу от себя, от своего сердца» 34. Своим критикам Сперджен отвечал так же решительно: «Я не забочусь о том, как я проповедую. Мне не нужна людская любовь, я не прошу никого посещать мои собрания. Я проповедую так, как мне хочется, то, что мне хочется, и тогда, когда мне хочется».

В истории английской церкви было только два благовестника, с которыми Сперджена правомерно сравнивать. Своими дарами он походил на Хью Латимера и Джорджа Уитфилда, но все же было у него одно качество, которое делало его на голову выше всех предшественников. Сперджен обладал великолепными умственными способностями, которые позволяли ему понимать, пропускать через себя и излагать другим все то, что он читал 35. Кроме этого, к тому времени, как Сперджен приехал в Лондон, он прочитал огромное количество книг. Он ушел с головой в богословие золотого века церковной истории — в наследие пуритан 36. А самое главное, с шести лет он регулярно читал Библию. Сперджен написал о Беньяне слова, которые с полным правом можно отнести к нему самому: «Прочтите любое его произведение, и вам покажется, что вы прочитали саму Библию. Он изучал Писание, пока все его существо буквально не пропиталось им. Проколите его где угодно, и вы увидите, что его кровь — это Библия. Он не может говорить, не цитируя Писание, ибо его душа переполнена Словом Божьим» 37.

Конечно, нельзя упускать из виду, что Сперджен был очень одаренным и прекрасно образованным человеком, но, с другой стороны, нельзя думать, что только этими факторами можно объяснить особенности его раннего служения, иначе мы вступим в противоречие с учением самого Сперджена. Сперджен приехал в Лондон с твердым убеждением, что Бог сокрыл Свой лик от Своего народа. Изучение Библии и церковной истории убедили проповедника, что, судя по упадку церкви, Святой Дух не действовал так, как мог бы, и поэтому он говорил своей общине, что, если Бог будет и впредь скрывать Свой лик, расширить Божье царство не удастся. Не нашими знаниями, талантами, ревностью, говорил он, мы совершаем Божье дело. «Но, братья, — продолжал он, — мы можем взывать к Господу, пока Он не соблаговолит снова открыть Свой лик». «Мы хотим только Духа Божьего: христианин, иди домой и молись о Нем; не останавливайся ни на мгновение, пока Бог не откроет себя; не медли, где бы ты ни был; перестань довольствоваться извечной рутиной и пустыми формальностями. Пробудись, Сион, пробудись, пробудись!»

Не прошло и нескольких месяцев, как стало понятно, что община на Нью-парк-стрит пробуждается — все, начиная от пастора и кончая последним членом, стали ревностно молиться. «Господи, пошли благословения. Он должен послать их, если Он не пошлет, наше сердце разорвется от горя». Какие поразительные перемены произошли на молитвенном собрании! Сейчас, вместо того чтобы повторять избитые и скучные молитвы, «каждый становился крестоносцем, осаждавшим Новый Иерусалим, каждый, казалось, хотел захватить Небесный Град силой своего ходатайства. И скоро благословение пришло к нам в таком избытке, что мы не могли вместить его!» 38

До конца жизни Сперджен вспоминал о пробуждении в церкви на Нью-парк-стрит как о неопровержимом доказательстве того, что Бог отвечает на молитвы. Он часто напоминал своей пастве: «Какие замечательные молитвенные собрания у нас были: не будем же никогда забывать о них, ибо тогда я не мог произнести и слова, ощущая ужас от присутствия Духа Божьего, превращающего нас в прах»39. «А какие проповеди были на Парк-стрит? Мне едва хватало воздуха. Святой Дух сходил на нас, как ливень, который насыщал землю водой, пока комья земли не станут готовыми для вспашки. Помните, как тогда то слева, то справа раздавались возгласы: „Что мне делать, чтобы спастись?“»

Сперджен очень часто и серьезно предупреждал свою паству о том, как опасно перестать зависеть от Бога в молитве. «Я молю Бога, чтобы вы не перестали молиться за меня! Если это произойдет, сообщите мне об этом, и я перестану проповедовать. Дайте мне знать, когда вы намереваетесь прекратить свои молитвы обо мне, и тогда я воскликну: „О Боже, отправь меня в этот день в могилу, преврати в прах“» 40. Это не красноречивые фразы талантливого проповедника, а глубинные переживания Сперджена 41. Он верил, что без Святого Духа ничего невозможно сделать. Он был уверен, что если его община перестанет ощущать свою полную зависимость от присутствия Бога, то она вскорости «станет объектом всеобщего презрения» 42. Все годы своего служения Сперджен не переставал думать об этом. «Если бы мне была дана возможность произнести последнюю молитву перед смертью, я бы сказал: „Господи, пошли в Твою церковь людей, исполненных Духом и огнем“. Дайте любой церкви таких людей, и она добьется большого успеха; лишите любую церковь таких людей, дайте вместо них ученых мужей, профессоров, но без огня и благодати, собак, не умеющих лаять, и сразу же эта церковь придет в упадок» 43.

Таким образом, служение Сперджена объясняется действием Святого Духа. Сам проповедник прекрасно это понимал. Он не стремился к тому, чтобы люди восхищались им. Главная его задача заключалась в том, чтобы они пребывали в страхе Божьем. «Бог пришел к нам не для того, чтобы превознести нас, а для того, чтобы превознести себя». Более того, Сперджен не считал, что его уверенность в Святом Духе — что-то особенное. Он полагал, что каждый истинный посланник Бога обладает Святым Духом. Он говорил так: «Проповедник должен знать, что он действительно обладает Духом Божьим и что, когда он проповедует, на нем пребывает сила этого Духа, дающая ему возможность говорить так, как если бы его устами говорил Бог. В противном случае с кафедры он должен уйти немедленно. Он не имеет права там быть. Он не призван проповедовать истину Божью» 44.

Присутствие Святого Духа в служении Сперджена проявлялось двояко. Во-первых, оно влияло на характер его проповеди. Подобно апостолу Павлу, он проповедовал «в немощи, и в страхе, и в великом трепете». Он говорил: «Мы боимся неправильно верить. Мы трепещем при мысли о том, что допустим ошибку и неправильно истолкуем Слово. Я знаю, что Мартин Лютер без страха встретил бы дьявола, но, как он сам признавался, очень часто, когда он выходил проповедовать, его коленки дрожали. Он трепетал при мысли, что может неверно изъяснить Слово Божье. Преподать всю истину — страшное поручение. Все мы, посланники Божьи, не должны легкомысленно относиться к Слову Божьему — мы должны трепетать перед ним» 45. Когда Святой Дух снисходит на человека, у последнего появляется такое же желание помочь другим людям, какое было у Христа. «Иисус никогда не проповедовал с беспечностью», — говорил Сперджен и старался уподобиться своему Господу. Следуя Его примеру, он иногда испытывал неописуемую радость. Проповедуя по Евангелию от Иоанна 17:24, он воскликнул: «У меня в голове есть мысль, но я не могу выразить ее. Я сейчас чувствую, что с легкостью мог бы взлететь на небеса». Но иногда, осознавая ужасающую реальность Божьего суда над человеческим грехом, он страдал почти так же сильно, как Христос в Гефсиманском саду. «Мое сердце готово разорваться, — говорил он, — когда я думаю, какое множество людей отвергает Евангелие». Пребывая в таком настроении, он всегда добавлял: «Мне так сильно хочется, чтобы мои слушатели обратились! Я бы почел за великую честь умереть сейчас же, если бы моя смерть искупила этих несчастных от ада» 46.

Кафедра была для Сперджена самым святым местом на земле, поэтому утверждение, что он превратил ее в место для развлечений, так же далеко от истины, как небо от земли. Наоборот, с самых первых дней своего служения Господу он относился к ней со всей серьезностью. Обратившись, в 1850 году он стал учителем воскресной школы. Как-то после собрания преподавателей он записал в дневнике: «В моем сознании такое большое количество шуток никак не согласуется с образом учителя воскресной школы». Через три года после смерти Сперджена Робертсон Николл, беспристрастный судья проповедников, писал: «Благовестие, построенное на юморе, может привлечь многих, но оно превращает душу в пепел и убивает ростки веры. Многие, кто не знает проповедей Чарльза Сперджена, думают, что он был юмористом. Но на самом деле не было еще проповедника, который бы говорил так искренно, серьезно и почтительно» 47.

В отношении к пастве Сперджен брал пример с Уильяма Гримшоу, проповедника эпохи пробуждения XVIII века. Однажды, когда Уитфилд проповедовал в церкви Гримшоу, последний прервал его проповедь словами: «Брат Уитфилд, не льсти им. Я боюсь, что половина из них идет в ад с открытыми глазами».

Любой проповедник понимает, что имел в виду Джон Уэсли, когда говорил: «Если бы мне пришлось проповедовать целый год в одном месте, я бы, наверное, усыпил и себя, и своих слушателей». Сперджен чувствовал то же самое, и поэтому иногда у него появлялось желание освободиться от бремени — он уставал, проповедуя тысячам людей год за годом: «Не счесть тех минут, когда у меня появлялось жгучее желание стать пастором маленькой деревенской церквушки в двести-триста членов. Об этих душах я стал бы непрестанно заботиться» 48. Но Сперджен знал, что такого никогда не будет, и он молил Бога, чтобы Тот лучше навеки затворил его уста, чем позволил проявлять беспечность и довольство, когда душам других людей угрожает проклятие: «Лучше бы я не родился, чем стал проповедовать таким людям вполсилы или скрывать истину моего Господина. Лучше бы я был бесом, чем проповедником, легкомысленно обращающимся со Словом Божьим, помогающим другим людям губить свои души… Более всего я желаю, чтобы на мне не было крови другого человека. Мое единственное стремление — иметь право перед смертью повторить слова Джорджа Фокса: „Я чист! Я чист! Я чист“» 49.

Но характер проповеди Сперджена не самое главное доказательство того, что он находился под водительством Святого Духа. Для Сперджена важнее было содержание проповеди, и на этот второй момент мы также должны обратить внимание. Все цитаты, приведенные выше, не только не дают полноты картины, но даже могут ввести в заблуждение. Главным побудительным мотивом его действий было не осознание долга, а более возвышенное чувство:

Себе я — даже если б мог —

Здесь ничего б не взял.

Я так люблю Тебя, мой Бог,

Что все Тебе б отдал!

Эти слова подводят нас к самому главному моменту, который стоял за благовестием Сперджена. Он любил возвещать «славу Бога в Иисусе Христе». Христос — именно Он — был «славной, всепоглощающей темой» для него, и это Имя превратило его труд за кафедрой в «купание в райских водах» 50.

Часто рассказывают историю о том, как один рабочий обратился, услышав, как Сперджен читал стих из Библии, проверяя акустику в Хрустальном дворце перед началом служения, но при этом упускают из виду, какой именно стих Сперджен произнес, а это немаловажно. Думая, что в зале никого нет, проповедник произнес слова, которые постоянно звучали в его голове: «Вот Агнец Божий, который берет на Себя грех мира».

Не удивляйтесь, если, просматривая заголовки его проповедей за 1856–1857 годы, вы обнаружите, что в них постоянно присутствует имя Иисуса: «Христос и дело Его Отца», «Христос — сила и мудрость Божья», «Христос вознесенный», «Снисхождение Христа», «Христос — наша пасха», «Христос в завете». Давайте на мгновение обратимся к его проповеди «Вечное Имя», которую он сказал в 1855 году, когда ему было двадцать лет. В ходе проповеди он изображает, что стало бы с миром, если бы у него отняли имя Иисуса, и, будучи не в состоянии сдержать свои чувства, он восклицает: «Я не хотел бы стоять здесь без Господа; и если бы Евангелие не было истинным, я бы просил Бога уничтожить меня в этот же миг, ибо если бы вы смогли уничтожить имя Христа, моя жизнь потеряла бы смысл» 51. Даже через много лет миссис Сперджен не смогла забыть этой проповеди. Она так описывает заключительный ее момент, когда голос Сперджена буквально срывался от физического изнеможения:

«Я вспоминаю, — хотя прошло так много времени, — тот воскресный вечер, когда он проповедовал на слова из псалма: „Будет имя Его вовек“. Он упивался этой темой, возможность превознести Спасителя приводила его в восторг. Казалось, что в той проповеди он истощит в преклонении перед милосердным Царем всю свою душу и жизнь. И я в самом деле думала, что он умрет прямо там, на глазах у всех! В конце проповеди он сделал над собой усилие, чтобы восстановить свой голос, но у него ничего не вышло; в его прерывистых фразах можно было расслышать только страстные причитания: „Пусть мое имя погибнет, но пусть Имя Христа пребудет вовеки! Иисус! Иисус! Иисус! Венчайте Его — Он Господь над всем! Ничего другого вы от меня не услышите. На сегодня это мои последние слова в Экзетер-холле. Иисус! Иисус! Иисус! Венчайте Его — Он Господь над всем!“ После этого, почти теряя сознание, он упал в кресло, стоявшее сзади» 52.

Разве можно привести еще более веское доказательство присутствия Святого Духа в служении Богу? Только внутреннее ощущение присутствия Христа, которое проповедник испытывает во время проповеди, может сравниться с ним. Сперджен писал, что человек по эту сторону могилы вряд ли может быть ближе к небесам, чем в этот момент. Он свидетельствовал: «Я ощущал, как мой Господь присутствует со мной. Я был в этом так же уверен, как и в том, что живу. Когда я стою за кафедрой, Иисус для меня настолько реален, как будто я вижу Его своими глазами».

Говоря о служении Сперджена, нельзя не привести хотя бы один пример того, что он проповедовал Христа людям самого разного социального положения, показывая, что Христос — это единственное, что нужно всем. «Помни, грешник, что ты спасешься не тем, что ты держишься за Христа, не тем, что радуешься во Христе, и даже не тем, что веришь в Христа, — Христос тебя спасает, Его кровь и Его заслуги. Поэтому надейся не на себя, а на Христа, источник твоей надежды, не на свою веру, а на Христа, автора и совершителя твоей веры; и если ты делаешь это, то тысячи бесов не смогут повредить тебе… В проповедях, хотя и неумышленно, мы очень часто забываем, что не на молитву, не на веру, не на наши дела и не на наши помыслы должны мы опираться, а на Христа, только на Христа. Мы слишком много думаем о неправильном состоянии своей души, о недостаточной глубине своих переживаний, но забываем, что не мы спасаем себя, а Христос спасает нас. Поэтому я молю вас: взирайте только на Христа, никогда не ожидайте получить спасение от себя, от служителей или от кого бы то ни было еще, кроме Христа. Постоянно взирайте на Него, пусть Его смерть, Его борения, Его стенания, Его страдания, Его заслуги, Его слава, Его ходатайство будут всегда свежи в вашей памяти. Когда вы просыпаетесь утром, ищите Его; когда ночью ложитесь спать, ищите Его» 53.

Именно такими были характер и содержание проповедей Чарльза Сперджена, когда ему было двадцать два года. Заканчивая рассматривать эту сторону служения Сперджена, вы, наверное, понимаете, что сегодня нам необходимо заново открыть для себя, что значит осознавать любовь Христа. Пусть и из вашего сердца исходят эти слова, которые так часто любил повторять Сперджен:

О, как ничтожен был бы я,

Когда б я не любил Тебя!

Жить, не любя, Господь, Тебя?

Пусть лучше смерть найдет меня!

Чарльз Сперджен — кальвинист, а кальвинистов теперь в Лондоне осталось мало. Он проповедует, что спасение зависит не от свободного выбора человека, а от благостного выбора Бога, а такую проповедь теперь в Лондоне редко где услышишь.

Джон Андерсон

* * *

Я скажу, не колеблясь, что наряду с учением о распятии и воскресении нашего благословенного Господа ни одно учение не имело в ранней церкви такого большого значения, как учение об избрании по благодати.

Чарльз Сперджен

* * *

Учение о благодати спрятали в пыльный чулан. Все признают, что оно истинно, ибо оно внесено во многие вероисповедные документы: оно есть и в 39 статьях Англиканской церкви, и в разных других протестантских символах веры, за исключением откровенно арминианских, но как мало о нем говорится с кафедры! Оно превратилось в реликвию, музейный экспонат. Его сделали почетным отставным офицером, от которого не требуется нести службу.

Чарльз Сперджен

23 NPSP, vol. 4, pp. 167–168. Все мои цитаты из проповедей Сперджена взяты (если не указано иное) из оригинальных томов «Кафедра церкви на Нью-парк-стрит» (NPSP) и «Кафедра церкви „Метрополитан табернакл“» (MTP). В дальнейших сносках я буду приводить только номера тома и страниц. Начиная с 1855 года, Сперджен каждый четверг публиковал одну свою проповедь. Все они переиздавались в виде одной книги в конце года. Таким образом, произведя простые подсчеты, по номеру тома, в которой находится проповедь, читатель сможет определить, в каком году она была сказана. Однако этот метод работает только для томов, изданных до 1892 года, года смерти Сперджена. Название сборника проповедей было изменено после открытия «Метрополитан табернакла» в 1861 году.

24 Germany, England and Scotland, Recollections of a Swiss minister, J. H. Merle d’Aubigne, London, 1848, p. 89.

25 NPSP, vol. 6, p. 37.

26 Рikе, vol. 2, p. 225.

27 The Early Years, p. 452. О количестве людей, пробудившихся от духовного сна, можно судить по отрывочным, почти случайным замечаниям, содержащимся в его проповедях. В проповеди, сказанной в декабре 1859 года, он упоминает «тысячи писем, которые я постоянно получаю от моей общины» (NPSP, vol. 6, p. 38).

28 NPSP, vol. 1, p. 23.

29 NPSP, vol. 3, p. 256.

30 The Early Years, pp. 325–326.

31 Ibid., pp. 321–322.

32 Сперджен называл происшествие в мюзик-холле «великой и ужасной катастрофой, которую изобрел сатана, чтобы остановить нас» (NPSP, vol. 6, p. 436).

33 The Early Years, pp. 441–442.

34 NPSP, vol. 6, p. 338. «На молитвенном собрании, — говорит он в другом месте, — я легко различаю, когда брат молится и когда он только делает вид, что молится, играя в молитву. Вы ведь знаете, как обстоит дело с некоторыми нашими молитвами: они то и дело повторяются. О, если бы прозвучало хотя бы одно живое стенание! Один вздох души имеет в себе больше силы, чем получасовое проговаривание красивых набожных слов. О, как я хочу услышать хоть один всхлип, исторгнутый из души, увидеть хоть одну слезу из сердца!»

35 «Его способность к чтению была уникальной… Он схватывал содержание текста почти с одного взгляда и при этом прекрасно запоминал прочитанное. Он положил за правило прочитывать каждую неделю полдюжины самых трудных книг. Я несколько раз имел возможность проверить качество его чтения и всякий раз обнаруживал, что он все помнит» (Dr. Wright, цит. по Spurgeoun’s Autobiography, vol. 4, p. 273). Ко времени своей смерти Сперджен располагал библиотекой в 12 000 томов и, говорят, «мог найти почти любой из них даже в темноте». В другом источнике написано: «Однажды мистер Сперджен, сидя возле своей кафедры, перечислил по памяти все пять тысяч имен членов своей церкви».

36 Сперджен, познакомившись с трудами пуритан в детстве, до конца жизни очень высоко их ценил. Он говорил в 1872 году: «Я и сегодня утверждаю, что, какую бы пуританскую книгу мы ни взяли, одна ее страница содержит в себе больше мысли, образованности, Писания и подлинного учения, чем все тома современных измышлений. Современные люди весьма обогатились бы, если бы у них были хотя бы крохи со стола пуритан» (MTP, vol. 18, p. 322). Сперджен был нетерпим к тем, кто говорил: «Мы не хотим читать ничего, кроме самой Книги, и не хотим принимать никакой свет кроме того, который проходит сквозь трещину в нашей собственной крыше. Мы не хотим видеть лучше при чужой свече, мы лучше останемся во тьме. Братья, давайте не будем впадать в такое безрассудство» (MTP, vol. 25, p. 630).

37 Autobiography, vol. 4, p. 268.

38 The Early Years, p. 263.

39 MTP, vol. 11, p. 397.

40 NPSP, vol. 3, pp. 255–256.

41 Во время одного из посещений Европы Сперджен повстречал служителя-американца, который сказал ему: «Я давно хотел вас увидеть, мистер Сперджен, и задать вам пару простых вопросов. В нашей стране существует множество мнений о секрете вашего невероятного успеха. Не будете ли вы так добры сообщить вашу точку зрения?» После краткой паузы Сперджен ответил: «Мои люди молятся обо мне».

42 MTP, vol. 13, pp. 118–119.

43 MTP, vol. 10, pp. 337–338.

44 NPSP, vol. 1, p. 203. См. также его важную, но не часто читаемую речь «Святой Дух в нашем служении», в которой он показывает, что «бесплодность многих служителей объясняется тем, что они не признают важность работы Святого Духа» (Lectures to my Students, 2nd Series, pp. 1–22).

45 MTP, vol. 35, p. 105.

46 MTP, vol. 8, p. 64. В поздние годы Сперджен серьезно опасался последствий растущего неверия в реальность ада. В 1865 году он говорил: «В наши дни среди христиан глубоко укоренилось неверие в вечное наказание. Об этом говорят не вслух, а шепотом; при этом неверие прикрывают благовидным желанием того, чтобы кому-нибудь удалось опровергнуть учение об аде. Я опасаюсь, что в основе всего этого — бунт против устрашающего нас всевластия Бога. Некоторые начинают думать, что грех, в конце концов, не так ужасен, как нам представлялось. Грешникам можно, оказывается, найти оправдание, они, видите ли, уже заслуживают жалости, а не гнева и наказания за свои преступления. Боюсь, что это наша старая природа, прикрываясь одеянием любви, пытается подвергнуть сомнению истину, которая так же бесспорна, как будущее блаженство верующих» (MTP, vol. 10, pp. 670–671). «Некоторые не могут вынести эту мысль, но мне кажется неизбежным, что грех должен быть наказан… Если грех станет пустяком, то добродетель превратится в игрушку» (MTP, vol. 31, p. 498).

47 Тем не менее эту старую карикатуру продолжают принимать за истину те, кто ничего не знает о подлинном Сперджене. Например, Кеннет Слэк называет его «великим увеселителем публики, у которого в запасе был целый арсенал остроумных высказываний, шуток, оригинальных идей и театральных приемов» (The British Churches Today, 1961, p. 73). Сперджен согласился бы с Чарльзом Симеоном, который, имея в виду проповедников с манерами шутов, замечает: «Св. Павел говорил о грешниках так: „О которых я… теперь даже со слезами говорю, поступают как враги креста Христова; их конец — погибель, их бог — чрево, и слава их — в сраме: они мыслят о земном“ (Фил. 3:18–19). Но подобные проповедники говорят вам о том же со смехом, а не со слезами. Кажется, им не достает того страха и благоговения, с которыми все мы, особенно служители, должны приближаться к Богу и к Его Слову. Христианин должен содрогаться при мысли о подобном легкомыслии». Поэтой теме см. An All-Round Ministry, p. 335. Я, конечно, не отрицаю, что подлинный юмор — это хороший и нужный дар. Вышеприведенные замечания касаются только неуместности его использования в том случае, когда человек на богослужении говорит во имя Бога. Интересные примеры юмора Сперджена, так же как и другие ценные сведения, можно найти в Personal Reminiscences of C. H. Spurgeon, W. Williams, 1895 и Autobiography, vol. 3, pp. 339–361.

48 26 MTP, vol. 19, p. 365.

49 Ibid., p. 370; MTP, vol. 27, p. 310.

50 The Early Years, p. 403.

51 NPSP, vol. 1, pp. 208–209.

52 The Early Years, p. 294.

53 NPSP, vol. 2, pp. 375–376.

Глава 2. Спор, преданный забвению

В предыдущей главе мы попытались показать, каким был Сперджен во время своего служения на Нью-парк-стрит. Мы выяснили, что он не был неким задорным чудо-проповедником, в адрес которого непрерывно лилась людская хвала. Он был молодым человеком, которому духовно спящий Лондон обрадовался так же, как обрадовалась английская армия русским пушкам, палившим тогда в далеком Крыму. Возможно, заключение, к которому мы пришли, несколько удивило вас, так как вы привыкли воспринимать Сперджена как доброго дедушку современного евангельского христианства. Когда в Саутуарке в 1855 году произошло духовное пробуждение, имя пастора церкви на Нью-парк-стрит повсеместно корили и упрекали; удары сыпались на него со всех сторон. Но прошло время, и его имя в евангельском мире стали повсеместно почитать, и сейчас, когда евангельскими убеждениями везде пренебрегают, мы утешаем себя мыслью, что, наверное, не все так плохо, ведь религиозный мир все еще помнит о человеке наших убеждений, чье влияние уже давно распространялось на весь земной шар. Но если разобраться, как на самом деле проходило служение Сперджена, то подобные мысли сразу улетучиваются, ибо перед нами встает вопрос не о том, насколько мы чтим Сперджена, а о том, что бы подумал такой человек, как он, о сегодняшней церкви.

Рассматривая учение, которое проповедовал Сперджен, необходимо вспомнить о том, что представлял собой ранний период его служения, ибо невозможно отделить истину, которой он учил, от духа, в котором он жил. Его доктринальные убеждения не были сформированы в результате отстраненного интеллектуального исследования, они скорее были даны ему Святым Духом, развились в нем благодаря его любви к Спасителю и в общении с Богом сохранились в своей первоначальной чистоте. Сперджен не жаловал людей, имевших совершенно правильные убеждения, но лишенных оживляющего помазания Духа.

Одними из первых на Сперджена, после того как он переехал в Лондон, напали баптисты крайние кальвинисты. Вообще-то, Сперджен не любил употреблять термин «крайний кальвинизм», так как он считал, что имя великого реформатора не имеет никакого отношения к этому учению: «Эти люди называют себя кальвинистами, но в противоположность реформатору, чье имя они приняли, они толкуют Библию с позиции уже имеющейся у них богословской системы, вместо того чтобы подчинить эту систему, каковы бы ни были ее достоинства, чистому и неискаженному Слову Божьему». В 1855 году в январском номере журнала «Эртен вессел» анонимный автор, крайний кальвинист, подверг сомнению учение Сперджена и его призвание к служению. Нетрадиционная манера проповедовать, следовавшие за Спердженом толпы, призывы ко всем слушателям покаяться и уверовать в Евангелие, а также «широта» его богословия вызвали у критика подозрения. С его точки зрения, Сперджен был недостаточно последовательным, и поэтому он написал: «Сперджен проповедует всякое учение и разнообразный опыт, а в результате оказывается, что он не проповедует никакого учения и не верит ни в какой духовный опыт».

По причине, которая станет очевидной позднее, юный проповедник не защищался от подобных нападок, хотя в некоторых своих проповедях он иногда обращал внимание своих слушателей на позицию крайних кальвинистов. Временами его замечания были наполовину юмористическими, как, например, следующее:

«Многие добропорядочные крайние кальвинисты хорошо знают учение о благодати. Но если кто-то из них, читая Библию, обнаруживает, что в том или ином отрывке говорится о всех людях, тогда он заключает: „Отрывок не может означать то, что означает. Его смысл я немного подправлю, чтобы согласовать с комментариями доктора Гилла“». Но обычно Сперджен резко критикует такой метод чтения Писания, так как он позволяет возникнуть крайнему кальвинизму, а тот не только приводит к однобокости убеждений, но — что намного серьезнее — препятствует проповеди полного Евангелия 54: «Я не согласен, — говорит он в проповеди о добром самарянине, — с тем методом, при помощи которого некоторые люди якобы проповедуют Евангелие. У них нет Евангелия для грешников как таковых, а только для грешников, не умерших в своих грехах, как они выражаются, „чувствительных“ грешников». Мы должны на один миг остановиться, чтобы объяснить значение понятий, которые Чарльз Сперджен использует. Крайний кальвинизм, пытаясь согласовать основную идею Евангелия с Божьим намерением спасти только избранных, отрицает, что повеление покаяться и уверовать обращено к каждому человеку, и утверждает, что ко Христу можно призывать только тех, кто осознает свой грех и нужду в спасении. Другими словами, призыв Евангелия должен быть адресован к тем, кто уже духовно возрожден, кто ищет Спасителя, а не к тем, кто духовно мертв и пребывает в неверии и безразличии. Таким образом, метод крайних кальвинистов заключается в том, чтобы проповедовать Евангелие только тем людям, которые имеют в себе признаки избранности. «Подобно священнику из этой притчи, — продолжает Сперджен, — они видят бедного грешника и говорят: „Он не осознает свою нужду, поэтому мы не можем призывать его ко Христу. Он мертв. Какой смысл проповедовать мертвым душам?“ Так они проходят мимо грешника по другой стороне дороги, они ищут избранных и возрожденных, но им нечего сказать мертвым, они боятся сделать нашего Христа слишком милосердным и слишком щедрым… Некоторые служители говорили мне: „Мы должны описать грешнику его греховное состояние и предостеречь его. Но мы не должны призывать его ко Христу“. Да, господа, взглянув на него, вы должны пройти мимо по другой стороне дороги, ибо по вашему собственному признанию у вас нет благой вести для этого несчастного. Я благословляю моего Господа и Учителя за то, что Он дал мне Евангелие, которое я могу предложить мертвым грешникам, Евангелие, которое пригодно для нечестивейших из нечестивых» 55.

В этом вопросе Сперджен был непреклонен, так как понимал: если правом принять Евангелие обладает только тот, кто имеет особые чувства, тогда необращенный человек как таковой не обязан верить в Христа, и он скорее всего заключит, что, поскольку он не чувствует никакого раскаяния или нужды в спасении, призыв уверовать в Сына Божьего к нему не относится. С другой стороны, если право принять Евангелие не зависит от субъективного состояния грешника, а дано ему в самом призыве Бога уверовать, тогда благовествовать можно всей твари поднебесной. Сперджен не считал, что факт избрания должен быть скрыт от необращенных, но он полагал, что крайний кальвинизм, отвлекая внимание людей от необходимости уверовать в Христа, искажал 56 Новый Завет и укреплял неверующих в их неверии. Крайние кальвинисты утверждали, что, поскольку вера производится в человеке силой Духа Божьего, нельзя призывать людей уверовать в Бога, но при этом они упускали из виду, что Писание всегда считает неверие грехом, за который ответствен сам человек. Сперджен говорил: «Если бы вы не были падшими созданиями, вы обратились бы ко Христу в тот самый миг, когда услышали призыв сделать это. Но вы не обратитесь из-за своей греховности». Неспособность человека откликнуться на Евангелие не извиняет его, а наоборот, является высшим проявлением его испорченности.

Таким образом, крайний кальвинизм — это не просто отклонение от Евангелия на теоретическом уровне. Сперджен прекрасно понимал это, так как по опыту знал, что крайний кальвинизм приводит церкви к полной бездеятельности. «Я знаю некоторых братьев, которые, читая Библию, подстраивают ее под свою схему. Они говорят: „У Бога есть намерение, которое несомненно претворится в жизнь, поэтому мы и пальцем не шевельнем. Вся власть — в руках Христа, поэтому мы будем сидеть и ничего не делать“, но Христос хотел сказать нечто совсем иное. Он говорит: „Дана Мне всякая власть, поэтому идите и делайте“» 57. «Лежебоки в церквах с правильным учением кричат: „Бог совершит Свое дело“, после этого они находят самую мягкую подушку, кладут ее себе под голову и говорят: „Предвечный замысел будет исполнен: Бог прославится“. Эти красивые слова могут принести много вреда. Они могут превратиться в опиум, который погрузит вас в глубокий и смертельный сон, и тогда от вас не будет никакой пользы» 58.

По мнению Сперджена, самым главным недостатком крайнего кальвинизма была неспособность его приверженцев ревностно проповедовать Евангелие по всему миру. И хотя Сперджен знал, что немало христиан крайних кальвинистов были в действительности лучше своего вероисповедания, он видел, что такое богословие препятствует миссионерской деятельности, о чем свидетельствует и история. Если Евангелие предназначено только для сознательных грешников, как тогда церковь может исполнять свое призвание: «идти и проповедовать Евангелие всякой твари»? Если правом уверовать обладают только те, кто раскаивается, значит, все остальные люди, живущие в разных концах земли и не находящиеся в этом состоянии, такого права не имеют. «Мне хочется взять с собой одного из тех, кто проповедует только людям, осознающим себя грешниками, — говорил Сперджен, — и поехать с ним в столицу Бенина. Там нет таких грешников! Посмотрите на них, на их губы, выпачканные человеческой кровью, на их тела, вымазанные с головы до пят запекшейся кровью их невинных жертв! Найдет ли такой проповедник в этих людях какой-нибудь повод проповедовать им? Я не знаю, что бы он сказал, но я знаю, что сказал бы я. Мое слово было бы таким: „Люди и братья, Бог, сотворивший небо и землю, послал Своего Сына Иисуса Христа в мир, чтобы пострадать за наши грехи, и всякий верующий в Него не погибнет, но будет иметь жизнь вечную“» 59.

В другой проповеди он говорил: «Когда-то наши правоверные братья даже и не думали пытаться проповедовать Евангелие язычникам, ибо считали подобные действия своего рода донкихотством. Но даже сегодня, если вы скажете им: „Весь мир для Иисуса“, они широко раскроют глаза и ответят: „Ну, брат, кажется, ты заразился вирусом вселенского искупления и собираешься примкнуть к лагерю арминиан“. Да дарует Бог этим нашим дорогим братьям новое сердце и правый дух. Сейчас же их сердце слишком мало, чтобы достойно прославить Бога. Пусть же Бог расширит их сердце и уподобит сердцу нашего Господа. Пусть Он пошлет им благодать, чтобы они смогли больше ценить дорогую кровь нашего Спасителя. Пусть они поймут, что наш Господь умер не для того, чтобы купить для себя несколько сотен душ. Он пролил Свою кровь за несчетное количество людей, и избранных Его больше, чем песчинок на морском берегу» 60.

Вышеприведенные цитаты весьма важны по нескольким причинам. Во-первых, они указывают на то, что между кальвинизмом, основанным на Библии, и крайним кальвинизмом есть большая разница. Иногда понятие «крайний кальвинизм» используется так, как будто бы оно означает четкое и однозначное выражение учений, содержащихся в Писании в противовес двусмысленному толкованию Библии. Но это неверно, ибо крайнекальвинистская система взглядов не соответствует Писанию. Еще чаще допускают другую ошибку, называя крайним кальвинистом того, кто на самом деле является противником этих взглядов. Не понимая, что крайний кальвинизм отличается от вероисповедания реформаторов и пуритан, не зная, что у него совсем другая история происхождения, некоторые критики используют это понятие, полагая, что оно лучше всего подходит для описания человека, противостоящего арминианству. Хотя, быть может, это удобный способ обозначать «экстремистов», те, кто использует этот способ, тем самым показывают, что они плохо разбираются в богословских вопросах. Сперджен, однако, часто был вынужден мириться с таким отношением к себе, и сегодня мы сталкиваемся с той же проблемой.

Если читатель обратится к биографиям Сперджена, написанным в двадцатом веке, он без труда найдет отрывки, в которых говорится, что проповедник выступал против крайнего кальвинизма. Дж. Ч. Карлайл, например, говорит: «Богословие Сперджена часто вынуждало его спорить», и тотчас пускается в описание конфликта, о котором мы уже кратко писали. У нас создается впечатление, что Сперджен, так же как и мы, был противником крайностей, мы утверждаемся в этой мысли, когда У. И. Фуллертон говорит нам, что «Сперджен откололся от более радикальной школы» 61. Биографы, как правило, в очень общих чертах описывают кальвинистские убеждения Сперджена. Карлайл также добавляет, что «кальвинистской веры придерживались практически все протестанты» 62. Подобные утверждения создают у нас впечатление, что доктринальное содержание проповедей Сперджена не вызывало в религиозном мире того времени большого несогласия. Но это не так! Биографы двадцатого века полностью обошли своим вниманием самый значительный спор, имевший место во время раннего служения Сперджена. Они ни разу не употребили слово, которое, как эхо, множество раз повторяется во всех шести томах его проповедей, сказанных на Парк-стрит. Этого слова нет и в указателях этих биографий. Слово «арминианство» было изъято из келведонского издания проповедей Сперджена, при этом читатели никак не были предупреждены, что перед ними текст, отличающийся от оригинальных проповедей Сперджена. Зачем современным евангельским христианам так старательно искоренять слово «арминианство»?

Какова бы ни была их цель, но им удалось внедрить в сознание людей свой образ Сперджена, который, как мы считаем, совершенно неправильно представляет нам его служение. Этот образ полностью опровергается «Автобиографией» Сперджена и его (несокращенными) проповедями. В 1959 году в ознаменование пробуждения, произошедшего сто лет назад, была опубликована небольшая подборка его проповедей, озаглавленная «Проповеди года пробуждения». Тогда некоторые британские обозреватели отметили, что у них создалось впечатление, будто эти проповеди были намеренно подобраны таким образом, чтобы представить определенную позицию, которая на самом деле вообще не была спердженовской. А когда один служитель перевел эту выборку на испанский язык, испанские баптисты поставили под сомнение правильность перевода! Мы с улыбкой читаем историю о том, что один школьник викторианской эпохи считал, что Сперджен — это премьер-министр Англии, но к сожалению, сегодня бытуют не менее странные представления о том, кем был Сперджен.

Продолжая эту тему, необходимо в первую очередь отметить, что в 50-е годы XIX века в церковном вероучении главенствовал не кальвинизм, как утверждает Карлайл, а арминианство, а поскольку Сперджен выступал против арминианства, Лондон встретил его с большим неодобрением. С крайними кальвинистами Сперджен сталкивался лишь изредка: основную войну он вел на другом фронте. Сперджен полагал, что лишь небольшая, не обладающая влиянием группа баптистов, придерживается крайнекальвинистских взглядов. Арминианство же, с его точки зрения, овладело всеми нонконформистскими и англиканскими общинами. Как следствие, он посвятил больше времени и сил борьбе с арминианством. Тот факт, что его деятельность сразу же породила сильнейшее противостояние, доказывает, что он правильно оценил ситуацию.

К крайнему кальвинизму благосклонно относилось сравнительно небольшое количество религиозных периодических изданий. Они никогда не смогли бы создать вокруг Сперджена такую шумиху, которая поднялась в ранние годы его служения. Как правило, газеты — религиозные и светские — были настолько далеки от крайнего кальвинизма, что даже не знали, что крайние кальвинисты выступали против Сперджена!

Не надо далеко ходить за доказательствами того, что богословская позиция Сперджена была главным камнем преткновения для его современников. Например, Силас Хенн так начал книгу «Исследование кальвинизма Сперджена: почему от него надо отказаться», опубликованную в 1858 году: «Общепризнано, что кальвинистский спор уже давно решен, и сегодня не многие просвещенные христиане отважатся открыто заявить, что разделяют догматы Жана Кальвина. Даже в церквах, которые называют себя кальвинистскими, доктрины Кальвина были существенно изменены, и об истинном кальвинизме теперь уже никто не говорит. Но некоторые все же пытаются возродить его во всей его красе, и среди них преподобный Ч. Х. Сперджен, известный проповедник в мюзик-холле на Сарри-гарденс, особенно выделяется».

При помощи нескольких коротких цитат из разных газет того времени мы сможем показать, что современники Сперджена были главным образом недовольны его богословской позицией. «Бакс кроникл» обвиняла его в том, что он делает крайний кальвинизм условием входа на небеса. «Фримен» был недоволен тем, что Сперджен разоблачал арминиан «почти в каждой проповеди»; «Крисчен ньюз» осуждала его за «узколобое богословие» и противостояние арминианству; «Сэтурдэй ревью» сокрушалась, как мы уже отметили ранее, из-за богохульства Сперджена: «Он проповедует ограниченное искупление в салонах, где пахнет табаком…» — писала она. Нонконформистский журнал «Пэтриот» лучше всех объяснил, почему все были настроены против юного проповедника:

«Всем по очереди досталось от этого скороспелого юнца. Только он, видите ли, является последовательным кальвинистом, все остальные — это или отъявленные арминиане, безнравственные антиномисты или же лицемерные приверженцы учения о благодати. Учеба в колледже отчуждает молодых людей от простого народа — „из пахарей получились бы лучшие проповедники“. „Религия приспособленцев сегодня встречается только в гостиных евангельских христиан“. „Сколько проповедников благочестивы только по воскресеньям, а в остальные дни ведут себя как вздумается!“ Он „не слышит“, чтобы его братья-служители „проповедовали реальное искупление и заместительную жертву нашего Господа Иисуса Христа“. Эти ловцы человеков „всю свою жизнь ловят самыми изысканными шелковыми лесками и золотыми и серебряными крючками, но рыба на это не клюет; тогда как мы, грубые люди, — добавляет самодовольный критик, — поймали на крючок сотни людей“. Еще грубее (если это возможно) высказывается Чарльз Сперджен о богословах, не принадлежащих к его кальвинистской школе. „Арминианская ересь отправится туда же, откуда она появилась, — в бездну“. Их представление о том, утверждает он, что в конце концов можно отпасть от благодати, — самая нечестивая ложь на земле» 63.

Хоть эти высказывания и полны раздражения, все же они отчетливо показывают, что все авторы выдвигали против Сперджена два обвинения: во-первых, его учение не свойственно современному протестантизму, и, во-вторых, он открыто и постоянно выступает против арминианства. Вместо того чтобы открещиваться от этих обвинений, Сперджен охотно принимал их 64. «Мы не должны стыдиться нашего происхождения, — говорит он, — хотя кальвинистов теперь считают еретиками». Он полагал, что церковь целиком «заразилась арминианством» 65, и что первостепенная нужда церкви — не просто активное благовестие, не еще более упорное стремление к святости, а возвращение к учению о благодати, которое для удобства он был готов именовать кальвинизмом. Сперджен видел себя не только миссионером, но и реформатором, в чьи обязанности входило «популяризировать древние учения Евангелия» 66. «…Старая истина, которую проповедовал Кальвин, которую проповедовал Августин, проповедовал Павел, является той истиной, которую я должен проповедовать сегодня; поступать иначе — значит идти против совести и Бога. Я не создаю истину. Я не сглаживаю острые углы учений. Евангелие Джона Нокса — это мое Евангелие. То, что когда-то гремело по всей Шотландии, должно снова прогреметь по всей Англии» 67. Эти слова раскрывают суть его служения на Нью-парк-стрит. В Сперджене бурлило желание реформ и горел пророческий огонь. Одних он пробуждал, а других настраивал против себя, вызывая их гнев. Сперджен говорил как человек, убежденный в том, что знает причину недееспособности церкви, и хотя ему приходилось говорить о ней в одиночку, он не мог молчать.

«В церкви Христовой возникла странная идея о том, что многие учения Библии являются несущественными, что их можно изменять для удобства, что главное — не заблуждаться в основном, а все остальное не имеет большого значения… Но да будет всем известно, что церковь будет и уже была судима даже за малейшие нарушения закона Божьего, и поэтому уже сегодня рука Божья не дарует церкви благословения… Библия, вся Библия и ничего кроме Библии — вот вероучение церкви Христовой. И пока мы не вернемся к этому учению, церковь будет страдать…

Как много людей, которые говорят: „Старые пуританские принципы слишком суровы для нашего времени. Мы их чуть-чуть смягчим“. Сэр! Кто вы такой, что осмеливаетесь исправлять хотя бы одну букву Книги Божьей, которую Бог защитил громом и молниями ужасного приговора: „Если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей: и если кто отнимает что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде“. Если подумать об этом, становится страшно за людей, которые не имеют правильного представления о Слове Божьем, за человека, который оставил неисследованной хотя бы одну заповедь в этом Слове. Становится страшно еще и оттого, как бы нам, проявляя непослушание Богу, не направить по ложному пути других людей…

Достижения современной церкви не идут ни в какое сравнение с достижениями церкви древней. Почему так происходит? Я объясню. Во-первых, по большому счету у нас нет Духа Святого. Но есть и другая, коренная причина сложившейся ситуации: церковь потеряла свою первоначальную чистоту, а следовательно, потеряла и силу. Если бы мы отказались от всех заблуждений, если бы все тело Христово единодушно отвергло все церемонии и обряды, не установленные Писанием, если бы все учения, полученные не от Святого Духа, были отброшены прочь, если бы церковь была чистой и непорочной, то она победоносно двигалась бы вперед…

Вам может показаться, что все это неважно, но на самом деле это вопрос жизни и смерти. Я призываю каждого христианина: задумайся над этим, мой дорогой брат. Если один проповедует кальвинизм, а другой — арминианство, они не могут быть оба правы. Истинно либо одно учение, либо другое, надеяться на то, что „да“ можно примирить с „нет“ — бесполезно. Истина — не маятник, который колеблется то влево, то вправо. Она не похожа на комету, которая здесь, там и везде. Если один прав, значит, другой обязательно заблуждается» 68.

Реформаторская направленность раннего служения Сперджена объясняется его отношением к современному ему богословию. Он был убежден, что Бог призвал его возрождать кальвинистскую традицию евангельского христианства, когда-то господствовавшего в Англии. В своем раннем служении он был движим именно этим убеждением, поэтому в «Автобиографии», в части, относящейся к этому периоду, есть целая глава под названием «Защита кальвинизма». Одно примечательное письмо Сперджена, о существовании которого стало известно лишь недавно, подтверждает эту мысль. Письмо адресовано Чарльзу Спиллеру, баптистскому пастору, и хотя Сперджен упоминает в нем о нападках крайних кальвинистов в «Эртен вессел», ясно, что намного больше его волнует совсем другое. Сперджен радуется, что Бог, даровав ему проповедовать в Экзетер-холле, помог ему начать лечить духовный недуг, вызванный, как он считал, отказом от древнего вероучения.

«75 Доувер-роуд, Боро

13 февраля 1855 года

Мой дорогой брат, хотя ответы на огромное количество писем отнимают у меня много времени, я все же нашел минутку, чтобы ответить на твою записку. Я благословляю Бога за то, что я стал бить в набат на Сионе и мой тревожный сигнал был услышан. Ты можешь понять меня: мне всего 21 год, а я в тот раз проповедовал (почти) всем служителям Лондона, но, слава Богу, я не боюсь людей, и хотя в последнее воскресенье в Экзетер-холле собралось более 4000 человек и был занят каждый дюйм, люди буквально взбирались на колонны, все же я не чувствовал страха, ибо Бог, присутствуя в человеке, делает могущественным даже ребенка. Я пастор в одной из самых знаменитых церквей, и поэтому меня слушают. Я каждый день тружусь над тем, чтобы возрождать древние учения Гилла, Оуэна, Кальвина, Августина и Христа.

Мои проповеди печатаются каждую неделю (я посылаю тебе с этим письмом одну, так как спрос на них велик). Ты можешь заказать их у продавца в твоей книжной лавке. Они также печатаются в „Пенни пулпитс“.

Если ты заглянешь в „Эртен вессел“, то увидишь, что на меня набросились со всех сторон и клеймят как обманщика. В результате множество людей заинтересовались этим вопросом — весь тираж „Эртен вессел“ был распродан. Сотни возражений были направлены издателю, а я в это время смотрел и радовался, что все содействует ко благу. Я думаю, ты удивишься, если прочтешь номера этого журнала за декабрь, январь и февраль. Меня не так-то легко остановить, я продолжаю идти вперед и не обращаю никакого внимания ни на одного человека на Божьей земле.

Помолись, пожалуйста, о том, чтобы я оставался близок к Богу. Сейчас, когда меня бьют со всех сторон, я бы превратился в самого жалкого человека, если бы не опирался на Его мышцу. Нелегко устоять, когда на тебя нападают и сверху, и снизу.

Благодарность Богу, моя церковь растет очень быстро: сегодня вечером предстоит заслушать 20 человек перед всей церковью, и еще больше собираются прийти. Вся хвала — Богу. Ради Его имени я могу вынести любые злословия, но истину возвещать я должен. Твое письмо — как цветок среди зимы, оно несет с собой запах лета. Если бы иметь Христа в сердце, Святого Духа — в душе, и славу — в будущем! Ради этого мы могли бы отдать весь мир, за это будем бороться не только словами с кафедры, но и в правде и истине в наших потаенных комнатах, когда находимся наедине с Отцом.

Твой брат Ч. Сперджен» 69.

Сперджен был уверен, что против него сложилась сильная оппозиция именно потому, что он открыто объявил о своей приверженности древнему учению: «Нас называют крайними кальвинистами; нас считают отбросами творения; едва ли встретишь хотя бы одного служителя, который проявляет к нам расположение, и все потому, что мы отстаиваем учение о всевластии Бога, о Его избрании и особой любви к Своему народу» 70. В 1860 году, проповедуя в своей церкви, он говорил: «За последние пятьдесят лет в Англии не было ни одной Божьей церкви, на долю которой выпало больше испытаний, чем на нашу долю. Я не помню и дня, когда бы меня (как лично, так и в газетах) не оскорбляли и не клеветали на меня. Они используют все возможные средства, чтобы сломать служителя Божьего: нет такой сплетни, которую бы не сложили про меня… Они не смогли помешать нашей церкви приносить пользу, они не смогли уменьшить посещаемость наших собраний; многие надеялись, что наша деятельность — всего лишь порыв, который скоро угаснет, но Бог ежедневно увеличивал наши силы, не ради меня, но ради того Евангелия, которое я проповедую; не потому, что я какой-то особенный, а потому, что я честно и открыто провозглашал кальвинизм, и потому, что я старался возвещать Слово просто и понятно» 71.

Сперджен не удивлялся тому, что его проповедь учения о благодати воспринимается с такой враждебностью: «Братья, в сердце каждого из нас живет естественная враждебность к Богу и к всевластию благодати» 72. «Я знаю, что люди приходят в ярость и скрежещут зубами, когда я проповедую всевластие Божье… Современные доктринеры допускают существование какого-то бога, но при этом не могут признать его царем. Им нужен такой Бог, который и не Бог вовсе, их Бог должен быть скорее рабом, чем повелителем людей» 73. «Необходимо великое смирение, чтобы принять идею о том, что обращение и спасение — от Бога. Люди не хотят принимать ее именно потому, что она вынуждает их смиряться. Вряд ли человеку понравится, если вы скажете ему, что он спасен только по милости Бога, что он находится в руках Бога, как глина в руках горшечника. Это совершенно естественно, иного я и предположить не могу» 74.

С другой стороны, Сперджен считал, что арминианство популярно, потому что плотскому человеку намного проще понять Евангелие в таком ракурсе; арминианство сближает учения Писания и мудрость мира сего. Распространенное представление о христианстве принималось людьми просто потому, что оно не было учением Христа: «Если бы Христос учил нас, что человек — это благородное существо, только немного испортившееся; если бы Христос учил нас, что Он омыл Своей кровью грехи каждого человека и что каждый человек может спастись при помощи своей свободной воли, без вмешательства божественной благодати, то огромное количество людей, без сомнения, приняло бы Его учение» 75. Сила слов Сперджена заключалась в том, что они точно описывали то вероучение, которое многие протестанты выдавали за христианскую веру! Нападая на мирское представление о христианстве, он тем самым ставил под вопрос содержание проповедей, звучавших в протестантских церквах. Поэтому не удивительно, что поднялся большой шум. Но Сперджен не отступил назад, ибо верил, что древние истины достаточно сильны, чтобы поколебать традиции его времени. В проповеди «Мир, перевернутый вверх ногами» он говорил: «Христос перевернул наши религиозные представления вверх ногами. В самом деле, большинство людей верит, что, чтобы спастись, надо только захотеть. И многие наши проповедники действительно в своих проповедях отстаивают этот мирской принцип. Они говорят людям, что те должны заставить себя захотеть. А теперь послушаем, как переворачивает этот принцип Евангелие: „Не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего“. Миру нравится религия, в которой спасутся все, но Христос говорит иначе: „Я о них молю: не о всем мире молю“. Он избрал нас из всех людей: мы избраны „по предведению Бога Отца, при освящении от Духа“» 76.

Без сомнения, Сперджен четко понимал, что кальвинизм и арминианство — совершенно различные богословские системы. Он видел, что их отличие заключается не только в том, что они придают разное значение разным учениям. С его точки зрения, суть арминианства заключалась не в том, что в этом учении придавало большое значение человеческой ответственности. Ведь он сам, как никто другой, подчеркивал реальность ответственности человека 77. Он был твердо убежден, что библейское учение не позволяет объединить кальвинизм и арминианство в одно. Он едва сохранял терпение, когда видел, что люди смешивают эти два учения: «Не думайте, — говорит он, — что принесете пользу людям, если будете в своем учении непоследовательны. Некоторые проповедуют кальвинизм всю первую часть своей проповеди, но оканчивают ее арминианством, так как думают, что в этом случае их проповедь принесет больше плодов. Сомнительная польза! Человек не может помочь другим заблуждением, если он не может быть полезен им истиной. Чистое учение Божье полезно само по себе — чтобы проповедовать его грешникам, не надо примешивать к нему ереси» 78. Проблема заключается в том, что между двумя системами есть коренные различия, которые невозможно убрать. Столкнувшись с ними, человек должен решить для себя, какое из них истинно.

Сформулируем здесь некоторые различия этих учений:

Существует ли предвечный замысел искупления, которым Бог определил спасти через Христа определенных людей — Своих избранных?

Предусматривает ли этот замысел, что человек даром получит все необходимое для спасения или же спасение обусловлено тем, примет ли его сам человек?

Гарантировал ли Христос Своей смертью, что искупление получат все, на кого распространяется Его заместительная жертва?

Возрождая грешников, исполняет ли Святой Дух полностью замысел Отца по спасению избранных и делает ли реальностью искупление Христа для всех них?

Можно ли оказать сопротивление возрождающему действию Духа?

Вера и покаяние являются результатом или причиной возрождения?

Кто-то, возможно, возразит против самой формулировки подобных вопросов. Короткий символ веры современного евангельского христианства, в отличие от реформатских вероисповеданий ХVI и ХVII веков, ничего не говорит по этому поводу, потому что сегодня считается, что это неважно. В наши дни евангельские христиане, как правило, отказываются от четких формулировок, их устраивают двусмысленные определения. Нынешние христиане полагают, что, поскольку такие определения помогают сохранить единство церкви, значит, они более библейские и духовные. Поэтому не удивительно, что в такой атмосфере духовного тумана мысль о том, что человек может быть одновременно и арминианином, и кальвинистом стала весьма распространенной. Уильям Каннингэм с обычной для него четкостью справедливо отмечает, что изучение исторических споров по этим вопросам «однозначно доказывает, что между основными положениями августинианского (кальвинистского) богословия и пелагианского (арминианского) можно провести четкую грань, что истинный status quaestionis в этом споре может быть легко и точно установлен, что рано или поздно в результате сравнения этих двух точек зрения наступает момент, когда каждый человек может и должен сказать или „да“, или „нет“, и, в соответствии с этим, считаться и называться кальвинистом или арминианином» 79.

Мы не будем здесь говорить, как Сперджен отвечал на вопросы, сформулированные выше (в любом случае его ответы будут очевидны из цитат его проповедей), а исследуем в двух последующих главах, почему он считал заблуждения арминианства столь вредными для церкви. Был ли он прав в своей доктринальной позиции; правильно ли поступал, критикуя современное ему протестантство? На эти вопросы можно ответить только при помощи Писания, но для каждого должно быть очевидно, что разобраться с арминианством — жизненно важно, поскольку ответ на вопрос, истинно ли оно, должен радикально повлиять на то, как мы оцениваем состояние современного евангельского христианства. Поэтому, исследуя причины, по которым Сперджен выступал против арминианства, мы не просто проведем раскопки некоего старинного богословского поля боя. Тот факт, что вопрос о том, что истинно, кальвинизм или арминианство, все еще остается спорным, доказывает, что ответить на него нужно, чтобы прояснить сложившуюся в церквах ситуацию.

Но прежде чем идти дальше, необходимо, дабы устранить возможные недоразумения, отметить следующее. Сперджен нападал на арминианство не потому, что считал, что арминианин не может быть христианином. Он верил, что человек может быть евангельским арминианином, подобно Джону Уэсли или Джону Флетчеру, и «выделяться своей святостью среди других христиан» 80; он знал, что человек может увериться в своем избрании и «возгордиться, как Люцифер», в то время как другие христиане, до конца не уверенные в избрании, могут вести смиренный и благочестивый образ жизни: «Мне и в голову не приходило, что на Сионе находятся только христиане-кальвинисты, что спастись могут только те, кто разделяет наши убеждения». Другими словами, Сперджен понимал (и нам тоже это крайне важно понять), что между заблуждениями и заблуждающимися людьми нужно проводить различие. Всех, кого любит Христос, и мы должны любить, и если забыть об этом принципе в ходе жаркой борьбы за учение, то можно разрушить единство церкви, которая есть Его Тело. Но, с другой стороны, необходимо проверять все человеческие верования; долг служителей — противостоять заблуждениям, даже если заблуждаются искренние и благочестивые верующие 81. Сперджен исходил именно из этих двух принципов, когда писал о Джоне Уэсли: «Хотя я и питаю отвращение ко многим учениям, которые он проповедовал, к нему как к человеку я испытываю благоговение, ничуть не в меньшей степени, чем его последователи». Сперджен подытожил свою позицию так: «Критикуя арминианство, мы не испытываем вражды к арминианам. Мы выступаем не против людей, а против их убеждений»82. В наш век благотворительности даже среди евангельских христиан бытует представление, что критика взглядов человека равноценна критике его личности в целом. Но это ошибка. Каждый из нас должен быть готов к тому, что наши взгляды будут проверены Писанием, и такую проверку мы не должны считать личным оскорблением. Слишком часто церковь двадцатого века поддавалась искушению (о котором Сперджен говорил столетие назад), осуждая всякий спор как «проявление сектантского духа». Сперджен утверждал, что спор приносит неизмеримую пользу, помогая церкви пробудиться от спячки:

«Я горжусь тем, что меня называют сектантом, хотя сектантство сегодня везде осуждают. Сектантом может быть любой христианин. Неважно, каких взглядов он придерживается: если он действительно ревностен, то непременно сектант. Успехов же сектантству! Пусть оно живет и процветает. Когда с ним будет покончено, то прощай благочестие! Когда каждый из нас перестанет отстаивать свои взгляды на истину, отстаивать твердо и страстно, тогда истина исчезнет с нашей земли и править будет одно заблуждение» 83.

Я считаю, что многое в нынешнем арминианстве объясняется незнанием евангельского учения.

Чарльз Сперджен

* * *

Когда я был в поисках Христа, то думал, что ищу Его сам, и хотя я ревностно искал Господа, у меня не было и мысли, что Господь искал меня. Я не думаю, что новообращенный сразу же осознает, что Господь ищет его. Я помню тот день и час, когда я впервые осознал это, когда эти истины, как говорит Джон Беньян, были будто впаяны в мое сердце раскаленным железом. И я могу вспомнить, как я почувствовал, что вдруг превратился из ребенка в мужчину, что лучше и глубже познал Священное Писание, раз и навсегда найдя ключ к истине Божьей.

Чарльз Сперджен

54 «Крайние кальвинисты вынуждены скрывать такие места Писания, как это: „Иерусалим, Иерусалим! Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!“ Они не смеют проповедовать на стих, подобный этому: „Живу Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был“. Они стыдятся сказать людям: „Обратитесь, обратитесь, зачем вам умирать?“ Они не могут выйти и проповедовать так, как это делал Петр: „Итак покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши“» (NPSP, vol. 6, p. 302).

55 MTP, vol. 8, p. 554.

56 «Вы все видели эти кривые зеркала, — говорит он. — Вы подходите к ним и видите, что ваша голова в десять раз больше, чем тело, или же вы отходите и принимаете другую позу, и тогда ваши ноги становятся огромными, а оставшаяся часть тела — маленькой. Это хитроумная забава; но я с сожалением должен сказать, что многие обращаются с истиной Божьей, следуя принципу „кривого зеркала“: они уделяют чрезмерное внимание одной истине и принижают другие истины, сначала обходя их молчанием, а затем предавая их полному забвению» (MTP, vol. 8, p. 182). Краткое изложение взглядов Сперджена по вопросу проповеди Евангелия грешникам см. в сборнике его коротких проповедей «Only A Prayer-Meeting», pp. 301–305.

57 MTP, vol. 42, p. 234.

58 MTP, vol. 30, p. 630.

59 MTP, vol. 9, p. 538, проповедь «Право на веру». «[Библейское] повеление веровать в Христа дает право проповедовать Евангелие всем грешникам… А если бы у нас не было права проповедовать всем грешникам, то как бы мы смогли проповедовать всей твари?» Профессор Джон Данкан из Эдинбурга яснее всех в девятнадцатом столетии смог изложить учение о праве проповедовать Евангелие всем. Пользуясь своим умением говорить просто, излагать проблему буквально в нескольких фразах, он говорит: «Если правом принять Христа обладают только грешники, осознающие свой грех, тогда, прежде чем я смогу получить право уверовать в Христа, я должен осознать, что я — грешник, осознающий свой грех. Только Святой Дух может обличить меня во грехе, но дело в том, что нигде нет обещания, что Святой Дух даст мне осознать, что я грешник, осознающий свой грех. Есть только обещание, что Он обличит меня во грехе. Конечно, только грешник, осознающий свой грех, способен на спасающую веру, но Христос призывает меня как грешника, а не как грешника, осознающего, что он осознает свой грех… Богу необходимо многое сделать для грешника, чтобы обратить его, но Бог ничего не требует от грешника, кроме того, чтобы тот обратился» (Recollections of the late John Duncan, A. Moody Stuart, 1872, pp. 96–97, 219).

60 MTP, vol. 20, p. 239.

61 C. H. Spurgeon, W. Y. Fullerton, 1920, p. 290. Фуллертон явно подразумевает, что Сперджен перестал быть крайним кальвинистом, но из «Автобиографии» последнего совершенно ясно видно, что он никогда им не был! Именно этот факт привел к разногласиям с дьяконом в его первой церкви в Уотербиче (The Early Years, pp. 221–222).

62 C. H. Spurgeon: An Interpretative Biography, J. C. Carlile, 1933, p. 147.

63 Pike, vol. 2, p. 196.

64 NPSP, vol. 4, p. 341. «Едва ли какой-нибудь видный баптистский служитель поддержит меня», — писал Сперджен в письме одному своему другу. В другом письме он заметил, что современные проповедники «боятся подлинного евангельского кальвинизма» (The Early Years, pp. 342–343). Небезызвестный Томас Бинни, услышав проповедь Сперджена на собрании Лондонской Баптистской ассоциации, в которой пастор церкви на Нью-парк-стрит выступал против арминианства, объ-

явил: «Я никогда не слыхал ничего подобного за всю свою жизнь!»

65 NPSP, vol. 1, p. 208.

66 The Early Years, p. 350.

67 Ibid., p. 162.

68 NPSP, vol. 6, pp. 166–170.

69 Это письмо было впервые напечатано в «Бэптист таймс» 17 января 1963 года. В этот период Сперджен в своих многочисленных поездках по стране проповедовал то же учение. Например, в 1879 году один человек вспоминает о первой услышанной им проповеди Сперджена, которая прозвучала примернона четверть века раньше в Бристоле в «Арли чапл»: «Я до сих пор помню и слышу, как мистер Сперджен проповедовал в то утро в „Арли чапл“. Главная мысль, которую я лучше всего запомнил из его проповеди, заключалась в том, что он верит в учение об избрании и полностью согласен с Августином и Кальвином, о которых я в ту пору имел весьма смутное представление» (Sword and Trowel, 1879, p. 420).

70 NPSP, vol. 2, p. 391.

71 NPSP, vol. 6, pp. 435–436.

72 MTP, vol. 29, p. 85.

73 MTP, vol. 36, p. 416.

74 NPSP, vol. 6, p. 258.

75 MTP, vol. 7, pp. 475–476.

76 NPSP, vol. 4, p. 230.

77 Заблуждение арминианских богословов заключается не в том, что они придерживаются библейского учения об ответственности человека, а в том, что они уравнивают его с небиблейским учением о «свободной воле», как если бы эти два учения означали одно и то же. Но воля человека всегда действует в согласии с его природой, и поскольку его природа враждебна по отношению к Богу, то такова же и его воля. Человек пал, поэтому его воля не свободна, она не может действовать вопреки природе человека. «Свободная воля довела многие души до ада, но не привела ни одной души на небо». См. также проповедь «Свободная воля в рабстве» (NPSP, vol. 1, p. 395. Эта проповедь переведена на русский язык, ее можно найти в сборнике «12 проповедей об освящении», Мн., Церковь «Завет Христа», 2002. — Примеч. пер.), а более зрелый взгляд можно найти в проповеди «Воля Бога и воля человека» (MTP, vol. 8, p. 181). Человек лишен способности самостоятельно обратиться к Богу только из-за своего греха, следовательно, это никоим образом не уменьшает его ответственности. То, что человек должен быть способен уверовать и покаяться, чтобы быть ответственным за неверие и упорство в грехе, является философским умозаключением, чуждым Писанию. Более того, это умозаключение прямо противоположно Писанию, потому что если бы ответственность должна была измеряться способностью, то это означало бы, что чем человек греховнее, тем меньше он ответственен за свой грех!

Сперджен и реформатские богословы, говоря о свободе действий человека (которая существенна для нравственной ответственности), иногда говорят о человеческой воле как о свободной, имея в виду свободу от внешнего принуждения ко греху. В этом смысле (который, конечно, отличается от смысла, вкладываемого в это понятие арминианами) человек располагает свободной волей и поэтому несет всю тяжесть ответственности за свои поступки. Вот что говорит Сперджен в проповеди на Деян. 13:46, 48: «Вы избираете грех, вы не хотите, чтобы ваша вина была заглажена, вы хотите пребывать под гневом Божьим… Это ужасно… Это и будет адом для человека, когда его выбор будет принят, и изменить его уже будет нельзя. Господа, больше всего на свете меня страшит то, что на протяжении всей вечности вы будете предоставлены своей собственной свободной воле!» (MTP, vol. 34, pp. 532–533). Подлинный кальвинизм никогда не подвергал сомнению ответственность человека. Сперджен полностью согласился бы со словами Джона Данкана: «Чем старше я становлюсь, тем больше меня ужасает мысль о человеческой воле — силе, способной отвергнуть Бога» (Cоlloquia Peripatetica, 1907, p. 168).

78 NPSP, vol. 1, p. 381. «Мы знаем людей, которые принимают кальвинистское учение, но которые утром проповедуют кальвинизм, а вечером — арминианство. Они боятся, что Божье Евангелие не обратит грешников, и поэтому они провозглашают свое собственное» (NPSP, vol. 2, p. 179).

79 The Reformers and the Theology of the Reformation, p. 188.

80 The Early Years, p. 173. В то же время Сперджен полностью согласился бы со следующими словами Уильяма Каннингэма: «На земле нет ни одного обращенного и верующего человека, в чьей совести не существует по крайней мере зародыша свидетельства в пользу кальвинистского учения об избрании. Это свидетельство может быть неправильно понято, извращено или подавлено, но оно существует в неискоренимом чувстве, которым обладает каждый обращенный человек, — чувстве того, что если бы его не избрал Бог, то он никогда не избрал бы Бога, и что если бы Бог Своим Духом не оказал на него решающего влияния, то он никогда не обратился бы от тьмы к свету, не принял бы Христа как своего Спасителя. В этом итог и суть кальвинизма» (The Reformers and the Theology of Reformation, p. 209).

81 «Я совершенно уверен, что лучший способ содействовать единству — содействовать истине. Что это за единство, которое основано на том, что мы закрываем глаза на заблуждения друг друга! Мы должны любить друг друга во Христе, но мы не должны объединяться так, чтобы оказаться неспособными видеть промахи друг друга и особенно — наши собственные. Нет, очистите дом Господень, и тогда великие и благословенные времена придут к нам» (NPSP, vol. 6, p. 171).

82 MTP, vol. 7, p. 300. Эта цитата взята из его вступительной речи 11 апреля 1861 года (она переведена на русский язык, ее можно найти в сборнике проповедей «12 проповедей об избрании», Мн., Церковь «Завет Христа», 2000. — Примеч. пер.), в день, выделенный для «толкования учений о благодати» разными служителями в «Метрополитан табернакле». К тому времени здание «Метрополитан табернакла» существовало меньше месяца, и, очевидно, Сперджен, решил воспользоваться официальным открытием нового молитвенного дома, чтобы ясно показать, благодаря какому учению это здание было воздвигнуто. Позже он скажет своим студентам: «Здания, в которых вы будете проповедовать, были возведены как памятники мощи учения о благодати. Смотрите же, проповедуйте в них эти учения. Учения, которые некоторые сегодня проповедуют, не смогли бы построить и мышеловки».

83 MTP, vol. 8, p. 181.

Глава 3. Арминианство против Писания

Для Сперджена было очевидно, благодаря Писанию и собственному опыту, что человек (даже ребенок) может стать верующим, не зная при этом ничего, кроме того, что Сын Божий вознес его грехи на древо. Почему он верит, почему Христос поднялся на Голгофу, он может и не знать: «Мы не знали, обратил ли нас Бог или же мы сами обратились» 84. Сперджен рассказывает о себе: «Я помню, что когда обратился к Богу, то был настоящим арминианином.… Бывало, я думал: „Я искал Господа четыре года, перед тем как нашел Его“» 85. А в другой проповеди, произнесенной через двадцать восемь лет после той, слова из которой мы только что процитировали, он говорит: «Я знаю людей, которые, обратившись, плохо знали Евангелие и которые стали евангельскими христианами благодаря тому, что поняли, что нуждаются в спасении и милости Божьей. Они даже не знали, как пишется слово „благодать“. Они начинали с буквы „б“, но их „б“ была похожа на „с“, и из-под их пера появлялось „свободная воля“. Но после того как они убедились, что слабы, после того как совершили серьезное прегрешение и Бог вернул их назад, или после того как им довелось пережить глубокую душевную боль, они запели новую песнь. В школе покаяния они научились читать и писать по слогам. Они написали слово „свободная“, а слово „воля“ зачеркнули и вместо него написали слово „благодать“. И таким образом у них вышло: „Свободная благодать“… Их богословие стало лучше, а вера — чище» 86.

Итак, если человек придерживается неверного учения и это не означает, что он не христианин, почему же Сперджен так непреклонно критиковал арминианство? Если люди обращаются ко Христу и не от кальвинистских проповедей, если они становятся верующими и без четкого представления о кальвинистском учении, то зачем так настойчиво утверждать кальвинизм, нарушая мир в церкви? А может, современное евангельское христианство, предавая забвению эту проблему, право? Может, на самом деле арминианство — это богословское привидение, которое время от времени появляется, но на борьбу с которым здравомыслящий христианин не должен тратить ни время, ни силы? Другими словами, придавая этой теме столь большое значение, не смешиваем ли мы существенное с несущественным? Давайте посмотрим, что Сперджен говорит в свое оправдание.

Во-первых, он считал, что арминианство не просто влияет на одно-два учения, которые не имеют большого значения для Евангелия, с его точки зрения, оно претендует на интерпретацию всего библейского откровения, при этом полностью извращает идею искупления. Сперджен полагал, что арминианство возникло из-за незнания евангельской вести в ее полноте, и следовательно, оно мешает человеку постичь библейские истины в их единстве, понять их связь между собой. Арминианство увечит, искажает Писание, не дает увидеть его во всей цельности, а значит, и прославить Бога, превознести Христа и обрести надежную основу в жизни. Поэтому, полагал Сперджен, арминианству нужно противостоять: «Изучайте Слово Божье глубоко и тщательно, и тогда вы постигните его структуру в целом: избрание ведет к верности до конца, а верность до конца — ко второму пришествию, воскресению мертвых и к славе, к вечной жизни» 87. Сперджен никогда не уставал повторять и показывать в проповедях, что замысел Бога по спасению человека состоит из множества частей и все эти части чудесным образом связаны между собой. Приведенный ниже отрывок из проповеди «Когда же Бог благоволил», основанной на Гал. 1:15, — типичный тому пример.

«В этих словах божественный план спасения изложен очень четко. Вы видите, все началось с того, что „Бог благоволил“. Основание спасения находится не в человеческой воле. Оно начинается не с человеческого послушания, ведущего далее к цели, поставленной Богом; начало его именно здесь, именно здесь источник, из которого текут животворящие потоки: „Бог благоволил“. После того как „Бог благоволил“, Он отделил одних людей от других, то есть, как обычно говорят, избрал. Избрание, как сказано в нашем тексте, совершается уже в утробе матери, значит, до нашего рождения, тогда, когда мы не в состоянии сделать хоть что-нибудь для того, чтобы заслужить это избрание. Бог отделил нас с самого начала нашего существования; задолго до того, как поднялись горы и холмы, и океаны были образованы Его созидательной силой, Он в Своем предвечном замысле отделил нас для себя. Затем, отделив нас, Он призвал нас: „…и призвавший благодатию Своею“. Не призвание ведет к избранию, а избрание, проистекая из божественного замысла, ведет к призванию. Призвание звучит как следствие божественного избрания, и вы видите, что за призванием следует послушание. Итак, весь процесс происходит в следующей последовательности: сначала тайный всевластный замысел Божий, затем конкретное определенное избрание, отделение одних от других, затем действенное и непреодолимое призвание, а после него — послушание и благочестивая жизнь, а затем, как следствие послушания, — сладостные плоды Духа. Те же, кто, не зная Писания, меняют местами этапы этого процесса, глубоко заблуждаются. Они ставят во главу угла человеческую волю, не понимая, что они говорят и утверждают» 88.

Таким образом, арминианство искажает другие учения и мешает правильному пониманию Писания. Помещая предвечный замысел Божий в несвойственное для него место или же полностью игнорируя его, оно изменяет весь смысл плана искупления. Очевидно, что стоит только неправильно объяснить идею избрания, как сразу же искажаются все остальные учения.

«Без правильного понимания избрания теряется единство учений. В общем-то, арминианам очень трудно создать богословскую систему. Человек вряд ли станет богословом, если не начнет строить свою систему взглядов с учения об избрании. Можно послать молодого верующего на несколько лет обучаться богословию, но если он не будет иметь представления о том, как выглядит план вечного завета, он ничему не научится, потому что не сможет постигнуть взаимосвязь учений: он не поймет как одна истина согласуется с другой и как все они гармонируют друг с другом. Но если он получит ясное представление о том, что спасение происходит по благодати, если он поймет, чем завет дел отличается от завета благодати, и что смысл избрания заключается в том, что оно открывает нам замысел Божий, если поймет, как учение об избрании связано с другими учениями, которые представляют собой реализацию этого замысла, тогда у этого молодого человека есть все шансы научиться наставлять других. Он всегда будет готов дать отчет в своем уповании с кротостью и благоговением. За доказательствами далеко ходить не надо. Возьмите любую местность в Англии: иногда бедня-

ки-пахари имеют лучшие познания в богословии, чем половина закончивших высшие богословские учебные заведения по той причине, что эти люди были с юности наставлены в богословии, в котором избрание занимает центральное место, и впоследствии обнаружили, что их личный опыт точно согласуется с тем, что они знают. На этом твердом основании они построили храм святого познания, который сделал их отцами в церкви Божьей. Все другие схемы — это дерево, сено и солома. Постройте на них что хотите — и все рухнет. Их архитектура бессистемна, они непоследовательны и с точки зрения логики, и с точки зрения откровения. В их системе верхняя часть дома намного больше его основания, в ней одна часть завета никак не согласуется с другой; она делает мистическое тело Христа бесформенным; она предлагает Христу невесту, которую Он не знает и не желает; она обручает Его со всеми желающими, лишая Иисуса при этом права выбора. Она сводит на нет все образы, которые используются для описания отношений Христа и Его церкви. Старое доброе учение о благодати — это система, которую, если кто-то принял, то вряд ли отвергнет. Правильно понятая, она формирует сердечное понимание и накладывает неизгладимое впечатление на тех, кто однажды познал на себе ее силу» 89.

Часто говорят, что кальвинизм и благовестие несовместимы. Поскольку кальвинист не может сказать, что Христос умер за всех людей, значит, он не может проповедовать крест. Но Сперджен проповедовал искупление практически в каждой проповеди. Он не считал, что, чтобы благовествовать, необходимо верить во всеобщее искупление. Сперджен утверждал, что если бы арминианство было истинным учением, то евангельская весть была бы столь противоречивой, что искупление вообще невозможно было бы проповедовать. Как только проповедник убирает крест из плана спасения, как только пролитая на кресте кровь перестает восприниматься как кровь вечного завета, сразу встает вопрос не просто о том, на кого распространяется искупление, — под сомнение ставится искупление как таковое. С другой стороны, если проповедник, следуя Писанию, верит, что на Голгофе исполнился великий план Божий, что Сын Божий стал Представителем и Главой тех, кого Отец возлюбил прежде создания мира (Еф. 1:4), тогда проясняется суть искупления и становится понятно, на кого оно распространяется. Суть смерти Христа заключается в том, что она является заместительной жертвой. А пострадал Он за тех, с кем находится в вечном завете, — эти две истины неразрывно связаны друг с другом 90.

Писание утверждает, что этих людей нельзя обвинить во грехе, а дар Христа гарантирует, что Бог со Христом дарует им все (Рим. 8:32–33).

Так и должно быть: искупление не только спасает от греха, поработившего и исказившего сущность человека, но, что более удивительно, спасает от греха, осуждающего нас перед Богом. Христос понес божественное осуждение, которое не имеет смысла, если не рассматривать его как наказание за грехи людей 91. Своей жертвой Христос принимает на себя гнев Божий, который заслужил Его народ, и умиротворяет его. Собой Он полностью удовлетворил требования Божьей святости и Божьего закона, и получается, что Бог совершенно справедливо гарантирует Свое расположение всем тем, за кого страдал и умер Спаситель. Другими словами, действие Креста распространяется не только на человека, но и на Бога. Своей смертью Христос умилостивил Отца и, полностью быв Ему послушен, пролил кровь и тем гарантировал, что грешники получат даром все благословения спасения. Размышляя над этим отрывком, Роберт Холдейн писал: «Павел показывает, что Бог, прощающий грешника, не только милостив, но еще и верен и праведен. Его чувство справедливости полностью удовлетворено, Он гарантирует, что грешник будет избавлен от суда. Благодаря искупительной жертве поручителя даже первый из грешников становится достойным Божьей любви, потому что он не только становится полностью невиновным, но и обретает праведность Божью. „Не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом“» 92. Сперджен гордился этой истиной: «Он наказал Христа, разве будет Он наказывать за одно преступление дважды? Христос умер за все грехи Своих людей, и если ты пребываешь в завете, то ты — Его. На тебя уже не распространяется проклятие. Ты не будешь наказан за свои грехи. Только если Бог вдруг станет несправедливым и потребует дважды выплатить один долг, только тогда Он сможет погубить человека, за которого умер Иисус» 93.

Евангельские арминиане проповедуют, что Христос умер вместо грешников, причем вместо всех грешников, но это не означает, с их точки зрения, что все обязательно спасутся. Таким образом, они ставят под сомнение реальность заместительной жертвы, превращая ее в нечто абстрактное, безличное 94: она на самом деле не искупает людей, а лишь делает искупление всех людей возможным. Согласно арминианскому учению, Христос не искупал конкретных людей, а следовательно, нет гарантии, что хоть кто-то будет спасен. Очевидно, что при таком подходе умилостивление Христа теряет свое значение. Размывается учение о том, что оправдание дается грешнику исключительно благодаря тому, что сделал для него Христос 95. Не вера делает искупление реальным для нас, а искупление обеспечивает оправдание грешников и гарантирует им веру, которой оправдание принимается. Вера сама есть дар, автор и cовершитель которого — Христос. Таким образом, хотя арминианство не отрицает учение о заместительном искуплении, оно создает потенциальную опасность для него. Именно по этой причине арминианство стало проводником богословского модернизма, который полностью отверг и учение о заместительной жертве, и учение об умилостивлении Бога. Церковь, утеряв ясное представление об искуплении, вскоре окажется в положении Ф. Робертсона из Брайтона, о котором говорили: «Робертсон верил, что Христос сделал что-то, что имеет какое-то отношение к спасению».

Тем, у кого возникло желание еще глубже изучить тему взаимосвязи учения о благодати и искупления, я советую обратиться к сочинению Джона Оуэна «Смерть смерти в смерти Христа». В этом вопросе Сперджен полностью разделял убеждения великого пуританина 96. Здесь же я затрагиваю эту тему для того, чтобы только показать, что для Сперджена учение об искуплении не ограничивалось вопросом, на кого оно распространяется. В 1858 году в проповеди «Частичное искупление» он говорил: «Учение об искуплении — одно из самых важных в богословской системе. Заблуждение в этом вопросе неизбежно приведет к заблуждению во всех остальных» 97. Спустя двадцать лет он не изменил своих убеждений: «Невозможно расстроить замысел благодати Божьей; Иисус Христос умер не напрасно. Я уверен, что два этих принципа должны лежать в основании всякого здравого учения. Расстроить замысел благодати Божьей невозможно. Ее предвечная цель будет достигнута, ее жертва и печать возымеют должное действие, избранные по благодати войдут во славу» 98. «Арминианин считает, что Христос не умирал за конкретных людей. Он учит, что смерть Христа сама по себе не гарантирует спасения ни одному человеку… Они вынуждены утверждать, что если человеческая воля не даст дорогу благодати и добровольно не подчинится ей, то искупление Христа окажется бесполезным… Мы же говорим, что смерть Христа гарантировала спасение несчетного количества людей. Они не только могут быть спасены смертью Христа, но и реально спасены ею, должны быть спасены и не могут не быть спасены» 99.

С точки зрения Сперджена, вера в то, что Христос умер в равной мере за всех людей, — это заблуждение, которое еще дальше уводит слушающих Евангелие от Библии, создавая у них неправильное представление о том, что такое спасающая вера:

«Слушая, как проповедники пробуждения без конца твердят: „Поверь, поверь, поверь!“, я решил, что должен для себя разобраться с тем, что значит, что мы должны поверить, чтобы получить спасение. Я пришел к выводу, что призывы моих братьев несколько необдуманны. Часто говорят, что если ты уверуешь в то, что Иисус Христос умер за тебя, ты спасешься. Мой слушатель! Не обманывайся. Ты можешь верить, что Иисус Христос умер за тебя или что Он не умирал за тебя. Но такая вера не принесет тебе никакой пользы. Это не есть спасительная вера. Да, человек, обладающий спасительной верой, рано или поздно придет к убеждению, что Христос умер за него, но не в этом суть спасительной веры. Гони подобные мысли от себя подальше, иначе они погубят тебя. Не говори, что веришь в то, что Иисус Христос умер за тебя, и потому ты чувствуешь себя спасенным. Умоляю тебя, помни, что истинная вера, спасающая твою душу, заключается в доверии, полном, абсолютном доверии Господу Иисусу Христу, спасающему тебя, независимо от того, умирал Он специально для того, чтобы спасти тебя или нет. Только положившись на Него целиком и полностью, я могу считать себя спасенным. Потом я пойму, что кровь Спасителя пролилась именно за меня, но если я поверю в это прежде, чем поверю во Христа, тогда я изменю порядок вещей, который устанавливает само Писание, тогда я сделаю результатом моей веры то, что я верой всего лишь принимаю, доверяя Христу и только Ему свое спасение» 100.

Чарльз Ходж в лаконичных выражениях показывает, как арминианство нарушает цельность всего библейского откровения. Он утверждает, что главное расхождение между арминианской и августинианской системами заключается в вопросе о том, определил ли Бог к вечной жизни всех людей или только некоторых, дав им Сына, чтобы тот искупил их, и Святого Духа, чтобы они могли покаяться, уверовать и до конца жизни оставаться святыми. Далее Ч. Ходж пишет: «Хотя можно сказать, что именно в этом заключается главное различие между двумя системами, во все века разделявшее церковь, однако с ним неразрывно связаны многие другие спорные вопросы: сущность первородного греха, мотив Бога в искуплении, сущность и цель служения Христа, сущность божественной благодати, действия Святого Духа. Таким образом, в значительной мере вся богословская система, а следовательно, и наше вероисповедание, определяется нашим ответом на этот конкретный вопрос. Отсюда делаем вывод, что этот вопрос имеет первостепенное практическое значение, эта тема не является исключительно предметом сухого теоретизирования» 101.

Была и вторая причина, по которой Сперджен так энергично выступал против арминианства. Он видел, что арминианство по духу близко к законничеству 102. Хотя евангельские арминиане отрицают, что спастись можно делами, тем не менее в их учении придается исключительно большое значение действиям человека. Главный упор они делают на человеческую волю и усилие. Такой вывод логично следует из их построений, так как они считают, что своим решением человек определяет свое спасение. Вера, по их концепции, может появиться у каждого, кто этого захочет. Например, один современный миссионер писал: «Мы познаем Христа не с помощью пяти физических чувств, а с помощью шестого чувства, данного Богом каждому человеку, чувство это называется „способность верить“». Получается, что если Бог дал эту способность всем, то все зависит от отклика человека, а если спасаются не все, значит, все зависит от человека. Арминианство принимает этот вывод. Как сказал один современный проповедник-арминианин, «эту Божью любовь, неизмеримую, несомненную и нескончаемую, эту Божью любовь, достигающую всякого человека, можно полностью отвергнуть. Бог не навязывает себя ни одному человеку, не идет против его воли… Но если вы действительно хотите ее обрести, вы должны поверить — вы должны принять Божью любовь». Ударение в этой фразе ставится на местоимение «вы», и создается впечатление, что спасти нас может только наша вера, как будто вера является причиной спасения. Но Сперджен считал, что нужно совершенно иначе проповедовать Евангелие. «Я не могу проповедовать как арминианин», — заявляет он и дальше объясняет почему: «Арминианин хочет пробудить человеческую активность. Мы же хотим убить ее раз и навсегда, показав человеку, что он заблудший и погибший, что его дела никак не помогут его обращению, что он должен смотреть вверх. Арминиане стараются помочь человеку встать; мы, наоборот, стараемся сбить его с ног, заставив почувствовать, что он в руках Божьих и что его дело — это предать себя Богу, громко воскликнув: „Господи, спаси, я погибаю!“ Мы убеждены, что человек ближе всего находится к благодати тогда, когда начинает чувствовать, что он вообще ничего не может сделать. Когда он говорит: „Я могу молиться, могу верить, могу делать и то, и это“, на его челе проступает печать самодостаточности и высокомерия» 103.

Арминианству просто необходимо противостоять, поскольку оно ставит любовь Бога и Его спасение в зависимость от грешника, вместо того чтобы ставить их в зависимость только от благодати Божьей. «Разве не очевидно, что это законничество, — говорит Сперджен, — что арминианство ставит спасение и жизнь вечную в зависимость от наших дел? Более того, в арминианской интерпретации учение об оправдании превращается в учение о спасении делами. Ибо арминиане считают веру делом, от которого зависит принятие человека Богом. Говорить, что человек спасается верой, которая есть его дело, все равно, что убеждать всех, что он спасается делами закона. Мы спасаемся верой, которая есть дар Божий и которая есть первый знак Его вечной расположенности к нам; но вера, которая есть наше дело, не спасает; иначе мы спасаемся делами, а не благодатью» 104. «Мы не просили Его заключать с нами завет благодати, — заявляет он в другой проповеди. — Мы не просили Его избрать и искупить нас. Все это было сделано до того, как мы родились. Мы не просили Его призвать нас Его благодатью, потому что, к сожалению, не знали ценности этого призвания, будучи мертвыми по преступлениям и грехам, но Он даровал нам Свою безграничную любовь, которой мы не искали. Предваряющая благодать пришла к нам раньше всех наших желаний, всех наших порывов, всех наших молитв» 105. «Разве Бог любит меня, потому что я люблю Его? Разве Бог любит меня, потому что моя вера крепка? Если да, то Он любит меня за доброе во мне, а это не согласуется с Евангелием. Евангелие проповедует Господа, который любит недостойных и оправдывает нечестивых. Поэтому мне нужно прогнать всякие мысли о том, что божественная любовь зависит от состояния человека» 106.

Апостолы осудили бы арминианство, потому что оно лишает славы благодать Божью 107 и поэтому является достаточно серьезным заблуждением, ибо здесь нет места для компромисса. Можно общаться с заблуждающимися братьями, но в проповеди и учении церкви двусмысленности по этому вопросу быть не может.

Бонар в стихах прекрасно передал переживания верующего, которому учение о благодати даровало мир.

О, как изменчив я: вперед,

Налево, вправо, крен!

Но мир, который Он дает,

Не знает перемен!

Он постоянен, но не я.

И под Его рукой

Его любовь, а не моя,

Дарует мне покой!

Вера в это поддерживала Сперджена во времена страданий и болезней. Делясь своими сокровенными переживаниями, он говорил: «Я не понимаю, как арминианин может пережить болезни, страдание и горе» 108. Тем не менее Ч. Т. Кук убирает эти слова из келведонского репринтного издания этой проповеди 109. Сегодня мало кто считает, что арминианство лишает верующего мира в сердце, но что еще может успокоить верующего во время скорби, как не уверенность, что вечная и неизменная благодать Божья спасает его, хранит и ведет к славе?

В другой проповеди Сперджен говорит об этом так:

«Я бы с радостью отказался от многих учений, если бы убедился, что они — не более, чем сектантские лозунги и были придуманы лишь для того, чтобы обосновать существование религиозной секты. Но от учения благодати, столь дорогого моему сердцу, хотя и вызывающего у других столько нареканий, я никогда не откажусь. Я ни на йоту не отступлю от него, потому что оно радует и веселит мое сердце. Когда все хорошо, когда сила и здоровье переполняют вас, вам, скорее всего, для жизни хватит самых простых, элементарных христианских истин, но когда приходят времена страданий и томления духа, когда душа погружается в уныние, вам нужна твердая пища. Когда наступает час внутренней борьбы, спасение от начала до конца должно быть по благодати» 110.

Третья причина, по которой Сперджен выступал против учения, широко распространившегося в середине XIX века, заключается в том, что, по его мнению, оно не достаточно серьезно ставит вопрос о состоянии необращенных. Арминианство не принимает в расчет свидетельство Библии о бедственном положении грешников. Писание говорит, что мы по своей природе нуждаемся не только в спасении от наказания за грех — нам нужна всемогущая сила, которая бы воскресила нас, «мертвых по преступлениям и грехам». Мы не только осуждены за свои беззакония — нами руководит падшая природа, враждебная Богу. Мы совершили грех, поэтому нам нужна милость Божья. Но кроме этого, наша грешная природа нуждается в обновлении. Хотя арминианство и проповедует возрождение, но в его представлении оно является следствием человеческого решения или событием, сопутствующем этому решению. Человек возрождается через покаяние, как будто до возрождения он способен на веру и покаяние. Очевидно, что арминианство, как учение, возникло из-за недооценки испорченности грешника. Писание говорит, что душевный человек, человек в своем естественном состоянии, не может принять того, что от Духа, поэтому прежде, чем он сможет откликнуться на божественный призыв, он должен быть оживлен Богом.

Новый Завет свидетельствует, что призыв Божий, который приводит к возрождению, является причиной веры и оправдания, а значит, предшествует им. В Баптистском вероисповедании, переизданном Спердженом в 1855 году, написано: «Действенный призыв звучит по особой благодати Божьей, дающейся даром, а не на основании предвидения в человеке каких-либо свойств или заслуг. Он не вызывается действиями творения, ибо оно полностью бездейственно, мертво в грехах и преступлениях до тех пор, пока Святой Дух не оживит и не обновит его, после чего оно получает способность откликнуться на призыв и принять благодать, которую этот призыв предлагает и дает».

Другими словами, призыв — это действие Бога, которым Он извлекает грешника из царства тьмы. Он действенный, потому что ему сопутствует спасающая благодать, внутренне обновляющая призываемых и делающая их способными обратиться, то есть покаяться и уверовать. Обращение происходит после возрождения, а возрождение происходит после Божьего призыва, определенного в Его предвечном замысле. Сперджен отчетливо понимал это и поэтому говорил: «Если человек получил спасение, то не потому, что хотел спастись. Если человек обратился ко Христу, то не потому, что приложил усилия: корень, причина, источник спасения всякого человеческого существа, равно как и всех избранных на небесах, заключается в предопределении Господа Бога нашего и Его всевластной избирающей воле» 111.

Следует отметить, что приверженцы библейского учения не спорят с арминианами о том, принимает ли активное участие человеческая воля в обращении — здесь никаких сомнений быть не может: принимает. Они спорят о том, благодаря чему воля способна на обращение. В проповеди «Все по благодати», опубликованной за несколько лет до смерти, Сперджен говорит:

«Человек верует, но эта вера — всего лишь один росток, пробившийся из множества семян божественной жизни, посеянных в человеческой душе самим Богом. Даже наша воля, которая желает получить спасение по благодати, на самом деле не наша — она дар Божий. В этом заключается суть вопроса. Человек должен уверовать в Иисуса: принять Того, кого Бог послал в умилостивление за грехи, — его долг. Но он не верит в Иисуса; он предпочитает делать что угодно, только не верить. Пока Дух Божий не убедит его, что он осужден, пока не смирит его волю, человек не поверит всем сердцем в Иисуса и не получит вечную жизнь. Спасенные, оглянитесь назад и попробуйте объяснить, как вы обратились. Вы пришли ко Христу и уверовали в Его имя: вы сами это сделали. Но что заставило вас так поступить? Какая тайная сила обратила вас от греха к праведности? Может, вы обратились, потому что были лучше своего необращенного ближнего? Нет, вы прекрасно знаете, что, если бы таинственная сила не подействовала в свое время на вашу волю, не просветила бы ваш ум, не направила бы ко кресту, вы остались бы таким же, как и ваш ближний. Мы благодарим Бога, что именно так мы обратились»112 . Сперджен, изумляясь и прославляя Бога, постоянно повторял стихи:

Что привело меня? Каким

Лучом я был ведом —

Святым, неведомым, благим, —

Тогда как тысячи других

Не знают Отчий дом?

Любовь Твоя — предвечный Свет! —

Вела меня, как мать!

Она дала мне жизни хлеб!

О, без нее я был бы слеп

И брошен погибать!

Арминианство изменяет библейский порядок спасения, утверждая, что человеческое решение предшествует божественному действию. Так, в одной книге, адресованной неверующим людям, написанной с арминианских позиций, утверждается следующее: «Святое око Божье отчетливо видит греховность каждого сердца и призывает всех принять сторону Бога, восстав против самих себя. Пока это не сделано, вера абсолютно невозможна. Мы не ограничиваем благодать Божью, а утверждаем, что покаяние пролагает ей путь». Очевидно, что здесь слово «призыв» означает не особый внутренний призыв Христа, а обращенный ко всем призыв проповедника принять решение 113. С этой точки зрения, пока человек не принял решение, Бог ничего для него сделать не может. Покаяние должно предшествовать возрождению, поэтому благовестники-арминиане с такими словами обращаются к слушателям: «Откройте свое сердце и позвольте Ему войти. Откажитесь от всякого греха. Отдайте верой всего себя Ему. Если вы сделаете это, в тот же миг произойдет чудо: вы родитесь свыше, станете новым творением. В вас появится божественная природа».

Очевидно, что в этом призыве не просто используется иная терминология: арминиане совсем иначе оценивают невозрожденного человека. Они верят, что под действием общей благодати плотский человек (человек в своем естественном состоянии) может повести себя так, что получит спасение. Ясно, что благодать при таком подходе не рассматривается как спасающая, потому что она равным образом действует и на тех, кто погибнет. Это вообще не благодать в библейском смысле этого слова. Кальвинист же совсем по-другому оценивает и грешника, и благодать. Он считает, что грешник находится в безнадежном положении, ему не обойтись без помощи со стороны. Благодать же, с точки зрения кальвиниста, достаточно сильна и может помочь людям даже в таком безнадежном положении: «Вы смотрите на духовный термометр и думаете: „Как низко опустится благодать Божья? Опустится ли она до комнатной температуры? А может, до нуля? Или до самой низкой возможной температуры?“ Да, она дойдет до самой низшей точки, которую только можно представить, опустится ниже, чем сможет зафиксировать любой прибор: она опустится ниже нуля смерти» 114.

Именно в этой точке духовной смерти Святой Дух первый начинает действовать на людей Своей спасающей силой, поднимая их из могилы греха. Ни покаяние, ни вера не появятся, пока не появится жизнь, и поэтому они являются «первыми явными признаками возрождения» 115. «Настоящие покаяние не может произойти в необновленной душе». Мы не в состоянии повлиять на свое возрождение, так же как не можем повлиять на свершившееся на Голгофе, и как только на кресте искупается вина за грех, тогда только возрождение может воплотить это искупление в нашу жизнь. Это учение, с одной стороны, правильно представляет состояние грешника, а с другой стороны, отдает должное действию Духа.

Возможно ль эту суету

И злобу в нас сломить?

О, только Ты, предвечный Дух,

Нас можешь возродить —

Заставить ненавидеть грех,

А доброго — желать!

То Твой невиданный успех —

Нас к небесам поднять,

Туда, где святости цветы

Превыше всяких туч!

Все это можешь только Ты,

Небесной правды луч!

Сперджен считал, что правильно определить состояние грешника можно только тогда, когда мы признаем необходимость особого воздействия Святого Духа: «Грешник, необращенный грешник, я предупреждаю тебя, ты никогда не сможешь родить себя свыше. И хотя возрождение абсолютно необходимо, оно абсолютно невозможно для тебя, пока его не совершит Бог Дух…» 116 «Делай, что хочешь, но даже если ты приложишь все свое старание, между тобой и возрожденным человеком будет существовать разница, огромная, как вечность… Дух Божий должен заново сотворить тебя, должно тебе родиться свыше. Та же сила, которая воскресила из мертвых Христа Иисуса, должна воскресить из мертвых и нас. То же самое всемогущество, без которого не могли бы существовать ни ангелы, ни черви, должно снова выйти из своей потаенной комнаты и, сотворяя нас новыми во Христе Иисусе, Господе нашем, совершить такое же великое дело, какое оно совершило при сотворении мира. Даже сама христианская церковь постоянно забывает об этом, но всегда, когда об этом старинном учении о возрождении вновь вспоминают, Бог благословляет Свою церковь пробуждением…» 117 «Пока Бог Дух Святой, который „производит в нас хотение и действие“, не повлияет на нашу волю и совесть, возрождение абсолютно невозможно, а следовательно, невозможно и спасение. „Что?! — скажет кто-то. — Не хотите ли вы сказать, что Бог вмешивается в спасение каждого человека, возрождая его?“ Да, я хочу сказать именно это. В спасении каждого человека божественная сила принимает самое непосредственное участие, воскрешая мертвого грешника, дает ему желание, которого раньше не было, делает его совесть более чуткой, заставляет его, ранее отвергавшего Бога и презиравшего Христа, в слезах бросаться к ногам Иисуса. Божественное вмешательство, божественное действие, божественное влияние необходимы. Без них вы пропадете и погибнете, даже если будете делать все, что в ваших силах. „Если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия…“» 118 «Не будем же забывать, что спасение души есть творение. Ни один человек не может сотворить даже муху… Творит только Иегова… Ни человеческая, ни ангельская сила не может вторгнуться в эту славную область божественной силы. Творение — это удел самого Бога. Бог сотворил и каждого христианина, так как написано, что мы „новое творение во Христе Иисусе“. Павел призывает „облечься в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины“. Возрождение — это не преобразование прежней человеческой природы. Возрождаясь, человек получает то, чего ранее у него не было — новое начало, которое называется Дух. Новый человек — это сотворение не души, но более высокого начала, которое настолько же выше души, насколько душа выше тела… Приводя человека к вере во Христа, Бог проявляет ту же силу творения, которую Он явил, созидая небо и землю…» 119 «Только Тот, кто образовал небо и землю, может сотворить новую природу в человеке. Никто другой не может сделать ничего подобного. Возрождение означает, что Отец, Сын и Дух сотрудничают друг с другом, так как, чтобы дать христианину новую природу, предвечный Отец должен принять решение, благословенный Сын умереть, а достойный почитания Дух, довести дело до конца. Это — воистину дело. Подвиги Геракла были пустяками по сравнению с ним; убить львов и гидру, очистить Авгиевы конюшни — все это детские забавы по сравнению с возрождением духа истины в падшей человеческой природе. Заметьте: апостол утверждает (Фил. 1:6), что это доброе дело было начато Богом. Павел не верил, подобно некоторым богословам, что свободная воля обладает большой силой; он не поклонялся современной Артемиде Эфесской» 120.

Не забывайте, что эти слова сказал не просто какой-нибудь лектор, а миссионер, «ловец человеков», желающий приводить людей ко Христу. Для Сперджена это не был просто теоретический богословский вопрос. Он знал, что учение о благодати сильно влияет на слушателей. Оно убивает в них чувство самодостаточности, и в конечном счете люди становятся совершенно беспомощными пред очами Бога, безнадежно беспомощными: «В этом учении есть нечто такое, что пронзает душу человека. Другие учения стекают с человека, как масло с мраморной плиты, а это вонзается в него, проникая в самую сущность. Он не может не почувствовать, что в нем есть какая-то внутренняя сила, что его нельзя просто так отпихнуть в сторону. Человек волей-неволей спрашивает себя: „А может, это истина?“ Он больше не может оставаться равнодушным» 121.

Но к счастью, в этой безнадежности скрывается настоящая надежда для грешника. Арминианство же, делая эту безнадежность менее безнадежной, угашает яркое сияние надежды Евангелия. Посмотрите еще раз, с какими словами Сперджен обращался к своей многочисленной пастве в Экзетер-холле: «Вам, необращенным и не имеющим части и удела в сегодняшнем спасении, опять и опять я повторяю эти слова: человек, человек, твоя судьба в руке Божьей. Дойдешь ли ты сегодня живым до своего дома или нет, зависит исключительно от Его воли» 122. Повергал ли Сперджен этими словами людей в отчаяние? Нет, наоборот, он подталкивал их к Богу! Учение о благодати открывает нам, в каком безнадежном положении мы находимся, и сразу же дарует нам подлинную надежду. Оно свидетельствует, что Отец милости дарует нам всемогущую благодать, делая для нас то, что мы сами сделать не можем. «Кальвинизм дает вам в десять тысяч раз больше оснований для надежды, чем проповедник-арминианин, который говорит с кафедры: „Место есть для каждого, но нет никакой особой благодати, которая приводит людей кБогу. Если кто-то не хочет прийти, значит, не хочет, и все. В этом его вина, Бог не заставляет приходить к себе“. Слово Божье говорит, что никто не может прийти к Богу, тогда как арминианин говорит, что все могут. Бедный грешник чувствует, что он не может, однако арминианин во всеуслышание заявляет, что тот сможет, если захочет» 123. Когда человеку, достигшему этого отчаяния, говорят, что Бог постановил спасти грешников, что Он делает это при помощи голгофской крови, что Он даровал Духа, чтобы грешник стал причастником жертвы Христа и духовно ожил, что все: и план, и средства, и сила спасения — все от Бога, он слышит именно то, что ему нужно услышать. Человеку, который больше не полагается на себя, который чувствует, что зло исходит из самой глубины его сердца, нужнее всего услышать весть, которая призывает его довериться благодати Божьей: «Великая система, называющаяся „учение о благодати“, открывает тому, кто принимает ее, Бога, а не человека. Это учение богоцентрично» 124. А именно Бог нужен человеку, осознавшему свою греховность. Все его былые представления о вере оказались ошибочными: «Ты раньше хвалился, что можешь поверить в Господа Иисуса Христа, когда захочешь. Когда-то ты думал, что уверовать очень легко, но теперь тебе ох как сложно сделать это. Теперь ты кричишь: „Что с моими чувствами? Я не могу уверовать! Я не могу ничего вспомнить, не могу сдержать себя. Мне кажется, дьявол овладел мной. Боже, помоги мне, — я ничего не могу для себя сделать!“» 125 «…Когда человек знает и чувствует, что он на самом деле грешник в глазах Бога, то вера в прощение грехов представляется ему чудом. Он понимает, что, кроме всемогущего Святого Духа, никто и ничто не может произвести в нем эту веру» 126.

Сперджен хорошо представлял себе, что такое настоящее осознание греха, он знал, что проповедь учения о непреодолимой благодати может лучше всего успокоить тех, кто уповает лишь на Бога. Он с радостью провозглашал, что человеческая беспомощность божественному всемогуществу не помеха: «Господь, спасая грешников, не спрашивает их, хотят ли они спастись. Подобно ураганному ветру, божественное действие сметает все препятствия; упрямое сердце ломается от мощного порыва ветра благодати. Бог вынуждает сдаться тех, кто сдаваться не хотел. Я знаю, что если бы Господь захотел, то сегодня не нашлось бы ни одного столь безнадежно порочного человека, который бы не был принужден сейчас же искать милости; с каким бы предубеждением он ни относился к Евангелию, стоит только Иегове захотеть — и он обратится. Человек, в твое темное сердце, никогда не видевшее света, проник бы свет. Если бы Он только сказал: „Да будет свет“, был бы свет. Ты можешь сжимать свои кулаки и кричать на Иегову, но Он все равно остается твоим Господином: Он может погубить тебя, если ты будешь продолжать упорствовать в своей порочности, а может и спасти прямо сейчас, изменив твое сердце и обратив твою волю так же, как Он обращает потоки вод» 127.

Проповедь, из которой взята последняя цитата, называется «Проповедь пробуждения». Она была сказана в январе 1860 года. Ее название напоминает нам, что Сперджен так твердо был уверен в Боге не только потому, что осмыслил учение, дарованное Духом, но и потому, что он чувствовал, что этот могущественный Дух сопровождает проповедь Слова. Никогда он не хвалился силой Божьей больше, чем в годы пробуждения.

Среди памятных событий того времени выделяется вечер 4 сентября 1855 года, когда около 12 000 человек стояли на поле близ Кинг-эдуард-роуд, Хэкни, чтобы послушать пастора из церкви на Нью-парк-стрит. «Я думаю, что никогда не забуду, — писал он позже в „Автобиографии“, — того чувства, которое возникло у меня, когда уже в конце собрания эта огромная толпа единодушно пела гимн „Хвалите Бога, от которого текут все благословения“. Тогда я понял, почему апостол Иоанн в Откровении сравнивал „новую песнь“ на небесах с „шумом вод многих“. В том величественном пении могучие волны славословия катились к небу во всем своем царственном великолепии, подобно волнам древнего океана, разбивавшимся о берег».

Прочитайте проповедь, которую Сперджен сказал в тот вечер, и вы поймете, почему все людские сердца, как одно, взметнулись к небу в изумлении и славословии. Проповедуя по отрывку: «Многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном», Сперджен просто упивался торжеством благодати:

«Как я люблю эти Божьи „будет“ и „свершится“! Ничто не сравнится с ними. Если человек скажет: „Свершится“, будет ли от этого прок? „Сделаю“, — говорит человек и никогда не делает; „совершу“, — говорит он и не совершает. Но с Божьими „свершится“ такого никогда не бывает. Если Он говорит „свершится“, значит, совершается; если Он говорит „будет“, так и происходит. Вот, Он сказал здесь: „Будет, многие придут“. Дьавол говорит: „Они не придут!“ Но они придут. Вы, вы сами говорите: „Мы не придем“, но Бог говорит: „Вы придете“. Да! Некоторые здесь смеются над спасением, потешаются над Христом и подтрунивают над Евангелием, но я знаю, что некоторые из вас все же придут. „Что? — скажете вы. — Разве Бог может заставить меня стать христианином?“ Да, и еще раз да, ибо в этом и заключается сила Евангелия. Оно не спрашивает вашего согласия, ему это не нужно. Оно не спрашивает, хотите ли вы принять Бога, но в день силы Божьей оно заставляет вас захотеть. …Евангелие не нуждается в вашем согласии, оно у него есть. Оно разбивает ваше враждебно настроенное сердце. Вы говорите, что не хотите спасения, но Христос говорит, что вы будете спасены. Он заставляет вашу волю обратиться, и тогда вы восклицаете: „Господи, спаси, я погибаю!“ Небо восклицает: „Я знало, что заставлю тебя сказать это!“ Христос радуется за вас, потому что Он изменил вашу волю и заставил вас захотеть обратиться к Богу. Если бы Иисус Христос стоял на моем месте, как бы вы повели себя? Если бы Он пришел сюда и сказал: „Вот, Я здесь. Я люблю вас. Хотите ли вы, чтобы Я спас вас?“, никто бы из вас не откликнулся на Его призыв, если бы вы были представлены собственной воле. Он сам сказал: „Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня“. Вы захотели прийти? Вы придете! Они придут! Они придут! Вы можете смеяться, вы можете презирать нас, но Иисус Христос не умер напрасно. Кто-то отвергает Его, но кто-то обязательно примет! Кто-то не спасен, но кто-то будет спасен. Христос увидит Свое семя, Он продлит Свои дни, и дело Господа будет процветать в руках Его. Они придут! И ничто ни на небе, ни на земле, ни в аду не сможет задержать их» 128.

О возрождении и вере

Из многих отрывков Библии явствует, что рождение веры есть результат вечного замысла Божьего и Его действенного призыва, обновляющего внутреннюю природу грешника. Например, «…уверовали все, которые были предуставлены к вечной жизни» (Деян. 13:48), «…кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил» (Рим. 8:30). Об этом же говорится в Ин. 6:65; Ин. 10:26; Еф. 2:1–8 и т. д. Некоторые утверждают, что в Иак. 1:18 и 1 Пет. 1:23 говорится о том, что возрождение происходит от «слова Божьего», а это значит, что читать Писание или слушать проповедь без веры — бесполезно. Это означает, что возрождение в некотором смысле зависит от самого слушателя — необходим его отклик. Но при внимательном толковании данных отрывков подобный вывод из них сделать невозможно, тем более рассматривая их в контексте всего Писания. Действие Божье, возрождающее духовно мертвых людей, не есть истина, как способность видеть не есть свет, и поскольку духовное оживление является непосредственным свершением Бога, никакие промежуточные средства при этом не используются. Писание могут понять только те, кто получил новую природу (1 Кор. 2:12–14): само по себе оно не может произвести жизнь. Человек, рожденный Духом, получает способность видеть (Ин. 3:3), поэтому он, понимая Слово, неизбежно приходит к покаянию и вере. Таким образом, возрождение происходит по определению Бога посредством проповеди Евангелия. С богословской точки зрения, возрождение можно рассматривать как особый этап спасения, при котором Слово истины не участвует, учитывая, однако, что за возрождением сразу же следует обращение, а при обращении, то есть при проявлении веры и покаяния, Слово играет самую важную роль (Рим. 10:17). «Словом, — говорит Чарльз Ходж, — человеку открывается, кто есть Христос и что Он совершил, через Слово он обретает все знание, необходимое для его возрожденной души. Именно Словом передаются все благословения Духа; если бы Слово не было бы святым и безошибочным, оно бы не смогло просветить разум человека, ведь видеть без света невозможно».

Если же термин «возрождение» используется в более широком смысле, если в него включается и обращение, то тогда Слово, безусловно, играет важную роль. В Иак. 1:18 и 1 Пет. 1:23 именно в таком, широком, смысле это понятие и используется, но во всем остальном тексте Нового Завета оно употреблено в более узком смысле и обозначает новое рождение, одномоментную передачу новой жизни человеку Богом. Использование термина «возрождение» в широком смысле — скорее исключение, чем правило, следовательно, на основании двух названных выше отрывков ошибочно предполагать, что Слово каким бы то ни было образом участвует в возрождении, ибо в тех отрывках речь идет не о действии Бога, а о всестороннем изменении, происходящем в человеке, пришедшем ко Христу, — изменении, в котором возрождение и обращение являются разными этапами одного процесса.

Знание о том, что возрождение предшествует обращению, не мешает проповеднику призывать всех людей немедленно уверовать во Христа. Ибо, как уже отмечалось ранее, когда речь шла о крайнем кальвинизме, испорченность грешников, а следовательно, и их неспособность уверовать, не означает, что они не обязаны откликаться на призыв уверовать. С другой стороны, поскольку возрождение предшествует обращению только с точки зрения логического порядка, поскольку между ними нет временного промежутка, проповедник не имеет права думать, что между действием Святого Духа (которое, в любом случае, невидимо для человека) и проявлением веры должно пройти какое-то время. Библия никогда не вменяет в обязанность человеку возродиться, так как возрождение находится вне человеческой компетенции, хотя часто говорят, что в Ин. 3:7 Христос призывал Никодима родиться свыше. Евангелие требует от человека только лишь покаяния и веры (Деян. 20:21). Важно помнить о том, что в то время как современное арминианство изобрело множество призывов для необращенного человека («открой свое сердце», «прими решение в пользу Христа» и т. д.), в традиционном реформатском благовестии, основанном на правильном учении о возрождении, вере придавалось центральное значение в деле спасения, как это было и в Новом Завете. Поэтому в 1890 году Сперджен с тревогой говорил, что проповедники как-то по-новому призывают слушателей принять Евангелие: «Все Евангелие заключается в словах: „Верь в Господа Иисуса Христа и спасешься“. Если вы думаете, что хорошо сделаете, если замените евангельскую заповедь каким-то другим призывом, вам не избежать проблем. Если в какой-то момент вам покажется, что ваше усовершенствование работает, что при его помощи вы собираете больше плодов, чем при помощи древнего Евангелия, будьте уверены, что вы растите грибы, а может быть, даже поганки, а не деревья Господни» (An All-Round Ministry, p. 376). С точки зрения Сперджена, призыв типа «отдайте свое сердце Христу» попирает новозаветное Евангелие, в то время как учение о возрождении, описанное выше, гарантирует, что благовестие будет истинным, что апостольский упор на веру не будет утрачен. Комментируя Рим. 1:16–17, Джон Мюррей подчеркивает, что, согласно Писанию, «спасения не бывает без веры». При этом он добавляет: «Тот факт, что действенный призыв и возрождение — это первые стадии ordo salutis (порядка спасения), не означает, что нужно отказаться от этой истины будь то в наших размышлениях или проповеди Евангелия. Да, возрождение является причиной веры, и только поэтому мы говорим, что оно предшествует вере. Взрослый же человек, возрождаясь, всегда начинает верить. Следовательно, нельзя получить спасение, которое дает Евангелие, без веры… Искупление происходит поэтапно, но эти этапы образуют между собой неразрывное целое. Апостол говорит о спасении как об одном целом: оно не может стать нашим без веры — благодатью мы спасены через веру (Еф. 2:8). Человек, который только возрожден, не спасен просто потому, что таких людей не бывает. Спасенный человек — это еще и призванный человек, оправданный и усыновленный» (Commentary on Romans, p. 27. См. того же автора Redemption: Accomplished and Applied).

А. Ходж, размышляя о том, какая разница существует между возрождением и обращением, так подытоживает библейское учение: «Термин „обращение“ часто употребляют в широком смысле, подра-

зумевая, что он означает как изменение человеческой природы, так и проявление этого изменения. Но, в отличие от возрождения, обращение обозначает только лишь проявление новой природы, которая появилась в человеке в момент возрождения, то есть только добровольный поворот к Богу.

Возрождение — это деяние Бога; обращение — наше деяние. Возрождение — это появление нового принципа жизни; обращение — его проявление. Человек не может непосредственно осознать, что он возродился, но всегда может определить, обратился ли он. Возрождение — это однократное событие, завершенное само по себе, оно никогда не повторяется; обращение же, как начало святой жизни, есть целая серия непрерывных событий, длиною в жизнь» (Outlines of Theology, 1949, p. 460).

Именно в это верил Сперджен: «Возрождение — это мгновенное событие. Обращение же к Богу, плод возрождения, длится всю нашу жизнь» (MTP, vol. 4, p. 293).

Мы верим, что возрождение, обращение, освящение и вера есть проявление не человеческой свободной воли и силы, а могущественной, действенной и непреодолимой благодати Божьей.

Из «Декларации веры и благочестия»,

принятой церковью на Нью-парк-стрит

* * *

Самое страшное и опасное учение для человеческой души — это учение о том, что грешники могут возродить сами себя, покаявшись и уверовав тогда, когда им заблагорассудится. Из Писания и собственного опыта мы знаем, что человек ничего не может сделать для своего спасения, поэтому важно, чтобы он на практике убедился, что это истина. И тогда, но не мгновением ранее, — он будет искать помощи именно у Того, кто только и может оказать ее.

Чарльз Ходж

84 MTP, vol. 7, p. 85.

85 NPSP, vol. 4, p. 339.

86 MTP, vol. 35, p. 226. Из приводимых мною в дальнейшем документальных фактов о взглядах Сперджена по вопросу учения о благодати будет ясно, что я не ограничиваюсь его ранними проповедями.

87 MTP, vol. 11, p. 29.

88 MTP, vol. 56, p. 230.

89 NPSP, vol. 6, p. 305.

90 Как показывает Хью Мартин в работе «The Atonement, in its relations to the Covenant, the Priesthood, the Intercession of our Lord» (1887), самый верный способ отражения упрека в несправедливости заместительного искупления (невинный умирает вместо виновных) заключается в утверждении истины «заветного главенства Христа и ответственности, а также заветного единства с Ним тех, чьи грехи Он искупает, умирая на их месте и вместо них» (p. 10). Заветное единство — это основа Его заместительной жертвы, и этим фактом «заместительность Его жертвоприношения не просто выявляется, но и оправдывается. Истинно не только то, что Он страдает за нас; истинно также и то, что в Нем страдаем мы. И последнее утверждение оправдывает истинность и справедливость предыдущего. Он стал нашим Заместителем, потому что Он одно с нами, тождественен нам, а мы — Ему» (p. 43). Такова великая библейская истина: по решению Отца в качестве Его дара Христос был соединен со Своим народом еще до Своего воплощения, и именно поэтому Он умер за Свой народ.

91 «Поскольку грех совершает человек, гнев направлен именно на людей, которые его совершают» (J. Murray, The Atonement, 1962. См. того же автора The Epistle to the Romans, vol. 1, 1960, pp. 116–121).

92 Exposition of the Epistle to the Romans, 1958, p. 154.

93 NPSP, vol. 5, p. 245.

94 Томас Гудвин в комментарии на Послание ефесянам (1–2:11), разъясняя «великую любовь, которой Он возлюбил нас», замечает, «что Бог Свою любовь направляет на людей, а не на идеи. Он не говорит, что „будет любить того, кто верует, и спасет его“, как считают те, кто придерживается арминианских взглядов. Нет, Он направляет Свою любовь на людей. И Христос умер не за идею, а за людей… Он возлюбил нас нагими, Он возлюбил нас просто так, а не за то, что мы имеем: ни за нашу веру, ни за что бы то ни было еще в нас. „Не от дел“, — говорит апостол, но также и не от веры. Бог видит человека таким, какой он есть, и любит вас, а не ваше. Здесь кроется причина того, что Его любовь никогда не иссякнет, потому что она направлена на самого человека, какой он есть… Завет благодати заключен между Богом и людьми как личностями…» (Works of Thomas Goodwin, 1861, vol. 2, p. 151).

95 Чарльз Ходж, комментируя учение, содержащееся в Рим. 3:21–31, пишет: «Основанием оправдания не являются ни наши собственные заслуги, ни наша вера, ни послушание Евангелию; этим основанием является не дело Христа в нас, а Его дело для нас, то есть Его послушание до смерти, ст. 25». Как показывает история, арминианское богословие периодически ставило под сомнение учение об оправдании, и это была в точности та опасность, которую предвидели Кальвин и другие реформаторы, когда заявляли, что соглашение по вопросу оправдания невозможно, пока мы не поймем это учение в контексте Божьего благодатного замысла о спасении избранных: «Пока мы без сомнений не примем эти истины — хотя снова и снова мы можем повторять, как попугаи, что мы оправданы верой, — мы никогда не сможем придерживаться истинного учения об оправдании. И нисколько не лучше тайно отвращаться от единственного основания оправдания, чем уклоняться от него открыто» (John Calvin, Тrасts, vol. 3, p. 254). Слияние кальвинизма и арминианства возможно только тогда, когда учение об оправдании не раскрыто в полной мере. «Не может быть никаких сомнений в том, — говорит Иероним Занхий, — что учение об оправдании по благодати через Христа основывается на учении о нашем предопределении по благодати во Христе, поскольку предопределение есть причина и основание оправдания».

96 О взглядах Оуэна на невозможность компромисса с арминианством см. Display of Arminianism, Works of John Owen, vol. 10, pp. 5–7. Сперджен хорошо изучил места Писания, которые приводятся в защиту учения об искуплении всех, и не боялся изъяснять их. См., например, его серьезное предостережение тем, кто «губит своей пищей тех, за кого умер Христос» (MTP, vol. 12, p. 542).

97 NPSP, vol. 4, p. 130.

98 MTP, vol. 26, p. 252.

99 NPSP, vol. 4, pp. 130, 135.

100 MTP, vol. 7, p. 26.

101 Systematic Theology, vol. 2, pp. 330–331. Богословие, которое семья Ходж на протяжении века преподавала в Принстоне, было тем же, что и учение, которое Сперджен старался внедрить в умы своих студентов в Пасторском колледже. Именно книга А. А. Ходжа «Очерки богословия» была для них учебником по систематическому богословию. Во время одного из своих посещений Англии в 1877 году доктор Ходж присутствовал на ежегодном пикнике колледжа, на котором Сперджен сказал: «Чем дольше я живу, тем яснее мне становится, что система Жана Кальвина наиболее близка к совершенству» (Pike, vol. 6, p. 197).

102 «Арминианство склонно к законничеству; законничество — и ничего более — лежит в основе арминианства» (NPSP, vol. 6, p. 304).

103 NPSP, vol. 6, p. 259.

104 Ibid., p. 304. «Ни наша вера не порождает спасение, ни наша надежда, ни наша любовь, ни наши добрые дела: все они лишь сопровождают его, как почетный караул. Начало спасения лежит единственно в полновластной воле Бога Отца, в беспредельной действенности крови Иисуса, Бога Сына, и в божественном воздействии Бога Святого Духа» (NPSP, vol. 3, p. 357).

105 MTP, vol. 14, p. 573.

106 MTP, vol. 24, p. 440.

107 См. исследование этого вопроса у Томаса Гудвина в его толковании на Еф. 2:5. «Все наше спасение — по благодати, — пишет он, — это самое важное, что следует знать верующим. „Благодатью вы спасены“. Это великая аксиома, великий принцип, который Павел хотел заложить в сердце каждого верующего. Спасение дано вам, чтобы возвеличить замысел Божий, славу Его благодати. Благодать — итог и сущность Евангелия, итог великого замысла Божьего… Поэтому когда человек сходит с пути благодати на какой-нибудь другой путь, то о нем говорят, что он оставляет Бога. „Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатию Христовою так скоро переходите к иному благовествованию“ (Гал. 1:6) — апостол говорит так потому, что они не придерживались учения о благодати. Великий замысел Божий заключается в том, чтобы возвеличить благодать, поэтому отход от учения о благодати, который происходит, когда люди примешивают к этому учению что-либо еще, апостол называет отвержением благодати Божьей (Гал. 2:21)» (Works, vol. 2, pp. 230–231).

108 NPSP, vol. 4, p. 463.

109 Sermons on Comfort and Assurance, C. H. Spurgeon, 1961, p. 36.

110 MTP, vol. 18, p. 621.

111 MTP, vol. 9, p. 355.

112 Sword and Trowel, 1887, p. 8.

113 В обзоре книги У. Б. Поупа «Компендиум христианского богословия» Сперджен называет характерной чертой арминианских рассуждений неспособность различать «особый (и личный) призыв и общий призыв Евангелия» (Sword and Trowel, 1877, p. 484).

114 MTP, vol. 30, p. 502.

115 MTP, vol. 35, p. 494.

116 NPSP, vol. 3, p. 340.

117 MTP, vol. 7, p. 479.

118 NPSP, vol. 3, p. 188.

119 MTP, vol. 9, p. 566.

120 MTP, vol. 15, p. 291.

121 NPSP, vol. 6, p. 258.

122 Ibid., p. 324.

123 MTP, vol. 53, p. 268.

124 MTP, vol. 34, p. 364.

125 MTP, vol. 36, p. 690.

126 MTP, vol. 29, p. 551.

127 NPSP, vol. 6, p. 86.

128 NPSP, vol. 6, p. 86.

Глава 4. Арминианство и благовестие

Выдержки из проповедей, приведенные в предыдущей главе, показывают, что Сперджен был убежден, что благовестие неотделимо от целостной системы библейского богословия. Он считал, что в благовестии должна звучать полнота истины. Но тут, вполне вероятно, возникнет вопрос: как вообще Сперджен мог говорить о благовестии, когда он придерживался таких доктринальных взглядов, о которых мы говорили выше? Если под Евангелием мы имеем в виду то, что Христос умер за всех, что Бог «уважает в человеке Свой дар свободной воли» и что «решение в пользу Христа» есть главное событие в деле спасения, то такого Евангелия в проповедях Сперджена мы, конечно, не обнаружим. Сперджен непрестанно утверждал величие Христовой любви к грешникам, подчеркивал, что Господь даром и полностью искупил и спас их. Он убеждал и призывал всех покаяться и уверовать в такого Спасителя. Но в отличие от крайних кальвинистов и арминиан Сперджен отказывался давать рациональный ответ на вопрос, как можно призывать людей сделать то, что они не в силах сделать 129. Арминиане говорят, что, если грешников призывают, следовательно, они способны на отклик; крайние кальвинисты говорят, что грешники не способны откликнуться, следовательно, их нельзя призывать. Но Писание и кальвинизм утверждают и человеческую неспособность, и обязанность: обе эти истины необходимы для благовестия. Первая показывает грешнику, что ему нужна помощь, которую может оказать только Бог; вторая, содержащаяся в призывах, обетованиях и приглашениях Писания, указывает ему на место, где он может обрести мир и безопасность, — в Сыне Божьем.

Поскольку возрождает только Бог, мы не имеем права говорить людям, что они могут родиться свыше в тот миг, когда они или проповедник этого захотят. Однако это не означает, что мы не можем благовествовать, то есть показывать людям, что они должны спастись благодатью через веру и что вера во Христа есть путь примирения с Богом. Хотя рационально мы не можем объяснить, как совместить призыв уверовать в Сына Божьего и истину о том, что только благодать дает способность верить, но в Писании эти две истины не вступают в конфликт друг с другом. Сперджен принимал их обе — обязанность человека уверовать и его греховную неспособность к этому — и использовал их как тиски, сжимая совесть грешника. Приведем пример:

«Бог просит вас поверить, что благодаря крови Иисуса Христа Он может, оставаясь справедливым, оправдывать нечестивых. Он просит вас поверить во Христа, чтобы вам спастись. Неужели вы думаете, что Он спасет вас, если вы не доверитесь Ему? Человек! Разве не разумно для Бога призывать тебя поверить в Него? И Он призывает тебя поверить сегодня утром. „Покайтесь и уверуйте в Евангелие“, — говорит Он. Друзья, как мне жаль человека, который не сделает этого: его душа находится в ужасном состоянии. Мы можем проповедовать вам, но вы никогда не покаетесь и не уверуете в Евангелие. Мы можем возвещать вам заповеди Божьи, но какими бы разумными они ни были, вы не отдадите Богу должное, вы будете упорствовать в своих грехах, вы не придете к Нему, чтобы иметь жизнь. Дух Божий должен подействовать на души избранных, чтобы они захотели спасения. Но именем Божьим предупреждаю вас, что, если после того как вы услышали этот призыв, вы будете — а я знаю, что без Духа Божьего вы будете — продолжать упорствовать, не покоряясь столь благоразумному Евангелию, то в последний день вы поймете, что Содом и Гоморра находятся в лучшем положении по сравнению с вами. Ибо если бы проповедь, звучащая в Лондоне, прозвучала бы в Содоме и Гоморре, эти города давно бы покаялись в прахе и пепле. Горе вам, жители Лондона!» 130

Но Сперджен не ставит на этом точку. Посмотрите, как он заканчивает эту проповедь. Мощным натиском истины он атаковал совесть необращенных во всех направлениях, и теперь в ревностном борении он подводит итог: «Я заклинаю вас Богом живым, я заклинаю вас Искупителем мира, я заклинаю вас крестом Голгофы и кровью, упавшей в пыль Голгофы, покоритесь этой божественной вести и обретите жизнь вечную. Но если вы откажитесь от нее, кровь ваша будет на голове вашей во веки веков!» 131

Сперджен не только призывал грешников, но и направлял их. Он заканчивал свою проповедь совсем не так, как это делается сегодня. Очень часто он советовал людям, как найти Христа: «Перед тем как вы уйдете отсюда, — говорит он, — излейте из своего сердца горячую молитву, скажите: „Боже, будь милостив ко мне, грешнику. Я хочу спастись, Господи. Спаси меня, я призываю имя Твое“. Умоляю вас, помолитесь прямо сейчас вместе со мной, я буду произносить молитву, а вы повторяйте ее от своего имени: „Господи, я виновен, я заслужил Твой гнев. Господи, я не в состоянии спасти сам себя. Господи, мне хочется иметь новое сердце и правый дух, но что я могу сделать? Господи, я ничего не могу сделать, приди и произведи во мне хотение и действие по Своему благоволению.

О Господи, лишь Ты один

Спасешь — спаси! — меня.

И если от Тебя уйти,

К кому отправлюсь я?

Господи, теперь я призываю имя Твое от всего сердца. Трепеща, и все же веруя, я полностью предаюсь Тебе, Господи. Я уповаю на кровь и праведность Твоего Сына. Господи, спаси меня сегодня ради Иисуса!“»

Сперджен часто любил повторять стихотворение Чарльза Уэсли, которое также помогало грешникам:

О Боже, к свету обрати,

От смерти к жизни пробуди,

На истину наставь!

Изведать дай грехов всех бремя,

Увидев пропасть под собой,

Принять Твой дар в Христе святой.

Так Сперджен направлял ищущих к Богу. И хотя он всегда призывал членов своей общины заботиться о тех, кто нуждался в духовной помощи, он никогда не требовал, чтобы ищущие Бога проявляли какие-либо внешние признаки духовной жизни. Сперджен знал, что, преувеличивая значение человеческих дел и приуменьшая значение божественных, арминианство наносит большой вред. «Идите домой и веруйте в Иисуса. „Но я хочу, чтобы меня приглашали в тихую комнату“. Но мы не желаем потворствовать этому популярному предрассудку. К сожалению, в этих „тихих комнатах“ люди слишком часто обретают ложную уверенность. Из тех, кто якобы обратился в „тихой комнате“, едва ли кто-нибудь имеет истинную веру. Вместо того чтобы идти туда, направляйтесь прямо к Богу. Предайте себя Христу прямо сейчас, прежде чем вы сдвинетесь с места!» Эти слова были сказаны еще до того, как на смену «тихой комнате» пришла современная методика вынуждать слушателей «принять решение». Не трудно представить, как бы опечалился Сперджен, узнай он об этом современном подходе. Он понимал, что, как только принятие решения станет принципом благовестия, люди начнут думать, что они спасаются совершением определенных дел или что, по крайней мере, эти дела помогут им спастись. «Бог не спасает „тихими комнатами“» — это предупреждение Сперджен постоянно повторяет в своих поздних проповедях.

Люди стали полагать, что между выходом вперед на призыв проповедника и «приходом ко Христу» есть связь, но Сперджен категорически с ними не соглашался. Он считал, что такой метод благовестия не только не основывается на Писании, но и искажает учение Библии о приходе ко Христу: «Если человек по-настоящему приходит ко Христу, он приходит к Нему сердцем, а не ногами. Многие приходили к Нему в теле, но не в истине, приход, о котором здесь говорится, совершается желанием, молитвой, пониманием, согласием, доверием, послушанием» 132. Кроме того, Сперджен по опыту знал, сколь могущественно действие Духа, поэтому он понимал, что никакие человеческие добавления не сделают благовестие более эффективным: человек, обличенный истиной, вряд ли захочет участвовать в публичных действах, которых требует проповедник своим «призывом». «В большинстве случаев человек с раненой совестью — как раненый лось, который ищет уединения, чтобы истекать кровью втайне. Очень трудно вступить в диалог с человеком, который осознал свой грех. Он уходит так глубоко в себя, что последовать за ним невозможно» 133. Обычай «Табернакла» полностью соответствовал этому убеждению. По окончании службы паства, насчитывавшая 5000 человек, в священном безмолвии и тишине, которые не нарушал звук органа, склоняла головы в молитве, после чего любой член церкви был готов поговорить с сидевшим рядом незнакомым человеком, если тому нужна была духовная помощь.

Итак, поразмыслив немного о вреде, который арминианство наносит проповеди Евангелия, мы подходим к главной причине, по которой этого учения стоит серьезно опасаться. Она заключается в том, что подобный способ благовестия при любых обстоятельствах неизбежно порождает поверхностное отношение к вере. Как мы уже видели, арминианство отрицает неприятную истину о том, что спасение должно начинаться с возрождения, и утверждает, что люди приходят к вере и покаянию без какого бы то ни было воздействия Святого Духа, и тем самым упрощает библейский образец обращения. Арминианская проповедь учит грешника, что он должен начать дело спасения, захотев спастись, а Бог довершит начатое; он должен сделать то, что может, а Бог сделает остальное. Ему говорят, что если он принимает твердое «решение в пользу Христа», то сразу же может смело верить, что и Бог совершил Свою часть, и указывают на стих Ин. 1:12, уверяя, что он описывает именно его ситуацию. Очевидно, что арминианство изобрело свой образец обращения, небиблейский: обратиться может даже невозрожденный. Утверждение, что покаяние и вера могут быть и у необновленного человека, сводит духовный опыт к проявлению воли грешника, а не силы Бога. Но Писание везде представляет волю Бога и Его силу как первопричину спасения, поэтому учение, согласно которому воля Бога следует за волей человека, провоцирует человека поверить, что его переживания есть спасение, в то время как он вовсе не спасен. Писание часто и настоятельно предостерегает нас от подобного заблуждения во многом потому, что и невозрожденные люди могут «верить» и даже испытывать при этом радость и мир. А арминианство не только не бережет людей от опасности самообмана, а, наоборот, подталкивает к нему, так как обращает внимание людей не на Бога, а на свои собственные дела. Слушающему Благую весть внушают, что выбор делает не Бог, а он сам, что он даже может сам определить время своего рождения свыше. Например, брошюра, которой часто сегодня пользуются учащиеся христианских учебных заведений при благовестии, предписывает сделать три простых шага для того, чтобы стать христианином: во-первых, осознать свой грех, во-вторых, поверить, что Христос совершил заместительное искупление. Это как бы подготовка к обращению, но «третий шаг столь решающий, что сделавшие его обязательно становятся христианами… Я должен прийти ко Христу и заявить, что лично участвую в том, что Он сделал для всех». Этот третий и решающий шаг остается за мной; Христос «терпеливо ждет, пока я открою дверь. Тогда Он войдет…» Как только я сделаю это, то могу тотчас же считать себя христианином. И дальше брошюра советует: «Расскажи же сегодня кому-нибудь о том, что ты сделал».

В таком случае человек может исповедать свою веру и после ни разу в жизни не усомниться в ее подлинности. Он не знает, что ему нужно пережить внутреннюю перемену, которую он сам в себе произвести не в состоянии. Поэтому он не беспокоится, не ощущая, что в его жизни произошла эта грандиозная перемена. Ему никогда не говорили, что она важна, и поэтому у него нет причин сомневаться в том, что он христианин. Воистину, учение, которому он вверил себя, весьма последовательно борется с подобными сомнениями. Часто говорят, что человек, который принял решение, но не приносит плодов, свидетельствующих о перемене в его жизни, может быть «плотским» христианином. Его нужно научить. Если же такой человек постепенно теряет интерес к христианству, значит, о нем церковь мало заботилась и мало молилась. Редко кому приходит в голову мысль, что обмирщение есть свидетельство того, что человек никогда не был спасен. Это опасная мысль: она ставит под вопрос всю современную систему призывов к принятию решения и так называемого душепопечительства. Приди она кому-нибудь на ум, сразу стало бы очевидно, что человек не в силах изменить свою природу, что за несколько часов или дней невозможно определить, стал ли человек настоящим христианином, откликнувшись на призыв Евангелия. Вместо этого верующие заявляют, что сомнение в истинности веры «принявшего Христа» равносильно сомнению в Слове Божьем, что отказаться от «призывов» и тому подобного — значит отказаться от благовестия. Такое отношение многих христиан — трагическое доказательство того, что арминианский образец обращения стал восприниматься как библейский. По этой причине, если вы попытаетесь сказать, что выражения «принять Христа», «открыть сердце», «позволить Святому Духу спасти» не нужно использовать, так как они небиблейские, вам ответят, что вы просто придираетесь к словам.

Сперджен видел, что арминианство есть не что иное, как утрата чистоты новозаветного благовестия и что оно ведет к легкомысленному отношению к вере (а это, кстати, является самой большой проблемой современного евангельского христианства). Но наибольшую тревогу вызывало в нем не использование при благовестии большого количества музыки и появление исповедальных комнат (хотя по этому поводу он тоже тревожился), а скорее то, что благовестники забыли, что воздействие Святого Духа — ключевой момент в обращении, что обращение, как правило, не происходит мгновенно. «Вы знаете, — спрашивает он в проповеди „Посеяно в тернии“, — почему вера многих христиан похожа на делянку, заросшую сорняками? Потому что они не пережили то, что должно было изменить их состояние. Сеятель должен был вырвать сорняки с корнем и немедленно сжечь их. Раньше люди обращались потому, что осознавали свою греховность. Огромный плуг под названием „душевная боль“ глубоко вспахивал их душу. А в сознании с нараставшим жаром полыхал огонь: когда человек видел грех и понимал его ужасные последствия, любовь к этому греху полностью выжигалась из него. Но теперь модно спасаться быстро. Да, я верю в мгновенные обращения и рад наблюдать их, но я радуюсь еще больше, когда вижу совершенное действие благодати, глубокое осознание человеком своей греховности и раны, нанесенные его душе законом. Нам не избавиться от терний, если наш плуг не будет пахать глубоко…» 134

Упрощенный подход к обращению привел к упрощенному представлению о природе истинного христианского опыта. Сперджен видел, что многие из тех, кто считал себя обратившимися, не смогли бы пройти проверку Библией. «Некоторые молодые люди говорят: „Я уверен, что спасен, потому что я так счастлив!“ Не слишком верьте этому. Многие считают себя счастливыми, но при этом не имеют спасения» 135. Ощущение мира Сперджен также не считал несомненным признаком истинного обращения. Комментируя стих «Господь умерщвляет и оживляет, поражает и исцеляет», он спрашивает: «Но как может Он оживить тех, кто никогда не был умерщвлен? Вам, которые никогда не были поражены, вам, сидящим здесь в этот вечер и наслаждающимся внутренним покоем, что может дать милость Божья? Не спешите радоваться своему покою» 136. Покой может давать не только Бог, но и дьявол. Сперджен всегда предупреждал людей об этой опасности, но в некоторых из своих поздних проповедей он заострял на этом особое внимание. Например, в проповеди, озаглавленной «Исцелен или обманут?», произнесенной в 1882 году, он говорит, что огромное множество людей обмануто, что на самом деле они не получили исцеления. Среди них есть и те, кто был обеспокоен судьбой своей души. «Даже после того как пробудившиеся осознали, что нуждаются в исцелении, и стали искать его, даже после этого они находятся в опасности. Они могут удовлетвориться исцелением симптомов и таким образом лишиться подлинного действия благодати. Мы склонны подвергать себя опасности, довольствуясь неполным исцелением, мы можем остаться без великого и полного спасения, которое дает только Бог. Я говорю об этом со всей серьезностью, ибо сам не могу избежать подобного искушения. Чтобы сказать сегодня проповедь, я сделал над собой отчаянное усилие, и без позволения врача встал с постели, движимый страстным желанием предостеречь вас от обманщиков, появившихся ныне» 137.

Если арминианство начинает главенствовать, то неизбежно истинная вера вырождается, а ложная уверенность в спасении распространяется широко. Разделяя веру и возрождение, арминианство упускает из виду, «что суть и сущность спасения — измененное сердце» 138. Это неизбежно для арминианской системы, потому что ни один человек не может сам заставить свою природу навсегда расстаться со грехом, вырвав ее из-под его гибельной власти. Арминианство же учит, что возрождение зависит от человеческого выбора, что оно следует за решением человека. Таким образом, оно создает превратное представление о том, что есть новое рождение. «Ваше возрождение, — обычно говорил Сперджен, — произошло не от крови, не от хотения плоти, не от хотения мужа. Если бы это было так, то вам нужно было бы избавиться от него как можно скорее. Истинное возрождение совершается волей Божьей и действием Святого Духа» 139.

Арминианство же умалчивает об этом, и это весьма опасно. Оно не может объяснить людям эту истину, которая не позволит им обрести ложную уверенность в спасении, думая, будто бы Бог может простить грехи и при этом не изменить природу грешника. «Отдавая себе отчет в том, что я сейчас скажу, я утверждаю, что учение „верь и живи“ очень опасно, если вместе с ним не проповедуется учение о возрождении» 140. Утверждая, что «спасает вера», но при этом забывая, что там, где есть истинная вера, там есть и новая жизнь, жизнь уподобления Богу и ненависти ко всякому греху, арминианство искажает понятие обращения, лишая его смысла.

Хотя новая жизнь, данная нам в возрождении, никоим образом не является основанием нашего оправдания, Писание ни разу не говорит об оправданном человеке, который бы не изведал «баню возрождения» (Тит. 3:5). Арминианство часто отделяет обращение от освящения, потому что не принимает идею о том, что возрождение есть причина обращения. Но библейское учение о возрождении означает, что не может быть истинным верующим тот, кто не обладает новой жизнью, созданной «в праведности и святости истины» (Еф. 4:24). Согласно Писанию, совершенно невозможно оправдаться верой, не изведав с начала истинного освящения, потому что духовная жизнь, дарованная Духом посредством возрождения (которое дает человеку силу поверить), влечет за собой уподобление Богу и содержит в себе начаток всей святости. Таким образом, спасающая вера никогда не приходит в одиночку. Как учит Вестминстерское вероисповедание, «вера есть единственное средство оправдания; однако она не одна пребывает в оправданном человеке, но всегда сопровождается всеми другими спасительными дарами».

Учение о благодати же препятствует появлению беспечности и легкомысленности. Хотя кальвинизм обвиняли в том, что он лишает человека ответственности, везде, где он распространялся, появлялись серьезные, боящиеся Бога, благочестивые христиане. Это объясняется тем, что в кальвинистском учении всегда делался упор на то, что послушанием и святостью мы исполняем апостольский призыв делать свое звание и избрание твердым: «Если божественное призвание произвело в нас плод послушания, тогда мы твердо можем быть уверены, что были отделены для Бога еще до начала времени по Его предвечному замыслу и Его воле» 141. С другой стороны, арминианство, якобы отстаивающее идею ответственности человека, неизбежно искажает библейское представление о том, что есть истинный христианский опыт. Так, в современном евангекализме стало популярным учение о «вечной безопасности верующих», но исторический кальвинизм делал упор на учении о неотступности святых: «Мы верим, что святые остаются верными до конца, но многие не являются святыми и поэтому не могут устоять» 142.

Да, арминиане организовывали многочисленные «конференции святости», но этот факт не только не доказывает, что они правильно понимают, что есть христианская жизнь, а скорее наоборот, подтверждает выдвинутое против них обвинение: ведь не было никакой нужды в особом учении об освящении, пока в благовестии не начало преобладать арминианство. Кальвинизм считает, что то жесамое благовестие, которое спасает людей, делает их святыми и что вера без плодов святости вообще не спасает. Сперджен прекрасно понимал это, поэтому не участвовал в «конференциях святости». Но если бы его попросили сказать что-нибудь плотским «верующим», нуждающимся в освящении, то, без сомнения, он начал бы так: «Вера, которая позволяет человеку не придавать значения прошлым прегрешениям, — это вера бесовская, а не вера избранных Божьих… Если он думает, что грех — это пустяк, если он не переживает из-за него, значит, у него нет настоящей веры. Имея веру, которая позволяет ему жить в полной беспечности, будучи уверенным в том, что одной веры ему достаточно для спасения, он наслаждается похотями плоти и стремится к плотским удовольствиям. Такой человек на самом деле лжец, у него нет веры, которая бы спасла его душу… Если у кого-нибудь из вас такая вера, пусть Бог искоренит ее из вас!» 143

Как мы увидим в одной из следующих глав, арминианский взгляд на обращение приобрел в Англии законченную форму в 70-е годы девятнадцатого века, когда широко распространился так называемый метод Муди, суть которого заключалась в том, что в конце евангелизационной проповеди к слушателям обращались с «призывом». Использование этого метода не подразумевало, что природа человека должна измениться, прежде чем он откликнется на Евангелие, поэтому скоро само собой разумеющимся стало то, что человек может сначала обратиться, а уже потом, на более поздних стадиях своей христианской жизни, получить «освящение». «Учение о святости», как его стали называть, главным образом основывалось на представлении, что освящение и обращение не имеют между собой непосредственной связи. Примечательно, что оно распространилось именно тогда, когда благовестие стало основываться на неправильном представлении о рождении свыше. Как заметил Бенджамин Уорфилд, своим огромным влиянием это «учение о святости» в немалой степени обязано тому, что его подняли на свой флаг Муди и Сэнки, популярные евангелисты того времени 144. Дж. Райл, живший во время появления этого учения и критиковавший его, в предисловии к книге «Святость» отметил главный его изъян: «Многие, кто говорит сегодня об освящении, не знают „первых начал слова Божьего“ об обращении» 145.

Источник поверхностного отношения арминианства ко многим вопросам находится в самом центре этой богословской системы. «Если вы верите, что свободная воля человека — краеугольный камень, — говорит Сперджен, — то главным объектом на вашей картине, естественно, будет человек» 146. Отсюда следует, что божественная истина неизбежно начинает рассматриваться как средство ловли душ, и если нам вдруг начинает казаться, что эта истина не приведет к достижению намеченной цели или что ее использование не очень эффективно, мы сразу же отказываемся от нее. Безусловно, цель важнее средства, но проблема заключается в том, что конечная цель Евангелия — не обратить человека, а прославить Бога.

Спасение человека — не самое важное. Понимая это, мы видим, что нельзя обращать людей, не спрашивая себя, а используем ли мы библейские средства. «Сегодня многие в церкви хотят что-нибудь сделать для Бога, но мало кто спрашивает себя, а что же именно хочет от него Бог. Людей обращают в христианство методами, которые Глава церкви не заповедовал. Естественно, Он их не одобряет» 147. Его волю мы можем узнать только из Его Слова, и пока истина не станет для нас важнее результатов, обращения будут считаться важнее славы Божьей. Сперджен отвергал методы благовестия, которые «во многих вопросах попирали истину ради угождения людям» 148. Он понимал, что такое благовестие закончится полным провалом: оно не принесет ни славы Богу, ни долговременного благословения церкви. Он осуждал тех, кто позволял людям «запрыгнуть в веру так же, как они заскакивают по утрам в ванну, а потом так же быстро оттуда выпрыгивают: обращаются дюжинами, а потом отпадают один за одним, пока вся дюжина не растает» 149. Однажды он даже сказал: «Я не желаю успеха в служении, если этот успех не даст мне Бог. И я молюсь о том, чтобы вы, будучи соработниками у Бога, не желали никакого успеха, кроме того, который Божьим способом приходит от самого Бога. Ибо если бы вы смогли намыть, подобно как волна намывает песок, гору новообращенных странными нехристианскими методами, то они, подобно песку морскому, исчезли бы с появлением первого прилива» 150.

Согласно Сперджену, о подлинном обращении свидетельствуют следующие признаки:

«Когда Слово Божье обращает человека, оно удаляет отчаяние, но не забирает покаяние.

Подлинное обращение дарует человеку прощение, но не делает его самонадеянным.

Подлинное обращение дарует человеку безопасность, но не позволяет ему утратить бдительность.

Подлинное обращение дарует человеку силу и святость, но никогда не делает хвастливым.

Подлинное обращение вносит гармонию в жизнь христианина… все его обязанности, чувства, надежды и радости находят должное место в его жизни.

Подлинное обращение заставляет человека жить для Бога. Он все делает для славы Божьей — ест ли, пьет ли или что еще делает.

Подлинное обращение заставляет человека жить пред Богом… Он желает жить так, как если бы он все время находился пред очами Бога, и он рад там находиться… Такой человек хочет жить с Богом. Он счастлив от общения с Ним; он разговаривает с Ним так, как со своим другом»151 .

Заканчивая рассматривать связь между учением о благодати и благовестием, давайте посмотрим, как Сперджен отвечал на обвинение в том, что «кальвинистская» вера неизбежно мешает проповедовать Евангелие. Это обвинение часто казалось настолько справедливым, что арминианское благовестие даже не решались подвергнуть богословской критике, считая, что лучше пусть будет такое благовестие, чем вообще никакого. Сперджен, борясь с этим предрассудком, предлагал не рассуждать о теоретических последствиях веры в Божью избирающую любовь, а обратиться к истории, которая свидетельствовала, что противники арминианства весьма ревностно преподавали Евангелие. Он любил приводить такие исторические свидетельства.

«Самые великие миссионеры верили, что Бог избрал их. Эта вера не только не лишала их желания действовать, но наоборот, стимулировала их активность. И так будет всегда. В этой вере заключалась тайная сила Реформации. Именно потому, что о благодати забыли, сегодня так мало делается во многих местах. Только Бог Своей силой может пробудить церковь. Сила Божья, может быть, и не нужна для внешнего пробуждения, но для глубокого — она необходима. Надежда мира — в крови Христа. Как люди могут говорить, что вера в избирающую благодать мешает людям заботиться о спасении других? Разве они никогда не слышали о клафамской секте? Разве Уитфилда не волновало спасение людей? Был ли этот человек, пролетевший, подобно серафиму, над всей Англией и Америкой, непрестанно возвещая благодать Божью, безразличным к погибающим? Но он проповедовал учение о благодати! Разве Джонатан Эдвардс не заботился о душах других? Как он плакал, и взывал, и предостерегал людей о грядущем гневе! У меня нет времени, чтобы рассказать вам обо всех людях, возлюбивших и ближних, и истину» 152.

Я преклоняюсь перед Господом с глубоким чувством благодарности и одновременно испытываю благоговейный страх перед Ним оттого, что дни Сына Человеческого, которыми мы так долго и так полно наслаждаемся, могут быть отняты у нас. Я боюсь, как бы нам не уснуть, погрузившись в бездействие, и я по-настоящему встревожусь, если перестанут происходить обращения, а среди нас не будет никого, кого бы это заботило… Протестанты, сегодня вы разбрасываетесь своей свободой, как какой-нибудь дешевкой, но однажды вы проклянете тот день, в который позволили надеть на свои запястья старые цепи. Папство заключало в оковы и казнило наших предков, а вы делаете римский католицизм национальной религией!

Чарльз Сперджен

129 Та же трудность возникает, когда ставится вопрос о том, как люди могут быть ответственны за то, что они погибают во грехе, если предотвратить подобный конец может только благодать. «Кто-то скажет, что не понимает этого учения. Может быть, вы и не понимаете, но помните, что, хотя мы обязаны возвестить вам истину, мы не обязаны давать вам силу для ее понимания. И, кроме того, ее не нужно понимать, в ее нужно верить, потому что она явлена в Слове Божьем. Это одна из аксиом богословия: если человек погиб, Бог в этом не виноват. Есть и другая аксиома: если человек спасен, вся слава за это принадлежит Богу» (MTP, vol. 56, p. 294).

130 MTP, vol. 8, p. 405.

131 Ibid., p. 408.

132 MTP, vol. 19, p. 280.

133 MTP, vol. 23, p. 428.

134 MTP, vol. 34, pp. 473–474. Можно привести много подобных цитат. «Я признаю, — говорит он, — что предпочитаю, когда люди обращаются традиционным способом. Я уверен, что традиционные методы помогают обращенному сохранять стойкость в вере лучше современных поверхностных методов» (MTP, vol. 30, pp. 446–447).

135 MTP, vol. 23, p. 647.

136 MTP, vol. 36, p. 691.

137 MTP, vol. 28, p. 255.

138 MTP, vol. 24, p. 526.

139 Ibid.

140 MTP, vol. 52, p. 163.

141 MTP, vol. 56, p. 290.

142 MTP, vol. 35, p. 222.

143 MTP, vol. 8, p. 403.

144 Perfectionism, 1931, vol. 1, p. 315.

145 Holiness, 5th ed., 1900, VIII. Это предисловие отсутствует в современном издании этой книги.

146 MTP, vol. 34, p. 364.

147 MTP, vol. 30, p. 245.

148 Ibid., p. 447. В книге «Истина и заблуждение» Г. Бонар кратко очерчивает причину появления этой тенденции: «Мы заботимся не о том, как принести славу Иегове, а о том, как умножить количество обращений. Мы думаем только об этом и поэтому решаем только эту одну задачу. Этого достаточно, как нам кажется. Но вполне возможно, мы скоро обнаружим, что идем своим путем. Мы постоянно начинаем оценивать правильность своих планов попросту тем, насколько они, с нашей точки зрения, способствуют достижению нашей избранной цели. Мы оцениваем истинность своего учения не тем, как оно превозносит и прославляет Иегову, а его видимой действенностью в деле обращения грешников. Никто не задается вопросом, является ли то или иное учение само по себе истиной, прославляющей Бога, но спрашивают, помогает ли оно нам обращать людей».

149 MTP, vol. 38, p. 434.

150 MTP, vol. 36, p. 688.

151 MTP, vol. 50, pp. 79–80.

152 MTP, vol. 34, p. 372.

Глава 5. Обострение церковного конфликта

В результате пробуждения ХVIII века удалось в некоторой мере ослабить противостояние между евангельскими христианами из Англиканской церкви и евангельскими христианами-нон-

конформистами. Методизм в лице его постоянно переезжающих вождей Уитфилда и Уэсли сделал весьма многое, чтобы преодолеть существовавшие различия. Служение Уильяма Гримшоу в Йоркшире и Джона Ньютона в Букингемшире также содействовало достижению согласия между Англиканской церковью и диссидентами, а в результате их совместных усилий в Лондоне возникли такие евангельские и межденоминационные организации, как Лондонское миссионерское общество (1795) и Британское иностранное библейское общество (1804). Хотя, безусловно, некоторое напряжение между ними сохранялось, о чем свидетельствовала, например, стычка между Томасом МакКри и Чарльзом Симеоном, произошедшая в 1813 году из-за проповеди последнего «Превосходство литургии». Тем не менее ничто не предвещало, что в ХIХ веке произойдет новый раунд войны по вопросу о церкви, начавшейся два века назад. Евангельские христиане и Англиканской, и нонконформистской церквей были готовы к нейтралитету по вопросам, которые напрямую не касались проповеди Евангелия. Так, например, один из руководителей конгрегационалистской деноминации Джон Энджел Джеймс в 1844 году, когда образовывался Евангельский альянс, заявил, что существование прелатства в Англиканской церкви не должно помешать объединению: «Если мы будем выступать против прелатов, — писал он одному своему другу, — епископалы за нами не пойдут» 153.

В сельском Эссексе новый дух нашел свое подлинное выражение в деревне Стамборн, где Сперджен провел значительную часть своего детства. В 1662 году настоятель прихода был изгнан из Англиканской церкви. С того момента в доме, где собирались нонконформисты, не переставая, звучало евангельское свидетельство. Но в 1830-х, когда Джеймс Сперджен, дед Сперджена, был пастором стамборнских диссидентов, настоятелем прихода снова стал евангельский христианин, и двое пасторов начали действовать в полном согласии. Сперджен вспоминает, что как-то в понедельник вечером он испытал огромное счастье, когда ел бутерброд с маслом и сахаром в компании своего деда и настоятеля! Таким образом, Сперджен уже с самой юности уважал евангельских христиан, служителей Англиканской церкви, и «Эванджеликал джорнал», который они издавали, был основным чтением в старом доме его деда в Стамборне. Другим примером терпимого отношения диссидентов к англиканам был тот факт, что Сперджен в возрасте четырнадцати лет на протяжении года был членом церковного совета в англиканской школе Мэйдстоуна.

Но все же позже Сперджен оказался участником одного из самых яростных споров прошлого века, касавшегося вопроса о церкви. Он начался совершенно внезапно в 1864 году и развивался огромными темпами. Несмотря на сравнительно недолгую продолжительность, этот конфликт имел большое значение, поскольку стал очередным шагом на пути разрушения гармоничного сосуществования церквей, сложившегося достаточно давно.

Сперджена ни в коей мере нельзя считать инициатором этого процесса. Он начался в 1833-м, за год до его рождения, когда в Оксфорде был опубликован первый из «Трактатов для нашего времени». И хотя шумиха, которую он поднял, полностью улеглась уже к 1841 году, а нонконформистские церкви так и не поняли, что происходившее в государственной церкви будет иметь далеко идущие последствия, начало изменениям в отношениях между церквами было положено. Главной темой оксфордских трактатов была церковь. Их авторы призывали к реформам, требуя, чтобы официально было заявлено, что церковь ни в коей мере не должна быть подконтрольна государству и зависеть от Парламента. При этом они призывали вспомнить, что церковнослужители получают свои полномочия, а церковь — свои права только от Иисуса Христа. Если бы трактарианцы на этом поставили точку, евангельские христиане, скорее всего, их бы поддержали, однако по некоторым причинам последние сочли оксфордские трактаты прямой угрозой чистоте Евангелия.

Позиция трактарианцев, сформулированная Джоном Генри Ньюменом (1801–1890), высокообразованным викарием церкви Св. Марии в Оксфорде, и другими оксфордцами, основывалась на том же определении церкви, которое сформулировали защитники папства в XVI веке, борясь с реформаторами. «Господь Иисус Христос, — писал Ньюмен в „Трактате 1“, — дал Своим апостолам Своего Духа. Они, в свою очередь, возложили руки на своих преемников, а те — на других, и таким образом священный дар передался и нашим нынешним епископам, которые поставили нас в качестве своих помощников, а в определенном смысле, и представителей». Другими словами, апостольскую власть наследовал епископат: он определяет полномочия других священнических чинов и наделяет их правом совершать таинства. Таким образом, там, где нет епископов, не может быть никакого служения, установленного Христом, а если нет служения, то не может быть ни церкви, ни спасения. Так, учение об «апостольской преемственности» коснулось не только проблемы церковного управления, но и вопроса о сущности спасения. Согласно ему благодать сообщается набором последовательных действий священников: крещением, конфирмацией и святым причастием. Эти действия благословлены Христом, поскольку их совершают законные преемники Его апостолов. Таким образом трактарианцы не только защищали епископально-священническую структуру Англиканской церкви. Они возродили забытую истину о том, что церковь должна иметь такую структуру не только потому, что последняя имеет давнюю историческую традицию, и что, как показала практика, она является наиболее эффективной, но и потому, что, с их точки зрения, от присутствия этой структуры зависит само существование церкви.

Трактарианство, названное тогдашним оксфордским епископом «самым замечательным движением, которое продолжается уже по крайней мере в течение трех столетий», изменило все перспективы развития Англиканской церкви. До сих пор эта церковь, даже преследуя евангельских христиан, оставалась протестантской в своем отношении к папству. Авторы же «Трактатов» постепенно пришли к заключению, что отделению от Рима нужно положить конец. Чем еще можно обосновать право на существование Англиканской церкви, если не тем фактом, что ее епископы являются историческими приемниками епископов средневековой католической церкви? А поскольку та же преемственность сохранилась в Риме, разве не являются римская и английская церковь по-прежнему одним телом? Уильям Гладстоун был очень сильно удивлен, когда один из адептов оксфордского движения в 1842 году конфиденциально сообщил ему, что их главная надежда — воссоединение с Римом.

Англокатолицизм (так в итоге стало называться движение) развивался весьма стремительно, и на то существовали разнообразные причины. Евангельское пробуждение ХVIII века охватило лишь незначительное число англиканских священников, большинство же были номинальными протестантами; пробуждение всего лишь сделало дом их «выметенным и убранным». Англиканские приходы не могли противостоять англокатолицизму — с этой задачей под силу было справиться только убежденным евангельским христианам. А в епископате таких было меньшинство, поэтому англокатолицизму не было оказано никакого сопротивления.

Но иногда успех трактарианцев объясняют другой причиной: считается, что они завоевали свою популярность, прибегнув к интеллектуальному обману. Ньюмен дал повод для такого обвинения, когда в феврале 1841 года в «Трактате 90» он попытался примирить «39 статей» с римскими догматами Тридентского собора. Через четыре года он присоединился к Римско-католической церкви, но многие другие священники, находившиеся под влиянием оксфордского учения, продолжали оставаться в Англиканской церкви, и хотя номинально они поддерживали статьи, учившие, что «жертвы, совершаемые во время мессы», суть «богохульные басни» (статья 31), все же они всеми силами содействовали распространению учения, противоречившего их вероисповеданию 154. Подпись под статьями превратилась в пустую формальность.

Тем не менее нельзя думать, что действия трактарианцев никак не сообразовывались с вероисповеданием государственной церкви. Нужно сказать, что, возможно, главной причиной, по которой их воззрения стали столь популярны, было то, что вероисповедные формулы Англиканской церкви, казалось, оправдывали учение англокатоликов. Разве в «Молитвеннике» не говорилось, что епископские и священнические саны существуют «со времени апостолов»? Что только епископ может посвящать в сан священника? Что епископ, возлагая руки на возводимого в сан священника, должен сказать: «Прими Духа Святого»? Что только епископ может совершать обряд конфирмации, возлагая руки на кандидатов «по примеру Твоих святых апостолов»? Более того, разве «Молитвенник» не учит, что крещаемый во время крещения рождается свыше, становясь «членом Христа, чадом Божьим», и, следовательно, в случае его смерти (при условии, что он не отлучен от церкви и не умер в результате самоубийства) священник должен подтвердить, что его погребение является «истинной и несомненной надеждой воскресения в жизнь вечную через Господа нашего Иисуса Христа»? И далее, почему вероисповедание церкви содержит такое понятие, как «священник», и такое выражение, как «отпускаются тебе грехи твои»? Разве не имеют они буквального значения?

Трактарианцы использовали подобные утверждения вероисповедных документов Англиканской церкви в своих целях, и поскольку им трудно было что-либо возразить, они казались весьма убедительными. Евангельские христиане из англикан, конечно, могли показать, что ни один из богословов времен королевы Елизаветы не понимал эти слова и выражения так же, как их понимал Рим. Однако это еще не доказывало, что и основатели англиканства не вкладывали в эти слова такой же смысл, как и Римско-католическая церковь. Евангельские христиане-англикане, правда, замечали, что и «Молитвенник», и «39 статей» были написаны одними и теми же реформаторами, поэтому выражения из «Молитвенника» никак не могут иметь того же смысла, что и в римской традиции. Неужели реформаторы могли сознательно составить текст, который допускал как протестантское, так и католическое прочтение? Евангельские христиане из Англиканской церкви делали все возможное, чтобы доказать, что ничто в «Молитвеннике» не противоречит чистому Евангелию и евангельской вере.

Дебаты по поводу трактарианства показали, что история со времен пуританства сделала полный виток. В ХVII веке прелаты и церковные власти утверждали, что отказ пуритан полностью принять «Молитвенник» ничем не обоснован, поскольку в нем нет ничего, что могло бы открыть дорогу католическим заблуждениям. В ответ на это пуритане обращали их внимание на то же, на что в середине девятнадцатого века указывали трактарианцы, однако цели у них были диаметрально противоположные. Пуритане говорили, что «Молитвенник» являл собой недостаточно реформированный характер Англиканской церкви, что в нем остались «гнезда» папства, в которые обязательно однажды вернутся «вороны». Теперь же евангельские христиане утверждали, что в «Молитвеннике» нет «гнезд», тогда как высшее духовенство и епископы начали поговаривать о «католическом» характере этой книги. Кто-то был неправ — или пуритане, или евангельские англикане ХIХ века.

Таким образом, трактарианство подняло старый вопрос: насколько глубоко во время Реформации была реформирована национальная церковь? Допустим, в «Трактате 90» Ньюмен неверно истолковал «39 статей», но означает ли это, что и англокатолики позже неверно истолковали «Молитвенник», находя в нем католический дух? Если литургические и богослужебные формулировки на самом деле подразумевают ложное учение, осужденное Статьями, то как это объяснить? Является ли обоснованным утверждение, что реформаторы не могли составить два противоречивых вероисповедных документа?

Подобные вопросы неизбежно привлекли внимание к характерным особенностям и сути реформации в Англии. Увеличился тираж репринтных изданий, появились новые исследования истории ХVI века. Евангельское Общество Паркера выпустило в свет монументальное издание трудов английских реформаторов, а «Книга мучеников» Джона Фокса была переиздана даже несколько раз. Англокатолики же издали новые фундаментальные труды по английской реформации, вышли в свет шеститомная «История церкви Англии cо времени упразднения Римской юрисдикции» Р. У. Диксона и четырехтомная «История лоллардов и Реформация в Англии» Джеймса Гарднера. Эти люди с неослабевающим усердием занимались исследованием истории Реформации, и хотя их неприязнь к евангельскому христианству налагала отпечаток на все их мировосприятие, им удалось поставить под сомнение ряд традиционных протестантских представлений в области истории. Им удалось показать, что английская Реформация во многом зависела от светской власти; из этого они сделали вывод, что церковные установления того времени лишены непреходящего значения для государственной церкви. Показывая, что светская власть сыграла одну из главных ролей в изменении устройства Англиканской церкви, они утверждали, что церковь не должна подчиняться гражданской власти. В подтверждение своих выводов они приводили множество фактов, поэтому их толкование истории Реформации выглядело убедительно.

Новое историческое восприятие Реформации было побочным результатом трактарианства, и мы не будем больше говорить об этом, поскольку перед нами стоит иная цель. Мы только отметим, что по поводу зависимости церкви от государства говорили пуритане два века назад. Как и англокатолики, пуритане всегда видели, что между Реформацией как духовным движением и официальной политикой государства, переустраива-

вшего английскую церковь, есть большая разница. «Молитвенник», который должны были признавать и использовать все священники, с точки зрения пуритан, содержал много того, что не соответствовало Писанию, что объяснялось тем, что Реформацию в Англии проводило государство. Пуритане доказывали, что «Молитвенник» отражал характер своего времени, эпохи, в которой золото было смешано с глиной. Закрывать глаза на недостатки Реформации в Англии, предупреждали пуритане ХVII века, — значит закрывать глаза на Писание; Диксон, Гарднер и другие непреднамеренно поддержали эту мысль, когда сказали, что это также означает закрыть глаза на исторические факты.

Все, кому было дорого Евангелие, воспринимали такой успех трактарианства с озабоченностью и тревогой. Одни священники оставили государственную церковь 155, а другие под руководством таких людей, как Дж. К. Райл (1816–1900), пытались бороться с католизацией церкви, оставаясь в ней. Райл доказывал, что присутствие зла в церкви не является достаточной причиной для разделения: если сейчас англиканская система дала сбой, это не означает, что она плоха по своей сути или «что вся Англиканская церковь полностью испорчена». В то же время Райл был реалистом, он знал, что ситуация может ухудшиться до такой степени, когда пребывание в государственной церкви станет грехом. Если, например, Статьи будут изменены или отменены, если «жертвенное» облачение будет формально узаконено для использования в обряде причащения 156, если произойдет воссоединение с лжецерквами, например с православной церковью 157, и, прежде всего, если вместо Евангелия благодати будет принята догма божественности, тогда, считал он, «государственную церковь нужно будет упразднить. Она будет только оскорблять Бога, не давая покоя истинным христианам».

В проповеди «Апостольские страхи» Райл писал:

«Если мы и дальше будем идти в том же направлении, то вполне возможно, что через несколько лет Англиканская церковь воссоединится с Римско-католической церковью. Английская корона снова может оказаться на голове приверженца папства. От протестантизма отрекутся. Римский архиепископ снова будет председательствовать в Ламбетском дворце. В Вестминстерском аббатстве и в соборе Св. Павла снова будет совершаться месса. Тогда все почитающие Библию христиане должны будут или покинуть Англиканскую церковь, или стать идолопоклонниками! Да не будет такого! Но если мы и дальше будем идти в том же направлении, это вполне возможно» 158.

Дж. Райл говорил еще и так:

«Пусть вся Англия и Уэльс провозгласят: „Государственная протестантская церковь или вообще никакой государственной церкви“. Я считаю, что государственной церкви Англии лучше перестать быть государственной, утратить свои права и распасться на части, чем воссоединиться с церковью Рима. Лучше пусть моя любимая церковь погибнет и распадется, чем объединится с идолопоклоннической Римско-католической церковью. Чем еще раз стать папской, лучше ей умереть!» 159

Описав ситуацию в государственной церкви, где возрождался католицизм, перейдем снова к Сперджену и когда-то знаменитому спору 1864 года о возрождении через крещение. К этому времени Сперджен был пастором в Лондоне уже десять лет. Теперь, если ему приходилось делать какие-либо замечания в адрес Англиканской церкви, он был весьма сдержан. Беспощадно критикуя ритуализм и сакраментализм, он не нападал на англиканскую систему как таковую: «Полуреформированная, находящаяся между истиной и заблуждением; слишком хорошая, чтобы ее можно было отвергнуть, и слишком плохая, чтобы ее можно было полностью принять» 160. Более резких выражений он не использовал. Однако в 1864 году проповеди Сперджена по церковному вопросу радикально изменились, и скоро евангельские англикане пожалели, что оказали поддержку строительству «Метрополитан табернакла». Сперджен, казалось, изменил свое отношение к этой проблеме. Вероятно, в определенной мере, так оно и было; в проповеди, ставшей причиной нового конфликта, он открыто сказал о том, что поменял свое мнение:

«Как ни ужасно, но за последние несколько лет католицизм приобрел в Англии такой успех, какого не имел со времени Реформации. Раньше мне казалось, что католиками здесь были только иностранцы, горстка отступников и заезжих монахов и монахинь. Я был уверен, что влияние папства никогда не распространится, поэтому я часто улыбался, когда многие мои братья переживали из-за успехов католицизма. Но, друзья мои, мы ошиблись, жестоко ошиблись…

Католицизм делает такие успехи, в которые вы никогда бы не поверили, даже если бы вам рассказал о них очевидец… Чем можно это объяснить? Я думаю, двумя причинами: во-первых, неискренностью тех, кто исповедует веру, которой на самом деле не придерживается (а это неприемлемо для честного католика, который держится за свою веру, как бы ее ни критиковали). И, во-вторых, своим успехом католицизм обязан ложному учению о возрождении через крещение, которое обычно называется пьюзеизмом 161, но которое есть не только пьюзеизм, но и англиканство, потому что оно четко и понятно изложено в англиканском „Молитвеннике“. Итак, ваше возрождение через крещение — это мощеная дорога к Риму. Не надо быть великим пророком, чтобы предречь, что в будущем римский католицизм распространится повсюду, поскольку в настоящем его семена рассыпаны везде. Например, в этот вторник на заседании законодательного собрания лорд верховный судья выставил напоказ свое суеверие, заявив, что дети, умершие без крещения, окажутся в бедственном положении. И диссиденты поклоняются своей церковной структуре, что по сути есть видоизмененное идолопоклонство. Верить в святость кого-то или чего-то, кроме Бога и Его Слова, означает поклоняться идолам, будь то вера в святость людей, священников или в святость кирпичей и цемента, или в святость одежды, или любого другого культового предмета. Я вижу, как идолопоклонничество поднимает голову: повсюду распространились вера в обряд, упование на обряд, благоговение к алтарям, купелям и церквам. Это очень серьезно, поэтому мы не должны раздумывать о том, высказывать ли нам свое отношение к идолопочитанию: если мы промолчим, то окажемся первыми из грешников. Папство проникает в церковь под видом уважительного отношения к святому. Римско-католическая церковь обязательно наберет силу, если мы, сторожевые псы отары, будем молчать, а в это время кто-то потихоньку вымостит ровненькую дорожку для прозелитов, которая прямиком и незаметно приведет их в адское логово католицизма. Нам нужен Джон Нокс. Не надо мягких и кротких проповедников, приятных манер и учтивых слов. Нам нужен пылкий Нокс, и даже если его страстность „разбила бы наши кафедры вдребезги“, это было бы только нам ко благу, потому что тогда наши сердца пробудились бы к действию» 162.

Эту проповедь, сказанную по Мр. 16:15–16, слышали около пяти тысяч человек. Она была произнесена 5 июня 1864 года и называлась «Возрождение через крещение». Так стали называть и спор, который немедленно за ней последовал. Скоро было отпечатано 180 000 экземпляров проповеди (впоследствии это число увеличилось до 350 000), и вряд ли во всей стране можно было найти хоть одного служителя, незнакомого с дебатами, вызванными этой проповедью. «Никогда еще, — писал доктор Джон Кемпбелл, влиятельный редактор «Бритиш стандард», — заблуждение не выставлялось на суд общественности в таком откровенном виде, никогда священнический мир не слышал такого укора!»

Скоро в ответ на проповедь Сперджена в печати появилось множество статей, памфлетов и проповедей 163. Многие из них были написаны не защитниками возрождения через крещение, а евангельскими христианами из Англиканской церкви, которых возмутило, что Сперджен не делает никакого различия между трактарианством и «Молитвенником». Они отвергли обвинение Сперджена в том, что они поступили двоедушно и нечестно, присягнув на верность книге, которая учит совсем не тому, во что они верят. В этом Сперджен в своей проповеди обвинил служителей Англиканской церкви, не верящих в возрождение через крещение. Через три недели он повторил это обвинение в другой проповеди под названием «Выйдем»:

«Передо мной церковь, которая хотя и терпимо относится к евангельской истине, но в то же самое время радушно принимает пьюзеизм. В ней есть место и для неверующих, и для отрицающих достоверность Писания. Разве мы можем водить дружбу со столь развращенным сообществом?! Благочестивые верую-

щие-англикане заблуждаются, надеясь, что могут изменить свою церковь к лучшему…» 164

В такой ситуации истинные верующие просто обязаны «выйти из нее, неся свидетельство об истине», говорит Сперджен. В рядах оступившейся церкви, считает он, людей удерживает только страх оказаться «за станом». Конечно, отчасти Сперджен был прав в своих обвинениях, но при этом он допустил досадную ошибку, обвинив всех поголовно. Он заявил, что евангельский христианин не может проводить крещение младенцев и погребение усопших по обряду «Молитвенника», потому что эти обряды можно согласовать с Евангелием, только если уклончиво толковать их описание, данное в «Молитвеннике». Таким образом, проводить эти обряды — значит сознательно подавлять истину.

Это обвинение, как мы уже заметили, по-протес-

тантски настроенные служители-англикане не приняли. Они доказывали, что хотя, может быть, это выглядит иначе, но авторы «Молитвенника» совсем не имели в виду, что каждое совершение таинства сопровождается спасающим воздействием Святого Духа (этот догмат отрицается в 25-й статье). С их точки зрения, в «Молитвеннике» идет речь о том, что обряд становится средством благодати (не обязательно во время совершения службы) для тех, кто правильно его принимает. Крестить младенца можно на том основании, что его верующий родитель находится в завете с Богом, и в этом случае, по мнению евангельских англикан, можно предположить, что ребенок будет возрожден через крещение.

С одной стороны, такое понимание крещения младенцев нельзя просто отбросить, поскольку оно основывается на Писании, а с другой стороны, многие искренно верили, что именно этому учит «Молитвенник», поэтому Сперджен поступил неразумно, обвинив в лицемерии всех, включая евангельских христиан, кто не отрицал обрядов «Молитвенника».

Однако против этого можно выдвинуть несколько возражений. Во-первых, есть свидетельства, что в 1552 году многие составители «Молитвенника» действительно верили, что во время совершения обряда крещения на младенца снисходит особая благодать 165; к тому же этому совершенно ясно учит и Катехизис. Во-вторых, «Молитвенник» не выдвигает в качестве основания для крещения детей заветное обещание Бога верующим родителям. Некоторые могут возразить, что авторы этой книги предполагали, что использовать ее будут христиане. Но при этом нужно вспомнить, что «Молитвенник» предназначался для использования по всей стране, а в то время большинство ее жителей вряд ли были христианами 166. Кроме того, Англиканская церковь в ответ на попытку пуритан ужесточить требование к крещаемым, предписала своим служителям следующее: «Согласно „Молитвеннику“ служитель не может отказать в крещении ни одному младенцу или отложить его крещение, если он принесен к нему для крещения в воскресный или праздничный день» (канон 68). Таким образом, эти два факта говорят о том, что оправдать крещение младенцев в том виде, в каком оно предписано в вероисповедных документах Англиканской церкви, нельзя. А отсюда резонно возникает вопрос, а не шли ли на компромисс со своей совестью евангельские служители Англиканской церкви, когда присягали на верность «Молитвеннику», свидетельствуя при этом, что он не содержит в себе ничего противоречащего Слову Божьему? 167

В последней проповеди, посвященной этому спору, Сперджен пошел еще дальше, заявив, что суть конфликта не только в том, какими словами сопровождается та или иная церковная служба. 25 сентября 1864 года в проповеди под названием «Так говорит Господь, или „Молитвенник“, взвешенный на весах Святилища», основанной на Иез. 11:5, он поднял вопрос авторитета Писания. Исходя из этого стиха, он доказывал, что слова «так говорит Господь», во-первых, должны быть содержанием проповеди служителя, во-вторых, единственным авторитетом для церкви Божьей, в-третьих, это наиболее подходящие слова для увещевания заблуждающихся святых, в-четвертых, единственное твердое основание утешения народа Божьего, в-пятых, наше оружие против врагов Божьих, в-шестых, Слово Божье, которым нельзя пренебречь, не понеся при этом самого сурового наказания.

Сделав эти наблюдения, он перечисляет семь пунктов, по которым «Молитвенник» противоречит Библии. Сперджен не сказал ничего нового: пуритане постоянно повторяли это, пока в 1662 году окончательно не стало понятно, что реформы церкви не будет 168. Однако кое-что все же изменилось по сравнению с XVII веком. Большинство евангельских христиан полагало, что в англиканской церковной системе нет ничего небиблейского. Это очень печалило Сперджена. Он видел, что современные ему англикане не основывают свою веру на Библии, хотя в этом же упрекают Рим. В проповеди он обращает свое внимание на чин рукоположения священников. Во время этого обряда епископ по примеру апостолов возлагает свои руки на голову рукополагаемого и говорит при этом: «Прими Духа Святого». Здесь Сперджен задается вопросом: намного ли такое рукоположение лучше римско-католического? «Мы никогда не отрицали, что апостолы действительно могли передавать Святого Духа, но тому, что Оксфорд, Экзетер или любые другие представители епископата могут передавать Духа Святого, нам нужны более весомые доказательства, чем шелковые передники или батистовые рукава». Далее в той же проповеди Сперджен исследует слова об отпущении грехов, которые священнику предписано употреблять при посещении больного, спрашивая при этом: «Как могут священники Англиканской церкви осуждать римских католиков после этого? Легко посылать ритуалистам и папистам пустые угрозы, но как только мы беремся за отечественную церковь, выказывая нашим братьям-англиканам столько же „почтения“, сколько они выказывают откровенным католикам, наши евангельские братья приходят в ярость. Но мы все равно говорим им в глаза, что они, несмотря на их красивые речи, так же виновны, как и те, кого они осуждают, ибо в действиях их священников столько же папизма, сколько в любой католической литургической книге. И я чист в этом вопросе перед Всевышним и буду чист до смерти. Моя труба однажды зазвучала, и она будет звучать, пока мои губы не онемеют» 169.

В оставшиеся двадцать восемь лет своей жизни Сперджен ни на йоту не изменил своего отношения к государственной церкви, высказанного публично в 1864 году. Союз церкви и государства, который по сути отрицал, что царство Христа — духовное 170; литургия, которая не делает различий между возрожденными и невозрожденными 171; присяга священников заблуждениям; оплата работы людей со «знаком зверя на челе», которые учат народ; идолослужение с разрешения епископата 172 — все это, с точки зрения Сперджена, было признаками антихриста. Он соединил римского и англиканского антихриста: англиканский дух заблуждения, считал он, — прямая дорога в католицизм 173; а Англиканская церковь в последний день подвергнется осуждению: «Пусть же все, кто любит Господа и ненавидит зло, выйдут из этой церкви в день ее посещения» 174. Но Сперджен понимал, что этот день может прийти еще не скоро. 25 марта 1883 года, проповедуя на слова Ин. 10:16, он говорил:

«Сегодня много говорят об объединении церквей, но разговоры на эту тему мне представляются довольно дикими. Говорят, что Римско-католическая, Православная и Англиканская церкви должны объединиться в одну. Но если это произойдет, свершится страшное зло. Я не сомневаюсь, что у Бога есть избранные в каждой из этих церквей, но союз таких сомнительных организаций стал бы для мира ужасным бедствием: мрачное средневековье и папство, более порочное чем когда-либо, скоро навалились бы на нас» 175.

Вероятно, важнее всего в споре 1864 года было то, что в нем участвовали три противоборствующих лагеря. Англокатолическое движение можно было остановить, если бы протестанты выступили единым фронтом. Но хотя, как уже было отмечено, евангельские христиане в начале XIX века пытались объединиться, многие деноменационные различия продолжали быть камнем преткновения. Тракторианцы оживили эти разногласия и таким образом вновь разделили евангельских англикан и нонконформистов. По-протестански настроенные англикане были убеждены, что обвинения Сперджена, которые тот высказал в 1864 году, служили на руку католикам, потому что они подрывали веру в богослужебные формулы национальной церкви в то самое время, когда эти же самые формулы, а именно учение 39 статей, и так подвергались нападкам. Сперджен, со своей стороны, доказывал, что противодействия Риму государственная церковь оказать не может, так как евангельские священники-англикане уже пошли на компромисс в этой борьбе, давая клятву на верность богослужебной практике, не обоснованной Писанием.

Как уже отмечалось ранее, Джон Энджел Джеймс утверждал в 1844 году, что замалчивание проблемы церковных разногласий поможет сохранить единство Евангельского альянса. И этот подход мог бы сработать, если бы не возникли обстоятельства, которые вынудили многих откровенно высказаться в отношении тех принципов, которые намеренно не были оговорены при образовании этой организации. Позиция Сперджена, занятая им в 1864 году, сотрясла альянс, и мир в нем восстановился только после его выхода из этого объединения. По этому поводу Сперджен написал открытое письмо Евангельскому альянсу 176.

Этот давно забытый спор учит важным урокам. Разделение между евангельскими христианами, произошедшее в 1864 году, показало, где скрывается реальная опасность дляверующих-протестантов: в будущем могут возникнуть конфликты, которые будут касаться именно тех вопросов, по которым евангельские христиане так и не смогли прийти к полному согласию. Спор о возрождении через крещение был предвестником того конфликта, который мог возникнуть и который евангельский межденоминационный союз не смог бы решить.

Какие бы ошибки Сперджен ни допустил в этом конфликте, его нельзя обвинить в фанатизме, как это делали при его жизни. Он заботился о будущем протестантизма. Он не проявлял ненависти к евангельским англиканам, но и не поддерживал нонконформистов только потому, что они нонконформисты. Даже в самый жаркий момент Сперджен продолжал настаивать, что Англия нуждается в полноте истины о воле Божьей. Призывая людей реформировать церковь, он не лоббировал какие-то вопросы на заседаниях Парламента и не занимался агитацией через газеты. Он знал, что самый лучший способ добиться цели — это возвещать Евангелие, ибо этот способ открыл сам Бог. В одной из своих проповедей он говорит: «„Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине“. Эта истина, если бы она проникла в человеческий разум, заставила бы содрогнуться соборы Св. Петра и Св. Павла от их самого высокого креста до их самого глубокого подземелья» 177. Он чувствовал, что Бог призывает его предостеречь евангельских христиан, принадлежавших к государственной церкви. Он делал это не потому, что хотел одержать победу в споре, а потому, что искренно был убежден в своем призвании. Сперджен постоянно говорил о своем желании сотрудничать с верующими из Англиканской церкви: «Я никогда не забуду многих благословенных и верных людей, остающихся в этой церкви, никогда не перестану молиться за них. К этим братьям как к ревностным сторонникам и глашатаям евангельской истины я искренне питаю самую теплую любовь… Пусть же промысел Божий и сила Его Духа помогут найти путь к единству верных» 178.

Обзор книги Дж. Райла «Принципы церкви и соборность церкви: два доклада, прочитанные на конференции Церковной ассоциации в Дерби и на конгрессе в Шеффилде», опубликованной Ч. Спердженом в «Суорд энд трауэл» в 1879 году

В Англиканской церкви ближе всего нам по духу евангельские христиане, но, к сожалению, на данный момент они вызывают у нас больше удивления и сожаления, чем симпатии. Мы удивляемся, что они не стыдятся сотрудничать с теми, кто открыто игнорирует церковный закон, проповедуя католицизм в его наихудшей форме. К нашему сожалению, они выражают свой протест против заблуждений, оставаясь при этом в государственной церкви и тем самым лишая себя силы. Автор этих двух докладов является поборником евангельского христианства, мы глубоко уважаем его. В первой его брошюре категорически осуждаются суеверия англикан, но во второй содержится призыв искать понимания, что по сути означает призыв к объединению верующих с людьми диаметрально противоположных убеждений. Это печальное следствие неправильно выбранной позиции. Один из отважнейших и лучших людей пытается приспособиться к обстоятельствам и тем самым огорчает тысячи верующих даже в своей собственной церкви. Собрания, на которых сводятся вместе Христос и антихрист, оказывают пагубное влияние на самых преданных последователей истины, это все, на что они способны. Нам бы хотелось, чтобы мистер Райл пересмотрел свою позицию в свете Писания, а не во тьме церковности. Тогда он обязательно выйдет из этой церкви и больше не прикоснется к нечистому.

Церковь похожа на сад: иногда в ней бывает лето, и тогда в ней всего много. А потом наступает их зима, и все увядает. Вспомните, как во время прилива вода заходит далеко на сушу, а во время отлива волны становятся с каждой минутой все меньше. И в истории церкви есть свои приливы и отливы. Бывают дни, когда «Царствие Божье силою берется, и всякий усилием входит в него», а бывают дни, когда люди как будто стыдятся христианской веры, впадая при этом в тысячу заблуждений, а церковь уменьшается и уничтожается ересью, суетностью, равнодушием и другим родом зла.

Чарльз Сперджен

* * *

Давным-давно я перестал подсчитывать головы. Истина обычно пребывает в меньшинстве в этом злом мире. В самом себе я имею веру в Господа Иисуса, веру, вплавленную в меня как бы раскаленным железом. И благодарю Бога — в то, во что я верю, я буду верить, даже если при этом окажусь в одиночестве.

Чарльз Сперджен

153 Life and Letters of J. A. James, R. W. Dale, 1861, p. 421.

154 Самым известным из этой группы был Э. Б. Пьюзи (1800–1882), чей значительный вклад в англокатолическое движение привел к возникновению уничижительного названия «пьюзеист».

155 Согласно Дж. К. Филпоту, с 1830 по 1835 гг. Англиканскую церковь покинуло от сорока до пятидесяти рукоположенных священников. В какой-то момент Филпоту показалось, что евангельские христиане покинут государственную церковь, но этого не случилось, ср. The Seceders, The Story of J. C. Philpot and William Tiptaft, 1964, p. 85.

156 «Мы твердо заявляем, что никогда не согласимся с тем, чтобы „жертвенное“ облачение было формально узаконено в обряде причастия, совершающемся в Англиканской церкви» (цит. из статьи о Райле в The Sunday at Home, 1876, p. 104).

157 Я делаю такое заключение из заявления, подобного следующему, где Райл говорит об Армянской, Русской православной и Римско-католической церквах: «Мудрый человек не должен принадлежать к таким церквам или равнодушно взирать, как другие люди становятся их членами, полагая, что это небольшой грех» (Кnоts Untied, 1896, p. 274).

158 Кnоts United, p. 506. Однако сегодня ситуация иная. М. Вуд в обращении к собранию евангельских священнослужителей на Ислингтонской церковной конференции в 1960 году только однажды упомянул Римско-католическую церковь, когда говорил о «мрачных пророках, которые боятся, что Римско-католическая церковь хочет взять Англиканскую церковь под свою опеку».

С тех пор как Райл написал эти слова, между Англиканской церковью и Старокатолическими церквами (являющимися папскими во всем, кроме признания догмата о непогрешимости папы) установилось полное взаимопонимание; в Вестминстерском аббатстве и Кафедральном соборе Саутуарка проходят мессы; в государственной церкви узаконены молитвы за умерших; после единодушного епископского голосования снова введены «жертвенные» облачения, а епископ Риппонский (глава Англиканского наблюдательного комитета в Ватиканском совете) не встретил возражения ни от одного из епископов, после того как объявил, что «англикане в целом будут готовы согласиться с главенством папы» (ср. «Таймс» от 22 октября 1963 года). Хорошо известна и точка зрения архиепископа Кентерберийского по этому вопросу. Не удивительно, что в апреле 1964 года папа сказал епископам Саутуарка и Солсбери: «Мы всегда ждем и готовы принять вас».

159 The Sunday at Home, op. cit. Charge to the Diocese of Liverpool, 1887, reprinted in Charges and Addresses, J. C. Ryle (1903) аnd Knots Untied, p. 505.

160 MTP, vol. 8, p. 112.

161 Пьюзеизм — движение в Англиканской церкви, возникшее в середине XIX века и названное по имени его лидера Эдварда Пьюзи. Пьюзеисты придавали большое значение таинствам и ритуалам в церкви, при этом искажая Евангелие. — Примеч. ред.

162 MTP, vol. 10, pp. 322–323.

163 Сперджен собрал столько памфлетов на эту тему, что, будучи переплетены, они заняли пять больших томов!

164 MTP, vol. 10, 370.

165 Ср. письмо Петра Мученика Буллингеру, написанное в то же самое время, когда составлялся «Молитвенник»: «Многие, среди которых есть образованные и благочестивые люди, считают, что благодать даруется посредством таинств» (Letters, Treatises of John Bradford, Pаrker Society, 1853, pp. 403–406).

166 Я основываюсь на заключении многих реформаторов, оценивавших в своих письмах и других письменных свидетельствах духовное состояние народа во время правления короля Эдварда VI (1547–1553).

167 Джон Ньютон (1725–1807) настолько откровенно пишет об этом, что совершенно непонятно, почему он не задается вопросом о правомерности клятвы, требуемой от священников. Он пишет: «Некоторые из тех, кто принимал участие в церковных советах во время Эдварда VI, хотя не могли полностью предотвратить Реформацию, все же имели достаточно влияния, чтобы задержать и затруднить ее. Они не хотели принять в качестве единственного правила веры и благочестия Писание, прилагая силы, чтобы добавить к Писанию труды отцов первых шести веков… Они смогли добиться, чтобы в вероисповедных документах появилось несколько положений, не основанных на Писании. В частности, это касается крещения… Некоторые отцы действительно говорили о крещении и о рождении свыше как о синонимах, но так как Писание и опыт не подтверждают их мнение, то я не принимаю его» (John Newton, An Autobiography and Narrative, Josiah Bull, 1868, pp. 316–317).

168 Сперджен, конечно же, понимал это: «Сегодня нужно продолжить борьбу пресвитериан; церковь снова нуждается в войне пуританского века» (MTP, vol. 10, p. 372). (Пресвитериане подписали так называемый «Священный завет» — договор, согласно которому они обязывались поддерживать английское правительство при условии реформирования им Англиканской церкви и признания пресвитерианской церкви Шотландии государственной церковью Шотландии. — Примеч. ред.)

169 MTP, vol. 10, p. 544.

170 MTP, vol. 24, p. 368; vol. 19, p. 50; vol. 17, p. 354.

171 MTP, vol. 29, p. 362.

172 «Идолопоклонники дьявола поступают менее богохульно, чем идолопоклонники Христа. Это ужасное святотатство — делать святого Иисуса соучастником нарушения божественной заповеди и, более того, превращать благословенное воспоминание о Его смерти в идолопоклоннический ритуал, в котором божественные почести воздаются куску хлеба» (MTP, vol. 23, p. 378).

173 MTP, vol. 11, p. 392; vol. 11, p. 605; vol. 14, p. 333 и т. д.

174 MTP, vol. 15, p. 294.

175 MTP, vol. 29, p. 191.

176 В Евангельском альянсе существовали самые противоречивые мнения по поводу ухода Сперджена, что указывало на неразбериху, царившую в его рядах. Один из ораторов утверждал, что никаких требований к Сперджену не выдвигалось. Сам же Сперджен заявил, что секретарь поставил его перед выбором: или отказаться от своих резких слов, или уйти. В 1870 году он все еще считал, что его изгнали из Евангельского альянса. В 1864 году страсти накалились до предела, свидетельством чего стали слова известного члена альянса, англиканина лорда Шефтсбери, который сказал Сперджену: «Вы весьма невежественны. Сказать по правде, еще и дерзкий». Тем не менее в 1870 году альянс заявил, что не давал полномочий секретарю на написание каких-либо писем. Как следствие, Сперджен вернулся в альянс, хотя по-прежнему был убежден, что альянс не способен действенно решать церковные проблемы. Объявляя в своей церкви неделю молитвенных собраний, организованных альянсом в Лондоне в 1874 году, Сперджен заметил, что в один из вечеров темой для молитвы будет «исповедь в грехах церквей». Тогда он сказал: «Если бы кто-нибудь осмелился исповедоваться хотя бы в половине излюбленных грехов епископальной церкви, его тотчас же выдворили бы из собрания!» (Ср. Autobiography, vol. 3, p. 86; Pike, vol. 4, p. 338, и vol. 5, p. 126.)

177 MTP, vol. 18, p. 428.

178 Pike, vol. 4, p. 372. В заключение статьи «Единство и как ему не содействовать», напечатанной в «Суорд энд трауэл» (1886, pp. 513–518), он писал: «Мы не должны достигать единства, называя себя церковью, а всех остальных причисляя к сектантам. Такое единство — все равно, что динамит под стенами, мир, основанный на пороховой бочке».

Глава 6. Богословский либерализм

Мы уже видели, что Сперджен всей душой переживал за будущее протестантизма. Поэтому, казалось бы, он должен был активно участвовать в движении за единство протестантских церквей, которое в конце концов привело к созданию в 1892 году Манчестерской конференции среди всего прочего имевшей цель противостоять англокатолицизму. Тем не менее Сперджен не только не принимал никакого участия в этом движении, но за пять лет до упомянутой даты даже вышел из Баптистского союза. Он разуверился в том, что нонконформистские церкви могут противостать злу католизации. Мало кто разделял его мнение. Страна с энтузиазмом восприняла идею объединения протестантских церквей: различные деноминации начали перечислять в центральный фонд тысячи фунтов. «Широкий отклик, который нашла идея объединения, свидетельствовал о желании упростить и очистить христианство XX столетия, сделав его свободным, упразднить институт священства», — писал Сильвестр Хорн в 1903 году 179. Сперджен знал, что все это иллюзия, поэтому 17 января 1892 года в сборнике «Кафедра церкви „Метрополитан табернакл“» была опубликована проповедь под названием «В стане ли Бог?», в которой он выразил свою позицию по данному вопросу.

Позиция Сперджена объяснялась его отношением к высшему критицизму, в то время набиравшему популярность в среде протестантских церквей. В ХIХ веке во многих отраслях знания были достигнуты очевидные успехи. Естественные науки, философия, языкознание и история, казалось, переживали возрождение, достоверность и прогресс стали главной заботой научного знания. В попытке достичь новых успехов были поставлены под сомнение традиционные представления, прежние источники знания были критически пересмотрены и прогресс действительно был достигнут. Здесь возник вопрос: если во всех сферах человеческого знания прогресс возможен, то почему он невозможен в области духовных познаний человека? Вполне вероятно, христианство добилось бы больших успехов, если бы церковь не занимала такую жесткую и некритичную позицию по отношению к содержанию Библии. Если христианство не хочет проиграть в битве с современной наукой, разве не должно оно пересмотреть свой подход к толкованию Библии и дать новое определение понятию богодухновенности? Может быть, некоторые «трудные» доктрины Писания, о которых и так стали мало проповедовать, можно легко объяснить, если отказаться от старого мировоззрения, которое обосновывало их таинственностью Бога?

Подобные вопросы начали задавать уже в 50-е годы девятнадцатого века. Нонконформисты столкнулись с ними в знаменитом «ривулетском споре» 1856 года, на котором обсуждался сомнительный характер недавно вышедшей книги гимнов, сочиненных Томасом Линчем. Явным же образом эти вопросы встали перед государственной церковью в 1860 году, когда была опубликована книга «Очерки и эссе», где разные авторы пытались по-новому представить истины, «закостеневшие в традиционных формулировках и методах изложения».

К этому новому веянию церковь в целом отнеслась следующим образом. Считалось, что оно вряд ли приведет к каким-либо радикальным изменениям, а упор на интеллектуальный подход окажет на веру положительное влияние, сделав ее прогрессивной, но в то же время оставив неизменной. Как следствие, повсюду господствовало общее нежелание хоть как-то противостоять новому учению, а мнение тех, кто осознавал опасность новых идей, не имело никакого значения. Когда в Ланкаширском конгрегационалистском колледже между двумя профессорами вспыхнул спор о богодухновенности Писания, то администрация решила проблему, уволив обоих. Церковь была неспособна решить этот вопрос. Например, широкую известность получили события в жизни Коленсо, епископа Натальского. За книгу, ставящую под сомнение достоверность Пятикнижия, опубликованную в 1862 году, он был смещен со своего епископского поста в Южной Африке. Когда же он вернулся в Англию, то было объявлено, что он был смещен неправомерно. Именно подобные случаи имел в виду Сперджен, когда в 1864 году говорил:

«В нынешний век Слово Божье стало чем-то незначительным. Некоторые даже не верят в то, что оно богодухновенно, а те, кто, как они заявляют, почитают его, ставят на один уровень с ним другие книги. Да и как может быть иначе, если высокопоставленные церковные чины подрывают своими книгами авторитет Библии, и при этом некоторые епископы их открыто защищают: „Даже и не думайте осуждать их или их книги. Это ведь наши возлюбленные братья, надо дать свободу их мышлению“. Говорили ли епископы когда-нибудь на соборе что-то подобное?» 180

Примечательно, что в Свободной церкви Шотландии была предпринята попытка защитить ортодоксальные взгляды при помощи дисциплинарных мер. Из Абердинского колледжа в 1881 году был уволен профессор Ветхого Завета У. Робертсон Смит. Но к тому времени даже в Шотландии прочно закрепилась критическое отношение к Библии, и когда Робертсон Смит стал профессором в Кембридже, в кругу влиятельных английских пресвитериан его взгляды уже никто не считал еретическими. У. Элмсли, учившийся в Эдинбурге у А. Дэвидсона, знаменитого адепта высшего критицизма, внедрил этот подход к Писанию в Английском пресвитерианском колледже, не считая, что он может привести к отступничеству, а наоборот, полагая, что он несет «новый свет». Такого же взгляда придерживалась и влиятельная нонконформистская газета «Бритиш уикли», основанная в 1886 году и издававшаяся, как мы уже отметили ранее, Уильямом Робертсоном Николлом 181.

К 80-м годам XIX века новая школа стала доминировать в конгрегационалистской церкви. В 1874 году Р. У. Дэйл опровергнул учение о вечном наказании грешников и выдвинул теорию аннигиляции. Но на этом он не остановился. Вскоре он заявил, что для того, чтобы иметь спасительную веру в личность Христа, не обязательно верить в Его божественность. В книге «Живой Христос и четыре Евангелия» (1890) он доказывал, что, отказываясь за ненадобностью от старой веры в безошибочность Писания, мы не теряем Христа. Воистину, провозглашал он, Спасителю теперь воздается еще большая почесть. Обращаясь к служителям, Дэйл говорил: «Ничей авторитет теперь не стоит между нами: между общинами, которым мы с вами служим, и Им, который есть сама истина Божья». Александр Маккеннэл, председательствовавший на осенней сессии Конгрегационалистского союза в 1887 году, резюмировал новые веяния, проведя различие между догмой, как окончательным утверждением, и доктриной, которая всегда развивается. Конгрегационалисты отвергли догму, но сохранили доктрину. Так, в следующем году Р. Хортон, «прогрессивно мыслящий» служитель, опубликовал свою книгу «Богодухновенность и Библия», из которой стало ясно, какую конкретно догму они отвергли.

В связи с этими событиями Сперджен в 1887 году опубликовал на страницах журнала «Суорд энд трауэл» открытое обращение. В первой статье августовского номера он обратил внимание читателей на последствия нового учения: «Посещаемость богослужений падает, благоговение перед священным исчезает. Мы считаем, что в значительной мере этому посодействовал скептицизм, зародившийся за кафедрой и распространившийся среди народа… Заполнили ли эти „прогрессивные“ мыслители свои церкви? Достигли ли они процветания, отказавшись от старых методов?.. Молитвенные дома, имеющие тысячу, тысячу двести, полторы тысячи мест, когда-то заполнявшиеся ревностными слушателями до отказа, теперь пустуют!»

Заканчивая статью, он поднимает вопрос, который другие избегали задавать: «Теперь важно решить: до какой степени те, кто живет верой, однажды преданной святым, могут сотрудничать с теми, кто принял другое евангелие? Как христиане, мы должны любить ближних и избегать разделений как тяжкого зла, но до какой степени мы можем объединяться с теми, кто отходит от истины?»

В сентябрьском номере журнала Сперджен продолжил эту тему, отвечая критикам и доказывая, что «между теми, кто верит в Библию, и теми, кто приготовился напасть на нее, разверзается пропасть». Пришло время христианам пробудиться: «Дом разворовывают, подкапывая под самые его стены, но хозяева лежат в кровати, они слишком привыкли к теплу и слишком боятся сломать голову, спускаясь вниз, чтобы дать отпор взломщикам… Богодухновенность и желание все рационально осмыслить не могут долго пребывать в мире. Между ними не может быть никакого компромисса. Нельзя верить в богодухновенность Слова и в то же время отвергать ее, нельзя верить в искупление и отрицать его; нельзя верить в грехопадение и при этом говорить об эволюции в духовной жизни, заложенной в самой природе человека; нельзя верить в наказание нераскаявшихся, но провозглашать, что у всех есть надежда. Нужно выбрать что-то одно. Решительность — вот что нам жизненно необходимо сейчас».

Эти слова были написаны незадолго до осеннего заседания Баптистского союза в Шеффилде, и Сперджен явно надеялся, что они окажут какое-то воздействие. С. Х. Бут, секретарь союза, уже несколько раз консультировался со Спердженом, выражая свое беспокойство, открывая ему факты, указывавшие на отход от ортодоксальности. Перед началом сессии Сперджен написал: «Хочется верить, что баптисты еще не зашли так далеко, как индепенденты». Но позднее ему пришлось признать: «Заблуждение в баптисткой деноминации распространилось в десять раз шире, чем мы думали… Хотя мы с самого начала не ожидали многого от Баптистского союза, но на деле все оказалось хуже: этот конфликт показал то, о чем мы даже и подумать не могли» 182. На заседании союза в Шеффилде вопрос о богословском либерализме даже не поднимался. 28 октября Сперджен вышел из союза, а в ноябрьском номере «Суорд энд трауэл» за 1887 год изложил причины своего ухода. Союз предпочитал мир борьбе с заблуждением, поэтому, терпимо относясь ко греху, союз вынуждал христиан покидать его.

«Верующие в искупление Христа открыто вступили в союз с теми, для кого искупление ничего не значит; верующие в Священное Писание объединились с теми, кто отрицает его полную богодухновенность; те, кто придерживается евангельского учения, теперь сотрудничают с теми, кто называет грехопадение басней, кто отрицает, что Святой Дух — личность, кто называет оправдание верой безнравственным учением, кто считает, что после смерти будет еще одна возможность спастись… Мы видим, как перед нами разворачивается нечестивое зрелище: христиане, заявляющие, что они придерживаются ортодоксальной веры, открыто союзничают с теми, кто отрицает веру и едва скрывает свое презрение к тем, кто остается преданным Христу. Проще говоря, эти образования нельзя назвать христианскими союзами — они выглядят как союзы Зла…»

«Мы твердо убеждены в том, что там, где нет духовного единства, там не может быть духовного общения. Тот, кто общается с еретиками, соучаствует в их грехе».

После ухода Сперджена спор, поскольку он был связан с личным отношением Сперджена к союзу, принял следующий оборот. В ноябре 1887 года, когда он был в Ментоне, он написал служителям, собравшимся на конференции Пасторского колледжа, что его решение об уходе не было внезапным, оно созрело, говорит он, после того, как «ни увещевания отдельных официальных лиц, ни обращение к секретариату в целом не дали никакого результата» 183. Тем не менее когда 13 декабря был созван Совет Баптистского союза, то его члены и, что весьма примечательно, С. Х. Бут, его секретарь, отрицали, что Сперджен поднимал вопрос об отступлении от истинной веры, который бы можно было вынести на обсуждение Совета 184. Совет считал, что, как того требует Библия, Сперджен должен встретиться с членами Совета для личной беседы. Сперджен же был изумлен, что Бут все отрицает: он не признавал, что получал от Сперджена какое бы то ни было официальное обвинение в отступлении от истины. Это была явная отговорка, так как все члены Совета имели ясное представление о позиции Сперджена еще задолго до его выхода из союза. Недоверие Сперджена росло: он не имел никакого желания участвовать в «библейской процедуре»: «Встречаться с этими братьями в частном порядке, как то описано в Мтф. 18:15, — значит ломать комедию! Я неоднократно встречался с секретарем и президентом, а потом выразил свое несогласие на бумаге, и оставил союз только тогда, когда уже ничего нельзя было сделать. Только теперь они зашевелились! Пока я не предпринял решающего шага, я не смог добиться от них никаких действий» 185. Сперджен мог бы легко снять с себя обвинения Совета, показав свою переписку с Бутом, но Бут в частном порядке настаивал на том, что их переписка носила конфиденциальный характер и не может быть обнародована. Согласившись пойти Буту на уступки, Сперджен проявил великодушие, особенно если учесть, что собрание 13 декабря поставило под вопрос его честность, на том собрании Бут не пожелал признать, что Сперджен вел с ним какие-либо переговоры. В общих выражениях Сперджен оправдался от этой клеветы, написав письмо 19 декабря 1887 года в газету «Баптист» 186.

Когда Сперджен вернулся из Ментона, четыре доктора богословия, делегированные Советом, встретили его в «Табернакле» 13 января 1888 года. Целью этой встречи, как значилось в телеграмме Совета, направленной Сперджену, было «обсудить, каким образом можно способствовать единству нашей деноминации в истине, любви и добрых делах». Своим посетителям Сперджен сказал откровенно, что их цель может быть достигнута только если будет принято новое четкое вероисповедание (как у Евангельского альянса), так как нынешнее настолько размыто, что исходя из него, понятно только то, что «погружение верующих является единственно христианским крещением». Но Сперджен чувствовал, что у представителей Совета была еще одна невысказанная цель: он опасался, что на него хотели навесить «ярлык непримиримого» 187. Это подозрение оправдалось. Через неделю, 18 января, Совет, услышав от делегированных, что Сперджен не собирается возвращаться, постановил «осудить» его. Его вина заключалась в том, что он обвинил братьев в отступлении от веры, не назвав при этом имен, а «этого делать было нельзя» 188.

Итак, прежде чем рассмотреть предложение Сперджена и выработать четкое вероучение, Совет осудил его. Сперджен еще больше укрепился в мнении, что от Совета бесполезно ожидать конкретных решений: «Я хочу, чтобы весь христианский мир знал, — писал он в февральском номере „Суорд энд трауэл“, — что от союза я требовал только того, чтобы в его основании лежало библейское учение» 189. Теперь оставалось только ждать, как сам союз на своей апрельской ассамблее будет разрешать проблемы, так долго обсуждавшиеся в Совете. На собрании 21 февраля Совет принял декларацию, которая должна была быть представлена ассамблее. Многие считали, что такой ее вариант поможет вновь объединиться. Внешне этот документ был составлен в соответствии с евангельским учением — и на самом деле он был не так далек от вероучения Евангельского альянса. Но Сперджен, который, очевидно, ознакомился с этой декларацией еще до апреля, отнесся к ней с полным недоверием 190. Его позиция по данному вопросу нуждается в некотором пояснении, ибо может показаться, что он вначале потребовал, чтобы в союзе было сформулировано четкое вероучение на евангельском основании, а когда оно было создано, то он все равно остался недовольным. Карлайл говорит так: «Хотя вначале Сперджен требовал просто зафиксировать учение Баптистского союза, из его последних высказываний создается впечатление, что он хотел получить власть определять богословие союза». Но на самом деле Сперджен был неудовлетворен общим подходом, который был использован в декларации. Он писал в «Баптисте»:

«В любом из своих документов Совет должен избегать двусмысленности в выражении своих убеждений. Нужно говорить четко и ясно. Существуют серьезные различия — надо честно и открыто признать. Почему кто-то должен стыдиться этого? Не надо стараться быть мудрыми политиками, пытаясь сохранить расположение той или иной стороны. Честность — лучшая политика, а компромисс, достигнутый двусмысленностью, нельзя расценить как мудрое решение» 191.

Но Совет решил действовать с точностью до наоборот. Сперджен просил принять резолюцию, которая бы четко определила, что «учение о второй возможности спасения — небиблейское» 192; вместо этого фраза в декларации о будущем суде была такова, что с ней могли согласиться и те, кто не придерживался традиционного представления по этому вопросу. Сперджен хотел, чтобы при помощи декларации можно было определить, кто исповедует старую, а кто новую веру 193, но сильная центристская партия в Совете как раз стремилась к тому, чтобы избежать подобной проверки, а следовательно, и разделения. Сперджен же стремился к такому вероучению, при котором нельзя было бы «говорить одно, имея в виду другое». Это вероучение должно было бы однозначно определить, является ли Баптистский союз союзом евангельских церквей или же единственное, что объединяет общины в нем — это крещение через погружение 194. Перед началом апрельской ассамблеи союза Сперджен написал в «Суорд энд трауэл» статью, в которой чувствовалось, что он не верит в благополучный исход дела. Совет, с одной стороны, не хочет отвергнуть требование о декларировании своей веры, поэтому он «жонглирует фразами, обсуждая все, кроме главного вопроса. Совет создал видимость декларации, он не дал нам того, чего мы от него ожидали. И сейчас, незадолго до начала ежегодного заседания, мы уже потеряли всякую надежду… Неважно, что о нас говорят, но можно ли продавать истину, чтобы сохранить общение?» 195

Эта статья вышла из печати только после окончания ассамблеи. Если бы она появилась раньше, то, возможно, голосование прошло бы несколько по-другому. Однако как бы там ни было, в историю надлежало войти необычному факту: декларация, составленная Советом, была принята собранием двумя тысячами голосами «за», против нее проголосовало только семь человек! Без сомнения, многие голосовавшие просто не понимали, за что они голосуют: они, как и либералы, считали, что все идет как надо, а брат Сперджена, Джеймс, который поддержал декларацию, рассматривал голосование как «великую победу» 196. Мало кто относился к сложившейся ситуации так же, как Сперджен, большинство наивно полагало, что таким огромным перевесом голосов в пользу «Евангелия» спор о евангельской позиции союза «закрыт навсегда» 197. Сперджен же понимал, что после такого голосования он больше не вернется в союз. Его статья по поводу принятия ассамблеей декларации, появившиеся в июньском номере «Суорд энд трауэл», рассказывает нам о том, что он тогда чувствовал:

«Все, что могли сделать эти люди, даже при наивысшем подъеме своих духовных сил — это предложить подобную декларацию, прокомментировать ее и переиздать. Хороша ли она? Понимают ли все ее одинаково? Или, может быть, ее достоинство в том, что она удовлетворяет обе стороны? Разве не нужно было отвергнуть такой документ?

Все же я не буду критиковать действия союза, к которому теперь не принадлежу. Все произошедшее еще более укрепило меня в моей позиции. Я с самого начала подозревал, что реформировать Баптистский союз невозможно, и поэтому я вышел из него. Сейчас я еще раз убедился, что правильно сделал и никогда, ни при каких обстоятельствах не вернусь назад» 198.

Завершим этот короткий рассказ о борьбе с либерализмом словами очевидца, присутствовавшего на заседании ассамблеи в тот памятный день 23 апреля 1888 года. Генри Оакли написал приведенные ниже слова, в 1934 году, и поэтому, спустя много лет после этого события, он смог правильно оценить практически единодушное голосование ассамблеи — оно было ничем иным, как публичное порицание позиции Сперджена, хотя тогда далеко не все это осознавали.

«Я присутствовал в „Сити тэмпл“, когда это предложение было поставлено на голосование, поддержано и вступило в силу. „Сити тэмпл“ был заполнен до отказа. Я пришел туда очень рано, но нашел только стоячее место в проходе у заднего яруса. Я слушал выступления. Единственное из них, которое я достаточно отчетливо помню, было выступление Чарльза Уильямса. Он цитировал Теннисона, защищая либеральное богословие и оправдывая скептицизм. Подошло время голосования. Право голоса имели только те, кто был членом ассамблеи. Когда на голосование вынесли предложение о недоверии Сперджену, поднялся лес рук. „Кто против?“ — спросил председатель доктор Клиффорд. Я не видел ни одной руки, но история свидетельствует, что их было семь. Не дожидаясь объявления результатов голосования, огромное собрание разразилось шквалом поздравлений, поздравлений и еще раз поздравлений. Те, кто был постарше, открыто выражали накопившуюся злобу; те, кто был помоложе, бурно требовали дать отпор „всяким путам“. Это была странная сцена. Я смотрел на все это почти со слезами. Рядом со мной стоял „человек Сперджена“ — я его хорошо знал. Мистер Сперджен радушно принял его, когда он находился на самом низу социальной лестницы. Tот почти обезумел от восторга, вызванного осуждением своего великого и великодушного учителя. Я повторяю, было очень странно, что это огромное собрание так неистово восторгалось, осудив самого великого, самого благородного и самого достойного вождя своей веры»199 .

Весьма прискорбно, что до сих пор многие из наших самых почетных друзей в Баптистском союзе закрывают глаза на серьезные отклонения от истины. Я не сомневаюсь, что они хотят добра, желая сохранить мир, надеясь, что заблуждения, которые они были вынуждены лицезреть, исчезнут, как только их друзья возрастут в летах и познании.

Но я уверен, что в итоге все же станет ясно, что новые взгляды — это не старая истина в лучшем облачении, а смертоносное заблуждение, с которыми опасно вступать в общение. Я считаю, что так широко распространившееся сегодня «новое мышление» — это новый культ, имеющий к христианству такое же отношение, что и тьма к свету.

Чарльз Сперджен

* * *

Давайте провозглашать при помощи богодухновенного Слова, что наш Господь Иисус Христос — непогрешимый Учитель. Я не понимаю, как можно быть верным Христу, безразлично относясь к Его словам. Как можно почитать Его, если не уважаешь ни Его слова, ни слова Его апостолов? Если мы не принимаем слов Христа, то не принимаем самого Христа; если мы не принимаем слов Его апостолов, мы опять-таки не принимаем и Христа, ибо Иоанн говорит: «…знающий Бога слушает нас; кто не от Бога, тот не слушает нас. Посему-то узнаем духа истины и духа заблуждения».

Чарльз Сперджен

179 A Popular History of the Free Churches, C. Silvester Horne, 1903, p. 425.

180 MTP, vol. 10, p. 372.

181 Хотя Николл был горячим поклонником Сперджена, он ошибочно полагал, что критическое отношение к библейским текстам не помешает возвещению Благой вести. В споре с либералами он встал на сторону либералов, однако позднее с прискорбием наблюдал, что в церквах стали наблюдаться признаки роста скептицизма. В 1898 году он писал профессору А. С. Пику: «Я крайне поражен языческим способом, которым проводятся в жизнь определенные нонконформистские „постановления“. Это правда, что в них есть некоторый намек на христианское учение, но то, чему при этом учат, не является христианством». В 1908 году он писал профессору Х. Р. Макинтошу о том, что озабочен позицией Джеймса Денни, популярного в Шотландии богослова. Денни, говорит он, «возражает против того, что Иисус называл себя Богом… За всей его ортодоксальностью просматривается лик скептика. Например, он не верит в существование дьявола и злых духов, не верит он и во второе пришествие» (William Robertson Nicoll, pp. 345, 364).

182 Sword and Trowel, 1888, p. 249.

183 Рikе, vol. 6, p. 290.

184 Ibid., p. 292.

185 Autobiography, vol. 4, p. 256.

186 Рikе, vol. 6, pp. 292–293. Из Ментона он писал помощнику пастора и дьяконам своей церкви: «Я никому не могу сказать всего, что знаю. Но у каждого моего шага была веская причина — в последний день это станет ясно» (Аutobiography, vol. 4, p. 261. О переписке с Бутом см. Саrlile, pp. 247–251).

187 Аutobiography, vol. 4, p. 258.

188 Carlile, p. 251.

189 Sword and Trowel, 1888, p. 82.

190 Рikе, vol. 6, p. 296.

191 Sword and Trowel, 1888, p. 148.

192 Ibid., p. 91.

193 Ibid., p. 198.

194 Pike, vol. 6, p. 294.

195 Sword and Trowel, 1888, p. 249.

196 «Мой брат думает, что он одержал великую победу, но я полагаю, что нас просто обманули. Мое сердце разбито. Он сделал прямо противоположное тому, что должен был сделать я. Но не нужно его осуждать: он думал, что так будет лучше. Молитесь обо мне, чтобы не оскудела вера моя». Ч. Х. С. Из письма к другу от 26 апреля, цит. по Фуллертону, p. 313.

197 Рikе, vol. 6, p. 301.

198 Sword and Trowel, 1888, p. 299.

199 The Witness, 1934. Переиздано в журнале Оur Outlook за июль-сентябрь 1934 года, из которого я и привожу цитаты. И. Дж. Пул-Коннор, умерший в 1962 году и написавший одно из немногих достоверных повествований ХХ века о споре с либеральными богословами, ошибался, когда говорил, что резолюция, представлявшая вероучение союза, воспринималась всеми как недоверие Сперджену «и что именно ввиду этого понимания большинство проголосовало в ее поддержку» (Еvangelicalism in England, 1951, p. 248). Вряд ли все тогда понимали, что принятием этого недостаточно разработанного вероучения и декларацией о евангельской сущности союзных церквей они осуждают действия Сперджена (ср. Аutobiography, vol. 4, p. 255). Для многих авторов, писавших о Сперджене, спор о либерализме стал испытанием, которое мало кто из них выдержал с честью: Пайк пытается нарисовать объективную картину, но из-за близости тех событий вынужден многое оставить за кадром. Фуллертон и Карлайл слабо разбираются в богословии и допускают неточности. Фуллертон датирует письмо Сперджена о его выходе из союза 8 октября вместо 28 октября 1887 года, а Карлайл ошибается на один год в датировке встречи со Спердженом четырех докторов богословия 13 января 1888 года.

Глава 7. Распространение либерализма и его уроки

Конфликт по поводу распространения либерализма можно исследовать с разных сторон. В этой главе мы поговорим об основной причине этого конфликта — о преданности верующих своей деноминации. Несомненно, что истинные баптисты были бы только рады, если бы распространение этого заблуждения было остановлено, но они не могли пожертвовать ради этого единством союза. Бут, секретарь союза, являлся типичным представителем тех, кто в момент кризиса поступился своими убеждениями. Как тогда говорили, «Бут до последнего верил, что Сперджен не уйдет из союза». Когда же Сперджен ясно высказал свое недовольство положением дел в нонконформистских церквах, его стали упрекать в том, что он играет на руку англиканам и своими заявлениями укрепляет их позицию. Как отметил один критически настроенный нонконформист, заявления Сперджена предоставляли англиканам многочисленные свидетельства того, что евангельская истина в общинах Свободной церкви пребывает в упадке. Но Сперджен и теперь не отступал ни на шаг от своей позиции, о которой он объявил еще двадцать лет назад в споре 1864 года:

«Неважно, какая церковь сворачивает с пути Христа: баптистская, епископальная или пресвитерианская — мы не обязаны хранить ее любой ценой, мы должны заботиться только о Христе и Его истине, за Ним мы должны следовать, пробираясь через все изгороди и рвы, сделанные человеком» 200.

С самого начала конфликта, связанного с либерализмом, Сперджен объявил, что евангельские христиане неизбежно станут перед выбором «между истиной и деноминационным единством» 201. И не может быть никакого сомнения в том, что он потерпел неудачу в своей попытке дисциплинарными методами остановить распространение либерализма, потому, что союз выбрал единство. С другой стороны, как отметил доктор Пэйн, множество людей остались в союзе, из которого вышел Сперджен, потому что «значительное большинство баптистов стало воспринимать общенациональный союз как залог благосостояния». «Вначале, скорее всего, Сперджен не понимал, почему церкви так ратуют за союз» 202. «И пастор церкви „Метрополитан табернакл“ мог, конечно, говорить, что на каждом лежит обязанность выйти из союза, — продолжает тот же автор, — но служитель среднестатистической баптистской церкви совершенно иначе рассматривал эту ситуацию. Фонд ежегодной помощи, Отечественная миссия и Фонд развития молодых церквей — все эти организации, объединившись, помогали отдельным общинам, и без их помощи некоторые проблемы невозможно было бы решить».

Другими словами, союз, который изначально создавался как братство для распространения истины, теперь не желал препятствовать заблуждению, которое лишало Евангелие жизненных соков, но все же продолжал оставаться силой (от которой многим не так-то просто было избавиться), удерживающей вместе общины, которые были согласны только в одном — в подходе к крещению.

В конце 1887 года Сперджен вообще усомнился в целесообразности существования такого союза, так как для него, как никогда, стало очевидно, что для единства в союзе у церквей немного оснований:

«Союз в его нынешнем виде не имеет никакой дисциплинарной силы, ибо в нем нет какого бы то ни было доктринального основания. В рамках союза могут объединяться любые формы веры и неверия, лишь бы признавалось крещение через погружение. Зачем обвинять союз в том, что он потворствует заблуждениям довольно крайнего толка, если, судя по всему, даже при большом желании он бессилен помочь самому себе. Основатели союза создали его „безвидным и пустым“, таким он и остался. По крайней мере, мы не видим никаких перемен. Огромное количество людей воспринимает такое положение вещей с восторгом и хочет, чтобы так продолжалось и далее. Мы же не восторгаемся по этому поводу и поэтому мы вышли…» 203

«Каждый союз, если только он не фикция, должен основываться на определенных принципах. Что еще может объединять нас, если не общая вера в великие истины? Одного учения о крещении через погружение мало для единства. Воистину, быть баптистом — это еще не все. Если я не согласен с кем-то в девяносто девяти пунктах, но разделяю его убеждения по вопросу крещения, я никогда не обрету с ним такого единства, которое я имею с другим, с которым я одинаково верую по девяносто девяти пунктам и расхожусь только в подходе к крещению… Трудно изменить фундамент здания. Это дорогостоящая и опасная работа. Возможно, разумнее снести все здание и построить новое. Но даже если бы можно было переделать стены Баптистского союза, оставив старое основание, я все равно не смог бы оставаться в нем, потому что это было бы насилием над моей совестью. Но моя совесть — не указчик для других. Я могу только посочувствовать тем, кто думает, что можно сохранить стены союза, изменив его фундамент» 204.

Позже, в июле 1889 года, он высказался еще более решительно: «Придет день, когда те, кто думает, что можно отремонтировать дом,у которого нет фундамента, поймут, что разумнее оставить этот дом вовсе. Опыт показывает, что только выход из сообщества с сомнительными учениями может помочь избежать опасности, с которой (хотя ее могут и не признавать) не стоит шутить тем, кто осознает ее ужасающую реальность» 205.

Спор о либерализме не останавливал отступничество в нонконформистских церквах, скорее, он выявил, что появилась некая новая установка, которой суждено было оказывать определенное воздействие на облик Свободной церкви на протяжении нескольких будущих поколений. Здесь мы приведем несколько составляющих этой новой установки:

1. Нежелание точно определять какое бы то ни было доктринальное положение, готовность до минимума сократить то, что составляет содержание ортодоксального христианства, «христианское милосердие», суть которого выражалась в боязни подвергать сомнению позицию той или иной деноминации, исповедующей «евангельскую веру». Конгрегационалистский союз в 1877 году, когда либеральное заблуждение широко распространилось в его среде, принял на всеобщем собрании свое вероисповедание, подтвердив верность конгрегационалистов «евангельской вере, явленной в Писании». Когда, как мы уже видели, Баптистский союз на апрельской ассамблее 1888 года принял сходную декларацию, присовокупив к ней краткий перечень из шести доктрин, мало кто одобрил позицию Сперджена, считавшего, что от такого вероисповедания нет никакого толка.

Глядя сейчас на последние десятилетия ХIХ века, мы не можем оправдать ортодоксальных служителей, позволивших размыть значение понятия «евангельская вера». У них не хватило силы объявить, что те, кто, хотя и исповедуют «евангельскую веру», никогда в реальности не проповедуют ее или отвергает вовсе своим новым учением, не являются служителями Христа. Этот компромисс стал началом того процесса, который с тех пор довольно часто превращал слово «евангельский» в прикрытие для доктринальной неточности. Сегодня полно примеров того, к каким губительным последствиям привело такое искажение терминологии. Например, когда убежденный либерал Артур С. Пик был назначен в Методистский колледж Манчестера (колледж, который «выступал за самую строгую ортодоксию»), студенты заметили, что в мировоззрении нового учителя удивительным образом сочетаются высший критицизм и евангельские убеждения; несмотря на то, что он открывал для них неисследованные области знания, они не в меньшей степени были изумлены его страстью к евангельским учениям. Но не только авторы книги «Методистская церковь» (1932) вкладывали свой особый смысл в слово «евангельский», которое в их трактовке походило даже к либералу Пику. И в баптистской деноминации был некто Т. Р. Гловер (1869–1943), о котором говорили, что «знавшие его удивлялись глубине его евангельских убеждений» 206; однако именно Гловер значительную часть своей жизни посвятил попыткам интеллектуально разрушить историческое христианство, а в 1932 году с гордостью говорил, что не осталось ни одного колледжа, придерживающегося старых евангельских вероисповеданий. Может показаться удивительным, что в то время когда людям наподобие Гловера воздавались в Баптистском союзе такие почести, другой баптист, Дж. К. Карлайл, писал: «Сегодня эта деноминация является евангельской по духу более, чем в какой бы то ни было период своей истории» 207. Однако этот факт всего лишь указывает на степень духовной сумятицы и неразберихи, имевших место в Англии перед Второй мировой войной. Никто не поддерживал Генри Оакли, современника Карлайла, писавшего, что «Баптистский союз перестал быть союзом единых по духу людей и церквей, а стал союзом людей и церквей, имеющих мало что общего в вере и благочестии, этакой богословской лавкой Вулворта *, где главное — разнообразие. Все, что предвидел Чарльз Сперджен, и даже более этого, случилось» 208.

2. Либеральное движение показало, что в среде нонконформистов Писание больше не является правилом веры и жизни.

Сперджен действовал cтoль решительно, потому что верил, что только так можно не нарушить Слово Божье. Но многие этого не понимали. Они не видели, что «князь, господствующий в воздухе, получил на время чрезвычайную свободу действий, совращая даже благочестивых и торжествуя в тех, чей послушный ум безропотно поддается его обманным учениям» 209. Следовательно, эти люди не могли воспользоваться теми советами Нового Завета, которые касались вопроса противодействия демоническим силам. Они понимали, что «высший критицизм» доктринально изменяет содержание старых вероисповеданий, но сказать, что либералы проповедовали «иное благовествование» и что «с точки зрения духовности есть существенная разница между верующим по-старому и человеком новых, „прогрессивных взглядов“» 210, было выше их сил. Объединение с сочувствующими новому учению или же его защитниками, с людьми, чья вера считалась в высшей степени «христоцентричной», также помогло затушевать проблему. Разве отделиться от тех, кто принял крещение и участвовал в жизни деноминации, не означало подорвать единство? Более проницательные люди видели, что общение с новой школой либералов было ошибкой, но если либералы были всего лишь меньшинством, то зачем от союза должны отделяться ортодоксы, которые в большинстве? Почему они должны отдавать союз на откуп либералам? Каждая община, входившая в союз, имела право сохранять свою собственную веру и самоуправление, почему же тогда нежелание союза исключить либеральные общины называют компромиссом?

Трагедия проникновения либерализма заключалась в том, что многие не понимали, что Писание вполне определенно высказывалось на эту злободневную тему. Сперджена никто не поддерживал, потому что никто из служителей не видел главного:

Если христиане объединяются со служителями, которые не проповедуют Евангелие Христово, они виновны перед Богом.

Союз, который может существовать независимо от того, разделяют ли входящие в него церкви общую веру, построен не на библейском основании.

Существование деноминационного союза, который не может подвергать еретиков дисциплинарному взысканию, не может быть оправдано необходимостью сохранения «христианского единства».

Это заблуждение разрушает единство церквей. Оставаться в таком деноминационном союзе, закрывающем глаза на заблуждение, означает поддерживать раскол.

«Говорят, я подрываю единство, — писал Сперджен в ответ на обвинение в свой адрес, — но я уверен, что ничто так не способствует единству истины, как разрыв с ложью» 211. Статья в «Суорд энд трауэл», озаглавленная «Разделение не есть раскол», поднимает ту же проблему: «Разделение с теми, кто потворствует пагубному заблуждению, отнимая хлеб жизни у погибающих душ, — это не раскол. Такого разделения Бог требуют от всякого верного» 212.

Кризис, произошедший в конце прошлого века, выявил слабое место союзов, образованных ранее в том же веке. Основатели союзов хотели видеть немедленные практические результаты объединения общин одной и той же деноминации и поэтому не думали о серьезных долгосрочных проектах. По большей части они отказались от пуританского представления о церкви как о едином Теле Христовом, которое видимым образом объединяет всю нацию, и по крайней мере на какое-то время посчитали нужным сохранить деноминационные различия. Хотя в тот момент это было и необходимо, все же этот шаг был сделан скорее из соображений целесообразности, нежели из желания полностью соответствовать библейским стандартам, ибо постоянное разделение христиан, то есть тех, кто верен апостольскому Евангелию, на разные деноминации вряд ли можно оправдать различиями в управлении церковью. Новый Завет не преуменьшает важность разумного устройства и управления церкви, но какие бы трудности ни возникали с этим вопросом, нельзя думать, что Писание дает право истинным церквам, находящимся в одном месте, разделяться. Однако, поскольку на протяжении прошлого века престиж и влияние нонконформистских деноминаций неуклонно росли, как-то стали забывать, что ни один человек не может прировнять свою деноминацию к единой церкви Нового Завета. Вследствие этого уход из деноминации стал расцениваться как уход из церкви. Таким образом, либералы жестоко критиковали выход Сперджена из Баптистского союза, как если бы он совершил какой-то проступок. Так же епископы XVII века осуждали пуритан. «Столь великодушные люди с либеральными убеждениями, — заметил как-то Сперджен, — могли бы уж и позволить нам отказаться от их прелестного общества, не выражая по поводу нашего отказа столь буйной ярости и гнева» 213. Безусловно, были люди, которые имели более ортодоксальные убеждения, но и они не могли понять, к кому нужно проявлять верность: своей деноминации или Писанию, поэтому они не могли решить, должны ли они осудить Сперджена или согласиться с ним. Нерешительность парализовала их, и они стали жертвой целесообразности.

3. Спор о проникновении либерализма показал, что многие служители готовы оправдать свою нерешительность тем, что, мол, политика компромиссов может принести больше блага. Такую позицию занимали те, кто симпатизировал Сперджену, но сожалел об его уходе, считая, что он, если бы остался в союзе, мог оказать большое влияние. Газеты придерживались той же точки зрения. «Скотсмэн» спрашивал: «Не следовало ли Сперджену остаться в союзе, и, используя все свое огромное влияние, остановить его на пути падения?» О том же писала и чикагская «Стандард»: «Лучше противостоять порочной тенденции, находясь внутри той организации, в которой она проявляется, чем вне ее» 214.

Сперджен уже сталкивался с этим аргументом. В 1868 году он проповедовал по 6-й главе книги Даниила. Он говорил, что, возможно, и Даниила искушала мысль о том, что если бы он благоразумно соглашался с Дарием, то смог бы принести больше пользы истинной вере: «Этот аргумент я слышал сотни раз, и всякий раз его выдвигали люди, которые оказывались перед выбором между ложью и истиной. Но разве вы согласитесь с тем, что истиной можно пожертвовать ради сохранения влияния? Разве можно поступить немного неправильно, чтобы достичь большой цели?.. Ваш долг — поступать правильно; за последствия же отвечает Бог» 215. Без всякого сомнения, во время спора, вызванного проникновением либерализма, Сперджен хорошо осознавал и без советов «благоразумных» друзей и газет, что его решение подняться против господствующего мнения может подорвать его авторитет. На протяжении нескольких месяцев относительной изоляции, которая последовала за его уходом из Баптистского союза в октябре 1887 года, у него было достаточно времени, чтобы заметить, что теперь за ним следовало намного меньше людей по сравнению с прежними временами. Но он был убежден, что сейчас главное — следовать Библии, а все остальное не имеет значения. «Меня не заботят ни люди, ни газеты — только Бог», — говорил он на съезде пасторов в апреле 1888 года. Позднее в этом же году «Суорд энд трауэл» публикует его короткую заметку об искушении, которое он сам испытал во время этого кризиса:

«Ошибка, совершенная в критический момент, может испортить всю жизнь. Человек, в особой мере просвещенный Богом, становится достаточно смелым, чтобы следовать по пути Господа, и имеет власть вести по нему других. Он обретает любовь и уважение среди благочестивых, и это способствует его успеху среди людей. И что же? Он подвергается искушению заботиться только о достигнутом положении и не рисковать своей карьерой. Он, до этого верный Богу, идет на компромисс с людьми мира сего, а чтобы успокоить свою совесть, выдумывает теорию, которая оправдывает и даже одобряет подобные компромиссы. Он принимает похвалу от „благоразумных“, истинно, он перешел в стан врага. Вся сила его прежней жизни теперь работает на неправую сторону… Чтобы избежать подобного конца, нам нужно всегда проявлять твердость» 216.

В 1891 году, в последний год его жизни, появилась другая проповедь по книге Даниила, на этот раз о решительности трех товарищей Даниила, которых за отказ подчиниться Навуходоносору бросили в раскаленную печь. В первой части проповеди Сперджен перечисляет разного рода предлоги, которые эти трое могли бы привести в свое оправдание, если бы решили проявить уступчивость, чтобы избежать смерти. Они могли бы сказать: «Оставаясь в живых, мы можем сделать еще много добра; если умрем, то как сможем принести пользу?» По этому поводу Сперджен замечает:

«Да, мои дорогие братья! Многие обманываются подобными рассуждениями. Они остаются там, где их совесть велит им не оставаться, потому что считают, что „в стане“ они полезнее, чем „вне стана“. Это означает делать зло, чтобы вышло добро, но просвещенная совесть никогда не согласится с этим. Если греховный поступок увеличит мою полезность в десять раз, это не означает, что у меня есть право совершить его. Если кажется, что праведный поступок не даст мне принести пользы, то я, тем не менее, должен его совершить. И ваш и мой долг состоит в том, чтобы поступать правильно, хотя бы небеса упали, и следовать повелению Христа, какими бы ни оказались последствия. Вы говорите: „Это твердая пища“? Так будьте тверды — и питайтесь ею…

Да, неизменна истина —

Ведь неизменен Бог!

Предать ее немыслимо,

Коль в вере своей строг!» 217

Сперджену так и не суждено было пережить схватку с либерализмом. Проведя январь 1891 года в Ментоне, на солнечном юге Франции, где он всегда любил скрываться, когда силы покидали его, он вернулся в Лондон с его холодами и туманами и продолжал свой обычный каждодневный труд до воскресенья 17 мая, когда перед вечерним собранием его охватила невероятная слабость и боль по всему телу. Врачи неправильно заключили, что Сперджен заболел гриппом, поэтому после этого случая он не проповедовал вплоть до воскресного утра 7 июня, когда в последний раз вышел за кафедру в общине, которая тридцать восемь лет, начиная с далекой весны 1854 года, окружала его своей любовью и молитвами. Следующую неделю он провел в своем любимом Эссексе, где прошло его детство, работая с фотографом, который должен был сделать снимки для его небольшой книги «Воспоминания Стамборна». Люди вспоминали тогда о Джеймсе Сперджене, старом индепендентском служителе Стамборна: в свои зрелые годы он сильно страдал от подагры, но потом превозмог болезнь и прожил до девяноста лет. Многие надеялись, что подобное произойдет и с его внуком. Но этому не суждено было быть. Кроме подагры у Сперджена была смертельная болезнь почек. По возвращении в Лондон ему пришлось провести три месяца в постели, страдая от безнадежной болезни, прежде чем он смог сделать несколько шагов под теплым сентябрьским солнцем. Читать, писать и думать он теперь практически не мог, хотя бремя конфликта последних пяти лет все еще лежало у него на сердце. 26 октября на платформе станции Херн-хилл перед своей последней поездкой в Ментон он сказал окружившим его друзьям прощальные слова: «Эта борьба убивает меня».

Тем не менее в Ментоне, в отеле «Бу Риваж», где он с женой остановился, он все еще надеялся, что силы вернутся к нему, а его «немые воскресенья» закончатся. В последний вечер уходящего года и 1 января 1892 года, хотя болезнь почек не отступала, появились ложные признаки возвращающегося здоровья, и Сперджен произнес две проповеди для друзей, собравшихся у него в спальне. На следующий день он писал Арчибальду Брауну: «Мы — должники всевластной благодати, данной нам даром, так будем же петь нашему Господу Искупителю вместе во веки веков». Его последней песнью на этой земле был гимн на слова Самюэля Резерфорда «Сыпется песок времени». Он спел его 17 января после окончания короткой службы в своей спальне. В конце этой недели Сперджен сказал своему верному другу и секретарю Дж. У. Харральду 218: «Мой труд окончен». Большую часть последней недели января он провел в бессознательном состоянии, пока в последний час последнего дня января он не ступил на лучезарный мост, ведущий к славе. Он закончил лично свидетельствовать о Евангелии Спасителя. Задолго до своей смерти он говорил: «Брат! Мост благодати выдержит тебя. Тысячи еще худших грешников прошли по нему, даже десятки тысяч. Я слышу сейчас их поступь: они проходят большие арки моста спасения. Они идут тысячами, мириадами. Они идут с того дня, когда Христос впервые вошел в Свою славу, но тем не менее ни один камень не выпал из этого великого моста. Некоторые из них были первыми из грешников, а некоторые пришли под самый конец своих дней, но мост ни разу не прогнулся под их весом. Я пойду вместе с ними, уповая на то, что мост выдержит меня, так же как он выдержал их».

В понедельник 1 февраля к внешней ограде церкви «Метрополитан табернакл» была прикреплена отпечатанная телеграмма, сообщавшая новость:

«Ментон, 11:50

Для церкви Сперджена „Табернакл“, Лондон

Наш возлюбленный пастор вошел на небеса

в 23:05 в воскресенье.

Харральд».

Неделю спустя гроб с телом Сперджена стоял в траурной тишине церкви «Метрополитан табернакл». На нем была простая надпись. Ее значение очень хорошо понимали те, кто поддерживал его в конфликте с либерализмом:

В исполненную любви память

о Чарльзе Хаддоне Сперджене.

Родился в Келведоне 19 июня 1834 года.

Уснул во Христе в воскресенье 31 января 1892 года.

«Подвигом добрым я подвизался,

течение совершил,

веру сохранил».

Некоторые утверждают, что последними словами Сперджена были именно эти слова Павла, но его секретарь Дж. Харральд, который был со Спердженом до самой его смерти, отрицает это: «Он не мог произнести этих слов, потому что это не соответствовало бы духу его жизни. Он настолько смиренно относился к результатам своей деятельности, что не мог использовать эти богодухновенные слова по отношению к себе» 219.

Эти люди оставили Христа из-за учения… Им слишком тяжело было принять истину, они не могли с ней согласиться: «Какие странные слова! Кто может это слушать?» — говорили они. Верный ученик сидит у ног своего Учителя и верит тому, что тот говорит, даже если он не в состоянии полностью осознать смысл этих слов или понять причину, по которой они сказаны. Но те люди не были настоящими учениками и, следовательно, когда их Наставник начал разворачивать сокровенные части свитка истины, они не захотели слушать Его. Они хотели верить в той же мере, в какой они могли понимать, но когда они не смогли понять, то развернулись и оставили школу своего великого Учителя. Кроме того, Господь Иисус Христос учил о всевластии Божьем, о том, что люди обращаются к Богу только тогда, когда на них подействует Дух Божий, «ибо Иисус от начала знал, кто суть неверующие, и кто предаст его. И сказал: для того-то и говорил Я вам, что никто не может прийти ко Мне, если то не дано будет ему от Отца Моего». Здесь наш Господь преподает то старомодное учение о безвозмездной благодати, которое в наши дни совершенно непопулярно. Люди называют его «кальвинизмом» и выбрасывают как старую вещь за ненадобностью, ничего в сущности не зная о нем. Я не понимаю, как они смеют приписывать женевскому реформатору учение, являющееся таким же древним, как горы. Но наш Господь Иисус никогда не прятал эту истину от Своих врагов. Он говорил им: «Вы не верите, ибо вы не из овец Моих, как Я сказал вам», «никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня». Здесь Он ясно говорит им, что они не смогут к Нему прийти, пока Отец не привлечет их Своей благодатью. Чтобы принять такое учение, надо смирить свою гордыню, а люди не смогли этого сделать, поэтому оставили Христа.

Чарльз Сперджен, из проповеди на Ин. 6:66

200 MTP, vol. 10, p. 372.

201 Sword and Trowel, 1887, p. 400.

202 Е. А. Раynе, The Baptist Union: A Short History, 1958, cp. pp. 127–143.

203 Sword and Trowel, 1887, p. 560. В письме доктору Калроссу 26 ноября 1887 года он пишет: «У благочестивых людей, образовывавших союз, и в мыслях не было, что он станет тем, чем является сейчас, иначе они создали бы его на другом основании. Поглотив в себя множество разно-

образных организаций, став жестко централизованным, он изменил свою сущность. Союз — нужная вещь, но он не может растягиваться до бесконечности и не порваться при этом» (Аutobiography, vol. 4, p. 263).

204 Sword aпd Trowel, 1888, pp. 82–83.

205 Ibid., 1889, pp. 389–390.

206 А. С. Underwood, A History of the English Baptists, 1947, p. 258.

207 С. H. Spurgeon: An Interpretative Biography, p. 257.

208 Цит. по Оur Outlook, 1934, p. 51. Оукли довольно много писал о духовном состоянии Баптистского союза; его обвинения были слишком верны, чтобы на них можно было дать ответ, но течение против той позиции, которую он представлял, было настолько сильным, что его слова, вероятно, мало кто читал.

209 Sword and Trowel, 1888, p. 160.

210 Ibid., p. 620.

211 Ibid., p. 249.

212 Ibid., p. 127.

213 Ibid., p. 620.

214 Pike, vol. 6, p. 228.

215 MTP, vol. 14, p. 331.

216 Sword and Trowel, 1888, p. 620.

217 MTP, vol. 37, p. 426.

218 Дж. У. Харральд (род. в 1849 году) сам был проповедником и мог подняться за кафедру в «Метрополитан табернакле», если возникала необходимость. Он разделял богословские взгляды Сперджена. Начиная с весны 1878 года, он посвятил свой литературный талант работе со Спердженом, став его личным секретарем. Значение этого абсолютно необходимого и безупречного служения, кажется, осталось незамеченным биографами Сперджена, но в небольшой книжке «Джозеф Уильям Харральд» Э. Харвуд Филд, по всей вероятности, не преувеличивает, говоря: «Со смертью своего возлюбленного главы мистер Харральд потерял тягу к жизни. Он жил для Сперджена, думал для него, действовал для него, был силой для него». Именно благодаря Харральду проповеди Сперджена редактировались для печати на протяжении двадцати лет после его смерти так же тщательно, как и до нее. 1 июля 1912 года, работая над одной из таких проповедей, Харральд тихо отошел ко Христу. После этого уже другие еженедельно готовили для печати очередную проповедь Сперджена, пока многолетние публикации не были прерваны в 1917 году. Вторым секретарем и редактором Сперджена был Дж. Л. Кис (умер в 1899 году), через руки которого прошли все публикации Сперджена с 1867 по 1891 год (Autobiography, vol. 3, p. 201).

219 Sword and Trowel, 1892, p. 131.

Глава 8. От спора о благодати к конфликту с либерализмом

В предыдущих главах мы попытались обобщить убеждения Сперджена, описав его участие в трех главных спорах: в споре, возникшем из-за его ревностного возвещения евангельского «кальвинизма» во время служения в церкви на Нью-парк-стрит, в споре 1864 года о возрождении через крещение, и, наконец, в споре, касавшемся распространения либерализма, истощившим его силы в последние годы жизни. И его современники, и авторы, жившие позднее, выражали свое сожаление по поводу того, что Сперджен так много сил потратил на эти споры. Джон Клиффорд говорил в 1888 году: «Мне невыразимо больно видеть, как этот выдающийся „ловец душ“ пробуждает энергию тысяч христиан и направляет ее на споры, вместо того чтобы вдохновлять их нести добрую весть Божьего Евангелия нашим соотечественникам» 220. «Сперджен-спорщик — это ненастоящий Сперджен», — так считал Клиффорд, и он не был одинок в своем мнении. Как правило, на участие Сперджена в этих конфликтах обращали весьма мало внимания (если вообще обращали), объясняя это тем, что они только мешают создать правильный образ Сперджена: на Нью-парк-стрит он был слишком молодым, а его взгляды — незрелыми, а в споре по вопросу либерализма он был слишком болен и не мог правильно судить о ситуации!

Это, конечно же, весьма поспешный вывод, он прямо противоположен убеждению самого Сперджена, для которого три этих спора были главными событиями в его долгом служении. Без всякого сомнения, он был твердо убежден, что вопросы, поставленные на карту, имели жизненно важное значение для протестантизма и для будущего благосостояния Англии, так как он видел, что от их решения многое будет зависеть в будущем:

«Измените наше учение сегодня, лишите его основания — и ваши действия будут оказывать постоянное влияние на наших детей, которые еще даже не родились, поколение за поколением» 221. Итак, Клиффорд заблуждался, полагая, что невозможно одновременно проповедовать Евангелие и отстаивать свои убеждения.

Сперджен никогда не переставал верить в то, о чем он так убедительно заявил в свои ранние годы: только учение о благодати может быть основанием для истинного благовестия и подлинно библейской веры. И ради ясности в споре он был готов назвать это учение кальвинизмом. От этой веры он никогда не отказывался. В 1859 году «Брайтон икзэминер» сообщила, что Сперджен отказывается от своих кальвинистских доктрин, на что Сперджен немедленно заявил: «Вы утверждаете, что я отказался от кальвинистского учения. Но это ваше утверждение сфабриковано от начала до конца… Я, как и всегда, верен этому учению и, надеюсь, останусь верным до смерти» 222. И в 1884 году он говорил: «Если все люди на свете отбросят древний кальвинизм прочь, все равно останется один человек, который будет его придерживаться, потому что ничего иного придерживаться не может. Только если кому-нибудь удастся лишить меня жизни, только тогда он сможет отобрать у меня мои убеждения в истинности старомодного учения о благодати» 223.

Когда церковь Сперджена, где он проповедовал на протяжении тридцати одного года, уже более-менее сложилась, многие говорили, что он не так часто открыто поднимает те вопросы, о которых постоянно говорил, когда его община собиралась на Нью-парк-стрит и мюзик-холле на Сарри-гарденс. Хотя сейчас кальвинистское учение также присутствовало в каждой его проповеди, он говорил об учении благодати более искусно, зрело и тонко, так что это было почти незаметно. Изменился только стиль проповеди, но не ее содержание. Оглядываясь назад, Сперджен не думал, что он зашел слишком далеко на первом этапе своего служения. Смотря в прошлое, он восхищался тем, как Бог благословлял его проповедь. В 1872 году он говорил: «Около двадцати лет назад в этом городе началось наше служение. У нас появилось много врагов, которые нас неистово критиковали… Каждая из наших проповедей была полна древнего Евангелия… Мы представляли миру учение реформаторов: учение Кальвина, Августина, Павла. Мы не стыдились быть „эхом взорвавшегося благовестия“, как называли нас некоторые умники» 224.

Под конец своей жизни, просматривая свои ранние проповеди, которые готовились к переизданию, он писал: «Я был так рад, что мне не нужно изменять ни одного учения, которое я проповедовал в те ранние годы моего служения» 225.

За три десятилетия, прошедшие от первого до последнего спора, в которых участвовал Сперджен, в религиозной жизни Англии произошли большие перемены. С одной стороны, появился высший критицизм, о котором мы уже говорили, с другой, значительно возросла активность евангельских христиан. В 1859 году, когда в Ольстере произошло великое пробуждение, евангельские христиане проявляли необычайное дерзновение: миссионеры, подобные Браунлоу Норту, заполняли театры в лондонском Вест-Энде, протестантские общества проводили в Экзетер-холле огромные собрания, из печати выходило большое количество духовной литературы и трактатов, а миссионерские общества посылали своих сотрудников во все части Британской империи, в которой никогда не заходило солнце. Сперджен принимал в этой деятельности самое активное участие. Он организовал и поддерживал приют для сирот в Стокуэлле, Ассоциацию книгоношей и Общество миссионеров. Сперджен довольно много времени посвящал практической христианской деятельности.

Но со временем стало понятно, что евангельские церкви, приобретшие такой большой успех и всколыхнувшие всю страну, не отличаются особой преданностью традиционным вероисповеданиям, хотя евангельские христиане прошлого, за исключением веслианцев, всегда относились к этим вероисповедным документам, как к основам библейского христианства. Сейчас же те, кто проявлял больше всех активности и, казалось, имел самый большой успех, раньше остальных отказывались от древнего вероучения. Заметив эту тенденцию, доктор Р. Дэйл, руководитель конгрегационалистов в Бирмингеме, одним из первых отметил, что доктринальные убеждения Сперджена более не соответствуют общей позиции Свободных евангельских церквей. В рождественском номере «Дейли телеграф» за 1873 он написал статью, где весьма позитивно оценил новое евангельское христианство и честно признался, что оно отличается от ортодоксального. Он утверждал, «что баптисты уже забыли бы, что такое кальвинизм, если бы Чарльз Сперджен, обладая большим влиянием, постоянно не напоминал о нем». Это побудило Сперджена написать в «Суорд энд трауэл» редакционную статью под названием «Современное положение кальвинизма в Англии». Эта статья представляет большой интерес, поскольку в ней Сперджен дает свою оценку той ситуации, которая сложилась к февралю 1874 года. Он приходит к совсем иному заключению, нежели Дэйл: «Мы убеждены, что кальвинизм, который мы проповедуем и который нельзя назвать устаревшей теорией, все более и более воздействует на разум большого количества христиан… Сегодня популярно то мировоззрение, которое, с точки зрения нашего кальвинизма, здраво и истинно» 226.

Таким образом, Сперджен довольно оптимистично оценивал перспективы кальвинистского вероучения в доктринальных положениях евангельских христиан. Но в это время на севере Британии произошли события, которые только ускорили развитие ситуации в направлении, указанном Дэйлом. Летом 1873 года в Англию прибыли Д. Л. Муди и А. Д. Сэнки, открыто заявив, что их цель — приобрести «десять тысяч душ для Христа». Почти неизвестные вначале, своими компаниями в Йорке, Ньюкасле и Сандерленде они привлекли к себе всеобщее внимание. Прибыв в конце ноября 1873 года по приглашению некоторых служителей в столицу Шотландии, они начали девятимесячную евангелизационную кампанию, пробудив надежды христиан во всей Британии. Отклик на проповедь Муди и пение Сэнки был настолько воодушевляющим, что казалось, началось новое пробуждение. В статье Арчибальда Брауна в мартовском выпуске 1874 года «Суорд энд трауэл», озаглавленной «Наступающее пробуждение», говорилось о «духе пробуждения» и «приливе религиозного энтузиазма» в Эдинбурге 227. В этом же выпуске Сперджен опубликовал «Несколько слов о возражениях против пробуждений», где он, не называя имен двух американцев, выражал убеждение, «что нынешнее благословенное посещение, которое переживают многие части Англии и Шотландии, есть посещение Господа» 228. В апрельском номере был помещен рассказ одного пылкого очевидца под названием «Пробуждение на севере», сообщавшего о новообращенных, «сотнями прилагаемых к церкви» в шотландской столице 229.

Многое в Муди нравилось Сперджену, особенно простота этого янки. Он симпатизировал ему, потому что тот, из сострадания к их гибнущим душам, готов был продираться сквозь старые ненужные традиции. Но прежде всего Сперджен одобрял то, что Муди проповедует немедленное спасение через веру в кровь Иисуса Христа. Долгое время Сперджен критически относился к американским «возрожденцам», но в деятельности Муди в Шотландии он увидел нечто особое. Там присутствовала сила, большая нежели человеческая, и немало духовных лидеров Шотландии считало, что служение Муди — подлинное божественное посещение. Они были уверены, что Муди посодействовал евангельскому пробуждению по всей стране, так как влияние этих двух американцев чувствовалось даже там, где они непосредственно не работали. Этот факт подтверждал веру многих в то, что это движение было от Духа Божьего.

Поэтому не удивительно, что, когда в 1875 году Муди и Сэнки прибыли в Лондон, они нашли решительную поддержку у пастора церкви «Метрополитан табернакл». Однако на юге страны дела пошли совсем иначе, чем на севере. Некоторые служители попытались увеличить численность своих собраний, приглашая их к себе в церкви, но как только миссионеры переезжали в другое место, «посещаемость собраний мгновенно падала» 230. Сперджен писал о тех миссионерских собраниях: «Огромные залы заполнялись христианами — необращенные туда попасть не могли. Евангелизационные собрания проводили не в церквах, поэтому новообращенные не знали, в какой дом молитвы им пойти. Положение дел в Лондоне весьма отличается от положения дел в Шотландии, мы опасаемся, что будет отличаться и результат, но от этого великие мужи Божьи не будут менее угодны их Господу» 231.

Вот что представляло собой служение Муди в 1873–1875 годах. Мы описали сложившуюся на тот момент ситуацию не для того, чтобы оценить духовную плодотворность совершенного труда, а для того чтобы соотнести ее с начавшими происходить в то время доктринальными переменами. Сперджен принимал Муди как кальвиниста. Описывая, какую реакцию действия Муди вызвали в Сандерленде в 1873 году, он замечает: «Почуяв, что он кальвинист, веслианцы обязательно бы нашли причину, чтобы противостоять ему, но, к счастью, мудрый совет доктора Паншона побудил их поступить наоборот…» Сперджен говорил, что «Муди приехал в Шотландию ни разу не дав заподозрить, что он не придерживается ортодоксальной веры» 232.

Но последующие события, в том виде, в каком они представляются нам сегодня, не дают нам согласиться со Спердженом и назвать Муди кальвинистом. Тем не менее в то время было сложно увидеть, какое богословское направление примет благовестие Муди. В его евангелизационных речах не было никаких богословских идей, кроме той, что спасение необходимо получить немедленно. Как писал один из его приверженцев, «проповеди Муди не были слишком интеллектуальными. Они были простыми, искренними и даже где-то навязчивыми» 233. Учение как таковое не было сильной стороной Муди. Но поддержка, оказанная ему кальвинистами-пресвитерианами, а также явные признаки подлинного пробуждения убеждали людей в чистоте его благовестия.

Но, по крайней мере, один современник Сперджена, один из величайших шотландских миссионеров, все-таки не согласился с популярным тогда взглядом. Это был Джон Кеннеди (1819–1884) из Дингуолла, который в остром памфлете, озаглавленном «Гиперевангелизм», раскритиковал некоторые из главных положений учения и благовестия Муди. Шквал упреков, обрушившийся на Кеннеди, поставил Сперджена в затруднительное положение, поскольку он дружил с Кеннеди. Сперджен считал, что Кеннеди ошибался, но тем не менее приложил все силы, чтобы защитить его достоинство:

«Нам неприятно читать то здесь, то там самые резкие отзывы о Кеннеди, как будто он враг Евангелия. Ведь он один из лучших и самых святых людей, он совершенно не заслуживает таких суровых упреков. Мы полностью уверены: им двигало не что иное, как ревность за истину. Он опасается, как бы учение о благодати, не оказалось забытым, он ревнует о божественном всевластии. Ему кажется, что своим успехом эти миссионеры больше обязаны музыке, чем силе истины, плотскому возбуждению, чем действию Святого Духа. Разве чувствовать подобную священную озабоченность — это непростительный грех?» 234

Муди, казалось, являл собой пример человека, который в отличие от большинства предшествовавших ему миссионеров мог проповедовать простое Евангелие обращения и прощения, не показывая при этом, кальвинист он или арминианин. Например, евангелизационные проповеди Браунлоу Норда или Чарльза Г. Финни сразу же показывали, каких богословских взглядов они придерживаются, а с Муди все обстояло по-другому. Поэтому многие кальвинисты принимали Муди как евангелиста, в то же время осознавая, что как учитель он имел свои недостатки. Кеннеди, однако, был с этим не согласен. Он не верил, что существует какое-то простое Евангелие, лежащее где-то на полпути между кальвинизмом и арминианством. Наоборот, он считал, что человек, проповедуя спасение, должен быть или кальвинистом, или арминианином, хотя он может этого и не показывать. Кеннеди выступал против Муди не только потому, что тот исключил из своего благовестия определенные истины, но еще потому, что, делая так, он незаметно и тем не менее неизбежно формировал такой метод возвещения Евангелия, который подрывал и ортодоксальное вероучение, и само благовестие, известное Шотландии со времен Реформации 235. Шотландские авторы ХХ века, писавшие о влиянии миссий Муди, выступая или за, или против богословия Кеннеди, согласились с его точкой зрения, что в евангелизационных кампаниях Муди наметилась тенденция к новому благовестию. В книге «Жизнь ректора Рэйни» Карнеги Симпсон замечает, что до 1873 года кальвинизм находился в Шотландии в упадке («Ходж или Каннингэм больше не были популярны, а возможно, люди забыли даже Августина с Кальвином»). Продолжая, он показывает, как миссии Муди ускоряли изменение богословского климата, хотя сам Симпсон это изменение оценивает положительно: «Проповеди Муди освободили практически всю Шотландию, за исключением некоторого числа особо избранных, от крайнекальвинистского учения об избрании и ограниченном искуплении, они возвратили людям чувство любви и благодати Божьей, изливающихся на всех. Муди преуспел в этом деле даже больше, чем Джон Маклеод Кемпбелл» 236.

Джон Маклеод, президент Эдинбургского колледжа Свободной церкви, придерживается противоположной точки зрения. О Кеннеди он пишет так:

«Никто из его поколения не сделал в доброй совести более, чем сделал он, возвещая Евангелие — весть, которая в его устах была столь же полной, сколь и свободной, и столь же свободной, сколь и полной. Однако в то время наблюдался некоторый упадок, а кальвинизм прежних времен выходил из моды, уступая место такой проповеди Евангелия, которая, хотя вслух и не называлась арминианской, не говорила и слова о том, что для рождения свыше нужно божественное вмешательство. Нынешние благовестники делают главный упор на нужде грешника в прощении, умалчивая о том, что возрождение ему необходимо ничуть не в меньшей мере. Они подчеркивают, что очень важно исправить свое положение перед Богом, но не настаивают на том, что нужно изменить сердце. Поэтому о Духе и Его действии, а также о том, что Христос дает реальную возможность жить обновленной жизнью, они говорят намного реже, чем это делалось раньше, когда провозглашалась Благая весть во всей полноте, когда говорилось, что обрести расположение Бога так же необходимо, как и обрести новую природу» 237.

Мы полагаем, что Сперджен слишком оптимистично смотрел на состояние кальвинистского вероучения в 1874 году. Он ни на йоту не изменил своих взглядов, но наивно полагал, что современный метод благовестия скорее будет способствовать распространению кальвинизма. Исполненный этой надеждой, он опровергал высказывания Дэйла, утверждавшего, что кальвинизм устарел, и в отличие от доктора Кеннеди не считал, что евангелизационные кампании Муди пагубно повлияют на состояние вероучения.

Несомненно одно: к началу 1880-х Сперджен наконец понял, что события разворачиваются не в пользу кальвинизма. Когда в 1881 году Дэйл снова заявил, что «в своей верности традиционному кальвинистскому вероисповеданию мистер Сперджен стоит в одиночестве среди современных лидеров евангельского нонконформизма», Сперджен даже не пытался с ним спорить 238. В июне 1884 года в разговоре с редактором «Полл молл газетт» Сперджен сделал следующее важное заявление:

«Я не изменил своих богословских взглядов с тех пор, как начал проповедовать, но сегодня в своих убеждениях я практически одинок… Даже с кафедр баптистских церквей раздается теперь не та проповедь, которая звучит из моих уст. Они видят все по-другому и, конечно же, проповедуют по-своему. Хотя мало кто будет отрицать удивительную силу истины, которая проповедовалась в „Табернакле“, все же она не соответствует их методам. Я убежден, что только благодаря кальвинистскому содержанию мои проповеди так популярны в Шотландии, Голландии и даже в Трансильвании (один путешественник, побывавший недавно там, изумился, когда увидел, что во многих домах мои проповеди лежат рядом с семейной Библией). Я знаю, что мои проповеди многих отталкивают, но с этим я ничего не могу поделать» 239.

В более поздних его проповедях также ощущается, что он видел, что ортодоксальное богословие все более и более отвергается. Проповедуя в «Аптон чапл» в Ламбете, он говорил:

«Мы веруем в Завет Божий. Для некоторых это слово звучит странно. Многие никогда его не слыхали, и если бы их пасторов спросили, почему они никогда не проповедуют о завете, они бы ответили: „Завет? Но ведь это что-то шотландское, разве не так? Что-то связанное с пуританами и иже с ними? Все они давно умерли, или почти все. В живых осталось только несколько из них — они подобны ископаемым древних времен. Они держатся за это устаревшее вероучение, но сегодня их так мало, что они скоро полностью вымрут!“ Так они говорят о нас, братья. Но мы еще не вымерли, мы, жалкие ископаемые, все-таки верим в завет. Мы почти так же безумны, как Давид, который говорил: „…завет вечный положил Он со мною, твердый и непреложный“. Тот, кто понимает завет, тот добрался до самой сути Евангелия, но как мало сегодня тех, кого это заботит!» 240

Хотя к 80-м годам девятнадцатого столетия Сперджен уже ясно видел, что учение о благодати сталкивается с открытой враждебностью, он не мог даже себе представить, какую ураганную критику и поток оскорблений вызовут его кальвинистские убеждения после начала спора о либерализме. И не мудрено, что он не ожидал такого поворота событий, так как на первый взгляд кальвинизм никак не связан с либерализмом. К тому же он боролся за те основные христианские истины, которые прежде разделяли и кальвинисты, и арминиане. Обращаясь в 1888 году к пасторам баптистских церквей, он говорит: «Я не имею намерения навязать вам какое-то свое учение или даже традиционное кальвинистское учение. Это не вопрос кальвинизма, а вопрос богословия Христа» 241. Говоря на тему «Пороки нынешнего дня», он замечает: «Раньше мы спорили о том, было ли искупление совершено за всех людей или только за некоторых. Теперь же люди спрашивают, а было ли искупление вообще» 242.

Практически сразу после того, как Сперджен летом 1887 года обвинил баптистов в неверии, ему поставилив вину «узость» взглядов, которыми он отличался от всех остальных. Ему говорили, что он не хочет идти в ногу со всеми остальными, потому что дух Жана Кальвина «душит его, как ведьма». «Бирмингем дейли пост» утверждала, что Сперджен ушел из Баптистского союза, потому что был «убежденным и страстным кальвинистом» 243. «Сандей скул кроникл» обвинила Сперджена в том, что, с его точки зрения, «верен Евангелию только тот, кто вписывается в строгие рамки его богословской системы». «Он кальвинист, — писала газета, — но нельзя оценивать приверженность людей Христу и Его апостолам их приверженностью Вестминстерскому катехизису» 244. Какой-то служитель написал в «Конгрегейшинал ревью»: «Мы оставили не основы веры, а главным образом кальвинизм… Прежнее поколение было до мозга костей кальвинистским. Не надо было далеко ходить, чтобы найти того, кто считал, что конгрегационалисты в обязательном порядке должны быть кальвинистами. Но теперь ситуация изменилась… Мне кажется, что не только молодые люди, но и большинство служителей отказались от кальвинистских убеждений, которых до сих пор так смело придерживается мистер Сперджен». «Методист таймс» занимала ту же позицию: «Нельзя более отрицать, что мистер Сперджен не имеет на сегодняшний день никаких точек соприкосновения с молодым поколением посвященных евангельских христиан. Он стоит на месте, а церковь Божья движется, развивается… Старомодные пуританские догмы сделали его побежденным реакционером».

Другие издания отзывались еще резче. Один нехристианин писал в «Нэшинал реформер»: «Я ни за что не буду поклоняться такому ужасному существу, как Бог мистера Сперджена» 245. Похожие высказывания раздавались и из церкви. Какой-то баптистский служитель из Лестера писал в «Крисчен уорлд» 22 сентября 1887 года: «Надеюсь, я почитаю святую Библию, но я понимаю ее не так, как мистер Сперджен. Бог Сперджена — не мой Бог». В этом же номере газеты Дж. Уильямс, служитель йоркширской конгрегационалистской церкви, писал: «Я полностью разделяю взгляд Генри У. Бичера, который считал, что та форма, в которой кальвинистское вероучение выражает христианскую истину, есть корень современного скептицизма. Поэтому я радуюсь, когда слышу, как сегодня с кафедры все чаще говорят о необходимости переформулировать христианскую истину». «Теолоджикал реформер», переодическое издание Глазго, опубликовал в октябре 1887 года статью, озаглавленную «Кальвинизм и мистер Сперджен». Автор хвалил Чарльза Финни, поднимая на знамя его толкование Ин. 3:16, и при этом заявлял: «Но кальвинизм — это постоянный отход от евангельского представления об истине. Жан Кальвин (непогрешимый папа римский мистера Сперджена) был необращенным человеком, всю свою жизнь он был нечестивцем…»

Преподобный Т. Р. Стивенсон, бывший в 1887 году членом Совета Баптистского союза, решил опубликовать свою оценку взглядов Сперджена в «Дерби дейли телеграф»:

«Преподобный Ч. Х. Сперджен — известный человек. Все мы восхищаемся им. Его великодушие и самопожертвование просто поражают. Оценить его по достоинству — наша обязанность. Но и он грешен. Многое в его богословии недостойно его. Его верования не согласуются с Библией, они также противоречат лучшим чувствам гуманности.

Откровенно говоря, время кальвинизма прошло. Он уже практически исчерпал себя, он при смерти. И никакие потуги его верных адептов не смогут спасти его. Благодарение небесам, мир перерос его, на его невежество теперь он смотрит с улыбкой сожаления. Одна его нога уже в могиле, а где будет вторая через пятьдесят лет? Пусть же он там покоится вечно.

Ваш покорный слуга, Т. Р. Стивенсон, 7 апреля 1887 года».

В номере «Крисчен уорлд» за 16 февраля 1888 года мы находим слова того же автора: «Всем очевидно, что кальвинизму повсеместно выказывается недоверие, если не сказать большего. Это сразу бросается в глаза. Девять изданий из десяти, десять общин из десяти уже отказались от ужасных женевских учений».

Несмотря на то что Сперджен всячески пытался доказать обратное, со всех сторон раздавались обвинения в том, что он хочет сделать Баптистский союз кальвинистским. Когда был распущен союз бывших его студентов для того, чтобы принять в него вновь всех тех, которые соглашались в трех пунктах: признание учения благодати, крещение по вере и ревностное желание приводить души ко Христу, многие начали яростно выступать против первого пункта. Джордж Хилл, служитель баптистской церкви в Лидсе, писал: «Мистер Сперджен хочет исключить из собрания всех служителей, которые после окончания колледжа узнали, что Бог поступает с людьми не так, как то описано в „Богословских очерках“ Ходжа и „Божественном суверенитете“ Коула». Другой известный автор написал статью в «Крисчен уорлд», где, процитировав Ходжа и Коула вместе с кальвинистскими отрывками из проповедей Сперджена, осудил последнего за то, что, «желая сделать эти ужасные догмы вероисповедным основанием Баптистского союза, он привел в смятение ассамблею союза и расколол ее».

Эти цитаты показывают, какой резкой критике подвергся кальвинизм в 80-х годах девятнадцатого века в среде нонконформистских церквей. Кроме этого, они свидетельствуют, насколько враждебно стали относиться к главе нонконформистской церкви, который единственный остался верен традиционным убеждениям пресвитериан, конгрегационалистов и баптистов. Сперджен подвергся такой жесткой критике, что нам сегодня просто трудно понять причину такой ожесточенности. Однако, если мы поймем, что происходило с ним в последние годы его жизни, и, что еще более важно, осознаем, в чем заключалась суть богословской революции того времени, все станет на свои места. В 1890 году «Крисчен уорлд», газета, которая постоянно критиковала ортодоксальные христианские представления, написала, что Сперджен «зачах от тоски». Конечно, это была неправда, но само это выражение показывает, с какой жестокостью, нередко прибегая ко лжи, некоторые оппоненты Сперджена пытались привести его в смятение. К удивлению многих, журнал «Бритиш уикли», который считался евангельским, 25 апреля 1890 года опубликовал «Открытое письмо Сперджену» Джозефа Паркера, одного из известнейших лондонских нонконформистов, который, вероятно, по своему влиянию в столице уступал только Сперджену. Паркер написал в адрес Сперджена много язвительных слов, среди которых были такие:

«Когда люди спрашивают меня, что я думаю о Сперджене, я всегда уточняю, о каком Сперджене: о Сперджене церкви „Метрополитан табернакл“ или о Сперджене сиротского приюта? Я просто ненавижу его кальвинизм, точно так же, как ненавижу эгоизм и богохульство. Тот лукавый и лицемерный кальвинизм, который говорит: „Благодарность Богу, у нас все хорошо, мы забронировали билет в первый класс до небес“… Но когда я смотрю на его сиротский приют, мое отношение к нему меняется. Все, что он делает, — красиво, во всем видна любовь…»

Едва ли можно было излить больше яда, чем это сделал этот оратор, карикатурно изобразив благодать Божью и разбавив свою враждебность лицемерным восхищением!

Теперь нас не должно удивлять, что все остальные газеты, которые не разделяли нонконформистской политики, также считали, что протест Сперджена против распространения либерализма — на самом деле не что иное, как его тщетная попытка продвинуть кальвинизм.

Англиканская газета «Черч ревью» 12 апреля 1889 года опубликовала статью «Восстание против кальвинизма, а дальше что?..»:

«Число нападок на Вестминстерское вероисповедание с каждым днем растет… Даже доктор Паркер яростно нападает на церковь, скованную этим вероисповеданием, что свидетельствует о том, что он недоволен не столько этой церковью, сколько тем, что он сам им скован…

Безусловно, не стоит и говорить о том, что мы не испытываем ни малейшей симпатии к Вестминстерскому вероисповеданию. Этот мрачный учебник кальвинизма был написан на вред церкви в трудные для нее времена, но сейчас, почти через 300 лет, как и всякое оружие, направленное против нее, оно отскочило рикошетом по тем, кто до сих пор размахивал им… По этому поводу нам остается только поздравить всех вас».

Общую точку зрения хорошо высказала «Юнитариан хералд» от 11 ноября 1887 года. Автор выразил свое согласие с бытовавшим мнением о том, что Сперджен вышел из Баптистского союза только по причине своих кальвинистских убеждений. Он писал:

«Не может быть никакого сомнения в том, в каком направлении развивается общественное мнение. В последние годы люди совсем по-другому стали представлять себе Бога и судьбу грядущего мира… Сегодня проповедуется совсем иная весть по сравнению с той, которую наши благочестивые прадеды считали Словом Божьим. Мистер Сперджен и его соратники выпали из основного потока религиозного прогресса. Кто-то может спросить, увидев, что за мистером Спердженом следует огромное число людей с горячей верой, почему у него так много последователей. Но так ли уж их много? Просто остатки консервативно мыслящих людей борются за старую веру. В то же время лидеры баптистской деноминации прекрасно понимают, что не могут занять сторону мистера Сперджена, потому что тогда придется отвергнуть молодежь, которая несет с собой дух нового времени… Великий человек — велик, но он ничто перед лицом марша духа новой эпохи».

Таким образом, многие считали, что богословие Сперджена больше не подходит современному миру. И хотя таких критиков было много и они вдохновлялись своей многочисленностью, они понимали, что в отличие от церкви «Метрополитан табернакл» с ее беспрецедентным и непрерывным успехом, именно они, ее критики, не знают, как помочь людям. Смотря на результаты служения Сперджена, разве можно сказать, что его учение такое уж беспомощное и устаревшее, как они пытаются это представить? Критики скоро убедились, что сохранить лицо они смогут, только если покажут, что успех Сперджена никак не зависит от того, что он проповедует кальвинизм.

Иногда они пытались доказать это, демонстрируя, что другие проповедники, которые следовали пуританскому учению, потерпели полную неудачу. Один баптистский проповедник, желая, чтобы его коллеги не подумали, что Сперджен своим успехом обязан кальвинизму, посвятил этому вопросу свою речь на собрании Баптистского союза. Он рассказал им, что один его студент из Бристоля четыре часа в день занимался пуританским богословием. Такое «излишество» в конечном счете заставило его спросить себя, а не напрасно ли он тратит время. Он посоветовался по этому вопросу с известным пастором (Спердженом), который в своей открытке написал следующее: «Читайте пуритан, они достойны вашего внимания более, нежели все современные авторы вместе взятые». Итак, четыре года студент корпел над пуританской литературой и, как заявил оратор, безрезультатно! «Ни одна община не желала приглашать его на служение. Он уже стал подумывать, а не заняться ли ему светской работой. Он был в отчаянии, но тут к нему пришла счастливая мысль. Он продал все книги пуритан, которые у него были, а на вырученные деньги купил книги Стопфорда, Брука, Робертсона и других авторов той же школы. Через пару недель его пригласили быть пастором». Речь этого оратора, адресованная большому количеству баптистских служителей, была встречена шквалом аплодисментов 246.

В письме в номер «Крисчен уорлд» за 22 сентября 1887 года Коупланд Бови прямо отрицал какую бы то ни было связь между богословием Сперджена и его влиянием:

«Мистер Сперджен с пренебрежением относится к науке и современной библейской критике, он отрицает прогрессивную мысль сегодняшнего дня. Он ортодоксальный кальвинист, но все же люди следуют за ним толпами. Означает ли это, что невоцерковленные и равнодушные к вере люди нуждаются именно в кальвинизме? Наполнены ли также все те церкви, где возвещается богословие адского огня и искупительной крови? Мистер Сперджен заблуждается на свой счет. Только благодаря его ораторским способностям, его пылу, подлинной искренности и благочестивой жизни, а не из-за кальвинизма, в воскресенье так трудно найти место в „Метрополитан табернакле“… Несмотря на его успех, ничто не говорит о том, что кальвинизм может спасти современный мир от греха и сомнений».

Позвольте мне сейчас сделать несколько общих замечаний касательно того, как кальвинизм связан с распространением либерализма. Сразу же возникает несколько вопросов. Как случилось так, что евангельские верующие, которые не были кальвинистами, не поддержали Сперджена в его конфликте с Баптистским союзом? Далее, почему церковь Сперджена, исповедуя кальвинизм, вообще входила в союз, если союз в целом выступал против кальвинистского вероучения? Здесь необходимо заглянуть немного в прошлое. На первом собрании Баптистского союза в 1812 году председательствовал Джон Риппон, предшественник Сперджена. Тогда была принята такая вероисповедная декларация, которая устанавливала, что союз будет объединять только баптистские церкви с кальвинистской ориентацией, верившие в личное избрание и ограниченное искупление. Но в 1832 году с целью увеличить количество участников союза эта декларация была отменена, и постепенно в него начали входить и проарминианские баптистские церкви. В 1863 году они составляли лишь треть от всех членов союза: церкви, исповедовавшие себя кальвинистскими, имели значительный перевес. Через десять лет Сперджен заявляет, что влияние кальвинизма растет и нет никаких причин опасаться, что традиционное богословие перестанет быть богословием Баптистского союза 247. Именно либерализм породил в Баптистском союзе желание отказаться от традиционного кальвинистского вероучения. К тому времени как Джон Клиффорд, веривший в искупление всех, стал президентом Баптистского союза в критические 1888–1889 годы, меньшинство превратилось в подавляющее большинство!

Если бы Сперджену удалось, как он планировал вначале, объединить всех евангельских верующих в союзе на основании общих убеждений, некоторым либералам пришлось бы уйти из него. Но даже если бы такой Баптистский союз евангельских церквей был создан, он бы долго не просуществовал. Традиционное кальвинистское евангельское христианство с большой историей и богатым литературным наследием совсем не соответствовало современному евангельскому христианству, выступавшему против всяких вероисповедных документов, поэтому их союз, даже если бы и состоялся, не был бы продолжительным.

В каком-то смысле либералы и евангельские христиане поступили нечестно, обвинив Сперджена в том, что из-за своего кальвинизма он покинул союз, так как последний не кривил душой, когда говорил, что протестует против новых вероучительных положений, принятых союзом 248. С другой стороны, те, кто расходился со Спердженом во взглядах, были правы, полагая, что его действия и мнения неразрывно связаны с его богословием. Поскольку он верил, что кальвинистское христианство — это библейское христианство, его критики считали, что именно по этой причине он с предубеждением относится к изменениям на религиозной сцене. И в этом они были правы. Богословские убеждения Сперджена влияли на его мировосприятие: «Быть кальвинистом — значит считать вечного Бога главой всего. Я на все смотрю сквозь призму божественной славы. Сначала я вижу Бога, а уж потом человека — далеко внизу. Мы слишком ценим Бога, чтобы угодить современному миру» 249.

Евангельские верующие, бывшие арминианами, воспринимали конфликт с высшим критицизмом просто как спор о второстепенных богословских вопросах, а не как битву с совершенно иным восприятием христианства. А Сперджен боролся с либералами не только потому, что считал, что они заблуждаются, а главным образом потому, что он понимал, что ошибочна вся сущность их учения. Сутью нового богословия было неверие в божественное откровение, а для Сперджена его «прогрессивность», научная обоснованность и интеллектуальность были всего лишь свидетельствами проявления гордости невозрожденных людей. Одним словом, он выступал против либерализма, потому что в центре этой системы стоял человек. Вместо того чтобы подчиниться Слову Божьему, либерализм призывал воспользоваться человеческой мудростью: «Новая вера ставит разум выше откровения, дает человеку право определять, что истинно, а что ложно. Высший критицизм осуждал всех и вся, а его наставники, не обладавшие никаким высшим знанием, упорствуя в неверии, показывают, что они не научены и не избраны Богом» 250.

Не многие арминиане во время конфликта с либерализмом, понимали, что происходит. Но Сперджен понимал. Он смотрел на ситуацию с точки зрения Бога, поэтому не может быть сомнения в том, что именно его богословские убеждения привели к тому, что под конец жизни он остался в одиночестве.

Евангельское христианство 70–80-х годов с его размытым и некальвинистским учением не только не смогло противостать высшему критицизму, скорее, оно даже сослужило ему добрую службу. Своим молчанием евангельские христиане оказали поддержку, например, доктору Джону Клиффорду, который объединился с теми, кто отрицал божественность Христа. Сделал он это потому, что верил, что евангельское христианство можно совместить с богословским либерализмом 251. Очень часто высший критицизм неосознанно поддерживали люди, которые верили в Писание. Мы уже отмечали ранее, что новое евангельское христианство проявляло безразличие к доктринам и историческим верованиям. Хотя проповедники были искренни и по-прежнему говорили о необходимости пережить обращение, они допускали давно известную ошибку деистов, воскрешенную высшим критицизмом, которые утверждали, что человек может быть христианином независимо от его богословских убеждений.

Слабым местом в служении Д. Муди было то, что он не осознавал этой опасности. Его простые проповеди, изобиловавшие жизненными историями, но полностью лишенные какого бы то ни было учения, очень хорошо воспринимались теми, кто считал, что Евангелие и новые критические воззрения вполне можно совместить. Либералы поняли, что они могут сотрудничать с Муди. Генри Драммонд, оказывавший благовестнику довольно сильную поддержку в Шотландии, хвалил Муди за его стиль проповеди:

«Никто из живущих сегодня не сделал так же много для того, чтобы объединить человека с человеком, чтобы разрушить все личностные и церковные барьеры, чтобы объединить в совместном поклонении и служении людей самых разных взглядов и убеждений… В отличие от многих других благовестников у Муди не было излюбленного богословского (или небогословского) конька. Он не верил ни в какие „измы“, не отстаивал какую-то одну доктрину и не нападал на какой-то один особый грех. Как никому другому, ему удалось сосредоточиться на самом главном деле» 252.

Драммонд, чья книга под названием «Самое великое, что есть в мире» стала бестселлером викторианской эпохи, позже отказался от всех главных христианских вероучений, однако Муди, проповедуя на похоронах этого человека, ушедшего из жизни, когда ему было всего сорок пять лет, сказал, что тот более всех остальных известных ему людей смог уподобиться Христу 253.

Сперджен боролся именно с либеральным мировосприятием. Современное христианское общество выступало против каких бы то ни было вероисповеданий, а евангельские верующие, вера которых и так уже была размыта, в большинстве своем поддались искушению и согласились, что христианам негоже четко формулировать свои учения.

Муди ослабил кальвинизм, а следовательно, сделал церкви безоружными перед лицом высшего критицизма: лишенные вероучения, евангельские христиане не были готовы к жестокой схватке. Как мы уже говорили ранее, подобная тенденция существовала еще до появления Муди, но после 70-х годов девятнадцатого века она начала особенно стремительно набирать обороты. Джон Алдис, Джозеф Ангус и Алекзандер Макларен, известные баптистские служители, которые были не согласны со Спердженом, в 1887 году заявили: «Нам кажется, что богословские ограничения и человеческие вероисповедания противоречат целям союза» 254. Конечно, этим заявлением они не хотели защитить либералов, однако именно этого и добились, в результате чего в скором времени в евангельских церквах высший критицизм пришел на смену евангельскому вероучению.

Таким образом, упадок кальвинизма тесно взаимосвязан с распространением либерального богословия. Арминианство сделало евангельских верующих податливыми, поэтому высший критицизм смог проникнуть в нонконформистские деноминации без особого труда. Сперджен видел, что история повторяется: его поколение сделало то же, что сделали нонконформисты XVIII века, предавшие забвению вероисповедания и катехизисы XVII века: «Затем последовало время упадка, когда нонконформистская традиция сначала скатилась к арминианству, потом к унитаризму и в конце концов перестала существовать. Все знают, что так произошло, но все же хотят, чтобы все повторилось заново. Они читают историю и при этом требуют вновь отказаться от нашего учения… О глупые и медлительные сердцем! Разве история не учит вас? Нет, ничему она вас не научит, если не научила Библия… Воистину, день злой будет близок, если церковь не вернет истину в свое сердце» 255.

Как мы уже отмечали, Сперджен противостоял либерализму не из-за кальвинизма, тем не менее он никогда не скрывал, что предан старой истине, которая, и он был в этом уверен, вернется в Богом определенное время: «Учение, которое сейчас отвергают как бесполезную теорию пуритан и кальвинистов, еще завоюет человеческие умы, оно еще будет царствовать. Истина Божья воссияет над всей землей, это так же точно, как и то, что солнце заходит вечером и назавтра восходит в определенный час» 256.

Мы восхищаемся человеком, который был тверд в вере, скажем, четыреста лет назад… Но сегодня такой человек нам неприятен, от него непременно нужно избавиться. Назовите его узколобым фанатиком или как-нибудь еще хуже, если сможете. Однако представьте себе, если бы Лютер, Цвингли, Кальвин и их соратники сказали: «Да, мир пребывает в беспорядке, но если мы попытаемся навести порядок, то только перессоримся со всеми и переругаемся. Удалимся же в свою комнату, оденем ночной колпак и проспим эти нехорошие времена. Может быть, когда мы проснемся, все изменится к лучшему». Если бы они так поступили, нам в наследство от них остались бы одни заблуждения. Век за веком погружался бы в адскую пучину, а вредоносные болота ересей поглотили бы все вокруг. Но эти люди слишком сильно любили истину и Иисуса, чтобы безучастно смотреть, как правда Божья попирается…

Сегодня дело обстоит так же, как и в дни реформаторов. От каждого из нас требуется принять верное решение. Вот он, день для человека, но где же человек для этого дня? Мы, хранители Евангелия, переданного нам мучениками, не смеем ни забавляться с ним, ни смотреть безучастно на то, как его предают изменники, делающие вид, что любят его, но внутренне ненавидящие каждую его строку… Помните, господа, мир еще не закончил свое существование. Если Господь не явится скоро, то придет другое поколение, а за ним следующее: мы испортим своих потомков, если сегодня не будем верны Богу и Его истине. Мы на распутье. Если повернем в правильную сторону, то, возможно, и наши дети и дети наших детей пойдут по этому же пути. Но если мы повернем не туда, то поколения, которые еще не родились, проклянут нас за нашу неверность Богу и Его Слову.

Чарльз Сперджен

220 Pike, vol. 6, p. 297.

221 An All-Round Ministry, p. 360.

222 Pike, vol. 2, p. 327.

223 MTP, vol. 30, pp. 672–683.

224 MTP, vol. 18, p. 559. Сперджен считал, что после такой проповеди Евангелия желавшие присоединиться к церкви «были хорошо наставлены в учениях завета благодати». Он добавляет: «Я считаю, что одна из причин, по которой на протяжении этих многих лет Бог благословлял нашу церковь столь чудесным образом, состоит в том, что подавляющее большинство тех, кто влился в наши ряды, были наставлены в вере пуритан и ковенантеров» (The Early Years, p. 530).

225 The Early Years, p. 396.

226 Sword and Trowel, 1874, pp. 49–53.

227 Ibid., p. 113.

228 Ibid., p. 139.

229 Ibid., p. 153.

230 Pike, vol. 5, p. 154.

231 Sword and Trowel, 1876, p. 87. «Мало кто по-настоящему обратился в результате евангелизационных кампаний в Лондоне», — говорил Сперджен. Позже он изменил свое мнение (p. 530), хотя до конца жизни считал, что «господа Муди и Сэнки — благословенные мужи Божии, и если на этот раз никто не обратился, то не их в том вина» (Letters of C. H. Spurgeon, 1923, p. 219). Муди устраивал межконфессиональные евангелизации, стараясь привлечь к сотрудничеству как можно больше деноминаций. Сперджен же не мог сотрудничать с ним, так как был убежден, что Англиканская церковь отошла от истины, поэтому он горячо высказывался против сотрудничества с «государственной полупапской церковью». Он честно сказал об этом в «Суорд энд трауэл», и современный биограф Муди заблуждается, утверждая, что это «неожиданный факт» из жизни пастора «Метрополитан табернакла» (Moody Without Sankey, J. C. Pollock, 1963, p. 139).

232 Эти слова Сперджена находятся в его самом обширном комментарии о труде Муди, сделанном в аннотации к статье У. Х. Дэниэлса «Д. Л. Муди и его труд», Sword and Trowel, 1876, pp. 84–87.

233 W. Q. Blaikie, An Autobiography, 1901, p. 334. Блэйки, у которого Муди жил в Эдинбурге практически всю зиму 1873–1874 годов, добавляет: «Примечательно, что проповеди мистера Муди нашли наибольший отклик среди наших благочестивых семей и благочестивых общин».

234 Sword and Trowel, 1875, p. 142. Поллок в работе «Муди без Сэнки» приводит те же карикатурные изображения Кеннеди, pp. 118–120.

235 Интересно, что современные кальвинисты по-разному оценивают деятельность Муди. Гораций Бонар, известный своим противостоянием арминианству в ранние годы, написал ответ на «Крайний кальвинизм» Кеннеди. Тот в свою очередь произвел на свет «Ответ на защиту крайнего кальвинизма доктора Бонара» (1875). Как и Сперджен, Бонар расходился с Кеннеди не в богословских вопросах, а в мнении, что кампании Муди по своей тенденции были арминианскими. Лично я считаю, что Бонар не воспринимал никакой богословской критики, так как главным для него был успех кампаний. Кеннеди же, вероятно, не придавал достаточно серьезного значения непосредственным результатам служения Муди в Шотландии. Бонар смотрел на немедленные результаты и не понимал далеко идущих последствий; Кеннеди же смотрел на доктринальные последствия и поэтому так критично относился к вопросу. Подход Сперджена был во многом таким же, как и у Бонара. Он даже мысли не допускал, что Муди каким-то образом потворствует арминианству (в то время как Чарльз Г. Финни подвергался в «Суорд энд трауэл» суровой критике (Sword and Trowel, 1876, pp. 213–218). Это объясняется тем, что Сперджен не видел опасности, которую видел Кеннеди.

236 The Life of Principal Rainy (popular edition), vol. 1, p. 408. В 1831 году Кемпбелл (1800–1872) был отстранен от служения в Церкви Шотландии по обвинению в ереси.

237 Scottish Theology, 1943, pp. 328–329. Дж. Райл глубоко проанализировал богословие Муди в книге «Святость» (Holiness, 1952, pp. 74–75).

238 Sword and Trowel, 1881, p. 85.

239 Autobiography, vol. 4, pp. 240–241.

240 Sword and Trowel, 1892, p. 391.

241 Pike, vol. 6, p. 301.

242 An All-Round Ministry, p. 285. См. также Sword and Trowel, 1888, p. 563.

243 Цит. по Pike, vol. 6, p. 288.

244 Эту цитату и многие другие, которые будут приведены ниже, я взял из газетных и журнальных вырезок, сделанных самим Спердженом, которые сейчас находятся в музее Колледжа Сперджена. Эти мало использованные до сих пор вырезки должны стать первоисточником для всех последующих библиографов Ч. Х. Сперджена.

245 A Word to Mr. Spurgeon, June 1, 1890.

246 Согласно отчету, опубликованному в «Уорд энд уорк» за 24 февраля 1888 года.

247 В письме к одному служителю, который заметил, что баптистский пастор проповедует заблуждение, датированном 29 декабря 1877 года, Сперджен писал: «Мне кажется, что среди нас не более дюжины людей с неверным учением, но нападки на них с нашей стороны сделают их мучениками в глазах их сторонников, что многим верным принесет большой вред» (копия этого письма находится в музее Колледжа Сперджена).

248 Sword and Trowel, 1888, p. 563.

249 An All-Round Ministry, p. 337.

250 Cр. с его проповедью на Ин. 6:45, озаглавленной «Избранное учение для избранных», MTP, vol. 45, p. 38.

251 В споре о либерализме Клиффорд прояснил свою позицию, до этого Сперджен сотрудничал с ним. Как-то перед собранием Сперджен откровенно признался ему: «Мистер Клиффорд, я не понимаю, почему вы не думаете так же, как я» (Сперджен имел в виду свои кальвинистские взгляды). «Понимаете, мистер Сперджен, — последовал уклончивый ответ, — я вижу вас только раз в месяц, а Библию читаю каждый день» (Fullerton, op. cit. p. 255).

252 Life of Moody, Henry Drummond, p. 123.

253 Сперджен поощрял критику этой книги, сделанную Чарльзом Баллоком в другой книге под названием «Самое странное, что есть в мире». «Мистер Чарльз Баллок полагает, что самое странное из того, что есть в мире, — это Евангелие, в котором нет Евангелия. Он правильно считает, что именно такое учение представляет Драммонд… Мистер Баллок сделал большое дело, показав, как учение об искуплении Христа уничтожается идеей о подражании Иисусу» Sword and Trowel, 1891, p. 340.

254 Pike, vol. 6, p. 289.

255 MTP, vol. 29, p. 394. Этот аргумент еще более четко сформулировал Роберт Шиндлер в статье «Либерализм», которая предшествовала началу конфликта. См. Sword and Trowel, 1887, pp. 122–126, 166–172.

256 MTP, vol. 23, p. 514; vol. 32, p. 91. Материал по кальвинизму в «Суорд энд трауэл» времен конфликта с либералами включает в себя работы: «Джон Беньян об избрании», «В защиту Кальвина».

Глава 9. «Хотя бы небеса упали…»

В предыдущей главе мы пытались показать взаимосвязь между первым и последним важными богословскими конфликтами, в которых участвовал Сперджен. Последний конфликт в определенной мере разгорелся благодаря его убеждениям о благодати, которые были сутью первого спора. И поскольку евангельское христианство, переживавшее в то время упадок, не принимало точки зрения Сперджена, последний один боролся против распространения либерализма. Теперь, наконец, мы посмотрим, как взаимосвязан с первым и последним конфликтами второй конфликт, возникший по вопросу возрождения через крещение. В частности, мы попытаемся определить, в чем возрождавшийся католицизм походил, с одной стороны, на евангельское христианств, а с другой — на либерализм и высший критицизм.

Э. Б. Пьюзи, лидер англокатоликов государственной церкви, умерший в 1882 году, предсказывал, что в конечном счете на религиозной сцене столкнутся две силы: Рим, основывающий свое вероучение на сверхъестественном откровении, обладающем божественным авторитетом, и богословский либерализм, основанный на рационализме континентального протестантизма 257. Иными словами, по мнению Пьюзи, евангельский протестантизм был уже настолько ослаблен, что находился на грани исчезновения и в любом случае не мог играть решающей роли в определении облика христианства будущего. С этим мнением сложно не согласиться, изучив, в каком упадке пребывало английское евангельское христианство в конце ХIХ века.

Однако Пьюзи ошибался, считая, что католицизм и либерализм неизбежно будут противостоять друг другу. В 1889 году была опубликована книга «Lux Mundi», написанная молодыми последователями трактарианства. В ней убедительно доказывалось, что рационализм и религия таинств не так уж несовместимы, как полагал Пьюзи. Две стороны отнюдь не исключали друг друга. В самом деле, такие либералы, как Герберт Райл 258, выступали за то, чтобы в Англиканской церкви использовались римско-католические богослужебные облачения, а англокатолические епископы защищали либералов от обвинений в ереси. И в ХХ веке, несмотря на то что многие священнослужители разделяли либеральные взгляды, англокатолицизм продолжал проникать в Англиканскую церковь 259. Открытая конфронтация между либералами и англокатоликами так и не состоялась, а сотрудничество в экуменическом движении либералов и прокатоликов отчетливо свидетельствовало, что окончательная борьба будет совсем не такой, какой она виделась Пьюзи.

Весьма сомнительно, чтобы нонконформизм в своем нынешнем состоянии смог одержать победу над возрождающейся властью Рима. Современные лидеры нонконформистских церквей совсем иначе смотрят на этот вопрос по сравнению со своими предшественниками, которые семьдесят лет назад объединились в Национальный Совет Свободных церквей. В 1903 году Сильвестр Хорн об этом Совете писал так: «Свободные церкви объединились перед лицом общей опасности. Все понимали, что только от них зависит, останется ли Англия протестантской страной» 260. Однако это понимание ни к чему не привело. Характерной чертой нонконформизма ХХ века стала его неспособность что-либо сделать 261. Сегодня его лидеры настолько обессилили, что требования англиканских священников послушно исполняются. Мало этого, открыто встал вопрос о том, а смогут ли нонконформистские деноминации вообще продолжить свое существование.

Однако причину нового отношения Свободных церквей к Риму и англокатолицизму следует искать не в том, что происходило после 1903 года, в который были написаны выше процитированные слова Хорна, а в том, что предшествовало ему. Хотя Хорн этого и не понимал, но новое отношение возникло из-за изменения взглядов на Писание, которое, как показал спор о либерализме, произошло в конце ХIХ века практически во всех протестантских церквах. К 1900 году большинство служителей протестантских церквей были нонконформистами только по традиции, а веру в богодухновенность Писания они утратили. И хотя традиции не умирают сразу, они не могут противостоять новым убеждениям, пусть даже эти убеждения противоречат Библии. Именно это предвидел Сперджен. Он сокрушался по поводу того, что служители остались нонконформистами только внешне, внутри же они изменили нонконформистским принципам: «Конформизм или нонконформизм суть ничто. Новое же творение есть все, и истина, которой только и может жить это новое творение, стоит того, чтобы ради ее сохранения тысячу раз умереть. Не шелуха драгоценна, а зерно в ней. Если зерна нет, то какую ценность имеет шелуха? Наш нонконформизм безмерно драгоценен как жизненно важная духовная сила, но его собственное существование оправдано только до тех пор, пока он остается нонконформизмом по сути» 262.

Сегодня ни нонконформистские деноминации, ни государственная церковь не имеют механизма, при помощи которого можно было бы противостоять движению, которое с виду позитивно, но на деле решительно враждебно подлинному христианству. Межденоминационное евангельское христианство также не в состоянии оказать сопротивление этой тенденции: из-за своего компромиссного и размытого богословия евангельские верующие считают, что при проведении евангелизационных кампаний ничего зазорного нет в том, чтобы воспользоваться финансовой поддержкой либералов и англокатоликов. Арминианство, где важнее переживания, нежели истина, сочетается с неевангельскими и непротестантскими традициями намного лучше, нежели реформатское евангельское христианство, которое благодаря четким и определенным формулировкам библейских учений о грехе, благодати и оправдании не могло подвергнуться ассимиляции в той же степени. Поразительно, но сегодня триумвират тех богословских заблуждений, с которыми боролся Сперджен (свободная воля, сакраментализм и либерализм), часто вообще не воспринимается как заблуждение. Их былые противники переметнулись в лагерь их соратников. Поэтому не удивительно, что ныне многие евангельские христиане отвергают точку зрения Сперджена как ужасный атавизм.

Мы же убеждены, что Сперджен принял самое непосредственное участие в трех важных спорах, дабы выступить против тех заблуждений, которым предстояло стать господствующими в будущем. Он вступил в эти споры с ясно осознаваемой целью, а также с глубоким убеждением, что они имеют первостепенное значение. Многие из споров прошлого, которые когда-то потрясали церкви, сегодня не вызывают ни малейшего интереса, но этого никак не скажешь об этих трех спорах. Они все еще остаются актуальными, так как обсуждавшиеся в них заблуждения теперь очень широко распространились.

Отношение Сперджена к спору может многому научить нас.

Во-первых, участвуя в этих конфликтах, он, как пастор, никогда не переставал заботиться о духовном благосостоянии верующих. Так, в своем первом великом споре Сперджен, хотя и продолжал считать христианами тех, кто не верил в учение о благодати, понимал, а потому и говорил, что терпимость к заблуждению относительно благодати вредит и процветанию церкви, и делу Евангелия. Также в 1964 году он выступил с критикой государственной церкви главным образом потому, что последняя стирала грань между обращенными и необращенными. В наивысшей же степени его пастырская забота проявилась в споре о либерализме. Он считал, что весьма опасно воспринимать главные учения Библии как простые мнения или рабочие гипотезы и думать, что неверие в «догмы» нисколько не вредит личным взаимоотношениям человека с Христом. По его мнению, принять эти новые взгляды было равносильно тому, чтобы отказаться от спасения Иисуса Христа. Он был уверен, что если бы либерализм повсеместно завладел кафедрами, то служители и их паства у судного престола Христа были бы обречены на гибель. Таким образом, он не преувеличивал, утверждая, что церковь может быть «погребена под кипящими потоками грязи современной ереси», как была погребена Помпея.

Спор о либерализме вызвал у Сперджена и у либералов так много эмоций потому, что Сперджен был убежден, что спасение зависит от веры в определенные библейские истины, те же, кто в них не верит, вряд ли, с его точки зрения, могли назваться христианами. За это Сперджена весьма часто критиковали, поскольку он, как тогда говорили, не мог уразуметь, что широкий спектр различий, проявляющихся во взглядах на ту или иную «догму», не мешает глубинному духовному единению с Христом. И Сперджен, и либералы являются подлинными христианами, трагедия же Сперджена, считали его противники, заключается в том, что он этого не понимает. Ричард Элсворт Дэй, один из выразителей данной позиции, после краткого описания сути спора заключает: «Трагично, что кто-то сражается со своим союзником, мистером Инакомыслящим, принимая его за своего врага, мистера Инакочувствующего» 263. С точки зрения Дэя, Сперджен был неспособен понять, что истинная «вера» не нуждается в отождествлении с какой бы то ни было конкретной формой богословского мировосприятия. Мы говорим об этом потому, что если бы Дэй был прав в своей критике, то высказывания Сперджена по поводу либерализма были бы не более, чем неоправданной грубостью. И поскольку многие разделяли позицию Дэя в этом споре, Сперджена обвинили в озлобленности и фанатизме: дескать, как можно хотя бы на мгновение подумать, что выдающиеся вожди веры могут быть противниками Господа?

Правильную или неправильную позицию занял Сперджен, можно определить только при помощи Писания. Допускает ли оно возможность разделить подлинный духовный опыт и веру в определенные евангельские учения? Поддерживает ли оно либеральную идею о том, что человек может принять «благодать и истину от Бога способами, не санкционированными христианским богословием»? Сперджен был уверен, что Писание отвечает на эти вопросы четко и недвусмысленно, что нельзя так широко, как это делает новая школа, понимать слово «христианин». Тем не менее Сперджен не думал, что все, кто не разделяет его позицию в этом споре — не христиане. Он согласился бы со словами одного из своих любимых авторов-пуритан Джорджем Хатчесоном, сказанными в комментарии на Евангелие от Иоанна 12:42: «Впрочем и из начальников многие уверовали в Него, но ради фарисеев не исповедовали, чтобы не быть отлученными от синагоги». Хатчесон писал: «Подлинная вера и благодать могут быть там, где еще есть много слабости, могущей задушить и подавить их, поэтому, — продолжает он, — мы должны быть милосердны и не должны считать, что люди безблагодатны, потому что слабы». Очевидно, что в споре о либерализме некоторые христианские служители молчали из-за своей слабости: «Похоже, гонений так страшатся, что даже добрые и правдивые люди держат свой язык за зубами» 264.

Но были и другие люди, «руководящие религиозники», как их называл Сперджен, которые занимали иную позицию. Они публично и непрестанно заявляли о своем неверии в основные библейские истины и, следовательно, по мнению Сперджена, вообще не могли считаться христианами. Линией фронта был ответ на вопрос о том, существует ли четкое Евангелие, без веры в которое человек не может спастись. Если свидетельство Писания надежно и достоверно, тогда вера грешника обязательно должна сопровождаться его преданностью Христу — Его Личности, Его Слову, Его делу. При этом преданность Христу не может быть частичной. Вера в Его божественность тотчас же требует от уверовавшего подчинения власти Его Слова. Поэтому-то непринятие Своих слов Христос расценивает как отвержение Его самого (Ин. 12:48), и наоборот, подлинность веры доказывается пребыванием в Его Слове (Ин. 8:31) 265. Есть только одна альтернатива вере в Его божественное могущество — смерть во грехах (Ин. 8:24). Для христианина эти утверждения непреложны, потому что Христос не может быть его Господом, если Он не совершенный Учитель. Невозможно принимать Спасителя и одновременно не принимать ту истину, свидетельствовать о которой Он пришел в этот мир (Ин. 18:37). Сперджен твердо верил: «Пока мы не примем слов Христа, мы не сможем принять самого Христа. Пока мы не принимаем слов Его апостолов, мы не принимаем и Христа. Ибо Иоанн сказал: „Знающий Бога слушает нас; кто не от Бога, тот не слушает нас. Посему-то узнаем духа истины и духа заблуждения“» 266.

По этой же причине дело Христа не принесет никакого блага тому, кто не верит в Его свидетельство о том, зачем Он совершает это дело. Личная вера в Его смерть за грешников, по Писанию, необходима для спасения: «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6:53). На кресте Сын Божий «умер смертью, в которой вся тяжесть божественного гневаза грех сконцентрировалась в нескольких часах телесной и духовной муки». Отвергать ту истину, что Христос был «поражаем Богом» как наш Поручитель, означает отвергать всего Иисуса. В проповеди «Необходимое условие» Сперджен говорит:

«Если ты не принимаешь, что Он полностью омыл тебя Своей кровью, то ты не христианин. Каким бы ни было твое исповедание, каким бы ни был твой религиозный опыт, как бы ни изменилось твое поведение, чего бы ты ни достиг — если ты никогда не приходил к Нему как виновный грешник и никогда не видел, как твой грех лежал на истекающем кровью Сыне Божьем, ты все еще пребываешь в горькой желчи и в узах неправды… Без веры в искупление у тебя нет части во Христе… Или ты признаешь Иисуса Христа помазанным Спасителем, или Он для тебя ничто. Если ты не принимаешь Его как искупление за твои грехи… ты не принимаешь Его» 267.

Поскольку новые религиозные взгляды, популяризовавшиеся в последней четверти ХIХ века, ставили под сомнение как достоверность слов Христа, так и ценность Его крови, то Сперджен не колеблясь называл это движение в основе своей нехристианским. «Современная мысль имеет невозрожденное сердце» — утверждал он 268. Его протесты против либерализма были вызваны не озлобленностью, а состраданием к тем, кто мог быть обманут, поддавшись искушению принять благовествование, которое не является благовествованием (Гал. 1:7).

Рассматривая, как либерализм изменил само значение слова «христианин», приведем в пример Маркуса Додса. Этот выдающийся шотландский доктор практического богословия, разделявший позицию своего друга Генри Драммонда, весьма сожалел, что Сперджен так резко высказывался о либерализме, и поэтому намного охотнее рекомендовал своим студентам читать Аристотеля, нежели сочинения пастора «Метрополитан табернакла». Он считал, что Христос «неким таинственным образом нашел вход в мысли многих людей, которые либо знали о нем слишком мало, либо ничего вовсе». В 1907 году он так писал в одном из своих писем о буддизме и христианстве: «Удивительно видеть, что, с одной стороны, мало христиан понимают Христа, а с другой стороны, инстинктивно люди всех религий почитают то, что есть добро, стремясь его обрести. Это странный, непостижимый мир, и единственным твердым основанием, на которое может опереться надежда, является то, что Бог — это Отец всех. Если же это не так, тогда прочный небосвод — воистину гнилье, а „основание земли положено на соломе“» 269.

Все богословие того поколения, которое отвергло сверхъестественное в Евангелии, было основано на ложной надежде, что грешники могут найти прибежище в Боге без веры в умилостивительную жертву, принесенную на Голгофе. Сперджен не преувеличивал, когда заявлял, что предмет спора — самая важная христианская истина.

Во-вторых, Сперджен вступил в конфронтацию, так как твердо верил в Бога и понимал, что обязан исполнить волю Божью, невзирая на то, каким будет исход. «Я опирался единственно на мышцу Божью», — писал он одному другу в разгар спора о либерализме. Сперджен никогда не рассчитывал на поддержку людей, которую ему могли бы оказать, если бы он взял на себя инициативу в противостоянии заблуждению. В споре о возрождении через крещение его поддерживали многие из тех, кого он ожидал увидеть в качестве своих противников, тогда как в споре о либерализме он ожидал понимания, но вместо этого ему пришлось пережить жестокое разочарование. Но это никак не повлияло на занятую им позицию. «В обоих случаях он вступил в схватку, будучи уверенным в ее исходе, — пишет Фуллертон, — но в обоих случаях он ошибся, предугадывая, каким именно будет этот исход» 270. Это был человек веры, он исполнял бы свой долг, «хотя бы небеса упали». Этой верой он продолжал держаться за обещания Писания тогда, когда все отступили от него. Он пророчески смотрел на грозные обстоятельства, он видел впереди годы бесплодия и упадка, но верой пришел к твердому заключению: «Господь мой возродит забытую истину. Это так же точно, как и то, что Он — Бог» 271.

Именно благодаря такой вере в Бога Сперджен ценил Божье одобрение превыше всякой человеческой похвалы. Он отказывался от последней, когда она исходила от тех, кто не проявлял ревности о Божьем деле. «Когда Сперджен умер, — писал Дж. Карлайл, — руководители Баптистского союза, все без исключения, стали громогласно возносить этому человеку хвалу» 272. Но Сперджен слышал такую «хвалу» еще задолго до своей смерти, и для него она была «легче пустоты». В 1888 году о тех, кто называл его «уважаемым другом», но отвергал самое драгоценное, что у него было, он писал: «Резкие слова явных противников мне более приятны, чем эти пустые комплименты» 273. Эту же черту характера Сперджена иллюстрирует другой случай, произошедший во время его раннего служения. Однажды ему представилась возможность критически высказаться о взглядах одного епископа, но до этого он как-то услышал, что этот самый епископ отозвался о его книге «Сокровищница Давида» как о самой лучшей книге по псалмам. Сперджена, говорит Пайк, «этот комплимент нисколько не умиротворил. Наоборот, он, казалось, еще больше рассердился и заявил, что тот учтив с каждым, а за глаза делает все, чтобы навредить тем, кого ненавидит» 274.

В-третьих, различные споры, имевшие место в жизни Сперджена, оказываются взаимосвязанными, если смотреть на них как на проявление его преданности Слову Божью. И это самая драгоценная часть наследия Сперджена. Кто-то, возможно, охотно последует за ним в его ревностных атаках на англокатолицизм, но осудит за то, что он так резко критиковал Баптистский союз за то, что его руководители отказались навести порядок. Но в обоих случаях он действовал на основании одного и того же библейского принципа. Другие, возможно, будут защищать его как проповедника учения о благодати, одновременно не понимая, что если человек придерживается богословской системы, в которой Бог превыше всего, то он не может поступаться истиной, объединяясь ради мимолетной выгоды с теми, кто эту истину отвергает. Если он проявляет ревность только к некоторым аспектам библейского учения, значит, он недостойно относится к Слову Божьему. Сперджен же неустанно пытался избегать такой непоследовательности.

Непримиримая вражда существует не между либерализмом и католицизмом, как полагал Пьюзи, а между истинным христианством, опирающимся единственно на Писание, и католицизмом, отказывающимся принять Писание в качестве единственного путеводителя. И если бы кто-то спросил Сперджена, где можно найти такое истинное христианство, он сказал бы, что оно заключено в богословской системе, которая, будучи передаваема от апостольских времен, через реформаторов и пуритан дошла до нас под названием «кальвинизм». Не надо ни влюбляться в это название, ни стыдиться его. Оно просто служит для обозначения той позиции и того вероучения, которые являются единственной полной противоположностью католицизма. Арминианство затемняет природу благодати, действующей в спасении, тогда как либерализм подвергает сомнению непогрешимость Писания, проповедуя недостаточность написанного Слова. Каталитическое богословие, связывая свое учение о спасении с делами и человеческой властью, способно вобрать в себя и арминианское, и либеральное заблуждение. Поэтому единственно подлинным основанием для евангельского христианства, которое бы гарантировало его защиту от ереси, является то основание, которое Сперджен отстаивал в споре, разгоревшемся во время его служения на Нью-парк-стрит, затем в споре 1864 года по поводу «Молитвенника» и, наконец, в споре о либерализме.

В-четвертых, Сперджен, оставаясь верным Писанию, всегда искренно желал достичь подлинного союза со всеми евангельскими христианами. Об этом он говорил и во время спора о возрождении через крещение, об этом не уставал повторять и в свои последние, мучительные для него, годы. Конфликт с либералами сделал его одиноким, хоть и независимым, но внутри он жаждал совершенно иного: «О, если бы настал день, когда все те, которые суть одно во Христе, слились в едином общении, еще более тесном, чем в любой деноминации!» 275 Часто говорят, что пуритане, настаивая на полном подчинении Слову Божьему, утверждая, что необходимо «при любых обстоятельствах покоряться ему в каждой черте и йоте», тем самым косвенным образом призывали к разделению. Сперджен же придерживался совершенно иного мнения. Разделение, доказывал он, порождается не приверженностью Писанию, а присутствием в церкви вероучений, изобретенных человеком, и терпимым отношением к ним: «Господня воля изложена в Писании. И если бы мы исследовали его глубже и глубже и при этом, независимо от мнений и действий церкви, мира и правительства, были бы исполнены решимости следовать воле нашего Господа, то достигли бы единства. Мы разделены, потому что не изучаем Господню волю так, как следует» 276. Это не означает, что человек может полностью понять Слово Божье, избегнув всех предрассудков и заблуждений. Но хотя он не может из-за своей слабости во всем подчиниться Писанию, это не значит, что он не должен к этому стремиться. Точно так же тот факт, что на протяжении всей истории церкви человек так и не смог избавиться от разделений, не означает, что духовного единства и процветания можно достичь каким-то иным способом, кроме как подчинением Слову Божьему. «Повеления Господа праведны… в соблюдении их великая награда» (Пс. 18:8, 11).

И наконец, жизнь Сперджена показывает нам, что подлинное благочестие и преданность Христу не только не ограждают человека от участия в спорах, а скорее, если этого требуют обстоятельства, приводят к ним. Сперджен знал об этом, но все же проявлял в этом вопросе осторожность. Служитель, для которого полемика — главное, скоро окажется бесплодным и духовно немощным. Но спор, в который вступают из любви к Богу и из почтения к Его имени, даст человеческой душе мир и радость, даже если придется вступить в жестокое сражение. Благочестие, с точки зрения Сперджена, — это не умиротворенность затворника, а образ жизни людей, подобных Уильяму Тиндейлу и Самюэлю Резерфорду, которые, сражаясь за Христа, могли возноситься к небесам даже тогда, когда подвергались смертельной опасности. В разгар полемики Сперджен произнес свои самые замечательные проповеди. Одна из них, озаглавленная «Поступок ради Иисуса», сказанная во время конфликта с либералами, показывает нам главный исток всех его устремлений и является весьма подходящим эпилогом повествования о его труде:

«Мы любим наших братьев ради Иисуса, а Он — главный среди десяти тысяч, и весь Он — любезность. Мы не смогли бы жить без Него. Наслаждаться Его обществом есть блаженство для нас, ибо, когда Он прячет Свой лик от нас, наступает полночь скорби… О Боже, дай нам силы жить, умереть, трудиться и страдать не иначе как ради Него и единственно ради Него!.. Если поступок, совершенный ради Иисуса, ввергнет вас в неуважение и вы больше никому не сможете принести пользы, тем не менее совершите его. Мое достоинство, популярность, полезность — ничто в сравнении с верностью Господу Иисусу. Дьявол будет внушать вам: „Ты не можешь выйти и присягнуть истине, потому что сейчас, даже понимая, что ты служишь лжи, ты своими делами приносишь пользу“. О господа, что же нам делать с последствиями? Пусть небеса упадут, но пусть благочестивый человек останется покорным своему Господу и верным Его истине. О человек Божий, будь праведен и не бойся! Последствия принадлежат Богу, а не тебе. Если ты совершил ради Христа доброе дело, то, хотя бы твоим бедным затуманенным глазам казалось при этом, что из этого вышло великое зло, тем не менее доверши его. Христос обратит на него внимание и примет его, а ты почувствуешь, как Он одобрительно улыбнется тебе» 277.

Иногда я думаю о том, что, когда окажусь на небесах, мне, наверное, захочется посмотреть на дело моих рук в «Метрополитан табернакле», чтобы увидеть, выдержало ли оно проверку временем, после того как я ушел. Будете ли вы держаться истины? Будете ли вы верить в великие древние евангельские учения? Или, быть может, эта церковь, как и многие другие, отступит от простоты веры и отдаст предпочтение пышным церемониям и лжеучениям? Наверное, я перевернусь в могиле, если такое случится. Господи, да не будет того!.. Но вернуться мы не сможем. Мы не сможем помочь потушить пожар и восстановить руины, но мы, без сомнения, будем видеть и знать, что будет происходить после нас.

Чарльз Сперджен

257 «Две системы находятся сейчас, вероятно, в последний раз в конфликте — католическая и женевская». Цитату из письма Пьюзи архи-

епископу Кентерберийскому приводит Мерль д’Абинье в своих «Очерках» (Discourses and Essays, 1846, p. 174). Женева была тогда центром рационализма, с которым боролся Пьюзи.

258 Herbert Edward Ryle, Maurice H. Fitzgerald, 1928, p. 164. Герберт Райл, сын великого Джона Райла, попал под влияние высшего критицизма. Он был одним из первых защитников нового богословия, и, как пишет его биограф, принадлежал к числу тех, кто дожил до того момента, «когда то, что считалось ересью в их молодости, стало ортодоксальной верой в их старости». Но этот же автор сообщает нам, что во время своей последней болезни, будучи дьяконом Вестминстерского аббатства, Герберт Райл «не говорил о будущем и о вере ни с миссис Райл, ни со своим сыном».

259 Профессор Норман Сайкс обратил внимание, что Ламбетская конференция 1920 года отличается от той же конференции 1948 года. На последней из них явно преобладали англокатолические взгляды на епископство и таинства (Old Priest and New Presbyter, 1956, p. 243). Отчет о Ламбетской конференции 1958 года ясно свидетельствовал, что трактарианское учение принято англиканами: «Следует… признать как факт, что англикане верят, что священнослужитель, совершающий таинство евхаристии, должен быть рукоположен епископом, обладающим исторической преемственностью. Они считают своей обязанностью свидетельствовать об этой вере, принимая причастие только от тех, кто был рукоположен именно таким образом». Слабость евангельского течения в Англиканской церкви стала очевидной в 1964 году, когда путем голосования (214 — за, 30 — против) в Палате священнослужителей и единогласно (31 голос) — епископатом было узаконено использование при причастии римско-католических облачений. Разве лорд Алекзандер Хиллсборо не был прав, заявив, что теперь в Англиканской церкви нет ни одного подлинно протестантского епископа?

260 Horne, op. cit., p. 424.

261 Профессор Д. У. Броуган писал в 1943 году: «После победы либерализма в 1906 году одним из самых значительных изменений в религиозной жизни Англии стал упадок нонконформизма».

262 Sword and Trowel, 1887, p. 399.

263 The Shadow of the Broad Brim: the Life Story of Charles Haddon Spurgeon, Heir of the Puritans, 1934, p. 150.

264 Sword and Trowel, 1891, p. 249.

265 Р. Ленски правильно комментирует слова «Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих»: «Такому человеку совсем не нужно нападать на Иисуса или неистовствовать по поводу Его слов; ему стоит всего лишь не принять их, и он навлечет на себя осуждение» (Commentary on John, 1963, p. 896). «Если мы пребываем во Христе как в истине, — пишет Джон Мюррей, — то мы пребываем в Его Слове; невозможно пребывать в Нем и при этом не пребывать в Его Слове… Говорить о познании Бога и истины, считая, что Бог существует отдельно от Слова Своего откровения, воплощенного для нас в Писании, — значит утверждать какую-то абстракцию, не имеющую ни смысла, ни применения» (Principles of Conduct, 1957, p. 129).

266 An All-Round Ministry, p. 373.

267 MTP, vol. 16, pp. 220, 223. О связи между учением об искуплении и повелением «испытывать духов, от Бога ли они», см. Lectures on The First Epistle of John, 1870, chap. 29. Он показывает, что признание того, что Иисус Христос пришел во плоти, если этот факт правильно понят, подразумевает веру в то, что Он пришел искупить заместительной жертвой тех, чью плоть Он воспринял. Христиане нуждаются в уверенности в том, что уже сейчас они одержали победу над духом антихриста и людьми (1 Ин. 4:4), ибо они непрерывно ведут войну с духом антихриста, и в этой войне главной целью врага является одна истина: «С того дня, когда Каин убил своего брата, ведется война из-за одной истины: необходимость искупительной жертвы для поклонения Богу. Нужно или не нужно пролитие крови для прощения грехов? В этом состоит суть непрекращающегося конфликта, форма которого может меняться в зависимости от состояния церкви и мира» (Candlish, op. cit., vol. 2, p. 82).

268 An All-Round Ministry, p. 375.

269 Later Letters of Marcus Dods, 1911, pp. 153, 256. Одно интересное письмо в защиту Сперджена, написанное Додсу Робертсоном Николлом в 1892 году см. в William Robertson Nicoll, pp. 103–104.

270 Op. cit., p. 304.

271 MTP, vol. 30, p. 680.

272 Op. cit., p. 257.

273 Sword and Trowel, 1888, p. 249.

274 Pike, vol. 6, p. 223.

275 Sword and Trowel, 1887, p. 560.

276 MTP, vol. 19, pp. 354–355.

277 MTP, vol. 36, pp. 53–58.

Глава 10. Дальнейшая судьба «Метрополитан табернакла»

Я написал эту книгу, будучи убежден в том, что настоящий Сперджен был забыт потому, что в начале XX века убеждения большинства евангельских верующих по некоторым важным вопросам изменились так, что начали коренным образом отличаться от убеждений Сперджена. Если это так, то остается открытым еще один важный вопрос: почему после смерти Сперджена произошла эта перемена взглядов? В этой заключительной главе я хочу рассказать не только о той революции, которая изменила веру и практическую жизнь евангельских верующих, но также о том, что церковь самого Сперджена сыграла важную роль в отходе от убеждений и традиций пуритан. Как некогда церковь «Метрополитан табернакл» на протяжении тридцати лет была символом одной идеи — «мы поставлены как знамение могущества древнего Евангелия» — так теперь она стала символом другой. Я не думаю, что все объясняется тем, что эта церковь просто утратила прежнюю влиятельность. Если бы это было так, тогда это можно было объяснить тем, что она не смогла найти замену такому уникальному человеку, каким был Сперджен. Но ситуация намного серьезнее. Дело в том, что сама церковь «Метрополитан табернакл» поддержала чужеродное влияние и стала во главе нового для Англии евангельского христианства. История церкви «Метрополитан табернакл» на протяжении последующих двадцати лет после смерти Сперджена в 1892 году является примером того, что происходило с евангельской традицией по всей Англии.

Перед тем как осенью 1891 года в последний раз покинуть Лондон, Сперджен договорился со служителем пресвитерианской церкви из Филадельфии Артуром Пирсоном, чтобы тот заменил его за кафедрой. Они познакомились за три года до этого, и Пирсон впервые проповедовал в «Табернакле» в декабре 1889 года. Ему было 52 года, и он оставил пост пастора, чтобы иметь возможность более широкого служения. Не будучи связан никакими другими обязательствами, он, когда в 1891 году здоровье Сперджена серьезно пошатнулось, предложил ему свою помощь, и тот принял его предложение. С одной стороны, Пирсон был притягательной личностью, поэтому можно было надеяться, что он сохранит общину, с другой стороны, Сперджен знал, что он разделяет его веру в Писание и так же ревностно противостоит современным лжеучениям и поддерживает миссионерское служение.

В тот момент никто не думал о нем как о преемнике Сперджена: во-первых, Сперджен уверял свою общину, что он вернется из Ментона 278, где он уже неоднократно проходил курс лечения, а во-вторых, Пирсон верил в крещение детей. Дальнейшая судьба Сперджена нам известна: он скончался менее чем через четыре месяца после приезда Пирсона. С человеческой точки зрения, помощь американца была нужна «Метрополитан табернаклу» как никогда, и он продолжал служение вплоть до июня 1892 года. В июне брат Сперджена, Джеймс, который все еще был вторым пастором церкви «Метрополитан табернакл», предложил, чтобы Пирсон был назначен постоянным проповедником, а он сам продолжал заниматься остальными многочисленными пасторскими обязанностями. Этот вопрос на некоторое время остался открытым, поскольку Пирсону летом 1892 года необходимо было совершить краткую поездку в Америку. На это время было предложено проповедовать в «Метрополитан табернакле» сыну Сперджена, Томасу, который только что вернулся домой из Новой Зеландии.

Описывая несколько месяцев служения Пирсона, У. Фуллертон в биографии Томаса Сперджена отметил: «Этот год принес людям немало, но они стали свидетелями совершенно иного типа служения. Когда Томас вернулся из Новой Зеландии, община вновь услышала подлинно спердженовские проповеди, и сердца многих людей расположились к молодому проповеднику» 279. Когда в ноябре 1892 года Пирсон вернулся в «Табернакл», община была уже не так единодушна, как двенадцать месяцев назад. Возникло разделение — названное газетами «Табернакловская буря» — между теми, кто хотел видеть в качестве пастора Пирсона, и теми, кто желал, чтобы преемником отца стал сын. Томас Сперджен вернулся обратно в Новую Зеландию, но в марте 1893 года, когда три четверти общины, то есть более двух тысяч человек, проголосовали за него, ему было предложено проповедовать в «Метрополитан табернакле» на протяжении двенадцати месяцев, по истечении которых он мог стать пастором церкви. В результате Джеймс Сперджен покинул свой пост второго пастора, а Пирсон прекратил свое служение в июне 1893 года. Через восемь месяцев после того, как сын Сперджена начал проповедовать в «Табернакле», он был избран пастором. Но разногласия по поводу того, кто должен быть преемником Сперджена, на этом не закончились, и, когда в феврале 1896 года Пирсон был перекрещен погружением в баптистской церкви Джеймса Сперджена в Западном Кройдоне, некоторые в «Метрополитан табернакле» сочли, что сделал он это с умыслом. Но Пирсон уже на протяжении ряда лет испытывал сомнения относительно крещения детей, поэтому нет причин думать, что он принял повторное крещение исключительно из идейных соображений.

Прежде чем кто-то скажет, что конфликт в «Табернакле» — это всего лишь еще один некрасивый эпизод из истории церкви, когда верующие разделяются из-за излишней приверженности «павлам» и «аполлосам», необходимо подчеркнуть, что происходившее имело более глубинную подоплеку. Доктор Пирсон превосходил Томаса Сперджена интеллектуально и обладал притягательной силой, в то же время сын Сперджена продолжал традицию своей семьи, и его проповеди пришлись собранию больше по душе, чем проповеди американца, а помимо всего прочего, голос Томаса был очень похож на голос его отца. Однако все эти моменты имели намного меньшее значение по сравнению с главным вопросом. Служение Ч. Х. Сперджена было сознательным и целенаправленным продолжением традиций старого евангельского христианства. Обычными собраниями по воскресеньям и среди недели, простыми формами богослужения, которые основывались на учении Библии и традиции пуритан, неразмытым богословием Павла, продолжением богословской реформатской традиции, благовестием святой жизни — этими средствами, и никакими иными, община «Метрополитан табернакл» свидетельствовала о силе христианства, которое в конце девятнадцатого века повсеместно сдавало свои позиции. Трагедия церкви «Метрополитан табернакл» заключалась в том, что публичные споры после смерти Сперджена, которые нарушили покой церкви, обходили стороной самое главное.

Назначение Пирсона на должность пастора обсуждалось слишком долго, этот вопрос можно было решить быстрее: ведь он не придерживался того кальвинистского богословия, которому следовал Сперджен. Один из тех, кто слышал проповеди Пирсона в «Табернакле», сказал о нем: «Он похож на пуританина, восставшего из могилы», однако эти слова были сказаны о его внешнем виде! 280 Из биографии Пирсона мы узнаем, что он не проявлял никакого интереса к пуританам. Те книги, которые были основой основ для духовного развития Сперджена, Пирсон вообще не читал.

Без сомнений, Пирсон и сам понимал, что, занимая место Сперджена, он вступает на территорию совершенно иной традиции. Позже, размышляя над теми условиями, которые ему были поставлены по приезде в Лондон, он писал: «Мне предстояло проповедовать перед огромным собранием людей, которые привыкли к совершенно иному пониманию как Писания, так и традиции ранней апостольской церкви» 281. Описывая свое первое впечатление от церкви «Метрополитан табернакл», Пирсон отметил: «Здесь нет ничего, что могло бы отвлечь ум от простоты поклонения и Евангелия… Регент ведет общее пение, даже не используя корнет. Затем следуют молитва, хвала, чтение Слова Божьего, простое объяснение евангельских истин. Эти средства благодати мистер Сперджен использовал на протяжении всей своей жизни» 282.

Эта похвала табернакловской простоты может ввести нас в заблуждение: из нее совсем не следует, что ее автор понимал, какое богословие стояло за этой простотой. Вскоре после появления Пирсона было сделано существенное добавление к вышеупомянутым «средствам благодати», а именно, был введен в употребление метод «тихой комнаты». В конце богослужения собрание разделялось на две части: пастор призывал всех, у кого появились вопросы, задержаться и встретиться с ним индивидуально или целой группой для беседы. К тому времени опыт других церквей уже показал, что оставался один небольшой шаг от использования этого метода до подсчитывания «обращенных», при этом обращенными считались все, кто побывал в «тихой комнате» и произвел положительное впечатление.

В дневнике 2 января 1892 года Пирсон записал: «Вот уже три месяца пребываем в состоянии духовного здоровья и счастья. Все открыты, приветливы и податливы. Пятьдесят душ присоединилось в декабре; многие хотят встретиться со мной и побеседовать. После бого-

служения в „Табернакле“ проходят встречи с большим количеством людей. Молитвенные собрания вызывают неподдельный интерес» 283. На данном этапе Пирсон еще не призывает своих слушателей публично заявить о своей вере сразу же после евангелизационной проповеди, но позже он к этому придет. В 1909 году, спустя шестнадцать лет после своего первого визита, он вновь проповедовал в «Табернакле», после чего в письме своим детям он написал:

«Было настолько очевидно, что сила Святого Духа присутствует с нами, что у меня возникло побуждение испытать слушателей. Когда я попросил встать тех, кто был готов принять спасение, предлагаемое в Евангелии, сначала встали несколько человек, затем к ним стали присоединяться и другие, пока в огромном зале не осталось ни одного сидящего человека. Эмоции были накалены до предела. Позже служители церкви попросили меня провести целую серию подобных богослужений» 284.

Эти богослужения так и не были проведены, потому что Пирсон больше не смог приехать в Великобританию вплоть до своей смерти в 1911 году.

Как уже было отмечено, Фуллертон считает, что, когда Томас Сперджен заменил Пирсона, в церковь вернулся подлинно спердженовский дух. Можно было бы предположить, что сын продолжит традицию своего отца. К сожалению, этого не произошло. У Томаса Сперджена была простая евангельская вера, он любил живопись и поэзию и, подобно своему отцу, обладал даром воображения и хорошим чувством юмора. Фуллертон утверждает, что в своих проповедях Томас блестяще использовал иллюстрации и короткие истории. Однако, он не мыслил теми богословскими понятиями, которые были сущностью служения его отца. В действительности, он не перенял подлинно спердженовского духа. Именно Томас ввел новую традицию благовестия в «Табернакле», ту традицию, которой следовал и сам Пирсон. И на того, и на другого повлияли Д. Л. Муди и А. Д. Сэнки, которые в 1870-х годах открыли новую эру в методах проповеди Евангелия, а после смерти Сперджена стали, вне всяких сомнений, самыми известными фигурами в англоязычном евангельском мире.

В октябре 1892 года, когда Томас Сперджен заменял Пирсона на время поездки последнего в Америку, он провел в «Метрополитан табернакле» евангелизационную кампанию с участием Муди. В ноябрьском выпуске «Суорд энд трауэл» сообщалось об успехе этой кампании («несколько сотен человек заявили о том, что приняли Христа и обрели спасение»), но ничего не было сказано по поводу нового метода благовестия, который Ч. Х. Сперджен никогда не одобрил бы. Чтобы составить себе представление об этом методе, обратимся к словам очевидца, Е. Дж. Пул-Коннора. Книга, в которой содержится его рассказ, не переиздавалось с 1941 года, поэтому мы приводим его целиком:

«Возможно, кого-то заинтересуют личные воспоминания о евангелизационной кампании, которую мистер Муди проводил в „Метрополитан табернакле“ в 1892 году. Я со своей невестой и другом с трудом пробрался в помещение за час до начала собрания, и вскоре, поскольку здание было уже заполнено до предела, двери были закрыты и началось богослужение. В собрании принимал участие огромный хор, мистер Стеббинс исполнил соло. Он спел „На заре разбуженного дня…“. Мистер Муди проповедовал на слова из Евангелия от Луки 23:15 и говорил о том, что порой необходимо мужество, чтобы исповедать свою веру в Христа. „Я думаю, что на один квадратный фут в Англии приходится столько же трусов, сколько и в Америке“, говорил он. Мистер Муди был крепкого телосложения, его голова, казалось, росла прямо из плеч. Он производил впечатление энергичного удачливого бизнесмена, который серьезно взялся за дело. Он совсем не был похож на служителя церкви, а модный воротник его рубашки усиливал эффект „мирской“ одежды. Отсутствие какой бы то ни было напыщенности и набожности подчеркивали его деловой подход. Его речь была живой и яркой, он не расплывался мыслью по древу, говорил по существу и разбавлял свое выступление интересными историями. Я не заметил никаких ошибок речи, которые ему обычно приписывают. Пока он говорил, его слова, казалось, не обладали никакой особой силой, но конечный результат его проповеди был потрясающим. Когда он попросил тех из своих слушателей, в первую очередь мужчин, кто был готов исповедать Христа впервые в жизни, встать и сказать: „Да, я готов“, по аудитории прокатилась волна эмоций и в разных концах зала стали подниматься люди. „Да, я готов“. „Да, я готов“. „Да, я готов“. Почти все вокруг нас были в слезах, и отовсюду доносились молитвы в полголоса. Позже мы узнали, что в тот вечер о своем обращении заявили около трехсот человек» 285.

Томас Сперджен вернулся из Новой Зеландии незадолго до окончания этой кампании. Он рассказывает, что американский евангелист перед отъездом «беседовал со мной в кабинете пастора и сказал: „Вы еще вернетесь сюда, и я попрошу об этом Бога прямо здесь и сейчас“» 286. Когда в следующем году Томас на самом деле получил приглашение приехать в «Табернакл», он решил вернуться домой через Америку и по дороге посетить Муди. Он обнаружил, что в крупных евангельских церквах Америки использовался метод Муди, поэтому у него не возникло никаких сомнений по поводу тех новшеств, которые появились в «Метрополитан табернакле».

Масштабы перемен, которые охватили «Табернакл», можно определить, обратив внимание на те богослужения, которые были проведены по случаю открытия нового помещения церкви в октябре 1900 года после того, как старое здание погибло при пожаре в апреле 1898 года. Если читатель сравнит эти собрания с теми, которые проводил сам Сперджен в 1861 году при посвящении первого здания, он увидит, что произошли поистине глубинные перемены. На собраниях 1861 года Сперджен заявлял: «Спор между кальвинистами и арминианами очень важен», и пригласил пять служителей сказать пять проповедей о главных кальвинистских учениях, включая учения об избрании и ограниченном искуплении 287. Из музыки было только торжественное прославление Бога всем собранием. Напротив, описывая открытие нового здания «Табернакла», Фуллертон пишет: «Главным событием собраний, посвященных открытию нового здания, было выступление мистера Айры Д. Сэнки» 288. Далее он говорит, что на второй день проповедовали преподобные Ф. Б. Мейер и Дж. Г. Джоует (ораторы, никоим образом не принадлежавшие богословской традиции Сперджена). Во время конфликта, вызванного проникновением либерализма в баптистские церкви, Мейер поддержал решение Лондонской Баптистской ассоциации не принимать определенного доктринального положения. Хотя сам он и был евангельским христианином, как оказалось, его евангельские убеждения были полностью арминианскими. Еще одним выступающим был доктор Алекзандер Макларен, который, как уже было отмечено в одной из предыдущих глав,

не решился поддержать Сперджена во время спора о либерализме. Фуллертон продолжает: «Мистер Сэнки пел на нескольких собраниях, а в субботу вечером провел в переполненном здании песенное служение».

Описывая в биографии Томаса Сперджена «Табернакл» в начале двадцатого века, Фуллертон рассказывает только о различных евангелизационных кампаниях, которые в то время играли важную роль в жизни церкви. В 1905 году была проведена целая серия специальных собраний, которые в «Суорд энд трауэл» были названы «пробуждением», и семьсот человек попали в список тех, кто «принял Христа». За 14 лет служения Томаса Сперджена в церковь было принято 2200 человек. Несмотря на эти цифры, Фуллертон говорит об «уменьшении количества членов церкви» 289. В личном письме другу, написанном в 1902 году, сын Сперджена говорит: «На мою долю выпало много тяжелых испытаний, и последнее время я был сильно подавлен. Если честно, то сейчас я очень далек от праздничного настроения. Сталкиваюсь с огромными трудностями, и, кажется, их становится все больше… Я обеспокоен лишь тем, чтобы не занимать место, которого я был удостоен, дольше, чем имею на то право» 290.

После отставки Томаса Сперджена должность пастора занял А. Г. Браун. Он был близким другом Ч. Сперджена и руководил его похоронами, хотя был на 10 лет моложе его. Он, видимо, понимал Сперджена лучше всех тех, кто выходил за кафедру «Табернакла», начиная с 1892 года. Т. Л. Эдвардс, назначенный его помощником в 1908 году, был его единомышленником. Однако их служение продолжалось лишь в течение трех кратких лет. Браун ушел на пенсию в 1910 году, и через год, когда пастором был назначен Амзи Кларенс Диксон, «Табернакл» в полной мере ощутил влияние американского фундаментализма с его особыми евангельскими традициями. Непосредственно до назначения на должность пастора доктор Диксон в течение пяти лет был пастором в церкви имени Муди в Чикаго, в которой, как сообщает нам его биограф, «в списки членов ежегодно вносилось от пятисот до тысячи человек». С его появлением были устранены последние различия между спердженовским подходом к служению и методом Муди. В церкви был установлен рояль, а «евангельское пение», призывы к немедленному принятию «решения» и метод «тихой комнаты» стали частью повседневной жизни церкви. То, что раньше было случайным и необычным, в конечном счете стало нормой.

Диксон прекрасно понимал, какие изменения он производил в церкви. Прежде чем стать пастором в Лондоне, он в начале 1911 года в течение нескольких недель проповедовал в «Табернакле». Вернувшись в Соединенные Штаты, он дал следующее интервью:

— Проводили ли вы встречи после богослужения, как в Чикаго? — спросил репортер газеты «Прогресс».

— Да, — ответил доктор Диксон, — и вот что меня поразило. До меня в «Табернакле» не было подобных встреч, я же проводил их каждое воскресенье, пока был там. Первый раз обратилось пятнадцать человек, второй раз — тридцать, а потом число обращенных достигало тридцати пяти и даже сорока человек.

— Охотно ли был принят ваш метод?

— Не могу сказать, что его приняли сразу же. Мой подход был слишком американским. Однако позже к нему отнеслись с большим пониманием.

— Каким было ваше первое впечатление о лондонских слушателях?

— Поначалу они показались мне довольно флегматичными. Погода была пасмурной, видимо поэтому у аудитории было пасмурное настроение. Но когда лед был сломан, эти люди оказались самыми большими энтузиастами, которых мне когда-либо доводилось встречать 291.

Именно энтузиазм был самой характерной чертой служения Диксона в Лондоне, и его дух быстро передался другим. В одной христианской газете появилась посвященная «Табернаклу» статья под названием «Признаки пробуждения». В ней сообщалось о том, что на вечерних собраниях по четвергам нижняя галерея опять заполнена людьми. В интервью с репортером «Саут лондон пресс» доктор Диксон выразил надежду, что вскоре произойдет пробуждение, которое «потрясет южный Лондон», объясняя свои ожидания количеством посетителей церкви, которые недавно заявили о своем обращении. Летом 1912 года, когда Диксон был одним из главных ораторов в Кесвике, он вызвал большое оживление своими проектами по развитию «Табернакла». В газете «Крисчен эйдж» от 5 июля 1912 года были опубликованы комментарии по поводу невероятного предложения доктора Диксона сделать район Лондона в штаб-квартиру евангельских христиан. В словах автора статьи можно было заметить изрядную долю скептицизма: «Мы относимся с большим уважением к грандиозному проекту доктора Диксона. Однако сто тысяч фунтов, которые ему необходимы, даже не включают в себя затраты на строительство и содержание огромных зданий, в связи с чем возникает вопрос: а действительно ли нужен еще один дорогостоящий миссионерский центр?»

Не так просто оценить духовные плоды восьмилетнего служения Диксона в Лондоне. Грандиозный проект перестройки южного Лондона не был осуществлен. Более того, о нем даже не упоминается в его биографии, написанной его второй женой Хелен С. А. Диксон. Тем не менее, по словам мистера Диксона, пробуждение произошло. В кампании 1912 года «более трехсот человек приняли решение уверовать во Христа» 292. В 1915 году Диксон договорился с некоторыми членами церкви о том, что те будут «стараться каждую неделю приобретать по крайней мере одну душу для Христа» 293. В мае того же года проводились богослужения для беженцев с континента, и в результате «только одного из них двадцать семь французов приняли решение уверовать в Христа». В следующем году Диксон помог провести шестимесячную «Юбилейную кампанию» среди баптистских церквей Лондона и после этого писал, что он наблюдает «признаки великого пробуждения в „Табернакле“» 294. В 1912 году в результате проведения пятимесячной «Окопной кампании» и миссии «Евангельский образ» «более семисот человек приняли Христа» 295. В 1918 году Диксон писал: «„Табернакл“ еще никогда не находился на таком подъеме» 296. Тем не менее в тот же самый год Чарльз Ноубл, старый член «Табернакла», написал письмо, в котором он выразил прямо противоположное мнение 297. В беседе с автором этой книги другие члены церкви, которые помнили то время, подтвердили справедливость этого мнения.

Служение Диксона показало, насколько подход нового евангельского христианства отличается от спердженовского. С точки зрения пуританского богословия, пробуждение было необычным проявлением силы Бога, которое по определению не могло было быть вызвано усилиями человека. Но в результате служения Ч. Финни, а позже Муди, евангелизационные кампании были настолько «результативными», что их тоже стали называть пробуждениями. Известно, что Финни совершенно сознательно отказывался проводить различие между евангелизационной кампанией и пробуждением и учил, что «чем больше сил вложено, тем больше пробуждение». Именно так мыслили люди, окружавшие Диксона. Его отец, наставляя сына перед тем, как он впервые занял пост пастора, посоветовал ему: «Сын мой, проводи как можно больше молитвенных и евангелизационных собраний и как можно меньше членских» 298. Однако в отличие от пробуждений прошлого успех евангелизационных кампаний измерялся не измененной жизнью людей, присоединившихся к церкви и выполняющими свой христианский долг, а просто количеством принятых «решений». Для того чтобы зафиксировать «решения», необходимо было призывать слушателей к немедленному открытом отклику на проповедь, и этот призыв со временем повсеместно стал отличительным признаком «евангелизационной проповеди». Один из тех, кто слышал Диксона, заметил: «Он всегда заканчивал проповедь призывом принять Христа» 299. Другой человек свидетельствует о том же: «Благовестие было страстью всей его жизни. Даже после лекции об Аврааме Линкольне он обратился с призывом принять Христа, и несколько душ уверовали» 300.

Миссис Диксон, описывая методы благовестия мужа, упоминает о том, что в одной из церквей, где ее муж был пастором, он подвергся критике со стороны дьякона. Из ее повествования можно сделать вывод, что идет речь о церкви Сперджена. По ее словам, недовольство дьякона прошло после следующих событий: «В следующее воскресенье Дух Божий коснулся его сердца, и на церковь излился небесный дождь. Впервые на памяти присутствующих были обращения на утреннем собрании. Пять человек откликнулись на призыв принять решение» 301. Этими словами миссис Диксон показывает, что она ничего не знает о том предостережении, которое Сперджен повторял неоднократно, а именно, что «решение» и «обращение» — совсем не обязательно одно и то же.

Казалось бы, тот факт, что вера многих «новообращенных», которые уверовали в результате новых методов благовестия, недолговечна, должен был послужить убедительным доказательством того, что Сперджен был прав 302. Однако, евангелизационный порыв был так силен, а нетерпимость к доктринальным нюансам так велика, что очень немногие задавались вопросом, а можно ли измерять духовный успех количеством людей, откликнувшихся на «призыв».

Итак, мы частично рассмотрели историю церкви «Метрополитан табернакл» после 1892 года. В связи с этим возникает вопрос: как могла произойти такая перемена в церкви, где трудился сам Сперджен? С моей точки зрения, эта перемена объясняется главным образом тремя причинами.

Во-первых, факторы, которые привели к перемене, действовали еще при жизни Сперджена. Среди различных учреждений, им организованных, существовали и такие, в которых использовались методы, которые Сперджен, с одной стороны, не поддерживал, но, с другой стороны, и не запрещал. Один из самых ярких примеров такого явления мы находим в случае с Сообществом благовестников, открытом при Пасторском колледже в 1870-х годах для поддержания благовестия в тех районах страны, которые переживали духовный упадок. Самыми деятельными членами этого сообществабыли «благовестники Ч. Х. Сперджена — Фуллертон и Смит» 303. Как позже писал Фуллертон, на выездных богослужениях он был главным оратором, а Дж. Мантон Смит применял свой дар рассказчика коротких историй и певца. «Я должен признать, что именно Мантон Смит привлекал людей, которым я проповедовал… Однажды, отдыхая в пятницу вечером, мы придумали „песенное богослужение“, которое заключалось в исполнении гимнов на определенную тему. Такие собрания пользовались большой популярностью и предоставляли моему коллеге хорошую возможность применить свои особые дары» 304.

У. И. Фуллертон написал автобиографию под названием «У шестидесятой вехи». Будучи подростком, он обратился в традиционной пресвитерианской церкви в Белфасте и «открыл» для себя дело всей жизни, когда Муди и Сэнки приехали в этот город в 1874 году. Об их кампании он пишет: «Те, кому эти методы хорошо известны, даже не могут себе представить, какой переворот подобное служение может произвести в жизни молодого человека» 305. Впоследствии, отучившись в Лондоне в спердженовском колледже, он и сам стал разъездным проповедником и полностью перенял новые методы благовестия. Из автобиографии Фуллертона становится понятно, что в основе его служения благовестника лежали несколько принципов, а именно: музыка являлась важным привлекающим фактором, в конце проповеди обязательно звучал призыв принять «решение», использовался метод «тихой комнаты» и подсчитывалось количество «обращенных». Не совсем ясно, насколько распространен был этот подход в Сообществе благовестников при жизни Сперджена. Примечателен тот факт, что положительные отзывы о методах Ч. Г. Финни появились на страницах «Суорд энд трауэл» только после того, как Сперджен прекратил свою редакторскую деятельность, и А. Хармер, еще один сотрудник Сообщества благовестников, написал: «Современные проповедники Евангелия могут многому научиться у мистера Финни, переняв его методы проведения евангелизаций» 306. И все же расхождение с позицией Сперджена можно обнаружить в другом номере этого же журнала, который вышел еще до 1892 года и содержит отчет о работе Сообщества благовестников. Например, секретарь молодежного союза города Брэдфорда сообщает читателям в журнале «Суорд энд трауэл» за декабрь 1890 года, что во время недавних кампаний Фуллертона и Смита «в рамках специальных встреч после основного собрания были проведены личные беседы с 350 посетителями». В другом журнале за тот же год мы читаем об еще одной кампании Фуллертона: «Каждый вечер, когда проводились евангелизационные собрания, души получали спасение, а в последнее воскресенье наша радость не знала границ, потому что комната, отведенная для проведения специальных встреч, оказалось до отказа заполненной: было около ста посетителей».

Почему же Сперджен позволял происходить всему этому, несмотря на то, что его слово могло оказать решающее действие? Вне всяких сомнений, одно соображение делало его терпимым: благовестники искренно искали спасения душ. Он не подвергал сомнению их мотивы, а что касается их не совсем верного богословия, так ведь Бог дает разным людям разные дары. Кроме того, он не рассматривал эту «особую» евангелизационную деятельность как часть официального богослужения. Началась эпоха использования специальных миссионерских центров, зданий театров и других учреждений, а Сперджен всегда поддерживал стремление донести Евангелие до людей любыми средствами. Ведь и он сам раньше так поступал. Имея в виду Муди и Сэнки, Сперджен сказал в 1873 году: «Я, не колеблясь, утверждаю, что церковные традиции, порядок и нормы поведения — „как делали наши отцы, так и мы будем делать всегда“ — слишком часто являются благовониями на теле мертвого Христа, обернутого в плащаницу. Но Христос жив, и Ему надо дать место для действия! Я говорю сейчас не о себе — ведь я всегда следую церковным правилам, не так ли? — а о ревностных братьях-благовестниках…» 307

Сперджен предостерегал против слишком частого использования особых евангелизационных собраний, но при этом считал, что они могут приносить пользу. Не ясным оставался другой вопрос: должны ли эти особые собрания подчиняться тем же принципам, которые определяли ход обычного богослужения в церкви? Если бы была предпринята попытка сразу же ввести новые евангелизационные методы в обычные церковные собрания, то она бы, конечно, провалилась. Тем не менее они прижились в другом месте. Это можно увидеть на примере деятельности Ф. Б. Мейера, который был другом Муди и пастором Церкви Христа, находившейся неподалеку от «Метрополитан табернакла». Желая привлечь тех, кто не посещает церковь, в конце 1893 года Мейер начал проводить особые собрания для мужчин под названием «Приятный воскресный день». На этих собраниях, не похожих на церковные богослужения, звучали оркестр, хор и орган! Кроме того, собрание считалось «неофициальным», поэтому допускались даже аплодисменты. Однако у собрания был свой распорядок, который, по словам самого Мейера, выглядел следующим образом:

3:30 Гимн

3:35 Брат читает около десяти стихов из Писания

3:38 Хор исполняет гимн

3:43 Брат ведет собрание в молитве, заканчивает молитвой «Отче наш»

3:45 Первое сольное пение

3:50 Секретарь делает объявления

3:53 Выступает ведущий (по возможности я сам)

4:00 Гимн

4:05 Выступает главный оратор

4:25 Второе сольное пение

4:30 Призыв дать «торжественное обещание» и принять решение в пользу Бога. Заключительный гимн

4:35 Короткая молитва 308

Тех, кто хотел стать христианами, пишет Мейер, приглашали пройти в специальное место в церкви, которое называлось «уголок посвящения».

Нельзя сказать, что Сперджен всегда относился к подобным явлением равнодушно. Он неоднократно предостерегал против нового веяния. Уже в 1875 году он выражал озабоченность тем, что методы Муди и Сэнки могут стать новой традицией: «Мы очень любим красивую упряжь, поэтому связываем себя правилами и методами… Если кто-то хочет провести особое евангелизационное собрание, то он обязательно должен использовать метод Муди и петь гимны Сэнки. Но почему мы должны безропотно следовать примеру других людей? Хватит с нас ваших нововведений, обойдемся и без них!» 309 Он также осуждал мнение, что музыка является важной часть благовестия. «Дорогие друзья, мы знаем, что души получают спасение не благодаря музыке, а если бы это было так, — продолжает он, — то проповедники должны были уступить свое место оперным певцам» 310. «Мы слишком быстро ставим знак равенства между наплывом людей, вызванным новыми методами воздействия на слушателей, и действием силы Божьей. В наш век всевозможных новшеств, похоже, обнаружили духовную силу в духовых оркестрах и тамбуринах… Сегодня церкви любят размах, шумиху и зрелищность, как будто при их помощи они могут добиться того, чего нельзя достичь при помощи традиционных подходов» 311. А в 1888 году он заявил: «Иисус сказал: „Проповедуйте Евангелие всякой твари“. Но людям уже начал надоедать божественный план. Теперь они будут получать спасение при помощи священников, музыки, театральных представлений и невесть чего еще! Они, конечно, могут испытывать свои новшества, пока им не надоест, но их постигнет полное разочарование и неудача; они только обесчестят Бога, исказят Евангелие, дадут жизнь тысячам лицемеров и уравняют церковь с миром» 312.

Не менее горячо он выступал и против другой методики: вынуждать тех, кто проявляет какой-то интерес, заявить об этом публично, чтобы после этого можно было передать их под опеку «душепопечителей». Сам Сперджен никогда не использовал этот подход, потому что был убежден в том, что грешник должен иметь дело непосредственно с Богом. С его точки зрения, после ясной проповеди Евангелия ищущим душам можно было дать только один совет: «Вам не нужно идти далеко, чтобы найти Его. Закройте глаза и прошепчите молитву. Спрячьтесь за одной из колонн возле входа (имеются в виду фасадные колонны „Метрополитан табернакла“. — Примеч. пер.) или выйдите на улицу и скажите сердцем своему Спасителю: „Спаситель, мне нужен мир, но его у меня не будет, пока я не обрету Тебя. Я доверяюсь Тебе. Явись мне сейчас и скажи моей душе: «Я Твое спасение»“» 313.

При этом он не осуждал тех, кто иногда устраивал дополнительные встречи после богослужения или использовал метод «тихой комнаты» при условии, что они не рассматривали это как необходимую часть благовестия.

В конце жизни Сперджен был обеспокоен тем, что некоторые из его питомцев не видели в этих новшествах никакой опасности. Обращаясь к студентам и членам Сообщества благовестников при Пасторском колледже, он сказал: «Когда вы проводите „пробуждение“ (здесь Сперджен вынужден был использовать терминологию Ч. Финни. — Примеч. пер.), то неплохо было бы менять порядок служения. Иногда отменяйте „тихую комнату“. Этот метод вызывает у меня подозрение, если он используется регулярно и превращается в неотъемлемую часть богослужений» 314.

Еще раз он обратился с похожим предостережением к той же аудитории:

«Тысячи людей, которые живут рядом с нашими молитвенными домами, никогда не заходят в них. Похоже, они не вызывают у них даже любопытства. Почему так происходит? Почему утерян интерес к обычным богослужениям? Я уверен, что ответ на этот вопрос многих удивит. Мы все больше потворствуем развлекательным элементам в служении. Аппетит приходит во время еды, и теперь его невозможно удовлетворить. Те, кто ввел в свои собрания разного рода развлечения, должны винить сами себя за то, что людям стали не по вкусу серьезные проповеди и они все больше требуют необычных зрелищ. Тяга к ярким представлениям растет так же, как тяга к алкоголю. Поначалу достаточного легкого вина, затем хочется чего-то покрепче и, наконец, подавай ему „паровозную искру“. Заядлый выпивоха жаждет чего-нибудь покрепче чистого спирта, пусть даже эта жидкость может оказаться ядом. Одна дамочка, отталкивая стакан с джином, выдала: „И это вы называете джином? Да я знаю место, где за три пенса можно получить такой напиток, что он всю душу выжжет!“ Джин ведет к купоросному маслу, а развлечение ведет к шоу, которое в свою очередь ведет к богохульству. Я бы не хотел никого осуждать, но должен признаться, что очень расстроен некоторыми нововведениями современных миссионеров» 315.

Сказанное выше указывает на противоречивость отношения Сперджена к новым методам евангелизации. Его предупреждения были понятными и недвусмысленными, а к концу жизни они стали звучать резче, но в то же время он великодушно закрывал глаза на недочеты в работе своих подопечных, и поскольку он не настаивал на отказе от новых методов, не устраивавших его, в глазах общественности те, кто их использовал, как бы и не вступали в разногласие со своим главой. Кроме того, методы, которые приносили немедленные и ощутимые результаты, становились все более популярными. В последние годы жизни Сперджен, продолжая придерживаться простоты старой традиции благовестия, оказался почти в полной изоляции. Для большинства людей переход от старого к новому выглядел таким же естественным, как переход от газового освещения к электрическому, поэтому, когда пастор «Метрополитан табернакла» покинул этот мир, умолк последний голос, который мог бы объяснить им, почему старое лучше нового.

Вторая причина, по которой «Метрополитан табернакл» не сохранил убеждений Сперджена, заключается в том, что в период с 1891 года по 1919 год, то есть с момента приезда Пирсона и до отставки Диксона, на церковь большое влияние оказали американцы. Даже в то время, когда Томас Сперджен был пастором, влияние Д. Л. Муди, как мы видели, было очень сильным, и тот же самый сын Сперджена полностью одобрил назначение Диксона на должность пастора «Табернакла». Доктор Пирсон также рекомендовал назначить Диксона и послал дьякону Олни такое сообщение: «Доверьтесь Богу и предложите Диксону место пастора» 316.

Тот факт, что именно американцы заняли место Сперджена, связан с конфликтом, вызванным проникновением либерализма в церкви, конфликтом, который во многом определил последние годы жизни Сперджена. В этом конфликте вскрылась достойная презрения богословская слабость английской Свободной церкви, кроме того, Сперджен открыто заявил о своем недоверии Баптистскому союзу. Это прискорбное положение дел вынудило Сперджена искать новых единомышленников, которые, наверняка, верили в Библию как в Слово Божье, и такими союзниками в борьбе с неверием как раз оказались Пирсон и Муди. Речь шла о выживании веры в сверхъестественное в церквах Англии, поэтому Сперджен был готов принять помощь от тех людей, которые, хотя и не придерживались исторического евангельского кальвинизма, все-таки верили в «основы». Когда высший критицизм стал реальной угрозой, Сперджен стал призывать к «объединению всех, кто не попался в сети рационализма и суеверий». В какой-то мере именно ради единства христиан, веривших в богодухновенность Библии, Сперджен подчеркивал, что нынешний конфликт вызван появлением либерализма, а не разногласиями по поводу кальвинистского богословия. Таким образом было положено начало сотрудничеству с американцами. Сложно сказать, в какой мере Сперджен осознавал тот факт, что американские проповедники, которые продолжали дело Муди в Англии, были гораздо ближе к богословской школе Чарльза Финни, чем к классической евангельской вере Джонатана Эдвардса и принстонских богословов. Ведь вообще-то он никогда не слышал их проповедей. Но несмотря на те сомнения, которые у него могли быть по поводу приверженности этих людей реформатскому вероисповеданию, он хотел заручиться их поддержкой перед лицом нависшей угрозы. Имея в виду его заокеанский круг общения, Хелен С. А. Диксон писала: «Постоянный обмен проповедниками и благовестниками сплотил евангельских верующих Англии и Америки, противостоявших разрушительному влиянию „нового богословия“» 317.

Тот факт, что Сперджен сотрудничал с американцами и расширил круг общения евангельских верующих, совсем не означает, что он одобрял единство кальвинистских и некальвинистских церквей. В письме одному из своих друзей-служителей в 1889 году Сперджен говорил о необходимости выступать единым фронтом вместе с баптистами, верившими в искупление всех людей, которые были евангельскими верующими, хотя и арминианами: «Между нами и либералами существует принципиальное различие, но с общими баптистами нас объединяют основные евангельские убеждения». Однако, в том же письме он отмечает: «Не могу себе представить, как мы, кальвинисты, можем становиться пасторами арминианских церквей» 318. Когда речь шла об обычном церковном служении, он не мог допустить, чтобы кальвинистское богословие было подорвано ради единства. Для него было немыслимо назначить арминианина пастором «Метрополитан табернакла». Он совсем не думал о том, что, радушно принимая гостей из Америки и заявляя о единстве с ними во всех главных вопросах, он тем самым открыл путь к тому, чтобы его кафедрой после него завладело иное богословие. Нет нужды защищать то великодушие Сперджена, благодаря которому он принял в общение верующих другой евангельской традиции. Однако, мне кажется, он все же просчитался и не смог предвидеть, что из этого союза, необходимость которого была вызвана временным кризисом, вырастет новая форма благовестия. Он считал, что Муди делает важный вклад в развитие евангельского христианства, и не догадывался, что евангельское мировоззрение на долгое время окажется под влиянием новой традиции. Эту ошибку допустил не только Сперджен. В 1903 году Дэйвид Р. Брид в статье «Новая эра благовестия», опубликованной в «Принстон теолоджикал ревью», издании, которое было бастионом реформатского богословия, занял ту же позицию, что и Сперджен. Он хорошо отзывался о Муди, но при этом критиковал новую традицию, связанную с именем Муди: «Новая традиция подразумевает серьезную и живую евангельскую веру, но в то же время в ней присутствуют незрелость, явные заблуждения и раскольнический дух… Со временем эти недостатки привели к ее упадку. Похоже, мистер Муди и сам осознает это». Тот же автор также утверждал, что «новая традиция» не приживется. Но он ошибался.

Евангельское христианство двадцатого века по обе стороны Атлантики превратилось в движение, из которого исчезло все то, что было характерно для реформатской традиции, зато восприняло убеждения «Основ» 319 (название двенадцатитомного издания, которое Лиман Стюарт и А. К. Диксон начали издавать в 1910 году), Кесвика 320, скоуфилдской Библии 321 и взяло на вооружение евангелизационную методику принятия «решений». К чести этого движения надо отметить, что оно противостояло модернизму и несло Евангелие людям, но в то же время оно отбросило слишком большую часть исторического христианского наследия и увлеклось модными идеями. Например, новые евангельские верующие приняли диспенсационализм и учение о том, что христианин должен верой принять полноту Святого Духа и таким образом перейти от «плотского христианства» к «победоносной жизни». Появилось целое поколение евангельских церквей, члены которых любили занимательные истории, юмор и музыку, но не знали практически ничего о богословии и исторических вероисповеданиях. Это произошло потому, что учение о Боге лишилось своего центрального места, которое оно занимает в библейском откровении, и в результате христианская истина о прославлении Бога («Да будет Бог все во всем») была забыта. Евангельские верующие стали думать и говорить так, как будто спасительная весть не была «Евангелием Божьим», как будто Христос является единственным объектом веры. Сперджен обратил внимание на эту опасность уже в 1879 году: «Сегодня некоторые люди забывают об Отце. Христа любят, потому что Он умер, но некоторые думают, что Отец не принимал никакого участия в чудном деле искупления» 322. Недостаточный теоцентризм новой веры повлиял на содержание евангелизационных проповедей. О прощении стали говорить так, как будто конечной целью спасения было именно оно, а не познание и прославление Бога. Кроме того, изменился и способ, которым Благая весть доносилась до людей. Страстно желая «приобрести» души для Христа, благовестники забыли о том, что истинное осознание греха может прийти только тогда, когда человек поймет, что он зависимое от Творца и обязанное подчиняться Ему творение. Ради «успешной евангелизации» стали все меньше говорить о святости Бога и требованиях Его закона, а вместо этого стали призывать людей «открыть свои сердца для Христа». Апостольское выражение «покаяние перед Богом» было забыто, ему на смену пришло новое: «принятие Христа».

Самое серьезное обвинение, которое можно выдвинуть против фундаменталистов, состоит в том, что они породили поколение евангельских верующих, которые не знают, что такое благоговение перед Богом, и которые настолько фамильярны с Иисусом, что возникает подозрение, знают ли они, кто Он есть 323.

Осталось отметить последнюю причину, которая объясняет, почему после смерти Сперджена «Табернакл» стал развиваться именно в этом направлении. По причинам, которые мы не будем сейчас рассматривать, Сперджен оставил после себя слишком мало своих единомышленников. В этом смысле автор некролога, опубликованного в «Дейли кроникл» от 1 февраля 1892 года, был прав:

«В каком-то смысле Сперджен был человеком прошлого. Он не жаловал новые идеи и современные трактовки веры и морали. Его язык, за исключением, быть может, юмора (хотя, возможно, и нет), мало отличался от речи проповедников в военных лагерях времен Кромвеля. Его метод толкования Писания восходит именно к тем временам. Его взгляды на будущую жизнь и связь между ней и нынешней жизнью практически не расходились со взглядами составителей Вестминстерского вероисповедания. В этом и заключалось чудо последних десятилетий: несмотря на весь современный гуманизм и любовь к чувственному, несмотря на универсалистские тенденции, отказ от использования логики и идеалистический оптимизм, мощный голос твердо в старой манере провозглашал старые учения. Звук этого голоса выдавал гения, но гения, который бескомпромиссно продолжал традицию „неотесанных отцов“, которыми были английские пуритане. Этот голос был совершенно одинок. Сперджен не оставил преемников. Его попытка создать „священное“ движение, которое он возглавлял, не увенчалась успехом. Его „молодежь“ переняла только наименее похвальные черты его служения. Воистину, последний из пуритан покинул нас».

Его брат Джеймс во время открытия «Метрополитан табернакла» в 1861 году проповедовал на тему ограниченного искупления, а тридцать лет спустя он уже не придерживался этого учения. Изменения, произошедшие в его убеждениях, проявили себя в том, что он занял странную и непонятную позицию во время конфликта, вызванного появлением либерализма. В 1896 году ему пришлось оставить должность президента Пасторского колледжа, и, по словам Фуллертона, «основанием для этого послужил Устав колледжа, в котором было сказано, что колледж существует для обучения пасторов частных (то есть придерживающихся кальвинизма) баптистских церквей». Он умер в 1899 году в поезде, направляясь в Лондон 324.

Томас Сперджен в период с 1877 (год его первой поездки в Австралию) по 1892 год (год смерти его отца) посетил Англию лишь дважды. Мы не можем сказать, в какой мере его длительное отсутствие повлияло на его убеждения. Очевидно лишь одно: для отца его биография, которую написал Фуллертон, была бы большим разочарованием.

Из тех, кто пережил Сперджена и хорошо понимал его взгляды, пожалуй, самой значительной фигурой является Джозеф Харральд. Именно он взял на себя труд по изданию четырехтомной «Автобиографии» Сперджена — самого точного сочинения о великом проповеднике, и именно он продолжал каждую неделю скрупулезно редактировать его проповеди до самой своей смерти в 1912 году. Сперджен однажды решил отдать должное своему другу и сочинил юмористическое четверостишие:

О преподобный Джозеф Харральд!

Сравнится ль кто с тобой?

Тебе пожал бы руку Фарелл,

Для Кальвина ты был бы свой.

Именно Харральду выпала честь продолжать дело Сперджена после его смерти! Но, как понятно из вышесказанного, его постигло великое разочарование. В апрельском номере «Суорд энд трауэл» за 1892 год мистер Дж. В. Харральд был назван «самым близким другом и верным соратником мистера Сперджена». В той же статье также было отмечено: «Несколько раз он с успехом проповедовал с кафедры Сперджена, и мы рады сообщить вам, что в будущем он будет проводить воскресные дневные служения в лекционном зале „Табернакла“». По неизвестным причинам эта договоренность в следующем году в результате «Табернакловской бури» была нарушена. Кажется невероятным, чтобы человек, который был так близок к Сперджену и его убеждениям, был отставлен в сторону, да еще так, как это описывает Харвуд Филд в книге «Преподобный Джозеф Уильям Харральд»:

«Затем наступили бурные дни в „Метрополитан табернакле“, когда газеты в открытую смаковали произошедший в великой церкви раскол и неожиданно проявившие себя внутренние разногласия. Как и следовало ожидать, мистеру Харральду пришлось услышать в свой адрес много неприятных, обидных и несправедливых слов. Ему запретили проповедовать в „Табернакле“, и многие выступили против него. Какая боль! Как они старались ограничить действие Святого Духа и противостать против замысла Божьего для грешного, страдающего мира! Мистер Харральд, несмотря на все испытания, держал себя в руках, потому что, как известно, терпение являлось главной чертой его характера. Он публично заявил о том, что сам направил письмо с просьбой освободить его от обязанности проповедовать на дневных собраниях в „Табернакле“. Да, он на самом деле послал это письмо, но он не сделал бы этого, если бы его не вынудили к этому закулисные интриги, фактически не оставившие ему другого выбора. Но и тогда он мог утешить себя тем, что страдает исключительно из-за своей верности. Для исцеления такой боли всегда есть тайный бальзам, врачующий раны» 325.

Таким образом, его деятельность в «Табернакле» неожиданно завершилась, а в 1902 умерла миссис Сперджен, для которой он был необходимой опорой, и тем самым исчезла всякая нужда оставаться в Лондоне. Харральд вернулся в Шорхэм, что на сассекском побережье, где он начинал свое пасторское служение. Первого июля 1912 года он вышел на свою обычную прогулку по пляжу и мирно скончался, редактируя очередную проповедь Сперджена. Отдавая ему должное, Харвуд Филд писал: «Он всегда находился за кулисами. Он делал свое дело, не получая признания. Только Тот, кто видит тайное, видит и может оценить служение этого ревностного труженика на ниве Божьей» 326.

Таким образом, Харральд был лишен возможности играть какую бы то ни было роль в жизни «Метрополитан табернакла» после смерти Сперджена. Но где были, можно задать вопрос, все старейшины и дьяконы, которые неизменно поддерживали своего руководителя, пока он был жив? Для ответа на этот вопрос у нас нет почти никакой информации, кроме двух загадочных строк, которые Харральд поместил в четвертом томе «Автобиографии» Сперджена, опубликованном в 1900 году. После письма, посланного церковью Сперджену в связи с его отсутствием по состоянию здоровья (а это письмо было подписано пятнадцатью дьяконами и старейшинами), его секретарь отмечает: «Примечателен тот факт, что из служителей церкви, подписавших это письмо, остались в живых только двое: один дьякон и один старейшина» 327. Это говорит о том, что к концу столетия состав служителей церкви претерпел большие перемены, и те, кто руководил работой в предыдущие годы, уже не находились у руля.

Насколько можно судить, во время служения Диксона та ситуация, которая заставила Харральда подать в отставку, повторилась, и теперь пострадали два других помощника пастора: Бенджамин Рив, который нес служение помощника пастора в течение двух лет, начиная с 1915 года, и Т. Л. Эдвардс, назначенный, как уже отмечалось выше, в 1908 году, которого Диксон вынудил подать в отставку после семи лет служения. Подробности несправедливого обращения с Эдвардсом описаны в Чарльзом Ноублем в памфлете, который уже был упомянут выше. Ноубл считал, что корнем всех проблем «Метрополитан табернакла» является пастор и служители церкви, которые не придерживаются Устава церкви: «Вы позволяете себе нарушать многие положения учения и устройства церкви. Самым первым положением устава является требование, чтобы пастор придерживался так называемого кальвинистского богословия и чтобы он занимал свой пост лишь до тех пор, пока он сохраняет свои богословские убеждения. Он не имеет права проповедовать, если у него другие убеждения. Но вы позволили себе забыть эти истины, и арминианское богословие заняло их место».

Год спустя Диксон подал в отставку, и после него пришел лучший человек. Но уже был нанесен ущерб не только «Метрополитан табернаклу», но и всему английскому евангельскому христианству, ущерб, который будет исправлять не одно поколение верующих. Едва смолк голос Сперджена, как новая евангельская традиция, несущая с собой современную любовь к развлечениям и ярким шоу, ворвалась в церковь, сметая все на своем пути. Началась эпоха фундаментализма, и о Сперджене осталось только одно воспоминание: он был «ловцом душ». Когда «Метрополитан табернакл» был разрушен второй раз во время бомбежек 1941 года, оказалось, что в фундаменте по-прежнему хранится бутылка с Баптистским вероисповеданием 1689 года, которую сам Сперджен заложил в 1860 году. В 1941 году во всей Англии не существовало ни одной крупной церкви, которая бы придерживалась того богословия, которое было отражено в этом документе, ни одного колледжа, который бы готовил служителей провозглашать эти убеждения. И все же, как читателям этой книги известно, несмотря на события последних восьмидесяти лет, кальвинизм не умер бесславной смертью, которую ему пророчили его оппоненты в конце девятнадцатого столетия. В других зданиях молодые служители и рядовые члены церкви продолжают проповедовать этому миру истину, которая воздает всю славу Богу, и пока они это делают, дело Сперджена, который так много говорил о Том, «кто вчера, сегодня и вовеки тот же», не будет забыто.

278 Сравните его слова о Пирсоне в письме от 10 октября 1891 года, направленном всей церкви: «Господь избавил меня от большого беспокойства, ясно указав мне на то, что я могу попросить доктора Пирсона проповедовать вместо меня в мое отсутствие. Он человек по моему сердцу и великий ловец душ. У него только одна цель — прославлять Бога. Он просит о том, чтобы вся церковь поддержала его в единодушной молитве. Он прямо сейчас отправляется из Америки и будет готов проповедовать 25 октября, если Господу будет угодно. Я вновь буду среди вас, как только почувствую, что это достаточно правильный и мудрый шаг, и тогда доктор Пирсон сможет отправиться к себе на родину. Он отложил все дела, чтобы послужить нам. Бог направил меня к нему в тот же самый момент, когда Он послал ему мысль помочь мне» (MTP, vol. 37, p. 552).

279 Thomas Spurgeon, 1919, p. 152.

280 Arthur T. Pierson, A Biography, D. L. Pierson, 1912, p. 232.

281 James Archer Spurgeon, G. Holden Pike, 1894, vol. 6 [Preface by A. T. Pierson].

282 Sword and Trowel, 1892, p. 81.

283 Arthur T. Pierson, op. cit., p. 241.

284 Ibid., p. 271.

285 Evangelical Unity, E. J. Poole-Connor, 1941, pp. 98–99.

286 Thomas Spurgeon, op. cit., p. 158.

287 MTP, vol. 7, pp. 294–328.

288 Thomas Spurgeon, op. cit., p. 197.

289 Ibid., p. 211.

290 Ibid.

291 The Christian Age, May 4, 1911.

292 A. C. Dixon, A Romance of Preaching, 1931, p. 212.

293 Ibid., p. 218.

294 Ibid., p. 222.

295 Ibid., p. 233.

296 Ibid., p. 237.

297 См. приложение в конце этой книги. В биографии Диксона нет и намека на то, что кто-то критиковал его пасторское служение в «Табернакле», хотя в письме 1917 года, адресованном его первой жене, он, рассуждая о том, следует ли ему оставаться в «Табернакле», писал: «Мне кажется, Бог хочет, чтобы я остался здесь и свидетельствовал о Нем, хотя я понимаю, что это означает столкновение с оппозицией, а быть может, гонения и страдания». (A. C. Dixon, p. 228. Значение этих слов его биограф не поясняет.)

298 Ibid., p. 275.

299 Ibid., p. 264.

300 Ibid., p. 282.

301 Ibid., p. 273.

302 Один автор, принадлежавший к старой евангельской традиции, опубликовал в «Сигнал» от 1 июля 1884 года следующее сообщение о результатах применения новых методов благовестия в Шотландии: «Один из благовестников заявил, что после двухнедельной евангелизационной кампании, проведенной в какой-то церкви, шестьдесят человек получили спасение. Я хотел бы спросить читателей, сколько, по вашему мнению, человек из этих шестидесяти спустя хотя бы три месяца продолжали утверждать, что они христиане? К великому сожалению, я вынужден сообщить, что ни один. Конечно, пока церковь существует на земле, мы должны ожидать исполнения притчи нашего Господа о четырех видах почвы, которые в разной мере были готовы к принятию семени. Но мы никогда еще не видели такого распространения каменистой, неглубокой, вытоптанной почвы». Лидеры шотландской церкви не смогли предугадать последствий применения метода Муди, хотя у них и были сомнения в этом отношении. Джон Кэрнс, например, анализируя деятельность Муди в Шотландии, писал: «Единственное, что не получило нашего одобрения, — выход вперед людей для молитвы за них. Однако я привык к этому, а все остальное было настолько восхитительно, что я остался доволен и даже испытываю чувство благодарности» (Life and Letters of John Cairns, A. R. MacEwan, 1895, p. 721).

303 Autobigraphy, vol. 4, p. 335.

304 At the Sixtieth Milestone, W. Y. Fullerton, no date, pp. 77, 96.

305 Ibid., p. 60.

306 Sword and Trowel, 1893, p. 188.

307 MTP, vol. 19, p. 215.

308 Reveries and Realities: or, Life and Work in London, F. B. Meyer, p. 51. Когда Мейер стал пастором Церкви Христа, У. Фуллертон был назначен вместо него пастором в Мельбурн-холл в Лестере. Впоследствии Фуллертон стал биографом Мейера. В книге о нем так же, как и в биографии Сперджена, Фуллертон не говорит о том, в какой мере евангельское христианство начала двадцатого века отошло от убеждений Сперджена. Когда была опубликована биография Сперджена в 1920 году, Г. Тайдмен Чайлверс, который в то время был пастором «Табернакла», критиковал Фуллертона за то, что тот писал о спердженовском конфликте с либералами, занимая совершенно нейтральную позицию и «не решаясь открыто стать на сторону мистера Сперджена» (цит. по A Centennial history of Spurgeon’s Tabernacle, Eric W. Hayden, 1971, p. 43). Впрочем, все сочинение Фуллертона о Сперджене заслуживает суровой критики, поскольку оно богословски несостоятельно. Фуллертон умудрился обойти молчанием самые важные для Сперджена убеждения.

309 MTP, vol. 21, p. 515.

310 MTP, vol. 18, p. 239.

311 MTP, vol. 28, p. 377.

312 MTP, vol. 40, p. 199.

313 MTP, vol. 24, p. 84.

314 An All-Round Ministry, p. 372.

315 Ibid., pp. 296–297. В его «Проповедях» можно найти множество подобных предостережений: «Если вы хотите организовать „пробуждение“, как говорят некоторые, вы можете сделать это точно так же, как вы можете зимой вырастить неароматную клубнику, используя искусственное тепло» (MTP, vol. 17, p. 499).

316 A. C. Dixon, op. cit., p. 193.

317 Ibid., p. 95. Диксон впервые посетил Англию и встретил Сперджена в «Табернакле» в 1889 году.

318 Письмо мистеру Миллзу от 1 марта 1889 года (копия находится в Колледже Сперджена).

319 Оригинальное английское название этого труда Fundamentals. От него произошло название движения — фундаментализм.

320 Сперджен считал учение о «высшей духовной жизни», породившее Кесвикскую конвенцию, заблуждением, которое ведет к чрезмерно завышенным требованиям к духовной жизни. «Апостол Павел сказал: „О, бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?“ Он сказал это не потому, что не был святым, а потому что он добился очень большого роста в святости» (MTP, vol. 24, p. 436). «Некоторые заявляют о том, что они очень близки к Иисусу. Недобрый знак, когда люди говорят о своих достижениях… Мне нравится быть с Божьим народом победнее, с людьми, которые борются и страдают. Мне нравится быть с Божьим народом, который ведет войну с грехом, сомнениями и страхом. Когда я разговариваю с братьями, которые почитают себя достигшими, я не нахожу никакого удовольствия в общении с ними, ибо мне не понятно, каким образом они одержали полную победу над грехом и получили полную свободу от греховных наклонностей. Лично я и дня не могу прожить без сожаления о своих недостатках» (MTP, vol. 34, p. 623). «Я должен сказать вам, что заявления, которые мы все чаще слышим, о том, что кто-то достиг совершенства во плоти, проистекают из полного незнания закона и себя» (MTP, vol. 25, p. 367). «Дети Божьи грешат, потому что они до сих пор живут в теле. Если их сердце находится в правильном состоянии, они будут оплакивать свою греховность, и она будет бременем для них всю их жизнь. О, если бы они могли жить без греха! Об этом они мечтают и никогда не удовлетворятся, пока их мечта не осуществится. Они не оправдывают себя: „Я ведь не могу быть совершенным“, потому что знают, что их „не могу“ есть грех. Они почитают всякий проступок и склонность ко греху великим злом и оплакивают их каждый день. Они желают быть святыми, как Христос. Желание есть у них, но как исполнить его, не знают».

Также и А. Т. Пирсон расходился в этом отношении со Спердженом. Его биограф сообщает: «Он познакомился с так называемым кесвикским учением еще до того, как впервые посетил Кесвик. В 1895 году он на опыте узнал о замысле Бога и Его силе, которой Он изменяет характер и дает полную победу над сознательным грехом». Впоследствии он стал популярным оратором в кесвикском кругу общения как в Англии, так и в Америке. Arthur T. Pierson, op. cit., p. 287 и далее.

321 О том, какую роль толкование пророчеств играло в формировании фундаменталистской традиции, можно прочитать в книге Ernest R. Sandeen, The Roots of Fundamentalism, British and American Millenarianism 1800–1930. В этой книге читатель также сможет больше узнать об А. К. Диксоне. Взгляды Сперджена на пророчества и его неприятие диспенсационализма я описал в приложении к книге Puritan Hope, 1971.

322 MTP, vol. 25, p. 170.

323 Дж. Г. Моррисон, проповедник, живший в начале двадцатого столетия, видел эту проблему: «Никогда прежде так много не говорили и не писали о христианской любви. Если бы мы больше проявляли любви и меньше говорили о ней, мы бы смогли оживить свое умирающее благоговение. О, сколько так называемой любви к Иисусу Бог не приемлет и отвергает из-за того, что в ней нет благоговения. Так легко говорить о возлежании у груди Иисуса. И так легко забыть, что тот, кто возлежал у груди Иисуса, пал к Его ногами как мертвый» (Flood-Tide, Sunday Evenings in a City Pulpit, 8th edition, p. 113).

324 К сожалению, Дж. Голден Пайк в книге «Жизнь Джеймса Сперджена» останавливается на 1892 году. Отец Сперджена, Джон Сперджен, прожил до 14 июня 1902 года, а его сын Томас умер в 1917 году в возрасте 61 года.

325 Joseph William Harrald, no date, p. 117.

326 Op. cit., p. 118.

327 Autobiography, vol. 4, p. 231.

Приложение

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

ЧЛЕНАМ ЦЕРКВИ ХРИСТОВОЙ,

ПОКЛОНЯЮЩИМСЯ

В «МЕТРОПОЛИТАН ТАБЕРНАКЛЕ»

ОТ СТАРОГО ЧЛЕНА ЦЕРКВИ

«Так говорит Господь: оставайтесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим».

Книга пророка Иеремии 6:16

Издано в четвертый год Великой войны

Июль 1918 г.

Своевременное слово

Возлюбленные друзья, служители церкви и все члены церкви!

Обращаясь с этими словами к вам, я в первую очередь хочу напомнить вам, что мы верим в Слово Божье и следуем ему, и что если люди «не говорят, как это слово, то нет в них света». Как жаль, что наступило время, когда молчать о положении церкви — значит, с моей точки зрения, совершать преступление, и я надеюсь на то, что вы со вниманием, серьезностью и непредвзятостью отнесетесь к тому, что я собираюсь сказать. Если бы была возможность выступить на одном из недавних членских собраний, я бы обратился к вам устно, но поскольку такой возможности не было, я вынужден обращаться к вам со страниц этого письма. Я весьма обеспокоен нынешним и будущим состоянием нашей церкви и считаю, что на всех нас, а особенно на дьяконах, лежит большая ответственность за ее благополучие. Если мои слова побудят вас вернуться на старый добрый путь, я возрадуюсь, и, вне всяких сомнений, Господь, как и прежде, будет вести нас, находясь в столпе огненном и облачном.

С самого начала я хочу пояснить, что, как член церкви, я придерживаюсь Устава церкви, в котором изложено учение церкви, порядок ее деятельности, права и обязанности членов церкви. Устав находится в согласии со Словом Божьим и основан на нем. Он священен, поэтому его нельзя менять или игнорировать. Всякий, кто сознательно нарушает его, является отступником и должен стыдиться себя.

Я присоединился к церкви, потому что был согласен с ее Уставом. Разве и вы не сделали то же? Несомненно, каждый член церкви должен уважать Устав. Если бы я не верил в учение церкви, если бы меня не устраивал порядок ее деятельности, обязанности и права ее членов, я бы не стал присоединяться к ней. Я и не имел бы права на членство, и меня не следовало бы принимать в члены. Принимать в члены церкви или иного общества человека, не согласного с принципами, учениями, правилами и целями этой организации, значит — вести подрывную деятельность. Ни один уважаемый человек не пошел бы на это, и ни один уважаемый служитель не допустил бы этого. Ни один клуб, ни одно общество не принимает в члены тех, кто искренно и без принуждения не принимает правила организации. Если эти мирские учреждения заботятся о своей чистоте, то как вы — дьяконы, пастор и члены церкви — осмеливаетесь пренебрегать великими учениями, правилами, правами и обязанностями церкви Божьей? Ответственность за это перед Богом лежит на вас, дьяконах. Вы были назначены хранителями Устава, ваш долг следить за тем, чтобы он соблюдался и чтобы церковь оставалась чистой. Но вместо этого Устав забыт, презираем и попираем ногами.

Мужи Божии, которые составляли Устав этой церкви Божьей, собирающейся в «Метрополитан табернакле», не были фанатиками, еретиками и мошенниками, они были святыми мужами, движимыми Богом. Среди них были такие люди, как Джеймс Лоу, Томас Олни, Дж. Мур, У. Поттер Олни, Томас Кук, Т. Г. Олни, Г. Татнелл, У. Хиггс, Е. Дж. Инскип, Б. У. Карр, Ф. Пассмор, Генри Гринфилд, Джон Уард и, величайший из всех, Чарльз Хаддон Сперджен, которого нынешняя церковь недостойна. Эти святые мужи, движимые Богом, не только дали нам дом для собраний, которым мы с превеликой радостью пользуемся, но они также оставили нам хорошие принципы организации, которые мы отбросили. Устав церкви выражал их волю, их убеждения и веру, и ему должен следовать каждый член церкви, а тем более служитель и пастор.

Почему же на Устав почти не обращают внимания? Почему вы, дьяконы, спрятали его под сукно? Вы позволяете себе нарушать многие положения учения и устройства церкви. Самым первым положением устава является требование, чтобы пастор придерживался так называемого кальвинистского богословия и чтобы он занимал свой пост лишь до тех пор, пока он сохраняет эти богословские убеждения. Он не имеет права проповедовать, если у него другие убеждения. Вы же позволили себе забыть эти истины, и арминианство заняло их место. Другое положение Устава звучит так: «В члены церкви не может быть принят человек, который не придерживается так называемого кальвинистского богословия». Но сейчас членом может стать кто угодно. Не предпринимается никаких попыток сохранить единство веры. Впрочем, среди нас уже давно нет единства. Ни старейшины, ни дьяконы, ни казначей, ни пастор не несут своего служения в соответствии с Уставом. Во всем виден упадок, но вам, кажется, нет никакого дела до этого. Все наши права и свободы были тайком похищены у нас, им на смену пришла тирания, унизившая и поработившая нас. Вы относитесь к Божьему народу так, как будто он ваш. Вы и пастор «господствуете» над ними, и вы виновны в беспорядке, расколе, распрях, злобе и ненависти, которые завладели нашейцерковью. Дела плоти торжествуют. И это продолжается уже долгое время. Вы виновны в этом.

Если мы поступим так же, как наш пастор, несколько лет тому назад выдвинувший обвинение против пастора Эдвардса, то мы сможем показать, что он сам виновен. Подумайте, например, о том, как доктор Диксон был выбран на должность пастора. Это настолько важное дело, что оно должно было проводиться с усиленной молитвой и полной открытостью; необходимо было, доверяя друг другу, оценить, насколько этот человек подходит для пасторского служения, а также учесть пожелания церкви. Следовало спросить его о том, каких взглядов он придерживается и взять с него обещание, что «он будет проповедовать учение, называемое кальвинистским», и будет в целом придерживаться нашего Устава. Мы думали, что вы так и сделали, но если судить по его делам, то становится ясно, что ничего подобного вы не делали. Вы, похоже, думали, что можете пригласить любого человека, который вам понравится, вступить с ним в заговор и изменить все то, что так дорого нам.

Для того чтобы создать видимость единодушия по вопросу назначения доктора Диксона на должность пастора, вы вынудили церковь не голосовать против его кандидатуры. Он должен узнать об этом. Вскоре после его назначения вы изменили систему распределения мест. Возникла абсурдная ситуация: ради создания свободных мест тем, кто платит за свои места, было в них отказано, но плата с них все равно взималась. Им были причинены большие неудобства ради мифических новых посетителей, которые должны были заполнить «Табернакл», но которые так и не появились, и при этом многие из тех, кто был лишен своих законных мест, перестали посещать церковь. Были сделаны и другие оскорбительные изменения, среди них — десятины. Десятины стали требовать в обязательном порядке, и деньги из людей вытрясали всеми возможными способами. Вы с улыбкой смотрели на все это, вы несете за это ответственность. Вы также позволили превратить вечерние собрания по четвергам в уроки для малых детей. Нам приходилось выслушивать смешные истории и смеяться над ними, а также терпеть странную критику верующих прежних времен, из которой извлекались уроки для наших дней. Конечно, все это заканчивалось сбором пожертвований. Вход был бесплатный, но мы должны были заплатить за выход. Всякая духовность была утеряна. О поклонении Богу не шло и речи. Вы разрешили все это. После каждого собрания людей призывали поднимать руки, пытаясь как-то заставить их исповедать веру и присоединиться к церкви, потому что вам хотелось показать, что вы можете творить чудеса, что вы можете вызвать быстрый количественный рост церкви. Моисей совершил великие чудеса перед царем Египта, и волшебники той земли попробовали повторить его чудеса и сделали «то же» своими заклинаниями. Что они сделали, мы не знаем. Мы привыкли к истинным обращениям, которые происходят по благодати Божьей в результате проповеди Евангелия, поэтому вы хотели предпринять что-то, чтобы казалось, будто вы делаете «то же».

Великое оскорбление было нанесено нам, и многие покинули общину. Вы должны были прекратить это. Вы могли бы это сделать, но не сделали, поэтому вина лежит на вас. Вы также позволили, чтобы арминианское учение преподавалось благовестникам. Сколько глупостей было сказано о том, что люди легко могут обратиться к Богу. И когда однажды мы заявили о своих взглядах, пастор сказал, что он тоже верит в кальвинизм, просто он думает, что «мы можем слегка ускорить события»! Вы только подумайте, кальвинист говорит о том, что «мы можем слегка поторопить Бога», «мы» — это, надо полагать, доктор Диксон и церковь «Метрополитан табернакл»! Представьте себе, человек, утверждающий, что он верит в вечное избрание, предопределение времени и средства действенного призыва, говорит о том, что «мы можем слегка поторопить Бога»! С тех пор он гнул свою линию, и вы предоставили ему полную свободу действий. Чтобы «слегка подтолкнуть Бога», старые благовестники были уволены и на их место пришли неопытные мальчики и девочки да еще с арминианским убеждениями. К следующему ежегодному членскому собранию планировалось принять в члены несколько сотен новых людей, но из этого ничего не вышло. Он не смог выполнить свое обещание обращать ко Христу определенное количество людей каждый день, каждую неделю и каждый месяц; никто другой также не смог выполнить это обещание. Если бы вы выполняли свой долг, то этот абсурдный план ни за что бы не был принят, кроме того, не были бы уволены опытные и верные делатели нашей церкви. Вы радовались тому, что они уходят и их место занимают мальчишки, потому что тем самым вы укрепляли свою власть.

Потом были введены десятины, и Евангелие было обременено законом. Как быстро вы забыли слова апостола: «Но вы не под законом, а под благодатью». Через Павла говорил Святой Дух, когда тот написал, что Христос упразднил вражду плотию Своей, а закон заповедей учением. И Иаков, обращаясь к иерусалимской церкви, сказал о язычниках: «Я полагаю не затруднять обращающихся к Богу из язычников, а написать им, чтоб они воздерживались от оскверненного идолами, от блуда, удавленины и крови». На протяжении сотен лет церковь не поминала десятин и не требовала их. Только когда она пришла в упадок, ее жадные до чужого священники потребовали десятины. Десятины вызвали немало проблем в нашей стране, но вы позволяли доктору Диксону произносить проповедь за проповедью об обязанности платить десятину. Чтобы лишить церковь права избирать старейшин, вы позволили принять немыслимое предложение, вынесенное на малочисленном церковном собрании, о том, что старейшины должны выбираться советом, а члены совета будут назначаться пастором. Устав же гласит: «Старейшины должны избираться всеми, кто имеет право голоса в церкви». Положение Устава направлено на то, чтобы старейшины служили церкви, чтобы выдвижение их кандидатур и назначение на должность происходило в том же порядке, какой существует в отношении пастора и дьяконов. Однако доктор Диксон попросил нескольких несведущих членов церкви, застав их врасплох, наделить его властью назначать членов совета, который выбирает старейшин. Они наделили его этой властью, хотя и не имели на это права. В результате он смог создать свой собственный совет и выбрать своих собственных старейшин, и поскольку они все его избранники и получили свои посты из его рук, то они и служат ему. Церковь лишилась своих служителей. Вы выбрали пастора, он избрал дьяконов и старейшин, мы просто дали свое согласие на это позже, но у нас нет служителей, которые бы получили свои полномочия от нас как от церкви. Это противоречит установленному порядку, это противозаконно. Те, кого вы называете старейшинами, не имеют уставных полномочий и не могут быть признаны легитимными служителями. Вы позволили похитить у церкви право голоса и продолжаете пособничать тому, что она лишается и других своих прав. Позор. И оскорбление для нас.

И это еще не все. Люди, которых вы называете старейшинами, не только выполняют работу старейшин, но вы сотрудничаете с ними, заседаете с ними в так называемом Примирительном Суде. Прекрасное название, но насколько я осведомлен, этот орган лучше было бы назвать Судом инквизиции. Люди, которых вы вызываете «на ковер», выслушивают ваши обвинения и требование исповедать свои грехи, которые вы потом либо отпускаете, либо инкриминируете им, фактически, отлучая их от церкви. До отлучения остается только один шаг: надо объявить имена перед церковью, попросить вычеркнуть из церковных списков, и дело сделано.

Церковь является легитимным уставным судом, не может быть другого такого органа ни для рядовых членов, ни для служителей, ни для пасторов. Лично я не признаю такой орган и призываю всю церковь сделать то же самое. Вы несете ответственность за существование этого Суда, поэтому именно вы виновны в расколе, который возникает во время вечери Господней. Одна часть церкви была научена не принимать участия в вечере вместе с другой частью. Они сидят по отдельности и боятся принять хлеб и чашу все вместе, думая, что осквернятся. Это признак раскола церкви. А произошел он из-за того, что в церкви появились посторонние люди, а в этом виновны вы.

Вы попираете церковь, вы попираете ее Устав, хотя должны стоять на стороне церкви и служить ей, а не себе и пастору. Что за насмешка напоказ петь гимн «Венчайте Господа творенья», а затем тайком одевать венец на свою голову! По моему мнению и мнению многих других, именно вы виновны в нынешнем положении церкви, на вас лежит ответственность за угнетение, распри, клевету, гнев, ненависть, недоверие, за то, что многие воздерживаются во время голосования, а другие уходят из церкви, за всю скорбь и слезы народа Божьего, оплакивающего бедствия, которые обрушились на град Божий. Вы не предпринимаете никаких попыток, чтобы расположить сердца людей Божьих, а только оскорбляете их. «Но горе тому, через кого соблазн приходит».

Одно из обвинений, которое Господь Иисус предъявил Иерусалиму, заключалось в том, что последний побивал камнями пророков и изгонял тех, кто был послан к нему. То же самое повторяется с нами. Чем больше верности человек проявляет по отношению к Богу, тем больше у него шансов быть изгнанным. Те, кто твердо держался веры, однажды преданной святым, были побиты камнями и убиты (я выражаюсь образно). Старейшины, которые имели здравую веру и вели примерный образ жизни, были, образно говоря, осмеяны и избиты, так что им пришлось подать в отставку. От остальных служителей потребовали клятвенного обещания сотрудничать с пастором и поддерживать его и тем самым принесли их в жертву Молоху (я все еще говорю образно). Я имею в виду нашего возлюбленного старейшину, одного из руководителей Библейской школы, Томаса Кокса, которого несправедливо обвинили, лишили права, которое есть даже у преступников, выступить в свою защиту и выгнали его из комнаты, где проходил урок, вместе со всем классом всего лишь потому, что они хотели справедливости. После этого он был уволен с работы и лишен куска хлеба. Я также имею в виду пастора Рива и пастора Эдвардса. С ними также обошлись самым бесстыдным образом, несправедливо обвинили и унизили перед всей церковью — и все это происходило с вашего согласия. Они, образно говоря, были побиты камнями до смерти. Они были истинными мучениками за справедливость и истину.

Когда вы обратились к церкви и попросили поддержать вас в том, чтобы вынудить пастора Эдвардса подать заявление об отставке по собственному желанию, вы сказали в письме, составленном вами как группой руководителей, что вы благодарны Богу за все то доброе, что делал пастор Эдвардс на протяжении своего девятилетнего служения в церкви. Затем вы сказали, что есть одно обстоятельство, которое делает необходимым его отставку. Вы не сообщили, что это за обстоятельство, и была ли в этом вина его или кого-то другого. Вы не предъявили никакого обвинения, но попросили, чтобы мы проголосовали против него. Вы потребовали от нас слепо довериться вам и изгнать из церкви ее верного служителя. Ваше требование было наглым и необоснованным. Если бы пастор Эдвардс был в чем-то виноват, вы бы не преминули сообщить нам об этом, но сообщать было не о чем, поэтому церковь проголосовала против вас.

Этим голосованием мы выразили вотум недоверия вам, поэтому вы решили оспорить легитимность голосования и, вопреки положению Устава, обратились за помощью к посторонним инстанциям. Вы обратились к юристам (кто они были, вы нам не сказали). Полагаю, они не обладали никаким правом вмешиваться в наши дела. Затем вы созвали еще одно собрание, сделали председателем лицеприятного человека, и началось позорное заседание. Вы испробовали все возможные маневры, чтобы вынудить нас вслепую, без обсуждения проголосовать за увольнение пастора Эдвардса, хотя вы и не могли объяснить, в чем он виноват. Церковь, однако, не пошла у вас на поводу, и вы были вынуждены отложить заседание. Примерно неделю спустя мы опять собрались, чтобы выслушать дело пастора Эдвардса. Доктор Диксон объявил, что мы собрались для того, чтобы обсудить вопрос отставки пастора Эдвардса, но не позволил никому высказываться. Он со злобой подавил всякие поползновения к обсуждению. Он произнес длинную волнующую речь, описывая все семь лет, в течение которых Эдвардс был его помощником, и обвинил во многих прегрешениях, при этом его речь была настолько сбивчива и противоречива, что едва ли кто-то смог понять, что он хотел сказать. После этого пастору Эдвардсу была предоставлена возможность выступить в свою защиту, а затем мистер Пассмор кратко сообщил нам, в чем заключалось «одно обстоятельство», из-за которого, по мнению дьяконов, пастор Эдвардс должен был подать в отставку. Но никакого обсуждения не было. Прозвучали обвинение, защитительная речь и выступление одного свидетеля. Обсуждения не было. Состоялось поспешное голосование, и предвзятая толпа проголосовала «за». Последствия этого были печальны, и ответственность за них лежит на вас.

Будучи приверженцем Устава, я призываю вас, следуя ему, настоять на том, чтобы в церкви проповедовалось так называемое кальвинистское учение — оно и сегодня так же истинно и важно, как в прошлом — очистить церковь от всех тех, кто не придерживается этого учения, проводить все церковные мероприятия в соответствии с Уставом, проявлять дух Христа в том, как вы поступаете со всеми членами церкви, в противном случае я призываю вас подать в отставку. Нечестно и безнравственно занимать должность, не намереваясь выполнять обязанности, которые она на вас возлагает. Если вы не сделаете то, к чему я вас призываю, ждите беды. Ваша гордость и неверность приведут вас к падению. Вы не можете запретить здравомыслящим и свободолюбивым людям думать. Помните, что церковь — не ваша и не доктора Диксона. Он не имеет права выходить за нашу кафедру, а вы не имеете права поддерживать его, поскольку он неверен нашим убеждениям и Уставу.

На последнем членском собрании, созванном по вопросу об увольнении пастора Эдвардса, доктор Диксон, обращаясь к тем людям, которые считали, что ему (Диксону) лучше оставить пост пастора, заявил: «Я не уйду!», а вы поддержали его в этом. Позже он также сказал: «Если вы проголосуете за пастора Эдвардса, я все равно не дам ему никакой работы, и он будет вынужден сидеть на церковной скамье». Разве это не дерзость? Разве это не бунт против церкви? Он с радостью принял приглашение дьяконов, а теперь он насмехается над нами и говорит: «Я не уйду!» Он, видите ли, не будет подчиняться. Он уцепился за свое место, как пиявка. Нужен он здесь или не нужен, но он не уйдет. Как жаль, что он забыл о том, что «настоящий джентльмен никогда не приходит туда, куда его не приглашали, и не задерживается там, где в нем больше нет надобности». Но ему не стоит обманываться: если церковь на самом деле захочет, он будет уволен. А если церковь не настоит на его увольнении из-за того, что в нее по вашему попущению проникли недостойные люди, тогда она вскоре развратится, и нормы благочестия будут опускаться все ниже и ниже. Будут звучать сообщения о благоденствии церкви. Дух нечестия будет распространяться, слепящая тьма окутает ваши сердца. Благодать Божья во Христе будет забыта, и дом ваш придет в запустение. Там, где нет Бога, запустение неизбежно. Дом, возведенный для святого и избранного народа, ревностного к добрым делам и придерживающегося кальвинистского учения, окажется в руках мирских людей, которые делают ставку на музыкальные инструменты, концерты, сольное пение и кошелек богатых людей этого мира и которым нет дела до истины, явленной в Иисусе Христе. А возможно, дом будет продан и использован для совсем иных целей, и тогда он станет памятником неверности и падения.

Какое ужасное будущее ожидает церковь! Да не допустит этого Бог, да пошлет Он лучи Своей истины и славы, чтобы просветились наши умы познанием Его и Его праведности, да обнажит Он Свою святую мышцу и устранит все камни преткновения с нашего пути, да оживит сердца Своего народа и да даст ему мир, единство и любовь. Доколе! Доколе, Господи! Пробудись, сила Господа, яви себя. Пусть церковь облечется в броню праведности и выйдет «прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами». Почтите Христа как Царя, пусть Его истина будет законом, а Его Дух водителем, и мы будем спасены.

Это письмо — братское обращение ко всем членам и служителям церкви. Я уверен, что оно будет принято и рассмотрено как послание от того, кто искренне желает блага для церкви, и что оно побудит вас приложить некоторые усилия для того, чтобы остановить гибельное движение вниз. Мы должны собрать все свои силы и объединиться. Я был бы признателен, если бы все, кто согласен с тем, о чем сказано в этом письме, сообщили мне свой адрес. Список членов церкви нам недоступен, поэтому приходится пользоваться другими средствами. Мы не сможем воспользоваться теми правами, которыми наделяет нас Устав, до тех пор, пока мы не познакомимся друг с другом, пока не встретимся, пока не объединимся. Я также буду рад встрече с любым, кто хочет ознакомиться с положениями Устава и поближе узнать те истины, за которые мы стоим. Вы найдете меня практически в любое время по адресу: Гроув-лэйн, 28, Камбервелл, С. И.

С братской любовью,

искренне ваш во Христе,

Чарльз Ноубл