Приключения Они [Кае де Клиари] (fb2) читать онлайн

Кае де Клиари Приключения Они

Глава 1.

– Ну, дядя! Ну, пожалуйста!

Они понимала, что ведёт себя «кое-как», но иного способа добиться желаемого не видела. Ей было стыдно, но это несложно скрыть. Ей было жаль этого большого, просто огромного, но такого мягкого и уступчивого человека, которого она называла дядей.

– Они Бодакула… – начал Огнеплюй, но девушка тут же перебила его, игриво обвив шею великана руками.

– Драговски-Бодакула, с вашего позволения! – проговорила Они с лукавой улыбкой, и чмокнула дядю в щетинистую щёку.

Это был запрещённый приём – откровенный шантаж, после которого Огнеплюй обычно оказывался не в состоянии ей ни в чём отказать. Однако сегодня он проявил необычную стойкость.

Ласково погладив племянницу по голове, стараясь не задеть при этом чувствительные рожки, он поцеловал её, отечески, в лобик, и, немного отстранив, вгляделся в невинные золотые глаза, на дне которых пряталась хитрость.

– И почему же из всего потомства моей Анхе, в нынешнем поколении, больше всего, её напоминаешь ты? – спросил он задумчиво, опять не ответив на просьбу девушки.

– Ну, если тебе это так не нравится!.. – притворно надулась Они, и сделала вид, что хочет слезть с колен дяди, на которые недавно забралась с бесцеремонностью кота-подлизы.

– Нравится! – широко улыбнулся Огнеплюй, и чуть напряг свои огромные ручищи, не давая ей покинуть колени. – Ты знаешь, что нравится.

– Но ведь я не похожа на Анхе, – не унималась Они, чувствуя, что может сыграть на любимой струне сентиментального дядюшки.

– Твоя матушка вылитая Анхе, – заговорил Огнеплюй мечтательно, а девушка изобразила при этом на лице крайнюю заинтересованность, хоть и знала наизусть все, что он дальше скажет. – Ты не представляешь, что я почувствовал, когда увидел её в первый раз! После пятисот лет разлуки…

– Но ведь она тогда была в драконьем обличии? – подлила масла в огонь Они.

– В обличии дракона-монстра! – уточнил Огнеплюй. – Это большая разница, и ты это знаешь. Если бы её тогда увидели мои родители, не миновать нам было бы беды. По большей части я из-за этого согласился трансформировать Анджелику в человека, а не, потому что уступил её просьбе, и совсем не потому, что потакал их любви с моим братом. Что же касается того, что я узнал её в облике дракона-монстра, то здесь нет ничего удивительного. Я ведь сам был тогда в облике попугая! К тому же находился на грани смерти и только что очнулся от анабиотического сна, в котором пребывал, сам не знаю сколько лет. Короче говоря, я тогда увидел душу Анхе, а не её физическую оболочку, а душа у неё с твоей мамой общая!

– Ну, тогда я не Анхе! – пожала плечами Они. – Ведь мама, хвала Звёздному Дракону, жива, а значит, у меня не может быть её души.

– Э, детка! – рассмеялся очеловеченный дракон. – Вопросы души не наша с тобой категория. Здесь тебе падре Микаэль мог бы рассказать больше моего, но, увы, сейчас с ним непросто побеседовать. От себя же скажу, что за столетия наблюдения за потомством моей воспитанницы, я насмотрелся разных чудес. Например, мне доводилось воспитывать двух и больше «Анхе» одновременно, и это были вовсе не сёстры-близнецы, хотя случалось и такое. Иногда, это были мальчики, ведь пол для человека частный случай, прихоть природы. Или, скажем, двоюродные брат с сестрой, между которыми чуть меньше двадцати лет разницы. Как в этих случаях быть с рассуждениями о душе? Да, внешне ты похожа больше на своего отца, (биологического, как это ни глупо звучит), чем на маму. Но кому, как ни мне судить о том, что внутри тебя сидит моя ненаглядная пиратка! И ты, чертёнок, этим пользуешься.

Они расплылась от удовольствия, но тут же спохватилась. Она обожала, когда её называли чертёнком, хоть и знала, что не имеет к нечистой силе никакого отношения. Просто её отец – Барбарус Бодакула, был по происхождению козёл-полукровок, а дед – легендарный Рогелло Бодакула, граф и древний рыцарь из параллельного мира, населённого разумными козами, и, соответственно, козёл чистокровный!

В отличие от земных коз, эти существа ходили на задних копытах, передними пользовались, как руками, от чего они у них были необычайно развиты, обладали осмысленной речью и, по сути, являлись расой с древней историей и культурой очень напоминающей человеческую. Но физически они оставались козами и козлами. Рогелло Бодакула был гордостью и «притчей во языцех» своего народа. Его сын, Барбарус Бодакула был человеком по материнской линии, и среди людей считался чудовищем, так-как имел на голове рога, остроконечные уши, козьи глаза с горизонтальными щелевидными зрачками, и копыта на ногах. Всё остальное у него было человеческое, в том числе характер, вкусы, пристрастия и наклонности.

Они от отца унаследовала бронзовый оттенок кожи, чёрные вьющиеся волосы, золотые глаза, правда человеческой формы, но самое главное – рожки! Небольшие, аккуратные, чёрного цвета, блестящие и очень красивые. Чтобы их скрыть требовалась либо очень высокая причёска, либо особенная шляпка, либо мимикрийная маска. Но до сих пор Они не нуждалась в том, чтобы скрывать эту свою особенность, которой очень гордилась. Ведь именно из-за них окружающие иногда ласково называли её чертёнком, а ей это очень нравилось!

Но сейчас похвала сыграла с ней злую шутку, и она потеряла нить контроля над дядей, которого «окучивала» уже пару часов, не считая длительной подготовки к разговору, (не менее месяца!).

– Извини, детка! – улыбнулся Огнеплюй, прочитав её мысли. – То, о чём ты просишь, крайне опасно. Путешествия по пространственным измерениям, это уже не шутка, а по измерениям времени, тем более!

– Но ведь ты это делал, – не сдавалась Они. – Сам же рассказывал…

– Да, делал, – признался Огнеплюй. – Но это было давно. В те дни я ещё не любил людей. То есть, любил, конечно, но это была любовь, м-м, гастрономического толка. Теперь же, я не могу вмешиваться в их историю, так-как не хочу повредить ни ей, ни им. Пойми – если я научу тебя перемещению во времени, ты рискуешь разорвать событийную цепочку, а это приведёт к исчезновению и тебя, и всех твоих братьев и сестёр, и тех, кто был до вас в течение веков.

– Но ведь я только посмотреть…

– Нет, дитя! Я дал слово твоей маме, что не сделаю этого, а слово дракона…

– Знаю, знаю! – грустно проговорила Они, обижено взглянув на дядю. – Слово дракона дороже золота, ибо золото у драконов самая любимая вещь в мире.

– Рад, что ты меня понимаешь! – улыбнулся Огнеплюй и мягко ссадил девушку с колен. – А теперь, извини ещё раз, но мне пора. Передавай привет матушке и папане тоже. До встречи!

Они ещё долго задумчиво смотрела в небо, в котором растаяли крылья красного дракона, потом села прямо на землю и сердито обхватила колени руками. Он ведь почти сдался! Хотя, может быть она слишком высокого мнения о своей хитрости? Среди драконов Огнеплюй был знаменит не только своей силой, но и острым умом, коварством и свирепостью. Это с ней и всей их семьёй он был мягок и ласков, ведь они являлись потомками легендарной Анхе, почти, что сказочной принцессы, которую красный дракон получил в качестве выкупа, когда та была совсем крохой. Предполагалось, что он должен её съесть, но дракон неожиданно оставил ребёнка в живых, как он сам потом говорил – из любопытства. Более того, он её вырастил, выкормил с помощью козы-кормилицы и воспитал из этой девочки пиратку, наводившую ужас на купцов Ганзейского союза под именем «Белой Ярости». От неё и пошёл их род, которому Огнеплюй покровительствовал уже много веков. Причём, около пятисот лет он при этом провёл в образе попугая, и ещё четыреста с лишним в виде человека, прикидываясь то слугой, то другом семьи, то соседом, который как бы вообще не причём.

Самой большой сложностью для этого дракона-няньки являлось то, что с течением веков род разветвился, потомков Анхе становилось всё больше, а уследить за всеми одному стало вообще невозможно. К тому же, как ему ни хотелось уберечь их от всех бед, это было немыслимо. Нельзя же отнять у человека его судьбу, даже если она окажется несчастливой. Это то, же самое, что не давать ребёнку учиться ходить, боясь, что он упадёт и расшибётся.

Как на самом деле дядя Огнеплюй справлялся с этой проблемой, Они не знала. То, что он постоянно разъезжал по свету, навещая огромное количество её родственников близких и дальних, которые сами порой не знали друг о друге, это было известно. Но при этом он ещё ухитрялся подолгу гостить в их семье, в основном для того чтобы учить детей, а иногда и родителей чему-нибудь такому, что было бы необходимо в их непростой по сравнению с обычными людьми жизни. Вот, например…

Они встала, подошла к краю скалы и сдула с себя одежду. До чего же удобно теперь стало переодеваться, когда она овладела техникой «огненной материализации предметов»! Раньше для превращения надо было раздеваться, аккуратно складывать свои вещи, увязывать их в узелок, чтобы потом подхватить и забрать с собой. Иначе после возвращения в человеческое тело рискуешь остаться голой, ведь одежду может сдуть ветром или спрячет кто-нибудь из братьев. (Глупые шутки как раз в характере мальчишек!) А если не сбросишь одежду, то от неё только клочки разлетятся во все стороны, ведь драконье тело намного больше человеческого по размеру. Да и смешно смотрелся бы дракон в платье или джинсах с кофточкой.

Они взмахнула руками вверх, а вниз уже опустились великолепные упругие крылья, которые бросили её преображённое тело навстречу ветру! Тоже дядино изобретение – мгновенная трансформация за счёт локального сжатия индивидуального времени с добавлением всё тех же плазменных технологий, позволяющих создавать и одежду, и собственное тело, как бы из ничего. Сами эти технологии подсказаны профессором Прыском, который почерпнул их основу, как это ни удивительно, у предков и родственников Они – участников авантюры с Непобедимой Армадой, некогда попавших вместе со своими галеонами в межмировую первичную плазму. Теперь они – вечные скитальцы миров, бессмертные с точки зрения людей и даже драконов, но несчастные, поскольку их существование, это не жизнь по сути. Правда профессор Прыск не оставляет надежды вычислить движение «Огненных галеонов» и помочь адмиралу Самбульо и его семье вернуться в родной мир, но пока ему это не удаётся.

Они быстро набрала высоту, пронзила пелену облаков, (бр-р, как выкупалась!), и замерла, широко расправив крылья. Она любила парить над облаками, подставляя спину горячим солнечным лучам и впитывая их энергию. Так можно было делать длительные перелёты, не чувствуя ни усталости, ни потребности во сне, игнорируя даже голод.

Впрочем, сейчас её целью было как раз – поесть. Но девушке не хотелось мяса диких быков или акулятины. (Мясо было её излюбленным лакомством и чуть ли не единственной едой с детства, но родным и близким всё же удалось доказать девочке прелесть растительной пищи.) Если не полениться, то можно добраться до джунглей, где произрастает фантастическое изобилие самых разнообразных фруктов. Правда, местные обезьяны считают их своей собственностью, но редко кто из них решается спорить с юной драконессой, даже когда она принимает человеческую форму.

Сначала Они заглядывала в просветы облаков, как в окна, но потом ей это наскучило. Земля с большой высоты однообразна. Конечно, если бы ей понадобилось разглядеть что-то подробнее, то благодаря драконьим глазам, которые были не хуже орлиных, можно приблизить этот предмет, независимо от того что это – кафедральный собор или мышиная норка. Но сейчас ей ничего там внизу не было интересно. Зато было над чем подумать, ловя ветер парусами крыльев.

Да, затея её не удалась. Дядя Огги отказался учить её перемещаться по времени, о чём она давно мечтала. Эх, жаль, ведь так много всего можно было узнать! Она очень хотела взглянуть собственными глазами на то, о чём читала в книгах. Никто не собирался вмешиваться в историю!

Но, с другой стороны, может быть, мама и дядя Огги правы. Разве сможет она спокойно смотреть на иерусалимское избиение младенцев? И скорее всего не удержится от того чтобы не эвакуировать жителей гибнущих Помпей и Геркуланума. Или начнёт останавливать бессмысленное кровопролитие, вмешиваться в битвы, а возможно просто слопает какого-нибудь диктатора-завоевателя, ведущего варварскую орду, чтобы превратить цветущие земли в пустыню, а мирных тружеников в рабов.

Вот папа её целиком поддерживал, но он-то как раз первым бросился бы эвакуировать Помпеи. Да, папа…

Они была уже взрослой девушкой. Ну, почти. Восемнадцать лет ей исполнится очень скоро, но до тех пор она считается подростком. (Ха! Можно подумать, что в день восемнадцатилетия у неё вырастет что-то особенное, чего нет сейчас. Нет, она останется точно такой же, но получит право называться совершеннолетней. Скорее бы!..)

Но о взрослой жизни Они кое-что знала уже сейчас. Впрочем, от неё никогда не скрывали, что её «настоящим» отцом, как и половины её младших братьев и сестёр, является не белый дракон по имени Драгис, в человеческом обличии – Драгис Драговски, а капитан Барбарус Бодакула, получеловек-полукозёл по происхождению, который, впрочем, считал себя человеком, и не любил свои козлиные свойства. Однако в детстве она не придавала этому никакого значения, но теперь…

Теперь ей всё рассказали подробно, как девушке готовящейся стать взрослой. «Огненная страсть» – удивительное явление свойственное драконам. Заключается оно в том, что драконы-соперники разных полов, которые в битве долго не могут одолеть друг друга, вдруг начинают чувствовать вместо ненависти влечение. Причём, влечение это абсолютно необоримо, и препятствовать ему опасно. Когда случается нечто подобное, то драконьи семьи не размениваются на пустую ревность, а «отдают долг». Это означает, что связь возникает не только между теми, кого охватила «Огненная страсть», а ещё и между членами их семей. Поэтому не только в семье Они есть дети капитана Барбаруса, но и в семье последнего немало отпрысков Драгиса Драговски. Точнее, намного больше, так-как у капитана, как у истинного козла, две жены. Нда.

Для Они в этой истории осталось много неясного. Во-первых, мама её не была драконессой по рождению. Анджелика Соболева, потомок рода Самбульо, который так старательно взращивал дракон Огнеплюй, была стопроцентным человеком, а драконьи свойства приобрела в результате эксперимента сэра Арахнуса, супруга штопальщицы межмировых дыр, паучихи Унги. Сэр Арахнус накормил Анджелику смесью драконьего яда и своего собственного, чтобы излечить от смертельной простуды, которую она подхватила во время полёта между мирами. Правда, потом она едва не умерла от этого лекарства, не предназначенного для человеческого тела. Но девушку спасли профессор Прыск – учёный в теле крысы, и Мэгги – старшая сестра Драгиса и младшая Огнеплюя, зелёная драконесса обожавшая науку и медицину в частности.

Но если Анджелика переняла драконьи свойства в результате метаморфоз судьбы, то капитан Барбарус не обладал ими ни в коей мере. Зато он по праву мог гордиться неукротимым козлиным темпераментом, так что это уравновесило шансы.

Врагами с мамой они были давно, ещё с тех пор, как капитан служил Великому Инквизитору, а Анджелику, девушку, заблудившуюся между мирами, считали ведьмой. Но потом всё изменилось, между соперниками возникла «Огненная страсть», а первым её результатом была Они. Позже появились и другие братья и сёстры.

И всё же Они не понимала. Ведь мама и папа, (она называла папой Драгиса, который вырастил её, как родную, не делая разницы между детьми), они же так любят друг друга! Правда, дядя Огги объяснял, что нельзя путать «Огненную страсть» с любовью, что два этих понятия способны сосуществовать, и что «Огненная страсть» в отличие от истинной любви, проходит. Насчёт мамы его прогноз был оптимистичен – не пройдёт и двухсот лет, как всё у неё с этой страстью закончится. Ага, совсем чуть-чуть! По драконьим меркам действительно немного, а вот по человеческим далеко зашкаливает за продолжительность жизни. Но тот же Огнеплюй утверждал, что Анджелика теперь не должна себя оценивать чисто с человеческой точки зрения. Скорее всего, срок её жизни теперь тоже драконий, а это тысячелетия, а частенько даже десятки и сотни тысячелетий, ведь драконы живут и стареют не так, как люди, и периоды жизни у них распределяются иначе. Кроме того, после каждой трансформации их тела теперь обновляются, и для них не подходят даже обычные драконьи мерки. Ничего не доказано, но есть мнение, что их семья обрела своего рода бессмертие, так что двести лет не срок.

Глава 2.

Крылатая тень накрыла задумавшуюся в полёте девушку. Кто это? В этом мире больше не было драконов, кроме членов её семьи. Дядя Огнеплюй позаботился о том, чтобы родственники со стороны папы их не беспокоили. Кто их знает, как эти чистокровные драконы отнесутся к полукровкам и новообращённым? Вопрос слишком сложный и щекотливый, а потому требует времени. Исключение делалось для самого Огнеплюя и тёти Мэгги, которая, впрочем, давно уже пребывала в человеческом теле, жила обычной жизнью с мужем и детьми, и даже когда приезжала в гости, очень редко принимала драконий облик.

Они сощурилась, вглядываясь в нависшей над ней силуэт. Против солнца было плохо видно, но всё же она разглядела неподвижно замершие белые крылья. Это что, папа или кто-нибудь из братьев? Странно…

Девушка помотала головой – в глазах замелькали тёмные пятна. Нет, это точно не кто-то из младших – силуэт слишком большой. Значит папа? Не похоже. Что могло бы заставить его лететь, не двигая крыльями? Не уснул же он в полёте? Вообще ни на кого не похоже, и почему этот дракон держит крылья так напряжённо, растопырив в стороны и вытянув на всю длину? Так даже дядя Огги не делает, когда спит в воздухе. Неужели ему так удобно планировать?

Зачем гадать, когда можно просто подлететь и спросить, в чём дело? Они «встала на крыло», сделала крутой вираж и поднялась чуть выше, оказавшись на одной высоте с неведомым сородичем… И тут она едва не рухнула от неожиданности, потому что рядом с ней крыло в крыло летел… самолёт!

Девушка хорошо знала, что такое самолёты. На родине мамы, где сейчас поселилась тётя Мэгги с семьёй, люди преодолевали с помощью самолётов огромные расстояния по воздуху. Их семья тоже путешествовала таким способом, когда они ездили в Америку знакомиться с дальними родственниками. Они понравилось, остальным детям не очень – показалось скучно.

Но вся загвоздка была в том, что в их измерении самолётов не было! Просто здешний уровень развития техники до них ещё не дошёл. Огнеплюй специально выбрал для них такое место, чтобы избежать столкновений в воздухе. Тогда откуда же здесь взялось это механическое чудо?

Девушка немного приблизилась. Самолёт был пассажирский и явно происходил из маминого мира. Они хорошо видела бледные лица людей, прильнувшие к иллюминаторам. Она понимала, что они сейчас чувствуют, ведь в их мире не просто нет драконов, но такие создания вообще считаются вымышленными, мифическими, сказочными…

И тут все прочие мысли вылетели у неё из головы – Они поняла, что этот самолёт терпит бедствие! Из четырёх его двигателей нормально работал только один. Ещё один чихал и дымился, два оставшиеся молчали, а их винты застыли в обречённой неподвижности. Судя по всему, экипажу с большим трудом удавалось удержать машину в воздухе.

Вдруг что-то в барахлившем двигателе хлопнуло, из под металла брызнули искры, и его винт замер! Самолёт немедленно клюнул носом и накренился. Они в ужасе нырнула под его «больное» крыло и приняла груз на собственные лопатки. Тяжело! Не для девичьих крыльев такой вес!

Но она не могла их так бросить. Девушка понимала, что шансов спастись у этих людей нет – если самолёт упадёт, то превратится в груду обломков, набитых истерзанными, изорванными телами…

Беда была в том, что Они не представляла, что будет делать дальше. В их мире не существовало ничего похожего на аэродром, но даже если бы нашлась подходящая площадка, то, как она посадит на неё повреждённый самолёт? Целому и исправному-то без навигации и диспетчерской связи сесть в незнакомом месте, ой, как проблематично!

Тяжесть усилилась. Самолёт и драконесса под ним, теряли высоту, а ведь ей даже работать крыльями как следует, не удавалось. Они взглянула вниз, и сердце её упало – земля приближалась, те самые джунгли, где она собиралась вкусно поесть, надвигались на них, грозя стать общей могилой для нескольких десятков людей и одной драконессы!

В отчаянии девушка перебралась под самое брюхо самолёта и яростно замахала крыльями! Наверное, поэтому их падение сделалось не таким крутым. Вот верхушки деревьев совсем близко, а вот она уже брюхом и лапами вспахивает упругую зелёную массу, и джунгли нещадно хлещут её по чему попало…

Мягкие по природе растения сейчас били её, как сотни розг в руках палачей. Они зажмурилась от страха, и вдруг почувствовала резкую боль, это уцелевший винт вспорол перепонку её крыла! Потом был удар, и девушка потеряла сознание…

Глава 3.

– Кто это?

– Не знаю, может быть, она из местных аборигенов?

– Возможно. Эти индейцы гуляют по джунглям голыми. И как только не боятся кусачих тварей?

– Светленькая она для индианки. А на голове что?

– Похоже на рога. Может быть украшение?

– Ты думаешь, это мы её так?

– Наверное, её что-то ударило, когда мы сели на брюхо. Сломанное дерево или ветка.

– Жалко, такая красавица!

– Эй, смотри, она, кажется жива! Только рука немного порезана.

Они открыла глаза. Над ней стояли двое мужчин в костюмах пилотов гражданской авиации. Один из них, увидев, что девушка очнулась, схватился за медпакет и принялся перевязывать ей руку. Другой стал ему помогать. Они застонала и дёрнулась от боли. Хлопотавший над ней мужчина тут же заговорил ласково и успокоительно, на что второй с ноткой презрения заметил:

– Можешь не стараться, она тебя всё равно не понимает. Дитя природы!

Девушке вдруг захотелось разыграть этих свалившихся на её голову самоуверенных парней. Она пошире распахнула свои глаза, блеснувшие на солнце золотом, и спросила:

– Вы дети Белого дракона или его жертвы?

Пилоты переглянулись.

– Ты говоришь по-русски? – спросил тот, кто делал ей перевязку.

Мысли Они лихорадочно забегали, но превосходная память тут же расставила всё по местам. Верно – существует разница языков, разделённых из-за того, что раса людей, разбившаяся на отдельные народы, развивалась в изоляции этих народов друг от друга. Но здесь в мирах, образовавшихся в трещинах материи, это не имеет значения, так-как в силу вступает какой-то «лангва-парадокс», о котором рассказывал дядя Огги. Что это такое Они не знала, но в её мире языковых барьеров не было. Более того, когда она с родителями, братьями и сёстрами навещала тётю Мэгги, для членов её семьи не было проблемой общаться с людьми из разных стран. «Лангва-парадокс» для них действовал везде, а окружающие лишь удивлялись необычно одарённым детям, свободно говорившим на английском, китайском, суахили и русском языках.

Но рассказывать об этом молодым пилотам ей не хотелось, а потому Они, не моргнув глазом, ответила:

– Моя мама русская. Так вы сыновья русского дракона?

Пилоты рассмеялись.

– Можно сказать и так, – сострил второй, бывший с ней не таким приветливым и мягким, как первый. – Но ежели у нас мама русская, то кто же у нас папа?

Сказав это, он протянул руку к рожкам Они. Девушка отпрянула, и глаза её вспыхнули, как раскалённое золото.

– Табу! – крикнула она грозно. – Тот, кто прикоснётся к символу Священной Козы, попадёт на Жертвенные вилы, раньше, чем Чёрный Паук Ночи проглотит Огненную Муху Солнца!

Её речь возымела действие – второй пилот отдёрнул руку, встал и отступил на шаг. Они про себя рассмеялась и зааплодировала собственному воображению! Священную Козу, Жертвенные Вилы, Чёрного Паука Ночи и Огненную Муху Солнца она придумала только что, потратив на это не больше одного мига. Получилось убедительно, по крайней мере, они подумают, прежде чем трогать её рожки!

– Надеюсь, то, что мы прикоснулись к самой носительнице священного символа, не отправит нас на Жертвенные вилы? – спросил первый пилот, указывая на повязку на руке Они.

Девушка вдруг поняла, что эта повязка, единственное, что сейчас на ней надето. Они не стеснялась своей наготы перед братьями, сёстрами, родителями и другими родственниками, которым демонстрировала искусство драконьего полёта. Но эти два парня, совсем другое дело! Девушке внезапно стало жарко, несмотря на наготу, она вспыхнула, сделавшись цвета разогретой бронзы. Первым порывом было сотворить себе какое-нибудь одеяние из плазмы, пропитывающей материю даже во влажных джунглях, но она поняла, что немедленно выдаст себя и напросится на лишние объяснения. Нет, придётся играть роль до конца, раз уж начала.

– Я благодарю вас от своего имени и от имени своего отца – Чёрного Дьявола джунглей, верховного вождя племени Священной Козы, за оказанную помощь, – проговорила она торжественно. – А теперь, не найдётся ли у детей Белого русского дракона куска ткани, чтобы я могла прикрыть своё тело, так-как мою одежду сдуло во время падения вашего родителя, когда я исполняла предбрачный танец призыва жениха?

Глава 4.

Самолёт сидел в зелёной массе джунглей, как булыжник, угодивший в торт. Многочисленных обитателей порушенного зелёного рая спасло то, что они разбежались и разлетелись с места его падения, едва услышали рёв мотора и гул распарываемого крыльями воздуха. Но множество гнёзд всё же погибло, а в одном месте Они увидела панически мечущийся рой диких пчёл, над разбитым дуплом, полным медовых сот.

Здесь уже ничего нельзя было сделать. Джунгли сами залечат свои раны, и в этом им помощь не требуется. Ей же следовало позаботиться о людях – пассажирах потерпевшей аварию летающей машины.

Эти все были живы, и даже не слишком пострадали при падении. Несколько ушибов и вывихов можно было назвать очень скромной платой за смертельно опасное приключение. Правда, люди были удручены и напуганы, но они уже успели организовать подобие временного лагеря, и теперь под руководством бортпроводниц оказывали помощь пострадавшим, разбирали багаж и организовывали ужин.

Когда оба пилота и Они, в лётной куртке первого, доходившей ей едва до бёдер, появились на месте аварии, их немедленно засыпали вопросами и, конечно, жалобами. Девушку поразило то, как мало удивления вызвало у людей обстоятельство, что они встретили в джунглях её, и как много удивления было по поводу её наготы. (Рожки заметили немногие.) Однако когда лётчики представили её, как дочь местного вождя, всё встало на свои места. Людям сразу стало всё понятно, хотя Они теперь сама пребывала в недоумении – что же они такое поняли из её выдумки?

Положительным фактом было то, что для неё тут же нашлись подходящие шорты, блузка и сандалии. В этих джунглях совсем не было кусачих тварей и болезнетворных болот, (дядя Огги постарался, когда подбирал подходящий мир для того чтобы поселить в нём их семью), а потому лёгкая одежда и обувь были самыми удобными для хождения по этим местам. Другое дело крупные хищники. Их здесь было немало, так-как в сочных, наполненных жизнью зарослях обитало множество самого разного мяса, от существ размером с ноготь, до ходячих гор, способных за один присест насытить взрослого дракона.

Когда Они оделась, её пригласили к столу, и тут выяснилось, что вопросов ей всё-таки не избежать. Значит, придётся и дальше заниматься сочинительством. Что ж, ладно! Как там учил дядя Огги? Самая лучшая ложь, это правильно преподнесённая правда.

Нет, она не может отвести их к отцу сейчас, так-как он с семьёй нынче далеко, и ей не под силу преодолеть самой все препятствия, ведущие к его дому. Нет, она не знает, как добраться до цивилизованных мест, но она имеет представление о цивилизации. Если дети Белого железного дракона захотят, то она может вывести их к побережью, где можно подать сигнал одному из проходящих торговых кораблей.

Это устраивало всех, кроме второго пилота. Он всё время хитренько улыбался, а когда девушка ответила на вопросы остальных, то задал свой:

– Так если племя твоего отца, (как его там?), сейчас далеко, то каким образом нарушитель табу сможет попасть на какие-то там вилы, ещё до захода солнца?

– Вилы сами найдут преступника, – ответила Они, сердито нахмурившись, – но тогда поздно будет раскаиваться, и молить о пощаде!

Физиономия второго пилота стала ещё более хитрой. Он уже открыл рот, чтобы спросить что-то ещё, но в этом ему помешал первый пилот, который поспешил сказать, делая товарищу многозначительные знаки:

– Конечно же, мы не допустим, чтобы произошло что-то подобное, – заговорил он, обращаясь к надувшейся от мнимой обиды Они. – Я и мой… брат – старшие сыновья, э-э, железного дракона, который сейчас отдыхает в этих джунглях, спешим заверить почтеннейшую дочь вождя, что тот, кто посмеет нанести ей оскорбление, будет иметь дело с нами, ещё до того, как попадёт на жертвенные вилы. А теперь не угодно ли вам назвать своё имя, чтобы легче было обращаться к уважаемой принцессе?

«Уважаемая принцесса» не видела причин скрывать своё имя или придумывать себе новое, а потому назвала себя. При этом глаза пожилого желтолицего мужчины напротив, бывшие до этого узенькими, стали вдруг больше его очков, а когда девушка по чьей-то просьбе повторила мнимое прозвище своего отца – «Чёрный Дьявол Джунглей», то этот человек и вовсе куда-то исчез, растворившись в сгущающихся сумерках.

К побережью было решено отправиться утром. Даже Они, которая в темноте видела не хуже, чем ясным днём, не рискнула бы отправляться в путь по ночным джунглям, когда большие кошки скрадывают спящих обезьян, и очень легко перепутать удава с толстой лианой, а потом почти невозможно избежать его смертельных объятий.

Правда, она могла превратиться в дракона и прошествовать сквозь заросли, не обращая ни на кого внимания. Но, во-первых, она при этом перепугает людей, которые за ней просто не пойдут, а, во-вторых, прежде чем превращаться, следовало бы подлечить руку, рана на которой профессионально зашита и перевязана. Если она превратится сейчас, то крыло останется распоротым и может неправильно срастись, а тогда не избежать операции, и летать не придётся год, если не дольше. Причём, всё это только в том случае, если она сумеет благополучно добраться домой.

Но последнее невозможно сделать по воздуху, пешком тоже проблематично – далековато. Этак можно нарваться на головомойку за долгое отсутствие. Оставалось одно – идти со всеми вместе к побережью и дожидаться, когда появится корабль. Мимо он не пройдёт – Они знает, как подать сигнал о помощи, который известен всем в этом мире. На этот сигнал люди спешат, бросая любую работу, потому что знают – помощь требуется кому-то из семьи, поддерживающей здесь мир и порядок. Правда, на борту корабля её инкогнито, скорее всего, будет раскрыто, но это уже неважно…

Размышляя, таким образом, Они отходила всё дальше от лагеря, нарушая собственный совет, который она дала людям – не отходить далеко поодиночке. Но если большинство женщин имели возможность попросить мужчин сопроводить их до ближайших кустиков, то Они не могла позволить себе такую роскошь. Ей было просто неудобно! Не пилотов же звать для такой услуги?

Девушка выбрала себе подходящее место, и уже хотела отдать природе то, что предписано всем поглощающим пищу и воду, как вдруг ей на губы легла широкая ладонь, а другая с нахальной лаской прошлась по голове, погладив рожки. Если бы наглец, который позволил себе эту гадкую фамильярность, удержал её ещё с четверть секунды, то он получил бы удар в голень, а затем в пах, и сейчас лежал бы у её ног, но он тут же отпустил Они и отскочил, глупо и бесцеремонно смеясь.

Девушка с негодованием обернулась и увидела второго пилота, у которого было необычное имя – Елизар. Этот Елизар весь вечер глядел на неё то с недоверием, то с насмешкой, то откровенно облизываясь, так что она чувствовала себя от его масляных взглядов не в своей тарелке. (При этом парень был вполне симпатичный, но его глупая самоуверенность сводила на нет всё обаяние, которым природа наделила человека.)

Сейчас он, как дурак активно напрашивался на неприятности. Они уже сжала в кулак здоровую руку, чтобы дать ему в пятак, но тот, продолжая смеяться, ещё отступил, выставив обе ладони вперёд.

– Сдаюсь, сдаюсь! – заговорил Елизар примирительно, не переставая гаденько хихикать. – Не надо меня бить, ведь за осквернение святыни мне положено не битьё, а какие-то там вилы, которые сами меня найдут. Жду не дождусь! А пока они меня не нашли, может, прогуляемся?

Они даже глазами заморгала от такой наглости! Прежде всего, ей было непонятно, зачем ему понадобилось её хватать столь оскорбительным образом, если он хотел пригласить её пройтись? Ну, а, кроме того, звать на прогулку девушку, которая не успела пописать…

– Понимая, понимаю! – воскликнул авиатор Елизар, по-своему расценив её замешательство. – Ты ведь призывала жениха ритуальным танцем? Так вот он я, здесь!

– Я призывала не тебя! – прошипела Они, задохнувшись от негодования.

– Да ну? – не унимался Елизар, в упор не видящий, что у девушки, к которой он клеится, глаза горят недобрым золотым огнём. – Откуда ты знаешь? Может это воля Великой Козы…

Они хотела ответить на это какой-нибудь колкостью, но тут раздался звук, как от удара о днище котелка поленом. Наянистый ухажёр вдруг перестал улыбаться, и глаза на его удивлённой физиономии съехались к переносице. Затем он упал на колени и сложился пополам, уткнувшись лицом в землю, будто молился некоему божеству.

Пожилой узкоглазый человек бросил отломанную ветку, которой вырубил наянистого парня, встал на четвереньки и тоже склонился перед изумлённой девушкой в глубоком почтительном поклоне. Они ничего уже не понимала, и только переводила взгляд с одного склонившегося перед ней мужчины на другого.

– Госпоза! Не убивай позалуйста! – проговорил вдруг желтолицый, не поднимая головы.

– Эй, вы чего это? – спросила Они, чувствуя, что ещё немного, и она бросится от всех этих странностей наутёк.

– Просу, госпоза! – снова заговорил странный дядька, между тем, как второй пилот сохранял молчание и неподвижность. – Если хотес, то съес меня позалуйста! И его тозе съес, если хотес. Только не ес пассазыры, позалуйста!

Они ещё несколько раз хлопнула ресницами, потом её разобрал такой смех, что едва не случилась авария! Усилием воли, подавив охватившую её истерику, девушка наклонилась к пожилому джентльмену, взяла его за руки и заставила подняться.

– Простите… как я могу вас называть? – спросила она, вглядываясь в лицо этого человека, имевшее сейчас несколько отрешённое выражение.

– Мой имя – Сай! – произнёс он отрывисто.

– Скажите, пожалуйста, господин Сай, – спросила Они, как можно мягче, – почему вы решили, что я хочу кого-то съесть?

– Ты – они, госпоза, ты сама это сказала, – ответил он, взглянув ей в глаза с каким-то отчаянием. – Я думал, сто ты будес отпираться и говорить сто ты не они, но ты не стала и сама сказала, сто – они!

– И что с того? – всё ещё не поняла до конца его собеседница.

– Они кусают людей, – был ответ.

Потом желтолицый посмотрел на неё с некоторой застенчивостью и выдал:

– Самой тебе наверно всех не съесть, госпоза. Ты хосес, наверно, отвести нас к своему племени и тогда нас всех скусают твои родиси, другие они.

Теперь Они поняла, что ещё чуть-чуть и аварии не избежать.

– Господин Сай, – проговорила она почти жалобно, – можно попросить вас об одной услуге?

– Да, госпоза, мозно, – ответил старик, посмотрев на неё ещё более удивлённо, чем при первой встрече.

– Не ходите, пожалуйста, за мной вон в те кусты. И помогите этому бедняге добраться до лагеря, когда он очнётся. Ах, да! Я – они-вегетарианка, как и вся моя родня. Вегетарианка в том смысле, что не ем людей, хотя, если этот дурачок продолжит приставать ко мне в своей манере, то я сделаю для него исключение!

Глава 5.

Почему мужчины такие странные? Если второй пилот по имени Елизар был дурковатым нахалом, то первый, которого звали просто – Андрей, вдруг повёл себя с Они робко и мягко, словно боялся обидеть её обычным словом, оскорбить взглядом и сломать прикосновением. Как будто она не живое существо, а тонкая восковая палочка!

Это было чудно и досадно, тем более что Они непрочь была бы с этим парнем подружиться. Андрей ей просто нравился, но кроме этого девушка нуждалась в защите. Елизар не усвоил преподанный ему урок!

Видимо, он относился к категории людей непонятливых, которые не видят намёков, а когда им скажешь что-нибудь напрямую, не верят своим ушам и стоят на своём, пока не доведут дело до скандала. Свою шишку на затылке он объяснил тем, что споткнулся и ударился, подробности разговора с Они не помнил, а помнил только, как господин Сай помог ему добраться до лагеря, где окончательно привёл в чувство, проведя сеанс акупунктуры. Всё это означало для Елизара, что вчерашний «облом» с девушкой всего лишь недоразумение и что сегодня он обязательно добьётся успеха! А как же иначе? Ведь этот мир существует ему на потребу, а девушки, с рожками они там или без рожек, созданы исключительно для его, Елизара, развлечения.

Выражалось это в том, что он не давал Они прохода, и всё старался её поддеть и подначить, воображая, что таким образом веселит и развлекает девушку. Господин Сай смотрел на эту картину с грустным сожалением, видимо относясь к Елизару, как к человеку обречённому, вроде безнадёжно больного, а Они рада была бы спрятаться от этого «безнадёжного» за чью-нибудь спину. Хотя бы за спину Андрея.

Но, увы – первый пилот видимо тоже считал, что козлиные ухаживания Елизара доставляют Они удовольствие. Девушка была вдвойне разочарована, но не подавала вида. В конце концов, Андрей не был обязан за неё заступаться и вообще испытывать к ней какую-то симпатию. Что же касается Елизара, то к полудню она всерьёз начала задумываться, не съесть ли этого обормота, заманив за пальму потолще?

Они бывала в этих джунглях много раз, но до сих пор её интересовали только фрукты. Девушке не приходило в голову здесь путешествовать, тем более, пешком. Если кто знает – ходить по джунглям весьма непросто. На борту самолёта нашлись мачете, предназначенные как раз для такого случая. Кроме того, в аварийном комплекте имелась двустволка с запасом патрон, рыболовные снасти, топор и пила. У пилотов были при себе пистолеты, но в джунглях это оружие врядли могло пригодиться.

Пассажиров на борту самолёта было около сорока. Ровно половину из них составляли мужчины разных возрастов. Ещё было пять детей от трёх до семи лет, остальное – женщины. Такое сочетание давало возможность часто сменять тех, кто расчищал путь, но ведь людям приходилось ещё нести багаж, с которым никто не хотел расставаться.

Они с радостью помогла бы им всем, но её правая рука из-за пореза нуждалась в покое, а потому работать мачете она не могла, хотя умела это делать намного лучше большинства здесь присутствующих. По той же причине носильщица из неё была неважная. А вот присматривать за детьми ей попросту не дали. Когда девушка хотела помочь пухленькому, похожему на ангелочка мальчишке, который запнулся о корень, его мать – высокая видная блондинка с усталым лицом, попросту отодвинула Они движением бедра и сама поставила сына на ноги, несмотря на занятые сумками руки.

Они ничего не оставалось, как идти налегке во главе колонны и указывать направление, хоть и так было ясно, что двигаться нужно согласно выбранному вектору, делая поправку на солнце.

Пилоты брали в руки мачете чаще других и работали дольше. Здесь они стоили друг друга, и как будто соревновались, но ни один не мог другого победить. Оба были молодыми, спортивными, в меру подкаченными, словно античные статуи атлетов. Оба очень напоминали младших братьев Они, но те были моложе и несерьёзнее, а потому сестра смотрела на них, как на детей, хоть самые старшие были её младше только на год. Даже изображающий из себя дурачка Елизар смотрелся по сравнению с ними молодым, но зрелым мужчиной. Сейчас они с Андреем ритмично взмахивали своими громадными ножами, обнажённые по пояс, блестящие от пота, все в брызгах зелёной крови растений. Красивое зрелище, а для девичьих глаз – испытание определённого рода.

Катастрофа случилась неожиданно. Будь Они в воздухе или в море, или хотя бы на берегу, она, наверное, заранее увидела бы признаки надвигающейся бури. Но в джунглях ей ничего не было видно, а потому, когда вдруг потемнело, и голоса птиц внезапно стихли, это для девушки, всю жизнь прожившей в этом мире, было такой же неожиданностью, как и для всех остальных.

Прошли какие-то секунды, и люди едва успели удивиться происходящим переменам, когда раздалось – «Бум-бум-бум! Пум-пум-пум! Тук-тук-тук! Кап-кап-кап!..» Причём, всё это зазвучало одновременно. Капли дождя величиной с кулак, даже не детский, а вполне взрослый, забарабанили по широким пальмовым листьям и переплетению лиан, и джунгли вдруг наполнились настоящим рёвом падающей с неба воды!

Тропический ливень сам по себе опасен, если нет укрытия, но он был лишь прелюдией ко всему остальному. Внезапно стало холодно, что неудивительно – явившаяся из стратосферы влага, несла с собой холод надоблачной выси, которую солнечные лучи пронзают, не нагревая. И тут по джунглям ударил порыв ветра, пригнувший к земле самые толстые пальмы!

Людей словно припечатало большущей зелёной подушкой. Лишь благодаря тому, что толстая масса растений смягчила этот удар, никого не унесло, и трофеями стихии стали только несколько чемоданов.

Андрей, Елизар и ещё несколько мужчин, что-то кричали, призывая пассажиров держаться вместе, но это было излишним – перепуганные путешественники опустились на землю, инстинктивно сжавшись, и вцепились друг в друга, так что пальцы сводило судорогой. Укрываться от дождя было бессмысленно – вода была уже повсюду и все в момент промокли насквозь, как если бы окунулись в неё с головой.

Ураган ударил ещё и ещё! Никто не слышал другдруга, но это было к лучшему, потому что люди были способны издавать только крики ужаса. Казалось, этому кошмару не будет конца, но вдруг рёв бури стал тише. Люди с надеждой подняли головы, полагая, что опасность миновала, но Они поняла – затишье происходило потому, что сейчас они в самом центре бури, представляющей собой гигантское кольцо вращающегося с бешеной скоростью воздуха!

Девушка уже хотела крикнуть, чтобы никто не вставал, потому что светопреставление вот-вот начнётся с новой силой, но вдруг она увидела нечто такое, чего не видела раньше. Ураган повалил несколько крупных деревьев слева от их тропы, и в зелёной массе открылось окно, сквозь которое вдруг стало видно какое-то крупное строение, до этого скрытое сеткой джунглей. Наличие здесь чего-то подобного оказалось для Они совершенной новостью, но рассуждать было некогда – раз есть здание, то у него есть и крыша, а значит, там можно укрыться от бури.

– Туда, скорее туда! – закричала Они, вскакивая.

Первыми отреагировали пилоты и бортпроводницы, несмотря на потерю воздушного судна, стоически выполнявшие служебные обязанности. Прошло меньше минуты, а пассажиры уже перебирались с их помощью через упавшие стволы, чтобы добежать до приоткрытых ворот, пока стихия не ударила снова.

Они успели! Побросав, ставшие неподъёмными чемоданы, передавая друг другу перепуганных детей, помогая тем, кто слабее, пересчитывая и окликая друг друга, успели! Едва тяжеленная, но способная двигаться створка, гулко пропев, захлопнулась за последним из беглецов, ветер ударил в неё, словно молотом, обёрнутым мешковиной. Буря снаружи завопила, как стая голодных демонов, но мощные стены и ворота, на которые пилоты тут же наложили засов, ей были уже не по зубам.

Надо было осмотреться и как-то успокоиться. Внутри странного здания, которое они толком не разглядели, было темно, но в их распоряжении имелись электрические фонари и аварийные факелы. Один из таких светильников немедленно был зажжён, и его света хватило, чтобы озарить ярким светом обширное помещение, в которое попали люди.

С первого взгляда больше всего это место напоминало заводской цех, уставленный оборудованием. Правда, назначение огромных машин, (если только это были машины), осталось непонятным. Но осмотр и исследования приходилось отложить, так-как, прежде всего надо было позаботиться о людях.

– Это не чугун и не сталь, – сказал вдруг Елизар, разглядывая ворота, которые они только что закрыли. – Это золото!

Он достал перочинный ножик, поскоблил им металл створки и указал на заблестевшую жёлтую полоску. Но Андрей не заинтересовался его открытием, он во все глаза смотрел на Они.

– Твои рожки… – сказал первый пилот чуть сдавленным голосом. – Они… Они, что настоящие?

Девушка ощупала голову и поняла, что он имеет в виду. Теперь, когда волосы были мокрыми, со стороны стало видно, что рожки не прикреплены к голове девушки, а растут у неё на голове из-под кожи.

– Конечно, настоящие! – тут же нашлась Они. – Ещё не хватает, чтобы мне вживили во младенчестве не настоящий знак принадлежности к семье вождя.

– Вживили? – удивился и ужаснулся Андрей. – Как? Когда?

– В самом раннем детстве, – продолжала сочинять Они. – Такие вещи у нас проделываются, когда череп ещё мягкий, не буром же его потом бурить? К тому же нужно, чтобы рожки прижились правильно и смогли потом спокойно расти.

Андрей судорожно сглотнул. Елизар, забывший о золотых воротах, чуть позеленел и закрыл ладонью рот.

– Так что? – как ни в чем, ни бывало, спросила Они, внутренне потешавшаяся над их удивлением, (знали бы правду!), – Мы и дальше будем обсуждать мои рожки или займёмся делом?

Сказав это, она демонстративно прошла между парнями и направилась к пассажирам, чтобы узнать, как у них дела.

Глава 6.

Теперь этот олух – Елизар, каждый раз при встрече с Они делал вид, что его тошнит. Ладно, поганец, тебе это зачтётся отдельно, когда придёт время всё припомнить!

Зато Андрей теперь был с ней заботливо-предупредительным. Ожил, наконец! Не совсем то, что хотелось бы, но это уже кое-что, начнём хотя бы с таких игр, а то она устала за день от глупой наглости одного и такой же глупой скромности другого.

Здание, в которое они попали, на поверку оказалось странной формы – круглое, как барабан. Ряды непонятных сооружений располагались внутри него концентрическими кругами и возвышались на особых постаментах-фундаментах. Ворот, оказывается, было много, кажется двенадцать, симметрично расположенных по окружности стены.

Всё это Они заметила лишь мельком – ей по-прежнему было не до исследований. Внутри здания было тепло, а это самое главное. Прежде всего, надо высушиться, затем посчитать материальные потери, благо человеческих потерь не было. Но теперь из-за утраты багажа им было не во что переодеться. Это означало одно – раздеваемся и сушимся.

Девушка убедилась, что люди справляются с ситуацией – кто-то уже успел натянуть неведомо как припасённую верёвку, кто-то развешивал на ней и на всех возможных выступах одежду. Другие раскладывали уцелевшие продукты на доступных плоскостях, осматривали повреждения друг у друга и растирали детей, собрав их в одну кучку. В общем, справлялись.

Тогда Они решила позаботиться о себе, отошла за несколько рядов от сгрудившихся пассажиров, выбрала укромный промежуток между двумя неподвижными громадинами, сняла одежду, хорошенько отжала её и разложила для просушки, после чего занялась слипшимися спутанными волосами. Ну, и, конечно же, к ней сунулись!

– Ой, прости! – воскликнул Андрей, поспешно отворачиваясь.

– Да, ладно, заходи, гостем будешь! – рассмеялась девушка. – Только будь добр – смотри в другую сторону.

– Я только хотел спросить, не нужно ли тебе чего-нибудь?

– Чашечку кофе и пирожок с яблоком!

– Нет, я серьёзно!

– Если у тебя найдётся расчёска, то можешь рассчитывать на мою искреннюю благодарность!

Вожделенную расчёску она получила через пару секунд. Это было, кстати, потому что Они уже предвидела, в какую мочалку превратится её шевелюра после отчаянного природного душа.

– А ты что же? – вдруг воскликнула девушка, увидев, что первый пилот до сих пор ходит в насквозь мокрых брюках. – Заболеть хочешь? Раздевайся немедленно!

– Да, ладно, я так… – начал Андрей, но девушка его с негодованием перебила:

– Высушишь на себе – застудишь всё самое ценное, что есть у мужчины. А заработаешь воспаление седалищного нерва – вообще сядешь в инвалидную коляску. Ну-ка, живенько всё снимай и отжимай что есть силы. Я отвернусь, не бойся!

Она действительно отвернулась, хотя сейчас была как раз такая ситуация, когда они оба могли бы этого не делать. Люди нормальные не переступят грань дозволенного, независимо от того, обнажены они или одеты. А стесняться наготы в экстремальной ситуации нелепо, особенно когда доверяешь тому, с кем попал в общую беду.

Некоторое время оба молчали, затем Андрей спросил:

– Они, зачем ты нас обманываешь?

– В каком это смысле? – ответила вопросом девушка, у которой в голове паника перед разоблачением смешалась с любопытством.

– Ты кто угодно, только не дочь вождя дикого племени.

– А кто же я, по-твоему?

– Не знаю. Но ты слишком образована и начитана для дикарки. Может быть, здесь в джунглях где-то есть библиотека? И в ней, кроме художественных книг имеются ещё и научные, по медицине, например? А ещё, эти рожки…

– А что, рожки? – спросила девушка уже с вызовом, пытаясь создать себе линию обороны из деланной обиды.

– Я могу поверить, что некие обычаи заставляют аборигенов проделывать над своим телом разные операции. Татуирование, прокалывание ушей, губ, носа. Но вживление рогов, это уже слишком! А такое чудо, чтобы эти рожки потом ещё и росли вместе с ребёнком, не снилось даже самым смелым учёным. Но даже если предположить, что некое племя знает секрет неизвестный науке, то откуда у тебя такие глаза?

– Какие?

– Красивые!..

Напрягшаяся было девушка, расплылась от удовольствия.

– Ладно, ты раскрыл меня, сыщик! – смеясь, сказала она. – Я не та, за кого себя выдаю, но как ты сам думаешь, кто я?

– Теряюсь в догадках, – ответил парень. – Если бы я не знал, что это невозможно, то решил бы, что ты… дьявол!

Они вдруг стало не смешно. С одной стороны, что он, собственно, мог предположить? Ведь господин Сай решил примерно то же самое, приняв её за они – демона японской мифологии. То есть, демоницу… Но от Андрея, человека образованного, она такого не ожидала. (Впрочем, кто сказал, что господин Сай неуч или невежда? Он производит впечатление очень милого, умного и интеллигентного дядечки. А вера в они, неотъемлемая часть культуры его народа, которую не сотрёт никакая цивилизация.) С другой стороны эпитет дьяволицы звучит резко, но не оскорбительно. Так Они ещё не называли, ведь когда они гостили у тёти Мегги и путешествовали по родному маминому миру, она и те братья и сёстры, которые имели рожки, носили мимикрийные маски. Здесь Они надеть такую маску не успела, и была вынуждена сочинять истории про дикое племя, вождём которого, якобы был её отец. Вот и результат… Но ведь так даже интереснее!

Они вдруг захотелось подшутить над ними над всеми, подыграть суеверным страхам, посмеяться над нелепыми предположениями.

– А что, если я скажу тебе, что это правда? – спросила девушка, добавив в голос загадочные нотки. – Что ты тогда сделаешь? Сбежишь или обольёшь меня святой водой?

Андрей слегка вздрогнул, но, по крайней мере, не сбежал.

– У меня нет святой воды, – сказал он. – А ты её действительно боишься?

– Не знаю, – слукавила Они. – На меня ещё этим не брызгали. Говорят, что её капли проделывают в теле дыры с кулак, которые потом очень трудно зарастить. А большое количество этой субстанции вообще может растворить плоть, так что воплотиться потом пару тысяч лет не получится.

– Они, – перебил её лётчик, – ты мне опять лапшу на уши вешаешь?

– Лапшу? На уши? – не поняла его фантазёрка.

– То есть, врёшь, да?

– Повернись. Смотри, не бойся!

Андрей повернулся к собеседнице лицом, прикрывая руками причинное место, но тут же забыл о собственной наготе. Они уже не была обнажённой, но и одетой её тоже назвать было нельзя. На девушке красовалась набедренная повязка из шкуры тигра, а в руках была зажата длинная окованная железом палица с острыми шипами, с которых капала кровь. Они оставалась нагой по пояс, но её отросшие волосы, падали на грудь чёрными волнами, оттеняя её, но, не скрывая полностью. Однако сейчас внимание молодого парня привлекли не эти аккуратные круглые полушария, увенчанные тёмными пирамидками сосков, с любопытством выглядывающих наружу. Он во все глаза смотрел на улыбку Они, между приоткрытых губ которой высовывались… язычки пламени!

– Значит, это правда… – проговорил он без страха, но с какой-то грустью.

– Предположим, – неопределённо ответила Они, затем с сомнением поглядела на палицу и решила, видимо, что это лишнее, потому что оружие тут же превратилось в язык пламени и втянулось в руку. – Но какие из этого следуют выводы?

Андрей пожал плечами, затем спохватился и взялся за штаны, чтобы надеть их, но Они остановила его, взяв за руку.

– Вот, возьми, – сказала она, протягивая ему совершенно новые и сухие брюки и рубашку. – Не беспокойся, они не исчезнут, а твои ещё совсем мокрые. Одевайся, а то я смущаюсь!

Андрей смутился сам, но повиновался, и через считанные секунды стоял одетым.

– Спасибо! – сказал он. – Как ты это делаешь?

– Плазменная материализация, – пожала плечами Они. – Долго объяснять. Но ты не ответил. Что из того, что я демоница, чертиха, чертовка или как вы таких называете?

– Не знаю, – честно ответил лётчик. – Я как-то не задумывался. Наверно ничего, если ты, конечно, не попытаешься затащить мою душу в ад.

– А если попытаюсь? – спросила Они, делая к нему шаг и заглядывая в глаза.

«Ну, давай – скажи, что рад будешь последовать за мной даже в ад! Скажи, хотя бы в шутку!»

– Э, я не дамся! – ответил Андрей и сделал притворный жест, как будто собирался обороняться.

– Знаешь что? – с некоторым разочарованием произнесла Они. – Твоей душе ничего не угрожает!

Она повернулась к парню спиной и зашагала в темноту, оставив на месте их разговора свои шорты, блузку и сандалии.

Глава 7.

Они злилась на себя, на Андрея, на господина Сая, на Елизара и на всех остальных, которые, вообще-то, были не причём.

Эти люди свалились ей на голову совершенно неожиданно и некстати. Лучше бы их вообще не было! Она хотела просто поесть фруктов и подурачиться с обезьянами, а потом вернуться домой, но теперь угодила в такую историю… И всё же бросить в беде пострадавших девушка не могла, и теперь придётся возиться с ними до конца, пока она не убедится, что они в безопасности. На Елизара Они злилась, потому что он её раздражал. Это же надо быть таким!.. Животное, вот он кто! И как при такой симпатичной внешности можно иметь такую жалкую душонку? Ведь его поведение по отношению к ней, прежде всего, говорит о том, что он её ни во что не ставит. Вещью считает! Причём, не ценной, а никчёмной вещью, которую можно использовать, и не жалко испортить, сломать и выбросить. И думает при этом, что Они не видит, как он к ней относится! Что же за девушки его до сих пор окружали? Странные, наверно, были девушки, но Они не одна из них, и Елизару придётся это понять, хочет он того или нет.

А тут ещё и господин Сай со своей мифологией! Они не собирается его ни в чём разубеждать. Пусть считает её чертихой, если ему так удобно. В прошлый раз он даже помог ей тем, что вырубил этого дурака Елизара поленом. Опасный метод, но ради особо тупоголовых можно и повторить. Но, вообще, всё это раздражает!

Угораздило же её попасть тогда под винт, стукнуться и потерять сознание. Сейчас в мимикрийной маске прикинулась бы, например, путешественницей или фотографом-натуралистом! Сотворила бы себе из плазмы костюм цвета хаки, пробковый шлем, фотоаппарат. При желании можно было бы даже джип соорудить, но это слишком большая и сложная вещь, может выйти конфуз – возьмёт да не поедет. Но теперь уж что гадать, что было бы, если бы не то, да не это? Теперь ты для всех демоница, ну так веди себя соответственно, пусть лучше боятся!

Нет, ну, сама-то хороша! И что на неё нашло? «Поплыла» перед этим Андреем? Размечталась? Размечталась!.. Он ей знаком меньше суток, а уже повесил этот ярлык – «демоница». Демоница, значит, плохая, страшная, жестокая, злая, людей ест. Особенно туповатых бесчувственных парней, не знающих, как себя вести с девушкой, действительно сожрать хочется! Всего-то хватило этого рохлю на один комплимент её глазам. Красивые, дескать! Он может вообще оговорился – хотел сказать – «необыкновенные», или «странные», а сказал – «красивые». А потом всё глядел с сожалением. Значит, она сожаления достойна? Ну, ну!..

..............................................................................

Они раздражённо шлёпала босыми ногами по прохладному полу. Странно, но, несмотря на явную заброшенность загадочного здания, джунгли не проникли внутрь сквозь приоткрытые ворота. Наоборот, здесь не было ни пылинки, но девушка заметила эту странность лишь мельком.

Они никак не могла успокоиться. (Выставилась перед ним, сиськи «засветила»! Совсем с ума сошла?) От этих мыслей девушка вспыхнула, сделавшись цвета расплавленной бронзы. Кстати, одеться не помешало бы прямо сейчас. Разгуливать в одной набедренной повязке стрёмно, даже для дикарки из джунглей. (Демонице, наверное, можно, но то, что она они, знают только двое – Андрей и господин Сай.)

Но девушка, переполненная эмоциями, сейчас не могла должным образом сосредоточиться для манипуляций с плазмой. Этак вместо приемлемой одежды сотворишь себе «железную деву» для пыток. Кроме того, её сейчас никто не видел, а потому даже хорошо было, что прохладный воздух немного остужает раскалённую кожу, а гладкий пол приятно ласкает ступни. Мелькнула шальная мысль – а не выйти ли остудиться под дождь? Но это было чересчур – снаружи по-прежнему бушевала буря, и сама мысль о том, что они могли быть сейчас там, в джунглях под проливным дождём и ураганным ветром, заставляла содрогнуться. Ну, и ещё – для того чтобы выйти требовалось открыть одни из двенадцати врат, запертых, может быть столетия назад. С теми, которые были приоткрыты, справились не без усилий два крепких пилота, а Они, хоть и спортивная, но всё же девушка, и рука её пока не зажила.

Надо было взять себя в руки, привести в порядок мысли и тело, одеться и, может быть сотворить мимикрийную маску – копию себя, но без рожек. А если кто-нибудь удивится, куда это они делись, так ведь сняла, когда причёсывалась! Что же касается неких лиц, знающих, что это часть её тела, которую снять невозможно, то пусть поломают головы, но на расстоянии. (Если Елизар полезет щупать – откушу пальцы!)

С этими мыслями девушка повернула обратно, чтобы вернуться к пассажирам, сушившимся недалеко от первых ворот. В качестве одежды она решила использовать длинный кусок ткани неброской расцветки. Людям сейчас не до того, чтобы задавать лишние вопросы, вроде – «Откуда взяла?» Нашла! Зато это удобно, просто и прилично, да и блуза с шортами скоро высохнут.

Желая сократить себе обратный путь, Они решила перейти на меньший из концентрических кругов-проходов, и по нему вернуться к людям. Девушка повернула под прямым углом и шагнула в пустоту…

Лишь с опозданием Они поняла, что здесь между непонятными сооружениями, расположенными на одинаковом расстоянии друг от друга, почему-то слишком большой промежуток. Иными словами, на месте одного из этих устройств, (или что они там такое?), зияла большая дыра, которую она не заметила.

«Лечу!» – подумала девушка, рассекая воздух, свистящий в ушах.

Но она не летела, а падала. Падала в глубокий колодец, на дне которого её ждала неизвестность.

Глава 8.

– Вы полагаете, она на такое способна?

Андрей был хмур и недоверчив. Всё его существо восставало против самого этого разговора, а потому ему непросто было держать себя в руках. Однако он слушал и задавал вопросы.

– Они способна, – глуховатым голосом отвечал маленький пожилой японец, господин Сай. – Они много сто способна! Например, озыть, когда убьют. Прирастись отрубленную руку, ногу или дазе голову. Они мозет стать невидимым и бесплотным. Мозет совсем истезнуть, а потом внезапно появисся там, где никто не озыдает. Мозет вызвать бурю…

– Вот чертовка! – воскликнул Елизар. – Я сразу её заподозрил, потому что никакая она не аборигенша. Эта девка мне сразу не понравилась…

– И потому ты за ней ухлёстывал с самого начала? – усмехнулся Андрей.

– Да я!.. – взвился второй пилот, но господин Сай опередил его:

– Нельзя ухлёстывась за зенсиной-они, потомусто обидится, и тогда зди беды! Если зенсина-они понравилась, за ней надо ухазывать, как за принцессой. Но тот, кто связал свою зизнь с они – пропал! Они мозет полюбить селовека. Они мозет засщетить селовека и возвысить его. Но этот селовек будет принадлезать они, будет выполнять все её прихоти и капризы. Ему не всё будет нравиться в зизни с они, ведь зизнь демонов не такая, как зизнь селовека и обысяи не такие.

– Что же там такого особенного? – заинтересовался Елизар.

– Они не осень верная зена, но ей нельзя пенять на это – съест! – улыбнулся профессор Сай. – Впросем, она тозе не требует верности от муза-селовека.

– Ну, если можно без проблем гулять… – начал второй пилот, мечтательно закатив глаза.

– Никогда нельзя узнать наверняка на сто обидится они, – покачал головой господин Сай. – Мозно прозить всю зизнь, а потом они возьмёт и съест провинивсегося муза, а он так и не узнает за сто.

– Ха! Старушка съела старичка! – пропел Елизар. – Дело обычное!

– Они не знает старости, – возразил японец.

– Всегда молодая жена? – чуть задумался Елизар. – А что, неплохо! Только палка о двух концах – надоест ведь!

– Не бойся, дружище, тебе такая судьба не грозит, – улыбнулся Андрей. – Но, похоже, ты рассердил Они, и она наслала бурю!

(Сам он не верил в такую возможность, ведь Они была с ними, и получается, что она призвала стихию на свою голову.)

– Возмозно, девуска-они не насылала бурю, – задумчиво сказал господин Сай. – Возмозно, они обиделась и буря присла сама, когда природа услысала её настроение.

– Ого! – усмехнулся Андрей. – Когда мы расстались, настроение у неё было тоже не супер.

– Знасит будем здать цунами, – без тени улыбки заявил японец.

– Ну, ни хрена себе! – воскликнул Елизар. – Что же ты, Андрюха, бабу не уважил? Она к тебе, а ты…

– Да вот как-то не вышло, – хмуро проговорил первый пилот. – Господин Сай прав – никогда наверняка нельзя знать, на что девушка обидится. Вроде, не говорил ничего такого…

– А надо было! – с уверенностью заявил второй пилот. – Девки любят, когда им пургу всякую в уши задуваешь. А когда молчишь – обижаются и скучают. Если не знаешь, что говорить – тренди любую чушь. Сойдёт! Поверь моему опыту – всегда сходит.

– Нет, сегодня не сосло! – хитро прищурился профессор Сай. – Но господин второй пилот прав – говорить надо. Умно говорить, хоросо говорить!

– Да что говорить-то? – снова нахмурился Андрей. – Только ведь встретились… Ну, нравится она мне! Но я, прежде всего, не мастер, а потом рога эти… Да не в рогах дело! Они она или не они, беда в другом. Не знаю я ещё ничего! А вдруг у неё есть кто? А если я ей не по нутру?

– О сём вы беседовали, когда говорили про вас? – спросил японец.

– Обо мне? – удивился Андрей. – Обо мне мы почти не говорили. Ну, разве что, она настаивала, чтобы я переоделся в сухое. Ну, чтобы не простыл…

Господин Сай и Елизар переглянулись.

– Если она вам нравится, то сказыте всё, сто у вас на дусе, когда встреситесь, – мудро изрёк японец. – Если не нравится – бегите, как мозно дальсе и совсем не встресяйтесь с ней!

– А если не получится ни то, ни другое? – вскинул голову Андрей.

– Тогда боюсь сто эси дзунгли смоет цунами, – ответил японец со спокойствием обречённости.

Глава 9.

Они висела в пространстве, и это было непросто. Но, как говорил дядя Огги – жить захочешь, и всё станет просто! Летать без крыльев в человеческом образе, как это делала мама, из всей семьи умела, кроме неё, только одна Они. Умела, но не любила.

Превращаться в дракона было значительно интереснее. Правда, крылья не давали такой скорости, но зато можно было не думать о зависимости от энергии мира, и потерять это чувство, тоже можно было не опасаться. Пара надёжных крыльев, это как пара здоровых ног – пока они у тебя есть, – ходить будешь. А полёты без опоры на воздух…

Они поняла, что сейчас она разобьётся. Колодец был глубок, но не бесконечен. Для принятия решения и действия у Они были доли секунды. Теперь она парила в потоке энергии, подвешенная в пространстве, как гайка в магнитном поле. Девушка постаралась успокоиться, потому что ей ещё надо было придумать, что делать дальше.

Лететь вверх? Это направление она определила, хоть видимость была здесь нулевая – даже её глаза ничего не видели в такой темноте. Опуститься вниз? Если бы знать глубину колодца, она бы так и сделала. Но из-за той же темноты ей невозможно было рассчитать скорость спуска, как и скорость подъёма. Одна ошибка, и она разобьётся о дно колодца, либо о крышу строения. Требовалось как-то сориентироваться.

Прибегать к огню Они сейчас боялась – можно было потерять контроль над энергией удерживающей её в воздухе и упасть. Второй раз «зависнуть» она врядли успеет. Но, может быть, ей удастся нащупать нужное направление?

Девушка раскинула руки в стороны и обратила ладони от себя. Этому способу её тоже научил дядя Огги. Ладонями можно «видеть» не хуже, чем глазами, кроме того, свет при этом не требуется. Чтобы иметь объёмную картину окружающего мира, она стала потихонечку поворачиваться вокруг своей оси, «всматриваясь» руками в окружающее пространство.

Нет, она была не в колодце, как подумала об этом сначала. Если вокруг и были стены, то они находились на значительном удалении, так что Они их почти не ощущала. Получается, что здесь помещение побольше, чем наверху? Что же это, пещера или рукотворное сооружение?

Вдруг что-то коснулось пальцев её правой ноги. Они едва не взвилась вверх от неожиданности! Прикосновение было жёстким и холодным – металл или гладкий камень.

Девушка постаралась взять себя в руки и стала осторожно снижаться. Уже через пару секунд её ноги встали на что-то твёрдое и неровное. Так значит, пол был совсем рядом! Они рассмеялась. Со стороны это, наверное, выглядело презабавно. Но что же дальше, и на чём она стоит?

Теперь можно было не бояться потерять контроль и рухнуть, а потому Они надула небольшой огненный шар и взяла его в руку, как светоч. В следующий момент девушка вскрикнула от удивления и присела, чтобы сохранить равновесие, так-как у неё закружилась голова. Она стояла не на полу, а на подобии квадратного острова десять на десять шагов, расположенного на верхушке такой же квадратной колонны, уходящей в невероятную глубину. Вокруг возвышался целый лес таких же колонн, упиравшихся в потолок, сравнимый по высоте с небом. Прямо над головой далеко-далеко виднелось квадратное отверстие, через которое, очевидно, Они попала сюда. Оценив эту высоту, девушка поёжилась, как от холода – если бы она не умела летать, то разбилась бы о поверхность этого «острова» в лепёшку. Но всё обошлось, и теперь надо было решать, что делать дальше.

Однако ее, прежде всего, заинтересовал сам «остров». Судя по всему, то, что они там наверху приняли за машины, стоящие на фундаментах-постаментах, тоже были такие «острова», устроенные на верхушках колонн. До сих пор рассмотреть их было некогда, а сейчас Они подняла повыше свой светоч и ещё раз вскрикнула от удивления!

«Остров» представлял собой макет какой-то горной местности, выполненный из металла. Они присела, чтобы разглядеть эту странную картинку и опять ахнула – да, это действительно напоминало объёмную карту, какую иногда показывают школьникам на уроках географии. Но в отличие от раскрашенных изделий из папье-маше, эта «карта» была… живая!

Они отлично видела не только горы, но и устроенные у их подножий небольшие города и деревни, дороги-серпантин, карабкающиеся по горным склонам, перевалы, тракты в небольших долинах, улицы в городах. И по всем этим дорогам двигались миниатюрные повозки, запряжённые разномастными лошадьми и крохотные точки, в которых Они узнала… людей! И люди эти были живыми, но при этом, как будто сделанными из металла. А точнее – из золота.

Девушка вдруг испугалась, ведь она была сверхгигантом в этом игрушечном мире. А вдруг она повредит здесь что-нибудь или кого-нибудь раздавит? Это заставило её взлететь снова, но долго висеть в воздухе было неудобно. Одно дело летать на хорошей полётной высоте, а другое дело зависнуть над полом низко-низко. Поэтому она опустилась в той части гор, где ни поселений, ни дорог не было видно.

Они коснулась ногами поверхности гор, и чуть не подскочила обратно – поверхность была жутко холодной! Да и как же ей быть не холодной, если это лёд? А ещё, кроме льда здесь был снег и пронизывающий ветер. И это всё потому, что горы были уже не под ней, а вокруг неё! Они стояла посреди горного ледника, одна, в набедренной повязке, босая и без средств к спасению.

Кругом бушевала метель. Почему-то взлететь снова у неё не получалось. Зачерпнуть растворённой в пространстве плазмы, чтобы согреться и сделать себе одежду, тоже…

Глава 10.

Андрея терзало чувство вины. С одной стороны он вроде бы ничем не обидел Они, но с другой, вёл себя с ней, как безусый юнец, дурашливый и не к месту робкий.

А всё из-за его неуверенности. Просто не привык он верить в себя! Да что уж греха таить – беда у него была до сих пор с девушками.

Странно то, что чуть не с детских лет эти непредсказуемые создания называли его красавчиком, делали ему «глазки», хихикали за спиной, томно облизывали губки и посылали воздушные поцелуи. В те годы это вызывало у нецелованного парня чувство протеста и даже возмущения. Он всё никак не мог понять, как можно быть такими вульгарными? Но через очень небольшой промежуток времени всё изменилось.

Девушки перестали казаться вульгарными. Их развесёлая, почти животная игривость виделась теперь совершенно в другом свете. Они были милыми, естественными, а ещё… странными. Странными, потому что вели себя непонятным образом.

То, что Андрей перестал быть для них «красавчиком» его немного удивляло, но не особо расстраивало. Для мужчины красота не является первым из достоинств, к тому же многочисленные тётушки, окружавшие парня, придерживались о нём прежнего мнения. А вот взрослеющие девушки переключили своё внимание с него на типусов совершенно другого толка.

Это было поразительно, но они просто млели и таяли перед отвязной шпаной, а репутация мерзавца, негодяя и недоумка, только прибавляла веса в глазах юных самок человека, проявлявших воистину обезьяньи инстинкты в своих симпатиях.

Другая категория девиц почему-то в упор не видела сверстников, а пребывала в состоянии эфористических грёз от мужчин старших поколений. Их привлекали люди пожившие, состоявшиеся. Но, как правило, это были уже семейные люди, а восторженные соплюхи годились им в дочки. Те же, кто по жизни были уверенными холостяками, к девчонкам относились, как к бродячим кошкам, и ни во что их не ставили.

Как можно терпеть по отношению к себе такое, Андрею было непонятно, и, тем не менее, на его глазах случилось несколько историй, когда девчонки-малолетки связывались с взрослыми мужчинами, но все эти истории заканчивались скверно и даже трагично для обеих сторон. Всегда желающие получить сразу всё, что накапливается за годы жизни, оставались ни с чем.

Впоследствии, молодой спортивный парень пытался знакомиться со сверстницами-студентками, но и тут ему не везло. Девушки отзывались на его предложения встретиться, и воспоминания об этих встречах до сих пор вызывали у парня дрожь.

Вопрос, почему люди не могут жить по-человечески, и зачем им вообще такая жизнь, остался для него открытым по сию пору, а возник именно тогда. Если сверстницы-школьницы поражали его своей вульгарностью, недальновидностью и откровенной глупостью, то теперь носительницы красоты и животворящей силы убивали откровенным цинизмом, меркантильностью, мелочностью, неискренностью, а порой и откровенной пошлостью.

Каково было ему узнать, что ангелоподобное создание, которое он наделял самыми высокими человеческими качествами, собирается замуж за одного, спит с другим, деньги тянет с третьего, гуляет ещё с двумя, а его, Андрея, «завела» себе от скуки! Это что же такое надо проделать с этой девушкой, чтобы ей не было скучно?

Ещё одна поразила его воображение своей чудовищной любовью к деньгам. (Это вообще было какой-то общей болезнью прекрасного пола, но попадались и особо тяжёлые случаи.) Буквально с первых слов она заявила парню, что он для неё ноль, поскольку не является сыном директора, ответственного работника, известного профессора или ещё кого-то в этом роде, обладающего денежным мешком, квартирами, дачами, дорогими машинами и прочими необходимыми благами. Вот когда заработает достаточно средств и лучше в инвалюте, тогда может рассчитывать на её благосклонность.

Андрей в тот раз подумал, что если когда-нибудь разбогатеет, (а почему бы нет?), то ни в коем случае не свяжется с этой дивой или подобной ей. Лучше уж одиночество, чем жизнь с пиявкой!

А была и такая, которой нравилось в разговоре поливать грязью всех их общих знакомых. При этом, она была уверена, что это доставляет Андрею такое же удовольствие. Некоторое время ему казалось забавным это свойство сплетницы, но оно вскоре приелось. А когда он методично и с умом опроверг несколько явных её выдумок, которые она с таким удовольствием смаковала, они поссорились. Начинающиеся отношения добил случайно подслушанный им разговор, в котором девица поливала грязью его самого. Нет, он тогда не обиделся, просто понял, что связался с той, которая без грязи совсем жить не может. Что ж, это её проблемы, он же никогда не страдал тягой к грязному белью, помойкам, навозным кучам и вообще к той среде, где она была счастлива.

Проведение берегло его от любви, которой он так жаждал. Он-то считал её отсутствие своей бедой, но настоящая беда была бы, если бы к какой-нибудь из подобных девиц у него возникло настоящее чувство. И ещё большая беда случилась бы, если бы ему ответили взаимностью. Тогда он этого не понимал, и очень страдал от одиночества, которое грозило стать его уделом.

Они была другая. Совсем другая, но это было понятно, ведь она была существом иного мира. Дьяволица? Это не укладывалось в голове. Но он сам видел то, что она проделывала. И эти рожки… Но при всём при этом, от этой девушки веяло теплом, её забота о нём была искренней, а взгляды, которые она на него бросала, выражали интерес и симпатию. И никакой вульгарности, никакого кривляния, никаких «глазок», состроенных только для того чтобы потом фыркнуть и принять вид скучающего равнодушия.

Но дело даже было не в этом. Они притягивала. Они занимала мысли, заставляла думать только о себе, между тем, как проблем и забот было по горло. Само по себе крушение самолёта уже было немаленькой бедой, с которой предстояло ещё разбираться. То, что при этом никто не погиб, можно было считать чудом, но теперь пассажиров требовалось ещё довести до цивилизованных мест, а это было ой, как непросто! А тут ещё Они…

Однако это не значило, что Они создавала проблемы. Наоборот, без неё им всем сейчас было бы худо. Беда заключалась в другом – Андрей не верил, что у него что-то получится с этой девушкой. Скорее всего, всё будет, как всегда. Точнее, всё уже случилось, как всегда – их разговор закончился тем, что Они ушла обиженная. Видимо он оказался слишком груб или непредупредителен, или недогадлив. Но, в конце концов, они же знакомы только два дня! Немножко рановато делать выводы и строить догадки.

В любом случае, сначала девушку надо было найти и, может быть извиниться или просто поговорить, а может быть… Может быть, просто взять и рассказать ей всё, как есть, и пусть тогда она ему скажет, есть ли у него надежда, и стоит ли рассчитывать на что-то большее?

Глава 11.

Они открыла глаза и подняла голову. Тут же огромная мягкая рука легла ей на затылок и принудила нырнуть обратно в тёплый живой мех – спи!

Ей стало смешно, но спорить с Мамой Йети было бесполезно. Раз сказали, что нужно спать, значит нужно спать, и неважно хочется тебе этого или нет. Вот Вуфф не пытается проснуться раньше времени, он примерный сынишка добрейших родителей, не то, что Они.

................................................................................

Когда посиневшая от холода, и совершенно обессиленная девушка вдруг оказалась в могучих объятиях неведомого существа, то решила, что это настал её конец. Видимо она стала добычей какого-нибудь горного барса или медведя, и сейчас её будут есть. Не было сил сопротивляться, не было возможности трансформироваться в дракона. Огонь так и не вернулся, что было очень странно – Они, сколько себя помнила, огонь всегда был с ней, её особый бело-золотистый огонь, какого не было ни у кого из сестёр и братьев. Теперь он куда-то пропал, видимо был невозможен в том мире, где она очутилась. (Дядя Огги предупреждал, что такие миры существуют, и вот оно тому подтверждение!)

Оставалось одно – надеяться, что её убьют достаточно быстро. Хуже если начнут есть живую, а это случается, если попасть к особо сильным хищникам, которые уверены, что жертва не сбежит. Однако время шло, а есть её никто не пытался. Наоборот, странные лапы, подозрительно похожие на человеческие руки, каждая из которых в бицепсе была, чуть ли не втрое толще её талии, держали Они бережно и осторожно, с неповторимой могучей предупредительностью. Так мастер, превративший слесарное дело в искусство, зажимает большими тисками виноградину, не повредив нежной кожицы.

Они чувствовала себя словно в детской люльке, где было тепло и уютно. Вот только неясная перспектива портила впечатление. Девушка чувствовала, что её куда-то несут, но что случится, когда этот путь кончится, не знала. Возможно, тогда и начнётся самое страшное…

Ничего страшного, в конце концов, не случилось, хотя Они сначала изрядно перепугалась, когда её опустили на пол пещеры, и, обернувшись, она увидела вблизи физиономию Папы Йети. Правда, тут кто угодно испугался бы! Это потом Они научилась различать, когда Папа Йети бывает, сердит и грозен, а когда весел и приветлив. Но в тот миг она увидела только лицо, в котором сочетались обезьяньи и человеческие черты. А было это лицо, как двустворчатые двери в большом доме, и выглядело, ну, очень свирепым!

Понятное дело, первым порывом отогревшейся девушки было – удрать! Но стоило ей метнуться в противоположную сторону, как она ткнулась во что-то мягкое, волосатое и огромное! Ну, конечно, это была Мама Йети, которой тоже было интересно посмотреть на удивительное дитя, которое принёс муж.

Но Они видела только двух склонившихся над ней чудовищ и естественно подумала, что видимо сейчас она станет закуской на их пикнике. Вот один из этих монстров наклонился пониже, вытянул губы трубкой и как-то странно заугкал, а другой широко улыбнулся, обнажая зубы, которых не постыдился бы иной дракон. Они зажмурилась…

Она простояла с закрытыми глазами несколько долгих секунд, в течение которых слышала только удары своего сердца, гулкие, как колокол. Потом одновременно загукали оба чудища, а руки Они коснулось что-то мягкое и пушистое, от чего она чуть не подпрыгнула до потолка пещеры.

Девушка отважилась приоткрыть один глаз, потом другой. Перед ней стоял детёныш йети! У этого существа была хорошо видна фамильная волосатость, заметная даже в большей степени, чем у родителей. Но физиономия его была по-детски наивной и доброй. Они сразу почувствовала к нему симпатию. Ростом этот малыш был на голову выше её самой, но обладал более упитанной фигурой и уже весьма развитой мускулатурой, несмотря на свой нежный возраст. (Они решила, что ему от роду не более пяти-семи лет.)

– Вуфф, – представился этот «младенец», и потянул Они за набедренную повязку, от чего тут же получил лёгкий шлепок от матери.

И тут Они поняла, что её не съедят! Ведь если хозяева пещеры берегут её от собственного сына, то значит, считают её жизнь ценной. От этого открытия и от переизбытка эмоций, девушка вдруг начала истерически смеяться и плакать одновременно, чувствуя, что остановиться удастся нескоро! Её поведение переполошило семейство йети. Испуганный малыш спрятался за маму, а взрослые принялись переговариваться, тревожным гуканьем. Дело кончилось тем, что Мама Йети сграбастала девушку в охапку и принялась её баюкать совсем по-человечески, а потом ловко напихала в рот каких-то листьев.

Листья были подгнившими и противными на вкус. Они ими чуть не подавилась, но все попытки выплюнуть эту гадость были решительно пресечены пальцем Мамы Йети, и тошнотворная жвачка снова оказалась засунута девушке в рот.

Пришлось глотать… Они думала, что её вырвет, но всё обошлось, зато её потянуло в сон и она, помимо воли уснула на руках у существа, которого только что считала чудовищем-людоедом. Проснулась она в обнимку с Вуффом. Видимо в гнилых листьях содержалось какое-то сонное вещество, лёгкого действия, потому что сквозь входное отверстие в пещеру проникал ровный солнечный свет, метели, как не было, а хозяева мирно спали. Позже Они узнала, что йети ведут сумеречный образ жизни и делят сутки на четыре части. Иными словами, эти создания спят ночью и днём, но бодрствуют утром и вечером. Но что заставляет их так жить, она так и не поняла.

....................................................................................

Девушка осторожно выбралась из рук Мамы Йети, прилагая огромные усилия, чтобы не разбудить Вуффа. Меньше всего ей сейчас хотелось наделать шума. Ей удалось проделать всё аккуратно, и она благополучно достигла выхода из пещеры. Цель её предприятия была всё та же – сбежать, но уже через несколько шагов беглянку взяли сомнения. Йети не пользовались огнём, и даже в их пещере было очень холодно. Так может ли она рассчитывать на то, что сумеет дойти до цивилизованных мест или хотя бы до одиночных человеческих поселений в таком виде? То есть, босиком и в одной набедренной повязке? (Вопрос, как её встретят местные жители, и какова будет их реакция на её рожки, возник где-то на периферии сознания и был отброшен за ненадобностью.)

– Ух-р-р! – раздалось сзади, и, обернувшись, девушка увидела Папу Йети.

Вслед за мужем пробудилась и его хозяйка. Вопрос о бегстве был полностью снят, тем более что намерения Они тут же были разгаданы. Супружеская пара, приютившая замерзающую девушку, некоторое время назидательно рычала на неё, выговаривая за намерение покинуть пещеру без спросу. Малыш Вуфф в это время благоразумно держался вне поля зрения. Но когда выволочка провинившейся закончилась, он тут же присоединился к Они и начал ласкаться.

Это вообще было чрезвычайно ласковое существо. Полтораста килограммов доброты и миролюбия! Человеческие дети в этом возрасте уже начинают проявлять признаки агрессии и строптивости, но Вуфф, похоже, был совершенно лишён этих качеств. Они многому научилась у маленького йети. Например, проситься по нужде, что стало для неё первым уроком, и просить еду, что стало вторым.

Выяснилось, что йети вовсе не вегетарианцы. В первый же день папа отлучился на несколько часов и вернулся с тушей снежного барана в руках. Несмотря на то, что баран оказался весьма жилист, он исчез в мановение ока, причём, был съеден вместе с костями и шкурой, которые поделили между собой взрослые.

Они ничего не имела против сырого мяса. В детстве она долго отказывалась есть какую-либо другую пищу, чем весьма озадачивала собственных родителей. Но теперь эти пристрастия совсем юных лет уступили более полезной всеядности. Более того – сырое мясо Они теперь ела только будучи в драконьем обличии, а в человеческомупотребляла исключительно готовые мясные блюда, и вообще предпочитала фрукты. Сейчас она сомневалась, что, будучи человеком, сможет переварить такую еду, но её сомнения оказались напрасны. Мясо оказалось съедобным и даже очень вкусным, вопреки мнению тех, кто не пробовал есть его сырым. Что же касается паразитов, которых легко можно нахвататься, питаясь, таким образом, то выбора у неё не было. Они лишь надеялась, что сможет избавиться от них при следующей трансформации.

Самой большой проблемой здесь был не проходящий холод. По этой причине Они с Вуффом почти не покидали тёплые руки Мамы Йети, и даже играли там. Маленький йети был гораздо более приспособлен к холоду, чем Они, но и его родители тщательно берегли от переохлаждения. Сами же они мороза толи не чувствовали, толи умело игнорировали его, но детей, к которым теперь причисляли Они, не отпускали от себя ни на шаг. В связи с этим девушка задавалась вопросом – что с ней будет дальше? Малыш Вуфф вырастет, а она-то нет! Так что же, теперь она обречена, провести остаток жизни на руках у Мамы Йети?

Глава 12.

Её нигде не было. Андрей обошёл все возможные закоулки этого странного места, что, в общем-то, было несложно. Но девушка, как в воду канула. Может быть, она прячется от него? Это тоже было несложно, ведь он не скрывался и всё время звал её. Они вполне могла наблюдать за ним со стороны или ходить по пятам и смеяться…

Андрей зябко поёжился. Он думал, что избавился от этого комплекса, но видимо рано обрадовался. Это долгое время было его тайным проклятием, которое он носил со школьных времён, и сбросил, как ему казалось, только пару лет назад. Смех за спиной… Андрей его не выносил! Особенно девичий. Издевательский…

Ему всё казалось, что смеются над ним. Это было отвратительно, он понимал, что неправ, но ничего не мог с собой поделать. Несколько раз попадал в нелепые ситуации, когда оборачивался и начинал выяснять отношения с людьми, которые и не думали над ним смеяться. Один раз даже нарвался на драку, но не с девчонками, конечно.

Андрей одёрнул себя. Этого ещё не хватало! Какой же он лётчик после этого? Нет, он не допустит повторения побеждённой и уже забытой слабости. Да и с чего это Они будет над ним смеяться?

Размышляя, он не заметил, как оказался в центре здания, где была ровная круглая площадка. Здесь он ещё не был, по той простой причине, что делать ему здесь было нечего. Теперь тоже вроде бы не появилась причина оставаться на этом пустом пятачке, но Андрей почему-то прошёл в самый центр и встал в середине круга на небольшой плоский металлический диск. И тут фонарик его мигнул и погас.

Лётчик не успел посетовать на севшие батарейки, как вдруг понял, что видит всё вокруг гораздо лучше, чем при свете электрического луча. Но самое чудное было то, что он не мог определить источник света, благодаря которому видел окружающий мир. И каково же было его удивление, когда он понял, что света здесь вообще не было и что он каким-то образом воспринимает всё без него!

Предметы вокруг не имели теней, и были только двух цветов – серого цвета камня и жёлтого цвета золота. Андрей сделал шаг в сторону и сошёл с круга. Странное бессветовое зрение пропало и всё снова погрузилось в темноту. Тогда он снова вернулся в круг и опять увидел серо-золотые предметы – странные сооружения на постаментах.

Лётчик по-прежнему не понимал их назначения. Нет, это были не машины. Ассоциация с механизмами стоящими на фундаментах в заводском цеху, видимо возникла из-за того, что ему больше было не с чем сравнить это странное место и эти странные объекты. Может быть, если бы он мог увидеть их все разом, ему всё стало бы понятнее. А ещё, Андрею пришло в голову, что так ему легче будет найти Они.

Когда он понял, что поднимается, то совершенно не удивился. Откуда-то пришло понимание, что можно подняться таким способом под самый купол высоченного потолка. Теперь он действительно мог видеть всю внутренность здания, его двенадцать золотых врат, наглухо запертых изнутри, (уже хорошо, значит, Они не выходила за пределы здания), и концентрические пунктирные круги из каменных постаментов с бесформенными нагромождениями на них. Видел он и неряшливый табор пассажиров притулившихся, как попало среди стройных рядов золотых конструкций. Почему-то это зрелище заставило его поморщиться от неудовольствия, как будто он обнаружил посреди красивой и аккуратно прибранной гостиной кучу мусора из опрокинутого ведра.

Андрей мог разглядеть каждого пассажира в отдельности, но он не испытывал к ним сострадания, как раньше. И он мог заглянуть в любую оставшуюся у них сумку, чемодан и даже карман, но это ему было не интересно.

Андрей видел господина Сая, расположившегося отдельно от всех. Старик сидел на циновке, поджав под себя ноги, и, толи спал, толи молился в такой позе. А ещё, Андрей видел Елизара, который с фонариком в руках рыскал между сооружениями на постаментах. О, так он тоже ищет Они? Ну, нет, эту игрушку Андрей ему не отдаст! (Игрушку?)

Лётчик потряс головой. Что-то было не так. Откуда эти циничные высокомерные мысли и суждения? Какая такая игрушка? Это он что, про Они? Про ангела, (пусть даже падшего!), небесной красоты?

Похоже место, на котором он стоял, как-то нехорошо на него влияло. Оно наделяло его удивительными способностями, но при этом что-то забирало взамен. Кажется совесть…

Надо было выбираться отсюда пока не поздно. Кто знает, вернётся ли совесть, если он задержится в центре непонятного зала. Правда, многие люди по глупости считают потерю совести делом не опасным и даже полезным. Так, дескать, жить легче! Но эти люди ошибаются. Совесть – неотъемлемая часть сознания, один из важнейших регуляторов человеческого поведения. Без неё человек, как самолёт без гирокомпаса, как автомобиль без тормозов и со сломанными рулевыми тягами. Мнимая лёгкость жизни без совести, это лёгкость инвалида, потерявшего все конечности и мужское хозяйство в придачу. Потерю совести легче всего сравнить с потерей чувства боли. Вроде бы хорошо, когда боли нет, но попробуйте положить без этого необходимого чувства руку в костёр. Хорошо вам будет опомниться, когда от неё останется только обугленная головешка?

Но, как бы там ни было, он действительно должен найти Они первым и не дать её этому прохвосту Елизару. Не потому что он старался заполучить эту девушку для себя. Ну, не только поэтому, а ещё и потому, что знал – Елизар обойдётся с ней, как с куклой. Наиграется, сломает и бросит. (М-м, кажется, совесть возвращается!)

Андрей решил, что такому не бывать, и для предотвращения этого не грех воспользоваться особыми способностями, которыми наделяет его то место, на котором он стоит. Он ещё раз внимательно оглядел всё огромное помещение, давшее им убежище от бури. Они внутри не было, но она не выходила наружу. Так, где же она может быть?

И тут он не увидел, а почувствовал – исчезновение девушки как-то связано с золотыми устройствами на постаментах! Требовалось изучить их, понять, что они такое, и это было ему по силам. С этой целью Андрей усилием мысли и воли (?!) приблизил к себе одно сооружение и внимательно вгляделся в него.

..........................................................................

Перед ним сияла звезда. Она была так близко, что можно было разглядеть плазменные завихрения и протуберанцы на её поверхности. Как у Андрея хватало сил смотреть на это светило без защиты, оставалось загадкой, но он не стал ломать над этим голову. Вокруг звезды вращались по своим орбитам около дюжины планет. Было очень похоже на Солнечную систему, но это была не она. (Светило было белым, а не жёлтым, хоть оно состояло из золота. Планеты тоже были из золота, но они вели себя, как самые настоящие планеты – вращались вокруг своей звезды, обеспечивая смену времён года, вращались вокруг своей оси, создавая смену дня и ночи, имели от одного до десяти спутников, обладали атмосферой и выраженным рельефом поверхности, включавшим впадины и возвышенности, моря и сушу.

Удивительно, но почти все эти планеты были обитаемы! Мало того – они сообщались друг с другом с помощью кораблей напоминающих самолёты, но гораздо более сложных. В мире Андрея о таком можно было только мечтать! Правда, многие, глядя на бурное развитие авиации, предполагали, что недалёк тот день, когда самолёты смогут достичь космоса, но таких мечтателей считали чудаками и фантазёрами. Дорога в космос для человека лишь едва приоткрылась, и кто знает, сколько времени должно пройти, прежде чем отдельные эксперименты превратятся в обыденную практику?

...................................................................................

Андрей отдалил от себя видение планетной системы и призадумался. Что это значит? Уже само по себе то, что он мог приблизить и отдалить объект, который по самым приблизительным подсчётам весил десятки тонн, было странно. Видимо, он как-то приближал не сам объект, а его изображение, но как это происходило, было неясно. Но суть не в этом, а в том, что он так и не понял, что он видел. Незнакомую планетную систему? Хорошо отснятый фильм? Галлюцинацию? Непохоже… В любом случае учёные говорят, что никаких больше обитаемых планет не существует, и мы одни во Вселенной. Значит, то, что он сейчас увидел, ненастоящее. Но как это может быть?

Ничего, по-прежнему, не было ясно. Очевидно, это происходило из-за недостатка информации. Что ж, проблему такого рода можно было решить только одним способом – продолжить изучение феномена дальше. И тогда Андрей приблизил следующий объект.

....................................................................

Две армии стояли друг напротив друга, ожидая сигналов к атаке. Примирение было невозможно, но ведь они сошлись в этой степи не для примирения. С одной стороны ровными квадратами выстроились закованные в тяжёлую броню римские когорты. Целых четыре центурии! Серьёзная сила. По первому же звуку флейты воины в первых рядах сомкнут щиты по периметру построения, а те, что стоят за ними поднимут щиты над головами, а потом двинутся, не спеша, но уверенно, как одно живое существо, упрямое и неуязвимое – черепаха! Также уверенно они будут теснить врага, как бы неистов и силён он ни был. Не раз потоки варваров разбивались об эти ходячие крепости, как разбиваются океанские волны о береговые скалы.

По бокам грозной пехоты застыла тяжёлая конница. Её задачей является взять врага в клещи и удерживать, постепенно окружая, пока несравненная пехота будет делать своё дело. Позади, расположилась конница лёгкая. Она вступит в бой последней, и будет добивать и доделывать то, что не успеют главные силы. Задача для безусых юнцов, и… не слишком почётное место службы.

А вот их противник – смешанное войско. В центре персидская пехота – знаменитые «бессмертные». Серьёзные воины! Схватиться с любым из них один на один почти всегда верная смерть. Разве что спартанцы прошлых веков могли считаться достойными противниками этой гвардии. Или может быть у гладиаторов есть шанс выстоять против страшных чернобородых головорезов. Но «бессмертным» далеко до римлян в умении держать строй, не говоря уже о построении «черепахой». Персы стоят длинными шеренгами, прикрывшись плетёными щитами, удобными для фехтовального боя из-за своей лёгкости и прочности. Почему-то их военачальники не понимают, что такой щит не способен выдержать удар копья. А ведь римляне ударят, прежде всего, копьями. Это значит, что «бессмертные» обречены.

Как и в первом войске по бокам пехоты стоит тяжёлая конница. О, да это же парфянские катафрактарии! Очень серьёзный противник. С головы до ног одетые в наборную чешуйчатую броню, по которой вечно соскальзывают клинки вражеских мечей и наконечники дротиков, не находя возможности зацепиться. Опасный противник парфяне, вот только мало их, до странности мало! А где же лёгкая конница противника?

Очень странно – лёгкая конница, оказывается, стоит в стороне с таким видом, как будто всё происходящее её не касается. Оно и понятно, это же скифы, загадочную душу которых не в состоянии понять народы цивилизованные. Ещё греки в период своего расцвета вывихнули себе мозги, общаясь, с этими странными северными варварами. Римляне же предпочитают их не замечать до поры до времени.

Никто не сомневается, что великий Рим рано или поздно встанет над всем миром. Придёт время, будет покорена и Скифия, но это случится не сейчас. Пока такое завоевание считается невыгодным – больше солдат ляжет в степях, лесах и болтах севера, чем пленных врагов будет доставлено в Вечный город. Но чего же всё-таки ждут скифы? Может быть, они совсем не собираются участвовать в битве?

Но вот пропели трубы, давая сигнал к наступлению, и засвистели свирели, отмеряя ритм шага пехоты. Битва началась!

Вдруг, похожие на ящериц, оседлавших лошадей, парфяне сорвались с места, и как безумные атаковали тяжёлую римскую конницу на обоих флангах! Сочетание противников было при этом один к пяти, но парфянские катафрактарии действовали при этом так, словно численное превосходство было на их стороне, а не наоборот.

Между тем, когорты римской пехоты продолжали своё наступление на «бессмертных», которые почему-то стояли неподвижной стеной, в то время как все законы военного дела гласили, что преимущество в подобной сшибке бывает у того, кто наносит, а не принимает удар. А для нанесения хорошего удара даже пехоте следует хорошенько разогнаться!

И тут вдруг раздался стук копыт лошадей несущихся галопом. Что это? Скифы! Они что собираются атаковать римские «черепахи» в конном строю? Но ведь это, то же самое, что пытаться разбить наковальню глиняным горшком!

Однако скифы не бросаются на римские когорты. Они скачут, вытянувшись в цепь, а в руках у них… тяжёлые охотничьи луки! И на всём скаку эти безумные всадники посылают стрелу за стрелой, проносясь перед фронтом римского войска…

Ливень смертей обрушивается на когорты! Большинство стрел увязают в дереве щитов и отскакивают от шлемов и пластин панцирей, но многие всё же проникают своими узкими гранёными жалами в смотровые щели, без которых пришлось бы двигаться вслепую. Одни воины падают на колени, оставшись без глаз, и тщетно пытаются избавиться от засевших стрел. Другие умирают на месте, получив удар, проникающий в мозг. На их место тут же становятся другие, но это перестроение пусть на миг, но всё же открывает брешь в ходячей крепости, и в эту брешь немедленно влетают ещё несколько стрел!

Движение «черепах» замедляется, становится неровным. Командиры когорт стараются навести порядок, но ливень стрел непрерывен, и солдаты продолжают падать и падать. Это не может остановить «черепахи», но теперь стройное наступление на «бессмертных» грозит превратиться в хаотичный вал.

Скифские всадники почему-то не иссякают, хоть разведка докладывала о сравнительно небольшом числе степняков. Ах, вот оно что! Выпустив по десятку стрел, скифы описывают широкий круг, огибают войско персов и возвращаются на исходную позицию, чтобы снова атаковать. Поэтому их поток кажется бесконечным. Если бы тяжёлая римская конница не была связана боем с озверевшими парфянами, этот манёвр можно было бы пресечь. Может быть, не разбить наголову, но хотя бы отогнать лёгких и быстрых скифов от когорт. Но сейчас единственно, что римляне могут противопоставить стремительным стрелкам, это собственных лучников и пращников, искусство которых намного слабее скифского. Пустить же свою лёгкую конницу, наперерез степнякам, это было бы всё равно, что выставить новобранца против гладиатора. Да и поздно уже…

Скифы исчезли также внезапно, как и появились. Измученные обозлённые римляне не сразу поняли, что из пылевого облака, стеной вставшего между двумя армиями по ним больше никто не стреляет, но обрадоваться они не успели.

То, что выступило из этой пыли, заставило открыть рты самых опытных ветеранов. Давно поступь македонской фаланги не сотрясала поля сражений обозримого мира, но самым странным было то, что сейчас этот строй держали те, чьих предков когда-то опрокинули воины великого Александра! Но куда же подевались плетёные щиты «бессмертных», и почему они идут, вложив мечи в ножны?

Теперь персы шли под прикрытием больших квадратных щитов, почти в рост человека. Щиты эти были тяжёлыми, прочными и неудобными для фехтовального боя, но их было легко поставить на землю и укрыться за ними, как за стеной крепости. Но сейчас «бессмертные» были в движении, а щиты их плотно смыкались в сплошную непроницаемую преграду. Но не это несло угрозу израненным римским когортам, а то, что в руках у наступающих персов были сариссы!

Длинные тяжёлые копья, которые несли сразу несколько человек, положив древки друг другу на плечи, дружно ударили широкими и острыми, как мечи наконечниками, и взломали панцири римских «черепах»! И дрогнули солдаты непобедимой империи, и отступили передние, внося хаос в когорты, идущие сзади, а многие приняли смерть от ужасных копий, способных остановить боевых слонов.

Тогда «бессмертные» выхватили свои знаменитые мечи, пробивающие любые панцири, и пошла резня! А в это время скифы, присоединившиеся к парфянам, добивали тяжёлую римскую конницу. Лёгкой коннице римлян было приказано отступить, чтобы сохранить хоть что-то от армии прославленного стратега Публия…

.......................................................................

Андрей «отпустил» прошедшую перед глазами картину военной катастрофы разыгравшейся в эпоху римской античности и задумался. Сейчас больше всего его поражало не то, что он видел неизвестные миры и сюжеты из прошлого, а то, как он себя ощущал при этом. А ощущал он себя богом, не меньше! Пусть не Творцом-Создателем, но чем-то вроде языческого бога, способного повелевать какой-нибудь стихией.

Однако, как бы всё это ни было интересно, он так и не понял, где следует искать Они. Девушки не было в здании, содержащем… (отдельные миры?), но, может быть, она спряталась в одном из этих «миров»?

Хорошо, но как? Несмотря на всю свою «божественность» Андрей мог только призвать к себе очередную картинку из очередного мира, но он не мог влиять на то, что там происходит. Он не знал, что предпринять, если Они обнаружится где-нибудь в космосе или в морских глубинах, и сможет ли он помочь ей, если она нуждается в помощи. Или хотя бы дать ей знать, что её не забыли, что её ищут.

Но вопрос сейчас был, прежде всего, в том, чтобы найти беглянку. Задумав проверить свою версию, Андрей решил просматривать один мир за другим, пока девушка не будет обнаружена или пока миры не кончатся. И он приступил к работе, думая, что те золотые миры, которые он видит на постаментах, это всё, что ему нужно пересмотреть. Как же он ошибался!

Глава 13.

Андрюха, похоже, поверил, но Елизар, конечно, не повёлся на такую ерунду! Какая ещё дьяволица, товарищи? Мало ли что старый японец с косых глаз придумает! Нет никаких дьяволиц, и сказки про они, тоже чушь! Это название и имя той девчонки, обычное совпадение. А может она сама себе такое имя придумала, так-как знала или читала что-то о японских демонах. Что же касается рогов, то эти аборигены чего только не придумают. Может действительно козьи рога ей вживили ещё во младенчестве? Бр-р…

Но девка она то, что надо, и бросать её просто так глупо. Вот же Андрюха дурень! Не видит, что она на него запала, но это уже его проблемы – не видит и не надо. Девчонки не любят таких долго думающих и сомневающихся. Им по нраву такие, как Елизар, а это значит, что в ближайшее время она поймёт с кем действительно интересно. Но сначала надо её найти.

Сперва, Елизар направился туда, куда показал Андрей, но тот и сам искал девушку в этом направлении, и если бы она хотела, то давно бы отозвалась. (Андрюха окликал её часто и громко.) А раз не отзывается, значит, где-то прячется и не хочет иметь больше дела с этим рохлей.

Но ведь не будет же она прятаться где-то у него на пути. Логично поискать девчонку в другой стороне, а если Елизар ошибается, то здесь в принципе неважно в какую сторону идти – все проходы представляют собой концентрические круги, либо радиальные лучи, ведущие к центру. В центре делать нечего, он уже знал, что там пустая площадка, круглая, как цирковая арена. Значит, надо двигаться по кругу, заглядывая за все эти агрегаты непонятного назначения.

Мысленно Елизар потирал лапки от удовольствия! Нет, он не был абсолютным мародёром, и если бы у Андрюхи с этой девкой что-то заладилось, то не стал бы мешать и злодействовать. В конце концов, одна стюардесса дышала к нему неровно, и он был намерен по прилёту уложить её в постель. Так что без дела он не останется. А если не заладится и здесь, (ведь всякое бывает!), то всегда можно найти себе юбку на месте. Но Елизар видел, что Андрюха опять «слапшил», а тут уж извините – грех упускать такую экзотическую чиксу! Так что, извини, первый пилот, здесь тебе, (ха-ха!), первым не бывать, но можешь потом быть вторым, если опять зевать не будешь!

С такими мыслями Елизар кружил вокруг агрегатов, и при этом двигался по кругу, стараясь не пропускать ни один «постамент». Он не звал Они вслух, потому что девушка, услышав такой зов, могла спрятаться намеренно. (Да она, небось, так и делала, слушая, как её зовёт Андрюха!) А ещё, Елизар решил, что сменит тактику и перестанет раздражать девчонку постоянными поддёвками. Теперь он будет с ней дружелюбен и приветлив, ну, и, конечно, посочувствует, по поводу того, что тот, кто ей нравится, оказался таким валенком. А потом, как бы невзначай, предложит прогуляться, хотя бы между тех же здешних агрегатов, ведь снаружи буря всё ещё бушует. А дальше, дело техники! (Готов поспорить, что сдастся она уже сегодня, а не сегодня, так завтра. Девки всегда такие – сначала фыркают, потом мурлычат. Сначала корчат недотрогу, а потом радостно раздвигают ножки!)

Что-то заставило Елизара остановиться, сперва он не понял что именно. Нет, он не нашёл Они, дело было в другом. Один из здешних агрегатов слегка светился и двигался. Он, как будто медленно вырастал из пола. Очень медленно, но было видно, что его основание заметно ниже, чем у остальных.

А, так значит, эти штуки могут уходить под пол? Чёрт его знает, что это может означать, но в данный момент одна из агрегатин вставала на место.

Получается, что сооружение, в котором они находятся, не заброшено и не бездействует, раз его механика функционирует. Это помимо прочего, могло означать, что у этого строения и у всего, что внутри, есть хозяева.

В таком случае, с одной стороны есть опасность, что они нарушили чужую территорию, и теперь придётся за это отвечать. Но, может быть, теперь у них есть шанс связаться с цивилизованными местами, и не надо идти по джунглям к побережью?

Всё это требовало проверки, но прежде всего, Елизара заинтересовал сам агрегат, вырастающий из пола. В свете фонарика он больше всего напоминал макет какой-то гористой местности, выполненный из золота…

Глава 14.

Они учила Вуффа разговаривать. А почему бы нет? Малыш йети был очень способным и понятливым. Он намного превосходил в развитии человеческих детей своего возраста, и если бы природа не поставила его виду некую грань, которую йети переступить были не в силах, у них был бы шанс потеснить человечество, как вид более слабый и изнеженный.

Но это человечеству не грозило. Вуфф вырастит таким, как его отец – могучим, красивым, добрым и умным… по-своему. Но стать цивилизованным существом у него не получится. Может быть, к его же счастью!

Первым словом Вуффа было – «Ой!» Он повторил его за Они. Само собой разумеется, Вуфф «ойкал» по поводу и без повода, и замучил этим и Маму Йети, и Они. (Папа в это время добывал очередного снежного барана.) Тогда девушка решила научить его простым словам, стараясь объяснить их значение, чтобы это не было попугайством. Как это ни удивительно, дело пошло, как по маслу!

Меньше чем через неделю Вуфф мог назвать части тела, попросить есть, выразить желание спать или играть. Правда, когда он пытался разговаривать с Мамой Йети, то ничего из этого не выходило. Взрослые всегда хуже чему-то обучаются, чем дети, а потому его собеседницей была только Они.

Это, конечно, немного развлекало девушку. Хоть какое-то общение! Но она понимала, что так долго продолжаться не может. Нельзя же провести жизнь на руках у Мамы Йети! В любом случае, если она здесь задержится надолго, то сойдёт с ума раньше, чем состарится. Эх, ей бы одежду или хоть какое-то её подобие!

Они много раз пробовала возродить свои способности, но ей не удавалось, не только слепить что-нибудь из мировой плазмы, но и выдавить из себя, хоть искру огня. Трансформироваться в дракона она уже отчаялась. Энергия этого мира имела какую-то особую природу, и для полётов не годилась. По крайней мере, Они пока не освоила её, и даже едва ощущала. Хорошо ещё, что здешний воздух был пригоден для дыхания, а еда усваивалась и шла впрок. Даже слишком – Они боялась поправиться от обильной жирной пищи и почти неподвижного образа жизни, ведь её по-прежнему надолго не отпускали с рук и берегли от холода.

Глава 15.

Господин Сай не молился и не размышлял – он медитировал, но это у него сейчас плохо получалось. Никак нельзя было отвлечься от назойливых мыслей, но это немудрено, когда рядом они!

Если честно, то эта девушка ему даже нравилась. Они не производила впечатление свирепости и кровожадности, присущей её народу. Она была нежна, обаятельна, ранима, хоть и не казалась избалованной или изнеженной, какими бывают иногда домашние девочки, ещё не понявшие, что далеко не весь мир предназначен для их развлечения. Девушка казалась смелой и сильной, настолько, насколько это отпущено существам её природы, а может даже немного поболее того. Но она не была злой, не только, как они, но и, как это бывает с человеческими девушками, прячущими за внешней привлекательностью малоприятную ядовитость.

Нет, эта девушка была не такой. Понятно, что два молодых пилота заглядываются на неё, не взирая, на рожки, но и его стариковское сердце тает при виде этой опасной прелести. Они напоминала господину Саю его собственных внучек. Находясь рядом с ней, он переставал думать о том, кто она, и видел в этом существе только юную девушку. Однако он никогда до конца не забывал, с кем имеет дело.

Они умны и коварны. Те из них кто по каким-то причинам не могут применить силу, используют лесть и способны плести интриги не хуже политиков. Девушка по имени Они не казалась очень сильной физически, но это могло быть обманчивое впечатление. Господин Сай видел, в чём заключалась её сила. Эта буря была ни чем иным, как гневом обиженной они! Такое будет пострашнее мощных лап с огромными когтями, и кабаньих клыков, которыми гордятся её родичи – демоны. Эта демоница умеет себя сдерживать, но её месть всё равно настигает обидчика. А поскольку она управляет стихиями, то месть эта может быть страшной! Нда…

И всё же здесь было много неясного. Сначала господин Сай подозревал, что Они гневается на этого глупыша – Елизара. Но ведь она могла запросто откусить ему голову или, если уж на то пошло, унести его в смерче и бросить где-нибудь в океане. Но, кажется, она гневалась не на него одного. Это подтверждалось тем, что все кто был на самолёте, находятся здесь.

Что это за страшное место, куда она их завела? Неудивительно будет, если сюда пожалуют остальные они, и устроят пир горой, где главным блюдом будут пассажиры с разбитого самолёта. Но, возможно, всё обстоит ещё хуже! Не исключено, что кроме тел они заинтересуются их душами…

И было ещё кое-что. Господин Сай хорошо помнил того дракона, которого видели многие пассажиры, незадолго до крушения самолёта. Почему-то пилоты его не заметили, и теперь не верят никому, думают, что это просто фантазии людей обезумевших от страха. Но господин Сай разглядел дракона очень неплохо. Правда, он до конца так и не понял, напал ли дракон на самолёт или пытался помочь. Почему-то, больше было похоже на второе, но дело не в этом.

У наблюдательного японца хватило времени, чтобы заметить самую большую, с его точки зрения, странность – у того дракона были такие же золотые глаза, как и у Они! Что это могло означать? Этого господин Сай не знал, но почему-то это обстоятельство пугало его больше чем перспектива быть съеденным родственниками их новой знакомой!..

Да, с медитацией сегодня совсем ничего не выходит…

Глава 16.

Они вошли одетые в длинные плащи и пальто. На всех были широкополые чёрные шляпы, перчатки и штиблеты с гетрами. Даже если бы они не достали оружие, всем сразу стало понятно, что это гангстеры!

Кассиры в жилетках, мешковатых брюках, нарукавниках и кепи с длинными козырьками без верха. Менеджеры в деловых костюмах и неизменных галстуках с фальшивыми бриллиантами на булавках, похожие на агентов похоронного бюро. Клиенты в серых пиджаках, бежевых пиджаках, чёрных пиджаках, в пиджаках в полосочку. Дамы в строгих платьях, шляпах-наколках и с лакированными сумочками. Охранники в форме напоминающей полицейскую, при пивных животиках и револьверах в кобурах. Все, как один подняли руки, раньше, чем кто-либо их об этом попросил.

Это вызвало одобрение со стороны главаря банды налётчиков. Он улыбнулся своей фирменной улыбкой, известной всей стране и даже за рубежом, после чего вежливо попросил всех присутствующих лечь на пол. Более того – заметив среди посетителей пожилую даму, он лично снял с вешалки чей-то плащ и расстелил его на полу, после чего пригласил старую леди прилечь с такой галантностью, что та расплылась в благодарной улыбке.

Вежливость и обаяние были чем-то вроде фирменного знака этого бандитствующего джентльмена. Никто никогда не слышал от него не то чтобы грязной брани, но даже просто грубого слова! Он не любил убийство, но, не задумываясь, пускал оружие в ход, когда завязывалась перестрелка с полицией или конкурирующей бандой. Его обожала вся женская половина государства, ему завидовала вся мужская половина. Это был самый популярный и удачливый бандит, которого многие уже считали национальным героем. Но всё это не мешало признавать его преступником, и за его голову была назначена награда.

Возможно, именно мысль о награде подвигла одного из клерков на решительный и безумный шаг. В тот момент, когда пачки банкнот из открытых касс уже перекочевали в просторные холщёвые мешки, и речь шла о том, чтобы открыть главное хранилище, этот малый вдруг приподнялся и на глазах у следившего за заложниками громилы сунул руку под конторку и вдавил неприметную пуговку в панель, из которой она торчала.

Вой сирены, установленной на крыше здания банка, разбудил бы мёртвого! Бесстрашный клерк получил свою награду немедленно, в виде удара прикладом автомата в зубы. Он получил бы больше, но предводитель налётчиков не желал опускаться до мелкой мести, и приказал не трогать больше этого дурака.

Речь об ограблении главного хранилища теперь уже не шла. Жадный гангстер – мёртвый гангстер. Надо было отступать к автомобилям, припаркованным на соседней улице, но снаружи уже завыли сирены полицейских машин, и через считанные секунды здание банка было окружено.

Налётчикам с помощью мегафона предложили сдаться без боя и положиться на милость правосудия. Гангстеры были не настолько глупы, чтобы полагаться на эту «милость». Они вышли, прихватив свою добычу, оказавшуюся вдесятеро скромнее той, на которую рассчитывали. Каждый вёл перед собой заложника, но только мужчин – женщин обаятельный главарь великодушно приказал отпустить.

Налётчики были, как на ладони, но никто из полицейских не посмел выстрелить, хотя гангстеры проходили от них так близко, что их можно было коснуться рукой. До соседней улицы, где стояли автомобили, водители, которых уже заводили моторы, оставалась пара десятков шагов…

Выстрелы раздались откуда-то сверху, из небоскрёба, что возвышался напротив банка. Стрелял из окна старик с бакенбардами, одетый в халат и шлёпанцы. В руках у него дымился видавший виды старинный длинноствольный револьвер, помнивший лихие времена, когда он был единственным проводником закона, а тот, кто держал его в руке, сочетал должности шерифа, судьи и палача.

Громила, шедший рядом с главарём, вскрикнул и упал на одно колено. Сам главарь почувствовал сильный толчок в плечо и острую боль, мгновенно парализовавшую руку. Он покачнулся и выпустил заложника, тотчас юркнувшего в проём между полицейскими машинами. Тотчас перед гангстером возникло лицо полицейского со стальными глазами и решительным квадратным подбородком. И в руке у этого полицейского был пистолет, направленный в упор…

Выстрел! Второй, третий, четвёртый! Адская боль и треск рёбер! Ответная очередь из автомата, и тело полицейского, практически перерезанное пополам, отлетает на капот ближайшей машины…

Но главарь банды, получивший четыре пули по корпусу из крупного калибра, жив, хоть и скорчился от боли! Просто у него под широким чёрным плащом бронежилет, а вот у полицейского бронежилета не было.

Пальба, как камнепад – начинается с одного выстрела-камешка, а в следующую секунду этих «камешков» сыплются уже десятки, сотни, и вот лавина камней несётся неудержимо, сметая всё на своём пути! Грохот, гарь, крики боли и ярости! Звенят разбитые стёкла, прыгают отработанные гильзы, падают убитые и раненные. Заложники, гангстеры, полицейские…

Банда отступала, беспорядочно отстреливаясь. Почти треть «джентльменов удачи» осталась лежать в лужах собственной крови, среди рассыпавшихся банкнот. Три из пяти мешков с деньгами, взятыми, как трофеи во время налёта, оказались потерянными. И всё же гангстеры добрались до своих автомобилей, отогнав преследователей гранатами.

Взревели моторы и четыре кабриолета сорвались с места раньше, чем полиция сориентировалась и догадалась броситься в погоню. Они растаяли в улицах огромного города, где дома скребли крышами небо, а жители казались муравьями на фоне гигантских строений из стекла и бетона.

...................................................................

«Бог-Андрей» оттолкнул от себя очередной «мир» с негодованием и злостью. Опять не то! Кому нужны какие-то там гангстеры, небоскрёбы и прочая капиталистическая бурда? Он вырос в мире, где всего этого не было, а если что и было, то происходило без таких вот эксцессов, словно специально придуманных для очередного фильма.

Но самое главное – в этом мире тоже не было Они! (Хотя, с другой стороны, хорошо, что её там не было.) Андрей почему-то был уверен, что если бы девушка попала в один из тех «миров», в которые он заглядывал, то он нашёл бы её сразу, и разглядел бы без труда. Правда, все «миры», которые он уже просмотрел, были чем-то опасны или вообще не годились для жизни. Кроме того, он понятия не имел, что предпримет, когда найдёт беглянку. Сейчас он мог только «призывать» миры, чтобы заглянуть внутрь, но ни вмешиваться в их жизнь, ни проникать внутрь он не мог. Или просто не знал как?

Но что же он за бог такой, если не может самого главного – распоряжаться там, где распространяется его власть? Жалкий получается божок! Но, может быть это не так? Действительно ли он способен только смотреть или может нечто большее? И Андрей решил попробовать сделать «большее».

Глава 17.

Они понимала, что ещё немного, и она сбесится! Это было чёрной неблагодарностью по отношению к семейству йети, но девушка уже давно еле сдерживалась.

Её всё раздражало, даже любознательный малыш Вуфф. Собственно, больше всего раздражала его бесцеремонная любознательность. В последнее время он повадился изучать её – Они.

Девушка была далека от мысли, чтобы стесняться этих милых, но всё же примитивных созданий. Дядя Огги объяснил ей ошибочность учения о том, что люди произошли вот от этих обезьяноподобных существ, но человеческий вид, несомненно, состоял с ними в дальнем родстве. И всё же между ними и людьми была пропасть, и прежде всего это чувствовалось не из-за разницы во внешности, а ввиду социального поведения. Нет, йети и в этом были похожи на людей, но многое с чем люди маются многие века, было им чуждо и непонятно. Например, йети не знали стеснения. Если это чувство и было им свойственно, то оно пребывало в зачаточном состоянии. По крайней мере, йети не стеснялись естественного, данного им природой.

Они и не думала стесняться своей наготы перед Вуффом и даже перед Папой Йети. Но в последнее время малыш стал проявлять повышенный интерес к её телу и постоянно тянул свои любопытные ручонки туда, куда не следует. Девушка старалась мягко отстранять их, понимая, что этот его интерес никак не связан с притяжением к противоположному полу. Во-первых, Вуфф был ещё совсем мал, а, во-вторых, она надеялась, что они с точки зрения вида достаточно разные, и она может не опасаться покушения на свою невинность.

И всё же Вуфф проявлял упрямство. Они не могла запретить ему совсем прикасаться к себе, ведь они спали на руках у Мамы Йети, практически в обнимку. С другой стороны, ей вовсе не хотелось вызвать раздражение и гнев со стороны своего друга, которому уже сейчас ничего не стоило переломать ей все кости. В результате девушка была ощупана, обнюхана и даже попробована на вкус, буквально с головы до ног! Это и смешило её, и бесило. Ну, и раздражало, конечно!

Они не знала, сколько она ещё выдержит. Её спасение было в тепле и еде, которую давали ей йети, но деятельная человеческая натура требовала выхода из первобытного застоя, в который она угодила. Да, можно даже взрослому человеку некоторое время сидеть в детской песочнице и лепить куличики, развлекая малышей. Это бывает интересно, если длится недолго, но попробуйте провести так месяц-другой без перерыва – взвоете!

Время для размышления у девушки было предостаточно. Планы побега, один безумнее другого, рождались у неё в голове, но отвергались один за другим, за явной невыполнимостью. Самым разумным казалось начесать побольше шерсти с малыша, а может быть и с его родителей, после чего спрясти из этой шерсти нить, а из неё связать себе тёплый костюм. В таком костюме можно было уйти намного дальше, чем голышом, в одной набедренной повязке. Правда, уйти подальше и добраться до человеческого жилья, это было не одно и то же.

Но не это, само по себе значительное обстоятельство делало план трудновыполнимым. Прежде всего, у Они не было ни гребня, чтобы начесать шерсть, ни прялки, чтобы спрясти нить, (она имела самые общие представления о том, как это делается), ни спиц или крючка, чтобы что-то связать. Но, даже имея всё это, трудно было надеяться на успех. Ведь, если бы девушка ловко обращалась со всеми инструментами для изготовления одежды и располагала достаточным количеством материала, то неизвестно дали бы йети ей заниматься чем-то таким – неизвестным, а потому подозрительным. Скорее всего, нет.

Нда, похоже, из этого тоже ничего не выйдет. При самом лучшем раскладе Они должна будет трудиться над осуществлением своего плана несколько месяцев, а погубить его может что угодно. Любопытство Вуффа, например. Проще вырастить шерсть на себе!..

Что-то похожее на внезапное озарение мелькнуло на периферии сознания, и погасло. Интересно, что это было? Они не стала пускаться в погоню за убегающей мыслью. Она знала, что так её вернее всего можно потерять. Лучше расслабиться и подумать о чём-то отвлечённом, и тогда любопытная мысль сама высунется из убежища, где спряталась и обнаружит себя!

Девушка припомнила, как училась трансформироваться в дракона, как овладевала приёмом сжатия личного времени, чтобы не тратить на этот процесс недели и месяцы. Как соединяла всё это с навыком плазменного преображения, чтобы не маяться с постройкой нового тела с помощью усиленного питания, как это делала когда-то мама. Жаль, что всё это не применимо в здешнем мире. Как было бы прекрасно расправить могучие крылья и взмыть к небу, оставив далеко внизу и заснеженные горы, и мороз, и йети!..

И вдруг её осенило – йети! Когда-то дядя Огги рассказывал, что трансформироваться можно в любое существо, не обязательно в дракона. Но, чтобы это сделать, необходимо узнать об этом существе, как можно больше. Самое лучшее, это хорошенько рассмотреть того, в кого желаешь превратиться, а потом съесть его, проглотить полностью

Хорошо ему было рассуждать! Будучи в теле дракона, он мог проглотить кого угодно, чем и занимался постоянно долгие годы, пока не встретил свою принцессу – их с мамой прародительницу, Анхе. Когда Они сама пребывала в драконьем образе, она тоже могла многое что проглотить, но девушка смотрела на вещи иначе, а потому на её счету целиком проглоченной могла считаться только рыба. Ну, не в тунца же ей превращаться здесь в пещере?

Самый лучший мех, защищающий от мороза, кроме йети был у снежных баранов. Но превращаться в снежную овцу Они не хотела. Во-первых, для успешной трансформации надо было разглядеть это животное живым, а потом уже анализировать на вкус. А, во-вторых, был риск, что её не узнают в новом образе, и тогда она попадёт на обед семейства йети в качестве основного блюда.

Нет, трансформироваться в йети было бы самое правильное. Прежде всего, сохранишь тело близкое к человеческому, а значит им легче будет научиться пользоваться. Ну, и приобретёшь вожделенный мех, способный защитить от мороза во время перехода через горы.

Всё это были пока теории, ведь Они, по-прежнему, не чувствовала ни энергию, ни мировую плазму, а без этого о трансформации можно было только мечтать. Но девушка не теряла надежды. Она будет пробовать ещё и ещё, пока не добьётся результата.

А пока не лишним будет потратить время на изучение йети. Вот этого самого йети, который до сих пор так бесцеремонно изучал её саму. Конечно, глотать Вуффа Они не собиралась, да у неё и не получилось бы, но рассмотреть его со всех сторон она была намерена самым внимательнейшим образом. Ничего, пусть немного похохочет от щекотки, как это бывает, когда их отпускают поиграть! А вот проглотить придётся комочек его шерсти… Брр!

Глава 18.

Такого Елизар никак не ожидал! На самом деле он вообще ничего не ожидал, когда из любопытства влез на медленно поднимающееся из пола непонятное сооружение. Сперва, он испытал смесь удивления и разочарования – агрегатина оказалась рельефной картой какой-то гористой местности, выполненной из… золота! Странный выбор материала, но тому, кто всем тут заправляет виднее.

Второй пилот ещё в детстве читал о сокровищах, спрятанных в древних дворцах, храмах и гробницах затерянных в джунглях. Там же обитали всякие чудища и вполне реальные, но не менее опасные твари от ядовитых змей до тигров-людоедов. Сказки, конечно,но, как говорится – сказка ложь, да в ней намёк…

И вот теперь один такой «намёк» в виде странного здания, набитого золотом, а точнее, чуть ли не целиком из него состоящего, стал их приютом. Ладно, принимаем, как данность. Заодно гасим в себе ненужную нотку алчности – ясно, что этим золотом никак нельзя воспользоваться, ведь предметы здесь все большие и тяжёлые до неподъёмности. Отломать себе небольшой кусок проблематично, да и если получится отломать, то можно огрести немаленькие неприятности, когда у золота найдутся хозяева. Но даже если не найдутся, то, как его вывезти из чужой страны? (Они даже не знали, в какой именно стране находились, так-как во время катастрофы все приборы отказали.) И даже если бы удалось что-то пронести через несколько границ, то, как объяснить дома, откуда взялось такое богатство? Так что выкидываем из головы всю эту муть и сосредотачиваемся на проблемах насущных.

Разочарование случилось от того, что он увидел карту. Всё же интереснее было бы посмотреть на какой-нибудь древний механизм – артефакт исчезнувшей цивилизации. А тут – учебное пособие!

И всё же он забрался наверх и осторожно встал на поверхность карты. (Всё-таки дорогая штука!) И тут довелось ему удивиться по-настоящему, потому что карта была живая!

Елизар ясно видел миниатюрные города, дороги по которым двигались люди и повозки, пасущиеся в долинах стада, и даже птиц паривших над всем этим. Что же это такое? Про объёмные картинки он слышал, стереофильмы, где приходилось сидеть в специальных очках, видел. Но такое встретил в первый раз в жизни. Лётчик наклонился пониже, чтобы разглядеть почти микроскопический заснеженный домик у подножья внушительного горного массива, и…

.....................................................................

И вдосталь наелся снега, потому что рухнул в сугроб! Ничего не понимая, Елизар вскочил, поскользнулся и снова очутился в снегу.

– Эй, что это вы делаете, молодой человек? Что с вами? – раздался вдруг рядом дребезжащий старческий голос.

Второй пилот кое-как выбрался из сугроба и увидел почтенную старушку в широченной длинной юбке, переднике и чепце. На носу у этой бабушки красовались круглые очки с толстенными стёклами.

– Я вас спрашиваю, юноша, снова заговорила бабуля, кутаясь в широкую шаль. – Что вы потеряли в этом сугробе? Вы что, заблудились?

– За-заблудился… – ответил Елизар, не слишком покривив душой.

– Я так и знала, – кивнула старушенция. – Зайдите в дом, я напою вас чаем, а вы расскажете мне, куда направлялись в такой поздний час, да ещё и в метель.

Метель на самом деле была преизрядная. Елизар понял, что мороз пробирает его до костей, а потому был рад последовать за неведомой бабушкой в тёплый дом, где его тут же усадили в кресло, укрыли пледом и дали в руки объёмистую кружку с дымящимся напитком.

Бабушка не стала расспрашивать его немедленно о том, откуда он взялся в сугробе перед её домом среди зимы, (он сам очень хотел бы это знать, так-как только что не было ни зимы, ни дома, а были джунгли, авиакатастрофа и странное убежище в виде гигантского золотого барабана), а принялась хлопотать, приговаривая, что как раз время ужина, и гость поспел весьма кстати.

Елизар понимал, что ничего не понимает. Где он? Что это за место? Ясно, что он больше не в джунглях и вообще, скорее всего, на другом материке, но где? И что ему рассказать этой бабуле? Правду? Он сам бы в такую правду ни за что не поверил, так чего же теперь ждать от старушенции? Надо было что-то придумывать, и придумывать быстро.

Он как раз выдумывал правдоподобную ложь о том, как отстал от компании, отправившейся на прогулку, когда в дверь маленького домика постучали.

– Надо же, ещё гости! – проговорила хозяйка и пошла открывать.

Она распахнула дверь и выглянула во двор, впуская в дом свежий холодный воздух и снежинки.

– М-ме-е! – раздалось снаружи.

– Вот те раз! Козочка! – воскликнула хозяйка, всплеснув руками. – Ты-то здесь, откуда, мемека? Ну, заходи, заходи, не оставлять же живую тварь на таком морозе.

Она посторонилась и в дом вошла… козочка? Елизар даже привстал от удивления. Появившееся в комнате существо было покрыто густой белой шерстью и стояло на четырёх ногах, а ещё, у него были аккуратные чёрные рожки. На этом сходство с «козочкой» заканчивалось. Видимо, старушка очень плохо видела сквозь свои толстые очки, раз приняла эту тварь за умное и мирное домашнее животное. Но Елизар никогда не жаловался на зрение и обладал неплохой природной наблюдательностью.

От него не ускользнуло ни отсутствие хвоста у мнимой «козочки», ни то, что она стоит не на четырёх копытцах, а на конечностях имеющих пальцы. Но самое главное, у неведомого животного была морда, в которой не было ничего козьего! Скорее, это можно было бы назвать лицом, сочетающим в себе обезьяньи и человеческие черты. Больше всё-таки было человеческого, так-как лицо было безволосым, цвета тёмной бронзы и даже красивым, по-своему. И с этого лица на Елизара смотрели странно знакомые золотые глаза.

– Ну, что ты встала, милая? – ласково проговорила старушка, обращаясь к этой новой гостье, которая изумлённо уставилась на Елизара. – А, ты мальчика этого боишься? Не бойся, он тебя не съест, это я тебе обещаю! Проходи к очагу, погрейся. Сухарик хочешь?

«Козочка» вежливо взяла из руки хозяйки сухарик и послушно прошла на указанное ей место, косясь при этом на Елизара. Хозяйка ошиблась, она вовсе не боялась лётчика, но была явно удивлена тем, что видит его здесь.

– Ну, вот и славно! – ворковала добрая женщина. – Сегодня у меня на удивление удачный день. А теперь самое время ужинать. Я вас оставлю на минутку, пойду, переоденусь и тогда приступим!

Она скрылась за дверью, ведущей, по-видимому, в спальню. «Козочка» проводила старушку взглядом, после чего повернулась к Елизару и улыбнулась.

– Привет! – сказала она. – Ты откуда здесь взялся?

Струйки холодного пота побежали по спине лётчика. Сейчас он ничего не понимал, но его отчаянно напугало именно то обстоятельство, что это существо ещё и разговаривает!

– К-кто ты? – спросил он дрогнувшим голосом, нащупывая под пледом кобуру с табельным оружием.

– Ты, что меня не узнал? – с удивлением спросила его странная собеседница, но тут же хлопнула себя ладонью по лбу. – Ах, да! Совсем забыла, я же в образе йети. Извини, тебе этого так сразу не понять, а сейчас нет времени рассказывать.

– Они? – севшим отчего-то голосом спросил Елизар.

– Ну, наконец-то! – рассмеялась девушка. – Да, это я. Немного странновато, правда? И, тем не менее, мне так даже нравится. Это тело намного сильнее человеческого, хотя ему далеко до… Но это неважно, обо мне потом. Расскажи, как ты-то здесь очутился? Я думала вы уже давно дошли до побережья, и вас подобрал какой-нибудь корабль.

– Когда бы мы успели дойти? – в свою очередь удивился лётчик, немного приходя в себя. – И суток ещё не прошло, а ураган не думает заканчиваться.

– Не прошло и суток? – воскликнула Они. – А я здесь уже месяца три или четыре! На самом деле точно не знаю, сколько прошло времени – не по чему было считать. Ясно! Дело в разном течении времени в разных мирах.

– В разных мирах?

– Ну, да. А ты не заметил, что находишься в другом мире? Что ж, прими это, как факт. Что было до того, как ты сюда попал?

– Я увидел, что одна из этих штуковин вылезает из пола и слегка светится. Стало интересно, и тогда я залез на неё сверху. Потом я понял, что это рельефная карта, наклонился, чтобы рассмотреть поближе, а в следующий миг провалился в сугроб перед этим домом.

– Ясно! Со мной случилось почти тоже самое. Только я упала в дырку, в которую опустился этот макет. Они, видишь ли, могут опускаться, подниматься и меняться местами. А ещё, их под полом гораздо больше, чем наверху. Я не знаю, что это такое на самом деле, кто это сделал и зачем оно нужно, но могу предположить, что это либо порталы в иные миры, либо миры искусственные. Второе больше похоже на правду. Они созданы в подражание настоящим, но здесь может быть то, чего нет в настоящих мирах. Но, несмотря на всю свою искусственность, здесь всё живое…

– А ты… почему такая? – спросил Елизар, который мало что понял из слов девушки, к тому же никак не мог привыкнуть к её внешнему виду.

Они открыла, было, рот, чтобы ответить, но тут дверь в спальню отворилась и в комнату вошла переодетая старушка. Оба собеседника так и замерли с открытыми ртами, поражённые её внешним видом.

Прежде всего, их потрясло то, что пожилая женщина была почти голой. Её наготу прикрывал только грубый кожаный фартук, какие носят кузнецы, но он закрывал её лишь спереди, оставляя открытым с боков и сзади старческое дряблое тело. Ноги старухи были босыми, корявыми и распухшими, с чудовищными жёлтыми ногтями непомерной длинны. На голове у неё была надета низкая кожаная шапочка – таблетка, из-под которой торчали седые космы. Круглые очки с толстыми стёклами с носа исчезли, но не похоже было, чтобы их хозяйка испытывала неудобства из-за слабого зрения – глаза её смотрели пронзительно и остро. В руках старуха сжимала большой кухонный тесак для рубки мяса.

– А, я вижу, вы подружились! – воскликнула она прежним добреньким голоском, совершенно не подходившим к её нынешнему облику. – Это хорошо. Люблю, когда гости ладят между собой, и не люблю ссор. Когда еда ссорится друг с другом, то приобретает лишний привкус!

Она замолчала как бы в раздумии.

– С кого бы начать? – пробормотала чудовищная бабка себе под нос. – С одной стороны, больше всего люблю мясо юношей, а с другой – давно хотела попробовать на вкус йети, да вот никак не получалось поймать. Взрослые очень сильны, а малышню свою берегут пуще ока! Не подступишься. Кстати, детка – хорошая попытка притвориться козой, даже рожки приделала. Знала я, что йети существа умные, но не ожидала, что настолько!

– Это настоящие рожки! – ответила Они с вызовом и выпрямилась во весь рост.

– А, так ты разговаривать умеешь? – искренне удивилась старуха. – Что за диво такое я сегодня кушать буду!

– Послушайте! – вмешался в их разговор Елизар, выпутываясь из пледа. – Давайте успокоимся, присядем и всё обсудим. Никто никого не будет кушать…

Старуха была явно не в себе и могла натворить беды, но тесак в её руке не слишком смущал крепкого спортивного парня, имевшего честно заработанный разряд по самбо.

– Ну, уж нет! – почти взвыла старуха. – Раз зашли на ужин, значит, будем ужинать! Решено – сегодня я позволю себе маленькое излишество – съем вас обоих. Расточительно, конечно, но очень уж хочется!

– Но… – начал Елизар, но не закончил, потому что на его глазах начало происходить нечто невероятное.

Старуха вдруг преобразилась. Дряблые рыхлые руки и ноги её внезапно налились тонусом и забугрились мускулами. Глаза полностью стали чёрными, без белков, а на месте зрачков появились красные светящиеся точки. Челюсти выдвинулись, а губы поджались, обнажая острые зубы с характерно выраженными клыками.

Бросок и взмах руки были так стремительны, что горло парня едва не оказалось, располосовано лезвием тесака, но Они вовремя рванула его на себя, схватив за плечи! От следующего удара Елизар увернулся сам и оттеснил девушку в угол, поставив между ними и старухой обеденный стол.

Чудовище, которое уже язык не поворачивался назвать пожилой женщиной, тут же запрыгнуло на этот стол и замахнулось снова! Этот удар лётчик блокировал подвернувшимся под руку стулом, который тут же швырнул старухе под ноги, чем смёл её со стола.

От грохота неожиданно тяжёлого тела, казалось, подпрыгнул весь дом. Однако старуха немедленно вскочила живая и невредимая. Даже хищная улыбка не покинула её уста. Чудовище вновь подняло тесак и снова бросилось на зажатую в угол пару! И тут прогремел выстрел.

...............................................................

Елизар помнил всё, что говорили ему, инструктируя по поводу применения оружия. Согласно общему своду действующих законов, правил и инструкций, выходило, что применять пистолет для защиты самолёта, пассажиров и себя лично, выйдет себе дороже в любом случае. Даже если условия складываются таким образом, что правда будет на его стороне, и все самые каверзные подзаконные акты соблюдены, применивший оружие даже против вооружённого противника, всё равно получает здоровенную кляксу на репутации и жирный крест на дальнейшей карьере.

По наивности будущий пилот тогда спросил, зачем вообще им выдаются пистолеты в полёт, раз закон при этом гораздо опаснее бандитов и террористов, которые хотят угнать самолёт? На это ему ответили, что если его что-то не устраивает в профессии лётчика, то дверь на выход всегда открыта, и он может водить автобус – там пистолеты не требуются. Выходило, что оружие им выдаётся с одной целью – если не применил, обвинить в бездействии и трусости, либо «загнать за можай», в своё удовольствие, если всё-таки выстрелил. (То, что в любимой стране любят загонять людей «за можай» по поводу и без повода, от Елизара не было секретом.)

Елизар тогда был весьма удручён тем, что услышал, ведь он до тех пор считал, что в таком серьёзном деле должно быть всё по-честному. Но его успокоил в приватном разговоре инструктор по стрельбе, который преподавал практическую часть предмета. (Юридическое свинство преподавал другой инструктор.)

– Скажи, как ты понимаешь предел необходимой самообороны, – спросил он тогда Елизара. – Когда этот предел, по-твоему, наступает?

Будущий лётчик только пожал плечами. Ни в одном законе такое не было прописано, хоть сколько-нибудь чётко и ясно, и получалось, что этот самый предел, о котором столько говорилось, будет определять судья по своему усмотрению. А что при этом померещится «левой задней» этого судьи, одному Богу известно. Практика показывала, что «левая задняя» любого судьи истолковывала законы против человека, защищающего свою жизнь и жизни вверенных ему людей, так что…

– Так вот, запоминай, – назидательно говорил инструктор. – Предел необходимой самообороны для тебя наступит в том случае, когда за ним тебе будет уже всё равно, что с тобой случится, потому что, если не станешь обороняться, то тебя за этим пределом не будет. Иными словами, выбор твой прост – выстрелить или умереть, а все прочие неприятности и беды, которые потом свалятся на твою голову, суть мелочи, по сравнению со смертью, ведь самое главное, это то, что ты будешь жив.

....................................................................

Теперь настал именно такой момент. Чудовище было чем-то иным, большим, чем просто съехавшей с катушек старухой. Оно было невероятно сильным и выносливым, а ещё, достаточно развитым, чтобы пользоваться оружием. Никакие приёмы самбо тут не помогут, так что лучше уж крест на карьере, чем крест на могилке. Глупо умирать, чтобы потом тебя ещё сожрали!

Все эти мысли промелькнули в голове Елизара за те полторы секунды, которые потребовались старухе, чтобы подняться на ноги. Тогда же было принято решение, что предел необходимой самообороны настал. В это же самое время руки лётчика уже взвели затвор пистолета!

По инструкции требовалось сперва выстрелить в воздух, но Елизар не стал – это не поможет оправдаться, а промедление будет стоить жизни. От первого выстрела всё тело старухи вздрогнуло, она остановилась и с удивлением уставилась на круглую дырочку в фартуке у неё на груди. Но это остановило чудовище лишь на миг. В ту же секунду оно заверещало и снова ринулось в атаку!

Грохнуло ещё раз, потом ещё два раза. Старуха покачнулась, выронила тесак и бесформенной грудой опустилась на пол.

– Ну, вот и всё, – проговорил Елизар, зубы которого отбивали от волнения мелкую дробь.

Но едва он опустил пистолет, как тело, пробитое четырьмя пулями, вновь взвилось вверх, и сильные руки обхватили лётчика! Елизара словно зажало в тиски. Какое там самбо! Он едва мог дышать, а зубы чудовища уже тянулись к его горлу… Единственное что удалось сделать, это выпустить в упор оставшиеся четыре пули, которые не произвели на старуху ровным счётом никакого впечатления.

Они налетела на чудовище сбоку и принялась молотить его кулаками! Девушка забыла всё, чему её учили когда-то в области рукопашного боя и отец, и дядя, а потому дралась, как дерутся девчонки всего мира – беспорядочно и бестолково, но яростно! К тому времени полузадушенный лётчик уже почти потерял сознание, а зубы монстра, готовы были впиться в его горло. И тогда Они, не зная, что предпринять, что есть силы, боднула старуху своими рожками!

Вопль демона резанул барабанные перепонки, грозя людям потерей слуха! Старуха кричала, задрав голову кверху, словно пыталась докричаться до других миров. Её руки упали по швам, выпустив Елизара, и тело лётчика оказалось на полу. Он тут же пришёл в себя и перезарядил пистолет, но стрелять уже не требовалось.

Фигура чудовищной хозяйки дома вдруг начала стремительно «худеть» и истоньшаться. Кожаный фартук внезапно стал ей велик и повис, как на вешалке. То же произошло с шапочкой-таблеткой, съехавшей набекрень. Её всю колотила крупная дрожь, и вдруг целые куски плоти стали отваливаться и падать на пол, рассыпаясь в прах! Тело начало исходить странным черноватым паром, и через пару мгновений осело грудой костей, прикрытой фартуком.

Юноша и девушка посмотрели друг на друга круглыми глазами. Елизар подцепил фартук стволом пистолета и отбросил его в сторону. Куча костей на глазах оседала, сами кости рассыпались и, как будто, испарялись, словно были сделаны из сухого льда. Вскоре от них ничего не осталось.

– Чем это ты её так? – спросил Елизар всё ещё чувствовавший боль от стальных объятий чудовища.

– Вот этим, – почти прошептала девушка и с некоторой опаской погладила свои рожки.

– Они у тебя что, особенные? – снова спросил лётчик.

– Наверное. А ты вообще часто видел у девушек обыкновенные рожки на голове?

Оба снова посмотрели друг на друга и вдруг начали смеяться! Смеялись они долго, мучительно, истерически. В конце концов, Они уже не могла удержаться на ногах от смеха, и Елизару пришлось поддерживать её, чтобы она не упала. Девушка оказалась у него в объятиях, и вдруг её смех прекратился.

С минуту оба смотрели глаза в глаза, после чего Они смущённо высвободилась из рук мужчины, и на всякий случай отошла немного в сторону. Елизар тоже смутился, наверное, первый раз в жизни. Он не забыл, что хотел сделать с этой девушкой, но теперь перед ним была самка йети, хотя он явно чувствовал под шерстью настоящее девичье тело.

– Я не знала, что мои рожки на такое способны, – заговорила девушка, стараясь, под предлогом продолжения разговора, скрыть охватившую её неловкость. – У моего деда были волшебные рога. У отца тоже рога есть, но я никогда не слышала, чтобы он ими пользовался, для чего бы то ни было. Может они ничего такого и не могут. А у меня вот, что получается…

Они вдруг замолчала, хлопая глазами. За несколько месяцев она успела забыть, какую игру вела с людьми, выжившими после авиакатастрофы. Теперь она явно сболтнула лишнее, да ещё тому самому парню, который с ней ёрничал и изводил мелкими издёвками, думая таким образом произвести впечатление. Но теперь всё было по-другому. Они попали в общую беду, вместе сражались и победили. Елизар даже смотрел на неё теперь как-то по-новому. Ах, да, она же теперь йети…

– Они, – проговорил Елизар несвойственным для него тоном, – ты должна мне многое рассказать, иначе я не знаю, что обо всём этом думать и что делать дальше.

– Я сама знаю не намного больше тебя, – пожала плечами девушка. – То, что я говорю, по большей части догадки, но если ты хочешь что-то узнать – спрашивай, отвечу, как смогу.

– Прежде всего – что это было?

Елизар указал на фартук старухи, от которой совсем уже ничего не осталось.

– Существо допустимое в этом мире, – ответила Они. – Я уже говорила тебе, что миры эти, искусственные. Не знаю, кем и для чего они созданы, но это, скорее всего макеты реальных, а может и нереальных миров. Вот скажи – что ты слышал про снежных людей?

– То, что это выдумка, антинаучный факт, – проговорил Елизар и украдкой смерил Они взглядом.

– Здесь этот «антинаучный факт» проживает в горных пещерах и охотится на снежных баранов. Я жила у них достаточно времени, чтобы поверить в их реальность. Мне не встречались йети в других мирах, где доводилось побывать, и я не знаю, существуют ли они ещё где-нибудь, но здесь они существуют и чувствуют себя неплохо. Видимо, в этом мире, кроме йети есть и другие существа, которые у тебя дома считаются фантастическими или «антинаучными». Одно из таких существ – эта старуха. Не скажу наверняка, но видимо она оборотень. Какая-то местная разновидность.

– Местная разновидность? – недобро усмехнулся Елизар. – Ты это так говоришь, будто оборотни, это обычное дело. Да и вообще, – тот мир, этот мир! Послушал бы тебя наш препод научного коммунизма!..

– Чего научного?

– Коммунизма. А ты что ничего об этом не слышала?

– Слышала, – ответила Они, в голове, которой мелькнула догадка, основательно осложнившая ситуацию. – Что касается оборотней, то посмотри на меня и увидишь одну из разновидностей. И не надо делать такие глаза, сам мог бы догадаться. А насчёт разных миров, вспомни – вы прилетели из одного мира, потерпели катастрофу в другом, а сейчас мы с тобой находимся в третьем. На самом деле их великое множество! Разных – обитаемых, необитаемых, материальных, абстрактных, каких угодно. И все они части великого сущего непостижимого разумом. Та теория, о которой ты упомянул, отрицает множественность миров, как отрицала её когда-то безумная инквизиция. Именно из-за узости своего мировоззрения, эта теория потерпела крах.

– Ну, не скажи! – возразил Елизар. – Самое большое и могучее государство на этой теории живёт…

– Елизар, какой, по-твоему, сейчас год? – спросила Они, сама отчего-то волнуясь.

– Что значит, какой? – подозрительно нахмурился лётчик. – Известно какой – тысяча девятьсот шестьдесят седьмой.

– Я так и знала, – вздохнула девушка.

– Что ты знала? – спросил Елизар подозрительно.

– Вы не просто прошли в другой мир, но и основательно сместились во времени.

– То есть?

– В мире людей, который знаю я, и откуда родом моя мама, сейчас совсем другое время. Я сама забыла, какой там сейчас год, ведь мы в том мире не живём, а только иногда приезжаем в гости, но там сейчас больше чем на полвека позже твоего времени. А того мира, который тебе знаком, считай больше нет, как нет и страны, в которой ты родился. Точнее, страна-то есть, но она совершенно другая и сейчас там мало, кому интересна теория научного коммунизма.

Последовала долгая пауза. Казалось, Елизар пытается уложить полученную информацию за упрямым лбом, но видимо он был занят иными размышлениями.

– Они, сказал он знакомым насмешливым тоном, – ты что, прикалываешься?

Девушка не сразу поняла, что он имеет в виду, а когда до неё дошло, разочарование смешалось в её душе, со смехом, который вызывал в ней сейчас этот «Фома Неверующих».

– Да, – ответила Они, – прикалываюсь. Конечно, прикалываюсь! Это же весело – отрастить на себе шерсть, специально, чтобы тебя удивить. А что касается старушки, то это просто местная жительница. Остальное тебе, считай, померещилось! Ладно, герой, давай посмотрим, что нам оставила в наследство добрая хозяйка. Надеюсь, она питалась не только человечиной?

Надежды Они оправдались. В буфете нашлись разные сладости, в кладовке соленья и варенья, (судя по этикеткам, все промышленного производства), на кухне молоко, мука и яйца. Не было только мяса, но это обстоятельство как-то совершенно не удручало.

Они тут же принялась стряпать, и вскоре с кухни потянуло божественным запахом горячих блинчиков. Елизар с мрачноватым видом накрыл на стол, проявив, между тем, в этом неплохое знание дела. Наконец, оба уселись за трапезу, к которой нашлась объёмистая бутыль эля.

– Ну, что же, за то, чтобы успешно выбраться отсюда! – провозгласила Они, поднимая свой стакан.

– Да, давай за это, – согласился лётчик. – Скорее бы отсюда выбраться. Кстати, ты знаешь, как это сделать?

– Понятия не имею! – беспечно улыбнулась Они. – Я здесь впервые, и только-только приступила к изучению этого мира.

– Но, как же тогда быть? – встревожился Елизар. – Мы что, можем застрять здесь навсегда?

– Можем, – ответила Они с набитым ртом. – Можем навсегда, можем надолго, а может быть, уже завтра найдём выход. То, что выход есть, это, несомненно. Тот, кто делал этот мир, врядли хотел создать безвыходную ловушку. Раз есть вход, то есть и выход, надо только догадаться, где он. Но меня сейчас беспокоит другое.

– Что именно?

– Ответственность. Старушку-то ведь мы убили, как ни крути! А вдруг, согласно местным законам, людоедство здесь в порядке вещей?

У Елизара кусок встал поперёк горла. Он живо представил себе их арест, расследование, суд и последствия, которые могут быть самыми разными, вплоть до самых тяжёлых. Вид у него при этом стал настолько озобоченно-сосредоточенным, что девушка снова рассмеялась. Пилот понял, что над ним шутят и обиделся.

– И ничего смешного нет, – проворчал он. – После того, что ты порассказала об этом мире, здесь это не кажется невозможным.

– Ах, вот как? Но ведь ты же ни во что такое не веришь, и думаешь, что я прикалываюсь! Так вот, теперь я действительно настроена поприкалываться, но ты не будешь знать, прикалываюсь я или нет. Это будет моя маленькая месть за недоверие!

Парень фыркнул. Такого, чтобы девушка была достаточно умна и бросила ему вызов, ещё не бывало! Его самолюбие оказалось задето, но, понятное дело, сдаваться он не собирался. Ладно, поглядим, чья возьмёт! Эта девчонка ещё будет умолять его о любви, и вот тогда увидим, кто будет смеяться последним!

Такие мысли привели его в лучшее расположение духа, а потому он спросил:

– Скажи мне лучше, зачем ты пыталась притвориться козой?

– Это первое, что пришло мне в голову, – ответила Они. – Кого люди скорее испугаются козу или йети? Мне очень хотелось в тепло, ведь, несмотря на шерсть, я так замёрзла! Я тогда подумала – пусть только позволят зайти в дом, а там я что-нибудь придумаю, как-нибудь договорюсь с хозяевами. А оно вон как вышло…

– А ты можешь это… Ну, превратиться обратно?

– Могу. Может быть не так легко, как могла раньше, но всё-таки могу. Я теперь знаю первооснову этого мира и могу её использовать также, как использовала межмировую плазму.

– И что же это за первооснова?

– Я называю её – летучее золото.

– Как это летучее? Газообразное, что ли?

– Скорее эфирное, распылённое до более тонкого состояния, чем газ. Это где-то посередине между газом и вакуумом.

– Ты что, опять прикалываешься?

– Ага, прикалываюсь! – рассмеялась Они и вдруг с неё начала исчезать шерсть. – И, честно говоря, мне немного надоело ради прикола ходить этакой обезьянкой. Йети очень милые, но я ведь всё-таки… Ой!

Девушка вдруг спохватилась, потому что с исчезновением шерсти осталась перед обомлевшим парнем совершенно голой. Она вскочила, опрокинув стул, и скрылась в старухиной спальне. Елизар некоторое время сидел, открыв рот, потом налил себе ещё эля и махнул целый стакан. Мысль пойти вслед за девушкой соблазнительно стукнула в затылок, но он не двинулся с места. За любой другой побежал бы похотливым козликом, и скорее всего, добился бы желаемого через минутку-другую. Он привык запросто ломать показное сопротивление на раз, но Они не была «любой другой». С ней такое не пройдёт, он это чувствовал. А вот, собственно, как быть с этой особенной девушкой, Елизар не знал совершенно. Ладно, подождём, осмотримся, а там видно будет! Отказываться от своих намерений он не собирался. Рано или поздно он найдёт к ней тропинку, и вот тогда…

Они появилась завёрнутая в чистую простынь, с шалью, накинутой на плечи, но босиком. Впрочем, в доме было тепло.

– Извини, – проговорила девушка смущённо, как будто вид её обнажённого тела мог чем-то оскорбить или обидеть её нечаянного спутника.

– Я ничего не видел! – шутя, воскликнул Елизар, притворно прикрыв глаза ладонями.

От этого Они ещё больше смутилась и сделалась цвета нагретой бронзы. Но Елизар не стал над ней подшучивать, а наоборот поднял её стул и усадил на него девушку, проявив неожиданную галантность.

– Извини за недоверие! – проговорил он с обезоруживающей улыбкой. – Понимаешь, не тому меня всю жизнь учили. Диалектический материализм и всё такое… Никаких чудес не бывает, а если и видел что-нибудь, то лучше молчи – целее будешь. Вот, например, когда мы еле тянули и думали, что вот-вот рухнем, появляется рядом с самолётом дракон. Не знаю, померещилось мне или нет, но он взял на себя часть нагрузки, и только так мы смогли дотянуть до джунглей, а там воткнулись в зелень, как в подушку. Все пассажиры это видели, но мы с Андрюхой условились, что будем молчать, а остальных убедим, что это было облако такое, на дракона похожее.

– Но почему вы решили так сделать?

– Просто потому, что не хотим оказаться в «дурке». Напиши мы такое в рапорте, и нам уже точно не летать. И это ещё в лучшем случае! А в худшем, признают недееспособными психами и запрут в психушку, добро, если не до конца дней.

– Значит, у вас там не признают правду и любят ложь?

Елизар несколько секунд подумал.

– Скорее всего, у нас поверят правдоподобной лжи, чем неправдоподобной правде, – изрёк он. – Но ведь так везде происходит!

– Только не у меня дома, – пожала плечами Они. – У нас ложь не в чести, даже если в неё легче верится. Ведь тот, кто поступает подобным образом, глуп. Он ослабляет сам себя и сам себе вредит, потакая лжи.

– Что же это за дом такой, где ты живёшь? – усмехнулся Елизар. – Такое только в сказке бывает!

– Если расскажу, ты не поверишь, – покачала головой Они.

– А ты попробуй, – ухватился за эту мысль её собеседник. – Обещаю прилагать все усилия, чтобы верить, даже если услышу самое невероятное.

– Хорошо, – кивнула Они. – В таком случае, прими тот факт, что самое невероятное бывает не только в сказке!

Глава 19.

Трудно быть богом! Совсем недавно Андрей прочёл книгу с таким названием. Не всё в ней понял, но понравилось. Правда, пытаясь поставить себя на место главного героя, он понимал, что с самого начала не был бы таким гуманным и мягким с дураками и злодеями изображённого в книге мира. Что это ещё за блажь – быть первым бретёром королевства, и заработать себе репутацию бойца, который не убивает даже самых отъявленных негодяев желающих его смерти? Такое не уважают ни на стороне зла, ни на стороне добра в любые времена и эпохи. Ко всему прочему, недобитое зло сродни недолеченной болезни – оно возродится, вернётся и ударит с новой силой, яростью и жестокостью. При этом кровь и слёзы всех невинных жертв, погибших от рук воспрявшего зла, будут на совести того, кто пощадил полураздавленную гадину и не стал её добивать.

Андрей не был ни жесток, ни кровожаден, но он не страдал подобной мягкотелостью. Возможно, поэтому, когда автомат противника перестал стучать, а пули плющиться над головой лётчика, вдруг переставшего быть «богом», он, никогда и никого не убивавший, резко привстал и дважды выстрелил из пистолета, целясь в узкий промежуток между кусками разбитой кирпичной стены. Туда, где мелькали яростные глаза человека, в легко узнаваемой рогатой каске.

Вскрик, звук падения и тишина. Больше выстрелов не было. Конечно, враг мог затаиться, чтобы подманить Андрея поближе и расстрелять в упор, но лётчик был уверен, что попал. Он стрелял хорошо, лучше всех коллег, легко сдал на разряд с первого захода ещё в училище. Видимо сказалось наследие отца отвоевавшего в разведроте снайпером. Даже табельный «ПМ», оружие крайне неметкое, хоть и надёжное, посылал пули именно туда, куда требовалось, когда был в его руках. Но теперь надо было увидеть воочию дело рук своих.

Убить человека непросто, даже если это фашист. Многим в первый раз становится дурно, невзирая на то, насколько, ставший убийцей, крепок душой и телом. Андрей подходил к поверженному врагу с громко бьющимся сердцем. Он знал что увидит.

У мертвеца, опрокинувшегося при падении навзничь, не было правого глаза. Вместо него зияла кроваво-чёрная дыра, отвратительнейшего вида. Каска на его голове отсутствовала. Она валялась неподалёку, а внутри, словно кусок мяса в миске, лежала половина затылка убитого, вместе с ошмётками мозга.

Андрея не вывернуло, как он того ожидал. Вместо этого его охватило странное чувство жалости к неизвестному человеку, которого он вынужден был лишить жизни! Лётчик напрасно старался убедить себя, что это фашист, что он тоже стрелял в него, в Андрея, а шансов победить в этой перестрелке у него было несравнимо больше, хотя бы из-за преимущества в оружии.

Кроме всего прочего, война, потрясшая своими ужасами мир, закончилась более двадцати лет тому назад. Но здесь, в этом мирке она продолжалась, как продолжалась война между римлянами и наёмным войском какого-то восточного владыки, в том мире, который Андрей видел недавно. Но, в отличие от всех предыдущих, в этот мир, где в развалинах города засели гитлеровские солдаты, исполняющий обязанности здешнего бога лётчик ухитрился попасть лично.

Как? Просто шагнул со своего круга, на котором стоял, и очутился здесь. Сделал это ради опыта, а отчасти, потому что согласно мальчишеской своей природе давно хотел оказаться на войне, осознавая лишь её героическую сторону. Вот и оказался…

Здесь было очень холодно. Ещё бы – зима! Его летняя форма, ставшая жутко мятой после просушки, не грела совершенно. (Одежда, которую дала ему Они, таинственным образом исчезла, сразу после того, как он её снял.)

Андрей думал, что если он не найдёт в ближайшие минут десять-пятнадцать убежище или что-то тёплое, вроде тулупа, то ему придёт неизбежный мучительный конец от переохлаждения. Но где взять тёплую одежду в развалинах? С убежищем тоже было непросто. Дома кругом стояли разрушенные практически до фундамента. От мороза прятаться было негде.

Но первый пилот сразу забыл о холоде, когда вдруг загрохотали выстрелы, и со всех сторон засвистели пули от автоматных очередей. На его счастье враг оказался в развалинах только один. Его товарищи воевали где-то неподалёку, он же отлучился сюда по какому-то делу и вот наткнулся на Андрея, почему-то сразу сообразив, что перед ним противник.

Их перестрелка длилась, как показалось пилоту, несколько часов, на деле же прошло совсем мало времени. Андрей, как мог, экономил патроны, ведь у него их было всего лишь две обоймы. Немец, видимо, был опытным бойцом и до последнего момента не высовывался из укрытия, хоть и имел явное преимущество. Но Андрей всё же смог его подловить.

Теперь он стоял над трупом и смотрел на то, что осталось от лица его врага. Это было молодое лицо. Перед ним лежал и безжизненно смотрел в небо единственным уцелевшим глазом, ровесник. Андрей не мог отделаться от чувства жалости. Фашист, не фашист…

Из всех солдат, которых пригнал сюда бесноватый фюрер, наверное, лишь десятая часть являлась убеждёнными фашистами. Остальные шли по общему призыву. Кто-то верил в басню о скорой победе рейха, кто-то делал вид, что верит. Но скорее всего, если бы у них был выбор, большинство осталось бы дома. Праздновали бы сейчас Рождество у жаркого камина в кругу семьи, но нет – извольте пожаловать в русские сугробы, чтобы оставить здесь свои кости!

В наследство Андрею достался автомат, (парень разбирался в оружии и знал, что это ни какой не «шмайсер», как его называют все кто не в теме, а автомат Фольмера, знаменитый «МП», удобная высокотехничная машина), полтора рожка патронов, (не густо!), и плащ-скатка. Снимать с трупа шинель лётчик даже не подумал.

Разворачивая грубую ткань, Андрей вздрогнул – эта вещь была советского производства. Значит, немец взял её где-то в качестве трофея. Может быть среди барахла в брошенном обозе, а может быть вот так – с тела павшего русского солдата. Андрей ещё раз взглянул в лицо немца. Чувство жалости к убитому сверстнику куда-то исчезло.

«Это война, – подумал лётчик. – Он враг, пришёл сюда, чтобы убивать, и получил своё!»

И тогда он отвернулся от трупа, закутался в добытый плащ, взял автомат и зашагал среди развалин, размышляя, что Они здесь, конечно же, нет и надо возвращаться, чтобы попробовать найти её в другом мире. Пробовать и пробовать, ещё много раз.

Глава 20.

Массаж помог, и женщина, у которой были судороги, успокоилась. Господин Сай устало распрямился и, перекинувшись парой слов с другими пассажирами, направился к ближайшим воротам. Завывания урагана снаружи не прекращались, но, вроде бы стали тише, а потому он хотел выглянуть наружу, чтобы узнать как там дела.

Слава богам, потерпевшие были в убежище за прочными стенами и несокрушимой крышей. Правда, это помещение, совершенно не предназначенное для жилья, не имело удобств. Раздобыть воды и пищи здесь тоже не представлялось возможным, а потому, надо было выбираться отсюда, сразу, как только буря прекратится. Выбираться и шагать дальше к побережью, надеясь, что в пути не случится с ними чего-нибудь похуже этого урагана.

Как назло, пропали оба пилота. Сай содрогнулся! Молодые люди отправились искать они, которая ушла вглубь здания, обидевшись на них обоих. Возможно, сейчас демоническая девушка закусывает где-нибудь неподалёку телами несостоявшихся любовников и похрустывает их косточками. В том, что бурю, (вольно или невольно), вызвала именно она, господин Сай уже совсем не сомневался. А вот в гибели молодых людей он винил себя.

Надо было отговорить их от поисков они! И так пришла бы, если бы захотела. Может быть, даже успокоилась бы, и передумала кого-то убивать. Приставать к демонице, которая и без того обижена, это верх неосмотрительности. И вот теперь оба пилота, скорее всего, погибли, а они, раздражённая некорректным к себе обращением и вкусом крови, скоро вернётся и примется за пассажиров. Теперь она не успокоится, пока не съест всех, но может быть, если ураган пойдёт на спад, кому-то удастся спастись, хоть и врядли…

О себе господин Сай не думал. Он погибнет в любом случае – путешествие через джунгли без проводника, не для его возраста испытание, а если останется, то будет тем более убит. Но, может быть, ему удастся помочь кому-то уйти? Это будет значить, что он не зря прожил свою жизнь, и внуки могут им гордиться. Именно в этом видел он сейчас свой долг потомственного самурая, не знавшего битв, но понимающего верность и служение, как главные доблести.

Господин Сай подошёл к ближайшим воротам и попробовал отодвинуть засов, похожий на строительный брус. Но тяжёлый кусок металла даже не пошевелился. Видимо, он попросту «прикипел» к пазам, в которых должен был скользить, за годы или даже века бездействия. Тогда Сай направился к тем воротам, через которые они попали внутрь здания. Здесь засов приводился в движение недавно, и должен был податься с лёгкостью. Но к разочарованию японца, этот кусок металла остался, также неподвижен, как и его «прикипевший» собрат.

Господин Сай почесал в затылке. Ну, да, намедни этот засов двигали два дюжих молодца, и не ему, старику с ними силушкой тягаться. Но теперь этих молодцов здесь нет. Правда, среди пассажиров почти половина состояла из мужчин, а значит, пусть несколько человек, но сдвинуть этот засов смогут. Однако Сай не хотел сейчас обращаться за помощью к пассажирам. Если бы он это сделал, пришлось бы придумывать какие-то объяснения, для чего это ему понадобилось высовываться наружу, когда буря ещё завывает за стенами. Лгать он не любил, а сообщать людям свои соображения по поводу они, и, тем более рассказывать о том, куда делись пилоты, не хотел.

Тогда он решил попытать счастья с оставшимися воротами этого странного дома. Авось, какой-нибудь из засовов подастся, и тогда он сможет оценить степень ярости бури. Итак, два он уже проверил, оставалось ещё десять.

Господин Сай не торопился. Он сперва тщательно осматривал каждый засов, а затем уже пробовал его сдвинуть. В результате его исследования затянулись, и он порядком устал, не пройдя ещё и половины намеченного пути.

Решив дать себе небольшую передышку, старик огляделся в поисках места, куда бы присесть, но это нелегко было сделать среди однообразных сооружений, вознесённых на высокие фундаменты-постаменты. И тут господин Сай заметил, что один из этих фундаментов был основательно ниже остальных, и край его как раз подходит для того чтобы присесть. Недолго думая, старик воспользовался этой возможностью и с облегчением опустился на тёплый камень. Он успел сделать только один вдох, когда опора под ним вдруг провалилась, а ноги, стоявшие на полу, словно получили сильный толчок снизу вверх!

В молодости господин Сай был неплохим спортсменом. Он и сейчас ещё старался не пропускать ежедневных разминок, хотя серьёзные занятия остались в далёком прошлом. Но поддерживаемый тонус сейчас помог ему не плюхнуться мешком, сгруппироваться и сделать вполне приличный кувырок через голову назад, который должен был частично погасить энергию ожидаемого удара о твёрдую поверхность. Однако вместо этого Сай ощутил пустоту и услышал свист рассекаемого воздуха. Значит, то, на чём он сидел, пропало совсем, и сейчас он летит кувырком, а приземление врядли будет мягким.

Старик похолодел от ужаса! Пресловутый дух бусидо предписывал ему спокойно встретить смерть, но это не значило, что он должен радоваться тому, что свернёт себе шею в тёмном колодце. (По крайней мере, так ему представилось место, куда он падает.)

Внезапный свет, ударивший в глаза и буря звуков, хлынувшая в уши, заставили его пропустить момент, когда вдруг всё изменилось. Оглушённый и ослепший, господин Сай вдруг понял, что он больше не падает, а лежит на чём-то, похожем на кучу веток с листьями, а аромат свежей зелени подсказал, что так оно и было. Постепенно глаза привыкли, и свет перестал казаться слишком ярким. Старик разлепил веки и сначала увидел всё в размытом виде. Но это объяснялось всего лишь тем, что во время полёта и приземления с него слетели очки. Они нашлись под подбородком, и после того, как были помещены на место, Сай увидел густое переплетение зелёных веток, сквозь которые тут и там просвечивало ярко-синее небо.

– Ой, мяу! Дядеська, а ты кто?

В поле зрения лежавшего на спине человека появилась смешная мордашка девочки лет пяти-семи от роду. Господин Сай не сразу сообразил, что именно не так во внешности этой девчушки. Вроде всё было на месте – пухлые розовые щёчки, до смешного маленький ротик,курносый носик-пуговка, удивительно огромные зелёные глаза, кудрявые рыжие волосы, похожие на копнушку сена. А сверху этих волос… Остроконечные кошачьи ушки, покрытые короткой рыжей шёрсткой!

Отчего-то старик сразу понял, что ушки эти живые. Они на самом деле свободно поворачивались на звуки, раздающиеся то тут, то там, в то время, как их хозяйка с интересом разглядывала лежащего в сплетении веток человека.

Господин Сай сел так резко, что девочка отпрянула. Теперь он видел её всю. Малютка была одета в лёгкий сарафанчик, оставляющий обнажёнными худенькие детские плечи, руки и ноги. Обуви на ней не было, и Сай хорошо видел миниатюрные ступни с коротенькими круглыми пальчиками, больше похожими на шарики и чуть более крупными, чем обычно бывают у людей. И не удивительно, потому что вместо ногтей на их кончиках были розовые, но даже на вид острые коготки. Старик перевёл взгляд на руки ребёнка, которые оказались вполне человеческой формы. Но и здесь подушечки на пальцах были увеличены и вместо ногтей снабжены когтями, по-видимому, втяжными.

– Где я? – спросил Сай у девочки, и сам удивился своему хриплому чужому голосу.

– На делеве, – ответила кроха, несколько испуганно. Видимо её напугал голос незнакомца.

Сай оглянулся вокруг и понял, что она говорит правду – они действительно были на дереве. Всюду, куда ни глянь, были только ветки, а за спиной девочки, шагах в двадцати (!) угадывался ствол такой толщины, что из него целиком можно было вырезать дом-башню, какие бывают в крупных городах.

– Как я сюда попал? – продолжал Сай свои расспросы, стараясь смягчить голос, чтобы не пугать маленькую собеседницу.

– Ты упал с неба! – пояснила девочка. – Дядеська, а ты сто, птиська?

Этот вопрос насмешил старика, и он улыбнулся, несмотря на осознание нелепости своего положения.

– Нет, я не птичка! – ответил он. – А что это за дерево? Ты здесь живёшь? И как твоё имя?

– Меня зовут Мики, – обстоятельно ответила малышка. – Да, я здесь зиву с мамой, сест,ёнками и б,атиками. Это насе де,ево, оно осень больсое и к,асивое. А как тебя зовут, дядеська? И ,аз ты не птиська, то кто ты тогда, если падаесь с неба? А отсего у тебя такие смесные уски?

– Почему я упал с неба, этого я сам не знаю, – признался старик. – Ты можешь называть меня – «господин Сай» или «дядюшка Сай», как хочешь. Очень жаль, что я не птичка, а самый обычный человек…

– Селовек?!!

На лице девочки отразился такой ужас, какой мог быть у ребёнка, столкнувшегося с самым своим сильным страхом! Бедняжка жалобно пискнула, и вдруг метнулась в гущу листвы, как будто спасалась от смертельной опасности. Перед глазами Сая мелькнул пушистый рыжий хвостик, которого он раньше не заметил, и всё стихло.

Тишина, разлившаяся вокруг, была странной. Мир только что наполненный звуками, словно замер. Смолкли не только птицы, но даже листья перестали шелестеть. Сай поднялся на ноги. Это было не так сложно, но когда он увидел на чём он лежал, то ему сделалось дурно. Оказывается, его, словно рукой, поймала длинная толстая ветка, отходящая от ствола под прямым углом. Но сейчас он находился на самом её кончике, где было разветвление, а потому опора под ним была несравнимо тоньше. Старик поспешил перебраться на более прочное основание, испытывая сильное желание опуститься на четвереньки.

Ближе к стволу ветка была шире, так что по ней можно было ходить без опаски, и он направился туда. Вдруг что-то большое, рыже-белое упало сверху, приземлилось на ветку прямо перед ним и грозно зашипело, выставив перед собой руки с длинными перламутровыми когтями.

– Стой, человек! – закричало это существо красивым, но гневным женским голосом. – Ни шагу дальше! Ты не получишь моих котят, даже если это для меня последняя битва!

Глава 21.

Он был близко, совсем близко, желанный и долгожданный мужчина. Её мужчина!

Они прижалась к жёсткому мускулистому щетинистому телу, обняла его руками и ногами, с наслаждением вдохнула резковатый мускусный запах, почему-то слегка отдающий мочалкой и пылью. Ожидая поцелуя, девушка потянулась к губам своего возлюбленного своими жадными, налившимися желанием губами и… встретила грубоватую ворсистую ткань.

От неожиданности Они слегка отпрянула и вдруг замерла от ужаса! Мужчина, которого она обнимала, был… тряпочным! Манекен, сшитый из обивочной ткани, грубая кукла в человеческий рост, набитая мочалкой и ветошью…

Перепуганная девушка вскрикнула и… проснулась!

– Ты чего? – сонно спросил Елизар из своего угла, где устроил себе ложе из всех нашедшихся в доме стульев. – Они, с тобой всё в порядке?

– Н-ничего, всё нормально, – отозвалась девушка слегка дрожащим голосом. – Просто сон плохой приснился!

Она лежала на длинном узком диване, обняв подушку-валик, которую подсовывают под спину. Вот оказывается, чем был мужчина из её сна! После ужина они решили заночевать здесь же в гостиной. Никто не соблазнился старухиной постелью и даже самой спальней, в которой нашлась в шкафу коллекция тщательно обглоданных черепов. Елизар галантно уступил девушке диван, посетовав на то, что он слишком узкий. Они приготовилась к тому, что сейчас последуют ещё намёки на возможность близости между ними, но этого не случилось. Парень соорудил себе спальное место из стульев и вскоре по-богатырски захрапел, отвернувшись к стенке. Они немного повертелась, устраиваясь, потом обняла подушку и невольно задумалась о прозрачном намёке Елизара по поводу узости дивана.

Девушка отдавала себе отчёт, в том, что она сейчас ночует под одной крышей с представителем противоположного пола, примерно одного с ней возраста. (Может на три-четыре года старше.) Но, во-первых, несмотря на всё своё ёрничество во время их первого знакомства, сегодня Елизар ни разу не позволил себе грубого слова или жеста в её сторону. Во-вторых, она не кисейная барышня и сможет постоять за себя. В крайнем случае, её рожки были при ней, и недавно они показали, на что способны. Но это уже совсем, в крайнем случае! Ну, и, в-третьих – у неё просто не было выбора. Не ночевать же на улице?

Правда, Они могла бы запереться в спальне, выкинув оттуда черепа, но это было бы глупо – дверь в спальню была обычной межкомнатной, практически декоративной дверью. Такую крепкий рослый парень вышибет с одного удара, так что смысла нет прятаться.

Было, конечно, и кое-что, в-четвёртых. Они не имела ещё дела с мужчинами, но она и не была недотрогой. Девушка осознавала, что рано или поздно в её жизни появится кто-нибудь – жених, возлюбленный, муж, любовник. Это могло произойти очень скоро, а могло весьма нескоро. Могло случиться один раз и на всю жизнь, как об этом рассказывают любовные идеалисты, а могло повториться с разными людьми, как это бывает нередко, ведь шутки и ошибки судьбы непредсказуемы. Семья Они была тому ярким примером, а её происхождение и подавно. И не надо делать из очевидного трагедию! Главное, это счастливый финал, а метаморфозы жизни неизбежны.

Несмотря на всю свою наянистость в прошлом, Елизар был ей симпатичен. Андрей, наверно подходил больше, но его нерешительность убивала всё, что могло быть хорошего между ними. Но Андрей сейчас был далеко, а Елизар вот он, рядом.

Они едва не рассмеялась, засыпая. О чём она думает? Конечно, она не собирается заводить никаких отношений с этим парнем, которого узнала сегодня с лучшей его стороны. Она не будет ни поощрять его, ни дразнить, ни провоцировать, а если он имеет на неё какие-то виды, то это его проблемы!

С такими мыслями девушка погрузилась в сон, и тогда ей приснилось то, о чём говорилось выше. Теперь Они с отвращением оттолкнула подушку и свернулась калачиком, думая, что больше не уснёт. Но она ошибалась. Уже через минуту её мысли унеслись куда-то ввысь, она увидела себя в драконьем обличии, летящей в облаках, и с наслаждением отдалась знакомому волшебному чувству полёта!

В то время как Они задышала спокойно и ровно, всё больше погружаясь в сон, Елизар, разбуженный её криком, с неудовольствием почувствовал, что сон покинул его, а на смену пришло беспричинное нелепое волнение. Сердце заколотилось с ненормальной частотой. Вдруг стало жарко, потом почему-то холодно, потом снова жарко. Он глупо пожалел, что не курит – был бы повод встать и выйти на улицу. Впрочем, выйти можно, чтобы подышать свежим воздухом, а то здесь малость душновато.

Парень сел на своём ложе, нащупал в темноте ботинки и носки, натянул их, встал и направился к выходу. По дороге приостановился возле спящей Они. Его вдруг охватила досада. Всё из-за неё! Даже спать теперь из-за неё не получается.

Их разговор сегодня затянулся далеко за полночь. Они рассказала о себе, о своей семье и об особенностях их жизни и отношений. Рассказала откровенно и с подробностями. Елизар слушал и удивлялся тому, что верит этой истории, похожей толи на сказку, толи на фантастический роман. Почему он верил ей, лётчик не знал, но он чувствовал, что девушка ничего не выдумывает.

Оказывается, его новая знакомая, не только необычное существо, но и со всех сторон девица благородного происхождения. По материнской линии она была потомком дворянского рода Соболевых, происходивших в свою очередь от испанских князей Самбульо, некогда пиратов и авантюристов, а впоследствии придворных и учёных алхимиков. Но это были ещё цветочки! По мужской линии Они являлась внучкой некоего графа по имени Рогелло Бодакула. При этом граф этот был не человеком, а каким-то антропоморфным существом, прямоходящим козлом, которого легко было спутать с чёртом. Но к нечистой силе он не имел никакого отношения, а просто был жителем другого мира, населённого разумными прямоходящими козами.

Отец Они – Барбарус Бодакула, был сыном этого графа и человеческой женщины по имени Клодина. (Оказывается, такое было возможно!) Общий ребёнок человека и козла имел козлиные рога, ноги с копытами и золотые глаза с щелевидными горизонтальными зрачками. Всё остальное у него было человеческим. Поскольку мама Они тоже была человеческой женщиной, девушка унаследовала от своего родителя только небольшие рожки и золотой цвет глаз, но без щелевидных зрачков. Красивая бронзовая кожа, не нуждавшаяся в загаре, тоже была отцовским наследием, но такое бывает и у обычных людей, имеющих в роду предков из Азии или Африки.

Они росла в семье своей мамы и папой называла её мужа, который, по сути, был её отчимом, в то время как Барбарус Бодакула имел собственную семью, состоящую из него, двух (!) его жён и целой кучи детей. При этом взаимная связь между двумя этими семьями не прекращалась, и в обеих росло ещё много детей Барбаруса Бодакулы и Драгиса Драговски – отчима Они.

Елизар слышал о таких семьях, но это всегда преподносилось, как некое извращение, постыдное и присущее «загнивающему буржуазному обществу». Между тем, парень не видел ничего извращённого там, где люди счастливы, дети здоровы и любимы, и никто никого не бьёт, а тем более не убивает за то, что человеку продиктовано его собственной природой. Можно подумать, что общество, в котором супруги тайком друг от друга бегают к соседям и соседкам, а потом устраивают друг другу сцены с мордобоем, битьём посуды, а случается и с убийствами, на самом деле более здорово, чем то, где не осуждается и не преследуется очевидное! Может быть, кто-то скажет, что этого не должно быть, и все обязаны быть верными и честными друг перед другом, но пускай этот доброхот заодно объяснит, как это сделать и почему человечество за всё время своего существования не построило общества, в котором все эти требования неукоснительно выполнялись бы?

Но такие соображения Елизар благоразумно держал при себе. За слишком длинный язык, могли выкинуть из комсомола, а это конец карьеры лётчика и не только лётчика. С другой стороны он совершенно не уважал женщин, у которых пользовался неизменным успехом. Но это отдельный разговор, тем более что его неуважение только что дало трещину.

Чудеса семейства Они на вышеизложенном не кончались. Её папа, (отчим), которого она очень любила, по своей природе был… драконом, а человеком стал после того, как влюбился в её маму. Похоже, мама Они вообще была единственным чистокровным человеком в обоих семействах, потому что жёны Барбаруса Бодакулы были ему под стать – первая, воплощённый дух книжных хранилищ по имени Фоллиана, а вторая, дриада, младшее лесное божество, которую так и звали – Берёзка. А ещё у неё был любимый дядя, брат отчима, по имени Огнеплюй или просто Огги, тоже дракон по происхождению. Всё семейство Драгиса Драговски и принцессы Анджелики, (так звали маму Они), включая детей, рождённых от Барбаруса Бодакулы, умело превращаться в драконов. Семья самого Барбаруса этим свойством не обладала, зато они могли жить внутри деревьев и умели много чего другого.

– Слушай, а тот дракон, которого мы видели? – вдруг вспомнил лётчик во время их вечернего разговора. – Он тебе случайно не родственник?

– Это была я! – рассмеялась Они. – Вы свалились тогда мне на шею, чуть не в буквальном смысле слова, и испортили прогулку по джунглям. Но нельзя же было дать вам погибнуть!

– Почему нельзя? – несколько невпопад спросил ошарашенный пилот.

– Жалко! – просто ответила Они, пожав плечами.

И вот теперь он стоял и смотрел на спящую девушку, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, если бы не она, он не попал бы сейчас в эту передрягу, из которой ещё неизвестно удастся ли выпутаться. С другой стороны, не появись тогда Они в виде дракона и не поддержи она терпящий бедствие самолёт, лежали бы они сейчас на дне океана и кормили бы собою рыб. Выходит, он обязан ей жизнью! Дважды обязан, потому что сегодня его сожрала бы старуха-оборотень, которую не берут пули. Запросто бы сожрала, если бы не Они…

То, что девушка рассказала о себе, потрясало. В стране развитого социализма, где вырос Елизар, происхождение ни во что не ставилось. На словах не ставилось, на деле же всё было как раз наоборот. Общество выдвинуло свою элиту, взамен той, которую так бездумно и бессовестно уничтожило. Идеологи марксизма сколько угодно могли превозносить рабочий класс, но Елизар хотел бы посмотреть на того генерала, директора или партийного деятеля, хотя бы среднего ранга, который с радостью выдал бы свою дочь замуж за выпускника «ПТУ» на том основании, что тот «рабочий парень». Такое бывало только в фильмах, как правило наполненных самым беспардонным враньём, хорошей музыкой и кукольной игрой актёров.

Сам он не мог похвастать «голубой кровью» в родословной, но отец Елизара был сыном священника, и семья его хорошо знала цену происхождения, что бы об этом ни говорили товарищи ответственные за идейное воспитание населения. Это было как с верой в Бога. Почти все бабули, которых он знал с детства, ходили в церковь, а дома держали иконы и молитвенники. И почти все они были когда-то комсомолками, а кое-кто состоял в партии. Но это совсем уже старушки. Поколение его родителей чудило по-своему – открыто заявляли о своём атеизме, а детей старались тайно окрестить, на тот случай, если Бог всё-таки есть.

Но это всё, в том числе и чудеса в родословной, и особенности семейства девушки, на самом деле мало интересовали Елизара сейчас. Прежде всего, интересна была она сама!

Ему непонятно было, что он чувствует, глядя на спящую Они. С любой другой было бы просто. Взять за плечи, перевернуть на спину, впиться в губы поцелуем. Может быть, сначала было бы сопротивление, может даже он получил бы по морде, но это лишь вначале. Потом девчонки непременно сдаются и начинают сами липнуть так, что не отклеишь! В таком состоянии раздвинуть девке ноги, дело техники. И никакого насилия – руки-то у неё свободны, хочешь – отбивайся! Насильника бы он сам прибил, здесь же всё добровольно и по согласию. Но проделать такое с Они?..

Девушка пошевелилась во сне, и шаль, которую она использовала в качестве одеяла, сползла с её плеча. Это было уже слишком! Елизар шагнул вперёд, но вместо того чтобы сделать то, о чём только что думал, осторожно поправил сбежавшую шаль, потом быстро повернулся и вышел в морозную ночь, не подозревая ещё, что сегодня он стал другим человеком.

Глава 22.

Андрей левой рукой обнял девушку за плечи и притянул к себе. Красавица прижалась к нему обнажённой грудью и предано взглянула снизу вверх, почему-то напомнив маленького щенка. Другая рука юноши обнимала девушку прильнувшую справа и машинально гладила её по груди, поигрывая сосками. Ему показалось, что он услышал справа мурлыканье? Неудивительно, если это действительно так – девушка справа напоминала кошечку с умильно-хитреньким выражением мордочки.

Ещё две девушки сидели у его ног, то, касаясь, губками коленей, то щекотали и нежно гладили розовыми пальчиками икры, ступни и голени. Ещё две красотки стояли с опахалами и время от времени взмахивали ими, чтобы уменьшить зной, но не досаждать излишне резкими колебаниями воздуха.

Ещё две, обнажённые, как и все остальные, стояли по обеим сторонам трона с мечами, напоминавшими серпы, и внимательно оглядывали толпу придворных и гостей. Позади них расположились ещё четыре девушки, нагие и прекрасные, с луками в руках, но Андрей их сейчас не видел.

Когда год назад главный архитектор спросил его, какие украшения повелитель предпочитает для тронного зала и прочих покоев дворца, он ответил, что нет ничего лучше женской красоты, и чем она живее, тем прекраснее, а потому он не хочет видеть ни золотых, ни серебряных завитушек, но желает постоянно находиться среди юных девушек, чтобы наслаждаться их совершенством.

Это мудрое изречение было немедленно записано и подхвачено всеми влиятельными людьми государства. Женскую красоту тут же объявили национальным достоянием, и принялись её искать и собирать. В результате новенький царский дворец был отделан с изяществом, но очень скромно, зато вскоре наполнился красавицами всех видов и мастей. Красивая дорогая одежда и украшения были также отринуты, зато девушки открыто демонстрировали великолепие своих обнажённых тел, и это теперь считалось одной из высших добродетелей.

Вслед за прелестницами, украшавшими царский дворец, за свою красоту взялись придворные дамы, а за ними вся знать и богачи государства. Те из них, кто был молод и красив от природы, пользовались всеобщим успехом и преклонением. Все остальные по мере сил и возможностей из кожи вон лезли ради омоложения и совершенствования лица и тела, применяя самые немыслимые средства, вплоть до магии и алхимии.

Между тем, одежда с женщин начала исчезать, свелась к минимуму и даже стала считаться неприличной. Бедняжки готовы были терпеть холод и солнечные ожоги, лишь бы соответствовать требованиям красоты и приличия принятым в обществе.

Андрей уже жалел о том, что сказал тогда архитектору, он пошутил, а вышло всё, ой, как серьёзно! Ведь вслед за эстетическими изменениями пошли более глубокие, этические и даже политические.

Чему служит женская красота? Любви, конечно! Любовь немедленно была возведена в абсолют, обожествлена и канонизирована. Богиня любви местного полузабытого пантеона была признана верховным божеством, потеснив всех остальных со всеми их трезубцами и молниями. Появилось множество новых храмов, посвящённых различным видам любви, её подвижникам, проповедникам и великомученикам, которыми чаще всего являлись застигнутые мужьями любовники. Возникли новые учения, толкования и даже научные дисциплины, посвящённые любви, а так-как это требовало серьёзного осмысления, был заложен ряд НИИ, отдельных лабораторий, банков информации и даже университетов, посвящённых глубокому изучению истоков любви и всевозможных её проявлений.

Занятия любовью поощрялись и пропагандировались, как внутри семей, так и вне их. Любовь была объявлена свободной, и правилом хорошего тона стало иметь любовницу для мужа и любовника для жены, причём, открыто и без ограничений. По принципу подмены качества количеством, когда не хватает фантазии, те, кто побогаче принялись заводить себе по несколько любовниц/любовников сразу. Для тех же, кто не мог позволить себе такую роскошь, на каждом шагу открывались бордели, в которых работали, как девушки, так и юноши. Труд этот был объявлен почётным. Искусство любви начинали преподавать уже в старших классах школ, и царю Андрею пришлось вмешаться, чтобы та же участь не постигла младшие классы и детские сады.

Как естественный результат любви рождённой красотою, следующим шагом охвативших страну перемен стали дети. Прежде всего, их стало принято считать общими, даже в том случае, когда в отцовстве никто не сомневался. Впрочем, при новых порядках это условие было разумным. Затем было объявлено, что детям теперь принадлежит самое лучшее. Знать и богачи под пение и смех радостно покидали свои дворцы и селились в палатках, поставленных в полях и лугах, чтобы в освобождённых роскошных покоях устроить ясли, сады, школы, детские клубы, гимнасии и учреждения для развлечения. Детям полагалось бесплатное питание до достижения совершеннолетия. Детей защищало множество законов, среди которых едва ли не большинство были абсурдными, бессмысленными или просто странными.

Теперь родители не смели поднять на своих чад руку, даже если речь шла о спасении последних от неминуемой гибели. Учителя, в свою очередь и мысли не допускали о том, чтобы сделать замечание касательно отвратительной успеваемости или безобразного, либо идиотичного поведения своих учеников, опасаясь тяжёлых репрессий со стороны власти заботящейся о благополучии последних. За любое подобное действие провинившегося ждала суровая кара. Покушение на жизнь и здоровье, (в том числе душевное), милых деток было приравнено к государственной измене.

А что сильнее калечит неокрепшую детскую душу, как ни чрезмерно раннее приобщение к «взрослой» жизни? Ясно, что такое недопустимо, а значит, ребёнка требуется всячески оградить от пагубного воздействия.

Едва сие новое поветрие дохнуло над царством, где правил Андрей, как на уровне министерств были приняты решения о запрете показа детям того, что относилось к «разврату и порнографии». И не беда, что никто не мог наверняка сказать, что такое разврат и что представляет из себя порнография. Главное, чтобы закон «держал и не пущал»!

Прежде всего, запретили всяческое изображение обнажённой женской натуры, дабы не раздражать воображение мальчиков и не подавать плохой пример девочкам. Само собой разумеется, что вчерашних поборников красоты обязали носить сначала глухую закрытую одежду, затем издали запрет на женские брюки, (они ведь выдают страшную тайну, что у женщин имеются ноги, между которыми… Цензура! Цензура!!!), а юбки предписывалось делать длиной до самой земли, чтобы заодно наводить чистоту на тротуарах.

Следующему запрету подверглись волосы – их требовалось убирать под платок и/или чепец. Потом решили, что открытые лица, это и есть порнография. В ход пошли вуали всех мастей, которые становились всё гуще и гуще, превратились в паранджи, но и этого тоже оказалось недостаточно. Тогда на женщин надели печные заслонки, а чтобы женщины могли видеть куда идти, заслонки снабдили перископами. Руки тоже оказались под запретом, особенно изящные и красивые. Чтобы скрыть эту порнографию сперва применялись перчатки, но они тоже были признаны развратными, а потому их заменили широкими негнущимися рукавицами, напоминающими клешни, полностью скрывающими величину и форму этой части тела. Несмотря на то, что ног, скрытых юбками выполненными в форме чугунных фартуков от трамваев и скребков бульдозеров, всё равно не было видно, их тоже решили скрыть на всякий случай. (А вдруг кто-то увидит оставленные на песке, земле или где-то ещё, следы, и поймёт, что они принадлежат… Порнография! Порнография!!!) Чтобы этого не было, разработали специальную обувь для женщин – помесь лаптей и валенок, доходящих до бёдер. Теперь следы, которые оставляли дамы не могли послужить пагубному развращению детей, да и взрослых тоже.

По улицам двигались странные существа, напоминающие ожившие кучи серых тряпок, с чугунными лицами и перископами торчавшими на макушке. Они ползли медленно, с трудом переставляя ноги, а когда хотели что-то взять или просто схватиться за перила, то протягивали страшные клешни без пальцев, от которых хотелось бежать, схватившись за голову! Последним штрихом было введение для женщин преобразователей голоса, превращавших человеческие звуки в рёв простывшего трактора.

В то же самое время бордели закрылись. Тот аргумент, что никто и никогда не пускал туда детей, потонул в море возмущённых воплей о необходимости выжечь гнёзда разврата! В бывших храмах посвящённых Богине любви пели анафему любви и красоте, как источникам всех бедствий, представляющих чудовищную опасность для детей. В школах и вузах больше не преподавали искусство любви, а стали опровергать её существование вообще и распространять информацию о том, что родители извлекают детей из капустных кочанов, купленных на рынке.

Разврат был побеждён, порнография уничтожена. Правда имелись и побочные явления реформ проводимых в государстве.

Так, ещё в период прославления обнажённой красоты по стране прокатилась волна самоубийств среди женских портных и ювелиров. Но впоследствии эта беда себя изжила. Оставшиеся в живых портные азартно принялись шить для женщин дерюгу, а ювелиры освоили производство лицевых заслонок, перископов и преобразователей голоса.

Когда детей признавали общими, то некоторая часть отцов попыталась поднять восстание, но оно было подавлено силами армии и полиции с применением танков и боевых вертолётов. Мятежники были частично уничтожены, а те, кто попал в плен, осуждены, как государственные преступники и приговорены к казни, либо отправлены в лагеря на поселения без права переписки. Дети, отказавшиеся отречься от отцов, в свою очередь были признаны умственно отсталыми и заключены в соответствующие медицинские учреждения.

Пришлось позатыкать рты разным поборникам «здравого смысла», которые выступали то против культа Богини любви, то против преобразования в бордели кружков кройки и шитья или спортивных секций, то против преподавания в школах эротики, как предмета. Тюрьмы и лагеря пополнились ещё раз.

Но вскоре государственные застенки приняли новых узников. На сей раз ими были родители и учителя, провинившиеся перед детьми. Трёпка за украденные сигареты, внушение за несделанные уроки, за невымытую посуду и неприбранную комнату, отправляли родителей за решётку, где они встречались с учителями, поставившими двойку за диктант, в котором в трёх строчках текста насчитывалось до тридцати ошибок, или просто назвавших юного идиота идиотом. На этом фоне деяния самих учеников, давно уже сидевших задрав ноги на парту, оставались незамеченными.

Итак, реформы победили. Победили, несмотря на то, что женщины, закрыв за собой двери, сбрасывали ненавистные заслонки, лапти и перископы. Победили, несмотря на то, что бордели на самом деле никуда не исчезли, а просто повесили обратно таблички с надписями, говорящими о том, что здесь де спортивная секция, кружок кройки и шитья или что-то в этом роде. А чтобы их не разоблачили сразу же, они заручились поддержкой уголовников и полиции, платя дань и тем, и другим. Правда, теперь, лишившись государственного и прежде всего медицинского контроля, они действительно превратились в гнёзда разврата и рассадники болезней.

Реформы победили, несмотря на то, что любящие дети продолжали называть своих отцов – «папа», а те из них, которые родились с мозгом в голове, объективно принимали во внимание критику родителей и учителей, и продолжали учиться.

Реформы победили, и главным их результатом были тюрьмы, буквально набитые заключёнными. Туда сейчас во множестве поступали те, кто ещё тайком отправлял культ Богини любви и отказывался признавать, что детей находят в капусте. Они садились рядом со вчерашними поборниками «здравого смысла», клеймившими недавно и вышеозначенную Богиню и всё что связано с любовью и красотой. То, что сегодня политика государства полностью совпадала с их убеждениями, значения не имело, так-как закон не имел обратного действия, а на момент их осуждения расклад был таков, что карались преступления против любви. Короче – виновен или не виновен, сел, значит досиживай!

На этой почве пышным цветом расцвели органы защиты закона. Были отстроены настоящие дворцы, по которым толпами ходили люди в мундирах увешенных орденами за поимку преступных отцов или женщин не пожелавших носить на лицах заслонки. Там же можно было встретить судей, головы которых непросто было разглядеть среди складок мантий, хоть сами они частенько едва помещались под этими чёрными мешками от полноты судейского рвения.

И в каждом таком дворце была установлена статуя – женщина в глухой предписанной законом одежде, с заслонкой на лице, но без перископа, так-как от рождения она была слепая. В клешнях, заменявших этой калеке руки, были зажаты символы правосудия – крысоловка и мясорубка!

.................................................................................

Царь Андрей грустил. Нормальный человек не может взирать на безумие творящееся у него на глазах. Сперва, он вмешивался на каждом шагу в нелепости, творящиеся в государстве, где он стал царём, едва попав в этот мир. Останавливал безумства, исправлял железной рукой нелепости и глупости, кого-то спасал, кого-то карал за превышение полномочий и за откровенные преступления прикрывавшиеся политическими принципами. Но затем он понял, что просто не успевает.

Подхватив его идею и ничего из нее, не поняв, но тут же вывернув всё наизнанку, люди царства-государства начали творить такое!.. При этом, его, повелителя, надёжу государя и отца народа, прославляли за мудрость, приписывая ему все «достижения», которые наворотили сами.

В конце концов, он устал исправлять всю эту глупость и заперся во дворце, где были приняты порядки начала его царствования. Здесь сбылись все его мечты, начавшиеся ещё в подростковом возрасте. Он был по уши в девушках, смотревших на него с восхищением! После долгих, (как ему казалось), лет без любви, у него её было столько, сколько он хотел, сколько мог осилить и даже ещё больше.

Но это всё было не то. Девушки были прелестны, а их чувства к нему вовсе не были исключительным раболепством наложниц по отношению к повелителю. Он был молод и силён, а ещё ласков и предупредителен с ними, не признавал ни грубости, ни насилия и никогда не требовал чего-либо унижающего или причиняющего боль. В общем, он купался в наслаждении и дарил его тем, с кем делил ложе любви, но… Но среди них не было Они!

Андрей не чувствовал себя изменником. Да, теперь у него была связь со многими девушками, но между ним и Они не было никаких взаимных обязательств, а значит, и изменять было нечему. Собственно, чувство, которое он испытывал к этой девушке с золотыми глазами и рожками на голове, только начиналось, и вовсе не факт, что у него было бы продолжение. Практика показывала, что, скорее всего Они повыпендривалась бы перед ним и исчезла бы, как это делали другие, а может быть закрутила бы с Елизаром. Андрей не единожды видел, как девушки, с негодованием фыркавшие от сальных шуточек второго пилота, в скором времени с восторгом бежали к нему и терпели любое обращение, даже когда он о них откровенно вытирал ноги.

Так что они с Они не обязаны были соблюдать друг другу верность, но всё же… Андрею крайне неприятно было думать, что Они может быть с кем-то другим. Он скучал по ней. Проводя время с какой-нибудь из своих девушек, или с несколькими сразу, он часто представлял рядом её, Они. И мечтал…

Мечтал о том, как было бы здорово, если бы она была здесь, с ним, если бы она блистала среди дворцовых красавиц, как бриллиант среди жемчуга! А если бы она потребовала быть единственной в его жизни, то он немедленно исполнил бы это её желание, ведь, несмотря на всё хорошее отношение к своим наложницам, ни одну из них он не любил…

– Ваше величество!

Подошедший сановник раболепно согнул спину, между тем, как справа и слева послышался звук натягиваемых луков. (Согласно какой-то местной традиции дворцовая стража здесь была вооружена средневековым оружием, хотя технический уровень мира в котором находилось царство, был ничуть не ниже того, откуда Андрей был родом.)

– Что вам, министр? – спросил повелитель, отпуская девушек и выпрямляясь на троне.

– Ваше величество! – повторил придворный. – К вам парламентская делегация. Прикажете принять?

– Пускай войдут! – разрешил царь Андрей, а сам вдруг почувствовал себя неловко.

Ему почему-то вдруг стало не по себе, от того что эти снобы увидят его девочек обнажёнными. Сами девчонки привыкли гордиться своей красотой, и не прятать её за фиговыми листьями. И всё же Андрею захотелось, чтобы сейчас они были одеты. Может отправить их во внутренние покои?

Но было поздно что-либо менять – парламентская делегация уже входила в тронный за, как таран, разрезая собой толпу придворных. Они подошли почему-то все одетые в чёрное, и, приблизившись к подножию трона, остановились. Лица суровые, решительные, видимо случилось что-то серьёзное.

– Ваше величество! – начал глава делегации, сухой длинный старик с неулыбчивым постным лицом. – От имени парламента и народа мы имеем честь объявить вам, что ваша власть низложена, а сами вы будете арестованы и преданы суду, как источник разврата, подрывающий основы общественной морали и самой государственности.

Вот так! А ведь это они год назад слёзно просили его принять власть и утверждали, что любые решения «Его величества» будут считаться священными. В верности клялись… Ещё бы им тогда было не клясться! Страну раздирала гражданская война, тиран, сидевший вот на этом самом троне, принимал замечательные решения, вроде уничтожения части «лишних ртов» среди населения или разорения собственных земель на пути наступления неприятеля, чтобы сделать эти земли непривлекательными для завоевания.

Когда Андрей переместился в этот мир, то нечаянно застал тирана на охоте. Тот воспринял фигуру, закутанную в странный плащ, как убийцу, покушающегося на его особу, и отдал приказ охране стрелять. Андрей, не остывший ещё после боёв с фашистами, ответил очередью из трофейного автомата, и царский трон оказался свободен. Почему парламент и Двор пригласили занять этот трон именно его – убийцу предыдущего государя, он так и не смог понять ни тогда, ни после.

Сейчас он мог отдать приказ, и девочки перестреляли бы этих парламентариев, как куропаток. Но он встал, приказал своей охране и наложницам удалиться, после чего, не говоря парламентской делегации ни слова, повернулся к ним спиной и шагнул прочь из мира, в котором только что царствовал…

Глава 23.

– Дяденька Сай, а ты, правда, человек?

Крошечная нэко была так мила и непосредственна, что не могла не вызвать улыбку. Она была на пару лет старше Мики, которая первой встретила его в этом мире, и слова выговаривала правильно, но зато была о-очень разговорчива! Настоящая почемучка.

– Правда, Мурики, я самый настоящий человек! – ответил господин Сай, как можно мягче.

Глаза крохи, огромные янтарные, стали ещё больше, но она не убежала в ужасе, как это делали некоторые другие дети, а продолжила расспрашивать «страшного человека»:

– Но как же ты можешь быть человеком, ведь ты такой добрый?

Старик поднял ребёнка и посадил себе на колени. Такое можно было проделать мало с кем из котят, но Мурика была ребёнком особенным. Ей, похоже, был совсем неведом страх.

– А мама говорила, что все люди злые, что они убивают нэко ради забавы, и что их всех надо бояться! – поведала малютка, пока Сай собирался с мыслями.

– Я не злой человек, – ответил он. – По крайней мере, стараюсь не быть злым. Не все люди злые, детка, но опасаться надо всех!

– А тебя нужно, э-э, описаться? – спросила Мурика.

– Нет, – улыбнулся старик, – меня можешь не бояться, ведь ты меня теперь знаешь и понимаешь, что я не сделаю тебе зла. Но других людей ты не знаешь. Они могут притвориться добрыми, чтобы сделать зло. Поэтому человека надо сначала узнать, прежде чем подходить к нему.

– А как же его узнать, если не подходить?

Вопросы Мурики могли поставить в тупик. В самом деле, как? Господин Сай хотел заступиться за свою расу, довести до здешних нэко, что среди людей встречаются не только корыстные и бессовестные мерзавцы, но теперь он понимал, что, внушая котятам эту мысль, он оказывает им медвежью услугу. Люди коварны, люди умеют обманывать и притворяться друзьями, а потом бить в спину. Так они поступают даже друг с другом, что уж говорить о нэко, которых здесь считают существами низшего порядка и делают с ними всё что захотят?

Он всё узнал от мамы Мурики, Мики и других котят, обитающих на дереве, которых никак не мог сосчитать. Прекрасная и грозная Миста всерьёз приняла его за охотника за котятами и собиралась убить. Потом, когда она разглядела господина Сая получше, то поняла что ошиблась. Прежде всего, он был слишком стар для охотника. Потом, у него не было с собой никакого оружия и снаряжения, да и одет он был совершенно неподходяще для охоты.

Когда Миста занесла над горлом старика сильную руку с острыми когтями, он зажмурился, не делая попыток сбежать или сопротивляться. Охотники так не поступали, а потому Миста промедлила. Потом, вглядевшись в того кто стоял перед ней на коленях, она опустила руку и стала рассматривать его сначала требовательно и грозно, а затем мягче, с любопытством и даже с участием.

Когда господин Сай понял, что его не убивают, он рассказал ей всё, как есть, и, как ни странно, мама-нэко поверила! Поверила сразу и безоговорочно. Просто она умела читать в душах, как все опытные кошки, которые способны видеть злую ауру, даже если подлинные намерения скрываются за лживой улыбкой.

Смягчившаяся Миста отвела господина Сая внутрь дерева. Оказалось, что гигантский ствол весь изъеден дуплами, в которых устроены удобные гнёзда-спальни, кладовые, хозяйственные помещения и даже отхожие места. Каким-то чудом сюда наверх подавалась вода, а дерево давало вкусные плоды похожие на орехи, которые вопреки хищной природе нэко составляли их основной рацион. (Вторым источником питания здесь были жирные личинки толщиной с руку, но за ними приходилось подниматься на самый верх дерева, что запрещалось котятам, не достигшим двенадцати лет, а таких здесь было подавляющее большинство. Птицы были редким лакомством, праздничным деликатесом. Их была способна ловить только мать семейства.) Из орехов после перетирания в ручной мельнице можно было готовить разные блюда, от простой каши до удивительно вкусной выпечки.

Именно кашу с булкой Сай и получил, как только оказался внутри дерева. Миста безошибочно угадала, что этот человек голоден.

– Простите, что так неласково встретила вас, господин! – с лёгкой усмешкой сказала хозяйка, когда гость насытился. – У народа нэко с людьми свои недобрые счёты. До нас непросто добраться, но уж если людям это удаётся, значит пришла беда!

– Что же люди такого плохого делают, когда добираются сюда? – спросил Сай, заинтересовавшись её словами.

– Взрослых убивают, котят забирают, – поведала Миста, нервно пожав плечами. – Нэко очень ценятся у людей в качестве рабов. Мальчики, как слуги, а иногда телохранители. Девочки чаще всего попадают в бордели, но случается их воспитывают вместе со своими детьми, как домашних питомцев или держат для развлечения. Я думаю, вы понимаете, какого рода эти развлечения?

Господин Сай всё понимал. В его мире нэко были сказкой, светлыми милыми созданиями, частенько помогавшими положительным героям легенд и преданий. Надо было быть законченным негодяем, чтобы обидеть нэко. Здесь было всё не так…

– Какой ужас! – проговорил старик. – В такое трудно поверить.

– Мне можете верить, – недобро усмехнулась Миста. – Я прошла этот путь. Попала в мир людей совсем малюткой, и от того совершенно не помню собственную мать, которую конечно же убили, когда забирали её выводок. Сперва, я росла с человеческими детьми, а когда стала взрослой, то приглянулась хозяину дома, у которого пару лет была наложницей. Но однажды случилась война между княжествами, и мой хозяин-любовник пал в битве. К тому времени дети, с которыми я росла, тоже выросли и разъехались из поместья. Мальчики стали воинами, девочки вышли замуж. Хозяйка меня не любила – ревновала к мужу, как будто я сама напросилась к нему в постель. Она и продала меня в публичный дом.

Миста помолчала, припоминая своё прошлое со странной улыбкой, в которой мешались тепло, грусть и горечь.

– У нас, у нэко, – продолжила она, – к таким вещам относятся по-другому, не так, как у людей. Возможно, поэтому девушки-нэко так ценятся в человеческих домах терпимости. Мы не видим греха в естественном и очевидном. Если мужчине требуется женщина, то почему бы ему не купить за деньги радость общения с ней, раз у него нет подруги? И что может быть постыдного в том, чтобы оказать такую услугу человеку и заработать денег, если ты можешь это сделать, если умеешь и настроена? Другое дело насилие, оно редко кому по душе. Я знаю, люди могут быть добрыми и ласковыми. Мне довелось не раз мурчать в объятиях очень хороших любовников, которые были потом ещё и щедры! Но ведь были и такие, кому доставляло удовольствие наматывать мой хвост на кулак, а это очень больно!

Глаза Мисты загорелись недобрым огнём. Она показала глубокую выщерблину у себя на ухе и пояснила:

– Это сделал человек. Так, ради забавы. К сожалению таких мерзавцев было весьма много, а то бы я не ушла из борделя! Мы там жили дружно, девушки из людей и девушки нэко помогали друг другу, а наша мадам была женщина строгая, но справедливая. Она многому научила меня, и не только тому, что относится к искусству любви. Но дело кончилось скверно. Один клиент до того довёл меня, что я разорвала ему горло когтями и сбежала, а на прощанье прихватила вот это!

Миста погладила рукоять меча «вакизачи», торчавшего у неё за поясом.

– Владению оружием меня научили ещё в доме первого хозяина, вместе с его детьми. По прихоти отца там учили фехтованию девочек наравне с мальчиками. Я предпочитаю короткий клинок, потому что он удобнее здесь на дереве. Когда я вернулась сюда, то поклялась, что моих котят люди не получат! Охотники уже дважды пытались до нас добраться, и теперь их кости валяются где-то там, внизу.

– Но неужели их совсем нельзя не пускать сюда? – спросил Сай, вспомнив малышку Мики. (С Мурикой онипознакомились уже после того, как состоялся этот разговор.)

– Это невозможно, – покачала головой Миста. – Нэко не умеют действовать сообща. Если бы умели, то давно бы перекрыли перевалы, поставили заслоны, и никто не смог бы добраться до наших мест. Но мы сидим на своих деревьях – каждая семья на своём, и радуемся, если видим, что люди напали на соседей. Не от того что не любим соседей, а от того, что убивают не нас, и не наших котят уводят в плен!

Господина Сая передёрнуло, как от ледяной воды, попавшей за шиворот.

– А как же ваши мужья? – спросил он. – Неужели нельзя силе противопоставить силу?

– Наши коты превосходные бойцы, и люди им не соперники, – усмехнулась Миста. – Но они живут отдельно и навещают нас… когда приходит время. Если они и защищают кого-то, то только свою территорию от посягательств других котов, но никак не от людей. Они хорошо знают, что если погибнет какая-нибудь из хозяек дерева, то её место тотчас займёт другая, совсем молоденькая и без котят. Так какой смысл биться с людьми за старую кошку? Народу нэко есть чему поучиться у людей, но боюсь, нас истребят раньше, чем мы чему-нибудь научимся!

Возразить на это было нечего. Господин Сай поблагодарил добрую хозяйку за гостеприимство и спросил, нельзя ли ему у неё немного отдохнуть, чтобы подумать? На это Миста ответила, что он может оставаться сколько пожелает. Места на дереве много, а если он поможет ей тереть орехи, когда отдохнёт, то она будет ему очень благодарна, потому что это дело долгое, а семья у неё большая.

Глава 24.

Елизар шёл вслед за Они, глядя ей в спину. Шёл и чувствовал себя дураком. Такое с ним было впервые – он мог и… не смог! Мог уговорить, заболтать, обмануть, попытаться взять «гусарским приступом» или ещё как-то, но он ничего не сделал! Ходил вокруг, как школьник, не спал, страдал, чуть не слетел с катушек, но так и не попытался, даже слова не сказал… Да что же это с ним такое?

Теперь же было поздно. Они снова обрела вид самки йети, и теперь, обросшая густой белой шерстью, мускулистая и сильная, шагала впереди, прокладывая дорогу в глубоком снегу. Утром, когда они решили спуститься в долину, где должны были быть крупные поселения людей, девушка перебрала старухин гардероб и решила, что шерсть йети защитит её от мороза успешнее, чем все плащи, салопы, душегрейки и шубы, найденные в шкафах.

А вот у лётчика выбора не было. Пришлось закутаться в проклятые тряпки, к которым он питал брезгливое отвращение. В противном случае на морозе он окочурился бы минут через пятнадцать-двадцать или раньше. Если бы он мог выбирать, то сам стал бы йети, но это было невозможно. Они сказала, что теоретически для него доступно овладеть искусством трансформации, но она училась этому с детства, а у них сейчас не было времени даже для начального курса. Так что оставалось теперь наблюдать, как чёрные похожие на валенки ступни Они утаптывают снег, чтобы он, смахивающий сейчас на растрёпанную куклу, обмотанную тряпками, мог ковылять следом.

Елизар шёл и страдал. Ну, почему он не может стать йети? Тогда всё было бы проще. (По крайней мере, так ему казалось.) Они была бы его, и оставалось бы только найти подходящую пещеру…

Он вдруг одёрнул себя. Лезет же в голову всякая чушь! Ну, сдураковал, с кем не бывает? Теперь надо только подождать, пока Они снова станет собой, и тут уж он не будет медлить! В конце концов, она ведь тоже не из железа – сдастся, если всё сделать правильно. И тогда ему достанется не мускулистая покрытая шерстью самка йети, а нежная милая девушка, от которой голова идёт кругом!..

У Они лопатки чесались от его взглядов! Это было и смешно, и неуютно, и, почему-то приятно. Мысли этого парня были настолько явно написаны у него на лице, что если бы он выразил их вслух, то она точно не узнала бы ничего нового. И вздохи его Они понимала прекрасно! Она только удивлялась – почему это он, такой языкастый при их первой встрече, сейчас замкнулся и насупился? Даже немного обидно. Неужели непонятно, что нет никакой беды в том, чтобы заговорить с ней напрямую! Хамить не надо и Петрушку из себя изображать не следует, а всё остальное вполне возможно, и прежде всего, возможно задавать вопросы и отвечать на них. Так что же он молчит? Как будто поменялся с Андреем местами. Ну, что ж, молчи-молчи! Может быть, вымолчишь себе что-нибудь лет этак через двести!

Повинуясь внезапному озорному порыву, девушка захватила со склона заснеженной скалы горсть снега, слепила снежок и, резко развернувшись, запустила им в парня, пыхтевшего сзади. Снежок угодил Елизару в грудь, разбился в пыль и засыпал лицо сверкающими брызгами. Лётчик отпрянул от неожиданности, но тут же опомнился и улыбнулся с весёлой злостью! Он принял вызов и немедленно бросился лепить свой снежок.

Когда-то, а на самом деле совсем недавно, он был чемпионом мальчишеских снежных баталий и славился тем, что кидал снежки на большое расстояние и с поразительной меткостью. Но сейчас он столкнулся с необычной соперницей.

Оружие ответного удара было готово в считанные секунды, но прежде чем метатель привёл его в действие, ему в лоб врезался следующий снежок! Это было уже слишком! Елизар рассвирепел от такой наглости, по-богатырски размахнулся, и что есть силы запустил снежок в Они. Но девушка сделала изящный пирует, от чего снаряд пролетел мимо, и тут же ответила полновесным снежным комом, попавшим второму пилоту в плечо.

Они немного не рассчитала. Сейчас в её руках была сила йети, в разы превышающая человеческую. Получив удар спрессованным снегом, Елизар крутанулся вокруг своей оси и резко взмахнул руками, стараясь удержаться на ногах. Как назло, под его каблук, не слишком умело обмотанный тряпками, попался камень. Парень споткнулся, но будучи человеком спортивным и ловким, подпрыгнул и снова приземлился на ноги.

Вдруг снег под его ногами дрогнул и двинулся, словно тронувшийся с места поезд. С обманчивой медлительностью пласт снега, покрывающий склон горы, отделился от основания и заскользил, словно кусок сыра по подтаявшему маслу!

Елизар сразу понял, что это такое, оглянулся в надежде зацепиться хоть за что-нибудь, но тщетно. Как назло, рядом не было ни подходящей скалы, ни достаточно тяжёлого валуна, чтобы можно было за него удержаться.

Они, стоявшая на твёрдом основании, тоже сообразила, что случилась беда, и с криком бросилась парню на помощь!

– Нет, назад! – крикнул Елизар, но было поздно – девушка уже глубоко забежала в опасную зону.

В следующий момент их обоих перевернуло, закрутило и понесло куда-то вниз!..

Выжить в лавине почти невозможно. Даже когда она накрывает людей, оказавшихся в ущельях и имеющих возможность укрыться за скалами, деревьями и какими-нибудь строениями, удар спрессованного снега, несущего с собой камни и глыбы льда, бывает фатальным. И даже если кому-то повезёт уцелеть в такой ситуации, выбраться наружу, преодолев многометровый слой снежно-ледяной мешанины, дело нешуточное, особенно если учесть недостаток кислорода под этими завалами.

Что же касается шансов выживания для того, кто летит вместе со всей снежной массой, почти с самой вершины горы, то они практически равны нулю. Человек хрупок, а попасть в лавину немногим лучше, чем между ножами работающей мясорубки.

Зная всё это, Елизар зажмурился и поручил свою душу Богу, веру в которого в тайне хранил, глубоко спрятав под внешним комсомольским налётом. Но помощь, которая была ему оказана, не слишком походила на божий промысел.

В плечи ему вдруг вцепились толи руки, толи лапы, и его тело резко дёрнуло вверх! Ещё ничего не видя от снежной пыли, Елизар замотал головой, но его тут же встряхнули, и сверху раздался знакомый голос:

– Не дёргайся! Ты и так тяжёлый, а у меня не вышло, как следует трансформироваться!

И тут парень понял, что летит. Летит, несомый кем-то с большими белыми крыльями и костистыми лапами, способными поднять, по крайней мере, такого человека, как он. Елизар уже успел насмотреться чудес за последнее время, чтобы чрезмерно удивляться увиденному. Он решил последовать требованию – «не дёргаться», и повис неподвижно, находя положительным хотя бы то, что не летит кувырком под гору в снежной лавине.

Тому, кто его нес, приходилось непросто. Лётчик явственно слышал натужное дыхание, покряхтывание, а порой даже слабые стоны, в которых слышались испуг и усталость. Кому принадлежал этот голос, Елизар догадался, как только сам немного успокоился – эти звуки издавало девичье горло, кроме того, он узнал белую шерсть на крыльях спасительницы, глубоко и тяжело взмахивающих у него перед носом.

Их полёт напоминал падение. Сил у летуньи едва хватало, чтобы не рухнуть прямо в бурлящий внизу снежный ад. Это немного смахивало на скоростной спуск на парашюте вдоль горного склона, когда нет времени любоваться видами, а нужно следить, чтобы не налететь на какую-нибудь скалу.

Они приходилось всё отчаяннее работать крыльями, чтобы сохранять достаточную высоту над лавиной. Елизару же казалось, что его ноги касаются, бешено несущейся снежной массы. Он, конечно, понимал, что это не так, иначе их давно уже засосало бы закрученным воздушным вихрем внутрь смертельного потока. Но ноги поджать ужасно хотелось, хоть он и знал, что это не поможет.

Хорошо, что он не поддался искушению – приземление было жёстким, похлеще, чем при затяжном прыжке с парашютом. Елизар крепко приложился пятками о землю, а точнее о каменную мостовую, с которой был тщательно выметен снег. Рядом рухнуло что-то большое и белое, в чём парень с удивлением узнал Они-йети, чудесным образом обретшую широченные мохнатые крылья и лапы более похожие на птичьи.

– Ты говорила, что не можешь превратиться в дракона? – сам не зная, зачем спросил Елизар.

– Разве это похоже на дракона? – ответила девушка, тяжело дыша. – Это чучело какое-то, а не дракон!

Она подняла перед глазами свои меховые крылья, и с кислым видом стала их рассматривать.

– Видели бы такую трансформацию мои братья, – продолжала Они, – вот бы посмеялись… Ой, я сейчас упаду!

Она и в самом деле пошатнулась, переступила с ноги на ногу, но Елизар вовремя пришёл ей на помощь.

– Очень трудно всё это, когда основа мира не эфирная плазма, а золото, – проговорила девушка, и тут её крылья на глазах начали уменьшаться, превращаясь в руки. – Прости, что подвергла тебя такой опасности…

– Ты спасла меня, – ответил Елизар. – Спасибо тебе!

– Не стоит благодарности, – пролепетала Они, с которой почему-то стремительно исчезала шерсть. – Но у нас появились новые проблемы.

– Какие? – не понял Елизар.

– Оглянись.

Он оглянулся. Вокруг них плотным кольцом стояла толпа народа, и с неодобрением глядела на закутанного в тряпки бродягу, державшего в объятиях обнажённую золотоглазую демоницу с рогами на голове.

Глава 25.

В этом мире Они тоже не было. Андрей почувствовал это, как только ступил на странную высушенную солнцем землю, покрытую редкими кустарниками и сухими травами.

Здесь было тихо и пустынно. Лишь иногда поднимался лёгкий ветерок, но благодаря тёплому, даже жаркому воздуху, он не приносил ощущения свежести. Но это не мешало. Скорее, наоборот, здесь чувствовалось изрядное облегчение. От чего? Ну, прежде всего, от того, что он больше не был царём.

Так бывает – идёшь себе, несёшь некий груз, и так привыкаешь к нему, что не замечаешь тяжести, а когда, наконец, сбросишь это бремя, вдруг понимаешь, как устал от него. Андрей шёл и счастливо улыбался, чувствуя истинное блаженство от того, что он больше не тащит на себе отвратительную ношу власти.

Единственное, что его беспокоило, это мысль об оставшихся во дворце девушках. Очень не хотелось бы, чтобы их обидели жители мира, не знающего компромиссов и не понимающего принципа золотой середины. Он даже хотел вернуться, чтобы проверить, всё ли у них в порядке, но путь в тот мир уже затерялся среди множества других ему подобных, и быстро отыскать его не было никакой возможности.

Это огорчало, но с другой стороны, в одиночку, без власти, немного он смог бы сделать полезного. С властью-то не смог, так что…

– Пить хочешь?

Пить действительно хотелось, но вопрос, прозвучавший, как ему показалось, из пустоты, заставил подобраться в ожидании нападения. Даже рука машинально потянулась к кобуре с пистолетом, в котором осталось только два патрона. (Автомат, добытый в позапрошлом мире, он оставил в своих покоях во дворце, и за всё время правления не озаботился обзавестись другим оружием.)

– Ну, ну, ну! Зачем же так?

Теперь Андрей увидел говорившего. Это был мужчина высокого роста, одетый в изысканный деловой костюм с добавлением элементов роскоши – бриллиантовые запонки и галстучная булавка, белоснежная манишка с искрой, золотая цепь, одетая под пиджак, но поверх галстука. На цепи какой-то странный знак – изображение чего-то или кого-то чёрного в треугольнике. Незнакомец имел правильные, немного резкие черты лица, носил длинные ниспадающие на плечи тёмно-русые волосы, что странно контрастировало с его костюмом, и бороду, которая немного напоминала эспаньолку, но была длиннее положенного размера.

Поражали глаза этого типа – глубокие, ярко-синие… Ах, нет, какие же они синие, когда это самая настоящая тёмная зелень, какая бывает в особом виде самоцветов. Но тут же казалось, что глаза эти карие, и не просто карие, а переходящие в красный цвет, оттенка запёкшейся крови, остывающего железа или затаившегося огня.

Незнакомец восседал в кресле, напоминающем трон, что странно было видеть посреди… пустыни. Ну, да – именно пустыней следовало называть это место, несмотря на то, что она не была совсем мёртвой и бесплодной.

– Поверьте, я не враг вам! – продолжал этот странный незнакомец, не покидая своего кресла. – И моё предложение совершенно искренне и бескорыстно. Вы, конечно, вправе отказаться, но предупреждаю – здесь на много дней пути вы не найдёте ни капли воды. Поэтому, рекомендую присесть и принять моё предложение. Не бойтесь, питьё не отравлено. Я и сам составлю вам компанию, а то здесь слегка жарковато!

Он указал Андрею на роскошный дворцовый стул напротив себя, оказавшийся на удивление удобным, а затем на низенький столик, уставленный бутылками, кувшинами, крынками, треугольными пакетами для молочных продуктов и прочими сосудами.

– Что предпочитаете? – спросил незнакомец. – У меня есть всё что угодно – чистая вода, вода минеральная, газировка всех сортов, молоко, опять же таки любое – от грудного женского до кокосового. Неплохо, не правда ли? Или вот, если пожелаете – кефир. Очень полезно для здоровья! А может, хотите чего-нибудь покрепче? Я не предлагаю водку, она не пойдёт на пользу в таких условиях. Коньяк, ром, джин, текила, виски и прочие разновидности этого напитка, тоже лучше дегустировать в более прохладном климате и в другой обстановке. Но вот вино подходит везде и всегда! Попробуйте вот это, красное! Виноград, из которого оно сделано, выращен в заповедных долинах между прекрасных гор. Сок его давили своими нежными ножками девушки-девственницы, едва ступившие на порог зрелости. Видели бы вы этих красавиц!.. Вино как бы впитало часть их юной прелести – самого очаровательного, что существует из всех благ живого мира.

Он протянул Андрею тяжёлый золотой кубок усыпанный каменьями, до краёв наполненный красной, как кровь, ароматной жидкостью. Первый пилот машинально взял этот сосуд, поднёс к губам и сделал глоток. Незнакомец был прав – вино оказалось восхитительным! Андрей, правда, не считал себя знатоком в этом деле, и до недавнего времени вообще не прикасался к спиртным напиткам. Только в период своего царствования он попробовал разных вин и даже нашёл толк в этом занятии.

От первого же глотка ему стало немного легче на душе, беспокойство и сожаление отодвинулись в сторону, и даже что-то забылось. Что-то важное, но без этого забытого важного, кажется было лучше. Андрей подумал, что жизнь его не так уж плоха. Чего у него нет? Стул под ним весьма удобен, ему тепло, так что хоть раздевайся, в руке золотой кубок с великолепным напитком, а напротив сидит доброжелательный умный собеседник, с которым приятно иметь дело!

– Вот видите! – широко улыбнулся незнакомец. – Я никогда и никого не обманываю, это люди обманываются в отношении меня. Но это я так, к слову! Что же теперь? Не хотелось бы затевать разговоры об отвлечённых вещах. Пустое обсуждение даже самых интересных тем не ведёт к разрешению вопросов, а скорее порождает новые. Это знаете ли, как с кошками. Милейшие существа, а их потомство – сплошное очарование. Но вот этого потомства становится всё больше и больше, оно приносит своё потомство, и добросердечный человек уже не знает, куда деваться от всей этой вопящей, гадящей и требующей пищи мелкоты. Он попадает в рабство к созданиям, которые живут по своим законам, и в один прекрасный день могут съесть хозяина! К чему это я? Ах, да! Поэтому я предлагаю не вести порождающие лишние вопросы разговоры, а давайте лучше сыграем! Вы играете в карты?

– В дурака… – выдавил из себя Андрей, и сам удивился тому, какого труда стоили ему эти два слова.

– Прекрасно! – воскликнул незнакомец, которого почему-то восхищало всё, что Андрей скажет или сделает. – Отличная игра, я её очень люблю! Относительно короткая, в меру простая, чтобы не путаться в правилах, и на удивление похожая на человеческую жизнь. В ней очень удачное сочетание везения и интеллекта игрока. При этом в процессе игры приходится прилагать определённые усилия, чтобы удержаться на плаву, копить силы для решающего наступления, идти на компромисс, жертвовать чем-то ценным, отступать, атаковать, избегать чувства преждевременных побед, смирять собственную самоуверенность и все силы вкладывать в финал, который может быть совершенно неожиданным. Я, конечно, имею в виду честную игру. Кому нужно жульничество? Нет, в искусстве обмана есть свой смак, но мы сейчас не будем заниматься шулерством. Честная игра доставляет гораздо больше удовольствия, чем все подлоги и припрятанные тузы в рукаве. Итак, что ставите?

– Что ставлю? – удивился Андрей.

– Ну, да! – почти крикнул незнакомец. – Видите ли, игра на интерес хороша, как тренировка для начинающих. Но я вижу перед собой не мальчика, а зрелого мужчину, и потому предполагаю, что вы не побоитесь сыграть по-настоящему! Я не ожидаю от вас ставок превышающих ваши возможности, и не предлагаю играть в долг. Это было бы нечестно, а мне не хотелось бы оставить после себя впечатление любителя нечестной игры. Поэтому я и спрашиваю – что вы ставите? Назовите вашу ставку, и я отвечу подобной со своей стороны.

Андрей порылся в карманах. Когда-то в них звенело несколько монет, которые ему некуда было тратить в последнее время. Но эти монеты бесследно исчезли. Возможно, их вынули, когда стирали и чистили его одежду, которую он не собирался бросать даже когда царствовал.

– Я вижу, вы в затруднении, – сказал незнакомец, когда лётчик развёл руками после бесплодных поисков. – Что ж, отсутствие денег, это не порок, но не играть же вам на части своего гардероба? Это было бы недостойно. Но вы можете сыграть на вещь, которая висит у вас на поясе в кожаном футляре.

Андрей положил руку на кобуру с пистолетом. Поставить на кон оружие?

– Ну, я не знаю, – неуверенно проговорил он. – Дело в том, что это мне не принадлежит, я лишь ношу его, поскольку так положено по штатному расписанию.

– Здесь это не имеет значения, – возразил его собеседник. – То место, где вы получили эту вещь, далеко, и вы врядли туда вернётесь. Так что все, что при вас имеется теперь, является вашим имуществом, которым вы владеете с полным правом распоряжаться, как вам заблагорассудится. Вот что, давайте уровняем шансы – взгляните на это!

Незнакомец выложил на стол, с которого таинственным образом исчезли все сосуды с напитками, длинный сверкающий кинжал, с рукоятью богато украшенной самоцветами и золотым убором.

– Эта вещь, – пояснил он очень серьёзным и торжественным голосом, – для меня является примерно тем же, чем для вас ваше оружие. Да, я знаю, что это оружие, и мне знаком принцип его действия. Так вот, это – кинжал чести! Он смертоносен и удобен в бою, но в схватках используется редко. В основном применяется для того чтобы заставить противника сдаться на милость победителя. Когда поверженный враг проявляет упрямство, чаще всего бывает достаточно занести над его забралом вот этот клинок, чтобы спесь слетела с проигравшего, и он признал бы себя побеждённым. Редко кто при этом выбирает смерть, ведь она бессмысленна, когда есть шанс отыграться и подняться на ту же высоту, с которой скатился, а то и ещё выше! Потеря этого оружия для меня чревата схожими трудностями и неприятностями, что и для вас потеря вашего. Но я готов рискнуть, так что слово за вами.

Андрей не уловил, в чём тут заключается сходство, но расстегнул кобуру и положил свой пистолет рядом с кинжалом незнакомца. Глаза последнего алчно блеснули, а в руках у него появилась новенькая колода карт.

– Доверяю вам, как гостю! – заявил он, протягивая колоду Андрею. – Своя рука – владыка, а удача сопутствует дерзновенным!

Глава 26.

Это было совершенно невероятно! Вроде бы нэко были умными существами, уж никак не глупее людей, но в этом вопросе они проявляли воистину кошачье упрямство!

Самцы нэко оказались очень привлекательными созданиями. В отличие от самочек и детей, они не шарахались от господина Сая, прежде всего, потому что не видели в нём соперника. (Да он и в лучшие свои годы не решился бы соперничать с этими мускулистыми парнями, каждый из которых был на полторы-две головы выше его самого. Кроме того, они были ловкими, как истинные коты! Врядли кто-нибудь из людей, даже бойцов-чемпионов, мог похвастаться чем-то подобным.)

К старику здесь все относились дружелюбно. Коты обитали на земле, а на деревья поднимались только с разрешения хозяйки, когда приходило время любви. Этому предшествовал песенный ритуал и несколько поединков, весьма опасного свойства. В любое другое время нахала сунувшегося на дерево ждала трёпка.

Миста предупреждала Сая, что, если он не хочет неприятностей, то на чужие деревья лучше не подниматься, там ему не будут рады в любом случае. Что же касается котов, то к ним опасно подходить, если под деревом собралось сразу несколько. Тогда его могут принять за конкурента, а это очень плохо, ведь распалённые страстью коты не знают что такое пощада. Однако при проявлении агрессии достаточно отступить и его не будут долго преследовать, ведь увлёкшись погоней можно упустить момент милости со стороны хозяйки дерева. Но когда коты поймут, что он не стремится получить благосклонность обитательниц деревьев, то за свою жизнь Саю не нужно опасаться, потому что нэко по-человечески уважают старость.

К сожалению такого человеческого свойства, как единство у нэко не было совсем. Здесь они были – кошки, как кошки! Матери безумно любили своих детей до тех пор, пока те были детьми. Подростки рано начинали самостоятельную жизнь и покидали родные деревья, чаще всего, чтобы никогда не вернуться и не увидеть своих матерей. Коты вообще не знали что такое привязанность к семье, а в котятах видели либо потенциальных соперников, если это были мальчики, либо перспективных самочек, если девочки. Все разговоры об объединении усилий для защиты от охотников за рабами, которые начинал Сай, наталкивались на глухую стену непонимания.

Взрослых котов люди не трогали, так-как в рабы они не годились – слишком непокорные, неподдающиеся никакой дрессировке. Кошек убивали в том случае, если те начинали отчаянно драться за котят. Чаще всего так и было, но иногда можно было до смерти напугать хозяйку дерева, и та убегала, бросив своих детей. Впрочем, такое случалось редко. Как правило, несчастная нэко погибала, а котята доставались браконьерам. Но дерево редко оставалось пустым, так-как всегда находилась новая хозяйка, которой нужно было где-то устраивать гнездо для своего выводка. Из-за этого коты просто не замечали разницы, ведь самок не становилось меньше.

Помыкавшись в бесплодных попытках добиться понимания, господин Сай через пару дней решил вернуться к дереву Мисты, где неожиданно обнаружил собрание котов. Ясно было, что теперь он здесь лишний, а хозяйка, бывшая с ним недавно такой приветливой, врядли обрадуется его возвращению.

Приходилось отправляться в путь, но слоняться по территории народа нэко не было смысла. И тогда Сай направился к горному перевалу, ведущему в мир людей.

Если бы такое произошло с ним хотя бы двадцать лет назад, это путешествие показалось бы интеллигентному потомку самураев неплохой прогулкой. Но сейчас, когда старость уверенно положила человеку на плечи обе руки, долгий подъём по каменистой дороге был мучителен! К тому же деловой костюм уже измятый и продранный в нескольких местах, а ещё, летние туфли, предназначенные для города, совершенно не подходили для такого путешествия.

Уже на половине подъёма господин Сай понял, что выбился из сил. На беду у него не было с собой ничего, что следовало бы взять в дорогу. Если бы он вовремя позаботился о необходимом, то Миста, конечно, не отказала бы ему в лепёшках в дорогу и во фляге с бодрящим напитком, который она готовила из листьев, растущих на её дереве. Но, увы, он не подумал об этом вовремя, а соваться к нэко, вокруг которой собрались драчливые самцы, означало основательно рисковать без надежды на успех.

К сожалению, он даже палку для ходьбы не догадался для себя прихватить. Вот что значит провести годы в профессорском кресле, забросить занятия спортом и забыть о том, что человеку необходимо периодически бывать на природе. Воздух городов ослабляет тело. Размеренная жизнь среди удобств отучает от физических нагрузок, и даже такая несложная задача, как подъём по горной дороге, где не требуется карабкаться по скалам, кажется трудной и почти невыполнимой. Особенно, когда тебе уже за шестьдесят…

Господин Сай добрёл до подобия площадки, возможно предназначенной как раз для отдыха, и в изнеможении опустился на камень напоминающий кресло. Таких камней здесь было несколько, и располагались они вокруг низкого, но широкого валуна с плоским верхом, похожего на стол имеющий форму неровного овала. Камень-кресло, на который опустился Сай, стоял с одного конца этого «стола». Другой такой же камень, только побольше располагался напротив и смахивал на место председателя. По бокам стояли ещё пять камней-табуретов, три с одной стороны и два с другой.

Старый профессор облокотился о край «стола» и повернулся так, чтобы видеть долину страны нэко. Сверху это выглядело, как бескрайний лес гигантских деревьев. Странно было видеть их кроны у себя под ногами, особенно после того, как, стоя внизу, доводилось лицезреть этих зелёных гигантов, задевающих верхушками облака…

.................................................................

– Итак, он снова здесь, несмотря на предупреждение!

– Это так, но чему удивляться? Человек не понимает предупреждений, ведь он существо неразумное!

– Протестую! Человек разумен – он знает, как гладить нэко.

– И он знает, что любят нэко. Да, человек разумен!

– Но зато он никак не может уяснить чего нэко не любят. И проявляет такое упорство в этом незнании, каким не может похвастать даже самый упрямый и самый настырный кот!

– Разве имеет сейчас значение, что знает, а чего не знает человек? Опять же таки, какая разница, разумен он или нет? Человек нарушил запрет и явился сюда снова. Это означает, что мы должны решать его судьбу. Поэтому, как председатель и хозяйка, я спрашиваю – какому наказанию мы его подвергнем?

Воцарилась тишина, и только тогда господин Сай, сердце которого билось, как паровой молот, смог обернуться и взглянуть в сторону говорящих. За столом сидело несколько… кошек! Кошки были крупные, наверное, вдвое или даже втрое крупнее обычных. И всё же это были не нэко, хоть все они вели себя по-человечески. У нэко от кошек были только подвижные треугольные ушки, кошачьи хвосты и втяжные когти на руках и ногах. Собравшиеся здесь были кошками во всём, без единого человеческого признака. Разве что выражение их мордочек было не совсем кошачье, и ещё…

Сай почувствовал, как его сердце замерло, словно его вдруг схватили жёсткие холодные пальцы. Он увидел, как ближайшая к нему кошка, сидевшая на каменном табурете, видимо желая устроиться поудобнее, взмахнула сразу парой длинных пушистых хвостов!..

Нэкомата… Кошка-оборотень, от которой можно ожидать чего угодно. Остальные, судя по всему, относятся к той же породе. И они собрались здесь, чтобы решать его судьбу?

– Его надо съесть! – заявила кошка, сидевшая ближе к той, которая назвалась председателем и хозяйкой, с той стороны, где было три места у стола.

– Разделить на всех и съесть! – подтвердила та, что сидела напротив со стороны двух мест.

– Неправильно, – опровергла её соседка, сидевшая со стороны двух, ближе к Саю. – Съесть его, конечно, надо, но сделать это должна хозяйка.

– А может просто женим его? – предположила нэкомата со стороны троих, сидевшая посредине.

– На ком? – хором спросили все присутствующие, включая господина Сая, которого, правда, никто не собирался слушать.

– На мне, – ответила нэкомата.

Снова воцарилось молчание, во время которого кошки переглядывались и как-то странно урчали, но это не было похоже на благодушное мурлыканье.

– Нет, это слишком жестоко, – наконец изрекла хозяйка. – Человек виновен в гибели и похищении множество нэко, однако, мы не должны поступать подобно ему самому. Я за то, чтобы его просто съесть, но мы не слышали мнение ещё одной из присутствующих здесь сестёр. Что скажешь нам ты, сестра?

Нэкомата, ближайшая к Саю со стороны троих, та самая, у которой он увидел два хвоста, смутилась, виновато посмотрела в сторону человека, затем взглянула на хозяйку и тихо произнесла:

– Я раздваиваюсь…

– Это происходит со всеми нами, сестра, – улыбнулась хозяйка. – И это давно уже не новость. Нам сейчас интересно другое, а именно – твоё мнение по поводу судьбы человека, снова нарушившего запрет.

– Именно в этом я и раздваиваюсь, – так же тихо произнесла сомневающаяся нэкомата. – Мне хочется его съесть, но мне хочется также и отпустить его, чтобы он шёл своей дорогой.

– Что ж, нам всем известна твоя доброта, – задумчиво проговорила хозяйка. – Ты добра к человеку, невзирая на всё, то зло, которое он причинил тебе в прошлом. Итак, я выношу решение! Раз мы не можем прийти к единому мнению, то пусть судьбу человека решает манэки-нэко. Да будет так!

– Да будет так! – хором воскликнули все сидящие за столом, и тут же повскакали с мест.

Господина Сая окружили плотным пушистым кольцом, подняли с места и мягко, но настойчиво повлекли куда-то прочь. Ему показалось, что кошки ведут его к нагромождению валунов, но через пару секунд челюсть профессора упала от удивления.

Это был манэки-нэко высотой с двухэтажный дом! Он был полностью каменным, а вместо раскраски имел высеченное резцом изображение узоров на шерсти. Обе лапы его сейчас были опущены, но глаза смотрели с дружелюбным лукавством, а добродушная широкая мордаха приветливо улыбалась.

– О, добросердечный брат наш! – обратилась к нему нэкомата-хозяйка. Помоги нам решить судьбу человека, который опять нарушил запрет и явился сюда, чтобы творить зло, потому что не было ещё случая, чтобы он приходил во владения нэко с добрыми намерениями.

Положение головы каменного манэки-нэко не изменилось, но господин Сай готов был поклясться, что тот взглянул в его сторону, хоть высеченные в камне глаза тоже оставались неподвижными. Да и улыбка его, как будто стала шире и загадочнее, но не потеряла дружелюбия.

Наверное, минуты полторы ничего не происходило, и вдруг раздался каменный скрежет, будто с места сдвинулась целая скала. Правая лапа изваяния медленно поднялась и застыла вытянувшись вверх. В тот же момент к ногам господина Сая упало что-то бесформенное и тяжёлое, а стоявшие чуть позади нэкоматы издали дружный вопль, после чего их лапки отпустили его руки.

Сай оглянулся. Ни позади, ни вокруг него никого не было. Кошки-оборотни бесследно исчезли. Он снова повернулся к изображению манэки-нэко. Гигантский кот по-прежнему сидел с поднятой вверх правой лапой, но глаза его, такие же загадочные и лукавые глядели уже не на человека, а куда-то вдаль. Тогда господин Сай посмотрел себе под ноги.

Это был очень странный мешок. Он был чёрным и оказался сшитым из шкуры какого-то крупного животного с упругим коротким, но мягким мехом, похожим на кошачий. Вот только трудно было представить себе кошку такого размера. Может быть пантера? Мешок был скроен из целого куска, и потому речь не шла о том, что на него пошло несколько шкурок.

Но удивление перед оболочкой уступило место удивлению перед содержимым. Когда Сай развязал тесёмки, стягивающие горловину, то не смог сдержать невольный возглас – мешок был наполнен золотыми монетами! Монеты были старинными, если не сказать – древними, но выглядели они так, будто их отчеканили только что. Груз золота оказался очень тяжёл, едва поднять одному. Но господин Сай храбро взвалил эту ношу себе на спину, и, поблагодарив манэки-нэко за участие и подарок, направился прочь.

Вскоре он миновал место, где находился каменный стол и кресла с табуретами вокруг него. Почему-то не вызвало удивления то, что и сам стол, и камни для сидения выглядели так, будто прошло не одно столетие с тех пор, как он сидел здесь в компании нэкомата.

Как бы то ни было, присесть на один из этих камней, чтобы перевести дух и опустить свою нелёгкую ношу Сай не рискнул, а наоборот обошёл это место подальше. Перед ним снова была дорога, а вернее широкая, пока ещё, тропа, круто поднимавшаяся вверх. Если до этого, шагая налегке, он выбивался из сил, то каково ему будет сейчас, когда груз золота пригибает его к земле так, что мысль помогать себе при подъёме руками, не кажется столь абсурдной!

Но нэкоматы были правы в одном – человек в своём упрямстве превосходит любые другие существа населяющие живые миры. Старый профессор упорно двигался вперёд, переставляя ногу за ногу. Он уже решил про себя, что будет идти, даже если придётся встать на четвереньки. Но этого не понадобилось.

Прошло менее часа, когда выбивающийся из сил старик дошёл до места, где тропа делала поворот, и носом к носу столкнулся с группой людей, спускавшихся вниз ему навстречу. Судя по внешнему виду этих путников, по их одежде, снаряжению и вооружению, они не могли быть никем иным, как разбойниками.

Глава 27.

– А-апчхи!

Фонтан золотых шариков ударил в железную решётку камеры и рассыпался по каменному полу, который и так уже был покрыт золотом.

– Эй, вы там! – крикнул Елизар, у которого было горячее желание свернуть кому-нибудь шею. – Дайте девушке хоть какую-нибудь одежду. Будьте людьми, она же совершенно окоченела!

Их камеры располагались напротив друг друга, но любые попытки второго пилота передать Они что-нибудь из своей одежды, пресекались охраной тюрьмы. Единственно, что он успел ещё тогда на площади, это сорвать с себя старухину шаль и попытаться закутать в неё девушку, оказавшуюся на улице зимой совершенно обнажённой. Но в следующий миг их обоих схватили и бросили сюда, в нетопленное здание городской тюрьмы, пустовавшее из-за отсутствия клиентов.

Увы, шаль, хоть и была широкой, но укрыться ей целиком не получалось. Поэтому Они обмотала её вокруг бёдер, оставшись сверху голой. Кроме того, её босые ноги уже начали синеть от холода на каменном полу. Немудрено, что в скором времени девушка начала чихать, но тут обнаружилась новая странность – при каждом чихе изо рта и носа у неё вылетали брызги разнокалиберных золотых шариков, которые рикошетировали от всех твёрдых предметов и покрывали теперь весь пол её камеры и изрядную часть помещения, представляющего из себя короткий широкий коридор со столом дежурного в конце.

Сейчас за этим столом сидели сразу три человека – начальник полиции, тюремщик, он же хозяин здания тюрьмы и единственный в городе полицейский-городовой. Присутствие всех троих никак не требовалось, поскольку арестованные были крепко заперты, но трое мужчин в форме явно собрались поглазеть на Они.

– Неужели у вас не найдётся хотя бы одеяла? – не унимался Елизар. – Имейте совесть, она ведь просужена!

– Не вам рассуждать о совести, молодой человек! – возмутился начальник тюрьмы, он же единственный надзиратель. – Вступили в сношение с дьяволицей, явились, упав с неба посреди города, смутили покой честных граждан, и ещё имеете дерзость требовать для этого сатанинского отродья одеяло? А куда я, по-вашему, его дену после этого? Или вы думаете, что приличные заключённые захотят пользоваться вещью, которой укрывалась какая-то чертовка?

– Никакая она не чертовка! – крикнул Елизар. – С чего вы взяли?

Трое, сидевшие за столом переглянулись.

– Ну, знаете! – вступил в разговор начальник полиции. – Вы спустились с небес верхом на чудовище, которое у всех на глазах превратилось в голую рогатую девку, и ещё спрашиваете, с чего это мы взяли, что она чертовка? Вот с этого самого и взяли! Скажите спасибо, что не дали толпе разорвать вас на месте. Будете сидеть здесь до решения суда, который состоится, когда градоначальник вынесет об этом постановление.

– А когда градоначальник вынесет постановление? – мрачно спросил Елизар.

– Когда ему будет это угодно! – усмехнулся тюремщик. – Может быть сегодня, а может быть через неделю.

– А что, согласно действующему законодательству, в ожидании судебного заседания вы будете подвергать нас пыткам? – язвительно спросил лётчик.

– Не усугубляйте своё положение, милейший! – прорычал начальник полиции. – Нынче не тёмное Средневековье, а просвещённый век. У нас не применяются пытки ни до судебного разбирательства, ни во время него…

– Прямо сейчас происходит пытка холодом, – возразил Елизар, и, подумав, добавил, – я очень замёрз!

Сидящие за столом озадаченно переглянулись и принялись шушукаться. Елизар напряг слух, но различил только обрывки нескольких фраз: «… согласно закону…», «… лишний аргумент защиты…», «… в принципе не запрещено…», «… а кто заплатит?»

– Эй, господа! – проговорил он тоном уже не требовательным, а призывающим к обсуждению проблемы. – Ваши действия вызвали у девушки сильную простуду, что, вне всякого сомнения, будет озвучено в суде. Но, может быть, мы найдём компромиссное решение? Как видите, у неё есть свойство чихать золотом. Само собой, это золото принадлежит ей лично, а потому, с вашей стороны будет известной любезностью собрать его и вернуть владелице, если только вы не хотите его присвоить. В последнем случае мы также намерены рассказать об этом на суде, но может быть, мы сможем договориться? В городе есть ломбард или хотя бы ювелирная мастерская? Вы можете взять часть этого золота, хотя бы ту, что лежит в коридоре, и отнести специалисту. Я думаю, что после оценки там хватит и на одежду, и на одеяла, и на дрова, и на горячую пищу, и на лекарства. Остаток же может пойти на оплату труда оценщика и на компенсацию за ваше беспокойство. В противном случае, я не знаю, о чём больше будет разговора в суде – о рожках моей подруги, которая никакая не чертовка, а просто… иностранка с особенной внешностью, или о чьём-то ненадлежащем отношении к арестованным, которым не предъявили пока ещё никаких обвинений?

Елизар не слишком надеялся на успех, но его слова попали в цель. После короткого совещания начальник полиции командировал городового за совком и веником, между тем, как Они добавила ещё изрядное количество золотых шариков к уже имевшимся. Затем служители закона поместили увесистую кучку золота в салфетку и отбыли к местному ювелиру, сочетавшему свою основную профессию со скупкой и ростовщичеством.

Пока они ходили, начальник тюрьмы, он же надзиратель, бывший видимо человеком сообразительным, раздобыл дрова и затопил печь, обогревавшую эту часть здания. Потом, скрепя сердце, он принёс два старых широких пледа, но Елизар настоял, чтобы их оба отдали девушке. Несколько позже в тюрьме потянуло запахом съестного, и тот же надзиратель прикатил тележку, нагруженную кастрюлями, сковородками, кружками, мисками, чайниками и прочим.

Ужин из наваристой похлёбки, тушёной капусты и котлет, где к горячему чаю была свежая сдоба, привёл арестантов в лучшее расположение духа. Правда, Они всё ещё продолжала чихать, рассыпая золотые шарики, уже покрывающие сверкающим ковром пол её камеры. Елизар опасался, что им никак будет не обойтись без помощи врача и аптекаря. А ещё, не помешали бы портной и сапожник, так-как не могла же девушка всё время сидеть, завернувшись в плед.

Ближе к вечеру явились начальник полиции с городовым. Глаза у обоих поблёскивали от жадности, но люди они оказались честные, и принесли неплохую сумму наличными в местной валюте в обмен на золотые шарики. Елизар договорился о процентах за их услуги, (Они не проявляла к деньгам и золоту никакого интереса), после чего поведал им о своих опасениях по поводу здоровья подруги.

Как ни странно, доктор явился по первому зову. По-видимому, кроме обещанной платы, ему было интересно обследовать «дьяволицу». К тому времени Они почувствовала себя совсем скверно, у неё начинался жар, который грозил усилиться, если не принять меры.

Меры были приняты, но врач настаивал, чтобы у постели больной кто-нибудь дежурил, так-как ей надо было менять компрессы и давать микстуру по каплям, а если потребуется, то позвать за помощью. Сиделки из местных исключались – ухаживать за «нечистой силой» никто не брался, ни за какие деньги.

– Ничего не остаётся, вам придётся довериться мне, – заявил Елизар. – И не надо смотреть на меня так, будто я римскому папе предложил принять ислам! Я не сбегу без неё, а Они не в состоянии бежать, куда бы то ни было. Кроме того, здесь прочные стены и крепкие решётки на окнах. Насколько я могу судить, входную дверь и крепостным тараном нескоро сломаешь. Так что нет смысла держать нас в этих клетках, по крайней мере, запирать их не стоит. Я умею ухаживать за больными – проходил специальный курс, как все лётчи… как все сотрудники нашего университета. Я ведь, э-э, естествоиспытатель, а сейчас исследую обычаи, традиции и физиологию народа этой девушки.

– Вы подвергаете исследованию исчадья ада, юноша? – поинтересовался врач, который закончил выписывать рецепты.

– Ах, доктор! – широко улыбнулся врун Елизар. – Сами посудите, нуразве дьявол может заболеть обычной человеческой простудой? Я уже говорил, что эта девушка не имеет отношения к нечистой силе. Она обладает свойствами особого рода, которые интересны мировой науке. Да, она необычна на вид, и способна на многое, что недоступно обыкновенным людям, но это не делает её дьяволицей! Сейчас самое главное, это спасти ей жизнь. Имейте в виду – её отец крупный государственный чиновник у себя на родине. Если он узнает, что с его любимой дочерью, путешествовавшей по здешним местам, плохо обошлись, нам не избежать международного скандала, а если с ней не дай бог что-нибудь случится…

Второй раз за сегодня Елизар сумел убедить здешнюю администрацию поступить разумно. Двери камер отворились, и теперь они с Они были свободны в пределах тюрьмы. Елизар даже подумал, что неплохо бы натянуть всем нос, и в самом деле «сделать ноги» отсюда, ведь даже в очень прочном заборе всегда окажется лазейка! Но он не врал, когда говорил, что Они в таком состоянии никуда бежать не может.

Прежде чем что-то предпринимать, девушку требовалось поставить на ноги, а это могло занять порядочно времени. С одной стороны есть возможность подумать, как «естествоиспытатель» будет отбрёхиваться дальше, что скажет по поводу своего подданства и учёной степени? Пока ещё у него не спрашивали ни документов, ни сведений о том, какого он роду-племени. Некоторое время, может быть, удастся отговариваться болезнью Они или делать вид, что он сам заболел. Но потом придётся выдумать что-то ещё, иначе – труба-дело!

Их оставили одних с полным набором медикаментов, которые живенько закупили в местной аптеке. Тюремщик-надзератель жил здесь же в здании тюрьмы, но квартира его семьи находилась в отдельном крыле, куда вела дверь, по прочности не уступавшая входной. В случае необходимости его можно было вызвать звонком. (Вот и способ побега, если что – здешние простаки, арестовав упавшую с неба парочку, забыли их обыскать, а у Елизара под одеждой так и оставался табельный пистолет в оперативной кобуре, а в нём полная обойма патронов. Может и не пригодится, но это шанс. Только бы поскорее поправилась Они!)

Только бы поскорее поправилась Они! С такой мыслью Елизар повернулся к девушке и увидел, что она смотрит на него вопросительно и строго.

– Кто ты? – спросила Они хриплым незнакомым голосом. – Кто ты такой, и, где это я?

Глава 28.

Такого классного мужика Андрей не встречал ещё в жизни! Кинжал он выиграл у него сразу, но тот не сильно расстроился, зато цветасто восхищался мастерством Андрея играть в дурака.

Естественно они выпили за успех, и тогда незнакомец захотел отыграться. После всего что было, лётчик не мог отказать в этом новому другу, и тот поставил против кинжала свою галстучную булавку. И тогда Андрей выиграл снова!

Восторгу незнакомца не было предела! Складывалось впечатление, что проигрыш не огорчает, а восхищает этого странного человека сидящего в кресле посреди пустыни. Конечно же, ему врядли нравилось проигрывать, но знакомство с таким умным и талантливым молодым человеком, каким был первый пилот, как он сказал, с лихвой компенсировало все убытки.

За галстучной булавкой в ход пошла золотая цепь с подвеской-треугольником, но тут удача Андрею изменила, и поставленный против цепи кинжал вернулся к прежнему владельцу. Это вызвало досаду, ведь именно кинжал хотелось бы оставить себе, а выигранная ранее булавка была как раз ни к чему.

Тогда незнакомец предложил снова поставить против кинжала пистолет, Андрей послушал и… остался без пистолета. Предложение поставить против пистолета галстучную булавку вызвало у незнакомца кривую усмешку. Неравная ставка! Ну и что, что он сам ставил её против кинжала? Андрей мог бы не согласиться, это его дело. Но, если уж на то пошло, то незнакомец согласен поставить против булавки запонки.

На запонки играть было не очень интересно, но в случае выигрыша они могли вместе с галстучной булавкой потянуть на пистолет или кинжал. Сыграли – запонки сделались собственностью Андрея. Окрылённый надеждой, он тут же поставил запонки и булавку против пистолета и… проиграл!..

Всё, больше играть было не на что. Одежда против таких ценностей не катит, тем более такая поношенная, как у него. Лётчик чувствовал, что отвратительно трезвеет, глядя на то, как его новый друг, (да какой он к чёрту друг?!), поигрывает его табельным стволом, который не просто проигрывать в карты, а даже давать подержать кому-то строжайше запрещено.

– Вижу, вы удручены, – сочувственно заговорил незнакомец, почему-то живо напомнивший Андрею сытого кота. – Мне очень жаль, что так вышло, поверьте, но игра есть игра! Даже не знаю чем вам помочь?

Сейчас его сочувствие выглядело настолько лицемерно, что Андрей еле сдерживался. Даже мелькнула в голове мысль – хорошенько врезать ему промеж глаз, забрать пушку и «сделать ноги». А можно вообще шею свернуть и забрать всё сразу…

– Вот что! – Улыбка незнакомца засияла самоварным золотом. – Я верну вам ваше оружие, и даже кинжал подарю, но вы за это должны оказать мне одну услугу.

– Какую? – недоверчиво спросил лётчик, чувствуя, тем не менее, как где-то внутри затеплилась слабая искорка надежды.

– Принципиально несложную, – небрежно махнул рукой незнакомец. – Просто надо завалить одного типа, только-то и делов!

– Что сделать? – не понял Андрей.

– Завалить, – повторил незнакомец, сузив глаза. – Это значит – убить, кокнуть, грохнуть, прикончить, ликвидировать. Понятно?

Андрею всё было понятно, только вот само предложение казалось неуместной шуткой. Убить? И он должен это сделать? Бред!

– Вовсе даже не бред, – произнёс незнакомец с долей обиды, каким-то образом угадав андреевы мысли. – Стал бы я предлагать бред! Я имею в виду то, что выполнимо.

– Да дело не в этом, – махнул рукой лётчик. – Выполнимо-то оно, выполнимо. Человека убить несложно – положил пулю между глаз и всё, дело сделано. Вот только убийство само по себе дело стрёмное… Эй, ты что, мысли мои читаешь?

– До чего же мне нравится, как ты это сказал, – пробормотал как бы про себя незнакомец, легко подхватив от собеседника обращение на «ты». – «Положил пулю между глаз и всё, дело сделано!» Отлично сказано, надо бы это запомнить. А? Что? Мысли? Нет, мысли я твои не читаю, но у тебя же на лице всё написано. Извини, но это, то же самое, что говорить вслух или написать на бумаге. Но что ты нашёл в убийстве стрёмного? Я не понимаю!

– Что же тут непонятного? – в свою очередь удивился Андрей. – Я не бандит и не фашист какой-нибудь. Ну, да, возможно убить врага, если идёт война, и по-другому уже нельзя. Можно и в мирное время, спасая чью-то жизнь застрелить какого-нибудь гада. Но при этом придётся долго и с большим трудом доказывать, что он на самом деле гад, и другого выхода у тебя не было.

– Вот у меня и нет другого выхода, – вздохнул незнакомец. – Вопрос стоит ребром – либо он, либо я. По-хорошему договориться не получается, поверь, я пробовал. Как только не уговаривал этого упрямца! Предлагал быть мне другом и братом. Под моим главенством, разумеется, ведь я старше, опытнее, разумнее, наконец! Но нет, он меня не признаёт, хоть я и не собирался ни в чём ограничивать его свободу. Так и сказал ему тогда – хочешь творить добро? Твори! Я даже помогу, если что, ведь я знаю людей, уж как получше, чем он знаю! Тысячи и тысячи лет изучаю вашу породу, а не так, как этот выскочка… Мечтатель восторженный! Злых людей, видите ли, нет, все люди добрые и все люди братья! Примитив!!! Можно подумать, будто я не вижу, что хорошо, а что плохо?! И то, что я всегда стремлюсь к плохому, это глупости! Я ценю то, что сделано как следует, а это ли не добро? Я понимаю красоту, так неужели это добром не является? Но со мной не желают считаться, и вообще не хотят иметь никаких дел. Слухи всякие распускают о моих злодействах. Обидно! Короче говоря, нам двоим в этом мире тесно, а я не терплю тесноты. Так ты поможешь? Не бесплатно, конечно! Пушку свою можешь забирать прямо сейчас, да я ещё патронов подкину, сколько скажешь. Кинжал тоже бери – пуля между глаз, это хорошо, но работу лучше доделать им, потому что так вернее. А ещё, всё что захочешь, то получишь! Я имею в виду не эти цацки с брюликами. Знаю, что ты кого-то ищешь. Расскажи, кого, и я тебя сразу к нему доставлю, как только выполнишь задание. Это девушка, правда? Мужик, я тебя понимаю! Избавь меня от моего оппонента, и я найду её тебе раньше, чем ты отпустишь рукоять кинжала!

– Слушай, друг, – спросил сильно захмелевший Андрей, – а чо ты сам-то его не того, а?

– Мне не дано его сразить, – сокрушённо покачал головой незнакомец. – В единоборстве он меня легко одолеет. Ну, может не так уж легко, но одолеет, я это знаю. А проигрывать мне нельзя! Он-то снова очнётся, если что, а я – нет. Так что сразить его можешь только ты, и лучше бей в спину!

– Вот ещё! А почему лучше в спину?

– Потому что, наивная ты душа, это всегда лучше! Эффективнее. Благородные поединки хороши для книжных романов. В жизни всё тяжелее и грубее. Хочешь победить – бей в спину. Даже если ты победишь в честном единоборстве, то выйдешь из схватки таким потрёпанным, что победа будет тебе не в радость. Так что не сомневайся! Потом можешь придумать легенду о том, как сразил врага в открытом бою. А что? Все так делают. Думаешь, нет? Поверь моему опыту – любой подвиг приукрашен, а если с него эти украшения снять, то останется весьма неприглядная история, которая никого не заинтересует, не восхитит и не подвигнет на геройское дело.

– И как же я его? Просто подойду и…

– Что за наивность? Ты же взрослый человек! Затаиться надо, лежать неподвижно, делая вид, что тебя здесь нет. Затаился и жди, пока он пройдёт мимо. А, как пройдёт – не мешкай, стреляй, пока он далеко не ушёл! Высади в него всю обойму в упор, а потом проткни кинжалом. Лучше в сердце! Но даже когда он упадёт, не смотри ему в лицо – это тебе не принесёт никакой радости. Как сделаешь, я тут же всё узнаю, и моментально буду рядом! И тогда получай свою девочку, всё это барахло, и вообще всё что захочешь! Поверь – у меня о-очень большие возможности!

– А как я узнаю, где мне засаду-то устроить? – спросил Андрей, чувствуя, что его куда-то несёт помимо его воли, а он ничего с этим не в силах поделать.

– Всю организационную сторону я беру на себя, – ответил незнакомец, довольно потирая руки. – О деталях не беспокойся, всё давно продумано. Я доставлю тебя на место, покажу, где и как лечь, чтобы тебя не было видно. Ждать придётся недолго – как услышишь, что мимо тебя кто-то прошёл, так вскакивай и начинай стрелять. Ну, давай – на посошок, и поехали!

Андрей не понял, как он оказался возле какой-то тропы между низких скал, больше похожих на россыпь валунов.

– Вот, садись сюда, облокотись об этот камень, голову пригни, взведи пистолет, – командовал незнакомец. – Кинжал куда дел? А, за поясом – правильно, пусть будет наготове. Теперь жди и не дрейфь – всё получится! Думай о своей девушке или лучше вообще ни о чём не думай, а я пока исчезаю!

Андрей остался один. Странновато он себя чувствовал. С одной стороны было всё ясно, и он не сомневался, что незнакомец выполнит свои обещания, а с другой стороны он плохо понимал, что вообще тут делает. Согласился кого-то убить… Чушь какая-то! Когда он начинал думать об этом, мысли путались, как при сильном опьянении. Но хмель на самом деле уже выветрился, и никакого опьянения больше не было. Если вообще ни о чём не думать, то становится необыкновенно легко.

Однако человек не может долго ни о чём не думать. Это сродни тому, чтобы стоять в темноте, на одной ноге и зажмурившись. Рано или поздно, либо откроешь глаза, либо свалишься.

Тогда Андрей решил последовать совету незнакомца, и стал думать об Они. (Вот странно – он ведь забыл о ней, когда глотнул пойла, предложенного этим типом. И как он мог о ней забыть?) Сразу всё встало на свои места. Вот он выполнит задание, незнакомец перенесёт его к Они, он немедленно признается ей в своих чувствах, девушка кинется ему на шею, и они будут жить долго и счастливо! Что-то здесь всё же было не так, но Андрей не успел додумать что именно…

Шаги. По тропинке кто-то шёл. Андрей тут же замер, как его учили, даже задержал дыхание, словно и вправду был опытным убийцей. Шаги приблизились, миновали место засады и начали удаляться. Пора!

Андрей вскочил на ноги, одним прыжком перепрыгнул валуны и оказался на тропинке! Взяв пистолет двумя руками, он направил ствол в спину высокого человека, одетого в странные, длинные и светлые ниспадающие одежды. Расстояние между ними было всего три шага. С такой дистанции промах невозможен, если только человек, держащий оружие не слеп на оба глаза. Оставалось лишь нажать на спуск. Андрей расставил ноги пошире, прицелился точно между лопаток этого нового незнакомца и…

Человек в длинных одеждах остановился. Он стоял, не оборачиваясь, не пытаясь бежать или метнуться в сторону. Просто стоял, опираясь на длинный посох и чего-то ждал.

Андрей тоже ждал. Палец замер на спуске, и достаточно было совсем незаметного движения, чтобы прогремел выстрел. Но вместо этого лётчик зачем-то разглядывал волосы человека, которого должен был убить. Они были длинными, русыми, и чем-то напоминали волосы того, кто напоил его вином среди пустыни. Затем Андрей начал изучать одежду путника, и перевёл взгляд на сандалии какого-то самодельного вида.

– Я знал, что ты не выстрелишь, – проговорил незнакомец, поворачиваясь лицом к застывшему лётчику. – Ты не убийца, ты – воин, а это большая разница!

Пистолет выпал из пальцев первого пилота. Сначала ему показалось, что перед ним двойник его давешнего друга. (Друга?) Но он быстро увидел разницу. Волосы нового незнакомца были длиннее и светлее. Более длинной и светлой была и его борода. Глаза серо-голубые, но дело было не в цвете. Если лицо того незнакомца излучало незаурядный ум и хитрость, которая могла скрывать что угодно, то лицо этого человека ничего не скрывало. Оно было добрым и кротким, приветливым, чуть грустным, хоть на губах у него светилась улыбка, а ещё… родным, что ли? При этом, это было умное лицо, светившееся глубокой мудростью. Казалось, его глаза видят собеседника насквозь.

– Подбери своё оружие, и спрячь, – приказал новый незнакомец. – А ты, где там засел? Выходи, прятки окончены!

Давешний собутыльник Андрея поднялся из-за крупного валуна, и со смущённым видом подошёл к ним, как уличённый в пакости школьник подходит к дежурному учителю. Вид у него сейчас был помятый и пыльный. Куда только подевались всё щегольство и лоск?

– Ты опять? – спросил второй незнакомец первого. – Всё никак не уймёшься?

– Но попробовать-то стоило! – зло буркнул тот, глядя исподлобья.

Человек в длинных одеждах хотел что-то сказать, но только поморщился и махнул рукой.

– Так, отдавай его волю, и чтоб я тебя здесь не видел! – приказал он своему «почти двойнику», не повышая голоса, но тоном, не терпящим возражений.

Тот зло осклабился, сверкнул глазами, сунул что-то в руку длинноволосому, и вдруг ловко юркнул под камень, словно был крысой или змеёй.

– Никак не успокоится! – вздохнул оставшийся с Андреем незнакомец. – Ты как, парень, жив? Считай, что тебе повезло, на вот – держи.

Он вложил в руку лётчика что-то похожее на хрустальную бусину, которая немедленно растаяла и впиталась в кожу ладони. Андрей вздрогнул, как будто его окатили ледяной водой!

Он вдруг заозирался, как лунатик, внезапно проснувшийся посреди улицы, увидел в своей руке подобранный пистолет, и даже вскрикнул от охватившего его мгновенного ужаса, спешно разрядил оружие и убрал в кобуру.

– Прости, д-друг! – проговорил он, с трудом оправляясь от шока.

– Ладно, – усмехнулся длинноволосый. – Ты встретился с великим специалистом в области лжи и её фактическим прародителем. Он и не таких мудрецов обманывал. Кстати, ты победил его, молодец!

– Как это, победил?

– Ну, ты же не выстрелил. Не выстрелил, несмотря на все его обещания и всю паутину, в которую он тебя заплёл. Но тебе наука – не будешь пить, с кем попало всякую дрянь!

– Сам не понимаю, как всё так вышло? – пробормотал Андрей, разводя руками. – Почему я согласился? И, прости, но почему потом не выстрелил, тоже не понимаю…

– Почему ты согласился, я уже сказал – тебя окрутили, обманули и напоили, к тому же, пока ты слушал его льстивые песни, он похитил твою волю, вот и результат. А вот почему не выстрелил, это уже совсем другое дело. Одна причина ясна – ты не убийца. О другой сам догадаешься, может быть потом. Кстати, я вижу, что ты пить хочешь. Здесь неподалёку есть колодец с чистейшей водой. За ним присматривает одна очень добрая, но не очень понятливая женщина. Пойдём туда, только сначала тебе нужно проблеваться.

– Что?!

– Ты до отказа наглотался праха, и от него надо избавиться, вот что! Или ты думаешь, что в кубках того прохвоста действительно было вино? Вот, тут есть удобное место меж камней. Ну, давай!

Андрей почувствовал, что его и впрямь тошнит, да так, что нет никаких сил сдержаться! Такого с ним не было с детства. Профессионального лётчика никогда не укачивало, что же касается пищевых отравлений, то он всегда следил за тем, что ест, и пока что ему везло. Теперь же, когда он наклонился над промежутком между камней, его желудок изверг огромное количество… пыли! Пыль была слежавшаяся, но потому ещё более гадкая.

– Так, теперь тебе бы ещё и умыться, – заметил новый друг Андрея, увидев, что тот закончил. – Не беда – колодец рядом. Кстати, будем знакомы – меня зовут Эммануил!

– Андрей, – представился лётчик, протягивая руку для пожатия.

– Ну, вот, ещё один Андрей среди моих учеников, – почему-то с грустью проговорил Эммануил. – Что ж, рад знакомству, а теперь, пошли!

И они пошли вперёд по той же тропе, по которой Эммануил следовал до встречи со своим несостоявшимся убийцей.

Глава 29.

– И тогда отрубленная кошачья голова взлетела под самый потолок и вцепилась зубами в змею, затаившуюся на балке! Так, кошка уже после смерти спасла свою хозяйку.

Дружный вздох-восклицание полный удивления и восторга был наградой за рассказанную легенду. Господин Сай с удовольствием обвёл взглядом своих новых друзей. Он всегда любил, когда его внимательно слушали, а эта аудитория отличалась ещё и совершенно детской непосредственностью. Странно было только то, что эти люди не знали легенд, которые всем были знакомы с детства.

Нет, встреченная им группа оказалась не бандой разбойников, это были охотники на нэко. Как ни странно, они обладали преувеличенным чувством чести и прямо таки кичились своей честностью и воспитанностью. Прежде всего, они обращались крайне почтительно с неизвестным стариком, встретившимся им в таком месте, где странно было встретить вообще какого-либо путника.

Когда же Сай рассказал им о своём приключении с нэкоматами, вся компания немедленно повернула назад. Сталкиваться с двухвостыми ёкаями никому не хотелось. (Профессор намеренно умолчал об исчезновении судивших его кошек, когда манэки-нэко вынес свой «приговор».)

Теперь они вместе шли через перевал. Мешок с монетами вместо Сая нёс дюжий молодец, который потащил бы и самого старика, если бы тот выказал такое желание. Профессор щедро заплатил парню за услугу, от чего тот несказанно обрадовался. Оказывается, он получил при этом больше, чем, если бы им сопутствовала удача в поимке котят нэко.

Вообще, на деньги господина Сая никто не покушался. Людям это как-то не приходило в голову, что значительно подняло их в глазах старика, ведь отобрать у него сокровища, дарованные каменным манэки-нэко, было проще простого. Поэтому он решил отблагодарить их всех за еду и оказанные во время путешествия услуги, а пока развлекал всю компанию известными ему легендами, где кошки, как обычные, так и наделённые сверхъестественными способностями, были добры и милосердны к хорошим людям, но жестоки и безжалостны к злодеям.

– Господин Сай, расскажите ещё!

Ну, уж своему носильщику он не мог отказать. «Великан с детским лицом», как его называл старый профессор, слушал его истории, весь светясь, как это бывает с мальчишками, забывающими обо всём, когда им рассказывают сказку. Что ж, будет тебе история!

– В одном городе жил великий самурай, – начал господин Сай новый рассказ. – Был он бесстрашным воином и человеком полным всяческих достоинств, но имел один изъян – очень плохо относился к собственной жене. Что ни день, он её колотит! За малейшую провинность бьёт так, словно она разорила и уничтожила его дом. При этом большая часть этих провинностей была выдумана им самим. Просто, проснувшись утром, он не мог иначе обрести бодрость духа, как, не избив жену до полусмерти, а вечером без этого просто не мог уснуть.

Соседи постоянно слышали крики и плач, доносившиеся из дома самурая, но как им не было жаль бедную женщину, которая к тому же была известной красавицей, вмешиваться в семейную жизнь такого знатного господина, каким был этот самурай, никто не смел. По правде, никому также не хотелось расставаться с жизнью, так-как стычка с великим воином означала верную смерть!

Но вот однажды несчастная жена самурая заболела и умерла. Все кто знал её, горевали о печальной участи бедняжки, но были и такие, которые вздохнули с облегчением. Кто-то радовался, что больше не услышит горестных воплей из соседнего дома, а кто-то справедливо рассуждал, что мучения невинной жертвы, наконец, закончились, а значит, ей теперь хорошо!

Самурай тоже переживал из-за смерти жены, и винил себя за то, что был ей таким плохим мужем. На самом деле он не был ни злым, ни жестоким человеком, но ничего не мог с собой поделать. В его груди билось железное сердце воина, и, чтобы соблюдать душевное равновесие он должен был убивать по двадцать врагов в день, а войны в то время как на грех, не было. Вот он и вымещал свою жажду битвы на жене, да не так, как это пристало мужчине.

Однако сделанного не вернёшь. Самурай погоревал-погоревал и успокоился. Соседи тоже успокоились, особенно когда услышали, что скандальный воин жениться больше не собирается. (Он сам так сказал.)

Прошло время. Не знаю, много ли его прошло или нет, но думаю, что не очень много, где-то с полгода, когда в этом городе вдруг начали исчезать дети. Исчезали только девочки восьми-десяти лет, и никто не мог понять, куда они деваются. Стоило такой девочке выйти из дома, чтобы купить зелени или навестить родственников, которые жили на другой стороне улицы, как смотришь – её и след простыл! Сколько ни пытались их искать, всё бесполезно, хоть о бандитах и ворах в той местности давно уже не слышали. Так до конца года пропало, наверное, двадцать девочек, после чего эти пропажи прекратились.

Прошло ещё время. На сей раз его прошло гораздо больше – целых семь лет. Самурай так и не женился больше, а свой внутренний огонь вымещал на деревянном болване, о который отбил все кулаки. А для того чтобы не перестать быть мужчиной, он ходил к куртизанкам в бордель на окраине города.

Как-то раз возвращался он из борделя поздно вечером, когда увидел на улице незнакомую девушку. Темнота ещё не успела накрыть мир своим покрывалом, а потому самурай разглядел, что девушка эта молода и прекрасна! Она была похожа на едва распустившуюся розу, и смотрела на него весело и без робости, приличествующей скромным девушкам.

– Красавица, скажи мне своё имя! – воскликнул самурай, думая, что это, наверное, прекрасная гейша, недавно поселившаяся в городе.

Но девушка только весело рассмеялась, и, ничего не ответив, побежала прочь!

– Куда же ты? – крикнул самурай, и припустил за ней.

Он и сам не знал зачем ему это нужно, и для чего он вдруг побежал за незнакомой девушкой, вместо того чтобы идти домой. Но, начав преследовать беглянку, он уже не мог остановиться!

Самурай умел бегать быстрее оленя, но к своему удивлению догнать девушку оказался не в состоянии. Она порхала перед ним, как бабочка, то подпуская на расстояние вытянутой руки, то удаляясь далеко вперёд.

Вдруг она остановилась. Подбежавший самурай с удивлением увидел, что она не одна. Рядом стояла ещё одна девушка, такая же прекрасная и юная, но она напоминала не розу, а колокольчик, какие можно увидеть летом на окраине поля. Как и первая, эта девушка смотрела на запыхавшегося самурая весело и с вызовом, а когда он приблизился, бросилась с подругой наутёк.

Такого самурай никак не мог стерпеть! Он погнался за обеими девушками, решив, что нагонит их, во что бы то ни стало, и тогда они получат от него за дерзость! (Как именно он собирался наказать нахальных бесстыдниц, он, скорее всего, сам себе не представлял. Да и неважно это!)

И всё же догнать беглянок у него получилось только, когда они сами его к себе подпустили. И тут обнаружилось, что девушек уже не две, а три! Третья девушка была нежна, как лепесток цветка сакуры, но и она смотрела на мужчину смело и с вызовом.

История повторилась снова, и теперь уже три девушки убегали от самурая по дороге ведущей прочь от города. Так случилось ещё раз, потом ещё и ещё, и ещё. Вскоре целая толпа красавиц с весёлым смехом бежала впереди самурая, у которого глаза вылезали на лоб от вожделения, усталости и упрямства!

И вдруг девушки остановились. Самурай тоже остановился, озираясь вокруг и тяжело дыша. Он внезапно обнаружил, что отбежал на порядочное расстояние от города, и теперь находился в священной роще, той самой, где было принято хоронить умерших из числа наиболее богатых и знатных жителей города. Именно здесь была похоронена и его жена.

Пока самурай оглядывался, вокруг что-то изменилось, только он не сразу понял что именно. А когда понял, то ощутил невольный страх, хоть и был очень храбрым воином. Дело в том, что вокруг него сидели уже не девушки, а кошки!

Кошки были крупные, разноцветные и очень красивые, но вид у них был не такой, как у обычных домашних кошек в присутствии человека, а скорее такой, как у людей-охотников в присутствии дичи. Или может быть, как у тех же кошек, загнавших мышь в угол.

– Здравствуй, муженёк! – Вдруг услышал самурай, и, обернувшись, увидел, что к нему идёт его покойная жена.

Она была в погребальных одеждах, но не выглядела мёртвой. Лицо её сияло какой-то совершенной неземной красотой, глаза светились хищным лукавством, а на губах играла дерзкая улыбка, какой он никогда не видел у неё при жизни.

– Наконец-то ты пришёл меня навестить, а то ведь совсем забросил, променяв на куртизанок и деревянного болвана для битья! – насмешливо проговорила покойница, и вдруг превратилась в огромную кошку с двумя хвостами. – Ты не представляешь, как я скучала по твоим тумакам! Хотя, зачем лгать? Ничуть я по ним не скучала! Мои бакэнэко не дают мне скучать, недаром я забрала лучших из лучших дочерей у родителей, которые готовили их на съедение таким же мужьям, как ты. А вот по тебе я действительно соскучилась, и все эти годы мечтала о встрече. И вот наконец-то ты здесь, чтобы ответить за всё, что делал со мной, за каждый день моих мучений и за раннюю могилу тоже! Ладно, хватит разговоров. Девочки, я обещала вам хорошее угощение, так вот оно перед вами! Налетайте, не стесняйтесь, и пусть каждая из вас возьмёт свою часть!

С той самой ночи самурая больше никто не видел. Его искали везде, и в священной роще тоже. Но, единственно, что удалось обнаружить, это изодранные куски кимоно, разбросанные неподалёку от могилы жены самурая, и множество кошачьих следов по всей роще и вокруг неё. При этом ни одной кошки никто из жителей города так и не увидел.

Глава 30.

– Они! Они, не надо, пожалуйста!

Слова не возымели действия, и если бы Елизар не увернулся, удар рожек пришёлся бы ему в грудь. Вместо этого рожки Они угодили по решётке камеры, которая разлетелась, как стеклянная.

Дело было плохо – девушка явно бредила, но вместо того чтобы лежать без сил, она вдруг обрела необыкновенную мощь и энергию, что в купе с её специфическими способностями делало её опаснее голодного тигра! Оставалось уворачиваться. Они не узнавала своего спутника, принимала его за кого-то другого. Судя по обрывкам фраз, слетавших с её губ – за врага, вроде насильника похитившего её и притащившего в это странное место. Мистическая сила маленьких и безобидных с виду рожек, уничтоживших недавно старуху-оборотня, которую не брали пули, была продемонстрирована сейчас самым лучшим образом. Елизар понял, что если он попадёт под такой удар, то разделит участь той старухи – сгорит и рассыплется в прах. Поэтому он счёл нужным отступить.

На беду в камере и частично в коридоре было рассыпано множество золотых шариков вычихнутых Они. Бросившись к двери, Елизар поскользнулся на них и растянулся во весь рост! Тотчас над ним возникла гневная Они, но лётчик резко оттолкнулся ногами и выехал в коридор, лёжа на спине. По дороге он задел дверь камеры, которая от толчка закрылась, но тут же была сорвана с петель и повисла на рогах обезумевшей девушки, как это случается иногда с калиткой, ставшей жертвой расшалившегося бычка.

Это обстоятельство дало неудачливой «сиделке» у постели больной фору в несколько секунд. Елизар метнулся в сторону, и тут же на то место, где он только что лежал, приземлилась дверь, которую Они скинула с рожек.

С рожек? Лётчик вдруг почувствовал, как по его спине заструились капли ледяного пота! Наследственное украшение на лбу девушки больше не выглядело «рожками». Рога увеличились, наверное, раза в три, и как-то странно светились. Светились и демонические золотые глаза Они, которые сейчас тоже казались втрое больше!

Короткий тюремный коридор, расширяясь, образовывал небольшой вестибюль, в котором располагался стол, предназначенный для дежурного и пустующий ввиду отсутствия такового. Елизар перемахнул его с ходу, успев подумать, что для Они в демоническом состоянии это не препятствие, а для него не защита. Оказавшись между столом и стеной, лётчик быстро обернулся, готовый юркнуть под крышку, так-как более деваться было некуда, но не сделал этого, а замер на месте!

Они стояла по ту сторону стола неподвижно и смотрела на замершего Елизара, словно не видела его. На её лице было растерянное выражение, которое Елизару понравилось немного больше, чем свирепость хищницы преследующей добычу. Но теперь беспокойство за себя снова уступило место беспокойству за Они, которая была явно не в себе.

Девушка принюхалась, шумно втягивая воздух, потом зачем-то пощупала пространство над столом руками. Её сдерживало и приводило в замешательство что-то, чего Елизар пока не видел или не понимал. На ум пришла сцена из гоголевского «Вия». Но там главного героя защищал начертанный но полу круг, а что здесь остановило разошедшуюся… Ведьму? Демоницу? Но ведь Они не то и не другое!

Елизар пошевелился, Они тут же вздрогнула и прислушалась. Значит, она не видела его и никак не ощущала, но слышала даже малейший шорох от его движения. Надо иметь это в виду!

Парень скосил глаза на стол, ожидая увидеть там раскрытую библию или что-нибудь в этом роде. Но ничего подобного на столе не было, а стояли там лампа, чернильница с конторским пером, полукруглая промокашка и пресс-папье в виде бронзового прямоугольника толщиной с палец, на котором, как на подставке был закреплён чёрный камень с блестящими жёлтыми точками.

Правильно – Они не какая-то нечистая сила, чтобы её пугала священная символика. Тогда что же?

Елизар пристальнее вгляделся в камень на подставке. Он один среди всех присутствующих здесь предметов претендовал на некую необычность. Лётчик прекрасно знал, что это такое, так-как видел точно такой же в школьной коллекции минералов. Это был кусок горной породы с вкраплениями пирита.

Так, и что с того? Пирит недрагоценен, хоть и блестит. Его называют ещё золотом дураков, так-как неопытные золотоискатели часто принимают его за драгоценный металл. Ну, ещё он является спутником настоящего золота, так что если нашёл пирит, то имей в виду – золото где-то рядом. Они говорила, что золото, но не обычное, а какое-то эфирное, является основой этого мира, как межмировой, опять же таки эфирный огонь является основой миров сущего, откуда они с Елизаром родом. Это походило на какую-то алхимию пополам с мистикой, но Елизар своими глазами видел, как девушка превращалась то в йети, то в странное птицеподобное существо, а потому не спешил отмахиваться от того, что не укладывалось в «научную» картину мира, которую так превозносили все преподаватели когда-то его учившие.

Сейчас лётчик понимал, что обычная логика не поможет ни ему, ни Они. Согласно обычной логике пирит никак не мог подействовать на пребывавшую в бреду девушку. Но если рассуждать ассоциативно, то пирит, это «антизолото», а значит, он как-то влияет на Они, раз она за счёт самого золота проделывает всякие чудеса, и даже чихает золотом.

Елизар решил действовать методом ненаучного эксперимента. Медленно-медленно протянул он руку к пресс-папье и положил на камень ладонь. Они напряглась и замерла, как кошка почуявшая крысу, обнажив при этом пару острых клыков, которых Елизар у неё раньше не видел. И всё же взгляд огромных золотых глаз не был сфокуссирован ни на нём, ни на камне, а потому экспериментатор продолжал действовать на свой страх и риск.

Так же медленно он сжал пальцы, приподнял пресс-папье и взял его в обе руки. Они вдруг ударила перед собой рукой с растопыренными когтями, но удар этот был скорее предупреждающим, как это делает испуганная кошка, желающая показать, что противник дёшево не отделается. Однако именно эта реакция помогла Елизару немного успокоиться. Они, по-прежнему, не видела его, и она боялась вдруг открывшейся перед ней неизвестности. (Интересно, что она видела при этом такого особенного?)

Теперь лётчик прижимал пирит к груди. Видимо со стороны Они это выглядело изменением в необъяснимом, потому что лицо её стало ещё более удивлённым, а выражение агрессии совсем покинуло его. Такой озадаченный вид бывает у собаки, впервые увидевшей хозяина в противогазе.

Надо было что-то делать дальше, и Елизар медленно двинулся вдоль стены, держа перед собой пресс-папье, как щит, хоть и не был уверен в эффективности такой защиты. Они отреагировала на это новое движение, коротко и утробно взвыв, и вдруг перепрыгнула через стол, очутившись там, где только что стоял Елизар, и где его уже не было. Лётчик в свою очередь едва не бросился наутёк, но сдержался и только развернулся таким образом, чтобы постоянно держать камень между собой и озадаченной фурией, готовой, впрочем, в любой момент броситься в яростную атаку!

Он отступал вдоль стены, пятясь и соображая, что делать дальше? Они осторожно двигалась за ним, не решаясь, напасть, но и не прекращая преследование. Так они прошли несколько шагов, и Елизар понял, что скоро окажется рядом со своей камерой.

И что тогда? Забежать внутрь и закрыться? Он уже видел, что светящиеся магическим светом рога разносят стальные решётки, словно те сделаны из тонкого льда. Но даже если бы это было не так, дверь в камеру запиралась ключом, который надзиратель унёс с собой. Это означало, что искать там убежище бесполезно.

Вдруг Елизар остановился. Он сам не мог сказать, почему это сделал, но ему было не до осмысления своих действий. Они тоже встала, как вкопанная, словно была его тенью. Елизар шагнул вперёд – Они отпрянула. Тогда он шагнул ещё и девушка отступила. Вид при этом у неё был уже явно напуганный, даже свечение рогов как-то померкло.

Тут Елизар осмелел. Ясно, что у него в руках было средство, имеющее свойства репеллента. С трудом заставив себя не наглеть, он принялся аккуратно загонять Они в её камеру. Через некоторое время ему это удалось, но девушка теперь в ужасе прижалась к стенке и начала завывать тоскливым утробным голосом, словно и в самом деле была до смерти перепуганной кошкой.

Это никуда не годилось. Требовалось уложить больную обратно в постель и успокоить, но как это сделать?

– Они! – вдруг неожиданно для себя позвал девушку Елизар.

– Кто здесь? – вскинулась Они, дико озираясь по сторонам. – Дядя Огги, это ты? Я тебя не вижу. Это что шутка такая? Дядя Огги, мне не смешно!

– Они, тебе надо лечь, ты больна, – как можно мягче проговорил лётчик.

– Кто это? – спросила девушка жалобным голосом. – Я ничего не вижу за этой… бездной!

Какая ещё бездна? И тут Елизар догадался. То, что виделось ему, как чёрный камень размером с кулак, с вкраплениями пирита, по какой-то причине было для Они бездной! Как бы то ни было, пугать её этой штукой ему совершенно не хотелось. Но и быть располосованным острыми когтями не хотелось тоже.

– Они, не бойся меня, я твой друг, – проговорил Елизар, сам себе при этом удивляясь.

Раньше он никогда не вёл себя так с девушками. Но то, что было раньше ни в какое сравнение не шло с тем, что происходило теперь.

– Друг? – спросила Они с сомнением. – Какой ещё друг?

– Ты не узнаёшь меня? – притворно удивился Елизар, хотя было очевидно, что Они не узнавала. – Ты меня просто забыла. Давай так – я поставлю этот… эту бездну на тумбочку, а ты посмотришь на меня внимательно и постараешься вспомнить. Только не бросайся сразу в драку, ладно?

Он понимал, что рискует, но нельзя же было и дальше отмахиваться от девушки пиритом. И всё же, опуская на крышку тумбочки пресс-папье, лётчик чувствовал невольную дрожь, ожидая повторения давешней погони.

– Елизар? – раздался вдруг голос Они полный удивления. – Это ты? Что это ты такое придумал? А почему здесь такой разгром? Ой, а что это с моими рожками?!

Глава 31.

Андрей шагал по каменистой тропинке, опираясь на посох, который дал ему новый знакомый. Эммануил оказался не обидчивым и не мстительным. А ведь ему было, за что относиться с подозрением к Андрею, едва не выстрелившему в спину тому, кого он не знал и кто не угрожал ему ни словом, ни делом.

Нет, ни о каком презрении или обиде со стороны Эммануила речь не шла. Наоборот, странный человек в длинных одеждах проявил заботу о заблудившемся среди миров лётчике, помог ему дойти до обещанного колодца и даже разыскал в пустыне несколько корешков, которые заставил вымотавшегося парня разжевать, после чего тому стало значительно легче.

У колодца их действительно встретила женщина, которая участливо всплеснула руками и тут же набрала кувшин воды, но прежде чем давать его Андрею вопросительно взглянула на Эммануила.

– Не сомневайся, дай ему воды, – приказал тот. – Нет человека, который, нуждаясь, оказывается недостойным того, чтобы оказать ему помощь.

– Даже если он варвар? – удивилась женщина.

– Даже если варвар, – подтвердил Эммануил. – В глазах Отца все его дети равны, и нет для него варваров, эллинов, арамеев или римлян. Есть лишь принявшие истину и неразумные. Но и неразумные достойны заботы и помощи, даже более тех, чьи глаза открыты. Так что дай ему воды и будь с ним приветлива.

Женщина послушалась и протянула Андрею кувшин, улыбнувшись ему робкой смущённой улыбкой. Лётчик заметил, что она ещё молода, но видимо уже перешагнула третий десяток лет, а может быть просто не самая лёгкая жизнь оставила отпечаток усталости на её широком добром лице с большими, чуть навыкате карими глазами.

Потом они долго сидели у колодца и беседовали. Говорили только мужчины, женщина молчала и слушала, отвечая иногда на вопросы Эммануила. Андрей сам не понял, как рассказал свою историю от катастрофы самолёта до сегодняшнего дня. Его новый друг слушал внимательно, и переспрашивал что-либо редко. Больше всего вопросов вызвал рассказ Андрея об Они.

Эммануил живо заинтересовался историей их знакомства и тем, что думал Андрей о девушке, что чувствовал к ней, в чём сомневался. Один раз он даже попросил его приостановить рассказ и на некоторое время глубоко задумался.

– Ты любишь её? – спросил он, когда Андрей рассказал о том, что отправился исследовать миры в поисках Они.

– Не знаю, – ответил Андрей. – Может быть. Она такая необычная! Я даже не знаю, имею ли я право её любить?

– Разве для того чтобы любить надо иметь право? – рассмеялся Эммануил. – Любовь, это дар Небес, частица божественного Света, данная людям от рождения. Ни разрешить, ни запретить тебе любить не может никто! Иное дело, что тебе даст эта любовь. Может дать счастье, а может, и нет. Будучи необоримой силой, любовь является для кого-то животворящей, а для иного гибельной. Что уготовано здесь тебе, никому неизвестно, но я вижу опасность.

– Опасность? От того что Они не такая, как все? Неужели, правда, то, что она… нечистая сила?

Эммануил некоторое время смотрел на него с удивлением, после чего рассмеялся весело и искренне.

– Вот что тебя смущает! – воскликнул он. – Ну, что ж, могу тебя порадовать – твоя возлюбленная не создание Тьмы, но существо, рождённое в другом мире, потому как в твоём родном мире появление её было бы невозможно. Но в ней тоже есть благословение Создателя, сотворившего множество миров и задумавшего разнообразие жизни. Что же касается рогов и необычных способностей этой девушки, то люди сами очень мало знают о собственных способностях, а потому боятся чужих. Ну, а рога в древности носили пророки в знак мудрости. Нечистые создания могут иметь рога, а могут не иметь их. Они ведь тоже были когда-то светлыми и чистыми, но утратили и Свет, и чистоту, но не мудрость, которая переродилась у них в хитрость и коварство. Сегодня ты познакомился с мудрейшим из них, так что должен понять, о чём я говорю. Скажи мне, ты видел у него рога?

– Нет.

– Это потому, что он не захотел их тебе показывать. Так вот – они у него есть, и немаленькие, но если бы он явился к тебе в обличии с рогами, то врядли с такой лёгкостью втёрся бы тебе в доверие. А вот девушка Они не лицемерила с тобой, и не собиралась втираться в доверие. Да, она играла, как это присуще девушкам, но не готовила сетей и не строила насчёт тебя злобных планов. Нечистая сила так себя не ведёт. Будь Они созданием Тьмы, она не отстала бы от тебя, а постаралась бы затуманить твой разум, чтобы использовать в своих целях. И ещё, вот что главное – демонические силы не могут вызвать любовь. Похоть, страсть, вожделение – да, любовь – нет. Ах, да, ты же ещё не решил, что заставляет тебя бежать за ней через миры, подвергаясь опасностям, рискуя телом и душой? Что ж, ответ на этот вопрос ты должен найти в себе сам, тут никто человеку не помощник!

......................................................................................................

И вот теперь Андрей шагал по дороге, опираясь на посох Эммануила и закутавшись в его плащ. Когда их беседа зашла за полночь,женщина, видимо смотревшая за колодцем, куда-то исчезла, а новый друг Андрея предложил ему заночевать здесь же на прогретой солнцем земле под открытым звёздным небом.

Удивительно, но едва лётчик положил голову на сгиб локтя, как сон сморил его в одно мгновение, и был так глубок и лёгок одновременно, что, проснувшись, он почувствовал себя выспавшимся, будто почивал на пуховых перинах. Когда он открыл глаза, то обнаружил у себя под головой свёрнутый в несколько раз плащ. У колодца, сухого настолько, как будто воды в нём не было несколько столетий, лежал посох Эммануила, а рядом стояла самодельная тыквенная фляга с пробкой и ремешком для удобства при переноске. Во фляге оказалась кристально чистая вода, один глоток которой моментально утолил жажду, несмотря на усилившуюся жару. Под кувшином лежала записка на клочке пергамента, содержавшая всего три слова:

«Дальше иди сам».

И Андрей пошёл, прихватив с собой посох, плащ, флягу и записку. Те драгоценные предметы, которые достались ему от Искусителя, он оставил у колодца, высыпал даже патроны, в которых оказались золотые пули. Теперь он не сомневался больше в том, любит ли он Они, и не раздумывал, приведёт ли его к ней дорога, которую он меряет шагами.

Единственно, что смущало его сейчас, это слова Эммануила о том, что он видит в его любви опасность. В чём именно заключается эта опасность Андрей так и не расспросил своего нового знакомого. Значит, придётся узнать всё самому, но ведь о том и шла речь накануне вечером. И, по сути, именно об этом было сказано в записке.

Глава 32.

Звук гонга оповестил о начале лекции, призывая слушателей к вниманию, и придавая всему действу торжественный и немного театральный вид. Господин Сай внутренне посмеялся над антуражем древности, которым приходилось обставлять его попытки научить уму-разуму людей, в обществе которых он оказался, но по-другому здесь было нельзя.

Слава великого сказителя опередила его появление в городе, в котором имелось аж четыре улицы, прямые, как стрелы, уложенные в колчан. Здесь было на удивление чисто – улицы и дворы всегда выметены, а дома содержались в образцовом порядке, даже если не блистали богатым убранством. Оказывается князь, покровительствовавший городу, был большим поборником чистоты и порядка. Благодаря его влиянию жители превратили уборку в некий культ и даже придавали ей вид праздничной торжественности.

Это можно было только приветствовать, а потому господин Сай был рад поселиться в таком месте, хоть и привык к благам цивилизации, а также к шуму, высоте и суете современных городов. Ему повезло – в городе нашёлся просторный светлый дом, выставленный на продажу, который стоил на удивление недорого. Вот только о спокойной жизни старому профессору оставалось лишь мечтать.

С просьбой рассказать «что-нибудь» к нему явились в первый же день, как он вселился в свои новые владения. Это и насмешило, и немного раздосадовало старика, рассчитывавшего отдохнуть и скромно отпраздновать новоселье. Но заявившиеся к нему на порог соседи, настолько напоминали детей, жаждущих услышать сказку, что отказать им не было никакой возможности. И, пошло-поехало…

Пришлось несколько упорядочить такие визиты. Сай назначил определённые часы для собраний, выделил себе два дня в неделю, когда эти мероприятия не проводились ни под каким предлогом, ограничил количество посетителей, (правда это постоянно нарушалось), и предупредил своих слушателей, что будет рассказывать им не только интересные истории, но и то, что посчитает нужным.

Так и повелось – первую половину лекции, (старый профессор не удержался от того чтобы именно так назвать свои выступления), он посвящал рассказам об устройстве мира, стараясь не слишком шокировать своих слушателей достижениями научной мысли, до которой не доросло ещё сознание их общества, после чего рассказывал занимательную историю, легенду или сказку, подходящую случаю.

Его слушали, раскрыв рты. Многим казалось невероятным то, что он говорил о Земле, Солнце, звёздах и обо всей Вселенной, но сомнениям его слова никто не подвергал, так-как Сай, опытный лектор, умел преподать новое, не отвергая старое, и предоставлял слушателям самим судить, что больше похоже на правду, миф или наука. Впрочем, он и сам был убеждён, что правда живёт посередине, ведь наука нередко бывает, самоуверенна, как подросток, а миф забывчив, как старик, разум которого угасает.

Совершенно неожиданно вечерние собрания начали приносить господину Саю доход. Сначала ему в голову не приходило брать за свои лекции деньги. Другое дело, если кто-нибудь принесёт домашних рисовых пирожков или ещё что-нибудь вкусненькое. Первые попытки вручить ему плату, он решительно отвергал. Но после этого, служанка, которую он нанял, начала постоянно находить монеты под циновками, на которых сидели слушатели. Сай сделал им внушение, объяснив, что достаточно богат, но монеты продолжали появляться.

Оказывается, местные жители придерживались того мнения, что нечто, полученное бесплатно, если это только не подарок, может вызвать неудачу, и тогда человек заплатит в десятки и сотни раз дороже, чем сэкономил на дармовом приобретении. Это относилось ко всему, в том числе и к духовной сфере. Так, например, мужчины платили за удовольствие любоваться красотой гейш, просто проходивших по улице. Для этих целей, шествующая за гейшей служанка, всегда имела при себе специальную сумочку, тесёмки которой были развязаны, чтобы туда удобней было класть монеты.

Господин Сай посмеялся, конечно, сравнению себя с гейшами, но поставил при входе короб с открытой крышкой, куда желающие могли опустить денежный эквивалент своей благодарности за полученные знания и удовольствие.

Вскоре выяснилось, что этот приток денег вовсе не лишний, так-как в доме появились голодные рты, которые надо было кормить. Этими иждивенцами, неожиданно свалившимися на голову профессора, стали… кошки! Самые обыкновенные кошки, не нэко.

Собственно нэко в городе тоже были, но Саю приходилось видеть их нечасто. Несколько проживало в доме весёлых девиц, но старый профессор туда не ходил. Богатые семьи держали служанок нэко, с которыми он сталкивался пару раз, но случая поговорить с кем-то из них не предоставлялось. Ходили слухи, что у князя, замок которого стоял на холме, есть наложницы, девушки нэко и стража из нэко мужчин. Но в замке князя профессору побывать не доводилось, и он даже стал забывать о существовании полулюдей-полукошек.

А вот обычные мышеловы и рыбоеды, вдруг заявились к нему в пугающем количестве! Сай даже заподозрил, уж не происки ли это бакэнэко, но ни одна из кошек не пыталась заговорить с ним или со своими соплеменницами человеческим языком. Двухвостых нэкомат, среди них тоже не было.

Прогнать кошек со двора, значило основательно искусить судьбу. Господин Сай хорошо помнил, как оказался в лапах их мистических родственниц. Кроме того, кошки вели себя на удивление прилично. Никто из них не пакостил ни в доме, ни во дворе. Коты устраивали турниры исключительно вне пределов владения профессора, но за короткое время несколько самочек обзавелись потомством, так что теперь по дому бегали десятки котят.

И вся эта орава требовала еды. То есть, не требовала, усевшись за стол и стуча палочками. Но кто же способен выдержать взгляд голодной кошки и отвернуться без угрызений совести? Только не тот, кого красавица Миста безвозмездно кормила ореховой кашей с лепёшками и отпаивала отваром молодых побегов своего дерева.

Вот тут-то и пригодилась плата за лекции, которую честные горожане добровольно вносили пять раз в неделю. Кошки предпочитали рыбу и молоко, но не отказывались от варёного риса с мясной подливой, а поскольку количество едоков прибавлялось, то вскоре на их прокорм стала уходить львиная доля гонорара от лекций.

Господин Сай не был жадным человеком, и к неожиданным затратам относился с юмором, тем более, что бедность, благодаря памятной щедрости манэки-нэко ему не грозила. А однажды, заглянув в короб, куда слушатели бросали монеты, он увидел среди меди и небольшого количества серебра полновесный золотой.

Так уж повелось, что за вход и прослушивание лекции, не было строго установленной платы. Каждый вносил, сколько мог, и если бы кто-то пришёл совсем без денег, ему не указали бы на дверь. Серебро появлялось здесь не столько, как щедрый взнос, сколько как символ тщеславия – богачи кичились, таким образом, друг перед другом своей состоятельностью. Но золото в этом коробе видеть ещё не приходилось. Господин Сай пожал плечами, подивившись странной щедрости, и подумал, что может быть просто какой-нибудь толстосум перед посещением его дома не рассчитал свои силы и перебрал саке?

Однако на следующий день среди горсти серебра и меди снова заблестел жёлтый кругляш. Это повторилось ещё раз, а потом ещё и ещё. Сай стал внимательнее присматриваться к своим слушателям. Большинство из них он знал по именам, и почти всех в лицо. Богатеи, привыкшие не знать ни в чём отказа, старались занимать места поближе к лектору, и мало кто решался оспорить у них это право. По этой причине они были всегда на виду, а потому Сай, исподтишка наблюдавший за аудиторией, мог судить о том, кто из них вдруг стал щедрее других. Но, как он ни вглядывался в обращённые к нему лица, догадаться, кто из них опускает в короб золотые монеты, не получалось. К тому же эти любители хвастать не стали бы заниматься таким расточительством тайно. Нет, это были не они.

Выходило, что золотом за лекцию платит какой-то незнакомец. Может быть это приезжий, задержавшийся в городе по делам? Но среди тех, кого господин Сай не знал в лицо, не было ни одного, кто был бы похож на богатея. Скорее наоборот – те, кто попадал на лекцию в первый раз или вообще, случайно, как правило, выглядели бедняками. Не нищими, но и не способными похвастаться большим достатком.

Загадка оставалась неразгаданной, но что поделать? Господин Сай знал из жизненного опыта, что проявлять нетерпение в таких делах, это значит уподобиться барану, пытающемуся выдавить рогами запертые ворота. Он считал, что тайна рано или поздно приоткроется сама, и он не ошибся.

................................................................................

Торжественный звук гонга ещё наполнял притихший зал, но господин Сай не начинал лекцию. Не, потому что ждал, когда звук гонга стихнет. Сейчас он во все глаза глядел на человека небольшого роста, очень скромной наружности, одетого в поношенный плащ. Этот невзрачный на вид мужчина вошёл последним, совсем незадолго до удара гонга, быстро положил плату в короб и занял единственное свободное место у двери, на которое почему-то не покусился ни один из бедняков, сидевших, мягко говоря, тесновато.

Но на это обстоятельство Сай, скорее всего не обратил бы внимания, если бы не звук. Это был звук, с которым монета, брошенная невзрачным посетителем, упала на кучу своих собратьев. Благодаря тишине, царившей в зале, обладавший абсолютным слухом профессор, отчётливо расслышал характерный тон, который способно издать только золото!

Выходит кто-то обладающий солидными средствами посещает его лекции инкогнито? Ну, видно не совсем инкогнито, раз для этого господина припасено место. Да, остальные, возможно, лишь делают вид, что не знают его. Точно! Они все прекрасно знают, кто находится в зале, и потому всю последнюю неделю на лекциях царит необычайно глубокая тишина, а слушатели ведут себя словно знаменитые иноземные монахи-молчальники.

И тогда господин Сай подозвал к себе маленького сынишку своей служанки и прошептал ему на ухо несколько слов. После этого он, как обычно начал лекцию, и вдохновенно поведал своим слушателям о тайнах морских глубин, о подводных вулканах и затопленных континентах, опустившихся на дно океана вместе с городами и целыми странами наполненными людьми. Потом он коснулся многих загадок моря, которые пока оказалось не под силу разгадать учёным мудрецам, а в конце пересказал трогательную сказку Андерсена о русалочке влюблённой в земного принца. Господин Сай мог бы выбрать одну из многочисленных легенд своей родины, ничуть не менее интересных и удивительных, но он всегда считал ошибкой затворничество даже самой великой и богатой культуры от сокровищ, которыми гордятся соседи. То, как его слушатели воспринимали чужую, но такую прекрасную сказку, только подтвердило его правоту.

Когда все разошлись, и, наконец, наступило время отдыха, вернулся чрезвычайно довольный и очень важный от возложенной на него миссии сын служанки. Мальчишка поведал, что знаменитый воин из воинов, князь из князей и покровитель их города выражает своё восхищение почтенному мудрецу, сумевшему раскрыть его небольшую тайну. Также воин из воинов, князь из князей и покровитель их города приглашает уважаемого учёного посетить его дворец в любое удобное для него время, которое, несомненно, наступит завтра, поскольку завтра у господина профессора нет лекций.

И действительно, на следующее утро господин Сай получил уже официальное приглашение, которое прибыло вместе с носилками.

Глава 33.

– Вот теперь всё в порядке! Наше узилище восстановлено, можем спокойно сидеть дальше.

Они отступила на шаг и полюбовалась своей работой. Все решётки были на месте, и сорванная дверь тоже выпрямлена и навешена заново, так что даже не скрипела. Вот только…

Елизар гадал, как отнесутся к таким изменениям начальник полиции и городской тюремщик. С одной стороны они рады были золоту, но с другой, когда золотыми стали решётки городской тюрьмы… Нда!

– Я думаю, что всё здорово, – ответил он, одобряя работу Они. – А теперь приляг, ты ведь ещё нездорова.

– Я в порядке! А-апчхи!

Очередная порция золотых шариков покатилась по каменному полу. Девушка смущённо пожала плечами и виновато поглядела на своего спутника.

– То, что твоя простуда, м-м, не такая, как у других, не значит, что тебе не надо лежать, – назидательно проговорил Елизар, подводя её к койке. – Вот, прими лекарство и отдыхай, а то рожки так и останутся… такими.

Проблема с рожками, в глазах Они была самой значительной. То, что сейчас украшало её лоб, «рожками» уже никак нельзя было назвать. Рога эти были большими, крутыми, шершавыми и тяжёлыми. Такие ей совсем не шли, и девушка была очень расстроена этим неожиданным уродством. Но она же утверждала, что всё это временно. Видимо из-за простуды произошла стихийная трансформация, а значит, есть надежда, что когда она выздоровеет, всё встанет на свои места. Елизар тоже на это надеялся.

То, что случилось с девушкой, едва не убившей его в болезненном бреду, напугало лётчика, но сейчас он боялся не за себя. Их положение по-прежнему было шатким. Местные жители настроены против «нечистой силы», а если Они и дальше будет так буйствовать, то они не соберут здесь костей. Он не знал, какому наказанию, согласно местным законам подвергаются колдуны и ведьмы, но не удивился бы, если бы это был костёр, плаха, петля или что-то в этом роде.

Можно было бы попробовать вырваться отсюда силой, но это возможно только тогда, когда девушка будет здорова. Елизар видел, какой мощью она обладает, но вот захочет ли она применять эту мощь против людей, даже для защиты собственной жизни? Правда ведьму-людоедку Они тогда сразила лихо, но ведь это произошло случайно, можно сказать с перепугу. Для неё самой было в новинку применять рожки в качестве оружия. А теперь, когда на месте тех аккуратных рожек торчали вот эти страшные рожищи, можно было только гадать, во сколько раз возросла сила их обладательницы.

Вопреки намерению бодрствовать, Они быстро уснула, и вроде бы пока дышала спокойно. Елизар тоже решил прилечь, благо жара у девушки не было, а он чувствовал себя разбитым. Но перед тем как улечься он ещё раз рассмотрел пирит, спасший ему жизнь.

Камень на подставке не представлял собой ничего особенного. Дешёвое украшение, способное порадовать разве что любителя геологии. Надо было вернуть пресс-папье туда, откуда он его взял.

Елизар прошёл к столу и поставил сувенир на место. Святая наивность! В серьёзной тюрьме такую штуку ни за что не поставили бы на стол. Слишком большое искушение для зеков взять эту игрушку и шмякнуть ей по темени кого-нибудь из вертухаев.

Он уже повернулся, чтобы проследовать к своей камере, когда услышал, как на столе что-то звякнуло. Снова посмотрев на пресс-папье, лётчик увидел, что маленький кусочек камня отвалился и лежит рядом с подставкой. Недолго думая, он забрал этот осколок и положил в карман. Кто знает, может быть, на что-то пригодится?

Сон Елизара был тяжёлым, ему снилось, что он снова за штурвалом самолёта, но управление отказало, приборы молчат, сам штурвал, это не штурвал, а согнутый прут решётки тюремной камеры. Да и самолёт не самолёт, а дракон, который несёт его в полураскрытой пасти, но почему-то не глотает.

Елизар посмотрел между зубов дракона и увидел вокруг черноту, усеянную золотыми точками. Что это, ночное небо? Но почему эта темнота вокруг, а не только сверху? Под ними разлился такой же мрак и такие же точки. Но если это звёзды, то почему они жёлтого цвета?

А, вот оно что – это пирит. Они летят внутри породы с вкраплениями пирита, это же так просто! Елизар успокоился и устроился поудобнее, взбив язык дракона, как подушку. Но только он собрался вздремнуть, как услышал откуда-то сбоку перепуганный дребезжащий голос:

– Помогите!

Лётчик буркнул что-то нелицеприятное в адрес обладателя этого голоса и перевернулся на другой бок. (Оказывается он лежал!) Но голос не собирался замолкать, и снова проблеял:

– Помогите, она убьёт меня!

Елизар открыл глаза и увидел перед собой каменную кладку стены. А, понятно – он лежал на койке носом к стенке. Вдруг до него дошло, где он, и что может означать этот голос. Парень вскочил, и в ту же секунду оказался в коридоре. Там он увидел следующее – на знакомом ему письменном столе стоял трясущийся надзиратель, а вокруг стола, словно лешак в чащобе, бродила рычащая Они, и время от времени шарила перед собой когтистыми руками. Опрокинутое пресс-папье валялось под ногами перепуганного до смерти тюремщика, но он не замечал его.

– Камень! Возьмите камень! – прокричал шёпотом Елизар, словно надеясь, что девушка его не услышит.

Но Они услышала и тут же обернулась на его голос, взглянув на друга совершенно безумными глазами. Однако, наученный недобрым опытом лётчик, уже держал перед собой руку с осколком пирита, и девушка снова его не увидела.

В это время слова Елизара дошли до надзирателя, но он понял их вовсе не так, как хотел того лётчик. Тюремщик схватил пресс-папье, состроил зверскую рожу и замахнулся камнем, намереваясь обрушить его на затылок Они…

Елизар не знал, как пистолет оказался у него в руке. Не ожидал он от себя и подобной меткости, как и не помнил, когда успел взвести оружие. Но выстрел грохнул, и пресс-папье вылетело из руки надзирателя, засыпав его и всё вокруг осколками пирита. Тюремщик, при этом, не удержался на столешнице и с грохотом завалился за стол, стукнувшись затылком о стенку.

Но Елизара интересовал сейчас не он, а девушка, которая моргала глазами и разглядывала собственные руки – она была вся в осколках от разбитого камня. Вдруг Они закатила глаза и покачнулась. Елизар подскочил к ней, едва успев подхватить подругу на руки.

Подхватить-то он её подхватил, но никак не ожидал, что Они может быть такой тяжёлой. Ему едва хватило сил, чтобы не уронить её прямо здесь же, а потому пришлось просто опустить девушку на пол.

– Сними с меня это! – простонала Они, не открывая глаз.

– Что? Что с тебя снять? – воскликнул Елизар, силясь понять, что она имеет в виду.

– Паутину, – жалобно пролепетала Они. – Она меня душит!

И тут до него дошло. Елизар принялся лихорадочно собирать осколки пирита и швырять их в сторону. Он тщательно очистил её одежду, лицо, рога и руки, но не мог ручаться, что какая-нибудь мелочь не запуталась в волосах.

Девушка вздохнула и открыла глаза. Слава Богу, сейчас они были нормальные!

– Я что опять буянила? – спросила она.

– Так немножко, – усмехнулся Елизар. – Кажется, мы с тобой угробили начальника тюрьмы. Он там, между столом и стенкой.

– Да ты что?

Девушка рванулась встать, но парень удержал её.

– Подожди, – сказал он. – Там повсюду пирит, а он на тебя плохо действует. Я сам проверю.

Тюремщик был жив, но никак не мог прийти в себя. Однако ему ничего не угрожало, кроме разве что сильной головной боли, а потому двум приключенцам надо было позаботиться о себе.

– Дверь во внутренние помещения открыта, – сказал Елизар. – Там должен быть выход на улицу. Берём свои вещи и побежали!

– Но куда мы пойдём? – спросила Они. – И вещей-то у нас не так много, а на улице мороз!

– Возьмём одеяла, – нахмурился лётчик, понимая, что она права. – Надо найти способ убраться отсюда как можно дальше, потому что здесь наше дело – труба! Ко всем прочим обвинениям прибавится нападение на начальника тюрьмы, и отвертеться уже точно не получится. Оставаться здесь – смерть, а там, может быть и выживем.

– Помоги мне встать, – сказала Они.

Елизар приложил немало усилий, чтобы помочь девушке подняться на ноги.

– Я что, так поправилась? – удивилась она. – А, поняла – это золото! Оно оседает во мне, и потому я прибавляю в весе, хоть сама этого не чувствую. Мама тоже как-то перебрала с золотом и превратилась в кукольное подобие самой себя. Но у неё была другая ситуация.

– Ты можешь идти? – спросил Елизар, понимая, что нести Они он сейчас точно не сможет.

– Кажется да, – ответила она и прошлась по коридору. – Ладно, пошли, так пошли. Может быть, я смогу трансформироваться во что-то летающее, и тогда можно будет отсюда «сделать крылья»!

Глава 34.

В этот мир Андрей просто вошёл. Только что он шагал по той же каменистой дороге, на которой повстречался с удивительным человеком по имени Эммануил, и вот уже под его ногами совсем другой путь.

Идти стало легче – камни большие и маленькие исчезли, почва под ногами выровнялась, а сама дорога разделилась на колеи. Справа и слева заколыхалась трава и стали попадаться группки деревьев. Внезапно дорога пошла вверх, и Андрей понял, что ему предстоит перейти через пологий холм.

Было тепло, даже немного жарко. Судя по солнцу, стоявшему в зените, сейчас был полдень. Судя по стрёкоту мириадов насекомых в траве – лето. Судя по дороге, колеи которой были наезжены колёсами с узкими твёрдыми шинами, и с утоптанной копытами полосой между ними, в этой местности, а может во всём этом мире, не знали автомобилей, тракторов и прочей техники.

На вершине холма что-то стояло. Андрей сначала принял это сооружение за указатель, но вскоре понял, что это не так. Перед ним словно вырастал из земли и увеличивался в размерах большой деревянный крест, и на этом кресте…

Острое зрение лётчика издалека различило человеческую фигуру, прибитую за руки и за ноги к дереву. Оно же дало увидеть сразу такие детали, как множественные раны, кровь, следы побоев и глубокий штыковой прокол в области сердца. Прибитый к кресту человек был явно мёртв, о чём говорило положение его головы упёршейся подбородком в грудь, что живому давно перекрыло бы дыхание.

И тут Андрей вскрикнул и, что есть духу, припустил вверх по склону, забыв о том, что только что проклинал длинный нудный подъём. Просто он узнал распятого – на вершине холма прибитый к деревянному кресту висел… Эммануил!

Кто? Кто это сделал?! И когда? Они расстались с Эммануилом меньше суток назад. Ну, времени хватало, чтобы убить человека самым зверским образом. И не только убить, забежав вперёд, но и поставить здесь, видимо с целью, показать ему, Андрею. Неужели это тот гад, так похожий и так не похожий на добрейшего из людей, который привёл Андрея к колодцу с чистой водой? Значит, добился-таки своего! Эх, жаль нельзя сейчас до тебя дотянуться! Пистолета не понадобилось бы, я б тебя голыми руками…

Андрей взбежал на холм и остановился, тяжело дыша, глядя вытаращенными глазами на… раскрашенную деревянную статую, изображающую страшно избитого и израненного человека в терновом венце, прибитого к деревянному кресту.

Распятие. Выросший в стране поголовного атеизма, он забыл, как оно выглядит. Но ведь это действительно лицо Эммануила, как же так? И вдруг парню, никогда не интересовавшемуся «побеждённой» в стране религией, отчётливо вспомнился рассказ его собственной бабушки о пророчестве Илии, в котором говорилось о грядущем пришествии Спасителя и Сына Божия, имя которому будет – Эммануил, что означает – «С нами Бог!» Вторым же именем мессии, под которым его знают и верующие, и неверующие, было – Иисус…

Иисус? Иисус?! Иисус!!!

Андрей сел перед распятием прямо посреди дороги, уронил посох и закрыл лицо руками. Иисус!.. Как же это? Ведь его вроде бы как не было? Хотя на скучных лекциях по атеизму преподаватель говорил, что Иисуса не было, потому что о нём нет достоверных сведений записанных в надёжных, не вызывающих сомнения документах. Хм-м, ещё тогда Андрею подумалось – мало ли о ком не сохранилось достоверных сведений? Это же не значит, что этих людей не было. Вон, дед Андрея, погибший ещё в Гражданскую войну, несомненно, был, иначе его самого бы не было. Но после всех бед, через которые прошла их семья, от деда не сохранилось ни метрик, ни фотографий, ни писем, ничего, одни лишь бабушкины воспоминания. И всё равно человека помнят и чтят. Даже Андрей никогда не видевший деда воочию, знает его по рассказам и гордится им. Так что это не довод в пользу того, что Эммануила-Иисуса не было. Был он, и Андрей совсем недавно с ним разговаривал.

Он вдруг отнял руки от лица и увидел, свои ладони мокрые от слёз. Почему он плачет? Это слёзы горя или счастья? Горя, потому что перед ним страшная, чудовищная картина участи прекраснейшего из людей, того кто являлся украшением рода человеческого, и кого люди своими руками вот так… И счастья, потому что теперь Андрей знал – Иисус был! Нет, он есть, он не ушёл от людей, он ходит среди них, и по-прежнему, утешает, лечит, спасает!.. Боже! Ведь у Андрея на плечах его плащ, а рядом на дороге лежит его посох и эта фляга с живой водой…

Он засмеялся, снова закрыв лицо руками, раскачиваясь из стороны в сторону, и наверное поэтому не услышал шаги того кто подошёл к нему вплотную.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь вам, почтенный? – раздался вдруг рядом с Андреем негромкий мягкий голос.

Лётчик обернулся и увидел человека одетого в чёрную одежду, широкополую шляпу и большие круглые очки. В руках у незнакомца были старомодный саквояж и зонтик-тросточка.

– Может быть вам плохо? – продолжал этот необычный субъект, из-за невысокого роста и полноты смахивающий на пингвина. – Не гложет ли вас душевная мука? Нечасто приходилось мне наблюдать такое молитвенное рвение и смущение пред ликом Господа нашего.

– Так значит, это правда? – глухим голосом спросил Андрей.

– Что, правда, сын мой? – спросил незнакомец.

– То, что это Иисус, – почти шёпотом проговорил лётчик.

– Д-да, – ответил незнакомец с небольшой запинкой, и пристально, немного испуганно посмотрел на собеседника. – Это изображение Господа нашего Иисуса Христа, распятого на кресте…

– Так значит, он всё же добился своего?! – крикнул Андрей страшным голосом, дрожа, как в лихорадке и ничего не видя сквозь брызнувшие слёзы.

– Простите, почтенный, э-э, путник, – спросил слегка оробевший незнакомец, подбирая слова, – не сочтите за дерзость, но не могли бы вы рассказать мне, кто вы и что привело вас в наши края?

Тут Андрей поднял на него воспалённые глаза и пристально оглядел незнакомца, которому стало уже по-настоящему страшно. Но он не пустился бежать, хотя, похоже, испытывал немалое искушение сделать это.

– Вы поп? – спросил он резко, и, как показалось его собеседнику, зло.

– Священнослужитель, – поправил тот, слегка дрожащим голосом. – Я кюре, и вы сейчас находитесь на территории моего прихода.

– Значит, вы знаете про него, – кивнул Андрей в сторону распятия.

– Полагаю, что да, – ответил священник, удивившись в очередной раз.

– Расскажете?

– Ещё раз простите, сын мой, – заговорил священник всё так же мягко, но уже несколько другим голосом, – но я вынужден задать вам ещё один вопрос – вы язычник?

– Язычник? Что вы имеете в виду? – удивился Андрей.

– Вы не принимали святого крещения?

– Ах, это! Бабушка крестила меня втайне от родителей, когда мне было года четыре, и мы ездили к тётке в гости. Потом ещё водила в церковь, но отец сильно ругался, и она перестала это делать. Послушайте, мне нужно побольше узнать о нём, то есть, об Иисусе. Мы встречались недавно и так хорошо разговаривали. Он очень помог мне, а ведь я тогда пытался… Святой отец, я понял, что ничего не знаю об Эммануиле, или об Иисусе, но теперь я хочу о нём всё узнать, мне это очень нужно!

Священник подумал немного, взял свой зонтик под левую мышку, а правую руку протянул сидящему посреди дороги человеку.

– Пойдёмте, сын мой, – сказал он уже совершенно спокойным голосом. – Я расскажу вам всё, что необходимо знать христианину, и отвечу на все вопросы, на какие смогу, в силу скромных моих познаний. А в благодарность, вы расскажете мне о себе, и ответите на те мои вопросы, ответить на которые посчитаете нужным.

Глава 35.

Это было лучше, чем оказаться во власти урагана, среди незнакомых джунглей, но их пребывание в этом странном месте затянулось. Людям некуда было приткнуться в огромном здании, уставленном непонятными сооружениями на каменных подставках, некуда было себя деть. Здесь даже присесть было некуда, не говоря уже о спальных местах и необходимых удобствах. Помимо этого, скудные запасы еды у них заканчивались. Эти крохи было решено оставить для детей, что, правда, вызвало недовольство со стороны двух-трёх обормотов, которые почему-то всегда находятся среди людей, даже случайно собравшихся вместе.

Ясное дело, люди начали роптать, когда их пребывание в золотом барабане затянулось. Прежде всего, всех раздражало отсутствие пилотов, которых никто не видел уже несколько часов. Ещё бы! Мало того, что эти молодые, (очень большой недостаток!), и, конечно же, бестолковые парни, не смогли предотвратить аварию, так они же завели всех незнамо куда, послушавшись совета какой-то рогатой девки!

Если кто-нибудь спросит, где у толпы логика, то это будет один из самых нелепых вопросов в мире. Толпа и логика вещи противоположные. Спросите любого из этого стада, каким образом пилоты горящего самолёта могли предотвратить аварию, и самым лучшим ответом будет – «Ведь что-то можно же было сделать!» А то, что ребята посадили-таки обречённый самолёт с горящими и разваливающимися двигателями, мы, значит, не видим в упор. И не желаем понимать, что ураган, разразившийся в джунглях, бушует на территории сотен квадратных миль, а это значит, что пойди они в сторону противоположную той, куда «завела их эта рогатая девка», либо останься они на месте, то всё равно попали бы под его действие. Более того – только благодаря тому, что «эта рогатая девка» указала им путь к спасению, он сейчас живы, хоть и терпят разные неудобства.

Не желает толпа принимать простых вещей, и, повинуясь стадному инстинкту, мычит своё, терзая уши ни в чём неповинных бортпроводниц, которым ничуть не проще, чем всем остальным.

Но, что, правда, то, правда – пилоты куда-то пропали, а с ними невесть куда делась и «рогатая девка». Ну, тут всё ясно – дело молодое, видать парни её где-то в углу мацают. Правда в этом здании не было углов, и оклемавшиеся пассажиры из тех, кто посильнее, смогли сами убедиться в этом, обойдя его по окружности. Кроме того, вместе с тремя «виновниками всех бед», в неизвестном направлении пропал старый японец, который, хоть и плохо говорил по-русски, но сумел многим помочь, так-как умел лечить по своему, по-японски. Его-то никто не подозревал, что он где-то в углу «девку мацает», и, тем не менее, этот пассажир пропал вместе с пилотами и туземкой.

В общем, всё это было сплошное безобразие, на чём сошлись большинство пассажиров, собиравшихся жаловаться, когда всё закончится. Они так увлеклись своими мечтами о грандиозной жалобе, что не услышали, как кое-что, в самом деле, кончилось. А именно – закончилась буря.

Опомнились только тогда, когда что-то громко щёлкнуло в хитроумном запоре ближайших ворот.

– Смотрите! – вдруг воскликнула одна из женщин, прервав рассуждения одного толстого пассажира, о том, в какое министерство лучше жаловаться.

Все разом уставились на ворота и увидели, как золотые шестерёнки вздрогнули и начали вращение, потащив в стороны толстые брёвна засовов. Тут же в ворота что-то бумкнуло, они вздрогнули, несмотря на всю свою массивность и вдруг распахнулись, словно были не тяжеленными золотыми щитами, а игрушечными створками в кукольном домике.

Сперва, в открытом проёме виднелась лишь совершенно непроглядная тьма, так-как снаружи была ночь. Пассажиры переглянулись, кое-кто даже поднялся с места, толи в намерении посмотреть, что там такое, толи, собираясь удрать. Вдруг в проём ворот сунулась шипастая и зубастая драконья голова, едва поместившаяся между створками.

– Они? – спросил дракон, подслеповато щурясь и принюхиваясь. – Племяшка, ты здесь?

Глава 36.

Сама вежливость! Иначе о князе сказать было нельзя. Владетельный самурай оказался образцово культурным человеком. В нём не было даже намёка на спесь и высокомерие, какое логично было бы ожидать от аристократа. С господином Саем он держался на равных, несмотря на очевидную разницу их положения.

Поэтому им, людям одного возраста, легко было найти общий язык, тем более что саке в доме князя оказалось крепким и вкусным. Хозяин очень любил литературу, и потому им было о чём поговорить. Вот только все произведения, о которых упоминал князь, относились к глубокой древности. Среди них даже были такие, о которых профессор слыхом не слыхивал, и тогда радушный хозяин пригласил его в свою библиотеку и разрешил пользоваться ею, когда угодно, лишь бы доставить удовольствие учёному гостю.

Сай объяснил своё незнание тем, что прибыл издалека, куда, по-видимому, не дошли ещё плоды цивилизации, к которым относились эти книги. Он также деликатно не стал упоминать о произведениях более поздних эпох, чтобы не смущать хозяина, так-как понимал, что тот не может и не должен ничего о них знать, раз в этом мире они ещё не написаны.

Господин Сай провёл в замке князя целый день. За это время он стал обладателем изящной вазочки, на которую имел неосторожность заглядеться, превосходного прибора для письма и котёнка драгоценной породы, который решительно забрался к нему на руки и не захотел уходить.

Уже наступил вечер, но князь всё не хотел отпускать своего гостя, и профессор, которому неудобно было напоминать хозяину о времени, уже подумывал, что ему придётся здесь ночевать.

Так и есть! Изысканный ужин перерос в такую интересную беседу, что они забыли о времени, а когда опомнились, то возвращаться в город было уже поздно.

Что за беда? Дорогой гость может переночевать в комнате, специально предназначенной для друзей хозяина, а в город пошлём слугу, который предупредит домочадцев господина сказителя, чтобы те не волновались.

Так Сай и оказался в изящном, но без излишеств, покое, наполненном свежим воздухом и тонкими ароматами ненавязчивых благовоний, напоминающими благоухание цветущего луга. Что ж, ничего страшного не случится, если он переночует здесь. Неудобно было бы отказать столь радушному хозяину…

К нему постучали. За квадратами рисовой бумаги виднелась тень человека, застывшего в позе почтения. По форме причёски, чётко обрисовывающейся в свете фонаря, светившего на террасе, господин Сай понял, что это женщина. Видимо служанка, но что ей нужно? Он разрешил войти.

Девушка оказалась столь юной, нежной и красивой, что у старика захватило дух. Вместе с ней в комнату вошёл особый тонкий аромат, который заслонил собой другие запахи и заставил голову закружиться.

– Господин прислал вам целебный напиток… – пролепетала она, и, совершенно смутившись, потупила глазки. – Для хорошего сна.

Профессор Сай хотел спать, и ни в каких напитках не нуждался. Но он не хотел обидеть отказом милейшего князя. Хуже не будет! Не отравит его целебный напиток. Если бы хозяин желал ему смерти, то отравить гостя у него было достаточно возможностей, не говоря уже о том, что можно было просто приказать слугам задушить его или зарезать без лишнего шума. Но у хозяина замка не было причины желать гостю смерти, и все эти мысли пришли в голову господина Сая, лишь как нелепая шутка.

Профессор взял из рук девушки красивую чашку с изящными надписями – пожеланиями здоровья и благополучия, (какие же нежные пальчики держали этот изысканный сосуд!), и одним махом выпил зеленоватую, пахнущую травами жидкость.

Да, если этот напиток и был целебным, то на вкус он напоминал смесь сырого яичного белка с водорослями. Не то чтобы совсем не съедобно, но без необходимости и ради удовольствия пить такое не станешь. И всё же Сай изобразил на лице вежливую улыбку, возвращая девушке чашку. Красавица чуть смущённо и так мило улыбнулась в ответ!

Трудно сказать, что случилось со стариком, но передавая фарфоровое чудо в ручки чуда живого, он накрыл её маленькие кисти своими и слегка придержал их. Девушка не отняла руки, не вспыхнула от смущения, даже не удивилась. Её улыбка стала ещё более ласковой и приветливой, а глаза… Огромные глаза цвета прозрачной августовской ночи, взглянули на него так, как уже очень давно никто не смотрел на этого стареющего, но всё ещё сильного мужчину.

Сильного? Не просто сильного, а могучего, как боевой конь и выносливого, как чёрный индийский буйвол!

Сай не помнил, как девушка оказалась в его объятиях, и не помнил, как они оба сбросили кимоно. Он помнил только маленькие нежные, но на удивление крепкие руки, обнимающие его за плечи, сильные ноги, сцепившиеся в замок за спиной, аккуратные белые яблоки грудей с маленькими розовыми сосками, жадный страстный рот и глаза… О, эти ночные глаза, в которых он тонул и одновременно парил, словно птица под облаками!

Любовники неистовствовали до самого утра. Они не уставали, а жар, сжигавший обоих, требовал ещё и ещё объятий, ласк, сумасшествия… Господин Сай чувствовал себя юношей, молоденьким студентом, с которым случилось волшебное любовное приключение, похожее на сказочный сон. И он не хотел просыпаться!

Когда он действительно проснулся, солнце было уже высоко. Он лежал на футоне в той же комнате, которую выделил ему князь. На нём было спальное кимоно, и был он заботливо укрыт одеялом. Девушки не было. Сперва Сай подумал даже, что она ему приснилась, но ломота во всём теле, лёгкое головокружение и чувство опустошённости в чреслах, показали, что всё случилось на самом деле.

Он лежал и размышлял над тем, что произошло минувшей ночью. Ничего подобного у него не было уже много лет, да и то, что было раньше, выглядело и чувствовалось не так. Даже в молодости, когда он гулял с девушками и, (чего греха таить?), накопив денег, захаживал в бордель, всё было как-то проще, хоть и совсем неплохо, ведь молодость есть молодость, и надо признать, что она самая лучшая пора в жизни.

Потом он женился, и любовные приключения прекратились, так-как он искренне любил свою красавицу жену. Со временем в интимной жизни всё стало стабильней, размеренней и монотонней. Но такова жизнь, и Сай не жаловался, отдавая большую часть энергии науке, которой себя посветил. Потом он состарился, и вот уже как пять лет похоронил жену. За это время у него ничего и ни с кем не было, но он и ни о чём таком не думал, сосредоточившись на занятиях наукой и на внуках, которых у него было семь от троих детей.

Господин Сай привык считать себя стариком и выкинул из головы все мысли о женщинах. Хм-м, оказывается, что не все. Оказывается, в нём есть ещё искра мужского пламени, вот только эта чудесная ночь могла стать для него последней – сердце-то так и ёкает. Не самая лучшая благодарность князю за хороший приём, отдать концы под его кровлей!

И тут до него дошло – князь! Ну, да, князь и его «оздоровительный напиток». Сай даже рассмеялся. Хороший сюрприз для гостя, грех жаловаться. Но хорошо, все, что хорошо кончается. Надо поблагодарить хозяина за необычный и такой приятный сюрприз! В изысканных выражениях высказать благодарность, не называя вещи своими именами.

А ведь девушка была просто великолепна! Видимо наложница с навыками гейши самой лучшей школы. Так ему, по крайней мере, показалось. Интересно, он увидит её ещё раз?

В комнату постучали. Сердце господина Сая подпрыгнуло, опасно стукнувшись о рёбра, когда он увидел за квадратами рисовой бумаги женский силуэт, склонившийся в почтительной позе. Профессор позволил войти, прилагая немаленькие усилия, чтобы его голос звучал ровно.

Это была не она. Вошедшая девушка была выше ростом, крупнее и развитее во всех отношениях. У неё были рыжие волосы, весёлые зелёные глаза и… острые кошачьи ушки, торчавшие из причёски!

Ну, да, ведь Миста рассказывала, что девушки нэко ценятся среди людей, как служанки, наложницы и гейши. А из мужчин получаются хорошие телохранители, и реже солдаты. Значит, у князя такие тоже есть.

– Господин прислал вам утренний оздоровительный напиток! – сказала девушка-нэко, улыбнувшись, словно развесёлое весеннее солнышко.

«Он точно смерти моей хочет! – подумал Сай. – Но какой изысканный способ убийства!»

– Ещё хозяин просил передать, что отложил завтрак до вашего пробуждения, – продолжила солнечная нэко. – Ему не терпится ещё о многом поговорить с великим мудрецом и сказителем, а потому воин из воинов готов ждать столько, сколько понадобится его гостю, чтобы восстановить силы, но надеется, что этот напиток поможет мудрецу быстрее прийти в себя.

Ах, вот оно что! Это зелье служит оживляющим средством после такой вот ночи, особенно для стариков вроде него. Господин Сай взял из рук девушки чашку и понял, что это крепкий чай, какого-то особого ароматного сорта. Действительно то, что надо!

«А всё-таки немного жаль!» – подумал он и сам рассмеялся своим мыслям.

Уж больно была хороша эта киска-нэко, сидевшая перед ним по-кошачьи, обвив пушистым хвостом маленькие босые лапки. По-своему хороша, не так, как та, что подарила ему сегодняшнюю волшебную ночь. Эх, если бы не недостаток времени, вот бы!..

Господин Сай одёрнул себя. Что ещё за мысли достойные мальчишки? Этак он, в самом деле, помрёт, и никакой целебный чай ему непоможет. Всему своё время, и если судьбе будет угодно, он встретится ещё и с этой утренней кошечкой, и с той ночной лилией. А теперь пошли на завтрак, неудобно ведь столь любезного хозяина огорчать длительным отсутствием!

Глава 37.

Эти сани едут сами! Вырвавшиеся узники никак не ожидали увидеть здесь такую технику. Что за странный мир? Здесь есть живые йети, ведьмы-людоедки, люди, застрявшие в каком-то диковатом прошлом и… аэросани с закрытой кабиной, штурвалом, приборной доской, и с огромным пропеллером сзади, который приводился в движение с помощью настоящего авиационного мотора!

Глаза у Елизара загорелись при виде этой техники. Если бы такие сани умели летать, было бы совсем хорошо, но и то, что в сарае у начальника тюрьмы нашлось такое транспортное средство, уже было недурно.

Сначала они перепугали семью тюремщика, ворвавшись к нему домой. Ещё не старая, немного полноватая женщина и дети-погодки – мальчик и девочка семи и восьми лет, решили, что час их настал, и страшные демоны, убившие отца и мужа, сейчас позавтракают ими самими, поскольку наступило утро. Непросто было успокоить эту компанию и уговорить их пойти на помощь раненому надзирателю, у которого могло быть сотрясение мозга.

Сделав это доброе дело, грозившее, помимо прочего поднять тревогу за их спинами раньше, чем этого хотелось бы, молодые авантюристы занялись откровенным грабежом.

– Ничего, теперь у них столько золота, что смогут купить половину города, так что ущерб оплачен, – успокаивал девушку лётчик, так-как Они очень сомневалась в правильности их действий.

Но выхода у беглецов не было. Тёплой одежды им явно не хватало, и требовались припасы в дорогу. Поэтому они сделали налёт на гардероб семьи надзирателя, откуда увели две шубы, две шапки и по две пары сапог и рукавиц. Кроме того, в шкафу Елизар нашёл двустволку несколько необычной конструкции, и присвоил её вместе с десятком пачек патрон, справедливо рассудив, что лучше пусть этот дробовик будет с ними, чем из него выстрелят им в спину.

Но самым большим подарком для них были аэросани, найденные в сарае. Елизар заглянул туда случайно, пока Они проверяла кухню на предмет съестного. Сперва, его радость омрачилась тем, что это чудо техники оказалось прикованным к стене толстой цепью с замком, ключ от которого был неведомо где. Разбивать цепь вручную или искать ключ времени у них не было. Зато стало ясно с помощью, какой техники станут их ловить, если они уйдут пешком.

Проблему решила Они. Разыскивая, куда пропал её спутник, она заглянула в сарай и увидела, что он возится с какой-то цепью. Когда узнала в чём проблема, просто поддела эту цепь рогами, и та разлетелась, словно стеклянная. И не просто разлетелась, а пожелтела на глазах, увеличив богатство тюремщика ещё на несколько килограммов золота.

– Не будет с него? – усмехнулся Елизар. – Не думаю, что чрезмерный достаток улучшит его характер.

– Может быть, сменит профессию, – пожала плечами Они. – Эта больно уж мерзкая!

– И бесполезная, – подхватил лётчик. – Особенно когда попадаются такие заключённые, как мы.

Теперь они летели по заснеженной дороге неведомо куда. Когда проехали мили две за их спинами тревожно ударил колокол. Значит, побег обнаружили, и теперь им грозила погоня.

– Я надеюсь, у них там нет ничего быстрее этой птички? – размышлял вслух Елизар, имея в виду сани.

– Не знаю, – ответила Они. – Возможно такая штука здесь вообще одна. Когда я рассматривала этот мир сверху, прежде чем провалиться внутрь, то видела запряжённые лошадьми повозки и железную дорогу, но не заметила никаких автомобилей и ничего похожего на то, на чём мы сейчас едем.

– Эти сани были прикованы, – проговорил задумчиво лётчик. – Значит, хозяин боялся, что их угонят. Странно для города, который выглядит так благополучно. Здесь даже тюрьма была пустая. Кажется, до нас туда кого-то помещали очень давно.

– Может, боялся, что мальчишки доберутся до этой штуки и набедокурят? – предположила девушка. – В любом случае не будем возвращаться, чтобы узнать!

С этим было не поспорить, и они замолчали, глядя, как мимо пролетают заснеженные скалы, ведь местность по-прежнему оставалась горной.

– Интересно, насколько нам хватит горючего? – спросил Елизар, чтобы прервать молчание. – Я взял запасную канистру, больше там не было. Тут странные приборы, и я затрудняюсь определить расход двигателя.

– Десять литров на сотню миль, – прозвучал голос, не принадлежавший ни одному из приключенцев.

Они и Елизар недоумённо переглянулись. В санях они были одни, но голос, (похожий на детский, но с особой недетской ехидной ноткой), слышался, как будто говоривший сидел тут же.

– Ха, ха! Видели бы вы свои рожи! – воскликнул ещё один такой же голос, и тут они увидели его обладателя.

На приборной доске сидел человечек ростом с детскую куклу, из тех, что любят девочки от трёх до пятнадцати лет. Он был одет в замызганный комбинезон, напяленный прямо на голое тело, и такую же кепку, бесформенную и свисающую беспардонными наплывами с разных сторон головы. Внешне этот человечек напоминал озорного мальчишку, у которого на лице застыло хитрое плутовское выражение. По-видимому, он совершенно не боялся холода, так-как его чумазые руки и ноги оставались голыми.

– Так что ты угадала, подруга рогатая, – сказал, слегка чавкая, первый голос откуда-то сзади. – Эта цепь была от нас, и она не давала нам забрать своё имущество. А потому, мы благодарны вам за то, что вы её сорвали!

Беглецы обернулись и увидели, что верхом на сумке с продуктами восседает ещё один такой же босоногий мальчишка в комбинезоне и кепке. И не просто сидит, а за обе щеки уплетает их трофейный пирог с яблоками! Они протянула к нему руку, но тут же отдёрнула её – острые зубы лязгнули в опасной близости от её пальцев. Мальчишка был маленький, но голова у него была большая, а зубы во рту, напоминающем жабий, крупные и частые.

В тот же момент Елизар попытался схватить нахала на приборной доске, но тот соскользнул на рулевую колонку, ловко обхватил её ногами, перевернулся вниз головой и стукнул пилота по коленке. Нога лётчика рефлекторно дёрнулась, и он непроизвольно до отказа выжал педаль акселератора!

Аэросани рванулись вперёд, так что водителя и пассажирку вдавило в спинки кресел! Один из маленьких хулиганов скатился с сумки с продуктами и исчез среди багажа, другой шлёпнулся на пол и юркнул под кресло. Между тем, сани вылетели с дороги, и, чудом не перевернувшись, помчались по склону горы, вспахивая снежную целину и взметая за собой тучи снежной пыли. Елизар прилагал отчаянные усилия, стараясь удержать равновесие, но это было не так просто – сани постоянно подбрасывало на скрытых снегом неровностях, ставило то на одну лыжу, то на другую, и при этом отчаянно тянуло к обрыву.

– Не сбрасывай скорость! – вдруг услышал Елизар над самым ухом, и первый пацан появился справа, схватившись за руль.

– Штурвал прямо! – раздался вопль слева, и брат-близнец первого паршивца выскочил слева и тоже вцепился в рулевое колесо.

– С ума сошли, там пропасть! – завопил Елизар, тщетно пытаясь вырвать управление из неожиданно сильных и цепких маленьких ручек.

– Верь нам! – гаркнули оба недомерка, и ещё крепче ухватились за колесо.

Верить им? Наверное, последнее, что пришло бы пилоту в голову, это верить каким-то сумасшедшим карапузам с наклонностями гопников-самоубийц. Но выбора не было – аэросани на полном ходу неслись к краю пропасти, который был катастрофически близок. Любая попытка повернуть на такой скорости, грозила неминуемым опрокидыванием, при этом сила инерции всё равно вымела бы их со склона!

Елизар не зажмурился только потому, что в своё время учился не делать этого, и, как бы ни было стрёмно, держать глаза открытыми. Он был уверен, что сейчас они сорвутся прямиком на острые скалы, и надеялся лишь на то, что страшная сила разогнавшегося мотора подарит им мгновенную смерть.

И вот земная твердь под полозьями кончилась, сани пулей вылетели со склона горы, и воздух засвистел вокруг них, с возмущением сопротивляясь такому насилию. Конечно же, земное притяжение тотчас потянуло их вниз, но, благодаря сумасшедшей скорости, развитой ещё на склоне, сани не клюнули носом, едва оторвавшись от земли, а полетели словно стрела, выпущенная фантастической метательной машиной.

Елизар боялся оглянуться на Они, когда неожиданно услышал её смех. Ага, видимо подруга сошла с ума от страха, но это не имело значения, так-как они всё равно неминуемо погибнут!..

Склон горы вырос перед носом с той же неожиданностью, с которой вдруг появляется дерево в тумане, когда уверен, что препятствий на пути нет. Елизар снова не зажмурился, но вдруг обнаружил, что вопит во всё горло, широко раскрыв рот, а справа и слева от него вопили, распахнув свои жабьи рты несусветные близнецы, неведомо как ставшие их попутчиками. И только Они не вопила, а уже хохотала во всё горло, как будто кто-то её щекотал!

Каким бы ужасным ни было их положение, любопытство пересилило, и Елизар скосил глаза в сторону девушки сидящей на пассажирском месте. И тут он понял, что Они видит его отражение в зеркале! Да, сейчас в компании с двумя орущими во всю глотку недомерками, он выглядел, мягко говоря, смешно-о-о-о!..

Дыру в склоне горы лётчик заметил в последнюю секунду. Точнее в последнюю долю секунды, так-как секунда ещё не кончилась, а они уже мчались неведомо куда в полной темноте, визжа полозьями, толи по льду, толи по камню.

– Есть попадание! – крикнул левый пигмей, отпуская рулевое колесо.

– В десятку! – подтвердил правый. – Включить освещение!

Слева что-то щёлкнуло, и единственная фара, расположенная на аэродинамически полукруглом носу саней, зажглась ярким электрическим светом. Елизару едва не стало дурно – они мчались по узкому туннелю, который закручивался спиралью и уходил куда-то вглубь и вниз, видимо пронзая гору под углом, градусов сорок пять, но возможно этот наклон менялся.

Они перестала смеяться, зато мелкие братья-разбойники разулыбались до ушей, сузив свои наглые глазки до щёлочек. Один из них нахально уселся в кресло рядом с Они, благо девушка была худенькая, другой вообще забрался ей на колени.

На лице Они появилось выражение, которое можно было бы назвать неоднозначным. По крайней мере, Елизар не рискнул бы с ней ссориться, когда девушка пребывала в таком настроении.

Цап! Пальцы Они резко соединились, но руки снова поймали пустоту. Беспардонный нахалёнок, развалившийся у неё на коленях, исчез, словно растаял в воздухе, но тут же материализовался на крышке бардачка, сердито сложив на груди крохотные ручки.

– Эй, подруга, зачем так-то? Ведь неплохо прокатились!

Второй мерзавчик тут же присоединился к первому, и зачем-то показал язык Елизару.

– Это называется, прокатились? – возмутился лётчик. – Да мы чуть было не…

– Чуть-чуть не считается! – философски заметил первый хулиган. – Мы благополучно скакнули через ущелье и вписались точно в «червячный лаз», по которому сейчас и катим. Что тебя не устраивает, парень? Или ты хотел дальше катить и катить себе по дороге до следующего города, где через дорогу уже натянуты цепи и сети, а жители стоят наготове с верёвками, двустволками и дубинками?

– С чего вы взяли, что это так? – нахмурился лётчик, понимая, что слова недомерка сильно смахивают на правду.

– Потому что здесь есть телеграф, брателло! – включился в разговор второй шпанёнок. – Власти города, где вы, ребята, так талантливо устроили шурум-бурум, уже успели растрезвонить, что подверглись нападению нечистой силы, но поймали всех демонов и держат их в тюрьме. Теперь же они сообщат в ближайший город, что демоны смылись, угнали демоническую повозку и движутся по направлению к своей новой жертве, то есть к этому самому городу. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы представить, какая вам готовится встреча.

– Нас в своё время встретили именно так, – буркнул его брат.

– Вас встретили? – удивилась Они. – Вы тоже откуда-то сбежали?

– Ну, было дело, – вздохнул второй близнец. – Вот только рассказать это мы не успеем, потому что приехали.

– Куда приехали? – спросил Елизар, вглядываясь в несущийся навстречу туннель.

– Не знаем, – пожал плечами первый малец, – мы тут ещё не были.

И тут путешественники поняли, что действительно приехали, потому что туннель перестал закручиваться, спрямился, стал отложе, а в конце его забрезжил свет.

– Надеюсь это не лава? – испуганно пролепетала Они.

– Как так? – делано удивился тот из близнецов, который был к ней поближе. – А мы-то думали, что тебе-то огонь нипочём, а, подруга рогатая?

– Огонь бывает разный, – нахмурилась Они. – Иной мне действительно нипочём, а вообще, поджариться не хочется!

– Нет, это точно не лава, – с видом знатока заявил второй близнец. – Была бы лава, здесь было бы жарко и дыма полно. Да и светится лава поярче. А этот свет рассеянный, отражённый от чего-то вроде зеркала.

– И что же это такое? – спросил Елизар, глядя на приближающееся блестящее нечто.

– Вода! – хором крикнули братья, и в тот момент аэросани вылетели на твёрдую блестящую поверхность замёрзшего подземного озера.

– Точнее – лёд! – констатировал брат первый, многозначительно подняв палец.

Теперь их необычный транспорт летел по льду, прозрачному, как воздух. Только многочисленные трещины, пронизывающие толщу замёрзшей воды и тёмные тени рыб, где-то далеко внизу, указывали на то, что путешественники не в небе, а на твёрдой поверхности.

– Правь туда, – указал второй брат в сторону какого-то нагромождения на горизонте.

– Почему туда? – спросил Елизар.

– Чувствую, – кратко ответил малец, и надулся от важности.

– Он всегда чувствует, – пожал плечами его брат, – и никогда не ошибается.

Елизар послушался и направил сани к чему-то отдалённо напоминающему пристань с портовыми постройками. Ещё через минуту они «причалили» к мосткам, видимо предназначенным для лодок. Лётчик заглушил мотор, и все присутствующие переглянулись.

– Где мы? – спросила Они, оглядывая возвышающиеся вокруг на циклопическую высоту, стены, с небольшим, но ослепительно ярким пятном синего неба наверху.

– В кратере потухшего вулкана, я полагаю, – проговорил второй брат, а первый закивал при этом головой.

– Ты полагаешь? – иронично заметил Елизар. – Значит, вы не знали, куда мы попадём?

– Откуда ж? – пожал плечами первый. – Мы что, похожи на пророков? Между прочим, здесь мы такие же чужаки, как и вы, только в тюрягу нас никто не сажал, хоть и ловили всем городом.

– Так кто же вы такие? – спросила Они, разглядывая лихих малюток, которые никуда не убегали, уверенные в своей неуловимости.

– Мы, – ответил первый близнец торжественно, – Адские гонщики!

– У-гонщики, – уточнил близнец второй. – Адские угонщики! Меня зовут Милли, а его – Билли.

– Билли и Милли, приятно познакомиться! – улыбнулась Они. – Билли, это, то же что Билл, я полагаю? А вот Милли…

– Миллисента! – фыркнул их собеседник. – Ну, что, похожа я на принцессу?

Они и Елизар в недоумении переглянулись.

– Ну что вы рты раззявили? – набычился брат Миллисенты. – Да, она девчонка, так что с того?

– Н-ничего, – ответила Они и поправила челюсть Елизару, который и впрямь сидел, открыв рот. – Оч-чень даже хорошо…

– Ничего в этом нет хорошего! – взвизгнула Милли. – Все только смеются, когда узнают кто я на самом деле. Хочу быть парнем!

– Я вот не смеюсь! – заявил Елизар, и тут же хохотнул, не удержавшись.

Милли подарила ему взгляд полный обиды и презрения, после чего картинно надулась.

– Эй, я вот тоже девчонка, но ничуть не жалею об этом, – попыталась разрядить обстановку Они.

– Ага, ты красивая! – зло фыркнула Милли.

– А ты считаешь, что ты некрасивая? – спросила Они. – Или тебе это кто-то сказал?

Милли смерила её долгим задумчивым взглядом.

– Мне бы такие рожки, – вздохнула она. – Но у меня такая красота ещё так нескоро вырастет!

Они невольно пощупала свои подросшие за время болезни «рожки».

– Вообще-то они у меня обычно меньше, – сказала она. – И я надеюсь, что они обратно уменьшатся, когда я окончательно поправлюсь или когда мы покинем этот мир. А иначе придётся их срезать…

– С ума сошла такое срезать?! – почти крикнула Милли. – Да у нас бы все девчонки от зависти лопнули!

– Эй, хватит уже рассуждать о своих бабьих штучках! – перебил её Билли. – Мы что, так и будем сидеть в кабине или всё-таки пойдем, посмотрим, что здесь да как?

– Точно! – вскинулась Милли, тут же забыв о своих обидах. – Раз тут есть пристань и постройки, значит это какая-то станция, а раз в такой холод нет дыма из труб, значит, станция покинута. Это и хорошо, и плохо.

– Пока не вижу ни хорошего, ни плохого, – проворчал Елизар, открывая дверь.

– Секи момент, брателло, – наставительно проговорил коротыш Билли. – Нет людей – хорошо, значит, никто нас не станет ловить, за нами гоняться и мешать нам, жить так, как нам хочется. Но это же самое и плохо, потому что там, где нет людей, там нет жратвы и угнать, как правило, нечего! Ну, и поприкалываться тоже не над кем.

– Но всё равно там можно найти что-нибудь полезное, – снова заговорила Милли. – Так что хватит время терять, и пошли. Только, сестрёнка, сделай милость – понеси нас.

– Зачем? – удивилась Они.

– А затем, что по льду и снегу босиком бегать холодно, – резонно ответила Адская угонщица.

– Я вас могу понести, – вызвался Елизар, которому на самом деле не слишком-то этого хотелось.

– Не, ты сумки тащи, – нахально зевнув, распорядился Билли. – У вас там много всякого полезного, так что не растеряй. Да, и канистру не забудь!

............................................................................

– Вот поэтому я и говорю, что некрасивая! – с обидой говорила Милли, стоя перед Они на табуретке и держа кепку в руках.

Из её растрёпанной шевелюры цвета ржавчины торчали смешные белые рожки. Но они были не такие, как у Они до болезни – изящные и тоненькие, а какие-то широкие и скруглённые на концах. Девушка смотрела на такое чудо, открыв рот. Она впервые видела рожки на голове человекоподобного существа вне своей семьи. У неё ведь было несколько сестёр и братьев, у которых тоже имелось такое украшение на голове, поскольку отцом их всех являлся капитан Барбарус Бодакула. Они пребывала в твёрдой уверенности, что других таких существ в природе не существует. Оказывается, она ошибалась.

– Парням-то что! – рассуждала Милли. – У них рога растут вдвое быстрее нашего, а мне ещё лет двести выслушивать насмешки и всякие глупости. Поэтому, я хочу быть парнем!

Она с завистью поглядела на брата, который, сидя у печки, увлечённо грыз кость от окорока.

– Да что же вы на самом деле такое? – спросил Елизар, который уже несколько минут отчаянно чесал в затылке.

– Не что, а кто! – ворчливо отозвался Билли, отрываясь от своей кости. – Полусатиры мы, вот кто!

– Полусатиры? – удивилась Они.

– Чему тут удивляться-то? – пожал плечами адский угонщик. – Сама-то ты разве не из наших будешь?

– Хм, нет, не из ваших, – ответила девушка. – Не поймите неправильно, я ничего не имею против сатиров и полусатиров, но сама я не то и не другое. Я, видите ли, на четверть коза!

Билли даже кость выронил от такого признания. Теперь брат и сестра во все глаза смотрели на Они, которой пришла очередь смутиться.

– Расскажи, – попросила Милли, натягивая кепку и забираясь к ней на колени. – Расскажи, пожалуйста!

– Эй, не всё можно рассказывать детям! – вмешался Елизар.

Брат и сестра переглянулись и рассмеялись.

– С точки зрения сатиров мы действительно дети, – пояснил Билли их неожиданное веселье. – Дети, потому что растём и своих детей пока не делаем. А вот с точки зрения людей… Сам посуди – нам с Милли по… не важно, сколько лет каждому, но поверь, что человеческое совершеннолетие мы уже давно пережили. И мы всё про дела любовные очень даже хорошо знаем! Насмотрелись и наслушались всякого, ты уж поверь, ведь мы отлично умеем прятаться. Кроме того, сатиры от своих детей ничего не скрывают, они ведь не люди и не страдают всякими глупостями. Так что, подруга, рассказывай всё, как есть, и если тебе удастся нас удивить, то смутить уж точно не получится!

Они прикинула что-то про себя, и начала рассказ о своей семье, который Елизар уже слышал.

– Так что раз мой дедушка по природе козёл, хоть и необычный, из другого мира, то отец у меня полукозёл, козлиный мулат. У него есть рога и копыта на ногах, козьи глаза, а на бёдрах густая шерсть, и мама что-то говорила про маленький хвостик. Ну, а я, выходит, коза на четверть – квартеронка! Отсюда и рожки.

– Вот здорово! – воскликнула Милли, даже запрыгав от восторга. – В каких только мирах нам бывать ни приходилось, а такого не слышали.

– Слушай, подруга, а тебе лет-то сколько? – серьёзно спросил Билли.

– Восемнадцать, – ответила Они, и почему-то смутилась.

Брат и сестра присвистнули.

– А выглядишь на все триста, – сказал Билли. – Значит, ты живёшь, как человек?

– Ну, да, – сказала Они, почему-то смутившись ещё больше. – Но дядя Огги, тот, который на самом деле красный дракон, говорит, что от мамы мне передалось очень много драконьих свойств, хоть мама и не дракон по рождению. А это значит, что здесь очень много неясностей, но скорее всего я проживу драконий век.

– А это сколько?

– Бывает несколько сотен тысячелетий, но случается и поболее.

В тесной бытовке, где остановились путешественники, повисло молчание. Теперь почему-то смутился Елизар.

– Вот что, ребята, – сказал он, – вы начали про себя рассказывать, но не закончили. Итак, вы полусатиры, это ясно. А полу кто ещё? Люди, нет?

– Нет, – вздохнул Билли, – не люди. Мы сами точно не знаем, потому что сатиры забрали нас из племени, где мы родились, чтобы воспитывать самим. Они всегда так делают, чтобы не оставлять следов своих похождений. Те ещё ходоки по бабам всех рас и видов, но детей своих не бросают. Мы росли среди сатиро-нимф и сатиро-эльфов. Там было много ещё всяких чудиков посмешнее нас и пострашнее. Но мы были самыми маленькими, меньше сатиро-гномов, зато самыми ловкими!

Сказав это, он приосанился, а Милли лихо щёлкнула пальцами.

– Скорее всего, мы родственники какой-то разновидности людей по материнской линии, – продолжал Билли свои рассуждения. – У людей много разных родственников, о которых они знать не знают, потому что те проживают в других мирах. Рядом с человеком, видите ли, жить опасно! Он, видите ли, считает себя пупом мироздания и везде, где бы ни появился, старается расчистить территорию для себя любимого, не считаясь с тем, что там живёт кто-то ещё. Есть и такие места, где люди думают, что они одни в целой Вселенной. Вот уж глупость, так глупость! Это всё равно, что тараканы, живущие в буфете, решат, что они одни во всём доме, между тем, как кухня ими кишмя кишит!

Брат и сестра захихикали, считая эту шутку крайне удачной.

– Но надо отдать людям должное, – продолжал мелкий полусатир, – они невероятно изобретательны! Ни одна из подобных им рас не придумала и сотой доли таких интересных штук, каких наварганили люди. Вот, скажем та игрушка, на которой мы сюда приехали. Мы слямзили её из измерения, которое местные называют – «Земля»…

– Как, как? – воскликнул Елизар. – Так вы бывали на Земле?

– Не только бывали, но и предпочитаем угонять всякие штуки именно оттуда, – ответил Билли. – В других местах техника либо примитивная, как здесь, (правда, нам нравятся здешние паровозы), либо совсем уж крутая – полжизни надо потратить на изучение инструкции, чтобы сдвинуть с места. А на Земле всё клёво! Чего мы оттуда только не позаимствовали. Мотоциклы, автомобили всякие, однажды пароход угнали…

– Не однажды, – поправила его Милли.

– Хорошо, не однажды, – не стал спорить с ней брат. – Пароходов и прочих кораблей, мы угнали несколько, я сам не помню сколько. Даже парусники уводили, но это не то, нам больше нравится то, что ездит за счёт мотора!

– Погодите, – нахмурился Елизар, – вы говорили, что вам не так много лет, а сами рассказываете про пароходы и парусники, и тут же про автомобили. Чтобы такое охватить, нужно жить подольше.

– Так мы же не живём там, – рассмеялась Милли. – Когда нам хочется чего-нибудь интересненького, просто выбираем себе эпоху и вперёд!

– Выбираете эпоху? – навострила уши Они. – Значит, вы не только по измерениям путешествовать можете, но и по времени?

– Ну, да, а что тут такого? – пожал плечами Билли. – Время ведь, это тоже измерение само по себе, и ходить по нему можно так же, как и по любому другому.

– Научите?

– Запросто! Но надо добраться до точки пересечения измерений, и тогда всё расскажем и покажем, как есть.

– А здесь-то вы что забыли? – спросил Елизар. – Сами же говорите, что с техникой в этом мире туго.

– Зато здесь горы, вон какие! – рассмеялся Билли. – А где же обкатывать санки, как ни на горках? На Земле тоже горы имеются, но там стрёмно – то горы слишком крутые, то слишком населённые, а жители такие пугливые, что сразу стрелять начинают, как увидят то, чего раньше не видели.

– Например, аэросани, которыми никто не управляет, – вставила Милли. – Правда, когда видят, что ими управляем мы, то бывает ещё хуже!

– Вот мы и решили погонять здесь, где жителей не так много, и гнаться за нами на снегоходах никто не будет, – продолжал Билли. – Но мы малость просчитались.

– Не надо было в город заезжать! – ехидно пропела Милли.

– А кто говорил – «Ой, какие башенки! Ой, как вкусно пахнет!»

Брат и сестра покраснели, как две свёклы, и, похоже, собирались устроить перепалку, но Они поспешно спросила:

– Так вас поймали в этом городе?

– Не поймали и не в этом, – ответил Билли, моментально остыв. – Там, где мы проехали, жители обалдели, ну, просто опешили, потому что никогда не видели ничего подобного!

– Я даже крендель с лотка ухватила! – похвасталась Милли.

– Зато они телеграфировали в тот город, который вы тоже немного узнали, – вздохнул Билли. – Нас там уже ждали с дубьём и дрекольем, а ещё, с цепями, сетями и верёвками. Даже святой водой облили, и это на морозе-то, брр! Но мы не сдались и устроили им показательные гонки. Такой был шурум-бурум! Эти дураки классически лупили друг друга, стараясь попасть по нам, а сколько добра переломали! И всё же нас загнали в угол, машину пришлось бросить и спрятаться в ближайшем подвале. Какие там были колбасы! А окорока! А сыр! А пиво! А капуста квашенная! А огурчики бочковые! Век бы оттуда не выбрались, но душа была не на месте, от того, что наша техника в руках неприятеля. Спасибо, что они её не разбили и не разобрали на части. Всё ждали какого-то учёного в гости, а он всё не ехал и не ехал. Месяц мы мучились – замок на цепи открыть пробовали или цепь распилить. Но не тут-то было! Замок тамошний оказался нам не по зубам, а ведь мы в замках понимаем – не в первый раз их открывать приходится. Что же касается цепи, то её не то чтобы разбить или распилить, даже поцарапать не выходило! Мы совсем уже отчаялись, а тут вы на город свалились с неба!

– Мы сразу решили – тут всё не просто, и тюрьмой этих двоих долго не удержишь, – продолжила Милли за брата. – Смотрим – действительно, не прошло и суток, а вы уже из кутузки выходите. И начальника тюряги уходили, и жену его с соплявками перепугали, и пограбили неплохо, и быстро сообразили, что наши санки в этом городе самая интересная для вас вещь. Ну, а, когда цепь раздраконили, тут сразу стало ясно – это наши ребята!

Они и Елизар переглянулись. Крыть было нечем, и опровергать слова Адских угонщиков смысла не было. Пусть их вели обстоятельства, но слова Милли содержали львиную долю правды.

– Вот только уйти без нас у вас не получилось бы, – снова заговорил Билли. – Мы-то этот маршрут давно для себя приметили и всё рассчитали. Не хватало только санок! Так что вас пришлось только поправить.

– Но вы же не знали, куда ведёт «Червячный лаз»? – возмутился лётчик. – А вдруг и впрямь в лаву или ещё куда похуже? Этот туннель мог просто окончиться тупиком, и я не думаю, что нам хватило бы сил подняться обратно?

– Во-первых, – начал Билли, взмахнув костью, как преподаватель указкой, – такое дело, это всегда риск. Во-вторых, мы верим в удачу, и она нас никогда не подводила. А, в-третьих – посмотри, какое приключение! Разве ты жалеешь, что оно с тобой случилось?

– А-а! Ну, да, я всю жизнь мечтал! – ядовито усмехнулся лётчик.

– Вот видишь! – воскликнул полусатир, не замечая его сарказма. – А ведь это ещё не всё! Нам отсюда выбираться придётся, так что будет весело!

Они и Елизар снова, молча, переглянулись. Уж в чём, а в том, что скучать не придётся, сомнений не было ни у одного, ни у другого.

Глава 38.

– Я не вижу ни единой причины, чтобы не верить вашим словам, сын мой, – осторожно проговорил священник, словно опасался, что может чем-то задеть своего нового знакомого. – Но, согласитесь, то, что вы рассказываете… Может быть не всё, а некоторая часть того, что вы мне поведали, вам всё-таки приснилась?

– Нет, что вы! Всё так и было, я вам клянусь! – вскричал Андрей с досадой, что ему не верят, в то время как он рассказал всё, как было на самом деле, не погрешив, ни единым словом против истины.

– Хорошо, хорошо! – поспешно заговорил священник, которому вовсе не хотелось пасть жертвой раздражительного безумца. – Я ведь уже сказал, что верю в вашу искренность. Но, поймите меня правильно, ведь то, что вы рассказываете, противоречит всему, что я знал до нашей с вами встречи и очень многому, во что я верю. А теперь, я предлагаю вам – давайте разберём ваш рассказ от общего к частному, и тогда, может быть нам с вами будет проще разглядеть те моменты, которые входят в противоречие с моими взглядами.

– Итак, вы утверждаете, что являетесь жителем другого мира, не так ли? – начал свои философские рассуждения учёный священнослужитель, как будто читал лекцию по богословию перед студентами. – Но согласно Священному писанию, Господь-Создатель сотворил лишь один мир, который населил людьми. Предположим, что это не так, и что вы действительно прибыли сюда из мира чуждого этому. Тогда скажите, что говорит церковь или наука вашего мира о множественности миров? Существуют ли другие миры, кроме земного?

– Нет, – ответил Андрей после некоторого раздумья. – Учёные заявляют, что мы одни во Вселенной, и никаких других миров не существует.

– Вот видите! – оживился священник. – Учение, которое известно вам, утверждает то же самое, во что верю я. Из этого я делаю вывод, что мы с вами уроженцы одного и того же мира, единственного в своей сущности, как это и указано в священных книгах. Не из какого другого мира вы сюда не прибывали, а пришли из каких-то дальних краёв, о которых забыли, вследствие повреждения памяти.

– Но…

– Давайте пока оставим этот вопрос и перейдём к другому. Вы рассказывали, что прилетели в этот мир…

– Не в этот, святой отец, – перебил Андрей собеседника. – В этот мир я пришёл пешком. Тот мир, в который я прилетел на самолёте, расположен в полтора десятков миров от этого. Правда, все они при этом находятся как бы внутри него…

– Много маленьких миров внутри большого? – улыбнулся пастор. – Интересная мысль, но я продолжу! Так вот – вы перелетели из одного мира в другой на некоей машине. Скажите мне – эта машина специально предназначена для путешествий по мирам?

– Нет, – смутился Андрей, – самолёт для этого не годится. Я не знаю, как мы между мирами перескочили, никто этого не заметил. Мы тогда терпели бедствие, и могли погибнуть, потому что двигатели начали выходить из строя один за другим, а один вообще загорелся и мы боялись, что если огонь доберётся до баков с горючим, то…

– Простите, – перебил его священник, – до баков с чем?

– С горючим, – ответил Андрей, соображая как лучше объяснить человеку несведущему, что такое горючее. – Это такая жидкость, которая гореть может.

– Жидкость способная гореть? Как крепкий ром?

– Точно! – обрадовался лётчик. – Даже лучше чем ром. Скорее спирт двойной перегонки.

– Ага-а! – протянул священник с видом человека, разрешившего некую загадку. – Что ж, теперь многое понятно. Но, прошу вас, продолжайте, пожалуйста. Значит этот ваш, как его? Самолёт! Он между мирами не летает? А для чего он нужен?

– Для перевозки людей и грузов, – буркнул недовольный Андрей. – Для полётов по воздуху.

– По воздуху? – улыбнулся священник. – Как интересно! Так значит, вы… летели на этом самолёте и потерпели крушение?

– Да, но сначала появился дракон, – продолжил лётчик, чувствуя, что, чем дальше, тем ему самому труднее верить в реальность произошедших с ним событий. – Он помог нам дотянуть до земли и опустить самолёт на подушку из джунглей.

– Вы хотите сказать, – хитро сощурился мудрый поп, – что видели дракона, и это исчадие ада спасло вас и ваших людей?

– Да, – ответил Андрей твёрдо, – именно это я и хочу сказать. Не знаю, как там насчёт исчадия ада, но если бы это чудовище не поддержало нас, подлетев под самый фюзеляж, мы бы рухнули в океан, а это верная смерть!

– Угу. Но давайте вернёмся к этому вашему самолёту. Как он летает? Машет крыльями?

– Да что вы, никогда самолетов, что ли не видели? – вскинулся лётчик. – Ах, да, простите… Конечно, не видели. Нет, самолёт не машет крыльями, а лишь опирается ими на воздух. А поднимается в небо он за счёт моторов снабжённых пропеллерами. В общем, это не просто объяснить на пальцах. Вот, если бы вы были человеком сведущим в физике…

– Увы, сын мой, я не сведущ в оккультных науках, – покачал головой священник. Это не приличествует моему сану. Давайте оставим пока эту тему тоже, и расскажите мне лучше про девушку.

– Мы с Елизаром, (это мой второй пилот), нашли её в джунглях, – мечтательно заговорил Андрей, моментально забыв о недоверчивости собеседника. – Она была без сознания и ранена. Мы даже сначала подумали, что она мертва…

– Как она выглядела?

– Тогда она была совершенно обнажённой. Потом сказала, что танцевала какой-то ритуальный танец, который исполняется именно в таком виде, и её одежду унесло ветром. Что же касается её внешности, то могу сказать следующее – у Они бронзовая кожа, цвета сильного загара, она небольшого роста и обычного телосложения. Ещё, у неё глаза, как расплавленное золото и тёмные волосы, из которых торчат маленькие рожки…

– Так, так, так! – живо заинтересовался священник, хоть уже один раз слышал описание необычной знакомой своего собеседника. – А не было у неё на руках острых когтей, а на ногах копыт?

– Нет, – снова буркнул Андрей, понимая, куда клонит священник, но, не собираясь при этом что-то скрывать. – Ни когтей, ни копыт у неё нет, но Они рассказывала, что копыта есть у её отца.

– И вы утверждаете, что это создание не имеет отношения к нечистой силе? Но почему вы так решили?

– Она сама сказала мне об этом, – пожал плечами лётчик. – Я верю ей, потому что люблю её. Что же касается необычной внешности, то она сама объяснила, что это у неё от деда, который был по природе не человеком, а… козлом.

– Вот как? Каким же это образом у человеческой девушки дед мог быть козлом, если это не метафора, уничижающая чьё-то достоинство?

– Ну, вроде как он происходит из другого мира, где нет людей, а проживают различные животные имеющие разум и ведущие образ жизни подобный человеческому, – смущённо проговорил Андрей, понимая, что не может дать правдоподобное объяснение.

– У нас такой мир называется адом, а его обитатели демонами или попросту бесами, – наставительно сказал священник. – Впрочем, я думаю, что в вашем случае всё не так страшно. Но, пожалуйста, давайте перейдём к вашей встрече с Господом нашим Иисусом.

– Сначала, я встретился не с ним, а с одним типом, который хотел его убить, и уговаривал меня помочь ему в этом, – вздохнул Андрей сокрушённо, так-как эти воспоминания не доставляли ему никакого удовольствия.

– И уговорил? – спросил священник, прекрасно зная ответ.

– Уговорил, – угрюмо ответил лётчик. – Я едва не сделал это, но Эммануил утверждал, что знал заранее, что я не выстрелю.

– И что же было потом?

– Потом он прогнал того мужика, а меня заставил, извините, проблеваться и повёл к колодцу, где добрая женщина напоила нас чистой водой. А потом мы долго разговаривали, пока не уснули. Когда же я проснулся, то Эммануил уже ушёл, оставив мне записку, свой плащ, посох и флягу с водой. Святой отец, неужели я вправду встретился с Иисусом?

– Не всё так просто, сын мой, – ответил священник, снова тщательно подбирая слова. – Но прежде чем ответить на ваш вопрос, я прошу вас дать мне посмотреть на записку и отлить из вашего кувшина каплю воды вот на это блюдечко.

Андрей исполнил его просьбу, и священник занялся изучением «артефактов». Он, долго молча, перечитывал записку, потом заинтересовался материалом, на котором она была написана.

– Могу сказать лишь, что немного сбит с толку, – сказал он, возвращая записку Андрею. – Этот пергамент выглядет так, как если бы его вырвали из старинной книги. Это варварство, но так делали когда-то до изобретения бумаги, когда материал для записей был редкостью. Но в отличие от других документов, имеющих подобное происхождение, этот ни разу не был выскоблен, и эта запись, первое, что было на нём написано. А сейчас, с вашего позволения, я займусь водой.

Он немного поболтал воду, налитую в блюдечко, рассматривая, как она колыхается и переливается по поверхности фарфора. Затем, отделил небольшую каплю и уронил её на крышку стола. Растёр пальцем, поглядел на отсвет, понюхал и снова вернулся к блюдечку. Из него он взял ещё одну каплю, которую стряхнул в стакан с водой и некоторое время рассматривал получившийся раствор. Вылил стакан в цветок на окне, после чего перекрестился и попробовал воду с блюдечка на вкус.

– Ну, что ж, – заключил он, завершив свои исследования. – Это чистая вода, чему я рад, потому что у меня были сомнения на этот счёт. А теперь, сын мой, я прошу вас выслушать меня внимательно, и не перебивая, так-как возможно, вам не понравится то, что я скажу.

Прежде всего, мой вывод таков – вы потеряли память. Подождите, подождите, ведь я просил вас не перебивать меня! Итак, вы перенесли очень сильное потрясение, видимо в результате катастрофы, воспоминания о которой то и дело прорываются у вас наружу. Вы забыли кто вы на самом деле, и стали считать себя какой-то другой фантастической личностью. Нет, нет, все комментарии и возражения потом! Извольте дослушать меня до конца. Видимо, вы совершали путешествие, скорее всего морское. Но вы не похожи на моряка. Судя по вашим рукам и внешнему виду, вы человек благородного происхождения, образованный и учёный. Видимо, на судне, на котором вы плыли, перевозился спирт, отсюда и идея о горючей жидкости. Вы меня простите, но судя по всему, у вас был приятель, с которым вы во время плавания коротали вечера за кружечкой того же самого разведённого спирта, предаваясь мечтам о летающих машинах и дьявольски красивых девушках! Это свойственно молодёжи, не желающей мириться с тем, что Господь не дал человеку крыльев и обрёк его ходить по земле до скончания веков. Осмелюсь предположить, что судно ваше потерпело крушение, сопровождающееся пожаром. Отсюда и воспоминания о катастрофе, которые смешались с вашими грёзами, навеянными спиртовыми парами и приняли вид крушения летающей машины. Даже дракона не так трудно объяснить в такой ситуации – кто из нас, глядя на огонь, пожирающий всё на своём пути, не представлял себе это чудовище, которое, повторяю вам, есть исчадие ада, не способное нести человеку добро и спасение. Сын мой! Враг рода человеческого искушает нас самыми различными способами, в том числе и навевая сны о летающих драконах и прекрасных рогатых девушках. Собственно, рожки у вашей подруги из сна, это намёк, который нечистый дух оставил, издеваясь над вашей верой, между тем, как внушил вам свою историю об их происхождении. А теперь, я счастлив, сказать несколько добрых слов в ваш адрес! Нечистому не удалось совратить вас с пути истинного. Даже, забыв имя Спасителя, вы всё равно пришли к Нему! Знакомство с Сатаной, (а тот, кто подговаривал вас убить некоего Эммануила, это, конечно же, Враг рода человеческого, то есть, его образ), так вот – знакомство с Искусителем надоумившем вас совершить убийство, это покушение на саму вашу веру, на бессмертие вашей души. И это испытание вы выдержали с помощью вмешательства Высших сил, с помощью благословения самого Неба! Вы спрашивали меня, действительно ли вы встретились с самим Иисусом? Да! Тысячу раз – да! И пусть вас не смущает, что встреча эта произошла во сне, так-как благодать Божья снисходит на человека самыми разными способами, и в любом состоянии…

– Тогда откуда всё это? – спросил Андрей, указывая на плащ, посох, записку и флягу с водой.

– Видимо после крушения вы встретились на берегу с паломниками, идущими к святым местам. У нас принято помогать, чем кто может, людям, вышедшим из моря живыми после крушения. Но пилигримы бедны, и поделились с вами, чем могли. Будь это плащ и посох самого Иисуса, они обладали бы великой силой, способной в руках верующего на чудеса, едва доступные человеческому разуму! Например, воздвигать и низвергать горы или, в самом деле, проникнуть сквозь границу мира. Про записку я уже говорил, а вода, она и есть вода – основа жизни и первый питающий элемент всего живого…

В это время за спиной священника раздался какой-то звук. Пастор обернулся и с удивлением уставился на зелёный росток, поднимающийся из крышки дубового стола, как раз там, куда он уронил каплю воды из блюдца. На его глазах росток этот становился всё больше, обзаводился новыми ветками и листьями, утолщался, покрывался характерной дубовой корой. Сама крышка стола была уже не плоской, а вытянулась конусом, вершиной которого был чудесный росток. Ножки, между тем, расщерились, расщепились и превратились в узловатые корни, тут же проросшие сквозь пол.

Служитель Бога перевёл взгляд на окно и вскрикнул! Скромная фиалка цвела огромными лилово-розовыми цветами, которым уже мало было места на подоконнике.

«Вжжж-шпок!» – раздалось с той стороны, где сидел человек, которого священник встретил плачущим у придорожного распятия, но его самого в комнате уже не было.

Только угасающая полоска, похожая на затягивающийся разрез, виднелась прямо посреди пустого пространства комнаты.И в этом разрезе можно было видеть удаляющуюся фигуру незнакомца в плаще и с посохом в руках. Но это видение длилось не дольше двух-трёх секунд. Разрез затянулся и исчез, оставив после себя лишь лёгкое облачко быстро исчезающих искр.

Глава 39.

– Эй, ребят, ну, в самом деле! Не съем я вас, не бойтесь. Мне только поговорить надо, расспросить кое о чём, и я пойду, оставлю вас в покое. Нет, ну, честное слово!

Моментальная трансформация дракона в рыжего мужика атлетического сложения, не заставила пассажиров, брызнувших в разные стороны, высунуться из своих укрытий. В критические моменты люди живо напоминают крыс, и не стоит их за это винить. Но Огнеплюю было не до размышлений на эту тему.

Они давно хватились дома, и теперь по нескольким окрестным мирам рыскали в поисках драконы, люди, дриады, козы и много кто ещё. Красный дракон, как последний, кто видел девушку и разговаривал с ней, был подвергнут детальному допросу, после которого вышел взмыленный, хоть и не был ответственен за перемещение и поступки той, кого в шутку называл и внучкой, и правнучкой, и племяшкой, не будучи связан с ней прямыми родственными узами. Тем не менее, он чувствовал себя виноватым, и немедленно после незаслуженной головомойки ринулся на поиски сам.

Огнеплюй, в отличие от других, не думал, что Они отправилась погулять в какой-нибудь из миров, а решил отследить её ауру в том мире, где они беседовали. К сожалению, это удалось ему только до половины пути. Во-первых, из-за прошедшего времени следы ауры девушки были сильно размыты, а, во-вторых, разразившийся недавно ураган начисто стёр их остатки на подходе к зелёному берегу, над которым он бушевал и сейчас.

Видавший виды дракон, конечно, не сложил крылья, а решил следовать дальше вдоль вектора передвижения беглянки. Но это означало нырнуть прямо в центр разошедшегося не на шутку урагана. Тогда Огнеплюй поднялся повыше и полетел в том же направлении, высматривая уже не ауру, а что-нибудь необычное, что подсказало бы ему, куда угодила Они, и почему она не может вернуться немедленно домой.

Так он обнаружил упавший в джунглях самолёт, (вот те раз!), и когда буря позволила, немедленно опустился рядом. С чтением следов тоже вышли проблемы. Стихия перекрутила растительность, как стиральная машина бельё, завязав всё причудливыми узлами. Дождь смыл все, что мог смыть, и теперь ничего было не понять, если доверяться глазам носу и языку. Но у него оставалась ещё логика!

Если Они как-то связана с катастрофой самолёта, (врядли это было столкновение, скорее, девчонка увидела машину терпящую бедствие и бросилась на помощь), то она наверняка не оставила людей выживших после аварии, (самолёт не развалился, не взорвался и не сгорел; могил вокруг тоже нет, так что не исключено, что обошлось вообще без жертв), и, конечно же, отправилась с ними или вообще повела их за собой. Куда? К побережью, конечно! В материковых джунглях им делать было нечего, человеческих поселений близко тоже не было, а, следовательно, идти к берегу, это самое логичное, что следовало предпринять. Там, хотя бы можно было подать сигнал проходящему пароходу, которых немало было в этом мире, в отличие от самолётов.

Точнее, самолётов здесь совсем не было. Огнеплюй специально выбрал такой мир, где их ещё не изобрели, чтобы поселить здесь семью своего младшего брата и «внучки» – мамы Они, которая являлась отдалённым потомком его принцессы. Той самой пиратки Анхелики, которую он сам вырастил и воспитал, а потом столетиями покровительствовал её роду. Именно наличие самолёта волновало его сейчас больше всего. Ясно, что этот летающий примитив залетел сюда из другого мира сквозь какую-нибудь прореху.

Скверно было то, что на борту были люди, которые ничего не знали об Они и её семье. Местные встретили бы дочку Анджелики с распростёртыми объятьями, так-как удивительная семья полулюдей-полудраконов здесь почти обожествлялась, ведь они были гарантом мира и безопасности всех обитателей этого измерения. Пришельцы же могли племяшку обидеть или нанести её какой-нибудь вред, будь она в драконьем обличие, либо в человеческом.

Они могла постоять за себя, но она была чересчур доброй. Вся в Анджелику и в Драсю, хоть тот и не был ей родным отцом. Но в отличие от Анджелики, прошедшей суровую жизненную школу, Они не знала зла и беды, а значит была уязвима для того и другого.

С такими мыслями Огнеплюй зашагал по мокрым джунглям прямиком к побережью. На его счастье ураган начал утихать, и вскоре воцарилась тишина. И тогда в свете высыпавших на небе звёзд он увидел странное круглое здание с множеством ворот, сквозь которые, впрочем, едва могла протиснуться его голова. И тут он понял – Они внутри этого большого барабана! Её аура виделась отчётливо, несмотря на то, что стены здесь были толстыми. Ого, да ведь они же из золота! И ворота из золота, и крыша. Что за чудеса? Редко когда дракону выпадает такая удача, но, как на грех, сейчас ему было совершенно не до любимого металла.

Ворота были закрыты. Хм-м, здесь что-то смахивающее на замки с шифром. Только вместо цифр на створках узоры, которые могут менять положения. Ха! Тоже мне загадка! Нам такое раз плюнуть, главное не прищемить себе язык.

Прошло совсем немного времени, и механизм ворот щёлкнул, а створки растворились, так, что можно было просунуть голову внутрь, что Огнеплюй и сделал. Внутри его ждала темнота, наполненная тусклыми огоньками и запахом людей. Универсальные глаза дракона тут же привыкли к этому убогому освещению, но главное – он почувствовал запах Они, слабый, но отчётливо различимый среди прочих ароматов.

– Они? – спросил Огнеплюй, щурясь в темноту. – Племяшка, ты здесь?

Вдруг несколько десятков тёмных силуэтов, от которых несло людьми, заорали как один и бросились в стороны! Дракон даже отпрянул от неожиданности, но тут же сообразил, что это пассажиры с разбитого самолёта перепугались его внешнего вида.

– Подождите! – крикнул он им вслед. – Я никому не сделаю зла, я просто внучку свою ищу… То есть, правнучку… Или точнее – племянницу. Ну, в общем, девушку такую, с рожками на голове, которая была с вами!

Ответом ему были жалобные междометия и удаляющийся топот ног. Огнеплюй даже плюнул с досады, от чего произошёл небольшой взрыв. Он тут же спохватился, но по счастью никто не пострадал. Не стоило начинать расспросы с поджаривания собеседников. По крайней мере, это следовало оставить в качестве последнего аргумента, если уж совсем никто не станет отвечать на вопросы.

Однако он сообразил, что драконий облик не соответствует взаимопониманию, и, вытащив голову из ворот, трансформировался в человека. Потом он просто вошёл внутрь дома-барабана и закрыл за собой ворота. Мало ли кому придёт в голову сбежать с перепугу в ночные джунгли? Ищи его потом, спасай, а то Они не поймёт и обидится!

Манёвр с перевоплощением в человеческое тело не сработал. Люди не выходили навстречу «собрату», хоть он и видел, что некоторые выглядывают из-за странных сооружений, стоящих рядами внутри здания.

– Послушайте! – крикнул Огнеплюй, теряя терпение. – Мне очень нужно найти её. Давайте поговорим, и тогда никто не пострадает. В противном случае переловлю вас всех до единого, как мышей, и поговорить всё-таки заставлю, но этот разговор будет уже не таким приятным, как могло быть.

Ответом ему было испуганное молчание. Ну и храбрецы здесь собрались! Он один, без оружия и даже без одежды… Ах, да, одежда! Люди боятся голых и боятся остаться голыми. Этим их дурацким свойством очень легко пользоваться. Например, голый противник смущает своего врага, и если сам умеет драться обнажённым, то на его стороне будет преимущество. Чаще всего обнажёнными люди драться, как раз не умеют. Этому приходится учиться специально, иначе попадёшь впросак. Человек, привыкший к одежде, вообще теряет волю, когда остаётся без неё. «Голые не бунтуют!» – утверждали изверги, придумавшие лагеря смерти на Земле, и были по-своему правы. Так, надо придумать себе какую-нибудь одежду, чтобы не пришлось раздевать этих бедолаг с заячьими душами.

Огнеплюй надул несколько совсем маленьких огненных шаров и слепил из них себе шорты, сандалии и гавайскую рубаху. Подумав немного, слепил из самого маленького солнечные очки, а остальные отправил летать под потолок, чтобы устроить какое-никакое освещение. Вот теперь можно и поговорить.

– Я повторяю свой вопрос, – проговорил он зычным громким голосом, каким и должен говорить мужчина двух с лишним метров роста и богатырского телосложения с львиной гривой рыжих волос и такой же бородой. – С вами была девушка, симпатичная, золотоглазая, с небольшими рожками на голове. Я ищу её для того чтобы отвести домой. Если кто-нибудь знает, где она, пусть расскажет, я буду ему за это очень благодарен. Поймите, у нас все за неё волнуются, и мне тоже очень важно знать, что с Они всё в порядке, поэтому…

«Бо-ам!» – сказала чугунная сковорода, которую не захотел бросить один из пассажиров, поскольку это был сувенир.

Глаза Огнеплюя съехались к переносице, затем он совсем закрыл их и упал на колени, после чего завалился набок, сражённый ударом по затылку. Его победитель дрожал всем телом и испытывал огромное желание дать стрекача, но всё же не сделал этого, а потому снискал заслуженную славу, когда остальной народ осмелился собраться вокруг поверженного великана.

Глава 40.

Поклон, комплимент, улыбка! Улыбка в ответ, комплимент и поклон! Улыбка в ответ на улыбку, изысканный комплимент и снова поклон!

Профессор Сай всегда ценил в людях высокую культуру, степенность и вежливость. Князь полностью отвечал его представлениям о том, каким должен быть человек в высшей степени воспитанный, но сейчас он чувствовал себя китайским болванчиком, у которого вот-вот отвалится голова.

Их завтрак был чудесен, блюда изысканы, а беседа легка и содержательна одновременно. К тому же прелестные девушки, прислуживающие за столом у князя, хоть и вели себя скромно, не нарушая приличий ни жестом, ни взглядом, всё же заставляли обращать на себя внимание. Старик, почувствовавший юношеский прилив сил, то и дело взглядывал на эти живые цветы, которые отвечали ему лёгкими милыми улыбками.

Заметив это, князь вежливо осведомился, как дорогой гость провёл ночь, на что профессор Сай ответил изысканной благодарностью за подарок, хоть сам краснел при этом, как подросток. Зато князь совершенно не смутился, и выразил искреннюю радость, что ему удалось угодить дорогому гостю.

После завтрака была прогулка по саду, и, хоть сейчас до цветения сакуры оставалось много времени, в саду было на что посмотреть, а беседа с князем настолько увлекала, что прервать её было бы преступлением. Поскольку гость, конечно же, утомился после прогулки, хозяин пригласил его отдохнуть в библиотеке за партией в шахматы.

Господин Сай всегда любил шахматы, и считался сильным игроком, но сейчас столкнулся с достойным противником. Партия затянулась, так-как ни один из игроков не мог победить другого, а когда они к обоюдному удивлению и восхищению закончили ничьей, то выяснилось, что наступило время обеда.

Сай подозревал, что князь, таким образом, задерживает его у себя и ломал голову над тем, является ли это несколько преувеличенным гостеприимством или хозяин этих земель преследует некую особую цель. Как раз за обедом он получил ответ на свой вопрос.

– Что вы можете сказать о моих слугах? – спросил князь неожиданно, прервав их обсуждение красоты и афористичности танков одного из древних авторов.

– У вас очень исполнительные и хорошо вышколенные слуги, – ответил несколько удивлённый профессор. – За всё время, пока я имею удовольствие гостить у вас, мне не довелось быть свидетелем ни нерасторопности, ни неловкости кого-либо из ваших слуг.

– На самом деле бывает и то, и другое, но это неизбежно, ведь всем людям свойственно ошибаться, независимо от того, слуги они или господа, – проговорил князь философски.

– Очень мудрое замечание, – ответил господин Сай в привычной уже любезной манере. – Вы очень добры к своим слугам!

– Нет, нет, – возразил князь, – я вовсе к ним не добр, и даже наоборот, обхожусь с ними весьма сурово, отсюда и вышколенность, которую вы сочли нужным похвалить. Добрый хозяин распустит слуг, и сам попадёт к ним в подчинение. Представьте себе, я был свидетелем того, как в домах моих соратников, храбрейших воинов, слуги помыкали господами, полностью забрав в свои руки управление хозяйством и бытом тех, кому они служат. В иных случаях, это не так плохо, когда, скажем, старая няня, вырастившая самурая, продолжает заботиться о нём, когда он уже стал прославленным бойцом. Но когда обнаглевший управляющий распоряжается деньгами господина, как своими, слуги делают работу кое-как, а воин, привыкший к тяготам походной жизни, прощает им всё это, потому что «видел и не такое», то согласитесь, это же никуда не годится!

Господин Сай был совершенно согласен. Ему только было непонятно, куда клонит князь.

– У меня всё не так, – продолжал хозяин замка. – Мои слуги тщательно обучены и подчиняются мне беспрекословно. Позвольте одну демонстрацию.

Князь обвёл глазами девушек-служанок, потом подозвал к себе одного из воинов охраны и указал на девушку, похожую на едва распустившийся бутон.

– Отруби ей голову, – приказал князь таким же тоном, каким мог распорядиться принести саке.

Девушка не переменилась в лице, не вскрикнула испуганно и не упала перед своим господином, умоляя о пощаде. Она просто отошла на пару шагов, где было пустое пространство, встала на колени, поправила волосы и кимоно, оголяя шею, и наклонила голову.

Воин, судя по треугольным ушам на макушке и пушистому хвосту, рыжему с белым кончиком, принадлежал к племени нэко. Он тоже не колебался ни секунды, коротко поклонился князю, подошёл к девушке сбоку, выхватил свою катану и высоко поднял её над головой.

– Но!.. – воскликнул господин Сай, сердце которого готово было сейчас выскочить.

– Не вмешивайтесь! – отрезал князь почти грубо. – Давай!

Клинок, что острее бритвы, сверкнул в воздухе, описывая призрачную дугу…

– Стой! – крикнул князь. – Оставь её, я передумал.

Лезвие, способное рассечь, как бумагу самый лучший доспех, замерло на волосок от шеи девушки, без дрожи ожидавшей своей участи. Воин нэко убрал оружие, снова поклонился и встал на место. По знаку хозяина девушка поднялась с колен, тоже поклонилась и присоединилась к остальным служанкам.

Господин Сай обнаружил, что его бьёт крупная дрожь! Сердце готово было проломить грудную клетку, во рту пересохло.

– Давайте выпьем саке, – предложил князь. – И простите, что заставил вас стать свидетелем зрелища, до которого вы, как я понимаю, не охотник.

Они выпили, причём профессор не почувствовал ни крепости напитка, ни вкуса. Князь велел налить им ещё по чашечке и сказал следующее:

– Как видите, мои слуги преданы мне, и подчиняются первому моему слову без вопросов и проволочек. Скажу больше – эти двое влюблены друг в друга, я знаю об их любви, и не собираюсь чинить им в этом препятствие. Тем не менее, она не задумываясь готова умереть по моему приказу, а он без рассуждений отсёк бы голову своей возлюбленной, не останови я его вовремя. Как вы думаете, каков источник такой преданности?

– Страх? – предположил профессор Сай, возможно потому что именно это чувство было сейчас ему ближе всего.

– Нет, не страх, – ответил князь. – Если бы мой воин, которого я обучил держать оружие, был способен на такое из страха, я не потерпел бы его рядом с собой. Такой трус рано или поздно ударит в спину. Что же касается девушки, то никакой страх не заставил бы её принять свою судьбу с таким достоинством. Согласитесь, ведь это было по-настоящему красиво!

Господин Сай не оценил эстетику разыгранной перед ним сцены, но всё же кивнул, чувствуя, что сейчас он не в силах спорить.

– Источник преданности моих слуг и воинов, – пояснил князь ровным голосом, – не доброта и мягкотелость, но и не страх. Это – справедливость! Да, да, именно справедливость я почитаю превыше всего, и те, кто служат мне, об этом знают.

– Но что же справедливого может быть в казни невинной девушки? – выдавил из себя профессор Сай, чувствуя, что не узнаёт своего голоса.

– Если бы казнь свершилась, то ничего справедливого в этом не было бы, – ответил князь, усмехнувшись. – Но об этом знаем только мы с вами. Для слуг же все мои решения справедливы. Они уверены в этом, а потому мы сейчас не услышали никаких – «За что?» и «Пощадите!» То, что я не допустил кровопролития, лишний раз убедило их в справедливости моих решений. Но даже если бы допустил, они были бы уверены, что причина есть, и достаточно веская. Знать же её им необязательно.

– Но ведь девушка знает, что она ни в чём не провинилась, – возразил учёный, немного успокоившись.

– Поверьте, она над этим не задумалась, потому что полностью доверяет мне, своему господину. К тому же я неспроста выбрал ей в палачи того, кого она любит больше жизни. Она рада умереть именно от его руки, а он, раз уж дело приняло такой оборот, никому бы не доверил лишить свою возлюбленную жизни. В этом тоже есть своя справедливость. Правда, парень наверняка попросил бы меня после этого разрешить сделать ему сепуку. Мне совершенно не хочется терять такого превосходного бойца и преданного слугу, но я пошёл бы ему навстречу, исходя всё из того же чувства справедливости, ведь я действительно следую этим путём.

Профессора внутренне передёрнуло.

– А теперь я изложу то, чего жду от вас, – продолжил князь, поворачиваясь к господину Саю лицом. – Я хотел бы увеличить количество своих слуг, и прежде всего воинов, хоть не откажусь от новеньких девушек, если такая возможность представится. Вы видите моих людей. Примерно треть из них происходит из племени нэко. Я уже много лет наблюдаю эту породу, и могу сказать только одно – они во всём превосходят детей человеческих. Ничего не хочу сказать плохого о людях служащих у меня. Я очень придирчиво подбираю тех, кто годен к служению, тщательно отсеиваю и выбраковываю негодных, и так же тщательно выучиваю оставшихся, довожу их до степени совершенства. Если человек служит у меня, значит, он этого достоин. Но с нэко ровно в десять раз проще, особенно когда речь идёт о воинах. Они бойцы с рождения и схватывают всё на лету. Девушки нэко особенно талантливы в любви, и чуть более своенравны, чем хотелось бы, но с этим я давно научился справляться. Поэтому я хочу основательно пополнить штат слугами нэко.

– Но почему же всё-таки не людьми? – спросил профессор, начиная понимать, что именно от него нужно князю. – Ведь нэко обитают в труднодоступных местах и стоят дорого, если их покупать. Людей же здесь много, и при тщательном отборе можно найти нужных.

– Поверьте, местные жители уже исчерпали себя, – вздохнул князь. – Я не хочу сказать, что здесь не будет больше достойных, но те, что пригодны сейчас, уже служат у меня, а те, кому предстоит ещё подрасти, войдут в возраст лишь, когда я буду слишком стар, так что мне некогда ждать. Среди нэко я сразу наберу то, что мне нужно, а затраты на это собираюсь сделать минимальными, так-как хочу не купить, а отловить нужное мне количество нэко по ту сторону гор.

Он сделал паузу, испытующе глядя на профессора, но тот молчал, ожидая продолжения.

– Я знаю, что вы были в стране нэко, причём не как ловчий, а как забредший туда странник, – продолжил князь. – Это означает, что вы человек учёный, умный и наблюдательный, знаете о нэко такое, чего не могут знать охотники, привыкшие схватить одного-двух котят и бежать обратно, не чуя под собой ног.

Профессор Сай многозначительно кивнул.

– И поэтому я прошу вас быть моим проводником, – проговорил князь почти торжественно. – Вы поможете мне, и я вознагражу вас со всей возможной щедростью. В противном же случае…

– Я согласен, – твёрдо сказал учёный, не дав собеседнику объявить, что он сделает с ним в случае отказа. – Я буду вашим проводником и помогу вам по мере моих скромных сил. Но прежде прошу вас выслушать и принять несколько условий нашего дальнейшего сотрудничества.

Глава 41.

– Это какая-то профанация! – ворчал Билли, тем не менее, проворно работая своими маленькими ручками. – Мы – Адские угонщики, а занимаемся какой-то ерундой!

– Почему ерундой? – удивилась Они. – Раз нет иного способа отсюда выбраться?

– Ты не поняла, сестрёнка, – перебила её Милли, что-то делавшая с приборами. – Эта штука бесхозная, красть её не нужно, просто пришли и взяли. Никакого удовольствия и никакого искусства! Скукотища…

– Зато мне не до скуки, – заявил Елизар, появляясь с пропеллером в руках. – Хорошо еще, что здесь нашлись работающие лебёдки. Но я всё равно не уверен, что эта штука поднимет нас всех, да ещё и с грузом.

– Не боись, братан, всё под контролем! – оживился Билли. – Ты имеешь дело с профессионалами. Вот, зацени – снимаем старую паровую машину и оставляем её здесь, а на её место ставим авиационный мотор от наших саней, и всё – дело в кепке! Наш мотор легче, так что твои опасения насчёт веса напрасны. К тому же он раз в десять мощнее этой паровой старушенции, так что дерижопель полетит, как ракета!

С этим было трудно поспорить, но всё же лётчик сомневался. Старинный дирижабль, который они здесь обнаружили, смахивал на цеппелин, но выглядел каким-то маленьким, почти детским. И всё же эта штука когда-то летала. Вся конструкция носила следы эксплуатации, хоть и сохранилась на удивление хорошо. Более всего вызывала опасение герметичность баллона, но когда они с помощью воздушной помпы накачали туда воздух, то выяснилось, что всё в порядке, и даже избыточное давление не выявило дефектов в обшивке. Аппарат для закачки водорода тоже работал, так что в принципе воздушный корабль был готов к полёту.

Недоставало одного – топлива. Движущей силой дирижабля была компактная паровая машина, работавшая на мазуте. Но ни в баках, ни в ангаре, ни в одном из складов заброшенной станции мазута не было. Единственно, что могло его заменить, это дроблёный каменный уголь, который пришлось бы загружать вручную, по-старинке – лопатой. Но каменного угля здесь тоже не было, а когда Они предложила топить дровами, то близнецы-угонщики рассмеялись в один голос.

– Дров, сестрёнка, – авторитетно пояснил Билли, – нам понадобится вагон, а вагон дров этот пузырь не поднимет. Да и не наберётся здесь вагона дров!

Решение вопроса подсказал Елизар. У них же есть аэросани, которые всё равно нельзя забрать с собой. Мощный авиационный двигатель не так сложно снять и закрепить на корме дирижабля. Он тогда не думал демонтировать паровую машину, так-как при этом пришлось бы разобрать весь аппарат.

По части – разобрать-собрать, близнецам, как выяснилось, не было равных! Правда, во время сборки у них всегда оставались лишние детали, но это не смущало Адских угонщиков. Механизм-то работает! Вот и сейчас, пока Елизар со всей аккуратностью снимал двигатель с саней и при помощи найденных лебёдок перегружал его на тележку, чтобы доставить к летающей машине, близнецы открутили все гайки, что смогли и что-то даже распилили.

Они, вовремя сообразив, что находиться рядом с безумными механиками опасно, поспешила отойти подальше от консолей, на которых была закреплена гондола. И вовремя! Едва Елизар открыл рот, чтобы сказать, что паровая машина занимает всю центральную часть аппарата, и что изъять её, значит разрезать гондолу пополам, как эта самая центральная часть обрушилась вниз с жутким грохотом, и от неё во все стороны полетели гайки и шестерёнки!

Середина гондолы оказалась как бы вырезанной, и от корпуса остался только нос и хвост. Лётчик выразительно посмотрел на полусатира, но тот беспечно пожал плечами.

– Соединим металлическими фермами, – пояснил он свою беззаботность. – Я видел кучу ржавых профилей там в сарае. Но это наша забота, а ты давай, тащи двигатель!

Легко сказать – «Тащи двигатель!» Он его притащил, и даже с помощью лебёдок поднял на корму дирижабля, откуда близнецы уже убрали старый пропеллер, похожий на крылья ветряной мельницы, и все коммуникации, приводящие его в действие. Но это ведь только начало! Требовалось надёжно закрепить двигатель в месте для того не предназначенном, после чего наладить управление им, не забыв о том, что у саней и у дирижабля оно разное. Тут к делу подключилась Милли, которая, оказывается, понимала в таких делах лучше брата.

– Привод к штурвалу сделать не удастся, – объявила она, исследовав приводные тяги, поворачивающие старый винт. – Здесь другой принцип, и мы просто технически не справимся, или штурвал будет не провернуть.

– А как же быть? – спросил Елизар, которому эта затея казалась всё менее осуществимой.

– Смонтируем рычаги управления прямо здесь, – заявила мелкая изобретательница. – Непосредственно за двигателем жёстко закрепим кресло, посадим в него тебя, вот ты и будешь управлять кораблём, ведь для этого длинные тяги не нужны.

– Эй, как же я буду управлять, если я оттуда ничего не увижу? – удивился Елизар.

– А тебе ничего и не надо видеть, – улыбнулась в своей манере, от уха до уха, угонщица Милли. – Мы будем сидеть на носу, и смотреть, а тебе станем командовать – «Лево руля! Право руля!»

Такая перспектива не слишком улыбалась пилоту высокой квалификации, и он сделал ещё одну попытку:

– Можно подумать, что я услышу что-нибудь, когда сзади грохочет двигатель?

Милли призадумалась.

– Ты прав, – сказала она. – Кричать тут бесполезно. Эх, если б здешний уровень техники был чуть выше, организовали бы связь через ларингофон… А, придумала! Ты морзянку знаешь?

– Ну, знаю, – буркнул Елизар, уже догадываясь, что его ждёт.

– Вот и отлично! – обрадовалась коротышка. – Я видела здесь пункт связи, видимо когда-то соединённый с внешним миром. Там есть телеграфный аппарат. Снимаем провода, тянем через гондолу, ставим два ключа и наушники. Будем тебе морзить команды!

– А что будет делать Они? – в последний раз спросил Елизар, понимая, что попал.

– Она будет на регулировке высоты, – ответила Милли. – Это в носовой части, так что дополнительная морзянка не требуется. Сестрёнка, как раз подходит для этой важной роли, она ведь летала!

– Так ведь и я, как бы… – начал авиатор, но, не закончив свою мысль, махнул рукой.

Глава 42.

– Того кто меня развяжет я убью последним и безболезненно, – пообещал Огнеплюй пассажирам, державшимся от него на безопасном расстоянии.

.........................................................................................

Кому-то может быть покажется, что такое обещание звучит издевательски, но дело было в том, что остальные посулы уже не возымели желаемого действия. Его пленителей не соблазнила ни перспектива скорого спасения из джунглей, ни обещание замолвить словечко перед правителями здешних мест, ни уверение, что никто не пострадает и что его, Огнеплюя, заступничество значит довольно много в этом мире.

Даже тот аргумент, что все присутствующие наверняка страшно устали и хотят есть, а он, Огнеплюй, может раздобыть для них кров постель и еду до возвращения домой, не убедил упрямых пассажиров. Рыжему мужику, который только что был драконом, никто не верил. Что с ним делать, правда, тоже никто не знал, но связанный он казался не таким опасным. На всякий случай с ним не разговаривали, и даже делали вид, что его не замечают.

Огнеплюя всё это сначала смешило, но вскоре начало бесить. Для разнообразия он попробовал подкупить кое-кого из этих дураков, пообещав им разные богатства, от мешков золота, до личных счетов в банках в разной валюте. Но в ответ получил только испуганные взгляды, где искры алчности тонули в лужах трусости. Тогда он приступил к угрозам.

– Я ведь могу и сам освободиться, – заявлял он лениво-расслабленным голосом. – Но в этом случае мне будет не за что благодарить вас, ребята. Даже наоборот – мне будет на что обидеться, а когда я обижаюсь, то становлюсь таким злым и таким страшным, что лучше бы вам этого не видеть! Ну, так что, воспользуется кто-нибудь шансом оказать мне услугу и остаться в живых, в благодарность за это?

– Ты это, парень, брось! – не выдержал пожилой гражданин в очках и сильно мятой шляпе. – Нечего тут народ смущать. Сиди себе тихо до прихода милиции!

– До прихода кого? – удивился Огнеплюй.

Но гражданин не ответил. Сообразив, что сморозил глупость, он махнул рукой и поспешил скрыться за ближайшим из многочисленных здешних сооружений.

– Ладно, – сказал Огнеплюй уже без прежней улыбки. – Раз так, то послушайте, что я сделаю с первым из вас, кого поймаю, как только скину эти верёвки. Кстати, поймаю я всех, потому что деваться вам некуда! Ну, может быть, кто-нибудь вырвется в джунгли, а там как раз питоны и леопарды голодные. Я не жадный! Пускай кушают. Так вот – у того, кого я поймаю первым, я выдерну позвоночник, да так, что тело ещё будет жить, хоть сознание, скорее всего, погаснет от боли. Затем я от души позабавлюсь, наблюдая, как ползает и пытается встать то, что никогда встать уже не сможет…

– У вас что, совести нет? – крикнула какая-то женщина. – Вы что, не понимаете, что пугаете детей?

– Почему вы думаете, что у меня нет совести? – снова удивился Огнеплюй. – Что я сделал такого бессовестного, что дал повод так о себе подумать? Мне кажется, что скорее совести нет у того, кто напал на меня сзади и оглушил подлым ударом, в то время как я не сделал ничего плохого, а просто искал свою племянницу. Что же касается детей, то обычно я не ем их, даже когда пребываю в своей естественной форме, но если ещё совсем немного посижу здесь связанным, то ничего уже не смогу обещать!

Ответом ему было приглушённое шушуканье, и только где-то тихо заплакала девочка. Огнеплюй зловеще осклабился, физически ощущая закипающую злость. Так случалось всегда, когда ему приходилось сталкиваться с рабами, независимо от того, кто был при этом в цепях – они или он сам.

– Я вижу, что договориться не получается, – проговорил он голосом, в котором слышался какой-то свист, вроде завывания ветра зимней ночью. – В таком случае, я объявляю, что убью вас всех, независимо от того, освободите вы меня или нет. Но мне хочется проявить хоть каплю милосердия к одному из вас.

Огнеплюй сделал паузу, ожидая реакцию со стороны людей. Стояла гробовая тишина. Не было видно ни одного пассажира, и даже никто не выглядывал из-за кубических постаментов. Они ждали его слов.

– Того кто меня развяжет, я убью последним и безболезненно, – пообещал Огнеплюй, уже не улыбаясь. – Если кто-то желает воспользоваться шансом, умереть без мучений, то должен подойти прямо сейчас и развязать меня немедленно. До трёх считать не будем! Итак?

Никто не шевельнулся, и в ответ не раздалось ни слова даже шёпотом.

– Ну, что ж, – вздохнул Огнеплюй. – Как хотите!

Он сделал энергичное движение и сел, опершись лопатками о ближайший постамент. Затем он подобрал под себя ноги и выпрямился, встав во весь рост. Вздох, наполненный ужасом, пронёсся в темноте, и Огнеплюй снова зловеще улыбнулся. Он оторвался от опоры за спиной и сделал несколько мелких шажков вперёд, насколько позволяли ноги связанные в щиколотках. Затем он размял руки, связанные за спиной, тоже насколько позволяли верёвки, и сделал несколько наклонов вперёд-назад, влево-вправо. Пару раз присел-встал. Проделав всё это, Огнеплюй улыбнулся ещё шире и сказал почти добродушно:

– Я вас предупреждал!

И вдруг он прыгнул! Прыгнул через собственные руки, как через скакалку, продемонстрировав при этом феноменальную ловкость и гибкость. Теперь его руки, остававшиеся связанными, были впереди него, а не сзади! Из темноты раздался короткий дружный вопль ужаса, но тут же воцарилась прежняя тишина.

– Вот что, – заговорил опять Огнеплюй. – Я за последнее время подрастерял свою нормальную свирепость. Давайте так – вы идёте все ко мне прямо сейчас и развязываете эти дурацкие верёвки. Я при этом обещаю всех простить и никого не трогать. Идёт?

Никто не двинулся с места. Видимо люди слишком надеялись на крепость верёвок или просто не поверили тому, кто наговорил им такие ужасы.

– Ну, как хотите! – вздохнул Огнеплюй с искренним разочарованием.

После этого он набрал в грудь воздуха, сложил губы трубочкой и выдул конус красного огня, похожий на узкий клинок. Едва этот «клинок» коснулся пут на его руках, как те задымились и через секунду распались. Огнеплюй с наслаждением растёр намятые верёвкой руки, потом потрогал шишку на затылке и покачал головой. Затем он сел на пол, вторично выдул конус огня изо рта и пережёг верёвки на ногах.

– Вот и всё, а вы мне не верили! – сказал он, сбрасывая обрывки верёвок. – Я же говорил, что могу сам справиться. И можете быть уверены – если бы кто-то согласился мне помочь, когда я это предлагал, он получил бы именно то, что было обещано – богатство, покровительство, помощь или быструю смерть, если всё хорошее вас не устраивает. Теперь же, я сдержу то, что обещал по отношению к тому, кого поймаю первым. Ну, начинаем!

Рыжий великан вдруг зарычал по-звериному и бросился наугад в темноту! Изо рта его вновь показалось пламя, только уже не узким конусом, а настоящим фонтаном! Глаза тоже загорелись, а волосы встали дыбом, напоминая львиную гриву.

Люди драпанули от него, как перепуганные мыши от кота! Они брызнули во все стороны, разбегаясь между рядами постаментов, спасая себя и детей. Многие натыкались на препятствия и друг на друга, падали, продолжали бежать на четвереньках или оставались лежать, не в силах подняться. Странно, но вопреки своему обещанию, рыжий демон не набрасывался на упавших, а перепрыгивал через них, словно не замечая. Тех же, кто оставался на ногах, он тоже почему-то не мог догнать, хоть явно превосходил людей в быстроте и ловкости. Зато, он постоянно останавливался, бил себя кулаками в грудь, подражая самцу гориллы, задирал голову кверху, выпускал фонтаны пламени и страшно рычал!

Те из людей, что были поумнее, сообразили, что удирать от чудовища между рядов кубических сооружений бесполезно – рано или поздно попадёшься. И тогда они бросились к открытым воротам, презрев предупреждение о голодных удавах и леопардах, которыми кишели ночные джунгли. Наверно, пятеро из них успели достигнуть спасительного чёрного проёма, как вдруг в открытые ворота снаружи заглянула ещё одна драконья голова!

Голова эта была поменьше, чем первая, но всё равно страшная, красивая и немного смешная одновременно. Она была ярко зелёного цвета, с огромными, тоже зелёными удивлёнными глазами, на которых сидели, ещё более огромные круглые очки.

– Огги, это ты? – спросила драконья голова женским голосом, похожим на звук большого колокола. – Ты там что, играешь? А Они с тобой?

Глава 43.

Отряд шёл к перевалу, знакомой господину Саю тропой. Он состоял из двадцати самураев, их предводителя, проводника и десяти слуг. Четверо из этих слуг, дюжие парни, несли носилки, в которых помещался профессор, остальные тащили поклажу. Князь, командовавший всеми, носилки презирал, проявляя истинный самурайский дух, и шёл наравне с молодёжью пешком, хоть и был с господином Саем одного возраста. Когда он хотел побеседовать с учёным в дороге, то просто подходил к носилкам и шёл рядом.

– Если ваш план сработает, господин профессор, то вы не просто поможете мне исполнить мечту, а начнёте новую эру, где акценты общества значительно изменятся, – говорил князь задушевно. – Я одного не могу понять – откуда у вас столько заботы о жизни нэко? Вы такой противник пролития их крови…

– Я и человеческую кровь ценю слишком высоко, чтобы проливать её зря, да и звериную тоже, – ответил господин Сай. – Что же касается нэко, то убивать их, чтобы забрать котят, считаю омерзительным! Нэко уникальны, редки среди людей и любых других живых существ тоже. А ещё, по своему умны и крайне привлекательны!

– Да, я знаю, – согласился князь. – Они не теряют красоты даже в старости, а их мужчины остаются воинами пока спина не согнётся под бременем лет, после чего они ищут почётной смерти в бою, чтобы не познать позора дряхлости. Далеко не все люди способны на такое!

– И при этом они не ведут войн, – заметил Сай. – Вся их сила направлена на лидерство в обладании самкой, а значит на продолжение рода. Между брачными поединками они живут мирно, в простоте и благородной бедности, не зная алчности. Только иногда прогоняют соперника со своей территории, но такие поединки, как правило, не жестоки.

– Даже не знаю, что здесь является достаточным, а что недостаточным, – развёл руками князь. – В человеческом мире они ведут иную жизнь.

– Это потому, что люди воспитывают их по-человечески, – согласился господин Сай. – Не берусь судить, насколько это хорошо, но если нам повезёт, то у вас под началом будет вскоре целое племя нэко, обычаи которого станут отличаться от тех, которым придерживаются их дикие сородичи. Вы сами напишите законы, подходящие именно для ручных нэко, и со временем это племя вырастет в целый народ, стоя во главе, которого вы станете воистину непобедимы!

– Только к тому времени я буду уже слишком стар, – вздохнул князь. – Но вы правы – это очень заманчиво. Даже на закате жизни увидеть осуществление подобной мечты, это действительно прекрасно! Главное – наловить побольше беременных самочек нэко…

– Нет, нет! – горячо возразил профессор. – Не наловить, а приманить, убедить их пойти с нами, и не обмануть их надежды в будущем. Жаль, что в ваших владениях не растут такие деревья, как в их стране, но может быть это к лучшему. Нэко на деревьях чувствуют себя защищёнными высотой, а на земле им понадобится ваша защита. Они благодарные существа, и когда почувствуют вашу заботу, станут совершенно ручными, я уверен!

– Будем сами мягкими и пушистыми, как котята! – пошутил князь. – Без насилия, так без насилия. Даже если мы приведём с собой хотя бы десяток, то это будет уже хорошо. Подействовала бы только наша приманка!.

– Девчонки любого вида любят ласку, побрякушки и вкусняшки! – ответил господин Сай. – Юным кошечкам приходится трудновато после первых брачных игр. На родных деревьях им больше не место, а найти своё, достаточно удобное для того чтобы обзавестись потомством, не так-то просто! Для котов они не представляют больше интереса. Жизнь их в этот период голодная и опасная, прежде всего из-за возможности столкновения с конкурентками. Поэтому, нередко первый помёт нэко погибает, да и сами бедняжки не всегда выдерживают суровые условия, в которые попадают, как раз тогда, когда им требуется тепло, обильная еда и забота. Поэтому, я и настоял, чтобы мы взяли с собой побольше лакомств и всякой мелочи, вроде заколок. Нэко не настолько ценят одежду, как человеческие женщины. Они часто ходят в лохмотьях или вообще нагишом, а обуви не знают совершенно, но очень заботятся о своих волосах и хвостах. У них пользуются большим спросом заколки и гребни. Даже самые простенькие изделия такого рода вызывают у нэко восторг, а если эти украшения выполнены с большим мастерством, пусть в них вместо самоцветов вставлены цветные стекляшки, желание обладать ими возвысит вас в их глазах до небес!

Князь рассмеялся.

– Но самое главное, это хорошее отношение, – вдохновенно продолжал учёный. – Терпимость и участие, даже если они начнут шипеть и царапаться!

– Хорошо, хорошо, мои люди предупреждены… – начал князь, но профессор не унимался:

– Даже если какая-нибудь нэко передумает и захочет вернуться, ей не надо препятствовать. Она всё равно принесёт пользу, потому что расскажет остальным о вашей доброте и щедрости, и тогда вместо одной девчонки к вам прибежит несколько, потому что они любопытны…

В это время к носилкам подбежал шедший впереди дозорный, поклонился князю и что-то быстро зашептал ему на ухо.

– Похоже, первая нэко уже у нас в руках, – сообщил князь, отослав своего человека. – Впереди на дороге сидит девушка, совершенно измученная и напуганная. Возможно, она даже ранена. На попытки моих людей приблизиться отвечает шипением и демонстрирует когти. Но скорее всего у неё нет сил, ни убегать, ни драться.

– Поспешим, – сказал Сай, вылезая из носилок. – Если ей нужна помощь, то сделаем всё что сможем, а заодно узнаем новости!

Юная нэко сидела на плоском камне, поджав под себя окровавленные ступни и тоскливо глядела в пространство. Когда профессор подошёл поближе, она прижала свои острые ушки, оскалила клыки и зашипела, выставив перед собой пальцы с выпущенными когтями. Но её бойцового духа хватило ненадолго. Увидев, что люди не отступают, бедняжка тяжело вздохнула и закрыла глаза.

Ароматная сушёная рыбка не вызвала положительной реакции со стороны девушки-нэко, а вот фляга с водой была буквально выхвачена из рук. После выпитой влаги исчезла и рыбка. (Вид у тощей девчонки был измученный и голодный.)

– Что случилось? – спросил профессор Сай. – Ты от кого-то убегала?

– Чудовища, – проговорила нэко, глаза которой начали слипаться, едва она напилась и проглотила крошку еды. – Они убивают всех, кого могут догнать, кто не успел залезть на дерево. Я не успела забраться повыше, но убежала в горы. Они гнались за мной до полдороги, а потом отстали…

– Что за чудовища, на кого похожи? – спросил князь, присаживаясь на корточки рядом с девушкой, уже свернувшейся калачиком на камне.

– Большие… – сонно ответила она. – Котов разрывают пополам…

– Как зовут тебя, дитя? – спросил профессор, не слишком надеясь получить ответ.

– Миу!.. – сказала девушка, но было непонятно, является ли это её именем или звуком, выражающим эмоции.

– Вернёмся? – спросил господин Сай у князя.

– Нет, – ответил тот, сверкнув глазами. – Пойдём вперёд и посмотрим, что там за чудовища. Может быть, я украшу их головами комнату, где храню трофеи.

– В таком случае возьмём её с собой, – сказал профессор, кивнув в сторону девушки. – Положим в мои носилки. Ей нужна помощь и уход, а нам полезно заполучить союзницу ещё до вступления в земли нэко!

Глава 44.

– Отпускай! Трави по малой! Медленнее! Прибавь! Стоп! Осторожно, не заденьте край!

Крики Милли резали уши, так что хотелось зажать их ладонями. Но Елизар сдерживался. Он понимал, что это кончится, когда их дирижабль окажется над жерлом потухшего вулкана. Все эти команды к нему не относились. Сейчас он сидел за рычагами управления мотором и ждал, когда можно будет его включить. Ждал с нетерпением! Просто, соскучился по небу и воздуху, распарываемому винтом…

Всёчто они делали, казалось, а, пожалуй, и было безумной авантюрой. Как лётчик, он это понимал, но как человек, повидавший за последнее время множество чудес, уже ничему не удивлялся. Ещё немного, и они будут в небе. И тогда он никаких голосов уже не услышит, а будет воспринимать только звук телеграфного аппарата в наушниках.

Вот, совсем близко неровное жерло, похожее на круглый рот с обломанными зубами. Вот верхний край баллона коснулся невидимой границы, и, хоть Елизар не мог этого видеть, он представил себе, как солнце окрашивает неторопливо выходящую из недр вулкана летающую рыбину, на которую больше всего был похож дирижабль, в розовый цвет… Вдруг всю конструкцию тряхнуло, как будто кто-то ударил их в правый борт невидимой подушкой!

– Боковой ветер! – крикнула Милли. – Нас несёт к краю! Билли, руби фал! Они, прибавь подъёмную тягу! Елизар, заводи!..

Дирижабль рванулся вверх, как будто его выпустили из гигантской катапульты. Это случилось, потому что Билли обрезал длинную бечеву, которая стабилизировала их подъём, и одновременно с этим Они прибавила давление в баллоне. Крайне рискованно, но всё же лучше, чем удариться о край жерла вулкана.

Тр-р-р!

Самодельные фермы всё же прошлись по торчащим вверх каменным зубьям, но задели их лишь вскользь, и дирижабль закачался словно маятник, осью которого был баллон, а противовесом гондола.

– Елиза-ар! – хрипло кричала Милли. – Что ты медлишь? Мы так развалимся!..

Елизар не медлил. Он прилагал отчаянные усилия, чтобы завести мотор, но проклятая агрегатина, прекрасно работавшая внизу, в воздухе заупрямилась, и только чихала. Самым скверным было то, что при этом садился аккумулятор, который и так не было возможности подзарядить. Между тем, гондола уже не просто раскачивалась, а описывала какие-то круги, словно поставила себе целью нарисовать в воздухе невидимую окружность. Всех болтало, как в бокале для смешивания коктейлей. Они вцепилась в стойку, на которой крепился регулятор давления, и стояла, закрыв глаза. Адские угонщики держались один за катушку с остатками троса, другой за бесполезный штурвал и орали, широко раскрыв рты. При этом их ноги периодически отрывались от пола и болтались в воздухе.

Очень скоро случилось то, что должно было случиться – стартёр издал жалкий умирающий звук и затих! Елизар ещё пару раз попытался активировать зажигание, но уже понимал, что это бесполезно. Значит, придётся заводить мотор вручную.

Здесь не было заводной рукоятки, как у автомобильных двигателей или намотанного на шкив шнура, как это бывает на моторных лодках. Чтобы завести этот двигатель, видимо снятый с малогабаритного самолёта, требовалось вручную крутануть несколько раз винт в обратную сторону. Это совсем несложно было сделать, стоя на земле, но сейчас провернуть такой трюк казалось делом немыслимым. И всё же приходилось рискнуть, потому что кое-как собранный летательный аппарат врядли выдержал бы такую болтанку сколько-нибудь долго.

Ветер, явившийся причиной их аварийного состояния, продолжал играть с дирижаблем, и так свистел, что не нужно было рёва мотора, чтобы не слышать друг друга. Елизар не думал, что это сработает, но дотянулся до телеграфного ключа и отстучал – «Требуется помощь!»

Возможно, он просто хотел сообщить о трудности своего положения, но Адские угонщики отреагировали моментально. Брат и сестра храбро отпустили то, за что держались, и, цепляясь за что попало, словно две обезьянки, перебежали из носовой части в хвост.

– Держите управление, – крикнул им лётчик, – я буду крутить винт!

Всё же полусатиры были, хоть и сумасшедшими существами, но превосходными техниками. Они сразу поняли, что от них требуется, а потому вдвоём влезли в кресло пилота и взялись за рычаги. Елизар, преодолевая невольное головокружение, снял с крюка монтажный пояс с прицепленным к нему ленточным тросом, и, также цепляясь за всё что можно, перелез к пропеллеру, торчавшему над краем платформы, где крепился двигатель. Вращать его можно было лишь стоя сбоку. При этом надо было следить, чтобы не получить лопастью по голове, что равносильно удару топором.

Виток, ещё виток, ещё и ещё! Обычно при этом звучит команда – «От винта!», но сейчас от винта отскочил он сам, спасаясь от начавших вращаться лопастей. Всё получилось! Двигатель послушно загудел, а пропеллер моментально превратился в полупрозрачный диск – отрадное зрелище для пилота!

Он задержался лишь на долю секунды, чтобы полюбоваться этим зрелищем, а может просто хотел убедиться, что сюрпризов больше не будет, и отступил всего на полшага, когда пол вдруг куда-то делся из под ног, а рука вместо того чтобы вцепиться в каркас гондолы, схватила пустоту! Елизар почувствовал себя водным лыжником, потерявшим лыжи. Страховочный трос раскрутился метров на пять, и лётчика потащило за набирающим скорость дирижаблем, как хвост за воздушным змеем. И точно так же, как этот самый хвост, его стало мотать воздушным потоком вправо и влево, вверх и вниз. Всего мотнуло раза четыре, а на пятый, крепкая, на разрыв, но достаточно мягкая текстильная лента попала под винт…

Елизар не услышал, как в отчаянии крикнула Они и как завопили Адские угонщики, обернувшиеся посмотреть, что происходит. Он почувствовал, как оборвалась нить, связующая его с дирижаблем и перешёл в состояние свободного падения. Без парашюта…

Жить оставалось считанные секунды. Почему-то было совершенно не страшно, и жаль только одного – Они летит неведомо куда с двумя безумными карликами. Она останется без его помощи и поддержки! Это было действительно жаль…

Наверное, сгруппировался он чисто машинально, потому что надежды на спасение не было. Однако, благодаря ускорению, полученному от движения дирижабля, падение его было не отвесным, а имело угол, градусов в сорок пять. Может быть это помогло делу, а может вмешалось что-то, что люди называют «помощью Свыше».

Приготовившись к удару о далёкую ещё землю, Елизар вдруг увидел прямо под собой верхушку горы и понял, что его судьба несколько ближе, чем казалась до этого Расстояние всё же было достаточным, чтобы разбиться насмерть, а потому он закрыл глаза и зачем-то выдохнул.

Удар вышел странный – он пришёлся как будто вскользь, и в тот же миг вселенная завращалась с бешенной скоростью, что было ясно и с закрытыми глазами. Среди пилотов давно ходит легенда о лётчике, кажется военного времени, который выпрыгнул из подбитого самолёта, и, толи оказался без парашюта, толи он у него просто не раскрылся, а может быть, он им не успел воспользоваться, так-как упал на склон горы и покатился по нему, погасив при этом скорость падения. Теперь, эта сказка, (фигурально выражаясь), стала былью.

Елизара крутило и крутило! При этом, его карманы, пазуха, рот, нос, уши и даже веки оказались забиты снегом, лежавшим шапкой на вершине горы. Когда движение остановилось, мир не пожелал останавливаться вместе с ним, а продолжал вращаться, и поэтому Елизар не сделал попытки немедленно встать, а остался лежать неподвижно, ожидая, когда всё придёт в положение равновесия.

Оставалось надеяться, что в таком состоянии он пробудет недолго, потому что здесь было холодно. Когда вращение перешло в качание, лётчик собрался было разлепить веки, но тут его бесцеремонно ухватили за ноги и подняли вверх. Открыв, наконец, глаза, он увидел, что его весьма грубо держит мохнатое существо, смахивающее одновременно на обезьяну и на человека. Держит и обнюхивает при этом, будто он нечто неодушевлённое, вроде огурца или банана.

– Они? – спросил малыш йети, разглядывая свою находку с разных сторон. – Они не,е! – грустно заключил Вуфф, после чего, размахнувшись, швырнул тело лётчика в пропасть.

...............................................................................

Если бы Они чувствовала достаточно сил, чтобы превратиться в дракона или хотя бы в крылатое нечто, каким она была, когда они с Елизаром попали в негостеприимный город, она немедленно бросилась бы вслед за другом в безумной надежде спасти его. Но сил не было и оставалось только рыдать, обняв стойку с регулятором давления баллона. Они плакала без слёз, потому что их тут же высушивал ветер, свободно гуляющий внутри гондолы, у которой отсутствовала середина и задняя стенка.

Адские угонщики соскочили с сидения пилота и дружно сняли свои кепки, обнажив головы с пупырышками рожек.

– Он был хорошим другом и храбрым пилотом, – сказала Милли.

– Из него вышел бы классный угонщик, – подхватил Билли, – если бы он не был слегка глуповат.

– И слишком честен.

– И странно нерешителен с девушкой.

– И не очень удачлив.

– И недостаточно умён.

– Эй, ты это уже говорил!

– Когда?

– Только что сказал, что он глуповат.

– Разве это одно и то же? Глуповаты бывают очень умные люди, и не только люди.

– Это что намёк?

– Какой ещё намёк?

– Ты опять хочешь сказать, что я глупее от того, что родилась девочкой?

– Да с чего ты взяла?

– С того что ты придурок!

Выкрикнув последнюю фразу, Милли отвесила брату звонкую затрещину. Билли не остался в долгу, и тут же вцепился сестре в физиономию, она вцепилась в него, и вскоре клубок из Адских угонщиков покатился по гондоле, и… провалился в незакрытую середину, где пола, собственно, не было. Раздалось короткое двойное – «А-а-а!», оборвавшееся где-то внизу.

Они застыла с распахнутыми глазами, забыв о рыданиях и отказываясь верить в реальность происходящего. За короткое время её покинули и скорее всего, погибли трое друзей, причём, если двух последних она считала презабавными чудиками, то к Елизару испытывала странное чувство, которое вполне могло вылиться во что-то, вроде отношений, если не сказать иначе…

Но теперь, она осталась одна в летательном аппарате с включённым на всю катушку двигателем, и совершенно неуправляемым. Они могла сесть в кресло пилота, но даже если бы она разобралась в том, как управлять этой самоделкой, ей всё равно не было бы ничего видно с того места, ведь для такой цели предполагался штурман.

Не зная, что предпринять, девушка беспомощно оглянулась вокруг. Дирижабль несло неведомо куда, что, впрочем, не имело значения, ведь Они понятия не имела, куда ей лететь. Девушка оторвалась от своей стойки и прошла вперёд к штурвалу, ни с чем сейчас не соединённому.

В носовой части гондолы ветер гулял не так жестоко, поскольку лобовое стекло защищало от фронтального потока. Они без цели и без надежды посмотрела вперёд, и вдруг в просвете облаков увидела драконий силуэт. Это, конечно же, был кто-то из родных, которые её искали!

Девушка замахала руками, лихорадочно изобретая способ, как дать о себе знать, когда вдруг позади неё раздался звук, похожий на рвущуюся материю, и кто-то шумно вздохнул, как это делает ныряльщик, поднявшийся на поверхность воды. Они оглянулась.

В человеке, появившемся за её спиной, было что-то знакомое, и всё же она никак не могла его узнать. Молодой мужчина казался старше из-за длинной бороды и усов, а ещё более длинные волосы, делали его похожим на изображение с иконы. Одет незнакомец был в широкий длинный плащ, а в руках держал пастуший посох с крюком на конце и глиняную флягу старинной формы.

– Они, – сказал Андрей торжественно, – я искал тебя, и я тебя нашёл! Прости, что вышло так долго. А теперь пошли – я верну тебя в мир, откуда ты так неожиданно пропала!

Он взял девушку за руку, и, прежде чем она успела что-то возразить или спросить о чём-то, шагнул вместе с ней в какой-то появившийся прямо в воздухе овальный разрез, напоминающий ушко гигантской иглы.

Глава 45.

– Как тут всё запущено! – проговорила Мэгги, озадаченно поправляя очки. – Я чувствую Они, вижу её ауру, но здесь её след похож на макраме.

– К тому же он многократно пересечён следами этих… – подтвердил Огнеплюй, злобно зыркнув в сторону сбившихся в кучу пассажиров, и тут же подарил им зубастую улыбку.

– Перестань их пугать! – одёрнула его Мэгги. – И так уже все дети нуждаются в стирке. Так ты хочешь, чтобы то же самое случилось со взрослыми?

Огнеплюй хохотнул, но послушался и повернулся к перепуганным людям спиной. Он не мог скрыть своего презрения к этим беднягам, но Мэгги была права – с них хватит, а ему пора заняться делом.

– На их следы мне начхать, – заявил Огнеплюй, опровергая сам себя. – Эти… кролики к Они отношения не имеют. Но с тремя из них у неё были какие-то разговоры, и этих троих здесь нет. Хм-м… Двое молодых и один старый. Старик-то ей, зачем понадобился? Впрочем, это дело вкуса. Вот, смотри! Здесь она разговаривала с одним из молодых, и даже проделывала какие-то штуки с трансформацией, а потом ушла, причём поспешно. Ну, если он её обидел!.. С этого момента она видимо ходила одна, а их след наложился на её следы позже.

– Эти ребята ходили за ней по пятам? – спросила Мэгги.

– Похоже на то, – кивнул Огнеплюй. – Скорее всего, они её искали, но каждый своим путём. Точнее, искали молодые, а старик зачем-то обходил ворота. Выйти, что ли хотел? А вон у тех ворот его след обрывается, но он никуда не выходил, просто взял и исчез. А, чешуя с ним! Они некоторое время петляла, видимо не хотела, чтобы её нашли, но не убегала и специально не пряталась. Значит, тут не произошло ничего серьёзного, и никого есть не придётся. А вот тут след Они обрывается, причём так же внезапно, как у того старика. И тут же обрывается след одного пацана, который её видимо вычислил. Может, они во что-то играли?

– В таком месте и в такое время? – усомнилась Мэгги. – Они не дурочка. И что это за игры такие с исчезновениями?

– Пока не знаю, но думаю что разберусь, – пробормотал Огнеплюй. – Так, второй парень несколько раз пересёк её след, но потом свернул к центру и тоже исчез.

– Надо узнать, куда исчезли все четверо, и где их следует искать, – резонно заметила Мэгги.

– Меня интересует только Они, – поправил её старший брат. – Остальные могут исчезать, сколько им вздумается.

– Это возможно как-то связано с самим этим местом, – предположила зелёная драконесса, тоже принявшая человеческий облик. – Поймем, что это за барабан, и станет ясно, откуда начинать поиски.

– Возможно, возможно, – ответил красный дракон, размышляя о своём. – Давай сделаем вот что – ты пойди к тому месту, где исчезла Они и тот парень, всё там осмотри, а я исследую центральную площадку. Чувствую, там что-то есть!

Мэгги немного удивилась, но возражать не стала. Огнеплюй обладал особым чутьём, которое не единожды помогало ему выйти из затруднительного положения. Правда, оно же иногда загоняло его туда.

Драконесса ещё раз окинула опытным взглядом медика, толпу жмущихся друг к другу пассажиров. Унылое зрелище, но сейчас им ничего не угрожает. Более того, когда она пребывала ещё в драконьем образе, то сорвала для них целую пальму с гроздьями кокосов, и теперь те из людей, что поумнее присматривались к этим плодам. Вот и хорошо! Пускай займутся делом, может, перестанут трястись от страха и болтать всякие глупости. Огнеплюй прав – у них рабские души, но ведь рабы тоже люди, и о них надо заботиться.

Трансформировавшись в человека, Мэгги тут же тщательно заперла ворота, через которые попала внутрь. Джунгли сейчас таковы, что в них смельчакам-то непросто выжить, не то, что этим трусишкам! Так, теперь посмотрим, что это за место, возле которого исчезла Они. Ну, до чего же эта очаровательная девочка напоминает Анджелику! Мэгги обожала племянницу, а та очень любила свою эксцентричную тётку, а с двоюродными братьями находила общий язык лучше, чем с родными. Понятное дело, едва зелёная драконесса узнала об исчезновении Они, как тут же бросила всё и примчалась, чтобы принять участие в её поисках.

Итак, след ауры девушки обрывается возле этого загадочного куба с неровной верхушкой. Хм-м… Тут же виден след ауры одного из парней, который пытался, толи найти Они, толи догнать. И этот след тоже обрывается здесь. Вот только…

След ауры Они не просто терялся, а уходил куда-то вниз. Она что, нырнула под этот странный куб с неровной верхушкой? А вот след её преследователя наоборот поднимался вверх. Похоже, что он залез на это сооружение в поисках Они, и там испарился. Та-ак!

Между обоими исчезновениями явно имелась связь. Очевидно, вот эта штука как-то способствовала тому, что эти двое пропали. (А ведь таких штуковин здесь множество!) Значит, надо выяснить, что это такое.

Мэгги сразу отбросила мысль о том, чтобы попытаться влезть под кубическую агрегатину. Для этого ей пришлось бы трансформироваться в муравья, но такой опыт был для неё в новинку, и его следовало приберечь на крайний случай. Она решила влезть наверх. Может быть, осмотрев непонятный объект сверху, она поймёт, что это такое?

В человеческом облике Мэгги была сильной спортивной женщиной с развитыми упругими мускулами, что не мешало ей оставаться настоящей красавицей, правда несколько экзотического вида. Зелёные волосы, глаза и ногти в сочетании с кожей имеющей зеленоватый оливковый оттенок, наделали ей в жизни немало проблем. Из-за такой внешности многие не воспринимали её всерьёз. Люди при этом разделились на тех, кто считал её очень привлекательной и тех, кто делал при её появлении «рожу бульдожью». Но и те, и другие даже мысли не допускали, что это естественный природный вид девушки, а не сочетание эксцентричного вкуса и косметики.

Один прыжок, и упругая, как сильная пружина, Мэгги очутилась на краю загадочного куба. Глаза драконессы сузились, но не от того, что в них ударил яркий свет. Просто Мэгги увидела золото!

Вообще-то, она не была подвержена традиционной драконьей тяге к жёлтому металлу. То есть, золото ей, конечно, нравилось, но в мире было много всего такого, что вызывало в любопытной драконессе гораздо больший интерес. Так, непонятный золотой барабан, (Мэгги подозревала, что это на самом деле не здание, а что-то ещё), не вызвал в ней того восторга, какой испытывает дракон при виде такого количества золота. Но здесь Мэгги увидела нечто совершенно иное.

Не каждый день приходится видеть мир, полностью состоящий из золота. Эфирного золота, если быть точным. Мэгги сразу поняла, что видит перед собой вход в какое-то особенное измерение, имеющее необыкновенную природу. Как всегда, изнутри в этом мире было больше, чем виделось снаружи, но острое драконье зрение отлично различало всё, что помещалось в квадратный отрезок пространства в окне необычного портала. Да, это был населённый мир. Мэгги отчётливо видела города, дороги, в том числе и железные с движущимися по ним поездами. Видела она и людей, крошечных настолько, что самый мелкий из земных муравьёв казался бы слоном, нет, драконом, в сравнении с едва различимыми фигурками. Сверху всё это казалось цельно золотым, как будто некий мастер решил создать объёмную картинку из драгоценного металла. Но опытная в таких делах Мэгги, понимала, что внутри самого мира вода это вода, а железо это железо, человеческие тела живые, воздух прозрачный, а золота ничуть не больше, чем в том мире, где она поселилась сама и завела семью.

Вдруг все мысли о золоте и мирах вылетели у тётушки-драконессы из головы. Они! Мэгги остро почувствовала, что племянница здесь. Отследить снаружи её ауру было невозможно, однако Мэгги была способна чувствовать не только ауру. Это было за гранью и драконьей, и человеческой терминологии, а потому сама драконесса не смогла бы объяснить, откуда в ней родилась уверенность, что Они здесь, но сомнений в том, что она здесь не было.

И всё же Мэгги не могла сказать наверняка, в какой части этого золотого мира находится Они. Нужно было посмотреть поближе, чтобы увидеть след ауры племянницы, как она видела его здесь. Мэгги не колебалась ни секунды. Забыв об Огнеплюе, о пассажирах разбитого самолёта, которых следовало устроить получше и вызвать им помощь, забыв вообще обо всём, импульсивная драконесса приняла свой истинный облик и ринулась вниз!

.......................................................................

Как Мэгги и представляла, вблизи это был мир, как мир. Ледяное объятие верхних слоёв атмосферы быстро сменилось обжигающими потоками плотного воздуха, и летунье пришлось приложить все усилия, чтобы затормозить падение, иначе она рисковала зажариться живьём до того, как коснётся земли.

Драконесса выровняла полёт, и стала планировать, снижаясь кругами. Во время такого манёвра трудно отслеживать какую бы то ни было ауру, даже самую сильную, но Мэгги чувствовала, что Они здесь, и не только здесь, в этом мире, а где-то совсем рядом. Может, девочка трансформировалась в дракона и летает поблизости?

Мэгги вошла в облака, как нож в масло. Многим её собратьям не нравилось летать в парящей над землёй водяной взвеси, но Мэгги любила там купаться. Вот и сейчас она с наслаждением врезалась в прохладную невесомую сырость, мгновенно остудив разгорячённую шкуру. Драконесса не удержалась, и вместо того чтобы пойти дальше на снижение, сделала ещё виток внутри белоснежных кучевых гор! Она даже чуть прибавила скорость, чтобы окунуться в облако, как следует.

Именно из-за скорости Мэгги не смогла разглядеть, что именно двигалось в её сторону с равномерным гулом, как от работающего двигателя. Она даже не успела подумать, что это, наверное, какой-нибудь летающий аппарат, и ей не помешает посторониться, поскольку все летучие механизмы, созданные людьми неуклюжи и опасны. Мэгги вообще ни о чём не успела подумать, потому что снова почувствовала Они! И, конечно же, ощутив племянницу буквально перед носом, она радостно ринулась ей навстречу!

Удар был настолько сильным, что Мэгги на миг потеряла сознание. Её будто сбили налету чем-то большим и мягким. Так взрослый, забывшись, сбивает подушкой ребёнка, от чего мелкий летит кувырком через всю комнату. Мэгги кувыркалась в воздухе и стремительно падала при этом. У неё не хватало ни сил, ни времени на то, чтобы худо-бедно стабилизировать полёт, встать на крыло и приземлиться с наименьшими потерями. Вселенная бешено вращалась перед глазами, а вернувшееся сознание зачем-то повторяло и повторяло изображение «подушки», которая ещё и взорвалась при столкновении с Мэгги.

«Это ведь дирижабль, – думала драконесса, падая. – Да, да, точно – дирижабль, вроде тех, что строили люди в мире Анджелики лет сто тому назад. Откуда он здесь?..»

Додумать она не успела, потому что удар ещё одной «подушки», только гораздо более жёсткой, погасил сознание окончательно.

Глава 46.

– А я говорю, что мы туда не пойдём!

Милли упёрла руки в бока и немного наклонилась вперёд, стараясь произвести на брата внушительное впечатление. Это ей совершенно не удалось, потому что Билли тут же закинул ногу на ногу и спросил, улыбаясь во весь свой лягушачий рот:

– Что, девчонка, сдрейфила?

Милли, синяя, как и он, от холода, вдруг покраснела, словно перегретая печка, так что казалось, что снег начал таять под её крошечными босыми ножками.

– Я не сдрейфила, – проговорила она таким тоном, что её оппонент подобрался на тот случай, если придётся удирать. – Ты же отлично знаешь, что это за твари. Вспомни, что сделал дракон с одноглазым Бобби! От парня одни рога остались и копыта, да и то потому только, что дракон был мелкий. А там, в ущелье лежит не мелкий дракон! Он слизнёт нас, как две крошки с тарелки и проглотит не жевавши…

– Это в том случае, если дракон живой, – резонно заметил Билли, немного расслабившись. – Я же думаю, что бедняга погиб при столкновении с нашим пупыриком. Только меня вовсе не дракон интересует, а то, что осталось от дерижопеля. Баллон у него точно лопнул, но пожара не было ни в воздухе, ни на земле. А это значит, что там можно найти что-нибудь полезное, из чего возможно соорудить что-то подвижное. Я разумею так, что без транспорта мы здесь очень скоро превратимся в две ледышки и окочуримся. А к дракону можно и не подходить.

Милли понимала, что брат прав, и выбора у них нет. В горах без укрытия, одежды и питания они действительно долго не протянут. Понимала она также, что когда они с братом окажутся неподалёку от мёртвого дракона, он сразу же забудет свои слова о том, что к ящеру можно не подходить, и побежит смотреть на чудовище. Насчёт себя она тоже не была уверена, что сможет побороть собственное любопытство. Значит, им по жизни выпало оказаться в опасной близости от существа, страшнее которого может быть только скука! Но, просто взять и согласиться с братом она никак не могла. Последнее слово должно было остаться за ней, и потому Милли фыркнула:

– Были «Адские угонщики», станем – «Гадские механики»!

– Гадские механики? – переспросил Билли, как будто пробуя эту фразу на вкус. – А что? Мне нравится!

........................................................................

Высокое мохнатое существо бродило среди обломков и горестно вздыхало, переворачивая то часть разорванного баллона, то кусок корпуса гондолы. Иногда оно издавало звуки похожие на зевок с подвывом, в котором можно было услышать плачущие нотки. Иногда, заглянув под крупный обломок, существо звало, вполне отчётливо произнося – «Они! Они!», но убедившись, что поиски напрасны, с отчаянием бросало тяжёлую деталь, словно это была щепка.

– Снежный человек! – прошептал Билли, выглядывая из-за сугроба, который служил Адским угонщикам, (или Гадским механикам?), укрытием.

– Тише! – грозно прошептала Милли, и для убедительности хлопнула брата по кепке.

Однако именно это движение привлекло внимание двуногого мохнатого существа, для которого снег и скалы были родным домом.

– Они? – спросил этот лохмач, тут же развернувшись лицом к сугробу, за которым прятались коротыши-авантюристы.

Брат и сестра замерли, словно превратившись в две статуэтки. Но было поздно – лохмач улыбнулся, совсем по-человечески, и направился к ним.

Двойной вопль, вырвавшийся из распахнутых на полголовы ртов, заставил его испуганно остановиться, но в следующую секунду он уже мчался на четырёх конечностях за улепётывающими человечками! А ещё через пару секунд они оба бились и визжали, зажатые в могучих кулаках юного йети.

– Ма,ыши! – прогудел лохмач, не обращая внимания на вопли пойманной добычи.

– Оно разговаривает! – в панике крикнул Билли, как будто это обстоятельство являлось фактором, усугубляющим их бедственное положение.

– Не оно, а он! – поправила брата Милли, указывая куда-то вниз.

Может быть то обстоятельство, что поймавшее их существо являлось молодым самцом и имело какое-то значение, но Билли не уловил особого смысла в замечании сестры. Между тем, юный йети продолжал:

– Хо,ошие ма,ыши! Ма,ень,ие ма,ыши!

Потом он оглянулся на обломки разбившегося дирижабля и печально констатировал:

– Они не,е…

После чего снова перевёл взгляд на пойманных полусатиров, и опять расплылся в улыбке.

– Ма,ыши йе! Ма,ыши хо,ят кушайть?

– Он что, спрашивает разрешение на то чтобы нас сожрать? – пролепетал позеленевший Билли.

– Нет, он интересуется, хотим ли мы есть! – с уверенностью заявила Милли. – Мы хотим!.. То есть, да – кушать, кушать!

При этом она закивала так энергично, что едва не потеряла кепку. Тогда маленький Вуфф осторожно пересадил Адских угонщиков на одну руку, и, прижав их к своей широкой груди, быстро побежал прочь на оставшихся незанятыми трёх конечностях.

– Ну, что ж, сестрёнка, – проговорил Билли, тоскливо оглядываясь на обломки дирижабля, оставшиеся в заснеженном ущелье, – мы с тобой прожили короткую жизнь, которая скоро кончится. Но жалеть не о чем, ведь мы так славно веселились…

– Очнись, гузкотряс! – ответила брату Милли. – Нас просто пригласили в гости. Не знаю, как нам понравится дома у этого парня, но надеюсь, что там будет хотя бы немного теплее, чем на улице. Отогреемся, съедим, что дадут, поспим, может быть, а там что-нибудь придумаем!

......................................................................

Прошло менее получаса, и в заснеженном ущелье среди обломков появился новый персонаж. Он был немного похож на юного йети, так-как был такого же роста и одет в меховую шубу. Но отсутствие шапки сразу обнаруживало его принадлежность к человеческому роду.

Человек этот вёл себя в точности, как его мохнатый собрат. Он бродил среди обломков, заметно приволакивая ногу, заглядывал под каждый кусок обшивки или обрывок материи, и, почти что плачущим голосом, звал Они! Иногда он начинал дико оглядываться вокруг или бросался раскапывать очередной сугроб, иногда впадал в отчаяние и начинал бессмысленно расшвыривать обломки, но продолжал при этом, звать пропавшую девушку. Голос его был сорванным, дурным и гортанным, ласковые слова перемежались с ругательствами, переходящими в рыдания.

– Молодой человек, – раздался вдруг за спиной Елизара, (а это был, конечно, он), немного уставший, но спокойный женский голос, – если вы ищете мою племянницу, то её здесь нет. Они исчезла за несколько секунд до того, как я столкнулась с этой летающей машиной. Теперь я хорошо вижу это, так-как её аура отчётливо прочерчена в небе.

Елизар резко обернулся, и чуть ни сел в снег от неожиданности. Перед ним стояла высокая и необычно красивая обнажённая женщина с гривой зелёных волос и необыкновенным, (может быть от холода), цветом кожи. Она смотрела не на лётчика, а вверх, в небо, где по её словам была видна аура Они. Видимо, узнав то, что ей нужно, зелёная красавица перевела взгляд на молодого человека и улыбнулась. Похоже, собственная нагота её совершенно не смущала.

– Они… жива? – спросил Елизар чужим хриплым голосом, вдруг усомнившись в реальности происходящего.

– Жива! – рассмеялась удивительная женщина. – Была жива, пока не исчезла. Надеюсь, жива и сейчас! С ней в дирижабле был кто-то очень сильный. Я вижу след его ауры не как полосу, а как пятно. Видимо этот… человек… Да, точно – человек! Он сам явился сюда из другого мира, и тут же ушёл обратно, забрав с собой Они. Кто бы это мог быть? В любом случае, я ему благодарна, ведь девочка не выжила бы в человеческом облике во время такой аварии.

– Простите, вы тётя Мэгги? – вдруг спросил Елизар, припомнив рассказы Они.

– Да, – удивилась драконесса, пребывающая в человеческом теле, но тут же обо всём догадалась. – А вы, наверное, один из пилотов того самолёта, который разбился в джунглях? Вот только, я не знаю вашего имени.

– Елизар, – представился лётчик, которого уже ничего не удивляло.

– Очень приятно, – улыбнулась Мэгги. – Вижу, что нам нужно многое рассказать друг другу, вот только неплохо бы найти какое-нибудь убежище и одежду для меня, а то становится холодно, а я никак не могу настроиться на здешний первоэлемент, чтобы создать себе что-нибудь тёплое.

Глава 47.

Ожидая встречи с чудовищами, которые «котов разрывают пополам», профессор Сай и его друг, владетельный князь, думали увидеть каких-нибудь жутких ящеров или, по крайней мере, существ, вроде огромных собак. Последнее было бы объяснимо, так-как собаки, это традиционный кошачий кошмар. Никто из экспедиции не мог предположить, что ужасными чудовищами окажутся… люди!

Приземистые, но крупные и очень мускулистые, со странно согнутыми спинами, так что создавалось впечатление, будто они ходят на четырёх конечностях, а не на двух. Волосы этих созданий напоминали старые вороньи гнёзда или подгнившие и разворошенные стога сена. Несколько позже выяснилось, что эти представители рода человеческого не стригут волос, а отжёвывают их друг у друга. По состоянию их «причёсок» можно было сразу понять, какое положение занимает тот или иной индивид среди соплеменников. Чем слабее был тот или иной представитель сего народа, тем короче были его волосы. У многих женщин шевелюра оказывалась изжёванной до корней, зато вождь и наиболее сильные самцы были покрыты почти не тронутыми гривами, доходившими едва не до земли.

У некоторых эти природные плащи были единственной одеждой. Большинство же носили набедренные повязки из потерявших цвет и форму тряпок, либо из обрывков кож и шкур.

И всё же, эти дикари знали острое железо. Практически все были вооружены широкими топорами и тесаками грубой формы, словно специально выкованными для корявых рук, обладающих чудовищной силой.

То, что эти убийцы разрывают пополам бойцовых котов нэко, было, конечно преувеличением перепуганной Миу. (Господин Сай так и не выяснил, является ли это настоящим именем девушки, но после того, как все члены экспедиции стали называть её этим прозвищем, юная нэко начала на него отзываться.) Во всём остальном подобранная на дороге кошечка была права – напавшие на нэко чудовища убивали всех, кого встречали на своём пути, не взирая, на пол и возраст. И не только убивали, но и пожирали тут же на месте, жадно отрывая зубами куски и не предпринимая попыток как-либо приготовить мясо.

Нельзя сказать, что нэко не сопротивлялись. Матёрые коты то и дело затевали схватки с интервентами, кошки-хозяйки семейных деревьев отчаянно дрались за своих котят, но очаровательный остроухий хвостатый народ проигрывал по той же причине, по которой не мог противостоять набегам охотников за котятами. Нэко не умели действовать сообща, а вот люди, даже откровенно примитивные, умели! Но это никак не возвысило последних в глазах цивилизованных воинов, какими были князь и его самураи.

Сердце господина Сая, и без того подвергшееся сегодня серьёзным испытаниям, опасно ёкнуло и защемило, когда он увидел в одном из мест привала дикарей обглоданные кости и недоеденные руки и ноги, по которым несложно было определить, что они принадлежали именно людям, а не нэко. Эти волосатые выродки пожирали своих!

– Они съели своих павших собратьев, – подтвердил догадку учёного князь. – Тех, кого коты успели достать, прежде чем погибли сами. При этом они добили раненых и тоже сожрали их.

– Как вы сказали? – воскликнул профессор Сай, услышав знакомое слово. – Вы назвали этих тварей – они?

– Да, именно так, – подтвердил князь. – Я думаю, что это они, хоть мне раньше никогда не приходилось сталкиваться с ними.

– Дорогой друг, вы ошибаетесь! – почти прошептал учёный. – Я имел в своей жизни случай близко столкнуться и даже познакомиться с представителем народа они, причём это случилось совсем недавно. Так вот – я могу засвидетельствовать, что они совершенно другие, а это… Скорее всего, перед нами самые обыкновенные человеческие выродки!..

– Вот как? – сузил глаза князь. – Вы мне об этом не рассказывали. Впрочем, я у вас ни о чём таком не спрашивал. Вот что, друг мой, мы сейчас устроим лагерь. Не здесь, а в месте не осквернённом этими… выродками. Я отправлю несколько своих людей в разведку, а вы, тем временем расскажете мне о своей встрече с они.

Профессор Сай понял, что попал в ловушку собственной импульсивности. Отказаться рассказать князю об Они, значило подорвать доверие к себе со стороны лица столь же влиятельного, сколь и уважаемого им, без корысти и предвзятости. Солгать и сочинить какую-нибудь небылицу, тоже не годилось. Князь необыкновенно проницателен, и сразу распознает фальшь! Да и не в характере старого профессора было лгать. Мало того, что это являлось делом недостойным, так ведь оно к тому же требовало особого навыка, как любое другое мастерство. Браться же за то, чего не умеешь, означало поставить себя в нелепое и двусмысленное, а может быть и опасное положение!

С другой стороны, теперь придётся рассказать о себе всё. До сих пор князь не расспрашивал своего гостя и друга, о том из каких краёв тот родом, довольствуясь тем, что господин Сай прибыл «издалека». Но как теперь объяснить этому изысканному феодалу то, что его новый знакомый происходит из другого мира или времени? (А может, и того, и другого!) Профессор сам не знал ответы на ряд вопросов, связанных с его фантастическим путешествием. Как же он расскажет о нём человеку принадлежащему культуре, отстоящей от его собственной, на несколько столетий? Оставалось полагаться на благоразумие князя, ведь находили же они общий язык до сих пор!

Сай вздохнул и решил для себя, что если в самом худшем случае князь ему не поверит, то возможно сочтёт сумасшедшим. В этом разе исход их знакомства может быть двояким. Либо владетельный властелин с уважением отнесётся к безумию старика, ниспосланному богами, и отправит его в храм, где находят приют такие одержимые, либо решит избавить своего нового знакомого от позора существования тела без разума, с помощью своего верного меча!..

Глава 48.

Они во все глаза смотрела на Андрея, и уже не могла понять, о чём он говорит? А он всё говорил и говорил, усадив её на камень в каком-то странном месте, смахивающем на пустыню.

Андрей говорил, встав перед ней на колени и держа её за руки. Он говорил, бегая вокруг и размахивая руками! Говорил, потрясая посохом, а его свободные ниспадающие одежды и волосы развевались на жарком пустынном ветру!..

У девушки от этих речей давно разболелась голова, и даже рожки ныли, как это случается с повреждёнными зубами во время сырости. Кажется, Андрей что-то ей рассказывал и признавался в любви… И расспрашивал о чём-то, но, не дожидаясь ответа, снова рассказывал, и снова вдохновенно вещал о любви, даже пел. И при этом не давал ей вставить ни слова!

Они не совсем ещё оправилась от недавней болезни. Кроме того, у неё перед глазами стоял Елизар, мотающийся на страховочном тросе, который через несколько секунд попал под винт…

Дядя Огги учил, что не надо считать кого-то мёртвым, пока не увидишь его безжизненное тело. Но спасти лётчика во время такого падения могло только чудо. Они видела чудеса в своей жизни и уговаривала себя надеяться, что этот парень, ставший ей другом, (или больше чем другом?), выжил, и тогда они ещё встретятся. Но жестокая память всё возвращала и возвращала те последние мгновения, когда она видела второго пилота.

Вот он прилагает отчаянные усилия, чтобы запустить забарахливший двигатель вручную… Вот ему это удаётся, и он хочет вернуться назад, и протягивает руку, чтобы ухватиться за внутренний каркас гондолы, но промахивается, и его рука хватает только воздух… Вот его буквально сдувает, и он мотается на страховочном тросе совершенно беспомощный, теряет шапку, потом трос попадает под винт… И всё, Елизара больше нет в гондоле дирижабля, его нет больше с ней…

Как назло, сумасшедшие близнецы-угонщики затеяли какой-то спектакль с прощальными речами, а потом драку, и тоже укатились в бездну! Если бы Андрей не возник тогда, вдруг ниоткуда, и не забрал её, Они так и стояла бы на разогнавшемся неуправляемом летательном аппарате, ожидая своей участи. Скорее всего, она погибла бы вместе с дирижаблем, врезавшись в какую-нибудь гору. Или упала бы с ним, когда подъёмная сила газового баллона иссякла бы. Или наоборот – эта сила вознесла бы её на огромную высоту, где воздух непригоден для дыхания, и тогда…

– Они! – раздался отдалённый голос Андрея, звучавший, как сквозь стену. – Они, что с тобой? Очнись!

Девушка вдруг поняла, что не сидит на камне, а лежит, но почему-то ничего не видит. Ах, да – у неё закрыты глаза! Они открыла их, и сама удивилась тому, как ей непросто было это сделать.

Между тем, Андрей испуганно хлопотал вокруг потерявшей сознание подруги. Он уложил её на землю, где было немного жёсткой пустынной травы, мимолётно подивившись тому, какая Они тяжёлая, затем сорвал с себя длинную свою одежду, скатал в ком и подложил под голову девушки. После этого он открыл флягу с заветной водой, набрал немного в ладонь, смочил ей виски и лоб, после чего поднёс горлышко к губам Они.

Девушка вскрикнула, как от сильной боли, зажмурилась и схватилась руками за голову. Андрей в ужасе отпрянул, испугавшись, что сделал что-то не так, и принёс этим вред вместо помощи! Но тут, черты лица Они разгладились, она снова распахнула свои чудесные глаза, в которых читалось удивление.

Они отняла руки от головы и села. С изумлением посмотрела она на Андрея, как будто видела его впервые, затем также взглянула на свои руки и вдруг снова схватилась за голову.

– Что ты со мной сделал? – спросила девушка, совершенно округлив глаза и меряя парня безумным взглядом. – Как тебе это удалось? И… зачем?

Андрей не сразу понял, что она имеет в виду. Сначала он решил, что подруга не в себе или страдает от солнечного удара. Потом смутная догадка стукнула его в затылок, и тогда он взял руки Они в свои и отнял их от её головы.

Так и есть! На голове у девушки совсем не было рожек, ни больших, ни маленьких. То место, которое они только что занимали, было ровным и покрытым тёмными её волосами, что соответствовало нормальному человеческому строению, ни больше, ни меньше!

Глава 49.

То, что Мэгги исчезла, он не увидел, а почувствовал. И когда почувствовал, обругал себя последними словами! Если в одном и том же месте исчезли двое, то третий исчезнет там обязательно, а это значило, что он должен был всё проверить сам. Но Огнеплюй этого не сделал, потому что его, как магнитом тянуло в другое место, очевидно бывшее здесь ключевым. Место это находилось в центре здания-барабана, и в нём тоже кое-кто исчез.

Судьба пропавшего в центре парня, Огнеплюя не волновала. Мало ли парней увивается вокруг девчонки! Это дело обычное и нормальное, когда вокруг девушки голодными котами ходят парни. Вот, если такое не происходит, значит, что-то не так, либо с ней, либо с ними. Они здесь не была исключением, чему Огнеплюй был рад – племяшка выросла девушкой красивой, яркой, необычной, и одновременно доброй, мягкой и отзывчивой. Нет, она вовсе не была «беззубой» рохлей. Доля хитрости, лукавства и очаровательного девичьего коварства присутствовала в этой девице, как неотъемлемая черта, вроде когтей скрытых в мягких лапках кошечки!

Всё это делало Они лакомым кусочком для противоположного пола, и парням в её жизни пора было появиться. Поэтому, Огнеплюй ничуть не удивился, когда у племянницы выросло сразу два «хвоста». (Три, если посчитать того старика, но его роль пока была непонятна.) Однако не имело значения, сколько их на самом деле, два или десять. Вот если бы был один, тогда красный дракон навострил бы уши. А так, они могут появляться или исчезать, сколько им заблагорассудится, лишь бы не обижали Они, а то дядюшка Огнеплюй вспомнит про свой, «уснувший века назад», аппетит к человеческому мясу!

Итак, вот центр барабана, который даже обозначен кругом в два шага в диаметре. Здесь обрывается след ауры того парня, который безразличен для Огнеплюя, но может что-то значит для Они. Красный дракон уже занёс ногу, чтобы поставить её на край этого круга,когда почувствовал затылком, что Мэгги пропала в том месте, которое он поручил ей исследовать.

Огнеплюй обернулся, но увидел только оборванный след ауры своей зелёной сестры, и ругнулся самыми скверными рыцарями своего драконьего лексикона. Но, ругайся, не ругайся, а этим делу не поможешь. Теперь вместо одной девки придётся вытаскивать двух. Что же до сопутствующих персонажей, то посмотрим на их поведение и прочие качества!

Первым порывом было бежать туда, где испарилась Мэгги, и что-то там сделать. Но Огнеплюй был не так прост. Он помнил притчу о колодце в котором утонуло сто драконов, каждый из которых считал себя умнее, сильнее и удачливее всех предыдущих. Он не собирался быть сто первым, а потому не кинулся назад, и поставил занесённую ногу на плоский круг в центре круглого помещения.

Ничего не произошло. Огнеплюй не видел ничего такого, что могло бы здесь его поглотить, втянуть, скрыть или заставить исчезнуть каким-либо другим образом. Но ведь тот парень исчез куда-то! Хотя теперь было видно, что это случилось с ним не сразу. Он здесь довольно долго стоял, как будто что-то рассматривал, и только потом куда-то делся.

Красный дракон сделал ещё шаг и оказался в центре круга. Ничего не произошло. Он не провалился, и никакая сила не тащила его, необоримо, неизвестно куда! Это настораживало, как настораживает опытного охотника необычайная тишина леса.

Огнеплюй ещё раз в упор рассмотрел след ауры пропавшего парня. Впечатление было такое, что он долго топтался на месте, что-то высматривая. Причём, это происходило не внизу, а наверху, как будто этот тип парил под потолком.

Предположить, что обычный человек владеет искусством левитации, как им владеют Анджелика или Они, Огнеплюй не мог. Ему самому это тоже не удавалось, хоть он и не был человеком обыкновенным. Значит, парень попал наверх каким-то ещё способом. Ни лестницы рядом, ни верёвки… Да какие там верёвки-лестницы! Огнеплюй ещё разок ругнулся рыцарями. Наверное, слишком долго находясь среди людей, он поглупел, как дракон. Ведь он же стоит на той самой штуковине, которая служит подъемником! Причём, управляется этот механизм силой мысли, что не слишком удивляет после всего увиденного.

Он приказал диску поднять себя, и тот послушался. Огнеплюй медленно вознёсся над всеми, кто был в чудном доме-барабане, и остановился на высоте метров пятнадцати. Теперь ему было хорошо видно всё, что делалось здесь внутри. Он скользнул взглядом по сгрудившимся вокруг кучки орехов пассажирам и подумал, что из них или, по крайней мере, из их потомков выйдут классические обезьяны в недалёком будущем.

Но ему не были интересны ни эти люди, ни их обезьяньи потомки. Сейчас перед красным драконом открылось такое, что он невольно затаил дыхание, восхитившись увиденным! Сотни!.. Тысячи!.. Нет – сотни тысяч миров! Причём, то что имелось здесь в барабане, представляло собой лишь малую часть того что было внизу под полом, который на самом деле не был полом, как и то что было здесь сверху не являлось потолком. А чем же всё это являлось?

Огнеплюй протянул руку к одному из миров, который был поближе и понял, что может до него дотронуться. Но ведь у него не пятнадцатиметровая рука! Значит, законы пространства, а может быть и времени, здесь действуют иначе. Что ж, он встречал в жизни нечто подобное. Ладно, смотрим дальше.

Так, любой из миров, которые наверху, можно потрогать. А что ещё можно? Ага, их можно притянуть к себе поближе! Опять нарушение законов физики, так-как это не иллюзия. Итак, можно притянуть, потрогать и, видимо, вмешаться…

Точно – так этот парень и исчез с площадки. Шагнул в один из миров и был таков! Вот только в какой мир он шагнул? Впрочем, какая разница? Огнеплюй пришёл сюда по следу Они, а теперь ему ещё и Мэгги найти надо. К счастью обе влезли в одну и ту же ловушку, а значит, он тоже туда прогуляется. Надо лишь притянуть к себе тот мир, куда они нырнули…

Тут красный дракон раздражённо нахмурился. Когда он смотрел снизу, следы аур Они, Мэгги и остальных были видны отчётливо, но теперь он едва мог различить эти сильно размытые полосы, которые могли вести, например, вон в тот мир, а может быть и в следующий.

Наверное, надо было спуститься и повторить действия Мэгги, но это простое решение почему-то не пришло ему в голову. Вместо этого Огнеплюй протянул две руки к двум соседствующим мирам, куда могли вести искомые следы и потянул их к себе оба сразу, чтобы разглядеть поближе.

Поздно вспомнил он о популярной во все времена казни, когда человека привязывают за конечности к согнутым деревьям, перепуганным тягловым животным или к автомобилям с разогнанными двигателями. Привязывают чаще за ноги, но иногда за руки и за ноги сразу. Расчёт прост – беднягу разрывает на части, как муху, попавшую в руки жестокого ребёнка.

Огнеплюй почувствовал себя такой «мухой». Его вдруг со странной силой потащило за руки в разные миры, так что затрещали кости, связки, сухожилия и мышцы! Странно, но разжать пальцы и отпустить оба мира почему-то не получалось.

Красный дракон смерти не боялся, но погибать так нелепо и неожиданно не входило в его планы. Тем более, это было бы обидно, ввиду того, что он не сделал дело, ради которого пришёл сюда – не разыскал Они, да ещё и Мэгги потерял. И такая его взяла из-за всего этого злость, такая досада, что из ноздрей его, вполне человеческих, повалил дым, а из ощеренного рта полыхнуло пламя! И напряг он тогда свои могучие руки, и удержал расходящиеся миры, остановив их движение…

Весь золотой барабан вздрогнул, будто получил удар неведомого била по корпусу. Его внутренняя поверхность вдруг осветилась ярким светом, потому что крыша раскрылась подобно цветку и внутрь хлынули солнечные лучи! Раздалось жужжание и щёлканье какого-то невидимого, но очень большого механизма, и сооружения на кубических постаментах пришли в движение. Они принялись опускаться один за другим, уходить под пол, а вместо них появлялись другие, вырастали и вставали на место старых, сияя свежим, как бы нетронутым золотым блеском.

Пассажиры, едва успевшие спасти свои сохнущие тряпки, жались к стенам, и во все глаза глядели на происходящее вокруг них непонятное движение. Вдруг они завопили все, как один от невыразимого ужаса, потому что сверху, сквозь крышу внутрь барабана внутрь заглянул удивлённый серый глаз, который был, наверное, чуть меньше самого барабана!..

Красный дракон по имени Огнеплюй, ничего этого не видел по той простой причине, что его уже не было там, где он стоял только что. Страшным усилием, едва не вырвавшим руки у него из плеч, он освободил-таки кисти, застрявшие в двух разных мирах. Сами миры вернулись в ритм своего обычного движения и не пострадали, хоть и пережили, наверное, какие-то катаклизмы из-за неестественной для них остановки. Возможно, где-то изменился климат, но неизвестно к худшему или к лучшему. Точно известно, что в одном месте некий пророк, попросивший солнце остановиться, чтобы праведное воинство успело дорезать во время священной битвы неправедное, откровенно обалдел, когда это у него получилось.

Но всё это не касалось Огнеплюя никоим образом. Сорванный с круга, на котором стоял, красный дракон летел куда-то кувырком, поминая самыми отборными рыцарями все вселенские миры, сущие и не сущие, какие есть в бесконечности!..

Глава 50.

– Комета! – сказала Милли, глядя на странную рыжую звезду, прочертившую по небу.

– А, метеор! – презрительно махнул рукой Билли и натянул кепку на нос.

– А я говорю – комета! – не унималась его сестра-близнец, краснея по своему обыкновению.

– Кометы так не летают, – авторитетно заявил Билли из-под кепки. – Когда появляется комета, то, кажется, что она висит посреди неба неподвижно, и может так висеть несколько дней…

– Ботан! – обозвала его Милли и показала брату язык.

– Кто ботан? – искренне удивился Адский угонщик, для которого, кажется, не было оскорбления хуже.

– Ты ботан! – выкрикнула сестрёнка, озорно сверкнув глазами. – Ботан, ботан, ботан, ботан!

Этого Билли не мог стерпеть ни от кого в мире, тем более от родной сестры. Он вскочил, перевернул кепку козырьком назад, сжал кулаки и ринулся в бой! Милли улыбнулась от уха до уха с весёлой злостью, и приготовилась сопротивляться, но удары обоих пришлись по воздуху.

– Вуфф, вуфф! – назидательно сказал им Вуфф, разведя руки, в кулаках которых было зажато по Адскому угонщику.

Те, видимо по инерции некоторое время ещё подёргались, пообзывались и помахали в сторону друг друга своими мелкими кулачонками, но вынуждены были смириться. Из рук Вуффа не вырвался бы дюжий мужик человеческого роду племени, что уж говорить о карликовых полусатирах?

Вуфф теперь был ответственным за этих двух недомерков, которых семья йети приняла, как собственных детей. Видимо, у этих существ был инстинкт защиты всех мелких и слабых, имеющих сходство с ними самими. Полусатиры подпадали под эту категорию, также как и люди, поэтому, когда Вуфф принёс их в родную пещеру, ему даже отменили выволочку за самоволку.

Малыш йети сбежал, чтобы найти Они. Это его родители хорошо понимали, так-как сами искали беглянку, и даже проследили её след до человеческих поселений. Дальше идти было нельзя, так-как люди, завидев йети, начинали сходить с ума и хвататься за оружие. Поэтому Папа Йети и Мама Йети очень огорчённые вернулись назад, но их сын не смирился, и сам удрал из-под родительской тёплой подмышки.

Йети не умели считать и измерять время, а потому неизвестно, сколько Вуфф ошивался вокруг человеческих поселений, пугая собак и их хозяев. Он чувствовал, что Они где-то здесь, хоть её запах и перебивали запахи остальных людей, к которым она ушла неизвестно зачем. Потом Они совсем пропала, и её запах не ощущался даже той едва заметной ноткой, которую чувствовал Вуфф среди несусветной вони, источаемой городом. Но юный йети не вернулся домой. Он, по-прежнему, чувствовал, что Они рядом, что она каким-то образом передвигается… внутри горы! И тогда он пошёл, ведомый этим чувством, и после долгого пути нашёл разбившийся дирижабль.

Это было очень странно. Маленький йети не знал, с чем столкнулся, но вокруг этих обломков витал дух беды, страха и отчаяния. И всё это было связано с Они. Кроме того, рядом ощущалось присутствие существа настолько огромного и сильного, что оно было во много раз сильнее Папы Йети, а до сих пор Вуфф считал, что сильнее Папы Йети никого в природе быть не может.

Кроме того, здесь был ещё кто-то, какой-то чужой, запах которого Вуфф уже чувствовал рядом с Они. Но этот чужой маленькому йети был не только не нужен, но и крайне неприятен, поэтому, когда Вуфф нашёл его на склоне горы, то просто выбросил за ненадобностью.

Несмотря на всё это, юный йети продолжал искать Они, переворачивая обломки дирижабля, пока не нашёл вот этих малышей! Малыши были чудесные и немножечко пахли, как Они. Вуфф вовсе не забыл про свою подружку, ведь йети вообще никогда и ничего не забывают. Но ей угодно было на этот раз совершенно исчезнуть, оставив вместо себя этих малышей.

Вуфф не задавался вопросом кто они такие. Малыши были маленькие, беспомощные, замёрзшие и голодные. А ещё, у них было по две руки и по две ноги, и они пахли, как Они. Этого всего оказалось достаточно, чтобы забрать их с собой, тем более что Вуфф сумел даже перекинуться с ними парой слов, и они его поняли. Они могла бы гордиться своим учеником!

Итак, маленький Вуфф был немедленно реабилитирован в глазах семьи, когда предъявил родителям Милли и Билли. Он даже получил награду в виде ласкового материнского шлепка и был, тут же засунут под мышку. Под другую поместили слабо брыкающихся Адских угонщиков.

Это было неоднозначное времяпрепровождение для полусатиров. С одной стороны они отогрелись, а потом неплохо отъелись, проявив к пище йети даже большую неприхотливость, чем Они. Однако непоседливая натура Адских угонщиков не давала им подолгу сидеть на одном месте, что совершенно не вязалось с распорядком принятым у йети. Нет, Милли и Билли не пытались сбежать. Эти двое были не настолько глупы, чтобы рискнуть пересечь заснеженные горы, имея на теле лишь кепки и комбинезончики. Но, оттаяв, они начали жаждать развлечений, а поскольку угонять здесь было нечего, принялись отводить душу во взаимных поддёвках и драках.

Мама Йети никогда не держала на руках таких беспокойных детёнышей! Они мешали ей дремать, будили Вуффа и ухитрялись переполошить даже Папу Йети, что было небезопасно. Нет, образцовый муж и отец никогда бы не поднял свою огромную длань на таких крошек, но в гневе он начинал страшно реветь, колотить себя кулаками в грудь, лупить ими по полу и яростно подпрыгивать, от чего всё кругом ходило ходуном, а сверху срывались камни. В такие минуты его боялись и жена, и сын, но только не странные найдёныши. Они, кажется, были абсолютно бесстрашны. При всём при этом, мелкая шпана проявляла такую прыть, что поймать этих двоих карапузов было взрослым йети не под силу.

Вот тут-то малыш йети проявил удивительную ловкость и талант воспитателя, чем возвысил себя в глазах родителей, и был признан ими почти взрослым! Это выражалось в том, что теперь он мог покидать материнские руки и возвращаться по своему усмотрению. Ему даже разрешалось чуть-чуть отходить от пещеры. Короче говоря, Вуфф наловчился ловить разбушевавшихся близнецов и утихомиривать их. Для первого он использовал свои длинные и уже очень сильные руки, а второе достигалось беседами, которые он вёл с беспокойной компанией.

Как ни странно, Адские угонщики что-то находили в этих разговорах, и никогда не отказывались поболтать с «лохматым брателло», как они называли юного йети. Вот и сейчас, укротив бойцовый порыв брата и сестры, Вуфф начал свою воспитательную работу.

– Д,аться нехо,ошо! П,охие ма,ыши! – заявил он, приблизив пойманных близнецов к своей добродушной физиономии.

– Ладно, ладно, лохматик, не будем! – пообещал Билли и заговорщически подмигнул сестре.

– Мы будем хорошими! – подхватила Милли и улыбнулась пополам – мило и дружелюбно половиной лица обращённой к Вуффу и, недвусмысленно оскалив зубы, брату.

Билли, расценив её мимику, как обещанное, но отложенное развлечение, остался, весьма доволен, и тоже улыбнулся, став похожим на кота, получившего доступ к сметане. Тем временем, наивный легковерный Вуфф усадил подопечных себе на колени, но на всякий случай окружил их кольцом мохнатых рук. Сейчас они сидели у входа в пещеру, и, пользуясь редким затишьем, любовались звёздным небом.

– У здешних созвездий есть названия? – спросила Милли после недолгого молчания.

– Наверно есть, – пожал плечами Билли. – Только какое нам до них дело?

– Так, любопытно.

– Всё равно мы не пойдём расспрашивать об этом местных.

Милли неопределённо фыркнула.

– Можем придумать свои, – заявил её брат, развивая предложенную тему. – Вон то, рогатое пусть будет – созвездие «Мотоцикла»!

– Точно! – подхватила сестра. – А это длинное – «Гоночный болид»!

– Ага! Формула один! А вот это – «Малый скутер»!

– Тогда вон то – «Катамаран на воздушной подушке»!

– Длинновато, но сойдёт. Пусть в таком случае, вон, то двойное называется, м-м, «Подъёмный кран»! Большой и маленький.

– Нет, это не круто! И где ты видел подъёмный кран с руками и ногами? Пусть это будут созвездия «Йети», большое и малое. Мама Йети и Вуфф!

Билли согласился, что это лучше, а Вуфф, услышав своё имя, взглянул на близнецов вопросительно, затем перевёл взгляд на небо и вдруг, ткнув толстым чёрным пальцем в сторону двойного созвездия, спросил:

– Йети?

Адские угонщики переглянулись.

– Он понял! – восхищённо прошептала Милли.

– Молодчага! – согласился Билли.

– Ма,а Йети и Вуфф, – констатировал их опекун. – А ,де Па,а Йети?

– А… он пошёл найти что-нибудь вкусненькое, – нашлась Милли. – Вот раздобудет еду и вернётся!

Такое объяснение полностью удовлетворило Вуффа, и даже привело его в восторг. Развеселившись, он попрыгал немного с близнецами на руках, от чего те радостно ухали при взлётах и приземлениях.

– Давай теперь звёзды, что ли называть? – предложил Билли, когда скачки закончились.

– Давай! – согласилась Милли, которой это занятие понравилось. – Вот эта, которая мигает разными цветами – «Светофор»!

– Светофор должен быть из трёх отдельных фонарей, – усомнился Билли. – Хотя, если светофор пешеходный, то пускай! Тогда вот эта яркая – «Стоп-сигнал»! Э-э, стоп-сигнал на байке, поэтому в одном экземпляре.

– Принято! Вот эта двойная – «Фары»!

– Ну, это уже созвездие получается. Ладно, пусть будут «Фары». А вот эта золотая, м-м…

– Они! – заявил Вуфф безаппеляционно.

Близнецы в очередной раз переглянулись. Они оба любили Вуффа за удивительную сообразительность, хоть юный йети был ещё сущим ребёнком.

– Они, – повторил Билли задумчиво. – Ты молодец, лохматый!

– Давай что-нибудь угоним! – вдруг невпопад сказала Милли жалобным голосом.

Билли смерил её изучающим взглядом, и ответил без тени иронии:

– Обязательно угоним! Я обещаю!

Глава 51.

– Теперь, друг мой, вы знаете обо мне всё! – закончил свой рассказ профессор Сай, и слегка поклонился.

Князь, слушавший его всё это время с величайшим вниманием, смотрел на собеседника своим проницательным колючим взглядом и молчал. Старому профессору стоило немалых усилий сохранять спокойствие. Господин Сай принадлежал к древнему прославленному роду великих самураев, но сам он воином не был, и даже в императорской армии когда-то служил переводчиком. Его нельзя было упрекнуть в трусости, но природная отвага, доставшаяся от грозных предков, не прошла закалку в огне сражений, о чём умный и развитой господин Сай совершенно не жалел, так-как не считал справедливой войну, которую тогда вёл император.

Возможно, поэтому сейчас его сердце сжималось, когда он видел останки невинных жертв и даже их врагов. По той же причине он с внутренним трепетом ожидал своей участи, хоть и постарался подготовиться к ней заранее. Сейчас наиболее вероятными ему казались два варианта ближайшей его судьбы. Первый – князь не поверит ему, и прикажет казнить, как лжеца. И второй – князь ему поверит, и прикажет казнить, как колдуна. Какая из казней при этом будет милосерднее, господин Сай не брался предугадать.

– Я предполагал что-то в этом роде, – сказал вдруг князь, настолько неожиданно, что старик-профессор подпрыгнул. – Вы плохо вписываетесь в окружающий мир, друг мой, и это заметно, по крайней мере, мне. Вы умнее и образованнее всех учёных, каких мне доводилось видеть в жизни, а ведь я знаком с мудрецами Императорского Двора, и не только с ними. Что ж, благодарю за откровенность и доверие! Я ещё раз убедился в том, насколько полезным является наше знакомство.

Профессор Сай почувствовал, что его сейчас может хватить удар. Как это ни парадоксально, именно дружелюбие князя могло стать причиной катастрофы для старого учёного. Если бы его властительный друг просто сказал своим людям – «Казнить его!», старик испытал бы горечь, но и облегчение. Но сейчас его сердце грозило проломить грудную клетку или оборваться, как колокольчик на перетёртой нитке.

Надо было ответить в изысканной манере, как это пристало – с благодарностью, но без раболепства. Но господин Сай справедливо полагал, что не сможет справиться с дрожью в голосе. Есть предел человеческим силам, и порой, не выдать своё волнение труднее, чем шагнуть навстречу неизбежной смерти.

Его выручил вернувшийся разведчик. Как всегда, молодой самурай не объявил новость во всеуслышание, а сообщил всё на ухо своему господину, после короткого военного поклона.

Морщины на лбу князя разгладились, а глаза его сверкнули особым блеском.

– Племя дикарей терроризирующих эту страну, – заговорил он, – собралось в балке неподалёку отсюда. Там у них какой-то совет. Для меня это удобный случай покончить с досадной помехой моим планам. Заодно окажем услугу народу нэко. Как вы думаете, друг мой, местные жители будут нам за это благодарны?

– У нэко свой особый взгляд на такие вещи, – ответил профессор Сай уклончиво. – Они не знают что такое война и союзническая помощь, а потому я не стал бы рассчитывать на их благодарность в том смысле, как это бывает у людей. Однако нэко умны, они умеют наблюдать и делать выводы. В любом случае, слава бойцов, превосходящих доблестью самых лучших котов этого края, может послужить для пользы дела. Но, друг мой! Неужели вы собираетесь атаковать неприятеля такими небольшими силами? Я ничуть не сомневаюсь в вашей личной доблести и в боевой выучке ваших воинов, но ведь у вас только двадцать самураев, а племя противника составляет больше двухсот кровожадных дикарей…

– Восемнадцать самураев, – поправил его князь. – Девятнадцать вместе со мной. Двоих бойцов и всех слуг, которые тоже умеют драться, я оставлю с вами. Пожалуйста, не возражайте, мой друг, так надо! Ваша жизнь для меня имеет особенную ценность, и дело не только в цели нашего похода. Вам же я поручаю позаботиться о Миу, она ведь ещё слаба, и нуждается в покровительстве.

– Но могу ли я, по крайней мере, взглянуть на битву? – спросил профессор, который при всей своей некровожадности всю жизнь мечтал увидеть сражение древних времён, в котором всё решали исключительно таланты полководцев и личная доблесть бойцов, а не преимущество в технике, как бывало в его время.

– Как хотите, – согласился князь. – Я отдам своим людям соответствующее распоряжение, и они проведут вас в такое место, где вы всё увидите, не спугнув при этом неприятеля и не обнаружив себя. А теперь, извините меня, я должен идти, чтобы не упустить уникальный шанс сделать всё быстро и успешно.

Глава 52.

– Поверь, без рожек ты выглядишь не хуже… То есть, такая же красивая, как и…

Андрей замолчал под крайне неодобрительным взглядом Они. Впрочем, девушка тут же смягчилась и проговорила усталым голосом:

– Эти рожки были частью меня. Они прорезались, когда я была ещё совсем маленькой, и на самом деле я не помню себя без рожек. Я привыкла к ним и любила их, а теперь без них как будто… Хуже чем голая! И… И мне их так жалко!..

Слёзы потекли из золотых её глаз, и окончательно смутили парня, без того сбитого с толку. Год общения с податливыми ласковыми наложницами, готовыми пожертвовать всем, лишь бы не расстроить властелина, не приучил его к таким ситуациям. Вихрь мыслей кружился в его голове, и не давал утвердиться одной правильной – обнять, утешить, успокоить. Вместо этого Андрей решил перевести разговор на другую тему.

– Там на дирижабле вы были с Елизаром, да? – спросил он, считая правильным узнать о судьбе своего напарника и второго пилота.

Они взглянула на него сквозь пелену слёз, кивнула и зарыдала ещё сильнее. И тут мысли парня приняли иное направление. Он уже знал о разном течении времени в мирах. Сам он скитался по ним уже больше года, если считать его личное время. А сколько прошло времени для Они и Елизара? Сколько эти двое были вместе? Видимо достаточно, чтобы лететь куда-то на старинном воздушном судне, и достаточно, чтобы девушка оплакивала сейчас потерю друга. Андрей не знал подробностей, но уже понял, что Елизар пропал, и скорее всего, погиб в результате аварии, случившейся перед его, Андрея, появлением.

Ревность живёт на тёмной стороне человеческой души. Она делает человека чёрствым, эгоистичным, мелочным, подозрительным и даже порой равнодушным до жестокости. И ведь это обращено на того, к кому на самом деле испытываются самые нежные чувства! Даже исчезновение с пути предполагаемого соперника не приносит мир в душу, ведь сама мысль о том, что предмет вашего вожделения обратил внимание не на вас, а на кого-то другого, приносит жгучую боль и обиду, независимо от того, есть ли у вас право на взаимность и верность или нет.

– Скажи, – спросил Андрей, внезапно забыв о том, что расспрашивать о таких вещах плачущую девушку не тактично, жестоко и просто грубо, – у вас там с Елизаром… Вы были… Как бы это сказать?..

– А, что?

Слёзы Они вдруг высохли, а её золотые глаза сверкнули зло и враждебно.

– Нет, ничего, – с опозданием спохватился Андрей. – Я просто хотел спросить…

– Были ли мы любовниками? – проговорила Они голосом, в котором слышался металл.

– Нет, что ты? – испугался лётчик её прямоты. – Я не имел в виду ничего такого!

– А почему нет? – продолжала Они, в душе, которой закипало что-то нехорошее. – Разве мы не живые люди? Разве не имеем право жить и любить так, как считаем нужным? Или может, мы должны спрашивать разрешения у людей посторонних? У тебя, например? Почему я должна перед тобой отчитываться? И по какому праву ты меня здесь допрашиваешь?!

Всё можно было ещё исправить. Гневные слова, выкрикнутые в лицо Андрею, скользили мимо сознания, словно масса пустой породы, оставляя после себя лишь ядовитые крупицы. Но эти крупицы имели свойства семян, которые взошли моментально. Они твердили парню, что он лишний, и что его участие только заставляет девушку страдать. Своей ревности он при этом даже не заметил.

Андрей не хотел чтобы Они страдала из-за него, и потому, вместо того чтобы ответить на её вопросы фразой – «Всё потому что я люблю тебя!», сказал:

– Просто мне нужно знать о том, что случилось с Елизаром. Он мой второй пилот, а я его командир, и потому…

– Елизар погиб, – коротко сказала Они глухим голосом, прикрыв глаза, которые уже не сверкали злобой. – Он сорвался, когда запускал двигатель… Прости, что я накричала на тебя, я не имела права… Пожалуйста, прошу тебя – оставь меня, не ходи за мной. Не беспокойся, я не пропаду. Мне ведь не впервой бывать в разных мирах… Да, спасибо что спас меня, без тебя я бы, наверное, разбилась.

Говоря всё это, девушка встала, и, не глядя Андрею в лицо, обошла его, словно он был деревом. Некоторое время её лёгкие шаги были слышны за спиной парня, впавшего в невольный ступор, потом они смолкли, и наступила полная тишина, странная для открытого пространства.

Андрей резко обернулся, и глаза его были при этом дикими до безумия! За его спиной лежала ровная поверхность, заросшей сухими травами пустыни. Это была не та пустыня, которую привычно показывают людям, живущим далеко от неё. Здесь не было ни моря песка, ни барханов, подобных гигантским волнам или холмам. Не было здесь также скал, или камней, за которыми могло спрятаться существо крупнее тушканчика. До самого горизонта простиралась ровная поверхность, похожая на плешь, покрытую редкими островками пуха.

Они на этом пространстве не было, ни далеко, ни близко. Девушка просто исчезла, что было не таким уж странным явлением в этих странных мирах. Андрей некоторое время смотрел на эту пустыню, затем поднял руки к голове и вцепился себе в волосы! Глаза парня закатились, рот открылся, но вместо крика из него вырвался хрип. Продолжая хрипеть, он опустился на колени, затем согнулся пополам и ткнулся лбом в землю, будто собирался молиться.

Но он не молился. Он даже не думал, и ничего не чувствовал теперь. Ведь зачем думать и чувствовать телу, которое только что покинули душа и сердце?

........................................................................

– Эй, девушка? Красавица, если вас это не сильно затруднит, уделите мне минутку или хотя бы несколько секунд вашего времени!

Они обернулась. Картина, представшая перед ней, поражала своей невозможностью. Прямо посреди пустыни стояло роскошное золотое кресло, в котором восседал человек в изысканном фраке, но с очень длинными волосами и бородой. Он был худым и высоким, но не тощим. Они даже сначала подумала, что снова видит перед собой Андрея, успевшего переодеться и теперь играющего перед ней странный спектакль. Но она тут же поняла, что ошиблась.

Незнакомец и лётчик были немного похожи, но только ростом бородой и причёской. Лицо друга, которого она только что покинула, было добрым и бесхитростным. Физиономия этого незнакомца, не лишённая мужской красоты, светилась умом и лукавством, что выдавало остроумную, но коварную сущность. Глаза его имели странное свойство – они казались то ярко-синими, то болотно-зелёными, то рубиново-красными, оттенка запёкшейся крови. Волосы его были темнее, а борода короче, чем у лётчика, видимо где-то потерявшего бритву.

Увидев, что девушка остановилась, незнакомец немедленно встал и отвесил ей безупречный изысканный поклон. Да, он знал, что такое хорошие манеры, но вопрос был в том, какой смысл вкладывался в его обращение с дамой.

– Простите, что отвлекаю вас от пути, по которому вы следуете так стремительно, а также обращаюсь к вам, не будучи представленным, как того требуют правила приличия. Нынешние обстоятельства заставляют меня быть несколько нетактичным, но сами посудите – здесь пустыня, и представлять меня некому. Так что предлагаю обойтись без этих условностей. Идёт?

– Идёт, – согласилась Они, которой этот странный незнакомец показался забавным. (По крайней мере, встреча с ним отвлекала девушку от мыслей, которые были одна чернее другой.)

– Вот и прекрасно! – воскликнул пустынный фрачник. – Обойдёмся также без имён, ведь они нужны там, где присутствует много народу, а мы с вами одни, так что нет никакого смысла в прозвищах, служащих для выделения из толпы. Итак, я предлагаю вам присесть вот на этот стул, отдохнуть и выпить чего-нибудь прохладительного. Ещё раз прошу меня простить за мою бесцеремонность, но я вижу, что вы заблудились, устали, а ещё вам жарко и хочется пить.

Они вдруг почувствовала, что он совершенно прав. Говоря Андрею, что она не впервой путешествует по мирам и превосходно в них ориентируется, Они сильно преувеличивала. До сих пор ей не приходилось посещать такие миры без сопровождения. Нынешнее её приключение было случайным, и она уже несколько раз могла пропасть, если бы не помощь друзей. Но сейчас девушка пребывала в таком ужасном душевном состоянии, что ей было всё равно куда идти и безразлично, что с ней станет в ближайшем и в отдалённом будущем.

Однако сейчас она чувствовала, что действительно устала, и, да, ей было до отвращения жарко! А ещё, в горле пересохло настолько, что оно начало гадко слипаться, и во рту совсем не было слюны, чтобы хоть как-то смочить его.

В предложении незнакомца не было ничего обязывающего к каким-либо дальнейшим действиям, а потому Они просто улыбнулась, (отвечать словами из-за пересохшего горла было трудно), и присела на красивый, словно из дворцового гарнитура стул, который почему-то раньше не видела.

Незнакомец пришёл в восторг от того, что она не стала отнекиваться, и захлопотал вокруг своей гостьи, как наседка над цыплятами. Изящное движение, сделавшее бы честь любому маститому фокуснику, и перед Они появился столик, уставленный напитками. Глаза разбегались, глядя на это изобилие, которое чудом помещалось на такой маленькой плоскости.

– Позвольте предложить вам охлаждённого красного вина особой лозы… – начал незнакомец, но Они прервала его:

– Благодарю, но я не пью человеческую кровь, даже пролитую сотни веков назад.

Это было сказано спокойным голосом, и на лице девушки играла вежливая улыбка, но незнакомец вздрогнул, как от неожиданного удара.

– Тогда, может быть, вам придётся по вкусу вот это белое… – проговорил он уже не таким уверенным тоном, но Они снова перебила:

– Желчь, разведённая слезами, – проговорила она задумчиво. – Нет, но это я тоже не пью.

– М-может быть тогда обычный морс… – пролепетал незнакомец, в глазах которого уже плескался страх.

– Флегма лягушки и вытяжка из сомьих жабр, – констатировала Они. – Возможно, какой-нибудь змий пришёл бы в восторг от этой смеси, но мне такое не по вкусу и не по статусу.

– Тогда что же?.. – спросил окончательно сбитый с толку фрачник, пытливо вглядываясь в золотые глаза девушки.

– Виски! – улыбнулась Они самым непринуждённым образом. – Шотландский двойной перегонки… Или нет, постойте! Плесните мне для начала немного медицинского спирта. У вас среди посуды есть «Кубок Золотого орла»?

Рот незнакомца открылся от удивления, когда он понял, что девушка не шутит. Не отрывая глаз от её лица, словно боялся пропустить неожиданный выпад со стороны своей гостьи, он пошарил на столе и выбрал среди стоявших там сосудов кубок старинной формы и устрашающих размеров. Выдавив резиновую улыбку, он протянул этого монстра посудного мира девушке и уставился на неё с жадным любопытством.

Они с благодарностью приняла кубок и тут же опрокинула его содержимое себе в рот, проглотив чистый спирт, как чашку компота.

– Неплохо! – одобрила она качество напитка. – Вот теперь можно виски.

Резиновая улыбка незнакомца приобрела хищный оскал. Тем не менее, он взял кубок из рук девушки, и через несколько секунд вернул его до краёв наполненным желтоватой, маслянистого оттенка жидкостью. Второй напиток постигла участь первого, при этом Они выпила его, не поморщившись, безо всяких предварительных выдохов и традиционных покряхтываний.

– Желаете ещё? – осведомился незнакомец, в глазах которого появились недобрые тёмные огоньки.

– О, если только перцовки, – задумчиво произнесла девушка. – Тройной настойки!

– Очень жаль, но я располагаю только семикратной, – проговорил незнакомец с фальшивым разочарованием.

– А это будет не слишком? – спросила Они, невинно глядя на него незамутнёнными глазами.

– Нет, что вы! – лукаво удивился её собеседник. – Это же сущие пустяки!

– В таком случае, уговорили! – согласилась золотоглазая бестия. – Но я привыкла запивать перцовку «ерофеичем» оригинальной выделки.

– Нет проблем! – воскликнул самопровозглашённый пустынный виночерпий, протягивая ей всё тот же кубок, наполненный жидкостью цвета чайной заварки.

Этот кубок Они выпила не торопясь, смакуя едкую жидкость, способную проделать дыру в желудке любого живого существа, если оно не обладает какими-то особенными свойствами. Теперь улыбка незнакомца стала совершенно зловещей. Весь его вид выражал угрозу, хоть манеры при этом остались безупречно вежливыми.

– Ваш «ерофеич»! – тоном профессионального официанта объявил он, передавая девушке четвёртый кубок.

Они как будто не замечала перемен в своём новом знакомом, (то есть, в незнакомце). Девушка с игривым видом приняла от него сосуд со смертельной для существа её пола и возраста дозой алкоголя, и принялась, как ни в чем, ни бывало, смаковать напиток, словно это был лимонад.

– Кто ты? – вдруг спросил незнакомец, злобно ощерясь, и метнув глазами пару молний. – Ты не дочь Адама и Евы, не можешь быть ею, иначе была бы уже мертва! Отвечай! Кто ты? Я не могу понять…

– Кто я? – Они изобразила глубокое удивление. – В каком смысле? Я, это я, а не кто-то другой, насколько мне известно…

– Не зли меня! – взвился незнакомец, вдруг теряя налёт вежливости и предупредительности. – Я не ручаюсь за твою сохранность, кто бы ты ни была! Отвечай, кто ты?! Чрезмерно самоуверенная ведьма? Или моя подданная, решившая подшутить над своим господином? И в том, и в другом случае ты крепко ошиблась, отважившись дразнить меня!..

Они встала, не переставая улыбаться, и вылила остатки напитка себе под ноги. Жидкость тут же превратилась в языки пламени, которые набросились, было на сухую траву, но Они протянула к ним руку и они притихли, словно расшалившиеся щенята, на которых шикнула хозяйка. Глаза незнакомца полезли на лоб. Он вдруг перестал быть грозным, и превратился в немой знак вопроса.

– Адское пламя, – задумчиво проговорила девушка. – Я должна была умереть от первого глотка, и ты хорошо знал это. Хотел посмотреть на мучения и смерть заблудившейся девушки? Понимаю, это изысканное зрелище для Врага рода человеческого. Вот только со мной у тебя вышел облом. Ты прав – это из-за моего происхождения, но не только поэтому.

– Так кто же ты?! – почти взмолился тот, кого назвали Врагом рода человеческого. – Ты не можешь быть ангелом Света, я бы это сразу увидел!..

Ответом ему был смех девушки.

– Ты прав, ты прав! – воскликнула Они. – Мне далеко до ангела, как Света, так и Тьмы. Ладно, не буду больше тебя мучить! Я принцесса Драконьего дома.

– Ты дракон?

Изумлению незнакомца не было предела. Они сделала книксен.

– Что, не похожа? – насмешливо заговорила она. – Если бы я была сейчас в том мире, в котором родилась или в любом другом, имеющим в основе эфирную плазму, я показала бы, какая из меня драконесса. Но со здешним эфирным золотом трансформироваться тяжело, поэтому я путешествую в человеческой форме. Но эта форма мне не чужда, ведь моя мама человек, и бабушка со стороны отца тоже…

Свист рассекаемого воздуха прервал её речь. Они вдруг обнаружила, что связана по рукам и ногам тоненькой, но очень длинной цепочкой. Эта цепь больно врезалась ей в кожу, совершенно лишив возможности двигаться. Девушка покачнулась, и, не имея возможности восстановить равновесие, упала плашмя, больно ударившись о сухую землю.

– Обрывок цепи, которой связали Фенриса, – похвастался Враг с вальяжностью уверенного в себе негодяя. – Он был существом посильнее тебя, но не смог порвать эту цепь, потому что она сделана из особого состава, в который входят бороды женщин, молоко птиц, обещания власть имущих, милосердие изуверов, доблесть палачей и много ещё чего той же природы и сути. Поэтому, лежи и не дёргайся, а то больно будет. Хорошо, что ты сказала мне о своём происхождении, а то я терялся в догадках, как с тобой справиться. Принцесса-дракон, это не шутка, но если ты полукровка, тогда совсем другое дело! Спасибо также за сообщение о том, что тебе нелегко даётся обращение со здешним первоэлементом. Да, болтливость у тебя чисто человеческая. Кстати, это я научил человеческих самок этому свойству. Полезно заронить такое семечко в душу врага! Потом оно обязательно даст нужные для сеятеля всходы, как сейчас, например. Итак, пока физическая крепость этой цепочки сдерживает твою драконью силу, а духовная человеческую, подумаем, что с тобой сделать дальше. Я ведь совершенно не хотел тебя убивать… так сразу. Это ты выбрала напитки из адового пламени, я-то предлагал тебе менее опасное питьё, но ты отказалась. Вот тот парень, с которым вы так классически разбежались недавно, согласился отведать то, что я ему дал, и мы с ним отлично провели время! Ещё бы немного, и он оказал бы мне неоценимую услугу, о которой я его просил, а взамен получил бы богатство, власть, славу и тебя. А что? Вы друг другу очень даже подходите, а он так влюблён, что прошёл ради тебя целую кучу миров, а сейчас вот с ума сходит, мечется и скоро вовсе себя изведёт. Я даже думал помочь ему в этом фатальном деле, ведь он подвёл меня, ох как подвёл! А знаешь, как я думал это сделать? Я решил соблазнить тебя, совратить и показать ему, как ты льнёшь ко мне, а может быть и что-нибудь более пикантное!

Он обернулся и с издёвкой посмотрел на лежащую ничком Они, но девушка не удостоила его взглядом.

– Жаль, что этого не вышло, но я что-нибудь придумаю. А! Вот и первая идея – я оставлю тебя здесь умирать, а потом приведу его полюбоваться на твой труп. Парень с ума сойдёт или наложит на себя руки от горя! Ловко спровоцированный грех, как раз из тех, что мне больше всего нравятся. И сделать легко – он и так на гране безумия от вашей новой разлуки, прям смотреть жалко!

Он бросил исподтишка ещё один взгляд на Они и продолжил:

– Я пока оставлю эту цепочку на тебе, ладно? Потом заберу, когда всё кончится. Думаю, это скоро случится, ведь без воды в человеческом теле ты не выдержишь более двух суток…

– М-ме-е! – раздалось у него за спиной.

Коварный Враг недоумённо обернулся. Там, где только что лежала девушка, теперь стояла крупная коза необычного бронзового окраса с золотыми глазами и остренькими чёрными рожками. Коза встряхнулась, как собака после купания, и неплотно обвивающая её цепь со звоном соскользнула на землю.

«Я забыла сказать, что я даже не полукровка в драконьей семье, а ребёнок бастард и коза на четверть. А это значит, что заклятия, рассчитанные на драконов, на меня не действуют. Спасибо за адово пламя – очень горячая штучка, но очень полезная, если знать, как его использовать. Теперь мне несложно трансформироваться в кого угодно, а если я использую это пламя, как оружие… Нда, лучше этого не делать, слишком разрушительная вещь, и так оно быстро кончится. Ха, я ведь сразу узнала тебя, потемневший Светозар! Тот, кто был первейшим среди ангелов и сменил синеву Неба на кромешный мрак, став последним среди равных отступников. Мне много рассказывали о тебе, пленившем Огонь Преисподней! Ты велик, но и ничтожен в своём упрямстве. А ещё, ты болтлив, как… женщина! Благодарю за хороший урок. Больше я не скажу тебе ни слова, так что просто – получай!»

Ничего этого Они не сказала своему неудачливому пленителю, а выкрикнула только боевое козье – «М-ме-е!», после чего ринулась в атаку! Враг рода человеческого, известный людям под разными именами, увидел, что на него нацелены острые рожки, удар которых не сулил для демона ничего хорошего. Поэтому он не стал тратить время на слова, а попросту дал тягу!

Жаль, что этому историческому моменту не было свидетелей. Ретирада Искусителя была стремительной и не лишённой изящества. Вообще он обнаружил много прыти. А что ему было ещё делать, когда в опасной близости от его зада мелькало оружие, наделённое, помимо прочих исключительных свойств, способностью одним ударом развоплотить любую нечистую силу независимо от ранга?

...................................................................

Прим. авт. –

Только ради всего спиртного не подумайте, что Они какая-то там пьяница! Она даже не пробовала алкоголь до того случая и не испытывала никакого желания этого делать. Просто благодаря особому чутью эта необыкновенная девушка сразу определила, что за «напитки» ей предлагают. Названия же того, что заказывала, она почерпнула из прочитанных книг или просмотренных фильмов. Что же до «адова пламени», то благодаря драконьим свойствам оно ей не страшно. Опытный дракон-огнемёт способен иногда перехватить чужое пламя и использовать его в своих целях. Они в этом отношении всегда была самой способной и талантливой из всей своей семьи, включая тех братьев и сестер, в жилах которых течёт настоящая драконья кровь. Именно поэтому она не хочет использовать чересчур сильное и жгучее пламя, как оружие. Всегда надо выбирать то, что по силам, особенно если дело касается таких опасных вещей, как огонь иливыпивка.

Глава 53.

Это было что-то невероятное! Тётя Мэгги была совершенно непохожа на Они, но через десять минут разговора Елизару показалось, что он знает её всю жизнь. При этом между ней и Они было столько общего, так сказать душевно, что пилот вскоре стал ловить себя на мысли, что забывает, с кем из них разговаривает.

Но дело было не только в этом. Он ещё не разобрался в своих чувствах к Они. Факт, что Елизар привык видеть девушку рядом. Факт, что ради неё готов был биться даже не так, как это было тогда в тюрьме, а по-настоящему. Ради какой-нибудь другой, может и не стал бы, а вот ради Они…

Когда он узнал, что дирижабль разбился и девушка погибла, свет померк для него и безразлична стала сама жизнь. Несмотря на боль в подвёрнутой ноге, (ему повезло – йети швырнул его в неглубокую пропасть, и лётчик отделался ушибами и растяжением), Елизар прошёл-проковылял до места аварии, несмотря на то, что путь его лежал через пролазы между скал и ледники. Если бы тётя Мэгги не появилась тогда из ниоткуда, и не убедила его в том, что с Они всё в порядке, трудно сказать что сейчас было бы с парнем, до сих пор не верившим в любовь.

Но тётя Мэгги появилась. Обнажённая, прекрасная, фантастическая, невозможная! Она спасла Елизара дважды. Сначала спасла от отчаяния, которое могло закончиться очень плохо, а затем спасла обречённого в скованных льдом горах человека, который не имел ни малейшего представления о том, куда ему идти и что делать, чтобы выжить.

Прежде всего, Мэгги решительно отвергла шубу, которую лётчик попытался снять с себя, чтобы закутать в неё даму. В качестве одежды удивительная тётушка выбрала себе кусок жёсткой, стоящей колом парусины, отодранной от внутренней обшивки дирижабля. Из неё они общими усилиями соорудили странное неудобное пончо, открытое с боков. Тем не менее, тётя Мэгги заявила, что этого более чем достаточно. Она-де пользуется драконьим огнём для самообогрева, а его вполне хватит, чтобы создать в избытке тепло под таким вот «плащиком». (То, что она осталась при этом фактически голая в присутствии молодого мужчины, тётку совсем не волновало.) Из того же материала были сделаны обмотки на ноги тёти Мэгги, после чего она объявила себя одетой и обутой. Теперь надо было найти убежище, топливо и пропитание.

Не так-то легко было отыскать всё это в горах. Двое потерпевших собрали все, что посчитали ценным, (куча мусора с точки зрения человека живущего с минимальной долей комфорта в местах цивилизованных), разделили получившийся груз и отправились искать пещеру или хотя бы грот, так-как построить что-либо приемлемое из камней, льда и снега у них не получилось бы. Пещеру нашла тётя Мэгги. Просто на втором часу изматывающего перехода она вдруг остановилась и сказала, указывая на сплошную каменную стену:

– Туда!

Вход в пещеру оказался узким, едва протиснуться, да и сама она оказалась небольшой, что впрочем, было совсем неплохо – сохранить тепло в просторном помещении почти невозможно, тогда как маленькое пространство совсем несложно прогреть, если есть источник тепла.

Как раз с источником тепла у них было туговато. Горы не лес, дрова среди скал не соберёшь, а драконье пламя тёти Мэгги было вовсе не бесконечным. Но мудрая тётушка и здесь удивила. Не прошло и пяти минут их пребывания в новом убежище, как она с радостным восклицанием вынула из дальнего угла пещеры несколько странных булыжников, смахивающих на куски шлака. Оказалось, что это «горючий камень», удивительный минерал, способный гореть жарким равномерным пламенем. Поджечь его, правда, не так-то просто, зато жар от такого камня основательный, горит он долго, а пламя даёт небольшое. Потушить его тоже непросто, если под рукой нет достаточно воды. Одна неприятная особенность – дурно пахнущий дым, ни в какое сравнение не идущий с ароматом горящих поленьев.

Вход в пещеру заложили камнями, а промежутки между ними залепили снегом. Только снизу оставили отверстие для вентиляции и сверху для вытяжки. Когда над горкой «горючих камней» заплясало странное ползающее пламя, воздух быстро прогрелся, и в каменном убежище стало уютно, как в тёплом доме.

Постелью путешественникам послужили всё те же куски внутренней брезентовой обшивки, которые удалось собрать. Елизар думал, что тётя Мэгги станет его теперь расспрашивать об их приключениях с Они, и, конечно, задаст вопрос о том, в каких отношениях он состоит с её племянницей. Но потрясающая тётушка, которая в лучшем случае выглядела, как старшая сестра собственной племянницы, первым делом взялась осматривать и лечить ногу своего неожиданного компаньона.

Всё-таки Мэгги была профессиональным медиком, (теперь у неё было образование и немаленький стаж работы), а потому, Елизар действительно почувствовал себя лучше после её манипуляций, хоть во время осмотра не раз стискивал зубы.

Но он готов и даже рад был ещё и ещё терпеть всё, что она с ним делала. Такая женщина! Ему доводилось видывать всяких баб, в том числе и медичек, в том числе и постарше себя. Но эта…

Завести роман с такой девахой было бы шикарно! Опытный ловелас готов был поспорить, что она великолепна в постели. Между тем, Мэгги читала его мысли, как открытую книгу и посмеивалась при этом. Ей льстило вожделение, которое испытывал этот парень, но в конечном итоге, это были его проблемы. Зелёная драконесса не была ханжой и не страдала человеческими предрассудками. Но она любила своего мужа, а этот молодой и привлекательный самец был ей безразличен. Единственное, что могло заставить её обратить взор на другого мужчину, это «Огненная страсть», драконье свойство, нередко возникающее между врагами противоположного пола в результате длительной борьбы. Явление известное в драконьих семьях, но имеющее совсем не тот смысл и отношение, чем человеческий адюльтер. К таким связям драконы относились с уважением, а потомство, которое после этого появлялось, пользовалось такой же любовью, как и все остальные дети. Они была результатом «Огненной страсти», об этом знали все, и от самой девочки никто не скрывал её происхождение. Наоборот, Они все любили и гордились, что в семье растёт такая дочь и племянница.

Но Мэгги не представляла себя охваченной «Огненной страстью». Прежде всего, потому что она вела крайне мирный для дракона образ жизни, и надеялась, что ей не придётся ни с кем воевать за гнездо, еду и жизни близких. Поэтому к молодому и очень симпатичному парню она не испытывала ничего, кроме дружеской симпатии, а потому не собиралась потакать его очевидным желаниям.

Закончив обрабатывать его ногу, Мэгги велела лётчику лечь на спину, сама села рядом и взяла его голову в ладони. Елизар не успел удивиться, когда она помассировала ему виски, смахнула с лица невидимую паутину и нашептала что-то ласковое и успокоительное. От этого парень только моргнул несколько раз, а потом его веки слиплись, и он уснул, как младенец.

Елизар проснулся в пещере один заботливо укрытый куском брезента. Кладка камней закрывающих вход была цела, через отверстие для вытяжки струился солнечный свет, очаг с горючими камнями тихо шипел, но тёти Мэгги нигде не было.

Спросонья лётчик не понял, как это возможно. Она что, просочилась сквозь камни или вылезла через отверстие, в которое едва можно просунуть руку? Но через несколько секунд он уже всё понял – Мэгги разобрала камни, загораживающие вход, вышла наружу и сложила их обратно. Удивительно было другое – её пончо и обмотки лежали здесь же. Куда это она отправилась голая? Пусть настал день и светит солнце, но мороз снаружи, по-прежнему лютый!

Елизару вдруг подумалось, что может быть Мэгги его бросила? Одного, раненного, голодного, не имеющего ни единого шанса спастись… Он помотал головой, отгоняя абсурдные мысли. В таком случае у неё было тоже немного шансов, тем более без одежды. Скорее всего, эксцентричная тётушка вышла, чтобы выкупаться в снегу, как это бывало, делал он сам после бани, когда гостил у бабушки в деревне.

– Эй, соня! – раздался снаружи знакомый голос, который звучал как-то слишком громко и немного странно. – Пора вставать! И мне не помешала бы твоя помощь, чтобы приготовить завтрак.

При слове «завтрак», Елизар воспрял духом. Это было тем приятнее, после открытия, что тётя Мэгги никуда не ушла. Он живенько привёл себя в порядок и энергично откинул несколько камней из баррикады загораживающей вход…

Лётчик замер, не доделав свою работу. Прямо перед входом в пещеру лежала туша снежного быка с перекушенным хребтом. А за ней…

Он помнил рассказы Они о драконах, и не подвергал сомнению слова подруги. Но одно дело представлять что-то абстрактно, и совсем другое – видеть воочию. Над тушей быка, имевшей о-очень немаленький вес, стоял… стояло…

При виде одних только лап птичьей формы, каждая из которых была размером с легковой автомобиль, Елизару инстинктивно захотелось забиться вглубь пещеры и сжаться в комок! Далее следовало тело, покрытое чешуйчатой бронёй, и было оно высотой с пожарную каланчу… Нет, пожалуй, выше! Крылья, раскинутые, возможно для того чтобы проветрить их перед тем, как сложить, сделали бы честь аэробусу последней модели. Всё венчала голова с пастью усеянной такими зубами, при виде которых крокодилы всего мира пустились бы наутёк. И как бы для того чтобы сгладить устрашающее впечатление, на носу этой головы сидели огромные круглые очки. При этом драконесса так приветливо улыбалась, что не верить в её добрые намерения было как-то неуместно.

– Ну, как я тебе? – спросила тётя Мэгги голосом похожим на звук церковного колокола.

– О-о-у-уф-ф!.. – ответил Елизар несколько неопределённо.

– Ладно, не буду тебя смущать, – снова улыбнулась тётя Мэгги. – Я сейчас!

Раздался звук, по резкости схожий с тем, что издаёт затвор фотоаппарата. Одновременно случилось подобие вспышки, но даже более кратковременной, чем обычно при съёмке. Елизар не успел моргнуть, как перед ним вместо огромной зелёной драконессы стояла тётя Мэгги немного растрёпанная и в таких же круглых очках. (При их вчерашней встрече очков на ней не было.)

По-видимому, желание не смущать парня, совершенно не относилось к её наготе, потому что женщина потянулась всем своим великолепным телом, зачем-то взвесила на ладонях большие круглые груди, и произнесла следующее:

– Я ночью поняла, как использовать эфирное золото для трансформации, так что теперь проблем с этим не будет. Мы сможем покинуть это место с комфортом, только давай сначала поедим, а то голодный дракон, это опасный дракон. А пока будем есть, расскажи мне, пожалуйста, про себя и про Они!

Глава 54.

Это было совсем не так, как в кино про старые времена. Воины князя не побежали толпой с грозными криками и развёрнутыми штандартами. Они ударили, молча, скользнув в балку с разных сторон, так что дикари не успели опомниться, когда смерть возникла прямо среди них и принялась собирать жатву направо и налево!

Люди-самураи нападали с земли, нэко-самураи падали на головы противнику сверху, с ветвей деревьев, простёршихся над балкой. Каждый, очутившись среди врагов, успевал убить двоих или троих, прежде чем остальные догадывались, что происходит.

И всё же этого было мало! Дикари в разы превосходили численностью воинов, а великолепную выучку самураев им заменяли огромная физическая сила и звериная ловкость. Профессор Сай, едва не закричал в голос, когда увидел, как воин, попавший в кольцо врагов, был буквально разорван в куски! Подобная участь постигла ещё нескольких бойцов, когда князь, бившийся в авангарде, выкрикнул команду, и самураи кинулись к нему, чтобы сомкнуть ряды.

Теперь маленькая армия напоминала ежа, ощетинившегося клинками. Первая же атака дикарей на этого «ежа» закончилась тем, что они оставили на поле боя десяток своих убитыми и раненными, после чего отступили, завывая.

Но отпускать, неведомо откуда взявшихся чужаков, они не собирались. Люди князя и он сам попали в кольцо превосходящих сил противника, который тут же перекрыл выходы из балки. Никто из самураев не дрогнул. Профессор понял, что князь сейчас поведёт своих людей на прорыв, и тут же с ужасом увидел, что дикари подбирают камни!

Луков у князя и его воинов с собой не было. Они имелись только у слуг и у тех самураев, которых глава экспедиции оставил для охраны лагеря. Но у этих служак был приказ – ни при каких обстоятельствах не выдавать себя, в бой не вступать, а в случае опасности ретироваться в сторону гор и подниматься к перевалу, чтобы сохранить жизнь профессора и юной нэко, которых князь взял под своё покровительство.

Сейчас, мирный по жизни учёный, готов был сам схватить меч или даже палку, чтобы бежать на выручку другу, и может быть погибнуть вместе с ним. Он знал, что те, кто за ним приглядывают, не дадут ему сделать ничего подобного, и всё же…

– Миу! – раздался вдруг громкий девичий голос из кустов, где сидела Миу.

– Миу! Миу! Миу! – повторила она резко и тревожно.

Несколько слуг бросились её успокаивать, но это оказалось непросто. Упрямое и настойчивое – «Миу! Миу!», звенело над прячущимися людьми, с головой выдавая их местонахождение.

Профессор Сай решил, что, видимо, они сейчас будут удирать во все лопатки, как вдруг рядом с ним приземлилось что-то большое и… знакомое!

– Привет тебе, упавший с неба! – пропело это «что-то» немного мурлыкающим голосом.

– Миста! – воскликнул профессор Сай, узнав женщину-нэко, приютившую его когда-то. – Что ты здесь делаешь?

– Пришла на зов своего котёнка, пусть и подросшего, – ответила Миста. – Я вижу, ты вернулся с охотниками, хоть и говорил, что не хочешь обижать нэко?

– Это не охотники! – поспешил разуверить её учёный. – Эти люди… любят нэко! Они пришли не ради зла, и теперь бьются с вашими врагами!..

– О, да это же князь! – улыбнулась нэко, вглядевшись в толпу окружённых самураев. – Помню его вкусняшки! Вот кто всегда был щедрым клиентом и никогда не дёргал меня за хвост или за уши! Эй, мальчики!

Последние слова были обращены в сторону зарослей.

– Тот, кто убьёт больше двух хымов, может рассчитывать на мою благосклонность!

С этими словами Миста выхватила свой короткий меч и ринулась вниз по склону. Профессор Сай только рот раскрыл от удивления, когда из зарослей выскочили не менее пятидесяти котов-нэко, и с диким воем посыпались в балку!

И тут старому профессору пришла в голову шальная мысль.

– Князь велел вам защищать меня и Миу! – крикнул он, обращаясь к бывшим с ним самураям и слугам. – Настало время выполнить приказ вашего господина!

Старик не обладал ловкостью нэко, чтобы бегать по крутым склонам, как по ровному месту. Поэтому он просто перевалился через край оврага и покатился вниз, считая собственными боками корни, торчащие из склона!

Глава 55.

– Это делается так – выбираешь себе звезду и пялишься на неё, как приклеенный, а сам начинаешь крутиться!

– Как крутиться?

– Как волчок! Ну, может быть не так быстро, но главное, чтобы вокруг своей оси. Только от звезды не отрывайся!

Билли попробовал проделать штуку, о которой говорила сестра, а за ним, то же самое принялся повторять Вуфф. Но у маленького йети плохо получалось смотреть при этом вверх, зато руками он размахивал, как мельничными крыльями, так что Адским угонщикам пришлось уворачиваться, чтобы их не смахнули в пропасть. В конце концов, Вуфф сел на мягкое место и заухал, что у него означало смех. Глаза юного йети при этом вращались в разные стороны.

– И долго надо так кружиться? – спросил Билли, задрав голову так, что непонятно было, как на ней держится кепка.

– Пока не увидишь, как зелёный крокодил по небу летит! – пошутила Милли.

– Эй, а я уже вижу! – воскликнул Били, останавливаясь.

– Где?

Брат и сестра угонщики знали друг друга, как облупленных, а потому Милли сразу поняла, что он говорит правду. Она тут же посмотрела в ту сторону, куда и брат, сощурилась и стала очень серьёзной.

– Это не крокодил, – констатировала Милли после нескольких секунд наблюдения. – Это дракон!

– А, ну в таком случае, это не наш крокодил, а чей-то ещё! – ответил Билли. – Я буду нашего накручивать!..

Он приготовился крутиться дальше, но сестра остановила его.

– Посмотри, на драконе кто-то сидит, кажется!

Билли всмотрелся. Из них двоих он отличался лучшим зрением, и мозгами чуть в большей степени съехавшими набекрень, а потому считал себя главным. Милли лучше разбиралась в технике и быстрее соображала, а потому имела на этот счёт своё мнение.

– Да ведь это же Елизар! – поразился Билли, узнав недавнего товарища.

– Он жив! – обрадовалась Милли.

– Вот это он угнал, так угнал! – произнёс Билли с завистью и уважением.

– Мы не конокрады! – фыркнула его сестра. – Наше дело – техника, а дракон это тот же конь, только воздушный.

– Согласен, – ответил Билли, а его сестра взглянула на него с недоумением. (Просто слово «согласен», было не частым гостем в их разговорах.). – Мы не конокрады и даже не драконокрады, а если этому парню угодно заниматься всякой ерундой, то он не с нами!

Вывод скрепили рукопожатием.

– Но всё-таки он серьёзную зверюгу стырил, – снова сказал Билли. – Интересно, где?

– Где стырил, там её уже нет, – философски заметила Милли, пожимая плечами. – Мы такую стырить не можем.

– Да мы никого стырить не можем, – сердито буркнул Билли. – Даже если сменим квалификацию!

– Ну-у…

Милли многозначительно скосила глаза на Вуффа, который снова стал крутиться вокруг своей оси.

– Но мы же и не йетикрады, – задумчиво произнёс Билли.

– А мы не будем его красть, – коварно улыбнулась его сестрёнка. – Одолжим на время, пусть отнесёт нас туда, где можно угнать что-нибудь приличное, а потом отпустим!

– И как мы это сделаем?

Милли ещё раз улыбнулась, потом подошла к Вуффу, взяла его за палец и произнесла с нежной задумчивостью:

– Они!

– Они? – спросил наивный йети, останавливаясь.

– Они, – подтвердила Адская угонщица.

– ,Де Они? – снова спросил Вуфф, заметно разволновавшись.

– Там, – махнула рукой Милли, а Билли припомнил, что в тихие часы с той стороны гор доносится звук поезда…

«Это у неё по женской линии, – серьёзно задумался Адский угонщик. – Сатиры такими коварными не бывают. Кто же всё-таки наша матушка?»

Глава 56.

Какими бы ни были резвыми козьи копытца, ноги пустынного фрачника оказались быстрее, и острые рожки Они так и не коснулись его мягкого места.

Дело кончилось тем, что Искуситель и Соблазнитель на всём скаку начертал в воздухе какой-то знак, после чего в пространстве открылось что-то вроде чёрной дыры, в которую он нырнул рыбкой. Они едва успела затормозить. Как бы ей ни хотелось боднуть этого типа за все его художества, улетать вслед за ним в ад, она не собиралась. Девушка… Нет, пожалуй, всё-таки козочка, потому как в этом облике она была коза совершенная, остановилась, вдохнула-выдохнула несколько раз, чтобы восстановить дыхание после пробежки, и, наконец, огляделась вокруг.

Нда, вокруг была всё та же пустыня. Хорошо ещё, что не безжизненное море песка! Здесь имелась кое-какая трава, невысокие кустики с мелкой листвой и серые ошмётки лишайника на камнях с теневой стороны.

Они вдруг ужасно захотелось есть и пить. Неудивительно, ведь пребывая в козьем теле, она получила в довесок и козьи привычки, а козы всегда что-нибудь жуют, такова уж их природа. Так, что здесь можно пожевать?

Травка, растущая в тени небольшой скалы, была чуть зеленее прочей растительности, и козочка сперва потянулась к ней. Тьфу, горечь! Так, видимо это несъедобно для цивилизованной козы. Тогда может быть листики с куста?

Листики оказались ничего так на вкус, но снимать их зубами по одному было делом долгим и утомительным. Наверное, верблюд разобрался бы с этим кустом в два счёта, слопав его вместе с ветками. Но козочка существо утончённое, и грызть ветки, на которых к тому же имеются преизрядные колючки совершенно несъедобного вида, было для неё невозможно.

В отчаянии Они отхватила самый сухой на вид пучок серой, тонкой, как перепутанная проволока и такой же жёсткой травы. Странно, но на вкус эта неприглядная растительность оказалась сладкой и вполне удобоваримой. Ну, раз так!..

Они с удовольствием приступила к трапезе. До сих пор она не представляла, насколько это может быть увлекательно – щипать траву! Козочка принялась старательно вычищать пространство, но быстро сообразила, что эта трава тоже бывает разной на вкус. Как ни странно, чем трава была старше, тем вкуснее – подсушенные тонкие стебли были хрупкими и легче жевались. Буквально таяли во рту и были слаще свежих жёстких побегов. Они научилась находить самые лучшие места по запаху и уже трапезничала избирательно.

Вдруг необыкновенно приятный аромат заставил её оторваться от этого полезного занятия. Козочка подняла голову и повела носом. Что за чудесный запах?

Они тут же увидела источник удивительного аромата. Это был цветок чем-то похожий на клевер, но странного золотистого цвета. Размером этот цветок был, наверное, с ладонь, помещался на длинном гибком и упругом стебле, который постоянно сгибался под его весом, но тут же выпрямлялся снова, от чего казалось, что цветок всё время кому-то кивает. Вот он кивнул в сторону Они, и у козочки буквально закружилась голова от пьянящего аромата, а рот наполнился слюною, словно она была по-прежнему голодна. Радостно вскинувшись, козочка устремилась к необыкновенному цветку, чтобы узнать, так ли он хорош на вкус, как великолепен его запах!

– Нет, нет! Не делай этого! – раздался вдруг рядом чей-то смеющийся голос. – Золотая мухоловка несъедобна, поверь мне!

Они остановилась, и второй раз за сегодня подумала, что видит перед собой знакомого, который зачем-то переоделся. И второй раз за сегодня она поняла, что ошиблась.

У них было действительно много общего во внешнем облике, а Андрей теперь был похож на них обоих. Только глаза лётчика не светились ни язвительным лукавым умом одного, ни доброй глубокой мудростью другого.

Человек, стоявший перед Они, был одет в длинные ниспадающие одежды и держал в руках посох. Волосы у него тоже были длинные светло русые, и такая же длинная борода. Он был высокий и худой, с выразительным худым лицом, на котором светились серо-голубые глаза. Глядя на Они, человек улыбался с искренней приветливостью, с любопытством разглядывая при этом необычную козочку.

– Пусть тебя не обманывает приятный аромат этого растения, – заговорил новый незнакомец, уверенный, что коза его понимает. – Золотая мухоловка полна яда, напоминающего на вкус патоку. Очень привлекательно, пока мухи не облепят, а это случается быстро. Менее чем за час этот цветок станет чёрным от прилипших к нему насекомых, и тогда он опустится туда, откуда поднялся. Там под землёй имеется мягкий мешок, вроде желудка. В нём переварятся и мухи, и сам цветок. Потом от этого «желудка» протянутся под землёй длинные тонкие нити, и у каждой на конце будет крошечный узелок. Со временем этот узелок вырастет и превратится в клубень полый внутри. В этой полости зародится и разовьётся вот такой же золотистый шар, наполненный медвяным нектаром, ядовитым настолько, что он убивает жертву, едва та коснётся его поверхности.

– Значит, если бы я его лизнула или надкусила, то сейчас была бы мертва? – воскликнула ошеломлённая Они.

– Нет, нет! – рассмеялся незнакомец. – Ты же не муха. Даже съев этот цветок целиком, ты получила бы не смертельную дозу яда, но он наделал бы тебе проблем очень нехорошего свойства. Это можно пережить, тем более что противоядием к яду, содержащемуся в цветке золотистой мухоловки, является простая вода. Но её-то как раз очень трудно достать в пустыне, а если нет возможности напиться вовремя, то через день или два можно умереть от обезвоживания, ведь отравленный желудок воду теперь не удержит.

Они вздрогнула.

– Какая ужасная тварь! – проговорила она, неприязненно глядя на золотистую мухоловку, к которой уже прилипло несколько мух.

– Ужасная и прекрасная одновременно, – поправил её незнакомец. – Среди живых существ нет совершенно ужасных творений, как нет и таких, которые были бы прекрасны с точки зрения всех остальных. Скажем, белый голубь – символ мира и доброты. Но это лишь с точки зрения человека. А как ты думаешь, что про него сказали бы те же мошки?

– Что он чудовище! – рассмеялась Они. – Да, я это понимаю и знаю о том, что такое пищевая цепочка… Ой, а вас не удивляет, что коза рассуждает о таких вещах и вообще разговаривает?

– Я знаю, кто ты на самом деле, – ласково ответил незнакомец. – Но ты меня удивляешь, ведь ты удивительное существо, Они! Андрей мне про тебя рассказывал.

– Значит вы Эммануил? – спросила Они, в памяти которой всплыли обрывки монолога, который произнёс перед ней пилот, едва они вступили в этот мир.

– Да, это моё имя, – подтвердил её новый знакомый. – Одно из имён, которыми меня наделили люди. Но я вижу, что ты хочешь пить. Пойдём, я отведу тебя к колодцу, за которым присматривает одна добрая женщина. Она даст нам воды.

– Вот здорово! – обрадовалась девушка. – А это ничего, что я немножечко коза?

– Думаю, что ничего, – ответил Эммануил. – Когда мы с ней встретились в первый раз, она сомневалась можно ли дать воду мне, из-за того что на мне одежда народа, иного чем тот, из которого происходит она сама. Не так-то просто было ей объяснить, что нет такого народа, которому не стоило бы давать чистой воды. Все равны перед Создателем, потому что все являются его детьми. Да, какие-то дети старше, а какие-то младше. Да, одни умнее, а другие глупее или может быть неопытнее. Но разве в семье дадут напиться умному ребёнку, а несмышлёному не дадут? Или может быть справедливо, что вся вода достанется старшим, а младшие пусть умирают от жажды? А может, мы будем одаривать красивых за счёт тех, кто прост лицом и телом? Или выделим сильных, обделив слабых? Нет, в семье так не делается. Отец одинаково любит всех своих детей, и заповедал им издревле любить друг друга, как это подобает братьям и сёстрам. Да, люди не равны, потому что они созданы неравными, но это не повод кого-то обделять. Наоборот, слабейший достоин того, чтобы получить помощь первым, младший заслуживает участия и поддержки старших, а тот, кому недостаёт ума, должен быть под опекой умных, ведь они могут сами о себе позаботиться, а он, нет.

– А некрасивый? – спросила Они, скосив глаза на собеседника.

– Некрасивый? – переспросил Эммануил. – Ну, во-первых, в глазах любящего Отца нет некрасивых детей. Во-вторых, понятия о красоте придумываются людьми, и постоянно меняются. Проходит всего лишь век, и смотришь – загар, который почти что вчера считался едва ли не уродством, признаётся красивым, а бледная кожа, когда-то превозносимая поэтами, воспринимается как недостаток. Та же участь постигает пропорции тела. Только что красавицами считались пышки, а теперь все любуются худенькими и тоненькими. То же самое касается многих и многих деталей, определяющих понятия красоты. Но самое главное здесь не это. Если кто-то из детей всё же признан некрасивым, то это не значит, что у него должна быть тяжёлая жизнь и несчастная судьба. Ведь красота души гораздо важнее красоты тела. Некрасивое дитя может быть добрейшим и умнейшим в семье, но если оно будет подвергаться обидам, издёвкам и холодному равнодушию со стороны братьев и сестёр, то сокровища его души пропадут без пользы, а сама душа ожесточится и очерствеет. Такое недопустимо! Отец учит своих детей любить друг друга, любить ничтожнейших также, как и одарённых всеми достоинствами. И тогда, во всеобщей любви раскроются дары, которыми наделены те, кто кажется обделёнными, и через их сокровища сказочно обогатятся все остальные! Так, как ты думаешь, стоит дать воды тем, кто некрасив?

– Я думаю, что люди никогда не поймут, как это прекрасно любить тех, кто в чём-то уступает тебе, будь это ум, красота, сила или что-то другое, – вздохнула Они.

– А вот здесь ты ошибаешься, дитя! – ответил Эммануил с ноткой сожаления в голосе. – Да, людям очень сложно это понять, а принять всем вместе любовь друг к другу ещё труднее. Люди привыкли бороться за жизнь, используя при этом все средства, включая ум, силу и красоту, а также многие другие свойства, которые могут обернуться инструментом, оружием, товаром для продажи, либо средством платежа. Привыкли они также отвоёвывать друг у друга жизненное пространство, ценности и то, что питает тело. Таким людям очень трудно объяснить, как можно любить тех, кого они стараются обойти в борьбе за существование, а часто и вовсе убрать с дороги, уничтожить. И всё же я не теряю надежды! Там, где из тысячи сотня услышали, десять поняли и хотя бы один попробовал жить в любви к своим близким, там рано или поздно появится второй и третий, до которого дойдёт, что эта любовь дороже тех сокровищ и даже хлеба насущного, ради которых человек трудится, воюет, а порой и разбойничает.

– Я, кажется, поняла, – ответила Они. – Но это всё сказано о людях, а я не совсем человек. Например, сейчас я в большей степени коза…

– Всяко дыхание славит Бога! – перебил её Эммануил. – Отец не создавал тех, кто недостоин жизни, и для каждого существа определил своё место. Такое место есть у каждого человека и у каждой твари бессловесной, даже если она невидима глазу. Есть оно и у тебя, хоть ты создание настолько удивительное, что даже меня приводишь в недоумение.

– Я… плохая? – спросила Они с трудно скрываемой грустью в голосе.

– Ты? – искренне удивился Эммануил. – Ты чудесная и удивительная, но необычная, однако это ни в коем случае не недостаток. Я знаю, у людей есть свойство опасаться всего необычного, не доверять ему. Но у них же есть тяга ко всему необычному. Правда, таким любопытством наделено меньшинство людей, а большая их часть сторонится всего что непонятно, но что за беда? Если ты интересна лучшим из лучших, тем, кто может по-достоинству оценить то, что есть хорошего в тебе, так этому можно только радоваться. Быть необыкновенным существом интересно, хотя и небезопасно.

– Иногда мне так хочется быть обыкновенной девушкой, – вздохнула Они. – Если бы не моя необыкновенность, я не попала бы в такую круговерть и не пребывала бы сейчас в козьем теле, а гуляла бы сейчас с друзьями и жила бы нормальной жизнью…

– Если бы не твоя необыкновенность, ты не спасла бы самолёт полный людей, жизнь которых бесценна! – строго сказал Эммануил. – Не отрекайся от собственных добрых дел и не ропщи на судьбу. Доля обыкновенных людей вовсе не так проста, как это кажется со стороны, и совсем не легка, а потому не завидуй! Зависть самое глупое из всех человеческих чувств. Имей в виду, что если ты завидуешь тому, кого хорошо знаешь, то он всегда завидует тебе, а если ты завидуешь тому, кого знаешь плохо, то ты просто не видишь его жизни целиком и не знаешь, что стоит за предметом твоей зависти, а там может быть что угодно. Ты наделена такими достоинствами и способностями, которые редко кому достаются. Чего только стоило то, что произошло с тобой сегодня! Натянула нос самому Искусителю, а потом гнала его по пустыне! Я давно так не смеялся! Имей в виду, теперь он на тебя в обиде, и обязательно постарается отомстить. Но ты не бойся – если что, обратись ко мне, но только искренне, и тогда я найду способ урезонить этого упрямца. Кстати, ты ведь проглотила столько адова пламени. Не жжёт?

– Нет, но немного щекочется, – ответила Они. – Зато я теперь могу стать человеком, так же, как стала козой…

– Не советую тебе превращаться в человека за счёт этой субстанции, – сказал Эммануил внушительно. – Лучше бы ты её совсем выплюнула, но как знаешь. А что касается человеческой формы, то лучше сделаем так!

Он положил свою ладонь между рогов козочки, и вдруг Они поняла, что стоит не на четвереньках, а на двух ногах! От неожиданности девушка покачнулась и, наверное, упала бы, но сильная рука Эммануила не дала ей этого сделать.

Они удивлённо оглянулась вокруг, и вдруг увидела, что они находятся возле колодца, и на них, раскрыв рот от удивления, смотрит женщина средних лет, с большим кувшином в руках.

– Добрейшая дева, – обратился Эммануил к этой женщине, – эта девушка нуждается в участии и заботе. Прошу тебя, дай ей своей чудесной воды и какую-нибудь одежду, чтобы прикрыть наготу. Я бы дал свою, но я отдал уже свой плащ её другу.

Через мгновение Они была завёрнута в большой полотняный платок, который женщина сняла с себя. Этой ткани хватило, чтобы закутать девушку с головы до ног, наподобие сари. Что ж, совсем неплохая одежда!

Закончив заворачиваться в это одеяние, Они повернулась к женщине, чтобы поблагодарить её, но вдруг увидела, что та стоит, замерев с большой чашей воды в руках, которую, наверное, собиралась протянуть ей. Они проследила за её взглядом и схватилась за голову…

Рожки! Они никуда не исчезли после её превращения из козочки в девушку! Сердце так и подпрыгнуло от радости, но тут Они вспомнила про женщину, поражённую её внешним видом.

Вот! Что бы ни говорил Эммануил, а быть необыкновенной, стрёмно! Попробуй теперь объясни этой доброй женщине, что ты не нечистая сила. Не поверит ведь!

Глава 57.

Белый младший брат рассказывал, каково это лететь сквозь миры, будучи выпущенным, как снаряд из катапульты. И надо учитывать, что это не обыкновенная катапульта, а порождение пространственно-временного парадокса, магического возмущения в чьей-то заднице, и рыцарь знает чего ещё! Теперь Огнеплюй понимал, что испытывал Драська, когда его швырнуло после аварии с формуляром возвращения. Но у белого дракона была своя ситуация, а у красного своя!

Во время кувырков думать трудновато. Но если здраво рассудить, то почему он решил, что кувыркается? Пока были ориентиры, это действительно воспринималось, как кувырки, а сейчас ориентиров не было, и как он там летит, кувырком или ракетой, не имело никакого значения. Собственно, то, что он летит, тоже было понятием условным. Сначала, да, летел. Скорее всего, летит и сейчас, но с таким же успехом он мог стоять на месте. Поэтому, можно и подумать, надо только представить, что не кувыркаешься и никуда не летишь, а лежишь в гамаке и дремлешь.

Итак, думаем! Прежде всего – что это за миры, и что это за порталы? Огнеплюй за свою жизнь видал разное, но такое встретил впервые, и никогда ни о чём подобном не слышал. То, что здесь всё из золота, его не удивляло. Ценность золота относительна, и объясняется, прежде всего, его редкостью. Случается так, что люди или представители какой-то иной цивилизации, находят богатые месторождения золота, и начинают делать из него домашнюю утварь, инструменты, оружие и даже кроют им крыши. Это не делает их богачами, а частенько наоборот, потому что при обилии золота приходится искать какие-то другие ценности для создания средств платежа и накопления богатств. При этом подобрать замену обесцененному золоту не так-то просто, ведь оно, помимо всего прочего, удобно для чеканки монет и создания драгоценностей.

Но здесь было что-то иное. Тот, кто создавал это место, руководствовался не человеческими представлениями о ценности золота, а скорее знаниями о его магических свойствах. Для драконов не является секретом, что золото обладает особыми качествами, которые можно использовать в магических действиях алхимии и во многом другом. Но драконы в известной степени ленивы. Они предпочитают делать из золота лежанки для себя и устраивать из него гнёзда для высиживания яиц. При этом они используют энергию, излучаемую солнечным металлом, что совершенно не связано с алчностью, которую приписывают им люди.

Сами люди, помимо применения в качестве денег, используют только одно свойство золота – стойкость. Способность жёлтого металла сохраняться неизменным, не растворяться и не ржаветь, применялась людьми в медицине, настолько давно, что они сами забыли об этих временах. Сейчас, то же свойство используется в электрике и электронике. Но ведь это же не всё на что оно способно!

Золото многое что может. Люди думают, что эпитет «солнечного металла», это поэтическая аллегория, а ведь оно на самом деле способно обращаться в свет. Как? На этот вопрос современная человеческая наука не даёт ответа. Она вообще отрицает этот факт, ввиду своего глупейшего свойства – отрицать всё, что не в состоянии объяснить. Но это людские проблемы.

Драконам известно о существовании эфирного золота, но эти знания они считают бесполезными, ведь эфирное золото не положишь под брюхо. То, что из него можно что-то делать им не приходит в голову, ведь драконы не люди, им не свойственно строить что-то сложнее своих гнёзд. Но тот, кто создал эти миры, видимо знал о золоте побольше, чем люди и драконы вместе взятые!

О том, что эти миры чьё-то творение, Огнеплюй догадался сразу. Но назвать их искусственными было бы неправильно, ведь привычные ему миры, это тоже творение, причём есть много оснований, что оно суть отражение чего-то иного, что непостижимо для людей и драконов, а понятно лишь Создателю, поскольку он во столько же разумнее своих разумных чад, во сколько человек умнее земляного червя.

Кто знает, может быть вот эти самые миры, которые покоятся на золотых постаментах, тоже отражения или копии миров сущего? А может быть это макеты или даже лекала, по которым делались, (или делаются), те миры, что известны и привычны?

Может быть так, а может этак. Или всё совсем по-другому – и те, и другие миры суть проекция чего-то большего или меньшего, являющегося прототипом… Или конечной целью?.. Вот путаница!

Сюда бы профессора Прыска, а лучше и его, и падре Микаэля. Такие шарады это по их части, глядишь, они бы додумались до чего-то путного, или хотя бы подошли поближе к истине. Огнеплюй решил, что не стоит ломать голову над вселенскими загадками, а следует остановиться на том, что эти миры самодостаточны, полноценны и развиты, а значит, опасны и жестоки, как любые другие. Но это же самое значило, что они могут прокормить дракона, если соответствуют земным условиям.

Кстати, надо бы трансформироваться. Человеческий образ ему в последнее время нравился всё больше, но если случится приземляться жёстко, то лучше иметь более крепкие кости, мощные мышцы и прочный панцирь.

Красный дракон сосредоточился и… стал красным драконом! Он гордо расправил крылья, хоть в этом и не было необходимости, но тут же с размаху врезался во что-то мягкое, упругое и податливое одновременно.

Вот, рыцарь его побери, это же воздух! (Так он что до сих пор летел без воздуха?) Ну, да, самый настоящий воздух, весьма чистый и приятный. Видимо скорость полёта была относительно невысокой, потому что он не обжёгся, как от падения из стратосферы. (Тот, кто туда залетал, знает.) Зато теперь он точно летел кувырком, беспорядочно хлопая крыльями, загребая невидимые потоки, но никак не мог выровнять полёт или хотя бы определить, где верх, где низ.

Второй удар был посильнее первого! Он снова врезался во что-то мягкое, но на этот раз оно не было непроницаемым. Дух вон вышибло от такого столкновения, но кажется, кости остались целыми. На миг глаза резануло ярко-синим светом, но тут же сознание погрузилось в тёмно-серый сумрак…

......................................................................

– Чикада, посмотри, что я поймала! Это маленькая красненькая ящерка. Она упала с неба!

– Цикада, Анк, меня зовут Цикада. «Ц», а не «ч», понимаешь?

– Понимаю. Я стараюсь, Чикада, но у меня не получается!

– Всё получится, Анк, ведь ты такая способная девочка! Главное не переставать пробовать. Так что там у тебя за ящерка?

– Вот, посмотри! Она упала на мою ладошку прямо из священной синевы. Ой, неужели она умерла? Мне её так жалко, Чикада!

– Надо же какая кроха! А на вид, как Себек с крыльями. Надо показать ему, вот наверно удивится! Не бойся, Анк, твоя ящерка жива, я слышу, как бьётся её сердце. Подержи её немного на ладони, и тогда она напитается твоим теплом и оживёт.

– Ой, как хорошо! Спасибо тебе, Чикада! Ты такой добрый!

– Это ты добрая, Анк. Эх, как бы мне хотелось, чтобы ты совсем не узнала, что такое зло. Как жаль, что это невозможно!

Глава 58.

– Ты как там?

– Х-хорошо!

– Замёрз?

– Н-немного…

– Понятно, держись – идём на посадку!

Зелёные крылья взмахнули, загребая воздух, и драконесса моментально затормозила, почти остановившись на лету. Она тут же встала на крыло, и по широкой спирали пошла вниз, туда, где весело зеленели квадраты залитой солнцем земли.

Елизар держался, как мог, вцепившись в выступы её головы начисто онемевшими бесчувственными пальцами. Ног он уже не чувствовал, а ведь поначалу полёт верхом на драконе показался ему восхитительным!

Тётя Мэгги решила не лететь сразу в то место, о котором говорили Адские угонщики и о котором поведал ей Елизар. По их словам, совсем недалеко, прямо за горизонтом, есть место, где можно открыть портал в другой мир или миры. Как это сделать, близнецы-авантюристы не объяснили, но тётя Мэгги разбиралась в таких вещах, а потому можно было попробовать выбраться из этого мира таким способом.

Когда они взмыли в воздух, Елизар испытал восторг, ведь он снова был в небе, хоть и не управлял полётом. Сидеть верхом на драконе было удобно и совершенно не страшно. Лётчик чувствовал себя сказочным всадником, героем, небесным воином с молнией в руке! Правда, молнии у него не было, но можно было её себе представить.

Однако очень скоро он понял, что начинает замерзать. Тёте Мэгги было проще – она мощно работала крыльями, а это греет лучше натопленной печки. (Драконы не хладнокровные ящеры, как считают некоторые. Это тёплые существа, способные согреваться едой и движением, как это делают люди.) Между тем, Елизар вынужден был сидеть неподвижно, ведь он не хотел мешать драконессе во время полёта. Тем временем, холод залез ему под шубу, а голову совершенно не спасал шарф, накрученный вроде тюрбана.

Мэгги быстро сообразила, что её седок так долго не выдержит. Она вовсе не хотела привезти на себе ледяную статую, а потому часто спрашивала своего пассажира о самочувствии. Они уже пару раз отдыхали на вершинах гор, и тогда драконесса отогревала человека под крылом. Сейчас горы кончились, и внизу были тёмные зелёные долины. Это значило, что погреться на солнышке может не только Елизар. Тётя Мэгги выразила желание искупаться в небольшом голубом озере. К нему они и спускались.

Почему-то Елизар подумал, что драконесса сразу нырнёт в манящую прозрачную воду, но онапредпочла сперва убедиться, что её питомцу и подопечному удобно и комфортно на берегу, куда они приземлились.

Это было действительно уютное и живописное место – большая поляна в окружении красивых деревьев, и посреди неё зеркальное озеро, словно вправленное в зелёную раму. Просто не верилось, что в соседних горах царит вечная зима, трещат морозы и всё покрыто льдом и снегом.

Елизар быстро согрелся, а потому сбросил шубу и сам начал посматривать в сторону озера. Мэгги угадала его желание и предложила искупаться вместе. Для этого она тут же вышла из драконьего облика.

Вместе, так вместе! Хм-м, непосредственная тётушка… Ясное дело, что не страдающая человеческими предрассудками драконесса собиралась купаться нагишом. У Елизара тоже не было плавок, но это совсем не смущало тётю Мэгги. Он лишь надеялся, что в воде его симпатия к ней не будет так хорошо заметна…

Вода была чудесная. Оба купальщика плавали превосходно, а потому скоро удалились далеко от берега. Здесь было глубоко, но это никого не смущало. Нырять оказалось интересно – озеро было на удивление прозрачным и многорыбным при этом. Мэгги тут же принялась гоняться за рыбами, но в человеческом теле при ограниченном запасе воздуха это было ей затруднительно. И тогда они стали просто плескаться, как дети, весело хохоча при этом! Полезно иногда сбросить с себя взрослую шкуру, независимо от того кто ты есть – человек или дракон. Но не следует при этом забывать об осторожности.

Боль ткнула в плечо настолько неожиданно, что Елизар сначала не поверил в её реальность. Но моментально онемевшее плечо и отнявшаяся рука дали понять, что всё происходит на самом деле. Однако собственные ощущения немедленно забылись, потому что лётчик увидел, как Мэгги побледнела, закатила глаза и стала погружаться под воду, не делая попыток удержаться на поверхности. Она бы утонула, если бы Елизар не удержал её буквально из последних сил. Он и сам был на грани потери сознания – странное оцепенение охватило уже всё тело, а мозг норовил погрузиться в апатию.

Причину их внезапного состояния Елизар обнаружил сразу – в шее Мэгги торчала маленькая тонкая стрелка с оперением в виде миниатюрного помпона из чего-то похожего на вату. Видимо она была выпущена из какого-то метательного устройства. В его собственном плече наверняка торчала такая же, но сейчас он не мог ни увидеть её, ни дотянуться, чтобы вытащить – обе руки больная и здоровая были заняты тем, чтобы удерживать голову Мэгги над водой и не захлебнуться самому.

Видимо эти стрелки были смазаны парализующим ядом, потому что наконечники едва проникли под кожу и застряли в верхних мышечных тканях. Никаких важных артерий при этом задеть они не могли. И всё же на Мэгги, которая была более сильной и выносливой, чем молодой лётчик, (приходилось это признать), яд подействовал гораздо в большей степени, чем на него самого. Некогда было думать, от чего так происходит, необходимо было добраться до берега, если им дадут это сделать. Елизар понял, что им этого сделать не дадут, когда увидел лодку.

Лодка была самая обычная, такая, какую используют на спокойных внутренних водах – рыбацкая плоскодонка. В ней сидело два человека, один на вёслах, другой с дубинкой в руках и с отвратительным выражением лица. Не злым и даже не жестоким, а именно отвратительным, что было страшнее любой самой зверской рожи.

Сопротивляться, плавая в воде, когда у тебя на руках потерявшая сознание девушка, невозможно физически, даже если ты не отравлен парализующим ядом. Елизар знал, что не отпустит Мэгги, а значит, дело решат один-два коротких удара и на этом всё кончится.

Лодка подошла вплотную, но вместо того чтобы сразу ударить, мужик с отвратительным выражением лица показал Елизару свою дубинку и спросил:

– Бузить будешь?

– Не буду, – заверил его лётчик, просто не способный бузить. – Помогите…

Им помогли. Сидевшие в лодке злодеи без лишней грубости втащили на борт сначала Мэгги, а потом и её спутника. Из их тел извлекли ядовитые стрелки, после чего уложили на дно лодки, как пойманную рыбу, и даже не стали связывать.

На воздухе Елизар почувствовал себя хуже. Вода поддерживала, а здесь страшная тяжесть собственного тела вдавила его в твёрдые доски, лишая возможности пошевелиться. Куда уж там бузить? Он был на грани сознания, когда их вытащили на берег, и кто-то, кажется, наклонившись с коня, проговорил деланно усталым голосом:

– Ну, что ж, Ганс, неплохой улов! Итак, за ложное сообщение о драконе тебе положено пятьдесят плетей. Тридцать я снимаю за хорошую работу и интересную добычу. Пойди на конюшню и получи свою двадцатку, а этих почистить, дать отдохнуть, привести в чувство, и ко мне в игровую комнату.

Глава 59.

– Они?

– Да, Они!

– Они та,а?

– Там Они, там!

Этот диалог повторялся и повторялся. Билли уже думал, что он, наверное, не выдержит, соскочит с рук Вуффа и побежит куда подальше, пока у него от всего этого окончательно не сорвало крышу. Милли чувствовала себя не лучше, но она продолжала монотонным голосом разговаривать с Вуффом, обещая ему скорую встречу с Они. Обманутый юный йети уже не так резво бежал вперёд, как вначале, но всё же нёс Угонщиков по горам, и расстояние между ними и его родной пещерой увеличивалось.

Билли оценил комфорт такого путешествия, хоть и страдал от угрызений совести. (Адские угонщики вовсе не были лишены этого чувства, как могло показаться при поверхностном с ними знакомстве.) Однако идея Милли работала, они ехали, согреваясь теплом своего волосатого друга, и, учитывая местность, по которой проходило их путешествие, передвигались весьма быстро.

Почему-то взрослые йети не гнались за своим отпрыском, хоть догнать его им не стоило труда. Милли по этому поводу загадочно улыбалась, а Билли считал ниже своего достоинства расспрашивать сестру по каждому поводу. В конце концов, она не выдержала и сама разболтала свой секрет:

– Большие ждут появления нового малыша! Когда такое происходит, дети, которые уже есть в семье, не изгоняются, как это бывает у кошек, но пользуются большей свободой, а потом принимают участие в воспитании младших братьев и сестёр.

– Ты-то откуда всё это знаешь? – удивился Билли.

– Вуфф рассказал! – ответила его сестра, явно насмехаясь над наивностью брата.

Билли почувствовал, что багровеет. Драка на руках у Вуффа сейчас не могла привести ни к чему хорошему, но терпеть издёвки над собой означало уронить достоинство Адского угонщика. Наверное, Милли почувствовала что перегибает палку, и, примирительно рассмеявшись, сказала:

– Я это в книге прочла, пока мы прятались в городе. А что? Делать-то всё равно было нечего! Ты колбасы налопаешься и спишь, а я со скуки помираю. Вот и стырила несколько книжек для себя…

– Ботанка! – бросил Билли привычное оскорбление.

Но Милли на сей раз не обиделась. Может быть, она тоже не хотела ссоры, понимая, что сейчас не время для такого развлечения, а может, перестала считать такое прозвище обидным лично для себя. Но совсем без ответа выпад брата она не оставила, и теперь назло ему поддерживала монотонный диалог с Вуффом, каждый раз, когда малыш йети спрашивал про Они. А делал он это очень часто.

– Граница гор близко, – заявил Билли, оглядев рельеф скал, на которых уже почти не было снега. – Мы можем отпустить его прямо сейчас.

Он многозначительно скосил глаза на Вуффа, но сестра не поддержала его идею.

– Рано, – заявила она. – Мы всё ещё далеко от крупных поселений, а в мелких ничего интересного не угонишь. Разве что лыжи, а оно тебе надо? И даже туда босиком по камням чапать не намного лучше, чем по льду, так что терпим!

Билли вздохнул. Она была совершенно права. Адские угонщики одевались всегда легко и просто, а обувь не носили по той простой причине, что жизнь их проходила в кабинах и моторных, либо багажных отсеках разных транспортных средств. В таких местах не замерзнешь, если это только не колымага времён освоения колёсной техники. Ботинки же им только мешали бы, ведь в кабинах угнанных автомобилей или скажем, самолётов приходилось много лазать, чтобы нажимать вовремя на педали и не забывать про управление.

– Минуем предгорье, тогда посмотрим, – успокоила брата Милли. – Там теплее и там есть дороги. Доберёмся до большого города, и что-нибудь обязательно угоним, хоть дрезину. А пока – терпим!

.......................................................................................

Билли не представлял себе, что это будет так неприятно.

– Они не,е? – раз в сто пятидесятый переспрашивал Вуфф плачущим голосом.

– Нет, Они нету! – отвечала Милли. – Они ушла. Совсем ушла, понимаешь? Её здесь нет. Я думала, что она здесь, а её нет!

– Иди домой, – поддержал Билли сестрёнкино лицемерие. – Папа и мама тебя дома ждут, волнуются наверно. Ты ведь кушать хочешь?

– Ку,ать… – подтвердил Вуфф, который за всё время их похода ни разу не подумал о еде.

– Точно, кушать! – подхватил Адский угонщик, ругая себя мысленно последними словами. – Папа принесёт много вкусного мяса! Ням, ням!

Вуфф стоял, сильно ссутулившись, и на его физиономии была видна борьба чувств. Да, он хотел кушать и скучал по родителям и по родной пещере, но всё же…

– Они не,е? – спросил он ещё раз с такой надеждой в голосе, что сердца Адских угонщиков облились кровью.

Нет, Вуфф, Они здесь нет, – ответила Милли, стараясь, чтобы голос её звучал ласково. – Иди домой к маме и папе. Там тебе дадут кушать…

Маленький йети вдруг развернулся и зашагал прочь, плача на ходу совершенно по-человечески.

– Я чувствую себя свиньёй, – мрачно признался Билли, глядя ему вслед.

– Не ты один, – вздохнула Милли. – Кстати, это тебе за ботанку!

Удар был неожиданным, и нанесли его «с душой», а потому Билли полетел через голову, после чего хорошенько приложился о наезженную дорогу. Но он тут же вскочил, злой и воспрявший духом. Молодчина Милли! Драка, это как раз то, что было нужно им обоим после всего, что пришлось пережить за последнее время!

Сестра уже ждала его со стиснутыми кулаками. Она была очень опасна в ближнем бою, коварна и совершенно не знала пощады. Это свойство в ней всегда настораживало Адского угонщика, который был по-мужски чуть посильнее. Вторично нарваться на её отработанный хук или поймать крюк в челюсть он не собирался, а повёл прощупывающую атаку из серии мелких частых ударов, которыми намеревался замаскировать свою коронную «пушку».

Но Милли была не так проста. По её злой счастливой улыбке можно было понять, что она видит брата насквозь! От Адской угонщицы следовало ожидать какой-нибудь пакости. Например, запрещённый приём, и не один, а потому…

Оба бойца вдруг взлетели в воздух и беспомощно заболтали руками и ногами на высоте чуть меньше человеческого роста.

– П,охие ма,ыши! – заявил Вуфф назидательно. – Не,зя д,аться!

– Вуфф, что ты здесь делаешь? – воскликнула Милли, с трудом перестраиваясь с бойцового настроения на мирное. – Иди домой, там мама и папа дадут кушать!..

– Не,очу до,ой! Не,очу ку,ать! – решительно произнёс Вуфф. – Они та,а!

Он указал вперёд рукой с зажатым в ней Билли, потом сунул Адских угонщиков себе под мышки и зашагал куда-то прямо через обработанные поля и огороды, ломая по дороге лёгкие изгороди.

Глава 60.

– Я думаю, вы правы, друг мой, не надо уничтожать их полностью.

Победители стояли и смотрели на то, что осталось от племени хымов. (Откуда взялось это название? Профессор Сай решил расспросить обо всём Мисту, когда у него будет время.) Собственно племенем это больше нельзя было назвать. Около двух десятков угрюмых, злых, до смерти перепуганных самок и душ пятьдесят жмущихся к ним детей. Мужчины племени пали в битве все до одного, та же участь постигла многих женщин, принявших участие в сражении, и почти всех подростков. Поэтому, среди выживших детей треть была сиротами. Уцелевшие соплеменники гнали их от себя без всякой жалости и готовы были растерзать только за то, что те оказались рядом.

Нэко проявляли вполне определённое намерение полностью извести род разбитого врага, и теперь людям князя приходилось защищать оставшихся хымов от ярости котов и кошек, вошедших во вкус большой драки.

– Вы воистину великий воин, – решил польстить князю профессор. – Только по-настоящему сильный властелин способен проявить подлинное милосердие к побеждённому противнику…

– Милосердие здесь не причём, – перебил его князь чуть насмешливо. – Эти дикари сильны и бесстрашны. Они также довольно тупые создания, но это от жизненной неразвитости, а не от недостатка мозгов. Мне пригодятся такие подданные, а потому я намерен вырастить этих детей и воспитать из них хороших воинов или слуг, в зависимости от того кто к чему склонен.

– А нэко? – поинтересовался профессор.

– Нэко сами по себе, – ответил князь. – Я не намерен отказываться от первоначального плана, тем более что к нашим замыслам подмешалась воля судьбы, которая решила нам подыграть. Я имею в виду то обстоятельство, что мы были с местными нэко против общего врага, и теперь кроме заманивания самочек побрякушками, можем завести диалог с взрослыми котами. Это означает, что у меня есть шанс получить в свои ряды бойцов нэко уже сейчас. Предвижу с ними сложности – взрослых новобранцев труднее приучить к дисциплине, но я уже давно имею дело с нэко и знаю их сильные и слабые стороны. Справлюсь. Ожидаемый результат стоит усилий, но мне не удастся договориться с местными, пока у нас на руках молодняк хымов.

– Но что же делать в таком случае? Вы собирались их пощадить…

– И не отказываюсь от этого намерения. Самое разумное, это удалить отсюда пленных, отправить в моё поместье, или…

Князь на минутку задумался.

– Или поступить по-другому, – продолжил он. – Как вы думаете, друг мой, если даже нам удастся полностью осуществить задуманное, и нэко станут доверять нам, что произойдёт, когда сюда придут обычные охотники на котят?

– Доверие нэко к нам будет подорвано, – уверенно ответил профессор. – Этот народ отличается легкомыслием, но память у местных жителей хорошая. Например, красавица-матриарх Миста очень хорошо помнит вас, друг мой!

Князь улыбнулся уголком рта.

– А ведь я тоже её помню, – сказал он. – Тогда она была совсем молоденькой прелестной кошечкой, но уже такой… Нда. Она ведь и сейчас молода и сильна, как это показала наша последняя встреча. Думаю, что из неё получится хорошая союзница, если повести себя с ней правильно. Но я не закончил свою мысль. Самый лучший способ избежать ущерба от охотников на нэко, это совсем не пускать их сюда. У меня была мысль закрыть горный перевал, установив там форт с гарнизоном из преданных мне самураев. Пожалуй, я так и сделаю, но это будет только первый шаг. Служба в таком месте, дело нелёгкое и невесёлое. Даже если люди будут обеспечены всем необходимым, это станет похожим на ссылку. Я могу ограничить пребывание людей в горной крепости, скажем до полугода или даже меньше, но и тогда солдаты станут тяготиться такой службой, считать дни до окончания срока и мечтать на посту о невестах оставленных дома. Нет, такое меня не устраивает. Те, кто будут охранять путь в страну нэко, должны любить своё дело, любить сами горы, в которых живут, знать в них каждый камень и каждую тропку, а службу в моём форте почитать за честь, благо и удовольствие. Никто не может быть более пригоден к такой жизни, кроме горцев.

– Но в этих горах нет горцев, – удивился профессор Сай. – Горы не населены…

– Вот я их и населю, – снова улыбнулся князь. – Это будет крепкий и сильный народ, отличающийся от жителей низин, преданный мне и любящий нэко. Вот они, будущие горцы!

Князь кивнул в сторону пленных детей хымов, выглядевших сейчас не гордыми горцами, а кучкой затравленных зверёнышей.

– Я напишу своему секретарю, казначею и старшему военному наставнику. Пусть пришлют всё необходимое для организации форта и поселения близ перевала. Я знаю своих людей – они понимают меня с полуслова, и не успеют пленные дойти до предназначенного им места, как их будут там ожидать учителя, воспитатели и слуги, которые помогут устроиться и обжиться.

– А женщины? – спросил старый учёный. – Что вы намерены сделать с ними?

– Сейчас они необходимы, чтобы вырастить самых младших, – задумчиво проговорил князь. – Но потом они могут стать проблемой. Возможно, мне придётся через два-три года отселить этих самок от своих будущих стражей. Я не думаю, что это будет очень сложно. Дети к тому времени окрепнут и научатся заботиться о себе сами, а воспитатели и учителя привьют им полезные навыки. Что же до их матерей и старших сестёр… Пока мои горцы не войдут в возраст воинов, в новом форте будет стоять гарнизон из людей и нэко. Почему бы неподалёку не устроить «женский дом» для свободных женщин хымов? Им самим понадобятся мужчины, а у моих солдат будет отдушина в монотонной службе. Но я не хочу, чтобы это был какой-то бордель. Пусть всё будет на добровольных началах. Если кто-то заведёт себе там постоянную семью, то к этому не будет препятствий. Если какая-то из дам решит, что такая жизнь не для неё, и отвергнет притязания любого ухажёра, то к этому отнесутся с должным уважением, поскольку я не терплю насилия в делах любовных. В любом случае, население горцев таким образом увеличится.

– Вы достойны стать величайшим из правителей, друг мой! – искренне сказал профессор Сай.

– Время покажет, какой из меня правитель, – скромно ответил князь. – Я намерен остаться здесь и продолжить вербовать нэко. Половина моих слуг и воинов поведёт пленных хымов к перевалу. Другая половина слуг останется в вашем распоряжении, друг мой, потому что я прошу вас лично доставить письма в моё поместье, после чего вы можете вернуться ко мне, либо остаться дома. Вы ведь и так оказали мне неоценимые услуги, я же со своей стороны несколько злоупотребил вашим добросердечием. Я прикажу своему казначею дать вам награду за службу. Нет, не отказывайтесь! Так вы меня обидите, а мне хотелось бы и впредь считать вас своим добрым другом. Деньги вам понадобятся, будьте уверены!

Профессор Сай даже немного покраснел от откровенности своего властительного друга, но тот был совершенно прав. Последнюю фразу князь произнёс, глядя с улыбкой на Миу, выглядывающую из-за спины учёного. В последнее время юная нэко ходила за профессором Саем хвостиком, а во время последней битвы кинулась вслед за ним в овраг и вцепилась когтями в лицо хыму, замахнувшегося дубиной на оглушённого падением старика. У нэко такая преданность была гарантом симпатии тождественной человеческой любви. Ни от кого не было секретом, что нэко не слишком верные возлюбленные, но сейчас глаза Миу горели нескрываемым обожанием, и обмануть ожидания девушки было бы и глупо, и жестоко! По крайней мере, профессор Сай, помолодевший, как мужчина за эти дни лет на двадцать, не собирался проявлять такую неуместную чёрствость.

Глава 61.

Речь Искусителя, это не всегда ложь. Собственно, к совершенной лжи прибегает либо дилетант в искусстве обмана, либо тот, кто уверен, что имеет дело с людьми наивными до глупости. Настоящий лжец никогда не врёт! Он просто преподносит правду так, что она начинает служить средством обмана. Это куда как более тонкая и изысканная работа, чем просто наврать с три короба. И в случае разоблачения безопасно – ведь кто станет пенять говорящему правду?

Они теперь знала – явившийся ей в пустыне Враг не лгал. Андрей был действительно влюблён в неё, но по каким-то своим причинам вёл себя не как влюблённый, (по представлениям девушки), а как неуклюжий подросток, не умеющий разговаривать с представительницами противоположного пола.

Может быть, она была к нему слишком строга и требовательна, но с другой стороны, почему она должна быть с ним иной? Он ей, по сути, просто знакомый. Да, когда-то он ей нравился, но это было давно. Для неё давно. Но ведь и тогда он вёл себя с ней, как рохля и сущий медвежонок! А вот грубиян и хамоватый насмешник, Елизар, оказался настоящим другом…

При воспоминании о Елизаре Они снова загрустила. Правда, сейчас она испытывала не такую острую боль от потери друга, как накануне, тем более что Эммануил сказал – не стоит считать человека мёртвым, пока не увидишь его могилу, да и тогда надо помнить, что подлинная смерть, это смерть духа а не тела.

Иных такое несчастье постигает ещё при жизни, и они действительно достойны сожаления. Другие же настолько сильны духом, что остаются с живыми людьми навсегда, и их присутствие чувствуется через множество лет, после того, как тело обратилось в прах, из которого когда-то было создано.

Это утешало… Не совсем! Они любила жизнь, и не теряла ещё друзей. Гибель Елизара, (как было бы хорошо обмануться в том, что она видела!), была для неё первой потерей такого рода.

Они старалась не думать о том, какие чувства она испытывала к погибшему лётчику. Просто больно было об этом думать… И всё же такие мысли приходили ей в голову.

Скорее всего, это была просто дружба. Скорее всего… Ведь могут же парень и девушка просто дружить? (А, ну, да! Ты не видела его глаз там, в доме старухи-оборотня! Да и потом тоже…) Может быть со стороны Елизара, кроме дружбы было ещё что-то. Вспоминалось, как трогательно ухаживал он за ней, когда она заболела, как был заботлив, терпелив, предупредителен. Как обращался с ней потом, разительно изменившись, если сравнивать с первыми днями знакомства.

Может быть, всё это лишь из дружеских чувств, а может он к ней ощущал нечто большее? Но если так, то почему он молчал? Елизар был не из тех, кто робеет перед девушками! Нет, скорее всего, Они слишком много о себе возомнила, и её друг, кроме дружбы к ней ничего не испытывал.

Сама же Они точно считала Елизара только другом. (А кто во сне видел, как он тебя обнимает? А кто, пробудившись, жалел, что это всего лишь сон?) Нет, всё слишком запутано. Лучше действительно ни о чём таком не думать. Если получится…

Что же касается Андрея, то независимо от того, жив Елизар или нет, Они не может так быстро переключиться с одного парня на другого. Возможно, если бы Андрей вёл себя чуть смелее, по крайней мере, не молчал, ей было бы проще. Но здесь над Они висело какое-то проклятие – два парня, один наян, другой скромник, оба едят её глазами и оба молчат! Да, это похоже на проклятие, придуманное специально, чтобы портить жизнь девушкам и сводить их с ума. Лучше было бы, если бы Они никогда этих двоих не встретила…

И всё же она шла, чтобы найти Андрея. Молчит он или не молчит, любит её или… Он всё равно остаётся её другом, а значит, ему требуется её помощь. Когда она в прошлый раз оставила его одного в этой пустыне, то проявила чудовищный эгоизм! Ведь он пришёл к ней и за ней. Он ради неё прошёл множество миров, и много чего с ним случилось за это время. Даже по его внешнему виду это понятно. Она же в тот момент думала только о себе, о своей потере, и чуть не свела на нет все его усилия своим уходом.

Теперь же она понимала, что если бы не встретила Эммануила, то в лучшем случае провела бы здесь остаток своих дней в образе козы, а в худшем слопала бы золотистую мухоловку и умерла бы через сутки от жажды. А может разобиженный Искуситель подослал бы к ней какого-нибудь волка или барса. Но Эммануил предостерёг её от опасности, вернул ей человеческий облик, даже с рожками, которые куда-то делись после глотка воды из фляги Андрея. А потом он привёл девушку к чудесному колодцу, где Они ещё раз отведала той же воды, но теперь уже ничего не потеряла, зато почувствовала необыкновенный прилив сил и обрела какую-то удивительную уверенность в себе, как будто нашла ответы на многие вопросы, и все эти ответы были в её пользу.

Они долго ещё сидели с Эммануилом и разговаривали. Говорил больше он, потому что Они чаще спрашивала. Добрая женщина, давшая ей воды, совсем не разговаривала, а только слушала, а потом и вовсе куда-то исчезла.

Как Они уснула, она и сама не заметила. Девушка проснулась одна, но почему-то ничуть не удивилась этому. Колодец, возле которого она сидела, был древним и пересохшим, наверное, века назад, но рядом со спящей Они стоял кувшин полный той самой воды. Платок, который отдала ей добрая женщина, тоже был на ней.

Они почему-то первым делом схватилась за голову – рожки были на месте! Это её очень порадовало. Впрочем, Эммануил объяснил, что теперь после нескольких трансформаций она может убирать и вновь вызывать их по своему желанию, придавая этому украшению такую длину, какую захочет. Оказывается, страшные рога, которые выросли у неё за время болезни, были не уродством. Просто организм, почувствовав опасность для жизни, принял защитные меры и вызвал из генетической памяти нечто древнее, крайне сильное и опасное даже для самой Они. Так человеческое тело защищается от заражения при помощи температуры, которая может натворить беды с самим человеком.

В тот раз Они сказочно повезло, что рядом был Елизар, который заботился о заболевшей подруге. А Елизару повезло увернуться от рогов, обладающих удесятерённой силой по сравнению с маленькими рожками Они. Такой силищей обладал её дед – граф Рогелло Бодакула, который своими рогами был способен взрезать ткань пространства и времени. (По крайней мере, этим свойством обладал обломок его рога, а что на самом деле умел полусказочный дедушка, было неизвестно, ведь судить о нём приходилось через призму легенд.)

Теперь Они шла, обернув голову краем платка, как капюшоном. Хорошо ещё, что подарок доброй женщины был достаточно большим. Правда, снизу ткань едва прикрывала колени, и теперь солнце немилосердно жгло ей икры и голени. Но это было ещё полбеды.

Хуже всего были колючки и мелкие камешки. Обуви у девушки не было, сапожки, доставшиеся в качестве трофея в негостеприимном городе, остались вместе со всей одеждой там, где она обернулась козой. Где сейчас искать это место? Теперь Они жалела, что на ногах у неё нет козьих копыт. Босиком бегать она не боялась, но одно дело ходить так дома, где на склонах родной горы растёт мягкая трава, и даже скалы все знакомы так, что лазать по ним, то же самое, что ходить по тропинкам, и совсем другое дело здесь в чужой и неприветливой пустыне.

Вскоре такая ходьба превратилась в пытку, и девушке пришлось сосредоточиться на том, чтобы смотреть себе под ноги. Тем не менее, она то и дело вздрагивала, ойкала и ругалась сквозь зубы, наступив на очередную колючку. Из-за всего этого смотреть по сторонам было некогда, а потому Они не заметила, как зашла в это место, пока не наступила на чью-то руку.

– Ой, простите! – воскликнула девушка машинально.

– Ничего страшного, – ответил ей некто, лежащий на земле с раскинутыми руками. – Эти кости должны стать прахом, и чем скорее их разломают, раскрошат и распылят, тем лучше!

Тут Они разглядела того, кто с ней разговаривает, и волосы у неё под платком поднялись дыбом! Перед путницей лежал человеческий скелет в ржавых доспехах и одежде изъеденной временем до состояния ошмётков. По-видимому, это был какой-то древний восточный витязь, потому что доспехи на нём были лёгкие, одежда просторная, вокруг высокого шлема с длинным шпилем был обёрнут тюрбан, а рядом с рукой, на которую наступила Они, валялась старинная кривая сабля. Скелет был приколот к земле обломком тяжёлого копья, как бабочка булавкой к бархатной подкладке в коробке под стеклом. Роковой удар был нанесён уже после того, как человек упал. Драма произошла видимо очень давно, потому что от плоти на костях совершенно ничего не осталось. Наверное, мягкие ткани обратились в пыль или над ними поработали здешние насекомые. Они не была трусихой, но невольно отступила при виде такого мрачного зрелища.

– Не бойся, красавица, мы не сделаем тебе зла, – раздался тот же голос, и девушка поняла, что он действительно исходит из черепа в шлеме, хоть челюсти остаются неподвижными.

– Точно, не сделаем! – заверил её голос с другой стороны. – Даже если бы захотели, то не смогли бы.

Они обернулась и увидела второе тело. Оно было заковано в тяжёлые доспехи, ещё более ржавые, чем на первом воине. Судя по всему, это был рыцарь Запада, у которого на теле не было места неприкрытого железом. В правой руке он до сих пор сжимал обломок того копья, которым был убит первый воин. Другая его рука тянулась к плечу, из которого торчала стрела, проникшая в сочленение панциря.

– Гюнтер, ты пугаешь девушку! – строго заметил первый голос. – Что значит – «Если бы захотели»? Такое даже в голову приходить не должно.

– Да это же я так, к слову! – сконфужено произнёс второй голос из-под опущенного забрала. – Неужели ты думаешь, друг мой Али, что я бы смог обидеть такую красавицу? Я и при жизни этого бы не сделал, что уж говорить о том, что сейчас? Сейчас мы лишь духи, привязанные к костям…

– Простите, – заговорила Они, в которой любопытство пересилило страх, – вы, что были врагами и убили друг друга?

– Точно! – ответил скелет рыцаря, которого называли Гюнтером. – Встретились на этом самом месте и бац, бац! Теперь вот, наказаны.

– Но за что? – удивилась Они. – Если вы воины из двух враждебных армий, то вина не на вас, а на том, кто развязал войну.

– Мы не выполнили поручения, – вздохнул со своей стороны дух первого воина. – В результате погибло очень много народа.

– Понимаешь, лапуль, мы оба гонцы, – стал объяснять рыцарь. – Я хоть по рождению немец, воевал под стягом короля Ричарда Львиное Сердце, а он…

– Я воин великого Салах ад-Дина, – перебил его первых дух. – Я должен был доставить приказ моего повелителя передовому войску не вступать в бой, а отойти к основным силам.

– А я тащил королю Ричарду неверные данные разведки о передвижении сарацинских войск, – поспешил вставить рыцарь. – Только я не знал, что они неверные!

– В результате наше передовое войско очутилось прямо перед ордой франков, – продолжил дух сарацина. – Если бы я успел, то битва не состоялась бы.

– И если бы я успел, драки бы не было, – хохотнул дух в сплошных доспехах. – Наш бесстрашный король, который всегда рвался в бой, увёл бы всех в то место, где никаких сарацин в помине не было. И тогда многие доблестные воины остались бы живы.

– А так оба войска столкнулись в отчаянной битве, и бестолково истребили друг друга, – заключил дух сарацина.

– Как, совсем? – изумилась Они.

– Ну, не то чтобы полностью, – уточнил рыцарь. – Где-то на три четверти с каждой стороны. Королю Ричарду пришлось спешно отступить с оставшимися воинами к основному лагерю, чтобы не быть перехваченным по дороге. Эх, там погибли лучшие из лучших, а остался всякий сброд, который его, в конце концов, и предал.

– Салах ад-Дин был в горе и ярости, когда узнал обо всём, – добавил сарацин. – Пусть франкам был нанесён серьёзный урон, но из сечи не вернулись великолепные барсы – цвет воинства правоверных! Он очень любил этих воинов, и готов был пожертвовать многими крепостями и городами Палестины, лишь бы сохранить их жизни. Так опытный боец бросает и плащ, и кошель с золотом, и даже ножны своего меча, чтобы облегчить коня, но никогда не бросит драгоценный клинок, даже если придётся всю дорогу нести его в зубах. Теперь ты понимаешь, почему мы наказаны?

– Но что с вами случилось? Почему вы подрались? – любопытствовала Они.

– Мы встретились случайно, – заговорил рыцарь уже без смеха. – Очень мало шансов для такой встречи в пустыне, где нет дорог. Но бывает ведь так, что сталкиваются две стрелы в полёте, и обе падают, затупив жала, друг о друга, хоть нарочно такое не проделать даже самому Робину Локсли. Вот так и нам повезло столкнуться здесь. Нам бы разъехаться, но этот молодчик пустил в меня стрелу.

– Ты первый поскакал на меня со своим бревном, которое называешь копьём! – возразил ему сарацин.

– Может быть, и поскакал, а может, и нет, – примирительно сказал рыцарь. – Какая теперь разница, кто ударил первым? Если бы твои стрелы не были подло отравлены…

– А как ещё прикажешь достать врага под такой грудой железа? – фыркнул дух Али. – Вот если бы ты умер на месте, как подобает нормальному человеку, но ты налетел на меня, как шайтан! Я не успел отскочить… Наверное, от удивления.

– Нечего было отраву экономить, – самодовольно заявил дух рыцаря Гюнтера. – Привыкли к таким, как вы сами – суслики!

– Быки! – гневно парировал сарацин. – Северные буйволы!

– Стойте! – прервала Они начинающуюся перепалку. – Мне почему-то показалось, что вы теперь друзья?

– Можно сказать и так, – рассмеялся рыцарь. – Подружились пока тут лежали. Сначала ругались. Лет сто, наверное, а потом надоело! Разговорились, познакомились, узнали, что у нас много общего. Нда, зря мы тогда друг друга… Но ничего не поделаешь – поздно!

– Но откуда вы узнали, чем закончилось сражение, и что случилось потом? – удивилась Они. – Или мёртвым всё известно?.. Ой, простите!

– Не извиняйся, гурия! – ответил дух сарацина. – Мы ведь действительно мертвы, и пребываем в таком состоянии очень давно. Что же касается твоего вопроса, то нет, мёртвым известно не всё. Просто иной беспокойный дух, обретя способность проникать везде и всюду, набирается самых разных знаний, как изголодавшийся обжора набивает себе брюхо всем подряд. Это объясняется тем, что ему заняться больше нечем. Самая большая мука для духов, застрявших на земле, это безделье. Духи не обременены заботами людей живых, их не терзает голод и холод, им не страшны болезни и враги. Некоторых это поначалу радует, но потом понимаешь, что все эти беды и трудности обязательная составная человеческого существования. Жизнь, это борение! В постоянном сопротивлении окружающему миру заключается смысл человеческого бытия. Со смертью этот смысл теряется, а ушедшие из мира души обретают иной, скрытый от живых смысл. Но если дух по каким-то причинам не ушёл, то его пребывание здесь бессмысленно, а это мучение. Даже если он был лентяем при жизни, привычка к какой-либо деятельности в нём всё равно есть, а лишённый возможности осуществлять эту деятельность, он начинает страдать от вынужденного безделья. Вот тут-то многим и открывается интерес к узнаванию чего-то нового, просыпается тяга к познанию! Такие духи начинают подсматривать за людьми, жадно слушать их, заглядывать им через плечо, проникать в самые сокровенные места и узнавать тайны. Не умеющие при жизни читать быстро обучаются этому и ныряют в книжную мудрость, как в океан, приобретая знания доступные лишь немногим мудрецам. Конечно, далеко не всем духам доступна подлинная мудрость. Дурак он и после смерти дурак! Но дураки редко попадают в положение подобное нашему. Будучи духом, человек не подвержен ничему такому, что обычно мешает ему в приобретении знания при жизни. Духам неведома ограниченность тела, его потребности, слабости и недостатки. Духи не знают усталости и не нуждаются в отдыхе. Они не ограничены ни во времени, ни в средствах, так-как за приобретённые знания не нужно платить. Не мешают им также ошибки учителей, ведь учителя тоже люди, и знания их могут быть ложными. В конце концов, многие духи так набираются знаниями, что представляют собой кладезь премудрости, и могут быть весьма полезны живым, умеющим говорить с ними. Правда при этом следует отличать тех, кто сваливает в себя всё подряд, как в мешок, и тех, кто относится к знаниям, как настоящий ценитель, отделяя произведения искусства от грубых золотых слитков в своей сокровищнице. Я ведь говорил уже о мудрецах и дураках. Встреча с духом дурака для человека ищущего мудрости мёртвых, может закончиться скверно – неумный дух просто выдаст ему вместо искомых знаний, ненужные или даже вредные.

– И всё же даже глупые духи полны знаниями? – переспросила дотошная Они. – В таком случае, человек умный сам может решить, что ему подходит, а что нет.

– Ха! Далеко не все духи таковы, как тебе рассказал об этом мой друган, – заговорил дух рыцаря. – Дурак почувствовавший вкус к знаниям, это ещё ничего. Многие предпочитают веками стенать над своей судьбой и завывают себе в пещерах или подвалах замков. Некоторые находят себе развлечение в том, чтобы пакостить людям, греметь по ночам посудой, раздувать огонь в камине, чтобы еда подгорела или лить воду с потолка. Но это уже полные идиоты при жизни, либо выжившие из ума к её финалу. Есть и такие, которые заботятся о людях, оберегают от бед, даже помогают по хозяйству. Чаще всего это предки живущих, желающие видеть своё потомство счастливым и процветающим.

– Вот только к нам ни то, ни другое совершенно не относится, – вздохнул сарацин. – Мы привязаны к собственным останкам и будем торчать здесь ещё много тысяч лет, пока не превратимся в прах. Может быть, тогда мы освободимся, когда этот прах развеет ветер… О, как бы я тогда попутешествовал по миру, собирая знания!

– А я бы навестил родных в Эльзасе, – задумчиво добавил рыцарь. – Прошло множество поколений, и если род мой не прервался, то семья должна разрастись до размеров клана. Или разделиться на множество семей. Интересно, а замок построенный прадедом цел?

– Так что, красавица, если ты хочешь узнать побольше, – продолжал дух Али, – то найди себе других духов-собеседников, которые не лишены подвижности. Наша осведомлённость ограничена и проистекает из слухов, которые приносят блуждающие духи пустыни. Нас навещают нечасто, а потому мы знаем немного. Если бы не пролежали тут чуть меньше тысячи лет, то не могли бы вообще ничем похвастаться.

– Может быть, я могу чем-то помочь вам? – спросила Они.

– Если разобьёшь наши кости и разотрёшь в порошок, то приблизишь время нашего освобождения на несколько тысячелетий, – ответил рыцарь. – Но на это нужно много сил и времени, а у тебя нет ни молота с наковальней, ни ступки с пестиком. Можно кое-что сделать камнями, но это адский труд, а в результате костяные щепки всё равно пролежат здесь уйму времени.

– Есть иной способ, но он и связан с расходом иного рода, – задумчиво сказал сарацин. – В твоём кувшине остались две капли воды. Ты можешь потратить их на нас, по одной на каждого, но мой тебе совет – оставь их себе. В пустыне на много дней пути нет воды доступной людям. Правда, этих капель всё равно не хватит, чтобы дойти до спасительной земли, но всё же они дают надежду.

– Две капли? – удивилась Они. – Но ведь мой кувшин полон!..

И тут она почувствовала, что это не так. Кувшин, бывший до этого тяжёлым, теперь оказался подозрительно лёгким, почти невесомым. Девушка оглянулась и ахнула – вдоль её пути тянулся по земле след пролившейся воды, где струйкой, где каплями, где небольшими лужицами, которые уже почти высохли. Видимо донышко кувшина было с трещиной, вот вода и вытекла, а занятая своими мыслями девушка, этого не заметила.

Они встряхнула опустевший сосуд. Внутри слабенько-слабенько плеснуло. Действительно две капли! Девушка вытащила глиняную пробку и наклонила горлышко над черепом в шлеме с тюрбаном.

– О, нет же! – вскричал дух сарацина. – Эх, зря я рассказал тебе про воду! Оставь хотя бы каплю для себя!

Между тем, крупная капля выкатилась из глиняного горла и шлёпнулась на костяной лоб, разлетевшись брызгами.

– Если воды всё равно не хватит, – ответила Они, то какой смысл беречь эти капли для себя? Это не надежда, а иллюзия надежды, которая не спасёт, а лишь продлит мучения.

Говоря это, она подошла к распростёртому напротив рыцарю, откинула ржаво скрипнувшее забрало и капнула последнюю каплю на жёлтый череп, глянувший на неё изнутри, как бы с печальной улыбкой. Ничего не произошло.

Они немного подождала, глядя, как подсыхают на кости потраченные ею капли, потом осторожно спросила:

– Ну, как, действует?

Ответом ей была тишина. Ни один из мёртвых воинов не отозвался. Может быть, они были заняты собственными ощущениями, а может…

– Эй! – позвала Они, которой почему-то снова стало страшно. – Меня кто-нибудь слышит?

Снова та же звенящая тишина. Али и Гюнтер не отвечали, потому что… были мертвы уже несколько веков, а мертвецы не могут разговаривать. Выходит ей всё померещилось, и она потратила последние капли живительной влаги впустую…

– Они?

Голос, окликнувший её, не был громким, но девушка подпрыгнула так, будто у неё над ухом ударили в гонг! Оглянувшись, она увидела, что перед ней стоит Андрей, одетый всё также, но какой-то всклокоченный, с безумными воспалёнными глазами, горящими лихорадочным блеском.

– Ты… – пролепетала девушка, сердце которой прыгало от горла до пяток. – Ты откуда здесь?

– Я искал тебя, – ответил Андрей, диковато поглядывая, то на Они, то вокруг, как будто ожидал увидеть нечто необычное. – Ты так внезапно убежала… Я тебя звал, но ты не отзывалась!

– Ну, вот ты меня нашёл, – пожала плечами девушка, невесело улыбнувшись. – Кстати, как это тебе удалось?

– Два каких-то странных парня шли по пустыне и смеялись, – ответил Андрей. – Один большой с белыми волосами и бородой, другой щуплый, жилистый и смуглый. Я у них даже спросить ничего не успел, как они стали наперебой говорить, что ты здесь, и дорогу показывать. Это было как будто рядом, потому что я прошёл совсем немного, но теперь совершенно не узнаю место, по которому шёл только что. А когда оглянулся на тех ребят, то их уже не было, как будто они испарились. Они, ты случайно не знаешь, что происходит?

Они случайно знала, по крайней мере, ей так казалось. Она могла бы всё объяснить Андрею и собиралась это сделать, но позже, не сейчас. Просто, сейчас её душили непрошенные, плохо объяснимые, но совершенно необоримые слёзы.

Девушка, молча, кивнула, но тут же отвернулась, сделав неопределённый жест. При этом рука её коснулась кувшина, который она до этого поставила на камень. Кувшин был тяжёлый, до краёв наполненный водой. Они посмотрела туда, где только что был мокрый след от вытекшей из трещины влаги. Никаких следов она не увидела, но там где они были, росла пунктиром удивительная свежая, ярко-зелёная трава, какой до этого не встречалось в пустыне. Сейчас никакой трещины в дне кувшина не было в помине – камень, на котором он стоял, был совершенно сух.

Они ещё раз взглянула туда, где лежали останки воинов, когда-то убивших друг друга, но увидела только два холмика, поросшие жёсткой травой и низкорослым кустарником. И тут девушку прорвало!

Глава 62.

Сон. Это всё ему снится… Кажется, так люди пытаются объяснить всё необъяснимое, вдруг появившееся перед глазами?

Драконам такое объяснение не подходит. Просто в их жизни чудовищное и гигантское, этонорма. Их не пугают крупные размеры. Страх может быть небольшим, например, как рыцарь. Если дракону снится, что он побеждён рыцарем, значит, дракон серьёзно болен и находится при смерти, даже если живых рыцарей он в своей жизни в глаза не видывал.

Огнеплюю рыцари не снились. Ему сейчас вообще было не до сна. То, что происходило с ним, было явью, но такой явью, перед которой меркли все силы, драконьи и человеческие!..

Кто из людей не ловил в детстве бабочек ладонями, сложенными «лодочками»? Невинное милое занятие, только не с точки зрения бабочек!

Ладошки Анк сомкнулись со звуком выстрела из крупнокалиберной пушки. Сжатый воздух двумя кувалдами ударил в барабанные перепонки, и, отчаянно молотивший крыльями дракон, упал, не удержав полёт. Огнеплюй едва дышал. Он уже жалел, что не сломал крыло, ведь Анк была доброй девочкой, и никогда бы не заставила «бедную маленькую ящерку» играть в догонялки, если та не здорова. Но крылья ломать не хотелось, а мысль притвориться он отбросил сразу. Просто представил себе, что это чудесное создание тогда станет его лечить, и решил, что лучше терпеть игру, пока хватит сил.

В кроватке он уже лежал, и с ложечки его тоже кормили. Сопротивляться было бесполезно, да он бы и не стал – не хотел огорчать ребёнка.

Анк была настоящим чудом во всех отношениях. Огнеплюй только не мог понять – как?!! На вид ей было лет шесть или семь по меркам человечества, к которому он привык. На самом деле земных лет этой девочке было гораздо больше, но он пока не знал здешних мер времени. Дело в том, что это дитя было ростом с небольшую гору. Относительно небольшую, альпийских размеров. Приблизительно – Юнгфрау.

Когда Огнеплюй в первый раз попал на её ладонь и увидел склонившееся над собой детское личико, то ему показалось, что оно загораживает собой всё небо! Конечно же, на самом деле это было не так, но чтобы как следует разглядеть маленькую Анк, ему приходилось отлетать от неё на большое расстояние. Большое для него, но не для неё.

С виду Анк была сложена, как обычная здоровая девочка. Худенькая, но не тощая, розовенькая, румяная, с кожей чуть тронутой загаром. Ни одежды, ни обуви это дитя не знало, как не знало стеснения, в мире, где некого было стесняться, и никто ещё не придумал условностей. А потому одета девочка была только в свои солнечные волосы, которые никто не стриг у неё с самого рождения.

Непонятно было кто её родители. Возможно, их не было вовсе, а сама Анк была сотворена каким-либо иным способом, но это врядли – рассматривая её тело, Огнеплюй увидел пупок, предназначение которого может быть лишь одно – питать ребёнка в утробе матери. Значит, родители у Анк были, но по какой-то причине отсутствовали. Может быть, были заняты?

Зато у неё имелся учитель и воспитатель по прозвищу Цикада. Маленькая Анк с трудом выговаривала звук «ц», а потому у неё получалось – «Чикада». Учитель часто, но мягко поправлял её, и даже сделал себе на голове пару смешных усиков, чтобы быть похожим на цикаду. Девочка старалась, но упрямый звук никак не хотел произноситься правильно.

Надо ли говорить, что Цикада был размером с большую гору, сравнимую с высотами Памира. Он единственный из всех, кого здесь видел Огнеплюй, носил подобие одежды, состоящей из облаков. Но, по крайней мере, он, как и Анк, был похож на человека внешне во всём, кроме размеров.

Остальные обитатели этого мира смахивали на людей, лишь отчасти. Чаще всего у них были человеческие тела, а вот головы совсем не походили на человеческие. Кто-то гордо носил птичью голову, кто-то жабью. Был один тип с головой крокодила. (Почему-то Анк и Цикада решили, что Огнеплюй похож на него. Самому дракону так не казалось.) Ещё один смахивал на собаку или точнее на шакала. Но кое-кто пребывал полностью в зверином облике. Таких было, по крайней мере двое – громадный змей, способный без труда проглотить и Анк, и её учителя, и великолепная чёрная кошка, которая если бы захотела, смогла бы покатать Анк на спине.

Но змей не собирался никого глотать, и вёл себя дружелюбно. А кошка соблюдала собственное достоинство, и ни за что не позволила бы оседлать себя, она ведь не лошадь! Но во всём остальном эта киса была само дружелюбие, и девочка с восторгом зарывалась в её роскошную шерсть, играла, как котёнок с её хвостом и засыпала в обнимку с этой хищницей под мурлыканье подобное раскатам грома.

А вот Огнеплюй старался держаться от гигантской кошки подальше. Её глаза всё сказали ему при первой же их встрече. Красному дракону, который в жизни никого и ничего не боялся, (разве что родители могли накрутить ему хвост), захотелось взлететь, как можно выше, едва он встретился взглядом с зелёными пронзительными глазами. На своё счастье он не сделал этого, сообразив, что его в таком случае ждёт участь зазевавшегося воробья. Тогда он просто спрятался за Анк, и по улыбке кошки понял, что спасён.

Анк здесь все любили. Создавалось впечатление, что этот мир вообще существует лишь для неё. Остальные кто здесь был, даже Цикада, уходили куда-то и приходили. При этом они появлялись здесь явно для того чтобы навестить Анк, проверить всё ли у неё в порядке, принести гостинец или что-то рассказать.

Красный дракон не впервые был «зверушкой» в руках ребёнка. В свою бытность попугаем-хранителем, он выпестовал не одно поколение семьи Самбульо и хорошо знал, что такое выдранные из хвоста перья и помятые крылья. Он умел терпеть, ведь, как и тогда у него была сейчас своя вполне определённая цель. Но если тогда он лелеял и растил потомство Анхе – своей ненаглядной принцессы, которая периодически возрождалась, (нередко в теле мальчика), то сейчас он страстно хотел узнать – как?!!

Надо ли говорить, что творилось с его сердцем, когда, разглядев Анк со всех сторон, он узнал в ней свою Анхе! Увидел её такой, какой она была, когда он растил её на острове, где нянчил ребёнка с младенчества. Память дракона была безупречна, ошибки быть не могло. Перед ним была его Анхе, в одном из своих воплощений. Точнее, это Анхе была воплощением Анк, и между ними пролегала такая бездна времени, что даже самый долгий драконий век перед этой пропастью лет был, сравним разве что с жизнью бабочки-однодневки.

Огнеплюй не надеялся получить ответы на все свои вопросы. Кое до чего он и так догадался. От него не ускользнули имена покровителей и старших друзей, а может родственников Анк. Сет, Гор, Себек, Анубис, Бастет и многие другие. Он знал этих господ, как древних божеств, которым люди поклонялись в прошлом. Удивительно было то, что они такие огромные, но ещё более удивляло то, что они вели себя совсем не как боги. Скорее напоминали большую семью людей, где есть близкие и дальние родственники, но все дружны и объединены общими узами.

В этом стоило разобраться. Огнеплюй подозревал, что прикоснулся к тайне мировых истоков, может быть к самому началу с человеческой и драконьей точки зрения. Он решил пожить здесь ещё немного, инстинктивно чувствуя, что разгадка как-то может помочь ему в поисках Они.

Плохо было одно – его здесь никто не слышал и не понимал, даже Анк. Он-то хорошо понимал всех, а вот его даже всерьёз не воспринимали. Ладно, это немного задевало драконье самолюбие, но можно было стерпеть. Хуже было то, что здесь он утратил многие свои козыри, которые разработал за последние столетия жизни. Например, совсем не мог трансформироваться. Хорошо ещё, что успел вовремя стать драконом, так можно было хотя бы летать. Кроме того, человеческое тело врядли выдержало неуклюжие детские ласки Анк.

Оставалось одно – следовать за девочкой повсюду, что он и делал. Хочешь стать другом ребёнку – принимай участие в его играх. В его играх и по его правилам, а не навязывай свои. Менторские наставления, навязчивые попытки чему-то научить или что-то рассказать, когда тебя не хотят слушать, только испортят дело. Но Огнеплюй ничего такого делать и не пытался. Он начал с того же с чего начинал всегда – с роли друга и понятливого питомца.

Они играли в «поймай меня», что уже было описано выше. Причём, ему было очень непросто не дать поймать себя сразу, и так же трудно выжить, когда он позволял Анк сделать это. Иногда он сам «ловил» девочку. И это тоже оказалось нелёгкой задачей – Анк бегала, как ветер и частенько по-детски размахивала при этом руками. Приходилось уворачиваться, ведь если бы она его только задела, всё могло кончиться плохо. И всё же это было лучше, чем «дочки-матери», хоть дракон к концу дня и не чувствовал крыльев.

Однажды Анхе заявила, что хочет построить для своего друга домик. Огнеплюю такая идея не понравилась, хотя бы потому, что «домик» должен был быть построен из каменных кубиков вокруг него, сидящего неподвижно. Но деваться было некуда и «послушный питомец» подчинился.

Представления Анк об архитектуре были весьма примитивными. (Откуда она вообще узнала, что такое «домик» в мире, где не было людей и зданий ими построенных?) Девочка тщательно устанавливала какие-то подобия ворот из двух поставленных вертикально прямоугольников и одного положенного сверху. Таких ворот было поставлено вокруг Огнеплюя несколько рядов, так что они образовывали неровные окружности и видимо должны были изображать стены.

«Прям Стоунхендж какой-то!» – подумал дракон с усмешкой, и тут глаза его вылезли на лоб – неужели?

В этот момент, словно гром с неба раздался голос Цикады, который звал Анк обедать. Девочка любила покушать, и это никак не вредило её здоровью, а потому она тут же, забыв обо всём, сорвалась с места, и, вскакивая, чуть задела ножкой одни ворота.

Вопль дракона, которому на хвост приземлился каменный блок весом во много тонн, мог бы обратить в бегство целое рыцарское войско! Но божественное дитя его не услышало, потому что уже бежало, перепрыгивая с континента на континент и попирая ножками то тайгу, то джунгли. Нет, Огнеплюй не оказался придавленным к земле. Мощным рывком он освободил пострадавший хвост, и в ярости ударил им несколько раз, опрокинув ещё пару «ворот» из каменных кубиков! Но тут гнев его прошёл, потому что посетившая дракона догадка заставила забыть о боли. Он взмыл в небо и сделал несколько кругов над игрушечным строением. Точно – Стоунхендж! Именно так эти кубики простояли долгие века, чтобы потом мистики наделили их магическими свойствами, а учёные ломали свои мудрые головы над вопросами – кто это построил, какими силами, и зачем такое было нужно?

Ему-то теперь всё было ясно! От этого осознания дракона вдруг разобрал дикий смех. Что следующее? Куколки, которые собрались на чей-то праздник по воле хозяйки на острове, который потом будет называться островом Пасхи? Или может быть пирамидки сложенные возле ручейка под названием Нил? Люди-люди, как вы всё усложняете! Слов нет, вам труднее всего представить очевидное объяснение вещам грандиозным и простым одновременно.

Когда Огнеплюй добрался до места, где Анк и Цикада расположились для принятия пищи, обед был уже закончен, хоть еды там оставалось предостаточно. (Наставник Анк добывал её из какой-то воронки, видимо соединённой с другим измерением.) Девочка в это время крутила в руках что-то вроде шкатулки с многогранным основанием и круглым верхом.

– Что это? – спросила она своего учителя.

– Игрушка, – ответил тот. – Но непростая игрушка. Она показывает миры, которые были когда-то и которые ещё будут. Миры, населённые существами вроде тебя, к которым ты имеешь прямое отношение.

– Какое ещё отношение? – заинтересовалась Анк. – И что это за существа?

– Они называются потомками, – пояснил Цикада. – Это такие же люди, как и ты, и многие из них будут на тебя очень похожи. Но они появятся на свет ещё очень не скоро.

– Откуда же они возьмутся? – любопытствовала девочка.

– Произойдут от твоего тела, – ответил воспитатель. – Когда придёт время, у тебя будут дети, а они родят других детей, вот и появятся народы…

– Ой, Чикада, а там уже кто-то сидит! – воскликнула Анк, заглянув внутрь шкатулки через раскрывшуюся цветком крышку.

Огнеплюй тоже заглянул внутрь. Он не слишком удивился, узнав в игрушке то самое золотое здание-барабан, в котором пропала Они, а теперь и Мэгги. Но когда он увидел жмущихся к стенам пассажиров потерпевшего аварию самолёта, то понял, что совершенно ничего не понимает!

Удивлён был не он один. Цикада осторожно взял из рук Анк золотую шкатулку, и, поставив её на землю, принялся пристально изучать игрушку, от чего его искусственные усики наклонились вперёд, как рожки.

Глава 63.

– Мне всё равно кто вы, и ваши имена совершенно не интересны. Вы нарушили закон, согласно которому никто не вправе пересекать границу моих владений без особого на то разрешения. Признаюсь – я удивлён! Моё герцогство густо населено, и все окружающие жители прекрасно знают об этом запрете. За последние двадцать лет закон был нарушен лишь четыре раза, три из которых осмелились совершить браконьеры, а один раз ревнивый муж одной из моих служанок, который захотел меня убить… Вот же глупец! Внимание сеньора к своим подданным надо почитать за честь, в какой бы форме это ни выражалось. Но речь сейчас о другом. Итак, я вижу, что вы люди прибывшие издалека. На здешних жителей вы совершенно не похожи, так что отпираться бесполезно. Это не значит, что вы не обязаны подчиняться моим законам и правилам. Незнанием таковых отговориться также не получится, так-как, во-первых, нет такого законодательства, которое освобождало бы от ответственности по причине незнания законов, а, во-вторых, на пути от границы моего герцогства вас не менее пятидесяти раз должны были предупредить о запрете вхождения на территорию поместья, в котором находится моя резиденция. Значит, вы грубо пренебрегли словами добрых людей, желающих оградить невежд от опрометчивых поступков. Положим, вы им не поверили, либо не поняли их слов, ввиду своей природной ограниченности. Но не могли же вы пройти мимо письменных предупреждений, которые расставлены по периметру поместья, буквально на каждом шагу? Я человек не кровожадный, и вовсе не радуюсь, когда кто-то совершает ошибку. Поэтому, каждый потенциальный нарушитель должен быть предупреждён. Разве что только вы не умеете читать… Но это ваши проблемы. В любом случае, я уже говорил о том, что ваше неведение не является оправданием. Из всего этого следует, что вина ваша доказана, вы признаны виновными, и будете подвержены наказанию в связи с законом, действующим в моих владениях. Желаете что-нибудь сказать в своё оправдание? Может быть, будут какие-нибудь возражения, замечания, комментарии? Последнее желание не хотите произнести?

Эти вопросы звучали, по меньшей мере, издевательски, так-как у Елизара и Мэгги, привязанных к креслам, были завязаны рты. Зачем это было нужно, оставалось неясным. Если хозяин этих земель не хотел слушать то, что они скажут, он мог вообще не приводить их сюда, и не читать им эту лекцию в качестве обвинительной речи. Ещё можно было понять, зачем его пленники связаны и посажены в клетку, в то время как сам он находился на возвышении, напоминающем кафедру проповедника, в окружении десятка вооружённых охранников. Паранойя, что поделать! Но зачем завязывать людям рты? Это уже просто глупость!

Их пленитель производил неоднозначное впечатление. На вид ему было лет сорок, но скорее всего он был значительно моложе. Причудливая одежда какого-то старинного покроя, длинный парик с буклями, сильно напудренное и набелённое лицо с неестественно ярким искусственным румянцем, делало его похожим на гротескный театральный образ полусумасшедшего, глупого аристократа трёхсотлетней давности. Но этот человек на самом деле был аристократом, и вовсе не производил впечатление глупца. Что же до его сумасшествия, то оно было очевидно, хотя бы потому что, имея возможность без проблем расправиться с пленниками, он устраивал какой-то фарс с судилищем, где сам выступал в роли обвинителя, судьи и единственного присяжного заседателя. Адвокатов обвиняемым не полагалось.

– Ну, что же! – продолжал этот властительный клоун. – Рад, что вы не хотите тратить лишних слов. Это возвышает вас в моих глазах, равно как впечатляет та храбрость, с которой вы пренебрегли законом. Ведь вы не могли не знать, что наказанием за нарушение границ является смерть. Но вы ещё и озеро мне испортили! Как скажите, теперь я буду после вас там купаться? Придётся спустить воду и тщательно вычистить дно и берега, а это немалые расходы. Нда, не знаю, что подвигло вас на этот подвиг – храбрость, невежество или глупость, но этот ваш поступок эпически дерзок, а значит, просто казнить вас было бы странным расточительством. Вы же не заурядные браконьеры! Впрочем, браконьеров я тоже всегда не просто так казнил.

– Так вот! Такие преступники, как вы, по моему мнению, достойны, попытать счастье и пройти несколько суровых испытаний. Не скрою – эти испытания крайне опасны и почти невыполнимы. Редко кому удаётся пройти хотя бы два или три таких, э-э, аттракциона, а ведь у меня в запасе их пара десятков. Нет, я вовсе не заставляю людей проходить все двадцать, это было бы слишком цинично с моей стороны. Ведь после некоторых из этих приключений испытуемые часто остаются без одной или двух конечностей, так неужели я буду настолько чёрствым и бездушным, что следующим заданием назначу то, что связано с быстрым бегом?

По-видимому, этот пример показался герцогу, (именно таков был титул спятившего аристократа), чрезвычайно смешным, потому что он залился противным хихикающим смехом, и долго не мог остановиться, идиотично хихикая в полном одиночестве.

– Но давайте же приступим к делу! – возвестил он, наконец-то справившись с приступом веселья. – Я думаю, мы с вами поняли друг друга, и в случае чего претензий не будет ни с одной, ни с другой стороны. Ах, да! Я же забыл о главном – в любом деле должен быть какой-то стимул. В вашем случае, это полное прощение с моей стороны и, конечно, свобода! Условие одно – вы должны выжить. Это крайне трудно, но возможно. Количество испытаний, как я уже говорил, зависит от моей прихоти. Если вам удастся удивить меня, рассмешить, ужаснуть, растрогать или впечатлить каким-либо другим способом, я помилую вас, может быть, даже после первого испытания, хотя это врядли. Согласитесь, ведь так было бы неинтересно ни для вас, ни для меня. Но не будем тратить время даром. Игра начинается! Правил нет, все средства хороши. Удачи!

Тут произошло следующее – путы, которыми были связаны пленники, упали с них, словно рассечённые невидимым лезвием. В то же мгновение решётки исчезли, а оба кресла опустились вниз, вместе с площадкой, на которой стояли. Пол, ставший при этом потолком, оказался где-то высоко над головой, а отверстие, оставшееся от опустившейся площадки с креслами, тут же закрылось выдвинувшейся крышкой.

– Превосходно! раздался сверху голос герцога, усиленный каким-то устройством. – Итак, вы на старте. Имейте в виду, что я хорошо вижу и слышу все, что вы скажете и сделаете. Не разочаруйте меня! Ваше первое испытание – сфинкс!

– Какой ещё сфинкс? – спросил Елизар ворчливо.

Он оглянулся вокруг, брезгливо отплёвываясь, так-как даже самый чистый кляп, вещь невкусная.

– Возможно, имеется в виду сфинкс, который задаёт загадки? – предположила Мэгги, разминая затёкшие руки и ноги. – Мне не доводилось встречаться с таким чудовищем, но мама рассказывала, что видела живых сфинксов. С ними интересно играть во всякие шарады, так-как они очень умны. Но если кто-то не угадает подряд три загадки, заданные сфинксом, то его, скорее всего, съедят.

– Твоя мама, наверное, очень умная, раз её не съели? – пошутил Елизар, которого разбирала злость, как всегда перед дракой.

– Мама очень умная и много чего знает, – ответила Мэгги, не замечая сарказма в голосе спутника. – Но она не всегда могла разгадать загадки сфинксов. Просто съесть дракона способен не каждый монстр, а мама у нас о-очень большой дракон!

Елизар хотел ещё что-то спросить у тётушки, с которой уже некоторое время был на «ты», но тут, словно ниоткуда раздалось:

– Я тот, кто причиняет боль, но меня любят. Я тот, кто подчиняет себе, но меня любят. Я тот, кто забирает покой, но меня любят. Я тот, кто обижает и оскорбляет, но меня любят. Я тот, кто неблагодарен, но меня любят. Я тот, кто покидает того, кто его любит, но меня продолжают любить. Кто я?

– Ты – дитя! – рассмеялась Мэгги. – Я думала, что у сфинксов загадки посложнее.

Елизар оглянулся. Он ожидал увидеть зверя с телом льва и головой человека, размером с дом, но ничего подобного не было в просторном помещении, где они очутились. Лишь вокруг колыхалось и дрожало какое-то прозрачное марево, вроде того что возникает в жаркий день над раскалённым асфальтом.

– Правильно! – ответил невидимый сфинкс, голос которого, казалось, идёт отовсюду. – Я конь, но у меня круглые ноги. Я зверь, но у меня огненное сердце. Я не мёртв, но я не живой…

– Знаю, – прервал его Елизар. – Это машина, автомобиль!

– Ответ неверен! – взревело марево, потемнев и заметно сгустившись.

– Ай, ай! – раздался сверху голос герцога. – Отвечать надо точно. Не знаю, что за автомо… или как там? А ведь вы были близки к ответу, молодой человек. Да, это машина и называется она – паровоз! Неужели не слышали? Да, плохо быть невеждой. Если выживете, то обязательно прогуляйтесь до железной дороги и посмотрите на поезд. Воистину, удивительное зрелище, а для таких дремучих людей, как вы – настоящее чудо! Мой последний совет – дослушивайте загадку до конца, не торопитесь!

– Но ведь автомобиль тоже подходит! – проговорил Елизар с досадой в голосе.

– Подходит, – согласилась Мэгги, – вот только здешняя цивилизация не знает автомобилей. Не расстраивайся, я хотела сказать – «мотоцикл», привязалась к слову «конь». Ведь на мотоцикл садятся, как на коня верхом, но здесь и мотоциклов нет. Герцог прав в одном – нам не следует торопиться с ответами, и нужно выслушивать всё до конца.

– Я горжусь облаками, – загремел сфинкс, туманно ворочаясь внутри марева. – Я воспринимаю мир неверностью. Я мыслю повторением себя. Я служу производящему скверность. Я чувствую мускулом. Я работаю тем, на чём многие ходят. Я попираю то, чем был. Кто я?

– Есть соображения? – спросил Елизар вполголоса. – Может быть…

– Молчи! – шикнула на него Мэгги. – Если не уверен, то не произноси решающее слово, а то оно будет засчитано, как ответ. Сейчас, сейчас!.. Ну, с мыслями всё ясно, с чувствами тоже, и со скверностью. А вот причём тут гордость и то чем был? И на чём ходят остальные?

– На ногах, – пожал плечами Елизар. – А кое-кто на лапах.

– Умница! – воскликнула Мэгги. – Ноги, лапы, руки, всё это конечности. Большая часть живых существ, то есть, многие, с помощью конечностей ходят, а человек руками работает. Ну, и ногами тоже. Ответ – человек!

– Правильно! – пророкотал сфинкс.

– Странно, – проговорил Елизар с задумчивостью в голосе. – С руками-ногами, положим, всё понятно, а как же всё остальное?

– Большая часть совсем не сложна, – ответила Мэгги. – Облака, это человеческий разум. Очень старое сравнение. Человек гордится своим разумом, который отличает его от животных, а сам, то использует его для чего-нибудь дурного, то просто витает в облаках. Что же до всего остального, то здесь тоже совсем несложные сравнения. Воспринимать мир человеку дано с помощью органов чувств, а они у людей, мягко говоря, слабенькие, вот и дают неверную картинку, это и есть воспринимать мир неверностью. Дальше – то, что человек частенько мыслит тем же, чем производит потомство, я думаю объяснять излишне. Едва ли не все мысли продиктованы сигналами оттуда, а когда эти сигналы заканчиваются, разум превращается в маразм, увы, увы! Служение тому, что производит скверну, это забота о наполнении собственной утробы пищей. К сожалению люди, проводят жизнь в старании обеспечить себе пропитание, а в итоге служат собственному животу, который из еды делает, сам знаешь что. Чувствовать мускулом, это означает чувствовать сердцем. Спорная метафора. Сердце скорее реагирует на человеческие чувства и переживания, чем чувствует само. А ещё, сердце вовсе не сплошной мускул, а сложный и умный орган. Но в поэтической традиции считается, что сердце чувствует, так что ассоциация очевидна. Теперь понятно и то, что человек попирает, ведь ходит он по земле, а земля это прах, грязь, глина. То, из чего человека когда-то сотворили, и то, чем он становится после смерти.

– Браво! – воскликнул герцог, который, как и Елизар, внимательно слушал рассуждения Мэгги. – Вы очень умны, мадам, не то, что ваш спутник. Юноша, соберитесь, нельзя же всю ношу сваливать на хрупкие женские плечи! Итак, друзья мои, у вас опять верный ответ. Это хорошо! Ещё два верных ответа, и это испытание будет признано пройденным. Три неверных ответа подряд – сфинкс вами пообедает. Если же верные и неверные ответы будут чередоваться, то игра будет длиться до бесконечности. Имейте в виду – сфинксу всё равно, он ведь бессмертен, не знает усталости, и собственно в еде не нуждается, а кушает лишь ради эстетического удовольствия. А вот, сколько выдержите вы? Сутки? Двое? Короче, в ваших интересах дать три правильных ответа подряд и отправиться отдыхать, потому что следующее испытание будет через день после того, как закончится это. Сфинкс?

Сфинкс не замедлил отозваться:

– Я солнце и луна. Я тот, кого вы славите и вините во всех своих бедах. Я всесильный и бессильный. Я милосердный и жестокий. Я всё знающий, слепой и глухой. Я верю, что всё могу. Я знаю, что не могу ничего. Я даю надежду. Я всегда обманываю. Я буду восславлен посмертно. Я буду проклят потомками. Кто я?

Испытующие переглянулись. Мэгги пожала плечами в знак своего бессилия. Видимо её опыта не хватило для того чтобы ответить на этот комплекс противоречий.

– Ну, капиталист какой-то? – предположил Елизар, и тут же понял, что сморозил глупость.

– Ответ неверный! – зарычал сфинкс, снова сгущаясь.

На этот раз в мареве действительно проступил контур чудовищного зверя с человеческой головой.

– Знаете, юноша, – задумчиво проговорил герцог, – я с вами совершенно согласен. Сволочи они, эти капиталисты! Но вот беда – сволочи, да не все. Встречаются среди них очень даже неплохие люди, сам видел. Ответ на вопрос сфинкса – правитель. Причём, любой правитель – царь, король, премьер министр, верховный канцлер или любой другой. Здесь дана точная характеристика власть имущих. Всесилие и бессилие, нда… Можно помочь одному человеку, ну, десяти, сотне или даже тысяче. Но спасти весь свой народ от нищеты, избавить от бед не дано ни одному правителю, в том числе и мне. Поверьте, пробовал, но не выходит. А причин две – первая, то, что у меня на это никакой казны не хватит, а вторая – самих людей переделывать надо, чтобы их же осчастливить, а чтобы их переделать, десяти правителей мало! Вот и приходится, всё зная, быть слепым и глухим, много обещать, но не делать ничего существенного, со всеми вытекающими последствиями. Очень жаль, но вы проиграли. Давай дальше, сфинкс!

– В этом доме нет разницы между богатым и бедным. В нём никто не страдает от холода, и никто не заботится о пище. Этот дом может быть большим или маленьким, роскошным или совсем простым, но и то, и другое совсем неважно для его обитателей. Этот дом посещает каждый, но редко кто спешит нанести туда визит.

– Так это же баня! – брякнул Елизар. – В бане все равны от солдата до генерала, там всегда тепло, а в парной даже очень тепло. Каждый рано или поздно туда заруливает, но люди у нас неряшливые…

– Парень, ты нас погубишь! – процедила Мэгги уголком рта.

– Ответ неправильный! – взревел сфинкс, вдруг материализовавшись в полный рост, именно таким, каким его принято изображать.

– Это могила, дурачок! – рассмеялся герцог. – Я же предупредил насчёт торопливости. Какая-то секунда, и ваша подруга дала бы правильный ответ. Но теперь у вас остался последний шанс. Ошибётесь – будете съедены. Отгадаете – продолжите игру. Сфинкс – загадку!

– Она думает, что знает всё. Она считает себя единственно умной и отрицает всё остальное, забывая, что это удел дураков. Она действительно очень умна, и на самом деле узнала многое, но это знания ребёнка, заглянувшего в замочную скважину, достижение черепахи, впервые поднявшей голову, чтобы посмотреть вверх. Но она упряма и очень любит себя хвалить, а всё что ей непонятно предпочитает не видеть в упор. Кто она?

– У меня нет вариантов, – прошептала Мэгги с ужасом. – Я не могу понять, кто это может быть. Среди моих знакомых таких нет ни меж людей, ни… Если есть мысли, то выкладывай, не бойся. Надо пытаться, молчать нельзя!

– Эт-то н-наука, – ответил Елизар, мысленно попрощавшись с миром, так-как зубы сфинкса уже недвусмысленно лязгали. – Я к-когда учился, отец говорил мне, что наука постоянно опровергает сама себя, отрекается от собственных вчерашних утверждений, называя их ненаучными. При этом она редко принимает что-либо новое, не объявив это сперва антинаучными домыслами. А когда, наконец, принимает, то награды за открытия получают не те, кто их сделал, а совсем посторонние люди. Так это наука, да?

Последовала пауза, во время которой сфинкс фыркнул и улыбнулся.

– Да, совершенно верно, это наука, – подтвердил герцог, видимо удивлённый правильным ответом своего пленника. – У вас очень мудрый отец, молодой человек, обязательно передайте ему от меня поклон, когда вернётесь. Если вернётесь! Что ж, вы молодец, спасли ситуацию, а значит, у вас появилась надежда. Играем дальше!

Елизар, стоявший во время ответа с видом курсанта, держащего экзамен, буквально рухнул в кресло, и едва ответил на одобрительное рукопожатие Мэгги.

– Он слеп, хоть глаза его здоровы, – начал сфинкс. – Он безумен, но разум его не повреждён. Он видит божество там, где все остальные видят только простую форму. Он чувствует, что воспаряет над миром, в то время как делает шаг к узилищу. Кто он?

– Это влюблённый, – ответила Мэгги, стрельнув глазами в сторону своего путника.

– И снова вы правы, удивительная дева! – воскликнул герцог. – Очень хорошо! Ещё одна отгаданная загадка, и ваше сегодняшнее испытание закончено. Сфинкс!

– Ни окон, ни дверей, полна горница людей, – объявило чудовище.

– Огурец, – ответили хором оба испытуемые, и поглядели друг на друга, словно увидели впервые.

– Вот это да! – воскликнул герцог со смесью восхищения и удивления. – Он вам подыграл! Впервые вижу такое. Ай да сфинкс, вот удивил! Но правила есть правила. То есть, я уже говорил, что правил на самом деле нет, но раз уж сказано – три вопроса подряд проиграть, либо выиграть, значит, так тому и быть. Поздравляю, вы прошли первое испытание, и теперь у вас есть сутки на отдых перед следующим. Скажу вам откровенно – было интересно. Даже жаль, что вам не удалось отгадать все три загадки сразу. Я бы тогда вас сегодня же отпустил, честное слово! Но это никому ещё не удавалось. Всё, друзья мои, до встречи!

Когда оба пленника, некоторое время спустя, вошли в свои камеры, где их содержали, то оба просто рухнули на койки, как будто занимались весь день тяжёлым трудом.

Глава 64.

– Ну, как, унюхал Они? – спросила Милли усталым голосом.

Вуфф ещё раз втянул носом воздух и огорчённо помотал головой.

– Они не,е, – сказал он и сел на землю.

– Вот видишь! – заговорила Милли ласково. – Они здесь нет, она ушла… Ушла к себе домой. И ты иди домой!

– Они не,е, – повторил Вуфф со вздохом. – До,ой!

Он вдруг поднялся, прижал покрепче к себе Адских угонщиков и зашагал в обратном направлении.

– Ты что?! – завопил Билли, обращаясь к сестре. – Он же сейчас отнесёт нас обратно в горы! Вуфф, братан, нюхни ещё разок, может Они где-то рядом?

Вуфф остановился и повёл носом в сторону зарослей, которые, судя по ухоженности, являлись скорее парком, чем обычным лесом.

– Они не,е, – констатировал юный йети. – Чу,ой е,е.

– Кто есть? – переспросила Милли, нахмурившись.

– Чужой, – дал Билли расшифровку. – Там есть какой-то чужой, но на кой ляд он нам нужен?

– Чу,ой, Они, – попытался разъяснить Вуфф.

– Что? – не понял Билли. – Так там чужой или Они?

– Они не,е, – повторил Вуфф. – Чу,ой е,е. Чу,ой бы,ы Они!

– Чужой был с Они? – удивилась Милли. – Какой такой чужой был с Они и когда?

– Э, да не нашего ли парнишу, он имеет в виду? – прищурился Билли, озарённый внезапной догадкой. – Елизара помнишь? Других с Они не было, если только наша рогатая сеструха не нашла себе ещё кого-то в горах. Вуфф, этого чужого надо найти, он знает, где Они.

– На,ити чу,о,о? – спросил сообразительный йети. – Чу,ой та,а!

– Ну, вот и отлично! – одобрительно кивнул Билли. – Найдём парнягу и расспросим его про Они, может чего путного скажет, а там будет видно!

Последние слова относились к Милли, которая поняла, что задумал её братец. Нужно было под любым предлогом покинуть руки Вуффа, иначе заботливый йети отнесёт их обратно в пещеру, затерянную в горах, покрытых снегом, откуда крайне трудно выбраться. Что потом делать с самим Вуффом, Адские угонщики не представляли, но полагали, что придумают способ отправить его восвояси. Оставлять юного йети в местах населённых людьми было опасно.

Вуфф двигался теперь крайне осторожно. Инстинкт существа, которое привыкло прятаться и делало это мастерски, не взирая, на размеры, отчасти компенсировал отсутствие опыта. Хуже было то, что белый окрас его шерсти, идеально подходивший для маскировки в горах, здесь среди зелени и тёмных древесных стволов, мог сослужить ему плохую службу.

Пока что им везло. Люди на пути не попадались, крупные животные тоже. Вуфф часто останавливался и принюхивался, иногда долго изучал какой-нибудь куст, но никогда не делился с подопечными полученной информацией. Так они вышли на берег живописного озера, вокруг которого деревья были вырублены, зато росла свежая зелёная трава.

Здесь Вуфф остановился, склонил голову на бок, потом на другой, и вдруг указал на что-то лежащее на берегу озера рядом с живописным гранитным валуном, торчавшим из травы. Это что-то оказалось стопкой сложенной одежды и свёртком какого-то тряпья, в котором Угонщики узнали куски обшивки дирижабля. Одежда явно принадлежала Елизару – неуклюжую, но тёплую шубу брат и сестра помнили хорошо.

– Это тот чужой? – спросил Билли, когда Вуфф спустил их с сестрой с рук.

– А,а! – подтвердил йети, усаживаясь на небольшой холмик.

– И куда же он делся? – поинтересовался Адский угонщик, перебирая сложенные с военной аккуратность вещи. – Здесь все, что на нём было, если он ушёл, то дальше пошёл голый!

Вуфф неопределённо махнул в сторону озера. Логично – человек разделся, чтобы искупаться. Но где же он сейчас, ведь поверхность озера хорошо просматривается, и ясно, что там никого нет. Утонул он что ли?

– Смотри сюда, – проговорила Милли, вытаскивая что-то из-под камня.

Билли не слишком удивился, узнав в извлечённом предмете пистолет Елизара. Предусмотрительный лётчик спрятал оружие перед тем, как нырнуть в воду. Только что им-то с этого? Адские угонщики в оружии разбирались, но не испытывали к нему никакого интереса. Их привлекала совсем другая техника.

Вдруг Вуфф как-то странно всхрапнул и выпрямился, глядя в одну точку. Потом он медленно закрыл глаза и стал заваливаться вперёд и вбок, не делая попытки опереться на руки. Адские угонщики едва не завопили от ужаса, когда увидели, что из короткой толстой шеи йети торчит небольшая, странно оперённая стрелка!

Полусатиры не были бы собой, если бы не умели мгновенно исчезать на месте и прятаться, используя любую неровность. Бедняга Вуфф не успел ещё коснуться земли своим невысоким лбом, а никаких Угонщиков уже не было видно на берегу, и даже тот, кто взялся бы их отыскать, имел очень мало шансов это сделать.

Человек, который вышел из-за деревьев, не пытался отыскать Адских угонщиков. Он вообще их не увидел рядом с йети, несмотря на превосходное зрение. Его и ещё двоих появившихся следом интересовал только поверженный Вуфф.

– Сегодня у нас удачный день, парни! – проговорил старший егерь, опуская странное устройство, состоящее из пружин, рычагов и трубок. – Герцог будет доволен пополнением своей коллекции. Хм-м, горный йети! Интересно, что это он делал в наших краях? Они ведь всегда такие осторожные!..

Глава 65.

Профессор Сай не преувеличивал, когда называл князя великим человеком. Даже ему, неискушённому в древнем воинском искусстве, было видно, какой это был грозный воин! А ведь они с князем были ровесниками. И, тем не менее, этот старик стоил нескольких молодых самураев. При этом он был начитан, развит, обладал острым умом и безупречным вкусом. Но самое главное, князь был превосходным организатором и дерзновенным мечтателем одновременно!

Он не собирался уходить на покой и почивать на лаврах, как это сделали многие его сверстники, достигшие высокого положения и богатства. (Сам профессор Сай давно уже подумывал о том, чтобы уединиться с книгами в загородном доме, возделывать маленький садик и возиться с внуками, когда те приедут в гости.) А вот князю было мало обычных земных радостей, мало богатства и роскоши, мало власти, которую он имел над обширной областью и значительным количеством людей. Его душа жаждала битв, побед, преобразований, расширения владений, увеличения войска и влияния. По счастью, этот феодал не был злым человеком, и не стремился нажиться за счёт соседей. Его нынешние планы не были связаны с завоеваниями, и могли принести пользу народу нэко. Немного жаль было разрушать их дикую свободу, но если нэко не приобщатся к цивилизации, то их ждёт вымирание. При этом, нападение таких дикарей, как хымы, это ещё цветочки. Рано или поздно в эти леса придут люди, которым понадобится территория для собственного проживания и земледелия. Тогда забавные и беспечные нэко будут просто уничтожены, и никого не станет волновать красота их женщин и сила мужчин. Так пусть лучше они будут подданными князя и приобщатся к человеческим обычаям, но сохранят при этом самих себя, как живой народ, чем превратятся в легенду, которой со временем даже верить перестанут.

Так размышлял старый учёный, сидя в носилках, несомых слугами. Миу, которая была тут же, всё норовила свернуться калачиком у него на коленях. Это было смешно и немножко нелепо, ведь девушка-нэко, несмотря на всю свою миниатюрность, превосходила размером домашнюю кошку, и никак не могла там поместиться.

За время их путешествия Сай узнал историю Миу, обычную для нэко, но совсем невесёлую. Миу действительно была котёнком Мисты из старого помёта. Во время первого же гона, вошедшая в возраст, но совершенно неопытная кошечка-нэко, слезла с дерева, и, не задумываясь, бросилась в круговорот любви! Было всё – и песни в её честь, и турниры могучих котов за право обладанием новой принцессой нэко, и ночи полные восторга и страсти!..

А потом всё кончилось. Гон прошёл, коты переключили своё внимание на других принцесс, и, хоть обращались с юной Миу с рыцарской почтительностью, прежнего интереса у них к ней уже не было. Да и ей стало не до них. Как неизбежное следствие любовного безумства, у молодой нэко начал расти животик. Надо было искать подходящее дерево и заводить своё хозяйство.

Увы, Миу не повезло. Все ближние и дальние деревья оказались занятыми, а на родные ветки возврата не было. Котята родились в разгар сезона дождей и вскоре погибли без необходимого тепла и защиты. Сама Миу выжила только благодаря крепкому здоровью. У нэко нет обычая, помогать друг другу в беде, и в этом их слабость. То, что Миста откликнулась на зов Миу, признав в ней своего котёнка, было проявлением человеческого, а не кошачьего начала. Сейчас это было исключением, но могло стать правилом в будущем.

Миу, по-прежнему, не задумывалась о будущем. Сейчас она смотрела на старика профессора с вожделением и обожанием. Господин Сай знал, что у самочек нэко возраст партнёра не играл такой роли, как у людей, и молодость не входила в список мужских добродетелей. У старого, но крепкого кота мог быть потрёпанный и облезлый вид, но если он был способен накрутить хвосты молодым пушистым красавцам, то все шансы на благосклонность противоположного пола были у него.

Господин Сай проявил в бою с хымами, храбрость, решительность и удачливость, а также силу, неожиданную для человека мирного. Это вполне могло объяснить интерес молодой нэко к его персоне. Но…

Во-первых, рядом было полным полно бойцов, которые дрались куда как лучше, чем господин Сай. А, во-вторых, где это видно, чтобы девушка-нэко бросалась на защиту кого-нибудь из котов? Но ведь Миу так и поступила, а значит, её симпатия к профессору возникла ещё до того, как случилась эта битва. Так что же это в таком случае? Проявление любви человеческого типа?

Профессор Сай не спешил с выводами. Сам он, чем больше удалялся от страны нэко, тем больше, как бы приходил в себя. Возможно, это происходило от того, что он удалялся также и от князя, выходил из-под его влияния. Вместо мальчишеской удали, охватившей его, мягко говоря, не по возрасту, вернулась рассудительность взрослого учёного. Вожделение к Миу, тоже как-то схлынуло. Пусть нэко не обращают внимание на возраст, но ведь он не нэко! Эта девочка годится ему во внучки, ну так и следует обращаться с ней, как с подросшим ребёнком, а не как с женщиной.

По счастью, очередной гон для Миу ещё не начался, и она не требовала от своего спутника ничего, кроме кошачьей ласки. Господин Сай надеялся, что в будущем сможет устроить судьбу этой кошечки в мире людей, и не пожалеет средств для этого.

Конечно, речь идёт не о традиционной участи нэко, попавших к людям. Никаких борделей, никаких наложниц для толстосумов! Если честно, то он не представлял пока, где можно найти место для этого очаровательного, но очень уж экзотического существа. Замуж её выдать? За кого? Кто возьмёт в жёны девушку-нэко? (Между прочим, он до сих пор не выяснил, может ли быть у нэко и людей общее потомство? Не такой уж праздный вопрос, как это может показаться.)

Можно пока оставить Миу при себе в качестве служанки или воспитанницы, но ненадолго. Нет, он не боится огласки – здешнее общество посчитает нормальным, если он открыто представит её, как наложницу. Но если между ними завяжутся серьёзные отношения, то это пойдёт вразрез с его намерением устроить судьбу девушки. Эх, князь! Втянул старика в круговорот приключений, которые под стать юноше! А вот выпутываться старику придётся из всего этого самому.

Профессор не заметил, как задремал, и очнулся только тогда, когда носилки основательно тряхнуло. Потревоженная Миу подняла свою хорошенькую остроухую головку и удивлённопосмотрела сначала на своего спутника, а потом оглянулась вокруг.

Они выглянули наружу. Носилки стояли на пустой каменной площадке, слуг вокруг не было. Зато перед ними, словно искусно вырезанные из камня статуэтки, сидели уже знакомые господину Саю нэкоматы. Как и в прошлый раз их было шесть.

– Так, так! – насмешливо заговорила нэкомата, которая в прошлый раз председательствовала на собрании, решавшем судьбу профессора. – Я вижу человеку нипочём преподанные уроки! Удивительнее человеческого упрямства только его глупость. Сёстры, давайте его просто съедим и делу конец! Ведь даже милосердное решение манэки-нэко ничему не научило этого…

– Не торопись, сестра, – заговорила сидящая рядом нэко. – Возможно, человек прибыл сюда не по своей воле. Смотри – он в переноске. Наверное, кто-то из богов держал его у себя, как питомца, а теперь несёт к ветеринару на осмотр?

– Ну, ты скажешь, сестра! – рассмеялась следующая демоническая кошка. – Где это ты слышала, чтобы боги так поступали? Если бы человека несли к ветеринару, он не сидел бы здесь в переноске. Скорее всего, его подкинули! Подкинули нам вместе с переноской, и теперь это наш питомец.

– Но если это так, – воскликнула четвёртая нэкомата, – то мы сможем сделать с ним, что захотим! Давайте женим его на мне, и тогда…

Шипение, которое издала Миу, было достойно рассерженной пантеры. Девушка грозно прижала ушки, обнажила клыки и выпустила когти, приготовившись драться!

– Кто это? – удивлённо спросила пятая нэкомата, как будто Миу до этого была невидимкой.

– Неужели не видишь? – ответила нэкомата шестая. – Это же нэко. Ой, какая хорошенькая!

– Нэко? – переспросила нэкомата первая. – С человеком в одной переноске? Что за извращение? Наверное, он затащил её туда насильно!

– Ты опять торопишься, сестра, – опровергла её вторая нэкомата. – Бог, который их туда посадил, мог завести себе любимицу нэко и человека при ней, в качестве живой игрушки.

– Или в качестве пищи, – предположила третья. – Но мне всё ещё кажется, что нам эту переноску подкинули.

– Давайте, всё-таки женим его на мне! – снова предложила нэкомата четвёртая, которой очень уж не терпелось выйти замуж. – Он будет моим мужем, а нэко мы отпустим.

– Им будет грустно друг без друга, – заявила нэкомата пятая. – Если мы не ошибаемся, и перед нами действительно нэко, а человек рядом с ней жив, то значит, эти двое воспитывались вместе с котячьего возраста. Иначе как объяснить, что она его не съела?

– Ты что-то путаешь, сестра! – рассмеялась шестая нэкомата. – Это люди едят нэко, а не наоборот.

– Подождите! – воскликнул профессор Сай, которого эта сцена и забавляла, и раздражала. – Никто из нас никого не ест. Моё имя – Сай, я поверенный и личный друг властителя области, что лежит по ту сторону перевала. Мы путешествовали в страну нэко, где была битва с хымами, напавшими на местных жителей. Сейчас я возвращаюсь в поместье князя, чтобы выполнить его поручение. Эта нэко, моя воспитанница, её зовут Миу…

Он остановился, глядя на нэкомат, застывших в крайнем удивлении. Если бы не раздражение, он бы, наверное, рассмеялся, глядя на забавные кошачьи мордочки с круглыми глазами, едва не вылезающими из орбит.

– Кто-нибудь понял, что он такое намяукал? – спросила главная нэкомата.

– Если он будет каждый раз мяукать так странно, то я за него замуж не пойду! – заявила четвёртая нэкомата, нарушая обычный порядок их высказываний.

– Человеческое мяуканье бессмысленно, это всем известно, – снова заговорила первая нэкомата. – Но человек несколько раз упомянул нэко, и даже как-то её назвал. Не могу понять, что это значит, но очевидно, что съесть его или женить на нашей сестре было бы неправильно. Мы не можем даже случайно повредить никому из благородного племени остроухих. Но что нам теперь делать? Есть у кого-нибудь соображения?

– М-м, может, снова попросим совета у манэки-нэко? – предположила вторая нэкомата, выразительно изогнув оба хвоста.

– Брат может рассердиться, если мы станем приставать к нему с такими делами каждый раз, – не согласилась с ней главная. – Ещё решит, что мы ни на что не способны!

– Давайте просто выгоним его за пределы гор, – предложила нэкомата четвёртая, снова нарушая порядок. – Раз мне нельзя за него замуж, то никакого толку от него нет!

– Да, но в какую сторону от перевала мы его погоним? – усомнилась главная. Если в ту часть, что отведена для обитания людей, то нэко увяжется за ним и будет там несчастна. А если в её собственные земли, то он там натворит что-нибудь, и это тоже повредит нэко.

– Пусть живут здесь, а мы за ними присмотрим! – воскликнула нэко третья. – Может быть, у них будут котята?

Ответом ей было общее фырканье. По какой-то причине остальных нэкомат этот вариант совершенно не устраивал.

– Я могу открыть окно Судьбы, – сказала нэкомата пятая. – Кто, как ни Судьба может правильно распорядиться жизнью этих двоих?

– А я открою окно Воли! – обрадовано воскликнула нэкомата шестая. – Пусть они сами выбирают себе путь.

– Это разумно, – согласилась их предводительница. – Я почти уверена, что нэко выберет Волю, какие бы чувства она сейчас к нему не испытывала. Человек же заслуживает того, чтобы встретиться с Судьбой. Да будет так!

Пятая и шестая нэкоматы отделились от общей группы, и, отойдя немного, сплясали что-то замысловатое, протяжно мяукая, после чего изобразили сложные фигуры в воздухе своими раздвоенными хвостами. В пространстве действительно открылись два окна, но что находилось за этими окнами видно не было.

Внезапно поднялся сильный ветер! Профессор Сай сразу понял, что этот ветер порождён окнами, в которые со страшной силой втягивается воздух.

И не только воздух! На глазах у изумлённых человека и нэко в одно из окон полетела пыль, песок, камни и даже небольшие скалы. Туда же потащило верещащих от изумления и ужаса нэкомат! Как ни были сильны эти двухвостые ёкаи, как ни цеплялись они за всё подряд своими страшными когтями, в короткий срок все шестеро улетели в это окно, которое тут же захлопнулось за ними.

И тут господин Сай почувствовал, что неумолимый ветер тащит его самого! И не только его, но и вцепившуюся в него Миу! При этом носилки со всеми вещами и письмами князя остались стоять на площадке, как будто были к ней приклеены. Между тем, человек и нэко, тесно прижавшиеся друг к другу, взвились в воздух и стремительно нырнули в неизвестность. Последней мыслью профессора было – «Как хорошо, что я отдал распоряжение слугам на тот случай, если не вернусь из экспедиции! Золота, которого у меня осталось, хватит, чтобы кормить кошек ещё лет пятьдесят или сто!»

Он не знал, что храм, который князь приказал устроить на месте дома пропавшего друга, просуществует восемьсот лет. Он и сейчас стоит на том же месте, и в нём проживает множество счастливых кошек!

Глава 66.

Шаг за шагом. Пустыня однообразна, и кажется бесконечной. Возможно, это так и есть на самом деле, но те, кто хоть немного задумывается об устройстве мироздания, знают, что любая бесконечность относительна, и, в конце концов, замыкается сама на себя, а это значит, что бесконечности, как таковой, не существует. Есть лишь то, что бесконечно в человеческих восприятиях, бесконечно с точки зрения человеческого разума, но это не значит, что оно бесконечно с точки зрения разума существ, использующих хотя бы на один процент больше собственного мозга, чем люди. Всё это означало, что пустыня рано или поздно кончится.

Почему Они лезли в голову именно такие мысли, она не знала. Толку от этих размышлений было мало, но они отвлекали от других, грустных, навевающих отчаяние. Они не хотела отчаиваться, но и радоваться ей было особо нечему.

Андрей с угрюмым видом шёл позади неё. Юноша и девушка почти не разговаривали и совсем не улыбались друг другу. Они понимала, что этот парень ни в чём перед ней не виноват, и вести себя с ним неприветливо, нет никакой причины, но она не могла с собой ничего поделать. Эммануил сказал, что он любит её. И тот, другой, Искуситель, сказал то же самое, но насколько различны были их слова и отношение к любви! Но дело не в этом… И ведь освобождённые духи воинов, хоть ничего такого не говорили, сразу привели его к ней. Зачем? Возможно, желали помочь, но, на самом деле Они рада была бы, если бы она и Андрей шли разными дорогами. Так ей было бы легче. По крайней мере, ей так сейчас казалось.

Ещё день и ещё ночь. Им удалось найти несколько растений, корешки которых оказались съедобными. Голодновато, но жить можно. Хорошо ещё, что не приходится страдать от жажды.

Вода в кувшине была воистину чудесной. Достаточно было одного-двух глотков, чтобы полдня шагать не испытывая потребности пополнения влаги в организме. Но кувшин этот не был бездонным. Сейчас он опустел на треть. Ещё через сутки-двое в нём будет не больше половины, а потом…

Возможно, лучше не думать, что будет потом. Скорее всего, потом что-то закончится – либо вода, либо пустыня. И тогда они либо умрут, либо останутся жить. Выбор невелик, а потому, не стоит мучить себя размышлениями над предстоящей участью. (Фляга Андрея тоже была почти пуста, но на дне её слабо плескалось живительной влаги глотка на два-три. Он решил беречь это сокровище до самого последнего момента. Не для себя, для Они.)

По какой-то причине Андрей не мог воспользоваться для перемещения посохом, который оставил ему Эммануил. Это было странно, но Они не приставала к лётчику с расспросами. Девушка понимала, что все, что связано с их общим знакомым не может иметь простое объяснение. Тем более, посох, способный перемещать человека между мирами.

Андрей с лёгкостью шагнул из дома священника, у которого гостил, прямо на борт терпящего крушение дирижабля. Посох перенёс их с Они потом в эту пустыню, и тогда это было спасением. Вероятно с помощью всё того же посоха он моментально очутился рядом с Они, когда освобождённые духи Али и Гюнтера указали ему, в каком направлении следует искать. А ведь между ними тогда, скорее всего, было несколько дней пути по пустыне. Но сейчас в руках лётчика была просто палка двухметровой длины с крюком на одном конце. Обычная опора для ходьбы и неплохое оружие, если противников не слишком много, и они не вооружены чем-то стреляющим.

Кувшин, который несла Они, тоже был чудесной вещью, уже показавшей необыкновенные свойства. Как и посох Андрея, этот предмет с виду был самой обыкновенной вещью. Глиняный, изящной формы, но без каких-либо украшений или росписи. О посуде, в которой вода не портится и не нагревается даже в жару Они слышала и читала, а вот о такой, которая восстанавливалась бы, будучи треснувшей, не слышала никогда. То, что её встреча с двумя павшими воинами не была галлюцинацией, подтверждал хотя бы рассказ Андрея, тоже встретившегося с ними. Полоса свежей травы на месте вылившейся воды, тем более не походила на галлюцинацию. Андрей тоже видел её, и даже попробовал травинку на вкус, удивившись её сочности. Тогда они оба даже немного прошли по этому травяному следу, но он быстро затерялся в пустыне, указав только на то место, где вода начала вытекать из треснувшего кувшина.

То, что трещина исчезла сама собой, уже было чудом, но то, что кувшин оказался снова полным, было чудом вдвойне! Они знала, что не могла ошибиться. Она держала в руках пустой кувшин, в котором перекатывались две капли влаги, и вдруг он снова цел и полон до краёв…

Наверное, лучше было над этим не думать, а воспринимать всё, как есть. Сейчас оба путника двигались на восток. Почему на восток? Сколько-нибудь точного объяснения этому не было. Разве что желание всегда иметь солнце за спиной, чтобы не слепило глаза. С этой целью путники начинали свой путь после полудня и шли всю вторую половину дня и практически всю ночь до рассвета, который здесь был ранним. Потом они шли до полудня, и снова шли. Спали рядом, но порознь. Между ними при этом лежал посох Эммануила. Они оценила этот жест со стороны Андрея. Надо же! Парень откуда-то знал древний обычай «границы меча», которую никогда не преступит человек благородный. Меча у него не было, но длинная палка с крюком, через которую так легко перешагнуть, была преградой не хуже обоюдоострого клинка, которому истинный воин вверял свою жизнь и душу. Крепостная стена не так надёжно защищала бы девушку от посягательств со стороны мужчины, как его добровольное обещание сдерживать себя, символом которого сейчас являлся этот посох. Что ж, благородно и любезно с его стороны, но почему же Они всё равно тяготится его присутствием?

Однообразие их путешествия закончилось, когда оба услышали плачь. Странный плач, как будто не совсем человеческий. Юноша и девушка поглядели друг на друга, и поспешили вперёд, туда, откуда раздавались тоскливые жалобные звуки.

Скалы не часто встречались в этой пустыне, но иногда из земли вдруг вырастали одинокие островерхие камни, похожие на старые обколотые клыки. Реже это были группы таких камней, словно собравшиеся для некоего особенного каменного разговора.

Источник жалобных звуков, в которых можно было расслышать мяукающие нотки, обнаружился как раз среди таких скал, выстроившихся в кружок и способных служить укрытием от солнца и даже нападения врагов. Возможно, именно из таких соображений, те, кто был внутри, заняли это место.

Мяукающие звуки не обманули. Стоило путникам приблизиться к камням, как в проёме между ними показалось существо с оскаленными клыками, глазами горящими яростью и страхом, прижатыми острыми ушками и когтями выставленными напоказ. Андрей при появлении этого чуда даже загородил собой Они, выставив вперёд посох, зажатый в двух руках.

Но Они тут же вышла из-под его защиты. Просто она увидела то, что врождённый инстинкт охотника и воина загородил от мужчины, заслонившего её от опасности. Существо с когтями и клыками, с горящими зелёными глазами и острыми ушами, торчащими из спутанных волос, было слабым, измученным, напуганным и несчастным. К тому же Они сразу поняла, что перед ними не животное, хоть трудно было признать человеком эту… антропоморфную кошечку. Однако для девушки с рожками было бы странно удивляться девушке с ушками. Важно было то, что эта бедняжка нуждается в помощи, а значит, она её получит!

– Не бойся! – ласково заговорила Они, присаживаясь перед кошкой, тут же вставшей боком и выгнувшей спину, чтобы казаться больше. (Приём достойный котёнка-подростка.) – Мы не сделаем тебе ничего плохого! Может быть, ты хочешь поесть?

У них не было ничего, кроме выкопанных недавно корешков, а потому Они достала из складок своего «сари» один из них, похожий на тощую морковку и протянула девушке-кошке. Та пару раз дёрнула миниатюрным носиком, снова взглянула на Они и зашипела. Видимо она либо была не голодна, либо не посчитала угощение съедобным. Ладно!

– Тогда может быть тебе хочется пить? – предположила Они, откупорив при этом кувшин и чуть качнув им, так что вода внутри заманчиво плеснула.

На этот раз носик девушки-кошечки задрожал от вожделения, а выражение лица из угрожающего стало несчастным, и даже просящим. Но это длилось лишь секунду, после чего снова раздалось шипение.

Но Они не собиралась отступать. Она поставила открытый кувшин на землю и отошла на несколько шагов. Оглянувшись на Андрея, девушка сделала ему знак опустить посох и тоже отойти.

Некоторое время полукошка мерила глазами расстояние между собой и кувшином, потом осторожно двинулась к нему, припадая к земле на каждом шагу и поглядывая на двух незнакомцев, присевших на пригорке поодаль. Она приблизилась к кувшину с таким видом, будто он способен был схватить её и загрызть. Готовая в любую секунду дать стрекача, девушка-кошка понюхала кувшин с одной и с другой стороны, заглянула в горлышко, и вдруг схватила, словно его у неё отбирали, зубами за ручку, и в два прыжка скрылась за камнями.

– Ну, вот, – нахмурился Андрей, – теперь она его либо вылакает, либо прольёт, либо расколет…

– Она понесла его кому-то, – не поддержала Они предположений своего спутника. – Там между камней есть кто-то ещё.

Они осторожно приблизились к проходу между скал, который пыталась защищать маленькая незнакомка, и увидели следующую картину – посреди крохотной площадки лежал старик, одетый в какой-то халат. Голова его была слегка приподнята и покоилась на невысоком плоском камне, как на подушке. Рядом с ним стояла на коленях девушка-кошка и неумело пыталась напоить его из кувшина, но только расплёскивала драгоценную воду.

Когда путешественники протиснулись внутрь, они не встретили сопротивления. Кошечка взглянула на них без угрозы, а скорее с каким-то отчаянием, и продолжила свои попытки влить немного воды в рот бесчувственного старика. Они присела рядом и взяла у неё кувшин. Та отдала драгоценный сосуд без сопротивления, только грустно опустила голову.

– Помоги мне, – попросила Они Андрея, и тот тут же присоединился к ней.

Лётчик приподнял тело старика так, чтобы придать ему сидячее положение. Он сомневался, что этот человек жив, но спорить не стал – попытаться помочь пострадавшему, было его обязанностью. Совместными усилиями они влили в рот старику несколько капель влаги, и тот вдруг вздохнул глубоко и свободно, и даже сделал какое-то движение.

– Они, мы же знаем его! – воскликнул Андрей, вглядевшись в лицо пострадавшего. – Это профессор Сай, один из наших пассажиров…

– Тише! – шикнула на него девушка. – Не кричи, ты пугаешь эту бедняжку.

Девушка-кошка, тем временем, отползла на пару шагов, прижалась к основанию скалы и поглядывала на происходящее диковатыми глазами. Андрей, узнав в старике своего пассажира, совсем позабыл о её присутствии.

– Ты понимаешь, что мы тебе говорим? – спросил он, и кошечка кивнула в ответ. – Мы знаем этого человека, это господин Сай, а мы его друзья. Не надо нас бояться, мы не обидим ни его, ни тебя. Договорились?

Снова кивок, чуть менее уверенный.

– Вот и хорошо! – продолжал лётчик. – Тогда давай знакомиться. Меня зовут Андрей, а это – Они. А как тебя зовут?

– Миу, – ответила кошечка хрипловатым, почти детским голосом.

Андрей не понял, было ли это её имя или она просто решила мяукнуть, но в это время очнулся старый профессор.

– Миу, – позвал господин Сай. – Миу, где ты?

Девушка-кошка тут же оказалась рядом и взяла его за руку.

– Миу! – улыбнулся старик, обрадовавшись. – Вот хорошо! Миу, скажи, ты знаешь, куда мы попали? Мы… Мы здесь не одни… Кто эти люди? О-о!

Последнее восклицание он издал, когда его взгляд упал на Они. Это было и смешно, и немного обидно, но девушка решила, что сама виновата – не догадалась вовремя спрятать рожки!

Глава 67.

Не так-то просто признать себя невеждой, особенно после того, как долгое время учишь чему-нибудь других. Но такое признание является мерилом истинного ума человека. Или дракона.

Огнеплюй был далёк от того, чтобы считать своё самолюбие уязвлённым. Он давно уже уяснил для себя подлинную ценность знаний, и теперь, открыв бездну неизведанного, почувствовал себя не нищим, как какой-нибудь умник, узнавший, что вся его учёность, это песчинка на морском берегу, а как кладоискатель, очутившийся в забытой сокровищнице!

В этом мире было всё не так. Размеры, пропорции, анатомия, логика, представления, организация, всё шло вразрез с тем, что он видел до сих пор у людей. О драконах речь не шла, похоже, здесь их просто не было. Были ящеры, с которыми Анк любила играть, как обычные дети играют с муравьями. Но ведь ящеры не драконы. Против драконов они, как воробьи против орлов, но речь не о них.

Парадокс с шкатулкой «возможных миров», в которой оказались какие-то странные букашки, так похожие на людей, не смог объяснить даже Цикада. Он лишь посоветовал Анк не трогать этих человечков, не обижать их, а оставить внутри и посмотреть, что они будут делать дальше. Анк и не думала никого обижать, она просто не знала, как это делается. Раз человечкам нравится жить в шкатулке, пусть это будет их домик! Девочка выбрала место среди джунглей тёплого материка, расчистила небольшую площадку и поставила шкатулку туда. Потом она подумала, что таким крохам, как эти человечки будет трудно выходить на улицу и забираться обратно в домик, и тогда Анк вкопала шкатулку, так что её широкая часть оказалась под землёй, а круглая верхняя осталась снаружи. Ещё, девочка закрыла крышку шкатулки и отперла одну из боковых дверец, чтобы человечки могли свободно выйти погулять, когда захотят.

Проделав всё это, Анк оставила шкатулку среди джунглей, а сама побежала искать себе другие развлечения. Огнеплюй, как верный пёсик, последовал за ней, и даже не подумал полюбопытствовать насчёт дальнейшей судьбы, оставшихся в «шкатулке» пассажиров. Это потом он сообразил, что получил бы больше ответов на вопросы, если бы остался рядом с шкатулкой. Но Анк была интереснее, тем более что красный дракон начинал о многом догадываться.

Недавно он стал свидетелем урока, который Цикада преподал своей воспитаннице.

– Всё в мире пропитано энергией, силой! – говорил он девочке, устроившейся на ближайшем холме, как на пуфике. – Эта сила вращает планеты вокруг солнца, она же вращает само солнце вокруг скопления звёзд в центре галактики и саму галактику вокруг далёкого центра, который тоже вращается. Та же энергия движет атомы, из которых состоят все предметы и живые существа этого мира, и многих других миров. И атомы эти тоже вращаются везде и во всём. И в тебе, и во мне!

– Вот здорово! – воскликнула Анк. – Они вот так вращаются?

Девочка вскочила и закружилась вокруг своей оси, приплясывая и раскинув руки.

– Да, да! Почти так! – рассмеялся Цикада. – Я потом подробнее расскажу тебе об атомах, а сейчас хочу, чтобы ты почувствовала энергию.

– А как её почувствовать? – спросила Анк, останавливаясь.

– Это очень просто, но лучше присядь, – ответил Цикада. – Энергию невозможно почувствовать таким способом, каким ощущаешь окружающий мир. Её нельзя пощупать, нельзя увидеть и услышать. Она не пахнет, но когда ты сможешь её ощутить, то тебе будет казаться, что энергия имеет и цвет, и запах, и звук, и многие другие свойства. Но это потом, а сначала лучше отключить все чувства и даже глаза закрыть. Расслабься полностью, представь себе, что ты в воде, но эта «вода» легче воздуха и плотнее камня! Но какой бы плотной она ни была, ты можешь двигаться сквозь неё, можешь опираться на неё, лепить из неё что захочешь, а можешь отталкиваться от неё, как от земли, когда ходишь и как от воды, когда плаваешь. Так ты сможешь летать!

– Летать? – удивилась девочка так, что захлопала ресничками. – Так, как моя ящерка летает?

– Почти также, – ответил Цикада, покосившись на Огнеплюя. – Только твоя ящерка летает за счёт крыльев. Она опирается ими о воздух, загребает его перепонками, как ты руками воду, когда купаешься. Но тебе не понадобятся крылья, и руками тоже не надо махать. Полёт должен начинаться от того места, на котором ты стоишь. Для того чтобы взлететь, тебе не требуется делать никаких физических усилий. Ты должна опираться лишь на энергию и только её использовать для движения. Для этого работай не мускулами, а мыслью! А теперь попробуй почувствовать энергию, о которой я тебе говорил.

Анк послушно закрыла глаза, но очень скоро открыла их и снова захлопала ресницами от удивления. Она хотела было что-то сказать или спросить, но передумала, радостно улыбнулась и вдруг взмыла к облакам! Цикада охнул и устремился вслед за ней, подняв вихрь, в котором Огнеплюй закувыркался, как осенний лист, подхваченный ветром! Да, способ, которому этот тип учил принцесс, попавших в его руки, был куда как эффективнее полёта с помощью крыльев. Вот только прежде девчонок надо учить осторожности, и только потом соблазнять полётами!

Они вернулись, держась за руки. Анк выглядела чуть виноватой, но глаза у неё блестели от восторга!

– Я же не сказал тебе, что взлетать нужно прямо сейчас! – выговаривал ей Цикада с улыбкой. – Тем более, что не на всякой высоте можно летать одинаково.

– А среди звёзд летать можно? – мечтательно спросила девочка.

– Можно, – вздохнул Цикада. – Но обещай мне, что не будешь делать этого.

– Почему, Чикада?

– Потому что прежде тебе надо научиться делать вокруг себя непроницаемую защиту, запасать тепло, воздух и другие необходимые жизненные ресурсы, иначе твой полёт плохо кончится.

– Почему?

– Потому что между звёзд нет воздуха, – пояснил Цикада. – А ещё, там холодно. Ты ведь уже немного замёрзла, когда поднялась в верхние слои атмосферы, а ведь выше намного холоднее! Там ты просто превратишься в ледышку или останешься летать вокруг Земли.

Анк рассмеялась.

– Поверь, это было бы совсем не смешно, – нахмурился Цикада. – Ты бы в таком случае умерла, рассталась бы с жизнью, а тогда ни я, ни даже все мы не смогли бы вернуть тебя обратно.

Анк не испугалась. Она не знала, что такое страх, и не понимала трагичности и необратимости смерти. Но она поняла, что огорчила своего учителя, и ей стало от этого грустно и стыдно.

– Прости, Чикада, – сказала она, прижавшись к его облачному боку. – Я постараюсь не огорчать тебя, и сделаю всё-всё, как ты скажешь!

Да, прародительница всех известных Огнеплюю принцесс была просто лапочкой, ни капли вредности и строптивости. Но от дракона не укрылось, с какой лёгкостью она усвоила урок о мировой энергии, и как быстро научилась манипулировать ею. Ни Анджелике, ни Они даже не снилась та мощь, которой была наделена Анк! Вскоре он убедился, что эта сила невероятно превышает всё, что рисовало дракону его воображение.

...................................................................

– Вы хоть понимаете, что вы здесь натворили? Такое представить себе невозможно!

– Почему невозможно? Всё возможно – вон, ходит, бегает, ест и спит, а ещё, она так умна и очаровательна, что это самое восхитительное существо, какое мне приходилось видеть во всех вселенных! Неужели она тебе не нравится, Эребус?

– Нравится ли она мне? – Голос говорящего был задумчив, но звучал он, как подземный рокот, не предвещающий ничего хорошего. – Я никогда не сомневался в твоём вкусе, Цикада! Ваше совместное творение прекрасно! Да, сейчас это ребёнок, но дитя вырастет и станет настоящим чудом, великолепным, сильным и… гибельным!

– Гибельным?

– Да, гибельным. Ты что, не знаешь о страшной силе красоты? Неужели я должен объяснять тебе, какие чувства она вызывает?

– Самые возвышенные!

– Не только. Да, возвышенные чувства присущи возвышенным душам, но разве все души возвышены? Что скажешь ты о душах низких, мелких и убогих? Что скажешь о душах рабов? Какие чувства вызовет в них твоё творение?

– Ну-у…

– Твой язык не поворачивается даже назвать эти чувства, как будто боится испачкаться! Что ж, тогда их назову я, ибо область мрака, это моя стихия, а мрак способен скрыть всё, и красоту, и грязь. Итак, то, что видится тебе верхом совершенства, низким душам представится недоступным и чрезмерно возвышенным, а значит, прежде всего, вызовет в них зависть. Догадываешься, что зависть потащит за собой?

– М-м…

– Я скажу, не мучайся. Зависть породит мысли о собственном убожестве, а это, в свою очередь, породит ненависть ко всему, что хотя бы на волосок лучше того, что есть у завистника! Дальше больше – ненависть превращается в непроходящую злобу, а та, через какое время становится тупой бессмысленной агрессией. Может быть, ты скажешь, что красота сильна, и ей незачем бояться агрессии? Я знаю, что она сильна, и всегда будет сильнее ничтожества. Но ведь твоя красота ещё и добра! Её доброта простирается на всё, вплоть до мельчайшей из мелочей. А это значит, что она будет жалеть даже тех рабов, которые станут гнать её, бить и убивать! Поэтому, перед ними она бессильна.

– Ты говоришь ужасные вещи, Эребус, но мне кажется, что ты преувеличиваешь.

– Преувеличиваю? Я преувеличиваю? И это говоришь ты, тот, кто может заглянуть в будущее? Неужели тебя не ужаснуло множество войн, убийств, истязаний и чудовищных жертв, которые ты там увидел?

– Но ведь это же не обязательно! Войны могут не произойти, и никаких жертв не будет, если люди станут поклоняться красоте, любви и добру.

– А они станут? Некоторые, возможно действительно поклонятся тому, что тебе дорого, но сделает ли так большинство? Я уже говорил тебе про низких, а теперь скажу про средних. Этим твоя красота понравится, но что они увидят в ней? Только то, что можно использовать в своих целях, то, что доставляет удовольствие, служит повседневным нуждам и потребностям. Это кажется не страшным, и даже тогда, когда исключительность будет заменена аккуратностью, а удобство вытеснит изящество, никто ничего не заметит. Но очень скоро средние превратят твою красоту в обыденность, и она перестанет быть божественной. Но это ещё не всё! Рано или поздно они догадаются сделать из неё товар, извлекать выгоду из того, что для тебя священно. Они станут торговать красотой, не задумываясь о том, что она от этого тускнеет, меркнет и превращается в ничто!

– Прекрати! То, что ты говоришь, ужасно…

– Ну, нет! Теперь уж дослушай до конца. Догадавшись продавать красоту, люди догадаются также отнимать её. Красоту, превращённую в вещь, даже если она будет иметь человеческое обличие, станут красть, за неё будут драться, убивать, затевать войны, особенно когда возникнет надежда награбить побольше. Поэтому, войны, которых действительно может не быть, неизбежны, если ты запустишь в миры это прекрасное чудовище!

– Войны могут возникнуть и по другой причине.

– Могут. А потому я считаю, что нельзя давать людям поднимать голову. Твоя красота, это голова, поднятая над толпой. Она, помимо всего прочего, провоцирует желание срубить её! Я уже говорил тебе о низших. А теперь представь себе, что они получили власть.

– Но это же невозможно!

– Да? Вот тут-то ты ошибаешься, дорогой мой эстет! Именно у них гораздо больше шансов получить власть, чем у возвышенных. Спросишь, почему? Да потому что у них нет совести. Низшие не станут носиться с вопросами чести, честности и справедливости. Они просто возьмут то, что им будет под силу, а остальным останется только гадать, куда пропало то, что предназначалось всем? Рано или поздно низшим станет под силу взять власть, и они возьмут её. Вот тогда держись твоя красота! Они заставят её служить себе, самым низким и грязным своим потребностям. Что же касается остальных, то они получат ошмётки, жалкие крохи с барского стола на котором будут расчленять, раздирать и пожирать твою красоту! Более того – низшие, получившие власть, станут пользоваться красотой в своё удовольствие тайно, за закрытыми и запертыми дверьми, не пропускающими даже звуки. А вслух они предадут её анафеме, объявят вне закона, назовут греховной, низкой и порочной, а её деяния приравняют к низменным поступкам, извратив их сущность и обозвав священное грязным! Они придумают мораль, которая потребует скрывать красоту, прятать её и всячески унижать. Они объявят это извращение божественной волей, ниспосланной им с Неба, а своё несусветное скотство и глупость возведут в ранг закона! Вот судьба твоего детища. Теперь понял?

– Возможно, ты прав, – ответил Цикада задумчиво, хоть внутренне весь дрожал от возмущения. – Но что из этого следует? Ты думаешь, что красоту надо скрыть от людей прямо сейчас? Ведь она одна из них, хоть мы и растим её отдельно.

– В этом, кстати, тоже ваша ошибка. Вы взращиваете своё детище, оберегая его от обид, несправедливостей и несчастных случаев, чтобы потом выпустить в общество, где всё это есть, где это дела обычные? И каково ему, то есть, ей, будет, когда на неё свалится вся эта масса грязи? Об этом вы подумали, прекраснодушные доброхоты? Неужели не жаль это нежное дитя, которое по вашей милости начнут щипать и унижать мелкие гавнюки рода человеческого? Я уж молчу о том, что с ней сделают после…

– Мы уверены, что люди, познав красоту, сами станут прекраснее!..

– Вы просто банда твердолобых божеств! Попробуй разбавить навоз молоком, и посмотри, улучшится ли от этого его качество. Станет ли он от такого смешения менее навозным? Будет ли пригоден в пищу? Нет, только молоко переведёшь. Ваш эксперимент только перебаламутит человечество, но не сделает его счастливым. Такая добавка вызовет среди людей стремление к прогрессу, а это рано или поздно приведёт их к гибели. Поверь, людям лучше не подниматься из первобытной слизи! Так они не познают ни больших бед, ни разочарований, и будут жить долго, почти, как боги!

– Так что же ты хочешь?

– Немедленно уничтожить ваше создание, пока оно не слилось с человечеством и не стало частью его. Я вызову Кер и Морос, они всё сделают быстро и безболезненно, так что не останется даже праха, вид которого ранил бы твою душу…

– Нет.

– Нет?

– Я не допущу этого. Эребус, ты силён, я знаю, но если ты попытаешься повредить Анк, то узнаешь, насколько силён я! И ещё – вступив в единоборство со мной, ты противопоставишь мрак свету. Это вызовет гнев всего сонма божеств, и твой мрак будет объявлен злом. Это заставит всех позабыть о его необходимости, и тогда люди, равно как и божества, будут видеть в нём только гибель. От тебя отшатнутся даже порождённые тобой.

– А многие из «светленьких» захотят ко мне примкнуть. Так всегда бывает!

– Тебе не победить!

– Посмотрим!

– Мы все будем защищать Анк.

– Ты здесь сейчас один. Когда остальные узнают, то будет поздно, так что, не напугал!

– Если бы Анк вошла в возраст, она сама с тобой бы справилась. Но пока она дитя, я не допущу её участия в битве. Эребус, я ставлю свою сущность против твоей силы!

– Хочешь стоять до конца? Но ты ведь погибнешь, Цикада! Ведь ты всего лишь маленькая частичка света, а я – сам Мрак! Я поглощу тебя, как темнота поглощает искру.

– Даже искра во мраке отрицает мрак, как таковой! Эребус, отступись! Человечество наше общее создание, оно в равной степени твоё, как и моё. Я услышал твои опасения на его счёт, так давай вместе убережём его от беды, и не допустим всех тех ужасов, о которых ты говорил. Это не противоречит воле Творца, пожелавшего увидеть воплощение божественной своей сущности в материи… Эребус, что ты делаешь?!

– Умри, Цикада!!!

...............................................................................

Прим. авт. –

Кер и Морос – Насильственная смерть и Погибель, дети Эребуса, бога вечного мрака. Прошу прощения за вольное использование имён божеств нескольких пантеонов, но, во-первых, они действительно частенько были общими у разных народов, а, во-вторых, это всё-таки фэнтези!

...............................................................................

Огнеплюй дрожал от ужаса, когда над миром столкнулись две силы, и над его головой пронёсся шквал, что ужаснее любого урагана! Могучий красный дракон, до сих пор не боявшийся никого и ничего в мирах сущего, чувствовал себя крохотным слабеньким птенчиком, оставшимся в одиночестве среди лесного пожара!

Ему были знакомы самые разные катаклизмы, в том числе такие, с которыми не под силу было справиться драконьим крыльям. Попадал он и в лавовый кошмар рассвирепевших вулканов, грозивших испепелить его, несмотря на родство драконьего племени с огнём.

Здесь же было другое. Столкновение двух родственных, но противоположных начал, сотрясло весь этот мир, а не только кукую-то его часть. Трескались и обрушивались горы, превращаясь в груды обломков. Равнины вспучивались, сбрасывали в огонь живую зелень и плодородную почву, прорастали скалами, торчавшими, как сломанные рёбра, прорвавшие кожу. Лопались континенты, сходились и расходились, вздымая целые пласты, с которых всё живое соскользало в бушующий океан. Казалось, ещё чуть-чуть и сами атомы материи этого мира расщепятся все разом, и настанет вместо цветущей, полной жизни вселенной, великое абсолютное небытие…

Анк проснулась. Она открыла свои серые, полные удивления глазки и уставилась на происходящий кавардак, ничего не понимая. Огнеплюй кричал ей, чтобы она не вставала, чтобы лежала, вцепившись в землю, как это делал он сам, но девочка его не слышала. Попробуйте расслышать комариный писк рядом с грохочущим механическим молотом или ревущим двигателем без глушителя!

Анк встала во весь рост и огляделась. Мир вокруг неё рушился, превращаясь в груду обломков. Всё живое гибло, а света оставалось всё меньше – тьма наползала, поглощая живое и неживое, отхватывая от света куски, как ненасытный хищник от тела парализованной жертвы. Свет отчаянно сопротивлялся, но проигрывал – его с самого начала было меньше, и теперь мрак методично убирал его из мира, где росла маленькая девочка. А это значит, что наступал конец самому этому миру…

Огнеплюй уже не мог кричать, и приготовился к самому худшему. Он видел, как Анк шагнула навстречу тьме, как раскинула руки крестом… Удар, казалось, сотряс не одну эту вселенную, а все вселенные разом! Вот только непонятно было, кто кого ударил?

На миг всё замерло и вспыхнуло, да не просто вспыхнуло, а тьма и свет, как будто поменялись местами! Но нет, тьма не стала живым светом, это была бледная погибель, надвигающаяся на мир сущего. И на фоне этой бледной смерти Огнеплюй увидел… крест!

Он сразу понял, что это Анк, но теперь она не выглядела маленькой девочкой, и вообще, лишь схематично напоминала человека. Крест был гигантский, от земли до неба, (или выше?). Больше всего он напоминал христианский крест, но имел одно отличие. Нижний луч – основание, был пропорционален человеческому туловищу, с ногами сомкнутыми в одну линию. Два горизонтальных луча, или перекладина, соответствовали раскинутым в стороны рукам на уровне плеч. А вот верхний луч, прямой и короткий, как это было бы у креста христиан, здесь имел форму перевёрнутой капли или петли, и напоминал схематично изображённую человеческую голову.

Анк!.. Анк защищает свой мир! Анк – жизнь! Анк – здоровье! Анк – красота! Анк – любовь!

Вот оно, каково значение этого символа! Но что же будет с маленькой девочкой? Что будет с божественным ребёнком по имени Анк?!!

Ещё один удар погасил свет и тьму в сознании дракона, почти раздавленного всем увиденным и услышанным в это ужасное безвременье. Он не увидел, чем закончилась битва. Он не почувствовал даже того, жив он теперь или мёртв там, где сошлись в борьбе силы, превосходящие любое понимание…

................................................................

Сверху опустилось что-то маленькое, не больше обычного воздушного шарика, прозрачное и невесомое. Огнеплюй, ещё не пришедший в себя, с удивлением увидел фантом, мало похожий на человека, без ног, но с руками и с головой. На этой круглой смешной голове колыхались два торчащих вверх гибких усика.

Фантом завис, не касаясь земли перед самым носом Огнеплюя, и на дракона глянули два огромных голубых глаза. В следующий миг Огнеплюй почувствовал, что его как будто вытеснили за дверь, которую тут же прикрыли. От неожиданности он сел прямо на землю, и не упал только потому, что успел опереться о колючую поверхность руками. (Руками?)

– Извините, что поступаю столь бесцеремонно, – заговорил фантом, который так и висел в воздухе, не касаясь земли. – Дело в том, что вам нельзя было там оставаться – слишком опасно, ведь тогда жизнь была почти стёрта с лица Земли. Если бы не Анк, этого мира просто не существовало бы, ведь я тогда проиграл…

– Чикада? – прохрипел Огнеплюй, явно не драконьим голосом.

– К вашим услугам! – ответил Чикада. – Наконец-то представился случай с вами познакомиться. Премного наслышан от вашего брата, (я имею в виду Драгиса Драговски), и от принцессы Анджелики.

– Что стало с Анк? – спросил Огнеплюй, чувствуя, как голова идёт кругом.

– Увы, её судьба была нелёгкой, – вздохнул Чикада. – Эребус во многом был прав, когда спорил со мной, но он не учёл одного – судьба подлинного человека, вообще, не может быть лёгкой! На детские плечи Анк сразу много всего навалилось. Враг был отброшен и растерял значительную часть своей силы, но девочка осталась в разрушенном мире, в который не было больше доступа тем, кто принимал в ней такое участие. Вы видели их. Позже люди называли их богами, поклонялись им, рисовали, и очень причудливо толковали всё, что с ними связано. Перевирали истину, как могли! Но это было после. А тогда люди – ровесники Анк, о которых мы в тот раз спорили с Эребусом, вошли в этот мир сквозь проломы в материи и заняли место богов. И что бы вы думали? Не всё шло гладко, и проблемы у Анк с ними были, но вместе они восстановили изломанный мир и населили его! Анк прожила долгую жизнь, в которой хватило места и любви, и счастью, и беде, и радости, и горю. Но ей не о чем было жалеть, как не о чем жалеть человеку, прожившему жизнь в труде, борьбе и свершениях, и продолжающему жить в своих потомках! С потомками Анк вы знакомы. Мой план удался – Анк повторяется и повторяется, являясь миру в самых разных лицах. Ведь сейчас вы ищите одно из её воплощений, не так ли?

– Я ищу Они, свою внучку… – буркнул Огнеплюй, почему-то рассердившись. – Или правнучку… Или племянницу… Какая разница?! И не имеет никакого значения, чьё она там воплощение! Мне нужно найти эту девчонку, чтобы отправить домой.

– В таком случае, считайте, что нашли, – улыбнулся Чикада. – Идите прямо в том направлении, пока не увидите скопление скал. Жаль, что не могу сопровождать вас туда, ведь мне тоже интересно было бы познакомиться с юной Они! Увы, я вынужден откланяться. Мы обязательно поговорим с вами при следующей встрече. Вы хотели что-то спросить?

– Эребус, – прохрипел Огнеплюй. – Это ведь он был тогда в монастыре? Ну, когда Драська… То есть, мой младший брат навёл там шороху вместе с Анхе и пираньями? Мы ведь тогда еле выкрутились…

– Он, – подтвердил Чикада. – Он, собственной персоной, но в своём земном воплощении. Эребус не оставляет своих попыток победить Анк, то в одной её ипостаси, то в другой. Хозяин Колдовского замка, который принимал у себя принцессу Анджелику, и фактически спас её от смерти, это тоже он. Сейчас он не старается сразить Анк своими руками, а действует издалека, и частенько помогает ей, но при этом плетёт интриги. Цель его прежняя – взять реванш и уничтожить принцессу. Поэтому, я очень рад видеть рядом с ней таких друзей и помощников, как вы, ваш брат и многие другие.

– С ней? – переспросил Огнеплюй. – Кого вы имеете в виду?

– Их всех, – ответил Чикада. – Вы же знаете! Иногда их бывает несколько. Иногда они бывают мальчиками. И всё равно все они, это моя Анк, а вы называете её – Анхе. Так что нам с вами не так уж сложно понять друг друга!

................................................................

Обещанная группа скал появилась на горизонте, когда над пустыней уже высыпали звёзды. Измученный долгим дневным переходом Огнеплюй еле передвигал ноги, но, увидев заветную цель, зашагал быстрее. Через полтора часа он был уже возле камней, выбеленных светом луны.

– Представляете? – раздавался из-за скал знакомый девичий голос. – Теперь этот кувшин снова полон!

Первым его порывом было сесть на землю и зарыдать от счастья, но он пересилил себя и принялся протискивать своё немаленькое тело в узкий проход между камнями. Внутри оказались четверо. Какой-то старик в халате лежал на земле, подложив под голову камень, но он не спал, как будто собирался что-то сказать. Двое сидели под скалой – высокий парень, одетый, как библейский пророк, с длинными волосами и бородой, и девушка с живыми кошачьими ушками.

Они стояла к проходу спиной, и действительно держала в руках какой-то кувшин, показывая его окружающим.

– Дядя Огги! – воскликнула она, обернувшись, и чуть не выронила кувшин.

Тут же девичьи руки обвили шею очеловеченного дракона, а губы прижались к его щеке.

– Дядя Огги! – повторила Они, чуть отстранившись. – Откуда ты? Что с тобой случилось? Посмотри, ты же совершенно седой!

Глава 68.

– Битва! Что может быть благороднее и желаннее для настоящего мужчины? В каждом представителе мужского пола, даже если это самый обычный человек, спит древний воин, который не мог называться мужчиной и приблизиться к женщине, не доказав свою способность противостоять врагам! В обычаях иных народов для этого нужно было принести отрубленную голову воина соседнего племени. У других доказательством мужественности являлась шкура убитого льва, медведя или мамонта. Среди трофеев моих предков можно увидеть мумифицированные лапы и головы йети, которых и сейчас встречают в Ледяных горах.

Многословный, как обычно, герцог, перевёл дыхание и откашлялся. Елизар подумал, что, по сути, он прав, и было бы очень неплохо сейчас навешать этой нелепой напудренной кукле, чтобы узнать кто из них на самом деле мужик и воин!

Пленники снова были привязаны к дурацким креслам, стоящим посреди всё того же зала, где они отвечали на вопросы сфинкса. На сей раз, со стороны герцога не было фарса с судилищем. Просто после отдыха им принесли еду и вино. Надо сказать, что каким бы психом ни был здешний властитель, голодом он их не морил. Кормили пленников обильно, а вино оказалось сладким и крепким, вроде церковного. От него их обоих снова потянуло в сон, а проснулись они уже привязанными к знакомым креслам, и с кляпами во рту.

– Да, мои прародители были славными воинами, – продолжал герцог. – Увы, мне досталась очень скучная и тоскливая жизнь. Ни войн, ни сражений, ни набегов варваров, ни дуэлей с благородными соперниками из-за прекрасных дам…

Герцог произнёс последнюю фразу настолько печальным голосом, что слушателям на самом деле стало, искренне его жаль.

– Только такие, как вы вносят разнообразие в мои серые будни. Поэтому, каким бы преступниками вы ни были, я чрезвычайно рад вам, и от всей души желаю удачи! Итак, в прошлый раз вы доказали, что головы ваши не пусты, и вы не чужды милости Фортуны. Даже Сфинкса моего очаровали! Нда… Что ж, сегодня у вас будет испытание другого рода. Итак – битва! Более того, здесь будет разыграна сцена классической драмы: герой спасает возлюбленную! Это должно быть тем более интересно, что это правда, ведь вы любовники, не так ли? Друзья или компаньоны не купаются вместе нагишом, так что можете не отпираться. Короче – сейчас, молодой человек, вы получите свободу. Ну, свободу в пределах зала испытаний, в котором находитесь. После этого вам придётся поспешить, потому что вы будете сражаться за свою жизнь и за жизнь своей дамы. Ваши противники пока не вооружены, как и вы сами. Но в процессе битвы, и у них, и у вас будет возможность схватить оружие. Тот, кому достанется первый клинок, получит несомненное преимущество, а потому, рекомендую приложить все усилия, чтобы вооружиться первым. При этом я не советую вам удаляться от девушки. Увлечётесь дракой – её просто убьют. Но если встанете напротив неё, как столб, убьют вас обоих – зарубят безоружных. Так что придётся побегать и покрутиться. Ваш противник превышает вас численностью ровно в сто раз! Недурно, не правда ли? Для того чтобы уровнять шансы, ваши враги ограничены в движении – они с трудом могут передвигать ноги. Но руки у них свободны, и поверьте, лучше вам не попадаться в их объятия дробящие кости! Взывать к жалости и милосердию этих существ бесполезно – они людоеды, и я не уверен, принадлежат ли они сами к роду человеческому. Это так называемые «хымы», никогда не слышали? Мне удалось заполучить целое племя в своё распоряжение, и теперь я ставлю над ними интереснейшие опыты… Но сейчас недосуг разговаривать об этом! Хымы совершеннейшие дикари и примитивы, но обращаться с оружием они умеют. По варварски грубо, однако весьма эффективно! Что ещё? Ах, да! Оружие время от времени будет падать сверху. Где и когда оно упадёт, я сам не знаю. Кроме этого, вдоль стен зала установлены столы, на которых тоже кое-что разложено. Но чтобы добраться до этих столов, вам придётся покинуть девушку и пробиться через толпу врагов. Если девушка ничего для вас не значит, то вы можете смело сделать это. Тогда вам останется лишь убивать этих тварей одного за другим, потому что ваша задача – убить их всех. Если вы поступите, таким образом, то сильно упадёте в моих глазах, хоть победа всё равно будет вам защитана. Но я надеюсь такого не увидеть. Всё, хватит слов! Удачи!

Путы упали с рук и ног Елизара, и одновременно в зале зажёгся свет. Лётчик на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, даже забыл про кляп во рту. Зал был полон каких-то звероподобных косматых фигур, в которых действительно трудно было признать людей. Они тоже были ослеплены ярким светом, подслеповато моргали, тёрли глаза и мотали головами. И всё же все они вскоре пришли в себя, и уставились на Елизара и Мэгги с выражением свирепой ненависти!

Елизар не сразу понял, почему они не набрасываются, а только рычат и размахивают руками. Оказывается, ноги каждого такого существа были закованы в подобие тяжеленных чугунных башмаков, связанных между собой короткой цепью. Передвигаться в этой обуви, было крайне непросто. Можно было делать только маленькие шажки, прикладывая максимум усилий, чтобы переставлять каждую ногу.

Елизар оглянулся на Мэгги. Его спутница оставалась привязанной к креслу толстыми верёвками, которые кто-то намотал в количестве вдесятеро превышающем необходимое. Парень бросился было развязывать каменные узлы этих канатов, но Мэгги замычала и замотала головой, явно давая понять, чтобы он этого не делал. Она показывала ему на что-то полными тревоги глазами, призывая к чему-то и пытаясь обратить на что-то его внимание.

Елизар послушался, и сделал это вовремя и с умом. Он не оглянулся, а бросил взгляд из-под руки, что сэкономило ему полсекунды. В тот же миг его локоть врезался в нос урода, занёсшего над его головой кулачищи обезьяньего размера. Видимая медлительность врагов, едва не сыграла с лётчиком злую шутку. Оказывается, они были способны внезапно появиться за спиной, и тут же пустить в ход свои длинные руки с великолепно развитыми мускулами.

Удар Елизара попал в цель – противник, едва не заставший его врасплох, с коротким криком опрокинулся навзничь и схватился за разбитое лицо. При этом он налетел на стоявшего сзади такого же косматого типа, тот яростно взревел и тут же свернул своему товарищу голову, после чего отбросил тело, как мешок с мусором. В труп немедленно вцепились ещё несколько человекоподобных зверей, и через пару секунд в зале, где любой звук многократно усиливался, раздалось смачное чавканье и хруст костей!

Опешивший от такого зрелища Елизар, снова чуть не пропустил удар, на сей раз нацеленный в корпус. Всё же он был неплохим спортсменом, а жизнь, которую ему пришлось вести в последнее время, не располагала к набору лишнего веса. Поэтому он успел выгнуться дугой, и растопыренные толстые пальцы с громадными кривыми ногтями лишь распороли рубаху, которую ему дали вместо одежды, оставленной на берегу озера. Лётчик вдруг понял, что, промедли он ещё немного, и эта лапа вскрыла бы ему живот и вырвала бы внутренности.

Елизар ударил врага ногой в пах и с разворота ребром ладони по горлу! Приём из боевого самбо, который он когда-то разучивал в рамках специальной спортивной подготовки, вдруг сработал на удивление эффективно. Парень не думал, что это придётся применять когда-то на деле, но вот ведь, пригодилось! Косматый битюг сначала упал на колени, потом ткнулся лбом в пол, словно собирался молиться. Вот только вместо молитвенного экстаза его затрясли предсмертные судороги, а из разбитого горла мощно хлынула кровь!

Елизар почувствовал подступающую тошноту, но приказал себе проигнорировать это – некогда!

Следующий противник оказался слабее. Он и сам был не рад, что подобрался так близко к врагу, сразившему уже двоих, очень неслабых, его соплеменников. Он принялся отступать после двух не слишком сильных ударов в грудь и в челюсть. Теперь Елизар применял свои познания в боксе. К сожалению, они были несколько поверхностными, ведь этим спортом он всерьёз не занимался, и сам себя сильным бойцом не считал. Этого хватило, чтобы раздавать тумаки направо и налево, и удерживать ближайших врагов на расстоянии. И всё же кольцо вокруг него и Мэгги сжималось, грозя именно тем, о чём предупреждал герцог.

Мэгги снова замычала, пытаясь что-то сказать. Елизар быстро огляделся, но в непосредственной близости врагов не оказалось. И тут до него дошло! Одним движением он вырвал кляп изо рта своей спутницы, за что был немедленно «вознаграждён».

– Ну, спасибо, дорогой! – с язвительной иронией сказал Мэгги, попутно отплёвываясь. – Я уж думала, что совсем не догадаешься это сделать! А теперь слушай – сейчас сверху начнут сбрасывать оружие. Будь внимательнее!

– Откуда?.. – начал лётчик, но его подруга зашипела почти угрожающе:

– Потом! Смотри в оба!

Призыв «смотреть в оба» прозвучал вовремя, потому что пришлось тут же схватиться сразу с двумя противниками. Тот, кому приходилось драться с двумя, знает, что здесь надо особенно резво поворачиваться. При определённой ловкости и удаче можно сделать так, что враги будут мешать друг другу.

Разошедшийся не на шутку Елизар, так и поступил. На его стороне было ещё и то, что нападавшие были существами примитивными. Он успел весьма болезненно задеть обоих, и тут же проскользнул между ними, увернувшись от размахивающих рук. Импровизация удалась – один из лохмачей задел другого, тот обиды не стерпел, и вот уже эти двое вцепились друг в друга, забыв про Елизара и про своё желание поесть человечинки.

«Вж-жух!»

Лётчик оглянулся. Шагах в пяти от него человекоподобный урод с удивлением рассматривал то, что засело у него в ключице, прорубив торс почти до половины груди. Елизар узнал в этом предмете большой стрелецкий бердыш, какие ему приходилось видеть в кино и в музее. Страшное оружие, предназначающееся для могучих рук, вроде тех, что были у этих лохматых.

Разрубленный хым вдруг закатил глаза и упал ничком, вцепившись в пол судорожно вытянутыми руками. К рукояти бердыша сразу потянулось несколько лап его соплеменников, и между ними тут же завязалась драка за обладание оружием. Лезть в эту катавасию, было полным безумием, но Елизар понимал, что тот, кто завладеет бердышом, с лёгкостью справится с остальными, а когда переключится на них с Мэгги, то спастись будет уже очень мало шансов.

«Дзынь!»

Это было похоже на звук упавшего со стола прибора, если бы он был размером с руку. Звук раздался за спиной, и, обернувшись, лётчик увидел… меч! Елизар не был знатоком холодного оружия, но понял, что перед ним меч из тех, какими пользовались витязи былинных времён. Такое оружие могло служить, например, новгородскому ратнику, а могло оказаться в руках какого-нибудь викинга.

Не важно! Обоюдоострый клинок шириной в полторы ладони и крепкая рукоять с тяжёлым череном, это было то, что надо! Неизвестно какой там воин проснулся в парне, который в последний раз дрался в школьные годы, но Елизар бросился к сверкавшей на полу полосе превосходной стали, схватил меч, перекатился через плечо, и тут же отсёк пальцы сразу двух рук, метнувшихся к нему…

И тут закричала Мэгги! Ледяная волна пробежала по спине Елизара. Он выпустил из вида подругу всего лишь на несколько мгновений, но за это время…

Голова хыма вместе с ключицей и рукой отделилась от туловища и соскользнула вниз, как отрезанная горбушка хлеба. Следующий лохмач отшатнулся, стараясь удержать кишки, вывалившиеся из рассечённого брюха. Ещё один с воем пытался приставить обратно руку, отрубленную по плечо…

– Эй, парень, мне оставь хоть немножечко!

Весёлый голос Мэгги среди этой крови, треска костей и воплей, прозвучал странным диссонансом. Елизар оглянулся, дико вращая глазами, и увидел, что неподражаемая тётушка его подруги нисколько не напугана.

– Ну, ты крут! – весело, но без иронии заявила тётя Мэгги. – А теперь, будь добр, пока они не насели на нас снова, переруби мне верёвку, хотя бы на одной руке!

Парень послушался, но это оказалось не так легко сделать. Хорошенько размахнуться и ударить он боялся, так-как не был уверен в точности и меткости удара. Попытки рубануть вполсилы не привели к желаемому результату. Меч, хоть и был острым, отскакивал от туго скрученных волокон, как палка от резины. И тогда Елизар принялся пилить.

Он пилил верёвки окровавленным клинком, всё время, оглядываясь вокруг. Это мешало его работе, но не было лишним, так-как враги не переставали двигать свои чугунные башмаки в их с Мэгги сторону. Наконец, первая верёвка лопнула, и зелёноволосая тётушка со вздохом облегчения освободила правую руку.

– Молодец! – воскликнула Мэгги. – Теперь прикрой меня ещё на пару минут. Только будь осторожен – вон там и там упали два топора!

Предупреждение не было лишним – получившие оружие хымы, приободрились, пару раз замахнулись на своих сородичей, тоже позарившихся на топоры, и двинулись по направлению к пленникам. Драка вокруг бердыша кончилась тем, чем и должна была кончиться – самый сильный из претендентов положил не менее десятка соплеменников, прежде чем остальные поняли, что бердыш у него отнять не удастся. Теперь он тоже двигался в сторону Елизара и Мэгги.

Ситуация складывалась скверная. Отбиваться в одиночку от троих здоровенных мужиков вооружённых топорами, да ещё и защищать при этом девушку, привязанную к креслу, было делом немыслимым, тем более, что рука с мечом уже ныла от усталости.

Вдруг мимо Елизара пролетело что-то большое и тяжёлое. Этот предмет с размаху врезался в лохмача с бердышом, и буквально смёл с ног и его, и ещё несколько хымов, оказавшихся рядом! Елизар с удивлением узнал в этом предмете тяжёлое кресло, которое он с трудом оторвал бы от пола. Но ведь кинуть это кресло могла только…

– Вот так! – провозгласила Мэгги, отряхивая ладони. – Теперь можно и потанцевать! Вот что, дружище, когда будешь размахивать этим ножиком, постарайся не отрубить мне ненароком голову, а то отрастить себе новую, такая проблема! А теперь, прикрой-ка мне спину…

Проговорив это, зелёная драконесса швырнула ещё одно кресло в скопление врагов, уменьшив их численность, как минимум на дюжину душ!..

...............................................................

–Вот… это… да!..

Голос герцога звучал взволновано. Казалось, ему не хватает дыхания для выражения эмоций.

– Я догадывался, что вы необычная находка, но не думал, что настолько! Поздравляю! Совершенно искренне, поздравляю вас с заслуженной победой! Скажу прямо – удивили! Всё было за то, что кавалер, либо сбежит и будет растерзан и съеден, либо погибнет, как герой, защищая даму, и тоже будет съеден. Точнее съедены были бы при этом оба персонажа, но это детали. Совсем крохотный шанс был за то, что герой окажется великим воином, победит всех врагов, спасёт и себя, и возлюбленную. В тайне, я надеялся, хоть раз в жизни увидеть такой исход, но вышло ещё лучше! Девушка, сражающаяся спиной к спине со своим кавалером, это уже необычное зрелище, но когда она укладывает врагов голыми руками!.. Красавица, кто вы? Как этот юноша не старался, (а я готов признать, что бился он великолепно!), вы его превосходите во всех отношениях! И ведь в прошлый раз ваш ум блистал острее, чем его, хм-м… Интересно! Но не буду вас мучить. Отдыхайте, набирайтесь сил, а когда придёте в себя, вас будет ждать следующее испытание. Обещаю, что оно будет интересным!

Свет в зале погас. Кто-то мягко вынул из рук Елизара окровавленный моргенштерн, (меч разлетелся в куски, после того, как один из хымов блокировал удар обухом топора), потом пленников повели в душ, после чего отмыли и переодели. Пока длилась эта процедура, Елизар, глаза которого слипались, а руки и ноги дрожали от усталости, думал, что герцог прав – у него не было ни малейшего шанса, если бы не Мэгги. Драконесса убила более двух третей врагов, и действительно ни разу не взяла в руки оружие. А ещё, для неё не было проблемой отправить в мир иной такое количество народа, пусть это и были хымы-людоеды.

А вот для Елизара такая проблема имела место быть. Сейчас эйфория сражения спала, и он чувствовал себя отвратительно. Почему-то было невероятно стыдно, хоть этот бой им навязали, и правда была на их стороне. Лётчик не знал, что его состояние, как раз характеризует его, как нормального человека, и мучился ещё долго, пока сон не взял верх над его взвинченными нервами.

Глава 69.

– Подумаешь, что за беда? Покрашусь!

Дядя Огги, как всегда держался уверенно и вёл себя брутально, как голливудский актёр старой школы. Он ничего не боялся, и знал что надо делать и как быть в любой ситуации, даже когда, казалось бы, выхода нет, и надеяться не на что.

И всё же Они заметила, что с ним что-то не так. Прежде всего, в глаза бросалась обильная седина, выбелившая огненную гриву. (А в драконьем обличии он тоже будет белым? Как папа? Скорее всего, нет…) Но дело было даже не в седине. Что-то скрывалось на самом дне глаз неукротимого красного дракона. Что-то было особенное во взглядах, которые он, то и дело, бросал на свою правнучку… внучку… племянницу… племяшку…

Спросить об этом напрямую? Но как это сделать? Точнее, как сделать так, чтобы получить внятный ответ, а не шутливую отговорку?

Они была сейчас не в том положении, чтобы настаивать на подробных объяснениях. Она потерялась, накуролесила, как ни крути! Её искали, и вот нашли… Какие ещё требуются объяснения? Оставалось только прямо расспрашивать дядю Огги о нём самом. Но и тут племянница натолкнулась на обычную шутливую защиту своего дядюшки.

– Седой? Так ведь я же старый! Когда твой папашка только вылупился, мне уже было больше трёх тысяч лет, так что тут удивительного?

Больше трёх тысяч лет! Сейчас ему уже больше четырёх тысяч, и что с того? Кого он хотел поразить своей «старостью»? Девушку, выросшую в драконьей семье? По драконьим меркам этот возраст соответствовал двадцати – тридцати человеческим годам, поскольку точного соотношения не существовало. «Старик», дальше некуда!

Но Они не стала высказывать свои мысли вслух. Если дядя Огги не хочет делиться секретами, то это его право. Возможно, он сам всё расскажет, когда придёт время.

В настоящее время Они радовалась, что в их компании появился, хоть один взрослый. (Профессор Сай не в счёт, он сам нуждался в помощи. К тому же, пережив ряд приключений, слишком отчаянных для его возраста, старик был несколько не в себе. Это выражалось, прежде всего, в том, что учёный начинал бормотать что-то похожее на заклинания, каждый раз, когда Они попадала в поле его зрения.) Себя, Андрея, а тем более малышку Миу, Они, не задумываясь, причисляла к детям. Поэтому, присутствие Огнеплюя придавало ей уверенности. Наконец-то, им скажут, что надо делать, а что делать не надо! Когда груз ответственности берёт на себя взрослый, то жизнь легче. Теперь всё встанет на свои места, и дальнейшие их действия будут правильными.

– А я умею теперь прятать рожки без мимикрийной маски! – похвасталась Они, решив сменить тему, когда их разговор зашёл о чём-то имеющем «мировое значение».

– Покажи, – приказал Огнеплюй, вдруг став серьёзным.

Они показала, и, конечно же, это вызвало целую лавину вопросов! Пришлось отвечать, тем более, что Они сама хотела о многом поговорить с всё знающим дядюшкой.

Их разговор затянулся. Иногда, Они привлекала к беседе Андрея, который в остальное время играл во что-то с Миу. Посох и плащ Эммануила, кувшин с водой, фляга и платок доброй женщины, были тщательно осмотрены и изучены. Вывод, который Огнеплюй сделал после этого, был несколько неожиданным:

– Это обычное дерево, обычная ткань, обычная обожжённая глина, и самая обычная вода.

– Но как же так? – удивилась Они. – С помощью этого посоха Андрей дважды шагнул сквозь пространство. Причём, в первый раз это был шаг между мирами, а второй – через пустыню. Я не знаю, что может этот плащ, а вот платок, который покрывал у доброй женщины голову и плечи, полностью заменяет мне платье, и даже на капюшон хватает! А кувшин уже два раза сам наполнялся водой до краёв, когда мы думали, что остались без воды в пустыне. Что же касается самой воды, то она оживляет, излечивает, а если пролить её на сухой песок или глину, там моментально вырастает свежая зелень! Скажешь, эти вещи самые обыкновенные? Не волшебные, да?

– Именно так я и скажу, – кивнул Огнеплюй. – В них нет ни капли магии. Никакого волшебства, и даже никакой алхимии. Я не вижу здесь заключённых духов или чего-то в этом роде. Повторяю – перед вами самые обычные вещи.

– Но, как же?..

– Всё дело в тех, кто вам их дал, и в вас самих.

Они раскрыла, было, рот, чтобы спросить ещё что-то, но передумала. Она вдруг вспомнила Эммануила и ту добрую женщину. Да, то, что говорил дядя Огги, было похоже на правду. И не стоило задумываться над тем, как «работал» тот или иной артефакт, и почему Они и Андрей не могли пользоваться этими предметами произвольно. Возможно, тот, кто заботился сейчас о них, совсем не нуждался, в каких бы то ни было вещах. Просто людям было проще опираться в своих действиях на предметы, наделяя их мнимыми свойствами, вот им и было дано несколько подарков. Так, неужели можно обойтись без них?

Они решила отложить на потом решение этих вопросов, и заняться проблемами насущными.

– Так что же мы будем теперь делать? – спросила она.

– Пойдём через пустыню, как вы шли до этого, – пожал плечами Огнеплюй.

– Но… – удивилась, Они, которая думала, что мудрый дядюшка обязательно предложит оригинальный выход.

– Я, как и ты, в этом мире впервые, – пояснил свою мысль Огнеплюй. – Здешние миры, вообще, что-то особенное. Их первоэлемент, не такой, к какому привыкли мы. Строение и сочетание параллельных измерений, имеет особую необычную структуру. Для меня удивительно, что миры эти полноценны, и ничуть не менее объёмны, чем те, в которых доводилось бывать раньше. Дело в том, что цель их создания… Но об этом как-нибудь потом. Короче говоря, я не могу просто взять и открыть дверь в место, которое нам нужно. Поэтому, будем придерживаться вашего прежнего плана, который лично мне, представляется самым верным. Мы пересечём пустыню и дойдём до населённых мест, а там сориентируемся и придумаем, как отсюда выбраться!

Глава 70.

Непростое это дело, на маленьких ножках успеть за большими! Особенно, если нет привычки, ходить на далёкие расстояния. А тут ещё, некоторое время пришлось провести в состоянии вынужденного покоя на тёплых руках мохнатых йети!

Адские угонщики совершенно выбились из сил. Люди, которые унесли Вуффа, шагали широко, невзирая на тяжёлую ношу. Маленьким полусатирам, наверное, никогда в жизни не доводилось ещё ходить на такое большое расстояние. Чего бы, они не пожалели за возможность угнать, хоть какое-то колёсное средство передвижения! Даже если бы это был детский велик…

– Всё, больше не могу! – простонала Милли, опускаясь на корень дерева. – Ещё немного и я совсем без ног останусь!..

Она выразительно указала на свои чумазые пятки, и состроила обиженную физиономию. Билли хотел было ответить язвительно, что вот он де идёт с грузом и не жалуется, (за спиной у него был привязан пистолет Елизара), но не стал, а сам присел на кочку и подпёр голову руками, словно боялся, что она оторвётся и укатится.

То, что им не удастся догнать егерей, было ясно. Теперь важно не потерять их след, потому что Адские угонщики отступать не собирались. Правда, что они будут делать, когда придут в то место, куда егеря потащили бесчувственного йети, никто из них не знал. Но это не было поводом для отступления, а потому брат и сестра упрямо шли вперёд, беспокоясь лишь о том, чтобы Вуфф не пострадал от людской злобы и скотства, до того, как спасательная команда придёт к нему на помощь.

В то, что там же они могут встретить Елизара, оба не верили. Посовещавшись, Адские угонщики решили, что горе-пилот скорее всего утонул вместе с неизвестной тёткой во время купания. Куда при этом делся угнанный им дракон, оставалось невыясненным.

Сейчас они успокаивали себя тем, что всё равно считали лётчика погибшим, а потому какая разница, сейчас он гикнулся или немного раньше? В конце концов, кто он им? Ну, знакомый, ну были у парня некоторые перспективные задатки угонщика, так ведь его ещё лет сорок учить надо! И всё равно у обоих душа была не на месте. Так, может быть, хоть Вуффа спасти получится?

Эти невесёлые размышления были прерваны появлением двух крупных зайцев-русаков. Косые вышли из зарослей, и уставились на Адских угонщиков с подозрительным вниманием. Казалось, они узнали брата и сестру, но те зайцев совершенно не узнавали. Незнакомые это были зайцы!

И всё же ушастая пара не уходила. Наоборот – немного «посовещавшись» между собой, полопотав и пожестикулировав ушами, зайцы двинулись к полусатирам, подошли к ним вплотную и легли рядом.

– Ой, чой-то мне боязно! – проговорила Милли, немного отодвигаясь от ближнего к ней зайца. – Они случайно не бешенные?

– Это лисы бывают бешенные, а зайцы не бывают! – авторитетно заявил Билли, хоть сам не был уверен в истинности этого предположения.

– Тогда чего им надо? – спросила Милли, осторожно опуская руку на холку «своего» зайца. – Какие-то они не по-заячьи смелые!

Заяц от её прикосновения дёрнул шкурой, ещё больше скосил глаз, но с места не сдвинулся.

– Может, наглотались заячьей отравы, от того и осмелели? – предположил Билли. – Ну, как это с крысами бывает?

– Да, но кто будет зайцев-то травить, и зачем? – пожала Милли плечами. – А потом, травленные крысы обычно бегают, суются везде, спотыкаются, а наши зайцы лежат себе смирно…

– Наши?

Брат и сестра посмотрели друг на друга. Казалось, им в головы одновременно пришла одна и та же мысль.

– Думаешь попробовать? – спросила Милли, не уточняя, что именно надо попробовать. – А что если сбросят?

– А что мы теряем? – широко улыбнулся Билли. – С мопеда мы, что ли не падали? Посмотри – они же сами подставляются!

Сказав это, он погладил своего зайца, и, перекинув ногу через его холку, уселся на косого верхом. Заяц поднял уши, но не выразил ни малейшего неудовольствия. Наоборот, он без лишней торопливости встал, но тут же нетерпеливо загарцевал, как настоящий скакун!

– Всё нештяк! – воскликнул Билли. – Это верховые зайцы. Садись, и поскакали выручать нашего лохматого!

Милли не заставила себя уговаривать. Она последовала примеру брата, и оседлала зайца так ловко, будто делала это всю жизнь. Сделав несколько пробных скачков по полянке, оба всадника направили своих скакунов по следу егерей, и тут же скрылись в дебрях парка.

Глава 71.

– Дорогие мои нарушители! Позвольте мне от души поздравить вас с третьим этапом наших с вами испытаний. Я не оговорился – да, наших с вами, ведь я болею и переживаю за вас всей душой!

Елизар слушал болтовню герцога и думал, что всё ему выскажет, как только удастся избавиться от кляпа. Вышибить этому паразиту мозги было бы ещё лучше, но подлеца-эксплуататора хорошо охраняли. Врядли вооружённые слуги дадут близко подойти к нему, человеку, у которого есть за что держать обиду на его сиятельство! Надо было ещё в прошлый раз сказать ему пару ласковых, но тогда сил не было после драки.

– Итак, вы уже доказали, что у вас есть ум, обаяние, сила и удачливость. Набор немаленький, но это ещё не всё. Сейчас мне будет интересно испытать, насколько вы хороши… в любви!

Герцог сделал эффектную паузу, а связанные пленники в недоумении переглянулись, благо вертеть головами они могли.

– Любовь можно испытывать разными способами, – продолжил властительный подлец. – Например, убить одного из вас, и посмотреть, умрёт ли другой от горя? Шучу, шучу! Это было бы достойно совершеннейшего дурака, не умеющего ценить то, что попало ему в руки. Вариант – подвергнуть одного страшной опасности, а второму дать шанс его спасти, я тоже отверг. Фактически это было у нас в прошлый раз, и хоть прошло несколько не по плану, всё вышло даже лучше. Намного лучше! Пользуюсь случаем, чтобы ещё раз выразить вам своё восхищение! Нда, интересно было бы ещё разок посмотреть на подвиг, но не хочется повторяться. Кроме того, подвиги совершаются порой во имя дружбы, из милосердия и просто в рыцарственном порыве. Мне же хочется чего-то иного.

Он снова замолчал, и теперь его пленники были заинтригованы.

– Так вот, – опять заговорил герцог. – Есть мнение, что истинную любовь разрушить нельзя. Утверждение спорное, но расхожее среди романтиков. Я не стал бы категорически утверждать ни его справедливость, ни абсурдность. Давайте проверим!

Елизар почувствовал, как проклятые верёвки ослабевают и спадают с его рук и ног. Он немедленно вырвал кляп и приготовился высказать невидимому герцогу все, что о нём думает, но вдруг понял, что находится уже не в знакомом зале, а совсем в другом помещении. Единственное, что осталось от прежней обстановки, это было кресло, в котором он сидел. Кресла Мэгги рядом не было, как и её самой.

Это новое помещение смахивало на спальню в старинном стиле. В двух шагах от кресла громоздилась величественная кровать под балдахином, занимавшая, наверное, треть помещения. С другой стороны сверкал зеркалами роскошный гарнитур, которому место было в музее. В тон этому гарнитуру была и прочая мебель – изящный комод со статуэтками, какие-то диванчики вдоль стен, поражающие своими тонкими ножками, очень похожие на них «несерьёзные» стулья, пуфики, шкафчики. Стены этой старинной спальни были обиты шёлковыми обоями с изображениями каких-то геральдических чудовищ.

Вдруг резные дубовые двери растворились, и в спальню вошла горничная. Небольшого росточка, миленькая и очень опрятная девушка лет осьмнадцати. (Это что за слово такое из школьной классической литературы?) Заметив сидящего в кресле Елизара, она сделала что-то вроде книксена, стрельнула глазками, чуть улыбнулась и направилась к постели.

Почему-то Елизар ничему не удивился, а потянулся сладко, как кот, подкрутил усы, (какие усы?), и не торопясь поднялся из кресла, запахивая на ходу халат. Да, он был в халате и каких-то сафьяновых туфлях с загнутыми носами.

Мельком взглянув в зеркало, бывший, (или будущий?), лётчик остался доволен своей наружностью. Его волосы были искусно подстрижены, уложены на прямой пробор и завиты на висках мелкими колечками. Пышные усы оказались нафабренными и тоже завитыми вверх. Подбородок гладко по-военному выбрит. Неплохо! Однако не стоит ли отпустить бакенбарды? Нет, это ещё успеется, а пока он сохранит обличие гусара, которое делало его столь популярным среди дам полусвета. Они так любили его байки о подвигах и похождениях, что в каждом салоне вокруг Елизара собирался целый кружок слушательниц.

Вспомнив восторженных красавиц, гусар-Елизар довольно мурлыкнул, и обратил свой взор на прибиравшую постель горничную. Что бы там ни говорили, но жеманниц полусвета приходится завоёвывать, очаровывать, кружить им головы и обхаживать месяцами. А потом ещё изобретать место и время свидания, подкупать слуг, красться в ночи во флигель к «захворавшей» молодой жёнушке, какого-нибудь отставного полковника, чтобы сорвать цветок краткого удовольствия. Может быть, иной раз получится повторить приключение разок-другой, и, пожалуй, всё на этом. Либо дама наскучит, либо муж, который вовсе не обязательно должен быть глуп, заподозрит, что с болезнью супруги что-то не так.

До дуэли дело доводят только любители поединков, либо форменные дураки. Он же ни то, ни другое. И дело не в пресловутой трусости, в которой обвиняют друг друга иные недалёкие господа. Храбрости ему не занимать, но тот, кто бывал в настоящем сражении, знает, что дуэль, это глупость. Что за радость пачкать руки кровью человека, который тебе, по сути, не враг? И это еще, куда ни шло, когда делу не дан ход, и за содеянное приходится отвечать только перед Богом и собственной совестью. А ну как скрыть дуэль не удастся? Тогда каторга. С другой же стороны, получить пулю в печень, тоже та ещё расплата за радость провести время с особой, которая не прочь наставить мужу рога!

Пока ему везло, и на дуэли драться пришлось всего два раза. Один раз он ранил противника в руку, а тот выстрелил в землю. В другой раз оба выстрела пришлись в воздух, после чего противники примирились и славно ответили это дело в ближайшем кабаке. Выяснилось, что супруг соблазнённой Елизаром кокетки всё знает о похождениях жены и по сути ничего не имеет против её развлечений, но должен «держать марку», а потому время от времени дерётся на дуэлях с её любовниками. Вот, как сейчас, например. Да, с этим господином Елизару повезло, но ведь везение не бесконечно!

Не спуская глаз с горничной, он стал прохаживаться по спальне. Нет, всё-таки девчонка чертовски мила! Интересно, кто она? Впрочем, какая разница! Какая-нибудь мещаночка, дочь лакея или портного, а может, мелкого чиновника. Прислугу нанимает жена, поскольку, именно она ведёт хозяйство. Что ж, спасибо ей, что горничные в их доме не какие-нибудь грубые сермяжные девки из мастеровых, или страшные немки, похожие на тряпочных кукол. Супруга, как и он, любит чистые и миленькие девичьи лица, а потому окружает себя такими вот птичками. Что ж, ей своё, ему своё. Разве можно осуждать кота за то, что он словил канарейку, если их посадили в одну клетку?

Как-то незаметно для себя Елизар оказался совсем близко от старательно работавшей горничной. Та, толи не замечала его, толи делала вид, что не замечает, но продолжала взбивать подушки. Прикинув, как бы лучшим образом приступить к этой малышке, отставной гусар решил, что церемонии здесь будут излишними, и просто обнял её, когда та распрямилась.

Девушка пискнула и замерла, но не забилась, как это сделала бы пичуга, угодившая живьём в кошачьи когти. Елизар издал довольное урчание, и поместил свои ладони на маленькие грудки, острыми пирамидками торчавшие под тонкой тканью строгого платья. Одновременно его губы нашли нежную шейку и защекотали её усами, что всегда приводило женщин в трепет. Девушка затрепетала и задышала часто, неглубоко и прерывисто, прикрыв при этом глаза.

– Ах, что вы, сударь, что вы! – заговорила она полушёпотом-полускороговоркой. – Не надо-ти, прошу вас! Какой мне стыд! Барыня войти могут!

При этом она не сделала ни малейшего движения к сопротивлению, и даже положила свои маленькие ладошки поверх его по-мужски, крупных и сильных, как бы плотнее прижимая их к своей груди. Елизара не волновало та обстоятельство, что «барыня войти могут». Жена ещё давеча почувствовала недомогание, и объявила ему, что не выйдет, пожалуй, нынче ни к завтраку, ни к обеду, а может быть и к ужину. Такое уже случалось с ней раньше. Дохтур определил у молодой женщины «естественные мигрени», часто посещающие дам вскоре после замужества, и уверил супругов, что это безопасно, и вскоре пройдёт, а впрочем, не помешало бы летом съездить на воды.

Что ж, на воды, так на воды, летом, так летом. А пока, Елизар во время приступов «естественных мигреней» дважды в день справлялся о самочувствии жены через прислугу, (самого его в спальню супруги в такие дни не допускали), и, получив неизменный ответ, что «барыня слабы и просят её простить», отправлялся один на прогулку, либо на званый ужин к кому-нибудь из знакомых. Дело заканчивалось тем, что жена, отдохнувшая и посвежевшая, появлялась на другой-третий день, и всё вставало на свои места. Поэтому, Елизар совершенно не опасался появления её у себя в этот час.

Не отвечая на нервный шёпоток горничной, Елизар развернул её к себе и впился в нежные губы страстным поцелуем. Девушка немедленно ответила на эту насильственную ласку барина, прильнув к нему всем тоненьким своим телом. Опытные руки мужчины быстро нащупали несколько незаметных крючочков, скрепляющих разрез платья, и оно тут же упало к ногам девушки, открыв безупречную кожу и вполне сформировавшиеся женские формы юного существа, которое при поверхностном взгляде можно было принять за девочку-подростка.

Свой халат Елизар сбрасывать не стал, а только распустил пояс – Всё равно под этим одеянием ничего не было. Подхватив лёгонькое тело на руки, он тут же очутился с маленькой горничной на кровати, и накрыл её своим телом и полами халата, словно коршун крыльями! Без лишних церемоний, мужчина раздвинул девичьи ножки и вошёл в женское лоно, охотно его принявшее. (Ага, девчонка-то не новичок в таких делах!) Что ж, тем лучше – нет ничего нелепее возни с девственницами. Терпеть их причитания и слёзы!.. А ведь ещё потребуется как-то скрыть кровь, которая может выдать их с головой.

Но в этот раз ничего такого не было. Девушка умело обхватила его ногами, с удовольствием отдаваясь мужским толчкам и сладко постанывая при этом. Елизар почему-то понял, что их бурное соитие будет, хоть и приятным, но кратким…

Вдруг всё снова изменилось, и он увидел себя и юную горничную, как бы со стороны. Елизар даже удивиться не успел, как картинка сдвинулась, и стала удаляться, как будто это было изображение передаваемое телекамерой. Сейчас эта «телекамера» отъезжала зачем-то к дверям спальни. Там «камера», видимо не знавшая преград, каким-то образом миновала закрытые двери. И вдруг тут стали видны две служанки и молодой лакей, по очереди, приникавшие к замочной скважине, которая в виду примитивной конструкции самого замка, давала превосходный обзор всего, что делается за дверью.

Вся эта компания шёпотом хихикала и обменивалась замечаниями, откровенно потешаясь над тем, что происходило в спальне барина. Между тем, лакей беспрепятственно щупал служанок везде, где могли проникнуть его руки, и это доставляло девушкам видимое удовольствие!

В какой-то момент трое наблюдателей оторвались от замочной скважины, перекинулись несколькими словами, опять же таки шёпотом, и двинулись на цыпочках прочь от двери. «Камера» поехала за ними вслед. Они миновали несколько анфиладных покоев, открыв и закрыв при этом, не менее дюжины высоких двустворчатых дверей, пока не очутились перед такой же дубовой дверью, как та, что вела в спальню, где двое любовников предавались восторгам ликующей плоти.

Эта дверь была приоткрыта, но перед ней дежурил лакей, такой же молодой, как и тот, который прибыл сюда со служанками. При появлении развесёлого трио, он сделал большие глаза и приложил палец к губам в знак молчания, после чего поманил пришедших за собой. Все четверо заглянули внутрь, причём, дежуривший у дверей лакей тут же завладел одной из девушек.

Что дальше происходило с этой четвёркой, осталось неизвестным, потому что «камера» проникла сквозь двери и оказалась внутри помещения, как две капли воды похожего на предыдущую спальню. Но если в той спальне чувствовался мужской дух, то здесь явно царствовала женщина. Нет, не просто женщина – барыня!

Цвет обоев и портьер был не голубой, а розовый, оттенка дорогого сердолика. В декоре преобладали изображения купидонов, а вместо геральдических чудовищ на стенах красовались пасторальные картинки.

Но всё это было мимолётным наблюдением, по сравнению со зрелищем, открывшимся во всей своей бесстыдной красоте! На тонконогом диванчике у стены устроились трое. Двое были крепкими бравыми мужчинами в расстёгнутых гусарских мундирах, а третьей была молодая женщина, в расцвете молочно-розовой сверкающей красоты. Она сидела между двумя кавалерами совершенно обнажённой, но ничуть не стеснялась этого. Её губы были заняты поцелуями с тем гусаром, что сидел справа. Он же сжимал её полную округлую правую грудь. Левую грудь ласкал губами другой кавалер. При этом его правая рука находилась за спиной женщины, и видимо лежала, (но не бездействовала!), на ягодицах, а левая проникла между слегка раздвинутых ножек. Обе руки этой вакханки были заняты тем, что ласкали вздыбленные мужские естества кавалеров, вынутые из приспущенных штанов.

И тут сознание Елизара начало раздваиваться.

.............................................................................

Елизар-отставной гусар, узнал свою «заболевшую» мигренями супругу, и был возмущён! Как ни странно, его вывело из себя не то, что молодая жена, с которой он не прожил и года, завела любовника, и даже не то, что этих любовников оказалось двое. Бесило то, что его одурачили!

Дворня была явно на стороне своей развратной госпожи. Вот эти четверо, что заглядывали сейчас в приоткрытую дверь, конечно состояли с нею в сговоре против мужа, хозяина дома, на голове которого, оказывается, ветвились порядочные рога! Елизар не удивился бы, если бы узнал, что слуги и служанки участвовали с ней в самых разудалых оргиях, где завсегдатаями были младшие чины того самого полка, в коем он служил, пока не вышел в отставку. Нет, это уже было, ни в какие ворота!..

Дуэль! Дуэль с обоими! А слуг всех в шею! Было бы, как в прежние времена, когда служили в доме крепостные – удавил бы, но теперь иное дело… Ничего, он им кости переломает, а жалования за такие дела не даст ни гроша! А потом выгонит в шею! Что же касается жены, то…

Почему-то в голову лезло одно – до чего же хороша, шельма! Ну, до чего же хороша! Та мелкота, которую он сейчас юзил в спальне, в подмётки не годится его законной жёнушке! Чудо, а не женщина! Вот только, как теперь с ней быть?..

....................................................................................

Елизар-лётчик был восхищён! История, достойная хорошей эротической комедии, которых не печатают, и не снимают на родине, а зря! Жена-развратница, с помощьюслуг дурачит чересчур самоуверенного мужа, который считает себя лихим любовником. Есть на что посмотреть, есть над чем посмеяться! И нет здесь ничего такого, что было бы против человеческой природы, и не случалось бы с людьми всех времён, народов, классов и сословий. А делать вид, что ничего такого нет и никогда, (по крайней мере, с нами), не было, верх глупости, выставляющей круглыми дураками тех, кто борется за «высокую мораль», в которой нет на самом деле ничего высокого…

.......................................................................

Тот же зал, то же кресло, те же верёвки и тот же кляп. Чёрт!.. Но что же такое он только что видел? Сон? Бред? Не похоже ни на то, ни на другое. Он не только видел всё, как будто смотрел воочию на происходящее собственными глазами, но и чувствовал себя участником, находящимся в самой гуще событий.

– Вот это да! – воскликнул, как всегда невидимый герцог. – Я-то хотел изобличить вас, молодой человек, как развратника и ходока налево, что на самом деле не является такой уж редкостью, а сам случайно вытащил на свет вашу семейную тайну! Держу пари, что вы сами не подозревали ни о чём подобном. Но не переживайте – у каждого семейства найдётся в шкафу, какой-нибудь скелет. Ваши предки столетней давности не исключение, так что с того? Интересно, чем тогда у них дело кончилось? Но, судя по тому, что вы сидите здесь передо мной, история пришла к положительному знаменателю. Должен сказать, что ваша предыдущая ипостась, то есть, забытый прапрападед, был, хоть и наивен, но неглуп и небесчувственен. Для мужчины обычное дело – соблазняя чужих жён, возмущаться, узнав про похождения собственной. Но, узрев измену молодой супруги, в столь откровенном и необычном виде, он, кроме вполне понятной досады, почувствовал также и новый прилив интереса к ней! Значит, ревность не полностью погасила его сознание и чувства. (Я бы отметил ещё и то, что супруга, желая отвлечь мужа от своей персоны, преподнесла ему в подарок очень миленькую шлюшку! Лично я вижу в этом искреннюю заботу о любимом человеке, а не только ловкий тактический ход.) Ну, что ж, первый этап сегодняшнего испытания можно считать пройденным. Теперь посмотрим, на что способна наша зеленоволосая леди!

...............................................................

Мэгги ещё не успела прийти в себя от увиденного. История с предком Елизара, с которым он был, по сути, одним человеком, повторяющимся в поколениях, и заинтересовала, и позабавила! Вдруг она почувствовала, что уже не сидит в кресле, а летит под облаками куда-то в сторону гор. Зелёная драконесса крайне удивилась и даже захотела ощупать себя в полёте, но тут же чуть не свалилась на крыло. Она была в драконьем обличии! Но когда же она успела его принять?

В следующую секунду все эти вопросы вылетели из её головы, потому что она вдруг вспомнила, куда летит и зачем. И тут же огненная волна охватила её с головы до лап, так что сбилось дыхание!

Он явился, чтобы оспорить территорию, и напал на их гнездо! Муж встал на пути захватчика, но Мэгги не позволила ему сражаться – силы были слишком неравны. Пришлый дракон был чуть не вдвое крупнее, и обладал потрясающей огневой мощью.

Жаль, самолюбие мужа будет уязвлено, однако она не хочет его потерять из-за обычных мужских амбиций. Драконы знают, что такое любовь, а Мэгги любила своего мужа, невзирая на его неприметный серый окрас, скромные размеры и совсем небольшой факел пламени, который выходил-то у него не всегда. Мэгги любила его не за это, а за то, что он был её единственным, её ненаглядным, её… В общем – просто любила. И, конечно, она не собиралась отдавать свою любовь на съедение воронёному чудовищу с серебряным гребнем и красными когтями!

Да, пришелец был, по драконьи, очень красив, а ещё, очень грозен и силён. Но никак не сильнее самки, защищающей гнездо! Пусть теперь муж посидит с детьми, и если ему придётся вступить в бой, то только после того, как она падёт. Но, даже если такое случится, то воронёно-серебристый будет уже основательно потрёпан и ослаблен, и тогда его не так трудно станет сразить даже не бойцовому дракону.

На самом деле Мэгги погибать не собиралась. Она не любила войну, но сражаться умела, и была сильна, что признавалось опытными бойцами её родного гнезда и соседними тоже. Отчасти, именно поэтому никто не осмелился сказать что-то против её выбора, когда она ввела в семью посредственного, по драконьим меркам, самца. Знали бы они, насколько выше этот малорослый серенький, например, её великолепных обсидианово-чёрных, электровых, ультрамариновых и огненно-красных братьев! Но не об этом речь…

Когда чужак нарушил территорию и бросил вызов, ему навстречу поднялась изумрудная бестия, не знающая страха и пощады! Он это оценил, но не отступил, и тогда начался бой!

Они налетели друг на друга, словно два разогнавшихся урагана, но не столкнулись, а постарались зацепить друг друга, полоснув когтями. На такой скорости попасть по крылу противника, хотя бы кончиком когтя, означало победу! Перепонка будет распорота, а если повезёт, то можно рассечь и сустав. Тогда враг просто упадёт с огромной высоты, и найдёт свою смерть среди скал. Даже если он не умрёт сразу, то получит множество ран и переломов во время падения, после чего издохнет через какое-то время.

Но оба противника были опытными летунами, и умели уклоняться от воздушных атак. Когти Мэгги скользнули по панцирю чужака, не причинив ему ни малейшего повреждения. Враг же зацепил слегка её хвост, но тоже не сорвал ни чешуйки.

Они разлетелись и сшиблись снова, на этот раз, выставив навстречу противнику лапы с растопыренными когтями. В один миг двое слились в одно, противоестественное четырёхкрылое, четырёхлапое, двухголовое и двухвостое чудовище, у которого двойное тело, словно склеенное под прессом! Тогда Мэгги впервые взглянула в глаза своего противника. Совсем не злые, удивлённые серые глаза, которые…

В следующий миг оба рухнули вниз, отчаянно молотя крыльями по воздуху. Они свели к нулю усилия друг друга удержаться в воздухе, но каким-то образом смягчили падение, и, хоть основательно приложились о склон горы, но оба остались целы.

Наверное, не меньше трёх-пяти минут, оглушённые падением враги, просто смотрели друг на друга. Потом чужак взмыл в воздух, сделал петлю и коротко дохнул огнём в сторону Мэгги. Это означало, что бой на сегодня окончен, но враг обещает вернуться завтра.

Зелёная драконесса не вернулась в пещеру, где было их с мужем гнездо. Она выбрала себе вершину горы, более или менее удобную, чтобы на ней сидеть, и предалась размышлениям. Противник, претендовавший на их территорию, был не старше Драси – её младшего брата, которому не было ещё и тысячи лет. Просто очень крупный от природы, необыкновенно сильный мальчик. Красивый парень! Наверняка ему наговорили всякого о древних драконьих обычаях, о том, что в единоборстве за территорию крепнет драконья сила, и что выжечь чужое гнездо, дело правильное, соответствующее драконьим представлениям о доблести. Эх…

Почему её соплеменникам непонятно, что их, драконов, становится всё меньше? Не в их обычаях действовать сообща, даже если они члены одной семьи. У драконов не принято заступаться друг за друга, не принято друг другу помогать или кого-то из них жалеть. Им невдомёк, что, убивая друг друга, они приближают конец всего своего рода, который и так беспощадно истребляют рыцари всех видов и мастей. Но рыцарей, в их стремлениях, хотя бы можно понять, а драконы… Рано или поздно настанет тот день, когда последний захватчик выжжет последнее чужое гнездо, и останется один. Победитель, нда… И всё равно родители внушают своим отпрыскам прямо от самых скорлупок, науку драконьих доблестей, где в основу отношений положена не любовь, как у людей, а жестокость!

Он прилетел на следующий день, и они дрались снова. Как и вчера, в этот раз победителя не было. Противники скрестили факелы пламени, и пробовали сражаться на земле, но всё тщетно. Пришелец улетел, как накануне, послав авансом огненный вздох, и отдал Мэгги честь хвостом, в знак восхищения.

То же самое повторилось и на следующий день, и ещё через день, и ещё, и ещё, и ещё…

Прошёл месяц, силы противников были уже на исходе. Всё чаще их поединок состоял из длительного разглядывания друг друга и одного какого-нибудь удара, который, будучи отражён, уже не повторялся.

И вот настал тот день, когда они просто сидели и смотрели друг на друга пристальными взглядами. Так продолжалось от рассвета до заката, а когда солнце коснулось цепи гор на горизонте, он встал и шагнул к ней. И она встала и шагнула к нему. И никто никого не ударил, не дохнул огнём, не вонзил клинки зубов в то место, где броня тоньше. Два могучих прекрасных создания подошли друг к другу, и их длинные шеи сплелись…

Огненная страсть! Даже самые древние драконы не могут объяснить, что это такое – недуг или волшебство! Когда противники разных полов слишком долго противоборствуют друг другу, не в силах победить, между ними возникает чувство, которому оба не в силах противиться. «Огненная страсть» абсолютно необорима. Не играет никакой роли, есть ли своя любовь или семья у кого-нибудь из врагов, или нет ничего подобного. Теперь этих двоих периодически будет тянуть друг к другу, и нельзя удерживать их от этого, иначе на того, кого удержали, нахлынет такая тоска, что ему уже ничего не поможет, даже истинная любовь и привязанность, которая при этом никуда не пропадает. Помимо воли, заболевший отказывается от пищи, и будет лежать, отвернувшись от всего мира, пока не издохнет.

Поэтому, в драконьих семьях «Огненную страсть» почитают и уважают, как священное чувство. Никто никогда не пытается её побороть, а если от этой связи появляются юные дракончики, то их принимают в семью и любят, как всех остальных детей. Даже больше – такой молодняк считается более сильным, выносливым и удачливым, а его присутствие в семье, приносит счастье всем остальным её членам, независимо от степени родства, пола и возраста.

Мэгги не знала, сколько это продлится. Иногда «огненная страсть» бушует сотнями лет, иногда исчезает за пару недель. Сведущие в этом деле драконы могут предсказать приблизительный срок продолжительности того или иного случая, но зелёная драконесса не хотела ничего знать. Она не разлюбила мужа, и продолжала жить в семье, но в её жизни появился Черныш, как она ласково называла своего молодого соблазнителя.

Они встречались от одного раза в неделю до двух раз в три месяца. Сначала такие встречи были чаще, практически, каждый день, но со временем их число уменьшилось. Как правило, через несколько десятков лет эти свидания бывают уже раз или два в год, потом становятся ещё реже, и, наконец, «огненная страсть» угасает.

Сегодня Мэгги летела на встречу с любовником, зная, что тот будет ждать её в воздухе, делая нетерпеливые круги над горами. Там же в воздухе они соединятся, творя любовь, как это умеют немногие даже среди драконов. (С мужем у неё так не получалось.)

Согласно обычаю, муж уже наведался в семью Черныша, чтобы «отдать долг». Как Мэгги боялась в первый раз за его жизнь! Традиции традициями, но малорослого серого дракона могли просто сожрать, едва он переступит порог обиталища грозных гигантов. Но всё обошлось – родные Черныша действительно превыше всего почитали законы древности, а потому серый дракон остался цел и невредим, и даже был принят с почётом. «Долг» приняла сестра Черныша, которой серенький недомерок очень даже понравился. Теперь в той семье созревало яйцо, которое обещало произвести на свет здоровую самочку скромного серого цвета, но нормальных драконьих размеров.

Мэгги тоже собиралась снести яйцо. Она мечтала, что из него вылупится парень, у которого будет зелёная чешуя с пёстрым серебряными и чёрными прожилками. А глаза будут, как у Черныша – серые, большие и слегка удивлённые…

.............................................................................

– Господи, что это?..– Голос герцога выдавал неподдельное удивление. – Что это было такое? Ваша внутренняя сущность? Альтернативная реальность? Ведь это не может быть правдой, не так ли, леди? Кивните, если я прав!

Мэгги медленно кивнула. Да, это не было правдой. Ничего подобного с ней в жизни не случалось. Могло случиться, окажись она в определённых условиях и обстоятельствах, но до сих пор ничего такого не было! Она была замужем за человеком, и дети их были людьми. Они даже в драконов пока не превращались, как дети Анджелики. И никто никогда не покушался на их с мужем гнездо… Но этому герцогу всё знать совершенно не обязательно.

– Что ж, видимо, мой метод извлечения тайн неточен, – констатировал их знатный мучитель. – И всё же вы можете сделать определённые выводы относительно друг друга, исходя из увиденного. Как при этом будет чувствовать себя ваша любовь? Время покажет. Начинаем третью часть вашего сегодняшнего испытания. Обратите внимание – вон там стоит широкая удобная кровать, а рядом стол, на котором есть всё для причинения смерти, от классического кинжала, до пилюль с быстродействующим ядом. Итак, выбор за вами!

Как и раньше невидимые слуги сняли с них путы и отвели за руки, но не в камеры, где они содержались до этого, а к шикарной широкой кровати, похожей на ту, что была в спальне из елизарова видения. Рядом действительно был стол, но на то, что было грудой навалено на нём, никто не обратил внимания.

– Так он ждёт от нас?.. – начал Елизар, но осёкся, боясь оскорбить Мэгги слишком откровенными словами на щекотливую тему.

– Да, я поняла это с самого начала, – улыбнулась зелёная драконесса, ничуть не смутившись. – Этот герцог та ещё скотина, но сейчас мы должны оправдать его ожидания.

– Но…

– Ты ведь любишь Они? По крайней мере, она тебе нравится, я это вижу. Так вот – если хочешь ещё раз с ней встретиться, то ты должен выйти отсюда живым. Я тоже хочу выбраться из этого места, и найти свою племянницу. Для этого мы должны выиграть в той игре, которую придумал для нас этот подлец-герцог. Выиграть любой ценой!

– Я понимаю, – проговорил сильно изменившийся за последнее время юноша. – Но ведь ты замужем и любишь мужа…

– Я замужем за человеком, который выше обезьяньих предрассудков человечества, – решительно ответила Мэгги. – Он всё поймёт, я уверена в этом. Иначе мы просто не были бы вместе. Сейчас нам с тобой нужно сыграть пару любовников, которых не смогло разлучить то, что сегодня они узнали друг о друге. Как видишь, у нас преимущество – герцог ошибается в отношении нас с тобой, и не может понять кто я такая, хоть и видел всё воочию. Ну, так не будем мешать ему в его заблуждениях, а используем их в свою пользу. И ещё… Поверь, ты мне действительно очень нравишься! Не сомневайся, иди ко мне! У нас с тобой всё получится!..

Глава 72.

Пройти путь до конца! Знать бы еще, куда он ведёт, этот путь? Они не знала. Она понимала только, что надо двигаться вперёд и помогать идти друзьям, если те в этом нуждаются.

Собственно, в помощи нуждался только профессор Сай. Первое время старика по очереди несли Андрей и дядя Огги. Было бы больше толку, если бы можно было нести его сразу вдвоём, но без носилок такое проделывать крайне неудобно, а сделать носилки в пустыне не из чего.

Однако через двое суток старый учёный начал приходить в себя, и даже вызвался идти самостоятельно. Ходок из него был неважный, и он основательно задерживал всю компанию, но теперь помогать ему при ходьбе могли не только мужчины, но и девушки. Правда, малышка Миу увивалась в последнее время вокруг Андрея. Её привязанность к старику быстро уступала место интересу к новому сильному представителю мужского пола. Что же касается Они, то в её присутствии, лучшим чувством, которое отражалось на лице старика, была покорность судьбе.

Хуже всего было то, что воды в единственном кувшине становилось всё меньше. Его свойство, заново наполняться живительной влагой, до сих пор проявлялось лишь два раза, и неизвестно было, случится ли это ещё когда-либо. Огнеплюй утверждал, что у самого кувшина нет особых свойств и секретов. Если путешественники желали видеть его снова полным, то это зависело от них самих, но что при этом надо делать, никто не знал, в том числе и мудрый дядя Огги.

Вечерами Огнеплюй подолгу беседовал с профессором. Вместе чертили они на земле какие-то формулы, подсчитывали что-то понятное только научным умам, о чём-то спорили.

Миу в таких случаях играла с Андреем. От девушки-кошки было не так-то легко отделаться. Прогнать от себя столь милое существо, мог бы только человек без сердца, а Андрей таковым не был. Вскоре ему стало нравиться общение с необыкновенной, любопытной, наивной и легкомысленной, но, по-своему, умненькой нэко. Хоть их игры и напоминали кошачьи забавы, всё же Миу была больше чем кошка. Когда она уставала прыгать, пытаясь поймать лоскут ткани на верёвочке, которую держал Андрей, то начинала задавать ему вопросы. И тогда Миу вела себя, как настоящая почемучка. Постепенно лётчик втянулся в эту игру вопросов-ответов, и привык проводить время с любознательным фантастическим существом.

Они осталась одна. Справа и слева от неё были друзья, она могла присоединиться к любой компании, и вовсе не оставалась в полном одиночестве. И всё же она чувствовала себя одинокой. Её вечера проходили в молчании, да и днём редко удавалось перекинуться с кем-нибудь хотя бы словом.

От этого в голову лезли всякие разные мысли, от вполне безобидных до самых дурных. Правдой было то, что с Елизаром ей было интереснее и легче. Когда этот парень отказался от своей манеры подкалывать её на каждом шагу, то выяснилось, что он хороший друг и надёжный товарищ. А ещё, он был умён и сообразителен. А ещё… внимателен к ней, к Они, заботлив и нежен, как… как влюблённый!

Вот ей говорили, что Андрей любит её. Что ж, возможно. Но быть влюблённым он не умеет. Самая большая ошибка влюблённого, это оставить девушку без внимания. Но, может быть, ему интереснее общаться с Миу, чем с Они? Ладно, Они не ревнива. Если это так, то пусть играет с этой кошечкой в своё удовольствие!

Дядя Огги тоже хорош! Ему-то должно быть известно, что одинокая Они, это опасная Они. Ясно, что беседа с учёным человеком доставляет удовольствие учёному дракону, но уделить племяннице минуточку внимания, это не такая уж большая жертва с его стороны!

В этот вечер Они было особенно грустно. Днём состоялся тяжёлый переход по участку, усыпанному битым камнем. В крепких башмаках-то по такой земле ходить мало удовольствия, а каково босиком? Хорошо Миу – она вообще не знает что такое обувь, так-как выросла на деревьях. Но даже нэко после часа путешествия по проклятым камням, загрустила и нахмурилась.

Андрей предложил Они свои ботинки, но та только фыркнула, изобразив брезгливую гримаску. На самом деле брезгливость была не причём. Просто, тогда от трудной дороги страдали бы двое, ведь он совсем не умел ходить без обуви, а она только мучилась бы в ботинках, которые ей на несколько размеров велики. Когда парень стал настаивать, Они ответила резко и даже грубо, так что он обиделся, хоть и старался не подавать вида. Более непосредственная Миу, почувствовав негативную реакцию Они, откровенно зашипела на неё. Это окончательно взбесило и без того раздражённую девушку, и она демонстративно стала держаться так, чтобы между ней и Андреем с Миу всегда кто-нибудь был. Нэко это вполне устроило, а вот лётчик шёл мрачнее тучи.

У самой Они кошки скребли на душе. Она совсем не хотела быть грубой, и не собиралась никого обижать, но попробуйте сдержаться, если каждый шаг причиняет боль, а тут ещё пристают с нелепыми предложениями! Добавим к этому перспективу одинокого вечера, и дело сделано – настроение хуже некуда.

Вечер вполне оправдал ожидания. Дядя Огги и профессор Сай затеяли научный диспут, а Андрей и Миу принялись скакать, будто тяжёлый переход для них ничего не значил. Они видеть не могла, как эта глупая нэко прыгает, стараясь поймать лоскуток, привязанный на верёвочке к концу посоха Андрея, а тот играет с ней и радуется!

Правда, эта девица с кошачьими ушками такая милая, что даже в плохом настроении ею хочется любоваться. Что же касается её физических способностей, то не слабенькой и спортивной Они далеко до этой живой пружины, не знающей усталости! Миу без разбега подпрыгивала на высоту, превышающую её собственный рост, и выделывала в воздухе кульбиты, которые не снились профессиональным гимнастам. Зато Они сидела снова одна одинёшенька и до боли в рожках ревновала и завидовала!

Чтобы хоть как-то развлечь себя, девушка встала и отправилась на соседний невысокий холм, похожий на гигантский череп, по брови вросший в землю. Зачем она туда решила забраться, Они не знала и не задумывалась над этим.

Её ухода никто не заметил. Просто до сегодняшнего дня в пустыне не было замечено никакой опасности. Крупных хищников здесь не водилось, а людей и вовсе не было видно, даже не встретилось ни одной караванной тропы.

Холм, хоть и не был высок, но края имел крутые, и взбираться на него пришлось, цепляясь за пучки травы, почему-то очень похожие на волосы. Однако Они вскарабкалась на эту вершину и немного постояла, оглядывая окрестности, но темнеющая пустыня была не интересной. Тогда она легла на спину и стала смотреть на звёзды.

Невообразимо огромный купол неба был не чёрным, а тёмно-тёмно синим и кристально прозрачным. Звёзды, висящие на разной высоте, наверное, можно было бы потрогать руками, если бы холм был чуть выше. Вот только жаль, что не было видно ни одного знакомого созвездия. Где Дракон? Где Кот с Мышами? Где Вечный Кубок, изливающий бесконечный поток?

Это были звёзды иного мира, складывающиеся в иные созвездия, которые имели, наверное, свои названия. Удивительно, но «своих» звёзд над головой, остро не хватало, а до чужих не было дела. Не хотелось знать, как называются эти звёзды и эти созвездия. Просто, было не интересно, и всё!

Они закрыла глаза и попыталась успокоить сердце, колотившееся о рёбра. Нервы!.. Это просто расшатанные за последнее время нервы. Надо что-то с ними делать, как-то успокоить себя, привести в состояние равновесия. Раньше она умела это делать. Без такого умения нельзя браться за трансформацию, иначе можно трансформироваться в какую-нибудь каракатицу, и застрять в нелепом теле, не имя возможности стать нормальной. Но сейчас она не чувствовала в себе сил, чтобы сбалансировать собственное состояние, как не могла без риска трансформироваться…

– Что ты хочешь?

Вопрос прозвучал так просто и обыденно, что Они даже не удивилась. Странен был вопрос сам по себе. Что она хочет? Да, много чего! Они с удовольствием искупалась бы в прохладной воде, съела бы что-нибудь не похожее на корешки местных трав и выспалась бы вволю на чём-нибудь мягком. Она хочет домой! Она хочет, чтобы Елизар был жив и Адские угонщики тоже! Она хочет снова стать собой, полностью владеть своим телом, трансформироваться в дракона, с такой же лёгкостью, как и раньше, чтобы летать за облаками и выше!..

– Многовато сразу, – сказал невидимый некто. – Я исполню самое горячее желание, а остальное приложится.

Они поняла только, что над ней больше нет звёзд. Девушку вдруг окружила непроглядная темнота, которая вскоре закончилась. Серебристый свет, проливавшийся откуда-то сбоку, осветил просторную комнату с высоким сводчатым потолком. Стены и потолок были каменными, сверху помещался какой-то обруч, висящий на цепях, а по бокам висели портреты. Большие портреты в полный рост.

Они лежала на чём-то мягком. Пощупав рукой, она решила, что это ковёр, покрывающий пол. Значит, она лежит на полу…

Они не испугалась, и даже не слишком удивилась. В её жизни чудеса были делом, если не обыденным, то частым. Что же касается событий последнего времени, то они были вообще из ряда вон выходящими. Так стоит ли удивляться?

Девушка села и огляделась вокруг. Место было знакомое. Старинная обстановка, тяжёлая мебель грубоватой отделки, портьеры на стенах, портьеры… Они ахнула – на портьерах были не люди! Дамы в пышных платьях, мужчины в роскошных камзолах, а порой в доспехах при оружии. Но поверх кружевных, бархатных и стальных воротников были видны не человеческие, а… козьи и козлиные головы!

Они едва не расхохоталась! Она в Козляндии! Вот это номер!..

До сих пор ей всего пару раз доводилось бывать на родине предков, в мире разумных коз, и теперь она точно знала, где находится. Портреты и мебель были отгорожены хромированными металлическими столбиками с натянутыми между ними бархатными шнурами. Ковры, хоть и изображали старинные изделия, но имели современное происхождение. От люстры-обруча под потолком тянулся к двери тонкий электрический провод. Значит, вместо свечей в старинном изделии были вмонтированы электрические лампочки.

Всё ясно – она в музее Рогелло Бодакулы, который был основан и учреждён особым указом Её королевского величества Козауры I. Вот только, что Они здесь делает?

Девушка поднялась на ноги и огляделась ещё раз. Судя по всему, сейчас здесь была полночь. Сквозь узкое створчатое окно, застеклённое ячеистым стеклом, светила полная луна, высеребрившая своим светом, и сам замок, и его внутренние покои, и леса вокруг замка, казавшиеся бескрайними.

Так, припомним, что случилось до того, как она оказалась здесь. Заблудившиеся в мирах путники, среди которых была Они, шли через пустыню и остановились на ночлег среди невысоких круглых холмов. Они забралась на один из них, что был чуть выше остальных, и любовалась звёздами, лёжа на спине, когда кто-то невидимый спросил, чего она хочет? Это было странно, так-как девушка ни к кому не обращалась ни с просьбами, ни с жалобами, ни с пожеланиями того или этого.

Просто ей в тот вечер было грустно и одиноко. (Ещё одна странность – ей казалось, что всё это было давным-давно, хоть на самом деле прошло, наверное несколько минут, если считать от того момента, когда погасли звёзды.)

Они почему-то не удивилась вопросу, прозвучавшему… в голове, и мысленно произнесла сразу несколько желаний. На это ей пообещали исполнить только одно, но самое горячее. И что? Что такое исполнилось, от чего она оказалась здесь?

Шаги… Они только сейчас обратила внимание на открытую настежь дверь, за которой был тёмный, как сама ночь, коридор. Впрочем, не совсем тёмный – в глубине коридора мерцал и дрожал огонёк. Он совсем ничего не освещал, и только видно было, как он приближается, вздрагивая в такт шагам – цок, цок, цок!

Они никогда не была трусихой, но не судите строго – когда на вас из темноты надвигается невидимое нечто, не грех немного оробеть и подумать о ретираде!.. Впрочем, отступать было некуда, разве что прыгнуть в окно!.. Нет, оно заперто, а ячеистое стекло, вставленное в стальной переплёт, не уступавший крепостью тюремной решётке, выдержит, наверное, удар тарана…

Девушка всё же отступила к стене, лихорадочно соображая – не вооружиться ли ей одним из металлических столбиков, потому как больше здесь взять в руки было нечего. В это время огонёк приблизился к самой двери, и остановился в шаге от входа в комнату.

– Они, – прозвучал из темноты скрипучий старческий голос, обладатель которого явно старался говорить мягко. – Пожалуйста, не бойся меня! Я не сделаю тебе ничего плохого…

– Кто вы? – проговорила девушка, у которой почему-то волосы поднялись дыбом на затылке.

– Я… – замялся стоявший за дверью, – я здесь, э-э, смотритель.

Это была явная ложь, которая рассердила Они.

– Кто вы? – спросила девушка с нажимом, и в голосе у неё прозвучал металл.

– Я тот, благодаря кому ты носишь вон то двойное украшение на своей прелестной головке, – ответил невидимка. – Прости, я не хочу тебя пугать, как это случилось при нашей встрече с твоей матушкой! Если хочешь, я совсем уйду, и не буду тебе докучать…

– Нет, – почти прошептала Они, по спине которой заструился холодный пот. – Прошу вас, пожалуйста, не уходите… Покажитесь, так мне будет легче… к вам привыкнуть!..

– Вот и хорошо! – рассмеялся призрак графа Рогелло Бодакулы, выходя из мрака под серебряные лунные лучи. – Ты привыкнешь, внучка! Твоя матушка привыкла, хоть и была совершенным человеком, а тебе это легче дастся, ведь в тебе моя живая кровь, Они Бодакула!

– Драговски-Бодакула, с вашего позволения! – поправила его девушка с улыбкой.

............................................................................

– Это просто – ты пожелала оказаться дома, и попала сюда. Здесь ты дома!

– Но…

Они замялась, подыскивая слова. Да, она действительно имеет прямое отношение к роду Бодакула и к этому замку, ведь её настоящий отец – Барбарус Бодакула, сын знаменитого графа Рогелло Бодакулы, призрак которого сидит сейчас напротив. Нда, дедушка…

– Понимаю твои сомнения, внучка, – проговорил призрак, разглядывая что-то в своём хрустальном стакане с кроваво-красной жидкостью. – Твой дом, это дом твоей семьи, где ты родилась и выросла. Но беда в том, что сейчас этот дом пуст – все взрослые, включая подросших братьев и сестёр, сейчас заняты твоими поисками, а младшие гостят у бабушки и дедушки – родителей твоей мамы. Ну, ещё, твоим домом является также дом твоего отца – моего сына-бастарда Барбаруса. Но там сейчас творится то же самое – старшие ищут тебя, а младшие сидят под присмотром служителей своего деда – Библиотекаря, который тоже проявляет чудеса, не снившиеся мастерам любого рода сыска. Основы библиографии сейчас изучают, бедняги! Дело полезное, но с первого взгляда, скучное. Вот и получается, что твой дом, а именно место, в котором тебя ждут, сейчас здесь, потому что я жду тебя уже давно!

– Но ведь я же бывала раньше в этом замке, – улыбнулась Они, по примеру деда разглядывающая содержимое своего стакана. – Если вы хотели со мной познакомиться, то могли бы…

– Выйти из стены и поздороваться? – рассмеялся призрак. – Это, чтобы перепугать экскурсию козочек-школьниц, вместе с которыми ты осматривала замок? Поверь, внучка, я вовсе не такой злодей, как обо мне рассказывают в некоторых сказках! Я не люблю пугать детей. Что же касается взрослых, то есть такие, которых стоит пугать, а есть такие, которых пугать бесполезно. Разве только для того чтобы полюбоваться их природной храбростью. Это я о таких личностях, как мой потомок – Козаура, которая сейчас здесь царствует, и твоя матушка – принцесса Анджелика, ну, и может быть мой побочный сынок Барбарус. Кстати, передавай им всем привет, когда увидишь!

Они кивнула. Рогелло Бодакула был совершенно прав. В прошлый раз, когда она была в этом замке, ей было всего двенадцать лет. Родители решили показать ей, и ещё нескольким братьям и сёстрам, место, с которым у них было очень много всего связано. Чтобы детям было проще и интереснее воспринимать историю этого замка, их решено было провести вместе со школьной экскурсией юных козочек, которая как раз в это время прибыла в музей. Идея была хороша, но всё вышло так себе – козочки из женской гимназии, смотрели больше не на экспонаты замка, а на человеческих сверстников, вдруг оказавшихся в их компании. Им было известно кто это такие – о друзьях короля и королевы Козляндии трубили все газеты. Это тем более притягивало внимание окружающих, что было, может быть лестно самим «высокопоставленным» экскурсантам, но заодно мешало. В результате, Они не услышала больше половины того, что рассказывал экскурсовод.

Ну, и, конечно, появление Рогелло Бодакулы собственной персоной в такой обстановке, врядли способствовало бы их взаимно приятному знакомству. Дело могло кончиться всеобщим визгом и бегством, а может быть чем-то похуже.

– Да… дедушка, – сказала Они, ещё не привыкшая к тому, чтобы называть так древнего графа. – Вы совершенно правы. И всё же мне не всё ясно. Ведь вы сами называете капитана Барбаруса своим бастардом, поскольку он незаконно рожденный, да ещё и человек наполовину. Чего греха таить, ведь я тоже дочка-бастард в своей семье, хоть папа Драгис меня очень любит, и ничем не отличает от собственных детей. Так какое же я имею право называть этот замок своим домом?

– Прямое! – решительно заявил граф, опрокинув в себя стакан вина, и припечатав им, в доказательство своих слов, по крышке стола. – Прямое и полное право! Видишь ли, может быть с точки зрения законов старого времени вы с Барбарусом и побочная ветвь, но, по сути, вы такие же мои потомки, как и все остальные, вроде фамилии Козяево-Козинских, из которых происходит ныне правящая императрица. Даже больше чем Козаура, пусть она хоть трижды королева! Более того – она ведь весьма отдалённый мой потомок, хоть я и люблю её, как родную дочь, но ведь ты же мне на самом деле родная внучка! Ближе внуков могут быть только собственные дети, но тут, признаюсь, я оплошал…

Это не было тайной для Они. Барбарус Бодакула не любил своего отца, который когда-то соблазнил его мать и бессовестно бросил её, беременную получеловеком-полукозлёнком. Если бы не покровительство некоего духа отрицания, который тогда притворялся Великим Инквизитором в местности, где случилась вся эта история, красавица Клодина – любовница графа Бодакула, врядли выжила бы среди людей, для которых дитя с копытцами на ногах и с рожками на голове, не могло быть никем иным, как сыном дьявола. Даже при таком высоком покровительстве, которое дал ей тогда Великий Инквизитор, женщина предпочла бегство и жизнь с ведьмами, среди которых, со временем была избрана старшей.

Через много лет состоялось их примирение с сыном, выросшим без родителей, но Рогелло Бодакулу оба так и не простили. Разве что Барбарус, относился к отцу, которого никогда не видел, без агрессии, а вот с Клодиной граф предпочитал не сталкиваться, даже будучи призраком.

Они эту свою бабку тоже ни разу не видела, из-за их старой неприязни с мамой. Просто, мама Анджелика основательно повздорила с народом ведьм во время своих приключений в «Испанской трещине», и во время столкновения одним ударом уничтожила практически их всех, кроме самой Клодины и двух её наперсниц. Возможно, повелительница ведьм не отстала бы от принцессы, если бы не выяснилось, что та является пра-пра-пра-правнучкой Ангелики Самбульо, действующей императрицы ведьм, признавшей в ней своего потомка.

Клодина отказалась от мести Анджелике, а впоследствии даже действовала в союзе с её друзьями. Но дружественные отношения между ними так и не завязались. Наверное, поэтому она до сих пор не познакомилась со своей внучкой, а Они знала ведьму-бабушку только по рассказам старших.

– Не обессудь, внучка, – продолжал Рогелло Бодакула с сожалением. – Я вёл себя, как самый настоящий козёл, которым, собственно говоря, и являлся!

– Есть немало людей, которые ведут себя подобным образом, – пожала плечами Они.

– Вот козлы!

Дед и внучка посмотрели друг на друга и рассмеялись. Нет ничего лучшего для взаимопонимания, как посмеяться вместе над общей шуткой. Они вдруг почувствовала некую особую симпатию к этому призраку, представлявшему собой старый-престарый скелет козла с номерками на каждой косточке, окутанный белёсым туманом, имевшим свойство розоветь и даже краснеть от выпитого вина. (Впрочем, сейчас Рогелло Бодакула проявлял умеренность в потреблении хмельного напитка, одинаково коварного, как для людей, так и для призраков.)

– Думаю, что я поняла насчёт дома, – сказала Они, которая на самом деле поняла далеко не всё или, по крайней мере, не до конца. – Но кто меня сюда перенёс?

– Один из стражей пустыни, – ответил древний граф. – Так называют вросших в землю гигантов, когда-то обитавших в тех краях. Эти создания некогда натворили немало бед, и были настоящим бедствием для людей, хоть и приходились им дальними родственниками. Хм, вообще-то не такими уж дальними, ведь это и были люди, только иной породы, ныне вымершей. Но речь не о том. В один прекрасный день в те края явился некий герой, и всех их уничтожил, а чтобы убитые великаны не отравляли всё вокруг гнилостными испарениями, тот же витязь вбил их трупы, как гвозди в землю.

– Ничего себе витязь! – удивилась Они.

– Я сам хотел бы на него посмотреть, – усмехнулся призрак. – Однако легенда настолько старая, что даже моя древность, ничто перед ней! И всё же она имеет под собой основание, ведь ты забралась на черепушку одного из стражей пустыни и разговаривала с ним!

Они поёжилась.

– Хорошо, – сказала она. – Но с чего это он вызвался исполнять мои желания?

– Это связано с наказанием стражей за содеянные злодеяния, и с искуплением за них, – ответил граф. – Не буду судить или утверждать что-либо категорически, ведь я здесь не специалист, но согласно одной из версий всё той же легенды, души великанов привязаны к их телам, и будут пребывать в их останках до тех пор, пока они не загладят грехи добрыми делами. При жизни стражи пустыни были не просто гигантами, но ещё и очень сильными колдунами или что-то вроде того. Поэтому они способны выполнять человеческие желания, но не все, а лишь те, которые приносят добро.

– Добро? – усомнилась Они. – Не скажу, что мне здесь плохо, да и то, что мы, наконец, познакомились, это очень даже приятно. Но ведь я была не одна! Каково сейчас моим друзьям? Они, наверное, волнуются после моего исчезновения! И как они теперь выйдут из пустыни?

– А с тобой у них было бы больше шансов оттуда выйти? – спросил Рогелло Бодакула, скосив на Они огненные точки в пустых глазницах козьего черепа.

– Ну-у…

Они не знала, что ответить на этот вопрос. Она также как и все, понятия не имела в какую сторону идти, чтобы выйти хоть к какому-то поселению. Обязанностью, которую она на себя взяла, было следить за сохранностью заветного кувшина, носить его и раздавать, когда нужно воду. Но ведь с этим мог справиться кто-либо другой… Или не мог бы?

– Не беспокойся о них, – посоветовал ей призрак. – Если о них заботятся Высшие силы, как я думаю, то они в безопасности, и скоро сами найдут выход. Если нет… Ну, тогда им никто не поможет, в том числе и ты, только это врядли. Сейчас тебе надо отдохнуть и набраться сил, а после мы хорошенько подумаем, что делать дальше!

– Одного не пойму, – проговорила Они, глаза которой от усталости, выпитого вина и обильного ужина сами собой слипались, – откуда вы, дедушка…

– Будь добра, обращайся ко мне на «ты», – попросил Рогелло Бодакула.

– Хорошо, откуда ты узнал, что я появлюсь здесь? Тебе что, великаны сообщили?

– Я же сказал, что жду тебя уже давно! – рассмеялся призрак. – На самом деле у меня есть свой способ узнавать о многом, что мне интересно. Я потом тебе всё расскажу, и научу кое-чему, а теперь – спи!

Они спала. Наверное, впервые за время своего путешествия, она спала так спокойно, потому что была дома.

Глава 73.

Скок! И скок! И скок! И скок! И – плюх!

Билли приземлился на что-то мягкое, и понял, что заячьи гонки окончены. Он попытался было встать, но мозги продолжали скакать, и Адский угонщик оставил пока эти попытки.

Плюх! Где-то рядом приземлилась Милли.

– Ты жи-и-ива? – спросил он сестру, не открывая глаз.

– Вро-о-оде! – был ответ. – Да-авай ещё раз!

Значит, всё в порядке. Такая бравада была свойственна Адским угонщикам, даже когда они попадали в серьёзную аварию.

– Да-авай! – поддержал брат сестру, прекрасно понимая, что зайцы убежали, и сегодня скачки им больше не светят.

Билли ещё немного полежал, потом вдохнул-выдохнул, и разлепил веки. Мир тут же куда-то ухнул, вертухнулся, закачался, но всё же нехотя встал на место. А когда он встал на место…

– Коленвал в твою форсунку! – ахнул Адский угонщик и раскрыл свой жабий рот в знак удивления и восхищения.

– Твою ж трансмиссию! – присоединилась к брату Милли. – Вот это гараж!

– Да что там гараж? – возразил Билли. – Ангар, не меньше!

– А я говорю – гараж! – заупрямилась Милли по своему обыкновению. – Ангар такой красивый не бывает.

Билли хотел было ответить какой-то резкостью, но сдержался. Только потасовки им сейчас не хватало! Тем более, что строение, возвышавшееся сейчас перед ними, не было ни гаражом, ни ангаром, а представляло собой роскошный дом замкового типа, который мог претендовать на то, чтобы называться дворцом.

– Ну, что, войдём? – спросила Милли со странной для неё робостью.

– Ясен шпиндель, войдём! – отозвался Билли. – Зайцы нас неспроста сюда принесли. Готов поспорить – Вуфф где-то внутри.

– Ты думаешь?

– В таких местах вечно собираются всякие диковины, а наш Вуфф, та ещё диковина! – веско заметил многоумный Адский угонщик.

– Верно, – согласилась с ним сестра. – Тогда пошли!

– Притормози, – осадил её брат. – Куда собралась среди бела дня, да ещё через главные ворота? Этак сами попадём в диковины, и хорошо ещё если в клетку посадят, а то могут просто – в спирт, да в банку! Ни буянить не будешь, ни портиться, и кормить не надо.

Милли злобно поёжилась.

– Тогда подождём до ночи? – спросила она.

– Пока будем ждать из нашего Вуффа чучело сделают, – ворчливо сказал её брат. – Вспомни старое правило – нет забора без дыры, нет подвала без норы. И здесь что-нибудь найдётся!

Они пошли вдоль дворцового цоколя, ища в каменной кладке какую-нибудь лазейку. Это оказалось сложнее, чем представлялось сначала. Вентиляционные отдушины, через которые можно было бы протиснуться, здесь были, но все они оказались забраны такими частыми и прочными решётками, что мышь не пролезет, не то, что пара Адских угонщиков. В другое время это не остановило бы умных воришек, но сейчас у них не было с собой никаких инструментов, разве что пистолет Елизара. Но пистолет в таком деле вещь почти бесполезная.

Беда пришла неожиданно, когда они размышляли, не попробовать ли забраться по водосточной трубе до одного из окон. Но открытыми оказались только пара окон на самых верхних этажах. Добираться до них было далеко и рискованно, но не невозможно. Они почти договорились, как будут действовать там наверху, когда раздался тяжёлый топот мягких мощных лап, и, взявшееся неведомо откуда чудовище схватило Билли поперёк туловища своей кроваво красной пастью!

Адский угонщик вскрикнул от неожиданности и схватился руками за белоснежные острые клыки, торчавшие из страшных челюстей. Это ему мало чем помогло бы, но привязанный за спиной пистолет мешал сжать зубы лохматому сторожевому псу, который и был тем чудовищем!

Пёс затряс головой и попытался перехватить свою жертву по-другому, но тут в его хвост вцепилась Милли! Не привыкшая стесняться в методах, Адская угонщица, раскрыла свой немаленький рот, и с чувством впилась острыми зубами в тугую плоть, покрытую жёсткойшерстью.

Собачий вопль, полный боли и страха, огласил всё вокруг! Пёс вскинулся, и освободившийся Билли, взлетел высоко вверх! Адский угонщик перевернулся в воздухе и шлёпнулся обратно, прямо промеж больших вислых ушей собаки. Билли немедленно ухватился за одно из них руками и вцепился зубами, как это сделала его сестра, висящая на хвосте. И вовремя! Перепуганная псина завертелась волчком, а потом вдруг понеслась куда-то, не разбирая дороги!

Второй раз за сегодняшний день на долю Адских угонщиков выпала бешеная скачка. Только теперь они были не верхом, а мотались, изображая два вымпела, которые трепал встречный ветер. Пёс, не переставая верещать, нёсся через какие-то кусты, кружился на полянках, иногда топча клумбы, пока не оказался среди комплекса деревянных строений самого разного вида. Здесь судьба занесла его в большую копну сена, в которой он заблудился и запутался, но вскоре выскочил и понёсся дальше, не заметив с перепугу, что живых «вымпелов» на нём больше нет.

Наступила тишина, нарушаемая только шелестом листвы растущих неподалёку деревьев. Прошло немного времени, поверхность разворошенного сена шевельнулась и из него высунулась сначала одна голова в кепке, потом другая.

– Соляру мне в рот!.. – произнёс Билли и посмотрел на сестру круглыми глазами, зрачки которых никак не могли перестать вращаться независимо друг от друга.

Милли не ответила, потому что её рот был забит шерстью – она так и не разжала зубы, и потому клок шерсти с собачьего хвоста достался ей в качестве трофея. Адские угонщики выбрались из сена и осмотрелись по сторонам. Место, в которое они попали, напоминало комплекс хозяйственных построек какой-нибудь фермы. Здесь были сараи с прислоненным к стенам сельскохозяйственным инвентарём, какие-то загоны, в которых фыркали и переминались с ноги на ногу крупные животные самых разных видов, какие-то клетки большие и маленькие, пустые и с заключёнными в них птицами, кроликами и даже мелкими оленями.

– Смотри! – вдруг воскликнула Милли, указывая на одну из клеток, которая была больше других.

Билли взглянул туда, куда показывала сестра, и ахнул – в клетке с понурым видом, безучастный ко всему, сидел Вуфф. Обычно умное и живое лицо юного йети, сейчас ничего не выражало, как будто было неподвижной маской. Возможно, действие парализующего яда, которым была смазана попавшая в него стрела, ещё не кончилось. А может быть, рождённый свободным и не знающим иного принуждения, чем то, которое причиняют заботливые родительские руки, он был настолько шокирован своим заключением, что впал в один из самых опасных видов транса – равнодушие к себе и к окружающему миру.

Волна гнева поднялась в душе Адского угонщика. Он шагнул в сторону клетки, чтобы немедленно освободить друга, но в то же мгновение сестра утащила его за какой-то ящик набитый опилками. Это было сделано как раз вовремя, потому что мимо спрятавшихся Угонщиков прошла целая группа людей.

Их было человек восемь. Четверых брат и сестра уже видели, это были старший егерь Ганс со своими помощниками. Другие четверо отличались от первых тем, что были разряжены в пух и прах. Сплошные яркие тона, искусная вышивка серебром и золотом, белоснежные чулки, башмаки с пряжками, застёжки с фальшивыми бриллиантами, ленты, парики и всё в таком духе. Трое из этой четвёрки были лакеями в дорогих ливреях, а последний, похожий на петуха и одновременно на куклу с набелённым лицом, единственный на ком бриллианты и золото были не фальшивыми, явно был их господином.

– Прекрасно, мой дорогой Ганс, прекрасно! – проговорил этот павлин, подходя к клетке, в которой сидел Вуфф. – Раздобыть горного йети, это большая удача. Правда, он мелковат, но что поделаешь, в наше время увидеть любого живого йети крайне сложно. Значит, говоришь, что нашёл его на берегу озера? И чем это озеро так привлекает нарушителей? Сначала эти двое, которые задали мне уже несколько непростых задач, а теперь, ещё и йети, которому в наших краях быть не положено. Ладно, тащите его в замок, там я придумаю, что с ним делать дальше. Может быть, заставлю сразиться с теми двумя? Нет, это слишком банально, а в результате вообще выйдет скука – либо он убьёт их, либо они его, а я лишусь хорошего развлечения. Нет, мне нравится, как те двое выпутываются из непростых ситуаций. Сейчас так стараются, что загляденье! Просто убить их было бы недопустимым расточительством. Да и этого молодца заколоть, как кабана, тоже скучно. Был йети, и нет йети! Нужно что-нибудь особенное, необычное, что заставит моих испытуемых ещё раз показать свои способности… Но я заболтался. Ганс, что стоишь, как истукан? Пять плетей тебе за это! Я, кажется, сказал, что нужно делать, так изволь выполнять!

Проговорив всё это, человекообразный павлин зашагал куда-то прочь со своими лакеями, а четверо оставшихся людей захлопотали вокруг клетки с йети.

– Это шанс! – прошептал Билли на ухо сестре. – Пойдём за ними и постараемся проскочить внутрь того шикарного анга… гаража. Но какой ведь гад?! Тех убьёт, этих убьёт! Мы тебе устроим шурум-бурум, вот увидишь. Ты у нас побегаешь ещё петухом для супа, шасси тебе в…

Глава 74.

– Где она? Где Они?!

На Огнеплюя было страшно смотреть. Седая грива волос, в которой змеились редкие огненные пряди, стояла дыбом. Глаза грозили выскочить из орбит, огромные ручищи со сжатыми кулаками, били по воздуху, а изо рта, время от времени полыхало пламя.

Профессор Сай, который до сих пор боялся только Они, теперь глядел на своего давешнего собеседника с нескрываемым ужасом. Миу спряталась за спину Андрея, который сам стоял растерянный. Конечно, никто из них не знал, где сейчас Они. Никто даже не мог припомнить, когда видел девушку в последний раз, и где это было. Кажется, Они сидела здесь же, вместе со всеми, но когда она ушла, и в каком направлении никто не заметил.

– Так, теперь успокоимся и начинаем её искать, – объявил Огнеплюй, становясь серьёзным. – Наверное, она отошла по нужде и заблудилась. Хотя, где здесь можно заблудиться?..

В этом он был прав. Кроме невысоких холмов почти ровной полукруглой формы, пустыня вокруг была гладкая, как паркетный пол. Вокруг холмов они уже обошли и забирались сверху, чтобы осмотреть всё вокруг, но это не принесло ожидаемых результатов. Они некуда было скрыться в обозримом пространстве пустыни, разве что за линией горизонта, но для этого она должна была двигаться с нечеловеческой скоростью, а такой возможности у неё сейчас не было.

Другой вариант звучал ещё менее утешительно. Девушка могла каким-то образом улететь или исчезнуть, что в этих мирах не было чем-то из ряда вон выходящим. Когда прозвучало такое предположение, (его высказал профессор Сай), Огнеплюй сел на камень и уронил голову на руки. Но сидел он так недолго, практически, тут же вскочил и потянулся к кувшину с водой стоявшему неподалёку.

Кувшин оказался совсем лёгким, вода едва плескалась на его дне. Огнеплюй повертел его, пристально разглядывая, словно хотел что-то увидеть на гладкой без узоров глиняной поверхности. И вдруг он швырнул эту драгоценность, как это делают в крайнем раздражении, когда держать себя в руках уже невозможно! Швырнул с такой силой, что кувшин пролетел шагов двадцать и вдребезги разбился о склон ближайшего холма.

И тут земля вздрогнула! Стоявшие на ногах люди почувствовали, что твердь ходит ходуном и стали хвататься друг за друга, чтобы не упасть. Между тем, холм, о который разбился кувшин, шевельнулся и стал подниматься, превращаясь на глазах изумлённых людей в гигантскую мёртвую голову!..

Только Огнеплюй остался стоять в той же позе, в какой швырнул кувшин. Между тем, над поверхностью земли поднялась шея, плечи и руки мёртвого гиганта, после чего движение остановилось. Руки его, согнутые в локтях, легли на землю, как на стол. Лицо, лишённое глаз, губ и носа, но сохранившее тёмную высохшую кожу, обратилось к замершему перед ним человеку, и уставилось на него пустыми глазницами.

– Что ты хочешь? – спросил мёртвый гигант, не двигая челюстями.

– Я хочу найти Они, свою внучку… племянницу… В общем, девушку по имени Они, – проговорил Огнеплюй, глядя в лицо кошмарному созданию.

– Это ты уже сделал, и сделаешь ещё раз, – произнёс мертвец, не меняя интонации. – Что ты хочешь?

Огнеплюй лихорадочно соображал. Как у любого живого и разумного существа, у него было много желаний, и выбрать из них что-то одно, наиболее важное, оказалось непросто.

– Примири меня с материей золотых миров, – сказал он, наконец. – С их первоосновой.

– Будет сделано! – ответил великан. – Ты можешь обращаться с первоосновой этого и других миров, как делаешь это с первоосновой своего мира.

Сказав это, он запрокинул голову и обратил своё лицо к звёздам.

– Свобода! – произнёс великан, всё также, не двигая челюстями.

И вдруг он обрушился, рассыпаясь в прах, и подняв тучу пыли! Эта пыль мгновенно окутала всё вокруг, ослепляя людей, и почти лишая их возможности дышать. А когда пыль осела, на том месте, где стоял Огнеплюй, возвышался великолепный дракон, покрытый белой с красными прожилками чешуёй, переливающейся перламутром при свете ярких звёзд пустыни!

Глава 75.

– Почему же ты не становишься драконом?

– Что-то мешает. Там в горах было одно, а здесь совершенно другое.

– Эх, до чего жаль, что мы не долетели! Это я виноват…

– А мне здесь даже нравится! Не всё, конечно, но в этих испытаниях есть свой азарт, и каждый раз интересно, что будет новенького?

Елизар украдкой скосил глаза на Мэгги. Женщина не шутила. Просто она была, как всегда непостижима и нелогична. Казалось это существо совсем не способно испытывать страх. Когда он напрямую спросил её, так ли это, Мэгги рассмеялась и сказала, что на свете есть много такого, чего она боится, но это не то, чего боятся другие женщины. Чаще всего человеческий страх проистекает из неведения. Если бы у людей была возможность узнать о предмете своего страха побольше, то страх исчез бы сам собой, а знания остались бы. Но парадокс заключается в том, что люди часто боятся самих знаний, не желают их приобретать. Она же эту боязнь нового победила давно, и теперь многое что знает о природе вещей, и всё время старается узнать что-нибудь иное. Поэтому и, кажется, что она ничего не боится. Просто знание свойств того или иного предмета или явления уничтожают страх перед ним, а так она вовсе не бесстрашна!

Елизар поспорил бы с некоторыми доводами этого утверждения, но не стал отвергать его в принципе. Неплохо бы сначала опробовать на практике справедливость того, что сказала Мэгги. Объективно – он был свидетелем того, как туристы, приехавшие в столицу из глубинки, уговаривали очень милую с виду старушку прокатиться на метро. Видимо бабка была из «отсталых», а потому, категорически отказывалась спускаться под землю, где – «Ад и черти водятся!» Когда же ей пытались рассказать, что здесь к чему на самом деле, не слушала и даже демонстративно зажала уши руками.

С другой стороны, любой, кому приходилось ходить по узенькому мостику над пропастью, знает, что нельзя смотреть при этом вниз. На самом мостике достаточно места, чтобы спокойно идти, не заботясь о том, что нога соскользнёт или случится ещё какая-нибудь беда, как это бывает при штурме горной вершины, когда движешься по скользкому карнизу. Но при взгляде в пропасть разум начинает паниковать и давать сбои. Лучше всего вообще не знать о пропасти под ногами. В конце концов, тот, кто по какой-то причине считает, что сам мостик нарисован на широкой дороге из прочного асфальта, имеет все шансы спокойно пройти по нему и не оступиться. Зато тот, кто всё знает про мостик и про пропасть, может запросто споткнуться на ровном месте, и тогда для него дело кончится плохо.

Кроме бесстрашия Мэгги ещё много чем отличалась от всех остальных женщин, которых ему доводилось встречать в жизни. Например, этим…

Сейчас они лежали в общей постели, и Елизар чувствовал, что потрудился на славу. Основательно потрудился, буквально на грани своих возможностей. Такого с ним ещё не было! Бывало так, что девки после ночи с ним выдыхались, а он при этом оставался неудовлетворённым. Не то чтобы совсем, но чего-то не хватало в ощущениях. Чего-то такого, без чего даже самое бурное плотское соитие смахивает на пустой столовский суп, отличающийся от подогретой воды лишь долго не проходящей отрыжкой.

Здесь же было всё иначе. Мэгги оказалась неутомимой любовницей, он тоже не ударил в грязь лицом, но… Да, ещё немного и пришлось бы просить пощады! Но этого не случилось. Возможно, Мэгги просто почувствовала его предел, и не стала доводить до полного истощения ни его, ни, может быть, себя. Но как же всё это было мощно, глубоко, волшебно и прекрасно! Мэгги говорила то же самое. По её словам, с мужем ей тоже было очень хорошо, но не так, но по-другому. Елизар произвёл на неё особое впечатление. Молодец!

Вот ещё одна черта, которая удивляла и потрясала. Елизар не раз и не два занимался любовью с замужними женщинами. И бывало такое, что иную из них разбирало говорить в постели про своего благоверного. Так вот – в десяти из десяти случаев, бабы начинали жаловаться на мужей, рассказывать, какие те козлы, как они надоели, наскучили, и всё в таком же роде. Набор претензий был примерно один и тот же – внимание не уделяет, (не то, что раньше), в постели всё одно и то же, (опять не то, что раньше), как мужчина стал слаб и ленив, и снова – не то, что раньше! К этому часто прибавлялось – заела бытовуха: работа, дети, дом, денег не хватает, а тут ещё этот… козёл! С работы придёт, на диван плюхнется, телевизор включит, а ты ему жрать давай, и в постели ещё исполняй супружеские обязанности, когда у самой ни настроения, ни сил уже нет.

Женщины были часто правы, но далеко не всегда, Елизар хорошо понимал справедливость и несправедливость претензий многих из них. Просто он частенько знал их мужей с той стороны, которая совершенно не видна женщинам. Да, со временем страсть угасает, и сил становится меньше. Да, поживший семьянин уже не бежит к законной супруге, как к невесте или к молодой жене. Да, мужчина со временем может утратить и силу, и темперамент, ведь люди имеют свойство стареть. Но…

Вот именно – но! Страсть может переродиться в любовь, которую действительно любящие двое пронесут через всю жизнь. Как это сделать? Просто надо работать над этим вдвоём, а в семейных парах чаще всего инициативу берёт на себя кто-то один, зато второй ждёт, когда его развлекут и обслужат, и это далеко не всегда бывает мужчина. То, что муж не бежит к жене, как это было когда-то, легко объясняется при взгляде в зеркало. Нет, дело вовсе не в увядании красоты и тем более не в косметике. Тут роль играет то, с каким лицом благоверная ждёт своего супруга. С глазами полными надежды и радости, с улыбкой или со скучающим видом, а то и делает ему «рожу бульдожью»? Что же касается мужских сил, то они ведь тоже во многом зависят от женщин. Если лежишь в постели «трупом», если не прилагаешь усилий, не пробуешь, не пытаешься, не идёшь на компромисс, не поощряешь, не наделяешь мужа необходимой ему силой и энергией, то откуда им у него взяться? Разве что со стороны, но в таком случае эта сила в преобразованном виде также вернётся на сторону, а не тебе, не в семью. Бытовуха, между прочим, заедет обе стороны, так вместе с этим и следует справляться! И телевизор лучше вместе смотреть, неважно, что там показывают – футбол, концерт или мультики. И готовить вместе интереснее. Даже посуду мыть! Вот только понимают это единицы. Остальные, (это касается опять же таки обеих сторон), ноют о заевшей бытовухе и испортившейся второй половине. Козлы? Да козлы, но и козы.

Сколько таких разговоров Елизар наслушался за свою недолгую, по сути, жизнь! Несколько раз даже пробовал спорить, но это не привело ни чему хорошему. Отчасти, поэтому он относился к женщинам с пренебрежением, хоть и признавал, что они в своих претензиях далеко не всегда неправы. Мужики тоже «хороши»! Обе стороны дурят по-своему, и все друг друга стоят.

С Мэгги было всё не так. Она с любовью вспоминала о муже, которому только что изменила! В первый раз изменила, между прочим, но не испытывала при этом ни сожалений, ни угрызений совести. Да, это было сделано в виду особых, можно сказать, чрезвычайных обстоятельств. Сама она ничего такого не планировала, и не думала делать, но признавала, что опыт был интересным и удачным.

Дело в том, что Мэгги тщательно изучила причины человеческой ревности, как физические, так и психические. Выяснилось, что человечество мается с этим вопросом, с одной стороны поддаваясь животным инстинктам самой примитивной категории, а с другой стороны ввиду культурных традиций, придуманных при царе горохе какими-то полоумными «мудрецами». И это насаждается, как закон среди людей цивилизованных и разумных? Чур меня!

Они с мужем давно уже обсудили и оговорили возможные жизненные ситуации, в которые могут попасть оба. А почему бы нет? Ведь они живые люди, а это значит, что жизнь их может повернуться под любым углом, как сейчас, например. И тогда судьба заставит сделать то, чего человек изначально делать не собирался. Так что же после этого, в петлю? Или разбежаться, забыв про любовь, дом, детей и друг про друга? Пустить насмарку всё чего достиг, всё к чему стремился, всё что дорого, может быть дороже жизни? И ради чего? Чтобы угодить тем самым древним сумасшедшим, от которых и праха не осталось?

Короче говоря, зная, и любя друг друга, они тогда решили, что не пойдут по обезьяньему пути, который способен привести их либо в тупик, либо в пропасть. Нет уж! Оставим этот путь слепцам, а сами пойдём по пути любви, жизни и разума.

Мэгги тогда даже настаивала, чтобы муж, (она почему-то называла его Хранителем), в качестве опыта завёл небольшой роман с кем-нибудь из девушек-практиканток или медсестёр. (Оба супруга были врачами.) Хранитель отнекивался и отшучивался, хотя после того, как его дела пошли в гору, а рядом появилась молодая красавица жена, внимание со стороны женской половины врачебного мира к нему многократно повысилось. В конце концов, он обещал своей необыкновенной супруге, что произведёт такой опыт в неопределённом будущем, когда действительно представится удобный случай. Пока этот случай ему не представился, хоть Хранитель её стараниями был здоров и силён во всех отношениях.

Что же касается её самой, то Мэгги не собиралась производить опыт близости с другим мужчиной наобум. И дело было даже не в том, чтобы ожидать «удобного случая». Как раз таких случаев у неё было хоть отбавляй – вокруг необыкновенной красавицы, мужчины вились комариным роем! Просто драконесса была уверена, что её рано или поздно накроет «огненная страсть», присущая её племени. Может быть не в этом тысячелетии, и не в следующем. А может быть, это случится завтра или через неделю. Был, конечно, и такой вариант, что этого никогда не случится, ведь такое бывает далеко не со всеми драконессами. И всё же, Мэгги думала, что на «огненную страсть» она способна. (Давешний случай, когда герцог каким-то образом извлёк из её подсознания целую историю, которой не было в действительности, полностью подтвердил её предположение.) В конце концов, её подруга Анджелика, которая не была драконессой по рождению, а просто волею судьбы, (и не без помощи Мэгги), приобрела драконьи способности, неожиданно для себя проявила удивительную тягу к «огненной страсти». Они была первым результатом этого её свойства, и далеко не последним.

То, что случилось у них с Елизаром к «огненной страсти» не имело никакого отношения. Они просто переспали, чтобы выиграть испытание, навязанное герцогом, а потом сделали это ещё раз для себя, потому что понравилось! А потом это было у них ещё и ещё раз. Мэгги пока не знала, как всё дальше сложится, но не исключала возможности, что эта их близость не последняя.

Мэгги обняла своего любовника под одеялом, прижалась к нему, но это не было вызовом и предложением к ещё одной близости.

– Я засыпаю, – сказала она, легонько и нежно поцеловав его в губы.

– Я тоже, – вздохнул Елизар. – Этот гад опять подмешал нам в еду снотворное.

– Значит, проснёмся привязанными к креслам. Будет ещё одно испытание, но мы его выиграем, правда?

– Выиграем, – пообещал Елизар. – Обязательно выиграем и утрём нос этому паразиту. А теперь спи!

Он ещё раз поцеловал Мэгги, и почувствовал, что сам проваливается в сон. Да, они обязательно победят, и вырвутся отсюда, а потом найдут Они, а потом… Он не знал, что будет потом – будущее напоминало молоко, в котором ничего не разглядишь, сколько не старайся. Лишь одна навязчивая мысль усердно сверлила череп – когда всё закончится, как он сможет жить без Мэгги?..

Глава 76.

Всё было проще некуда – утром за час до открытия музея, Они явилась в кабинет старшего смотрителя и попросила разрешения позвонить по телефону. Видавший виды учёный козёл, при виде человеческой девушки с козьими рожками, вышедшей оттуда, откуда никто выйти в принципе не мог, сначала потерял дар речи, затем решил, что у него галлюцинации, а потом заключил, что это видимо чья-то хулиганская шутка. Тогда из гобелена, висящего на стене, вывалился Рогелло Бодакула, и в самых нелестных выражениях объяснил, куда смотритель может засунуть свои предположения и гипотезы.

В результате бедняга упал в обморок, и Они пришлось прийти ему на помощь. Она даже сбегала за врачом, который был в штате музейных работников, так-как замок древнего графа стоял далеко от цивилизованных мест, но сюда постоянно наведывались детские экскурсии.

Телефон она в итоге получила, когда вокруг бегали переполошившиеся козы, не знающие что делать – толи открывать музей, толи вызывать полицию. Звонок в приёмную королевы Козауры I было сделать нетрудно – в справочнике лежащим рядом с аппаратом был номер дворцовой администрации. А вот доказать, что она не верблюдица и не коза отведавшая хмеля, было значительно сложнее. Конечно, позвать к телефону Её величество на том конце провода отказались. Королева не отвечает сама на звонки граждан, это очевидно. Но если у абонента есть срочная жалоба или важное сообщение, то специальный секретарь примет его, как телефонограмму для рассмотрения в дальнейших инстанциях.

Ничего другого не оставалось, и Они попросила передать следующее: «Они Драговски-Бодакула находится сейчас в замке-музее графа Рогелло Бодакулы и просит помощи и покровительства у Их величеств – королевы Козауры I и короля Мена I». Коротко и ясно, теперь оставалось только ждать.

Девушка сидела здесь же в кабинете старшего смотрителя и вспоминала, как во время их предыдущей встречи королева Козаура отшвырнула скипетр и корону, после чего сердечно обняла маму и папу, и перецеловала всех детей, среди которых Они, как старшая, стояла впереди всех, и первая удостоилась жёстких объятий знаменитой героини-воительницы удивительного государства. Их семейство тогда долго гостило во дворце, а дети играли с внуками королевы в козьи пятнашки. В общении королевская чета показала себя козами простыми и бесхитростными. Они скоро запросто с ними разговаривала, тем более что, как выяснилось, она королеве Козляндии родственница.

Из задумчивости девушку вывел стрёкот и рёв вертолётного двигателя. На специальную площадку, недалеко от входа в музей, (тоже дань необходимости – мало ли что?), приземлился военный вертолёт с королевскими капустными гербами на фюзеляже. Они не ожидала, что её звонок вызовет такую быструю и бурную реакцию. А уж то, что Козаура явится сюда лично, не ожидала тем более.

И, тем не менее, это было так! Её величество изволила выпрыгнуть из вертолёта, не дожидаясь пока выстроится почётный караул и на пути августейшей особы развернут ковровую дорожку. Козаура не стала даже ждать, когда подадут трап, а просто выскочила, словно была не почтенной дамой, уже солидного возраста, а молоденькой попрыгучей козочкой, какой её изображали на денежных купюрах. Очутившись на земле, Коза широко зашагала по направлению к замку. На ней не было королевских регалий – простая полевая офицерская форма, но повелительницу Козляндии сразу узнали, и замок тут же загудел, как растревоженный улей.

Они почувствовала себя очень неловко. Она вдруг поняла, что совсем не готова для встречи с августейшей родственницей. Надо было, по крайней мере, переодеться. Наверняка в замке нашлось бы что-нибудь из не очень ценных экспонатов. Да что экспонатов? Она ведь снова в мире, в основе которого лежит эфирная плазма! Бери ее, сколько хочешь и лепи себе одежду. Вот только…

Они вдруг поняла, что забыла, как это делается. Такое бывает, когда долгое время нет практики и разучаешься делать элементарные вещи. Например, писать, если год не брался за перо. Или летать, или трансформироваться, или…

Они вышла навстречу королеве, как была – босая, завёрнутая в тот же самый безразмерный платок, который каким-то чудом сохранял белизну, в то время как должен был быть уже чёрным от длительного использования. Девушка не знала точно, что она должна была сделать при встрече с королевой – поклониться или встать на колени? Кажется, в прошлый раз она долго разучивала книксен, а когда дошло до дела, он у неё не получился.

Коза налетела на Они, не дав ей сделать ещё одну попытку изобразить книксен. Она порывисто обняла девушку, заключив её в свои фирменные стальные объятья, потом чуть отстранилась, взяв её за обе руки. (Ух, какое крепкое и жёсткое пожатие королевских копыт!)

– Слава Небесной Козе Прародительнице! – заговорила Козаура, радостно улыбаясь. – Ты хоть знаешь, детка, что творится в доброй дюжине окрестных миров? Тебя даже драконы ищут! Кто бы подумал, что твоё семейство не безразлично этим задавакам и снобам? А ведь все поднялись на крыло, как только Драгис кликнул клич о помощи, и теперь пугают народ тут и там. Ладно, я тебя не ругаю! Сейчас же сообщу Анджелике, что ты у меня, пусть даёт отбой поискам и готовит встречу… Да ты что плачешь-то?

Они сама не знала, почему слёзы вдруг градом покатились у неё из глаз. Вроде всё было хорошо, она находилась у друзей и родственников, и вскоре увидит свою семью. Но почему-то на сердце лежал камень величиной с гору!

– Так, – сказала повелительница Козляндии, заглянув повнимательнее в лицо той, в которой текла часть родственной с ней крови. – Пошли в мои апартаменты. Отревёшься, успокоишься, потом мы с тобой позавтракаем, и тогда всё расскажешь. Чудес не обещаю, но чем смогу помогу!

Глава 77.

В таких местах Адским угонщикам бывать ещё не приходилось. Нет, они видели со стороны всякие там дворцы и замки, но, поскольку их интересовали совсем другие вещи, то никогда не совались внутрь. Другое дело гаражи, ангары, гоночные треки, военные базы, аэродромы и разные морские и речные порты. В таких местах можно было найти разнообразную технику, которую так интересно угнать, чтобы всласть на ней покататься! А во дворцах-то что делать? Здесь техники не было, значит, и смотреть было не на что. Так Адские угонщики рассуждали до сих пор, но видимо они ошибались.

Беднягу Вуффа вместе с клеткой вкатили через задние ворота на допотопной телеге, запряжённой ломовой лошадью. Никто не догадался при этом заглянуть под днище этой телеги, поэтому два самоотверженных диверсанта, сумевшие прицепиться к примитивному деревянному сооружению, благополучно въехали во двор замка.

Здесь клетку сняли с телеги, и десяток дюжих слуг без ливрей понесли её внутрь роскошного «гаража». К сожалению, Адские угонщики не могли последовать за ними сразу. Если бы их заметили, миссия была бы провалена, а самим авантюристам пришлось бы спасаться бегством, и не факт, что это им удалось бы. Но, даже сбежав, они врядли смогли бы выручить юного йети. Приходилось идти обходными путями.

На их счастье людей во дворе сейчас не было – все подключились к непростой задаче переноски клетки через галереи и лестницы. Тем не менее, Билли и Милли передвигались перебежками от одного укрытия до другого, пока не оказались у входа во внутренние помещения. Тут они переглянулись в некотором замешательстве.

Этот вход был не так роскошен, как парадный, но всё же представлял собой широкую мраморную лестницу, ведущую к тяжёлым дверям, за которыми угадывался просторный вестибюль. И на лестнице, и внутри Адские угонщики были бы видны, как на раскрытой ладони. Нет, это не годилось, требовался проход небольшой и желательно не так хорошо освещённый.

– Смотри туда! – сказала вдруг Милли, указывая куда-то в сторону.

Билли обернулся и увидел лесенку, ведущую куда-то вниз. Тут же обоняние Адского угонщика уловило характерные кухонные ароматы.

– Попробуем здесь! – заключил он, и брат, с сестрой затрусили вдоль стены к лестнице, ведущей в подвал.

Дело чуть не сорвалось, когда дорогу им преградил откормленный рыжий кот. Неизвестно чем ему не угодили Адские угонщики, но он встал у входа на лестницу, ведущую вниз, распушил хвост и выгнул спину.

– Гав! – очень талантливо гавкнул Билли. – Гав! Гав!

– Брысь! – поддержала брата Милли, и храбро двинулась прямо на кота. – Брысь! Пошёл!

Кот зашипел, но отступил и убрался в сторону, что-то недовольно ворча. Брат и сестра вступили было на лестницу, но настырный котина просунул лапу сквозь решётку перил и стащил с головы Милли кепку.

– Ой! – воскликнула Адская угонщица, хватаясь за голову и округлив глаза от неожиданности.

– Вот я тебе! – вступился Билли за сестру и схватился за кепку с другой стороны, потянув её на себя.

Возможно, в намерения кота не входило похищение кепки, а просто им овладело непреодолимое желание что-то цапнуть своими когтями. Но, как это случается с котами время от времени, когти его слишком глубоко вошли в ткань кепки, и когда её потянули в обратном направлении, конвульсивно сжались, вместо того чтобы отпустить эту ненужную добычу.

В это время Милли тоже схватилась за кепку, и они вместе с братом потянули её к себе с удвоенной силой! Кот был крупным и тяжёлым, но сразу двоих Адских угонщиков ему было не пересилить, и те вместе втянули его в решётку перил, там, где они пересекались под углом с каменным покрытием двора.

И тут котярой овладела паника! Он отчаянно и протяжно взвыл, упёрся свободными лапами в землю и начал дёргаться всем телом, стараясь вырваться! Видимо при этом он слегка застрял, потому что его вопли стали какими-то совсем уж не котовскими. Так, наверное, кричит нечистая сила, когда делит добычу где-нибудь в плохом месте.

– Рыжий? Ры-ыж! – послышался снизу женский голос.

Дверь в конце лестницы, ведущая в подвальное помещение открылась и оттуда высунулась кухарка, подслеповато щурясь на яркий дневной свет. В тот же миг кошачьи когти отцепились-таки от кепки, и оба Адских угонщика кубарем полетели вниз, под ноги кухарки.

– Крысы! – завопила она, подхватив подол и подпрыгивая на лестнице.

Между тем, «крысы», демонстрируя умение быстро ориентироваться в любой обстановке, шмыгнули в дверь, оставив кухарку разбираться с котом по поводу поднятого тем шума. Им повезло – они сразу попали в полумрак и в настоящий лабиринт из ящиков, бочек, бидонов, корзин и коробок, которыми были уставлены подвальные помещения роскошного дома-дворца. Там, имеющие незаурядный опыт по части игры в прятки, Адские угонщики моментально стали «невидимыми».

Они прошли узкими тёмными коридорами, имеющими множество поворотов, ниш и закоулков, после чего оказались в подвальной кухне, где висел настоящий туман из пара кипящих кастрюль. Здесь работало много человек – повара, поварята, кухарки, служанки, лакеи. Удивительно было, сколько народу требовалось, чтобы накормить одного человека – господина всех этих слуг. При всё при том, этот человек-павлин, набелённый словно кукла, не производил впечатление такого уж обжоры. Наоборот, его можно было назвать даже тощим.

Так-как все были заняты делом, Адские угонщики без труда прошли незамеченными, иногда пробегая чуть ли ни под ногами у людей. Милли даже ухитрилась стащить на ходу два пирога из стоящей на полу корзины. Один сразу сунула в рот, другой протянула брату.

Выход наверх нашёлся, когда они догадались проследить, куда несут готовые блюда. (То, что блюдо готово, было ясно, когда оно становилось похоже на клумбу.) Оставалось незаметно пройти за какой-нибудь служанкой, и тогда они попали бы туда, где «павлин» трапезничает, а там уж придётся действовать по обстоятельствам.

Здесь их поджидала неудача. Выбирая, за кем из слуг следовать, Адские угонщики остановились на миловидной молоденькой служаночке, которой достался небольшой поднос, с какой-то тарелкой, накрытой крышкой. Сначала всё было хорошо – они шли по полутёмным узким коридорам, служанка что-то напевала чистым мелодичным голоском, и это было только на руку двум коротышкам, желающим оставаться незамеченными. Но вот они вышли из незаметной снаружи боковой двери в красивую галерею, и тут, видимо, одарённая музыкально, девушка запела громче и закружилась в танце, пользуясь тем, что была в этом помещении одна, если не считать её двоих прячущихся спутников.

И снова произошло несоответствие длинных и коротких ног. Мало того, что Адским угонщикам нужно было оставаться незаметными, так ещё и требовалось прилагать немало усилий, чтобы не отстать от плясуньи, видимо вообразившей себя принцессой на балу. (Вместо кавалера у неё был поднос, которым она ловко балансировала.)

Где-то к середине галереи темп танца служанки увеличился вдвое, и она живым волчком ввинтилась в приоткрытую дверь в конце. И без того выдохшиеся Адские угонщики бросились следом, но когда сами выскочили из галереи, служанки за дверью уже не было, только её голосок был слышен где-то вдалеке. Но вот он стих, и в зальчике с четырьмя резными дверьми, где оказались брат и сестра, повисла гулкая тишина.

– Мне кажется, она пошла туда, – проговорила Милли, указывая на дверь направо.

– А мне, туда, – не слишком уверенно возразил Билли, кивнув на дверь ведущую прямо.

Вопреки своему обыкновению брат и сестра не стали спорить. Служанка могла пойти направо, прямо или в две другие двери ведущие налево.

– Что будем делать? – спросила Милли, которая редко спрашивала о таких вещах.

– Поступим, по-твоему, и пойдём туда, – сказал Билли, махнув в сторону правой двери.

– Ага, это чтобы после того, как заблудимся, всю вину свалить на меня? – едко проговорила Милли, сузив глаза.

– Тогда сама решай куда идти! – фыркнул её брат.

– Почему это мне решать? – съязвила Милли. – Кто из нас мужчина?

Билли лязгнул зубами, повернулся налево и направился к одной из двух дверей, расположенных рядом, но передумал и свернул к двери, ведущей направо.

– Просто я уважаю мнение своей сестры! – заявил он и подарил Милли акулью улыбку.

Она открыла, было, рот, но захлопнула его, и, хохотнув, последовала за братом. Они попали в огромный полутёмный зал с высокими окнами с одной стороны и коллекцией картин с другой. Ещё там были какие-то статуи в промежутках между окнами, но их было плохо видно против света.

Наверное, чтобы оценить по достоинству произведения искусства, выставленные здесь, следовало зажечь рожковые люстры под потолком и ещё какие-нибудь канделябры. Но сейчас, несмотря на дневное время, картины тонули во мраке. И всё же Адские угонщики были поражены чудом, которое увидели! Перед ними, как будто открылись окна в другие миры.

Больше всего поражала картина, которой здесь было предоставлено центральное место. Она изображала вершину холма, за которым в отдалении возвышался величественный и очень древний замок. На холме находились трое. Юноша в старинном камзоле, берете и коротком плаще, стоял с обнажённой шпагой в руках. Он загораживал собой девушку в платье с кринолином и с высокой причёской из напудренных до бумажной белизны волос. Этим двоим, угрожало существо странного вида. Оно было похоже на красивую обнажённую женщину огромного роста, наверное, в полтора человеческих. Тело у этого чудовища было человеческим, но почему-то оно стояло на козьих ногах с копытами, а на голове у него красовались страшные рога. Ещё у этой твари были преувеличенно длинные пальцы с красными, похожими на кинжалы ногтями. Вместо глаз у неё словно горели два угля, а изо рта высовывался извивающийся раздвоенный язык.

– Кого-то она мне напоминает, – задумчиво проговорила Милли. – Только тут много лишнего.

– Ага, копыта точно лишние, – подтвердил Билли. – И когти, и язык, а рога похожи.

– Но это не она – рост не тот, кожа белая, волосы светлые, – задумчиво перечисляла Милли. – Но что-то общее есть, если не считать рога.

– Лицо один в один, – утвердительно сказал Билли. – Убери этот дурацкий язык и сделай глаза нормальными, вот и получится…

– Ведьма по имени Андж, – раздался у них за спиной спокойный и немного знакомый голос.

Милли и Билли оглянулись. Позади них стоял «павлин», только одетый по-другому и без белил на лице. На секунду им показалось, что это ожила одна из статуй, что стояли между окнами напротив. Возможно, так оно и было, потому что врядли этому чудиле удалось бы подойти к Адским угонщикам совершенно бесшумно. В руках «павлин» сжимал двустволку.

– Вы видите перед собой картину, изображающую нападение ведьмы Андж, которая была ничем иным, как исчадием ада, на моих прабабку и прадеда, – принялся объяснять «павлин», будто показывал картину гостям. – Ведьма спрыгнула тогда прямо с неба и напала на влюблённую пару, любовавшуюся замком. И тогда мой прадед с оружием в руках защитил свою возлюбленную, которая была племянницей хозяина замка и единственной его наследницей. Её дядя был против их брака, но после этого случая благословил этот союз, передав мужу племянницы, незнатному дворянину свой герцогский титул. Самого же его постигло несчастье – он долго преследовал ведьму, но она призвала себе на помощь демона из Преисподней с огненным бичом в руке и всепожирающего дракона. С их помощью она уничтожила воинство этого великого рыцаря, а его самого лишила рассудка.

Наступила пауза, в течение которой «павлин» смотрел на Адских угонщиков, а они на его двустволку.

– Вы, вообще-то, кто такие? – спросил герцог, взводя курки.

– Мы, э-э, крестьянские дети! – не слишком убедительно соврал Билли.

– Ах, вот оно что! – почему-то обрадовался герцог. – И как же это вы, (хе-хе!), крестьянские дети, сюда попали?

– На зайцах приехали! – бухнула Милли, которая зачем-то решила сказать правду.

– Н-на з-зайцах? – проговорил «павлин», почему-то сильно побледнев. – В-верхом на зайцах?

– Ну, да! – ответил Билли, выпятив грудь, но всё же зыркнул в сторону сестры. – Верхом, конечно! Не в тележке же.

– Бицента! – сказал павлин непонятное слово и взял двустволку наизготовку.

Адские угонщики брызнули в разные стороны за долю секунды до того, как оглушительно грохнул дробовой дуплет, в щепки разнёсший красивую дубовую панель под картиной. Сама картина, изображающая нападение ведьмы Андж на предков хозяина дворца, сорвалась с креплений и тяжело рухнула на этого самого хозяина, сбив его с ног.

Ему повезло, что его не ударило массивной позолоченной рамой, а просто накрыло туго натянутым холстом. Тем не менее, герцог упал навзничь и выронил двустволку, оглашая опустевший зал криками о помощи.

Между тем, брат и сестра, обежав вокруг картины с барахтающимся под ней герцогом, воссоединились и нырнули в первую попавшуюся дверь. Она вела в короткую галерею, которая неожиданно заканчивалась винтовой лестницей. Не задумываясь, Адские угонщики рванули по ней вверх, и вскоре ворвались на второй этаж. Здесь тоже были красивые галереи с картинами и запутанные коридоры, которые беглецы проскочили одним махом. В конце концов, они оказались перед дверьми в какой-то зал, который к счастью не был заперт.

Беглецы замерли на пороге, потому что перед ними стояла шеренга страшных воинов, закованных в сталь! Милли и Билли даже рты открыли, чтобы заорать от ужаса, но так и не издали ни звука. Воины им угрожавшие, тоже оставались немыми и неподвижными. Билли первым вышел из ступора, подошёл к ближайшему рыцарю и постучал костяшками пальцев по бронированному башмаку.

– Пустая жестянка! – констатировал он, прислушавшись к гулкому звуку. – Это хранилище старой скорлупы для драки, которую большие челы использовали, чтобы нахватать поменьше шишек.

– Точно, – согласилась Милли. – А вот и пырялки, которыми они друг в друга тыкали!

Она указала на целый лес алебард, копий, дротиков, бердышей, протазанов, двуручных эспадонов и других мечей самого разного размера.

– Никакой механики, – разочарованно сказал Билли. – Нам тут делать нечего!

В это время со стороны лестницы послышался шум, и в зал ворвалось не менее десятка слуг в ливреях и без таковых.

– Бицента! – вопил павлин-герцог откуда-то снизу. – Ловите бицента! Лучше сразу убейте – они очень опасны!

Убить Адских угонщиков уже пытались неоднократно, и в этом у них имелся определённый опыт. Потому они не стали тратить время на удивление и попытки вступить в переговоры, а просто юркнули между железных ног, стоявших на подставках рыцарских панцирей. Это было сделано вовремя, так-как старший егерь, ворвавшийся в зал первым, сорвал с плеча лупару – обрез двуствольного дробовика с укороченными стволами и прикладом.

Выстрел резанул уши, а по стали старинных доспехов защёлкала крупная дробь. И тут случилось непредвиденное – доспехи начали падать один за другим, задевая друг друга и вызывая тем самым новые обрушения! Падая, они тут же разваливались на составные части, которых было много, и в какой-то миг ливрейные и не ливрейные лакеи оказались сперва сметены потоком из шлемов, нагрудников, наручей, поножей, латных рукавиц и рыцарских башмаков, а затем и вовсе погребены под ними. Всё это сопровождалось грохотом, достойным большой кухонной катастрофы с массовым обрушением кастрюль.

Некоторое время в разгромленном рыцарском зале царила тишина, нарушаемая стонами и негромким лязгом металла. Затем, груда кирас зашевелилась, распалась и из неё, как восставший из ада демон поднялся старший егерь со своим самопалом, который и вызвал здесь эффект домино. По-видимому, он относился к породе несгибаемых воинов, потому что его руки уже перезаряжали оружие, а злые глаза на перекошенном лице выискивали жертву! И они её нашли.

По свободному от груды железа пространству зала убегал, вдруг обретший подвижность и самостоятельность, старинный шлем – «топфхельм», похожий на ведро. У этого шлема снизу виднелисьчетыре крохотные ножки, а направлялся он к полуоткрытой боковой двери. Следующий выстрел безжалостного стрелка попал точно в цель – заряд дроби ударил в толстый затылок шлема, и тот покатился, кувыркаясь, словно сбитая камнем консервная банка!

Удача сопутствовала Адским угонщикам – шлем попал точно в ту дверь, в которую они направлялись, выбил её и выскочил из зала. Створка двери хлопнула, отлетая на петлях назад и с размаху наподдала маленькую деталь какого-то доспеха, подкатившуюся туда раньше. (Скажем прямо – это был стальной гульфик, удивительно точно анатомически соответствующий тому месту, которое был призван прикрывать.)

Сей необходимый предмет рыцарского обихода, получив изрядное ускорение, словно снаряд, выпущенный из катапульты, врезался в стойку с алебардами и прочими смертоносными предметами, и вызвал ещё одно обрушение, в результате которого под ноги выбравшимся из-под завала преследователям, высыпалась целая груда старинного древкового и клинкового оружия.

В это время, сбитый метким выстрелом «топфхельм» пролетел через короткий коридор с креслами и диванами, стоявшими вдоль стен, перекатился через порог следующей двери и «нашёл» вход на ещё одну винтовую лестницу, уходящую куда-то вниз. Не останавливаясь ни на секунду, шлем, превратившийся в транспортное средство, запрыгал по ступеням, ударяясь, время от времени, о стены, перила и центральный столб лестницы.

Спуск вышел длинным и шумным. Лестница оказалась чугунной, и шлем грохотал по ней, как старый чайник, выброшенный в пустой мусоропровод. Эту «музыку» сопровождал вокал из айканий, ойканий, коротких воплей и замысловатых ругательств, в которых ведущую роль играли технические термины.

Наконец, лестница кончилась. Ничуть не пострадавший, за исключением вмятин от дроби, «топфхельм», выкатился со ступеней в темноту, покрутился немного и встал на свою плоскую макушку, как на донышко. Некоторое время ничего не происходило, потом над бортом «ведра» поднялась голова Билли, который хлопнул пару раз глазами и нараспев произнёс:

– Твой никель через поршень в картер со свечой! Если б кто знал, как мне надоело угонять то, что не имеет управления! Милли, ты согласна?

– Еф,и фы е фыеф фофу иф фоефо ф,а, фя фефя уфуфу! – раздался голос Милли из недр шлема.

Эта фраза переводится, как – «Если ты не вынешь ногу из моего рта, я тебя укушу!», но Билли в переводе не нуждался. Он тут же ухватился за край шлема обеими руками, подтянулся и выпрыгнул наружу. Затем он повалил шлем на бок и помог выбраться сестре.

– Этот пистолет у тебя за спиной мне все бока отбил! – пожаловалась Милли, одёргивая на себе комбинезончик. – Зачем ты его таскаешь? Мы всё равно не умеем никого убивать!

– Пригодится! – отмахнулся Билли. – А потом я не хочу, чтобы он достался тем уродам, которые и так стреляют в нас почём зря!

– Куда теперь? – спросила Милли, против обыкновения, не затевая спор.

– Куда угодно, только не назад, – ответил её брат. – Здесь везде темно, поэтому разницы нет.

Они пошли от слабо освещённой лестницы в кромешную темноту, выставив перед собой руки ладонями вперёд. Как известно, такой способ ориентироваться в условиях нулевой видимости, крайне ненадёжен. Прошло совсем немного времени, когда со стороны Билли раздалось звонкое – «Бо-ом!», после чего Адский угонщик с шумом выдохнул и замер.

– Ты там жив? – поинтересовалась Милли.

– Слушай, а как этот жлоб нас называл? – вместо ответа спросил Билли.

– Не знаю, бицепсами какими-то, – пожала плечами Милли.

– Нет, он два раза сказал – «бицента», – возразил её брат. – Я это хорошо расслышал, только что это такое?

– А, клиренс его знает? – фыркнула Милли. – Ты что там, приложился сильнее обычного? Тарахтишь как-то не синхронно!

– Не, я в норме, – ответил Билли. – Просто подумалось, что это может быть важно. Двигай сюда, тут у меня стул или кресло на одной ноге, а перед ним стол с проводами.

Милли не заставила себя ждать. Находка брата была уже тем интересна, что не вписывалась в старинную обстановку того места, в которое они попали. Это заслуживало проверки, чем Адские угонщики немедленно занялись.

Влезть на стул, а с него на стол было делом нехитрым, даже в полной темноте. Исследователи были немедленно вознаграждены – практически весь стол оказался утыкан кнопками и рычажками, а посередине располагались настоящая компьютерная клавиатура и мышь на коврике.

Соблазн был совершенно непреодолим! Брат с сестрой немедленно принялись нажимать на все кнопки подряд и щёлкать всеми тумблерами. Почти сейчас же зажёгся яркий электрический свет, и они, наконец, увидели, где находятся.

Помещение напоминало цирк. Потолок сверху представлял собой высокий купол, правда без закреплённых под ним канатов и трапеций. Внизу располагалась площадка, формой и размерами соответствовавшая широкой арене, (гораздо более широкой, чем в любом цирке), но расположенная как бы глубже, так что человек обычного роста не смог бы дотянуться до верха ограждения. Вокруг концентрическими кругами, амфитеатром расположены были скамьи. Они доходили до самых стен, круглых, как и положено в цирке. Помещение имело только один вход, от которого тянулся прямоугольный помост до самой арены. На этом помосте, на высоте метров пяти, и стоял стол, на котором сейчас хозяйничали Адские угонщики. Если бы они, появившись здесь, взяли на метр влево или вправо, то обязательно свалились бы с помоста на арену, но Билли посчастливилось затормозить своим крепким лбом о стойку компьютерного кресла, и всё обошлось.

Теперь, когда стало видно, что к чему, ушлые механики принялись за изучение находки более подробно.

– Системник здесь крутяк! – заявил Билли, указывая под стол, где стоял системный блок компьютера. – Включим?

– Ты ещё спрашиваешь! – фыркнула Милли, свесилась со стола и нажала на кнопку пуска.

Компьютер действительно оказался «крутяк» и загрузился мгновенно. А когда зажёгся монитор, то Адские угонщики ахнули дуэтом. Дело в том, что на экране появилась картинка, передаваемая, видимо, с удалённой камеры. Она показывала двух людей – мужчину и женщину, сидящих в креслах и связанных по рукам и ногам. Оба как будто спали.

– Эге, да это же наш парень, – проговорил Билли, вглядевшись в мужчину. – Выходит он не утонул, а тоже попал в плен к этому гаду! А вот тётку я не знаю. Интересно, откуда он её взял?

– А откуда он в прошлый раз взял дракона? – пожала плечами Милли. – Какая разница? Если эти двое в плену у гадского «павлина», то мы их освободим!

Билли посмотрел на сестру и кивнул.

– Да, задача усложняется, – проговорил он. – А ведь мы ещё не нашли Вуффа. Но ничего, справимся!

Этот оптимизм немедленно был опровергнут, потому что через единственный вход на помост вступили вооружённые слуги герцога и «павлин» собственной персоной.

– Не стреляйте! – закричал он, увидев, что его лакеи прицелились в Адских угонщиков. – Вы повредите оборудование, а оно бесценно, ведь это техника из другого ми… То есть, она иностранного производства. Ловите бицента вручную!

– Стоп! – грозно крикнула Милли, хватаясь за пистолет, привязанный за спиной брата и разворачивая его вместе с ним. – У меня оружие, и я намерена его применить!

Слуги, двинувшиеся было к столу, остановились и стали оглядываться на своего повелителя.

– Бицента! – осклабился «павлин». – Я же знаю, что вы народ крайне высоких моральных качеств. Вы никогда не выстрелите в человека, каков бы он ни был.

Брат и сестра переглянулись. «Павлин» что-то напутал насчёт моральных качеств, но в одном он был прав – убийцами они не были, и врядли смогли бы спустить курок, целясь в человека.

– Тогда мы будем стрелять сюда! – заявил Билли, повернувшись вместе с пистолетом и сестрой, и присел, так что ствол нацелился в системный блок.

– Нет, стойте! – завопил павлин-герцог. – Давайте как-нибудь договоримся! Эх, я же говорил, что надо убить их сразу, ведь бицента невероятно умны, и способны обвести вокруг пальца любого! Что вы хотите? Я могу заплатить разумную цену, и не буду препятствовать вашему выходу отсюда. Только прошу – уходите навсегда, и не беспокойте меня больше! Так сколько вы хотите?

– Эй, приятель, не так быстро! – улыбнулся Билли, почувствовав, что они держат руки на пульсе ситуации. – Мы здесь для того чтобы забрать своих друзей. Вот этих самых, которые в креслах, а ещё, Вуффа.

– Кого?

– Йети, которого сегодня сюда притащили. Так что вот наши условия – Вуфф без клетки и эта парочка, развязанная и без кляпов. И ещё, мы хотим гарантии, что твои люди не набросятся на нас, когда мы все вместе будем уходить.

– Какие там ещё гарантии! – фыркнул герцог сердито. – Моего слова будет вам достаточно. Йети можете забрать прямо сейчас, он в соседнем помещении, сидит неподвижно, как чучело. Но это ваша проблема, как вы его потащите, если он откажется идти. Нажмите вон ту серую кнопку и убедитесь сами.

Билли выразительно погладил торчащий из-за спины ствол пистолета, после чего дотянулся большим пальцем ноги до указанной кнопки и нажал её. Часть стены рядом с помостом раздвинулась, открывая смежное с «цирком» помещение, посреди которого стояла клетка с юным йети внутри. Вуфф сидел с таким же безучастным видом, с каким он сидел всё это время.

– Я могу отдать приказ своим слугам, и они откроют клетку, – проговорил герцог со смесью презрения и брезгливости. – Или можете открыть её сами, как хотите.

– А теперь они, – продолжал Билли, кивнув в сторону монитора.

– Пожалуйста! – сделал одолжение герцог. – Но имейте в виду – им спать ещё, как минимум два часа, пока действие снотворного не закончится.

– Всё равно, давай их сюда, – приказал Билли.

– Сочетание вон тех кнопок, зелёная и синяя, – проговорил герцог с непередаваемой гримасой.

Эти кнопки нажала Милли. Под «ареной» что-то негромко загудело, и весь круг отъехал в сторону. Вместо него поднялся снизу, и с ювелирной точностью вписался в раму ограждения другой круг, посреди которого стояли два кресла с привязанными к ним пленниками.

– А развязать? – спросил Билли, глянув на герцога-павлина исподлобья.

– Жёлтая кнопка, – устало сказал тот. – Давайте уже заканчивать эту комедию! Вы мне испортили великолепное развлечение. Сегодня эта пара должна была пройти испытание на милосердие. Им пришлось бы рискнуть жизнями, чтобы спасти этого милого йети. А ведь спасаемый вполне мог не оценить самоотверженности спасателей, и оторвать им головы. Но теперь вся игра пойдёт насмарку! Поэтому давайте закругляться. Напоследок я хочу посмотреть, как вы их утащите. Я знаю, что вы, бицента, обладаете феноменальной силой, и способны, как муравьи поднимать грузы в пятьдесят раз превышающие ваш собственный вес. Значит, двоих вы утащите, но как справитесь с тремя, тем более что один йети весит, как эти двое?

– У вас тут есть громкоговоритель или что-то в этом роде? – спросил Билли.

– Микрофон вон там, – с удивлением ответил герцог.

Билли кивнул сестре, та включила микрофон и крикнула в него одно слово:

– Они!

Вуфф вздрогнул, ожил и посмотрел вокруг осмысленно. Одновременно с ним подняли головы оба пленника, с которых после нажатия кнопки упали все путы.

– Эй, там внизу! – крикнул Билли, не оборачиваясь. – Елизар, бери свою зелёную кралю и лезьте оба сюда. Все вопросы потом! Вуфф, выбирайся оттуда и иди к нам, будем дальше искать Они. Милли, отсоединяй проводку!

Милли всё поняла, и с проворством белки соскочила со стола. Она тут же принялась выдёргивать из системного блока один разъём за другим. Гудение внизу прекратилось, экран монитора погас, динамики коротко взвыли и смолкли. Лишь лампочки под потолком остались гореть.

– Что вы делаете?! – вскричал герцог. – Взять их!

– Но, но! – угрожающе крикнул Билли, перехватывая оружие. – Попридержи своих корешей, чувак, и тогда ничего не случится. Я объясню – сейчас мы возьмём этот ящик, которым ты так дорожишь, и выйдем отсюда. Потом все мы свалим, а твоё сокровище оставим тебе. Одно неверное движение или враждебное действие и мой друг Вуфф скомкает твой сундук со сказками, как картонную коробку. Эй, Вуфф, возьми-ка эту штуку, но держи осторожно. Мы идём дальше искать Они, и если будешь слушаться, возьмём тебя с собой. Елизар, забирай свою пушку и возьми на прицел вон того петуха в павлиньих перьях. Мадам, не будете ли вы так любезны, чтобы взять на руки меня и мою сестру? Представьте себе, что мы ваши детки, а то нам за вами, большими, очень непросто угнаться!

Все послушались приказов этого маленького командира. Вуфф, (его клетку открывать не понадобилось – йети сам выломал решётки, как будто они были из соломы), в два прыжка оказался на помосте, и с похвальной осторожностью взял в свои ручищи отсоединённый системный блок. Елизар жадно схватил свой пистолет и с хищной улыбкой прицелился в герцога. Мэгги подхватила на руки обоих Адских угонщиков, и тут же начала о чём-то шептаться с Милли.

– А теперь веди, приятель! – бросил Билли герцогу, вальяжно развалясь на руках у женщины, которую видел впервые. – Давай, показывай дорогу, но только без фокусов, и тогда всё будет хорошо!

Медленно, с остановками, странная процессия двинулась по переходам и лестницам дворца, и через некоторое время очутилась на красивой лужайке перед ним. Трудно сказать, каков был дальнейший план Билли для отступления, но тут случилось ещё кое-что.

– Вау! – раздался утробно-горловой звук, какой может издать только существо очень больших размеров.

– Оуфф! – в тон ему повторил такой же голос, только более низкий и басовитый.

Из-за ближайших деревьев на поляну вышли Мама Йети и Папа Йети. В руках у папы было вывороченное с корнем дерево, которым он поигрывал, как дубинкой.

– Вуфф! – вздохнул Вуфф, после чего швырнул системный блок в чашу фонтана и с виноватым видом заковылял к родителям.

– Не-ет! – завопил герцог и тут же нырнул за своим сокровищем.

Слуги вскинули, было, свои дробовики, но Билли крикнул со смехом:

– Ой, не надо! Ой, не советую! Их шкуры не взять ни жеканом, ни картечью, а нарезных стволов у вас нет. А если бы и были, не стоит рисковать. Вдвоём они вас втопчут в газон за несколько мгновений. Лучше совсем бросьте оружие!

– Да, лучше бросьте, – посоветовала Мэгги. – Я вижу ещё кое-кого, кто не простит вам стрельбы. Особенно, если кого-то заденете!

Её слова сопроводил шум огромных крыльев, и на лужайку перед дворцом опустились два дракона – один идеально белый, другой бело-перломутровый с красными прожилками в чешуе. Как только они приземлились, с их спин соскочили две девушки. Первая была бронзовокожей, темноволосой и золотоглазой с небольшими рожками на голове. У второй никаких рожек не было, кожа была белой, глаза серыми, а волосы светло-русыми. Казалось, что они ровесницы, и врядли кто-то с первого взгляда признал бы их родственницами, хоть при ближайшем рассмотрении обнаруживалось удивительное сходство лица и фигуры. В лучшем случае они сошли бы за сестёр, и, тем не менее, это были мать и дочь.

– Они! – воскликнул Елизар.

– Они! – отчётливо сказал Вуфф, выпутываясь из родительских объятий.

– О, подруга рогатая! – хором вскричали Адские угонщики.

– Они! Анджелика! – радостно воскликнула Мэгги. – Слава Небесному Дракону! Вы как раз вовремя!

– Это она! – проговорил вынырнувший из фонтана герцог, не уточнив, какую из женщин имеет в виду. – Она пришла за мной! Ведьма Андж!!!

Он уронил системный блок, который трепетно прижимал к груди, закатил глаза и упал с громким плеском обратно в чашу фонтана.

Глава 78.

– Здесь такое устроено, чего нам и не снилось!

Огнеплюй недавно вылез из недр машинерии герцога, и в его белых с огненными нитями волосах застряла паутина вместе с каким-то мусором. Но отряхиваться он не собирался, так-как хотел ещё раз там всё осмотреть.

– Это не мне, а вашей знаменитой Дунде здесь бы покопаться, – заключил дядя Огги, снимая с носа живого паука. – Технологии доброго десятка миров и артефакты самых разных времён! Собрание от каких-то древних магий и мистических культур, до компьютерных чудес и чего-то ещё, что я вижу в первый раз и чего не понимаю. Тут нужен взгляд специалиста-техника.

– Я как раз думала пригласить сюда Дунду, если она сейчас не занята, – согласилась Анджелика. – Этот герцог, человек высоко образованный, необыкновенно одарённый и чрезвычайно талантливый.

– Да, но на что он тратил свои таланты! – вступил в разговор Драгис. – Я понимаю, что в своих владениях он полноправный хозяин, а потому мог устанавливать законы и правила. Я и сам не питаю никаких тёплых чувств к браконьерам и прочим господам, занимающимся преступной деятельностью. Но то, что он делал с людьми… Надо же иметь хоть каплю человечности!

– Сказал дракон! – с улыбкой договорила за него Мэгги. – Шучу, шучу! Я знаю, что ты человечнее многих людей, и люблю тебя за это, братец! Что же касается того типа, то он относится к таким слабакам, которые видят во власти лишь возможность потакать своим прихотям и самым низким желаниям. А прихоти их при этом очень жалкие, мелкие и грязные, равно как и желания. Увы, здесь одно всегда сопровождает другое. Этот человек за что-то мстит всему миру, скорее всего за какие-то детские обиды. Таким как он власть противопоказана, даже если они имеют право наследовать престол. Чаще всего, люди, поражённые подобной слабостью, непроходимо глупы, и это благо для окружающих, хоть их глупость тоже может натворить бед. Но иногда такой недуг развивается у человека умного от природы. И вот вам, пожалуйста – появляется наш герцог! Между прочим, его изобретательность достойна уважения. Если бы не жестокость, то мне эти испытания даже нравились. Организуй он всё несколько иначе, и была бы отличная игра, а заодно тренинг для души и тела!

– Может быть, Дунда с этим справится, – согласилась Анджелика. – А что нам делать с ним самим? Я чувствую за собой вину, ведь это я когда-то перепугала до полусмерти его предков, а знаменитый «красный рыцарь» после погони за мной и битвы у Зеркального озера, и вовсе сошёл с ума. Теперь умом тронулся его потомок и наследник.

– Сам виноват! – рыкнул Огнеплюй. – Чего с ним церемониться? Сдать в дурдом и точка!

– Наблюдение врача ему необходимо, – согласилась и одновременно возразила Мэгги. – Психиатрия не мой профиль, но думаю, что излечить беднягу можно. Ни в какой «дурдом» его сдавать нет ни причины, ни необходимости. Будет на попечении слуг, они ему преданы, и хозяина своего обожают. Он был им хорошим хозяином, заботился о каждом и никого не забывал. Правда любил назначать им порку в качестве воспитательного средства, но никогда не проверял, была ли она проведена по его приказанию. Зато платил щедро, и не допускал, чтобы кто-то в его владениях был недоволен жизнью. Я допросила дворню, так они все на коленях ползают, умоляют отдать им любимого хозяина и предлагают себя для расправы, если господам ведьмам и драконам так нужно кого-нибудь скушать!

Все дружно рассмеялись. Слугам герцога было невдомёк, что эти ведьмы и драконы никого пожирать не собираются, но не стоило их разубеждать раньше времени.

– Среди служанок есть одна девушка, – продолжала Мэгги, – которая искренне влюблена в своего господина, а этот осёл, её до сих пор в упор не видел. У него, оказывается, с женщинами в жизни вообще было плохо. Как я поняла, это из-за чрезмерно строгого воспитания родителей. Теперь же эта девица рвётся за ним ухаживать, хоть и не питает надежд стать герцогиней. Я проанализировала все, что она говорила, и уверена, что девчонка говорит правду. Посмотрим, может быть, её любовь сотворит чудо?

– Любовь всегда творит чудеса, если она искренняя, – уверенно сказала Анджелика. – Кстати, а где Они и эти два парня, которые в неё влюбились?

– Прощаются, насколько мне известно, – почему-то с сожалением вздохнул Огнеплюй. – Очень жаль, но им придётся вернуться в свой мир и в своё время. Изъять оттуда я их не могу – нарушатся необходимые связи, и тогда многое в человеческом мире сломается.

– Нда, но как же их любовь? – озабоченно спросил Драгис. – Связи связями, миры мирами, но ради любви даже миры можно подвинуть, и мы все это знаем.

– Они не влюблена, – уверенно сказала Анджелика. – Эти парни ей симпатичны, но не более того. Бывает, что тут скажешь! Что же до них самих, то у одного есть утешение, другой же от любви к Они излечился, и теперь грезит кое о ком ещё.

– Это я виновата, – вздохнула Мэгги. – Но у меня есть оправдание – герцог загнал нас в такую ситуацию… Нет, я не стану всё валить на герцога! Да, у нас с Елизаром вышел роман. Было здорово, но он знает, что я люблю мужа, и ни на кого его не променяю. Жаль парня, но у него своя жизнь, в которой, надеюсь, будет ещё настоящая любовь!

– А что же делать с пассажирами того самолёта, которому Они не дала упасть в океан? – спросила Анджелика. – Им довелось увидеть многовато лишнего.

– С ними всё будет нормально, – уверенно сказал Огнеплюй. – Мы всех их переловили в джунглях, и после безопасной терапии все они теперь думают, что видели сон. Каждый уверенно рассказывает о катастрофе и до небес превозносит пилотов, сумевших так удачно посадить самолёт, что обошлось без жертв. А вот феномен «золотой шкатулки миров» нам ещё предстоит долго распутывать. Ведь мы сейчас находимся как бы внутри неё, но при этом она же существует здесь в этих мирах, затянутая сеткой джунглей. И в мире, где вы живёте, она тоже есть. Как я её раньше не заметил? Не исключено, что и в других мирах найдётся, если поискать. Кстати, это из-за её открытой двери в пространстве вашего мира образовалась брешь, в которую влетел самолёт.

– Здесь и Дунда не разберётся, – заключила Анджелика. – Нужен Чикада, но он куда-то делся, и даже Козаура не знает, как его найти.

– Когда объявится, то пусть ему дадут знать, что у меня к нему имеется серьёзный разговор и целая куча вопросов, – попросил Огнеплюй. – Мне тут довелось одним глазком заглянуть в такую даль, что я теперь знаю очень много, и… ничего толком не знаю, но хочу знать! Точнее – мне это необходимо. Поэтому, мне это лучше обсудить с самим… Цикадой, и договориться миром, чем действовать порознь и вслепую.

– А где интересно эти коротыши – Адские угонщики? – вспомнила вдруг Мэгги. – Они такое тут устроили, что мало кому под силу. Кто знает, что было бы, если бы они не заставили герцога отпустить нас, и не вытащили его вместе со слугами наружу?

– Я видел их вместе с Они и семейством йети, – ответил Драгис. – У них был долгий разговор и, кажется сердечные прощания, после чего йети ушли. Потом я встретил этих чудиков в библиотеке. Оба прыгали и плясали вокруг раскрытой книги, выкрикивая – «Бицента! Бицента! Мама нашлась!»

– А, всё просто! – махнул рукой красный, но сильно поседевший дракон. – Они рассказывала – эти брат с сестрой по батюшке сатиры, но они не имели представления о том, кто их родительница, и какого они роду-племени по материнской линии. Что ж, судя по всему, их матушка принадлежит к народу «бицента», а это очень умные, и, как я слышал, крайне честные карлики.

– Ну, насчёт честности у этих ребят свои представления, – рассмеялась Мэгги. – И всё же, им присуще благородство. Они не бросают в беде друзей, и даже случайных знакомых. Вот только боюсь, что поблагодарить их за спасение нам не удастся. Я видела, как они усаживались верхом на зайцев, и у каждого за плечами был дорожный мешок.

Некоторое время спустя компания взрослых, взявшихся приводить в порядок то, что дети волей или неволей перевернули кверху дном, узнала, что кто-то выпустил всех зверей и птиц, томившихся в клетках на ферме неподалёку от дворца герцога. А ещё, через несколько дней до них дошло известие, что на станции железной дороги, находящейся в двух днях пути от владений герцога, кто-то угнал паровоз! Что было самым удивительным в этом происшествии, так этот то, что паровоз так и не был найден, хотя деваться ему было некуда. Он не появлялся ни на одной из железнодорожных станций ни в ту, ни в другую сторону рельсового полотна, на котором исчез. Его никто не видел следующим по путям, а предположение, что он потерпел крушение, не подтвердилось.

Паровоз просто сгинул, как будто выехал из этого мира. Прямых доказательств тому не было, но те, кто знавал Адских угонщиков, были уверены, что это их рук дело!

Глава 79.

– Дамы и господа! Леди и джентльмены! Мидам и мсьё! Товарищи и… Ну, вы меня поняли! Уважаемая публика! Только у нас и только в этом сезоне – великий маг и волшебник Андерус и его неподражаемая ассистентка Миу-Миу!

....................................................................

Слава о потрясающем фокуснике по имени или по фамилии Андерус, опережала его появление. Задолго до приезда в очередной город все местные газеты начинали трубить о том, что проездом в их местах будет знаменитый маг и его неизменная ассистентка. Потом, когда выступление было уже позади и гастролирующие артисты уезжали, частенько случались скандалы. Увольнялись корреспонденты и редактора газет, получали «по шапке» местные руководители, ужасно страдали директора цирков, театров и клубов, в которых выступал невероятный иллюзионист. Новые газетчики обрушивались на отбывшего мага с разгромной критикой, заявляли, что его выступления носят «антисоциальный и аморальный» характер, отвлекают советских тружеников, и особенно молодёжь от социалистического строительства, и через это подрывают основы советского государства.

Холуи – комсомольские лидеры и их традиционные подпевалы, клеймили фокусника на комсомольских собраниях, холуи – партработники и активисты, на собраниях партийных. Рядовые комсомольцы и коммунисты кивали головами и «поддерживали». Беспартийные граждане, молча, соглашались, но в тайне пожимали плечами, не понимая, как могут подорвать основы государства цирковые трюки и фокусы?

Однако надо сказать, что и трюки, и фокусы, которые показывал скандально известный маг и его ассистентка, были из ряда вон! Прежде всего, сам Андерус не был похож ни на одного из привычных фокусников, знакомых всем, кто бывал когда-то в цирке или хотя бы смотрел представление по телевизору. Он не носил фрак и плащ-крылатку, не использовал ни цилиндра, ни чёрной трости с белым костяным набалдашником. Не пытался он также изобразить театрального «турка» в огромной чалме, необъятных шароварах, туфлях с загнутыми носами и усищами шире плеч.

Внешне гастролирующий по стране маг напоминал какого-то древнего волхва в странных ниспадающих одеждах, с длинными чуть не до земли, волосами и такой же бородой. В руках у мага, как правило, был деревянный посох, либо ничего не было, так-как посох имел свойство исчезать неведомо куда, если фокусник в нём не нуждался.

Что же касается ассистентки, то она вообще была едва одета. То, что прикрывало её бёдра и грудь, можно было назвать не одеждой и даже не бельём, а неким символом, призванным изображать одежду. Этот факт потом был предметом особых нападок на «аморальную» парочку артистов, но во время сеансов никто из зрителей не только не высказывался против наряда Миу-Миу, но наоборот, затаив дыхание, все от мала до велика, и даже, несмотря на партийную принадлежность, смотрели на очаровательную девушку, от которой не хотелось отводить глаза.

Дело в том, что эта циркачка была непостижимо, нечеловечески мила, прямо настоящая кошечка! Видимо для того, чтобы подчеркнуть свою принадлежность к кошачьему племени, ассистентка фокусника носила накладные кошачьи ушки и пушистый хвостик. И то, и другое имело свойство шевелиться, словно было живым, но это, конечно, тоже являлось фокусом.

Так вот – о самих фокусах. Их в арсенале Андеруса было великое множество, но не один не был стандартным и привычным для зрителей. Маг и волшебник никогда не доставал кролика из шляпы, которой у него просто не было. Также из-за пазухи не вылетали у него голуби, а в карманах не водились белые мыши. И посох его не превращался в платок или букет цветов. А ещё, Андерус никогда не распиливал Миу-Миу в деревянном ящике, не протыкал её шпагами без вреда для здоровья, не заставлял исчезать из рамки-кабинки, накрытой большим покрывалом. Надо ли говорить, что в их реквизите не было карт, раздвижных столов с зеркальными ножками, для изображения головы лежащей на блюде, сундуков с двойным дном и всего такого прочего.

Был у них один коронный номер, демонстрируемый почти всегда, буде выступление проходило на арене, либо на сцене, под крышей или на открытом воздухе. Выглядел он так. На обозрение публики выставлялась дверная рама с навешенной дверью. Любопытно, что ни раму, ни дверь артисты с собой не возили, а всегда раздобывали на месте. Поэтому двери в раме были разные, от шикарных, но обшарпанных, снятых со старинного господского особняка, до современных полукартонных, которые советские строители, на радость квартирным ворам, ставили в новых домах. Бывали и грубые, наспех сколоченные из подручных материалов, изготовленные перед самым представлением, но суть не в этом.

Итак, дверь в раме устанавливалась вертикально и несколько раз поворачивалась вокруг своей оси, чтобы всем зрителям было видно, что здесь нет никакого подвоха, и это самая обычная дверь. Миу-Миу и сам маг демонстративно проходили сквозь раму при открытой двери и предлагали всем желающим сделать то же самое. Когда все скептики окончательно убеждались в том, что здесь нет никаких технических средств для обмана зрения, Миу-Миу под барабанную дробь входила в открытую дверь и прикрывала её за собой, но не выходила с другой стороны. Дверь вместе с рамой ещё раз крутили, открывали, закрывали и осматривали. Через какое-то время по просьбам публики маг открывал дверь, и оттуда под грохот оркестра, либо просто под аккорды баяна, выскакивала улыбающаяся Миу-Миу!

Рассказывали, что как-то, раз она вышла из двери, держа в зубах свеже пойманную, но ещё живую крысу. Маг тогда отругал свою ассистентку и заставил отпустить крысу, после чего Миу-Миу обиженно надулась. Конечно, всё это было разыграно на потеху публики, которая покатывалась со смеху, но почему-то эта часть номера больше не повторялась во время следующих выступлений.

Однако трюки с дверью на этом не заканчивались. После первого исчезновения девушки-кошечки дверь снимали с петель, и оставляли лишь пустую раму. И снова звучала дробь, и снова Миу-Миу делала шаг и исчезала неведомо куда. Причём, неважно с какой стороны зрители смотрели на происходящее – разглядеть, куда девается ассистентка фокусника, не мог никто! Потом она снова выпрыгивала из пустой рамы к восторгу публики. Но и это ещё не всё!

Дверь навешивали обратно и тщательно запирали. Для верности могли повесить сверху ещё два амбарных замка, причём с обеих сторон или даже заколотить досками. Затем следовала особенно громкая и берущая за душу барабанная дробь, под которую Миу-Миу входила… в закрытую дверь!

Это было полным нарушением законов физики, а значит, противоречила идеалам марксизма-ленинизма. Возможно, комсомольские активисты и ответственные партработники были правы насчёт подрыва основ советского государства, ведь даже ведущие инженеры местных предприятий и профессора технических вузов не могли объяснить, как такое возможно.

И, наконец, всё заканчивалось форменным издевательством, как над законами физики, так и над достижениями страны социализма-коммунизма. На сцену или арену выносили большой лист прокатной стали, и предлагали убедиться в его целостности. Как вариант аттракциона, это мог быть лист толстой фанеры, витринное стекло, либо кусок брезента или какой-нибудь другой ткани. (Но со стальным листом номер смотрелся лучше всего.)

После проверки, (чтобы не было ни дырочки!), сей предмет клали на пол, а сверху помещали всё ту же раму с дверью или без двери, как пожелает публика. И тогда Миу-Миу просто прыгала в раму и исчезала в ней, словно там был открытый люк, хотя никакого люка там не было, и быть не могло.

Нет, потом в разоблачительных статьях спецкоры утверждали, что люк всё-таки был, но его тщательно закамуфлировали антиобщественные элементы. Сам же трюк с подкладыванием под дверь стального листа, фанеры, стекла или ткани, был направлен на то, чтобы вызвать у советских граждан недоверие к качеству изделий отечественной промышленности.

Вслед за своей ассистенткой в лежащую горизонтально дверь уходил сам маг. Но делал он это не торопясь, как будто спускался по лестнице. И всё же ему удавалось при этом исчезнуть также бесследно, как и Миу-Миу. Затем дверь и все, что было под ней, уносили или даже разламывали на части, а волшебник с девушкой-кошечкой появлялись из-за кулис и раскланивались перед публикой.

Были у них в арсенале и другие чудеса. Как уже говорилось, их было много, но перечислять все просто не к месту на страницах этого повествования. Скажем, что чаще всего они были связаны с перемещением предметов, исчезновением их и появлением в других местах. Удивительнее всего было то, как фокусник ухитрялся поменять местами содержимое карманов зрителей. (Правда это был не самый зрелищный аттракцион, но он всё равно увлекал и забавлял всех присутствующих, хоть и заставлял многих нервно поёжиться.) Например, маг однажды изъял на расстоянии ключи от склада у известного работника торговли и переложил их в карман начальника местной милиции. Оба зрителя обиделись. Первый увидел в этом действе намёк на свою нечестность, второй решил, что его хотят обвинить в некомпетентности. Врядли маг имел в виду что-либо подобное, но на воре, как известно, шапка горит…

Было и так, что у целого ряда граждан пропали кошельки, бумажники и некоторые ценные вещи, вроде украшений. Маг объяснил, что изъял их у некоего карманного вора, который сейчас уже вышел из здания, где проходило представление. Всё украденное неведомым вором появилось в большой картонной коробке, которую перед этим вынесли на сцену пустой. Каждый предмет был возвращён владельцу в целости и сохранности, никто не пожаловался, что его имущество исчезло совсем или было возвращено не полностью, но почему-то многие заподозрили мага в обмане. Никакого вора, дескать, не было, а злонамеренный волшебник всё протяпал сам, ради собственных шкурных интересов. Между людьми также возник шёпоток, что с таким фокусником опасно не только в трамвай садиться, но даже встретиться на улице. И это вменялось ему в вину, и тоже красочно расписывалось в прессе.

Самым странным во всём этом деле было то, что фокусник до сих пор не был арестован, и даже никто не пытался помешать его выступлениям. Он редко оставался где-то более чем на два дня, и когда начинался сыр-бор с критикой и разными обвинениями, ни его, ни Миу-Миу в городе, районе и даже области и в помине не было. Они избегали выступать в столице, и крупные города тоже объезжали стороной. Их «жертвами» оставались жители глубинки, возможно ввиду большей доверчивости и мягкости характера последних. Как бы то ни было, в следующий раз фокусник и его ассистентка могли появиться в том же месте года через два или три, когда всё, что сопровождало их предыдущее выступление, забывалось, и тогда история повторялась заново.

..........................................................................

Сегодня выступление прошло «на ура», как впрочем, и всегда, поскольку провалов у мага и волшебника Андеруса не было. Показ фокусов при этом был разбавлен акробатическими номерами в исполнении Миу-Миу. Небольшой городок располагал собственным цирком, а потому здесь были трапеции, канаты и всё что требовалось воздушным гимнастам.

Но то, что проделывала девушка-кошечка, не снилось никаким акробатам! Она не лазала, а бегала по канатам, как по ровной земле, не прыгала, а прямо таки перелетала через невероятно большие расстояния, едва не зависая в воздухе!

Финал представления тоже был необычным. Миу-Миу не просто прыгнула в дверь, лежавшую на толстом куске плексигласа, а сделала это из-под купола цирка, словно спортсменка по прыжкам в воду с вышки. Когда же она «нырнула» в дверной проём, над дверью действительно взметнулся фонтан воды, часть которой забрызгала арену. После ухода своей ассистентки маг перешагнул через дверную раму и встал внутри, где никакой воды уже не было. Он церемонно поклонился публике, но не сошёл вниз, как обычно по ступенькам, а стал медленно погружаться в плексиглас, пока не исчез совсем. Естественно, прозрачный полимер остался при этом совершенно чистым, и даже не поцарапанным.

Но вот восторги публики остались позади, и все расчёты с администрацией цирка были произведены. Завтра, очень рано утром пара артистов должна была отбыть из города с первым же поездом. Чемоданы были сложены заранее, и билеты тоже куплены, так что оставалось лишь принять душ и поужинать, чтобы успеть немного поспать перед отъездом.

Но в эти планы неожиданно были внесены коррективы, потому что в гостиничном номере артистов ожидал посетитель. Когда они переступили порог своего временного жилища, Миу-Миу вдруг остановилась, поставила уши торчком, забила хвостом и даже зашипела!

– Успокойся, Ми! – сказал Андрей и погладил свою подругу по голове. – Всё в порядке, это свой. Ты что, забыла Елизара?

Миу не забыла Елизара, но их предыдущее знакомство было кратким, а потому недоверчивая нэко не успела к нему привыкнуть. И всё же она быстро успокоилась, скинула с себя лёгкий плащик, наброшенный поверх «символического» циркового костюма и юркнула в ванную комнату.

– Привет, как сам-то? – спросил Андрей, пожимая руку старому товарищу и оглядывая его странный наряд.

– Вот, собираюсь постриг принять, – смиренно ответил Елизар. – Заканчивается моё послушничество…

– Не передумаешь? – спросил тот, кто сам сошёл бы за библейского пророка.

– Нет.

– А здесь-то зачем? Если мне не изменяет память, твой монастырь далеко отсюда.

– Тебя пришёл повидать, – ответил будущий монах. – Я всё рассказал духовному отцу, и он разрешил мне эту встречу.

– Неужели всё рассказал? – удивился Андрей.

– Всё, – был ответ. – Иначе нельзя. Ты же знаешь – ложь Он не приемлет.

– Знаю, – кивнул фокусник. – Я только удивлён тому, что тебе поверили, и что разрешили свидание со мной, ведь я не могу доподлинно доказать, что сила у меня от Него, а не от Искусителя.

– Мой духовный наставник слышал и не такие истории, – чуть улыбнулся Елизар. – Извини, но я не могу рассказать тебе всего, что знаю. Что же касается твоей силы…

– Не моя она на самом деле, – поправил его Андрей. – Я лишь беру то, что лежит передо мной, как… Как дикий плод перед голодным! Беру и использую, так, как считаю нужным.

– Я посмотрел ваше представление, – вздохнул Елизар. – Ты многое можешь сейчас, а доступно тебе ещё больше, ведь ты видел Его и говорил с Ним, а самое главное – ты Его понял, и теперь твоя вера так высока, что не мне грешному с тобой ровняться!

– Думаешь, смогу взрастить древо в пучине морской? – усмехнулся Андрей. – Да, смогу, я это знаю. Вот только, что мне делать с этим свойством? Веру-то Он мне дал, а что делать с силищей, которую она даёт, не сказал, прости уж! Ведь то, что я такой дар на пустое дело трачу, грехом считается…

– Дарить людям радость, не грех! – горячо возразил Елизар. – И дело это не пустое, просто для тебя оно мелкое, другим его оставь, тем, для кого оно – жизнь и главное предназначение. Я уже сказал – ты можешь больше, и сила твоя растёт. Приходи к нам в обитель, там с отцами разберем, что к чему.

– А как же Миу? – спросил Андрей. – Я ведь живу с существом, которое и человеком-то не считается. И всё же мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь её даже за глаза называл «нечистой» или «бесовкой», а ведь я от некоторых бабок, и не только от них, слышал такие эпитеты.

– Мракобесие уже не единожды подводило Церковь, от чего она теряла самое дорогое, чем владеет – паству, – вздохнул Елизар. – Очень многие из священнослужителей и сейчас от него не избавились. Думают, что Ему посты да обряды нужнее людей! А Он за людей муки принял, не за обряды, и не за то, в какой день, что-то следует есть да пить, а в какой не следует. Поверь, среди нас немало тех, кто это хорошо понимает. И что мир шире, чем это праотцам сотни лет тому казалось, тоже знаем. И то, что Провидение простирается дальше, чем об этом человеку ведомо, тем более. Что же до мракобесия, то оно уже породило атеизм, как дитя усталости и разочарования. И будет с него. Мы не станем с этой бедой носиться, а взглянем на удивительное создание Создателя, как на подтверждение Его силы и воли!

– Ты помнишь Они? – спросил Андрей, глядя Елизару прямо в глаза.

– Помню, – не дрогнув, ответил тот. – Ты знаешь, как с ней связаться?

– Нет.

– Жаль, а то бы я пригласил и её тоже. Но ты приводи свою нэко, не бойся. Её у нас никто не обидит и не назовёт созданием Тьмы.

– Точно?

– Да. Мы тоже кое-что умеем, и светлое от тёмного отличаем, не взирая на облик. Миу светлая, а теперь я знаю, что Они тоже, хоть и носит такое имя. Кстати, ты знаешь, что профессор Сай прославился?

– Чем?

– Своими работами о реальности многих персонажей японской мифологии. Да, это мы тоже изучаем. Понятное дело, что в нашей стране не дождаться ни переводов его работ, ни издания таковых. А ведь он свидетель многих интереснейших событий! Отец Настоятель намерен пригласить его в обитель для знакомства и чтения лекций. Так что, если поторопишься, то можешь с ним там встретиться. Будет что вспомнить, и о чём поговорить.

– Уговорил! – рассмеялся Андрей. – Мы с Миу приедем, как только сможем – у нас ведь договор о выступлениях. Но, всё-таки, как же ты? Понимаешь о чём я?

– Понимаю, – кивнул Елизар. – С Божьей помощью, как же иначе? Я не забыл Они, но она никогда не была моей. А вот Мэгги… Духовный наставник говорит, что не надо никого забывать. Любовь нисходит на человека свыше, но она бывает разная. Мне досталась вот такая. Я ведь хорошо знаю, где живёт Мэгги, но я никогда не вторгнусь в её семью, в их счастье! Её муж действительно замечательный человек, и я ему очень благодарен за ту любовь, которой он окружает женщину, которую я… Я ведь видел их, позволил себе такую слабость. Конечно, я не открылся, и даже близко не подошёл, а наблюдал издалека. У них пять мальчиков и… И младшая девочка, которую обожают родители, а старшие братья стоят вокруг, как стража.

– ?!

– Да, – ответил Елизар на немой вопрос друга. – Я был удостоен счастья, которого не заслуживаю, но теперь у меня другой путь. Так ты приедешь?

– Приеду, – ответил Андрей и сжал руку друга, с которым его теперь объединяло гораздо больше, чем этобыло, когда они вместе вели над океаном горящий самолёт.

Глава 80.

– Нет, дедуль, спасибо, но я не буду «козью кровь»! В прошлый раз мы с Её величеством этого вина так нашарашились, за родство, да за возобновлённое знакомство, что перед родителями стыдно было. Они приехали, чтобы забрать блудную дочь, а у меня такой отходняк тяжёлый… Да ты ведь всё видел!

Рогелло Бодакула рассмеялся, но поставил кувшин на место.

– Сильно выпороли? – осведомился он с весёлым сочувствием.

– Слова грубого не сказали, – улыбнулась Они. – Ни за это не ругали, ни за то, что исчезла из дому на столько времени… Мама и папа у меня золотые!

Старый призрак согласно кивнул и опрокинул в открытую пасть свой кубок.

Я очень рад тебя снова увидеть, внучка! – сказал он, когда туман вокруг жёлтых костей слегка порозовел. – А теперь выкладывай, что привело тебя сюда сейчас. Врядли желание навестить призрак деда, которого боятся все, кроме разве что Козауры и матушки твоей, принцесски Анджелики. Ну, так как?

– Дедуль, научи меня ходить по вертикали времени, – проговорила девушка, заглянув в пустые глазницы козлиного черепа, где горели немигающие огненные точки. – Я просила дядю Огги, он ведь это умеет, но он только отшучивается. Не доверяет мне!..

– Неспроста не доверяет, лапуль! – улыбнулся Рогелло Бодакула, как умеют улыбаться только скелеты. – Он боится за тебя, беспокоится, что ты влипнешь во что-нибудь. Ведь это свойство – влипать во что-то опасное, передалось тебе в полной мере от твоей родительницы! Это у вас семейное, ничего не поделаешь. Так как же тебя учить чему-то такому, что увеличит шансы влипнуть во множество раз?

– Ну, вот, – разочарованно вздохнула девушка, – и ты такой же…

– Подожди, – перебил её призрачный граф. – Я ведь тебе ещё не отказал! Никогда не думал, что буду оправдывать дракона, но хочу сказать, что твой, (хе-хе!), дядя вызывает уважение. Он о тебе заботится и любит тебя, ведь в его глазах ты – продолжение его принцессы! А ещё, он многое умеет, но далеко не всё!.. В частности, способ, которым он пользовался, чтобы двигаться по времени, небезопасен, как для самого путешественника, так и для того мира, в прошлое и будущее которого он вмешивается. Красный дракон это знает, а потому осторожничает. Ему доводилось набедокурить, когда он был моложе и беспечнее. Миры, которые он повредил, затянули прорехи и залечили раны, но всё же возникли кое-какие несоответствия, которые сказываются с тех пор на их развитии, и приводят в недоумение учёных.

– И что же это за несоответствия? – полюбопытствовала Они.

– Их много, – усмехнулся Рогелло Бодакула. – Все перечислять, уйдёт уйма времени. Мне-то что, а вот тебе станет скучно. Но, вот простой пример – календарь. Спроси у матушки, как-нибудь, почему у неё на родине Новый год празднуют дважды? Скажу заранее – у неё там два календаря, разница между которыми в несколько дней. Официально действует тот, который принят во всём остальном мире планеты Земля, но в её родной стране, сравнительно недавно действовал старый календарь, о котором жители не хотят забывать. Расхождения возникли из-за ошибки в астрономических расчётах, которую заметили и исправили, убрав ряд «лишних» дней. До сих пор идут там споры, было ли нужно убирать эти дни, и какой календарь более правильный. Оговорюсь, что на самом деле и тот, и другой календари неправильны, так-как расчёты астрономов ведутся не с той позиции… Но суть не в этом! Дело в том, что люди, ну, и козы тоже, плохо знают само время. Лишь немногие понимают и признают, что оно материально, а материя, как таковая, неуничтожима. Она не может исчезнуть, а лишь меняет свои качества. Для того чтобы убрать несколько дней, недостаточно вычеркнуть их из календаря, нужно эти дни куда-то деть, что-то с ними сделать. И всё же они пропали! Куда делись? Так вот – их кое-кто проглотил, сожрал ненароком, не задумываясь о последствиях.

– И это был дядя Огги?! – воскликнула Они, округлив глаза.

– Он самый! – кивнул Рогелло Бодакула. – Это было крайне безответственно с его стороны, но ведь драконы редко думают об ответственности. Они просто берут всё, что им нравится, и вообще делают что хотят. Я знаю, что с тех пор красный дракон во многом изменил свои взгляды. Ну, да, его отношение к миру коренным образом перевернула любовь! Когда он осознал, что может повредить родному миру своей принцессы, в котором проживает её потомство, он стал заботиться о сохранении этого мира и соблюдении условий, в котором этот мир поддерживает собственное бытие. И это одна из причин, почему он не учит тебя путешествовать по времени. Но сделанного не вернёшь, тем более что путаница с календарями стала теперь частью человеческой культуры и истории, которую невозможно ни отменить, ни проигнорировать. Это необратимо ещё и потому, что как и всё проглоченное, неважно кем – драконом, человеком или козой, те дни уже переварились и вышли естественным путём. Они не пропали, так-как в мирах сущего вообще ничего не пропадает, но из них образовался некий особый мир. Однако я не советую тебе туда соваться.

– Брр, не буду! – пообещала Они со смехом. – Я поняла то, что ты хочешь сказать мне об опасности вмешательства в дела времени и об ответственности. Дядя Огги говорил мне, то же самое. Так значит, ты меня ничему не научишь?

– Уже учу! – снова улыбнулся Рогелло Бодакула. – Просто я, как козёл с опытом, начал с техники безопасности, о которой в таких делах надо знать, прежде всего. Я не хочу скрывать от тебя то, что ты жаждешь узнать, и лучше именно я научу тебя этому непростому делу, чем ты нахватаешься знаний без системы, и наберёшь информацию, где попало. А потом набедокуришь, как твой дядя Огги или того хуже – влипнешь куда не надо по самые рожки, как матушка!

– Здорово, дедуля!

– Что ж, раз ты считаешь, что это здорово, значит, так тому и быть! – изрёк Рогелло Бодакула и налил себе ещё кубок «козьей крови». – Ну, если не передумала, то наберись терпения, потому что обучение будет долгим. Итак, о главных опасностях ты уже предупреждена, что же до прочих, то поговорим о них в процессе, когда будем изучать детали. Теперь же общая теория! Как я уже говорил, время материально…

Глава 81.

– Ты уверена, что это здесь? Место какое-то странное!

– Что тут странного? Горы, как горы, что мы гор не видели?

– Я не про горы, я про это!

Билли указал на странное подобие домика, смахивающего на собачью будку, сделанную из камня. Сооружение было старым или даже древним, непостижимо древним, но на удивление крепким. Камни, из которого оно было сложено, оказались хорошо пригнанными друг к другу, так что стены держались без раствора и дополнительных крепежей.

Вокруг домика были видны руины невысокой стены, которая сохранилась гораздо хуже. Во многих местах стена эта была разрушена до основания, но контур угадывался хорошо, образуя, небольшой дворик перед маленьким домиком.

Адские угонщики направили, было, своих скакунов к пролому, но верховые зайцы встали у границы дворика, как вкопанные, и не было никакой возможности заставить их сделать хотя бы маленький скачок.

– Ладно, длинноухие! – улыбнулся Билли, слезая, после чего вручил своему зайцу припасённую заранее морковку. – Вам виднее! А мы пройдёмся пешком, ведь здесь недалеко.

Речь шла о том, чтобы пересечь дворик и заглянуть внутрь дома, где их должны были ждать ответы на многие вопросы.

– Я успела привыкнуть к нашим ушастым, – сказала Милли, последовав примеру брата. – Они милые, быстрые, и появляются всегда, когда надо. И всё-таки жалко было бросать паровоз!

– Ага, надо было сюда его затащить, в горы! – хохотнул её брат. – Вспомни наши принципы – никогда не жалеть о технике, которую пришлось бросить, потому что всегда можно угнать новую! Подумай лучше о том, какие рожи будут у тех, кто найдёт в депо паровоз, который никогда туда не въезжал, и которому вообще взяться неоткуда!

– Такие же, какие были у тех, у кого мы этот паровоз увели из-под самого носа! – подхватила Милли. – И такие, как у тех, кто потом гадал, куда он делся!

Адские угонщики весело расхохотались, представляя себе удивление людей, которые не могли понять, куда исчез паровоз, не способный передвигаться иначе, как по рельсам, и откуда он взялся в мире, далеко отстоящем от места похищения. Но, отсмеявшись, оба вдруг стали серьёзными. Перед ними было нечто неведомое, древнее и таинственное, к чему они проделали немалый путь. Это неведомое завораживало, хотя выглядело, как очень простое каменное строение, в котором, кажется, никого и ничего не было.

Зайцы на удивление быстро расправились с морковками, снялись с места, и через секунду их хвосты-пампоны скрылись в ближайших кустах. Адские угонщики остались вдвоём, напоминая стороннему наблюдателю, потерявшихся детей.

Им вдруг стало холодно. Ветер, как будто усилился и завыл в ветвях редких деревьев протяжно и тоскливо. Горы, только что казавшиеся такими красивыми, смотрелись угрюмыми серыми громадами, толпой великанов, каждый из которых мог одним лишь самым лёгким движением растереть таких ничтожных козявок, как эти двое. Брат и сестра машинально взялись за руки, чего с ними не было уже много лет.

– Покончим с этим, – коротко сказал Билли и перешагнул через границу дворика.

– А что если там ничего нет? – спросила Милли, тем не менее, поспевая за братом.

– Тогда переночуем под этой крышей, а потом пойдём дальше, – пожал плечами Билли. – Не будь я Адский угонщик, если не слышал во время скачки гул самолёта, заходящего на посадку. Это значит, что где-то поблизости есть аэродром. С каким удовольствием я слямзил бы хороший истребитель!

– Лучше пассажирский лайнер, – возразила Милли.

– Это почему? – нахмурился её брат, предчувствуя очередной спор.

– Там есть что пожрать, – веско заявила сестра, у которой давно уже бурчал живот. – А потом, истребитель не может очень долго находиться в полёте без дозаправки, а полностью заправленный транспортник одолеет с четверть этого мира, если не больше!

С этим нельзя было не согласиться, но сейчас перед Адскими угонщиками стояли совершенно иные задачи. Дворик они перешли, и теперь оказались перед входом в дом, если только это было входом, а не окном.

«Дверью» каменного домика служило идеально круглое отверстие, в которое обычный человек протиснулся бы только при условии, что он худой от природы и соблюдает умеренность в пище. Но для двух коротышек эта дырка была тем же, чем для человека любых габаритов открытые ворота.

– Полезли! – бросил Билли, и первым подал пример.

Они миновали отверстие, расположенное в толстой каменной плите, и оказались внутри маленького кубического помещения, в котором было сухо и чисто, пусто и тепло, хоть вокруг был только камень. Вероятно, кто-то периодически производил здесь уборку, так-как на полу не было ни соринки, а ведь ветер неизбежно должен был загонять сюда листья, не говоря уже о людях, имеющих странную привычку засовывать свой мусор туда, где ему совершенно не место.

И не было здесь не только мусора, но и вообще ничего. Ни древней книги на подставке, ни таинственного камня с письменами, ни бочонка со свитками, ничего такого, что могло бы походить на источник содержащий ответы на вопросы.

– Жалко! – разочарованно вздохнула Милли. – В той книге было написано, что мы найдём всё здесь… Может быть, мы ошиблись адресом?

– Зайцы принесли нас прямо сюда, а мы им никакого адреса не сообщали, – развёл руками Билли. – Нет, мы прибыли именно туда, куда надо.

– Тогда почему же здесь ничего нет?

– А ты видела где-нибудь крепкий замок на дверях? Здесь и дверей-то нет, а дырка каменной пробкой затыкается. Она там валяется снаружи, я видел! Только никто ей давно уже не пользовался, даже в землю вросла. Так что здесь всё открыто – заходи и бери что хочешь. Если и было что-то такое, где имелись ответы на наши вопросы, то это давно уже кто-то прикарманил.

– Жалко, – повторила Милли.

– Да, жалко, – согласился с ней брат. – Я тоже надеялся, что мы маму найдём… Ну, так мы её найдём, но немного позже! А теперь давай отдыхать. Завтра пойдём искать аэродром, а он врядли очень близко, и что-то мне подсказывает, что зайцы нас туда не подбросят.

Адские угонщики были выносливы и неприхотливы, хоть не упускали случая попировать и уважали удобства. Здесь же им предстояло спать на полу, завернувшись в одеяла, благоразумно прихваченные с собой.

Хуже дело обстояло с ужином. На двоих у них было только одно яблоко, жёсткое и кислое, от которого только ещё больше захотелось есть. Но никто не жаловался. Поужинав, они улеглись рядышком, чтобы было теплее, и замерли, глядя в потолок. Сон не шёл, хоть оба понимали, что поспать необходимо, а убраться отсюда лучше утром, пока внутрь каменного домика не заглянул кто-нибудь из людей.

– Дует, – через некоторое время сказала Милли, зябко поёжившись.

– Я закрою, – вызвался Билли, обрадовавшись поводу, чтобы встать.

Он выпутался из одеяла, и вылез через дырку, чтобы достать каменную пробку. Это было не так легко, как казалось сначала. Пробка была тяжёлой, едва под силу поднять, и видимо предназначалась для того, чтобы её вставляли в отверстие, стоя снаружи, а не сидя внутри странного древнего сооружения. Несколько раз он её ронял, дважды прибил себе пальцы, но, наконец, у него получилось втащить эту «дверь» за собой. Пробка села на место, и её даже как будто втянуло внутрь, так что Адский угонщик едва успел убрать руки.

Уставший, взмокший, но довольный собой, Билли вернулся к сестре и вытянулся рядом. Вот теперь можно было поспать! Они выключили электрический фонарик, которым освещали своё нынешнее убежище, и оказались в темноте, чёрной, как чернила…

И тут вдруг темнота эта кончилась, едва начавшись. Сон тут же отлетел от них обоих, потому что брат и сестра увидели над головой не каменный потолок, а совершенно ясное, синее и совсем не ночное небо!

Адские угонщики дружно сели и посмотрели друг на друга, потом пощупали друг друга для верности. Нет, они не спали, и накануне не ели никаких незнакомых или знакомых грибов, даже съедобных, только яблоко…

– Ваши высочества!

Согнувшись в почтительном поклоне, передними стоял благообразный старик одного с ними роста. (!) Одет этот старец был странновато – во всё белое, изготовленное из материи валяной шерсти. Его седые волосы и борода свисали до самой земли, а в руках он держал остроконечный колпак, высотой, наверное, в половину своего роста.

– Ваши высочества! – повторил он, увидев, что на него обратили внимание. – Позвольте приветствовать вас в стране бицента! Ваша матушка – королева бицента, с нетерпением ожидает вас. Не угодно ли принцу и принцессе проследовать за мной?

«Принц и принцесса» снова посмотрели друг на друга.

– Милли, ты тоже это видишь? – прошептал Билли сдавлено. – Нет, не отвечай, а лучше ущипни меня!

На такую просьбу Адская угонщица не могла не откликнуться, и ущипнула, как надо, но от потрясения её брат даже не ойкнул!

– Прошу вас, пойдёмте! – снова заговорил старичок, распрямляясь и надевая на голову свою высокую шапку. – Её величество королева была печальна много лет, будучи в разлуке со своими возлюбленными детьми. Она способна ждать вас ещё десятки, сотни и даже тысячи лет, но каждая секунда и даже доля секунды этого ожидания для неё очень мучительны! Так не будем же доставлять новых страданий нашей повелительнице, когда, преодолев столько препятствий, вы, наследники трона бицента, наконец, вернулись домой!

Адские угонщики решили больше не сомневаться. Они скинули свои одеяла и зашагали вслед чинно выступавшему старику, по дороге, выложенной чем-то, подозрительно напоминающим серебряные самородки. Несмотря на потрясение, брат и сестра всё же оглядывались по сторонам.

Горы вокруг преобразились! Их склоны до самых вершин были убраны зеленью и цветами. С уступов низвергались водопады, а в долинах, прежде заросших сухими чахлыми кустами, раскинулись буйные сады и живописные рощи.

Вдруг раздался дружный топот мягких лап, и целая кавалькада закованных в золотые доспехи воинов, верхом на горячих боевых зайцах, выстроилась по обеим сторонам дороги. Раздалась команда, и всадники бицента, как один, взяли оружие на караул!

Но брату и сестре было сейчас не до этих красот и чудес, потому что по серебряной дороге к ним со всех ног бежала невероятной красоты женщина, в простом белом платье, без короны, с волосами цвета благородного жемчуга, рассыпавшимися по плечам. Старик в высоком колпаке отступил в сторону, и снова почтительно склонился перед своей королевой и её вновь обретёнными детьми – принцем и принцессой бицента!

Никто не сказал ни слова. По щекам всех троих струились счастливые слёзы, руки впервые обнимали тех, кого роднее на свете не может быть, и только губы брата и сестры беззвучно шептали – «Мама, мама, мама!»

..................................................................

Руками пробку вытащить не удалось, и тогда люди принесли лом, но он согнулся от усилий нескольких дюжих мужчин.

Стоило ли вообще её вытаскивать? Предполагалось, что внутри дольмена контрабандисты снова спрятали своё добро, а потому, усилия не прекращались. Кто-то высказался, что здесь не обойтись без техники, и тогда к древнему сооружению пригнали мощный трактор. Да, с таким тягачом было не поспорить, и каменная пробка вылетела с первого рывка!

Но каково же было разочарование всех, когда внутри нашлись только два кукольных одеяла, неведомо, зачем туда засунутых. Наверное, всё объяснялось просто – накануне здесь играли дети, но было непонятно, что это за дети, так-как никто из девочек, (не будут же мальчики играть в куклы!), проживающих в ближайших селениях, не уходил так далеко от дома, в чём их родители были уверены. Да и не под силу было девочкам так глубоко и мощно всадить в отверстие стены древнего сооружения тяжёлую каменную пробку.

А вот каково было общее удивление, когда люди, собравшиеся, чтобы исследовать запечатанный дольмен, наконец, обернулись и не увидели своего трактора! Могучий тягач исчез бесшумно и бесследно, как будто улетел или растворился в воздухе, оставив после себя лишь цепь с прицепленной к ней пробкой.

.....................................................................

.....................................................................

20.10.2019.

Монолог автора

(Старая театральная сцена, со следами косметического ремонта и кое-как навешенным занавесом. Автор, что-то напевая под нос, появляется с ведром и малярной кистью в руках. Никого не замечая, он начинает неловко приклеивать к стене какой-то лист. Это плохо у него получается, и во время борьбы с листом, который не хочет приклеиваться, он нечаянно оглядывается на зал и спохватывается.)

Автор: О, вы уже здесь! Тысяча извинений! А я, вот, хотел было дать небольшую рекламку, а она… Нда. Лучше скажу своими словами. Короче говоря, я вернулся в мир «Колдовского замка»!

(делает паузу, видимо ожидая реакции со стороны зала, но, так и не дождавшись, продолжает)

Честно говоря, сам не думал, что когда-нибудь меня снова увлечёт эта тема. Однако, как говорится, жизнь идёт, и жизнь моих героев тоже идёт, не останавливается. У них подросло новое поколение, которое уж точно не отстанет от старого, по крайней мере, в том, что касается способности «влипать» во всякого рода истории и невероятные ситуации. Как об этом было не написать! Написал, и вот вам сиквел – «Приключения Они». Понравилось? Вижу, что понравилось не всем, но это нормально, это не страшно, ведь я же не про повышение зарплаты писал! Впрочем, даже это не всем нравится. Но я рад, если хотя бы кому-то читать было не скучно, а если кто-то получил удовольствие, то значит, жизнь моя прошла не зря!

А теперь та новость, которая никак не хочет сюда приклеиваться. Как вы, конечно же, заметили, в этом романе появилось несколько новых и неожиданных, даже для меня самого, героев. Симпатичных героев, скажем без ложной скромности! Представляете, их история не закончена! Я имею в виду неподражаемых близнецов Милли и Билли, этих очаровательных «Адских угонщиков». (Только не подумайте, что я одобряю их деятельность! Ни в коем случае не одобряю, и никому не советую им подражать.)

Так вот – у них, несмотря на такой хороший и трогательный финал предыдущих приключений, возникли проблемы очень специфического свойства, которые вызвали серию новых событий и приключений, может быть, ещё более головокружительных, чем прежние. В общем, устоять невозможно, и теперь сижу и пишу следующий сиквел. (Это уже получается сиквел сиквела?) Он будет называться – «Приключения Адских угонщиков. Найти папу!» Когда закончу работу, сам не знаю, скажу только, что это дело не быстрое, ведь я только начал. Но будет, будет, ждите!

Что же касается…

(роняет кисть, пытается поднять её и роняет ведро)

Вот же… Эх! Никудышный из меня расклейщик, тут ничего не поделаешь. Но да ладно, я вроде всё сказал, а потому, разрешите откланяться!

(делает прощальный знак рукой и нечаянно прислоняется к стене, в том месте, где висит кое-как прилепленный листок)

Счастливо оставаться и до новых встреч!

(уходит с листком, приклеившимся к спине)

.........................................................................

.........................................................................

17.09.2020

.........................................................................

.........................................................................

В оформлении обложки использована иллюстрация Ksant «Юная Они – vqQ9OXRfee8.jpg» Использование рисунка согласовано с автором.

Оглавление

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.

Глава 15.

Глава 16.

Глава 17.

Глава 18.

Глава 19.

Глава 20.

Глава 21.

Глава 22.

Глава 23.

Глава 24.

Глава 25.

Глава 26.

Глава 27.

Глава 28.

Глава 29.

Глава 30.

Глава 31.

Глава 32.

Глава 33.

Глава 34.

Глава 35.

Глава 36.

Глава 37.

Глава 38.

Глава 39.

Глава 40.

Глава 41.

Глава 42.

Глава 43.

Глава 44.

Глава 45.

Глава 46.

Глава 47.

Глава 48.

Глава 49.

Глава 50.

Глава 51.

Глава 52.

Глава 53.

Глава 54.

Глава 55.

Глава 56.

Глава 57.

Глава 58.

Глава 59.

Глава 60.

Глава 61.

Глава 62.

Глава 63.

Глава 64.

Глава 65.

Глава 66.

Глава 67.

Глава 68.

Глава 69.

Глава 70.

Глава 71.

Глава 72.

Глава 73.

Глава 74.

Глава 75.

Глава 76.

Глава 77.

Глава 78.

Глава 79.

Глава 80.

Глава 81.

Монолог автора