Обитатели бездны [Уильям Кроми] (fb2) читать онлайн

Уильям Кроми Обитатели бездны

Происхождение жизни

Да произведет вода пресмыкающихся, душу живую.

Бытие

Земля возникла совсем недавно. Ее поверхность, сотрясаемая внутренними толчками, ходит ходуном. Из расселин вырываются газы и постепенно образуют атмосферу, поначалу очень разреженную. Притяжение планеты удерживает эту бурлящую оболочку, крайне ядовитую. Палит солнце, повиснув над бесплодными скалами. Окажись здесь живое существо, любое из нам известных, — его убьют ультрафиолетовые лучи, если оно не успеет погибнуть при первом же вдохе. Новорожденной планете предстоит претерпеть ряд коренных изменений, прежде чем на ней сможет появиться жизнь.

Никто не ведает, как все началось. Возможно, Вселенная возникла 10–15 миллиардов лет назад в результате гигантского взрыва, а возможно, она существовала всегда. Могло случиться так, что около пяти миллиардов лет назад Солнце, затем Земля и другие планеты образовались в результате конденсации холодного облака пыли и газа (Согласно теории "холодного" возникновения планет советского академика О. Ю. Шмидта и теории зонной плавки академика А. П. Виноградова, Земля как планета существует уже многие миллиарды лет (значительно больше пяти). — Ред.).

Во всяком случае земная атмосфера, океаны и "сырье", из которого возникла жизнь, должно быть, появились из земных недр. Газы, находившиеся в камнях и между ними, поднимались на поверхность благодаря своему малому весу. Углекислый газ и водяной пар выходили наружу — через вулканы, фумаролы и расселины в земной коре.

Водяной пар, конденсируясь, превращался в водяные капли, которые постепенно скапливались в низинах. Наличие воды было чрезвычайно важным фактором, поскольку, поглощая ультрафиолетовые лучи, вода могла защитить от их смертоносного воздействия живые существа. Сначала это были всего лишь лужи и пруды. Затем они, увеличиваясь, сливались в озера, а те, в свою очередь, расширялись, становились глубже и превращались в моря. В конце концов, глубокие выемки в земной коре наполнились до краев.

Ученым до сих пор неизвестно, сколько времени ушло на все эти процессы. Одни утверждают, что океаны образовались сразу же и их уровень стал близок к нынешнему уже в течение первых одного-двух миллиардов лет. Другие полагают, что они наполнялись постепенно. Доктор Уильям У. Рубей, сотрудник американского Управления геологоразведки, подсчитал, какое количество влаги вырывается на поверхность Земли через вулканы, фумаролы и горячие источники в наше время. По его расчетам, если в ту пору вода накапливалась с такой же скоростью, что и теперь, то четырех с половиной миллиардов лет было бы достаточно для того, чтобы в Мировом океане, содержащем ныне два миллиона триллионов тонн воды, скопилось такое количество влаги.

Но, как бы то ни было, ежегодно океан получает ничтожно малое количество влаги. Влияние ее на уровень океана заметить невозможно, так как уровень этот сильно колеблется под воздействием других причин, таких как образование и таяние льдов, опускание и поднятие суши и оседание океанского ложа под тяжестью воды.

Углекислый газ, просачиваясь наружу из недр новорожденной планеты, поступал в атмосферу и растворялся в совсем недавно возникшем океане. Конечно, имелся и водород — элемент, самый распространенный во Вселенной. Поскольку углерод, находящийся в углекислом газе, соединяется с великим множеством прочих элементов, он вступил в реакцию с водородом и образовал углеводороды — простейшие типы органических соединений, то есть соединений, встречающихся в природе в живых существах.

Вот уже перед нами первая ступень лестницы жизни. Из углеводородов можно создать более сложные органические вещества — это своего рода строительный материал, из которого состоит все живое.

Каким же образом могли возникнуть эти более сложные вещества в ранний период возникновения атмосферы и Мирового океана? Увлеченный возможностью сделать важное открытие, Стэнли Л. Миллер, в ту пору выпускник Калифорнийского университета, задался целью во что бы то ни стало выяснить этот вопрос. В 1952 году он провел свой знаменитый опыт. Миллер воссоздал первобытную атмосферу Земли в герметической камере, где циркулировала нагретая смесь водяного пара, водорода, аммиака (соединение азота и водорода) и метана (углеводород). Чтобы эти газы могли соединиться между собой, нужна была энергия, которая бы заменила молнию или ультрафиолетовое излучение. Для этого Миллер использовал электрическую искру. Нагретые газы, через которые пропускалась электрическая искра, остывая, превращались в жидкость. Жидкость нагревалась до кипения, и Миллер снова пропускал электрическую искру через образовавшиеся газы. Такая операция повторялась неделю, пока жидкость не изменила первоначальный цвет. Затем Миллер исследовал ее и обнаружил множество различных органических соединений, и в том числе аминокислоты. Эти кислоты являются строительными блоками протеинов, составляющих основу всех живых существ. Именно комбинация протеинов в данном организме и определяет, что он такое — растение, насекомое, динозавр или человек.

Аналогичные опыты производились русскими учеными, использовавшими в качестве источника энергии ультрафиолетовые лучи. Миллиарды лет назад степень ультрафиолетового облучения, получаемого Землею, была во много раз выше нынешней. Поэтому оно вполне могло послужить источником той самой энергии, которая была необходима для связывания между собой органических соединений.

Вулканическое тепло, радиоактивное излучение, атмосферное электричество — другие возможные источники такой энергии. Биохимики воссоздавали их в своих лабораториях с помощью электронных лучей, гамма-лучей и тепла. Ученые Флоридского университета опытным путем получили 14 видов встречающихся в природе аминокислот путем нагревания смеси, состоящей из метана, аммиака и воды, до температур, обычных для вулканических районов.

Один из ученых, доктор Сидней У. Кокс, соединив некоторые из образовавшихся аминокислот, получил более сложные вещества. Он добился этого, поместив аминокислоты в горячую лавовую породу, которую омывал кипящей стерилизованной водой, выполнявшей роль дождя, приливов и отливов.

Эти опыты доказывают, что простые элементы, находящиеся в Земле и близ ее поверхности, могут быть превращены в молекулы (Наименьшая единица любого химического соединения. Если раздробить молекулу воды, то вместо воды мы получим два атома водорода и один атом кислорода), обладающие некоторыми свойствами живых организмов, гораздо легче, чем это прежде считалось возможным. Вполне вероятно, что часть таких молекул или все они сначала возникли в атмосфере, но впоследствии попали в океан или были смыты на землю дождем.

Мировой океан в ранний период его существования, должно быть, представлял собой теплую, устойчивую среду, в которой эти химические соединения могли долго оставаться без изменения — использовать их в пищу было некому: микроорганизмов, которыми в наше время кишат моря, еще не было. Не было тогда и свободного кислорода, способного разложить эти соединения на их составные части. Первобытный океан можно себе представить, как некий жидкий бульон; хрупкие молекулы сохранялись в нем. в тех же условиях, какие мы считаем идеальными для консервирования продуктов, — стерильность и отсутствие доступа кислорода.

Однако этот океанический бульон отнюдь не был густым. Понадобилось какое-то средство, чтобы сблизить молекулы: ведь лишь при таком условии они могли, соединяясь между собой, становиться все крупнее и сложнее.

Гипотеза, выдвинутая доктором Питером Дж. Уонгерски, проводившим опыты в Йельском университете, объясняет, как это могло происходить. Пропуская пузырьки воздуха через смесь, состоящую из искусственно созданной морской воды и растворенных в ней органических соединений, включая аминокислоты, он обнаружил, что эти соединения выделяются из раствора и в виде пленки скапливаются на пузырьках воздуха. При подаче новых порций воздуха возникали все более крупные сгустки таких частиц. Исследуя получившиеся сгустки, доктор Уонгерски обнаружил полипептиды — молекулы, представляющие собой шаг от аминокислот к протеинам.

По мнению доктора Уонгерски, подобный процесс мог сыграть значительную роль в длительной эволюции от неорганических химических соединений к живым организмам, обитающим в море. Ветры и штормы, взбаламучивая воду первобытного океана, могли образовать в ней пузырьки, Подобно тому, как это происходит и теперь. Элементарные частицы, растворенные в воде, могли превратиться в сгустки твердого вещества, которое прилипало к пузырькам воздуха. После того как эти пузырьки лопались, такие сгустки, дрейфуя, по-видимому, продолжали собирать все новые органические вещества. Такие органические соединения, по словам П. Уонгерски, возможно, явились прародителями всего живого на Земле, в том числе и человека.

Пусть даже жизнь и не обязана своим происхождением этим катышам, однако, как полагает доктор Гордон Райли, без них живые вещества были бы ныне менее многочисленны. Органические сгустки, вероятно, с давних времен пополняли запасы пищи. И по сей день, считает Райли, такие органические сгустки служат основным источником пищи для многочисленных видов планктонных организмов, живущих как в глубинах океана, так и вблизи его поверхности.

Доктор Дж. Д. Бернал из Лондонского университета также считает, что "жизнь, подобно Афродите, возникла из пены морской". Он полагает, что органических веществ, скапливающихся близ поверхности, вероятно, было в сто, а то и в тысячу раз больше обычного в воздушных пузырьках, образующихся в волнах прибоя. "При ветре, дующем в сторону берега, — пишет Бернал, — все то, что находится на поверхности моря протяженностью в сотни и тысячи миль, может уместиться на полосе побережья длиной всего в несколько миль". По его образному сравнению, как бы неведомый исполинский повар снимает навар с поверхности гигантского океанского котла и стряхивает его на побережье.

Нам хорошо известно, что может произойти, если у нефтеналивного танкера, поблизости от излюбленного нами пляжа, появится течь.

По теории Бернала, тонкий слой органической слизи, приносимый очередным приливом, увеличиваясь с каждым разом, должен был достигнуть значительной толщины. Молекулы соединялись с частицами глины, находящейся в иле эстуариев и участков суши, затопляемых приливами. Частицы эти то увлажнялись, то высыхали, подвергались воздействию ультрафиолетовых лучей, перемещались с места на место потоками воды. Благодаря все новому и новому воздействию сил природы возникали все более сложные соединения.

Таким образом, говорит Бернал, вполне возможно, что жизнь возникла на побережье океана неорганическим путем, как следствие накопления огромных запасов "строительного материала". Эти гигантские молекулы каким-то образом смогли отделиться

от ила и оказаться в море, где с ними стали происходить определенные химические реакции — метаболические процессы (Метаболизм, или обмен веществ, — совокупность химических реакций, делающих жизнь возможной. Он состоит в превращении пищевого сырья в живую материю и распаде этой материи с целью получения энергии для дыхания, перемещения, переваривания пищи и др.).

Однако Бернал не считает, что все произошло именно таким образом. "Процесс метаболизма развивался совершенно параллельно процессу концентрации органического вещества, — пишет он. — Я полагаю, что метаболизм в широком смысле этого слова происходит непрерывно". Даже в то время, когда молекулы были сцеплены с частицами глины, происходили уравновешенные химические реакции. По словам Бернала, "способ существования жизни возникал одновременно с созиданием материала для построения этой жизни".

Многие ученые разделяют его мнение. Доктор Барри Коммонер из Вашингтонского университета полагает, что метаболизм является единственной важной функцией жизни, которая может осуществляться без наличия живой клетки, однако результаты, получаемые при этом, в значительной мере напоминают процессы, происходящие в живой клетке. Поэтому, говорит он, "перед нами начало… наиболее вероятная отправная точка возникновения жизни".

В докладе, сделанном в Национальной Академии наук в апреле 1965 года, доктор Коммонер выдвинул следующую гипотезу развития жизни. Сначала в сложных молекулах, находившихся в океаническом бульоне, происходили химические реакции, сопровождаемые выделением энергии. Благодаря этой энергии молекулы могли приобретать больше материала и таким образом превращались в более крупные, более сложные соединения. Эти соединения сочетались друг с другом и постепенно образовывали организованные структуры. Такие структуры впоследствии приобрели способность размножаться и передавать свою организацию "потомкам".

Материнские молекулы

Ученым, работающим под эгидой Национального управления по вопросам аэронавтики и исследования космического пространства (НАСА), удалось частично воссоздать подобный процесс в лабораторных условиях. Имея под рукой те же ингредиенты, которые использовал Стэнли Миллер, доктор Сирил А. Поннамперума и его коллеги, работавшие в научно-исследовательской лаборатории Эймса в Калифорнии, смогли создать все составные части материнских молекул, составляющих живую клетку. По словам ученых, технология их работы была "удивительно несложной", так что воссозданные ими химические процессы вполне могли происходить и в первородном океане.

Используя поток электронов и ультрафиолетовые лучи, они этап за этапом создавали соединения, известные под названием нуклеотидов. Эти соединения иногда имеют две или три группы атомов, содержащие фосфор; они легко отрываются от молекулы-родительницы и при этом выделяют значительное количество энергии. Нуклеотиды, находившиеся в первобытном океаническом бульоне, могли "заморозить" часть солнечной энергии, аккумулировав ее в виде связей, соединяющих их фосфатные группы. Когда эти связи нарушались, выделялась энергия, благодаря которой создание крупных сложных, молекул происходило более эффективно, чем под непосредственным воздействием Солнца. Именно это и имел в виду доктор Коммонер, говоря о создании сложных соединений с помощью энергии метаболизма.

Иными словами, наличие нуклеотидов в первобытном океане способствовало химическим реакциям, которые иначе вовсе не могли бы произойти или же протекали бы гораздо медленнее. В настоящее время все жизненные химические процессы, происходящие в любом живом организме, возможны исключительно благодаря наличию энзимов — сложных протеинов, значительно ускоряющих реакции. Таких сложных катализаторов в ранний период зарождения жизни, очевидно, не существовало, однако Коммонер, Бернал и другие ученые полагают, что функции подобных соединений с успехом могли выполнить обыкновенные нуклеотиды. Правда, все происходило значительно медленнее, но ведь и время не было в ту пору столь драгоценным фактором, как ныне.

Нуклеотиды представляют собой строительные блоки двух наиболее важных для всех живых систем молекул — ДНК (дезоксирибонуклеиновая кислота) и РНК (рибонуклеиновая кислота). По праву называемые первоосновами жизни, эти нуклеиновые кислоты встречаются лишь в живых клетках — и во всех живых клетках — и, очевидно, выполняют одни и те же функции и в одноклеточном микробе, и в морских водорослях, и в крабе, и в человеке.

ДНК — это вещество, из которого состоят гены. Оно предопределяет свойства каждого живого существа и его потомков. Нуклеотиды в гигантской молекуле ДНК расположены по ее извилистому периметру в последовательности, которая определяет порядок превращения аминокислот в протеины. РНК воспринимает эту информацию и в другой части клетки связывает вместе протеины, характеризующие вид данного организма. ДНК также воспроизводит собственные точные копии, благодаря чему потомство становится похожим на своих родителей, а виды сохраняют присущие им особенности, причем сохраняют их от поколения к поколению (Здесь автор подчеркивает устойчивость наследственной основы; чрезвычайно сложной проблемы ее изменчивости, без которой образование новых видов было невозможно. — Ред.).

Вы и сами начали свою жизнь в виде единственной клетки, в сердцевине или ядре которой заключался код ДНК, заранее обусловливающий ваш облик. Эта информация находится во всех клетках вашего тела и передается вашим детям с учетом информации, получаемой от вашей супруги (супруга).

Ученым удалось воздействовать на природные свойства одноклеточных организмов путем впрыскивания в них синтетических молекул ДНК. Они также помещали РНК в среду, напоминающую содержимое живой клетки, и искусственно создавали молекулы, из которых состоит живая ткань, тем же путем, каким это делает клетка. Эти опыты предвосхищают день, когда человек, видоизменяя или создавая нужные гены, сможет придавать растениям, животным или людям любой желаемый облик.

Доктор Поннамперума уже пробует соединить нуклеотиды таким образом, чтобы получить молекулы ДНК и РНК. Он считает, что ему удалось соединить два или три нуклеотида. Однако ему предстоит большая работа, поскольку для того, чтобы создать молекулу ДНК самого примитивного живого организма, требуется около ста тысяч такого рода "кирпичиков".

Не могли ли нуклеотиды миллиарды лет назад соединиться в океане в "молекулу-прародительницу", которая стала матерью всего множества живых созданий, населяющих Землю? Не могла ли жизнь возникнуть тогда, когда спираль нуклеиновой кислоты начала присоединять к себе более простые молекулы, находящиеся в океаническом бульоне, и располагать их вокруг себя в виде нового протеина?

В 1965 году доктор Сол Шпигельман из Иллинойского университета смешал в пробирке звено неживых молекул РНК с энзимом и несколькими нуклеотидами. В результате он создал вирус РНК, заключенный в протеиновую оболочку и способный расти и размножаться без дальнейшего вмешательства доктора Шпигельмана. Если бы такой вирус возник в первобытном океане, он мог бы в сравнительно короткий трок создать миллиарды себе подобных вирусов. А в результате новых химических изменений они могли бы все более усложняться, обретая множество новых форм, что в конечном счете привело бы к возникновению различных видов живых существ.

Но как ни заманчива подобная гипотеза, далеко не все ученые уверены, что все произошло именно таким образом. Доктор Коммонер оспаривает эту точку зрения, утверждая, что в естественных условиях вирусы и молекулы ДНК неспособны размножаться самостоятельно. По его словам, "способность ДНК размножаться в значительной мере зависит от наличия организованной структуры живой клетки, и, следовательно, такая способность у ДНК могла появиться лишь после того, как возникла эта организованная структура". Бернал вторит ему, заявляя, что "простая одиночная молекула нуклеиновой кислоты сама по себе ничего произвести не может".

Взгляды Бернала на происхождение жизни перекликаются с концепцией А. И. Опарина, русского биохимика, явившегося первооткрывателем в этой области науки, которой он посвятил свыше сорока лет жизни. Оба ученых считают, что первородный органический материал имел вид полужидких или студнеобразных капелек. С появлением такого рода капелек значительно уменьшилась опасность распада или растворения потенциально живого вещества. Вместо того чтобы рассеяться, молекулы группировались в капельки, в каждой из которых были налицо все основные условия для метаболизма. Каждая капелька могла сохранять свою индивидуальную особенность и развиваться независимо от всех остальных.

Отдельные капельки оказывались в большей мере приспособленными к жизни, чем другие. Они нашли надежный способ извлекать из окружающей водной среды мелкие органические частицы. Часть этого материала накапливалась в них, остальная часть распадалась, служа источником энергии. Пока эти химические реакции находились в равновесии, капля органического желе могла продолжать свое существование и расти. Но всякая капля, где вещество, используемое для получения энергии, распадалось быстрее, чем оно могло быть восстановлено, вскоре погибала.

Опарин делает смелое предположение, что выдвинутый Чарльзом Дарвином принцип естественного отбора и борьбы за существование начал действовать уже на этом уровне. По Дарвину существа, в силу особенностей своего строения лучше других приспособленные к окружающей их среде, имеют больше шансов уцелеть и размножиться. Существа менее приспособленные оказываются в подчинении у более приспособленных или попросту гибнут. Опарин полагает, что это могло происходить уже при возникновении жизни. Наилучшим образом организованные капли увеличивались быстрее, чем другие, выхватывая "пищу" у них изо "рта", и за их счет становились все более сложными.

Впоследствии сгустки, подверженные метаболизму, приобрели нечто вроде покрова или пленки. Этот покров, служивший им вместилищем, препятствовал их распаду; отныне малые молекулы могли проникать в сгустки или покидать их, или пронизывать их только под контролем возникшей оболочки. Одна из групп длинных органических молекул (липиды) соединилась в виде полос, которые и смогли выполнять роль перегородок. Встав на нужное место, они превратили высокоорганизованную и сложную систему в обособленное, самостоятельное устройство, или клетку.

Вслед за этим произошло обособление внутренних частей клетки, причем, по-видимому, различные молекулы выполняли при этом различные функции. Одна часть клетки, возможно, стала сердцем, или ядром, — центром управления, заключающим в себе и главный план клетки. В другой части клетки могли располагаться аминокислоты и иные элементы для производства протеинов, а в третьей — энзимы для метаболизма. Возможно также, что все эти части развивались независимо, а потом каким-то образом соединились. Но, так или иначе, всякий сгусток, приобретавший все эти свойства, становился живым организмом.

Такая последовательность превращения студенистой капельки в живую клетку, естественно, лишь предположительна. В том, каким именно образом происходила эволюция клеток, заключается самая сокровенная тайна биологии. Но ясно одно: жизнь возникла в результате естественного и непрерывного процесса, происходившего в течение миллиардов лет. Нельзя определить момент, о котором можно сказать: "вот откуда началась жизнь". Четкой границы, отмежевывающей живое от неживого, не существует. Одно переходит в другое постепенно; между ними расположены промежуточные ступени, как, например, вирусы, которые нельзя отнести ни к первой группе, ни ко второй.

Первые живые существа

Вполне возможно, что первые живые организмы были не похожи на существующие ныне. Некоторые весьма примитивные красные бактерии заключают в себе молекулы размером с вирус, которые имеют в своем составе нуклеотиды и энзимы. Эти молекулы могут вырабатывать для себя органическую пищу, используя энергию Солнца. Такое обстоятельство дает нам все основания называть их живыми созданиями, однако существовали ли столь малые организмы самостоятельно, неизвестно. Возможно, первыми живыми организмами были бактерии. Это наименьшие и наипростейшие организмы, которые несомненно можно назвать живыми существами, хотя они не принадлежат ни к растительному, ни к животному миру. На пространстве, занимаемом точкой в конце этого предложения, могла бы уместиться не одна тысяча таких бактерий или микробов.

Но, что бы собой ни представляли эти первые организмы, у них не было иного источника пищи, кроме океанического бульона, из которого они сами возникли. Все существующие ныне одноклеточные могут ассимилировать, или "пожирать", ниже организованные органические вещества. Следовательно, именно эта способность и должна была появиться у первых живых организмов прежде всего. Ввиду отсутствия кислорода для них оставался единственный способ расщеплять органическую пищу, чтобы получать энергию для выполнения своих жизненных функций, — ферментация, или брожение. При этом процессе простые молекулы, как, например, молекулы сахара, соединяются с водой и образуют двуокись углерода и некоторые кислоты, такие как алкоголь. Последние заключают в себе меньше энергии, чем первые, и эта-то разница и представляет собой энергию, используемую организмом, осуществляющим ферментацию.

Некоторые существующие ныне бактерии и дрожжи могут жить подобным образом при отсутствии кислорода. Однако ферментация- расточительный и неэффективный процесс, при котором для получения небольшого количества энергии используется значительное количество органического вещества. Отсюда следует, что первые организмы и их потомки стали "пожирать" пищу гораздо быстрее, чем она воссоздавалась неорганическими веществами. Они жили "в кредит".

Однако прежде чем запасы пищи иссякли, некоторые организмы обрели пигментную окраску, а вместе с ней — способность непосредственно использовать энергию Солнца. Сначала эта энергия шла только лишь на то, чтобы быстрее усваивать органические вещества, что еще более усугубляло пищевой дефицит. Но поскольку такая способность давала огромное преимущество перед прочими организмами, пигментированная группа обогнала в своем развитии остальных обитателей океана. Со временем эти организмы обрели новый чудесный пигмент — хлорофилл (что по-гречески означает "зеленый лист"). Это химическое вещество позволило им использовать солнечную энергию для того, чтобы самим изготавливать себе пищу из двуокиси углерода, воды и иных неорганических веществ. Такой процесс называется фотосинтезом, что означает "соединение с помощью света". Без этого процесса жизнь, какой мы ее знаем, была бы невозможна.

Первые организмы, обладающие способностью к фотосинтезу, стали родоначальниками всех видов трав, деревьев и морских водорослей. Лишь зеленые растения способны вырабатывать составные части всего живого — протеины, углеводы и жиры, — используя элементы, находящиеся в воде, почве и воздухе.

Всякое животное обязано своим существованием — прямо или косвенно — именно этим растениям.

Фотосинтез не только избавил живые организмы от необходимости зависеть от пищи, создаваемой океаном, он изменил состав земной атмосферы и дал источник энергии, необходимой для дальнейшей эволюции жизни. Когда растения производят сахар и крахмал путем сочетания углерода, извлеченного из двуокиси углерода, с водородом, находящимся в воде, в качестве отхода выделяется кислород. До возникновения растений на Земле существовало лишь ничтожное количество свободного кислорода, образовавшегося в верхних слоях атмосферы под действием ультрафиолетовых лучей, разлагавших молекулы водяного пара на водород и кислород. С появлением же растений большая часть углекислого газа, находящегося в воздухе, была поглощена и заменена кислородом. По подсчетам ученых, благодаря фотосинтезу весь кислород, находящийся в нашей атмосфере, обновляется каждые 2000 лет. Углекислый же газ, считают они, заменяется каждые 300 лет. Таким образом, весь кислород и углекислый газ, которыми мы дышим, неоднократно поглощались и снова выделялись ранее жившими организмами.

По мере того как количество кислорода в первобытной атмосфере увеличивалось, кислород, находившийся в верхних слоях атмосферы, подвергался воздействию ультрафиолетовых лучей и превращался в особо активный вид кислорода — озон. Со временем появился значительный слой озона, который поглощал ультрафиолетовую радиацию и препятствовал проникновению ультрафиолетовых лучей к поверхности Земли. Таким образом, источника энергии, который бы способствовал дальнейшему образованию органических веществ, более не существовало, но, поскольку живые организмы научились сами производить такие вещества, эта потеря на них не сказалась. Наоборот, факт этот способствовал возникновению более сложных и хрупких форм жизни. Ведь ультрафиолетовые лучи не только способствуют образованию органических соединений, но могут и расщепить их. Если бы мы не имели озонового щита, находящегося на высоте 15 миль над нашими головами, то солнечные лучи убили бы нас и большинство других высших животных. Но даже и те ослабленные ультрафиолетовые лучи, которым удается достичь земной поверхности, могут причинить нам болезненные ожоги.

Хотя фотосинтез позволил растениям самостоятельно вырабатывать себе пищу, но для того, чтобы получать из нее энергию, им по-прежнему приходилось расщеплять ее посредством малоэффективной ферментации. Более экономичным способом оказалось "сжигание" пищи путем соединения ее с кислородом. При таком холодном горении, или "окислении", выделяется в 30 раз больше энергии, чем при ферментации, иначе говоря, почти вся энергия, содержавшаяся в соединении. При наличии кислорода живым организмам оставалось только научиться использовать его, что было лишь вопросом времени. Те организмы, которым удалось это сделать, получили огромное преимущество перед организмами, которые этого не сделали и оттого со временем канули в вечность.

Фотосинтез в сочетании с ферментацией сделали жизнь самоподдерживающимся процессом. Фотосинтез в сочетании с окислением, или дыханием, обеспечил организмы дополнительными запасами энергии, которые стали использоваться для обеспечения новых форм деятельности организмов.

Одной из новых форм поведения живых организмов стала привычка пожирать друг друга. Это избавило ряд организмов от необходимости вырабатывать для себя пищу. Клетки животных могли возникнуть или независимо от растительных клеток, или в результате эволюции таких растений-"каннибалов". И поныне существуют одноклеточные организмы, которые могут получать питание как с помощью фотосинтеза, так и хищнически атакуя другие фотосинтезирующие организмы. Злоупотребляя этим свойством, подобные организмы, возможно, утратили свой хлорофилл и стали жить лишь за счет растений и себе подобных организмов.

Как давно это произошло? По мере накопления сведений и технических знаний возраст жизни все более увеличивается, исчисляясь уже не тысячелетиями и не миллионами, а миллиардами лет. В 1965 году группа ученых из Калифорнийского университета потрясла весь научный мир открытием, что живые организмы населяли Землю почти на миллиард лет ранее, чем до тех пор полагали. В породах, образовавшихся 2,7 миллиарда лет назад, они обнаружили молекулы, входившие в состав живых организмов, а точнее, как полагают исследователи во главе с доктором Мелвиллом Калвином, в состав примитивных хлорофилловых растений — сине-зеленых водорослей. Они нам знакомы: это скользкая зеленоватая плесень, которая в тихих затонах плавает на поверхности воды, покрывает камни и сваи. Эти водоросли — наиболее примитивные растения из всех, что существуют ныне. Они настолько древние, что структуры, находящиеся внутри их клеток, как бы свалены в одну кучу, а не обособлены друг от друга, как у более высоко организованных растений.

Глыбы породы были привезены из северной части штата Миннесота; возраст их был определен путем измерения уровня их радиоактивности. Исследователи использовали самые разнообразные химические и физические методы для того, чтобы обнаружить эти молекулы. Удивительно то, что организмы, обладающие способностью к фотосинтезу, были, вероятно, распространены еще 2,7 миллиарда лет назад. Хотя сине-зеленые водоросли находятся на самой нижней ступени лестницы эволюции, фотосинтез — весьма сложный процесс, для возникновения которого понадобилось, должно быть, чрезвычайно много времени — один, а то и целых два миллиарда лет. В том же 1965 году двое ученых из Гарвардского университета обнаружили следы еще более ранних примитивных живых организмов, сходных с нынешними бактериями-палочками. Они нашли их в Южной Африке — в глыбах, чей возраст насчитывал 3 миллиарда лет. Это может означать, что жизнесозидательные процессы начались вскоре после рождения нашей планеты, около 4,5 миллиарда лет назад.

Доктор Калвин и его сотрудники намерены искать следы живых организмов в самых древних на нашей Земле породах — в гранитных валунах в Южной Африке, чей возраст насчитывает 3,3 миллиарда лет. А по словам доктора Бернала, жизнь могла возникнуть даже ранее самых древних пород на земной поверхности. Он допускает возможность возникновения органических молекул в первородном пылевом облаке, из которого образовались планеты.

А вот что пишет в своей замечательной книге "Возникновение жизни на Земле" Опарин: "Современный процесс эволюции живых существ в принципе представляет собой не что иное, как ряд дальнейших звеньев той непрерывной цепи превращений материи, начало которой уходит к наиболее ранним стадиям существования Земли" (А. И. Опарин. "Возникновение жизни на Земле". Изд. АН СССР, М., 1957. (Прим. перев.)).

Происхождение человека

Под эволюцией подразумевается попросту тот факт, что растения и животные медленно, на протяжении многих миллионов лет, претерпевают изменения, вследствие чего возникают новые разновидности живых организмов.

Мутации, или генетические изменения молекул ДНК, порождают новые качества в рамках одного и того же вида. Если благодаря новоприобретенным качествам организм оказывается более приспособленным к жизни в окружающей его среде, то качества эти сохраняются благодаря естественному отбору и передаются по наследству из поколения в поколение. Организм, претерпевающий ряд таких изменений в течение длительного времени, развивает в себе новые особенности и приобретает функции, которые отличают данный организм от его предков и характеризуют его как новый вид или существо совершенно иного рода. Эта концепция четко выражена в полном названии знаменитого труда Дарвина: "Происхождение видов путем естественного отбора, или сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь".

В настоящее время существует один или два миллиона различных видов животных (Число это весьма приблизительно. Многие группы животных изучены еще очень и очень слабо, поток описаний новых видов отнюдь не иссяк, как и поток (хотя он и не столь мощный) работ противоположного направления, закрывающий те виды, которые оказались лишь внутривидовыми вариациями. — Ред.). Каждое из этих животных начало существовать в виде одной клетки, то есть находясь в таком же состоянии, что и первые живые организмы, возникшие в первобытном океане. Эта клетка росла и делилась на более мелкие клетки, которые в свою очередь также росли и делились. Отдельные клетки соединялись между собой, создавая живые существа, подобно тому, как соединялись атомы, создавая молекулы, а молекулы соединялись, образуя первую живую клетку. В настоящее время животные развиваются в яйце или в матке во многом таким же образом, как развивались их первобытные предки в течение долгого периода эволюции. Эмбрион повторяет в общих чертах всю эволюцию своего вида.

Клетки объединились в ткани, например, в мускулы, которые, очевидно, стали необходимы для того, чтобы охотиться за пищей или же спасаться от хищников. Ткани образовали такие органы, как печень, почки и сердце, а отдельные органы стали объединяться в целые системы с целью отправления таких функций, как пищеварение, самовоспроизведение и дыхание.

По мере возникновения данного уровня организации стали появляться новые, все более сложные живые существа. Развитие происходило плавно и непрерывно, но сегодня мы по-разному классифицируем все живые организмы, относя их к разным крупным группам или типам в зависимости от уровня их организации (Весьма упрощенно излагаемые далее представления об эволюции крупных групп животных не являются окончательными. Существует множество различных мнений о происхождении отдельных групп. Это обусловлено, помимо субъективных причин, прежде всего большой неполнотой палеонтологической летописи (от очень многих видов животных не сохранилось никаких остатков), а также недостаточно полной изученностью ископаемых и современных животных. — Ред.).

Самыми простыми животными, то есть теми, что существуют долее других, являются такие одноклеточные простейшие, как амеба. Хотя презренная амеба и ее сородичи находятся в самом что ни на есть подвале здания эволюции, они представляют собой продукт химической эволюции, продолжавшейся миллиарды лет, и могут выполнять почти все то, что выполняют другие животные. Они дышат, передвигаются, охотятся за пищей, размножаются.

Некогда в далеком прошлом две амебовидные клетки после деления соединились вместе и положили начало возникновению организмов, находящихся на более высоком уровне организации животного царства, — клеточным колониям. Нынче представителями таких колоний являются животные, относящиеся к типу Porifera (губки). Каждая клетка губки выполняет в колонии свою, определенную функцию, как, например, получение пищи или передача ее другим клеткам. Однако каждая из них способна отделиться от колонии и путем многократного деления создать новую колонию.

Со временем клетки, живущие в группах, настолько специализировались, что могли существовать лишь как часть животного организма. На этом уровне организации действия каждой клетки или группы клеток координируются с действиями прочих клеток, поэтому для существования животного необходимо, чтобы все группы клеток действовали согласно. Некоторые клетки у медузы организованы в нервную ткань, которая координирует действия всех ее щупалец. Медузы, морские анемоны и кораллы принадлежат к типу кишечнополостных (Соеlenterata), наиболее примитивной группе многоклеточных тканевых животных.

В дальнейшем древо жизни расчленяется на две основные ветви. Одну из них венчают насекомые и гигантские кальмары, другую — человек.

Плоские черви — примитивные животные с клетками, реорганизованными в органы. В них налицо даже зачатки систем, объединяющих несколько органов. Их родичи, сегментные, или кольчатые, черви, Annelidae, располагают хорошо развитым мозгом, нервной, пищеварительной, половой, выделительной системами, а также системой кровообращения. Кольчатые черви, как, например, обычный земляной червь, и представители типа моллюсков, к которым относятся слизни, ракушки и кальмары, очевидно, имели общего предка. Что же касается омаров и креветок, то они, вероятно, являются прямыми потомками кольчатых червей.

У основания другой ветви развития жизни находится, как ни странно, тип Echinodermata (иглокожие), к которому принадлежат морские звезды, морские ежи и трепанги. Странно потому, что в этом положении они должны иметь общих предков с более сложными позвоночными животными. Основанием для такого предположения является, несмотря на примитивную и далекую от позвоночных внешность иглокожих, характер их эмбрионов. До своего рождения иглокожие имеют рудиментарный позвоночник и обладают значительным сходством с эмбрионами хордовых (Chordata). Хордовые представляют собой тип, куда входят все позвоночные, а их около 45000 видов.

Над иглокожими располагаются мало изученные существа, имеющие хорду лишь в какой-либо период своей жизни. За ними идут безобразные, не имеющие челюстей миноги и миксины, далее — хрящевые рыбы (акулы и скаты), а затем — костистые рыбы. После того как у рыб образовался костный скелет, достаточно прочный для того, чтобы поддерживать их вне водной среды, они вышли на сушу. Разрешив проблему передвижения и размножения на суше, обретя покровы, защищающие организм от высыхания, рыбы превратились в земноводных (амфибий) и пресмыкающихся (рептилий). А от рептилий произошли птицы и млекопитающие. В основном благодаря более развитому мозгу млекопитающие оказались животными, наиболее приспособленными для жизни на суше и в море. Так, китообразные — лучшие ныряльщики, одни из самых быстрых обитателей океана и самые разумные из них. Их троюродный родич, человек, — владыка суши.

Древо жизни. Показаны взаимосвязь между группами живых организмов и предполагаемый ход их эволюционного развития

Жизнь — наиболее сложная форма организации, которой достигла материя. В лице человека материя научилась изучать самое себя и другие живые существа, задавать вопросы о жизни и получать на них ответы, опираясь на собственный разум и опыт. Наиболее трудным из таких вопросов является вопрос, каково же происхождение жизни: предопределено оно или случайно. Иначе говоря, явилось ли возникновение жизни следствием какого-то закона или же она обязана своим появлением случайному повороту в ходе событий, которым воспользовался естественный отбор. Вопрос этот касается возникновения жизни во всех уголках Вселенной. На остальных планетах нашей солнечной системы, за исключением, пожалуй, Марса, по-видимому, отсутствуют условия для возникновения жизни. Однако с помощью телескопов ученые обнаружили триллионы звезд, подобных Солнцу. Поэтому возможно, что существуют миллиарды солнечных систем и миллионы возможностей возникновения жизни.

По подсчетам доктора Харлоу Шэпли, одного из самых уважаемых астрономов нашей планеты, — и мнение его разделяют многие — существует 100 миллионов планет, пригодных для жизни. В одной лишь галактике Млечного пути существует около 100 тысяч таких планет. Если жизнь предопределена и возникает в том случае, когда налицо необходимые условия и молекулы, то живые организмы и даже разумные существа имеются и в других частях Вселенной. Если жизнь возникла на Земле в результате счастливой случайности, благодаря произвольному сочетанию различных комбинаций, то вполне допустимо, что жизнь, хотя, вероятно, совсем в иных формах, могла возникнуть где-то еще.

Возможно также, что существовал какой-то единый источник жизни и она, подобно семенам, была рассеяна по Вселенной звездным ветром. Во всяком случае, кажется весьма сомнительным, что жизнь не существует и не существовала раньше нигде, кроме Земли.

Мир воды

Есть нечто таинственное в море, чье неслышное, грозное дыхание словно бы выдает существование некоего живого гиганта, обитающего в его глубинах.

Герман Мелвилл

Если бы древние, давшие имя нашей планете, знали, что 71 процент ее поверхности покрыт водой, они назвали бы ее Океаном, а не Землей. Насколько нам известно, ни на одной другой планетесолнечной системы океана не существует. На каждый квадратный километр суши у нас приходится два с половиной квадратных километра водной поверхности. Материки представляют собой как бы острова, возвышающиеся над Мировым океаном, расчленяя его на отдельные участки, которые мы произвольно называем океанами, морями, заливами, бухтами и т. д. Глубина Мирового океана составляет в среднем около 3,5 километра, а в отдельных местах достигает 11 километров. Будь поверхность суши ровной, а не покрытой складками, образующими возвышенности и впадины, вся она была бы залита слоем воды высотой почти в 2,5 километра.

В океане в триста раз больше жизненного пространства, чем на суше и в пресных водах. На материках жизнь ограничена поверхностью суши и зоной мелководья глубиной всего в несколько метров. (Полеты птиц и насекомых в воздухе принимать во внимание не следует, поскольку это лишь временные путешествия.)

Меж тем две трети океана глубже 3000 метров, и все это огромное пространство — от сверкающей в лучах солнца поверхности до холодных и мрачных глубин — обитаемо.

Океан начинается не там, где оканчивается суша. Все материки имеют свое продолжение в виде отлогих платформ, называемых материковыми отмелями. Эти относительно плоские террасы бывают шириной от нескольких миль до 1500 километров. Средняя же их ширина около 70 километров. Наружный край отмели чаще всего оканчивается обрывом, называемым материковым склоном, который опускается до глубины 3000 метров и более. Обрыв этот начинается на глубине 200–300 метров.

Пять шестых всех обитателей океана живет в верхних, освещенных солнцем слоях. Однако распределены эти обитатели неравномерно. Так же, как и на суше, в океане есть пустыни и джунгли. Прибрежные участки моря — это своего рода джунгли. Они плотно населены вследствие стока "пищи" с суши и перемешивания всей толщи воды благодаря воздействию ветров, течений, приливов и отливов. С экономической точки зрения это наиболее важные районы, поскольку они служат обиталищем большей части животных, добываемых человеком в море.

Жизнь в водной среде имеет ряд преимуществ. Лучший растворитель, морская вода содержит в себе все вещества, необходимые для благоденствия, роста и воспроизводства своих обитателей.

Живые существа примерно на 80 процентов состоят из воды. У позвоночных она составляет 60–70 процентов веса тела, а у беспозвоночных — таких, как медузы, — до 96 процентов. Основная часть крови и прочих циркулирующих жидкостей — вода — составляет у человека 95 процентов плазмы крови. Она образует как бы внутреннее море, омывающее и отчасти наполняющее каждую клетку. Подобно внешнему морю, она снабжает организм растворенными в ней питательными веществами и кислородом и вымывает из него ядовитые отходы. Кровь греет, охлаждает, смазывает и питает организм.

Состоящие в основном из воды, морские обитатели обладают почти тем же весом, что и окружающая их среда. Иными словами, вода придает им плавучесть и противодействует силе земного притяжения, воздействующей на них. (Специалисты по космической медицине на несколько дней помещают испытуемых в цистерны с водой, воссоздавая состояние невесомости, в каком оказываются космонавты.)

Воздух такими свойствами не обладает. Прежде чем выйти на сушу, сухопутным животным пришлось обзавестись прочными скелетами, крепкими конечностями и мышцами, которые были бы в состоянии выдержать тяжесть их тел. Чем крупнее сухопутное животное, тем больше сил оно должно тратить на поддержание собственного веса. Это ограничивает его размеры. Морские же животные могут достигать гораздо большей величины. Самый крупный обитатель океана, синий кит, весит в 30 раз больше среднего слона, крупнейшего сухопутного животного. Киты, выбросившиеся на берег, зачастую гибнут от удушья, потому что огромный вес их тела, лишенного опоры, сдавливает им легкие.

Морские животные тратят меньше энергии, чем обитатели суши, на преодоление силы тяжести, зато больше используют ее для перемещения, так как обитают в более плотной среде.

Морская вода примерно в тысячу раз плотнее воздуха, поэтому сопротивление ее больше. Сравнительно незначительная плотность воздуха позволяет животным даже малообтекаемой формы передвигаться со значительной скоростью.

Гепард может бежать со скоростью до 130 километров в час; отдельные виды уток летают со скоростью до 120 километров в час. Что же касается морских животных, то наиболее быстрые из них — тунцы и некоторые разновидности китов — могут развивать скорость лишь 35 миль в час и немногим более, да и то в течение кратких промежутков времени. Но, поскольку все обитатели моря передвигаются в среде с одинаковой плотностью, то меньшая, чем на суше, скорость ни для кого не является помехой (Это не совсем точно. Вода оказывает гораздо большее сопротивление, чем воздух, но зато почти полностью освобождает от затрат энергии на преодоление силы тяжести, что особенно важно для крупных животных. В общем среди легковесов бегающие, а особенно летающие наземные животные значительно быстрее плавающих водных, тогда как у тяжеловесов соотношение обратное. Меч-рыба весом в несколько центнеров на рывках, судя по скорости разматывания лески, дает 130 километров в час. Подробнее см. статью "Скорость движения рыб", "Природа", № 3, 1960. — Ред.).

Вода поглощает и сохраняет больше тепла, чем воздух, камень, почва или любое вещество, кроме аммиака. Если все солнечное тепло, достигающее поверхности Земли, направить на Антарктику, то слой льда в несколько тысяч метров, покрывающий континент, растает за два с половиной года. Между тем это же количество тепла повысило бы температуру Мирового океана лишь на 1,1 °C. Более того, Мировой океан может отдавать атмосфере огромное количество тепла, причем собственная его температура остается почти неизменной. Благодаря этому явлению морскому климату не свойственны значительные и резкие колебания, присущие континентальному климату. Так, в Антарктиде температура воздуха опускается до 88° ниже нуля, а в Североафриканских пустынях достигает 58°. В открытом же море, где влияние суши не ощущается, максимальная температура редко превышает 30°, а минимальная — 2,8° тепла (Благодаря наличию в ней солей морская вода замерзает при температуре ниже 0°). Сезонные температурные колебания слоев воды, прилегающих; к поверхности, никогда не превышают 5–6°, а суточные колебания их температуры не бывают больше 0,5°. На глубине 300 метров сезонных изменений температуры не существует вообще, а еще глубже вола одинаково холодна и имеет среднюю температуру чуть ниже 1,7°.

Поскольку на огромных водных пространствах в течение длительных промежутков времени преобладают одинаковые умеренные условия, морским обитателям, в отличие от сухопутных животных, не нужно приспосабливаться к частым и резким изменениям в окружающей среде. Поэтому они находятся в удивительной гармонии со средой и чрезвычайно чувствительны к ее колебаниям. Все обитатели моря, кроме млекопитающих, — холоднокровные существа (Животные с теплой кровью — птицы и млекопитающие — выработали свою собственную "отопительную систему", благодаря которой температура их тела остается неизменной, несмотря на изменения температуры внешней среды), поэтому их тела принимают ту же температуру, что и температура водной среды. Даже малейшие колебания температуры могут вызвать перемены в химическом составе этих животных, а значительные и внезапные изменения чреваты для них самыми тяжелыми последствиями.

Благодаря такой восприимчивости границы между водными массами, имеющими разные температуры, могут оказаться столь же непреодолимой преградой, как горная цепь или пустыня — на суше. Такие температурные "барьеры" существуют в Мировом океане повсюду, особенно в местах, где сталкиваются различные течения и массы воды: они-то и препятствуют перемещению животных из одних районов в другие.

Один такой барьер опоясывает земной шар между 50 и 55° южной широты. Здесь холодная, опресненная вода, текущая к северу, сталкивается с массами более теплой и соленой воды, двигающимися к югу. Это так называемая антарктическая конвергенция. Районы, находящиеся по обеим сторонам этой конвергенции, имеют совершенно различные подводные "климаты", а животные и растения, населяющие их, различаются в такой же степени, как флора и фауна леса и тундры.

Подобные барьеры задерживают не всех обитателей моря. Многие виды китов, рыб и, возможно, кальмаров перемещаются на значительные расстояния. Однако другие существа, в особенности животные, собирающиеся стать родителями, а также их потомство, в высшей степени восприимчивы к изменениям температуры. Вот почему период нереста приурочен к определенному сезону, обычно к весне, когда море изобилует пищей. Биологи полагают, что именно сезонные изменения температуры стимулируют половую активность морских обитателей.

Профессиональные рыбаки и рыболовы-любители, для того чтобы определить, где следует ожидать клева, измеряют температуру воды. Например, одна из рыб, которая называется голубой, направляется в сторону берега, когда столбик ртути опускается до 15°; когда же температура поднимается выше 21°, эта рыба снова уходит в море. Полосатый окунь подходит к берегам при температуре около 6°, а макрель предпочитает температуру от 11 до 8°.

Температура воды влияет также на метаболизм. Темп жизни холоднокровных организмов при повышении температуры на 5,5° ускоряется примерно в два раза. И наоборот, низкие температуры замедляют химические реакции, и организму для своего существования требуется меньше пищи и энергии. Метаболизм такого рода может даже продлить жизнь организма, временно отключая его жизненные функции, что позволяет ему уцелеть и тогда, когда условия жизни трудны и пищи недостаточно.

На внешний вид этого одноклеточного микроскопического организма (Ceratium) оказывает влияние температура. В теплых районах и в теплое время года его выросты увеличиваются, облегчая парение в воде с меньшей плотностью. В холодных же, более плотных, водах он обходится короткими выростами

Ускоренное протекание метаболизма в теплых морях приводит к тому, что животные растут скорее, размножаются раньше и чаще. Пока у обитателей полярных районов появится на свет одно поколение, в тропиках рождается несколько поколений. Такая быстрая их смена обеспечивает больше возможностей для мутации и обусловливает большее разнообразие видов. По этой причине население тропических вод невероятно разнообразно по видовому составу, однако каждый из видов представлен сравнительно небольшим количеством особей. В полярных же районах обитает относительно немного видов, зато представители каждого из них весьма многочисленны (См. послесловие редактора. — Ред.). Животные, обитающие в холодных водах, обычно достигают больших размеров, нежели их сородичи, живущие в теплых водах. Полярные виды крупнее тропических. Даже в глубоких, холодных слоях тропических вод водятся более крупные виды животных, чем в поверхностных слоях. Рыбы двух видов, обитающие на глубине 1500 метров, в два раза длиннее своих сородичей, живущих на глубине 450 метров. Этот факт, возможно, объясняется тем, что для достижения половой зрелости обитателям холодных вод требуется больший срок.

Выходит, температура воды оказывает значительное влияние на жизнь морских растений и животных. Она влияет на цикл их размножения, жизни и роста, на их размеры. Она влияет также на перемещение масс воды, на ее вязкость, количество газа, растворенного в море, на форму и толщину раковин и прочих внешних покрытий обитателей моря.

Соленая купель

Температура действует на живые организмы вкупе с течениями, светом, давлением, наличием пищи и особенно важным фактором — содержанием растворенных в воде веществ. Океан представляет собой сложный раствор различных веществ, постоянно смешиваемых в нем, словно в гигантской пробирке; здесь все время происходят миллиарды химических реакций. Основной составной частью этого раствора является хлорид натрия, то есть обыкновенная поваренная соль. Кроме натрия и хлора, в морской воде в значительных количествах содержатся магний, сера, кальций, калий, бром, углерод и стронций. Эти девять элементов составляют 99,5 процента солей, растворенных в океане, и, вступая между собой в реакцию, образуют такие соединения, как хлористый магний, сульфаты магния и калия и карбонат кальция (известь). Животные, поглощая ее, получают материал для скелета или раковин.

В воде растворены многие другие вещества, но они находятся в ней в меньших количествах (Очевидно, со временем в морской воде будут найдены все элементы, встречающиеся в природе). Кремний, находящийся в океане, используется растениями и животными для образования раковин и внешних покровов. Растения усваивают фосфор, железо и марганец, которые входят в состав их тканей. В морской воде растворены представляющие особый интерес для человека элементы: 15 миллиардов тонн меди, 2 миллиарда тонн урана, 500 миллионов тонн серебра и 10 миллионов тонн золота. Однако эти богатства настолько разбросаны — вспомним, что в океане содержится 1370323000 кубических километров (330 миллионов кубических миль) воды (Одной кубической мили было бы достаточно для того, чтобы наполнить озеро длиной 26 миль, шириной 10 миль и глубиной 20 футов), что океан можно сравнить с крайне бедной рудой. Растения и животные умеют находить и концентрировать минералы, имеющиеся в воде в ничтожных количествах. Человек тратит огромные средства на то, чтобы выяснить, как они это делают, но пока научился добывать из океана с выгодой для себя лишь соль, магний и бром.

Большинство солей были вымыты из осадочных пород и почвы и унесены в море реками. Ежегодно реки выносят в Мировой океан около 400 миллионов тонн различных веществ в виде растворов и суспензий, в том числе экскременты и продукты гниения организмов. Дождевые воды "смывают" с неба газы и твердые частицы. Ветры сдувают в море пыль и грязь; подводные вулканы извергают различные химические вещества; кое-что приносят метеориты из космоса. Ежесуточно в море падает около 15 миллионов метеоритов величиной с точку в конце этого предложения и меньше того. Если бы извлечь из океана все находящиеся в нем соли и распределить их по суше равномерным слоем, то толщина этого слоя составила бы 150 метров.

Количество соли в море, то есть его соленость, определяется разницей между объемом испаряющейся воды и количеством осадков. Благодаря выпадению осадков в виде дождя и снега и таянию льдов полярные моря наиболее опреснены. Воды с самой значительной соленостью расположены в субтропиках у широты 30° по обеим сторонам экватора — в областях интенсивного испарения и немногочисленных осадков. Если не учитывать влияния стока с суши, соленость изменяется в пределах от 3,4 до 3,7 процента, что соответствует 34–37 частям соли на 1000 частей воды, или промилле. Соленость Мирового океана в среднем 35 промилле.

В 1884 году английский химик Ч. Р. Диттмар сделал чрезвычайно важное открытие. Тщательно проанализировав пробы океанской воды, взятой в разных частях мира, он установил, что, хотя общее содержание солей в воде, взятой в различных местах, различно, характер солей и их относительное содержание повсюду удивительно постоянны. Морская вода может быть соленой, как рассол, или почти пресной, но и в том, и в другом случаях хлористый натрий всегда составит 78 процентов всех солей, хлористый магний- 11, карбонат кальция — 0,3 процента и т. д. Это и понятно, поскольку все океаны и моря взаимосвязаны между собой и вода бесконечно перемещается с места на место. Вода, которая плещет у ваших ног на пляже восточного побережья Штатов, возможно, омоет ласты пингвина, обитателя Антарктики, сотни лет спустя, а тысячи лет назад она обдавала брызгами какого-нибудь рыбака-полинезийца.

Кроме минеральных (неорганических) солей, в Мировом океане содержится значительное количество органических веществ — в виде растворов и во взвешенном состоянии. Подсчитано, что количество этих частиц неживой материи по меньшей мере в 50 раз больше материи, из которой состоят живые существа. По словам одного биолога, в одном лишь Антарктическом океане органических веществ в 20000 раз больше, чем весит годовой урожай пшеницы, собранной во всех странах мира.

Прежде полагали, что лишь бактерии могут "поедать" растворенные в воде невидимые вещества. Эти микроскопические искорки жизни живут в океане повсюду, они существуют снаружи и внутри других живых организмов. В щепотке плодородного донного ила их иной раз сотни тысяч. Бактерии служат своего рода септической цистерной: они разлагают погибшие организмы. (Иногда они "принимаются" за растение или животное прежде, чем оно умрет.) Когда неживые органические "отходы" опускаются на дно, бактерии расщепляют их на более простые соединения и неорганические минералы. Бактерии, таким образом, получают питание, а запасы первичной пищи в "кладовых" океана пополняются. Они идут в ход, когда неорганические вещества, влекомые течениями, попадают в освещенную часть моря. Крохотные одноклеточные растения усваивают минералы вместе с двуокисью углерода и водой, превращая их в живую ткань. Эти растения пожираются мельчайшими животными, которые в свою очередь служат пищей для более крупных животных.

Долгое время ученые считали, что крохотные морские растения являются единственной пищей множества мелких животных, неспособных быстро передвигаться. Однако в отдельные сезоны, а также на больших глубинах, куда не проникает свет, такой растительной пищи для питания обитающих там животных бывает недостаточно.

В 1964 году ученые Э. Р. Бейлор и У. Сатклифф провели в Океанографическом институте в Вудс Холе следующий опыт. Они пропускали пузырьки воздуха сквозь искусственно созданную морскую воду. Это был опыт, аналогичный опыту, проделанному в Йельском университете доктором Уонгерски. Они достигли того же результата: растворенные в воде органические вещества прилипли к пузырькам воздуха. Бейлор, Сатклифф, а с ними и доктор Гордон Райли выдвинули предположение, что эти органические пузырьки, лопаясь, становятся "кусками" пищи. Они-то, по их мнению, и служат кормом для самых крохотных морских животных.

Благодаря этому открытию были выявлены обширные, ранее не известные запасы пищи в море; удалось найти недостающее звено в жизненной цепи. Частицы, представляющие собой остатки разлагающихся организмов, малы и сохраняют какие-то признаки своей прежней жизни; прилипнув к пузырькам, они становятся крупнее и выглядят как бесформенные сгустки. После того как пузырьки лопаются, к образовавшимся комкам, опускающимся на дно, прилипают новые частицы. Для крохотных организмов, борющихся за свое существование в темных глубинах, комки эти — манна небесная. Ее количество уменьшается до глубины 450 метров, потом остается постоянным. Зимние штормы взбаламутят воду, а весной органические остатки животных и растений образуют изобилие "пузырьковой" пищи.

Штормы и ветры увеличивают также содержание растворенных в воде газов. Обычно нам не приходит в голову, что океан наполнен газом, однако это так, иначе животные не могли бы дышать, а растения — фотосинтезировать. Большая часть газа проникает через поверхность моря благодаря постоянному взаимодействию воды и воздуха. Атмосфера впитывает влагу, а вода поглощает и растворяет газы. Сильные ветры, крупные волны, разбивающиеся о берег, ускоряют оба эти процесса. Море как бы дышит своей поверхностью. Когда по ней один за другим идут пенящиеся, сталкивающиеся друг с другом валы, море дышит глубже, чем тогда, когда оно покрыто рябью или пологими волнами.

Соль и кровь

Если сравнить океанскую воду с кровью животного, мы обнаружим поразительное сходство между ними. В медузах, омарах, акулах, некоторых видах рыб, в лягушках, собаках и людях жидкости содержат те же соли и почти в той же пропорции, что и морская вода. А некоторые морские беспозвоночные, как, например, морская звезда, могут временно заменять свою "кровь" океанской водой.

Иными словами, наша кровь и жизненные соки других животных не что иное, как некое подобие морской воды. Поскольку все живые существа, так сказать, вышли из моря и находятся в отдаленном родстве меж собой, в этом обстоятельстве нет ничего удивительного. В период возникновения жизни соленость морской воды составляла около одного процента, и эта вода вошла в состав первых живых организмов и стала участвовать в их обмене веществ. Несмотря на миллиарды лет эволюции, происходившей в самых различных направлениях, соленость и пропорция солей остались почти без всякого изменения. Это наводит на мысль, что жизнь возможна лишь при определенных условиях, которые мало изменились с тех пор, как она возникла. Состав телесных соков остался прежним потому, очевидно, что прежними остались условия, при которых жизнь возможна. Эволюция различных животных сопровождалась эволюцией механизмов, служащих сохранению внутри животных этих условий.

Жизнь требует сохранения равновесия между этим внутренним морем и окружающей средой. Если какое-нибудь морское животное, например, осьминог, по воле течения попадет в пресную воду, через несколько минут оно погибнет. Разность в солености между водой и жидкостью, находящейся в животном, создает неодинаковое давление, и вода приливает в клетки с такой силой, что они лопаются. Имейте это в виду, когда услышите побасенку об осьминоге, который поднялся вверх по реке Колумбии и успел выползти на луг, прежде чем его заколол вилами фермер.

Между двумя участками с разной соленостью вода перемещается до тех пор, пока соленость обоих участков не станет одинаковой и разность давления не исчезнет. Вода и соли могут проникать сквозь наружную оболочку благодаря тому, что оболочка и мембраны клеток избирательно проницаемы. Это значит, что они пропускают воду и отдельные виды солей, но препятствуют проникновению других солей, которые состоят из более крупных "пачек" или молекул.

Как ни странно, но рыбы в море постоянно подвержены опасности "усыхания". Их телесные соки имеют меньшую соленость, чем окружающая их океанская вода, поэтому влага стремится покинуть тело рыбы, чтобы соленость тела и морской воды уравнялись. Этому они могут противодействовать посредством поглощения большего количества воды. Но тогда им приходится отсеивать излишек соли, приходящей с водой. Это осуществляют специальные клетки жабер, которые выделяют лишнюю соль, сохраняя состав внутренних соков постоянным.

Рыбам же, обитающим в пресных водах, постоянно грозит опасность "утонуть". В их крови содержится больше солей, чем в окружающей среде, и вода стремится проникнуть внутрь их организма. Чтобы этому воспрепятствовать, их почки выбрасывают лишнюю воду, а клетки жабер вместо того, чтобы выделять соль, поглощают ее. Почки также задерживают соль при выделении влаги. Поскольку для удаления воды, выделения или усвоения веществ требуется значительная энергия, рыбы постоянно должны производить какую-то работу, чтобы не "усохнуть" или не "утонуть".

Беспозвоночные обычно регулируют состав своих телесных соков, приспосабливаясь к ограниченному диапазону солености воды в открытом океане. Некоторые из них в состоянии приспосабливаться к изменениям среды, если эти перемены не слишком резки.

Если у берегов Калифорнии соленость воды, в которой обитают двустворчатые моллюски, постепенно уменьшится вдвое, то моллюски выживут. Но при резком изменении солености они могут погибнуть. Довольно резкое опреснение воды, вызываемое обильными осадками, убивает молодых устриц, а взрослым самкам мешает производить потомство.

Способность обитателей моря сохранять постоянную соленость внутри себя, несмотря на изменения внешней среды, у разных животных неодинакова. Некоторые, например, лосось, сельдь и угорь, чувствуют себя как дома и в пресноводных реках, и в соленых водах океана. Другим — живущим в глубоководных слоях или открытом море, где соленость остается неизменной на значительных пространствах, — вредны уже небольшие изменения в содержании солей. Таким образом, кроме температурных барьеров, имеются барьеры солености. Для каждого вида существует свой предел максимальной и минимальной солености и температуры.

Беспокойные воды

Температура и соленость не только оказывают влияние на характер и распространение живых организмов, но также играют важную роль в перемещении масс воды. Эти две переменные величины, а также (правда, в меньшей степени) давление определяют плотность, или удельный вес, воды. Значительное содержание соли делает воду плотнее, а значит, и тяжелее. Чем теплее вода, тем она больше расширяется и тем легче, то есть менее плотной, она становится. Вода всегда перемещается из районов с большей плотностью в районы с меньшей плотностью. И это продолжается до тех пор, пока плотности их не уравняются.

Ученые полагают, что Мировой океан разделен на две части — верхнюю и нижнюю. Нижняя состоит из слоев холодной воды, которые расположены один над другим по степени уменьшения их плотности. Верхняя половина, подогреваемая солнцем, обладает значительно меньшей плотностью. Поскольку эта часть подвержена воздействию ветров и волнообразованию, тут нет четкого обособления слоев.

В значительной части океана существуют зоны резкого увеличения плотности воды, которые служат границей, отделяющей верхние участки от нижних. Эти зоны известны под названием термоклина (Слой скачка температуры. — Ред.), увеличение в них плотности происходит благодаря резкому уменьшению температуры. Наличие или отсутствие термоклина зависит от широты и времени года. Особенно заметно это явление в тропиках и субтропиках в летнее время. Обычно над более холодными, а значит, и более тяжелыми массами находится слой теплой, перемешанной воды толщиной 15–20 метров. Вторичные термоклины могут образоваться где-то между 450 и 900 метрами. Термоклины могут препятствовать перемещению масс воды в вертикальном направлении, перемешиванию верхних и нижних слоев и даже миграции животных.

Глубинные слои образуются массами холодной, тяжелой воды, опускающимися вниз на севере Северной Атлантики и Ледовитого океана. Эти массы распространяются вширь, а затем перемещаются в бассейны Индийского и Тихого океанов. В верхней части океанов благодаря действию ветров и разнице в плотности воды возникает система вертикальных течений. Наличие материков, а также вращение Земли разбивают это поверхностное циркуляционное движение на шесть ячеек, или круговоротов. Как видно из диаграммы, такие круговороты находятся в Северной и Южной Атлантике, в северной и южной частях Тихого океана и Индийском океане. Шестой круговорот образуется массами воды, гонимыми сильными западными ветрами в восточном направлении вокруг Антарктиды. Когда течения уносят воду прочь от суши или два течения расходятся в разные стороны, на место ушедших масс снизу поднимаются новые массы воды. Подъем глубинных вод происходит и при ветрах, дующих с суши, которые угоняют воду от побережья. И наоборот, когда ветры нагоняют воду к берегу или же при столкновении двух течений по краям таких участков образуется излишек воды, который опускается вниз.

Циркуляция поверхностных вод Мирового океана. Белыми стрелками обозначены холодные течения, черными — теплые

Наибольшее обилие жизни наблюдается в тех районах Мирового океана, где массы холодной воды, поднимаясь кверху, несут с собой минеральные соли, которые обеспечивают высокую "урожайность" морских растений. Богатая растительная пища поедается многочисленными "вегетарианцами", которые, в свою очередь, служат пищей для плотоядных. Благодаря богатым питательными веществами массам воды, поднимающимся с глубины 2000–3000 метров, открытый океан вокруг Антарктиды является одним из наиболее плодородных районов Мирового океана. Области подъема глубинных вод в экваториальных водах в два-пять раз богаче жизнью, чем центральные районы океана к северу и к югу от экватора. Вертикальное перемещение водных масс происходит также у западного побережья Африки, Южной Америки и (в меньшей степени) Калифорнии. Воды у юго-западных берегов Африки — это, пожалуй, наиболее изобильный район Мирового океана, однако ввиду незначительной протяженности значение его не столь велико, как Антарктического океана (Название "Антарктический океан" ныне малоупотребительно; южные части трех главных океанов — Тихого, Атлантического и Индийского — чаще называют Южным океаном. — Ред.).

У западного побережья Южной Америки пассаты как бы оттесняют в сторону открытого моря холодные, идущие на север воды Перуанского течения. Масса воды, богатой питательными веществами, устремляется в образовавшуюся ложбину, что создает благоприятные условия для развития живых организмов даже в 300 километрах с лишним от побережья Перу. Огромные стада мелких, похожих на сардин анчоусов обеспечивают пищей других рыб, морских львов, птиц и даже пингвинов. Когда масса этой рыбы плещется, выпрыгивает из воды, над нею темной тучей висят миллионы бакланов, олуш, пеликанов, крачек и чаек, которые то и дело бросаются на добычу. Пять-шесть миллионов птиц ежесуточно съедают около тысячи тонн анчоусов. Такое изобилие корма выдвинуло Перу в ряды крупнейших рыболовных стран; что же до экскрементов мириадов морских птиц, то есть гуано, то оно является сырьем для развития перуанской промышленности, изготовляющей отличные удобрения.

Вертикальное перемещение нижних масс воды перестает быть постоянным явлением при наличии переменных ветров, а с уменьшением силы ветра или изменением его направления это явление может и вовсе исчезнуть. Когда у перуанского побережья ветры ослабевают, из экваториальных вод к югу устремляется теплое течение, называемое Эль-Ниньо, что в переводе означает "божественный младенец", потому что появление его у берегов Перу совпадает с праздником Рождества. Однако никакой радости оно с собой не приносит. Это течение как бы обволакивает прибрежные воды застойным покровом, преграждающим доступ питательным веществам, от которых зависит существование растений и животных. Рыбы гибнут миллионами. Они усеивают побережье, в воздухе стоит зловонный запах разложения. Вода отравляется ядовитым сероводородом, который издает запах тухлых яиц и покрывает металлические предметы черным налетом. Моряки, посмотрев через борт, видят, что aguaje — маляр из Кальяо неплохо поработал своей кистью, окрашивая судно чернью. В такие периоды рыболовная промышленность и промышленность по производству удобрений терпят огромные убытки. В довершение всего пояс тропических ливней часто смещается, и тогда на землю, где, бывает, по году не выпадет ни капли влаги, обрушиваются потоки воды. Плодородный слой почвы уносится прочь, урожай гибнет, глинобитные хижины рушатся.

Из всего сказанного видно, что в стоячей воде не может быть изобилия и разнообразия жизни. Для того чтобы растения и животные могли существовать, море должно находиться в движении. Бурные воды несут пищу и кислород, необходимые морским водорослям, балянусам, устрицам и прочим животным, которые всю свою жизнь или большую ее часть проводят в прикрепленном состоянии. Большие и малые массы воды, расходясь во все стороны, рассеивают газы и ядовитые отходы. Течения, идущие к полюсам, приносят в высокие широты тепло, обеспечивая баланс теплового бюджета Земли и раздвигая границы распространения теплолюбивых видов животных. Другие течения несут к экватору массы холодной воды, благодаря чему увеличиваются пределы распространения холодолюбивых животных.

Течения переносят икринки и личинки животных, а также организмы, которые плавают медленно, или, как, например, растения вовсе не умеют передвигаться. Многие существа, которые впоследствии двигаются, ползают или живут, будучи прикрепленными к морскому дну, вырастают из личинок, едва умеющих плавать, или дрейфующих по воле течений икринок. В ранний период жизни эти животные могут быть перенесены в места с благоприятными для их существования условиями и оказаться в районах, прежде необитаемых. Это свойство течений противодействует ограничительным факторам — температуре и солености, — поэтому все районы океана, где только возможна жизнь, оказываются заселенными.

Но растения и животные могут очутиться и в районах, где неблагоприятные температурные условия, соленость, отсутствие пищи или характер дна приводят их к гибели. Такой ценой им приходится расплачиваться за предоставленную природой возможность к самому широкому распространению.

Стойкие организмы, способные выжить в неблагоприятных условиях, подчас претерпевают значительные изменения. В процессе борьбы за существование в результате случайных мутаций некоторые из таких видов лучше приспосабливаются к суровым условиям. Со временем форма и функции более приспособленных организмов могут настолько видоизмениться, что возникают совершенно новые разновидности животных. От этих разновидностей происходят новые виды, ничуть не похожие на своих предков и даже неспособные к жизни в районах, откуда те появились. Постоянно подвергая те ли иные виды животных воздействию усиливающихся факторов отбора, течения оказывают значительное, хотя и косвенное, влияние на процесс эволюции.

Принято считать, что главными центрами возникновения различных видов животных являются теплые, устойчивые массы воды в тропиках, с характерным для них разнообразием форм жизни. Отсюда организмы распространяются к полюсам и в глубинные слои. Благодаря естественному отбору в приграничных районах возникают новые виды. Все более суровые условия, в которых оказываются животные, перемещаясь к полюсам, приводят к тому, что выживает все меньшее их число. Подсчитано, что на каждые пять видов, обитающих в теплых водах, приходится один вид обитателей холодных вод (См. послесловие. — Ред.).

Следовательно, постоянное изменение среды играет решающую роль в истории и судьбе всех обитателей моря. Это изменение является составным элементом системы глобальной циркуляции, которая столь же совершенна и гармонична, как система кровообращения у животных. Благодаря ей тщательно перемешиваются и разносятся в различные части океана мириады растворимых веществ. Эти вещества образуют как бы жидкий питательный раствор, в котором обитатели моря добывают себе пропитание. Раствор этот постоянно омывает поверхность их тела и внутренние полости, снабжая всем, что необходимо для жизни. Растения и животные не только живут в море, они — неотъемлемая его часть, а море — часть их самих.

Океанские пастбища

В глубине лесов дремучих…

Лонгфелло

В открытом океане не увидишь ни зеленых лугов, ни плодородных прерий. Вдали от узкой полосы водорослей, тянущейся вдоль побережья, кругом лишь нескончаемой чередой бегут ряды на первый взгляд бесплодных волн. А между тем в открытом море существуют тучные пастбища.

Эти невидимые луга были открыты в 40-х годах прошлого века Иоганнесом Мюллером. Профильтровав морскую воду через кусок мелкого газа, он исследовал содержимое фильтра под микроскопом и обнаружил целый мирок, населенный крохотными растениями и животными самого разнообразного вида и удивительной красоты. Мюллер справедливо предположил, что именно благодаря одноклеточным растениям, обитателям этого микромира, в море сохраняется то же равновесие между царством животных и царством растений, что существует и на суше. Одноклеточные растения усваивают минеральные соли, которыми богаты воды, тем самым предоставляя их в распоряжение многочисленных и разнообразных животных, обитающих в море.

Для того чтобы получить пищу, воду и свет, растения на суше пускают корни и расправляют листья. В море же крохотные растительные клетки могут впитывать все жизненно необходимые вещества наружной поверхностью и поэтому не нуждаются в корнях, стеблях или листьях. Каждая растительная клетка представляет собой высокоразвитый живой организм, способный осуществлять те же основные функции, что и самое высокое дерево или самая роскошная лоза. Бесчисленные миллиарды таких клеток рассеяны по океану. Лишь они способны усваивать простые соединения вроде углекислого газа, воды и минеральных солей и с помощью солнечного света и пигментной окраски превращать их в сложные органические соединения, из которых состоит протоплазма.

Эти пылинки растительного мира служат пищей для бесчисленного множества микроскопических "травоядных". Крохотные вегетарианцы в свою очередь пожираются мелкими рыбами и прочими существами, которыми кормятся крупные рыбы, гигантские кальмары, беззубые киты (и люди). Все обитатели моря живут за счет невидимых растений.

Никто не знает достаточно определенно, насколько велика вся масса растений в Мировом океане, однако несомненно то, что она составляет большую часть всей живой материи планеты. В одном-единственном литре воды находятся сотни, тысячи, а то и миллионы растительных клеток. Без микрофлоры Мировой океан представлял бы собой бескрайнюю синюю пустыню, где жизнь была бы ограничена лишь узкой прибрежной полосой.

Неподвижные растительные клетки и крохотные животные, которые слишком плохо плавают, чтобы бороться с течениями, вынуждены добывать себе пропитание, пассивно передвигаясь по воле течений. Такие организмы известны под названием "планктон", что в переводе с греческого означает "созданный для странствий".

Существует около 15000 различных видов такого рода "странников", в их числе яйца и личинки животных, которые во взрослом состоянии становятся сильными пловцами, либо живут, ползая по морскому дну или прикрепившись к нему. Таких животных называют зоопланктоном, а растения — фитопланктоном (от греческих слов "зоон" — животное и "фитон" — растение).

Хотя океан обитаем сверху донизу и от края до края, растения могут жить лишь в верхних, освещенных солнцем слоях. Однако резкой разграничительной линии между этими и более темными слоями не существует, поскольку освещение с глубиной слабеет постепенно. Высокочувствительные инструменты могут обнаружить свет на глубине до 1500 метров, однако практически пределом проникновения света считается глубина 200 метров. Глубина освещенной зоны может быть различной, так как зависит от количества света и прозрачности воды. Степень освещенности, в свою очередь, зависит от широты места и облачности, поэтому она меняется от сезона к сезону, ото дня ко дню и даже от часа к часу. Прозрачность же воды изменяется в зависимости от содержания в ней взвеси живой и неживой.

Большая часть солнечных лучей, достигающих Земли, падает на океан. В основном они отражаются волнами и попадают в атмосферу или же уходят на нагревание и испарение воды. Лишь ничтожная доля световой энергии (около 0,4 процента) идет на фотосинтез. Растениям, естественно, для их жизни и роста требуется органическое вещество — часть того, что производят они сами. Лишь в верхних участках освещенной зоны, называемой эвфотической зоной, растения производят при помощи фотосинтеза больше органических веществ, чем они "сжигают" в процессе дыхания.

Границы распространения эвфотической зоны, или зоны производства пищи, могут быть различными. В открытом океане она достигает глубины 100 метров. В богатых планктоном, замутненных прибрежных водах она может не превышать 1 метра или же доходить до 30 метров и более. В слабоосвещенных слоях между эвфотической зоной и неосвещенной массой воды потребление органических веществ приблизительно равно их воспроизводству. Ниже этой сумеречной зоны царит вечный мрак, где фотосинтез невозможен. Но даже в этой зоне живут некоторые растениеобразные организмы.

Морские водоросли и саргассы

Морская растительность отличается удивительным однообразием по сравнению с невероятным разнообразием сухопутной флоры. Зато животный мир моря сказочно богат. Выходит, море — царство животных, а суша — царство растений (По подсчетам Майра, сухопутные животные дают 93, а водные — только 7 процентов от общего числа видов (правда, эта разница создается в основном насекомыми, без которых число видов у сухопутных и водных животных примерно одинаково). Растения по соотношению числа сухопутных и водных видов близки к животным. Но общий вес всех морских животных в несколько раз превосходит вес морских растений, тогда как на суше наблюдаете" обратное соотношение. — Ред.).

За небольшим исключением, морские растения относятся к группе, называемой водорослями. Растения этой группы, удовлетворяющие потребность в пище большинства обитателей океана, имеют много представителей на суше, обитающих в пресной воде, в горячих источниках, во льду и в снегах, в почве и в телах высших растений и животных. Водоросли, обитающие в море, весьма различны по размерам — от одноклеточных, видимых лишь в микроскоп, и кончая гигантскими, размером с дерево, бурыми водорослями.

Все они содержат хлорофилл, но этот зеленый слой часто замаскирован иными пигментами, поэтому водоросли могут иметь красную, бурую, голубую, желтую и даже радужную окраску.

Большая часть морских многоклеточных растений — водоросли. Морские многоклеточные растения, распространенные в основном близ побережья, не играют значительной роли в экономике океана. Они могут зацепиться за дно и осуществлять фотосинтез лишь на небольших глубинах, то есть на 2 процентах площади океанского дна. Но даже и эта площадь не может быть использована полностью из-за песка, ила, гальки или же сильного прибоя, которые не позволяют растениям как следует закрепиться на грунте. Большинству многоклеточных растений для этого нужны камни или рифы, но некоторые из них прикрепляются к панцирям животных или к другим растениям.

Водоросли классифицируются в зависимости от структуры их клеток и от их образа жизни. Обычно представители одного класса имеют одинаковую пигментную окраску. Существуют классы зеленых, сине-зеленых, бурых, красных и желто-зеленых водорослей. Желто-зеленые водоросли — это дрейфующие, или планктонные, растения; остальные, за исключением некоторых сине-зеленых водорослей, представляют собой прикрепленные, "оседлые" виды. Если мы станем двигаться от мелководья в глубину, то нам сперва встретятсясине-зеленые и зеленые водоросли, затем бурые и красные, причем, естественно, без резких переходов от одних к другим.

Бродя по берегу, вы, наверное, замечали синеватую слизистую пленку на воде, камнях и причалах. У побережья Соединенных Штатов часто встречаются "русалочьи волосы" — темные, ворсистые, как войлок, водоросли, покрывающие камни и сваи. Эти сине-зеленые водоросли — простейшие, наиболее примитивные из морских растений. Некоторые водоросли, относящиеся к этой группе, имеют вовсе не синюю и не зеленую, а оранжевую или красноватую окраску. Красное море называется так потому, что в нем обитают водоросли из класса сине-зеленых — Trichodesmium erythraeum. Размером гораздо меньше своего названия, растение это периодически цветет; при этом огромные участки моря приобретают желтый, оранжевый, изредка красный оттенок.

В умеренных и тропических широтах, в нижних слоях приливной зоны до глубины примерно 9 метров, можно встретить много разновидностей зеленых водорослей. Наиболее распространен крупный, роскошный морской салат — Viva lactuca и Ulva latissima. Он достигает в длину 1,3 метра и растет чуть ниже отметки отлива. Тут можно также встретить травянистую, трубчатую Enteromorpha, кружевной, пушистый морской мох Bryopis, похожий на губку, ветвистый Codiutn и странную водоросль Penicitlus, называемую "кисточка водяного".

Зеленые водоросли

Чтобы увидеть большинство разновидностей бурых водорослей, нужно иметь водолазное снаряжение или лодку с прозрачным дном (вода, разумеется, тоже должна быть прозрачной). Научное название водорослей этого класса — Phaeophyceae — означает "теневые", или "сумеречные", растения. Они растут на глубинах около 30 метров возле скалистых берегов на всех широтах — от тропиков до полярных стран. Правда, холодные воды высоких широт им больше по душе.

Бурые водоросли насчитывают свыше 1000 разновидностей, весьма различных по размерам и структуре. К ним относятся такие крохотные, нитевидные растения, как Ectocarpus, 4,5-метровое растение "леска водяного" (Chorda), а также гигантские бурые водоросли. Небольшая морская пальма (Postelsia) растет возле открытого западного побережья Соединенных Штатов, где ей приходится выдерживать удары мощных волн прибоя. Массы бурых фукусов с их характерными "ягодами", или воздушными пузырьками, расцвечивают значительные участки приливных зон со скалистым дном севернее центральной части Калифорнии и Южной Каролины.

К гигантским бурым водорослям относятся ламинария, или "чертов фартук" (Laminaria), достигающая в длину 4,5–6 метров, 30-метровая морская тыква (Pelagophycus) и 40-метровая пузырчатая водоросль (Nereocystis) (Указываются максимальные размеры). Крупнейшее из всех растений и самая длинная из водорослей, Macrocystis, иной раз прикрепляется ко дну на глубине 80 метров, а своей кроной касается поверхности моря. Эти морские деревья образуют целые подводные леса, и под густой сенью их "стволов" с волнообразно колеблющимися "листьями" (талломами) находят пищу и кров мириады животных.

Богатые заросли бурых водорослей близ тихоокеанских побережий используются с целью получения пищевых продуктов, удобрений и корма для скота. Эти растения с незапамятных времен служат пищей миллионам обитателей плотно населенных прибрежных районов Азии и островов Тихого океана. В настоящее время жители упомянутых районов употребляют в пищу около 100 разновидностей этих водорослей.

Бурые водоросли, столь же богатые минеральными веществами, как и навоз, уже давно — в свежем или наполовину прелом виде — используются в качестве удобрения фермерами Шотландии, Ирландии и Франции. На западном побережье Соединенных Штатов построено несколько фабрик для переработки этих водорослей на удобрения. Не так давно на молочной ферме, где морские водоросли составляли 10 процентов рациона, был поставлен мировой рекорд по надою молока.

С увеличением глубины бурые и зеленые водоросли сменяются красными водорослями длиной от 1 до 130 метров. Они любят неяркий свет, что делает их важным источником пищи для обитателей материковой отмели. Распространенные по всему Мировому океану, чаще всего эти растения встречаются в умеренном климате и в тропиках. Это наиболее красивые и удивительные представители морской флоры, окраска их ярка и причудлива: оранжевая, красная, пурпурная, оливковая, фиолетовая и радужная.

Пурпурная водоросль Porphyra сильно смахивает на морской салат. Этому гибкому растению не страшны удары волн прибоя. Аборигены Северной Америки, индейцы, употребляли в пищу водоросль Porphyra tenera, которая и поныне в изобилии встречается вдоль побережья Америки от Калифорнии до залива Аляска. В Великобритании темно-красную Rhodymenia охотно ест крупный рогатый скот, а овцы даже предпочитают ее траве и спускаются к приливной зоне, чтобы полакомиться ею. Люди употребляют эту водоросль в сыром виде; ее жуют наподобие жевательной резинки или едят с рыбой и маслом. Во многих странах ее заливают молоком и в виде приправы подают к рагу.

Красные водоросли

Не будучи легче всего усваиваемым и высококалорийным продуктом, морские водоросли представляют собой, тем не менее, превосходное, богатое витаминами и минеральными солями дополнение к обеденному столу. В Японии используется до 20 видов съедобных водорослей — как дикорастущих, так и выращиваемых на подводных фермах. Из них готовят голубцы и даже конфеты, а также соус, которым поливают галеты. Бурые водоросли, известные под названием морской капусты, жители южных районов Чили мелко шинкуют и едят. Обитатели Новой Англии издавна стряпают пудинг из желатинообразных волокон ирландского мха, а омар или креветка, сваренные вместе с водорослями, придают этому блюду привкус моря.

Альгин, студневидное вещество, добываемое из бурых и прочих видов водорослей, используется для изготовления мороженого. Он также применяется как связующий состав для шербетов, шоколадного молока, сыра, а кроме того, его кладут в суп и прибавляют в салат. Агар-агар, добываемый из красных водорослей, применяется для изготовления желе и кондитерских изделий. Морские водоросли используются для изготовления некоторых видов клея, паст для полировки автомобилей и даже входят в состав, который применяется для снятия слепков при изготовлении искусственных зубов.

Единственные морские многоклеточные водоросли, приспособленные к бродячему образу жизни, — это "водоросль Залива", или саргассы. В южных районах центральной части Северной Атлантики обитает несколько видов неказистой бурой водоросли, которая плавает на поверхности в виде пучков. Из-за обилия их этот участок океана получил название Саргассова моря. А сами водоросли были названы так спутниками Христофора Колумба, которые первыми пересекли упомянутое море. Плавательные пузыри, которыми снабжены водоросли, напоминали морякам мелкие плоды винограда, известные у них на родине, в Португалии, под именем salgazo.

Свыше четырех с половиной столетий Саргассово море окружал ореол таинственности и жути. Ранние исследователи сообщали, что оно, дескать, покрыто непроницаемым слоем растительности, так что злополучные корабли, попавшие сюда, оказываются в вечном плену. Нынче же всякий путешественник, который плывет из Нью-Йорка на Бермудские острова, находящиеся в западной части моря, может убедиться, что это совсем не так.

В средней части моря вы увидите сначала лишь несколько клубков водорослей величиной с человеческую голову, а затем приблизительно через час вам будут попадаться длинные пряди плавающих водорослей. 7 миллионов тонн саргассовых водорослей разбросаны по огромному, шириной 1800 и длиной 3700 километров, пространству, так что водоросли не способны помешать даже продвижению ялика.

Во многих книгах утверждается, будто саргассы отрываются во время штормов от скоплений водорослей, растущих у побережья Карибского моря и Мексиканского залива, и Гольфстримом уносятся в Саргассово море. Отсюда и происходит название "водоросль Залива". Однако ни одна прибрежная "плантация" не сможет дать такое количество водорослей, которое обнаружено в Саргассовом море. Кроме того, большая часть саргассов — это две разновидности водорослей, которые никогда не прикрепляются к камням, а дрейфуют. Доктор Джон Райзер из Океанографического института в Вудс Холе полагает, что саргассы существуют самостоятельно; они растут и размножаются в открытом океане. Размножаются они путем выбрасывания отростков, которые впоследствии отрываются и существуют самостоятельно. Райзер отмечает, что эти плавучие растения имеют "цветущий вид, свежие листья и сильные молодые побеги". Возможно, некоторые водоросли и в самом деле оторваны от дна и принесены течениями, однако Райзер склонен полагать, что саргассы в подавляющем большинстве, так сказать, "местные уроженцы". Их предки, вероятно, действительно вели прикрепленный образ жизни, но нынешние растения, считает Райзер, приобрели способность жить на плаву.

Морские луга

Естественно, саргассы — не единственные представители флоры Саргассова моря. Как и в иных районах Мирового океана, здесь обитает бесчисленное множество микроскопических растительных клеток. Если извлечь эти растительные организмы из воды, то оказалось бы, что их общий вес намного превышает вес саргассов.

Немецкий биолог Ганс Ломанн, исследовавший восточные районы Северной Атлантики, обнаружил, что на каждый квадратный метр поверхности воды приходится 2600 миллионов таких растительных клеток.

В Тихом океане в одном литре воды, взятой в Панамском заливе, было обнаружено 44000 растений.

К сожалению, перегнувшись через борт судна, эти организмы не увидишь. Однако предположим, что мы на специальном научно-исследовательском судне с мощными линзами, установленными по бортам и в днище, увеличивающими предметы в сотни раз. В этом случае мы сможем рассматривать подводный микрокосмос, проплывающий мимо нас, сколько нам заблагорассудится.

Чаще всего нам встречались бы диатомовые водоросли. Это наиболее важные для экономики моря организмы. Часто называемые "морской травой", желто-зеленые диатомовые водоросли настолько малы, что проходят сквозь мельчайшие ячейки шелковой планктонной сетки, а самые крупные можно разглядеть невооруженным глазом. Каждое такое растение представляет собой как бы сгусток живого желе, заключенный в оболочку клетки, вырабатывающую внешний скелет, или раковинку. Раковинка эта образуется из кремнезема, который растение извлекает из воды, окружая себя прочным нерастворимым покрытием, которое, однако, прозрачно, как стекло, и не препятствует проникновению света.

Такие раковинки состоят из двух частей, или створок, которые соединяются вместе наподобие крышки и днища коробки. Коробки эти могут быть круглыми, квадратными, овальными, чечевицеобразными, в виде капли, звезды; подчас они приобретают самые фантастические очертания. Поверхности створок испещрены полосками, рябинками, углублениями и порами, образующими замысловатые и зачастую весьма красивые узоры. Разглядывая этот мир сквозь борт нашего корабля-микроскопа, вы как бы окажетесь зрителем балетного спектакля, где роль танцоров исполняют чудом ожившие безделушки, высыпавшиеся из волшебного ларца.

Живое вещество внутри раковинки диатомей соприкасается с водой через поры и щели створок. Это облегчает усвоение углекислого газа и выделение кислорода, а также обмен солей, используемых в метаболизме. Некоторые диатомей передвигаются рывками и зигзагами. Эти виды имеют специальный шов со щелью, и такое хаотическое движение, как полагают ученые, объясняется перемещением протоплазмы вдоль шва.

Диатомей размножаются простым делением. Протоплазма расчленяется на две половины, затем отделяются створки. Дочерние растения, получающие большую створку, могут путем выделения кремнезема нарастить вторую половину раковинки и вырасти до размеров своей родительницы. Организмы, получающие вторую створку, постепенно уменьшаются, потому что новая половинка должна примкнуть к унаследованной с внутреннего края последней.

Подобное уменьшение размеров не может продолжаться бесконечно, поэтому некоторые диатомеи обретают прежние размеры путем образования ауксоспор. Протоплазма их начинает увеличиваться и вырывается из ставшей тесной раковинки. Когда напоминающая пузырь масса увеличивается в два-три раза, образуется новая пара створок. У некоторых видов раковинки в процессе размножения растягиваются, так что обе дочерние диатомеи могут достигнуть размеров родительницы.

Диатомеи предпочитают воду похолодней. Их излюбленными районами обитания являются антарктические моря, материковая отмель в умеренных и холодных зонах, воды, где наблюдается вертикальное перемещение холодных масс, и северные районы Атлантического и Тихого океанов. По мере продвижения нашего судна в более теплые воды мы заметим, что на смену диатомеям появляются перидинеи. Наблюдать за этими крохотными созданиями, принадлежащими к группе жгутиковых, куда интересней. Они перемещаются в воде с помощью нитеобразных отростков, или жгутиков, число которых иногда сокращено до одного.

Наблюдая, как перидинеи и другие жгутиковые извиваются, двигаясь в воде, можно подумать, что это животные, а не растения. И действительно, ученые так и не решили, к какому из царств их причислить. Некоторые зоологи называют их "протозоа", то есть простейшими животными. Многие ботаники, напротив, причисляют их к желто-зеленым водорослям, поскольку большинство жгутиковых добывают себе пищу путем фотосинтеза. Другие же виды жгутиковых не имеют хлорофилла и питаются наподобие животных — захватывая пищу. Некоторые живут как растения при наличии света и как животные — при его отсутствии. Выходит, в этой любопытной примитивной группе мир растительный и мир животный не обособились окончательно. Отсюда можно предположить, что все высшие организмы произошли от какого-то древнего жгутикового растения или существа, весьма с ним схожего.

Фотосиитезирующие перидинеи — вторые по значению поставщики пищи в океане после диатомеи. Формы они имеют самые причудливые, и если вы взглянете в микроскоп, то увидите едва ли не самые необычные существа мира планктона. Одни из них ничем не защищены, другие имеют тонкое эластичное покрытие. Большая же часть заключена в раковинку, состоящую из двух половинок, а еще чаще из тонких пластинок из клетчатки — пластинок, подогнанных друг к другу, словно мозаика. Незащищенные организмы весьма хрупки и живописны, а организмы, имеющие оболочку, удивительно узорчаты.

Большинство перидинеи имеют небольшое "глазное пятно", которое позволяет им определять, движутся ли они по направлению к свету или от него. Все виды имеют по два жгутика, при помощи которых им удается, по мере сил, оставаться в пределах районов, где достаточно света и растворенных в воде питательных веществ. Один жгутик, похожий на ленту, помещается в глубоком желобке, опоясывающем тело. Другой — нитеобразный — волочится сзади наподобие хвоста. Опоясывающий жгутик поворачивает существо вокруг его оси, а удары "хвоста" толкают его вперед. Эти странные создания буквально ввинчиваются в воду!

Перидинеи размножаются главным образом делением, но при этом в своих размерах не уменьшаются. Ни один из видов перидинеи, в отличие от некоторых диатомовых водорослей, не формирует колонии. Многие разновидности этих водорослей светятся, и зачастую, когда приближается ночь, море вспыхивает мертвенно-зеленоватым светом. Некоторые из этих морских светлячков известны под общим названием Noctiluca (ночесветки) и Pyrocystis (огненный пузырь).

Днем яркие, пестрые перидинеи, коих в море великое множество, иногда окрашивают воду в зеленый, желтый или красный цвет. Нередко при необычно интенсивном размножении незащищенной перидинеи Gymnodinium brevis, известной под неофициальным названием Джим Бревис, воды Мексиканского залива приобретают ярко-желтую или желто-зеленую окраску. В обычное время в литре воды здесь обитает около 1000 Джимов Бревисов, а во время сильного цветения воды — до 90 миллионов; вода в эту пору становится густой, как сироп. Поскольку весь растворенный в воде кислород поглощается, организмы гибнут и выделяют при этом яд, поражающий нервную систему морских животных. Яд проникает в жабры рыб, и они гибнут целыми миллионами. Злополучный "красный прилив" у западного побережья Флориды в 1946-47 году послужил причиной гибели по меньшей мере 50 миллионов рыб и несметного множества беспозвоночных. Ядовитые испарения, поднимавшиеся над водой, вызывали у людей воспаление глаз и носоглотки, а также слезотечение, приступы кашля и удушья.

Перидинеи

Halosphaera — тоже одноклеточное растение, плавающее близ поверхности в огромных количествах. Это растение и еще один его близкий родственник являются единственными обитателями открытого моря, которым присуща столь же яркая зеленая окраска, что и сухопутным растениям. Halosphaera viridis, размером менее 1 миллиметра, обитает во всех районах Атлантики — от тропиков до высоких широт. Замещая в холодных антарктических водах перидиней, этот вид водорослей стоит на втором месте по своему значению после диатомей. В Средиземном море, где они водятся в изобилии, эти крохотные шарики известны среди рыбаков под названием "punti verdi" ("зеленые точки").

Если бы линзы микроскопов на нашем судне оказались достаточно мощными, мы смогли бы разглядеть организмы, которые еще меньше диатомей, перидиней и "зеленых точек", — крохотные растения кокколитофориды, что значит "носители каменных зерен".

Каменные зерна (кокколиты) представляют собой крохотные щиты, или пластинки, из извести, которые покрывают и защищают мягкие части этих планктеров. У некоторых пластинки овальные и перфорированные, у других круглые или шестиугольные и имеют короткие, каплеобразные шипы. Когда эти крохотные кусочки раковинок были впервые извлечены на поверхность вместе с илом с океанического ложа, ученые не смогли объяснить, что же это такое. Лишь в 70-х годах прошлого столетия английский натуралист сэр Джон Мёррей установил, что это внешние скелеты жгутиковых размером менее 1/200 миллиметра.

Живые кокколитофориды впервые были найдены в органах захвата пищи мелких планктонных животных. Прежде их не удавалось обнаружить, потому что они проходят сквозь самую частую планктонную сетку. В начале нашего столетия Гансу Ломанну удалось с помощью центрифуги отделить их от воды. Его опыты открыли совсем незнакомый, микроскопический мир и сделали возможным более детальное исследование океана.

Более всего распространенные в тропиках, кокколитофориды тем не менее иногда наводняют Северное море до такой степени, что вода в нем становится похожей на молоко. Рыбаки называют подобное явление "белой водой" и считают его добрым признаком: кокколитофориды служат пищей для сельди. Несомненно, эти растения — важный источник пищи также для многих планктонных животных.

Ниже освещенной зоны живые диатомеи или перидинеи встречаются редко, а то и вовсе не встречаются. Но далее, до глубины по меньшей мере 4000 метров, обитает множество кокколитофорид и сине-зеленых водорослей, которые составляют довольно обильную глубоководную, или "теневую", флору.

В Атлантике и Средиземном море в литре воды, взятой с глубины от 9Q0 до 3000 метров, было обнаружено от 8000 до 210000 клеток Coccolithus fragilis. Поскольку на такой глубине фотосинтез невозможен, эти организмы, должно быть, усваивают минеральные вещества сквозь стенки тела. Несомненно, кокколитофориды служат пищей глубоководным и околоповерхностным планктерам.

Ломанн предложил новый термин — "наннопланктон", что означает карликовый, который можно отделить лишь с помощью центрифуги, планктон размером менее 1/200 миллиметра. Если бы линзы нашего судна-микроскопа могли увеличивать предметы I в 250 раз, то самые крупные наннопланктеры были бы лишь в два раза больше точки. Элементами этого карликового планктона являются диатомеи, кокколитофориды, бактерии, некоторые простейшие, а также растения группы под названием "кремниевые жгутиконосцы". Кремниевые жгутиконосцы, часто обнаруживаемые в пищеварительных трактах одноклеточных животных, постоянно встречаются среди дрейфующих сообществ во всех холодных морях. Они имеют хрупкие открытые панцири из кремнезема с расходящимися лучами, что придает им сходство со звездами. Эти раковинки, как и раковинки других фитопланктеров, составляют большую часть осадков, покрывающих океанское ложе.

Продолжая путешествие по Мировому океану на нашем специально оборудованном судне, мы бы чаще всего встречали наннопланктон. Вы бы, вероятно, удивились, узнав, что карлики превосходят остальные виды планктона и своим количеством, и общим объемом. Как правило, чем мельче морские организмы, тем они многочисленнее.

Кроме водорослей, в соленой воде обитает около 30 видов цветковых растений, или "ангиосперм". Эти высшие растения попали в море из пресных вод. "Морская трава", Zostera, наиболее значительный представитель этой группы, растет у побережий Северной Америки, Европы и Азии от тропиков до арктических районов. Следует упомянуть также "черепашью траву", Thalassia, которая встречается в спокойных, мелких водах, а также Phyllospadix — водоросль, растущую на открытом, атакуемом волнами западном побережье Северной Америки. Многие животные обретают пищу и кров на подводных "лугах", образуемых этими "травами". В сущности, это вовсе не травы; своим названием они обязаны тому, что имеют длинные зеленые листья. Такого рода растения имеют настоящие корни и живут на глубине до 15, метров. Эти растения опыляются с помощью течений; нитеобразная пыльца обладает тем же весом, что и вода, и легко переносится с места на место.

Плодородие

Кроме света, растениям для жизни необходимы углекислый газ, кислород, азот и фосфор. За редким исключением, вода, даже на значительных глубинах, содержит много углекислого газа и кислорода. Зато азота и фосфора, присутствующих в минеральных солях, так называемых нитратах и фосфатах, и столь необходимых растениям, не хватает. В богатых флорой районах нередко возникает недостаток в этих элементах, а то и полное их отсутствие. Когда их концентрация падает ниже определенного уровня, прирост растительности останавливается и тогда она начинает идти на убыль. Новый расцвет становится возможным лишь после того, как поднимающиеся снизу массы воды пополнят запас нитратов и фосфатов.

Для нормального развития и роста растениям необходимо определенное количество таких элементов, как сера, железо, марганец, цинк, медь и даже мышьяк. Рост морской флоры, так же, как и сухопутной, ограничивается фактором, наличие которого в окружающей среде минимально. Даже при благоприятных во всем остальном условиях отсутствие достаточного количества, скажем, железа ведет к исчезновению некоторых видов растений.

Установлено, что для жизни растений, а, следовательно, и животных, необходимо еще какое-то неизвестное вещество. Ученым удалось создать искусственную воду, содержащую точно те же химические элементы и в той же пропорции, что и натуральная морская вода. Но морские растения не будут жить в ней, если не прибавить туда небольшое количество настоящей морской воды или экстракта из морских водорослей. Этот таинственный elan vital (elan vital — жизненная сила (франц.)), возможно, имеет для них такое же значение, как витамины для нас с вами. Оказалось, например, что для роста различных типов растений необходим витамин В₁₂ (кобаламин), имеющийся в морской воде. Другим видам растений, кроме витамина B₁₂ нужен B₁ (тиамин).

Ученые ведут жаркие споры вокруг вопроса, производит ли примитивная океанская флора такое же количество пищевой продукции, что и сухопутные, более сложные растения, находящиеся в большей концентрации. Поспевает ли растительная продукция моря за колеблющимся годовым приростом растительного вещества на лугах, фермах, в лесах и джунглях или же обгоняет его?

Датские биологи попытались найти ответ на этот вопрос в 1950–1952 годах во время кругосветного путешествия на научно-исследовательском судне "Галатея". Они определяли продуктивность определенных районов моря с помощью нового для той поры метода. В воду засыпались небольшие дозы радиоактивного углерода. Затем с помощью счетчиков Гейгера определяли, какое количество этого углерода усваивали растения в процессе фотосинтеза. Это давало возможность установить темпы роста растений. По данным датчан, ежегодно в Мировом океане производится около 40 миллиардов тонн органического вещества, что приблизительно равняется ежегодной продукции "сухопутных" растений.

В благоприятных условиях, при достаточном количестве света и питательных веществ, в некоторых районах моря созревают такие же обильные урожаи живой материи, как и на плодородных кукурузных плантациях в штате Айова или в непроходимых бразильских джунглях. Если же условия неблагоприятны, то водные пространства могут оказаться бесплодными, словно тундра или засушливые равнины на западе Соединенных Штатов. Поскольку площадь, занимаемая Мировым океаном, на 2/3 больше площади суши, то можно предположить, что в среднем его продукция значительно превышает сухопутную продукцию. Однако, как отмечает доктор Джон Райзер, море бурно цветет всего лишь несколько дней или недель. На суше растительность занимает гораздо меньшую площадь, но объем ее в тысячу раз больше, и она может оставаться высокопродуктивной в течение многих лет.

Странники

Некоторые из них выглядели, как вырезанные из целлофана привидения с развевающейся бахромой, другие напоминали красноклювых пичужек с плотным панцирем вместо перьев. В мире планктона природа поистине дала волю своей безудержной фантазии…

Т. Хейердал

Подобное спокойной заводи посреди океана, омываемой быстрыми потоками, Саргассово море лениво поворачивается в кольце течений, окаймляющих Северную Атлантику. Это странное океаническое море или, по крайней мере, область, где растут золотистые водоросли, имеет овальную форму. Оно начинается близ внешней кромки Гольфстрима, мористее побережья Флориды, и достигает Азорских островов, а с юга на север простирается на 1800 километров. В разрезе оно представляет собой чечевицеобразную массу теплой воды толщиной до 900 метров, которая лежит на мощном слое холодной воды, глубиной в пять раз больше верхнего слоя. Преобладающие ветры несильны и переменчивы, небо тут ясное и чистое, погода почти весь год солнечная.

Обилие солнца вызывает значительное испарение воды. Однако соли остаются, поэтому поверхностный слой исключительно соленый и плотный. Осадки здесь немногочисленны, а океанские течения изолируют море от притока речных вод. По мере увеличения солености вода начинает медленно опускаться, унося питательные вещества из пределов освещенной зоны. Никакое вертикальное перемешивание слоев не возмещает этой потери, и лишь соседние течения приносят незначительное количество нужных веществ.

Без пищи же невозможно ни обилие растительности, ни, следовательно, фауны. По этой причине Саргассово море называют великой морской пустыней и сравнивают с бескрайними пустынями Африки, Аравии и Ирана, находящимися на той же широте. Голубую окраску его — признак бедности жизни — часто называют цветом морской пустыни. Там, где вода богата планктоном, она мутная и окрашена в зеленый, бурый или желтый цвет в зависимости от характера микрофлоры. Такие оттенки преобладают в прибрежных водах и носят название "цвет жизни".

Однако ученые, находившиеся на "Галатее", а также другие исследователи, изучавшие продуктивность океана, заявляют, что никакой пустыни там нет, во всяком случае, этот район нельзя сравнивать с сухопутными песчаными пустынями и бесплодными ледниками. Они утверждают, что мир планктона, "величайший из всех живых миров", существует повсюду. Каждый островок саргассов — это плавучие джунгли, населенные крохотными креветками, червями, крабами, осьминогами, морскими коньками, морскими иглами, икринками и молодью бесчисленного множества иных существ.

Многие из этих животных приспособлены к растительной среде; их форма и расцветка определяются характером растений, которыми они питаются. Одни из них — это мягкие, бесформенные, лишенные раковин слизни, с бурым телом, испещренным темными кругами и окаймленным кожными складками. Когда они скользят средь растений в поисках добычи, то их едва можно отличить от окружающей среды.

Саргассовая рыба

Небольшая, но прожорливая саргассовая рыба, Histrio histrio, вся испещрена бурыми и золотистыми полосами и пятнами, кожа ее снабжена ветвистыми, листообразными выростами, похожими по своим очертаниям на саргассовые водоросли. В довершение этой маскировки яркие тона и рисунок окраски изменяются по мере того, как рыба передвигается от одной водоросли к другой. Этот большеголовый "тигр" Саргассова моря может хватать и пожирать добычу размером почти с самого себя.

Икринки летучих рыб, которые "гнездятся" в водорослях, очень похожи на ягоды, или плавательные пузыри, саргассов. Маскировочная окраска некоторых животных включает в себя даже белые узоры, напоминающие трубки червей. Настоящие же трубки — известковые, и черви, высовывая голову из одного конца, хватают пищу, находящуюся на водорослях и воде. Еще здесь водится клоп-водомер, Halobates, — единственное насекомое, обитающее в открытом море. Этот клоп-мореход носится по поверхности тропических вод Атлантического и Тихого океанов на своих шести тоненьких волосатых ножках. В Атлантике островки саргассовых водорослей служат этим необыкновенным существам укрытием и местом для отдыха.

Под поверхностью этого моря посреди океана кипит жизнь во всем ее многообразии. На глубине от 1200 до 1500 метров обитает богатое сообщество зоопланктеров, рыб и кальмаров. Во многих районах моря более или менее постоянный термоклин образуется на глубине 400–500 метров. Слой этот представляет собой как бы "ложное дно", которое задерживает опускающиеся вниз соли, останки животных и растений. Тем самым создается скопление питательных веществ, служащих кормом для довольно значительного числа обитателей. Здесь креветкообразных животных намного больше, чем их сородичей близ поверхности.

В Мировом океане нет по-настоящему бесплодных участков, однако в Саргассовом море существование богатой флоры и фауны невозможно.

Участниками экспедиции на "Галатее" было установлено, что это относится ко всем центральным районам океанов, особенно к тропическим районам. Пересекая Тихий океан от Новой Зеландии до Калифорнии и Атлантику от островов Вест-Индии до Ла-Манша, ученые обнаружили, что флора открытого океана бедна и "удивительно однообразна". (Исключение составляли районы конвергенции и прибрежные воды.) Это объясняется тем, что потеря нитратов и фосфатов, опускающихся ниже освещенной зоны, не возмещается путем горизонтального или вертикального перемещения масс воды. Практически непроницаемым барьером, препятствующим в тропических водах подъему глубинных вод, является наличие постоянного и хорошо выраженного слоя скачка температуры.

Продуктивность остается низкой круглый год, жизнь существует главным образом в более глубоких слоях.

Признаки сезонов

В районах, находящихся далее к северу и югу от центральных районов океанов, то есть в умеренных зонах, плодородие меняется от сезона к сезону. Зимой поверхностные слои воды охлаждаются настолько, что становятся достаточно тяжелыми, чтобы опуститься вниз. Зимние ветры и штормы взбаламучивают океан до глубины 30-450 метров, что значительно превышает глубину освещенной зоны. Термоклин исчезает, и в приповерхностные слои устремляются богатые запасы питательных веществ. Однако опускающиеся слои увлекают с собой множество крохотных растений, которым значительное время приходится находиться в темноте. Это обстоятельство наряду с малой освещенностью в зимнее время препятствует обилию флоры.

Однако с приходом весны перемены, столь заметные на суше, можно ощутить и в море. Перемешивание слоев уменьшается, снова образуется термоклин. Растения, находящиеся в эвфотической зоне, остаются в ее пределах, где в результате смешивания масс воды накопились большие запасы пищи. Как только солнце поднимется выше и освещенность увеличится, у фитопланктона начинается бурная оргия размножения. Диатомеи делятся каждые 18–36 часов. За неделю количество их может увеличиться в сто раз, за две недели — в десять тысяч раз. В конце концов на одном акре поверхности океана возникают многотонные массы растительных организмов. Как на суше повсюду пробиваются зеленые побеги и набухают почки, так и все море захватывает половодье новой жизни. Обычно сверкающее голубизной или сталью, море становится зеленым и буро-зеленым по мере того, как огромные площади океана превращаются в сочные пастбища. Это и есть характерное для умеренных морей "весеннее цветение".

Но в отличие от суши этот бурный рост недолог. Растения, находящиеся в верхних слоях, размножаясь, загораживают свет растениям, находящимся ниже. В открытом море толщина освещенной зоны может уменьшиться с 90 до 4,5 метра, а то и более. Чем тоньше зона фотосинтеза, тем меньше запасы пищи, которые по мере увеличения прироста быстро истощаются. В штилевые периоды в марте или апреле весеннее цветение может завершиться в один-два дня. Однако из-за штормов, холодной погоды или любых иных факторов, способствующих перемешиванию слоев воды, этот период иногда затягивается на месяц, а то и два.

Весна — пора размножения для многих видов животных. Ежедневно с отмелей и глубоководных нерестилищ всплывают мириады икринок и молоди. Воды кишат крохотными крабами, червями, медузами, всякой рыбьей мелюзгой и существами, которые не похожи ни на одно взрослое существо. Эти животные рождаются голодными и тотчас набрасываются на обильную растительность и друг на друга. Некоторые маленькие существа настолько прожорливы, что за два дня съедают пищи столько же, сколько весят сами. Один вид веслоногих (Eurytemora hirundoides), которого и разглядеть-то можно с трудом, проглатывает в день до 120 000 диатомеи. Некоторые виды планктона съедают больше, чем в состоянии переварить, и постоянно извергают фекалии, содержащие неполностью переваренные растения.

При всей их невероятной плодовитости диатомеи, пожираемые с подобной скоростью, не успевают восстановить свою численность. Пятикратное увеличение растительноядных организмов может свести на нет флору с концентрацией около миллиона клеток на литр в течение пятидневки, хотя количество оставшихся растений при этом будет ежедневно удваиваться. Вследствие опустошительного набега растительноядных и уменьшения питательных веществ "пастбища" хиреют и хозяевами положения становятся животные.

Подобные краткие вспышки, сопровождающиеся исчезновением диатомеи или иных фитопланктеров, могут быть и иного рода. Не бывает так, чтобы все виды растений одновременно исчезали или появлялись: панцирные организмы могут уступить место беспанцирным, крупные растения — более мелким, когда уменьшается количество кремнезема и питательных веществ, растворенных в воде. Перидинеи благодаря меньшей скорости размножения и меньшей потребности в пище при ее недостатке зачастую вытесняют диатомовые водоросли. Кроме того, некоторые растения могут выделять вещества, которые, попадая в воду, наносят вред другим видам растений и ускоряют их гибель.

Независимо от того, в какой последовательности размножаются организмы, бурное весеннее половодье сменяется летним застоем. После того как запасы питательных веществ истощены, жизнь поддерживается путем циркуляции органических веществ между поверхностным слоем воды и термоклином.

Мертвые организмы и отходы разлагаются благодаря действию бактерий, которые при повышении температуры воды активизируются, а продукты распада, образующиеся при этом, используются уцелевшими организмами.

Жизненные процессы проходят медленно, вяло, пока не наступит осень. Тогда благодаря понижению температуры и свежим ветрам массы воды снова перемешиваются. Термоклин нарушается, и поток питательных веществ снизу устремляется в освещенную зону. Света все еще достаточно, поэтому наступает новый расцвет, такой же недолговечный, как и весной, и к тому же не столь бурный. Запасы пищи вскоре уменьшаются, после чего количество растительных организмов резко падает. Многие крохотные растительноядные животные гибнут. Новое поколение ползающих и прикрепленных животных успевает к этому времени подрасти и опуститься на океанское ложе.

Зимние штормы, бушующие в умеренных широтах, несут с собой охлаждение и опускание верхних слоев воды; океан словно бы перепахивается гигантским плугом. Слои его становятся одинаково холодными и насыщенными питательными веществами. Однако численность организмов удерживается на самом низком уровне, поскольку перемешивание происходит слишком бурно, а света оказывается недостаточно. Взбаламученные верхние слои обогащаются питательными веществами, но для того, чтобы растения могли достаточно долго находиться в освещенной зоне, используя для своего роста питательные вещества, нужен какой-то период спокойной погоды.

На суше новь не появится, если вспаханную землю не засеют. То же происходит и в море. Обновление жизни невозможно здесь до тех пор, пока не будут налицо определенные клетки, которые смогут воспользоваться благоприятными весенними условиями. Чтобы уцелеть в суровых условиях зимы, многие организмы как бы погружаются в зимнюю спячку. Некоторые копеподы зимуют, опускаясь в более глубокие слои воды или же зарываясь в донный ил. Подобно медведям, спящим в берлоге, они живут за счет жировых отложений, накопленных во времена изобилия. Многие организмы образуют так называемые покоящиеся стадии, или покоящиеся споры. Протоплазма некоторых диатомовых водорослей сгущается в компактную массу, вокруг которой образуется чрезвычайно толстый слой кремнезема. В таком виде они пережидают периоды голода, отсутствия света или неблагоприятной для них солености.

Диатомовые водоросли, обитающие в полярных областях, могут зимовать, вмерзши в морской лед. Когда же, с весенним таянием льдов, эти споры начинают размножаться, лед и вода окрашиваются в бурый цвет.

В полярных районах весеннее бурное цветение и осенний расцвет могут летом слиться в один период. Благодаря постоянному вертикальному перемешиванию масс воды концентрация нитратов и фосфатов в антарктических морях, пожалуй, выше, чем в любом ином открытом районе Мирового океана. Весенний расцвет обычно наступает здесь в октябре, а к ноябрю буроватая вода кишит полчищами похожего на креветок капшака, тюленями, пингвинами, рыбой, буревестниками, кальмарами, китами, которые в здешних широтах наиболее многочисленны. На другом конце земного шара, в северном полушарии, с наступлением лета на обильных "пастбищах" пасется несметное множество копепод. Огромные стаи макрели, сельди и иных рыб, тучи птиц, массы китов и тюленей предаются пиршеству, лакомясь копеподами, плавающими улитками и друг другом.

Если рассмотреть среднегодовые данные, то окажется, что высокоширотные и экваториальные районы не слишком значительно отличаются по продуктивности. Только в полярных районах период изобилия протекает кратко и бурно, в течение немногих месяцев. В тропиках же активность организмов невелика или умеренна, но распределена она по временам года приблизительно равномерно.

Крохотные кочевники

Планктон составляет наибольшую часть всех живых организмов нашей планеты, а зоопланктон так разнообразен и так широко распространен, как ни одна другая экологическая группа. Тут можно найти почти все основные подразделения (типы) животного мира. Подавляющее большинство обитателей моря проходят в своем развитии через стадию планктона. Выходит, что преобладающая часть обитателей нашей планеты существует в виде почти невидимой пыли, рассеянной в океане.

Если извлечь из воды пробу планктона и поместить под микроскоп, тотчас бросится в глаза, что не все организмы неподвижны. Некоторые довольно активны и покрывают расстояние, равное нескольким длинам их тела. Однако они настолько крохотны, что путь, проделываемый ими, ничтожно мал. Кроме того, передвигаются они не прямо, а хаотически. Лишь в определенных условиях, например, двигаясь к свету или от света, они могут придерживаться какого-то одного направления. В отличие от растений, зоопланктон встречается на всех глубинах до самого дна, однако его распределение в вертикальном или горизонтальном направлении отнюдь не равномерно, как некогда полагали.

Зоопланктеры в большинстве своем — вечные странники. Всю свою жизнь дрейфуют с течениями. Вместе с ними перемещаются икринки и молодь как прикрепляющихся ко дну, так и активно плавающих во взрослом состоянии животных. Особенно изобилуют такими временными планктерами прибрежные воды. Планктон "синей воды", то есть живущий в открытом море, — это в основном "планктон на всю жизнь".

Наиболее мелкие морские животные и самые примитивные виды зоопланктона — одноклеточные простейшие. Их тела, представляющие собой одну клетку, часто бывают заключены в раковинку — необыкновенно красивую и замысловатую, — образуемую их собственными выделениями.

Размеры простейших микроскопические, но некоторых из них можно разглядеть даже невооруженным глазом. Многие из таких простейших заключены в известковую раковинку, имеющую почкообразную или спиральную форму. У некоторых — расписные раковинки из кремнезема; у других — раковинки в виде колокола или урны из органического вещества, частиц песка и т. п. Третьи вовсе ничем не защищены.

Губки, относящиеся к типу Porifera, что означает "несущие поры", не занимают значительного места среди планктона. Большей частью они живут колониями, прикрепившись ко дну океана или неподвижным предметам. Они извергают яйца, которые после оплодотворения превращаются в свободно плавающих личинок (Личинки — амфибластулы и покидают материнский организм, а не яйца. — Ред.), однако личинки эти существуют в виде планктона очень недолго.

Животные, принадлежащие к типу кишечнополостных (Соеlenterata), к которымотносятся медузы, коралловые полипы, сифонофоры и морские анемоны, играют заметную роль в планктонных сообществах. Сюда входят самые крупные из планктонных организмов. Некоторые медузы достигают в диаметре 2 метров, а длина их щупалец подчас превышает 35 метров. Эти твари и их сородичи вооружены целым арсеналом средств, чтобы поражать ядом, парализовать или захватывать более слабые и меньшие по размерам существа. Медузы часто собираются такими скопищами, что море кажется похожим на стеганое одеяло из атласа нежных тонов.

Другие похожие на медуз кишечнополостные — сифонофоры — держатся на плаву с помощью наполненных газом пузырей. Физалии, называемые также "португальскими кораблями", целые флотилии которых уносятся Гольфстримом к северу, принадлежат к этой группе, как и парусник (Velella); последний снабжен плавательным пузырем прекрасного голубого, пурпурного или лимонного цвета, увенчанным высоким гребешком (По современным воззрениям, Velella — не сифонофора, а одиночный крупный плавающий полип. — Ред.). Когда ветер наполняет этот "парус", Velella мчится, словно быстрокрылый корабль. Под "килем" у него болтается множество щупалец, готовых схватить любое существо, которое попадется по пути.

Гребневики очень похожи на медуз и сифонофор. Однако при подробном изучении выявляются коренные отличия в их анатомии, поэтому ученые относят гребневиков к отдельному типу (Ctenophora). Одни из самых изящных и хрупких морских животных, гребневики существуют лишь как планктон и составляют значительную часть фауны верхних и глубоководных слоев океана. Несмотря на их красоту и хрупкость, эти животные играют зловещую роль в экономике моря. Отличающиеся чрезвычайной прожорливостью, они нередко подчистую уничтожают молодь ценных рыб или ракообразных, которыми питается рыба.

К гребневикам принадлежит и ненасытный морской крыжовник Pleurobranchia. Выросши, этот пират формой и размерами (около 2,5 сантиметра) становится похож на ягоду крупноплодного крыжовника. На нижней стороне его тела расположены рот и два щупальца, которые в десять раз длиннее "ягоды". Щупальца имеют огромное количество тонких, как волоски, ответвлений. Они покрыты узловатыми хватательными клетками, которые при прикосновении к ним выделяют клейкое вещество. Движимая вперед рядами гребневидных пластинок, находящихся по бокам, как у старинного колесного парохода, плевробранхия процеживает воду с помощью этой чудовищно уловистой рыболовной снасти. От нее добыча не уйдет. Жертва начинает отчаянно вырываться, но чем энергичнее она борется, тем крепче ее сжимают хватательные клетки. Мускульная сердцевина щупалец сокращается, подтягивая добычу к вытянутым "губам" животного. Эти хищники хватают молодь рыб, в два раза большую их самих. В желудках некоторых экземпляров находили до пяти мальков сельди.

Другими прожорливыми представителями планктона являются различные черви — плоские и ленточные, круглые и колесообразные, трубчатые и стреловидные черви, аннелиды, или сегментные черви. Среди ленточных, круглых и червей-стрелок много видов, которые всю свою жизнь проводят как планктон. Наиболее характерны морские стрелки, принадлежащие к типу щетинкочелюстных (Chaetognatha). Они живут только как планктон; в любой части Мирового океана можно встретить какую-либо разновидность животных этого типа. Наиболее распространенными — их вы наверняка увидите в любой пробе воды — являются представители рода Sagitta. Длиной около 2,5 сантиметра, эти прозрачные животные напоминают крохотные стеклянные палочки с двумя комплектами боковых плавников и горизонтальным хвостом в виде наконечника стрелы. Существа эти имеют два маленьких черных глаза, и с их помощью они могут смотреть во все стороны, не поворачивая головы. Они могут смотреть даже сквозь свое прозрачное туловище. По обеим сторонам головы у них прочные, искривленные щетинки, выполняющие роль мощных челюстей, которые делают этих животных сущими драконами мира планктона.

Такой крохотный дракон лежит в воде неподвижно до тех пор, пока в "радиусе его действия" не окажется какая-нибудь жертва. Тогда, помогая себе мощными толчками хвоста, он устремляется вперед. Морская стрелка в мгновение ока может покрыть расстояние в пять-шесть раз большее ее собственной длины. Хватая жертву своими сильными щетинками, она пожирает молодь сельди величиной с самое себя, рачков-копепод и даже своих сородичей. Подобно гребневикам, "стеклянные" черви хорошо различимы лишь тогда, когда в их прозрачных желудках находится полупереваренная пища.

Копеподы гораздо многочисленнее стреловидных червей и всех представителей зоопланктона вместе взятых. Этих крохотных ракообразных, пожалуй, значительно больше, чем всех остальных многоклеточных обитателей моря. По своему количеству они уступают лишь растениям, служащим им пищей. В планктонной сетке, буксировавшейся в течение 15 минут в заливе Мэн, между мысом Код и Новой Шотландией, было обнаружено 2,5 миллиона копепод. Существует около 750 различных видов копепод, которые составляют до 70 процентов всего зоопланктона. Размером они бывают от булавочной головки до рисового зерна. A Calanus hyperboreus, этот гигант среди копепод; достигает 8,5 миллиметра.

Подобно креветкам и омарам, копеподы состоят из сегментов и заключены в составную оболочку, которую они периодически сбрасывают. Эти роговые панцири прозрачны, как оболочка креветки. У большинства копепод только один глаз; он расположен посередине головы и может одновременно смотреть вперед, вверх и вниз Итальянские рыбаки некогда называли этих копепод "occiusi", или глазоносцами.

Копепода Calacalanus pavo. Ее усики снабжены перьевидными щетинками, что позволяет ей оставаться на плаву

Название "копепода" происходит от двух греческих слов и означает "веслоногие", поскольку их конечности приплющены наподобие лопасти весла. В воде они двигаются зигзагообразными скачками. Подобно другим ракообразным, копеподы снабжены двумя парами усиков, тремя парами ротовых конечностей и различным у разных видов количеством ног, прикрепленных к туловищу и брюшку. Первая пара усиков обычно значительно длиннее остальных и снабжена перьевидными щетинками, помогающими их владельцу оставаться на плаву.

Многие виды этих животных передвигаются в воде с помощью вибрации передних конечностей, которые колеблются с частотой до 600 раз в минуту. Благодаря таким движениям животное может сохранять определенное положение в толще воды или подниматься туда, где освещение и условия питания более благоприятны. Одновременно такое веерообразное движение гонит воду ко рту копеподы. Пятая пара конечностей снабжена изогнутыми, мохнатыми волосками, образующими нечто вроде сита. Когда животное медленно движется вперед, сквозь эту "бороду" процеживается струя морского "бульона" и растения, а также иная пища остаются на мелких волосках. Когда в "кормушке" накапливается достаточное количество еды, другая пара конечностей запихивает ее в пасть.

Другие копеподы оснащены сильными "ротовыми" ногами, приспособленными для того, чтобы хватать и удерживать добычу. Эти животные поедают своих меньших растительноядных сородичей, рыбью молодь и разных других планктеров. Однако в большинстве своем виды копепод относятся к "фильтраторам" и питаются растительными организмами, которые оседают при процеживании воды на волосках. Среди морских животных эти крохотные существа занимают то же место, что среди сухопутных занимают коровы, овцы и прочие травоядные. Они пасутся на океанских пастбищах и перерабатывают растения, превращая их в животный протеин, который служит пищей для плотоядных животных. Ни один другой вид зоопланктона не играет более значительной роли в экономике моря.

Размножаются копеподы быстро и обильно. Всего через 14 дней после того, как они выклюнутся сами, самки уже несут оплодотворенные яйца. После этого и мать, и ее отпрыски могут за год произвести еще один или более "выводков".

Весенней порой в бухте Кейп-Код в одном кубическом метре воды может оказаться до 2000 копепод. Сельдь, макрель и другие существа, проплывая сквозь такие скопища, поглощают животных в невероятных количествах. Так, в желудке одной лишь сельди было обнаружено ни много ни мало 60000 копепод.

"Привидения с развевающейся бахромой"

Многие зоопланктеры походят скорее на замысловатые безделушки, чем на животных. Рассматривая под микроскопом пробу воды с планктоном, можно заметить усеянные шипами, словно склеенные из целлофана существа, напоминающие диковинных насекомых с крупными темными глазами или искусно вырезанные стеклянные статуэтки, или причудливые цветы, выполненные художником, обладающим изысканным вкусом. Найдете там и стекловидные, с канавкой, сферы, перехваченные щетинистыми поясками; прозрачные "урны" с изящными, несколько великоватыми для их размеров ручками; прозрачные комки с покрытыми волосками, смахивающими на уши складками. Некоторые напоминают разукрашенные шляпы, какие носят кули, хоккейные шлемы с плюмажем или перекрученные, снабженные щупальцами трубки. Похоже, создавая эту затейливую галерею, природа находилась в игривом настроении. Однако все члены, как бы разнообразны они ни были, служат планктерам лишь для того, чтобы оставаться на плаву добывать себе пищу и производить себе подобные существа.

Существа, которые ведут "бродячую" жизнь лишь в ранней юности, кажутся самыми необычными и непривычными.

В пресной воде молодь улиток, червей, двустворчатых моллюсков и насекомых, вылезши из яиц или родительских сумок, живет бок о бок со своими родителями. В море же устрицы, омары, морские звезды и другие обитатели дна появляются на свет в виде свободно плавающих личинок, разносимых течениями. Многие из этих "младенцев" настолько не похожи на своих родителей, что даже опытные зоологи не могут определить, одинаковые это животные или разные. Во многих случаях личинок и взрослых особей в течение долгих лет относили к разным видам.

Дети и родители отличаются так значительно потому, что обитают в совершенно разной среде и вынуждены приспосабливаться к различному образу жизни. Молодые особи должны оставаться на плаву как можно дольше, чтобы "засеять" как можно большую площадь. В то же время они должны как можно скорее вырасти и опуститься на дно, чтобы не попасть в желудок какого-нибудь прожорливого хищника. Форма и структура каждого "детеныша" приспособлены для компромиссного решения обеих этих противоположных задач.

Главные условия для того, чтобы оставаться на плаву — ненадолго или на всю жизнь, — это малая величина и незначительный вес. Кроме того, благодаря иглообразным шипам, а также длинным перьевидным конечностям и хвосту вес животного (или растения) распределяется на большую площадь, что способствует увеличению его плавучести. Значительное количество воды, содержащейся в таком существе, уменьшает его вес и одновременно увеличивает его прозрачность. Чем прозрачнее животное, тем труднее его заметить, а это явное преимущество, потому что на каждом шагу его подстерегает множество хищников. Чтобы остаться на плаву, важно уметь хоть как-то плавать. Простейший и наиболее эффективный для очень малых животных способ передвижения — это бить по воде многочисленными ресничками, то есть тонкими волосками. Вот почему многие животные, временно или постоянно относящиеся к планктону, малы, покрыты волосками, шипами и прозрачны.

Молодь

Перед тем как превратиться во взрослое существо и начать вести новый образ жизни, личинки до неузнаваемости изменяют свою форму. Некоторые делают это постепенно, с другими происходит резкая, внезапная перемена. Многие виды червей и моллюсков "выклевываются" из яиц в виде прозрачной сферы, опоясанной ресничками. Благодаря движению ресничек сфера вращается, словно волчок. Когда эта крутящаяся игрушка, танцуя, передвигается по воде, образующийся при этом водоворот постоянно увлекает за собой воду, а вместе с ней пищу, которая и попадает в ее крохотное ротовое отверстие.

У молоди сегментных червей ниже изначальной сферы образуется несколько колец, снабженных ресничками. Вес растущей личинки увеличивается, но с появлением новых сегментов увеличивается и число поддерживающих ее колец. У некоторых из молодых червей вырастают длинные жесткие щетинки, которые делают их, как и молодь ракообразных, снабженную шипами, неподходящей пищей для хищников.

У других личинок червей задние сегменты как бы подоткнуты и спрятаны в полость, образуемую передними сегментами. В таком виде животное похоже на закатанный чулок с вывернутым наизнанку носком. Когда наступает пора поселиться на дне, личинка внезапно развертывается. Происходит метаморфоз, на который уходят считанные секунды. Кольца из волосков и другие устройства, помогавшие плавать, теперь уже не нужны и пожираются самим червем. Первым кушаньем, которое он съедает на дне океана, оказывается он сам.

Некоторые черви появляются на свет с тремя парами скулистых конечностей, дающих им возможность плавать. Эти детеныши очень похожи на детенышей копепод и других ракообразных. Вот почему многие зоологи полагают, что ракообразные произошли от червей. Взрослые животные, которые значительно отличаются друг от друга, но в зародышевом состоянии или в ранний период своей жизни сходны друг с другом, происходят от находящихся в родстве или одних и тех же предков.

Личинка ракообразного представляет собой крохотный прозрачный треугольник с шестью ногами. Это миниатюрное создание, вырастая, неоднократно вырывается из своей хитиновой оболочки. С каждой "линькой" у него появляются новые ноги, а форма его изменяется до тех пор, пока животное не станет похоже на крохотный взрослый экземпляр.

Молодь морских брюхоногих и двустворчатых моллюсков, прежде чем приобрести сходство со своими родителями, проходит так называемую стадию парусника (veliger). Обычные виды морских улиток затем опускаются на дно, но существуют улиткообразные моллюски, которые навсегда остаются планктоном. Известные под названием "птеропод", или морских бабочек, эти создания несут по обеим сторонам тела складки, напоминающие крылья. Они плавают, "махая" этими складками. Некоторые птероподы ничем не защищены, у других есть легкие раковинки в виде спирали или продолговатого, изящного конуса.

Иглокожие (Echinodermata) — морские ежи, морские звезды и их родственники — всю свою "взрослую" жизнь проводят на океанском ложе, ползая по нему, закапываясь в него или прикрепляясь к нему. Среди планктонных сообществ они представлены лишь временными обитателями, известными тем, что они ведут "двойную жизнь". После того как, появившись на свет, они пройдут ряд промежуточных стадий, у молоди морских звезд и морских ежей с левой стороны тела образуется наполненный жидкостью мешок, или целом (Целом имеется уже у личинки. — Ред.). Мешок этот напоминает опухоль или злокачественный нарост. Вокруг него ткани формируют нечто похожее на взрослое животное. Если это морская звезда, то образуется маленькая звезда с ротовым отверстием, нервной системой и т. д. У личинки, к которой она прикрепляется, свое ротовое отверстие, своя нервная система; ряды ресничек служат животному для передвижения.

Какое-то время оба существа живут в полном согласии, каждое занимаясь своим делом. Но лучше организованная "опухоль" вскоре принимается "пожирать" личинку, которая ее породила. Впоследствии от личинки не остается и следа. После этого иглокожее опускается на дно и начинает свою взрослую жизнь (Личинка оседает на дно до метаморфоза, а не после него. Художественная фантазия завела здесь автора слишком далеко: речь может идти лишь об одном и том же организме, претерпевающем превращение, а не о двух разных организмах, из которых один "пожирает" другого. — Ред.).

Другая группа животных, которых можно обнаружить среди планктона, — оболочники — в своем эволюционном развитии находятся где-то между беспозвоночными и позвоночными. Наиболее известные представители оболочников — это живущие на дне асцидии. Они напоминают мешок с двумя устьями — одно служит для приема пищи и воды, а другое — для исторжения отходов.

Асцидия извергает необычную, похожую на головастика личинку. Размером меньше 2,5 сантиметра, она обладает признаками более сложных хордовых животных. Это навело покойного профессора Уолтера Гарстэнга, английского планктонолога, на мысль, что все рыбы и более высоко организованные существа возникли от таких вот маленьких головастиков. Он, правда, не сказал, что человек и его сородичи с жестким позвоночником произошли от нынешних асцидий, но предположил, что все они произошли, пожалуй, от какого-то животного, которое внешне было похоже на эмбрионов асцидий, животного, которое существовало в далеком прошлом.

Развивая эту теорию, можно сказать, что как это древнее животное, так и иглокожие, произошли от общего, еще более древнего предка. Иными словами, какое-то неизвестное существо (Нередко считают, что это существо относилось к полимерным червям, у которых полость тела разбита на отдельные камеры. — Ред.), давно канувшее в вечность, породило морских звезд и им подобные существа, а также асцидий. Первые никогда не представляли собой ничего особенного, но последние дали жизнь молоди каких-то существ, умевших плавать, от которых произошли все позвоночные животные.

Гарстэнг полагал, что все произошло следующим образом. Какой-то древний и далекий родственник современных асцидий извергал молодь, существовавшую в виде планктона, подобно тому, как извергают свою молодь современные асцидии. В результате естественного отбора это напоминающее личинку существо видоизменилось таким образом, что смогло наилучшим образом выполнять две противоположные задачи — оставаться на плаву и размножаться. Сменилось много поколений, пока у "головастиков" появился мощный хвост и они стали лучше плавать. В то же время органы размножения развивались у них быстрее остальных органов. В конце концов головастики стали размножаться, будучи еще планктоном. С появлением их первых отпрысков отпала стадия донного взрослого существования и возникла новая линия свободно плавающих оболочников (В этом абзаце и ниже автор пишет о неотении, или педоморфозе, — направлении эволюции, при котором половое созревание сдвигается на ранние стадии развития, тогда как поздние стадии выпадают, — а также о других эволюционных изменениях ранних стадий. — Ред.).

Есть основания полагать, что копеподы таким же образом возникли от древнего обитателя дна, напоминавшего современных крабов или омаров.

Гребневики, сифонофоры и даже насекомые, возможно, произошли от плавающей молоди, достигшей зрелости, прежде чем поселиться на дне.

Гарстэнг считал, что линия позвоночных возникла именно таким путем. Он представил себе гигантский скачок в эволюции от неподвижно прикрепленного ко дну существа к плавающему, активно передвигающемуся животному. От этого плавающего животного, возможно, в свою очередь, пошли новые расы, положившие начало новым видам, что в конечном счете привело к появлению 45000 видов позвоночных животных. Это, разумеется, лишь гипотеза. Вполне возможно, что позвоночные произошли, как полагают другие ученые, вследствие постепенных изменений, которые претерпевали животные во взрослом состоянии.

Сущность теории Гарстэнга в том, что эволюция затрагивает не только взрослые особи. Ученый отмечает, что естественный отбор столь же мощно влияет и на ранние стадии существования организмов, сохраняя те изменения, которые способствуют выживанию молоди в ее конкретной среде.

Беспозвоночные

Ты был головастик, я рыба была в палеозойскую эру.

Лэнгдон Смит

Ни для кого не секрет, что еще не родившийся зародыш повторяет эволюционную историю своих родителей. Развитие, на которое его предкам понадобились миллионы лет, происходит в считанные дни, недели или месяцы его пребывания в яйце или родительском чреве. У человеческого эмбриона появляются последовательно жабры, как у рыбы, почка, подобная почке акулы, и жесткий хрящевой стержень (нотохорд), характерный для примитивных хордовых. Подобные перемены происходят с любым представителем животного мира. Этот принцип не следует воспринимать слишком буквально, поскольку, если мы станем изучать вопрос детально, то обнаружим ряд недостающих звеньев, а также звенья, выпадающие из общей цепи. Тем не менее, сходство между стадиями развития эмбриона и эволюцией все более и более сложных животных поистине поразительно.

Сперматозоиды человека напоминают жгутиковые организмы, а яйцеклетки тоже весьма похожи на одноклеточных животных. Когда оплодотворенная яйцеклетка начнет дробиться, начальная стадия дробления обнаруживает сходство с низшими многоклеточными животными. Затем у эмбриона образуется два слоя клеток, как бы внутренний и внешний покровы, напоминающие стенки тела двухслойных животных, подобных медузе. Потом появляется третий, или средний, слой, какой возникает у плоских червей, а также иглокожих — морских ежей и морских звезд. После этого в среднем слое возникает полость тела, или целом. Первыми животными на эволюционной лестнице, у которых имеется такая полость, являются сегментные черви, которые стоят в своем развитии выше плоских червей. На этой ступени и человеческий эмбрион, и сегментный червь обладают нервной системой и примитивным сердцем, прокачивающим бесцветную или красную кровь.

Растительный и животный миры сливаются воедино в жгутиковых. Возможно, простейшие и более организованные животные произошли от клеток, напоминающих жгутиковые организмы, входившие в состав планктона в древних морях. Возможно, эти клетки напоминали ночесветку (Noctiluca), современную перидинею, которая по своей природе представляет собой животное. Названные существа размером с булавочную головку под микроскопом похожи на резиновые мячики с коротким, прочным и эластичным жгутом. Этот толстый жгут служит щупальцем, с помощью которого животное хватает добычу и засовывает ее в ротовое отверстие.

Обычно ночесветки пожирают диатомовые водоросли, но могут хватать и заглатывать животных размером с молодую копеподу.

Ночесветки имеют розовую или красноватую окраску, и когда их много, они окрашивают море в цвет томатного супа.

Оправдывая свое название, каждый из этих организмов в ночном море горит, словно светлячок. При больших скоплениях ночесветок отдельные огоньки, сливаясь, создают зловещее, иногда очень яркое зеленое свечение. Гребень волны, форштевень корабля или животное, которое нарушит спокойную мерцающую поверхность, окажется внезапно залитым холодным, ослепительным светом.

Поскольку в военное время подобное обстоятельство может демаскировать корабль, командование военно-морского флота США расходует значительные суммы на изучение биолюминесценции.

Перидиней и их близких сородичей, если их считают животными, относят к классу Flagellata (жгутиковые), группе, которая включает в себя всех простейших, передвигающихся с помощью нитеобразных жгутиков. Другие морские простейшие движутся с помощью ресничек, действующих в унисон (инфузории), или же путем образования выступов в одном направлении и подтягивания к ним остальной части тела — корненожки (Rhizopoda).

Представители третьей группы не имеют средств передвижения и живут в телах других животных, как паразиты.

Наиболее распространенной корненожкой является амеба — прозрачный студенистый комок. Близ поверхности пресноводных водоемов нередко можно обнаружить множество таких комков. В открытом море амебы встречаются редко. Наиболее многочисленными представителями их класса являются фораминиферы и радиолярии. Фораминиферы — космополиты и живут как в холодной, так и в теплой воде, на дне океана и как планктеры. Обитатели дна строят вокруг себя как бы крохотные апартаменты, цементируя кусочки осадков и твердые частицы разложившихся организмов. (Они напоминают крохотные влажные леденцы, обсыпанные песком и толченым ракушечником.) Никто не знает определенно, каким образом они это осуществляют. Планктонные же виды строят свои прочные известковые раковины из растворенных в морской воде солей. Эти фораминиферы существуют по меньшей мере 500 миллионов лет, и поскольку разные виды предпочитают различные температуры, окаменевшие раковины этих организмов важны для изучения истории климата Земли.

"Вырастая" из своих раковин, некоторые виды путем выделения особых веществ образуют новые, больших размеров камеры, куда "перетекает" часть их тела. Такие фораминиферы имеют форму миниатюрных улиток, почек, рисовых зерен или мячей для игры в гольф. У некоторых есть отверстие с одного конца, у других раковины пронизаны множеством пор, сквозь которые выходят наружу выступы цитоплазмы (псевдоподии), или ложноножки, служащие для передвижения и захвата частиц пищи. Слизистые ложноножки глобигерин, переплетаясь, образуют липкую сеть. Когда диатомеи и другие организмы попадают в эту сеть, по ложноножкам подаются пищеварительные соки. Жертва переваривается вне раковины, а заключенные в ней питательные вещества по "сети" передаются внутрь фораминиферы.

Радиолярии, или лучевики, образуют хрупкие, причудливые раковины, напоминающие диковинные стеклянные макеты сверкающих звезд, полосатых глобусов, усеянных колючками ваз и треугольных шлемов. Подобно снежинкам, украшающим сушу, эти животные (существует до 4400 различных видов радиолярий) служат украшением моря. Их лучи из цитоплазмы расходятся от центральной капсулы по иглообразным шипам, или нитям. Лучи эти липкие, и злополучная жертва, едва прикоснувшись к ним, оказывается схваченной двумя или большим количеством лучей. Затем по лучам устремляются потоки цитоплазмы, которые доставляют жертву к основной массе цитоплазмы, где она переваривается.

Радиолярии — планктонные организмы. Эти животные вместе с фораминиферами встречаются на всех глубинах, вплоть до 5600 метров, но наиболее многочисленны они в верхнем слое толщиной 250 метров. В течение сотен миллионов лет появлялись и гибли бесчисленные миллиарды этих организмов. Их безжизненные останки покрывают все пространство океанического ложа, кроме наиболее глубоких его участков, превратись в органический ил, служащий богатой кормовой базой для обитателей дна.

Губки

Вместо того чтобы жить в одиночку, некоторые жгутиковые образуют колонии. Когда одиночная клетка входит в состав колонии, окружение ее резко меняется. Лучший для клетки способ приспособиться к новой среде — это специализация, совершенствование какой-то одной своей функции, полезной для всей колонии. Остальные же функции, не выполняемые ею, осуществляются другими, тоже специализированными клетками. Одни клетки усваивают пищу и кислород, другие служат своего рода кожным покровом, третьи поддерживают всю колонию. "Разделение трудах и большая масса позволяют колонии выдерживать более значительные внешние воздействия, чем выдержала бы одиночная клетка. "Сообщества" жгутиковых в чем-то сходны с губками — наиболее специализированными и эффективно функционирующими колониями клеток (Губки — уже не колонии одноклеточных, а низшие многоклеточные, о чем свидетельствует наличие у них тканей, эмбриогенеза и т. д. — Ред.). Инертные, похожие на растения, губки не проявляют никаких признаков жизни, не считая медленного открывания и закрывания отверстий у "головного" их конца. Лишь в 1825 году было установлено, что это животные.

Губка состоит, в сущности, из отдельных особей — ячеек, расположенных в виде вазы с живыми стенками, внутри которой пустота. Чрезвычайно тонкая стенка состоит из двух слоев, усеянных тысячами отверстий. Благодаря этому губки получили название Porifera. Порами открываются каналы, устланные похожими на жгутиковых клетками, которые взмахивают своими крохотными жгутиками, направляя воду из окружающей их среды во внутреннюю полость. Из этого потока они усваивают пищу и кислород, а затем передают их другим клеткам колонии.

Отходы с тем же потоком воды поступают в полость и далее через одно или несколько отверстий выбрасываются наружу.

Одна губка размером с автоматическую ручку может за сутки прокачать через себя пять галлонов воды.

Свободно перемещающиеся внутри поверхностного слоя животного амебообразные клетки способствуют правильному распределению пищи — бактерий и водорослей — и забирают отходы для отправки назад к каналам. Между двумя слоями клеток, образующих эктодерму и эндодерму, находится желеобразное вещество (мезоглея). Оно пронизано тысячами шипов из известняка и кремнезема. Эти прямые и кривые иглы, многоконечные звезды, крохотные палицы и зонтики, переплетаясь, образуют жесткую конструкцию, которая позволяет губке выдерживать воздействие движущейся воды.

У всем известных губок, используемых в ванных и гаражах, скелет состоит из эластичного органического вещества — спонгина, а не из жестких спикул.

Губки обитают почти во всех морях, на любых глубинах — от мелководья до 9000 метров. Одни столь малы, что поместятся в ракушке улитки, другие, как, например, "чаша Нептуна", так велики, что могут служить креслом. Существует великое множество форм и расцветок губок: серые грушевидные массы; белые или кораллово-красные наросты; желто-оранжевые ветви, похожие на оленьи рога. Встречаются губки огромные, бурые, похожие на кубки; существуют круглые желтые "морские апельсины", бледно-зеленые, тонкие, как бумага, и яркие пунцовые губки "красная борода". Туалетные губки иногда бывают размером с корову. Они черного цвета и, будучи извлечены на поверхность, издают зловонный запах. Спикулы древних видов губок были обнаружены в породах, возраст которых насчитывает свыше 600 миллионов лет.

Острые иглы, неприятный вкус и дурной запах делают губки непривлекательным лакомством для всех морских животных, за исключением некоторых моллюсков и морских пауков. Поскольку губки застрахованы от всякого нападения, в их порах и отверстиях находят приют различные малые существа. Черви, морские иглы, балянусы, креветки, крабы, осьминоги и мелкие рыбы передвигаются по этим зловонным тоннелям и соскабливают со стенок пищу.

В одной лишь губке величиной с лохань было обнаружено 16 000 мелких креветок, вовсю там орудовавших. Отдельные креветки, проникнув во внутреннюю полость губки, вырастая там, становятся настолько большими и жирными, что уже не могут выбраться наружу. Губки, растущие на раковинах, в которых поселяются раки-отшельники, растворяют раковины и рак-отшельник оказывается во внутренней полости губки.

Как бы ни дифференцировались клетки губки, они никогда не утрачивают способности вести самостоятельное существование. Любая клетка может отделиться и образовать новую колонию, если условия окажутся благоприятными (Автор преувеличивает. Некоторые сильно специализированные клетки на это не способны. — Ред.). Если губку измельчить и протереть через тонкую шелковую ткань, живые клетки перегруппируются и вырастут в виде новой губки. В этом заключается главная разница между колониальными и многоклеточными животными (У пресноводной гидры, которая относится к кишечнополостным, способность к регенерации выражена не менее ярко. Однако по этой причине ее не считают колониальным животным. — Ред.). У последних степень дифференциации клеток столь велика, что вне организма клетки выжить уже не могут.

Многоклеточные организмы возникли не от губок. После того как губки сделали шаг к дифференцированию клеток, природа как бы отступила назад и начала все сначала, оставив губки в глухом эволюционном тупике. Никто толком не знает, откуда произошли многоклеточные животные. Они могли возникнуть при многократном делении одной клетки, причем дочерние клетки, вместо того чтобы разойтись, оставались вместе. Возможно также, что они возникли из одиночной клетки, разделенной внутренними переборками. Наконец, один известный биолог полагает, что многоклеточные животные могли произойти от многоклеточных растений, питающихся другими организмами; и ныне существуют растения, которые ловят насекомых.

Медузы и их сородичи

Простейшими многоклеточными животными являются кишечнополостные (Coetenterata). Существует два основных варианта этих животных: похожие на цветы полипы и колоколообразные медузы. Первые, представленные морскими анемонами, кораллами и гидроидами, обычно живут в прикрепленном состоянии.

Ко второй группе относятся свободно плавающие медузы. Некоторые виды принадлежат попеременно то к одной, то к другой группе, которые являются всего лишь вариациями одной и той же схемы.

Анемона имеет форму приплюснутого цилиндра с одним или двумя (Иногда и больше. — Ред.) венчиками щупалец в верхней его части. Если цилиндр перевернуть вверх ногами, расплющить и переместить щупальца к внешней кромке, анемона превратится в медузу.

Морская анемона

В обоих случаях одно и то же отверстие служит и ротовым отверстием, и выходом для отбросов, а также яиц и спермы.

Стенки тела состоят из двух слоев, между которыми находится желеобразное вещество. Эндодерма содержит клетки, выделяющие эффективно действующие пищеварительные соки в кишечную полость. Мышцы, сокращая стенки тела, выбрасывают непереваренные вещества, точь в точь как выливается жидкость из полиэтиленовой бутылки, если на нее надавить.

Во внешнем покрове спрятаны тысячи стрекательных клеток, большая часть которых расположена на щупальцах. От каждой стрекательной клетки отходит крохотный сигнальный волосок. Малейшее прикосновение к таким волоскам — и множество острых, колючих щетинок вонзаются в кожный покров жертвы. Затем со скоростью выстрела по внутреннему каналу нитей в рану вводится парализующий яд. У некоторых животных на щупальцах имеются длинные липкие волоски для того, чтобы держать жертву, пока мириады крохотных кинжалов добивают ее.

Действие стрекательных клеток некоторых медуз, как, например, цианеи, или "львиной гривы" (Суаnеа), болезненно и опасно для человека, находящегося в воде (Опасность цианеи для человека сильно преувеличена; по-видимому, тут сыграл свою роль рассказ Конан-Дойля "Львиная грива". Конан-Дойль иногда очень вольно обращался с биологическими данными. Яркий этому пример — его "Маракотова бездна". — Ред.). Эти существа, крупнейшие из всех известных медуз, достигают 2 метров в диаметре. Самые крупные из них обитают в полярных водах; они столь выносливы, что оживают после того, как, вмерзнув в лед, пробудут там в течение нескольких часов. Купальщики в умеренных водах Атлантики обычно встречаются с цианеями поменьше, диаметром от 30 до 60 сантиметров. Их можно отличить от голубоватой аурелии (Aurelia) — наиболее распространенной в Атлантике и Тихом океане медузы — по их красноватой окраске, тонким щупальцам длиной до 9 метров и огромным "губам", свешивающимся наподобие обтрепанных занавесок.

Цианея кормится с помощью щупалец, которые образуют как бы ядовитую сеть.

Иногда из-за штормов или постоянных ветров, дующих в сторону берега, у пляжей Атлантического побережья Соединенных Штатов появляются целые флотилии своеобразных дредноутов, "португальских военных кораблей", или физалий (Physalia physalia). Их стрекательные капсулы вызывают раздражение, ощущение ожога, в некоторых случаях — судороги, тошноту, расстройство дыхания, а изредка даже и смерть.

При оказании первой помощи рекомендуется промыть пораженное место спиртом, жидкостью для зажигалок или иным органическим растворителем. Как можно скорее следует послать за врачом.

Физалия вместо зонта имеет камеру, увенчанную неправильной формы "надувным" парусом. Издали скопление физалий, плывущих по спокойной поверхности моря, напоминает разноцветные мыльные пузыри. На солнце эти пузыри отливают различными оттенками синего цвета, переходящего в сиреневый и розовый в верхней части камеры. Иногда можно заметить оранжевое пятно или кляксу зеленого, как павлиний хвост, цвета. Под этим пестрым убранством прячется смертоносная паутина эластичных щупалец, достигающих 9 метров в длину, беззвучно шарящих в воде в поисках добычи. Имея в среднем диаметр 18 сантиметров, физалия хватает макрель с себя величиной. Жуткое это зрелище — наблюдать, как она своими щупальцами медленно тащит жертву к мешкообразному ротовому отверстию.

Медуза 'португальский военный корабль', или физалия

"Португальский корабль" относится к сифонофорам и, подобно всем представителям этой группы, является не отдельной особью, а колонией многоклеточных организмов. Многие виды медуз и полипов сожительствуют и действуют, как единое целое. Одна особь представляет собой камеру, или пузырь, объемом с литр, который физалия наполняет газом "собственного производства".

Питающие полипы захватывают пищу своими открытыми ртами; полипы же несут стрекательные клетки.

Физалия и цианея зачастую держат "квартирантов" — одну или нескольких рыбок с палец длиной, которые обитают среди смертоносных щупалец. Нельзя сказать, что эти рыбы нечувствительны к яду животного, но сопротивляемость их к нему чрезвычайно велика. Иногда такая рыбка (Nomeus gronovii), находящая приют у физалии, сделав неверное движение, получает смертельные уколы. Вот и выходит, что, ища спасения, эти существа вынуждены всю жизнь искусно лавировать среди смертельно опасных складок ядовитого занавеса.

Сонмы медуз, размером от нескольких миллиметров до 18 сантиметров, — типичные представители планктона. Они передвигаются посредством ритмичного открывания и закрывания своих зонтов. Некоторые виды выбрасывают из-под зонта струю воды с такой силой, словно это реактивный двигатель. Между тем многие из этих малых медуз — как взрослые, так и молодые, — не передвигаются свободно, а живут прикрепленными в качестве полипов.

Эта группа кишечнополостных выбрасывает в воду сперму и яйца, которые, развиваясь после оплодотворения, образуют планулы — овальной формы зародыши, покрытые ресничками. Вместо того, чтобы, выросши, превратиться в крохотные копии своих родителей, эти планулы опускаются на дно и превращаются в полипов. Каждая такая особь отпочковывает боковые ветви, и, в конце концов образуется целая колония, похожая на хрупкий папоротник или узорчатый мох.

При тщательном рассмотрении можно различить среди ветвей две группы особей. Полипы-кормильцы, похожие на крохотные цветы, вытягивают лепестки своих стрекательных щупалец, свешиваясь с концов ветвей. Они добывают пищу для всей колонии. Находящиеся у основания ветвей половые особи покрываются похожими на пуговицы медузами различных размеров. Наиболее крупные, находящиеся сверху, рывком отделяются от родителя, выбираются через узкое отверстие в напоминающей урну защитной оболочке полипа наружу и, делая резкие движения, удаляются. Они вырастают в свободно плавающих медуз, которые впоследствии дают жизнь новому поколению "оседлых" полипов (Все описанное в данном абзаце относится к роду Obelia. — Ред.).

Морские анемоны, или актинии, не проходят медузную стадию. Изредка они размножаются вегетативно, отпочковывая новые особи с боков, но чаще размножение происходит половым путем — путем соединения спермы и яиц. Во многих случаях сперма попадает в материнскую особь благодаря действию течений, и происходит внутреннее оплодотворение. Покрытые ресничками зародыши вырастают во внутренней полости родительницы, после чего извергаются в воду. Проплавав какое-то время, они опускаются на дно и начинают оседлую жизнь, прикрепившись к коралловым рифам, панцирям других животных или какой-либо иной твердой поверхности.

Взрослые анемоны могут передвигаться, скользя на своем основании, перекатываясь с помощью щупалец или же, оторвавшись от дна, — с помощью течений, которые переносят их на новое место.

Анемоны живут во всех морях. В числе обычных оседлых обитателей их вытаскивают драгой даже с глубины 10 километров. Размером они бывают меньше 2,5 сантиметра и примерно до 90 сантиметров в поперечнике. Это одни из самых живописных морских существ. Их ярко-зеленая, алая, оранжевая, сочная коричневая и нежно-голубая расцветка может соперничать с красотой "сухопутных" цветов. Ножка анемон, обычно короткая и широкая, накрыта похожим на хризантему "цветком". Он зазывающе машет проплывающим мимо животным, этот "цветок", составленный кольцами щупалец, которые всегда готовы схватить и отравить. Жертва, оказавшаяся чересчур близко, схватывается и отправляется в скрытое ротовое отверстие, которое может растягиваться настолько, что морская анемона, "проглотив" крупную добычу, совершенно теряет свою форму. Креветки, крабы, рыбы, улитки, даже утыканные иглами морские ежи исчезают в ненасытной утробе. Все, что не переварено, выбрасывается назад в море, при этом анемона иногда выворачивает свой желудок наизнанку.

Некоторые виды рыб, скрываясь меж ядовитых щупалец актинии, служат приманкой. Анемона и "приманка" делят добычу. Одна из рыб подобного рода, рыба-клоун, даже проникает через ротовое отверстие в анемону и лакомится пищей в желудке хозяина. За исключением королевских анемон, обитающих в Индийском и Тихом океанах, анемоны не настолько ядовиты, чтобы доставить человеку неприятные ощущения. Прикоснувшийся чувствует лишь легкое щекотание.

Все кишечнополостные обладают, в общем, одинаковым строением тела. Рифовые кораллы, живущие колониями, представляют собой крохотные разновидности анемон, которые выделяют твердую известковую оболочку, защищающую их снаружи. Когда полипы гибнут, их опустевшие жилища так и остаются незанятыми; последующие же поколения надстраивают над руинами своих предков новые этажи. В течение миллионов лет этими существами в ряде участков океана, где прежде не существовало суши, были созданы значительные земные массивы — коралловые рифы, острова и атоллы.

Кишечнополостные — живые цветы — создают разноцветные и разнообразные подводные сады ослепительной красоты. Некоторые из них образуют плотные кустистые заросли, иногда высотой в рост человека. Луга из морских перьев с мягко колышащимися пурпурными, красными и желтыми стеблями, наполненными крохотными полипами, напоминают поля диковинно расцвеченной пшеницы. Мягкиекораллы бывают разных видов: то это приземистые груды, похожие на губки, то колонии полипов, растущих ввысь наподобие деревьев. Красные, фиолетовые и разноцветные морские вееры строят изящные кружевные дома, из окон которых выглядывают тысячи крохотных голов со щупальцами, извлекающими из воды планктон.

Красавцы и чудовища

От красивейших беспозвоночных перейдем к существам, которые, по мнению многих, наиболее отвратительны, — к червям. Черви обитают во всех частях океана. Они живут в одиночку, группами, на растениях и внутри животных. Есть даже такие черви, которые живут в других червях. Они плавают, ползают, пресмыкаются, скользят и ввинчиваются в дно. Нужно сказать, что "червь" — понятие обширное, включающее великое множество существ, часть которых внешне ничуть не похожа на червей.

Существуют плоские черви, напоминающие мясистые листья, грациозно скользящие по водорослям, по другим животным или по океанскому дну. Многие из них землистого или тускло-коричневого цвета, но некоторые своей красотой и яркой расцветкой могут соперничать с бабочками.

Некоторые виды червей могут плавать и даже "парить" в воде с помощью изящных, волнообразных движений. Плоские черви пожирают других червей. Плоский червь хватает своим гофрированным ртом хвост сегментного червя в четыре раза больше его.

"Живой рот" постепенно растворяет и проглатывает жертву, пока от нее не останется одна голова.

Морские плоские черви никогда не превышают в длину 15 сантиметров, зато один из их сородичей, немертина Lineus longissi-mus, — самый длинный из всех беспозвоночных. Этот червь достигает в длину 23 метра, что больше длины многих китов. Правда, он не толще веревки. Это существо эластично, как резина, и обладает очень длинным языком, или хоботком. Язык выделяет липкую слизь; иногда он оснащен ядовитой иглой. Червь набрасывает язык на добычу наподобие клейкого лассо.

Немертины были первыми организмами, у которых появился пищеварительный тракт и циркулирующие жидкости (кровь), доставляющие питание и кислород во все уголки тела. Плавающих и зарывающихся в грунт немертин можно обнаружить повсюду — от полярных районов до тропиков, как на мелководье, так и на большой глубине. Ярко-красные и оранжевые особи живут на глубине 3000 метров. Копая моллюсков для наживки на восточном побережье Штатов, вы можете натолкнуться на 10-метрового, имеющего телесную окраску червя Cerebratulus lacteus.

Нематоды — эти крохотные круглые черви, дальние родственники паразитических червей, свободно передвигаются в воде близ ее поверхности, ползают по другим животным, проникают внутрь их, буравят органические останки, скопившиеся на дне. Нематоды — наиболее разнообразные и многочисленные из многоклеточных организмов, живущих на морском дне.

Червеобразные форониды живут в известковых, песчаных или прозрачных трубках на мелководье и процеживают пищу из воды с помощью спиральной мутовки щупалец, выходящих из открытого конца трубки. Принадлежа к червям, форониды в то же время являются дальними сородичами мшанок — колониальных организмов, напоминающих гидроиды и кораллы. Мшанки живут в известковых или роговых оболочках и представляют собой как бы небольшие пушистые кочки, прочные решетки, кружевные листья и тонкие наросты. Они селятся на твердых предметах от приливной зоны до глубоководья.

Быстроходные черви-стрелки живут в открытом море на всех широтах, в том числе и на значительных глубинах. Особи, которые водятся близ поверхности, совершенно прозрачны, между тем как их сородичи, обитающие на глубине от 900 до 2000 метров, — ярко-красного цвета.

Самыми известными и высоко организованными из червей являются аннелиды, что в переводе обозначает "кольчатые". Тело этих существ состоит из отдельных колец, или сегментов, каждый из которых может считаться как бы незаконченным организмом. Земляные и песчаные черви — хорошо знакомые нам сухопутные представители этой группы. Группа морских аннелид, полихеты, или "многощетинковые", представляющая наибольший интерес, включает в себя один или несколько видов, живущих почти во всех частях Мирового океана. На каждом из сегментов полихеты имеют по паре щетинок, или "ног" (параподий), которые служат органами передвижения и добычи пищи, а также жабрами для дыхания и своего рода пальцами для вскапывания ила.

Некоторые аннелиды, как, например, ярко расцвеченные веерные и перьевые черви, увенчаны короной изящных, похожих на перья щупалец, выполняющих роль жабер. Эти щупальца покрыты липкой слизью и ресничками, приводящими воду в движение и хватающими пищу. Сильным крючковидным клювом, имеющимся у некоторых видов, эти существа могут нанести болезненный укус. Другие виды оснащены отделяющимися щетинками, способными проколоть человеку кожу, вызвав неприятное ощущение ожога. У Tomopteris параподий видоизменились и превратились в двухлопастные "весла". В воде она передвигается точно так же, как стоножка на земле; ее прозрачное или пурпурное туловище извивается, словно серпантин.

Иглокожие и вы сами

Иглокожие разделяют трапезу с червями, питаясь донным илом, а иногда даже снабжают их жилищем. К этому многообразному и многочисленному типу относятся морские звезды, офиуры, морские ежи, морские огурцы и морские лилии. Эти существа ползают по дну и поглощают питательный ил, в котором находятся частицы органической пищи (Однако многие иглокожие — растительноядные или хищники. — Ред.).

Морские ежи напоминают своих сухопутных тезок. Они колючи, в отличие от морских звезд, "кожа" которых обычно усеяна выпуклыми шишками. Морские звезды в свою очередь более колючи, чем морские огурцы. Все эти животные несут гнущийся внешний скелет, состоящий из известковых пластинок, более или менее жестко соединенных между собой и укрепленных в коже, или же из мелких пластинок и игл, которыми пронизана их внешняя оболочка. Иглокожие не изменили свой внешний вид, хотя существуют сотни миллионов лет. Кто именно был их непосредственным предком, никому как следует не известно.

Морская звезда обычно имеет пять лучей, но существуют разновидности с четырьмя, шестью, семью, восемью, десятью и большим количеством лучей. У офиуры "голова Горгоны" лучи разветвлены настолько, что сосчитать их невозможно. Окраска у морских звезд яркая и разнообразная: розовая, голубая, алая, желтая, коричневая, пурпурная, оранжевая, а чаще всего желтая. Крупнейшая из всех известных разновидностей морских звезд — звезда-"подсолнечник" — имеет до 24 лучей и достигает свыше 60 сантиметров в поперечнике.

Морская звезда пожирает рыбу-попугая

Морские звезды, морские ежи и морские огурцы передвигаются при помощи "гидравлического устройства" и "трубчатых ног", которые выглядят, как бледного цвета резиновые трубки с дисками-присосками. У морской звезды глубокие желобки от ротового отверстия до кончиков лучей оснащены несколькими рядами таких трубчатых ног. Наполненные водой выросты у внешнего конца каждой "ноги", сокращаясь, накачивают воду в трубку, растягивая ее. Присоски на концах трубок надежно зацепляются за почву, на которой находится животное. Затем усилием мускулов вода выжимается из трубок в выросты. Благодаря этому трубки сокращаются, подтягивая животное к месту, где закрепились за почву ноги. Морская звезда передвигается со скоростью всего около 1 метра в час, но ведь для координирования движения всех ног на всех ее лучах нужна нервная система, более сложная, чем телефонная станция крупного города. Присоски как нельзя кстати и для "вскрытия" устриц и других двустворчатых моллюсков. Морская звезда накрывает свою жертву наподобие тента. Трубчатые ноги, охватив створки, силой раскрывают их. Если вы пробовали открыть устрицу покрупнее, вы представляете, какое для этого нужно усилие. Но обычная звезда может оттягивать створки с силой свыше 45 килограммов в один прием, а меньшее усилие может прилагать в течение целых двух суток.

В конце концов мускулы жертвы не выдерживают такого напряжения. Если створки хоть чуть-чуть подадутся, долгая, безмолвная борьба окончена. Звезда может вывернуть наружу сквозь ротовое отверстие почти весь свой желудок и втолкнуть его в щель величиной не более 1 миллиметра. Тонкий мешкообразный желудок обволакивает мягкую ткань беспомощного моллюска, переваривая его заживо.

Хищные морские звезды наносят огромный ущерб естественным и культурным плантациям мидий и устриц. Убытки, которые терпят владельцы плантаций, исчисляются миллионами долларов ежегодно. Вконец выведенные из себя подобными потерями, торговцы устрицами на восточном побережье США стали нанимать людей, которые разрубали надвое морских звезд, поднятых с уловом. Жители Тихоокеанского побережья Соединенных Штатов рубили этих животных повсюду, где они попадались, пытаясь спасти от этих хищников популяции съедобных моллюсков. Но если бы иглокожие могли смеяться, то морские звезды смеялись бы последними. Благодаря их невероятной способности к регенерации почти все куски, брошенные в воду, превращаются в новых животных. Целая морская звезда может вновь вырасти из кусочка центрального диска, а в некоторых случаях даже из крохотного кусочка луча длиной не больше 1 сантиметра. Все пять лучей покрытой слизью, темного цвета звезды Astrometis иногда отделяются от центральной части тела и превращаются в самостоятельных особей. Рассеченная пополам офиура месяца три спустя превращается в двух самостоятельных животных. Лучи офиуры разламываются на части, если животное трогают или беспокоят; за это офиуры получили английское название "хрупкие звезды" (brittle stars). Эти существа передвигаются, извиваясь своими конечностями, похожими на сплетение змей, а некоторые их виды таким образом даже плавают. Трубчатые ноги также в какой-то степени помогают им передвигаться, но в основном используются как органы осязания, вкуса и дыхания.

У офиур имеется лишь одно отверстие на нижней стороне тела, служащее одновременно ротовым и анальным отверстием. У морских ежей, как и у морских звезд, ротовое отверстие расположено внизу, а анальное — вверху. Внешне морские звезды и морские ежи мало схожи, но строение их внутренних органов почти одинаково. Если поднять лучи звезды и соединить их наподобие купола над центральным диском, получится не что иное, как схема строения морского ежа. Для довершения сходства остается лишь удлинить иглы и вставить в ротовое отверстие грызущее, крушащее приспособление под названием "аристотелев фонарь". Эти сложные челюсти состоят из 40 скелетных элементов, управляемых более чем 60 мускулами. Все эти кости расположены в виде пяти зубов, схватывающих добычу наподобие щипцов.

Ярко расцвеченные ежи покрывают целые гектары скал и рифов на мелководье, их пурпурные и красные иглы напоминают причудливые булавки, воткнутые во множество подушечек. Морские ежи обитают на всех видах грунта, на любых глубинах и во всех морях (В Азовском, Черном и Балтийском морях морских ежей нет. — Ред.). Они передвигаются с помощью длинных, тонких трубчатых ног, выходящих за пределы игл. Виды, обладающие сгибающимися иглами, используют их для "ходьбы" по грунту.

Острые шипы некоторых иглокожих могут поранить вас даже сквозь перчатки или подошву обуви. У отдельных видов шипы снабжены ядовитыми железами. Ломкие шипы ежа-диадемы, обитающего во всех теплых морях, пронзив кожу, остаются в ранке. Аэросома жалит так же болезненно, как физалия. Обычно колючая броня делает ежей непривлекательной пищей, но некоторые хищники, как, например, спинорог, обламывают эти шипы один за другим и получают свой обед, не уколовшись ни разу.

Для борьбы с полчищами личинок и крохотных организмов, ищущих, куда бы прикрепиться, ежи и морские звезды оснащены микроскопическими пинцетами, расположенными между шипами и трубчатыми "ногами". С их помощью животные уничтожают личинок, которые пытаются поселиться на теле, а также захватывают мелкую добычу. Некоторые из этих щипчиков ядовиты.

Если вытянуть морского ежа в виде трубки, убрать его шипы и размягчить стенки тела, то, по существу, получится морской огурец. Требуется лишь передвинуть рот вперед и снабдить его кольцом щупалец. Эти щупальца используются как органы осязания, вкуса, а также для того, чтобы запихивать пищу в ротовое отверстие. Схожие внешне со своими растительными тезками, морские огурцы имеют трубчатые ноги для передвижения, но щипчики у них отсутствуют. Скелет их состоит из известковых спикул и пластинок, разбросанных по всей поверхности их тела и глубоко сидящих в коже. Некоторые из этих обитателей морского дна могут всплывать над дном, извиваясь наподобие пиявок. Три или четыре вида их перемещаются, взмахивая длинными щупальцами или посредством колебаний листовидной бахромы, окружающей ротовое отверстие или все тело животного.

Некоторые наиболее крупные экземпляры морских огурцов предоставляют кров маленькой прозрачной "жемчужной" рыбке Carapus affinis, которая хвостом вперед проникает в анальное отверстие хозяина. С помощью этого отверстия морские огурцы дышат, вернее, втягивают в себя насыщенную кислородом воду. Полость, открывающаяся названным отверстием, представляет собой удобное жилище для рыбки, поскольку здесь она защищена и имеет запас свежей воды. Часто можно наблюдать, как рыбка высовывает голову из отверстия; но свое убежище она покидает лишь в ночное время, отправляясь на поиски пищи.

Некоторые виды морских огурцов, когда на них нападают или досаждают им, через ротовое или анальное отверстие швыряют в супостата свои внутренности. Извержение может произойти даже через разрыв в боку животного. Продукты этого извержения отчасти представляют собой массу слизистых нитей; разбухая, они образуют клейкую сеть, которая опутывает омаров, крабов и других хищников. Морской огурец, по-видимому, ничуть не страдает от подобного эксперимента. Спустя шесть-восемь недель у него снова отрастает новая "серия" внутренних органов.

Несмотря на неаппетитную внешность и неприятные привычки, морские огурцы считаются деликатесами в Китае и других районах Юго-Восточной Азии, где они называются трепангами (Трепангами называют лишь морских огурцов из рода Stychopus и только их употребляют в пищу. — Ред.), или beche-de-mer. Стенки тела этих животных отваривают, а затем высушивают. Китайские торговцы продают их в Соединенные Штаты, где сушеные трепанги используются в медицине в качестве эффективного возбуждающего средства.

Иглокожие

Иглокожие живут на всех глубинах, а на глубоководном океанском ложе это одни из самых обычных обитателей. На глубине до 8200 метров живут растениеподобные иглокожие, напоминающие многолучевых морских звезд, прикрепленных ко дну вверх ротовым отверстием, на длинных стеблях. Это морские лилии. Они тянут свои перьевидные лучи вверх, захватывая ими пищу и направляя с помощью ресничек потоки воды, содержащей пищу, в ротовое отверстие. Животные этого класса, обитающие на мелководье, в ранний период жизни ведут оседлый образ жизни, но в зрелом возрасте отрываются от грунта и передвигаются с места на место, взмахивая перьевидными лучами.

Пусть это кажется безрассудным, но в споре биологов о том, какие же из беспозвоночных наиболее близки к нам с вами, иглокожие собрали большинство голосов. Говоря конкретнее, эти невзрачные существа, по-видимому, являются самыми близкими нашими родственниками из всех существующих сородичей хордовых, а к последним относятся все позвоночные животные. Несмотря на весьма малое сходство во внешнем и внутреннем строении, позвоночные и иглокожие тем не менее связаны между собой убедительнейшим образом.

Протеины в крови обеих групп определенно указывают на их родство; химический состав мышц и нервов также сходен. Личинок иглокожих почти невозможно отличить от личинок примитивных хордовых. Молодь одного из самых примитивных видов хордовых долго считали детенышем морской звезды. В обеих группах личинки не похожий на взрослых особей, но между собой они схожи, а это указывает на вероятность их родства. Кроме того, иглокожие и позвоночные образуют мезодерму, или третий слой клеток, одинаковым способом, отличающимся от способа образования третьего слоя у червей, моллюсков и ракообразных. Кости, мышцы, органы размножения, системы кровообращения и дыхания, а также часть органов пищеварения у позвоночных образуются за счет клеток, расположенных в этом слое. Тот факт, что и у иглокожих, и у позвоночных он возник одинаковым способом, служит лишним доказательством того, что иглокожие сродни нам скорее, чем другие беспозвоночные.

Это не означает, что человек произошел от морской звезды, так же как Дарвин не имел в виду, что человек так сразу и произошел от обезьяны. Просто мы располагаем указанием на то, что иглокожие и позвоночные, подобно людям и обезьянам, имеют общего предка.

Недостающее звено в обоих случаях все еще неизвестно. Быть может, общим предком позвоночных и иглокожих было какое-то оседлое, имеющее стебель животное вроде морской лилии, а возможно, и активное, свободно плавающее существо, вроде личинки морской звезды. Может быть также, что неизвестное это животное существует лишь как ископаемое, но вероятно и то, что прямые его потомки до сих пор живут в море. В любом случае лучше всего искать разрешение тайны нашего родства в океане либо в слоях осадков или твердой породы, находящейся под океаническим ложем.

Омары, крабы и креветки

Это голос Омара; вы слышите крик: "Вы меня разварили. Ах, где мой парик?"

Льюис Кэрролл

В марте 1963 года между Францией и Бразилией едва не вспыхнул вооруженный конфликт. Из-за чего бы вы думали? Из-за омаров. Бразильские военные корабли начали преследовать шесть французских краболовных судов, занимавшихся промыслом омаров в 60 милях от побережья Бразилии. Бразильские власти заявили, что, дескать, животные, передвигающиеся по материковой отмели, примыкающей к берегам Бразилии, являются частью ее национальных богатств. Франция выразила свое несогласие, проявившееся в посылке эскадренного миноносца для охраны своих рыбаков. "Де Голль выслал свои ударные силы", — съехидничал на этот счет один бразильский чиновник, и бразильскому флоту приказано было приготовиться к выходу в море. Когда стало ясно, что морское сражение, по-видимому, неизбежно, некая бразильская газета предложила такой выход: "Поскольку и бразильские, и французские гурманы души не чают в омарах, пусть спорная эта проблема будет разрешена за обеденным столом". Видимо, французы нашли эту мысль удачной, потому что они отозвали свои суда, и кровопролитие было предотвращено.

Заступники животных, которые обычно игнорируют холоднокровных животных, сделали исключение для омаров. В 1937 году группа таких доброжелателей в Норвегии пыталась провести закон, запрещающий бросать омаров и крабов в кипящую воду. Они ратовали за метод варки, широко распространенный в Великобритании, где ракообразных помещают в теплую подсоленную воду, а затем постепенно нагревают ее. Домашние хозяйки и повара до сих пор ведут спор, какой способ "гуманнее" и дает в результате более вкусное мясо.

Омары не только представляют собой деликатес, но и являются самыми крупными из членистоногих. Членистоногие составляют около 90 процентов всех видов животных, обитающих ныне на Земле. На нескольких квадратных километрах плодородной почвы мух, пчел, муравьев и других насекомых больше, чем людей на всей планете. А в море копеподы, изоподы, омары и их сородичи превосходят своим числом всех других многоклеточных животных.

Ни один другой тип многоклеточных не отличается таким разнообразием, как этот. Поскольку членистоногие происходят от аннелид, их тело состоит из сегментов и обычно каждый сегмент несет пару членистых конечностей. Эти конечности могут видоизменяться, принимая вид щупалец, челюстей, усиков для захвата пищи, клешней, ног для передвижения и для плавания. У членистоногих имеются хорошо развитые глаза, сердце у них на спине, нервные тяжи на брюшной стороне. У них у первых появилась система дыхания. Подавляющее большинство обитающих в воде членистоногих относится к классу Crustacea (ракообразные). К нему принадлежат креветки, крабы, балянусы, водяные блохи и уйма прочих существ. У большей части ракообразных сложные глаза, состоящие из множества крохотных трубчатых глаз, причем каждый из них имеет свой сектор зрения. Благодаря этому поле зрения оказывается необычно широким. Правда, оно представляет собой как бы мозаику, состоящую из отдельных кусочков. Таким образом, ракообразные имеют лишь общее, расплывчатое представление о внешнем мире. Движение они регистрируют, воспринимая изменения рисунка света и тени в мозаике. Некоторые виды, особенно принадлежащие к планктонным организмам, оснащены глазами, укрепленными на коротких "стебельках" (Глаза на стебельках чаще встречаются у донных ракообразных, а не планктонных. — Ред.), поэтому могут смотреть одновременно во все стороны. Это существенное преимущество, когда их враги находятся сверху, внизу, сзади или рядом.

У членистоногих внешняя оболочка состоит из хитина — рогообразного органического вещества. Крабы и омары извлекают из океана известь и добавляют ее к хитину для прочности. В отличие от внутреннего скелета позвоночных этот внешний скелет не может расти вместе с животным. Ракообразные и их сородичи — насекомые (У насекомых линяют только личинки. — Ред.) — должны время от времени линять, то есть сбрасывать свою оболочку, когда она становится слишком тесной. У омаров и креветок панцирь сверху трескается, и животное, пятясь, вылезает из своей "одежды". У краба же панцирь лопается посередине, и животное с мягким телом выходит наружу, вытаскивая поочередно ноги.

Наблюдая этот процесс, поневоле удивляешься, как омарам и крабам удается протащить свои мясистые клешни сквозь сочленения в четыре раза уже. Перед линькой из клешней отливает кровь, и они как бы ссыхаются. Затем известь, находящаяся в сочленениях, растворяется, и они становятся мягкими, что облегчает ракообразным задачу. И все-таки случается, что во время линьки животные теряют клешни, а то и целые конечности. У ракообразных на их месте сразу же появляются новые конечности, сначала небольшие. После нескольких линек эти конечности достигают нормальных размеров.

Лишившись своей брони, ракообразные становятся особенно уязвимыми. Зачастую они прячутся в каком-нибудь убежище до тех пор, пока мягкая, сморщенная кожа не затвердеет, превратившись в защитную оболочку. В такой период они часто поедают свой собственный панцирь или же своих более слабых собратьев, чтобы получить материал для нового панциря. Особенно трудным испытанием является линька для голубых крабов; эти мягкопанцирные крабы лишены защитной брони и считаются особо ценным деликатесом.

Омары и крабы едят все, что попадает им в клешни, будь то животное или растение, живое, мертвое или умирающее существо. Каннибалы по природе, они пожирают своих более слабых сородичей. Если бы молодые омары не рассеивались благодаря течениям, то возникла бы опасность, что омары пожрут друг друга и вымрут.

Мясистые омары, которых вылавливают в заливе Мэн, известны ученым под названием Homarus amerlcanus. Водятся они возле Атлантического побережья Северной Америки от Лабрадора до Северной Каролины, но ловят их в основном на полосе шириной 55–90 километров у побережья Новой Шотландии и штата Мэн на глубине от 2 до 180 метров. Омары, которых вы едите, линяли в среднем раз двадцать пять, и возраст их 5 лет. Самый крупный экземпляр мэнского омара, которого удалось поймать, весил 21,3 килограмма, и было ему по меньшей мере 50 лет.

С приближением зимы Н. americanus в поисках подходящей температуры и пропитания и для спаривания перебирается в более глубокие слои. Средняя самка откладывает от 8000 до 10 000 яиц. Она носит их у себя под брюшком до тех пор, пока из них не вылупятся омарята. Самое большое число "ягод" (так краболовы называют яйца), обнаруженных у самки, составляло 97 400. Прежде чем из них получатся мальки, проходит 10–11 месяцев. Молодые омары в виде планктона дрейфуют в продолжение 3–5 недель, затем опускаются на дно и движутся к скалистым участкам дна, находящимся вблизи берега. "Омарихи" производят баснословно многочисленное потомство по той же причине, что и другие плодовитые виды, — с тем, чтобы обеспечить выживание достаточного для продолжения рода количества экземпляров. Пятидневные омарята — это копии своих родителей длиною в несколько миллиметров. Величина их вполне подходит многочисленным мелким хищникам, которые устраивают себе из омаров обед, для крупных же они служат аппетитной закуской. Треска особенно любит полакомиться омарами. После человека это наиболее прожорливый их враг. Рыбы-таутоги, скаты и молодые акулы также совершают опустошительные набеги на омаров.

Колючие омары ходят по грунту на 'цыпочках', опираясь на кончик хвоста. Их усики переплелись со щупальцами медузы 'львиная грива'

У колючих омаров, или лангустов, вместо клешней длинные, прочные усики, которые служат им для нападения на свои жертвы и для защиты от врагов. Усики и поверхность панциря усеяны многочисленными короткими острыми шипами. Разновидность этого животного, обитающего у Тихоокеанского побережья, Panulirus interrtiptus, бывает, весит до 13,5 килограмма; однако особи весом свыше 2,5 килограмма встречаются редко, средний их вес 0,9–1,4 килограмма. Водящийся на юге P. argus облюбовывает укромные местечки в коралловых рифах Карибского моря, Мексиканского залива, в водах побережья Флориды и Багамских островов. Длина его в среднем 25 сантиметров. Каждую осень на мелководье у Багамских островов самцы и самки образуют миграционные цепочки, насчитывающие от 3 до 30 особей. Голова заднего омара покоится на хвосте находящегося впереди. Движущиеся со скоростью плывущего человека, эти процессии, чтобы добраться до своих нерестилищ, расположенных на глубинах, покрывают значительные расстояния. Личинки колючих омаров непохожи на своих родителей; они напоминают расплющенных стеклянных паучков. С первого взгляда кажется, что сама по себе плывет лишь пара глаз. Но если внимательно приглядеться, можно увидеть, что глаза находятся как бы на ножках, прикрепленных к паучонку — тоненькому и прозрачному, как кусочек целлофана. Присмотревшись хорошенько, вы заметите, как работают его внутренние органы и бьется крохотное сердце. Единственное, что напоминает о его происхождении, — это маленький хвостик, похожий на хвост взрослого омара.

Скрипачи, драчуны и отшельники

Столь экзотические существа, как отпрыски колючих омаров, часто ошибочно принимаются за отдельный вид животных. Некое странное, похожее на креветку существо с огромными черными глазами, длинным острым "носом" и длинным, изогнутым шипом на затылке, когда было впервые обнаружено, получило название "зоеа". Другое большеглазое существо, похожее наполовину на омара, наполовину на краба, было окрещено "мегалопа". Прошло много времени, прежде чем ученые поняли, что зоеа и мегалопа — не отдельные виды, а две стадии развития, через которые проходят обыкновенные крабы. Дрейфуя вместе с другим планктоном, эти личинки с каждой линькой претерпевают изменения, пока не станут похожи на своих родителей.

Прежде чем превратиться в быстроногое хищное животное, съедобный краб проходит в своем развитии стадию зоеа (слева) и мегалопа (справа). Вверху — только что 'выклюнувшийся' краб

Взрослые крабы — это, в сущности, плоские, округлые омары с хвостами, уменьшенными до размеров небольшого фартучка, как бы подоткнутого под тело животного. Воинственные и активные, крабы водятся во всех частях света. Существует около тысячи видов крабов величиной от пшеничного зерна до 40 сантиметров в поперечнике. Живут они как на осушной полосе, так и на глубинах свыше 4000 метров.

Юркие, с глазами на стебельках, крабы-призраки роют норки на теплых песчаных отмелях выше полосы прибоя. Слепые обитатели глубоководья, бледные крабы Ethusa, под хвостами у которых ловко пристроились паразиты, торопливо бегают в темноте на своих длинных, паучьих ножках по дну океана. Крохотные "гороховые" крабы, размером с горошину, поселяются в мантийной полости двустворчатых моллюсков, в анальном отверстии морских огурцов, известных под названием "сладкий картофель", и в складках креветки-призрака. Испещренный пестрыми узорами, самец краба-скрипача обладает огромной клешней, которой он водит наподобие смычка. Эта клешня используется им как задвижка, закрывающая вход в норку, как оружие и как средство для привлечения самок. Обитатель тропиков, краб-боксер Lybia tesselata, защищаясь от врагов, размахивает зажатой в каждой клешне жалящей морской анемоной.

Крабы, чтобы сбить с толку хищников, маскируются, покрывая себя кусочками морских водорослей, безвкусными губками и морскими анемонами, оснащенными стрекательными клетками. Этот камуфляж зачастую продолжает расти и развиваться так, что краб, проголодавшись, иногда употребляет в пищу плоды из сада, растущего у него на спине. Один вид крабов, чрезвычайно вкусный камчатский краб Paralithodes camtschatica, обитает в холодных водах северной части Тихого океана. У берегов Аляски экземпляры (Имеется в виду глубоководный краб Macrocheira Kaempferi. — Ред.) весом около 7 килограммов и с размахом клешней в полтора метра — обычное явление. Возле берегов Японии вылавливались невероятно крупные экземпляры: расстояние между растопыренными их клешнями достигало 3,6 метра.

Многие взрослые крабы проводят свою жизнь на дне, но у некоторых задние ноги превратились в подобие весел, помогающих им плавать. Восхитительный голубой краб Callinectes sapidus, встречающийся от мыса Код до Мехико, плавает боком. Он задирает одну свою большую клешню таким образом, что она разрезает воду наподобие форштевня. Поскольку у крабов ноги свешиваются по бокам, им удобнее и проще бегать боком, чем идти вперед. Ноги, находящиеся с той стороны, куда животное двигается, тянут его вперед, а ноги на противоположной стороне подталкивают сзади. Крабы-призраки (Ocypode) на полном ходу могут повернуться вокруг своей оси на все 360°, продолжая в то же время двигаться в прежнем направлении.

Рак-отшельник и анемона, поселившаяся на захваченной им раковине. Жалящие щупальца анемоны защищают и маскируют отшельника, а взамен она получает остатки трапезы 'хозяина' и возможность передвигаться

Наблюдать за крабами — само по себе увлекательное зрелище, но раки-отшельники всех заткнут за пояс. Поскольку задняя часть у них мягкая, незащищенная, они носятся в поисках пустой раковины, чтобы спрятаться туда. Поиски жилища — важное занятие для этих забавных существ, и к нему они относятся с должной серьезностью. Каждую раковину отшельник вертит так и сяк, желая убедиться, что она свободна от мусора. Подобно моднице, примеряющей в магазине один пояс за другим, отшельник нередко забирается в полудюжину раковин подряд, подбирая подходящую по размерам раковину. Когда это временное жилище становится тесным, его обитателю приходится отправляться на поиски нового дома. Рак-отшельник селится везде, где придется: в трубках, оставленных червями, кусках бамбука и даже, как это было однажды, в выброшенной курильщиком трубке. Эти бродячие хищники дерутся из-за пищи и крова и зачастую выживают старых хозяев из их жилищ. Чтобы добиться своего, они изо всех сил встряхивают эти раковины.

Ценнейший улов

Если крабы и омары любят жить на дне в одиночестве, то креветки (shrimps) — существа общительные, которые плавают и передвигаются по дну моря крупными стаями. Не имея надежной брони и мощных клешней, они предпочитают спасаться бегством, а не драться. Их излюбленная пища — более слабые ракообразные, черви, мелкая рыба и различные отбросы. Креветки умеют плавать, вперед они двигаются с помощью ног, расположенных на брюшке, а назад — с помощью хвоста, подгребая воду под себя наподобие омаров. Размеры их различны: самые малые бывают величиной с комара, самые крупные — до 30 сантиметров. Крупные экземпляры часто называются иначе — prawns; это название особенно распространено в Великобритании и Европе.

Креветки, живущие близ берега, окрашены бледно, под цвет песчаного дна, по которому они ползают, в которое они зарываются, на фоне которого они плавают. Животные, обитающие вдали от берега в умеренных и тропических водах, — яркого алого и кроваво-красного цвета. Обитают они до глубин 4800 метров. Некоторые из обитателей глубин прозрачны, розового цвета или усеяны красными пятнами; многие ярко светятся. Несколько глубоководных видов слепы. Короткие веслообразные передние конечности и длинные, сильные "ноги" обитателей глубин служат доказательством того, что эти животные — хорошие пловцы.

На дне моря возле побережья Соединенных Штатов водится креветка-пистолет, принадлежащая к роду Crangon (Креветки, о которых пишет автор, относятся к семейству альфеид (Alphaeidae), а не к роду Crangon. — Ред.). Она оснащена непомерно большой клешней, с помощью которой громко щелкает. Во время второй мировой войны тысячи этих "стрелков", щелкавших на дне близ побережья Калифорнии, не раз приводили в смятение акустиков и делали бесполезными гидролокационные установки на подводных лодках. Когда мелкая рыбешка или иная добыча появляется близ норы креветки Crangon, креветка потихоньку подкрадывается сзади и внезапно "выстреливает", ошеломляя свою жертву. Хищник тотчас утаскивает свою добычу в нору и там пожирает.

Чаще всего на североамериканских рынках можно встретить белую (Penaeus setiferus), бурую (P. aztecus) и розовую креветок (P. durorarum). Их несъедобная головогрудь содержит в себе сердце, желудок и прочие жизненно важные органы и составляет около 40 процентов всего веса животного. Единственной съедобной его частью является задняя, или хвостовая, часть. Зато в 450 граммах такого мяса содержится 400–500 калорий и большое количество витаминов Аи Д.

Весной и летом креветки мигрируют из мелководья на более соленые, глубокие участки моря, где нерестятся. В отличие от омаров и крабов, несущих яйца на задних ногах, самки откладывают яйца (от 500 тысяч до миллиона) прямо в воду. Мальки из этих едва различимых яиц, находящихся на дне или поблизости от него, вылупляются спустя сутки, а то и раньше. Похожие на крохотные пылинки, они плавают плохо и дрейфуют по воле течений много недель. При этом меняются их внешний вид и размеры. Те из них, кому удается избежать прожорливой пасти хищника, добираются до мелководья и там опускаются на дно, где со временем подрастают. Достигнув зрелости, они снова отправляются в море. Креветки живут не больше одного-двух лет.

От Аляски до Чили и от Мэна до Аргентины вылавливаются самые различные виды креветок. В течение многих лет в Соединенных Штатах лов креветок проводился в определенный сезон, на участках моря с глубинами не более 18–23 метров, и американские ловцы креветок тралили лишь днем. Но в 1949 году один из ловцов случайно опустил трал ночью на участке, где прежде днем не вылавливали ничего. Каково же было его изумление, когда сеть поднялась полной крупных, сочных креветок. Это открытие положило начало расцвету лова креветок в 50-х годах в районах, примыкающих к южной части побережья Флориды. Ныне креветколовы работают круглый год, траля на глубинах до 90 метров. Креветки в Соединенных Штатах стали наиболее прибыльным объектом промысла, далеко обогнавшим своих ближайших конкурентов — лосося и тунца.

Когда в 1950 году креветколовы ринулись к берегам Флориды, биологи американской Службы охраны рыбы и дичи обнаружили в Мексиканском заливе множество гигантских "королевских" красных креветок (Hymenopenaeus robustus). Принадлежа к крупнейшим из глубоководных креветок, королевские красные креветки достигают в длину 30 сантиметров, а то и больше. После варки они цветом и вкусом напоминают омаров. Эти животные обитают на удалении от 95 до 230 километров от берега на глубине 300–600 метров. В конце 50-х годов их ловили у восточного побережья Флориды на глубине 360 метров, но без особого успеха. При значительных глубинах и большом удалении от берега требуется громоздкое и дорогостоящее оборудование, а ведь можно найти массу креветок и поближе. С той поры ловля креветок в этом районе прекращена. Однако в последнее время специально оснащенные суда из Техаса начали вести лов в западной части залива, и весьма успешно. Один техасец, занятый постройкой судов, оборудованных для глубоководного лова этих морских деликатесов, предсказывает, что в недалеком будущем королевские красные креветки станут на рынке столь же обычным товаром, как и остальные виды креветок.

Криль и его сородичи

Близкие родственники креветок — очень похожие на них изящные эвфаузииды. Их название в переводе означает "сияющий свет" и объясняется тем, что они необычайно ярко светятся. Дюжина эвфаузиид, помещенных в стеклянную банку, излучает голубовато-белый свет, настолько яркий, что при нем можно читать. Эти ракообразные достигают около 5 сантиметров в длину. Один или несколько видов этих существ встречается во всех океанах. Хотя большинство эвфаузиид живет в слое воды от поверхности до 900 метров, некоторые виды обитают на глубинах до 2000 метров. Эвфаузииды обычно прозрачны или бесцветны, но на некоторых имеются пятна, или мазки, розового или красного цвета. Они предпочитают холодные воды и иногда скапливаются в северных морях и Атлантическом океане в таких огромных количествах, что вода становится красной.

Обитатели более глубоких слоев питаются животной пищей, но большинство эвфаузиид "вегетарианцы". Ритмически взмахивая задними ногами, они создают встречное течение, а с помощью волосков на передних ногах задерживают находящиеся в воде растительные организмы.

Euphausia superba, крупнейший представитель этого вида животных, "пасется" на богатых диатомовыми водорослями летних пастбищах в водах Антарктики. Тонны эвфаузиид пожираются усатыми китами — крупнейшими обитателями планеты. Китобоям, промышляющим в северных и южных морях, давно известно, что появление криля (так они называют эвфаузиид) — признак близости китов.

Кроме криля, креветок, крабов и омаров, к классу ракообразных относится великое множество других животных. У всех у них устройство тела в основном одинаковое, но с некоторыми вариациями в зависимости от образа и места жизни. Существуют обитающие на дне стоматоподы, или раки-богомолы, называемые так из-за сходства с наземным насекомым богомолом — в форме, свирепости и способе пожирать свою добычу. Раки-богомолы вооружены острой клешней, которая открывается наподобие складного ножа. Таким "клинком" богомол может в мгновение ока рассечь креветку-призрака пополам.

Пучеглазые амфиподы, или бокоплавы, которые выглядят так, словно их сплющили с боков, похожи скорее на блох, чем на креветок. Редко достигающие больше 2,5 сантиметра в длину, они плавают, ходят, бегают и прыгают по водорослям и камням. Большинство из них носит свое потомство в защитных выводковых камерах, а один вид таких животных, обитающий в теплых водах, использует для перевозки своих отпрысков, пожалуй, самое необычное во всем океане транспортное средство. Рачок Phronima нападает на дрейфующую пиросому (Колониальная плавающая асцидия. — Ред.), пожирает ее, а бочкообразную оболочку использует как жилище и "детскую". Иногда можно наблюдать, как это похожее на блоху существо движется в воде, подталкивая бочонок, полный мальков, словно мамаша, везущая в коляске своих детей на вечернюю прогулку.

У амфипод имеются похожие на вшей родственники — изоподы, приплюснутые не с боков, а сверху и снизу. Эти самые распространенные из ракообразных живут почти во всех частях океана, снаружи и внутри других животных, на суше и в пресной воде. Один из видов изопод, огромное черное ракообразное длиной 30 сантиметров и шириной 10 сантиметров, живет на глубинах. Другой проводит всю жизнь, прикрепившись к брюшку креветки. Еще одна изопода, обыкновенный бурильщик Limnoria Hgnorutn, причиняет значительный ущерб, прогрызая деревянную обшивку судов, разрушая сваи, объедая изоляцию подводных кабелей. Существует изопода, паразитирующая на Sacculina, который, в свою очередь, — паразит морского паука.

Криль и его сородичи, морской паук

Зоологи считали, что усоногие — какая-то необычная разновидность двустворчатого моллюска, до тех пор, пока в 1883 году не было сделано открытие, что они производят на свет членистоногих мальков. Теперь биологи описывают балянусов как ракообразных, которые живут лежа на спине в таких же, как у двустворчатых моллюсков, раковинах и пищу себе в ротовое отверстие подталкивают ногами. Взрослый балянус представляет собой креветкообразное существо, прикрепленное как бы затылком к внутренней части своего панциря. Длинными перьевидными ногами, торчащими из отверстия в раковине, животное извлекает из воды частицы пищи.

Балянусы живут, прикрепившись к твердым предметам, например к днищам кораблей, к сваям, или паразитируют, живя на китах, крабах, черепахах, а то и собственных собратьях. Животные эти двуполые — они и самцы, и самки одновременно. Каждое из них вводит сперму в тело соседа при помощи растягивающегося тонкого как нить совокупительного органа. Отдельные балянусы, возможно, размножаются путем самооплодотворения. Чтобы не погибнуть от потери влаги, живущие близ берега балянусы сохраняют ее, плотно закрывая свои створки, которые захлопываются, точно ставни. Когда воды отлива струятся над колонией этих лжемоллюсков, слышны слабые щелчки; это, как говорится в народе, балянусы "перешептываются".

У балянусов есть сородичи — остракоды, похожие на круглых микроскопических двустворчатых моллюсков. Одни из них — обитатели дна, другие — планктеры. Последние плавают наподобие водяных блох, то есть с помощью усиков, торчащих из отверстий между половинками раковины. Гаргантюа этой группы, форма под названием Giganiocypris, темно-оранжевый рачок шириной около 13 миллиметров, обладает огромными, похожими на фары глазами. Эти крохотные чудовища, несмотря на свою неуклюжую внешность, развивают большую скорость и, живя в глубинах, охотятся за такими активными ибыстроходными существами, как копеподы, черви-стрелки и мелкая рыба.

Водомерки и пауки

Из ракообразных лишь немногие поселились на суше, а из насекомых, их сухопутных кузенов, почти ни один вид не вернулся на море. Из всех клопов лишь клоп-водомерка (Halobates) приспособился к жизни в открытом океане. Но даже и это удивительное, дышащее воздухом существо не живет в воде, а только бегает по ней точно так же, как его сухопутные сородичи носятся по земле. Как этим хрупким созданиям удается уцелеть в штормовую погоду, среди волн в тропических частях Атлантического и Тихого океанов — одна из удивительных загадок моря.

Морские клещи относятся к классу паукообразных; родней им приходится около 400 видов морских пауков и 5 видов мечехвостов. Морские пауки водятся во всех морях. Питаются они, высасывая соки из анемон, губок, гидроидов и асцидий. Самым "долговязым" из глубоководных обитателей этого рода является гигантский красный паук Colossendeis colossea. Кроваво-красный, с ногами длиной почти в 60 сантиметров, он и красив и ужасен. (На снимке он стоит на дне на глубине 2000 метров.)

Членистоногие, напоминавшие скорпионов (ноги у некоторых из них достигали 3 метров в длину), были первыми существами, вышедшими на сушу около 400 миллионов лет назад. В настоящее время скорпионы не живут в море, однако они могут гордиться тем, что у них есть родственники, обитающие в море; они известны под названием "подковообразные крабы", хотя это вовсе не крабы. Зоологи не вполне уверены, каким образом их надлежит классифицировать. Название их объясняется тем, что их панцирь по форме похож на лошадиное копыто, на котором укреплен кинжаловидный шип. Достигающие 60 сантиметров в длину, мечехвосты медленно ползают по песчаному дну на мелководье. Обитают они во многих частях света на глубинах от 3,5 до 11 метров. В поисках морских червей и прочих лакомств они вспахивают донные отложения. Добычу они хватают шестью парами оснащенных клешнями ног и разжевывают ее с помощью жестких шипов на передних ногах, расположенных возле рта животного. Называемые иногда "живыми ископаемыми", эти загадочные существа, единственные уцелевшие представители обширной группы ныне вымерших животных, фактически не претерпели никаких изменений на протяжении 250 миллионов лет.

Кальмары, осьминоги и прочие

И твари эти, говорят, В неведомых глубинах спят.

Г. Миллер

"Трудно представить более ужасный образ, чем образ одного из этих огромных чудищ, парящих в океанских глубинах, еще более мрачных от чернильной жидкости, выпускаемой этими тварями в огромных количествах; стоит представить себе сотни чашеобразных присосков, которыми оснащены его щупальца, постоянно находящиеся в движении и готовые в любое мгновение вцепиться в кого и во что угодно… И в центре переплетения этих живых ловушек — бездонная пасть с огромным крючковатым клювом, готовым разорвать на части жертву, очутившуюся в щупальцах. При одной мысли об этом мороз подирает по коже".

Гигантский кальмар

Так описал английский моряк и писатель Фрэнк Т. Буллен самое крупное, самое быстрое и самое страшное из всех беспозвоночных планеты, гигантского кальмара Architeuthis princeps. Рядом с этим своеобразным животным, увековеченным в литературе под названием "могучий Кракен", грозные доисторические динозавры выглядели бы не страшнее отощавших бездомных кошек. На коротких бросках он развивает скорость, превышающую скорость большинства рыб. Размером он достигает среднего кашалота и вступает в смертельную схватку с этими левиафанами моря, вооруженными острыми зубами.

Кажется невероятным, чтобы столь свирепые и активные хищники могли принадлежать к той же группе животных, что и неповоротливые, защищенные панцирем морские улитки и двустворчатые моллюски. И все же, несмотря на поразительные различия в привычках и внешности, те и другие обладают многими общими признаками, в том числе удивительно сходным анатомическим строением. Согласно всем этим признакам кальмары относятся к типу моллюсков, невероятно разнообразной группе животных, куда входит около 60000 видов кальмаров, осьминогов, улиток, двустворчатых моллюсков, устриц, морских гребешков и других животных, снабженных раковиной. Слово "моллюск" латинского происхождения и в переводе обозначает "мягкий", поскольку тело моллюсков действительно мягкое. Оно не разделено на сегменты.

Все моллюски обладают мускулистым органом, называемым ногой, претерпевшим в процессе эволюции ряд видоизменений в зависимости от назначения. У кальмаров и осьминогов этот орган служит для передвижения и преобразован в щупальца. У некоторых планктонных улиток нога превратилась в два крыловидных "весла" для плавания. Двустворчатые моллюски используют ее как лопату для разрывания грунта и для перемещения. Улитки и хитоны прочно прикрепляют свою ногу к поверхности дна, а затем передвигаются с помощью ритмичных волнообразных движений, идущих от задней ноги животного к передней. Каждая "волна" перемещает животное на какую-то долю дюйма. Улитки таким способом передвигаются со скоростью 76 миллиметров в минуту.

Тело моллюска заключено в оболочку, называемую мантией. У кальмаров и осьминогов она имеет вид обтекаемого цилиндра, состоящего из прочных тканей. У улиток и прочих моллюсков, снабженных панцирем, она покрывает верхнюю часть и бока тела наподобие некоей просторной безрукавки и содержит клетки, которые выделяют вещество, образующее ее известковую раковину. Во всех случаях мантия образует полость, или камеру, где находятся сердце, печень, почки, желудок, жабры и органы размножения. Полость эта постоянно омывается водой, богатой кислородом.

Кальмары, осьминоги, улитки, хитоны оснащены похожим на язык приспособлением для скобления. Орган этот, называемый радулой, или теркой, состоит из множества острых роговых зубов, укрепленных в прочной, эластичной ленте. Он служит для того, чтобы соскабливать с камней водоросли, держать добычу и рвать на части пищу. Некоторые хищные брюхоногие моллюски и осьминоги с помощью этого органа просверливают отверстия в панцирях других моллюсков и ракообразных, целыми часами водя им по одному и тому же месту, пока не вскроют панцирь, после чего начинают пожирать добычу. У таких брюхоногих моллюсков, как устричный бурильщик и королевская улитка, радула расположена на конце эластичного вытянутого хоботка. Засунув ее в проделанное отверстие, хищник пожирает мягкие части устриц, двустворчатых и других моллюсков. Осьминоги в проделанное ими отверстие вводят парализующий яд, а также пищеварительные соки, разрушающие ткани. После этого хищник, прильнув к бреши своим небольшим ротовым отверстием, высасывает жертву. Осьминоги также "вылущивают" двустворчатых моллюсков, а брюхоногих вытаскивают из раковин своими мощными щупальцами.

Улитки бывают меньше булавочной головки и свыше 60 сантиметров в длину. Каждый вид по форме раковины отличается от прочих, и эти отличия обусловливаются образом и местом жизни. Меньший, или заостренный, конец — задняя и самая старая часть панциря, служившая обиталищем животного в его молодости. Улитки с возрастом увеличивают размеры своей раковины, формируя все более широкие и глубокие камеры, или завитки. У некоторых наиболее крупных видов панцирь за 18 дней увеличивается на целых 25 миллиметров и на два полных оборота.

Примитивные глаза, расположенные на щупальцах, могут лишь отличать свет от тьмы. Зато у брюхоногих моллюсков хороший "нюх", они превосходно реагируют на запах врагов и особей противоположного пола (Брюхоногие моллюски в большинстве своем гермафродиты. — Ред.). Животное может вытягивать свои щупальца или усики, а при утрате этих органов — восстанавливать их вновь. Некоторые виды втягивают все свои незащищенные органы внутрь панциря и прочно закрывают отверстие роговой или известковой крышкой, расположенной на конце ноги. У иных панцирь мал для того, чтобы спрятать туда незащищенные части тела.

У некоторых брюхоногих моллюсков с края панциря выдается похожий на стамеску зуб, с помощью которого они вскрывают двустворчатых моллюсков, мидий и балянусов. Брюхоногие моллюски Naticas зарываются в ил и песок в поисках двустворчатых. Они обвиваются своей ногой вокруг жертвы, а потом просверливают в ней роковое отверстие. Nassarius fossatus туго затягивает ногу вокруг добычи, затем опрокидывается на спину, держа пищу высоко над поверхностью дна, чтобы другие хищные улитки, обладающие обонянием, не смогли обнаружить лакомый кусок.

Конусы и другие моллюски используют радулы для введения яда. Если живой Conus проколет вам кожу, то яд из его слюнной железы может вызвать быструю смерть. Насчет конусов, обитающих в Северной Америке, можно не беспокоиться, но отдельные их виды, которые водятся в тропических водах Индийского и Тихого океанов, чрезвычайно опасны.

Наиболее примитивные брюхоногие — моллюски "морское блюдечко" и "морское ухо" — соскабливают растительные организмы своими радулами или же поедают мертвые органические отложения. "Морские блюдечки" устраивают себе постоянные жилища, проделывая в камнях углубления, соответствующие форме их раковины. Овальная раковина "морского уха" похожа на кепку или на большое человеческое ухо. Если ногу этого моллюска разрезать на ломтики и хорошенько отбить, получится отменное кушанье. "Морские уши" водятся во многих частях света, но нигде они не достигают такой многочисленности и такого разнообразия, как на Тихоокеанском побережье США, особенно близ Калифорнии и Орегона. В штате Калифорния превосходно организована охрана моллюсков, изданы самые суровые законы в их защиту, однако "морских ушей" с каждым днем становится все меньше.

Королевская улитка. Животное высунуло голову и высматривает, чем бы поживиться. На концах мясистых щупалец находятся глаза, между ними виден сифон

Одна из самых крупных морских улиток, обитающих в американских водах, прекрасная королевская улитка Strombus gigas, достигает в длину 30 сантиметров и весит около 2,5 килограмма. Иногда массивный панцирь этого морского стервятника становится домом не только для него самого, но и для маленькой рыбки размером чуть более 2 сантиметров. Гостья устраивается в мантийной полости моллюска. Королевские моллюски с их развевающимися "губами" оторочены ярко-розовым веществом, которое выделяется мантией. Это вещество нарастает слоями и вокруг частиц, попадающих под панцирь, превращаясь иногда в розовые жемчужины удивительной красоты, имеющие некоторую ценность. Из раковин вырезают камеи нежного розового цвета, однако для этой цели обычно используется белая и шоколадная оторочка шлемовидных моллюсков, потому что она не выцветает.

Беспанцирные и крылатые моллюски

Не все улитки имеют раковины. У морских зайцев, отдельные виды которых представляют собой усеянную пятнами разноцветную студенистую массу размером с кулак и напоминают футбольный мяч, под слоем мяса обнаруживаются лишь зачатки тонкого панцире. Эти существа названы так потому, что формой тела смахивают на кролика, а две конические складки, или щупальца, похожи на уши косого. Питаются они главным образом растительными организмами, и некоторые экземпляры весят до 7 килограммов. Крупные морские зайцы, принадлежащие к роду Aplysia, когда их тревожат, ставят "дымовую завесу" из безвредной жидкости цвета клюквенного сока; другие при нападении врага выпускают облако серной кислоты.

Голожаберные моллюски вовсе не имеют панциря. Одни из наиболее пестро раскрашенных морских животных, они напоминают слоевища морских водорослей, стелющихся по дну, или плоских червей с пучками ярко расцвеченных перьев на спине. Эти перья — не что иное, как жабры, с помощью которых животные дышат, а если их расправить, они подчас напоминают крохотный сад, усаженный экзотическими цветами. Губки и питающиеся морскими водорослями моллюски нередко в целях маскировки принимают такую же форму и окраску, как и водоросли, служащие им кормом. Некоторые прожорливые плотоядные виды пожирают своих меньших братьев, анемон с их ядовитыми щупальцами и откусывают у гидроидов их жалящие головы (которые скоро отрастают вновь). Эти моллюски не только выработали способ нейтрализации разрядов стрекательных клеток кишечнополостных, но некоторые их виды научились накапливать поглощенное "огнестрельное оружие" в жабрах и использовать его против врагов. Голодная рыба, проглотившая такого моллюска, тотчас отрыгает его назад, а потом трясет головой, словно испытала крайне неприятное чувство. Для такого рода животных, причиняющих вред, — как сухопутных, так и морских — обычно характерна яркая, бросающаяся в глаза окраска, предостерегающая возможных хищников от нападения.

Пурпурный моллюск янтина, подвесившийся 'вверх ногами' к поплавку, изготовленному им самим из пузырьков

Удивительный голубой с пурпуром моллюск Janthina janthina подвешивается "вверх ногами" к поплавку из пузырьков, стенки которых изготовляются из слизи, выделяемой самим животным. Затвердев, они превращаются в прозрачное, напоминающее целлулоид вещество, проколоть которое удивительно трудно. Поплавок прекрасно держит на плаву мягкую раковину янтины. На своем плоту это пестрое существо, обитающее почти во всех теплых морях, удаляется далеко от берегов. Одним из излюбленных кушаний янтины является "парусник" Velella, однако моллюск усыпляет свою жертву пурпурной жидкостью, выпускаемой в воду, прежде чем объесть ее ядовитые щупальца.

В открытом море кроме янтины можно встретить мириады своеобразных маленьких "крылатых" улиток, известных под названием "птероподы" и "гетероподы", или морских бабочек. Концы их крохотных ног вытянуты в виде двух тоненьких весел или крылообразных складок. Взмахивая этими "крыльями", они могут плыть в горизонтальном направлении или по широкой спирали подниматься вверх. Но даже находясь на одном месте, они вынуждены постоянно махать своими "крыльями", чтобы оставаться на плаву.

Редко достигая больше 13 миллиметров в длину, некоторые птероподы имеют прозрачную, тонкую как бумага раковину, другие же вовсе ничем не защищены. Их раковина представляет собой или стройный, с ровными сторонами конус, или приплюснутую спираль. "Крылья" выходят из открытого конца. Птероподы в астрономических количествах перемещаются вместе с планктоном в умеренных и тропических морях. За минувшие миллионы лет множество этих организмов, так же как диатомей и простейших, погибло и упало на дно океана. Обширные участки океанского ложа покрыты слоем ила, отличительным признаком которого служат останки птеропод. Называемый птероподовым илом, он имеет окраску от белой до светло-коричневой с красноватым, розовым или желтым оттенками.

Топороногие

Вместо цельной раковины, как у улиток, устрицы, мидии, морские гребешки и другие двустворчатые моллюски защищены скорлупой, состоящей из двух створок, скрепленных с помощью эластичного соединения (замка). Для того чтобы сжать створки и держать раковину закрытой, нужно постоянное мускульное усилие. Когда мускулы не напряжены или ослаблены в результате контрусилия, производимого морской звездой, створки открываются.

Нельзя найти и двух видов в этом весьма съедобном классе моллюсков, которые имели бы совершенно одинаковые раковины.

Так же как и раковины у улиток, они видоизменились в результате естественного отбора таким образом, чтобы соответствовать конкретным привычкам и образу жизни обладателя раковины. Удачная приспособленность к среде освободила этих моллюсков от необходимости сильно изменяться, и, изучая окаменевшие ископаемые, можно сделать вывод, что эти существа выглядят сегодня так же, как и их предки, существовавшие много сотен миллионов лет назад.

Мидии прикрепляются к каменистому дну с помощью прочных нитей, выделяемых ногой. Устрицы прикрепляют свою раковину к твердой почве цементом, морские гребешки лежат на гравийных или песчаных банках. Другие двустворчатые моллюски плавают, передвигаются по океанскому ложу, зарываются в ил, песок, твердую глину, буравят дерево и даже камень.

Не имея радулы, эти животные питаются тем, что извлекают микроскопические частицы пищи, находящейся в воде, которая входит и выходит через две трубки, или сифоны, расположенные в задней части раковины. Благодаря движению ресничек попадающая в раковину вода проходит мимо листовидных жабер. Слизистые тяжи, также приводимые в движение с помощью ресничек, вылавливают из воды частицы пищи и подают ее к ротовому отверстию. Сильное, состоящее из трех полостей сердце прокачивает голубую, красную или бесцветную кровь через жабры, где она поглощает свежий кислород. Вода, бедная кислородом, непереваренные остатки пищи и отходы выводятся через один из сифонов. Устрица за час перекачивает и фильтрует до 30 литров воды.

У моллюсков, не зарывающихся в грунт, сифоны обычно незаметны. У зарывающихся они выходят наружу через отверстие между створками и по-английски обычно называются шейкой.

Мидии, устрицы, морские гребешки и другие двустворчатые моллюски принадлежат к классу моллюсков, называемому Pelecypoda, что означает "топороногие". Если чуть напрячь воображение, то нога, высунутая из двух створок наподобие языка, зажатого губами, напомнит вам лезвие топора. Она выталкивается из передней части раковины, когда животное накачивает кровь в сплетение внутренних полостей. Когда кровь отливает оттуда, а также благодаря мускульному усилию, нога сокращается. Двустворчатый моллюск "складной нож" может передвигаться по поверхности дна, делая прыжки длиной в 30, а то и 60 сантиметров, быстро растягивая и сокращая мышцы ноги. Но обычный способ передвижения моллюска заключается в следующем: животное вытягивает ногу как можно дальше вперед, а потом подтягивает туда остальную часть тела.

У устриц, которые прикрепляются ко дну наружной частью одной из створок, способ размножения весьма своеобразен. Никогда не являясь до конца мужской или женской особью, они в течение своей жизни неоднократно меняют пол. Половые продукты, извергаемые ими в море, соединяются лишь по воле случая. Одна устрица во время нереста может произвести от 15 до 115 миллионов яиц. Если бы все из них выживали, то несколько дюжин устриц спустя некоторое время дали бы потомство, достаточное для того, чтобы накормить все население земного шара.

Устрицы наиболее многочисленны в закрытых бухтах, заливах и устьях рек, где соленость моря уменьшается благодаря притоку пресной воды. С точки зрения питательной ценности эти моллюски полезнее, пожалуй, любого другого продукта. И сырые, и вареные, они содержат необходимые витамины и минеральные соли, чрезвычайно питательные протеины и крахмал в легко усваиваемой форме. Но если устрицы профильтровывали воду, загрязненную человеческими экскрементами, они могут послужить причиной заражения инфекционным гепатитом — вирусным заболеванием печени, которое приковывает пострадавшего к постели на 8-12 недель.

Если вы полагаете, что устриц можно есть лишь в месяцы, в названии которых содержится буква "р" (с сентября по апрель), то вы будете удивлены, узнав, что в Соединенных Штатах особенно ценятся устрицы, вылавливаемые в мае и июне. Идея насчет "р"-месяцев пришла в Штаты из Европы, где устрицы продаются в сыром виде и без раковины. До появления современных холодильников они, естественно, лучше всего сохранялись в прохладные месяцы, то есть в "р"-месяцы. Кроме того, молодь европейских видов этого моллюска проклевывается и формирует крохотную раковину, прежде чем выйти из родительской мантии, вследствие чего некоторые взрослые особи в летние месяцы неприятно хрустят на зубах. "Р"-идея объясняется еще и тем фактом, что летом в некоторых водах появляется множество ядовитых бактерий и простейших. Устрицы или двустворчатые, питавшиеся такими организмами, могут вызвать паралич нервной системы, поэтому употреблять их в пищу — все равно, что глотать стрихнин.

В летнее время калифорнийская мидия Mytilus californianus, как и некоторые виды двустворчатых моллюсков, обитающие у западного побережья Америки, питаются ядовитой диатомеей Gonyaulax. Яд скапливается в печени моллюсков, и те, кто их ест, получают отравление парализующим ядом. Поэтому не следует есть мидий, обитающих у открытого побережья Тихого океана, летом и в начале осени. Устрицы, небольшие клиновидные мидии М. edulis и двустворчатые моллюски, обитающие в защищенных прибрежных водах, не подвергаются заражению и могут употребляться в пищу круглый год.

Мидии растут вплотную друг к другу на банках, где водятся также морские звезды, занимающиеся мародерством, моллюски-бурильщики, балянусы, разноцветные черви, плоские маленькие крабы, приземистые изоподы, губки-"инкрустации" и множество других животных. Пространство под раковинами мидий и между ними служит убежищем для этих существ, а также своего рода помойкой, куда падают пищевые отбросы, которыми многие из них кормятся. Так, на 65 квадратных сантиметрах одного "угодья", расположенного у Тихоокеанского побережья Соединенных Штатов, было обнаружено 4711 животных, причем моллюсков насчитали всего 625 штук.

Различные виды моллюсков

Другие двустворчатые более активны, чем мидии или устрицы. Зарывающиеся в грунт моллюски закапываются с помощью острого конца ноги. Конец этот расширяется и служит как бы якорем. Затем путем сокращения мускула остальная часть моллюска подтягивается к его ноге, и он погружается в ил или песок вниз головой. Двустворчатый моллюск-бритва Siliqua patula закапывается, орудуя своей тонкой, длиной 15 сантиметров раковиной, менее чем за 7 секунд.

Зарывающиеся и буравящие моллюски прячутся целиком, оставляя снаружи лишь заднюю часть вместе с сифонами. У двустворчатых моллюсков с тонкой раковиной сифоны обычно бывают длиннее, эти моллюски более активны и зарываются глубже и быстрее, чем моллюски с прочной раковиной. Моллюск с прочной раковиной Venus mercenaria, встречающийся вдоль восточного побережья Америки от Новой Англии до Техаса, называется "куахог" в Новой Англии и "шейка" — в южных районах. "Куахог" — старинное индийское название моллюска; мелкие его экземпляры известны под названием "вишневая косточка". Моллюска с тонкой раковиной Муа arenaria, или "длинную шейку", жители Новой Англии считают единственным "настоящим" двустворчатым моллюском. Он в основном водится севернее мыса Код. Чрезвычайно неприхотливое существо, этот моллюск встречается даже в Северном Ледовитом океане; моржи и тюлени считают его лакомым кусочком.

Двустворчатые моллюски Рапоре generosa весом до 5,4 килограмма и длиной 20 сантиметров водятся возле Тихоокеанского побережья Америки. Но они ничто по сравнению с обитающей в Индийском и Тихом океанах тридакной Tridacna gigas, вес которой достигает 230 килограммов, а ширина около 1 метра. Тридакна лежит в своей раковине "вверх ногами"; на краю ее яркой мантии растут водоросли (По-видимому, речь идет об одноклеточных водорослях-симбионтах, живущих в покровных тканях тридакны. Предположение о том, что в трудных случаях тридакна использует их в пищу, не подтвердились. — Ред.), которыми моллюск иногда питается. В одном экземпляре, выловленном неподалеку от Филиппин, была обнаружена жемчужина весом 6,3 килограмма. Т-gigas и есть тот самый пресловутый моллюск-"людоед", который ловит столь многих аквалангистов, ведущих теле- и киносъемки. На самом же деле каннибальские привычки этому моллюску не свойственны, и достоверных случаев, когда люди оказывались схваченными им, не зарегистрировано.

"Корабельные черви" на самом деле не черви, а двустворчатые моллюски, имеющие длинные червеобразные сифоны и маленькую раковину, достаточно острую, чтобы сверлить ею дерево. С 1917 по 1920 год этими животными под названием Teredo navalis была разрушена большая часть свай в бухте Сан-Франциско, вследствие чего много причалов рухнуло, а склады и груженые товарные вагоны опрокинулись в воду. Живущий в гавани Лос-Анджелес моллюск-бурильщик Rholadidae penita просверливает отверстия в настолько прочном камне и бетоне, что для того, чтобы добраться до проделанного им хода, нужно пустить в ход кувалду.

Некоторые двустворчатые моллюски, как, например, Lima deniscens, плавают с помощью примитивного водометного устройства. Таким же образом передвигаются и морские гребешки, самые подвижные и активные из пелеципод. Стоит им заметить приближающегося осьминога или морскую звезду, как они начинают быстро хлопать своими створками, при этом из открытого снизу края раковины вырывается струя воды и морской гребешок передвигается замком вперед. Морские гребешки могут плыть i и вперед (в ту сторону, где находится у них нижний край), выбрасывая воду сквозь отверстия по обеим сторонам замка. В том и другом случае животное перемещается неровно, рывками. От тихоходной морской звезды таким способом они могут спастись, но от энергичного осьминога спасения нет.

Морские гребешки обнаруживают врагов с помощью особого органа — бахромы из пунцовых, длиной с палец, щупалец. Они высовываются между створок и способны осязать, обонять и отличать свет от темноты. Морские гребешки открывают и закрывают свои гофрированные створки с помощью одного большого мускула. (У устриц имеется один такой мускул, а у мидий и других двустворчатых — два.) В Соединенных Штатах едят только большие мускулы морских гребешков, а остальное мясо выбрасывают. Жители же европейских и других стран находят, что это расточительство, и вполне справедливо. Они употребляют в пищу все мясо морского гребешка и считают, что это очень вкусный и питательный продукт.

Головоногие

Хотя мы и считаем водометные движители новейшим достижением техники, моллюски используют этот метод передвижения сотни миллионов лет. Непревзойденными мастерами подводного передвижения с помощью водометов являются кальмары, осьминоги и их знаменитый сородич многокамерный "наутилус".

Гигантские нервы приводят в действие мощные мышцы, расположенные в торпедообразной мантии кальмара, заставляя их то растягиваться, то сокращаться. Они работают, как насос, накачивая и с силой выбрасывая воду из полости, в которой имеется пара перьевидных жабер. Вода входит через щели по обеим сторонам шеи, течет назад сквозь жабры, затем идет вперед и выбрасывается наружу через воронку, расположенную там, где у нас находится "адамово яблоко". Будучи встревожены или возбуждены, кальмары быстро сокращают мышцы, при этом из воронки вылетает мощная струя, а животное получает толчок в обратном направлении и развивает удивительно высокую скорость. Обычно воронка смотрит вперед, так что животное несется как бы "кормой" вперед. Кальмар может передвигаться и передним ходом. Однако максимальной скорости он достигает тогда, когда рассекает воду своим стреловидным хвостом, а змеевидные щупальца волочатся сзади, принимая обтекаемую форму.

Быстро поворачивая воронку то в одну, то в другую сторону, кальмары носятся взад и вперед среди косяков сельди, макрели и другой рыбы, засовывая одну жертву за другой в свою дьявольскую пасть. Зачастую, лишь вырвав кусок из тела несчастной жертвы, кальмар набрасывается на другую. Нередко стаи этих хищных, кровожадных моллюсков, драчливых и склонных к каннибализму, устраивают настоящие побоища, уничтожая свои жертвы без всякой видимой нужды. Недаром Мишле назвал кальмар — "ненасытным кошмаром моря".

Беспечно плавая головой вперед или "паря" в воде, кальмар медленно взмахивает двумя треугольными или лопастеобразными плавниками, расположенными в задней части тела. Во время молниеносных бросков хвостом вперед плавники служат лишь стабилизаторами и рулями. Некоторые мелкие виды кальмаров развивают достаточную скорость, чтобы выскочить из воды и с помощью своих плавников совершить планирующий полет, как это делают летучие рыбы. Члены экипажа "Кон-Тики", пересекшего Тихий океан, сообщали, что в тропических водах небольшие стаи кальмаров пролетали над плотом на высоте 1–1,5 метра, совершая прыжки до 15 метров длиной.

Не имеющие столь обтекаемой формы шишкообразные мешковидные осьминоги — пловцы не столь искусные. Нерегулярно выбрасывая струи воды, эти животные плавают рывками и довольно неуклюже. Некоторые виды осьминогов всю жизнь плавают в толще воды на средних глубинах, но большинство их довольствуется тем, что семенит по дну океана, перебирая своими щупальцами.

Гигантские нервы (у некоторых экземпляров они толщиной со спичку) позволяют кальмарам оценить обстановку и действовать много быстрее других беспозвоночных (Объясняется это тем, что возбуждение проводится по таким нервам с повышенной скоростью. Сама же оценка обстановки и подача приказов к действию производится в хорошо развитом мозговом ганглии. — Ред.). Чувственные впечатления передаются в мозг, а моторные импульсы вырабатываются в нем в 220 раз быстрее сигналов, проходящих по нервной системе медузы. Опытным путем было установлено, что кальмары обладают способностью обучаться и использовать полученные сведения. Они в состоянии ассоциировать одно событие с другим и запоминать значение ассоциаций.

Большой мозг кальмара оснащен управляющими центрами, координирующими действия клубка усеянных присосками щупалец, похожих на питонов, в процессе осязания, схватывания, ползания и совокупления. Принято считать, что эти "руки" образовались от "ноги", когда она в процессе эволюции переместилась вперед и превратилась в окружающее голову кольцо щупалец (И щупальца, и воронка головоногих во время их зародышевого развития возникают из участков, которые у других моллюсков становятся ногой. — Ред.). Вот почему этот класс моллюсков получил название Cephalopoda, или головоногие. Однако некоторые современные биологи полагают, что эти грозные "руки" выросли прямо из головы.

Осьминоги, как указывает их название, имеют восемь щупалец, утоньшающихся к концу и соединенных у основания как бы перепонкой. Их концы почти постоянно находятся в движении: то свиваются, то развиваются. Страшные "руки" этого животного оснащены двойным рядом удивительно цепких присосок.

Осьминоги предпочитают избегать людей, а не нападать на них, однако были случаи, когда крупные экземпляры хватали под водой ныряльщиков и держали в своих объятиях до тех пор, пока те не погибали.

Кроме восьми "рук", у кальмаров имеется два особенно длинных щупальца, каких нет ни у одного другого представителя царства животных. Эти эластичные члены гигантского кальмара могут растягиваться до 10 метров и более, что равно высоте трехэтажного дома, и мгновенно сокращаться настолько, что их не разглядеть среди остальных "рук". Концы этих живых канатов приплющены и напоминают как бы раскрытые ладони. Щупальца снабжены укрепленными на ножках присосками с твердыми, усеянными частыми зубьями краями; на этих "ладонях" присоски особенно многочисленны. А на некоторых "руках" у этих дьявольских созданий имеются вдобавок острые крючки, которые могут втягиваться и выпускаться наподобие кошачьих когтей.

Когда 25 марта 1941 года в Атлантическом океане был потоплен английский транспорт "Британия", один из уцелевших, цеплявшийся за спасательный плот, почувствовал, как кто-то схватил его за ногу. И на глазах дюжины его товарищей, беспомощно наблюдавших это ужасное зрелище, огромный кальмар обвил своими щупальцами кричавшего страшным криком моряка и увлек его в пучину.

Можно лишь надеяться, что несчастный захлебнулся раньше, чем попал в дьявольские челюсти, спрятанные среди "рук". Имеющие форму перевернутого клюва попугая (у некоторых экземпляров они величиной с человеческую голову), эти роговые челюсти могут мигом разорвать в клочки гигантского тунца. Безобразную голову кальмара, оснащенную клювом, Буллен назвал "ужаснейшим зрелищем, которое можно увидеть лишь в горячечном бреду".

Осьминоги пускают свои клювы в ход, когда дерутся между собой, однако не так часто и не с такой свирепостью, как кальмары. При встрече с любой из этих тварей следует быть осторожным, так как укусы их ядовиты. Однажды австралийский ныряльщик, ловец жемчуга, игравший с маленьким осьминогом, который ползал у него по плечам и по рукам, был укушен сзади в шею и спустя три часа умер.

Головоногие отлично видят свои жертвы и своих врагов. Чрезвычайно развитые глаза (у гигантских кальмаров они бывают размером с футбольный мяч) создают неприятное впечатление, словно за вами следят. Никто не знает, что именно они видят, но теоретически у необычных глаз, которыми наделены кальмары и осьминоги, поле четкого зрения шире, чем у человеческого глаза.

Хорошее зрение, быстрая реакция и значительная скорость не спасают их, однако, от различных рыб, морских птиц, тюленей и китов. Косяки трески производят значительные опустошения среди мелких кальмаров, двигающихся ровными рядами, словно отряды солдат. Кальмары — излюбленная пища кашалота. Этот подвижный гигант, чтобы пообедать кальмарами, ныряет на глубину до 900 метров. Известны случаи, когда кашалот целиком заглатывал кальмаров длиной 10 метров и весом 180 килограммов.

Грозой осьминогов является свирепая мурена и морской угорь. Они ищут жертвы, засовывая свою змеиную голову с пастью, усеянной зубами, в пещеры и расселины, где могут скрываться осьминоги. Если осьминог слишком велик, чтобы проглотить его целиком, мурена отрывает ему щупальца, обвившись вокруг них своим длинным телом. Каракатицу эти рыбы съедают, пожирая одно щупальце за другим, но если ей удастся спастись от хищника, то утраченные члены могут вырасти у животного заново.

Человек ежегодно вылавливает около миллиона тонн осьминогов и кальмаров. В Испании каракатицы — национальное блюдо, а осьминог с начинкой да еще с шоколадной приправой — превосходнейший деликатес. Древние римляне запекали осьминогов целиком, начиняя ими огромные пироги, приправленные пряностями. Итальянцы жарят кальмаров в оливковом масле и едят сэндвичи с мясом жареных осьминогов. Португальцы готовят их в их собственном соку, то бишь в "чернилах". В других районах Средиземноморья детеныши осьминогов подаются в горячем виде на вилках, как в Америке — сосиски. Японцы считают эпикурейским лакомством глаза осьминога, а сырое мясо с удовольствием едят в качестве легкой закуски. Холодный салат с осьминогом имеет редкостный, тонкий аромат, а те, кто никогда не пробовал хорошенько отбитое и приготовленное надлежащим образом мясо кальмара, потеряли возможность отведать вкусное, недорогое блюдо.

Кроме скорости, головоногие имеют в своем арсенале пару своеобразных способов избежать обеденного стола и защититься от мурен и других врагов. Широко известна их привычка выпускать облако темных чернил. Вырабатываемая особой железой, эта жидкость выбрасывается из воронки. Когда осьминог или кальмар кидается в сторону, чернильное пятно остается на прежнем месте, вводя врага в заблуждение. Если же чернила выпущены неподвижным животным, они выполняют роль "дымовой завесы". Каракатицы, живущие в вечном мраке глубин, извергают яркое светящееся облако, приводящее нападающего в такое же замешательство, что и внезапно возникшее в залитой светом воде темное облако.

Кроме того, головоногие "исчезают", то есть сливаются с окружающей средой, в мгновение ока меняя расцветку и рисунок кожного покрова. Ни одно существо во всем мире животных не может сравниться с ними по скорости и "репертуару" маскировки. Хамелеон по сравнению с ними слишком медлителен, а воображение его чересчур бедно. Sepia officinalis, приземистая, обитающая на дне каракатица, носит светлую пятнистую сорочку, лежа на песчаном грунте, но, проплывая над темными камнями и светлым ракушечником, набрасывает на себя "накидку" с резко контрастирующими черными и белыми пятнами.

Вся поверхность тела у них покрыта крохотными, прозрачными мешочками, содержащими разноцветные пигменты. Когда мышцы, соединенные со стенками мешочков, расслаблены, каждый из них уменьшается до размеров булавочного острия, и тогда тело осьминога бесцветно. При сокращении мускулов стенки мешочков выворачиваются наружу, и каждый из них принимает очертания звезды, имеющей определенный цвет. Эти эластичные мешочки с красками расположены в коже слоями, например, сначала идет желтый, потом красный, затем голубой слой. Комбинируя краски, находящиеся в различных слоях, открывая одни мешочки и закрывая другие, животное может получать самые разнообразные сочетания цветов и оттенков.

Перепугавшись, осьминог сокращает все свои мешочки и становится мертвенно-бледным. Будучи рассержены или возбуждены убийством своей жертвы, многие кальмары и осьминоги заливаются красновато-бурой краской. Прикоснитесь к кальмару или напугайте его (выбрав для этого экземпляр поменьше), и вы увидите, что он приобрел бледный, водянистый цвет. Стоит потревожить каракатицу S. officinalis, и по ее бесцветному телу пойдут черные полосы, а вслед за ними начнут быстро появляться и исчезать черные пятна.

Осьминог обыкновенный

Самец этого вида во время ухаживания покрывается пурпурными и белыми полосами. Увидев такой узор, самка, готовая к спариванию, остается неподвижной и ждет. Самец вводит особым образом модифицированное и увеличенное щупальце в полость мантии. С помощью этого щупальца самец помещает туда сперму, завернутую в мелкие пакетики. Пакетики разворачиваются, и освобожденная сперма оплодотворяет яйца, выходящие затем через воронку наружу. Самцы аргонавтов (вид осьминога) оставляют у самки в мантийной полости копулятивное щупальце целиком и затем регенерируют новое. Впервые обнаружив его в полости, ученые решили, что щупальце — неизвестная разновидность паразитического червя, которому они дали название Hectocotylus.

Самки осьминогов откладывают от нескольких дюжин до 45000 яиц, а затем добросовестно присматривают за ними. Они отгоняют от них мелких животных и различные посторонние частицы, постоянно поводя над кладкой своими усеянными присосками щупальцами, действующими наподобие пылесоса, и поливая ее струями воды. Мамаши-кальмарихи свободны от таких хлопот: яйца кальмаров покрыты защитной студенистой массой и несъедобны. Кальмарята, выклюнувшиеся из яиц, имеют свирепый вид, это точные копии своих родителей размером с канцелярскую кнопку. Те из них, кому удается уцелеть, превращаются во взрослых особей всех размеров — от 2,5 сантиметра до 17 метров, а иногда и более. Наиболее распространенный вид кальмара, Loligo, достигает полуметра.

Кальмары носятся по морям на всех широтах (В полярных зонах их нет. — Ред.) от поверхности до глубины более 3300 метров. По подсчетам некоторых зоологов общий их вес превышает вес двух любых других существ, обитающих на суше или в море. Может быть, это и преувеличение, но в Мировом океане и в самом деле существует невероятное количество этих кошмарных моллюсков.

Самым крупным экземпляром кальмара был Architeuthis princeps, выброшенный на отмель в Новой Зеландии в 1888 году. Этот гигант достигал в длину 17 метров, причем более 10 метров приходилось на долю щупалец. Подобные чудовища редко появляются на поверхности, и некоторые зоологи полагают, что в глубинах скрываются еще более крупные виды кальмаров. Поговаривают, что там водятся чудища длиной 23 метра и с щупальцами в 15 метров. Один пойманный китобоями кит, который, по-видимому, был болен, отрыгнул два щупальца кальмара, каждое по 13 метров длиной. Специалисты по головоногим предполагают, что щупальца эти принадлежали исполину весом в 3900 килограммов и длиной 20 метров. 15-метровый кальмар оставляет на шкуре кашалота следы от присосок диаметром 10 сантиметров, имеющие форму колпачка пивной бутылки. У некоторых же пойманных китов были обнаружены рубцы от присосок диаметром 46 сантиметров. Не были ли они нанесены могучими "Кракенами" длиной 60 метров, которые скрываются в не исследованной никем бездне?

Осьминоги по сравнению с такими великанами малы. 50-килограммовый экземпляр со щупальцами длиной 8,5 метра сошел бы за осьминожьего Гаргантюа. Сравнивать их характеры — все равно что сравнивать тигра с котенком. Кальмары нападают на все что угодно, даже на неодушевленные предметы и других кальмаров. Что же касается осьминогов, то, хотя они наряду со скатами-манта, похожими на летучих мышей, и получили прозвище "дьявольские", в действительности это робкие, застенчивые животные. Однако следует иметь в виду, что крупные экземпляры осьминогов не слишком застенчивы.

Кальмары, осьминоги и прочие моллюски произошли от похожих на "морское блюдечко" существ, ползавших по морскому дну еще 500 миллионов лет назад. Примитивные головоногие положили начало двум ветвям потомков. Представители одной ветви сохранили внешнюю раковину. Из них до нашего времени дожили всего три вида жемчужного, или многокамерного, наутилуса. Увековеченное в стихотворении Оливера Уэнделла Холмса "Многокамерный наутилус", это животное водится возле рифов в юго-западной части Тихого океана и встречается на глубинах до 600 метров. У него около девяноста лишенных присосок щупалец, которые выходят из открытого конца изящной, живописно украшенной раковины, туго закрученной наподобие бараньего рога.

Животное обитает в самом просторном и самом новом из своих 33–36 чертогов. Оно имеет клюв попугая, может передвигаться с помощью "водометного устройства", но у него нет ни чернильного мешка, ни развитых глаз. Незанятые "отсеки" панциря заполнены газом, который поддерживает животное на плаву.

У представителей второй ветви раковина врастала в тело и при этом постепенно уменьшалась. Так, у каракатиц, например у Sepia, этот внешний скелет превратился в известковую пластинку, или "морскую пенку", которая широко используется для подкармливания птиц в клетках. У кальмаров остался лишь тонкий внутренний панцирь, пластинка из материала, похожего на рог. Скелет осьминога представляет собой всего лишь два рудиментарных твердых элемента, к которым прикреплены мускулы.

Утрата раковины играла решающую роль в успешном развитии головоногих. Тяжелые доспехи, сохранившиеся у их кузенов, брюхоногих и двустворчатых моллюсков, обеспечивают им защиту и иные преимущества, но лишают их подвижности и возможности чувственного восприятия внешнего мира. Как только кальмары и осьминоги утратили свои громоздкие раковины, ониобрели высокую подвижность и сформировали особые органы для обработки большего количества информации, поступающей из внешней среды. Благодаря приобретенному в результате этого процесса крупному мозгу, острому зрению и быстроте реакции эти животные стали самыми подвижными и наиболее развитыми из всех водных беспозвоночных.

Акулы

Ойкоплеура в прозрачной скорлупке сидит. Невесел, печален животного вид. Но она ни за что не покинет свой дом, И пока он не рухнет, останется в нем.

У. Гарстэнг

Эти строки взяты из оды любопытному маленькому планктонному организму, который обитает в чудесном домике из желеобразных пузырьков и имеет известное отношение к эволюции позвоночных животных. Похожая на обыкновенного головастика, только величиной с половину спичечной коробки, ойколлеура как бы ткет домик вокруг себя и перемещает его в море с помощью реактивной струи. Это прозрачное обиталище имеет два «окна со ставнями» — наверху и спереди, а также «черный ход», расположенный на дне. В сущности, это сложное приспособление для извлечения питательных частиц, представляющее собой одну из самых чудесных выдумок, известных в царстве животных.

Маленький «головастик» выделяет студенистую оболочку, защищающую его тело. Затем с помощью волнообразных движений хвоста он направляет в эту оболочку струю воды, надувая ее наподобие пузыря. Постоянно "машущий" хвост, составляющий большую часть тела существа, создает приток воды, поступающий через окна внутрь оболочки. "Ставни" пропускают лишь крохотные организмы вроде жгутиковых и кокколитофорид. (В конце прошлого столетия Ганс Ломанн, тщательно изучавший фильтры ойкоплеуры, первым увидел живых кокколитофорид.) Эти крохотные частицы устремляются к передней части домика и двум трубчатым фильтрам, ведущим к ротовому отверстию животного. Отфильтрованная вода выбрасывается через переднюю дверь с такой силой, что ойкоплеура движется вперед. Когда фильтры засорены, а также в минуту опасности, когда "домик" становится обузой, маленький головастик выскальзывает через черный ход и, извиваясь хвостом, спасается бегством.

Ойкоплеура

Но какое отношение имеет "Ойка" к акулам и иным позвоночным? Дело в том, что у нее в середине хвоста проходит крепкий, эластичный стержень, называемый хордой, или спинной струной. Этот хрящевидный стержень — предшественник позвоночника.

В изобилии водящаяся близ поверхности в самых разных частях Мирового океана, ойкоплеура принадлежит к типу Tunicata (оболочники) — группе животных, заключенных в оболочку из, вещества, напоминающего целлулоид. К наиболее распространенным представителям оболочников относятся оседлые морские спринцовки, или асцидии, — имеющие форму вазы прочные мешки с двумя отверстиями наверху, напоминающими сифоны у двустворчатых. Пищу себе они добывают следующим образом: втягивая воду через одно отверстие, они фильтруют ее жабрами, а затем извергают из другого отверстия. Эти животные, зачастую имеющие яркую окраску и прикрепляющиеся к камням ниже осушной зоны, когда к ним прикасаются, как правило, выбрасывают струю воды.

Исторгнутая асцидиями молодь всплывает и ведет планктонный образ жизни. В это время в хвосте имеется хорда и молодь асцидий напоминает взрослую ойкоплеуру, только без ее "домика". Возможно, некоторые молодые асцидии, взрослея, так и оставались свободно плавающими животными, от которых, в свою очередь, произошли ойкоплеуры. У тех и у других имеется полый нервный тяж, расположенный выше хорды и параллельно ей. Это отличает их от всех животных, описанных ранее, у которых нервный тяж не полый и проходит под кишечником. Нервный столб, находящийся над кишечником, — это определенный признак прогресса, поскольку пищеварительная система в данном случае не проходит через наиболее нежную и сложную часть нервной системы.

Поскольку оболочники обладают хордой, нервным тяжем, расположенным сверху, и жабрами, с помощью которых они процеживают воду и получают таким образом пищу, — признаки, отсутствующие у всех беспозвоночных, — они принадлежат к типу (или надтипу) хордовых. В эту группу входит множество животных, имеющих хорду в тот или иной период своей жизни.

Высшие животные, от рыбы до человека, имеют хорду, когда находятся в яйце или утробе матери. По мере развития этих животных к хорде для ее усиления прибавляются хрящевые или костные секции, которые образуют в конечном счете ряд соединенных между собой сегментов (позвонков), то есть позвоночник, или спинной хребет. Эти позвонки заключают в себе хорду и в той или иной степени (в зависимости от вида) заменяют ее. Они также заключают в себе нервный тяж, тем самым защищая его. У всех хордовых в какой-то период их развития имеются жаберные щели. (У нас с вами они были, когда мы находились в материнском чреве.)

Как уже говорилось, хордовые и иглокожие, вероятно, произошли от одного общего предка. Этим недостающим звеном могло быть и прикрепленное ко дну, и активно плавающее животное. Если оно было плавающим, то, возможно, походило на плавающую личинку морской звезды. Эта ранняя стадия морской звезды напоминает личинку баланоглоссуса во взрослом состоянии — червеобразного животного, зарывающегося в грунт на мелководье, с жаберными щелями и, по-видимому, зачатками хорды. Если предок позвоночных был плавающим животным, то линия позвоночных, возможно, возникла, пройдя стадию кишечнодышащих, к которым относится баланоглоссус.

Кишечнодышащие находятся в одной группе с маленькими, примитивными, напоминающими растения существами под названием птеробранхий (крыложаберные), которые живут колониями, прикрепившись к морскому дну. В такой колонии отдельные особи, сидящие на концах разветвленных трубок, напоминают крохотные цветы.

Если общий предок хордовых и иглокожих был оседлым животным, то, возможно, он принадлежал к крыложаберным. Благодаря развитию системы жабер эти создания могли стать предками асцидий. Затем при посредстве зародышей, которые достигли половой зрелости, еще находясь в планктоне, такие примитивные хордовые смогли обрести подвижность и освободиться от привязанности ко дну. Эта свобода и развитие хвоста для перемещения в воде могли привести к возрастанию активности, что в свою очередь могло вызвать появление еще более развитых животных.

"Ойки" и другие оболочники, кишечнодышащие и крыложаберные находятся где-то в теневой зоне между беспозвоночными и позвоночными животными, подобно тому как вирусы принадлежат к зоне, промежуточной между неживым и живым. Существует третья группа примитивных хордовых, положение которой на древе жизни известно лучше. Называемые Cephalochordates (головохордовые), они являются прямыми и достоверными предками клана позвоночных, так как в продолжение всей жизни имеют хорду, которая тянется от головы до кончика хвоста. В современных морях эта группа представлена неприметным маленьким ланцетником Amphioxus.

Это прозрачное, похожее на личинку угря существо редко достигает больше 5 сантиметров в длину и значительную часть своей жизни проводит, зарывшись по шею в песок. Ланцетники обитают на мелководье в тропических и умеренных зонах и извлекают пищу из воды, фильтруя ее с помощью пальцеобразных приспособлений, находящихся у них во рту. На некоторых пляжах южной части Калифорнии при сильном отливе можно выгнать ланцетников из их норок, если топнуть по песку. Они появляются внезапно, какое-то мгновение извиваются на песке, а затем снова молниеносно, головой вперед, ныряют в песок, словно в воду.

Это примитивное, если не считать приспособления, состоящего приблизительно из 50 пар жабер, животное, вероятно, очень похоже на головохордовых, что буравили дно моря с полмиллиарда лет тому назад. Подобно современным ланцетникам, эти древние животные не имели ни носа, ни ушей, ни конечностей, ни скелета, ни мозга. Довольно жалкий предок был у могучих акул, быстрых рыб и гордых людей. И все же многие палеонтологи полагают, что первобытные родичи ланцетника были основными предками всех высших животных. По словам доктора Эдвина Г. Кол-берта, сотрудника Американского музея естественной истории, "в лице ланцетника мы видим нашего предка из типа хордовых, существовавшего 500 миллионов лет назад".

Миноги и миксины

Ланцетники кое в чем поразительно сходны с молодью примитивнейших позвоночных, существующих ныне, — миног и миксин. Мальки миноги — слепые, похожие на угря создания длиной около 10 миллиметров — зарываются по шею в мягкий грунт спокойных рек и ручьев и процеживают воду, добывая себе пищу точь в точь как ланцетники. После двух-пяти лет такой жизни эти прежде безобидные существа претерпевают разительную перемену. У них появляются большие, выпуклые глаза, безобразный рот-присоска и шершавый, как рашпиль, язык. Выросши до 10–18 сантиметров, они, извиваясь своим мягким, лишенным чешуи телом, вылезают из ила и плывут по течению в море, где начинают паразитическую жизнь кровопийц.

Около 1829 года миноги наводнили Великие озера, и к 1950 году они истребили 95 процентов озерного гольца (Озерный голец, или намайкуш (Salvelinus namaycush), — крупная и вкусная рыба из семейства лососевых. — Ред.) в озерах Мичиган и Гурон и нанесли рыбной промышленности ущерб в 5 миллионов долларов.

Круглый рот миноги снабжен острыми роговыми зубами, с помощью которых она впивается в тело своей жертвы. Затем мощный язык, также оснащенный роговыми зубами, начинает сдирать с нее кожу и чешую. Иногда на одну рыбу нападает сразу несколько миног, которые питаются ее кровью, соками и мясом. Оторванные куски мяса растворяются при помощи лампридина — сильнодействующего вещества, содержащегося в слюне хищника. Это химическое вещество обладает свойством, которое препятствует свертыванию крови. Врачи изучают это вещество, надеясь установить причины кровотечений у людей, страдающих гемофилией.

Присоска миноги (модель). По краям — острые роговые зубы. В центре — мощный, вооруженный зубами язык

Повадки миксин еще более отвратительны. Они появляются на свет в море, выклевываясь из крупных, липких яиц.

Во взрослом состоянии миксины достигают 60 сантиметров; они несколько меньше миног. Рот миксины, оснащенный четырьмя пальцеобразными щупальцами, находится в углублении на нижней части головы. С помощью шершавого языка этот хищник пробуравливает отверстие в шее мертвой или умирающей рыбы либо проникает в нее через ротовое или анальное отверстие, через жабры или открытые раны. Миксины пожирают свою добычу изнутри, пока от нее не останутся лишь кожа да кости. В одной рыбе, например, было обнаружено свыше ста этих морских стервятников. В их меню входят также разного рода беспозвоночные обитатели дна.

Как и миноги, эти отталкивающие существа вырабатывают вещество, которое может принести человеку огромную пользу. Из сердца миксин, живущих у берегов Калифорнии, на глубине 360–540 метров, ученые извлекли химический состав, с помощью которого удалось излечить нескольких лягушек и собак от неправильного сердцебиения. Возможно, это вещество поможет и людям, страдающим нарушениями сердечной деятельности.

Присоска миксины (модель)

Изучая этих животных, зоологи получают некоторое представление о первых позвоночных, появившихся на Земле. Подобно личинкам миног и миксин, они, вероятно, были небольшими, неповоротливыми существами, которые, извиваясь, ползали по морскому дну и процеживали через жабры ил, извлекая из него пищу. Окаменевшие останки такого рода животных указывают на то, что эти древние существа были покрыты броней из костных чешуи. В течение длительной эволюции они утратили эту броню, а конкуренция со стороны других животных вынудила их, чтобы уцелеть, выработать особые способы добывать пропитание. У миног и миксин появился оснащенный зубами язык, и они стали питаться мясом других существ. Как это часто происходит с паразитами, тело у круглоротых дегенерировало: оно приобрело угреобразную форму, скелет ослаб, вместо костей появились хрящи.

Выходит, миноги и миксины — дожившие до наших дней первые позвоночные животные, появившиеся на Земле, правда, видоизменившиеся. Их предки были первыми животными, имевшими внутренний скелет. У них сформировались глаза, сердце и красная кровь независимо от беспозвоночных. Путем тщательного изучения их современных потомков и сопоставления полученных сведений с информацией об их ископаемых предках ученые имеют Возможность установить, каковы были отдельные фазы эволюционного развития и таких более высоко развитых животных, как акулы и скаты.

Эволюция и людоеды

Одни из самых ненавистных и страшных морских животных, акулы значительно превзошли в своем развитии миног и миксин. Наблюдая в аквариуме акул, невозможно оставаться равнодушным. Создания удивительно красивой обтекаемой формы, какой нет ни у одного другого вида рыб, они движутся с грациозной и зловещей непринужденностью, без видимого усилия ударяя своим мощным хвостом. По сравнению с ними миноги и миксины, у которых отсутствуют парные плавники, стабилизирующие и выправляющие движения акул, перемещаются неуклюже и медленно. Вместо "зубастого" языка и слабого, лишенного челюстей рта, у акулы крепкие, как стальной капкан, челюсти, усеянные острыми, точно нож, зубами, с помощью которых акула вырывает из тела жертвы огромные куски.

Эта более удачная "конструкция", основы которой были заложены сотни миллионов лет назад, позволила акулам разрешить проблемы, возникавшие в связи с изменением условий и жестокой борьбой за пищу и жизненное пространство, не претерпев особых изменений. Нынешние акулы, по существу, мало чем отличаются от акул, которые обитали в океане 300 миллионов лет назад. По словам одного ученого, наблюдать за акулой — то же самое, что смотреть сквозь коридор эволюции в отдаленное прошлое!

У современных акул и врагов весьма мало, и друзей почти нет. Страх и невежество людей окутали это животное неким покровом таинственности и предрассудков. Их изображают одновременно как не ведающих страха убийц и как наглых трусов, как агрессивных хищников и тупых тварей, представляющих собой попросту самоходные цистерны для отбросов.

Что же в действительности представляют собой акулы? Никто не может дать на это точный ответ. Зоологи, посвятившие всю свою жизнь их изучению, не в состоянии представить даже общих данных относительно поведения и индивидуальных особенностей этих тварей. Располагая тысячами наблюдений, сотнями фактов нападения акул на человека, мы все-таки не можем с уверенностью ответить, почему и при каких обстоятельствах они нападают на людей.

Существует около 250 видов этих загадочных существ. Большинство их обитает в благоприятных для них тропических и субтропических морях; немногие, как, например, гренландская, или полярная, акула, водятся в арктических водах. Акулы бывают самых различных размеров — от маленькой зеленой акулы-собаки длиной 15 сантиметров до крупнейшей из океанских рыб — китовой акулы, достигающей в длину 14 метров. Живут они главным образом в соленых морях, но некоторые из них часто посещают воды с малой соленостью и даже пресные воды. Были случаи нападения акул на людей в реках, на расстоянии до 150 миль от устья. Один вид акул даже поселился в никарагуанском озере, где уже погубил нескольких купальщиков.

С точки зрения эволюции характерными для акул и их сородичей признаками, отличающими их от миног и миксин, является наличие челюстей и парных плавников. Признаки, отличающие их от прочих рыб, — отсутствие плавательного пузыря и скелет из хряща, а не из костей.

Появление челюстей, "изобретенных" около 400 миллионов лет назад, явилось крупным событием в эволюционном развитии позвоночных. Это освободило рыб от необходимости процеживать ил, позволило ловить более крупную добычу, лучше защищаться и дробить прочные панцири моллюсков и ракообразных. Челюсти дали рыбам обширные возможности, чему они в основном и обязаны своим господством над морскими беспозвоночными.

Акулья утроба непропорционально велика по отношению к остальному телу, а челюсти крупной тигровой акулы таковы, что в рот ее влезут два человека, лежащие друг к другу спиной. Прибавьте сюда ряды острых как бритва зубов, утыкавших зловещую серповидную пасть, и перед вами — портрет акулы-людоеда. В отличие от зубов человека и прочих позвоночных, укрепленных в челюсти корнями, зубы акулы как бы вставлены в кожу или десны. У акулы от четырех до шести рядов зубов, которые по мере их роста постепенно перемещаются вперед. Таким образом, передний ряд зубов, "проработав" определенное время, выпадает, а взамен на передний план выдвигаются зубы следующего ряда (Постепенно или скачком, в зависимости от того, как действуют рабочие зубы. Подробнее см. "О смене зубов у рыб", Рыбоводство и рыболовство, № 4, 1962. — Ред.). В течение 10 лет у тигровой акулы может вырасти, пойти в дело и наконец выпасть до 24000 пилообразных зубов.

У большинства акул пасть находится в нижней части головы на значительном расстоянии от лопатообразного рыла. Это идеальное расположение для того, чтобы хватать пищу, находящуюся на дне моря. Вот почему издавна считают, что акула, кусая, должна повернуться на спину или на бок. Если вы когда-нибудь видели в аквариуме, как акула ест, вы, должно быть, заметили, что это не всегда так. Акулы часто нападают снизу, загибая рыло кверху, чтобы оно не мешало им захватывать добычу. Мощные челюсти смыкаются, и акула, яростно содрогаясь всем телом, отрывает кусок сразу в 5, а то и 7 килограммов.

Рана от укуса акулы имеет форму полумесяца с рваными краями и зачастую очень глубока. При нападении на человека акула нередко рассекает главную артерию, и пострадавший может истечь кровью, прежде чем получит помощь. Согласно некоторым сообщениям, акулы, играя, подбрасывают изувеченную жертву в воздух, но, вероятнее всего, это происходит от мощного удара хищника снизу.

Даже легкое прикосновение к этому хищнику может вызвать болезненные явления. Шкура акулы сплошь усеяна крохотными, жесткими чешуйками, напоминающими короткие зубы с острием, направленным назад. Проведите рукой по акуле от головы к хвосту, и кожа ее покажется вам гладкой. Но стоит погладить ее "против шерсти", как рука ваша окажется порезанной, покрытой кровоточащими царапинами.

Шершавая, как напильник, чешуя акулы и ее зубы — по существу, одно и то же. Просто складка наружной кожи явилась как бы наружным окаймлением пасти, а чешуйки на ней увеличились до размера зубов человека. Кстати, зубы у человека также произошли от чешуи его предков — рыб.

У акул имеются вертикальные и горизонтальные плавники, придающие им значительную устойчивость и сносную маневренность. Пара больших грудных плавников на передней части тела и пара брюшных плавников, размером поменьше, расположенных сзади, выполняют роль рулей глубины. Вертикальные плавники, обычно два спинных и один анальный, расположенный позади брюшных, препятствуют боковой качке и уменьшают боковое рыскание. С помощью большого хвоста, работающего, как кормовое весло, акула движется вперед, а также поворачивает налево или направо.

Поскольку парные плавники у них довольно жестки, акулы не столь быстроходны или маневренны, как костистые рыбы. С помощью грудных плавников они могут тормозить, но не в состоянии внезапно остановиться или дать "задний ход". Обычно, чтобы избежать препятствия, акула сворачивает в сторону, так что если хищник промахнется, то ему приходится делать новый заход, чтобы схватить добычу. Костистые рыбы прижимают свои эластичные плавники к бокам для увеличения скорости, а многие рыбы могут развернуться "на пятачке", вытянув вперед один грудной плавник и вильнув хвостом.

У многих костистых рыб имеются наполненные газом плавательные пузыри, благодаря чему вес этих рыб равен весу воды, что позволяет им без всякого усилия оставаться на определенной глубине. У акулы такого пузыря нет, ее топит вес ее собственного тела. Правда, отдельные виды акул, во всяком случае, песчаная тигровая акула, могут сохранять плавучесть, наполняя воздухом желудок. Большинство же вынуждено постоянно двигаться, используя подъемную силу, создаваемую крыловидными грудными плавниками. В данном случае выражение "спасение утопающих — дело рук (то бишь плавников) самих утопающих" как нельзя уместно.

У многих видов акул имеется огромная печень, наполненная жиром, весящим легче воды, что несколько облегчает эти непрерывные усилия. Благодаря наличию витамина А в акульей печени промысел акул в Соединенных Штатах приносил немалый доход вплоть до 1950 года, когда был получен недорогой искусственный заменитель витамина. Но вполне возможно, что потребность в печени акул возникнет вновь. Недавно открыли, что в печени тигровой и лимонной акул имеется жирообразное вещество, которое увеличивает сопротивляемость организма к заболеванию раксм; во всяком случае, оно замедляет рост опухолей и продлевает жизнь некоторым животным, пораженным раком.

Наличие хрящевого скелета вместо более тяжелого костяка — это тоже способ уменьшения веса. А в таком случае возникает довольно хитрый вопрос. Одна группа ученых полагает, что сначала у животных сформировался хрящевой скелет, а затем, по мере дальнейшего их развития, вместо него появился костный. Представители другой школы с такой же уверенностью заявляют, что сначала у животных появился костяк. Следовательно, хрящевой скелет означает не примитивность акул, а дегенерацию костяка или же способ уменьшения веса животного, что представляет собой шаг вперед.

В связи с изложенным на утверждение, что акулы более примитивны, нежели костистые рыбы, падает тень сомнения. Ископаемые костистые рыбы в древних отложениях появляются раньше, чем акулы. Участки мозга, управляющие "мышлением", у акул, хотя еще и зачаточны, более развиты, чем аналогичные центры у большинства костистых рыб. Размножение у акул также организовано выше, и в этом отношении акула сходна скорее с человеком, чем с другими рыбами.

Самцы и самки акул совокупляются, между тем как многие костистые рыбы извергают половые клетки прямо в море, где они соединяются лишь по воле случая. Некоторые примитивные виды акул, отложив яйца, оставляют их в море. Но у большинства акул самки вынашивают яйца в своем чреве и рождают живых детенышей. В зависимости от вида помет насчитывает от одного до восьмидесяти детенышей, причем детеныш может весить целых 45 килограммов. Акулята, иногда носимые матерью в течение двух лет, рождаются полностью сформировавшимися и умеющими плавать. Многие покидают материнскую утробу с пастью, полной зубов, вполне готовые обороняться и самостоятельно добывать себе пищу во "взрослом" мире. Все рождаются голодными, поэтому сразу же пускаются в бесконечные поиски пищи.

Ученые, работавшие с пойманными акулами и наблюдавшие за ними с судов и самолетов в открытом море, лишь недавно установили, каким образом находят они свой очередной обед. Сначала намеченная жертва обнаруживается благодаря вибрации или переменам давления, создаваемым ею во время перемещения в воде. Колебания, создаваемые животным, находящимся на расстоянии до 180 метров, улавливаются нервными окончаниями, расположенными вдоль открытой выемки или закрытого канала, идущего по бокам акулы от жабер до хвоста. Вибрации, действующие на эту боковую линию, возможно, воспринимаются мозгом акулы как звук. Однако частота их слишком низка, чтобы человеческое ухо могло четко уловить их.

Как только акула услышала "звонок на обед", она тотчас пускает в ход свое чрезвычайно развитое обоняние. Эти морские ищейки могут учуять унцию крови, растворенную в тысячах, даже миллионах литров воды, и обнаружить тот или иной запах за добрых полкилометра, даже несмотря на наличие сильного течения. Акула следует коридором, создаваемым запахом или колебаниями, а то и тем, и другим, подобно самолету, движущемуся по радиомаяку.

На расстоянии около 15 метров в ход идет зрение, если вода достаточно прозрачна. Хотя акула и близорука, она хорошо видит при тусклом освещении. Глаза ее приспособлены распознавать скорее движение, чем очертания. На расстоянии около 3 метров хищник обычно начинает медленно, осторожно кружить вокруг жертвы. Описав круг-другой, акула может равнодушно отвернуть в сторону или же наброситься на добычу. Нападая стаей, акулы кружат вокруг жертвы, описывая постепенно сужающиеся витки спирали и все увеличивая скорость, затем одна из них набрасывается на жертву.

Как только в воду попадает лимфа или кровь, акулы приходят в возбуждение, подчас переходящее в "голодное неистовство". В таком случае ничто, кроме смерти, не остановит их. Они станут кусать любой движущийся предмет, а их мощные тела, бьющие по воде, точно цепы, зачастую превращают море в кровавую пену. Если какая-то из акул случайно окажется укушенной в этой бешеной свалке или раненной плавником другой акулы, вся стая набросится на своего товарища и разорвет его в клочья так же, как и неродственную жертву. Акулы заслужили дурную известность своей невероятной прожорливостью и всеядностью. Хотя почти все виды акул предпочитают свежую, упитанную рыбу, они пожирают также кальмаров, тюленей, морских птиц, других акул, черепах, крабов, омаров, различные отбросы, людей, а однажды акулы сожрали даже какого-то ненормального слона, очутившегося в море. Дельфинами и иными существами, плавающими быстрее их самих, акулы лакомятся тогда, когда они покалечены или слишком молоды, чтобы защищаться. В желудках пойманных акул находили все что угодно: траву, деревянные ящики, жестянки, мешки с углем, череп коровы, свиной окорок, голову и передние ноги бульдога, конину и даже сломанный будильник.

Акулы проглатывают добычу, не тратя времени на ее разжевывание. Они могут сохранять пищу в желудке, не переваривая ее, в течение нескольких дней. В Австралии крупная тигровая акула спустя 8 дней после ее поимки отрыгнула человеческую руку, которая сохранилась настолько, что полиция смогла установить по татуировке личность человека, убийство которого наделало много шума.

В ночь на 28 ноября 1942 года у восточного побережья Южной Африки был торпедирован транспорт "Нова Скотиа". Погибла тысяча итальянских военнопленных, находившихся на борту, и многие из них нашли свою смерть в пасти акул, видно, совершивших свое гнусное дело в "голодном неистовстве". Как отмечается в отчете Дж. Л. Б. Смита (Университет Родса), "по-видимому, акулы предпочитали нападать на живых людей, а не довольствоваться изувеченными трупами".

И все же в одном наставлении, изданном в 1944 году американскими морскими властями, указывалось, что почти все рассказы об акулах-людоедах попросту выдуманы. Соответствующим образом обработанное, это забавное наставление появилось в одном популярном американском журнале в виде статьи под заголовком "Плевать нам на акулу". В том же году, когда была напечатана эта статья, одного американского пилота морской авиации, сбитого возле Гуадалканала, акула едва не съела заживо.

С 1917 по 1961 год во всем мире было совершено 560 нападений на людей; почти половина из них окончилась трагически. С тех пор как факты эти стали регистрироваться, было отмечено 78 случаев нападения акул на людей у восточного побережья США и на побережье Мексиканского залива, 26 из них — со смертельным исходом. Цифры эти весьма незначительны, если учесть, что купающихся, аквалангистов и т. п. — миллионы, однако они показывают, что акулы действительно опасны. Стюарт Спрингер, сотрудник американского Управления по охране рыбы и дичи, высказал предположение, что чаще всего на людей нападают "бродячие акулы", или "береговые бродяги", — акулы-одиночки, отделившиеся от основных скоплений своих сородичей и перебравшиеся на мелководье.

В. М. Копплсон, австралийский ученый, с 1919 года изучающий повадки акул, заявляет, что акула, однажды отведавшая человеческого мяса, возможно, приобретает вкус к нему. Изучая данные о температуре воды во время и в месте нападения, Копплсон отмечает, что в большинстве случаев акулы атаковали людей, когда температура моря была выше 20 °C. Исходя из этого он заключает, что при более низких температурах акулы не нападают.

Однако, как указывает доктор Леонард П. Шульц (институт Смита), купальщики редко входят в воду, когда она холоднее указанной, а время нападения совпадает с купальным сезоном. Иными словами, не температура воды, а скопление купающихся обусловливает нападение акул. Шульц отмечает, что три ныряльщика у Калифорнийского побережья были атакованы акулами при температуре 12,8°. Он считает, что по мере появления облаченных в специальные костюмы аквалангистов во все более холодных водах диапазон температур и участков, где возможны нападения со стороны акул, будет увеличиваться.

Тем не менее опыты, производимые в аквариумах, показывают, что аппетит у акул действительно зависит от изменения температуры воды. Лимонные акулы, очутившиеся в неволе, ели все меньше и меньше, а потом и вовсе переставали принимать пищу, когда температура воды в резервуаре опускалась ниже 20°. Отдельные экземпляры акул совсем ничего не ели с середины декабря до середины февраля, пока вода не согревалась до 21,1° и температура ее больше не падала.

Любители и знатоки предлагали массу различного рода способов защиты человека от акул, в том числе проволочные сетки, трещотки, электрические и звуковые ограждения, яды и даже совместные налеты авиации и кораблей. У всех этих приемов есть одна общая черта — их бесполезность. Несмотря на заверения управляющих некоторых курортов и отелей, что завеса из пузырьков воздуха, поднимающихся из проколотых воздушных шлангов, "абсолютно непроницаема", исследования показали, что акулы, привыкнув к пузырькам, совершенно игнорируют их.

Единственным успешным способом охраны пляжей, разработанным до настоящего времени, является установка на отмелях тяжелых решеток параллельно берегу. Такое ограждение было впервые испытано у австралийского побережья в 1937 году во время нашествия акул и с 1952 года используется около Дурбана, в Южной Африке. С тех пор на защищенных африканских пляжах не произошло ни одного нападения акул, а близ огражденного австралийского побережья за последние 8 лет было отмечено лишь два нападения хищников.

Во время второй мировой войны вооруженные силы США разработали специальную программу для защиты потерпевших кораблекрушение или сбитых летчиков и сотворили некое зелье, получившее оптимистическое название "Истребитель акул". Большинство военачальников полагает, что величайшей ценностью этого средства было повышение боевого духа войск. По словам некоего ученого, одно название этого зелья оправдало "кучу денег, израсходованных на его изобретение". Этот репеллент не раз мешал одинокой акуле приблизиться к пловцу — он, по-видимому, отпугивает многих любопытных или кружащих рядом акул, если они плывут без компании и не охвачены "голодным неистовством". Однако австралийские ученые были потрясены, обнаружив, что некоторые виды акул "истребитель акул" не только не отпугивает, но пожирается ими в ту же минуту, как только попадает в воду. Исходя из изложенного, это лучше, чем ничего, но все же акульим репеллентам, как и самим акулам, доверять не следует.

Что делать при нападении акулы

Существуют самые различные советы, как себя вести, оказавшись в воде в обществе акулы, но немногие из них надежны. Вы, вероятно, не такой уж знаток, чтобы определить, опасна ли разновидность акулы, к которой принадлежит ваш компаньон по заплыву. (Скорее всего, вы и не станете особенно пристально его разглядывать.) Поэтому самое лучшее — считать все виды акул опасными и выбираться из воды как можно скорее и в то же время спокойно.

Самое главное — не впасть в панику. Отплывайте от акулы быстро, но двигайтесь по возможности ритмичнее и плавнее. Издавна бытует мнение (часто внушаемое военнослужащим и гражданским лицам), будто акулу можно отпугнуть, изо всех сил колотя по воде ногами и руками. Экспертами установлено, что это то же самое, что позвонить в колокольчик, приглашая акулу к обеду. Пловец, яростно молотящий по воде, принимается акулой за подвергшуюся нападению или раненую рыбу, так что его легко может постигнуть печальная участь.

Если акула приблизится к вам, прежде чем вы успеете выбраться из воды, лучшее и, пожалуй, единственное средство спасения — это нападение на хищника. Атакуйте акулу и бейте ее по носу чем попало. Кулаки пускайте в ход в последнюю очередь: шершавая, как наждачная бумага, шкура может нанести вам кровоточащие ссадины, и тогда нападение неизбежно.

Никогда не теряйте надежды. Морской летчик, о котором шла речь, неоднократно подвергался атакам акул, находясь в воде близ Гуадалканала без одежды, в одном лишь спасательном жилете. Всякий раз, как на него налетала акула, он бил ее кулаками по носу и по глазам. Хотя летчик и был серьезно ранен во время схватки, ему все-таки удалось сохранить не только свою жизнь, но и конечности.

Чтобы уменьшить опасность нападения, Комиссия по изучению акул при Американском институте биологических наук разработала следующие рекомендации.

Никогда не купайтесь и не ныряйте в одиночку. Не плавайте и не ныряйте вечером или ночью; большинство видов акул в это время наиболее активны и ищут пищу. Если вы получили кровоточащую рану, выбирайтесь из воды. Немедленно уберите из воды загарпуненную рыбу.

Не опускайте руки или ноги в воду с плота или надувного матраса.

Избегайте надевать яркие или контрастные купальники и сверкающие украшения. Акулы чаще нападают на пловцов в ослепительно белых или ярких цветных купальных костюмах, а также на тех, у кого костюмы заметно отличаются от цвета кожи.

Никогда, да, именно никогда не дразните, не хватайте, не бейте гарпуном (По устному сообщению О. Ф. Хлудовой, под Владивостоком один из охотников с подводным ружьем, решивший подстрелить крупную акулу, поплатился за это жизнью. На суше он наверняка не пошел бы на тигра с патронами, заряженными бекасинником. — Ред.) и не пытайтесь оседлать хотя бы маленькую акулу. Вероятность нападения меньше, чем возможность удара молнии, однако шансы на него увеличиваются с головокружительной скоростью, если вы намеренно провоцируете акулу.

Портретная галерея акул-людоедов

Не все акулы едят людей. Из 250 разновидностей акул лишь около дюжины было поймано с поличным. Но хищника не всегда возможно распознать, поэтому в перечне в любое время могут появиться и иные виды акул.

Самым кровожадным хищником-людоедом, по-видимому, пристрастившимся к человеческому мясу, по праву считается быстрая, мощная белая акула Carcharodon carcharias. Без сомнения, наиболее опасная, агрессивная и прожорливая из всех акул, эта тварь на своем счету имеет больше нападений на людей и на лодки, чем любая другая акула. Свое название она получила благодаря грязно-белому брюху; спина у нее сероватая, бурая или голубоватая. Крупнейший экземпляр, какой удалось поймать, достигал девятиметровой длины, но обычная ее длина — что-то около 3,6 метра. В июле 1916 года в США произошли нашумевшие на всю страну нападения акулы. За десять дней бродячая белая акула в 2,5 метра длиной убила возле Нью-Джерси четырех человек, в том числе мальчика; последнего она растерзала в реке Мэтаван-крик, в 37 километрах от океана.

Опасны также остроносая мако и бонито, Isurus oxyrinchus и I. glaucus. Они способны развивать большую скорость, чем белая акула. Пожалуй, это самые быстрые из всех акул. Достигая в длину до 3,6 метра и в весе — до полутонны, они имеют привычку при всей своей внушительной величине целиком выскакивать из воды. На синевато-серой или голубой спине у этих акул крупный спинной плавник, брюхо беловатое, а обводы тела напоминают сигару; хвост у них состоит из двух почти одинаковых половинок.

В крупнейшее семейство людоедов, по справедливости получившее название отпевал, входят тигровая, лимонная, голубая и полярная, или гренландская, акулы. У них наиболее типичная "акулья внешность" и хвост, у которого верхняя часть длиннее нижней. Подобно белым акулам и мако, они водятся во всех тропических и умеренных водах океана (Полярная акула в тропических водах не встречается, но близкий тс ней вид обитает в Средиземном море. В тропиках акула, пойманная на крючок, опасна даже на палубе — лучше не подходить близко к ее мощному хвосту. Полярная же акула, вытащенная тралом, ведет себя очень вяло, и с ней — обращаются весьма бесцеремонно. В воде с этим глубоководным видом мало кто встречается. Однако один из матросов экспедиции Н. М. Книповича, сшибленный парусом в воду в Кольском заливе, стал жертвой полярных акул. — Ред.).

Тигровая акула (Galeocerdo cuvieri) — самая прожорливая и наиболее распространенная представительница этого семейства. Нет, пожалуй, ничего такого, чего бы она не ела, начиная с отбросов и кончая людьми. "Тигровая" расцветка бывает лишь у малых акул, от полутора до двух метров, в виде темно-коричневых пятен и полос на сероватом фоне. Самая крупная тигровая акула, какую удалось поймать, была длиной около 5,5 метра, хотя в приключенческих книжках такие акулы запросто вырастают до 6–9 метров. Это самый распространенный в Карибском море вид акулы.

У лимонной акулы (Hypoprion brevirostris) желтоватое брюхо и два спинных плавника примерно одинаковой длины. Обитая лишь в прибрежных водах, они курсируют в бухтах, проливах, устьях рек от Нью-Джерси до Бразилии. У этих рыб, имеющих в длину около 3,4 метра, низменный и взбалмошный характер.

Стройная и красивая голубая акула (Prionace glaucd) предпочитает открытый океан; ее страшатся моряки и клянут китобои. Ее изящное, грациозное тело, цвета индиго сверху, переходящего в белый цвет снизу, достигает 9 метров в рассказах досужих писателей и лишь 4 метров в действительности. Как и все ее родственницы, голубая акула, по-видимому, не ощущает значительной боли, даже когда тяжело ранена. Были случаи, когда серьезно раненые, даже изувеченные острыми пиками китобоев, акулы продолжали вырывать из тела кита куски мяса, пока на них самих не налетали и не пожирали их собственные сородичи. Одна голубая акула была выпотрошена и брошена обратно в море. Хищница тотчас кинулась на наживку, свои собственные внутренности, и снова попалась на крючок.

Акулы и морская черепаха

Самую необычную внешность из всех акул-людоедов имеет акула-молот (Sphyrna). Ее странная Т-образная голова напоминает расплющенную кувалду. У этой чудной рыбы ноздри на наружной, "ударной" части молота, а глаза — у передней кромки, близ ноздрей. Столь широко расставленные глаза увеличивают поле зрения хищника и позволяют точнее определять местонахождение источника запаха. Когда в воде появляется кровь, акула-молот зачастую первой появляется на сцене.

У сельдевой акулы, или морской лисицы (Alopias vulpes), необычна форма не головы, а хвоста. Верхняя часть его вытянута наподобие косы длиной с остальную часть тела, а то и больше. (У одной четырехметровой акулы на хвост приходилось более 2 метров.) Эти хищники, кружа вокруг стаи рыб, смыкают кольцо все теснее, не переставая молотить по воде своими крепкими, гибкими хвостами. Согнав перепуганных рыб в тесную кучку, морские лисицы набрасываются на добычу. Хищники оглушают свои жертвы гулким хлопаньем хвоста по воде или же ударами по их телу. Морские лисицы достигают 5,5 метра в длину, иногда они целиком выпрыгивают из воды.

Китовая акула и гигантская акула — крупнейшие океанские рыбы (Крупнейшие хищные акулы, вымершие, вряд ли уступали современным мирным гигантам. В их раскрытой пасти могли стоя уместиться несколько человек, а зубы в "пилах", которыми были вооружены челюсти, достигали в длину 15 сантиметров. Судя по строению зубов, страшилища состояли в близком родстве с современной "белой смертью" (другое английское название белых акул). Они вымерли совсем недавно — найдены их зубы, еще не успевшие окаменеть. Пожалуй, только киты были подходящей добычей для подобных чудищ. Почему они вымерли — остается загадкой. — Ред.). Вы, наверно, полагаете, что это свирепые морские драконы. На самом же деле это мирные животные, питающиеся планктоном, настолько безобидные, что пловцы не раз оседлывали их. Однако были случаи, когда, выведенные из себя, они нападали на лодки; ко всему, огромная величина и сила этих акул делают их потенциально опасными.

Гигантская акула (Cetorninus maximus), крупнейшая из рыб, которые водятся в умеренных морях, достигает 14 метров в длину в действительности и 18 метров — в популярной литературе. Однако обычная длина этих толстотелых, короткорылых животных, у которых длинные жаберные щели, рассекающие их с боков, почти сходятся вместе на спине, — около 9 метров. Весной и летом серовато-бурые спины гигантских акул с высоко торчащими плавниками можно увидеть в открытом океане от Северной Каролины до Исландии и от побережья Калифорнии до Канады. Осенью они исчезают, чтобы выводить потомство, — куда именно, не знает никто; возможно, они мигрируют на глубины. Трудно поверить, что это громадное, послушное животное может по какой-то причине развивать такую скорость, чтобы его тело, весом в 4 тонны, полностью выскакивало из воды. И все-таки иногда это с ним случается. Подобное зрелище незабываемо. Взвившись ввысь, акула резко поворачивается в воздухе, и вся эта глыба шлепается на бок с таким оглушительным гулом, что он слышен за несколько миль вокруг.

Гигантская акула добывает себе пропитание тем, что медленно движется вперед, разинув огромную пасть. По мере того как вода попадает в жабры, мелкая рыбешка и планктон запутываются в "ворсинчатых матах", закрывающих жаберные щели.

Эти гребневидные сита называются жаберными тычинками. Животному остается лишь глотать пищу, собирающуюся там.

Китовая акула (Rhineodon iypus), в отличие от гигантской, обитающая в тропических водах, кормится таким же способом. Только пасть у китовой акулы находится не под коротким рылом, а спереди; так ей удобнее захватывать пищу. Плавные удары мощного хвоста толкают вперед жесткое тело акулы со скоростью 3,5–5,5 километра в час. Если бы эта громада двигалась быстрее, она бы только создавала впереди себя водоворот, вместо того чтобы процеживать ежечасно около полутора миллионов литров воды. Поневоле в эту самоходную пещеру попадает всякаявсячина: и старые башмаки, бревна, и крупные рыбины, которые, преследуя мелкую рыбешку, сами заплывают в пасть акулы.

У китовых акул светлое, от белого до желтого, брюхо и бурая или зеленоватая спина, украшенная белыми или желтыми пятнами и узкими, неправильной формы полосами. По спине и по бокам у нее тянутся три характерные изогнутые складки. Эти грузные чудища настолько миролюбивы, что биологи обычно используют названные складки вместо поручней трапа, когда карабкаются "на борт" животного, чтобы обследовать его. Хотя неоднократно указывалось, что длина его достигает 18 метров и более, по данным американского Управления промыслового рыболовства, максимальный размер этого вида акулы — 14 метров. Вес китовой акулы обычно больше, чем гигантской, поэтому первая с большим правом может называться "крупнейшей рыбой из обитающих в океане".

Скаты

Хотя сородичи акул — расплющенные, со зловещей внешностью скаты и орляки — и занесены в перечень опасных животных, в общем это безобидные, безвредные твари. У некоторых грозный, свирепый вид, иные могут уколоть, отравить или оглушить человека, но не было случая, чтобы кто-нибудь из них совершал неспровоцированные нападения на людей.

Наверняка любой из нас пулей выскочит из воды при виде мощной, тяжело вооруженной пилы-рыбы — этой особы со злобным взглядом, достигающей обычно длины около 5 метров (К пиле-рыбе, вытащенной на борт, тоже нельзя относиться без должного почтения: одному из наших рыбаков эта рыба распорола живот. — Ред.). Ее хрящеватое рыло заканчивается длинной, плоской "пилой", зубья которой представляют собой увеличенные плакоидные чешуйки. У крупных экземпляров, размером до 6,6 метра, пила имеет в длину около 1,8 метра. Это существо с допотопной внешностью, врезавшись в косяк мелкой рыбешки, размахивает своим "мечом" из стороны в сторону, нанизывая жертвы на его зазубрины. Потом оно "счищает" добычу о дно и пожирает ее. Пила-рыба, обитающая на дне океана, своей пилой извлекает из грунта крабов, морских гребешков, морских ежей и прочие беспозвоночные деликатесы.

Пила-рыба очертаниями тела похожа на акулу. Плывет она, работая хвостом. Но, поскольку жабры находятся у нее на нижней части тела, ученые относят ее к скатам. Большинство других разновидностей скатов более расплющены, а их грудные плавники расширились и превратились в "крылья", представляющие одно целое с головой и боками. Скаты и орляки напоминают скорее гигантских бабочек или летучих мышей, чем рыб. Особенно наглядно это сходство проявляется в их манере плыть. Края их плавников совершают плавные волнообразные движения, идущие от передней части "крыльев" назад. Вогнутые поверхности крыльев опираются о воду, и скат грациозными рывками скользит вперед. Когда хвостокол хочет двигаться быстрее, он машет крыльями и "летит" в воде. Орляки и манты всегда плавают именно таким образом, двигаясь наподобие летучей мыши, снятой в замедленном темпе.

Пила-рыба

Скаты пожертвовали высокой скоростью ради большей маневренности и формы тела, более удобной для придонной жизни. Многие из них с помощью "крыльев" выкапывают из ила и песка моллюсков, червей и других зарывающихся в грунт животных. Некоторые, охотясь за более активными животными, вроде креветок и крабов, набрасываются на добычу, накрывая ее наподобие живого одеяла. Рот у них как бы вымощен небольшими, как правило, притуплёнными зубами, которыми удобно дробить панцири моллюсков и ракообразных. Округлые электрические скаты, внезапно оторвавшись ото дна, набрасываются на рыбу и обхватывают ее крыльями. Скат мертвой хваткой вцепляется в добычу, сдавливая ее крыльями, рылом и хвостом.

Копуляция скатов

Когда скат пластом лежит на грунте — отдыхая или поджидая в засаде свой обед, — он прижимается ртом к илистому дну. Если бы не два отверстия (так называемые брызгальца) в верхней части головы, животное вынуждено было бы заглатывать при вдохе вредные для жабер частицы. Вода, попадая в брызгальца, проходит по короткой трубке в горло и выбрасывается через жабры снизу. У акул бывает пять-семь пар открытых жаберных щелей, у скатов — всегда пять пар, сдвинутых на нижнюю часть тела в результате непомерного роста грудных плавников. Брызгальца — в сущности, те же жаберные щели, которые переместились после того, как хрящи, расположенные позади передних: щелей, сдвинувшись вперед, стали составлять единое целое с челюстями.

Скатов, недвижно распростертых на грунте, чрезвычайно трудно обнаружить. — Бледного цвета, без всяких узоров снизу, скат имеет темную спину, зачастую с узором, благодаря которому животное сливается с фоном грунта. Ко всему, скаты и некоторые виды орляков крыльями взбаламучивают воду, так что отложения, оседая, наполовину погребают их. Эти животные спят, укрывшись толстым одеялом донных осадков. Днем они поднимаются со своего илистого ложа и отправляются на поиски пищи.

Скаты и орляки водятся во всех частях света, однако, подобно акулам, большинство их обитает в тропических и субтропических водах. Существует всего около 400 видов скатов с размахом "крыльев" от нескольких дюймов у скатов южных морей до 6,7 метра у гигантской манты.

Электрические скаты бывают длиной от 0,3 до 1,8 метра и весом до 90 килограммов. Их округлые крылья слишком толсты и тяжелы, поэтому большинство их передвигаются медленно, работая лишь хвостом, похожим на акулий. В крыльях у них расположены две большие, имеющие форму боба "батареи", вес которых у 25-килограммового ската составляет целых 4 килограмма. Эти органы состоят из трубок с плоскими дискообразными ячейками, напоминающими пластины автомобильного аккумулятора и аналогично им действующими. Это модифицированные мышечные волокна, у которых необычайно сильно развита способность вырабатывать электричество, свойственная всем живым тканям. В процессе эволюции вместо того, чтобы производить сокращения мышц, эти клетки специализировались на вырабатывании электричества. Атлантический электрический скат-гигант Т. nobillana может вырабатывать ток силой 50 ампер и напряжением 60 вольт, достаточный для того, чтобы убить крупную рыбу или сбить с ног взрослого человека.

Электрический разряд, представляющий собой, по существу, серию очень коротких импульсов, используется для отпугивания хищников вроде мелких акул и морских угрей. Это также превосходное средство, с помощью которого можно одолеть таких активных и быстроходных рыб, как лосось, камбала, сайда и треска. Ученые наблюдали, как метровый электрический скат набросился на полуметровую треску. В момент, когда скат прикоснулся "крыльями" к добыче, специальная аппаратура зарегистрировала сильный разряд.

Скаты

Древние римляне оборачивали электрическими скатами ноги и клали их на головы людей, страдающих подагрой, хроническими головными болями и даже душевными болезнями. Говорят, что лечебное свойство этих рыб было открыто императором Тиберием, который во время купания наступил на электрического ската и обнаружил, что разряд облегчил подагрические боли. Таким образом, римляне, сами того не ведая, ввели в обиход электротерапию, которая спустя два тысячелетия нашла широкое применение в качестве "новейшего достижения" медицины.

Хвостоколы же обороняются с помощью яда, а не с помощью электричества. Колючие шипы на длинном, похожем на крысиный, хвосте этого животного содержат ядовитую ткань, которая зачастую отрывается и остается в ране. Шипы эти бывают различных размеров: от шипа розы до кинжала. Хвостокол вонзает свои острые шипы в жертву, хлеща ее хвостом, словно бичом. Правда, это оружие не всегда эффективно. Не раз видали питающуюся скатами акулу-молот, у которой из головы, челюстей и тела торчало до полусотни шипов, по-видимому, не причинявших ей никакого беспокойства.

Люди не обладают такой выдержкой. Наступив на ядовитого ската, вы почувствуете мучительную боль, нередко она сопровождается появлением опухоли, воспалением, судорогами, а иногда даже гангреной и смертью в результате шока или сердечной недостаточности. Укол некоторых видов малых хвостоколов, как, например, круглого ската (Urolophus) с размахом крыльев 0,3 метра, столь же опасен, как и рана, нанесенная гораздо более крупным ромбокрылым хвостоколом (Dasyatis). Поэтому даже к самому маленькому хвостоколу надлежит относиться с должным почтением.

Размах крыльев этого изящного пятнистого фляка достигает почти 2,5 метра

Орляки также вооружены одним или несколькими шипами, но эти шипы находятся в прилегающей к телу части хвоста, так что скат не может успешно орудовать ими. Обычно безобидные, эти мощные животные становятся неузнаваемыми, когда попадают на крючок или на гарпун. Один пятнистый орляк (Aetobatus nari-nari), с размахом крыльев всего 1,5 метра, к удивлению рыбаков, подцепивших его, буксировал некоторое время баркас длиной около 7 метров, в котором они находились. Иногда эти животные целиком выскакивают из воды; зрелые самки по-одному производят своих детенышей на свет в то время, когда взлетают в воздух.

Почему они применяют такой необычный и эффектный способ, неизвестно, но, очевидно, он чем-то выгоден, поскольку используется также мобулой (Mobula hypostoma). Кроме того, беременные самки этого вида ската часто, попав на гарпун, взлетают в воздух и преждевременно выбрасывают своих эмбрионов. Старший брат мобулы, по виду похожий на летучую мышь манта, тоже выпрыгивает из воды, но не затем, члюбы разрешиться от бремени, а спасаясь от врагов либо паразитов или при испуге. Джон Оливер Ла Горе, член Национального Географического общества США, загарпунил весившую 1350 килограммов манту (М. birostris), которая неоднократно выпрыгивала из воды, всякий раз падая вниз с громом и плеском, напоминающим взрыв глубинной бомбы.

Крупных скатов из этого семейства в народе называют "дьявольской рыбой" — так же как и осьминогов. "Манта" по-испански обозначает "одеяло", но этот скат обязан своим прозвищем рогам-плавникам длиной 0,9–1,2 метра, торчащим вперед по обеим сторонам плоской головы. Несмотря на такое жуткое имя, зловещую внешность и гнусные качества, приписываемые ему авторами журнальных статей и кинофильмов, манта не хищное и не агрессивное животное. Самое крупное, что они едят, — это мелкая рыбешка. Манта не нападает на человека зря. Однако, если ее загарпунят "ради спортивного интереса", она в могучем порыве ярости может утащить под воду мелкое судно или разбить его в щепы мощными ударами грудных плавников. После того как спутники Ла Горса всадили в манту три гарпуна у Багамских островов, этот скат длиной около 7 метров боролся пять часов и несколько миль со скоростью моторной лодки тащил за собой бот такой же длины, в котором находилось 6 человек!

Рыбы-привидения

Кроме акул и скатов, к типу хрящевых рыб относится еще один класс — похожие на домового химеры. У этих странных созданий конусообразное тело, гротескное по форме, но с яркой радужной окраской. Большинство из них имеет крупные глаза и длинный, как у крысы, хвост, которому они обязаны вторым названием — морские крысы. Как и скаты, они уже не используют для передвижения хвост, и потому он превратился в длинный, похожий на бечевку придаток. Химеры чаще всего встречаются в прохладных, глубоких слоях воды у континентальных склонов. Длиной они от 30 до 180 сантиметров, пищей им служат беспозвоночные обитатели дна. Плавают химеры, взмахивая веерообразными грудными плавниками.

Химера

Отвратительные морские крысы — уцелевшие представители некогда многочисленной и разнообразной группы, отдельные экземпляры которой по сравнению с оставшимися видами были настоящими гигантами. Их родословная насчитывает 300 миллионов лет, восходя к золотой для хрящевых рыб поре. Некоторые палеонтологи выдвигали предположение, что Количество и обилие разновидностей акул и их родственников в ту эпоху были столь же велики, как и число и разнообразие костистых рыб, обитающих в океане теперь. Однако 230 миллионов лет назад многие из этих акулообразных вымерли, возможно, вследствие излишней их специализации. Эволюционное же развитие костистых рыб продолжалось во все более широких масштабах.

Правда, акулы выжили. Около 150 миллионов лет тому назад начали появляться нынешние их виды. Количество их и "ассортимент" увеличились, и 50 миллионов лет назад возникли все ныне существующие семейства хрящевых рыб. С той поры они изменились незначительно. Уникальное решение проблемы выживания позволило акулам справиться с переменами климата моря, с изменениями в "снабжении" их пищей и соперничеством со стороны первобытных морских рептилий, множества костистых рыб и развитых в умственном отношении млекопитающих. Хотя они и не столь многочисленны и высоко развиты, как другие морские позвоночные, акулы существуют дольше и должны быть отнесены к наиболее приспособленным обитателям водной среды.

Настоящие рыбы

(В русской ихтиологической литературе акулы, как и другие первичноводные (то есть никогда не бывшие наземными) челюстноротые, называются рыбами, а бесчелюстные, миноги и миксины, — рыбообразными. Американский ихтиолог Г. Нельсон надкласс челюстноротых делит на два класса, один из которых (Elasmobranchiomorpha) включает в себя акул, скатов и химер, а второй (Teleostomi) — всех остальных рыб и всех наземных позвоночных. Такое деление, в сущности, не противоречит взглядам советского ихтиолога Г. В. Никольского на распределение рыб в геологической шкале времени и на их родственные связи. — Ред.)

Но как же рыбы в море живут?

Шекспир

Около 450 миллионов лет назад крохотное, похожее на головастика существо взмахом своего мускулистого хвоста освободило позвоночных животных от необходимости всю жизнь ползать и пресмыкаться по дну. Постепенно к хвосту этого первого плавающего существа прибавлялись плотные клетки, наполненные водой, и, в конце концов сформировалась желеобразная хорда. По мере того как хорда становилась прочнее, головастик стал плавать более энергично, хотя и несколько хаотично. Он вырос до нескольких дюймов и в какой-то момент оказался заключенным в костяную броню. Прочный череп и кольчуга из плакоидных пластинок, или чешуек, были необходимы для защиты от таких грозных хищников, как похожие на скорпионов эвриптериды длиной около 2,5 метра. Эти чудовищные "жуки" имели веслообразные ноги и могли, по-видимому, передвигаться с такой же скоростью, как и ранние рыбы, которые плавали, неуклюже изгибаясь всем телом из стороны в сторону, наподобие нынешних миног и миксин.

Со временем скорость плавающего существа увеличилась, и у одной группы животных такого рода появились челюсти, что позволяло им обороняться от хищников и хватать добычу. Обладая таким огромным преимуществом, эти плакодермы, или панцирные рыбы, сделались агрессивными и стали властелинами мира воды. Появились разновидности рыб разной величины, начиная от акулообразных рыб размером с миногу и кончая девятиметровыми дредноутами с огромной, покрытой панцирем головой. Вымершие около 250 миллионов лет назад, плакодермы явились родоначальниками как хрящевых акул, так и костистых рыб.

Такова довольно приблизительная картина происхождения рыб, основанная на исследовании ископаемых фрагментов костей древних животных и на изучении строения современных существ. Прямых свидетельств не существует, толковать данные можно по-разному. Возможно, что акулы возникли от животных, для которых море было родным домом, а костистые рыбы — от пресноводных предков. Некоторые данные говорят о том, что рыбы, по крайней мере многие из них, появились в реках, а затем мигрировали в моря.

Исследуя ископаемые останки животных, мы видим, что в мире рыб, когда их положение упрочилось, произошел "демографический взрыв". Они начали развиваться во всех направлениях, стало увеличиваться их число и количество видов. Ныне они столь же многочисленны, как звезды на небе, но разнообразие их еще более поразительно. Разновидностей рыб больше, чем всех остальных позвоночных вместе взятых. Рыб — тех, что вы кладете на сковородку, заказываете в ресторане или с которыми вы меряетесь смышленостью во время воскресной рыбалки, — существует около 20000 (Их во много раз больше, если в понятие "форма" автор включает и внутривидовые разности. Число видов рыб очень неопределенно: непрерывно описываются новые виды, закрываются и вновь восстанавливаются старые. Надежное выделение вида требует глубоких и разносторонних знаний, а многие группы рыб и во многих районах изучены еще очень слабо. — Ред.) различных форм. Под ломтиком лимона, маслом и петрушкой лежит поистине благородное животное, властелин морей, венец своего направления эволюционного развития.

Существуют торпедообразные, трубообразные, круглые, плоские рыбы, а также рыбы, форма которых не поддается описанию. Самые малые — некоторые бычки — имеют в длину всего 13 миллиметров, самые крупные — китовые акулы — достигают 14 метров. Есть рыбы, дышащие воздухом, рыбы, которые летают, ходят, разговаривают и даже лазают по деревьям. Древнейшие из ныне существующих позвоночных, за 450 миллионов лет своего развития они приспособились и проникли в каждый уголок бескрайнего мира воды: холодные, мрачные глубины, сумеречное мелководье, залитые солнцем воды открытого моря и изрезанные гротами и пещерами коралловые рифы, быстрые потоки и пруды с застоявшейся водой. В сущности, эволюция рыб — это история приспособления организмов к новой среде и иному образу жизни.

Существует около 20000 разновидностей рыб. Вот некоторые из них: раздувающаяся, как шар, еж-рыба (вверху слева), быстрая прожорливая барракуда (вверху справа), стройная меч-рыба и безобразная рыба-собака

Некоторые костистые рыбы, как, например, тунец, превратились в самых быстрых, наиболее развитых обитателей моря; такие рыбы, как осетр, остались во многом похожими на своих предков. Эти примитивные акулообразные рыбы, чьи яйца мы поедаем, называя их черной икрой, мало изменились за 350 миллионов лет. Английское название осетра — sturgeon — происходит от немецкого слова, означающего "шарить". Именно это и делает упомянутая рыба с помощью четырех; щупалец или усиков, свешивающихся у нее с толстых губ. Кончики этих усиков, волочась по грунту, выискивают креветок, крабов, моллюсков и морских мышей (щетинковый червь под названием Aphrodite). Обнаружив пищу, рыба выдвигает вниз маленький круглый рот и всасывает ее. Питаясь таким способом, беззубые осетры достигают внушительных размеров. Знаменитая русская белуга, которая водится в Черном и Каспийском морях и является "поставщиком" большей части икры, потребляемой в Европе, достигает в длину 6 метров и весит до 1350 килограммов. Белый осетр (Acipenser transmontanus), который, чтобы произвести на свет потомство, поднимается в верховья рек, от Монтерея (Калифорния) до Аляски, бывает длиной до 6 метров и весом свыше 450 килограммов. Загрязнение вод и хищническое истребление ценных пород рыбы в Соединенных Штатах уменьшили количество осетра до такой степени, что рыба эта находится под охраной закона. Осетр озерный (A. fulvescens) некогда водился в Великих Озерах в таком изобилии, что его икру бесплатно подавали в качестве закуски в пивных. Теперь же это деликатес, который продают в копченом виде, расфасовывая по 100 граммов.

Чешуйчатый панцирь

У древних осетров скелет состоял из прочных костей, у современных же видов они заменены хрящом. Замена почти завершена: большая часть оставшихся костей находится вне, а не внутри длинного, стройного тела рыбы. Пять рядов костных жучек, далеко поставленных друг от друга рядов плакоидных дисков, проходят от головы до хвоста. Острые пластинки на верхней части "акульего" хвоста осетра используются как оружие и могут больно порезать всякого, кто зазевается. Эти пластинки — напоминание о поре, когда все рыбы были облачены в кольчугу, состоявшую из костяных пластинок, тесно поставленных и эластично соединенных меж собой.

По мере того как для рыб все большее значение приобретали скорость и маневренность, а не прочность брони, на смену мозаике тяжелых пластинок пришла более тонкая, легкая чешуя. Уже около 50 миллионов лет назад у большинства рыб появились мягкие, гибкие чешуйки, перекрывающие друг друга подобно черепице. Укрепленные во внутренних слоях кожи, они, при всей их кажущейся непрочности, представляют достаточно надежную защиту.

У огромного большинства рыб чешуйки покрыты тонким, почти невидимым слоем кожи. У некоторых же видов, как, например, у меч-рыбы и многих сомовых, чешуя отсутствует; у угрей внешний слой кожи настолько толст, что видны лишь самые верхние кончики чешуек. В отличие от громоздкой кольчуги, обременявшей древних предков рыб и приковывавшей их ко дну, современная чешуя позволяет делать быстрые, ловкие движения и является приспособлением к очень подвижной жизни в верхних слоях воды.

Увеличению скорости перемещения в воде способствует наличие на чешуе слоя слизи, уменьшающей трение между телом рыбы и водой (Вероятно, в этом участвует и чешуя. Подробнее см. "Зачем рыбе чешуя", Природа, № 4, 1969. — Ред.). Выделяемая невидимыми железами, разбросанными по всей поверхности тела, эта слизь служит также антисептическим средством, препятствующим появлению бактерий, грибков и других организмов, замедляющих скорость рыбы и опасных для ее здоровья. Слизь вместе с чешуей представляет собой прочное покрытие, сохраняющее жизненные соки рыбы и мешающее проникновению внутрь нее воды (Иной раз слизь защищает и от хищников. Некоторые рыбы-попугаи (Scaridae) надевают на ночь "рубашку" из толстого слоя слизи, предохраняющую от нападения мурен. Мощный слой слизи защищает мальков Mupus maculatus от поражения щупальцами физалии, среди которых они прячутся. По-запаху слизи стайные рыбы, а также самцы и самки не стайных рыб нередко находят друг друга. Рыбки Symphysodon discus и Etroplus maculatus выкармливают мальков собственной слизью.

По понятным причинам слизеотделение всегда обильно у роющих рыб. Миксина, посаженная в ведро, вскоре превращает в желе всю содержащуюся в нем воду. Временами она очищает себя от слизи, завязавшись узлом и постепенно протягивая тело сквозь этот узел. Родственники нашего угря, закапывающиеся угри, всю свою жизнь проводит в норках, которые роют в песке. Их слизь очень быстро цементирует стенки такой норки. Вот какой разнообразной может быть функция слизи у рыб. Такого же рода примечания можно было бы сделать при обсуждении функций любого их органа. — Ред.).

Возраст и темп роста рыб зачастую можно определить по чешуе

Чешуйки растут вместе с рыбой. Новый "материал" образуется в виде колец (Говоря о кольцах, автор имеет в виду микроскопические валики (склериты), которые образуются на верхнем слое чешуи; снизу чешуя растет по всей площади, и склериты там не формируются. В течение года может появиться всего лишь несколько склеритов или несколько сотен их — все зависит от строения чешуи у данного вида рыб и от скорости роста рыбы в данном году. — Ред.) по краям чешуек. Эти кольца становятся более многочисленными, а расстояние между ними — более значительным, когда пища в изобилии и размеры рыбы быстро увеличиваются. С уменьшением количества пищи в холодное время года рост замедляется, а то и вовсе прекращается и кольца становятся все уже и чаще (Близко расположенные один от другого склериты, часто к тому же неполные, идущие лишь по переднему краю чешуи, образуют годовое кольцо. Но у некоторых рыб, например у сельдей, годовые кольца образуют не склериты, а темные и светлые зоны на внутреннем слое чешуи, подобные кольцам на костях. — Ред.). За этой сменой времен года можно проследить по светлым (летним) и темным (зимним) полосам на отолитах (Отолиты, или "ушные камни", находятся у рыб в органе равновесия — лабиринте, составляя его часть. — Ред.) и некоторых костях. Как у деревьев, у рыб имеются годовые кольца, и зачастую, подсчитав их количество, можно узнать возраст рыбы (Кроме годовых колец, на отолитах, костях, срезах лучей плавников, а особенно часто на чешуе по разным причинам нередко образуются дополнительные кольца, которые затрудняют определение возраста, но если в них разобраться, дают дополнительную информацию о важных событиях в жизни-рыбы — нересте, массовом заражении паразитами и т. д. — Ред.). А поскольку размер чешуйки пропорционален размеру рыбы, иногда можно определить, какой величины рыба достигала к концу каждого года.

В 1953 году канадские биологи, сосчитав концентрические кольца на срезе с колючки грудного плавника осетра весом 97 килограммов, установили, что рыба достигла преклонного возраста — 152 года. К прочим долгоживущим рыбам относятся 227-килограммовый палтус, проживший до 60 лет, и угорь, достигший 55-летнего возраста. Крупные рыбы и черепахи, вероятно, живут долее других животных, старея настолько медленно, что в большинстве своем гибнут от "несчастных случаев" и болезни, а не от дряхлости и упадка сил.

Расцветка бабочки

Во времена, когда рыбы имели костяной панцирь, все они, должно быть, были "на одно лицо", и их блестящая, похожая на черепицу броня сверкала, словно сделанная из полированной слоновой кости. К счастью, нынешняя чешуя достаточно прозрачна, чтобы дать нам возможность разглядеть радужные цвета кожи рыб. Тусклые, поблекшие тона, которые мы видим у рыб на базаре, дают лишь весьма отдаленное представление о красоте живых рыб в естественных условиях. Всякому, кто нырял с маской или смотрел в воду через прозрачное дно лодки, известно, что своей яркостью рыбы могут поспорить с птицами и цветами. Если птичье убранство, как, скажем, претенциозный плюмаж павлина, составлено из мертвых, безжизненных перьев, то рыбы облачены в наряд, расписанный живыми красками, возникшими в клетках их тела.

Красные, оранжевые, желтые и черные пигменты находятся в звездообразных клетках, функционирующих иначе, чем пигментные мешочки у спрутов. Благодаря нервам и гормонам эти пигменты то отступают в центр клетки, становясь практически невидимыми, то растекаются по лучам звезды, придавая ей определенную интенсивность окраски. Подобно кальмарам, рыбы сочетают свои пигменты в бесчисленном количестве вариантов расцветки. Способность рыб менять свою "ливрею" — мгновенно или на протяжении нескольких недель не превзошел ни один другой представитель животного царства. Большинство тропических каменных окуней (Epinephelus) могут мгновенно менять черную окраску на белую или алую на желтую и быстро "включать" и "выключать" узоры, состоящие из пятен или мазков.

Окраска, будь она переменной или постоянной, дает рыбе известные преимущества, прежде всего позволяя ей не слишком выделяться на фоне окружающей среды. Один из обычных способов камуфляжа состоит в том, что рыба сливается с фоном. Обитатели дна, особенно камбала, могут становиться незаметными на светлом песке, темном иле, крупной гальке и даже на фоне шахматной доски, изменяя оттенки и структуру крапиной на спине. Многочисленные планктонные организмы, личинки рыб и некоторые взрослые рыбы имитируют прозрачность воды, делая собственное тело также прозрачным. Обитатели прибрежных вод, например рыба-сержант, сабля-рыба и рыба-бабочка, украдены броским орнаментом из полос и штрихов (подобных зигзагам, наносившимся во время войны на корабли), который искажает очертания рыбы.

Необычные отметины и контрастная окраска служат также для мгновенного опознавания определенных видов рыб. Быть может, акула не пожирает рыб-лоцманов, питающихся остатками ее обеда, потому, что узнает этих маленьких рыбок по их ярким голубым полосам. Виды рыб, которые живут в одиночку, прячась в пещерах и выемках коралловых рифов, возможно, узнают своих сородичей и супругов по бросающимся в глаза "знакам отличия".

Смена окраски у рыб происходит также под влиянием различных эмоций. Так же, как и люди, они могут бледнеть и краснеть. Некоторые виды сиамских морских петухов вспыхивают, возбужденные ожиданием стычки. Ярко-голубая окраска рыбы-"парусника" становится гораздо гуще, когда она, попав на крючок, борется за свою жизнь. Некоторые самцы, в пылу ухаживания или стараясь привлечь самку, приобретают броскую, привлекающую внимание окраску. Красное брюхо колюшки оказывает такое же притягательное воздействие на противоположный пол, как великолепное оперение райской птицы (Брачная окраска особенно характерна для рыб, защищающих во время нереста территорию, на которой будет отложена икра. У гольцов (Salvelinus) красная окраска брюха служит в это время сигналом "не подходи". Самка, проникая на территорию, охраняемую самцом, чтобы встретить не атаку, а ухаживание, прижимается ко дну, пряча свое красное брюхо, правда, не столь яркое, как у самца. — Ред.).

Рыба-бабочка. Ее большие глаза камуфлированы полосой, напоминающей маску. Ложные глаза возле хвоста создают впечатление, что рыба движется задом наперед, что вводит в заблуждение врагов

Крикливый наряд иногда служит предупреждением, что мясо его владельца обладает неприятным вкусом или ядовито. Типичным примером являются роскошная окраска и броские отметины ядовитого кузовка. Ядовитые жаберные крышки и лучи спинных плавников желтоватого морского дракончика имеют контрастный черный цвет.

Для всех океанских рыб характерны темная спина и светлое брюхо. Серебристое или белое брюхо снизу трудно разглядеть на фоне освещенной солнцем поверхности воды и врагам, и жертвам этих рыб. Если же глядеть сверху, синие и зеленые цвета на спине сливаются с морем и темным дном. Когда свет сверкает на спине, на белое брюхо падает тень, благодаря чему рыба сбоку кажется как бы плоской и равномерно окрашенной под цвет воды. Отблески солнечного света делают неясным пигмент на боках и спине, а нижняя сторона тела, несмотря на тень, остается довольно бледной, поскольку пигмента на ней нет.

Это двухцветное одеяние как нельзя подходит для жизни в открытом море. Вдали от берегов и дна нет нужды в кричащих, пестрых красках и быстрых сменах маскировки. Среда тут остается неизменной, поэтому неизменен и покров. Обыкновенная сельдь (Clupea harengus), которая огромными стаями скитается по Северной Атлантике, всегда одета в синевато-зеленый "пиджак" и серебристо-серые "брюки".

Сельдь и менхаден

Типичный житель открытого моря, где обитают многие виды рыб, маленькая сельдь, пожалуй, самая многочисленная рыба в приповерхностных слоях воды. Атлантическая сельдь и ее тихоокеанская сестра С. pallasi передвигаются огромными многомиллиардными косяками, которые подчас достигают длины в несколько миль и такой же ширины. Иногда кажется, что море битком набито их серебристыми, длиной сантиметров в 30 телами.

Это изобилие делает семейство сельдевых, куда входят менхаден и сардины, чрезвычайно важным для экономики моря и экономической жизни людей. Плавая близ поверхности, сельдь питается копеподами, птероподами, червями-стрелками и иными планктонными организмами. В свою очередь такие хищники, как треска, макрель, тунец, акулы, морские птицы и усатые киты, пожирают ежегодно столько сельди, что ею можно было бы загрузить состав, который опоясал бы земной шар. Люди каждый год добывают приблизительно 11 миллиардов сельдей. Вместе с сардинами и менхаденом они составляют четвертую часть всей рыбы, вылавливаемой человеком в соленых водах.

Рыбаки Новой Англии ежегодно доставляют в порты около 67 миллионов килограммов молодой сельди длиной от 7,5 до 12,5 сантиметра, которая выдается за консервированные "сардины". Этот невинный обман восходит к 1875 году (Очевидно, автор имеет в виду русско-турецкую войну, которая, правда, относится не к 1875, а к 1877–1878 гг. — Ред.), когда Россия вела военные действия и один ловкий упаковщик с залива Мэн продал некоему импортеру из Нью-Йорка несколько ящиков сельди под видом русских сардин, которые невозможно было достать ни за какие деньги.

Большеголовый, длиной в 30 сантиметров сородич сельди, менхаден служит объектом промысла, крупнейшего в США, если оценивать его по весу выловленной рыбы. Это наиболее распространенная рыба, которая водится по всему Атлантическому побережью страны от залива Мэн до Флориды, но мясо ее жирно и не слишком вкусно. Менхаден используется для приготовления удобрений и пищевых концентратов для откорма скота, а также для изготовления масляных растворителей для красок и лаков. Этот промысел — самый старый в Америке, он восходит к колониальному периоду, когда индейцы учили поселенцев использовать менхадена как удобрение для посевов злаковых.

Как рыбы плавают

Подобно другим пелагическим рыбам (то есть обитающим в открытом океане), сельдь и менхаден обладают удивительно обтекаемой формой. Рыбы настолько превосходно приспособлены для быстрого и маневренного передвижения в воде, что люди веками копировали их форму, конструируя подводные лодки, торпеды и иные предметы, которые должны двигаться в воде, создавая минимальное сопротивление. Поскольку сжать воду невозможно, рыба, чтобы продвигаться вперед, вынуждена "распихивать" ее в стороны. Животное делает это, рассекая массу воды более или менее заостренной головой, а затем расталкивая ее в стороны расширенной частью, после чего вода плавно скользит по конусообразному хвосту, создавая минимальные завихрения, лишь незначительно замедляющие движение.

Движение рыбы с точки зрения механики аналогично движению длинной веревочки, которую резко дернули вбок за один конец. W-образные сегменты мяса, которые вы осторожно сдираете с костей печеной рыбы, и есть те самые "дергающие" мускулы. Передние мускулы поворачивают голову то в одну сторону, то в другую. Следующие за ними сегменты то сжимаются, то разжимаются, порождая волну, которая проходит от головы к хвосту, всякий раз подвигая тело вперед. Едва завершается первая волна, как с поворотом головы в другую сторону начинается другая. Поступательное движение возникает благодаря тому, что рыба боками как бы упирается в воду в пространстве между гребнем и впадиной волны. Широкий, мощный взмах хвоста завершает усилие и увеличивает скорость.

Мелкие рыбы способны с места, спустя двадцатую долю секунды, развить максимальную скорость. Такие внезапные "спурты" для рыб важнее, чем способность постоянно поддерживать высокую скорость, так как они дают возможность мгновенно избежать опасности или кинуться на добычу. Максимальная скорость мелкой рыбы — примерно десять длин тела в секунду. Иными словами, форель длиной 30 сантиметров может плыть со скоростью 3 метров в секунду, что составляет около 12 километров в час. Такие крупные, мускулистые рыбы, как желтоперый тунец, развивают, как было установлено, до 83 километров в час. Но рекордсменом является ваху, дальний сородич тунца и поистине морская гончая: скорость ее — около 90 километров в час.

Причудливость плавников

Рыбы используют плавники, форма которых и местонахождение могут быть самыми разнообразными, для передвижения, маневрирования и сохранения равновесия (Каждая из функций обычно обеспечивается несколькими плавниками, которые могут страховать и заменять друг друга. При этом у рыб, плавающих, волнообразно изгибая тело, плавники, выполняющие роль передних рулей и несущих плоскостей, располагаются впереди плавников-килей; далее следуют плавники-стабилизаторы и позади всех — плавники, служащие задними рулями и органами движения. — Ред.). Обычно у рыбы один или два спинных (дорсальных) плавника и один анальный плавник. Число же медиальных, или вертикальных, плавников бывает различным. К ним же относится хвостовой плавник, стабилизирующий движение; рыба с поврежденным хвостом иногда плывет, точно пьяная. Два комплекта парных боковых плавников служат для равновесия, торможения и управления.

Те виды рыб, которые имеют толстую, жесткую чешую, часто используют плавники для передвижения, а хвост — в качестве руля. Маленький, неправдоподобной формы, морской конек, покрытый жесткой броней, передвигается в вертикальном направлении, махая своим спинным плавником так часто, что его едва можно разглядеть. Ярко расцвеченная рыба-попугай и смахивающий на коробку кузовок используют грудные плавники вместо весел. Панцирные кузовки ударяют из стороны в сторону хвостом или же пускают в ход спинные и анальные плавники.

У менее развитых рыб, как, например, у тарпона или семги, спаренные брюшные плавники расположены на "бедрах". У макрели, тунца и окуня они помещаются на "плече" ниже, а то и впереди грудных плавников, расположенных высоко по бокам рыбы. Это наиболее выгодная позиция для поворотов и маневрирования. У менее подвижных рыб, использующих парные плавники для гребли, они имеют форму весла или лопаты, а хвост у них квадратный или закругленный. Быстроходные же виды рыб, например тунец, использующие боковые плавники для плавных поворотов и быстрых крутых разворотов, имеют длинные, серповидные плавники и раздвоенный, с глубоким вырезом хвост.

У рыбы-зебры длинные перьевидные плавники, похожие на кораллы, среди которых она живет. Лучи ее плавников 'заряжены' сильным ядом

У таких рыб, как сельдь или семга, плавники мягкие; это складки кожи, натянутые на эластичные лучи. Такую рыбу можно схватить, не опасаясь болезненного укола. Зато жесткие, похожие на иголки, плавниковые лучи макрели и окуня могут проколоть руку до кости. Подобные лучи-колючки обеспечивают большую жесткость, что способствует лучшей управляемости, а также могут причинить неприятности врагам и жертвам. Неосмотрительный обжора, проглотивший спинорога, может оказаться в незавидном положении, если спинорог распрямит свой первый спинной шип. Причудливая рыба-зебра (Pterois volitans), обитающая среди рифов, вооружена 18 колючками, заряженными столь сильно действующим ядом, что в большой дозе он может оказаться смертельным для человека. Воинственные скорпены, столь же ядовитые, сколь и безобразные, "прославились" на всю Америку тем, что одна из них "ужалила" астронавта-акванавта Скотта Карпентера, работавшего на глубине 61 метра возле Ла-Холья (штат Калифорния).

Четыре прилипалы прицепились к крупной лимонной акуле

Морской петух и некоторые виды рыб-удильщиков ходят по дну на грудных плавниках, напоминающих лапы. Спинной плавник прилипалы превратился в овальную присоску на верхней части головы. Эти живые крючки прицепляются к акулам, морским черепахам и лодкам, разъезжая с одного места кормежки на другое. Мясистые, разветвляющиеся плавники и шишкообразные наросты на золотисто-коричневой саргассовой рыбе так верно повторяют внешний вид водорослей, среди которых она обитает, что ее почти невозможно увидеть. Летучая рыба благодаря высокой скорости передвижения и ударам своеобразного хвостового плавника выскакивает из воды. Затем она парит (а не летит) на крыловидных грудных плавниках, покрывая по воздуху расстояние до 30 метров. Такие парящие полеты со скоростью до 30 узлов рыба совершает для того, чтобы скрыться от преследования хищников вроде корифен (золотых макрелей) и морских лещей.

Почему рыбы не тонут и как они дышат

У семги и форели два спинных плавника: один снабжен мягкими лучами, а второй, расположенный позади, представляет собой небольшую жирную складку без лучей. Называемая жировым плавником, эта складка может прояснить некоторые неясности, связанные со словом "форель" (Речь идет о неясностях в английских названиях. В русской ихтиологической литературе форель — это жилая, не выходящая в море, форма кумжи (Salmo trutta), радужная форель — жилая форма стальноголового лосося (S. gairdneri); жилая форма атлантического лосося (S. salar) называется пресноводным лососем, а проходная — семгой. — Ред.). В соленой воде единственная настоящая форель (Salmo) — это усеянная черными пятнами Salmo salar, широко известная под названием "атлантический" или "прыгающий" лосось. Морская форель — это водящаяся в океане группа крупных, с вкусным мясом рыб, ходящих стаями, куда входят желтоперый тунец, циносцион, морской барабанщик, корвина и тотуана (Из многих рыб, называемых на английком языке "морской форелью" (sea trout), к лососевым рыбам относятся только кумжа (чаще всего brown trout) и голец Salvelinus alpinus (также red trout, а чаще — arctic charr). — Ред.). У всех у них отсутствует жировой плавник, имеются колючие плавники и расположенные под подбородком брюшные плавники.

Все настоящие лососи водятся в северной части Тихого океана. К этой группе, известной под названием Oncorhynchus, или "крючконосы", относятся тихоокеанская стальноголовая форель (Автор называет стальноголового лосося форелью, как и другие виды рода Salmo, к которому он относится (а не к Oncorhynchus). В ихтиологической литературе на английском языке форелью называют также лососевых рыб из рода Salvelinus — S. fontinalis (brook trout), S. namaycush (lake trout) и др. — Ред.), чавыча, кижуч, горбуша, кета и нерка.

Все лососи и большинство форелей, которые могут отыскать свободный выход в море, — анадромные рыбы, а это означает, что они рождаются в пресной воде, мигрируют в море, где достигают зрелого возраста, а затем возвращаются в родные места для нереста. Тихоокеанские лососи после первого же нереста гибнут. Большая часть особей Salmo salar и стальноголовой форели также гибнет после икрометания, но некоторые экземпляры нерестятся два, три, а иногда и большее количество раз.

Способность таких рыб, как лосось, переходить из плотной соленой воды в более легкую пресную воду и обратно, не погружаясь на дно и не всплывая на поверхность, обычно воспринимается как нечто само собою разумеющееся. Между тем, чтобы не утонуть, такие рыбы должны, подобно людям, постоянно плыть или же иметь наполненный газом плавательный пузырь. Этот пузырь, расположенный между желудком и хребтом, наполнен легким газом и действует наподобие воздушного шара. Когда рыба опускается ниже, увеличившееся давление, сдавливая пузырь, уменьшает его объем и рыба становится тяжелее. Когда рыба плывет вверх, топлавательный пузырь расширяется, и рыба становится легче. Рыба увеличивает или уменьшает объем газа до тех пор, пока вес ее не оказывается равным весу воды на нужной ей глубине. Это свойство позволяет, например, лососю часами висеть неподвижно близ поверхности воды, заглатывая пищу, приносимую течением. Без плавательного пузыря рыба утонула бы, поскольку ее мясо и кости тяжелее воды. По словам зоолога Уля Ланхэма, плавательный пузырь "превращает грузную массу мяса и костей в невесомый корабль, парящий в воде". Однако у вас не должно создасться впечатление, будто рыбы то и дело поднимаются и опускаются, наполняя или опоражнивая пузырь, точно подводная лодка — балластные цистерны. Точнее сказать, поплавок этот представляет собой приспособление, реагирующее на перемену давления не мгновенно, а в течение нескольких дней (Обычно это происходит гораздо быстрее — все зависит от того, насколько сильно меняется давление и как устроен плавательный пузырь. У закрытопузырных рыб он не сообщается с внешней средой — газы то выделяются в пузырь из крови, то поглощаются ею. Процессы эти идут довольно медленно, но тонкий контроль за объемом газов осуществляется быстро, путем сокращения или расслабления мышц, заключенных в стенках плавательного пузыря. Открытопузырные рыбы (сельдь и многие другие) могут выпускать излишек газов через особый проток или протоки, а также наполнять пузырь, поднимаясь к поверхности и заглатывая воздух. У многих видов рыб мальки в первый раз наполняют плавательный пузырь только таким путем, и даже у закрытопузырных рыб он в это время еще снабжен протоком. — Ред.).

Большинство придонных рыб утратило плавательный пузырь из-за отсутствия необходимости в таком органе. У некоторых глубоководных рыб газ находится под таким давлением, что для хранения его близ поверхности понадобился бы толстостенный стальной баллон. Однако эти существа не разрываются на части, поскольку огромное давление воды на подобной глубине уравновешивается давлением газа в пузыре. Если такая рыба всплывет или будет вытащена слишком быстро, она не успеет выпустить газ с такой же скоростью, с какой будет изменяться давление. Вследствие этого разбухший пузырь раздавит внутренние органы или вытолкнет желудок ее изо рта. Треска, мерланг и хек, вытаскиваемые тралом с глубины всего 40 метров, почти всегда появляются на поверхности уже мертвыми (Это явное преувеличение. Мечение трески, поднятой с гораздо больших глубин, практикуется очень широко и вполне успешно. Другое дело морские окуни (подсемейство Sebastinae), особенно чувствительные к переменам давления, — трал поднимает их изуродованными. Однако даже такая рыба, с выпученными глазами и вывернутым через рот желудком, иногда долго еще бьется на палубе; тем не менее она обречена, и выпускать ее обратно в море бессмысленно. И треска, и морской окунь — рыбы закрытопузырные, но на перепады давления они реагируют по-разному, так как различаются по свойствам крови, связанным с поглощением и выделением газов. — Ред.).

Многие полагают, что рыбы свободно перемещаются с одной глубины на другую; на самом же деле передвижение их по вертикали подчас ограничено узким слоем, в пределах которого они могут регулировать наполнение плавательного пузыря. Если же рыба покинет пределы зоны, к которой она приспособлена, то она или тотчас лопнет и погибнет, или ей разорвет внутренности, или она "упадет" брюхом вверх в сторону поверхности (Рыбы с плавательным пузырем тяжелее переносят резкое снижение давления, чем рыбы беспузырные, из-за кессонной болезни, которая не ограничивается одним лишь раздуванием пузыря. У рыб, вынужденных быстро передвигаться по вертикали, плавательный пузырь обычно уменьшается, исчезает или заполняется жиром: постоянные "склады" жира могут иметься также в печени или других местах. Широко используется еще один способ снижения удельного веса — повышенное содержание воды в тканях. — Ред.).

Газ, находящийся в пузыре, представляет собой смесь кислорода и азота, иногда в той же самой пропорции, что и в воздухе (Кроме кислорода и азота в эту смесь иногда входит углекислый газ, и в немалых дозах. У разных видов рыб состав ее различен, даже у одной и той же рыбы он может сильно изменяться по мере поступления газов из крови и по мере поглощения их кровью. — Ред.). Этот Газ (Или это просто-напросто заглоченный воздух. — Ред.) извлекается из воды посредством жабер во время обычного дыхательного процесса и переносится кровью в плавательный пузырь.

Вы можете хорошенько разглядеть рыбьи жабры. Приподняв плоские твердые жаберные крышки по обеим сторонам "шеи", вы увидите перекрывающие друг друга веерообразные ряды жаберных лепестков (Их не следует путать с жаберными тычинками. — Ред.) — красных складок кожи, прикрепленных к костям между жаберными отверстиями. Красный их цвет объясняется наличием множества крохотных кровеносных сосудов, покрытых чрезвычайно тонкими перепонками. Эти перепонки задерживают воду, но пропускают кислород, который проникает в кровь, проходящую через жабры. В то же время отработанный углекислый газ выбрасывается в море. Иными словами, действие жабер в значительной мере сходно с работой легких.

Рыбы прокачивают воду через жабры, попеременно то сжимая, то раздувая жаберные крышки. Отдав в кровь кислород и взяв углекислый газ, вода вытекает через жаберные крышки.

Обратно в жабры попасть она не может благодаря складкам кожи, действующим как предохранительные клапаны.

Иногда вместе с водой в рот попадают мелкие организмы. Когда они забивают жаберные отверстия, рыба задыхается.

Отдельные экземпляры морских окуней, например Promicrops lanceolatus (Из семейства Serranidae. Русское название "морские окуни" относится также к рыбам из подсемейства Sebastinae семейства скорпеновых и к терпугам (семейство Hexagrammidae). Работа над утверждением официальных, твердо установленных русских названий рыб, которые устранили бы подробную путаницу, еще только начата. Подробнее см. "О названиях рыб" "Природа", № 8, 1964. — Ред.), весят до 540 килограммов и достигают почти 4 метров в длину. Однажды туземец, нырявший за жемчугом у северных берегов Австралии, был проглочен огромным морским окунем. Но ныряльщику чудом удалось спастись, выбравшись через жаберные отверстия. Похожий случай произошел у Ки-Уэста, когда крупный окунь заглотил по пояс ныряльщика. Искусанный ныряльщик заколол хищника ножом и выбрался на поверхность весь исцарапанный.

Люди столетиями мечтали научиться жить под водой и дышать, как рыбы. В июле 1964 года 4 водолаза ВМФ США по проекту "Силэб" ("Морская лаборатория") провели 11 суток под водой, находясь в стальной камере диаметром 12 метров, опущенной на дно моря близ Бермудских островов. Они работали там, удаляясь от камеры. Один из них, капитан-лейтенант Роберт Томпсон, настолько привык к жизни на глубине 60 метров, что ему даже снилось, будто он может дышать водой. "Мои сны, — рассказывал он, — были настолько правдоподобны, что каждое утро я просыпался с намерением попробовать сделать это". Однажды, когда он отдыхал на коралловом рифе, его обуяло непреодолимое желание сорвать с себя маску и вдохнуть воду. К счастью, он удержался от этого.

В том же году мечта Томпсона оказалась близкой к осуществлению: доктор Уолтер Л. Робб, инженер-химик, изобрел искусственные жабры, с помощью которых хомяк мог дышать под водой. Жабры эти изготовлены из чрезвычайно тонкой (0,0025 миллиметра) резиновой мембраны. Она была натянута на рамку и в виде клетки опущена под воду. Похожая на тончайший газ мембрана позволяла молекулам кислорода и азота, растворенным в воде, просачиваться внутрь достаточно быстро, обеспечивая зверьку жизнь и безопасность. Выдыхаемый углекислый газ удалялся довольно быстро, так что животному не грозила опасность задохнуться. Внутрь просачивались также и молекулы воды, но гораздо медленнее, чем газы. Соли, растворенные в воде, внутрь не проникали, так как их молекулы слишком велики, поэтому вода была пресной. Хомяк имел в своем распоряжении "воздух" и питье и как ни в чем не бывало жевал пищу и крутил "беличье колесо".

Этот успешный эксперимент наводит на мысль о поистине фантастических возможностях его использования. Один наделенный богатым воображением редактор оповестил своих читателей о том, что искусственные жабры представляют собой разрешение проблемы перенаселения, и нарисовал картину "поселений под волнами моря". Но, прежде чем это произойдет, надо разрешить ряд других проблем. Кроме вполне очевидных проблем питания и удаления нечистот, человеку, весящему в среднем 80 килограммов, требуется гораздо больше кислорода, чем хомяку весом 85 граммов или даже 80-килограммовой рыбе. Одним из способов получения его может быть мембрана гораздо большей площади. Доктор Робб и его коллеги работают в настоящее время над созданием компактных портативных "жабер", изготовленных из 5,5 квадратного метра сверхтончайшей резиновой пленки, — приспособлением, которое, возможно, приблизит тот день, когда значительную часть своей жизни люди станут проводить под поверхностью моря.

От говорящих рыб до живых ископаемых

Ее мне не понять, эту рыбу, Бог ее — вне пределов моего бога.

Д. X. Лоуренс

Издавна повелось с морем связывать молчание. Писатели со смаком повторяют такие выражения, как "могильный покой", а поэты обожают размышлять о "безмолвном море".

Но людям более практическим — рыбакам и мореплавателям — давно известно, что под изолирующим звук поверхностным слоем океана царит сущий бедлам различных звуков. Малайцы, прежде чем забросить свои сети, опускают голову в воду, прислушиваясь к рыбьим сигналам. Рыбакам, уходящим на промысел в Желтое и Китайское моря на своих тонкобортных судах, мешают спать звуки, похожие на "шум ветра в зарослях бамбука". Жители островов Тихого океана и побережья Западной Африки испокон веков слушают море, прижав ухо к ручке весла.

Во время второй мировой войны военные моряки с помощью чувствительных электронных приборов следили за появлением вражеских подводных лодок. В наушниках стоял невообразимый гвалт, состоявший из самых странных звуков, похожих то на грохот якорных цепей, то на шум генераторов, то на кудахтанье куриц, то на гомон играющих детей. В 1942 году гидрофоны, то есть подводные микрофоны, установленные у входа в Чесапикский залив, уловили таинственные звуки, похожие на "удары пневматических молотков, вспарывающих бетонный тротуар". Флотские специалисты в ужасе всплеснули руками, обнаружив, что подводные звуки настолько громки, что они могут заставить сдетонировать акустические мины.

После войны были начаты работы с целью установления источников этих непонятных звуков (Критикуя ученых за неактуальность тем, мало знакомый с морем "Крокодил" в начале 60-х годов изображал не очень симпатичных старичков из института НИИрыба-НИИмясо, подслушивающих рыбьи разговоры. — Ред.). Очевидно, их издавали животные, но какие именно и почему? Ученые прослушивали, наблюдали и фотографировали сотни морских животных — от креветок до морских петухов и от кузовков до дельфинов. Результаты убедили по крайней мере одного флотского Шерлока Холмса, что рыбы "разговаривают" друг с другом. Миссис Мэри Полэнд Фиш, старший "детектив" университета Род-Айленд, занимающаяся своим ремеслом 18 лет, заявляет, что у каждой особи свой особенный "голос". Со временем, быть может, люди научатся узнавать рыб по голосу, так же как узнают знакомый голос по телефону.

"Тропические и субтропические виды гораздо разговорчивей, чем обитатели более прохладных вод, — любезно сообщает миссис Фиш. — Самые шумные — теплые прибрежные воды, и все животные особенно разговорчивы в период спаривания".

Ее муж, доктор Чарльз Фиш, и его коллеги установили, что гудки и сигналы, настолько сильные, что в состоянии воздействовать на взрыватель акустической мины, издаются самцами рыбы-жабы (Opsanus tau), призывающими самок. Это один из самых шумных обитателей мелководий от залива Мэн до Кубы. Самец этой рыбы издает также отвратительный сварливый вопль, когда какая-нибудь рыба проявляет интерес к его гнезду.

Рыбой же, произведшей такой переполох в Чесапикском заливе, был микропогон (Micropogon undulatus) из семейства горбылевых. Даже когда один микропогон зовет свою подругу, издаваемый им звук похож на частый стук по выдолбленному изнутри бревну. Но когда в мае и июне в Чесапикский залив их приходит для нереста от 300 до 400 штук, то они производят совершенно невыносимый шум. Недаром акустики во время второй мировой войны решили, что это противник глушит их гидролокаторные установки. Существует около 150 видов горбылевых, и их "вечерние хоры" можно услышать во всех теплых морях мира.

Виды рыб

Лишь немногие виды рыб увлекаются тем, что с натяжкой можно назвать разговорами. Чаще всего рыбы издают звуки, когда питаются, дерутся, когда испуганы, раздражены, собираются в сообщества или же пытаются отыскать дорогу. Подобно людям, они невольно восклицают, испытывая страх, печаль или тревогу. В трудную минуту огромная океанская луна-рыба Mola molay достигающая веса 900 килограммов, скрипит зубами и хрюкает наподобие свиньи. Отражая нападение, морской петух и жаба-рыба зловеще рычат, а рыба-еж издает скрежет и вой, которые так же грозны для некоторых ее врагов, как и оружие — острые иглы. Если поймать одну рыбу из косяка, она может издать крик, предупреждающий остальных об опасности и обращающий их в бегство. Ночные рыбы и обитатели сумрачных слоев воды, куда почти не доходит свет, например морской сомик, возможно, находят своих супруг по издаваемым ими звукам.

Рыба-белка и рыба-попугай скрежещут зубами, расположенными в задней части горла, и этот скрежет усиливается, резонируя в находящемся рядом плавательном пузыре. Другие рыбы, такие, как рыба-жаба, горбыли и морские петухи, издают стоны и ворчание, используя свой плавательный пузырь в качестве резонатора. "Струнами" служат мускульные волокна, расположенные снаружи или внутри стенок пузыря. Благодаря сокращению и ослаблению мышц плавательный пузырь вибрирует. По сообщениям нескольких ученых, у некоторых спинорогов ниже грудных плавников обнажена туго натянутая, точно барабан, часть плавательного пузыря, по которому рыба бьет, точно барабанными палочками, лучами плавников, издавая ритмичный перекатывающийся звук. "Музыкальный голос" американского угря, напоминающий слабый мышиный писк, — это шум газа, вырывающегося из плавательного пузыря.

Некоторые рыбы издают звуки постоянно и без всякой видимой причины. Болтливый морской петух хрюкает и кудахчет себе под нос, находясь и в одиночестве, и в компании. Если ручную рыбу осторожно погладить, она негромко заклохчет, но если рассердить ее, она сердито загалдит, словно мокрая курица.

Шестое чувство

Нет смысла издавать звуки, если их никто не услышит. У рыб нет ни наружных "слуховых рожков", ни барабанных перепонок, но зато толстые кости их черепа превосходно проводят звук. Звук в воде распространяется дальше и быстрее, чем в воздухе, и звуковые колебания, воспринимаемые этими костями, передаются в среднее ухо. У сельди и форели имеется продолжение плавательного пузыря, тесно связанное с внутренним ухом; оно служит резонатором и усиливает звуковые колебания.

Внутреннее ухо так же позволяет рыбе сохранять равновесие, как это происходит и у человека. Если удалить его у рыбы хирургическим путем, рыба утрачивает чувство равновесия, но по-прежнему реагирует на низкочастотные звуковые колебания. Она слышит и ощущает при помощи своей боковой линии. Подобным образом и мы ощущаем звуки, когда кладем ладонь на гитару или рояль во время игры на этих инструментах.

Из всех обитателей животного царства лишь рыбы да немногие земноводные обладают этим высокоразвитым шестым чувством. С его помощью как костистые рыбы, так и акулы, обнаруживают приближение врагов и жертв задолго до того, как они их увидят. Вдоль всего тела рыбы, по обеим его сторонам, проходит наполненный слизью канал, разветвляющийся в голове рыбы. Лежащие непосредственно под кожей, эти каналы иногда заметны в виде темной линии, идущей от головы к хвосту. Короткие канальцы, или поры, пронизывающие чешуйки, соединяют эти каналы с внешней средой. При движении рыб в море возникают волны, или изменения давления, которые воспринимаются боковой линией и вызывают перемещение слизи. Это перемещение воздействует на волоски, соединенные с мозгом нервами и пучками сенсорных клеток (Кроме того, система боковой линии включает в себя сейсмосенсорные почки — органы, лежащие не в каналах, а прямо на поверхности кожи. — Ред.).

Если рыба улавливает колебания, создаваемые другими животными, логично предположить, что она может улавливать и свои собственные колебания. Волны, издаваемые рыбой при ее передвижении, наталкиваются на предметы, попадающиеся на пути, и, вероятно, отражаясь от них, принимаются боковой линией. Если рыбы действительно ощущают их и получают информацию благодаря отраженным волнам, то именно этим свойством можно объяснить их способность в темноте быстро обходить препятствия и безошибочно отыскивать крохотные расселины в скалах. Некоторые ученые считают, что рыбы способны определять расстояние до того или иного предмета или океанского дна, измеряя время, требуемое для того, чтобы издаваемый ими звук вернулся назад и был воспринят ухом или боковой линией.

Кроме того, с помощью боковой линии рыба получает информацию о скорости и направлении течений, а изменения глубины воспринимаются ею, очевидно, как изменения давления. Ощущения, воспринимаемые боками рыбы, могут также помогать ей сохранять свое место в косяке. Около 2000 морских рыб перемещаются косяками, объединяясь вместе, вероятно, по той же причине, что и люди. Обычно хищники рассматривают косяк рыбы или группу людей как единый крупный организм, напасть на который не так просто, как на отдельного индивидуума, отбившегося от группы.

Каждая особь держится в косяке на определенном расстоянии от своих соседей и движется параллельно им. Все они движутся вперед, поворачивают или спасаются бегством, словно единое целое. Миллионы рыб могут передвигаться так, словно это одно гигантское существо, управляемое одним мозгом (И управляемое иногда из рук вон плохо. Не раз наблюдали, как голова длинной извивающейся колонны рыб, следующих друг за другом, случайно примыкала к хвосту и тогда стая начинала кружиться на одном месте, иногда очень долго, пока столь же случайно "карусель" не расстраивалась. — Ред.). Как это удается рыбам — науке неизвестно. Лабораторные опыты показывают, что мальки узнают друг друга по внешнему виду, а по мере того, как они подрастают, они все чаще соединяются попарно. Внимание их привлекает, возможно, цвет или движение, или то и другое. У некоторых рыб, как установлено, хорошее цветное зрение, и строение рыбьего глаза свидетельствует о том, что рыбы легко улавливают движение. Но зрением объясняется еще не все, поскольку некоторые виды рыб остаются в косяках и ночью. По-видимому, для того, чтобы сохранять параллельное положение и дистанцию, требуется иное чувство. Вполне возможно, что эту роль выполняет боковая линия.

Спят ли рыбы

Судя по структуре ее глаза, картина мира, видимая рыбой, смутная, расплывчатая. Смутная потому, что самая чистая вода менее прозрачна, чем воздух. Это уменьшает ее освещенность, поэтому рыба не в состоянии видеть дальше чем на 30 метров. Близорукость рыб — результат их приспособленности к ограниченной видимости. Люди же, наоборот, безнадежно дальнозорки, оказавшись под водой без очков или маски. Зато будучи оснащен этим снаряжением, человек может разглядеть более мелкие предметы, чем некоторые виды тунца и скипджека на той же дистанции.

Рыбам не нужны веки: они никогда не плачут. Морская вода, постоянно омывающая орбиты их глаз, очищает их от посторонних предметов, заменяя веки и слезы. Люди часто спрашивают: если рыбы не могут закрывать глаза, то спят ли они? Они так же беспрепятственно могут спать с открытыми глазами, как люди — с открытыми ушами. Некоторые дремлют, вися в воде, другие ложатся на дно, третьи накрываются с головой одеялом из донных отложений.

Расположенные по бокам глаза позволяют рыбам видеть более чем в одном направлении одновременно. Однако предметы, расположенные по сторонам, кажутся им плоскими, точно на киноэкране. Рыба воспринимает мир в трех измерениях лишь в узкой зоне впереди себя, где оба ее глаза видят одновременно один и тот же предмет (У многих придонных рыб глаза сдвинуты к верхней части головы, и поле бинокулярного зрения у них отнюдь не узкое. — Ред.). Заметив любопытный предмет в стороне, рыба поворачивается к нему "лицом", чтобы было можно определить дистанцию до него (По мнению некоторых ученых, рыба может воспринимать глубину и при отсутствии бинокулярного зрения, с помощью движений глаза, так что предметы не кажутся ей плоскими и для грубого определения дистанции поворот "лицом" не обязателен. — Ред.).

Рыбы плохо видят, что происходит на поверхности. Кроме того, преломление лучей, попадающих из воздушной среды в водную, искажает действительное положение таких мелких предметов, как насекомые и наживка. Однако маленькая серебристая рыбка-брызгун (Toxotex) нашла выход из положения: не всплывая на поверхность, она выбрасывает в воздух струю высотой около метра, сбивая в воду мух и других вкусных насекомых (Мальки лосося, выпрыгивая из воды (прыжок нередко начинается от самого дна), могут ловить насекомых, летящих на высоте до 40 сантиметров над ее поверхностью. — Ред.).

Рыбы также обладают обонянием, вкусом и осязанием. Хотя большинство рыб могут отыскать себе пропитание при помощи одного запаха, лишь у немногих обоняние развито в такой степени, как у акул (У многих рыб обоняние отлично развито, и вряд ли акулы стоят тут особняком. Угорь, например, ощущает Р-фенилэтиловый спирт, даже если в его носовой мешок попадет всего 1 молекула (!) этого вещества. — Ред.). Широко распространено мнение, что лосось определяет свой родной ручей среди бесчисленного множества других притоков по характерному для него аромату.

Рыбы не отличаются чересчур изысканным вкусом. Большинство их попросту откусывают и глотают, а то и проглатывают добычу целиком, не обращая внимания на вкусовые тонкости. Сладкий вкус, вероятно, им вовсе незнаком, поскольку в море сладкого очень мало. Зато, по-видимому, они по достоинству могут оценить горькую, соленую и кислую пищу. Кроме неподвижного языка, который есть не у всех видов рыб, различные виды имеют вкусовые бугорки на губах, усиках, голове, на хвосте, а то и по всему телу.

Рыбы осязают всей поверхностью кожи, как мы с вами. Свободные нервные окончания разбросаны у них по всему телу, особенно на голове, губах и подбородке. Однако рыбы могут осязать и на расстоянии, при помощи боковой линии.

Сейчас проводятся опыты с целью определить, могут ли люди научиться переговариваться друг с другом с помощью осязания. Опыты показали, что люди в известной мере могут осязать звуковые колебания, возбуждаемые голосом. Постепенно эту способность можно развить до такой степени, что она окажется чрезвычайно полезной слепым, глухонемым, космонавтам, летчикам и иным людям, которые должны одновременно видеть и слышать многое.

Шок и боль

Столь же странным, как и боковая линия, и даже, пожалуй, еще более любопытным свойством обладают, как это было недавно открыто, около 500 видов рыб, способных вырабатывать значительные количества электричества. Электрический угорь (Electrophorus), который водится в водах Южной Америки и который в действительности вовсе не угорь, вырабатывает ток напряжением до 500 вольт. Такой энергии достаточно для того, чтобы свалить мула или зажечь небольшую электрическую вывеску. Его электрические органы имеют то же строение, что и аналогичные органы электрического ската, однако сила удара много больше. Как и у скатов, эти удары отпугивают врагов и оглушают добычу.

Однако электрические рыбы вырабатывают также слабые токи, которые используются ими таким же образом, как мы используем сигналы радарных установок. Electrophorus производит слаботочные импульсы, идущие по всем направлениям. Все предметы, как неподвижные, так и движущиеся, как бы воздействуют на рисунок сигнала, поскольку их электропроводность отличается от электропроводности воды. Рыба, улавливая эти изменения, получает достаточное представление об окружающей ее среде, чтобы избежать врагов, различного рода препятствия и отыскать себе пропитание. Такие существа, как Electrophorus и некоторые другие пресноводные и хморские рыбы, в состоянии воспринимать эти перемены.

Если рыбы ощущают столь незначительные изменения напряженности создаваемого ими электрического поля, то, возможно, они могут использовать свои гальванические способности для того, чтобы разговаривать друг с другом. Японские исследователи (Впервые это установили не японские исследователи, а английский ученый X. В. Лисман в своей классической работе по слабым электрическим органам. (Подробнее см. "Эволюция электрических органов у рыб", Природа, № 11, 1959.) — Ред.) установили, что некоторые электрические рыбы реагируют на импульсы, посылаемые другими рыбами, изменением характера собственных импульсов. Поэтому нетрудно себе представить двух угрей, переговаривающихся между собой при помощи некоей доморощенной азбуки Морзе.

Когда известный немецкий естествоиспытатель Александр фон Гумбольдт наступил на электрического угря, он жаловался, что "весь день испытывал острейшую боль в коленях и почти во всех суставах". Испытывают ли такую боль рыбы? Разумеется, никто не знает этого наверняка, но, судя по наблюдениям, они не испытывают ее столь остро, как люди. Боль — понятие не только физическое, но и психологическое. У людей физическая боль возникает в результате передачи в кору головного мозга информации с помощью сенсорных нервов. У рыбы нет коры головного мозга или подобного ему органа (Тем не менее рыбы способны накапливать жизненный опыт, что связано с образованием многочисленных условных рефлексов. В частности, эту их способность подтверждают опыты П. Розина и Дж. Майера. В аквариуме, где сидели караси, был установлен рычажок, нажимая на который в аквариум можно было пустить холодную воду. Затем воду в аквариуме начали нагревать. Караси быстро научились нажимать на рычажок, как только им становилось слишком жарко, и нажимали до тех пор, пока не устанавливалась приятная для них температура. — Ред.).

Зеленая мурена не имеет электрических органов и не ядовита, но у нее воинственный характер и мощные, усеянные острыми зубами челюсти. Прячется в расселинах рифов, откуда нападает на рыб и ракообразных. Мурены иногда убивают купальщиков, если те досаждают им

Часто рассказывают историю про одного рыбака, поймавшего рыбу на крючок, впившийся ей в глаз. Когда он вытащил крючок, вместе с ним вылез и глаз. Рыбак бросил рыбу назад в воду и решил испробовать, что за наживка — рыбий глаз. Не успел он забросить леску, как на крючке у него оказалась рыба. И когда наш приятель решил посмотреть, что это за рыба, он, к своему изумлению, обнаружил, что это то самое одноглазое существо, которое он швырнул в воду (Это не сказки. У редактора точно такой случай произошел с речным окунем на реке Ах (приток реки Конды). — Ред.). По-видимому, рыба не испытывала значительного психологического или эмоционального воздействия боли, а физическая боль была не настолько велика, чтобы помешать ей искать пропитание.

Чем ниже находится животное на эволюционной лестнице, тем сильней должно быть воздействие, чтобы болевая реакция стала очевидной. Видимо, подобные существа или вообще нечувствительны к боли, или же просто не в состоянии выразить ее привычным для человека способом. Да и то сказать, если бы каждая рыба, попав на крючок, издавала пронзительный вопль, рыбная ловля превратилась бы в сплошной кошмар.

"Живые метеоры"

Самый большой, самый развитый, наиболее разнообразный надотряд (По классификации, предложенной Р. Гринвудом, Д. Розеном, С Вейцманом и Дж. Майерсом в 1966 году. — Ред.) морских рыб — колючеперые. Весьма вероятно, что это последний из главных надотрядов, которые возникли в процессе эволюции. В него входят создания быстрые, яркие и сложные, как по своей форме, так и по поведению. Группа эта обязана своим названием плавникам, укрепленным прочными, иглообразными шипами, а не мягкими лучами. Обычно передний спинной плавник у них колючий, а задний — мягкий. Брюшные плавники расположены в плечевой позиции. Плавательный пузырь, как правило, хорошо развит, количество газа в нем можно строго регулировать. Однако группа эта столь широка, что любой из ее представителей может иметь лишь одну, а то и ни одной из названных особенностей.

Большинство колючеперых принадлежит к двум подотрядам: скумбриевидных (тунец, ставрида, скумбрия и др.) и окуневидных рыб (морской окунь, групер, луфарь, хэмулида и др.). Первые блуждают по открытому океану, в то время как из вторых группируется основной состав прибрежных хищников. К колючеперым относятся также хек, мерланг и треска — косяковые рыбы, живущие в глубоких, холодных слоях воды, — а также камбалы, палтусы и морские языки.

К скумбриевидным принадлежат наиболее быстроходные обитатели Мирового океана. Это прожорливое, чрезвычайно хищное племя состоит из 60 различных видов макрелей и тунцов; сюда входят также марлины и меч-рыба. Многие проходят огромные расстояния от мест кормежки до нерестилищ. Большинство из них обладают обтекаемой, стремительной формой, как бы воплощающей их мощь. Зачастую бока этих рыб и брюхо серебристые или радужные, а спина роскошного сине-зеленого цвета. Умеющие постоять за себя, рыбы этого рода доставят вам немало волнующих минут, если вы решите половить их или понаблюдать за ними.

Прекрасно приспособленные к быстрому и постоянному движению, макрель и тунец тонут или задыхаются, если перестанут плыть. Их небольшой плавательный пузырь не может поддержать вес их тела, если оно неподвижно; ко всему, жабры должна все время омывать вода, снабжая их достаточным количеством кислорода. Благодаря постоянному сокращению мышц температура тела тунцов на 3–4° выше температуры водной среды.

Не занятые охотой, тунцы движутся достаточно быстро, чтобы дышать и создавать соответствующую подъемную силу, сохраняя при этом нужную глубину. При запахе, виде или звуке пищи они тотчас увеличивают скорость. Желтоперый тунец развивает скорость до 80 километров в час. При такой скорости саблевидные грудные плавники для лучшей обтекаемости убираются в мелкие канавки. Глубоко вырезанный, твердый, как кость, похожий на молодой месяц хвост быстрыми ударами из стороны в сторону подталкивает тунца, в то время как остальная часть его тела остается почти неподвижной.

Эти "живые метеоры" — не только самые быстрые обитатели моря (Крупная меч-рыба, а также, по-видимому, марлины и парусники на рывках дают большую скорость, чем тунцы. — Ред.), но и наиболее крупные из костистых рыб. Тунец обыкновенный (Thunnus thynnus) достигает в длину более 4 метров и веса 720 килограммов. Тунец — предмет вожделений всех рыбаков мира. Нередки случаи, когда спортсмены целых 12 часов вываживали тунца, прежде чем им удавалось его забагрить.

В течение многих лет американские тунцеловные клиперы преследовали этих тигров моря от южной части Калифорнии до районов, находящихся далеко к югу от экватора. Теперь современные сейнеры, оснащенные огромными кошельковыми тралами из нейлона, ведут промысел в основном у берегов центральной и северной части Южной Америки, набивая "кошелку" циносционами, скипджеками, длинноперыми и голубыми тунцами и похожими на тунца акулами-бонито. Американские рыбаки добывают ежегодно около 1350 тонн тунца. Это составляет 17 миллионов ящиков рыбных консервов в год. Стоят они 200 миллионов долларов — доход, уступающий лишь доходу от промысла креветок и лосося.

К ближайшим родственникам тунца относятся меч-рыба, парусники и марлины. Мощная меч-рыба (Xiphias gladius) не раз пронзала своим острым плоским мечом корпуса судов. В ноябре 1962 года одна такая рыба пробила днище японского траулера длиной около 12 метров. Несмотря на усилия команды из 15 человек, целый день боровшейся за живучесть судна, траулер затонул. Доказывают ли подобные нападения свирепость или глупость этой рыбы, неизвестно, но когда меч-рыба врезается в косяк макрели или менхадена, сомневаться в ее намерениях не приходится. Обитающая во всех теплых морях, меч-рыба достигает в весе до 990 килограммов, а в длину около 6 метров, причем треть длины составляет меч. Некоторые авторитеты считают ее самой крупной из всех костистых рыб.

Виды рыб

У марлина же и парусника верхняя челюсть вытянута не в виде длинного плоского меча, а в виде копья. Оно используется вместо дубинки, с помощью которой хищник избивает жертву до потери сознания (Это утверждение многими учеными, в том числе американскими, ставится под сомнение. Предполагается, что у меч-рыбы, марлинов и парусников меч (копье) каким-то образом выгодно влияет на поток воды, обтекающий рыбу при броске. Возможно, иногда меч используется и для нападения на врагов. Удары мечом в суда скорее всего непреднамеренны и случаются при бросках на добычу — на рыб, которые любят вертеться возле любых плавающих предметов. Довольно мелкая рыба, которую находят в желудках меч-рыбы, марлинов и парусников, обычно не несет на себе никаких следов удара мечом. — Ред.). Эти два близких сородича внешне сходны между собой, если не считать изящного спинного плавника, давшего паруснику его название. Назначение этого живого паруса до сих пор остается одной из загадок подводного мира. Он убирается в щель на спине, когда рыба перемещается, но во время битвы рыба расправляет его. Немного найдется в море зрелищ более захватывающих, чем зрелище парусника, который то и дело выскакивает из воды, чтобы освободиться от крючка, впившегося ему в челюсть… если не считать огромного марлина, который сорок, а то и больше раз принимается ходить на хвосте в продолжение четырех-пятичасовой битвы.

Косяк морских окуней

Самой крупной рыбой, пойманной на удочку или спиннинг, был черный марлин длиной 4,3 метра и весом 702 килограмма, которого извлекли из воды у побережья Перу 4 августа 1953 года. Снятые на пленку кадры этой борьбы, продолжавшейся 1 час 45 минут, в течение которой рыба сделала 49 прыжков, были вмонтированы в киноленту "Старик и море". Поскольку мясо марлина и парусника слишком невкусно, чтобы их ловлей занимались рыбаки-профессионалы, ученым в основном приходится рассчитывать на спортсменов, делящихся с ними своим уловом, и зачастую они приурочивают свои исследовательские работы к вылазкам спортсменов в море.

Зубы и пища

Хотя внешность и меню меч-рыбы заставляют нас предполагать противоположное, она беззуба. Как и большинство рыб, она заглатывает добычу целиком. У марлина зубы имеются, но, подобно многим зубатым рыбам, он использует их для того, чтобы держать добычу, а не для разжевывания.

Эволюционное развитие и среда выработали у рыб определенную форму зубов, челюстей и рта, по которой можно определить, чем и где питается рыба. У некоторых видов рыб зубы похожи на скальпели, которые режут и рассекают добычу. Страшная барракуда вооружена длинными клыками, чтобы держать жертву, и мелкими зубами с острыми, как кинжал, краями, рассекающими ее аккуратно, точно нож мясника.

Полосатый марлин; вес его достигает 180 килограммов, а длина 4 метра. Водится только в Тихом океане

У рыб наподобие странной зубатки, что водится в Северной Атлантике, задняя часть рта снабжена массивными "жевательными" зубами, которыми они раздавливают панцири моллюсков и ракообразных. Пестро расцвеченные рыбы-попугаи принадлежат к немногим видам, разжевывающим пищу; некоторые жуют водоросли глоточными зубами наподобие коровы, жующей жвачку, у других зубы превратились в крепкие клювы для того, чтобы срывать твердые как камень "коконы" коралловых полипов. У морских коньков, морских игл и некоторых других рыб рот вытянут в виде трубки, с помощью которой они словно шприцем всасывают мелкие организмы.

Морской конек. Своим трубковидным ртом он всасывает воду вместе с мелкими живыми организмами

Атлантическая макрель (Scomber scombrus), питающаяся планктоном, сельдь, анчоусы, мойва и многие другие рыбы выцеживают пищу из моря точно так же, как это делают киты и гигантские акулы. Похожие на зубья гребня, жаберные тычинки на внутреннем краю жаберных дуг улавливают приносимые водой растения и животных, прежде чем те успевают достичь чувствительных жаберных лепестков и повредить их. Движениями мускулов глотки эта пища заталкивается в пищевод и желудок.

У рыб, которые кормятся в открытом море или у поверхности, рот терминальный (конечный), причем иногда нижняя челюсть у них длиннее верхней. У рыб же, находящих пищу на морском дне, верхняя челюсть длиннее, рот расположен на нижней стороне головы; у некоторых рыб жаберные перепонки действуют наподобие пылесосов. Быстроходный хек, который пожирает собственных младших и более слабых собратьев, имеет дьявольские челюсти. Острые, с жалом, как у остроги, зубы на эластичных шарнирах загибаются внутрь, позволяя жертвам свободно проникнуть в пасть, а затем встают на место, закрывая "выход" наружу.

Хек и треска часто питаются в придонных слоях — моллюсками, ракообразными и червями, но нередко они охотятся и в верхних слоях за макрелью, сельдью и кальмарами. Треска крупными косяками скитается по Северной Атлантике и северной части Тихого океана и кормится на глубинах около 300 метров. Максимальный вес атлантической трески — 11 килограммов. Она круглый год во множестве встречается от мыса Код до Ньюфаундленда. Рыбаки многих стран ловят ее в этом районе еще с 1504 года.

Донные рыбы Новой Англии

К семейству тресковых относятся сайда и пикша. Сверкающая зеленовато-коричневая сайда (Pollachinus virens) ловится в ноябре и декабре, когда она подходит вплотную к побережью Новой Англии для нереста. Сородич сайды — пунцово-серая пикша (Melanogrammus aeglefinus) — выковыривает своими жесткими губами из песчаного и гравийного грунта крабов, двустворчатых моллюсков, червей и морских звезд. Эти морские свиньи, обладающие обтекаемыми обводами, пожирают также икру сельди, откладываемую ею прямо на дно океана. Пикша — одна из наиболее важных пищевых рыб Северной Атлантики. Обычно из нее изготовляют копченое филе, а в северо-восточных штатах рыба этого рода весом от 700 граммов до 1 килограмма известна под наименованием мелкой трески. В рыбном промысле у берегов Новой Англии пикша по объему вылова уступает лишь морскому окуню, а по стоимости — лишь омару.

Донные рыбы — это виды рыб, которые водятся на дне или в придонных холодных водах. Ежегодно на участке континентального шельфа от пролива Лонг-Айленд до Ньюфаундленда площадью 630 000 квадратных километров рыбаки вылавливают около 225 тысяч тонн пикши, морского окуня, хека, мерланга, трески, сайды, тая, менька и камбалы.

Морские языки и камбалы вместе с палтусами, тюрбо, ершоватками, ромбами относятся к отряду камбалообразных, куда входит около 600 различных представителей. Все они прекраснейшим образом приспособлены к жизни на дне. Молодые камбалы плавают прямо и имеют, как обыкновенные рыбы, по глазу с каждой стороны головы. Однако вскоре они начинают наклоняться в ту или другую сторону. Одновременно глаз, упирающийся в дно, перемещается с одной части головы на другую или же проходит сквозь череп, пока не оказывается возле второго глаза. Рыба все больше времени находится на одном боку, плавательный пузырь у нее исчезает, и она совсем опускается на дно. Лишенная теперь глаз нижняя сторона становится бледной, и верхняя приобретает окраску в тон грунту, на котором лежит рыба. Все эти превращения происходят в течение первых 6-12 недель жизни, когда камбала не достигает в длину и 2,5 сантиметра. Они повторяют порядок изменений, которые претерпевали предки камбалы во время эволюционного развития от обладавших прямой "осанкой" прародителей, процесса, длившегося миллионы лет.

Виды рыб

У большинства камбал оба глаза на правой стороне, а зубы сильнее развиты на левой или нижней стороне. У палтуса глаза также на правом боку, но и верхние, и нижние челюсти одинаково мощны. Камбалообразные обычно неповоротливы, но наиболее активный из них, палтус, преследует свои жертвы до самой поверхности.

Эти рыбы отличаются своей величиной и многочисленностью. "Рекордсмен" — тихоокеанский палтус (Hippoglossus stenolepis) — достигал в длину 2,4 метра и весил 315 килограммов. Однако экземпляры свыше 180 килограммов встречаются редко.

Одна самка этого буро-серого палтуса откладывает до 3,5 миллиона икринок. Но эта фантастическая цифра не является необычной для морских рыб. Так, самка трески (Средних размеров; минимальная плодовитость самок трески — около 0,5, максимальная — более 3 миллионов икринок. — Ред.) постоянно носит в своем яичнике от 4 до 6 миллионов икринок. Морские щуки, близкие родственники трески, откладывают от 25 до 30 миллионов икринок (Крупные самки откладывают около 60 миллионов икринок. — Ред.). А огромная океанская луна-рыба откладывает целых 300 миллионов икринок. Если бы все эти икринки были оплодотворены и превратились во взрослых рыб, то через несколько лет Мировой океан кишмя кишел бы луной-рыбой, треской и палтусом. Однако шансов выжить — один из миллиона с лишком.

Размножение

Большинство океанских промысловых рыб собирается для нереста в определенное время и в определенных местах. Самки выбрасывают тяжелую ношу икринок в воду, а самцы приблизительно тогда же выпускают молочного цвета облака спермы. Каждая клетка спермы, извиваясь, приближается к обнаженной икринке; этому крохотному головастику дано всего лишь несколько секунд для того, чтобы он мог успеть совершитьодно-единственное путешествие. Оплодотворенные икринки — прозрачные, почти невидимые сферы — опускаются на дно или всплывают на поверхность. Тысячи икринок исчезают в глотках голодных хищников, многие тысячи гибнут под воздействием неблагоприятных температур, химического состава воды и течений. Из 5 миллионов икринок, отложенных самкой трески, выживает меньше 50 тысяч. У фактически беспомощных мальков не больше шансов выжить. Этим-то и объясняется фантастическое число откладываемых икринок. Оно обеспечивает выживание по крайней мере двух экземпляров, которые, размножившись в свою очередь, продолжат существование рода. Другие рыбы и высшие животные используют более эффективные способы размножения — ухаживание, внутреннее оплодотворение, строительство гнезда. Это увеличивает шансы на соединение половых клеток и выживание молоди. У акул оплодотворение внутреннее, и, находясь у большинства видов этих рыб в материнском чреве, яйца оказываются под надежной защитой. Кроме того, многие акулы дают своим неродившимся детенышам больше пищи, чем та, что заключена в желтке. Лишь немногие океанские костистые рыбы способны на это. Эмбрионы некоторых акул получают питание из материнской крови через плаценту, напоминающую человеческую.

Такие надежные способы открыть молоди дорогу в жизнь обеспечивают выживание значительного числа мальков. Поэтому количество потомства может быть невелико. Некоторые акулы производят не больше детенышей, чем люди. Небольшие семьи — преимущество, когда враги немногочисленны, а выживаемость высока. Многочисленное потомство пожрало бы всю наличную пищу.

Рыбы, обитающие в реках и ручьях, строят свои гнезда наподобие птиц. Но их пелагические родичи редко занимаются подобной деятельностью, поскольку в открытом океане трудно найти место для строительства гнезда. Многие рыбы, живущие в прибрежных районах, используют выбоины в рифах, расселины в камнях, отмели, жестяные банки, обломки затонувших судов и другие предметы, подходящие для этой цели. Некоторые виды рыб изобрели самые удивительные способы защиты молодняка. Так, самцы морского сома вынашивают икру во рту, все это время обходясь без пищи; морские иглы соединяются между собой в виде буквы S, и во время этого объятия самка запихивает яйца в брюшную сумку самца.

Морские коньки предаются замысловатому ухаживанию в виде танца, во время которого самка и самец кружат один вокруг другого. В завершение этого танца самка откладывает 600 кирпично-красных икринок в сумку самца, и родитель заботится о них до тех пор, пока они не проклюнутся. Сумка, в сущности, представляет собой матку, и икринки получают питание из крови самца. И именно отец должен испытывать "родовые муки".

Явное ухаживание, подготовка гнезд, спаривание и забота о потомстве доказывает, что рыбам свойственны инстинкты и эмоции, которые, как полагали прежде, типичны лишь для высших животных. Самцы колюшки строят замысловатые гнезда, наряжаются в пестрые одежды и исполняют сложный зигзагообразный танец — все для того, чтобы привлечь внимание самок. Самец каллионимуса нежно поддерживает самку плавниками, и обе рыбы плывут вместе по направлению к поверхности, извергая при этом икру и молоки. Некоторые губаны предаются странному "брачному танцу", во время которого самец и самка, двигаясь вверх, то приближаются друг к другу, то отступают, одновременно взмахивая грудными плавниками и разевая рот.

Морские побратимы

У большей части из 450 различных видов губанов самцы, отправляясь "по невесту", наряжаются, словно самые пестрые птицы. Некоторые из них надевают также яркую ливрею, когда оказывают неоценимые услуги другим рыбам. Покойный Конрад Лимбах (океанографический институт Скриппса) впервые наблюдал их любопытное поведение в 50-х годах, ныряя в легководолазном снаряжении у берегов южной Калифорнии. Он заметил скопище рыб, сгрудившихся вокруг золотисто-коричневого, сигарообразного губана, известного под названием "сеньорита" (Oxyjulis californica). Приблизившись, он с удивлением увидел, что "сеньорита" выковыривает копепод, изопод и других паразитов из кожи и чешуи сгрудившихся вокруг рыб.

Лимбах, изучая поведение "сеньориты", установил, что виденный им эпизод не единичен. Напротив, он обнаружил, что такая чистка — "постоянный и важный вид деятельности, осуществляемый повсюду в морском мире". Не менее 26 видов рыб, 6 видов креветок, 1 вид червя и 1 вид краба избавляют от паразитов посещающих их клиентов. Последним это выгодно: настроение и здоровье их улучшаются, да и "чистильщик" имеет под рукой постоянно пополняемый запас пищи.

Облаченный в яркое желтое одеяние в сочетании с зеленым, пунцовым или синим, бодианус (Bodianus rifus) бесстрашно заплывает в рот барракуде и находит себе ужин среди ее страшных зубов. Другие губаны служат дантистами для различных груперов, ставрид и лютианусов, извлекая кусочки пищи, находящиеся на зубах и между ними. Одна рыбка, известная мексиканским рыбакам под названием "Эль Барберо", "держит" цирюльню в Калифорнийском заливе, куда собираются клиенты со всей округи. Обладающая злобным характером мурена иногда закусывает креветками, которые извлекают у нее изо рта паразитов.

Такая деятельность называется чистящим симбиозом (слово "симбиоз" обозначает "совместное жительство"). Это один из трех видов сожительства между морскими животными, называемый мутуализмом, при котором обе стороны извлекают выгоду и ни одной не наносится вред. К другим "сожителям" относятся морские водоросли, снабжающие кислородом кораллы, в которых они живут, взамен получая пищу. Рифовые рыбки приносят пищу анемонам в виде платы за убежище, которое они находят среди их жалящих щупалец. Анемоны снабжают пищей крабов, за что пользуются бесплатным проездом на их спинах в новые районы кормежки.

При другом виде биологической связи, называемом комменсализмом, что в переводе означает "нахлебничество", оба партнера не несут какого-либо ущерба, но настоящую выгоду извлекает лишь один. Рыба-лоцман получает остатки с акульего стола, а прилипалы часто пользуются даровым проездом. Акулы просто терпят этих мусорщиков, не получая взамен никакой выгоды. Мерлан, пикша и номей скрываются среди ядовитых щупалец медуз. Жемчужница находит убежище в анальном отверстии голотурии, а крохотные бычки — под жаберными крышками других, более крупных рыб.

Комменсализм — непрочное и случайное сожительство, но с течением времени оно может превратиться в паразитизм, третий вид симбиоза, при котором один из сожителей живет за счет другого. Конкуренция в борьбе за пищу и жизненное пространство может, к примеру, вынудить копепод колонизировать поверхность тела животного, с которым они вместе "преломляют хлеб". В этом случае из временного зла вроде москитов они становятся постоянными паразитами. Отсюда один шаг до того, чтобы проникнуть в телесные полости и устроиться в тепле, сытости и безопасности, питаясь кровью хозяина, частично переваренной пищей или внутренними его тканями.

Как и сухопутные животные, рыбы дают приют простейшим, сосальщикам, ленточным и круглым червям и другим организмам, попадающим к ним в пищевод, кишечник, желчный пузырь, сердце, печень, желудок, почки, мышцы, кровь, селезенку, яичники и семенники. Их преследуют рыбные вши (копеподы), сосущие кровь пиявки и черви, прикрепляющиеся к их телу, голове, глазам, жабрам, коже и плавникам с помощью различных присосок, когтей и липких выделений. Почти каждая рыба имеет на себе по меньшей мере два или три различных вида паразитов. Учитывая огромное количество рыб, а также тот факт, что киты и беспозвоночные тоже вынуждены терпеть непрошенных гостей, можно заключить, что существует малоизученная категория живых организмов. Количество существ, свободно живущих на суше и в воде, значительно уступает невидимым легионам организмов, живущих на них и спрятавшихся в их живых тканях.

Хотя некоторые из неприспособленных и эволюционно недавно возникших паразитов и убивают своих хозяев, девиз хорошо окопавшегося тунеядца — "живи и давай жить другим". Уничтожить хозяина-это то же, что убить курочку, несущую золотые яички, ибо в таком случае паразит теряет кров и пищу. Природа вырабатывает между хозяином и паразитом равновесие, и некоторые из крохотных паразитов обладают поистине чудесной способностью к приспособлению. Разумеется, у этих существ свои каноны, и по человеческим законам судить их не следует.

Из прошлого

Паразитизм — явное доказательство того факта, что борьба за пищу и жизненное пространство вынуждает животных с их высокой способностью к размножению проникать во все уголки, где только возможна жизнь. Когда обстоятельства впервые вынудили одно существо проникнуть в тело другого существа, был совершен гигантский шаг в новую, прежде не исследованную область. Те же самые факторы послужили причиной аналогичного, хотя и более важного явления — выхода на сушу первого позвоночного. Ни один из этих шагов не был осуществлен сразу. Скорее, каждый из них представлял ряд эволюционных шажков, постепенно делавшихся в течение миллионов лет.

Когда из-за перемены климата, происшедшей около 400 миллионов лет назад, многие пруды и реки превратились в болота или высохли, рыбы выработали способ добираться до воды и переживать периоды засухи. Они научились существовать в мелких, застойных лужах благодаря кислороду, которым насыщен поверхностный слой воды; затем они стали высовывать рыло наружу и глотать воздух. Некоторые рыбы делают так и сейчас. Можно наблюдать, как золотые рыбки занимаются этим, находясь в аквариуме, где слишком тесно или где загрязнена вода. Кислород, находящийся в пузырьке воздуха, который рыбка держит во рту, усваивается через влажные жаберные мембраны. Пучеглазый илистый прыгун, глотая воздух, наполняет пористую полость около жабер. Затем он передвигается на своих мускулистых грудных плавниках по суше в поисках пищи. В минуту опасности прыгун встает на хвост и делает метровые прыжки вперед.

После того как рыбы обрели привычку глотать воздух, площадь поглощения кислорода у них увеличилась благодаря развитию разветвленных надвое выростов глотки, уходивших в глубь тела по обе стороны внутренних органов. Так возникли легкие.

Когда климатические условия улучшились, небольшая часть рыб сохранила способность дышать воздухом. Некоторые из потомков этих созданий дожили до настоящего времени. Австралийская двоякодышащая рыба, которая очень напоминает своих предков, существовавших 200 миллионов лет назад, всплывая на поверхность, дышит воздухом, но не может жить вне воды. У нее есть сородичи, обитающие в болотах и реках Африки. Если эти водоемы высыхают, рыба зарывается в ил, оставляя снаружи только дыхательные отверстия. Африканская двоякодышащая рыба делает один вдох в час и прикрывает хвостом свои лишенные век глаза, чтобы препятствовать потере телом влаги. Она может пребывать в такой спячке целых три года. Когда вода снова покрывает ее "нору", это удивительное существо вновь "оживает" и начинает дышать жабрами. Южноафриканская двоякодышащая рыба зимует таким же образом, питаясь за счет запасов своего оранжевого жира. Жабры этой рыбы так слабо развиты, что если ее держать под водой, она захлебнется.

Учитывая их умение ходить по суше и привычку дышать воздухом, нетрудно вообразить, что двоякодышащие рыбы могли некогда превратиться в первых сухопутных позвоночных. Однако они лишь бедные родственники существ, чья эволюция происходила именно таким образом. Около 375 миллионов лет назад эти существа ответвились от группы животных, ставших предками всех сухопутных позвоночных, — кистеперых, или кроссоптеригий.

Это были громоздкие, неуклюжие создания с акульими хвостами. У них имелись парные плавники, кости которых напоминали кости ног, включая фаланги пальцев, и были заключены в мышечные ткани; плавники, похожие на ракетки для игры в пинг-понг. Нетрудно себе представить, как такие конечности превратились со временем в ноги. Грозные хищники с огромной пастью, полной острых зубов, кистеперые владычествовали в морях около 400 миллионов лет назад. Около 350 миллионов лет тому назад некоторые из них выползли на сушу, оказавшись в условиях среды, к которой они были лишь частично приспособлены. Не имея большого количества врагов, они со временем разрешили все проблемы выживания и впоследствии породили предков всех позвоночных — от тритонов до человека.

Другие кистеперые остались в море. Со временем они уступили первенство рыбам, похожим на осетров, затем на смену им пришли лучеперые (Точнее — костные ганоиды и костистые рыбы; хрящевые ганоиды (осетровые и др.) также относятся к лучеперым рыбам. — Ред.).

В какой-то момент, около 70 миллионов лет назад, кистеперые внезапно исчезли, судя по ископаемым их останкам; в породах более позднего происхождения их нет и следа. Ученые, естественно, пришли к выводу, что к той поре кистеперые вымерли.

Однако в рождество 1938 года рыбаки, занимавшиеся промыслом в Индийском океане, у берегов Южной Африки, обнаружили среди рыб, поднятых тралом с глубины 69 метров, очень странное существо. Размером и весом оно было с невысокого человека — длина составляла 1,5–1,8 метра, а вес 57 килограммов. Великолепного синеватого металлического оттенка рыба была покрыта крупной, толстой чешуей и имела мощные веслообразные плавники. Когда капитан наклонился, чтобы получше разглядеть это существо, оно разинуло пасть, полную острых зубов, и впилось ему в руку.

Никто из находившихся на судне не видел подобного животного. Когда судно ошвартовалось в одном из доков Ист-Лондона, это существо отнесли в местный музей. Мисс Кортни Лэтимер, хранитель музея, тотчас поняла, что перед ней ценная находка, и, сделав с нее зарисовку, отправила рисунок известному ихтиологу профессору Дж. Л. Б. Смиту. Он с трудом верил своим глазам: для него животное, изображенное на рисунке, существовало лишь в виде музейных моделей да в учебниках.

'Древние' рыбы

Хотя к тому времени, когда Смит своими глазами увидел это диковинное существо, от животного остались лишь кожа да часть черепа, он тотчас понял, что это самая важная из всех находок, какие удавалось сделать в море ученым. Он определил, что это один из экземпляров кистеперой рыбы, которая в течение миллионов лет скрывалась в глубинах моря, в сотнях метров от поверхности. То был целакант, морской сородич пресноводных кистеперых, которые выбрались 350 миллионов лет назад на сушу и положили начало сухопутной линии позвоночных. Смит назвал это существо латимерией в честь хранительницы музея.

14 лет спустя, в 1952 году, из глубин моря между Африкой и Мадагаскаром был извлечен еще один целакант. Позднее в этом же районе (Возле Коморских островов, на глубине 150–300 метров. — Ред.) было поймано более дюжины таких живых ископаемых. Так была дописана одна из самых волнующих страниц истории науки. В пучине вод у побережья Восточной Африки люди обнаружили живого представителя ветви, давно считавшейся вымершей, — ветви, к которой относятся их прямые предки и которая соединяет между собой позвоночных обитателей суши и моря.

Чудовища в пучине

В пучину ты бездонную низринешь.

Мильтон

Находка живого ископаемого, скрывавшегося в море 70 миллионов лет, всколыхнула воображение биологов. Они, как и встарь, принялись ломать голову, не таятся ли в мрачных глубинах под толщей воды морские животные, равноценные динозаврам и мамонтам — существам, которые давно считаются вымершими?

Впервые мысль эта захватила умы ученых в прошлом столетии. В 1864 году норвежские биологи извлекли с глубины 540 метров хрупкую, похожую на растение морскую лилию, какой еще никому не удавалось увидеть "во плоти". До сих пор находили лишь окаменевшие останки этих животных, в горных породах, возраст которых насчитывал 150 миллионов лет. Спустя каких-то полдесятка лет со дна Атлантического океана был поднят крупный алый морской еж, до того известный лишь по окаменевшим останкам, найденным в "белых скалах Дувра", возраст которых 100 миллионов лет. В 1859 году Дарвином была выдвинута теория, совершившая переворот в науке, и ученые стали представлять себе глубины моря как"…безопаснейшее из всех убежищ, таинственную бездну, где наверняка скрываются обитатели прежних геологических эпох".

Но если не считать эти редкие находки, ожидания ученых оказались напрасными. Во время кругосветного плавания английского научно-исследовательского судна "Челленджер" в 1872–1876 годах натуралисты, находившиеся на нем, исследовали морские глубины в надежде отыскать живые ключи к прошлому. Но они ничего не нашли, да и последующие экспедиции обнаружили досадно мало.

Однако экспедиция на "Челленджере" извлекла на поверхность множество невиданных, загадочных существ, благодаря которым от другой, ошибочной, теории, 20 лет сковывавшей развитие морской биологии, не осталось камня на камне. В 1841 году Эдвард Форбс, известный английский натуралист, пришел к заключению, что на глубине более 540 метров жизнь невозможна. Он сделал такое предположение после того, как им были взяты пробы в восточной части Средиземного моря с глубины 414 метров — самые глубоководные пробы по тому времени. А ведь еще в 1818 и 1839 годах два крепыша-провинциала — сэр Джон Росс и его племянник Джемс Кларк Росс — извлекли на свет божий с глубины 890 и 720 метров червей, ракообразных и морских звезд. Но Россы были моряками, а не учеными, и эти их находки, как и другие, остались незамеченными или их не учитывали, ошибочно считая, что животные были захвачены драгами в толще воды, а не у дна. Форбс же был хорошо известным ученым, которого называли Аристотелем XIX века, поэтому его теория была принята безоговорочно.

Однако в 1860 году произошло событие, которое нельзя было не заметить или игнорировать. С глубины 2160 метров в Средиземном море было поднято около 40 миль кабеля, усеянного кораллами, яйцами кальмаров, устрицами, двустворчатыми и брюхоногими моллюсками. Основания кораллов точно повторяли неровности кабеля, поэтому они не могли быть захвачены при подъеме кабеля наверх. 15 лет спустя во время экспедиции на "Челленджере" с глубин от 700 до 4500 метров было извлечено 6600 различного рода животных. Тем самым лжетеории был нанесен смертельный удар.

Форбс скончался в 1859 году в возрасте 39 лет, поэтому не испытал унижения при виде краха своей теории. Возможно, в этом заключена какая-то поэтическая справедливость, поскольку талантливый и гениальный Форбс, первый ученый-профессионал, посвятивший себя исключительно изучению морских животных, за свою короткую жизнь сделал немало ценных открытий в области морской биологии. Своим примером он увлек и других. По иронии судьбы именно он, "отец морской биологии", как некоторые его называют, совершил одну из грубейших ошибок в истории науки, но это лишь доказывает, что ученые — тоже люди.

До какой глубины простирается жизнь?

Благодаря страшному давлению, существующему в глубоководных слоях, теория Форбса без труда нашла многих приверженцев. Один известный его современник писал: "Поверить в то, что животные, подобные обитателям верхних слоев, могут жить на дне моря, столь же невозможно, как поверить в возможность их существования в вакууме или огне". Ученые "Челленджера" доказали, что животные действительно живут на океанском дне, но вопрос, насколько далеко вглубь простирается жизнь, оставался без ответа почти 100 лет.

В июле 1951 года датское научно-исследовательское судно "Галатея" опустило большой стальной трал в виде саней на дно Яванского желоба к востоку от Филиппинских островов, на глубину 7160 метров. "Галатея" медленно продвигалась вперед, и трал волочился по дну целых 110 минут. Для того чтобы выбрать несколько миль тяжелого стального каната на барабан кормовой лебедки, понадобилось ни много ни мало 7 с лишним часов. Когда трал подняли на борт, он напоминал огромное бесформенное чудовище, с которого ручьями стекала вода. Наготове уже стояли лохани и лотки, нетерпеливые руки тянулись к тесемкам мешка. Сперва вывалилась груда сероватой глины, гравия и камней, затем довольно большой камень с мелкими беловатыми наростами — морскими анемонами! Удивление и радость сменились возбуждением, когда биологи обнаружили 25 анемон, 75 морских огурцов, 5 двустворчатых моллюсков и щетинкового червя. При последующих тралениях была извлечена масса различных животных: полипы, черви, иглокожие, моллюски и ракообразные, жившие на глубине 10030 метров.

Этим удивительным открытием предел существования жизни, приурочивавшийся к глубине в 2250 метров, был отодвинут еще далее (Советские биологи на "Витязе" впервые установили наличие жизни на глубинах свыше 8000 метров еще в 1949 году. До этого пределом существования жизни считалась глубина 6500 метров. — Ред.). Восемь с половиной лет спустя, 23 января 1960 года, предел этот опустился до наибольших глубин Мирового океана. Жак Пиккар и лейтенант Дон Уолш заметили рыбу, похожую на морского языка (По общему мнению биологов, это была не рыба, а какое-то беспозвоночное, возможно, оболочниковое. — Ред.), и ярко-красную креветку (Как считает акад. Л. А. Зенкевич, вряд ли это была креветка; вероятнее всего, они видели мизиду. — Ред.) из иллюминатора батискафа, находясь в Марианской впадине (Тихий океан) на глубине 10525 метров.

В той же впадине русское научно-исследовательское судно "Витязь" позднее отметило глубину 11034 метра, наибольшую во всем Мировом океане.

Чем больше глубина, на которой живет то или иное существо, тем значительнее вес воды, давящей на него. Один кубический метр воды весит 1 тонну, так что человеку или животному не нужно опускаться слишком глубоко, чтобы ощутить сокрушающую мощь воды. Давление на 1 квадратный сантиметр поверхности тела погружающегося аквалангиста или рыбы через каждые 10 метров глубины возрастает на 1 килограмм. Животные, находящиеся на глубине 100 метров, испытывают давление в 10 килограммов на каждый квадратный сантиметр поверхности своего тела. На глубине 1000 метров давление это достигает 100 килограммов. Организмы, живущие в самых глубоких участках океана, на расстоянии 10000 метров от поверхности, должны испытывать давление в 1 тонну на каждый квадратный сантиметр поверхности тела. Каким образом животные выдерживают такую тяжесть? Что мешает им превратиться в студень?

Все дело в том, что обитатели глубин столь же мало ощущают давление толщи воды, как и мы с вами — тяжесть воздушного океана, на дне которого мы находимся. В обоих случаях живые ткани пропитаны жидкостями и газами, находящимися под тем же давлением, что и окружающая их среда. Телесные соки морских животных давят изнутри с той же силой, что и морская вода, давящая на них снаружи. Следовательно, животные не испытывают никакой нагрузки и ничто не препятствует их передвижению.

Некоторые животные — например, отдельные виды двустворчатых моллюсков и морские огурцы — могут выдерживать огромную разницу давлений и существовать как на мелководье, так и в абиссальных слоях воды. Одна разновидность офиур чувствует себя одинаково превосходно и на глубине 4,5 метра и на расстоянии 4500 метров от поверхности моря. Однако такие животные немногочисленны. Большинство обитателей мелководья претерпевают необратимые перемены, подвергнувшись воздействию высокого давления. Следовательно, существует, должно быть, какой-то предел, определенные условия, к которым должны приспособиться животные, прежде чем они смогут существовать на значительной глубине. Тот факт, что мелководные и глубоководные обитатели коренным образом отличаются друг от друга, был доказан с помощью бактерий, извлеченных с глубины свыше 9900 метров во время экспедиции на "Галатее". Доктор Клод Э. Зобелл (океанографический институт Скриппса) установил, что эти глубоководные микробы быстрее размножаются при высоких давлениях и низких температурах, к которым они привыкли, чем при более благоприятных, казалось бы, условиях, которые налицо в слоях вблизи поверхности.

Доктор Джин А. Кросс (Иллинойский технологический институт) проводил опыты, которые доказывают, что давление благоприятно действует на глубоководные растения. Оно или позволяет им более эффективно использовать для фотосинтеза имеющийся в наличии тусклый свет, или же вынуждает их "пожирать" органические останки вместо того, чтобы самостоятельно вырабатывать пищу. Ему грезятся глубоководные фермы будущего, где одновременно выращиваются три или более слоев съедобных водорослей, причем каждый из видов этих водорослей возделы-вается на наиболее благоприятной для него глубине. Кросс заявляет: "Определенный участок моря, свободный от резких сезонных колебаний, можно использовать в трех измерениях, выращивая значительные урожаи водорослей с целью использования их для нужд человека".

Холодные рыбы

Температура также является фактором, ограничивающим предел распространения животных по глубине, но вне связи со светом рассматривать ее влияние невозможно. Океан нагревается солнцем, и оттого, что лучи его не проникают на значительную глубину, температура воды с увеличением глубины опускается. В открытом море в слое воды от 20 до 500 метров, находящемся выше термоклина, температура приблизительно одинакова: в слое скачка она резко падает, затем постепенно опускается почти до точки замерзания в самых глубоких слоях. (Офицеры "Челленджера" использовали ил, взятый со дна Атлантического океана, вместо льда для охлаждения шампанского.) Около термоклина жизнь кипит. Покойный доктор Антон Ф. Бруун, руководитель экспедиции на "Галатее", объяснял это тем, что теплолюбивые животные не опускаются ниже из-за холода, а глубоководные животные не поднимаются выше этого слоя из-за высокой температуры и, возможно, большей освещенности.

Теплые воды, находящиеся выше термоклина, простираются в тропиках до глубины 480 метров. Примерно на этой глубине для человеческого зрения начинается полнейшая темнота. Однако глубоководные животные, особенно рыбы, обладают более острым зрением и могут видеть предметы при таком освещении, которое нами воспринимается как абсолютная темнота. Фотографические пластинки, которые намного чувствительнее к свету, чем человеческий глаз, а возможно, и глаз рыбы, регистрировали незначительную освещенность даже на глубине 900 метров.

Освещенность меняется с глубиной. Солнечный свет (белый свет) представляет собой сочетание различных цветов, то есть колебаний волн различной длины. Эти цвета обладают различной энергией, поэтому не все проникают одинаково глубоко. Красные лучи, имеющие меньшую энергию, поглощаются в первую очередь. За ними — оранжевые, желтые, зеленые и, наконец, голубые. Во время спусков в батисфере американский естествоиспытатель Уильям Биб обнаружил, что уже на глубине 6 метров красные лучи поглощались почти полностью. На глубине 15 метров красные предметы казались темно-каштановыми или коричневыми, а преобладающим цветом становился оранжевый. Во время погружений южнее Бермудских островов Биб и его спутник Отис Бартон обнаружили, что оранжевый цвет исчез на глубине 45 метров, а желтый — на глубине 90 метров. Зеленый почти полностью поглощался на уровне 105 метров. А на глубине 240 метров они видели "лишь густейшую, какую только можно представить себе, темную синеву, не похожую ни на что, существующее наверху…".

Это изменение освещенности с увеличением глубины оказывает значительное влияние на окраску глубоководных животных (Ниже речь идет об окраске глубоководных животных, живущих в толще воды, а не на дне. — Ред.). В хорошо освещенных верхних слоях — до 150 метров — прозрачное или двухцветное одеяние наилучшим способом маскирует животное. На глубине от 150 до 480 метров преобладают серебристые рыбы. В тусклом, синеватом свете возникают блеклые тени, поэтому принцип противотени играет здесь такую же спасительную роль, что и близ поверхности. У рыб-топориков и анчоусов длиной в палец — серебристое, сероватое или радужное брюхо и бурая спина.

Рыбы, живущие в менее освещенных слоях и поднимающиеся наверх, чтобы охотиться на обитателей верхних слоев, бывают черны как смоль, бархатисто-коричневого цвета и цвета тусклого серебра. У некоторых радужная кожа с золотистым, медным и зеленоватым отливом. Беспозвоночные, обитающие в зоне тьмы глубже 480 метров, облачены в темно-красные, пурпурные и коричневые цвета. Алые креветки глотают пунцовых червей и красноватых копепод; ярко-красные медузы грациозно проплывают во мраке, в то время как красные, лиловые и черные кальмары то и дело носятся взад и вперед в поисках добычи. Коричневые 10-сантиметровые китовые рыбки (Рыбы из подотряда Cetomimoidei отряда Cetomimimorphes. — Ред.) с ярко-красными или оранжевыми челюстями и темные кинжалозубы со смахивающими на бинокли глазами лакомятся этими живописными беспозвоночными.

Неизвестно, почему лишенные костей существа, особенно ракообразные, облачены в такие стыдливые одежды, в то время как рыбы предпочитают строгую черную или коричневую окраску (Однако в таких группах рыб, как морские окуни (Sebastinae), все глубоководные виды имеют красную окраску. Морские окуни живут в толще воды, но предпочитают держаться поблизости от дна. — Ред.). Такое живописное одеяние, по-видимому, излишняя роскошь, поскольку красные лучи не проникают столь глубоко, и поэтому другим животным они кажутся серыми или черными. В своей книге "На глубине полумили" Биб указывает, что крупная красная креветка, которую он "вез" в бутылке, на глубине от 6 до 15 метров из алой превратилась в черную с оранжевым отливом. Выходит, то, что было крикливым и заметным нарядом в освещенных солнцем слоях, в сумерках превращается в камуфляж. Но не проще ли было бы одеться в коричневое или черное по примеру рыб?

Обитатели сумерек

Даже медузы, у поверхности бесцветные или окрашенные в блеклые тона, в глубоководных слоях надевают одежду ярко-красного или шоколадного цвета. У некоторых на нижней части колокола появляются огненно-красные полосы, другие становятся похожими на пурпурные водяные лилии (Atolla) или бахромчатые, темно-синие шутовские колпаки (Periphylla). P, periphylla достигает в поперечнике самое малое 30 сантиметров и, как это бывает со многими глубоководными организмами, молодые животные обитают на меньших глубинах, чем более старые. Ученые с "Галатеи" извлекли множество медуз с глубины 6510 метров, в том числе экземпляр с прекрасной коричнево-фиолетовой окраской (Crambionella orsini), к которому прикрепился изящный "бумажный" наутилус.

С глубины 3600 метров в Китайском море было извлечено животное, какого еще никогда не приходилось видеть. Это был плавающий морской огурец темно-лилового цвета, напоминающий овальную подушку размером в фут. Это существо, окрещенное "галатеатурией" в честь экспедиционного судна, перемещается в зоне тьмы, "взмахивая" похожей на наволочку бахромой, которая находится по обеим ее сторонам. Один из его сородичей, также морской огурец, напоминает лилового осьминога и плывет ротовым отверстием вверх при помощи "юбочки" из щупалец, расположенных вокруг его "губ".

Вместе с медузами и голотуриями здесь обитают вездесущие копеподы, порхающие среди сумеречных вод, словно тучи неких нервозных насекомых. Во время этого судорожного танца их подобранные по парам конечности постоянно сокращаются в поисках пищи. Некоторые из них прозрачны, некоторые имеют желтоватый или красноватый оттенок благодаря жировым комочкам, находящимся у них в теле. Еще глубже обитают красные и черноватые экземпляры; у некоторых из них перьевидные конечности ярко-золотистого или бронзового цвета. Как почти все глубоководные планктонные организмы, эти копеподы тоже крупнее, чем их сородичи, живущие близ поверхности, и достигают трети дюйма.

Обитатели сумерек

Ракообразные — животные многочисленные и столь же важные для экономики глубоководных слоев, как и для экономики поверхностных слоев. Наиболее характерными представителями этой группы являются кроваво-красные креветки. Ярко-алые гиганты размером до 30 сантиметров набрасываются на мелких черных рыбок (Cyclothone), словно кот на мышь. В желудке одной слинявшей креветки была обнаружена рыба величиной в 5 сантиметров. В отличие от их усатых сородичей-вегетарианцев, которые выцеживают невидимые растения в освещенных солнцем водах, глубоководные эвфаузииды вооружены зубами и мощными клешнями для того, чтобы ловить небольших креветок, червей, мелких рыб и рыбьих мальков.

Некоторые ракообразные "выуживают" себе пропитание. Обтекаемые, мощного сложения креветки из семейства Sergestidae снабжены длинными усиками, удивительно похожими на удилище с леской. У некоторых из них на усиках даже поблескивают изогнутые крючки. Некоторые биологи, и в их числе сэр Алистер Харди, полагают, что эти креветки, поймав свою добычу на "крючок", подталкивают ее к клешнеобразным шипам на конечностях, участвующим в питании, — пощады от этих шипов не жди.

Для многих животных самыми страшными удочками являются гибкие, как резина, щупальца кальмара или осьминога. Одна разновидность глубоководных кальмаров оснащена чрезвычайно длинными щупальцами, снабженными острыми, как кошачьи когти, крючками и светящимися органами. Плавают они плохо и, как полагают, остаются на одном месте; жертвы сами устремляются к освещенным щупальцам подобно тому, как насекомые летят на свет лампы. Облаченные в зловещие одеяния темно-багрового, черного и пурпурного цвета, глубоководные головоногие бывают крошечными, чуть более 2 сантиметров, и такими огромными, как гигантские кальмары. По словам китобоя Фрэнка Буллена, в пристальных, похожих на человеческие, глазах этого животного размером с мяч он увидел "поистине преисподнюю ненависти ко всему живому". У некоторых видов этих тварей глаза разных размеров; один глаз может быть в четыре раза больше другого. Доктор Гилберт Восс (университет Майами) выдвинул предположение, что меньший глаз используется в освещенных водах, а больший — в сумеречных глубинах.

Головоногие, обитающие в зоне мрака, обычно рыхлы и бесформенны, у большинства водянистые ткани и слабые мышцы, наполненные желеобразным веществом. Одни походят на грязную швабру, другие — на медузу. Такое строение увеличивает их плавучесть, позволяя животным удерживаться на определенной глубине при минимальных усилиях. Для того чтобы приводить в движение мощные мышцы и перемещать громоздкое, крепкое тело, нужно слишком много энергии, а ведь пища на столь значительной глубине очень скудна. Иногда осьминоги вместо темных одеяний облачаются в прозрачные; передвигаются они "вверх ногами" при помощи перепонки, соединяющей их вялые "руки". Эта мембрана ритмично пульсирует наподобие колокола медузы. Словно это само море превратилось в комок студенистой, рыхлой массы, наделенной искрой жизни!

В зоне вечной тьмы головоногим незачем прятаться, поэтому чернильные мешки у них невелики, а то и вовсе отсутствуют. Один вид кальмара выбрасывает слизистую жидкость, которая при соприкосновении с водой превращается в светящееся голубое облако. Во мраке эта внезапная вспышка яркого света оказывает такое же воздействие, как и темное чернильное облако в освещенных водах.

Кальмары извлекались на поверхность с глубины по крайней мере 3450 метров. Осьминог Grimpoteuthis обитает на глубине 2700 метров на дне студеного антарктического моря Уэдделла — самого холодного участка Мирового океана. В кромешной тьме скользит он там среди кремнеземных могильных плит, сложенных из миллиардов диатомовых водорослей.

В более теплых слоях, на глубине от.900 до 3000 метров, обитает существо, представляющее собой, по словам Уильяма Биба, "очень маленького, но очень страшного осьминога, черного как ночь, с белыми, точно из слоновой кости, челюстями и кроваво-красными глазами… Щупальца его, снабженные чашеобразными присосками, соединены перепонкой цвета черного дерева". Ученые дали ему имя подстать его жуткой внешности — Vampiroteuthis infernalis. Этот редкостный зверь — не осьминог и не кальмар. Это десятирукий представитель некогда распространенной группы головоногих, большинство которых вымерло миллионы лет назад. Две из его рук представляют собой длинные червеобразные щупальца, которые свертываются и прячутся в специальные сумки. Хотя этот "кальмар-вампир" и проводит всю жизнь во мраке или при чрезвычайно тусклом зеленом свете, у него крупные зоркие глаза. Возможно, он использует их для выслеживания светящихся обитателей зоны тьмы, которые имеют крохотные, напоминающие фонарик, органы, разбросанные по поверхности тела, в частности, многих его сородичей.

В тех же глубинах, что и V. infernalis, скитается другое древнее головоногое под названием Spirula spirula. Как указывает его более скромное имя, этот маленький кальмар обладает не столь свирепой внешностью. У него кувшинообразное тело длиной 7,5 сантиметра вместе с бахромой из коротких толстых рук, свешивающихся вниз. Spirula плавает вниз головой и встречается вдоль крутых материковых свалов в теплых океанских водах. Его белое со ржавчиной тело имеет спиральный внутренний панцирь, состоящий из нескольких камер, наполненных газом. Возможно, Spirula регулирует глубину погружения, изменяя количество газа в самой большой камере. Этот морской стратонавт является единственным сохранившимся представителем "племени", процветавшего 125 миллионов лет назад. Один экземпляр такого животного был главной находкой экспедиции на "Челленджере", ученые члены которой жадно осматривали каждую сеть в поисках хоть каких-то следов прошлого. Но, увы, даже лучшие натуралисты того времени не поняли, сколь древней является родословная Spirula.

Ненасытные утробы

Хотя кальмар-вампир и другие глубоководные головоногие и служат пищей для легенд, они не достигают размеров двухтонного резинового кальмара, для манипулирования которым при съемках фильма "20 тысяч лье под водой" потребовалось 24 человека. Ни один пойманный кальмар-вампир не превышал 21 сантиметра. Гигантские кальмары не всю жизнь проводят в зоне тьмы; те же головоногие, которые обитают там вечно, редко достигают более полуметра.

Если некоторые ракообразные, обитающие на глубинах, имеют огромные по сравнению с поверхностными видами размеры, то глубоководные рыбы редко достигают крупных размеров. В связи с этим фактом профессор Ч. П. Айдил писал в своей книге "Бездна": "Если бы группа художников-сюрреалистов устроила конкурс на изображение наиболее нелепого и невероятного чудища, то они наверняка не смогли бы даже представить, насколько гротескны формы рыб, обитающих в глубоководных слоях океана… Но если бы даже у наших сюрреалистов и хватило фантазии, чтобы изобрести такие существа, то вряд ли у них достало бы воображения уменьшить этих уродов до крохотных размеров, превратив их из предметов, внушающих жуть, в предметы, вызывающие усмешку".

Но малая величина не означает малый аппетит. Оснащенные огромной пастью и растягивающимся желудком, мрачные большероты и хиазмоды, живущие во мраке на глубине свыше 1500 метров, могут сожрать добычу величиной с себя, а то и больше. Их челюсти представляют собой систему соединенных шарнирами рычагов, позволяющую им разевать пасть наподобие живой пещеры. Вместо сталактитов и сталагмитов в этой пещере острые, как кинжалы, зубы, которые иногда загибаются внутрь для того, чтобы добыча беспрепятственно могла попасть к ним в утробу. "Резиновый" желудок в конце пещеры при необходимости может увеличиваться в несколько раз. У одного большерота в желудке была обнаружена похожая на треску рыба длиной 22 сантиметра, хотя сам хищник имел в длину всего 15 сантиметров.

Большероты иногда достигают огромных, для них размеров в 1,8 метра, но большая- часть этой длины обычно приходится на тонкий, как веревка, хвост. У одного вида этих хищников к хвосту прикреплен красный "фонарь", который, возможно, используется для приманки жертв. Но, происходит это или нет, нетрудно представить себе существо, которое, подойдя слишком близко к свету, оказывается схваченным хвостом, похожим на лассо, который подтаскивает его к огромной пасти. Другой представитель этой немыслимой группы, Eurypharynx pelecanoides, или "пеликаний рот", — это вялый мешок длиной в 60 сантиметров, состоящий из пасти и хвоста; водится он во всех теплых океанах. Не имея крепких костей и мышц, хищник вонзает длинные, кривые зубы в тело жертвы, обвиваясь вокруг нее, точно змея.

Хиазмоды еще более жадны. Зубастый черный хиазмод никогда не бывает больше 15 сантиметров, но проглатывает рыб длиной 20–25 сантиметров. Из неестественно растянутого желудка одной такой рыбы, когда ее поймали, проглядывал глаз. Глаз этот принадлежал рыбе того же самого рода, но в два раза большей.

Такая прожорливость как нельзя кстати в глубинах, где пища попадается нечасто. Едок должен довольствоваться тем продовольствием, какое есть, и чем больше "ломоть", тем дольше животное не будет испытывать муки голода. В отличие от змей и людей, большероты, плотно пообедав, не становятся вялыми. По словам одного зоолога, "умиротворенность в глубинах невозможна", поэтому поиски пищи должны начинаться сразу же после обеда.

Напоминающие угрей, рыбы из подотряда стомиатоидных образуют другую группу рыб со ртом-капканом; размером они с голубя и имеют "резиновый" желудок. К ним относится вспыльчивый, с острыми, саблеобразными зубами хаулиод (в Англии его называют "рыба-гадюка"). Клыки у него настолько длинны, что ему, должно быть, стоит немалого труда закрыть пасть. Черных, коричневых или серебристых, со стремительными очертаниями тела, стомиатоидных легко узнать по характерным для них мясистым бакам, или усикам. Эти усы бывают размером и формой с окурок, бывают они также длинные, утончающиеся к концу, похожие на бич, раз в десять длиннее тела. У некоторых экземпляров усики к концу утолщаются; у других они разветвляются в виде крохотного дерева или виноградной грозди. При любом, даже едва заметном движении воды около этих щупалец рыба начинает злобно щелкать челюстями. Иногда щупальца заканчиваются какой-нибудь приманкой, например ярко-красным наростом, похожим на аппетитную копеподу. В море таких ловушек для заглядевшихся полным-полно.

Карикатурная рыба-дракон длиной около 30 сантиметров набрасывается на стайку большеголовых мелампид. Первый луч ееспинного плавника откладывается вперед наподобие лезвия складного ножа. Этот луч используется как удочка

Одна разновидность стомиатоидных является, вероятно, наиболее распространенной в море рыбой; она, пожалуй, многочисленнее, чем сельди, сардины и менхаден. Рыба размером с гольяна, называемая Cyclothone elongata, или "щетинкоротая", живет в средних слоях и попадается на глаза разве только ученым. Это прожорливое существо выглядит как "обыкновенная" рыба, если не считать крупной головы и пасти-капкана, полной щетинообразных зубов. Если бы можно было создать экономичное рыболовное снаряжение для промысла в толще воды на значительных глубинах, то щетинкоротых рыб можно было бы ловить и консервировать вместо анчоусов. Они могли бы использоваться для изготовления рыбного протеинового концентрата (рыбной муки), который помог бы облегчить страдания голодных, составляющих половину населения нашей планеты.

Второе место по численности в списке глубоководных обитателей по праву занимают светящиеся анчоусы — маленькое, большеглазое создание, очень напоминающее распространенную мелководную разновидность рыб. Большинство их живет на глубине от 100 до 500 метров, но многие ночью поднимаются на поверхность в поисках пищи. Только тут и можно представить, насколько они многочисленны. Однажды ночью английский корабль погоды, находясь в Северной Атлантике, в течение пяти часов плыл по морю мерцающих, прыгающих светящихся анчоусов. Должно быть, то было сказочное зрелище, потому что серебристое брюхо этих рыб, бока, голова и хвост усеяны напоминающими пуговицы огоньками. Иногда огоньки на хвосте настолько ярки, что при их свете можно читать; огоньки на теле сверкают, словно зеленые драгоценные камни, иногда они бывают окрашены в желтый или красный цвет. Хотя существа эти так крохотны, что на фунт пойдут сотни этих рыб, на теле у них не меньше ста огоньков. У каждой из 170 разновидностей свой, характерный рисунок огней. Биб утверждал, что он "с первого взгляда мог определить, какие именно виды и сколько их находится в каждом новом улове, руководствуясь одними лишь светящимися иероглифами".

Зачастую дневная окраска светящегося анчоуса столь же поразительна, как и его ночные огни. У некоторых видов радужная, с медным отливом спина с темно-синими пятнами, разбросанными кое-где, серебристое брюхо и бока с мерцающим розовым или зеленым оттенком. Обладающая мрачной внешностью рыба-топорик, как и светящийся анчоус, обитает на глубине от 150 до 480 метров и носит почти такое же одеяние. Короткий, напоминающий рукоятку хвост, сжатое с боков тело и прямое, похожее на лезвие брюхо придают ей сходство с миниатюрным топориком. Попав в сеть, эти создания среди черных и красных рыб и креветок — обитателей темных глубин — выглядят, как блестящие серебряные монеты. Величиной они с монету в 50 центов или полукрону и меньше светящихся анчоусов. У рыбы-топорика большой рот с опущенными уголками, что придает ей вечно угрюмое выражение. У некоторых- напоминающие бинокль глаза, постоянно глядящие вверх, благодаря чему кажется, что они задумчиво смотрят в освещенные воды, ожидая появления пищи. У всех овальной формы голубые и реже ярко-красные "фонари", светящие вниз, во тьму.

Рыбы-рыболовы

Может случиться, что в темных глубинах рыба-топорик, бросившись на предмет, показавшийся ей сочной копеподой или светящейся креветкой, сама окажется влекомой в темную, жуткую пропасть. Если маленькая рыбка начинает вырываться, спасая свою жизнь, острые, искривленные зубы выпрямляются, преграждая жертве выход. Затем меньшие зубы заталкивают добычу в эластичный желудок. Рыба-удильщик раздобыла себе очередной "кусок хлеба".

Одновременно смешные и свирепые, эти маленькие немыслимые существа добывают себе пропитание рыбной ловлей, как заправские рыбаки. Будучи плохими пловцами, они висят неподвижно или лежат в засаде на дне океана на глубине от 900 до 3600 метров. Первый луч колючего спинного плавника у таких рыб, обособившись от остальных, удлинился и превратился в удилище, нависшее над головой рыбы. У одних видов удилище это короткое и толстое, у других — в несколько раз длиннее тела. У одного вида удильщика имеется "складное" удилище, которое может скользить по спине, подтягивая приманку все ближе и ближе к огромной пасти.

Глубоководные удильщики. Эти странные существа, как заправские рыбаки, удят с помощью лески и наживы

В результате поисков и ошибок эволюционного развития удильщики извлекли из кладовой природы целый арсенал экзотических приманок. Иногда они используют лишь мясистое утолщение на конце удочки, но чаще всего удочка разветвлена и напоминает вкусного червя или креветку. Для того чтобы жертва без труда могла отыскать приманку, почти у всех 80 видов удильщиков (за исключением двух) приманка снабжена "освещением". У одного вида светятся зубы. Ученые рыболовы с "Галатеи" извлекли на свет ранее неизвестную разновидность удильщика с раздвоенным светящимся органом, свешивающимся с неба. Доктор Бруун назвал черное, длиной в полметра широкоголовое существо "несомненно, самым удивительным трофеем экспедиции…" Ему дали название Galatheathautna axeli в честь экспедиционного судна и датского принца Акселя.

Удильщик Antennarius ocellatus. Эта маленькая тропическая рыбка, прячась среди атлантических водорослей и саргассов, заманивает добычу в свою бездонную глотку с помощью 'наживки', напоминающей червя

С помощью мышц удильщик забрасывает удочку и шевелит приманкой, имитируя некое движущееся существо. Когда жертва оказывается достаточно близко, нижняя часть пасти удильщика опускается вниз, челюсти выпячиваются, а жаберные крышки внезапно расширяются. Таким образом, создается мощное течение, которое затягивает жертву в разинутую пасть хищника. Большинство таких удильщиков не больше человеческого кулака, но они могут проглотить добычу величиной с себя. Одна разновидность удильщика, безобразный черный Melanocetus johnsoni, может проглотить жертву в два раза больше себя. В раздувшемся желудке у одной такой рыбы был обнаружен светящийся анчоус, свернувшийся калачом, значительно крупнее хищника.

Сосредоточенные на глубине от 1500 до 1950 метров, глубоководные удильщики, должно быть, произошли от мелководных видов, как, например, морской черт (Lophis piscatorius). Такие удильщики в изобилии водятся среди скал и водорослей у берегов в тропических и полутропических водах, где они удят с помощью раздвоенной складки кожи, укрепленной на втягивающемся удилище. Самцы мелководных удильщиков имеют хорошее рыболовное оборудование: самцы же большинства глубоководных удильщиков предоставляют заниматься добычей пищи самкам. Достигнув брачного возраста, глубоководные самцы впиваются своими выпяченными зубами в брюхо, бока, лицевую и какую-либо другую часть самки. Постепенно губы и рот самца врастают в ее кожу, и все органы, кроме органов размножения, атрофируются. Системы кровообращения соединяются, и самец получает необходимое питание из крови самки. За это он оплодотворяет ее икру. Представляя собой немногим больше, чем наружный половой орган, самец продолжает расти, но достигает лишь небольшой части длины самки. Чем меньше самец, тем лучше, поскольку тем меньше потребуется пищи для того, чтобы супруги могли просуществовать.

Живой свет

Это необычный вид полового сожительства является приспособлением к условиям жизни в темноте, где рыбье "население" невелико и подходящую пару найти нелегко. Самцы-удильщики обладают удивительно острым нюхом, позволяющим им находить самок. Возможно, им помогает в этом и зрение: впиваясь во тьму крупными выпуклыми глазами, они отыскивают вспышки света, излучаемые световыми органами будущей супруги. Глубоководные обитатели, вероятно, флиртуют, подмигивая огоньками, подобно светлякам на лугах, подающим световые сигналы в брачную пору. А самки светящегося червя (Odontosyllis enopla) после полнолуния вылезают из своих нор в дне моря и испускают ярко-зеленое свечение до тех пор, пока самец не ответит надлежащим образом.

Расположение и цвет огней может служить признаком пола их обладателя, подобно тому как по оперению можно определить пол птицы. Самцы светящегося анчоуса имеют сверху на хвосте крупные, мощные огни, в то время как у самок на нижней части хвоста находятся более тусклые "лампы". Вероятно, светящийся анчоус узнает своих сородичей по расположению огней на брюхе, а по хвостовым огням определяет их пол.

Живой свет в значительной мере выполняет функции, которые в освещенных водах выполняет цвет. Взять, к примеру, образование косяков. Узнав "родственные" огни, некоторые виды могут формировать косяки; во всяком случае, ориентируясь по однородным огням, находящиеся в одном косяке рыбы держатся вместе. Ярко светящиеся креветки часто передвигаются огромными группами; некоторые из них оснащены зелеными "фонарями", которые видны, как определил один биолог, на расстоянии около 100 метров.

Эвфаузииды отличаются тем, что перемещаются крупными "стадами", а также несут на себе множество голубовато-белых огоньков. Более мощные лампы на голове следуют за движениями их глаз и освещают тот участок, куда направлен взгляд креветки. Пожалуй, эвфаузииды используют свои фары таким же образом, как некоторые стомиатоидные — световые органы, расположенные около глаз. Исследуя антарктические воды, доктор Р. Хантер, английский биолог, однажды видел, как 30-сантиметровая стомиатоида направила сноп яркого голубого света вверх, находясь на глубине 1,5 метра. В этом снопе оказалось скопище эвфаузиид, и хищник принялся глотать их точь-в-точь, как форель ловит мух. Биб наблюдал, как "довольно крупные копеподы и другие организмы" устремились в полосу света, отбрасываемого вниз огнями на брюхе светящегося анчоуса. "Вслед за тем рыба, изогнувшись, схватила несколько этих животных".

Можно подумать, что животное с несколькими рядами огней на брюхе и боках будет так же заметно, как океанский лайнер в темную безлунную ночь, а потому может легко стать жертвой хищников. Но если бы это было так, то подобного рода огни постепенно атрофировались бы в результате естественного отбора. Следовательно, если большинство глубоководных рыб, ракообразных и кальмаров имеют их, должно быть, они приносят им определенную пользу. Доктор Уильям Д. Кларк полагает, что ему известно, в чем она заключается. По его словам, близорукие враги, находящиеся в ниже лежащих слоях, видят не отдельные огни, а расплывчатое световое пятно. На фоне темно-голубого "неба" сумеречной зоны оснащенное огнями животное фактически незаметно. Не будь этих огней, оно представляло бы собой аппетитный, четко очерченный силуэт.

Это маленькое чудовище длиной всего в несколько сантиметров — стомиатоида — поймана в Саргассовом море на глубине 1300 метров. Светящиеся органы размещены на брюхе. К телу ее, возле головы, прикрепился колбасовидный паразит

Если вы войдете в темную комнату и включите свет, он ослепит вас. Голодный хищник при свете хвостового огня светящегося анчоуса, направленного ему в глаза, вероятно, испытывает такое же ощущение. Как заметил Биб, "более надежный способ обороны и спасения от хищников трудно себе представить". — Если кальмары извергают огненное облако, то некоторые виды креветок (Acanthephyra) как бы разлетаются на сотни сверкающих искр в минуту опасности. Некоторые виды удильщиков также выделяют ослепительного желто-белого цвета слизь, чтобы не стать чьим-то кормом.

Независимо от того, для какой цели он используется, свет этот вырабатывается двумя способами. Он излучается или светящимися клетками самого животного, или же светящимися бактериями. Любопытно, что эти бактерии из поколения в поколение гнездятся у хозяина на одном и том же месте. В обоих случаях свет вырабатывается в результате сложной химической реакции. При соединении вещества под названием "люциферин" с кислородом и катализатором получаются так называемые оксилюциферин, вода и световая энергия. Некоторые "живые фонарики" включают и выключают свой свет посредством нервных импульсов, которые то начинают, то прекращают химическую реакцию. Бактерии испускают свет постоянно, и хозяева "выключают" их, поворачивая светящийся орган так, что он исчезает из поля зрения, или закрывая его складкой кожи.

Размеры и строение световых органов, известных под названием "фотофоры", столь же разнообразны, как и их число и расположение у различных видов животных. Они могут быть оборудованы рефлекторами, прозрачными экранами, фокусирующими линзами, приводимыми в движение с помощью мышц диафрагмами для регулирования силы света или цветными фильтрами. Бактерии, губки, медузы, черви и морские улитки предпочитают голубой или желтый свет; рыбам, кальмарам и ракообразным нравится сине-зеленый, красный или белый свет.

Этот живой свет холоден. Вряд ли вы захотите взять в руки электрическую лампочку, горевшую хотя бы несколько минут, потому что свыше половины электроэнергии, подаваемой на нее, превращается в тепло. Но светящихся животных вы можете трогать без опаски. Во время второй мировой войны японские офицеры читали донесения при призрачном голубом свете остракод, когда находились слишком близко от расположения противника и воспользоваться карманным фонарем было невозможно. При люминесценции на теплообразование тратится менее одного процента химической энергии. Если бы люди выяснили, каким образом морские животные столь эффективно используют энергию, они смогли бы освещать свои города и автострады гораздо успешнее и дешевле.

Отнюдь не все глубоководные обитатели имеют световые органы. Те животные, которые снабжены ими, сосредоточены на глубине от 300 до 2400 метров. Сверхчувствительные световые приборы, опущенные в Атлантике в нескольких сотнях миль к юго-востоку от Нью-Йорка, обнаруживали максимальное количество вспышек на глубине 900 метров как в дневное, так и в ночное время. Когда вместо фотометров опускают сети, то наибольшее количество рыбы, креветок, червей, сальп и медуз извлекают примерно с той же глубины — с 780 метров. Возможно, эти слои столь "многолюдны" по той причине, что последние следы солнечного света превращаются тут в нескончаемый мрак, и животные без труда могут скрываться здесь от хищников. Акванавты, совершающие путешествия по внутреннему космосу в батискафах, сообщают, что планктон почти исчезает на глубине около 300 метров, в зоне бесплодия. На глубине же от 390 до 780 метров планктон снова появляется в изобилии. Далее, по мере увеличения глубины, количество живых организмов опять уменьшается.

Жизнь в преисподней

В глубокой бездне времени…

Шекспир

Когда солнце начинает садиться и зона смешения света и мрака ползет вверх, многие животные вместе с нею движутся к поверхности. Кажется, будто некое неодолимое биологическое начало мобилизует армии обитателей глубин во всех частях Мирового океана и вынуждает их устремляться ввысь. С давних пор натуралисты знали, что в ночное время улов близ поверхности гораздо значительнее, чем днем. Но все эти существа начинают исчезать, как только первые лучи восходящего солнца вонзятся в серебристо-серые воды; начинается обратная миграция мириадов животных.

В этих таинственных походах участвуют стаи рыб и кальмаров; тучи креветок, крылатых улиток и червей; полчища тихоходных копепод, медуз и простейших. Покрываемые расстояния и скорость перемещения некоторых видов мигрирующих животных весьма значительны. Копеподы величиной не больше рисового зерна поднимаются на поверхность с глубины 100 метров с удивительной для них скоростью-15-30 метров в час. А утром они снова возвращаются домой, что занимает 7 часов. Хрупкие, похожие на насекомых мизиды и амфиподы два раза в сутки совершают утомительное путешествие на расстояние около 400 метров. Эвфаузииды и креветки мигрируют с глубины 800–200 метров, а затем возвращаются назад.

Во время таких переходов животное может испытывать страшный перепад давления (40–50 атмосфер) и разницу температур, которую вы испытали бы, попав с Исландии на экватор. Почему же такое количество животных два раза в день пускаются в столь утомительные путешествия? Миграции в море обитателей океана столь распространены, что это наводит на мысль об их огромном биологическом значении. Но каком именно?

Наиболее очевиден такой ответ: малые животные поднимаются ради изобилия пищи в поверхностных слоях, а крупные — для того, чтобы питаться малыми животными. Но почему эти существа не живут постоянно в морских чащобах у поверхности, зачем тратить ежедневно столько энергии на миграции? Опять-таки, очевиднее всего, днем они прячутся в "пещеры" глубин подобно обитателям лесов, добывающим себе пропитание ночью, чтобы самим не очутиться в утробе хищника.

Однако не все биологи разделяют такую точку зрения. Профессор Алистер Харди полагает, что плохо плавающие животные мигрируют из малоподвижных глубинных слоев для того, чтобы, воспользовавшись более сильными поверхностными течениями, попасть в новые районы кормежки и освоить их. Хорошие же пловцы — рыбы и кальмары — совершают миграции просто в поисках пищи.

Большинство биологов заявляет, что основной фактор, управляющий процессом миграции, — это не что иное, как свет. Возраст же организмов, физические условия, температура и давление, очевидно, ограничивают диапазон миграции. Возможно также, что различные существа попросту предпочитают определенную степень освещенности и оттого движутся за этой зоной вверх или вниз после восхода и захода солнца. Животные, естественно, очень чувствительны даже к небольшим изменениям освещения. Даже лунный свет вынуждает их уходить вглубь; в пасмурную же погоду они поднимаются выше.

Каковы бы ни были причины этих подъемов и спусков, они связаны еще с одним таинственным явлением — наличием глубоководных рассеивающих слоев (ГРС). Во время второй мировой войны физики, разрабатывавшие способы обнаружения подводных лодок с помощью гидролокаторов, неоднократно получали отраженные сигналы, согласно которым дно находилось на глубине 270 метров, хотя им было известно, что глубины здесь были гораздо значительнее. Кроме того, по сообщениям капитанов судов, ими были обнаружены мели там, где их не существовало; в течение многих лет на морские карты наносятся сотни банок с пометкой "СС" ("существование сомнительно"). Очевидно, сигналы эхолотов отражались от какого-то предмета, находившегося между поверхностью и дном моря. Но эти "предметы" не оставались на одном месте. С заходом солнца они поднимались к поверхности, затем исчезали, снова появляясь с первыми лучами солнца и опускаясь на свою обычную глубину. Иными словами, появление ГРС совпало с вертикальной миграцией животных. Мартин У. Джонсон, американский зоолог, предположил, что звук, должно быть, рассеивался и отражался морскими животными, совершающими свои таинственные ежесуточные переходы.

Последующие исследования установили, что ГРС — почти сплошные и существуют почти во всех океанах мира. В дневное время три, иногда пять слоев толщиной от 45 до 90 метров висят, словно пелена слоистых облаков, на глубине от 210 до 720 метров. Каждую ночь призрачные "рефлекторы" поднимаются к поверхности и рассеиваются или сливаются в широкую полосу, доходящую до глубины 150 метров.

Много лет ученые, рыбаки и всякие умники ломали себе голову, какие же именно животные образуют эти перемещающиеся слои. Чуть ли не все виды животных оказались предметом изучения. Одними из первых, кто "подпал под подозрение", были стаи кальмаров, затем, к великой радости рыбаков, решили, что это — огромные косяки промысловых рыб.

Спуская сети и фотокамеры в ГРС, направляя звуковые сигналы на различных животных в лабораторных условиях и наблюдая за ними с помощью батискафов, ученые в конце концов пришли к выводу, что основными организмами, производящими рассеивающий эффект, являются мелкие рыбы, креветки и сифонофоры. Все эти животные водятся повсеместно, передвигаются, по-видимому, в пределах вполне определенных слоев и могут сдвигать пределы ГРС. Панцири креветок и эвфаузиид эффективно отражают звук и вполне могут быть причиной возникновения "ложного дна". Газ, находящийся в камерах сифонофор и плавательных пузырях рыб, должно быть, обладает теми же свойствами.

Во время спусков в батискафе около Сан-Диего доктор Эрик Г. Бархэм обнаружил скопления сифонофор, которые неподвижно висели на глубине от 255 до 435 метров, вытянув длинные щупальца во всех направлениях наподобие живой сети. Он неоднократно замечал скопления рыб длиной 10–13 сантиметров на глубине от 200 до 300 метров, а однажды на глубине в диапазоне 360–450 метров увидел столько креветок, что не смог сосчитать их. В соседнем слое толщиной 60 метров находилось множество светящихся анчоусов. А на глубине от 650 до 690 метров Бархэм обнаружил самое крупное скопление рыб.

Знаменитый акванавт и пионер-аквалангист Жак-Ив Кусто всегда зорко следит за обстановкой, спускаясь сквозь ГРС, однако, в отличие от Бархэма, он ни разу не замечал сколько-нибудь заметного увеличения фауны. Правда, он попадал в подводные "лавины", которые с увеличением глубины встречались чаще. Такого рода снегопады отметили пять других исследователей глубин, в их числе Биб. Кусто предположил, что эти "снежные хлопья" — живые организмы, но профессор Харди считает, что, вероятно, это в основном мертвый материал — медленно опускающиеся на дно панцири ракообразных и планктонных организмов. По словам Кусто, поставленного в тупик этой тайной, "должно быть, существует какое-то еще неизвестное звено в цикле жизни моря". Ответом на этот вопрос, по-видимому, является открытие органических веществ, которые находятся в морской воде, выделяются из раствора и прилипают к пузырькам воздуха. Доктор Гордон Райли, один из биологов, обнаруживших, что такого рода органические вещества превращаются в видимые глазом частицы пищи, полагает, что это и есть те самые таинственные снежные хлопья, которые видели Кусто и другие исследователи глубин.

Это замечательное открытие нового звена в пищевой цепи моря разрешает также давнюю проблему — каким образом существуют глубоководные планктонные организмы. Ученые долгое время сомневались в том, что медленно падающий дождь из мертвых и умирающих организмов, проносящийся мимо множества голодных ртов, может кормить и глубоководных обитателей. Около 9/10 растительных организмов пожираются в верхнем слое толщиной приблизительно 180 метров. Как отметил доктор Антон Бруун, "мертвые организмы в море столь же редкое зрелище, как и на суше. Больные или слабые животные становятся жертвами более сильных животных и пожираются; разве что иногда крупный кит или гигантская акула, не уничтоженные до конца, могут опуститься на дно".

Вечно голодным животным, обитающим в холодных, темных глубинах, органические хлопья кажутся манной небесной. По словам Райли, в пределах верхнего слоя толщиной 450 метров количество пищи уменьшается с глубиной, затем уровень становится постоянным благодаря образованию на всех глубинах новых органических веществ. Эти частицы пищи, должно быть, служат кормом многим обитателям глубоководных рассеивающих слоев, которыми в свою очередь питаются более крупные животные, в том числе рыбы, попадающие к нам на стол. Съедобные обитатели ГРС водятся слишком глубоко, передвигаются слишком быстро и слишком рассредоточены, чтобы служить непосредственным источником пищи для человека.

Существуют и иные источники пищи для ненасытных утроб обитателей глубин. Многие глубоководные животные в ранний период своего развития обитают в богатых пищей поверхностных слоях. Эти неопытные существа, пытаясь вернуться в родные глубины, натыкаются на полчища прожорливых хищников. Мигрирующие животные, возвращающиеся домой с набитым брюхом из верхних слоев, также идут в пищу обитателям нижних слоев.

Все оканчивается на дне, в холодном иле. Количество бактерий, немногочисленных в воде, в горсти ила увеличивается до миллионов, даже миллиардов. Останки животных, падающих на океанское ложе, трупы пресмыкающихся и ползающих существ, листья и другие предметы, смытые с суши, — все это разлагается бактериями и превращается в ил. Тут, как и на мелководье, черви, голотурии и морские ежи пожирают этот ил, усваивая содержащиеся в нем органические вещества, и в свою очередь становятся кормом для более крупных и более активных животных. Черви и оболочники, по-видимому, в течение неограниченного времени могут питаться лишь одними бактериями, так что вполне возможно, что микробы для многих обитателей дна являются важным источником пищи.

По мере удаления от суши и поверхности живых организмов становится все меньше и состав их изменяется. Глубоководное ложе центральной части океанских бассейнов, особенно южной части безбрежного Тихого океана, — один из самых бесплодных районов планеты. Недаром поверхность океана имеет здесь голубой цвет. Это еще одно доказательство тезиса, что на распределение жизни в глубоководных слоях значительное влияние оказывает наличие пищи в поверхностных слоях.

Крысохвосты и бротулиды

Самыми распространенными обитателями глубоководного океанского ложа являются крысохвосты (Macrouridae) и бротулиды (Brotulidae). Первые более многочисленны, чем вторые, но оба вида животных могут стать важным источником пищи после того, как будут найдены экономичные способы глубоководного лова. Однако, чтобы они пришлись по вкусу домохозяйкам, нужно будет как-то скрасить их внешний вид, который ничуть не способствует возбуждению аппетита. Хотя обе эти рыбы и не являются родственниками, они похожи. У обеих рыб крупная, тяжелая голова, короткое туловище, длинный, сплющенный хвост. У крысохвостов конец хвоста зачастую тонкий, как нить, откуда и пошло их название. У обеих групп спинные, анальные и хвостовые плавними сливаются и представляют собой бахрому, окружающую каплевидное тело этих рыб. Такую же странную каплеобразную форму имеют и другие глубоководные рыбы, живущие близ океанского ложа. Следовательно, такая форма дает им какое-то преимущество при жизни в суровых условиях, но в чем оно заключается, ученым пока не известно.

Крысохвосты — близкие родственники тресковых рыб; ближайшие мелководные сородичи бротулид — морские собачки (Р. Гринвуд, Д. Розен, С. Вейцман и Дж. Майерс относят бротулид и морских собачек к разным надотрядам, Л. С. Берг — к разным подотрядам; крысохвостов и тресковых названные американские ученые помещают в разные подотряды, а Л. С. Берг — в разные отряды рыб. — Ред.). Крысохвосты достигают больших размеров, чем бротулиды; оба эти вида рыб бывают длиной от нескольких до 90 сантиметров. У многих из них покрытая панцирем голова и "рыло", мясистые усики и рот в виде лопаты для того, чтобы выкапывать из грунта пищу. Представители обеих групп поднимаются также в верхние слои, где кормятся ракообразными, светящимися анчоусами и иными животными.

Почти у всех крысохвостов хорошо развиты глаза, которые увеличиваются с возрастом, когда рыба опускается во все более глубокие слои. У бротулид же с увеличением глубины глаза обычно становятся меньше, а зрение слабее. Ниже 900 метров они лишь в состоянии различить огни других обитателей царства мрака. Слепые, бесцветные бротулиды, живущие на глубине 3000 метров и ниже, имеют значительное сходство с их незрячими сухопутными сородичами, обитающими в темных пещерах.

Доктор Бруун назвал это явление "ответом природы на условия жизни в вечной темноте, где важны чувства иные, чем зрение, и где в борьбе за существование цвета совершенно бесполезны".

Бротулиды, обладающие плохим зрением, в значительной степени должны полагаться на боковую линию. По мере того, как зрение их слабеет, у них все более обостряется способность воспринимать едва заметные колебания воды, создаваемые животными, когда они кормятся, передвигаются или дышат где-то поблизости. У незрячих беспозвоночных также развиваются другие чувства, позволяющие им не отставать от своих конкурентов, обладающих острым зрением. Если животное обследует достаточно большие участки океанского ложа, ползая, прыгая или плавая над ним, оно обязательно наткнется на что-нибудь съедобное — прикоснется к нему, ощутит на вкус или учует. Большинство этих слепых обитателей глубин произошло от наделенных острым зрением предков, которые жили на мелководье сотни миллионов лет назад. Очевидно, по мере перемещения этих животных во все более глубокие слои надобность в зрении у них постепенно отпадала, поэтому глаза со временем совершенно атрофировались.

Многие виды глубоководных крабов и омаров не видят, однако ни слепые, ни зрячие крабы, омары и креветки никогда не попадались на глубине свыше 5000 метров. Некоторые из их дальних родственников — амфиподы и изоподы — скачут, бегают и прыгают по дну вплоть до глубины 9600 метров. Многие из этих ракообразных оснащены чрезвычайно длинными, тонкими ногами, приспособленными для того, чтобы передвигаться по мягкому, рыхлому илу, не увязая в нем. Подобно обитателям мелководных участков обладающие тяжелым панцирем омары, поддерживаемые морской водой, передвигаются так легко, что могут шагать по спинам дремлющих плоских рыб, не тревожа их.

У лучеперых рыб, многие из которых слепы или имеют крохотные глаза, лучи плавников чрезвычайно длинны. Они могут использоваться для извлечения из ила червей и иного корма, а также как подпорки для передвижения. На одной из фотографий, снятых из батискафа "Триест" на глубине 6900 метров, изображена рыба, стоящая на плавниковых лучах, словно на треножнике. По словам ученых, эта рыба может с помощью такого рода конечностей прыгать по дну, словно сверчок.

Безглазые, безногие иглокожие — одни из самых многочисленных глубоководных обитателей. На фотографиях можно видеть груды офиур, которые образуют на абиссальном ложе живой ковер: на площади в 1 квадратный метр их бывает до полутысячи.

Поскольку для того, чтобы сохраниться, животные, служащие пищей другим животным, должны по своему количеству значительно превышать число хищников, то, вероятно, глубины изобилуют улитками, двустворчатыми моллюсками и червями, которыми питаются прожорливые морские звезды. В самом крупном улове, поднятом с глубины 7020 метров на борт "Галатеи" в Индийском океане, было обнаружено 3144 голотурии. Эта и иные пробы свидетельствуют о поразительном изобилии жизни на глубине до 7500 метров. Выходит, проблема пищи в абиссальных слоях не настолько серьезна, как всегда считали ученые.

Океанская преисподняя

Глубочайшие участки океана, подвалы нашего мира, называются впадинами. Эти узкие, серповидные выемки занимают около 5 процентов поверхности нашей планеты. Глубина их от 6000 до 11000 метров — самой значительной из всех измеренных глубин. Если вам когда-нибудь приходилось заглянуть вниз, стоя на краю Гранд-каньона, то в какой-то мере вы можете представить себе огромные размеры этих впадин, особенно если при этом будете иметь в виду, что они в два-три раза глубже. Большая часть этих океанских пропастей проходит, изгибаясь, южнее островов, находящихся в западной части Тихого океана, но две такие впадины имеются в восточной части Тихого океана, столько же — в Атлантике и одна — в Индийском океане. Глубины впадин получили прозвище "адских", поскольку вечный мрак, стужа и страшное давление дают все основания назвать их преисподней.

Животный мир глубоководной впадины

Резкой разграничительной черты между обитателями континентальных склонов и глубоководного океанского ложа не существует; один вид фауны постепенно переходит в другой. До глубины 6000 метров сколько-нибудь значительного различия в характере животного мира не наблюдается. Но глубже, в океанской преисподней, водятся существа, не похожие ни на каких других обитателей нашей планеты.

Во впадинах живут представители всех основных групп беспозвоночных, однако из-за невозможности приспособиться к давлению ряд видов с увеличением глубины становится все малочисленнее. На глубине от 9900 до 10500 метров обитает в 3 раза меньше животных, чем на глубине от 6000 до 6900 метров. На глубине более 7500 метров исчезают морские звезды, а балянусы, мшанки, оболочники и рыбы хотя еще и встречаются, но очень редко.

Самой глубоководной рыбой, какую удалось выловить, считалась до недавних пор бротулида Bassogigas profundissitnus, размером 16 сантиметров, извлеченная с глубины 7160 метров из Яванского желоба, что к югу от Явы, экспедицией на "Галатее". Bassogigas, одна из трех видов рыб, которые, как известно, водятся во впадинах, была рекордсменом до тех пор, пока советские ученые не выудили рыбу с глубины 7587 метров в северо-западной части Тихого океана. Из батискафа "Триест", находившегося в Марианской впадине на глубине 10 525 метров, была замечена неизвестная плоская рыба.

Абиссальные рыбы сероваты или белы; большинство их совершенно слепы. Многие глубоководные ракообразные имеют чрезвычайно длинные ноги и по сравнению с их сородичами, обитающими на меньших глубинах, достигают гигантских размеров. К примеру, одна разновидность изопод, которая водится во впадинах, как правило, более чем в два раза превышает длину своих собратьев, обитателей верхних слоев. Креветки мизиды и амфиподы, которые водятся на дне впадин, — крупнейшие из всех видов этих животных.

Доктор Торбен Вольф, датский ученый, известный специалист по глубоководной фауне, полагает, что это явление в значительной мере объясняется огромным давлением. Оно, по-видимому, ускоряет метаболизм и рост животных. Поэтому животные здесь или вырастают до более крупных, чем обычно, размеров и раньше достигают половой зрелости, или же вообще дольше растут, потому что живут дольше.

У абиссальных губок, живущих на глубине 6900 метров, скелет состоит из сложным образом переплетенных кремнеземных игл, придающих им сходство с затонувшими птичьими гнездами и отталкивающего вида грудами осколков стекла. Как и другие неподвижные обитатели океанского дна, эти стеклянные губки сидят на ножках, или стеблях, так что органы, с помощью которых они питаются, не засоряются отложениями, поднимаемыми со дна голотуриями и морскими ежами, проползающими мимо.

Согласно последним данным, общее количество видов животных, обитающих в абиссальных впадинах, насчитывает около 300. Сюда входят губки, медузы и морские пауки. Из указанного количества 100 видов не водятся ни в каких иных местах, а некоторые были обнаружены лишь в одной впадине. Фактически в каждой впадине свой, особый "ассортимент" жильцов. Будучи изолированными в этих огромных каньонах, находящихся на самом дне света, животные образовали новые виды, приспособленные к тем особенностям среды, которые характерны для каждой из этих впадин.

'Бородоносец', или погонофора

Количество обитателей в различных впадинах неодинаково и зависит от того, насколько они удалены от суши, а также от количества пищи на поверхности. Наиболее многочисленны морские анемоны, щетинковые черви, амфиподы, изоподы, морские улитки, двустворчатые моллюски и голотурии. Наибольшее разнообразие видов наблюдается среди изопод, голотурий, маленьких зеленых червей эхиуроид и странных нитеобразных животных, лишь недавно открытых учеными.

В 20-х годах нашего столетия английские ученые целыми тоннами выбрасывали эту дрянь, как они их называли. Даже лучшие ученые того времени не сумели распознать, что они собой представляют. Много лет спустя участники экспедиции на русском научно-исследовательском судне "Витязь" подняли почти 2000 образцов таких животных с глубины 8850 метров из Курильской впадины в северо-западной части Тихого океана. Именно советские ученые установили, что эти червеобразные невзрачные животные представляют совершенно новый тип животного царства, отдел, равный по своему значению хордовым, моллюскам и членистоногим. Биологи, уверенные в том, что им известны все крупные группы животных, населяющих Землю, были потрясены этим известием.

Доктор Либби Хаймэн, известный американский зоолог, заявил: "Открытие совершенно нового типа животных в двадцатом столетии, несомненно, представляет поразительное событие". Тип этот получил название Pogonophora, или "бородоносцы", и как только биологи принялись искать этих животных, вместо того чтобы выбрасывать их за борт, они нашли свыше 80 различных их разновидностей. Они встречаются во всех океанах начиная с мелководья и кончая глубиной 10000 метров, однако большинство их живет на глубине свыше 2000 метров. Прикрепленные ко дну и заключенные в вертикальную трубку "собственного производства", эти удивительные животные, достигающие в длину 1,5 метра, не толще веревки. "Борода" представляет собой плюмаж из похожих на волоски щупалец, которые их владелец убирает в случае опасности в хитиновую оболочку, а при кормежке выпускает наружу.

Они образуют отдельный тип благодаря тому, что у них отсутствует пищеварительный тракт. У них имеются примитивный мозг, нервная система, признаки пола, сердце и красная кровь, но нет ни желудка, ни внутренностей, ни анального или ротового отверстия. Посредством крохотных вибрирующих волосков они создают ток воды, которая попадает в полые щупальца; при этом из воды извлекаются кислород и планктонные организмы. Грубо говоря, расположение органов у погонофор сходно с расположением органов у хордовых, а анатомия этих нитеобразных существ указывает на то, что они родственны иглокожим, баляноглоссусам и ланцетникам. Поскольку они вполне могут быть отнесены к неизвестной зоне, находящейся между беспозвоночными и позвоночными, зоологи считают, что усиленное изучение погонофор поможет раскрыть некоторые тайны эволюционного развития.

Живые мертвецы

Абиссальные участки то и дело дают людям новые возможности приблизиться к разрешению этих тайн. К концу своего плавания "рыболовы" "Галатеи" нашли 10 живых экземпляров необыкновенного моллюска, похожего на морское блюдечко. Они были извлечены из темной глины, поднятой с глубины 3580 метров близ Тихоокеанского побережья Коста-Рики. Каждый моллюск обитает в хрупкой, похожей на ложку раковине длиной около 4 сантиметров и толщиной 1,2 сантиметра. Бледно-желтая овальная раковина напоминает скорее плоский ночной колпак с небольшим выступом спереди. Животное, находящееся внутри, по-видимому, питается илом и скользит по дну на голубовато-розовой ноге. Нога окружена пятью парами примитивных жабер.

Несмотря на самое тщательное изучение животного, получившего название Neopllina galatheae, ученые не смогли классифицировать его. Животное непохоже ни на один вид современного моллюска. Наиболее сходно с ним существо, реконструированное палеонтологами согласно их представлению о животном, которое дало начало современным морским улиткам, двустворчатым моллюскам и кальмарам. Ученые считали, что это животное вымерло 350 миллионов лет тому назад, но сходство его с Neopilina столь велико, что последнюю вполне можно было бы использовать в качестве музейной реконструкции этих ископаемых. Это настолько ошеломило двух ученых, которым было поручено издать описание животного, что они несколько лет, с 1952 по 1957 год, не решались опубликовать сообщение о сделанном открытии.

Оказалось, что Neopilina представляет собой недостающее звено в цепи эволюции, соединяющей червей и моллюсков. Жаберные участки этого животного разделены на сегменты, похожие на сегменты кольчатых червей; факт этот рассеял все сомнения в том, что оно произошло от древних предков, весьма похожих на обычного земляного червя. В то же самое время кособокий панцирь и роговые шершавые "зубы" доказывают, что Neopilina — потомок некоего существа, от которого пошли ранние слизни и которое явилось предком всех моллюсков.

Как и при поимке целаканта, вслед за одной находкой последовали другие. В 1958 году доктор Роберт Мензис нашел четыре экземпляра этого животного на глубине 5745 метров, во впадине близ северного побережья Перу. В декабре 1960 года с пологих склонов Седросской впадины, что около мексиканских берегов Калифорнийского полуострова, он добыл еще 14 экземпляров этого животного. Но такие уловы представляют собой скорее исключение, чем правило, и ни один серьезный ученый не сделает из этого вывод, что зона мрака полна живых ископаемых.

Вероятно, во все геологические эпохи некоторые животные из литоральных, густонаселенных районов уходили в темные глубины, спасаясь от могучих хищников, а также от животных, с которыми им было не под силу конкурировать, добывая себе пропитание. Постепенно приспособившись к увеличившемуся давлению, такие животные затем претерпевали лишь очень небольшое изменение, так как условия их жизни были постоянны или менялись весьма медленно. Благодаря почти полному отсутствию возможности или необходимости видоизменяться, двигающаяся медленной поступью эволюция этих организмов должна была почти совсем остановиться. Такие живые ископаемые, а их в общем немного, несомненно, водятся на всех глубинах. Так, Latitneria была обнаружена на глубине 70 метров, Neopilina — на глубине 5700 метров. Вопрос, где они более многочисленны — в литоральных или абиссальных водах, — по сие время остается предметом споров, подчас жарких, между учеными. Спор этот будет разрешен лишь после того, как океанская преисподняя, мрачная бездна и зона полумрака откроют свои тайны исследователям, оснащенным сетями, фотокамерами и батискафами. Морские биологи постоянно ищут новые экземпляры погонофор и неопи-лин. Всякий раз, как из отдаленных уголков преисподней извлекается сеть, ученых охватывает возбуждение. Кто знает, каких еще новых животных покажет человеку море, радуя взор и подталкивая человеческую мысль?

Морские змеи и землепроходцы

Узри необычное чудище, достойное удивления.

Блэки

Около 350 миллионов лет тому назад дышащий воздухом, сородич целаканта-латимерии выкарабкался из воды на своих неуклюжих кистеперых плавниках и стал первым позвоночным, начавшим жить на суше. Растения и беспозвоночные уже успели распространиться в пресных водах и на суше, проникнув с моря в верховья рек, поэтому перед позвоночными предстали роскошные первобытные леса, кишевшие скорпионами, пауками и насекомыми. Вусловиях теплого, устойчивого климата и изобилия пищи кистеперые вскоре превратились в первых амфибий, в существа, живущие то на суше, то в воде. Эти неповоротливые животные положили начало нынешнему удивительному разнообразию позвоночных сухопутных животных, а также всем морским рептилиям, птицам и млекопитающим.

Завоевание суши позвоночными, начатое амфибиями, было продолжено рептилиями, которые впервые появились около 300 миллионов лет назад. Амфибии так и не порвали связи с водой, и даже нынешние лягушки, жабы и саламандры должны возвращаться туда для нереста. Рептилии имели огромное преимущество перед своими предшественниками благодаря тому, что защищенные скорлупой яйца можно было "нести" на суше. Это позволило им размножаться, не возвращаясь в воду. В желтке содержался достаточный запас пищи, а прочная скорлупа надежно защищала эмбрион от враждебного внешнего мира. У рептилий появился также скелет, который лучше приспособлен для сухопутной жизни. Около 200 миллионов лет продолжался период бурного развития рептилий, и вскоре они стали владычествовать повсюду — на суше, в море и в воздухе.

Амфибиям более не удалось вновь вернуться в море из пресных вод, и ныне морских амфибий не существует. Однако рептилии 200 миллионов лет назад начали возвращаться в море, где они обитают до сих пор. Возможно, что отступить в воду с суши их вынудили опасные враги и жестокое соперничество в борьбе за пищу. Но, вероятнее всего, они вернулись туда потому, что море представляло собой новый, относительно нетронутый источник пищи. Все приспособления, которые сделали их умелыми, независимыми животными, должны были видоизмениться. Отпали проблемы противодействия силе тяжести и передвижения по твердой поверхности, нужно было научиться оставаться на плаву, перемещаться в более плотной среде, чем воздух, и выращивать детенышей вдали от суши. Однако морские рептилии сохранили легкие вместо жабер, утраченных еще их предками. Ноги у них превратились в веслообразные придатки, или ласты, а для более эффективного передвижения появились совершенно иного рода хвосты. Словом, приспособились они вполне, и 100 миллионов лет назад моря кишели крупными рептилиями — похожими на дельфинов ихтиозаврами, драконообразными плезиозаврами, гигантскими морскими ящерами — мозазаврами и быстрыми, напоминающими крокодилов, геозаврами.

60 миллионов лет назад эти великолепные морские ящеры, величественные динозавры, что властвовали на суше, и сказочные летающие рептилии таинственным образом исчезли. Что вызвало их массовое вымирание, никому не известно. Очевидно, произошел ряд каких-то изменений в климате, рельефе суши и наличии пищи. Большинство видов не смогло приспособиться к этим изменениям, и одно за другим эти животные вымерли. Нынешние змеи, ящерицы, крокодилы и черепахи — это все, что осталось от славного прошлого рептилий. Но этих животных нельзя не оценить по достоинству. Они представляют собой чрезвычайно развитые существа, которые, сумев приспособиться ко многим переменам и одолеть своих врагов, благоденствуют уже свыше 100 миллионов лет.

Морские змеи

Змеи выжили благодаря своей скрытности — благодаря тому, что прятались в густых зарослях, среди скал, в норах, в воде. Кроме того, у отдельных видов змей приблизительно 25 миллионов лет назад появилось свойство, благодаря которому они стали одними из самых страшных животных: способность вызывать мучительную смерть от их яда. Существует около 50 различных видов змей, для которых море — дом родной; все они ядовиты. Иногда они достигают 3 метров в длину, но в среднем морские змеи не превышают 1 — 1,2 метра. Как и другие рептилии, они водятся только в тропиках и субтропиках и, за исключением одного-двух видов, не удаляются от суши на значительное расстояние.

У морских змей хвост сплющен с боков наподобие лопасти весла. Это обстоятельство позволяет им свободнее передвигаться в воде. Хвостом они производят боковые волновые движения или гребки, благодаря которым с одинаковой скоростью могут передвигаться вперед и назад. Чешуйки у них не внакрой, как у сухопутных змей, а заподлицо, благодаря чему эти животные имеют более обтекаемую форму. Это следствие приспособления к жизни в воде.

Особенно многочисленны морские змеи у берегов Азии — от Персидского залива до Японии, — а также южнее Австралии и восточнее островов Самоа. Филиппинские рыбаки иногда обнаруживают в одной сети до сотни морских змей. Малайские рыбаки, вытаскивая невод, всякий раз находят в нем змею. Часто можно наблюдать, как рыбак-цейлонец, сунув голую руку в сеть, вытаскивает оттуда извивающуюся змею и как ни в чем не бывало бросает ее в воду.

Эти твари иногда огромными массами появляются на поверхности. В 1932 году в Малаккском проливе между Малайей и Суматрой было замечено скопище переплетшихся между собой змей. Ширина живой ленты была 3 метра, а длина 110 километров. В этом скоплении извивающихся тварей находилось, по приблизительным подсчетам, до миллиона змей. Причина такого явления неизвестна, но скорее всего то было брачное сборище.

Для некоторых животных яд морских змей раз в десять опаснее яда кобры. Рыбы, основная их пища, особенно восприимчивы к яду. Некоторые люди, укушенные' змеями, гибли спустя два с половиной часа, хотя другие испытывали лишь головокружение или тошноту в течение одного-двух часов.

Находясь вне воды, морские змеи, как правило, не кусаются и редко нападают на людей — разве лишь тогда, когда их намеренно провоцируют. Чаще всего они кусают рыбаков; обычно это происходит тогда, когда на них наступают ногой. В Сиамском заливе, буквально кишащем змеями, вряд ли найдется рыбацкая семья, где вам не рассказали бы о ком-либо из близких, погибшем от змеиного укуса. Смерть, как правило, наступает спустя сутки от сердечной недостаточности или удушья в результате паралича дыхательной системы. Выздоровление тех, кто не погиб от укуса, может продолжаться от нескольких недель до полугода, однако потерпевший может получить хроническое заболевание почек.

Характер у морских змей бывает разный — иногда мягкий, неагрессивный, подчас же просто мерзкий. Все виды змей становятся особенно неуравновешенными в период размножения; кроме того, как свидетельствуют некоторые факты, на их самочувствие оказывает также влияние изменение солености воды.

У всех видов змей ноздри находятся сверху, что позволяет им дышать, выставляя на поверхность лишь небольшую часть тела. При погружении лосовые полости закрываются кожными клапанами, которые не дают воде проникнуть внутрь, а воздуху — выйти наружу. Опыты показывают, что некоторые морские змеи могут "задерживать дыхание" на целых восемь часов. Большинство морских змей охотится в дневное время. Они ложатся на дно и устраивают засаду, внезапно и быстро нападая на добычу — точь-в-точь как их сухопутные сородичи. Жертву, в том числе рыб в два раза толще себя, они заглатывают головой вперед.

Морские змеи в свою очередь становятся жертвами акул и морских птиц. Английский герпетолог Малькольм Смит, путешествовавший по Малайе, писал: "Я видел большой буй, покрытый останками морских змей. Видно, птицы трапезничали тут и, пожрав внутренности змей, бросали остальное".

Морским змеям, как и прочим видам змей, свойствен каннибализм. Нередко два хищника начинают с разных концов пожирать одну и ту же жертву. Они едят ее до тех пор, пока не сталкиваются друг с другом; тогда меньший оказывается проглоченным более крупным сородичем.

Но самым злейшим врагом морских змей является человек. Для жителей побережий Юго-Восточной Азии, Малайзии и Японии они представляют собой важный источник питания. Удалив чешую и кожу, местные жители змей потрошат, а мясо на ребрах и спине варят и употребляют в пищу. Малькольм Смит пишет, что на базаре на острове Хайнань, близ южного побережья Китая, он нередко видел морских змей. По его словам, "их фаршируют и начиняют ими колбасу".

Морские змеи превосходно и грациозно плавают. Большинство видов этих животных порвало все связи с сушей. Это живородящие животные, производящие своих детенышей на свет в открытом море, поэтому необходимости выходить на берег у них нет. Новорожденные детеныши довольно велики и иногда достигают половины длины своих родителей. Эти "младенцы" отнюдь не беспомощны: едва оставив материнское чрево, они самостоятельно плавают и добывают себе пищу. Вокруг каждого яйца в теле самки образуется плацента. Это дополняет небольшое количество питательных веществ, содержащихся в желтке, и позволяет эмбриону вырасти и значительно развиться, прежде чем появиться на свет.

Расцветка у многих морских змей богатая и броская. Желтобрюх (Pelamis platurus) — это великолепная рептилия, у которой зачастую бывает блестящая иссиня-черная спина и ярко-желтое или светло-коричневое брюхо. Желтобрюх, достигающий 4 футов в длину, — один из двух видов морских змей, которые проникли далеко к востоку и западу от вод, окружающих Юго-Восточную Азию и Малайский архипелаг. Enhydrina schistosa — морская змея сероватого цвета, обладающая агрессивными наклонностями, — вместе с желтобрюхом перекочевала к восточному побережью Африки и ныне встречается даже на широте Мадагаскара. Pelamis, наиболее приспособленная из всех змей к жизни в открытом море, ухитрилась каким-то образом добраться до мыса Доброй Надежды-самой южной оконечности Африки. Специалисты полагают, что проникнуть в Атлантику этому предприимчивому животному помешало холодное Бенгуэльское течение, которое проходит сразу за мысом Доброй Надежды.

Желтобрюх, который кормится мелкой рыбой близ поверхности океана, а не ныряет за едой вглубь, — единственный вид змей, которому удалось пересечь Тихий океан. Он обитает у западного побережья Южной и Центральной Америки от Эквадора до Калифорнийского залива. В 1961 году на берегу Тихого океана всего в 300 милях южнее Сан-Диего был обнаружен живой экземпляр этого животного.

Желтобрюхов часто видят близ Жемчужных островов, которые находятся приблизительно в 50 милях от входа в Панамский канал со стороны Тихого океана. Таким образом, этих предприимчивых змей можно встретить, так сказать, и у парадного, и у черного входа в Атлантику. Возможно, отдельным экземплярам удается пройти Панамским каналом и, благополучно выдержав низкую температуру Бенгуэльского течения, попасть в теплые воды. Некоторые герпетологи полагают, что появление морских змей в Атлантике — лишь вопрос времени.

Великий морской змей

Время от времени сообщения о гигантских существах, напоминающих змея, будоражат любопытство ученых, пугают мореплавателей и приводят в восторг журналистов. Описания Великого морского змея можно найти на многих языках, а первое упоминание о существовании подобных чудищ было сделано еще две тысячи лет назад.

Многие рассказы о Великом морском неизвестном, как его еще называют, можно сбросить со счета как "морской треп", если к тому же учесть те фокусы, какие проделывают с людьми их память, живое воображение или пары алкоголя. Авторов других историй, возможно, ввели в заблуждение дельфины, плывшие в одну линию, тем более что их изогнутые спины напоминают изгибы тела гигантской змеи. Подходящим претендентом на титул Великого морского змея является гигантский кальмар со щупальцами длиной в 11,5 метра, а также сельдяной король, который достигает в длину 6 метров и передвигается по поверхности моря с помощью волнообразных движений туловища.

Однако некоторые данные и немногочисленные сообщения из достоверных источников игнорировать нельзя. Одно из наиболее достойных доверия свидетельств было представлено моряками английского судна "Дедал". Во время плавания у западного побережья Африки 6 августа 1848 года его команда заметила поблизости от борта судна напоминающее змея существо длиной метров в тридцать. Наблюдавшееся в течение 20 минут животное плыло со скоростью около 15 узлов. На рисунке, набросанном одним из офицеров "Дедала", изображено животное с головой в ствол дерева средней толщины, а в одном из донесений указывается, что у животного были длинные, неровные зубы.

Другой хорошо документированный случай произошел у побережья Бразилии 7 декабря 1905 года. Два зоолога, получившие хорошую научную подготовку и находившиеся в трезвом уме и твердой памяти, заметили черноватый спинной плавник длиной 1,2 метра, торчавший из воды. "Неожиданно, — записали они, — перед плавником появилась змеиная шея длиной около 2 метров и толщиной с ляжку взрослого человека, с головой, похожей на голову черепахи". Животное исчезло под водой, прежде чем ученые смогли опознать его.

В числе тех, кто четко видел Великого морского змея, не было специально проинструктированных наблюдателей, поэтому ученые не могут заявить со всей определенностью, что такие животные существуют; однако они и не отрицают этот факт категорически. Вот почему до сих пор полагают, что чудовище, о котором неоднократно сообщалось, представляет собой неизвестный доныне вид животного. Высказывался ряд предположений, но тайна эта не открыта и до сих пор.

Однако почти все разделяют мнение, что Великий морской змей не принадлежит к истинным змеям. Даже наиболее хладнокровные и добросовестные наблюдатели всегда указывали, что в длину чудовище не менее 6 метров. Между тем змеи длиннее 3 метров никогда еще не попадались, а большинство их не превышает 1,2 метра.

Рассказы о Морском змее бытовали главным образом в Атлантике, хотя в этом океане морских змей никогда не видели. В довершение всего, наиболее часто это чудовище замечали в открытом океане, между тем как морские змеи, за исключением Pelamis, держатся вблизи берега.

Интерес к Морскому змею вновь пробудился в 1959 году, когда доктор Антон Брууи опубликовал описание личинки угря длиной 1,8 метра, пойманной у побережья Африки на глубине 300 метров. Зоологи полагают, что "детеныш" такого роста со временем достиг бы 18–20 метров (При подобных подсчетах не учитывается, что есть виды угрей, у которых взрослые особи по размерам мало отличаются от личинки, близкой к метаморфозу, то есть к превращению в малька; после такого превращения рыба почти не растет. Какому именно виду принадлежат выловленные личинки угрей, определить зачастую весьма трудно, так как видов угрей очень много, а личинки резко отличаются от взрослых рыб. Так что существует ли гигантский глубоководный угорь — это еще вопрос. — Ред.). До сих пор взрослые экземпляры этого животного не попадались, но если бы удалось увидеть такое существо, скользящее по поверхности моря, то его с полным основанием можно было бы назвать Великим морским змеем. В 1960 году близ Новой Зеландии был обнаружен малек угря длиной в метр. У него была змеиная голова, крупные острые зубы, и во взрослом состоянии он должен был бы достигать около 9 метров. Следовательно, пресловутый Великий морской змей — возможно, не что иное, как гигантский глубоководный угорь, лишь изредка появляющийся на поверхности.

Может быть, именно такого гигантского угря сфотографировала в 1965 году группа туристов. На глубине 2,4 метра в прозрачной воде близ Большого Барьерного рифа они заметили некое существо длиной 20–25 метров. У него была куполообразная голова и сужавшееся к концу туловище с длинным, похожим на хлыст, хвостом. Двое туристов приблизились на 6 метров к этой черно-бурой "штуковине" и увидели на голове шириной в метр маленькие зеленые глазки. Животное разинуло пасть, "словно мурена", потом неуклюже поплыло прочь. Доктор Ф. Г. Тэлбот, сотрудник австралийского музея, изучивший фотографии, сделанные этими людьми, полагает, что на них изображена какая-то разновидность огромного угря.

Доктор Роберт Дж. Мензис из университета Дьюка даже попытался было выловить Великого морского змея. "Я знаю, некоторые рассказы о морских чудищах и морских змеях звучат нелепо, — говорит он. — Но было бы не менее нелепо и отмахнуться от них, даже не попытавшись отыскать эти чудовища… Я пробовал в буквальном смысле выудить одно такое существо с помощью огромного двухфутового крючка. Наживкой служил крупный кальмар, который утолил бы аппетит любого гиганта. Когда я вытащил крючок, он, несмотря на всю его прочность и величину, был сильно погнут".

Современные динозавры

Ни ящерицы, ни крокодилы не отваживаются удаляться от суши на такие значительные расстояния, как их кузены — змеи. Некоторые виды крокодилов в поисках пищи, бывает, добираются до соленых вод, но эти животные не играют заметной роли в живом мире моря. Единственной разновидностью ящерицы, которая часто плавает в водах океана, является игуана (Amblyrhynchus cristatus) — черная ящерица, обитатель Галапагосских островов, находящихся приблизительно в 1000 километрах западнее Эквадора. Эти смирные животные имеют сплющенный с боков хвост, с помощью которого они передвигаются в воде. Они ныряют в воду прямо со скалистых берегов в поисках морских водорослей, которыми любят лакомиться.

Различные виды черепах хорошо приспособились к жизни в море. Имеющие общих с динозаврами предков, черепахи мало изменились за последние 200 миллионов лет. Это удивительное постоянство их облика и привычек объясняется главным образом наличием тяжелого, прочного панциря, который делает их почти неуязвимыми. Ребра у черепах так разрастаются кнаружи, что образуют карпакс, то есть верхнюю часть панциря. Костное покрытие, называемое пластроном, защищает животное снизу. Надежно закованные в столь мощную броню, черепахи живут, пожалуй, дольше, чем какое-либо другое животное. Морские черепахи, возможно, живут столь же долго, как и их почтенные сухопутные родственницы, которые иногда достигают 150-летнего возраста.

О гигантских черепахах с Галапагосских островов Герман Мелвилл писал: "Они были непохожи на земные существа… Тяжелые, как сейфы, с громадным панцирем… с выбоинами, как на боевом щите… Эти мистические создания… кажется, вновь выползли наружу из-под основания мира… Их возраст потрясает воображение. Подумайте об их неприступной живой броне. Какое другое существо обладает такой крепостью, чтобы противостоять атаке времени?"

200 миллионов лет назад у черепах были зубы, которые они утратили в процессе эволюции; челюсти их покрылись роговым веществом, став похожими на клюв. Этот клюв, действующий наподобие мощных ножниц, одинаково удобен для пожирания и животных, и растений. Как и их древние предки, современные морские черепахи не в состоянии втягивать в панцирь голову, ноги и хвост.

Пластрон у морских черепах имеет как бы продольный шарнир, допускающий увеличение объема груди, так что черепаха может принять значительный запас воздуха, позволяющий ей длительное время находиться в воде. Тяжелые конечности видоизменились и превратились в веслообразные ласты. Орудуют морские черепахи этими ластами иначе, чем обитатели пресноводных водоемов, от которых, очевидно, они произошли. Пресноводные черепахи гребут или отталкиваются от дна. Морские же черепахи машут ластами вверх и вниз, почти как птицы. Они в буквальном смысле летают в воде, развивая при этом скорость до 5 и более узлов.

Морские черепахи не могут размножаться в открытом море и ежегодно или один раз в три года вынуждены выходить на сушу, чтобы класть яйца. Хотя некоторые виды могут размножаться круглый год, большинство совершает это путешествие в конце весны или летом. Поскольку ласты их не приспособлены для передвижения по суше и вне воды эти животные совершенно беспомощны, то кладка яиц производится под покровом ночи.

В ночь на 19 мая 1962 года дюжина самок морской черепахи Caretta caretta с трудом выползла на песчаную отмель близ мыса Канаверал (Ныне мыс Кеннеди. (Прим перев.)) (штат Флорида). Обремененные яйцами и собственным весом, который составлял около 90 килограммов, с помощью судорожных движений ласт они кое-как вскарабкались на берег. Поблизости находились сотни ученых, инженеров и техников, подготавливавших космический полет капитан-лейтенанта М. Скотта Карпентера, которому предстояло лететь в ракете с невероятной скоростью — 32000 километров в час. Не ведая о предстоящем событии, эти древние рептилии, повинуясь инстинктивному зову, старому, как жизнь на планете, выбивались из сил, чтобы подняться на несколько ярдов и очутиться на мягком песке выше верхней отметки прилива. Добившись наконец своего, они принялись рыть задними ластами ямы глубиной около полуметра. Расположившись над ямой, каждая черепаха за час снесла от 75 до 200 яиц величиной с мяч для игры в гольф. Сделав свое дело, самки аккуратно засыпали яйца, а потом передними ластами на широком участке разворошили песок, чтобы нельзя было определить, где именно были вырыты ямы. Вконец выбившись из сил, они побрели к морю, предоставив свою молодь ее судьбе.

Все морские черепахи размножаются именно таким образом. В песке, нагреваемом лучами солнца, зародыши развиваются, и к концу лета из яиц проклевываются черепашата размером всего 2,5 сантиметра. Тотчас они направляются к воде. Для многих путешествие оканчивается гибелью в клешнях краба, клюве птицы или пасти сухопутного животного — собаки или енота. Уцелевшие же карабкаются по дюнам, пробираются сквозь заросли и груды плавника к морю. Эти крохотные существа, по-видимому, знают, где именно находится океан, несмотря на то что никогда не видели его.

По мнению професора Арчи Карра, который много лет жизни посвятил изучению черепах, их детеныши находят дорогу благодаря врожденному инстинкту, заставляющему их двигаться к морю: в чем заключается такого рода инстинкт, нетрудно себе представить. Если сойти с поезда или выйти из автобуса на некотором удалении от моря, легко можно определить, где оно находится, по оттенку неба, более бледному и светлому над морем. Завидев такое небо, черепашонок тотчас ускоряет шаг. Белые гребни прибоя, освещенные лунным светом, или люминесцентные вспышки также служат для него ориентиром.

Впервые почувствовав воду, детеныши приходят в крайнее возбуждение. Как только волна, выплеснувшаяся на берег, коснется их ласт, они принимаются махать ими. Сперва неуклюжие и неумелые, они быстро приобретают навык плыть ровно и подныривать под волны, которые так и норовят отшвырнуть их назад на берег. Преодолев волны прибоя, черепашата исчезают и зачастую возвращаются лишь спустя много лет, став взрослыми, когда и для них наступит черед размножаться.

Братство зеленой черепахи

О том, куда отправляются черепахи и что они делают в первые годы жизни, почти ничего неизвестно. Детеныши зеленой черепахи (Chelonia mydas), наиболее сочной разновидности черепах, очевидно, бродят с места на место в поисках беспозвоночных, служащих им пищей. Каждый год на мелководье между рекой Суванни и Тарпон-Спрингс (штат Флорида) появляется целое стадо молодых зеленых черепах, весящих от 4,5 до 40 килограммов, которые лакомятся тут черепашьей травой. Достигнув таких размеров, черепахи перестают питаться мясом. Словно стадо жвачных животных, они целый день неспешно пасутся на пышных подводных лугах, покрытых черепашьей и угриной травой, растущей круглый год. При таком рационе они подчас достигают веса 225 килограммов, хотя чаще всего вес их колеблется от 65 до 135 килограммов.

Зеленые черепахи обладают мирным характером и составляют 20 процентов всех черепах, обитающих в теплых морях мира. Некогда они были гораздо многочисленнее. Поскольку они слишком крупны и представляют собой крепкий орешек для большинства хищников или слишком подвижны и осторожны для остальной их части, количество этих животных могло ограничиваться лишь наличием запасов пищи. Но когда на берегах Карибского моря впервые появились белые, они нашли там бессчетное множество черепах, которые "перерабатывали" морские водоросли в хорошее, вкусное мясо. В течение 300 лет эти полчища кормили голодных моряков и поселенцев, приехавших сюда из полудюжины стран. "Всякого рода деятельность в тропических районах Нового Света в ранний период его колонизации, — пишет Карр, — научные исследования, морской разбой и даже учения морских эскадр были в какой-то мере и каким-то образом связаны с черепахами".

Под таким натиском огромные стада начали одно за другим исчезать с побережья Бермудских, Больших Антильских и Багамских островов, а затем и с восточного побережья Флориды и Кайманских островов. Люди, не знающие иного способа добычи пищи, до нашего времени преследуют тающие стада этих животных, кочуя вслед за ними с одного места на другое. В проникнутой теплым чувством, убедительной книге "Наветренная дорога" Карр призывал людей прекратить уничтожение существа, играющего столь важную роль в их благосостоянии. Эта книга явилась толчком к рождению Братства Зеленой Черепахи — организации с шутливым названием, но с серьезным намерением восстановить былую численность зеленых черепах.

В 1959 году Братство создало Карибскую корпорацию заповедников с целью "спасти зеленых черепах от уничтожения, заново расселить их по тем отмелям, где они некогда обитали, и увеличить пищевые ресурсы недоедающего населения латиноамериканских стран". Для этого на черных песчаных пляжах Тортугеро (Коста-Рика) был создан инкубатор. Тортугеро — единственное крупное гнездилище черепах, сохранившееся в западной части Карибского моря. На этом пляже, имеющем столь большое значение, почти совсем прекратилось убиение беременных самок. Яйца, обнаруженные на участке протяженностью 3 километра, доставляются в безопасное место, огороженное проволочной изгородью, и помещаются в искусственные гнезда. Многие из выклюнувшихся черепашат доставляются по воздуху на те участки Карибского моря, где черепах уже не осталось. Корпорация надеется, что, выросши, детеныши вернутся на эти отмели. И таким образом создадут новые черепашьи колонии.

В октябре 1961 года на сцене появились представители американского ВМФ. Гидроплан, участвовавший в операции "Зеленая черепаха", занялся перевозкой тысяч Черепашьих детенышей на участки, расположенные в Колумбии, Мексике, Флориде, близ многочисленных островков Карибского моря, и на новую ферму по разведению черепах, что на Багамских островах. Для этого здесь был отгорожен участок мелководья, где в изобилии есть водоросли и где, как надеется корпорация, зеленых черепах можно будет выращивать, словно домашний скот.

Половой зрелости зеленые черепахи достигают в возрасте около пяти лет, после чего они откладывают яйца не чаще, чем через два-три года. Поэтому для того, чтобы убедиться, насколько удался эксперимент "Воздушный мост", необходимо длительное время. До сих пор нет конкретных доказательств того, что расселенные черепахи гнездятся на новых угодьях, однако корпорация возлагает на свое начинание большие надежды. Как отмечает Карр, "все новые факты свидетельствуют о том, что часть животных селится на участках, примыкающих к некоторым районам, куда они были доставлены".

Однако положение Chelonia и других видов черепах, которые водятся в Карибском море, продолжает ухудшаться. Растущий спрос на черепаший филей и панцирь и усовершенствование способов их обработки постепенно сводят на нет все, что сделано природой и Братством Зеленой Черепахи. Этим животным грозит вымирание прежде, чем мы сможем найти ответы на захватывающе интересные вопросы, касающиеся их.

Умелые мореходы

Почему перевозкой черепах в новые районы занялись военные моряки? Потому, что их особенно занимает один вопрос, а именно, каким образом черепахи так хорошо ориентируются в море. Подумать только, какая-то зеленая черепаха, проплыв по открытому океану 2600 километров, находит остров шириной не более 10 километров и высаживается на нем. А между тем на флоте найдется немного офицеров, которые смогут сделать то же самое, хотя под рукой у них секстаны, хронометры и мореходные таблицы.

Первым, кто предложил наиболее вероятное объяснение этой способности черепах, был Арчи Карр. Он подвел научный фундамент под факт, давно известный ловцам черепах с Кайманских островов, факт, заключающийся в том, что зеленые черепахи покрывают значительные расстояния, добираясь от мест кормежки до гнездилищ. Пожилые, темные, как бронза, рыбаки рассказывали Карру о том, что черепахи проделывали в открытом море путешествия в 1500 с лишним километров. Выловленные зеленые черепахи, привезенные из никарагуанских вод во Флориду и на Кайманские острова, нередко удирали с попавших в шторм и залитых водой баркасов или севших на рифы шхун и возвращались на те же самые камни, где их поймали. Для того чтобы проверить этот факт по всем правилам науки, Карр прикрепил металлические бирки более чем к 3200 экземплярам, гнездившимся в Тортугеро. Эти меченые черепахи были впоследствии обнаружены в 2800 километрах от Тортугеро во Флориде, на Кубе, в Мексике и Венесуэле.

Однако больше всего поразили профессора Карра стада животных, пасшихся в густых подводных прериях у побережья Бразилии. Вместе со своими студентами из Флоридского университета он обшарил все восточное побережье Южной Америки, и однако им так и не удалось установить, где же гнездятся черепахи. Зеленые черепахи исчезают с бразильских пастбищ, чтобы через несколько месяцев появиться с целью кладки яиц на заброшенных отмелях острова Вознесения, находящегося на удалении 2600 километров от материка, в самом центре. Атлантики. Гнездование и брачный период начинаются у них в феврале. Вокруг одинокого вулканического острова шириной 10 и длиной 13 километров растет мало водорослей, поэтому к началу июня, незадолго перед массовым возвращением черепах в бразильские воды, животные покидают остров. Возможно ли, задал себе вопрос Карр, чтобы примитивные рептилии могли пересечь находящийся в постоянном движении, лишенный каких-либо вех океан и, покрыв расстояние более чем в полторы тысячи километров, высадиться на крохотном клочке каменистой почвы, затерянном в бескрайних просторах Южной Атлантики?

В 1960 году он со своими коллегами принялся метить зеленых черепах на острове Вознесения. К 1965 году девять таких черепах были пойманы ловцами у побережья Бразилии. В 1963 и 1964 годах пять меченых черепах снова появились на острове. После одного-двух обратных "рейсов" черепахи вернулись для кладки яиц почти на те же самые места, где они были маркированы. Трудности, связанные с такого рода путешествиями, отмечает Карр, могли бы показаться непреодолимыми, если бы не существовало несомненных фактов, доказывающих, что черепахи их преодолевают.

Как же они это делают? Карр полагает, что зеленые черепахи, гнездящиеся ныне на острове Вознесения, когда-то были случайно занесены сюда из Африки Южным экваториальным течением, идущим на запад. Детеныши, родившиеся здесь, могли очутиться близ берегов Бразилии благодаря все тому же течению. Информация, запечатленная у них в "памяти", очевидно, позволяла им находить обратный путь. Достигнув половой зрелости, животные двигаются вдоль Бразильского побережья, пока не замечают — по вкусу или запаху — близость места их первой "высадки". Таким образом, они оказываются на широте острова или около этой широты. После этого им остается лечь на нужный курс и плыть на восток, борясь со встречным течением скоростью 3–4 узла, в течение двух месяцев.

За все время перехода во рту у животных нет ни кусочка, они питаются за счет жировых запасов. Должно быть, и спят черепахи не очень много, потому что, как только они перестанут работать своими мощными ластами, течение снесет их назад. Неустанно работая в продолжение двух с лишним месяцев, увертываясь от страшных акульих челюстей, черепаха не отклоняется от курса ни на йоту. По какому-то признаку животное определяет, что находится поблизости от острова Вознесения. Возможно, остров обладает каким-то определенным запахом или вкусом, который доносится до животных течением. А может быть, они "помнят" очертания Зеленой горы высотой 1500 метров с короной облаков над нею и стаями кружащих птиц.

Самцы или совершают путешествие вместе с самками, или же устраивают точно согласованные по времени рандеву в волнах прибоя близ родных берегов. У тех и у других остается еще достаточно сил для ухаживания, спаривания, а иногда и драки. Два или три года спустя самки приступают к кладке яиц. На берег выходят только самки. Наблюдатели не раз замечали, как они засовывали в песок нос, словно пытаясь по запаху определить, "их" ли это отмель.

Размышляя над таким путешествием, невольно приходишь к выводу, что черепахи наделены врожденным чувством ориентировки, позволяющим определять направление движения по солнцу и звездам. Это качество свойственно многим животным, в том числе примитивным позвоночным. Пчелы летят по прямой, как стрела, линии к источнику нектара, ориентируясь по солнцу, и указывают правильный курс другим пчелам того же роя при помощи сложного танца. Такие животные должны обладать чувством времени, поскольку днем солнце перемещается по небосклону, и для того, чтобы держаться верного курса, им нужно учитывать это перемещение. Скворцы, голуби, ночные, певчие и другие птицы обладают этим чувством времени, так что не будет преувеличением допустить такие свойства и у черепах.

Зеленая черепаха, 'летящая' в воде

Но даже если бы эти мореплаватели, руководствуясь биологическим "компасом" и "часами", двигались точно по курсу, то уже незначительным дрейфом их снесло бы на сотни километров в сторону от цели. Черепаха может плыть точно в сторону острова Вознесения, но течения увлекут ее куда-то в ином направлении. Очевидно, черепахи, как и мигрирующие рыбы, способны корректировать курс.

Карр считает вероятным, что черепахи осуществляют такие корректировки путем определения высоты солнца в полдень. Именно так поступает штурман, ловящий солнце в трубу секстана. Он измеряет вертикальный угол между направлением на солнце и плоскостью горизонта и получает широту судна. Если черепахи в состоянии измерить этот угол, что было бы поистине изумительным свойством, то тогда они достигают цели, придерживаясь постоянной широты, а не постоянного направления.

Возможно, этот бронированный мореход движется вдоль побережья Бразилии, пока с помощью своего "секстана" не определит, что находится на параллели острова Вознесения. Тогда он поворачивает на восток. "Визируя" солнце каждый полдень, наш мореход определит, что его снесло, скажем, на параллель 7°45′ южной широты, тогда как он должен находиться на широте 7°55′.

Копуляция морских черепах

В этом случае, руководствуясь своим внутренним "компасом", он возьмет южнее и будет придерживаться этого курса до тех пор, пока очередное полуденное измерение высоты солнца не укажет, что он находится на правильной широте. Теперь он может отыскивать те знаки или приметы, которые служат черепахам для выхода точно на остров Вознесения.

Возможно, объяснение это чересчур сложно, но, может быть, и слишком примитивно. Ученым до сих пор неизвестно, как именно животные находят верный путь среди огромных морских просторов. Однако все новые и новые данные свидетельствуют о том, что они ориентируются по солнцу и звездам. Доктор Артур Д. Хэзлер (Висконсинский университет) брал белых окуней на нерестилище у берега озера Мендота, что в штате Висконсин, и выпускал их, удалившись настолько, что суши не было видно. В солнечные дни "перемещенные" рыбы плыли прямо в сторону нерестилища. Но в пасмурные дни они двигались беспорядочно, как бы потеряв ориентировку. Для того чтобы следить за перемещениями рыб, Хэзлер и его помощники прикрепили к их спинам поплавки из пластика, которые они добросовестно, хотя и неохотно, буксировали за собой.

Профессор Арчи Карр (справа) и его студент обмеряют и метят зеленую черепаху на отмели Тортугеро

Посредством аналогичных опытов Хэзлер доказал, что кижуч обладает способностью к ориентировке и чувством времени. Он уверен, что кижуч, как и другие виды лососей, использует эту свою способность при миграции с мест кормежки в устья рек для нереста. Некоторые кижучи проплывают почти 3000 километров от залива Аляска, где находятся их места кормежки, до родных-рек в северо-западных районах США. Их родичи — кета, горбуша, нерка, — родина которых Вашингтон, Британская Колумбия, Аляска, Япония и Сибирь, проделывают путь в 5500 километров (в оба конца), добираясь до центральной части Алеутских островов, где расположены районы кормежки. Одна чавыча, помеченная у острова Адак, проплыла 4600 километров, пробираясь к своему нерестилищу, расположенному в бассейне реки Колумбия, и поднялась до самой Лососевой реки, что находится далеко от моря, в штате Айдахо.

Некоторые виды лососей с наступлением темноты замедляют ход, а то и вовсе останавливаются. Другие, судя по наблюдениям, продолжают двигаться и ночью. Логично заключить, что при этом они ориентируются по звездам. Как и черепахи, лососи, должно быть, умеют каким-то образом компенсировать воздействие течений. Хэзлер полагает, что известную роль тут играет высота солнца над горизонтом, а возможно, и температура воды.

Вслед за собственным носом

Остается неразрешенным еще и такой вопрос: как лососи, пройдя морем многие сотни миль, находят поток, в котором родились. Поколение за поколением они возвращаются в одно и то же место с таким постоянством, что рыбы в притоках, разделенных расстоянием всего в несколько миль, превращаются в отдельные расы. Это объясняется тем, что благодаря различным физическим факторам среды у них вырабатываются различные наследственные свойства.

Некоторым видам лососей приходится проплывать сотни и даже тысячи километров против сильного течения. Во время такого странствия они движутся и днем, и ночью, не зная ни отдыха, ни пищи. Правда, некоторые виды рыб, как, например, стальноголовый и атлантический лососи, ловят на ходу мух.

Лососи поднимаются по реке Юкон, покрывая расстояние более 3500 километров в период между весенним таянием и осенними заморозками. Рейнский лосось может в течение целого года обходиться без пищи. Нередко "странникам" приходится пробираться через искусственные дамбы и шлюзы, стремнины и водопады. Вопреки распространенному мнению, они не перепрыгивают через водопады. Лосось делает прыжок, лишь когда вырывается из водоворота в нижней части быстрины; затем он карабкается ввысь по отвесной стене падающей воды. Если лососю не удается преодолеть водопад сразу, он будет упорно повторять свои попытки, пока не поднимется вверх или не упадет, обессиленный, в поток.

Специалисты ихтиологи рыбозавода в Прэри-Крик (Калифорния) в 1964 году имели возможность убедиться в изобретательности и решимости лососей. Двухгодовалый лосось около 40 сантиметров длиной, пройдя по рекам Редвуд и Прэри-Крик, преодолел несколько дренажных канав, поднялся по узкой вертикальной трубе с коленом в 90 градусов, вышиб проволочную сетчатую крышку, пролез сквозь узкоячейную, почти не проходимую для него сеть и устало плюхнулся в свой старый резервуар, служивший ему нерестилищем. Изумленные служащие дали лососю имя "Неустрашимый".

Каким же образом рыбы вроде "Неустрашимого" отличают одну реку от другой и отыскивают путь домой? Доктор Хэзлер полагает, что каждый приток имеет свой характерный запах и лосось нюхом находит дорогу домой, подобно ищейке, идущей по следу. Согласно его теории, запах родной реки уже "запечатлен" в памяти малька лосося, когда он впервые отправляется в море. Проведя в океане от двух до семи лет, он возвращается с помощью мореходной астрономии, затем поднимается вверх по течению, не обращая внимания на посторонние запахи, пока не обнаружит по запаху приток, где он родился.

Для проверки своей теории Хэзлер приучил некоторых молодых лососей, величиной с палец, различать воды двух Висконсинских ручьев. Рыбы всякий раз отыскивали нужный ручей до тех пор, пока у половины из них не были удалены органы обоняния. Рыбы, лишенные таких органов, не могли выбрать правильную дорогу, в то время как не подвергшиеся операции лососи по-прежнему отыскивали путь "домой". Затем экспериментаторы взяли половозрелых кижучей из двух притоков одной реки в штате Вашингтон. Этих лососей доставили вниз по течению, половине из них заткнули ноздри и выпустили ниже развилки. Те рыбы, у которых ноздри не были заткнуты, благополучно вернулись домой; из тех же, у кого они были "запечатаны", это удалось лишь очень немногим.

Опыты с угрями показывают, что они тоже используют обоняние, отыскивая родную реку. Однако вместо того, чтобы нереститься в пресной воде и проводить большую часть жизни в море, угри живут в основном в пресной или солоноватой воде, а для нереста мигрируют в океан. Ученые полагают, что место происхождения лососей — пресные воды, с которыми они так и не утратили связей. Миграция же их в море была обусловлена необходимостью все дальше и дальше удаляться от родных "пенатов" в поисках пищи. С угрями же было наоборот. Вероятно, их предки жили в море, поэтому они и возвращаются туда для нереста.

Как и тихоокеанские лососи, угри после икрометания гибнут. Их мальков уносит назад к суше силой течения, а до солоноватой и пресной воды они добираются, полагаясь на обоняние.

В лабораторных условиях молодые угри не выказывают предпочтения водопроводной воде перед морской. Но когда в бассейн впускают природную пресную воду, наполненную земными запахами — запахом прели, перегноя и экскрементов животных, — то крохотные мальки тотчас направляются к ней.

Мальки угрей, плывущие со стороны океана к пресным водоемам, чувствуют поступательную силу прилива. Они отдаются его воле и дрейфуют, пока не почуют но запаху близость суши. Для этого много не требуется: достаточно одной-двум невидимым молекулам попасть в носовые мешочки малька, как он поворачивает в сторону, противоположную морю. Стройные, прозрачные, как стекло, создания, представляющие собой миниатюрные копии своих родителей, мальки плывут изо всех сил, двигаясь с приливом; затем, когда начинается отлив, зацепляются за неровности дна, чтобы не быть смытыми назад в море. Самцы поселяются в сильно опресненных водах устьев рек, в то время как полчища самок поднимаются в верховья, добираясь до самых притоков.

В течение двух тысячелетий европейцы употребляли в пищу угрей, считая их деликатесом, в то время как американцы смотрели на фортеля, которые они выкидывают в затонах, с чувством удивления и отвращения. Но никтоникогда не видел ни взрослых угрей, ни их икры, ни того, как они размножаются. Поэтому люди некогда считали, что мальки угрей возникают из ила, из конских волос или же появляются на свет, когда взрослые рыбы трутся о камни, теряя частицы кожи. С весенними дождями, до краев наполнявшими русла потоков и рек, можно было наблюдать взрослых самок, спускавшихся вниз по течению, чтобы встретиться с самцами. После этого они безвозвратно исчезали в море. Следующей весной вместо них со стороны моря появлялись полчища прозрачных мальков короче человеческого пальца.

Обнаружив нескольких молодых угрей в море у Фарерских островов, датский биолог Иохаппес Шмидт был заинтересован тайной угрей и решил обшарить океан в поисках места, где они родятся. С 1904 по 1922 год он опускал и поднимал сети от Ла-Манша до Чесапикского залива и от Гренландии до Пуэрто-Рико. По мере передвижения Шмидта на запад и юг и удаления его от европейских рек мальки угря, которых он вылавливал, уменьшались в размерах и становились все меньше похожими на взрослых угрей. Наконец, приблизительно в 2800 километрах восточнее Флориды и в 1100 километрах к юго-востоку от Бермудских островов, Шмидт на большом удалении от поверхности моря нашел целые тучи только что вылупившихся мальков. Тела их, бесцветные, как капля воды, сливались с океаном, что делало их незаметными для хищников. Они напоминали крохотные ивовые листочки с черными точками вместо глаз и были совершенно непохожи на взрослых угрей; немудрено, что люди раньше считали их совсем иной разновидностью рыб.

Все угри, плавающие, извиваясь, в притоках рек Северной Америки и Европы, рождаются здесь, в темных водах Атлантики, на глубине около 400 метров. Именно тут оканчивается странствование взрослых угрей. После нереста, отметав икру и молоки в теплую воду, они навсегда исчезают во мраке глубин. Из оплодотворенной икры в конце зимы или ранней весной выклевываются мальки, которые всплывают и уносятся течением Гольфстрим.

Согласно классическому образцу передвижений морских организмов слабые мальки плывут по течению (Взрослые, более приспособленные для активного движения рыбы, для нереста вынуждены подниматься вверх по реке или двигаться против морского течения). Шмидт выдвинул гипотезу, что американские и европейские угри мигрируют вместе, но растут в разном темпе. Приблизительно к концу года, оказавшись у побережья Соединенных Штатов, американские угри (Anguilla rostrata) достигают величины, в два раза большей, чем их европейские сородичи (A. anguilla). Первые испытывают непреодолимый зов суши и направляются в верховья рек от Мэриленда до Мэна. "Европейцы" же продолжают дрейфовать. Лишь почти два года спустя они приобретут цилиндрическую форму, какую имеют взрослые особи. К этому времени течениями их отнесет к устьям европейских рек и заливов.

Отыскивает ли эта молодь те же самые реки, где селились их родители?

Профессор Алистер Харди полагает, что вряд ли. Молодь угрей мигрирует, покрывая расстояния в тысячи миль, поэтому он считает, что "расселение их наверняка должно зависеть от прихоти случая". Было бы неразумно предположить, что личинки, выклюнувшиеся из икринок, скажем, испанских или мэрилендских угрей, по воле океанских течений окажутся в устьях тех же самых рек на побережье Испании или Мэриленда.

Было обнаружено, что европейские угри нерестятся на акватории, находящейся восточнее "владений" американских угрей и в известной мере перекрывающей последние. Этот факт свидетельствует в пользу гипотезы Шмидта: угри из западной части нерестилища, дрейфуя в северо-западном направлении, могут попасть к американскому побережью, остальные же, двигаясь на северо-восток, вполне могут очутиться в Европе. Тем более что длительность личиночной жизни угрей соответствует продолжительности дрейфа личинок в водах Гольфстрима.

Но незначительная группа ученых считает, что европейские угри не могут добраться до нерестилищ. Доктор Д. У. Таккер полагает, что эти угри слишком слабы в самом начале своего путешествия, чтобы доплыть до кромки Саргассова моря. Он предполагает, что лишь американским угрям удается добраться до нерестилищ. Угри же, попавшие по воле течений в европейские воды, — не более, чем потомки американских угрей, обреченные на безбрачие. Однако последние исследования сыворотки крови двух этих видов показывают, что они коренным образом отличаются друг от друга, и подтверждают скорее теорию Шмидта, чем гипотезу Таккера.

Но, как бы то ни было, из устья сотен, а возможно, и тысяч разных рек все угри попадают в один и тот же участок, расположенный в глубинах Атлантики. Каких маршрутов они придерживаются, как они ориентируются — до сих пор остается тайной. Плывут ли взрослые угри близ поверхности, ориентируясь по солнцу и звездам, подобно черепахам и лососям? Или же они держатся вблизи дна и следуют вдоль подводных долин и горных пиков, или же плывут в глубине, используя какие-то неизвестные нам способы ориентации?

Меченые тунцы

Подобно угрям и лососям, тунцы совершают длительные путешествия по открытому морю, но пресных вод они сторонятся. Эти быстрые рыбы пересекают как Атлантический, так и Тихий океан, но о том, откуда они появляются и куда плывут, известно поразительно мало. Ежегодно в мае-июне восточная кромка Гольфстрима на участке между Флоридой и Багамскими островами кишмя кишит косяками тунца, двигающимися на север. Многие из этих голубых тунцов (Thunnus thynnus) достигают гигантских размеров и весят 135 и более килограммов, а иногда среди них попадаются и экземпляры весом свыше 450 килограммов. Ни один ученый, рыбак или спортсмен не знает, откуда появляются эти косяки. В желудке у рыб пищи очень мало, а состояние их половых органов указывает на то, что рыбы активно размножаются или только что закончили размножаться.

Эти тунцы, очевидно, нерестятся где-то восточнее Багамских островов, в Карибском море, в Мексиканском заливе, а возможно, и во всех трех районах. Замеченные у Багамских островов тунцы направляются куда-то между Лонг-Айлендом и Ньюфаундлендом, где летом множество сельдей и макрели. Там тунцы при таком обилии пищи нагуливают жир до середины октября, затем до следующего мая снова исчезают.

Весной те тунцы, которые нерестятся в Средиземном море, у берегов Северной Африки и близ Азорских островов, мигрируют в северном направлении, достигая даже берегов Норвегии. До последнего времени ученые полагали, что эти косяки никогда не смешиваются с косяками тунцов из западной части Атлантики. Однако пять тунцов, помеченных спортсменами у Кэт-Кей (Багамские острова), были обнаружены в норвежских водах. В 1961 году два переселенца совершили такой переход менее чем за 4 месяца. Год спустя другой гигант с голубыми плавниками совершил путешествие в 9200 километров за 50 дней, поставив рекорд дальности плавания. Два тунца поменьше, помеченные у берегов Массачусетса в 1954 году, пять лет спустя были выловлены близ побережья Франции в Бискайском заливе. Это привело Фрэнка Дж. Мейтера (Океанографический институт в Вудс Холе) к выводу, что многие тунцы, минующие весной Багамские острова, в поисках пищи мигрируют в европейские воды. Теперь он хочет выяснить, откуда именно они плывут. Завершают ли они круговое плавание по Атлантике, зимуя у берегов солнечной Испании или восточнее Багамских островов, или же возвращаются, проходя вдоль побережья штата Нью-Йорк?

Используя японский способ ловли с помощью яруса длиной в несколько миль и с сотнями крючков, Мейтер обнаружил значительные скопления тунцов на глубине 180 метров мористее Нью-Йорка и Нью-Джерси. Это произошло в декабре, и Мейтер высказал предположение, что "тунцы собирались тут в стаи, прежде чем отправиться на юг в район зимовки". Возможно, увидеть воочию эту миграцию никому не удается, по той причине, что тунцы держатся вдали от берегов, находясь восточнее Гольфстрима, и кормятся в глубоководных слоях. Крупных рыб во время упомянутого осеннего лова у побережья Нью-Йорка обнаружено не было. Отсюда можно предположить, что существует две отдельные разновидности этих рыб — гигантские тунцы, которые мигрируют в европейские воды и там кормятся, и тунцы помельче, передвигающиеся вдоль берегов западной части Атлантики.

Прежде чем удастся открыть тайну тунца, понадобится пометить и снова выловить гораздо большее количество тунцов. С помощью более чем 1200 рыболовов-спортсменов Мейтер со своими коллегами из института океанографии с 1954 года пометил тысячи тунцов, марлинов, парусников, меч-рыб и лакедр. Подобного рода программы, осуществляемые также научными учреждениями штатов и федеральными организациями, — лучший способ получить информацию о миграционных особенностях обитателей моря.

Практика мечения восходит к XVII веку, когда Исаак Уолтон впервые привязал ленты к хвостам рыб, чтобы установить, куда они направляются. В 1920 году итальянский зоолог Марсино Селла провел исследования миграции рыб, изучая крючки и наконечники гарпунов различного происхождения, обнаруженные в выловленных рыбах. Так, он извлек крючок, изготовленный в Акроне (штат Огайо), из тела тунца, пойманного около острова Сардиния. Это-то и навело ученых на мысль, что тунцы, обитающие по обеим сторонам Атлантики, смешиваются между собой.

Понадобилось много лет, прежде чем появились метки, которые не причиняют беспокойства животным и не теряются ими по мере их роста (Нет такой метки, которая не причиняла бы рыбе ощутимого беспокойства, не терялась бы в течение ее жизни, требовала бы минимальной затраты времени на мечение и легко обнаруживалась бы при вторичной поимке рыбы. Любой из весьма многочисленных способов мечения представляет собой какой-то компромисс между этими требованиями, все зависит от того, какая рыба метится и зачем. Рыб метят, чтобы изучить пути и сроки их передвижений, определить смертность от естественных причин и от промысла, уточнить определение возраста и скорость роста и т. д. — Ред.). В настоящее время метки бывают самые различные, начиная от простых трубок из пластика и дисков и кончая замысловатыми ультразвуковыми и радиоволновыми передатчиками.

Доктор Хэзлер со своими коллегами разработал ультразвуковое устройство размером меньше кончика карандаша, которое помещается в желудок рыбы. Этот передатчик издает высокочастотные сигналы, похожие на щебетанье, что позволяет судну с гидроакустическим приемным устройством следить за каждым движением рыбы. Некоторые из крохотных батарей таких передатчиков рассчитаны на срок до 100 часов.

Флоридские рыбаки не раз с изумлением замечали черепах, буксирующих плотики с привязанными к ним яркими шарами или снабженных небольшими радиопередатчиками, которые начинают работать, как только черепаха всплывает, чтобы набрать в легкие воздух. С помощью таких устройств Арчи Карр надеется уточнить маршруты зеленых черепах, плывущих к острову Вознесения. Он предполагает установить на вершине Зеленой горы следящую антенну для приема сигналов от передатчиков, установленных на спинах черепах. Карр выдвинул также предположение, что "слежение за черепахами, движущимися к острову Вознесения, с помощью искусственных спутников вполне может оказаться самым эффективным способом изучения их маршрутов". Сигналы, посылаемые этими передатчиками, могли бы приниматься спутниками, летящими на высоте сотни миль, и ретранслироваться на контрольные станции, где велась бы точная прокладка путей передвижения этих животных.

Карр не считает, что черепахи и другие мигрирующие животные ставят перед собой какую-то цель во время передвижения. Лосось не говорит себе: "Отправлюсь-ка я через несколько недель на старое нерестилище. Не худо бы снова повидать родные места". Скорее температурные изменения или увеличение продолжительности дня, воздействуя на железы животных, заставляет их вырабатывать гормоны, и инстинкт повелевает им отправиться в странствие. Одни животные удаляются от берега всего на несколько миль или движутся вдоль него, другие пересекают океаны или плывут из тропиков в полярные воды. Во время своего движения они реагируют на характерные особенности среды и бессознательно руководствуются какими-то признаками, по которым многие поколения их предков добирались до определенных участков.

Гипотеза, согласно которой мигрирующие животные ориентируются по небу, является предметом ожесточенных споров. Однако использовать небесные ориентиры они должны непременно. "Немыслимо, чтобы борющиеся за свое существование обитатели Земли могли упустить возможность увеличить свои шансы на успех — возможность, которую представляют собой звезды", — утверждает Карр и выдвигает предположение, что животные ориентируются, следя за всем небом, за каждой его частью, регулярно изменяющейся в зависимости от времени и места. В ясную ночь черепаха, кит, птица или рыба, возможно, обнаруживают, что находятся не там, где нужно, увидев непривычное, неожиданное расположение созвездий на небе. Вероятно, животное и направляется именно в ту сторону, где находит знакомые созвездия. А может, оно двигается в различных направлениях, пытаясь отыскать такое положение, которое больше всего его устраивает, до тех пор, пока небеса у него над головой не станут похожи на небеса, запечатленные в его памяти.

Морские животные наряду с небесными ориентирами используют ориентиры, находящиеся на суше или на море. Каждое течение и слой воды имеют свой определенный диапазон температуры и солености, поэтому рыбы, вероятно, могут определить момент, когда они выходят из одного слоя и попадают в другой.

Некоторые рыбы с помощью обоняния определяют разницу между водой Саргассова моря и водой в районе банки Джорджес. Угри, возможно, тоже находят свое нерестилище по запаху. Во время своих странствий животные, вероятно, поочередно руководствуются теми или иными вехами.

"Различные виды животных, — пишет Карр, — очевидно, получают из окружения, в котором они находятся, информацию столь же разнообразную, как и пища, которую они находят". Эта информация воспринимается ими с помощью чрезвычайно высоко развитых чувств — чувств настолько острых и сложных, что они могут воспринимать сигналы, о существовании которых люди, пожалуй, даже не подозревают. Реагируя на эти сигналы, животные добираются до мест, где пища находится в изобилии или где условия для появления их потомства идеально благоприятны. Иными словами, миграции повышают их шансы на сохранение рода. Выживают те существа, которые следуют знакам, начертанным природой. Остальные гибнут. Таким образом, способность ориентироваться — это способ приспособления к условиям среды, который совершенствуется благодаря естественному отбору. Будучи одним из поразительных элементов поведения животных, эта способность является высшим достижением эволюционного процесса, процесса естественного отбора в условиях среды, простирающейся до самых звезд.

Киты, дельфины и морские свиньи

Внезапно из воды вырвалась могучая глыба и взлетела ввысь. Это был кит.

Мириам Коффин

Киты — заядлые путешественники. Когда солнце становится редким гостем на небе, а над океаном повеет студеным дыханием осени, их охватывает беспокойство. Как только изобилующие рачками китовые пастбища покрываются льдом, антарктические и арктические левиафаны мигрируют в тропики в поисках пищи и тепла, для любовных утех, для того чтобы произвести на свет потомство. В водах у берегов Западной Африки и Индонезии, близ Гавайских, Галапагосских и Азорских островов, в Карибском и Аравийском морях находят себе пропитание такие обитатели полярных районов, как голубые киты, полосатики и киты-горбачи. Они пасутся тут вместе с полутропическими кашалотами, сейвалами и несметными полчищами дельфинов. С приходом весны они возвращаются домой, на край земли, чтобы успеть откормить "отнятых от груди" детенышей на тучных пастбищах, кишащих крилем, что кормится диатомовыми водорослями, которых тут в эту пору изобилие.

Американцы могут собственными глазами увидеть одну из этих великих миграций. Между мартом и маем тысячи серых китов покидают на лето мелководные, защищенные районы вокруг мексиканской части Калифорнии и направляются вдоль побережья Соединенных Штатов в студеные, обильные пищей воды родного Берингова моря. Но лучше всего наблюдать китов с конца декабря по март, когда обросшие балянусами серые киты движутся в ином направлении, на юг, возле самых берегов, мимо Орегона и Калифорнии, совершая путешествие в 11000 километров в мексиканские воды, где они спариваются. К числу лучших наблюдательных пунктов относятся: тихоокеанский Маринлэнд; мыс Лома, где службой охраны национальных парков организовано общественное наблюдение за китами; скалы Лагуна-бич и мыс Ла-Холья. Все эти пункты находятся в районе от Лос-Анджелеса до Сан-Диего. Ленивые, неуклюжие пловцы, серые киты достигают в длину 14 метров. Свое название они получили благодаря тому, что пятна белых балянусов, прикрепившихся к их черной шкуре, придают им сероватую окраску. Мористее Калифорнии наблюдатели могут видеть целые вереницы круто изогнутых, шишковатых спин, невысокие, но мощные фонтаны и взмахи лопастей хвоста, похожего на крылья огромной бабочки. Это серые киты скользят близ поверхности моря.

Дыхала достались китам по наследству, поскольку они произошли от сухопутных животных и должны периодически всплывать, чтобы набрать в легкие воздух, как делаем мы с вами. Вот как описывает Тур Хейердал свою встречу с китом во время плавания на плоту "Кон-Тики": "Это было настолько необычно — услышать настоящий хороший вздох в открытом море… что мы ощутили теплое, буквально родственное чувство к нашему древнему троюродному дядюшке, который, подобно нам, блуждает в морских просторах".

У китов, как и у людей, теплая кровь и крупный мозг. Это млекопитающие, а не рыбы. У них есть легкие и четырехкамерноё сердце. Самки кормят своих детенышей сосцами.

Общие для китов и человека предки произошли от рептилий. В сущности, процесс эволюции происходил так плавно и постепенно, что проблема, где кончаются рептилии и начинаются млекопитающие, представляет лишь академический интерес.

Птицы произошли от рептилий примерно в то же время, то есть около 150 миллионов лет назад. В настоящее время единственными птицами, приспособленными для жизни в море, являются не способные летать пингвины. Эти веселые, забавные птицы "летают" под водой, грациозно взмахивая своими длинными, похожими на ласты, крыльями. Передвигаются они быстрыми, резкими рывками, одновременно вырываясь на поверхность, чтобы набрать воздуху, словно стая крохотных дельфинов, облачившихся в смокинги.

Согласно наиболее вероятным из палеонтологических расчетов, сухопутные млекопитающие начали возвращаться в море около 100 миллионов лет назад, а спустя 40 миллионов лет уже прочно там обосновались. Возможно, они были вынуждены искать убежища в воде из-за неблагоприятных условий жизни на суше или жестокой конкуренции в борьбе за пищу и жизненное пространство. Однако вероятнее всего, эти существа с сильно развитой способностью приспосабливаться просто-напросто воспользовались изобилием пищи в море, подобно тому как поступали некоторые виды рептилий за 50 миллионов лет до них и как поступают многие млекопитающие и поныне.

Морские млекопитающие, начиная от белых медведей и кончая китами, олицетворяют собой различные стадии перехода от сухопутной жизни к жизни в море. Скудость пищи на бесплодных арктических льдах заставляет белых медведей проводить значительное время в более щедрой на пищу воде. В результате голова у них сузилась, приобрела обтекаемую форму, тело удлинилось, появились короткие перепонки на пальцах, стройные ноги благодаря особым сочленениям стали способны описывать в воде чрезвычайно широкую дугу. Используя передние ноги как весла, а задние — как рули, белые медведи ловко ныряют, они подвижны в воде и покрывают значительные расстояния, плывя со скоростью от 3 до 6 узлов.

Поскольку очаровательные, любящие порезвиться морские выдры, или каланы, проводят в воде больше времени, чем белые медведи, они лучше их приспособлены к такому образу жизни. Короткие задние ноги с пальцами, соединенными перепонками, служащие вместо весел, позволяют животным развивать скорость до 10 узлов. Каланы неделями не бывают на суше и ныряют на глубину от 9 до 90 метров, отыскивая там крабов, моллюсков (морское ухо), морских ежей и иные бентические лакомства. Любопытное зрелище представляют эти животные, когда лениво плывут на спине, ловко раскалывая раковины моллюсков о камень, лежащий на груди. Иногда самки дремлют в такой позе с детенышем, прижавшимся к их груди. Теперь такое зрелище увидишь не часто, так как у калана самый дорогой мех и из-за человеческой жадности это животное стало редким и очень осторожным.

Азорские коровы, обладающие столь же мирным нравом, как коровы сухопутные, олицетворяют собой еще один шаг по направлению к морю. Для большей обтекаемости обводов животного естественный отбор — этот слуга природы — избавил их от задних ног и наружных ушей. Эти животные длиной 2,4 метра весят до тонны. Существуют две их разновидности: ламантин, который водится в теплых районах Атлантики, и дюгонь, обитающий в тропической части Индийского и Тихого океанов. Оба вида используют передние ласты для передвижения в воде, ими же они заталкивают себе в рот морские водоросли. Хвост ламантина напоминает большую ракетку для настольного тенниса; у дюгоней — горизонтальный раздвоенный хвост, очень смахивающий на хвост кита.

Эти неповоротливые вегетарианцы обладают выпуклыми грудями, расположенными, как у человека, и, по общему мнению, замеченные издали моряками, они и послужили причиной возникновения легенд о русалках. Однако, должно быть, воображение наблюдателей было распалено грогом и длительным пребыванием в море без женского общества. Если же посмотреть на дюгоня более "трезвым" взглядом, вы увидите лысое животное, с заячьей губой, заплывшее жиром, с головой моржа, тюленьими ластами и слоновьей шкурой.

Внешне похожи на них, только покрупнее да погорластее, морские слоны — рыкающие, с круглой мордой животные. Как и у настоящих тюленей, у них короткие передние ласты, а задние конечности вытянуты назад и повернуты внутрь. Тюлени и морские слоны плывут наподобие рыб, покачивая из стороны в сторону этими задними ластами.

Ламантин. Не это ли грудастое, с расплывшейся физиономией животное повинно в возникновении легенды о русалках?

У моржей функцию хвоста также выполняют сложенные вместе задние ласты. Движутся они со скоростью 2 узлов, орудуя передними и задними ластами, но "ноги" используют в большей степени, чем "руки". По сравнению с настоящими тюленями морж неповоротлив. Очутившись на суше, он, подсовывая задние ласты под тело, действует ими, точно парой неуклюжих ног.

Морские львы и морские котики используют задние ласты подобным же образом и, пуская в ход все свои четыре конечности, довольно быстро передвигаются по суше, делая скачки, похожие на своего рода галоп. Благодаря их подвижности в сочетании с природной игривостью и общительностью этих животных дрессируют для работы в цирке. Находясь в воде, они наподобие пингвинов действуют длинными, остроконечными передними ластами. Делая мощные, но ленивые взмахи этими конечностями, животные как бы летят в воде, наподобие птицы, медленно машущей крыльями.

Пятнистый тюлень. Это дружелюбное и забавное млекопитающее может стать другом вашей семьи, если вы в состоянии ежедневно покупать ему около 5 килограммов рыбы или креветок

Морские львы и котики отличаются от настоящих тюленей тем, что у них есть небольшие наружные уши, pinnae. Кроме того, настоящие тюлени не умеют забрасывать вперед задние ласты. По суше они передвигаются изгибаясь, словно пиявки, или же перекатываясь с боку на бок. Очутившись на льду, они ползут по нему, отталкиваясь короткими передними лапами, оснащенными когтями. В воде же животные развивают скорость от 8 до 12 узлов, грациозно раскачивая из стороны в сторону хвостом-ластами. Они не столь быстроходны, как морские львы, дающие на рывках до 15 узлов, но гораздо подвижнее тучных моржей.

Некоторые виды настоящих тюленей, судя по всему, намерены стать постоянными морскими обитателями. Они надолго покидают сушу и могут находиться под водой целых 28 минут. В исключительных случаях они даже производят на свет потомство, находясь в воде. Может статься, что когда-нибудь тюлени последуют примеру своих кузенов, китов, и утратят всякие связи с сушей.

Родословная кита

Прошлое кита чрезвычайно темное. Все, что нам известно, это следующее: несколько ранее 100 миллионов лет назад некие небольшие четвероногие сухопутные животные претерпели ряд чрезвычайно быстрых эволюционных изменений. За 50 миллионов лет — с геологической точки зрения срок незначительный — они научились плавать и производить на свет детенышей, которые умели плавать, едва оставив материнское чрево. 20 миллионов лет назад эти животные утратили уши и задние ноги; тело их приобрело торпедообразную форму, у них появился хвост, похожий на рыбий, они лишились волосяного покрова, а ноздри сместились к верхней части головы. Тот факт, что киты приобрели рыбообразную форму, свидетельствует о конвергентности эволюции — процессе, когда две группы разных, не связанных родством животных в ходе приспособления к одинаковым условиям приобретают одинаковые внешние формы.

Эмбрион кита в материнской утробе повторяет этот процесс. К тому времени, когда эмбрион достигает величины около 4 сантиметров, у него исчезают все внешние следы задних ног. Передние его ноги вначале напоминают руки человеческого зародыша. Затем кости плеча и предплечья в значительной степени укорачиваются и расплющиваются, но конечные суставы, или "пальцы", сохраняются. У некоторых видов китов, например у кашалотов, имеются все пять пальцев, у других — у синего кита и у горбача- недостает большого пальца. Все пальцы огромной китовой "кисти" заключены в мускулистую оболочку, образующую короткий, плоский плавник обтекаемой формы. Эти плавники служат китам, как грудные плавники — рыбам в качестве стабилизатора и руля. Движителем служит мощный хвост, где, как писал в "Моби Дик" Герман Мелвилл, "словно бы сосредоточена вся безмерная сила кита".

В нем же заключено наибольшее внешнее различие между рыбой и китом. Если у рыбы хвост расположен вертикально, то у кита он расположен в горизонтальной плоскости. Если рыба движется с помощью волнообразных колебаний всего тела, ударяя хвостом из стороны в сторону, то кит перемещается благодаря движениям хвоста вверх и вниз. Во время вертикального перемещения хвоста его широкие плоские лопасти изменяют степень наклона, или угол атаки, отталкиваясь от воды, и тем самым двигают животное вперед. "Изгибы" этого хвоста, писал Мелвилл, "неизменно исполнены необыкновенного изящества".

Огромный, длиной свыше 20 метров полосатик ударяет своими "хвостовыми крыльями" один или два раза в секунду, развивая крейсерскую скорость около 12 узлов. Дельфинам требуется сделать всего 3–4 удара в секунду, чтобы не отстать от судна, делающего 16 узлов. По-видимому, такая скорость близка к наивысшей для дельфинов и морских свиней, хотя на первый взгляд кажется, что эти мелкие зубатые киты развивают большую скорость, когда, резвясь, плывут рядом с кораблем и перепрыгивают через волны, образуемые его форштевнем.

Руководствуясь такими наблюдениями, ученые и моряки долгое время считали, что дельфины плавают быстрее, чем позволяет, теоретически, их мускульная сила. Количество работы, производимое одним мышечным волокном, приблизительно одинаково у всех здоровых существ, будь то человек, тигр или кит. Поэтому можно вычислить мощность, развиваемую животным, измерив совокупность его мускулатуры. Когда ученые внесли эту цифру, наряду с другими данными, в свои формулы, они установили, что дельфин не может двигаться со скоростью больше 12–16 узлов. Четыре вида испытаний по определению скорости этих животных, проведенных учеными Калифорнийского университета, подтвердили, что это их наибольшая скорость (Автор не указывает, к какому виду принадлежали подопытные дельфины, каковы были их размеры, состояние животных, а также условия опытов. Вряд ли скорость 12–16 узлов является максимальной для всех дельфинов вообще. — Ред.). Испытания эти, кроме того, подтвердили, что у дельфинов такая же мощность на единицу веса их тела, как и у атлетов, и что при передвижении эта мощность используется на 85 процентов.

Гладкая поверхность тела кита и идеально обтекаемые его обводы отчасти объясняются наличием толстой подкожной жировой прослойки, которая служит как бы внешней оболочкой животного. Наружная часть кожного покрова содержит губчатый слой, придающий эластичность поверхности всего тела. С целью объяснения этих кажущихся сверхскоростей ученые выдвинули гипотезу, что эта поверхность совершает волнообразные изгибы, соответствующие волнам в воде, обтекающей дельфина. Они полагают, что поверхность животного изменяет свою форму одновременно с изменениями давления окружающей его воды.

Люди надеются, что им удастся использовать секрет дельфинов при постройке судов, торпед и подводных лодок. Доктор Макс Крамер, немец по происхождению, один из основоположников гидродинамики китов, предложил покрывать подводные лодки эластичной резиново-пластиковой оболочкой для увеличения их скорости. Американская резиновая компания ("Раббер компани") производила опыты с резиновым покрытием под названием ламинфло для корпусов скоростных моторных лодок.

Вздымая фонтаны

Военно-морское министерство и другие военные и гражданские ведомства не жалеют ни денег, ни усилий ученых на изучение китов, потому что в течение своего эволюционного развития, продолжавшегося 100 миллионов лет, эти животные разрешили ряд проблем, остающихся для человечества загадкой. Например, каким образом удается китам задерживать дыхание на такой длительный срок, нырять так глубоко и всплывать с такой быстротой?

Дельфины обычно остаются под водой от полутора до 7 минут, а по крайней мере один вид этих животных достигает глубины свыше 120 метров.

Тюлени Уэдделла погружаются в студеные воды Антарктики на глубину до 450 метров и в течение 28 минут ловят себе на обед рыбу.

Кашалоты (Моби Дик был также кашалотом) опускаются на глубину 1010 метров, где иногда остаются, охотясь за кальмарами, в течение полутора часов.

Киты-бутылконосы, достигающие в длину 10 метров, могут находиться под водой два часа.

По словам доктора Пера Шоландера, киты могут находиться под водой так долго благодаря своеобразному регулятору жизненных процессов. Поток крови, содержащей жизненно важный кислород, не подается в органы, которые на время могут обойтись без него, а поступает в те органы, которым он наиболее необходим. Как только кит или тюлень начинает погружаться, биение сердца у него ощутимо замедляется. Кровеносные сосуды, идущие к ластам, хвостовым мышцам и иным тканям, сжимаются до минимума и практически прекращают подачу крови. Сэкономленный драгоценный кислород подается в мозг и сердце — органы, которым труднее всего без него обходиться.

Все это как нельзя кстати при погружении; а как происходит всплытие? Если водолаз или кессонный рабочий станет подниматься с такой же скоростью, что и кит, его сведет судорога и он закорчится от боли. Азот и другие газы, растворившиеся у него в крови под высоким давлением, начнут выделяться в виде пузырьков, как только давление станет уменьшаться. Происходит то же самое, что происходит, когда откупоривают бутылку содовой. Пузырьки эти образуются в крови, сердце, тканях ныряльщика, вызывая мучительные судороги, а иногда даже и смерть. Китов эта проблема не заботит, потому что они не дышат сжатым воздухом в отличие от водолазов и кессонных рабочих. При использовании такого воздуха постоянно подаются новые порции азота, а под высоким давлением азот сильнее поглощается кровью. Киты же вдыхают лишь ограниченное количество воздуха, находящегося под обычным давлением, поэтому поглощение азота у них невелико.

Кроме того, как полагают некоторые зоологи, пенообразное, жирное вещество в дыхательном горле кита впитывает азот, препятствуя его проникновению в кровь; однако это еще не доказано окончательно.

Лишенный свежего притока воздуха, ныряющий кит получает энергию для приведения своих мышц в движение за счет метаболического процесса, при котором не потребляется кислород. В ходе такого процесса организм испытывает кислородное голодание, которое должно быть ликвидировано при всплытии. Всплыв после длительного пребывания под водой, кит дышит, словно бегун, закончивший дистанцию. Такое учащенное дыхание китобои называют "продувкой".

При "продувке" из дыхала, находящегося на верхней части головы кита, вырывается фонтан мельчайших брызг, а не воды, как считают некоторые. Эта струя — конденсированный пар, выдыхаемый китом, она сильно отдает запахом рыбы и содержит небольшое количество воды, попадающей в верхнюю часть дыхала. Водяные пары теплого выдыхаемого воздуха конденсируются при столкновении с более холодным наружным воздухом. Подобно тому как в холодную погоду вы видите свое дыхание в виде пара, так и струя, бьющая из дыхала кита, в полярных районах становится более заметной. Однако она заметна и в тропиках, очевидно, потому, что вырывается под давлением и расширяется внезапно, а такого рода расширение сопровождается охлаждением (Прежде чем нырнуть на глубину, кит обычно делает несколько очень неглубоких погружений, завершающихся короткими выдохами и вдохами. В тропических морях фонтана при этом никогда не видно — в том случае, если выдох начинается, когда дыхало находится уже над поверхностью воды. Вдох происходит только при таком положении дыхала; он короче выдоха. — Ред.).

Зачастую стадо китов всплывает и начинает дружно, как один, отдуваться — зрелище, достойное того, чтобы увидеть его после долгого плавания. Тут уж наверняка вся команда высыпет на палубу. Если ветер не слишком силен, то можно определить вид кита по фонтану. У японских китов он двойной, V-образный. У синих китов и полосатиков одна высокая вертикальная струя, у кашалотов она несколько наклонена вперед.

Кашалоты и японские киты, так же как серые киты и горбачи, имеют обыкновение подбрасывать хвост в воздух, прежде чем нырнуть. Гренландские киты, прежде чем уйти вглубь, минутку помахивают хвостом как бы в виде приветствия. Возможно, это необходимо потому, что толстый слой легкого жира в какой-то степени затрудняет им погружение.

Мелвилл писал: "Это покачивание хвостом, пожалуй, самый значительный жест во всей живой природе. Этот гигантский хвост из бездонной пучины словно бы пытается ухватиться за столь же бездонные небеса".

Кашалоты и усачи

Научное название отряда китов Cetacea. Кашалоты и гладкие (настоящие) киты представляют собой две совершенно различных группы, или подотряда. Кашалот — самый крупный представитель зубатых китов (Odontoceti), куда относятся также дельфины и косатки. Зубы служат им для того, чтобы хватать добычу, которая затем сразу проглатывается без пережевывания. Настоящие киты относятся к усатым китам (Mysticeti); к этой же группе принадлежат синие киты, полосатики, горбачи, сейвалы и серые киты. Вместо зубов у них имеются два ряда роговых пластинок, называемых китовым усом, которые свешиваются с нёба, по одному ряду с каждой стороны языка. Эти огромные висячие усы "растут" внутри, а не снаружи рта.

Состоящие из рогового вещества, как и ногти у человека или копыта у животных, эти пластинки некогда широко использовались при изготовлении корсетов, зонтиков, хлыстов и иных предметов, от которых требовались прочность и гибкость. От 200 до 300 тонких пластинок по обеим сторонам рта находятся на расстоянии около полутора сантиметров друг от друга, а волокна на их внутренних краях, переплетаясь между собой, образуют своего рода планктонную сеть. Усатые киты добывают себе пропитание в общем так же, как китовые и гигантские акулы. Настоящие киты плывут сквозь скопища рачка-криля, разинув свою огромную пасть.

При этом вода, устремляясь в отверстия между пластинами, выходит с обеих сторон рта, а рачок и иные планктонные организмы остаются на мохнатой бахроме китового уса. Когда кит на короткое время закрывает свою пасть, он своим огромным языком слизывает пищу с "усов" и заталкивает себе в глотку.

Настоящие киты — флегматичные животные с почтенной внешностью, огромной головой и толстым туловищем. В отличие от других беззубых китов на их черной спине нет спинного плавника, а на брюхе отсутствуют желобки. Настоящие киты достигают в длину от 15 до 18 метров и передвигаются в одиночку, парами или небольшими семействами. Они редко развивают скорость свыше 5 узлов, обычно же плывут со скоростью около 2 узлов, что позволяет китобоям подойти к ним в открытом баркасе и загарпунить. Отсюда и их название — настоящие киты, то есть киты, на которых можно охотиться.

Пластина небольшого кита. Часть нижней челюсти и язык удалены

В XVII и XVIII веках целые китобойные флотилии голландцев и англичан охотились на настоящих китов в полярных водах (История китобойного промысла подробно и интересно изложена в книге Б. А. Зенковича "Киты и китобойный промысел". Пищепромиздат, 1952. В частности, в ней рассказывается о разбойничьем истреблении китов иностранными, в основном американскими китобоями у русских берегов Америки во времена покупки у России Аляски (фактически это был захват). — Ред.). Истинный кит был объявлен в Англии "королевской рыбой", а король получил титул Почетного гарпунера, которому было дано право на голову всякого пойманного кита. В XVIII веке американские китобои стали охотиться на китов в южной части Атлантики, в Тихом и Индийском океанах. Постепенно "королевская рыба" стала исчезать, и в наше время настоящие киты — редкие животные, которые строго охраняются международными соглашениями.

В XVIII веке, по мере увеличения потребности в ворвани, использовавшейся для освещения и изготовления свечей, промышленники переключили свое внимание на кашалотов — китов с головой, похожей на наковальню. Начиная приблизительно с 1815 года стал усиленно уничтожаться и этот вид кита. Американские, английские, французские и португальские китобойные суда в поисках кашалотов стали прочесывать просторы океанов от 40° северной широты до 40° южной широты. Период с 1830 по 1880 год был эпохой расцвета американского промысла кашалотов, эпохой Моби Дика (1851 год).

Мелвилл превозносил кашалота, называя его "самым величественным из всех китов". Ни у одного другого животного, обитающего на нашей планете, нет такой крупной, характерной головы. Она овальной формы, массивная, в большей своей части лишенная костей и составляет треть всей длины животного. Передняя ее часть — как бы стена, без носа, без глаз, твердая, словно конское копыто. Внизу будто бы на шарнире прикреплена удивительно узкая, стреловидная нижняя челюсть, на которой находится от 36 до 60 зубов, напоминающих частокол. Когда пасть закрывается, они входят в гнезда, расположенные в верхней челюсти.

Говорят, что кашалоты достигают 25 метров в длину, однако китобои не один сезон бороздят воды, прежде чем встретят экземпляр хотя бы больше 18 метров. Самцы бывают, как правило, длиной около 15 метров и весом в 35 тонн. Самки гораздо изящнее: длина их в среднем 11 метров, а вес всего 20 тонн. Кашалот, или Physeter catodon, как называют его зоологи, обычно стального, с синим оттенком цвета, у него похожий на горб плавник, а вдоль задней части спины тянется ряд шишкообразных выпуклостей меньшего размера. На рывках эти киты могут развить скорость в 20 узлов, но обычно они предпочитают передвигаться не торопясь, раза в два медленнее.

Хлебом насущным кашалоту служат кальмары. В желудке у кашалотов находили целых кальмаров размером от 1 до 10 метров. И уж если кашалот может проглотить гигантского кальмара, то в нем мог свободно поместиться и Иона, поскольку из всех китов только у кашалота пищевод достаточно широк для этого.

Существует немало рассказов о моряках, проглоченных китами, но, как полагают, единственным, кому удалось выбраться из чрева чудовища, был Джемс Бартли, матрос со "Звезды Востока". Было это в 1891 году; Бартли якобы несколько часов провел в желудке кашалота, однако ученые не слишком доверяют этому сообщению.

В голове у кашалота имеется спермацет — маслянистое вещество. По словам Мелвилла, некогда полагали, что это вещество, как показывает первая половина слова, — попросту сперма. Сам же он считал, что благодаря малому удельному весу этого жира голова животного обладает большей плавучестью и что именно поэтому голова кашалота первой показывается над поверхностью воды.

Спермацетовый жир представляет собой ароматную прозрачную жидкость, которая на воздухе становится блестящим, похожим на воск веществом. Во времена Мелвилла спермацетовый жир шел на изготовление высококачественных свечей; ныне же он используется при изготовлении кремов для лица, бальзамов и мазей.

P. catodon — единственный источник еще одного необычного вещества — серой амбры. Ее извлекают из внутренностей некоторых экземпляров. По словам Мелвилла, она напоминает "жирный крапчатый старый сыр, очень вязкий и вкусный, чрезвычайно душистый и острый". Амбру и по сей день используют при изготовлении духов. В середине 19 столетия "унция амбры стоила золотую гинею", нынче цена фунта — 100 долларов. Ком амбры весом 414 килограммов, выброшенный волнами в 1953 году на побережье Австралии, был реализован за 120000 долларов. Долгое время полагали, что серая амбра образуется у больных животных, теперь же считают, что это затвердевшие экскременты, обволакивающие непереваримые хитиновые части и клювы кальмаров. (Вспомните об этом, мадам, когда захотите подушиться.) Один из матросов — товарищей Германа Мелвиллэ думал, что твердые части кальмара — пуговицы со штанов какого-то моряка.

Исчезающие левиафаны

Мелвилл называл кашалота левиафаном, считал его колоссом морей. Однако P. catodon — мелюзга по сравнению с Balaenoptera tnusculus — синим китом. Это кит из китов, крупнейшее из всехживотных, когда-либо населявших нашу планету. Взрослый синий кит может достигать в длину 30 метров и весить 316 тонн — столько же, сколько 3 крупнейших динозавра, 30 индийских слонов, 200 коров или 1600 человек. Самым крупным из всех китов, каких удалось взвесить, была необыкновенно упитанная самка синего кита длиной 27 метров, которая потянула 136,4 тонны. Это самые большие экземпляры, но даже средний синий кит достигает в длину 24 метров и весит около 100 тонн.

Вот как описал Мелвилл В. musculus: "Это вышедший в отставку джентльмен с животом желтого, как сера, цвета, которым он, несомненно, обязан тому факту, что во время наиболее глубоких погружений он брюхом задевал плиты, которыми вымощен ад". Увы, этот желтый цвет более прозаического происхождения; это не что иное, как пленка диатомовых водорослей, покрывших брюхо и бока кита после шести недель кормежки в полярных водах. Кроме того, синий кит (так он называется потому, что у него синяя спина) вовсе не погружается на большую глубину. Так же, как и другие крупные усатые киты, он опускается на глубину свыше 90 метров лишь в редких случаях — тогда, когда он попал на гарпун или испуган.

У синих китов, полосатиков, горбачей, сейвалов, известных под общим названием "полосатые киты", брюхо от "подбородка до пупка" сморщено, или собрано в складки наподобие мехов гармоники. Это позволяет им раскрывать бездонную пасть подобно мешку бробдингнегца, с каждым глотком втягивая в себя кишащую креветками воду объемом в несколько больших бочек. Эти киты кормятся несколько иначе, чем не имеющие складок настоящие киты, и закрывают свои огромные пасти чаще. При этом собранное в гармошку брюхо сокращается, и гигантский язык, который может весить столько же, сколько весит взрослый слон, идет между усами вверх. Никому не удалось точно выяснить, как действует язык животного, но он каким-то образом извлекает оттуда креветок и засовывает к себе в утробу.

Синие киты обычно передвигаются неторопливо, со скоростью 10 узлов, и приблизительно каждые четверть часа всплывают, чтобы "отдышаться". Когда синий кит спешит, то, говорят, может развить скорость до 20 узлов и поддерживать ее минут пятнадцать. Крейсерская скорость полосатика, имеющего большой спинной плавник, — от 10 до 12 узлов. Он может достигать в длину 25 метров и под водой, правда, очень недолго, может плыть со скоростью до 30 узлов. Но самый быстроходный из китов — это сейвал. Имеющий более стройные очертания, чем другие полосатые киты, и размером не превышающий 15–18 метров, этот обитатель теплых морей, говорят, развивает надводную скорость 35 миль в час.

Такие высокие скорости в течение многих веков спасали этих китов от охотников, преследовавших их в весельных шлюпках. Однако с появлением быстроходных паровых китобойных судов промысел полосатых китов стал одновременно и возможным, и выгодным. В 60-х годах прошлого века норвежец Свен Фойн изобрел гарпунную пушку, а впоследствии снарядил ее гранатой, которая разрывалась в теле кита. Это привело к значительному увеличению сухопутных китобойных баз и расширению промысла синих китов, полосатиков и горбачей в полярных районах. В течение первой половины нынешнего столетия в Антарктике было добыто синих китов общим весом 25 миллионов тонн.

В настоящее время китов промышляют небольшими флотилиями из 6-18 судов. Затем их буксируют к судам-базам размером с океанский лайнер, куда животных поднимают по кормовому слипу, после чего разделывают быстро и умело, как на заводе. Теперь китов самих глотают, так что Иона, очутившийся некогда в чреве кита, отмщен тысячекратно.

Мясо и ворвань отделяются от туловища: из каждого синего кита вытапливается около 25 тонн жира. Теперь нет необходимости использовать его для освещения, так что жир идет на изготовление мыла и маргарина; иногда он входит в состав красок. Кости разрезаются мощными пилами, перемалываются и продаются изготовителям клея и желатина. Кровь и внутренности превращаются в удобрения. Из печени, которая может весить более 9 тонн, получают витамин А, а железы внутренней секреции идут на изготовление гормональных препаратов. Мало что идет в отходы, кит используется весь целиком.

Мясо кита систематически употребляется в пищу лишь в двух странах — в Норвегии и Японии. Мне довелось отведать жаркое из китового мяса; оно напоминает постную говядину, которая чуть отдает рыбой. Ворвань едят в Японии и Исландии, но не всякому она может прийтись по вкусу. В Советском Союзе из китового мяса изготовляют вполне съедобную, богатую протеином муку.

В 1946 году была создана Международная комиссия по промыслу китов. 17 стран, ставших членами этой комиссии, обязались воздерживаться от промысла тех видов китов, которым грозит вымирание; подчиняться постановлениям, запрещающим охоту на китов в определенные сезоны и в определенных районах; не бить мелких китов, а также самок с детенышами. Было ограничено число животных, какое может принять на борт судно-матка в антарктических водах — этом последнем прибежище морских великанов. Но подобные меры уже не могли спасти синих китов. Если в промысловый сезон 1930-31 года они составляли 76 процентов улова, то в 50-х годах цифра эта уменьшилась до 6. В связи с уменьшением поголовья синих китов китобои занялись промыслом китов-полосатиков, которые дают жира в два раза меньше, а затем и сейвалов, дающих жира в шесть раз меньше, чем синие киты.

Разнообразие видов китов

В 1962-63, а также в 1963-64 годах антарктические плавучие заводы по переработке китов не выполнили дозволенную норму — верный признак того, что киты исчезают. В июле 1964 года ученые указали китобоям на то, что необходимо в течение 1964–1967 годов резко уменьшить убой китов. Они рекомендовали уменьшить допустимую норму промысла для этих судов на 1964-65 год до 4000 штук синих китов. Этому числу соответствует 8000 полосатиков, 10000 горбачей, 24000 сейвалов или любая комбинация перечисленных видов китов. Хотя установлена была самая низкая норма в истории, 15 плавучих заводов, работавших с декабря по апрель, недовыполнили ее на 1019 единиц. Улов в основном состоял из сейвалов, и это подтвердило предположение ученых, что в минувшие годы каждый сезон забивалось больше синих и полосатых китов, чем их рождалось.

Настоящий кит в Атлантике

Многие полагают, что скоро будет написана последняя страница славной истории китобойного промысла, а кое-кто думает, что это уже произошло. В 1965 году Норвегия продала японцам свое последнее океанское китобойное судно. В настоящее время пелагическим промыслом китов занимаются фактически лишь Япония и Россия. Обе эти страны согласились ограничивать улов антарктических видов китов, поголовье которых катастрофически уменьшается, с тем чтобы дать животным возможность расплодиться. Если они выполнят эти условия, то без ущерба для экономики океана возможно будет ежегодно вылавливать около 5000 синих и 20000 полосатых китов. Если же они этого не сделают, то крупнейшие обитатели нашей планеты вымрут, как вымерли некогда динозавры.

Размножение

Китам не под силу тягаться с человеком, истребляющим их. Эти животные размножаются медленно. Мама-кит обычно производит на свет не более чем одного детеныша, да и то через год. Двойняшки у китов бывают не чаще, чем у людей (в одном случае из 80 или 87), и за 15–30 лет своей жизни самка приносит от 6 до 15 детенышей.

Самки китов вынашивают детенышей около года, и новорожденные достигают огромных размеров. Детеныш синего кита имеет в длину 7 метров и весит около 225 килограммов. Из чрева матери он выходит хвостом вперед; он должен суметь подняться на поверхность, чтобы сделать первый вдох. После этого он начинает искать материнские сосцы, которые торчат из похожих на щели складок по обеим сторонам полового отверстия, возле хвоста. Сокращая мощные мускулы, мамаша ежедневно впрыскивает в рот своему чаду ни много ни мало 580 литров жирного молока. При таком сытном питании детеныши синих китов ежесуточно увеличивают свой вес на 90 килограммов. Молоко, которое они получают, по вкусу напоминает жирную смесь из рыбы, печени и магниевого молока. Шесть месяцев спустя, к моменту "отнятия его от груди", пластинки (китовый ус) у детеныша синего кита становятся достаточно длинными для того, чтобы он мог процеживать воду и питаться крилем. К этому времени детеныш достигает 15 метров, то есть длины взрослого горбача или сейвала.

По словам наблюдателей, взрослые синие киты иногда целиком выскакивают из воды. Если это так, то перед нами самый выдающийся во всем животном мире пример резвости. Сейвалы, так же как и 15-метровые косатки, часто выпрыгивают из воды. Почему они это делают, никому неизвестно. Неизвестно также и то, почему некоторые самцы и самки, обхватив друг друга плавниками, одновременно взвиваются в воздух. Горбачи, самые игривые из китов, нередко совершают целую серию сальто над водой и в воде. Подобно огромным, обросшим моллюсками котятам, эти шишковатые киты катаются по поверхности моря и шлепают по воде хвостами или длинными, смахивающими на крылья грудными плавниками. Когда киты бьют по воде хвостом (китобои называют это "взбрыкиванием") или, завершив прыжок, падают назад в воду, раздается такой гулкий всплеск, что его слышно за несколько миль кругом.

Были случаи, когда не только настоящие и серые киты, но и горбачи помогали своему раненому товарищу, пока сами не становились жертвой китобоев. Горбачи, как и дельфины, приходят на выручку беременным самкам и детенышам.

В апреле 1956 года небольшая группа средиземноморских рыбаков, поймавших дельфина-самку, подверглась нападению "спасательного отряда", состоявшего из 10 дельфинов, и чуть не погибла при этом. У бутылконосов во время родов при роженице неотлучно находится сопровождающая самка, которая заботится о том, чтобы мать и детеныш не отстали и не были атакованы акулами. Если новорожденному дельфину не удается сделать первый вдох, его мать или повитуха выталкивают его на поверхность. То же самое они проделывают и с мертворожденным детенышем. Так, дельфины во Флоридском океанариуме Мэринленд целых двое суток по очереди охраняли мертвого детеныша.

Кит-гринда, вставший во весь свой десятиметровый рост. (Флоридский океанариум Мэринленд.)

Рассказы о дельфинах, которые спасали тонущих людей, восходят к временам древней Греции. Один из самых свежих примеров — случай у побережья Флориды в 1949 году. Некая дама, которая брела по воде, доходившей ей до пояса, внезапно была сбита с ног откатывающейся назад отливной волной. "Я уже начала терять сознание, — писала она впоследствии, — но тут почувствовала сильнейший толчок и очутилась на берегу, лицом вниз…" Когда она перевела дыхание и обернулась, никого поблизости не было, но в воде, в 18 футах от берега, резвился дельфин. Какой-то мужчина, стоявший на берегу, заявил, что именно дельфин и вытолкнул меня на сушу".

Несмотря на обширный послужной список добрых дел, которому уже 2500 лет, ученые не склонны считать, что дельфины сознательно пытаются спасти существо, попавшее в беду. Скорее всего плавающие предметы внушают им инстинктивное желание выталкивать их вверх или толкать куда-то в сторону. Так, во время второй мировой войны дельфин пытался подтащить надувной плот, в котором находились четыре сбитых американских летчика, к ближайшему острову. Но летчики были вынуждены отогнать услужливое животное, потому что остров был занят противником. Возможно, дельфины столь же часто толкают людей, силы у которых на исходе, в сторону моря, как и в сторону берега, но свидетельств со стороны первых не имеется, поскольку им не удалось остаться в живых. Были случаи, когда дельфины подталкивали перед собой мертвых черепах, жестянки, обломки дерева, а однажды даже промокший насквозь матрац. Возможно также, это поведение дельфинов объясняется их природной игривостью.

Шалуны моря

Понятия "дельфин" и "морская свинья" в Соединенных Штатах взаимосвязаны, но поскольку существуют два вида рыб, также носящих английское название "дельфин", а также в силу укореняющейся привычки термин "морская свинья" находит среди ученых все большее распространение. Долгое время понятие "дельфин" зоологи связывали с животными, обладающими как бы застывшей навечно улыбкой. Животные, называвшиеся ими морскими свиньями, были лишены улыбки и длинного, вроде клюва, рыла.

Название "морская свинья", по-видимому, объясняется солидной толщиной этих животных. Дельфины обычно более обтекаемы. У обычной морской свиньи Phocaena phocaena, встречающейся близ Тихоокеанского побережья США, круглая морда и темно-серое с белым туловище. Длина ее — около 2 метров, вес — 50 килограммов.

Рождение бутылконоса. Самка вынашивает детеныша почти год. Детеныш появляется хвостом вперед

Существует около 50 видов дельфинов размером от 1,2 до 9 метров. У обычного дельфина (Delphinus delphis) рыло "клювастое", у него черная спина и желтые с белыми отметины на боках. D. delphis предпочитает открытое море; его-то и можно видеть резвящимся возле носовой части судна. Этот дельфин считался в древности священным животным и был героем множества рассказов. "Флиппер", "Кэролайна Сноуболл" и не столь популярные дельфины, скачущие по волнам Маринленда и других океанариумов, известны под названием "бутылконосы" по причине, не требующей объяснения. Животные, принадлежащие к этой группе (Tursiops), имеют в среднем длину 2,5 метра и весят около 160 килограммов. Они держатся возле берегов, где вода потеплее. Tursiops gilli обитает у южной части Тихоокеанского побережья Соединенных Штатов; Т. truncatus водится близ побережий Атлантического океана и Мексиканского залива. По всей вероятности, дельфин, спасший в 1949 году женщину на пляже во Флориде, был атлантическим бутылконосом.

Рождение бутылконоса. Самка вынашивает детеныша почти год. Детеныш появляется хвостом вперед

Дикие, неприрученные бутылконосы выпрыгивают из воды, носятся вокруг судов, подбрасывают ввысь мертвых рыб и прочие предметы, пытаясь поймать их в воздухе. Дельфины, обитающие в океанариумах, дразнят рыб, хватая их за хвосты, катают на своем носу черепах и иных животных, выбрасывают из резервуара ненужную им рыбу и швыряют разные предметы в зрителей. Они не раз возвращали вещи, случайно оброненные туристами. Получая поощрение в виде рыбы, бутылконосы могут научиться прыгать сквозь обручи, выскакивать из воды на высоту до 6 метров, играть в баскетбол, танцевать на хвосте и "петь" скрипучим голосом.

Период кормления молоком длится целых полтора года. На снимке видна 'тетушка'

Но эти маленькие киты не только забавляются. Как и крупные киты, они соблюдают строгую очередность при кормежке. Утверждая свое социальное превосходство, они хлещут выскочек хвостами, бьют носами, принимая угрожающую позу. Во время распрей, связанных с общественными проблемами, или в драках из-за самок дельфины иногда наносят друг другу страшные раны, ломают кости. В 1948 году самцы-дельфины до смерти забили во Флоридском океанариуме кита-гринду. Таким же способом дельфины убивают акул, метя в жаберные щели и нижнюю часть туловища своими крепкими носами. Если люди им досаждают или озлобляют их, дельфины нападают и на людей. Ученые и дрессировщики нередко получают синяки, работая с этими животными.

Период кормления молоком длится целых полтора года.

Одна из самых любопытных и необычных особенностей в поведении дельфинов состоит в том, что они возят на спине людей.

Эта-то их черта и породила множество историй о том, как люди катались на спине у дельфинов, — историй, восходящих к античной литературе. Плиний Старший (23–79 н. э.) первым поведал о нескольких случаях такого рода. В одной истории рассказывалось о приключениях мальчика по имени Гермиас, который в течение нескольких лет, отправляясь в школу и возвращаясь домой, переправлялся через Неаполитанский залив верхом на дельфине. Во время одной из таких переправ внезапно налетела буря и мальчик погиб; дельфин подтащил его тело к берегу и, по словам Плиния, терзаемый угрызениями совести, сам выбросился на отмель.

Сотни человек наблюдали в 1955–1956 годах поездки верхом на дельфине возле небольшого городка Опопони, что на северо-западном побережье Новой Зеландии. Дельфин-самка длиной в 2,5 метра, получившая имя Оно в честь города, начала свое знакомство с людьми с того, что стала преследовать рыбачьи лодки и скрестись о весла или швабры, намеренно выставленные рыбаками. Преодолев робость, Опо начала по многу часов кряду проводить среди купальщиков; особенно ей нравилось играть с более ласковыми детьми. Она научилась подбрасывать и ловить пляжный мяч, ударять по нему хвостом, держать, не роняя, на носу бутылку. Ее любимицей была 13-летняя Джилл Бейкер. "Несколько раз, — писала девочка, — когда я стояла в воде, расставив ноги, Опо подплывала и снизу поднимала меня. Провезя меня какое-то расстояние, она снова роняла меня… Она также позволяла мне сажать к ней на спину малышей". Выброшенная на отмель, Опо погибла 8 марта 1956 года, в тот самый день, когда в Опопони было принято постановление об ее охране.

Все поездки на дельфинах были непродолжительными, и "всадниками" в большинстве случаев были дети. Многие садились на своих морских иноходцев не позади, а впереди спинного плавника. Все подробно и точно описанные поездки такого рода происходили после неоднократных встреч между животным и человеком и нескольких пробных попыток. Можно заключить, что подобные вылазки — явление редкое и связано с отдельными животными, которые составляют исключение. Они вовсе не характерны для обычного поведения диких и даже плененных дельфинов. Но, как бы то ни было, такие примеры доказывают необычный интерес и искреннее дружелюбие дельфинов к незнакомому существу, по крайней мере тогда, когда поблизости нет других дельфинов.

Разновидности дельфинов

У Опо появились определенные социальные связи с людьми. То же самое, пожалуй, можно сказать и о дельфине Кейк и (по-гавайски "ребенок"). Этот молодой самец-бутылконос использовался учеными Калифорнийского университета для опытов с целью определения скорости его движения. Кейки, по словам доктора Кеннета Норриса, руководителя программы, "напрашивался, чтобы его каким-нибудь образом потрогали" пловцы, которые проводили в его обществе по часу в день, чтобы животное не скучало. Люди часто шли навстречу его пожеланиям и гладили и похлопывали его. Когда, продолжая исследования, Кейки доставили в открытое море и отпустили, он сначала даже не попытался сбежать. Норрис был обрадован, когда дельфин каждую ночь при звуке свистка стал возвращаться к подводной проволочной клетке. Он полагал, что между Кейки и человеком завязались социальные связи и животное стало зависеть от человека, дававшего пищу. Но однажды, когда Кейки отпустили в открытое море, проводя очередной эксперимент, он уплыл и не вернулся.

Киты-убийцы

У дельфинов есть отдаленный родственник, пользующийся репутацией столь же жестокого и кровожадного существа, сколь добросердечны, веселы и привязчивы они сами. Люди всегда считали косатку, Orcinus orca, самым коварным и опасным морским животным.

Косатки носятся по всем частям Мирового океана стаями от 2–3 до 40 особей. Благодаря их уму, скорости, размерам и силе никто не может бросить им вызов и противостоять им. Питаясь в основном рыбой, косатки представляют собой опасных конкурентов даже для человека. Так, в 1956 году они нанесли исландским рыбопромышленникам ущерб в 250000 долларов.

Косатки любят лакомиться и теплокровными животными — тюленями, морскими львами, молодыми моржами, пингвинами и дельфинами. В желудке одной косатки длиной 6 метров были обнаружены 3 беременные самки дельфина, явно проглоченные целиком. В желудке другого экземпляра были найдены останки 13 дельфинов и 14 тюленей. Пятнадцатый тюлень застрял у хищника в глотке.

Киты-убийцы добывают пищу так же, как дельфины. Кружа вокруг жертвы, они раз за разом все сужают круг. Иногда хищники играют со своими жертвами, как кошки с мышью; они подбрасывают ввысь тюленей и морских львов и забавляются с ними, прежде чем убить. Однажды близ острова Санта-Барбара, что у побережья Калифорнии, видели, как косатка подбрасывала в воздух беспомощного морского льва в течение 20 минут.

Косатки-самцы достигают 9-10 метров в длину и оснащены треугольным спинным плавником, острым как нож, высотой около 2 метров. Самки редко бывают длиннее 4,5 метра, и спинные плавники у них меньше. У самцов и у самок спина черная как ночь, а брюхо и горло мертвенно-белого цвета. Бока у них тоже белые; иногда белые пятна имеются между глаз и впереди спинного плавника. Косатки могут развивать скорость свыше 23 узлов. Нападая на крупных усатых китов, они действуют сообща. Такие "волчьи стаи" охотятся за языком кита. Иногда, выев у кита язык, они оставляют животное подыхать.

Косатки также действуют совместно, выбивая лед из-под тюленей и пингвинов. Одна за другой они бьются спиной о лед, пока жертва не падает в море. Некоего фотографа, участника антарктической экспедиции, косатки чуть не сшибли в воду. Вероятно, они приняли его за тюленя, а возможно, объектом их нападения была упряжка собак, находившаяся вместе с ним на льду.

Достоверных случаев нападения косаток на человека не было, хотя немало пловцов оказывались в их компании. Однако косаток следует считать опасными, пока не доказано обратное, поэтому легко понять осторожность ученых, экспериментировавших с двухгодовалым самцом-косаткой весом 1035 килограммов, пойманным близ Ванкувера. Загарпуненного хищника поместили в заполненный водой сухой док и там выходили. К всеобщему удивлению, косатка оказалась симпатичной и игривой, точно щенок, и почти такой же дружелюбной. Моби Долл (сначала его приняли за самку), прежде чем погибнуть, находился в неволе три месяца. За это время он научился есть рыбу из рук, разговаривать с полонившими его людьми высоким, скрипучим голосом; нередко он ложился на спину, чтобы ему поскребли брюхо. Наевшись досыта лососями, Наму — косатка размером 7,2 метра и весом 4,5 тонны, обитатель общественного аквариума в Сиэттле, — позволяет своему дрессировщику Теду Гриффину кататься на ней верхом. Как знать, возможно, люди еще не оценили по достоинству Orcinus orca.

Органы чувств и шумопеленгаторное устройство

В отличие от рыб, обладающих острым нюхом, косатки вообще не наделены обонянием. Они, как и другие зубатые киты, обойдены судьбой в этом смысле, да и у их сородичей, усатых китов, обоняние почти отсутствует. Мелвилл философски заметил по этому поводу: "…кашалот лишен органов обоняния. Да и к чему они ему? Ведь в море нет ни роз, ни фиалок, ни духов".

Хотя киты глотают добычу целиком, они, по-видимому, обладают вкусом. Да и осязание у них хорошо развито, особенно чувствительны губы, хвост и его лопасти. Мелвилл писал о китовом хвосте: "В нем есть какая-то изысканность, с которой может сравниться лишь изящество хобота слона…" Дельфины любят тереться о шероховатые поверхности, словно дети, любят, когда их поливают из брандспойта, им нравится, когда люди или другие дельфины гладят их, похлопывают по ним.

Вследствие особенностей распространения света в воде киты, вероятно, видят не дальше, чем на 22 метра. Иными словами, крупный полосатик или синий кит в редких случаях видит даже собственный хвост. В воздухе, где света больше, дельфин может заметить обруч или движение руки дрессировщика на расстоянии 15–30 метров.

Киты часто носятся "сломя голову", и если бы не их острый слух, они то и дело нарывались бы на неприятности. У них нет ушной раковины, а слуховое отверстие у самого крупного вида настолько мало, что туда не вставить и шариковую ручку. И тем не менее китообразные слышат такие звуки, которые не в состоянии воспринять даже чувствительная электронная аппаратура, а частота их настолько высока, что для человеческого уха они неразличимы. Столь развитый слух у китов объясняется тем, что звук в водной среде движется в 4 раза быстрее, чем в воздухе, то есть со скоростью около мили в секунду.

Однако острый слух не может предотвратить их столкновения с различного рода предметами в темноте, а между тем многие киты добывают себе пищу ночью. В конце 40-х годов Артур Макбрайд, смотритель океанариума, обнаружил, что дельфины не попадают в сети, установленные в местах, где видимость была почти нулевой. Когда некоторые из этих бутылконосов были пойманы и исследованы в лаборатории, то ученые открыли, что животные реагируют на звуковые волны столь же высокой частоты, как и частота волн, используемых в гидропеленгаторных устройствах.

Такие же импульсы, не воспринимаемые человеческим ухом, посылаются с подводной лодки вперед по курсу и отражаются от предметов, встречающихся на ее пути. Суда, оснащенные оборудованием для приема отраженных сигналов, могут обнаруживать предметы, которые невозможно обнаружить с помощью зрения, слуха и радарных установок (Волны, применяемые в радиолокационных установках, в воде распространяются недостаточно далеко, чтобы использоваться для обнаружения предметов или для связи). Тот факт, что дельфины могут принимать ультразвуковые импульсы, заставил ученых задуматься над мыслью, не используют ли их животные так же, как люди. Ученые начали проводить исследования, чтобы выяснить, действительно ли у животных имеется природное гидропеленгаторное устройство.

Доктор Уинтроп Келлог (Флоридский университет) установил, что дельфины-бутылконосы могут свободно маневрировать на участке, где тесно поставлены вертикальные шесты, не натыкаясь на них. Причем делают это, находясь в чрезвычайно замутненной воде и в безлунные ночи. Келлог помещал в резервуар настоящую рыбу и рыбу, изготовленную из пластмассы, когда видимость была нулевой. Дельфины быстро научились распознавать подделку и редко оставались без обеда. Когда им оставляли два выхода — один свободный, а второй закрытый толстым стеклом, или же пускали к ним рыбу — часть ее находилась в резервуаре, а часть помещалась за стеклянным экраном, — улыбчивые бутылконосы всякий раз делали правильный выбор. Это определенно доказывало их упомянутые способности. Оставалось теперь выяснить, как бутылконосы это делают.

Днем или ночью, всякий раз, когда что-нибудь падало в мутный "загон" дельфинов, гидрофоны улавливали ряд резких щелчков, сливавшихся в шум, похожий на скрип ржавых петель. Дельфины тотчас бросались в сторону упавшего предмета, причем с их приближением щелканье учащалось. Даже едва слышный удар о воду дробинки диаметром 2,5 миллиметра или почти незаметный всплеск содержимого чайной ложки вызовет щелканье и привлечет дельфинов к источнику шума.

Упомянутые щелчки, как выяснилось, — импульсы, посылаемые гидропеленгаторами дельфинов. Распространяясь в виде звуковых колебаний высокой частоты, они отражаются от предметов, встречающихся на пути их движения, и возвращаются к "приемному устройству" животного. По мере его сближения с целью промежутки времени между эхосигналами сокращаются. Таким образом, по частоте щелчков дельфин может определить расстояние до предмета.

Даже отдыхая в своем "загоне", подопытные дельфины Келлога постоянно "оглядывались", приблизительно каждые 20 секунд посылая короткие импульсы. Если куда-нибудь в угол затемненного бассейна бесшумно помещали рыбу, дельфины обычно обнаруживали ее указанным способом. Келлог и его коллеги использовали известный со времен войны трюк, с помощью которого создавались помехи вражеским гидропеленгаторам: они "проигрывали" в воде записанные на пленку щелчки других дельфинов. Но смышленые животные сумели отличить собственные эхосигналы от посторонних звуков и продолжали беспрепятственно маневрировать среди лабиринта.

Но ведь у дельфинов нет голосовых связок; как же они производят это пощелкивание?

Доктор Кеннет Норрис полагает, что они делают это, с силой пропуская воздух через небольшие, имеющие форму язычков придатки, находящиеся в двух рогообразных мешках, расположенных по обоим сторонам лба животного. Складки являются продолжениями клапанов, закрывающих носовые полости при погружении, и могут издавать звуки, когда мимо них с силой устремляется воздух.

Дельфины посылают свои щелкающие сигналы в виде двух узких конических пучков, идущих параллельно их челюстям и направленных несколько выше плоскости головы. Животное обращает верхнюю часть лба приблизительно в ту сторону, где находится цель, затем, поводя головой из стороны в сторону, определяет точное направление на предмет. Норрис считает, что эхо-сигналы принимаются ушами животного и двумя узкими каналами в нижней челюсти, сообщающимися с внутренним ухом. Если ученый прав, то симпатичные дельфины "говорят" макушкой, "слушают" челюстями и "видят" ушами. В их толстой голове должно еще находиться вычислительное устройство, служащее для отделения эхосигналов, отраженных от цели, от сигналов, отражаемых посторонними предметами или отрикошетировавших от поверхности и дна.

По словам доктора Сиднея Голлера, сотрудника отдела военно-морских исследований, "эхолокационная система и способность дельфина ориентироваться намного совершеннее самых сложных систем, которыми оборудованы построенные по последнему слову техники подводные лодки". Лучшие электронные устройства, которые можно использовать на флоте, в своей совокупности занимают гораздо больше места и весят значительно больше, чем гидролокатор у дельфина, но при всей своей сложности и замысловатости они не в состоянии отличить вражескую подлодку от кита. Между тем Алисия, типичный веселый бутылконос длиной 2 метра и весом 130 килограммов, являющийся собственностью Калифорнийского университета, даже с закрытыми глазами может определить разницу между шарикоподшипниками диаметром 63 и 57 миллиметров.

Алисия и ее товарищи по бассейну, обладающие такой способностью в сочетании со сметливостью, чуть было не одурачили ученых, проводивших с ними опыты. Когда дельфины были уже не в состоянии определить разницу в величине шариков, они делали выбор наугад, надеясь получить в награду рыбу. Один ученый заявил: "Нам пришлось бросать в воду одинаковые шарики, чтобы проверить, не дурачат ли они нас".

Дельфины не единственные морские млекопитающие, издающие пощелкивание; следовательно, по всей вероятности, они не единственные животные, оснащенные гидролокаторами. Неоднократно замечали, что пощелкивание издают другие зубатые киты, в том числе кашалоты и косатки, а кроме того — морские львы и тюлени.

Люди не прочь бы научиться отыскивать дорогу в подводном мире так же быстро и безошибочно, как и морские млекопитающие, причем с помощью столь же миниатюрного оборудования. Ученые и военные моряки Соединенных Штатов Америки, России, Италии и Японии расходуют значительные средства на изучение этих животных. Благодаря их размерам, покладистости, уму, умению приспосабливаться к неволе, а также довольно длительному знакомству с людьми бутылконосы по-прежнему продолжают оставаться главным объектом этих наблюдений.

Диалоги дельфинов

Когда исследователи погружают гидрофоны в воду, где находятся бутылконосы, они, кроме обычного пощелкивания, слышат гвалт — свистки, вопли, кваканье, крики. Одиночки, как правило, все время молчат. При встрече двух дельфинов они свистят и жужжат. Группы бутылконосов во время игры, ухаживания или спаривания издают свист, щелчки, пронзительные и обычные крики, кваканье и т. п. Чаще всего слышны свистки, которые, по мнению ученых, используются для связи.

Ученые выделили 32 различных вида свистков, среди них — сигнал тревоги, сигнал, обозначающий, очевидно, приветствие и призывный клич "ко мне".

Когда у бутылконосов затруднено дыхание или они испытывают боль, а также при рождении детеныша они издают короткий, резкий высокий свист, который все усиливается, а затем слабеет. Попавший в беду дельфин свистит до тех пор, пока к нему не придут на помощь (или пока он не утонет, выбившись из сил). Услышав сигнал бедствия, товарищи плывут к пострадавшему и, подсунув головы под его грудные плавники, быстро поднимают на поверхность, чтобы он смог вдохнуть глоток воздуха. Затем животные обмениваются сложными сигнальными свистками.

Одна больная самка, находившаяся в неволе, то и дело опрокидывалась на левый бок. На ее свистки появлялись две здоровых подруги, которые поочередно прижимали ее к стенке резервуара или же поддерживали с обеих сторон. Эти процедуры, сопровождавшиеся "беседами" с помощью писка, продолжались четверо суток подряд, а потом, с небольшими перерывами, в течение двух недель, пока животное не выздоровело.

Похожие "диалоги" были записаны учеными, изучавшими морские шумы в одной из лагун мексиканской части Калифорнии. Стая тихоокеанских бутылконосов заметила, что путь им преградила цепь буев, на 4 метра погруженных в воду. Обнаружив с помощью гидролокатора препятствие, животные тотчас же повернули в сторону мелководья и сгрудились в тесную кучку. Они обменялись свистками (которые люди слушали с помощью подводных гидрофонов), затем один дельфин, отделившись от группы, помчался вдоль барьера. Когда разведчик вернулся, снова состоялась беседа при помощи свистков; на этот раз на обследование буев отправился другой разведчик. После доклада по поводу обстановки вся стая двинулась в путь и осторожно проплыла под барьером.

Из 32 видов свистков, какие удалось выделить, но крайней мере пять используются как атлантическими, так и тихоокеанскими бутылконосами, обыкновенными дельфинами, обитающими в Средиземном море, и китами-гриндами. В некоторых случаях эти разные животные, занимаясь одним и тем же делом, используют одинаковые сочетания звуков. Поскольку все эти существа сотрудничают друг с другом, возможно, существует какой-то всеобщий, "международный" или свойственный определенному виду "язык", с помощью которого различные зубчатые киты общаются друг с другом.

Каждый из 32 различных свистков, возможно, обозначает определенную фразу. В таком случае дельфины ограничены 32 потребностями или эмоциями. Но если каждый из них представляет собой слог или слово, то эти сигналы могут сочетаться в виде бесчисленного количества выражений, представляя собой язык, естественно, если допустить, что животные настолько разумны, М чтобы им пользоваться. Иными словами, в первом случае "дельфиний" язык можно уподобить щебету птиц и лаю собак, а во втором — языку свистков, который используется людьми в отдельных частях мира. Так, язык мексиканского племени мацатеко состоит из свистков. Целую тысячу лет туземцы, обитатели Канарских островов, переговариваются между собой, находясь на расстоянии до 5 миль, с помощью свисткового языка, основанного на звуковой речи. В горном селении Куской турецкие дети язык свистков изучают в школе.

Следовательно, объем информации, которую дельфины могут передавать, зависит от степени их умственного развития. Ряд ученых полагает, что эти животные смышленее собак, а некоторые считают, что они смышленее, чем шимпанзе. Эти вечно улыбающиеся китообразные, действительно, обладают крупным, хорошо развитым мозгом, в котором на единицу площади приходится приблизительно столько же клеток, как и у человека. Но для чего используется это серое вещество — для мышления или же расчленения и обработки всей сложной звуковой информации, — это пока неизвестно. Однако некоторые ученые (правда, их очень мало) настолько поражены мозгом дельфина, что считают это млекопитающее столь же разумным, как и человек. Более того, отдельные лица заходят еще дальше, утверждая, что у дельфинов умственные способности развиты в большей степени, чем у людей.

Доктор Джон Лилли, директор научно-исследовательского института средств связи в Майами, ученый, склонный к противоречиям, допускает, что дельфины — первые нечеловекоподобные животные, с которыми люди могут вести осмысленные беседы. Он заявляет: "По моему твердому убеждению, в течение ближайших одного-двух десятилетий люди установят связи с какими-то другими, непохожими на них существами, возможно, живущими на иных планетах, но скорее всего, это будут морские обитатели".

В настоящее время предпринимаются попытки перевести дельфиний язык на английский, сопоставляя записи звуков, которые издают дельфины, с видеозаписью их движений и используя электронное устройство, запоминающее свистки и гудение дельфинов. Лилли же, наоборот, пытается обучить дельфинов английскому языку. Его лучший ученик — Эльвар, резвый самец-бутылконос длиной более 2 метров и весом 160 килограммов. Угощая его рыбными блюдами, вызывая боль или доставляя ему удовольствие с помощью электрических разрядов, пропускаемых через мозг, Лилли и его помощники научили Эльвара издавать звуки, когда он находится на поверхности воды. Согласно их сообщениям, дельфин может повторять за человеком 12 бессмысленных слогов. Это гораздо больше, чем умеют попугаи и индийские скворцы. По словам Лилли, Эльвар может имитировать фразы, вроде: "А ну еще, Эльвар", причем произносит он их с акцентом то южанина, то обитателя Новой Англии.

Когда шустрое животное пустило струю воды в сторону миловидной белокурой Алисы Миллер, ученая дама предостерегающе воскликнула: "Прекрати, Эльвар!"

— Прекрати! — передразнил ее Эльвар.

Когда подвижному дельфину надоедает ждать начала занятий, он, по словам Лиллн, изрекает что-то вроде: "Ну, ладно, пошли, что ли".

Однако ученые, которые слышали запись голоса Эльвара, настроены не столь оптимистично. Один из них заметил: "Эти звуки, как мне показалось, совсем не похожи на человеческие слова". Он полагает, что в своих исследованиях Лилли, возможно, действует по принципу: "Если вам хочется услышать какие-либо слова, вы их услышите".

На зоолога из Йельского университета доктора Р. Дж. Эндру способность дельфинов подражать человеческому голосу не произвела особого впечатления: "… Для подражания вовсе не обязательна способность к высокоразвитому мышлению…", — заявляет он, приводя в пример птиц, умеющих имитировать человеческую речь.

Тем не менее Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) настолько заинтересовалось работами Лилли, что выделило ему 80 700 долларов с тем, чтобы он мог в течение года продолжать свои опыты. Управление хочет, чтобы Лилли выяснил, можно ли установить контакты с другими разумными существами. Ученые из НАСА полагают, что, по всей вероятности, жизнь существует в других районах Вселенной, и если мыслящие существа, обитающие в одном из незнакомых нам миров, попытаются связаться с нами, опыт, который приобретет Лилли, будет как нельзя кстати. Доктор Дейл У. Дженкинс, сотрудник Управления, заявил: "Возможно, эти работы помогут нам приблизиться к пониманию языка других организмов, часть которых, быть может, располагает гораздо более эффективными средствами связи, чем мы".

Занятия с дельфинами имеют поразительные философские и практические последствия. Оставив в стороне философские проблемы до той поры, пока умственные способности бутылконосов не будут изучены поосновательнее, нетрудно представить дельфинов в роли ученых, диверсантов и рабочих.

Лилли и другие ученые видят их исполняющими обязанности ковбоев на подводных фермах, загоняющих стада рыб в сети или всасывающие трубы так же, как они сгоняют рыбу в кучу, прежде чем пообедать. Военные рассчитывают, что из дельфинов получатся превосходные подрывники, разведчики, которые станут отыскивать вражеские мины, диверсанты, которые будут закладывать в нужные места заряды взрывчатки или детекторные устройства и т. д.

Дельфинов и без словесных внушений можно выдрессировать так, чтобы они транспортировали океанографические приборы в любое нужное место Мирового океана или же доставляли снаряжение на указанные участки материковой отмели, а также возвращали его оттуда. Возьмем, к примеру, Кейки. Не пытаясь беседовать с ним, доктор Норрис обучил этого дельфина передвигаться в особой "сбруе", приспособленной для доставки приборов, по команде развивать высокую скорость и возвращаться к нему по особому сигнальному свистку. "Специально обученных дельфинов можно будет использовать в открытом море, что позволит осуществлять множество самых различных опытов. Такие животные смогли бы, следуя указаниям людей, выполнять в море разнообразные работы".

Тэффи, что значит "Драчун", воинственный 10-летний бутылконос весом 120 килограммов, выполнял именно такие обязанности во время осуществления программы военно-морского флота США "Силэб-2". Снабженный особой "сбруей", к которой можно было прикреплять инструменты, донесения, спасательные концы, Тэффи служил в качестве почтальона, рассыльного и телохранителя группы водолазов, живших на глубине 60 метров на дне моря у Ла-Холья (штат Калифорния). Авторы проекта полагали также, что дельфин защитит водолазов от акул, однако акванавтов не побеспокоил ни один хищник. Тэффи получил свое прозвище потому, что тело его было покрыто шрамами — следами стычек с акулами, — а также по той причине, что он бил и кусал своих дрессировщиков. Некоей миловидной студентке колледжа, обучавшей дельфина находить на дне различные предметы с завязанными глазами и отыскивать дорогу по зуммеру и щелчкам, Тэффи несколько раз кусал руки, а под конец сломал ребро.

Служащий ВМФ США Тэффи, участник эксперимента 'Силэб'

В сентябре 1965 года Тэффи в течение 5 дней работал с акванавтами из "Силэб". Три группы водолазов находились под водой по 15 суток каждая, причем жили и работали поблизости от капсулы длиной 17 метров и диаметром 3,5 метра, опущенной на дно моря. Астронавт Скотт Карпентер, работая две смены подряд, оставался под водой в течение 30 суток. Во время второй смены Тэффи приступил к работе. Первые сутки дельфин путался и пугался шума, света и непривычных предметов, очутившихся на дне. В ответ на сигнал бедствия он приблизился почти вплотную к акванавту, якобы заблудившемуся в темных водах на расстоянии 45 метров от подводной станции. Однако прежде чем тот успел схватитьспасательный конец, Тэффи пулей вылетел на поверхность. Спустя несколько минут он вернулся, но держался поодаль от акванавтов, так что они не смогли взять плоскогубцы и отвертку, прикрепленные к его сбруе.

После первого трудного дня Тэффи привык к новой обстановке и в течение последующих 4 дней доставил около 25 писем и передал 10 пакетов, курсируя между водолазами и между поверхностью и станцией "Силэб". Он совершал до 20 рейсов в день туда и обратно, погружаясь на глубину 60 метров за 45 секунд. Он трижды спасал "заблудившихся" акванавтов, доставляя им спасательные концы, с помощью которых те могли вернуться к своей базе. Когда один из акванавтов не дал ему рыбу — обычную награду за услуги, Тэффи сильно ударил его хвостом по голове.

Доктор Сэмюэл Риджуэй, специалист ветеринар, участвовавший в эксперименте, заявил, что "опыты с дельфином прошли не так хорошо, как нам хотелось бы. Однако мы многому научились и продемонстрировали возможность использования дельфинов для того, чтобы облегчить выполнение ряда задач людям, живущим и работающим на дне океана".

Тэффи, как и другие дельфины, снова будет работать с акванавтами. Возможно, впоследствии человек будет использовать для подводных операций дельфинов в сочетании с другими морскими млекопитающими, подобно тому как он использует на суше собак и лошадей.

Доктор Джордж Бонд, руководитель программы "Силэб", заявляет, что опыты с Тэффи подготавливали наступление дня, когда люди и дельфины будут совместно изучать и осваивать океан и его ресурсы. Научные и эволюционные последствия такого сотрудничества будут более захватывающими, чем это можно себе представить. Как знать, возможно, дельфины и их сородичи помогут нам вернуться в море, как сделали это они сами.

Море как источник пищи

Море — это зеленое пастбище, где наши правнуки станут добывать себе хлеб.

История Нэнтакета

Взрослые усатые киты, которые питаются маленькими красноватыми креветками, — это самые крупные и сильные животные на нашей планете. Так почему бы и нам с вами не заняться ловом криля, чтобы употребить его в пищу?

Детеныш синего кита ежедневно прибавляет в весе на 90 килограммов и к двум годам превращается в долговязого юнца длиной около 20 метров. Выходит, бульон из сырого рачка — криля — в достаточной мере питателен. По словам доктора Уиллиса Э. Пекеньяна, зоолога Техасского университета, эти рачки богаты протеинами и жирами, а калорийность их приблизительно такая же, как и у других ракообразных животных. Как насчет вкуса? Во время антарктической экспедиции я пробовал этих крошечных животных, и хотя одна порция вызвала ужасные боли в животе, в общем я нашел, что они напоминают соленых креветок.

По подсчетам доктора Пекеньяна, на каждый гектар антарктических угодий приходится около 1 тонны криля. Он сравнивает эти данные с плодородностью сочных пастбищ, где ежегодный прирост в весе крупного и мелкого рогатого скота составляет около 300 килограммов на каждый гектар. Поскольку крупные киты с коммерческой точки зрения почти истреблены, Пекеньян предлагает, чтобы китобойные флотилии с лова китов перешли на лов животных, служащих им пищей. "По моим подсчетам, — пишет он, — ловля криля может оказаться выгоднее промысла китов".

Профессору Алистеру Харди видятся искусственные паровые, дизельные или атомные "киты", тоннами проглатывающие криль и извергающие его в хранилища всего мира. "К 1984 году, — говорит он, — криль станет крупнейшим источником пополнения запасов продовольствия для обитателей нашей планеты". По данным Организации Объединенных Наций, 1,5 миллиарда человек, то есть половина населения земного шара, голодает. Число детей, которых надо кормить, ежедневно увеличивается на 158 800 человек- потрясающая цифра! Харди задает вопрос: "Разве нельзя спасти голодающих детей крилем?" И сам же отвечает: "Я уверен, что можно".

Криль относится к планктонным организмам, а это наиболее многочисленные обитатели моря. Большинство их водится на материковой отмели. Почему бы правительствам стран, где испытывается недостаток в пище, не позаботиться о промысле протеинов, находящихся под самым носом, чтобы накормить ими своих голодающих граждан?

Во время путешествия из Перу в Полинезию команде "Кон-Тики" довелось отведать множество блюд из планктона. Тур Хейердал, руководитель экспедиции, пишет, что медузы и их сородичи "были горькими на вкус, и их приходилось выбрасывать. Все же прочее можно было есть — либо в непосредственном виде, либо в виде сваренного в пресной воде киселя или супа…". Двоих из шести путешественников мутило от "зловония" и "отвратительного вида" планктона, но остальные считали, что когда в улове преобладали копеподы, он напоминал по вкусу паштет из омаров, креветок или крабов. Если же основную массу планктона составляли икринки, то и "вкус его был как у икры, иногда — как у устриц".

Доктор Алан Бомбар, еще один предприимчивый "плотогон", переплывший с помощью течений Атлантический океан, утверждал, что его обеды из планктона "по вкусу напоминали омаров, иногда — креветок и даже овощи". Харди пишет: "Сваренные в морской воде, процеженные, а затем зажаренные в масле и намазанные на подрумяненный хлеб, копеподы Euchaeta представляют собой деликатес, который когда-нибудь принесет процветание предприимчивому торговцу изысканными яствами".

Однако существует огромный разрыв между потребностями подобного узкого рынка или удовлетворением аппетита людей, оставленных в море на произвол судьбы, и коммерческим промыслом. Кроме различий в качестве планктонных организмов (некоторые их виды ядовиты), их количество меняется нерегулярным образом от места к месту, от сезона к сезону и даже ото дня ко дню. Полчища планктеров настолько рассеяны по морю, что весной даже в антарктических водах трудно обнаружить скопления криля. Затрата труда при промысле планктона была бы приблизительно такой: в обычных умеренных прибрежных водах пришлось бы профильтровать объем воды, равный объему 30 одноэтажных домов, чтобы получить количество планктона, по своей питательности равное килограмму бобов. В более богатых районах, например в заливе Мэн и в Северном море, понадобится профильтровать 5000 тонн воды, чтобы получить 4,5 килограмма планктона.

Для того чтобы операция такого рода была рентабельной, потребуется чрезвычайно дешевый источник энергии. Харди однажды предложил использовать для этой цели энергию прилива. Он рекомендовал натянуть сети в устьях узких заливов у побережья Шотландии, где планктоном кормятся полчища сельдей и легионы гигантских акул. Каждая сеть смогла бы при скорости приливных течений в 2 узла, которая преобладает на протяжении 12 часов в сутки, ежедневно профильтровывать 22 000 тонн воды. По подсчетам Харди, поставив тысячу таких сетей, можно было бы ежесуточно собирать достаточное количество планктона, чтобы прокормить 37 500 человек, если, конечно, они захотят есть это блюдо. Им, разумеется, не обязательно пришлось бы питаться одним планктоном, но он явил бы собой питательное дополнение к рациону. Кроме того, с помощью планктона, превращенного в кормовую муку, можно было бы выкармливать цыплят и коров.

Подводя итоги своим опытам, Харди заявляет: "Мы в течение двух лет проводили изыскания, но не смогли обнаружить планктон в количестве, достаточном для того, чтобы промысел его был целесообразным. Распределение планктона слишком неравномерно, и для получения необходимого количества его даже в богатых планктоном районах необходимо профильтровывать огромное количество воды". Подобные эксперименты, проводившиеся в Соединенных Штатах, привели ученых к аналогичным выводам. Однако то, что не удалось американцам и англичанам, удалось японцам. При недостатке земли, на которой можно было бы выращивать продукты питания для многомиллионного, все увеличивающегося населения, они сумели организовать промысел двух видов планктонных креветок (Sergestidae), один из которых редко бывает размером больше 1,5 сантиметра.

Это уже похоже на шаг вперед по пути к процеживанию морской воды с производительностью синего кита. Здоровому взрослому киту ежесуточно требуется около миллиона калорий, для чего он поглощает от 900 до 2700 килограммов креветок в день. Находясь на своем плоту, Тур Хейердал размышлял: "Наш метод ловли маленькими сетками… показался мне до смешного примитивным, когда мы… увидели фонтанирующего усатого кита, который просто отфильтровывал громадные массы планктона, пропуская воду сквозь свои блестящие, как целлулоид, усы". В результате нашего неумения фильтровать морскую воду 1 килограмм кушанья, приготовленного из планктона, стоит на 6 долларов дороже, чем 1 килограмм мяса. По словам одного биолога, нам придется долго ждать, прежде чем мы сможем есть первые сосиски из планктона, которые будут стоить 25 центов штука.

Может быть, когда-нибудь проблемы фильтрования воды и неравномерного распределения планктона будут разрешены путем разведения нужных видов в больших цистернах или прудах. Это уже начали осуществлять в небольших масштабах, разводя одноклеточное пресноводное растение хлореллу (зеленые водоросли). Урожай этих водорослей можно снимать каждые три дня, и за год каждый акр пруда даст 30 тонн, между тем как с акра плодородной почвы можно снять лишь тонну пшеницы. Вытравив привкус травы, этим водорослям можно искусственно придать вкус мяса и овощей.

Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства проводит опыты по разведению хлореллы в космических кораблях для питания космонавтов во время длительных межпланетных полетов.

Пирамида пищи

Поскольку пока сосиски из планктона не изготавливаются в достаточном количестве и по недорогой цене, людям остается рассчитывать на надежность фильтров у таких существ, как анчоусы и сельди. Они вылавливают планктон, а мы вылавливаем их и поедаем.

Выжидая, пока многочисленные морские организмы достаточных размеров переработают планктон, мы упрощаем себе задачу, но при этом пропадает от 80 до 90 процентов пищевого сырья. Это происходит потому, что лишь около 10 процентов пищи, потребляемой животным, идет на его рост. Остальное расходуется в процессе метаболизма на то, чтобы животное могло передвигаться и сохранять свой вес. На банке Джорджес, богатом пастбище близ мыса Код, на каждые 50 килограммов копепод и других зоопланктеров приходится 500 килограммов диатомовых водорослей. Это количество зоопланктона служит кормом для рыбы весом 5 килограммов. Если же человек съест такое количество сельди, то он усвоит лишь 0,5 килограмма. Если же он станет ждать, пока тунец съест сельдь, а уже потом съест этого тунца, на его долю придется лишь 50 граммов.

Иерархию морских хищников можно представить себе в виде резко сужающейся пирамиды. Бесчисленные миллиарды невидимых растительных клеток представляют собой основание этой пирамиды; именно на них в буквальном смысле слова держится все животное царство. На смену этим крохотным живым комочкам с каждым рядом, или уровнем, приходят все более крупные, но менее многочисленные существа. На вершине пирамиды находятся самые крупные хищники, подобные человеку и косатке. Растения должны быть многочисленнее животных, которые ими питаются, а сельди — многочисленнее тунцов, которым они служат пищей. Чем ближе к основанию пирамиды расположены животные, тем они многочисленнее. Иначе говоря, чем короче пищевая цепь, тем большее население может прокормиться. Использование ресурсов моря было бы наиболее эффективным, если бы мы смогли употреблять диатомовые водоросли. То же относится и к ресурсам суши. Неограниченное количество людей будет обеспечено пищей лишь в том случае, если люди эти станут вегетарианцами.

Усатые киты и самые крупные акулы получают пищу, можно сказать, чуть ли не от самого солнца. Пищу эту они находят почти на самой нижней ступени пирамиды, избегая значительной потери энергии по мере ее перехода от одного звена пищевой цепи к другому.

Кладовая подводного владыки

Какое количество пищи можно извлечь из океана, если допустить, что пищевая цепь, ведущая от моря к нашему обеденному столу, состоит по меньшей мере из трех звеньев? Как ни странно, но в век гигантских атомных установок и полетов на Луну ученые не могут ответить на этот существенный вопрос, потому что большая часть океана с биологической точки зрения не исследована.

Наиболее точны данные исследования, проведенного Комитетом по природным ресурсам Национальной Академии наук США. На основании явно неполной информации Комитет подсчитал, что ежегодно океанские растения путем фотосинтеза усваивают 19 миллиардов тонн "мертвого" углерода, превращая его в живое вещество. Пройдя через пищевую цепь, это вещество ежегодно дает от 180 до 1400 миллионов тонн рыбы. Есть основания полагать, что приведенные цифры приблизительно отражают общий вес рыбы, которая имеется в Мировом океане в тот или иной момент. Если взять среднюю цифру, то окажется, что запасы рыбы в мире составляют около 790 миллионов тонн.

Пищевая пирамида. Чем ближе к ее основанию, тем больше пищи. (Цифры слева — весовое соотношение в килограммах.)

По данным ООН, в 1963 году 5 миллионов рыбаков-профессионалов выловили с помощью сетей, крючков и ловушек около 50 миллионов тонн морепродуктов. Около 45 миллионов тонн составила рыба (Остальная часть улова состояла из моллюсков (более 2 миллионов тонн), а также морских водорослей, тюленины и т. д. Киты в этих данных не учтены). Выходит, что если все расчеты правильны, то вылавливается лишь от 3 до 25 процентов всех рыбных запасов. (Меж тем количество некоторых видов рыб значительно уменьшилось благодаря хищническому их лову.)

Полутора с половиной миллиардам человек нужна рыба, которую можно было бы выловить без ущерба для ее запасов. В Африке и Латинской Америке миллионы матерей, убаюкивая своих голодных детей, слышат их плач. В Азии число голодающих составляет миллиард человек. А между тем многие народы в этих частях света живут поблизости от моря, где еды хоть отбавляй. Поэтому наиболее эффективный и дешевый способ облегчить их страдания — это добывать пропитание в море. Нельзя сказать, что все эти люди не имеют достаточного количества пищи, скорее значительный процент их не получает в нужной мере протеины, необходимые для их здоровья и благополучия. По данным Национальной Академии наук, увеличение мирового улова на 50 процентов смогло бы дать такое количество пищи, которого хватило бы этим 500 миллионам человек, испытывающим протеиновый голод. Но, как отмечается в докладе, "много легче сказать, чем сделать".

Многие из тех, кто испытывает протеиновый голод, живут в странах, омываемых Индийским океаном. Нужны совместные усилия организаций наподобие Международной экспедиции по изучению Индийского океана, чтобы устранить пробелы в наших знаниях о запасах морских животных в таких неизученных районах мира. С 1960 по 1965 год около 40 научно-исследовательских судов, принадлежащих 28 странам, в том числе Соединенным Штатам и России, бороздили Индийский океан, изучив за это время площадь в 28 миллионов квадратных миль. Можно считать, что у берегов Африки и Азии были обнаружены богатейшие нетронутые запасы сардин, креветок, тунца, омаров и крабов. У восточного побережья Аравийского полуострова встречаются скопления крабов и придонных рыб, простирающиеся на несколько сотен миль. У побережья Кении на глубине 360 метров обитает множество гигантских креветок, которые могут стать объектом промысла.

Однако одно дело — обнаружить пищу в море и совсем другое — доставить ее к обеденному столу. Сложность заключается в трудностях транспортировки, недостатке транспортных средств и отсутствии эффективного способа хранения продуктов. Высокая стоимость содержания рефрижераторных судов, хранения и перевозки взвинтит розничные цены на рыбу, лишив семьи, нуждающиеся в ней более всего, возможности покупать эту рыбу.

Возможно, одним из способов разрешения проблемы сохранения продуктов явится ядерное облучение. Небольшие дозы облучения убьют гнилостные бактерии и позволят хранить рыбу на стеллажах складов в течение нескольких месяцев. Бюро коммерческого рыболовства США располагает установкой стоимостью 600 000 долларов, которая обрабатывает камбалу, пикшу, двустворчатых моллюсков, устриц, крабов и креветок. Выходит, скоро не только жители побережья, но и обитатели удаленных от моря районов круглый год смогут лакомиться такими яствами, как "атомные" устрицы и иные сезонные морепродукты. На другом судне смонтирована еще одна такая же установка, так что в ближайшем будущем капитанам не придется мчаться в порт всякий раз, как их трюмы будут наполнены.

В настоящее время облученные продукты все-таки требуют рефрижерирования, поскольку значительные дозы, необходимые для уничтожения всех бактерий, изменяют вкус, запах или содержание витаминов. Поэтому более практичным разрешением проблемы было бы превращение рыбы в лишенный цвета и запаха порошок, который и без всякого охлаждения сохраняется неограниченное время. Называемый рыбной мукой, этот порошок приготовляется посредством размола рыбы целиком, после чего с помощью тепла или реактивов из него удаляются вода, жиры и вещества, создающие запахи. Поскольку слова "мука" для фермеров и мельников звучит так же зловеще, как "конкуренция", политики предпочитают название "рыбный протеиновый концентрат", или немного безобиднее — РПК. Но, каково бы ни было ее название, эта мука содержит 70–80 процентов протеина и может подмешиваться в хлеб, использоваться как заменитель молока, добавляться в суп, кашу, плов. Домохозяйка в Индии или Малайзии смогла бы купить себе фунт такой муки всего за 20 центов, если американские бюрократы не помешают ей.

Управление продовольственных товаров и лекарств (FDA) не разрешило использование протеинового концентрата в пищу, поскольку для изготовления его перемалывается все — внутренности рыбы, голова, кости, хвост, чешуя и прочее. Американцы слишком хорошо питаются, чтобы тревожиться по поводу этого запрета, но миллионы голодающих лишены полезной и сытной пищи, потому что чиновники в их странах руководствуются решениями FDA. Они настаивают на одобрении этой организацией любого пищевого продукта, прежде чем импортировать его. По мнению бюрократов, отправка продуктов, считающихся непригодными для американцев, в другие страны активизирует пропагандистскую деятельность коммунистов.

Многие несведущие люди не могут взять в толк, почему FDA считает рыбную муку "нечистой" и в то же время допускает использование пшеницы, загрязненной крысиным пометом. Как отмечают некоторые специалисты по пищевым продуктам, нелогично объявлять муку, изготовленную из неразделенной рыбы, вредной, в то время как миллионы американцев ежедневно едят сардины, устриц, двустворчатых моллюсков, свиные ноги, потроха и языки. Очевидно, голод и здравый смысл со временем одолеют косность бюрократов.

Уже налицо признаки, что так оно и произойдет. FDA недавно перевело рыбный протеиновый концентрат из группы "продукты" в группу "дополнительные продукты". И по мере того, как этот концентрат будет прибавляться в выпечные изделия, продукты детского питания и иные продукты, он будет все чаще получать одобрение в различных инстанциях. Бюро коммерческого рыболовства разработало более совершенный процесс для изготовления дешевой, чистой, устойчивой к порче, удобной в употреблении муки из хека. Эта рыба в изобилии водится у берегов Соединенных Штатов, не используется для промышленного или спортивного лова, имеется в наличии почти круглый год, к тому же она не жирная. Процесс ее обработки, предложенный Бюро коммерческого рыболовства, прошел тщательную проверку и, как было установлено, продукт оказался чрезвычайно питательным и совершенно безопасным для употребления.

Но даже если все ныне существующие преграды падут, будет ли азиатская или африканская домохозяйка, связанная по рукам и ногам религиозными запретами и допотопными обычаями, кормить свою семью пловом, приправленным рыбной мукой, или облученным филе тунца двухмесячной давности? Зачастую желудок отказывается нарушать привитые человеку с детства правила и законы. Для большинства жителей Индии и других стран, питающихся растительной пищей, было бы полезно получать животный протеин. Однако даже во время голода фанатики-вегетарианцы скорее умрут по религиозным убеждениям, чем притронутся к мясной или рыбной пище.

Соединенные Штаты отстают

К 2000 году население земного шара, по подсчетам статистиков, увеличится вдвое. По мере приближения его количества к 6 миллиардам необходимость извлекать из океана большее количество продуктов станет все более настоятельной. С начала 20 столетия объем мирового улова увеличился более чем в 10 раз. С 1952 по 1964 год эта цифра удвоилась. Хотя темпы увеличения добычи значительно превышают темпы роста населения, море по-прежнему поставляет менее 15 процентов животного протеина, потребляемого людьми в пищу.

Свыше 200 стран располагают собственным рыболовным флотом. Однако 40 процентов всей добычи приходится всего на 9 государств, к которым относятся Перу, Япония, Китай, Россия, Соединенные Штаты, Норвегия, Канада, Южная Африка и Испания. (Перечень этот составлен в соответствии с весом улова в тоннах.) Япония, где средний обыватель съедает в 5 раз больше морепродуктов, чем рядовой американец, стояла на первом месте до 1963 года. Затем первенство перешло к Перу благодаря успешному лову анчоуса (Engraulis ringens), в изобилии водящегося у побережья этой страны. Маленький, похожий на сардину, анчоус составляет 98 процентов всего улова Перу.

Советский Союз с 1948 по 1963 год утроил промысел рыбы, а его растущий рыболовный флот продолжает выполнять и перевыполнять государственный план добычи. В собственных интересах, а также в интересах недоедающих народов Россия в широких масштабах оказывает помощь рыбному хозяйству таких стран, как Гана, Нигерия, Конго, Судан и Египет.

Она строит предприятия для обработки рыбы на Кубе и по обоим концам Суэцкого канала.

В то время как Россия продолжает расширять, модернизировать, автоматизировать и субсидировать свою рыболовную промышленность, рыболовный флот Соединенных Штатов продолжает катиться под откос. Развитию американской рыболовной промышленности мешают оснащенность рыболовного флота допотопными судами, высокая стоимость строительства нового тоннажа, упрямое нежелание испытывать новые методы в технологии обрабатывающих мощностей и неустойчивость рынка. В то время как во всех странах мира сбор урожая с моря увеличился, доля Соединенных Штатов в мировом улове все более сокращается.

Русские и японские рыбаки выходят в море на быстроходных современных траулерах с морозильным оборудованием. Флотилии этих траулеров возглавляет большое судно-матка, иногда оснащенное обрабатывающими установками. Свой улов они тотчас же охлаждают, складывают в трюмы и поэтому могут оставаться в море месяцами. Они далеко уходят от своих берегов в поисках хорошего улова и новых районов промысла. В отличие от России и Японии Соединенные Штаты не используют достаточно эффективно имеющуюся технику. Американские рыбаки уходят в море на частных судах — тихоходных и ветхих — и вынуждены всякий раз доставлять свой улов для обработки в порт.

Доля Америки в мировом улове с 13 процентов в 1948 году уменьшилась до 5 процентов в 1963 году, а добыча пищевой рыбы приблизительно за этот же период упала с 1,5 миллиона тонн до 1 миллиона тонн. Это не означает, что американцы стали есть меньше рыбы. Потребление морепродуктов начиная с 1949 года даже увеличилось, достигнув в 1963 году 2 миллионов тонн. Однако это увеличение отражает увеличение населения, а не его аппетита. Многие годы средний американец в месяц съедал меньше полукилограмма рыбы и моллюсков. Разрыв между растущим населением, употребляющим в пищу прежнее количество морепродуктов, и уменьшающимся объемом улова восполнялся посредством ввоза этих продуктов. С 1949 года ввоз их вырос втрое.

Хотя половина морепродуктов, попадающих на стол американца, иностранного происхождения, а Соединенные Штаты со второго места по добыче рыбы скатились на пятое, перспективы не так уж мрачны. Количество вылавливаемой американцами рыбы, идущей на технические нужды, после второй мировой войны увеличилось вдвое, хотя в этом отношении США все-таки отстают от других стран со значительно развитой рыболовной промышленностью. Эта несъедобная рыба служит сырьем для изготовления рыбьего жира и рыбной муки. Жир идет на изготовление красок, а мука используется в качестве фуража. Таким образом, хороший улов менхадена может снизить рыночные цены на цыплят.

Другое положительное обстоятельство заключается в том, что значительное количество импортируемой рыбной муки изготовляется американскими компаниями в зарубежных странах. Это же зачастую относится и к креветкам, тунцу и омарам, ввозимым из-за рубежа. Начиная с 1954 года объем такого рода операций стал увеличиваться, что является одним из способов завоевания собственного внутреннего рынка, и, по мнению многих, в этом главным образом и заключается соперничество рыбной промышленности Соединенных Штатов с промышленностью других стран.

Эксплуатация неполностью используемых или новых запасов — это еще один способ, с помощью которого американские рыбаки могут прибрать к рукам большую часть внутреннего рынка и сохранить ведущее положение среди рыболовных наций мира. Советские и японские рыболовные суда ежегодно добывают свыше миллиона тонн тихоокеанского окуня и других донных рыб в Беринговом море и заливе Аляска (Уловы этих рыб в названных районах, очень высокие в прошлом, в последние годы весьма заметно снизились. Скопления тихоокеанского клювача в заливе Аляска были открыты советскими исследователями в 1960 году; промысел камбал, морских окуней (в основном тихоокеанского клювача) и других донных рыб в Беринговом море начался раньше. — Ред.). Почему бы и американским рыбакам не использовать эти богатства?

Воды у побережья Калифорнии буквально кишат анчоусами (Engraulis inordax), которых там такое количество, что, как полагают, можно ежегодно вылавливать до 1 миллиона тонн этой рыбы. Анчоусы по пищевым качествам не уступают тихоокеанским сардинам (Sardinella sagax), и их промысел помог бы восстановить запасы сардин, которые начиная с 40-х годов уменьшаются с катастрофической быстротой. Однако владельцы консервных заводов не заинтересованы в увеличении добычи мелких анчоусов, поскольку расфасовка их невыгодна из-за высокой стоимости рабочей силы. Использование анчоусов для изготовления рыбной муки или протеинового концентрата в Калифорнии затруднено законами об охране природы.

Ученые Вудс Хола вернулись из экспедиции; они искали места нереста голубых тунцов и выясняли их миграции. Идет выгрузка тунцов

Крупные, еще непочатые запасы хека имеются у Тихоокеанского побережья США, однако американские промысловики и рыболовы-любители пренебрежительно относятся к этой похожей на треску рыбе, в отличие от некоторых иностранных коллег, которые перерабатывают ее на муку. Судя по данным исследований, промысел ставриды, что водится близ Тихоокеанского побережья Штатов, можно вести значительно интенсивнее. Лишь недавно в Атлантике начался океанский промысел тунца и скипджека; долгое время не было известно, что в этом районе имеются достаточные запасы скипджека. Предполагается, что промысел тунца в Атлантике в будущем приблизится по своему значению к промыслу этой рыбы в восточной части Тихого океана, где желтоперый тунец, да, пожалуй, и альбакор скоро будут фактически истреблены. Правда, промысел тунца в Тихом океане может развиваться за счет повышения уловов голубого тунца и скипджека.

Если рационально использовать эти богатства, то, как отмечает Океанографический комитет Академии наук, в течение 15 лет добыча рыбы в Соединенных Штатах может увеличиться вдвое.

Рыба в корзине миссис Мир

По поводу остальных стран мира можно сказать то же, что и о Соединенных Штатах. Говоря словами членов Комитета по использованию природных ресурсов, "богатства моря разнообразны и огромны, однако многие из них совершенно не осваиваются…". По мнению доктора Милнера Б. Шефера, сотрудника Института морских ресурсов, обширные запасы сардины и макрели в Северном море и северо-восточной части Атлантики почти вовсе не используются. К числу обитателей Северной Атлантики, промысел которых не ведется совсем, по его словам, относятся анчоусы, ставрида, хек, макрелещука и кальмары. Плодородные районы близ западного побережья Африки едва только начали осваиваться недавно возникшими независимыми африканскими государствами, которым русские оказывают самую активную помощь. Сети, полные анчоусов, выловленных у побережья Южной Африки, свидетельствуют о том, что здешние районы могут использоваться для лова столь же успешно, как и районы промысла у берегов Перу.

Отдача от эксплуатации морских богатств могла бы быть увеличена, нужно лишь немного воображения. Так, на английском рынке среди прочих деликатесов появилось копченое акулье филе. "Очень приятно на вкус, но слишком сладко", — таково было одно из замечаний. В исландских рыбных лавках можно приобрести рыбные сосиски. Изготовленные из пикши и пинагора и чуть прокопченные, они ничем не отличаются от обыкновенных сосисок из мяса.

В России в свиную и говяжью колбасу добавляют китовое мясо (По вкусу и питательности мясо усатых китов ничем не уступает мясу домашних животных; для японцев, например, это вполне привычный продукт. Мясо зубатых китов несъедобно. — Ред.). Согласно сообщениям, Япония намеревается построить крупные фабрики по изготовлению рыбной колбасы в Западной Африке и в районе Карибского моря. Японские сосиски из тунца по вкусу схожи с мясными сосисками, но стоят много дешевле.

Некоторые виды рыб требуют, как выразился английский ученый и писатель Ричи Колдер, "гастрономической анонимности". Немногие американцы осмелятся заказать себе рыбное блюдо под названием "крысиный хвост" или "морская собака". Но стоит изменить названия на "гренадер" и "скалистый лосось", и перед вами — соблазнительные, незнакомые прежде блюда. Много лет рыбаки Новой Англии выбрасывали в море уродливую на вид, с колючими плавниками розовую рыбу (Sebastes). Но теперь, когда есть машины, изготовляющие рыбное филе, она предстает перед покупателем в виде аппетитных ломтей белого мяса. К тому же ей дали новое имя — океанский окунь. Яркая упаковка довершила дело, и ныне эта рыба, которой некогда брезговали, занимает в Соединенных Штатах седьмое место среди промысловых рыб.

У сотен, если не у тысяч обитателей моря мясо отменного вкуса, но из-за нашей брезгливости и невежества оно не может попасть к нам на обеденный стол. Всего лишь около дюжины видов морских животных составляет 75 процентов улова в США, да и в других странах, за исключением Японии, в пищу идут весьма немногочисленные виды морских животных и рыб. Давно приспела пора начать перепись обитателей Мирового океана наряду с программой дегустации и проверки их качества. В сочетании с программой популяризации морепродуктов среди самых широких слоев населения такие меры принесут нам множество новых экзотических блюд и помогут ликвидировать недостаток протеина, который испытывает население мира.

Отточить первобытные орудия

Рыболовство, несмотря на важное значение, какое оно имеет для многих стран, по-прежнему является одним из самых отсталых мировых промыслов. Человек до сих пор эксплуатирует море почти таким же образом, как эксплуатировали землю его предки тысячу лет назад. Он выслеживает обитателей моря, руководствуясь главным образом чутьем и традициями, и вылавливает их с помощью сетей и крючков, которые почти не изменились за многие сотни лет. Однако распространение достижений науки и техники, а также неудержимый рост населения побуждают к развитию новых методов рыбной ловли.

Советские рыбаки опускают гирлянды электрических огней в воды Балтийского и Каспийского морей, привлекая косяки рыбы, и вылавливают ее сетями, а при случае качают в трюмы с помощью насосов прямо из моря. Таким же способом американские рыбаки извлекают мелкую рыбу из кошельковых неводов. Некоторые используют шланг с медным наконечником, через который пропускается электрический ток. По неизвестной пока причине рыбы под воздействием электрического поля выстраиваются хвостом к минусу, головой к плюсу. Подбирая нужное напряжение, рыбу заставляют двигаться к положительно заряженной пластине, которой в данном случае является конец шланга, ведущего в трюм рыболовного судна. После усовершенствования этого способа можно будет обходиться и вовсе без сетей и ловить рыбу лишь при помощи электрического тока.

Электричество используется и при ловле тунца для того, чтобы оглушить крупного тунца, попавшего на крючок, после чего его легко можно вытащить. С помощью гарпунов, по которым пропущен переменный ток в 200 вольт, скоро и верно бьют китов. Американские креветколовы посредством тралов, снабженных электродами, выгоняют креветок из их убежищ, в которые они забираются в дневное время. Прежде многие ловцы креветок вели промысел лишь в ночное время, когда их добыча вылезала из нор на кормежку, новый же способ позволяет им вести лов круглые сутки. Такого рода электрическими тралами можно было бы парализовать рыбу, а потом поднимать на поверхность. Поскольку рыба различных размеров должна, теоретически, реагировать на различные частоты, рыбаки будущего смогут "настраивать" свое оборудование на размер рыбы, которую они хотят поймать.

Воскресные приложения уже рассказывают о том, как подводные лодки, с экипажем или управляемые автоматически, оснащенные длинными, похожими на усы электродами, загоняют рыбу в сети и всасывающие шланги, однако у инженеров руки до этого еще не дошли. В число других приспособлений, существующих пока что лишь в воображении, входят сети, оборудованные водонепроницаемыми телевизионными "глазами" и приводимые в движение устройствами, управляемыми с поверхности. Бюро коммерческого рыболовства испытало огромных размеров трал длиной 100 метров, причем было установлено, что рыба, которая может уйти от трала меньших размеров, попав в крупный трал, теряется и оказывается пойманной, прежде чем успевает сообразить, что произошло. Вероятно, такие большие сети можно буксировать с помощью подводных лодок и закрывать с помощью установленного на них электромотора. Это позволило бы вести промысел при такой сильной волне, какая ныне заставляет прекратить его. Возможно, что в будущем самоходные сети станут использовать для лова морских животных, согнанных в определенное место при помощи завес из воздушных пузырьков или с помощью дельфинов-ковбоев.

Рыбаки, ведущие промысел в заливе Мэн, уже используют завесы из пузырьков воздуха, загоняя сардин на мелководье.

В будущем, возможно, рыбу станут заманивать в сети или шланги с помощью акустических средств или химикатов. Рыба настолько чувствительна к запахам, что рыбак может распугать целый косяк лососей, попросту вымыв в море руки. Но какими-то запахами их можно и привлечь. Посредством установки системы подводных передатчиков можно заманивать рыбу, транслируя шумы, которые производят обитатели моря во время спаривания или когда они испуганы.

Гидропеленгаторные установки для обнаружения рыбы уже используются в широких масштабах; ими оснащаются даже малые траулеры. Норвежцы и рыбаки других стран используют акустическое устройство, с помощью которого можно определить размеры и количество рыбы в данном районе. Быть может, рыбаки будущего смогут видеть на многие сотни метров сквозь толщу воды; в этом им помогут лазерные прожекторы. Капитаны судов вместе с метеорологическими картами будут, наверное, брать с собой карты рыбопоисковых прогнозов. Биологи уже не однажды предсказывали, когда и где следует ожидать появления рыбы. Бюро коммерческого рыболовства составляет настолько точные прогнозы о наличии пикши и придонных рыб у берегов Новой Англии, что рыбаки и работники обрабатывающей промышленности могут планировать свою деятельность на год вперед. Японское правительство финансирует широко разветвленную систему прогноза запасов и распространения рыбы. Карты, составляемые ежедневно на основании данных, сообщаемых самими же рыбаками, показывают, помимо всего прочего, участки, где благодаря подъему глубинных вод на поверхность поступают значительные количества питательных веществ.

Однако, прежде чем рыбные прогнозы станут надежными и систематическими, биологам придется выяснить многое, что касается моря и его обитателей. Им нужны данные о полном цикле жизни не только промысловых видов, но и тех организмов, которыми они питаются, и тех, которым они сами служат пищей. Так, например, количество молоди макрели, которая гибнет, прежде чем научится находить себе пропитание и постоять за себя, доходит до 99,996 процента. В каком-то районе палтусы могут благополучно произвести многочисленное потомство, но может статься при этом, что косяки голодных лососей сожрут большую часть молоди. Когда будут получены такого рода сведения, ученые смогут сообщить рыбакам, где и когда следует сосредоточить свои усилия, чтобы взять хороший улов.

Основные данные служат также материалом для смазки сложного механизма управления рыбными промыслами, который, как и система управления сельским и лесным хозяйством, ставит своей целью извлекать по возможности наибольшую выгоду, не истощая при этом основные ресурсы. Промысловики говорят о "максимально возможной отдаче" — вылове максимального числа рыб, при котором численность всего их населения еще не уменьшается (Численность не уменьшается, пока вылов вызывает равноценное увеличение выживаемости оставшихся рыб и их потомства. — Ред.). Опираясь на научные данные, руководители рыбной промышленности могут устанавливать закрытые для промысла сезоны и районы, регулировать величину ячеек в сетях и т. д., чтобы не причинять ущерба рыбным ресурсам.

В помощь природе

Знания, полученные путем исследований, позволяют человеку наиболее эффективно использовать богатства моря, сочетая свои усилия с усилиями природы. Одним из способов достичь этой цели является перемещение рыбы из одного района в другой. Хотя подобные мероприятия не раз оканчивались неудачей, несколько опытов оказались чрезвычайно успешными. В начале нынешнего столетия из реки Гудзон в район между рекой Сакраменто и заливом Сан-Франциско было доставлено около полутора миллионов мальков сельди-шэда. За 60 лет улов этой рыбы увеличился с 45 тони до 2 тысяч гони, и в настоящее время она водится вдоль всего побережья Соединенных Штатов от южной части Калифорнии до Аляски. Из Нью-Джерси в Калифорнию было переселено менее пятисот полосатых окуней (Roccus saxatilis). Ныне же промысловики вылавливают тысячи тонн этой рыбы, которая стала одной из наиболее важных для Калифорнии промысловых рыб.

В Европе морская камбала из неподходящего соседства, из "трущоб" была перемещена в воды, где условия для нее были более благоприятны. Молодь, плохо росшая в перенаселенных водах у берегов Дании и Голландии, была доставлена в места, где просторнее и сытнее. Благодаря тому что "жизненное пространство" увеличилось, а конкуренция в борьбе за пищу стала не столь ожесточенной, мальки росли в три, четыре и даже шесть раз быстрее своих родичей, оставшихся на прежнем месте. Да и последние стали здоровее и скорее нагуливали жир после того, как скученность уменьшилась.

В результате операции, которая осуществляется в датских водах один раз в год, прибыль в пять раз превышает расходы по переселению рыбы. Еще в 30-х годах биологи считали экономически целесообразно переселение камбалы из скученных районов у берегов Дании и Голландии на изобилующую кормом банку Доггер, что находится в Северном море. Однако ни одно государство, ни одно промысловое предприятие не желает финансировать предприятие, которое будет полезно для каждой страны, для каждой промысловой фирмы.

В ряде случаев энтузиазм брал верх над осведомленностью, и рыбу переселяли в районы, где она гибла из-за неблагоприятных условий. Были и такие факты, когда переселенные виды, конкурируя с более ценными местными рыбами, вовсе вытесняли последних.

Конкуренция со стороны менее ценных или несъедобных пород приводит к измельчанию и уменьшению количества рыбы, попадающей на наш обеденный стол. Поэтому еще один способ взять из моря побольше состоит в том, чтобы избавиться по мере возможности от "сорных" видов рыбы. Океанограф Коламбэс Айселин говорит об этом следующее: "В настоящий момент мы срываем цветы и оставляем чертополох. Необходимо найти дешевый способ выполоть сорняки, чтобы цветы могли расцвести". Он вместе со многими другими учеными считает, что вполне допустимо произвести прополку моря, переработав при этом сорную рыбу в рыбную муку и концентраты.

Не всякий биолог и любитель морских блюд сможет сказать определенно, какие именно морские обитатели относятся к "цветам", а какие — к "чертополоху", однако морские звезды наверняка относятся к самым нежелательным жителям, подводного мира. По данным датского зоолога доктора Гуннара Торсона, морские звезды, морские улитки и прочие беспозвоночные поедают в четыре раза больше пищи, чем рыбы. Он заявляет, что эти животные, питающиеся теми же обитателями моря, что и рыбы, оставляют последним лишь 1–2 процента съестных припасов. Если Торсон прав, то вот подходящий случай попробовать начать прополку сорняков механическими устройствами или химическими составами, выборочно уничтожающими этих хищников. По словам профессора Алистера Харди, "если бы человек смог уничтожить хотя бы четвертую часть вредных животных, с тем чтобы на долю рыб пришлось не 2, а 20 процентов потенциальных запасов пищи, запасы рыбы в данном районе увеличились бы в 10 раз".

Далее Харди описывает такую картину из будущего: последние хищные морские звезды сгребаются с морского дна при помощи выдерживающих значительное давление атомных тракторов, которыми управляют водолазы — подводные фермеры. После этогоморские звезды перерабатываются на корм для кур. Кроме "прополки" тракторы, считает Харди, смогли бы "загонять рыбу в сети какой-то новой конструкции". Водителей тракторов вместе с их уловом можно было бы "через определенные промежутки времени принимать через специальный люк в днище судна".

Подводные тракторы, передвигаясь по дну, поднимали бы осадки, представляющие собой груды удобрений. При вспашке слоев такого компоста минеральные вещества достигали бы освещенных слоев воды, служа пищей морским водорослям — основанию пищевой пирамиды. Однако нужны ли в век дистанционного управления и телеметрии управляемые трактора и вообще какие бы то ни было трактора?

Проложив на дне мелководья трубы с отверстиями и пустив в них сжатый воздух, можно поднять на поверхность достаточное количество минеральных удобрений. Пузырьки воздуха можно было бы использовать в качестве ограждения. В бухтах и заливах, где ветры и приливы недостаточно перемешивают воду, можно добиться, чтобы циркуляция была более эффективной, сделав дно неровным. Это возможно было бы осуществлять, сбрасывая в море отслужившие свой срок автомобили и трамваи. Подобного рода предметы, затопленные у побережья Калифорнии, к вящему удовольствию рыболовов, служат убежищем и местом сборищ самых разнообразных рыб и беспозвоночных.

Доктор Коламбэс Айселин полагает, что, используя энергию Гольфстрима там, где он проходит между Флоридой и Кубой, можно сделать плодородными значительные участки Атлантики, примыкающие к юго-восточному побережью Флориды. Если бы, океанское ложе сделать достаточно неровным, то вихревой поток поднимал бы в верхние слои холодную, богатую питательными веществами воду, значительная часть которой затем выносилась бы в Атлантику. В довершение всего летние ветры, дующие в сторону берега, проносясь над этой охлажденной водой, приносили бы прохладу на курорты Майами.

Глубокие слои воды, в течение целых сезонов остающиеся неподвижными, можно было бы перемешать с помощью ядерного реактора, установленного на дне. Один из комитетов Национальной Академии наук предложил нагревать придонные слои воды теплом, выделяющимся при ядерных реакциях; тогда вода начнет подниматься к поверхности, увлекая с собой минеральные соли. Толщу воды можно бы перемешивать и при помощи оригинального устройства под названием "морской сифон". Насосом вода подается вверх по широким хорошо проводящим тепло трубам, которые уходят на глубину от 150 до 300 метров. Незначительная разница в температуре и солености, а следовательно, и весе воды внутри и снаружи трубы заставит воду, находящуюся в трубе, перемещаться и после того, как насос будет остановлен.

Ускоряя естественное перемешивание слоев воды, некоторые бесплодные районы океана можно превратить в плодородные угодья. Но, с другой стороны, это может вызвать нежелательные, даже катастрофические местные изменения климата. Национальная Академия наук рекомендует прежде всего выделить средства на приобретение, так сказать, полного набора инструментов — достаточного числа знающих ученых и инженеров, прежде чем пытаться переделать сложную механику природы. Лишь после того, как исследования покажут целесообразность искусственного перемешивания слоев воды, можно будет перейти к инженерному обеспечению программы и пробным экспериментам.

Фермерство в море

Как только ученые научатся "пропалывать" и "удобрять" море, что со временем непременно произойдет, буксировать сети вслепую окажется малополезным занятием. Наилучший способ эффективно использовать море — отгородить часть его и разводить на отгороженных участках рыбу и съедобных моллюсков, подобно тому как разводят скот и выращивают зерновые культуры на суше.

Мысль эта не нова. Жители азиатских стран и островов Тихого океана разводят рыбу и иных животных в морских затонах, пресноводных прудах и на залитых водой рисовых полях уже по меньшей мере в течение 500 лет. Континентальный Китай половину всей рыбы, идущей в пищу, получает из садков, расположенных во внутренних водоемах страны. В Соединенных Штатах на пресноводных фермах ежегодно производится около 3 тысяч тонн форели, а некоторые фермеры неплохо зарабатывают, разводя тиляпий, рыбу-буйвола, сомиков и ушастых окуней.

Однако упоминания о морских фермах стали более или менее часто встречаться в западной технической литературе лишь после второй мировой войны. Что же касается рыбопромышленников, то они лишь сейчас начинают подумывать о создании крупных ферм по разведению морских животных.

Вдоль побережья Юго-Восточной Азии установлены шлюзы, отгораживающие участки в тысячи акров. Это самые простые фермы, представляющие собой попросту огромные ловушки. Рыба заходит сюда с приливом, но когда наступает отлив, "дверца" ловушки захлопывается. Так же как и скот в загонах, рыба и другие морские обитатели питаются "подножным" кормом. Недостаток такого метода состоит в том, что вместе с промысловыми видами рыб в подобного рода загоны попадают хищники и сорные рыбы, которые растут и жиреют за счет промысловых рыб. На фермах, организованных более рационально, вредные животные и рыбы вылавливаются или уничтожаются с помощью ядохимикатов, безвредных для промысловых рыб. Воду в загонах можно "удобрять" для того, чтобы способствовать росту водорослей и планктонных организмов; кроме того, рыбу можно откармливать непосредственно, как фермеры откармливают поросят.

Более того, такие фермы можно будет использовать для разведения рыбы. В специально подготовленные участки, освобожденные от врагов, помещают искусственно оплодотворенную или выловленную в море икру. Но вместо того, чтобы выпускать мальков в открытое море, где они станут жертвой хищников, выведенная на фермах молодь здесь же и выращивается в течение периода ее наиболее быстрого роста, а потом отсюда рыба отправляется на рынок.

В 1963 году в Порт-Эрине на острове Мен была создана опытная фабрика, куда с английского рыбозавода была доставлена икра морской камбалы. Доктор Дж. Э. Шелбурн разработал методы выведения мальков и выращивания молоди размером с почтовую марку. Его-то методы и были использованы в Порт-Эрине. В 1965 году на этом заводе было выращено полмиллиона мальков камбалы. Эти мальки, помещенные в мешки из пластика, были доставлены в различные части Шотландии, в том числе в небольшую бухту в западной части Арджилшира. Здесь вход в залив площадью в несколько акров был перекрыт с помощью дамбы и превращен в первую в Великобритании морскую ферму по разведению рыб. Если опыт окажется удачным, то во многих заливах вдоль западного побережья Шотландии можно будет создать фермы для разведения рыбы в коммерческих целях.

После второй мировой войны в воды некоторых из этих узких морских заливов были внесены химикаты, что привело к невероятному росту растительных и животных планктонных организмов. Морская камбала, переселенная в изобилующие пищей заливы, за шесть месяцев выросла так, что в обычных условиях на это потребовалось бы два года. Во время проведения этого опыта выросшую "не по годам" молодь выпустили, однако в настоящее время инженеры испытывают завесы из воздушных пузырьков, электрические и механические ограждения, которые запирали бы входы в заливы, не выпуская рыбу и в то же время не мешая перемещению масс воды.

Морская камбала нерестится зимой, поэтому целесообразно на рыбозаводе разводить какие-то другие виды рыб, например морских языков, которые мечут икру весной или летом. Разводя обе эти породы, фермы круглый год имели бы постоянный запас вкусной, одинакового размера рыбы, что весьма важно как для изготовления консервов, так и для расфасовщиков. Путем особого рациона или подогрева воды рыбаки-фермеры могли бы ускорить темп роста рыбы.

Опресненные лагуны, низины, заливаемые приливом, и болота близ побережья Соединенных Штатов, занимающие множество квадратных километров, представляют собой идеальные места для создания рыбных ферм. В настоящее же время эти участки лежат втуне, используются для свалки мусора или же засыпаются с целью строительства на них жилищ, обитатели которых страдают не только от комаров, но и от дельцов, спекулирующих на нехватке жилья. Кое-где земли, заливаемые приливом, безнадежно загрязнены. В других местах разводятся устрицы и двустворчатые моллюски, однако число их из года в год уменьшается. Если в этих районах применить методы разведения съедобных моллюсков, которые используют в Азии, то можно было бы каждый год получать тысячи тонн дополнительных продуктов. Разумеется, существуют еще и проблемы, которые нужно разрешить в первую очередь. После второй мировой войны многие ветераны пробовали разводить двустворчатых моллюсков в приливных затонах в Массачусетсе, однако появившиеся там полчища крабов и сверлящих моллюсков быстро уничтожили плоды их рук.

Отдельные участки солоноватых прибрежных вод служат убежищем для молоди креветок и рыб. Мальки, вылупившиеся в море, мигрируют в эти защищенные воды, где живут, пока не достигнут зрелого возраста. Эти существа растут быстрее всего на участках, наилучшим образом приспособленных для создания рыбных ферм. Если отгородить такие участки шлюзами и дать рыбам и креветкам возможность развиваться в естественных условиях, то отдача будет выше средней добычи рыбаков, составляющей 100–250 килограммов на гектар. Путем тщательного отбора животных для разведения, правильного откорма, внесения удобрений и ликвидации хищников, как показывают расчеты, на морских фермах с каждого гектара можно ежегодно получать от 2 до 6 тонн рыбы.

Однако тех, кто рассчитывает здорово подзаработать, занимаясь морским фермерством, ожидает немало разочарований (и не только из-за капризов природы). В этом на собственном горьком опыте убедился один американец по имени Джон Хорт Нокс, предприимчивый инженер, пытавшийся заняться разведением креветок. Прослышав про опыты доктора Дж. Роберта Лунца, выращивавшего молодь креветок до зрелого возраста в приливных прудах в лабораториях Беэрз-Блаф (штат Южная Каролина), Нокс решил поставить дело на широкую ногу и разводить креветок в заводях вдоль тысячемильного побережья США от Каролины до Техаса.

По его подсчетам, наиболее дорогостоящим было сооружение земляных дамб и шлюзов для регулирования притока приливной воды. Защитные сетки, установленные в открытых шлюзах, должны были пропускать молодь креветок, но препятствовать проникновению хищников и мешать крупным креветкам выбраться "а свободу. В такого рода затонах гораздо больше особей могло бы достигнуть зрелого возраста, чем в открытых водах, кишащих врагами. Когда же наступит пора размножения и взрослые особи направятся с отливом в открытое море, шлюзы откроются для них, и тут-то их только знай складывай в мешок. Нокс подсчитал, что затон площадью 1,5 гектара, где на каждые 0,3 гектара приходится более 200 килограммов креветок по цене 1 доллар за килограмм, принес бы доход в 10000 долларов (без вычета накладных расходов). Причем основную часть работы выполняли бы сами креветки.

Однако, как выяснилось, креветки сидели сложа руки, в то время как Нокс безуспешно боролся против косности политиканов, против предубежденности и человеческой жадности целых полтора года, отнявшие у него много средств и сил.

В Южной Каролине на его пути встали обветшалые законы землепользования, запрещающие аренду приливных земель для иных, кроме разведения устриц, целей. Во Флориде для устройства экспериментальной фермы оказались более или менее пригодными всего лишь около 180 километров побережья, да и то выяснилось, что закон запрещает использовать их подобным образом. Алчность частных владельцев подняла цены на бросовые болота настолько, что не могло быть и речи об извлечении какой-то выгоды из этого предприятия. Упорное неприятие "чужаков" и новых идей помешало этому энтузиасту проникнуть в ряд потенциально подходящих для него районов. С ноября 1960 по март 1962 года всю свою энергию и личные средства Нокс расходовал на преодоление этих барьеров и все-таки в конце концов потерпел поражение. Живя в современной, передовой стране, гордящейся традициями свободного предпринимательства и духом первооткрывателей, Джон Харт Нокс потерпел поражение.

Окажись Нокс в Японии, его предприятие, пожалуй, увенчалось бы успехом. Возможно, он добился бы не меньших результатов, чем Мотосаку Фудзинага, бывший чиновник Управления рыбной промышленности, который разработал способ выращивания креветок из яиц до размеров петушиного хвоста и поставил дело на широкую ногу. "Фермы" его представляют собой керамические резервуары для молоди и бетонные пруды, где симпатичные коричневые с белым креветки Penaeus japonicus размножаются и выращиваются, достигая за 6-10 месяцев своей полной 25-сантиметровой величины. Находясь в строго контролируемых условиях, "новорожденные" питаются по детскому меню диатомовыми водорослями, которые Фудзинага разводит па собственных фермах. Затем, прежде чем креветки примутся поедать друг друга, они начинают получать иной рацион, состоящий из яиц устриц и двухстворчатых моллюсков, из рачков-бокоплавов и соленых креветок. Из всех откладываемых самкой яиц, количество которых колеблется от 300000 до 1200000, зрелого возраста нередко достигает до 10 000 особей, в то время как в открытом море из этого количества яиц во взрослых креветок превратились бы всего две-три особи.

Без сомнения, Япония первенствует в деле создания морских ферм. На 800 фермах ежегодно производится около 130 тысяч тонн угрей, поставляемых в тысячи рыбных ресторанов, где подаются блюда из угря. Ежегодно здесь производится примерно такое же количество устриц; они выращиваются на плотах, которые можно отбуксировать в любое другое место, если условия для роста устриц станут неблагоприятными. Японцы выращивают различные виды морских водорослей, разводят на опытных фермах осьминогов и кальмаров, а также палтусов, кефаль, морских лещей, окуневых и факаков. (Внутренности последней рыбы содержат сильный яд, поэтому, прежде чем употребить эту рыбу в пищу, их необходимо полностью удалить.) Путем переселения во Внутреннее море, имеющее в длину около 450 километров, сотен миллионов экземпляров искусственно выращенной молоди японский Центр по разведению рыбы намеревается к 1974 году увеличить вдвое рыбные ресурсы этого моря.

Возможно, в будущем морские фермы будут заселяться улучшенными породами рыбы, полученными путем селекции. В течение многих лет человек выводил наиболее полезные для него виды животных, позволяя размножаться лишь тем из них, которые обладали нужными ему свойствами. И мясистые рыжие род-айлендские куры, и белые леггорны, несущие до 200 яиц в год, были получены из обыкновенных тощих, плохо несущихся куренок благодаря искусственному отбору их в течение нескольких поколений. Когда морская генетика будет более досконально разработана, появится возможность разводить мясистую, стойкую к инфекциям рыбу, которая бы быстро росла и давала значительный и здоровый приплод.

Благодаря опытам в этом направлении уже удалось получить искусственным путем форель и лососей крупнее обычных размеров, с большим количеством икры и не боящихся заболеваний. Эти и иные породы морских рыб, которые нерестятся в пресной воде, можно без труда подвергнуть селекции, поскольку нетрудно сделать так, чтобы их нерестилища оказались… на рыбозаводе. "Я использую океан вместо пастбища", — заявляет сотрудник Вашингтонского университета Лорен Р. Дональдсон — рыбовод-экспериментатор, добившийся того, чтобы выращенные им лососи и форель возвращались в его пруды, словно стадо коров, бредущее в свой хлев. Шестидесятидвухлетнему доктору Дональдсону удалось сократить сроки полового созревания чавыч с четырех до трех и даже до двух лет, а кроме того, увеличить их средний вес, размеры и количество икры. Ускоренное созревание сокращает сроки пребывания в море под угрозой со стороны хищников. Поэтому из моря возвращается в 10–30 раз больше получивших воспитание в "университетских стенах" лососей, чем их диких сородичей. Доктор Дональдсон полагает, что его работы, возможно, могут указать путь к решению задачи, как приостановить упадок промысла лососей в северо-западной части Тихого океана.

Кроме того, скрестив радужную форель (Радужная форель представляет собой жилую форму проходного стальноголового лосося. — Ред.) и стальноголового лосося, он получил сильную, смелую, умеющую постоять за себя рыбу. Другие селекционеры пытаются скрещивать кету, обладающую отменным вкусом и нерестящуюся ежегодно, с горбушей, которая легко идет на приманку. Некоторые экспериментаторы полагают, что вполне можно вывести разновидность устриц, устойчивых к более чем 30 болезням, из-за которых ежегодно гибнет огромное число этих моллюсков.

Если удастся выводить улучшенные породы рыб в достаточном количестве, то их можно будет выпускать в воды морских ферм или в открытое море, где они будут скрещиваться с дикими обитателями и улучшать свойства последних. Правда, пока успехи селекционеров слишком ничтожны, чтобы оказать сколько-нибудь заметное влияние на огромные стада диких жителей моря. Однако есть надежда, что с помощью таких гормонов, как гонадатропин, благодаря которому ранее бесплодные женщины производят на свет двойняшек, четверняшек и даже шестерняшек, улучшенные породы при искусственном разведении будут давать приплод, сравнимый с тем, что дает сама природа-мать.

Неисчерпаемы ли богатства моря?

Такие успехи в деле обнаружения, лова, отбора, выращивания и выведения новых пород животных означают по крайней мере частичное решение проблемы обеспечения пищей быстро увеличивающегося населения нашей планеты. Хотя никто не знает, сколько голодных ртов может накормить море, ясно одно: нет никаких оснований придерживаться глубоко укоренившегося мнения, что богатства океана неисчерпаемы. Жизнь в Мировом океане останется изобильной лишь при том условии, если человек не станет пожинать плоды океана быстрее, чем природа или сам человек смогут восполнять наносимый ущерб. Между тем в настоящее время богатства океана разбазариваются такими темпами, каких еще не знала история, хотя нам пока не известно, в какой степени природа способна их восстановить. Некоторые ценные виды обитателей моря уже находятся на грани истребления с коммерческой точки зрения, и в ряде районов несмотря на все усилия уловы не увеличиваются.

Многие постановления, изданные, очевидно, с целью сберечь морских животных, приносят больше вреда, чем пользы. Промысел иногда регулируется с целью сохранения самых высоких цен, а не с целью охраны рыбных богатств. Соединенные Штаты в числе 20 других государств являются членами 8 международных комиссий, чья задача — упорядочение морского рыболовства. Однако нет ни одной другой области международных отношений, где было бы так трудно достигнуть согласия и взаимопонимания. Все чаще подумывают о том, чтобы создать единый международный орган, всемирную комиссию по вопросам рыбного промысла, которая занималась бы научными, юридическими, политическими и экономическими аспектами эксплуатации морских ресурсов — живых и неживых.

Одним из вопросов, требующих безотлагательного внимания международной общественности, является вопрос о ширине зоны территориальных вод и зон ограничения промысла, примыкающих к побережьям того или иного государства. Три международные конференции, в их числе одна, созванная специально для этой цели в 1960 году, не смогли разрешить указанные проблемы. Были случаи, что государства оказывались на грани войны, когда между ними вспыхивали споры из-за рыбы и омаров.

В 1964 году 12 европейских стран пришли к соглашению об ограничении рыбной ловли в прибрежной полосе шириной в 12 миль. Весьма возможно, что вместо долгое время существовавшей трехмильной зоны будет принята двенадцатимильная запретная зона, запретная по крайней мере для иностранного промысла Другой проблемой, требующей рассмотрения в международных масштабах, является сбрасывание в море радиоактивных и иных отходов. Загрязнение отдельных участков побережья Соединенных Штатов и Западной Европы бытовыми и промышленными отходами приняло столь угрожающие размеры, что многие сведущие люди всерьез обеспокоены возможностью нанесения ущерба рыболовству в открытом море. Следы ДДТ были обнаружены в рыбе, обитающей вдали от суши и даже в антарктических морях.

Пугают последствия сбрасывания в море радиоактивных отходов, которые еще неясны. Развивающимся яйцам может нанести вред любая степень радиоактивности.

В морских растениях и животных может накопиться такое количество радиоактивных веществ, что это окажется опасным для них. Помимо того, как известно, облучение вызывает у рыб рак щитовидной железы или появление иных злокачественных опухолей.

Кроме задач по сохранению и охране существующих рыбных ресурсов, такой международный орган мог бы координировать поиски и эксплуатацию новых промысловых районов. Он мог бы сосредоточивать в своих руках информацию о новых методах и орудиях лова, а также о достижениях в таких областях, как переселение морских животных, морское фермерство и селекционирование.

Независимо от того, будут ли достигнуты международные соглашения или нет, прогресс б этих областях окажет влияние на эволюционное развитие обитателей моря. Породы, признанные бесполезными для человека, вероятно, вымрут. Другие станут сильнее и быстрее, что позволит им избегать усовершенствованных орудий лова. У третьих может выработаться какая-либо неизвестная еще реакция или сопротивляемость при воздействии на них электрического поля, звуков, света и химикатов необычного характера и интенсивности. Могут возникнуть новые разновидности болезней и паразитов. Любые изменения скажутся не только на рыбах, идущих в пищу, но и на их "меню", хищниках, питающихся этими рыбами, и на их конкурентах.

Селекционирование приведет к возникновению совершенно новых разновидностей, а может, даже и видов. Американские биологи в настоящее время пытаются контролировать пол рыбьего потомства. Возможно также, что будут выведены гибриды морских водорослей, имеющие вкус фруктов и овощей.

Да и эволюционное развитие человека тоже претерпевает изменения. Подобно своему троюродному сородичу, киту, он погружается все глубже и остается в воде все дольше для того, чтобы исследовать "новую" среду. И движущей силой в данном случае является не конкуренция со стороны других видов, а пытливость ума и все усиливающаяся конкуренция со стороны себе подобных, численность которых все увеличивается. Американские и французские исследователи остаются в море по целому месяцу, не поднимаясь на поверхность. Ученые проводят опыты с кремниево-каучуковыми "жабрами", позволяющими хомякам, мышам и кроликам получать кислород непосредственно из морской воды. Когда человек окажется оснащенным такого рода жабрами — это лишь вопрос времени и техники.

Жак-Ив Кусто, французский акванавт-первооткрыватель, уже видит мысленным взором подводные фабрики, на которых сырье, находящееся в Мировом океане, будет перерабатываться в полезные человеку продукты. "Все, что умеют делать на суше наши современники, смогут завтра выполнить под водой люди-водяные", — пророчествует он.

Доктор Ательстан Спильхаус, бредящий морем декан Миннесотского технологического института, предлагает создать колледжи на дарованных правительством участках моря для осуществления столь же крупных мероприятий в области морского хозяйства и океанской промышленности, как те, что осуществили в сельском хозяйстве колледжи на дарованных им земельных участках. Он говорит: "Человек в будущем станет использовать океаны столь же эффективно, как он использует в настоящее время землю… В сущности, вслед за сушей он заселит море, где найдется жизненное пространство, равное по площади 15 континентам".

Море породило жизнь, и без его вод ни одно живое существо не уцелело бы на Земле. Ныне человек, по праву иль не по праву, смотрит на океан как на основной предохранительный клапан, он ждет от него ответа, как разрешить проблемы питания, ассенизации и даже жилья. Однако море не наделено разумом, и ресурсы его неистощимы. Оно не может спасти человечество без помощи самого человека. Спасение придет лишь тогда, когда человек приобретет необходимые знания и станет разумно их использовать. Регулируя число себе подобных и с толком эксплуатируя сушу и море, человек сможет спастись от самого себя. И более того, вместо разграбленной, опоганенной и превращенной в ад планеты он может оставить своим потомкам кладовую, полную пищи, богатой протеинами.

Омар в горшке у каждого — разве это не превосходный подарок детям и правнукам всего человечества?

Послесловие редактора

Свою планету люди недаром назвали Землей, хотя земли на ее поверхности значительно меньше, чем воды. Океаны и моря до сих пор познаны и освоены человеком гораздо слабее, чем суша. Проникновение людей в морские глубины началось, по существу, совсем недавно. Оно несомненно пойдет в нарастающем темпе и по своим последствиям вряд ли будет уступать проникновению в космос, по крайней мере в ближайшие десятилетия.

Что мы знаем об океане и чего не знаем, что дает нам океан и что может дать в будущем — об этом пишет американский ученый Уильям Кроми в книге "Тайны моря", перевод которой опубликован Гидрометеоиздатом в 1968 году, и в только что прочитанной вами книге "Обитатели бездны", целиком посвященной биологии моря.

Автор ее прекрасно владеет материалом. От простого повествования о любопытных фактах из жизни морских обитателей он то и дело легко и естественно переходит к сложным научным проблемам. Излагая их вполне доступно, Кроми стремится в то же время избежать излишнего упрощения, хотя это и не всегда ему удается. Почти всюду Кроми сохраняет чувство реальности, не позволяющее ему смешивать научные гипотезы, основанные на твердо установленных фактах, с беспочвенными фантазиями вроде суждений о разуме дельфинов, который будто бы не уступает человеческому разуму. Человека, его интеллект, как известно, создал труд — общественная деятельность, настолько разнообразная и сложная, настолько изменчивая, что она несравнима с деятельностью любых других видов животных, в том числе и дельфинов. Нет никаких оснований предполагать, будто дельфины столь же разумны, как и люди. Кроми об этом прямо не говорит, но свой скепсис выражает достаточно ясно. Тем не менее изучение умственных способностей дельфинов, их "языка" — дело чрезвычайно интересное. И если чересчур большим надеждам суждено потерпеть крах — это не столь уж важно, и тут Кроми тоже прав.

Конечно, книга Кроми не может претендовать на полное и всестороннее освещение достижений и проблем морской биологии. Начав с возникновения жизни, колыбелью которой было море, автор вскоре переходит к современным морям и в дальнейшем лишь довольно бегло возвращается к истории морских обитателей — истории, которая длилась миллиарды лет и была весьма богата событиями. Мы знаем о ней по ископаемым остаткам, а о недавнем прошлом нам помогает судить морская биогеография — наука о распространении морских растений и животных, которой Кроми касается очень мало.

Он отмечает, в частности, что по направлению от тропиков к полюсам видов животных и растений становится все меньше, и упрощенно объясняет это суровыми климатическими условиями в приполярных районах. Однако в антарктических морях жизнь много богаче, чем в арктических, хотя климатические условия отнюдь не мягче. В северной части Тихого океана климат не менее суров, а фауна все же гораздо разнообразнее, чем в северной части Атлантического океана. Ответ на эти загадки ученые ищут в недавней истории Земли, а именно, в особенностях похолодания, которое в полярных и умеренных зонах в течение нескольких последних десятков миллионов лет в общем нарастало, но в разных районах это происходило по-разному. Похоже на то, что видов животных и растений меньше всего не там, где климатические условия особенно суровы, а там, где эти условия изменялись особенно резко и быстро.

Здесь нужно было бы знать, как действуют изменения климатических условий на биоценозы — сообщества растений и животных, которые состоят из отдельных видов, но не сводятся к простой их сумме, а развиваются по своим особым законам. Но о законах развития морских биоценозов мы знаем пока что очень и очень мало.

В книге почти ничего не сказано о морских птицах. Совсем не затронуты рыбы Антарктики (рыбам Арктики повезло немногим больше) — и не потому, что о них нечего рассказать. В Антарктике, например, найдены рыбы, в сосудах которых течет бесцветная кровь, без красных кровяных телец, без гемоглобина; только в кроветворных органах этих рыб советскому гистологу Ларисе Марцинкевич удалось обнаружить эритроциты — их было мало, и они легко разрушались. Семейство белокровных рыб — единственное в своем роде среди всех позвоночных животных.

Однако Кроми, и это вполне естественно, просто не мог в одной книге охватить все проблемы морской биологии, рассказать о жителях моря все, что ныне о них известно. Для этого не хватило бы и многотомного издания. Цель его книги иная — заинтересовать читателя. И впрямь, нужно быть очень нелюбознательным человеком, чтобы, прочитав эту книгу, равнодушно пройти мимо других книг, посвященных обитателям моря, — таких, как "Приматы моря" И. И. Акимушкина, "Старина-четвероног" Дж. Л. Б. Смита, "Тени в море" X. В. Маккормика, Т. Аллена и К. В. Кларка, "Живое серебро", Б. П. Мантейфеля, "Наветренная дорога" Арчи Карра, "Птичьи базары Новой Земли" С. М. Успенского, "История слепого кашалота" А. Г. Томилина и др. Перечень популярных книг об океане, изданных на русском языке, дан в брошюре В. А. Наседкиной "Тайны подводного царства" (Изд. "Книга", М., 1966).

Книга Кроми рассчитана на американского читателя, поэтому вполне понятно, что в ней немало строк посвящено американским берегам и водам. Надо сказать, что и по отношению к ученым автор придерживается во многом того же принципа.

Так, он оставляет в тени заслуги Кусто — пионера активного проникновения в морские глубины. Непосредственные наблюдения над жизнью моря "изнутри", а не из чуждой ему среды — направление исследований, которому, вне всякого сомнения, принадлежит будущее. И если вы еще не читали книг Кусто и его соавторов — "В мире безмолвия", "Живое море", "Мир без солнца" и др. — прочтите их в первую очередь.

В "Обитателях бездны", в отличие от "Тайн моря", Кроми упоминает кое-что и о советских исследованиях. Однако эти упоминания явно непропорциональны заслугам отечественной морской биологии, которая имеет давнюю историю.

Исследования морской фауны и флоры в России начались еще при Петре I. Они велись и во время исторических экспедиций XVIII и первой четверти XIX века (экспедиция Беринга, Великая северная экспедиция, кругосветные плавания И. Крузенштерна и Ю. Лисянского, О. Коцебу и Ф. Литке). Немного позже состоялись экспедиции в северо-западную часть Тихого океана известных исследователей А. Ф. Миддендорфа и И. Г. Вознесенского, собравших ценнейшие материалы.

Во второй половине XIX века морские экспедиции стали снаряжаться чаще, биологические коллекции в лабораториях и музеях разрослись, состоялись первые научные съезды, посвященные биологии моря. На Каспийском море вела работу научно-промысловая экспедиция Н. Бэра и Н. Данилевского, организованная на высоком научном уровне. В конце века экспедиция Н. Андрусова и А. Лебединцева открыла уникальное сероводородное заражение Черного моря под слоем свежих поверхностных вод. Возникли постоянные морские биологические станции в Севастополе, на Соловецких островах и в Астрахани. И. Мечников и А. Ковалевский, исследуя зародыши морских животных, добились результатов, получивших мировую известность.

В начале нашего века экспедиция для научно-промысловых исследований у берегов Мурмана под руководством Н. М. Книповича открыла в Баренцевом море богатейшие возможности для тралового промысла рыбы вдали от берегов. Н. М. Книпович заложил научные основы поиска промысловых скоплений рыб. Он же руководил экспедициями на Каспийском, Черном и Азовском морях; Азово-Черноморская экспедиция продолжала свою деятельность уже при Советской власти, причем В. И. Ленин лично?содействовал этим работам.

На Дальнем Востоке работали экспедиция Э. Толля (в районе северного побережья Азии). Корейско-Сахалинская экспедиция П. Ю. Шмидта и экспедиции В. К. Солдатова.

Первоклассные исследования морской фауны и флоры сделали С. А. Зернов на Черном море, К. М. Дерюгин в Кольском заливе и в заливе Петра Великого; в заливе Петра Великого работы велись уже в первые годы Советской власти. В эти годы К. М. Дерюгин и Г. У. Линдберг организовали под Владивостоком Тихоокеанскую научно-промысловую станцию, которая позднее выросла в Тихоокеанский институт морского рыбного хозяйства и океанографии (ТИНРО).

В годы Советской власти размах исследований в области морской биологии резко и неуклонно возрастает. Одно за другим возникают постоянные морские учреждения Академии наук СССР и УССР, системы рыбного хозяйства и других ведомств. Ныне насчитывается около 40 таких учреждений, ведущих систематические исследования. Дрейфующие станции Арктического и Антарктического института регулярно следят за жизнью обитателей Ледовитого океана. Снаряжаются экспедиция за экспедицией. На смену ветеранам северных и дальневосточных морей, таким как "Персей", "Челюскин", "Садко", "Седов", "Русанов", "Топорок", приходят оснащенные всем необходимым крупные экспедиционные суда — "Витязь", "Михаил Ломоносов", "Обь", "Академик Книпович", "Академик Вавилов", "Академик Курчатов", рейсы которых простираются вплоть до Антарктики. Активно работают на науку экспедиционные суда меньших размеров, а нередко также поисковые и рыбопромысловые траулеры. Ныне нет таких морей и океанов, где наши суда не проводили бы биологических исследований.

Развертываются подводные наблюдения за жизнью обитателей моря. Начало им было положено в 30-е годы Е. П. Рутенбергом, применившим для этой цели водолазный костюм, но в основном развитие подобного рода работ приходится на послевоенные годы. Именно в нашей стране появилась первая в мире подводная лодка, специально оборудованная для таких исследований, — "Северянка". Ученые Полярного института рыбного хозяйства и океанографии (ПИНРО) наблюдают за жителями материковой отмели из гидростата "Север-1", опускаемого с судна на тросе, а АтлантНИРО использует буксируемый подводный планер "Атлант-1". На небольших глубинах с успехом работают аквалангисты, не только в теплых морях, но также в антарктических и арктических водах.

В наших институтах накоплены богатейшие сборы морской фауны и флоры, созданы коллекции мирового значения. К их числу относятся коллекции рыб и беспозвоночных животных Антарктики, хотя изучение тех и других начато нами лишь недавно, по существу, с 1956 года.

Советские ученые ведут большую работу, направленную на сохранение и увеличение поголовья морских животных, близких к истреблению. В результате их усилий, а также успешного осуществления международных соглашений, стадо очень ценных пушных зверей — морских котиков на Командорских островах и острове Тюленьем с дореволюционного по настоящее время увеличилось примерно в 25 раз. Запасы настоящих тюленей, в частности гренландского, также восстанавливаются. Для сохранения очень сильно пострадавшего от интенсивного промысла поголовья китов советский ученый Б. А. Зенкович предлагает полностью и надолго запретить промысел синих и горбатых китов во всем Мировом океане, финвалов же добывать не более 700 в год в северном полушарии и не более 3000 — в южном, сейвалов — соответственно не более 1500 и 5000, под наблюдением специальной Международной инспекции, а также ограничить промысел кашалотов.

Здесь уместно снова вернуться к книге Уильяма Кроми. Особый интерес представляет ее раздел, посвященный хозяйственному использованию обитателей океана в настоящем и перспективам их использования в будущем. В этом разделе Кроми стремится показать всю сложность движения от современного промысла, который "срывает цветы и оставляет чертополох", а значит, во многом остается по-прежнему диким, — сколь бы ни совершенствовались орудия поиска и лова животных — к культурному хозяйству будущего. Но в самом основном Кроми впадает в недопустимое упрощение: проникновение людей в океан и освоение его он кое-где пытается рассматривать с той же точки зрения, что и расселение вида животных в непривычной для него среде. Однако человечество развивается по своим особым законам. История Джона Нокса, описанная автором с таким пафосом, — лишь небольшой частный пример решающего влияния общественного строя. Жизнь в океане связана воедино еще сильнее, чем на суше. Чтобы разумно использовать ее для своих нужд в глобальных масштабах, люди должны приложить невиданные, притом четко согласованные усилия. Такой согласованности в мире, раздираемом непримиримыми противоречиями между трудом и капиталом, достигнуть невозможно. Ресурсы человечества ныне, казалось бы, огромны, но по вине отживающего капиталистического строя, пока он силен, они неизбежно будут тратиться не столько на созидательный труд, сколько на самоубийственную гонку вооружений. Человек, опираясь на знание законов общественного развития, прежде всего должен навести порядок в собственном доме. Без этого не сработает "основной предохранительный клапан", о котором говорит Кроми. Без этого многие наметки освоения океана останутся лишь радужными мечтами, а "разграбленная, опоганенная, превращенная в ад планета" будет прискорбной действительностью. Только переустройство человеческого общества на основе социалистических отношений может положительно решить эту задачу.

О книге

Уильям Кроми. Обитатели бездны

William J. Cromie The Living World of the Sea New Jersey, 1966

Перевод с английского В. В. Кузнецова Научный редактор канд. биол. наук В. В. Барсуков Редактор Л. А. Зельманова Переплет художника И. Н. Кошаровского Технический редактор А. Г. Алексеев Корректор Л. И. Хромова

(2-9-6)/(8-1970)

Оглавление

Уильям Кроми Обитатели бездны

  Происхождение жизни

  Материнские молекулы

  Первые живые существа

  Происхождение человека

  Мир воды

  Соленая купель

  Соль и кровь

  Беспокойные воды

  Океанские пастбища

  Морские водоросли и саргассы

  Морские луга

  Плодородие

  Странники

  Признаки сезонов

  Крохотные кочевники

  "Привидения с развевающейся бахромой"

  Беспозвоночные

  Губки

  Медузы и их сородичи

  Красавцы и чудовища

  Иглокожие и вы сами

  Омары, крабы и креветки

  Скрипачи, драчуны и отшельники

  Ценнейший улов

  Криль и его сородичи

  Водомерки и пауки

  Кальмары, осьминоги и прочие

  Беспанцирные и крылатые моллюски

  Топороногие

  Головоногие

  Акулы

  Миноги и миксины

  Эволюция и людоеды

  Что делать при нападении акулы

  Портретная галерея акул-людоедов

  Скаты

  Рыбы-привидения

  Настоящие рыбы

  Чешуйчатый панцирь

  Расцветка бабочки

  Сельдь и менхаден

  Как рыбы плавают

  Причудливость плавников

  Почему рыбы не тонут и как они дышат

  От говорящих рыб до живых ископаемых

  Шестое чувство

  Спят ли рыбы

  Шок и боль

  "Живые метеоры"

  Зубы и пища

  Донные рыбы Новой Англии

  Размножение

  Морские побратимы

  Из прошлого

  Чудовища в пучине

  До какой глубины простирается жизнь?

  Холодные рыбы

  Обитатели сумерек

  Ненасытные утробы

  Рыбы-рыболовы

  Живой свет

  Жизнь в преисподней

  Крысохвосты и бротулиды

  Океанская преисподняя

  Живые мертвецы

  Морские змеи и землепроходцы

  Морские змеи

  Великий морской змей

  Современные динозавры

  Братство зеленой черепахи

  Умелые мореходы

  Вслед за собственным носом

  Меченые тунцы

  Киты, дельфины и морские свиньи

  Родословная кита

  Вздымая фонтаны

  Кашалоты и усачи

  Исчезающие левиафаны

  Размножение

  Шалуны моря

  Киты-убийцы

  Органы чувств и шумопеленгаторное устройство

  Диалоги дельфинов

  Море как источник пищи

  Пирамида пищи

  Кладовая подводного владыки

  Соединенные Штаты отстают

  Рыба в корзине миссис Мир

  Отточить первобытные орудия

  В помощь природе

  Фермерство в море

  Неисчерпаемы ли богатства моря?

  Послесловие редактора

  Окниге