Глоссарий
Данный глоссарий был написан для большего удобства, специально для читателей и автора.
Эры
Первая Эра Климэнда — от правления драконов, до объединения Ардахара и Зантара. Свержение драконов и воцарения Династии СтоннКасселов. Объединение расы амункеров в единую империю.
Вторая Эра Климэнда— от воцарения Нерана Драконьей Крови и начала Войны Материков, до победы Зантара над Ардахаром и Империей Амункеров. Закончилась, гибелью Нерона Драконьей Крови. Были основаны четыре легиона.
Третья Эра Климэнда — от начала Войны Восьми Близнецов, до победы в войне Павла Второго. Ардахар объявляет о своей независимости.
Четвёртая Эра Климэнда — от начала исполнения Альвевианского Пророчества, до войны Некромантов и распада Эш’Хайгарской империи. В конце войны, некроманты были изгнаны в пепельные земли, а драконы попытались поднять восстание, но оно было жестоко подавленно, и драконы были повторено изгнаны. Так же, история отмечает, что конец четвёртой эры и начало пятой, ознаменовывают многочисленные нашествии демонов Аст’Морауна.
Пятая Эра Климэнда — примирение Ардахара и Зантара. Распад Империи СтоннКасселов, воцарение дома Кон-Итьенов и Возрождение Новой Империи. Бунт Четырёх Легионов, что был подавлен новым Императором. На Ардахаре, была основана Пиратская Империя Гнера
Шестая Эра Климэнда — относительно спокойное время. Драконы узаконили свою империю, Рок’Яндар. Так же была основана стана Золотых Легионов и королей, Хаэфил. Трейлиртор и Темногор объявили о том, что отныне они являются королевство.
Седьмая Эра Климэнда — наши дни.
Расы
Люди — самая многочисленная раса в Климэнде. Хороши они во всем. Населяют два материка.
Эльфы — вторые по численности, черноглазые и золотокожие, чуть ниже людей. Так же встречаются «тёмные» эльфы с серой кожей и пепельно-белыми волосами
Гномы — третий народ, по многочисленности, ростом в метр, коренастые, и сильные телосложением. Одни из первых рунических магов. Отдельная колония живет в Ардахаре.
Орки — самая малочисленная раса, но всегда выступала на стороне людей, они зелёнокожие, по большей части походят на людей, с крепким телосложением. Лучшие шаманы и воины.
Драконы — самый многочисленный народ на обоих материках. Когда-то они правели Климэндом, но преклонились перед смертными расами и отныне живут в Рок’Яндаре. Они могут обращаться в любого представителя, любой расы.
Амункеры — раса ящеролюдов, которые живут в восточной пустыне Дарогна. Они крупные, два метра ростом, и живут в пустыне, на востоке. Одни из самых опасных воинов.
Ящеры и гноллы — коренные народы Трейлиртора, ящеры, по большей части походя на человека, однако, морда у них, как у ящеров. Гноллы, своим строением напоминают собак или гиен.
Народности
Зантарцы — так себя называют жители Зантара, вне зависимости от расы, пола, и происхождения.
Кровогорцы — уроженцы одноимённой империи, живущие по всем провинциям, коих в империи огромное количество, с разными климатическими условиями.
Темногорцы — уроженцы одноимённой территории обеденных племён.
Трейлирторцы — уроженцы болотистых земель, в основном ящеры и гноллы, но так же те земли населяют люди.
Во время Войны Двух Материков, воевали два народа, зантарцы и ардахарцы.
Ардахарцы — так себя называют жители Ардахара, вне зависимости от расы, пола, и происхождения
Страны Зантара
Империя Кровогорья
Самая большая империя, что объединила под собой большую часть материка Зантар.
Провинция Кинхарт — находиться в центральной Зантара и империи. Одноименная столица — Кинхарт. Резиденция Красного Легиона и Императоров Кинхарта. Уроженцы Кинхарта — кинхартцы. Среднего и высокого роста, светлокожие, темноволосые, не редко встречаются светловолосые
Провинция Карден-Холл — находится в центральных землях, на равнинах и полях. Сам город находится прямо в горном перевале. Богатая и плодородная земля. Уроженцы — карденхолльцы. Светловолосые, с крепким телосложением.
Провинция Карден-Холл — находится в центральных землях, на равнинах и полях. Сам город находится прямо в горном перевале. Богатая и плодородная земля. Уроженцы — карденхолльцы. Светловолосые, с крепким телосложением.
Княжество Джейстен — находится к югу от Кинхарта, в горах Джерона, на границе с эльфийскими провинциями. Одноименная столица — Джейстен. Резиденция Синего Легиона и князей Джейстена. Одно из самых богатых провинций, Уроженцы Джейстена — джейстенцы. Светловолосые, высокие, светлокожие.
Герцогство Сайн-Ктор, Серое Герцогство — находится на севере Зантара, В Волчьих Лесах, около болотистой местности, на границе с Эш’Хайгаром и Аст’Морауном. Одноименная столица — Сайн-Ктор. Резиденция Серого Легиона и Герцогов. Уроженцы герцогства — сайнкторцы. Бледнокожие, низкого и среднего роста.
Протекторат Уйэстека — находиться на северо-западе Зантара. Самые богатые земли, почти не пострадали во время войн. Резиденция Лордов Уэйстека и Чёрного Легиона. Равнинные земли. Столица — замок Уэйстек. Уроженцы — уэйстеканцы. Темноволосые и высокие ростом.
Провинция Амхара— центральная провинция, на перепутье всех торговых путей. Самая густонаселённая провинция. Столица — Амхара. Земли равнин, лесов и гор. Уроженцы — амхарцы. Здоровые люди, так как в провинцию стекаются все, невозможно сказать, какой внешности были изначальные жители Амхары.
Провинция Ангвир — эльфийское провинция, находиться на западном побережье Зантара, в огненных лесах, которые не горят. Столица — Ангвир. Граничит с Джейстеном. Город находиться на вековых деревьях.
Провинция Иронал — находиться западней Ангвира, в эфирных лесах, очень богатых на золото лесах. Столица — Иронал. Граничить с Джейстеном и Ангвиром. Город находиться на вековых деревьях. Гномье Трехградие или Стальные горы Юга, за Баордарским хребтом. Три знаменитых города, в Каньоне Эмон, как самостоятельные государства.
Сайкат — вольный город гномов, в котором придерживаются монархического и атеистического порядков. Именно Сайкат ведет самую активную торговлю с другими расами и в большей степени подчиняется империи.
Таркен- вольный город гномов, с республиканскими и религиозными порядками. Незамкнутое и свободолюбивое общество, что на законах подчиняется империи. Тагедхер — самый замкнутый город, в котором правят монахи и религия. Неохотно подчиняется законом и требованиям императора, однако, под влиянием других городов, исполняет приказы империи.
Арохан — знаменитая орочья крепость, которая пережила множество разграблений, но до сих пор существует. Является родным домов для сотен поколений орков. Она расположена на побережье озера Зерох.
Империя Даргона
Находиться в пустыне Даргона. Правят этой империей Амункеры, раньше державшие в рабстве другие расы, но теперь, они сумели найти общий язык с представителями других рас. Империя находиться на северо-востоке материка и граничит с Кровогорьем, Рок’Яндаром и Эш’Хайгаром. Земли пустыни и оазисов.
Рок’Яндар
Родина зантарских драконов. Аномальная местность, которая включает в себя все возможные климаты.
Эш’Хайгар
Опустошенные некромантами земли. После войны времён четвёртый эры, лишь границы, что расположены ближе к Кровогорью, ещё живы, на границе расположены дюжина городов-крепостей. Большая честь земель мертва и уничтожена.
Северная Тундра — неизведанная территория Зантара, за землями Аст’Морауна.
Аст’Мораун
Земли на северо-востоке Зантара. Земли огня и лавы, как гласит легенда, после того, как Дюжина Святых Драконов-Основателей, помогла смертным, эти земли прокляли Старые Боги, породив из собственной крови страшных демонов.
Ардахарские страны
Пиратская империя Гнера — Ардахарская сборная империя была основана из разных провинций и мелких государств, в пятой эре. После гибели императора Нерона, Ардахар объявил о своей независимости. Потомки Нерона начали затяжную Войну Материков, которая разорила Зантар. Сейчас, Ардахарская империя крепчает за счет своего тяжелого флота. Уроженцы этой империи — темнокожие, темноволосые. Часто представители всех возможных рас.
Зантарская колония — часть материка, которая принадлежит Зантару. Ведут торговлю с Пиратской империей, поддерживают нейтрально-торговые отношения со всеми государствами.
Спорные земли — пустующие земли, которые так и не оправились от многочисленных войн. Ими ни кто не владеет, там живут сумасшедшие, и те, кому некуда податься.
Вулканы Драконьей Пасти — земли огня, лавы, и родина ардахарских драконов. Вулканическая местность, вулканы там постоянно извергаются, и живут там лишь драконы.
Климэндские Вероисповедания
Вера в Трех Богов — Мирана, Адэонеса, Дуратхар. Феникс, Равновесие, Змей. Три символа постоянной войны богов за покровительство над смертными расами. Мирана учит, что жизнь — циклы перерождения в пламени, раз за разом, перерождаясь в новой жизни. Человек, эльф, гном, орк, неважно кто, должен сквозь множество жизней нести её свет. Дуратхар, наоборот, пытается склонить смертных к, лжи, богатству, алчности, проповедуя, что человеческая натура не нуждается в перерождающем свете. Адэонеса, словно чаша равновесия между своей матерью и своим братом, она учит помогать людям, делать мир вокруг себя лучше, становиться лучше самим, любить, быть любимыми. Ненастный — четвертый старый бог, что вознамерился уничтожить Климэнд, имя его не известно, он заточён в цитадель Эдхута, пока не нарушен Пакт Проклятых. Как гласят легенды разных народов, он — сосредоточение мирового зла.
Вера в Двух Сестер — Харина, сторонница мира и единства, её сестра Виотэра правительница «чистокровных, тёмных» эльфов. Они ведут нескончаемую войну за покровительство над эльфийским народом и никогда не найдут путь к примирению.
Вера в Рунного Короля — гномья вера, основанная на кастовой системе, которую изобрел и Рунный Король. Кастовая система тесно переплетается с вероисповеданием. Родился лордом, будь лордом. Родился шахтером, будь шахтером. Родился вором, будь вором.
Вера в Древних Драконов— основана еретиками, которые желают, чтобы драконы вновь стали покровителями смертных рас.
Вера в Святую Дюжину Драконов-Основателей— Драконы фундамента мироздания, что помогли в тяжелый час, когда старые боги покинули этот мир.
Келтрик — дракон огня
Элерона — драконица воды
Калотрок — дракон камня
Фанза — драконица земли
Алкир — дракон ветра
Мергшарон — дракон неба и молний
Сатхакка — драконица тьмы
Олгулрмир — дракон хаоса
Трайнзакен — дракон порядка
Ротмиг — дракон льда
Берангор — дракон металла
Яшир — дракон золота
Эдхут — дракон-отец
Уна — драконица-мать
Вера в предков — распространенная вера, которая была много лет незаконной. Основана ещё в первой эре, на основе поклонения предкам. Любая семья должна чтить память предков, хранить их артефакты, и помнить их, тогда их предки помогут им на пути, и примут, после смерти, с честью
Вера в Единого Морского Бога Ардахара — в Ардахаре верят в своего бога, Бог Ортомриат, живет на дне Штормового океана и ждет своего часа, чтобы повести Ардахарцев в последний бой, против драконов.
Великие семьи и дома Зантар, а также великие организации
СтоннКасселы — «Только право честь и кровь!» Их стяг, крыло дракона и грифона, рассечённые мечем.
Оркаланы — «Знамёна нести будем только мы!» Их стяг, копьё и боевой рог в одной связке. Верные знаменосцы СтоннКасселов.
Кон-Итьены — «Наш вой созовёт стаю!» Их стяг, окровавленный и оскалившийся волк, который воет на луну.
Истон-Дары — «Всегда в строю!» Их стяг, окровавленный щит, истыканный стрелами. Верные знаменосцы Кон-Итьенов.
Имнари — «Ни чести, ни доблести, лишь мудрость времен» Их стяг, змея, с клыков которой стекает яд.
Эрнтары — «Долой благородство, нам лишь победу!» Их стяг, коронованная змея. Верные знаменосцы Имнари.
Мейнголды — «И пером и золотом…» Их стяг, золото на пергаменте и синие перо.
Монриты — «Лишь золотом и только…» Их стяг, золотой слиток, с каплями крови. Верные знаменосцы Мейнголдов
Прейды — «Свободные, непреклонными, и не сдающиеся.» Их стяг, три медведя на задних лапах. Верные знаменосцы Мейстландов.
Мейстланды — «Ни земель, ни денег, но свобода дороже!» Их стяг, пикирующий сокол. По иронии, самый богатый дом. Верные знаменосцы Мейстландов.
Тангеры — «Лишь гордость и ни капли жалости!» Их стяг, коронованная лошадь на дыбах»
Блеки — «Преданны, властны, непоколебимы» Их стяг, лошадь, со свободной гривой. Верные знаменосцы Танегров.
Дейны — «За честь и славу Дейнов! За доблесть всей семьи!» Их стяг, мечи скрещенные в круг. Многие считают их и их знаменосцев — изгоями
Трайдены — «Нам лишь вкус победы!» Их стяг, лев, вставший на дыбы. Верные знаменосцы Дейнов.
Шторм-Баунты — «За нами движется буря!» Их стяг, морские волны и гроза.
Шторд-Сэндоры — «Сквозь бури огня, пройдём невредимы!» Их стяг, огненная буря над морем, верные знаменосцы Шторм-Баунтов Они восседают в западных портовых городах империи. Тире и Кэрлайме и Илайтане
Ирн'Лормы — «Мы дети песков и солнца юга!» Их стяг, яркое солнце юга.
Илзорты — «Чем жарче бой, тем холоднее солнце!» Их стяг, пустынный конь, вставший на дыбы. Верные знаменосцы Ирн'Лормов
Амохоры — «Голод приходит с первым укусом, как и власть.» их стяг, рука, которую обвивают колючие розы.
Ерантары — «Пустыня наш дом, солнце — брат, битва — мать» их стяг, стервятник. Верные знаменосцы Амохоров. Эти дома восседают в южных провинциях империи.
Красные Легионы — «Победу — стране и народу, почести — королю и дворянам, долг и жизнь — легиону!» Их стяг, грифон и дракон, смотрящие друг другу в упор.
Чёрные Легионы — «Чистота крови, чистота легиона, чистота долга!» Их стяг, оскалившийся коронованный пес.
Синие Легионы — «Высшая добродетель — благородство легиона!» Их стяг, ласточка, которая держит в клюве стрелу.
Серые Легионы — «Лишь вера ведет к победе!» Их стяг, лис, задравший голову.
У каждого легиона есть свободный особый отряд, необыкновенные солдаты с необычайными способностями, что ведут простых легионеров за собой в неравный бой. Их краткий список: Вороны, Львы, Ястребы, Лисы, Драконы, Грифоны, Быки.
Орден Драконьей Крови — основан в третий эре, сестрами Нерана, Дионорей и Сомтэрой. Принимает в свои ряды людей с драконьей кровью в жилах. Охотно поддерживают Кинхарт и Джейстен. Открытый орден.
Орден Паука — ренегаты Ордена Драконьей Крови, наёмные ассасины и убийцы, послушники Ненасытного.
Братья Ненасытного — последователи Ненасытного, великого зла, они строят козни во славу своего хозяина. «Мы — его воля, мы — его сила, мы — его братья. Мы — ненасытный и неутомимы»
Гильдия воров— резиденция в Амхаре. А чем ещё по вашему занимаются воры? Их стяг — воробей уносящий кошель. Из девиз «У воров тоже есть честь!»
Гвардия Кровогорья — отборные воины императора, защищающие его семьи и исполняющие особые задачи как в тылу врага, так и на поле боя. Часто кличат шпионами.
Белые сёстры Лаиры — лекарки, которые не жалея себя работают на поле боя и спасают безнадёжно раненных. Также они занимаются создание лекарств. Старая поговорка и есть их девиз: У всякой лекарки свои припарки. Усопшему мир, а лекарю пир
Дейн-Педская Магическая школа — находится в городе Дейн-Пед. Принимает в свои стены всех магически одаренных.
Климэндские своды законов
Кинхартский Судебник — свод законов, написанный Гилбертом Вторым, в третьей эре. В плоть до седьмой эры пополнялся. Действует на землях подвластным Кинхарту. Насчитывает более дух тысяч законов. Самое страшное преступление — предательство родины, наказание за него — последовательное отрубание конечностей.
Джейстенская Книга Законов — написана Катриной Кровавой, во второй эре. Действует на землях Джейстенского Княжества. Под её влияние попадает даже княжеские особы. Самое страшное преступление — убийство беременной женщины, наказание за него — утопление заживо.
Свиток Законов Сайн-Ктора — сод законов Серого Герцогства. Основан на жестких правилах дисциплины и повиновения, веры в Трех богов и в правильность правления герцога и герцогинь, а также верность Серому Легиону. Самое страшное преступление — убийство вышестоящих особ, наказание за него — сожжение заживо
Ангвирские и Ирональсике плиты законов — эльфийские своды законов. Основанные ещё при древних эльфах. Самое страшное преступление — убийство ребёнка, наказание за него — кормления ядом, до смерти.
Свод Железных Законов — основан на непоколебимой верности гномьему трехградию, и вере в Рунного Короля, а так же кастовой системе. Самое страшное преступление — отвергнуть веру в Рунного Короля, наказание за него — сожжение в лаве.
Единственный закон Арохана — жить во славу орочьего народа, чтить предков, друзей по оружию и чести и умереть героем для своих потомков.
Книга Нерана — законы Красного Легиона. Написана самим Нероном СтоннКасселом. Дополнялась вплоть до седьмой эры. Самое страшное преступление у Красных Легонеров — бросить товарищей в бою, наказание за него — избиение хлыстом насмерть.
Наставления Озанны — свод законов Синего Легиона, составленный Регентом Озанной Мейнголд, во втрой эре. Самое страшное преступление у Синих Легионеров — убийство невинных, наказание за него — подвешивание за ноги, пока кровь смертельно не прильет к голове.
Законы Ноя Блека — Ной Блек — основатель Чёрного Легиона. Он завещав в своих сводах беречь чистоту крови Чёрных Легионеров, принимать в свои ряды лишь потомственных легионеров. За нарушение данной клятвы, четвертование. Законы были составлены во второй эре.
Правила Дункана — Свод законов для Серых Легионов, написан в конце четвертой эры. Плотно связан с Сайн-кторскими законами. Всегда напоминает, об данных клятвах и обещаниях. Наказание за нарушение клятв — захоронение заживо.
Ардахарский имперский Свод Пиратских законов — свод законов действует только на территории Ардахарской Империи. По сути, кодекс пиратской чести и доблести. Если у пиратов они есть.
Даргонский Кодекс — действует на территории Восточной империи Амункеров. Является для расы ящеролюдов святым писанием, которому они следуют. Гласит о свободе и власти, что любой, кто найдёт своё место в жизни, должен быть там, где он нужен.
Климэндские Созвездия
Созвездие Меча или Созвездие Юмкара — названо в честь легендарного меча Нерона Драконьей Крови. Созвездие состоит из восьми звезд, но четыре являются ключевыми. Ключевые звезды: Эфес Юмкары, Край рукояти, Гарда Юмкары и Острие Юмкары.
Созвездие Алхимии или Созвездие Самерата— названо в честь Алхимика-кузнеца Самерата, который выковал легендарный меч Юмкара. Состоит из пяти звезд, три ключевые звезды: Глаз Самерата, Лоб Самерата, кулак Самерата.
Созвездие Лекарки или Созвездие Марианны — названо в честь знаменитой лекарки Марианны. Состоит из шести звезд, три ключевые звезды: Сердце Марианны, Локон Марианны, губы Марианны.
Созвездие Кольца или Созвездие Закомарон — Закомарон это кольцо Короля Генри Третьего, прозванного Миротворцем. Состоит трех звезд: Изумруд, Рубин и Сапфир Закомарона. С
озвездие лука или Созвездие Ракорон — Ракорон — легендарный лук Королевы-Регента Озанны Мейнголд. Состоит из десяти звезд, шесть из них ключевые: Шип Ракорона, Острие Стрелы, Огонь Ракорона, Тетива Ракорона из трех звезд.
Созвездие Морехода или Созвездие Валихара — Состоит из девяти звезд, названо в честь гнома Валихара, который вырос в эльфийской семье и стал величайшим мореходом в Зантаре и Ардахаре. Ключевые звезды: Мачта Валихара из трех звезд, Сабля Валихара из двух звезд, Флаг Валихара из двух звезд, Ладонь Валихара из двух звезд.
Созвездие Змея или созвездие Дуратхар, состоящие из пяти звезд. Две звезды — глаза Дуратахара, три звезды — его чешуя.
Созвездие Феникса или созвездие Мираны, которое состоит их восьми звезд. Из них ключевые звезды: Крыло Феникса, из трех звезд. Перо Феникса, из двух звезд. Глаз Феникса. Когти Феникса из двух звезд.
Созвездие Равновесия или Созвездие Адэонесы — созвездие состоит из двенадцати звезд. Из них восемь ключевых: Чаша Адэонесы из пяти звезд, глаза Адэонесы из двух звезд и сердце Адэонесы, одна звезда.
Созвездие Дракона — состоит из пятнадцати звезд. Все ключевые и яркие: три Глаза Дракона, пять Когтей Дракона, три Клыка дракона, Хвост Дракона их трех звезд и Сердце Дракона из двух звезд.
Созвездие Грифона — состоит из десяти звезд. Включает в себя: Крыло Грифона из пяти из звезд, Глаз Грифона, Клюв Грифона из трех звезд, и Лапа Грифона из одной звезды.
Созвездие Ненасытной Пасти — состоит из пяти звёзд. Зубы — четыре звезды. Пропасть — одна яркая звезда.
Созвездие Рога — древние созвездии, состоящие из трёз звезд.
Созвездие Голема — состоит из семя звёзд. Кулак, Глаз, Сердце и Светило Голема, являются его ключевыми.
Созвездие Королей или созвездие Короны — состоит из шести звезд. Три звезды, Шипы короны. Янтарь Короны, Топаз Короны, Гранат Короны.
Созвездие Арфы или созвездие Барда-Музыканта — состоит из девяти звезд. Три звезды, Струны арфы. Три звезды, Пальцы Брада. Три звезды, Корпус Арфы.
Созвездие Воина — состоит из шестнадцати звезд. Включает в себя: Шлем Воина их трех звезд, Щит Воина из пяти звезд, Торс Воина из трех звезд, Наплечник Правый и Левый, и Кираса и Меч Воина из трех звезд.
Созвездие Вора — состоит из восьми звезд. Капюшон Вора, из трёх звезд. Нож Вора из трех звезд, Кошель Вора из двух звезд.
Созвездие Мага — состоит из двенадцати звезд. Посох мага из пяти звезд. Фолиант мага из трёх звезд, Мантия Мага из четырёх звезд.
Созвездие Тёмного колдуна — состоит из девяти звезд. Звезда Третьего глаза. Три звезды Ветхого Фолианта. Звезда Проказы. Звезда Крови. Три звезды Обгоревшей ветки.
Созвездие Гидры — состоит из шести звезд. Три звезды Чешуя Гидры. Две звезды Глаза Гидры, Звезда Хвост Гидры.
Созвездие Некроманта — состоит из десяти звезд. Три звезды, Мёртвые слуги. Две звезды, Ядовитые шипы. Три звезды Корона Мёртвых. Звезда Изумруд Смерти. Звезда Ложе Смерти
Созвездие Ворона — состоит из шести звезд. Звезда Перо Ворона, Звезда Клюв Ворона, Звезда Глаз Ворона. Три звезды Крыло ворона.
Созвездие Летучей мыши — состоит из семи звезд. Две Звезды Клыки Вампира. Три звезды Крылья ночи, две звезды Острые Лапы.
Созвездие Клыка — три звезды. Капля крови, Корень клыка, Острие клыка.
Созвездие Паука — состоит из двенадцати звезд. Восемь звезд, восемь Глаз Паука. Две звезды, Клыки Паука. Две звезды, Лапы Паука.
Магия Климэнда
Магия подразделяется на несколько школ:
Стихийная, которая управляет огнём, водой, землей и воздухом.
Энергетическая, которая подразумевает под собой чтение мыслей, телекинез и искажения реальности, а также иллюзию и манипулирование разумом, но частое использование вызывает ускоренное строение. Исконно амункерская магия Света и Тьмы.
Гномья Магия Рун, которая распространена на два материка
И Некромантия, запрещенная школа магии повсеместно, которая является ответвлением алхимии, в свою очередь, Алхимия тоже школа магии, хоть и не официальная.
Ранее. Сны
Осознание того, что это сон, пришло к нему не сразу. Поначалу, он даже не понял, что спит, он осознавал себя, осознавал, где находился. Только, чувство того, что он находиться под толщей непроницаемой тёмной водной галди, что обволакивала его лёгкие, не давала ему покоя и сосредоточения.
В ушах громко зазвенело, перед глазами мелькали смутно знакомые, размытые образы. Он никогда раньше не был в этих местах, никогда не видел этой местности. Лишь созвездия, мелькавшие на долю секунды, говорили о том, что он не находиться в другом мире. Это не могло не радовать.
Образы, а скорее всего — видения, стали отчётливыми и ясными. Вместе с чётким образом, пришло понимание того, что сны не бывают такими реалистичными, такими достоверными. Вместе с понимание, пришёл страх, от которого тьма, являвшаяся на минуту, содрогнулась, и вскоре отступила вовсе, отставив после себя гудящий резонанс.
— Неран! — послышалось позади. Он обернулся и ответил нарочито громко
— Я не Неран! — нет, он не был Нераном, не был легендарным Императором первой Империи Климэнда, нет, его звали Айдан. Айдан Анкит.
— Неран! — вновь послышалось в стороне. Эхо разносилось, от видения к видению меняя интонацию.
Вот стоял в поле, усеянном обезображенными телами людей и животных, и неисчислимому количеству оружия, что было разбросанно на этом поле. Алое от пролитой крови зарево ознаменовывало рассвет нового дня, и яростный клич разносился по округе. «Не-е-е-е-р-р-р-а-а-а-ан» В одно мгновения всё менялось. Вот он стоял в торжественном тронном зале, а голову его венчала корона из легенд. И вновь звучал не клич, но возглас победы: «Да здравствует Неран!» А потом, в роскошных покоях, с шёлковыми перинами и мягкими подушками, ему под ухо нежно шептала: «Мой Неран»
С уст Айдана каждый раз слетало лишь три слова: «Я. Не. Неран!» как бы он не кричал, как бы громко не пытался сказать, каждый раз это выходило тихо и не уверенно, будто кто-то пытался овладеть его разумом, захватить контроль и внушить, то, о чём Айдан и помыслить не мог. Прошло минута, может быть больше, но Айдан стоял на своём, он бежал, бежал от судьбы, которую ему сулили. Злость, из-за того, что решают за него, заставляла его рушить границы сна, пытаться найти свет, который заставит его пробудиться от этого кошмара в холодном поту. Но за каждым поворотом он встречал тень и мрак, окутанный в доспехи с красным орнаментом, что протягивали ему руку, говоря, словно дикие звери, пытающиеся имитировать человеческую речь
— Иди с нами, иди и возьми то, что твоё по праву. Наследие возьмёт не тот, кто достоин, а тот, кто связан с ним кровью и душой! — Айдан бежал, затыкал уши, кричал, метался от одной стене к другой. Мрак окутывал его, мрак был его частью, но юноша этого не хотел, он молился, тараторил молитву, в надежде на то, что тьма отступит. Мелькнуло.
Тьма исчезла, растворилась в свете, что исходил от него. Он не понял этого сразу. Осмотрев себя, он почувствовал тепло, лучи света, исходящие из его него. Только вот, странное чувство не покидала его. Наващивая гордость, злость, неутолимая жажда повелевать и властвовать над всеми, взмывая выше облаков. Природная гордость, уверявшая, что он имеет право на всё что угодно, ведь дракон летает выше, дракон сильнее грифона, ему незачем смотреть ввысь, взлети он к солнцу, лучи его не обожгут, ибо дракон сам подобен солнцу.
Айдан закричал. Громко и истошно, в надежде на то, что отец или мама прибегут и разбудят его. Так и случалось. Его мама, Лара Анкит, в эту ночь не спала, услышав, как сын кричит во сне, она сию же минуту примчалась в его комнату и разбудила его.
Как же он был рад видеть её, видеть после страшного и непонятного сна. Кинувшись в материнские объятия, юноша стал рассказывать обо всём, что видел. Он не мог остановиться, не мог не рассказать каждую подробность, маме, которая всегда его понимала. Однако, когда он закончил рассказывать о сне, в её глаза, которые были видны в свете зажжённой свечи, он увидел и распознал неподдельный страх. Лара быстро отмахнулась и нежно, по матерински, погладила сына по взъерошенным волосам, и тихо, еле слышно запела. Пару часов она лежала рядом, подложив руки под голову.
— Не бойся, ничего не бойся, мой милый — нежно и ласково говорила она. От её слов, мягкого голоса и прекраснейшей улыбки, Айдану стало так тепло на душе, что он уснул в течение десяти минут.
А Лара и вправду боялась. Её глаза предательски выдавали всё её эмоции, в большей степени, злость и страх, что она испытывала, можно было легко распознать всего лишь взглянув в глаза. Страх, что мальчик узнает всё раньше времени. Страх, что рано или поздно, её самой все придётся рассказать. Её дорогой муж, Мартин Анкит, некогда герой Кинхарта, сейчас же, простой кузнец и следопыт, вернулся домой поздновато. Любимую жену он читал по любому движение. Она сидела, почти неподвижно, и медленно заплетала свои прекрасные чуть светловатые волосы в косу.
Мартин, на две головы выше Лары, сел с нею рядом, вытер чёрные от сажи руки об кузнецкий фартук и всё же спросил, о том, что случилось. Сдерживая страх и желание зареветь горькими слезами, она в точности пересказала муж сон сына. Мартин, как всегда, стальной и холодный, не содрогнулся, взяв жену за нежную руку, спокойно сказал
— Кровь зовёт кровь. Ему не обязательно знать сейчас. А лучше ему вообще не знать. Он же, наш сын, наша кровинка. — ни Мартин, ни Лара не знали, что Айдан всё прекрасно слышал, однако, истерик и скандала он не намеривался устраивать, зачем? Мальчик всегда считал, зачем раскрывать тайну, если правду будет либо ужасна, либо сломает всю жизнь, не оставив даже шанса на восстановление?
Тем паче, Айдан Анкит забудет эту ночь и то, что услышал, как страшный сон. А вспомнит он об этом, через много лет, когда его отправит в столицу, чтобы он стал Красным Легионером Кинхарта и Кровогорья.
***
Ласточка — символ весны и восхода солнца. Эта птица была изображена на стягах Синих Легионов Джейстена, которые, с рассветом, отправлялись в очередной поход. Ласточка взлетала вверх и держала в клюве стрелу. Маленькая Адриана СтоннКассел задавалась вопросом, почему именно ласточка? Учебник, так же как и все учителя, говори о том, что основательница, Озанна, Великий Регент, носила на своих стягах и одеждах символ ласточки. Так говорила и мама, Ариана, и отец, Орин, и дядя Гарет и тётя Кира. Поняв, что никаких других объяснений она не дождёшься и вряд ли, девочка, в сопровождении фрейлины скучающе гуляла по дворцу Джейстена, столице одноимённого княжества.
Всю ночь она видела сны. Страшные и необъяснимые. Рассказать о них она не решалась, иначе её ждал бы долгий разговор с придворными магами, которых девочка не любила всем сердцем. У августейших родителей были проблемы, впрочем, как всегда. Матушка, недовольная разъездами отца, уставший Орин, недовольный тем, что Ариана вечно норовит отправиться Джейстен. Тётушка Кира, обожавшая следить за этими перепалками, и только дядюшка Гарет был рад поиграть и позаниматься с племянницей. Ему-то она и рассказала о кошмарах, что мучали её всю ночь.
— Я была ласточкой, летала так высоко, над кронами самых больших деревьев, а потом, стало так больно, словно стрела вонзилась в бок. И я упала…
Поняв, что сейчас она была человеком, а не птицей, Адриана продолжала, чуть прихрамывая, шагать по тёмным коридорам из камня, который напоминал стекло в рыночных витринах. Её каштановые непослушные волосы чуть колыхались на ветерки, что петлял по этому лабиринту. Она услышала рык, а затем рёв, обернувшись, увидела дракона, из ноздрей которого, огромными чёрный клубами валил дым. Закричав, девочка понеслась по коридорам подгоняемая топотом дракона и собственным страхом. Вскоре зверь взымал в воздух и стал сжигать налетающих на него грифонов.
Девочка и выдохнуть не успела, как перед нею появился страшный человек. Доспехи его срослись с телом, плащ был создан из тьмы и мрака, а пластины доспеха покрывал красный, лавовый орнамент.
— Леди не положено бегать как простолюдинке. — его голос был похож на хрип зверья, который научился человечки речи. Адриана думала, что сейчас погибнет или того хуже, однако её спас неизвестный ей человек, в одеждах красного легиона. Легионер проткнул тень мечом, и та завизжала, убегая во мрак. Он был смутно похож на Гарета или Орина, но лет на двадцать моложе. Он помог её подняться, и подхватив на руки, побежал прочь из лабиринта. Теневой человек преследовал их и кричал так, словно кричали тысячи
— Либо ты, либо она, Наследник! Служи мне, и она будет величайшей княжной, беги и борись со мною, и она погибнет на твоих руках! — Адриана проснулась, только потому, что закричала, когда увидела лицо тени, страшное, вместо глаз горели угли, и только фрейлина разбудила девочку.
— Я так испугалась… — виновато сказала она, опусти голову.
— Это страшный сон. Мне такие каждый день сняться… — ответил Гарет, потрепав девчонку по макушке.
— Хочешь, на шее покатаю? — предложил она. Адриана радостно запрыгала на месте и обоняла дядю.
— Только одно условие! За волосы не дёргать! — строго добавил Гарет, опускаясь на колени, что девочка смога забраться ему на плечи. Адриана весело смеялась.
Пройдёт время, и об этом сне она забудет и не сможет вспомнить его многие годы. Лишь спустя много лет, она поймёт его значение.
Пролог
Вступление
***
«Легионер должен полагаться только на себя, иначе не как. Меч может сломаться, доспехи погнуться, брат-легионер предать. Каждый Красный Легионер должен осознать это как можно раньше» — так заканчивается устав Красного Легиона Кинхарта. Так Айдан и считал. Но как же быть без верных товарищей? Как понять кто друг, а кто предатель? А если меч и доспех расколются в самый неподходящий момент? Рано или поздно каждый легионер это узнает. Айдан Анкит, Красный Легионер Пятнадцатого Красного Легиона, должен будет выбрать на кого ему полагаться. На себя? На оружие? На доспехи? Или на товарищей?
***
Красные Легионы были созданы Первым Императором Нераном Драконьей Кровью. Они были созданы для борьбы с такими напастями как: драконы, еретики, ренегаты, культы и секты, другие легионы, армии других стран и народов. Но после гибели последнего наследника Нерана, Эйдэна Пятого, и падения династии Драконьей Крови, Красные Легионы взяли власть в свои руки и возвели на престол Короля Ричарда Первого из дома Кон-Итьенов, прозванного Чёрным Волком. С тех самых пор, Кон-Итьены правят три сотни лет. К двухсот семьдесят девятому году Красные Легионы занимают не последнее место в политической жизни Зантара и его народов. Они пережили гражданскую войну, гибель трех легионов, предательства со стороны политиков и армий, но всё ещё остаются самой мощной и внушительной силой на материке.
Из патриотического сочинения неизвестного автора. «Красные Легионы: сущность бытия, цель жизни»
Глава 1. Плохое Предзнаменование
В Империи Кровогорья шла война. Брат императора Уильяма Кон-Итьен, Лоренц, прибрал к рукам власть южных провинций империи. И сейчас Кровогорье терзала гражданская война. А соседние государства, словно шакалы, облизываются на приграничные земли и будто бешеные псы ждут подходящего момента, чтобы разорвать добычу на куски. Тем временем в столице империи, Кинхарте, во все обороты шел сбор легионов. Первыми в поход отправились Первый, Шестой и Двенадцатый Красные Легионы Кинхарта, так как они были на месте, и были укомплектованы первыми.
Сейчас заканчивался сбор Пятнадцатого Красного Легиона. Легионеры, по команде, быстро построились в походную колонну по пять человек, дыша друг другу в затылки. Одетые в пластинчатые и чешуйчатые доспехи, не оставив неприкрытым и незащищенным ни один участок тела, одев на головы мягкие подшлемники и шлемы, которые закрывают шею и височную часть головы, легионеры, все как на подбор выглядели гордо, воинственно и устрашающе, как и положено выглядеть солдатам империи. Вооруженные мечами и круглыми щитами с изображением герба империи, белого волка, на красном поле, что воет во вьюге, легионеры ждали приказа выдвинуться. Пока было время, некоторые успевали прощаться с семьями, любимыми, друзьями, что не служат в легионе. Кто-то переговаривался, кто-то травил анекдоты, так, чтобы расслабиться. Поодаль от колонны стояли парочки. Юные девицы прощались со своими возлюбленными, шептали что-то на ухо, тихо плакали им в плечи, а затем отпускали.
— Я вернусь, обещаю, и пары месяцев не пройдет, моргнуть не успеешь, как я вернусь, — как можно спокойней, и стараясь не выдавать своего беспокойства, говорил рядовой легионер, Айдан Анкит, своей возлюбленной девушке — Сейне Элерон. Сейна была послушницей церкви, одетая в белую рясу с черным поясом она было необычайно красива. Ромбовидное лицо с острым подбородком, большие, красивые карие глаза, длинная русая коса, молочно-белая кожа, эталон красоты церковных послушниц. Она крепко держала своего легионера за руки, её руки были нежными, а его грубоватыми и шероховатыми. Она смотрела на него, и чувствовала, что сейчас заплачет. Он был словно камень. Лишь его зеленые глаза выражали печаль.
— А если тебя убьют? Если тебя ранят? Если ты погибнешь? Если вас разобьют? Что мне делать тогда? — тараторила Сейна, не желая отпускать своего легионера. Он крепче обнял её и ответил
— Верь в меня, родная, я вернусь. Обещаю. Ну-с, мне на работу пора. Люблю тебя, Сейна
— А я тебя, Айдан, — она крепко его поцеловала, другие легионеры, завидев это, тут же радостно закричали и захлопали, словно на сцене дарили влюбленным овации и попутно кричали:
— Вот так-то!
— Не беспокойся, мы вернем твоего героя в целости!
— Ну даешь, Айдан! Такую красавицу заарканил! — от этого влюбленная парочка застеснялась, а лица их налились красной краской. Сейна ещё раз обняла легионера, надела на его шею серебряный амулет, снова поцеловала и отстранилась. Айдан, надев шлем, вернулся в колону. Он продолжал смотреть на Сейну, а она на него. Командир громко скомандовал:
— Колона! Стройся! Налево! В поход шагом марш! — легионеры словно одно целое развернулись налево. Первые отряды колоны направились к вороту города, на главную дорогу города. Медленно, но верно за ними двинулась вся колонна. Айдан ещё раз развернулся и крикнул Сейне:
— Я вернусь! Обещаю, я вернусь! — она лишь улыбнулась и провожала его взглядом. Колона легионеров медленным шагом, сотрясая землю, удалялась всё дальше и дальше
***
Два месяца спустя. Кинхарт
***
Прошло два месяца с того момента, как Пятнадцатый легион ушел в поход. Каждый день давался Сейне всё тяжелее и тяжелее. Ни дня не прошло, а она всё думала о своем легионере. Каждый день Сейна продолжала молиться, чтобы с Айданом ничего не случилось. Молила богов, чтобы они дали им победу и вернули его живым и невредимым. Сейна выросла сиротой, одна с рождения, она воспитывалась в церкви как послушница, не давая разных обетов, но собиралась, пока не встретила Айдана. Она влюбилась по уши в него, а он в неё. Каждый день он ходил у неё под окном и рассказывал стихи, а она мило слушала его. Несколько раз он говорил, что попросит её руки… Но началась война. И легионы один за другим уходили в поход. А Сейна продолжала молиться, молиться не только за Айдана, но и за других солдат, что уходили на войну.
Она и сейчас молилась, сидя на коленях перед алтарём Келтрика, дракона-бога, покровителя всех воинов и солдат, повелитель огня. — Келтрик, отец огня, кровь воинов, молю тебя, подари нашим легионам победу. Подари им славу, храни их, крести огнем своим. И если они падут в бою, пусть твой огонь их отчистит, — шепотом молила она. День за днём девушка приходила к алтарю и молилась. Помимо этого, она и не забывала про свою работу. Сейна исполняла роль правой руки преподобной матери. Она слушала исповеди, молилась с другими послушницами и храмовыми стражниками. Раз за разом вставала на колени и молилась. Однажды, молясь у алтаря Элерона, матери воды, покровительнице морей, стоя на коленях у купели с чистой родниковой водой и статуей драконицы, Сейна почувствовала что-то неладное. В тот день снаружи была необычайно страшная погода. Шторм, косой ливень, ветер, который гнул деревья к земле, словно их огромные ветки и стволы были маленькими ветками. Ветер страшно завывал, словно голодный и злой волк. Или скорее как женщина, убитая горем, которая плачет по кому-то.
Ветер даже колыхал двери храма. И это отвлекло девушку и других прихожан храма. Ветер так и норовил открыть главные, массивные двери, и они не были заперты на засов, что было странно, их обычно запирали стражники, что дежурили здесь круглосуточно. Со страшной силой, словно в храм кто-то желает ворваться, ветер отварил двери. Холодный и влажный, вместе с ледяными каплями дождя врываясь в зал, ветер сносил гобелены, тушил свечи и огни у алтарей. Последний поток пронесся по комнатам и залу храма, словно зловеще хохоча, и унося за собой свет из церкви, оставляя всех в кромешной тьме. Тут же над крышей и головами прихожан послышался раскат грома, словно кто-то очень сильно разгневался там, на небесах. Через открытые двери можно было увидеть, как белая вспышка молнии на долю секунды красиво и устрашающе пронеслась по серым, от дождевых туч, небесам, ведя за собой громкий и страшный раскат грома. Сейна почувствовала, как холод пробежал по её спине, обходя всё тело, а капли дождя застыли на щеках. Она почувствовала чуть ли не смертельный холод, когда её пальцы онемели, а тело затряслось изнутри, пытаясь согреется. Девушка почувствовала, что воздуха словно не было, и надышаться было невозможно, лишь короткие и слабые вдохи. Её сердце заколотилось, словно у загнанной кобылы, а голова закружилась, как будто она беспробудно пила. Она знала, что-то случилось, что-то нехорошее, из её уст лишь вырвалось:
— Айдан!
***
Тем временем близ Амхары.
***
Пятнадцатый Красный Легион был в пути уже второй месяц, и вот-вот они должны подойти к Амхаре, самому большому торговому городу на пересечении всех торговых путей в центральном Кровогорье. Воодушевление, что охватило легионеров в первые недели похода, осталось позади, теперь солдаты ждали первого боя, кто-то с нетерпением, кто-то с молитвами. Разведчики донесли, что полки южан идут на Амхару. Лорд Амхары, Марий Мейстланд, готовится к осаде, а южане катят катапульты. Похоже, война раскручивается всё сильнее и сильнее. Изнурительные дни сменяли друг друга раз за разом, пока так не прошло два месяца. Легион каждые три дня останавливался на привал, а за тем вновь отправлялся в путь. Пыль, поднимаемая колонной, рассеивалась через пять минут. День за днём перед легионерами представали живописные и красивые виды. Зеленые поля и луга, поля пшеницы и ячменя. Дикую зависть у них вызвали три табуна гордых коней, разных мастей, что паслись на тех поля. С завистью и усталостью легионеры не отводили взгляда от табунов, мечтая, наконец, сесть в седло и забыть о мозолях на ногах. Но громогласные командиры подзывали и подгоняли солдат, то просто криками, то криками изощренными нехорошими выражениями, которые были неимоверно распространены в любой армии и так любимы командирами.
Айдан шел в центральном ряду колоны, дыша
в затылок другому однополчанину. Так же, как другой легионер, что шел позади него. Некоторые солдаты успевали переговариваться. Кто-то травил анекдоты, не всегда смешные, кто-то рассказывал о том, что, по их мнению, ждет колону в первом бою. Айдан не особо вслушивался, пока было спокойно, мысли его были затомлены Сейной. Он всё думал, как она там? Что с ней? Как она себя чувствует? Думает ли она о нём? Конечно думает, и наверняка усердно молится у алтарей. Иногда Айдану казалось, что он подло поступил с ней, уйдя на войну, но ведь это был приказ! На одном из привалов Айдан так грустил, что всем было грустно! И его друзья-легионеры поделились с ним парой тайн. Не он один оставил возлюбленную в столице. Вот это поворот! Айдану даже стало стыдно. У некоторых ребят любимые девушки носили их ребенка под сердцем. Или уже родили дочку или сына, и дома их ждала семья. И вскоре Айдан сумел сосредоточиться. Через час они должны были подойти к Амхаре.
Гарет СтоннКассел возглавлял это шествие. Простой во внешности русый, кареглазый, не сильно широкий в плечах, в латных доспехах, с полуторным плечом на спине, Гарет отказался от лошади, идя вместе со своими легионерами, часто подбадривая своих ребят. Айдан поражался тому, каким был младший лорд СтоннКассел. Легионер офицерского звания вел себя как простой задорный солдат, обращаясь абсолютно со всем, как с равными себе. Те, кто провинился, познавали на себе два вида наказания. Либо крик, ор, который стоял выше гор, и наказание драить казармы, либо лишение жалования на месяц. Либо долгий и спокойный разговор, в котором Гарет отчитывал провинившегося, пересчитывая все его оплошности. Те, кто подвергался второму виду наказания, тихо говорили:
— Лучше бы в морду дал, — но по уставу телесному наказанию подвергались те, кто ослушался приказа. Дезертиров вешали на месте. Такая вот она, легионерская жизнь. Спустя полчаса колона остановилась. Солдаты занервничали. Впереди слышался какой-то гомон. Хотя совсем недалеко виднелась Амхара с её высокими стенами и башнями с бойницами. Абсолютно все затихли. Затихла даже природа. И лишь вдалеке был слышен гомон, а земля немного подрагивала. «Вот оно. Затишье перед бурей» мысль в голове пронеслась мгновенно. Айдан сжал щит покрепче и тут же услышал команду.
— Легионеры! Оружие к бою! Стройся! — прокричал капитан Гарет. Легионеры со звоном вынули мечи из ножен. Колона начала строится. Каждая сотня образовывала свою черепаху. По команде Гарета легионеры сблизились вплотную, образовывая длинную линию в тысячу человек. Передние два ряда прикрывали щитами. Первый ряд сел на колени, закрываясь щитом и готовя метательные дротики. Второй ряд ставил щиты поверх первого, образовывая из них стену. Позади выстроились стрелки, которые уже приготовили луки, натянув стрелы на тетиву. Айдан стоял в третьем ряду, чуть пригнувшись, как и все остальные. Свой меч он вернул в ножны и приготовил метательные дротики. Они весели у него на спине, в кожаном чехле. Обычно дротиков было шесть. Айдан держал один из них в правой руке, готовясь к бою. На минуту он привстал, всё-таки любопытство одержало вверх, и он решил одним глазом взглянуть на противника.
Они были на поле, довольно ровном и без холмов. Вдалеке виднелась Амхара. Хватило десяти, может быть пятнадцати минут, чтобы весь пятнадцатый легион сумел построиться, всё-таки колона довольно сильно растянулась. Тем временем, южане приближались. Они шли клином, поднимая за собой уйму пыли, которая стояла плотным столбом. И казалось, что это ещё не всё. От силы в клин входило шестьсот человек. Четыре сотни в центре, по сотне по бокам. Вряд ли это все силы южан. Жалко то, что у пятнадцатого легиона не было конницы. Одна пехота и стрелки. Вскоре южане остановились, поднимая свои стяги. Красного волка на белом поле. Казалось, они ещё будут вести переговоры. Но они так и стояли, подняв свои знамена, которые даже не колыхались. Не было даже ветерка. Два легиона стояли друг напротив друга, оскалившись и приготовив мечи, словно два волка, что не поделили территорию, легионы стояли, и никто не двинулся с места. Солнце продрожало печь, стояла необычайная жара и тишина. Через пять минут этого стояния, из-за спины южан показалась конница. Четыреста всадников. Ни больше, ни меньше. Конница встала впереди пехоты, выстроилась в боевой порядок, навострила копья, и по приказу своего командира, знаменосца на тяжелом боевом коне, понеслась вперед, на врага.
Многие молились, многие дрожали от страха. Айдан же вслух молился всем богам, которых знал. Молился за себя и за ребят. Вскоре кровь закипела от жажды боя, сердце забилось в бешеном боевом ритме. Страх не отошел, он шептал, он перебирал все возможные случаи, что может случится, как потом жить дальше? Мысли о Сейне пришли внезапно. Айда все думал, а не забыл ли он её запах? Её голос? Он тут же покачал головой, он должен быть сосредоточен на бой, и он вернется к ней, со славой.
— Помните, сыны Кинхарта! У них такая же кровь, как у нас! А значит они смертны! В бой, легионы! Вы ждали этого часа! Добудем славу! — гордо прокричал Гарет. Легионеры в ответ закричали девиз красных легионов. — Победу — стране и народу, почести — королю и дворянам, долг и жизнь — легиону! Герб империи, изображенный на щитах легионеров, поблескивал на солнце, напоминая им, за что они бьются. Их стяг — дракон извергающий пламя красного оттенка, на золотом поле, гордо реял позади них, как гласила пословица: «Отступать некуда! Позади штандарт!» Гарет приказал сомкнуть ряды, встать плотней. Легионеры тут же перестроились, встали плотнее, уменьшив длину ряда. Под копытами коней земля дрожала, а воздух сотрясался от пронзительного звука боевого рога. Послышалась команда стрелкам
. — Готовься! Тетива! Стрела! — и застрекотали тетивы, и со светом понеслись стрелы, словно черный дождь, падая на конницу южан. Погиб примерно десяток всадников. Помимо копий, они успевали прикрываться щитами. Ещё пара залпов, ещё несколько десятков убитых, а конница неумолимо приближалась. Уже немного подточенная стрелками. Гарет приказал лучникам вести свободную стрельбу, тетивы застрекотали то тут, то там. Конница была близко. На расстоянии броска. Гарет приказал готовить дротики. Почти пять сотен легионеров приготовились метать.
— Готовься! Бросай! — громко скомандовал капитан, выдержав паузу между «готовься» и «бросай». Замахнувшись, как учили их старшие офицеры и учителя, легионеры метнули дротики в конницу, которая была уже совсем близко. Это дало результат. Почти пять сотен дротиков вонзались либо во всадников, либо в лошадей. Конница было хорошо подточена, и потеряла по меньшей мере сотню человек. Но все же она достигла цели. Легионеры храбро встретили врага, приняв их удар на щиты, поднятые и сомкнутые в последний момент.
***
Тем временем на севере Империи. Земли к востоку от Уэйстека.
***
Орин проснулся от очередного кошмара, но правильней будет назвать это ужасным воспоминанием, от которого он бежит всю жизнь. Раз за разом закрывая глаза, перед ним предстает чудовищная картина. Разоренная столица. Выжженный Кинхарт. Тысячи убитых, лица которых застыли в предсмертном ужасе, глаза, в которых читалось лишь одно — холод, смертельный холод, синие от холода губы, которые не могли говорить, но из их немых уст доносится лишь одно: — Ты виноват во всём! — и Орин каждый раз просыпается с потом и мурашками, пересохшим горлом и ужасом, что застыл в его глазах. То было восемнадцать лет назад. Тогда четыре легиона резали друг друга, словно шакалы. Не было императора, не было власти, не было порядка. Но это было в прошлом, сейчас Империя сильна и может дать отпор врагам внутренним и внешним. По крайней мере, так надеялся Орин. Чёрные Легионы главная сила по борьбе с демонами северо-востока и нежитью севера. Если Красные легионы — основная армия империи, стрелки, пехота и конница, куда принимали всех, без исключения и вне зависимости от расы, пола и происхождения, то в Черный легион принимали лишь потомственный легионеров, чьи родители, в бытность свою, были легионерами, кровь всегда найдет свое место, всегда. Черные легионеры были лучшими бойцами, ликвидаторами последствий, борцами с демонами и нежитью. Синие легионы — легионы аристократов, где процветали конница и стрелки, ведь не каждый купит коня и оруженосца, и коня оруженосцу. Серые легионы использовали моральное и психологическое повиновения. Не исполнил приказ? Значит ты ослушался приказа наших богов. Орин недолюбливал серых и синих. Первых — за фанатизм. Вторых — за то, что они слишком зазнались. «Павлины и петухи» так многие говорили, что про первых, что про вторых. Что до красных, брат и сестра Орина были красными легионерами. С этим приходилось мириться.
Костер ещё не потух. Угольки и малые языки пламени потихоньку вились и тлели, а тепло что исходило из костра до сих пор грело землю. Орин наконец пришел в себя и уселся прямо напротив костра, согревая ладони. Напротив него сидел Блексворд Тангер, малец, бастард старого друга Орина, лорда командира черного легиона Ааронта Тангера. Юный парень, разведчик черного легиона, был единственным, хоть и незаконным, наследником Ааронта Тангера, характером явно пошедшим в мать, которую не знал. Говорливый, можно сказать, жизнерадостный и неугомонный, чересчур активный. Полная противоположность отцу, строгому, хладнокровному и рассудительному. Блексворд, насколько помнил Орин, прозвище, а не имя.
«И о чём Ааронт думал? Бастард — конечно и родная кровь, но не узаконенная. Вдобавок ко всему, он не стремится его узаконивать. Боится позора? На него это не похоже. Хотя, не мне об этом судить.» Пару минут Орин погрелся у костра и приказал Блексворду собираться в путь. Парень тут же поднялся с земли, принялся тушить костер и собирать вещи. Через несколько минут всё было готов. Блексворд в рекордные две минуты надел на себя доспехи и собрал вещи, за что Орин был ему благодарен. Еще через минуту они потушили костер и двинулись в сторону поставленной им цели, пробираясь сквозь густые дебри Уэйстекского леса.
Солнце ещё не поднялось из-за горизонта, лишь его лучи лениво продирались через пелену тумана, который окутал лес. Орин и Блексворд не отходили друг от друга ни на шаг, чтобы не потеряться в этом тумане, похожем на плотный смог. Шаг за шагом пробираясь через заросли и ветви леса, где нога обычного человека не ступит, а скорее всего побежит прочь, сверкая пятками, два черных легионера шли к своей цели. Орин до сих пор помнил напутствия командующего:
— Найдите и уничтожьте эту нежить, верните артефакты и за Блексвордом проследи. Ему ещё многому предстоит научиться, смотри, чтобы парень не помер, ведомый бравадой, — строго говорил старший Тангер. Орин тогда подумал, что тот шутит, вдовая ему зеленого, неученого новичка. Но теперь ему предстояло нянчиться с Блексвордом. Но юнец в свою очередь хорошо всё запоминал и с особым рвением учился всему быстро, что не могло не радовать. Блексворд напоминал Орину самого себя в юности. Наверное, именно поэтому он и взялся за его обучение.
— Гребаный холод. Чертов туман. Ненавижу холод и туман… — позади Орина шел Блексворд и о чём-то невнятно ворчал. Орин тут же шикнул и это бормотание прекратилось. Осмотревшись, он понял, что в этом густом тумане вряд ли можно было что-то разглядеть. Несколько секунд они молча стояли, вглядываясь в это туман, и только затем пошли вперед, ориентируясь по мере продвижения. Буквально через полчаса, может чуть больше, они вышли из леса и оказались у края обрыва. Блексворд чуть не сорвался, но Орин успел его ухватить за походный рюкзак и оттянуть назад. Юноша упал на спину, но тут же поднялся и отряхнулся.
— Будь бдительней, Зиккурат ошибок не прощает, — проговорил Орин, аккуратно переходя на скалистую тропку, что словно спираль вела вниз. Блексворд как можно аккуратней шел за ним. Местность странно изменилась, выйдя из туманного леса, они перешли в столь же туманную горную расщелину и спускались всё ниже и ниже, где туман становился менее плотным, а вскоре и вовсе рассеялся, оставаясь у них над головой, словно тяжелое облако. С двух сторон их окружали стены скал, где-то там, наверху, слышалось завывание ветра, похоже на что-то страшное, словно вой голодных волков. То там, то тут слышалось, как падали камни, стукаясь о стены скал, громко падали вниз, эхом разнося звук своего падения. Блексворд чувствовал неприятное ощущения, страх вперемешку с дискомфортом, будто бы шаг за шагом, пока они спускались на дно расщелины, скалы словно сдавливались.
— А что это за место? Я ни разу здесь не был, — спросил Блексворд у Орина. Всё-таки, Орин был капитаном разведки. А значит мог и был обязан знать об этом месте.
— Тихое плато, — только и ответил Орин. Блексворд еле сумел сдержать страх и не выкрикнуть, а мурашки галопом бежали по спине.
— То самое Тихое плато? Где погибла драконья армия? Плацдарм нашествия нежити? Могила Эйдэна Четвертого? Что мы вообще здесь забыли? — казалось, паника вот-вот охватит Блексворда.
— Здесь пропал Чёрный Легион Ренегатов. Они хотели уничтожить Зиккурат, обосноваться здесь, и бесследно пропали, разграбив могилу Эйдэна Четвертого.
— Чёрт, что им вообще здесь понадобилось? Какой идиот решит поселиться у нежити? — всё так же недоумевал Блексворд — Отчаявшийся, — проговорил Орин
— А что ты знаешь про плато? — спросил Блексворд, когда они проходили по узкой тропе
— Здесь всегда собирается вся нежить во время Хода. Каждый раз мы уничтожаем это место и каждый раз нежить его восстанавливает. Здесь чуть ли не на каждом шагу расположены магические источники. Ты сам уже говорил, Драконы пытались остановить нежить во время Первого Хода и потерпели сокрушительное поражение. Каждый Ход нежить собирает здесь свои главные силы, чтобы уничтожить нас. Здесь, во время Двенадцатого Хода, погиб последний император СтоннКасселов, Эйдэн Четвертый и Императрица Некромантов, Эланор. Здесь — дом нежити, — на этот раз, проходя по краю, споткнулся Орин, но Блексворд вовремя его придержал.
— А что конкретно мы здесь забыли? — вновь спросил Блексворд — Конкретно ты учишься будущим азам профессии, я — твой наставник. А ещё мы должны вернуть на место содержимое могилы Эйдэна Великого и по возможности найти легион ренегатов, живым или мёртвым, а также проверить, не завелась ли нежить в Зиккурате. Не беспокойся, побудка в Тихом плато тебе обеспечена, — сдерживая смех, пояснил Орин
. — И куда мы направимся сначала? — В Зиккурат.
Ещё несколько часов они шли по направлению к Зиккурату, спускаясь на дно расщелины. И когда они спустились в самый низ, порядком уставшие, их встретила пустошь. Выжженная и искалеченная земля, без шанса на восстановление, мертвая земля, усеянная скелетами и костями всех разных существ. Людей, эльфов, гномов, лошадей, ящероподобных, драконов. Казалось, что Блексворд совсем поникнет, но юный легионер стал серьезным, нахмуренным и задумчивым, он открепил от спины двуручную клеймору, и держал её наготове. Орин же держал руку на рукояти своего полуторного меча, эфес которого был выполнен в виде морды грифона. Отличительный знак СтоннКасселов. Оба легионера остановились, в лиге от них расположился высокий и ужасающий своим видом Зиккурат. Здание с остроконечной вершиной и лестницами, что поднимались вверх.
— Вперед, — скомандовал Орин. Они подходили к Зиккурату, ступая по черепам и костям, разнообразному оружию, знамёнам, доспехи и ценности старых эпох покоились здесь. Ни Орин, ни Блексворд не смели потревожить покой всего этого. Не было даже ветра, и лишь слабые лучи солнца пробивались через туман, что навис у них над головами, но ни вокруг них, ни перед ними не было даже намёка на туман. Раз за разом проходя через горы костей и прочей древности, они почти дошли до Зиккурата, как перед ними предстала очередная ужасная картина. Всё, что осталось от легиона ренегатов — лишь несколько трупов, демонстративно казненных, привязанных к окровавленным столбам из костей и кровь, что стекала с них, капая на черепа.
— Твою мать… — прошипел Блексворд, обнажая клеймору вслед за Орином, что обнажил меч и медленно продвигался к погибшим ренегатам. Изуродованные, выпотрошенные, словно рыбы, тела. Лица, застывшие в предсмертном ужасе, глаза, налитые кровью. — Они были живы, когда из привязывали к этим столбам. На нежить не похоже, обычно они оживляют всех убитых. И нежить не пугает. И нежить не боится. Кто-то нас опередил, — констатировал Орин. Блексворд огляделся и хорошо понял Орина, ведь кровавая дорожка из трупов ренегатов вела к Зиккурату. Блексворд сглотнул слюну и покрепче сжал клеймору.
— Куда теперь, капитан?
— В Зиккурат. Держимся вместе. Не отходи от меня на шаг, не нападай ни на кого без моего приказа. Двинули, — они шли по мокрым от крови черепам и камням. Знамя ренегатов — серый пес на чёрном поле было порвано в лоскуты. Чем ближе они подходили, тем больше трупов встречали. И это казалось странным. Нежить оживляет всех убитых. Не оставляет трупов. Было непонятно, кто способен разобраться с целым легионом? И что легион здесь делал? Одни вопросы. Ни одного ответа.
Блексворд и Орин поднимались по ступенькам Зиккурата всё выше и выше, к вершине, а трупов становились всё больше и больше, так же, как и крови. Вскоре они вошли в вершину Зиккурата. Каменные, окровавленные стены, пол и даже потолок говорили о том, что здесь была бойня. Сотни и сотни трупов и открытый вход в глубины постройки. Блексворд и Орин начали осматриваться. Орин осмотрел трупы. Часть из них были убиты магией, сожжены и высушены, других убили довольно точно, раны по артериям. Многие умерли от потери крови.
— Кто же так точно работал, кто их убил? — спрашивал в слух Орин. Тем временем, Блексворд решил осмотреть стены. Вершина Зиккурата выглядела как коробка с четырьмя входами, с каждой стороны, небольшой остроконечный купол, был выполнен из зеленого стекла. Хоть и страшно, но кровь на зеленом потолке красиво гармонировала. Блексворд заметил странные надписи на одной из стен. Он узнал, что это было древнее наречие, но читать на нём не умел.
— Капитан! Ты древнее наречие знаешь? — Орин, осмотрев порядком десяток трупов, но так и ничего не найдя, подошел к Блексворду и заинтересовано посмотрел на надписи, что были выгравированные на стене у входа. На темной стене их было сложно разобрать, но оба легионера были готовы поклясться, что между строк мелькал зеленый огонь.
— Знаю, учил по молодости. Немного топорный перевод будет, но я попробую, — отозвал Орин, протирая надписи своей рукой, пыль сошла со стены, и осталась на перчатке Орина, словно здесь не было никого несколько сотен лет, впрочем, так оно и было. Он тихо шептал непонятные Блексворду слова, затем прокашлялся и постарался перевести все более или менее понятно.
— Двенадцать веков крепость стоит и стены её хранят в себе крики ужаса. Пройдет двадцать лет, и мёртвые графы склонятся пред той, чья жизнь началась в сером расцвете. Пройдет двадцать лет с тех пор, как брат пойдет на брата, а красное войско возглавит тот, чьи губы окропила драконья кровь. И сама Смерть поставит их на чащу весов… — Орина будто парализовало, в его глазах застыл ужас, он словно стал ледяной статуей.
— Это какое-то плохое предзнаменование? — проговорил Блексворд, смотря на гору трупов и открытый вход вглубь Зиккурата
— Хуже, Блексворд. Это сбывшееся предзнаменование, — только и вымолвил Орин.
***
Кинхарт. Зал Королевского Совета.
***
Уже несколько часов заседал императорский совет. Большой и просторный зал совета был предназначен для сотен, если не тысяч человек. Но сейчас в центре зала, за расписным дубовым столом, под тяжелым потолком, который был исписан историей Кровогорья, от воцарения драконов до эпохи Нерана, от Альвевианских Войн до настоящего времени, заседали пять человек. Лорд-Командир Красных Легионов, Деймон Оркалан, который разменивал уже шестой десяток с абсолютно лысой головой, что позволяло рассмотреть его череп, но с пышными седыми усами и бородой, и довольно пронзительным взглядом. Он сидел гордо, выпрямив спину. Напротив него сидел главный лорд по налогам, брат Мария Мейстланда, Бреатфор. Высокий, статный, богато одетый и ухоженный, с длинными чёрными волосами и гладко выбритым лицом, он немного выбивался из всей этой компании. Архимагу Кинхарта, по совместительству архимагу Дейн-Педской академии магов, леди Лине, по общеизвестному факту было чуть за сто двадцать, но выглядела она на все тридцать пять. Она была красива, по-аристократичному худа, с длинной чёрной косой, умна, хоть и немного заносчива, что мягко сказано. Командир стражи и гвардии империи и Кинхарта, Сайрус Истон-Дар, был довольно молод, ему было двадцать семь и такие высокие статусы были наверняка обеспечены родством с императрицей-матерью, женой Уильяма Кон-Итьена. Кстати о ней, она тоже присутствовала на совете. Немного ниже своего мужа, она была довольно худой и чуть бледноватой, сказались роды, родить трех детей для неё оказалось слишком тяжело. Она была холодна снаружи, голубые глаза прожигали взглядом душу, волосы были аккуратно прибраны за спину. Во главе всей этой процессии восседал Уильям Кон-Итьен. Облаченный в свои повседневные и простые одеяния, стеганный дублет и красный плащ, его голову украшала золотая корона Кинхарта, аккуратно перехватившая длинные тёмные волосы. Его усталые глаза, которые всегда казались такими, склонились над картой империи.
— И всё же я считаю, что оставлять Джейстен без защиты нельзя. Город был создан, чтобы отражать драконью осаду, а мне кажется Лоренц не будет вести осаду по драконьим правилам. Если он захватит Амхару, то легко распределит свои войска, чтобы ударить по нам с нескольких направлений. Тем более, Джейстен может дать Лоренцу деньги и флот, так необходимые в любой войне, — взял слово Бреатфор. Он был спокоен, словно никакой войны не идет вовсе.
— Тем более, в княжестве сейчас находятся практически все благородные семьи, — заключил Бреатфор.
— Нам нужна поддержка конницы Синего Легиона, Лоренц набирает влияние, а вместе с ним и армию! — возразил Деймон Оркалан
— Какую армию может собрать предатель? — спросил Сайрус — Не знаю, какие у вас связи, но мои информаторы говорят об обратном! Южные кланы и дома поддерживают Лоренца. Сом-Рэнды и другие благородные дома юга, наёмники Даргона, племена Темногора, все они встали под его знамёна! — продолжал возражать лорд Оркалан.
— Если бы маги Дейн-Педа ускорились и помогли нам в битве под Мириескими Холмами, мы бы могли перейти в наступление, — съязвил командующий стражей, архимаг это заметила и не заставила себя ждать.
— Юный Истон-Дар, вам многому предстоит научиться. К примеру, следить за своей стражей и гвардией, а то контрабанда и работорговля у нас, как я помню, запрещены? — архимаг посмеялась, а юный Сайрус весь залился стыдливой краской.
— Рендон Пэтрот — предатель, примкнувший к ренегатам, и мы делаем всё, чтобы его поймать! Он — глава всей контрабандисткой сети в империи и будьте уверены, мы его поймаем, а не как некоторые маги, что годами старые дневники императрицы, да никак не найдут, — на этот раз красной от злости стала Лина. Советники начали перепалку, не напрямую, но довольно сильно, они оскорбляли друг друга, фразой за фразой накаляя обстановку. Императрица, Хелена Кон-Итьен, урожденная Истон-Дар, смотрела на мужа, который уже излишне напрягся, выслушивая «советников» Она чувствовала, как он начинал злиться, а видеть мужа злым она не хотела, хватило нескольких раз.
— Довольно! — все советники тут же умолки, ожидая дальнейших слов императора.
— Мой брат жаждал власти с самого детства. Он жесток, хладнокровен и прагматичен. Амхара его первая цель. Затем Дейн-Пед и Декрн-Содан. Пока мы тут перепалки ведем, наши люди умирают в поле. День за днём я собираю вас здесь, чтобы создать согласованный план действий! И каждый раз, мы уходим по своим покоям ни с чем. Либо мы сейчас создаём план, вводим военную экономику, либо сидим и ждём моего брата, а в руках блюдечко с голубой каемочкой! — император был зол. Всю ночь он не спал, как-никак, война с родным братом, самое страшное.
— Лорд Деймон, вы ускорили мобилизацию Красных Легионов? — Да, ваше величество. Также ведём набор рекрутов и нового Двадцатого Красного Легиона. Скоро крепость Кулдар станет нашим плацдармом похода на юг, — быстро и чётко отчитался по форме старый легионер. Император кивнул и предложил
— Начните сбор легионеров-ветеранов, в поле они работают лучше. Это даст мотивацию молодым рекрутам. Ветеранам выплачивают жалование в полтора раза больше. Выполняйте,
— Уильям вновь кивнул, а старый лорд командующий с улыбкой на лице и гордостью встал, поклонился, по-легионерски стукнул себя кулаком по левому плечу и вышел из зала совета.
— Леди Лина, как быстро ваши маги доберутся до Кулдара и Амхары? — обратился император к архимагу, та надменно ответила
— Месяц… Я не могу посылать неподготовленных магов, они не смогут себя контролировать в бою!
— Вынужден согласиться с леди Линой, такие маги могут сжечь целый легион, — вставил слово юный Сайрус.
— У вас месяц. Если магов не будет, Дейн-Пед лишится всякой материальной поддержки. Вы свободны, — Лина не проронила ни слова, встала со стула, аристократично и плавно отвесила реверанс и походкой от бедра быстро покинула зал. Остальные советники, Бефртфор и Сайрус, быстро отчитались, были введены временные налоги на обеспечение армии и в столице не было серьезных беспорядков. Распустив совет, Уильям остался наедине со своей женой.
— Ты не спал всю ночь. Ты слишком устал, тебе надо выспаться. Как мы будем жить, если ты — государь, сам себя изведешь? — продолжала настаивать Хелена, которая беспокоилась за здоровье мужа-императора больше, чем за свое.
— Без моего контроля эти лодыри и идиоты сами друг друга перебьют, любовь моя! — ответил Уильям. Он заметно устал контролировать каждый аспект государства.
Война показала, что империя держится лишь на плечах государя. Это куда хуже. Теперь Уильям должен вновь наладить государственный аппарат, так каждая отрасль могла функционировать так, как надо. Налоги должны вовремя изыматься и уходить на нужды империи и армии. Бюрократы и воры — сейчас главная проблема. Те, кто подрывают внутреннюю деятельность империи — предатели. Также необходимо было сплотить легионы, которые двадцать лет не знали боя и войны, двадцать лет мира, рано или поздно должны были уступить место страху и войне. Следить за дворянами, которые могут развязать войну из-за внутренних неприязней. И разобраться с работорговцами, которые спелись с контрабандистами. Похищать людей империи — самое мерзкое занятие, тем более, они похищают и продают своих же родичей! Уильям понял, что мир, который он так хотел, ослабил империю, что именно он виноват в том, что империя ослабла, он затмил свой разум хмелем и праздниками, дав брату повод начать войну, а значит именно он будет её восстанавливать. Любой ценой.
Уильям ещё несколько часов провёл с женой, прежде чем та устала и отравилась спать. Неожиданно для себя, император решил посетить библиотеку замка, взглянуть, глазами пробежаться по старым строками ветхих томов. Выйдя из душного зала советов, его императорское величество спустился на нижние этажи замка столицы. Красивые мраморные стены, резная мебель, бархатные гобелены и цветные витражи гармонировали во дворце Кинхарта. Стражники стояли в дозоре, некоторые пытались сдержать сон, другие просто напросто стояли, о чём-то мечтая, некоторые перекидывались в карты и завидев императора, тут же прикидывались, что ничего не было. Уильям, ещё больше разозлившись, тут же отправлял стражников в дозор. Нельзя тут в карты играть! Вот и всё. Уильям прошел в библиотеку, переполненную книгами. Он надеялся отдохнуть от всего. Почитать древние мемуары, легенды и пророчества. Он отдохнёт и сможет заняться государственными делами. Писари поприветствовали императора и принялись перебирать книги. Уильям глазами пробегался по полкам с древними и ветхими, как сама жизнь, книгами. Проходя между стеллажами, перед ногами императора с одной из полок с грохотом упала книга. Уильям её поднял. Это был старый, но с хорошим переплетом и красивой, кожаной обложкой, том пророчеств за авторством Альвевы Пятой, самой императрицы Пятый Эры. С неподдельным интересом его императорское величество открыл книгу, весьма удивленный тем, что здесь осталась закладка. Он открыл книгу где-то на середине, невольно начав читать вслух строки, что попались ему на глаза.
— Возродится Наследник, Любовник Тьмы, наденет корону Кинхарта и пойдет в бой с Ненасытным. И лишь от них зависит, будет ли жить род людской или потонет в пучине мрака. И наденет он корону Кинхарта и объединит враждующие королевства. Одной рукой создаст щит, который примет на себя удар Древних врагов. А другой рукой он должен обнажить меч и приготовиться к бою с теми, кто восстанет из-под палящего песка и расправит крылья. Сухое пророчество, не правда ли? Кому захочется становиться непонятно кем и спасать мир от кого-то Ненасытного? При этом на кону будет стоять не только твоя жизнь, но и жизни практически всего мира? Лишь безумец или храбрец, или безумный храбрец, согласится на это. Невольно я задумывалась, неужели мой сын, Эйдэн Четвертый, тот самый наследник? Тот, кто отдаст свою жизнь во имя страны, меня, родной матери, да хоть во имя чего угодно? Но после того, как боги лишили меня возможности ходить, а только и слышу это имя… И знаю, что должна донести до потомков это… Вера — страшная сила, заставь людей верить, и они горы сломят, но верить в кого? В императора? В богов? В избранника богов? Люди охотней верят избранникам, ведь они несут слово божье и благословляют государей. И даже в вере нельзя, чтобы всё стояло на одном человеке, вера, как и государство, держится на сильных людях, на народе и тех, кто этот народ ведет, — эти слова Альвевы Пятой, Прекрасной, Императрицы Зантара, заставили Уильяма задуматься, люди идут не только за государем. Они идут затем, в кого верят. Но их веру можно подорвать, веру в государя можно подорвать и все старания обратятся в прах. Люди охотней верят избранникам своих богов. Если показать всё правильно, люди поверят не только избраннику, но и тому государю, которого избранник божий поддерживает. Построить краеугольную веру? Она есть, нужно лишь воплотить пророчества в реальность.
— Глупость, — прошипел император, вернув книгу на полку.
Глава 2. Схватка
Бой только начался. Конные копейщики южан повязли в пехоте пятнадцатого легиона. Всадники один за другим падали со своих лошадей и оказавшись на земле, тут же были зарублены легионерами. Что не говори, всё равно у конника есть большое преимущество перед пехотинцем. Первое — высота, ведь конный чаще попадает по голове, нежели, когда пеший бьёт пешего. Второе — скорость. Скорость лошади суммируется с силой удара, не оставляя шанса пешему противнику, если тот один. Но конница может часто завязнуть и застрять в пехоте. В данной ситуации, когда плотный и сплоченные строй встретил на щиты коней противника, конница сумела прорвать лишь несколько рядов противника и завязнуть в пехоте.
Айдан удивился, когда каким-то образом ему пришлось столкнуться с конником один на один. На его гнедом коне почти не было брони, за исключение шор, сам всадник был закован в лёгкую броню из, скорее всего, вываренной кожи. Вооруженный укороченным копьём и каплевидным щитом, этот всадник словно специально выбрал Айдана своей главной целью. Между ними образовалась чуть свободная дорожка, посреди битвы. Навострив копьё, всадник понёсся на Айдана, подгоняя лошадь. Айдан крепок сжал рукоять своего меча и прикрылся щитом, чтобы не поймать лихой удар копья промеж ребер. Всадник уже подготовил копьё, перехватив его древко так, чтобы получился удар сверху. Гнедая лошадь заржала, и поднялась на дыбы, прямо перед Айданом, намереваясь ударить его копытами. Наверное, Айдан свалился бы от такого удара сразу, если бы он вовремя не отскочил в сторону. Первый удар копья принял щит, всадник с особым рвением пытался пробить оборону своего противника, разворачивая свою лошадь, попутно нанося удары копьём. Айдан прикрывался щитом и ждал выгодного момента для удара. Юный легионер вознамеривался одним хорошим ударом свалить противника на землю и добить. Однако, удар получился не совсем так, как он рассчитывал, но результат был ожидаем. Когда на щит пришёлся очередной удар, копьё застряло в нём. Всадник попытался вытащить копьё, но Айдан исхитрился и притянув щит к себе, притянул и всадника. Айдан нанес рубящий удар, но немного промахнулся и попал лошади в голень. От боли зверь встал на дыбы и сбросил зазевавшегося всадника прямо на Айдана, а сам помчался прочь.
Так они и прокатились кубарем пару метров. Айдан яростно оттолкнул противника и судорожно поднялся с грязной земли. Щит казался тяжёлым, ведь копьё до сих пор торчало из щита. Весь грязный, Айдан стоял напротив упавшего всадника, который тоже поднялся и уже успел обнажить короткий меч. Он выглядел разъярённым, ещё бы, потерять коня и сражаться пешим, тут и не так разозлишься! Обозленный на Айдана, южанин окончательно решил лично прикончить его. Айдан выдернул копье из щита и откинул его в сторону. Южанин понёсся на Айдана с боевым кличем
— За Ваетир! –
— За Кинхарт! — ответил Айдан, готовясь встретиться с противником лицом к лицу, уже на равных, в пешем бою.
Лязг стали о сталь звенел не умолкая. Крики ярости, боли и отчаяния наполнили округу. Всадник, прежде, чем быть поваленными на землю успевали ранить и убить одного-двух легионеров. Хватило буквально нескольких минут, чтобы эта дуэль закончилась. Всадник без коня быстро накинулся на Айдана, его короткий клинок раз за разом ударялся о щит Айдана, уж слишком быстро всадник наносил удары. «И от куда у него столько силы?» думал Айдан, обороняясь от его быстрых ударов. В конце концов Айдан не мог долго держать эти удары и решился на прорыв. Он отскочил назад, отвел первый режущий удар всадника слева своим же мечем, затем заблокировал второй удар сверху и заломил руку противника так, чтобы она оказалась внизу. Удивленное выражение лица всадника, последние, что Айдан воспринимал адекватно. Проведя сильный, размашистый, режущий удар с лево на право, он отрубил противнику голову. «Первый готов». Пронеслось в его голове. Голова покатилась по земле, а тело забилось в конвульсиях и упало на землю.
Тем временем, битва продолжалась, всадники одни за другим падали и вскоре пехота отбилась и полностью побила кавалерию. А её отступающими остатками занялись стрелки. Радостный крик озвучил первую и небольшую победу легионеров, но клин противника всё приближался. Айдан стоял как вкопанный. Он первый раз убил и убил жестко. Его руки тряслись, тело окунулось жаром, а к горлу подступал противный комок. Дыхание сперло, в глазах потемнело и в висках больно пульсировало. Он убил. Он отнял жизнь. Клин противника всё приближался, а команды на построение так и не прозвучало. Айдан лишь заглушено слышал крики и стоны раненных и изувеченных.
— Чья…чья это кровь? — бормотал кто-то
— Что со мной? Это что… моя кровь? — неразборчиво слышалось по сторонам
— Лекаря! Лекаря сюда! Живо! Кто-нибудь, помогите! Он умирает! — в стороне кто-то истошно кричал, солдаты носились по сторонам в неразберихе, а приказа так и не было. Неожиданно, кто-то схватил Айдан за плечо, это заставило рядового выйти из оцепенения
— Рядовой, держать строй, чего встал как вкопанный? Марш в строй, в строй, кому говорю! — это был сержант Браун. С виду ему был тридцать лет, крепко сложенный суровый на вид легионер.
— Капитана ранили! Капитан ранен! — «Вот тебе раз. Хоть бы жив и здоров остался» проговорил про себя Айдан. — Ну, сучьи дети, они у нас получат! Первый отряд первого полка, стройся в клин! Будем бить эту сволочь! — слова сержанта были одобрены боевым кличем, которым легионеры рвали себе глотки, пытаясь набраться храбрости.
— За Кинхарт! — в это время к ним присоединились ещё отряд и ещё один, в считаные секунды, Айдан даже посчитал, вышло ровно тридцать пять, почти весь состав пехоты легиона построился в подобный вражескому клину. Первый отряд первого полка, в котором числился Айдан, стоял авангардом, сто двадцать пять человек, остриём стояли в первых рядах, готовясь к атаке.
— Ну, вперёд! Ура! — закричал сержант, ведя за собой людей. Легионеры ответили ему яростным криком, который словно гром, разнёсся по полю.
— Ура! -
— Куда?! Куда, идиот!? Положишь всех ребят! Стой, кому говорят! — вряд ли кто-то в это время слышал крики других офицеров. Клин держали пять сотен человек, первый полк пятнадцатого легиона. Основной состав пехоты легиона. Второй полк, состояли из стрелков, которые вместе с отрядами лекарей уносили раненых, и готовились, при необходимом случае, отстреливаться до последнего колчана.
Земля содрогалась под топотом двух клинов, что неслись друг на друга, шаг за шагом набирая скорость. Кровь закипала от жажды боя, сердце билось ещё сильнее и вот-вот должно было выпрыгнуть из груди. Потные от страха руки сжимали меч и щит. Время словно замедлилось. Каждый шаг мог стать последним, а нового вдоха могло и не быть. Легионеры неслись на врага, даже не прикрываясь щитами. Они рвались в бой. Наверное, потому что это был их первый бой, и они хотели показать свою доблесть, в может ещё и раненый капитан дал такую реакцию, но было понятно одно — ребята, ни разу в бою не бывавшие, неслись убивать и умирать. В бою без потерь невозможно, кого ранят, кого контузят, а кого убьют. Бой, он как водка, с каждым разом опьяняет сильнее, а без него — ломка. А первый бой — бутылка водки залпом. Уж не знаешь, встанешь или нет.
Два клина столкнулись буквально через минуту, преодолев расстояние в полторы стони метров. Столкнулись жестко и страшно, рубя наповал, как только столкнулись лицом к лицу, сталь рубила плоть как нож масло, на смерть, рубя конечности и головы, легионеры и южане при столкновении совсем забыли о главном, держать строй и бой быстро превратился в свалку и резню, где всё зависело от удачи, прыти и подготовки солдат. Лязг стали о сталь звенел без остановки, крики ярости, боли, страха и приказа разносились и смешивались в воздухе, смешивались со смрадом смерти и крови.
— Не стыдно погибнуть за Кинхарт! Руби сволочь! Не стыд… — сержант храбро и умело бился, опыта ему было не занимать, но в общей толкучке, когда бой превратился в свалку ему разбили голову тяжёлой шипастой палицей. У южан было принято носить личное, выборочное оружие, в то время как красные легионеры носили мечи, как основное оружие. «Убили молодца. Аяяяй, сержант, прости брат, придётся мне ребятам кричать, что делать дальше» кровь сержанта брызнула на Айдана, попав на шлем и на лицо, Айдан вновь вздохнул этот кровавый смрад и не на шутку разозлился. Растолкав трёх южан своим щитом, Айдан накинулся на убийцу сержанта, он провел серию быстрых ударов, в основном режущих, словно вихрь, таки урона особо не нанесёшь, но своего Айдан добился, вывел противника из равновесия и тот, замахнувшись, открыл ключицу. Айдан всадил свой меч, насквозь пробив ключицу противника, с хрустом вынув из него меч, Айдан тут же постарался отскочить от шквала ударов, спиной он напоролся на спину товарища, Вала Имзара, крупный такой, простой парень, ровесник Айдана. Вал уже успел обзавестись топором, которым яростно оборонялся
- Вал, командира их надо грохнуть, иначе все здесь поляжем! — кричал Айдан
— Да где же мы его с тобой возьмём! Сержанта убили! Отступать надо! — отвечал Вал, прорубив голову южанину
— Я тебе отступлю, сука! Давай, всех в стену щитов и прорываемся к стрелкам! У меня план есть! — Айдан отступать не собирался, наложить такой позор на легион он не собирался. В его голове за минуту созрел план, хотя, с каждой последующей минутой, он казался всё менее и менее удачным, как это казалось сначала.
— Есть! Ден! Стену щитов! — прокричал Вал. Ден — брат Вала, хотя они были абсолютно не похожи. Вал — типичный амбал, но не пальцем деланный, очень уж образованный, а Ден — щуплый и ловкий, похожий на вора и доспехи ему не подходили, чересчур были большие. Когда об приказе «Стена щитов» услышали остальные легионеры, южане даже отступили на пару шагов. Легионеры в мгновение, убив два десятка южан, обороняясь от их атак, образовали плотную линию из щитов, машинально, без приказа замкнувшись в кольцо. Южане под руководством командира тут же впустили те две стони чтоб были по бокам основного клин, окружив уже не пять, а три сотни легионеров. А это сулило к неприятностям, ведь южане, превосходящие их на две сотни человек, окружили полк красных легионеров ещё одной «стеной щитов» Всё слаживалось очень плохо и Айдан понял, что время выкладывать козырь, единственный который он надумал. Повисло молчание. Два «кольца» смотрели друг на друга и молчали, обострив оружие, словно волки, что оскалили морды. Наступила гробовая тишина, как обычно, бывает перед страшным громом или в данном случае, резней.
— Анкит, ты чего удумал? Нас всех сейчас перебьют! –
— Так, Анкит, что бы ты не придумал, действую сейчас, иначе мы все здесь на костях поляжем! –
— Вы убили нашего командира! Я требую право дуэли! — обратился Айдан к южанам, сделав на свой страх и риск несколько шагов вперед. Все, без исключения, повернулись в его сторону, ошарашенные и пораженные этими словами, абсолютно все и легионеры, и солдаты южан смотрели на него выпучив глаза, так, что казалось они лопнут кровавым фонтаном. К Айдану вышел южанин в пластинчатых, позолоченных доспехах. Похожих на те, что были на самом Айдане. Он вышел из толпы вражеских солдат, те покорны расступились, вытянувшись, будто бы по стойке смирно. Командир южан был высок, строен, крепок сложен, весь в грязи и крови. Он так и излучал надменность с долей призрения. Он звучно цокнул, хмыкнул, вскинул взгляд гордых и злобных карих глаз и сказал
— Дуэль, так дуэль. — стоя в пяти метрах от вражеского командира, Айдан уловил в его голосе некое спокойствие и готовность принять вызов. Такое не было редкостью, но происходило не так часто, обычно в пылу битвы, одна сторона вырезала другую, изредка, если одна сторона попала в окружение, как сейчас, или кто-то решил поиграть в героическую дуэль. По крайней мере, Айдану этот выход казался более подходящим, а иначе весь легион поляжет. Опыта у южан не занимать. Всё-таки им приходилось воевать на границах с империей Темногора. Горцы с юго-запада мечтали прибрать к рукам юг
Кровогорья, но южные легионы раз за разом их отбрасывались, тем самым закаляя себя в тяжелых боях. Южане по приказу командира отступили на два десятка метров, плюя под ноги легионерам и всяческих их проклиная, выстроивших в стену, так же сделали и легионеры пятнадцатого. Айдан бегло оглядел ситуацию. Обе стороны были сильно подточены, от полка в пять стонет человек осталось примерно две с половиной сотни. Чуть больше трёх сотен осталось у южан.
— Анкит, ты безумец, чего это ты дуэль удумал? –
— Эх друг, поляжем, чую поляжем. –
— Чего раскисли, Анкит лучшим на турнире был! Давай рядовой, за Кинхарт! — кто-то молился за Айдана, кто-то поддерживал его, выстраиваясь в заранее продуманную черепаху, не прикрываясь щитами, пока. Айдан глотнул воды из фляги, что всё ещё висела у него на поясе. Вода оказалось необыкновенно вкусной и чуть прохладной. Затем Айдан быстро умыл лицо этой водой, повесил флягу обратно и скинул рюкзак. Всё это время он сражался с рюкзаком, из плотной и тёмной кожи. Скинув рюкзак, Айдану стало намного легче, спина, уставшая за время походов и боя, наконец смогла полностью выгнуться. Айдан почувствовал, как гудели его ноги и руки, как его внутренности выворачиваться, после того как перед его глазами предстали убитые однополчане и те, кого Айдан лично убил.
Сплюнув в сторону и грязно выругавшись, Айдан подтянул лямки на сапогах, перчатках и шлеме, поправил кирасу и проверил снаряжение. Меч он уже держал в правой руке, меч был весь в крови, которая медленно стекала с лезвия на остриё. Щит, весь в зарубках и вмятинах, чехол с дротиками он скинул к рюкзаку, они будут только мешать. Кинжал на поясе со спины держался крепко, а этот был запасным козырем. Ещё раз выругавшись и под гул и клич легионеров, он напаривался к своему противнику. Командир южан в позолоченной кирасе, с остроконечным шлемом и кольчугой, которая покрывала его плечи, вооружённый изогнутой саблей в правой руке и кривым кинжалом в левой, он, под гул своих солдат, медленно направлялся к Айдану.
Они встретились на поле, усеянном трупами и пропитанным кровью. Слабый, но прохладный ветерок дул в спину Айдану и качал траву, которая чуток не доставала до середины икры ноги. Ветерок качал эту траву и капли крови, которые напоминались росу, ранним туманным утром. Холодны пот протёк по его спину. «Хотел быть героем? Так делай то, что положено делать героям» приободрил себя Айдан. Два солдата стояли напротив друг друга. Молчание прервал Айдан, сделав три удара меча о кромку щита, и затем прокрутив меч в руке, он встал в боевую стойку, крепок встав на землю, выставив левую ногу вперед, прикрывая перед щитом, а меч лезвием положив на щит, заготовив колющий удар. Командир южан виртуозно прокрутил саблю и кинжал в руках, выполнив их лезвиями круги, перехватывая рукоятки пальцами. Минуту они так и стояли. Пока южанин резко сорвался с места и помчался на Айдана с громким кличем — За Ваетир! — За Императора! — ответил Айдан, срываясь с места, готовясь принять удар противника.
***
Смерть причину найдёт
У Смерти есть свои причуды. И причуды диковинные. Смерть — есть посредник. Она помогает покинуть этот бренный мир, тем, чьё время пришло. Она стоит рядом, когда человек, или будь то эльф, а может гном или кто-то другой, умирает. Она берет его или её за руку, обнимает и уводит. Она берет на руки младенца, которому судьба не отвела долгой жизни. Она пожимает руку воину, что пал в бою. Она не плачет, она лишь пожинает. Она провожает одного за другим, запоминая каждого.
Смерть видела миллионы и увидит ещё миллионы. Она видела тех, кто умер пешкой в игре богов, тех, кто пожелал быть бунтарём и тех, кто со своей судьбой смирился. Были и исключительные. Герои, Злодеи, те кто так смог совершить то, что не по силам другим, те кто занял особое место в истории. «Бриллианты» народов. Те, над которыми даже боги бессильных. Те, кто сам выбирает между Светом и Тьмой. Были даже те, кто выбирал Смерть, те кто поклонялся ей, те кто «любил» её… но это уже другая история. Так вот, у Смерти, есть свои диковинные причуды. Она обожает материальное обличие. Хоть ей и не свойственны эмоции, но как настоящая живая женщина, она всегда «при параде». Чёрная длинная шёлковая ряса, распушенный чёрные локоны и красивое лицо с острыми скулами, об который можно было порезаться. Есть легенда, что сама Смерть когда-то была смертной женщиной. Необыкновенно красивой и прямолинейной женщиной.
Вот и сейчас она проходила по полю боя, забирая безнадёжно раненных и тех, чей срок уже иссёк. Она медленно касалась их и в долю секунды, которая для Смерти и усопшего становилась часом, а то и больше, узнавала о нём всё. Его жизнь и его веру, а от этого зависело куда отправлять мёртвого. Какая вера, таков и мир иной для приверженцев какой бы там ни было веры.
Перед ней лежал совсем юный парень, как смертные говорят: «Молоко на усах не обсохло» Совсем молодой, год отслуживший в Кинхарте, погибший в первом бою. Рядовой, которого кто-то ждёт дома, но он не придёт. Смерть коснулась его, и он ушёл. Он лежал на мокрой от крови траве, его юношеское лицо, которое всегда было весёлым, решительным и светлым, теперь стало бледным, а его глаза, которые недавно горели от жажды жизни, теперь были холодными и в них застыло смирение перед судьбой. Безразличный и холодный взгляд, направленный в небеса. Небеса без единого облако, вечное и единое небо, единое для всех. Губы Смерти тронула грусть. Но она шла забирать следующего. Как обычно и делает.
***
Отражая удар за ударом, Айдан в который раз убедился, что его противник явно употребил чего-то наркотического перед боем. Потому что нельзя нанести почти три десятка ударов без остановки и не выдохнуться! Нельзя! Но командир южан наносил уже сороковой удал своей саблей по щиту Айдану, используя кинжал тогда, когда расстояние между ними сокращалось короче, чем на шаг.
Сам Айдан уже чувствовал, что щит вот-вот расколоться и ему в скором времени придётся перейти на парирования, в которых он был не особо силён. Левая рука уж чересчур болела от той силы, которую южанин вкладывал в каждый удар своей изогнутой сабли. И вот, это случилось. С громовым терском верхняя часть щита, словно щепка, отлетела в сторону. Айдан отскочил назад и успел освободить руку от щита, откинув его в сторону. Противники не заставил долго себя ждать и тут же провел круговую атаку, но Айдан сумел парировать удар, выставив лезвие так, чтобы сабля ударилась и не прошла дальше. Южанин этого не ожидал и в слепую взмахнул саблей снизу-вверх. Айдан сумел лишь уклониться. На этот раз атаковать решил Айдан, проведя колющий удар из замаха от плеча. Удар прошел по касательной, проскальзываю по наплечнику противника. Айдан тут же постарался уйти в сторону, но южанин ловко толкнул его правым плечом и решил проткнуть противника ножом, но Айдан успел отвести удар рукой чуть вправо. Но южанин ловко вывернулся и ударил Айдана эфесом сабли по голове. Благо на Айдане был шлем, он хоть и смягчил удар, но сейчас Айдан шатаясь успел отойти на пару шагов назад. Сейчас он чувствовал в своей голове колокольный звон и тупую боль, бьющую по вискам и затылку. Айдан сплюнул, выругался про себя и выпрямился, готовясь к новому «раунду»
Очередной удар южанин решил нанести так, чтобы сразить противника не сразу насмерть, а так, чтобы он помучался. Он раз за разом проводил рубящие удары, наискосок и такая перспектива Айдану не нравилась от слова совсем. Пытаясь вывернуться из ситуации, Айдан заметил, что его противник начал ненамеренно сдавать свою лидирующую позицию, движения стали уставшими, а сам он уже не так рьяно наносил удары. Тали это была уловка, толи и вправду его противник начал выдыхаться. Однако дикий взгляд южанина сквозь забрало шлема говорил о том, что он не намерен пропускать удары. Айдан крепче сжал меч в своих руках и решил провести точно такие же удары наискосок, клин клином вышибают. Собрав всю силу в кулак, Айдан нанёс рубящий удар сверху. Его меч встретился с саблей южанина, и со скрежетом два лезвия скрестились. Стоил хотя бы одном из них схватить рукоять своего основного оружия обеими руками, то дуэль закончилась бы в пару мгновений.
Командир южан задержал меч Айдан своей саблей и держал её, покуда силы позволяли. Айдан занимался тем же самым, за исключением того, что левую рукой он держал лезвия ножа противника, а остриё упёрлось в миллиметре от живота Айдана. И даже тут Айдан умудрился схватить лезвие так, что заточенная сторона разрезала ладонь. Тёплая кровь капала на землю, растекаясь по всей руке. Жгучая боль прожигала ладонь, но лезвие всё ещё оставалось неподвижным, остриём упираясь в доспех Айдана. Рука у южанина набитая и он с лёгкостью пробьёт доспех. Чего Айдан допускать категорически не собирался.
Их взгляды встретились. Южанин своими холодными и карими очами смотрел на Айдан. Холодными как сталь, в то же время в них ощущалось присутствие гнева и ярости, отчётливо выражаясь в лопнувших капиллярах и неестественно расширенных зрачках. Айдан отчётливо смотрел на него своими зелеными глазами, зная, если он отведёт взгляд, проиграет и погибнет. С минуты они так стояли, слушая заглушенное дыхание друг друга, похожее на рычание.
Внезапно Айдан что есть силы оттолкнул противника так, чтобы его собственная сабля закрыла ему обзор, и он попытался отвести нож чуть левее. «Не в живот так в ногу» промелькнула мысль в голове Айдана. Но всё пошло, как всегда, не так. Южанин хоть и на шаг отступил, провернул не хилый трюк. Как только Айдан его толкнул и лезвие меча приблизилось опасно близко к голове, южанин скользнул саблей вниз, упёрся в гарду меча и стукнул Айдан по голове, своей же головой. Шлем ударился о шлем и Айдан отклонился буквально на пару сантиметров. Но это хватило чтобы южанин бросил саблю, заломил руку Айдану и вонзил вниз его живота нож.
Айдан почувствовал жгучую боль и прилив небывалой раньше ярости. Кровь словно закипела, дыхание стало частым, похожее на рык. Айдан пнул противник так, что тот отлетел на пару метров кубарем резко вынув из Айдан нож. Южанин быстро оклемался, поднялся с земли и стал подзывать, дразнить Айдана. Держа в правой руке нож, а движение левой ладони он подзывал Айдана. Он хотел закончить дуэль, которую считал «спектаклем» Айдан вынул из-за пояса добротный охотничий нож и решил раз и навсегда это закончить. Ярость захлёстывала его, не давая шанса опомниться. Айдан уже не боялся, гнев горел в нём и желание убить своего противника.
На это хватило минуты. Всё произошло очень быстро. Южанин уже наносил удал слева, намереваясь ударить в правый бок. Айдан ушел от удара влево, схватил противника за правую руку, где он держал нож и раскрутил южанин. Его противник попытался было выбраться из «захвата» левой рукой перехватив нож, ной Айдан отплати ему той же монетой и ударил его об голову об голову. А затем вовсе сделал подсечку уровни уронив противника на спину. Айдан тут же нанёс удар, припав на колено вместе с противником. Командир упал на землю и Айдан пробил его позолоченный доспех. Охотничий нож вошёл в самое сердце. Айдан тут же его выдернул, а южанин начал захлёбываться собственной кровью. Минут он сидел на одном колену у поверженного противника, который беспомощно рыскал глазами по стороне. Ещё через минуту он уставился на Айдана холодными как лёд глазами.
В одно мгновение перед ним представала женщина в чёрной рясе. Она дотронулась до южанина и тот затих и перестал двигаться. Она будто не видела Айдана. И как будто была здесь одна. Но на одно мгновение, она удивленно посмотрела на Айдана который не срывал с неё глаз. Она словно застыла или испугалась. Ещё минут он молча смотрели друг на друга, не в силах сказать хоть что-то.
— Кто ты такая? — спросил Айдан, не понимая ничего, от слова совсем
— Твоё время ещё не пришло. — ответила она и испарилась, распалась на частички праха уносимы ветром по полю. Айдан, держась за рану левой рукой, вернул нож в чехол на поясе и медленным шагом двинулся к своим. Южане молча развернулись и ушли в непонятном направлении, куда-то на северо-запад от главного тракта. Легионеры им не препятствовали. Древний обычай, как ни как. Зато Айдана они встретили громки и радостным возгласом, поднимая вверх оружие и руки, сжатые в кулаки. Они обнимали его, стучали по плечу и продолжали скандировать.
— Анкит! Анкит! Анкит! — слыша, как скандируют его имя, Айдан почувствовал, как его переполняет гордость и усталость. Он и вправду устал. Внезапно в глаза начало темнеть, голова закружилась, он свалился на колени. Такую тошноту Айдан чувствовал впервые, будто бы всё внутренности начали скисать и бурлить. Из раны продолжала течь крови, а левая рука, которая её зажимала, уже была красно-чёрной, от запёкшейся крови. Перед тем как потерять сознание, он услышал
— Лекаря сюда! — в одно мгновение, его окутала тьма.
Глава 3. Амхара
Странное это чувство — алкогольное опьянение. Оно вроде есть, а вроде и нет. Глядя Терона Мейстланда не сразу можно сказать, толи он пьяный, толи притворяется. Походка равная, спина прямая, и взгляд проницателен. Только вот когда он начинает говорить, то тут уже сразу становиться понятно, сколько и когда он выпил. Говоря о его братце-близнеце, Корреалеане Мейстланде, а если коротко, Корр, то по нему сразу было видно, на сколько сильно он пьян. Ноги заплетаться, речь и без того не очень внятная, а в глазах, наверняка двоиться, если конечно не троиться. Два закадычных собутыльника, по совместительству братья близнецы, так ещё и наследники рода Мейстландов, Терон и Корр сейчас стояли перед матерью, старшей сестрой и отцом, как провинившийся, малые, неразумные, да ещё и безответственные, дети, коими они в кругу семьи и считались.
Растрёпанные, густые, чёрные как смоль волосы, немного бледноватые и вытянутые лица, среднее телосложение, высокий лоб, были отличительными чертами всех Мейстландов. Проницательный взгляд Терона, немного с прищуром карих глаз, достался ему от прадеда, который также любил выпить, но умудрялся, каким-то чудесным образом, сохранять трезвость ума. Корр, у которого постоянно было удивлённое выражение лица, с немого приподнятыми бровями, стоял по правую руку от брата. Впрочем, как всегда. Марий Мейстланд, глава рода, точная копия Терона и Корра, только лет на двадцать пять старше, сейчас внимания на сыновей не обращал. Он был занят тем, что перебирал письма, поступавшие к нему каждый день. Так же он часами корпел над картой города, шаг за шагом продумывая оборону и пути к отступлению. Сейчас, разгильдяйство сыновей волновало его куда меньше, чем высокая активность гильдии воров, план обороны и прочие проблемы его земель.
Сейчас, воспитанием сыновей с помощью метода кнута и пряника, а чаще кнутом, занималась Эрвина Мейстланд, урождённая Прейд. Красивая и гордая собой, осанистая, с длинной и тугой косой тёмно-каштанового цвета и румяной кожей, мягкими скулами, капризная и иногда жесткая, с постоянно презрительным взглядом, она восседала гордо и надменно за обеденным столом, попивая сухого вина из серебряного кубка. Большой обеденный зал, в центре которого стоял длинный расписной стол из тёмного дуба, накрытый белейшей скатертью и самыми вкусными яствами. За ним сидели трое. Марий Мейстланд восседал во главе стола и совсем не прикоснулся к поданному ему жаркому. В то время как Эрвина и ей дочь покончили со своими порциями и сейчас обе понемногу пили красное вино. Знамя Мейстландов, пикирующий сокол, висело на всех четырёх стенах большого зала. Стража за входной дверью перекидывалась в карты, не особо прислушиваясь к тому, что там происходит в господской семье.
— У меня сердце кровью обливается, когда я вижу вас, в…в таком состоянии! — как всегда с упрёком и ехидством проговорила она. Она откинулась на остроконечную спинку стул, закинув ногу на ногу. Длинное в пол платье тёмного зеленого цвета её абсолютно не мешало.
— Матушка, мы…ик… стеклы как трезвушко…ик…ой… да только что же всё нормально было — Корр с трудом держался на ногах, поддерживаемый своим братом. Ему не хотелось вновь что-то говорить, потому что Терон уже толкнул его локтем в бок, сбив и без того неровное дыхание.
— Корр…ик…молчи…ик…иначе…ох… просто помолчи — было смешно наблюдать за тем, как близнецы держать друг друга под руку, чтобы не свалиться на пол.
— И в кого вы такие пошли? Ни ваш отец ни я так не упивались! Вы до этого дня так не упивались! –
— Я бы поспорил…ик… но… это как всегда… будет бесполезно. — ответил Терон, на лицемерия матери.
— Ты поспорь, поспорь с родной матерью! — вспылила Эрвина
— Мда, братцы. Я вас и раньше видела пьяными, но сегодня вы достигли своей вершины! — ехидно добавила старшая дочь Мейстландов, Селена. Точная копия матери, чуть моложе, но более ехидная.
— Молчи! — рявкнула Эрвина
Дальше Терон и Корр молча слушали мать, не особо вслушиваясь в её слова и не разбирая смысла. Им обоим хотелось лечь в свои кровати и уснуть долгим, и очень глубоким сном, от которого может разбудить лишь драконий рёв. «Или холодная вода. Водичка. Пить то как хочется» думал Корр. «Лучше лёд. Много льда. Ледяная бадья!»
— Эрвина, любовь моя, тебе лучше отдохнуть и тебе Селена тоже, а вы двое, останьтесь. — наконец вмешался Марий. Его грубый и строгий голос заставил Селену вздрогнуть, а Эрвину нахмуриться, но подчиниться. Женщины вышли из обеденного зала, закрыв за собой тяжёлую деревянную дверь. Марий сидел во главе пустого стола и смотрел на сыновей.
— Вот и стойте. — с минуту он молчал. Терон и Корр тоже молчали и каждый думал о своём. — Мне надоело ваше разгильдяйство. Надоела ваша безответственность. Вы — не малые дети. Вы наследники дома Мейстландов и не престало наследникам упиваться, словно свиньям. Вы что, думаете, что вам всё в этой жизни сойдёт с рук? Нет, дорогие мои, жизнь вас так ударит, что не встанете. Так вас сломает, что ад, по сравнению с жизнью земной, покажется раем. Хорошо, что хоть Энри и Рена вас не видят, им бы было стыдно. –
Марий закрыл глаза и потёр переносицу указательным пальцем. Терон сжал кулак правой руки. Корр схватил его за плечо прошептав: «Угомонись» Терон пуще нахмурил брови и стиснул зубы, но чувствуя, что брат испытывает то же самое, промолчал.
— С завтрашнего дня, я отправляю вас в легион, под командование капитана Гарета СтоннКассела. Без привилегий лордских сыновей, как рядовых легионеров. –
Удивление застыло на лицах близнецов, а сами они оцепенели. «За что? За выпивку, за то, что пьяными явились?» Терон перебирал сотни, нет тысячи вариантов, почему отец решил так поступить, а Корр разинул рот и забегал глазами по комнате в поисках спасения.
— Думаете, я не знаю о ваших бордельных похождениях? Хм, Терон? Решил мне ватагу бастардов принести под домашний порог? Корр? А ты так, компанию составил? Вы позорите наш род. Вас видят то пьяными, то в борделе, то всё вместе! Я этого не потерплю. Вы думаете, что это вам с рук сойдёт? Нет, нет и ещё раз нет! Пьяные драки в борделях, погоня от воров, злоупотребление лордскими полномочиями и целая телега прочих проблем. Я думал вы образумитесь и повзрослеете к совершеннолетию. Я ошибся. Надеюсь, в легионе образумитесь, свободны. –
Марий махнул рукой. Близнецы поклонились и направились прочь из главного зала.
— Надеюсь, образумятся — проговорил он им в след. Его ждала война. Как и многих других.
Терон был зол как никогда. Всякий раз, когда он и Корр в чём-нибудь провинились, отец каждый раз упомнил Энри и Рену. Старшего брата и сестру, которые погибли, защищая Терона и Корра, от отряда эльфийских мародёров. Это было пять лет назад, во время охоты. Энри, старший брат, не поделил добычу с мародёром, который аккурат оказался в том же лесу, только и ждал драки. Рена, будучи превосходной лучницей, забрала с собой свыше двух десятков мародёров, пока одна шальная стрела, какой-то там эльфийки, не оборвала её жизнь. Старшие дети Мейстландов погибли, защищая младших. Всё это время Терон винил себя, да и до сих пор продолжает винить себя во всём произошедшем. А Марий, что Марий? Марий Мейстланд не сказал ни слова. Он вёл себя так, будто бы ничего и не случилось. Он лишь стал смотреть на Терона и Корра, так, будто именно они виноваты в их смерти, постоянные упрёки шли и шли из его уст, с бесконечным упоминанием погибших первенцев. И каждый раз кровь в жилах Терона закипала, а желание назвать отца самыми скверными словами становилось всё более навязчивой. Или, когда разговор заходил о женитьбе. Терон этого слушать даже не мог. Выбор невест, который раздражал его до полусмерти, все как на подбор красивы и лицемерны.
Корр от части винил себя в произошедшем, ведь именно он уговорил отправиться семью на охоту в тот злополучный день. Они все могли погибнуть, но Корр дал себе слово. Месть — не его жизненная цель. Он пять лет учился в академии, и архимаг лично выгнала его оттуда, хотя это ещё было мягко сказано, она вышвырнула его за шкирку как щенка, за то, что Корр «осмелился» спорить с ней, о магических теориях. Когда Корр вернулся домой, отец сказал: «Запомни, свою гордость можно и даже нужно засунуть куда подальше» Хотя, сам бы он так никогда не поступил. Что до матери, Эрвина хоть и была стервозна, сыновей любила и дала им прекрасное образование, и она всем сердцем желает им только лучшего. Близнецы это понимали и проявляли к матери такие же чувства, за исключением тех дней, когда она пыталась сделать свои решения, абсолютно все решения, решениями сыновей. А Селена, ехидная сестра? Близнецы и её всем сердцем любили, желая лишь одного: «Пусть она найдёт достойного мужа и повзрослеет!» Селена отвечала: «Вам ли судить?»
Терон был рад, тому, что наконец-то выбриться из четырёх стен Амхары и сделает что-то полезное, кроме того, чтобы действовать отцу на нервы, разумеется. Кроме как драк на кулаках, он не бывал в других битвах и тем более не убивал. Это-то и казалось ему самым страшным. Корру надоело абсолютно всё. Отец, которому было наплевать на сыновей раньше, а тут резко стало не наплевать. Терон, хоть Корр и любил брата, тоже изрядно потрепал его нервы, за его вспыльчивость и вредный характер Корр мечтал хорошенько пнуть брата. Ехидная сестра, которая так норовила задеть за больное. Все! Амхара и всё, что с ней связанно, чересчур осточертело Корру! Ему хотелось свободы, хотелось приключений, и даже если в легионе его заставят драить казармы, Корр будет выть от счастья. Битвы и погони, то о чём он всегда мечтал. Пусть даже придётся проливать кровь. Хотя, именно из-за этого он помрачнел. Он никогда не убивал. Никогда. Кое-как добравшись до своих комнат, братья пожелали друг другу спокойно выспаться. Завтра будет тяжёлый день, для всех.
***
Айдан знал, что это был сон, но лучше сказать, понимал. Он не знал этих мест. Всё было окутано невидимым туманам, который тяжёлою ношей ложился на плечи, заставляя Айдан постоянно останавливаться, чтобы перевести дух. Каждый шаг давался с необычайной тяжестью. Айдан шёл на пристани, окутанной туманом, на столько густым, что если вытянуть руку вперед, то её уже можно было и не вернуть. Под ногами, за исключением старых и обветшалых досок, простиралась тёмная водная гладь, изредка покачивающаяся то туда, то сюда. Во мгле Айдан усушил чьи-то шаги и детский плачь. Он старался ориентироваться на них, но они звучали повсюду, пронося то у самого носа, та за спиной. Айдан остановился, когда мгла расступилась. Перед ним стояла женщина в богатых одеждах. Она держала белую плену, в которой ворочился и тихо плакал годовалый ребёнок. У края пристани стояла лодка, в которой молодой мужчина тянул руки к женщине, зазывая её. Но она передала ему ребёнка и побежала прочь, во мглу. А лодка в скорее отчалила от края пристани и также скрылась во мгле и лишь позади, Айдан услышал чьё-то дыхание, точно не человеческое. Слишком громкое, слишком страшное, словно гром. Рокотание, с едким запахом дыма и гари, сменилось рычанием и жаром, который обжигал спину до золотистой корочки.
— Драконий рёв… — проговорил Айдан, прежде чем проснуться.
Айдан проснулся в мягкой на ощупь постели. Он попытался подняться, но резкая боль в боку заставила его лежать, чуть в приподнятом положении. Он огляделся. Чистый и просторный лазарет, в который входило порядком трёх сотен, может чуть больше, коек. Пять десятков этих коек как раз-таки были заполнены. Айда всё же чуть приподнялся, с помощью левой руки, опираясь на койку. Совершенно белая простынь, плотное одеяло, и набитые пухом подушки. «Интересно, сколько же казна платит на содержание лазарета?» подумал Айдан проводя рукой по одеялу, в которые был укутан. «Вещи, где мои вещи?» Айдан тут же огляделся ещё раз и заметил у своей койки столик с небольшим шкафчиком, высотой по колено. Рюкзак Айдана как раз-таки был в этом шкафчике. «Сколько же я провалялся?» он задал себе этот вопрос и глянул на соседнюю койку.
— Ооо, глядите-ка кто очнулся! Наш полевой герой! С добрым утром, Айдан! — Вал Маилаул лежал по соседству с Айданом и перебинтованной ногой. Айдан удивлённо поднял брови.
— Вал, ты как умудрился ногу сломать? — спросил Айдан
— Ты как сознание потерял, мы с Дэном тебя закинули в носилки и помчали до Амхары. Представляешь, это южный ублюдок, командир, которого ты убил, отравил нож. Лекари сказали, что весь яд вошёл в кровь через рану на ладони — Айдан невольно глянул на левую ладоеь, парез на ней казался странным. Довольно глубокий и в то же время, коже вокруг него была немного чёрной, но это чернота по всей видимости сходила.
— Ну мы тебя тащили через город, в лазарет и тут я поскользнулся, так и ногу сломал, а Дэн вообще на правой руке поломал три пальца. — Вал показал рукой на Дэна, который соседствовал с другой стороны, с перебинтованной рукой и опухшими пальцами. Айдан взглотнул, помолился про себя и подумал: «Хоть до лазарета донесли»
— Ага, весело было. Хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Эх. — Дэн грустно вздохнул и отпил что-то там их кружки, которую держал в левой руке. Айдан положил голову на мягкую подушку и закрыл глаза.
— Кстати! — воскликнул Вал, поднимаю руки вверх. Айдан резко открыл глаза и глянул на Вала и прошипел
— Ты чего разорался? –
— Я совсем забыл рассказать. Капитан Гарет, в общем, уже второй день сидит у Мария Мейстланда в гостях, мол они там планы всякие продумывают. Так вот, я как понял, нас отправят в Кулдар! Нет, ты представляешь? Кулдар! Крепость в которой погиб весь двадцатый красный легион! Так к тому ещё, Лоренц собрал под свои знамёна пятьдесят тысяч мечей! Пятьдесят тысяч! А нас, вместе с Третей Кинхартской Армией кое-как двадцать тысяч наберётся! Так ещё и Первый, Шестой и Двенадцатый покинули Кулдар, и ведут партизанскую войну! –
— Вал, умолкни и дай людям поспать — злобно прорычал Дэн. «Вот тебе и раз!» подумал Айдан. Третья Кинхартская Армия состояла поголовно из пятнадцати легионов. Первый, Шестой и Двенадцатый легионы были укомплектованы самыми первыми и были отправлены на юг, в Амхару, чтобы обустроить хороший плацдарм для армии Кинхарта, Пятнадцатый легион был отправлен им вдогонку. Другие легион набирают рекрутов в центральных провинциях Кровогорья. И не известно, когда они их наберут, сумеют ли вовремя укомплектовать или всем провинциям Кинхарта придётся перейти на партизанский образ жизни.
— Ваетир, Гетора, Ренэте и Сандраг, четыре южные провинции под командованием Лоренца сумели набрать пятьдесят тысяч человек под свои знамёна! Откуда? Наёмники? Вспыхнувший патриотизм? Боевые рабы? Откуда?! — Айдан размышлял вслух, перебирая в голове стони и сотни различных вариантов. Насколько Айдан помнил из уроков географии, эти четыре провинции не такие большие, максимум с двумя городами и острогами. Но они могли и объединить свои усилия, чтобы мощным кулаком вытеснять войска императора провинцию за провинцией, забирая в рабство крестьян и жителей городов, что, наверное, вряд ли, скорее всего южане воспользуются пропагандой и начнут переманивать на свою сторону простой люд, а это может очень плохо обернуться для империи. Может и с помощью шпионажа переманивать на свою сторону отдельные полки! На войне все способы хороши. Партизанство, ополчение, охота за караванами, набеги и прочие.
— Веселый будет у нас годик. Веселый. — проговорил Айдан.
— Кстати, Гарет и о тебе лестно отзывался. — подал голос Дэн.
— Что? И …, и что он говорил? — неподдельный интерес загорелся в глазах Айдана, когда он услышал эти слова.
— Ну, с начало он на чём свет стоял бранил Брауна, за то, что он нас в бездумную атаку повел, затем, по его словам, он очнулся как раз-таки перед началом дуэли. Сказал, что ты храбрый, хоть и надеяться на честную дуэль с южанами было глупо, потом бранил тебя, но в конце концов сказал: «Побольше бы нам таких инициативных и смекалистых бойцов!»
— Да ладно, на моём месте так бы поступил каждый из вас! — уверенно заявил Айдан. Вал и Дэн посмотрели на него, словно на дурака, а Айдан смотрел на них, как на дураков.
— Я бы не додумался. — ответил Дэн. Вал кивнул, поддерживая брата. Айдан молча помотал головой и вновь укутался в одеяло.
— Мда, я как то, поражён! — удивлённо пробурчал Айдан. «Может если поговорить с капитаном, он меня повысит? А то я пять лет в рядовых хожу, надоело. А может он мне леща отвесит, хотя, за что? Вражеского командира убил? Убил! Сам не умер? Жив, здоров! Инициативен и полон идей, готов исполнять любые приказы. Впрочем, когда мне ещё испытывать удачи кроме как на поле боя? Вряд ли Сейна всю жизнь проживёт с Рядовым Анкитом, а её обеспечить хочу. Капрал Анкит, нет, сержант! Ишь куда захотел! Сначала поговорить с капитаном, а там уже будем плясать!»
— Пойду к капитану и попрошу повышения! — серьёзно и твёрдо заявил Айдан
— Ого! А ты в кого мечешь? Капитан или лейтенант? Сиди в рядовых, Анкит, целее будешь, в каком-то смысле. — с долей злобной шутки проговорил Дэн
— После того случая с сынком Истон-Даров, тебе вряд ли повышение старше сержанта светит.
— Айдан тут же вспомнил случай трёхгодовой давности. Спор, переросший в драку с напыщенным и зазнавшимся павлином-лордишкой, который решил показать своё правом власти, наказать Айдана выпоров его кнутом, а Айдан стал себя защищать и сломал ему руку. Айдан терпеть не мог таких напыщенны идиотов, которые думают, что мир у их ног. С тех пор, те кто пониже рангом и происхождением, считают Айдана зазнавшимся, а те, кто повыше, зовут бастардом. Но Айдан плевал на них всех с огромной колокольни.
— Дэн, если ты сам не можешь, не мешай другим! Мы с тобой два года в легионе, а Айдан пять лет! — Вал косо глянул на Дэна и посмотрел на Айдана
— Друг, я тебя поддержу! — Вал откинул голову на подушку, Дэн фыркнул, а Айдан вновь укутался в одеяло.
Айдан дотронулся до амулета, который дала ему Сейна. Выполненный из чистого серебра, амулет представлял собой плоское кольцо на такой же серебряной цепочке. На этом кольце были выгравированы три буквы. «КАТ» Келтрик, Алкир, Трайзанер. Огонь, Ветер, Порядок. Три из двенадцати богов-драконов. Три легионерских покровителя. Айдан улыбнулся, рассматривая как солнечные лучи играют на серебре амулета. «Где же она наскребла столько денег? Как она вообще там?»
***
Второй день подряд Гарет СтоннКассел обсуждал с Марием Мейстландом планы. Планы наступления, планы отступления, планы обороны города и тому подобное. Марий выложил на карту Амхарской провинции абсолютно всё и от такого расположения сил, сторон и прочих обстоятельств, Гарет не знал, смеяться ему или плакать. Первый Красный легион покинул крепость Кулдар два месяца назад и направился в сторону северных болот. Больше двух месяцев от него нет ни единой вести. Шестой легион запропастился где-то в юго-западном Грифоньем плоскогорье, а по слухам из тамошних деревень, грифоны совсем распоясались из-за войны. Двенадцатый легион вообще непонятно где, последний раз его полки видели у Туманных гор на востоке, рядом с военным лагерем Лоренца Кон-Итьена. В Амхаре процветает контрабанда и гильдия воров, фанатичные святоши день за днём кричат о Возрождённом Наследнике. «Седьмая Эра прям таки кипит на своеобразные события. Пророчества. Гражданские Войны!» подумал Гарет, склонившись над картой. Третья Кинхартская армия формируется. В Амхаре двадцать легионов, двадцать тысяч готовых и обученных бойцов и ещё двадцать тысяч ни к чему не годных новобранцев. «Марий Мейстланд — ты халтурщик! На первый взгляд в Амхаре неудержимый гарнизон! На первый взгляд, а на самом деле его половина— зелёные новички!» Гарет ругал старого друга про себя, зная, что только Марий Мейстланд мог так сделать. Примерно через полгода Третья Армия Кинхарта укомплектуется. Пятнадцать тысяч человек, ещё три тысячи человек вольных и особых отрядов, войска Амхары, оставшиеся войска первого, шестого и двенадцатого легионов. И то, наберётся только треть от армии Лоренца. А Синие легионы Джейстена придут почти через года, через десять месяцев. За это время, Лоренц осадит Кулдар и Амхару несколько раз, если не несколько десятков раз. А это значит придётся вести партизанскую войну до подхода подкрепления.
— Дейн-Пед не поможет, это сука-архимаг закрыла ворота Академии. Боевых магов можно не ждать. — проговорил Марий, с долей ненависти в голосе. Было видно, как лицо его нахмурилось, а губы стиснулись
— Спасибо, Марий. Ты сказал это уже в какой-то там раз! — Гарет глянул на Марий, на его вечно хмурый и недовольный взгляд, помотал головой и вновь рассматривал карту, буравя её взглядом, в надежде на какие-то изменения
. — Ты уверен насчёт своих сыновей? Они же — твои наследники. — Гарету предстояло обучать ещё и близнецов Мейстландов. Роль няньки Гарету не нравилась от слова совсем, близнецы были ещё той занозой в известном месте. Переучивать их, та ещё работка.
— Уверен, они знают провинцию вдоль и поперёк. В легионе они повзрослеют. — Гарет кивнул, передвигая флажок, на карту, где была отмечена крепость Кулдар. Конечно, он знал, как переучить проблемных ребят, сыновей лордов, была у него особая стратегия
. — Будешь перевозить мне все ресурсы, которые закажу. Камень, древесину, сталь и прочее. Крепость в самом хреновом состоянии, а я намереваюсь держать её как минимум год. — Марий молча кивнул и сказал.
— Ты обязан её держать. Если Амхару возьмут в осаду, богачами станут воры и их распроклятая гильдия, фанатичные святоши начнут читать свои стихи, пусть они горят в драконьей пасти! Об ресурсах не беспокойся. Всё будет. -
— Ты не думал держать в крепости гарнизон? — спросил Гарет, почесав затылок. — Там был гарнизон. Всех перебили. — Марий грустно взглянул на карту и двумя провел по линии реки Анноны, будто бы мечтая, чтобы там оказалась стена.
— Я буду вести партизанскую войну и копить силы. А ещё разрушу Медный мост… — Гарет начал описывать стратегию, которая казалась ему наиболее эффективной, но Мейстланд его прервал — Медный мост трогать не смей. Ты забыл? Он из меди! Скорее драконы вернутся и сожрут нас! –
— Если его не обрушить, Лоренц уже через месяц переведёт свои войска через Аннону и пробьёт нашу оборону в считанные часы! –
— Это главный путь на юг! Уничтожишь его и не будет ни одного каравана! Это смерть для моей экономики! — Марий продолжал настаивать, ему сердцем не хотелось терять выгоду и возможность снабжения города на время осады.
— Эх, Марий, ты политики и торговец посланный богами, но не полководец! Тем дольше они форсируют реку, тем больше у нас времени! –
— Отвечать будем мы с тобой и полетят наши головы со скоростью грифона! –
— Так тому и быть! — грубо закончил Гарет. Марий хмуро скрестил руки, и поджал губы. Они ещё долго обсуждали планы. Поджечь город, чтобы он не достался врагу в случаи осады. Но это всё уходило в крайний случай. В основном, Гарет и Марий распределяли патрули и разведку, три тысячи рекрутов уходили под командование Гарета, чему он был особо рад. Примерно так прошло два дня. Гарет успел познакомиться с Тероном и Корром и тут же, во время очередного спора с Марием, близнецы были направлены в казармы пятнадцатого легиона. — У меня офицеров с гулькин нос. Одни сынки, которых надо держать у мамкиного платья, а не легионеры. — как-то раз пожаловался Гарет. — Так повысь кого-нибудь из рядовых. В чем проблема? –
— Да в том, Марий, что я назначу рядового, а он в порыве бравады или глупости мне ребят положит как Браун Литенхор, пусть душа его в покое будет, а память не угаснет. Мне особые ребята нужны! — на ум Гарет пришёл лишь рядовой Анкит, пять лет просидевший в рядовых, из-за проблем с лордишкой-идиотом. Анкит победил капитана южанина в дуэли и смог организовать других рядовых. Оставалась дождаться пока его выпишут из лазарета и определить его командиром отряда или команды. А там видно будет, кто таков.
— Отправляемся через два дня. — Гарет отдал приказ щуплому и молодому легионеру, который разносил почту. Он поклонился и быстро побежал к казармам и тавернам, оповещать легион.
— Весело будет, чую ж…сердцем… — Гарет сплюнул и грязно выругался.
***
— Так, молодой человек, сколько пальцев видим? — старый эльфийский лекарь, с длинными седыми волосами, которые спадали на его плечи и были перехвачены какой-то повозкой, был одет в абсолютно белый и чистый камзол. Глаза его были немного тёмные, а кожа отозвала золотистым оттенком. Он показывал пять пальцев.
— Десять, мастер лекарь. — ответил Айдан, а улыбка его лица не сходила. Рана уже начала саживать и ему хотелось вернуться в казармы, а лучше в таверну, пропустить по пинте тёмного и холодного пива.
— Чувство юмора на месте, хорошо. Позвольте дать вам совет, перед тем как выпустить, как легионер легионеру? –
— С удовольствием. — Айдан поправил на себе доспехи и крепче затянул ножны на поясе.
— Таскайте с собой противоядие, я положил пару склянок в ваш рюкзак. Южане всегда, особенно командиры, отравляют своё оружие. — эльф обратился к Валу и Дэну
— Через неделю вас выпустим. И да, вам тоже совет, никогда больше не тащите никого на носилках, иначе лично вас прибью. — . те покорно кивнули.
— Вы служили в легионе? — спросил Айдан. Другие расы, как гномы и эльфы не были редкостью в легионах, но Айдану было интересно, что эльф делает тут, в лазарете.
— Ага, перегорел после первого боя, нас выжило десять, из сотни, я смотрел как мои друзья умирают и никак не мог им помочь. После этого подался в лекари — в голосе эльфа слышался злость и грусть. А на его лице проступил тень прошлого. Но эльф откланялся и пошёл к другим больным, что нуждались в нём.
— Ладно, Маилалулы, выздоравливайте, подниму за вас пинту темного и холодного! — Айдан закинул рюкзак на спину и направился прочь из лазарета, поскорее в казармы. — И тебе не хворать, Анкит! — ответил Дэн.
На поиски казарм Айдан потратил час, может быть два. Амхара оказалась довольно крупным городом, не похожим на Кинхарт, в котором он провёл последние пять лет. Город был абсолютно не знаком Айдану. Тесные улочки переполненными торговыми фургонами, огромное количество торговых лавок, людей, которые куда-то торопились. Высокие дома, из бруса и тёмных кирпичей контрастировали межу собой. В глаза рябило и Айдан совсем потерялся. Пришлось искать дорогу, однако кого не спроси, все были заняты. Кто-то просто прошмыгнул мимо, а кто-то грубо отвечал
: — Чего надо? У меня нет времени! — Айдан пробирался через толпу и изучение улочки, пока не наткнулся на стражника. Простой и добродушный парень кратко объяснил, как Айдану добраться до казарм. Крепко пожав ему руку, Айдан направился по его указаниям, которые походили на рассказ пьянчуги.
— Так, идёшь до фонтана, потом через улочку на лево, только направо не сворачивай, там колодец, так вот идешь налево, там прошмыгнёшь, как мышка, через забор и у задней части казарм, обойдёшь по кругу, и ты у казарм. — именно так Айдан петлял по улочкам, часто ругаемый то пьянчугами, то женщинами, которые высовывались из окон высоких домов, недовольные тем, что здесь кто-то шляется. Пропетляв так ещё час, Айдан вышел к фонтану, спросив у очередного прохожего, что же это за фонтан. По всей видимости купец, который решил пройтись своими ногами, так и лоснился, одетый в бархатные одежды, кратко сказал. — Это Соколиный фонтан, одна из достопримечательностей Амхары, людное место, здесь часто сидят поэты и трубадуры, в поисках вдохновения. — Фонтан был выполнен в виде сокола, из клюва которого струиться вода. «Соколы — Мейстланды.» вспомнил Айдан, глядя на этот фонтан. И вправду, здесь было довольно много поэтов, трубадуров и бардов, который пели и читали свои произведения, в необычайной синхронности. — Пс, эй, легионер, реликвию Наследника не надо, кусок плаща Артура Льва. — послышалось позади. Айдан обернулся и встретил подозрительного типа, который был укатан в тёмный плащ с капюшоном, который закрывал его лицо.
— Иди отсюда, брат Ненасытного. — прорычал Айдан. Тип отшатнулся и уходя, прошептал — Благоволи тебе свет Мираны. — и он исчез в толпе
— Айдан! — Айдан невольно стал оборачиваться, в поисках того, кто его окликнул, вдруг он заметил девушку, его одногодку и однополчанку, которая всю спешила к нему, пробираясь через толпу. Белокурая и голубоглазая девушка в лёгкой, кожаной кирасе, Сурана Стегон. — Сурана! — Айдан пошел к ней на встречу
— Айдан, вот ты где, пошли быстрее, все наши в таверне! — радостная и всегда улыбающаяся девчушка, повела Айдана к таверне, которая удобно расположилась по одну из сторон дороги города. Таверна «Золотые кубки» высокая и широкая, как и все другие здания города, побеленное в желтый цвет, по всей видимости под название. Когда Сурана и Айдан вошли в таверну первое впечатление, которое заведение произвело на Айдана — приятное. Приятная обстановка, тепло обдавало лицо, запах горячей пищи и принести, и хмельных напитков, заставили Айдана улыбнуться. Средних лет трактирщица, с длиной, полуседой косой, стояла за стойко и курила трубку, дым окутывал её со всех сторон, но ей по всей видимости было хорошо. Она кивнула Айдана, а он кивнул ей в ответ.
— Айдан Анкит! Отважный легионер! — из-за центрального стола, который оказался соединением пяти столов по меньше, встал легионер из пятнадцатого легиона, Джорд Тебрил. Айдан взмахнул рукой, приветствуя других легионеров, который сидели за центральным столом.
— Наш дуэлянт вернулся! —
Заведение оказалось довольно большим. В три этажа, если не считать погреб. Охранники, в виде стражи в красных табардах, поверх кольчуги и деревянными дубинками на поясе следили за порядком. Двое стояли у входной двери, один стоял рядом за стойкой с трактирщицей, ещё четверо, парой сновали туда-сюда, следя
за этажами. Служанки, молодые девчонки, в белых, хотя уже, наверное, серых фартуках, то и дело разносили еду и выпивку. Тепло от таверного камина исходило по всей зале. Легионеры весело и пьяно подпевали то «Ветер с Востока», то «Гонец и княжна» слышались и более задорные песни, «Блеск золотых очей твоих», «Грифоново крыло», «Вернуться из Тихого плато» легионеры где-то умудрились найти барабан, лютню и флейту, устраивая веселые и забавные представления. Немолодой трактирщицей оказалась Дрея Андрид. Когда-то давно она имела дела с легионами, владела личным и большим караваном, который снабжал солдат всем, от еды и воды, до выпивки и девушек. Мастерица Андрид, так её звали в трактире, родила двух мальчишек, обоих от солдат и оба её сына стали легионерами, и оба погибли в битве. А как только она почувствовала, что старость берёт своё, её было как-никак пятьдесят шесть лет, обзавелась трактиром, в котором легионеры пьют первые три бокала, чего бы там не было за счёт за ведения. А после трех бокалов, приходилось доплачивать. По традиции, вторую кружку, у легионеров сейчас были именно кружки, поднимали за павших. За ту роту пятнадцатого легиона, что погибла под Амхарой. Чтобы ещё больше не помрачнеть, легионеры с музыкальными инструментами вновь заиграли «Гонец и княжна»
Всё это время Айдан отпил лишь половину пинты, а его никак не покидало странное чувство. В таверне, помимо сотни, может больше, легионеров, располагались самые разные путники, наёмники и авантюристы и лишь одна компания ото всех отличалась. Красные легионеры в необычных доспехах с символикой льва, женщины и мужчины, что редкостью в легионе не было, так как, к примеру, один из Синих Легионов Джейстена полностью состоял из воинственных всадниц. Айдан смотрел на них, а они смотрели на него, злобно буравили взглядом. Пригубив ещё немного хмельного пива, Айдан встал из-за стола и подошёл к трактирщице. Мастерица рукой махнула, и стражник отошёл на пару шагов.
— Свет Мираны пусть осияет тебя, мастерица Андрид. — Айдан слегка поклонился, женщина улыбнулась и сказала
— А ты похож на моего сына, красавчик, на младшего. Он у меня лейтенантом был, а потом был убит под Карден-Холлом. — она грустно протёрла бокал и продолжила
— Ну, чего хотел? -
— Кто сидит в углу этой комнаты? Львиные доспехи, молчат и буравят меня взглядом. — Андрид оглянулась и тихо ответило — Свободный отряд Красного Легиона «Львы», головорезы, одним словом. Говорят, ты им чем-то сильно насолил. Сегодня они спрашивали о тебе. — Айдан повёл бровью от удивления.
— Я убил командира южного легиона, что шастал у Амхары. Ты знаешь, что это был за легион и кто был их командир? — Айдан уже лез в свой карман за парой медиков, но она хозяйка заведения зыкнула на него и ответила — Таммит Илзорт. Командир Седьмого Легиона Ваетира. Если ты убил именно его, то ты не слабо облегчил «львам» работу, хотя это как посудить. — Айдан запомнил это имя, но вот чего эти «львы» так на него смотрят?
— Таммит устроил облаву на львов. Настоящая война. От их отряда осталось дюжина, а было три сотни. Таммит лично убивал каждого «льва» отравленным ножом. Если ты и вправду убил его, то «львы» тебе от этого спасибо не скажут, для них кровная месть — превшего всего. — Айдан нахмурился и положил на стол десять медяков.
— Давай чего покрепче. — Андрид кивнула, достала бутылку из-под стойки и откупорила её. Налив напиток в рюмку, она передвинула её к Айдану. — Портовый ром. — Айдан взял рюмку и принюхался. «Крепкий алкоголь, то что надо»
— Твоё здоровье. — Айдан залпом выпил ром, который тут же обжёг рот и ударил в голову. Айдан поморщился и жадно вдохнул воздух ноздрями. Трактирщица лишь похихикала, вновь доставая трубку с чёрным табаком. Больше он не собирался пит, по крайне мере сегодня. Вернувшись за стол, он принялся есть куски жареного меся, сыр и картушку, запивая всё это парным молоком.
— Я вам говорю, говорю, Анкит у нас та ещё знаменитость! — Айдан престал жевать кусок мяса, когда услышал слова Джорда Тебрила. Все уставились на Айдана. В свою очередь Айдан проглотил кусок мяса и продолжил молча есть. Глазами он искал Тебрила и заметил его. Легионер уже был поддат хмелем и разговаривал с одним из львов. «Идиот»
— Год тому назад он в турнире победил, а пару дней назад, прибил командира Седьмого легиона этих южных ублюдков. — Айдан запил отломанный кусок сыра молоком и мыча выругался. Минуту он прожевывал кусок сыра и затем, проглотив его подозвал Тебрила.
— Тебрил, подь сюда, на минуту! — Айдан был зол. Он терпеть не мог, когда кто-то про него кому-то рассказывал. Тем более, если это Тебрил, не умевший держать язык за зубами, вдобавок он рассказывал всё львам. А Айдану это жуть как не нравилось. Тебрил, весёленький и поддатый, кривой походкой направился к Айдану и сел рядом с ним.
— Тебрил, змей тебя проглоти! Кого драконьего огня ты мне тут рассказываешь про меня? — Айдан зло прорычал, а Тебрил отшатнулся. — Айдан, ты чего? Это же «Львы»! Благороднейший отряд Красных легионов! Их командира, Айзора Трайден, сама Ринойская Львица о тебе справлялся! — Тебрил говорил так, будто бы на благо Айдана старался. Айдан отхлебнул молока и сказал — Меня позвать не мог? Тебе так охота языком трепать? –
— Вот, кстати, она просила, чтобы ты подошёл к столу, где сидит их отряд. — так же невинно продолжал Джорд. — Чего им от меня надо? Это ты хоть спросил? — Айдан наконец доел мясо и сыр. Он отложил тарелку в сторону и наклонился к Джорду. — Так, она сказала ты у них на примете в пополнение! Айдан это такой шанс! — но Айдан грубо прервал товарища — Я — легионер Кинхарта, а не член свободного отряда. —
Айдан встал из-за стола и направился в «логово львов». Айдан терпеть не мог, когда его кто-то хотел во что-то втянуть или переманить на свою сторону. «Я — легионер и точка!» Но Айдан принял спокойный внешний и внутренний вид. Он просто собирался поговорить и не затевать скандала, если получиться, конечно. Отряд «Грифоны» помнил Айдан. Именно там служил Мартин Анкит, отец Айдана. Мартин Анкит был грифоньим наездником и многое рассказал сыну о легионах, отрядах, о войне и прочем. Мартин Анкит с честью и гордость вспомнил своих сослуживцев и друзей, как из отрядов, так и из легиона. Юный Айдан всегда брал пример с отца, как тот относился к друзьям и братьям, и как относился к тем, кого ненавидел. В памяти Айдана чётко отпечаталась та неприязнь, что исходила от Мартина при упоминании «Львов». Однако Мартин не удосужился рассказать, почему он так нетерпимо относился к «Львам» Поэтому Айдан решил относиться к ним как к равным, когда он подошёл к столу, за которым сидел отряд из пяти человек. Трое мужчины и две женщины. Айдан слегка поклонился им. Женщина, что сидела по центру стола, кивнула ему в ответ и жестом попросила сеть за свободный стул.
— Анкит? Сын Мартина Анкита? — с неподдельным интересом спросила белокурая женщина, с медными глазами и обручем на голове.
— Да, миледи. — спокойно ответил Айдан
. — Ты не похож на Мартина Златоперого. — проговорил мужчина с право. Коротко подстриженный, но бородатый. «Мартин Златоперый. Отец об этом никогда не рассказывал.»
— В мать пошёл. — ответил Айдана. Белокурая кивнула и ответила. -
Я никогда не видела Лару Анкит. Слышала, она небесно красива. –
— Вы хотите обсуждать моих родителей или вам нравиться сверлить меня взглядом вплотную? — проговорил Айдан. Боец слева ответил
— Что, не нравиться, когда на тебя смотрят? –
— Не нравиться, когда за мной следят. –
— Угомонитесь. — проговорила белокурая. Мужчина кивнул, Айдан уставился на женщину. Все они были богато одеты, в бархатных плащах и золотых украшениях
. — Я Айзора Трайден. Твой отец обо мне не говорил, да? Мы познакомились при битве за Карден-Холл. Наши отряды, Львы и Грифоны, бились бок о бок. Мартин Анкит повел всех нас в контратаку и положил почти весь свой и наш отряды. Но мы выиграли битву за Карден-Холл. Из-за «героизма» твоего отца, погибла сотня моих братьев и сестер и ныне ты, убиваешь того, за кем мы охотились несколько месяцев. — слово героизм, она выделила с презрительным тоном и ноткой грусти. Айдан это имя слышал, но не от отца. Легендарная фехтовальщица Трайден.
— Пожалуйста. — ответил Айдан. Ухмылка с львиных лиц пропала и застыло лишь негодования. Ринойская Львица смотрела на Айдана не отрываясь. Злобно и жадно. Айдан ответил.
— Хотите винить меня в грехах моего отца, пожалуйста. Я — легионер, а не один легионер небезгрешен. Я знаю, что у моего отца была причина так поступить. — Айдан встал из-за стола, вместе с ним встали трое мужчин и одна женщина.
— Теперь, ты похож на своего отца. — проговорила Айзора.
— Я долго думала, мои ребята со мной не согласны, но я хочу, чтобы ты бился бок о бок с нами, не только, чтобы искупить грехи отца, но и прославить себя. -
— Благодарю, но повторюсь. Я — легионер Кинхарта, а не головорез, прикрывающийся благородным происхождением. — ответил Айдан. Другие львы вспылили, взялись за рукояти клинков. Один вплотную подошёл к Айдану и прорычал.
— Что ты сказал?! — вся таверна смотрела на это представление. Айзора встала и командным голосом проговорила
— Сядьте! — Львы послушно сели на место, не убирая руки от клинка. — Ты не понимаешь, от чего отказываешься. Лишь одна клятва, клятва командиру. — Айзора предприняла ещё одну попытку.
— Я держу клятву перед страной и её народом. Приятного вечера. — Айдан гордо сказал это и развернувшись, вернулся к своим ребятам. Айзора Трайден. Ринойская Львица, сама не знала, на что надеялась. Айдан Анкит был для неё трофеем, который ускользнул. Она хотела показаться с ним перед Мартином Анкитом, чтобы показать, что она забрала самое дорогое что у него есть, в ответ на то, что произошло при битве за Карден-Холл, двадцати лет давности. — Он выскочка, как и его отец. — проговорил верный боец, по левую руку от Айзоры. Она молча согласилась. Айдан не понимал, чего они так его возненавидели? Почему ненавидят его отца? Что произошло двадцать лет назад при Карден-Холле? Айдан не знал ничего и решил, что потом обязательно узнает. Когда он только уселся на стул, по плечу его похлопал капитан Гарет.
Легионеры в мгновение встали, поприветствовали капитана радостными криками и поднятыми кубками. Гарет в свою очередь подняв пинту пенного, отхлебнул чуть-чуть и позвал Айдана на серьёзный разговор.
— Почему император держит свободные отряды? — спросил Айдан у Гарета, когда они сели за свободный стол.
— Они делают то, что не можем мы. Они вдохновляют обычных солдат идти в бой. Они — смертники, Айдан. Для них задача в бою, самое главное и наплевать на потери. А мы — армия, основа страны. Привыкая, Айдан, отряды нас за людей не считают. Но я тебе не о жизни пришел рассказывать. — Гарет пригубил пива из пинты, вытер пену с усов и спросил напрямую.
— Пойдёшь в капралы? — глаза Айдана вылезли из орбит, а рот упал на пол.
— Чего рот разинул? Мне нужны лучшие, а ты львам клыки показывал, это о чём-то да говорит. — Гарет вновь пригубил пива и ждал ответа Айдана.
— Так точно, капитан! — отчеканил Айдан, выпрямив спину. Гарет улыбнулся, как будто бы этого и ждал. Отхлебнув ещё пива, Гарет нахмурился.
— Я выполню любой приказ, капитан. — проговорил Айдан. Гарет покивал и спросил — Я дам тебе отряд под командование. Будешь выполнить лично мои приказы. Ясно? — Айдан кивал в ответ. — Запомни Айдан, бравада губит солдата, а мне не надо чтобы ты в прорыве этой самой бравады погубил мне отряда и самого себя. Ты сможешь командовать людьми? Идти с ними на смерть? Тащить их если они ранены? Сможешь выбрать между командой и задачей? Сможешь добить товарища, если он смертельно ранен? Выполнишь, как львы, задачу, любой ценой, или поступишь по совести? — Гарет завалил Айдана вопросами, несколько минут Айдана помедлили, крутя в руках медальон Сейны
. — Мне жить со всем этим командир. Мне мериться с совестью. Мне выполнять задачу. — ответил Айдан, вернув медальон под доспех.
— Поздравляю с повышением, капрал Анкит! –
— За Кинхарт! За Империю! За Зантар! -
Глава 4. Крепость и Тени
Уже три недели прошло, как Пятнадцатый Красный Легион занял крепость Кулдар, что стояла на южном Перевале Странника, перекрывая проход любому движению по ту сторону Анноны. Три дня назад, когда легион только-только входил в крепость, перед ними предстала печальная картина. Обветшалые стены с дырами, полуразрушенные башни, место, где располагался гарнизон было высечено в высокой скале и наверняка оно не отапливалось последние лет десять, может быть больше. Из более или менее уцелевших мест остались лишь захудала, покрытая изнутри толстым слоем пыли и путины, таверна, пустая кузня, с давно не работавшим горном, промокшими мехами и ржавыми металлами, да пару стоек для коней, коих у Пятнадцатого легион не было, за исключением вьючных лошадей, небольших, но сильным скакунов, что тащили на себе повозки с припасами.
Боевой дух солдат легиона заметно упал. А чего ещё было ожидать от крепости, за которой уже лет тридцать никто не следил? Она ведь служила простым перевалочным пунктом. Лишь пара следов и костров говорили о том, что три красных легиона проходили здесь совсем недавно, хотя приказ был совсем другой: создать плацдарм для обороны и будущего наступления. Казалось Гарет исчерпал весь свой запас матерных слов и прочих проклятий, пока легион расквартировывался по крепости, дозорные встали на стены, умудрились залезть на башни, коих у крепости имелось четыре, две у южных ворот, которые уцелели больше всего, и две у северных, по большей части обвалившиеся и чудом державшиеся на соломинке. Несколько человек сменялись патрулём по крепости, вырисовывая маршрут от одного проход в стене, к воротам, ведущим на юг и к ещё одной дыре, потом к северным воротам, а затем обход по территории, смена караула и всё, впрочем, повторялось.
Старшие офицеры легиона, в том числе и Гарет разместились в таверне, создав там что-то на подобии штаба, с картами территории и прочей информацией. Сам Гарет так же расположился в одной из таверных комнатах на втором этаже. Комната его явно предназначалась для кого-то богатого, кто в лучшие времена, когда это заведение ещё служило ночлегом для путников, готов был заплатить сверху, чтобы спокойны выспаться. Просторная кровать, письменный стол, всё просто, но богато. Однако окно, что находилось в комнате, капитана СтоннКассела напрягала его больше остального. Смотря в это окно, можно было увидеть башню северных ворот, на которую легионеры побоялись лезть, ведь она держалась на одной стороне кирпичной кладки, в то время как другой частить вовсе не было, была дыра! В лунном свете эта полуразрушенная башня напрягала Гарета больше чем раны от кобылы, которые кстати уже начали сходить на нет, оставляя небольшие синяки. Закрыв окно старой красной тряпкой, Гарет наконец-то смог спокойно уснуть. Ему не было страшно, ему было неприятно, что башня, словно смотрит на него в этом лунном свете. «Это дело надо отоспать» думал Гарет, накрываясь одеялом, доспехи знатно натёрли и Гарет был рад, что наконец-то он может поспать, хоть немного.
Всю следующую неделю к Кулдару от Амхары шли торговые караваны. Ближайшие лесопилки, каменоломни, шахты и рудники поставляли в Кулдар всю самое не обходимое. Древесину, камень, металлы, и необходимое золото. Легионеры должны получать жалование, иначе они взбунтуются. Бывал Гарет СтоннКассел в одной такой переделке. При битве за Иниское плоскогорье. Жалования не было уже почти полгода и легионеры начали дезертировать, некоторые готовили бунт и лишь холодный расчёт помог тамошнему капитану, имя которого Гарет не помнил, выиграть время, казнить бунтовщиков и уговорить легионеров держать позиции до последнего. Правда в скором времени пришлось платить всем годовое жалование. А Гарет не мог допустить чтобы его солдаты начали бунтовать, а иначе Гарет СтоннКассел прославиться как второй Золотой капитан.
Как только утерянная труба прозвучала легионеры вмиг проснулись и были готовы исполнять указания командира. Как только всё повозки были выгружены, а караваны уехали, Гарет отдал приказ: латать стены крепости, чинить башни и разбирать завалы, сделать всё, чтобы крепость была готова к возможной, а скорее всего грядущей, осаде. Глупо было надеяться, что среди легионеров были профессиональные каменщики. Однако, вместе с караваном, в крепость прибыли путники, один из них оказался беглый инженер Боривик Мурнитара, что как нельзя было лучше, чем латать крепостные стены как попало, нужно было дать место профессионалу своего дела, это так же было хорошо, как для Гарета, так и для крепости.
— Значит, беглый инженер, мда? Отчего же вы бежите на юг, Боривик, в самое пекло? — Гарет присел рядом со старцем, с седыми волосами, морщинами, глубоким взглядом и одним видящим взглядом, Боривик Мурнитара глянул на Гарет, по-старчески добрым взглядом и ухмылкой, он ответил. — Долгая это история, друг мой. — Гарет кивнул и сказал
— Капрал Грис! Неси мне и нашему гостю перекусить. Быстрее –
— Есть, капитан — капрал откланялся и в пару минут принес из-за стойки кружки с пенистым хмельным напитком и закусками. Старик принялся рассказывать, даже не дожидаясь Гарета.
— С севера я капитан, с Хагарена. Всю жизнь посвятило архитектуре, военным постройкам: рвам, онаграм, катапультам, требушетам, осадным башням и много чего другого, я пережил по меньшей мере два десятка осад, лично проектировал стены и башни, планы осады, как обороны, так и захвата, служил всем легионам и вот, теперь, догнанный старостью, иду на юг, так могу хоть как-то помочь. Я ведь инженер, изучаю искусство фортификации. Если, к примеру, вам нужно снести стену, то это задача для меня. А если вам понадобится построить стену, я и тут помогу, хотя по времени это выйдет дольше, да и денег потребуется больше. А в бегах я давно, было дело в замке Гринхаль. Я не достроил башню, не было денег и подходящих ресурсов, а смотритель, дурак, полез на эту башню, вот она и рухнула, а мне сказали не вякать иначе упекут в темницу. Внуки и дети мой давным-давно разбрелись по свету, а мне надо на что-то жить. — спокойно и непринуждённо говорил Боривик, изредка пригубив пива.
— А вы согласны починить эту крепость, соорудить онагры, подлатать башни? А с лихвой могу заплатить. — предложил Гарет — Этого, капитан, я и ждал! На жалование в три стони золотых, я готов сделать из Кулдара произведение оборонительного искусства! — старик словно прозрел и засветился от радости. Они пожали руки и спустя полчаса трапезы они отправились осматривать крепость. Опытному архитектору и инженеру, такому как Боривик Мурнитара, хватило буквально часа, чтобы оценить состояние крепости. Он выразился в десяти словах: — Хреново, хуже некуда! Остов дракона и то проще оборонять будет! -
— Ну, Мурнитара? Сможешь, как ты там говорил? Сделать из Кулдара произведение оборонительного искусства? — старик усмехнулся в ответ на слова Гарета. — Дай людей, камень, древесину и кирку, будет тебе искусство! — Гарет лишь кивнул и фыркнул — Добро пожаловать в Пятнадцатый Красный Легион.
На следующий день в Кулдар пришли рекруты Амахрского гарнизона, их то Гарет и определил под командование нового инженера красного легиона. С пятого дня, когда крепость была занята, Боривик начал работы. Расчистку завалов и подготовка к починке стен и башен, легионеры обтёсывали камень и дерево, под чутким надзором старика, подготавливали всё самое необходимое и принималась за работу, другие легионеры тоже были заняты делом, в отличие от тех, кто занимался строительство, или как говорили между собой солдаты «реконструкцией», большая часть легионеров проводила в тренировках, иногда сменяя друг друга у стен и в патрулях. Несколько отрядов по приказу Гарета отправились за стену, на разведку и поиски легионов, что отправились за Аннону. Один из таких отрядов состоял из трёх человек, чтобы не привлекать лишнего внимания, одетый в простые доспехи наёмников, чтобы управиться за более короткие строки. Новоиспечённый капрал Айдан Анкит и в его подчинении два брата-близнеца. Терон и Корр Мейстланды.
— Последние указания, все легионы, что вы сумеете найти, должны вернуться в Кулдар, если легион пал, найдите его знамя, ясно? — все трое покорно кивнули.
— А почему мы должны одеваться как наёмники? — переспросил Терон, поправляя на себе кольчужную рубаху и надетую поверх кожаную куртку. Корру наоборот было легче, так как на нём было что-то на подобии мантии и плаща. На Айдане был стальной нагрудник, налокотники и наколенники. Если Терон и Корр держались свободно, то пятилетняя легионерская выправка Айдана его выдавала. Гарет окинул всех троих ещё раз
— А не проще надеть легионерские доспехи и прочесать окрестности? — пробормотал Корр.
— Неизвестно на сколько сильно противник занял местность за Анноной, вам будет сподручней выдавать себя за странствующих наёмников, надеть доспехи легиона, всё равно что нести знамя. Если вдруг вы сумеете найти нам ещё союзников, или как-то вставить палки в колёса войск Лоренца, награжу за инициативу. Удачи, легионеры. — Гарет кивнул и всё трое вышли из таверны.
Два знамени развевались на башне южных ворот, куда трое ребят направлялись. Ветер реял ткань знамени, раскрывая рисунки, дракон и волк гордо реяли над Кулдаром. А отряд из трёх человек отправлялся на разведку. Пробыв почти неделю в крепости, Айдан не очень-то и хотел в бой. Каждую ночь, стоит ему закрыть глаза, как убитые им южане и легионеры из его полка, его друзья, изувеченные и окровавленные, представали перед ним, и часто Айдан просыпался в холодно поту, а после этого не мог уснуть ещё несколько часов. Жить на казарменном положении Айдан, в течение пяти лет привык к кухне, в которой основой была каша с салом и кусками мяса и ломтём хлеба, роскоши не было от слова совсем, но каждый чем-то да жертвует. К тому же нужнику, или бане, в которых зачастую было человек десять, а то и больше, Айдан тоже привык, стеснения не было, что естественно то не безобразно. К холодным койкам или камню под головой, и часто быть покрытым слоем грязи и пота от походов, натертостям от доспехов, Айдан тоже привык, пять лет в легионе, с пятнадцати лет Айдан рос в легионе и ко многому привык.
Но тот же самый первый бой, в котором Айдан отличился дуэль с вражеским командиром, ему казался чем-то пережитым, но дико страшным и отвратительным. Кровь, кишки, отрубленные конечности, крики и грязь, ещё лежа в лазарете Айдану хотелось просидеть в бане неделю, лишь бы вымыть эту кровь и гряз из-под ногтей. Терон и Корр, неунывающие братья наоборот рвались в свой первый боя. Айдан понимал, приказ есть приказ, а это значит он найдёт все три легиона, а если удастся, привлечёт ещё союзников. Ещё один разок, взглянув со стен на даль, в сторону юга, Айдан убедился, знамёна Лоренца Кон-Итьена видна с крепостных стен, по крайней мере, их очертания…
***
Спустя пару дней после отъезда отрядов, работы закипели с новой силой. Старый Боривик и рекруты под его началом трудились не покладая рук, но вскоре ещё дюжина путников подошла к крепости, однако, эти путники оказались, если так можно выразиться, хорошей новостью.
Гарет в тот день гулял по стенам, чтобы размяться, рабочие сновали туда-сюда, а капитан старался им не мешать. Встав на стене северных ворот, Гарет глядела в северную даль, с севера, из глубин империи, шла дюжина. По началу это были точки, потом приобрётшие очертания человеческих фигур. Эти двенадцать человек шли торжественно и не спеша. Гарет глянул на них из-под подзорной трубы и, мягко говоря, был удивлён. Это были боевые капеллан Кровогорья, а возглавлял их не кто иной, как старый и хороший друг детства капитана СтоннКассела. Капеллан Пауль Дейн! Все двенадцать боевых капелланов были облачены в бело-чёрные рясы с длинным подолом, поверх кольчужных рубах. Их лица закрывали остроконечные шлемы с забралом, через которое было видно лишь их глаза. На поясах, чтобы было удобно дотянуться правой рукой, красовались боевые палицы и булавы, а с левой стороны тяжеленный магические тома, благодаря заклятиям в которых капелланы творили сверхъестественные вещи. Главный из них, Пауль Дейн, шлема не носил, это сразу позволяло его узнать. Немного вытянутое лицо, голубые глаза, коротка стрижка, лицо, покрытое шрамами и извечная ухмылка. -
Пауль Дейн! Чтоб тебя драконы сожрали! Сколько лет, сколько зим? — радостно прокричал Гарет спускаясь со стены.
— Гарет СтоннКассел! Да чтоб Ненасытный меня поймал в свои сети! Пять лет не виделись! — оба старых друга наконец встретились и обменялись рукопожатиями на воинский манер, взявшись за предплечье, а после, вовсе как братья, обнялись. Гарет положил руку на плечо Пауля
— Я думал ты где-то в Илайтане? Что вас сюда привело? — Гарет оглядел остальных капелланов, который были невозмутимы своим внешним видом, от них так и источало, святостью?
— Проходили через Амхару, слухами город полон и слышал, мол СтоннКассел собирается с малой армией оборонять Кулдар от пятидесятитысячного войско Лоренца Бунтовщика. Вот и подумал, что тебе, дурню, понадобиться моя помощь! — Гарет покачал головой и ответил
— Добро пожаловать в Кулдар, капелланы! — другие подчинённые Пауля молча кивнули и наконец сняли шлемы, все в шрамах, повидавшие множество осад и неисчислимое количество боев, они служат примером для других солдат, Гарет был несказанно рад.
— Где нас можно разместить? — спросил один из них, более молодой и кучерявый — Есть одно место, нашли пару дней назад. — проговорил Гарет, отводя капелланов вглубь скалистых казарм. Тринадцать человек шли по каменным казармам, который сейчас служили домом пятнадцатому легиону. Каменный койки, со шкурами зверей вместо одеял и подушек, несколько печек, что топились постоянно в разных участках зала. Было не тепло и не холодно, спать можно и не окоченеешь, наверное…
— Довольствуемся тем, чем можем. А вот это вчера откопали. — сказал Гарет, встав в стенном проходе, который напоминал дыру от требушетного снаряда, по одному, капелланы вошли в зал и были поражены увиденным
— Святилище Старых богов… — прошептал кто-то из них. Святилище было большим, у трёх стен стояли три высоченные статуи старых богов. Слева стояла Мирана, женщина с огненно-рыжими волосами и огненным кубком в руках, её звали Бессмертным Фениксом. Справа стоял Дуратхар, его звали Хитрым Змеем, за спиной он держал нож, а в правую руку тянул, словно пожимая. Посередине стояла Адэонеса, богиня равновесия, держащая в руках чащу весов, её звали Рыбой Глубин. Сам зал был десять метров в высоту. Дух завораживало от того, насколько величественным был это зал, огонь в кубке Мираны горел до сих пор, золото в чащах Змея лежала целая горя, а вода в чаще Адэонесы была чистейшая, словно родниковая.
— Легионер случайно бочку об стену ударил, а стена рухнула. — прокомментировал Гарет, его голос эхом расходился по залу.
— Мы не привередливые, здесь и расположимся. Капелланы! Проверить это место, освятить, всё как обычно, а капитан пока меня введёт в курс дела. — капелланы послушно принялась за работу, тяжелой походкой шагая по залу, эхом отдаваясь от стен, пока Гарет и Пауль выходили из казарм.
— Мы пять лет не виделись. Как сам, Гарет? Дети, семья? — спросил Пауль — Да что там. Армия — моя жена, легионеры — мои дети. Орин в Уэйстеке, Ариана, Адриана и Кира в Кинхарте, а я здесь. Когда мы кстати последний раз виделись? –
— В Кинхарте, на балу императрицы, я после него всё в церкви был, тоже как-то не до семьи было. — Такая вот наша судьба. — только и ответил Гарет. Они вошли в таверну и склонились у стола с картой
— Выпить? — спросил Гарет
— Нет, пока что. — ответил Пауль
— Помню я те дни, когда мы веселились, хорошее было время, но у нас война, а поэтому слушай. –
В ближайший час Гарет объяснил Паулю положение дел, кого он отправил на поиски легионов, сколько человек у него в подчинении и прочие.
— Слухами земля полниться. Сыновья Мейстланда тоже с тобой? –
— На разведке с новоиспечённым капралом Анкитом. — ответил Гарет
— Хммм, Анкит? Часом не сын Мартина Анкита? Командира Грифонов? — удивлённо спросил Пауль
— Его самого. Парень умный и смешенный, пять лет назад поступил под моё командование. Как ты сам говорил, земля слухами полниться. Толи Мартин его сам отправил в легион, толи парень сбежал, я его не расспрашивал. — говорил Гарет
— Мартин Анкит знавал я его, его жена, по-моему, Лара, да? Кажется, мы все трое были при Карден-Холле, так давно это было — Пауль вспоминал Битву за Грифоний Утёс Карден-Холла, когда Мартин Анкит верхом на грифоне бился против восставших легионов. Тогда Пауль только-только начинал службу капелланом, как послушник, помощник капеллана. Страшные это были времена. Так же Пауль вспоминал семью Анкитов. Мартин и Лара. Легионер и лекарка. Так же, как и Гарет занял Анкитов, но юному Айдану Гарет об этому не говорил. — Мда, после этого Мартин ушёл в отставку, воспитывать сына, и вряд ли он бы отправил сына в легион, Лара бы закатила скандал. Может быть пацан и сам ушёл. –
— Думаешь за ним могли охотиться? — спросил Пауль. Гарет чётко понял, о чём говорил Пауль
— Возможно. — промычал Гарет. Иногда лучше молчать и подгадать момент, когда можно о чём-то рассказать.
Может Гарет и скажет парню, что он знает его родителей, но это будет позже. Ещё пару часов Гарет и Пауль вспоминали былые времена и обсуждали планы обороны крепости. Большая часть бойцов легиона была сильно верующей, а капелланы могли поднять их боевой дух до неимоверных высот. Когда человек верит, он готов пойти на всё, пока вера в победу непоколебима, пока солдат сердцем и душей верит, что боги благоволят ему, его силы не иссякнут. Вера — стрежень. Только необходимо не допустить фанатизма, иначе всё полетит коту под хвост. Сами легионеры были необычайно рады приходу капелланов и словно с новыми и свежими силами принялись латать стены под неусыпным наблюдением Боривика и тренироваться ещё усерднее. В то время, пока Пауль отдыхал от долгой дороги со своими капелланами, Гарет принялся разбирать письма, что пришли с гонцом буквально пару часов назад. Та ещё работка. Капитану Гарету предстояла ещё долго работать, как и всем в Крепости Кулдар…
***
Зелёные огоньки играли на стене, перепрыгивая от одного слова начертанного предзнаменования к другому. Орин СтоннКассел наконец вышел из оцепенения и словно ошпаренный кипятком отскочил от стены. Блексворд сам того не ожидая отошёл на пару шагов назад и пытался окликнуть командира, которого словно молнией ударило. Сам Орин буквально на минуту погрузился в себя, словно видения, отрывки из его детства пробегали у него перед глазами. Его отец — Эврадар видел в Орине мессию, который исполнит всё пророчества, что предрекла Альвева и предсказал Скарлайт. Орин путём не знал сказок, но наизусть знал каждое пророчество Климэнда. Из-за этого он приходил в гнев, всю сознательную молодость он рос под эгидой пророчества и судьбой всеобщего спасителя и мессии! А самого Орина никто не спросил, он так — инструмент божьей воли! Орин не хотел быть спасителем, мол ты мир спаси, но ты погибнешь или сойдёшь сума, или будешь держать древнее зло, но мы тебе памятник поставим! «Ещё чего!» злился про себя Орин.
— Орин! С тобой что?! — Блексворд не выдержал и подскочив к Орину начал трясти его за плечи. Только сейчас сам Орин понял, что держится за рукоять своего меча.
— Дай мне пару минут прийти в себя, а пока, посчитай, сколько здесь тел и на выходе тоже… иди Тангер. — Орин сплюнул в строгое и принялся дальше рассматривать стену с письменами и зелёными огоньками. Рукой проводя по стене, что была вся в пыли, Орин изредка находил очередные начертания на древнем наречии. Всё тяжелее и тяжелее было читать эти странное и древние письмена и в конце концов, Орин плюнул на это дело и стал успокаиваться, вскоре и Блексворд быстро управился со своим делом.
— Шесть сотен, может быть чуточку больше, знамя порвано в лоскуты, не знаю какой это легион — проговорил юный Тангер, окидывая горы трупов свои взглядом. Оба легионера вышли на ступеньки Зиккурата и принялись пить чай, что Блексворд таскал во фляге. Глотнув ещё тёплого травяного чая, Ори поднял голову, туман всё также тяжёлым облаком написал над ними, очередная магия, которую они не понимали.
— Настолько хреновое детство вышло? — спросил Блексворд, Орин поднял бровь в вопросе
— Ты бормотал что-то про отца, мол ненавидишь…ещё десятками проклятий сыпал. -
— Не детство вышло хреновым, а отец попался хреновый, хоть и родителей не выбирают, а Эврадар СтоннКассел был тем ещё подонком. Всегда думал, что лучше бы я был каким-нибудь бастардам, нежели его сыном, хе-хе смешно… ты это, без обид. — Орин глотнул чая из фляги и помотал головой
— Я узнал о своём происхождении, в шестнадцать лет, тогда-то меня в легион и забрали, матери не знал, а лорд Ааронт, хоть он и мой кровный отец, но он — командующий, а не, папа. Кто повыше меня, кто пониже, все зовут бастардом. А мне? А мне плевать, но поверь, бастардом ты бы быть не захотел, вы — СтоннКасселы рождены быть лордами и героям. Это я так, к слову, и не подумай, что я подлизываюсь. –
Блексворд грустно опустил взгляд под ноги. «Если ещё раз дам слабину, и я и юнец погибнем, он ведь отчасти прав, я как ни как лорд.» Ежу более воодушевлённый, Орин вновь собрал вещи и начал говорить.
— Ааронт сказал, что ренегаты, по слухам, выкрали содержимое могилы Эйдэна Четвёртого. Насколько я знаю, с собой в могилу он унёс Альманах Эльноры, первые заклятия Некромантов, и Глаз Левиафана, кольцо, которое способно повелевать любым смертным. Только одному Ненасытному известно, зачем они сюда пошли и зачем открыли Зиккурат, а наша с тобой задача, вернуть артефакты, и как мне подсказывает чутьё, остановить неминуемую катастрофу. Мы пойдём в глубины Зиккурата! –
— Так, я всё правильно понял? Конечно, я понимаю, что СтоннКасселы любят самоубийственные планы, но идти туда, не зная все подробностей… -
— Времени мало, у нас есть приказ, а ещё…ещё я чувствую, что, если уйдём, совершим большую ошибку. Пошли. –
— А я только есть захотел… — пробормотал Блексворд. Оба они зажгли факела и медленным шагом, спускаясь в кромешную тьму, шли по спиральной лестнице, каменной кладки, вниз навстречу тьме. Каждый шаг они делали медленно и аккуратно, свет факела освещал лишь несколько метров перед ними, а дальше виднелась лишь тьма, казалось сунув в неё руку и уже и не высунешь. Опираясь на стену, бряцая латными сапогами и треща факелами, два чёрных легионера спускались вниз, всё более отдаляясь от света поверхности, погружаясь в тишину. — Знаешь, Блексворд. Я ведь долго думал над тем, чего это ренегаты сюда пошли и у меня созрело два варианта. Ты знаешь, как проявились Некроманты? –
— Пффф, любой ребёнок знает. Ненасытный обманом дал жителям Эш’Хайгра силу повелевать жизнь и смертью, однако, чем сильнее используешь это силу, тем больше она требует. Люди Эш’Хайгра оживляли своих мёртвых возлюбленных, друзей и знакомых, лорды воскрешали древних королей, однако они не знали, что Ненастный их обманул, и они воскрешали не тех, кого знали, они воскрешали мертвецов. Извращённые скверной и магией, они стали Некромантами. Повелителями Мертвых. А Ненастный, словно кукловод, играл ими, натравляя на живых, но вскоре некроманты поняли, что их обманули и они тут же восстали против Ненасытного, перекроив его скверну, заменив её своей магией. С тех пор, они воюют как с живыми, так и с исчадьями Ненасытного, без возможности покинуть этот мир… — Орин еле заметно кивнул в этой темноте
— Во времена четвёртой эры, Императрица Некромантов Эльнора, написала альманах, в котором были записаны практически все заклинания Немертвой Магии. Ненастный вновь пустил свои каверзные руки и осквернил последний ритуал. Если этот ритуал прочесть в Зиккурате, то вся нежить встанет под власть Ненасытного, Последнего Старого Бога. — Блексворд удивлённо воскликнул, а точнее протараторил
— Хочешь сказать, что эти ренегаты осквернены?! Хочешь сказать, что они служат Отцу Тёмной скверны?! — Это один из вариантов! Во втором случаи, я считаю, что ренегаты, пожелали отчистить альманах от силы Ненасытного, это маловероятно, но возможно, а для этого нужен могучий маг и колоссальное количество магии, коего в Тихом Плато уйма. Вот теперь Блексворд, нам с тобой, придётся надеяться на лучшее, а готовиться к худшему, впрочем, как всегда! — в горле Блексворда пересохло, а сердце застучало ещё сильнее.
— Так, мне уже неприятно становиться от всех этих историй, может, как-нибудь отвлечёмся? — Блексворд поморщился, когда в его горле пересохло, он старался держаться ближе к Орину. В конце концов, они спустились по спирально лестнице вниз, и вышли к большой, огромной пещере, через центр которой проходил массивный перекрёстный мост. Сталагмиты остриём свисали с потолка, стены пещеры были естественные, однако некоторые места были словно специально обтёсаны, под арку, что вела к очередному ходу, коих в пещере виднелось не мало.
— Ну и как же? — Ну, к примеру, почему ты так сильно ненавидишь своего отца? Насколько я слышал, он был героем Кинхарта. –
— Даже не знаю, за то, что он лупил меня, брата и сестру почём зря? За то, что закатывал матери постоянные скандалы? Что для него я был не сыном, а проклятым мессией, который должен был пожертвовать собой ради общего блага? Я терпеть не могу Эврадара, пусть он и дал мне всё, что знал сам, но его я простить не могу. Намереваешься стать моим лекарем, а? –
— Нет, просто если ты ещё раз впадёшь в ступор, мне придётся тебя защитить! –
— Вперед, Блексворд. Ренегаты Ненасытного ждут! — Именно это мне и не нравится! —
Наконец-то они вышли к самому мосту, их вновь встречала тишина и редкие звуки, который эхом разносились по сторонам. Свет от факелов освещал буквально пару метров от них, и легионерам приходилось идти на ощупь. Пройдя ещё с десяток шагов, они наткнулись на ещё несколько тел. Пока Орин осматривал тела, Блексворд подошёл к краю моста, казалось, что мост знал лучшие времена, часть его была обрушена, сам мост обветшал, и казалось, качался от каждого шага. В сознании крались два вопроса. «Кто возвёл этот мост?» и «Здесь кто-нибудь есть?» Блексворд глянул в низ, был слишком высоко, прыгни туда и разобьёшься насмерть. Кто-то или что-то мелькало внизу, словно там водяная гладь, и что-то в этой воде да водиться. Где-то вдалеке, на другом конце. Где мост обрывался, виднелась башня, так же было и на противоположном конце, башни взмывали к самому потолку, изображая колонны. И Блексворд был готов поклясться, что там, в очертаниях башни мелькали тени, похожие на человека, с горящими глазами, но тени были словно облака пара или дыма. Вдобавок ко всему, это странная, резонирующая тишина, и звуки движения каменных пород над головой и осыпающегося камня, летучие мыши, что махают своими крылами! Блексворд невольно взглотнул комок, вставший в горле, и подошёл поближе к Орину. Больше всего, если так можно сказать, в резонирующей тишине гармонировали плески воды и падающий песок, что эхом разнеслись по пещере. — Блексворд, глянь ка — проговорил Орин, поднося факел ближе к телу. Блексворд глянул и отвращённо поморщился. Вздутые чёрные вены на лице ренегата, красные кровавые глаза, синие губы и бледная кожа, всё говорило об одном…
— Осквернённый… — только и вымолвил он — Значит, Блексворд, готовимся и ждём худшего. Ненастный вновь пустил свои каверзные руки в наш мир. Идём к центрально башне… — как только Орин поднял факел, мост затрясся, заходил ходуном! Сначала медленно, толчками и потрясаясь, затем всё быстрее, словно при землетрясении. От таких толчков, Блексворда отшатнуло к краю, факел упал в самый низ, словно мотылёк во тьме, он упал прямо водную гладь, в которой виднелись чешуйчатые и длинные создания, Блексворд замахал руками, чтобы держаться, в это время его за доспех подхватил Орин и силой оттащил от края. Сердце Блексворда ушло в пятки и продолжало биться там. Орин подхватил факел и Блексворда, и они оба рванули к центральной башне. А мост всё продолжал трястись. Они бежали и вопили, вопили что есть силы, было страшно, очень страшно, земля под ногами могла рухнуть в любой момент, и они бежали сломя головы. Казалось, что вот она, лестница к центральной башне, спасенье! Но очередной сильный толчок обрушил часть моста прямо перед ними, они тут же отшатнулись назад. Времени не было, Орин кинул факел на ту сторону и прокричал
— Прыгая с разбега! –
Блексворд ошарашенный этим подумал возразить, но адреналин в крови заставали его отбежать на несколько метров и прыгнуть с разбега, несмотря на то, что он был в доспехах, жить то охота! Вложив в прыжок все силы, он кое-как допрыгнул и на четвереньках отполз от края, мост продолжал рушиться, и Орину предстоял прыгать куда сложнее и дальше. Взяв максимальный разгон, он прыгнул, вопя во всё горло. Не хватило пары сантиметров, Орин ухватился за край и начал потихоньку сползать, пытался удержаться и с помощью ног залезть наверх, но Орин уже держался буквально на пальцах, но тут же выскочил Блексворд, который поймал Орина за руки и стал тащить наверх. Из последних сил они смогли забраться к центральной башне, после пары секунд, они, подобрав факел, помчали внутрь башни. Земляные толчки со временем стихли.
— Блексворд, с меня годовое жалование! –
— Ловлю на слове! -
Глава 5. В глубин
Месяц Ясных Лет. 21 число. Кавутен.
Когда они забежали в башню, подземные толчки стихли и лишь порода над их головами, казалось, ещё трепеталась. В этой башне не было ни лестницы, ни ступеней наверх или вниз, лишь посередине стоял рычаг, который Блексворд по неосторожности двинул, запнувшись в кромешной темноте. Как только рычаг достиг противоположного положения, сама башня затряслась, из противоположных концов этого помещения, послышалось, что словно из труб выходил пар. Её стены завертелись и платформа, на которой стояли Блексворд и Орин, начала спускаться вниз. Это было совсем необычное ощущение. Они стояли неподвижно, а платформа, со скрежетом и выпущенным паром, который во тьме окутывал их, медленно двигалась вниз, при этом, всё внутренности легионеров, словно по команде, испытали чувство того, что сейчас, они окажутся в верхней части тела. К горлу подступил противный комок, а в висках застучало так, словно Блексворда ударили молотком по шлему, при этом шлем был на голове.
Они спускались несколько минут, свет от факела всё тускнел, покуда не потух,
оставив легионеров в полной тьме. Прошло ещё несколько минут, пока платформа не остановилась окончательно. Всё замерло, кое-как привыкшие к темноте глаза Орина различали силуэт Блексворда в клубах пара.
— Орин! Ты здесь!? — воскликнул Блексворд — Угомонись… я здесь… твоё дыхание слышно за лиги отсюда. –
— Я…ничего не вижу… ничего…кромешная тьма…где…где факел? –
— Потух. Блексворд, успокойся. — Орин, здесь есть выход? Я…я боюсь замкнутых пространств! — Блексворд, слушай меня, всё будет хорошо. Главное, успокойся, нащупай в рюкзаке огниво и фонарное масло, я достану фонарь. –
Блексворд дрожал, стены давили на него, пар окутывал его, заставляя усиленно потеть. Его губы дрожали, пальцы начинали неметь, сердце готовилось выпрыгнуть из груди. Он медленно опустился, на каменный пол, снял с себя рюкзак и начал шарить по нему. После пары минут он нащупал огниво и круглую баночку, в темноте было не разобрать, но в рюкзаке, насколько Блексворд помнил сам, было только фляга и масло. Кое-как разглядев очертание Орина, Блексворд подал ему огниво и масло. Орин в свою очередь, словно слепой котёнок, нашёл фонарь, ощупывая себя, с ног до головы, затем, прищуром глаз смотря на очертания Блексворда, который протянул ему огниво, Орин опустился вниз, присел на кукурки, поставил фонарь и взял в руку огниво и масло. Спустя ещё несколько минут копошения, Орин сумел зажечь фонарь. От этого им обоим стало на много легче. Тусклый свет фонаря пробивался сквозь клубы тёплого пара.
— Пар! Проклятый пар! Будь он горячим, мы бы сварились в доспехах! — процедил Блексворд
— Я спокоен. — Блексворд выдохнул.
— Почему башня двигалась?
— Гномья работа, друг мой, я не знаю, но явно к работе над Зиккуратом звались лучшие гномы-механики. –
— Гном… некроманты… Ненастный и осквернённые… весело будет -
— Что делаем дальше? –
— Выбираемся отсюда. — ответил Орин. Он прошёлся по кругу, осматривая каменные стены, с металлическими вставками, что явно служили опорой той башне, в которой они сейчас находились. В том месте, откуда они вошли, не было прохода, была лишь стена, зато в другой стороне, расположились массивные металлические двери, украшенные древним орнаментом, на древнем наречии. Красивые завитки контрастировали с грубыми рунами, что были начерчены на самом верху, слишком длинное высказывание там красовалось. Орин понял всё слишком дословно, но это не отменяло того, как это можно было интерпретировать.
— Оставь надежду всяк сюда входящий, входя сюда, забудь кем ты был, забудь тех кого любил, ибо Зиккурат Ин-ар-Хартум, что был возведён тысячами душ, не жалеете принимать в свои залы невеж и осквернителей… поверни назад, ибо Тьма, что покоится в этих богами забытых руинах, должна быть непреступна. А если ты желаешь войти в те руины, цена такая же древняя, как и то, чем клялись Первые…… - Орин нахмурился и сплюнул в сторону. Блексворд уже пришёл в себя и лишь спросил
— То, чем клялись Первые? Это ещё что? –
— Кровь, юный Тангер. Кровь. — хмуро произнёс Орин, снимая перчатку
— Орин погоди… если с тобой что-то случиться, дело придётся довершать мне или если я погибну, ты будешь идти до конца, а кто поверит мне, если я выберусь один, кто поверит бастарду? Ты — СтоннКассел, тебе поверят. Позволь мне. — Блексворд тоже снял перчатку и уже достал нож — Я старше тебя по званию и по возрасту, я должен платить. Ты же видел толчки, землетрясений не было в этих местах три эры! Если и вправду что-то случиться и выживет один из нас, а я этого допускать, не намерен, то именно тебе придётся остановить ритуал этих осквернённых ренегатов и не допустить ещё одного Хода! –
— Орин, у тебя, как я знаю: брат, сестра, жена, дочь. Я — неузаконенный бастард, мне терять нечего, а тебе есть что терять. — Блексворд неожиданно для Орина уже порезал руку, зашипел и провёл кровавой ладонью по стене, надпись загорелась зелёным огнем, и дверь с грохотом, сбрасывая вековую пыль, начала открываться. Орин вновь надел перчатку и проговорил
— Чтобы там не случилось, мы справимся. — Блексворд лишь кивнул и они направились в открывающийся проход, из которого, что было странно, лился тусклый свет, наполненный пылью. Странно было осознавать, что одна часть Зиккурата была построена гномами, а другая работниками нежити. Эти башни, что спускали платформы вниз и испускали пар, явно были гномьей работой, ведь только гномы строили всяческие механизмы в камне, что работали на пару. Однако, ворота, что требовали кровь в качестве платы, явно были работой некромантов, которые обожали строить древне орнаментные ворота, что требовали плату или всяческих клятв. Они шли по ступеням вниз…
Когда они вышли из башни, перед ними предстала абсолютно другая картина. Не было того холодного камня и золотистого металла, что окружал их в башне, не было той кромешной тьмы, что ступала за ними по пятам, нет, этого не было. Их встретил огромный зал, с наведёнными мостами и стенами, в стенах было множество ходов, но по всей видимости, это были могилы. Внизу виднелось всё та же чёрная водная гладь, что в прошлой пещере, Блексворд невольно поморщился и взглотнул. Тусклый свет, освещающий сотни, а то и тысячи пылинок, исходил откуда-то сверху и он явно был неестественный. На стенах висели зажжённые факела и огненные чащи, с потолка свисали покрытые временной ржавчиной цепи, а очередной мост заворачивал налево, в очередной проход. Могилы расположились даже на самом мосте, вырисовывая зигзагообразную свободную дорожку.
— Сколько же здесь похороненных? — спросил вслух Блексворд
— Неважно, главное к ним не присоединиться, пошли, тихо и аккуратно. — ответил Орин. Блексворд хмыкнул. Глазами пробегаясь по стенам, он насчитал почти семь сотен и это только на одном участке, а стены шли всё дальше, могилы располагались и вверху и внизу. Здесь явно поработала не одна и даже не одна тысяча кирок, сколько лет строился Зиккурат Ин-ар-Хартум? Сотни? Тысячи? Всё это возводили не просто так, а с определённой целью, это изваяние источало холодное величество и мрачность, что вкладывали каменотёсы и каменщики. Не было ощущения, что сейчас всё это упадёт им на голову, казалось, Зиккурат тихо дремал, и оба они слышали гул, похожий на сопение спящего дракона или гиганта. Они ступали так тихо, как могли, изредка бряцая доспехами и переговариваясь, стараясь не превышать голос.
— Странно… Ин-ар-Хартум, Зиккурат тысячи душ. Орин, как вообще создавались Зиккураты? — спросил Блексворд, обходя очередной саркофаг на мосту
— Душами, друг, душами. Сотни и даже тысячи душ уходили на то, что вдохнуть, Немёртвую жизнь в эти залы, где покаются сотни тысяч смертных. Они ждут очередного часа, чтобы подняться на Ход. А души тех несчётных, несчастных бедолаг, те, кому не посчастливилось умереть сразу, становились частью этого места, они — Зиккурат, а Зиккурат — они. Ты можешь себе представить, что твоя душа на веки заточена здесь, бродит, одинокая, холодная, неприкаянна? Можешь представить, что холодный ветер, обдувающий эти стены, обдувает тебя самого до самых костей? Что ржавчина и мох, покрывающие стены, покрывают тебя изнутри? Что кровь, которая проливается здесь, течет по тебе? Это их дом, Блексворд, они ждут, смотрят, если ты грабишь и оскверняешь — становишься частью Зиккурата. Пришёл почить их память, они помогут тебе выбраться, если заплутаешь, пришёл захватить их, они помешают тебе, захватишь их, станешь их частью. По крайне мере, то те легенды и слухи, что знаю я — Блексворд недовольно взглотнул, но промолчал, чувствую напряжение и холод изнутри себя. На миг ему показалось, что вперед что-то мелькнуло, поэтому он держал руку наготове, чтобы при случае опасности выхватить клеймору как можно быстрее.
Они шли, час, два, может быть три, Блексворд не знал. Внутренне часы Орина подсказывали ему, что сейчас уже полдень. Пока они не были голодны, и продолжали идти по мосту, который вёл в одном направлении, время от времени петляя. Проходя сквозь огромные арки из зелёно-чёрного камня, они всё дальше и дальше входили вглубь Зиккурата, уже давным-давно сбившись со счёта, что в стенах было саркофагов. Наконец-то они вышли к очередному, небольших размеров залу. Посередине зала стояла статуя женщины, которая сложила руки таким образом, чтобы права рука находилась внизу, ладонью вверх, с полусогнутыми безымянным пальцем и мизинцем, а левая рука находилась над правой, с так же согнутыми безымянным и мизинцем. Указательный и средний пальцы были выпрямлены, а больше оттопырены. Статуя смотрела в один из четырёх проходов, а именно в тот проход, который вёл вниз. Четыре развилки. Из одной пришли Блексворд и Орин, другая, ведущая вниз, была заперта тяжёлой решёткой, с толстыми и плотными прутьями, сквозь которые не протиснула бы даже мышь. Два других прохода вели налево и направо. Они были открыты. Орин и Блексворд потихоньку осматривали старый и пыльный зал, который кое-как освещался факелами на стенах, того неестественного света, что был в зале с мостом уже не было. Лишь свет факельного огня, и вновь зажжённого фонаря на поясе Орина, помогал осмотреть этот зал. Блексворд поднял старый пыльный и завалявшийся факел и зажег его от фонаря. -
Что это за зал? — спросил Блексворд, осматривая правый проход, огромная арка, выполненная в каком-то старом стиле, вела куда-то вперёд и наверх.
— Если бы я не знал, где похоронена Эльнора Аловес, Императрица Некромантов, то предположил, что это её могила. — ответил Орин осматривая статую женщины, в которой он признал эту самую Эльнору, нужно было признать, что сама статуя была выполнена красиво, впрочем, по легендам, оригинал отличался ещё большей красотой. — Проклятье — прошипел Блексворд. Всего лишь десяток шагов и Блексворд оказался уже по ту сторону арки, всё затряслось вновь и прутья решётки, что были в этой арке, с грохотом опустились, а из левого прохода послышался истошный и страшный виз, вперемешку с гомоном.
— Тангер! — не выдержал Орин, обнажая меч. Он соскочил с места и уже водил остриём меча по воздуху, предвкушая битву.
— Я не хотел, я сделал всего лишь пару шагов! — Блексворд занервничал, но он продолжал держать себя в руках, ухватившись обеими руками за прутья. — Орин! Что делать!? — кричал Блексворд. Орин подбежал к решётке, что разделяла их и протараторил. — Беги! Ищи обходной путь, если сможем, мы встретимся вновь, а теперь пошёл! — Блексворду ничего не оставалось, как рвануться с места и бежать вдоль этого прохода. Орин готовился к схватке.
***
Орин круговыми движениями водил мечом по воздух. Рюкзак он уже сбросил, напрягся и сосредоточился, как мог. В воздухе уже веяло гнилью, разлагающимися трупами и кровью. В свете факелов лезвие клинка блеснуло, когда Орин почувствовал, как что-то схватило его за ногу. Он в одно мгновение рубанул в эту сторону. Три мертвеца восставали из грязи и пыли, кто без руки или части тела. Они рычали, холодными глазами смотрел на него. Орин отскочил к статуе и бегом оглянулся, визг со стороны левого прохода всё приближался, а это означало, что эти мертвецы ему только преграда.
Рубанув с размаха, Орин отрезал мертвецу руку. Покрытый гнилью, кусками ткани и серым мясом, мертвец протягивал свои обрубки рук в сторону Орина, друге двое намерились полакомиться им. Орин провёл удар с полуоборота, нанеся раны, несовместимы с жизнью, вспоров мертвеца животы, но это были мертвецы, а не живые противники. Им чужды страх и боль, ими управляет одно, желание убивать. Они очень цепки за своё существование. Орин провёл ещё один удар, проведя полный оборот вокруг себя. Одного мертвеца он разрубил пополам, другого откинул на пару метров назад, третьего незначительно поранил. Ему нужно было повалить их, или прижать. Орин предпринял колющую атаку. Пронзив мертвеца насквозь, он вынул из него меч, по средствам сильно пинка, тот тут же упал, словно грязная тряпка. Орин проткнул его голову, пока мертвец лежал. Затем провел круговой удар, отрубив другому мертвецу голову, ещё раз ударил наискосок, полностью разрубив его. С третьим мертвецом было проще. Орин увернулся от укуса его гнилых зубов и вновь удар наискосок, сверху вниз. Вместо ужасного визга, что рвал перепонки минутами раньше, он услышал за спиной голодный рык. Позади него стояло серое существо, с вытянутой мордой, неестественно вытянутыми конечностями и зелёным, голодными глазами, из его пасти текла слюна. Стоило Орину повернуть голову, чудище напало на него, меча в шею своими чёрными клыками и когтями. С виду, оно было лёгким, но прыжок, который оно совершило, был необычайно сильный. Орин только и сделал, что успел пререкаться в сторону. Так пришлось проделать несколько раз, пока чудище не поняло, что столкнулось с умным противником.
— Сучьи потроха… — прорычал Орин, сплёвывая слюну с медным привкусом. — Вурдалак. — немёртвое чудище издало истошный крик и встало на задние лапы. Его рост, превышал рост Орина в два раза. Вурдалак был худущим, страшным и противным. Он намеривался загнать противника в угол. Орин стоял, нельзя было отдавать господствующую позицию. Его левая рука потянулась за серебряным кортиком, который покоился на его пояснице. Вурдалак прочуял это и не стал медлить. Помотав лысой и втянутой головой. Он вновь прыгнул на Орина. Орин метнул в него кортик и сам в последний момент увернулся от удара мощных когтей нежити, пожертвовав наплечником доспеха и плащом, который теперь напоминал лоскуты. Повезло. Серебряный кортик застрял в лёгком чудища. Вурдалак помутился и пошатнулся, из его пасти слюна лилась рекой. А ядовито-чёрная кровь капала на пол. Своей длинной левой лапой он неуклюже вынул из себя кортик и демонстративно облизал, своим противным и гнилым языком. Вурдалак откинул кортик и встопырил когти. Орин приложил лоб к плоской стороне меча. Вурдалак сделал ещё шаг, ещё один, затем прыжок с намерением разорвать противника, повалив его на пол и разгрызть шею. Орин вёл уклон в сторону и рубящий удар с полуоборота. Орин пробил голову вурдалака, открывая его противные внутренности, его бешенный глаза скосились, нестеснённое тело, словно с переломанными костями, с грохотом упал, поднимая тучу пыли, когда Орин осторожно вынул клинок. Серое тело упало замертво. «Чем дальше в лес, тем больше дров» подумал Орин. Вытирая лезвие клинка и кортика от крови чудища, остатками своего плаща.
***
Увидев мертвецов, Блексворд попытался сломать прутья, но они были слишком толстыми и прочными, рычаг что, по всей видимости, должны был открыть эти ворота, Блексворд в порыве ярости и расторопности сломал, или просто рычаг оказался слишком ветхим. Что-то также схватило его за ногу, из-под земли показалась полуразложившаяся, морда мертвеца, с холодными светящимися глазами. Блексворд выкликнул и другой ногой, в тяжёлом сапоге проломил голову мертвеца. Ещё одна тварь вылезла впереди него, разинув страшный рот без нижней челюсти. Блексворд освободился от костяшки прошлого мёртвого, и выхватив клеймору рубанул её с полного оборота. Голова мертвеца покатилась по пыльной земле.
— Сучьи потроха… — прорычал Орин, сплёвывая слюну с медным привкусом. — Вурдалак. Блексворд глянул через решётку, на то, как Орин перекатывался от ударов серой твари. Ещё несколько мертвеца окружили юного Тангера, но преимущество двуручного меча позволили ему провести вихревую атаку, лишая мёртвых конечностей. Поняв, что с ними покончено, по крайней мере, но сейчас Блексворд помчал в коридоры искать обходной путь.
Блексворд сломя голову мчался сквозь перепутанные коридоры и лестницы, он должен был найти обходной путь и помочь Орину. Паника вскоре сменилась на гнев, как в свой адрес, так и в адрес этого проклятого места! Блексворд петлял то туда, то сюда. Но каждый раз возвращался к тому, что оказывался в длинном коридоре, который в свою очередь вел в какую-то сеть непонятных лабиринтов, из того же чёрно-зелёного камня. Колкое ощущение паники, горящее от страха замкнутых пространств лицо, вопли повсюду. Блексворд в десятый раз оказавшись на этом месте не выдержал и остановился, переводя дыхание, успокаиваясь. Блексворд вновь обнажил клеймору, припал на колено и опёрся на клинок. — Спокойно, Тангер. Ты выберешься и ещё такого шума наделаешь. Главное, помнить, я сюда не грабить пришёл, значит, духи должны мне помочь.
— Блексворд прошипел и глянул на руку, которую порезал, рана так и не перестала кровоточить. Вновь перебинтовав руку, он опять опёрся на клинок. — Куда идти-то? Только прямо или опять петлять? Ёлы-палы! Куда, логичнее всего идти, в панике начинаешь петлять. Я же всё осмотрел. Значит ещё раз, только теперь, нужно идти прямо. — Блексворд поднялся и медленно пошёл прямо, по больно знакомому коридору.
Он не вернул клеймору в ножны на спине, а уже держал её наготове, понимая, что возможной схватки он не избежит. Он ускорился и уже шёл более спокойно, он не петлял, а выходил всё новые и новые коридоры, пока не наткнулся на лестницу, ведущую куда-то вверх. Казалось, что это место специально путало его, смеялось над ним. Блексворда это ни сколько не смешило, только наоборот всё больше и больше злило, заставляя скрипеть зубами и сильнее сжимать рукоять клейморы, будто от этого сделается лучше. В проходе оказался точно такой же вурдалак, с которым тягался Орин. Немёртвый с истошным воплем помчался в узком проходе на Блексворда, царапая когтями стену. Блексворд знал, что в таком столкновении у него мало шансов. Поэтому он метлу клеймору в противника. Реакция немёртвого поражала. Вурдалака увернулся, но клеймора задела его руку, он покрутил головой, и с яростью помчался на Блексворда. Юный Тангер уже приготовил серебряный кортик в правой руке и шипастый левый кулак, с металлическими вставнями. Они встретились почти в плотную, вурдалаку мешали его длинные конечности, которые застревали в стенах, поэтому он зажал Блексворда и старался прогрызть ему шею. Тангер провернул хук и апперкот левой, голова вурдалака отшатнулась и со злостным недоумением он глянул на противника, демонстративно выплюнув кроваво-чёрное слюну. Выражение глаз вурдалака говрила само за себя: «Ты что дурак поехавший!?» Блексворд не медлил и всадил кортик в тонкий кадык немёртвого. Тварь испустила дух, а слюна из её пасти текла фонтаном, обливая ноги Блексворда. «Никогда не бей нежить в лицо, такого недоуменного взгляда я больше не выдержу!» проговорил Блексворд сам себе.
Блексворд шёл, может быть, минут пять, но он вышел на очередную возвышенность, выступ одной из колонн зала со статуей Он заметил, что Орин уже со всеми расправился и оглядывал местность. Блексворд обрадовался и окликнул СтоннКассела.
— Орин! Я здесь! — Орин глянул наверх, и краешком рта улыбнулся.
— Молодец! Назад вернуться сможешь? –
— Нет, ворота до сих пор закрыты! Тут много балок и навесов с цепями, попробую пройтись по верху, может быть, выйду к тебе! Это место будто смеётся над нами! Мне это не нравиться! –
— Хорошая идея! Будь осторожнее, так всё слишком хлипкое! Найдешь старинный лук или арбалет, не стесняйся, бери! Зиккурат пробудился, вурдалаки, прочая нежить лезет, так что ты тоже с ними столкнёшься! –
— Уже столкнулся! Сущие братья Ненасытного! Твари страшнее ночных кошмаров! — Будь аккуратен Танегру, славу и ордена потом делить будем! –
— Орин, смотри, там не помри! И честно сказать, это место, как мне кажется, использует страхи, будь аккуратен, все чего-то да бояться! Удачи! –
— Так оно и есть! Удачи, Тангер! Чистота крови, чистота легиона, чистота долга! –
— Давай, СтоннКассел! Чистота крови, чистота легиона, чистота долга! — Им пришлось разделиться…
Глава 6. Старый Рог
Река Аннона петляла то налево, то направо. Названная в честь императрицы давних времен, Анноны Первой, прозванной Боевой подругой Марка Второго, река была, если так можно сказать, стихийным воплощение своей тёзки. Любительница турниров, битв, приключений и хмельных напитков, река петляла, словно пьяна и веселая императрица, которую и по сей день вспоминают добрым словом, попивая вино с названием: «Поцелуй Анноны»
Своим руслом, которое любило петлять, река образовывала карман, когда русло вновь поворачивало назад, заканчивая этот карман, река тут же уходила порогами на восток, в Рок’Яндар и Темногор. Рок’Яндар — родина драконов. Аномальная местность, в которой климат скачет как заяц, то холодно, то жарко, тол лава, то ледники, то болота, то пустыни. Темногор или как его называют в Хаэфиле и не редко в самом Кровогорье — Трейлиртор, болотистая местность населённая самыми разнообразными существами: василисками и вивернами, основной народ и армия гноллы, и человекоподобные ящеры, который часто, по глупости, путают с амункерами. Если ящеры Темногора больше похожи на людей, строением тела и повадками, то амункеры, выше человека в два, а то и три раза и по легендам произошли амункеры от драконов. Сейчас ситуация была совсем другая. Через карман, а точнее через восточную переправу, что образовало русло Анноны, шли мосты, пять мостов. Через западную переправу, где река углублялась и расширялась так, что в ней мог поместиться дракон, и его бы ещё снесло течением, шёл один, Медный мост. На самом деле, медной у моста была лишь его дорожная основа, а столбы, что держали его, были построены из отборного камня.
Отряд из трёх человек перешел Медный мост день назад и двинулся на северо-запад, по направлению к одному из крупных, по ту сторону Анноны, поселку Старому Рогу, в том же направлении располагались болота. Первый Красный легион покинул крепость Кулдар два, а по прошедшему времени, уже три месяца назад и направился в сторону северных болот. Туда-то Айдан, Терон и Корр направлялись. Шли они быстро, так как лошадей не было, им приходилось тащить на себе припасы и оружие. Айдан приметил для себя, что те пять мостов, что находились на восточной переправе, а если быть точным то три из них, уже были занятым отрядами южан, численностью, если смотреть издалека, в сто-двести бойцов. Такие отряды вывесили флаги южных провинций и перегородили мосты. Они явно заметили, что отряд вышел из Кулдара, но останавливать его не собирались. Толи времени тратить не хотели, толи просто не было приказа. Южане чинили моты, явно для того, что впоследствии основная армия Юга могла спокойно преодолеть восточную переправу. Хоть и знамена Лоренца виднелись, ой как далеко, можно было только разглядеть их очертания, было ясно, что брат императора намеривается осадить каждую крепостницу, от Кулдара и до Сайн-Ктора.
В общем положении дел, Айдану и близнецам повезло. Им нужно было попасть в три места: северо-западные болота, место предположенного нахождения Первого Легиона, юго-западное плоскогорье — Шетой Легион. Именно в эти двух места можно было попасть окольными путями, и только юго-восточные Туманные горы были самой труднодоступной целью, потому что по сведениям разведчиков именно так располагался авангард Лоренца. При этом, Туманные горы были предположительным местонахождением одного из трёх легионов. Предположительно там находился Двенадцатый Легион.
«Предположительно! Одни предположения, меня одно это слово — предположить, заставляет скрипеть зубами!» Айдану надоели все эти вопросы, непонятные ситуации и ненавистные «пред-по-ло-же-ни-я» от которых хотелось зарыться в песок. «А ведь разведчики так и живут, то там, то сям, а точную цель, будь добр, ищи сам» Вот так они и шли. Два дня они шли по дорогам, останавливаюсь на привал только глубокой ночью и то, привал они устраивали, когда начиналась третья ночь. Шла вторая неделя их пути и Айдан говорил огромное спасибо всем богам, за то, что ему не приходилось идти в одиночестве, однако и это монета имела обратную сторону. Терон прихватил с собой флейту и лютню…
Ты со мной пойдёшь, родная? Ты только мне дай ответ! Я монетку тебе дам, только ты иди со мной!
Ты иди со мною, родная, мы с тобой увидим белый свет! Я монетку тебе дам, лишь бы раз увидеть белый свет!
Мы пойдём с тобою в поле, а потом взберёмся в горы, ты не беспокойся, я монетку тебе дам!
Только помни ты родная, ты со мною будь всегда! Не в монетке дело то, а в любви моей, вот так!
Ты станцуй со мной, родная! Так чтоб видел нас весь белый свет!
Ну же, спой со мной, моя родная, спой ты мне славнее соловья! Мы с тобою выше всех, так что танцевать с тобою нам не грех!
Однако Айдан замечал за собой, что время от времени подпевает Терону, когда тот перебирал струны лютни, из красного дуба или перебирая пальцами, извлекая из флейты того же дуба задорные мелодии. Именно эта песня носившая название «Танцуй за монетку и любовь» была их спутником в течение первой недели, а вторая неделя была заполнена просто мелодиями без слов, изредка Терон играл сложные для исполнения «Последний пляс в тенях» и «Два беглеца» что Айдан, что Корр, оба молчали о небольшой фальшивости исполнения Терона. По крайней мере, они пока не привлекали отряды противника или прочие неприятности, пока…
Они шли, шли по знаменитому Альвевианскую тракту, построенному ещё в конце третей эры, когда к власти пришла Альвева Первая, последняя дочь Нерана. Первым её решением было построение развитой сети дорог, первая достигнутая цель на пути к единой связи в империи. Серый камень ложился в ровную и плотную дорогу, по которой проходили тысячи, если не стони тысяч ног. Они шли вдоль леса, не редко прячась от патрулей южан в лесу, конные отряды не шли в лес, толи боялись, толи не хотели, в провинциях Ваетир, Гетора, Ренэте и Сандраг не было больших хвойных или лиственных лесов, преимущественно там были горы и степи, может и поэтому южане леса не любили. Но иногда прятаться они не успевали, приходилось либо: вступать врукопашную и оглушать противников, что осложнялось тем, что они были конными, либо приходилось искусно врать. Иногда это срабатывало…
— Кто такие? — спрашивал конный патрульный в табарде южных знамён -
Вольные — отвечал Айдан. «Вольные» — то же самое что наёмные солдаты.
— Куда направляетесь? –
— Там, где нужны наёмники. —
Армия его императорского величество платить наёмниками высокое жалование –
— А мы думаем. — отвечал Терон, с явным призрением, при этом пряча лицо за капюшоном, так же как и Корр. Айдан лицо не прятал.
— Решайте быстрее, наёмники, скоро наступит час, когда его императорское величество Лоренц Кон-Итьен воссядет на Сапфирный Трон Кровогорья! — это был единственный разговор, который обошёлся без рукоприкладства.
В другой раз, приходилось идти уходить в лес или бить конников, что было слишком сложно для трёх пеших, тут то Корр Мейстланд поразил Айдана Анкита. Корр Мейстланд — стихийный маг. Когда отряд из пяти конных южан не поверил легенде, когда их клинки только блеснули из их ножен в свете солнца, Корр, левой рукой ухватившись за свой посох из тёмного дерева с чудной резьбой, выпустил огненный поток из правой руки, над головами конников. Горячий, полыхающий, самый настоящий огонь, который обжигал до самых костей! Лошади безумно ржали, вставали на дыбы, пускались наутёк, сбрасывая всадников. Корр таким же потоком зажигал костры, за которыми они много говорили. -
Ну-с, Айдан Анкит, откуда будешь? — спросил Терон, перебирая стрелы в своём колчане, коих было пять десятков, может больше.
— Из Карден-Холла. — коротко ответил Айдан, грея руки у костра, в ночи. Привал они устроили в лесу, около родника.
— Хм, я там ни разу не было, но лучший табак, насколько я помню, именно оттуда? Как там жизнь? — Терон продолжал расспрос, Айдану в свою очередь было не трудно ответить. Корр, кажется, вновь уткнулся в свои книги
— Мда… леса у нас лиственные, ни как здешние хвойные. Лучший табак и эль делают на наших полях и потом развозят по империи. Сам город находиться в долине с высокими горами и густыми лесами, люди простые, неприхотливые. Жить там было весело и просто, по крайней мере, я так запомнил. — Айдан грустно потёр руками, вспоминая юность в Карден-Холле.
— Что так? — поинтересовался Терон, приподняв бровь и пригрев уши — Лет в пятнадцать меня отправили в легион, уже не помню из-за чего. Кинхарт для меня стал вторым домом, но, знаешь, милорд, столица она… -
— Красива, прекрасна, но, падла, душная, и аристократы там на каждом шагу? Это, по-моему, главный минус Кинхарта, аристократы себя считают чуть ли не богами! — докончил Терон
— Терон, ты и я тоже аристократы. — проговорил Корр, закрывая книгу с ветхим переплётом. — Нас с тобой, братец-акробатец, лишили званий наследников, мы — рядовые легионеры! — Но кровь в тебе благородная, милорд. — сказал Айдан, протирая клинок — Кровь у всех одинаково-алая, Айдан, и завязывай с этим «милорд». Как ни как, теперь в одном легионе. Так ещё и биться бок о бок. — серьёзно и гордо подняв подбородок говорил Терон
— Хм, а ты братец-акробатец, намного честнее, когда трезвый. — съехидничал Корр. Терон лишь злобно глянул на него, затем он вновь обратился к Айдану
— Чтоб быть дружнее, Айдан, давай по старой традиции махнём не глядя?
— Терон указал на правый карман штанов Айдана. Айдан напряг подбородок и нижнюю губу, отказывать было неприлично, да и нельзя, традиция как ни как!
— А давай! — Корр посмеялся, но присоединился.
— А со мной, махнемся с левого кармана? Я, как ни как, близнец, а близнецы идут в комплекте. — Корр подсел к брату и закинул на него левую руку. Айдан с прищуром глянул на них и проговорил
— Хорошо, что хоть не тройня! — «Традиция — святое. Будь проклят тот, кто придумал это» промелькнул в голове Айдана. А близнецы от азарта улыбались от уха до уха. Сначала Айдан обменялся с Тероном. Терон получил табачную трубку и футляр к ней, Айдан, колоду игральных карт, по всему материку играли в такую карту, звалась она: «Хроника» разные карты разных колод были героями или фольклорными персонажами, со своими способностями и характеристиками. Сам Айдан в карты особо не играл, но тут же положил их в рюкзак. Ему досталась колода Красного Легиона, символично? Так он и подумал. -
Держи табак в придачу, что потом не искать — Айдан протянул Терону сумочку табака, тот довольно улыбнулся, казалось, тронулся
— Покорнейше благодарю — ответил он, продолжая изучать трубку и нюхать табак. Корр и Айдан обменялись более, так сказать, дорогими для них вещами. Корр отдал Айдану перстень со знаком Мейстландов, а Айдан отдал перстень со знаком грифона. -
Держи, Айдан. перстень Мейстландов, Пикирующий сокол. Отец мне его дал. — говорил Корр, передавая Айдану перстень из чистого серебра. Айдан передал Корру в свою очередь чистый, платиновый перстень, со знаком грифонов и мечей.
— А это моего отца. Командира Грифонов. — грустно улыбнулся Айдан. «Вряд ли бы Мартин это одобрил, был, хотя… Он и сам не раз рассказывал подобные истории, как менял нож или кольцо, на щепотку табака, или водку… эх…» Грустно вспоминал Айдан. — Дорогая вещь…хм… обратно не махнём? Хотя, не по-легионерски это…
— Поговорил Корр, осматривая кольцо и как-то странно смотря на него, словно оно магическое. Айдан подтвердительно кивнул
— Зато честно и по-легионерски. — приятно потрескивающие палки в костре делали своё дело, отдавая тепло воздуху и земле. В этих густых лесах и так было холодно, чтобы сидеть без костра.
— Мне вот интересно — начал Айдан, мешая угли в костре обгорелой палкой
— Вы — близнецы и вы оба маги? — Терон и Корр переглянулись, ухмылка прошла по лицу Корра, в то время как Терон безразлично готовил новоприобретённую трубку, для раскуривания.
— Так уж вышло, что мой «младший»- Терон особенно подчеркнул это слово интонацией — брат, с рождения магически одарён, а я, увы, нет, пусть он и лицом не вышел, признаюсь я забрал всю красоту, но маг из него выйдет хороший. — Корр хмуро глядел на брата, прищурив глаза.
— Не обижайся, Корр, рано или поздно и на твоей тёмной и кривой улочке будет праздник! — Терон ехидно готовился курить трубку, предвкушая победу в словесной перепалке, до самого сражения
— Мы — близнецы, гноллья ты дубина! — возразил Корр — Ах! — Терон изобразил наигранное удивление — Точно! Странные мы с тобой близнецы! Один — (рукой Терон указывал на себя) посредственный красавец, другой, ну, лицом не вышел… — Корр ехидно улыбнулся, зная, чем поддеть братца
— Мда, видел я, как от тебя девки шарахаются, по сравнению с тобой, я — Ангел Мираны. — Терон злобно насупился и напряг подбородок. Айдан ели сдерживался, чтобы не залиться хохотом.
— Пока я в здравом уме, о Боги упасите меня, если мне придётся стать отцом близнецов! Это же Армагеддон! — Айдан смеялся, переходя на тихое карканье
— А чем тебе близнецы не угодили? — спросил Терон
— Тем, что если один из них будет таким же дурным как ты, то я с Айданом за одно! — ответил Корр. Они похохотали, и всё же сон брал своё.
— Я, наверное, ни когда не буду скучать по Амхаре. — затеял Терон, уже раскуривая трубку табака, дым и запах стоял на всю округу, а Терон довольно облокотился на ствол дерева. Костёр приятно потрескивал в ночи, а ветви сосен скрывали звёзды ночного неба. С боку отдавало прохладой родинка, откуда они набрали по флягам холодной воды.
— И месяца не пройдёт, как ты заскучаешь по маме и сестре. Я вот уже скучаю. — ответил Корр, устраиваюсь на боковую, пытаясь уснуть не на корне сосны или шишке, который были везде. Корр зевнул и зевота разошлась на остальных.
— Айдан, — он громко зевнул — а ты по Карден-Холлу скучаешь? — спросил Корр. Айдан уже укутался в плащ и смотрел в догоравший костер, закрывая рот ладонью, от зевоты глаза наполнились слезами, Айдан растёр их по лицу. Уже десятый корень врезался ему в бок, поэтому приходилось ворочиться. В дозоре первым был Терон, который раскурив трубку, ушёл за хворостом и вернулся через десять минут.
— Нет, Корр. — Айдан шмыгнул носом.
— И не буду. — ответил он. На том, привал и закончился.
К середине подходила вторая неделя их похода. Шли они в низины, чувствуя, что с каждой лигой они погружались во всё более непроходимые и густые хвойные леса, где Альвевианский Тракт терялся в трясинах, а единственная мощеная тропа уходила в густой лес, переходя на петляющую дорожку.
***
По истине, это был самый необычный день в жизни постоялого двора Старый Рог. В этой местности, где дальше начинались болота и непроходимая трясина, по которой шли отчаянные смельчаки, расположился двор на три-пять десятков хуторов, обнесённый частоколом. Это был единственный перевалочный пункт в этих местах, так как дальше шли болота, до самого перешейка Клюв Грифона. Да, одноименная таврена Старый Рог стояла здесь, с незапамятных времен. Но редко сюда захаживали, необычнее путники.
Как припоминает старый хозяин постоялого двора, который был довольно полон, его голову украшала блестящая лысина, а по его движениям можно было понять, что пока посетители не видят, он мог пригубить чего покрепче, пару месяцев тому назад здесь прошёл Первый Красный Легион. Остановились солдаты в хуторах на пару дней, и двинулась в болота, к старой крепости Бэквотер. Но сейчас, в трактире установилась более, необычная обстановка. Большой зал, как всегда, на половину был пуст, охранники — громилы то дремали, то играли в карты, особо они не выделялись, разве что лишь у пары из них были ножи и дубины. У камина расположились два гостя, прибывшие пару дней тому назад. Западная эльфийка, неизвестно откуда. Оно, как и все западные эльфы выделялась чуть златой кожей и чёрным цветом глаз. С виду она была красива, стройна и грациозна как кошка, её черная коса волос была перекинута через плечо, а об скулы лица можно было порезаться. Сама она грелась у камина, укрывшись в плед. Одета она была в лёгкий кожный доспех, без единого намека на кольчугу, а поверх него, было лёгкая длинная куртка.
И конечно нашёлся идиот, решившийся за ней прихлестывать. Молодой дровосек, который пыжился своей силой, после пяти-семи минут разговора, только потянул к ней руки, дабы полапать девицу. В мгновенье из-под пледа сверкнул нож. Эльфийка явно слушала, как юнец похвалялся своим дружкам, как укротит её, словно истинный мужчина украшает всякую дикую тварь! Вся таверна ржала, как лошадиный табун, когда юнец, вскрикнул как девица и убежал, сверкая пятками. Ни кто больше не приставал к ней в этом плане, лишь расспрашивали, как там, на большой земле, ведь эльф, для этой глубинки, как божий дар! Она лишь неохотно отвечала. На следующий день, в Старый Рог заявился гном…
Самый настоящий, коренастый гном. С рыжей бородой, заплетенной в косы и, и с волосами заплетённые в длинную конскую косу, такого же ярко рыжего цвета. Гном — одиночка, редчайшее явление для такой глубинки. Одетый в походный доспех, в основном из вываренной кожи и пластинчатых вставок, гном занял место далеко в углу зала, переглянувшись с эльфийкой пару раз. К гному никто не посмел приставать, особенно когда смотрели на его двуручную секиру, с боевыми зарубками, специально сделанную под его рост. Можно было спросить, куда ещё хуже и необычнее? Есть куда…
***
Их наконец-то впустили. Стражники Старого Рога открыли ворота из частокола и впустили внутрь постоялых дворов трёх путников. В этих землях был закон, не носить капюшон и маску внутри дворов. Три путника сию минуту привлекли внимание жителей. У кого из местных лордов разделенной центральной провинции сыновья-близнецы? У кого, как не у Мария Мейстланда? Терона и Корр признали тут же. Жители дворов кланялись им, и оба они чувствовали себя не уютно. Будто бы вернулись в Амхару, однако складывалось такое ощущения, что селяне выходили на такой поклон к каждому, кто пришёл не грабить и убивать. Казалось, что жители рады им, но в глаза искрился страх перед очередными непонятными незнакомцами, что пришли в их дома. Кто-то шептался — Ооо, юные лорды приехали –
— А что с ними делает это наёмник? –
— Третий на наёмника не похож, больно ладно идёт –
— Ага, и смотри, как меч держит, легионер что ли? –
— Гляди, видишь как он как осматривается? -
— Нам и так хватило легионеров пару месяцев назад —
Как бы Айдан не старался, выглядеть как наёмник, он выделялся своими повадками, которые были отработаны до идеального исполнения ещё в его бытность гарнизонного легионера столицы. Прямая гордая похода, рука всегда лежит на рукояти меча, левая свобода и сжата в кулак, взгляд всегда цепляется к деталям обороны местности и в частности к людям. Основы домов были сделаны из бруса, а крыши из простой соломы. Окно — просто «дырки» без вставней, лишь таверна выделялась стеклянными окнами и стенами, криво раскрашенные тёмно-зелёным цветом.
— Нас явно не ждали… — проговорил Терон, левой рукой перевешивая колчан стрел с пояса за спину. Его правая рука так и осталась у рукояти лука, а левая тянулась к нижнему плечу.
— Нужно было ещё наш стяг прихватить, чтобы наверняка… — проворчал Корр, дотрагиваясь до странного оберега из веток и камушков, который он повесил на посох пару дней назад.
— Идём в таверну, там передохнём, купим еды и решим куда дальше. — ответил Айдан
— Так точно, ааа… Айдан — уже тише проговорил Терон. В таверну они вошли спокойно, тут же заняли стол и принялись думать.
— Кто пойдет за пивом? — спросил Терон — Пиво после того как решим, что делать дальше. — ответил Айдан, накрывая рукоять меча плащом.
— Хорошо — начал Терон — Проблема в том, Айдан, что мы не знаем куда идти. Просто не знаем как пробираться через болота. Нам нужен проводник. — закончил Корр
— Я хотел сказать, что неплохо бы было поесть. Но Корр прав, мы знаем провинцию только в основном направлении. — подтвердил Терон.
— Я бывал в болотах чуть северней, у Клюва Грифона. Теоретически, я смогу провести нас. Дело в том, что нас только трое, а нам ещё и легион выводить — Айдан перешёл на шепот. — нам нужно взять еды, с запасом и двинуть в болото рано на рассвете, и постараться перейти его за день…Терон, ты меня вообще слушаешь? — Айдан глянул на Терона, который пристально наблюдал за эльфийкой.
— Здесь эльфийка… может… — Терон ушёл в себя, Корр пихнул его локтем в бок
— Терон, угомонись! В том виноват не каждый эльф! –
— А я не про то говорю! Может она поможет нам? Вдобавок здесь гном! Что они вообще здесь забыли? –
— Не знаю, но хотелось бы выяснить… — ответил Корр — Только тихо, постарайтесь просто подслушать, если заговорите, молчком про легион, ясно? — прошипел Айдан
— Ясно, ясно! Так, кто за пивом? — вновь спросил Терон, выставлял вперед руки, положив кулак на ладонь. Айдан помотал головой, но с улыбкой сделал так же. Корр, неохотно присоединился. Раз, два, три… Терон и Айдан выставили камень, Корр ножницы… Корр выпучил глаза, но пошёл к трактирщику за пивом. В животе урчало, и неплохо было бы поесть, перед тем как лезть в трясины… Не пожалев пары другой золотых, все трое могли нормально поесть, так как их еда, что была набрана в Кулдаре начинала заканчиваться. Они трапезничали сочными кусками баранины с печеной картошкой, под золотистой корочкой, сметаной в которой ложка стояла. Светлое и пенистое пиво холодило горло при каждом глотке. Желудок звучно и приятно отзывался на вкусную еду. Терон одним из первых закончил кушать, быстро вытер руки и решил поиграть на лютне. Перекинувшись парой слов с трактирщиком, Терон ударил с ними по рукам, и начал играть в центре зала, народ поспешил в таверну, что бы послушать его игру и заказать пару любимых песен.
— Пока Терон горланит, на нас внимание меньше, как думаешь, что здесь забыли эльфийка и гном? — говорил Корр, пригубив пива
— Хотелось бы знать… — ответил Айдан, вытирая лицо от жира картошки и баранины
— Ты пока ешь, я пойду «допрашивать» трактирщика. — Айдан вновь спрятал рукоять меча за плащ и подошёл к стойке, за которой стоял и протирал кружки трактирщик. По его виду невозможно было понять, толи он зол, толи он доволен.
— Чего тебе? — отозвался он, абсолютно нейтрально и не глядя на Айдана
— Слухи, сплетни, факты. — ответил Айдан, положив на стойку пару золотых. Трактирщик сверкнул глазами и перешел на шёпот, наклонился к стойке и стал протирать её поверхность. — Чем могу помочь? –
— Здесь красный легион не проходил? — «Сразу в карьер… молодец!» мысленно вторил Айдан. Трактирщик лишь хмыкнул, но монеты забрал
— Был один, первый что ли, не припомню, шли занять крепость Бэквотер. По всей видимости, там и сгинули… болота же до самого Клюва Грифона! К слову, за пару монет, могу сказать, пару слухов от охотников… -
Айдан протянул ещё пару золотых. Трактирщик улыбнулся ещё шире. — Охотники говорят, что в болотах видели виверн без крыльев, ящеров, ростом с человека в разных шкурах, я в это не верю, но, если и вправду так, ты если… когда вернёшься,
принеси мне пару клыков, я заплачу! -
— Спасибо — только и процедил Айдан, ведь дело осложнялось… Первый легион где-то в топях, а топи надо ещё и пройти.
— А что здесь делает эльфийка и гном? Место вроде глубинное… — Пришли пару дней назад. Золотокожая молчит, а коротышка… пьёт и в карты играет, за то деньги платит, а эльфийка сидит у камина и… впрочем, всё…-
— Золотокожая и коротышка… ты что, нелюдей не терпишь? — заметно напрягшись, спросил Айдан. Лысый трактирщик опешил -
Эй, легионер, мне проблем не нужно, я всех терплю! Хотя, есть тут банда, молодые, не понимают, знаешь… В общем, сюда могут заявиться семь парней, они-то нелюдей не терпят… вот так… если вдруг ты там послужишь своим убеждениям, не надо устраивать смертоубийств, мордобой — пожалуйста, но никаких убийств! — запинаясь говорил он
— Я не легионер… — прошипел Айдан
— Не обманывайся, парень, все уже знаю, что ты — легионер! Повадки — есть книга человека! Хотя, речь у тебя не кинхартская… ты из центрального Кровогорья? Карден-Холл? Илайтан? Хагарен? -
— Значения не имеет… хорошего дня. — ответил Айдан.
***
Прошло несколько часов. Айдан сидел и думал, после разговоров с охотниками, он понял, что эти болота — обширная сеть троп и топей, причем тропы были обрывистыми и петляли по всему болоту, а развалины крепости Бэквотер давно поглотила трясина и там осталась башня, переходящая на сеть отвесных мостов через деревья.
Ему было пятнадцать… он и Мартин, его отец, заблудились зимой, в незамерзающих болотах Грифоньего Клюва. Айдан помнил, как Мартин ступал по тем болотам, тыкая палкой в каждое место, проверяя, насколько тверда почва под ногами, которые уже выше колен были в болотистой воде. Он помнил, как он ступал за ним, боясь сделать неверный шаг. Помнил как вода холодили и без того промёрзшее тело, помнил, как его чудом обошла лёгочная горячка, а вот Мартину повезло меньше, на следующую неделю он слёг и кое как выбрался, благодаря настойкам Лары… Айдану не хотелось ещё раз лесть в болота, но приказ есть приказ, и выполнить он его обязан.
Сейчас, после получаса финальных раздумий, Айдан узнал пару сплетен про эльфийку и гнома. Официантка, помощница трактирщица, рыжая и симпатичная девчушка, вся покрытая веснушками, вскользь сказала Айдану
— Гном более разговорчивый и весёлый как по мне, а эльфа, она красива, но молчалива. –
Айдан кивнул, значит, ему предстояло говорить сначала с гномом, потом с эльфийкой. Гном сидел один, спасибо Терону, который уже во всю пел песню, что ему выкрикивала толпа, Корр куда-то запропастился или смешался с толпой. Весело играя на лютне, переходя на флейту, Терон заводил людскую толпу, а людей в таверне прибавилось, люди пели, танцевали и пили. Гном казался Айдану суровым рубакой, который повидал в своей жизни не мало. Шрамы на лице и руках, тяжелый взгляд, лицо было суровым. Длинная борода и волосы, особенно заплетённые по гномьим обычаям, широкие скулы, низкий лоб и густые брови. Он правда внушал такое чувство, что он пережил пять человеческих жизней, наполненных всеми возможными событиями. Сейчас гном, закрыв глаза, сидел за столом, шепча себе что-то под нос. Айдан сел напротив него, гном открыл глаза и глянул на него.
— Хммм, легионер, я полагаю? — спросил гном, низким и басистым голосом.
— Похоже, моя «маскировка» давным давно горит ярким огнём… Я Айдан Анкит, легионер Пятнадцатого Красного Легиона. — Айдан протянул руку, встав из-за стола. Гном сделал так же, и своей небольшой, но крепкой и могучей рукой пожал руку Айдана
. — Дориан-ор-Махан. Воин Таркена, изгнанник Ор-Маханов. Рад познакомиться. — его голос был подобен грому, и тихому гулу далекого грома. Они сели за сто, взяв по пинте пива.
— Что тебя привело сюда, Дориан-ор-Махан? –
— Я — изгнанник рода, лишен права вернуться домой, вынужден быть авантюристом, но у меня есть свои убеждения. Я честен перед предками и Буд-ор-Аром. В тебе я сразу заметил воина, легионера. Ты ищешь легион, что проходил к крепости Бэ…Бэквотер, так? — гном был прямолинеен и честен, что не могло не радовать Айдана. Айдан решил, что честность в общении с Дорианом, станет его лучшем другом
— Именно так. Я ищу Первый Красный Легион. Он пропал где-то в этих болотах. И я бы не отказался от помощи, Пятнадцатым легионом командует Гарет СтоннКассел, мы занял Крепость Кулдар, месяц назад. Он в долгу ни когда не остаётся, а вот те близнецы, из рода Мейстландов, они тоже с лихвой отплатят тем, кто поможет нам. -
- А кто же ты? Ты говоришь так, словно благородный, уверенный в своих словах. — Айдан ухмыльнулся
— Нет, я не благородный, мой отец был легионерам, мать — лекарка. Я простой солдат, как и ты. –
— Хммм — Дориан значительно помолчал, почесывая бороду. — И ты хочешь, чтобы я помог тебе найти легион? Дело сложное, но я люблю сложные дела. А ещё, крепость Кулдар, её строили лучше архитекторы моего народа! Я помогу тебе, но с условием, дай мне честное слово, что ты солдат, а не убийца! Что ты поступишь не так, как от тебя требуют… –
— А так как должен. — закончил Айдан. Дориан довольно улыбнулся и поднял кружку пива
— За дело и знакомство! –
— За дело и знакомство! — они звучно чокнулись кружками и выпили холодное пиво из пинт почти залпом, да так, что пиво ударило в лоб.
Терон закончил петь, на время, толпа расстроенно разошлась по таверне в ожидании, пока Терон утолял голод и жажду. «Последний пляс в тенях» и «Два беглеца» у него получались всё лучше, а просты мелодии, под которые танцевали жители Старого Рога, он выполнял почти идеально, пока Айдан распивал пиво и увлеченно болтал с гномом, Терон искал Корр, и нашёл его. Корр, пока все были заняты танцами весельем, о чём-то мило шептался с рыжей официанткой, при этом они были так близко, и красные, как свеклы… «Меня прям, гордость берет! Молодец, мелкий!»
Веселье продолжалось не долго. В таверну нагрянула банда из семи человек. Молодые ребята, облаченные в небогатые одежды. Кафтаны и плащи были потрёпаны, чуть порваны. Но молодые бандиты куражились и пыжились короткими ножами, что висели на их поясах. Они заняли стол, выгнав несколько человек, демонстративно раскидали посуду и их главарь прокричал
— Подай пожрать и выпить крепче!
— Терону стало не по себе, официантка Корр быстро убежала, и тот помрачнел, вернувшись за стол.
— Ладно, братец, будут тебе. — Корр не ответил, вновь уткнувшись в книгу. К столу подошли Айдан и Дориан. Близнецы радостно приняли знакомство с гномом, крепок пожав руки и угостив его ещё одной пинтой пива. Банда не любителей нелюдей это заметал, и пристально смотрела на них, пытаясь прожечь взглядом. Однако их главарь не разделял интереса, он был сосредоточен на эльфийке. Та напряженно сидела, скинув плед, ожидая его действий. Он жадно и вызывающе смотрел на неё, а она играла кинжалом, на полу виднелся особо сделанный лук и колчан. Эльфийка поспешила подойти к столу, за которым сидели Айдан, Терон, Корр и Дориан. Нельзя было не отметить, что она и вправду была красива и грациозна, словно лесная кошка, она уже надела лук и колчан через плечо. Однако один из бандитов, наверное, главарь, одетый более-менее богат, подскочил к ней и схватил за подбородок. Она тут же ухватилась за нож, а Айдан уже стоял в метре от бандита
— Грязный мор’ ихейр! Как ты смеешь!? Отпусти меня, жалкое подобие мужчины! –
— Какой рабочий ротик, а что ты ещё умеешь? — грязно облизывался парень. Айдан схватил его за плечо, оттолкнул, а эльфийка аккуратно скользнула к столу, уже готовя кинжал
— Ты кто такой? А, точно, так ты — легионер, что с нелюдьми якшаться? Что нашёл раба и шлюху? — грозно отозвался парень, выставлял себя больше и выше Айдана, его дружки тихо потешались. Айдан ухмыльнулся
— Во-первых: Я — капрал Красного Легиона, ты обращаешься к солдату, ты оскорбил меня, а солдат этого не потерпеть. Во-вторых: соглашусь с леди, ты — жалкое подобие мужчины, тебе, сука, законы не писаны? В-третьих: чем ты так невзлюбил гномов и эльфов? –
Айдан горел от ярости. Такие люди как этот молодой парень, которого надо держать у мамкиного подола, такие люди как недалёкие его дружки. Они бесили Айдана, глупые расисты, с глупыми, гроша ломаного не стоящими принципами, без чувства собственного достоинства и уважения к закону, к другим людям, призирающие нелюдей, только потому, что они отличаются от людей! Это глупый, тупой человек, и Айдан намеривался с ними разобраться.
— Всё просто, капрал, они же не мы! Они нелюди! Эльфы наших людей били у границ, наших девок крали, а гномы так вообще никого в живых не оставляли! Какое сожаление, какое уважение я должен к ним проявлять? Их надо истреблять! — прорычал бандит.
— Только через мой труп, сукин сын. Войны с эльфами не было три стони лет, а с гномами — пять сотен лет! Тебя, отброса тогда в помине не было! — прошипел Айдан, снимая плащ, обнажая меч и доспех. Дружки бандита встали из-за стола, встав за его спины.
— Ты один, легионер, а нас семеро! — гордо заявил он. «Семеро ничтожеств. Раз плюнуть» Терон покрепче сжал лютню, и встал по правую руку от Айдана.
— Нас двое –
— Трое — добавил Корр, встав по левую руку от Айдана.
— Четверо! — рядом с Корром встал Дориан
— Пятеро — рядом с Тероном встала эльфийка. С размаху Терон ударил главаря бандитов лютней, пробив музыкальный инструмент насквозь, сказав лишь:
— Как говорили великие: если драка неизбежна, бить надо первым! — начался нешуточной мордобой.
Драка оказалась куда веселее, когда народу оказалось намного больше, чем ожидалось. Кто-то из постояльцев таверны встал на сторону Айдана и его друзей, а кто-то поддержал бандитов. В общей сложности мордобой продлился пять, может быть десять минут. В такой-то битве в ход шло всё, от столов и стульев, до мисок и кружек.
Если Айдана в легионе учили рукопашному бою в разных стилевых проявлениях, на подобии «Бури песка» или «Урагана чего попало», а его противникам завидовать не приходилось. Так как Айдан бил по слабым местам и не чудился коленных выпадов и ударом лбом об лоб, а так же захватов и бросков через себя, То в это время Терон и Корр обходились простыми вариациями: «Левой печень, руки выше» или «Первый коронный, второй похоронный», их врагам приходилось чуть послаще, но лишь на чуточку, так как Терон пустил в ход остатки лютни, А Корр ловко управлялся пинками и бросками. Эльфийка обходилась простым ударом стулом по горбу, ножкой сломанного стула по кадыку, и заканчивая грациозным ударом ногой по носу. Дориан управился за пару минут, умудряясь при своём росте драться честно и не бить в пах. Полная кружка пива по затылку оказалась весьма весомым аргументом в его руках. Что сказать… Справедливо
Потасовка закончилась, когда Айдан, проведя точный удар с хрустом сломал нос противнику, так, что у того кровь хлынула рекой, все агрессивные зачинщики бежали из таверны, а все остальные приходили в себя. Много кто лежал без сознания, их оттаскивали на улицу, трактирщик прятался в углу, в надежде, что его не тронут.
— Терон, Корр, собирайте вещи и еды с запасом на пятерых. — Скомандовал Айдан, вытирая кровь с лица. Терон и Корр приходили в себя, потирая синяки и ссадины, но приказу подчинились. Только сейчас они почувствовали боль от всех ударов и пинков.
— Пятерых? Я благодарна, но разве я напрашивалась к вам? — спросили эльфийка, удивлённо поведя бровью, поправляя чёрно-смолянистые волосы
— Тебе, да и нам, здесь не рады, путешествовать в одиночку опасно, а нам нужно помощь, мы ищем Первый Красный Легион, он где-то в болотах, поможешь нам, в долгу не останемся, сможем, поможем и тебе. –
Айдан был краток, так как устал после мордобоя, случайно пропустив пару ударов в бок, он сейчас восстанавливал дыхание. Эльфийка смущённо думала пару минут, но вскоре отвесив особый, по эльфийским обычаям реверанс, расставив руки в стороны и грациозно поклонившись, изгибая спину.
— Аэйри ‘Торнхаэль. — сказала она, протягивая Айдану руку, он аккуратно и мягко пожал её маленькую, тонкую и красивую руку
— Айдан Анкит, капрал пятна… –
— Мы ещё успеем познакомиться, но хорош тупить, берем манатки и уходим, стражники идут! — певуче, словно сочиняя песню, протараторил Терон, собирая свои и чужие пожитки.
— Вот мы и организовали ватагу! — радостно говорил Корр. Однако, их ватагу ждали болота, топи, трясина сопутствующие им пакости.
Глава 7. Авантюрные бои на болотах
Месяц Штормовых Ветров. 7 число. Антерем.
Первый Красный Легион Кинхарта и Кровогорья сейчас действовал под командованием лейтенанта из южных провинций, он не разделял взглядов своих земляков с юга, что устроили очередную войну, для него главным были его люди, благо империи, затем приказы, а уж потом тёрки лордов провинций. Зашеир Пашар был уроженцем южной, степной и гористой провинции Ваетир, ему приходилось сталкиваться с земляками, которые порочат боевой клич юга: За Ваетир! Для него это было оскорблением! «Они дробят империю, рушат то, что предки так долго выстраивали, и ещё им хватает смелости кричать, что они бьются за Ваетир? Ведь Юг всегда был другом Центра, даже Севера! Они — предатели, собаки, а собакам — собачья смерть» Именно так он и считал. Люди под его командованием поражались его выдержке и стойкости, когда на болотах, помимо племён Трейлиртора, объявился отряд южан, как всегда, в позолоченных доспехах, действующий с племенами заодно.
Первый Красный Легион впервые столкнулся с воинственными племенами, которые у себя на родине, в болотах Трейлиртора, зовутся королевской армией, когда переходил данные топи. Капитан, человек бравый, в перовую очередь заботившийся о своих людях, погиб, отважно сражаясь по пояс в трясине с виверной, позволяя одному из стрелковых отрядов спастись, так, командование перешло на плечи Пашара. Виверну то он положил, но так здорово его цапнула, откусив четверть ноги. Капитан пропал в трясине, а вода окрасилась в грязно-красный оттенок. Пришлось с боем углубиться в болота, надеясь на то, что крепость Бэквотер ещё способна держать оборону. Но, увы, от болотной крепости Бэквотер осталась одна не дееспособная башня, на половину скосившаяся, остальную крепость поглотила трясина, и лишь небольшой клочок устойчивой и твердой земли, небольшого холма, легиону удалось оборудовать под оборону. Пашар услышал разговор, когда солдаты делали баррикады, из чего приходилось, а приходилось делать из грязи, мокрых палок, мха, и склизких веток. А ловушки приходилось обтёсывать так, чтобы попавший в неё напоролся на вылетающую шипастую доску.
— Ну, ничего, крякнем, плюнем и надёжно завяжем шнурком! Вот тебе и ловушка! — другой солдат спрашивал
— А ты как ходить будешь без шнурков? — первый отвечал
— А кто тебе сказал, что я буду брать свои шнурки? — Пашар продолжал удивляться тому, как легионеры выходят из подобных ситуаций.
Дело осложнялось тем, что действия отрядов состоящих из гноллов, ящеров, виверн и василисков, координировали частицы отряда южан. С этих проклятых болот надо было выбираться и как можно скорее, отвесные мосты не вели к выходу, они помогали стрелкам быстро ориентироваться по местности, превосходя врага высотой.
Погибло по-общему счету, сто с лишним легионеров. Кто в болоте потонул, кого стрела сразила, а кого болотная тварь утащила. Однозначно было страшно, страшно смотреть как тело боевого товарища, мёртвое и холодное, со стрелой в груди или в шее, подает в эту противную трясину. Страшно было смотреть и слышать, как легионеры кричат, когда василиск хватает их за ноги цепкими когтями и тащит вглубь болота. Страшно было осознавать, что легионеры, которые сумели выкарабкаться из мёртвой хватки виверны или василиска, кончили жизнь самоубийством или просили их добить, так как нога или живот были распотрошены, а жить с такими ранами невозможно. Кто-то кричал, звал на помощь, кто молил добить их, так как они не хотят быть обузой, не хотят губить легион, кто-то просто яростно кричал от безысходности. Примерно сто тридцать солдат погибло только на подходе к старой башне Бэквотер. Единственная твёрдая и устойчивая дорога назад была засадой, так как трейлирторцы были здесь как дома. Они могли бегать по трясине, могли ловко прыгать по деревьям, вскоре бои затихли и перешли на редкие стычки и перестрелки разведчиков.
***
Новоиспеченный отряд, или как его назвал Корр, «ватага», насколько возможно, осторожно двигался вглубь болот. Цепь возглавлял Айдан, за ним шла Аэйри ‘Торнхаэль, за ней Терон, за ним Корр, замыкал цепочку Дориан. Айдан попутно вспоминал отцовские уроки по следопытству, и то время было потрачено не зря! Возглавляя цепь отряда, Айдан шел по кочкам, по небольшим дорожкам, стараясь как можно меньше погружаться в болото. Однако вскоре дорожки не стало и им пришлось войти в тягучую и прохладную трясину чуть выше колен. Каждый метр Айдан проверял толстой палкой, проверял почву под ногами, тягучая, мягкая, но ступать по ней можно, пока… Хуже всех приходилось Дориану. С его ростом в полтора метра, болото доходило ему чуть выше пояса, но гном не унывал, усердно шел вперёд, следя за тылом. Корр в основном молчал, изредка что-то нашёптывая себе под нос. Терон откровенно пялился на Аэйри, рассматривая все её достоинства, от прекрасной талии до мягких плеч, и мокрого кожаного доспеха, эльфийка не редко кидала в его стороны злые взгляды, но молчала, зная, что постоять за себя она сможет. Больше всех ворчал Дориан, но получалось у него это как-то по-доброму.
— Гномы не созданы для шествий по болотным трясинам! Мы эффективны в поле и горах! –
— Ещё не много! — говорил Айдан
— Это ты говорил час назад! — отозвался Терон
— Мы рано или поздно наткнёмся на следы Первого Легиона! — Айдан был уверен, ему нельзя было быть неуверенным в данной ситуации
— Это было два часа назад! — Терон устал от этой грязи, но продолжал терпеть.
— Терон, ты меня из себя хочешь вывести? — спросил Айдан, вновь протыкая землю, дно уходило ещё глубже -
Это было три часа назад! — говорил Корр
— Вы меня достали… — выдохнул Айдан.
— Это было четыре часа назад. — тихо шептала эльфийка, но потом продолжала
— Такое чувство, что за нами, кто-то следит. Не могу сказать, человек это, или животное? То там, то тут мелькают тени… -
— Ты уверена, эльфийка? — пренебрежительно спрашивал Терон, на каждое её слово, толи он специально не называл её имя, чтобы выбесить, толи он, правда, относился к ней пренебрежительно. Аэйри это злило, ей кулачки сжимались с новой силой, она скрипела зубами, и вскоре она приготовила лук, и вложила стрелу на тетиву, она толи кого-то заметила, толи хотела подстрелить Терона. «Эти двое так сильно друг другу не понравились, что они убить друг друга готовы? Это мне не надо. Не хватало мне только перепалок между ними» Пока они терпели друг друга, всем было хорошо. Айдану умудрился подслушать вот такой разговор.
— Корр, ну, с той девчонкой в Старом Роге что-нибудь получилось? — ехидничал Терон
— Нет — грустно отвечал Корр
— Да ладно тебе! Ну, намёк, ну это, хотя бы был? — Корр прекрасно понимал, что Терон имеет в виду.
— Терон, отстань. — хмурился Корр
— Это нормально! Ну, потискался ты с девушкой и что? Ты же её не снасильничал! Может, вернёмся и тебе ещё перепо…
— Заткнись, Терон! — не выдержал Корр
— Неженка! — досадно фыркал Терон
Лягушки, сотни лягушек квакали по всему болоту, где-то вдалеке звучали сверчки, играя свою странную мелодию. Эхом разносился тихий звук обильного капания, словно недавно прошёл дождь. Ни птиц, ни друг них зверей, только лягушки, жабы, змеи и сверчки обитали. Вода, вода обильно капала, она была мутной, болотные растения, что растут на воде, заполонили это место, а звуки болотной живности, эхом расходясь по всему болоту. Они шли дальше, и вдруг туман! Туман клубами шел по всему болоту, недалеко впереди виднелись тусклые огоньки, смеркалось, Солнце скрылось за деревьями, вот-вот должно было стемнеть. Корр принюхался
— Ускоримся! -
— Это не туман. Это дым. Где-то факела или костры. — ватага насторожилась. Айдан почувствовал неладное, вода вибрировала.
— Идём всё дальше, всё глубже! Надо искать обходной путь! Айдан, нужно вернуться! — Терон захотел повернуть назад, ему уже надоели эти болота, чувствовалась паника и холодная дрожь в его голосе
— Терон, повернём назад, впотьмах заблудимся! — Корр знал, что назад идти нельзя, его поддержал Дориан.
— Гном начал, гном докончит! Уходить нельзя! — в это время Аэйри молча оглядывалась, готовая выпустить стрелу в любой момент. Она лишь говорила
— Надо же было пойти в отряд к идиотам… — Что-то не нравиться? Так давай! Ныряй в болота! Лягушонок! — Терон раздался смешком
— Ты же знаешь, что могу бить белку в глаз в четверть лиги? –
— Не загоняй ерунды! —
Айдан вмиг со звоном вынул меч из ножен и громогласно скомандовал
— Оружие к бою! Терон, Аэйри, назад! Стрелять по всему что движется, Дориан, следи за тылом! Корр, готовь что-нибудь магическое! — кровь начинала закипать от предвкушения боя, Айдан что-то завидел впереди, что-то, что промелькнуло под водой, что-то длинное проплыло рядом с ним, что-то склизкое, что-то чешуйчатое. Все вмиг исполнили команду Айдана, Корр что-то шептал, слаживая руки в особые жесты, Аэйри и Терон натянул тетивы, встав спина к спине, они были готовы полить во все стороны. Дориан повернулся к ним спиной и водил лезвием секиры из стороны в сторону, мутя воду. Рык был слышен, наверное, за несколько лиг
— ВИВЕРНА! — секунда, одно мгновенье. Зеленая тварь, с крыльями вместо передних лап, длинной, толстой шеей, и противной драконоподобной мордой, вылезла из болотной гущи, издавая страшный рёв, от которого содрогалось всё тело. Аэйри ‘Торнхаэль не медлила ни секунды и как только виверны приготовилась напасть на Айдана, подняв жуткую морду, эльфийка выстрельнула ей в желтый глаз, похоже. Она доказала своё мастерство. Стрела вошла полностью, зверь загоготал, зарычал и закрутил длинной шеей, словно кнутом и с грохотом упал в болотные воды, поднимая столбы воды. Однако виверна была не одна, из воды поднялось три десятка воинов в звериных шкурах, со ржавыми топорами и короткими мечами, среди них были и человекоподобные ящеры в шкурах желто-пятнистых зверей, с вытянутой мордой ящера, синей кожей, вертикальным зрачками острыми когтями и клыками, были и гноллы, собаки, подобные человеку, они походили на шакалов, вооруженные палицами и булавами на цепях.
— Аглор Трейлиртор! Аглор вождь Харит! — прорычал один из ящеров, гноллы в такт рычали ему — За Кровогорье! За Кинхарт! — прокричал Айдан, водя лезвием меча по воде. Ящер накинулся на него неожиданно, пытаясь повалить наземь и утопить в трясине, хоть и было трудно сражаться по пояс в прохладной воде, Айдан провел колющий удар, сверху вниз, так, чтобы ящер напоролся на лезвие в полёте. Так и вышло, кровь его была красной, как у всех, Айдан тут же откинул его тело толчком плеча и принялся бороться с двумя гноллами, который рычали и гавкали, словно бешеные псы. Он накидывались на него, и тут же отступали, кусали его, пытались вцепиться в глотку, но Айдан отвечал им рубищами и размашистыми ударами, подобие доспехов на них, ржавые пластины тут же отлетали от сильного удара, оголяя их шерстяное тело. Их становилось только больше. Удивительно. Терон и Аэйри сражались бок о бок, успевая отпускать шуточки.
— У меня пятая шавка на счету, эльфийка! -
— У меня седьмой ящер и виверна, Мейстланд! — отзывалась она.
Под их точными выстрелами ложились и ящеры и гноллы, однако они всё прибывали и прибывали, казалось, будто они спускаться с деревьев! Неожиданно на Аэйри напрыгнул гнолл, повалив её под воду, Терон только и успел, что выхватить кинжал и всадить нож промеж ребер этому созданию, вода окрасилась в красный, и Терон всей душой надеялся, что это не кровь эльфийки. Выдернув кинжал из тела гнолла, Терон развернулся как раз на линию атаки ящера, этот ящер напрыгнул на него и тоже повалил под воду. Терон стал задыхаться, глотать противную трясину под тяжелым весом ящера, что прижимал его ко дну. Тут-то он это и почувствовал…этот животный страх… этот страх безысходности, что выхода нет, и его не спасут, что он умрёт! Как Энри и Рена. Воздух в лёгких заканчивался, Терон потерял в неразберихе лук и колчан, остался лишь кинжал в правой руке, а левая рука, которой он прикрылся от лап ящера, сейчас была его единственной защитой. Ярость, гнев и злость захлестнули его, и он всадил нож в бок ящера. Ещё раз и ещё раз. Ящер умер, ослабив хватку. С яростным криком и чувством первобытного страха он поднялся, и тут на него вновь накинулись со спины, но он успел развернуться и вновь порезать морду гнолла. Аэйри была жива и уже метнула два кинжала в ящера, что опять ударил со спины по Терону
— В расчете! — крикнул он, та лишь кивнула. Айдан зарычал, когда их начал окружить, смыкать в кольцо, в центре которого концентрировался Корр.
— Рррххрхр, подходи по одному, сучьи дети! — В это время, Дориану приходилось не сладко, но, по всей видимости, ему это нравилось до одурения. Удары его секиры были смертельны как для ящеров, так и для гноллов, потому что раны были глубокими, а сила удара гнома могла пробить навылет кость! Пара таких ударов с полу оборота отправляли в забытые до двух гноллов или ящеров сразу. Секира сверкала в последних лучах солнца, что уходило за деревья, а вскоре оно должно было спрятаться за горизонт, оставив их в кромешной тьме. Корр концентрировался, готовил очередной приём, вот в чём плюс стихийного уникума, каждая стихия подчиняется ему безоговорочно. Стоя по половину торса почти ледяной воде, Корр концентрировал шар льда, наполненный иглами с маленьким молниями вместо сердечника, рискованный ход, но в случае превосходящих сил противника — действенный. Все чувствовали, как холодная аура окружает Корра, как вода вокруг, да и он сам, покрываются коркой льда и инея. Все прижали к Корру, он поднял большой ледяной искрящийся шар, прокричал формулу и развёл руки в сторону с криком
— ЛОЖИСЬ! — шар разорвался на тысячи осколков, и маленькие молнии устремились в гноллов и ящеров, поражая всех льдом и молнией. Корр тут же создал барьер вокруг него и его друзей, но Терон оказался в не барьера чистого воздуха, и небольшая молния проскользнула к нему
— ТЕРОН! — завопил Корр. Терон подёргался и упал в воду. Наступило затишье. Корр снял барьер. Гробовая тишина, была очень громкой. Неожиданно Терон поднял руку из водной глади, поднялся и начал кричать
. — Живой! Здоровый! Седой! Корр, я тебя прибью! — Корр в первый раз испытал этот страх, что брат больше не вернётся, как Энри и Рена, что он больше его не услышит и не увидит. Его сердце ушло в пятки, а дыхание пропало, Корр и сам на минуту умер, чувствуя проходящий ток и противный холод по телу. Айдан подбежал и поднял Терона, тот отхаркивал противную трясину.
— Корр, хватай брата! Нужно уходить, бежим к огням! — скомандовал Айдан. Все в одно мгновение побежали к огням, там, где болото поднималось, и почва была более устойчивой. Корру пришлось нелегко, затратив столько магической энергии, он сумел заморозить участки болот, но он слишком сильно себя истощил, и сам кое-как тащил Терона, который до сих пор испытывал шок от электризованного удара, и сейчас его сердце билось намного сильнее обычного. Его руки и ноги сводило, а сам он прихрамывал, так ещё и волосы его стали дыбом. Отход прикрывали Дориан и Айдан. Воин Трейлиртора вновь набежали небольшими отрядами и поджимали ватагу. — Пошли, пошли! — кричал Айдан, отступая. Дориан отходил назад, попутно размахивая секирой так, что увернуться от её ударов было, ой, как трудно. Вскоре они отступили на возвышенную тропинку и вновь бежали цепью, отбиваясь от атак трейлирторцев
— Налево, налево! — кричал Айдан, прыгая от кочки к кочке, находясь в центре цепи. Первой была Аэйри, и ярость в её чёрных глаза виднелась издалека, так как тетива её лука намокла, и ей приходилось биться кинжалами, но крики Айдана она слышала и самой первой свернула налево, за ней волочились Терон и Корр, затем Айдан, последним был Дориан. Они бежали сквозь ветки, по узкой тропе, то там, то тут мелькали факела и вскоре недалеко показались баррикады, с них кричали люди
— Путники! Сюда! Стрелки! К бою! — Айдан на секунду застыл на месте, Дориан подгонял его
— Чего застыл, смерти ищешь? — Айдан пришёл в себя, и теперь он бежал последним.
Впереди открылись баррикады, первыми забежали Аэйри и близнецы. Дориан и Айдан были совсем близко. Как вдруг, из-под водной глади на них накинулись два василиска, утащив под воду… «Не смотри ему глаза. НЕ смотри в глаза. НЕ СМОТРИ В ГЛАЗА!» Айдан был напуган, он не запаниковал, он просто напугался, когда средних размеров болотное пресмыкающееся, с горящими жёлтыми глазами накинулось на него, повалив под водную гладь. Их взгляд может обратить в камень. Айдан это знал, но под мутной водой, он не мог разобрать ни чего. Василиск прижал его, и пытался вцепиться клыками в лицо, сердце Айдана забилось с небывалой скоростью, ярость накатилась на него, а в голове промелькнула мысль. «Я не умру от клыков болотной твари!» с усердием он нашёл меч, и вспорол василиску брюхо, воздуха было мало, противные внутренности твари окутали Айдана, он сбросил бренное тело ящера и с воплем поднялся из воды, размахивая мечом.
— Проклятое подобие дракона, подходи по одному, всех выпотрошу! Дориан? Дориан!? — Айдан стал крутиться на месте, водить остриём меча по водной глади, и искать гнома. Тот с громовым воплем вылез из воды, а голова василиска застряла на острие его секиры
— Сожри вас демон Омот-Харат! Я украшу вашей шкурой свой доспех. Узрите ярость Ор-Махана! — справившись с порывом ярости, они вернулись на тропу и через минуту забежали за баррикады. Тут же несколько легионеров наставили на них клинки и навострили стрелы.
— Вы вообще кто такие? — спросил один из них. Айдан встал, отдышался и отчеканил
— Капрал Айдан Анкит, Пятнадцатый Красный Легион, под командованием капитана Гарета СтоннКассела! — только сейчас Айдан заметил, что легионеры облачены в шкуры зверей, и в типичные доспехи, но с обозначением Первого легиона на перчатках, те озабоченно оглянулись, но клинки убрали, стрелки тоже убрали стрелы в колчан.
— Чего здесь забыл Пятнадцатый? Они же в составе подкрепления?
— Мы заняли Кулдар! Там не было ни одного легиона, что должно были организовать плацдарм! — ответил Айдан
— Вранье! Шетой и Двенадцатый остались там! — настаивали легионеры — Капрал, значит? Докажи! — Наконец-то Айдан вспомнил, что ещё в Кулдаре нашил на правую перчатку нашивку пятнадцатого легиона, о которой благополучно забыл пару недель тому назад. Протянув правую руку их сержанту, он указал на нашивку, убирая с неё болотную грязь, напряжение спало словно рукой сняло.
— Сержант, ты глянь, это же сыновья лорда Мейстланда! — один легионер обратил внимание на Терона и Корра, который сидели на земле и приходили в себя.
— Да вроде наш, да ещё дерётся как наш. — проговорил кто-то. — Чего же ты сразу не вспомнил? — говорил сержант, снимая шкуру василиска со своего шлема — пойдёмте, авантюристы, отведу вас к лейтенанту. –
***
Болото и его воины уже осточертели практически всем. Соладты устали не только от противника, но и от всяких насекомых, проклятые комары высосали всю кровь из солдат. Первый легион жаждал выбраться из этих гиблых топей, а Айдана и близнецов как раз таки отправили его найти и вызволить. Айдана направили к лейтенанту, остальные расположились у общего костра. Легионеры как могли, успокаивали себя. Было уже темно, ночь спускалась на болота, звёзд совсем не было, но мало кто бодрствовал, ни кто не мог уснуть под вой гноллов и шипения ящеров, где-то там, в тумане.
В ставке командования легиона находились, пять капралов, три сержанта и лейтенант Зашеир Пашар. Факела слабо освещали лагерь и палатку. Сама ставка была плотной кожаной палаткой, которая хорошо могла защитить от сырости и дождей, прикрытая ветками, для маскировки. На верхних отвесных мостах дежурили трое стрелков, по всей видимости, больше людей туда поставить не представлялось возможным, так как мосты были хлипкими и от большого веса явно ломались. В центре палатки расположился импровизированный стол, на котором лежала карта местности.
Айдан представился, как полагает легионеру, чётко и по фактам, рассказал обо всем, что знал сам: что Кулдар занят пятнадцатым легионом, где предположительно другие легионы, и в прочем это было всё. Легионеры бугуртели от недоумения, но, лейтенант пресёк всё это, раздав с десяток приказов о разведке и подготовке к бою, Зашеир попросил Айдана остаться.
— Вы предприняли, скажем так — он потёр морщинистый лоб шершавой рукой. — авантюрную попытку, чтобы прорваться к нам, капрал. Хоть я не одобрю такое, я рад вас видеть. Скоро мы выберемся, капрал, сообща, благодаря нашим слаженным действиям. -
— Хотите пойти на штурм? — спросил Айдан
— Нет, капрал, я хочу вывести легион и перебросить его в Кулдар, но трейлирторцы здесь в своей стихии. Я надеюсь на поддержку вашего мага и ваши, скажем так, особые действия. — Айдан повёл бровью, лейтенант повел его за собой. Они вышли из палатки, прошли несколько метров, затем они пригнулись и ползком взобрались на холм.
— Уже бил южан? — спросил лейтенант.
— Лично убил в дуэли Таммита Илзорта. — ответил Айдан — Знавал его, тот ещё шакал, всегда травил ножи. — Пашар скрипел зубами, вспоминая это имя. Когда-то, имя друга, а теперь, имя врага.
— Я уже испытал. Куда мы ползём? — Айдан невольно почувствовал боль в месте, куда его ранил Таммит. Прикусив губу, он пополз дальше.
— Что вы задумали, лейтенант Пашар? — спросил Айдан, когда они остановились. Им открылся вид на старые остатки Альвевианского тракта, которые, по всей видимости, могли вывести легион из болот, однако было видно, как изредка мелькают тени трейлирторцев в шкурах животных, а так же южан в позолоченных доспехах.
— Мои неверные «земляки» координируют их действия, но командует ими человек в шкуре гидры, с рогами дракона и большой дубиной. Капрал, знаешь, когда трейлирторцы перестают сражаться? — Айдан отрицательно покачал головой
— Когда их вожака убивают. План такой, капрал. Мы собираемся и плотный строем уходим из болот, навязываем им бой, твой маг нас поддерживает, а главная цель — прикончить их вожака, отряд из стрелков должен будет разрушить отвесные мосты на их стороне, мы там установили кувшины с маслом, один стрелок метко бьёт зажжённой стрелой. Так, мы окружим их огненной стеной, василиски и виверны огонь терпеть не могут. Заставим их бить в лоб, стрелки бьют их с мостов, мы на болоте, твой маг нас поддерживает. Затем уходим. Во время вы пришли, капрал, задержитесь вы хоть на пару дней, нашли бы, наверное, только остов нашего лагеря –
— Рискованно. — ответил Айдан
— Не опаснее, чем дуэли с Таммитом Илзортом. Капрал, я знал этого шакала, он мог биться как дракон! А это, дело плевое! –
— Не бывает плёвых дел, лейтенант! — они молчали и смотрели на поле боя и Айдан вновь увидел её, женщину в чёрной рясе, с распушенными чёрными локонами и красивым лицо с острыми скулами. Айдана словно парализовало. Он не слышал Пашара. Айдан почувствовал на себе её взгляд, словно она видела и знала где он, издалека. Пашар толкнул его.
— Капрал! Ты чего? — Айдан помотал головой и опомнился, делать было нечего, это был единственный дельный план. — Когда приступаем? — спросил Айдан, вновь нащупывая амулет Сейны.
— На рассвете. Сможешь отоспаться. –
— Лейтенант, а василиски обращали ребят в камень? — спросил Айдан, вспоминая ту противную морду, что утащила его и Дориана под воду. Огромная ящерица с желтыми глазами, острыми клыками и когтями, гладкими шипами на спине и шершавой чешуёй.
— Да, трёх ребят обратили. Только, обращают те, которые с гребнем. Те, у кого гладкие шипы, это молодь, с гребнями, взрослые особи. И ещё капрал, тут в болотах водится Гидра, если они её разбудят или мы далеко зайдём, плакал наш путь. –
— Гидра? Которая, с тремя головам? — удивлённо проговорил Айдан.
— У этой шесть, лично ночью видел, как по болотам ходит, никого не жалеет, трейлирторцы её как бога почитают. Страшное зрелище — Пашар поежился от страшных воспоминаний.
— Да помогут на боги. — проговорил Пашар, отползая назад. Айдан молча согласился с ним.
***
«Кто она? Смерть? А где коса и скелет? Или я на грани сумасшествия? Нет, я не сумасшедший» Айдан устал, очень сильно после всех стычек и боев, ему хотелось, есть и спать. Вернувшись к общему костру, где собрались легионеры и ватага, Айдан был только рад тому, что в общем котелке нашлась ещё одна ложка, пусть легионеры ели из одного котелка, это было не страшно. Они ели, бились, спали и жили бок о бок, так формировались братство и боевой дух, легионеры были готовы бить, рвать и убивать друг за друга, а преданность и верность на войне, на вес золота. Постная и сухая гречка с кусками жесткого мяса, Айдану казалась вкусным деликатесом, а подобие чая, божественным напитком. Он привык питаться просто, то, что он ел в Старом Роге, было ещё большим удовольствием, но после боев, сказывалась усталость, и понимание того, что больше у легионеров нет ничего. Поев каши и мяса, Айдан грелся у костра, попутно высушивая одежду. Он продрог до костей, из-за этого ему хотелось спать. Глаза смыкались, но тут он услышал звук флейты. Терон медленно играл на флейте, издавая приятные звуки, похожие на ветер, что ласкает лицо на полях. Красивые звуки лились из флейты в руках Терона, он молчал, лишь дул прикрыв глаза. Костер приятно потрескивал, а вой и шипение трейлирторцев утихли в ночном болоте. Вскоре Терон убрал флейту, потому что ему жутко захотелось спать, как и другим. Легионеры постепенно ложились на боковую.
— Аэйри, ты прости, что не называл тебя по имени…в общем…я дурак. Ты спасла мне жизнь, а я как-то не по-товарищески. — сонно прошептал Терон, Аэйри лежала в двух метрах от него, она мило и тихо ответила ему.
— Прощаю, Терон Мейстланд. — Корр тихо хихикал, только он, Дориан и Айдан остались бодрствовать. Хоть Айдану и хотелось спать, сейчас он грелся у костра, мечтая выйти из этих топей. Дориан сидел, как ни в чём не бывало, Терон одолжил ему трубку, и он покуривал табаку. Корр выглядел истощено, глаза, словно два куска льда, кожа бледная как снег, а губы синие, волосы вообще, казалось, покрыты инеем. Он казался Ледяным Принцем из страх сказок, что слышали все дети Зантара.
— Корр, неважно выглядишь!
— Айдан потихоньку окрикнул его. Корр помотал головой, огонёк жизни вновь загорел в его глазах, а сам он стал приходить в себя. Потерев лицо руками, он, зевая, заговорил
— Затратил много магической энергии. Мне поспать,…как новенький буду. Завтра будет тяжелый день. — Корр не полностью прикрыл глаза и что-то шептал.
— Не переусердствую, тебе ещё много предстоит сделать. — слова Айдана приободрили Корра
— Я постараюсь не замораживать целое болото, но если вдруг надо будет, только свистни — Корр еле заметно улыбнулся, было видно, что он сильно устал.
— Да, юный Мейстланд, скажи спасибо, что ты не родился гномом, иначе каждый заклятие забирало бы у тебя время, отведенное тебе. — подал голос Дориан. Айдан глянул на него и спросил
— Сколько лет живут гномы? –
— Два века, самое большое. — ответил гном в бороду
— И ваши маги, стареют быстрее? — продолжал Айдан. — Так заведено природой, эльфы используют магию, и платят свою цену, мы — гномы, платим отведенным нам временем, а люди, люди так же платят свою цену. — Дориан почесал свою рыжую бороду, провел рукой по волосам и продолжил курить табак.
— Да, именно так. В теории, у нас — людей, у каждого, природный запас магической энергии, но, его нужно реализовывать с помощью воли, усилия и учителя. У кого-то, как у меня, всё с рождения. Я, с самого рождения, проявлял магический потенциал. Кто-то открывает его в более позднем возрасте, кто-то узнаёт о нём в глубокой старости. К примеру, ты, Айдан, можешь, в теории стать магом, нужна воля, усилие, учитель и источник магии. — Корр пояснил все медленно, положив голову на ладонь руки, оперев руку локтем на ногу.
— Стать магом? Хммм, заманчиво, учить будешь, Корр? — посмеивался Айдан.
— Если ты хочешь учиться у самоучки, которого выперли из академии, милости прошу, к нашему шалашу! — протараторил Корр
— За что тебя выперли из Боевой Академии Дейн-Педа? — спросил Айдан, чувство сонливости сошло на нет, на её место пришло любопытство
— По сторону стен академии, никто не говорил, Боевая Академия Дейн-Педа, я и ребята, что учились со мной кличили, в шутку, конечно, «Педка» –
— Паршивое место, Айдан, если вдруг откроешь потенциал, иди в Илайтан или Хагарен. Нас там делили на благородных, те, кто мог платить за обучение, и простых: деревенские ребята, что открыли в себе потенциал. Понимаешь, дело то в том, что магов из деревни считали, опасными, так как они могли в порыве злости убить кого-то, а тех, кто родился в богатой семье, чуть ли не с рождения пасли! Я отучился там год, меня с позором выкинули и с тех пор я учусь сам… -
— Так, почему тебя выгнали? — настаивал Айдан. Корр неохотно выдохнул и рассказал — Я поссорился с архимагом Линой, там сущий пустяк! Она поставила камень душ рядом с пентаграммой, а так делать нельзя, выброс энергии будет, вдобавок неправильно начала вываривать экстракт из языка виверны, а так может получиться яд, ну и вышла у нас с ней перепалка. Она разозлилась, запустила в меня стол телекинезом, а я её назвал старой грымзой, ещё как-то, в общем, оскорбил её не слабо, и с тех пор не могу поступить ни куда. Ни в Илайтан, ни в Хагарен, никуда. Она описала меня вот так: «Никчёмный самоучка, не желающий прислушаться к мудрым советам, идиот, который в полной мере может зваться королём Идиотов, как и его братец-близнец, который подначивал его, меня оскорбить. Слабовольный и ни к чему не приученный» Вот теперь и учусь сам. –
Айдан усмехнулся, Терон и Корр точно близнецы, почему-то он не сомневался, что именно Терон подсказывал, как действовать Корру.
— А почему Терон не использует магию? -
— Это, как говорили лекари…магическая аномалия, я… — начал было Корр
— Сожрал в материнской утробе всю магию…скотина — зевая, подал голос Терон. Корр улыбчиво и аккуратно пнул его в бок
— Эй, мелкий! Я тебе сейчас уши то надеру! — Терон пнул его в ответ
— Мы близнецы, дурень! — Я старше тебя на семь минут! — отозвался Терон
— Семь минут! За то я выше тебя! — прошипел Корр
— Семь минут! За то… а иди ты… — зевнул Терон. «Стать
магом…странная перспектива. Хотя, всё же интересно, какой бы из меня вышел маг?» думал Айдан, хотя, Айдан признавал, что ему комфортнее на передовой, что он получает упоение от битв, это казалось ему странным и страшным. Корр уснул, тихо и мирно, Дориан тоже прикрыл глаза и дремал. Лишь Айдан не спал. Он чувствовал, как его глаза слипаются, но уснуть он ни как не мог. Та женщина, что он видел под Амхарой и сейчас, он волновался, кто или что это? Айдан не знал, не понимал, он смотрел на ночное небо, скрытое кронами болотных деревьев, и слабо узнавал очертания известных ему созвездий.
— Говорят, если созвездие сближаться, это определяет судьбу… — прошептал Айдан.
— Мой народ свято верит в созвездия, под каким рожден ты, какое созвездие к твоей звезде было ближе всего? Скажи мне, Айдан — Дориан будто спал, прикрыв глаза, на самом деле он находился в состоянии полудрёма и прекрасно всё слышал, его голос был тихим и басистым — Я родился в Месяц Старых Богов, Монскар, первый день третьего месяца. — ответил Айдан.
— А ты? — тут же спросил он — Созвездие Голема. Месяц Вечной Памяти. Семнадцатое число. «Голем, не смеющий использовать магию. Голем изгнанник» смешно — говорил гном.
— Смешно то, что голем есть верность создателю, верность семье, а меня, меня из семьи, рода, изгнали за то, что я защищал её честь! Я убил сына главы города Сайката, за то, что то пытался опорочить мою сестру, а та дурёха, сказала, что любила его, только этот юнец был подонком и насильником. Убил я его на арене, бой был до первой крови, а я снес ему голову, нарушил древнюю заповедь. И с тех пор, десять лет в изгнании –
— К чему ты это? — спросил Айдан. Гном не открыл глаз, лишь убрал трубку и ответил, тихо, словно бормочет во сне
— Не всегда созвездие определяет нашу судьбу, мы должны творить её сами. Просто знай это. –
— А что насчёт меня? -
— Хммм, странно, созвездие Рога? Не похоже чтобы ты родился под этим созвездием. Поверь мне, мой народ, в Трехградие смотрит и изучает звезды столетиями, и я знаю, как они двигаться, на зубок — говорил гном. Айдан почувствовал внутри странное и неприятное, будто сами звёзды пытались сказать: «Ты не знаешь!»
— Может и так, может быть я и родился не под созвездием Рога — Айдан хмыкнул, улыбаясь — через месяц узнаем! — сон, наконец, настиг его. Ведь созвездия были неотъемлемой культурной частью всех народов, многие верили в то, что они определяют судьбу и жизнь человека, только теперь, Айдан усомнился в том, когда-то знал. Созвездие Рога, созвездие, которой помогает идти во чтобы то не встало, зовёт защищать страну, зовёт на последний бой. Айдан только сейчас подумал: «А кто я на самом деле?» но, эту мысль он отбросил сию минуту как она пришла. «Я — Айдан Анкит. Сын Мартина и Лары Анкит. Я — Красный Легионер»
***
Они проснулись с утренним рожком. Солнце уже вставало, его первые лучи ознаменовали начало нового дня, и грядущую битву. Легионеры уже собирались и готовились прорываться с боем прочь из этих болот. Оставалось раздать последние приказы. Лейтенант Пашар описал всё довольно ясно и чётко, основная часть легиона двинется по остаткам Альвевианского тракта и навяжет трейлирторцам бой вне болот, отряд из стрелков должен будет поджечь их пути отступления, обрушив на них заранее заготовление запасы масляных кувшинов, затем стрелки, по отвесным мостам, двинутся к позициям основных сил и воссоединяться с легионом. Оставалась распределить, кто куда идёт. По приказу Пашара, Терон и Аэйри, помогали отряду стрелков, Айдан, Корр и Дориан шли в основном составе, который должен был навязать противнику бой. Сама идея разделиться Айдану особо не нравилась, но, он — капрал, в Пашар — лейтенант, Айдан просто обязан был подчиняться его приказам. Получив все приказы, легионеры стали готовится. Айдан вооружился щитом, которого ему так не хватало и укороченным боевым копьём. Теперь, он во всеоружии. Терону и Корру идея разделиться показалось безумной, однако Корр сказал
— Не волнуйся братец, я справлюсь, смотри там, не оплошай! Чтоб нам не было за тебя стыдно! — Корр так еж что-то шепнул Терону на ухо, тот ехидно заулыбался и обнял брата. — Удачи. Ни земель, ни денег, но свобода дороже! — проговорили он почти в один голос, взявшись за предплечье. Затем Терон тихо прошептал Айдану, крепко обняв, как друга.
— Айдан, друг, если, со мной что-то случиться… позаботься о Корре. — Айдан резко ответил, крепко сжимая Терона в объятьях
— С тобой ничего не случиться, друг! — в крайний раз, пожав руки, они разделились.
***
Они проснулись с утренним рожком. Солнце уже вставало, его первые лучи ознаменовали начало нового дня, и грядущую битву. Легионеры уже собирались и готовились прорываться с боем прочь из этих болот. Оставалось раздать последние приказы. Лейтенант Пашар описал всё довольно ясно и чётко, основная часть легиона двинется по остаткам Альвевианского тракта и навяжет трейлирторцам бой вне болот, отряд из стрелков должен будет поджечь их пути отступления, обрушив на них заранее заготовление запасы масляных кувшинов, затем стрелки, по отвесным мостам, двинутся к позициям основных сил и воссоединяться с легионом. Оставалась распределить, кто куда идёт. По приказу Пашара, Терон и Аэйри, помогали отряду стрелков, Айдан, Корр и Дориан шли в основном составе, который должен был навязать противнику бой. Сама идея разделиться Айдану особо не нравилась, но, он — капрал, в Пашар — лейтенант, Айдан просто обязан был подчиняться его приказам. Получив все приказы, легионеры стали готовится. Айдан вооружился щитом, которого ему так не хватало и укороченным боевым копьём. Теперь, он во всеоружии. Терону и Корру идея разделиться показалось безумной, однако Корр сказал — Не волнуйся братец, я справлюсь, смотри там, не оплошай! Чтоб нам не было за тебя стыдно! — Корр так еж что-то шепнул Терону на ухо, тот ехидно заулыбался и обнял брата. — Удачи. Ни земель, ни денег, но свобода дороже! — проговорили он почти в один голос, взявшись за предплечье. Затем Терон тихо прошептал Айдану, крепко обняв, как друга. — Айдан, друг, если, со мной что-то случиться… позаботься о Корре. — Айдан резко ответил, крепко сжимая Терона в объятьях — С тобой ничего не случиться, друг! — в крайний раз, пожав руки, они разделились.
***
— Легион на марше! — прокричал сержант. Пашар обратился к Айдану.
— Как мне их вдохновить. Они будут бояться умереть, они бояться боя. Они — легионеры, но они люди, а людям свойственен страх. — Пашар пытался подобрать слова, но Айдан ему сказал
— Каждый легионер смотрит на командира по-своему. Нельзя запозднится с нужными словами лейтенант, напомните им, что ни одна жертва не будет напрасна. Напомните им, за что они бьются, напомните им, что в конце концов, они солдаты, которые были обучены, чтобы справляться с невозможным. — Пашар кивнул и пожал руку Айдану
— Ты мудр, капрал, из тебя выйдет прекрасный командир. — они взялись за предплечья, на воинский манер.
— Слушай меня, Первый Легион Кинхарта! Я знаю, вы боитесь. Знаю, что вам осточертело это болото! Но знайте, южане будут биться за каждый клочок земли, и переманят на свою сторону весь Трейлиртор, но это не важно. Важно то, что легионерами не рождаются, легионерами умирают! Мы выгоним трейлирторцев и южан с этих болот, нанесём им удар, а затем погоним до самого Хребта Баордара! Потому что мы бьёмся за наше отечество, за нашу веру из-за нашего императора! Пусть мы умрём, но заберём их с собой, прямо в Цитадель Эдхута! Я спрошу, вы со мной?! — легионеры не заставили себя ждать
— Да! –
— В бой! За Кинхарт! –
— За Кровогорье! –
— Так пойдём, и уничтожим их! –
— В бой! В бой! В бой! — легионеры поднимали оружие вверх и громогласно кричали.
— Победу — стране и народу, почести — королю и дворянам, долг и жизнь — легиону! –
***
Месяц Штормовых Ветров. 8 число. Монскар.
Терон и Аэйри двигались в составе отряд из пятнадцати стрелков. Они перешли на отвесные мосты, и двигались тройками, потому что большего веса мосты не выдерживали. Луки были наготове, стрелы вложены на тетивы, напряжение не останавливаясь, росло, А на болотах наступила тишина, лишь внизу был слышен легион на марше. Они переходили перебежками, то там, то тут замечая трейлирторцев, что тенями скрывались за ветками, или камнем падали в болотную воду и скрывались в ней.
— Вы уверены, что идея с маслом и поджогом сработает? — Терон оглядывался по сторонам и старался не смотреть вниз, так как его голова заметно кружилась, а сам он мечтал чего-нибудь выпить да покрепче. — Всё должно получиться! А иначе мы понесём слишком большие потери. — отвечал сержант, что командовал отрядом. Он выглядел лет на тридцать, с короткими волосами и щетиной, а глаза у него были карие. Да и сам отличался простоватым, вытянутым лицом и прищурами глаз
. — Мне это не нравиться. Вы тоже слышите, этот гул или жужжание? — Аэйри настороженно шагала вперед, пригнувшись и выгнув спину, Терон аккуратно пристроился за ней, стараясь прикрыть ей спину.
— Не ты одна его слышишь. — отозвался Терон Вскоре они остановились. Сержант поднял кулак вверх и замер.
— Мухи… — прошипел сержант.
— Мухи? — спросил Терон — Мы так зовём стрекоз-переростков. Те ещё падлы, ядовиты, вызывают слабость и нападают кучами, но бояться огня. Если они на нас нападут, хватайте факелы. –
— Стрекозы-переростки? Гидры ещё не хватало! — прошипел Терон.
— Что, боишься? — съехидничала Аэйри
— Я ничего не боюсь! — гордо ответил он
— Я это запомню. — прошептала она
— Отставить болтовню! Тройками, вперед! — Сержант указал жестом идти вперед, затем поворачивать налево, на ещё более хлипкий мост. Мосток под ними прогнулся и Терон невольно взглотнул, на него лукаво глянула Аэйри, и Терон нахмурил лицо. Наконец-то они вошли к нужному дереву, которое в своём обхвате могло насчитывать десятки деревьев поменьше. Терон глянул вниз, было слишком высоко подать, затем он поглядел вверх, стрелки уже били по мешкам с кувшинами и тем, падали с грохотом вниз, а масло разливалась по водной глади.
— Хорошее, видно, масло. — проговорил Терон
— Ага, Хагаренское. — ответил сержант.
— Эльфийка, подайте сигнал нашим отрядам. Стреляйте вон туда. — сержант указал куда ей стрелять, Аэйри фыркнула, но указание выполнила и зажжённой стрелой попала прям в яблочко, потому что через полминуты к ним прилетела ответная стрела. А буквально через минуту прозвучал боевой рог вдали, а за ним и крики битвы
. — Мейстланд, зажигая, это масло будет гореть пару дней. — сержант дал отмашку, Терон зажег стрелу и выстрелил разводу на воде. Масло зажглось в секунду, и огненная стена построилась на болоте. — Вот, плевое дело, а ты беспокоилась. — усмехнулся Терон. Аэйри лишь демонстративно отвернулась, как вдруг дерево затряслось, легионеры попадали, а под ними послышался зловещий, неразборный, истошный рык.
— ЭТО ЕЩЁ ЧТО ТАКОЕ?! — воскликнул Терон
— ГИДРА! — закричали на той стороне моста.
Огромная, шести голова гидра начала трясти дерево своими пастями, рычать от жара огненной стены и едкого болотистого дыма. Огромная, похожая на бескрылого дракона, она лезла на дерево. Одна из её драконоподобных голов первой заглянула наверх, уставившись на Аэйри голодным и жадным взглядом. Девушка встала как вкопанная, парализованная страхом. Гидра обнажила клыки, противную морду с огромными ноздрями и шипами, а так же жёлтыми глазами. Терон кое-как набрался сил и метнул в гидру факел. Он попал ей прямо в глаз. Голова гидры зарычала и завертелась с небывалой силой, скоростью и злостью. Терон схватил Аэйри за руку, и они побежали по мосту, однако голова гидры ударилась об мост, и хлипкое строение рухнуло. Терон и Аэйри, громко крича, упали в воду. В то время другие головы гидры напали на легионеров и им пришлось броситься в рассыпную. Сержант погиб в пару мгновений, когда одна из голов, мощным укусом схватила его за ноги и подкинула вверх, а затем проглотила.
***
Как и предполагалось, трейлирторцы приняли бой бок о бок с южанами, однако, легионеры Ваетира не стремились идти на острие атаки, из-за чего в их смешанный с гноллами и ящерами рядах, был разлад. Их ряды длинны, но сильно растянуты, а легионеры юга, словно надзиратели, гнали трейлирторцев в бой. Только сейчас многие легионеры заметили, что в рядах, как они говорили, болотных варваров, присутствуют люди, облачённые в кожаные доспехи или шкуры животных. Первый Легион держал оборону на остатках тракта, стрелки легиона метко били противника, не давая им сгруппироваться, Корр умело поддерживал солдат стихийной магией льда и воды, так как швыряться налево и направо огненными сгустками из-за болотной среды не представлялось возможным, а молнии он решил применять только в крайнем случае.
Туго приходилось обеим сторонам, что варварам, которые не могли пробить защиту и стену щитов, так и легионерам, ведь оборону они долго держать не моги. Дориан сражался в первых рядах, и когда какой-нибудь смельчак прорывал оборону, его тут же встречал размашистый удар его секиры, что сразу сбивал с него спесь. Однако у трейлирторцев было преимущество, огромные стрекозы ту тут, то там били по обороне легионеров, словно комары, почуявшие кровь. Тракт Альвевы держался, легионеры занимали восходящую позицию, но долго они не могли её держать, на смену гноллам, ящерам и людям в шкурах, приходили свежие и полные сил бойцы Ваетира. Айдан держал оборону стены щитов, попутно проводя удары копьём сверху, пытаясь попасть в глаза, или снизу, попадая по ногам. Бой превратился в толкучку, крики, рык, рев и стоны расходились по всей округе. Казалось что ни одна из сторон не получит преимущества, что перевалить ход битвы. Краем глаза Айдан заметил, как лейтенант Пашар бился сразу с тремя южанами, и к ним присоединился, по всей видимости, вожак трейлирторцев, таким как описывал его Пашар. Огромный, почти два метра ростом, мускулистый, жилистый, вместо доспехов шкура гидры, вместо шлема голова гидры, и огромная шипастая дубина в виде бычьей головы, подстать его колоритам «Дэн и Вал назвали бы его шкафом» подумал Айдан. Он принимал удары на простой деревянный щит, с железной оковкой. Плечо отдавалось болью и усталостью, вряд ли бы он выдержал ещё больше, быстро отскочив, место Айдана занял другой легионер, сам Айдан побежал на выручку Пашару, хотя, видя, как он дерётся, в помощи он нуждался в последнюю очередь.
Пашар ловко вывернулся, проведя захват, он вывихнул руку ненавистному земляку, оттолкнув его в болото. С двумя другим он расправился чуть быстрее, его обучали в Ваетире, и он знал, как биться с такими легионерами. Орудуя сразу двумя клинками, он создавал вихрь их легких, но многочисленных порезов, заставлял противника опешить, как только это случилось, Пашар переходил на рубящие и колющие удары. Двое южан не успели опомниться, один из них упал, получив сквозную рану в бедро, а второй уже падал на спину после того, как Пашар подрезал его ноги. Трое южан были повержены, бой опьянял, но Пашар быстро вышел из этого состояния, как только почувствовал, как летит на землю, от сильного пинка в спину. Он точно поломал пару рёбер, но был ещё в состоянии драться. Вожак трейлирторцев, его воины кричали ему в след.
— Аглор вождь Харит! Аглор вождь Харит! Аглор вождь Харит! — Пашар сплюнул кровавую слюну, и поднялся с мощеной дороги тракта. Размяв шею, он зарычал и приготовился к бою. Харит, а именно так звали этого вождя, поднял вверх свою шипастую и окровавленную дубину, прокричав
— Аглор Трейлиртор! — его громкий клич перебил другой звук. Неразборчивый рык множество голов и крик человека, который следовал за ним.
— ГИДРА! — истошно кричал знакомый Айдану голос.
***
Едкий дым горящего болота бил по ноздрям, затем по голове, отравляя лёгкие. Наверняка дым вредил и гидре, которая дико ревела от каждого вдоха этих едких испарений. Терон очнулся моментально, после того, как они упали в воду. Ему казалось, что пару рёбер он всё-таки сломал, потому что ноющая боль в теле заставляла его двигаться быстрее, чего нельзя было сказать об Аэйри, которая при прядении вывихнула лодыжку. «Как мы спины не переломали?» Он уже в сотый раз себя проклял за то, что испугался и на поводу страха повел себя и девушку через мост, но для проклятий время ещё будет, а сейчас он должен был уносить ноги…Но, увы, девушка не могла, не то что бежать! Терон подхватил эльфийку на руки, затем аккуратно перебросил так, чтобы его рука правая проходила между ее ног и обхватывала правое бедро, а левая обхватывала правую руку, получилось так, что Аэйри лежала на его плечах и тихо стонала от боли поломанных рёбер и вывихнутой лодыжки
— Терон Мейстланд, уноси ноги! — вопила она. Терон видел только препятствия впереди себя, его ноги несли их обоих, об усталости не было и речи, его кровь кипела, а сам он мчался вперед, словно сокол
— Хватить меня лапать! — «Она ещё и жаловаться успевает!» Терону хотелось, и смеяться и плакать. Но истерический смех начал его пробивать, но Терон бежал, не имея права остановиться.
— ТЕРОН! Она близко! — нужно было ли говорить, что сейчас эльфийка находиться в положении, что лучше сказать «спасибо», чем порицать своего «спасителя»? Во-первых, Терону было бы неудобно нестись с эльфийкой на руках, так, чтобы она обхватила его шею. Во-вторых, Аэйри могла хоть как-то со своей вывихнутой лодыжкой помогать Терону. К примеру, смотреть на ужасающую, огромную и приближающуюся гидру, Для своих размеров, она была быстрой, а шесть её голов сметали упавшие деревья и прочие препятствий на бегу. Поэтому девушка как могла, поддерживала Терона, несмотря на то, что его правая рука часто соскальзывала чуть выше, чем следовало. «Если этот дурень спасёт мне жизнь, я его расцелую» Если бы Терон умел читать мысли, он бы визжал от счастья, а не как сейчас, от страха.
Терон бежал со всех ног, дым от горящего болота расходился на лиги округи и Терон мчался туда, где был слышен бой, а Аэйри подгоняла его воплями. Прыгая, переступая, проползая через ветки Терон бежал, бежал и подгонял себя, потому что остановись он хоть на секунду, и он и эльфийка умрут страшной смертью и буду вариться в желудке гидры. Это-то и подгоняло его. Вскоре он выбежал к полю бой. Продираясь через болотную воду, он метался, потому что шел бой, но вскоре он истошно закричал, так закричал, что бой остановился. Все смотри на то, как он с эльфийкой на плечах бежал к легионерам, за ним гналась разъярённая гидра, а вдали виднелся огонь и чёрно-зеленый дым.
— ГИДРА! ГИДРА! — кричал Терон. Если бы гидра умела разговаривать, она бы, наверное, сказала, что рада такому количеству мяса, пришедшему на её болотистый стол. Терон сумел затеряться в толпе легионеров. Гидра остановилась, и головы будто начали общаться между собой, игриво засматриваясь, то друг на друга, то не тех, кто стоял под ней. В конце концов, головы пришли к одному единственному варианту: полакомиться на здоровье. Трейлирторцы забыли о том, что сейчас они дерутся с легионерами. Командир южан вспылил и истошно закричал
— Чего вы встали, шакалье вымя!? Убить легионеров! Натравите на них эту ящерицу! — гидра словно поняла, что южанин кричит и оскорбляет его. Одна из голов резко, словно вспашка молнии развернулась и ударила южанина. Тот, от силы удара улетел на несколько метров назад, другие солдаты южан побежали прочь, кто в болота, кто по тракту из болот. Трейлирторцы накинулись на гидру всей гурьбой. Сто, даже больше ящеров и гноллов атаковали её с разных сторон. А Харит расталкивая легионеров, помчался прямо на одну из голов.
— Ты говорил, что они почитают её как бога! — Айдан обратился к Пашару
— Может быть, я и ошибся — лейтенант до сих пор стоял в оцепенении с выпученными глазами. Айдан потряс его за плечи и сказал
— Так это играет нам на руку! Нужно уходить с этих, богами забытых болот! — Пашар опомнился, и согласился с Айданом, трейлирторцы оттеснили гидру назад, на пару десятков метров, это был шанс вывести легион более-менее целым.
— Легион! Марш-отход по тракту! — Легионеры стали массово отходить из болот и очень скорым маршем идти по тракту, пока болотные варвары возились с гидрой. Стрелки отходили по отвесным мостам. Раненных и покалеченных уносили те, кто мог их тащить. Полчаса пролетели незаметно, последние легионеры уходили из болот по тракту. Самыми последними шли Пашар, Айдан, Дориан, Корр, Терон и Аэйри. Они продолжали смотреть на бой гидры и трейлирторцев. — Толпою бьют и льва — говорил Терон.
— Эх, поучаствовать бы в этой баталии! — радостно говорил Дориан.
— Не думаю, что мне да и нам, нужно здесь оставаться, гидра не забудет того факела! — Терон нёс Аэйри на руках, так, чтобы она обхватила его шею. Ящеры резали гидру, гноллы кусали и рвали её плоть. Гидра раскидывала их головами, съедала заживо и отступать не собиралась. Харита она убила одним из первых, одна из голов схватила его за дубину, другая разорвала в клочья, а воины Харита продолжали драться. Вот она — Гидра! Дух болот!
— Ты говорил, что они не бьются без вожака? — вновь спрашивал Айдан — И здесь я ошибся. Пошли, нечего смотреть на это. Это не наш бой, уже… — они развернулись и последовали за легионом. Едкий дым ещё горящего болота заставлял их кашлять, бил по голове, ноздрям и лёгким. Нужно было выбираться отсюда. Рев гидры, гоготание гноллов и шипения ящеров ещё долго отозвалось, пока они выходили их болота. Но, то, что было на болотах, останется в болотах.
***
К полудню весь легион вышел из болот и уже тихим маршем шел к старому рогу. Все они устали, все до единого хотели, есть, спать и хорошо помыться. Терон нёс Аэйри на руках, она мило улыбалась, пока Терон искал подходящие слова. А их и не нужно было искать. Аэйри мило потянулась к нему, и вытянув губки, коснулась правой щеки, причмокнув. Терон покраснел, как рак, или красный дракон. Айдан и Корр тихо смеялись, но не в обиду, наоборот, они были рады за него!
— Вот, Терон у нас теперь, герой-любовник! — хихикал Корр, Терон злостно отозвался.
— Вот чего ты ржёшь!? -
Глава 8. В предвкушении бури
Месяцем ранее. 6 число Месяц Ясных лет
Три гвардейские роты Кинхарта маршем шли из столицы, по направлению к Амхаре, а затем они должны были укрепить гарнизон крепости Кулдар. Император Уильям Кон-Итьен должен будет возглавить основные силы Третьей Кинхартской Армии через несколько месяцев, позже к ним присоединяться: Седьмой Чёрные Легион Уэйстека, Восемнадцатый Серый Легион Сайн-Ктора, и Восьмой Синий Легион Джейстена. Они примут удар у крепости Кулдар, затем форсируют Аннону, а позже ударят по Ваетиру и его вассалам.
Император Кровогорья, сюзерен Джейстена, Сайн-Ктора и Уэйстека, правитель Кинхарта, Уильям Кон-Итьен Первый придерживался определения: «Власть делает человека таким, какой он есть на самом деле» Его брат, Лоренц Кон-Итьен всегда был честным человеком, хоть и с долей жадности. Может быть, власть, что Ульям подарил брату над южными провинциями после Войны Домов, сделала Лоренца таким, какой он есть на самом деле? Жадный до власти, жаждущий получить Сапфировый Трон Империи? Может быть, это проделки Ненасытного, что своими кознями заставил брата идти на брата? Император не знал, но собирался узнать это. Гражданской война в империи могла стать для всех соседних государств сигналом, сигналам к тому, что империю можно рвать на части, как истлевший труп. Этого император допустить не мог. Он не мог предать идею великого Нерана, что первым создал империю, как центр Зантара для всех, кто желает строить свою судьбу там, где это представлялось возможным. Где не будет тирании драконов или других божественных потомков. Уильям понимал, что на его плечи, а похоже на плечи его сына Лайана ляжет ответственность за сохранение Империи Кровогорья, впрочем, как и любому другом монарху до него.
Уильяму предстояло решить две первоочередные проблемы: Войну с Лоренцем на юге, и войну с революционерами здесь, в Кинхарте. Рендон Пэтрот — бывший командор легиона, ныне, настроенный против правящей семьи монархов контрабандист, который собирает вокруг себя довольно большое количество посредников. Вдобавок к этому, церковники по всей империи пророчат о начале Времен Исполнения, когда древние пророчества вступят в свою силу. Пророчество о Наследнике Нерана, пророчество о дюжине под остриём Юмкары, о возвращении Драконьей Армады и прочие придания, народ суеверный, и народ пугается, когда старцы начинаю глаголить жуткое будущие, что ждёт их всех. В такие времена объявляться самозванцы, что хотят либо денег, либо власти, либо всего и сразу. Шпионы империи доносили Императору:
ЛжеНаследник объявился в Хаэфиле, имя его Карин Кикспаргх, он собирает сторонников, уверяя их, что в его жилах течет кровь дракона. В Эш’Хайгаре власть в одном из центральных городов взяла дюжина бойцов, утверждающие, что они рождены под звездой Острие Юмкары. Нашествий из Аст’Морауна не было более двух эр, но на границах до сих пор вспыхивают конфликты. И так по всему материку, жители замерли в ожидании часа, когда пророчества сбудутся.
***
Аладена. Столица Хаэфила.
***
На главной площади Аладены, столицы восточного королевства Хаэфил, собралось много народу. Среди них были мужчины, женщины, дети и старики. Воины при оружии, ремесленники, оторвавшиеся от работы, купцы, пилигримы, простолюдины одетые по-простому: в куртки и льняные рубахи. Конечно же, аристократы, одетые в шелка, мягкие одежды, с золотым или серебряным обрамлением, золотыми кольцами, обручами, каменьями и прочими украшениями. Собрал их всех Карин Кикспаргх. Он был относительно юн, на вид ему нельзя было дать больше двадцати. Карин был облачён в лохмотья, которые скрывали облегчённый вариант латного доспеха Хаэфильского легиона. Открытым оставалось только его лицо. Взъерошенные чёрные волосы, бледная, словно пелена тумана кожа и наполненные кровью и лопнувшими капиллярами глаза. Губы его скривились в неприятной ухмылке. Час назад, при дворе короля, он объявил себя Наследником великого Нерана, заявил, что в его жилах течет кровь драконов, прилюдно его обсмеяли и выпнули из дворца. Ровно час он лежал на земле бездыханный и что-то бормотал на древнем наречии. Глаза его наполнились кровью. Он поднялся с земли, встал на колени перед дворцом Аладены, и стал проклинать на древнем наречии, тех, кто осмелился его оскорбить.
Тяжелые чёрные тучи стали сгущаться над Аладеной. Пошел дождь, моросявый, мелкий, словно из маленькой лейки. Но народ это ни сколько не смущало. Наоборот, все пришли поглазеть на очередного ЛжеНаследника. Люди смеялись над Карином, бранили его, как последнего шакала. Кидали в него камни, гнилые овощи и фрукты, стражники издевались над ним, избивая палкой. Однако никто не догадывался, что, а точнее кто, стоял за этим юношей. Он не чувствовал боли или унижения, он ждал момента, когда на его головой разразиться гром, он чувствовал лишь холодную, накатывающую волнами ярость. Сверкнула молния, жители Аладены замолкли, поняв, что тучи сосредоточилась прямо над Карином. Юноша засмеялся, пронзительно, противно, словно сам Ненастный, что после Эры Рождения был заточён в Цитадели Эдхута, скинул оковы Отца-Дракона, и теперь покровительствовал над Карином Кикспаргхом. Отчасти так и было. Солнечные лучи и жара, что для Хаэфила в середине лета были обыденностью, сменились на серость и лютый холод, исходящий от юноши, что стоял на коленях, а толпа продолжала окружать его. В его руках, простая уличная грязь, перемешанная с дождевой водой, становилась кровавым пеплом. Захохотав ещё громче и истошней, юноша припал на четвереньки. Кровь текла из его рта и носа. Он заговорил несвойственным для себя голосом.
- Вот значит, какими вы стали, дети мои… Жалкое стадо, что идёт на поводу жалких и никчёмных убеждений, верующие, что Старые Боги, Драконы-Основатели или ваши новые Боги вас защитят. Я разочарован. — Карин вдохнул, из его горла послышалось гоготание, смех и плачь одновременно — Пусть я и заточён, но скоро я сброшу оковы Драконов-Основателей. Настанет день, когда я поведу свою армаду, дабы свергнуть жалких монархов, и вернуть то, что по праву принадлежит мне, вашему Создателю, вашему Отцу. Пока вы слепы и глупы, вы не перешли порог детства. Позвольте мне, вашему Отцу, подтолкнуть и направить вас, моих заблудших чад. — Карин издал истошный крик, поднимая голову к небу. Только сейчас толпа стала разбегаться. Его вены стали чёрными, словно ночь, а глаза стали вытекающей лавой, что жгла кожу, ещё живого и борющегося за своё тело и сознание юношу. Никто не слышал, как Карин Кикспаргх кричал, что не поддастся влиянию и скверне Отца Разрушения и Лжи, кричал, что он умрёт, но не отдастся в лапы Первородного добровольно, Ненастный ответил на его последние слова
— Да будет так! — несколько молний ударили в разных кварталах города, тучи объединились в единый поток чёрного ветра, столбом опустились к юноше, и окутали его. Карин перестал кричать, кричали лишь жители города, кричали истошно, страшно, люди плакали, взывали ко всем богами. Они видели рождение Падшего, правой руки Ненасытного. Наступила гробовая тишина. Чёрный ветер вновь устремился в небо, открывая ужасную картину. Земля вокруг места, где стоял Карин Кикспаргх, превратилась в булькающую чёрную жижу, напоминающую лаву, но свойство она имела другое, эта консистенция быстро остывала, словно оскверняя землю, выкачивая из неё жизнь, оставляя только холодный труп. От Карина Кикспаргха мало что сталось, лишь знакомые черты иссохшего лица, латный доспех, из некогда освященного металла, превратился в чёрный доспех, обрамлённый лавовым орнаментом, на наречии, что было старше самого древнего на материка языка гномов. Доспех сросся с его костями, меч обронённый стражником, принял зазубренную и волнистую форму, чтобы причинять рваные раны и увечья, чтобы заставить врага страдать. Может быть, остатки разума того Карина, что был выдающимся легионером Хаэфила и последней надеждой рода Кикспаргх, бился за остатки своего тела, но было слишком поздно, теперь, имя Карина Кикспаргха, некогда последнего из этого рода, войдёт в историю, как имя нового, двадцать седьмого Падшего, нового слуги Ненасытного.
***
Кинхарт
***
Середина лета в Кинхарте была необычайно жаркой. Солнце нещадно пекло, жители Поместного квартала пряталась в тени, спасались у фонтанов, и вообще старались не выходить на улицу без особой нужды. Жители Рабочих и Торговых кварталов спасались от жары как могли, ведь работать было необходимо, водоносы в этот день были на вес золота. Во дворце от жары помогали придворные маги, что могли окружать себя прохладной аурой льда. Рабочим на пристани повезло, река отдавала свою прохладу, и это день казался им не таким душным и жарким. Лишь в одном квартале царило сущее пекло. Жители кличили его Нищим Кварталом.
Это был грязный квартал, где собирались любители здешнего наркотика, Горьких Трав, сорняк, из листьев которого можно гнать такие вещества, что от одной дозы можно оказаться перед пантеоном богов. Так же здесь любили собираться бандиты на разборки, тёмные личности, воры, контрабандисты, а местная стража посла всех выше перечисленных и днём и ночью. Стражникам в этом деле помогали небольшие патрули легионеров. Вот и сейчас, главную улицу этого квартала патрулировали два легионера. Одетые в красно-золотые табарды, поверх пластинчатых доспехов, красные плащи, вооружённые ростовыми копьями и щитами средних размеров, двое легионеров, при поддержке снующих туда-сюда стражников в бело-красных табардах, при алебардах, старались поддерживать порядок. Никто в этом местечке не было безоружен, таково здешнее правило.
Вряд ли здесь хоть кто-то работал честным трудом, и скорее всего, выкрикивали пересказ своих пророчеств те, кто находился в невменяемом состоянии, будь виной тому выпивка или что-то запрещенное, раньше, да и сейчас здесь собираются безумные пророки и предсказатели. Священники Храмового квартала читали свои проповеди на законных правах, так как принадлежали к законным в империи религиям, такие как: вера в Старых Богов, в Дюжину Святых Драконов-Основателей, в Предков, или Пантеон Новых Божеств. Последний, кстати, не очень-то пользуется популярностью.
Не зря квартал кличили «нищим», даже в столице есть бедняки, те, кто потерял всё и был вынужден просить милостыню, больные люди, покалеченные, инвалиды, сюда шли все брошенные, все кому некуда податься, потому что местные таверны позволяли им за бесплатно есть и спать в тепле. Да, даже в столице есть несправедливость и плохие кварталы, а где их нет? Этим людям помимо приютов и закоулков податься некуда, конечно не все, но большинство считали их отбросами. Про них просто забыли, поэтому они и были злы на всех, кроме себя любимых, естественно.
— Эй, Хэйвон! Глянь ка, ещё один пророк нарисовался! — усмехнулся Кастор. Тот, кого он окликнул Хэйвоном, скрывал лицо за шлемом и повязкой, были видны только его глаза. Сейчас стражники играли в карты, и Кастор, стражник в годах, по всей видимости, применял свою любимую тактику тасования карт, когда козырную он вложил так, чтобы он взял её третей, когда настанет его ход. Хроника была популярна по всему материку, однако в разных странах и провинциях, были разные правила. На кинхартский манер, игра представляла собой бой, словно игроки смотрят на всё сверху. Четыре фракции, они же четыре легиона: серый, красный, чёрный, синий. Один игрок отправлял в бой одну карту или несколько карт, при условии, что они из одного класса: пехота, маги, кавалерия, лидеры, звери. Второй игрок отбивался, потом повторял действия первого, и так они играли, пока у одного карты не иссякнут, при этом играть с тем, у кого колода меньше в два раза, считалось, по меньшей мере, глупо. Выигрывал тот, у кого осталось хотя бы одна карта. Каждой карта владела своей способностью, бить два раза, призвать ещё несколько карт или заставить одного игрока сбросить пару карт в отбой. Было много правил и условий, но от этого азарт только рос. Тот, кого Кастор окликнул Хэйвоном, отвлёкся от игры, поднялся и пошёл в сторону слепого старика, что вещал с помоста. Кастор недовольно почесал седые усы, быстро сгрёб карты и деньги в свои карманы и двинулся за напарником.
— Люди Кинхарта! Услышьте и внемлите мне, ибо виделся я вещий сон! Оковы Эдхута слабеют, и Ненасытный вновь выпустил свою длань в этот мир, оскверняя наши души и сердца! Тот, кого вы зовёте Наследником Нерана не явиться! Последний, в ком текла его кровь, оставил нас тысячу лет назад! Покайтесь во грехах пред теми, в кого веруете, забудет о своих заботах, падите ниц, и молите о прощении! — Кастор покрутил усы указательным пальцем, затем толкнул напарника в бок.
— Заканчивай это представление. — Хэйвон лишь кивнул, поправил шлем и повязку, а затем двинулся к старику. Его ни кто не слушал, его хриплые стоны хоть и были слышны, но ни кто не трепетал перед ним, и не внемли его словам, будто он был здесь один. Неожиданно старик закашлял и отхаркнулся кровью, захрипел и свалился с помоста. Хэйвон отринул от него, старик был совсем лысым и тощим, облачён в тряпки, а ребра были видны в ужасающих подробностях, словно этот человек был чем-то болен, гнойные наросты на его теле свидетельствовали о том, что он страдал. Хэйвон наклонился и перевернул его тело, теперь перед ним предстал иссохший труп с серой кожей и чёрными дырами вместо глаз.
— Боги, это невозможно, человек так быстро не разлагается… — проговорил подошедший Кастор, закрывая нос от зловония, что исходило от тела
— Надо звать магов — ответил Хэйвон. Он не заметил, как единственная блоха, что осталась жива на этом старике, прыгнула ему на ногу, а затем быстро перебралась куда-то под табард.
***
Ночь опустилась на Кинхарт. Луна восходила всё выше, освещая своими серебряными лучами улицы города. Стражники несли дозор группами по пять человек, трое из них держали факелы, двое были стрелками. То тут, то там слышался вой собак, расходящийся в ночи, эхом завывая на ветру. Где-то там, под городом, в канализациях скрывались банды контрабандистов, под командованием бывшего командира красного легиона, лорда-изгнанника Рендона Пэтрота.
Старый зал, в котором находилась самая крупная банда, состоящая из бывших стражников и легионеров, напоминал наброски дворцового зала. Золотая люстра со свечами, камин, в котором потрескивали поленья, знамёна рода Пэтрота — белые вороны, свисающие с кирпичных стен. Всё напоминало некую пародию на императорский зал. Сейчас, глава всего это сборища, Рендон Пэтрот, стоял, склонившись над картой города. В правой руке он крутил нож, выбирая очередную цель. Это казалось привычкой, которую он отрабатывал годами.
Его людей можно было охарактеризовать как сброд. К нему шли все, предатели, сбежавшие преступники, дезертиры и перебежчики. Однако именно Пэтрот руководил сетью поставки рабов и наркотиков из Империи в другую любую страну. В его руках были средства, с помощью которых можно свергнуть нынешнюю власть. К чему Пэтрот стремился многие годы. Он потерял отца, брата, мать, дядю и сестру, все они умерли за империю, но народ запомнил их как предателей, а героями стали СтоннКасселы, как всегда, и это бесило Пэтрота до такой степени, что ему хотелось кричать и сдирать с себя кожу. Но сейчас он был спокоен. Как только император и его сыновья умрут, он получит власть не только над империей, но и над великими родами. А позже, он сделает так, что от империи не останется ничего.
— Лорд Пэтрот? — обратился к нему недавно вошедший легионер. Глава контрабандистов кивнул.
— Как вы и говорили. Князь Джейстена скоро отправит послов, вместе со своей дочерью сюда, в Кинхарт. Наши информаторы говорят, что император желает женить своего сына на ней. –
— Да. Это наш шанс. Как только Джоанна Мейнголд окажется в наших руках, я буду диктовать Джейстену свои правила. Как и Сайн-Ктору. Вы уже поймали Сейну Элерон? — легион виновато опустил голову но ответил
— Ещё нет. Она… искусно прячется. Сегодня трое наших ребят устроят на неё облаву. –
— Доставить мне её живой и невредимой. Эдэльмира Имнари заплатит любую цену, чтобы вернуть свою дочь. Впрочем, как и князь. -
Рендон Пэтрот составил, как он считал, прекрасный план. Захватить отпрысков, пусть даже одна из них была незаконной, двух сильнейших составляющих империи, а после диктовать условия княжеству и герцогству. Лишить императора-волка поддержки, задушить его и ни в коем случае не отпускать. А затем повесить его шкуру над камином. Остановив нож, Пэтрот ловко перекинул его в левую руку и воткнул в карту, нож встал на место дворца императора.
***
Рынок имени Гилберта, или же просто Гилбретский Рынок, был одним из самых крупных рынков во всём Кровогорье. Находясь в столице, он занимал, по меньшей мере, два квартала. Среди народа была поговорка: «Не нашел на Гилбретском Рынке, не найдёшь ни где!» Однозначно можно было сказать, что здесь собиралась все. Начиная от продавцов овощами, фруктами и мясом, так же пивоварами и виноделами, продолжая ремесленниками, бронниками и оружейниками, не забывая про торговцев одеждами из привозного шелка и другого материала, заканчивая подозрительными личностями, которые, по всей видимости, хотели, как можно быстрее сбыть краденое. На этом рынке было все, и заплутать здесь, дело обычное, так как народу здесь было огромное количество. Здесь были те, кто просто пришёл по мирским делам, были пилигримы, путники, были даже барды и менестрели, что устраивали представления.
Человек, известный под именем Фаил Акар, шёл по рынку. Шёл гордо, прямой, солдатской походкой, левая кисть ложилась на шарообразный эфес его клинка, правая рука была свободна. Мужчина был облачён в латный серый доспех с символикой Серого Легиона. На его нагруднике был изображён оскалившийся лис. Серый плащ переливался от тёмных до светлых оттенков на солнечных лучах. Каждый его шаг, походил на строевой. Он был совсем коротко подстрижен, не носил бороды. У него был цепкий взгляд синих глаз и несколько шрамов на лице. Люди сторонились его, хотя это ему нисколько не мешало. Сюда он пришёл по двум причинам. Первую из них, было сложно объяснить. Но всё должно быть по порядку. Фаил Акар — образ собирательный, это титул. Некогда древний избранник Мираны поборовший избранника Дуратхара. Титул Героя Серого Герцогства и Серого Легиона передавался от лучшего к лучшему. Фаил Акар служил империи, служил легиону, служил Герцогу и Герцогине. Сейчас он исполнял приказ. Он должен был найти и вернуть дочку Эдэльмиры и Имхьера Имнари, Сейну Элерон. Фаил Акар знал, что, из-за побега девочки, пять лет назад, чуть не развязалась вторая Война Домов, Война Великих Семей. Только сейчас верные слуги герцогства сумели найти уже повзрослевшую девушку. Фаилу Акару поручено её защищать, а затем вернуть домой. Кончено, он её защитит, но насильно тянуть домой не станет. У Герцога и Герцогини не самые приемлемые характеры. Для него важна воля Мираны.
***
«Сколько? Сколько времени уже прошло? Не было и дня, чтобы я не волновалась о тебе. Но имею ли я право думать о любимом, если столько лжи утаила, и в итоге не смогу оправдаться. Чего же тогда стоит моя любовь? А принял бы ты мои чувства, узнав правду обо мне?» Сколько себя помнила, Сейна жила во лжи. Ей врали, врала и она. Дочка Эдэльмиры и Имхьера Имнари бежала из дома, она не хотела брать на себя бремя герцогини, не хотела становиться жену тому, кого ненавидела. Она ни кому не могла и не хотела верить. Она придумала легенду о том, что она сирота. Прибившись в церковь послушницей, она смогла обрести тихую гавань. Она отвыкла от интриг, забыла о том, чья кровь в ней течет, может быть так, ей было легче. Она не была святой, будучи подростком, она воровала, помогала контрабандистам, делала всё, лишь бы вырваться из грязных улиц, делала всё, чтобы забыть какие ужасные вещи она творила. Но вот, она встретила Айдана Анкита. В первый раз она видела такого честно, благородного, справедливого и простого человека. Она помнит, как он вошёл в церковь Драконов-Основателей, как они первый раз встретились, как могли говорить часами на пролёт, как в один голос казали друг другу, что хотят быть ближе, больше чем друзьями. А теперь он ушёл на войну, а она ни как не может ему помочь. Она врала ему, врала о родителях, о себе, обо всём! И она не знала, как будет оправдываться, не знала, что он испытает, когда увидит перед собой не хрупкую послушницу, которую он полюбил. Что он скажет, когда увидит авантюристку, которая способна лишить человека жизни? Она не знала. Она уже ничего не знала.
Сейна сидела в своей комнате, в Храме Драконов-Основателей. Комната любой послушницы была небольшой.
Одноместная кровать с белыми простынями. Один письменный стол и стул из березы. Комод с одеждой. Одна тумбочка. Одно окно и зеркало. Окно в её комнате открывало вид на рыночную площадь. Девушка открыла его настежь. Под её окном остановилась телега, полная сена. Она услышала, как в её дверь постучались. Она подошла к двери, чуть приоткрыла её и сию же минуту захлопнула её. За той стороной громко рассмеялись
— Сейна, дорогая. Открывай дверь! Тебе привет от Рендона Пэтрота! — девушка вмиг приперла дверь стулом, метнулась к комоду, раскидывая одежду, достала из него короткий клинок в ножнах, быстро повесила его на пояс, схватила наплечную сумку, надела синий плащ и метнулась к окну. В низу до сих пор стояла телега. Подняв подол платья, она высунулась из окна. Послышался, грохот, крик и хруст дерева.
- Время вышло, Имнари! — рослый мужчина в кольчужном хауберге мощным ударом ноги в замок выбил дверь. За ним вошли ещё двое. Набрав в лёгкие воздуха, Сейна шагнула вниз. Сено приближалась, а страх увеличивался. Мысли о том, что она все кости переломает, пришли в самый последний момент. Сено смягчило эффект падения. Девушка успела сгруппироваться и приземлиться, не без ушибов, точно в тележный стог сена. Но она упала на спину. Воздуха критически не хватало, она стала задыхаться. Кое-как перевернувшись на живот и встав на четвереньки, с болью сжимающую грудь, она смогла вдохнуть. Она не плакала, слезы лились сами, вся она покраснела, словно рак.
— Вот же дурная! — закричал один, пытаясь её поймать. Лошадь, что везла эту телегу, рванула с места. Возчик, на вид старый фермер, еле удержал поводья.
— Куда? Стой кобылка! —
— Чего встали, увальни! За ней! — прокричал тот, который выбил дверь, выглядывая из окна.
— Прыгать? Да ты брешешь! — превозмогая боль и слёзы, девушка быстро пришла в себя. Сердце билось в унисон боевым барабаном. Телега неслась по площади. Возчик, прилаживая все возможные усилия, кричал:
— С дороги! С дороги! -
Всё же он смог остановить лошадь, прямо в центре рыночной дороги. Люди ошарашенно смотрели на эту картину. Девушка вылезла из телеги и поспешила скрыться в толпе. Последствия безрассудного прыжок сказались на ней. Идти было сложно, ноги гудели и болели. «А в сказаниях про особые отряды Воронов, было по-другому» вспоминала она слова Айдан. Держась за живот, она шла, прячась в толпе. Уже много людей собралось у телеги. Наверняка, у бедного возчика прихватило сердце. Старик всюду искал её, но ни как не мог найти. Она спряталась за навесом одного из торговых лотков. Она продолжала идти, шла закоулками, старясь как можно быстрее оторваться от преследователей. Девушка постоянно оглядывалась через плечо, прятала рукоять клинка под плащом. Во рту образовался неприятный железный привкус. Чувствуя, как стучит в висках, она замедлила шаг, вскоре вовсе остановившись в одном из переулков, она стала переводить дыханье. Мимо неё пробегали стражники и легионеры, шума со стороны церкви и рынка становился всё больше и больше. «Что, опять убежишь? Опять спрячешься и будешь надеяться, что тебя не тронут. Так нельзя, девочка моя! Нужно что-то делать! Но что? Айдана нет рядом, капитана СтоннКассела тоже, хотя…СтоннКасселы. Вот кто мне поможет!» Оглядевшись и проверив, что хвоста за ней нет, она быстрым шагом двинулась в Поместный Квартал.
Глава 9. Дворцовые дела
На юге шла война, где-то в Хаэфиле всё судачили о ЛжеНаследнике, в Эш’Хайгаре было неладно, хотя, эта пепельная земля покоя никогда не видела. Но! Во дворце, под руководство Её Императорского Величества устраивали приёмы для дворян. Хелена Кон-Итьен, урождённая Истон-Дар, таким образом собирала все возможные сплетни, слухи и другую информацию, которая в дальнейшем могла пригодиться. Вдобавок ко всему, так она могла чувствовать себя как акиниская щука, для неё, общество дворян являлось своеобразным океаном, в который она погружалась с головой. Она часто устраивала такие приёмы. Ей хотелось знать всё и обо всех, будь то комплимент, косой взгляд или неровный вздох. Знать все абсолютно всё сплетни, вплоть до простых вымыслов, благо, что правда, а что вымысел, она распознать могла.
Сейчас, в дворцовом зале Кинхарта собралось чуть больше сотни человек, в основном те, кто проживал в столице или находился к ней достаточно близко. Большие золотые люстры свисали с высокого потолка, который держали массивные столбы, что стояли по углам зала. С двух стороны были расставлены резные белы столы с закусками на белой и кружевной скатерти, туда-сюда сновала прислуга, девушки и парни, совсем молодые, чистые, ухоженные, красивые, все как на подбор. Гости расположились по всему залу. Кто-то всё стоял у столов с закусками, кто-то переходил от компании к компании, кто-то устроился на диванах и креслах. Группки дворян то тут, то там, разносили разные слухи. Императрица слышала и слушала их всех. Она была холодна снаружи, голубые глаза прожигали взглядом душу, золотистые волосы были аккуратно прибраны за спину в тугую косу, её бледноватая кожа казалась совсем холодной. На ней было длинною в пол алое платье с просторными рукавами, на её хрупких плечах красовался песец, а голову украшала золотая, рубиновая диадема.
В одном из углов зала собралась её родня, которую она, да и вся столица, теперь не могла. Истон-Дары. Прилизанные, ухоженные и противные её взору. Вечно о чём-то шепчущиеся, они говорили друг другу лишь на ухо. Манеры у них оставляли желать лучшего, Истон-Дары то и дело били себя в грудь, при любом упоминании в их сторону, будь то оскорбление и комплимент. Они норовили подойти как можно ближе к собеседнику, как-бы намереваясь всадить нож во время объятия, а самое ненавистным и противным было то, что они каждый раз пыжились и гордились свои родством с императрицей, что саму Хелену повергало в праведный гнев и ярость. Она уже давно не ассоциировала себя с Истон-Дарами, она — Кон-Итьен, супруга императора, мать троих четверых детей этого рода. Для своей родни она всегда была белой вороной, но потом, став императрицей, они вспомнили о родстве. Хелене было откровенно плевать на них, даже если они пыжились родством и какими-то притязаниями, она не считала их родными, а если они уж чересчур зазнавались, в дело вступала гвардия легиона, а именно Найт Аксель, выполнявший на приёмы роль защитника императрицы, следя абсолютно за всеми.
Найт Аксель, по разным, неподтверждённым слухам, проходился Уильяму Кон-Итьену сыном. Однако, не было столь неочевидных (и очевидных в том числе) сходств внешности и характера Акселя и императора. Что же по этому поводу говорил сам император? От жены он ничего не скрывал, по всей видимости это было бесполезно. Найт Аксель приходился ему незаконным племянником, от незаконной сестры. Давно было это дело. Незаконнорождённая дочка Ульериха Пятого, сестра Лоренца и Уильяма, Астера, росла во дворце под присмотром братьев, очередные сплетни и слухи свидетельствовали о том, что Астера родила сына от красного легионера, что погиб во времена Войны Домов, сама Астера скончалась при родах, оставив Уильяму племянника. С тех самых пор, Найт Аксель рос в легионе, а потом стал одним из самых успешных и верных короне гвардейцев полностью отказавшись от любых притязаний на Сапфировый Трон Кинхарта. Именно этому, императрица несказанно была этому рада.
Говоря о самых старых и почтительных семьях, что собрались на приёмы, Хелена выделила три: её откровенно презрительно ненавистная родня, СтоннКасселы и их верные знаменосцы Оркаланы, так же были семьи по меньше, наследные и поместные дворяне, бароны, представители малых, но сильных семей, ещё были семьи легионеров. Императрицы была рада всем, не только потому что они были источниками информации. Её откровенно было скучно. Сыновья всё время проводят за тренировками и учёбой, муж занят войной, только единственная дочка разделяла её интересы, то тут, то там проходя, выцепливая самое интересное. Пригубив сухого, красного, джейстенского вина, Хелена направилась к Ариане СтоннКассел, единственной женщиной, которую она считала равное себе, а говоря честно, Хелена местами подрожала ей.
Её длинные, распущенные, каштановые волосы, спадающие на плечи, перехватывал серебряный обруч, она держала спину ровно, руки аристократично худы, а взгляд её был цепким, как у орлицы. Одета Ариана была с тёмно-синее платье с золотой кройкой, на джейстенский лад. С её плеч свисала лазурная шаль, явно из джейстенского шёлка. Завидев Хелену, Ариана поднялась с дивана и исполнила реверанс, императрица в ответ поклонилась и широко улыбнулась. Затем она обняла её и по-дружески поцеловала в обе щеки.
— Моя императрица, сегодня вы неотразимы! –
— Вы льстите мне, Ариана! Должна признать, что сегодня, вы как всегда прекрасны. — улыбнувшись краем губ, они сели на мягкий диван.
— Я не вижу твою дочь, кстати, как она? — спросила императрица, пригубив красного джейстенского вина. Ариана устало завалила голову на бок
— Адриана сейчас вместе с Кирой, всё больше времени проводит за фехтованием, скачками, за всем тем, к чему меня обычно в Джейстене не допускали. Она точная копия отца. Упрямая, настырная, полная жизни. Боги, иногда мне кажется, что моя кровь в ней вообще не играет. —
— Пойди моя дочь в мужа, я бы тоже изнывала, благо она пошла в меня, это хоть какое-то утешение, в сравнении с тем, что три моих сына — точные копии Уильяма! — Хелена лукаво ухмыльнулась
— А когда должна приехать Джоанна? –
— Месяц, может быть два, если она скачет галопом! Моей племяннице давно пора за муж, а твой старший сын — самый завидный жених! –
— Ариана, скоро мы с тобой, как говориться, породнимся! — Хелена радостно поёрзала на месте, Ариана поправила обруч и вздохнула
— У Джоанны такой характер, словно у львицы. Она с детства такая, кого невзлюбит, так на всю жизнь! –
— Не беспокойся, с Лайаном она не виделась давно, вдобавок, к друг другу они явно неровно дышат. Поглядим как у них всё сложиться. Как там говорят: «жена — гадюка, муж — подлюка — горе в семье»? — Хелена пригубила вина, лукаво и хитро осматривая гостей, Ариана молча улыбнулась, и откинула голову назад. Хелена отринула кубок вина от губ и повернулась к Ариане.
— Что случилось? — Ариана поправила серебряный обруч, и поёрзала на месте
— Совсем забыла спросить! Слушая, а…Кира не собирается подыскать себе жениха, хм? –
— Да что вы говорите! Кира? Жениха? Её возлюбленный — легион! Ей тридцать три года, но её не интересует ни мужчины, ни женщины, не дайте боги чтобы последние произошло! Она хочет в легион, словно маленький ребёнок, она спит и видит, как станет капитаншей в легионе, прямо как Гарет — Ариана протёрла пот со лба и прижала руку к груди
— Ариана, ну с этим нужно что-то делать! У тебя единственная дочка, у Гарета и Киры детей нет… вы с Орином не думали о втором ребёнке? — Хелена покрутила кубок в руках
— Мне сорок один, моя императрица, ещё одних родов я не переживу, а мне дочку надо воспитывать… Орин на своей войне, так же, как и Гарет, вся надежда на Адриану, она пошла в отца, внешне и характером, но у неё мой склад ума. — ответила Ариана, грустно пригубив вина. Императрица почувствовала себя виноватой, она отстранилась на пару сантиметров от Арианы, понимая, что затронула больную тему.
— Прости меня — прошептала Хелена. Ариана положила ей ногу на бедро и молча улыбнулась. Этого хватило, чтобы странный камень упал с плеч Хелены.
***
Приём длился ещё несколько часов, ничего знаменательного не произошло, затем Ариана ушла, от греха подальше, при прощании крепко обняв императрицу. В сопровождении охраны Оркаланов она решила вернуться в своё поместье. Как всегда, Ариана, пока муж и деверь были на войне, главенствовала среди женской половины семьи СтоннКасселов. Кира приходилась ей золовкой, подругой и советчицей. Их охраной занимался род-знаменосец, Оркаланы. Каждый страж, что охранял поместье СтоннКасселов, безоговорочно клялся в верности представителям семьи, и каждый был готов отдать за их сохранность жизнь. Ариана восседала на белой кобыле, усевшись боком, чтобы не портить платье, неспешно походкой и цокая копытами, лошадь шла туда, куда её направлял ездок. Позади и впереди Арианы ехали трое лёгких всадников, их табарды украшало знамя Оркаланов, боевое копьё и рог в завязке. Они ехали медленно молча, словно на прогулке, леди погрузилась в свои мысли.
Род СтоннКасселов находился в плачевном состоянии. Единственной наследницей была Адриана, дочь Орина и Арианы. Кира о детях даже и не думала, хотя, всё своё время проводила с Адрианой. У Гарета были две жены: война и армия, а солдаты были его детьми. В мужской линии наследников, у современного поколения СтоннКасселов сияла брешь, которую необходимо было закрыть, но роды дочери Ариана пережила с большими усилиями, ещё одного ребёнка она не сможет родить, даже если родит, то сама умрёт. А этого она не хотела, она не хотела оставлять дочку без матери, ведь сама росла без родителей. В любой момент и Орин мог не вернуться с очередного задания, а мог и вернуться с бастардом на руках, чего Ариана категорически терпеть не станет, она не какая-нибудь крестьянка, чтобы воспитывать ребёнка от чужой женщины! Ариана дико хотела, чтобы у неё был сын, но её первенец родился мёртвым, она даже не успела подержать его на руках, это было и оставалось самой больной раной, которая кровоточила день ото дня.
«Боги, дайте мне сил!» молила она. Возможно, в свои тридцать семь лет и Гарет образумиться, ведь при дворе его считают завидным женихом, пусть сам он этого не признаёт. Киру считали первой красавице Кинхарта, сама она лишь краснела, но факта не отрицала, даже пользовалась этим, как и для чего, Ариана не знала, может быть, это и не стоило знать. Говорят, что легионерами не рождаются, Гарет СтоннКассел тому опровержение, по рассказам Орина, его младший брат строем ходил под стол пешком, а Кира всегда шла за ним, мечтая биться с ним бок о бок, даже сейчас, в тридцать три, она беззаветно об этом мечтает.
Конная прогулка не помогла Ариане расслабиться, солнце поднималось всё выше, становилось жарче. Она до сих пор не могла привыкнуть к душному кинхартскому климату, в Джейстене было на много прохладней, ветра часто сменяли друг друга, а в столице было необычайно жарко, по легендам эту землю грела кровь драконов, но то было легендой. Ариана вспотела, прибрала волосы за плечи и стукнула кобылу по бокам, всаднику охранявшие её ускорились вслед за ней, её не терпелось вернуться в единственное родное место в чужой столице.
***
Гостиная представляла собой большой зал с ещё тёплым камином, который ещё недавно топили. Адриана и Кира устроились на одном из мягких белых диванов, коих в гостиной было три, и образовывали они неполный прямоугольник, в центре которого стоял стол, скорее всего из березы, накрытый белой скатертью. На самом столе стояла ваза с фруктами, ещё лежали раскрытые письма, пара перьев и чернильница, вместе с емкостью для сургуча, которым ставят печати на письмах. Красные и золотые портьеры украшали окна и дверные проёмы, на стенах висели знамёна СтоннКасселов, крыло дракона и грифона, рассечённые мечем. Ариана вернулась довольно быстро, как только она вошла в гостиную, Адриана кинулась ей в объятия матери, весело хохоча, Кира, облачённая в красное платье, закинув ногу на ногу читала письма.
— Мама, мама! Пришли письма от дяди и отца! — всегда веселая и полная жизни, Адриана заключила мать в объятия. Ариана нежно потёрла её по спине и поцеловала в лоб.
— Как замечательно! Кира, что там Гарет пишет? — мать и дочка уселись на диван
— Не густо, дорогая, пашут как лошади, это я цитирую. Отстраивают Кулдар, ищут пропавшие легионы, так ещё и Айзора Трайден пилит голову, словно дровосек сосну. Ой, дорогая, у Гарета такая манера письма, что стыдно! — Кира ударяла ладонь об лоб и обречённо вздохнув, продолжила
- На горизонте враг, всё, что он может сказать, остаётся мучительно ждать… ненавижу ждать! Кстати, там письмо от Орина. — Кира отложила письмо от Гарета, и улеглась на диван, Ариана хмуро покачало головой, Адриана была прогружена в свои мысли, накручивая локон светло-каштановых волос на палец. Ариана взяла письмо с чёрно печатью, раскрыла его и молча читала
«Любовь моя, солнце моё, Ариана, я так скучаю по тебе. Но увы, свидимся мы не скоро, я отправляюсь на очередное задание, сказать нечего не могу, за это прощу простить. Боги видят, когда я всё выполню, наплюю на приказ Тангера и вернусь к тебе, и к дочке. Пригляди за ней, и за Кирой, смотри, сама не изнывай, твоё письмо я получил, не могу я написать достойный ответ. Но скажу честно, я очень сильно скучаю. Я люблю тебя, душа моя.
Постскриптум: Если в Кинхарте что-то случиться, тебе придаться полагаться на себя, верь лишь тому. в ком уверена.»
Ариана широко улыбнулась, прибрала локон волос за правое ухо, и прижала руку к груди. «А я люблю тебя» думала Ариана. В гостиницу вошла обеспокоенная фрейлина, молодая девушка, в зелёном платье
— Моя леди, у входа стоит чёрные легионер, он печален, и просит его впустить. — голос девушки дрожал, она взглотнула и продолжила: — Он назвался Сэмом Трайденом
— Впусти его, дорогая. — ответила Ариана, поправляя обруч. Кира поднялась с дивана и села рядом с Арианой и Адрианой. Через минуту в гостиную вошёл чёрный легионер. Он отвесил низкий поклон, за ним вошли двое стражников. Женщины-СтоннКасселы встали и исполнили реверанс ему в ответ. Это был не молодой легионер, лицо его украшали шармы, волосы его были грязными и сальными, доспехи в боевых зарубках, а глаза полны печали, Кира признала его сразу
— Сэм Трайден? Оруженосец Орина? Сколько лет, сколько зим?! — Кира раскинула руки в приветствии
— Что вас сюда привело? — спросила Ариана. Сэм молча кивнул
— Я с прискорбной новостью моя леди. Леди Кира, леди Ариана, юная Адриана, спешу вам сообщить, что Мартин Анкит и его любящая жена Лара, скончались три года тому назад. Об это я узнал, когда год назад прибыл в Карден-Холл, чтобы проведать старого друга. Никто, кроме одного человека не знал об их кончине три года, кроме одного единственного человека, их сына, Айдана Анкита. — Кира медленно, словно в шоковом состоянии опустилась на диван, Адриана села рядом с ней, взяв её за руку, Ариана продолжала стоять, скрестив руки в замок.
— Лара умирала? Но, почему их сын не рассказал об этом? — Кира прибывала в шоковом состоянии, её голос дрожала
— Не могу знать моя леди. Могу предполагать, что это как-то связанно с Карденхолльский Инцидентом. Вас я могу просить лишь об одном, помолитесь за них, они были хорошими людьми, а мне предстоять отбыть в Кулдар, хочу расспросить Айдана об случившемся. Прощу, простите меня, за столько прискорбную новость, тёмные времена настали. — с этими словами, он ушёл из поместья.
Ариана не знала Лару лично, лишь по рассказам Орина, Гарета и Киры, она могла судить о лекарке, как о добром и бескорыстным человеком, которая любила Мартина, несмотря ни на что. Лара лечила Орина и Гарета во время Войны Домов, она сдружилась с Кирой, и возможно была одно из самых близких подруг.
— Этот Айдан, он ни слово не сказал, да как он посмел! — злостно протараторила Кира
— Успокойся дорогая, мы не знаем всех обстоятельств, а значит не имеем праву судить, рано или поздно правду мы узнаем, успокойся. — Ариана прервала её злость холодным тоном. Кира насупилась, но успокоилась
— Кира, расскажи, какой была Лара, каким был Мартин, тебе станет легче? — Адриана сидела рядом с Кирой и нежно гладила ей по спине
— Лара? Она была красавицей, лучшая лекарка во всё Зантаре, а Мартин, с головы до ног легионер. Во время Войны Домов, Лара помогала Орин и Гарету, а я помогала ей, тогда, она была моей единственной подругой. Боги, три года я ничего не слышала о ней, а сейчас вот так узнать… их сын, Айдан, врагу не пожелаешь родителей потерять. — Кира шмыгнула носом и приложила руки к груди
— Рано или поздно, правду мы узнаем. — проговорила Адриана
— Лучше рано. — прошептала Кира
***
После того как Кира узнала о смерти Лары и Мартина, она стала сама не своя. Она ёрзала, ходила и стороны в сторону, Адриана ходила за ней хвостиком, постоянно поддерживая и обнимая. Вскоре Кира ушла во двор, прихватив с собой колчан стрел и тисовый лук. Ариана и Адриана отправились за ней. Во дворе поместья расположился прекрасный яблоневый сад и тренировочный поле, где обычно проводили уроки Гарет и Орин. Сейчас же, Кира, стояла по середине поля, в левой руке он сжимала лук, правой накладывала стрелу на тетиву. Небольшой, теплый ветерок трепал локоны её волос, потерев указательный, большой и средний палец, она, приложив максимальные усилие, чтобы натянуть тетиву. Буквально на пару секунд ветер утих, Кира задержала дыхание, её грудь поднялась, когда она набрала воздух в лёгкие. Вдали виднелась мишень с красным центром. Взяв чуточку выше, она отпустила тетиву. Стрела со свитом полетела к мишени, с хрустом вошла в дерево. Кира попала выше центра.
— Проклятье! — выдала она, передовая лук и стрелу Ариане. Адриана сидела в стороне, в тени и что-то читала
— Давай, дорогая барышня! — Кира игриво отвесила реверанс и отошла на пару шагов назад
— Я тебе не какая-нибудь кисейная джейстенская барышня! — ответила она. Вновь поду ветерок. Ариана вложила стрелу на тетиву, вдохнула полной грудью, взвела лук, с тяжким усилием натянула тетиву, взяла чуть левее вы отпустила тетиву на выдохе. Со свистом стрела оказалось прямо центре мишени. Адриана весело захлопала и лукаво подмигнула Кире, та в ответ насупилась.
— Как же я хочу ринуться в бой. Хочу быть на передовой… -
— Умерь свой пыл, дорогая. Наше место здесь, а не на передовой. Война — не место для женщин, пусть и в легион пускают женщин. — холодно отозвалась Ариана — Подумай сама, ты можешь погибнуть в первом бою! Ты дорога мне, моей дочери и своим братьям! Бросаться на меч не наше дело! –
— А в чём наше дело? — спросила Кира, скрестив руки на груди.
— До последней каплю крови любить тех, кто нам дорог. Дочерей, сыновей, братьев, сестер, мужей. Стать опорой для них, быть теми, кто в любой момент подаст им руку, и я согласна жить в мире, которым правят мужчины, до тех пор, пока могу быть в этом мире женщиной. — Кира молчала, лишь закусив нижнюю губу. — Твоя очередь — закончила Ариана, передавая её лук. Выполненный из тиса, за разными зарубками в виде рисунков, с простой тетивой, из нити, скрученной в один шнур. Такие тетивы использовались и продолжают использоваться во многих частях Зантара, да и по всему Климэнду, и их можно довольно быстро изготовить. Однако они слишком слабые для своего веса и могут прийти в негодность, если их не держать в постоянном натяжении.
— В чём-то ты права, но я не могу и не хочу сидеть на одно месте, ненавижу ждать, с детства ненавидела. — Кира вновь натянула тетиву
— Учись терпению, когда у тебя появиться дети, они тебе пригодиться — ответила Ариана
— Если — прошептала Кира
— Не говори так, ты обязательно родишь, от такого, которого полюбишь. –
— А где мне его найти Ариана? При дворе императора одни прилизанные гвардейцы, да я бы с радостью вышла за простого легионера, не слишком молодого, конечно — Кира хитро улыбнулась и подмигнула, Ариана ухмыльнулась, наклонив голову в бок и прицокнув.
— Мда, тебя не исправить. –
— А я прощу? –
***
Сейчас её ничего угрожало. Боль от безрассудного прыжка отступила. Она знала, что за ней охотятся, решение обратиться к СтоннКасселам было необдуманным, принятым в сердцах. Первое: что она им скажет? Второе: она может навлечь на них опасность. Этого она допустить не могла. Не могла и не хотела подвергать опасности кого-либо ещё, кроме себя. Айдан был далеко, и что её делать она не знала. Обратись она к кому-нибудь и Пэтрот начнёт за ним охоту. Но и одна она не справиться, не сможет вынудить Пэтрота её отпустить, а том чтобы убить контрабандиста речи и быть не может. Суматоха наконец-то стихла. Сейна спрятала клинок за синий плащ, а лицо за капюшоном. Она старалась прятаться в больших толпах, сегодня народа на улицах города было необычайно много, все куда-то спешили, всё что-то делали. Она шла окольными путями, через переулки, закоулки, проходила сквозь узкие улочки между домов, в одной из таких улочек, её схватили. Мужчина в серых доспехах прижал её к стене, зажал рот рукой и тихо зашипел, прижимая к своим губам указательный палец. Левой рукой Сейна пыталась нащупать клинок, но мужчина заговорил
— Прощу молчи и дергайся, они близко. — Сейна впала в ступор. Незнакомец отпустил её и завел в тёмный угол, затем он отпустил её, а сам смотрена на главные улицы горда, из-за угла.
— С твоей стороны глупо надеяться, что они тебя потеряют. — проговорил он, поворачиваясь к ней. Сейна уже обнажила клинок. Рукоять приятно и ловко легла в её ладонь. Оружие явно ковалось под руку Имнари. Изогнутое лезвие, заточенное с двух сторон, гарды нет. Сделанный из светлого металла, рукоятка была обмотана чёрной животной шкурой. Ножны были сделаны из светло-коричневой кожи, и на низ была изображена королевская кобра.
— Тебе придётся обагрить клинок, но не моей кровью. — холодно и спокойно проговорил он
— Кто ты такой? — оскалившись прошипела девушка. Незнакомец выпрямил спину и поклонился ей
— Фаил Акар, избранник Мираны. В Кинхарт прибыл по её воле, а также по прикажу твоих родителей. Скажу сразу, заставлять тебя возвращаться не стану, но защитить тебя обязан, я дал клятву. Прощу, верни оружие в ножны. — где-то там, на улицах промчались люди. Сейна выглянула из-за угла, не опускала меча, троих из них она узнала, это были те, кто пришёл за ней в церковь. Сейна обернулась к Фаилу Акару. На его нагруднике был изображён оскалившийся лис, а на шарообразном эфесе красовался выгравированный феникс. На правой реку блеснуло кольцо, с изображением женщины в огне.
— Воля Мираны привела тебя? Что же такого ты видел, что пришёл в Кинхарт? — спросила девушка. Они остановились около колодца. Стояла смертельная жара и горле пересохло до боли
— Мне было видение. Смерть, разрушение, горящие стяги СтоннКасселов и Кон-Итьенов и Пэтрот на Сапфировом троне. Голос сказал мне: «предотврати» и я предотвращу. –
— Не стану выяснять, что там тебе говорят боги. –
— Вот и хорошо. Их пути неисповедимы. -
— Допустим, я верю тебе. Хочешь мне помочь, помоги убить Рендона Пэтрота. — вновь прошипела она
— Амбициозно и праведно! — мужчина улыбнулся — Меня зовут лучшим мечником Сайн-Ктора, но даже мне не совладать с армией Пэтрота, поэтому я обращусь к императору или к СтоннКасселам, влияния у них побольше будет. Подумай, пойдёшь со мной мстить Пэтроту, о тебе вскроется всё, чья ты дочь, как ты бежала из дома, абсолютно всё, Пэтрот обязательно расскажет о твоих тёмных делах. Всё Кровогорье будет знать о тебе, и бежать ты уже не сможешь. Я могу помочь тебе бежать куда угодно прямо сейчас, только скажи, но, если пойдёшь со мной, дороги назад не будет. –
— Я устала бегать! Рендон Пэтрот должен умереть! — гордо заявила она. Фаил Акар улыбнулся
— Хорошо, а теперь пойдем к СтоннКасселам, что-то мне подсказывает, что они — очередная цель Пэтрота. –
«Хватить бегать. В тебе течёт кровь Имнари, твои предки омывали руки кровью многие века и не боялись смерти. Я должна встать на этот путь, и я дойду до конца!» Теперь уже Сейна и Фаил двинулись к Поместному кварталу.
Глава 10. Отпрыски династий
Время подходило к полудню, солнце занимало почётное место в зените. Перед глазами всё плыло, тело потело, а в горле пересохло до боли. «Может быть, легенды не врут и эти земли пропитаны огненной кровью драконов?» думала Ариана, выпуская очередную стрелу, метко попадая в центр мишени. Кира отставала от неё на несколько очков. Адриана тоже пробовала себя в этом деле, но она с трудом натягивала тетиву и вскоре вновь забралась в тень большой яблони, с ветви которой свисали качели. Теплый ветер нежно обдувал её тело и кожу, локоны волос послушно качались под властью ветра.
— Ха! — воскликнула Кира, игриво подпрыгивая на месте. Пока они развлекались, к ним подошёл Мивиль Оркалан, старый друг СтоннКасселов. Легионер в годах, с густыми седыми волосами, искривлённой осанкой, одним белым глазом и сотней шрамов и зарубок на лице. Он был облачён в кольчужную рубаху, поверх красный табард с изображением крыла грифона и дракона, которые рассекал меч. Голос его был хриплым и басистым.
— Миледи, прощу простить, что отвлекаю, но к нам высокопоставленные гости. Не поверите, но это Фаил Акар! Вам всем стоит поговорить с ним. — Мивиль поклонился им. Кира приподняв брови, глянула на него, подбежала Адриана, а Ариана в мгновенье поправила волосы.
— Кто-то? Фаил Акар? Тот самый избранник Мираны? Почему он пришёл к нам? Зачем? Что он вообще делает в Кинхарте? — тараторила Адриана. Кира отложила лук и стрелы к стойке, поправила платье, волосы и ответила.
— Пойдём и узнаем. –
Главный зал поместья, где обычно проходил аудиенции, напоминал тронный зал. У стены с гобеленом стояли три кресла. Одно из них, на джейстенский манер специально возвышалось, чтобы хозяин помяться был выше собеседника, чтобы он смог смотреть на пришедшего сверху вниз. По обе стороны стояли два таких же кресла, по правую руку от Ариана сидела Кира, как советчица и золовка, по леву Адриана. Вскоре в поместье вошли двое. Фаил Акар. Гордый и статный, он прошёл до центра зала и низко поклонился хозяевам поместья. Шедшая рядом с ним девушка имела приятное ромбовидное лицо, карие глаза, и длинные русые волосы. Она исполнила реверанс и мило улыбнулась.
— Что привело такого особого гостя к нам? — спросила Ариана
— Воля Мираны, госпожа. Но есть и другая причина. Я Фаил Акра, избранник Мираны, это — он повернулся к Сейне — Сейна Элерон, она же Сейна Имнари. За ней охотиться Рендон Пэтрот. Моя леди, боюсь предположить, но Пэтрот не упустить шанс устроить облаву на вас, леди Киру, вашу дочь и племянницу. Мои ведения говорят о том, что рано или поздно он развяжет войну в самом Кинхарте. У вас есть необходимое влияние, чтобы убедить его императорское величество помочь мне, все же я сайнкторец. Я же, готов исполнять ваши приказы, осмелюсь сказать, что Мирана того желает. — Фаил Акар опустился на оба колена, так же поступали Сейна.
— Сейна Имнари? Дочка Эдэльмиры и Имхьера? Из-за побега которой чуть не развязалась вторая Война Домов? Назови мне хотя бы одну причину, по который мы должны вам помогать? — Кира насупилась и демонстративно выпрямила спину, скрестив руки на груди.
— Пэтрот мечтает отомстить. Вам, мне, всем дворянам империи! Она будет охотиться за вами, вашей племянницей. Он не упустит шанса, чтобы уничтожить всех нас, только потому, что его изгнали за предательство, работорговлю и прочие мерзости! Им движет лишь одно — жажда мести, а человек, которым управляет месть, готов на всё. — Сейна приподняла голос и сжала зубы, гляди на Киру. Она ответила взаимностью.
— Кира, изволь держать язык за зубами. Мы не будем терять времени. Сию минуту поедем к его императорскому величеству. Кира, Адриана, собирайтесь! И оденьтесь во что-нибудь походное! — Ариана поднялась с кресла и громко хлопнула. Кира и Адриана поклонились и быстрым шагом двинулись в свои покои. Фаил Акар и Сейна поднялись с колен.
— Моя леди, благодарю вас. — отозвался мужчина, склонив пред Арианой голову.
— Пусть ваши сова будут правдивы, иначе вас не спрячет даже Сатхарката. Ждите нас у конюшен. Мивиль! Проводи наших гостей. Лорд Акар, седлайте чёрного жеребца — холодно отозвалась Ариана, последовав за золовкой и дочерью. Старый Мивиль кивнул. Фаил Акар и Сейна развернулись и пошли к конюшням.
***
Предстать перед императором, рассказать ему обо всем, что связывало её с Пэтротом, рассказать ему, почему она бежала из Сайн-Ктора. Это перспектива заставляла Сейну дрожать. Пальцы на ногах и руках немели и мёрзли. В животе всё дрожала, словно в судорогах, низ живота тянуло. Девушка смутилась, время, когда должна идти ежемесячная кровь, прошло ещё неделю назад. Сейна смахнул всё на нервы. Ожидая пока благородные леди собираться, Сейна встала так, чтобы летний ветер обдувал её, лаская кожу, играя с волосами, и хоть как-то снимая напряжение. Потоки ветра приятно обдували её.
«Я вернусь. Обещаю!» слова Айдана пронялись в её голове моментально. Прикрыв глаза, она вспоминала
— Девушки в твоём легионе за тебя друг другу глаза выцарапывают, а ты влюбился в церковницу? — Сейна повернулась к нему, когда они сидели на лавочке, около фонтана Николаса и Райны. Айдан молча улыбался, моргая по два раза.
— Пусть царапают дальше, они не такие как ты. — ответил он
— А какая я? — спросила она, приподняв брови
- Прелестная красавица. –
— Льстец! — она махнула рукой — Думаешь, в церкви так мало прелестных красавиц? Поверь, их там на подбор. — Сейна рассмеялась, глядя как Айдан краснеет, он ответил:
— Они не такие как ты. Слышала балладу о Беатрис Хагаренской? Ты не Беатрис, но твоя красота подобна ей. — на этот раз закраснела она, присаживаясь к Айдану поближе. То был первый шаг для неё и для него. Первый раз он приблизился к ней, первый раз она позволила ему коснуться её губ. Тогда это выглядело смешно, не поцелуй, в прикосновение, но и его хватило, что сердце застучало в унисон боевому маршу, чтобы кровь закипела в жилах, а тело вспомнило давно забытое чувство, сравнимое со сладкой истомой.
Ветер охладил её, нервы пришли в относительный порядок, приятный воспоминания успокоили её. Хитро улыбнувшись, промолвила сама себе. «Надо почаще вспоминать такие моменты» Леди СтоннКасселы уже выходили из поместья, облачённые в платья-сюрко, в сопровождении дюжины стражников, гордо, но быстро шли к конюшням. Фаил Акар уже седлал чёрного жеребца. Он окликнул Сейну, выводя коня из стояло:
— Давай! Запрыгивая на лошадь, и едем во дворец –
— Вряд ли управлюсь с лошадью. — девушка виновато опустила взгляд. Фаил Акар кивнул, и подъехав к ней, протянул руку.
— Запрыгивай. Скакун гордый и породистый. — Сейна протянула ему свою руку. Он сильно и ловко схватил её и затащил её в седло. Девушка охнула, когда казалась в седле. Скакун и вправду оказался массивным и даже агрессивным. Фаил Акар резко повёл поводья, заставляя коня стоять на месте. В ответ чёрный жеребец задышал часто и страшно.
— Это скакун Гарета! — окрикнула их Адриана, подойдя ближе.
— Дядя кличет его Дикий. Он рассказывал, что выиграл его на турнирной скачке. Не в обиду сказано, но вы ему не нравитесь, лорд Акар. — проговорила девушка, нежно и аккуратно, положив худую руку на морду коня. Дикий в момент успокоился и прицокнув мускулистым копытом, потёрся мордой об Адриану. Девушка засмеялась и, почесав его гриву, пошла седлать свою кобылу.
— Если бы вы знали, сколько раз я слышу это, моя леди. — прошептал Фаил Акар. Через несколько минут все были готовы отправляться. Леди Кира восседала на гнедой кобыле, Адриана, на лошади караковой масти, тело было светло-каштановым, а конечности чёрными. Ариана гордо вела коня буланой масти, с золотистым отливом. Дюжина стражников молниеносно оседлали своих скакунов. Дождавшись, пока все будут готовы, Мивиль, восседая на лошади с пятнисто-белым окрасом, дал отмашку. Колонна всадников двинулась рысцой во дворец.
***
Поездка заняла не больше часа. Выстроившись в колонну по два, лошади рысцой шли по мощёной дороге, в такт друг другу цокай копытами по камню. Ещё через полчаса, они уже стояли перед главным входом с дворец.
— Куда такая процессия? — спросил стоящий на страже входа гвардеец
— К его императорскому величеству! Дело государственной важности. — ответила Ариана. Гвардеец в латных доспехах молча кивнул и пропустил их. Уже в зале дворца их встретила никто иная как императрица. Все те, кто пришёл немедля пали на колени перед ней
— Что случилось, Ариана? Кто твои гости? — спросила Хелена, бросив взгляд на Сейну. Заприметив Фаила Акара, её глаза расширились от удивления.
— Моя госпожа, вам и императору стоит это услышать. — ответила Ариана. Хелена кивнула. И вот, они уже стояли перед Сапфировым Троном Кровогорья. Легенды гласили, что во времена, когда Кинхарт звался Корил-Манн-Ран, и отстраивался по подобию драконьего могущества, в центре города возвели небывалую, по тем временам, крепость, способную выдержать любую осаду. Вскоре Драконы-Короли основали в крепости своё логово, а их достоянием стал величайших размеров сапфир, который они называли Наделасторан — Камень Души. Когда драконов впервые изгнали в Рок’Яндар, Неран Первый приказал высечь из Наделасторана трон, достойный Императора всего Кровогорья. Вспоминая эту легенду, Сейна разинула рот увидев легендарный трон. Тёмно-синий оттенок кристалла переливался в более светлый и лазурный цвет. Высеченный лучшими мастерами того времени, трон не был декоративной табуреткой, какие делают сейчас, нет, трон был самым настоящим признаком власти монарха. Острые углы и подлокотники, прямой и остроконечной спиной, которые приносили сильные увечья слабому и недостойному, придавали силу и стойкость тому, кто силён и достоин короны Кинхарта. Значения орнамента на древне-драконьем наречии знал лишь сам император, которому это знание передалось от отца. На первый взгляд, трон казался хрупким, но это было не так, сапфир, из которого он был высечен, был, остаётся и будет, самым крепким материалом во всём Климэнде, прочнее и крепче только Ардахарская сталь и Драконье Железо, взятые вместе и закалённые в огне Келтрика и Мираны. Пока Сейна любовалась троном, в зал вошёл Уильям Кон-Итьен. Весь его вид говорил, что очередной Совет, с которого он пришёл, вновь заставил его нервничать и объяснять «советникам» очевидные истины. Хвостом за ним шёл Найт Аксель. Завидев почти всю семью СтоннКасселов, при охране и с двумя гостям, гневное выражение лица императора тут же сменилось на стальное спокойствие. Усталость исчезла, на её место пришёл цепкий взор.
— Леди Ариана! Рад видеть вас! Леди Кира, Леди Адриана! — император поочерёдно обнял и поцеловало рук всем троим. Затем крепко обнял жену. Только сейчас его взор упал на Фаила Акара и Сейну. Девушка молча стояла в сторону, пытаясь подобрать слова, что будет говорить. Фаил смиренно ждал.
— Пока я на совете, от меня убегают самые интересные события! — император запнулся, обращаясь к Фаилу Акару, тот смотрел ему прямо в глаза. — Фаил Акар, собственной персоной! — Уильям подошёл к нему и крепко пожал его руку на воинский манер, взявшись за предплечье. И Фаил, и Уильям широко улыбнулись друг другу.
— Я всегда в центре всех событий, ваше императорское величество! — ответил он. Уильям посмотрел на Сейну, не поворачиваясь к Фаилу спросил
— Кто твоя спутница? — Фаил что-то шепнул. Сейна не разобрала. Её был страшно говорить правду. Исполнив небрежный реверанс, опустив взгляд к полу, превозмогая дрожь в теле, вымолвила:
— Сейна Имнари, мой император. — Уильям и Хелена выпучили глаза и переглянулись, молча выражая удивление. Скажи ей кто-нибудь, что она когда-нибудь будет рассказывать императору о том, почему бежала из дома, почему присоединилась к контрабандистам, она бы улыбнулась. Скажи ей кто-нибудь, что она когда-нибудь будет рассказывать императору о том, как она помогала контрабандистам перевозить рабов, грабить караваны и прочие тёмные дела, она бы рассмеялась. Но сейчас, она не знала что сказать. Куда пропал тот пыл, когда она говорила Фаилу, что желает убить Пэтрота? Она не знала.
***
Дело было пять лет назад. Мир царил в Кровогорье, но не в Великой Семье Имнари, правителей Сайн-Ктора. Сейне было шестнадцать лет. Для жестокого отца, Имхьера, она была инструментом, который мог увеличить его влияние и власть. Он никогда не видел в ней дочь. Дочерью он называл её лишь на официальных праздниках и аудиенциях, но в лицо её этого не говорил никогда. У Имхьера Имнари был слишком крутой и жестокий характер. За малейшую провинность, Сейна подвергалась наказаниям. Будь то просто пощёчина, или оскорбления, который маленькая девочка слушать не должна. Эдэльмира Имнари, её мать, любила её, была её подругой и защитницей. Очень часто именно Эдэльмира заслоняла собой дочь от нападок отца. Только с ней, Сейна была близка. Время шло, она взрослела и выглядела намного старше своих шестнадцати лет. Эдэльмира стала смотреть на Сейну скорее как на ученицу, а не как на дочь. Всё больше она отдалялась от родных, всё больше погружалась в одиночество. Последней каплей стала свадьба, когда её решили насильно выдать за Рея Блека. Первая брачная ночь обернулась кошмаром, отпрыск Блеков оказался садистом. Единственным верным шансом было оглушить его, чтобы избежать такого позора. Сейна переборщила и убила его, ударив сломанной ножкой стула прямо в висок. Тогда-то она и сбежала. Слуги помогли избежать гнева отца и матери. Она долго скиталась, пока её не нашёл Рендон Пэтрот, который дал еду и кров, выпросив взамен помощи, о которой Сейна сожалеет до сих пор. Она училась. Училась воровать, убивать, соблазнять, быть хитрой, подстать лисе. За три года она помогала ему перевозить рабов, грабить караваны, убивать ненужных свидетелей, добывать нужную информацию, и делать такие вещи, о которых стыдно вспоминать. Она бежала в Кинхарт, подорвав деятельность Пэтрота в Сайн-Кторе, устроив большой пожар, уничтожив большую часть планов Пэтрота в той провинции. С тех самых пор, она не Сейна Имнари.
— С тех пор, я Сейна Элерон. — закончив свой рассказ, девушка склонилась пред императором, ожидая его вердикта. Абсолютно все в зале молчали. Адриана накручивала локон волос на палец. Кира погрузилась в свои размышления, Ариана смотрела то на Киру, то на Хелену. Императрица стояла рядом с мужем, который восседал на троне. Император молча, думал, по глазам было видно, что он сейчас между двух огней. Найт Аксель стоял по левую руку от императора, казалось, ему было абсолютно плевать, он был холоден к обстановке, он молчал, ждал воли императора. Фаил Акар отстранился на пару метров, оставив Сейну одну. Все молчали, стояла гробовая тишина и Сейна начала нервничать, нервно дергая себя за косу волос. Наконец, слово взял император.
— Я понимаю тебя. В твоих словах слышится раскаяние искренняя правда. Возвращаться ли к той жизни, возвращать ли себя имя Имнари останется на твоей совести, Сейна. Я знал Рея Блека, он был жестоким собственником, позже лорд Тангер признал его виновным во многих преступлениях. Большего по этому поводу не скажу. Что же на счёт твоей связи с Рендоном Пэтротом… ты призналась, что помогала ему, но рассказала, что сорвала часть его планов. С одно
стороны, я должен посадить тебя за решетку, но с другой стороны, Пэтрот открыл на тебя охоту, и если Фаил Акар прав, то этот стервятник решил перейти в наступление. У меня на пороге война, но Пэтрот грозит всем нам. У нас много проблем и решить их надо в кротчайшие сроки! — император стукнул кулаком по подлокотнику трона. Казалось, под его ударом трясётся земля.
— Найт Аксель, передай командующим Третьей Кинхартской Армии, что легионы останутся в городе. Передай им, что настала пора истребить род белых ворон. — Аксель откланялся, стукнул себя в грудь и быстрым шагом направился исполнять приказ.
— Леди Ариана, вам лучше остаться во дворце. Пэтрот наверняка решит атаковать поместье, чтобы заполучить вас как козырь. — Кира, Ариана и Адриана склонили головы.
— Фаил Акар, Сейна Элерон, вы будете всячески помогать мои верным гвардейцам. На этом всё. Я прикажу разместить вас двоих во дворце… и позже позову каждого на личный разговор. — Император почесал переносицу. Хелена погладил его по плечу, казалось, ему стало от этого легче.
— Ваше императорское величество, если позволите. — начал Фаил, Уильям кивнул.
— Мирана послала мне видение. Поэтому я и в Кинхарте. Пэтрот не единственная угроза. –
— Что же вам послала Мирана? — спросила Хелена.
— Чума, ваше императорское величество. Скоро придёт мор. –
— Мы поговорим об этом позже, Фаил Акар. А пока, отдыхайте после долгой дорого. Ариана, если вам нужно что-то забрать из поместья, прикажете вашей страже, вы должны оставаться здесь. — Ариана кивнула, а затем обратилась к одному из своих стражей. Сейна помолилась всем богам.
— Мой господин, я хотела спросить. Есть ли новости с фронта на юге? — император устало потёр лицо, но ответил спокойно и лаконично.
— Капитан Гарет СтоннКассел командует плацдармом Кулдара. Ждёт возможной осады, готовит гарнизоны новобранцев, чинит крепость и ищет пропавшие легионы. Ему помогает Айзора Трайден. Тебя интересует конкретный человек? Учти, я не могу знать каждого легионера. — император посмотрел на неё глазами синего цвета
— Нет ли новостей об Айдане Анките? — спросила она. Кира оживлённо вышла вперед, приподнимая брови в удивлении.
— Капитан Гарет писал о нём. Хороший легионер, по-моему, он произвёл его в капралы. Анкит, он часом не сын Мартина Анкита и Лары? Мартин был лучшим бойцом на грифоне, мы бились бок о бок при битве за Карден-Холл, а его жена, кстати, лучшая лекарка. –
— Покорнейше благодарю, ваше императорское величество. Вы абсолютно правы. — радостно ответила Сейна.
— А вы знали, ваше императорское величество, что Мартин и Лара скончались три года назад? Их сын Айдан утаил это. — процедил Кира. Сейна глянула на ней, та ответила блеском в глаза. Император приподнял голову и ответил
— Тёмные времена настали. Но если у сына Мартина были на то причины, они были весомыми. Я буду молиться за Лару и Мартина, они были хорошими людьми. Айдан Анкит, он, по-моему, один из турниров выиграл, хм, так ещё и в Карденхолльском инциденте был замещён. Айдан Анкит…интересная личность. — проговорил император, поднявшись с трона.
— У нас много работы. День выдался трудный. Все должны отдохнуть. Хелена, помоги нашим гостям устроиться, а вас, Фаил Акар, я поприщу остаться. — через пять минут, в зале остались лишь Уильям и Фаил.
— Чума? — спросил император
— Она самая. — ответил Акар
— Когда? –
— Скоро, точно не скажу. –
— Значит, нужно готовиться. С Пэтротом пора кончать, он слишком долго стоит костью в горле. Ты поможешь? — император положил руку на плечо Фаила Акара
— За тобой, хоть в Цитадель Эдхута, Уильям, брат мой. — ответил он
— С тобой, хоть в пасть Ненасытного, Кеван, брат мой.
***
День подходил к своему завершению. Солнце медленно, но верно опускалось к горизонту. Жара начала спадать, день заканчивался ярким ало-золотым закатом с перистыми облаками. Столица готовилась к ночи, час от часа становилось темнее, зажигались огни факелов и фонарей на улицах. Во дворце тоже готовились ко сну.
— Странно это, душа моя — проговорила Хелена, сидя у зеркала, расчесывая волосы. Император поднял на неё свой взор, затем вновь вернулся к тяжёлому тому, что лежал у него на рабочем столе.
— Что именно? — спросил император, перелистывая ветхую страницу
— Фаил Акар. Сейна Имнари. Чума! Всё это слишком странно, слишком быстро происходит! –
— Беде не приходит одна. Обычно приходит дюжина бед, а монарху приходиться их решать. — Уильям вновь кинул на неё свой взгляд. Хелене продолжала любоваться своим отражением
— Ты знаешь Фаила Акара, точнее, ты знаешь, кем он был? — Хелена отложила расчистку и повернулась к мужу. Уильям нахмурился, но коротко ответил
— Когда-то — его глаза вновь бежали по строкам старого тома.
— Вопросы, вопросы, вопросы, одни вопросы! Я же ведь твоя жена, мне ты можешь доверить, что угодно! — император оторвался от своего чтива, которое ему порядком надоело. Он подошёл к жене, положив руки на её хрупкие плечи.
— Могу и доверия, душа моя, но некоторые вещи должны оставаться в секрете. Данное слово должно быть сдержанно, ты же знаешь. — Уильям нежно начал массажировать её плечи, от чего Хелена растаяла в его руках.
— Если ты почаще будешь делать так… — она довольно закусила губу. Уильям опустился чуть ниже плеч. Хелена закатила глаза, промурлыкав словно кошка, которая наелась сметаны.
***
Ночь сменяла день, а Адриана ни как не могла уснуть. Кира спала глубоким сном, который был обеспечен бутылью хорошего Карденхолльского эля, что было решено скрыть от Арианы, по крайней мере, до утра. Она исходила свои покои вдоль и поперёк, позволяла ветру на балконе обдувать себя, чтобы хоть как-то снять напряжение, но нет, сон испарился, ему на замену пришли странные и порой, пугающие мысли. Адриана хотела, чтобы это проклятая война закончилась, хотела, чтобы отец и дядя вернулись целыми и невредимыми. Порой она чувствовала себя наивной и маленькой девочкой, ничего не знающей и не понимающей. Она бы хотела вступить Синий Легион, хотела бы искать приключения, бежать навстречу опасности, шагать по острию ножа, и жить по течению, так бы и было, родись она крестьянкой или дочерью солдата, но она родилась наследницей СтоннКасселов. Но стоило в её голове появиться мысли, что ей придётся убивать, отнимать чью-то жизнь, что она и сама могла погибнуть в первом же бою, как все желания испарялись.
Она не понимала Киру, ведь такая красавица как она, могла найти себе достойного жениха, и ни каких противоестественных влечений и повадок за ней не замечалось. Адриана считала, что Кира просто боится, да, боится кому-то довериться, боится показать свои чувства, Кире хотелось быть главной, хотелось контролировать всё, а не быть советчицей, но это были её догадки, не более. Адриана боялась, всё происходило слишком быстро, все говорят, что за ней могут охотиться и это её пугало. Пугало то, что она не может на это повлиять, боялась того, что не может помочь матери, боялась этой беспомощности. Со страхом приходила злость. Ей не хотелось будить мать, но вопросы не требовали отлагательств. Адриана вышла из своих покоев и проскользнула в покои матери, Ариана тоже не спала, она ходила из стороны в сторону, нервно накручивая на палец свои локоны.
— Мама? — Адриана постучала по дверному проёму. Ариана резко обернулась. Увидев дочь, она повела усталыми плечами
— Что-то случилось? — спросила она, усевшись на постель.
— Мама, дорогая, скажи мне, пожалуйста, как я могу тебе помочь, я знаю, настали тёмные времена, но я же ведь могу помочь? Только скажи молю тебя, я не хочу сидеть без дела и ждать, я ненавижу ожидание! — Адриана подошла к матери и крепок её обняла, словно провинившись в чём-то. Она села рядом. Ариана положил ладонь на щёки дочери.
— Ты пошла в СтоннКасселов, такая же упрямая. — любя и без упрёка ответила Ариана.
— Разве это плохо? — ответила Адриана
— Нет, ни в коем случае. Если твоя помощь мне понадобиться, я обязательно попрошу. Иди спать, душа моя. — Ариана поцеловала дочь в лоб, и шепнула на ухо, как сильно её любит. Этих слов Адриане хватило, что успокоиться и преисполниться сил.
***
Рендон Пэтрот стоял на причале и смотрел то в водную гладь, то вдаль. Стояла глубокая ночь, луна поднялась над столицей, освещая своими серебряными лучами её тёмные улицы. Казалось, что всё затихло, в угоду контрабандиста. Его люди сменили несколько патрулей в гавани, а значит лодки, что везут столь важный для его дела груз, должны вот-вот прибыть. Пэтрот был терпелив. Через несколько минут показались силуэты пяти нагруженных под завязку лодок, в каждой из них сидели по три человека. Ещё через десяток минут, лодки причаливали к пристани.
— Лорд Пэтрот. Нас задержали, три лодки канули в реку, проклятые гвардейцы нас поджидали. — ответственный за перевоз груза, сутулый и смуглы бандит поклонился Пэтрот.
— Кто ими командовал? — спросил контрабандист, вынув кинжал из ножен за спиной.
— Кто-то из приближенных Найта Акселя, а может быть капитан стражи Хилден Хэлдрок, он тоже пасёт нас. Но, большую часть мы довезли. — Пэтрот протянул ему толстый кашель. Бандиты с лодок, одетые в разное рваньё и грязные тряпки, облезлые и злые как шакалы, принялись тащить груз в канализацию. Один из ящиков Пэтрот вскрыл сию же минуту. Злая улыбка проскользнула по его лицу. Редкие алхимические ингредиенты, горькие травы, корень ястребна и прочие вещества. «И всё это моё. Как только я устрою в столице хаос, сапфировый трон станет моим, а шкуру волков Кон-Итьенов, я повещу над камином» Ударив по рукам с бандитом, Пэтрот поспешил уйти из гавани, гвардейцы нагрянут сюда, а его уже и след простыл.
Интерлюдия 1. Ненависть
Легенда гласила: они проделали такой долгий путь, но до врат добрался только Зеллан. Силдур, избранник Адэонесы умер первым. Он отдал свою жизнь, что Тэмар и Зеллан прошли через бездну со скверной. Он смело ринулся в зияющую пучину, чтобы навсегда уничтожить скверну, что исходила и оскверняла мир из Тёмного Разлома. Воспользовавшись древним заклятием, он превратил её в чистейшую водную гладь. Тэмар, избранник Дуратхара, умер вторым. Он дал Зеллану время, задержав тени и саму Тьму, чтобы позволить другу добраться до врат. Он смело бился с исчадьями Ненасытного. Даже, когда они проникли в его сознание, в его душу, искажая воспоминания, искалечивая разум. И лишь Зеллан, сын Алдира сумел принять исполнить своё предназначение. Собрав всю силу, он сумел запечатать Ненасытного в цитадели, ставшая для него тюрьмой. Однако он отдал свою жизнь, чтобы гнев Ненасытного не высвободился и не уничтожил мир. Так гласит древняя легенда…
***
Давно это было. Слишком давно. Три избранника трёх Старых Богов заточили Ненасытного в Цитадель Эдхута, принеся высшую жертву. В разных легендах и преданиях разных народов их имена разняться. Но тот, кто был заточён между временем и пространством помнит всё, каждую долю каждой секунды и каждое сказанное слово. Оковы трёх святых со временем ослабли, но не спали полностью. Он не мог шагать по земле в своём истинном обличии, лишь частичкой своей великой мощи он воздействовать на тех, кого посчитает достойным. Время от времени к нему приходили, его жена, что смотрела на него и молчала, сын, что призирал его, и дочь, что сочувствовала ему. Ненависть разъела его изнутри, а когда она дошла до сердца и души, впустила в них ярость, которая сделала его безумным. На смену ярости, пришёл гнев. Стены цитадели вне времени и пространства с каждый днём содрогались, колонны, державшие потолок, трещали по швам. Но пока было рано. Пока данное обещание держат, он, будет томиться в этих стенах.
Он был четвёртым Старым Богом, у него было имя, что навсегда забыто, имя, которое поглотила скверна, которую он же и создал. Мирана была его возлюбленной. Он помнил, как любил её, помнил, как она любила его. Но сейчас любви не было, была ненависть и подлое предательство. Но вот она вновь его навестила. Свет священного огня в кромешной тьме, которая расступалась под её парящими шагами. Он поднял на неё свой взор, стоя на коленях. Он продолжала молчать. Смотреть и молчать, напоминая о предательстве, самим своим существованием показывая, как он был глуп.
— Ты пришла. Снова. На этот раз ты долго отсутствовала. Что, не скажешь ни слова? Будешь молчать, всем своим видом показывать, как ты меня призираешь, что для тебя я был никем, и останусь ни кем? Молчи. Так лучше. Что, не помнишь, как я спасал нашу дочь, когда твои любимые смертные решили казнить её в угоду их лживым кумирам и пророкам? Не помнишь, как они клеймили нашего сына? Как они его пытали на её глазах!? Но ты верила в них, верила, что они образумиться, что вернуться на путь истинный, верила, что вновь воззовут к нам, будут молить о прощении. Неужели ты забыла, как они отдали нашу дочь морским водам, как они бросили нашего сына умирать? Я пришёл в последний момент, я спас нашу дочь, спас сына, но мне пришлось показать свой истинный облик, обратить свой гнев на них! Они покусились на руку, что кормила и заботилась о них, ты же знаешь, что непослушный скот, режут! Молчи. Так лучше. Я увидел их истинную личину, извращённую лицемерием и вероломством, предательскую, полную неоправданной жестокости, ко всем, кто хоть как-то отличается от них и к самим себе. Я наслал на них скверну, мор и чуму, но ты, «любовь моя», и моя дочь и мой сын, объединились против меня, предали того, кто готов был убивать и миловать ради вас. Но вы не могли вмешаться, боялись, что смертные обратят свою скверную личину против вас. Вы избрали мессий, героев и послали их на убой! Надеюсь, ты помнишь, как умирал твой избранник, как его, Зеллан, да? Помнишь, как он мучился, запечатывая врата Эдхута? Помнишь, как иго изнутри разъедала боль, словно кислота, проникая и уничтожая не только его тело, но и душу, воспоминание за воспоминанием, чувства и память, знаю, что помнишь. Ты разделила эту боль с ним. Как только Кровь Дракона окропит Лок-Хай’Эреда, Чьи-победы-ознаменовывают-рассвет-и-закат, оковы Эдхута падут. Тогда, Климэнд узнает правду и станет свободен! — его крики вновь сотрясли стены крепости, огонь исчез, и он вновь остался наедине с самим собой и ненавистью
Ненависть. То, что придавало ему силы. То, что заставляло его жить в стенах это проклятой Цитадели. Память со времени увядает, как цветок, оставляя мёртвый стебель. Ненависть и есть этот стебель. Когда цветок — самое доброе и искренне увядает, оставляя за собой горечь потерь и ошибок, что сделали его таким, какой он есть. Однажды его навестил Дуратхар. Змей явился из неоткуда, шипя и извиваясь. Ненасытный молчал, ожидая первых слов сына.
— Отец-с-с-с-с, что с-с-с тобою с-с-стало? Где тот гнев, где та ярость? Куда запропас-с-с-с-стился тот, которого боялась-с-с с-с-сама Мирана? — слова его были словно яд, что просачивался в вены, отравляя и изничтожая изнутри
— Ты слышишь это? Слышишь, как скрипят цепи? Слышишь, как стены трещат? Чувствуешь, как тьма просачивается через эти трещины, повелеваясь моей воле? Ты боишься. Ты не можешь сдержать дрожь страха и тень сомнения. Тебе кажется, что ты поступил правильно, помогая сестер и матери? Может быть и так, но в глубине своего лживого сердца, ты знаешь, что это было напрасно. Ты ни кому не желаешь смерти, ты хочешь знать всё обо всех, чтобы манипулировать ими, играть, как марионетками. Ты врешь, потому что не способен на правду…
— Врешь! Ты с-с-с-слаб! Ты не с-с-с-способен с-с-с-сбросить оковы адамантита, окроплённые божественной кровью — выбросил Змей. Он хотел напугать Ненастыного, но вызвал лишь смех и гоготание.
- Я же твой отец! Я тебя породил, и я убью тебе за предательство! — великий змей молчал. Крайний раз он окинул Ненасытного взглядом, который был полон ненависти и презрения. Позже он исчез, оставив Ненасытного вновь наедине с тьмой и ненавистью.
Да, ненавистью! Он ненавидел свою проклятую жену, сына, что предали его, бросили на съедение тьме, забыв о том, как он любил их, как он защищал их. Они забыли, спрятали воспоминания в самые тёмные закоулки памяти, отреклись от него, ненавидя и призирая, желая смерти. Разве так поступает семья? Пусть даже и божественная.… Но только одна не желала ему смерти, его дочка, у которой было самое доброе сердце во всём этом загнивающем мире. Но он прогнал её, невольно, в порыве гнева и ненависти ко всему миру и самому себе, приказал ей уйти. Как бы он хотел вновь услышать её голос, но как только он её видел, в памяти всплывали воспоминая. Как она поддержала мать и брата, отрёкшись от родства с отцом. Может быть, он и по полному праву ненавидел её. Он имел полное право ненавидеть их всех. Тьма отозвалась тишиной, подтверждая его мысли. Стены цитадели затряслись и тут же затихли. Оковы дрогнули и сию же минуту сковали его ещё крепче… Его время скоро придёт.
***
По всему лагерю разошёлся пожар. Палатки и всё, что в них находилось, горело ярким пламенем. Люди бежали, кто куда, кто подался к реке, что протекала рядом, кто искал спасения в лесу, из которого табун Аст’кайменов недавно вышел. Чёрный дым пожарища, что клубился в ночное небо, был виден за несколько лиг отсюда. Женщины, мужчины, старики, даже дети пытались спасти свои пожитки, сражаясь с пламенем не на жизнь, а на смерть. Огонь окутывал кожаный палатки и те полыхали, словно были политы маслом или жиром. Фургоны, в которых обычно перевозились все вещи, вместе с лошадями уже при первых признаках отогнали в чистое поле, для сохранности. Горел недавно обустроенный привал, еда, одежда и прочие пожитки странствующих Аст’кайменов. Праздный и веселый народец сейчас яростно сражался за остатки своих вещей, в один миг, привал с песнями, танцами и сказками превратился в сущее пекло, словно сам Келтрик, или как его звали Аст’каймены, Огненный Клык, решил спалить один из караванов странствующего народа.
Солнце уже опустилось за горизонт, и все от совсем юных ребят, до стариков, полных жизни, запели, пускаясь в пляс. Песня «Последний пляс в тенях», у Аст’кайменов звалась иначе, они называли её «Последний час», молодые ребята её не очень любили, песня рассказывала о тех временах, когда храбрые легионеры, да и любой уважающий себя воин, шли в свой последний бой. Да и саму песню в империи пели в самый тёмные времена, когда и вправду необходимо было идти в последний бой. Но молодым она не нравилась из-за своего темпа и смыла, ведь обычно её надо слушать, а не танцевать под её исполнение. Аст’каймены в который раз запели эту песню, у этого жизнерадостного народа редко встретишь поистине печальные песни, «Последний пляс в тенях», или «Последний час», была именно такой. Слова её были и печальны, и веселы одновременно. Под эту песню, словно под бравый марш барабанов легиона, солдаты шли умирать.
С невиданной силы костры запылали, поднимая искры к небу, окутывая палатки ярким огнём. Паника охватила абсолютно весь, но возможно, с пожаром можно было справиться, если бы не хохот. Этот зловещий хохот, холодное хлопанье и бряцание латных доспехов. Когда огонь перекинулся на две рядом стоячие палатки, из их согревшего основания вышла тень, обернувшаяся мужчиной в чёрных доспехах, что приросли к костям. Нельзя было понять, что выгравировано на этих доспехах. Мужчина, чьё лицо было искорёженно и иссушено, замолчал. Именно в этот момент все бросились бежать. Даже те, кто бывал на войне, те, кто славился храбростью, все бежали, пред ними предстал Падший или как они его звали, Таешарен. Таешарен слово, что часто используется, дабы окрестить кого-то злым человеком, братом Ненасытного. У падшего не было времени гоняться за ними, затмив огонь тьмой, он оставил целым лишь один шатёр, увешанный оберегами и прочими побрякушками из костей дракона, грифона и веток винограда. В шатре, присев на колени, сидел старик, одетый как шаман, в шкуру грифона и разные обереги. Падший стоял пред ним в полный рост, однако старик лишь приоткрыл глаза, показывая, что гостя он не боится. Первым заговорил Падший,
— Вот мы и встретились старый враг. — прохрипел Падшеий присев на корточки.
— Долго же ты меня искал. — отозвался старик. — Кто ты, слуга Ненастыного? –
— Карин Кикспаргх — ответил он. Старик сжал зубы и обратил взор на противное и ужасное лицо Падшего, затем спросил
— Чего ты хочешь? — старик держал в руках меч в серебряных ножнах. Падший посмотрел на меч и брезгливо отшагнул назад, выхватывая свой клинок. Старик в одно мгновение поднялся и ловко вынул меч из ножен. Темный металл лезвия заставил Падшего показать единственную эмоцию, страх перед освященным клинком из адамантита. Но страх сменился на злость и ярость
— Долго же ты жил среди этих крыс, старик! — прошипел Падший, обнажая свой клинок. Старик не стал ждать. Проведя серию атак, из положения сверху вниз, нанося мощные рубящие удары, заставляя Падшего отступить из шатра на открытую местность. Огонь уже успокоился, и два воина бились на пепелище. Старик не давал падшему возможности опомниться, святой адамантит бил проклятый орнаментный доспех Падшего, принося ему боль и ожоги. Однако каждая рана моментально заживала, и вскоре старый воин устал, переходя из атаки в оборону. Соприкасаясь, два клинка, святой и проклятый, источали искры огня. Падший бил яростью, силой и неестественной мощью. Старый воин не мог долго сопротивляться его атакам. В нём не было крови дракона, или силы богов, но в нём был праведный гнев, и многолетний опыт. Падший брал вверх, он не чурался наносить подлый удары, подножки и неожиданный, рискованный финты и выпады с уязвимых положений. На его стороне была сверхстепенная сила и нечеловеческая ярость, пропитанная ненавистью абсолютно в каждом движении. Старый воин припал на колени, поняв, что битву он проиграл. Падший выбил святой клинок из его рук и прислонил проклятое острие к горлу противника. Но Падший остановился, вернул меч в ножны и отошёл на пять шагов назад, встав на одно колено, склонив голову к земле. Дым, что ещё окутывал некогда полный жизнью лагерь, принял форму мутного призрака с голодными красными глазами.
— Ты долго сопротивлялся. — прошипела тень. Старик гордо поднял голову и плюнул её под ноги, если они у неё были
— Член Ордена А’хорант. Тот, в чьих жилах течет кровь дракона, пал на колени пред тем, с кем поклялся биться до смерти. Какие же вы жалкие глупцы, раз верите в то, что предназначены биться с моими слугами. Хотя, стоит дать тебе поблажку, до твоего возраста редко кто доживает, и редко кто будет жить с бродягами… -
— Чего ты ждешь, отродье! Руби! — старый воин перебил тень, и был готов принять смерти
— Тот, кто заточён в цитадели Эдхута не может быть свободен, пока соблюдён пакт Проклятых! — вновь прокричал старик
— Скоро оковы падут, но убивать тебя нет смысла. Ты донесёшь послание до своих братьев. Передай им. — Тень оказалась за его спиной, и тихо шепнула ему а ухо.
— Настанет день, когда солнце затмит крылатая тень, тишину разорвёт рёв и Лок-Хай’Эред падёт, не успев возродиться! — Тень исчез в миг, а с ней исчез и Падший. Стрик прислонил лоб к земле и застыл в молитвенной позе
— Боги, помогите всем нам… дайте силы… — старик посмотрел на небо и понял, что больше не может прятаться, что от судьбы не убежать, её можно только принять.
***
Эта ночь в горах Баордар была необыкновенной спокойной и тихой, для этих мест. Ветер завывал на вершинах скал, сгоняя с них снег. Звёзды были как всегда прекрасны. Остриё Юмкары приближалось к Глазу Дракона. Грифон расправлял Крыло, а Змея подползала к Воину. Красный дракон наблюдал за этим уже несколько часов, и заполнив свою тоску по свободным полётам, взмыл в небо и направился к самой высокой скале, толи за просьбой и советом, толи за предостережением. Размах его крупных и длинных крыльев был способен затмить часть солнца.
Прилетев на самую высокую скалу, красный дракон приземлился рядом с драконом, чешуя которого была белоснежна, подобная бриллиантам, а шипы и когти были чёрными, как эта ночь. Красный почтительно склонился перед белым.
— Мурсолькар (Мирного неба) Балкрас Бронегрыз — голос белого дракона был подобен голосу Великого Змея. Балкрас склонил красную голову с золотыми шипами. Его голос был похож на гром
— Нархильпаль (Славной битвы) Рахварион Мудрый. — драконы обратили свой взор к небу. Говорить начал Балкрас
— Ты чуешь это? Ощущаешь своей чешуёй? Слышишь в завываниях ветра? В волнах моря? В криках битв? Пламя, внутри тебя, что разжигает рогтмурголар? (первородная кровь) Скоро мы вновь будем покровительствовать над такойра (смертными)!
— Неужели ты не понимаешь? Наш род не готов! Ещё слишком рано! — ответил Рахварион.
— Нет, не рано! Сейчас самое время, такойра разобщены, они готовы перекусить друг другу шею! Мы можем быть сплочёнными, сильными, вновь стать Ка’Джор’Вар (Цари Неба и Земли)! Нужно лишь повести одну сторону к победе! Стать для них Вал’Хал’Дар (Покровителем)! И тогда, мы вновь будем править ими и вернём Наделасторан! — Рахварион отрицательно рыкнул и ответил
— Нет, я не стану частью твоего безумного плана! –
— Но как же так? Ты один из мудрейших нашего рода! Неужели ты будешь сидеть в стороне? Только Дюжина Мудрейших видела самого Баордара Первородного! Неужели ты хочешь скрываться здесь до окончания времен? А как же величие нашего рода? Как же право править всем этим миром, ведь мы вечны, а такойра лишь песчинка во времени! –
— Баордар Первородный, был нашим отцом, отцом Дюжины Основателей, брат мой, это не наш путь! Мы можем побороть свою природу и достичь большего, и мы должны помочь самим себе и другим расам, нам нужен Брундайовад (Наследник). — Рахварион говорил сдержано и учтиво, соблюдая правила гостеприимства, зная, что его собеседник ещё юн, даже по меркам драконов. Балкар вспылил
— Брундайовад! Жалкий такойра, что смеет называться нашим братом? Как только он объявиться, я перекушу ему шею и сожру с потрохами! — драконы больше не говорили. Лишь кивнули другу друг. Балкар поблагодарил Рахвариона за гостеприимность и улетел куда-то на юг. Рахварион знал, что за проступки Балкраса придётся платить всему роду драконов. Может показаться, что ему было всё равно, но Рахварион мечтал он том, чтобы его род вновь стал Ка’Джор’Вар, но, познав сквозь время, битвы, победы и поражения, приобретения и утраты, приняв и обуздав свою гордую и страшную природу, он понял, что его роду нужно развиваться и становиться чем-то большим. Некоторые считали, что они должны шагнуть назад и пробудить в себе первородную кровь и установить Тиранию на весь Климэнд. Род драконов тоже был разобщён…
Глава 11. Отголоски прошлого
Месяц Штормовых Ветров. 15 число. Монскар.
Первый Красный Легион Кровогорья не стал задерживаться в Старом Роге, пополнив припасы, легион под командованием Зашеира Пашара двигался по направлению в Кулдар, по Альвевианскому тракту. Легионеры радовались тому, что, наконец-то они выбрались из богами забытых болот, каждый вечер, поминая павших товарищей.
Айдана не покидало странное ощущение, которое он не мог описать сразу, как оно пришло. Два дня он не мог спать, всё думая и думая над тем, чтобы это могло быть? Дориан о чём-то говорил с лейтенантом Пашаром, Айдан не стал им мешать. Корр, как оказалось, здорово влился в компанию легионеров, рассказывая им о своих магических приёмах, не редко кидая лукавые взгляды в сторону девушек, коих в первом легионе насчитывалось чуть больше сотни. «А я-то думал — Терон гулящий бабник» Айдан усмехнулся своим мыслям, но встревать в разговор не стал. Лекари в легионе мигом залечили рану Аэйри, та через день уже могла нормально идти, вдобавок наорав на Терона, отвесив ему смачную пощёчину, уж неизвестно, чего он ей наговорил, но эльфийка была обижена на него, словно она — дракон, а Терон — вор, покусившийся на золото. Поэтому Айдану оставалось говорить и размышлять, наедине с самим собой, он так думал. Терон, которому было откровенно скучно без лютни, пытался исполнить пару песен на флейте, но выходило фальшиво, и это дело он забросил, табак закончился пять дней назад, а его отдышка и кашель были явными признаками курения с подросткового возраста. Именно поэтому, когда легион встал на опушке леса, чтобы отдохнуть после недельного похода, Терон не отставал от Айдана, сам Айдан был этому только рад, наконец-то он мог хоть с кем-то поговорить, ведь Терон только на первый взгляд казался дураком. Легион остановился на опушке леса, около старой сторожевой башни, по счастливой случайности рядом был колодец, но Айдану вода из него не пришлась по вкусу. Поэтому, отпросившись у Пашара на разведку, он и Терон двинулись в лес, на поиск родниковой воды.
Дело близилось к вечеру, но солнце только намеривалось опускаться к горизонту, освещая лес и его окрестности. Лето, оно такое, жара и духота, светло допоздна и бац! Резко темно! Айдан в лесу чувствовал себя спокойно и приятно, всё было гармонично, кроме отдышки и кряхтении поднимающегося в холм Терона. Наверняка это шло в пользу его здоровья. Продолжая идти в глубь леса, они редко переговаривались, опять же потому что Терон перед тем, как что-то сказать дышал как загнанная лошадь больше пятнадцати минут. Было решено дойти до родника и там поговорить. Заметив небольшую пирамидку из камней на одном из склонов, Айдан ускорился, Терон обречённо последовал за ним. Внизу склона протекал родник, и его тихое журчание было усладой для ушей Айдана. Айдан осторожно пошёл вниз, Терон спускался ещё медленно, каждый раз проклиная самого себя
— Пара завязывать с табаком…кхм…кхм… а то сдохну бесславно. –
— Я уж думал тащить тебя обратно! — усмехнулся Айдан, встав у родника.
Он огляделся и посмотрел направо, родник перетекал в небольшое озерцо, в котором красиво отблёскивали лучи золотого солнца. Айдан достал из рюкзака три больше фляги, обёрнутые в выдубленную кожу, и принялся набирать чистой и ледяной воды. Терон, принялся хлебать воду прямо из родника, предварительно ополоснувшись в нём.
— Произошедшее не кажется тебе странным? Я говорю про битву на болотах, твой побег от гидры… — начал Айдан, зачерпнув в ладонь холодной воды.
— К чему клонишь? — спросил Терон, окуная голову в родник
— Везение. Нам дико везет! Зачем мы переодевались под наёмников, если вас и меня раскусили сразу? То, что гидра решила полакомиться трейлирторцам, а не продолжать гнаться тобой! То, что так вовремя нашли легион, то, что мы живыми пробрались через болота… -
Айдан набрал первую флягу. Терон ответил, протирая голову — Айдан, просто фортуна повернулась к нам своей аппетитной фигуркой. — он ловко описывал руками фигуру красивой женщины, явно о чём-то мечтая — а я тебе скажу, хватай фортуну, пока она позволяет, пока тебе везет, делай! А если тебе не везет, всё равно делай, это же приключения! –
— А ты у нас больно везучий? Проверим! — Айдан отложил флягу и достал из кармана золотую монету стоимостью в двадцать пять. Затем он завел руки за спину. Переложил монету в левую руку и вытянул перед Тероном обе руки. Тот не задумываясь, указал на левую. Айдан выругался сам про себя, но монету Терон отдал.
— Но, Терон, мы на войне! Рано или поздно, фортуна отвернёт от нас свою аппетитную фигурку, и мы попадём в такую ситуацию, выбираться из которой будем с кровью и потом! Скажи, Терон ты будешь готов проливать кровь, если тебя прижмут к стене? Скажи, будешь готов пойти на жертву, чтобы победить? — Айдан не ожидал, что будет говорить так серьезно. Набрав вторую флягу, он сполоснул лицо и помотал головой.
— Не знаю, Айдан. Дай подумать. — ответил Терон, ложась на спину.
— Вот и я каждый день спрашиваю себя. — еле слышно прошептал Айдан, наполняя третью флягу. — Айдан, ты заметил, что Корр у нас любвеобилен, а? Уже девкам из легион глазки строит. — проговорил Терон поднимаясь с земли
— И давно он такой? — спросил Айдан, усевшись рядом. — Вот скажи мне, он же страшилище страшилищем, а девки к нему липнут, как пчёлы на нектар…
— Айдан в миг его перебил
— Вы же близнецы. — Терон выпучил карие глаза и те предательски забегали.
— Это не отменяет того, что я привлекательней. — Айдан покачал ладонь из стороны в сторону, состроив гримасу, мол: «Кому ты мелишь?» Терон буркнул
— Ага, куда мне… Хочу искупнуться в озере. — проговорил он. В этот же миг, из озерца послышались озорные и веселые крики. Терон и Айдан спрятались за стволами елей и быстро вышли к озеру, продолжая прятаться за стволами. Сбросив с себя всю одежду, в том числе и сорочки, девушки из первого легиона плавали в озере. Терон весело захихикал, а после того как увидел в кристально чистом озере трёх обнажённых девушек, выдал
— Оууу, старые и новые боги… Айдан, ты погляди какие красавицы — Терон невольно стал прихорашиваться, поправляя причёску, но, не отрывая взгляда от девушек, что оставили доспехи и одежду на берегу. Айдан признавал, что девушки имели некоторые достоинства. Весь он покраснел и отвел взгляд от наготы из-за шума позади. Это оказался Корр, который намеривался напугать Терона. Поняв, что Айдан его заметил, Корр умоляющим видом попросил его не раскрывать. Айдан отошёл на три шага назад, закусив нижнюю губу, в предвкушении забавы.
— Ты гляди, как девки плещутся… аааааа! — Терон стоял за деревом, что вплотную уходило корнями в озеро. Корр толкнул его и тот, в прямом смысле этого слова, полетел прямо в озеро, больно плюхнувшись об гладь воды. Ни Айдан, ни Корр не смогли сдержать дикого смеха, тут же раскрыв себя. В свою очередь девушки из легиона не испугались, даже наоборот, подплыли к Терону, который уже бултыхался в озере и кричал
— Корр! Ну погоди, братишка! — девушки хохотали, Терон выбрался на берег, Корр и Айдан, хохоча во весь голос подошли к нему — Ну, братец, ты как грифон полетел! –
— Айдан, хватай его за ноги! — Терон сию же минуту накинулся на брата, повалив его на землю. Айдан схватил Корра за ноги, Терон за руки
— На счёт три! — прокричал Терон
— Ребят ну вы чего? Ну, я же пошутил! Аэ! — досчитав до двух, Терон и Айдан вошли в озеро по колено и на счёт три скинули Корр в озеро. Но этот раз, хохота было ещё больше. Корр в момент выбрался из озера и начал прыскать в Айдана и Терона.
— Мальчики! — закричала одна из девушек — идите купаться к нам! Мы свободные и одинокие! — две её подруги звучно поддержали её. Терон и Корр переглянулись
— Терон! — воскликнул Корр
— А? –
— Бэ! Пошли купаться! –
— Пошли! —
Сию же минуту согласился Терон, снимая с себя кольчужную куртку. Айдан похохотав, закинул три фляги обратно в сумку и присел на берегу озера, наблюдая за тем, как ребята резвиться с девчонками, и даже намёка на какую-нибудь интимную связь не было. Близнецы девушки были раскрепощёнными, плавали наперегонки, заплывали на глубину, хотя озеро было совсем не глубоким. Ребята просто отдыхали, и девушки тоже, немудрено, ведь на болотах и вправду было страшно. Это было просто отдых, а если близнецы удумают с девчонками крутить романы, то их тут же заарканят, и девушки смекнут, что пора бы и свадьбу играть. От этих мыслей Айдан усмехнулся и вновь захохотал. Одна из девушек, с ярко-синими глазами и рыжими волосами подплыла к нему. Айдан тут же бросило в краску, как он увидел её обнажённой, через прозрачную воду озера. То игриво улыбнулась и подплыла к нему. Увидев смущенность на его лице, она спросила
— Я тебе не нравлюсь? — Айдан поперхнулся воздухом и усмехнулся.
— Нет…да…тьфу ты! Спору нет, ты красива! — «Я идиот» думал Айдан, с ног до головы рассматривая девушку
— Тогда почему ты не купаешь? Ты у нас стеснительный? — Айдан поджал нижнюю губу и нахмурил брови в одобрительном кивке. — Вода прохладная, может быть, согреешь меня? — игриво спросила она, чуть поднимаясь из воды, открывая ключицу
— Нет, я больно верный. — ответил Айдан. «Сейна прибьёт меня, она то уж точно узнает»
— Слушая, это не прелюбодеяние, а просто купание! Ах, тебя же, наверное, дома кто-то ждёт? Если вдруг захочешь чего-то большего, моё имя — Мири. — Она ловко нырнула под воду и уплыла к центру озера. Айдан откупорил флягу и испил прохладной и дико вкусной родниковой воды. Солнце уже заходило за горизонт.
— Голубки! — прокричал он — Собирайтесь в лагерь, долго не задерживайтесь! –
— Ха-ха! Есть, капрал! — ответили в голос Терон и Корр
***
На следующий день легион вновь двинулся в путь. Терон предпочёл провести время за молчаливым путешествием, когда вновь увидел Аэйри. Толи он влюбился в неё, толи он её не доверял, но отношения между ними оставляли желать лучшего. Дориан, как всегда, шёл и молчал, раскуривая трубку, думая о чём-то своём. Однако, на этот раз, к разговору был предрасположен Корр, что прибывал в необычайно весёлом настроении. Шли они в стороне от походной колонны.
— Корр, скажи, ты когда-нибудь слышал о том, чтобы человек видел Смерть в человеческом обличии? — Корр помолчал. Казалось, он хотел посмеяться над Айданом, но видя, как тот серьёзно настроен, решил промолчать, и ответил через пять минут своих размышлений.
— Хм, да. В академии говорили, что это проклятие, другие чародеи и маги говорят, что это дар. Учёные умы говорят, что это шоковое последние, когда человек теряет кого-то близкого, или видит смерть на войне и это потрясает его до глубины души. И как смерть? Костлявая, с косой? — Айдан помотал головой
— Красивая, я бы сказал, привлекательная что ли? Но, она ходит по полю боя и забирает людей, дотрагивается до них и те умирают. Может, я с ума схожу, пойти бы исповедоваться… -
— Я могу выразить два мнения. Первое, как мага: что-то тянет, либо тебя к ней, либо её к тебе. Это не ново, многое писали, что видели Смерть, но видели они её в разных обличиях, видели как близких, любимых. Магия пропитывает этот мир, каждого из нас, и даже если потенциала нет, она, то есть сила, присутствует в каждом из нас. Если ты видишь то, чего не видят другие, это не значит, что ты ненормальный, просто, ты особенный. Второе мнение: не рассказывай об этом, кому попало. В древних легендах, тот, кто видит Смерть, а если быть точным, её аспект, её Жнеца, часто ведёт её за собой, а она, словно жнец, собирает жатву. — Айдан похлопал Корра по плечу. От этого ему не стало легче, по крайней мере, непонятный камень спал с плеч.
— Корр, а…кошмары могут быть воспоминаниями? — Корр зыркнул на Айдана, но ответил моментально
— Если только искажёнными, да, искаженными. Разум скрывает болезненные воспоминания за пеленой страха, а сон, мост между двумя мирами, где это пелена становиться совсем прозрачной. Страх и искажение пережитого — твоя защитная реакция. Ты пережил что-то страшное, что-то, что ты закрыл глубоко в себе, это что-то, словно зверь в клетке, рано или поздно изведёт тебя и вырвется наружу. Обратись к священнику, капеллану или, в крайнем случае, воспользуйся услугами медиума. Я — стихийный боевой маг, остальные дисциплины изучал лишь на бумаге. — Корр похлопал Айдана по спине и радостно добавил
— Есть более простое средство. Напиться. — Айдан ухмыльнулся и толкнул Корра в плечо. Дальше они шли в составе колонны.
«Эти проклятые кошмары. Я спать нормально не могу! Как бы сон не начинался, всё одно и то же. Пристань. Женщина. Детский крик. Драконий рёв. А потом жар, холодный пот и боль. Боль в висках, словно по ним бьют, как по барабанам, боль в груди, словно меня проткнули промеж рёбер десяток раз! Каждый раз я просыпаюсь с криком, будто меня живьём съедает дракон! Проклятая корона! Боги, может быть Корр прав? Всё же стоит помолиться у алтаря или просто помолиться, когда останусь один?» Иногда Айдан говорил себе: «Боги, как же хочется домой!» Ему и вправду хотелось домой. Хотелось престать убивать в боях, забыть о войне хотя бы на короткое время. Вернуться в Карден-Холл, в его родной дом, повидать старых друзей и подруг, проведать отца и мать… Все эти воспоминания отзывались колкой болью в сердце и памяти. Отбросив их в сторону, Айдан, ложась спать в одну из ночей, вновь стал рассматривать амулет, подаренный ему Сейной. Корр и Терон спали крепким сном. Дориан, как казалось, вообще не спал, а каждую ночь входил в состояние полудрёма. Легионеры спали, часовые несли службу, как оказалось, не только Айдану в это ночь не спалось.
Золотокожая эльфийка обречённо выдохнула, переворачиваясь со спины на правый бок. Рядом лежал Айдан. Несколько минут он рассматривал амулет, затем сунул его обратно под доспех, и, устроившись поудобнее, стал наблюдать за звездами.
— Кто она? — тихо спросила Аэйри, подложив под голову свои руки. Айдан медленно повернул голову в её сторону. Она улыбнулась, он улыбнулся её в ответ.
— Сейна Элерон. Послушница Святой Дюжины Драконов-Основателей. — проговорил Айдан, вновь обращая свой взгляд к звёздам. Звезды мерцали, будто бы играя друг с другом, вдалеке виднелась небесная гладь, которую называли Глаз Юмкараны
— Ты сильно скучаешь по ней? — вновь спросила она
— Ещё как. — ответил Айдан, немного помолчав. Каждый день он просыпался с мыслями о ней. Как она себя чувствует, что делает, всё ли у неё хорошо, думает ли она о нём? Айдан любил её всем сердцем, похоже, Аэйри это чувствовала. — Редко встретишь такую преданность — мечтательно зевнула девушка, поднимаясь со своего спального мешка. Она села около костра, скрестив ноги. Айдан приподнялся и присел поближе к костру, согревая руки.
— Скажи, что ты делала в той таверне? Редко встретишь золотокожих эльфов в южной и восточной части империи. Ты дерёшься не как простолюдинка или наёмница и манеры у тебя не такие. — девушка посмотрела на Айдана чёрными как ночь глазами. Казалось, что сейчас она метается меж двух огней, прогладив свои чёрные локоны, она отвернулась, но тут же задала встречный вопрос -
Как ты попал в легион? — конечно, Айдан мог возразить, что раз она молчит, и он будет молчать, но обидеть её он не хотел, поэтому ответил сразу — Не попал. Я вступил в легион, когда мне было пятнадцать, по отцовской инициативе. Ну, себе то говорил, мир повидать, себя показать. Я вообще хотел быть авантюристом, но пробыв в легионе достаточно долго, решил, что здесь мой судьба. — Эльфийка разглядывала его, изучала, рассматривала с ног до головы, будто она волчица, что готовиться напасть. От этого, Айдану становилось не по себе. Она вновь улыбнулась, он вновь улыбнулся ей в ответ.
— Я…я хотела увидеть всё своими глазами. В Ангвире и Иронале считают, что эта война, так, небольшая междоусобица. Но это не так. Мой народ предан империи, но армии он не выведет, просто не успеет. Я знаю, верю, что хоть как-то смогу изменить ход здешних событий. Моему народу чуждо то, что свято для вас. Мы — эльфы, слишком упрямы, считаем себя венценосцами. Боюсь,
рано или поздно, это сыграет злую шутку. — Аэйри говорила тихо и грустно.
— Ты ни как не можешь на это повлиять? — девушка помотала головой, молча отвернулась и легла спать. «Что же, у каждого, так или иначе, скелет в комоде» наконец Айдан мог уснуть, но кошмары продолжали его мучить, в какой-то степени, он даже привык к ним.
Некоторые кошмары не были связанны с пристанью. Для себя, Айдан определили, что это были ведения прошлого. Битвы, которые он изучал в Карден-Холле, являлись ему во снах. Он переживал битву за битвой. В небесах бились драконы, на земле сражались все. Орки, люди, драконы, эльфы, гномы и амункеры. Битвы, в которых принимали участие сотни тысяч бойцов. Гарь прожигала лёгкие, раны кровоточили, повсюду были видны останки, отрубленные конечности, кишки и каждая битва заканчивалась тем, что многотысячную армию окутывала пламя или тьма, и каждый раз Айдан просыпался с холодным потом, страхом того, что он проснётся не здесь, а там, на окровавленных полях.
***
Возвращение в Кулдар произошло спустя пять дней. Походная колонна легиона уже перешла через Медный мост, на стенах крепости забегали часовые. Гордые знамёна волка и дракона реяли над башнями Кулдара. Настроение у всех заметно поднялось, легионеры были несказанно рады вернуться в крепость. Айдана и близнецов переполняла гордость за выполненную работу. Легион остановился у закрытых ворот Кулдара. Со стены послышался крик
— Кто такие?! Какой легион?! — прежде чем Пашар успел ответить, закричал выбежавший вперед Айдан
— Первый Легион Ваетира! Пришли на коленках простить сдать Кулдар! Нет, давай ворота открывай! Первый Легион Кинхарта, командует Зашеир Пашар! –
— Анкит!? Это я Вал Маилаул! — Айдан широко улыбнулся, узнав старого дурга, и ответил
— Так чего ты ворота то не открываешь! Что, вторую ногу надумываешь сломать?! Открывай, давай! -
— Есть, капрал! — ответил Вал и тут же вновь закричал
— Открывай! — Айдан улыбался от уха до уха. Приятное чувство переполняло его словно он возвращался в безопасное и родное место. Жизнь в крепости кипела и шла своим чередом. Стены уже выглядели крепко, достраивались укрепления, строились баррикады, баллисты и онагры. Легионеры несли службу и проводили время за тренировками. Спустившись с лестницы, Вал кинулся к другу, со стороны казарм прибежал Дэн.
— Анкит! Я-то думал, ты там помер на болотах! — Дэн пожал руку Айдану, взявшись за предплечье, так же сделал и Вал.
Эх дурни, вас что, выпустили из лазарета, всё, вешайте белый флаг. — проговорил Айдан. Братья Маилаулы отозвались звучным смехом, который походи на гоготание. Ещё раз обняв друзей, Айдан вместе с ватагой направился к капитану Гарету, давать отчёт.
***
Перед капитаном стояли шестеро. Лейтенант Пашар. Капрал Анкит. Рядовые близнецы Мейстланды. Эльфийка и гном. Примерно два часа ушло на подробный отчёт Пашар, почему первый легион оказался на болотах, почему именно он оказался командиром, почему был проигнорирован приказ об отстройке Кулдара и десятки подобных вопросов. Лейтенант отвечал сдержано и честно, по поводу шестого и двенадцатого легионов, информацией он не располагал. Откланявшись, лейтенант, с разрешения капитана Гарета, вернулся к своим людям.
Ещё час был потрачен на полный отчёт действий капрала и близнецов. Гарет признал, идея с переодеванием в наёмники была глупа. За это он раз десять себя ударил ладною в лицо. Больше всего его позабавил рассказ близнецов. «Чистейшее везение, по-другому и не скажешь» Знакомство с эльфийкой и гномом прошло на уровне обмена любезностями, пары вопросов и тому подобного. Гарет разрешил им остаться в крепости, чему Аэйри и Дориан были несказанно рады. Вслед за ними, на первый этаж таверны спустились Терон и Корр. В кабинете Гарет остался только Айдан.
— «Ватага», да? Напоминает балладу о том, как герой собирает отряд и побеждает древнее зло. Тебе так не кажется? — Гарет сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, скрестив руки на груди. Айдан утвердительно кивнул, встав по стойке смирно. — Вам несказанно везло. Тут у нас два мнения: либо вы любимчики фортуны, либо это ловкое стечение обстоятельств. Не смотря ни на что, задание выполнено. Первый легион возвращён почти в полном составе, мы располагаем сведениями того, что к южанам примкнули трейлирторцы. Поздравляю, капрал. Первое боевое задание выполнено успешно, будешь продолжать в том же духе, пойдёшь на повышение, а может, станешь моим протеже. — капрал старался скрыть радость и улыбку, Гарет усмехнулся и почесал переносицу.
— Скоро к нам прибудут полки гвардии. Это меня радует, но…есть у нас в крепости один «ржавый гвоздь». –
— Капитан? — спросил Айдан, приподняв брови.
— Айзору Трайден помнишь? Так вот, она то же перешла под моё командование, мы с ней давно знакомы, но, у неё очень скверный характер. Дерьмовый, честно говоря. Он подстригает моих людей своими бравадными байками. Я хотел разобраться с этим сам. Но, наша — Гарет недовольно прицокнул — «львиная командирша» распространяет слухи про твоих родителей. Я знал Лару и Мартина, они — мои лучшие боевые товарищи, как и капеллан Пауль Дейн, он тоже их знал. Я как раз подумал, что именно ТЫ захочешь с этим разобраться. — Гарет заметил на лице Айдана тень злости и грусти. Да, именно грусти, горькой и болезненной.
— Благодарю, капитан. Но, вы должны знать кое-что, про Лару и Мартина, и «львиная командирша» тоже. Капитан, вам следует это увидеть и услышать. Поэтому, будьте на первом этаже, когда всё начнётся. — Гарет заинтересованно почесал бороду и прищурился, понимая, что капрал задумал такое, что может сбить спесь с Ринойский Львицы.
— Стоит показать, что Айзора Трайден здесь власти не имеет, и все её бравадные байки тут же исчезнуть. — прошипел Айдан. Откланявшись, он направился на первый этаж. Гарет понимал, что разбудил дракона.
***
Особый свободный отряд «львов», солдаты первого легиона и другие легионеры, по приказу капитана развлекались, в честь возвращения первого легиона. Больше пяти кружек пенистого пить не разрешалось. Больше всего кутили львы. Каждый их рассказ был наполнен бравадой, бессмысленным героизмом и чрезмерным пафосом. Кому ума хватало, не слушал их, а новобранцы и рекруты смело слушали их, развесив уши, словно городские сплетницы. Это сказывалось на каждом бое, легионер не должен бессмысленно идти на убой, он солдат и должен исполнять поставленную задачу, а героизм необходим лишь в тех ситуациях, когда всё идёт по одному знаменитому месту. Тем более, их рассказы обещали каждому новобранцу горы золота, славу, девок, всё чего сердце их желает. Если солдат ослушается приказа, в порыве глупой смелости, он может погубить, в лучшем случае себя, в худшем, весь легион. — Терон, дай флягу с самогоном. — проговорил Айдан, присев за стол рядом с близнецами. Он давно подозревал, что в его поясной фляге явно не родниковая вода. Терон молча откупорил её и протянул Айдану. Не став даже принюхиваться, Айдан покрутил флягу, растряс жидкость в ней и залпом выпил половину содержимого. Горло обожгло, алкоголь ударил в голову, Айдан откашлялся и передал флягу Терону.
— Ты чего удумал? — спросил его Корр
— Сейчас увидишь. — словно прорычал Айдан. Он быстро пьянел, Айдан не стыдился и не отрицал того, что пить абсолютно не умел. Но когда человек пьёт алкоголь, тут должно действовать главное правило: не мешай пиво или вино с водкой. Айдан его-то и нарушил. После самогона, он принялся пить сначала: водку, затем вновь самогон, затем две пинты пива, закусывая всё это жаренными фазаньими грудками с печёной картошкой. Пока что, ощущения опьянения не приходило, но Айдан чувствовал, что вот-вот, сейчас, всё начнётся. Обыграв с Тероном партийку в Хронику, а за тем в кости, Айдан уже перестал себя контролировать, цель выполнена, он напился, а теперь, оставалось ждать подходящего момента.
Он явно об этом пожалеет, но как иначе? А вот Львы завели очередную байку. Нечего сверхстепенного. Лишь конец истории заставил Айдана действовать. История о том, как их бравый отряд, под командованием лучезарной Айзоры Трайден, двадцать лет тому назад, во время Войны Домов, бился под Карден-Холлом. Как они героически кинулась в атаку, спасая мирных жителей, а Мартин Анкит, в это время, трусливо бежал, чтобы спасти жалкие остатки своего отряда.
— И этот сукин сын Мартин погубил два особых отряда! Гореть ему в пекле! Жена его, Лара, та ещё шлюшка, видел я её. — пьяным и противным голосом кричал один из львов, размахивая бутылкой водки.
— Не сказать, что шлюшка, но на передок слаба! — Айзора Трайден завалилась громким и пьяным смехом.
— Да вот только, всё что вы сказали, лживое враньё, лживых беззубых кошек. — Айдан рычал, словно раненый Архидемон Аст’Морауна. Львы смотрели на него, и отшатнулись. Сейчас в его глазах горела ярость и неподдельная ненависть, которая придавала ему силы.
— Ты не имеешь права говорить так о моей матери и моём отце. Вы — лживые ублюдки, беззубые кошки! — Львы замолчали, легионеры демонстративно взялись за оружие, напряжение электризовало воздух.
Раздался пронзительный и громкий рык, похожий на рёв дракона. Вооружившись стулом, Айдан ударил им по спине пьяного льва, что накинулся на него, тот подкосился и упал. В этот момент его братья по оружию похватались за рукояти своих мечей. Айдан со звоном вынул меч из ножен и обезвредил второго накинувшегося, повалив его ударом в кадык. Второй хотел зайти со спины, но именно в это момент Айдан подскочил к нему, выбил меч из руки, схватил за шкирку и, ударив его лицом об деревянный столб, швырнул через половину зала. Третий, кто попытался накинуться на него, сию минуту был оглушён ударом эфеса в солнечное сплетение, «благо Львы напились на столько, что додумались снять доспехи» Четвертый Лев попытался решить всё миром
— Угомонись, парень, мы поняли свою ошибку. — но, Айдан его не слушал, подняв с пола Льва, которого он оглушил ударом стулом, он приставил лезвие меча к его горлу и заговорил
— Ещё одно неверное слово или движение и я перережу глотки всему твоему отряду, Айзора Трайден. — Ринойская Львица в первый раз, за много лет, испытала такой страх. Перед ней стоял самый настоящий дракон или разъярённый грифон, готовый переступить любую черту. Она медленно вышла из-за стола и убрала кортик в сторону, поднимая руки. Айдан не убирал клинок от горла Льва — Три года тому назад, в Карден-Холле произошла эпидемия лёгочной горячки. Сбредившая толпа, ведомая церковниками Старых Богов, решила отдать Мартина и Лару Анкит, на самосуд. Я сумел их освободить, но они заболели лёгочной горячкой, и умерли, захлёбываясь собственной кровью. А всё из-за того, что моя мать осталась верна мужу, а не отдалась уроду-церковнику, у которого были лживые лекарства. Когда они умерли, я вырезал всех, кто был причастен к этому. Убил церковника, насадив его на кол. Вырезал толпу в тридцать три человека, не жалея женщин и мужчин. Скажи, Ринойская Львица, хочешь, чтобы твой отряд стал жертвой Карденхолльского Мясника? Тогда берись за оружие и прими честной бой, если нет, заставь их молить о прощении! — Айзора чувствовала, как её сердце ушло в пятки, как поледенела кожа, как проступил холодный пот по спине, как дрожат его губы и само нутро. Тихо и спокойно, не делая резких движений, она обратилась к Айдану
— Молю тебя, не надо проливать кровь. Прощу, как легионер легионера, молю, убери оружие в ножны. Я была не права, мои люди были не правы, наше поведение не достойно особого вольного отряда, но прощу, не надо проливать кровь. — Айдан отступил на три шага назад. Убрал меч в ножны на поясе и отпустил Льва. Всё это время, легионеры наблюдали за происходящим, замерев и затаив дыхание. Всё произошло слишком быстро, ни кто не успел отреагировать, каждый, находящийся в этом помещении был потрясен до глубины души.
— Анкит! Трайден! В мой кабинет! Позовите Пауля Дейна и приберите этот бардак! — прокричал капитан Гарет. Его приказной, громогласный тон заставил всех выйти из оцепенения и приняться за работу, веселье было безнадёжно испорчено. Но сейчас, об веселье и речи быть не может.
***
— Ты бойню удумал учудить? Ты идиот, капрал! Чтобы сказал твой отец, чтобы сказала мать? Ты поднял оружие на сослуживца! Скажи спасибо, что я, сука, не отправляю тебя под трибунал! Ты ни кому не сказал о гибели родителей, это тоже может караться трибуналом! О чём ты думал, идиот!? Капрал — старший солдат, а ты поднял оружие на старших по званию. Так ещё и умолчал о твоём участии в резне Карден-Холла! –
Гарет зло потёр лицо руками. Айдан стоял перед ним, не поднимая на него взгляда, за то Айзора кидала на обоих презрительные и ненавистные взгляды, скрестив руки на груди
— А ты чего молчишь, м? Сука, ты подстрекаешь моих людей, врешь, чтоб тебя сожрали драконы, напропалую! — Гарет злостно ударил ладонь об стол
— Смирись уже с тем, что перед тобою стоит сын Мартина и Лары! Смирись с этим, смирись с тем, что он выбрал Лару, которая, между прочим, залечивала и твои раны тоже! Хочешь утолить плотские утехи, иди в бордель, раз не можешь держать себя в руках, найми парня и называй его Мартином, сколько захочешь! Ты. Ненастный тебя оскверни. Подстрекаешь. Моих. Людей! Ты врешь им, присваиваешь себе подвиги людей, которые погибли за тебя. Чем скорее признаешься себе, что струсила под Карден-Холлом и бросила меня, Лару и Мартина умирать, тем лучше! –
— Не серчайте, я понимаю тебя Анкит. Скажи, кто про моих родных такое, поступил так же, но ты капрал, ты легионер, солдат, и можешь пойти на повышение, если научишься держать себя в руках. С Оделианом Истон-Даром было то же самое, но то другая история. –
— А ты Айзора, всегда завидовала Ларе, что Мартин полюбил её, а не тебя, но завязывай вести себя так, что из-за этого и поражением под Карден-Холлом, тебе все должны, ни кто тебе ничего не должен. У нас война и предстоит умирать бок о бок. Вы не дети и прекрасно должны это понимать. Если такое повториться, пущу под трибунал. — Айдан и Айзора единогласно кивнули.
Им обоим стоило сказать хоть что-то, но они молчали. Айдан просто не знал, как и что сказать. «Будь я осмотрительней и ответственной, этой глупости не случилось бы»
В этот момент в кабинет вошёл Пауль Дейн. Поздоровавшись со всеми, он сел в кресло в дальнем углу.
— Рассказывай Анкит, всё в мельчайших подробностях — проговорил Гарет -
А чего там рассказывать, капитан…. — начал капрал
— Три года тому назад я выиграл столичный турнир. Куш составил пятнадцать тысяч золотых, хм, такие деньги в Кинхарте можно купить съёмный дом и полгода жить припеваючи. Ну, я отпросился у сержанта на побывку, до Карден-Холла из столицы путь в три месяца, на лошади. Сержант Браун, земля ему пухом, выбил мне годовую побудку. Карден-Холл город, хоть и большой, но все знают друг друга поголовно. Я приехал к середине зимы, попал на праздник в честь Мираны. В общем, как узнали, что я из столицы вернулся, да ещё и чемпионом турнира, так и закатили праздник на целый город. Встретился я со всеми, и с друзьями и соседями, даже с теми, кого не помнил. Пришёл домой, мама, и отец вне себя от счастья были. Лара всё обнимала меня да по голове гладила, Мартин про службу расспрашивал…
Так уж вышло, что в городе многие болели лёгочной горячкой. Это болезнь поражает лёгкие, когда те сильно остывают, гной с горла накапливается в лёгких, закупоривая их. Затем человек начинаете задыхаться и отхаркивать кровью. Мама была прекрасной, первоклассной лекаркой, она лечила людей дюжинами, тратила деньги на лекарства, отец её во всем помогал. Но, её помощники и сподвижники в лекарском деле, она сама, не могли вылечить всех. Всё больше людей заболевало, всё больше умирало, и вот, толпа людей в праздник пришла к церкви Старых Богов, просить помощи у священников. Те дали людям лекарства, а это, сука, это была вода и вино! Люде верили им, а они их обманули! Как их лжелекарсво не помогло, священники обратились к людям, заставили их молиться, продавать всё своё имущество в обмен на, сука, «божье прощение»! Люди всё закладывали, одежду, дома, скот…
Лекари таким ходом событий были недовольны, как и легионеры гарнизона. Люди, которые ещё были в здравом уме, выступали против церковников, шакалье вымя, которые наживались на людских бедах. Я проводил собственное расследование, оказалось им платили исподтишка, этот выродок, Пэтрот. Он, как я понял, хотел устроить в Карден-Холле переворот. Ему не удалось, лорд провинции вовремя подтянул верные ему войска, а в это время в городе росло число больных. Лара лечила одного священника, тот влюбился в неё, молол чушь о «божьем помиловании и предназначении», но когда она его отвергла, а Мартин выпнул его с крыльца, он стал распускать ужасные слухи.
В общем, лекари не справлялись, это было похоже на чуму, а священники, чьи планы сорвались, когда лекари научили облачать их, решили устроить священный поход. Подговорили народ, сотни две, те устроили в городе погромы, хватили лекарей и тащили их на плаху. Легионеры получили приказ не устраивать резню, ни в коем случае, пока лорд не приедет в город с подкреплением. Только вот я не числился в гарнизоне Карден-Холла.
Это было холодное зимнее утро. Люди, нет, озверевшая толпа рубила головы всем лекарям и их близких, что спасали их самих и их детей. А священники читали проповеди о божественном прощении. Я не смог себя контролировать, когда увидел, маму и отца вели к плахе на убой. Именно в этот момент я получил прозвище, Карденхолльский Мясник. Я обнажил меч, ворвался в толпу и зарубил семерых священников, а того ублюдка, который всё это устроили, насадил на копьё и выставил на площади. Знакомые легионеры, старые друзья, вывели Лару и Мартина, над которыми издевались, которых пытали. Когда я увидел Лару, всю в синяках, с порезами и следам порки на спине, Мартина, с выбитыми зубами и ожогами, я дал волю гневу. Толпа кидала в меня камнями и грязью, а я за это рубил, резал и кромсал их. Каждого мужчину, каждую женщину, что ликовали, когда лекарей убивали, когда летят головы тех, кто на самом деле защищал их. В боевом кураже я убил тридцать три человека, последнего я обезглавил и порезал пополам. Тогда толпа поняла, что разбудила зверя. Я посмотрела на отца и мать, и сдался легионерам. Лорд Карден-Холла это дело замял и отпустил меня. Лара и Мартин…мама и отец заболели. Их выгнали на мороз. Я все деньги спустил, почти все пятнадцать тысяч на лекарства и магов, но было слишком поздно. Первым умер Мартин. Он лежал в постели, его охватил жар, сжигавший его изнутри. Он очнулся буквально на пять минут и сказал:
— Я всегда хотел, чтобы у меня был сын. Упрямый и гордый, как я… как ты… прости, что не сказал раньше, ты… ты роднее всех и плевать на кровь — Мартин умер в течении трех минут, захлебнувшись собственной кровью. Через час от бреда и горячки очнулась Лара, её последними словами были:
- Я так сильно тебя люблю, сынок. Прости меня, но ты должен знать, я не могла иметь детей, но я так счастлива, что боги подарили мне тебя, мой любимый сынок. — она скончалась сразу. На моих руках. Я похоронил их под ивой, как хотела Лара.
В тот день, я потерял родителей, мать и отца. В тот день я поднял оружие на граждан, который поклялся защищать. В тот день я узнал, что ни какой не Анкит, а бастард без имени… Но Лара и Мартин воспитали меня, они любили меня, как родного сына, которого не могли иметь, а значит, я их сын и плевать на зов крови.
***
— В тот день я не смог спасти тех, кто был дорог мне, капитан. В тот день я лишился всего и решил, что буду молчать, решил, что так будет лучше для всех. Вы трое знали их, значит, заслуживаете знать правду. Поэтому я и хочу быть на передовой, капитан. Идти в бой с их именами на устах, я понял, что когда-то мы можем менять судьбу, а когда-то, вынуждены просто смотреть на все, понимая, что изменить уже ничего не сможем. От воли одного человека, зависит судьба сотен. Вы знаете правду, я не родной сын Мартина и Лары Анкит — Айзора молчала и тихо сопела. Пауль тихо шептал молитву.
— Свободен, Анкит. — Гарет махнул рукой. Айдан поклонился и вышел из его кабинета.
— Тёмные времена настали, но мы должны крепиться. Я буду молиться за души Мартина и Лары. — Айзора пылко соскочила с места и выбежала из кабинета Гарета.
— Иди спать, Пауль. Поговори потом с парнем, я тоже поговорю. Это дело надо отоспать. — хрипло и тихо проговорил Гарет. Пауль молча ушёл.
Гарет злился на Айдана, но в то же время, ему было его до боли жаль. Он хорошо знал Лару и Мартина, они были прекрасными людьми, который любили пацана всем сердцем. Гарет не сомневался в его словах. Он говорил искреннее и правдиво, выдавливая из себя каждый момент с болью и горечью потери. Гарету стало паршиво от осознания того, что от его лучших друзей остался только их сын. «Иди спать, иначе с ума сойдёшь» проговорил он сам себе, понимая, что ему с Айданом нужно говорить лишь на трезвую голову.
***
Айдану хотелось побыть одному. Солнце вновь опускалось за западный горизонт. Легионеры расходились по казармам, дозорные сменяли другу друга. Вскоре ночь опустилась на Кулдар, и Айдан почувствовал абсолютное одиночество. Где позади него слышалось доспешное бряцание дозорных, небольшое гудение горящих факелов, но больше ничего. Смотря на небо, он тихо говорил сам с собой, как казалось на первый взгляд.
— Вот кто я такой? М? Я — Айдан Анкит, но ты и Лара сказали мне, человеческим языком сказали, что я не ваш сын! Зачем? Почему вы сказали именно это? Почему рассказали правду? Я же фактически бастард без имени. Лучше бы я и оставался в этом проклятом невежестве. Карден-Холл не мой дом, меня там ничего не держит. Приехал бы я раньше ничего бы этого не случилось, почему погибли вы, а не я? -
Айдан обратил свой взгляд к небесам, они молчали. Звёзды отзывались холодом, а чёрно-синее небо безразлично молчало. Все воспоминания отзывались колкой болью в груди, скулы начинало сводить, а душу выедала чёрная грусть и злость. Пустота, которую сейчас нечем и некем заполнить. Пустота, которая окутывает, сжимает настолько сильно, что не остаётся ничего, кроме как ждать, пока она сжимает кости и разъедает душу — Потому что они любили тебя — раздался знакомый женский голос, позади. Айдан стоял на краю башни, позволяя ветерку обдувать его лицо. Сейчас он не хотел к ней поворачиваться, он вообще подмывал прибить её, однако, чувство чести и долга не позволяли ему этого сделать. -
Пришла позлорадствовать? — спросил он, после недолгого молчания. Её присутствие действовала ему на нервы, он непроизвольно сжимал кулаки до боли, чтобы утихомирить гнев. — Посочувствовать. — ответила Айзора, облокотившись на зубец башни.
— Это банально, но я любила Мартина, он отвечал взаимностью, какое-то время, пока не встретил Лару. Я возненавидела его и её. Я, как бы это глупо не звучало, тоже хочу счастья с тем, кого люблю. Когда мне рассказали про тебя, разные байки, факты, когда я узнала, что ты сын Мартина… — она осеклась
— К тебе, я тоже питала ненависть. Ты же сын Лары! Но, увидев тебя, ненависть прошла, ты не похож на своего названого отца или мать. Но, судя по твоему рассказу, твоим словам, и действиям, ведь ты накинулся на моих людей, как только мы по глупости оскорбили Лару и Мартина… Ты любишь их, а они любили тебя. Знаю, моё сочувствие тебе вряд ли поможет, но я скорблю вместе с тобой, я даже извинюсь за своё глупое поведение, и моих людей тоже. — Айзора скрестила руки на груди. Вряд ли он именно это ожидал услышать, но гнев и злость отступили, а им на смену пришло неприятный осадок и паршивое чувство вины.
— Я тоже виноват. Я должен был просто поговорить, а не напивать и кидаться на ваших людей. — Айзора решилась подойти к нему, встав в двух шагах от него, плечом опираясь на зубец башни. Айдан обернулся и посмотрел на неё, взглядом он прошёлся от его лица до стройных ног. В голову лезли не очень хорошие мысли, даже неприлиичные. «Проклятие! Не нужно было так напиваться, о чём ты думаешь идиот! Это же глупо, глупо! Ты только что хотел её прибить!» Невольно Айдан отвёл стыдливо взгляд. Незамеченным это не осталось, и Айзора подошла в опасную близость, положив свою тонкую руку на его плечи.
— Раз уж с тобой мы не враги, то, почему бы нам с тобой не помириться? — она лукаво улыбнулась, положив вторую руку, на руку Айдана. Парень молча отстранился и помотал головой. Айзора настойчиво сделала шаг вперед. Несколько сантиметров отделяли их друг от друга.
— Не могу. — прошептал Айдан, понимая что он хочет этого. За это ему было так стыдно, что весь он покраснел. Однако пьяный дурман продолжал дергать за ниточки, заставляя податься вперед и обхватить руками её талию, прижавшись к ней всем тело. Айзора ахнула, и положила свою руку на щеку Айдана. Парень вдыхал её аромат. Свежий, напоминающий лавандовое масло
— Или не хочешь? — спросила Айзора, проведя по его лицу двумя пальцами. Она будто бы издевалась над ним, чуть подав губы вперед. Айдан закусил нижнюю губу, проведя руками по её спине, она в ответ, словно нарочно, приподняла правую ногу. Айдан удержался, когда она провела левой рукой по его груди. Он положил руки на её плечи и мягко отстранил её от себя. Айзора приоткрыла томные глаза и удивленно сделала несколько шагов назад.
— Я верен другой — Айзора отстранилась от него, поправляя волосы. Айдан, за неимением хорошей бороды, а небольшой щетины, почесал затылок
— Хорошо, что верен. Спокойной ночи, не беспокойся, я, и мои люди больше не станем распускать слухов. — раздосадованная Айзора кивнула и, накрутив белый локон волос на палец, ушла. В душе парня остался неприятный осадок, а с каждым мгновением, ему казалось, что всё это дурной сон, поэтому он направился в казарму.
***
На этот раз ему снилась не пристань. Ему снилось нечто другое, нечто приятное, что грело все тело, грело душу и сердце. Во сне, слышал слова, некогда сказанные Сейной. «Уйдешь на войну, найдешь там кого-нибудь, а мне сидеть у разбитого корыта» или «Я тебя не ревную, но на войне всем жить охота, и хочется оставить после себя хоть что-то, как в той песенке: Слышишь звон легионерских лат? На войну спешит солдат! Прочь, девчонка, кыш с дороги! Уноси скорее ноги, А не то прижму к груди! «Жми, родименький, не жди!» На смену темноте, пришло Сейна, одетая в единственную сорочку. Вот этому Айдан был несказанно рад. Она кружилась вокруг него, вилась на его шее, а вокруг царила красота, рядом протекала река, а они стояли под цветущей ивой.
Идиллия продлилась недолго. Лазурное небо, без единого облака сменилось на кровавое зарево, с дымом пожаров. Ива в минуту умерла, река окрасилась кровью, а луга стали чёрными, словно угли. На руках Айдана лежала Сейна, её бездыханное, окровавленное тело, а руки его были омыты по локоть в крови. Он истошно закричал, пытаясь разбудить возлюбленную и самого себя, но все было четно, осталось смотреть, как кровь стекает с его губ, а мертвые и холодные глаза глядят вдаль…
Глава 12. Карты врать не умеют
Айдан не думал, что будет скучать по простому легионерскому утру. Когда рань при рань звучит труба, в казармы врываться старший легионер и громко, словно он говорит с трибуны, кричит
— Легион подъём! —
По прозвучавшей команде лейтенанта Нилла Амелиона, легионеры вмиг соскочили с каменных коек, надели доспехи, и выстроились в ряд. Голова Айдана раскалывалась, но он, по отработанной за несколько лет тактике, сумел быстро обмундироваться и стоять по стойке смирно. Запах перегара ожидал оставлять лучшего, так ещё вчера и бани не было, а значит, и не было возможности стереть слои грязи с тела. Айдан поморщился, помотал головой и выругался про себя, когда увидел Терона и Корра, которые, словно сонные мухи только-только надевали сапоги. Младший лейтенант Амелион завидев это, злостно похохотал
— Близняшки, чего медлим?! Быстрее, быстрее! — под его рявканье, близнецы оделись за две с половиной минуты — Долго Мейстланды, слишком долго, но ничего, вы там, в Амхаре, в своем дворце из слоновой кости, привыкли, что вас обувают и одевают, но вам повезло, каждый день моих тренировок сделает из вас настоящих легионеров! — Амелион вышел в центр скалистой казармы и громко отдал приказ
— Легионеры-ы-ы! См-и-и-и-и-р-р-р-но! Вольно! На тренировочную площадку, ш-а-а-а-а-г-о-о-о-м, марш! — отточено и быстро легионеры развернулись к выходу, и строевым шагом вышли на свет.
Началось всё с разминки. Тот, кто плохо разминался, бежал десять кругов по периметру крепости, тот, кто отлынивал, принимал упор лёжа. Вот и Мейстланды попал во вторую категорию, так же как и Айдан, когда лейтенант учуял перегар.
— Раз! — прокричал лейтенант, присев на корточки, рядом с близнецами, когда те отжимались. «Ох, лейтенант, как стану старше тебя по званию, так отвешу такой пинок, быстрее дракона полетишь!» Терон скрипел зубами, но продолжал отжиматься. Читая его мысли, Корр думал: «Может жечь его, втихаря, а? Ну там, пал смертью храбрых, вражеский маг поджёг, сам видел!» Айдан превозмогал головную алкогольную боль, синхронно отжимаясь с близнецами. Но Айдан припомнил, когда тренировки проводил сержант Браун, вот у него легионерам приходилось страдать, ведь вина одного, переходила на весь отряд, а потом весь отряд выражал совместную благодарность тому, кто провинился или слишком долго думал.
Спустя пять десятков отжимания, криков и насмешек, лейтенант поднял троицу, затем скомандовал легионерам строиться.
— Бегом, десять кругов по периметру стен! Бежим большим отрядом, раз, два, раз, два! — легионера выстроились в десять черепах, десять на десять. Десять кругов пробегала одна черепах, затем другая. Пока одни бегали, другие тренировались фехтованию
— Первый отряд, б-е-е-е-г-о-о-о-м, марш! — сорвался на крик лейтенант. По счастливой случайности, Айдан, Терон и Корр оказались в первом отряде. В стороне, легко и непринуждённо бежал лейтенант, отдав приказ: — Чтоб не скучно было, песню, з-а-а-а-а-п-е-е-е-е-вай! –
— Ребята, чего петь-то будем? — раздалось среди отряда.
— Давай «Последний пляс в тенях»?! — выкрикнул Айдан, легионеры одобрительно загудели
— Мы с тобою ходили от Штормовых морей до Баордара!
По голимым холмам, по горящим крепостям был слышен звон наших лат!
И враги нам были нипочём, и в омут славы мы за полководцем шагнём!
Ну же, брат, кубок подними и девчонку к груди прижми!
А на рассвете пустись в последний пляс в тенях! —
Пропел первый куплет Айдан, больше всего, в пении следующих строчек усердие проявили Терон и Корр
— Победную славу вкуси! За тем клинок подними, несметная орда заждалась нас впереди!
Выпей браги медовой, брось на удачу костей, подерись и влюбись!
Кровавым платком рану оберни и горя хлебни!
А на рассвете, когда кровушка прольётся, пустись в последний пляс в тенях!
— Мы будем с тобою пить и играть до рассвета!
И греть по ночам нас будут девчонки! Эй, командир! Иди с нами кути!
А как труба позовёт, так пустись в последний пляс в тенях!
— Твоя любимая выйдет за другого!
Семья твоя забудет лицо твоё! А сам, померев, будешь кормить червей!
Труба пропоёт твои именины, а вместо золота, одни гроши!
Так далёк наш дом, а впереди бой и холодная сталь!
Но мы же солдаты! Честь и долг, вот наша цель!
— Давай, брат, танцуй и кути и завтра помри!
Крепче строй держи, стрелы в себя прими! Не отступай, да дракон подери!
Тело откроем для мечей! Если надо, умрём за королей!
И на рассвете вперед, уходим снова мы в бой, пуститься в последний пляс в тенях!
Чуть больше тысячи лет прошло, с тех пор, как первые красные легионеры пошли в свой первый последний бой с этой песней на устах. Первый Легион Нерана был полностью уничтожен, но задачу он выполнил, он остановил врага на подходе к столице. За такой бравой песней, десять кругов по крепости и семь потов, что были согнаны лейтенантом, казались милостью.
— Молодцы парни и девчата! На фехтование, гот-о-о-о-о-вься! — радостно объявил лейтенант. На пробежку строилась следующая черепаха, а уже пробежавшая, бралась за тренировочное оружие. Под руководством лейтенанта, легионеры повторяли основы боя на мечах, за тем изучали более продвинутые и утончённые приёмы. Финты, ложные выпады, схватку, когда легионеры вели непрерывный бой. Больше всего Айдану полюбился приём под названием: «Штурм» — серия ударов мечем и щитом, цель которой как можно быстрее и эффективнее повалить и добить противника. Толчок и удар щитом, два рубящих удара, один режущий, и конечный — колющий, при выпаде. Вложив силу, злость и умение, Айдан идеально провернул данный приём со второй попытки, не повторив предыдущих ошибок. У близнецов приём не получался от слова совсем.
За такими тренировками прошло почти три дня. Через каждые два дня топили баню, в которую Айдан помчался самым первым, смывать дорожную, болотную и кровавую пыль, перемешанную с грязью. Айдан был готов визжать от счастья, когда оказался в горячей бане, в которой можно было попариться и нормально помыться. Вдобавок ко всему, завезли комплект чистой одежды, что было приятнее всего. От вшей и блох спасал старый способ. Легионеры закапывали одежду, блохи лезли наружу, тут то их и встречал клочок горящего сена. В крайнем случае, всех вновь брили налысо.
***
На четвертый день в крепость прибыла важная особа. Пока легионеры тренировались в очередной жаркий день, стражники впустили во двор крепости всадницу. Это была женщина, по всей видимости, ровесница капитана Гарета, обладавшая необычной красотой. У неё был высокий лоб, острые скулы, бледноватая кожа, богатая родинками, на шеи выступала вена. Она была облачённая в лёгкий кожаный доспех Синего Легиона Джейстена, с плащом того же цвета из дорогой ткани. Женщину сдержанно встретил капитан, который заметил её приближение со стены. Для себя Айдан отметил, что капитану было приятно общаться с ней, а она в ответ улыбалась от уха до уха. Однако радость сменилась ощутимой злость, исходящая от Гарета, которая, как казалось, сковывала и сотрясала воздух вокруг них. Женщина была абсолютно спокойна. Мимо проходил Айдан
- Анкит! — Гарет краем глаза заметил мимо проходящего Айдана и подозвал к себе. «Твою мать!» — Сегодня, вечером, ко мне в кабинет, без отлагательств. — короткое: «Есть!», такое же короткое: «Свободен!» Почему-то Айдану казалось, что между капитаном и приезжей гостьей есть некая связь. «Может они были знакомы, служили вместе, или были любовниками? Хотя, мне-то какое дело?» Айдан прервал все мысли, возвращая к тренировке.
— Мейстланд, сука! Сколько раз повторять! После пируэта идёт защита! ЗА-ЩИ-ТА! Сука! Так, ещё раз, пока не отработаешь защиту после пируэта, иначе я тебя в одну морду заставлю казармы чистить! Второй Мейстланд, ты чего как тряпка на ветру встал?! Работая, сука! Работай! То, что ты маг, не значит, что ты не должен учиться ближнему бою! Повторяй за братом, он в два раза быстрее тебя обучается! Анкит! Встать в строй! Отрабатывай финт! — лейтенант говорил на повышенных тонах, но на крик не скрывался, успевая раздавать указания другим легионерам
— Лейтенант, вообще-то я Терон, близнец, который НЕ маг. — проговорил Терон, возвращаясь к изначальной стойке. Лейтенант переглянулся на Терона, затем на Корра. Корр кивнул
— То есть, первый, к которому я обратился — маг, второй не маг. Терон, то есть, твой брат-маг лучше тебя обращается с мечом? — легионеры дружно засмеялись, а Терон бросило в краску.
***
— Что ты здесь делаешь? — сдержанно спросил Гарет. Сжимая кулаки до боли.
— Приехала к тебе. — спокойно ответила Алетра Рейн.
— Зачем? — вновь спросил капитан. Женщина бегло оглядела двор крепости. — Готовишься к осаде, душа моя? — она специально обратилась к нему именно так, чтобы посмотреть на его реакцию. Гарет сжал челюсть.
— Не увиливай. Зачем ты приехала? — леди Рейн недовольно закатила глаза, но все же ответила.
— Устала сидеть на месте. Гарет, в Джейстене всем плевать на войну! Пока император не надавить на князя, синие легионы не выдвинуться тебе на подмогу! Тебе нужно любая помощь. «Проклятая корона! Скоро прибудут гвардейские полки, маги Дейн-Педа, если они конечно прибудут! День ото дня не легче! О, леди Рейн, вас хрен выгонишь, от вас хрен отвяжешься!»
— Скажи, душа моя. Скучал ли по мне, скучал ли по моему телу? — кокетливо и томно проговорила Алетра. — Не здесь и не сейчас, леди Рейн. Располагайтесь в таверне, я провожу. — лёгкой походкой от бедра, леди Рейн направилась за капитаном.
Последний раз Гарет был в Джейстене три года тому назад. Странно было видеть Алетру Рейн вновь. Что он вообще к ней испытывал. Влечение? Влюблённость? Жажду утолить что-то внутри себя? Все возможно, однако, однозначно он сказать не мог. Он признавал, что часто думал о ней, даже слишком часто. Думала ли она о нём? У Алетры Рейн был специфичный характер, крутой, бойкий и упрямый. Возжелай она чего, так получит непременно, используясь всеми доступными средствами, однако, был у неё один изъян, как она сама признавала. Этим изъяном был Гарет СтоннКассел, в которого она была влюблена по уши. Гарет отвечал ей взаимностью. Правда, их последняя встреча оказалась одновременно приятной и неприятной. Началось всё страстью, которая обжигала как огонь, а закончилось обидой, злостью криками и словами, который лучше было не говорить. В глубине души Гарет был рад её видеть, но осознание того, что она всенепременно начнёт гнуть его под свой каблук, ему абсолютно не нравилась.
— Ещё раз спрашиваю, зачем ты сюда пришла? Хватить играть. — Гарет схватил её за запястье и развернул к себе. Алетра охнула и прижалась к нему, положив руку на грудь.
— А ты как думаешь? Скажи, между нами столько было. Страсть, любовь, обиды… Я тебе ещё дорога? Может ты нашёл другую? Только честно! — «Женщины… вы на то и женщины. Давай вам внимание, ласку. А вы что взамен?» Гарет смотрел в её глаза, немного жёлтого оттенка, и тонул в них. Сколько раз они расставались и сходились? Несчетное количество. И так каждый раз. Он хотел, чтобы она была его, а она хотела, чтобы он был только её. «Проклятье» подумал Гарет, прижимая Алетру ещё ближе.
— Вот он, мой Гарет — промурлыкала она, коснувшись его губ своими губами. Страсть вновь охватила их, друг от друга они отрывались, чтобы набраться воздух между поцелуями. Было невыносимо жарко, и Гарет сей же момент снял с себя кафтан и рубаху. Алетра, словно пританцовывая, развязала ремешки на своём доспехе, затем полностью оголилась, судя по уведённому, капитану СтоннКасселу это нравилось. Пока Гарет проводил прелюдию, целуя её шею, ключицу, живот, Алетра рассматривала и поглаживала его шрамы, украшавшие его спину и торс. Она томно вздыхала, стонала и изгибалась как кошка. Комната наполнилась сладостными вздохами, постанываниями и вскрикиваниями, а кровать начала неприлично громко скрипеть
***
Из состояния блаженного полусна Гарета и Алетру вывел стук в дверь. Леди Рейн лежала на груди капитана, прислушиваюсь к его сердцебиению, наслаждаясь сладкой истомой. Когда в дверь постучали, они оба колыхнулись. Алетра прикрылась наготу одеялом. Гарет лениво поднялся, надел штаны, и открыл дверь. В проходе стоял Анкит. Парень стыдливо отвёл взгляд от Алетры. -
Чего-то хотел? — спокойно спросил Гарет, моментально вспомнив, что просил его зайти к нему вечером. Гарет удивился тому, сколько времени они потратили с Алетрой. Глянув в окно, он увидел, как солнце заходило за горизонт, если судить по тому, что лучи его не падал во двор крепости.
— На первом этаже, пять минут. — протараторил Гарет. Капрал кивнул и скрылся сей же момент. Алетра улыбалась, устроившись на кровати как звезда, вновь обнажая своё тело. — Пять минут — ответила Гарет, надевая на себя рубаху. В ответ леди Рейна прикоснулась пальцем к кубам, перевернулась на живот и игриво заиграла ножками. Спустившись на первый этаж, капитана встретило пустота. По всей видимости, легионеры уже храпели в казармах. Трое дозорных, что играли в карты, лишь завидев капитана, бросились к постам, и капрал, сидевший за кружкой пиво.
— Анкит, то, что там видел… — начал Гарет. Капрал весело отпил пенку с кружки и ответил, улыбаюс
— Что? Я что-то должен был увидеть? По-моему, я ничего не видел. -
— Вот и хорошо. Не буду ходить вокруг да около. Собирай свою ватагу и двигайся к Грифоньему плоскогорью. У нас там две проблемы: пропавший легион и грифоны, а так же, как говорят разведчики, эльфы-мародёры, на службе Лоренца. Мейстландом это дело будет очень интересно. Выдвигаетесь послезавтра. — Айдан протянул пиво капитану, отвесил короткое и спокойное: «Будет исполнено»
— Почему ты не рассказал о родителях раньше? — спросил Гарет, когда Айдан собирался выйти из-за стола. Чуть помедлив, Айдан вновь присел за скамью.
— Не считал нужным… ну, я же не знал, что вы были друзьями, я по факту ничего о них не знал. Только то, что Мартин был Героем Кинхарта, Лара — простой лекаркой. Понимаете, капитан, я злился. Сначала на себя, что учудил бойню, на родителей, потому что они, умирая у меня на руках, рассказали мне правду… и я злился на них. Почему они мне этого раньше не рассказали? Почему молчали? По правде говоря, капитан, у нас семейной идиллии не было и подавно, а что там рассказывать… Приказ ясен, капитан. Послезавтра приступим к исполнению. — Айдан со скоростью молнии удалился из таверны, оставив Гарета в размышлениях. «По правде говоря, капитан, у нас семейной идиллии не было и подавно, хм… Кто не без греха?»
***
Через два дня. Крепостной двор.
***
— Что, опять пешком топать? — вновь начал ворчать Терон, надевая походную сумку на спину.
— Что, мазольки натирают, маленький наш! — язвительно отозвался Корр.
— Вы такие милые, когда собачитесь! — проговорила Аэйри, которая прибывала в хорошем настроении. Насколько Айдан мог судить, всё то время, что они провели в крепости, эльфийка предпочла провести за чтением местной библиотеки. Она вообще была не столь общительная, и что-то Айдану подсказывало, что эльфийка сидела не только в библиотеке. Уже очень скрытной она была, что не могло не настораживать.
— Нечего братьям грызть друг другу глотки! — грозно прервал их Дориан, проводя точильным камнем по лезвию своей секиры. Айдан помнил, что Дориан обошёл практически всю крепость на пару с Боривиком Мурнитарой, подмечая, что крепость была отстроена гномьим мастерами. Довольно часто гном заводил спор со старым каменщиком или того хуже, с каким-нибудь легионером. Основой этим спора служили либо глупая шутка в сторону Дориана, либо легионеры, смотря на него, смели усомниться в его боевом мастерстве, либо старому гному просто захотелось подраться. В крайнем случае, споры велись о высоком и великом! Айдан даже подметил, что Дориан, далеко не дурак,
потому что о многих вещах и событиях прошлого говорил умеренно, спокойно и рассудительно, так как будто сам всё видел и знал. Самый интересный спор у него произошёл с капитаном Гаретом, о великом кодексе, он же — Книга Нерана, о том, что надлежит делать каждому в этой жизни. В тот момент Айдан был на тренировке, но Гарет отзывался положительно о Дориане, что радовало. Вдобавок ко всему, все его байки о гномах-героях Трехградия обрели среди гарнизона популярность, как впрочем, и анекдоты, что он травил без остановки. За пару часов отряд собрался вновь. Терон и Корр облачились в походную одежду, надев на себя кольчужные рубахи, а поверх них кожаные куртки. Дориан и Аэйри были одеты в свою одежду, уже отстиранную и чистую. Так, они конечно походили на наёмников, но Айдан всё же облачился в свой доспех, вооружившись щитом, мечом и двумя кинжалами, один за поясом, второй в сапоге. Капитан дал очередное напутствие:
— Удачи ребята. Не знаю, что вас может ждать, но возвращайтесь живыми и невредимыми. Верните нам Шестой Легион, а если сможете, так и грифонов. Так вам придётся действовать в одиночку и полагаться друг на друга и самих себя. По возможности, разъяритесь с эльфийскими мародёрами. Анкит был проинструктирован, он вам всё объяснит. Ещё раз удачи. Она вам понадобиться. Мейстланды, вам подарок! — Гарет кинул близнецам небольшой мешок, Терон поймал его. От запаха содержимого он заулыбался.
— Капитан, а можно под вашим командованием до старости лет служить! — Гарет посмеялся и подозвал Айдана.
— Аккуратней там. Следи за эльфийкой и гномом. Это так, совет. — Айдан молча кивнул. Почему-то ему казалось, причём постоянно, что Гарет хотел ему что-то сказать, но Айдан не мог набраться сил и спросить первым. Говорить с капелланом Дейном о своих снах он так же не стал. Хватило того, что, по крайней мере, три человека в крепости знают о Мартине и Ларе намного больше чем сам Айдана. В следующий раз, как они вернуться, Айдан обязательно заведёт разговор на эту тему, но не сейчас. Пожав руки на дорожку, легионеры отчеканили клич:
— За Кровогорье! За Кинхарт! За Легион! — и на этом разошлись.
***
«Я дал гребное слово, сука, даже не слово, проклятую клятву! Молчи идиот, молчи, забудь, просто выброси из головы! Орин, что бы долго жил, брат, почему ты заставил менять дать эту проклятую клятву!? Удачи Айдан, тебе она понадобиться больше всего» думал Гарет, смотря вдаль уходящему отряду, вспоминая старые времена, когда сам был в похожем отряде. Стяг дракона и волка гордо реял на сенах, а вдали виднелась буря, что тяжелыми и чёрными облаками шла с юга. Раздав очередные указания, Гарет вернулся в покои, чтобы написать своей сестре.
Алетра сидела у окна и расчесывалась. Гарет решил, что она может здесь остаться. Но уедет в Амхару при первом признаке осады. После очередных возражений, леди Рейн согласилась. Отдёрнув штору, Гарет сел за стол. Солнечные лучи удобно падали на лист пергамента. Обмокнув перо в чернилах, он принялся писать Кире и Ариане. Алетра, расчесав свои чёрные локоны, заплела их в длинную косу. Затем, из своей сумки она достала колоду карт Таро, золотого цвета. Гарет оторвался от письма и спросил
— Зачем тебе карты Таро? — Алетра вновь лукаво улыбнулась и села напротив Гарета. Перетасовав карты, он наклонилась к нему
— Не помнишь? Мы же так познакомились. Мы были в Джейстене, в казарме, ты был младшим лейтенантом, а я ходила в рядовых. Ты увидел, как я тасую карты и поросли мне погадать, а потом позвал гулять. Хочешь, погадаю, прямо сейчас? — Гарет с улыбкой вспомнил тот день, когда познакомился с Алетрой. Она была такой одинокой, а ему тоже было одиноко и скучно. — Карты врать не умеют, душа моя. — проговорила она — Зато люди врут охотно — ответил он. Алетра повела бровями и цокнула.
— Хорошо, раскладывай. — Гарет отложил перо и пергамент, освободив на столе место для карт. Алетра выложила две карты. На первой был Король, на уголке карты отображалось число пять. На второй Золотые Кубки, с числом три.
— Хм, Король Кубков. Скажи, душа моя, ты последнее время держишь эмоции в себе? Тебе нужен контроль. Ты о чём-то молчишь, скрываешь чувства в себе. Мне продолжать? — Гарет кивнул. Алетра выложила ещё две карты. Рыцарь и Пентакли.
— Рыцарь Пентаклей. Тебе необходимо решать и действовать. Промедлишь, и последствия станут необратимыми. Дальше? — Гарет покачал головой, и Алетра вернула карты в колоду. — Гарет? — Всё хорошо, мне бы подумать. Пока, напишу Кире, Ариане и Адриане. — Гарет потёр переносицу. Алетра встала со стула и зашла к Гарету за спину, положив руки на его плечи.
— Всё хорошо, Таро — лишь совет, душа моя. — успокаивающее шептала она
— Мда, совет. — «Следовать ли этому совету?» подумал Гарет, вернувшись к письмам.
Глава 13. Страх хуже смерти
… Ин-ар-Хартум, Зиккурат тысячи душ
Блексворд вытер грязное от пыли и пота лицо. Выдернул клеймору из тела очередного вурдалака и поспешил выйти из ненавистного маленького зала, стены которого давили на него, сжимали, заставляли его дрожать и трепетать. Юный Тангер не знал, где сейчас находиться Орин, но что-то ему подсказывало, что он жив.
Блексворд Тангер не мог назвать себя бесстрашным. Он много чего боялся, но через свои страхи переступать умел, чем безмерно гордился. Ещё с детства он боялся бойцовских собак, да и простых дворняг, пока не переступил через себя. С тех пор, собак он уважал и любил. Но в глубине любого человека, в его подкорке, в самых тёмных уголках сознания, таиться страх, что всегда будет кукловодом, дергать за ниточки, заставляя чувствовать себя беспомощным перед лицом страха.
Темнота пугала любого. Но Блексворд боялся не её. Он до жуткого ужаса боялся замкнутых пространств. Когда стены сдавливались, сжимались и он оставался один в небольшой коробочке, без воздуха, света, и возможности хоть как-нибудь двинуться. Сейчас, когда на его поясе горел фонарь, давая тусклый свет, чёрному легионеру было на много спокойнее. Выдохнув, и присев на небольшой серый булыжник, предварительно проверив, не являться ли он очередным рычагом, он вытер лезвие клейморы об рваный плащ, и позволил себе отдохнуть, буквально пару минут.
— Масла в фонаре хватит ещё на пару часов. Проклятый Зиккурат. Ненавижу. — пробурчал он себе под нос.
Ему дико хотелось спать. Веки смыкались сами, наливаясь тяжелым металлом. Горло пересыхало за минуту, а воды становилось всё меньше, буквально две фляги, третья иссякла два часа назад. Всё это было похоже на злую и скверную шутку. Несколько раз, где-то вдалеке он видел свет фонаря, видел Орина, пытался до него докричаться. Но, как оказалось, его крик разносился глухим и непонятым эхом.
Он ступал по этим тёмным, серым залам, каждый следующий угол напоминал предыдущий с невероятно пугающей точностью. Иногда, свет на секунду тускнел на столько, что Блексворд оказывался почти во тьме, как вдруг огонёк фонаря вновь загорался. Слышал он только свои шаги и гул, который внезапно появлялся, словно за его спиной оказывалась орда вурдалаков, и так же внезапно этот гул пропадал, оставляя его в звенящей тишине. Иногда, эту неприятную тишину сменяли стоны, визг, которые казались такими далёкими и близкими одновременно. Затем стук, словно, кто-то продолжал что-то строил, скрежет, бивший по ушам, словно совком проводят по стеклу. Звук падения, словно что-то разбилось вдребезги. Писк, мгновенный, мимолётный, но противный и невыносимый. Смрад смерти, гниения, застоявшейся воды и крови бил в ноздри, вызывая рвотный рефлекс. Блексворд сполоснул лицо водой из фляги, на мгновение скорчился, но продолжил путь, превозмогая все невзгоды.
Как он понимал, он спускался всё ниже, что его не радовало от слова совсем. Спускаясь в очередной зал, он заметил паучка, что спускался вниз с потолка на своей паутине. Тангер не стал мешать эту маленькому, противному и ненавистному им созданию заниматься своими делами. Пройдя по проходу дальше, он вышел к череде могли. Многочисленные свечи, подношения в виде фруктов и прочей еды. Блексворд облизал бы губы, если бы всё это было не сгнившей кашей. Древние клинки и доспехи, кошельки с древними монетами, которые в нынешние времена, вряд ли будут стоить хоть что-то. По всей видимости, он наткнулся на могилы знатных особ, воинов или кого-то в это роде. Ступая вперед, ему захотелось застонать и зарыдать, увидев эту картину.
Маленький паучок не мог своими мелкими и противными лапками сотворить вот это! Огромные количество склизкой паутины, облепляющее стены в несколько десятков слоёв. Больше паутинистые узоры, которые мог сделать длишь паук, соразмерный Блексворду. Во тьме скользнул восьминогий силуэт. Блексворд взглотнул неприятный комок у горла и жалобно простонал.
— Пауки, сука. Ну почему пауки, почему не змеи, почему не вурдалаки и живые мертвецы, почему пауки? — он шмыгнул носом. Второй самый глубокий страх Блексворда, были огромные пауки, что плюются ядом и валят жертву на пол, разгрызая её челюстями, облепливая паутиной. Казалось, сейчас Зиккурат смеяться над ним, мол: «Не пройдёшь» «Ты трус» «Ты боишься» «Поверни назад, глупец или служи нам!»
— Чистота крови, чистота долга, чистота Легиона! — вновь простонал Блексворд, сжав клеймору ещё сильнее.
«Эти паукообразные бояться огня» промелькнуло в его голове. Быстро отступив назад, Блексворд нашёл старые тряпки и плащи, намотал их на старый посох, полил фонарным масло и поджёг. Так он чувствовал себя в безопасности. Огонь от импровизированного факела освещал практически всё помещение. Подойдя ближе к паутине, послышался писк и гоготание. Блексворд поджёг паутину, так вмиг разгорелась, словно политая маслом. Дальнейший пути осветился и Блексворд стал истерично размахивать факелом и крутиться на месте. Десятки пауков, размером с бойцовских собак стояли на его пути. Мохнатые, разъярённые светом от факела, с противными, чёрными глазами по четыре пары, наполненными голодной жаждой, с восемью ногами и острыми челюстями. Пауки чёрного и зелёного окраса подняли передние лапы, и пошли вперёд. Блексворд закричал, размахивая факелом, пауки отступили, визжа от жара. Тангер извернулся и ткнул огнём одному в морду. Тот перевернулся на спину и стал спивать огонь со своей морды своими паутинистыми лапами.
— Боишься огня, сука! Получай! — яростно прокричал Тангер, размахивая огнём. «Позади тупик. Только вперед!» подбодрил он себя.
Он шёл вперед, размахивая факелом, отгоняя осмелевших пауков, ступая по липкой паутине, что мешала идти вперед. Превозмогая страх, боль, неприязнь, и отвращение, Блексворд рванулся вперед, поджигая паутину. Пауки словно переглянулись, и визжа помчались за ним. Дым заполнял, узкое помещение и его стенки, но вот, впереди показался свет, тусклый свет кристалл, который был на входе! Блексворд рванул туда ещё быстрее. Уже на лестнице ведущей вверх, он повернулся и вновь стал отгонять в край оборзевших пауков. Один из них сумел дотянуться до его пояса, но он сдёрнул фонарь, частично облив себя и членистоногих товарищей маслом. Блексворд умудрился задеть его, а паук задеть других собратьев. Они загорелись, зарычали и помчались во тьму, другие пауки в страхе отступили. Блексворд победно воскликнул, отступая назад.
В долю мгновенья, когда он вышел к очередному мосту, ему на спину накинулся пауки, щёлкнув челюстями в дюйме от шеи. Истошно закричав, Блексворд скинул его с себя и припал на четвереньки. Ошеломлённый таким ударом, он стал нащупывать упавшую клеймору. Он был почти в одном сантиметре, чтобы схватив её, как паук вновь поднял передние мохнатые лапы и медленно пошёл к нему. Блексворд грязно выругался и подполз к факелу, успех схватить его. Паук накинулся на него, повалив на спину. Укусив Блексворда в плечо, сбив наплечник мощным ударом двух лап, страшная членистоногая тварь намеривалась прокусить его лицо, как вдруг юный Тангер, превозмогая жгучую ядовитую боль, прислонил ещё горящий факел к противным глазами ненавистного паука. Когда он слез с легионера и истошно завизжал, Блексворд продолжил бить его по открытому пузу. Вскоре, паук затих, а его невзрачные внутренности ядовито-зеленого цвета раскатились по округе. Блексворд подобрал клеймору и пошёл дальше, зажимая рану. Он перевяжет её позже, однако, яд уже был в его крови.
***
— Здравствуй, сын. — холодный голос отозвался позади, Орина застыл в оцепенении.
— Здравствуй, отец. — ответил Орин, обнажая верный клинок, носивший имя «Изгой»
Орин слыл лучшим мечником Уэйстека. О лорде СтоннКасселе говорили, что он не ведает страха. Но это было не так, впрочем, как всегда. Он не страшился тьмы, не боялся пауков, нежити, демонов. В шутку он говорил, что боится только гнева жены, дочери и сестры вместе взятых. Он смело шёл в бой, с именами родных на устах, прославляя свой род и Черный Легион. Только младшая сестренка Кира и младший брат Гарет знали, чего он боится на самом деле, ведь и они этого боялись. Орин обернулся и встал лицом к лицу, со своим страхом.
СтоннКассел презрительно поморщился. Перед ним стоял Эврадар, его отец. Орин стиснул зубы, поджал губы и выругался про себя, довольно не приятными словами. Они были невероятно похожи, отличаясь только сединой в волосах и морщинами. Такой же цвет глаз, взгляд, осанка, даже презрительные выражения лиц у них походило друг на друга. Ещё при жизни Эврадара говорили, что Орин будет второй Эфесом Солнца, что самого Орина ни в коем случае не устраивало. Он не желал занимать место отца, в качестве его копии, Орин выводила из себя даже мысль того, что он может стать таким же, как и его отец. Вечно недовольным, презрительным, помешенном на чувстве долга и выпячивании патриотизма. Эти поджатые губы, вечный взгляд исподлобья.
— Ты вырос, сын. — проговорил призрак, облачённый в серые доспехи. На спине красовался адамантовый клинок, «Солнце»
— Что, не рад видеть своего старика? До сих пор обижен, зол? Ты никогда не мог себя контролировать, вечный гнев правил тобою. Аль я не прав? Своего первенца я знаю как облупленного. Ты всегда мечтал прибить меня, вонзить меч промеж рёбер. Чего ждешь? — «Жалкая уловка» думал Орин, сжимая рукоять Изгоя до боли в ладонях. Призрак Эврадара посмеялся, обнажая Солнце.
— Ты как всегда не можешь начать первый! — призрак разинул рот, издавая чудовищный крик, бивший по ушам, до крови. Орин вонзил меч в землю и оперся на него. Крик усиливался. Голова отозвалась жуткой болью, словно по ней бьёт как по колоколу. Орин стоял. Ноги подкашивались, из носа пошла кровь, а зрение помутилось, но Орин продолжал стоять. Прошла доля секунды, а всё изменилось.
Орин был не в Зиккурате, он был дома, в старом поместье СтоннКасселов. В камине приятно потрескивали поленья и ветки. За окном, как из ведра, лил дождь. Сколько ему тогда было? Шестнадцать? Кире было семь, Гарету — одиннадцать. Мать умерла, отец довёл. Тогда он в первый раз ему ответил. Они пришли с похорон, в гостиной повисла тишина.
— Доволен? — прорычал молодой Орин, который сидел в своём кресле, протирая лезвие Солнца. Он посмотрел на него, молча, не прекращая чистить лезвие.
— Ты довёл её! Ты каждый день лупил нас, её! Зачем!? Чего тебе не хватало? Тебя любила самая прекрасная в Климэнде женщина, она подарила тебе трёх детей. Но тебе вечно чего-то не хватало. Чего тебе не хватает? Сына, что костьми поляжет, ради того, чтобы исполнить эти глупые пророчества!? Эта эпоха давным давно прошла, а ты до сих пор живешь и грезишь, что СтоннКасселы вновь станут императорами! Зачем тебе эта дурацкая корона, такой ценой!? — Эврадар убрал клинок, встал и приблизился к сыну
— Думаешь, я не скорблю? Ты глупый идиот, Орин. В наших жилах течет кровь дракона, кровь Нерана! Наше предназначение — править! И ваша мать это знала. Знала и верила в эту идею и умерла за эту идею! — Орин не сдержался и ударил отцу прямо в печень. Эврадар не дрогнул, лишь прорычал, и ответил, ударив сына в лицо. Орин покосился и отшатнулся от сильного удара
. — Не смей поднимать руку на своего отца, жалкий щенок! Надо было тебя пороть, а не лупить! —
— Я никогда не стану мессией, о котором ты грезишь, никогда не взойду на трон, и мои дети никогда не взойдут на трон! Ты умрёшь, а я о тебе даже плакать не буду. Ублюдок — выпалил Орин. — Я не надеюсь, что ты поймёшь, почему я так поступаю. — через месяц Эврадар захворал и умер. Орин не появился на его похоронах.
Страх, ненависть, желание мстить — последствие его побоев. Удар за каждую ошибку, за каждый прокол или провинность. За всем следовал кулак или ремень. Орин никогда в жизни не поднимал руку на жену или дочь. Он просто не понимал своего отца. Дело было не только в побоях, а в самом детстве. Стремление показать, что СтоннКасселы самые благородные, самые-самые. Каждое утро — ссора, крики, маты. День ото дня одно и то же. Чистейшее безумие.
Он вновь стоял в зале Зиккурата. Призрак стоял перед ним, ожидая его шага. Клинок ловко скользнул в его руках. Орин встал в боевую стойку. Эврадар вознёс клинок вверх. Орин метнулся вперед, намеривался разрубить его пополам. Призрак будто смирено ждал удара. Сильный и размашистый удар прошёл сквозь призрака, как через пелену тумана. Эврадар злостно захохотал и туманом пропал в темноте. Орин двинулся в путь, по тёмным залам, ни на секунду не расслабляясь.
Туман, просочившийся через разломы в стенах, окружил его. Словно живое существо он, пытался его облепить, схватить, повалить и разорвать на части. Орин крутился, словно волчок, отгоняя туман лезвием Изгоя. Он, как казалось, попал в лабиринте. Огромные куски камней, высеченные в квадраты, образовывали сеть путей и закоулков. Орин мчался по ним, бежал со всех ног, поднимая за собой тучу пыли. Где-то мелькал свет кристаллов, по которым он ориентировался. Туман кричал, ревел, плакал, звал его, преследовал. Жажда крови так исходила от него, напитывая едкий воздух подземелья. Сердце билось в бешеном темпе, пытаясь выпрыгнуть из груди, кровь кипела, даже бурлила в жилах. Орин бежал, мотаясь от угла к углу, туман продолжал его преследовать и начинал настигать. Вдруг, в прямом коридоре возникла дыра, а в ней виднелся спасительный огонь, к которому Орин метнулся моментально. Прошмыгнув в дыру, Орин застыл, понимая, что туман потерял его, буквально в метре от него. Он как будто не видел эту дыру и горевший в ней огонь. Туман, словно змея отступил и исчез в тёмном коридоре.
Как оказалось, это был костёр. Простой костёр, сооруженный из здешних камня, тряпок и палок. Орина это насторожило. Не опуская меча, он подошёл поближе. У костра сидел Эврадар. Сидел на коленях, словно медитируя. Он не был так страшен как его призрак, которого Орин встретил чуть раньше. Это Эврадар был более молод, тих.
— Это что, опять какая-то уловка? — выдал Орин, сжимая рукоять верного меча.
— Ты сам говорил, это место постарается тебя убить и помочь. Присядь, сын. отдохни. — Орин узнал этот голос. Этот голос он уважал, стремился стать таким же, как он, когда-то давно, слишком давно.
— Зиккурат капается у тебя в голове. Ищет, как можно тебя задеть, сломать. Будь сильным. Тебя ждёт долгая дорога и одному тебе не справиться. Будь осторожен. — проговорил Эврадар.
— Я же всем сердцем тебя ненавижу. Почему на помощь пришёл именно ты? — спросил Орин, грея руку у костра — Ненавидь ты меня всем сердце. Здесь бы была твоя жена, сестра, брат, дочь или сын. Но, ведь когда-то, ты ровнялся на меня, не так ли? Когда, ты уважал меня. Но, это было так давно. Ведь, где-то в глубине твоей души тёплые воспоминая обо мне, живут до сих пор. Удачи. О того, что произойдёт здесь, зависит судьба Климэнда! –
— Стой! Я ни кому не говорил о сыне, кроме Гарета. — холодный пот пробежал по спине Орина.
— Только честь, право и кровь, сын мой. — ответил Эврадар, скрывшись в тени, оставив Орина одного, у костра.
— Только честь, право и кровь. — чуть погодя ответил Орин, выйдя из оцепенения.
***
Яд огнём пронесся по его крови. Он остановился в очередном тёмном зале, когда его перекосило, и он, скорчившись от боли, упал на холодный пол. Началось с того, что в сердце что-то кольнуло, колени подкосились. Блексворд рухнул на пол, затем застонал, сворачиваясь в клубок, прижимая колен к груди. Конвульсии казались агонией, в ушах стреляло, а рана на плече заныла с новой силой. Если бы он мог, он бы закричал, позвал на помощь, заплакал, но его парализовало, и он застыл в таком состоянии, потеряв сознание от болевого шока.
Кроме тишины и боли, что отозвалась на каждую попытку сделать хоть какое-то движение, Блексворд больше ничего не чувствовал. Лишь боль и неподдельный страх. Ему стало страшно, до ужаса, по щеке протекал солёная слеза, упав на тёмный камень пола. Казалось, что вот и всё, конец. Однако Блексворд вновь попытался двинуться. Боль волной нахлынула на него, но он продолжил попытку. Дергая руками и ногами, пытался кричать и стонать, ловить ртом воздух, он продолжал вырываться из лап смерти. Когда воздух в лёгких почти закончился, он из последних сил дёрнулся и паралич отступил. Жадно глотая воздух ртом, он наслаждался тем, что может шевелиться, двигаться, моргать, кричать, плакать. Он был готов визжать как те пауки, которых он опалил. Перевернувшись на спину, Блексворд полежал буквально минуту, тут же вспомнив о ране. Перевязав её, предварительно обработав промыв спиртом, он отполз к холодной стене и присел около неё, чтобы отдохнуть хоть не много. Его клонило в сон.
— Не спи, душа моя. — проговорил женский голос над ним. Блексворд вмиг поднял голову, разинув рот от испуга и удивления.
— Иса? — Девушка с золотыми волосами пропала в тёмном зале. Затем вновь появилась за углом, зазывая его с собой. Блексворд, повинуясь неведомому чувству, следовал за ней. Он игриво убегала, хихикала. Иса играла с ним, ласково подзывая к себе. Блексворд был несказанно рад, он был готов припасть на колени перед ней, лишь бы она забрала его отсюда и он вновь оказался в её нежных объятьях. Но доверчиво шёл к ней, когда она остановилась у очередного моста. Приложив усилие, он подбежал к ней и обнял. Девушка повесила не его шее и повела его за собой. Блексворд открыл глаза и оказался у обрыва небольшого выступа с каменными перилами в виде арок. Попытавшись отойти назад, призрак Исы потянул его вперед, рыча, словно проклятая:
— Ты и вправду думал, что я выйду за жалкого бастарда!? -
— Иса, нет! — прокричал Блексворд, когда почувствовал, как теряет равновесия.
Силуэт девушки камнем рухнул вниз, словно потоки ветра, зазывая его за собой. Нога Блексворда соскользнула. Он замахал руками, в надежде упасть на спину, но туловище наклонилось вперед. Сердце забилось в сотни раз сильнее, дыханье перехватило, а коленки предательски подкашивались вперед. Блексворд помолился всем богам и упал на спину, почувствовав не слабый удар. Поняв, что ещё жив, и что он не в падении, он как бешенный пополз назад, и остановился только тогда, когда упёрся об стенку. Сказа спасибо всем богам он остался на месте и принялся молиться.
Глаза кое-как привыкли к полумраку. Блексворд сжался, прижимая колени к корпусу тела. Он дрожал, по спине пробежали мурашки. Он до боли сжал челюсти. Ему было страшно. Он не хотел никуда идти, не хотел ничего делать. Он хотел вдохнуть свежего воздуха, испить свежей воды, почувствовать вкус и запах горячего мяса. Он не хотел находиться здесь, до слёз он молили богов, чтобы они дали ему силы. Так он просидел десять, может быть пятнадцать минут. Утихомирив ужас и страх, он на ощупь стал искать свою клеймору, на что ушло довольно много времени, но без своего верного оружия, которому он дал имя в честь любимой, Блексворд не мог обойтись.
— Ну же Иса, сверкни, покажись. — спустя продолжительное время ползаний на корточках, он нащупал знакомую рукоятку, которая ловко и удобно ложилась в его ладонь. Теперь он был спокоен. Привыкнув к полумраку, он двинулся вперед. Тихо шмыгая носом, борясь с чувством, что клонило его в сон.
— Идти вперед. Вперед и вниз — пробормотал он.
***
Орин не стал сидеть на месте. Передохнув пару минут, он двинулся дальше. Выйдя из безопасной расщелины, СтоннКассел аккуратно шёл по лабиринту, заглядывая за каждый угол. Туман на этот раз не намеривался его убивать. Как тихая и безмолвная гладь воды, туман полз на высоте колен, словно не замечая Орина. Казалось, всё затихло в ожидании чего-то нехорошего. То и дело за углами мелькали тени и силуэты. Орин останавливался, прислушивался к окружению и шёл вперед. Чувство трепета заставлял его дрожать, единственный источник тусклого света из масленого фонаря давал какое-никакое чувство защищённость перед мраком, что окутывал каждый метр. Орин продолжал идти, изредка обращая внимание на надписи на стенах, что горели зелёным огоньком. Жаль, он не мог их перевести, не мог понять их смысл. Эти письмена были древнее наречия гномов. Внезапно на него нахлынуло чувство печали и усталость. Сбавив шаг, Орин приложил руку к голове, которая горела и раскалывалась. Отпив воды из фляги, он медленно пошёл вперед, когда очередной приступ ударил его, на выходе из этого проклятого лабиринта. Опираясь о стену, он шёл вперед. Голоса твердили ему:
«Смерть следует за ним и тобой по пятам»
«Недостойный погибнет»
«Разве советь не разрывает тебя на куски?»
«Что ты ей скажешь, когда она узнает?»
«Они тебя не простят»
«Ты не сможешь прятаться вечно, либо он, либо ты!»
Орин вышел из лабиринта к очередному мосту. Завидев силуэт идущего вперед человека, он в надежде воскликнул
— Блексворд! — человек обернулся. Застыл на месте, замахал руками и побежал к Орину, радостно крича:
— Орин! СтоннКассел! — Блексворд подскочил к Орину и на радостях обнял его.
— Тангер! Живой! — радостно ответил Орин, хлопая напарника по плечу
— Боги, я там раз десять чуть не помер! — Блексворд отстранился. Оба они посмеялись, но позади, раздался до боли знакомый Блексворду писк. -
Твои друзья? — спросил Орин, оборачиваясь. В темноте были видны силуэты огромных пауков.
— Бегом? — спросил Блексворд, отступая назад.
— Галопом! — закричал Орин. Два легионера помчались вперед, по мосту, в надежде оторваться от гнусных и богопротивных тварей.
Бежали они быстрее обычного. Разъярённые пауки не отставали и гнались вперед. Сотни многоглазых тварей, с жаждой крови мчались на тусклый огонёк. Орин и Блексворд мчались, перепрыгивая через препятствия, мчась сломя голову, не разбирая дороги в кромешной тьме. Сердце билось, готовясь разорвать грудную клетку. Страх придавал силу. Недаром говорят, что у страха глаза велики, в данном случае таких великих глаз у страха восемь штук! Они бежали и кричали. Спотыкались, больно падали, помогали друг другу подниматься, но продолжали бежать, потому что выхода не было. Только вперед и вниз, мчась по мосту. Вдалеке показалась очередная башня, с белым светом кристалла, как раньше. Мрак отступал, но пауки нагоняли их.
В одно мгновенье, Блексворд споткнулся и повредил ногу. Он закричал, пытаясь подняться, но идти дальше он не мог, не говоря о том, чтобы бежать. Орин сию минуту подхватил его, закину руку на плечи. По крайней мере, он мог переставлять хотя бы одну ногу. Они продолжали бежать, сколько хватало сил. Башня была всё ближе, но пауки предательски приближались, практически дыша им в спину. Казалось всё, конец…
Откуда не возьмись, чаны, что стояли по всему мосту зажглись ярким огнём, пауки боялись именно такого огня. На несколько мгновений сотни паукообразных застыли в испуге. С вершины башни их обстреливали подожжёнными стрелами, что как падающие звёзды врывались в их строй. Пауки истошно закричали и стали отступать назад. Орин и Блексворд рванули к башне, другие пути были отрезаны пропастями и разломами. Недолго думая Орин аккуратно положил Блексворда на ступеньку башни, что вела наверх, и дёрнул за рычаг, что моментально, с грохотом, опустил решетку. За пару секунд они еле перевели дыханье. Затем, медленно и не спеша, чтобы ещё сильнее не навредить ноге Тангера, поднялись на самый верх башни.
— Ну, вы и шороху навели, мальчики. — проговорила женщина с пепельными волосами, бледно-белой кожей, одетая в чёрно-зеленую куртку, вооруженная луком из чёрного материала, с зелёными вставнями в виде кристаллов.
— А ты ещё, блин, кто такая? — выпалили Блексворд, разинув рот от удивления.
Глава 14. На пути в бездну
Когда долго глядишь в бездну, бездна начинает глядеть в тебя.
***
Битва за Карден-Холл. 4 эра. 745 год.
Небо окрасилось в чёрно-красный, от пролитой крови и едких пожаров, что разошлись на лиги вперед. Она шла по выжженной земле, вдыхая смрад смерти и проклятого смога. Битва ушла от стен города, войска Некромантов отступили под натиском армии Джейстена, однако, имперские войска несли тяжелые потери. Джейстенцы отступили, войско карденхолльское готовилось к контратаке.
Она не верила, не могла поверить, что один человек способен объединить столетиями враждующие народы, как когда-то великий Неран. Он шёл к ней. Медленный, уставший, раненый, но шёл. Зачем? Спрашивала она себя. Почему он продолжает попытки договориться, почему не уничтожит врага под корень? Она не могла найти ответа. Не могла объяснить, почему сама идёт к нему, почему продолжает слушать его, почему? Главный вопрос её жизни — почему?
— Здравствуй, Эльнора… — вымолвил он, упав без сил. Она села рядом, положив его голову на колени. Горячие слёзы катились по щеками, падая на его окровавленное лицо.
— Не плачь — простонал он, проведя слабой рукой по её лицу — В другой жизни, в другой эпохе. — сказал он и глаза его похолодели. Она прижала его к себе, горько зарыдав. Земля затряслась, когда конница Некромантов шла на войско империи. Она молила всех богов, чтобы они даровали её смерть, а вместе с ней и покой, но этому, не суждено было сбыться…
***
— Ну, вы и шороху навели, мальчики. — проговорила женщина с пепельными волосами, бледно-белой кожей, одетая в чёрно-зеленую куртку, вооруженная луком из чёрного материала, с зелёными вставнями в виде кристаллов.
— Ты ещё, блин, кто такая? — выпалили Блексворд, разинув рот от удивления.
— Прояви уважения, я вам жизнь спасла. — огрызнулась она. Блексворд отошёл в сторону, опираясь на клеймору. Орин вынул Изгоя из ножен.
— Кто вы? — спросил он. В голове мелькали до боли знакомые силуэты, однако, он испытывал чувство, что знать лично, он её не мог. Женщина убрала лук за спину. Её одежда выглядела старой, но не поношенной, на поясе красовался колчан со стрелами.
— Эльнора Грейкасл де Айвенворд — гордо ответила она, отвесив реверанс. Орин не сдержал смех. Казалось, что его кто-то щекочет? Похохотав с минуту, Орин возразил, изобразив медленную дугу лезвием своего клинка
— Грейкасл де Айвенворд? Властелин Мертвых? Последняя Императрица Тьмы? Воевода Эш’Хайгара? Не смешите меня, дорогая. Вам, по меньшей мере, должно быть полторы тысячи лет! Кто вы такая, Ненасытный тебе сожри? Что вы здесь делаете? Почему нам помогаете? — Орин встал в боевую стойку. Эльнора усмехнулась, заводя локон волос за ухо.
— Негоже мужчине упрекать женщину возрастом. Что же, ты угадал, угадал. Я — та самая Эльнора, скрывать мне нечего. — он хмыкнула, скрестив руки на груди. Блексворд глядел то на неё, то на него.
— И что же, извольте спросить, вы делали полторы тысячи лет? Строили планы по захвату или уничтожению мира ордами нежити? — Орин опустил клинок, но не расслабился.
— Как смешно! — недовольно фыркнула она. — Что, легионер? Нашёл кровного врага? Чему вас учат? Что я — сосредоточение вселенского зла, разложившаяся на половину упырица? Ещё чего! Перед тем, как решим, что делать дальше, назовитесь! —
— Блексворд Тангер. — первым ответил юноша, он чуть поклонился, указывая на повреждённую ногу. Эльнора отвесила ему благодарный кивок, затем зло зыркнула на Орина.
— Орин СтоннКассел. — Эльнора оценивающе оглядела его с ног до головы, словно с кем-то сравнивала. Затем хмыкнула, с неким расстроенным тоном. Она покрутилась на месте. Стукая указательным пальцем об локоть.
— Это что, какая-то злая шутка? Если вы — та самая Эльнора, то, что вы делали столько времени? — спросил Блексворд, усевшись на пол. Эльнора по-доброму ухмыльнулась и ответила.
— Жила, скиталась, чувствовала, прожила сотню человеческих жизней, каждый раз возвращая к могиле Эйдэна. И нет, дорогой Блексворд, это не шутка. –
— Так, почему мы должны тебе верить? — парировал Орин
— Во-первых: я спасла ваши жизни. Во-вторых, осквернённые ренегаты — наш общий враг. В-третьих… — Эльнора достала из-под одежды амулет, из тёмного материала, с отблесками серо-зеленого цвета. Фамильный знак Грейкаселов, Чёрный Ворон. По легендам, такой амулет может носить лишь тот, в чьих венах течет кровь Грейкаселов. Орин вернул клинок в ножны. Эльнора улыбнулась. «Врет? Не похоже. Дышит ровно, не беспокоиться, не потеет. Может это некромантия?!»
— Допустим. Так, что же вы забыли здесь, леди Грейкасл де Айвенворд? — спросил Орин
— Хочу вернуть то, что принадлежит Эйдэну Великому и мне в частности! — выдала она.
— И что, в частности, принадлежит вам? Насколько я помню, вы с Эйдэном Великим были по разные стороны баррикад. — Эльнора недовольно нахмурилась. Она явно не хотела ничего говорить, однако, успокоившись, она ответила
— Альманах, что он унёс с собой в могилу. Когда мы, Властелины Мертвых, узнали о том, что Ненастный, страдай он вечно, осквернил последний ритуал, нашей целью стало его очищение, в крайней случае — уничтожение. Вы оба, как я понимаю, уже знаете, что Ненастный вновь пробудился. Он пытается вернуть былую власть. Переманивает к себе ренегатов, устраивает войны, в которых брат идёт на брата. Это необходимо отставить. — Орин помолчал, почесав затылок. «От Императрицы Некромантов стоит ожидать чего угодно, однако, одни мы не справимся! Что вообще делать, когда мы настигнем ренегатов? Этого я не знаю, но, она может знать. В конце концов, каждый преследует свою цель. Как там Гарет говорил: если помирать, так косячить напропалую?»
— Хорошо, леди Эльнора. Заключим странный союз? Наша с Блексвордом цель, остановить ренегатов, ваша — заполучить альманах. Все равно боремся за одну цель? — Орин протянул её руку, сняв перчатку.
— А если я решу захватить мир или я служу Ненасытному, на самом деле? — игриво спросила она, подойдя ближе
— Тогда знайте, что с предателями, я разбираюсь очень жестоко. — ответил он. Она протянула руку в ответ. Когда их кисти соприкоснулись, Орин почувствовал лютый холод, исходящий от женщины. Орину казалось, что она мертвая и живая одновременно. Что крови по её венам течет холодная, а не горячая, как обычная. Её глаза, серого цвета, были такими же холодными. Мурашки пробежали по спине Орина. Пожав руки, Эльнора подошла к Блексворду и склонилась над его ногой. Орин поерзал, пытаясь прогнать противный холодок.
— Ничего страшного, ты просто сильно её ушиб. Сейчас, всё исправим. — Она приложила руки к икре Блексворда, прошептала что-то, и из её ладоней появился зеленый свет. Блексворд замирился, а через пару минут почувствовал облегчение.
— Скоро сможешь галопом бегать! Так, теперь, займёмся твоим плечом — хихикнула она. Блексворд осторожно подвигал ногой и широко улыбнулся, не почувствовав боли. Спустя некоторое время, рана на плече от паука затянулась, и Блексворд сиял от счастья.
— Куда теперь? Каков план? — спросил Орин.
— Идём в глубины, друг мой, в глубины. — ответила она, лукаво улыбнувшись. Орин поморщился. «Я пожалею, ой, пожалею»
***
Они спускались по спиральной лестнице башни. Блексворд мог идти нормально, но всё ещё прихрамывал. Спускались он всё ниже и ниже.
— По этому пути уже проходили? — спросил Орин, подливая масло в фонарь
— Нет. Ренегаты прошли по другому пути, он за тем мостом. Если поторопимся, сумеем опередить их, или, по крайней мере, идти параллельно с ними. — ответила она, ведя легионеров за собой.
— Зиккурат попытается нас остановить. — выкинул Блексворд, вспомнив призрак Исы
— Если будем держаться вместе, сможем дать отпор страхам, но нам придётся довериться друг другу. — сказала она, открывая очередные ворота. «Довериться Императрице Мертвых! Боги, это что, ваша божественная шутка, которую моя смертная душонка не понимает? Где злорадный смех? Где, я спрашиваю?!»
— Охеренная перспектива — прошептал Орин. Эльнора вновь кинула на него свой злобный взгляд. В конце концов, именно он предложил этот союз, не она.
Так они и шли. Перебежками они двигались от одного угла к другому. Останавливаясь и замирая, завидя тень или силуэт впереди. Желудок предательски, по-звериному урчал, голова кружилась в неудержимом полёте и ряби, а сознание так и норовило упасть в пропасть сна.
Но они шли, шли и шли по тёмным лестницам и коридорам. Шли, пока за очередным углом не нашли останки отряда ренегатов. Такие как раньше, вздутые чёрные вены на лице, красные кровавые глаза, синие губы и бледная кожа. Орин осмотрел тела. Они были менее изуродованными, такое чувство, что умерли они от меча, а не от сверхъестественных сил.
— Твари Ненасытного — прошипела Эльнора. Блексворд присел у тела одного из них, аккуратно перевернул и снял вещь-мешок. Пошебуршав в нём, он разочарованно вздохнул и откинул его. Ничего интересного, или того, что могло быть хоть чуточку интересным. Здесь лежало семь рядовых и один капрал.
— Дезертиры? Или наткнулись на кого-то поискуснее вурдалака? — Орин встал с корточек и отряхнулся.
— Не могу знать. — ответила Эльнора. Орин кивнул. Они двинулись дальше. Орин шёл первым. За ним Эльнора, за ней Блексворд. СтоннКассел погрузился в свои раздумья.
«Точно, не могу сказать, что ощущаю, когда смотрю или говорю с Эльнорой. Уж слишком она подозрительна. Слишком добра и… заботлива? Чему я удивляюсь? В этом мире есть гномы, эльфы всех мастей, драконы, гноллы, ящеролюды, а я удивляюсь тому, что встретился с самой известной некроманткой четвертой эры, сейчас, в седьмой эре? Чего это на меня нашло? Хм, смешно. Смейся дальше, идиот. Она — нежить, некромант. Властелин Мертвых, ну, когда-то была. Проклятье! Во что я впутался? Я — соратник нежити, которая не хочет уничтожения мира Ненасытным. Расскажу кому, засмеют! Когда она смотрит на меня, о чём она думает? Она будто сравнивает меня с кем-то? Не с Эйдэном ли Великим? Может статься и так. Насколько я помню и могу судить, они сражались по разные стороны конфликта, почему она так трепетно о нём говорит, с воздыханьем? Если это то, о чём я думаю, мне становиться не по себе. Совсем не по себе»
А они продолжали идти, то и дело, натыкаясь на тела ренегатов. Каждое тело было изуродовано по-разному. От этого смрад смерти только усиливался, с колкой болью ударяя по ноздрям и лёгким. Всё повторялось, как там, на верху, у входа в Зиккурат. Всё это казалось непривычным, ужасающим и потрясающим сам разум. Вновь десятки тел и лужи крови охраняли очередные врата. Огромный зал, с высокими потолками, стенами из чёрного камня и массивными колоннами, что держали этот потолок. В конце зала стояли огромные ворота с древним орнаментом, таким, как на прошлых воротах, которые раньше встречались Орину и Блексворду, а так же с огромным кольцом, которое, по всей видимости, использовалось как ручка
— Что дальше? — спросил Блексворд, склонившись над телом ренегата.
— Мы должны спускаться всё ниже и ниже, к самому сердцу Зиккурата. Командиры ренегатов, служат Ненасытному. У них кольцо Левиафана и Альманах. Благодаря кольцу они могут заставлять своих людей выполнять непосильный задачи, а Альманах, при должно трактовке последнего ритуала…
— Переведёт всю нежить под власть Ненастырного. Мы знаем. — закончил Орин. Эльнора недовольно хмыкнула. Блексворд приблизился к ещё одному телу. Сняв с него шлем, он почувствовал хриплое дыханье. Ренегат раскрыл ещё живые глаза и стал жадно дышать, прижимая рану на животе. Блексворд отскочил от него, тут же схватившись за рукоять клейморы. Орин положил руку на его плечо и успокаивающе кивнул. Тангер сплюнул, но руку от оружия убрал. Орин присел рядом с ещё живым ренегатом
— Гляди как, живой. — сказал он, пронося фонарём у лица умирающего легионера. Чёрных, вздувшихся вен на его лице не видно, глаза были нормальными. Он смотрел на окружающих его людей с неподдельной радостью.
— Боги…кхм кхм… вы не из нашего легиона. Значит, надежда ещё есть? — прохрипел он
— Что здесь произошло? — спросил Орин
— Мы…взбунтовались, мы не хотели губить ребят, не хотели служить Ненастыному, мы не могли допустить второй войны с Некромантами. Сторонников у командующего оказалось больше. Нас…кхе… порубили в клочья. Они идут к сердцу Зиккурата…кхе… кхм… кем бы ты ни был, останови их, прощу. Они не ведают, что случиться, если все мертвые поднимутся из этих могил. Они мором пройдут по нашим землям, собирая страшный урожай. Мертвые не подчиняться Эш’хайгарцам. Там, за воротами, Одиннадцатый Отступившийся Чёрные Легион. Вам не пройти на пролом… найдите обходной путь… — с этими словами, ренегат отвёл голову в сторону и умер.
— Во что ты меня втянул!!! Некроманты! Нежить! Ненасытный! Отступники и ренегаты! Боги, что мы можем сделать, а Орин?! Ответь мне, СтоннКассел!! Что мы сёдлам, с грёбанной армией Ненасытного! Что!? — Блексворд дергался, нервничал и психовал, будто бы в него демон вселился. Он рычал от злости, сжимал кулаки и с яростью был готов кинуться на Орина или Эльнору.
— Ты забываешься, Тангер. Я — твой капитан, и лорд дома СтоннКасселов, ты исполняешь мои приказы. Успокойся, легионер. У нас есть задача, и мы обязаны её выполнить. Твоя паника и психоз всё усугубляют. — Орин не кричал. Он говорил серьёзно и гордо, не срываясь и не переходя на личности. От его голоса исходило спокойствие и холодность. Тангер выдохнул и опустился на колени, опуская голову и руки
— Прости, капитан. Я не смогу пойти дальше, мне страшно, до ужаса страшно. Я боюсь. Я не смогу, я не справлюсь. Лучше прибей меня, я же жалкий бастард. Убей, так лучше… — Блексворд не плакал навзрыд. Слезы сами теки по его щекам, а губы тряслись в леденящем страхе, что сковал его своими сетями. Орин опустился на корточки рядом с ним
— Оставь его, СтоннКассел. Он слаб и не выдержит дальнейшего пути. — проговорила Эльнора. Орин кинул в её сторону презрительный взгляд
— Тангер. Ты сильнее, чем кажешься. Мы справимся. Погляди не меня. Мне тоже страшно, до смерти страшно. Но послушай, страх, он ведь намного хуже смерти. Он ломает тебя, пытаться вывернуть наизнанку. Ты должен научиться смеяться своим страхам в лицо. Блексворд, ты нужен мне. Подъём легионер, нас ждёт слава спасителей мира. — Орин встал и протянул руку Блексворду. Танегру утёр лицо от слёз и
принял его помощь.
— Прости, минутная слабость… Спасибо, капитан. Так, куда нам дальше. Если верить ренегату, эти ворота — путь в ловушку. Леди Грейкасл, есть обходной путь. — Эльнора вновь скрестила руки на груди, она явно была недовольна.
— Есть, он короче, но куда сложнее. — Орин и Блексворд кивнули и уставились на Эльнору. Некромантка ударила ладошкой по лбу.
— Он не сколько опасен, по количеству нежити. Там, Зиккурат, его души подвластные ему, попробуют пробиться в ваше сознание, захватить вас под контроль. Ваши страхи станут явью. Лучше самоубийственный штурм этих ворот, чем…
— Ты же говорила, что вместе мы справимся? Значит, нам придётся довериться друг другу, открыть свои страхи. Эльнора, мы не возьмём те залы штурмом, нас трое, их сотни, если конечно ты натравишь на них нежить…
— Не обсуждается! — воскликнула она. Немного помолчав, она закончила
— А что? Неужели не можешь? Может, ты врешь? Может, ты не какая не Эльнора? Может, ты самозванка? Это твой страх? Что тебя разоблачат?! — Орин чуть повысил голос. Эльнора даже не дёрнулась. Её губы скривились в наглой усмешке. Он протянула руку в сторону одного ис тел. Его плечо и запястье спиралью обвила зеленая энергия. Она направила импульс в тело одного из ренегатов. Послышался оглушительный визг и стон. Энергия стрелой вонзилась в тело, поднимая его на полтора метра вверх. Ренегат ожил, поднял голову вверх, и громко воскликнул
— Склоняюсь перед вашей волей! — живой мертвец упал, приземлившись на одно колено пред Эльнорой. Затем он гордо встал, расправив грудь. Выглядело эффектно, красиво и страшно
— Обходной путь, обходной путь. — проговорил Орин. Повертевшись на месте, женщина приказала мёртвому слуге покорной стоять, затем закрыла глаза и прошептала что-то невнятное. Орин заметил, что в её глазах скользнул зеленый огонёк. Нервно поежившись, он отошёл к Блексворду. Тот вел себя намного спокойнее. Отхлебнув воды из фляги, он протянул её Орину. Во фляге оказалось вино. Пока Орин попивал вино, Блексворд осматривал ожившего мертвеца.
— Боги. Что эта за херня? — прошипел он
— Некромантия. Не стоит лезть к нему, Блексворд. — ответил Орин. Тангер брезгливо отошёл от мертвеца.
— Я знаю, куда нам. — спустя пять минут ответила Эльнора. Мертвый слуга шёл впереди. За ним шли Эльнора, последними шли Блексворд и Орин.
***
Они прошли, по меньшей мере, пять часов. Шли они быстро, сквозь узкие коридоры, полы которых напоминали черепа, а стены были похожи на кости. Но они продолжали идти, пока силы вовсе не иссякли. Выйдя к очередному залу с могилами, они принялись обустраивать лагерь. Зал приставлял собой небольшое пространство с четырьмя углами, в этих углах расположились могилы с обильными подношениями. Туниками и кафтанами, которые благополучно пошли на розжиг костра. Еда, как бы это логично не звучало, давно иссохла и сгнила. Полчаса ушло на то, чтобы развести костёр. Эльнора приказала своему немёртвому слуге сторожить их покой, время от времени патрулировать четыре прохода. Блексворд достал из рюкзака вяленое мясо и сыр.
— Чем богаты. — Блексворд протянул Эльноре кусок сыра и флягу с вином. Она улыбнулась и благодарно приняла еду. Блексворд с неподдельным наслаждением признался утолять жажду и голод. Орин перекусил быстрее всех и сейчас, запив сухой сыр вином. В полусонном состоянии, он протирал лезвие Изгоя. Вскоре Блексворд реши вздремнуть и почти сразу же уснул. Эльнора бодрствовала, а Орин всячески боролся с желанием поспать. Он открыто не доверял Эльноре, спрашивалось, зачем тогда было заключать союз? Орин сам не знал, как будто голос говорил ему, что она может ему помочь, будто кто-то за него протянул его же руку! Этот союз ему не нравился. Черные легионеры всегда воевали с нежитью.
Казалось, что они пытались прибить друг друга взглядом. Орин глядел на неё, изумрудно-зелеными глазами. Всё же он отмечал, что Эльнора была красива. Её не описывали, как она сама говорила: полуразложившаяся упырица. Нет, историки писали о ней как о необычайно умной и красивой женщине. Эти слова сейчас подтверждались. В свете огня, её пепельно-белые волосы казались дарконским шёлком, чересчур бледная кожа покрывалась еле заметным румянцем, имелись красивые ноги, а полные губы казались мягче того же шёлка.
- Не спится в этом месте. Кошмары мучают — проворчал Блексворд, усаживаясь на спальный мешок.
— Настоящие кошмары ждут нас впереди, юный Тангер. — ответила Эльнора
— Меня интересует один вопрос. Вы долго будете смотреть друг на друга, будто… -
— Влюбился, лорд СтоннКассел? — лукаво выбросила она. Орин нахмурился, хотелось спать, веки наполнились сталью, а во рту сухо как в амункерской пустыне. Эльнора звучно посмеялась, убирая прядь непослушных волос за спину. «Прокляни тебя дюжина, Блексворд!»
— Молчание — знак согласия, надеюсь, слышал? — вновь продолжила она
— Мне вот интересно, ты уж прости Орин. Ты не похож на Эйдэна. В тебе течет его кровь, но… скажем так, как я помню, СтоннКасселы уже не правящий род, да? Так вот, что же побудило тебя стать Черным Легионером? Ведь, твои знаменитые предки, всегда носили красные цвета… -
- А что побудило тебя так часто ездить на переговоры к Эйдэну Великому, м? Скажи, хорошая сказка, да? Он любил тебя да ты к нему не ровно дышала. Припоминаю, многие тракты говорят о том, что между вами была чистейшая и ни коем образом не порочная связь. Ты готова открыть эту тайну? Раз уж нам помирать вместе, у сердца Зиккурата, так давайте побратаемся? Я открою тайну, Блексворд откроет и вы, госпожа Айвенворд, в том числе. — Орин резко отложил клинок в сторону. Блексворд и Эльнора смотрели на него с неподдельным страхом и изумлением. Помолчав с полминуты у трескающего костра, начала Эльнора.
— Я любила его, Эйдэна, всем сердцем любила. Я не желала этой проклятой Войны Некромантов. А когда он умер на моих руках, я потеряла всякий интерес к жизни. О смерти мечтала, но вот, я живу, а он мертв. Доволен? — глаза её наполнились слезами, но она не рыдала, а гневалась, как фурия.
— У меня невестка погибла, разбойники напали. Ведь, это я посоветовал её ехать в Илайтан, знал же, что на дорогах опасно, хотел лучшей жизни для неё хотел, а подписал смертный приговор. Я отомстил, месть её мне не вернула. А ещё, я бастард и имени у меня нет. Блексворд — прозвище, бастардам в Уэйстеке имён не дают. — Эльнора погладила Блексворда по плечу, смахивая слёзы со своих щёк. Казалось, она его прекрасно понимала
— Двадцать один год тому назад, первого числа Месяца Старых Богов, Ненасытный прислал двенадцать Падших в Кинхарт… — начал Орин
***
- Отдай мне своё дитя! Мой господин желает даровать ему несказанную силу! Твой сын станет его полководцем и правой рукой! — прорычало отродье Ненасытного
— Только через мой труп! — ответил Орин, вынимая меч из ножен. Справа послышался лязг. Это был Гарет, верный брат, что был готов биться до последней капли крови.
— Тогда умри, смертный! — Падший обнажил изогнутые клинки и помчался на братьев СтоннКасселов, намереваясь снести их головы в одном прыжке. Орин и Гарет ушли от удара в сторону и моментально провели колющие удары клинками в спину противника. Падший изогнулся и истошно завопив, дёрнулся вперед, а затем, развернулся для новой атаки. Вращая клинками, как лезвиями ветряной смерти он шёл на Орина и Гарета. Подгадав момент, братья шмыгнули вниз и подрезали сухожилия на ногах Падшего, однако, результата не последовало. Тьма окутала раны и залечила их в пару мгновений.
Падший подскочил к Гарету, выбил клинок из его рук, схватил за горло и отшвырнул к стене, с такой силой, что сама стена пошатнулась от удара. Затем Падший вновь обратился к Орину
— Зачем ты сопротивляешься? Твой сын и одиннадцать детей станут править миром и вернуть моего Повелителя! –
— Сдохни, исчадье пекла! — прорычал Орин, бросаясь в атаку. Орин и падший смело отбивали удары друг друга, перехватывая инициативу боя. Падший не мог устать, он продолжал свой натиск, с каждыми разом нанося удары всё сильнее. Орину приходилось уходить от ударов, потому что блокировать или парировать он их уже не мог. В этот момент оклемался Гарет, который вонзил свой меч прямо в сердце Падшего. Орин не медлил и с размаху отсёк голову тёмной твари. Шлем и голова, пропитанные скверной, полетели по коридору. Страшная морда обратилась к Орину смотря на него, своими чёрно-красными глазами:
— За твоим сыном будет идти вечная охота! Мой господин не остановиться, пока не получит твоё первое дитя, СтоннКассел! — Гарет специально опрокинул на тело и голову чан с огнём. Тварь сгорела и спарилась в чёрных испарениях. С тех пор Гарет и Орина звали убийцами Падших.
Но Орин знал, что за его первенцрм буду охотиться, что его буду использовать как мессию. Он не хотел этого, он хотел для сына нормальной жизни и был один способ это сделать. Ариана потеряла сознание после родов. Пришлось сказать её и Кире, что мальчик умер. Знал только Гарет, который отвёз младенца в Карден-Холл, к старым друзьям. Через некоторое время приехал и Орин, чтобы проститься с сыном.
— Береги его, Мартин, береги как зеницу ока. — сказал Гарет. Лара бережно держала мальчика на руках, прижимая к своей груди. Ребенок машинально тянулся к Орину, от чего на его сердце становилось так тяжко, что он был готов передумать.
— Ну, прощай сынок, прощая Айдан. Я надеюсь, ты поймешь меня. Мой дорогой мальчик. Это тебе на память. — сказал Орин, поцеловал сына в лоб. Младенец агукнул и засмеялся, протягивая маленькие ручки к отцу. Орин снял с шеи кольцо с изображение грифона и отдал сыну
— Он не должен узнать, Мартин. — Анкит кивнул и крепок обнял Орина на прощанье.
— Клянусь. — проговорил он, прощаясь.
***
— Ты знаешь, где сейчас твой сын? — спросил Блексворд
— На юге, на войне. — ответил Орин
Глава 15. Тишина перед громом
Крепость Кулдар.
— Вот мне надоело сидеть в дозоре! Знаешь, брат, что самое обидное? Вот, мы с Анкитом третий год служим, а он нас даже не спросил, хотим ли мы вместе с ним геройствовать! Прикипел он к своим близнецам, и теперь носиться как оголтелый! Напал на «Львов», так ещё его и Мясником из Карден-Холла кличат, и ладно, если только это! Самое то обидное, то, что он с нами вообще перестал общаться, будто он на вечном особом задании, мол, скажет чего, так похерит всё! Зазнался, одним словом, зазнался! –
Дэн Маилаул ни как не мог успокоиться, при каждом удобном случае он упоминал капрала Анкита, выдавая про него всяческие глупости. Конечно, Валу, его братцу, было тоже обидно, что он сидит в дозоре, а Айдан геройствует. Однако пока Дэн демонстративно отказывался говорить с Анкитом, Вал успел перекинуться с другом парой слов. Конечно, положа руку на сердце, разговор вышел тяжким, ещё никогда он не видел друга таким мрачным и напряжённым, однако, Вал помог Айдану, просто слушая, иногда, достаточно дать человеку выговориться, при этом, не отвечая, Вал по себе знал. Да, у Дэна был не простой характер, гадкий, проще говоря. Когда их смена подошла к концу, они сию же минуту направились утолять голод, так как в прошлый раз кашевар обещал двойную порцию.
Дэн вообще ко всему относился скептично. Он ни кому не верил, пока сам того не увидит. Он не хотел чего-либо делать, если считал это скучным или не целесообразным, наверное, поэтому он и ходил в рядовых. Вал привык исполнять приказы, подайся он куда-нибудь на гражданку, там он и дня не продержится, сам для себя он чётко решил, что будет легионера до самой старости, глядишь, там и повышение и жалование побольше будет. Взгляды двух братьев кардинально отличались. Часто вал слышал от Дэна речи о том, чтобы податься в наёмники, а то и хуже, в бандиты! Сидя во дворе крепости и поглощая пшённую кашу с мясом и салом, Дэн приговаривал:
— Эх, валить надо, пока сюда пятьдесят тысяч южан не пришили, а? Возьмём деньги, доспехи да сверкая пятками, пойдём наёмничать, потом банду сколотим, а, Вал? — Вал поперхнулся от таких слов
— Ты давай, завязывай с такими речами! Мы с тобой присягу давали, а значит, костьми ляжем, но не сбежим, как трусы. — ответил Вал, выплёвывая противный комок, вставший поперёк гола. Дэн отложил ложки с кашей и удивлённо толкнул брата в плечо
— Ты чего? Когда башкой ударился то? Ты на Анкита насмотрелся, что геройствовать захотел? Ты что, дурак? Вал, мне помирать по приказу не охота! — Вал резко отложил миску, встал со скамьи и развернулся к брату
— Ты присягу давал? Давал. Клялся идти в бой, биться, смеясь смерти в лицо, клялся, что не предашь родину? Ты и я давали клятву, право нарушить её, и в помине у нас нет! Мы — легионеры Кинхарта, мы должны быть верны Кровогорью. — Вал редко злился, но слова брата заставляли его скрипеть зубами и сжимать кулаки до боли. Дэн демонстративно встал, выпячивая грудь, чтобы казаться больше брата
— А ты, небось, забыл, как мы с тобою в приюте росли? Забыл, как над нами издевались, что у нас родителей не было? Да нас граждане, которых мы поклялись защищать, за людей не считали, прохожие плевали нас, мешали с грязью. Я никогда не понимал, чего ты так в легион рвался, вот чем тебе здесь нравиться? В казармах вонь невыносимая, нужник общий, жалованье ни хрена не платят, да мы здесь как лапотники! –
Дэн подошёл к брату вплотную, между ними нарастало напряжение, которое электризовало воздух.
— Вал, забудь ты эту треклятую присягу! Давай убежим, а? Я знаю ребят, который тоже не прочь сбежать! Будем с тобою наёмниками, по всему материку бегать! Соглашайся, брат, иначе я сам уйду, а ты здесь помирай. — Вал незамедлительно ответил брату
— Ещё одно слово про дезертирство, и я тебя капитану сдам, и не посмотрю на то, что мы с тобой одной крови! — яростно выкрикнул Вал, толкнув брата. Дэн потерял равновесие и упал на спину. За пару секунд он опомнился, отряхивая грязь, встал и выкрикнул:
— Умрёшь, я тебя хоронить не буду! — плюнув ему под ноги, Дэн резко двинулся в сторону казарм. Вал не хотел орать на него, сгоряча, услышав такие речи, он не смог сдержаться. Сплюнув в сторону и грязно выругавшись, день был безвозвратно, как сказал бы Дэн — похерен.
Вал чувствовал, что всё, что твориться здесь, в будущем окажет влияние на весь материк, грянет то, что сможет изменить судьбу многих стран Зантара. Сюда двинется пятидесятитысячная армия под командованием мятежного братца императора, которого легионеры прозвали: Крамольником, то есть мятежником, бунтарём. А они — легионеры Кинхарта и Кровогорья, будут стоять насмерть. «Если Дэн будет подстрекать других, не миновать беды» думал Вал, когда очередная тренировка подходила к концу. Его вновь отправили в дозор, на этот раз с Сураной Стегон, чему Вал Маилаул был несказанно рад. С Сураной у них были, так сказать, тайные отношения. Знали об этом только Дэн, Айдан Анкит и Джорд Тебрил. Вал решил выждать момент, ещё пару дней, самое большее — неделя, он скажет её, что он хочет большего, чем интрижка или роман, и он всем сердцем надеется, что она ответ ему: «Да»
***
Уже немного поддатый от медовухи и вина, Пауль Дейн встал из-за стола и поднял очередную кружку. Гарет, уже не останавливал Пауля, лишь сидя поднимал кружку в ответ, на очередной тост
— За женщин! За тех, кто крутит этим мир как голове вздумается! –
— Хороший тост! — проговорил Гарет, пригубив пива, кидая взгляды в сторону Алетры, которая так же весело пила и играла в карты. И уже в сотый раз Пауль затевал одну и ту же историю, историю своей первой любви.
***
Я влюбился в неё с первого взгляда. Она отличалась от других придворных девушек. Он была высока, стройна, у неё были острые скулы, высокий лоб, молочно-белая кожа, длинная чёрная коса и красивые, приподнятые брови, с цепким взглядом голубых глаз, а край губ всегда приподняв в улыбке. Я смотрел на нее, не отрывая глаза, юные друзья и однополчане смеялись надо мной.
— Куда тебе, обедневшему дворянину, до племянницы СтоннКасселов! –
— Глупец ты, Пауль! Таким как она сразу выбирают жениха, чуть ли не с рождения помолвку устраивают. –
— Челюсть подними, лордишка. —
А я как дурак, продолжал смотреть на неё, но уже прикрыв рот, конечно. Был красный как рак, толи от стыда, толи от смущения. Всё думал, «может они правы? Я сын бедного дворянина, она племянница советника.» И что с того, что я сын бедного дворянина? Я Пауль Дейн! Сын Брома Дейна! А они были жалкими выскочками из столицы!
В тот день был смотр легиона. Мы, юные несмышленые легионеры, гордо подняли головы и смотрели на проезжающих мимо господ, юные легионеры, все поголовно желали стать их оруженосцами, но лишь десяткам выпадала такая честь. Эврадар СтоннКассел с сыновьями, лорд Арен Кирвинг и его дочка Элина. Все ни как благородные восседали на гордых и породистых жеребцах, подстать ездокам. Элина восседала в седле гнедой и бойкой кобылы, одетая в синие платье, с кружевным подолом. Я вновь жадно смотрел на неё, любовался ей и вмиг наши взгляды встретились. Её цепкий взор, словно у совы, уцепился за меня. Она застенчиво улыбнулась и зазевалась, как вдруг кобыла встала на дыбы и заржала. Наверняка бы Элина что-то сломала, упав на каменную площадь, если бы не я, который подскочил, бросив щит и меч, ловко поймал девушку на руки и отошёл от кобыл, которой уже знались другие юноши.
Может быть, это длилось минуту, но мы смотрели друг на друга, я чувствовал себя так глупо, словно смотрю на богиню, хотя, так-то оно и было, а она, испуганная, вцепилась в меня, мёртвой хваткой и зажмурила глаза. Она открыла глаза и посмотрела на меня, а я вроде как простой и неприметный, но мне часто говорил, что я красив.
— Миледи, вы целы? — спросил я, опуская её на землю.
— Да. — лишь выдохнула она
— И кто же это у нас? — строгий голос Арена Кирвинга вывел молодых людей из оцепенения. Я припал на колени, Элина опустила взор, ожидая ответа.
— Пауль Дейн, рекрут тридцатого Красного Легиона! — отчеканил я. Арен спешился с вороной кобыл и жестом приказал мне подняться.
— Из обедневших? — спросил лорд Арен. Я глупо кивал в ответ, словно забыл все слова.
— Поздравляю легионер, ты будешь моим оруженосцем. — проговорил лорд Арен, похлопав меня по плечу и крепко пожав руку. Фрейлины подбежали к Элине и как няньки, окружив её, увели в сторону.
«И как судьба не повернётся?» подумал я в тот день. Я был безумно рад, похвалялся, радовался, словно совсем юное дитя, не подозревая, к какой пропасти это меня подведёт.
Так и прошло два года.
Вступив в совершеннолетие, я странно себя чувствовал. Казалось вот, я уже взрослый человек, готовый принимать любые решения. А от одного взгляда Элины голову сносило, как от бочонка медовухи. Я взрослел вместе с ней, был не только оруженосцем и впоследствии хорошим другом её отца, но и другом самой Элине. Но девушка чересчур боялась гнева отца, а я, как упрямый дурак и баран раз за разом был всё настойчивей.
— Почему мы не можем сбежать? На восток, в Хаэфил? Или на север, в Сайн-Ктор? Твой отец выдаст тебя за того, кому на тебя будет на плевать! А я буду с тобой всегда! — я продолжал наставить, а она отнекивалась.
— Нет, Пауль Дейн! Так нельзя! У меня и у тебя есть свои обязательства! Я не имею права ослушиваться отца, впрочем, как и ты! Поверь, я хочу быть с тобой, но не могу! –
Каждая наша встреча была в тайне, сын бедного дворянина и племянница советника. Каждый стих, который ей читал при луне, каждый букет вьюнков, каждая прогулка по саду, всё это могло стать роковым для нас, меня бы выпороли хлыстом, а её отправили в монастырь. Но я, как дурак, ослеплённой бравадой, не боялся, я боялся остаться без неё, без её запаха волос, без её цепкого взгляда. А чего боялась она, я не знал. Но я продолжал ждать.
И несколько месяцев спустя
Лорд Арен Кирвинг отправлялся на войну. Я тогда снаряжал лошадей, для лорда, и по глупости подслушал, как он прощался с дочерью и женой. Мать Элины, Лара, терпеть меня не могла, хотела выкинуть за шкирку из поместья, но я день за днём охранял их покой, и она ко мне привыкла. Словно как мачеха, она пожелала мне удачи, а Арен и Элина ещё несколько часов прощались, а мне как раз нужно было сунуть свой любопытней нос, куда не следует!
— Береги его и не дай ему погибнуть, иначе я тебя не прощу — шептала Элина. Её отец лишь кивал, нахмурив брови и поджав губы.
Он — генерал красного легиона, победитель битвы за Запад Империи! И она просила его, генерала и великого фехтовальщика, позаботиться обо мне, глупом мальчишке, который забыл кто он такой. Элина не говорила отцу, чтобы он берег себя, чтобы ОН вернулся, она просила вернуть МЕНЯ! Никогда более я не чувствовал себя так гнусно, стыдно и паршиво.
Она попрощалась со мной, лишь покланявшись мне в реверансе. Я поцеловал её руку и незаметно кивнул. Позже поехал на белом жеребце вслед за лордом Ареном. Никогда я не видел его таким злым. Он молчал, поэтому молчал и я. Когда мы приехали на южную границу, чтобы биться с горцами я рвался в бой.
Каждый бой мог стать для лорда Арена и меня последним. Южное солнце необычайно пекло, тем более в латных доспехах приходилось сражаться посреди пустынной степи. Как оруженосец я всегда был рядом с лордом, мы бились бок о бок, рубили и метали горцев, наши клинки затуплялись, и мы подхватывали клинки поверженных врагов. Кровь перемешивалась с песком, крики и лики смерти, лязг стали о сталь расходились на лиги от места битвы. Люди кричали от полученных ран, и крики их врезались в память со страшной скоростью. Парой мы просыпались по среди ночи и шли в бой и каждый день я просыпаюсь от кошмаров, которые преследуют меня уже много лет.
Лорд Арен не давал мне особых боевых задач. Послал других, менее опытных, менее расторопных и я знал почему, но мириться с этим я не желал! Я не хотел, чтобы меня, как домашнего зверька держали на поводу! Так я лорду и сказал.
— Думаешь, я бы не хотел тебя послать куда-нибудь на самоубийственную миссию? Думаешь, я не желаю, чтобы ты куда-нибудь убрался, подальше! Но ты запал моей единственной дочке в сердце, и я не могу тебя послать умирать, иначе дочка меня не простит! Ты хороший легионер, отличный воин, но ты глупый и безрассудный идиот! Я никогда не смогу отдать дочку за тебя, тем более сам этого не допущу, но и потерять тебя, идиота, не могу. — война закончилась через месяц. Мы возвращались домой победителями. Как там говорится, реже видишь — больше любишь? Я не переставал думать об Элине, думал, вот стану вновь благородным возьму её в жёны!
А когда мы вернулись, он решилась сбежать со мной. Ну и тут нам голову и снесло. На следующий же день сбежали. Ночевали там, где придётся, по тавернам, по лесам, по горам и разным городам, за три года мы переходили всю империю. Элина была своенравна, горда, хоть и не прихотлива, нам было всё равно куда идти, будь то север, юг, восток или запад. Главное мы были вместе. Мы смеялись до упаду, охотились, вместе пили, вместе плавили, танцевали, делали то, чего душе угодно, торговали, воровали, убегали от погонь, отдавались страсти, но самое главное, мы делали это вместе. И нас переполняло страстью и любовью. И так прошло пять лет. Тогда я не задавался вопросом, куда это пропали наши обязательства, как же сильно я ошибался, как увальнем был!
Я же всё-таки числился в легионе и по сути дела дезертировал, а за это обычно вешали. Элину объявили изменницей, меня предателем, и скрывались мы, пока могли. Но началась Великая Война Родов. Страшная гражданской война, когда брат идёт на брата, когда легионы режут друг друга как свиней, за какие-то не стоящие и гроша ломанного, идеалы. А я не мог стоять в стороне. Я забыл какую клятву давал. Что Победу я отдаю стране и народу, почести — королю и дворянам, долг и жизнь — легиону. От крышесносной любви я забыл кто я такой на самом деле. Я — легионер, солдат Кинхарта! Долг перед отечеством для меня должен быть важнее, чем любовь.
В конце концов, и Элине надоело быть изменницей, её надоел я со своей любовью, она вернулась к семье, покаялась, оклеветала меня как похитителя и предателя. А я с повинной вернулся в легион, и весить мне в петле, если бы я не узнал, что лорд Арен поддерживает восставшие против империи семьи. Я умолял легион дать мне возможность искупить вину кровью, пусть даже она будет моей! И мне выпал такой шанс.
Генеральное сражение, СтоннКасселы и Кон-Итьены вели нас в бой, Кивингы и другие семьи стояли по ту сторону поля боя и видел Арена, крылатый шлем и полуторный меч, со знаменем красной розы на белом флаге.
И тогда мы помчались клином в бой и столкнулись в схватке не на жизнь, а насмерть. Мы били и резали друг друга в рукопашной схватке. Лили кровь на и без того кровавую землю, братья били друг друга, желая смерти родной крови. Мы с Аренов стакнулись сразу же, бились может быть час или два, но я поверг его, хоть и сам получил десятки ранений. Лорд, которому я когда-то служил оруженосцем, а теперь мы бил врагами, умирал на моих руках и говорил
— В другой жизни, в другой эпохе, я бы с радостью отдал её тебе. Я знал, что она врала, что она сама бежала с тобой, но я не мог отдать её бедному дворянину, не мог отдать единственную дочь, она бы была с тобой счастлива, прости Пауль. -
Война закончилась спустя пару лет. Все восставшие дома и семьи отправились в ссылку из империи. Элина ушла из монастыря, и последний раз, когда мы разговаривали, она сказала
— Не будь тебя, этого бы не случилось! Не будь тебя, может быть всё было по-другому, если бы тебя не было, был бы жив мой отец и моя семья не распалась! Не хочу тебя видеть, ты разрушил мою жизнь, Пауль Дейн. Будь ты проклят всеми богами-драконами!
Куда делись обязательства, про которые она говорила. Этого я не знаю, да и не мне судить, ведь я тоже забыл обо всех обязательствах.
***
Пауль закончил рассказ, сел за стол и затих, медленно попивая пиво из кружки
— Знаешь Гарет, сердцу, конечно, не прикажешь, но учи своих ребят, чтобы они в первую очередь думали головой и лишь потом сердцем! А то закончат как я… -
— Знаешь Пауль, лучше один раз полюбить, чем любви не знать. — проговорил Гарет, чокнувшись кружками
— Тост? –
— За что? –
— За любовь?
— И за долг! —
Алетра вновь глянула в сторону Гарета, широко улыбаясь, похожая на кошку, которая объелась сметаны. Она подняла кубок, кивая Гарету, Гарет ответил тем же.
«Любовь и долг» подумал он «Любовь и долг»
***
Жар в дворцовых банях стоял терпимый. Ариана приказала фрейлинам отдыхать, оставив лишь одну девушку, что подливала воды. Она не любила мельтешение вокруг себя, зачастую со всеми делами справляясь сама или при помощи верной молодой и умной фрейлины, что носила красивой имя Руна. Девушка была миловидна, с рыжими волосами и красивыми веснушками. Сейчас она мечтательно плела из своих волос косу, а Ариана нежилась в горячей ванне. Прикрыв глаза, она старательно проходилась мочалкой, пропитанной душистым мылом, по всему телу. Ариана не знала, но наверняка в воду были добавлены масла или горные травы, потому что пахло всё чудесно и головокружительно. Омывая себя, она остановилась правой рукой у внутренней стороны левого бедра, а левой она нежно проводила по ключице и задержалась намыленной рукой у груди.
Боги, старые, новые, драконьи и даже предки, её свидетели, она всем сердцем любила, и беспокоился о муже. Всю жизнь она мечтала, чтобы Орин остался красным легионером, а не пропадал месяцами на своих «особых» заданиях черного легиона. Каждый раз он возвращался побитый, израненный, но на лице его всегда была улыбка, когда он заключила её и дочку в объятиях. Она мечтала, как вновь будет тонуть в его зеленых глазах и таять в его объятьях, когда он вернётся.
Ариана отнюдь была не дура. Она догадывалась, что Орин от неё много чего скрывает, и некоторые темы трогать не смела, когда видела, как больно они бьют по мужу. Он расспрашивала Киру, так как та могла знать самые пикантные подробности. Однако, Орин был не многословен и с Кирой, единственный человек, который слишком хорошо знал Орина, был Гарет, да и он месяцами пропадал в легионе.
Когда Ариана узнала, что станет женой Орина СтоннКассела, она приняла это как фак, данность. В конце концов, это был дипломатический союз. Однако, в те вермена, когда они оба были юны, они влюбились друг в друга, да так, что такой любви могли позавидовать сами Юмкарана и Неран. Он — статен, красив, бойкий и неудержимый. Она — аристократична, великолепна и прекрасна. А дети… её сын не прожил и пары часов, зато её дочка стала взрослой красавицей и за неё, Ариана как яростная волчица, или грифон, готова порвать насмерть любого, а вот Орин…
Ариана подозревала, что у него могли быть связи на стороне. Конечно, сам он никогда не признается. Самым худшим из её кошмаров мог быть бастард, от той, которую Орин мог полюбить. Это легко понять. Он мог бы принести ребенка на руках, и отмолчаться, мол, было это давно, а честь не позволят бросить кровь. Но, ведь он мог и полюбить незаконное дитя, если любил его мать. Об это думать она категорично не хотела. Бастарда бы она не приняла, наверное. Она не знала. Оставалась только надеяться, что он будет её верен.
Жар охватил её. Боги ей свидетели, она скучала по Орину, скучала до изнеможения. Её бросило в жар, низ живота приятно затянула сладкая истома, что неумолимо требовала от неё самого сокровенного. Одним Богам известно, чем бы закончилось купание, если бы не Руна, что вовремя заметила странное поведение Арианы
— Госпожа, да вы совсем раскраснелись. Мне подложить лаванды в воду? — Ариана мигом взяла себя в руки и не выявила раздражения, наоборот она ласково ответила, смываясь с себя пену.
— Да, дорогая, просто вода горячая, но ты же знаешь, обычно в Джейстене источники на много холоднее. — Руна улыбнулась и подлила в воду немного масла с запахом лаванды. Сев за спиной госпожи, она положила свои нежные руки на её мокрые волосы, и массирующими движениями. Расслабившись, Ариана позволила её старательно вымыть её голову. Пуще прежнего расслабившись в ванной, Ариана краем глаза заметила, что, в баню вошли ещё две девушки. Первую она признала сразу. Это была Кира, что лёгким шагом направлялся к Ариане, прикрывая мокрое и нагое тело одним лишь полотенцем. За ней следовала Сейна, одетая в единственную сорочку, удерживая за пазухой полотенце и чистую одежду.
Кира бесцеремонно скинула полотенце, обнажая красивое тело. Дотронувшись пальцем ноги до глади горячей воды. Поежившись от её температуры, Кира так же бесцеремонно залезла в воду, окунувшись с головой в просторную ванную, что занимала в полу несколько квадратных метров. Вынырнув и вновь погрузившись в воду по шею, она подплыла к Ариане и устроилась рядом, улыбаясь до ушей.
— Чего это ты такая веселая? — спросила Ариана, убирая мокрые волосы за спину. Шепнув Руне, что она может быть свобода, Ариана ополоснула лицо и вновь кинула взгляд на Киру, та лукаво улыбнулась и подхватила мочалу с мылом
— Вот я думаю, чем наша гостья так понадобилась, Рендону Пэтроту, а? Как считаешь, дорогая? — спросила Кира, кидая взгляды в сторону Сейны. Ариана обратила взор к Сейне, что медленно проводила рукой над горячими порами ванной. Девушка дрожала, другой рукой растрёпывая свою косу. Ариана вылезла из ванной, прикрывая наготу руками, а затем обматывая себя полотенцем.
— Наслаждайся, дорогая. — сказал Ариана, жестом и голос, стараясь выразить нежность, показывая, что девушка может её доверять. Сейна нервно скинула с себя сорочку и с шипением залезла в ванну и вновь затряслась, от пробегающих по спине мурашек. Немного постояв и привыкнув к воде, Сейна опустилась в ванну по шею, привыкая к температуре. Ариана зло посмотрела на Киру, что как хищница осматривала девушку. Кира пожала плечами. Сейна не стала отвечать. На её шее красовался серебряный амулет. Выполненный из чистого серебра, амулет представлял собой плоское кольцо на такой же серебряной цепочке. На этом кольце были выгравированы три буквы. «КАТ» Келтрик, Алкир, Трайзанер. Огонь, Ветер, Порядок. Три из двенадцати богов-драконов. Ариана подметила, что такие амулеты обычно заказывают по два, на пару. Первой не удержалась Кира
— Ты справлялась об Айдане Анките, у самого императора. Скажи, сильно любишь его? — Кира демонстративно накрутила на палец локон волос. Сейна помедлила с ответом, она молча ополоснула волосы, затем потерла плечи, избавляясь от мурашек.
— Сильнее жизни. — ответила она, кинув злой взгляд в сторону Киры.
— Мама! — все трое обернулись и увидели, как к ним пришла Адриана. Одетая в платье синего цвета, с прибранными волосами, она быстро подбежала к девушкам. Учтиво кивнув и поприветствовав все присутствующих, Адриана присела рядом с матерью, подозвав к себе Киру и Сейну
— Вы не поверите! Я ТАКОЕ слышала! — девушка горела желанием рассказать всё в мельчайших подробностях, однако в её голосе слышалась тень страха.
***
Хэйвон, как и десятки других стражников, лежал в казармах стражи Кинхарта. Жар поднялся в его теле до невыносимости. Он тяжело дышал. Лёгкие горели, в висках пульсировало с болью, которая сопоставима с ударом колокола, пот стекал с тела, пропитывая постель и одежду. Дыхание пугающе участилось. За каждым вздохом стражника следовал мучительный позыв боли. За несколько недель он и десятки его товарищей ужасно исхудали, так, что через тонкую кожу были видны рёбра и внутренности.
Об этом уже разболтали. Одна девушка, что была фрейлиной во дворце, неописуемым чудом сумела избежать попадания блох, переносящих смертоносную болезнь в свои волосы. Девушка горько плакала, когда видела своего измученного брата. От нестерпимого горя она бродила по коридорам дворца, Адриана наткнулась на неё, когда она рыдала на лавочке. Юная СтоннКассел успокоила девушку и попросила её рассказать её обо всём. Услышав ужасающие подробности, Адриана сей же момент повела девушку к придворному магу, Алкиону Альгольфу.
Старый маг услышал всю эту историю, с помощью нескольких заклятий он проверил девушек, к их счастью, они больны не были. После этого они отправились к монарху. Оказалось, император уже знает обо всём, люди Найта Аксель доложили ему о ситуации в казармах стражи. Стража закрыли казармы, шла уже вторая неделя подряд.
Девушке строго настрого запретили покидать дворец. Адриана поклонилась и вышла, но на самом деле она спряталась за красным гобеленом, что висел около дверей, что вели в покои мага, где собрались император, Алкион Альгольф и Найт Аксель, слышала она лишь отрывки фраз
— … если так пойдёт, мор охватит столицу. У нас здесь полтора миллиона жителей, ваше императорское величество –
— Воры будут королями во время осады… -
— Это точно… Пэтрот побоится вести бои на улицах, если конечно он не захочет око за око любой ценой… я бы побоялся вводить армию, мой господин –
— Объявите осадное положение, путь армия готовит осадный лагерь за стенами города. Исполняйте… боги нас помилуйте… -
Вскоре кабинет был освобождён, Адриана задержала дыхание и молилась, чтобы её не заметили. Кабинет остался открытым. Адриана не удержала порыв любопытства и шмыгнула в открытую дверь. Никого нет. Лукаво улыбнувшись, она тихо и медленно подошла к столу и глазами пробежалась по раскрытым письмам. Это был отчёты разведчиков. По всей стране ведётся набор рекрутов, простой люд говорит о странных, тёмных существах, что бродят по селениям. В столице активизировались воры и контрабандисты, что встают на сторону Пэтрота. Войска на юге полным ходом готовиться принять удар врага, шпионы чётко говорят, что Лоренц будет бить насмерть. А ещё, письмо от одного шпиона, в котором говорилось, что одна из великих семей готовит переворот, поддерживая Пэтрота и его людей, по предварительным оценкам, это Истон-Дары, так же были проложены списки взяточников и «оборотней в цветах стражи и гвардии» Уняв проклятое любопытство, девушка исчезла из кабинета, оставшись незамеченной.
— Вас же могли заметить! — возразила Сейна, когда Адриана закончила рассказ.
— Ведь не заметили! — гордо ответила Кира. Ариана зло посмотрела на дочь.
— Ты слишком сильно рисковала, а если бы тебя заметили? Тебя бы могли обвинить в шпионаже! — наконец выдала она, уняв злость
— Прости, мама — виновато проговорила Адриана. Ариана погладила дочке по волосам, вспоминая себя в её годы
— Боги, чума в городе, контрабандисты, воры, осадное положение. Мы в буре, а после бури, ничего не остаётся прежним. — проговорила Кира, вылезая из ванной и укрываясь полотенцем. Ариана молча согласилась с ней.
— Рано или поздно это дойдёт до нас, и мы должны быть готовы. Мы должны будем поддерживать корону в любом случае, но если, какие-нибудь заговорщики вмешаться или дворец охватит хаос, мы должны будем в первую очередь позаботиться о нашей сохранности… — начала размышлять вслух Ариана, её тут же перебила Кира
— Бежать хочешь? –
— Я не кисейная джейстенска и не трусиха, если ты об этом Кира! Проклятая корона! Если Истон-Дары устроят охоту, первоначально, нужно чтобы Адриана была в безопасности. –
— Мама, я же могу помочь! — встряла Адриана
— Не перебивай мать! Ты — единственная наследница СтоннКасселов, а значит, когда даже дворец станет не безопасным, ты должна будешь бежать в Джейстен, к моей сестре и брату, ясно? — Ариана грозно посмотрела на дочь, прищурив глаза. Адриана покорно кивнула.
— Прощу тебя, Кира, будь наготове. Ты знаешь, о чём я. — Ариана многозначительно посмотрела на Киру. Она отвела взгляд и еле заметно кивнула.
— Миледи, я же могу помочь? Просите что угодно, вы первая кто мне поверил. Прощу, я могу помочь. — Сейна умоляюще повернулась к ней, прикрывшись полотенцем. Ариана подумала с полминуты, как ей может помочь эта девушка.
— Придёт время, и ты поможешь. — проговорила Ариана, не в силах придумать, что делать сейчас. Буря были слишком близко, и они были в её эпицентре…
Глава 16. Глаз Бури
Терпкий и резкий запах маслянистой краски для волос ударил девушке в нос, когда она резко вдохнула её запах. Помотав головой и поморщив нос, Сейна достала из комода широкую кисточку, обмакнула её в густоватую субстанцию каштанового цвета и остановилась, рассматривая себя в зеркале. После купания она заметила, как краска, что она нанесла раньше, выцвела, открывая её настоящий цвет волос. Огненно-рыжий. Как у всех Имнари.
Посмотрев на себя в зеркало, наклонив голову чуть в бок. Сейна отложила кисть и провела указательным пальцем по своим скулам, остановившись на подбородке. Гордо выпрямив подбородок, она тихо шмыгнула носом и вновь взялась за кисточку. Она почувствовала дикую усталость. Отложив краску и кисть в сторону, она вытерла волосы мокрым полотенцем.
«Как же ты прекрасна» тихо прошептал Айдан, когда они оставались совершенно одни. Он нежно положил руки на её хрупкие плечи. Сейна извелась как кошка, приятно воздыхая.
Как же она хотела его увидеть, вновь услышать его, вновь почувствовать, за долгое время, он стал единственным человеком, которому она могла безоговорочно доверять. Как же она хотела рассказать ему обо всём, она сердцем знала, что он её простит и поймёт. Отогнав от себя всякие мысли, девушка встала из-за столика и подошла к окну в своей комнате. Покои во дворце были внушительные. Тёплые постели с бархатными одеялами, мягкие портьеры, просторные залы, комоды и шкафы с отлично выкроенной одеждой внутри.
Яркое солнце ослепило её, когда она выглянуло в окошко, казалось, жара в столице не спадёт, пока солнце не спрячется за горизонтом. Небо, тем временем, было абсолютно чистым и безмятежным. Ни намёка на тучи, что могли хоть как-то да скрыть лучи светила, что пекло с необычайно силой. Задёрнув портьер так, чтобы в её комнату попадало минимум солнечных лучей, девушка принялась писать письмо для Айдана. Она необычайно пеклась о своём легионере, что было заметно даже последнему глупцу. В какой-то степени, она чувствовала обиду, что он не писал её. Там, на юге, у него полно своих забот. Однако, едкий осадок того, что она тоже мало чего знает о нём, не давал её покоя.
Она всегда видела в нём, правильного человека, иногда чересчур правильного, но это её нисколько не мешало. Обмокнув гусиное перо в чернила, она начала им скрипеть по листу пергамента. Вкратце описав ситуацию в столице, своё положение, тактично умолчав и написав, что она обязательно всё, включая тайну её происхождения, расскажет лично, она написала, как сильно по нему скучает и ждёт его с нетерпением. Она долго думала, нашёл ли он какую-нибудь легионершу или просто путницу, что греет его по ночам? Её не хотелось этого знать, даже если и нашёл, знать кто это, она не желает. «На войне всем хочется оставить после себя хоть что-то» думала она, пытаясь себя утешить. Скрепив письмо, она направилась к почтовой башне дворца, дабы поскорее его отправить.
В почтовой башне, по подсчётам Сейны, оказалось чуть больше сотни голубей, самых разных окрасов. В основном гармонировали белый, серый, бело-серый, изредка встречались каштановые грудки. Заведовал всем этим голубятником старый учёный муж, Сейна не успела представиться, как он сию же минуту достал белопёрого голубя. Старик попросил девушку передать ему письмо. Сейна выполнила просьбу и попросила отправить письмо в крепость Кулдар. Старик к её удивлению, раскрыл её письмо и переписал на маленький кусок пергамента, который потом скрутил в деревянную трубочку и прикрепил к лапке голубя. Отмахнувшись тем, что император строго настрого приказал проверять каждое письмо, старик выпустил Голубя с высокой башни и птица, захлопав крыльями, воркуя, полетела. Сейна удивлялась, как птицы вообще запоминают путь? Подумав, что лучше над этим не заморачиваться, Сейна поспешила покинуть башню.
В коридоре она наткнулась на Фаила Акара. Мужчина стоял перед портретом императорской семьи. Девушка тихо подошла к нему. Он обернулся и учтиво кивнул, поприветствовав её. Сейна поклонилась и встала рядом с ним, смотря на огромный портрет.
— Слева стоит Уильям. Он никогда не любил позировать для портретов, а когда позировал, обязательно положит руку на рукоять меча. Рядом Лоренц, он чуть выше меня, у камина, всегда учтивый и спокойный. — с грустью Фаил продолжил говорить, будто Сейны рядом и вовсе нет.
— А это я. Всегда между братьями. Тогда мне казалось, что всё это веселье будет продолжаться вечно. По центру, в любимом кресле, отец, Ульерих. В доспехах, как всегда, с пышными усами, густыми бровями. Казалось, он всегда злился, но, он был добр, строг, но добр. Рядом с отцом, мачеха, Нидри, она была южанкой, добрейшей души человек. — Сейна внимательно смотрела на портрет. Трое мальчиков, подросткового возраста стояли у камина. Один из них, был намного выше братьев, по всей видимости, Лоренц, стоял,
смотря куда-то в сторону. Средний, стоял между двумя братьями, это был Фаил, который улыбался от уха до уха. Третий, как можно было понять, Уильям, был чуть ниже Лоренца, на поясе его висел клинок, на его рукоять он положил руку, а взгляд его был обращён к Лоренцу. Казалось, между ними было невидимая связь соперничества. Братья были одеты в богатые кафтаны и плащи. Ульерих был одет в золотые доспехи. Его лицо и вправду был каким-то хмурым, с густыми бровями и взглядом исподлобья. Нидри, смуглая, черноволосая, высокая и статная женщина, одетая в бархатные платья
— А ваша мама? — спросила Сейна. Фаил Акар грустно вздохнул
— Умерла, когда мне был год. Бойкая женщина с крутым нравом. — Фаил грустно улыбнулся, сжимая кулак.
— Любила охоту, рыбалку. Зимой, во время лова на льду, она провалилась в ледяную воду и простудила лёгкие. Через месяц скончалась. Не застал я её — Фаил шмыгнул носом, опуская взгляд. Сейна положила руку на его плечи. Фаил покивал головой, улыбнувшись ей, продолжил говорить.
— Справа, дочка мачехи. Луиза, она сейчас в Илайтане, рядом с ней наша, сестрёнка, звездочка Астера. — Сейна посмотрела на правую часть портрета. Две девушки. Одна из них, Луиза, с букетом цветов и длинными распушёнными волосами, одетая в длинном платье, синего цвета. Она стояла гордо, вскинув подбородок. Рядом, как будто в отдалении стояла Астера, в белом платье, с длинной крепкой косой, она стояла, будто замкнутая и тихая, опустив взор вниз.
— Вы — Кеван Кон-Итьен? Я всё же не понимаю, почему вы стали Фаилом Акаром? — мужчина помедлили с ответом
— Мне явилась Мирана. Я видел огонь, что горит во мне. Слышал её голос, что подобен жару пламени. Я отказался от имени и не стану претендовать на трон. Я её избранник, знаю, звучит глупо, словно я какой-то сумасшедший. Но я исполняю её волю. Не церковную волю. Церковь — сборище фанатиков.-
— И Мирана приказала вам вернуть меня в Сайн-Ктор? — спросила Сейна
— Мирана приказала мне защищать Кинхарт. Кстати, я повторюсь, я не стану возвращать тебя в Сайн-Ктор против воли. Если тебе нужно помощь, я помогу, защищу. Но насильно заставлять возвращаться не стану. –
— Спасибо — ответила Сейна. Чуть поклонившись ему, она поспешила оставить его одного. Фаил, или всё же Кеван, ещё долго смотрел на старый портрет. Он думал, что та беззаботная детская пара будет вечной. Как же сильно он ошибался, как же сильно…
***
Лайан был точной копией своего отца, старший сын во всем старался походить и подражать своему отцу-императору. В меньшей степени на Уильяма походили его младшие сыновья, Артур и Ричард, двое задорных непосед часто были причиной веселья и скандалов с вельможами. Дочка Атэла полностью пошла в мать красивой наружностью и характером. Найт Аксель своеобразно любил императорскую семью. Он приходился им родным по крови, незаконный сын, незаконной дочери, вечное клеймо. Однако Найт смирился, плевать он хотел на всех других с высокой колокольни. Для Уильяма и Лайана он был выдающимся гвардейцем и верным другом, для младших сыновей и дочери короны он приходился защитником. Говоря об императрице, он был благодарен её, что она не видела в нем претендента на престол, соперника, для неё, он был верным гвардейцем и слугой, не более того.
День шёл своей чередой. Артур и Ричард, под присмотром Найта Аксель и императрицы резвились в саду, время от времени пуская по небольшому ручейку кораблики, игра на мечах, лазая по веткам яблонь. Несколько гвардейцев Найта сновали туда-сюда, следя за младшими сыновьями. Найт сидел рядом императрицей, что тихо сидела под тенью яблони.
— Скажи — Хелена повернулся к Найту. — В столице может начаться хаос, а? Я не дура, я знаю, что твориться в городе. Люди Пэтрота готовят мятеж, подговаривают людей и нелюдей, подкупают стражу. Они хорошо подготовлены. Начнутся беспорядки, бои между теми, кто верен короне и кто примкнул к мятежникам. Пожары, мародёрства, насилие…. –
— К чему вы клоните, госпожа? — спросил Аксель. Хелена усмехнулась. Она посмотрела в сторону сыновей, тепло улыбнувшись.
— Мои дети не знали войны, но она пришла к нам на порог и скоро застучит в двери. Уильям врет, я знаю. Люди Пэтрота попытаюсь устроить переворот. Я хочу сказать, дорогой Найт. — она никогда так его не называла. Что-то кольнул в сердце гвардейца.
— Моё место, и в жизни и в смерти быть рядом с мужем. Если случиться так, что под угрозой будет моя жизни и жизни моих детей, дай мне слово, что ты спасёшь моих детей. — Хелена хмуро посмотрела на него. Найт отвел взгляд, когда к ним подбежали Артур и Ричард.
— Мама, а расскажи легенду про Нерана! — задорно требовали ребята. Хелена не устояла. Сыновья легли на траву рядом с матерью, навострив уши.
— Великий Герой, явившийся в час великой нужды, когда драконы тиранично правили Зантаром, сжигая любого, кто осмеливался выступить против них, Неран СтоннКассел бился подобно дракону или грифону. Испив крови первородных драконов, он обратился в одного из них и сумел противостоять им на равных. Испытывал он и радость побед, и горечь поражений, и потерю любимой. Под своими золотыми стягами он собрал огромную армию, людей, эльфов и гномов и вскоре изгнал драконов Рок’Яндар. Он сковал великую империю в горнила жестоких войн. Он возвеличил её и объединил весь материк. Воистину, благодаря уму и таланту, он получил славу, достойную легендарного героя. История его заканчивается печально. Великую империю, что он создал, разодрали на части восемь его детей. Те тёмное время назвали Войной Восьми Близнецов. Великая легенда о герое с мечом, что пылал огнём, искрился молниями и светился льдом, заканчивается легендой. Родиться тот, в чьих жилах будет течь его кровь, что устами его будет глаголить сама Удача, ступая за ним по пятам, и как только изопьёт он крови дракона, явиться ему сам Неран, даровав ему всю свои силу, может, он как Неран обернётся драконом или пламя возгорится за ним крыльями, испепеляя всё живое.
«Сказка, она на то и сказка чтобы в ней была хотя бы крупица правды» думал гвардеец. Императрица потрепала своих кудрявых сыновей, те поёжились от очередной сказки
— Хотел бы я стать Наследником Нерана! — выдал Артур — Я бы был великим героем, что повергает любого врага! –
— Да у тебя в жилах зола! Вот я, стану Наследником Нерана, а ты — дурак мечтательный! — ответил Ричард, толкая брата в плечо. Братья в очередной раз могли разодраться, если бы Хелена не воскликнула.
— Хватит! Запомните, сыновья. В образе Наследника Нерана заключено зло! Тот, кто владеет такой силой, способен уничтожить всё живое, коль пожелает! Запомните, это сказки, не более того, не нужно равнять на призрачных героев!
— Тогда на кого ровнять, мама? — спросил Артур.
— Лучше, жить так, чтобы равнялись на тебя. — ответила Хелена
— А теперь, марш в комнаты! Фрейлины! — Хелена хлопнула в ладоши. Моментально подлетели девушки, что разняли молодых братьев, после чего, повели их в комнаты. В саду остались лишь Найт и Хелена
— Надеюсь, ты услышал меня. — сказала она, поднявшись с травы и направившись вслед за фрейлинами и сыновьями
— Услышал, услышал. — тихо прошептал он
***
Иногда Лайан чувствовал, что за него уже всё решено. Его слишком часто возили в Джейстен, чтобы он проводил больше времени с Джоанной. Наследник императорского трона, отнюдь не был глупцом, он уже тогда знал, к чему клонят эти поездки, тогда-то он и смирился, раз он должен был взять в жены дочку князя, так тому и быть.
Чувство того, что скоро грянет гром, во всех смыслах этого слова, не покидала юного Кон-Итьена. Большую часть свободного времени он всячески помогал отцу в государственных делах, стараясь быть прилежным учеником и приемником. Он с должным почётом принимал обязанности старшего сына.
Его дорогая сестра, Атэла, всячески подражала матери, перенимая её манеру речи, привычки, походку и вкус в одежде. Ничего супротив сестры, Лайан не имел. Он любил её всем сердцем, хотя, её заносчивый характер часто выводил цесаревича из себя.
Как бы он не старался, отвлечься от мрачных мыслей у него не получалось. Он чувствовал себя паршиво, сказывалось то, что в детстве парень часто болел. С возрастом, он приобрёл крепкое здоровье, однако осадок от перенесенных болезней давал о себе знать, в минуты волнения и стресса. У Лайана было больное сердце, как у его деда, Ульериха Пятого. Дед цесаревича, подверженный сердечным припадкам, которые выражались в частых дерганьях и спазмах, умудрился выиграть две войны и приправить пятьдесят с лишним лет. Лайан поставил себе цель, во чтобы то не встало, с должным рвением подойти к правлению страной.
Сейчас, очередное собрание проводилось в кабинете императора. На совете собрались: брат Мария Мейстланда, Бреатфор, Лорд-Командир Красных Легионов, Деймон Оркалан, Фаил Акара и старый придворный маг Алкион Альгольф. Последнего Лайан знал ещё с пелёнок, а вот, по словам придворных, сам император рос в учениках у Алкиона. Никто не мог назвать точный возраст этого человека, выглядел он так, будто бы разменивает седьмой десяток лет, у него была длинная седая борода, что доходила ему до колен, такие длинные седые волосы, лицо его было покрыто морщинами, а глаза наполнены холодом и мудростью. Иногда он выглядел как маг из старых сказок и приданий, старый чародей на службе империи, у старика была привычка носить соответствующую остроконечную шляпу, что могла скрыть его лицо. Но вот, когда он говорил событиях прошлого, с дотошностью и невероятными подробностями, люди невольно старили его, по слухам, ему давали сто-сто пятьдесят лет.
Сейчас Лайан сидел у окна, день выдался жарким и ветерок с высот дворца, хоть как-то помогал ему не помереть от духоты. Алкион сидел в стороне, веки он наполовину прикрыл, казалось, он от всего абстрагировался и слушал всё одновременно. Бреатфор Мейстланд, с безумным выражением лица, глазами бегал по тексту писем, которые ему передал император. Уже, какой день, Мейстланд ходил сам не свой, все знали, что новости он хотел получать моментально, однако, гонцы по какой-то причине задерживались, и новостей из Амхары и Кулдара не было уже давно. Вряд ли сейчас это волновало его в большей степени, текст этих писем Лайан уже видел, так же как Уильям, Деймон, Алкион и Фаил Акар, что предпочёл ходить из одного угла кабинета в другой. Лайана это не разрождало, по крайней мере, пока.
— Не могу понять, ваше императорское величество, если вам известны имена предателей, почему вы их не арестуете? — Бреатфор отошёл от шока, и передал письма императору.
— Мои, скажем так, агенты, заплатили кровью, за эти списки. Похоже, наш дорогой Пэтрот предупредил своих пособников. Пару дней назад Истон-Дары покинул дворец, под предлогом, охраны своего поместья. Мои агенты оказались правы. Истон-Дары перевернули всё вверх дном, чтобы мы не смогли взять их с поличным. Сейчас они скрываться, не без помощи Пэтрота, разумеется. А вот ещё одно письмо, слушайте внимательно, я его зачитаю. — Уильям достал из выдвижного ящика раскрытый пергамент:
«Если вы читаете это письмо, значит, я предал вас и свою семью, это значит, я мёртв, но остался верен клятве, в какой-то степени. Нет мне прощения. Я — Сайрус Истон-Дар, предал своего императора и свою страну. Люди моего дома встали на сторону Пэтрота и Лоренца, я сдал планы всех потайных каземат дворца. Они планируют атаку в полночь, их цель, умертвить всю монаршую семью, захватить в плен семью, что верны короне, таким образом шантажировать половину, а то и всю страну. Сначала они подготовят мятеж на улицах города, планомерно захватывая кварталы. Этим займутся люди Пэтрота. Нападение на дворец, в полночь, будет за Истон-Дарами. Готовитесь»
— Поэтому я вас и созвал. В столице будет объявлено осадное положение. Созывайте гарнизон легионеров, стражников и гвардейцев, всех те, кто верен нам. Пусть готовиться к долгой и затяжной осаде. Деймон, перекройте все ходы, пусть все вельможи, ближе к вечеру собираются в тронном зале. Враг придёт в наше логово, он заметит, что мы готовимся и, возможно, нанесёт удар раньше, чем в полночь. Мы встретим врага в собственной берлоге и переломим ему хребет. -
***
Солнце медленно шло к горизонту, по всей столице, подобно грому, разнёсся звон дворцового колокола. Своеобразная система тревоги или оповещения, что, как не странно, оповещала всю столицу. Один короткий удар в колокол, означал о начале какого-либо празднества. Два протяжных удара, были сигналом о приближающемся к стенам города враге. Три протяжных удара и один короткий, оглашали осадное или чрезвычайное положение в городе. Четыре протяжных удара, три коротких, когда-то давно служили сигналом о полете драконов. Наконец, пять медленных и протяжных ударов, оглашали смерть монарха.
Сейчас, улицы и горожане, люди и нелюди, купцы, ремесленники, местные и приезжие, остановились, когда услышали три протяжных и глухих удара, за которыми последовал один короткий, еле уловимы.
- Проклятые Истон-Дары! Гореть вам в пасти дракона, если вы всё похерите! — прошипел Пэтрот. Третья Кинхартская Армия, пусть и не в полном составе стояла у ворот города, обустраивая в предместьях столицы лагерь. Пэтрот собрал достаточно, чтобы противостоять её. Однако, на улицах столицы, сброд, что назывался «его армией» мог вести лишь подпольные бои, изредка совершая стычки то тут то, там, в этом, легионеры превосходили его. Две сотни бойцов Истон-Даров двинулись по канализации города в сторону гавани, ещё две сотни, двигалась к казематам, чтобы сажать дворец с двух сторон.
Сколько раз Пэтрот говорил Оделинау, сопливому мальчишке, что от безысходности решил примкнуть к нему, что Сайруса нужно было устранить незамедлительно! Но нет, братская привязанность сыграла императору на руку, Сайрус предупредил их, и теперь они готовились к атаке. Бить необходимо было сейчас, пока они готовиться. Выйди он в полночь, стража бы уже не смогла держать ворота закрытыми, отмахиваясь от легионеров возможностью чумной вспышки. Пэтрот был уверен, убей он весь императорский выводок, легионеры падут духом и будут разбиты.
Рендон Пэтрот отдал своим людям приказ о начале задания «Империя умрет, да здравствует Империя!» Всё началось, как он и рассчитывал. Подкупленная стража не обращала внимания на беспорядки, что устраивали его люди, стража молча наблюдала за тем, как вспыхивает пожар переворота. Вся стража перекинула внимание на легионеров, что стояли лагерем в предместьях, не давая им прорваться в город. Все сброд под его командования очень долго и старательно подговаривал народ к восстанию, конечно, без ошибок не вышло. Часть народа встала на сторону короны, другая поддержала восставших, третья отказалась вмешиваться, защищая собственные пожитки. Дворцовая гвардия, по крайней мере, большая её часть, всё же оставалась на стороне императора. Дело Пэтрота — хаосу и разрушение столицы, дело Истон-Даров, умерщвление императорской семьи. Так же, его люди присмотрят за тем, чтобы в плен были взяты остальные вельможи.
На его стороне стояла большая часть городского гарнизона, те легионеры, что остались верны короне, уже бежали во дворец. Однако, ни на улицах, ни в казематах своего дворца императорский род не будет в безопасности. Семья Истон-Даров позаботиться обо всём. Как только Уильям отдаст приказ о затяжной обороне дворца, Истон-Дары сделают свой ход, истребив его отпрысков, всех до единого: женушку, младших сыновей, дочку и незаконного племянника. СтоннКасселы станут его заложницами, а дочка Имнари, одним из козырей. Уильям дураком не был, уже ясно, что он отослал письма о возможно восстании в столице, поэтому, дочка князя Джейстенского, уже на пути домой. А вот Сайн-Ктор будет вынужден следовать указке Пэтрота. Оставалось только сжечь казармы стражи, что по слухам заражены чумой. Как только дворец падёт, Рендон Пэтрот будет ждать прихода Лоренца Кон-Итьена.
На улицах царил хаос. Люди Пэтрота кричали: «Не с нами, так против нас!» За ними следовали бунтари, стражники и легионеры-предатели. Они жгли дома, резали и убивали и насиловали. Те, кто не присоединялся к их шествию, либо прятались по углам, молясь всем богам, чтобы их не тронули, либо стояли за баррикадами, бок о бок с тем, кто ещё был верен монарху. Хаос, как лесной пожар охватил столицу. В кварталах, где жили нелюди, поднимались погромы, эльфы и гномы, что примкнули к восставшим, шли в бой против тех, кого только вчера называли братьями, против тех, кто ещё верил в силу короны и был её верен. Едкий дым пожаром поднимался ввысь, брат шёл на брата, горожане, что приняли одну из сторон, рубили, резали, убивали и топили в грязи тех, кто встал на другую сторону. Отцам приходилась браться за клинки, чтобы защитить тех сыновей, что не пошли против них. Брат бил брата. Люди кричали и рыдали. Настали тёмные времена. Горожане, что примкнули к людям Пэтрота, похватались за вилы и топоры.
Легионеры, что были верны императору, сумели объединиться с горожанами, организовав оборону на подступах к дворцам. Верные короне держали оборону на Гилбертском Рынке, Поместном, Казарменном и Церковном кварталах. Люди Пэтрота захватили Гавань, Ремесленные и рабочие кварталы. Гвардия, что была верна императору, готовила к обороне стены дворца. Спасибо деду императора, Ульериху Третьему, что восстановил стены вокруг дворца, в виде пятиугольной звезды. Такие стены было сложно штурмовать, по узким улицам города не подведёшь осадную башню или стены, на каждом зубце стоял готовый к бою солдат, на оборонительных башнях стояли онагры, на случай штурма, в придачу с горячим маслом.
Бои затягивались, Пэтрот этого ожидал. Командующие обороной отнюдь не идиоты, они стратеги, что буду вести бои до последней капли крови. Если Истон-Дары не справиться со своей задачей, бои в городе прерваться в свалку и ему придётся держать оборону в два фронта. Его главная задача — устранить правящую семью. Если Лоренц задержится, Пэтрот придётся туго, однако, пока гавань его, он может подвозить подкрепления, который не так много, как хотелось бы. Небо окрасилось кроваво-золотым заревом, по всей столиц проносились крики и звук боевого рога. Началось, прямо как в пророчестве Скарлайта.
— … и утонет Кинхарт в крови своего народа…
***
Найт Аксель ударил, разворачиваясь бёдрами. Так он придал удару большую силу. Мятежный солдат Истон-Даров схватился за перерезанное горло, в четной попытке спасти свою жалкую жизнь. «Это для защиты наших господ! Ублюдок! Я лично разорву этого Оделиана на части!» Найт грязно выругался, когда выполнил рывок в сторону. Очередной мятежник попытался заколоть его в спину. Сжав клинок двумя руками, Найт всадил его в бок противника. Кровь брызнула на пол. Едва, в этой проклятой темноте, что царила в казематах, куда его и почти сотню гвардейцев отправил император, можно было различить хоть что-то. То тут, то там виднелись огни фонарей и факелов. Это был проклятый отвлекающий манёвр, потому что Истон-Дары знали, куда идти дальше, по каким тайным хода пройти, чтобы выйти в спальни господ и вельмож. В этих богами забытых сточных казематах дворца, где собиралась мерзопакостные и зловонные отходы дворца, Легионеры-гвардейцы и мятежники сновали друг за другом, в попытках догнать и оторваться. Найту было до боли жаль тех гвардейцев, что сложили головы, в боях, в этих сточных водах. Многих он знал лично. Однако, времени тосковать не было, проклятые мятежники знают планы ходов, жизнь всех дворян во дворце под угрозой. А самое главное, жизнь наследников под угрозой. Разбившись на группы, по десять человек, гвардейцы гнались по пятам мятежников.
***
Ариана с усилием натянула тетиву и приготовилась стрелять. Когда начались бои во дворце, она в один миг схватила лук и стрелы, что всегда носила с собой. Пусть она была одета в простое платье, она была готова убивать всех, кто посягнёт на её жизнь, или жизнь её родных. Когда она отпускала стрелу, она выдохнула, так было легче и точнее стрелять. К ней ворвались двое мятежников с цветами Истон-Даров, окровавленный щит, истыканный стрелами.
— Верные знаменосцы Кон-Итьенов, как же, шакалье вымя! — прокричала она. Одна стрела вонзилась в шею её противника, мятежник упал замертво, лишь подёргался в конвульсиях. Второй оказался хитрее. Он подбежал к Ариане и схватил её за горло, прижимая к стене её покоев, над тумбочкой. Он был крупнее её раз в два. Навалившись всем весом, грязный мятежник откинул клинов, и принялся задирать подол её платья. Ариана истошно забрыкалась, пытаясь сбросить ублюдка. Однако он продолжал душить её, воздуха катастрофически не хватало в её лёгких. Она плюнула в лицо мятежнику и вдруг нащупала рукой подсвечник. Из-за всех сил, Ариана ударила противника в висок. Мятежник пошатнулся и отпустил её. Он попятился назад, хватаясь за рану на виске. Ариана жадно хватала воздух ртом. Оклемавшись, Ариана встала, и ударила мятежника подсвечником ещё раз. Кровь обрызгала её. Мятежник припал на пол и закрывал голову руками, моля о пощаде. Ариана зарычала и ударила ещё раз. Затем ещё раз и ещё, и ещё, она кричала и била. Лишь когда внутренности мятежника разились по полу, а она посмотрела на свои окровавленные руки, она отбросила подсвечник, с тремя разъёмами для свечей, на котором смешались крови и волосы. Ариана почувствовала. Как её начало выворачивать, она никогда не убивала. Её вырвало и бросило в жар. Вытерев лицо, Ариана в несколько мгновений открыла комод и вытащила из него одноручный клинок, который для неё выковал Орин. С эфесом-рубином и отличной гардой. Надев ножны на пояс, забрав колчан и лук, Ариана помчалась прочь.
Последний раз она видела Адриану вместе с Кирой, когда они проходили в библиотеку. Ариана молила всех богов. Чтобы с дочерью и золовкой всё было хорошо. Коридоры кипели от контраста. Богато оббитые стены, плинтуса, портреты и портьеры, и окровавленные тела, брызги крови на стенах, стоны, кишки, запах крови дерьма. Бездыханные тела гвардейцев и мятежников лежали на красной ковровой дорожке, что пропиталась кровью. Ариана неслась в сторону библиотеки, молясь всем богам. Она не солдат, не легионер, но если придётся, она убьёт каждого. Спотыкаясь о тела, поскальзываясь на лужах крови. Она продолжала идти. Уже подойдя ко входу в библиотеку, она услышала девичий крик. Меч оказался не таким тяжелым, как ей казалось. Только она намеривалась вбежать в библиотеку, как к ней выбежала Кира, ведя за собой Адриану. Девушки громко вскрикнули и подскочили. Адриана бросилась в объятия к матери
— Мама! Боги, мама! Слава богам, ты цела, мама, они пытались на убить, они… они… — девушка разрыдалась у неё на руках
— Я пришпандорила их к книжным стеллажам. — проговорила Кира, безумным взглядом осматривая окровавленное копьё, что держала в левой руке. Ариана не стала уточнять подробности, взяв дочку под руку, они поспешил к тронному залу.
Сейна вновь вспомнила это чувство. Чувство страха и предвкушение битвы. В Сайн-Кторе говорили: «Веруй. Повинуйся. Сражайся» Сердце до боли билось в груди, готовясь выпрыгнуть из неё. Схватившись за клинок, который она давно, даже, слишком не использовала, она вновь почувствовала, как кровь закипала в жилах, а всё её нутро горело. Она была в своих покоях, когда начался бой. Машинально она дернулась к комоду, в котором хранила клинок. Стоило ей его обнажить, как в её покои ворвался мятежный Истон-Дара, но, девушке даже не пришлось пускать клинок в дело. Мятежник, окровавленный и изрубленный пал на пол её покоев. За ним стоял Фаил Акар. Его серый доспех окропляли брызги крови, словно платины доспеха были холстом, да вот только чернила были страшными.
— Миледи, вы целы? — спросил Фаил, небрежно переступая через тело противника. Сейна взглотнула противный комок, подошедший к горлу. Резко кивнув и сжав рукоять клинка до боли в кулаках, она спросила
— Что дальше? –
— В тронный зал. Император собирает там всех. Я пришёл за вами и СтоннКасселами — ответил Фаил. По дороге они пересеклись со СтоннКасселами, чему девушка была несказанно рада. Впятером, они мчались по коридорам, что были заполнены кровью и телами. Они застывали на месте, затаивая дыхание, прячась за углами, когда видели пробегавших мятежников. Все они бежали по одному направлению, к тронному залу. Фаил обратился к Ариане
— Спрячьтесь. В тронном зале будет бойня, этого не избежать. Вы должны спрясться и сберечь её — Фаил указал на Сейну, девушка выпилила
— Не говорите обо мне, будто бы меня здесь нет! –
— Вы слишком важны! — ответил Фаил. он указал на Киру, Адриану, Сейну и Ариану.
— Вы слишком важны для нас все. Если вы погибнете, всё будет потеряно. Поверьте Миране, что взывала ко мне. — Ариана кивнула, прижимая к себе дочку.
— Но где нам прятаться? Эти ублюдки повсюду! — Кира нервно оглянулась, перекидывая копьё из руки в руку.
— Есть одно место, там я прятался от отцовского гнева. Эта Звёздная Башня. –
— Хорошо. Удачи вам, избранник Мираны. — проговорила Кира. Женщины впопыхах отправились к Звёздной Башне дворца. Фаил вновь воззвал к Миране, моля о том, чтобы она сохранила этих женщин. Ведь видения и голос, что она посылала ему, говорил о страшных последствиях, в случае их гибели.
***
Несясь по коридору, с яростью и горечью в сердце, Найт молился, чтобы с Лайаном и Каллиной ничего не случилось. Примчавшись к покоям великой княжны, Найт зарычал как зверь, когда мятежники ворвались в её комнату. На бегу он навалился на одно из них. Проткнув его сердце мечом. Моментально поднявшись на ноги, он вытащил кинжал из-за спины. Гвардеец, что был рядом с ним, всячески помогал ему, накинулся на противника с копьём. Когда гвардеец повалил насмерть ещё одного мятежника, Найт вбежал в комнату Каллины. Девушка стояла окровавленная, но это была не её кровь. Мятежник умер, когда потерял оба глаза. Княжна стояла с ножом в руке, безумие в глазах и волчьим оскалом, от которого пошатнулся даже верный гвардеец. Девушка не выдержала и припала на колени. От произошедшего её вырвало прямо на труп мятежника. Подхватив девушку под руку, Аксель велел её одеть хоть что-то, помимо сорочки. Девушка помотала головой и разрыдалась. Найт подскочил к одному из комодов, бесцеремонно достал из него походную куртку и одел её на княжну. Затем, он потряс её за плечи, что привести в чувство
— Где ваш брат? — спросил Найт, выглядывая за угол
— С отцом, в тронном зале, я так испугалась, когда услышала крики боя. — ответила она, шмыгнув носом, утирая кровь и слёзы
— Зал наверняка забаррикадировали. Нужно как-нибудь пробиться туда. — Аксель перебирал в голове все возможные пути отступления
— А как же леди СтоннКассел и её родные? И девушка, что назвалась Сейной Имнари? Ведь Фаил Акар может нам помочь. — княжна выдала стоящую вещь. Найт прикинул в голове, что Пэтрот и Истон-Дар наверняка будут использовать СтоннКасселов как заложников, а Фаил Акар, мог стать настоящим козырем в этой битве.
— Негоже вам таскаться со мною, госпожа. — выдал Найт, думая, где можно спрятать княжну. Девушка поерзала от холода, но резко ответила
— Я пойду с тобой! Не обсуждай это! Это мой приказ, как княжны! — Найт зло зарычал и схватил её за кисть правой руки
— Ты думаешь это игра!? Там людей убивают, я не знаю, сколько мятежников во дворце! –
— Я знаю! — зло воскликнула девушка, высвободившись из его хватки. — Я не хочу молить на коленях о пощаде, когда меня найдут, лучше помру, борясь за каждую секунду жизни! — Найт покачал головой «Волчица, точно волчица!» схватил княжну под руку.
— Нужно найти ваших младших братьев! Срочно! — Найт помчался в сторону покоев Артура и Ричарда, схватив княжну под руку. За ними следовали ещё десяток гвардейцев.
Найт был готов дать все возможные обеты, когда не застал мальчиков в их спальне. По комнате рыскали мятежник, который сию же минуту были отправлены к праотцам. Найт застыл на месте, вспоминая, где могли спрятаться Артур и Ричард.
— Они могут быть в Звёздной Башне. — проговорила Каллина. Найт кивнул. Где-то во дворце послышался грохот и крики боя.
— Они ворвались в тронный зал. Проклятье! — прорычал Найт
— Идём в башню, живо! — скомандовал он гвардейцам
***
В тронном зале собралось сотня бойцов-гвардейцев. Сотня стражников и две стони легионеров. Учитывая вельмож и их семьи, что сумели сюда пробиться, боеспособных в зале было суть больше пяти сотен. Женщины и дети в счёт не шли, они уже пряталась в потайных ходах, о которых знал только сам император. Туда же он хотел отправить жену. Хелена, настырная волчица, предала склянки с ядом фрейлине, что спряталась в тайном зале, за троном, наказав ей:
— Если всё будет потеряно. Сделай так, чтобы они не достались врагу. -
Император уже понял, что им просто-напросто не хватило времени. Пэтрот просёк его ход. Уильям до боли стиснул зубы и сжал рукоять своего клинка, что носил имя «Ярость» Он восседал на троне, затачивая алмазной пылью свой двуручный эспадон из адамантитовой стали. Лезвие было широким, светло-серого отблеска, гарда исполнена в виде полумесяца, двуручная рукоять, обрамлённая золотом и эфес, сделанный в виде оскалившейся морды волка.
Бойцы сдерживали натиск мятежников, что таранили дверь. Хелена не ушла. Как бы он зло с ней не говорил, они стояла на своём, готовься биться до последнего, умирать, до последней капли крови. Она вооружилась ясеневым луком и добротным колчаном стрел. Ульям и Лайан были облачены в свои позолоченные доспехи с красными плащами.
Хелена смотрела на сына, подмечая, как же он похож на своего отца. Грустно улыбнувшись, она вложила стрелу в тетиву, когда ворота тронного зала стали трещать как щепки. Солдаты навострили мечи и копья. Лайан обнажил клинок, встав в боевую стойку, подобно орлу, что будет бить с высоты. Мятежники ворвались в тронный зал. Их было четыре сотни.
Предатели и верные короне рубили друг друга на смерть. Рубили остервенело и жестоко. Не жалея ни себя, ни врага, мятежник ворвались в тронный зал. Лязг стали о сталь звенел, содрогая стены и колонны. Крики рвали перепонки ушей, кровь и тела заполняли зал. Лайан всегда мечтал побывать в бою, он часто пел себе под нос старую песню: «Рубились, бились, в раскатном крике» Да только вот ничего общего с той песней и его фантазиями, этот бой не имел. Кровь, страх, стоны, смерть, всё это заставляло Лайана забыть о глупых мечтах. Он бил, сам не осознавая, что лишает человека жизни. Он убивал предателей, этим всё и сказано. Но, когда мятежный Истон-дар падал замертво под его ударами, Лайан чувствовал прилив сил. Вместе с этим и странное, пугающее чувство того, что он теряет контроль над собой. Он рвался в гущу противников, рубил, колол, резал, пуская в ход даже не честно удары. Голос в голове твердил ему: «Ещё! Ещё! Крови! Крови! Пусти предателю кровь!» И он повиновался ему.
Уильям видел главу предательского дома. Оделиана Истон-Дара. Слишком юного, вспыльчивого и нетерпеливого. Прозвучал боевой рог. Оделиан решил устроить представление. Уильям был только рад. Истон Дары сковали стену щитов, отступив к лестнице. Бойцы императора последовали х примеру и отступили к трону, оттаскивая раненых. Впереди двух отрядов стояли их предводители.
- Ну что, Оделиан, пришёл устраивать переворот? Как понимаю, Пэтрот решил послать своего верного пса? Что же великий предатель не явиться сам, а он же ведь наблюдает из тени, верно? — Уильям злобно посмеялся, оскалившись, словно бешеный бирюк. Оделиан не подав виду, что смутился. Он гордо ударил себя в грудь.
— Ну что ты так груб, мой господин? Ты сам привел себя и страну в эту ситуацию! Как только ты ступил на престол, мой отец чётко сказал, что страна катиться в драконью пасть! Поверь мне, даже если ты убьёшь меня, Пэтрот придёт и уничтожит тебя и твою семью. Сейчас мои солдаты убивают твои младших сыновей, наверняка насилуют твою дочку и баб СтоннКасселов! Тебе хотелось мира? Слышал пословицу: Благими намереньями, вымощена дорога во Врата Харды? Тебе хотелось мира, но ты привёл страну в упадок! Сколько людей погибло, чтобы ты пировал? Ты, именно ты уничтожил то, что строилось нашими дедами и отцами! Мало будет убить тебя и всех твоих отпрысков! Знай, Уильям Кон-Итьен, сегодня мы будем спать на костях старого. прогнившего Кинхарта, а завтра парировать на твоих! — Оделиан обнажил клинок и постучал его лезвием об щит
— Я вызываю тебя на дуэль! Если я умру, мои люди сдадутся, если умрёшь ты, твои люди сдадутся! Иначе, все, кто присутствуют здесь, умрут страшной смерть!
— Я принимаю твой вызов. — незамедлительно ответил Уильям. Хелене подскочила к мужу с мольбой.
— Не смей! Ты не должен так подвергать себя такой опасности, поставь кого-нибудь другого! Молю! — в разговор вмешался Лайан
— Отец, позволь мне убить предателя… -
— Негоже государю прятаться за своими людьми. Я люблю вас, обоих. — Уильям поцеловал жену. Затем он обратился к сыну, уже шёпотом
— Если я умру, сделай всё, что закончить эту проклятую войну. — Лайан зарычал, глухо, словно бешенный, он отступил назад, уводя за собой мать.
— Покончим с этим! — воскликнул Уильям, бросаясь на врага.
Вооружённый цепной булавой и каплевидным щитом, Оделиан принял удар эспадона на щит, с изображением дома Истон-Даров. Щит, истыканный стрелами. «Ярость» пробил защиту Оделиана, но лезвие застрял в щите. Мятежный Истон-Дар подгадал момент, раскрутил булаву, что была сделана из стальной рукояти, и трёх шипастых шаров, на стальной цепи. Раскрутив дробящие оружие, Оделиан намеривался размозжить голову императора. Уильям нырнул вниз и приложив усилие выдернул меч из щита. Резко рванув в сторону, он выкрикнул
— Ты за этим пришёл сюда!? Так бей! — Оделиана провёл горизонтальный удар. Император подставил лезвия меча под траекторию атаки. Цепь булавы закрутилась вокруг лезвия эспадона. Уильям притянул противника к себе и отвесил ему размашистый удар кулаком. Оделиан дёрнул булаву к себе, император вновь притянул его к себе, на этот раз, повалив на мокрый от крови пол. Выдернув свой клинок из цепи булавы, Уильям дал противнику шанс на честную драку. Оделиан быстро поднялся. Взяв инициативу, он вновь раскрутил булаву, ударив сначала снизу вверх, а затем в обратной траектории. Уильяму осталось лишь оступаться назад.
В очередной раз, ударив горизонтально, Оделиан вывернулся из захвата и ударил кромкой щита, прямо в бок императора, менее защищенный часть его доспехов. Ему даже удалось развить успех. Сбитое дыханье противника сыграло ему на руку. Шатаясь, император пропустил удар булавы по голове. Остроконечный шлем был пробит. Из-под подшлемника хлынула кровь. Оделиан победно замелялся, за ним, победно закричали его люди.
Боги, каким медленным он стал. Ульям чувствовал дикую боль. Оделиан решил увеличить его страдания. Как только он выдернул шипастый шар своего булавы из его шлема, Ульям простонал. Он хотел кричать, прокалить, вопить, но сил уже не было. Казалось, что клинок стал предательски медленным. Взяв его двумя руками, Ульям наотмашь, молясь всем богам, ударил. Почувствовав импульс, и кое-как услышав победный крик его людей, Уильям выпрямился, сидя на коленях. На его лицо хлынула горячая кровь. Правый глаз ничего не видел. Лишь левый, да и то мутно, различил, как тело мятежника, падает на пол тронного зала, о шлем, и голова в нём, покатились. Мятежники дрогнули, пусть даже и в меньшинстве, Лайан повел живых гвардейцев и легионеров гнать врага из берлоги льва.
Император Кровогорья, сюзерен Джейстена, Сайн-Ктора и Уэйстека, правитель Кинхарта, Уильям Кон-Итьен Первый этого имени, больше ничего не слышал. Кроме одного. Как когда-то давно он слышал, как пять медленных и протяжных ударов, оглашали смерть его отца. Так и сейчас, он слышал эти пять ударов колокола, который заканчивали его жизнь…
Глава 17. Серебряные листья
Путешествие ватаги заняло пять дней. Всё же, хороша пословица: «Лошадь узнают в езде, человека в общении» За то недолгое время, что Айдан знает близнецов Мейстландов, он достаточно понял, чтобы определить их лучшие и худшие стороны. Тот же самый Терон, часто был вспыльчив и агрессивен одно время, в другое, он — душа компании, что играет на флейте и травит бородатые анекдоты на пару с Дорианом. Корр, вообще мочалив, и первым заводил разговор очень редко, часто, Айдану приходилось самому находить темы для бесед, а уж если Корр в чем-то разбирался, так за разговор на эту тему, уходило добротное количество времени. Складывалось такое чувство, что у Терона и Корр друзей было не очень то и много. Они сами помогали себе, даже казалось, что им самим приходилось воспитывать друг друга, всячески поддерживая и подтрунивая друг друга, практически постоянно. Капрал уже привык к близнецам и не скрывал того, что считает хорошими друзьями. Они в свою очередь, хоть и не всегда, поддерживали этот настрой.
Говоря об Аэйри, эльфийская девушка была скрытна в своих мотивах и действиях. Она всегда рассказывала о себе в двух словах, ненароком боясь разболтать чего лишнего. Она всегда оглядывалась, задумывалась, уходила в себя, и вообще казалось странной. Однако, она была добрая, душой и сердцем, милая и даже заботливой, в какой-то степени. Как Айдан уже и думал, ворошить её шкафные скелеты он не будет, если только она сама не вытащит его на показ, как это делал Терон, постоянно упрекая эльфов в смерти старшего брата и сестры. Между этими двумя назревал конфликт, а поэтому капрал подбирал всячески аргументы, на случай того, если случиться открытое столкновение.
С Дорианом всё было в разы легче! Это гном был прост, добр и честен во всех отношениях. Что ещё можно было сказать? Помимо того, что в каждой ситуации он высказывал своё мнение, так ебу было необходимо оспаривать чужое мнение, с доказательством того, что его план лучше во всевозможных аспектах. Почему-то Айдану на ум приходили легенды о древних героях, что так же собирали отряды и творили великие подвиги. Чем-то, их «ватага» и вправду напоминала «отряд героев»
***
Ветки в костре приятно потрескивали. Огонь отдавал тепло земле и стенам отвесной скалы, под которой они заночевали. Капрал подбросил ещё пару палок, поддерживая тепло костерка, чтобы его ватага не замёрзла. Ночь в это лесу выдалась холодной. Вдалеке, сквозь лиги лесного массива раздавался волчий вой. Легионер невольно посмотрел на изображение волка на своём щите. Ухмыльнувшись, он подтащил к себе клинок. Так он чувствовал себя в безопасности, хотя, это было относительно. Спать в лесу он никогда не привыкнет. Физически выспятся можно хоть на песке даргонской пустыни, но на душе легче от этого не станет. Только сон в теплой и мягкой кровати, зная, что в гости не заявиться ни какой зверь, даст настоящий отдых. Здесь же, чувствуя, как тени рыщут, перебегая от дерева к дереву, выспаться не представлялось возможным. Может быть, это смахивало на паранойю, Айдан этого не отрицал.
Терон и Корр спали, завалившись спина к спине. Если Корр ещё спал спокойно, редко переворачиваясь на другой бок, то Терон ворочился и храпел громче дракона. Дориану под отвесной скалой было приятнее всего, наверняка она напоминала ему о родных каменных стена Трехградия. Гном изредка рычал во сне, дергая головой из стороны в сторону, затем он замолкал, вновь напевая одну из своих гномьих песенок. Спал он в сидячем положении, удерживая в руках свою секиру, облокотившись на стенку скалы. Тепло от костра отражалось от отвесной скалы, поэтому здесь было достаточно тепло. В очередной раз рыкнув, Дориан укутался в свой плащ. Не спали только двое. Аэйри, которая явно чувствовала себя некомфортно и Айдан, который первым заступил в дозор. Легионер вообще не планировал кого-либо будить, он не хотел вновь видеть необъяснимые кошмары, из-за которых просыпался по ночам, в холодном поту, поэтому планировал всю ночь просидеть у костра, спать ему сейчас не хотелось, причём абсолютно.
Как же приятно было сжигать всяческой хвороста в костре. Огонь — вещь прекрасная и опасная. Подкидывая ветки побольше, Айдан с наслаждением смотрел, как они дымятся, становится чёрными, превращаясь в угли и серо-красную от жара залу. Треск хвороста грел душу, холод ночи потихоньку отступал, заставляя тело и разум хоть на немного да расслабиться. Ночные сверчки летали у костра, кузнечики прыгали то тут, то там.
Самым смешным, в первые часы дозора, был приход белки. Животное с рыжим окрасом, пушистой шерсткой, большим хвостом и любопытными глазами пошуршала по рюкзаку Терона, в поисках еды. Ничего не найдя, белка уставилась на Айдана, подёргав ушками, она посмотрела на него своими глазками. На ум Айдану пришло только одно. Белка так пыталась сказать: «У вас что, совсем пожрать нету? Может вам орехов лесных принести?» глухо посмеявшись с собственной шутки, Айдан достал из рюкзака пару опят, что нашёл ещё прошлым днём и отдал их белке. Животное ещё посидело у костра, а когда съело грибы, благодарно умчалось обратно в лес. Помешав угли костра, Айдан вновь укутался в плащ. Эльфийская девушка села, скрестив ноги, и стала греть руки у костра. Она глянула на Айдана своими чёрными глазами. Легионер улыбнулся, подбрасывая палки в костёр. Так они и молчали. Айдан вновь достал из-под доспеха амулет Сейны. Почему-то, он вспомнил песню Лары, которую слышал так давно
— Там, за туманами, я буду тебя ждать.
Фонарь зажгу, и стану путеводною звездою.
Ты на свет иди, и с тропки не сверни, моё слово помяни,
А коль ты свернёшь, назад дороги не найдёшь.
Там, в горах, спит дракон. Не лезь ты на рожон.
Злато в той горе, жарким пламенем объято.
Оставь, залу глупца, а сам беги, дракон не спит.
Беги, беги, прячься ты скорей, там, в горе, дракон сжигал людей.
Там, за туманами, я буду тебя ждать.
Фонарь зажгу, и стану путеводною звездою.
Ты на свет иди, и с тропки не сверни, моё слово помяни,
А коль ты свернёшь, назад дороги не найдёшь.
Ну, зачем, родной, в солдаты ты идёшь?
Обойдутся без тебя, ты же пропадешь!
Горькую хлебнёшь, моё сердце украдёшь.
Не ходи родной, не вернёшься же домой.
Там, за туманами, я буду тебя ждать.
Фонарь зажгу, и стану путеводною звездою.
Ты на свет иди, и с тропки не сверни, моё слово помяни,
А коль ты свернёшь, назад дороги не найдёшь.
Кровушка твоя, на поле пролилась. Ой, да пролилась.
Слёзы горькие я лью, не вернулся ты родной,
Остался ты в чужом краю, мой родной.
Ты мне соврал, Смерть ты в жены взял.
— Красивая песня — проговорила Аэйри. Айдан ухмыльнулся, он не думал, что будет петь достаточно громко. Эльфийка подвинулась и ловко села рядом с ним, положив голову на плечо Айдану, как бы невзначай прижимаясь к нему.
— В детстве, мама мне всегда пела. Она была менестрелем. Я всегда ходила на её выступления в Ангвире. —
мечтательно затянула она, помотав головой. Айдан потянулся и левой рукой приобнял девушку. Она улыбнулась и ещё сильнее прижалась к парню. Айдан вдохнул запах её приятных и нежных чёрных волос. Сердце забилось быстрее, а в голову полезли всякого плана мысли.
— Мама часто напевала её своим пациентам, что приходили к ней, мне на ночь. Она была прекрасной лекаркой. Только от одной её песни, всякая боль сходила на нет. — грустно и тихо сказал Айдан.
— Хорошая ночь, правда? — ласково спросила она
— Прекрасная — ответил Айдан, мешая угли в костре. Искры, в жарком танце, вознеслись к небу, когда он подкинул ещё палок в костёр.
— Скажи, что ты думаешь, о Тероне? — брови Айдана немедленно вскочили к верху, однако он моментально ответил
— Хороший парень. Назойливый, надоедливый, но хороший. — девушка невольно ухмыльнулась
— Он очень странно на меня смотрит. Пытается быть нежным и добрым, в тоже время он груб и невыносим. — эльфийка прикрыла глаза и зевнула
— Так бывает, когда человек влюбиться. — ответил Айдан
— Он? В меня? Ты же шутишь? Он относиться к моему народу, как к врагу. –
— Один эльфийской мародёр убил его брата и сестру. Его отношение не удивительно. — девушка отпрянула от Айдана, сев чуть в стороне от него, так, чтобы они могли смотреть друг на друга
— Но ведь в этом не виноват весь мой народ, а жалкий ублюдок, что опозорит его. Почему, я чувствую, будто он ненавидит меня? — Аэйри заплела волосы в тугую косу, покусывая нижнюю губу, кидая в сторону храпящего Терон косые взгляды. Айдан погрел ладони у костра, потёр ими лицо, чтобы сбить сонное желание и ответил
— Никогда не слышала поговорку? Тот, кто замышляет месть, растравляет свои раны, которые иначе уже давно бы исцелились и зажили. По себе знаю, месть ведёт за собой смерть и удовлетворения она не приносит. Остаётся только пропасть, бездна, которую не заполнить. — эльфийка наклонила голову чуть в бок, оценивающе осматривая Айдана
— Ты про тех людей, которых убил в Карден-Холле? — Айдан хмуро кивнул, вспоминаю ту резню, которую учудил. Размяв затёкшую шею, он продолжил
- Обдумай, взвесь все за и против. Если так выйдет, что ты к нему неравнодушна, дай ему шанс. –
— Я?! Неравнодушна к нему?! — возмутилась эльфийка, переходя на крик. Айдан лишь посмеялся, сам про себя подтверждая свои догадки. Девушка возмущено встала, дернула плечами, направилась в лес. От её возгласа проснулась вся ватага. Терон и Корр выскочили из спальных мешков, хватаюсь за оружие. Дориан метался на месте, выпучив глаза, обеими руками сжав секиру. Заметив отдаляющуюся эльфийку, заспанный Терон спросил
— Чего это она? — Айдан пожал плечам. Все облегченно вздохнули и сели поближе к костру.
— Ещё ночь, боги. На посошок не помешает. — констатировал Терон, достав из рюкзака флягу с горячительным. Корр, в отличии от Дориана, отмахнулся от предложенной Тероном выпивки и принялся работать со ступкой, пестиком и разнообразными травами, что он собирал по дороге. Ор-Махан, Мейстланд и Анкит принялись распивать содержимое фляги.
— Так, капрал, выкладывай, что нам предстоит делать? — начал Терон. Костер, будто поддерживает его, вознося искры к небу.
— Объясню, в общем и целом. Где-то дальше, на лигу другую, в этом лесу, расположился отряд мятежных-разбойных-эльфийских мародёров. Зовут они себя «Серебряные листья» Несколько разведчиков донесли, у них большой лагерь, с пленными и бойцов тоже много, как сказал капитан, народу у них столько, что они могут устроить партизанский рейд. Наша с вами задача проста. Будем вести себя как те же самые партизаны. Исполняйте мои приказы, действовать будем по обстоятельствам, ясно?-
Все трое покорно кивнул. Корр без особого интереса продолжил что-то готовить с помощью ступки и пестика, Дориан поставил котелок на огонь, а вот на лицо Терона тронула странная ухмылка.
— Терон, Корр. — близнецы подняли на Айдана свой взор
— Если так выйдет, что среди мародёров будет тот, кто повинен в смерти ваших брата и сестры… Вы должны дать мне слово, что не будете нести сломя голову, лишь бы убить его. Так или иначе, время для мести мы вам выделим. Но подставлять других под угрозу, у вас прав нет. — близнецы перегнулись. Корр заметно напрягся, было видно, как он стиснул зубы и нахмурился. Костер был подтверждением его гнева, потому что ранее подкинутый хворост, вспыхнул, поднимая жар и искры. Терон возмутился, его правая бровь поднялась, выражения лица стало недовольным, а карие глаза стали поистине злыми. Айдан невольно сжал рукоять лежащего рядом клинка. Дориан это заметил, а потом буркнул что-то невнятное Айдану, намекая на то, что обстановку не стоит горячить. Парень согласился, расслабляя хватку на рукоять и выругался за столь дурацкий и необдуманный жест.
Терон и Корр на этот раз смотрели прямо на Айдана. Капрал не отрывал взгляд от близнецов, хмурясь и напрягаясь ещё больше. Драться он с ними не хотел, так как считал своими друзьями. Конечно, дружеский мордобой — вещь святая, но в данной ситуации, близнецы намеренно будут бить в полную силу, желая причинить боль. Как то Корр рассказал ему о технике медитации и успокоения, которая называлась: «лёд и пламя»
Корр объяснял её основу просто. Отбросить все мысли и домыслы. Остаться с пустотой наедине, пройти сквозь пламя, что огненной бурей живет в тебе, и дойти до самого центра холодной вьюги. Таким вот способом, необходимо было найти связующую точку равновесия и балансировать, ото льда к пламени и наоборот. Сейчас, он глубоко вдохнул, представляя, как перед его лицом бушует огонь, а за спиной воет вьюга. Не сказать, что это действовало моментально, но взгляд первыми отвели близнецы. Слово взял Терон:
— Хорошо, наобум беспределить не будем. Даю слово. — Корр поддержал брата
— Мы с братцем переговорим. Пошли Корр. — Терон махом поднялся с места. За ним, более медленно поднялся Корр. Ушли они на десяток метров от костра, спрятавшись за березой.
— Чай будешь? — спросил Дориан, толкая Айдана в плечо. Капрал кивнул, подсаживаясь к костру ближе
***
Девушка улеглась на землю, зарылась в опавшую и приятно покалывающую листву. Звёздного неба не видать, от чего девушка расстроилась ещё пуще. Она не знала, что думать о Тероне Мейстланде. То он был добор и весел, извинился, шутил, был благороден и учтив по отношению к ней, то становился совсем другим. Злым, надоедливым, приставучем, что не скажи, так он огрызнётся или как-то оскорбит, считая, что всё нормально и так надо.
Эльфийка в этих делах не смыслила. Век людей короток, они бояться смерти и желают оставить память о себе в своих детях. Век эльфов намного больше. В среднем, эльф живет от сотни, до трёх сотен лет, в среднем, одна эльфийская семья, способна вырастить двух детей. По людским меркам, Аэйри была уже взрослой женщиной, по эльфийским — только вошла в совершеннолетие.
За свои семьдесят лет, она многое повидала, однако, так уж вышло, что любви не знала вовсе. Не было того мужчины, в которого она могла беззаветно влюбиться и забыть обо всём. Всё же, эльфы отличались от людей.
Она странно себя чувствовала, она чувствовала, как горят ещё щеки, когда она думает о нём. Как в самых ярких и потайных снах она видит силуэт мужчины, отдалённо напоминающий Терона. Может, она влюбилась?
***
— Он не договаривает. — твердил Терон, со всей злостью, как можно искуснее жестикулируя руками. Корр оперся об ствол сосны, скрестив руки на груди
— И? Может он просто предположил. Ты сам ему рассказывал об Энри и Рене. — Терон закипел от ярости и перешёл на более громкий тон
- Корр, как ты не понимаешь, а?! Это шанс, шанс убить этого одноглазого, остроухого ублюдка, что лишил их жизни! Я не хочу, чтобы они оставались неотомщёнными, пойми ты, наконец! –
— Я понимаю, Терон. Но и ты должен понять, что так вот, нельзя. Мы с тобой — рядовые, мы не должны ослушиваться приказа. Я тоже хочу видеть, как горит этот ублюдок, но его там может не быть. У нас нет высокого чина за благородное происхождение, ослушаемся, и нас пустят под трибунал. — Корр пытался достучаться до брата, но смотря на его безумные глаза, он с каждой секундой готовился к самому худшему.
— Какой ты правильный, аж противно! Где было твое благородство, когда ты по борделям шаталч. — Корр до боли сжал кулаки и глухо зарычал
— Не тебе меня попрекать, ясно? После смерти Энри и Рены, у тебя одно на уме. Как бы матери с отцом насолить. Всё делал, чтобы мы оба попали под указку! Ты хотя бы думал, что об этой треклятой мести можно забыть и жить дальше? —
— Я живу мыслями о мести. Для меня больше ничего нету. Я пытался забыть, но каждый раз вижу их окровавленные лица во снах! Я же твой брат, ты что, не можешь меня поддержать?! — Терон подошёл к Корр в плотную, тяжело и часто дыша
— Конечно, тебе всегда было на всё плевать. Как не подойдёшь, ты вечно пьян. Вечно орёшь, что тебе все всё должны. А меня ты поддержал? Когда меня выпнули из академии? — Корр смотрел на брата, не отводя глаз. Плевать ему было, на какие-то там техники, причём абсолютно.
— Ты не исправимый эгоист, Терон. — прорычал Корр. Ответ последовал незамедлительно
— Кто бы говорил, Корреалеан! Думаешь, мне было сладко, пока ты в академии за юбками чародеек бегал? Прости! Не меня выпнули, за то, что я хочу быть первее всех, даже там, где ни хрена не смыслю! И ни я принимал экстракт горьких трав, каждую удобную минуту, улетая с очередного прихода! Ты вечно хвастался своими магическими способностями, копни глубже, так начинается: «Я всегда один. Единственный друг — брат. Бла-бла!» Ты — слабак, Корр. И признать этого ты не можешь! -
— Сука ты. Редкостная сука. — не выдержал Корр
— Пошёл ты, Терон. — Корр сплюну в сторону и ушёл обратно к костру. Терон остался один, понимая, что перегнул палку. Корр шёл быстро и Терон не успел сказать ни слова, как он уже сидел у костра. Едкий и поганый осадок остался на его душе и сейчас он чувствовал себя неимоверно хреново. Грязно выругавшись, себе под нос, он остался стоять на месте, злой и обиженный сам на себя. Звёзды ночного неба закрывали серые облака. Терон сплюнул в сторону. За дерево стояла Аэйри. Она поняла, что он её заметил, поэтому вышла, спокойно и непринужденно
— Ты подслушивала? — резко спросил он. Девушка фыркнула, но ответила
— Случайно вышло, я не хотела. — она скрестила руки на груди и спросила
— Чего это вы? –
— У Анкита спроси — огрызнулся Терон. Девушка демонстративно развернулась и пошла к костру. Теперь Терон чувствовал себя ещё хуже. «Да, я конечно не сука, я — редкостный кабель»
***
Следующие два дня прошли в молчании. Дело шло к вечеру, солнце спряталось за кроны деревьев и теперь в лесу стало довольно темно, поэтому, отряд держался как можно ближе друг к другу. Проходя по хвойному лесу, ватага попала под дождь, однако, это было не первостепенной проблемой. Возглавляющий цепочку Айдан поднял вверх кулак. Ватага застыла позади него, Терон и Аэйри потянулись к стрелам и своему дальнобойному оружию, Корр насторожился, шепча очередную магическую формулу себе под нос. Дориан разгоряченно стал крутить в руках секиру. Легионер прищурился, вдалеке были видны подобия больших гнезд и отвесных мостов, установленных на деревьях, на которых виднелись силуэты стрелков, что смешивались с хвойной листвой деревьев. Айдан насчитал три десятка. Пока что, их не видели, это могло сыграть им на руку. Повернувшись к ватаге, Айдан дал указ пригнуться как можно ниже.
Сквозь моросявый дождь невозможно было видеть дальше, чем на два метра. Земля под ногами намокла, грязь размылась, и приходилось действовать по обстоятельствам. Члены ватаги растянулись на расстояние двух-трёх метров друг от друга, двигалась они гуськом, молясь, чтобы всё обошлось. Терон собирался шагнуть вперед, Аэйри шикнула, показывая в сторону Айдана. Мейстланд кое-как различил силуэт капрала, что застыл на месте, вновь подняв кулак. Чуть дальше прошли Корр и Дориан. Гном неаккуратно шагнул в лужу и что-то ели различимо под звуком дождя щёлкнуло. Ор-Махан застыл как вкопанный. Корр сделал шаг назад, щёлкнуло ещё раз. Дождь усиливался. Терон хотел скользнуть к брату, но Аэйри шикнула, придерживая его за руку. Во тьме и моросявом дожде он еле различал её лицо, которое явно выражало недовольство.
— Проклятье — прошипел Айдан, когда Дориан дёрнулся.
В бытность свою рекрутом, Айдан слышал историю от одного легионера-ветерана, отряд которого попал в эльфийскую засаду. Когда один легионер шагнул и перегнул развязку, оглушительно засвистели стрелы, что оповещали стрелков-эльфов, которые сидели в засаде на деревьях. Так и сейчас, когда гном дернулся, от озноба, он ненароком задействовал растяжку, которая в свою очередь задействовала своеобразную систему оповещения, сделанную эльфийскими руками.
В ответ на свит поющих стрел, с вершин деревьев послышался насмешливый крик:
— Ещё одни дураки вознамерились пройти через земли Серебряных Листьев! Стреляй по ним! Я вижу их силуэты во тьме! –
— Врассыпную! — прорычал Айдан, бросаясь в сторону, как только он встал в полный рост и рванул в сторону, на его место, с поразительной точностью, прилетел десяток стрел.
«Как они вообще видят впотьмах?» подумал Терон, отскочив в сторону. Стрела просвистела в дюйме от его уха. На пару с Аэйри, они метнулись в левую часть леса. Айдан, Корр и Дориан помчались вправо.
— За ними! — громом, крик прошёлся по лесу.
***
Они мчались сквозь лес сломя голову. На смену моросявому и мелкому дождю пришёл холодный и косой ливень, капли которого были достаточно крупными, чтобы больно бить, попадая на тело. Вдогонку к ливню прибежала и гроза, что оглушительно гремела, молнии которой били сквозь тяжелый дождевые тучи, на несколько секунд ослепительно освещая лес, чтобы через секунду вновь оставить участников погони в кромешном мраке.
Стрелы свистели то ту, то там, крики тех, кто преследовал их, предательски усиливались и приближались. Страх огнём прошёлся по венам, подгоняя Мейстланда и эльфийку. Они бежали, как могли. Ноги то и дело норовили подкосить, но они продолжали бежать сквозь лесной массив, перебирая руками, чтобы хоть как-то ускориться. Очередная ослепительная вспышка, за которой послышался раскат грома. Они не заметили овраг, что расположился впереди, поэтому, когда свет молнии погас, Терон свалился аккурат в овраг, хорошо так приложившись при падении, потеряв сознание. Аэйри повезло больше, она поскользнулась на краю и упала рядом с Тероном, сильно ударившись плечом. Девушка на ощупь подползла к Терону и принялась его трясти, чтобы разбудить. Однако, приближались преследователи, Аэйри прильнула к земле оврага и подтащила к себе Терона, чтобы он не захлебнулся в дождевой воде. Затаив дыхание, она молилась своим богиням, чтобы их не заметили. Преследователи остановились у края оврага
— Ушли? — спросил один
— Пошли за ними, а то командир на головы снесёт. — сказал второй
— Впотьмах мы будем их искать, пока сами не заплутаем, пошли назад. Там ещё троих поймать надо. — предложил третий.
— Наверняка рванули дальше в лес. Забудьте, там волков и медведей уйма. Пусть лес станет им могилой. — ответил четвертый. Ещё несколько минут она не двигалась, боясь выдать себя. В этот момент в себя пришёл Терон, который проснулся. Словно от кошмара. Он задёргался рядом с ней, и эльфийка прижалась к нему всем тело, затыкая рот и шипя. Терон, еле различая её лицо, покорно закивал, успокаиваясь.
***
Жгучая боль пронзила его ногу, в области икры. Корр вскрикнул и рухнул, больно ударившись об мокрую землю всем телом. «Всё же попали» промелькнуло в голове Айдана. На бегу он проскользни по мокрой листве, развернулся и метнулся к Корру. Разгоряченный Дориан уже готовился принять бой с превосходящими силами противника. Очередной удал молнии и раскат грома на несколько секунд осветил лес. Айдан зло прорычал, их преследовало, по крайней мере, пять человек, однако, вдали, виднелось ещё пять силуэтов. Подхватив под плечи Корр, что кое-как ковылял в простеленной ногой, Айдан потащил его вперед. Кряхтя и скрипя зубами, Корр превозмогал боль, старясь не замедлять Айдана. Капрал, в свою очередь, подхватил его так, чтобы тащить мага на спине. Затем он рявкнул Дориану
— Бежим! Живо! — гном раздосадовано сплюнул в сторону и помчался за Айданом. Капрал поражался тому, как этот коренастый воин способен бежать так быстро. Корр вновь вскрикнул, Айдан прикинул, стрела могла оказаться шиловидной, тогда придётся вырезать плоть, если стрела, будет с особым наконечником или тройной, то есть при попадании в плоть раскалываться на три части, может статься так, что икра Корра превратилась в кровавое месиво. Стараясь не думать о худшем, чувствуя, как преследователи приближается, Айдан ускорился.
В очередной момент, когда раскат гром прокатился по лесу, а молния на секунду ослепительно осветила лес, Айдан не заметил корня, что предательски выступал, так незаметно для его ноги. Споткнувшись о корень, Айдан с криком рухнул на землю, почувствовав вес Корра, что навалился на него сверху. Мейстланд незамедлительно отполз, тараторя очередное заклятье.
— Закрой глаза! — прокричал он, отводя руку в сторону преследователей.
Корр воззвал к магии, что наполняло его с головы до пят. Проклятая рана мешала ему, поэтому заклинание не удалось исполнить в полной силе. Когда энергия прошлась по нему, зажигая энергию в крови, Корр прошипел формулу. Из его раскрытой ладони вырвался сгусток света, что пролетел пару метров и взорвался около преследователей, ослепляя и оглушая их на короткий промежуток времени. Старый фокус, который должен знать каждый маг, будь он маг стихий или крови. Айдан и Дориан закрылись руками, как от взрыва. Через пару мгновений, они продолжали бежать, пока не наткнулись на обрыв, резкий склон вниз.
— Стоять! — прокричали позади. Айдан моментально прикрылся щитом. Пока Дориан всячески помогал Корру передвигаться, уйдя чуть вперед, легионер отстал от них буквально на пару шагов, застыв на краю. В щит ударилось пять стрел, за ними ещё пять. Краем глаза Айдан заметил, что Ор-Махана и Мейстланда окружили. Дориан отважно накинулся на неприятеля, рубя и кромсая одного врага за другим, однако, один из них приставил клинок к шее Корра. Заметив это, Дориан оторопел и получил нехилый удар дубиной по макушке. Гном упал на мокрую землю, роняя секиру. Очередная вспышка вновь неприятно ударила по глазам капрала. Из-за этого он пропустил стрелу, что врезалась ему в плечо. Вскрикнув от боли, Айдан потерял равновесие и покатился вниз по склону холмистого леса…
***
Его звали Гал’ок Одноглазый. Среди людей он был известен как головорез и мародёр. Среди эльфов, как поборник Виотэры, головорез, мародёр и предатель. Всё, кроме поборника боги тёмных эльфов, было правдой. Сам не был суеверен и божьего гнева не боялся. Действительно страшным событием, была встреча с королевским грифоном и его наездником, всё остальное, он мог с лёгкостью назвать плёвым делом.
Когда то, он был сыном ремесленника, что жил в Кинхарте. Прилежная семья, отец, два сына и мать. Только, безмятежно всё бывает, только в сказке. Они вели себя честно и обходительно. Они уважали их глупые и пустые обычаи с законы. Долгие годы он рос, терпел побои, расистские оскорбления на стенах дома, грабежи и тому подобную грязь, как же найти мир, если люди ненавидят всех тех, кто хоть как-то отличаются от них? Гал’ок понял, понял, что людей не изменить, отец, мать и даже брат не приняли его идей, но нашлись и сторонники, что мечтали отомстить за годы унижений и притеснений. Дезертиры, беженцы, беглецы, в основном эльфы, всё находили место в его небольшой армии, что хозяйничала в леса, кочую по стране, мстя людям за ненависть, устраивая набеги, грабя деревни и продавая их жителей в рабство. Так и организовались «Серебряные листья»
И, похоже, улов сегодня многообещающий. В палатку Одноглазого привели двух пленных. Рассказали о ходе погони. «Одним человеком меньше, ничего страшного» отмахнулся Гал’ок. Гном, находка интересная и выгодная, а вот маг, его эльф узнал сию минуту, маг в свою очередь, также узнал собеседника. Давно это было, тогда Гал’ок и его спутница отправили на тот свет двух старших потомков Мейстландов, на глазах у младших. Сейчас, на эльфа смотрел более взрослый и разъярённый парень.
— Толи Корр, толи Терон, да? — проговорил Гал’ок. Мейстланд демонстративно плюнул ему под ноги и выкинул проклятие на древнем наречии.
— Тинорор Таешарен, эхар мок-лур! (Гори в объятьях Проклятого) — Гал’ок посмеялся и осмотрел парня с ног до головы. «За него дадут много золота и серебра. Смазливое личико придётся оставить» подумал он, приказывая увести его к другим пленным. Один из его людей обмолвился о беглецах
— Найти их! Наверняка этого его брат, близнецы по одному не ходят. Живо! Найдёте, разрешу попортить пару пленных девок и опустошить бочонок. Не найдёте, продам ваши яйца амункеру! — Серебряные листья вмиг отклонились и принялись исполнять приказ командира
Глава 18. По образу и подобию древних
Месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным.
Резкая боль в сердце заставила Терона пошатнуться, и припасть на колени. До рассвета, по мнению Аэйри, осталось несколько часов. Гроза пошла дальше, оставляя их в тишине, которая прерывалась звуками капель, падающих на лужи. Девушка подбежала к Терону, пытаясь поднять его на ноги. Противный комок встал под ложечку у Мейстланда, в голове, эхом пронёсся крик его брата. Болезненный и истошный крик. Это Терон научил его. Он всегда считал, что не стоит терпеть болевой шок, скрипя зубами. Как-то братья думали о том, что будут делать, если попадут в плен. Терон наказал Корру, кричать, плакать, но не говорить и не делать того, чего от него требуют. Слёзы и крик не слабости, сдаться, предать то, во что верил, предать тех, кого любил — это и есть слабость. Вновь почувствовав боль, что сжигала его изнутри, как раскалённый кинжал входя в плоть и сжигая нервы и мясо, Терон завыл. Припав на четвереньки, он не чувствовал ничего, кроме страданий брата.
«Какой же ты идиот. Идиот! Гори во тьме Цитадели Эдхута, кабель! Зачем? Почему ты не смог сдержать свой грёбанный гнев, почему наорал на брата, почему метнулся в сторону, а не побежало к нему? Даже не смей смахивать всё на приказ Анкита! Это был ты, ты бросил его! ТЫ виноват, он страдает, его пытают, всё из-за тебя!» Он не рыдал навзрыд, слезы сами катились по щекам, в голове послышалось отчаянный крик о помощи: «ТЕРОН!»
Мейстланд не мог отсиживаться здесь, он никого не станет ждать, в этом он был уверен полностью. Аэйри пыталась докричаться до него. Терон со всей злостью и силой прижал девушку к стволу дереву, злобно рыча
— Ты знала? Знала, что твои родичи водятся здесь? — Терон вплотную прижался к ней, сжимая её в своих руках.
— Нет! — воскликнула она от боли. Мейстланд отпустил её и отошёл на несколько шагов назад, пытаясь собраться с мыслям
— Скажи, я что, повинна в смерти твоих родных? — внезапно выдала Аэйри, злобно оскалившись
— Нет — тихо ответил Терон
— Ты меня ненавидишь? — эльфийка не сбавляла напора
— Нет — вновь ответил Терон
— Врешь. Скажи, кто виноват в их смерти? –
— Эльфы — прорычал он
— Врешь! — воскликнула она
— Врешь. Ты винишь меня, каждого эльфа в смерти твоего брата и сестры. Винишь себя, я то прекрасно вижу! Сколько ещё ты будешь так себя вести, а? Сколько раз будешь учтив, а потом переменишься и будешь злиться на весь мир? Эта ненависть сжигает тебя изнутри, хотя бы раз в своей жизни подумай о брате, который может быть в плену, подумай о чужом горе, перестань жалеть себя и винить других, прими действительность, ты не вернёшь Энри и Рену, но если помрёшь, не спасёшь брата! — девушка села рядом с ним. Терон не выдержал и паник, присев на землю и опустив голову вниз.
Во всём и всегда он винил других. С самого детства он учился перекладывать ответственность на других, будь то братья или сестры. Потеряв Энри и Руну, Терон отказывался винить себя, он винил отца, мать, богов, судьбу, всех, кроме себя самого. Это чувство стало его выедать, он ненавидел себя и других, за то, что и вправду не мог принять действительность. Он пытался утопить горе в выпивке и походах в бордели. Только он не понимал, что Корр тоже страдает, что его брат так же не может найти места и уподобляется брату, упиваясь и путешествуя в бордели, чуть ли и не шесть раз в неделю. Терон понимал, что Корр всегда ровнялся на него, только вот, чем старше они становились, тем больше выявлялись различия между близнецами. До недавнего времени, Терон и Корр редко собирались вместе, как в детстве. Родившийся на семь минут раньше, Терон всегда считал, что он должен быть защитником и наставником для Корра. «Хреновый из меня наставник и защитник»
— Ты права. Я законченный эгоист и сволочь. Когда Корру нужна была помощь, я всячески отмахивался и старался отвадить его, чтобы он мне не надоедал. Я ненавидел отца, мать, сестру, всех, потому что, потому что не мог принять, того, что не смог спасти Энри и Рену. Но Корра я могу спасти и сделаю это любой ценой. — Аэйри положила руку на его плечо. Терон коснулся её руки и вздохнул, поднимаясь с земли
— Поможешь? — вымолвил он, протягивая ей руку. Девушка улыбнулась, кивнула и приняла руку
— Для начала, нужно найти Айдана и Дориана. — предложила она
- А если они в плену? — спросил он
— Тогда, для начала, проведём разведку. — Терон довольно кивнул.
***
«Вставай»
Прозвучал знакомый и нежный голос во тьме. Айдан ухватился за него. Он шёл на зов, осознавая лишь то, что он может идти.
«Уже хорошо, сынок.»
Этот голос был строгий и грубый, однако, всё такой же родной. Тьма сменилась густым туманом, он вновь видел пристань, такую же чёрную водяную гладь, густой туман и едкий запах гари. На краю стояла женщина, держа в руках ребёнка, он был в шаге от неё. Айдан потянул руку, дотронулся до её плеча. Женщина развернулась, и он не узнал её лица и взгляда, однако, что-то связывало их, что-то необъяснимое. Женщина полностью развернулась к нему и нежно прошептала
— Вставай –
Айдан проснулся. Было темно, но не настолько, что бы он не мог различить окружающий его лес. Левое плечо отдалось ноющей болью, и легионер глухо простонал, пытаясь подняться. Перевернувшись на спину, он кое-как смог отползти, облегчённо вздохнув, он облокотился о ствол дерева. Меча и щита при нём не было, только верный охотничий нож. Айдан бегло осмотрел себя. Прибывал он в скверном состоянии Поломано несколько ребёр, ушиблена спина. Стрела оказалась шиловидной и застряла в теле. Благо доспех не дал стреле войти глубже. Грязно выругавшись, Айдан принялся доставать из рюкзака бинты и флягу со спиртом.
Осмотревшись и удостоверившись, что он находится один, превозмогая боль, он помыл руки, обломил стрелу, медленно стянул с себя кирасу, вместе с рубахой и принялся вытаскивать стрелу. Проталкивать её вперед не было смысла, по всей видимости, наконечник упирался в сухожилие или кость. Резко вытаскивать её, означало подписать себе смертный приговор и умереть от потери крови, драться и двигаться с инородной штукой в теле, что может продвинуться дальше и оставить его калекой тоже не вариант. Оставалось действовать как самоучка. Закусив палку, Айдан облил рану спиртом и застонал от жгучей боли. Затем, он медленно надрезал рану в четырех местах, так, чтобы расширить её и вытащить стрелу без резких движений. Кровь блестела на лезвии ножа, запах крови ударил Айдану в нос, но он продолжал операцию. Он часто задышал, понимая, что скоро перешагнёт болевой порог и скорее всего, скончается от болевого шока или потери крови. Утихомирившись, Айдан раздвинул рану в местах надреза. Плоть заныла, а разум закричал, но Айдан продолжал. Раздвинув рану одной рукой, Айдан принялся вытаскивать стрелу, медленно и осторожно. Ухватившись за часть древко, и потянув его, Айдан застонал и завыл, до боли сжимая деревяшку во рту, чтобы не закричать. Кровь лилась по его руки, стекая на мокрую от дождя землю. В висках застучало, уши заложило, а в глазах потемнело. Приложив усилие и терпение, Айдан вытащил наконечник стрелы, отбросил его в трону и принялся промывать рану спиритом, моля всех богов, чтобы он не подхватил заражение крови.
Перебинтовав рану и обмундировавшись, Айдан прикинул, что до рассвета оставалось несколько часов. Сейчас он находился в низу склона, удивившись, как он вообще не свернул себе шею, капрал понял, что лагерь Серебряных Листьев находиться совсем рядом. Корр и Дориан в плену, Аэйри и Терон, возможно удрали и если скрылись, скорее всего, думают, как проникнуть в лагерь.
— Ничего, я вам устрою партизанские войны Альвевы Пятой! — прошипел Айдан, медленно поднимаясь по склону вверх.
***
Раскаленное лезвие кинжала не смогло повторно коснуться его худого и бледноватого тела. Пусть он был в плену, руки его завязаны, а сам он оголён по пояс, Корр продолжал накладывать на себя защитные чары. Если пытки продолжаться несколько часов, она просто не сможет поддерживать защитные обереги и потеряет сознание. «Главное кричать, кричать громко и истошно» такими словами он себя успокаивал. Пока его магия не иссякла, он сможет терпеть любую боль. Одноглазый эльф смутился. Положив кинжал в сторону, он принялся работать по старинке, нанося удары по рёбрам пленника, так, чтобы сбить ему дыхание. Корр терпел, кричал, выл, стонал, слезы лились по его щекам, но он продолжал терпеть. Затем, поняв, что так ничего не добьёшься, он положил кинжал в сторону, вытер руки серой тряпкой и велел своим стражам снять пленника с подвески и усадить его на соседний стул, не развязывая пут.
Гал’ок повертел серебряное кольцо с изображением грифона в руках и хмыкнул, выражая свои смешанные чувства.
— Где твой братец? Хм, Мейстланд? Сколько вас было? И почему при тебе кольцо, явно не соответствующее твоему роду, ты сокол, но ни как не грифон. — Корр злобно прорычал
— Будь уверен, эти путы развяжутся и тогда, гореть тебе синим пламенем –
Эльф размял кулаки, шею, выпрямил спину и сейчас выглядел как аристократ, который вовсе не пытал пленного пару минут назад.
— Пока в тебе есть энергетический запас, пытать тебя, бесполезно. Посидишь в клетке с самыми буйными, поглодаешь, и тогда поговорим. Но, вот, что я скажу тебе сейчас. Твоя смерть мне ничего не даст, за тебя, от твоего августейшего папаши, я получу деньги, на который смогу снабдить свою армию, что бы отсоединить Ангвир и Иронал от власти империи. Я сдержу слово, отдам тебя и твоего братца близнеца за хороший куш. Вы станете прочной того, что империя застучит по швам. Увести его. — Корра одели и вывели из шатра. «День обещает быть веселым» думал эльф, рассматривая кольцо-грифон. В шатёр, как всегда, без разрешения, без церемоний, вошла она.
Стройная, статная, грациозная и прелестно-опасная. Её звали Сиула. Как и все эльфы, она была золотокожа, волосы её были шелковисты и светлы, а глаза имели тёмный оттенок. Сиула, кокетливой походкой от бедра, обошла вокруг любовника один круг и затем села на его колени. Она любила резкий контраст и знала толк в наслаждениях и убийствах.
— Я видела, кого сегодня поймали. Неужели это братец тех молодых лорда и леди, которых мы отправили на покой? — эльф кивнул. Женщина заливисто улыбнулась и поцеловала его, словно благодарность за подарок
— Ты не забудь, у него есть брат близнец. Для них, пять лет долгий срок, для нас сущий пустяк, но он помнит меня, а значит, где-то неподалёку гуляет его братец, за близнецов мы выручим солидный куш… -
— А затем пришьём их? — ласково спросила она. Он в ответ лишь кивнул.
***
Проникнуть в лагерь Серебряных Листьев оказалось не такой простой задачей, как казалось Айдану. Вспомнив все наставления учителей и легионеров-старожилов, капрал принялся пробираться в лагерь, откуда доносился шум жизни. «С раной не поползешь» это он уже понял, поэтому передвигался гуськом и перебежками, заставая и затаивая дыхание за стволами деревьев, когда дозорный проходили по мостам и ближайшей территории. Сквозь лесную чащу виднелись огонь, шатры и клетки. Айдан взглянул наверх, по отвесным мостам шагали патрульные с факелами. Пока что его не заметили. Это был успех. Капрал не считал себя мастером скрытности, единственная аксиома лазутчиков, что он знал, гласила: «Держись теней» Айдан следовал её безукоризненно, не высовываясь на свет. Приготовив нож, Айдан выждал и подкрался к дозорному, он выполнил рывок, резко закрыл рот противнику и приготовился ударить. Эльф задергался, пытаюсь сбросить противника, он ударил набросившегося на него Айдана локтем в бок. Будь капрал чуть слабее, он отпустил бы его и выдал себя. Но Айдан сдержал порыв боли, так как его в легионе учили двум трём вещам. Убивать. Терпеть боль. Исполнять приказ. Серебряный лист удобно выгнул глотку и Айдан в момент перерезал её. Пока у него было время, он спрятал тело эльфа и присвоил его короткий клинок.
Затем, Айдан шёл в тенях, прячась за шатрами, бочками и ящиками. Он был поражен тем, как Серебряные Листья здесь обжились. Огромные шатры и палатки из зеленой ткани, ящики и бочки с припасами и оружием. Однако, сюрпризом для него стали клетки, в которых держали людей. Айдан насчитал несколько сотен мужчин, женщин, стариков и детей. Пока больших патрулей по фронту не наблюдалось, поэтому Айдан метнулся к клеткам, пленные моментально зашумели, как только завидели человека в доспехах красного легиона. Капрал жестом приказал им молчать и спрятался за бочкой, когда к клеткам подбежали три надзирателей.
Капрал заметил, что экипировка у них было добротная. Тёплые плащи тёмного цвета крепились к стёганным камзолам серебряной брошью в виде листа клёна. Сапоги на крепкой шнуровке и добротные штаны. Всё говорил о том, что их командир не скупиться на своих людях. Прокрутив в руках нож, Айдан вновь зашипел, когда рана в плечо отдалась жгучей болью. Один из надзирателей заметил это и направился прямиком к его укрытию. Внезапно застонала одна из пленниц, нарочно отвлекая внимание. Надзиратель развернулся, два его товарища вошли к пленным клетку и принялись кричать на пленницу. Айдан вынырнул из-за бочек и перерезал горлу одному из противников. Послышался свист стрел, и стоны сверху, легионер не обратил на это внимание
— Мы здесь цари и боги, человеческая сука, так что молчи! — эльф ударил девушку, та вскрикнула, легионер резко подскочил и косо рубанул коротким плечом по противнику. Вышло удачно, эльф пал и захлебнулся в собственной крови, второй только хотел поднять тревогу, но его Айдан оглушил ударов ноги в переносицу и моментально добил. Легионер согнулся от ноющей боли в плече и животе, прошипел проклятья, сплюнул в сторону трупов и принялся освобождать пленных. Первой он освободил девушку, что отвлекла на себя внимание, почему-то она казалась ему смутно знакомой.
— Этот патруль должен вернуться через пять минут — протараторила она, Айдан шикнул, указывая наверх, на отвесных моста не было дозорных, по всей видимости, они скоро должны вернуться, однако, что-то подсказывало Айдану, что стоны и свист стрел сверху говорил о скорой кончине дозорных.
— Значит, у нас пять минут, чтобы освободить боеспособных и устроить здесь бунт, живо! — скомандовал Айдан, освобождая пленных, глаза которых горели от желания мести.
***
Терон и Аэйри сумели незаметно пробраться к отвесному мосту, и накинуть на себя плащи убитых ими ранее Серебряных Листьев. Наблюдая сверху на весь этот лагерь, невозможно было не удивиться, тому, каких размахов он достиг. Эльфийка знала наверняка, что здесь, по меньшей мере, полторы сотни обученных бойцов, это усложняло дело. Терон и Аэйри аккуратно обхаживали, отвесны мосты, осматривая лагерь сверху, как вдруг Мейстланд заметил Айдана, что пробирался по лагерю к пленным. Терон готов был закричать, однако Аэйри толкнул его в бок, готовя стрелу на тетиву. Девушка указала на дозорных, что вот-вот должны были заметить Айдана. Словно по команде, они отправили стрелы в полёт, те, в свою очередь, отправили Серебряных Листьев к праотцам.
— Скоро начнётся — проговорил Терон, предчувствуя скорую битву
— Нам лучше поторопиться, Корра среди пленных я не видела. — ответила Аэйри, заранее приготавливая стрелу к тетиве. На отвесные мосты забрались несколько прытких пленных, что уже нашли оружие, Мейстланд и эльфийка сняли плащи и представились своими, пленные кивнули и помчались дальше, по мостам, мстить своим обидчикам и пленителям. Солнце уже поднималось с востока, освещая лес своими лучами. Рассвет наступал.
***
Гномов Трехградия и Стальных Гор Юга учат бою чуть ли не с пелёнок. Каждый день есть изнурительная тренировка, в которой выявляется лучший, последний, кто устоял на ногах, в бою на арене. Каждый день их учат прославлять свою семью, биться с честью и доблестью, блести закон Трехградия, чтить традицию народа. Дориан-Ор-Махан был таковым, пока его род не опозорился, не он был тем, кто начал ту порочную цепочку, что привела Ор-Маханов к позору и изгнанию. Прибыл он в эти края с одной целью, найти того, кто является виновником того рокового дня. Однако, в плену не провернёшь задуманного плана. Когда капрал его развязал, Дориан думал, что встретил восставшего из мёртвых, но, капрал Анкит был в относительно добром здравии. Он тут же вручил гному топор, чему он был неописуемо рад. Пусть рыже-медная голова гнома болела, он был готов драться.
— Каков план, командир? — обратился он к Айдану. Капрал бегло оглядел людей, что шарили по лагерю, в поисках оружия.
— Нужно масло и шлифовальный камень. Дориан, бери на себя засаду, пусть люди найдут оружие, затаитесь и ждите моего сигнала, когда большая часть бойцов отвлекаться на меня, ударите вы, готовьтесь, разделитесь, один отряд наверху, другой внизу. –
— На кой лад тебе масло? — хмуро спросил гном
— Сигналом будет Юмкара. Понял? — с азартом в глазах, Айдан принялся искать всё необходимое. Дориан прикинул и вмиг оторопел, понимая, о чём говорит капрал
— Ты что удумал? Это идиотский план! — воскликнул он, пытаясь остановить легионера
— Я полон идиотских планов! — смеясь, ответил Айдан.
***
Айдан встал посередине лагеря. Его левая рука не было так боеспособна как правая, но он всё же вооружился щитом, чтобы устроить отвлекающий манёвр. Трижды он ударил мечом о щит. Так он продолжал, пока на шум не сбежалось почти полторы сотни Серебряных Листьев. Вперед вышел одноглазый эльф, за ним светловолосая эльфийка, что вела за собой связанного Корра. Увидев Айдана, Мейстланд преисполнился счастьем и надеждой, глаза вновь загорели жизнью и огнём, а лицо накрыла улыбка. Айдан кивнул другу. Затем поклонился одноглазому и светловолосой, в знак уважения.
— Меня зовут Гал’ок, это моя правая рука — Сиула. Кто же ты, легионер, пришёл за своим дружком? –
— Я Айдан Анкит. Капрал Пятнадцатого Красного Легиона. Я даю вам право выбрать. Сдавайтесь, сложите оружие и положитесь на милость лорда Мейстланда и лорда СтоннКассела. В противном случае, костьми поляжете. — эльфы звучно засмеялись. Айдан лишь самодовольно ухмыльнулся. Отряды освобожденных уже заходили им за спины, оставалось только дать сигнал. Гал’ок кивнул и звучно ответил, не убирая ухмылку с лица
— И кто же нас заставит? Ты, капрал? — Гал’ок развел руками, эльфы засмеялись пуще. Айдан прикрывал левую ладонь клинком. Его одноручный клинок, что он нашёл в одном из оружейных шатров удобно ложился ему в руку. Простой меч, заточенный, с круглым эфесом и крестообразной гардой, предварительно смазанный маслом. В левой ладони покаялся кремний. Айдан шагнул вперед, и резко провел по лезвию левой рукой, так, чтобы кремнии образовал искры. Одновременно с движением левой руки, он выполнил движение, которое напоминало вынимание меча из ножен, когда эти самые ножны находятся в левой руке. Выполнив нехитрый трюк, что он прокрутил когда-то давно на турнире в Кинхарте, Айдан подал сигнал. Внезапная вспышка и эльф в страхе подались назад. Меч Айдана горел ярким пламенем, а сам он напоминал Нерана Драконью Кровь, выходящего на очередной бой, против драконов.
— Меч горит! Как Юмкара Нерана! –
— Наследник Нерана! Быть не может! –
— Лок-Хай’Эред! –
— Пророчество… это не возможно! — застывшие эльфы лишись прежней уверенности, когда Айдан медленно пошёл на них, в этот момент наверху, на отвесных мостах начался бой, как раз подоспевший Дориан повел отряды в бой, прямо в спину Серебряным Листьям.
***
Терон признал, что это было внезапно и пафосно. Теперь он будет всегда напоминать Айдану об этом, если капрал вдруг заикнётся, что не любит пафос. Среди пленных оказались не только крестьяне, но и легионеры, что организовали достойную атаку на Серебряных Листьев. Выхватив кинжалы, Терон поспешил спуститься вниз, в самую гущу событий, за ним пошла и Аэйри.
Корр метнулся в сторону от битвы и принялся зубами разгрызать путы, однако в этот момент к нему подскочил Гал’ок, который окутал его шею веревкой, зашёл за спину и начал душить его. Верёвка была плотной и крепкой, она сдавливала трахею, артерии и гортань. Воздуха катастрофически не хватало легкие, горели, он не мог сказать ни слова, лишь рычать и стонать, пытаться вдохнуть хоть каплю воздуха. Кор бился, кусался, рвал и метла, пытаясь выбраться из холодных лап смерти. Увы, хватка одноглазого оказалась сильнее, всё вокруг стало холодным, в глазах потемнело, а затем Корр упал на землю, не дыша.
Терон почувствовал, как воздух из его легких вышел и вновь оказался в них, обжигая носоглотку. В суматохе он увидел бездыханное тело Корра. Его глаз задёргался, зубы застучали друг о друга, а руки сами откинули кинжалы в стороны, желая выдавить глаза этому проклятому эльфу и его суке. Слезы не было, была лишь печаль, что переросла в зияющую пропасть холодной ярость, что как печь, отапливаемая углём, только раскочегаривается, а уголь — гнев, что огнём ходил по крови. Оставляя в ушах лишь звон, что барабаном бил по перепонкам и вискам.
Время словно замедлилось. Хватило лишь десятка секунд, что он преодолел расстояние между ним. Аэйри выпустила стрелу, прямо как пять лет назад, Сиула убила Рену, так и сейчас, светловолосая эльфийка захлебывалась своей кровью, лежа на сырой земле с пробитой шеей.
Терон оказался совсем рядом с целью. Он наскочил на него, с яростным криком. Схватил за грудки, развернул и откинул в сторону. Гал’ок оказался ловким, а поэтому устоял на ногах. Ярости Мейстланда не было границ. Он рвал и метал, истошно крича на древнем наречии.
— Хагон сотар Мхахгор! (Ярость Сокола!) Терон понятия не имел, откуда он знает эти слова
и их значение, в памяти всплывали древние Мейстланды, что с таким же словами рвались в бой.
Его окутало странное чувство. Его преисполняла некая сила, энергия, что питала всё тело яростью и злость. Он столкнулся в рукопашной схватке с одноглазым, они били друг друга, норовясь молниеносно провести серию атак по болевым, что выведет одного из строя. Кулак Терона угодил прямо в правую щёку эльфа, затем Гал’ок пропустил второй и третий удары. Эльф отскочил назад и ударил противника ногой в корпус. Терон пошатнулся, закрываясь руками, жадно хватая воздух. Гал’ок улучил момент и набросился на него, повалив на землю. Эльф насел сверху, придавливая Терона всем своим весом. Он продолжал его бить, бить сильно и остервенело. Кровь хлынула из носа Терона, как вдруг он вновь увидел перед собой бездыханное тело Корра. Магия проникал во всё его тело. Мейстланд остановил кулак противника, схватив его своей рукой, которая горела, синим пламенем, обжигая лишь эльфа, но ни как не мага, что направил энергию и магический потом, чтобы он они обрели форму огня. Гал’ок закричал, чувствуя, как синий огонь сжигает его кулак до костей. Одноглазый эльф слез с Терона у пал на землю. Мейстланд схватил его за лицо и поставил на колени пред собой, рыча как дикий зверь
— Говорил же, гореть тебе синим пламенем. –
— Терон! Корру нужна помощь! Ты нужен брату! Этого ублюдка ты сможешь казнить, казнить как лорд, не уподобился ему! — битва уже давно закончилась. Серебряные Листья сдались, кто-то сумел бежать. С минимальными потерями, восставшие пленные победили и обрели свободу.
Мейстланд направил силу с потоком в кулак, и размашисто ударил одноглазого, оглушив его на долгое время. Повсюду лежали тела. На тело Корр склонились Айдан, который пытался привести его в чувства. Анкит прокричал
— Он не дышит, сердце остановилось. — легионер стянул с него рубаху и принялся делать непрямой массаж сердца. Аэйри подбежала, села рядом с ним сделала ему искусственное дыхание, выполнив несколько неглубоких вдохов и выдохов. Затем Айдан надавил на грудь Корра, но результата это не дало. Терон растолкал всех, и чуть приподняв тело брата, крепок обнял его, тихо плача
— Проснись, молю, проснись. Прости, прости меня. Я не смогу без тебя, проснись, дурень… — послышалось тихое хрипение, с усмешкой
— Второй раз удушишь, дурень. — Терон тут же отпрянул и затряс брата за плечи
— Живой? Живой! Сука, как ты посмел, я старше тебя на семь минут, а значит, первым умру, понял?! — Корр хрипло посмеялся,
— Кто там говорил, что я сожрал всю магию в утробе матери? Теперь на пару будем огненные шары кидать. Ты убил его? — Терон покачало головой, помогая близнецу встать
— Отведём его в Амхару и казним. — он посмотрел на Айдана. Тот гордо кивнул и подмигнул ему. Затем, командным тоном, он обратился ко всем стоящим на поле битвы
— Господа, собираем всё ценное и двигаем в крепость Кулдар!
***
Время шло к обеду, Терон и Корр связали Гал’ока, и на верёвке, повели за собой. Почти три стони человек, обшарили лагерь, вся это процессия напоминала большой караван, ведь в лагере нашлись лошади и повозки, на которые благополучно были сложены шатры, ящики и бочки с добром. На несколько повозок посадили раненных и немощных, и караван вышел из леса, двигаясь по тракту к Куладру. Ватага стояла на перепутье. Терон, Корр и Аэйри решил отправиться в Амхару, чтобы судить Гал’ока при дворе рода Мейстландов. Айдан и Дориан решили двинуться к крепости на Грифоньем плоскогорье, искать шестой легион. Попрощавшись и обнявшись на дорогу, они уже начали расходиться, как Корр вспомнил про одну вещи. Он подошёл к Айдану и протянул ему его кольцо. Анкит принял его и вернул Корру его кольцо.
— Удачи друг, как там ваши девиз? Ни земель, ни денег, но свобода дороже? — Корр вновь обнял друга и пожелал ему удачи. На том и разошлись.
Глава 19. Всё меняется
Путь до Кулдара занял у них ещё три дня. Три дня они провели в молчании и без сна, удалившись от каравана на пару лиг. Они первыми прибыли в крепость и предстали перед капитаном, с подробным отчётом о произошедших событиях. Пришли они как раз вовремя, ведь Гарет получил письмо от Мария Мейстланда, что срочно требовал сыновей к родному двору. Выслушав отчёт, Гарет поблагодарил близнецов и велел им езжать, так как дела семейный и кровный суд ждать не будут. Близнецы бил благодарный капитану, который всегда относился ко всем с пониманием.
Корр совсем забыл, что такое ездить на лошади. Ноги после долгих путешествий устали на столько, что были словно несколько золотых слитков, тяжёлыми и неподъёмными. Спина больно отзывалась от ночей, проведённых в лесу, когда какой-нибудь корень упирался с болью в позвонки. Он признавал, что привык к некой роскоши, к мягкой постели и горячей пищу, нет, вряд ли он на старость лет станет ворожеем, что убежит жить в лес. Скорее всего, он станет придворным магом, а ещё лучше, магом-легионером, уж больно ему понравились все эти приключения, за исключением плена и пыток. Эти мгновения он вспоминал с содроганием. Горло ещё ссадило, говорить нормально он пока не мог, но тихо и быстро перекидываться фразами, он был способен.
Не хотелось бы ему вновь испытывать это чувство. Два раза он испытал его. Когда случайно ударил разрядом Терона, на болотах, и когда потерял сознание от недостатка воздуха. Холодные руки смерти окутывали его, тьма медленно подступала, захватывая сознание, заставляя забывать даже самые светлые моменты из жизни.
Корр поёрзал в седле. Его лошадь шла последней. Первой была Аэйри, вторым Терон, что держал Гал’ока на привези, как цепного пса. Однако, в пытки и жестокости он не ударялся. Терон собирался доставить его к Кулдару, позволяя эльфу болтать и спускать нужду, когда тот пожелает. Но на пути такое бывало редко, и одноглазый эльф просто доставал их своими байками. Признать нужно было одно, на флейте, что была при нём, он играл хорошо. Это была единственная отрада для того, кто уже знал, что он скоро умрёт. Он не сопротивлялся, не пытался бежать, он гордо и надменно шёл на смерть, что было достойно уважения.
Двадцать седьмого числа, Месяца Штормовым Ветров, им оставалась ещё пару дней до Амхары.
— Убей меня сам Мейстланд. — обратился смертник к Терону.
— Я не хочу умирать от руки палача. Уж лучше это сделает того, кто победил меня в бою. — Терон ничего не ответил, было понятно, что он сделает это сам, несмотря ни на что.
Два дня прошли в относительном спокойствии.
— Я помню их. Энри и Рена, да? Упрямец и гордячка. Признаю, твой братец бился как раненый дракон, будь он не так самоуверен, может быть и победил меня. Иронично, не так ли, моя любовница убила вашу сестру, а потом твоя девчонка забрала её у меня. Судьба, странная штука… — они молчали, стиснув зубы.
Они подошли к Амхаре, гордо восседая на вороных скакунах. Город приветствовал своих юных лордов восторженными криками и аплодисментами.
***
Эрвина скучала по сыновьям, ночами она не спала, молилась (чего раньше никогда не делала). И вот, с башни оглашают: «Сыновья рода вернулись!» Как же её хотелось подскочить к сыновьям, обнять и расцеловать их, но, обычай требовал соблюсти приличия. Одета она была в платье зелёного цвета, который идеально гармонировал с её золотым кольцом и колье. Селена уподобилась ей, обустроив на голове завидную и сложную причёску, с переплетением трёх-четырёх кос. Марий же был хмур. Конечно, он был рад видеть сыновей, но не так поздно, как рассчитывал. Одет он был в золотой дублет, на поясе висел верный меч.
Вышли они на главную площадь Амхары, вымощенную дорогим камнем, и ждали сыновей, вместе с двумя десятками человек, в составе охраны. Знаменосец гордо стоял позади семьи, сокол развивался на красном поле. К ним присоединились их верные знаменосцы, Прейды, на их знамени стояли три чёрных медведя на желтом поле. В гостях у господ прибывали Делан Прейд, мускулистый и бородатый, подстать гербовым медведям, глава семьи, и его жена, Глэра, урождённая вельможей Ваетира, с характерной южной внешностью: смуглой кожей и тёмными волосами.
Терон и Корр рысцой выехали из-за угла, ведя за собой пленного эльфа. За ним, чуть в стороне держалась эльфийская девушка. Эрвина удивилась, когда увидела сыновей. Оба побитые, хмурые и измученные, они всё больше походили на своего отца. Сыновья отставили лошадей, отдали поводья подбежавшим конюхам и спешились. Корр подошёл первым, дождался брата, что передал пленного страже, эльфийка, прибывавшая с ними, была смущена всей этой ситуацией.
Сыновья низко поклонились и встали по стойке смирно. Одежда на них была грязная и потрёпанная, но это их не смущало. Девушка-эльфийка исполнила реверанс и смущённо опустила голову к низу.
— Отец, мы прибыли как смогли. Мы выполняли задание, что было поручено нам нашим командиром. — отчеканил Терон. Корр молча кивнул. Эрвина схватилась за сердце, когда увидела борозды и синяки на шее сына. Она стиснула зубы и кивнула им. Селена повторила её движения, а Марий глянул на пленного эльфа.
— Гал’ок. Не ожидал увидеть тебя. — Марий зло промычал. Одноглазый эльф с чёрными волосами и страшным шрамом почётно кивнул, обращаясь к Марию как к старому другу.
— Марий. Вот мы и встретились. — эльф откланялся и стражники, по велению Мария ответил его чуть дальше.
— Вы долго, сыновья мои. Чует сердце моё, у вас дело, не будем затягивать. Говорите. — Лорд Амхары подошёл к сыновьям на пару шагов.
— Отец, мать, сестра. Мы привели к вам того, кто повинен в смерти Энри и Рены. Я требую, как старший сын рода, созвать вельмож и устроить суд. — ответит Терон,
— Как младший сын, поддерживаю требования брата. — Корр хрипло отзывался и шагнул вперед. Эрвина с болью в сердце заметила, как ему было трудно говорить. Марий раскрыл глаза от удивления, но буквально на минуту, довольно ухмыльнувшись, лорд обратился к Делану.
— Созвать вельмож! У нас будет суд! — Делан отклонялся и что-то скомандовал своим людям, те в свою очередь скомандовали своим и прислуга помчалась созывать дворян и купцов Амхары.
— Есть ли последнее желание, Гал’ок? — лорд вновь обратился к эльфу, тот незамедлительно ответил
— Накорми, напоим меня, лорд. Не хочу помирать голодным. –
— Последнее желание — закон — проговорил Марий, отдавая приказ страже
— Выполните его желание, убежит, ваши головы полетят. — стражники откланялись и повели одноглазого в замок.
— Вы не представили свою спутницу. — заметила Селена, осматривая эльфийку с ног до головы
— Аэйри Торнхаэль, дорогая сестра. Наша боевая подруга, она десятки раз спасла наши жизни, прошу обращаться с ней, как с дорогой гостьей. — сурово ответил Терон. Марий кивнул, приобняв жену
— Как скажешь сын. Друг Терона, мой друг. Разберемся с насущными делами, затем, всё остальное. –
Вся семья Мейстландов направилась в замок. Народ смотрел на это и ликовал, ожидая дальнейших событий.
***
За долгое время Терон вновь примерил на себя богатый дублет. Сняв с себя всю походную одежду, и одевшись в благородные щёлка, он почувствовал себя, одновременно приятно и неуютно. Успев помыть лицо и руки, он застегнул меч с эфесом сокола на поясе. Ещё раз он глянул на себя в зеркало. Волосы уже доходили до плеч, поэтому он завязал их в косичку на затылке. С бородой, он казался нелепым и неотёсанным, неплохо было её побрить, но времени не было. Сейчас он хотел настроиться, как в дверь постучались. Терон крикнул что-то невнятное, позволяя войти. В дверях показалась Аэйри. Она виновато смотрела на него, словно в чем-то провинившись.
— Что-то случилось? — спросил он. Девушка села на стул, на котором весила походная одежда Мейстланда.
— Я посчитала, что ты должен знать. Я знала его. Гал’ока. — девушка хмыкнула. Терон сжал кулаки. Он медленно сел на край кровати и молча выслушал ей.
— Я подслушала разговор лордов. Они хотят передать его в Ангвир. Мол, нечего лезь в эльфийскую политику. Я убежала от сородичей, потому что они хотят отсоединиться от империи, он они боятся гнева легионов. Я тебе не рассказывала, но мая мать была знаменитым менестрелем. Её голос многое значил в Ангвире и Иронале. Гал’ок мечтает отсоединиться от империи, провозгласить своё государство. В тот день его многие поддержали, но мая мать, всем сердцем верная империи, обвинила его в предательстве. Позже его изгнали. Он хотел отомстить моей матери, он охотился на меня. Я чудом спаслась, когда он пытался надругаться надо мною. Вскоре сама стала изгнанницей. Терон, умоляю, его же посчитают героем, и он сможет отсоединить Ангвир и Иронал. Я хочу, чтобы он умер. Поклянись, что сделаешь так, чтобы он наверняка умер. — девушка говорила серьёзно, пытаясь сдерживать слёзы, дрожа всем телом. Терон подошёл к ней и нежно повернул её лицо к своему
— Клянусь. — сказал он, осмелившись поцеловать её в лоб. Девушка оценила этот жест и повисла на его шее.
***
В главном зале замка Амхары собрались дворяне, знатные купцы, знаменитые ремесленники и простой люд, чтобы лицезреть суд над убийцей Энри и Рены Мейстландов, старших детей правящего рода Амхары. Восседали люди на скамьях, что были расставлены в зале по кругу, чтобы в центре стоял подсудимый, лицом к тем, кто его обвиняет. В данном случае, Гал’ок, который от души наелся, стояли напротив Терона, Корра и Аэйри. В северной части зала заседали Марий, Эрвина и Селена, как судьи всего этого процесса, они сидела в креслах, подобных трону.
— Позвольте мне сказать. — тождественно начал Гал’ок. Лорд Амхары позволил ему это сделать.
— Мне нечего терять. Я убил Энри и Рену Мейстландов. Я торговал рабами. И покусился на жизнь действующих наследников Амхарского рода. Это всё. — он ухмыльнулся, смотря на Мария. И вправду, ему нечего было терять.
— Тогда почему мы судим его? Отправьте его в Ангвир или Иронал, пусть его народ его же и судит! Марий, у нас на пороге война, мы должны защищать свои границы, а не устраивать суды! Мейстланды вновь ставят свои интересы выше своего народа! — этот голос узнал каждый. Знатный купец, который имел дела с гильдией воров, Калан Мирвальди, чья семья заведует золотыми шахматами, на севере провинции. Люди скандировали и поддерживали его, в основном верные ему и ремесленники, что находились под его покровительством.
— Послышалось ли мне? — хрипло начал Корр. Калан ударил себя в грудь, подтверждая свои слова.
— Я всё правильно сказал! –
— ВЫ смеете обвинять нас? — Терон шагнул к брату, поддерживая его недовольство. Калан гордо стоял, не собираясь забирать сказанных слов.
— Годом ранее, мой отец, лорд Амхары, послал три сотни солдат отбивать ваши шахты от разбойников. Из трёх сотен, вернулось пять десятков, но задачу они выполнили. У вас в подчинение было пять сотен, но ни один ваш солдат не шелохнулся с места. Верные люди моего дома и рода отдали жизнь за ваши шахты. А вы, стали богач, забыв о людях, в деревнях оккупированными бандитами! Кто из нас ставит свои интересы выше интересов народа? Если вы ещё раз оскорбите мой род, вы накликаете гнев, похлеще, чем при битве за Каньоны Омсорота. — глаза Калана предательски забегали. Люди, что скандировали и поддерживали купца, замолчали, понимая, что будет трудно обыграть Корра, знавшего каждое событие в Амхарской провинции.
— Прощу простить мою дерзость, милорд, я умолкаю, надеясь на милость. — Купец в богатых и длинных одеяниях сел на своё место. С досадой и обидой он молчал, не смея сказать ни слова.
— Коли подсудимый признался, и все недоразумения улажены. Я оглашаю приговор. — Все затихли и смотрели на лорда Мария. Повисла гробовая тишина.
— Гал’ок. Ты признался во всех преступлениях, что совершил. За убийство наследников моего рода, за покушения на моих сыновей, за работорговлю, я, лорд и покровитель Амхарской провинции, Марий Мейстланд, приговариваю тебя к смерти. — народ ахнул. Эльф демонстративно опустился на колени и не дрожащим голосом сказал
— Твой сын дал слово. Пусть сдержит его, как подобает мужчине. — Марий посмотрел на Терон, подняв правую бровь. Сын кивнул отцу. Марий жестом руки разрешил ему исполнить приговор.
Терон обнажил меч и занёс его. Аэйри отвернулась, а Корр закрыл глаза. Марий не двинулся, когда Терон с размаху отрубил голову Гал’оку. Кровь брызнула, окропила его и сидевших рядом вельмож, которые соскочили с мест сию же минуту, беспокоясь за свои драгоценные наряды. Голова эльфа прокатилась пару метров, тело задёргалось в агонии, на лице его застыла гримаса ужаса, вряд ли он надышался воздухом, вряд ли смог надуматься напоследок. Ведь перед смертью никогда не надышишься. Кровь эльфа перемешалась с его волосами, и медленно стекала с лезвия. Терон неровно сплюнул в сторону, вытирая кровь с лица. Эрвина еле-еле сдержала рвотный позыв, а Селена испуганно вскрикнула, вжимаясь в кресло. Всё собравшиеся поняли, что сыновья-раздолбаи Мейстланды теперь в прошлом. Им на смену пришли повзрослевшие Терон и Корр, которые станут защищать позиции своего дома, а в сложившийся в стране ситуации, они будут способны расширить и укрепить авторитет Мейстландов по всем фронтам.
Корр и Терон, как близнецы, почувствовали величайшее обличение в своей жизни. Будто скала упала с их плечи, а душу перестал выедать противный осадок, что с того рокового дня не давал им спать. Они синхронно выдохнули, а затем вдохнули едкий запах смерти и крови, понимая, что в душе осталась проталина, кровавая и блестящая. Корр велел стражникам унести тело и голову, те расторопно исполнили приказ. Марий объявил, что суд был закончен и приказал всем отдыхать, удалившись в свои покои. Эта страница в жизни семьи Мейстландов, наконец-то была закончена.
***
Эрвина в своей жизни не раз видела смерть. Но наблюдать за тем, как её сын лишает жизни того, кто убил её первенцев, было необъясним ужасно и приятно. Свершилась месть, её дочка и сын были отомщены, а вот её дорогие близнецы повзрослели, но кто сказал, что это должно её радовать? Она наблюдала, как Терон исполнил приговор. Быстро и резко, с яростным лицом, он отсёк ему голову. Она поняла, что её сын повзрослел слишком быстро и конечно, она винила себя в том, что не говорила ему, как сильно его любит, вечно упрекая. Корр, её милый Корр так же вырос и стал мужчиной. Сейчас, вдоволь нарыдавшись у могил Энри и Рены, что находилась в тёмном склепе замка, где их могилу освещал единственный факел, она чувствовал себя намного лучше. Её дети наконец-то были отомщены. Корр приобнял мать, она уткнулась ему в плечо, и почувствовала, как её становиться тепло. Корреалеан всегда был рядом с ней, в самые тяжелые моменты. Пусть он и не любил, когда называют его полное имя, матери он прощал всё.
— Всё хорошо. — прохрипел он. Да, сейчас, Эрвина точно знала, что сейчас всё хорошо. Она посмотрела на сына. Растрёпанный, длинные, чёрные кудри были грязными, лицо выражало физическую боль, которую он терпел ради других. Он чувствовал себя намного лучше. Теперь, он в какой-то степени был свободен, он чувствовал, что бремени нет, и теперь он может добиться новых высот. Их долгий разговор за чаем был приятным, как раньше. В детстве, Корр рассказывал и показывал матери абсолютно все магические фокусы, что выучил. Сейчас же, он рассказывал о приключениях на болотах и о том, как попался в плен. Селена, которая соскучилась по брату, сидела рядом с ним и внимательно всё слушала, на пару с матерью. Эти светлые моменты прогрели их сердца, как раньше, как в действе.
— Что будете делать? — спросила Селена.
— В зависимости от того, что скажет отец. Но, я бы хотел обратно в Кулдар, обратно в рейды. — Эрвина чувствовала, как болело её сердце, от подобных слов сына, но она могла лишь дать ему напутствие, потому что говорил он абсолютно серьёзно, как взрослый и самостоятельный человек. Светлая печаль тронула лицо Эрвины, и она улыбнулась, пока Селена продолжала допытывать Корра.
***
Как же он себя ненавидел. За все те пять лет, что он провел в беспамятном эгоизме. Терон готовый был разорвать себя на части. Разбежавшись, спрыгнуть со скалы, камнем сбросившись вниз, вот такой, заключительный каприз. Сейчас он вновь сидел в своих покоях, думая, что он будет делать дальше. Всё перемешалось. На месте заветной цели, в виде отмщения, теперь была зияющая пустота, что напоминала о себе каждую секунду. Только сейчас, вспоминая пять прошедших лет, Терон понял, каким сволочным эгоистом он был, как редко думал о брате, как редко думал об отце, матери и сестре. Сейчас, он чувствовал себя одиноким. Не было ни кого, Селене стало плохо. Корр остался с матерью. Терон всё думал, напиться ли ему в дребезги, но к нему вновь пришла Аэйри. Девушка была такой же хмурой и мрачной, однако она специально подперла дверь стулом. Взяв всю волю в кулак, Аэйри подошла и села на колени Терон, который сидел на своей кровати. Она дотронулась до его лица и улыбнулась. Сердце Терона забилось в десятки раз быстрее, словно оно желало выпрыгнуть из груди, когда он утопал в её тёмных глазах. Терон снял с пальца родовое кольцо и бесцеремонно надел его на указательный палец эльфийки. Девушка смутилась, её щеки налились красным цветом, еле различимым из-за её золотой кожи
— Если когда-нибудь мы разделимся и тебе нужна будет помощь, покажи это кольцо и произнеси девиз моего дома, тебе помогут. Отправь его мне или скрепи им печать и я приду к тебе, несмотря ни на что. -
— Я не могу… — прошептала она
— Мне плевать. Ты примешь подарок! — проговорил Терон, поглаживая её шею
— Я останусь с тобой? Можно? Я просто останусь с тобой, Терон. — ласково прошептала она ему на ухо, томно воздыхая. Терон положил свои руки на её талию и притянул как можно ближе к себе. Парень уткнулся ей в шею и часто дышал. Девушка крепок прижалась к нему, распуская непослушные волосы.
— Поцелуй меня — потребовала она. Терон резко и страстно накрыл её губы своими, от друг друга они оторвались, чтобы набрать воздуха в лёгкие и снять одежду. Мейстланд вмиг избавился от богатого дублета, рубахи и штанов. Аэйри несколько смутилась, но медленно и игриво избавилась от кожаной куртки, оставив на себе лишь сорочку. Терон подхватил её ну руки, сжимая её нежную и золотую кожу, уложил на кровать, покрывая шею, ключицу и грудь страстными и жаркими поцелуями, предварительно стянув чёрную сорочку с её прекрасного тела. Она отвечала ему, изгибаясь, как кошка или волна, она, в порыве страсти расцарапала ему спину, оставив шесть красных борозд, виновато шепча извинения. Грудь девушки вздымалась и опускалась от частого дыхания и волнения, а бедра горели от возбуждения. Терон прижался к ней, и она вздохнула, чувствуя приятную боль.
— Ты любишь меня? — спросил она, крепок целуя его
— Люблю — ответил он, вдыхая приятный и пьянящий запах её волос
***
Её звали Каймлина Талвильд, родом из Карден-Холла. Совсем недавно ей исполнилось девятнадцать лет, в Илайтане она обучалась лекарству и была принята к Белым сёстрам Лаиры — лекаркам, которые не жалея себя работают на поле боя и спасают безнадёжно раненных. Одета она была в соответствующий наряд, белое платье-сюрко с красной вышивкой, на голове белый платок, с такой же красной полосой, простые кожаные башмаки, через плечо была перекинута увесистая сумка с лекарствами, бинтами и прочими принадлежностями, что могли спасти даже того, кто уже был в лапах смерти.
Шла она за теми, кто её спас из плена эльфийских мародёров. Одного из них, гнома, она не знала вовсе, лишь во время боя слышала, как один из легионеров назвал его Дориан. Вторым, как раз был тот легионер, которому она помогла, когда отвлекала внимание на себя. По началу, она хотела сказать ему спасибо, но услышав его имя, она обомлела и помчалась за ним. День она шла за ними, не в силах догнать, со временем, они замедлились и вскоре остановились у дорожного знака на перекрестье. Запыхаясь, девушка всё догнала их, и подоспела как раз вовремя.
— Дориан, дай спирту, я промою рану. — прохрипел легионер, усевшись на камни тракта, спиной обираясь об указательный столб
— Анкит, я не лекарь, но понимаю, что поливать рану каждый пять минут, не очень то целесообразно. Вернёмся Кулдар, там тебя подлатают, возьмём лошадей и вернёмся сюда, ты теряешь кровь, ты можешь помереть, понимаешь? — девушка слышала их спор, подходя ближе, и с Дорианом она была согласна, увы, упрямства капралу не занимать
- Не впервой я встречаюсь со смертью лицом к лицу. Чем дольше мы ходим, тем больше вероятность того, что шестой легион сгинул. — капрал был бледен, с него рекой лился пот, лекарка подскочила к ним, понимая, что её спасителя может забрать лихорадка.
— Я Каймлина Талвильд! Белая сестра Лаиры. Я могу помочь! — воскликнула она. Глаза гнома загорелись надеждой, а легионер сжимал кровоточащую рану, стискивая зубы, в надежде вытерпеть боль. Дориан пропустил девушку. Лекарка опустилась на колени и принялась стягивать доспех с легионера. Гном быстро подключился и помог ей. Затем она сняла рубаху, точнее содрала её, так как кров запеклась вокруг раны, а ткань прилипла к плоти. Легионер вскрикнул, тяжело дыша. Каймлина дотронулась до его лба, парень горел и был обезвожен, наказав гному дать ему воды и положить мокрую тряпицу на лоб, девушка ужаснулась и ахнула, осмотрев рану
— Боги, кто это сделал?! Ты что, стрелу вырезал? — легионер судорожно кивнул, было видно, что у него зуб на зуб не попадает. Нахмурившись, девушка промыла рану отваром из виноградных листьев и наложила мазь из ромашки, чтобы рана не загноилась, и не образовались струпья. Затем, она напоила легионера отваром из мяты, чтобы сбить жар и прекратить головные боли.
— Хотя бы день нужно отлежаться! Я настаиваю! Не позволю ни кому умереть из-за глупого упрямства! — она горделиво топнула ногой и уперла руки в пояс.
— Какая женщина — проговорил гном, помогая капралу встать.
— Лагерь разбить надо — проговорил Айдан.
— Сейчас Анкит, сейчас. В лес отойдём. — гном похлопал друга по спине, Каймлина подхватила меч и доспех, направляясь за ними.
День шёл своим чередом, солнце стояло в зените, и они разбили лагерь у протекавшего рядом ручья. Дориан быстро оправился от удара по голове и сейчас был в полном здравии. Гном развёл костёр, разложил спальники и раскуривал трубку табака.
— Эльфийский табак не так горек, как я думал — проговорил он в бороду. Айдан спал, сейчас его не так лихорадило. Девушка положила его голову на вои колени, и поглаживала его волосы, словно он её муж. Гном довольно кивнул, скидывая мясо пойманных им кроликов в котелок, затем он положил картошку под угли. Девушка облизнулось, как же давно она не ела! Желудок звучно отозвался на запах варёного мяса и девушка посмеялась.
— Терпение, буди нашего героя, ему тоже надо поесть. — Она пощипала его за щёки, Айдан недовольно простонал, приложив усилие, она разомкнул слипшееся веки. Сейчас он выглядел болезненно-белым, с тёмными кругами под глазами. Он удивлённо просмотрел на Каймлину, которая помогла ему сесть на спальник.
— Боги, не ел целую вечность. — капрал прокашлялся и принялся жадно пить воду из фляги. Утолив жажду, что больно щипала горло, он уставился на спасительницу. Его челюсть отвалилась, девушка довольно улыбнулась, снимая платок и распуская локоны тёмно-медных волос.
— Что ты вообще здесь делаешь? — спросил Айдан, после неловкого молчания.
— Вы что, друг друга знаете? — спросил гном, мешая угли в костре
— Ну конечно знаем! Это же Айдан Анкит. Сын героя битвы за Кинхарт. Тот, кто клялся мне в любви, почти каждый день, тот, кто обещал писать мне и вернуться ко мне. — гном истерично и глухо посмеялся в бороду, смотря на Айдана, который горел толи от злости, толи от стыда.
— Я вернулась в Карден-Холл и узнала о гибели твои родителей. Я пыталась тебя найти, много писала в Кинхарт, но, потом вновь вернулась в Илайтан. Почему ты не отвечал, почему не писал мне? — Айдан устало потёр переносицу и выдохнул
— Боги… -
— Не приплетай сюда богов! Тебя мне с детства в мужья сулили! А ты пропал, устроив в своём родном городе резню! Где тебя носило?! — девушка вспылила, соскочила с места и демонстративно смотрела на легионера сверху вниз, её щёки запылали яростным гневом, а пухлые губы задрожали. Анкит выдохнул и печально посмотрел на ней
— Я не тот Айдан, которого ты знала. Давно не тот. Послушай, много воды утекло, вот так с наскока всё объяснить. Давай поедим и я всё расскажу — девушка села рядом с ним и провела рукой по его щеке. Дориана они вовсе не замечали. Через два часа гном состроил довольную гримасу, достал картошку из-под углей и выложил её с мясом на деревянные миски и притянул их Айдану и Каймлине.
Всё два часа девушка занималась раной Айдана, а он тихо рассказывал ей обо всём, пока она зашивала рану и готовила компресс. Она молча его слушала, лишь изредка перебивая, уточняя некоторые моменты. С хрипотой и болью, он говорил, чувствуя, как стучит в висках. Когда последний шов был выполнен, а компресс наложен, девушка помогла ему одеться и села рядом, с наслаждением поглощая мясо и картошку. Гном откланялся и отправился за хворостом, оставив их наедине. Каймлина села рядом с Айданом, поглаживая его плечо. Айдан улыбнулся, чувствую тепло в груди, когда она смотрела на него.
— Ты и вправду изменился, Айдан — грустно проговорила она, грея руки у костра
— Все меняются. — ответил он, пожав плечами, пожалев об этом через секунду, шикнув от боли.
— Что с тобой? Расскажи мне, а? По глазам видно, что тебе некому выговориться. — она умоляюще посмотрела на него, своим большими голубыми глазами.
— Ты примешь меня за сумасшедшего — девушка посмеялась, поцеловав его в лоб
— Все мы сумасшедшие. — она села на спальник, перекрестив ноги, показывая свою готовность слушать. Айдан больно взглотнул вставший под горлом комок.
— Я вижу смерть. Только не смейся, но я вижу её, как она ходит, в человеческом обличии, по полям битвы. В первом бою я убил командира южного легиона, Таммита Илзорта. Я увидел её, она коснулась его и забрала, а мне сказала, что моё время ещё не пришло. — Айдан глубоко вдохнул, чувствуя дрожь, Каймлина посмотрела на него, чуть наклонив голову в бок.
— Мне сняться дурные сны. Я вижу битвы прошлого, вижу пристань, женщину с ребенком, дракона и не могу понять, что это может значить. –
— Всем нужен отдых. — сказала она, прижавшись к нему и положив голову на плечо.
— Знаешь, я в эти дела не сильна, но точно знаю, что нужно поговорить со священником или капелланом. Я могу дать отвар, который усыпит тебя, но, увы, отдыха он тебе не даст. Я верю тебе. Честное слово. — её голос звучал сладко и успокаивающе. Айдан прикрыл глаза и дотронулся до своей шеи, и спохватился, не обнаружив амулет Сейны и кольцо Мартина. Он хотел встать, но боль в плече заставило его простонать, девушка отпрянула от него и обеспокоенно посмотрена на растерянное лицо Айдана.
— Кая — так он звал её раньше, до того как ушёл в легион — где мой амулет и кольцо? Я носил их на шее. — девушка метнулась у своей сумке, быстро там пошуршала там и достала амулет на цепочке и кольцо.
— Я сняла их, чтобы они не мешали, когда зашивала рану. — виновата сказала она, рассматривая их, с неподдельным любопытством.
— Спасибо, я уж думал, что потерял их. — с плеч Айдана упал большущий камень. Только он потянулся, чтобы забрать их, как девушка стала крутить амулет в своих руках, рассматривая каждый сантиметр серебряной вещицы. Пальцами он провела по выгравированным буквам. Затем она осмотрела кольцо, которое казалось серебряным на первый взгляд. Его наружная сторона и вправду была серебряной, но внутренне часть была светлой, платиновой. На наружной стороне были выгравированы крылья грифона и мечи, переплетённые венками. Печать на перстне выглядела как щит, с крылом грифона и дракона. Девушка удивлённо глянула на Айдана и игриво отодвинулась, когда он вновь потянулся.
— Кто тебе подарил это кольцо? Амулет, кстати, их обычно делают парным, знаешь? Ах, я поняла! Амулет тебе наверняка дал знакомый священник, а колечко передала знатная леди, с которой у тебя роман, да? –
— Каймлина, верни мои вещи, пожалуйста. — он проговорил это как можно спокойнее. Девушка недовольно фыркнула, но вернула легионеру его вещи.
— Знаешь, мне без разницы, кого ты там нашёл. Ты прав, много времени прошло, но мне, со своей женской натурой, интересно… Лет шесть назад мы с тобой гуляли под луной, ты говорил мне такие вещи, от которых мои сердце загоралось огнём страсти… — девушка встала и обошла костёр по кругу, вызывающе поглядывая на Айдана. Легионер прекрасно помнил об этом
— Она красавица, да? Благородная леди, что влюбилась в простого легионера, прекрасная сказка. — Айдан стиснул зубы и ответил
— Всё меняется, Каймлина. — девушка презрительно фыркнула, схватила второй котелок и пошла к ручью. Айдан одел амулет и кольцо а затем прикрыл глаза, от безумной усталости, завалившись в сон.
Глава 20. Паучья нора
— Смерть…так сладка…. — прохрипел мертвец, оживлённый леди Айвенворд, после нескольких часов дозора. Он рассыпался в прах, с наслаждением отправляясь в то место, о котором мечтал.
— Такова цена, трелл на несколько часов помогает в битвах. — ответила Эльнора, перекидывая лук через плечо. От этого проклятого места, худо было всем. В большей степени Блексворду, который так и не спал, покуда была возможность. Зиккурат воздействовал на них по-разному, кто-то слышал крики, кто-то смех или плачь, слышал один, но не слышали другие. Это место изнуряло, словно стараясь высосать всю жизнь из них. То и дело Орин слышал:
— Сладкая кровь, древняя, она шепчет, зовёт, плачет и кричит, зовёт и воет…. — безумные голоса теней шептались во всех углах и закоулках, в голове всплывали самые разные воспоминания, и никогда это не было хорошим знаком или светлым моментом из их жизни. Это изматывало и вгоняло в апатию, смертельную на сей момент тоску.
Тёмные коридоры освещались тусклыми светом фонаря. Тьма ни как не отступала, наоборот, она захватывала каждый дюйм, метры, каждый шаг, что они прошли, не смея подойти настолько близко, чтобы вновь быть отогнанной светом. Когда масло в фонаре закончилось, в ход пошла древняя магия леди де Айвенворд. Собрав силы, она вдохнула нескончаемый зеленый огонёк в фонарь, поначалу казалось, что он тусклее простой искры, но чем дальше они шли, тем больше он разгорался, отгоняя тьму и мрак приятным для глаз тёмно-зелёным свечением. Они продолжали идти, обстановка значительно менялась, на смену странному камню и колонам, высеченными явно человеческими руками, что были раньше, явились природные гранитные пещеры. Ступая по залам, в которых каждый звук отдавался многочисленным эхом, им пришлось продолжать путь как стайке гусей, присев на корточки. Так они и ползли, пока не вышли к туннелю, стенки которого обвивала паутина, Блексворд недовольно застонал, брезгливо подходя к краю
— Пауки, ненавижу пауков… — внезапно, порода под их ногами, над их головами, и со всех сторон заходила ходуном. Легионер вскрикнул, не удержав равновесия. Он упал в туннель, когда гранитные стены затряслись с новой силой и скрежетом. Орин моментально спрыгнул за Блексвордом. Эльнора недовольно проворчала, но когда позади неё начался обвал, она сей же момент спрыгнула в туннель за СтоннКасселом.
Орин кричал во всё горло, пока катился с невиданной скорость по стенкам, что были облеплены паутиной. Это длилось от силы пять минут, но перед глазами СтоннКассела пронеслась вся жизнь, когда в конце туннеля оказался свет. С резкой болью он выскочил из туннеля и больно приземлялся прямо на Блексворда, который моментально вскрикнул
— Мать моя, которую я не знал, ооо как же больно — послышался девичий крик, и сверху на них навалилась Эльнора, неожиданно приземлившись прямо на Орина, Блексворд вновь закричал, но уже приглушенно.
— Да сколько можно-то! — вышла так, что Блексворд лежал лицо в паутину и пыль, на нем лежал Орин, больно ушибив спину. На Орине лежала Эльнора, уткнувшись своим лицом в его. Вся эта гурьба медленно и лениво расползлась по очередной пещере. В потолке висел древний святящийся камень, что как звезда на ночном небе ярко освещал всю пещеру, где каждый миллиметр был заполнен бледно-белой и болезненно зеленоватой паутиной. Эльнора поднялась первой, отряхнула своё чёрную дублёнку, огляделась и в ужасе застыла. Орин помог Блексворду подняться и оцепенел, глаза Тангера так вообще из орбит вылетели.
— За что? Ну, сука, за что? Почему не драконы, почему не нежить, а эти, треклятые, страшные, противные, пучеглазые твари. Я хочу домой, уж лучше в овчарне спать, чем быть сожранным пауками — чуть ли не плача, истошно застонал Тангер. Пока в пещере было тихо, как голодный, завывал лишь ветер, что взялся из неоткуда. Увы, такому спокойствию пришёл конец, когда земля вновь задрожала под чьими-то шагами. Из другой пещеры, вышла исполинских размеров паучиха, с восьмью крепкими, покрытыми плотными защитными хитиновыми пластинами лапами, всё её тело покрывал защитный хитин, за одним исключением, лишь пузо зверя было не защищено и выглядело мягким, покрытым мехом. Орин, как только эта тварь показалось, схватил Эльнору и Блексворда под руки, и что есть мочи припустил в очередной проход, коими эта пещера была наполнена полностью.
Спрятавшись, как мыши при приходе хозяина, они ютились в небольшом проходе, прячась с надеждой, что хозяйка-паучиха не возжелает найти незваных гостей. Блексворд прижал к себе клеймору и тихо шептал молитву, Эльнора заговаривала свои стрелы очередным заклятием, пока Орин выглядывал из-за угла. Паучиха устроилась в центре пещеры и улеглась дремать. Прошипев грязное ругательство, СтоннКассел вернулся в проход, который освещался тускловатым зелёным светом. Некромантка что-то шепнула, и огонёк стал сильнее, в тишине было слышно, как дышит это громадина. Словно гром среди ясного неба.
— О, Келтрик! Отец пламени, Дракон-Основатель! Тот-кого-зовут-первым! Услышь мой зов! Крести нас своим огнём, дай силу огненного шторма, стойкость лавы и скорость лесного пожара! Подари нам победу и славу, пронесись над нами бурей! А если мы падём, отчисти нас своим племени и позволь упокоиться в твоих лавовых озёрах. — Блексворд тараторил, зажмурившись и скорчившись в молитвенной позе. Орин подполз к нему и протряс за плечи, Тангер хотел было вскрикнуть, но СтоннКассел закрыл ему рот, и приложил палец к своим губам, нервно шипя. Тангер закивал головой и сжался ещё сильнее
— Мама… — прохрипел он.
— Эта тварь нам не по зубам. Можем проскользнуть мимо или прибить её спящей. Эльнора, знаешь, как нам отсюда выбраться? — женщина медленно кивнула и вдохнула полной грудью
— Примерно, здесь почти что лабиринт. Но, эта тварь, в общем, идти нужно туда, откуда она пришла, я помню примерный план, там будет вход к подъёмнику. –
— Что! Да вы с ума сошли, я никуда не денусь. Буду здесь, смирно и тихо… — воскликнул Блексворд, тут же затыкая себе рот.
— Перестань орать! Идиот, это единственный путь! — огрызнулась леди Айвенворд
— Это ты не ори. Я и на шаг не подойду к этой твари. –
— Если не возьмешь себя в руки, я тебя пинками выгоню — Эльнора указала на каблук своих сапог
— А ты попробуй, некромантка! — выдал Блексворд. Орин медленно снял латные перчатки и отвесил спорящим смачные подзатыльники, так, что они умолкли в секунду и стали зло коситься на него
— Хватит, как дети малые. Блексворд, либо помрешь здесь, как сыч и трус, либо как легионер, а лучше, аккуратно проскользнуть мимо паучихи и остановить весь надвигающийся на Зантар каюк! — прошипел Орин. Тангер нахмурился, но согласился.
Троица аккуратно вылезла из прохода, по очереди, прячась за огромными камнями, облепленными паутиной. Исполинских размеров паучиха спала, прикрыв громадные чёрные глаза своими веками. Её больше лапы, покрытие защитным хитином могли бы причинить вред даже дракону, сойдись эти звери в битве. Блексворд шёл впереди, тихо, однако бряцание доспехов в такой опасной близости могло бы их обнаружить. Шипя себе под нос все возможные проклятья, Тангер крася к огромному проходу в стене пещеры, откуда явился его самый большой страх. Второй шла Эльнора, сердце её стучало с необычайной силой, болью отзываясь в груди. Губы её тряслись, а сама она не отводила взгляда от огромных клешней, в районе пасти паука. Поежившись от холода, она лёгким шагом обошла лапу, которую паучиха выставила как мостик. С долей удачи и молитв, они проскользнули мимо громадины, однако, Эльнора и Орин застыли в метре друг от друга, когда вышли в очередную пещеру. Блексворд стоял на коленях, обнажив клеймору. Орин медленно вытащил Изгоя из ножен, вслед за ним, леди Айвенворд изготовила лук. Они втроём взглянул наверх, со стен и потолка свисали сотни, даже тысячи кладок яиц, а со всех направлений, к ним двигались пауки, которые были не прочь пообедать ими. В конце пещеры виднелся подъёмник, залепленный паутиной и яйцами. В стене виднелся путь, старая и заржавевшая шахта, слабый луч надежды, который вряд ли может сработать.
— Живо, к подъёмнику! — воскликнул Блексворд, отбывая нападения осмелевшего паука. Эльнора запустила в несколько стрел в орду пауков, которые моментально взорвались зелёным светом, заставляя паукообразны визжать. Втроём, они метнулись к подъёмнику, отбиваясь от нападок восьмиглавых тварей. Пока Эльнора отстреливалась, а Блексворд яростно кричал, разрубая ненавистных тварей, Орин принялся разрубать паутину и яйца, что закрывали им путь к спасению. Выбив баррикадную доску, Орин велел напарникам забегать внутрь. Первой туда заскочила Эльнора, за ей Блексворд, последним зашёл Орин, наотмашь рубя с разворота, чтобы ударить паука, что намеривался вцепиться ему в спину. Зеленоватая кровь на его говорила о том, что он всё провернул. Подъёмник являлся коробкой, на механизме цепного подъёма. Блексворд схватил пару досок, что валялись внутри коробки и закрыл ими дыру, через которую они вошли. Пауки остервенело наступали на них, пытаясь порваться внутрь. Приложив усилие, они сумели активировать рычаг, который, в свою очередь, привёл в действие механизм, что медленно поднимал коробку вверх, скидывая пауков.
Они почувствовали тряску и громогласные шаги, на зов своих многочисленных деток пришла мать-паучиха, разъярённая, злая и голодная, она оглушительно завопила и вошла в пещеру. Увидев медленный, со скрежетом поднимающийся подъёмник, она зашагала к нему, сотрясая всё на своём пути. Пауки при её виде разбегались, уступая дорогу. До вершины было ещё далеко, по подсчётам Эльноры их нужно было десять минут, что оказаться у выхода.
— Десять минут?! Да она нас за три минуты
переварит! — воскликнул Орин, юный Тангер безостановочно кричал, отгонная паучиху клейморой. Они продолжали подниматься, а зверь уткнулся своей мордой прямо на них. Блексворд встал, завопил и воткнул меч в один из восьми глаз злой паучихи, скрипя зубами, он отскочил назад и упал на спину. Зверь оглушительно завопил, стал стучать огромными и тяжелыми хитиновыми лапами стучать по стенам, разозлившись не на шутку, паучиха впилась в коробку своими смертоносными клешнями и попыталась сожрать их. Эльнора прильнула к дальней стенке, приняла страх и ярость, сосредотачивая их и взывая к собственной силе и магическому запасу, произнеся длинную формулу, она запустила энергетическую стрелу в пасть твари. Паучиха вновь истошно завопила и отстала от подъёмника, оставаясь в пещере.
Как только они уже были у вершины, они удивились, увидев коридор из светлого камня с зажжёнными факелами. Метнувшись сию же минуту, Блексворд и Орин оказались в коридоре. Леди Айвенворд кое-как вытащила застрявшую ногу из-под двух прогнувших досок, кинула вперёд лук с колчаном и сама прыгнула, когда подъёмник стал с грохотом падать. Орин схватил её за руку, когда она не удержалась на краю, уступа. Блексворд подскочил к нему и стал помогать, вытаскивая Эльнору. Все трое, они упали на спину. Некромантка с благодарностью смотрела на них и дышала с неимоверным облегчением, прикрывая глаза рукой. СтоннКассел выдохнул, а Тангер истерично смеялся во весь голос, отползая подальше от края.
— Не двигаться! Бросить оружие! — провозгласил голос позади них. Они обернулись и увидели чёрных легионеров, точнее ренегатов чёрного легиона.
— Не понос так золотуха… — сплюнул в сторону Орин
***
Их пленили, заковав в тяжёлые кандалы из почерневшего металла. Ренегатов было в три раза больше, сопротивляться было бессмысленно. Однозначно можно было сказать, что ренегаты здесь обжились, как следует. Когда их вели, как пленных на демонстративную казнь, Орин успел внимательно осмотреться. Жилые комнаты, по всюду сновали легионеры в чёрных доспехах, с изображениями трёх коронованных псов, встречались и так же доспехи, со знаком лошади с клинком в пасти, вставшие на дыбы. Жили они здесь, словно обосновали крепость или какой-нибудь орден, с регулярными патрулями.
— Едой пахнет… — проговорил Блексворд, вдохнув полной грудью. Орин удивился, когда почувствовал запах мяса.
«Проклятые ренегаты, живут здесь, словно во дворце» Орин стиснул зубы, когда легионеры принялись их подгонять. Они шли по светлым, но замшелым коридорам, словно это место строилось, специально под жильё. По стенам весели знамёна ренегатского легиона. Пёс и конь, с клинками в пасти.
— Учхел-Сур! — выдал Тангер, глядя на до боли знакомые штандарты. Учхел-Сур, крепость ренегатов, с которой короне приходиться мириться и сосуществовать, так как её не могут взять уже более двух сотне лет. Оплот старых, сомнительный обетов и идей, который говорят о чистоте крови легионов Уэйстека, что только потомственный легионер, чуть ли не до десятого каления, может вступать в ряды Чёрных Легионов.
В этих залах кипела жизнь, что никоим образом не нравилось ни Орину, ни Блексворду, ни Эльноре, которая стала сама не своя, побледнев до ужаса. Наконец, их привели в небольшой зал, обставленный как тактический штаб. По центру сто ял стол, с разными картами и книгами, в другом конце зала стояли колбы и склянки, с подозрительным содержимым.
Всех троих, ренегаты поставили у стола, над которым склонился, по всей видимости, командир всего этого места. Орин и Блексворд не могли не узнать ренегатского командира. Это был Иган Блек, некогда знаменосец Тангеров. Мужчина взглянул на пленных. Он был хорошо сложен, лицо украшали порезы и шрамы, одно ухо было сломано. Волосы коротко подстрижены, по-легионерски. Неопрятная щетина казалась острой, словно иглы ежа, На шее выступала вена. Глаза его были прищурены, губы поджаты. Он поднял на них взор и ухмыльнулся. Эльнору дернулась и затрепетала, когда увидела Глаз Левиафана на его руки и толстый том, обитый золотыми украшениями на краю стола, невольно она потянулась у нему
— СтоннКассел, Тангер и Грейкасл-Айвенворд? Вот так улов. Не удевятерись, мой господин всё о вас знает. По всей видимости, собрались мир спасать, от злых ренегатов? Жалкое зрелище. — Блексворд прорычал и плюнул под ноги Игану. Один из легионеров с размаху ударил Тангера, так, чтобы он припал на колени. Затем на колени опустили Орина и Эльнору.
— Не заражённые, не осквернённые, чистые, словно родниковая вода, так ещё и сильные волей. Наверное, вы не ожидали, что станете ключом к началу конца? — выдал Иган.
— Что ты несешь? — рыкнул Орин. Только сейчас он заметил, как в глазах Блека сверкнула алая искорка, а по венам промелькнула чёрная струя
— Осквернённые — выдал СтоннКассел. Блексворд стал глядеть по сторонам, в поисках спасения, Орин стоял, гордо смотря в лицо противнику, а Эльнора со страхом смотрела в пол, неслышно шепча что-то себе под нос.
Никто из них не понимал, что вообще происходит. Блек жестом, резким и властным, велел своим людям поднять их и вести в непонятном направлении. Вели их как свиней на убой, насмехаясь над ними. Злость кипела в Орине, злость и ярость, что горячила вены и кровь, что протекала по ним. СтоннКассел стиснул зубы, зная, что в сапоге он прибрал пару ножей. Блексворд, когда они перегнулись, понял его мысли, разделяя яростные желание отомстить пленителям и предателям. Они глянули на Эльнору, к их удивлению, она дрожала, сжалась и казалась беспомощной и безвольной.
Пройдя по светлым залам, они пришли к большим воротам. Солдаты Одиннадцатого Оступившегося Легиона забрали у них вещи и оружие. Ренегаты с интересом рассматривали их принадлежности, вплоть до еды. Блексворд злобно прорычал.
Иган Блек велел солдатам открыть ворота, те, расторопно исполнили приказ, раскрывая громадный проход. Ветер обдул зал, задувая жаровни. Свет исходил только от факелов, что были моментально зажжены. Легионеры обнажили оружие, выставляя стену щитов, позади пленных. Перед ними открылся вид, на очередной мост, но на нём были возведены арки, окутанные пеленой белого тумана. Леди Айвенворд попятилась назад, но Блек сильно толкнул её, отправляя вперед. Так же легионеры поступили с Блексвордом и Орином. Они остановились
— Зачем это всё? — спросил Орин
— Затем, что это путь к сердцу Зиккурата, СтоннКассел. Пройти через него могут лишь те, в ком нет силы моего господина. — ответил Блек, звучно и басисто
- Ты про Ненастыного? Это же глупость! Как ты можешь служить Отцу Тьмы и Лжи? Ты клялся с ним бороться! А теперь прислуживаешь ему, как собака?! Ты не легионер, ты — ничтожество — выпалил Орин.
— Столько лет, мы жили в неведении, от нас все отреклись, кроме нашего отца и господина. Пойми СтоннКассел, эта такая сила, такая мощь, способная дать безграничную, абсолютную власть. Я поведу армии мертвых, и даже эш’хайгарцы мне буду не помеха. Я буду повелителем мёртвых, я стану избранником и мессией моего господина, а вы сослужите ему прекрасную службу… -
— Глупый безумец, мёртвые не стану тебе подчиниться, ни тебе, ни твоему жалкому богу! — выпалила Эльнора, справившись с оцепенением. Иган ухмыльнулся, кривой и безумной улыбкой.
— Ты поведешь их, дорогая? Некроманта, что живет столько лет, должна бы понять, что её самое место на свалке истории. Нет, твое время давно прошло. У меня есть альманах и Глаз Левиафана, с этими вещами, мне подчиниться кто угодно. –
— Он использует тебя, разве ты не понимаешь? Это глупость, скверна убьёт вас всех, и вы станете его марионетками! — закричал Блексворд, пытаясь найти способ сбросить оковы, позади, стояли легионеры-ренегаты, навострив копья.
— В чём смысл? Почему именно мы? — спросил Орин. Блек потёр вески и подёргал головой
— В вас не силы моего господина, а значит, арки пропустят вас, теоретически. И нет Тангер, мы не его марионетки, мы его воля и его длань. — злоба источалась из ренегата
— Я ни за что не пойду! — гордо заявила Эльнора. Блек поднял руку вверх, на его указательном пальце правой руки покоился Глаз Левиафана, чёрный гранёный бриллиант, мелькал тенями в свете факелов. Неведомая боль сковала их тела, выворачивая все органы наизнанку. Он скрючились, и упали на пол, безумно воя от боли. В голове была одна мысль, сделать так, как приказывают, навязчивая, повторяясь раз за разом, сопротивляться не было сил.
«Исполни. Выполни. Сделай так. Быстрее. Живо! Исполни. Выполни. Сделай так. Быстрее. Живо! Исполни. Выполни. Сделай так. Быстрее. Живо! Твои страдание не к чему, зачем сопротивляться? ИсполниИсполниИсполниИсполниИсполни»
Когда Блек убрал кольцо в золотой оправе, он потрепал троих пленных по волосам. Словно он трепет собак на дрессировке. Втроём, они встали, помогая друг другу подняться, и пошли в воротка, к аркам на мосту.
***
— Это что такое было?! — воскликнул Тангер, когда ворота за ними, с грохотом закрылись. Блексворд Тангер уже не сдерживал злость, что кипела в нём, не сдерживал охватившего его отчаяния, он срывался на крик и истерику
— Вы хоть понимаете, что это значит? Легион Осквернённых! Легион мать их дери! Ненастный заточён в цитадели Эдхута, но даже сейчас, он тянет свои прогнившие лапы! Он заточён, покуда, покуда хрен его знает что случиться! Что толку, а? Мы отроем вход в сердце Зиккурата и станет теми, кто погубил этот мир, катящийся в задницу! Да уж лучше с этого моста сброситься и не напрягаться! Чего делать будем, а, СтоннКассел? А!? –
— Я — капитан СтоннКассел, ясно? — зарычал Орин, хватая Блексворда за грудки и тряся, что есть мочи — А теперь слушай меня! Меня дома ждёт дочь, жена, сестра и брат! Подумай хорошенько, мне есть что терять, понимаешь, дурья твоя башка! Если будет возможность вернуться домой, я вернусь, а если будет один выход, я помру, но уничтожу это распроклятое место до основания и сделаю так, что те, кто мне дороги спали спокойно! Всем есть что терять, даже тебе! Подумай ты уже наконец, мы сделаем всё возможное, чтобы выполнить задачу и отпраздновать победу! Коли нет, сдохнем, но выполним поставленную задачу! Думаешь, твоя Иса хотела, чтобы тут умер как трус!? — Блексворд нахмурился и тихо простонал
— Она была бы счастлива, зная, что ты — истинный легионер Уэйстека, Блексворд Тангер, а не трус. –
— Тогда давай по скорее со всем этим заканчивать. Не хочется мне видеть Ису, в виде вурдалака. — ответил Блексворд, высвободившись из хватки Орина. Успокоив свой гнев, она оба уставились на Эльнору, которая вот-вот была готова толи расплакаться, толи рассмеяться.
— Вы такие наивные — выдала она — Это (она рукой указала на арки) Древние арки, через которые может пройти лишь живой и неосквернённый. В последние годы войны, которой окончилась четвёртая эра, было принято решение, запечатать сердце Зиккурата от воздействия Ненасытного. У этого ублюдка, что нас сюда скинул, есть альманах, если он проведёт последний ритуал, всё когда ибо мёртвые встанут на сторону ненасытного и мором пройдутся по земле, маршируя к цитадели Эдхута. –
— Тогда чего мы ждём? — спросил Тангер
— Эти арки заставят вас пережить прошлое, настоящее и бедующее, мы умрём, но не сможем пройти. — леди Айвенворд поникла и села на колени, прижимая руки к вискам, нервно всхлипывая
— Есть легенда… — начал Орин. Эльнора посмотрела на него и огрызнулась
— Не начиная СтоннКассел! Я — некромантка, какой от меня толк, я же не смогу вас воскресить как живых людей! — и еле слышно добавила -
— Прости, Эйдэн. –
— Есть легенда, что в жилах всех СтоннКасселов течет кровь дракона. И если умирает СтоннКассел, рождается дракон. Мой отец, Эврадар, рассказал мне, о моём рождении. Я родился мёртвым, почти не дышал. Он окропил мои губы каплей крови дракона и тогда я вдохнул, прорезая свои лёгкие первым воздухом. Не знаю, верить ли его словам или принять за семейную легенду, но раз мы здесь, дабы спасти этот мир, то я сделаю всё возможное. — он протянул её руку, она робка поднялась и непонимающе спросила
— К чему это? –
— К тому, если мне и помирать, то только рядом с товарищами, который знают меня как облупленного. — Орин улыбнулся, и Эльнора почувствовала давно забытое ощущение. Тепло.
Глава 21. Три арки. Три шага
— Было, есть и будет. — произнесла Эльнора, стоя перед аркой, что была изящно и тонко выточена из белого камня. Нужно было отметить, что здесь работали руки прирождённого мастера, так как с какой изящностью, красотой и точностью при написании завитков и орнаментов были выполнены три арочных прохода, не могли не поражать до глубины души. Белый камень, обработанный киркой, восходил вверх. Завитки первой арки, словно корни векового дуба шли к низу, символизируя привязанность к корням и бремя прошлого на плечах, что выражалось в черепах, изображенных у самого основания арки.
Первый проход закрывала пелена, похожая на туман, дым костра или курительной трубки, что ни как не мог высвободиться и медленно витал, как будто запечатанный в стеклянном сосуде. Пелена шелохнулась, как только к ней подошли Блексворд и Орин.
— Саул'тар'Мейлар — река времени, судьбы и предназначения. — прошептала она.
Эти вещи редки, до такой степени, что артефакты данного типа встречаются лишь в трёх уголках мира. Они опасны, они способны уничтожить человека, оставив лишь пустую оболочку, пускающую слюни. Такие вещи могут перенести туда, откуда невозможно вернуться, где вполне реально получить ранение и умереть. Они способны проникнуть в глубину подсознания, вытаскивая самое сокровенное и больное, заставляя страдать и испытывать боль, которую мало кто может стерпеть.
— Их создавали с надеждой, что ни один приспешник Ненасытного не сможет пройти к сердцу Зиккурата, когда последний старый бог осквернил последний альманах, написанный в Эш’Хайгаре. Эти артефакты, как бы сказать — она задумчиво почесала затылок — меняют тех, кто пройдёт сквозь них. Они показывает цель, к которой необходимо идти, как я слышала, река времени позволяет увидеть предназначение. —
— Дамы вперед? — улыбнулся Блексворд. Эльнора недовольно зыркнула на него, прожигая взглядом.
— Что же, пора вспомнить — проговорил себе под нос Орин, когда они одновременно шагнули в белую пелену.
***
Вспышка…ещё одна… и ещё одна, сотни тысяч вспышек, раз за разом они ослепляли разум, ослепительные, как молнии во тьму, они били раз за разом. Ещё одна вспышка, мигнуло, зашипело и ударило с дикой силой, оглушая.
***
Это был первый Блексворда Тангера, бастарда Ааронта Тангера. Осада замка, дело не простое, но подкрепление подоспело в самый разгар боя, когда нападавшие штурмовали цитадель Аркбека. Силы чёрного легиона, что взял на себя основной удар были изрядно подточены, защитникам Аркбека воздавалось должное, они стояли насмерть, боясь, зубами отпевая молитвы, но они стояли, зная, что отступать некуда. Лязг мечей, крики, стоны, ноты боевых рожков раздавались на лиги от места боя.
Легионеры подкатили таран, для того, чтобы ворваться в главный зал цитадели. Защитники осыпали их стрелами, камнями, кипящей смолой и маслом, но солдаты Уэйстека раскачали таран, с яростными криками и кличами, они ударили раз. Ворота цитадель сотряслись, но продолжали стоять. Чёрные легионеры, занятые раскачкой тарана, падали под градом стрел и камней, на смену им приходила, как говорили в Уэйстеке, «свежая кровь». Таран вновь ударил. Ворота покосились под мощным ударом и заскрежетали. Ещё один удар и яростный клич оглушительно пронёсся по округе, когда ворота разломились в щепки под натиском солдат протектората.
Блексворд одним из первых вбежал в зал, вооруженный своей верной клейморой, он застыл на месте, осознавая, что это давным давно прошло. Столы пировального зала Аркбека были перевёрнуты и использовались как баррикады, в сердце крепости остались немногочисленные солдаты, верные своим господам из помещичьего рода, что взбунтовал несколько баронство против рода Тангеров. «Как же давно это было» думал Блексворд, молясь, что его не заставят повторять того ужаса, что он когда-то совершил. Время застыло. У главного стола собралась вся семья барона, что погиб на стенах своего имения. Три девчонки, мать семейства и сын, который был юношей.
«Давай Тангер! Уничтожь бунтовщиков! Вырежи всю семью предателя! Пусть они узнают гнев Уэйстека» Блексворд застыл как вкопанный, когда перед его глазами пронеслось то, что он когда-то сделал. Кровь застыла в его жилах, когда мигнула вспышка. Он вновь рубил. Взмах и кровь окропила его лицо. Девушки кричали, солдаты умоляли оставить их в живых. Взмах и кровь окропила его лицо, жена барона смиренно приняла смерть, как старого друга. Взмах и кровь окропила его лицо, когда он убил их всех…
— Нет — прорычал он, понимая, что ярость захлёстывает его. Он совершил достаточно ошибок, слепо следуя зову битвы, прикрываясь тем, что он исполнял приказ.
— Нет… — вновь повторил он — Нет! — зарычал он, взмахнув клейморой по часовой стрелке. Легионеры что шли бок о бок с ним, накинулись на него, как волкодавы на волка, который пробрался в псарню. Крутясь как волчок, он не давал им шанса подойти к себе и как-нибудь навредить. Он рубил, резал, колол, но не подпускал солдат к семье барона. Один из чёрных легионеров исхитрился и сбил с него шлем, незамедлительно приняли участие лучники. Одна из шальных стрел врезалась ему прямо в шею, застряв в ней. Захлебываясь собственной кровью, он слышал
— Ты — легионер. Блексворд Тангер. А легионер не имеет право слепо следовать приказам и позволять яростному гневу управлять собой. Теперь ты это знаешь, ты готов идти дальше… -
***
Эльнора была юной девой, когда некроманты прошлись по землям Сайн-Ктора огнём и мечом, поднимая мертвых, не оставляя целого клочка земли за собой. Она была горячей, смелой и местами безрассудной. Партизанский отряд, в котором она состояла, разбили рыцари на мёртвых конях. Когда она была готова умереть от меча их предводителя, она увидела, как он протягивает её руку. Его звали Бранкаас, Император Некромантов, Первый Повелитель Мертвых. Великий полководец мертвых влюбился в простую дочку простого помещика, сделав из неё бессмертную леди, которая должна будет быть с ним, до скончания времён. Она ненавидела и любила его одновременно. Ненавидела за то, что отнял у неё право умереть так, как она пожелает. Любила его так, как может любить только самая верная жена, прощая ему абсолютно всё. Как же она была глупа, следуя за ним по пятам, обучаясь всем нюансам и прочим уловкам некромантии, поклонение которой стола похожее на культ. Она убивала, щадила, играла, но не жила как прежде, чувствуя хоть что-то. Она встретила его. Эйдэна СтоннКассела Четвёртого этого имени, сына Альвевы Пятой.
Именно он зажёг в ней огонь в жизни и наконец, открыл глаза на всё происходящее. За речи, что она произносила на собрании Повелителей Мертвых, её обвинил в предательстве, и изгнали. Тот, кого она боготворила и когда любила, тот, кто сделал её такой, отвернулся от неё, желая ей скорейшей смерти. Она озлобилась на мир, желая смерти каждому, но рядом с ней был Эйдэн, чудо, уником, который во всё видел лучшее, делая лучше всех, кто его окружает. В ней, фактически мёртвой женщине, он зажег огонь жизни. Но этот огонь погиб вместе с ним.
Она смотрела на себя в зеркало, и осознавала, что всё это похоже на те рассказы, которые она слушала, когда ложилась рядом с Эйдэном. Сейчас он стоял позади неё, положив руки на её хрупкие плечи. На ней было золотого цвета платье и красная шаль. Она чувствовала себя счастливой, но она знала, что этого не было, не могло быть, он погиб, забрав её сердце с собой.
— Ты довольна, императрица моя? Скоро наш сын примет участие в турнире, ты же ведь придёшь? Если тебе нездоровиться? Я скажу ему. Ты же знаешь, он тебя всем сердцем любит и турнир отменит, коли пожелает просидеть с тобой весь день. — он улыбнулся и погладил её по плечам. Она не смогла сдержать слёз, чувствуя, как сейчас станет рыдать навзрыд. Она дотронулась до его рук и произнесла
— Было бы прекрасно, если всё это было правдой –
— Жена, ты здорова? Мне позвать лекарей? — он сел рядом с ней. Она погладила его по лицу.
— Прости, но всё это останется лишь мечтой. –
— Не смей так говорить — вмиг он стал жестким и злым, он схватил её за запястье и прижал к себе
— Мы кровью всего этого добились, а ты мечтаешь всё разрушить — к его удивлению, она обняла его и прошептала
— Я люблю тебя, мой император. Но нам не суждено быть вместе, не суждено исполнить мечты. Не в этой жизни, не в этой эпохе. — он отринул её от себя и улыбнулся, рассыпаясь в прах. Она зарыдала, горько и протяжно, закрывая лицо ладонями. Она ненавидела себя за это, она мечтала о смерти, смерти, которую она никогда её не получит. Её сердце забилось с дикой болью, заставляя её рыдать и кричать
— Того, что было, невозможно вернуть, ты знаешь это. Ты готова идти дальше. —
***
Орин был изгоем. С самого детства его кличили «Белым Грифоном» нелюдимый СтоннКассел, ему всегда была приятно быть одному. Он не желала подвигов и приключений, он ненавидел, когда барды начинают распевать «Охота Эфеса на драконов» Всю его сознательную жизнь ему сулили славу героя и мессии. От части, героем он успел стать, заплатив цену, за которую будет расплачиваться всю жизни.
Он шёл по тропам горного хребта, что в джейстенских землях звался Кинжал Николаса, первенца Нерана, что развязал войну Восьми Близнецов. Он шел с одной целью, найти и убить дракона, что годами обрушивал свою ярость на княжество, заставляя князя платить дань. Вдобавок ко всему, старый князь решил проверить СтоннКассела, которого избрал в женихи своей дочери. «Приди и победи проклятого дракона и тогда Ариана станет твоей женой!» Сама Ариана принимал этот как должное. Орин был молод и горяч. Недавно умер его отец. Может быть, поэтому он и согласился, потому что другого выхода не было, он не мог показать себя слабым, после всего того, что пережила его семья. Либо он умрёт, либо принесёт голову дракона. «Главное» говорил он себе «не испить его крови, не то и вправду стану мессией»
Он нашёл пещеру змея, с мечом наголо пробрался туда и обомлел от увиденного. Теперь он стоял перед прекрасной женщиной, в единственной сорочке. Она была разъярена, она горела от злости и сейчас, она стояла на коленях, обращаясь в дракона. Он прекрасно помнил что сотворил, прекрасно знал, какую подлую и бесчестную вещь совершил. Чтобы привлечь дракона, она убил её детенышей, что грелись у костра, а когда увидел прекрасную женщину, зареванную, в крови своих детей, он убил её, когда она обратилась в дракона.
Сейчас он стоял перед драконицей. Если он умрёт, погибнет и Джейстен. Никогда прежде он не видел, чтобы сражались, настолько остервенело, и яростно. Когда он убил её, проткнув её сердце, он, наконец, осознал что совершил. Со слезами на глазах он отрубил её голову, как трофей и пошёл прочь из пещеры. Затем, молодой Орин посмотрел на самого себя, в отражении реки.
— Лучше бы ты умер. Погиб. Сдох, чтобы земля не носила такого как ты, СтоннКассел! Ненавижу тебя, сволочь! — молодой Орин занёс окровавленный клинок.
— Самое гадкое, это выбирать между двух зол. Не сделай ты этого, тогда бы Джейстен горел. Ты выбрал меньшее зло, но всё равно гадко на душе. Нам с тобой придётся жить с этим, Орин. — юный Орин сел на берегу реки, проклиная всех за то, что ему пришлось сделать. –
— Жить с последствиями и не сойти с ума может лишь сильный. Ты готов, Орин СтоннКассел —
Вспышка…ещё одна… и ещё одна, сотни тысяч вспышек, раз за разом они ослепляли разум, ослепительные, как молнии во тьму, они били раз за разом. Ещё одна вспышка, мигнуло, зашипело и ударило с дикой силой, оглушая.
***
— Ненавижу — почти одновременно прошипели они. Они ничего не рассказывали друг другу, после того, как они прошли первую арку. Кивнув друг другу, они шагнули во вторую арку.
Рисунок на ней обозначал настоящие, поток крови, что течет по венам, события, на который ещё возможно повлиять, сделав правильный выбор. Древо росла ввысь, уходя от черепов и корней, переходя в ствол, которому предстоит расти ввысь. Он сможет прорости к солнцу сквозь препятствия, что преграждают ему путь или обвить их, сделав из них часть, выбирать только ему.
Вспышка…ещё одна… и ещё одна, сотни тысяч вспышек, раз за разом они ослепляли разум, ослепительные, как молнии во тьму, они били раз за разом. Ещё одна вспышка, мигнуло, зашипело и ударило с дикой силой, оглушая.
***
Бастард. Незаконнорождённый сын. Позор семьи Тангеров. Всю свою жизнь он мечтал сбросить это распроклятое клеймо. Он выполнял каждый приказ, был верен каждой клятве, убивал, щадил, делал всё, чтобы род Тангеров был велик как никогда. Так он и жил, прославляя свой дом, покуда не встретил девушку, которую полюбил всем сердцем. Её звали Иса. Именно в её честь он назвал свою клеймору, выкованную из красной стали. Как же он был счастлив с ней. Он любил её, а она любила его. Всё время он был с ней, откровенно наплевав на то, что он бастард. Девушка это знала, и так же как он, она наплевала на всё, лишь бы быть рядом с любимым.
Девушка была прирождённой лекаркой. Она могла вылечить любую рану и исцелить всякую заразу. Каждый раз, возвращаясь с очередного задания, Блексворд приходил к ней. Она врачевала каждую рану на его теле. Они были счастливы, какое-то время. Позже, о её прирождённом даре к медицине узнали Белые Сестры Лаиры. И девушка не могла не откликнуться на их зов. Блексворд собрал денег со своего годового жалования и передал их ей, когда она поехала в Илайтан, а его отправили на очередное задание. По дороге из Уэйстека в Кэрлайм её бездыханное тело нашили разведчики чёрного легиона.
Блексворд чудом выследил тех разбойников, в одиночку. Благодаря стреле и порезам на теле возлюбленной, он смог отыскать кинжал, тем самым выследив убийц. В первый раз он примерил на себя фартук дознавателя. Устроив настоящую облаву, которая длилась неделю, словно охота на волков, он поймал каждого из них, и запытал их до смерти. Он резал их на куски. Заставлял смотреть разбойников, какая участь их ждет, после того как умрёт их главарь. Как бы они не кричали, как бы не молили о пощаде, говоря, что не знали ничего, он не останавливался. Он медленно убивал их. Их главаря он изрезал на части и спустил кожу. Его правую руку он кинул в берлогу медведя, третьего бандита он выморил на морозе, а на четвертого спустил оголодавшего волка-людоеда. Пятый сошёл с ума, Блексворд заставил его смотреть, как его братки мучаются и умирают. А затем, он продал его одному амункерскому скупщику рабов.
Блексворд Тангер так и не простил себя за то, что не смог сохранить любимую. Каждый день, глядя на клинок, что носит имя его любимой лекарки, он не может сдержать тоски и грусти. И каждый день ему сниться кошмар, и в зиккурате он увидел её дух, что говорил ему, что он жалкий бастард, недостойный ничего, кроме жалкой смерти на поле боя, в надежде, что он умрёт как герой, а не как бастард знатного лорда.
Сейчас он стоял перед отцом, Ааронтом Танегром, который протягивал ему медный венец рода, тем самым принимая его в семью, официально подтверждая родство. Так легко, всего лишь принять и надеть венец, всего лишь принять имя, которое принадлежит ему по праву, имя великого рода, великой семьи. Блексворд стоял статуей, не смея двинуться. «Слишком легко» думал он. Сколько всего он сделал, сколько заплатил, но так легко не даётся ни чего. И вновь он слышит. Бастард. Слово стони, раз повторяется в его ушах, до тех пор, пока он не падает на колени.
— Ты бастард. Им и останешься. — говорит лорд Тангер, откидывая венец в сторону
— Пусть — отвечает Блексворд — За то я с честью умру, зная, что я бастард, а не ручной пес, на побегушках. Пусть меня зовут бастардом, пусть я незаконнорождённый, но я знаю, кто я на самом деле. Я — Блексворд Тангер. Я — Чёрный Легионер Уэйстека и Кровогорья! — Тангер-старший смотрит на сына. Злость и гнев сходят с его лица, уступая гордости. Блексворд всегда корил себя за то, что был рождён незаконнорождённым, каждый день он винил себя в том, что не знал имени матери, но теперь, она знает кто он. Иса бы не хотела, чтобы он всю жизни жил в неведении и старался быть тем, кем он и близко не является.
- Я горжусь тобой. — произносит он исчезая во тьме, что резко окутала его. Иса стоит на коленях, напротив него и говорит
— Я так люблю тебя, мой легионер, мой Блексворд. Ты принял себя, ты тот, кто есть. Иди дальше и знай, что я всегда с тобой. —
***
Эльнора держала в руках корону из зубов и клыков драконов. Облитая золотом, украшенная разными драгоценными камнями, из которых женщина узнала лишь: красный гранат, алый аметист, лазурный сапфир, зелёный изумруд и чёрный бриллиант. Остальные драгоценности, она не узнавала. Блеск чистейшего золота был способен ослепить, коли пролить на него хоть каплю света. Её красивые и крепкие волосы, пепельного цвета, были прибраны в сложное сплетение множества кос. К телу её прилегал крепкий корсет и шелковые одеяния, достойные императорского дворца, сдавливающие дыхание до такой степени, что дышать приходилось через раз, не говоря о том, что она держит легендарную корону, держа которую, она приталила дыхание. Голов кружилась от эйфории, наконец-то! Она — полноправная правительница всего Кровогорья, повелительница Эш’Хайгара, завоевательница Темногора, Трейлиртора и Даргона, в довесок — покровительница Хаэфила. Она стояла в тронном зале Кинхарта, все вельможи ждали, когда она обвенчает свою голову увесистой монаршей регалией. Люди улыбались ей, кланялись и подначивали надеть корону. Вдруг, она застыла, осознавая, что всё это не правда. Она нервно огляделась, не в силах двинуться с места. Люди зарыдали, мужчины, женщины, все кто стояли перед ней опустились на колени и молили её надеть корону. Мелькнула вспышка. Она отрицательно покачала головой, в надежде хоть как-то сдвинуться с места. Теперь все озлобились на ней, угрожая ей расправой, коли она не наденет корону. Её губы задрожали, в давно забытом чувстве беспомощного страха. Она дернулась, чувствуя, что тело её никоим образом не двигается. Вновь тронный зал озарила вспышка. Люди исчезли, а она наконец-то припала на колени, осознавая себя полностью.
«Какой монарх имеет право использовать власть в своих личных целях, вознося себя в ранг богов? Только тираны поступают так. Истинный король или царь, или император, в первую очередь служит народу и стране. О чём я мечтала? О безграничной власти, обеспеченной моим бессмертием? Коли так, какое право я имею надевать корону, если для меня каждый живой, что помогал мне или кто-то другой был ступенькой к цели, которая трещала под моими шагами? Разве могу я быть императрицей, коли народ для меня материал для удержания моей власти? К чему я могла бы привести страну, направь я все силы на то, чтобы захватить власть, с которой не управлюсь? Я никогда не была достойна власти. Эйдэн был прирождённым монархом, я — простая дочка простого помещика, обречённая шагать по земле, до самой её кончины»
Эльнора боялась признать то, что она могла бы вновь возродить армии мертвых и стать её Полководцем и обрести власть, которой когда-то владела, после смерти Эйдэна. Села переполняла её, каждый день напоминая о том, что она могла бы возродить эш’хайгарскую империю, заставляя мир трепетать перед её мощью и величием. Каждый день она слышит голос, который шепчет ей. «Сбрось бремя изгнанницы. Стань той, кем можешь, кем хотела, всегда хотела»
— Нет — прошипела она, откидывая корону в сторону. Голос стал настойчивей. «Почему? Разве не об этом ты мечтаешь? Разве не это сниться тебе годами, столетиями? Ты спишь на обочине, пьёшь горькую долю изгнанницы, тебя зовут плутовкой, бродягой, ведь ты была великой. Ты можешь стать ей вновь. Им всем нужен кнут и пряник, смекаешь? Лишь дай волю той сокровенной силе, что дремлет в тебе!»
— Нет — уже прорычала она, затыкая уши. Голос стал заливисто смеяться, истерично кричать. Повторяя одно и тоже. «Смерть не для тебя. Каждый бой, в котором примешь участие, неизменно закончиться горькой победой. Друзья будут стареть и умирать. А ты останешься мертвой, без какой либо возможность оставить хоть что-то или кого-то после себя»
— Пусть — проговорила она, утирая слёзы.
— Ты та, кто ты есть. Твоя доля тяжела. Но, как и полагается, ты будешь её нести. —
***
Орин стоял на пристани. До жгучей боли знакомой пристани. Его дыхание превращалось в пар, что свидетельствовало о том, что здесь на много холоднее, чем было тогда, в тот роковой день. Об этом знали лишь пятеро. Сам Орин. Его верный брат Гарет. Их лучшие друзья, Мартин и Лара, и одна фрейлина, которая скончалась спустя год, от сильной горячки.
Её звали Джеска. Она была молода и красива. Именно она стала свидетельницей того, как Орин и Гарет расправились с Падшим, который пришёл за первенцем СтоннКассела. Она слышала те слова
— За твоим сыном будет идти вечная охота! Мой господин не остановиться, пока не получит твоё первое дитя, СтоннКассел! — Орин взял с неё клятву, что она не обмолвиться ни словом. Даже если её жизни будет угрожать опасность.
В тот день, именно она несла младенца в белой пелене, успокаивая и баюкая его. Она передала его Гарету, который отшвартовывал ялик. Девушка передала сына Орина Гарету, и тот увёз его в Карден-Холл. Девушка молчала, да самой своей смерти в бреду горячки, она повторяла слова. «Я буду молчать, мой лорд. Никто не узнает где он. Я с честью буду служить вам»
Сейчас же, он стоял на той самой пристани, с тёмной водной гладью и пеленой густого и беспросветного тумана, в котором можно было плутать веками. У самого края стояла знакомая фигура. Платье джейстенского покрова, из синего и теплого материала, с золотой выкройкой. Серебряный венец аккуратно прибирал каштановые волосы. Орин взглотнул комок, подошедший к горлу, еле слышно прохрипев
— Ариана… — женщина обернулась. Да, это была она. Его любимая жена, джейстенка телом, душою кинхартка. Она держала в руках пелену, в которой ворочился и плакал младенец.
— Ты врал — прорычала она. Её глаза и лицо опухли от слёз.
— Мне пришлось. — проговорил он.
— Ты сказал, что он мёртв. — шипела она, рыдая.
— Я не мог иначе… — прохрипел Орин. Ариана качала младенца, баюкая его, нежно и тихо напевая.
— Иначе нельзя было… -
— Ты мог его защитить. — всхлипнула она — Ты мог вернуть его, я бы не страдала, не винила себя за то, что не смогла подарить тебе здорового сына. За что ты так поступил со мной? За что ты так поступил с ним? Ты лишил меня сына. Как ты мог так поступить? За что? Я была плохой женой? Скажи мне! Почему ты забрал у меня мою кровинку?! Почему?! — она дрожала и кричала. Её голос был по Орину, заставляя его чувствовать боль и ненависть по отношению к самому себе.
— Иначе бы они прошли за Адрианой. Они могли забрать тебя. А я не мог лишиться тебя, не мог лишиться нашей дочери. Я ненавижу себя за то, что заставил тебя страдать. Я бы хотел обернуть всё вспять, но не могу. Я люблю тебя, Ариана. Я не могу тебя потерять. Но из-за меня ты страдаешь. — Орин подошёл к ней и провел рукой по лицу красивому и нежному лицу. Младенец потянул локон её волос и весело засмеялся.
— Скажи, как его зовут? — она прижалась своим лбом к его лбу
— Айдан. Его имя Айдан. — простонал Орин, сдерживая горе, выедающее его изнутри. Ариана улыбнулась, и поцеловал младенца.
— Хорошее имя, душа моя. Айдан СтоннКассел. Любовь моя, тех двадцати лет не вернуть. Но сделай так, чтобы он знал правду. Иначе всё напрасно. А теперь иди. —
Вспышка…ещё одна… и ещё одна, сотни тысяч вспышек, раз за разом они ослепляли разум, ослепительные, как молнии во тьму, они били раз за разом. Ещё одна вспышка, мигнуло, зашипело и ударило с дикой силой, оглушая.
***
— О-ох. Боги помилуйте, меня, будто на изнанку вывернуло. — простонал Блексворд.
— Одна арка. Один шаг — проговорила Эльнора.
— Бурх. — Орин поёжился от холода — что же дальше, а? — спросил он, шагая в пелену тумана третей арки. Орнамент третей арки был похож на ветки дерева, на ветки кроны, что только обретает форму, возвышаясь ввысь. Только ветки растут, каждая идёт своим путём, параллельно следуя другим ветками или переплетаясь с ними в веретене судьбы, рождая новый плод, из семени которого родиться новый росток.
Вспышка…ещё одна… и ещё одна, сотни тысяч вспышек, раз за разом они ослепляли разум, ослепительные, как молнии во тьму, они били раз за разом. Ещё одна вспышка, мигнуло, зашипело и ударило с дикой силой, оглушая.
***
Они осознавали, слышали, чувствовали и видели друг друга. Они шли рядом, уставшие и измотанные, они шли по руинам Кинхарта. Небо затянули красные от пролитой крови, чёрные от дыма пожарищ тучи. Пепел падал на землю, кружась в танце, словно снег. Сотни тысяч тел лежали на разрушенных улицах города. В небе ревели драконы, извергая пламя, мороз и молнии из своих пастей. Их рев был победным, рвущим небо, землю и само пространство. Орин знал большую часть всех, кто лежал мёртвым в руинах столицы Кровогорья. Ариана, Адриана, Кира, императорская семья, все представители всех благородных семей империи, все они умерли в столице. Город выгорел до основания, не осталось ничего. Они проиграли эту войну. Они проиграли и теперь они были на грани вымирания.
Они остановились. Солнце стало чёрным. Тьма окутала их, и перед их глазами мелькали образы. «Свет. Змея ползла по песку, готовясь укусить Волка. Тьма. Свет. Грифон расправит крылья. Тьма. Свет. Пес и Змея укусят Волка. Тьма. Свет. Дракон падет, и кровь его разалеться по земле, а его накроет вековой песок. Тьма. Свет. Волк умрёт, волчата разбредутся. Тьма. Свет. Ласточка будет кружить над ними. Тьма. Свет. Грифон воцариться. Тьма. Свет. Драконы поднимутся из векового песка»
Врата к сердцу Зиккурата наконец-то были открыты. Иган Блек велел приготовиться всему легиону, так как они начнут великое событие, которое изменит весь мир. За это великое деяние им воздаться то, что они заслужили. Легионеры готовились не то к драке, не то к концу света.
Интерлюдия 2. О рассвете и закате
Всё имеет закат, но ночь заканчивается рассветом
Он гнал гнедого гунтера во весь опор. Жеребец бешено ржал и мчался по тракту, подгоняемый ударами своего ездока в бока. Мужчина, уже преклонного возраста спешил в цитадель ордена, к которому некогда принадлежал. Столица княжества, Джейстен, был в пяти днях пути. Обитель ордена, расположенная в горе, что носила название: Пик Артура, в двух днях. Конь был молод, здоров и вынослив, но путь до Джейстена он просто не выдержит. Ему и не надо было, даже не желательно, показываться в сердце Синего Княжества. Старик был уверен, что его конь сможет добраться до Ордена. Старик верил, что ещё поздно. Он ещё раз ударил в бока животному и прошептал что-то на древнем наречии, от чего гунтер заржал и рванулся вперед, словно преисполненный свежими силами.
Так прошло два дня. Пик Артура был виден за десятки лиг, возвышаясь на десяток лиг, её вершина, покрытая снегом, была прекрасным ориентиром. Во времена третей эры, когда драконы вели беспощадную войну против восставших, здесь, под склонами этого пика, старший брат Генри Первого, Артур, собрал армию, дабы отбить Кинхарт от армии драконьих приспешников. Один из первых, он оседлал королевского грифона, что бы биться с драконами в небе. В те легендарные времена, Артур сошёлся в небесном поединке с архидраконом, размерами, сопоставимый с этой горой. В тот день Артур пал, сгорел за живо, а его армия была вынуждена склонить головы пред драконом, что носил имя Наэтур Огнеголовый, так как в битвах его рогатую голову украшала корона из огня. В те далёкие времена люди бились с драконами, они бросали им вызовы, были те драконы, что вставали на сторону других, более низших рас, против своих собратьев. Увы, с того дня, как старший сын Джерона погиб, пройдёт ещё два десятка лет, прежде чем Генри СтоннКассел поведет объединённые армии эльфов и гномов освобождать земли современного Кровогорья.
Чем были же старик подъезжал к Пику, тем сильнее уставал жеребец. Наконец-то его встретили высокие, белокаменные стены обители Ордена, с которых свисали и реяли знамёна восьмиглавого дракона. Эти стены строились, чтобы держать затяжную, долгую и трудную осаду. Выстроенные так, в форме пятиконечной форме, чтобы по ним было трудно забраться. Внешние стены были практически не преступны, в отличие от внутренних, которые, по всей видимости, готовились к реконструкции. Любая осадная башня или лестницы, случились битва за крепость, будет обстреливаться со всех сторон. Белые камни, искусно высеченные не одной сотней кирок умелых мастеров, крепостные стены внушали чувство гордости для того, кто вырос за ними и чувство страха для того, кому предстоит воевать против Ордена.
Стража у массивной решетки, которая служила воротами, не сразу поверила, что этот старик, лет шестидесяти-семидесяти на вид, является почётным членом Ордена, да к тому же, он — аст’каймен, из бродячего народа, а представители данной культуры редко пользовались уважение и доверием. Однако, показав клинок, эфес которого был выполнен в фирменном стиле: восемь переплётных в острую корону драконьих хвостов.
Старик уже привык. Ещё мальчишкой он попал в Орден и практически каждый считал своим долгом упрекнуть то, что он «бродяга из бродячего народа», но гнев при каждом упрёке он научился сдерживать, но поскольку он устал, а глава Ордена должен был знать о том, что Падший ищет Лок-Хай’Эреда.
— У меня дело к главе Ордена, Джору Макстару. — стражники переглянулись и ухмыльнулись. Облачены они были в простыне жилеты, поверх которых красовались кольчужные рубахи, покрытые табардами красного цвета.
— Он умер, семь лет назад. Его дочка заняла пост, сразу после его кончины. А вы вообще кто такой? — наконец спросил один из них, после пятиминутного молчания. Старик почесал переносицу. Морщины на его лице как будто стали ещё более старыми.
— Златан. Златан Кар. — стражники выпучили глаза, после они отошли в сторону, чего-то там пошушукали, а затем один из них, более рослый подошел к Златану
— Хорошо, мы впустим вас в крепость и отведём к магистру. Правила же знаете? Капюшон и всё, что скрывает лицо нельзя носить во дворе и покоях. Оружие обнажать только при крайней необходимости. Проходите, милорд Кар. — решетка неохотна стала подниматься, когда второй стражник начал крутить лебёдку. Старик взял поводья гунтера и повёл его за собой, в обитель Ордена.
***
Лиана Макстар сидела в своём кабинете, за своим любимым резным рабочим столом из тисового дерева и читала
недавние донесения. Вчера прибыл гонец, с огромной сумкой писем, отчётов агентов Ордена о ситуации в разных уголках Зантара. Четное слово, всё это ей осточертело в край и сейчас, гроссмейстер думала, как бы побыстрее со всем этим закончить. Она подумывала сжечь их, закапать, и не вспоминать, так как в каждом письме, в каждом отчёте, чёрным по белому, словно под копирку, была написано, что то тут, то там появляются Падшие. Глаза её устали, она откинулась на спинку удобного и мягкого кресла и злобно выдохнула, скрестив руки на груди. Раскрыв очередное письмо, она молча прочла его, а затем откинула в сторону, ещё больше распластавшись в кресле.
«Гроссмейстеру Макстару, от агента в Даргоне!
Один из амункеров, на моих глазах, во время народного праздного шествия, обратился в Падшего и устроил бойню. После чего он скрылся, я проследовал за ним шесть дней, но он скрылся, уходя в сторону границ Кровогорья! Местные рассказывают, что это уже второй Падший. Необходимо срочно принять меры по этому поводу. Ненасытный становиться сильнее. В разы сильнее, чем это было три десятка лет назад.
С уважение и верой, Даргонский агент. Х.А.
Слава Ордену А’хорант До-ол’зейлан’Хай-от!»
Недовольно буркнув, девушка отпила вина, к вкусу которого он уже привыкал. Раньше она морщилась при каждом его глотке. Но теперь, её это казалось крепковатым соком, который настоялся на солнце. Сладкое джейстенское, с терпким привкусом и ароматом прочих трав, нравилось ей куда больше, чем кинхартское сухое, которое напоминало бражку, а не вино, может быть, просто это был специфичный напиток.
В дверь её кабинета постучались пять раз, как следует из правил крепости. Стучать пять раз, всегда и везде. Отложив кубок, он неохотно проворчала, что кто-то там может войти. В кабинет вошёл рослый брат Ордена, недавно принятый и старик, шестидесяти-семидесяти лет, которого Лиана смутно помнила.
— Миледи — обратился к ней брат Ордена. Его она вспоминала. Крестинский сын с севера, Бренд.
— Рыцарь Златан Кар прибыл, миледи. — сообщил он, низко откланявшись и резко кивнув. Гроссмейстер с трудом поднялась с кресла, вглядываясь в лицо старика и не веря в услышанное. Только сейчас он узнала эти знакомые черты лица, присущие аст’кайменам. Вытянутые и острые черты лица, грубая и темноватая кожа, горбатый нос. Она узнала его.
— Боги, быть того не может. Дядюшка Златан? — спросила она, кивком руки указывая Бренду, что он может быть свободен. Тот вновь откланялся и поспешил удалиться. Закрывая за собой дверь. Старик улыбнулся. Он помнила сегодняшнего гроссмейстера ещё маленькой девочкой, которую ему приходилось, так как он был лучшим другом её отца, предыдущего гроссмейстера. Её матерью была одна из сестёр Ордена. В те далёкие времена, Златан был главой оружейной, затем он стал полноправным рыцарем, после чего стал учителем новобранцев и детей. Которых принимал Орден после войн. С Лианой дело обстояло по-другому. Она был слабее, медленнее других ребятишек, но только у неё был такой характер, благодарю которому, она добивалась всего, кровь из носу, но добивалась. Пока её отец был в вечных разъездах, Златану приходилось присматривать за девчонкой, которой он стал почти что родным. Оставшись наедине, девушка кинулась в объятья старому и близкому другу. Да, она выросла, и теперь была взрослой женщиной, а не девочкой.
— О боги, ну где же ты был, дядюшка Залатан! Садись, садись! — чуть ли не завизжала она
— Лия, я же старый, куда ты так меня тянешь? — прохрипел Златан, пока девушка усаживала его на соседний стул. Она выросла, это он подметил. Ростом она чуть не дотягивала до него, крепкие и красивые волосы чёрного цвета были сплетены в одну косу. Одета она была в богатую куртку и добротные штаны, старик ухмыльнулся, девчонка всегда одевалась именно так.
— Где же ты был? — спросила она, протягивая ему кубок вина, присев на края своего стола. Старик взял кубок и хлебнул пару раз. Взглянув в серы глаза девушки, он сразу понял, как она устала, а поэтому, не стал медлить.
— Это подождёт, моя дорогая. На караван, в котором я был…кхм… напал Падший. Им был Карин Кикспаргх. — гроссмейстер в мгновение ока нахмурила брови. Пригубив вина, она указал на письма, что лежали на её столе.
— Падшие… — простонала она, когда Златан принялся глазами смотреть текст письма — пять за прошлые десять лет. Тринадцать за прошлые два года. Все они появляться то там, то тут. Они рыщут, ищут кого-то, мы не знаем кого. Идут в Кровогорье. —
— Настанет день, когда солнце затмит крылатая тень, тишину разорвёт рёв и Лок-Хай’Эред падёт, не успев возродиться — проговорил Златан, вспоминая слова тени, что пришла вместе с Падшим. Девушка недоумённо посмотрела на него, приподнимая брови.
— Я стал стар и проиграл одному из Падших. Он сказал мне эти слова и пропал. Он ищет Лок-Хай’Эреда. –
— Он мог врать. Отец Лжи, как ни как. — девушка отложила кубок и пожала плечами. Златан так же отложил кубок
— Я долгу думал. Но всё же, что если он ищет Лок-Хай’Эреда или Наследника Нерана? — старик поднялся, поправляя старую и грязную от дорожной пыли одежду. Гроссмейстер задумалась, остановив свой взгляд на одной из книг. Когда её посетил очередная идея, она направилась в библиотеку, Златану не оставалось ничего, кроме как пойти за нею.
В обители, практически до фанатизма, уважали гроссмейстера, кланяясь и приветствуя ей, при каждой встрече. Так было заведено. Пока Лиана и Златан шли к библиотеке, им успели поклониться три десятка братьев Ордена. Старый аст’каймен заметил это и не оставил без внимания.
— Орден заметно вырос. –
— Да, теперь в обители насчитывается более трёх сотен братьев и двух сотен сестёр. — гордо заявила Лиана. Златан был рад такому раскладу событий, от части, конечно. Орден всегда был не многолюден и в большей закрытым, так как в этих стенах хранились древние знания. Попади они не в те руки, и разрушительных последствий не избежать.
— Не боишься? — вопрос был понятен донельзя. Лиана пожала плечами и сурово ответила
- Страх только у нас в голове. Предателям всегда воздастся. — теперь старик узнавал в её слова влияние отца. Он всегда любил так говорить. Наконец он подошли у библиотеке. Огромные стеллажи с неимоверным количеством книг, свитков и прочих манускриптов раскидывались на площади, которая была сравнима с тремя тронными залами Кинхарта в ширину и длину. В высоту библиотека Ордена была метра три, не меньше. Повсюду светили мысленные фонари, за низкими столиками сидели братья и сестры ордена, склонившись над самым разнообразным чтивом.
Лиана быстро, словно лисица вскочила на лестницу, что могла кататься от одной полки стеллажа к другой. Спустя долгие и протяжные, как река Аннона, два часа, гроссмейстер нашла нужные для себя манускрипты. Старый Златан Кар задремал на одном из стульев. Девушка бесцеремонно грохнула два толстенных тома на стол. Старый дернулся на месте.
— Я не спал… — он устало потёр морщинистое лицо, протяжно зевнул и поднёс фонарь, что светил рядом, к двум томам, с толстым переплётом и драгоценным обрамлением.
— «Макар и Эред или от Заката до Рассвета» Я не осилю за оставшееся время все эти дома, моя леди. Я слишком стар. — протянул рыцарь Кар. Лиана покачала головой и сев рядом, принялась перелистывать страницы первого тома.
— Я это давно изучила, так что слушай, любезный дядюшка. –
— Макар и Эред, с древнего наречия переводятся как закат и рассвет. Доподлинно неизвестно, были ли Макар и Эред богами, во времена первой эры, или же просто смертными с силами, которые можно было противопоставить силам старых богов. Самой крупной битвой во времена первой эры был битва на Алматийских Равнинах.
Лок-Хай’Эред, как гласят легенды, собрал многочисленную армию, самых разных стягов, чтобы освободить мир от тирании Ненасытного, пока избранники трёх богов исполняли самоубийственное задание, с целью заточить старого бога в цитадель отца-Эдхута. –
— Погоди ты, разве первая эра не начинается с правления драконов, а затем их изгнания? — перебил её Златан
— Так принято считать по нашему времяисчислению. Наши предки обитали в землях Зантара задолго до прихода Олрида СтоннКассела. Ну, так вот. Именно тогда состоялась битва на Алматийских Равнинах. Против Лок-Хай’Эреда выступил Лок-Хай’Макар. Царь Рассвета бился против Царя Заката. –
— Ни черта не понимаю. Ты говоришь о временах, когда старые боги ещё не отреклись от нас? — Лиана твёрдо кивнула.
— Наше летоисчисление начинается с прихода Олрида СтоннКассела. Но ведь до нас здесь жили люди, здесь ходили боги, драконы-основатели помогли людям, когда старые боги отреклись от них. Всё эти события происходили задолго до династии СтоннКасселов, которая пришла с северных морей. Шесть эр и почти несколько тысячелетий нашей истории, которую мы знаем досконально, и времена, когда в этих землях жили цивилизации, которые старше нас. Я говорю о временах легенд. -
Старик задумчиво почесал седую бороду и принялся слушать её дальше.
— Царь Рассвета он же Лок-Хай’Эред, владел великой силой. Он мог повелевать магией, в такой степени, что взмахом своего меча из жидкого солнечного огня был способен уничтожать города, в которых жили миллионы. Он был воплощение Света и всех добродетелей. Против него, с такой же многочисленной армией под чёрными стягами, вышел Лок-Хай’Макар — Царь Закат, которому Ненасытный даровал частичку своих сил. Силдур — избранник Адэонесы, Тэмар — избранник Дуратхара, Зеллан — избранник Мираны, им предстояло сковать Ненасытного, ценой своей жизни запечатать его. Лок-Хай’Эреду предстояло биться со своей противоположностью. Лок-Хай’Макар был сосредоточением Тьмы. В той битве они оба погибли. Но Царь Рассвета сумел нанести смертельный удар раньше.
А теперь подумай, пораскинь мозгами. Неран владел горящим мечом, как Лок-Хай’Эред. Конечно, это косвенное сходство, но в наше времена, многие считают, что Лок-Хай’Эред и Наследник Нерана это одна и та же личность. Царь Рассвета владел силой легендарных времён, о который мы даже не имеем ни малейшего представления, так же как и Лок-Хай’Макар. Неран и те, кто окрестил себя его Наследником потом, получили практически безграничную силу благодаря первородной драконьей крови, которая текла в их жилах и которую они пили, дабы быть могущественнее.
— Предельно понятно, но вот, загвоздка. Зачем Ненасытному Лок-Хай’Эред? Пророчество говорит об Наследнике Нерана, но ни как не о Царе Рассвета. –
— Тут то и начинается самое интересное. Наши братья и сестры перерыли сотни книг и прочих источников. Скарлайт — Пророк Второй Эры, предсказывал, что рано или поздно, солнечный огненный венец увенчает голову смертного, который поднимет знамя Рассвета. Когда старый бог примет смерть, явиться тот, кто продолжит его дела, поднимая знамя Заката. Но случиться это только тогда, года явиться тот, кто по праву назовёт себя Наследником Силы и Земель Нерана, и только тогда, когда он сможет противостоять Макару и Эреду. Подумай, Наследник Нерана может владеть безграничной силой, а что если он и будет Царём Рассвета? Это предположение и только, может статься, мир расколется на три части, те, кто под Царём Заката, под Царём Рассвета и те, кто под Наследником. Если второй вариант, то нам всем не поздороваться. -
- Предположим. Если для пробуждения Ненасытного нужен Наследник Нерана, для того чтобы возродить Лок-Хай’Эреда нужен Наследник, на кой Падшим убивать его? Захватить и заставить служит — ясно и гусю. На кой ляд Падшим нужен этот Эред, если он ещё не возродился? — Златан перевернул страницу, ветхий пергамент был красиво изрисован красными и золотыми красками, на ней был изображён красивый мужчина с горящим мечом и знаменем. Золотое солнце на белом фоне.
— А ты бы убил того, кто станет твоим врагом заранее? Представь. Нет Наследника. Нет Эреда, нет Макара, значит, старый бог не умирает, его оковы падают, и он правит миром как пожелает. — ответила Лиана. Старик смутился.
— И что же нам делать? — спросил он. Ответ был дан незамедлительно
— Найти Наследника Нерана, кем бы он ни был и сделать так, что бы он смог противостать и Закату, и Рассвету. — уверенно заявила гроссмейстер.
Глава 22. Государь-император
Стенания императрицы Хелены были слышны в каждом уголке дворца, жутким эхом разносясь по коридорам. Никто никогда не видел её в таком состоянии, она была бледна как смерть, впавшие щеки, опухшие от слёз глаза. Вся она тряслась, подходя к мёртвому мужу. Опустившись на колени, Хелена не сумела сдержать горьких слёз. Она рыдала, громко и протяжно, склонившись на тело погибшего в бою императора, её любимого мужа. Еле слышно она молила о смерти, еле слышно шептала: «Так нельзя…ты не имеешь права… что мне делать без тебя… очнись…» Слезы лились ручьём, императрица не могла поверить в случившиеся. В мгновении ока она потеряла мужа, в мгновении ока всё, на чем она держалась, рухнуло во врата Харды.
Её губы и руки тряслись, когда она приподняла окровавленное тело Уильяма, что безвольно отозвалось на её жалкую попытку пробудить его. Прижав его к себе так близко как это было возможно, она тихо сопела, положив его голову себе на колени. Казалось, в ней всё угасло. Глаза были пустыми, руки похолодели, а посиневшие губы двигалась в такт древней, как мир, молитве. Она взывала ко всем Драконом-Основателям по очереди. Молила их упокоить их мужа и покарать всех предателей. Последние слова она еле слышно произнесла, но даже так, почти шёпотом, каждый гвардеец, легионер и вельможа слышали, о чем она говорит
— Олгулрмир, взываю к тебе, пусть хаос твой обрушиться на всех, кто посмел нарушить присягу! И коли надо будет, я собственноручно переужу глотки всем Истон-Дарам. — крепкая рука легла на её плечо. Знакомый голос прозвучал рядом.
— Матушка, я знаю. Но тебе придётся отпустить его. Он не первый государь, погибший в бою и точно не последний. Предателей во дворце больше нет, но нам с тобою необходимо остановить хаос на улицах и наказать предателей. Незачем звать Олгулрмир. — Лайан сел рядом. Он был так похож на своего отца. Хелена не могла вынести боли в груди, когда её сердце стучало и кололо, она не могла сдержать слёз, запах крови её мужа на её руках заставлял её дрожать и рыдать ещё сильнее. Лайан снял с тело отца шлем и закрыл его веки. Хелена продолжала поглаживать голову мёртвого мужа, не обращая внимания на то, что ладонью она проводит по трём ранам на его голове. Она смотрела как Лайан простился с отцом, поцеловав того в лоб, смотрела как он поднимает золотую корону, окроплённую кровью, смотрела, как он надевает её. Легионеры, вельможи и гвардейцы преклонили колени, опираясь на своё оружие. Алкион, старый маг, который сейчас выглядел потрёпанным после боя, громогласно воскликнул
— Да здравствует Император Кровогорья, сюзерен Джейстена, Сайн-Ктора и Уэйстека, правитель Кинхарта, первый этого имени, Лайан Кон-Итьен! —
— Да здравствует Лайан Кон-Итьен! Да здравствует Император Кровогорья! Да здравствует Лайан Первый! — отвечали все те, кто находился в тронном зале, поднимая мечи к небу.
— Император Кровогорья! Император Кровогорья! Император Кровогорья! — кричали они
***
Она шла по коридорам дворца, в которых царила разруха, смерть и хаос. Шла, шатаясь, стараясь держаться стен. Она тряслась, будто под лёд провалилась, мигнуло, перед ней стоит Уильям, уверенный и готовый к бою, второй раз мигнуло, он видела, как булава пробила ему голову, но он продолжал бой, наотмашь рубя голову проклятому Оделинау. Она радовалась, когда голова её растреклятого родственничка полетела с плеч. Но она не попрощалась с мужем, не сказала, как сильно его любит и как ему благодарна, за всё.
Все её мысли заполнила дочка и младшие сыновья. Хелена плелась к их комнатам, чувствуя, как сжимается её сердце, как в висках пульсирует с дикой болью, как в голове говорит голос: «Молись, родная, иначе, зачем тебе жить, коли они мертвы?» Перед глазами плыла ужасная картина. Мертвые сыновья и дочка, лежат в своей крови. Воздуха в лёгких предательски не хватало, императрица упала на колени, когда увидела шагающих к ней СтоннКасселов, во главе с Найтом, который держал Ричарда за руку, а Каллина держала под руку Артура. Как только младшие сыновья и дочка завидели мать, они со скоростью грифоньего полёта помчались к ней и повисли на ей шее в крепких объятиях. Хелена прижала их к себе и не смела отпускать, на мгновение она посмотрела на Акселя, после завалила детей поцелуями. Найт Аксель хорошо знал этот взгляд. Он слышал её истошный крик и плачь. Он верил, император обретет покой, а его сыну и наследнику нужна будет помощь, чтобы разгрести весь этот бардак.
***
Два дня спустя
***
Во дворце всё устаканилось, относительно спокойствие царило в его стенах. Указом нового император было установлено усиление патрулей и охраны. Сейчас, Лайана находился на улицах города, что были под контролем верных ему войск и граждан. Велась полноценная подготовка к затяжным боям, строились баррикады, дома обустраивались так, чтобы из них могли вести обстрел лучники. За Лайаном следовали почти тридцать человек охраны. Многие говорил, что юный император слишком самонадеян, ведь он смело и открыто шагал по улице столицы, за углами который могли скрываться убийцы. Юный Лайан всячески отмахивался от всех попыток усадить его во дворце. Сейчас он был рядом с народом, рядом со своими людьми. Новоиспечённый государь император всячески поддерживал своих людей, а ведь это было так важно…
Во дворце проходили похороны Императора Уильяма Первого Кон-Итьена. Его омыли от крови и ран, одели в парадные доспехи, вложив в руки на груди его именитый клинок Ярость. Вельможи и гвардейцы спустились в склеп Кинхартского дворца. Покойного императором положили в могилу, рядом с его отцом, Ульерихом. Несколько часов, благородные дворяне прощались с императором, пока в склепе, у его могилы, над которой скопились сотни горящих свеч и букетов цветом, не осталась группка людей. Хелена стояла а коленях перед каменной плитой, на которой было выгравировано его имя. Рядом с ней стояли её младшие сыновья, дочка и Найт Аксель. Позади них, держа в руках свечи, стояли Сейна, Ариана, Адриана и Кира, склонив головы. В самом дальнем углу, где света было меньше всего света, стоял Фаил Акар.
В этом склепе лежали все императоры. Начиная от СтоннКасселов древности, продолжая королями смутных времен и заканчивая Кон-Итьенам. Тёмные каменные стены отзывались пульсирующим резонансом, еле слышным и почти не ощутимыми дуновениями завывающего ветра, что гулял по эти коридорам, заставляя промерзать всех находящихся здесь до мозга костей.
Вскоре, семья Кон-Итьенов покинула склеп, за исключением Фаила Акара. Возложив свечи и цветочные венки, Ариана и её родные уже хотели уйти, но леди СтоннКассел заметила как Сейна Элерон, или уже Имнари разговаривает с Фаилом Акаром. Ох, уж это женское любопытства, смешенное с женским упрямством! Ариана прервала их перешёптывание и встряла в разговор быстро и резко
— И что же мы тут обсуждаем? — спросила она, презрительно поморщившись, вжимая кулаки в пояс. То же самое сделала Кира, пока Адриана стояла в стороне. Сейна занервничала, наматывая на палец локон рыже-каштановых волос, нелепо смотревшихся на её белом лице, усыпанном веснушками.
— План, леди Ариана. — холодно ответил Фаил
— И какой же, извольте поинтересоваться? — вторила Кира, презрительно фыркнув.
— По убийству Пэтрота. — вновь ответил Фаил. Ариана глянула в его глаза. Почему-то ей показалось, что из темноты тёмного уголка склепа на неё смотрит волк или бирюк.
— И что же надумали? — спросила Ариана, скрестив руки на груди. Кира прищурила зеленый глаза и стиснула зубы. Сейна поёжилась от очередного холодного дуновения и чуть дрожа, ответила
— Остановить революцию. –
— Леди — слов взял Фаил, сверкнув глазами во тьме — не здесь. Встретимся у меня в покоях через час. — Как и было сказано, все они, в том же составе собрались в покоях Фаила Акара.
Кира и Ариана сидели на скамье, что расположилась около балкона. Сейна ходила из угла в угол, что-то шепча себе и наматывая локон волос на палец. Фаил Акар проверял снаряжение, затачивал клинок, чистил доспехи, попутно объясняя свой план.
— Пэтрота необходимо устранить. Уничтожить его и всю преступную организацию. Убив его, мы лишь заставим его людей залечь в подполье. Необходимо сделать так, чтобы все те, кто его поддерживают, бежали в страхе и молили о пощаде. Извести его склады с наркотиками, лишить всех средств, так сказать задушить. Я обращусь с этой идеей к юному императору. Возможно, выйдет так, что он нам поможет, а возможно, увидит во мне, в Найте Акселе, соперников и претендентов на престол. Мы как ни как одной крови. Я устрою облаву на шакалов. А вы можете мне помочь. –
— И как же? — спросила Адриана, которая, до этого момента не говорила ни слова, тихо рассматривая себя в зеркале. Фаил покрутил кинжал в руках и спрятал его за пояс.
— Я и леди Имнари, по сколько она сама этого захотела, утроим облав, благо, информаторы Сайн-Ктора мне всегда помогут… -
— А с чего идёт только она? — перебила его Кира, закинув ногу на ногу. Фаил ответил незамедлительно, пряча ещё пару кинжалов в сапогах.
— Потому что у неё с Пэтротом личные счёты и у неё есть боевой опыт. — он посмотрел на Сейну, которая облокотилась о стенку шкафа. Девушка что-то прошептала
— Я пойду, облачусь в более…подходящую одежду. — сказала она, откланявшись. Затем она вышла из комнаты. Кира, в свойственной ей манере, была в гневе, а Адриана так и смотрела на мать, ожидая от неё ответа.
— Миледи Ариана, вы как никогда нужны императрицы, вы же, старые подруги — Фаил усмехнулся, поправляя наплечники своих доспехов.
— Коли так. Я убила два дня назад, и повторять не хотела бы. — процедила Ариана, поправляя непослушные волосы. Отчасти она была согласна с Фаилом. Её было страшно ещё раз оказаться в бою, не говоря о том, чтобы ещё раз убить. Всё же, она — леди СтоннКассел, урождённая Мейнголд. Дворцовые дела ей роднее меча или стрелы. Нечего её носиться и сложить лихую голову в какой-нибудь подворотне. Кира, в отличии от Арианы была горяча и поспешна в своих решениях, за что часто получала нагоняй от Орина, Гарета и Арианы. «Своенравная у тебя золовка» припоминала Ариана слова своей дорогой сестрицы Катрины.
— А я вот не согласна сидеть и ждать. Надоело мне. –
— Кира — Ариана вдруг выпрямилась как струна и ущипнула золовку, одаривая её настолько злым взглядом, что казалось, она сейчас вот-вот её прожжет. В долгу Кира не осталась, чуть наклонившись, она поджала губы и приподняла брови.
— Думаешь, запрёшь меня, м, дорогуша. Я росла с двумя братьями, который в легион пошли, раньше, чем под стол пешком начали ходить. Папаша мой, покойся он с миром, был Драконоборцем, коли забыла. Я знаю пять способов, как быстро и безболезненно пальнуть из арбалета, и отправить любого выродка к праотцам. — она, словно невзначай положила своё ладонь на бедро Арианы
— За себя я уж точно постою, а ты пригляди за дочкой и императрицей. — она подмигнула ей, демонстративно встала и гордо заявила
— Я иду с вами. Руки чешутся головы рубить. — откланявшись она ушла из покоев Фаила. Акар уже был полностью готов. Ухмыльнувшись и кивнув каким-то своим мыслям, он обратился к Ариане, сев рядом с ней.
— Миледи, от вас многое зависит. Слишком многое, от вас и вашей дочери. Я пригляжу за Кирой. — он поцеловал её руку, совсем плавно и нечувствительно. Вместе с дочкой, леди СтоннКассел, быстрым шагом вышли из покоев Фаила Акара.
***
Ариана сидела рядом с Хеленой, которая лежала в своей постели, бледна как смерть. Она впала в состояние апатии, забыв практически обо всём. Траур для неё мог стать смертелен, так как она отказывалась даже от воды, удаляясь в себя ещё больше. Сидя на краю её мягкой и шелковой постели, Ариана ни на шаг не отходила от неё. Каждый раз она брала её за тонкую и холодную руку, пальцами разогревая её. Кира как-то говорила: «Брось всю эту церемонность. Она страдает. Иногда проще обнять и вместе порыдать, сколько душе угодно, чем сидеть и молчать, как две дуры» Улыбнувшись, Ариана медленно сняла с ног башмачки и села рядом с императрицей. Хелена удивленно глянула на ней и чуть приподнялась. Ариана мысленно прокляла Киру, на чём свет стоит, скрестила ноги, и крепко обняла Хелену. Вдовствующая императрица только хотела от неё отстраниться, как вновь разрыдалась и уткнулась в плечо подруги, на которую всегда равнялась.
— Боги, я ничего не могла сделать. — проговорила она.
— Я знаю — баюкающее говорила Ариана
— Лучше бы я погибла с ним. — она уже не рыдала, а тихо шмыгала
— Не смей так говорить. У тебя сыновья и дочь, которым нужна мать. Государству нужна императрица-мать. Ни ты, ни я не имеем права сложить руки и ждать, пока враг не придёт. Мы с тобою должны сделать всё, чтобы сохранить империю. Это наш с тобой долг. — Хелена ещё сильнее прильнула к объятиям Арианы, вдыхая запах её волос, который вызывал странное пьянящие чувство. Императрица прогнала всяческие не хорошие мысли и помотала головой.
— Спасибо, дорогая. Побудь со мной, мне так легче и хорошо — прошептала она, положив голову на подушку. Ариана легла рядом, смотря в её голубые глаза. Глаза леди СтоннКассел, тёмно-голубого цвета, казались озёрными омутами, в который Хелена тонула. Это была странная ситуация.
— Я боюсь за Лайана. — проговорила Хелена, после неловкого молчания.
— Каждая мать печётся о своём чаде. — ответила Ариана, чуть расслабившись в мягких перинах.
— Я не могу потерять его. Каллину, Ричарда и Артура, мои дети не заслужили этого… -
— Дорогая моя, никто не заслуживает такого. Но мы с тобою женщины благородных семей. Мы должны помогать тем, кто идёт на первую линию обороны. –
— И страдать? Смотреть, как они умирают? Лучшие быть на передовой, и закрыть тело родного от стрелы. — ответила Хелена.
— И что же ты страдаешь здесь, хм? Ты нужна дочери и сыновьям. Перестань страдать, родная. Носи траур, помню, люби мужа, только не забывая о тех, кто нуждается в тебе. — Ариана погладила императрицу по голову, забыв обо всех правилах приличия и субординации. Хелена перевернулась на бок и посмотрела на Ариану, ласково улыбнувшись.
— Ты права, как никогда права. — сказала Хелена, поднимаясь с постели. Уже твёрдо она решил направить к дочке и сыновьям, которые нуждались в ней больше всего.
***
Проводив отца в последний путь, новому императору Кровогорья, Лайану Кон-Итьену предстояло решать, что делать ему дальше. Алкион Альгольф ни на шаг не отходил от государя, всячески помогая Лайану.
— Мой император, крепитесь. — приговаривал он, каждый раз, когда слышал какую-нибудь неприятную новость. Император ходил среди своих людей и своими глазами видел, что ситуация в столице мало помалу катиться во врата Харды. Когда сердце вновь отозвалось колкой болью, он решил, что необходимо организовывать оборону. Безопасность вельмож и своей семьи он возложили на плечи верного Найта Акселя.
Несколько дней Лайан провёл в штабе обороны, советуясь с ветеранами-легионерами, как лучше подойти к ведению войны на улицах города. Первым делом им предстояло отбить гавань, следя за тем, чтобы враг не ударил в спину. Он находились в плотном кольце, и каждый шаг для них мог стать последним. Сейчас, единственным безопасным место являлся дворец, так как все пути извне в него были замурованы, лишь несколько ходов, что вели из него, оставались открытыми. Сейчас, гавань была обличительным приоритетом, так как это был путь к спасению столицы. Но мятежней сброд и предатели, что примкнули к нему затихли. На улицах творился бардак, повсюду лежали тела, в крови и грязи. Отсюда и вывод был неутешительным, раздолье для крыс, что переносят всяческие заразы. Стража была заперта в своих казармах, обречённая умирать от досель неизведанной чумы.
Спустя ещё пару дней, в столице вновь разгорелся пожар, охвативший кварталы, подконтрольные мятежникам. Пожар был виден на всю столицу, а дым его клубами возносился вверх. Однако с этим пожаром за пару дней было покончено, до боёв никому дела не было, какие бои, когда стихия может подчистую смести их, поговаривали, даже бандиты помогали своим врагам тушить пожар. Алкион вскоре вызвал Лайана в свою лабораторию, которую он оборудовал в лазарете. Накинув плащ и обмотав лицо мокрой тряпкой, оставив открытыми только глаза.
Лаборатория являлась собой величайшим воплощением хаоса. Повсюду были столы, заполненные склянками, реагентами для возгонки, сухим, свежими и перемолотыми травами, ступками с пестиками и прочими алхимическими приблудами, о предназначении которых можно было только догадываться.
Принц обошёл несколько тел, прикрытых простынями, который некогда были белыми, но сейчас он были серо-красными, от пролитой крови и пыли, что царила здесь. Прокашлявшись, Лайан подошёл к магу, который склонился над оголённым и вскрытым, в районе груди, телом. Маг был обмотан в подобные мокрые тряпки. В старых, морщинистых и смуглых руках он держал нож, заточенный с одной стороны в правой руке, а левой, приоткрывая вскрытую грудную клетку. Лайана начло воротить, от запаха и от увиденной картины. Кое-как сдержав противный рвотный позыв, он приблизился к старому Алкиону, который что-то бугуртел себе в бороду.
— Не опасно ли вскрывать тела стражи, что по слухам, заразилась чумой? — спросил юный государь, оглядывая другие тела. Все они были исхудавшими, на столько, что были видны рёбра, впавшие щёки, а около глаз виднелись огромные тёмные круги. Уставший маг утёр пол со лба и обратил свой взор на Лайана.
— Древнее это зло. — пробурчал он — люди заживо гниют, страдают и умирают. Это — Скулящая Смерть. — Лайан попытался назад, через разрез маски было видно, как глаза его почти вышли из орбит
— Быть того не может. Последняя вспышка Скулящей смерти была пять сотен лет назад… -
— Когда легионерам пришлось сжигать город до основания и заново его отстраивать. Только вот в катакомбах, которые расстилаются на лиги вниз, возможно лишь замуровать. Какая-нибудь крыса, с заражёнными блохами проскочила на улицы, блоха скользнула на человека, тот коснулся другого, третьего и заскулила Смерть. Не беспокойся, государь, сейчас нас окружает моя аура огня, любая блоха скорее сгорит, чем успеет прыгнуть. — маг вновь склонился на тем, что трудно было назвать телом. И вправду, в помещении было довольно жарко, не было даже намёка на мух и прочих насекомых.
— И как избавиться от неё? — спросил он, чуть погодя
— Огнём и мечом — незамедлительно ответил Алкион, Кон-Итьен рыкнул
— Нельзя. Коли начнём рубить и жечь, сами помрём. –
— За пять сотен лет никто не нашёл лекарства от этой заразы. Ситуация выходит из-под контроля, государь. Мы зажаты предателями и мятежниками с одной стороны, и чумными развалинами с другой. Сколько мы ещё продержимся? Решать тебе, государь, но учти, любой неосторожный шаг может стоить тебе жизни. — Алкион сделал надрезы в глубине трупа, Лайана старался держать взгляд выше.
— Я удержу трон и столицу, империя не падёт, Алкион. Сделай всё, чтобы найти лекарство от этой проклятой заразы, а уж придавать ли город огню, решать буду я. — молодой император поспешил покинуть лабораторию, пока маг продолжал изучать чумное тело.
***
Корона украшала молодую голову Лайана. Он был облачён в легионерский доспех и плотный красный плащ, когда запрыгивал в седло подведенного ему коня. Разведчик доложил, что кто-то решил устроить переговоры. Лайан уже знал, с кем ему предстоит встретиться. Сердце вновь отозвалось колкой болью, заставляя его глаз и руку непроизвольно дергаться. Уняв растреклятный приступ, император ударил коня в бока и повёл его рысью по улицам города, в сопровождении двух десятков гвардейцев. Чем дальше они ехали, тем более запущенной оказывалась ситуация. Дома и улицы казались заброшенными уже сотню лет. Люди сновали туда-сюда, в страхе прячась в развалинах. В некоторых закоулках виднелись кучи трупов. Проехав ещё пару улиц, отряд рынку переехал рынок, на территории которого легионеры кое-как сдерживали натиск обезумевшего люда.
Лайану становилось не по себе. Ему необходимо было вернуть всё на круги своя. Всё свалилось на него в одночасье и казалось, что плечи его просто-напросто сейчас сломаться под напором всех событий. Теперь он — император Кровогорья. И если он погибнет, всё свалиться на голову его матери, сестры и младших братьев, чего он допустить не мог. Это его долг. Он должен сохранить свою власть, пресечь мятежи, искоренить предателей и продолжить дело его предков, сохраняя кровь Кон-Итьенов на Сапфировом Троне Кинхарта. Он — волк. Юный Волк, который не посмеет врагу зарубить его в собственном же логове.
Вскоре, они выехали к ремесленному кварталу, в котором было тихо, слишком тихо. На расчищенной площади виднелся стяг белого ворона. Стяг Пэтрота. Отряд остановился перед тремя конниками. Двое конных копейщиков держали лошадей чуть в стороне. Третьим всадником оказался сам Пэтрот, гордо восседавший на вороном коне. Лайана жестом руки велел двум своим всадникам ехать за ним, остальные легионеры остались позади, приготовившись к бою. Лайан остановил лошадь в пяти метрах от коня, на котором восседал Пэтрот. Мятежник поднял руку в знак приветствия. Лайан, прокашлявшись, ответил так же.
— Соболезную, юный государь, твой отец был достойным человеком. — с долей призрения начал Пэтрот
— Для чего же всё это было надо начинать? — спросил император.
— Вы, короли, цари и императоры, со своими любимыми аристократами, забрали у нас свободу. Я поднял всех, на кого наплевала империя, они, в свою очередь подняли оружие, и смело пошли за мной, за глашатаем, чтобы низложить тиранство и несправедливость. Хм, а коли потребуется, воссяду на Сапфировый Трон. — Пэтрот подёргал поводья, гордо задёрнув подбородок.
— Не бывать этому, так и знай! Покуда волк носит корону, ты — белый ворон, можешь царапать, кричать, выклевывать мне глаза. Но ты падёшь, я поведу легионеров и уничтожу каждого, кто посмеет встать под твой стяг. А после, обрушу твою преступную империю! Наш вой созовёт стаю! — воскликнул Лайан. Громогласным криком его люди поддержали своего императора, вознося оружие вверх. Пэтрот лишь самодовольного ухмыльнулся. В домах прятались его люди, готовые к стрельбе, однако, он развернул коня, сказав Лайану пару слов напоследок.
— Удачи, юный волк. Она тебе пригодиться. — к удивлению своих людей, они поехали за ним.
— Лорд Пэтрот, но, ведь это наш шанс! — возразил один из конных копейщиков. Рендон шестом руки заткнул его
— Шанс будет, стаю надо загонять, чтобы наверняка истребить весь выводок. — Пэтроту еле хватило усилий, чтобы не захохотать.
Глава 23. Скулящая Смерть
Единственным источником света, в этой небольшой комнатке, которую легче было окрестить коморкой, в дворцовой библиотеке, являлся масленый фонарь. Свет его отгонял тени и озарял всю комнатку. Лайану много места и не нужно было, взяв пару старых дневников из личной библиотеки отца, он заперся в помещении, метр на метр, и чувствовал себя в относительной безопасности, пусть и воздух здесь был затхлый и неприятный.
Подумав об отце, юный Кон-Итьен взглотнул противный комок, подошедший к горлу, вставший под ложечкой. Уже, какой день, он спит и видит его окровавленное тело, и каждый день ему кажется, что вот-вот, всё это окажется страшным сном, просыпаясь, он видит смерть и разруху. «Отец не допустил бы такого» думал он «Я не могу подвести его» Позволить себе страдать и жалеть себя, он ни как не мог. Он — государь, а значит, пока он не разберётся со всеми проблемами, не видать ему отдыха, разве что, на том свете.
Фаил Акар, он же Кеван Кон-Итьен, его дядя, выдал ему план, как подорвать позиции врага, рискованный, как раз для такого лихого рубаки. Император всячески его будет поддерживать. Если конечно, Кеван или Фаил, боги не разберут, не начнёт претендовать на Сапфировый Трон. Ещё одной междоусобицы ему не надо.
Размяв шею, Лайан открыл один из денников. Хорошая кожаная обложка на ремешке и плотное количество исписанных страниц говорило о том, что его вели с особой тщательностью. Ремешок был отстегнут и дневник открыт. На его корке было написано: «Собственность Ричарда Пятого Кон-Итьена»
***
Пять сотен лет тому назад. Шестая эра. Двадцатый год.
Месяц Пролитой Крови. Кавутен. 4 число.
Проклятая болезнь забрала почти три миллиона жизней, заберёт ещё, если не придать столицу огню, чтобы сжечь каждого зараженного, который может стать причиной ещё миллионов смертей. Я приказал запереть дворец и никого не впускать. Уже никого не осталось. Вчера умерла Авалина, благо наши дети сейчас в Джейстене. Я до сих пор слышу её стоны, как она просит покончить с её мучениями. Проклятая Скулящая Смерть сжигает нас изнутри, перед этим занеся гной в наши тела. Любой заражённый худеет до катастрофических видов. Кожа да кости. Затем, начинает процесс гниения, блохи стаями, тучами спрыгивают с одного тела на другое. Моя дорогая Авалина, ей хватило мужества, чтобы покончить со всем этим, она сбросилась с балкона на ещё горящее пепелище. Моя дорогая Авалина, до сих пор слышу её голос. Её стон. Как они скулит.
Боги, говорили же мне, не ходи среди толп, заразишься. Проклятые блохи. Сначала чесался как пес, потом, умываясь в бадье, обнаружил раны и наросты на спине. Как же больно, до сих пор слышу их стоны. Слышу, как они скулят (Дальше что-то написано неразборчивым почерком, из которого, Лайан понял лишь несколько слов)
Лучше… чем… так….
Придворные лекари шарахались, когда видели мои раны и наросты. В них скапливался гной, и только маг, обжигая их, давал мне ещё немного времени. Такие громкие стоны, никогда не слышал, чтобы люди так стонали, даже во время битвы, отрубленная конечность кажется манной небесной, как же страшно умирать, превращаясь в ходячего трупа. Стоны, проклятые стоны! Они ни как не перестанут скулить, я и сам скулю, как бешенный пёс.
(Несколько страниц исчерканы большими буквами)
НЕ МОГУ СЛУШАТЬ СТОНЫ, НЕ МОГУ СЛУШАТЬ КАК ОНИ СКУЛЯТ
Вскоре всю, зараженную, ратсреклятую столицу придадут огню, замуруют остатки, и построят новый Кинхарт. Припоминаю поход в лазарет, неделю назад, это была точка невозврата. Мать склонилась над тем, что осталось от её дочки. Некогда белые кудри, наверняка веселой и азарной девочки, стали седыми и ломкими, как солома. Румяная кожа превратилась в бледную плёнку, прилипшую к её маленьким ребрам, глазницы и щёки впали, облепляя череп. Мать кричала, трясла труп дочери, сама медленно и мучительно умирая, каждый раз отхаркиваясь кровью. Они скулят и плачут.
Какой час я пишу это? Но наконец-то, дым над гаванью начал виться клубами и вскоре благодатный огонь, повелеваемый Келтриком, поглотить всё это безумие. Брошенные телеги, кареты, всё это служило баррикадами на улицах, порт же был затоплен кораблями и лодками, паруса которых охватывались огнём. Я всегда думал, что Кинхарт погубит нарушение Пакта Проклятых, или возвращение Драконов из Рок’Яндара. А нас погубила чума и проклятые зараженные пшено и зерно, которые подавались к каждому столу. Проклятые блохи заразились от нас, заражая всех оставшихся.
Дворец заполняет дым. Треск и жар огня всё ближе. Наконец-то я уйду к праотцам, к моей Авалине, и эти растреклятые стоны и скул наконец-то затихнут. Знай, читающий это, я Ричард Пятый Кон-Итьен, придал Кинхарт, очаг Скулящей Смерти, огню, ибо не было другого выхода.
Лайан закрыл дневник трясущимися руками. Вытерев холодный пот со лба и тяжело задышал. Всё описанные стояло перед его глазами, мелькая и вспыхивая, словно искра. Юный император огляделся, тени неприятно следили за ним, отгоняемые светом фонаря. Взглотнув, он отложил первый дневник и принялся читать второй, менее опрятный и сохранившийся не так хорошо, как предыдущий. Эта книжица имела чёрную обложку, с веревочкой, в виде закладки. Состояла она всего лишь из пяти страниц, который были безжалостно помяты и испорчены. Некоторые записи тщательно перечёркнуты, будто-то кто-то нарочно перечеркнул их, превратив в сплошную чернильную линию.
… число… Месяца Пролитой Крови
«Сидеть здесь — кара богов за то, что мы так грешны. Это они наслали на нас Скулящую Смерть, так они показывают, что недовольны нами»
Моя дорогая сестра так говорит. Сядет у алтаря, подогнёт коленки и качается.
Так страшно, вчера ночью слышала крики, скул и стоны, Ричард говорил мне уехать в Джейстен, но я умолчала, скрыла свои нарывы на груди.
Кажется, он догадывается. Он прекрасно знает, почему я ночую не с ним. Ему всё хуже, он, да и я, чего скрывать, сегодня за обедом, когда ели фазана, оба откашлялись кровью.
Сплошная чёрная и жирная черта перечеркивает запись. Лайан зло провёл пальцем по ней.
За что всё это? Моя семья этого не заслужила, Ричард не заслужил такой участи, я не заслужила такой ужасной смерти! Я не хочу умирать, не хочу!
Очередная черта. Юный император не мог сдержать злости, странный шорох за спиной как бы поддерживал его гнев. Все листы были испоганены, небрежно расчеркнуты, нарочно оставляя только те записи, в которых императрица Авалина, жена Ричарда пишет о своих страданиях, сердце подсказывало императору, что в этих заметках будет что-то стоящее и проливающее свет на ситуацию с чумой.
— Что же ты скрыл негодяй, проклятый лиходей? — юноша почесал затылок, за отсутствием бороды и решился рискнуть. Найдя в библиотеке пару свечей, он вновь заперся в каморке и с предельной аккуратностью поднёс лист дневника к горящей свече, проводя рядом с огоньком зачёркнутый участок. Всё началось проясняться, хоть и трудно было разобраться в этих письменах. Лайан сумел переписать всё на черновой лист.
Теперь я всё знаю. Проклятые эш'хайгарцы! Сожри и перевари их дракон! Они поставили нам зерно и пшено, тайком напав на караваны Карден-Холла! Они захватили их, обратили в своих слуг и направили их в Кинхарт. Ричард всегда считал, что я скорее от стыда сгорю, чем подслушаю чей-то тайный разговор. Что мне терять? Я — умирающая императрица, гниющая заживо!
Это магическая чума. Не такая как Драконья Проказа, Холера, или Юстицианская чума, нет, это не природная зараза или болезнь, которую можно вылечить средствами той же природы. Магия вытесняет магию. Это, проклятая чума, картечь, действующая медленнее черепахи.
Втайне от мужа-императора, я ходила по улицам, замаскировавшись конечно. Я слышала, что говорит эта проклятая чернь. Молвят, вот, пойдём на
поклон к некромантам Эш’Хайгара, вот они нас и вылечат, свернут всё на круги своя, а что император, он и так не жилец. ДА КАК ОНИ СМЕЮТ?! Он защищает их, верит в то, что народ не оставит его в такой трудный час, а на самом деле, они — непослушное скот, а в стаде, непослушный скот принято резать!
Наверное, я должна сказать спасибо эш’хайгарцам за то, что они создали чуму, которая убивает, пусть медленно и мучительно, за то, я не стану ходячей упырицей. Эта мысль страшит меня, но в то же время утешает. Странно, чувствовать, как смерть шагает рядом. Иногда я вижу её. В чёрной рясе, с чёрными кудрями, иногда она приходит и говорит. Иногда просто смотрит. Сегодня ночью она вновь пришла и сказала, что завтра придёт в последний раз, поскорее бы, а то, я не могу, раны слишком сильно загноились.
Лайан сравнил эти записи с предпоследними очерками Ричарда Пятого. Мысли авторов чуть разняться. Но главного это не отменяет. Чуму создало эш’хайгарцы, значит ли это, что они на пороге ещё одной войны? Император не знал. Руины Старого Кинхарта так и не были замурованы. Что если там остались крысы с блохами, что носили эту болезнь, но как они продержались там так долго? И самое главное, почему давным давно не выбежали наружу, при первой возможность вырваться на свет, любая крыса помчится быстрее турнирного жеребца. Лайан вспомнил донесение, пару недель тому назад, стражники нашли в нищем квартале старика, по описанию, все симптомы совпадали с тем, что описывалось в дневниках императоров того времени. Гнойные нарывы и раны, исхудавшие до костей тело, кожа, как пленка облепливающая кости.
«Быть может, старик шатался по подземельям? Тогда-то и подхватил заразу, а пару блох осели на стражниках»
— Магия вытесняется магией — повторил он слова древней императрицы. Схватив все документы и спрятав их в наплечной сумке, Лайан со скоростью стрелы помчался к Алкиону
Старый маг с интересом выслушал молодого государя, тщательно рассматривая каждую слова в дневниках.
— Что же, и вы, мой господин, считаете, что я, как маг, смогу найти лекарство? Мой государь, я слишком стар. Конечно, коли прикажите, я немедля начну поиски, но боюсь, они затянуться, а если они затянуться, обе стороны, вы и мятежники окажитесь в большой опасности. — Алкион всегда поддерживал императоров во всех их начинаниях, не забывая вставлять и своё мнение.
— Даже если я найду лекарство — продолжал маг — кто знает, не поздно ли будет? — он поправил свою остроконечную шляпу. Он стоял на своём, необходимо покинуть столицу с боем через гавань и сжечь столицу вместе с чумой и мятежниками. Лайан не собирался бежать. Пока есть шанс извести болезнь и проклятых предателей, он будет хвататься за него.
— Тогда я тебе приказываю, направь все свои силы и ум на то, чтобы найти это ратсреклятое лекарство! А проблему с предателями и мятежниками, предоставь мне. — сурово и жёстко сказал Лайан, ударил кулаком об стол. Старый маг ничуточки не смутился, лишь утвердительно кивнув, ответил
— Ваша воля будет исполнена, ваше императорское величество. — затем, он вновь направился в свою скромную лабораторию, которую император окрестил «мертвецкой»
Покои его усопшего отца. Отныне его покои. Здесь было не уютно. Здесь было странно. Всё напоминало о том, что Лайан не успел спасти отца. В первом бою он убил и был рад этому и слишком увлёкся, убивая Истон-Даров. Пусть он повёл в бой оставшихся солдат, чтобы обезопасить дворец, но отца он не спас.
Сняв с себя корону и всю одежду, он принялся смывать пыль и грязь, что накопилась почти за неделю. Судорожно себя осматривая, Лайан успокоился только тогда, когда не нашёл на себе ни одной внезапно появившейся раны или нарывы. Перед глазами до сих пор стояла картина, описываема в тех дневниках. Юноша кое-как унял вновь нагрянувшие боль и спазмы. Удобно устроившись в просторной бадье, которую он лично распорядился поставить в его покоях, Лайан расслабился, пусть и ненадолго, пусть завтра ему предстоит командовать штурмом гавани, сейчас он чувствовал себя куда лучше. Мать была рядом с Ричардом, Артуром и Каллиной. Сейчас, он мог позволить себе расслабиться.
***
Хэйвон чудом выжил. Жар опалил его левую ногу, почти до золотистой корочки. Почувствовав дым и жар пламени, он кое-как высвободился из огненной ловушки, в которой оказались казармы. Крики, плачь, рев, стражники мочились под себя, не в силах убежать. Их заперли, оставили умирать, загнали на убой, как свиней. Он отказывался помнить, как бросил товарищей на страшную погибель в огне, отказывался помнить, как оттолкнул друга-стражника, чтобы первым выбежать из полыхающего помещения. Сколько времени прошло? Он не знал, да и знать не хотел.
В луже грязи и воды, он сумел рассмотреть то, во что превратился. Волосы превратились в колкую солому, которая выпадала, стоило до неё дотронуться. Щеки и глазницы впали. Доспех был ему чрезмерно велик, а сам он чувствовал себя соломенкой, которая может разломиться от дуновения ветра. Он чесался. До ужаса чесался. Каждый раз он теребил зуд, до крови сдирая кожу, и лишь когда теплая кровь и плоть оставались на месте зуда, он мог улыбаться, мог, пока силы были.
Он шёл по улицам, заваленными телами, мусором, брошенными телегами и баррикадами. Шёл и плакал. Шёл и скулил от боли, вызванной гнойными нарывами и ранами. Он скулил, плакал и звал сестру, но она не отвечала, её нигде не было. Всюду были люди, и они его избегали. Они боялись его. Гнали и кричали. Хэйвон плакал и скулил. Ему хотелось умереть, ему хотелось кричать, но сил не было. Он продолжал идти и скулить, так как сил кричать и плакать, больше не было. Ноги Хэйвона подкосились, где-то на тёмной улице. Силы кричать, двигаться и плакать, вообще не было. Стражник заскулил из последних сил, этот звук, ужасный и страшный, был еле различим среди звука боёв и пожаров.
Глава 24. Приговор и цель
С южной стороны Анноны, на низком, но норовистом гнедом жеребце скакал всадник в южных одеждах. На нём была надета кольчужная рубаха, желтый табард, с двумя красными мечами на груди, голову перевязывал тюрбан, на его спине висел изогнутый и зазубренный клинок. Он загнал своего коня, животное мчалось несколько дней без остановки, всадник подгонял его, пиная в бока, исхлёстывая плёткой, а верный конь всё скакал, скакал, как мог. Всадник с грубым и звучным ваетирским акцентом кричал
— Аэ! Аэ! Вперед, вперед степной конь — легионеры, что стояли на стенах крепости, с интересом наблюдали за приближавшимся южанином. Гарет вскочил на серую лошадь. Легионеры вмиг открыли ворота крепости и капитан, подхватив с собой легионерский стяг, поскакал навстречу южанину. СтоннКассел облачился в полный кольчужный доспех, со шлемом и пластинчатыми вставками в поножах. За спиной висел его верный полуторный меч, имена оружию он не любил давать, да и не видел в этом смысла.
Они встретились на медном мосту. Южанин поприветствовал Гарета, надменно подняв руку. Гарет лишь кивнул. Дергая поводья серой лошади, ан которой восседал.
— Я — Мухаммед акадар Намерад акадар Фазим акадар Хапет! Посол и гонец Лоренца Кон-Итьена, избранного Всевышними! Назовись ты, шакал! — гавкнул южанин.
— Я — Гарет СтоннКассел, сын Эврадара, сына Коула, сына Верена, капитан Пятнадцатого Красного Легиона! — громогласно ответил Гарет. Южанин город и презрительно осмотрел его, затем спешился, снял с седельный сумок своего коня кроваво-багрового цвета мешок и демонстративно кинул его под копыта гаретовой лошади. Серая кобыла нервно заржала и замотала головой, намереваясь подняться на дыбы. Гарет приструнил животные, резко дёрнув поводья. Из мокрого мешка выкатились отрубленные и обезображенные головы. В довесок, южанин кинул к головам изорванное в клочья знамя Двенадцатого Красного Легиона. Капитан злобно прорычал, когда южанин вновь вскочил на коня.
— Коли не преклоните колени перед истинным избранником Всевышних, каждого ждёт такая участь. — проговорил Мухаммед. Чуть погодя он кинул в Гарета увесистый кашель с золотом. СтоннКассел ловко поймал его и до боли сжал кулаки.
— Скажи, Мухаммед акадар Намерад, быстр ли твой конь? — спросил Гарет, локтем приподнимая ножны на спине. Южанин приподнял бровь, горделиво вскинул подбородок и надменно ответил
— Быстрее ветра! — Гарет незаметно ухмыльнулся. Ударив лошадь в бока, он перехватил левою рукой поводья, а правой уже вытаскивал полуторный клинок из ножен. Посыльный южанин развернул коня и приударил в сторону. Только и слышно было: «Я посол! Я гонец! Как ты смеешь, шакал!» Всё произошло в мгновении ока. Промчавшись сотню метров, Гарет размашисто ударил, южанин отбил первый удар. За ним последовал второй, третий и четвёртые удары. Лошади закружились друг напротив друга, бешено ржали и старались встать на дыбы, чтобы сбить противника. Ездоки обменивались ударами, лязгая сталью о сталь. Мухаммед ловко отбивал удары и успевал наотмашь взмахивать своей зазубренной саблей. Гарет наконец-то ударил лошадь в бока, серая кобыла встала на дыбы и вложила в удар копытами всю силу, сбивая южанин с седла.
Гарет дождался, пока он очнется. Мухаммед акадар Намерад оказался крепким и выносливым мужиком, который пережил мощный удар копыт прямо в грудную клетку. Когда посол очнулся, Гарет спросил.
— Твой конь вернётся назад, в лагерь? –
— Да — прохрипел посол
— Вот моё послание Лоренцу Кон-Итьену. Пусть получит моё почтение! — Гарет взмахнул и отсёк голову Мухаммеду акадар Намерада. Затем капитан СтоннКассел положил голову гонца в мешок, повесил его на седельные сумки посольского жеребца, и ударил гнедого коня. Животное поднялось на дыбы и умчалось обратно, в лагерь войск Лоренца.
Легионеры и недавно прибывшие гвардейцы встречали его радостными криками и возгласами, скандируя его имя, однако, завидев разорванное знамя Двенадцатого легиона, радость в крепости утихла, и уступила место мрачной и тихой атмосфере, словно скоро грянет буря. Гарет и сам был похож на громовое облако, который сорваться на крик и ярость в любой момент. Утро началось с боя и крови, а это, как правило, не сулило ничего хорошего.
Проводя часы за тренировками и распоряжением приказов, Гарет ни как не мог отделаться от дурных мыслей. Письмо от Киры заставило его нервничать. Если в Кинхарте твориться что-то неладное, то не стоит ему ждать подкрепления. Маги Дейн-Педа не отвечают, гонцы возвращаются лишь с туманными ответами, которые сводились к одной проклятой фразе, которая начинала нервировать Гарета, даже при каждом упоминай: «Ждите» Гарет устал ждать, ему нужно было чётко знать, придут ли боевые маги Дейн-Педа. Но внутренний голос так и говорил: «Не придут они, дурень. Ты остался один» и эта мысль заставляла его злиться. Поэтому он старался большую часть времени учить новобранцев, и самому не забрасывать, а то давно ему не доводилось убивать мятежников, аж рука ослабла,
Что до злящих и раздражающих факторов, был такой. Капитан гвардии, дворянин из Тира, Брен Хелдфит. Назойливый, придирчивый ко всему человек, с пышными, но дурацкими усами, которыми он безмерно гордился. Придирчивости ему было не занимать, хоть на весь гарнизон раздавай, то ему тренировки не нравиться, то расположение дозорных не как по учебнику, то ему есть дело придраться до легионеров, а своим подчинённым он и слова попрёк не скажет. Пара недавних случаев, здорово так злили Гарета и только благодаря большим усилиям СтоннКассел не ударил Хелдфита по морде. Капитан не мог позволить себе эксцессов насилия над своими подчинёнными. Коли Хелдфит не заикался по поводу командования Кулдаром, не было и смысла поднимать эту тему.
Гарет по своему опыту помнил, что значит служить под началом ненормального командира, который при каждой ситуации срывается на крик, плевки и побои. Шарт, так звали того капитана из Ваетира или Ренэты, он не помнил. Но вот, как этот курносый гад обращался со своими подчинёнными — верх садизма и ненормальности. Он плевался, был ногой в живот, заставлял легионеров плевать друг в друга, дергал за волосы, усы, за малейшие провинность прогонял перед строем легионеров, которые били виновного до потери сознания. Голос у него был противный, высокий, чуть ли не писклявый. Вскоре, с Шартом обошлись точно так же, узнав про это, один из генералов подверг Шарта такому же наказанию, только вот, прогнали его перед строем пять раз, пока куски мяса не стали отваливаться от его спины. Лекари не стали его лечить, через пару дней он скончался. Был нешуточный скандал, но постановили, что Шарт был обвинён в злоупотреблении полномочий, оскорблении Кинхарта и прочим. Разгорись этот конфликт сильнее тогда, то, наверное, эта война началась давным давно.
Возвращаясь к Хелдфиту. Гарет на тренировке с метание дротиков заметил, как Брена пристал к одному из рядовых из пятнадцатого. Тот крутил самокрутку, чему капитан-гвардеец был не особо рад.
— Вы курите вместо того, что укреплять свои боевые познания, как же жалко это смотреться. Что вы там бубните, рядовой? Решили отдохнуть? Да вы должны проводить часы в изнурительных тренировках, а не выкуривать по бочонку табака! Что-то, только вторая? Вы — неотёсанный… — Гарет знать не хотел, что капитан-гвардеец собираться говорить дальше, а поэтому, встав рядом, процитировал строки из Книги Нерана.
— «Легионер, в крепости, которая готовиться к осаде. Имеет право выкурить до трёх самокруток в день и выпить две пинты холодного пива, ибо в это радость простого солдата!» Капитан, вы бы не были так критичны, а? — Хелдфит раздражённо фыркнул, но от поникшего рядового, который вжался в себя, отстал. Гарет похлопал своего подчинённого по плечу и наказал курить, но только не при Хелдфите. Легионер словно расцвел, услышав слова командира.
Очередной раз, когда Гарет был близок к тому, что бы выбросить Брена из какого-нибудь окна, произошёл в обет, когда капитан-гвардеец решил высказать абсолютно все претензии на счет ситуации в крепости. Ему не нравилась дисциплина, ведь Гарет давал слишком много вольности своим людям. Ему не нравилось сидеть и ждать. Ему не нравились казармы, не нравилось, как проводиться разведка. Не нравились действия Гарета, и вправду, ведь зачем убивать гонца это не рационально, можно было взять в плен. Гарет тем времен наслаждался тушеной капустой и овощами сочными кусочками мяса. Доев свою порцию, капитан СтоннКассел принялся «на пальцах» объяснять, что к чему, почему стоит быть ближе к своим людям, ведь это многократно поднимает моральный дух. Потратив пару часов, наверное, на то, чтобы понять всё сказанное, гвардеец поблагодарил капитана за терпимость и удалился восвояси. «В бою то он бывал, судя по шрамам и тому, как дерется» отметил для себя Гарет. Явно сказывался тирский характер. «Да, в Тире только скажи, что любишь тёмный виноград, на следующем же приёме кушать будешь его, пока прыщами не покроешься»
В крупном портовом и одновременно независимом городе Тире, что находился на побережье Штормового Океана и поддерживали торговые отношения с Ардахаром и Странами Зантара, велась своя собственная дворцовая интриганская игра, которую они называли по-особому, на древнем наречии, на одном из старейших диалектов, это звучало так: Майнгор Хор-Иктарук, переводя дословно: Игра Интригантов со Смертью. «Неудивительно — думал Гарет — раз вертишься в дворцовых делах, жди смерть за каждым углом»
Ещё случай произошёл за обедом, Хелдфит рассказывал о плане обороны, причем план и вправду был хорошим, учитывал в себе множество нюансов и прочих мелочей, которые были пропущены ранее.
— Надеюсь, ваши влюбленный похождения не помешают вам, качественно исполнять вашу работу — выдал Брен, когда рядом проходила Алетра. Гарет злобно глянул на него и чуть ли не прорычал
— Это тебя не касается, капитан-гвардеец. Если ещё раз поднимешь эту тему, я буду надеться, что переломанные ноги не помешают тебе качественно исполнять твою работу — ему хотелось бы схватить его за шкирку, но Алетра вновь прошла мимо него, и злобно зыркнула на него. Гарет грязно выругался про себя
— Так, что там с планами обороны? — Хелдфит облегчённо выдохнул и принялся объяснять, что внешние стены необходимо укреплять, с этим, СтоннКассел был безукоризненно согласен.
Через день в крепость прибыли отряд конных разведчиков. То, что от него осталось. Три лошади, истощённые и уставшие и один полуживой разведчик, израненный и окровавленный. Въехав в крепость, разведчик свалился с коня, безвольно прокатившись пару метров. Гарет только вышел его встречать. Подскочив к нему, капитан принялся приводит его в чувства. Разведчик, перед тем как умереть, сказал мало, но слышали многие
— Мы попали в засаду, их было слишком много, это полномасштабное наступление, их больше пятидесяти тысяч… — слухи моментально разнеслись по крепости, и без того подорванное моральное состояние гарнизона, упавшее после известия о гибели двенадцатого легиона, после последних слов вернувшегося разведчика, тело которого было изуродовано до неузнаваемости, легионеры совсем поникли и уткнулись в себя.
Наверное, самым тяжелым стал следующий день, когда младший лейтенант Нилл Амелион принёс ему совсем дурные вести. Дело обстояло в его кабинете. Лейтенант вошёл, поприветствовал капитан и Алетру, а затем принялся объяснять причину своего столь раннего прихода, петухи к тому времени пропели два раза.
— Среди нас намечаются дезертиры, капитан — незамедлительно, младший лейтенант предоставил Гарету списки. Списки с пропавшим жалованием, что прибыло с гвардейцами неделю тому назад, с пропавшей провизией и амуницией. Десяток комплектов брони и мечей. Провизия, на две недели пути, месячное жалование на десятерых человек. В список дезертиров входили десять рядовых.
Кара Чернин
Грегори Рикс
Балин Кулен
Алан Дотск
Шая Белдок
Гвин Грил
Эльтид Хилден
Фран Греткин
Донлин МакРафрик
Дэн Маилаул
Всех их Гарет знал лично. Все они находились под его подчинением, все они входили в состав Пятнадцатого Красного Легиона. Гарет злобно стиснул зубы. Лейтенант так же нашёл их схрон, нашёл тех легионеров, что слышали их речи о возможном дезертирстве. Были и те, кто готов был донести на них, в число доносчиков входили Сурана Стегон и Вал Маилаул. Гарет устало потёр переносицу.
— Брат на брата. — еле слышно проговорил он. Затем, собравшись с мыслями, он начал взвешивать все за и против. За дезертирство вешают, но Гарету не нужно было, чтобы тела повешенных качались при каждом порыве ветра, напоминая всем и каждому, о том, что может случиться с ними. Какое к чёрту боевое братство, если тела товарищей висят рядом? Оставлять их безнаказанными так же было нельзя, иначе десяток человек начнут подстрекать сотню. Оставалось только одно, но ему необходимо было принять решение.
— Лейтенант, выстроить все легионы во дворе крепости, арестовать дезертиров, вернуть всё, что они украли. Сообщите Айзоре Трайден, Паулю Дейну. Брену Хелдфиту и всему офицерскому составу, что мы будет проводить заседание трибунала. Исполняй. Живо — Гарет почти рычал. Младший лейтенант кивнул и удалился. Алетра молчала, почти что замерев. Гарет сел рядом с ней и тихо прошептал на ухо.
— Не выходи, пока не стихнут крики. — леди Рейн безвольно кивнула, дрожа от страха.
Доверенные лица лейтенанта Амелиона управились за час. Все десять легионеров-дезертиров были арестованы с поличным, как раз в тот момент, когда собирались бежать. Они сдались без боя, предвкушая, что их повышают на месте. К их удивлению, они отправились на суд. Оружие у них отобрали, полностью обыскали, связали, и повели во двор Кулдара, в котором уже выстроились все легионы, расположившиеся в гарнизоне. Десяток несостоявшихся дезертиров провели по двору, выставили перед «судьями», который выстроились в отдельную линию.
— Легионеры! См-и-и-и-рно! — скомандовал лейтенант Амелион, прозвучал звук, похожий на гром, легионеры по команде выстроились и вытянулись, как копья. Наступила тишина
— Проводиться судебный трибунал! Эти легионеры были пойманы за попыткой дезертирства, кражи амуниции и жалования! — объявил лейтенант. Несколько легионеров вынесли вещи арестованных, напоказ всем. Затем полностью выпотрошили личные рюкзаки, в которых нашли кошельки с золотом. Среди строя легионеров послышался недовольный и презрительный ропот, в сторону арестованных
— Перед вами стоят не состоявшиеся дезертиры — начал Гарет, сделав шаг вперед. — Дезертирство карается повешением. За подстрекание к дезертирству, платит целый легион. Стоило бы сразу привести приговор в исполнение, но пусть кто-нибудь из подсудимых скажет слово. — Все уставились на десять легионеров, который опустили голову к земле, казалось, кто-то из них броситься на колени, кто-то зарыдает, а кто-то будет смиренно ждать смерти. Но Дэн Маилаул, который сделал шаг вперед, поднял голову и посмотрел на капитана
— Я затеял всё это, капитан. Почему? Да потому что-то страшно, все знают, на нас идёт пятидесятитысячное войско. Магов из Дейн-Педа нету, кинхартских подкреплений нету. Мы же здесь помрём почем зря, разведчики возвращаться и все знают, что враг на нас орду ведет. От Двенадцатого Легиона только головы остались. Всем жить охота, да всем охота. –
— А клятвы, Рядовой Маилаул? Присягу, которую ты давал, помнишь, а? Или забыл, что клятву давал костями полечь, но быть верным империи и легиону? — незамедлительно ответил Гарет, сживая кулаки, подходя к Дэну ближе. Между ними осталось три метра, воздух, как казалось, начали напитывать электричество. Два легионера смотрели друг на друга, не отрывая взгляда. Гарет понял, что Дэн прекрасно знает, кто его сдал. Другие подсудимые склонили головы в ожидании приговора.
— Дезертир есть предатель. Повешать их, и дело закрыто. — капитана Хелдфита поддержали другие гвардейцы, скандируя: «Повешать предателей! Пусть весят. На вороний корм их!»
— Даже дезертир заслуживает прошения. Вот только, безнаказанным это дело оставлять нельзя. — парировал Пауль Дейн. Дюжина его капелланов его поддержали, сделав утвердительный шаг вперед.
— Маилаул обязательно бежит, другие слишком бояться смерти, а вот рядовой зачинщик дело обязательно провернёт. — высказалась Айзора, её люди молчали по её собственному приказу.
— Я готов вынести приговор. — начал Гарет, обратившись к легионам.
- Освободить двор крепости! Пятнадцатый Красный Легион, стройся в две параллельные линии, розги наизготовку. Десять осужденных по одному разу проведут через строй. Каждый легионер наносит удар, кто пропустит, того так же проведут по строю! Затем осужденных запрут на неделю в казематы. Исполнять! — Гарет громогласно и резко отдал приказ, легионы поспешили освободить двор. Солдаты Пятнадцатого Легиона в точности исполнили приказ командира. Двое солдат подхватили Кару Чернин, раздели догола, по пояс, и поволокли через строй. Солдат было чуть больше восьми ста. Невольно Гарет думал: «Лучше бы их повешал» Розги из березовых прутьев били по телу легионера, оставляя синяки, ссадины, ближе к середине, а потом к концу строя, удары проходили по мясу, так как кожа уже была содрана. Крики, что были в начале строя, рвали душу, голос в голове говорил остановить всё это, крики сменились на плач, затем на еле слышные всхлипывания, почти под конец, Кара Чернин потеряла сознание. Последние полторы сотни солдат не наносили удары, так было заведено по Книге Нерана.
Экзекуция продолжалась несколько часов. Гарет стоял и смотрел, права уйти он не имел. Запах крови, словно железный привкус во рту, крики, всхлипывания, стоны и плач начинали медленно сводить его с ума. Когда через строй провели Дэна Маилаула, когда всё это закончилось, Гарет не мог отделаться от мысли, что в его легионе брат стучит на брата. Стиснув зубы и кулаки, до звенящей в висках боли, он что-то рявкнул одному из легионеров, чтобы к нему привели Вала.
Второй Маилаул пришёл к нему в кабинет. СтоннКасселу пришлось приложить усилия, чтобы не сорваться на рык и крик.
— Один вопрос. Ты на брата донёс? — Вал кивнул. Гарет не сдержался. Ударив Вала, что есть мочи в живот, он схватил его за шкирку и прорычал
— Хочешь, тебя точно так же через строй прогоню? Хр-р-р почему мне не сказал, почему с братом не поговорил, почему сразу донёс?! –
— Говорил я с ним. Он не слушал. На Анкита обиделся, мол, он на передовой, а он здесь сидит. А как разведчики полумёртвые пришли, так у него крышу снесло, ребят подговаривать стал, я даже подрался с ним, а он, сука, «бежим, бежим»! — хрипло и тихо простонал Вал
— Свободен, Маилаул. — бросил Гарет, поднимая сшибленного Вала на ноги.
***
Айдану хватило минуты, что бы подняться с места и рвануть к ручью. Услышав крики Каймлины, он спохватился сразу же, схватил меч и прибежал почти моментально. Ручей стекал с возвышавшегося леса, вниз, к полям и реке. Чистая и холодная родниковая вода задорно журчало. Приятно было бы насладиться этим местом, если бы не отряд южан из двадцати человек, что встал в десяти метра на противоположной стороне от ручейка. Айдан бегло их оглядел: грязные, уставшие и побитые южане стояли как вкопанные, непонятно было, кто кого боялся, однако несколько из них были ранены, их тащили на своеобразных носилках из веток и плащей.
Каймлина застыла в сидячем положении, она намеривалась набрать в котелок воды, но увидела южан, поэтому-то и испугалась. Умирать в неравно бою Айдану ни сколько не хотелось. Медленно и аккуратно он вернул меч в ножны и повесил их на пояс. Девушка медленно попятилась назад, набрав воды в котелок, и спряталась за спиной легионера. Один из солдат сделал три шага вперед и снял шлем. Чем-то он был похож на Зашеира Пашара, тёмные волосы, смуглая и грубоватая кожа, густые брови и островатые черты лица.
— Мир тебе, твоему мечу и твоим близким, я капрал Айдан Анкит. —
— Я Джасмаль акадар Халаид, мир тебе, твоему мечу и твоим близким, брат-легионер –
с ярко выраженным ваетирским акцентом ответил южанин. Подняв руку вверх, Джасмаль что-то сказал своим людям на ваетирском диалекте, двадцать человек убрали оружие в ножны.
— Нам нужна вода, брат. Мои люди умирают, с тобою Приближённая к Лаире Великолепной, позволь её помочь нам, приюти у костра. Коли нет, мы просто возьмём воду. -
— Айдан, ты же не… — начала Каймлина. Анкит шикнул через плечо.
— Вы найдёте приют у нашего костра, если ни кто не обнажит оружие против нас, мы не обнажим оружие против вас. — ответил Айдан.
— Ты сума сошёл?! — пискнула лекарка
— Их двадцать человек, если не хочешь помереть, делай так, как я скажу! — огрызнулся Айдан. Южане облегчённо выдохнули и поснимали шлемы. Среди них были только мужчины. Кивнув, Айдан пригласил их к костру.
Солдаты Ваетира расположились вокруг костра, достали нехитрую снедь: сыр и вяленое мясо, запивая всё это травяным чаем, алкоголя Айдан при них не заметил. Каймлина занялась их раненными, коих было двое. Она не выражала особо энтузиазма. Но Айдан вновь злобно зыркнул на неё, чётко дав понять, что хотя бы попытаться вылечить раненных ваетирцов она обязана, если не хочет платить слишком высокую цену. Анкиту было непривычно проводить день в обществе тех, кого он считал своими врагами, ведь как ни как, кто-то из них мог знать Таммита Илзорта, а южные народы так горячи, когда вопрос касается мести. Эту тему он не поднимал, напряжение висело в воздухе, готовое взорваться огненным шаром. Но ни ваетирцы, ни Айдан с Дорианом не смели прикоснуться к своему оружие. Надо было видеть выражение лица гнома. Вроде за хворостом ходил, а у костерка два десятка южан сидят и трапезничают. В основном, солдаты Джасмаля говорили на своём непонятном диалекте. Только сам Джасмаль акадар Халаид говорил с Айданом на всеобщем языке, пусть и довольно ярким акцентом.
Обменивались они общими фразами. Расспрашивая друг друга, подводя к каким-либо щекотливым опросам издалека. Понятно было, что они выуживали друг из друга информацию. Джасмаль рассказал, как они потеряли половину отряда, столкнувшись с отрядом разведчиков, обе стороны понесли потери и так не смогли преследовать друг друга. А вот кто дёрнул Анкита за язык, не знал ни кто, ведь именно в этот момент он рассказал о том, что получил пару ран от Таммита Илзорта. И как назло, весь отряд знал его, ведь именно они были остатками того легиона, который столкнулся с Пятнадцатым Красным Легионом под Амхарой. За пару минут Айдан перебрал в голове все возможные варианты событий и был готов к кровной дуэли ведь два десятка солдат забугуртели на своём диалекте, пока Джасмаль не сказал
- На войне может обернуться так, что ты можешь помочь тому, кого считаешь врагом, быть может, и мы когда-нибудь тебе поможем. Ведь ты согласился нам помочь и приютил у костра. — больше, на счёт Таммита Илзорта они не говорили.
Каймлина за пару часов управилась с раненными солдатами, заверив, что они скоро поправься, строго-настрого наказав Джасмалю поить их снотворным, чтобы раны затянулись, пока они спят. Южанин был чрезмерно благодарен и вскоре все его люди повеселили. Ещё через пару часов, они уже собирались выдвигаться. В мыслях, Айдан благодарил всех богов, что обошлось без происшествий.
— Редко встретишь в наше время человека, который отъесться с честью и пониманием к твоей беде. От всего сердца благодарю тебя, Айдан Анкит, это хорошие солдаты им бы жить и жить. Вряд ли я буду искать тебя на поле брани. А если встречу, буду оттягивать наш бой как можно дольше. Мир тебе, твоему мечу и твоим близким. — Джасмаль протянул Айдану руку. Анкит крепко её пожал, и ответил
— И тебе того же. — кивнув, легионеры разошлись.
Каймлина ни как не могла понять Айдана, чего это он так стал относиться к врагам? «Ещё пару слов, и начал бы с ними из одной тарелки хлебать!» Всем своим видом она показывала, что была недовольна. Ближе к полудню, они уже были в пути, двигаясь относительно тракта, в сторону грифоньего плоскогорья, где мог находиться Шестой Красный Легион. Девушка ни как не могла выкинуть из своей головы некоторые дни прибивания в Карден-Холле. Его называли убийцей, мясником, и это, наверное, было самое лестно из всего, что она слышала. Его ненавидели и боялись. Тридцать три человека пали от его рук, и он знал их, знал их семьи. Придя на могилу Мартина и Лары, лекарка ужаснулась, когда увидела выцарапанную на надгробии Малкиририскую луну со звёздами. А это означало обвинение во всех смертных грехах, даже могилу разрушать не надо, стоит нацарапать неполную луну и пять звёзд вокруг неё, вот тебе и позор на всю жизнь, даже на жизнь после смерти, если таковая есть. Последние дни Каймлина только и набиралась сил, чтобы затеять с Анкитом серьёзный разговор.
— Вот скажи мне. Сколько лет жил в Карден-Холле, а устроил резню, зачем? — капрал застыл на месте и нервно сжал кулаки. Он ничего не ответил, он молча пошёл дальше, вслед за Дорианом. Лекарка продолжала нагнетать.
— И ведь ты знал этих людей. Знал их семьи. Они знали тебя, верили тебе, а ты их убил. Как тебя в казематы то не упекли, а? Ах, забыла, да, прости, мы же с благородными якшаемся. Ты хоть помнишь тех, кого убивал?! — Айдан остановился и подошёл к девушке почти вплотную
- Тебе сказать, кому они отдали моих родителей? Сказать, что они сделали с невинными людьми? Рассказать, как они убивали без суда и следствия? Думаешь, я не пытался всего этого остановить? Чего молчишь? Боишься меня? — девушка невольно кивнула, но от своей позиции не сдавала, уперев кулаки в бока
— Тебе я боли не причиню — сказала он, проведя рукой по её медным волосам.
— Я помню каждого. Помню, как людей выводили на мороз, как они кричали, перед тем как головы их летел с плеч, а толпа скандировала. Помню как рубил, резал, колол, бил и душил. Поверь мне, каждый день вижу сны, страшнее страданий Ненасытного. — голос его стал еле слышным и хриплым. Девушка шагнула, почти на носочках, между ними оставались дюймы.
— Правда, хочешь знать? А вот, всё просто. У меня крышу снесло, когда я увидел, как те же самые соседи, своих друзей и родственников отдают сбрендившим церковникам на проклятый, Ненастный прокляни их, самосуд. Я видел, как толпа кричала, радовалась, когда с плеч слетала очередная голова. И когда на плац повели моих родителей… — Айдан остановился. «Да, моих родителей!»
— Что-то щёлкнуло в моей голове. Я, я начал рубить, я же солдат, а солдат первым делом учат убивать, а уж потом ходить строевым шагом. Я знаю, мне прощения нет, но и те, кто убивал тех, кто пытался их спасти, во имя абстрактных идеалов велении жалкого церковника тоже не заслуживают прощения. Я о многом жалею, но не о том, что произошло в Карден-Холле. —
— Айдан…я… — она вздохнула и положила ему руку на грудь, Анкит кивнул
— Нам надо поторапливаться. Нас ждут грифоны. –
***
Корр потянулся к магической силе, что питала его крови и всё тело. Свечение окутало его с ног до головы. Прикусив язык, он сделал выпад, выбрасывая заготовленный воздушный удар прямо в Терона. Брат-близнец дотронулся до магического запаса слишком рано, щит оказался слишком слабым и Терон эффектно, кувыркнувшись в воздухе, отлетел на пару метров назад. Корр недовольно покачал головой.
— Не отвлекайся, брат. Сосредоточься! В Дейн-Педе ты учиться не станешь, так что учись, пока у нас есть возможность. — Терон, кряхтя и охая, вновь поднялся на ноги. Корр почувствовал, как брат готовит точно такой же воздушный удар. Он вовремя поставил щит и сдержал удар. Тренировочная одежда вилась от воздушных потоков, прямо как знамя в ураган.
Корр представил три стрелы из чистого потока. Воздух в минуту выполнил его веление и выстроился в три стрелы, крутящиеся по часовой стрелке. Стоил Корр направить их, как Терон быстро провёл пять росчерков в воздухе, лама стрелы, но этот приём был не так прост. «Обломки» воздушных стрел врезались в бедро и плечо Терона, отправляя его в очередное эффектное сальто с болезненным приземлением.
Корр решил посмеяться над братцем. Закрутив рукою три круга, он поднял брата вверх ногами, прямо посередине сада, чуть приподняв его вверх.
— Отпусти! — беспомощно выкрикнул Терон, дрыгая всем телом, в попытке освободиться. Чуток поглумившись над братцем, Корр взмахнул рукой и уронил Терон на траву.
— Терон, плохо! Тебе нужно заниматься. Больше читать учебников из моей коллекции, я же самоучка, а учиться у самоучки, ну тако-о-о-е — выдал Корр, помогая близнецу подняться. Какой день подряд Терон ходил хмурый и сам не свой? Где все эти шуточки и прибаутки, который он отпускал ежечасно? Корр, примерно, понимал, какого рода у него проблемы. Для Корра, использование магии, погружение в источник магической энергии, был чем-то приятным и обыденным, тем, что заставляло тело приятно трепетать, а душу желать ещё больше частит этой энергии. Для Терона же, это процесс был, сравни самому прекрасному и желанному чувству, способное довести любого человека до высшей точки, после которой идёт смертельный горизонт. Запитав слишком много магической энергии, Терон был способен выжечь себя, изничтожить до мельчайших частиц, впрочем, как и любой другой маг.
— Чего с тобой? –
— Не твоё дело. — огрызнулся Терон
— Из-за Аэйри, да? (Корр хмыкнул) Ты — балбес. Я же знаю. Я — твой брат, в нас один магический поток, мы «от одного костра греемся». Я чувствую тоже, что и ты. Боль, злость, любовь, ненависть. Даже вожделение. От меня ты ничего не скроешь. — Терон отпил самогон из фляги и сел красноватую скамейку
— Я знаю, что вы вместе ночь провели. Мать, отец и сестра тоже в курсе. (Терон злобно покосился на Корра, выпучив глаза) не смотри на меня так, вы вели себя, довольно громко.
— Благородные люди этого не обсуждают. Хм, смешно? — Корр кивнул, похлопав брата по плечу
— Я по-настоящему влюбился, Корр. Я! Да по-настоящему! — Терон душевно выдохнул и протянул флягу брату
Когда Терон проснулся, она лежала на его груди, улыбаясь как кошка, поймавшая канарейку. Она тихо сопела, находясь в нежной дремоте. Терон поглаживал её по чёрным волосам, тихо и медленно пробуждая. Эльфийка с сильной неохотой потянулась, накрывая себя и Терона одеялом, ворча о том, что хорошо бы им поспать ещё не много. Она приподнялась чуть выше, и Мейстланду открылся чудеснейший вид на красивейшее тело, от чего ему стало тепло на душе. Приподняв брови в удивлённо выражении, он притянул к себе Аэйри, и уткнулся в ей в шею. Девушка игриво посмеялась. В солнечно свете её красивая золотистая кожа была в разы прекраснее. Её заливистый смех был самым прекрасным. В дверь постучали. Терон стиснул Аэйри в объятиях, и зло прорычал. Девушка поцеловала Терона и велела ему идти, спрятавшись под одеялом. Дорогая матушка Эрвина чуть не ворвалась в его комнату. Конечно, она заметила кого-то под его одеялом, разбросанную одежду, в конечном итоге, мать понимающе отнеслась ко всему, в отличии от сестры. Селена уже начала ходить по комнате, рассматривая разбросанную одежду Терона и Аэйри.
Корр грустно посмеялся. У Селены всегда был непростой характер. Но вот мания знать все, как, зачем и почему и вправду была раздражительной. Молча посидев, погоняв флягу с самогоном, братья направились к отцу, по очередному важному поручению.
Близнецы внимательно слушали Мария, который склонился над картой Амхары.
— У нас серьёзные проблемы с гильдией воров. Мои информаторы говорят, о готовящемся крупном деле. Вот вроде недавно с ворами я сосуществовал мирно, а тут, подстава века. –
— Чего с ворами нанянчиться? — спросил Терон
— А то, что во время войны, воры — лучшие информаторы и специалисты по тёмным делам. — ответил Марий.
- И во время осады, если такая будет, воры побогаче нас будут. — вторил Терон
— Чего это? — недопонимающее выражения лица Корра насмешило Мария и Терона
— Воры могут украсть одежду, провизию, а во время осады все жрать охота. — ответил Терон
— Сынок, да ты стал умён, что, повзрослел? Или же ночка бурная была? –
— Августейший батюшка, хватить ржать надо мною! — обиженно буркнул Терон
— Ладно, дело такое, меня ждут вельможи, они хотят решать проблему с войной, говорят, Лоренц ведет на нас войско в пятьдесят тысяч. Если гильдия сочтёт лучшим вариантом работать на Лоренца, они обязательно сделают так, коли, он будет им платить. Тут, у нас, сыны, возникает главная проблема. Видите ли, у воров тоже честь иметься. Они не хотят прослыть предателями, в случае нашей победы. Воровской глава молчит, держит нейтралитет. И тут, в игру вступаете вы. Задача проста, добейтесь аудиенции у Короля Воров и сделайте так, чтобы он принял нашу сторону. Руки запачкать не боитесь? —
Марий говорил серьёзно. Тихо и чуть хрипло. Близнецы переглянулись. Эта перспектива им не нравилась. Однако, больше им не понравиться, когда Лоренц пошлёт воров в качестве убийц. Не секрет, в Амхаре расположилась главная воровская резиденция. Были у воров и главные правила, постановленные их главой. Не грабить бедных, ведь бедные — хорошие информаторы. Много легенд ходило вокруг воров, которые обосновались под городом. Город под городом. Что в распоряжении гильдии части величайших артефактов и прочие небылицы.
— То есть, с ворами на воровском? — уточнил Корр
— Только не переигрывая, моргало вилкой не выкалывай, и гляди, ни чего не урони — ответил отец
Глава 25. Воровская честь
Перспектива идти в логово, где воры, пожав тебе руку, оглушат тебя, разденут и ограбят до нитки, оставив одно полотенце, не была такой весёлой, как поначалу казалось Терон. Всё же, по малолетству он однажды связался с группкой воров, это были «невинный, детские проделки» вскрыть замок там, срезать кошель тут, сложнее подцепить серьгу или ожерелье, ещё сложнее, толкнуть свою цель, и незаметно, совсем мягко, будто шёлковым касанием, пошарить по её карманам, но до этого руки Терона не доходили. Отрадой, которая позволял ему забыть о том, что он когда-то был обделённым магическим даром, были отмычки. Вскрытие замков, скрип и скрежет механизмом, сам процесс открытия потайного сундучка или двери — услада для рук, глаз, ушей и самое главное, утоление любопытства, всемогущего и выедающего всю душу. Адреналин кстати тоже, в особенности чувство того, что если тебя поймают за этим делом, бежать ты будешь как от стаи разъярённых собак, может, чего хуже.
Чувство того, что он и брат идут в пекло, в логово льва, не покидало Терона, заставляя его кровь кипеть в венах и жаждать дальнейшей развески событий. Корр как-то рассказывал Айдану о древней как мир технике медитации «Огонь и Пламя» или же «Лёд и Пламя» Только вот, Терон её не особо понял. Большую часть сосредоточения он получал он простых занятий телекинезом. Занимаясь перетаскиванием камушков от одного места к другому, Мейстланд остановился серьёзным как никогда. Корр, в свою очередь, тихо, а порой и громко, злорадствовал над братом. Магические силы Терон не шли в сравнение с силами Корра, пусть и сам Корр считал себя довольно слабым магом. Он посмеяться над братом, который, подобно маленькому ребёнку, познавал неизвестный для него мир.
— Смейся, смейся. Когда-нибудь и я отправлю тебя в полёт, красивый такой, эффектный. — обиженно ворчал Терон, пока Корр продолжал, смеяться и злорадствовать.
Аэйри следовала за ними в тенях, стараясь держаться толп. Девушка не пожелала сидеть в замке города. Замаскировавшись, она по пятам следовала за Тероном и Корром.
Амхара. Родная Амхара. Любимые тесные улочки, переполненными торговыми фургонами, огромное количество торговых лавок, людей, которые куда-то торопились. Высокие дома, из бруса и тёмных кирпичей контрастировали межу собой. Раскрашенные всяческими причудливыми узорами дома, почему-то грели близнецам душу. Город вообще горел от контраста строений. Потому-что много иностранных купцов открывали здесь дело, вскоре оставаясь насовсем. Были времена, когда город перестраивался, на манер столицы, при Артуре, которого прозвали Львом, но это был лет сто назад. И при этом Артура Льва обвинили в поколении Ненасытному, и с позором изгнали из империи.
Братья двигались по широкой уличной дороге, и в скором времени свернули в подворотню, путь через которую вел к входу в подземелья города. Добравшись до назначенного места, близнецов встретили трое подозрительных типов, в масках, капюшонах и длинных плащах. В сегодняшнюю жаркую погоду, Терон не завидовал ни кому, кто был одет в чёрное. Подозрительные люди переглянулись, и сняли капюшоны. Маски закрывали нос и всё ниже его.
— Кто желает войти в «Буйную Баклагу», тот должен раскошелиться. — прохрипел самый ближний. Терон достал кошель из-за пояса и кинул его коренастому типу. Тот поймал увесистый кошель, подкинул
его пару рука в руке, показательно откланялся, и пропустил близнецов.
— Милости просим, в воровские владения. — хрипло, но как-то по-доброму, проговорил вор. Братья переглянулись, кивнули друг другу и направились в подземный город. Аэйри до боли стиснула зубы, стараясь оставаться незамеченной. Прошмыгнув к лестнице, что вела на крышу одного из фасадных зданий, она принялась искать другой вход в «Буйную Баклагу»
Никогда прежде, ни Терон, ни Корр не были в этих местах, они не были похожи на сточные и зловонные канализации. Пройдясь по тёмным коридорам из старой каменной кладки, которые напоминали древние тоннели, освещенные факелами, вскоре они подошли к массивным дверям. Когда они отварились, челюсти близнецов упали на каменный пол.
Огромный зал, освещаемый фонарями и факелами. Вокруг центральной части, которая напоминала трибуну, возвышающуюся над кольцевым водостоком, расположились небольшие помещения, напоминавшие отдельные часть единого рынка. Это был, так называемый, Чёрный Рынок, на котором можно было приобрести абсолютно всё, по приемлемой (иногда не очень) цене. Чуть дальше кольцевой трибуны, которая насчитывала тринадцать мест, учитывая центр, расположилось, нечто вроде таверны, со столами и барной стойкой.
Подобрав свои челюсти, близнецы осмотрелись. К ним подошла привлекательная, коротко подстриженная девушка, одетая в синие бриджи.
— Милорды, прошу за мною — она чуть поклонилась им. Братья сделали точно так же, и последовали за ней. В этом подземном зале, который шёл в сравнение с городским кварталом, жизнь шла своим чередом. Корр отметил, многих посетителей это места он знал, тот тут, то там мелькали знакомые лица и голоса. Купцы, вельможи, знатные ремесленники, все были под рукой Короля Воров. Да, именно так. Гильдия взымала свои налоги, отдавая часть правящему роду. Взамен, воровская чета обещала защиту и «справедливое покровительство» Те, кто не желал быть частью данной системы, быстро теряли товар, капитал, у особо строптивых горели лавки и магазины.
Перед тем, как пройти в «таверну», близнецов обыскали с головы до пят. После этого, их наконец пропустили. Девушка в синих бриджах проводила их до столика, за которым сидел совсем седой старик. Хотя, следовало сказать, что он был хорошо сложен для своих лет. Морщины покрывали его лицо, виднелись рубцы и шрамы. Корр невольно вспомнил о своих шрамах, так как давно переболел оспой, ещё в Дейн-Педе. Он был одет в роскошно расшитый кафтан, поверх которого была накинута длинной куртка, на подобии мантии. Волосы его были прибраны в косу, глаза сверкали серым цветом. Руки необычно худы, с длинными и подточенными ногтями, с чертами дворянства, лицо имело слишком острые черты. Исполнив изящный реверанс, девушка представила Терона и Корра.
— Мой король, юные лорды Мейстланды! — Терон прищурился. «Вот, какой он, Воровской Король? Видно, старому не занимать мастерства»
Близнецы поклонились старику. Тот привстал, и чуть поклонился. Жестом, он указал братьям на стулья. Старый воровской Король, судя по слухам, был когда-то легендарным легионерским разведчиком и партизаном. О ловкости его рук, о бесшумной походке, ходили легенды. Говорят, он мог ногтем вскрыть замок, смешно, не правда ли? Однако, старый Король был неимоверно искусен во всех воровских аспектах. Рыбалке, чесе, чистке, хождении в народ, подставах. Корр понимал, что подобные друзья могут сослужить хорошую службу. Однако, любого вора можно было купить…
Усевшись, они начали разговор.
— Юные лорды, добро пожаловать, в мои воровские владения. Дома себя вы здесь не почувствуете, а потому, перейдём к делу. — начал старик, подзывая девушку. Он заказал пиво. Терон и Корр молча отказались. Старый кивнул
— Вашему старику необходима помощь моей гильдии. Я бы и сам не прочь помочь, только вот, у нас здесь, междоусобица, между воровскими кланами. –
— Что в стране война, что среди гильдий война. Это мир сходит с ума — проговорил Терон
— Наш мир с самого своего зарождения безумен, юный лорд. — ответил старик, «по безумному» ухмыльнувшись, потихоньку хлебая пиво из деревянной кружки. Корр прикинул
— И вы хотите, что бы мы эту междоусобицу прекратили? Что же это нам даст? –
Перспектива устраиваться в воровскую гильдию Корру вовсе не нравилась, так же как и Терону.
— Мою поддержку, мальчик. Война в гильдии идёт между тремя кланами. Моим, он самый многочисленный и универсальный, по части воровских дел. Кланом Медвежьей Лапы, эти рэкетиры полагаться на свои мускулы и всячески угрозы. Клан Змеиного Клыка, эти выродки мнят себя ассасинами. Слыхали про серию убийств, месяц тому назад? Их рук дело. Воры не убивают, для этого другие гильдии есть. — старик замолчал. Слово взял Терон
— И кто же собрался поддерживать Лоренца? — воровской Король хотел было сплюнуть в сторону при упоминании Крамольника, но стиснув зубы, проговорил
— Я знавал Лоренца. Он не был так жаден до власти, чтобы начинать войну, но только Ненасытный знает, как южные обычаи могут поменять человека. Империя не идеальна, но рушить её мне не хочется. Тем более, мне при имперских законах живётся раздольно, кто бы, что не говорил. Змеиные Клыки всячески поддерживают его. Медвежьи Лапы любят хаос, и не прочь устроить своё королевство на руинах империи. –
— И вы, ваше королевское величество, конечно хотите, чтобы мы вам помогли. Ну, к делу так к делу! — заявил Терон, ударив по коленям
— Значит так, юные лорды. У вас два пути, либо порешить всех тех, кто оспаривает мою власть, либо сделать так, чтобы они поддерживали меня. Решать вам, но, желательно, чтобы под моей властью оказались как можно больше людей, усекли? — старик ухмыльнулся.
— С чего начинать? — спросил Терон
— С убийств в ремесленном квартале. — старик оп очереди протянул близнецам руки. Скрепив всё крепкими рукопожатиями, близнецы поспешили покинуть «Буйную Баклажку»
Уже на выходе Терон почувствовал неладное. Близнецы синхронно пригнулись. Две стрелы просвистели над их головами. Корр моментально сумел направить магический источник и создал вокруг себя ауру огня, состоящую из тучи искр. Терон на это понадобилась минута, однако он решил не защищаться, а нападать. Оглядевшись, он заметил как тени показались в соседнем палисаднике, направив маги, он испустил две огненные стрелы. Послышался болезненный крик. Терон заулыбался. Магический поток заставлял его кровь кипеть, но руки начинали гореть, он терял контроль над пламенем. Корр повалили брата на землю, затем отскочил в сторону. Стрела болезненно вошла в плечо. Корр зарычал. Заставив камни, валявшиеся на земле, подняться и кучным строем полететь в силуэты, в тёмных одеждах. Вновь послышался свист стрел, но на этот раз закричали нападавшие. Аэйри вышла, когда двое ассасинов были мертвы, а один корчился от боли. Во дворе лежали несколько тел. Трое из них, были те, кто встречал Терона и Корра. Двое были из тех, кто напал.
Терон не мог потушить пламя, пламя звало его. Он хотел переливать жидкий огонь из руки в руку, повелевать им, заставлять его подкрадываться к врагу, когда тот не заметит опасности. Пламя охватывало его руки, всё выше и выше. Оно не обжигало тело и плоть, но сжигало одежду. Пламя. Огонь. Он звал его. Звал по имени. Он просил его высвободить. Просил обуздать. Терон потянулся к магическому истоку. Перед его глазами были лишь жаркие языки огня. Светло жёлтые, синие, кроваво-красные. Пламя хотело захватить его. Вскоре, он потерял сознание, когда Корр здорово приложил по голове.
— Прости, брат — прошипел он, обламывая стрелу, торчащую из его плеча. Не сделай он этого, Терон не совладал бы с силой и мог бы сжечь всю Амхару. Аэйри стремительно подлетела к близнецам. Корр наспех всё объяснил и сказал эльфийке следить за братом. Сам он принялся допрашивать ещё живого ассасина. Тот ничего не сказал. Он успел лишь вытащить колбочку и выпить её странное содержимое. Ассасин затрясся в предсмертной агонии, пена из его рта повалила водопадом. Корру оставалось лишь обыскать тела. При них он нашёл лишь странные значки с клыками змей.
Корр велел Аэйри приглядеть за Тероном. Взяв три значка с клыками змей, Мейстланд вернулся в «Буйную Баклажку» и безо всяких прелюдий и досмотров сел за стол рядом с воровским Королём, напротив которого сидели двое других представителей рода, который некогда не переведётся. Один из них был мускулист и высок. Волосы у него были рыжие, длинные, заплетённые в косы, на северный манер. Имелась негустая щетина, а черты лица образовывали еле заметный и грубый квадрат. Одет он был в роскошный кафтан медного цвета. Сидевший рядом носил чёрные камзол, с перчатками, до локтей. Второго можно было прямо назвать змеем. Худой, бледнокожий, в отличии от рыжего, кожа которого была чуть смугловато-желтой. Руки его похожи на две дорогущие трости, который держали лишь отмычки и пару кинжалов, волосы были коротко подстрижены и взъерошены. Корр выложил перед змееподобным обломок стрелы и значки. Старый Король Воров присвистнул, Рыжий напрягся, а Змей прищурил глаза и глянул на Корра, прожигая взглядом душу. Мейстланд ответил, так чтобы слышали все присутствующие, громко и со всей серьёзностью.
— Говорят, что у воров, тот, кто подставил гильдию, платит ушами, в данном же случае, ушами не отделаетесь. -
***
Терон очнулся через пять часов. Страх, первое, что он ощутил. Поначалу он не мог двигаться, мало-помалу, контроль над телом возвращался. Подрыгав ногами, потом руками, затем вовсе поёрзав на кровати, он разомкнул глаза. Аэйри спала рядом, устроившись на стуле. Корр, запрокинув ноги на край кровати брата, негромко похрапывал. Терон попытался встать, перед глазами вновь встало пламя и его языки, окутывающее его. С болью и стонами, он оглядел руки, волосы на которых были сожжены подчистую. В паники он потрогал лицо и макушку. «Моя прекрасная шевелюра на месте, боги, как же хорошо!»
Корр медленно потянулся и зевнул. Эльфийка продолжала спать. Терона, с помощью брата тихо и аккуратно поднялся с кровати. Ноги заплетались на каждом шагу, Терон злобно ругался, пока Корр не привел его в сад. Солнце подходило к точке зенита, близнецы уселись под яблоней.
— Что это было? — наконец спросил Терон, полностью оклемавшись. Корр помедлили с ответом. С ближней ветки он сорвал два сочных и зелёных яблока. Терон принял плод и подкинул его в руке.
— Ты зачерпнул слишком много магической силы. Ты просто-напросто не сумел её обуздать. Ты направил её, на не удержал «поводок». Запомни, братец, если такое случиться ещё раз, сделай всё, чтобы затушить её, сделай всё, чтобы оглушить себя, потерять сознание. Иначе ты можешь уничтожить всю Амхару до основания. — Терон проглотил кусок яблока и смачно чавкнув спросил
- А у тебя такое было? — Корр вновь повременил с ответом, вслушиваясь в шуршание яблоневой листвы.
— Каждый раз как использую магию. Слышу зов, слышу голос, который просит, заставляет и молит. Но я справляюсь — Корр был серьёзен, брат никогда не видел его таким, поэтому и спросил
— Но как? — на этот раз Корр ответил незамедлительно.
— Разными способами. Крепок выпить. Выспаться. Пробежать семь лиг и упасть без сил. Иногда… иногда поход в небезызвестный дом помогает обуздать любую силу. — Корр и Терон ухмыльнулись.
— Я обучусь. Обязательно обучусь. Придётся перечитываться все твои старые книжки, что конечно, удручает. Не дайте боги, буду сидеть как ты в башенке как принцесса, брр — Терон поёжился. Корр насупился и отвесил брату хороший подзатыльник.
— Голова раскалывается — проговорил Терон, чувствуя тяжелую сонливость и недомогание. Ему тяжело было даже думать. Через час Корр вновь отправил брата в комнату. Сам он решил направиться к ремесленному кварталу, так ещё за ним увязалась Аэйри.
Корр не чувствовал боли от стрелы, тем более, его познания в алхимическом ремесле помогли ему оставить руку в рабочем состоянии, он так же был преисполнен, даже переисполнен силы и решимости. Только вот это не осталось незамеченным. Ладно, Терон, он был переутомлён и истощен, поэтому не заподозрил нечего странного. Эрвина и Селена беспокоились за членов семьи, а поэтому странное, слишком активное поведение Корр было замечено сразу же. Селена прекрасно знала об, мягко говоря, неприятных увлечениях братца, так же как и Эрвина, ведь мать о своих чадах знает абсолютно всё. Вот и у Корра была неприятная и запретная привычка. Особый экстракт из горьких трав, в правильных дозах и пропорциях позволял Корр притуплять боль до состояния, когда он этой самой боли не чувствовал. Скорость реакция увеличивалась, и весь мир для Корра был слишком медленным. Последствия после принятия экстракта были болезненными, после эйфории приходила мощная интоксикация и чрезмерное повышение температуры тела. Зрачки Мейстланда были расширены в трое, пот обильно выделялся по всему телу, а дыхание неестественно учащалось.
Эрвина и Селена злились. Словно холодные фурии они ходили из угла в угол, сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. Корр вскоре ушёл, не желая слушать очередные крики и нотации. Сейчас, для него всё было слишком медленным и слишком простым.
До ремесленного квартала Корр почти домчался, Аэйри ели поспевала за ним. Он, конечно, был не против её компании, тем более, она могла ему как-нибудь да помочь. Вновь дотронувшись до магического потока, Корр привел себя в более-менее нормальное, не бешеное состояние, окутав себя еле ощутимой для других аурой льда. Расспросив стражников о недавней серии убийств, Мейстланд и Торнхаэль уже были в паре шагов от знаменитого антикварного магазина «Лорд и Легенды» Небольшой фасад вокруг трёхэтажного здания из кирпича был полностью разрушен, в остатках выкинутого антиквариата хозяйничали бандиты, но их быстро спугнул вид Корра. Экстракт давал о себе знать. Расширенные зрачки в связке с бледной кожей и выступающими венами были неприятным зрелищем. Даже Аэйри держалась от него чуть на расстоянии от него.
— Осмотримся здесь. — проговорил Мейстланд, входя в разрушенный магазин. Дверь была выбита, витрина разбита в мелкие осколки, разруха царила в этом месте. Разорванные тома неизвестного содержания, мелкие вещицы нестоящие и гроша ломанного, а вот некоторые статуэтки и прочие изделия привлекали внимания. Некоторые вещи были не тронуты, из них так и струилась магическая энергия, способная даровать магу ещё большую силу. Корр с трудом отмахнулся от них, одни из них могли быть прокляты. Здесь были реликвии шестой эры, и ещё раньше, великие обломки легендарных клинков. Фрагменты доспехов, о которых слагали придания. Тома и трактаты, способные приоткрыть завесу многих тайн прошлого. Хотелось бы Корру всё изучить, если бы не энергетика смерти, что произошла здесь. Он чувствовал. Смерть троих человек. Жестокую смерть с пытками, однако, хозяин не выдал того, чего так желал убийца. Прошёл час, может быть два, пока они осматривались. Вскоре, поняв, что те, кто устроил этот кавардак либо не нашли искомое, либо давно его унесли.
Корру стало хуже, кратковременная эйфория сменилась, мигренью, раздражительностью и прочими неприятными побочными эффектами. Зрачки его пришли в норму, и сейчас он двигался медленнее обычного, так как боль до сих пор притуплялась и была не такой невыносимой.
Аэйри внимательно прочитала учётную книгу, которая на первый взгляд тягомотным чтивом, но эльфийка умудрилась найти нечто стоящее.
— Ален Ренфилд, хозяин этого магазина вёл дневник в страницах учётной книги. Взгляни. — девушка подошла к Корру и указала на исписанный страницы.
- Поставки через неделю. Авантюристы согласились продать мне фрагменты клинка Артура Льва… (Корр задумчиво почесал щетину, и помассировал виски) За этот артефакт начнётся война на масштаб материка, я надёжно спрятал его в сокровищнице Амхары. Только лорд Марий об этом знает. –
— Ты понимаешь, о чём это? — спросил она. Корр огляделся и перевернул страницу, в поисках записей
— «За этот артефакт начнётся война на масштаб материка» Под подобное описание подходят тысячи артефактов, Рог Алкирион, Юмкара, Корона Кинхарта, всё, что может даровать власть и силу. Придётся расспрашивать отца. А пока, нужно осмотреть второй и третий этажи, ещё раз, пошли. — вместе они поднялись и принялись осматривать комнаты. Здесь и произошло тройное убийство. Хаос, лужи засохшей и запекшейся крови и разруха. Тел не было, их давно забрали в мертвецкую. Комнаты были абсолютно пусты, всё было перевёрнуто, вскрыт каждый тайник. Корр злобно дёрнул плечами, ничего больше они не нашли. Послышались голоса на первом этаже. Аэйри и Корр спрятались за дверью, которая вела на этаж, на котором они находились.
Корр медленно и аккуратно приоткрыл дверь, наблюдая за двумя бандитами, что вошли в лавку
— Я тебе говорю, тут товара столько, что на брата сокровищницу накопить можно! — глухо проворчал первый
— Слышь, завязывай. Тут половина хабара похерена, хозяин сказал искать заметки, значит будим искать заметки этого баклана. — огрызнулся второй
— А я слыхал, говорят Ален Ренфилд надыбал Рог Алкирион! Вчера приближенную братву хозяина послушал. —
— Ля ты крыса, да ты бережёшь, реально Рог Алкирион? — первый не на шутку взбаламутился, пока второй улыбался до ушей
— Зуб даю, Рог Алкирион! Прикинь, какая власть у хозяина будет? Он мигом скинет клановую братву, а потом Амхара под нашим, воровским законом жить будет! — второй осмотрел несколько статуэток, а затем брезгливо положил их на место
— Ты это, баклан дефективный, ищи, давай заметки. Ренфилд жизнью за этот рог поплатился, как и его семейка. — огрызнулся первый
— Наши пришили? — спросил второй
— Неее, говорят «пауки» — первый грязно выругался и помрачнел. Второй заёрзал, оглядываясь
— Да ладно, брехня. Змеи поработали вот и всё. Слухай, пошли по этажам пошарим, здесь вряд ли что есть. — первый молча согласился. Корр и Аэйри в мгновение спрятались на третьем этаже. Бандиты это услышали и достали дубинки.
— Давай, двигая, шухер… — эльфийка взяла два метательных ножа и занесла их для удара. Корр направил ледяной поток в руку, и сформировал ледяной шар. Они стояли на лестнице и как только бандиты показались, эльфийка метнула в одного два ножа, попав прямо промеж лапоток. Корр выпустил шар и как только лёд, в форме идеального шара врезался в спину бандита, тот и вскрикнуть не успел, как упал в беспамятстве.
Через час он очнулся. Он был связан, морщась от боли в переохлаждённой спине, он взглянул на пленителей.
— Вы это, не пытайте, а? Я скажу, что знаю, только не убивайте, а? –
Корр опустился на корточки и спросил
— Кто и зачем послал? –
— Хозяин Медвежьих Лап, тут информация утекла, мол, легендарный Рог Алкирион в Амхаре. У воровских кланов война, а кража Рога станет весомым аргументом на властные притязания. Это всё что знаю. –
— Слушай сюда. Вернёшься к своему хозяин и скажи, вот что. Сокол ударит, и Змей и Медведь без глаз останутся, понял? — бандит закивал. Лицо его скрывала бандана, одет он был в кожаный доспех. Корр развязал его и выгнал из магазина.
— Слишком легко. — проговорила Аэйри. Корр сплюнул
— Пусть так, дальше только хуже будет.
Глава 26. Вековая Кража
— «В час нужды ноты мои прозвучат, и даже сама Смерть отступит, чтобы солдаты пошли в бой. С одним, до самой его смерти буду связан я, и коль жив тот, с кем узы мои крепки, зов мой, из уст другого, будет лишь эхом» — проговорил Терон, вспоминая сказки, который ему с Корром рассказывали фрейлины. Величайший артефакт, Рог Алкирион. Как говорили легенды, он был создан ещё до того, как Старый Олрид прибыл на материк. И чуть ли не каждую эру, искатели приключений искали его. Молва дала этому явления своё название: Погоня за Легендой. Тот в одном, то в другом большом городе собирались люди, который предположительно знали, где искать рог, способный дать легендарную власть, и вот, Терон, Корр, и Марий Мейстланды шли к сокровищнице Амхары, в центре которой хранился ларец, а в ларце, лежал Рог Алкирион.
Говорят, Рог был создан алхимиком Самератом из, естественно, рога дракона по имени Алкирион. Нанесённые на него магические письмена старше языка гномов и эльфов, старше древнего наречия. А свойства это изделия, по истине колоссальные. Солдаты в своих дневниках рассказывали, как они, наплевал на почти смертельные раны шли в бой, словно, преисполненные сверхъестественных сил. И творили они, столь же сверхъестественные вещи, а как бой заканчивался, они падали без сил.
Наверное, каждый мальчишка, услышав эту легенду, мечтал подержать рог, подуть в него и ринуться в бой. Терон уж точно мечтал об этом. Будучи ещё мальчишкой, он только и думал о том, как бы убежать, погнаться за легендой и приобрети славу с почётом. Увы, это так и осталось детскими мечтами, до сегодняшнего дня…
Сокровищницу Амхары закрывали массивные стальные ворота, который открывались ключом городского лорда. Ключ Марий держал у себя на шее и носил его не снимая. Двое элитных стражников, в добротных полулатных доспехах, вооруженные алебардами. Выпрямившись как струны лютни, стражники поприветствовали господ. Лорд Марий огляделся, достал из-под кафтана увесистый ключ причудливой и вычурной формы, вставил его в замочную скважину, три раза провернул по часовой стрелке, затем два против, ещё три по часовой, наконец, один против часовой. Вынув ключ и спрятав его под рубаху, Марий отдал громкий приказ. Стражники сию же минуту взялись за кольца ворот, с грохотом, они потянули их на себя. Ворота открылись, со скрипом и скрежетом, перед Мейстландами предстал зал сокровищницы.
Терон уже бывал здесь, и конечно знал, что нет, здесь не будет гор золота, слитков и прочих богатств как это бывает в легендах и сказках. Его отец распорядился расставить всё по полочкам. В одном углу чистое золото, в другом слитки, в третьем монеты, всех видов и мастей, в другом реликвии и артефакты. Здесь всё было, как-то по-перфекционистски, что ли. Всё по полочкам, все по именованиям. Нет ничего, что могло бы выбиваться из общей картины. Ящики золота в виде слитков, руды, монет. Коллекция особого оружия, которое оружием называлось только потому, что выглядело как оружие, а так, это были парадные финтифлюшки. За исключением пары мечей, на которых виднелись следы минувших битв, в виде зарубок и капель запёкшейся крови. Так же дела обстояли с доспехами, золото или серебро были слишком мягким металлом, чтобы делать из него практичное оружие для умерщвления, это и ребёнку понятно. А вот для парадных и торжественных нужд — золото незаменимо. Терон приметил, что здесь так же находились несколько платиновых плит, которые были запасом на самый чёрные день в империи и провинции.
Единственная вещь, которая выбивалась из всего блестящего зала, который был сопоставим с тронным залом Амхары, являлся громоздкий ларец, расположившийся в углу, рядом с парадным доспехом и оружием. В свете факелов, этот сундук, по-другому и назвать нельзя, казался древним, словно сам мир. Марий вновь достал ключ, на этот раз их кармана дублета и открыл сундук. Мейстланды замерли.
Рог Алкирион, собственной персоной лежал в ларце. Его нельзя было назвать старым, древней, величественный, источавший чувство того, что легенда находиться на расстоянии вытянутой руки.
— А почему нет золотых обрамлений и редчайших драгоценных камней? Рог как рог. — разочарованно фыркнул Корр. Терон не мог оторвать взгляда. Красивый, прекрасный и легендарнейший артефакт сейчас был перед ним, практически в его власти. «Твой рог. Твоя легенда. Твоя слава» твердил навязчивый голос в ушах Терона.
Цвет рога переливался в свете факелов. От тёмного, к светло-серому. У той части рога, откуда выходило звучание, имелось чудное обрамление из неизвестного материала, выходящее в чудесный узор, похожий на корни великого древа. Основная часть рога, тело, не имело особых отличий, за исключением переливающегося цвета и орнамента на древнейшем наречии, значение которого вряд ли можно узнать. В месте, куда необходимо было дуть, имелась красивая надпись, которую Корр сумел перевести
— «Отступи, Смерть» — сказал он, хмыкнув
Терон невольно потянулся к рогу и дотронулся до него. Марий причудливо посмотрел на сына. Корр потянулся к магическому источнику, пытаясь проанализировать, что происходит с братом.
Почувствовав резонирующую ауру, Терон с трудом вернул рог в ларец. Голос в голове твердил: «Он твой. И ничей больше!» Кое-как отмахнувшись от навязчивой идеи рассматривать рог без остановки, и почувствовав великую печаль, когда отец закрыл ларец, Терон всё же успокоился.
— Эту вещь да в Кулдар бы, когда Лоренц примется его осаждать. — проговорил Марий, запирая сокровищницу. Корр согласился, уверенно кивнув
— Может статься, что рог понадобиться нам здесь, отец. — проговорил Терон, почувствовав как пересохло его горло. Правая рука, которой он взял рог, до сих пор покалывала.
— Битва будет при Кулдаре, сын. Через неделю я отправлю рог с вами. Корр, проведай мать и сестру. Терон, я хотел поговорить с тобою. — Корр откланялся и пошёл прочь. Терон и Марий направились в кабинет второго.
— Ты, как можно полагать, увлечён одной особой. — утвердительно высказал Марий, устроившись в своём любимом кресле у камина. Кабинет Амхарского лорда не был большим. Всё как всегда было в полном порядке, всё по полочкам, всё до блеска вычищено. Резные столы и стулья, на которых виднелись аккуратно сложенные письма и прочие документы. Некоторые из них были распечатаны, чернильница была открыта, в ней торчало гусиное перо.
— Ты про Аэйри? Я бы не сказал что это увлечение. — твёрдо заявил Терон. Марий наморщил лоб. Терон прикусил язык, затем уточнил
— Нечто большее. — Мейстланд-старший приподнял бровь
— Она — эльфийка. Ну, это конечно не так важно, моя прапрапрабабка была полуэльфийкой. Только вот, сынок, вопрос. Как долго продолжиться ваш роман? До бастарда? (Желваки на лице Терон напряглись, Марий приподнял подбородок) Ты же понимаешь, что в данный момент, брак, коли ты решишься, с чистокровной эльфийкой, может повредить, как тебе, так и твоей Аэйри? — Терон промолчал, стиснув зубы
— Ты недавно, собственноручно казнил эльфа. Гномы и те же самые эльфы, в нашем городе, могут поднять беспорядки. Казнишь эльфа, женишься на эльфийке, о тебе сложиться такое мнение, что ты властный, чересчур властный. Ангвир и Иронал затребуют союза, наверняка. Я тебе ни к чему не принуждаю, просто обдумай. Ты уже взрослый. — Мейстланд-старший посмотрел на сына. Терон ответил незамедлительно
— Могу ответить сразу. Я от неё не отрекусь. — Марий покачал головой
— Ну, ты всегда был прямолинеен. Союз так союз. Эрвина визжать будет, когда будет нянчить внуков-полукровок. –
— Есть ли в этом что-то плохое? — спросил Терон
— Нет — ответил Марий и еле слышно добавил, когда сын отклонился и покинул его кабинет — Главное чтобы она от тебя не отреклась –
Корр болтал с сестрой, когда Эрвина, взяв Терон под руку, повела его по коридорам амхарского замка.
— Ночка была бурная? — игриво спросила леди Мейстланд. Терон закатил глаза. Мать ущипнула его.
— Я не послушница и ты не маленький мальчик. — серьёзно заявила она и продолжила
— Ты, лорд-наследник Амхары. Бастард тебе не к лицу, если конечно, к тому времени, у тебя будет жена. Коли не будет, то незаконнорождённые дети для тебя будут как рана, их буду использовать против тебя, поэтому советую, как мать, решай быстрее. Сам подумай, сынок. Сейчас война. И ты можешь причинить ей боль … -
- Я никогда этого не сделаю, не причиню ей боль. — оборвал Терон
— Намерено нет. Но я повторюсь, ты — лорд-наследник Амхары. Может сделаться так, что выбор, сделанный тобою, причинит ей болью. Или, ты решишь ради её блага всё бросить и прочинишь боль мне, отцу, брату и сестре, и Аэйри в том числе. Я говорила с ней. Хорошая девушка. Перспективная жена…
— Мама, позволь мне решать, хорошо? — вновь оборвал Терон, остановившись и посмотрев прямо в глаза Эрвине
— Я не маленький мальчик. Сама сказала, я — лорд-наследник Амхары. — продолжил он
— А кто сказал, что это должно меня радовать? Ты же у меня ещё и маг. Я люблю тебя, дорогой мой мальчик и я желаю тебе только блага. Я не хочу видеть твои страдания. Но коли хочешь решать сам, валяй. — Эрвина встала на носочки и поцеловала Терона в лоб, он приобнял мать, чуть улыбнувшись
***
Однако, проклятое и непонятное чувство не давало ему спать. Аэйри лежала рядом, ночь была необычайно холодной, а крепко обняла его и всячески сжималась от холодных дуновений ветра. «Я никогда этого не сделаю, не причиню ей боль. Намеренно нет»
Он дрожал нутром, понимая, что ему бы ещё раз увидеть рог, ещё разок коснуться его. Ещё один разок. Один ратсреклятый раз. А вот, Аэйри, так удобно устроившаяся на груди Терона, весомый аргумент в пользу того, что стоит забыть про этот артефакт, хотя бы на эту ночь.
Холодный поток, гуляющий по стенам замка, завыл и разбудил эльфийку. Девушка вздрогнула и вздохнула, приподнявшись чуть выше. Для неё бессонница Терона была непонятна. Вдруг Мейстланд потряс девушку за плечо, окончательно разбудив. Эльфийка недовольно поднялась, прикрывая наготу одеялом. Терон занервничал, прищурился и стал быстро одеваться.
— Что случилось? — спросила девушка, потирая лицо
— Рог в опасности — коротко ответил Терон, накидывая куртку
— Весь день мне уши прожужжал про этот рог, что случилось то, чего ты носишься как бешенный? — она нарочито громко выразила своё недовольство, но Терон не обратил на это внимание и выбежал из своих покоев. Аэйри фыркнула, дернулась и принялась одеваться.
Корр только провалился в сон, как в его комнату ворвался Терон. Брат начал трясти его, словно прокажённого и орать как резанный.
— Корр! Корр! Рог, он в опасности, чувствую! — ничего не объясняя, он поднял на ноги всю семью. Словно бешенный, он помчался к сокровищнице, Корр и Марий, заспанные и уставшие ели поспевали за ним. И только подойдя к сокровищнице, они поверили Терону. Двое элитных стражников лежали без сознания, массивные стальные вороты были вскрыты.
Мейстланды вбежали в зал сокровищницы, ничего не унесли, кроме одного. Ларец, где был спрятан Рог Алкирион, был вскрыт. Марий только сейчас понял, что ключ он сокровищницы и ларца умыкнули с его шеи, пока он спал. Ничего не унесли, кроме растреклятого рога
— Я найду его, даже если придётся отрывать по ногтю в час каждому вору! — глухо прорычал Терон.
***
С чувство выполненного долга и небывалого удовлетворения, воровка заперла дверь в свою комнату. Старый трактир, а точнее комната на третьем этаже, сейчас служила для женщины перевалочным пунктом. Она воровала везде. В провинциях Кровогорья, в болотах Трейлиртора, в дворцах Хаэфила, в горах Темногора и даже в пустынях Даргона. Сколько она себя помнила, она воровала, затем продавала великие артефакты, не желая связывать себя с ними. Рог Алкирион лежал в её перемётной сумке. Взглянув на него, она недовольно фыркнула. И ради этого всё затевалось? Вокруг этого простейшего боевого рога ходило столько легенд и историй? Столь многие охотились за этой вещью? Воровка видала вещи и поприличнее. Осколки Юмкары, легендарного меча Нерана, к примеру, однажды она продала лук регента Озанны, Ракорон. От рога она, конечно, ожидала большего. Он ничем её не привлекал. Поэтому она вернула его в перемётную сумку и разочарованно легла на кровать, пофыркав кубами, как игривая кобылка.
Дело оказалось простым, но говорить о нём будут, как о краже этого века! Её ничего не стоило оглушить стражников своей красотой и игривой походкой. Пара прыжков, наполненных грацией кошки, мягкое и почти не ощутимое касание и вот, ключи от сокровищницы у неё в кармане. Затем, с десяток минут поработав отмычкой, он наконец отперла ларец и умыкнула рог, в придачу, наполнив свои карманы добротными горстями золота, а во внутренние вкладки она вложила пару бриллиантовых колье. Денег сейчас у неё было предостаточно, и великий, пусть и блеклый артефакт, на её вкус, был при ней.
Растрепав пепельные волосы, девушка перевернулась с одного бока на другой, размышляя, что делать дальше. Альтруистичные нотки она отбросила сразу. Вообще, она планировала с помощью артефакта и умений захватить власть в Амхарской гильдии воров. Воровская королева, или королевна, звучит прекрасно! Заулыбавшись, она представила, как же её будут короновать? Только вот, она слыхала о войне между кланами, придётся ей, хааэфилськой принцессе, наладить дела гильдейские…
Глава 27. Грифоново Перо
Окружающая их флора значительно поменялась за пять дней их путешествия. Зелёные леса и холмы уступили место просторным, и таким же зелёным скальным возвышенностям, со склонов которых стекали кристальной воды водопады. Большую часть этого плато, которое по слухам звалось Грифоново Перо, занимали прекрасные холмы зелени, лесные чащи остались позади. Шум это приятно разносился по местности, напоминая раскаты удаляющегося грома. Небольшая равнина, по которой они шли, была усыпана разными цветами, высота которых доходила Айдану и Каймлине до колен, вот Дориану приходилось хуже, так как пахучая флора ударяла ему в нос.
Солнце пекло необычайно, благо, ветерок спасал. Над их головами время от времени кружились ястребы с причудливой окраской. В пахучей траве носились песцы и мыши, а тишину, которая делила время с кузнечиками, прерывал крик ястреба. Иной раз, кричал не ястреб.
Над их головам проносились группки из трёх грифонов. Проносились быстро и почти так же стремительно исчезали вдали, улетая к видневшейся на горизонте массивной крепости. Иной раз они ложились в траву, когда грифоны решали поинтересоваться, кто шастает по их земле. Пока что, каждый раз грифоны теряли всякий интерес, когда незваные гости теряли всякую активность.
На шестой день путешествия, ближе к его окончанию, они спускались с очередного холма и разбили лагерь в небольшой ложбине между холмами. По ней им было довольно легко идти, так как крепость, к которой они шли, была совсем недалеко, но силы были изрядно подточены постоянными восхождениями и спусками с зелёных холмов. В большей степени страдала Каймлина. Дориан, как гном, выросший в горах и научившийся различать тропы до того, как пешком под стол начал ходить, был только рад бегать по этой местности, у Айдан была хорошая шнурованная обувь, на которую он потратил месячное жалование, год тому назад, вдобавок, физическая подготовка не прошла даром. Лекарке же приходилось совсем туго, а уж когда она стёрла ноги в кровь, в своих простецких башмаках, Айдану пришлось большую часть пути тащить девушку то на руках, то на спине.
Было холодно. Спасал только костёр и горячий травяной настой. За то время пока они шли, рана Айдана успела зажить и относительно затянуться. Теперь он мог нормально биться обеими руками, держа в левой руке кинжал, либо метая, либо нанося удары обратным хватом.
Дориану было легче дежурить вторую половину ночи. Пока он спал, Анкит проводил разминку, вспоминал удары и приёмы. Жалко, он вновь посеял щит, без него, он чувствовал себя каким-то, небоеспособным и беспомощным. Когда-то он думал, на чем ему остановиться? Булавы и молоты слишком медленные, пусть и справляются с бронёю на ура, топоры он всегда относил к чему-то вспомогательному и партизанскому. И всё же каждый раз, руки норовились взяться за меч и щит. Всё же, щит сам по себе был способен убить, вез всяких премудростей, хороший удар кромкой щита в незащищённую шею или открытой бок, и противник почти труп. Решив для себя найти щит и не терять его впредь, Айдан закончил разминку, выпил чаю и спрятался в палатку. Каймлина дрожала от холода и сжалась комочком. Анкит укрыл девушка своим одеялом, а сам подстелил для себя свой плащ.
Сон ни как не шёл, лишь чувство дремоты, то приходило на одном боку, то уходило на другом. Улёгшись на спину, Айдан почувствовал, как его урывают одеялом, а под боком мило и невинно сопят. Каймлина удобно так легла, устроившись рядом с капралом под двумя одеялами. Чуть улыбнувшись, она повернулась лицом к Айдану и чуть задрожала, ёжась от холода. В конце концов, Айдан не устоял перед её очарованием, и подвинул к себе, чтобы она устроилась рядом с ним. Каймлина широко улыбнулась и обняла Анкита так крепко, как позволяли её девичьи силы. Вскоре и сон пришёл, пусть и не долгий…
***
Леди-капитан Шестого Красного Легиона Кровогорья, Луиза Коутрен, потеряла в этом плоскогорье три сотни человек. И не в битве за крепость Вингрхайяр, которая вовсе не состоялась, южане тоже нацелились взять в своё войско боевых грифонов. Благородные создания испокон времён жили в Зантаре, наравне с драконами, их обучали сражаться, они жили мирно, за ними охотились и вот, теперь, капитан Коутрен стояла под крепостью, в лиге от её стен. Где-то, почти на таком же расстоянии находился легион войск Лоренца, посланный сюда с той же целью, что и Шестой Легион.
Хозяева Вингрхайяра, грифоньи наездники и пастухи, не желали принимать в этой войне ни чью сторону. Утёс, на котором расположилась крепость, да и всё Грифонов Перо — один большой грифоний питомник, способный поставлять боевых крылатых существ. Пара сотен таких боевых грифонов, облачённых в доспехи, будут способный загрызть дракона насмерть, ящер даже крыльями взмахнуть не успеет. Однако, наездники на грифонах, отчаянные бойцы ни подпускали к стенам крепости ни солдат Шестого Легиона, ни солдат Лоренц.
Коутрен не желала положить здесь весь легион, в какой-то степени, солдаты противника страдали от нападок диких грифонов, так же как и её подчинённые. Она никогда не сможет избавиться от кошмара, в котором грифон уносит её и она разбивается об скалы. Вздрогнув, она опрокинула в себя чарку горячительного и принялась готовить очередной план, по взятию этой растреклятой крепости.
В шестом легионе её уважали как умелую воительницу и хорошего командира. Повезло её родиться в Кровогорье, где женщина и мужчина имеют почти равные права. В легионе, по крайней мере, в красном, так вообще были женщины-генералы. Она не воспринимала всерьёз всяких самодуров, что мечтали о равных правах для всех, такого никогда не будет, кто-то да обязательно будет выше статусом, умнее, сильнее и хитрее. Её нравилось её социальное положение, но вот положение, в котором стоял её легион, и это её нервировало.
На следующий день в лагерь нагрянул разведчик Пятнадцатого Красного Легиона, в компании с лекаркой и гномом. Луиза прикинула, как разведчик мог составить себе такую странную кампанию, но вскоре, приняла гостей и брата по оружию в своём командном шатре. Капрал Анкит отчеканил легионерское приветствие, и доложил недавние события, от которых глаза Луизы были готовы вылететь из орбит.
— … потом, ватаге, то есть, отряду пришлось разделиться. Сюда-то и прибыли, после того, как на болотах управились. — закончил Анкит. Коутрен прибрала распустившиеся волосы, чёрные, как ночь. Растерев, подышав на замершие руки, капитан посмотрела на карту, которую составили её разведчики.
— Капитан, если разрешите, я бы, мог помочь. Я… — капрал на секунду замолчал. Луиза вопросительно посмотрела на него.
— Я — сын Мартина Анкита, героя битвы за Кинхарт и Карден-Холл. Он был грифоньим наездником. При мне его кольцо, может быть, я сумею образумить тех, кто владеет крепостью? — капитан поёжилась от холода, и задумалась. Наверняка, Лоренцовы приспешники сошлют отряды по горным тропкам, чтобы взять проникнуть в крепость, или же зашлют туда «послов»
— И ты вот так удобно нам подвернулся. Тебя боги послали? Или ты мессия? — стоящие в палатке легионеры посмеялись
— Ой, не знаю, не знаю! — проговорил Айдан
— Вы пока отдыхайте и готовитесь, а я поговорю с вами, капрал.- половина ватаги поспешила покинуть командирский шатёр. Айдан стоял перед капитаном Коутрен, которая склонилась над картой
- В общем и целом, нас ждёт бой на этом плоскогорье и те, на чьей стороне окажутся грифоны, тот и выйдет победителем. Смекаешь, капрал? –
— Если он не прислушаются к сыну Мартина Анкита, может быть, силу можно покорить только большей силой? — вопросом на вопрос ответил Айдан. Женщина ухмыльнулась
— Сердце льва и дух орла. — проворил Анкит, вновь осознавая, что на его плечи ложиться груз ответственности. Мельком глянув на карты, он увидел, что чёрными флажками отвечены позиции южан, красными, позиции Шестого Легиона.
— Почему капитан Гарет послал именно тебя? — наконец спросил она после недолго молчания.
— Может быть, я просто первый добрался? — вновь парировал Айдан. Луиза повела бровью. Парень выдохнул
— Они заперли ворота, туда не попадёшь через холмы, только горная тропа и через пещеры под водопадами. Не боишься драться на высоте? — чуть поигрывая, спросила она
— Если надо, на грифоне полечу. — уверенно ответил Айдан
— Бравада? –
— Уверенность. –
— Ловлю на слове, капрал! —
Дориан устремился на запах еды, а вот Каймлину в минуту распределили к другим сестрам Лаиры. Анкит вновь остался один, и чувство того, что события вновь закручиваются слишком быстро, подсказало ему подготовиться, заточить оружие, найти щит, в конце концов. Айдан чувствовал, что всё повторяется, прямо как на болотах. Легион вновь ждёт боя, а он приходит и помогает им выбраться из тупика, чем не геройство?
Лагерь Шестого Легиона расположился в ложбине между холмами. Это были шатры и палатки, наверное, с высоты птичьего полёта было прекрасно наблюдать за тем, как развивается знамя легиона, флажки шатров, и как ночью загораться костры и факела, образую змеиную форму. Где-то недалеко стоял такой же лагерь южан. Вскоре вновь грянет гром боя. Легионеры были заняты своими делами, командиры объясняли недавно поставленные задачи, рядовые внимательно слушали их. Квартмейстер и его помощники следили за тем, чтобы каждый получил исправное снаряжение. Айдан выпросился у главного по оружию добротный стальной щит, с изображением дракона, с десяток метательных ножей и дротиков, которыми он пользовался в первом бою, правда, пришлось доплатить ему за то, что он дал Айдану самому подлатать доспехи и заточить оружие.
«Следи за своим снаряжением, придёт день, и оно спасёт тебе жизнь» как то сказал Мартин, обучая Айдана основам кузнечного дела. Он со всей должностью подошёл к обучению сына. Фехтование, кузнечное дело, следопытсво и охота. Айдану и правда не хватала отца, его строгости и шуток, и матери тоже, её ласки, её голоса.
Искры летели, словно звездопад, пока капрал затачивал меч, метательные ножи и свой верный охотничий нож, покоившийся
за поясом. Почистив доспехи от грязи и слякоти, перешнуровав сапоги и чуток умывшись, Айдан вновь, пусть и с не охотой, облачился в доспех. Сказывалась усталость от безостановочного ношения доспеха, но времена сейчас такие, что лучше уснуть в броне, чем потом бегать с голыми пятками. Сейчас Айдан выглядел как никогда, по-легионерски. Вывешенный доспех, ножи на поясе, дротики и щит за спиной. Сейчас, в лагере все готовились, так как где-то вдали слышался звук боевого рога. Спустя пару часов, Айдан вернулся в командирский шатёр и предстал перед офицерским составом Шестого Легиона, поприветствовав всех, он вытянулся как струна, внимательно слушая распоряжение капитана Коутрен. Не отметить, что воительница была красива и привлекательна, он не мог.
Первым делом она отдала приказ о полной боевой готовности, объяснила в каком направлении наступать. Сержант и лейтенант откланялись и ушли исполнять приказы. В шатре остались десять человек. По их виду можно было сказать, что они были лихими рубаками.
— Господа, наш план таков. Наш капрал, сын Мартина Анкита, некогда грифоньего наездника. Он пойдёт с вами и попытается договориться с хозяевами Вингрхайяра, если переговоры не удастся, заставьте их выступить на нашей стороне силой, это ясно? — все присутствующие кивнули, один из солдат оценивающе оглядел Айдан и спросил
— Не трухнешь? Всё же, сомневаюсь я в тебе — это был старый вояка, лицо которого было прокрыто шрамами, отличался он больно высоким ростом
— Я убил Таммита Илзорта в поединке, было дело, погрызся с Ринойскими Львами. Достаточная рекомендация? — ответил Айдан. Легионер посмотрели сначала на него, потом на высокого. Солдат ухмыльнулся
— В бою и узнаем — тихо промычал он
— Всё остальное вы знаете. По горной тропе до водопада, под утёсной крепостью, там будет проход. Ожидайте сопротивления с обеих сторон. Выдвигайтесь через час. Вопросы? — Луиза поправил наплечник, один из солдат спросил
— Капитан, вы останетесь с основными силами? –
— Да — коротко ответила она
— Что делать в случае захвата Вингрхайяра? –
— Вывесить полковое знамя и протрубить в рог. –
— Всё? — спросил она. Все отмолчались.
— У вас час на подготовку. Свободны. –
Внутренний голос не давал Айдану покоя.
«Прямо как на болотах, а? А если они все помрут? Что скажешь Гарету? Вновь разделаться, вдруг лекарка погибнет? Гном тоже не бессмертен. Ты не Неран, чтобы всюду таскать за собой ватагу!»
«Заткнись! Да, не Неран, я Айдан. Айдан Анкит» Айдан резко и грубо оборвал всякие попытки паники затмить его разум. «Всё будет прекрасно, победим, как на болотах и приведём грифонов в Кулдар!»
«Мы посмотрим» игриво отзывался голос
Лазарет занял обширную территорию, в несколько шатров. Раненных не было, пока что. Айдан сразу заметил Каймлину. Девушка переобувалась и тоже заметила легионера. Медленно подойдя к нему, она спросила
— Опять уходишь? — он кивнул
— Береги себя, хорошо? И возвращайся с победой, балбес. — она игриво потрепала его по макушке. Будто она хотела сказать что-то ещё, лекарка замешкалась, не в силах выдавить из себя даже пару слов. Отстранившись от капрала, она поспешила к другим девушкам, в белых лекарских одеждах.
Дориан приводил своё оружие в порядок. Гном так же входил в отряд, которому предстояло пробраться в крепость.
— Ничего не напоминает? — спросил гном
— Ага. Прям как на болотах. –
— Там мы бегали в трясине, теперь будем бегать по горным тропкам. Веселая легионерская жизнь, а? — Дориан ехидно хмыкнул в бороду
— Весёлая, как же. — буркнул Айдан
— Ну-у-у-у — начал гном — чего такой хмурый? Неужели лекарка затмила все мысли? — чуть приподняв рыжую бровь, намекнул гном
— Не она — хмыкнул Айдан. Перед его глазами сейчас была давняя картина. Окровавленное тело Сейны на его руках. Было ли это знаком того, что она в опасности, или что он сам станет причиной её гибели? Айдан не знал, не знал и боялся.
«А что если ты убьёшь её? Не в прямом смысле. Что если не убережёшь от стрелы?»
«Заткнись»
«Всё же? Что будешь делать, если она умрёт?»
«Она не умрёт. Заткнись»
«Мы посмотрим»
«Заткнись»
— Капитанша у них красавица, была бы гномкой, я бы… ух — чуть припевая, выдал Дориан. Айдан поперхнулся и рассмеялся, хлопая его по плечу
— Удачи —
***
Через час, Шестой Легион уходил в бой. Вдалеке слышались барабаны и боевой клич легиона южан. Отряд в дюжину человек выходил на горную тропу, которая поднималась всё выше и выше, переходя к утёсу и водопадам.
Солдаты Шестого Красного Легиона выстраивались в боевые порядки, готовясь к бою с одной мыслью внутри: «Убей или умри» Капитан Коутрен понимала, что это будет жаркая сеча и многие в ней погибнут, она понимала, что выступать на противника в меньшем числе рискованный план, но выхода не было, либо они примут бой, либо их будут гнать как псов. Вся надежда была на то, что отряд сумеет уговорит Вингрхайяр выступить на их стороне. В любом случае, её солдаты будут биться не на жизнь, а насмерть. Иначе Красные Легионеры не могут!
— Победу — стране и народу, почести — королю и дворянам, долг и жизнь — легиону! — кричали её подчинённые, выстраиваясь в боевой клин.
— Мы с тобою ходили от Штормовых морей до Баордара! — затянул кто-то из солдат, почти восемь сотен голосов дружно подержали эту песню, поднимая мечи к небу, стуча оружием о щиты, готовясь к трудному бою! Вскоре, солдаты стали синхронно бить мечами о кромки щитов и словно северные воин рычать
— Хуа! Хуа! Хуа! — капитан поддержала настрой своих подчинённых. До боли сжимая рукоять своего полуторного клинка, она закрепила кольчужный капюшон и отдала приказ стрелкам держаться на расстоянии и осыпать ряды южан дождём из арбалетных болтов и стрел. Почти две сотни лучников, выстроившись в черепаху, под команду своего командира сделали залп. Застрекотали и затрещали тетивы, засвистели стрелы и болты, и словно стая стрижей ударили они по полкам южан, что шли широким фронтом, намереваясь при встрече окружить противника и просто-напросто задавить его. Их была на пару стоне больше.
Козырем противника оказались боевые псы, почти несколько сотен собак. Укрывшись за щитами и потеряв пару десятков нерасторопных солдат, южане демонстративно остановились и спустили псов с цепей. Боевые волкодавы, мускулистые и сильные, обученные грызть глотки и набрасываться на солдат, с ревом и лаем несли на клин Шестого Легиона. Быстрый приказ выстроиться в широкий фронт были выполнен в сто двадцать считаных секунд. За две минуты псы преодолели полторы сотни метров, оставалась её половина, ещё пятьдесят до рядов красных легионеров. Лай стал оглушительным. Псы разных окрасов были намазаны боевыми раскрасками из особого кар’диасана, чтобы они не сошли с ума от запаха крови и не начали грызть друг друга.
Прямой и точный залп из почти сотни арбалетов и сотни луков выбил из строя разъярённых собак почти сотню особей. Псы разгорячились, разозлились ещё пуще и накинулись на врага. Волкодавы вгрызались в ноги, набрасывались, грызли и лапами кромсали легионеров. Солдаты рубили боевых волкодавов, не смея отступить. Скул, рык и лай разносился по округе. Запах крови сводил с ума не только животных, но и людей. первый налёт был отбит. Несколько собак всё же убежали, когда большинство их сородичей были разрублены на куски. Проклятый пёс чуть не вгрызся в глотку капитана Коутрен. Она успела лишь подставить руку. Мощная пасть боевого волкодава вцепилась в неё до крови. Пёс рычал и пытался повалить её, однако женщина сумели извернуться и вонзить кинжал прямо в нос животного. Аинур-Тосокар, вспомнила Луиза, так звалась порода этих псов, специально выведенных для боя с людьми, их с щенячества науськивали на глотки жертв. Ей пришлось приложить усилие, чтобы выдернуть руку из клыков уже мертвого кобеля или же суки, точно она не знала.
Резкая боль ударила ей в виски, а рука заныла, словно кость в ней была раздроблена. Пульсирующая боль заставила тело выбросить большую дозу адреналин. На смену боли и холоду, пришёл жар, кипящая кровь, ярость и крик:
— Стрелки! –
***
Звуки битвы преследовали отряд Шестого Легиона, который звал себя странно. «Песцы» да именно «Песцы»
Кто и почему дал такое название этим лихим ребятам, что любили идти на суицидальные задания, Айдан не знал, да и времени спросить, как-то не оказалось. Они шли по этой узкой горной тропе, свалиться с которой было проще простого, и переломать все двести восемнадцать костей на раз плюнуть, так быстро, как могли. Нести сломя ноги они не могли позволить, с каждым шагом они поднимались выше, тропа становилась уже, воздуха вовсе стал разряженный и Айдану с Дорианом, да и всему отряду приходилось туго.
Крепость Вингрхайяр была памятником зодческого мастерства. То, как умело башни, балконы и холлы были переплетены с пещерами и водопадами утёса вызывали чувство дикого восторга, а когда недалеко проносились грифоны, гордые и величественные создания.
- Сердце льва и дух орла! Воскликнул Айдан, глядя как животные виртуозно летают в этих каньонах. Как то в книге он вычитал, что взрослый грифон мог вырасти до двенадцати футов от клюва до хвоста, размах крыльев был и того больше. Самцы весили более тысячи фунтов, самки — лишь немногим меньше. Их клювы были достаточно мощны, чтобы раздробить бедренную кость лося без всяких усилий; когти могли разодрать латы, словно сырую бумагу.
Так же эти звери делились на подвиды. Простые, королевские, императорские и дикие. В основном, отличались подвиды окрасом гривы и размерами.
— Не отвлекайся, капрал! До водопада ещё чуть-чуть осталось! — окрикнул его один из солдат. Они продолжали свой путь. Находясь на порядком высоких склонах, где дышать было довольно трудно, она замедлили свой шаг, когда внизу раздался звук боевого рога. Командир отряда «Песцов», северянин Сигурн, тот кто «допрашивал» Айдана в командирском шатре, сплюнул и внезапно замер. Подняв вверх кулак, он приказал всем остановиться. Айдан уже приготовил метательный дротик, когда Сигурн в самый последний момент прикрылся щитом. Топор южанина застрял в щите. С другой стороны тропы, что прилегала к отвесному утёсу, надвигался отряд из дюжины ваетирцов в позолочены доспехах. Айдан шёл позади, замыкая цепочку отряда. Он метнул дротик, затем второй. Оба противника с криком упали с тропы и камнем полетели вниз, когда третий дротик врезался и застрял в щите ваетирца, тот на своём диалекте прокричал приказ. Пять стрелков выглянули из-за спин товарищей и выстрелили из пяти арбалетов по «песцам» Благо все успели укрыться за щитами. Айдан даже спас одного солдата, когда два болта ударили в его щит, заставив пошатнуться. Мужчина чуть не свалился с огромной высоты, однако капрал прижал его к каменной стене утёса. Поблагодарив его, солдат взял дротик и метнул в ваетирцов, однако те уже умело прикрывались от атак, стреляя в ответ из арбалетов.
— Вплотную! Делай червя! — скомандовал Сигурн. Солдаты вмиг, через одного прикрылись щитами сверху и с боку. И вправду, казалось, они были похожи на многоножку. Двигаясь гуськом, они теснили ваетирцов. Было слышно, как Сигурн считает, за сколько пять стрелков перезаряжают арбалеты. Остановился на десяти, когда в его щит врезались ещё три болта.
— ДАНЕЛ! — скомандовал Сигурн. Вперед вышел здоровый увалень с двуручным мечом, который и звался Данелом. Его широким плечам и мускулам можно было только завидовать. Здоровяк вытеснялся вперед и стал теснить ваетирцов, нанося размашистые удары сверху вниз, практически разрубая врага пополам. Один из южан скрестил с ним клинки, но Данел оказался крупнее него и в начал толкать семерых южан к обрыву. Айдан досчитал до семи, когда двуручник зарычал и выпнул противника с тропы, отправив их в долгий полёт.
Дышать становилось всё труднее. Воздух был настолько насыщенным, что казалось, Айдан сейчас потеряет сознание. Помотав головой и нюхнув спирта из фляги, Айдан поспешил за «песцами» который передвигалась довольно быстро. Узкие тропы, где свистел ветер, остались позади, теперь они вышли к водопаду. За его кристальной водой виднелась пещера с горящими факелами. Промчавшись через ледяную и бодрящую воду, «песцы» продолжали свой путь, уже по пещерам, который по всей видимости вели ко входу в крепость.
Противник нагонял их. Их было порядком двух десятков человек. Свист стрел приближался, Айдан чудом избежал смерти, укрывшись за щитом. Боль ушла в плечо, когда четыре стрелы врезались и застряли в щите.
— Их там два десятка! Мигом! — прорычал Айдан, переходя на бег. Весь отряд ускорился и сейчас мчался по пещерам. Где-то вдалеке, над их головами, эхом разнёсся крик, похожий на орлиный. Сейчас им было не до этого, сейчас им они бежали по пещерам, а позади, их нагоняли позолоченные ваетирцы.
***
Замах южанина оказался слишком медлительным. Наверняка он намеривался убить вражеского командира и прославиться. Это в планы капитана Коутрен не входило. Взмахнув мечом против часовой стрелки, она одним точным ударом чиркнула по шее противника, который так удобно замахнулся и открыл её для атаки. Прозвучал боевой рог, три раза, позади неё. Её люди вновь закричали, бросая на врага, который пытался окружить их. Шестой легион умело сдерживал атаку с двух направлений, но силы его изрядно были подточены. Приходилось шагать по телам павших врагов и товарищей. Она чувствовал, как уши закладывает от криков и стонов, как её ноздри горят от запаха крови, как тело само рвётся в бою. Она была подобна обезумевшему берсеркеру или орку, который выпил магических эликсиров перед битвой.
Ситуация складывалась дерьмовая. Шестой легион брали в окружение, в кольцо пусть и не плотное, и с этим нужно что-то было делать, иначе их просто раздавят. Боль в боку заставила её Луизу пошатнуться и упасть прямо на одного из своих мёртвых подчинённых. Меткий лучник сумел задеть её. Обломив стрелу, она завопила подобно фурии. Этот вопль заставил даже южан содрогнуться на мгновение. Этого мгновения хватило, чтобы легионеры перехватили инициативу и вновь смело сдерживали натиск южан.
Мысли о том, что после неё ничего не останется, пришли внезапно, когда она пыталась подняться. Ни мужа нет, ни детей. Слёзы сами потекли из глаз. Отец давно в земле, вместе с матерью, а она единственная дочка. Не было у неё хорошего мужика, который бы любил её и видел в ней не красную капитаншу, а женщину. Вдруг ярость захлестнула её. «Так я не помру! Будут у меня и дети и муж, но эти суки ваетирские меня в плен не возьмут, и от клинка я их не погибну!»
Отчётливо послышался хруст ломающихся костей, когда Коутрен рубанула полутрником наотмашь. В этот момент её ни лицо брызнула кровь, кости и мясо. Но это было неизбежно. К южанам подошли подкрепления. Каким-то чудом она нашла в себе силы вновь подняться, опираясь на лезвие меча. Осталась лишь холодная ярость и крик застыл в округе
— ЛЕГИОН! —
***
Через пещеры они вышли к обрушившемуся мосту. Единственный путь на ту сторону была веревка на подобии тарзанки. Один за другим, «песцы» с криком раскачивались и перепрыгивали обрыв, который растянулся на пять-семь метров. Держать двери, что закрывали проход в пещеры и одновременно сдерживали два десятка южан, пришлось Айдану и Дориану. Под напором ударов и толчков, старые и ветхие доски стали трещать и рваться в щепки. Рыжебородый гном умудрился подначивать противника, кидая в их сторону ругательства, от которых даже у отпетых головорезов вянут уши.
Вскоре, когда десять человек переправились через обрыв, встал вопрос, кому их те, кто держал двери, первым перепрыгивать. Дориан зарычал, всем своим телом, сильными руками навалился на дверь и глухо закричал
— Иди! Я следом! — рванув прямо с места, Айдан ухватился за поданную ему веревку и повис над пропастью. Ветер свистел, и медленно раскачивал висячего Анкита туда-сюда. Подавшись назад, потом вперед, и сделав так что есть силы, капрал сильно раскачался и прыгнув вперед, закричал что есть мочи. Айдан удачно приземлился на ту сторону моста.
Дориан подпёр дверь какой-то балкой. Времени переводить дыхание не было, от слова совсем. Схватив верёвку, он разогнался и спрыгнул с края сломанного моста. Под его весом балка, на которой держалась верёвка начала трещать, и когда гном спрыгнул, балка камнем упала в пропасть. Он спрыгнул у самого края, не удержав равновесие, он начал крутить руками, чтобы не свалиться вниз, вместе с веревкой. Как только он начал падать, Айдан подхватил его за рыжую бороду и потянул вперед. Тем самым спас ему жизнь. Пусть Дориан и возмущался, пока они пробирались к крепости, пусть и злился за то, что капрал выдернул ему клочок рыжих волос из пышной бороды, он был счастлив, что сейчас дышит, пусть и трудом, так как воздух здесь был другой, опасный для любого гнома.
Внизу кипела битва. К южанам подошёл подкрепление в две сотни человек, что осложняло дело в разы. За ними уже не было погони. «Песцы» стояли перед массивными воротам крепости, которые охранялись грифоньим наездниками. Воины, закованные в необычные доспехи, с атрибутикой крыльев и ветра, восседали на гордых грифонах, помесь льва и орла. Один из них, на звере медного окраска и белой гривой ударил его в бока, и вышел чуть вперед.
— Вы пробились сюда, теперь умрёте здесь! — воскликнул он, обнажая меч. Вперед выскочил Айдан, во всё горло вопя:
— Стоять! Я Айдан Анкит! Анкит! Сын Мартина Анкита! — среди грифоньих бойцов пробежал ропот удивления. Тот, который восседал на грифоне с белой гривой, снял шлем. Он был относительно молод, ровесник Айдана.
— Чем докажешь? — спросил он. Его грифон дёрнул орлиную морду и мяукнул, в прямом смысле этого слова, грифон мяукнул
— При мне его кольцо! — ответил Айдан, показывая кольцо. Боец спешился и медлен6но подошёл к Айдану. Его грифон сделал пару шагов и напрягся, прицокнув громадным клювом. Боец осмотрел кольцо и отрицательно покачал головой.
— У нас не платиновые кольца, а серебряные. — он передал Айдану кольцо из чистого серебра и изображение грифона в броне.
«Ты облажался» прозвучал голос в голове.
— Я. Его. Сын. — прорычал Айдан. Грифон рядом шаркнул ногой и поёрзал длинными крыльями. Боец вскинул бровь.
— Мартин. Ростом с меня? — Айдан прикинул. Нет, Мартин был выше на две головы. Так он и ответил.
— Глаза. Глаза зелёные? — с утвердительным тоном спросил боец. Айдан ухмыльнулся
- Голубые — ответил Айдан.
— Таким я его и запомнил. Вы множите войти в крепость. Только дайте слово, что не поднимет оружие, иначе наши грифоны вас разорвут. –
— Даём слов. — сказал Айдан. «Песцы» пусть и с не охотой вложили мечи в ножны.
***
Джасмаль акадар, или же сын Халаида знал, что взятие крепости Вингрхайяр прославит его как лучшего бойца Ваетира. Тем паче, грифоны станут полезными союзниками для его господина, Лоренца акадар Ульериха. Сейчас же, его войны пытались сомкнуть кольцо вокруг солдат Шестого Красного Легиона. Он должен был признать, что противник бился умело и стоял насмерть.
Так могло продолжаться и несколько дней. Джасмаль ловко рубанул наискосок, но противник, а точнее противница с полуторным мечом отбила его удар и контратаковала, толкнув его пинком. Затем она развернулась, и выдала финт, нанеся три мощных удара, от которых ваетирец сумел лишь уклониться. Он контратаковал, крутясь как волчок, сабля в его руках плавала и рубила.
Как он и предполагал, враг отступил, он продолжал рубить и махать саблей, словно на параде. Это была ошибка, он недооценил эту женщину, которая извернулась и размашисто ударила и выбила его из равновесия. Так они и плясали на телах павших товарищей, словно на раскалённом песке. Солнце пекло нещадно, но его жар был так, искрой на фоне пыла битвы. Воительница шагнула и нанесла удар в прыжке. Ваетирец диву дался её прыткости, силе и ловкость. Отскочив в сторону и вновь приняв удар, уже на поднятый в последний момент щит. Рука взревела от боли, но южанин держался.
Коутрен извернулась, ударила противника лбом в лоб, сломав прыткому южанину нос. Кровь хлынула фонтаном, обжигая ей глаза. Так они и застыли. Южанин поклонился ей, еле заметно. Её руки болели, ноги стали ватными, Меч в её руках весом был сравним с драконьей бедренной костью. Она не могла упасть и ждать смерти. Сплюнув слюну с железным привкусом крови, она кивнула противнику. Тот ухмыльнулся и напал неожиданно.
Как Джасмаль и ожидал, его противница перешла из нападения в оборону. Он не переставая наносил удары, пока легионерша отбивалась. Слишком много сил он вложил, и теперь они обменивались ударами и толчками. Коутрен ударила его кулаком в лицо, прямо в висок. Пока Джасмаль пытался сориентироваться, она ударила ему рукоятью меча в кадык, а затем в солнечное сплетение. Всё что он успел сделать, перед тем как потерять сознания от нехватки воздуха, наотмашь рубануть саблей. Она почувствовал, как по её лезвию стекает крови, напоследок, он услышал женский крик, и тьма окутала его…
***
Времени было катастрофически мало. Голос говорил Айдану
«Ты опаздываешь! Они гибнут из-за тебя! Или ты и это примешь как должное?» он ничего не ответил, когда предстал перед командиром грифоньих наездников, который звал себя Корин Дайникер. Он был одного возраста с Сигурном. Он был седой, весь в шармах, но от него исходило мощь и тихое спокойствие, словно под его стенами ничего не происходило, никто не умирал. От этого Айдану становилось не по себе. Отчеканив своё имя и звание зычном голосом, Айдан сразу перешёл к делу.
— У нас слишком мало времени, опустим прелюдии. — Корин кивнул. Кто-то из находящихся в огромно зале, который сопоставим с императорским дворцом, попытался возразить на такую грубость, однако глава крепости приказал всем выслушать то, что хотел сказать Айдан. В этом зале, колонны которого держали тяжёлый расписной потолок, находилось чуть больше шести сотен человека, каждый при грифоне всех матсей и видов. Внушительная и страшная сила.
— Вы не сможете держать нейтралитет вечно. Скоро Лоренц Крамольник пройдётся по этим землям с пятидесятитысячною армией. Он осадит каждую крепостницу, отсюда и до Баордарских гор. Вы, ваши грифоны и ваши бойцы могут стать перевесом в этой войне. Вы же подданные империи, в конце концов! Неужели вы станете смотреть, как горит ваш родной край или погибнете, не желая принимать ничью сторону? Лоренцу будет плевать. Он поставит вам ультиматум, служите ему или умрите. Вы должны выбрать. — молчали все. «Песцы», грифоны и их наездники ожидали ответа Корина. Старый Гриф, как его звали, вскинул брови и осмотрел Айдан с головы до пят. Помолчав, он спросил
— Коли так. Ты тоже ставишь мне ультиматум? –
— Да. — незамедлительно выпал Айдан. Грифоны разозлились вперед своих хозяев, люди кое-ка угомонили зверей, которые обступили Айдана.
— Ты говоришь как Мартин. — посмеялся Корин и продолжи — Истинно ты его сын. А сыну следует знать древний грифоний обычай. Гордых и самоуверенных скидывают с утёса, коли полетят, стая пойдёт за ними насмерть, коли нет, сам понимаешь… — вдруг один из присевающих наездников перебил его
— Но господин! Он же не готов, на это уходят годы! — Корин жестом руки приказал ему молчать, а сам продолжил
— Если ты хочешь, чтобы мы пошли за тобою и помогли империи, оседлай грифона, спрыгнув с утёса. — грифоны громка зарычали и завизжали как орлы. Все присутствующие выпучили глаза, по всему залу прошёлся ропот.
— Да я хоть наследником Нерана стану! — самоуверенно выдал Айдан
***
Шрам на всю жизнь останется, если она выживет. Южанин удар и порезал её от бедра, наискосок до плеча. Не глубоко, но шрам будет страшный. Её парализовало, и она не могла двигаться. Её люди продолжали умирать, умирать, но стоять до последнего вдоха и последней капли крови! Как же она ими гордилась.
«Всё, умру. Вот так. Бесславно. Ах, как жаль» думала она, когда солнце грело её окровавленное лицо. Вот. Сейчас она уйдёте к богам. Навсегда. И не увидит конец этой треклятой войны. Небо затмили огромная стая крылатых существа, а с высоты доносился крик
— Победу — стране и народу, почести — королю и дворянам, долг и жизнь — легиону! –
***
Они стояли на краю самого высокого утёса, что примыкал к крепости. Почти пять сотен грифонов кружили и кричали где-то позади. Корин подвёл Айдану к краю и сказал:
— Оседлай грифона. И тогда мы пойдём в бой, сын Мартина Златопёрого. –
— Давай Айдан! Да прибуду с тобою предки! — говорил Дориан, когда они шли сюда.
— Как понять, что грифон полетит за мною? — спросил Анкит. Старый Гриф улыбнулся
— Он примет тебя за добычу! — Айдан взял хороший разгон. Голос говорил «Дурак. Идиот. Мертвец! Придирок! Безумец!» он отвечал «Да, безумец!» через минуту, Айдан уже был в полёте.
Время замедлилось. Он раскинул руки и ноги, так, чтобы контролировать падение. В каменных пещерах утёса Вингрхайяр гнездились сотни, нет тысячи грифонов! И каждый смотрел на Айдана с интересом, но вмиг он пропадал, и звери безразлично смотрели, как он падает. А камни были всё ближе. Ветер обдувал его со всех сторон. Мысли о Сейне пришли внезапно. Он понял, что забывает её голос, её лицо, её запах и самое главное, её прикосновение, её поцелуй, вкус её губ. Истошно закричав, Айдан взмолил ко всем богам, что бы этот проклятый, ратсреклятый грифон, наконец, принял его за добычу! Голос в голове победно хохотал, обзывая его мертвецом.
«Вот и всё! Наконец смерть перестанет ходить за тобою по пятам! Где же она?»
Время замедлилось на столько, что Айдан почувствовал, как взмах чьих то крыльев заставляет его тело уйти чуть в сторону. Перед его глазами появился грифон. Грифон! Грифон с золотой шкурой и белоснежной гривой.
«Красавец! Король!» думал Айдан, когда их взгляды встретились. Его глаза были как у орла. Чёрные как ночь, с золотой радужкой. Он был гордым как орёл, смелым и страшным как вожак львиного прайда. «Сердце льва и дух орла» неустанно повторял Анкит, глядя на него. Грифон по орлиному прокричал и в полёте схватил Айдана в своих цепки орлиные лапы, который были способны раздавить даже быка. Бритвенно-острый крючковатый клюв был его первым оружием. Цепки лапы — вторым. Он считал человека, то есть Айдана, добычей. Сухой, жилистой, но от того вкусной и прекрасной добычей!
«Оседлать!» послышался в голове голос Мартина. Айдан прорычал, пока зверь пикировал снизу-вверх. Когда грифон взмахнул своими массивными крыльями несколько раз и полетел прямо, не шатаясь. Он вцепился в его шкуру и полез на спину. Зверь возмущённо завертелся на месте, забил крыльями пытаясь скинуть оборзевшую пищу со своей гордой львиной спины. Прокричав что-то на зверином, грифон взлетел вверх, к облаками и пикировал вниз, в надежде, что жертва не выдержит таких воздушных перепадов.
Айдан мёртвой хваткой вцепился в гриву грифона и не отпускал. Со скоростью ветра они полетели вниз, и Айдан закричал, вытягивая шкуру зверя вверх, заставляя его подняться и подчиниться. Это напоминал чувство, когда он в первый раз сел на необъезженную лошадь, только вот тогда была лошадь, а сейчас-то был грифон, зверь природой наделанный жаждой к бою и горячей кровушке с плотью! Он ни как не хотел слушать добычу, что намеривалась стать его ездоком.
Анкит закричал. «Вверх!» время замедлилось. Золотой грифон узнал эту кровь. Узнал это стремление выполнить долг и неимоверную жажду жизнь, что горит и в нём самом и в этом человеке. Он не дракон, он сможет пересилить свою природу. Послушав зов сердца, он подчинился человеку, отцы и праотцы которого были подобны грифонам и драконом одновременно. Зверь покорился. И полетел так, как жалеет ездок.
От радости Айдан Анкит победно закричал и вскинул руки. Радость передалась зверю и тот, словно лев прорычал, взлетая выше. Совсем не умело он повёл его обратно к утёсу. Как же здесь было красиво! На этой высоте, красоты родного Кровогорья зажгли искру в сердце человека, который только что совладал с грифоном! Их взору открывались великие просторы, зеленые поля, так низко летящие птицы и перистые облака, словно сами благоволящие им, они приобретали форму ветра, что подгонял их. Массивные крылья несли их к утёсу, на вершине которого «песцы» радостно ликовали, а все наездники обронили челюсти, ведь Айдан Анкит оседлал, и обуздал императорского грифона!
Что родно чувствовалось между ними. Грифон с полуслова понимал ездока. А Айдан чувствовал тоже, что и зверь, который теперь был с ним связан на всю жизнь. Мартин как-то сказал
— Выбирая грифона, ты выбираешь товарища на много лет. Ты будешь вместе с ним есть, вместе сражаться, вместе спать и умирать. Жизнь твоя будет зависеть от доверия, которого ты достигнешь с грифоном. Если ты его обидишь, прогонишь или же предашь, будет тебе враг страшнее дракона. — со всей серьёзностью говорил Мартин
— Я что, жену выбирать буду? — спросил Айдан
— Хорошее сравнение. Если твоя жена весит раз в десять больше тебя, способна сожрать корову, заклевать дракона и пересчитать твои кости одним ударом хвоста. — заметил Мартин, смеясь.
Грифон будто почувствовал тоже, что и Айдан, будто увидел всё как наяву. Взмахнув красивыми и могучими крыльям с прекрасным оперением, он приземлился на утёсе. Все хлопали ему, как герою…
«Герою…» улыбался он. Послушался звук боевого рога. Айдан вскочил на грифона и закричал, что есть мочи
— А теперь, спасать Шестой Легион! — его грифона, да и сотни других вознесли морды к небу и зычно заорали, вставая на дыбы
***
Перед ней был золотой грифон, а на нём восседал недавно пришедший Айдан Анкит. От такого поворота событий её паралич как рукой сняло, и она соскочила с места и попятилась назад. Её солдаты помогли ей встать. Анкит спрыгнул со спины грифона, и поднимая меч, с боевым кличем понеся на врага. Луизе в кошмарах будет сниться, как золотая шкура и белоснежная грива императорского грифона обагрялась кровью. Как зверь в клочья рвал южан, разрывая из тела своими орлиными лапами, как пробивал головы в шлемах своим крючковатым клювом. Как рвал плоть и чуть ли не мурлыкал и рычал от радости, когда вкус и запах крови красной пеленой вставал перед ним. И это только один грифон!
А когда на южан спикировали грифоны с наездниками на спинах, она не выдержала и сблевала в сторону. Это была мясорубка. Грифоны не жалели отступающих. Они рвали плоть, пили кровь и прибывали в эйфории от боя, вкуса и запах крови. Луиза поняла, что в жизни не забудет этого ужасного зрелища.
***
Ноги не держали его. Золотой, императорский грифон шёл рядом с ним, перья его были заляпаны в крови и человеческих останках. Капрал и вправду был потрясён тем, что устроили почти тысяча грифонов с восьмью сотнями южанами. Выжили только те, кто отступил ещё до того, как они начали пикировать вниз, когтистыми лапами и острыми клювами разрывая плоть и упиваясь битвой. По правде говоря, он и не бился верхом на крылатом звере. Просто, он кинулся в самую гущу событий и чудом остался жив.
Айдан ступал по телам южан, легионеров из шестого легиона, с лезвия его клинка стекала кровь, сам он была заляпан грязью и той же кровью, с ног до головы. В горле до боли пересохло, а всё тело было ватным и почти его не слушалось. Лишь грифон помогал ему не упасть без сознания. Во всей этой свалке мёртвых и разварных тел, над которой кружились коршуны и вороны, Айдан умудрился наткнуться на ещё живого Джасмаля, того южанина, которого он приютил у своего костра. Со звоном, Анкит вернул свой меч в ножны. Джасмаль раскрыл глаза, он узнал Айдана.
Джасмаль акадар Халаид ждал чего угодно. Что его скормят грифону, казнят или, в конце концов, возьмут в плен. Но когда капрал возвратил меч в ножны и усталыми глазами посмотрел на южанина, сердце Джасмаля сжалось, и он приготовился к самому худшему
— Ты сказал, что не будешь искать меня на поле боя, Джасмаль акадар Халаид. Иди. Я знаю, от своих клятв ты не отступишься, а значит, мы ещё встретимся. Вернусь к своему господину и расскажи обо всём, что здесь произошло. — устало и хрипло произнёс он. Джасмаль диву дался, услышав столь благородные слова.
Как же сильно болело его тело. Как бы сильно ему не хотелось кричать и выть, воинскую честь необходимо было сохранить. Кряхтя и стоная, он поднялся и чуть поклонился Айдану и его грифону.
— Это же позор. Выжить одному и вернуться к господину, сообщая о поражении! Почему? — не выдержал и спросил он.
— У тебя будет шанс смыть этот позор. А теперь уходи иначе спущу на тебя грифона. — почти что прорычал Айдан, с полу прикрытыми веками. Вновь поклонившись, Джасмаль поспешил уйти от места сечи, над которой сгущались крылья воронов и коршунов.
Айдан и сам не знал, почему так поступил. Императорский грифон ткнул его мордой в плечо и что-то рявкнул, подобно орлу. Он потрепал его за ухом. Ещё одна битва увенчалась победой.
***
Знаю, знаю! Говорил, что уйду на пару недель, месяц. Но выспавшись, поработав и опять выспавшись, я возвращаюсь. Небольшой перекур окончен!
*Слышны шаги и возмущенно-злой голос*
Хватит писать оправдания! МАРШ В ШАХТЫ ЕБЕНЬГРАДА!
*слышен удар хлыста и болезненый возглас*
Шо? Опять!?
Глава 28. Рёв Падшего
Карин. Карин Кикспаргх, так его звали. Лорд Карин Эммануэль Марк Кикспаргх. Юный Капитан Первого Золотого Легиона Пятой Армии Хаэфила. Надежда семьи. Герой Хаэфила. Отныне предатель и приспешник Тьмы. Приспешник Ненасытного. Он ещё был жив. Ещё пытался сопротивляться тьме и безумию, что царствовала в его разуме и в его теле. Но всё было напрасно, абсолютно всё.
Нечто, что было рождено в нём в тот миг, когда он случайно пролил свою кровь на древнюю, проклятую тьмой реликвию. Это нечто родилось с голос древнего, как сам мир, бога, и это поглощало его, уродовало, извращалось жизненную сущность, превращая в отвратительное существо. Падшего. То, что осталось от Карина, остатки его личности и разума, терзались тем, что он сотворил со своей семьёй. Он помнил, как бог обещал ему власть, силу, могущество, но он не знал, что Отец Тьмы и Лжи затребует в уплату. Его ещё не рожденных сына и дочку, красавицу жену. Он забрал их. Исказил. Уничтожил. Соврав, что они живут в золотых дворцах, Карин, или то, что от него осталось, прекрасно знал, что эта ложь. А уж когда он обратился в это проклятое существо, он потерял всякую надежду.
Иногда, Тёмный Зверь, что овладел им и сейчас, всячески издевался над ним, позволял ему ненадолго взять контроль над телом, в тот момент, когда Падший с хрустом отгрызал голову летучей мыши, с чавканьем и гоготанием поедая своё любимое лакомство. Карин выл и рыдал. Затем бесцельно шёл к людям, чтобы они избавили его от страданий, на каждый раз выходя к очередному селу, Тёмный Зверь вновь брал контроль и устраивал кровавую бойню. Так было до тех пор, пока Карин не сдался и не забился в угол своего очернённого и разрушенного сознания, с каждым днём забывая слова молитвы и увядая во тьме Ненасытного.
— Заточен в Цитадели Эдхута, покуда Пакт Проклятых не нарушен. Я верен Отцам и Матерям Основателям! — безмолвно кричал он в первые дни
— Заточён в Цитадели…заточён пока Пакт Проклятых не нарушен. Я верен Основателям! — хрипел он уже через неделю
— Заточён… заточён, а должен быть свободен. Пакт должен быть расторгнут, смерть Драконам-Основателям. — рычал он, когда Зверь победил, и голос господина победно хохотал в осколках его сознания.
— Ненасытный! Четвёртый Старый Бог, молю тебя, услышь мой зов, сквозь унисон цитадели Эдхута! Молю тебя, Отец Лжи и Разрушения, покровитель Смерти и Тьмы, Тот-чьё-имя-забыто, подари нам победу в предстоящей битве, пусти свои тёмные корни во врагов наших, пусть твоя тёмная длань окутает их! Мы верны тебе, мы твои чада, что заплутали, наставь нас, Таешарен! Дай сил! Напитай скверной! — молился он, когда силы иссякли.
— Аэрон’Тай-Фер — проговорил не Карин, а Падший. Но теперь и остатки разума Кикспаргха знали истинное имя четвёртого старого бога, имя Ненасытного, а затем он узрел его, заточённого в цитадели Эдхута. Он закричал так сильно как мог. Но во тьме, ничей крик не слышен.
***
Времени рассмотреть эти прекрасные залы и холлы, в которых грифоны могли летать, свободно расправив крылья во весь свой огромный размах, когда Шестой Легион бился с южанами под стенам Вингрхайяра, не было вовсе. Теперь же, когда грифоньи наездники небольшими группами по пять-шесть бойцов, на спинах своих зверей улетали по направлению к Кулдару, взлетая к облакам, а группы по десять-пятнадцать особей, закованных в кольчугу, в поводах своих хозяев охраняли караваны с раненными, Айдан мог спокойно отдохнуть и осмотреть эту величественную крепость.
Больше всего его интересовали фрески, исписанные стены пещер, на которых были нарисованы изящные и причудливые картины, описывающие события прошлого. Легендарный герои на своих легендарных грифонах гордо летали и бились с противником, будь то другой грифон или дракон.
— «Крюкохвост жертвует собою, что его всадник, Ханеил убил дракона Корнхартера. Фреска в цвете» — проговорил Айдан вслух, осматривая искусство на стене. Название этой картины причудливо красовалось внизу, в некоем подобии торжественной рамки. Алое зарево горело в небе, чёрный дракон придавил своим массивным хвостом грифона с тёмно-серым оперением, а эльф в это время уже вонзал свой клинок в череп ящеру. Следуя дальше, задерживаясь на каждой фреске не более чем на десять минут, Айдан вышел к любопытнейшей картине.
— «Мартин Златопёрый. Герой Кинхарта и Карден-Холла. Грифоний наездник. Его грифон: «Солнце», имел золотой окрас, и перья его были подобны золоту. Мартин носил эти перья как амулет, когда его Солнце погиб под Кинхартом, спасая будущую жену Мартина, Лару» — челюсть Айдана ударилась об каменный пол, как только он увидел это. Золотыми и алыми красками был нарисован Мартин, поднимающий меч к небу, на поле битвы, которое было усеяно мечами и телами, а справа от него, верхом на огромном грифоне золотого и белого окраса восседала красавица Лара.
— Вот и я пошёл по твоим стопам. — прошептал Айдан, пальцем проведя по фреске, в том, месте, где был изображен Мартин. Затем аккуратно провёл указательным пальцем по светлой краске, что изображали волосы Лары
«Тот, кто рисовал её, хорошо знал Мартина, но, по всей видимости, вообще не знал Лару» подумал Айдан
«Будто бы ты их хорошо знал» отвечал противный и надоевший голос. Время от времени ему удавалось запихнуть этот голос в глубины подсознания, сжигая его в пламени и закапывая под вечными льдами, оставаясь в пустоте, на лезвии меча, но он всегда возвращался. Эта техника медитации часто помогала Айдану, не сказать, что в бою можно быстро жечь и закапать всё, но в те мгновения, когда ненужные эмоции пропадают, оставляя место ярости и сосредоточенности, были незаменимы. Вновь отправив осточертевший внутренний голос в пекло и в бушующий буран, Айдан принялся изучать крепость дальше.
Корин Дайникер, или же Старый Гриф, был главой Вингрхайяра и по совместительству самым старым всадником. Айдан как-то спросил
— Вы бы продолжали держать нейтралитет, если бы я разбился с того утёса? — старик почесал щетину и ответил. Голос его был ровен и спокоен
— Ездоки грифонов так же вольнолюбивы, горды и своенравны как их звери. Кто-то бы остался здесь, кто-то бы принял одну из сторон, моё слово, лишь небольшой аргумент, которое помогает им выбрать сторону. Однако многие давали клятву империи, так что, так или иначе, они бы всё равно пошли в бой. –
— Лоренц поднял восстание. За это он должен быть наказан. — Айдан был в этом уверен.
— Любой предатель заслуживает наказания в той же степени, как и прощения. Если, как ты выразился, Крамольник не оставит выбора, то его участь уже предопределена. –
— А вы обучаете ездоков? — спросил капрал, когда они прошли к балкону
— Их обучает с малолетства. Ты же, человек взрослый и оформившийся, с грифоном тебе придётся учиться самому, но чтобы ты не свалился при очередном полёте, тебе вручат седло, ремни и опознавательный знак, кольцо. — незамедлительно ответил Гриф, полно грудью вдыхая свежий воздух утёса. Айдан сделал так же, чувствуя, как холод остужает его изнутри
— Вы знаете, чьё это? Мартин дал мне, уверяя, что это перстень грифоньего наездника, однако ваши люди носят другие. — с надеждой спросил Айдан, в попытке узнать хоть что-нибудь. Старый Гриф долго осматривал кольцо и гравировку на нём. Покрутив его в своих шершавых и грубых пальцах, он вручил его обратно Айдану
— СтоннКасселов перстень. — глаза парня полезли на лоб, а челюсть отвисла. «СтоннКассел» прозвучало эхо в голове, болезненное и злостное. Вновь обратившись ко льду и пламени, он попытался отбросить всем мысли, но они, как буря и наводнение, всё настойчивее заполняли разум. Пауза затягивалась. Гриф ожидал реакции и поэтому терпеливо ждал
— Я сын Мартина… — только и прошептал он. Корин посмеялся
— Воистину ты говоришь как он, только ты на него не похож, причём совсем. — заявил он
— Я его сын — стоял на своём Айдан
«Упрямый баран. Смирись. Он же не сказал, не успел сказать, кто твои настоящие родители…» вновь появился внутренний голос, переполнены злорадством
«Мартин и Лара, вот мои настоящие родители!» резко отрезал Айдан
«Ты так уверен? Обманывая себя, только когда придёт час, не удивляйся, что весь мир под ногами рухнул» голос утих и больше не появлялся
— Я сын Мартина и Лары. — уже громче и утвердительное произнёс он. Корин кивнул
— Такой же упрямый и упёртый. Пойдём, вручу тебе седло, а ты рассказывай, как они –
Пересказав во всех подробностях историю Карденхолльского Инцидента и последние слова Мартина и Лары, парень почувствовал, какая скорбь переполняет Корина. Старик сидел в своём кресле, что расположилось в его кабинете. Он был мрачен и зол.
— Тёмные времена настали, это правда. Мартин, он всегда хотел сына, а Лара боялась, никто кроме тебя об этом не знает, но раз перед смертью она рассказал правду, нет смысла сомневаться. — наконец сказал он, после нагнетающей тишины
— Иди в загоны для грифонов, там тебе всё выдадут, а мне, нужно побыть одному. — откланявшись, Айдан удалился. Старый Гриф считал Мартина своим сыном, ведь его отец так рано погиб. Достав огромный том, украшенный рубинами и серебром, он открыл его на полупустой странице. Огромным и красивым заголовком виднелось имя Мартина. Герой Кинхарта и Карден-Холла. Он медленно, скорбя сердцем и душою, вписал последние строчки.
Умер от лёгочной лихорадки, вместе со своей женой Ларой, во время Карденхолльского Инцидента. Его воспитанник Айдан пошёл по его стопам.
Рука не поднялась
написать «сын» ведь это парень ни капли был не похож на Мартина или его жену. Но говорил он так же, как и они. Старый Гриф, Корин Дайникер знал, что Мартин был лучшим другом Гарета и Орина СтоннКасселов, а когда твой друг СтоннКассел, невольно начинаешь говорить как СтоннКассел.
***
Айдану вручили серебряный перстень грифонов. На нём был изображён тот же грифон, закованный в доспехи и никаких гравировок. Она надел его на указательный палец левой руки, на правой руке покоилось СтоннКасселов кольцо. Затем, его повели в загон, где мирно сидела самка императорского грифона, которую он умудрился оседлать. Конечно, он думал, что это он, а оказалось она. И имя её нужно было выбрать подходящие, грифоньи пастухи, молодые и старые, с неподдельным интересом наблюдали за тем, как Анкит подходит к императрице грифонов.
Зверь встал на четыре лапы и поприветствовал ездока, чуть склонив голову и расправив крылья. Он ответил тем, поклонившись и расправив руки в сторону. Так делали только императорские грифоны. Самка, которая от природы более активная, склонная к играм, и агрессии в бою, умными орлиными глазами осмотрела ездока, увидев добротно шестое седло, с ремешками из дорогой кожи, с крепкими стременами, выпирающим вперед рожком, поводами орехового цвета, большими и удобными крылами, возмутилась. Гордо вскинула орлиную морду, наотрез отказываюсь надевать это седло.
Айдан оставил седло в стороне и подошёл к зверю. Самка подалась вперед и по кошачьему мурлыкнула, когда он потрепал её перья, а затем почесал спину, которая зудела до жути. Почистив своим огромным клювом, свои перья на крыльях, она гордо уселась в одном положении, отзываясь только на ласки ездока. Учуяв запах мяса, и вновь помурлыкав, самка принялась есть поднесенное ей лакомство, в виде пряного мяса с рук Айдана.
Пастухи не могли и пискнуть кормить грифона с рук, да ещё и императорского, сравни тому, что лезть чистить пасть простудившемуся дракону. Но видя, как самка аккуратно поглощает огромные куски пряного мяса прямо с руки Айдана, они невольно сжимали кулаки.
— Тебе имя полагается, не так ли? — спросил Айдан. Грифон что-то рявкнула на орлином.
— Да, какое же имя дать грифонше… — не успел он закончить, как самка возмущённо посмотрела на него. Он посмеялся
— Ну ладно, какое же имя дать императрице? — спросил он. Самка удовлетворено отвернулась
— Ну, точно не… даже не знаю, с твоим бело-золотым окрасом, размахом крыльев и размерами… — Айдан почесал её перья и погладил по львиной спине
— Альвева? — спросил он. Она посмотрела на него с интересом, а затем ткнула мордой в плечо, довольно рявкнув что-то на орлином.
— Альва. Альвева. Императрица. — он довольно прижался к ней, и лицом потрепал её перья. Альва помотала мордой и завиляла хвостом
— Нам отправлять надо, давай наденем седло — проговорил Айдан. Альва распаривала крылья и поднялась на дыбы, выражая своё недовольство. Айдан глухо рыкнул и скрестил руки на груди. Час другой ушёл на эти «переговоры» пока Айдан не пригрозил её своим сапогом. Возмещению Альвы не было придела, опустив морду вниз, она приготовилась повалить ездока на землю. В свою очередь Айдан подошёл к ней и защипал шкуру там, где последний раз держал, пока они летали, приговаривая
— Хочешь так каждый раз летать? Надевай седло, не то всю шкуру сдёрну! — Альва глухо провизжала как орлица, но подчинилась. Пастухи помогли ему надеть седло и вскоре, возмущённая, всем этим из ряда вон выходящим, Альва позволила Айдану сесть ей на спину. Поблагодарив всех, кто ему помогал, Айдан направил грифона к выходу.
Затем они вышли к обрыву, откуда слетали все наездники. Вложив ноги в стремя, пристигнув себя всеми ремнями и прильнув к телу зверя, Айдан ударил его ногами в бока. Альва подёргалась, но по приказу спрыгнула с обрыва.
Расправив свои могучие крылья, рассекая ветреные потоки, Альва взлетела ввысь, слушая ветер и ездока, она летела, махая своими длинными крылами. Сначала Айдане зажмурился, когда она спрыгнула, но теперь, находясь выше птицы, под облаками, он расправил руки и победно воскликнул. Альва так же радостно кричала, как орлица. Поток ветра пошатнул его и Айдан, истерично смеясь, вцепился в седло. Угомонив сердцебиение и насладившись высотой, он взялся за поводья, и направил её вниз. Поначалу она его не слушала, покачиваясь из стороны в сторону. Но он унял её прыть, и уже более настойчиво приказал спускаться вниз.
Приземлились они у лагеря Шестого Легиона. Встречали их овациями и аплодисментами. Наверное, он не привыкнет к этому. К тому, что его считают героем. Но в особенности он не привыкнет к тому, что ноги становились ватными после каждого полёта. Спустившись, медленно и аккуратно, он пошёл к лазарету. Альва следовала за ним по пятам. Легионеры расходились перед ним, словно он Неран. Это чувство не давало ему покоя. Альва наоборот, весело подгоняла его, мордой тычась ему в спину. «Будь она человеком, наверняка бы смеялась надо мною без остановки» думал Айдан
Пока Альва удобно устроилась около лазарета, нежась на солнце, Айдан успел повидаться с Луизой Коутрен, которая будучи перебинтованной и истощённой, умудрялась отдавать приказы свои подчинённым. Надо ли было говорить, что завидев Айдана, капитан распустила своих людей, а сама приняла болезненный вид, словно вновь упала в обморок. Когда он сел рядом, она приоткрыла глаза.
— Капитан, как себя чувствуешь? — спросил он, взяв её за руку.
— Уже лучше — ответила она, лукаво улыбнувшись. Айдан в шутку подмигнул её, а она раскраснелась.
— Я, скорее всего, двинусь к Кулдару. А там, а там буду ждать следующего задания. — Луиза чуть приподнялась и произнесла
— Ты бы мог остаться с нами, капрал. –
— Долг зовёт, капитан, в Кулдаре пропустим пару пинт, а пока, выздоравливай и гляди за своими людьми, чтобы не набедокурили. — поклонившись и поцеловав её руку, Айдан направился искать Каймлину.
Что-то кольнуло в её сердце, странные мысли полезли, от которых она сей момент отмахнулась, но вот, красные щёки и улыбка до ушей говорили об обратном.
Каймлина же была занята, но Айдан ждал. Освободившись на долю мгновения, она обняла Айдана, сказав ему что-то на ухо. Тот покивал и ушёл из лазарета. Луиза за всем этим наблюдала, и казалось, что сейчас её раны заживут моментально, от того ревностного позыва, что она испытала. Постыдив себя за такие порочные мысли, о которых знать могла только она, она попыталась уснуть, но жар от его поцелуя на её руки таки не сходил.
— Демон — прошипела она, щипая себя за руку.
Что было не удивительно, Дориан сейчас собирал трофеи на поле боя с отрядом добровольцев. Гном частенько жаловался на то, что не было времени собрать трофеи, заработанный в кровавом бою. Пока Альва кружила в небеса, распугав всех стервятников и воронов, Айдан уже нашёл гнома, который по виду был уставшим до изнеможения, с опаской поглядывая на небо, он осматривал тела.
— Много хабара? — спросил Айдан, подойдя со спины. Гном здорово напугался, и чуть ли не подскочил на месте. Оглядев Айдана, он буркнул
— Как лорд выглядишь. –
— Я не лорд — сию же минут отрезал Айдан, склонившись над телом убитого южанина. Из кармана его шёлковой рубахи он достал с сотню золотых и пару драгоценных камней. Спрятав их в своих карманах, он посмотрел на гнома, который разложил трофеи вряд на примятой траве. Чего он только не нашёл. Добротные кинжалы, кошельки с драгоценностями, перстни и прочие. Дориан довольно ухмыльнулся и спрятал это всё в кусок ткани, приговаривая
— Теперь я почти доволен. —
— Почти? — переспросил Айдан
— Я хотел тебя кое о чём попросить. — со всей серьёзностью сказал гном. Вместе они продолжали шагать и обшаривать трупы. Айдан заприметил шикарную вещь, о которой давно мечтал. Боевое и не укороченное копьё Сандрага, южной провинции, немного уступающей Ваетиру. Конечно, он мог использовать дротики как копьё, но это ему ни как не нравилось, расстояние слишком короткое, учитывая центр тяжести и прочие факты, это оружие прекрасно относилось в первую очередь к метательному, а во вторую к колющему. Протазан, копье с широким лезвием и крестовиной для удержания тела на острие, было прекрасным оружием. Дубовое древко и отлично заточенный стальной наконечник и крестовина. Вырвав его из мёртвой руки убитого сандраганца, Айдан сделал пару движений и исполнив что-то похожее на удары, которым он обучался в Кинхарте. «Если приноровлюсь и на грифоне биться смогу. Если сначала нормально обучусь летать на грифоне, естественно»
Вообще, ещё в третьей эре сам Неран завещал, что красные легионеры — мастера боя на копьях. Со временем это стало забываться. Особые учебные техники исчезали, и лишь в памяти оставались легенды о том, какие легендарные бойцы с копьями были в красных легионах, о том, что их боялись как огня! Легенды об особых копьях, что были пропитаны магией и прочими свойствами. Теперь же, Красные Легионеры — основана армия Кинхарта. Уникальность бойцов ушла на второй план, всех обучали тому, что знали сами.
— Так о чём ты? — спросил Айдан, отгоняя от себя дерзкого ворона.
— Это деликатное дело. Дашь ли ты клятву, что это останется между нами? — гном нахмурился и приподнял брови.
— Клянусь честь легионера. — гордо заявил Айдан, ударив себя в грудь. Дориан кивнул
— В Амхарской провинции есть маркизаты, в одном из них, по славам моего старого друга, который, к сожалению, якшается с тёмными личностями засел тот, кто виноват в позоре моей семьи, то было сто лет назад и позор смоет только его кровь. — серьёзно начал он, расправив плечи
— Что он совершил? — спросил Анкит. Ор-Махаон выдохнул, но ответил
— Убил моих сыновей. — легионер не знал что и сказать, челюсть его повисла и захлопнулась только, когда Дориан продолжил
— Он заманил моего среднего сына, Варрина, в паутину дворцовых интриг и тот погиб, не желая позорить меня. Старшего, Олдона, он обвинил в смерти среднего. Меня тогда не было в Трехградие, Олдона изгнали в Утробу. Сеть подземных тоннелей, по всему материку, где водиться что-то страшнее самых страшных ночных кошмаров. Я вернулся, о том, как я «защищал честь» сестры, ты знаешь. Так уж вышло, что он бежал, прежде чем я подался в изгнание. Но, в Старом Роге я нашёл его след. Как раз, в пяти днях пути от сюда. Помоги мне, и я буду век тебе обязан. –
— Я помогу. Обещаю. — сказал Айдан. Гном кивнул и прежде чем они пошли к лагерь, он добавил
— Легионер. Этот гном, мой третий сын. — Айдан встал, как вкопанный а челюсть его отправилась в свободный полёт
— Я… я не знаю, что сказать… мне жаль. — гном кивнул и пошёл вперед
«Теперь, раз уж ты герой, разгребай чужие проблемы»
«Заткнись»
***
Айдан думал, что если они полетят на спине Альвы, что управятся за пару дней, он потренируется и они вернуться в Кулдар. Только вот отряд Ринойских Львов так не считал. Точнее, так не считала Айзора Трайден, прибывавшая во главе своего кавалерийского отряда в три десятка человек, под конец дня. Переговорив с офицерами и капитаном Коутрен, они расположились в лагере Шестого Легиона. У Айдана мурашки пробежали по всему телу, как только он услышал, как один из солдат объявил о том, что флаг Айзоры реет вдали.
Выпив пинту пива и приласкав Альву, Анкит уже намеривался свинтиться от сюда побыстрее, но вот леди Трайден нашла его первой, когда Альва вновь возмущенно, визжала на орлином и бегала кругами, требуя, чтобы с ней поиграли. Смирившись с тем, что императорский грифон отчасти лев, а значит и кошка, Айдана принялся дразнить её, растрепав её перья, и шлёпая её по пузу, на что она то возмущалась, то игриво скакал рысью, как лошадь.
Апофеозом этих игр стал момент, когда Айзора вышла из-за шатра и увидела, как Айдан чешет пузо своему грифону, а зверь весело катается на траве. Сказать, что её глаза вышли из орбит — сказать самое деликатное. А так, её потрясению и шоку не было предела. Альва заметила незваную гостью, вмиг встрепенулась, помотала мордой, гордо расправила могучие крылья и принялась смотреть Айзоре в глаза прямо. Так встала как вкопанная и тяжело дышала. Грифон сделал шаг вперед и почувствовал превосходство. Кто знает, что бы случилось? Анкит топнул ногой и протараторил
— Ты императорский грифон или зверь? — Альва вновь возмутилась и злобно посмотрела на ездока. Он вновь топнул, зверь обиженно фыркнул и встал на дыбы. Айзора еле-еле сдержала крик и упала. Она думала, что сейчас грифон сожрёт Айдана, но нет, парень вновь топнул, отскочил и хлопнул по ней чуть ниже хвоста
— Нельзя так делать, стыдно! — затем он посмеялся, и потрепал её перья. Вновь возмущённо фыркнув, грифон гордо уселся.
Он помог ей подняться и отряхнуться. Айзора до сих пор, находясь в шоке, не сказала ни слова, а он толи хотел смеяться, толи извиниться.
— Так…так ты теперь наездник? — заикаясь спросила она.
— Ну, да — вот так просто и как-то виновато ответил он. Она посмотрела на него. «Нет, не похож он ни на Мартина, ни на Лару» думала она, шатаясь при каждом шаге, а вот он чуть ли не под ручку вёл её до шатра. Её люди устроили ему допрос, когда увидели до смерти испуганную командиршу, а когда он рассказал им про грифона, обсмеяли и унизили его, он вернулся мгновением позже. Верхом на грифоне. Надо ли было сказать, что её люди чуть не испортили портки?
После долгого пути она решили выспаться, а уж затем решать. Такое дело надо было переспать.
***
На следующее утро, Дориан держался на почтительном расстоянии от Альвы. Изобразив поклон и раскинув руки, он ждал ответа. Зверь встрепенулся, шагнув вперед так же поклонился, расправив крылья. Гном наотрез отказался лезть на спину Альвы, Луиза выделила ему горного пони, мускулистого и с густой гривой, чем Ор-Махан был несказанно рад. Айдан же, восседал ни спине Альвы и пристёгивая себя к седлу. Когда всё было готов, показался кавалерийский отряд «львов» чуть в стороне от них следовали «песцы»
Как позже узнал Айдан, два отряда объединились, что атаковать южан, засевших в заставе, что была в дне пути от сюда.
— Прекрасный зверь! — восхитилась Айзора, подъехав на своём гнедом гунтере к Айдану. Конь занервничал, когда грифон зыркнула на него. Айзора придержала поводья.
— Как его зовут? — спросила она. Айдан потрепал зверя за ухом, на что получил одобрительное «мяу» Айзора хихикнула, услышав такое от могучего зверя
— Это она. Альва. — вдруг грифон нервно поёрзал, выражая своё недовольство и возмущение
— Ладно! Леди Айзора, позвольте представить вам Альвеву, императорского грифона! — торжественно выдал капрал. Леди Трайден поклонилась грифону в седле, на что получила очередное «мяу» и горделивый кивок от Альвы.
Помотав головой, Айдан вдохнул запах утреннего уходящего тумана и сжал поводья грифона. Айзора вызывающе на него посмотрела и игриво сказала
— Нам бы пригодился разведчик в воздухе. — Айдан глянул на Дориана, тот кивнул, так как им было по пути.
— Так вы куда? — спросил он
— К заставе шестого. Они неделю не отвечают, если там южане, устроим им взбучку. Но разведчики говорили, что южан там может быть много, поэтому «Песцы» идут с нами, как ты? –
— Всегда хотел, увидьтесь наездника в деле? — поддержал кто-то из «львов»
— Тогда вперед — проговорил Анкит, ударяя Альву в бока. Та встрепенулась и прыгнула на месте, замахала могучими крыльями, поднимая столь же сильный вихрь, что волосы Айзоры дико растрепались, а лошади её отряда заржали как бешенные, в небе были слышны только грифоний и человеческий крик.
«Возможность летать была просто чем-то невообразимым. Летать высоко, выше облаков, взмывая к самому солнцу, словно дракон. Рождённый ползать, летать не может, самое обидное! Ну как так? Почему мы не родились с крыльями? Потому что, мы бы устремились к солнцу и сожглись себя, из-за своей гордыни. Почему грифоны или драконы не влезают так высоко? Потому что знают, на что обречены? Потому что знают, что им незачем взлетать выше солнца? А мы, люди? Мы так горды собою, считаем себя венцом жизни, что не осознаём, что погрязли в братоубийственных войнах!»
«А что драконы?» на размышления и созерцания прекрасного пейзажа с высоты грифоньего полёта, отозвался внутренний голос.
«Ты думаешь, что они далеко от нас ушли? Они такие же, как мы, только гордыни в них в десятки раз больше чем в нас! От природы они считают, что должны повелевать всеми и друг другом, и живут они в нескончаемой, братоубийственной войне за власть. Вылупившись из яиц, они уже бороться за власть в чете потомства! Их разум, как и наш, заточен на том, что выживет сильнейший!»
«Но ведь и грифоны до боли горделивые существа, что же они не бороться за власть над другими, почему держаться в стороне от всех проблем и вмешиваются в них только по нашей воле? Только потому, что у них нет разума, что схож с драконьим или человеческим? Да любой грифон будет по умнее дворян и вельмож Кинхарта или Джейстена» отвечал ему Айдан. В кой-то веки, голос ответил лишь: «Может быть ты и прав» и замолк, больше не отзываясь и не встревая в его монологи
А он продолжал восхищаться пейзажами Грифонового Пера. Завораживающие утёсы, зелёные холмы, красивые очертания рек и лесов на высоте заставляли его сердец замирать и биться. Альва откликалась на это чувство, ускоряясь и взмывая верх или пикируя вниз. Они ещё не были одним целым, как это было в легендах про грифоньих наездников. Альва не редко отказывалась исполнять его команды, а сам он чувствовал себя, словно чужой.
Но были моменты, когда императорский грифон в точности выполняла его указания, без намёков на возмущения и обиды. Как трюк с переворотом, когда они подлетали к заставе, что расположилась на утёсе с длинными отвесными мостами. Альва выпрямила крылья, устремилась, вниз рассекая потоки воздуха, и перевернулась три раза, прижимая криля к своему туловищу. Затем Айдан велел её отлетать к кавалерии, дергая узды по их направлению. Только мгновение спустя он понял, что машинально прижался к ней всем телом и заставил увернуться в бок, когда услышал свист одной стрелы, что в дюйме проскользнула от него. Альва прекрасно поняла его, или же услышала свит раньше и выполнила команду. Ему нужно было лишь указать, а она всё почувствует и сделает как надо. Это он уже понял, приземляясь, когда его и её сердца бились почти одновременно. Альва смотрела на него, словно с неохотой признавая, что увлеклась полётом и не заприметила стрелу.
Он почувствовал стрелу заранее, будто что-то тёмное, необъяснимое и страшное желало ему не смерти, но страданий. Меч оказался в руках молниеносно, отряды «львов» и «песцов» не понимали, что происходит. Айдан сидел в седле и взглядом метался из стороны в сторону. Альва нервно крутила головой и непонятно рычала, испытывая толи неподдельный страх, толи бешеную ярость. Айзора и Сигурн приказали своим людям быть на стороже, а сами, вместе с Дорианом остановились в десяти метрах от Айдана.
Капрал отстегнул все ремни и медленно слез со спины зверя, возвращая меч в ножны, вооружаясь недавно приобретённым протазаном.
— Будьте на стороже. Что-то нехорошее здесь случилось. — сказал Айдан, медленно зашагав к заставе. Альва рявкнула, он жестом приказал её взлететь и та с радость подчинилась, рассекая воздух крыльям.
Утренний туман отступал. Айзора и Сигурн спешилась, как и их люди. Все обнажили оружие и были на пределе. Дориан слез с пони и подбежал к Айдану
— Чего случилось? — спросил он.
— Что-то нехорошее, что-то страшное. — ответил Айдан.
— Ты там не увлёкся полётом? — спросил Сигурн, осматривая местность.
— Там, наверху, всё по-другому. — ответил Айдан
— Хотела бы я полетать — мечтательно затянула Айзора, но затем насторожилась, приказывая своим солдатам
— Дон, Брен, Павел, рассредоточиться! –
— Стен, Марк, Пьер, боевая готовность! — вторил ей Сигурн
Застава представляла собой острог на краю утёса, что был пропускным пунктом дальше, на север и восток, из юга и из запада. Частокол вместо стен, пару дозорных башен и с дюжину хат, с огородным хозяйством.
«Запах крови. Смерть и тьма!» это была Альва! Они кричала вверху. Летая над ними кругами и только Айдан понял, почему её орлиный крик был таким страшным.
— ПАДШИЙ! — закричал он, когда тёмная фигура стояла на горе трупов, посреди разрушенного острога.
***
Ненасытный отдал приказ. Завербовать, но не убить. Ни Карин, ни то, что звало себя Падшим, не могли дать ответ на вопрос: «Зачем?» но Падший не мог ослушаться приказа великого господина Тьмы. Нет, он был обязан его выполнить. Остатки Карина все жё пытались ответить на этот вопрос.
Когда прошлой ночью он вырезал острог, он, не переставая думал, что это было за видение. Почему Ненастный показал ему завербовать и заставить служит этого легионера, что сумел оседлать императорского грифона? Зачем он нужен ему? Но Карин не знал, а Падший исполнял приказ, уродуя людей… то, что от них осталось.
В распоряжении этих легионеров не было святой или чистой адамантитовой стали. Ни что другое, кроме воды, в большом количестве, не могло навредить Падшему. А поэтому он легко разобрался с ними, учудив резню. Чувство упоения заставляло его ликовать и гоготать, словно ворон, собака и козёл вместе кричали в унисон рёву тысячи душ.
То, что ещё смело, имело право называть себя Карином Кикспаргхом, пыталось остановить это бессмысленное зверство во имя Ненасытного. Ему даже удавалось на долю секунды перехватить контроль и закричать его жертвам, чтобы они бежали, но легионеры принимали бой. А Падший истошно ревел, разрывая и расчленяя плоть, словно тысячи искорёженных зверей и людей скопились в его глотке.
Он оставил в этом остроге символ Ненастыного, символ Бога Тьмы. Кровью он измазал стены из частокола, вырисовывая то, что великий тёмный господин звал чёрной дырой. «Это такая вещь в далёком космосе, что засасывает в себя всё, а что в ней или за ней, неизвестно даже мне, друг мой» говорил Ненасытный. Огромный, кровавый спиральный рисунок остался на стенах острога, а тела, или каша, оставшаяся от них, отныне питала червей и воронов.
Он ждал гостей, смиренно, зная, что они придут. И он тоже. Стрела была предупреждением. Когда он услышал, как легионер кричит, Падший понял, что час настал!
***
Никогда прежде Айзора не встречалась с Падшим. Как же быстро он передвигался, как будто чёрное пятно и размытое пятно мрака, что туманом надвигался на них! Анкит застыл как вкопанный, в прочем, Айзора тоже недалеко ушла, и зубы её отбивали боевые молитвы.
Чёрное существо подскочило к ней, тёмной и острою, как раскалённые иглы, хваткою сжало горло Ринойский Львицы, так, что воздух перестал поступать в её лёгкие. Айзора брыкалась, была его ногами и кинжалом, который с трудом вытащила из-за пояса, но всё было бесполезно, на каждый удар Падший её сильнее сжимал её горло. В глазах темнело, она уже не могла дышать. Её солдаты бросились её на выручку, краем глаза она увидела злобную усмешку тёмного существа. Падший с силой откинул её на других «львов», так, что она приземлилась прямо на них, бой превратился в неразбериху и суматошное копошение, лошади позади них бросились наутёк. Несколько дротиков и стрел пролетели сквозь существо, которое смеялась как стадо диких зверей на бойне.
«Песцы» застыли в ужасе, понимая, что всё, что у них имеется, вреда Падшему не причинит. Вновь загоготав, тёмная тварь подняла руки к небу и заговорила.
— Долго я искал тебя, Айдан Анкит! — все те, кто обнажил мечи против Падшего, замерили в морозном страхе, уставившись на Айдана, который стоял и молчал. Было видно, как он трясся от страха, который сковывал и студил кровь в жилах.
Паника охватывала его разум. Айзоре хотелось броситься бежать и забыть про всё это, как про страшный сон. Кашляя, и чувствуя, как её горло ссадило и болело, она поднялась на ноги. Тёмная тварь припала на колени и из её тела вырвалась тень, в виде человека, окутанного длинным плащом из тёмного тумана.
— Служи мне легионер! Служи мне в жизни или смерти! Стань моим воеводой и поведи верных слуг мох на бой против тех, кто забыл меня! Стань моим слугой, стань моим полководцем и верным Чемпионом! — тень протянула ему руку, её голос был подобен рыку, грому и реву самых страшных ночных созданий
— Заточён в Цитадели Эдхута, покуда Пакт Проклятых не нарушен. Старый Боги ушли, я верен Тем, кто пришёл в час нужды. Да помогут мне Драконы-Основатели! –
— Жалкий глупец! Страдай также как я, или получи власть, о которой мечтал! –
— Изыди, Отец Лжи и Тьмы, Зверь Мрака! — ответил Айдан. Тень мраком, словно щупальцами, впилась в тело Падшего, прогоготав
— Служи мне! — поднявшись с колен и окутав себя энергии и магией тьмы, Падший метнул сгусток этой тьмы в отряды солдат, который до сих пор не отошли от страха и стояли в ступоре. Магия Ненасытного была страшной вещью. «Львы» и «Песцы» попавшие под этот удар, были окутаны сгустками темноты, словно горящим маслом. Бывалые войны и проверенные бойцы пускали слюни, ходили под себя, плакали и иссыхали, словно столетние трупы из пыли и праха. Падший гоготал в упоении от этой бойни.
Айдан метнул протазан. Лезвие с хрустом вошло в гноящиеся тело тёмной твари и застряло в нём. Он пошатнулся, но со смехом и диким рёвом вынул из живота протазан, отбросив его в сторону. Дориан так же метнул топор, попав врагу п плечо, рассекая тело, в жилах которого текла темнота в виде тумана, а не кровь. Мясо на костях было сгнившим и почерневшим, словно угли. Вынув топоров своими руками, которые напоминали кости трупа в латных перчатках, Паший метнулся и пнул Дориана прямо в солнечное сплетение, отбросив того на пару метров в сторону.
Его меч проклятый светился кровавым огнём. Словно пятно из чёрного и кровавого, Падший метался из стороны в сторону, как вихрь порчи и чумы. Айдан только и успевал принимать удары на щит и совсем изредка контратаковать, острие его меча касалось орнаментных доспехов слуги Ненасытного, не причиняя ему ни какой боли. Ни какое оружие не могло причинить ему боли.
Застава располагалась на обрыве, связывая два утёса длинными и хлипким отвесным мостом, что проходил над гремевшим водопадом и рекой, что состояла в большинстве своём из порогов. Падший гнал Айдана к обрыву. Ударами и диким ревом, что рвал перепонки в кровь. Вскоре щит легионера раскололся и Анкит предпринял попытку ударить противника острой частью щита. Вышло на много хуже. Падший нанёс размашистый удар такой силы, что Айдан отлетел прямо на хлипкий мост. Под весом его тела несколько досок сломались и камнем упали в бурлящую воду водопада в самом низу. Высота насчитывала лигу, как минимум. Плечо отзывалось тупой и ноющей болью. Падший подскочил к нему и пнул и тяжёлым латным сапогом. Ребра Айдана наверняка треснули под силой этого удара. Затем Тень вновь обратилась к нем. Падший подхватил его за горло и одной поднял рядом с собой.
— Я покажу тебе твою судьбу! — и тьма окутала Айдана, проникая в его подсознание, словно яд проникает в крови, тьма, словно туман, вонзалась в него
Альва налетела на добычу, когда почувствовала, как её ездоку угрожает опасность. Айзора наблюдала за тем, как грифон, или же императорская грифониха рвет, клюёт и раздирает плоть и сталь, словно масло. То с какой яростью и злость она билась с Падшим, разрывая его плоть и сталь клыками и клювом, поражала леди Трайден до глубины души. Глаза Альвы горели праведным бешенством и гневом. Да, она слышала, что грифоны в особенности ненавидят исчадий Ненасытного, но больше всего её поражало то, что сосредоточение зла охотилось за Айданом! Этого Ринойская Львица не понимала. Несколько её рёбер были сломаны, наверняка она получила сотрясение, но с тварью, что положила её лучших солдат, она была обязана разобраться. Как только она подошла к краю моста, то увидела, как исчадье Ненасытного ударил Альву прямо по крылу, повредив его. С трудом, её пришлось отлететь чуть в сторону, когда противник поставил ногу на груди бездыханного Анкита, а Айзора продолжала стоять как вкопанная и слушать.
— Служи мне! Служи сейчас или служи в смерти! — рычала тень. Она смотрела, как Падший победно гоготал, и думала, что этого не может быть, не может быть, чтобы Ненасытный вновь был свободен!
Увидев, как Айдан отползает и тянется к мечу, что вот-вот должен был слететь в бурлящую пучину гремящего водопада, её сердце забилось с бешеной скоростью, и казалось, сейчас выпрыгнет из груди, так сильно она боялась за него, не в силах объяснить почему.
Анкит дотянулся до рукояти и Падший, убрав ногу с его груди, демонстративно поклонился ему, принимая вызов. Не прошло и мгновения, как на выпад Айдана Падший ответил тремя круговыми взмахами. Из-под разорванного доспеха капрала багровели пятна крови. Айзору упала на колени, а слезы из его глаз полились, словно она потеряла всякую надежду. Грифон истошно кричала и рычала, летая вокруг моста кругами.
Айдан, с губ которого стекала алая струя, отшатнулся и рубанул мечом по часовой стрелке, разрывая канатную верёвку. Отвесной мост пошатнулся, и доски затрещали по швам, сейчас строение держалось на одной веревке, склонившись влево. Падший пошатнулся и истошно зарычал
— Глупец! Не смей! Ты погубишь нас обоих! Я — твой господин! Твой предназначение — служить! — взгляд капрала упал на Айзору, кивнув, еле заметно, словно в последний раз, он рубанул по второй канатной верёвке.
— НЕТ! — из уст Айзоры вырвался крик, когда Айдан и Падший камнем полетите в низ, в реку, где были одни пороги. Альва пикировала вниз, но с повреждённым крылом это вышло слишком поздно. Она не успела поймать Айдана, новообретённого ездока. Даже зоркий глаз грифона не мог разглядеть в этой бурлящей намёки на жизнь. Только вода, которая окрашивалась в кровавый цвет.
Глава 29. Битва за Кинхарт
— Поверь мне, сын, так или иначе, когда трон переходит от отца к сыну, положение его настолько шаткое, что в стране появляются те, кто непременно намерен опрокинуть устоявшийся порядок, во имя идей и целей, которые быть могут, пойдут стране на пользу или же погрузят её во мрак. — Уильям стоял у окна своего кабинета. Он не любил табак, в отличие от его слуг, так как считал, что мысли из раpдела: «как бы закурить?» превращают ясный ум в туман. Лайан же, приняв все травы и лекарства, внимательно слушал отца. Сын ни слова не говорил о том, что всё чаще и чаще подвергается приступам, сердце колит на столько, что он трясётся, будто килька в бочке, во время шторма.
— За что Лоренц тебя так сильно ненавидит? Я помню его, грубым и чёрствым, но ни как не безумцем, что желает истребить всю семью, лишь бы захватить власть. — Лайан в тот день был сам не свой. Он помнил дядю Лоренца как практичного человека, молчаливого и грозного, но Лайан часто ездил к нему, будучи юношей, он внимал его урокам, но со временем дядя озлобился и превратился в нелюдимого зверя. Ульям усмехнулся
— Я взошёл на престол в неспокойное время. В Ваетире, Геторе, Ренэте и Сандраге против меня создалась оппозиция. Кеван тогда стал Фаилом Акаром и пропадал неизвестно где. И тогда Лоренц предложил гениальный, как нам обоим тогда казалось план. Он внедриться в эту оппозицию, найдет и выдаст всех предателей.
Впрочем, так и случилось. Он провел много времени среди южных народов, проникся их философией и жизнью, но план воплотил. Всех предателей, которые оказались благородными аристократами, мы казнили. Только вот, их семьи этого не простили, но они боялись Лоренца, меня нет, а вот Лоренца они страшились как разъярённого дракона.
Да что там говорить! Лоренц знал, как усмирить любого заговорщика. Его методы были подобным древним пыткам Ненасытного. Я спускал его как бешеного пса на каждую дворянскую семью, что пыталась пошатнуться наш род. Наверное, за это и поплатился.
Эх, лучше бы я пришёлся огнём и мечом по их проклятым рат’иатарулам, но я же хотел мира. Поэтому и назначил Лоренца наместником тех земель. За это он меня и ненавидит, ему нужно была слава и признание спасителя Кровогорья, а получил он четыре города, и деревни, дома в которых состоят их глины, палок и дерьма. Я бы то же злился. — Лайан молча слушал отца, который с каждым словом мрачнел. Может быть, за это он себя и ненавидел, знал это, конечно, только сам Уильям. А вот Лайан только сейчас услышал эти слова, которые держались втайне от остальных. Наверняка его отец боялся, что правда всплывет. Лайан не ответил, он просто слушал, понимая, что сейчас только это от него и требуется.
— Когда я предстану перед богами, тогда и исповедуюсь. А самое страшное, не смогу прикрыться тем, что пытался сделать лучший мир. Но до этого ещё далеко. — закончил Уильям.
Лайан думал над этим разговором, склонившись над могилой отца.
— Надеюсь, боги приняли тебя и достойно оценили твою жизнь, я же постараюсь быть достойным твоей памяти, отец — сказал он, кивнув. Ветер гулял по этим коридорам и его страшный гул заставлял юного государя скрипеть зубами.
Чувство того, что сейчас ему предстоит надеть доспехи, некогда отцовские, корону императора, командовать отрядами легионеров и гвардейцев, что бы отбить гавань, заставляла его испытывать страх. Но он старался этого не показывать. Однако было видно, как он до боли сжимал кулаки, ногтями впиваясь в ладони, как зрачки его глаз расширяется, а сам он хмуриться, когда его зовут императором, обращаются к нему как к императору. Со временем он привык к этому, однако он понимал, что привык пугающе быстро. Отец был мёртв. Лежал в крипте кинхартского дворца, бездыханный и холодный, погибший при попытке переворота. Он был достоин лучшего, пусть он не всегда слушал разум и советников, поступаю только так, как было ведомо ему, пусть был праздным, но при нём был мир, а он всяко лучше этой проклятой войны!
Он был благодарен леди Ариане и её дочери Адриане, которые во всем поддерживали его мать, сестру и младших братьев. Кеван, он же Фаил Акар, в компании Сейны Элерон или же Имнари, и Киры СтоннКассел решил устроить облаву на Пэтрота. Лайан рассказал ему всё, что знал сам и его разведчики.
О Сейне он ничего не знал, но вот леди Кира, славившаяся своим крутым наров и задиристым характером, могла бы стать наёмницей или же легионером, по каким-то причинам она в легион не пошла, но училась бою на мечах и бою с копьём. Уж что, а разозлённая фурия Кира СтоннКассел, дочка Эврадара Эфеса Солнца, могла бы стать настоящим берсеркером, если, конечно, жажда крови и битвы не возьмёт вверх и она не станет кидаться на меч, при каждом удобном случае.
Какая там облава и охота на Пэтрота не была бы, а Лайана ждал бой за гавань, так как именно там собирались силы пэтротовского сброда, который насчитывали от двух, до трёх легионов.
Найт Аксель, как бы не просился пойти вместе с императором, получил приказ оставаться и быть главным во дворце. Было видно, как желваки на лице гвардейца сдвигаться, но Лайан отдал чёткий приказ, и гвардеец, отдав честь, поклялся выполнить его. Хелена молила сына, чтобы он был аккуратен, и хватка её по аристократичному худых рук была настолько сильной, что молодому государю пришлось повысить голос, чтобы мать ослабила свою хватку. Хелена синими и уставшими глазами посмотрела на него.
— Всё закончиться здесь и сейчас. — сказал он, поцеловав её в лоб.
Каллина долго не выпускала его из объятий.
— Не смей умирать брат, слышишь, не смей, возвращайся с победой! — тараторила она. Крепок обняв её, он так же поцеловал её в высокий лоб.
— Ты же победишь, да? — спросил Артур. Лайан кивнул
— Я отброшу предателей и вернусь. — присев на корточки, он потрепал братьев по волосам
— Вы остаётесь за главных, только, тс. — выдавив из себя улыбки, Артур и Ричард вцепились в брата.
— Только не уходи! Только не как отец! — говорила они, еле-еле сдерживая слёзы
— Будете сильными и я буду вами гордиться. — сказал он, положив руки на их головы и погладил растрепавшиеся волосы. На ухо он шепнул им семейный девиз и мальчики стали хмурыми словно тучами. Вместе с ним уходили Алкион Альгольф и Мивиль Оркалан.
Их ждал бой за гавань.
***
Хелена с ужасом отпускала сына, чтобы он мог свершить свой долг. Иначе все они, её любимые сыновья и дорогая дочку умрут, все оставшееся вельможи умрут, так как Пэтрот не будет ни кого щадить, после того, как его план по молниеносному захвату власти не увенчался успехом.
Её сердце болело, как же он, её дорогой первенец, её сынок, был похож на Уильяма! Такой же решительный и уверенный в своей победе. Как же она боялась, что всё это повториться, что она увидит, как гвардейцы, объявив о победе, принесут на щитах его окровавленное и изувеченное тело. Слёзы вновь накатились и готовились хлынуть ручьём. Верный Аксель стоял рядом, разъярённый, словно грифон. Она его прекрасно понимала, будь её воля, она был пошла в бой рядом с сыном, чтобы закрыть его от удара или стрелы. Но в случае его смерти, она была следующей претенденткой на престол. Её младший мальчики подбежали к ней и вцепили в подол платья. Каллина уже ушла в свои покои, а камень, что висел на её плечах, становился всё больше и больше.
Лишь Ариана была той опорой, что помогала ей не впасть в апатию или того хуже. Хелена её завидовала, завидовала по-чёрному. Ариана была красива и сильна. Она потеряла своего первенца, и Хелена думала, что леди СтоннКассел пережила куда большие страдания, чем она сейчас. Не увидеть своего долгожданно ребёнка и узнать, что он умер сразу после рождения — страшнее пыток Ненасытного. Но она чувствовала, что Ариана была сильной, словно она росла среди солдат, а не джейстенских вельмож, хотя, учитывая, что Джейстен — оплот всяческих интриг, можно понять, что она с малых лет закалялась в этих интригах.
Сама по себе Ариана была красива. Голос её был сладок, а глаза, карего цвета, так подходили к волосам, что императрица-мать ловила себя на мысли, что Ариана ей нравиться, даже чересчур сильно. От таких мыслей она сей же момент отмахивалась. Она была её советчице и помощницей, ни больше, ни меньше.
Её дочка, которая во всем подражала матери, всё время проводила с Каллиной, Артуром и Ричардом. Девушка сумела найти ключ к их сердцам. У неё была добра улыбка и не менее добрые глаза, изумрудно-зелёного цвета, доставшиеся от отца, в которых читалась грусть. Девушка лично знала всю прислугу всего своего рода, и после нападения, она прикрывала каждому погибшему веки. Своим телохранителям, няньке-кормилице и фрейлинам. Девушка переняла материнскую манеру, и всегда держала лицо, кровь Мейнголдов и СтоннКасселов пела в ней. Артур и Ричард — искренние и честные, рассказывали ей обо всем, а Адриана только и слушала. Каллина же, когда братья были с Найтом, о многом говорила с Адрианой, прямо как Хелена и Ариана.
Иногда Хелена помышляла о том, а что было бы, если СтоннКасселы так и остались императорским родом? Люди их любили и шли за ними в пекло, как-то она спросила Ариану об этом
— Гарет как-то рассказывал легенду, о СтоннКассела, за пару дней до моей свадьбы. До сих пор ему этого простить не могу! — щеки Ариана заполыхали, а еле различимые ругательства повергали Хелену в шок
— Проклятие на СтоннКасселах, какое-то некромантское. Гарет, говорит такой: «Чтобы проклятие это снять, императоры и сыновья их, в жены брали крестьянских дочерей. Самых удалых и красивых, а коли жена была благородной крови, любой мальчик, рождённый от неё, обречён был умереть молодым, а дочка остаться старой девой» Я тогда ему пощечину отвесила, а он в смех, смешно ему было, а мне рыдать хотелось. Я ведь даже не знаю как там Орин, Гарет, Кира, которая удумала в героиню поиграть, дура! Никогда не чувствовал себя такой беспомощной. — она села рядом с Хеленой
— Мой муж всегда уважал вас, и искал совета у вашей семьи. Лайан такой же, как он. Когда я только вышла за Уильяма, он всегда делал всё сам, меня не слушал, и только потом, повзрослев, прислушивался к Гарету и Орину. Я же ведь должна ждать его, да? Ждать, вернётся ли он сам или же его принесут. — императрица вздрогнула от мурашек и поёжилась, Ариана накрыла её холодную ладонь своей горячею и сказала
— А это наш долг, ждать пока мужчины вернуться домой, с щитом или на щите. –
— Богами клянусь, если и он погибнет, я сама мечом и огнём пройдусь по рядам предателей, приглашу их в купальни, наполнение маслом и сожгу. — твёрдо заявила императрица-мать. Ариана кивнула. В мыслях, леди СтоннКассел согласилась с тем, что поступила бы так же. Если бы она осталась одна, из всей четы СтоннКасселов.
***
Фаил Акар, он же Кеван, некогда Кон-Итьен, ещё раз проведав могилу любимого брата и приложив лоб к гробовой плите, готовился устранить Рендона Пэтрота. Сейна Элерон, или же Имнари, имела личные счёты. Раз уж во дворце все знали о том, кто она на самом деле, не стоило сидеть и ждать у моря погоды. Наверняка она умела убивать, если когда была контрабандисткой. Этой компании Кевану хватило бы, но своенравная и чуток стервозная Кира СтоннКассел все же увязалась за ними.
«Мда, не хватало мне ещё, чтобы она погибла. СтоннКасселы мне голову оторвут!» думал он.
Сейна и Кира были одеты в почти одинаковые доспехи из выверенной кожи, которые крепились надёжными ремнями, на обоих были добротные штаны из оленьей шкуры и сапоги. От прямого попадания такое не защитит, но вот от касательных порезов и прочих несильных увечий спасёт. Сейна вооружилась арбалетом, на поясе висел меч. Изогнутое лезвие, заточенное с двух сторон, гарды нет. Сделанный из светлого металла, рукоятка была обмотана чёрной животной шкурой. Ножны были сделаны из светло-коричневой кожи, и на них была изображена королевская кобра.
Кира так же повеселена за пояс арбалет и сумку с тридцатью болтами, а основным оружием выбрала укороченный протазан. Все же Кеван отмечал, что доспех на Кире смотрится в десятки раз лучше, чем придворные кружева, ему вдруг стало интересно, как бы на ней смотрелся парадный мундир легиона, неважно какого. Мысли его испарились в миг.
«Не забывай, зачем ты здесь» голос твёрдый, решительный и до боли властный. Иногда он слышал её. Мирану-Феникса. Старую Богиню и нет, он не сошёл с ума, и нет, это не было его разбушевавшееся воображение. Только тот, кто слышит глас Мираны, может пройти через стену огня, что была создана ей самой, когда она покидала этот мир. И Кеван прошёл через стену огня невредимым.
«Да, госпожа» отвечал он, поправляя свои доспехи и снимая с перемётных сумок всё, что ему было нужно. Эликсиры и алхимические травы, которые могли затупить боль, замедлить заражение или усыпить человека. Некоторые из них были сильнодействующие, вызывая галлюцинации разных степеней.
Уже давно Мирана посылала ему неясные видения, связанные со столицей. Смерть.
Мор. Голод. Страх. Отчётливые картины тех последствий, если он не вмешается в события, что здесь разворачиваться. Сюда он прибыл по её воле, но герцог и герцогиня все мечтали вернуть свою дочку. Как же ему хотелось сказать, что им надо было думать раньше, что в первую очередь им необходимо было видеть в ней дочку, а уж потом перспективную выгоду для герцогства. И наверное он был так и сказал, если бы не Мирана.
«Согласись. Девчонка, так или иначе, пойдёт с тобой» ему оставалось лишь повиноваться её воле. А иногда ему хотелось быть человеком, а не избранником бога. Только вот, всё это останется его мечтами, не видать ему простой жизни. Никогда.
Они вышли на зачумленные улицы города за пять-шесть часов, до того, как Лайан отправился во главе своих верных солдат отбивать гавань. Через гавань Пэтрот мог получать подкрепления, провизию, а так же он мог с лёгкостью взять дворец, если его люди начнут обшаривать тайные ходы. Сегодня юному государю предстояло принять боевое крещения. Кеван просил Мирану снизойти и помочь его племяннику, на что голос богини-феникса отвечал невнятными и размытыми фразами.
— Моя помощь понадобиться ему, чуть позже. –
— Удача не отвернётся от него. Пока. –
— Я слышу треск огня вокруг него. — ничего хорошего это не сулило, а поэтому, в тайне от голоса, что звучал в его голове, он взывал к Келтрику и всем Богам-Основателям. Был момент, когда Мирана услышала его молитвы и так разгневалась на него, что он почувствовал жар, как от погребального костра Альвевы Пятой. С тех пор он учился абстрагироваться от всего, что бы принести молитвы богам-драконам, к которым Феникс относилась крайне пренебрежительно. «Ящерки, возомнившие себя ровней мне» самое мягкое и того, что она говорила о них.
Иногда Кевану и правду казалось, что это безумие. Но когда он видел её огонь, когда видел её лик, он понимал, что и вправду был избран ею. Ни одни легенды и сказания не могли описать, как же она была красива, статна и властна. Её волосы, чёрного цвета ночи, глаза, желтые, как два янтаря, а тело подобно березе, что гнется на ветру или кошке, чья грация была прекрасна. А когда она показывала ему видения прошлого, за которые историки готовы были рвать на себе волосы и одежду, у него не осталось сомнений, что Старые Боги все же питают чувства к миру, который создали, и от которого отреклись.
Им приходилось передвигаться в плащах, прикрывая лица и головы, перебежками, от одного пепелища к другом, в надежде на то, что меткий стрелок не отправит из на тот свет. Шли они по трупам, которые сжирались крысами и мухами. Кеван услышал, как Кира и Сейна победоносно вздохнули, героически сдержав рвотный позыв, не позволяя завтраку выйти наружу. Трупы уже начали разлагаться, вонь стояла невыносимая. Кеван проглотил комок, вставший под ложечкой, переступая через разложившиеся тела. Блохи. Проклятые блохи ползали по телам, откладывая в ранах свои личинки, так же как и мухи. А крысы вгрызались в мертвую и протухшую плоть.
Ни кто из отряда не стал задерживаться на зачумлённых улицах, и двигались они как можно быстрее. С колющим чувством страха и ужаса, молясь, чтобы проклятые чумные блохи не добрались до них. Чёрные и копошащиеся пятна передвигались по улицам, наседая на трупы людей и нелюдей. Сейна, как позже почувствовал Кеван, дрожала от страха и пылала от гнева. Сжимая арбалет в своих руках.
Вскоре они вышли к зданию, которое служило военной ставкой императора. Стражники встретили их и поначалу не узнали, на как только они сняли капюшоны, легионеры мигом пустили их в задние.
Когда это был купеческий трактир, с тремя этажами, огромным погребом и самыми роскошными комнатами. Сюда съезжались самые богатые купцы и торговцы, что сладко выспаться в мягких перинах и выпить чего-нибудь крепкого и безумного дорогого. Теперь же, здесь остались немногочисленная стража, в дюжину голов и несколько доверенных лиц Фаила, жившие в Кинхарте чуть ли не десяток лет, которые помогли ему раскопать нужную информацию.
Трактир «Львиная Ресторация». Так гласила вывеска, ныне покоящаяся среди мусора и грязи. Тёплые стены из тёмного бруса были прекрасны. Дорогие портьеры, резные столы и стулья теперь служили не местом праздных встреч, где можно было покутить и спокойно отдохнуть от суеты. Теперь здесь располагались ставка командования обороны города. Как они узнали, несколько часов назад государь Лайан, Мивиль Оркалан и Алкион Альгольф, командуя тремя легионами гвардейцев, легионеров и пятью сотнями местного ополчения двинулись к гавани. Один из доверенных людей умчался на второй этаж, сказав, что вот-вот принесёт все, о чем договаривались.
— Значит, скоро мы услышим хоровод стали — сказала Кира. За барной стойкой, вместо бутылей с выпивкой расположились стойки для оружия, коего здесь было уйма. Леди СтоннКассел умудрилась найти бутыль добротного вина. Кеван не стал противиться и поставил три бокала, Сейна фыркнула и принялась расхаживать из угла в угол. Кира презрительно посмотрела на неё, и наполнила два бокала, откинувшись на спину резного и мягкого стула.
Она пила аристократично, потихоньку, давая вину подышать. Кеван же быстро опустошил бокал, краем глаза осматривая фигуры Киры.
— Как вы можете распивать вино? Люди умирают, Пэтрот на свободе, а вы тут пьёте, словно это обычный, ничем не примечательный день! — выпалила Сейна, скрестив руки на груди
— Ну что ты, дорогуша, мы просто делаем передышку, ах прости, ты же у нас «церковная послушница» грех, да, грех пить вино! А вот врать нет, ни в коем случае! — Кира глухо посмеялась и отпила ещё не много сладкого вина, щеки Сейны всполохнули, и она стиснула зубы, окидывая Киру гневным взглядом.
— Без планов канализации, до логова Пэтрота мы не доберёмся, пока есть время, можно и выпить, ты бы тоже опрокинула кубок, а то сточные воды воняют похуже трупов — улыбаясь, сказал Кеван, прерывая ещё нянчащуюся ссору. Вновь недовольно фыркнув, она села за соседний стол, пуще нахмурившись.
Магни, а именно так звали молодого шпиона Сайн-Ктора, который был обязан помогать Фаилу Акару в любой ситуации, вернулся через десять минут, с тремя плотными свитками. Он был рыжим, лицо его было гладко выбрито, а в глазах виднелись смекалка и ум. Завидев Сейну, он поспешил раскланяться и расторопно раскрыл свиты, с подробными схемами городской канализации.
— Вот и логово нашего контрабандиста. — заявил он, ткнув пальцем на карту там, где был изображён белый ворон. Переплетение канализационных тоннели походило на схематичный круг, в котором расположились ещё несколько кругов, квадратов и прямоугольников и всё это выстраивалось в странные рисунки и переплетение на пергаменте. Кеван повертел в руках свиток и погрузился в свои мысли. Кира обратила внимание на вторую карту.
— А это что? — спросила она. Магни ответил незамедлительно
— Катакомбы. Ниже канализации. Старые ходы, переплетение туннелей и старых шахт. На случай, если вам придётся спускаться ниже. — шпион заметно поёжился, при упоминание катакомб
— А третья? — продолжала Кира. Третий свиток оказался совсем старым и ветхим.
— План подземелий, на самый крайний случай. — на этот раз Магни скрестил руки на груди и потряс головой и проворчал
— Надеюсь вам не предаться спускаться в катакомбы. А подземелья, подземелья будут самым крайним вариантом, через них можно проникнуть куда угодно, но там столько решёток, ворот, да и неизвестно, что там водиться. — наконец, голову подняла Сейна
— Откуда вам известно, что Пэтрот там? Вдруг он бьётся с императором за гавань? –
— Если он проиграет битву, он вернуться в логово зализывать раны, а если вместо логова он обнаружит пепелище, то и раны он не успеет зализать. — ответил Кеван, складывая свитки в свой рюкзак.
— Что, девочка, боишься, что не лично не прибьёшь бывшего любовничка? — хихикнула Кира.
— Нет, за вас боюсь, кисейным барышням не пристало бегать по водостокам! — ответила Сейна
— Девочки! — выкрикнул Кеван. Обе обиженно на него зыркнул
— Убьём Пэтрота, потом будете друг другу волосы вырывать. –
Магни пожал руку Кевану
— Удачи, братишка, смотри не помри там, а то Миране не понравится — улыбнувшись, шпион крепче сжал руку Кевана. Кивнув друг другу, они распрощались.
Звуки битвы разносились по городу эхом, хоровод стали и крови только начался и начал набирать обороты, у них было мало времени.
***
Растреклятый зуд заставлял и без того волнующегося государя трепать свои нервы ещё больше. Восседая на вороном жеребце, Лайан одел на голову шлем с открывающимся забралом, и прилепленной императорской короной. В левой руке он держал боевой рог его рода, с причудливой гравировкой, которая вырисовывалась в волка, из пасти которого разноситься вой. В правой, одноручный меч из адамантитовой стали, на эфесе которого была выточена голова чёрного волка. По правую руку от него расположился Мивиль Оркалан, старый воин и полководец всячески помогал юному императору и сейчас расположил отряды лучников на укреплениях, который примыкали к зданиям, чтобы лучники могли вести огонь с возвышенности. С лучниками. На высоких укреплениях стоял и Алкион Альгольф, старый маг, который всё отвлёкся от своих чумных исследований и согласился «пошвырять огненные шары и молнии во врагов»
Люди Рендона Пэтрота выстраивались в боевые порядки, за баррикадами и пепелищами домов. За их спинами готовились к стрельбе отряды лучников и арбалетчиков. Самого предвиделся этого сброда здесь не было видно. Либо он был далеко от места битвы, либо же вовсе не явился.
Гавань должна быть отбита, иначе империя падет, чего Лайан не мог допустить категорически. От этого зависал жизнь его семьи. Всё его тело чесалось и зудело, но юный император посчитал это чувство преддверья битвы. Ему было холодно, руки мерзли, пальцы немели, а завтрак вставал под ложечкой. Поёжившись, он ударил в бока своего коня и тот, фыркнув, прошагал вперед, ездок остановил его, когда он оказался впереди легионеров и гвардейцев. Знамёна дракона и волка развивались на холодном ветру, что ходил по улицам столицы, рядом с рекой. Лайан обратился к гвардейцам и легионерам
— Гвардейцы, легионеры и воины! Настал наш час, когда в руках наших судьба Отечества! Не думайте, что бьётесь за меня! Вы бьётесь за Кинхарт и Кровогорье, за свои семьи, друзей, родных, друга за друга! Нас ждут великие битвы, и сброд бандитов головорезов и контрабандистов, лишь первая битва, первая преграда, на пути к славе и порядку в стране! Бейтесь храбро и отважно, бейтесь как истинные солдаты легиона! Когда же мы побьём их, мы маршем пройдёмся по землям Лоренца! — юный император не кричал и рычал, солдаты подняли оружие к небу, ответ их был рёв, подобный реву драконьей армии
— Победу — стране и народу, почести — королю и дворянам, долг и жизнь — легиону! — кричали они, и эхо их клича разносилось по всему городу, ответный крик их врага не был столь громогласен и оглушителен, как крик красных легионеров гвардейцев, среди которых было и городское ополчение, воодушевлённое речью императора. Лайан подул в рог, боевые ноты оглушительно вырывались из них, поднимая всех на бой. Расстояние между двумя армиями составляло четверть лиги.
Легионеры пошли вперед, с каждым шагом ускоряясь. Воины Пэтрота вяло шли вперед, неготовые принять полноценный бой и хорошо вооружёнными солдатами. По сравнению с легионерами, люди Пэтрота были самым настоящим отребьем, у которых насчитывалось как максимум один легион умелых воинов, которые были мало-мальски вооружены. Однако, у Рендона Пэтрота было подкрепление, и они численно превосходили силы молодого императора, но не настолько, чтобы разгромить Лайана.
Две армии, наконец, встретились. Легионеры клинов врезались в ряды бандитов и мародеров, рубя, кромсая, вгрызаясь в глотки, словно бешённые гончие. Лязг стали о сталь, крики, вопли, стоны и оглушающий рев только горячил кровь, но Лайан знал, что кинься он в гущу событий, то моментально завязнет среди пехоты на своём коне. Те, кто умудрялся провраться к императору, тут же встречались с мечами и копьями гвардейцев, которые неустанно прикрывали юного государя, пока тот носился по полю боя, перед своими полками, могучий и великий, он воодушевлял своих солдат.
— Наше дело правое! — кричал он, срывая голос
— С нами боги! –
— Ура! Ура! Ура! — было ответом его солдат.
— КАРТЕЧЬ! — истошный и панический крик раздался внезапно, так же как и взрыв под копытами коня Лайана. Передние копыта вороного жеребца были разорваны в мясо и осколки костей. Конь умер сразу. Юному государю повезло, и он просто упал на землю, не слабо приложившись головой. Уши заложило, в них запекалась кровь. Приступ вновь охватил его. Руки и тело затряслась, словно в конвульсии. Первые минуты он не мог понять, что происходит, повсюду гремели взрывы, подбрасывая людей и поднимая столбы пыли. Внезапно, глаза его заставила кровавая пелена ярости. Он поднялся на ноги и вонзил меч прямо в грудь одному из бандитов. Затем ещё одному отрубил все четыре конечности. Пятому противнику он вовсе отрубил голову. Свалив с дюжину бандитов, император взял рог, что висел на его поясе и протрубил в него. Боевые ноты вновь звучали и легионеры, которые на несколько нут оказались в свалке боя, вновь сумели организовать строй и дисциплинированно рубить врага.
Кровь, крики, отрубленные конечности, кишки и дерьмо. Всё это заставляло биться, не смотря ни на что, лишь бы не присоединиться к этой кровавой каше. Похоже, Пэтрот поднаторел в алхимии, раз уж пустил в дело бомбы. Теперь уже Лайан бок о бок бился с легионерами, ополченцами и гвардейцами. Взрывы гремели то тут, то там. «Враг боится задеть своих, а значит», решил император «их надо истребить всех до единого, что бы они не подорвали город, неизвестно, сколько их запасов картечи»
***
Они пробирались по зловонным коридорам столичной канализации. По колено в сточных водах, они продолжали идти, время от времени прячась в тенях, чтобы не попасть на глаза бандитам, что сновали от места к месту. Вдалеке отчётливо слышались взрывы. Рендон Пэтрот долго готовился к тому, чтобы захватить Кинхарт. Запасы картечи могил стать решающим фактором в сражении за гавань и весь город. Время было на исходе.
Судя по планам канализации, им следовало пройти буквально сто метров, повернув направо, а затем влево. Так они и поступили, а когда замечали отряды в дюжину человек, они пряталась, прильнув к стенам, что были в тени.
Сколько же тут было крыс. Стони тысяч голодных и озлобленных крыс, группами, словно чёрные пятно бегали из угла в угол. Наверняка здесь они устроили себя гнёзда, питаясь всем мусором, что люди скидывали сюда.
Крик бандитов эхом разносился, ударяясь о стены канализации. Крик страха и паники. Сейна моментально узнала это существо. Молва звала его утопленником. Человекоподобное существо, с острыми клыками и когтями, выросшими на спине, голове, руках и ногах плавниками и жабрами. Глаза большие, словно у рыбы.
Девушка застыла на месте и взвела уже заряженный арбалет. Так же сделала и Кира, к которой Сейна питала некую неприязнь. Фаил шел вперед и рукой приказал им ничего не делать. Чудище увлечённо раздирало тело незадачливого бандита, поедая его плоть вместе с кожаными доспехами. Фаил махнул рукой. Щелчок. Выстрел. Два арбалет выстрели одновременно, и болты нашли свою цель, моментально добив утопленника. Натянув болты в тетивы, они двинулись дальше. Теперь им приходилось двигаться быстро и аккуратно. Так как бои шли не только на улицах, но и в этих тёмных коридорах.
Потолок коридоров над их головами шатался и трещал от взрывов картечи. Не завидовала Сейна тем легионерам, что столкнулись с такой силой. Она и так всем сердцем ненавидела Пэтрота, а теперь вовсе желала лично отправить его к праотцам. Это стало навязчивой идеей, которая затмила её разум. Её дорогой Айдан все реже и реже приходил в её сны. Она забыла его голос, забыла запах, забыла вкус губ и чувство, когда он касается её. За это она себя ненавидела. За это она хотела с корнем выдернуть свои волосы, спрыгнуть со скалы. Как только Пэтрот умрёт, она поедет в Кулдар, во чтобы это её не встало.
Фаилу дали приказ вернуть её, но выполнять этого он не хотел, значит, она сможет поскорее убраться из столицы после всего. Кира же старательно пыталась вывести её из себя, и похоже. Она могла преуспеть в этом, с её то стервозностью. Как же Сейна хотела поскорее всё закончить. И вскоре её выпадет такой шанс…
Вход в Убежище Пэтрота охранялось баррикадами и тремя дюжинами солдат в дорогих кольчугах, вооруженными добротным оружием, с символикой белового ворона. Отряд застыл за углом. Факелов в этой части канализации было много. Фаил достал из сумки небольшой шар, обмотанный сталью и тряпками, с носиком и фитилём.
— Как только это ослепит их, стреляйте по ним без остановки. А я пойду вперед. — женщины кивнули, взводя арбалеты. У Сейны вновь вложит болт, и приготовиться к стрельбе получаюсь на счёт восемь, у Киры на счёт шесть. Фаил зажег фитиль и кинул его на баррикады. Вспышка и оглушительный свит пронеся по канализациям. Обнажив меч, Кеван рванулся с места и за несколько прыжков преодолел расстояние в два десятка метров. Несколько раз он взмахнул мечом и убил нескольких бандитов. Спуск. Выстрел. Тетивы арбалетов застрекотали в унисон звано стали о сталь, болты врезались в плоть, убивая бандитов одного за другим. Вскоре все закончилось.
Сейна вспомнила это чувство. Чувство того, что она лишает человека жизни. Убивает. Когда это вызывало у неё восторг и эйфорию, теперь же она чувствовала себя паршиво и отвратно. Позади послышалось хлюпанье и зловещий рык. Она моментально вытащила клинок из ножен, бросив на мокрый пол разряженный арбалет. Разворачиваясь бедрами, она увеличила силу удара. Лезвие клинка обагрилось тёмной кровью утопленника, она ударило его прямо в сонную артерию. Чудище начало захлёбываться собственной кровью, но ужасными и когтистыми лапами оно попыталось задеть Сейну и утащит её в сточный канал. Девушка глухо зарычала и пнула чудище ногой. Послышался щелчок арбалета. Кира метко выстрельнула в ещё одного утопленника, который накинулся на Сейну сзади. Не успев ухмыльнуться, она зарядила второй болт и тут же выстрельнула навскидку, ранив третьего утопленника. К этому времени к ним подскочил Фаил, и, прорычав указание двигать к входу в убежище Пэтрота, зарубил трёх утопленников.
Кровь кипела в жилах, вызывая жажду, боя. Сейна неловко уронила арбалет, тетива безнадёжно промокла в сточных водах. Вытерев руки об штаны, и сдержав рвотный позыв, Сейна первой забежала в тёмный коридор, за ней вбежала Кира, а Фаил был последним, запрев за собой массивные двери. За ними, во тьме, слышался глухой рык и бешеное рычание. Но эти твари были за стеной, сейчас же, они всё ближе подбирались к Пэтроту.
Кира слышно выругалась и сплюнула слюну с привкусом крови в сторону. Вновь зарядив арбалет, она шла позади всех, медленно, и пригнувшись. Фаил шёл впереди, с лезвия его меча стекала кровь, еле слышно капая в плохо освещенном коридоре. За ним шла Сейна, прильнув всем тело к тёмной и холодной стене.
Чем дальше они шли, тем светлее и шумнее становилось. Вскоре они вышли к небольшому залу, в котором расположились бандиты, гревшиеся у импровизированного костра. Кира замедлили шаг, руки её стали твёрдыми, а нутро тела загоготало от жажды драки. Фаил вышел вперед, и в мгновение оказался около бандита, который только и успел спросить
— Пароль? — как голова его полетела с плеч, а Фаил зычно прорычал
— Тысяча двести тридцать четыре! — ему это показалось смешным. Спуск. Выстрел. Ещё один арбалетный болт унёс жизнь нерасторопного бандита. Меч Фаила сверкал в свете факела и костра, снося головы и конечности. Даже Сейна успела рубануть одного бандита, вспоров ему брюхо.
Эти залы были запутанными лабиринтами, из переплетений очищенных и осушённых канализационных сточных коридоров. Каждый угол был заполнен ящиками с разными алхимическими ингредиентами, от экстрактов их горьких трав, до кальция и горючих масел. Даже бочки с маслом, коих насчитывалось больше тысячи.
— Он собирается подорвать город — прорычала Кира, вся красная от злости и наплывшего гнева, что шумом расходился по её голове.
— Значит время на исходе! — рявкнула Сейна, уходя вперед. Они шли по коридорам, из тёмного и гладкого камня, освещенным настенными факелами. Людей Пэтрот было не видать, что уже говорило о том, что всё это выглядит странным. Либо контрабандист стягивает все силы для отступления, потому что битва з гавань проиграна, либо Рендон совсем выжил из ума и решился забрать на тот свет весь город и его жителей.
Теперь же, слыша взрывы вдалеке, они бежали со всех ног, сопротивления они не встречали. Ни в комнатах, где могли спать бандиты, не в мастерских, где ковались доспехи и оружие, ни в лабораториях, где обычно готовились наркотические вещества. Всё это начало настораживать их. Спустя час беготни, они подошли к небольшому залу, дверь в который была открыта совсем чуть-чуть. Из зала доносился крик, похожий на рык разъярённого зверя. Знамя белого ворона, что висело на стенах коридора, было неподвижно. Взглянув на стяг, Сейна вздрогнула, вспоминая, как когда-то сама была контрабандисткой.
— Я же сказал, стягивать все силы к гавани и отступать по реке! — истерично прорычал Пэтрот на одного из своих подчинённых. Бандит виновато промямлил
— Господин, император нас разбил, наше люди держаться из последних сил, скоро они пойдут на нас — контрабандист и работорговец Пэтрот, сейчас бился в гневе и истерике, двумя кулаками избивая стол. Затем, глухо прорычав и кидаясь в Лайана всеми тёмными проклятиями, он прошипел
— Не будет больше императора и Кинхарта. Жгите бочки, подорвать город. — бандиты застыли в нерешительности, и Пэтрот вновь заорал
— ВЫПОЛНЯТЬ! — испуганные разбойники, взяв со стен факелы, помчались в тёмные коридоры. Один из них отказался это делать, Рендон медленно подошёл к нему и всадил нож под лопатку
— Всё. Приходиться. Делать. Самому. — прошипел он
В это момент под стол, у которого стоял Пэтрот, закатился серебристый шарик. Взрыв был ослепителен и оглушителен. Кира, Сейна и Фаила Акар соколами залетели в зал, убив трёх нерасторопных солдат Пэтрота, которые были ошеломлены взрывом «Серебреца» Один только контрабандист, ослеплены и обожжённый взрывом бомбы валялся на полу, пытаясь прийти в себя.
Чего здесь только не было! Оружия и доспехов было столько, что можно было снарядить половину легиона, писем, планов, чертежей и схем было не сосчитать. Количество золота, что расположилось в здешних ящиках, хватило бы, чтобы выплатить все долги империи, если таковые предвидеться. Артефакты, картины и драгоценности, который он собирался перевозить, в случае неудачи. Все здесь было обставлено, Словно под копирку императорского дворца. Словно под жалкую копирку, так как всё это напоминало склад, даже кресло Пэтрота было древним и казалось, он купил его в антикварианом магазине.
Охая и ахая, Пэтрот протёр глаза и поднялся на ноги. Всех троих он узнал и всех троих всем сердцем ненавидел.
— Должен признать, ваша облава получилась удачной — (все трое стояли в паре шагов, обступив контрабандиста со всех сторон) он опёрся рукам на стол
— Фаил Акар, избранник Мираны, следовало тебя убить, как только ты приехал в город, а вот с тобою, Кира, я бы поразвлёкся, первая красавица Кинхарта в моей постели — он безумно облизал потрескавшиеся губы
— Пришёл твой час, сукин сын — прорычала Сейна
— Сейна? Сейни, лисичка ты моя. Я же говорил тебе, что зверь загонный в угол, будет биться до последней капли крови, лишь бы выжить? Лишь бы продлить своё существование. Раньше ты внимала моим урокам, ты была такой покорной ученицей. Жаль, что ты так и осталась глупой девчонкой! — с этими словами он сунул руки в карманы и метнул в лицо Сейне странный и измельчённый порошок, на секунду ослепив её. Кира не успела выстрелить в него, так как контрабандист оказался проворен, быстр и ловок.
Сейна, словно разъярённая фурия помчалась за ним, не разбирая дороги. Они свернули в левый тоннель, а вот Фаил побежал прямо, за бандитами, что собирались подорвать город. Кира металась из стороны в сторону, но в конечном итоге, побежала за Фаилом, ибо, если Кинхарт будет взорван, всё будет потеряно.
***
Лайан бился как волк, оправдывая нахождения зверя на его доспехах, мече и стяге. Юный император трубил в рог и его люди шли в бой. Люди предателя Пэтрота отступали, молили о пощады, но государь отдал приказ истребить врага, даже если легионеры знали их, даже если это были восставшие жители Кинхарта, он отдал приказ убить каждого, так как они убили пять стоне их братьев и сестер по оружию. Легионеры с радостью исполняли этот приказ. И вот вновь звучит боевой рог легиона, и не один рог. Сотни рожков звучат, когда последний предатель и мятежник падает, поваленный мечом верных легионеров.
— Победа! –
— Ура! Ура! Ура! –
— С нами боги! -
— Слава Лайану Первому! –
— Слава Императору! — солдаты кричат, кричат от радости и усталости, кричат, испачканные в крови, грязи, поте и человеческих останках, но они победно вопят, вознося оружие к небу, скандируя имя своего императора. Он слышит, как его имя разноситься эхом по улицам разрушенной столицы, только проклятый зуд всего тела не давал ему покоя, но от этого он отмахнулся. Сейчас он был уставший, почти, что при смерти. Веки налились свинцом, а ноги превратились в две хрупкие соломинки.
Даже Алкион Альгольф отличился в этом бою, заблаговременно устраняя тех, кто швырял бомбы из картечи в войска Лайана, отправляя в них огненные шары и молнии, взрывая ряды бандитов, обращая их в бегство. Сейчас же маг занимался тем, что всячески помогал раненным. Для себя юноша зарубил на носу. Что в жизни не станет смеяться над этим стариком, даже за глаза.
Это была его первая победа. Первая, но не последняя. Чувство того, что это только начало, не покидал юношу. «Гордись мною, отец» думал он, проходя сквозь ряды своих солдат, что кланялась и расступались перед ним. «Я отомстил за тебя. Сколько людей погибло за столь короткий срок и сколько погибнет, если не сжечь все эти трупы, чтобы чума не распространилась на всех земли провинции и империи? Мне предстоит ещё много работы, всем нам предстоит ещё много работы, и придёт час, когда отложим мечи и будем пировать, но он так далёк»
Юный государь вновь махнул рукой на кашель с кровью, для себя объяснив это тем. что всё таки сломал пару рёбер при падении с коня.
***
Горящий факел был непозволительно близко к маслу, что расплылось по стокам канализации. Если он вспыхнет Кинхарту конец.
— Не подходи! Слышишь?! Я подожгу, я на голову больной! — бандит вправду трясся как больной, и тот как пламя факела дергалось в его руках, заставляла Кеван молить Мирану, чтобы она не дала этому случиться. Богиня отвечала, что всё в его руках. Вложив меч в ножны, он обратился к совсем молодому пареньку, что держал факел, других двоих он успел убить. Он был молод, даже бороды толком не было
— Он тебе не надо, понял, ты же хочешь жить? Я отпущу тебя, только убери факел — спокойным ровным тоном сказа Фаил, двигаясь к нему медленно и тихо.
— Пэтрот убьёт меня — тараторил он.
— Больше он никого не убьёт, а ты сейчас нас всех убьёшь — парировал Фаил. Бандит застыл. В бешенных от страха глазах читалась работа ума. Медленно и аккуратно он убрал факел в сторону и на секунду Фаил выдохнул. Буквально на секунду, так как утопленник, высочивший их под воды, утащил парня за собой. Он кинулся в сточную, зловонную и грязную воду, лишь бы поймать факел, который юный идиот-бандит подкинул вверх, перед тем как умереть.
Горящий факел крутился в воздухе, и застыл в трёх дюймах от разволновавшейся сточной воды. Фаил в миг, от греха подальше выкинул источник огня от масла и тут же с головой ушёл под нечистоту воды. Чудище с рыбьими глазами, жабрами и плавниками принялось душить его. В мутной воде он бил наугад, но воздух заканчивался о глаза горели от грязи, что попала в них. Казалось, что сейчас он умрёт вот так вот бесславно. Чудище застыло, а потом безвольно всплыло вверх брюхом.
Выбравшись из нечистот, Фаил откашлялся и взобрался на каменную тропу. Кира смотрела на него. Вся запыхавшаяся, уставшая, грязная, но такая же неотразимая, с окровавленным копьём на руках.
— Прежде чем бросаться ко мне в ноги, помойся в бане на три раза. — сказала она, мило улыбнувшись. Кинхарт был спасён.
***
Она не помнила, когда в последний раз так бежала. Так быстро, стремительно и яростно, словно она и вправду лисица, почуявшая и вкусившая кровь жертвы. Но она никогда не была лисой, она была коброй, чьи клыки впивались в жертву, впрыскивая яд. Она не знала, что это за порошок был, но сила, что переполняла её, жаждала выбраться наружу. Ноги сами несли её, глаза горели бешенством, а виски пульсировали от крови. Проклятый Пэтрот был на расстоянии вытянутой руки, но одновременно так далеко. И всё же она сумела его поймать, почти у выхода из канализации, где его ждала лошадь.
Она вцепилась в него мертвой хваткой, она била его что есть силы, била, вкладывала всю силу, и злость, что она имела в себе, Сейна была готова вгрызться ему в глотку, но решила наверняка убить его и занесла над его головой меч. Пэтрот сильной рукой перехватил её руку и заломил её, прижимая Сейну к стене. Все же он был сильнее и крупнее её. Навалившись всем телом, он прижал её к стене и выбил из руки меч. Сейна брыкалась и дёргалась в его руках, истошно крича, как гарпия
— Ну-ну, родненька, мы ещё встретимся с тобой. Иди к своему легионеру или беги к своей мамке с отцом. Всё равно я найду тебя. Найду и убью. За предательство. — проговорил он её под ухо. Сейна ненавидела этот голос, ненавидела эти слова, ненавидела Пэтрота всем сердцем и сейчас она понимала, что проиграла. Одним сильным ударом он повалили её на пол и оглушил. Всё вокруг поплыло, затряслось и зазвенело. Словно пьяная, она пыталась пойти за ним, но контрабандист лишь кинул меч под её ноги, вскочил на лошадь и поскакал прочь из города.
Она проиграла. Этот проклятый ублюдок жив, жив из-за того, что она оказалась слишком слабой.
— Я во всем виновата, и только я — Сейна твердила это без умолку, стоя на коленях перед выходом из каналов. Девушка рыдала горькими слезами. Чтобы сказал Айдан? Сейна не знала, и знать не хотела… пока что.
Глава 30. Долгой жизни императору
Sad Epic Emotional Music — Farewell Life — саундтрек к главе
Не было ещё в истории того монарха, на похоронах которого плакали его поданные крестьяне, его аристократы и его заклятые враги…
старая Джейстенская поговорка
Когда Лайан пришёл с победой, Хелена позволила себе облегчённо выдохнуть. Как она тряслась, как она боялась, когда звуки битвы доносились даже до дворца. Крики, стоны, ноты боевых рогов и взрывы, от которых дрожал каждый сантиметр её тела. Но теперь, теперь всё закончилось, они победили! Сейчас её хотелось визжать от счастья, прыгать и плясать, но необходимо было соблюсти приличия и держать статус матери-императрицы.
Весь уставший, грязный и окровавленный, но с лучезарной улыбкой и глазами, что горели от первой победы, он вернулся живым, во главе своих солдат. Громогласно Лайан объявил:
— Мы отбросили мятежников и предателей! Это наша первая победа, но теперь, необходимо остановить чуму, что сжирает столицу изнутри, а когда соберётся Третья Кинхартская Армия, мы двинемся на юг и подавим мятеж Крамольника! Сейчас же… — юный государь прокашлялся в кулак и продолжил
— А сейчас, мы должны остановить ещё одну угрозу. — Хелена почувствовала, как что-то кольнуло её в сердце, когда она услышала хриплый и тяжёлый кашель сына, но спросить об это она не успела, так как её сын-император занимался делами государства. Её, кстати, тоже вскоре пришлось этим заняться.
Старый Алкион Альгольф нашёл лекарство от этой проклятой заразы. Чтобы спасти живых от толп вшей, Алкион наготовил мази на основе прокисшего белого вина, соли и спирта. Сначала это казалось глупой выходкой, но когда вши и блохи сдыхали от этой мази, ингредиенты для неё стали на вес золота.
Единственное, что могло полностью искоренить Скулящую Смерть, это вычистка Кинхарта от крыс, блохи которых разносили заразу. Он велел всему дворцу не переставать вымывать всю грязь со своих тех, пока сам он занимался тем, что сжигал своим магическим огнём все возможные гнезда вшей и блох.
Маг в шутку говорил, что пора бы костры инквизиции возродить. На это Хелена хотела ему возразить, если бы не видела, какие огненные шары летели из его рук в ряды предателей, во время битвы за гавань. Найт Аксель как-то сказал:
— Никогда не буду шутить над стариком. Даже за глаза — императрица, вспоминала слова покойного мужа, когда она спрашивала его, почему он держит этого странного и нелюдимого мага при дворе и слушается его советов, Уильям тогда ответил:
— Нельзя пренебрегать советами стихийного мага. — услышав истории о том, как это старик бился в рядах легионеров, швыряя в неприятелей огненные шары и стрелы, она чётко решила, что вздорить с ним нельзя.
Благо, во дворце не обнаружилось проблем с чумными вшами-кровопийцами, и бриться наголо все и каждому не пришлось. Хуже дела обстояли на улицах столицы, на которых скопились тела мертвых бандитов, мятежников, легионеров и простых жителей, что были пиром для блох и вшей. Хелена с ужасом представляю эту картину, и в какой-то степени обрадовалась тому, что Лайан запретил вельможам покидать дворец, пока ситуация не нормализуется. Лазареты для больных строились на удивление быстро, но так же быстро они и заполнялись. Но чудодейственная мазь Алкиона и врачевание лекарей вскоре спасли сотни жизней купцов, ремесленников, простых горожан, что ещё остались живы. Тем временем, солдаты сжигали трупы, скидывая их в братские могилы. Ужасное зрелище, которая она наблюдала с балкона дворца. Императрица не завидовала тем, кто занимался всей этой чёрной работой, но она считала их настоящими героями.
Но плохую новость принёс Фаил Акар. От доверенных фрейлин она знала, что его звали Кеван Кон-Итьен и что он был братом её погибшего мужа. Так же она слышала, что с ним говорит сама Мирана. В это, конечно, слабо верилось. Но Хелена надеялась, что на престол он претендовать не будет.
— Пэтрот сбежал. — ровным голос сказал он. После того, как закончил свой рассказ о том, Кинхарт чуть не был взорван людьми контрабандиста. Она хотела было сорваться на крик, но Лайан грозно посмотрел на неё. Хелена поймала себя на мысли, что уж слишком часто она позволяет эмоциям взять вверх над разумом.
— Это я виновата, ваше императорское высочество — Сейна опустилась на колено и склонила голову — я поддалась гневу, попалась в ловушку и упустила его — Лайан подошёл к ней и положил руку на её голову. Императрица была зла, и хотела было возразить, но её сын вновь посмотрел на неё, грозно и страшно.
— Леди Имнари? Или же Элерон? С этим тебе стоит определиться, все же, очередной гражданской войны с Великим Герцогом мне не надо. Что до Пэтрота, пусть бежит. Он придёт к Лоренцу и обо всем ему расскажет. Пусть мой «дорогой дядюшка» знает, что он не сумел сломить нас. — и вновь Лайан закашлялся, на этот раз ещё хуже, словно мокрота закупорила его лёгкие.
— Я не в обиде на тебя. — зажав у рта кулак, император велел Сейне подняться. Девушка вскочила с места, в глаза её виднелось облегчение в то же время злость. Императрица-мать не стала перечить сыну. Она понимала, что сердце его было добрым, даже чересчур добрым.
— Благодарю за спасение Кинхарта, лорд Фаил, леди Кира, леди Сейна. — Лайан почтительно кивнул всем троим. Фаил, он же Кеван, поклонился племяннику, а Кира светилась от счастья и переполняющей её гордости за свой подвиг.
— Нас всех ждут дела, а пока, вы можете отдохнуть. — в который раз она видела, что Лайан кашляет слишком болезненно. Но каждый раз, когда она спрашивала его об этом, он лишь отмазывался на ранения и усталость. Что-то вновь кольнуло в её сердце, теперь гораздо болезненнее.
***
Столица медленно, но верно восстанавливалась, а дворец готовился к официально коронации нового императора. Прошёл уже целый месяц и Хелена была сама не своя, толи от страха, толи от радости.
Всем сердцем она была благодарна Адриане, которая стала для Артура и Ричарда чуть ли не второй сестрой, так как Каллина всё больше проводила с материю, вникая во всех дела дворца. Она поражалась тому, как девушка держится, и не теряет лицо, когда слышит сплетни в свой адрес. Наверняка, Орин, Ариана, Кира и Гарет безумно гордятся юной Адрианой.
Ариану же Хелена хотела расцеловать, каждое её слово вдыхало в неё жизнь, каждый раз она говорила о долге перед страной и семьёй, и Хелена чувствовала, что эти слова пробуждают в ней давно забытое тепло и азарт. Она чувствовал родную душу в Ариане, а леди СтоннКассел лишь отговаривалась, что это было её долгом. Так же говорила и Адриана, полностью подражая матери.
В один из дней в покои императрицы заглянула Сейна. Хелена отчасти сочувствовало тому, что судьба юной девушки сложилась именно так. Она бы могла стать превосходной герцогиней, сложишь всё иначе. Но Сейна пришла с довольно деликатной просьбой. Преподнеся её максимально прямолинейно.
— Ваше императорское величество, могли я просить у вас, что бы вы подтвердили то, что я отказываюсь от имени Имнари? — стоя на коленях, словно молясь, проговорила Сейна. Императрица впала в ступор от её слов и опомнилась спустя минуту
— Я, конечно, обладаю таким правом, но хорошо ли ты подумала, девушка? Коли ты Имнари, ты можешь оказаться последним наследником своего рода. Твой отец Имхьера и мать Эдэльмира о тебе не слышали много лет, так же как и ты о них. Дорогая, подумай, ты много себя лишаешь! — но девушка была непреклонна
— Я не хочу носить это имя, не хочу, что бы меня звали Сейна Имнари. Пусть лучше я буду Сейной Элерон, а потом выйду за своего легионера. — Хелена погладила её по голове. Сейна стояла перед ней на коленях, с зарёванными глазами и опухшим лицом, с молитвой смотрела на Хелену. Императрица делать этого не хотела, и поэтому сказал Сейне, что делать это будет Лайан, если посчитает нужным. Но девичья натура взяла вверх и она ненароком спросила:
— И за какого легионеры ты решила выходить? — на что девушка твёрдо ответила
— За Айдана Анкита — Хелена улыбнулась и велела ей идти. «Вот, что делает любовь» думала она
Мысли её были совсем о другом. Она преисполнилась счастья. «Наконец-то всё наладиться! Наконец-то весь этот кошмар закончиться»
***
Почему он знал, что времени у него катастрофически мало? Почему, когда победный возглас прокатился по Кинхарту, он уже тогда знал, что скоро смерть придёт к нему и потребует своё? Лайану хотелось выть, орать, рвать на себе волосы, от проклятого зуда, что мучал его уж третий день. Лишь на четвертый день он увидел раны и коросты с гноем по всему своему телу. Где он мог заразиться? Где?! Он не знал, да и это было не важно. От гнева и безысходности он принялся сдирать с себя гнойные наросты, крича и плача от боли. По локоть в крови, он понял, что сделал только хуже. Проклятые блохи и вши впивались в его кожу, и он знал, что больше ничего не сможет сделать.
И вновь приступы охватил его, только Мивиль и Алкион, когда они были на совете, увидели, что твориться с юным государем. Как тело его бьётся в трясучей агонии, а сам он не может даже кричать от боли, что сковала и парализовала его. Как язвы и раны на его теле растут с каждым днём. Каждый раз кашляя, его тело отторгало кровь и части органов. Лайан выл. Выл и рвал на себе волосы, когда был один. Он не мог показать этого матери, потом что знал, насколько быстро болезнь его прикончит.
Боль пронзала его тело при каждом движении. Он плакал и не мог с собой совладать, когда ему приходилось ползти до своего ложе. Он не хотел умирать вот так. Бесславно и мучительно. Он хотел, чтобы сердце его проткнуло копьё или меч, он умолял богов, чтобы болезнь не тронула его. Но вот, сейчас, надев на себя серебряную маску, какую надевают только прокажённые, он писал последние указания и приказы. Он не хотел умереть, не оставив после себя ничего. Не хотел, чтобы из-за него всё пропало. Лайан чувствовало, как стремительно уходит из него жизнь. И он ничего не мог поделать.
Алкион облегчил его страдания как мог. Магическими рунами, мазями, настоями и припарками. Это на время затупляло боль, но она приходила вновь, мучая не только тело, но и сам разума.
«Как же ты жалок. Посмотри на себя, «прокаженный император» что ты сделал? Что ты успел, прежде чем умереть от какой-то хвори? Что ты сделал, чтобы память о тебе осталась в века. Ты умрёшь, и от тебе забудут. Даже мать не вспомнит о тебе. Одна победа и тут же поражение. Я бы мог дать тебе бессмертие, дать тебе власть и силу, которая и не снилась твоему отцу. Только согласись служить моему господину» Падший протянул к Лайану руку, юный государь прорычал и выдал
— Я умру, но не стану служить твоему господину! –
— Да будет так — отвечал Падший, растворяясь во тьме
***
Летописцы в стенах дворца вели счёт погибшим, уже пятый день, а имена так и не заканчивались. Ариана и Кира лично вписали имена всех погибших слуг, что были верны дому СтоннКасселов, Оркаланов и Кон-Итьенов. Истон-Даров занесли в списки предателей и подвергали всяким гонениям. Хотя, у Кинхарте не осталось ни одного Истон-Дар. Хелена намеривалась попросить Лайана сделать СтоннКасселов их знаменосцами. Столько планов у неё было, столько идей, которые Лайан, её дорогой сын, мог воплотить, чтобы сделать империю лучше. Но им не суждено было сбыться…
Две недели государь не выходил из своих покоев. На пятнадцатый день, он срочно вызвал к себе мать, леди Ариану, Найта Аксель, Алкиона, Фаила Акара и Сейну. Старый Мивиль Оркалан, что бился с ним бок о бок, никогда прежде не был так напуган и бледен. Уже через пять минут, когда солнце только встало из-за горизонта, они все были в покоях Лайана.
Хелена не смогла сдержать слёз. Её сын, её дорогой мальчик, сейчас прятал лицо за стальной маской прокаженного, а всё его тело было обмотано мокрыми, белыми бинтами. Лайан сидел за своим посменным столом и что-то черкал пером на листе пергамента. Императрица подошла к нему и зарыдала горькими слезами, сев рядом с ним. Слезы котились из глаз, по щеками и скатывались с подбородка, она не могла и не хотела их останавливать, не думала о том, что сейчас портит своё платье, не думала, что и сама может заразиться, наверняка она об этом и мечтала. Рука сына легла на её хрупкое
плечо и вмиг, она затихла, вытирая слёзы с лица
— Время для слёз будет, матушка. Сейчас же времени мало, пусть все подойдут ближе. — сказал император, подзывая к себе Алкиона. Чародей выглядел мрачнее черных драконов, когда помогла своему государю подняться и лечь на кровать. Всё его тело, напоминало мумию в белоснежных бинтах. Поверх них он надел чёрный камзол и длинные перчатки. Маска из чистого серебра закрывала гнойные раны, что изуродовали его лицо. Первой он подозвал Сейну
— Матушка говорила мне, о твоей просьбе. Так знай же, что я, Лайана Первый, Кон-Итьен, нарекаю тебя, Сейной Элерон, лишая имени Имнари. Теперь, ты свободна. — девушка отклонилась и ушла из покоев императора. Затем к нему подошли Найт, Фаил и Хелена
— Корона перейдет к тебе, матушка. Теперь тебе придётся нести это бремя. А вы двое, будете обязаны защищать её власть ценой своей жизни. Ясно? — все трое кивнули, чувствуя, как слёзы накатываются волной. Когда они ушли, в комнате остались только Лайан и Ариана
— Леди Ариана. — она села на край его кровати
— Вы столько сделали для моей семьи, для моей матушки. Если случиться так, что не останется того, в ком будет моя кровь, пусть грифон СтоннКасселов воцариться вновь. — Ариана смотрела на него с выпученными глазами, чувствуя, что воздух в легких закончился совсем.
— Молю — прохрипел он. Почувствовав, как холодная и солёная слеза скатилась с её подбородка, она кивнула, не в силах сделать обратное.
***
Хелена молча подошла к нему и села рядом.
— За что? — прорычала она. Лайан не ответил
— За что ты оставил меня одну с этим бременем? Ты не имеешь ни малейшего права взять и вот так вот умереть! — но её сын не отвечал
— Ненавижу тебя. Тебя и Уильяма. Вы оба оставили меня, бросили, взвалив всё на мои плечи! — без сил, она упала на колени перед кроватью сына
— Как же я без тебя? Сынок, сыночка, солнце моё? Очнись, молю тебя и всех богов, очнись! — она сорвалась на крик. Руками она вцепилась в свои волосы и закусила губу лишь бы вновь не завопить. Всё рухнуло в одночасье.
— Я — дура, выстроила планы, светлое будущее, а ты… а ты ушёл, оставив меня одну! Совершенно одну! Ненавижу, ненавижу, ненавижу — Хелена без остановки твердила, как сильно ненавидит его и Уильяма, а затем, уткнувшись в одеяло сыновьей кровати, завопила, что есть сил, срывая голос. Её истошный крик был слышен в каждом уголке дворца, и каждый знал, что произошло…
Найт Аксель в первый раз рыдал так горько. Он стоял перед могилой Уильяма на коленях, приложив лоб к могильной плите. Слезы лились ручьём, он рычал, кулаком бил об каменный пол и вопил и выл.
— Прости, дядя… — тихо прошептал он
— Нет мне прошения, а ты…всё равно прости…. –
«Он был достоин императором», сказал Мирана, когда Кеван опустился перед её алтарём на колени, не имея даже сил стоять
«Почему он!?» спросил Кеван «Почему именно он!?»
«Такова его роль» спокойно отвечала богиня
«Роль? Почему, ему отвели так мало? Почему, ты забираешь его? Почему позволила умереть!?» наконец он выдавил из себя хрип, слабый и беспомощный
«Судьба неисповедима даже богам, Кеван!» злобно ответила Мирана
«Верь мне, он упокоиться в моих объятья» она сказала это нарочито спокойно
«Ненавижу» сказал Кеван, Мирана ничего не ответила, оставив его абсолютно одного, в звенящей тишине
***
Колокол вновь бил. Скоро, с пятым ударом, он, Лайан Кон-Итьен, Первый этого имени, некоронованный император Кровогорья уйдёт к праотцам и там, в раю, встанет подле своего отца, Уильяма Кон-Итьена. Первый удар.
— Я исповедуюсь перед богами — глухо прорычал он сам себе. Второй удар. Он тянется к маске. Третий удар. Он снимает её и вдыхает полной грудью в последний раз. Удар четвёртый. Язвы и раны на его теле жгут не только плоть, но и душу, он воет как волк, истошно, протяжно и страшно, разрывая связки. Удар пятый. Сметь дотронулась до его обезображенного гнойными язвами и ранами лица. Лайан потянулся к ней. Такой манящей и красивой. С ней не холоднее, не страшно. С ней только покой.
***
Смерть приходила к каждому. Вот и сейчас она стояла рядом с юным Лайаном. Она уже знала про него абсолютно всё. Все его грехи, коих было совсем мало, обиды, мечты, желания, планы. Иногда в её темном и пустом месте, где должно было быть сердце, проскакивала долька жалости к тому, кто так мало сделал. Её и вправду было жаль, что её приходиться забирать столь прекрасного юношу, но его время, что было отведено ему, закончилось. Она дотронулась до его щеки и испытала столь дикую боль, для человека, что невольно шикнула. Да, для человека он страдал слишком много. Теперь он шёл рядом с ней, к своему отцу и предкам. Где-то там, где должно было быть её сердце, промелькнула грусть. Как же жаль, что она не могла забрать страдания живых. Только страдания мертвых были её уделом, а иногда ей так хотелось подойти к рыдающей вдове или матери, дотронуться до них и забрать всё боль. Как жаль, что она не могла этого сделать, как жаль, что чувства трогали её так редко….
Интерлюдия 3. Оковы звенят
Где-то, в ущельях горного хребта Харды, на границе с Аст’Морауном.
Об этой горной тропе знали единицы. Ею пользовались только разведчики Серого Легиона Сайн-Ктора, и то, что сейчас по ней шли почти две сотни людей, прикрываясь тёмными плащами и масками, говорило о назревающей беде. Лейтенант Дарэ Агостор стиснул зубы, когда очередной холодный поток горного воздуха подул в его спину. Уже несколько дней он находился в пути, места здесь были дикие, необжитые и холодный даже летом. Злобно сжав кулаки, он выглянул из-за валуна, за которым прятался. Пошла третья сотня, по его подсчётам. Люди словно опьянённые шли куда-то. Некоторые из них падали и спустя долго время, с обмороженными пальцами и лицом шли вперед. Все они были вооружены. Это не было чем-то необычным, на границе с Аст’Морауном даже простой фермер носил меч, не снимая его с пояса.
Проклятые демоны совершали набеги ежегодно. Когда армия демонов, под руководством своего полководца Баа’каа’реша шли на земли других рас, то такое время звали Затмением, и обычно, они сопровождалась как раз таки частыми солнечными затмениями. Сам же Баа’каа’реш, являлся титулом воеводы для самого жёсткого, безумного демона, отличившегося тем, что во враждующих демонических кланах он сумел занять главенствующее место.
Лейтенант вновь поёжился, когда количество колонны перевалило за пятую сотню. С такого расстояния он сумел заметить, что среди них были не только фермеры и простые крестьяне, среди них были и легионеры, а также гномы и эльфы. Когда количество перевалило за шесть сотен, он понял, что стоять на месте нельзя. Затаив дыхание, он быстро прошмыгнул между валунами, и двинулся окольными, но параллельными колонне путями.
Его лошадь погибла, когда случился обвал. Камень придавил бедную гнедую, и серому легионеру пришлось оборвать жизнь и мучения кобылы. Благо при нём была хорошая обувь, иначе бы ноги его уже были бы стёрты в кровь. Шёл он быстро и непрерывно, стараясь посмотреть, кто же мог вести этих людей? Кто знал об этой тропе? Куда они могли идти? Зачем шли?
Спустя несколько часов, запыхаясь и валясь от усталости, он сумел добраться до начало шествия. Челюсть Дарэ отвалилась и с грохотом ударилась об камни под его ногами. Это были Губители.
Падшие — те смертные, поддавшиеся влиянию скверные и тьмы Ненасытного, это его младшие офицеры, среди прочих осквернённых, смертных и чудовищных слуг. А Губители — его генералы, в меньшей степени, подвергнувшейся изменениям из-за скверны. Они сохранили человеческий облик, пусть и не здраво бледный, словно они болеют холерой или же вовсе заниматься некромантией, но людское начало в них было можно разглядеть.
Восседая на конях с красными светящимися глазами, три Губителя ехали вперед. Кто не знал легенды о них? Их имена даже боялись произносить. Первым, облачённый в латные доспехи из чёрного метала с лавовым орнаментом, ехал Азгорон, Первый-из-Предавших. Тот, кто самым первым встал на сторону Ненасытного. Вторым, в таких же доспехах, что и Азгорон, ехал Бальзархорн, Тот-кто-ещё-человек. Как говорила история, этот Губитель всё ещё был способен чувствовать, как живой и чистый человек. Третей, в доспехах из кожи мёртвого дракона, что прилегал к телу совсем близко, ехала Лами. Первая осквернённая вампирша, что по легендам крала детей из их колыбелей и приносила их в жертву своему богу.
Холодный ужас облепил Дарэ, заставив его сжаться за укрытием, в виде последнего валуна. Пот выступил по всему телу, а воздуха предательски не хватало. Буквально на секунду ему показалось, что Лами-вампирша посмотрела через валуны на него, своими ледяными глазами и через секунду он почувствовал боль в шее, благо, шрамов на его шее не было.
Шум от шествия сменился пением. Словно толпа пьяных одновременно от эйфории и страха людей начали петь
— Оковы звенят. Оковы трещать.
Близиться час.
Оковы звенят. Оковы трещат.
Настаёт час.
Пакт нарушен. Пакт разбит.
Время пришло.
Печать сломана. Печать разбита.
Кричи и моли о пощаде.
Печать сломана. Печать разбита.
Цитадель будет разрушена!
Дарэ оступился и камень под его ногами покатился вниз, оповещая людей на тропе, что за ними следят. Губители не обратили на это внимания, и велели людям идти дальше. Лейтенант Сайн-Ктор вновь глянул на тропу, среди людей ходили Падшие, словно надзиратели на каторге. Среди людей, что шли по тропе, были и ир-меры. Гадкие, ужасные создания из ночных кошмаров существа, что обитают на юге, за Темногором, в землях, что зовутся Пустошью. Похожие на людей, но с головами быков, псов, козлов или ворон. Жадные до человеческой крови и плоти.
Рука сама легла на меч, и Дарэ Агостор уже помолился всем богам, потому что кто приближался к его укрытию. Тяжёлой поступью, дыша, словно загнанный конь, ир-мер с головой пса встал в трёх метрах от валуна, за которым прятался Дарэ. Горный ветер подул в спину чудищу, отгоняя от него запах легионера.
Чудище повертело головой, прорычало и сплюнуло чёрную слюну на камни, возвращаюсь к своим собратьям в колонну. Лейтенант бежал, как мог, бежал с одной мыслью. «Как можно дальше от сюда» Страх подгонял его, страх спасал ему жизнь, ведь они учуяли его, почти нашили его, если бы не горный ветер, что спас его тогда, а может уже сейчас подгонял чудовищам Ненасытного его запах, обрекая на неминуемую гибель. А в голове мужчины звучали слова страшного пения, что ужасом проникали в его душу.
— Оковы звенят. Оковы трещать.
Близиться час.
Оковы звенят. Оковы трещат.
Настаёт час.
Пакт нарушен. Пакт разбит.
Время пришло.
Печать сломана. Печать разбита.
Смерть Лок-Хай’Эреду!
Слава Лок-Хай’Макару!
Конец I части
Интерлюдия 4. Тень
Первое, что бросалось в глаза, когда кто-либо заходил в шатёр Лоренца Кон-Итьена, которого его враги прозвали Крамольником, это то, что всё здесь было, просто. Никаких богатых и красивых перин, всё по-солдатски строго. Не удивительное наблюдение. Лоренц пользовался большой любовь и неисчерпаемым уважением у своих людей. Мало командиров могли этим похвастаться. Единственное, что выделялось в шатре, который не был предназначен для суровых зимних походов, большой стол с картой и флажками на нём.
Джасмаль акадар Халаид, или же на общеимперский манер, Джасмаль сын Халаида, закончил докладывать Лоренцу об итогах битвы под грифоньей крепостью Вингрхайяр. Он спокойно доложил о поражении Второго Южного Легиона, рассказал, благодаря кому он сейчас ещё дышит. Так же в шатре присутствовал Рендон Пэтрот, который рассказывал о своём поражении в Кинхарте, более эмоционально.
Лоренц на голову был выше своего брата Уильяма. Он был на него похож, за исключением того, что цвет его кожи, под палящим южным солнцем, словно навсегда стал смуглым, впитав жар его лучей и песка Ваетира. Взгляд его был волчьим, но не таким, как у волков севера или запада. Он был похож на гордого волка юга или запада путыни. Нет, не шакал, за эти мысли уже стоило упасть на колени, и молить о скорой смерть. Борода и длинные волосы, заплетённые на ваетирский манер, говорил о том, что воин всецело отдал себя военному делу. Все знали, что у него было безграничное количество любовниц, но вот одна, которая так же находилась в шатре, что шло в разрез с традициями южан, могла влиять на Южного Волка.
Её звали Сейдиль Баша и рассматривать её, избранницу Великого Полководца — смертный грех. Не отметить, что она была красива, невозможно. Красивый изгиб спину, полные груди, пухлые губы, крепкие и стройные ноги, густые волосы и брови, словно ночь. Из раздумий Джасмаля вырвал голос Лоренца.
— Акадар Халаид! — южанин склонил голову
— Не отвлекайся. — Лоренц кивнул в сторону Пэтрота, который уже заканчивал рассказывать
— Уильям и Лайан мертвы, господин. Трон, скорее всего, займёт Хелена, но поддержки Сайн-Ктора и Уэйстека вряд ли получит. Победа близко. Наделасторан у нас в руках. — Лоренц поднял руку и заставил Пэтрота замолчать
— Джейстен, Амхара, Карден-Холл и Кулдар под командованием Гарета СтоннКассела могут обломаться нам зубы, Рендон. Вдобавок ко всему, среди моих людей ходят слух, о том, что небывало умелый легионер бьётся за империю. Некий Айдан Анкит. Сын Мартина и Лары, капрал Пятнадцатого легиона, наездник императорского грифона, победитель Таммита Илзорта, и благороднейшей души человек, не так ли, Джасмаль? — главнокомандующий повернулся к южанину. Тот покорно кивнул, подтверждая все его слова.
— Поразительно, такой талант, да в капралах. Отрадно видеть таких людей, в стане противника. — с уважение к врагу произнёс Лоренц.
— Он ещё и жених Сейны Элерон, дочки Имнари, мой господин. — добавил Пэтрот. выражая всё своё призрение. Он боялся Лоренца, и говорил с чинопочитанием. Сейдиль приподняла брови, и её чёрные глаза налились любопытством.
— Великие времена, великие люди, великие деяния. — сказала она, повертев в руках стилет с изображением волка. Лоренц кивнул
— Как бы то ни было, я уже отправил гонца с «подарком» в Кулдар. Если Гарет примет его, мы на шаг приблизился к нашей цели, иначе, будем нести потери куда большие. — говорил он с тихой мощью, словно море перед бурей
— Джасмаль акадар Халаид, твои неудачи не столь значительны для твоей карьеры. Я назначаю тебя командиром Двадцать Седьмого Конного Легиона Сандрага. Не подведи меня впредь. Свободен. — откланявшись, Джасмаль покинул командирский шатёр, преисполненый решимости и уверенности в себе. По всей равнине Лот’Хром раскатились шатры многочисленной армии Южного Волка.
Стяги Геторы, Сандрага, Ренеты, Ваетира, всех легионов юга, отрядов наёмников и авантюристов, вместе с огнями костров шли по равнине, уходя далеко в долину Кариодон.
Над головой Джасмаль мелькнула огромная тень, затем свист пронзил воздух рассекаемого самыми могучими крыльями всего Зантара. Затем, послышался рык гордости, благородства и силы. Рык дракона. Рёв Балкраса Бронегрыза.
***
«Кровь Восьмиглавого Дракона обагрит камни Цитадели Эдхута, оковы трёх избранных падут, и зашагает Старый Бог по земле, как это было во времена легендарных и мифических эпох, до прихода Олрида Старого»
Из писания пророка Скарлайта
Дочерь Ночь была скорее миловидной, чем красивой. Её кожа была слишком бледной, как у банши или призрака, глаза необычайно холодные и взгляд её повергал каждого, даже других Губителей в ужас. У верхней губы выпирали вампирские клыки, которыми она безмерно гордилась.
Об этой долине, кроме Губителей, Падших и Повелителей Ужаса не знал никто. Своих лошадей они оставили в руках смертных слух. Даже эти кони, носившие в своих седлах братьев и сестёр Ненасытного побаивались ир-меров. Лами не боялась эти существ с головами псов, ворон, козлов и прочих зверей, что упивались человеческой кровью и плотью. Она их призирала и считала самыми низшими существами, кровь их была противной на вкус и она обжигала горло до боли и нанимаемого зуда.
Чуть прочистив своё горло, вампирша потёрла руки, словно согревая их. Нет, она не чувствовал ни тепла ни холода, только пустоту. Но от этого места она всегда чувствовала странное и забытое дуновения холода. Храм Ненасытного господина всегда встречал каждого, кто приходил к его вратам, холодом и жутким завыванием ветра.
Азгорон встал на колени перед массивными вратами. Его чёрные волосы и изорванный плащ потеряли всяческие физические свойства, и теперь они вели себя, словно в воде. Бальзархорн повторил действия брата по оружию, так же как и Лами. Врата из чёрного металла, что вели в Храм Господина в тёмной сколе, камень которой напоминал пепел, разверзлись, и их обдало могильным холодом.
Пройдя во тьму, где их слова не могут быть услышанными, они смогли спокойно выдохнуть. Они шли по тьме, словно под ними не было земли или воды, словно пустота заменяла стены, потолки и пол. В центре пустоты стоял чан, в котором горел чёрный огонь с белыми языками пламени. По очереди они капнули своей тёмно-алой крови в чан, и ответом им служил громкий голос:
— Вы под защитой Тени моей цитадели, верные слуги! Говори, Азгорон! –
— Господин — смиренно произнёс он, склонив голову — мы привели шесть сотен верных в твои владения. Твои ир-меры оказались, очень полезны — пустотная тьма отозвалась одобрительным резонансом
— Сколько столетий мы не виделись? — шепнул на ухо Лами Бальзархорн
— Три? — наугад сказала она, чувствуя на себе его взгляды.
— Пять — ответил он, задержав взгляд на её тонких и бесцветных губах
— Славно! Чем больше с нами моих чад, тем больше наши шансы на победу! Но среди вас я чую страх. Говори, Бальзархорн — тьма окутала его ноги. Губитель кивнул и ответил
— Я видел как погиб один из Падших. — тьма злостно резонировала, но вдруг успокоилась, словно поглаживая его по макушке.
— Я знаю, мой друг, знаю. Лок-Хай’Эред ещё не возрождён, но он уже противостоит мне. Так глубоко проник свет в его разум, что ослепляет его. — тьма обрела вид мужчины в тёмной плаще. Лами склонилась сей же момент, когда хлыст её господина пощекотал её спину.
— Я хочу, чтобы ты Лами, занялась вербовкой Эреда. — вампирша вдохнула могильный запах и спросила
— Не проще ли убить его? Он — Чемпион Света и Богов. Он — угроза для всех нас. — Лами запротестовала, но в миг перед её глазами стали мелькать видения прошлого. То как Эред и Макар бились бок о бок, против неведомых сил, то, как Свет и Тьма были единым. Перед ней предстал образ юного легионера с зелёными глазами и каштановыми волосами, за ним стояли братья близнецы. Почти не дыша, она внимала каждой секунде, пока рука Тени не взяла её за подбородок и не приподняла к верху.
— Ты знаешь их. Ты знаешь свою задачу. Исполняй, моя верная подруга. –
— Ты приказываешь, я повинуюсь — ответила она. Её чёрные волосы не слушали дуновения могильного ветра, повинуясь лишь тьме, что окутала её как густая вода.
— Для вас будет другое задание — обратила Ненасытный к Бальзархорну и Азгорону
— Азгорон. Отправляйся в Тир и закончи то, что ты начал — Первый-из-Предавших точно знал, о чём говорит господин. Корона Ветров. Первая Корона Олрида Старого. Уже давно он пытался добыть её из чертогов Тирского Дворца, чтобы величайшая корона оказалась в руках его господина. Ибо легенды гласили, что тот, чью голову увенчает эта корона, будет править Рок’Яндаром и каждым драконом.
— Бальзархорн, на тебе Джейстен — Губитель улыбнулся. Он уже давно окучивал почву, чтобы осколки клинка Нерана, Юмкары, оказались в его руках. Он уже знал того кузнеца-умельца, кто бы смог достойно перековать это смертоносное оружие.
— Ступайте, и приближайте день моего Возвращения! — тьма содрогнулась, и Ненастный поднял руки вверх
— Слава Аэйрону’Тай-Феру! Слава Отцу! Слава! Слава! Слава! — кричали Губители, наполняя Ненастного великой силой, которому предстояло вновь пустить свои тёмные корни, чтобы его чада вспомнили о нём.
Лами вновь вдохнула могильный запах, без отвращения, но с наслаждением, вскакивая на лошадь. Ей предстояла тяжёлая работа. «Уж лучше бы послали за артефактами. Переманить царя Рассвета буде сложно, но что может царь, перед царицей. Крови мне, и я буду живой! Крови мне, я нальюсь жизнью!» подумала она, ударив коня в бока.
Глава 31. Когда буря уходит вперед
Кинхарт. После погребения Лайана.
Чего нельзя было отнять у Адрианы СтоннКассел, дочери Арианы и Орина, так это веры в то, что любое зло, каким бы могущественным оно не было, будет уничтожено добром и его светом. Нет, она не была наивной дурочкой, девушка прекрасно знала, что сейчас твориться в империи, и поэтому молилась святым Драконам-Основателям, чтобы они смогли одержать победу в предстоящей войне. Молилась за упокой императора Уильяма, его сына Лайана и всех тех, кто погиб во время битвы за Кинхарт и от Скулящей смерти. Она прекрасно понимала, что их ждут десятки, даже сотни боев и смертей впереди, но она свято верила в победу, потому что без веры нельзя. Нельзя поддаваться панике или браваде, нужно идти вперед.
Сейчас, когда императрица Хелена надела на свою голову императорскую корону, она заметила, как по лицу императрицы скользнула холодная ярость, перемешанная с пылающим гневом. Глаза её были опухшими от пролитых слёз. Она потеряла мужа и сына, весь её дом Истон-Дары, оказались предателями, который кровью заплатили за это. Теперь же, на её плечи ложилась задача по сохранению страны. И, конечно же, война. Война с деверем, с братом покойного мужа. Война с Лоренцом Кон-Итьеном. От одной мысли, что сейчас переживает Хелена, Адриана поёжилась и зажмурилась на долю секунды. Её мама, Ариана, что стояла рядом, крепче сжала руку дочери. Она всегда чувствовала, когда Адриана себя дурно чувствует.
Коронация проходила бегло. Ни кто не собирался оспаривать права Хелены. Как только она, самостоятельно, обвенчала свою голову золотой короной с драгоценными каменьями, все стоявшие в тронном зале опустились на оба колена, произнося слова клятвы на верность.
— Слава императрице Хелене Кон-Итьен, первой этого имени, сюзерену Джейстена, Сайн-Ктора, Уэйстека и Карден-Холла! Славься она великой славой! Пусть Наделасторан дарует её силу, храбрость и стойкость! Продлиться её правление долгие годы! Падут её враги! Слава! Слава! Слава! — слова эхом разносились по тронному залу, звук ударился о стены и толстые колонны, что держали купольный потолок дворца. Светлый камень пола так и не отмылся от крови, что пролилась здесь и платья множества дам были безнадёжно испорчены в крови. Все те кто был здесь, все те кот выжил во время битвы за Кинхарт, безоговорочно поклялись императрице в верности. Редко монархи менялись так быстро, только во времена Войны Восьми Близнецов корона меняла владельца чуть ли не каждый год.
Когда все поднялись с колен, императрица заговорила, чуть хрипло, устало, но в этих словах слышался гнев бури, которая вскоре хлынет на всех, кто осмелиться выступить против неё.
— Придёт время, и мы отложим мечи, чтобы отпраздновать долгожданную победу, но нас ждёт война, проиграть которую мы не имеем права. Я уже отдала приказ созвать всех верных вассалов империи к Амхаре. Я лично отправлюсь в путь, чтобы возглавить бой против Лоренца Крамольника. Тем же, кто останется здесь, будет дана задачи по восстановлению столицы. — ропот удивлений прошёлся по вельможам. Адриана заметила, как радостно хмыкнула её тётушка, Кира, что стояла по правую руку от Арианы. Иногда девушка думала, что Кире, со всей её стервозностью и боевым характером, лучше бы стать легионером…
Адриана чувствовала себя лишней на этом совете. Ариана прекрасно знала, о чём собираются говорить Хелена, старый придворный маг Алкион Альгольф, Мивиль Оркалан, лихой вояка, и глава гвардии, Найт Аксель, незаконнорожденный племянник покойного Уильяма. Девушка почувствовала, что будь она рядом с Артуром и Ричардом, младшими сыновьями Хелены или её дочерью Каллиной, то она бы смогла принести куда больше пользы. Но, сейчас она рассматривала карту, на которой были расставлены флажки красного и синего цвета.
— Мы должны отправлять как можно быстрее — заявила Хелена. Мивиль Оркалан был полностью с ней согласен, в отличии от Арианы и Найта Акселья, второй, кстати, часто спорил с императрицей.
— У нас недостаточно солдат. Поход вымотает нас, и мы подойдём к Амхаре уставшими и неспособными биться. Нужно подождать, собрать все силы и только потом выдвигаться. — он говорил чётко, без единой запинки и с хмурым лицом, от выражения которого Адриана ёжилась.
— Нельзя ждать. Битва за столицу лишь ветерок, по сравнению с тем штормом, что ждёт нас в Амхаре! — возразил Мивиль. Его седые волосы, шрамы, украшавшие лицо и хриплый голос прозвучали достаточно громко, чтобы на него посмотрели все присутствующие. Затем, он продолжил
— Чем раньше мы двинемся к Амхаре, тем скорее сможем понять, что нас ждёт и приготовить принять удары шторма. Лоренц силён и хитёр, он наверняка попытается переманить лордов на свою сторону всяческими подарками и обещаниями. Его армия огромна и разношёрстна. Госпожа ясно изложила ситуацию в письмах ко всем вассалам. Чем скорее мы придём к Марию, тем лучше. — при упоминании Лоренца, Хелена заметно помрачнела. Ариана спросила
— А как же его брат, Бреатфор? — все переглянулись, незамедлительно ответил Найт Аксель
— Уехал с сотней своих воинов в Амхару, сразу после коронации. — все сводилось к Амхарской провинции. Там, по всей видимости, должна была состояться схватка за будущее империи, если не всего Зантара. Наступило всеобщее молчание. Найт вовсе отошел куда-то в сторону, устало потирая лицо. Мивиль продолжал расставлять флажки на карте, как это исходило из сведений разведки.
— Я соглашусь с Мивилем. — императрица наконец-то прервала тишину. Волосы её были заплетены в длинную и тугую косу, пряди, что выбивались, перехватывал обруч с рубином, заменявший корону. Одета она была в тёмно-серое платье, так как продолжала носить траур.
— Мы соберём всех гвардейцев, легионеров, вдвинемся к Амхаре и примем бой, затем, огнём и мечом погоним Крамольника обратно в Ваетир, а уж потом сотрём все южные провинции с лица Климэнда. Это моё окончательно слово. Всём ясно? — Найт, поправив красно-золотой наплечник своих доспехов ответил
— С вашего позволения, начну сбор войск, ваше императорское высочество — она кивнула и гвардеец, откланявшись, удалился из зала совета. За ним ушёл и Мивиль. Адриана осталась одна, так как Кира и Ариана умчались за Хеленой в её покои. Сейчас, девушку интересовало другие персоны. Фаил Акар, он же Кеван, некогда Кон-Итьен, о чём-то говорил с Сейной Элерон, которой, совсем недавно, покойный Лайан, разрешил отречься от имени Имнари.
Девичья натура, а именно чрезмерное любопытство, заставили Адриану спрятаться за гобеленом и, прильнув к стене коридора, затаить дыхание, чтобы подслушать этот разговор.
— Я не верю твоей богине. — проговорил Сейна, глухо зарычав. Фаил схватил её за кисть, когда она намеривалась уйти. Девушка застыла на месте, краска с её волос полностью сошла и Адриана позавидовала её красивым волосам рыжего цвета.
— Пусть так, но она свою волю сказала — отвечал ей Фаил, который был чем-то взбудоражен, так как глаза его горели огнём азарта и риска
— Ты сказал, что не станешь отвозить меня в Сайн-Ктор против моей воли, так и скажи своей богине, что я ничего не буду исполнять! — девушка ещё пуще разозлилась и гневно выпалила проклятия в адрес Мираны. Фаил отпустил её кисть и с долей призрения осмотрел её с ног до головы.
— Ты ещё придёшь — сказал он в след Сейне, которая вовсе его не слышала, в отличии от Адрианы, которая слышала абсолютно всё….
***
Крепость Кулдар. Внутренний двор.
Солнце сегодня палило необычайно жарко, словно Кулдар стоял где-то в песках Даргона, а не рядом с рекой и лесами. Гарет шагами мерил двор и ни кто, даже Алетра, не смели его побеспокоить. В трёх шагах от него, в землю был воткнут меч и адамантитовой стали, превосходной работы и в его руку он ложился прекрасно, словно влитой. Это-то и заставляло его сейчас материться, словно сапожника
- Твою-то собачью кошачью душу мать… — в который раз проговорил он, отсчитав двадцатый шаг. Песок из-за его шагов уже осел на его сапоги и низ плаща.
Ничего не было слышно, кроме того, как реяли флаги легионов и империи на крепостных стенах. Наконец-то, прохладна тень накрыла двор крепости. Капитан обратил свой взор к небу. Большое облако закрыло солнце, что шло к своему зениту, дав ему время для размышления не под палящим солнцем, а под прохладной тенью. Уже хорошо.
Это давняя традиция Кровогорья и всего Зантара. Если предводитель одной из воюющих сторон присылал врагу меч в шелках и подарки, это означало, что он предлагает вассальную присягу и мир, если подарок принимался, конечно. В противном случае, шла война не на жизнь, а насмерть. Ни мысли о пощаде, война на уничтожение. Нет, Гарет СтоннКассел не имел ни малейшего права отказаться от тех клятв, что уже принес Уильяму и его семье и всему Кровогорью. Однако растреклятые мысли лезли в голову, от знания того, почему Лоренц начал это проклятую войну. Нет, он не мог так поступить. Не мог стать предателем не только империи, но и своей семьи.
Ещё раз, взяв меч в руки, он поводил им, исполняя несколько фехтовальных приёмов. Адамантитовая сталь, не способная проржаветь или сломаться, способная нанести смертельный урон Падшему или Губителю, в отблесках лучей вновь появившегося из-за облака солнца, играла солнечными зайцами, отбрасывая их в сторону. Словно хлыст, каждое движение меча со свистом резало воздух. С плотью и доспехами, меч управлялся как с подтаявшим маслом. Вскоре, когда к нему дошёл гонец Лоренца, в сопровождении Пауля Дейна, который служил в Кулдаре боевым капелланом. Гарет вернул меч в богатые ножны черного цвета, чуть голубоватый металл сверкнул в его руках. Затем, он вернул его в шелка и меха, отдав его гонцу. Молодой южанин откланялся, взобрался на гнедого коня и умчался прочь, в сторону лагеря Лоренца, знамёна которого виднелись даже со стен Кулдара.
Пауль посмотрел на Гарета своими серыми глазами. В зеленых, как чистые изумруды, глазах СтоннКассела, Дейн прочитал уверенность в том, что он поступил правильно. Капеллан его полностью поддерживал его.
***
Река, которая через лигу переставала пестрить порогами и бурлящими выступами, переходила в спокойное и тихое течение. Не было острых камней и крутых выступов, лишь гладкий берег белого песка, в котором переплетались корни деревьев. Ещё через лигу, русло реки разделялось на трое, уходя на юг, к горам Баордара.
Холодная вода обвивала его тело, становясь багровой от крови, что вытекала из трёх ран на его теле. Ран, нанесённых проклятым клинком Падшего. Раны, которые никогда не заживут естественным образом. Сам же Падший, слуга Ненасытного, наверное, утонул в пучинах водопада, так как вода могла окончательно сгубить тёмное отродье, так же как и клинок из адамантитовой стали или же огонь.
Холод заставлял его дрожать. Губы посинели, кожа покрылась сотнями, если не тысячами мурашек. Кожа и вены вокруг ран ели заметно почернели, со временем, эта чернота убьёт его, заполнив все вены скверной, убьёт медленно и мучительно.
Он ни как не мог вдохнуть. Не мог заставить себя схватить воздух, чтобы хоть как-то прийти в чувства. Ему хотелось выть, кричать, визжать, вопить и плакать, лишь бы эта безумная боль перестала его терзать. Скверна мучала не только тело, она проникала в разум, искажая самые светлые воспоминания в ожившие ночные кошмары. Любое воспоминание, что могло вызвать улыбку, заставляло его дрожать, ведь скверна медленно и верно искажала их, убивая родных и близких, уничтожая родной край, выжигая разум и личность.
Холодное потоки воды, что еле слышно бурлили вокруг него, огибали тело, приятно охлаждая кожу. Жар и горячка, распространившаяся по всему телу, унялась, на какое-то время…
Вот он готовиться отразить удар тёмного отродья и тут же допускает ошибку, три точных удара Падшего разрезают его плоть, разрубают доспех в клочья. Вот он встает, и готовиться умереть, как в его голову приходит до глупости гениальная мысль. Два чётких и резких удара и он вместе с Падшим Падают в пучину водопада. А перед этим, посланник Ненасытного тьмою впивается в него. Видения до сих пор мелькают перед ним, и вспышки боли заставляют прибегнуть к тщетной попытке закричать.
***
Когда Айдан привёл в Карден-Холл беременную Сейну, Мартин и Лара кое-как подняли с пола свои челюсти. Он уже был в чине лейтенанта красного легиона, но после одной из битв получил ранение в ногу и в придачу почётное увольнение. Сейна два года выхаживала его, а после того, как он предложил её стать его женой, они отправились подальше от столицы, ближе к дому.
Мартин был рад видеть сына в офицерском мундире, весь Карден-Холл гордился вторым героем Кинхарта. Только вот сам Айдан с особой злость и ненавистью надевал мундир. Его уволили, бросили как ненужную, сломавшуюся вещь и только Сейна была рядом, только она ухаживала за его ранами, помогая подняться на ноги, после того как он сломался.
Лара была счастлива тому, что сын привёл в дом жену, которая со дня на день должна была родить. Айдан был счастлив, его жизнь налаживалась, однако каждый раз, засыпая, он думал, что всё должно быть не так…
Девушка погибла при родах, так же как и мальчик, которого они решили назвать Гаретом, в честь капитана, что пожертвовал собой, чтобы спасти Айдан в одно из многочисленных битвы за Кинхарт. Никто не мог утешить его. Ни Лара, ни Мартин. Айдан чувствовал, как ярость заполняет его. Но от безысходности он ничего не мог делать, лишь каждый день приходить к её могиле и плакать, моля о смерти.
Его родители рассказали ему правду. Правду о том, чей он сын, правду о том кто он на самом деле. Айдан попрощался с ними и вскоре ушёл на северо-запад, к цитадели Эдхута. Ведь по земле ходили слухи, что Ненастный вновь свободен и ведёт свою армию, дабы уничтожить Зантар.
Лейтенант примкнул к остаткам Красного Легиона и принял последний бой в пустынях Даргона, бок о бок с последними людьми, гномами, эльфами и амункерами, что были верны Свету и Богам. Во время боя он обрёл силу, когда умирающий дракон из последних сил умолял испить его крови. И сила его была велика, орды ир-меров падали под его ударами, он обращался в дракона и сжигал орды врагов, победа была близка.
Губитель проткнул его сердце и Наследник Нерана, Айдан Анкит погиб. Толпы тьмы взревели победным криком и Ненастный произнёс
- Служи мне и этого не будет. Служи мне и они будут жить. Служи мне, стань моим чемпионом. Ты можешь всё изменить. –
***
Мартин и Лара умерли от лёгочной лихорадки. Ни один житель Карден-Холла не мог утешить их сына, юного Айдана. Целый год он приходил на их могилу, то проклиная их, то на коленях извиняясь пред ними. Никто не знал, что происходит с ним, и только сам Айдан знал, чей он сын на самом деле.
Он не желала становиться Красным Легионером. Нет, всё должно было быть не так. В Уэйстеке его приняли без распростёртых объятий. Его призирали, как сына красного легионера и грифоньего наездника. Но Айдан был лучшим мечником Уэйстека. Благодаря своему красноречию он добился повышения до капитана-командора легиона. Он командовал армиями во время нашествий амункеров Даргона и демонов Аст’Морауна. Род Тангеров погиб во время осады крепости Уэйстека и Айдану Анкиту пришлось встать во главе все чёрных легионов. Империя рушилась на его глазах, и только Уэйстек, куда бежали все верные богам и свету, ещё держался под натиском всех сил тьмы и Ненасытного.
Карден-Холл, Илайтан, Тир пали и стали оплотам тёмных тварей. Джейстен и Кинхарт были уничтожены подчистую, Сайн-Ктор пал первым и только Уэйстек держался. Всем были плевать, что он — Анкит, драконы Рок’Яндара дали ему испить крови и Лорд Айдан, обрёл великую силу. Но он знал, что всё должно быть не так
Когда армии Ненасытного подошли к стенам Уэйстека, их встретила буря огня, молний и всех возможных стихий. Дракон с чёрным окрасом, в которого он обратился, рвал и метал всех. Губителей, Падших, Повелителей Тьмы и прочих тварей. Но на стороне Ненасытного также были драконы. Его разорвали на части, когда он был в обличии дракона и вновь он слышал голос
— Ты проиграл Наследник. Ты умер, Лок-Хай’Эред. –
***
Айдан Анкит не стал останавливаться в Кинхарте. Он знал, что всё должно быть не так, но он хотел попытать судьбу и стать Синим Легионером Джейстена. Судьба и удача благоволили ему. Он был сыном Мартина Анкита, а в Синем Княжестве его считали великими героем.
Его считали выскочкой и лапотником. Но Айдан был лучшим мечником княжества, который выигрывал каждый турнир, что проводила Великая Княжна Катарина.
Он быстро продвигался по званиям и вскоре дослужился до полководца Джейстена, в столь юном возрасте. Анкиты стали новым благородным родом Зантара, но Айдан знал, что всё должно было быть по-другому…
Его жена стала леди Катрина Мейнголд, путь и дворяне возмущались, тем, что она вышла за муж новоиспеченного дворянина, но Княжество с поры их свадьбы стало самым сильным во всём Кровогорье и только Джейстен смог сдержать орды Ненасытного, что хлынули из Цитадели Эдхута.
Драконы Рок’Яндара даровали новому князю силу их крови. Падшие и Губители умирали под ударами Наследника, который звал себя Князь Айдан. Но они держались годами, не было тех, кто мог его учить, ведь драконы встали на сторону старого бога и теперь уничтожили смертных.
Вскоре Джейстен попал в осаду, Айдан уничтожал врагов стихиями и катаклизмам и Ненастный отплатил ему той же монетой, с помощью магии уничтожив княжеский дворец.
Айдан умер от трёх стрел меткого лучника. Две стрелы торчали из его сердца, а одна из левого глаза. Весь он был обожжён. На нём не было даже живого места. Умирая, он вновь слышал
— Ты проиграл. Ты погубил их. Служи мне и спаси их. Стань Лок-Хай’Макаром —
***
Айдан не желал ничего о себе знать. Лара и Мартин были его родителями, и он отказался слушать правду о себе. В столице он выделился особым упрямством, чем привлёк внимание Серых Легионов Сайн-Ктора.
Великий Герцог и Герцогиня решили найти того, кто сможет пройти сквозь огненную стену феникса и стать Фаилом Акаром, великими избранником Мираны. Искали они избранника среди Серых Легионеров. Выделялись многие. Были лучшие фехтовальщики, лучшие разведчики воины и рубаки, но Эдэльмира Имнари выбрала одного легионера. Айдана Анкита.
Несколько лет он верой и правдой служил Сайн-Ктору и Герцогу с герцогиней. Иногда он смотрел на их дочку, Сейну и думал, что она была для него прекрасной женой. Но он был безродным солдатом, а она была дочкой герцога. Таких красавиц и умелиц выдают за благородных. И всё же он думал, что всё должно быть не так…
Он был идейным бойцом. Верил и молился Трём Старым Богам и вскоре Мирана, великая богиня-феникс отозвалась на его мольбы, ведя по дороге испытания. Он прошёл смерть, ледяную воду, сырую землю, и святой огонь, через который прошло нагим и невредимым. Благодаря ему Мирана возродилась и стала его женой, но всё должно было быть иначе, как он считал…
Вместе с Мираной он бился против орд освободившегося Ненасытного и под их началом люди объединились в единую империю. Кровь дракона, подаренная ему из Рок’Яндара, даровала ему силу сопоставимую самой Миране.
Но даже сейчас, ему было суждено умереть от руки Ненасытного, который вызвал его на поединок. Он вновь проиграл и услышал голос древнего бога, когда захлёбывался собственной кровью
— Я опять победил Лок-Хай’Эред. Смерть опять настигла тебя, Наследник –
***
В ведениях он был всем и никем одновременно. Он был синим, серым, чёрным, красным легионером и каждый раз он умирал от рук Ненасытного или его приспешников. Каждый раз он пил кровь дракона и становился Наследником Нерана.
Айдан не знал, во что верить, не знал, что из этого может оказаться правдой. Он знал лишь одно, скоро он умрёт и всё это закончиться, к худшему или лучшему, боги решат.
Глава 32. Правда
Когда течение реки выбросило его на берег, он с небывалой жадностью принялся вдыхать и выдыхать, словно это были последние минуты его жизни. Боль отступила, её заменил холод.
И вновь он видел её, как тогда, при первой битве под Амхарой, когда он бился против Таммита Илзорта. Чёрные кудри, бледная кожа и чёрная до земли ряса. Она склонилась над ним, отрицательно качая головой.
— Твоё время ещё не пришло — так тихо и нежно произнесла она. Айдан захрипел
— Скажи, когда… я хоть готов буду — но она вновь испарилась, рассыпавшись в пыль и прах, а её слова застыли в его ушах. Айдан попытался подняться, но сил не было вовсе. Настолько сильно он устал, что сон одолел его в мгновение ока.
***
— Мой мальчик, ты очень добрый человек. Мой любимый и дорогой мальчик, ты так много прошёл, вставай, вставай мой Айдан. — как же он был рад слышать этот голос. Родной, любимый и нежный голос матери.
В непроглядной тьме окутавшего его мрака, он стоял на коленях. Он тихо молился, представляя, как сейчас он просыпается, а рядом тихо сопит Сейна.
— Мама? Мама ты ли это или я просто схожу с ума? Скажи, что это ты, молю тебя, скажи, что всё закончилось, что ты рядом и я дома. — слёзы накатили внезапно. Он не рыдал навзрыд, он тихо плакал, от осознания того, что это не может быть правдой. Что Лара и Мартин мертвы, что это его галлюцинации, плод умирающего воображения.
— Я всегда рядом с тобою, мой любимый сынок. — она никогда его так не называла. Сейчас Лара, с золотыми волосами и голубыми глазами, смотрела на своего сына, улыбаясь, стараясь придать ему сил. Айдан смотрел на неё и плакал. Она подошла к нему и положила нежную лекарскую руку на голову
- Ты никогда меня так не называла, почему? — он уткнулся в её колени, словно провинившийся ребенок. У него не было сил, он не мог сдержать страха и истерики
— Ты не представляешь, как сильно я жалею, что так редко говорила, как сильно люблю тебя. — её голос заставил тьму содрогнуться, и вместе мрака пришёл свет, тёплый, словно солнце, он заливал их лучами, отгораживая от тьмы
— Я устал, мама. Я так сильно устал. У меня нет сил, я хочу домой, хочу вновь просыпаться и видеть тебя, слышать твой голос, чувствовать, как ты касаешься меня. Я хочу к вам, хочу умереть… — эти слова вырывались сами собой. Он не мог смотреть её в глаза, потому что он не сберег своих родителей.
— Любимый, как же ты вырос. Ты стал взрослым и сильным мужчиной, твоё время
так далеко, тебе предстоит ещё так многое сделать. Вставай, мой мальчик. — она погладила его голову и страх отступил. Он почувствовал, что сейчас находиться в безопасность.
— Кто я, Лара? Кто я такой? Бастард, который должен будет умереть, что бы всё встало на свои места? Скажи мне, мама. — только она могла ответить на этот вопрос
— Ты — мой сын, Айдан. Мой дорогой, любимый, единственный сын. Кровинка моя, как же сильно я люблю тебя, всем своим сердцем болею за тебя. Как сильно я хочу быть с тобою, я бы смеялась, веселилась и плакала вместе с тобою, но я рядом, в твоей голове, в твоём сердце, я всегда была с тобою. Вставай, солнце моё, мой сыночек, душа моя. Проснись. — каким же великим теплом были наполнены слова этой женщины. Какую любовь она вкладывала в них, что бы её сын смог подняться. Она аккуратно поцеловала его в макушку
— Покой нам только сниться. Вставай, сын. Ещё многое нужно сделать — позади Мартина стояла Лара, в своём прекрасном платье зелёного цвета, волосы её были прибраны в хитросплетённую косу, так как она любила. Мартин, одетый в фартук кузнеца стоял на шаг впереди и притягивал Айдану могучую руку. Он принял помощь, но боль, накатившая новой вспышкой, заставила его вновь упасть. Отец в очередной раз помог сыну подняться. Её волосы были чуть светлыми, а глаза исинного цвета. Нет, Айдан абсолютно был не похож на него, тем более, на Лару.
— Просто скажи мне, отец, Мартин, скажи кто мои родители? — с мольбой спросил Айдан. Мартин отрицательно покачал головой и нахмурился
— Ты скоро об этом узнаешь. Тебе мой совет, прими правду такой, какая она есть. Хоть семья не начинается и не заканчивается общей кровью, твоя судьба будет переплетена с теми, в ком течет твоя кровь. — Айдан устал, но он внимательно слушал его, так как сердцем чувствовал, что возможно в последний раз видит их.
— Я горжусь тобою, сын. О другом и мечтать не могу. Не разочаруй меня, и не расстраивай её — Мартин кивнул в сторону Лары, которая звала его. Она звала его к свету, что прояснял непроглядную мглу. Вскоре Мартин, взяв Лару под руку, ушёл. А Айдан вновь остался один, один во тьме, один в этой растреклятой мгле…
***
Боль вскоре отступила. Он проснулся через несколько часов, когда солнце уже прошло свой зенит и только начало уходить к горизонту, чтобы день уступил место ночи. Внезапно над ним пронеслась крылатая тень. Он обратил свой взор к небу, зверь, а точнее грифон с золотыми перьями, массивнее всех своих сородичей, несколько раз прокружил вокруг него, и вскоре, махая побитым крылом, размах которых был, сопоставим с тремя двуручными клинками, приземлился в паре метров от Айдана, рассекая воздух и сотрясая землю.
Могучими лапами зверь зашагал к ездоку, с опаской поглядывая на кровь, что продолжала течь из его ран. Орлиная морда сменила злость и ярость на неподдельное беспокойство, зрачки расширились и почти заполнились всю радужку, как шершавый язык зверья прошёлся по щеке Айдана. Он бы засмеялся, если бы на это были силы.
Капрал положил руку на клюв, и грифон покорно сел рядом, ненароком закрывая ездока своими крыльями, как щитом. Ему бы не хотелось умереть у грифона на глаза, иначе зверь сойдёт с ума.
— Альва…. — еле слышно прошептал он, и зверь отозвался, мяукнув. Айдан, наверное, не привыкнет к тому, что грифоны умеют мяукать, как кошки. Альва положила орлиную морду на его тело и встрепенулась, когда почувствовала, что раны его заражены тёмной скверной. Орлиные глаза наполнились страхом и злостью, Альва принялась вертеть головой, потому что чувствовала боль Айдана, как свою. Когда она предпринял попытку подняться, грифон сей же момент подставила шею, когда Айдана вновь начал падать.
Он вцепился в неё мертвой хваткой, потому что боялся вновь упасть и не проснуться на этот раз. Раны не заживали, кровь за несколько часов не запеклась, а значит, он сможет залечить их только магией или в храме. «Жаль, рядом нет близнецов» подумал он, понимая, что вскоре истечет кровью.
***
Дориан-Ор-Махан и Айзора Трайден мчались на своих конях вслед за Альвой, так быстро как могли. Даже с ушибленным крылом императорский грифон мог обогнать даже дракона, а когда жизнь ездока под угрозой, и речи не может быть о промедлении!
Ни гном, ни леди Трайден не могли поверить в то, что Падший пришёл именно за Айданом. Хотя, Дориан уже дал этому логическое объяснение. У его народа есть для этого отдельный термин. Докан-Домар-Торхорт-Хириан или же Тот-кого-лелеет-сама-Судьба. Такие люди всегда попадают в центр любых событий, такие люди — легенды и герои, вокруг который вертится мироздание, такие люди — избранники пророчеств. Айзора с трудом в это верила, а гном и не заставляли её верить во что либо.
Айдан был для него братом по оружию, и коли легионеру пришлось столкнуться и наверняка ещё придётся сразиться с исчадьем Ненасытного, Дориан будем ему всячески помогать, ведь гном никогда не бросал на ветер данные им слова. С местью он может и повременить. Всё-таки, он всего лишь изгнанник. А Айдан, Докан-Домар-Торхорт-Хириан или же Тот-кого-лелеет-сама-Судьба.
Они скакали два часа, ещё два часа у них ушло на то, чтобы найти узкий брод, для переправы через реку. Сказать, что было трудно — ничего не сказать, но императорский грифон служился для них ориентиром. Дориан прекрасно видел, как волнуется Ринойская Львица, как дрожат её руки и как часто она дышит. Такое внимание, без вопросов не останется. Но гном и сам замечал, что начинал нервничать, потому что они прошли уже лигу, а ни Айдана, ни Альвы не было видно. Но вскоре они его нашли.
Альва сидела рядом с ним. Никогда прежде они не видели, как плачет грифон. Этого зрелища гном никогда не забудет. Могучий зверь подогнул под себя лапы, склонил голову над своим ездоком и слёзы из орлиных глаз лились ручьём. Айзора только намеривалась кинуться к Айдану, что лежала и, как казалось, не дышал. Альва взглянула на неё. Наверное, она узнала из обоих, потому что не обратила на них внимания, мордой тыкаясь в плечо Айдана, пятясь его разбудить.
Айзора склонилась над ним. Казалось, сейчас она разрыдаться, но на лице её проступила надежда, когда она услышала сдавленный хрип Айдана. Дориан сей же момент подскочил к ней и помог поднять его.
— Он не выживет, если поедем на лошадях. — проговорил гном.
— Он же свалиться и разобьётся, если полетит. — протараторила леди Трайден
— Пристегнёшься и полетишь с ним. От тебя зависит его жизнь, а приведу лошадей. — сказал Дориан в бороду, усаживая Айдана в седло Альвы
— Нет, я высоты боюсь — испуганно пискнула она, на что Дориан тут же зарычал
— Он умрёт! Либо ты с ним, либо он умрёт и кори себя всю жизнь за это! — злоба гнома вывела её из оцепенения. Айзора, с трясущимися ногами и руками залезла в седло Альвы, привязала к себе Айдана и туго застегнула все ремни. Зубами она отбивала «Последний пляс» и десятки молитв.
Альва встрепенулась, расправила могучие крылья, и взмывал вверх над рекою, улетая в сторону Кулдара. Айзора впилась в спину Айдана. Её хотелось зажмуриться и завопить, но когда грифон, чуть покачиваясь из-за повреждённого крыла, наконец-то начала плавно планировать, она взглянула на мир с высоты грифоньего полета и изумилась. Она завидовала всем наездниками и драконам, она бы душу продала за то, что бы летать так же каждый день. Но сейчас, она почувствовала, как рука её обагрилась от крови Анкита, и сердце её забилось как бешенное. Словно дикая, она принялась подгонять грифона, который и без того летел так быстро как мог.
***
Дориан наблюдал за полётом некоторое время. Однако, из воды, на берег выплыл человек в чёрном доспехе с красным орнаментом. На четвереньках он отполз подальше от воды, которая причиняла ему боль. Дориан покрепче сжал секиру и шагнул вперед. Падший сдернул с себя капюшон и шлем, обнажая изгнившее лицо. Из его рта послышался хрип мольбы
— Отруби голову и сожги меня. Передай ему, я — Карин Кикспаргх. Я не хотел этого, я… я уважаю его — на секунду в его глаза появилась жизнь. Дориан исполнил его волю.
***
Гарет СтоннКассел приметил, что Луиза Коутрен была красива. Однако, сердце его принадлежало леди Алетре Рейн. Кстати о ней, Алетра всё время проводила с капелланами или лекарям, выхаживая больных и раненных, чем завевала любовь и признание все гарнизона Кулдара.
Капитан гвардии, дворянин из Тира, Брен Хелдфит, вместе с Гаретом, Паулем и Зашеиром Пашаром, слушал доклад капитана Коутрен.
Нужно ли было говорить, что их челюсти ещё долго свисали к полу, когда больше пяти сотен грифонов вместе с наездниками расквартировались в гарнизоне Кулдара, затем, буквально через пару дней, в крепость пришло Шестой Красный Легиона. И каждый второй слух ходил об Айдане Анките, который умудрился стать ездоком императорского грифона.
Зашеир ничуть не удивился рассказу. Он уважал капрала и верил в то, что он, как говорят на юге «Щиар-катар». На общеимперском языке это звучало как: «Герой-создающий-легенды» Луиза отмечала его героизм и отвагу, капитан гвардии как всегда был прогружен в свои мысли, а Гарета пронзило чувство гордости, за то, что в его подчинённо служит такой легионер. Только вот он дал клятву, что будет молчать…
Несколько дней прошло за усердными переговорами о предстоящей войне с Лоренцом. Подкреплений из других провинций всё не было, магов из Дейн-Педа тоже, Марий написал, что Амхаре был найден рог Алкирион, и что сейчас это его приоритетная цель. Чувство того, что Гарет просто-напросто остался один перед превосходящими силами противника, всё нагнетало и нагнетало. Куда ещё хуже? А ведь было куда…
Через пару дней к крепости подлетел императорский грифон с двумя ездками на спине. Огромный и властный зверь приземлился посередине крепостного двора и тут же упал. Настолько сильно он устал. С его спины слетела Айзора Трайден, что во всё горло вопила:
— Лекаря!!! - затем, с седла слетел Айдан, с разорванным доспехом, весь бледный и окровавленный. Гарет и Пауль одними из первых подлетели к нему. Стоило капеллану приподнять доспех капрала, как тот отлетел от него, словно от прокажённого. Гарет то же видел эти ран. Раны от проклятого адаматитового клинка, который носят Падшие и Губители. Айзора, захлёбываясь собственными слезами, рассказал им обо всём, что произошло после битвы за Вингрхайяр. И слышал её весь гарнизон.
Анкита быстро перенесли в казарменный храм Страх Богов, раздели до пояса, уложили на алтарь в центре зала. Гарет первый раз испытывал это животный страх, что сейчас он не сможет помочь ему. Что Айдан погибнет на его руках.
Дюжина. Ровно двенадцать капелланов встали вокруг лечебного алтаря, вознося молитвы к Старым Богам. Руки Пауля засияли золотым свечением. Он положи ладони на почерневшие раны юноши. Свет заливал его. Чернота заполнила его вены и жилы, оскверняя разум и сердце. Всё громче и громче капелланы пели свои молитвы, всё сильнее и сильнее светил золотой свет из рук Пауля. Никогда прежде Гарет не слышал, что так сильно кричали от боли. Он и Вал Маилаул держали Айдана за руки и ноги, когда он в очередной раз пронзительно завопил от боли, пытаясь вскочить с алтаря. Казалось, его крик был похож на крик банши или же разъяренного грифона. Вскоре он сорвал голос и только тихо выл, но от этого Гарету не стало легче.
Магия Пауля помогла ему. Свет изничтожил скверну, что уже глубоко засела в нём и залечила чудовищные раны.
— Шрамы на всю жизнь останутся. Шрамы и кошмары. — проговорил Пауль, тихо и устало. Его капелланы подхватили его под руки, когда он упал без сознания.
— Кто он такой, Гарет?! — Айзора злобно зарычала. Ей хотелось взять его за груди и ударить об стену, и так он бы сделала, если бы у неё были силы.
— Я дал клятву — только и ответил он. Больше она не сумела добиться, как бы не кричала, не истерила, и вскоре ушла заливать горе элем. За Айданом же ухаживала лекарка Каймлина из Шестого Легиона и Алетра, посменно.
Каждый день капитан проверял его. Каждый день наделялся, что он вот-вот очнётся. Иногда видел, как с ним говорили братья Маилаулы и их подружка Сурана Стегон. Иногда видел, как Айзора стирала пот с его лба.
— Он молод и силён. Он выживет — словно успокаивая Гарета, говорила Алетра и тут же спрашивала
— Кто он тебе, Гарет? Даже если сын, я к нему в матери не напрашиваюсь. Мне-то ты можешь сказать — но каждый раз он отвечал одно и то же
— Я дал клятву — пусть на него обижались, пусть его бранили и не понимали, но сейчас он думал о том, нарушить ли ему эту клятву ведь Орин сказал:
«Даже он не должен знать»
Через несколько дней Айдан очнулся. Он ещё был слаб, но первыми его словами, когда он проснулся, были:
— Позовите капитан. — Гарет пришёл незамедлительно и велел всем не беспокоить их, оставить их одних. Айдан лежал на лечебном алтаре. В свете факелов виднелись его раны, только-только принявшиеся затягиваться. Повисло молчание. Они смотрели друг на друга. У обоих были зелёные глаза с изумрудным отливом. Превозмогая боль, Айдан протянул Гарету кольцо. Кольцо, которые Орин. двадцать лет тому назад, отдал годовалому Айдану, передавая его Мартину и Ларе. Кольцо из чистой платины, с гравировкой крыльев грифона и дракона.
— Чей я сын? — хрипло спросил он, когда Гарет покрутил кольцо в руке. Гарет стиснул зубы. «Прости, Орин»
— Кто я такой, Гарет? — более настойчиво спросил он. Гарет в первый раз нарушил клятву. Пусть боги, старые, новые и драконьи, сожгут его, если он поступил неправильно.
— Ты — сын Орина и Арианы. Ты — СтоннКассел. Айдан СтоннКассел.
Глава 33. Затишье
1 число Месяца Старых Богов. Монскар
Сейчас ему ничего не угрожало. Сейчас у него было время подумать, поразмышлять, восстановить силы и отдохнуть. Гарет сказал своё слово и ушёл, оставив Айдана наедине с фактом. Он — сын Орина СтоннКассела и Арианы, урождённой Мейнголд.
В бытность свою рекрутом, Айдан слышал о том, что леди СтоннКассел потеряла ребёнка при родах. Многие говорил, что в тот день из Кинхарта был вывезен младенец. Говорили, что так же пропали одиннадцать младенцев. Обезумевшие от горя родители твердили, что их утащили исчадья Ненасытного. В те дни Айдан не придавал этому особого значения. Однако, услышав эти слухи, он всю ночь не мог уснуть.
Теперь же, всё встало на свои места, относительно… Его внешность, ведь он ни капли не походил на Мартина и Лару. Изумрудно-зелёные глаза, оттенок которых был присущ лишь СтоннКасселам. Но из-за этого возникали сотни других вопросов. Почему его отдали Мартину и Ларе? Почему не вернулись за ним? Если Гарет знал правду, почему не сказал сразу? Знала ли что-то об этом Ариана, почему Орин так поступил, по сути, забыв про него? Вопросы, ответы на которые знал лишь Гарет, но сейчас он ничего не говорил, потому что сразу ушёл, как сказал Айдану о его происхождении.
Злиться не было сил, да и слепая злость в купе с яростью мало что дадут. Он лежал на лечебном алтаре, смотря в никуда и одновременно уткнувшись в одну точку, откуда на него лился лечебный свет. Мысли утянули его за собой, и казалось, что он спит.
«Кто же я? Я — Анкит? СтоннКассел? Я и сам этого не знаю. Даже если бы знал, чтобы это изменило? За мною охотился Падший, а ведь эта тварь может охотиться на Гарета, Орина, его сестру, жену и дочку, лишь бы достать меня. Гореть мне во вратах Харды, если они пострадают из-за меня»
«Чего это ты так начал беспокоиться за них? Узнал о своём происхождении и решил стать лордом СтоннКасселом? Не мечтай, братец. Даже если все поверят в это, даже если тебя примут в семью, сможешь ли ты назвать Орина отцом, а Ариану матерью? Станет ли её дочка твоей сестрой? Не обманывай хотя бы себя» внутренний голос заставил его вздрогнуть и стиснуть зубы от накатившей волны гнева
«Мартин сказал, принять всё как есть, да? И ещё он сказал, что моя судьба связана с тем, кто родственен мне по крови. Значит, так я и сделаю, заткнись, спрячься, исчезни, залез в кусты и там издохни, я определяю свою судьбу!» эти слова прозвучали как вызов
«Надо же, у грифона есть клыки? Кто ты такой, ты даже этого не знаешь, Айдан. Ты споришь сам с собою. Я и ты — две стороны одной монеты. Я — дракон, что видит мир таким, какой он есть на самом деле, а ты — грифон, что верит в сказки о чести и благородстве. Мы с тобою — убийца, солдат, грифоньей наездник, герой. Но рано или поздно, ты погубишь себя, глупец. Уже забыл про Мартина и Лару, как они тебя растили и любили?» голос заставил Айдана попытаться вскрикнуть, но, похоже, он уже погрузился в сон.
«Вот тебе и раз, я, что уже сошёл с ума, если мой внутренний голос говорит мне о каких-то двух сторонах одной монеты? Что дальше, раздвоение личность? Любой солдат — убийца, но только он же и решает, останется поддаться жажде крови или цепляться за то, что делает нас людьми. Ты — дракон, а я — грифон, но ведь ты это я, а значит я — грифон и дракон в одном лице, а это уже говорит о том, что во мне течет кровь СтоннКасселов. А Мартин и Лара, навсегда останутся мне родными людьми! Так что сделай мне одолжение — заткнись. И. Пропади. Из. Моей. Головы!» На этот раз он сорвался на крик, который пошатнул тьму вокруг него. Голос не ответил, тишина, оставшаяся после него, источала злобу, но её с лихвой заглушало победное чувство.
Он открыл глаза. Нежный и тихий резонанс храма Старых Богов контрастировал с гулом легионерской жизни, кипевшей в казармах и всей крепости. Руки его потянулись к ранам на груди. Проведя по ним двумя пальцами, он нервно взглотнул, приподняв голову. Три ужасных рубца пересекали его торс, три раны от проклятого клинка Падшего. Стоило ему дотронуться до них, как перед глазами мелькали воспоминания того, как он получил эти шармы.
Тихо и безвольно простонав, он попытался встать с лечебного алтаря. Резкая боль пронзила его виски, а перед глазами вновь мелькнула картинка, похожая на его сон о пристани, женщине с ребёнком и драконом. Она мелькнула и исчезла. Поёжившись от холода, Айдан накинул на себя плед, что лежал у чана с огнём и медленным шагом, прихрамывая, вышел в казармы. С трудом он нашёл свою койку, с оханьем и аханьем надел на себя чистую рубашку с красным камзолом и поковылял наружу.
Он не мог не заметить, как на него смотрят другие легионеры. В их глаза горели страх и опаска. Непонимание и призрение. Когда человек видит что-то необъяснимое, он тут же считает, что это необходимо изучить, или, от греха подальше, уничтожить. Но как уничтожить того, про кого ходят десятки, если не сотни баек, того, кого ты называл братом по оружию. Его боялись, его стереглись. Лишь некоторые кивали ему, спрашивая, как он себя чувствует. Боль в висках усиливалась, и он отвечал что-то невнятное, говоря, что бывало и хуже.
В западной части крепости гнездились грифоны, туда-то он и направлялся. Он первым делом хотел увидеть Альву, которая не бросила его. Здесь, в залах, что были высеченные в скалах, грифоны расположились как у себя дома, в Вингрхайяре. Даже некоторые из наездников побаивались его. Грифоны нервно мотали головами, когда он проходил рядом с ними, что категорически ненавиделось пастухами и ездокам, но из-за страха они не решались высказать это напрямую. Темный камень скал отдавал холодом, шум в этих залах стоял нестерпимый и Айдан, сжав зубы, шёл, не разбирая дороги, пытаясь отыскать своего грифона.
Вскоре он нашёл её. Даже Старый Гриф, он же Корин Дайникер, бывалый ездок, не мог приблизиться к ней. Она никого не пускала к себе, тихо скуля от боли в повреждённом крыле. Лишь учуяв Айдана, она встрепенулась и принялась ходить кругами. Завидев своего наездника, она медленно подошла к нему, шершавым языком лизнула и уткнулась орлиной мордой в плечо.
— Айдан, её крыло нужно смазать этим — Корин указал на банку с жёлтой мазью, пока Альва тихо мурлыкала и тёрлась об своего ездока. Анкит кивнул, и, взяв банку, принялась лечить своего грифона. У мази был резкий и довитый запах, который поначалу не понравился Альве от слова совсем, но боль в крыле заставила покорно лечь и терпеть жгучие действие лекарства.
— Это правда? О Падшем? — спросил Корин. Альва нервно зарычала, услышав слова «Падший»
— Да — коротко ответил Айдан, вытирая руки от жгучей мази. Он отложил банку в сторону, потрепал Альву за ухо и нахмурился, отвернувшись от Корина. Старик пожал плечами и ушёл по своим делам.
Айдан продолжал ходить по крепости, шипя и глухо рыча от боли. За ним охотился Падший, за ним охотиться Ненастный. На кой ляд он понадобился тёмному богу, он не знал, но сердцем чувствовал, что рано или поздно, он опять столкнётся с ним. Эта мысль заставила его нахмуриться ещё сильнее. Он стоял на крепостной стене, всматриваюсь в голубеющую даль. Там, так далеко и одновременно близко виднелись стяги Лоренца Кон-Итьена. Предателя. Крамольника. Вскоре он придёт к стенам Кулдара, и они будут держать оборону до последней капли крови. От осознания того, как мало людей сейчас находится в гарнизоне крепости, Айдан поёжился. Он и не заметил, как к нему подошла Айзора, встав в метре от него.
— Как думаешь, когда он придёт? — спросил она, вглядываюсь в облака над их головами
— Не раньше осень. С первым снегом — самое позднее время. — ответил он, с хрипотцой в голосе. Она посмотрела на него, он этого не видел, но глаза её были полны печали и боли.
— Кто ты вообще такой, а? Тебя даже Падший не убил. Одного понять не могу, чего с тобою нянчатся? Ты в капралах ходишь, а мог бы уже в капитанах быть, с таким-то талантом находить приключения на задницу. — Айдан больно усмехнулся.
— Такой талант пропить нельзя, верно? Я и сам не знаю. Но, я бы не хотел командовать войсками, я хочу быть на передовой — ответил он, почувствовав, как она положила своё горячую руку на его, чуть холодной от камней крепостной стены.
— Девчонка то твоя тебя ждет, небось? Представь, кто там у тебя? Лекарка или крестьянка? Неважно. Представь, как она визжать будет, когда ты вернёшься к ней героем? — с невесёлой усмешкой сказала Айзора
— Церковница. Она — послушница. — отвечал Айдан. Брови Айзоры поползли вверх.
— Вот тебе и раз! Не подумала бы, что мастер охмурять церковных девок. Молоток. — с долей ревности сказала она, ещё сильнее сжав его руку. Затем, посмотрев на него, она хмыкнула и обиженно зашагала по лестнице вниз.
Айдан вдруг понял, что стал забывать Сейну. Он прекрасно помнил её внешность, но стал забывать голос, запах, взгляд, то, как она касается его, вкус её губ. Это заставило его стиснуть зубы и тихо простонать, опустив голова вниз. За это он был готов себя ненавидеть. Он ни как не мог найти подаренный Сейной амулет. Сердце замирало, а ярость накатывала волнами. Когда желудок предательски заурчал, он направился в столовую, чувствуя железный привкус крови во рту.
***
На обед подавали вяленое мясо и овощное раку с хлебом. Свою порцию он съел за считанные минуты и теперь медленно попивал бражку, улавливая в свою стороны опасливы взгляды и шептания. Есть в одиночестве, ему нравилось, по крайней мере, сейчас. Никто не задавал надоедливых вопросов, никто не мешал быть наедине с самим с собой, но это продлилось не долго.
Веселая блондинка, Сурана Стегон, вечно таскалась вместе с братьями Маилаулами, Дэном и Валом. Они стали первыми и хорошими друзьями Айдана. Даже сейчас, когда весь легион смотрел на него как на прокаженного. Шарахаясь от каждого его движения, эта троица села рядом с ним, поддерживая друга и брата по оружию всяческими разговорами.
Сурана подсела ему на уши, и своим милым голоском рассказала обо всем, что произошло, пока его не был. От попытки Дэна дезертировать и эксцесса, до прихода гонца от Лоренца с мечом в шелках и мечах.
— А как ты своего грифона назвал? — спросила она
— Альвева — коротко ответил он, отпивая брагу из деревянной кружки.
— В честь императрицы, как красиво! — восхитилась она, тут же лукаво глянув на него
— А с львицей у тебя «игр» не было? — и тут же она заливисто засмеялась
— Сурана. Не смешно. Вопрос закрыт, ясно? — тут же оборвал он. Девушка приподняла брови и положила свою руку на его плечо. Айдан поёжился. Сурана возмутилась
— Я же не в обиду! Айдан, да что с тобою? Ты же был таким веселым, живым, а теперь, теперь вовсе как мертвец ходишь! –
- Сурана, ты видишь, человеку плохо… — начал Дэн, проглатывая ломоть хлеба, на что его тут же в бок толкнул Вал
— Айдан, ну нам-то ты можешь рассказать, что с тобою происходит… — Стегон настойчиво протянула ему кружку с брагой, на что Айдан вспылил и выкрикнул
— Со мною все нормально! — девушка отшатнулась назад. Вал чуть привстал, а Дэн дёрнул его за рукав. Айдан медленно сел за скамью и впился руками в волосы
— Я с ума схожу. Я не могу, понимаете?! Не могу понять, на какой такой хрен я сдался Аэрону! — только сейчас он понял, что назвал Ненасытного по имени. Понял, что чуть ли не рычит, и все взгляды в столовой направлены на него
— Да! ДА! Слышите!? За мною охотился Падший! Да, я назвал имя Ненасытного! Чего уставились?! —
— Брат, угомонись — Дэн тихо проговорил это. Айдан опустил голову, тихо и злобно засопев.
— Я не могу справиться с кошмарами. Не могу видеть, как Сейна умирает у меня на руках. Как вы умираете у меня на руках. Я видел то, кем бы я мог стать, не устрой я резню в Карден-Холле, сбереги я родителей или стань я другим легионером — он говорил это едва ли не плача
- Это всё видения Ненасытного — утвердительно выдал Вал, наливая из глиняного кувшина в свою кружку ещё браги
— Эти видения Ненасытного… Я видел, как мог стать совсем другим человеком, прими я другие решения, скажи я другие слова, сделаю я иной шаг… и каждый раз все те, кто мне дороги умирали у меня на руках — вскоре он затих, уткнувшись лбом в стол.
— Тебе нужно поговорить с Паулем Дейном. И я не шучу! — во всеуслышание заявила Сурана.
— Наплюй на этих идиотов, что считают тебя проклятым! Я за тобой хоть в Цитадель Эдхута, какие же вы братья и сестры по оружие и легиону, если отвергли брата, который нуждаться в помощь больше всех?! — её голос был наполнен праведным гневом, рукой она поглаживала Айдана по голове
— Замолчи, Стегон! — послышалась из толпы
— Он — осквернённый! –
— Он нашлёт на нас беду! –
— Пусть Губители его заберут! -
— Я тебе сейчас хребет сломаю — ответил Вал, резко встав и-за стола
— Она права! Вы все как овцы, что увидели покусанного барана! Именно, овцы, а не легионеры! –
— Ты бы тоже заткнулся, Вал! — сказала ещё кто-то
— Закрыли хлеборезки! — вскрикнул Дэн, поднимаясь за братом
— Кто из вас сук, скажет про меня, Вала, Сурану и Айдана ещё хоть слово, тому не только хребет сломаю, но брюхо набью свиным дерьмом! Вместо того чтобы слухи распускать, посочувствовали брату по оружию, поддержали бы! Так нет, надо же шептаться и смотреть на него, словно на слугу Ненасытного! — воздух словно наэлектризовался, пока в дело не вмешался лейтенант Амелион
— Я не понял. Вы что, решили друг друга поубивать? Настолько сильно Анкиту завидуете? Да он, сука, приказы выполняет безукоризненно! Легионер по себя ходит, ревет, плачет, зовёт мать, но выполняет приказ. Он два легиона нашёл, стал грифоньим наездник! А эта четверка (он указал на Маилаулов и Сурану) — единственные, кто боевое братство сохраняет! — лейтенант сплюнул на каменный пол зала и сел за стол, чтобы доесть мясо и овощи. Повисла тишина. Никто больше не шептался.
— Спасибо — прошептал Айдан, когда они выходили из столовой. Сурана шла под руку с Валом и вскоре они удалились.
— Знаешь, я ведь тебе завидовал, Анкит. За это, наверное, и обиделся на тебя, из-за этого и хотел бежать. А после того как прогнали меня через строй, я обиделся на Вала и Сурану. Я злился. Ненавидел всех, проклинал, а потом, сидя в каталажке, подумал. Если бы я дезертировал, то Валу бы прилетело, а Сурана в него втюрилась и поэтому бы вместе с ним под строй бы пошла -
— Зачем ты мне это говоришь? — спросил Айдан, когда она вновь поднялись на стену
— Ты же мне как родной. Ты, Вал и Сурана мои единственные близкие. За вас хоть во врата Харды. — через полчаса протрубили в рог. Легионеры шли на тренировки, а Айдан поковылял по крепости, в поисках Пауля Дейна.
***
Боевой капеллан стоял на коленях перед импровизированным алтарём Святой Дюжины Драконов-Основателей. Двенадцать раз он кланялся и дотрагивался лбом до земли, каждый раз произнося имя одного из богов-драконов. Алтарём служило знамя чёрного дракона на красном фоне. Двенадцать свечей горели в небольшой комнатушке, и дым от них заполнил её. Ветхий и заросший камень был холодным даже в эти жаркие летние дни. Мох отдавал сыростью, голос Пауля был еле слышен и различим, но Айдан прикинул и понял, что он как раз-таки заканчивает двенадцатую молитву. Капеллан повернулся и, заметив капрала, улыбнулся, подозвав его к себе. Айдан тихо и медленно опустился на колени в метре от Пауля.
— Как твои раны? — спросил капеллан
— Бывало хуже — отвечал Адриан, на что Дейн смеялся
— А ты, значит, уже бился с ордой драконов, а Падший оказался так, зубочисткой? — Айдан пожал плечами, Пауль продолжил, вновь лбом коснувшись земли
— Ты пришёл исповедоваться? Так смелее. Я уже закончил молитву. Не стоит говорить как церковник. Просто говори с богами. Я знаю о твоих кошмарах, о том, что с тобою стало. Эти раны никогда не заживут, Айдан. Они буду преследовать тебя всю жизнь, а боги, боги помогут тебе выговориться и прийти к какому-то решению. Смелее. Я буду рядом. — Пауль встал с земли, похлопал Айдана по плечу, встав позади него, оставив его одного перед алтарём. «По крайней мере, ни кто больше не услышит» подумал капрал, прислонившись лбом к земле.
— Я редко молился. — говорит Айдан, шепча имя первого дракона
— Келтрик — Пауль кивает и присаживается на корточки. Айдан просит: «Я боюсь. Дай сил терпеть боль. Дай силы, чтобы пойти в бой» Келтрик отвечает «Огонь мой в твоей крови. Неси его. Гори и сияй им»
— Элерона — продолжает Айдан, второй раз касаясь лбом сырой земли. «Я потерял амулет Сейны. Я теряю её. Забываю, как она говорила. Как она смеялась, как она пахла, и каков был вкус её губ» она отвечает «Она не для тебя. Ты не для неё. Или же вы предназначены друг другу. Решать только вам»
— Пусть так. В жизни можно помолиться и один раз. Так же как и уверовать — говорить Пауль, достав из кармана кедровую шишку.
- Калотрок — шепчет Айдан. Мысли его горят. «Можно ли менять судьбу? Я не хочу быть мучеником. Я хочу быть с той, кого люблю. Я хочу быть тем, кто я есть на самом деле» он отвечает «Пути Судьбы предопределены и лишь твой выбор, по какому следовать».
— Фанза — «Не знаю, слышите ли вы меня. Не знаю, отвечаете ли Вы» она отвечает «Мы слышим. Мы всегда отвечаем. Мы с тобою»
— Алкир — «Но что мне делать? Кто я такой? Анкит? СтоннКассел?» он отвечает «Ты тот, кто ты есть»
— Мергшарон — «Дайте знак, как жить и что делать дальше?»
«Жить по чести и свободе. Преумножать справедливость и мир. Громить врагов своих»
— Сатхакка — «Вы и сами знаете, что я не святой. Ведаете, какие вещи творил. Так почему не караете?»
«Тьма в тебе есть. Так же как и свет. Следуй туда, где слышен зов»
— Олгулрмир — «Как стать тем, кем я должен, но не хочу быть?»
«Зрелость гнева и хаоса — есть мятеж. Жизнь в мятеже — жизнь в хаосе, а хаос то, чего бояться тьма и свет»
— Трайнзакен — «Сколько погибнут по моей вине? Сколькие умрут, пытаясь спасти меня?»
«Их выбор непоколебим, пока ты служишь для них опорой. Покуда они с тобою, ты непобедим»
— Ротмиг — «Молю, было ли это совпадением или же я и в правду предназначен для чего-то большего?»
«Ты тот, вокруг которого плетутся наши судьбы. Умрёшь ты, умрём и мы»
— Берангор — «Коли так, как же мне принять правду, если я не могу отпустить прошлое?»
«Нельзя его отпускать, пусть оно будет с тобою. Любая ошибка в прошлом — конфликт в будущем. Нет настоящего и будущего без прошлого»
— Яшир — «Почему она умирает в моих снах? Почему я жив, а она мертва?»
«Лишь один из тысячи вариантов — твои сны. Коли решишь, она будет с тобою. И не только она»
— Эдхут — «Я мог бы быть другим человеком с другою судьбой, но почему именно сейчас всё будет решаться?»
«Ибо время пришло дитя. Легенды и герои родятся вновь!»
— Уна — «Да будет так»
— Да будет так — он заканчивает молитву одновременно со словами Уны. Поднимаясь и оборачиваясь, он смотрит на Пауля, серые глаза которого вылетели из орбит. Он смотрит на него, как на мессию. Айдан тихо шмыгнул носом, понимая, что пора принять всё как факт.
«Если уж Наследником Нерана придётся стать, то стану!»
***
День идёт медленно. Айдан чувствует, что уже ничего не может делать. Он может только говорить и думать о своей жизни и своём будущем. Дело шло к полудню, когда он всё-таки решил поговорить с Гаретом. Он хотел знать правду. Хотел понять, хотел узнать ответы на де десятки вопросов, что мучают его каждую минуту. Леди Рейн сейчас находилась в лазарете. Айдан и Гарет остались одни. Капитан глянул на своего племянника, и жестом велел ему сесть.
СтоннКассел смотрел в окно, на то, как на зубцах башни гордо реяли знамёна империи и легиона под дуновением очередного холодного ветра. Необычайно холодные дни говорил о том, что вскоре лето уступит место осени. Первый день Месяца Старых Богов был и вправду холодный. Прямо как тогда, когда родился Айдан. Собравшись с силами, Гарет перешагнул через этот порог и начал рассказ
— Твоя мать, Ариана Мейнголд, хотела назвать тебя Джейстеном, в честь первого князя, что основал Джейстен. Потом передумала и дала тебе имя Эйдэн. Орин был категорично против. Он всем сердцем не хотел, чтобы ты становился мессией или же героем. Ариане тяжело давалась беременность. Я и Кира были с ней постоянно, но вот Орин, Орин, этот дурень и баран вечно пропадал в Уэйстеке, а Ариана каждый день ревела. Два сапога — пара — Гарет выдохнул, собираясь с мыслями, и продолжил
— Лекари назначили твоё рождение на первый день Месяца Старых Богов. Когда ты родился, Ариана потеряла сознание, лекари долго боролись за её жизнь. В тот день за тобой пришёл Падший. Он охотился за тобою, он говорил о том, что ты станешь воеводой Ненасытного… Когда мы сожгли эту тварь, мы только и успели запеленать тебя и вывезти из столицы. Орин говорил, что тебя необходимо спрятать, отдать тем, кто бы мог тебя спрятать. Он не придумал ничего лучше как отдать тебя Мартину и Ларе. Я говорил ему: «Давай вернёмся за ним!», «Расскажем ей обо всём!», «Он же твой сын!» — Гарет до боли вцепил свои ногти в ладони и нервно простонал, и продолжил чуть тише
— Но он не хотел слушать. Уже потом, через пару лет, он образумился и остался с Арианой, когда та понесла от него дочку, Адриану. Каждый раз он говорил мне: «Возьми его себе, как бастарда», «Он не должен знать», «Он умрёт, если правда всплывёт», «Мой сын и моя дока никогда не станут мессиями и мучениками!» — он замолчал и обернулся. Айдан внимательно слушал его, хоть он и был хмурым, как громовые тучи.
- Ты — СтоннКассел, Айдан. Твоё настоящее имя, Эйдэн СтоннКассел. — еле слышно и почти неразличимо заявил Гарет, сев за свой письменный стол.
— Я не оправдываю Орина. Он, как старший сын, знает слишком многое о нашей семье. Но за то, что он так и не вернулся, так и ни разу не проведал тебя, за это я его и терпеть не могу. — повисла гробовая тишина, оба они погрузились в свои мысли. Было видно как Айдану больно не только морально, но и физически, ведь раны до сих пор мучали его
— Я же ведь — начал Айдан, проглотив противный комок, вставший под ложечкой — Я не прошусь в вашу семью — на глазах его проступили слёзы и протёр лицо, чтобы не успокоиться
— Двадцать лет прошло. Двадцать. Ладно, ты и Орин. Но примет ли меня Кира? Ариана, для которой я буду напоминанием того, что ей так долго врали, что он и вправду потеряла сына, ведь её не был рядам, когда я делал первые шаги и произносил первые слова? Сможет ли Адриана назвать меня братом? Для тебя я племянник или же подчинённый легионер? — хлюпнув носом, он продолжил
— Никакой я не СтоннКассел, или… я не знаю Гарет. Вся жизнь — ложь, а я… я так, искра, что вертеться, но скоро сожжёт сама себя. Я не знаю, что мне дальше делать, кем быть и как жить. Не знаю! — он воскликнул это так громко, а после вскочил с места, словно он вот-вот ринуться в бой. Он остановился, словно время застыло
— Принять правду. Я-то приму её, уже принял! Но те, кто одной крови со мною, смогут ли они принять её, Гарет? — он повернулся к нему и взглянул прямо в зеленые глаза. Гарет уже давно принял всё как есть, и во взгляде его теплилась надежда, что Айдан и вправду сможет назвать себя СтоннКасселом.
— Готов ли ты причинить им боль, но рассказать правду? — требовательно спросил Айдан, положив руки на стол и чуть наклонившись
— Уж лучше горька правду, чем сладкая ложь. — ответил Гарет и тут же продолжил
— Почему тогда ты не вернулся за мною?! Почему не рассказал матери обо всём!? — закричал Айдан. Он весь покраснел, стиснул зубы и кулаки. Ему хотелось рвать и метать. Кричать, орать, вопить, убивать, лишь бы ему ответили
— Я дал клятву! — таким же криком ответил Гарет. Глаза его загорелись гневом и злостью, но она была направлена не на Айдана, а на Орина и на судьбу:
— Думаешь, я не орал на Орина, не пытался вразумить его? Но ты же в него пошёл! Не только в него, но и в Ариану! Упрямый баран в двойне, вот ты кто! Думаешь, я бы не хотел вернуться за тобою? Но я не мог забрать тебя от Лары, которая тряслась, когда думала, любой красный легионер может забрать тебя у неё! Потому что своих детей она не могла иметь! Думаешь, можешь орать на меня? Ори! Бить? Бей! Только ты легионер! И подчиняешься уставу! –
— Я Смерть вижу перед глазами! Каждый божий день! — вспылил Айдан, сорвавшись на рык: Боги отвечают мне при молитвах! Я видел, кем я бы мог быть! И каждый раз всё сводилось к тому, что всё должно было быть не так и вот я здесь и знаю, что именно так, как надо. — он склонил голову он проговорил
— Прощу простить меня, капитан —
— Может быть, всё обернётся так, что ты станешь единственным, кто сможет вновь сплотить «нашу» семью? Готов ли ты принять свою кровь, даже если все отвернуться от тебя? — лицо Айдана выражало сосредоточение решимости. Вмиг лицо его поменялось, и он нервно стиснул зубы, до боли сжимая кулаки. Через полминуты молчания он ответил
— Может быть, придёт время, и нам обоим придётся раскрывать правду. — Гарет повёл бровью, когда племянник протянул ему руку. Взявшись за предплечья, на легионерский манер, они вновь посмотрели друг другу в глаза.
— Только право, честь и кровь? — слова Айдана прозвучали отчётливо и громко. Гарет улыбнулся
— Только право, честь и кровь — ответил он, по-братски обняв племянника.
— Тебе письмо, от Сейны Элерон. — Гарет молча передал ему письмо с императорской почтовой печатью. Трясущимися руками он спрятал его карман камзола, отчеканил честь и вышел прочь
Когда Айдан ушёл, Гарет понял, что назад пути нет. Как только эта Растреклятая война закончит, он расскажет Ариане и Кире правду, если Орин так не сможет сказать. Потому что в глазах Айдана он видел отчаяние, страх и безнадёжность. Поэтому, чуть погодя, Гарет повысит его в звании и пусть на него косо смотрят, эта награда за заслуги под Вингхайяром.
***
Словно бешенный он раскрывал письмо, что так долго дожидалось его.
«Моему дорогому и любимому Айдану Анкиту.
Айдан, любовь и солнце моё. Как я соскучилась по тебе. Как же хочу увидеть тебя, вновь почувствовать и коснуться тебя.
В Кинхарте творятся страшные вещи, но я в безопасности, во дворце. Знаю, но в письме опасно описывать все эти события. Как многое мне нужно тебе рассказать, ведь я врала тебе столько времени. Но знай, врала я ради блага и твоей защиты. Я люблю тебя, Айдан. Как только всё устаканится, как только вы победите, возвращайся ко мне, ведь я жду тебя, моё сердце и тело ждёт тебя.
Твоя Сейна Элерон»
Успокоившись, он положил письмо во внутренний карман камзола, ближе к сердцу
«У неё были на то причины. Так же как и у Орина, так же как и у Гарета» только этот факт ни как не успокаивал его, наоборот, ему хотелось бросить всё и вернуться к ней, но долг есть долг, ради неё он вернётся назад, ради неё он победит. А может быть он всё же свыкнуться с правдой? Что если те видения лишь небольшая доля того, что могло бы произойти? Что если в этот раз, всё идёт так как надо?
***
Со всей это суматохой он совсем и забыл про свой день рождения, в отличии от Сураны и Маилаулов, который потянули его за собой, как только он вышел из кабинета Гарета. Сил кричать или же просить их остановится, у него не было. Наоборот, он хотел напиться до беспамятства, в заранее обречённой попытке забыть всё и не вспоминать этого более.
Дэн и Вал как всегда что-то затеяли, а Сурана помогла это организовать, Джорд Тебрил, что когда-то в Амхаре напился и стал похваляться тем, что служит вместе с Айданом, тоже прибился к этой ватаге. Весело вышло, благодаря Тебрилу Айдан и познакомился с Айзорой. «Стоило сказать ему спасибо или же надрать уши», подумал капрал, обнимая брата по легиону и оружию.
Спрятались они в уютной северной башне. Здесь, в этой комнате, что напоминала тайный шалаш ребятни, пахло вкусной выпечкой и крепкими напитками. Суране не пришлось уговаривать его надеть повязку и дождаться сюрприза. В башенной комнате было тепло и просторно. Тебрил и Дэн усадили Айдана на стол, на скамью. Послышалось громыхание тарелок и мисок. Дэн уже разливал спиртные напитки, по всей видимости, солдатскую самогонку от которой печень волком выть будет. Вал о чём-то шептался с Джордом. Вскоре подошла Сурана, и поставил на стол большой поднос. Девушка, хихикая, медленно сняла повязку, и перед глазами Айдана предстал торт. Торт из пряностей и печений.
Запах пряностей будоражил желудок и воображение. Весь стол был накрыт как на настоящий пир для небольшой компании. Свечи на торте, ровно двадцать одна свеча, а точнее, двадцать одна горящая щепка.
— С днём рождения! — воскликнула девушка, но потом увидела, как глаза Айдана наполняться слезами, а губы расплываются в широчайшей улыбке. Повисло тишина
— Да… не стоило…ребята — проговорил Айдан, всхлипывая и утирая слёзы, пытаясь не завопить от счастья. Уже сколько лет он не получал подобных подарков. Прямо здесь и сейчас он был готов расцеловать всех, кто был причастен к этому. Не проронив ни слова, Сурана бросила к нему и крепко обняла. Так же сделали Тебрил и Маилаулы, окружив Айдана со всех сторон. И здесь он не мог сдержать слёз. Вжимаясь в объятия лучших друзей.
— Я сама готовила — гордо заявила Сурана
— А мы самогон гнали — отозвались ребята
— Спасибо… спасибо — шептал Айдан, не в силах держать свои эмоции. Впятером они встали и
подняли кружки с самогоном
— За тебя, Айдан Анкит. За тебя, дурень! — сказал Дэн, поднося кружку ко рту
— Спасибо, огромное спасибо, я бы в жизни не вспомнил. Я люблю вас, черти. Всем сердцем! За нас! — чокнувшись, они залпом опрокинули в себя самогон, чуть не подавишься от его крепкости, Дэн глухо смеялся, гаркая как чайка.
Сейчас, он был счастлив. Ему ничего не надо бы. Ни чего не нужно кроме тех, кто готов разделить радости, невзгоды и все прочие преграды судьбы. Невольно он вспомнил Сейну, которая, наверняка бы придумала, как его поздравить…
Глава 34. Погоня начинается
В ночь своего дня рождения Айдан посмотрел на небо, стоя на стенах Кулдара. Тёмное, синее небо, усеянное плотным покровом из звёзд, встречало его молчанием и гнетущей тишиной. Нет, он не видел созвездия Рога, под которым родился, по словам Мартина и Лары. Над его головой сияло, как это говорили астрологи, туманность золотого цвета, в горошек усеянное звёздами. В какой-то книге он вычитал, что это туманность зовётся Истоком. Сегодня небо было необычайно красивым и в какой-то степени, загадочным. «Если там жизнь?» думал Айдан. Ему хотелось в это верить, и благо он родился в то время, когда мир, в котором он живет, исследован не полностью. Не хотелось бы ему родиться, когда время будет таким, что слишком поздно исследовать родной мир, и слишком рано исследовать звёзды.
Не обращая внимания на боль в шее, он продолжал рассматривать ночной небосвод, находясь в полном одиночестве. Изредка проходили дозорные, но и они не обращали на него внимания. В этот день, на небе ярче всех сияло созвездие Юмкары. Созвездие Меча. И самой яркой из них, свет которой словно был направлен именно на него, была звезда, носившая имя Остриё Юмкары.
Он ещё немного постоял на стенах, устремляя свой взгляд к звезде, что носило имя Остриё. Она — его путеводная звезда. Под её светом он родился. Но вот легенды и обычаи не сулили ничего хорошего тому, кто родился под этой звездой. Великая, героическая, или же страшная и безумная судьба. «И какая уготовлена мне?»
***
Как Пауль и думал. Раны Айдана зажили, однако когда он сильно напрягался или же неаккуратно падал, они моментально открывались. Во время тренировки он пропустил удар, и деревянный меч его оппонента плашмя ударил по его рёбрам. Три шрама сей же момент посинели, и заживавшая кожа открылась, кровью обагряя тело и землю. Весь гарнизон был на шутку напуган, но среди каждого легионера ходили слухи о том, что Айдан Анкит вовсе не Анкит. О чем только люди не судачили, о том, что он бастард или же сын лорда, или вообще сказочные байки, от которых капеллану хотелось и плакать, и смесятся.
Через пару дней в крепость вернулся Дориан-Ор-Махан, с вестью о окончательной гибели Падшего, что оставил Айдану эти ужасные раны. Гном поведал историю этого создания. Карин Эммануэль Кикспаргх погиб в тот день, когда случайно пролили кровь на алтарь Ненасытного. Через месяц, в Аладене, столице Хаэфила, он обратился в Падшего, практически вырезав всю королевскую семью.
Пауль отметил, что когда-то давно знал отца Карина, когда он был ещё иллайтанским послушником. Дейн заметил смятение на лице Анкита. Глаза его метались от угла к углу, иногда он глухо прочищал горло, а иногда приглушённо рычал. Его раны болели. Они всегда буду болеть, и никогда не излечатся, потому что, нанесены проклятым адамантитовой клинком. Он сразу сказал ему об этом, но Айдан, слушайся своих упрямых бараньих принципов, продолжал заниматься всеми легионерскими делами, только на этот раз менее усердно, чаще отсиживаясь в стороне, когда нужно было сделать что-то непомерно тяжёлое.
На него не смотрел косо разве что слепой. Иногда Паулю казалась, что помрачневший Айдан, напоминает ему Гарета или Орина, в те дни, когда Дейн и СтоннКасселы были в одном отряде. Это наводило Дейна на некоторые размышления и, наверное, не только его…
***
Очередной совет Кулдара начался в полдень пятого числа Месяца Старых Богов. На него были приглашены Пауль Дейн, Айзора Трайден, гвардейский капитан Брен Хелдфит, Корин Дайникер, Зашеир Пашар и Луиза Коутрен. Все они расположились в таверне, окружив стол со стратегической картой провинции, усеянной разноцветными флажками. Таверна Кулдара служила командным штабом. Место было приятным, обставлено просто и по-солдатски, когда это место служило перевалочным пунктом и тёплой ночлежкой, теперь же здесь располагались казармы и штаб.
Гарет выглядел потрясённым. В его шершавых и грубых руках покоилось письмо от Мария Мейстланда, с его официальной печатью, в виде пикирующего сокола. То же самое было изображено на его знамёнах. Было слышно, как трещат поленья в печках, настолько было тихо. Вскоре, прокашлявшись, Гарет прервал это гробовое молчание.
— В Амхаре был найден Рог Алкирион. Он был у Мария в руках, но ночью его выкрали. Его сыновья, каким-то необъяснимым образом связали себя с ним. Терон и Корр просят помощи у капрала Анкита. Это, что касается Амхары. — взгляды офицеров метались от Айдана к Гарету
— Рог Алкирион? Тот самый рог способный призвать на битву древних героев Климэнда? Рог, способный дать смертным силы, сопоставимый с божественными? — протараторила Луиза.
— Мы не знаем, какие свойствами он обладает наверняка… — затянул Хелдфит, но его сей же момент прервал Зашеир
— Вам не понять, тирский дворянин. Этот артефакт важен не только из-за своих магических качеств. Слава, который окутан он, будет достаточно, чтобы напугать даже демонического дракона. Тот, у кого в этой войне будет рог, тот и выиграет — южанин почесал бороду, заплетенную в замысловатые косички.
— Будто бы я не слышал легенды о погоне… — буркнул гвардеец
— Я не поняла? Анкит, Анкит, Анкит! С чего, этот капрал, отправиться в легендарную погоню? Почему он? Неужели он уже стал Наследником Нерана, а Гарет? — Айзора специально выразила своё недовольство, скрестив руки на груди и насупившись. Её поддержал Хелдфит
— Согласен, у капрала нет полномочий. Кумовство, капитан? -
— Просто вы не сдружились с алкоголиком и магом, а вот я могу назвать Терона и Корра друзьями — тут же перебил его Айдан, стиснув зубы. Гвардеец до боли сжал кулаки, сузил свои глаза и засопел.
— Молчать — нарочито тихо сказал Гарет, и офицерский состав встал по стойке смирно, словно лютные струны.
— Айдан не капрал, с этого момента. Отныне и впредь, он сержант Пятнадцатого Красного Легиона. За заслуги под Бэквотером и Вингхайяром, он произведен в чин сержанта со всеми полномочиями и привилегиями. Соответствующий приказ уже выдан. — Гарет чуть ухмыльнулся и глянул на ошарашенного такой новостью Айдана. «Это то, о чём я мечтал лёжа в амхарском лазарете» думал он, стоя с раскрытым ртом.
— Раз уж ты и с Падшим столкнулся, и грифона обуздал, глупо будет использовать тебя как обычного солдата. Чуток воли и чует моё сердце, ты Анкит, дослужишься, если не до капитана, так до лейтенанта точно. — СтоннКассел протянул ему нашивку с сержантской символикой. Пауль, Зашеир и Луиза, соблюдая дисциплину, поздравили его, пожав руки на легионерский манер и сказав пару тёплых слов. Хелдфит и Трайден помолчали, наиграно похлопали в ладоши, словно насмехаясь над решением Гарета
— Вот тебе мой приказ. Езжай в Амхару, помоги Мейстландам вернуть Рог Алкирион и возвращайся. Лоренц скоро выдвинется на нас и нам будет нужна всяка помощь, которую сможем привлечь. Ступай, сержант. — Айдан ещё с полминуты потупил, и как-то рассеяно поблагодарив Гарета, ударил себя в левое плечо правым кулаком, по традиции высказав долгой жизни империи и легиону, вышел из штаба командования.
— Теперь к насущным делам. — продолжил Гарет, разрешая офицерам сесть за стол.
***
Глаза Дэна задёргались в нервном тике. Тебрил поперхнулся бражкой
— Сержант? — переспорил Дэн в десятый раз. Вал и Сурана во весь голос хохотали над ним, а Тебрил краснел от кашля.
— Вот тебе и раз. Каковы приказы, сержант? — игриво спросила Сурана. Айдан нервно прорычал, от боли в груди, но сразу же ответил, словно ни чего и не было.
— Давайте без шуток. Оставался бы я в крепости, то да, тогда бы и учился… -
— Ты вновь уезжаешь? — спросил Вал, с долей обиды
— Особое задание — отмахнулся Айдан. Маилалулы закатили глаза
— Ты же знаешь, что пара монет к жалованию развяжут любой язык? — крякнул Дэн. Айдан усмехнулся и кивнул, позволяя ему продолжить
— Ты едешь к Мейстландам, помогать искать Рог Алкирион? — спросил он прямо, Айдан фыркнул без доли удивления
— Жук ты, Дэн, ничего от тебя не скроешь — сказал он, подтверждая слова друга. Вал медленно затянул
— Рог Алкирион в Амхаре. Джорд, ты же из Илайтана? Я слыхал, у вас там новая погоня начинается? — Тебрил залпом выпил кружку браги, локтем вытер и ответил:
— Никогда этого не понимал. Никто не знает где его искать, а его всё равно ищут. Глупость, как по мне. Мой папаша так сгинул, в поисках славы (Тебрил грязно выругался, сплюнул себе под ноги и продолжил)
— Проще заявиться в Джейстен и объявить себя Наследником Нерана, забрать Юмкару и соблазнить тамошнюю княгиню, чем переубедить илайтанца всю жизнь искать Рог Алкирион. — затем Джорд вновь принялся наливать брагу в кружку. Айдан вновь почувствовал боль в груди, но выезжать он собирался сегодня, ибо на горизонте вновь виднелась гроза, с характерными тяжелыми и чёрными тучами.
Собрать свои немногочисленные пожитки, оказалось самым лёгким. Колода карт, что была подарена ему Тероном, по дороге в Бэквотер, была безнадёжно испорчена. Бумага пожелтела, и рисунки игральных карт стёрлись и расплылись. Он закинул их в самый дальний угол своей тумбы. В рюкзак уместилось всё. Сменная одежда, на себе он нёс щит с мечом и метательные ножи. Все походные вещи уместились в ездовые сумки Альвы, хоть и зверь императорского подвида был абсолютно против, чтобы его использовали в качестве вьючного животного.
Ближе к полудню он попрощался с друзьями. Конечно, чувствовался обидный осадок. Они — рядовые, а он и грифоний наездник, и сержант, и в Погоню за Алкирионом отправлен. Хотя, как бы они не старались, скрыть этих завистливых взглядов они не смогли. Вместе с ним, в путь отправился и Дориан, который пришёл с великолепной, для Айдана, вестью.
Когда Айдан и Дориан ждали, пока их животные наедятся и напьются в дорогу, гном протянул ему амулет на серебряной цепочке. Это был амулет, подаренный ему Сейной. Если бы не боль в груди, он бы начал прыгать не месте.
— Я же тебе, всю жизнь буду обязан! — он незамедлительно взял амулет из могучей и жилистой руки гнома, крепко пожал её, по-дружески обнял гнома. Дориан глухо посмеялся в бороду. Айдан тут же надело его не шею, и словно скала упал с его плеч. Однако, гном был мрачен, как никогда. Ор-Махан поведал Айдану о Карине Кикспаргхе. О том, как сжёг то, что осталось то последний надежды рода Кикспаргх. О том, как Падший погиб и человек, который обратился в него, молил рассказать его историю всем, чтобы честь его имени была восстановлена. Но даже он не дал ответа, зачем Айдан понадобился Ненасытному и почему он показал ему те видения, о том, кем бы Айдан мог быть. Нет ответов, говорит гном, и позже тихо добавляет, что некоторые вопросы должны остаться без ответов.
— Ты уж прости, что из-за меня, тебе пришлось отложить месть… — виновато говорит Айдан, но гном не испытывает даже капли обиды и отвечает ровно и спокойно:
— Я ждал шестьдесят лет, могу подождать столько же — Айдана кивает и сам удаляется в свои мысли, разглядывая амулет. Серебряный, Выполненный из чистого серебра, амулет представлял собой плоское кольцо на такой же серебряной цепочке. На этом кольце были выгравированы три буквы. «КАТ» Келтрик, Алкир, Трайзанер. Огонь, Ветер, Порядок. Три из двенадцати богов-драконов. Три легионерских покровителя. Айдан улыбнулся, рассматривая, как солнечные лучи играют на серебре амулета. Сейчас он только о ней и думал.
Проходящая мимо Каймлина увидела, светящегося от радости Айдана, рассматривающего амулет, и тут же резко развернулась, демонстративно зашагав в лазарет.
Когда солнце встало в зенит, они отправились в путь. Альва сгорала от желания полетать с ездоком, а вот Дориан, воссев на своего пони, отказался даже думать о полётах, попросив Айдана не отрываться от него далеко.
Во время полётов ему становилось легче. Душа хотела пуститься в пляс, а ему хотелось петь. Туго застегнув все ремни, Айдан все же решил капитально учиться летать на грифоне. Могучие крылья императорского грифона со свистом разрезали воздух, когда зверь выполнял различно команды ездока. Будь то крен влево или вправо, разворот, взмыть вверх или же пикировать вниз, самым сложным оказалась бочка, полный переворот в полёте, от которого обед Айдана полез наружу. Решив, что для этого будет время, Айдан дал Альве волю, и императорский зверь принялась летать выше облаков и кружить среди белых испарений, словно среди тумана.
Странно было осознать, что он чувствует то же самое, что и Альва. Неутолимое желание свободы и полёта выше облаков. Жажда боя и свежей, горячей крови, чувство того, как клюв впивается и разрывает плоть, наполняясь кипящей кровью. Желание быть господином самому себе, а не падальщиком, как ворон, клевать смерть да похваливаясь. Лучше один раз взлететь к небу и сгореть в огне битвы, чем сотни раз есть падаль да похваливаться. Зеленые глаза Айдана, словно по магическому велению, стали видеть четко и ясно, словно он видел глазами Альвы. Это мгновение, продлившиеся от силы две-три секунды, он запомнит навсегда. Ибо видеть мир глазами грифона — неописуемо. Словно тысячи лиг открылись его взору, и всё он мог видеть, даже то, чего не увидит простой орёл.
На пятый день их застала гроза. Альве и Айдану неохотно пришлось идти пешком, потому что летать в косой ливень было слишком опасно. Небо стало серым, то тут, то там раздавался гром и сверкали молнии, дороги размылись, и идти становилось всё труднее, благо к середине пятого дня они всё же подошли к Амхаре.
Нужно ли было говорить, что при виде грифоньего наездника и гнома на горном пони амхарские стражники потеряли свои челюсти? Вдобавок ко всему об их приходе сообщили, пять раз пробив в набат. Всё же сейчас был день, и горожане прятались под навесами и крышами домов. Но и они, диву дали, увидев, как Айдан спрыгивает со спины Альвы и ведёт её под поводья. Дождь усиливался. Все трое промокли до нитки, а тут как раз прибежали слуги из дворца Амхары. Юный паж, чуть моложе Айдана, поклонился ему и, глядя на грифона, дрожжами голосом сообщил
— Милорд, господин Марий ждёт вас –
— Я не лорд. Беги к господину и сообщи, что сержант Анкит прибыл — тут же оборвал он. Паж поклонился, и рванул по скользкой дороге вверх, к холму, во дворец. Дориан посмеялся и толкнул Айдан в плечо, держа своего пони за поводья.
— «Я не лорд!» Ба, да ты на лорда больше чем Терон и Корр вместе взятые походишь — Айдан чихнул, и понял, что подтвердил слова гнома
Для Альвы нашлось место. Старые загоны для грифонов были практически в каждом крупном городе. Без лишних возмущений, зверь завалился спать на предоставленное сено. Золотые перья были грязными, от мокрой земли и дождя. Сняв с себя капюшоны, Дориан и Айдан сей же момент отправились в Амхарский дворец.
Надо отметить, что встретили их подобающе, словно парень вправду был лордом, от чего он чувствовал себя неловко.
— Лицо сделай проще — сказал Дориан, вновь ткнув его в бок.
Лорд Марий его жена Эрвина, дочка Селена и Корр, вместе с Аэйри. Терона не было видно, что не могло не напрягать. Сержант отметил, что Терон и Корр выглядят точь-в-точь как Марий, только моложе, естественно. Чёрные кудрявые волосы, борода и глаза с прищуром, взгляд которых мог прожечь душу. Красивая и гордая собой, осанистая, с длинной и тугой косой тёмно-каштанового цвета и румяной кожей, мягкими скулами, капризная и иногда жесткая, с постоянно презрительным взглядом, Эрвина была образцом придворной леди, так же как её дочка Селена, во всём подрожавшая матери.
Айдан встал на колени перед правящей Амхарской семьей, так же поступил и гном. Корр закатил глаза, а эльфийка, на пару Селеной ущипнула его. Эрвина и Марий приняли это, как должное и, кивнув, позволили Айдан и Дориану встать с колен.
— Сержант Пятнадцатого Красного Легиона, Айдан Анкит, в звании грифоньего наездника и Дориан-Ор-Махан прибыли по вашему приказу! — отчеканил он, стукнув пяткой сапога по полу.
Марий протянул ему руку и Айдан незамедлительно её пожал. Глаза лорда Амхары упали на кольца, что покоились на правой руке сержанта. Он-то сразу заприметил грифоново и стоннкасселово кольца, на указательном и среднем пальцах. Эрвина взглядом изучала Айдана. «До чего же тяжёлый у этой женщины взгляд» крепко пожав руки, Марий наконец-тио улыбнулся и поочерёдной представил всю свою семью, за исключением Корр и Аэйри. Селена словно присматривалась к Айдану, от чего тому стало ещё тяжелее. Эрвина же относилась к нему, с каким-то недоверием и презрением?
Корр и Аэйри не стали церемониться и сразу же, с хохотом, налетели на Айдана. Эльфийка крепко обняла его и поцеловала в щеку, а затем обняла Дориана. Корр же пожал руку Айдана на легионерский манер. Сержант отметил, что один Корр был уставшим. Щеки его чуть запали, под глазами темнили круги, а на лбу проступали капли пота, но при виде старого друга, он через силу улыбнулся
— Надеюсь, капитан разъяснил тебе ситуацию, сержант? — спросил Марий
— Да, всё подробно и предельно ясно. Только вот, где Терон? –
***
Когда его противник бросил кости, он незаметно двинул ладонью под стол, и кости игральные из дуба, окрашенные чёрной краской, по его велению повернулись ещё один раз. Никто не предела этому особо значения. Слишком сильный бросок, говорили они. Пять пятёрок виднелись белыми точками на чёрной краске. Рослый наёмник глухо прорычал, но скинул обещанный кошель, плотно набитый золотыми монетами.
Благодаря этому фокусу Терон выиграл уже, по меньшей мере, сотню раз. Теперь у него было пять кошельков. Он играл в «Пятёрки», «Королей и королев», «Удачу», «Хронику» и каждый раз он выигрывал. Азарт кипел в его крови, заставляя играться и играть, но ни разу дело не доходило до драки, он оставлял всех с носом, но ни разу не получал по носу. Он никогда больше не воспользуется стихийной магией. Он чуть не уничтожил всё Амхару. Всю свою семью. Весь свой род. Уж лучше он будет использовать её на бытовом уровне. И в бою, когда надо будет притянуть кого-нибудь или же вернуть кинжал, попавший мимо. Но всё это потом. Сейчас же, он знал, где искать Рог Алкирион. Знал, в чьих он руках.
Он добудет его. Ибо это его слава. Его битва, в которой он обязан выиграть, а иначе Амхара падёт и все те, кто ему дорого погибнут из-за его оплошности, как Энри и Рена. Но ему нужна помощь. Корр обязательно поможет. Но Аэйри, он не имеет права подвергать их опасности. Ни отца, ни мать, ни сестру с братом, ни ту, которую так полюбил.
«А что если… Да, так я и поступлю, ибо Погоня началась. И в рог пропою именно я! Слава Соколу Амхары! Слава Терону! Слава мне!»
Глава 35. В шаге от края
Терон вышел из очередного трактира, и медленной походкой ни в чем неповинного человека двинулся человека, насвистывая самому себе «Две чайки» Дождь продолжал лить, словно сам Элерона разгневалась на него и вызвала все дожди мира на Амхару. Терон лишь хмыкнул. До следующего трактира было рукой подать. «Золотые Кубки» славились тем, что в них всегда прохлаждались легионеры, мастерица Андрид, хозяйка этого заведения, женщина в годах, твёрдой рукой и мертвой хваткой держалась свой доходный приток. Терон как раз таки подумывал обыграть пару незадачливых ребят из гарнизона, но там и народу не оказалось, а вот злить мастерицу Андрид своими выходками он не хотел. Он просто на просто не сдержит гнев.
Магическая энергия струилась из него. Она просила его использовать её. Просила высвободить. Но после того, как он воззвал к огню, он до ужаса боится, что рядом не окажется того, кто вовремя его глушит или лучше прибьёт от греха подальше. Третий день он шастает по всем трактирам города, и чувствует, что Рог и близко и далеко. Но он бы точно знал, если бы его вывезли из города. Он словно болен им. И чем он дальше, тем больше Терон похож на ходячий труп.
Как она кричала на него, когда он просил не идите за ним. Корр вообще влепил магический подзатыльник. Аэйри не стала церемониться и отвесила ему пощёчину, так же как мать с сестрой. Обиды он не испытывал. Только страх. Он чувствовал, что не только он охотиться за ним. Не только он один знает, у кого этот артефакт.
Снова он уловил его. Снова этот голос, поющий о славе и победе в грядущих войнах. Не войне, войнах. Терон нервно поежился, когда ноги привели его к припортовому борделю, в котором он был постоянным клиентом. Какое-то время. Глаз нервно задергался, когда голос стал громче. Словно вопль за его спиной.
«Дом Грёз. Боги, я вновь иду в бордель, правда, не по назначению» Мейстланд ухмыляется, когда к нему сей же момент подскакивают кокетливые, полуголые девицы, а хозяйка борделя, имя которой никто не знал и все звали её просто: матушка Алира, завидев Терона, тут же пригрела его у свободного столика.
Место вообще было не из дешёвых. На всю Амхару было только три подобных заведения, где Терон был завсегдатаем. Алира посмотрела на Терона. Женщина в годах была одета полностью, в дорогие меха, что не могло не радовать Мейстланда.
«Слава. Он близко. Она не достойна. Вор! Найди его!» голос ударил в виски и он зашипел
— Вы же знаете милорд! Деньги вперед — ласково отозвалась Алира, напоминая главное правило. Бордель был заполнен наполовину. Часть работниц занималась клиентами, другая эротично танцевала, а третья прохлаждалась и шушукалась между собой. Добротные столы и мебель, с цветными портьерами, прибранными и чистыми (относительно) полами и стенами, за которыми следили вышибалы. Алира, с седыми волосами и морщинами посмотрела на Мейстланда и смутилась, когда он протянул кошель полный золота.
— Я уже стара, мальчик мой — рассмеялась она и мазнула рукой, сгоняя растрепавшиеся седые волосы с лица. Терон хмыкнул
— У вас не было особых гостей, в последнее время, с вещями, которые тщательно прятались? — Алира опасливо огляделась и приняла кошель, не пересчитывая его. В глаза Терона она увидела настоящий огонёк и не на шутку перепугалась.
— Беловолосая девушка с большой переносной сумкой. Так оглядывалась, что казалось, шею сломает. На третьем этаже — Терон кивнул. Незачем было ей врать и увиливать. Ещё давно он спасал её девочек от бандитов, не взяв платы, за что получил пожизненную скиду. Да-а, тогда ему хотелось геройствовать, чувствовать себя нужным и желанным, сейчас ему хотелось забрать этот растреклятый рог и вернуться обратно!
Этот фокус он выучил из книг Корра. Теперь, когда магия наполнилась темнотой, не тьмой, а именно темнотой, он шагал неслышно. Шаги его были подобны движению шёлка, лишь стопы святились нежным, небесным светом. Выдать его могло разве что учащенное дыхание, так как рог был слишком близко. Поднимаясь на третий этаж, он достал из-за пазухи боевой кинжал и метательный нож. За последней дверью он услышал голос в голове, подобный рёву драконьей армады. «Она!»
Зачем ему было церемониться? Он выбил дверь, её хозяйка даже понять не успела, что происходит, как к её нежной лебединой шее уже был приставлен холодный изогнутый кинжал, сталь поблескивала в свете свечей. Терон навис над белокурой воровкой и глухо прорычал.
— Где?! — она бы не стала говорить, но глаза девушки скользнули к тумбе, в которой хранилась её сумка. Терон сию же минуты обыскал её и достал двоюродную кожаную сумку, а в нём нащупал очертание рога. Вдруг, белокурая метнула в его глаза песок выхватила сумку и метнулась через окно своей комнаты на крышу. Ярость не дала ему быть слепым больше пары мгновений. Он тут же рванулся за ней.
Три метательных ножа улетели мимо. Ловкости ей было не занимать, но Терон не отставал, и куда бы она ни исчезала, рог он чувствовал и тут же находил её. Белокурая хорошо ориентировалась на улицах, и когда погоня перешла с неровных крепыш и навесов, они продолжили бежать по закоулкам. Проклятый дождь мешал им обоим. Спотыкаясь, падая и мараясь об дождевую грязь, они продолжали играть в кошки мышки, бегая от закоулка к закоулку, от крыши к крыше, от улицы к улице.
Словно бешенная гончая он гнался за ней, пока не загнал в угол. Белые волосы девушки были чёрными от грязи и ливня. Карие глаза горели от осознания того, что её загнали в ловушку. Терон просто попросит её отдать рог, в крайнем случае, оглушит, ничего более. Дождь перешёл в моросявом состояние и сейчас они отчетливо могли рассмотреть и запомнить друг друга. Девушка с ужасом смотрела за спину Терона. Мейстланд обернулся. С джину человека обступали их. Все были со значками змеиной гильдии воров. У всей дюжины сверкнули ножи и мечи, когда луна на секунду выглянула из-за тучи.
«Один раз, да?» Терон кивнул сам себе. Белокурая в недоумении задрожала. Мейстланд развернулся. Руки его загорели.
Ночную тишину разорвали крики сгорающих заживо людей. Терон метнул четыре огненных шара и сейчас бежал, взяв девушку под руку. Теперь у гильдейских воров было полное право на месть, а беловолосую, убьют как свидетельницу! Мейстланд бежал, надеясь укрыться во дворце. Боль вновь пронзила тело. Стрела прошла по касательной и одного бака к другому. Однако девушка вскрикнула, когда арбалетный болт попал ей прямо в икру. Проклятые змеи подскочили со всех сторону, угрожая оружием, словно бы убить их было не главной целью. Один из проныр шмыгнул к белокурой, вытащил из её рук сумку с рогом и пропал в переплетении улиц. Терон истошно завопил и обрушил на них врагов всё, что было поблизости. Кирпичи, телеги, слитки, оружие со стоек, и весь товар обрушился на семерых змей. Кому-то повезло и прилетело сразу в голову, а кому-то с начало сломало ребра или ногу, а уж затем добило.
Когда Терон пришёл в себя, его уже окружали стражники. «Проклятая воровка! Ты будешь мне век обязана!» подумал он, подхватывая девушку на руки
***
Ночь опускалась на Амхару. Лорд Марий и его жена Эрвина уже легли спать, а вот Корр, Айдан, Дориан и Аэйри ещё долго собираться сидеть и думать о том, как они могут помочь Терону.
— Давай ещё раз. Как Терон умудрился связать себя с рогом? — начал Айдан
— По легендам, не человек связывает себя с рогом, а рог связывать человека с собой. Любой другой, если подует в рог, просто в него подует, а Терон сможет призвать героев древности и дать живым бойцам силы, подобные богам. — словно подтверждая его слова, факела и камин загорелись интенсивнее. Эльфийка и гном невольно вздрогнули. Корр продолжил
— Рог был создан из рога дракона по имени Алкирион. При этом он добровольно отдал рог по одной версии, а подругой пришлось убить дракона. Как бы то ни было, ещё во времена первой эры люди трубили в рог, призывая павших товарищей, даруя живым силы биться, до последней капли крови. Он ходил из рук в руки. Был у Генри Третьего, у Джерона Второго, у Калида Остроглазого, практически у всех героев древности, даже у Нерана и его детей, даже у Эйдэна Великого! Герои приходили, словно как подкрепления, из-за спин войск. И они шли в бой, прорываясь в самое пекло. — его слова подхватила Аэйри
— Первая эльфийская королева, Альвева, была одной из обладательниц рога. Когда её воска разбили при битвы за Иронал, она помчала вперед с одним лишь знаменем и рогом. Герои шли за ней, и её войска, перегруппировавшись, пошли за ней, и победили — продолжил Дориан
— При сражении в Омсороте, мой народ призвал Героев на битвы в скальных ущельях. Они бились полгода за тот перевал, и погибли все, но тогда чёрные легионы потерпели поражение, которое до сих пор считаю позорным. –
— Так или иначе, этот рог понадобиться нам, чтобы победить Лоренца. И Терону предстоит в него пропеть. — подвел итог Айдан
— Он одержим им — фыркнула Аэйри
— Ты бы то же была одержима — огрызнулся Корр, девушка насупилась и сжала кулаки
— Хватит! — резко оборвал их сержант
— Так мы ни к чему не придём. С завтрашнего дня начнём искать Терона, у меня есть пара идей, а пока, отоспитесь как нормальные люди. — эльфийка демонстративно хлопнула дверью, уходя в свои покои, Дориан ушёл вслед за ней. Так как давно не спал. В комнате остались лишь Корр и Айдан.
Это был зал советов. Небольшое помещение, с четырьмя клонами в центре, огромным камином и широким столом, с картой Амхары и всеми планами всех основных ходов. Стены были высечены из холодного, зеленоватого камня, так же как и потолок. Пол же укрывали три медвежьи шкуры, а около камина расположились резные кресла из красного дуба. На колоннах покоились факела, мирно потрескивая, и освещая зал, чуть менее сильно, чем огонь из камина.
— Ты изменился. Что случилось? — спросил Корр.
— Пить есть? — спросил Айдан
— Есть три причины чтобы пить: от скуки, от горя, от радости, Нет ни одной причины не пить! — Корр радостно разложил пару рюмок с самогоном и тарелку с закусками. За столь небольшим застольем он рассказал Корру обо всем, что случилось, обо всем. О Падшем, о грифоне, и о видениях, и глаза Мейстланда вылезли из орбит.
— Спасибо, что рассказал. Давай, за тебя, друг! — они чокнулись рюмками и опрокинули самогон, закусив веточной.
- Я никому не хотел говорить — сказал Корр, выпивая пятую — но Терон умрёт если мы не найдём рог. — он сказал это и голос его дрожал от безысходности и отчаянного страха за жизнь брата-близнеца. Айдан выпил шестую рюмку и отложил её в сторону
— Я тебе слово … Анкита и сержантское даю, мы найдём рог и выиграем в этой войне! — он стукнул кулаком об стол, на его указательном пальце сверкнуло кольцо СтоннКасселов. Корр смутился, и достал из-под стола стаканы
- Что же ты ещё о себе узнал? За тобою охотиться Ненасытный, ты — грифоний наездник императорского грифона. Стал сержантом в такой кратчайший срок. Кто ты, Айдан? — он разлил вторую флягу с горячительной жидкостью, но Айдан отодвинул от себя стакан, поборов пьяный приступ бравадного благородства.
— Не могу сказать, пока что. — Корр обиженно икнул
— Хочешь? Не хочешь, как хочешь, а я ещё выпью. Нельзя выпить весь алкоголь, но стремиться к этому надо. — Корр как-то истерично посмеялся, смутив Айдана
— Аэйри и Терон ночь провели. Очень громкую ночь — брови легионера взлети в чёлку
— Ага! Только вот странные у них отношения, то орут друг на друга, как бешённые пытаются в глотки друг другу вгрызться, то раскалённым мечом их друг от друга не оторвёшь, и ночь, кстати, тоже! Терон только о роге и думает. А Аэйри, она же баба? Ну девушка, да? Ей внимание нужно! Вот скажи, Айдан, что нужно в этом мире женщинам? — он почесал затылок, но Корр, словно сам с собою разговаривал
— Внимание и мы под боком в койке! Внимание и секс, этого у них всегда в дефиците! — Корр медленно и планомерно опустошил флагу и продолжа монолог, изредка обращаясь к Айдану
— Вот ты, я тебе в первый раз вижу такого! Ты только о своей Сейне и думаешь, так же? Сколько девок по тебе сохнет? А? Немерено! А ты в церковницу влюбился и теперь только её и вожделеешь. Будь все, такие как ты, может быть, и борделей не было бы. –
— С чего ты взял, что столько девок по мне сохнет? — спросил Айдан
— Да видно по твоей мине смазливой! Селена как увидела тебя, тут же начала косу расплетать и, более мудрёно делать, у себя в покоях, а так она делает, только если втюрилась! — на этот раз сержант не выдержал и опрокинул в себя стопку, закусив солёным огурцом. Тут же горячительное ударило в нос и лоб
— Я родниться с тобою не хотел! — запротестовал он
— А жаль! А жаль! Ты мне плюнул в душу! Давай ещё по одной? — Корр попытался сыграть обиду, но смех так и валился из него
— Заметь, не я это предложил! — сказал Айдан, подливая самогона.
— Ты же носишь кольцо наездника. Но второе то отец знал. Ты и помедлил, давая слово! Говори уже, я же могила! — Корр с надеждой смотрел на него. «Раз уж весь Кулдар итак знает. Ай, была, не была!»
— А Терон? — спросил он прежде
— Ему второй раз расскажешь, когда все сделаем, мы опять напьёмся! — Айдан кивнул, и выпил, уже не считая, какой стакан был опустошён. После рассказа о том, кто же Айдан на самом деле, Корр с начала просмеялся, а потом лицо его стало хмурым, Словно тучи, которые сейчас скопились над Амхарой. Мейстланд закусил очередной стакан хлебом (потому что они всё съели) и сказал
— За вас, лорд СтоннКассел? Представить не могу, что скажет леди Ариана, леди Кира и леди Адриана, когда об этом узнают. Там форменный кошмар начнётся! Может, пока не поздно, посватать тебя с моей сестрицей? –
— Во-первых: я не лорд. Во-вторых: я не собираюсь врываться в их семью. В-третьих: то, что ты предлагаешь, безнравственно. Только представь. Айдан Мейстланд, бррр, мне уже страшно! В-четвертых: молчи! Не то и я тебе уши надеру! — оборвал Айдан. Корр потрепал свои чёрные кудри и почесал рубец от оспы на шее.
— Тогда, я буду хранить эту тайну, пока не умру или ты не позволишь мне рассказать! И за тобою, я пойду хоть во Врата Харды и в Цитадель Эдхута! — он ударил по столу, а затем себя по груди, еле держась на ногах.
— Тогда, я принимаю твои слова, лорд Мейстланд и с тобою я хоть в бордель, хоть к вашей маме на лекцию и розги о вреде алкоголя для здоровья! — они поднялись и чокнулись. Самого их стаканов перелился в другие, и они залпом выпили его, уже не в силах стоять на ногах. Закуси не осталось. Поэтому Айдан занюхал самогон, в макушку головы Корра.
Стоило им появиться в главном зале, как глаза их полезли прочь. Перед ними стоял Терон с раненной белокурой девушкой на руках. Остаток от самогонного опьянения ещё остался, но словно они и не пили чуть больше шести фляжек, они понялся к нему с расспросами.
Терон же первым делом отвел девушку в лазарет, и стоило видеть лицо Аэйри, которая решила выйти из комнаты, и проверить, что за шум в главном зале, она была готова всадить и ей и ему по стреле промеж глаз. На шум сбежалась вся правящаяся семья Амхары, и Терон отвечал на все вопросы только так:
— Она знает, где рог!
Но сейчас белокурая красавица не могла нечего сказать, так как арбалетный болт угодил ей прямо в икру, повредив кость. Она была жива, но потерла много крови и сил.
***
Айдану и Дориану, словно бедным родственниками пришлось наблюдать за семейными разбирательствами Мейстландов, без права голоса. Может быть, это и было к лучшему, кто знает? Все-таки, они не их семья, а Аэйри вообще после той ночи может нести наследника великого рода под сердцем, а это в разы усложняло дело. Это вообще могло стать скандалом материкового масштаба. Так что, Айдан был рад, что вскоре ему просто сказали помалкивать.
Эрвина гневно выпалила:
— Встань в очередь, эльфийская девка! Сначала я — его мать, оттаскаю его за уши, потом кувыркаясь с ним, сколько пожелаешь! — повисло молчание, и Марий гневно сжал ладно жены, напомнив, что она не крестьянка, а леди Амхары.
— Я уверен, что Терон всё разъяснит и свои шастанья, и бой на улицах! Мы — благородные и знатные люди, а не пьяная чернь, любовь моя — Эрвина поменялась в лице, теперь она вправду была похожа на соколицу, она выпрямилась, и повернулся к сыну. Терон стоял и выглядел он хуже некромантского вурдалака. Щёки его запали вовнутрь, а под глазами виднелись чёрные круги.
— Я боюсь — наконец сказал Терон, покручивая в руках игральные кости, как будто это было не специально, будто — надоедливая привычка.
— Боюсь, что всё до глупости просто. Я не могу контролировать ту силу, что открыл в себе. Я боюсь, что не смогу овладеть силой, что напитывает мою кровь, а этот проклятый рог, он сводит меня с ума. Но я бы и сам справился, если бы не она (он указал на белокурую девушку, лежавшую на лечебном алтаре) — он говорил хрипло и тихо, словно боялся вновь сорваться.
— Конечно, справился бы… — обиженно и почти одновременно сказали Корр и Аэйри. Эрвина поджала губы в тонкую полоску, а Селена принялась дергать свою длинную чёрную косу.
— Я уж думал, вы оба повзрослели. Но нет, вы всё такие же дети, решившие, что магия, это способ достижения целей, а не ответственность, что лежит на ваших плечах! Вам впору няньку назначить! — почти рыча, выдал Марий. Терон промычал от боли и склонил голову, вместе с Корром.
— Лорд Марий? — слово подхватил Айдан, амхарский господин посмотрел на него и кивнул
— Для нас сейчас главное — найти рог, ибо эта вещь, возможный козырь в предстоящей войне. Так или иначе, пока его не вывезли из Амхары, или какой-то дурень не пропел в него, стоит продумать план, как вернуть его. — лорд задумчиво кивнул, а его жена презрительно фурункула, на что получила неодобренное цоканье дочери.
— Змеи. Воры-змеи. Он у них — проговорил Терон, словно во сне, а уж потом обратил удивлённый взгляд на Айдана и Дориана, будто он и не заметил их раньше.
— Капрал? — уточнил он
— Сержант — поправил его старый друг.
— Значит, мои владения станут Дорогой Погони… — прошептал Марий
Дорога Погони. Так звали место, где ознаменовывали о нахождении Рога. Когда же его находили, то земли звали Угодьями Погони. Марий чётко сказал, что желает отоспаться, и поставил стражу из пяти человек, следить за беловолосой воровкой. Аэйри, избегая Терона, убежала в свои покои. Сам же Терон поступил так же, засев в своей комнате. Всем остальным оставалась расположиться в своих комнатах, в надежде. Что остаток ночи, пройдёт без происшествий. Впрочем, так и было.
***
С первыми петухами все, кто знал о роге, принялись разрабатывать план его нахождения. Для каждого в семье Мейстландов эти дни оказались тяжёлыми, даже чересчур. Эрвина всячески упрекала сыновей, на что близнецам приходилось молчать, Селена пыталась вступиться за братьев, на что тут же вставала с ними в один ряд виновных во всех бедах этого мира, Аэйри не появилась вовсе, и сестра близнецов, улучив момент, решила составить эльфийке компанию, на какое-то время. Марию, Дориану и Айдану выпала основная часть размышлений, на какой такой лад рог понадобился ворами гильдии, хотя ответ плавал на поверхности. Рог бы помог им захватить власть во всей провинции, и коли Лоренц предложит им выгодное предложение, они наверняка на него согласятся, и тогда у Крамольника окажется Рог Алкирион и все шансы победить в гражданской войне.
К тому времени в себя пришла беловолосая девушка, и как сказала леди Мейстланд, держится она не как воровка, а как придворная дама. Её заковали в кандалы, одежда на ней была походная. Крутка с короткими рукавами и серая рубашка, шатни из оленей шкуры и подбитые гвоздями сапоги. Она чуть прихрамывала, поэтому сидела, как на допросе, а по каждую руку стояли облачённые в геральдические табарды стражники, с алебардами.
— Я леди София! Королева Воров и непризнанная внучка Короля Хаэфила! — гордо заявила она.
— Если верить твоим словам — хмыкнул Дориан в рыжую бороду — то о твоих воровских делах ходят легенды. Кража Ракорона. Побег из Мак’Шас’Рады, даргонской тюрьмы и прочие приключения, леди Золотая Ручка — гном словно восхищался её. Айдан разделили его восторг, так как воровка, прозванная Золотой Ручкой, была самой искусной в сегодняшней эпохе, если девушка и вправду та, кем представилась.
— Раз уж я выкрала у вас этот «рожок» у вас из-под носа, придётся поверить мне на слово, господа. Ключик то у вас на груди? (Она кивнула в сторону Мария и тот стиснул зубы) Если бы не ваш одержимый сынок, я бы его вам вернула! –
— У воров нет чести — проговорила Эрвина. Воровка нервно прошипела, дернув ногой, больно же ей досталось от арбалетного болта.
— Есть миледи, по более, знаете ли, чем у большинства лордов Кровогорья. Я в жизни не хочу больше иметь дел с такими артефактами. Проклятые Змеиные Клыки и Медвежьи Лапы охотились за мною днём и ночью, ваш сын чуть меня не прибил. А я, дура, просто-напросто, хотела его сбыть и сбежать, а теперь у меня и не гроша за спиною! —
— Пыль в глаза? — прошипел Терон, на что София зыркнула на него, как на Ненасытного.
— Если вы, леди София, непризнанная внучка Короля Хаэфила, поможете нам, даю слово младшего лорда и мага Дейн-Педа, вы будете свободы — заявил Корр, на что получил злостные взгляды отца и матери.
— Стоит ли рисковать из-за слово «младшего лорда»? — спросил она. Корр нахмурился, оборачиваюсь к отцу и матери. Эрвина только хотела возразить, на что Марий, сжав её ладонь, кивнул. София вздохнула
— Лорд Киендир — глава Змеиных Клыков и он почти подмял под себя всех воров и разбойников города. Как только рог окажется у него, он заявит, что именно он его украл, и он станет королём воров. А старый воровской король, насколько я слышала, просил помощи у сыновей лорда Мейстланда… —
— Она говорит правду — внезапно перебил её Терон
— С чего ты взял? — спросил его Корр, скрестив руки на груди
— Потому что я чувствую, как этот ублюдок касается моего рога! — выпалил он. Повисла тишина, и все присутствующие смотрели то на Софию, то на Терона.
- Лорд Киендир — задумчиво покачал головой провинциальный лорд — он мой гость, и ворваться в его поместье, если всё это — правда, в городе начнётся паника, если не война — казалось, он проигрывает все возможные сценарии событий в своей голове.
— А и не надо. — заявил Терон и продолжил тут же — я слышу его, слышу как он просит меня вернуться его. И ещё, рог говорит, что вот-вот этот растреклятый Киендир заявит о Роге перед всей гильдией! –
— Нам нужен план! — протараторил Корр, сразу получив ответил от брата
— Ни разу в моей жизни, ни один план не удался, брат! Нам не нужна армия, хватит и нашей ватаги! — Терон обратился к Айдану
— Брат, друг, иначе нельзя! Мы должны сделать всё именно сейчас, ты же ведь со мною? — в голове сержанта всплыли слова Корр о том, что Терон умрёт, если они не вернут рог. Он дал громогласный ответ незамедлительно
— Да с тобою, хоть в цитадель Эдхута! — Дориан одобрительно кивнул, поправляя свой кафтан.
— Ватага в охоте за Рогом Алкирион. Четверо идут. — подвел итог Марий
— Пятеро — поправила внезапно вошедшая Аэйри. Только Терон хотел запротестовать, но девушка не обратила на него и малейшего внимания. Лорд Амхары кивнул и отдал свой приказ
— Тогда не медлите! –
— Меня-то отпустят? — жалобно пропищала София
— Пойдёшь с нами! Чтобы подтвердить мои права на рог! –
— А меня отпустят потом? –
— На все четыре стороны -
***
На сборы у них ушёл час. Вообще-то, Айдан уже был готов. Он надел на пояс ножны, метальные ножи за пазухой, а щит повесил за спину. Только для верности
он взял ещё один метательный дротик.
— Я знаю, кто ты, Айдан Анкит. Карденхолльский Мясник — с лютым призрением объявила Эрвина, бесцеремонно ворвавшись в небольшую комнатушку Айдана, когда он застыл на мгновение, чтобы рассмотреть амулет Сейны. Сержант повернулся к амхарской леди
— Ради своей семьи, вы бы поступили абсолютно так же, госпожа — ответил он, зная это наверняка. Дворянка на секунду смутилась, а затем вновь обрела маску презрительного спокойствия.
— Я лично прикажу тебя казнить, если они погибнут — прошипела она. Айдан лишь кивнул.
— Почему именно ты? Почему они считают тебя другом и братом — спросила она, собираясь выйти из комнаты.
— Потому что мы проливали кровь друга за друга, и готовы сделать так, пока сами не погибнем. — Эрвина осмотрела его и её глаза застыли на кольце и перстне, но буквально на секунду, ведь затем, она выскочила из дверного проёма.
***
Вновь возглавляя ватагу, Айдан знал, что всё должно получиться. Ведь права на ошибку они не имеет! Терон совсем стал похож на мертвеца, и казалось, еле-еле держался на ногах. Он и Аэйри замыкали цепочку, как два метких стрелка. Впереди них шли Корр, вооруженный своим излюбленным посохом с причудливыми рунами, затем Дориан с односторонней секирой. Последней, стараясь не лезть в драку, шла София.
Они примчались к логову воровской гильдии, и их уже ждали. Три стрелы резко ударили в щит Айдан, инерция жгучей болью отозвалась в плече, и сержант сей же момент метнул первый дротик в стрелка, двух других пристрелили Терон и Аэйри. Рассекая ветер, как гербовые соколы, они вбежали в обитель амхарских воров.
Огромный зал, освещаемый фонарями и факелами. Вокруг центральной части, которая напоминала трибуну, возвышающуюся над кольцевым водостоком, расположились небольшие помещения, напоминавшие отдельные часть единого рынка. Сейчас же здесь было неимоверное столпотворение, словно люди собрались на коронацию нового и негласного императора воровского дела. С шумом и грохотом ватага на воровское собрание, стремглав промчавшись к центру трибун, расталкивая всех на своём пути.
На трех трибунах возвышались двое, и один стоял в центре. Лорд Киендир стоял под лучами света, держа в руках Рог Алкирион. Старый Король и глава Медвежьих Лап стояли за своими трибунами, сократите тенями.
— Да как вы смеете! — завопил Киендир. Айдан толком не успел рассмотреть его, как оглушительный и ушераздирательный гром от молнии ударил по залу, и электрический разряд прилетел прямо в воровского лорда. От него осталось лишь обожжённое электричеством тело, на костях которого остались лишь жалкие угли, который звались мышцами. Богатая позолоченная куртка и красивой вышивкой обратилась в пыль за одно мгновение. Кольца и несколько браслетов расплавились, прилипая к тому, что буквально секунду назад звалось кожей. Люди, словно сам Ненастный явился в толпу, стали шарахаться от ватаги. Корр глянул на Терона, ладони которого были обожжены.
Наследный лорд Амхары быстро прошагал вперед и вырвал из рук скелета артефакт, показывая его всем на обозрение. Все затаили дыхание, смотря на Терона, как на избранного, на которого лился божественный свет!
— Слушайте сюда! Слушайте все! Я — Терон Мейстланд и я владелец Рога Алкирион! Скоро война постучит в наш порог, и Лоренцу будет плевать на все касты! Он построит свой, новый мир, в котором для нас не будет места! Южане не терпят воров, они не терпят вольности, они понимают лишь язык силы и коварства! Делайте выбор, стойте на коленях и молитесь их святым, или же бейтесь за одно, снискав благословение наших богов! Когда придёт время, мы пойдём в бой, и герои древности встанут с нами бог о бок! — затем Терон развернулся к Старому Воровскому Королю, поклонился и сказал:
— Вы просили разобраться ос всем этим бардаком. Дело сделано! — люди расступались перед ними, когда они выходили из воровской обители, а они чувствовали себя героями легенды…
Глава 36. Тем паче, нет для них пути назад
Корр шёл позади Терона, когда они возвращались назад, во дворец. Рог Алкирион на его поясе еле заметно двигался в такт его шагам, но на солнечном свету стальное обрамление это артефакта поигрывало весёлыми солнечными зайцами.
Такое чувство, что грозы и проливного дождя в пару дней вовсе и не было, улицы были сухие, так же как и крыши домов, а жара стояла невыносимая, и хуже всех приходилось Дориану с его пышной бородой. Пока они шли, люди на их пути расступались, раскланивались перед ними, как перед героями всей империи. «Спрятал бы ты его, дурень! А то опять бегать за ним придётся» думал Корр, о чём неоднократно говорил близнецу-брату, но тот и слушать его не хотел! Лишь изредка прятал его под своим плащом.
Сейчас у них было время устаканить все дела. Было время перед очередной бурей, чтобы отдохнуть, собраться с мыслями и решить некоторый проблемы раз и навсегда, именно так и думал Корр. События с рогом и воровской гильдией нашли развязку так стремительно, что он уже почувствовал, что звать Айдана и Дориана было не к чему. Однако, то, что ему сержант рассказал накануне их «рейда», заставило юношу пересмотреть свои взгляды на него. Нет, он явно был тем, кого маги, на древнем наречии называют: Атир’мон-тир’Сазар или же «Схвативший нити судьбы» уж в этом он был чётко уверен. И не только Айдан, Терон, связавший себя с рогом был Атиром’мон-тир’Сазаром и, как Корр надеялся, сам он тоже близок к тому, что бы «схватить нити судьбы» об этом не просят, нет! Это получают и принимают, или же умирают, пытаясь избежать.
Они вернулись через два часа, как ушли и никогда прежде ни Терон, ни Корр не видели таких выражений отцовского и материнского лица. Словно победитель в войне, Терон прошагал к ним, и убирая свой плащ. Глаза его брата сами закатились, а сам он отошёл к ватаге
— Я не узнаю брата. Теперь его мысли — Рог, слава, не побоюсь этого слова, пафос. Когда он был небритым алкоголиком и идиотом, я был счастлив. Теперь же он идиот, помешенный на славе, а это в разы хуже. — пробубнил он Айдану. Анкит весело ухмыльнулся и ткнул его локтем в бок
— Завидуешь? Я бы тоже завидовал. Рог Алкирион, это же растреклятая легенда. — мечтательно затянул он, заставив Корра хлопнуть себя ладонью по лицу
— Рог найден — продолжил он — а вот с Аэйри они и даже парой слов не перекинулись, со мною и Дорианом, даже с тобою! То меня зовут, словно мессию, то не замечают, как простого солдата. Хотя, о большем я и не прошу — Айдан ещё раз хохотнул, Корр же держался и тихо каракал в кулак, поглядывая то на родителей, то на брата, которые что-то усердно обсуждали.
— Я вот думаю в Тронэму. — прошептал он, указывая на Аэйри, а за тем на Терона. Сержант прищурил глаза и приподнял брови, а затем вовсе протянул Корру кулак, в знак согласия. Ударившись костяшками, они громко хохотнули, и Эрвина подозвала к себе сына, кинув неодобрительный взгляд на Айдана.
— Я считают, что Рог должен оставаться у Терона, так или иначе, нельзя разлучать этих двоих, иначе повториться история с Киендиром. Да и вообще, братец, хоть разок послушай моего совета, и почитай магическую теорию, потому что ты зачерпнул столько магической энергии, что даже той молнией ты мог прибить всех нас! — с ходу выдал Корр. Эрвина облизала свои губы, а Марий лишь сдержал смешок. Терон прищурил глаза и поджал губы.
— С этим сами разберётесь, а что делать с ней — леди Мейстланд кивнула в стороны Софии, которая кое-как стояла на ещё целой ноге.
— Пусть идёт — одновременно выпалили братья. Марий кивнул и подозвал хаэфильскую воровку к себе. Девушка, охая и ахая, подошла к ним и кивнула
— Вы свободы, леди Золотая Ручка. Только в Амхаре больше не воруйте. Восстановить силы и вы свободы — тактично заявил Марий. Беловолосая девушка похлопала красивыми медными глазами, изобразила реверанс и с позволения лорда, ушла вместе со стражниками в свои покои, заранее выделенные Марием. По глазам Софии было видно, что дел с подобными артефактами она вести больше не будет. Слишком сильный страх и паника.
— Надолго ли вы останетесь у нас, сержант? — Марий кивнул Айдану. Юноша поклонился и ответил
— Пару дней, господин. Мой грифон должен передохнуть, а затем уже я вернусь в Кулдар. Надеюсь в компании Господина Алкириона — ещё раз откланявшись, он старался как можно меньше вмешиваться в их разговоры.
— Это великий день сыны мои. Вы прославили наш род, теперь же вам предстоит биться в грядущей войне, отдыхайте и вместе с вашей…ватагой отправитесь в Кулдар под командование Гарета. Всем нам надо отдохнуть, а мне поговорить с вельможами. Дел то невпроворот — пробубнил он, направляясь в сторону своего кабинета, верная жена пошла за ним, предварительно поцеловав красивыми губами сыновей в обе щеки.
— Ну-с, разливаем? — спросил Дориан, игриво потрясывая флягой с самогоном. Только вот только он, Корр и Айдан были готовы к разлитию горячительного. Аэйри, словно не замечая Терона, метнулась в свою комнату, а Терон, махнув рукой и отговорившись, что пить не желает, пошёл к себе.
— Терон отказывается пить. Всё, миру конец — прошептал Корр
— Так-с, — прошипел Айдан, потирая руки — вы к Терону, я к Аэйри. Я не позволю, чтобы полоумность этих двоих стала причиной их страдания! По коням, у нас любовь под плахой, возможно по глупости! — Корру и Дориану ничего не оставалось, кроме как выполнять приказ…
***
Мысль о том, что бы поспособствовать скорейшему разрыву отношений Терона и Аэйри, Айдан выбросил из головы моментально, он тогда сам себе в глаза не сможет взглянуть. Так что, оставалось сделать так, что бы эти двое помирились так же страстно, как и поругались, что, учитывая их характеры, должно получиться на ура! По крайней мере, он так думал. А что ещё было делать? Он уже заметил, что планы действий всегда идут не по плану действий. Так что, ничего другого не оставалось.
Гарет как-то ему сказал, что стучаться лучше всего три раза, как бы странно это не звучало. «Стучись три раза, ибо мертвые стучаться один» сказал он это так холодно, что Айдан зарубил это себе на носу. Гарет словно по себе зал, каково это, когда мёртвые стучатся в дверь.
Странное чувство возбуждения и готовности ко всему побуждала его на совсем необдуманные поступки. Но противный внутренний голос молчал, а раны в кой-то веки престали болеть, так что, его настроение было выше, чем Баордарские горы!
Эльфийская девушка моментально открыла ему дверь. Наверняка она надеялась увидеть Терона. Глаза и щёки её опухли от пролитых слёз, а сама она выглядело худо и бледно, видно это было даже по её золотой коже и абсолютно чёрным глазам. Она неуверенно пропустила его и закрыла за ним дверь. Затем она села на край своей кровати. Айдан сел рядом с ней.
— Тебя Мейстланд позвал? — фыркнула она
— Сам пришёл — ответил он. Девушка залезла на центр кровати и притянула к себе колени. Она посмотрела на него, наклонив голову на бок.
— Я иногда подумываю, что всё это была ошибка. Надо было мне сбежать, как сразу вас заметила… — прошептала она. Айдан вытащил из-под доспеха амулет Сейны и сжал его в руках
— Меня в Кинхарте возлюбленная ждёт. Помню, как из казармы к ней по ночам бегал, хм. Я вот гляжу на вас, и думаю. «Как они вообще друг друга полюбили?» А потом присматриваюсь, вы шли всё время, смотрели друга на друга. Он смотрит и отворачивается каждый раз, когда ты поворачиваешься посмотреть, не обернулся ли он, и наоборот. И меня мучает вопрос. Это было наваждение? Страсть? Огонь в груди и бёдрах, которыми невозможно управлять? Или же ты чувствуешь то же что и я? Я думаю о Сейне, вспоминаю голос, запах, вкус губу и схожу с ума. Мне хочется вернуться к ней, наплевать на всё и только быть рядом с ней, даже если я просто буду держать её руку. С ним ты чувствуешь то же самое? — Аэйри удивлённо посмотрела на него и захлопала своими чёрными глазами и, шмыгнув носом, закивала.
- Иногда он нежен, а иногда груб, как баран. Иногда ласкав, а иногда безразличен. Не знаю, правда ли я его полюбила, или же просто возжелала его. — она виновато пожала плечами. Тогда Айдан сказал
— Иди и спроси его в лоб. Прям пойди, спросил, любит ли он тебя, а там всё поймёте. — девушка неуверенно поджала плечами и завела чёрные локоны за ухо.
— Не решишься ты, решиться он. Пойду пинать его. — он улыбнулся и вышел из её комнаты, быстрым шагом отправляясь к Терон, хотя, это же не нужно было, топот её ноже позади него, заставил Айдана ухмыльнуться. Пробежав мимо него, она умчалась по направлению к Терону, а сам Айдан случайно пересёкся с Эрвиной и Селеной.
Они застыли в коридоре, наблюдая за тем, как о чём-то шептаться Терон и Аэйри. По другую сторону за этой сценой наблюдали Корр и Дориан.
— Ваших рук дело? — спросил леди Мейстланд, Анкит, со всей своей артистичностью приложил руку к груди и выдал:
— Ни в коем случае. — леди фыркнула, а Селена невольно покосилась на мать
— Сейчас они будут страстно мириться, затем вновь ругаться. «И не будет вернее у меня супруги, чем та, с кем я прошёл огонь, воду, дворцовые интриги, и страсти ссор и мира» — Селена вздохнула полной грудью, а её мать приподняла брови, смотря то на Айдана, который улыбался от уха до уха, то на Терона и Аэйри, который стояли в обнимку.
— Неран выгравировал эти слова на могиле Юмкары. Миледи — сержант поклонился, и поспешил присоединиться к друзьям, который громогласно объявляли о том, что Терон и Аэйри помирились.
***
Бокалы звенели, вино лилось рекой, а душа Терона Мейстланда пела, когда Аэйри с силой сжимала его ладонь. Каждый второй тост он намеривался поднять за неё, но когда услышал от Айдана историю о его происхождении, о том, что на него охотится, или же охотился, Падший, оставив ему чудовищные раны, и вообще все события, который произошли, пока они были в Амхаре, заставили его погрузиться в свои мысли. Правда, ненадолго, потому что вскоре застолье стало набирать обороты, и каждый, кто слышал историю Айдана, давал клятву, что будет молчать, даже под угрозой смерти. Терон и Корр, почти одновременно и торжественно произнесли эти слова, затем их поддержали Дориан и Аэйри. Никто бы и подумать не мог о том, что Айдан — сын Орина и Арианы СтоннКасселов. Только вот всё это как-то не укладывалось в голове, вот так вот взять и спрятать сына, чтобы его не смог найти Падший или же Ненасытный, и годами врать жене. Терон невольно понял, что сейчас знает тайну, от которой будет зависеть судьба великой Зантарской семьи. Конечно, его считали идиотом, который может всё разболтать, но умел хранить тайны. Никогда он не нарушал клятвы, несмотря на свою взбалмошность.
Так и прошло несколько дней. Дни шли медленно и не напряжено, как казалось Терону. Ватага часто собиралась где-то в стенах амхарского дворца. Погреба в те моменты лишились пары бочек отборного вина. Не редко они выбирались в город, чтобы пробежаться по тавернам. За пару дней город преобразился. Жители праздновали находку рога. В пару ночей в небесах сияли волшебные огни фейерверков. Люди танцевали и веселились, и во всей этой праздничной суматохе члены ватаги успевали принимать активное участие. Иногда Рог замечали на поясе Терона, и тогда они сей же момент пропадали, спрятавшись где-нибудь в толпе. Город был усеян цветными лентами, повсюду играли барды и менестрели, краски пестрили, словно никто и не думал о том, что идёт война. Шум флейт, лютни и барабанов слабо различался во всеобщем веселье. Флаги с пикирующим соколом реяли над каждым зданием, а дети увеселено рисовали знамя правящей семьи на стенах и земле.
Он просто не мог его оставить, а это означало привлечь к себе лишнее внимание, поэтому ему пришлось носить с собою длинный и плотный плащ. Со временем Терон оправился, и вновь выглядел как здоровый и крепкий человек, безо всяких признаков болезни. Рог был при нём постоянно. И за такое короткое время он выработал привычку постоянно касаться его, проверяя на месте ли он.
Корр же стал говорить, что за Рогом в Амхару повадятся самые тёмные личности. Поэтому близнецы вскоре объявили о своём намерение отъехать в Кулдар в кратчайшие сроки. Ни кто и не возражал. На третий день они решили отправляться.
Они стояли на стенах города и смотрели вдаль. Айдан был погружен в свои мысли и сейчас вовсе никого не замечал. Его раны вновь начинали болеть, и даже Корр со своими знаниями лечебной алхимии не знал, как ему помочь. Аэйри была увлечена Тероном, впрочем, как и Терон был увлечён ею, и кроме себя они никого не замечали. Дориан курил трубку, а Корр, укутавшись в плащ, стоял рядом.
— Это гора Афторан. По легендам, там живёт зелёный дракон, что охраняет горное озеро Латланор, обитель Владычицы Озера. — проговори Корр, указывая на возвышавшийся вдали пик. Единственный на всю провинцию. Айдан невольно поёжился, глядя на то, как вдали виднелась это гора, на вершине который белел снег. Словно с тех склонов кто-то смотрел на него. Пристально следил за каждым его действием. Он стиснул зубы. «Не сходи с ума» стараясь отвести взгляд от этой проклятой горы, он случайно заметил стяги вдали, со стороны севера.
— Чьи эти знамёна?! — воскликнул он. Близнецы встрепенулись, вглядываюсь на север. Пикирующий сокол виднелся со стороны тракта, ведущего в Кинхарт
— Наши! Это знамёна дяди Бреатфора! — воскликнул Корр
— Но он же должен быть в совете Кинхарта –
— Похоже, что-то случилось — с опаской проговорил Терон
***
Врата, без каких либо вопросов, были открыты, и Бреатфор стремглав промчался по городу, срывая голос на горожан, что закрывали ему дорогу.
— Дорогу! Дорогу растреклятые увальни! — Мейстланд-младший загнал своего коня до полусмерти, и когда лорд Бреатфор спрыгнул с него, гнедой упал без сознания. Но мужчина продолжал бежать сам, наплевав на все почести, что собирались ему оказать вельможи. Его глаза горели безумием, а сам он походил на сумасшедшего пророка. Марий первый раз видел брата в таком состоянии, но то, что он ему рассказал, повергло лорд Амхары в не меньший шок.
Бреатфор рассказал всё, что знал и видел. Рассказал о восстании, о смерти Уильяма и Лайана, о чуме и о коронации Хелены. Все стоящие в главном зале Амхары слушали его с открытым ртом, и когда он закончил рассказывать, повисла гробовая тишина.
— Теперь Хелена полноправная императрица. Вскоре она подведет к Амхаре подкрепления, брат. Успеет ли она, я не знаю. Но Кулдару неоткуда ждать помощи, он падет — в его голосе прозвучала безысходность и отчаяние, от чего Айдан резко выпалил
— Нет! Я сейчас же еду в Кулдар с этой новостью. Без подкреплений или с ними, нам всё равно придётся биться с Лоренцом. Пусть Падший вновь найдёт меня, если я дам ему выиграть эту войну! –
— Тогда мы тоже едем сейчас, Рог Алкирион необходим в предстоящей битве, отец — Терон положил руку на плечо Айдана, поддерживая его намерения. Бреатфор уронил челюсть и выкатил глаза, когда увидел рог на поясе племянника.
— Езжайте сыновья мои. Я же буду готовиться. — Марий почтительно кивнул. Ватаге хватило час на то чтобы собраться. Дориан, Аэйри и близнецы выезжали на лошадях, а вот Айдан, решил первым оказаться в Кулдаре и передать все вести Гарету, как можно скорее. Альва с нетерпением ждала полёта. Её крылья полностью восстановились, и лететь её было только в радость. Они летели так быстро как могли.
***
В Куладр он прибыл мрачнее чёрных драконов. Ватага прибыла через пару дней. Вес гарнизон поднимал мечи в честь Мейстландов, ведь Терон публично заявил, что в руках его легендарный Рог Алкирион. Он въехал в крепость, громогласно заявляя, что теперь у Кулдара есть козырь. Легионеры хлопали, кланялись и скандировали имя Мейстландов сотни раз, пока командиры не успокоили их, отправив работать.
Когда Гарет услышал от Айдана всё, что он услышал от Бреатфора, СтоннКассел велел ему оставить его одного. Лишь позже он приказал всем без исключения собраться во внутреннем дворе. Гарет стоял на стене Кулдара. Легионы выстроились по стойке смирно и внимали каждому его слову.
— С великой вестью о том, что в руках наших Рог Алкирион, пришли вести ужасные. Император Уильям Кон-Итьен погиб от руки предателя Оделиана Истон-Дара. Его сын Лайан подавил восстание, организованнее Рендоном Пэтротом. Но погиб, не успев принять корону. Теперь, полноправным правителем Кровогорья является Хелена Кон-Итьен. Так или иначе, наша задача остаётся прежней. Мы — последняя и первая линия обороны! Горюйте, плачьте и молитесь, пока есть время. Ибо когда Крамольник придёт, не ждите пощады! Мы — Красные Легионеры Кинхарта и Кровогорья! И мы не отступимся от нашего долга. Мы будем стоять здесь насмерть! — легионеры, все как один удирали себя в грудь, обнажили мечи и подняли их к небу
— Победу — стране и народу, почести — королю и дворянам, долг и жизнь — легиону! — их голос был громогласен и подобен буре, что вот-вот обрушиться на врага. Они ни за что не отступят, ибо нет ничего священнее для Красного Легионеру, чем благо страны, даже ценой собственной жизни.
Глава 37. Щит, что невозможно расколоть
Знал ли Орин, что всё обернётся именно так? Он догадывался. По крайней мере, представлял, что его кончина может быть такой ужасной. Хороший такой удар по его затылку отправил лорда СтоннКассела в долгий и глубокий сон. Во сне он видел Ариану, которая стояла на пристани и держала в руках ребёнка в белой пелене, рядом с ней, держась за подол её юбки, стояла ещё маленькая Адриана, на краю сидела Кира, ногами бултыхаясь в воде. Гарет стоял подле него и о чём-то рассказывал, но Орин не вслушивался. Лишь кивал, когда брат повышал тон, чтобы привлечь к себе внимание.
Он же ведь мог сделать именно так. Он же ведь мог его защитить. Зачем нужно было врать? Зачем скрывать? Зачем заставлять страдать единственную во всём Климэнде женщину, которая полюбила его? Почему он сделал именно так, почему не послушал брата? Орин говорил сам себе, что не знает. Он врал. Он прекрасно знал. Это можно было бы назвать паранойей, но ведь, он прекрасно понимал, что было бы дальше. Из него бы сделали мессию, героя, мученика, ценою своей страданий и жизни, спасающего этот мир. Только вот он не хотел видеть, как его сына хоронят и причисляют к лику святых. Он же ведь хотел блага, но причинил боль всем тем, кого любил. Теперь всё закончиться. Скоро всё закончиться…
Орин очнулся и понял, что находиться в коконе из склизкой паутины, подвешенный за ноги к потолку. Он нервно зашевелился и забрыкался, в надежде на то, что сможет сбить кокон и упасть вниз. Но из-за положения, в котором он висел и слишком тесного пространства, это походило на сонное метание в ночных кошмарах. Слишком плотный кокон из паутины. Слишком большой кокон для средних пауков. Благо, он припрятал нож в сапоге. Но до него нужно было дотянуться. Проявив ловкость и гибкость, он всё же, не без боли, достать нож из сапога и разрезать плотный слой паутины. Через небольшое отверстие Орин понял, что находиться на высоте трёх-четырёх футов и вокруг него расположены ещё несколько коконов.
Раскачавшись как следует, он начал метаться от стенки к стенке, а кокон качался из стороны в сторону, пока не послышался характерный хруст затвердевшей паутины, что сковала его ноги. С грохотом он упал на пол и сей же момент разрезал кокон, высвобождаясь из заточения. Было слишком темно, воздух оказался затхлым, словно он находился в серных источниках. Он крепче сжал нож и минуту постоял на месте, позволяя глазам привыкнуть к непривычной темноте.
Собравшись с силами, он разрезал три кокона, в том помещении, где был, но не нашёл ни Блексворда, ни Эльноры. Лишь тела неизвестных ему чёрных легионеров. Невольно прорычав, от осязания того, что вооружён он только ножом и грязно выругавшись, он медленным и осторожным шагом двинулся в единственный проход, который выводил в переплетение паучьих пещер.
Чем дальше Орин заходил, тем хуже становилось. К ногам прилипала склизкая паутина, невыносимый запах серы и гниения бил по ноздрям с невероятным отвращением. А тьма сгущалась вокруг него, словно насмехаясь над его попытками идти на ощупь. Вдруг, послышался истошный вопль страха, гнева и отчаяния. Орин метнулся на крик. Шатаясь и мечась от стенки к стенке, СтоннКассел выбежал почти в такую же пещеру, где был подвешен сам. На холодных камнях, в истерике крутился и вопил кокон. Орин зашипел и человек внутри затих, ожидая своей участи. Он разрезал паутину и из ловушки выбрался Блексворд.
— Пауки, сука. Ненавижу проклятых пауков! Ненавижу! Чтоб вам сгореть во вратах Харды, сукины дети! — он кричал как бешенный и где-то вдалеке послышался возмущённый паучий визг, от которого он тут же замолчал.
— Орин, ты — самый живучий из всех, кого я либо видел. Когда нас огрели по голове, я уж думал всё! –
— Перестань орать! — прорычал Орин, помогая Блексворду подняться. Отряхиваясь, он возмущённо ворчал
— А как тут не орать?! Как, скажи мне, капитан!? Мы всё похерили! Сейчас ренегаты проведут последний ритуал, и тогда мы станем виновниками нового Хода, только уже не простой нежити, а нежити Ненасытного! Скажи, у тебя есть хоть какой-нибудь план?! Нет! Значит, проще пойти в пасть этих растреклятых тварей! Вот как мы будем сражаться с проклятым, осквернённым легионов ренегатов вдвоём!? А!? — Блексворд только сейчас понял, что Орин смотрит не на него, а позади него. И только сейчас он услышал хлюпанье и злой рык.
— Бежим! — закричал Орин, метнув нож в паукообразную тварь. Зверь зарычал и заметался по пещере, пока Орин и Блексворд со всех ног рванул сломя голову, не разбирая дороги. Они мчались по пещере облепленной паутиной, повсюду виднелись кладки паучьих яиц, от чего Блексворд бежал, словно укушенный ардарахским породистым жеребцом.
Они выбежали к огромному залу, в котором дремали пауки, в центре пещеры виднелся проход из потолка, с которого свисала веревка. Но пауков оказалось несметное число, а уж они точно раздерут их на мелкие кусочки. Блексворд и Орин тихо и аккуратно, ступая с пятки на носок, шли к спасительному свету и верёвке, конец которой свисал из большого прохода. Стены освещались непонятными камнями бледно белого света, серые камень словно гудел под сном несметной рати пауков, пока два легионера медленно и аккуратно шли к веревке. Их единственному шансу на спасение.
Первым полез Блексворд, взбираясь по крепкой канатной верёвке, как по стене осаждённого замка. За ним полез Орин. Пауки же спали, лишь изредка издавая странные звуки, похожие на храп. Проход оказался похожим на колодец, по всей видимости, это и был колодец, правда, неудачный. Они поднимались, удерживаюсь за верёвку и опираясь ногам о каменные стены. Впереди, а точнее наверху виднелся свет, а вот внизу послышался визг восьмиглавых тварей, от которого они чуть ли не побежали по стенам. Когда они вылезли из колодца, они оказались в просторном зале, напоминавший тренировочную площадку. Внизу визжали пауки. Когда они вылезли, легионеры смотрели на них, выкатив глаза. Словно бешенные, она подхватили каменную плиту и закрыли проход колодца.
— Мрак! — выдал Орин, понимая, что сейчас перед ними стоит дюжина вооруженных бойцов. У одного из них он заметил свой клинок. «Изгой». Глаза Блексворда сверкнули бурей, когда он увидел, как один из ренегатов неуклюже держит его клеймору «Ису»
Стоило им похватать окованные железом посохи, как регенаты очнулись от оцепенения и накинулись на них стараясь взять в кольцо. Орин раскрутил свой посох так, что концы его стали расплывчатыми пятнами. Двое подскочили к нему, намереваясь медленными и широкими ударами зарубить его. Орин скользнул в сторону и провёл пять молниеносных ударов по двум противникам, ударяя чётко по голове или шее. Третий уже проводил колющий удар, Орин удирал сверху вниз, сбивая острое лезвие с направления, и перехватив ренегата так, чтобы его шея оказался сжата древком посоха, тут же дёрнул, ломая противнику шею. Ещё двое оказались более проворными, и старались атаковать одновременно. Раскрутившись, Орин прыгнул вперед. Конец посоха угоди бедолаге-ренегату в кадык, но СтоннКассел сразу же скользнул назад, ударяя другим концом посоха второму противнику в глаза.
Блексворд уже отбросил посох, когда свернул шею тому, кто владел его клеймора, и уже разворачиваясь на месте, взмахнул длинным клинком, вспарывая двум ренегатом животы. Двое успели отскочить и сейчас намеривались бежать, но Орин метнул Изгоя в беглеца, пробив того насквозь. Блексворд провёл колющий выпад, плавно и быстро, пронзая регенату меж рёбер. Осталось ещё трое. Тангер быстро сократил расстояние и разрубил ещё двоих пополам. Третий же уже намеривался бить в набат, но Орин метнул меч ренегата в его собрата, заканчивая эту схватку.
Внезапно пол, стены и потолок, заходили ходуном, а по всем залам пронёсся зловещий хохот.
— Они начали ритуал! –
— Тогда галопом! — прокричал Орин
Нужно ли было говорить, что Орин кое-как сумел понять, с чего это нежить решала ему помогать? Вурдалаки были мастерами подкрадываться неожиданно и бить исподтишка, а коли их много, то они со смелостью и открытый бой дадут. Пробегая по коридорам жилых этажей Зиккурата и библиотек, в коих насчитывалось сотни, если не тысячи древнейших томов, Орина и Блексворда встречали трупы. Окровавленные и обезображенные тела ренегатов, разорванные на части нежитью. Но как только мертвенные глаза бледнокожего монстра, из которых исходило зелёное свечение, обратили внимание на них, СтоннКассел уже тогда понял, что происходит что-то странное.
Машинально встав в боевую стойку, они уже были намерены рубить вурдалаков, оживших мумий и прочих тварей, но в нежить с каким-то интересом наблюдала за ними, пока один из мертвецов хрипло не произнёс.
— Нашу госпожу хотят принести в жертву Четвёртому. Ты — помогал ей, помоги и сейчас! — с Орин будто говорил не один мертвец, а сотни тварей, порождённых некромантией, и говорил они с мольбою. Сотни, нет, тысячи, даже сотни тысяч голосов прозвучали в его голове, а перед глазами предстала умирающая Эльнора. Орин кивнул, толи самому себе, толи тем голосам и как только немертвые увидели этот жест, они повели их за собою, повели через горы трупов, тех, кто служили Ненасытному.
Блексворд заметно нервничал, да выглядел так, словно в озере искупался, потому что пот стекал с него ручьём. Странно, что ему, что Орину, было ощущать себя во главе армии нежити. Ведь, давным давно, именно чёрные легионы выходили на бою против Хода Нежити Эш’Хайгара. Но сейчас думать об этом было как-то бессмысленно, сейчас, им необходимо было остановить ренегатов, начавших ритуал. «Только вот как бороться с Глазом Левиафана?» этого Орин не занл…
***
Эльнора невольно вздрогнула, когда проснулась от очередного толчка. Землетрясения начались, а значит Иган Блек уже начал подготовку к ритуалу. Она потянулась к магической энергии в своих жилах. Почувствовал как порча на той энергии, что затрачивалась на заклятия, связные с некромантией, пропитана порчей. Словно она окунулась в гной по макушку, а вынырнув, тут же прыгнула в бассейн со змеями. Она с лёгкостью могла бы подчинить себе все тварей, что сбежались на зов Повелителей Мертвых, что учуяли магию Альманаха. Её Альманах! Но нет. Слишком много силы нужно затратить, чтобы не сойти с ума от скверны и порчи, что Ненастный наложил на некромантию. Она бы могла всё исправить. Могла бы отчистить это ветвь магии от скверны и порчи, да надо ли сейчас? Всё. Сейчас, благодаря её крови и жизни, проклятый слуга Ненасытного отдаст всю нежить и каждого некроманта по власть своего господина и тогда мир падёт. Орин и Блексворд в паучьей яме и даже если живы, они не успеют её спасти. Девушка невольно прорычала, когда два ренегата подняли её с колен, словно какую-то рабыню.
Иган Блек стоял в центре Сердца Ин-ар-Хартума. Увесистый Альманах в драгоценной обложке с каменьями и золотом, он упокоил на пьедестале перед пропастью в самое основание эш’хайгаского строения. Этот тоннель вёл к гробнице Властелинов и Повелителей Мертвых. И только одно могло их пробудить. Жертва и ритуальные слова, произносимые с самого первого зарождения такого мага, как некромант. А уж если прочитать всё, как завещал Ненастный, то тогда нежить восстанет осквернённой, с одной лишь целью. Служить Аэрону’Тай-Феру.
Ренегат снял шлем и отдал его своему оруженосцу, совсем молодому парню. Лицо его было изуродовано скверной. Глаза стали красными, а вены выступили и почернил. В нём осталось слишком мало от человека.
Зал был почти пуст. Кроме тёмно-зелёного камня, из которого здесь состояли, полы, потолки и стены, здесь не было ни чего. Лишь на полу виднелась причудливая гравюра, которую Эльнора знала наизусть. То как она сама, лично предала Эш’Хайгар ради Эйдэна. Причудливая гравировка вырисовывала её, когда она покидала родину, ради того, которого любила всем сердцем. Красивые линии вырисовывали картину того, как она держит его умирающего, на своих коленях, обречённая ходить по этой земле до самой её кончины.
Иган Блек велел своим солдатам подвести её к краю. Её связали и подвели к краю, словно скот на убой. Осквернённый ренегат поднял её руку и полоснул кривым ножом по ладони. Капли крови полетели вниз, в бездну. Первый пункт выполнен. Теперь он начнёт читать слава. Это она знала чётко.
Ворота зала Сердца Зиккурата развернулись и в зал медленно, и непринуждённо вошли двое легионеров. Эльнора сразу примела, что глаза и вены их были в порядке. Девушка невольно ахнула
— Что? — прошептала она, когда за их спинами, не замечая их, ворвались вурдалаки, разрывая плоть ренегатов, упиваясь смертью слуг Ненасытного. Эльнора почувствовала, как падает…
***
Эта битва ещё долго будет преследовать его в кошмарах. То, с какой холоднейшей яростью нежить вгрызалась в осквернённую плоть ренегатов, то, как вурдалаки и мумии набрасывались на легионеров, прогрызая кольчугу и платины доспехов, ещё долго будет ему сниться, вместе с криками и оглушительным визгом нежити. Иган Блек толкнул Эльнору в пропасть, а сам умчался к пьедесталу, на котором покоился альманах. Орин рванул к падающей некромантке, и в последний момент проскользил несколько метров, ухватив её за запястье. Только благодаря этому она держалась на волоске от гибели в пучинах гробниц повелителей мертвых. Мертвой хваткой вцепившись в Орина, она принялась лезть наверх, у хвататься за край, пока СтоннКассел тянул её вверх.
Впервые её глаза были наполнены таким первобытным страхом того, что она больше не сможет ходить по этой земле, что не сможет дышать, смотреть, говорить и ощущать, что всё, она умрёт и не проснётся, как было прежде. С диким желанием и рвением к жизни, она вылезла из этой ямы, навалившись на Орина сверху, но сей же момент она вскочила, и словно бешеная фурия намеривалась налететь и выцарапать глаза Игану Блеку, но когда он вознёс руки над своей головой, Глаз Левиафана зарезонировал, усаживая на колени всех, даже немёртвых. Чёрные бриллиант на его указательном пальце вибрировал и гудели, издавая волны, что проникали в самые сокровенные уголки разума, искажая и уродуя воспоминания, заставляя человека и нежить подчиниться любому приказу. Орин ещё старался сопротивляться, но глава ренегатов завопил
— На колени! — стены Зиккурата содрогались под его рёвом, пока она судорожно перелистывал Альманах. Орин медленно поднялся, снимая с себя шлем, что закрывал ему весь обзор. Ренегат, слуга Ненасытного принялся читать. Ему нужно было прочесть лишь одну фразу, чтобы всё сработал как надо и каждый немёртвый стал бы служить Аэрону’Тай-Феру.
— И когда зашагаешь ты по землям нашим, что некогда были твоими, каждый, что владеет силою повелевать Жизнь и Смертью, и отродья их, станут твоими верными слугами! Слава Отцу! — как только он закончил говорить, он указал пальцем на Блексворда, который по его велению уже заносил клинок, для того чтобы убить Орина. Тангер сопротивлялся воле Глаза Левиафана, дергаясь и пытаясь стоять на месте, но словно в агонии, он медленно двигался, ведомый болью и магией, двигался, чтобы убивать, убивать не по своей воле, но своими руками…
Орин метнул свой клинок в него, и изгой точно пронзил грудь ренегата. Шатаясь и истекая кровью, Иган прошёл несколько метров, и, умирая, свалился в пропасть. К гробнице Повелителей Мертвых. И как только тело его камнем упал вниз, всё Тихое Плато затряслось в невиданном ранее землетрясении.
***
Блексворд только и слышал, как без устали вопила Эльнора. И вопль этой женщины был похож на страшный крик, разрывающий барабанные перепонки, а затем и все внутренности на части. Столбы молнии вырвались из пропасти посреди зала. Ренегаты в страхе падали на колени, побросав оружие, а нежить жалась по углам, словно запугана ребятня. Ослепительные вспышки и оглушительный рёв ветра сбили их с ног и вот они вновь стояли на коленях перед восходящим из могил Повелителем Мертвых.
Лич. Так их называли в Уэйстеке. Блексворд чётко помнил это. Тварь, способная жить веками, прибывать в летаргическом сне или же бодрствовать столетиями. На иссохшем скелете, словно на молодом теле покоилась адамантитовая кольчуга, а на черепе корона из той же стали. Глаза его светились ярко-красным цветом, он был необычайно высок, и парил в воздухе, словно летать с птицами для него было делом обыденным.
Эльнора в беспомощном положении застыла на коленях. Тангер попытался было метнуть в него клеймору, как минуту назад сделал Орин, но стоило Личу глянуть на него, как Блексворда подняла в воздух неведомая сила, и подкинула его к Эльноре, ставя на колени. Точно так же полководец мертвецов поступил и с Орином. Они стояли перед Личом, и казалось, что тьма окутывала их, острыми иглами впиваясь в кожу. Эльнора в конвульсиях согнулась в клубок, а Блексворд не в силах противостоять боли, хотел завопить и завопил бы, если бы воздух был в его лёгких. Только сейчас он заметил, что Орин мог сопротивляться силе Лича. СтоннКассел не повиновался той боли. Шатаясь и рыча от пагубной ауры мертвого полководца, он поднял меч одного из ренегатов, вызывая Лича на бой.
Злостно похохотав, немертвый ступил своими костяными ногами на холодный пол, и развёл руки в стороны, принимая вызов. В руках его моторизовался посох и странного бледного камня. Его навершие было украшено человеческим черепом, а противоположный конец был заточен, как лезвие меча. Лич щёлкнул головой костяной челюстью и прогоготал, атакуя первым.
Орин метнулся в сторону, а затем отвёл от себя удар лезвия посоха, что было сходно по остроте с бритвой. Клинок ренегата неудобно ложился в его руку, а вот Лич ловко крутил своим посохом. Крутил так, что в какой-то момент оба боевых конца древкового орудия превратились в размытые пятна, за которым Орин не успевал следить. Лишь в самый последний момент он успевал увернуться и отскочить, изредка парируя удары. Глаза Лича светились красным огнём, и вся его некромантское сила, в придачу с тёмной скверной были сосредоточены именно на нём, ибо Лич знал, кто Орин такой, он знал его вдоль и поперёк. Ренегаты стояли на коленях, пока Блексворд пытался привести в чувство Эльнору.
Внезапно колокольный звон ударил по ушам Орина, и он отшатнулся, выставив клинок в блоке, против лезвия Лича. Немёртвый ловко и больно ударил его по голове, и только шлем спас его от неминуемой гибели. Лезвие посоха со скрежетом прокатилось по лезвию ориновго меча, в паре локтей от его лица. СтоннКассел извернулся, отшагнул назад и рубанул с размаху. Голова неудержимо крутилась, звенели сотни колоколов в его ушах. Клинок задел адамантитовую кольчугу, но вреда ей не принёс. Адамантит может повредить только адамантит или мифрил. Лич только рассмеялся, вновь раскручивая свой посох, словно вызывая смерч.
Пока он выполнял свою мельницу, Орин исполнил выпад вперед и лезвие клинка вошёл прямо в горящий алым огнём глаз немёртвого, но результата это не дало. Мертвец лишь отошёл на пару шагов, выдирая клинок из головы. Словно этого удара и не было, он встал в боевую стойку и еле заметно кивнул Орину, продолжил бой, стараясь оглушить и затем разрубить противника.
Вихревой танец продолжался и Орин уже не оборонялся, у него получалось приходить в контратаку, то успешно он парировал удар, то атаковал Лича пинком в грудь и, не давая ему опомниться, тут же старался срубить окаменевший череп с иссохшего тела. Но посох каждый раз встречал меч. «Волну» меча встречала «Скала» посоха, «Серп» останавливался под блоком «Молота», а «Штурм» проваливался под крепостью «Круга».
В какой-то момент, клинок остановился и застрял в плече Лича, лезвие посоха из черепов остановилось в дюйме от сонной артерии. Они застыли на месте и из черепа послышались слова.
— Храбро, СтоннКассел. Но не умело! — голос его был скорее могильным скрежетом, ведь никаких связок и намёков на органы речи у этой твари и не было!
— Я — Эльнора Грейкасл де Айвенворд! — раздался голос в стороне. Забыв про то, что они дерутся не на жизнь, а на смерть, они обернулись в сторону пьедестала, за которым стояла Эльнора. Вся она светилась зелено-золотым свечением, и глаза её стали абсолютно белыми.
***
Блексворд поднял её на ноги и довёл до пьедестала. Словно во сне, она дотронулась до альманаха, который когда-то сама и писала. Ведомая видениями и воспоминаниями. Она листала старые страницы, пропитанные магической силой, и скверной Ненасытного. Как рана покрывается гноем, если её вовремя не вылечить. Такой же налёт, такое же чувство, когда она принялась читать заклятия на древнем наречии. Предпоследние страницы писал Эйдэн, ведь он чётко знал, как избавиться от скверны и проклятия. Слова слетали с её губ, словно она учила их столетиями и знала наизусть…
— Я — Эльнора Грейкасл де Айвенворд! — прорычала она, взывая к магическому истоку, что протекал в её крови и этих залах. Сила магии заполнила её, оставалось её правильно направить…
Время остановилась, застыло. Она невольно застонала, когда пред нею предстал Ненастный, в обличии бесплодной тени. Он тянул к ней свои тёмные руки, но не смел касаться её, словно без её согласия этого он не сделает…
— Ты так близко. Один шаг. Одна клятва и ты сможешь сделать всё, что пожелаешь, коли верной слугою станешь! Твой Эйдэн вернется к тебе. Стань той, кто вернёт Эш’Хайграу величие. Той, кто вернёт меня на родину! — Как заманчиво он говорил, подкрепляя свои слова ведениями из той жизни, о которой она мечтала! Но она знала, какой отвратной ложью он кормит её! Наконец-то силы Некромантии были подвластны ей в полной мере, и она представила, как огонь проходит по гною, выжигая его до последней капли, словно пепел феникса, заживляя рану. Она сделала так, что всё скверна, что была оставлена Ненастным,
принялась гореть синим пламенем! Старый Бог только хотел напасть на ней и обратить во тьму, как силуэт его сгинул во мраке, от того света, что исходил от Эльноры.
— Глупая дура! Ты пожалеешь о содеянном! Проклятая сука! -
— Смерть тебе! Тёмная тварь! — рычала она в ответ.
Лишь одного мгновения Орину было достаточно, чтобы отскочить назад и взмахнуть мечом ренегата, отрубая Личу его костлявую голову. Иссохший скелет упал и вместе с этим Зиккурат Ин-ар-Хартум затрясся, словно под их ногами пробуждается Баордар.
***
Шагая во тьме, она видела, как потоки магии бушуют от содеянного ею, буквально минуту назад. Словно сотни нитей великой паутины Уны сплелись в один единый поток или же узор, который бушевал, источая сотни, если не тысячи пульсаций, колеблющих и сотрясающих пустоту вокруг неё. Она потянулась к той силе, что звала её, распутывая клубок нитей из жидкого света. В самом центре она нашла ту нить, что вела к Жизни и Смерти. К тому аспекту, который мог повелевать им обоими.
Когда-то давно они, некроманты, небыли теми, кого обвиняли во всех бедах этого мира. Они жили своей жизнью, пусть и обычаи с традициями их были чужды другим. Любой умерший занимал своё место рядом с другими, живя вечно. Сердца павших воинов помещались в ларцы, а тела их служили армиям Эш’Хайгару. Мертвых не хоронили, мертвые строили города, охраняли границы, скрывая свои лица за масками, чтобы родные не страдали. У них не было рабов. Никогда. И лишь когда в их земли вторглись те, кто звал себя благородными имперцами, служащих Богам и Свету, именно тогда они, некроманты, стали приспешниками тьмы, обратившиеся ко злу…
***
В какой-то момент она поняла, что спит. Треск поленьев в костре приятно грел её уши, а костёр, отдавая своё тепло земле, грел её тело. Она колыхнулась и открыла глаза. Ночное небо приветствовало её тишиной, покровом звёзд и созвездий, прекрасно знакомых ей. Вот Дракон и Грифон парили в небесах, а Пёс и Змей бежали к ним на встречу. Тихо и еле слышно, где-то вдалеке она слышала, как камни подают в пропасть, стуча о скалы.
Она осмотрела лагерь. Блексворд спал без задних ног, а Орин мешал угли в костре.
— Но как? — спросила она.
— Мы мчались как бешенные. Стены рушились, потолки падали на нас, под нашими ногами полы обрушивались в бездну. Никогда не видел такой суматохи. Тебя пришлось на руках нести, ты только сейчас очнулась. Не знаю, что ты сделала, но нежить смотрела на тебя, как на спасительницу. Может быть, ты сделала то, что нужно. Обвинять не стану — он покачал головой и продолжил
— Нету больше Зиккурата Ин-ар-Хартум. Тихое плато теперь завалено несметной грудой камней, и под ней похоронены тысячи душ. Камни падали прямо перед нами, дороги обрушивались, и в десятый раз мы чуть не упали в тёмную пропасть. Мы шли в тумане из пыли и грязи, а мимо нас проходили ренегаты, кто-то с ушибленной головой, кто-то с рассечённым черепом, но мы продолжали идти, идти в надежде на то, что найдём выход. Словно через туман, что застилала долину всего Тихого плато… — на секунду он замолчал, вспоминая, как камень упал в метре от него, размозжив голову раненного ренегата, он словно отмахнулся от всех воспоминания того, как тело легионера дёргалось в конвульсиях.
— Мы поднимались на паровой платформе и всё вокруг нас тряслось. Каждый дюйм земли сотрясался от толчков, а мы бежали к выходу. Падая и поднимаюсь, вертясь и прыгая как зайцы. В какой-то момент мне показалось, что помрём прямо там. — Орин помешал полено в костре и искры взлетели к небу. Затем взял альманах, лежавший в стороне и, повертев его в руках, положил рядом с Эльнорой. Но то уже спала беспробудным сном, не в силах сопротивляться утлости. Ему бы и самому поспать, но кошмары были хуже усталости и век, что заливаются железом.
***
— Ты. — голос позади заставил его вздрогнуть, вскочить и обнажить меч. Никого не было, но Орин знал, прекрасно знал, что он был не один.
— Щит — перед ним престал призрак. Бледный, словно из пелены тумана, он явился к нему, ибо кровь зовёт кровь. Одетый в доспехи, который носили императоры-грифоны, призрак снял крылатый шлем. Орин дрогнул, перед ним предстал Эйдэн Четвертый. Великий.
— У Наследника есть щит, который он примет удар древнего врага. Есть меч, который он возденет против тех, кто восстанет из-под палящего песка. Ты — щит, который невозможно расколоть. Помни об этом. Потому что ты не только щит для него, но и для всех, кто верен Богам-Основателям и Свету. Ты не изгой. Ты бил им. Но прими факт того, что эта судьба не для тебя. — призрак последнего императора СтоннКасселов указал на Эльнору
— Береги её. Коли она встанет не на тот путь, то будет древним врагом — и вновь он исчез, как пелена тумана перед рассветом.
Орин сел перед костром. Остальные спали, и разбудить их сейчас было проблематично. Он глянул на свои наручи. На одном из них был изображён коронованный пёс, на другом лошадь, поднимающаяся на дыбы, грива которой переходила в причудливый узор. Чёрные Легионы были основаны Ноем Одноглазым. Их считали особыми гвардейскими полками, но позже им пришлось бороться с Эш’Хайгаром. С ордами нежити. Они первыми принимал удары немёртвых, и каждый раз, стоя на смерть на границах Кровогорья они умирали, и поднимались, чтобы биться до самого конца. Орин посмотрел на свои изодранные руки. Некогда Чёрные Легионы были щитом для всего Кровогорья, а Красные Легионы — воздетым мечом. Так ли это сейчас? Он не знал, но надеялся.
Глава 38. Гончая и Кобра
Орин в последний раз окинул взглядом Тихое плато и невольно вздрогнул, вспоминая пережитое. Теперь, когда вся долина внизу была завалена камнями и валунами, он спокойно выдохнул, сплюнув кровавую слюну прямо в пропасть. Жалость вызвало понимание того, что верный клинок «Изгой» отныне покоится в тех руинах. Добротное оружие из адамантитовой стали, сделанное специально под его руку, его отцом Эврадаром. Пусть Орин до сих пор испытывал к нему дикую злость и неприязнь, он помнил о тех уроках, что старых Эфес Солнца успел ему припадать. Но от части, СтоннКассел чувствовал, что был сам виноват в том, что привёл в упадок свою семью. Гарет уважал и любил старшего брата и давным давно его прости за все грехи и помогал в самых сложных ситуациях, в отличие от Киры, которая была обижена на Орина, за то, что он ушёл в час, когда был нужен её большего всего. Он и сам себя за это корил.
Туман над Тихим плато рассеялся. Наверняка, нежить больше не будет устраивать свои походы отсюда и дальше вглубь Кровогорья. Вздрогнув от дуновения холодного ветра, он поспешил вернуться к костру. Им предстоял долгий путь до столицы этих земель, носившая имя — Уэйстек. В обитель всех Чёрных Легионов Зантара. Недалеко отсюда, в дне пути в пограничном замке, они оставили лошадей. А там, с отдохнувшими и набравшими силы жеребцами, они в несколько дней доедут до Уэйстека.
— Как ты стравился с Глазом Левиафана? — спросила Эльнора, грея ладони у костра.
— Подумал о жене и дочери. Боль ушла, словно стучалась о какой-то барьер, не в силах дотронуться до меня. — пожал он плечами. Леди Айвенворд глянула на него и закусила нежную губу с видимой досадой. Погружаясь в свои мысли.
— Что будешь делать теперь? Вернёшься в Эш’Хайгар? — спросил Орин, от чего она чуть ли не подпрыгнула на лигу в высоту.
— Ни в коем случае! Никогда! Тем более с Альманахом! За предательства, что я совершила, меня убьют, уничтожат! А я слишком многое видела в том проклятом Зиккурате, и умирать не собираюсь. — она говорила, словно увидела призраков в языках пламени.
— Тогда, куда ты пойдёшь? — продолжал допытывать её Орин. Женщина недовольно фыркнула
— К Амхаре. Когда мы проходили через арки, мы видели одно и то же, когда делали третий шаг. Я…я должно понять, что делать дальше. — она посмотрела на него своими большими, серыми глазами, который в первый раз за много лет горели жизнью. Кожа её была столь же бледной, как при их первой встрече, но щёки её тронул румянец, буквально на секунду.
— Мне был дан приказ, вернуть Альманах в Уэйстек, к могиле Эйдэна. — Орин поднял руку, останавливая её возражения и продолжая
— Но ты-то уж точно знаешь, что с ним делать. Ни один маг не знает, что за сила скрыта в нём, кроме тебя. Если он будет в твоих руках, то всему Климэнду будет спокойнее, как мне кажется. Я доверяю тебе — Эльнора улыбнулась, как ребёнок, которому на День Рождения подарили самый желанный подарок. Она положила свою холодную руку на плечо Орина и тут же стыдливо отстранилась.
— Полностью согласен, капитан, но что мы скажем моему августейшему батюшке? Приказ как ни как. — послышалось в стороне. Блексворд уже собрал свои вещи и теперь с наслаждением грелся у костра. Орин помедлили с ответом.
— Вряд ли мне стоит появляться Уэйстеке. Я бы могла остаться где-нибудь в таверне, а потом уехать в Амхару. — сказала Эльнора, пряча тяжёлый Альманах вглубь своей сумки.
— А мы тогда расскажем всё, и скажем, что Альманах и Глаз Левиафана погребены навсегда? Отличный план! — докончил Блексворд, намереваясь закапывать костёр. Вскоре, отряды выдвигался к тракту, но на сердце у всех троих висел тяжёлый камень.
***
Крепость Грин-Фандер носила имя старого джейстенца из Мира-на-Аноре Грина Фандера. Во времена Второго Даргонского Ига, когда ящеролюдская империя переживала свой золотой век, сержант Фандер обучил людей северо-восточных земель империи эффективно сражаться с амункерами, когда их орды хлынули через границы западного берега Харды прямо к центральному Кровогорью, через тракт по Уэйстеку. Сержант взял на себя командование простыми крестинами и остатком Второго Чёрного Легиона. Он обучил их азам партизанской войны и основам открытого боя. Главное сражения тех времён произошло на северных равнинах Уэйстека. Тогда, простые фермеры, бок о бок с чёрными легионерами дали отпор ящеролюдами, но Грин Фандер погиб в той битве. На месте его гибели построили замок, названный в его честь.
Это место стало, в какой-то степени, священным, для каждого чёрного легионера, ведь именно здесь, каждый, кто надевал чёрный доспех Уэйстека, присягал на верность лорду-командору-капитану из дома Танегров. В своё время, Орин присягал на верность при отце Ааронта, деде Блексворда, Томе Тангере.
Он чётко помнил холодные стены твердыни. Как ветер гулял по её коридорам, словно призраки ступали по гладким камням и шелковым коврам, как несколько факелов освещали тесные коридоры, когда сотни юношей выходили во двор, для принятия присяги, на коленях, в холодное зимнее утро.
Приближаясь к стенам крепости, они сумели рассмотреть башенные стяги. Оскалившийся коронованный гончий пёс и коронованная лошадь, вставшая на дыбы.
— Отцовские стяги. Но что он тут делает? — сам себя спросил Блексворд.
— Скоро узнаем — ответил Орин, но что-то внутри, словно гудящий набат, подсказывало ему о чём-то нехорошем.
Стражники открыли ворота, как только их завидели. Внутренний двор крепости выглядел торжественно. Сразу видно, что к приходу лорда Ааронта всё было подготовлено заранее. Стяги гордо свисали со стен, гарнизон проводил усиленную подготовку, туда-сюда сновали слуги, а в конюшнях стояли благородные жеребцы, явно лучшей карденхолльской пароды. Эльнора внезапно скрылась в таверне, что расположилась в стенах крепости, прикрывая лицо тканью своего плаща, как шарфом. Блексворд и Орин двинулись в зал крепости. Их встретил один из гвардейцев-Тангеров, который с радостью проводил их до зала, рассказывая о том, почему лично Лорд-командор приехал в Грин-Фандер.
— Землетрясения прошлись по всему Уэйстеку. Лорд Ааронт стразу велел гвардейцам седлать коней и ехать к Тихому плато. И вот, вы приходить буквально через пару дней и землетрясения прекращаются. Но, прошу простить меня. Лорд Тангер ждёт — Орин и Блексворд переглянулись. У обоих предательских пробежали мурашки по спине, когда двери перед ними отворились, и они вошли в зал крепости.
Челюсти обоих упали и со звоном стукнулись о тёмный камень полов, когда перед ними предстали командующие офицеры чёрных легионов, во главе с Ааронтом Танегром.
***
Цитадель Грин-Фандера представляла собою просторный зал, со стойками, на которых поколись разношёрстные оружия и доспехи разных эпох. Четыре колонны держали тяжёлый куполообразный потолок, а в пространстве между ними расположились скамьи, на который сидели командующие чёрными легионами. Со стен свисали знамёна самых разных легионов, принадлежащих к чёрному цвету. Всех сидящих на скамьях Орин прекрасно знал. Как не знать представителей чина, к которому он сам относиться?
Лорд Ааронт и Блексворд походили друг на друга, как отец и сын, коими и являлись. Как протектор Уэйстека, Ааронт носил золотой венец, украшенный алым яхонтом. Дорогие, подбитые гвоздями, ботинки из оленьей кожи грели его ноги, а на плечах добротно и по-простому сшитого камзола свисал подбитый мехом волчий плащ. Завидев сына и старого друга, он сей же момент направился к ним. Два легионера встали на одно колено, склонив головы перед главнокомандующим. Протектор невольно нахмурился и велел обоим встать, пару раз согнув ладонь в кожаной перчатке. Оба он и встали и смотрели друг на друга почти в упор. Тишину прервал Тангер-старший, обращаясь к Орину
— Выглядишь так же, как я себя чувствую — после минуты молчания они в голос захохотали и по-дружески обнялись, затем, Ааронт обнял Блексворда и похлопав по плечу, спросил
— Чего там, в Зиккурате, произошло, что здесь земля тряслась, как будто сам Баордар пробудился? — СтоннКассел и Тангер-младший переглянулись и вдохнув полной грудью, начали рассказывать.
Холодные глаза тёмно-карего цвета внимательно всматривались в глаза Орина, когда он рассказывал об их похождениях в Ин-ар-Хартуме. Леденящий душу взгляд, вечно маленькие зрачки и лопнувшие капилляры глаз заставляли Орин вздрагивать от холодка, пробегающего по спине. Пусть он и Ааронт были старыми и добрыми друзьями, но оба имели высокие титулы, из-за которых дружба их сошла на выдачу и выполнение приказов… Ааронт молча слушал, изредка проводя рукой по своим длинным, ничем не перехваченными волосам тёмно-каштанового цвета. Лоб его был морщинист, словно он постоянно хмурился, кожа имела неприятный, твердый и обшелушенный вид. Шрамы не добавляли ему доблестного вида, скорее грозного. Рубец, проходящий от правого виска до левого уголка нижней губы, давно затянулся, но выглядел неприятно, слишком рвано и безобразно, как прочие, менее заметные шрамы. Взгляд его падал то на Орина, то на Блексворда, когда они закончили рассказ тем, что Глаз Левиафана и Альманах Эльноры были уничтожены, вместе с Зиккуратом.
Вместе с лордом-протектором, рассказ слушали и офицеры чёрных легионов, не перебивая рассказчиков ни разу. Когда они закончили говорить, Ааронт поднялся с своего кресла, вновь подошёл к ним и зычно, во весь голос объявил:
— Все свободны! Совет отложен до завтрашнего дня. Капитан СтоннКассел, Блексворд, отдыхайте и к полудню, жду вас здесь же. Свободны — на мгновение Орину показалось, что в глазах Ааронт проскользнул огонёк гнева и холодной ярости.
Оставшееся утро прошло в банях, в попытке стереть с себя слои грязи и пыли, которые впитались в кожу, за то время, что они провели в Зиккурате. После плотного завтрака, они вновь надели вычищенные пажами доспехи и ровно в полдень стояли перед дверьми зала. Стражники пустили их во внутрь и теперь они остались наедине с лордом-протектором.
Ааронт подозвал их к себе и указал на карту империи.
— Вы отлично справились с заданием. Если всё так, как вы говорите, то Хода нежити нам ещё пару веков не ждать. Плевать на Глаз и Альманах, от них больше мороки чем пользы. Я собираюсь произвести Блексворда в ранг капитана, а тебе Орин, я готов даровать скипетр главнокомандующего, никто не будет против — Ааронт похлопал старого друга и сына по плечу, а затем склонился над картой, расставляя чёрные флажки вдаль границы уэйстекских земель.
— Благодарю, лорд-протектор. Ни чего не понимаю, Ааронт. Почему мы не двинемся на помощь Амхаре, если Лоренц уже стоит у Кулдара? — Орин переставил несколько флажков вдоль тракта, собираясь предложить план действий.
— Вы оба должны знать. Уильям и Лайан мертвы. Погибли при битве за Кинхарт против Пэтрота. Его удалось отбросить и теперь корона венчает голову Хелены. — эти слова повергнули обоих в шок и трепет. В голове Орина тут же зазвенели колокола. «Кира. Адриана. Ариана» только три этих имени без остановки били по его ушам, а сердце застучало в первобытном страхе и ужасе.
— Как?! Когда?! Что случилось!? Этого не может быть! — Ааронт положил руку на плечо друга
— Твои родные живы. Не беспокойся. Гонец рассказал нам всё. Пэтрот бежал к Лоренцу, простить милостыни. — эти слова не успокоили СтоннКассела, наоборот он был готов бросить всё и хоть сейчас помчаться Кинхарт быстрее ветра. Он лично хотел удостовериться живы ли дочка с женою и сестра.
— Тогда нужно поскорее выдвинуться к Амхаре, чтобы дать бой Лоренцу! — воскликнул Блексворд, но Ааронт огорчённо покивал головой, вновь склонившись над картой.
— В этом кроется и вторая новость — сказал он, передвигая флажки назад, к границам
— Уэйстек отныне не протекторат. Теперь, мы вновь независимы, так же как Сайн-Ктор. — Блексворд потерял дар речи, а Орин во весь голос вспылил
— Предатель! Как ты смеешь нарушать клятвы в час великой нужды! — Тангер-старший повернулся к старому другу и спокойно сказал
— Меньше всего, Орин, я хочу, чтобы мы были врагами. Забудь об этой ратсреклятый империи, которая давным давно забыла про тебя и твою семью! Будь моим верным генералом и вместе мы сделаем Уэйстеке единим и только мы сможем противостоять великим угрозам! — в его голосе слышалась надежда на то, что Орин согласиться, переприсягнёт ему на верность, как старый друг, брат по оружию. Но Орин СтоннКассел горел от гнева и злости, пылал от праведного гнева и яростного безумства, что пеленою встало перед его глазами.
— Никогда я не предам свою семью. Не предам клятв верности, что произносил перед Наделастораном! Я видел в тебе героя! Видел брата, с которым проливал кровь! Героя, готовым отдать всё за страну! Теперь же, я вижу предателя. Ты, Имхьер и Эдэльмира, вы все предали нас! — Орин демонстративно стянул с себя плащ, отстегнул наручи и бросил их перед ногами Ааронта. Лорд Тангер с горечью и сожалением посмотрел на старого друга
— Иди если хочешь. Иди и не возвращайся, СтоннКассел! Ты должен был быть верен легиону и его долгу крови, а не жалкой империи, дни которой сочтены! Иди прочь, Изгой! Поди прочь, Белый Грифон! А если вернёшься, то я скрещу с тобою клинки и ты примешь свою смерть! — Орин плюнул под ноги Ааронту и вышел из зала.
— Это же неправильно, отец. Мы не должны бросать императрицу в столь тяжёлый час -
— Блексворд — Тангер-старший положил руки на плечи сына, приводя его в чувства. — Сын мой, забудь его. Он дезертир, глупец, живущий в разрушающихся руинах старого мира. Ты и я, как отец и сын создадим ту страну, в которой наш род будет править справедливо и мудро! — Блексворд покорно склонил голову и отец обнял его, преисполненной гордостью.
— Повинуюсь, отец -
— Не зря я подослал тех бандитов к твоей девчонке. Иначе бы ты сейчас предал меня, и мчался бы к ней — добавил его отец еле слышно. Но Блексворд услышал это, словно рёв армады драконов, во времена третьей эры. Лицо Исы мелькнуло перед ним. А затем, он схватил отца за груди и что есть сил ударил о стену крепости, завопив во всё горло.
— Повтори — прорычал Блексворд. Его отец лишь хрипло посмеялся
— Ты знаешь, что такое ненависть. Гнев. Это прекрасно. Но я твой отец и ты должен безукоризненно мне повиноваться! — позади них стояли стражники с обнаженным орудием и Блексворд понял, что может убить отца, но тогда и сам погибнет, бесславно и бессмысленно.
— Повтори! — вновь потребовал он
— Уверен, когда ты их пытал, они пытались тебе сказать, кто их подослал, но ненависть и жажда мести не позволили тебе этого услышать! Ты глуп, сын мой, раз считаешь, что можешь убить меня и не пожинать последствий!
— Сын? Нет, Ааронт Тангер. Отныне, твой сын — дезертир. Отныне, нет у тебя сына. — он медленно ослабил хватку, отпустил отца и отошёл назад. Стражники увидели гнев и ярость в его глаза и Блексворд поступил так же, как и Орин, бросив на землю наручи и плащ.
— Ты пожалеешь об этом, сын. — прошептал Ааронт, но Блексворд этого не слышал. Он знал, что отомстит. Но теперь, необходимо было выбраться из Грин-Фандера живым, а помочь ему в этом мог только Орин…
***
«Каким же дураком, идиотом был я! Предатели! Ублюдки! Они не придут к Хелене на помощь, они бросят их умирать!»
— Ну да твою мать! — от безысходности закричал Оррин, ударив, что есть силы по опорному столбу, что держал крышу конюшни. Ударил так, что лошади забеспокоились. Оррин облокотился на столбы и стал думать, что ему делать дальше. «Ехать? Куда? В Кинхарт? Джейстен? Нет, я должен быть в Амхаре. Если туда направляется Хелена, то я должен быть там. Рассказать обо всём Гарету и Марию»
Блексворд побежал буквально через минуту, вместе с Эльнорой. Та не понимала, что происходит и только после быстрого и обрывистого объяснения Блексворда, она перестала задавать кучу вопросов.
— Что будем делать? — спросил она. СтоннКассел и Тангер в один голос ответили
— В Амхару поедем! — от их крика она содрогнулась, но не обиделась, лишь насупилась
— Чем быстрее Хелена узнает о предательстве, тем лучше для все империи… того, что осталось от неё — тихо протараторил Орин, вскакивая на лошадь. Ему пришлось делить седло с Эльнорой, а вот Блексворд поехал один. Ударив коней в бока, она стремглав вылетели из крепости.
***
Северное Кровогорье. Серое Герцогство. Сайн-Ктор
Эдэльмира невольно вздрогнула, дотронувшись до огненно-рыжих волос дочери. Сильфрей спала без задних ног, укутавшись в тёплые перины своей постели. Осень в Сайн-Кторе выдалась холодной. Впрочем и лето на севере было не особо жарким. Здесь, на границах всегда было красочно, но сурово. То холодные вьюги мучали их, не давая вовремя вспахать и засеять поля, то жара мешала сбору урожая, выжигая поля под чистую. Да, люди здесь безусловно были суровы. Каков край, таковы и обычаи.
Герцогиня вспомнила, как давно, двадцать лет назад, держала на руках первую новорождённую дочку, она нарекла её Сейной. Как свою погибшую от рук демонов Аст’Морауна сестру. Имхьер в тот день вернулся с охоты со шкурой северного барса, в подарок за дочку-наследницу. В тот день она была самой счастливой женщиной на всем белом свете. Если бы она не была ослеплена верностью и любовью к мужу, то может быть сейчас бы у неё было две дочери…
Герцогиня обязана повиноваться Герцогу-мужу. Это традиция, которую нельзя нарушать. Была бы она ближе к ней. Прислушивалась бы к ней, а не потакала бы во всё мужу, то сейчас бы под ей теплою рукою грелась Сейна. Она защищала ей, заслоняла собою от руки Имхьера, когда видела, как сильно он мог навредить ей. Она знала, что нельзя было выдавать её за Рея Блека. Проклятый садист получил по за слугам, умерев от руки Сейны. Но ей дорогая дочка пропала. Связалась с контрабандистом, после бросила это дело, а потом вовсе бежала в никуда. Будь Эдэльмира мужественной и сильной, она бы могла это предотвратить. Но сейчас было поздно. Теперь у неё была лишь Сильфрей, которую нужно было защитить. И Сайн-Ктор, который вот-вот вот обрушиться на её плечи. Ибо после смерти Герцога, любой его родственник потребует права на титул и его жену, а Эдэльмира не могла этого допустить. Ни коем образом. Пусть её обвинят в предательстве, но как только на станет Великой Герцогиней, как только избавиться от всех претендентов, только тогда она поможет империи.
Нежно и тихо поцеловав дочку в лоб и потеплее укутав её в меха, герцогиня вышла из её покоев и направилась к покоям мужа.
Имхьер лежал в своём ложе, накрытый десятками мехов. Безумные глаза метались от угла к углу, в осознании того, что смерть была слишком близко. Волосы его почти выпали, а лицо стало морщинистым. Его мучал дикий жар, он бреди и звал жену. Эдэльмира подошла к столу с лекарствами и моля Мирану о прощении грехов, влила в настой жидкость чёрного цвета. Богиня отвечала ей, каждый раз она отвечала ей. «Ты правильно поступаешь, дочь моя. Следуй своей цели. Следуй клятве»
Женщина знала, что план Ааронта Тангера безумен. Но ради того, чтобы отомстить за дочку она была готова сделать всё. Где была империя, когда умерила ей отец и мать, во время набега демонов Аст’Морауна? Где был император, когда Сайн-Ктор осаждали ренегаты? Где были Красные Легионы, когда амункеры прошлись по земля Герцогства огнём и мечом?! Где?! Эдэльмира подошла к мужу и помогал выпить лекарство. Имхьер начал кашлять кровью, жар его тело стал сжигать его изнутри, а его сорванный голос был еле слышен в зала Твердыни Сайн-Ктора.
Словно дикая лисица или рысь, она наблюдала за мучениями мужа. Её зрачки необычайно расширились, ноздри надулись и щеки заполыхали. Губы выпрямилась в тонкую ниточку и когда её муж затих, она ладонью закрыла его веки.
— Ты всё правильно седлала, дочь моя. — Эдэльмира обернулась на глас богини. Мирана стояла у окна и дёргала свою косу чёрного цвета.
— Я сделала это на благо дочери и герцогства — прошептала она. Мирана ухмыльнулась.
— Скоро, дочь моя, мы проведем ритуал. И тогда Сайн-Ктор вновь станет великим. Даже Уэйстек будет бояться нас. Или же присягнёт тебе, моя избранница — губы богини были полными и имели алый цвет, так сладко она говорила, что герцогине невольно захотелось встать пере нею на колени.
— А когда Наследник явиться и пророчества исполняться… тогда мир измениться. Станет таким, каким он должен быть! — проговорил она, дотрагиваясь до щек своей избранницы. Эдэльмира с эйфорией потянулась к ней
— Скоро — сказала она — я вернусь. Я возрожусь. Скоро, мы с тобою станем едиными —
— Скоро, кобра станет королевской — закончила Мирана, испаряясь в искрах камина. Эдэльмира взглянула на полную луну. Её захотелось завыть, как волчице. Зашипеть, как змее, как кобре, что была изображена на её знамёнах. Её осталась лишь укрепить свою власть. Осталось оскалить клыки и выпрыснуть яд, когда надо. Её, Кобре Имнари, Герцогине Серого Герцогства, оставалось пара шагов, до воплощения её планов в жизнь
- Ни чести, ни доблести, лишь мудрость времен — прошипела она, зная, что она извлекла из своих прошлых ошибок урок. Жестокий и болезненный урок.
Глава 39. Звон солдатских лат
Первый снег в этом году выпал рано. В начале осени. Тяжёлые серые тучи нависли над всей провинцией. С небес падал чистый, белый снег, и красивые снежники, кружась в странном танце, падали на землю и хрустели под ногами. Руки и щёки мёрзли под колющим морозом. Кожа краснела и хотелось укутаться в несколько тёплых плащей, подбитым животным мехом. Впрочем, уже на следующий день снег таял под лучами солнца, и округа Перевала Странника, в котором располагался Кулдар, приняла серый и унылый вид. Крепость была готова к осаде. Стены и башни были отстроены по новому. На стенах располагались котлы с маслом, камни для метания и прочие оборонительные приспособления. Перед воротами расставили баррикады, чтобы задержать врага. Старый Боривик Мурнитара умудрился соорудить и поставить на вершины двух башен по «Скорпиону» — осадные машины, которыми раньше сбивали драконов, под точными выстрелами тяжёлых и массивных стрел, крылатые ящеры с грохотом падали на землю.
Как только стяги армии Лоренца стали приближаться к Медному Мосту весь гарнизон был поднят по тревоги и приведён в боевую готовность. Уже через пару дней показались первые элитные отряды, ведомые Лоренцом, в позолоченных доспехах, с остроконечным шлемом и стягом, на котором был изображён танцующий волк. Они встали в нескольких лигах от моста. Отряды всё прибывали и прибыли, пока вся пятидесятитысячная армия Крамольника не встала в десяти лигах от крепости. Сотни, нет, тысячи и тысячи стягов и флагов усеивали поля, ведущие к равнине Лот’Хром. За ними, из-за тракта виднелись боевые требушеты и катапульты, который тащились низкорослыми конями-тяжеловозами и мулами.
Среди защитников крепости послышался ропот.
— Проклятый ублюдок! –
— Шесть катапульт, пять требушетов. Как зайцы прыгать будем! –
— Смотрите! Вдалеке! Летит! — крик одного из легионеров моментально затих когда, с равнины Лот’Хром, проносясь на невообразимой скорости, со свистом рассекая ветер, пролетел дракон. Дракон красного окраса, с золотой полосой на брюхе, с черными, словно тёмный мифрил или адамит когтями и шипами по всему телу.
— Боги милостивые! –
— Дакрон. Как в легендах! –
— Стони лет драконы не лезли в наши войны, а теперь вот тебе и раз! –
— Сожри их Ненасытный, ну и громадина! — ропот страха пронёсся по рядам защитников, когда красный дракон взревел. Его рёв был подобен грому, разрывающим небеса. Невольно легионеры стали вызывать к богам.
Айдан стоял рядом с Гаретом, на главном участке стены, над воротами. Краем глаза он увидел, как желваки на лице капитана нервно дёрнулись. Глаза заблестели не страхом, а азартом предстоящего сражения. Сейчас он напоминал громовую тучу, что медленно но верно надвигается на врага. Но по сравнению с теми силами Лоренца, что встали под крепостью, ярость Гарета казался тучкой.
— Кто же их всех хоронить будет? — спросил Терон толи сам себя, толи всех сразу. Корр лишь хмыкнул, скрестив руки на груди.
— Я сбился где-то на сороковом десятке — сказал он. Аэйри прижалась ближе к Терону. Левой рукой он обнял её, а правой проверил, на месте ли Рог.
Дориан, раскурив трубку, проговорил
— Верная смерть. Нет шансов на успех. — выпустив кольцо табачного дыма, он прогоготал — Чего они ждут?
— Будут соблюдать приличия — ответил Гарет, увидев как элитный отряд Лоренца выдвинулся без оружия к Медному Мосту.
— Дейн! Трайден! Анкит! Мейстланды! Дайникер! Пашар! Коутрен! Седлать лошадей! Мы идём на переговоры. — перед тем как спуститься к конюшням, Гарте шепнул Айдану
— Седлай грифона –
— Думаешь, он испугаться императорского грифона, когда у него под боком огнедышащий дракон? — ухмыльнулся Айдан
— Хорошая была бы потеха. — невесело посмеялся Гарет
Они встретились на мосту. Без оружия. Как говорит традиция. Как только Гарет подъехал к нему на почтительное расстояние, Лорен снял остроконечной шлем с забралом. Айдан приметил, что видел покойного императора Уильяма лишь один раз. Но не отметить сходства братьев он не мог. Но Лоренц казался диким, необузданным волком, что собрал стою из таких же диких южных волков. Как причудливо были заплетены его волосы и борода, к холодному времени он надел плащ, подбитый мехом медведь и сейчас казался ещё больше. Словно скола, которую не может сточить вода.
Гарет восседал на вороном жеребце во главе колонны. За ним, выстроившись в две шеренги ехали Терон и Корр, за ними командиры легионов. Над ними, верхом на Альве. летел Айдан. Дракон прошагал к мосту и гордо вскинув морду, прищурил глаза, всматриваюсь в грифона и ездока. Дракон имел рост в полторы версты и с лёгкостью бы занял половину армейского квартала Кинхарта. Благо Мост был построен широким и Айдан смог приземлить Альву в нескольких метрах от колонны защитников Кулдара
— Гарет! Рад тебя видеть — он прикоснулся ко лбу, в знак приветствия, Гарет лишь кивнул
— Не скажу того же в твою сторону, Лоренц — без эмоций ответил Гарет
— Что же ты так груб? Ты сам отверг мой подарок, а теперь пожинаешь последствия! Но до оскорблений время дойдёт, старый друг. Нужно соблюсти приличия. — по очереди он представил наместников южных провинций.
— Справа от меня, Алид Илзорт, наместник Сандрага и Мурмед Ирн'Лорм, наместник Ренеты. — оба южанина были преклонных лет и бороды их были больше седыми, чем черными, однако в глазах виднелась воинская мудрость.
— Слева, наместник Ваетира и моя правая рука, Сейдиль Баша. — Айдан отметило, что женщина во главе войска Ваетир — исключительное явление. Тем более, она была неимоверно красива и наверняка смертоносна.
- И так же, Хасид Ерантар, наместник Геторы. И бок о бок с нами бьётся… — Лоренц не успел представить дракона, Айдан не осознавая громко и зычно проговорил, прикасаясь к своему сердцу, и отводя руку в сторону дракона
— Нархильпаль (Славной битвы) Балкрас Бронегрыз! — все стоящие намосту смотрели то на Айдана, то на дракона. Красный ящер ответил
— Кидорхалфор (Жаркой битвы) грифоний наездник — голос дракона его был похож на га обвал скалы и удары молний. Лоренц кивнул Айдану, а Сейдиль посмотрела на него наклонив голову в бок.
— Со мню пришли лорд-наследник Терон Мейстланд и его брат — сказал Гарет и близнец сей же момент выехали привет, касаясь своего лба, в знак приветствия. Терон демонстративно откинул плащ и выставил Рог Алкирион на показ. — южный командиры выпучили глаза, не отрывая взгляда от артефакта.
— Ты зря пришёл сюда Крамольник! — выдал Терон — Как только ты обнажишь меч, легионы Кулдара встанут против тебя. Как только ты пойдёшь на Амхару, и Кулдар, ты потеряешь всё! Каждый легионер убьёт десяток южан-предателей, прежде чем умрёт! –
— Боги благоволят нам ибо сам Рог Алкирион в наших руках! А с ним и небывалая сила! — закончил за брата Корр. Лоренц прожигал близнецов взглядом, но сам не дрогнул.
— Со мною так же леди Айзора Трайден, Ринойская Львица, лорд Пауль Дейн, боевой капеллан, лейтенант Зашеир Пашар из первого легиона, капитан Луиза Коутрен из шестого легиона, а так же лорд Вингрхайяра, Корин Дайникер — все, кого перечислил Гарет, ударили лошадей в бока, и их скакуны сделали пару шагов вперед. Но никто ничего не сказал, кроме Айзоры и Корина.
— Ты идёшь на острие клинка, Крамольник. И мои львы наставит тебя на точный путь! — выдала леди Трайден, а Корин лишь докончил её фразу
— А мои грифоны сбросят твои людей на копья! Я долго думал, на чью сторону встать, но раз дракон ведет тебя, то я пойду на сторону Кулдара! —
— Зашеир? — спросила Сейдиль Баша — неужели ты будешь биться против своих родичей? –
— Я буду биться бок о бок со своими родичами, против вас — предателей! — выбросил южанин, плюнув под копыта гнедой пустынной Лоренца
— Ваш император и его наследник мертвы, у вас есть шанс не устраивать бессмысленное кровопролитие, есть шанс дать присягу мне, тому, кто по праву должен владеть Сапфировым Наделастораном — сказал Лоренц, тихо, но слышали это все. И был подобен его голос громовому утёсу и Балкрас Бронегрыз внезапно произнёс
— Но кто же ты? Грифоний наездник, что знает язык Ка’Джор’Вар (Царей Неба и Земли)
— Я Айдан Анкит… — но Балкрас сей же момент топнул передними лапами и взревел, выпуская в небо из пасти поток жаркого пламени. Больших усилий каждому из ездоков стоил не свалиться с испугавшихся лошадей. Альва встрепенулась и поднялась на дыбы, истошна крича по орлиному. Балкрас зарычал
— Лжешь такойра (смертный)! Я хочу знать имя, данное тебе при рождении! Знай, что каждый Ка’Джор’Вар чувствует ложь! Говори! — когда земля перестала трястись, а воздух прекратил свистеть от взмахов крыльев огромного дракона, Гарет и Айдан перегнулись и Гарет кивнул. Айдан вздёрнул узды грифона и успокоил Альву. Когда Балкрас опустил длинную и мускулистую шею, покрытую шипами и толстой чешуёй. Дракон взглянул огненными глазами и зрачки его были тёмными, как тьма Цитадели Эдхута.
— Моё имя — Айдан СтоннКассел! Знай, Балкрас Бронегрыз, анготор те’марынкер хамеотер шадор-готевар за’аарк шаа’фан-кур! (твоя кровь прольётся, как только твои клыки и когти обагряться кровью!) Я — сержант Пятнадцатого Красного Легиона! Я — грифоний наездник! И мы не отступим! Раихам Сайфлоран Тадерон! (Слава Красному Легиону!) Раихам Райт’Ногер-Имарет! (Слава Кровогорью!) — прокричал Айдан на драконьем языке. Лоренц поднял руку и кивнул Гарету, разворачивая свою делегацию обратно, к своей армии. Балкрас Бронегрыз взлетел, поднимая вихри ветра.
Делегация Кулдара вернулась в крепость и Айдан застыл по середине внутреннего двора, понимая, что говорил на драконьем не осознано. Спонтанно, по наваждению. Теперь они знают, кто он на самом деле. Не только весь Кулдара но и четверть Кровогорья. Теперь это не какая не тайна, а информация. Гарет положил руку на плечо племянника и спросил
— Откуда ты знаешь драконий язык? — Айдан со страхом посмотрел на Гарета, со страхом и не пониманием. Он и сам этого не знал…
***
Уже месяц Четвёртый Кинхартский Красный Легион двигался к Амхаре, возглавляемый своей императрицей, Хеленой Кон-Итьен. К ней вскоре присоединились пять легионов из Карден-Холла, во главе с графом Арвином Фалоне, три добровольческих легиона из Илайтана, и один Синий Легион, расквартировавшийся в Карден-Холле, следовавший за графом Фалоне.
Адриана то и дело ерзала в седле белой кобылы, от того, что давным давно отсидела участок тела, где спина утрачивала своё прямое благородство. Девушка не привыкла находиться в столь долгих походах, но оставаться в руинах Кинхарта ей не хотелось от слова совсем. Тем более, рядом с матерью и тёткой её было в сотни раз спокойнее.
Она напрочь отказалась надевать платье или юбки, и поэтому облачилась в походные штаны из тёплой ткани, и тёмную кожаную куртку со стальными ремешками. Между рубахой и курткой её тело охраняла адамантитовая кольчуга, а на её поясе покоился кинжал в богатом чехле. Не то чтобы она умела с ним обращаться, нет. Ей так было спокойнее. Добротные сапоги, который делали илайтанские сапожники, грели ей ноги и Адриана могла не бояться мозолей. Волосы она заплела в тугую косу, как Кира и Ариана.
Императрица же облачилась в свой боевой доспех, с плеч её спадал плащ, с изображения воюющего на луну волка, а на её некогда лучезарном лице, проступала ярость и гнев, который она копила на протяжении всех дней военного похода.
Пусть Адриана пользовалась привилегиями аристократки — теплыми водой, едой и палаткой, когда необходимо было остановиться и отдохнуть, девушка, несмотря на наказ Киры, бродила вместе с Хеленой по лагерю, и они спрашивали солдат об их самочувствии, о том, что их беспокоит и когда на лицах легионеров проступала радость и какое-то воодушевление от тёплых слов юной леди СтоннКассел и их госпожи Кон-Итьен, им обоим становилось намного легче.
— Столько крови. Столько убитых. — проговорила она, прижимаясь к матери. Каждую ночь ей снились кошмары о битве за Кинхарт. Ариана погладила его по каштановым волосам и сказала
— Только в песнях битвы описаны как великие деяния. А в реальности только кровь и смерть. Забудь об этом, дочка, выбрось из головы. Мертвым не помочь, а для живых мы сделали всё, что могли — она крепче обняла ей, вдыхая аромат её волос
— Мы просто были рядом и всё… — дочка шмыгнула носом и Ариана прижала её к себе ещё сильнее
— Иногда и этого достаточно. Они видят, что их правители рядом с ними и им легче от этого. Спи, моя девочка. — сегодня Ариана спала в обнимку с дочерью. Кира всё время проводила с легионерами и нет бы побыть рядом с племянницей, она всё в бой рвётся. Это-то и злило Ариану.
Сейна не знала и не понимала, что с ней вообще твориться. Во снах к ней приходила она. Великая богиня-феникс. Сама Мирана завала её обратно, в Сайн-Ктор, но девушка каждый раз бежала по коридорам сна, в надежде на то, что скроется от огня, что без конца преследовал её. Фаил смотрел на неё как на самую прекрасную в мире женщину. Но видел он не Сейну, он видел Мирану и девушка чувствовал страх.
Страх того, что она может стать сосудом для богини, которая давным давно отреклась это этого мира и его народов. Уж что-что, а это пугало её больше чем тирании Рок’Яндара!
Всё чаще и чаще она находила покой в компании Киры, Арианы и Адрианы. Она боялась рассказывать им о своих снах, поэтому, отчасти врала. Хотя вряд ли это можно было назвать ложью. Пока они находились в походе, а на всю округу было слышно, как марширует Третья Кинхартская Армия, они разговорили на самые разные темы, чтобы не воспоминать битва за Кинхарт. И каждый раз разговор выходил к Айдану. Ей снилось как он умирает в луже драконьей крови. А Мирана говорила ей, что она рождена не для него. Что она не его, а он не её. И это заставляло девушка плакать по ночам, когда она просыпалась в холодно поту.
Кира всё время отпускала колкости в сторону Сейны, а Адриана с Арианой без умолку расспрашивал ей про жизнь под командование Пэтрота, как она бежала от него, как познакомилась с Айданом и влюбилась в него. Сейна в свою очередь охотно рассказывала, потому что даже когда она бодрствовала, Мирана говорила с ней. Звала в Сайн-Ктор. К матери. Девушка только бормотала себе под нос, что она верна Святой Дюжине Драконов-Основателей.
«Ты глупышка, дитя моё» шептала её на ухо феникс поглаживая по волосам
«Не хочу быть твоей рабой!» кричала Сейна в ответ, затыкая уши
«Нет, не рабой. Избранницей» сладко говорила Мирана, касаясь ей щеки своим полными, алыми губами.
«Я не твоя послушница. Не твоя приверженка!» девушка кричала во сне, кричала и думала об Айдане. О том как вновь встретит его. Как обнимет, поцелует и обо всем расскажет. Это придавал ей сил до тех пор, пока Мирана не сказала
«Коли ты этого не хочешь. То он станет моим» и Сейна горько рыдала. Она не смогла убить Пэтрота. И теперь потеряет Айдана…
***
— Блексворд не настоящее имя, так ведь? — спросил Эльнора, когда они остановились в одной из деревень, дабы накормить лошадей. Орин устало потёр переносицу, оперившись об столб, державший крышу конюшни.
— Ты будешь смеяться. — Блексворд пытался отмахнуться от расспросов леди Грейкасл, но та уперлась и уперев кулаки в бока, не оступалась от своего. Орин ехидно хохотнул. Парень невольно раскраснелся и сдавшись под напором некромантки, прошептал
— Юлиан. Моё настоящее имя Юлиан. — Орин зажал ладонью рот, чтобы не захохотать, но после вспомнил, что они как ни как боевые товарищи, а поэтому подавил желание от души посмеяться. Эльнора хохотнула и виновато похлопала его по плечу
— Буду звать тебя Блексворд! Так лучше? — только вот румянец с его щек ни как не сползал и он недовольно отправился проверять лошадей. Орин глянул в сторону дороги. Погони за ними так и не было. Он знал Ааронт, если уж он решит их убить то наверняка сделать всё, что это дело увенчалось успехом.
Они не спали почти неделю. Мчались по тракту в надежде как можно быстрее добраться до армии Хелены. Слухи о гибели Лайана и Уильяма обошли всё Кровогорье и в какую бы
таверну они не заглянули, каждый второй пил за упокои императора. Но никто из них не знал о том, что отныне Уэйстек и Сайн-Ктор не часть империи.
Орин верил Ааронту! Как старому боевому товарищу, другу в конце концов! Он думал, вот, вернётся в Уэйстек и попросит у его отправиться на к Куладру, к Гарету. Орин думал, что после этого задания он вовсе покинет ряды чёрного легиона, чтобы быть рядом с дочерь и женой. «Что вообще сподвигнуло меня стать чёрным легионером? Ненависть? Злость? Дурость по молодости? Или не желание становиться тем, кем меня все хотели видеть? Я должен был стать мессией. Героем? Или же, кем я вообще должен быть? Я выбросил сына из жизни, а теперь плачу за это…»
На тракте показался всадник без знамени и плаща, без наручей и наплечников, на вороном коне. Весь израненный и измотанный. Как только он подъехал к ним, что бы его можно было узнать, Орин как молния подбежал к нему
— Сэм Трайден?! — он узнал его. Старый друг и оруженосец. Племянник Айзоры Трайден. И сейчас на нем не было живого места. Весь в синяках, ссадинах, пореза и ранах, он свалился с коня на грязную землю. Орин приподнял его и потряс за плечи, чтобы привести в чувство. Молодой легионер, лицо его украшали шармы, волосы его были грязными и сальными, доспехи в боевых зарубках. Сейчас он выглядел полумертвым и стоял только благодаря тому, что опирался на Блексворда. Эльнора прикоснулась к нему. Ладони её засветились золотым сияние и Сэм с благодарностью простонал, почувствовав, как некоторый из ран зажили.
— Орин, старый друг — простонал он.
— Береги силы Сэм. Что с тобою случилось? — спросил Орин. Трайден печально покачал головой и сквозь зубы процедил
— Проклятый Ааронт… как только он рассказал о своих намерениях Уэйстек раскололся, одни поддержали тебя, другие Тангера. Теперь в Кровогорье две гражданские войны. –
— Чёрт дери тебя, папаша. — сплюнул в сторону Блексворд
— Началась битва. Несогласных упекли в каталажку и пытали. Я… я должен тебя предупредить — Сэм сплюнул кровавую слюну себе под ноги
— Гончие идут за вами — с этим словами, он потерял сознание и Блексворд потащил его в таверну.
— Гончие? — спросила Эльнора
— Особый отряд чёрных легионов. Ищейки. Гончие псы. У нас мало времени — отвечает Орин. Он никого не бросит. «Больше не брошу»
Когда через несколько часов на тракте показались семь всадников в чёрных доспехах и без знамён, Орин нервно прорычал, обнажая меч
— По наши души скачут — Блексворд встал поодаль от Орина, с клейморой в руках, а Эльнору стало окутывать зелено-золотое сияние. Всадники остановились в нескольких метрах от них, не спешиваясь, один из них выехал вперед и зычным голос обратился к Орину
— Лорд Тангер передаёт вам своё почтение! Убить их! -
Командир ударил коня в бока и зверь рванул вперёд, прямо на Орина. Время вокруг него замедлилось и СтоннКассел лишь отшагнул в строну и рубанул по копытам коня. С болезненным ржанием зверь упал и забрыкался по земле, а его всадник свалившись с седла, свернул себе шею. Волна воздуха ударила по другим всадникам и их лошади сбросил всадников, повставав на дыбы. Эльнора сжала кулак и двое из шести легионеров упали на землю, свернулись в клубок и завопили о пощади. Их вены стали светиться зелёным светом и кричали они так громко, что срывали глотки. Ещё двое накинулись на Блексворда, но он сей же момент увернулся от ударов в строну и взмахнул клейморой, вспарывая противникам животы. Один смельчак решил одним ударом исполнить приказ и зарубить Орина, но бывший капитан разведки парировал удар и вогнал меч прямо в лицо легионера.
Седьмой, единственный оставшийся в живых легионер, припал на колени в молитвенной позе и просил о пощаде. Блексворд схватил его за грудки и принялся допрашивать его и трясти, но юноша лишь ревел и молил пощадить его.
— Пусти его, Блексворд — проговорил Орин. Парень посмотрел на него с недоумением и он тут же ответил
— Передай Лорду Ааронту, что возмездие настигнет его — прорычал Орин, когда Блексворд всё же отпустил мальчишку
— Пусть этот козёл сам придёт и признаться в своих преступлениях. Иначе я лично выбью их из него! — докончил Блексворд, когда юный паж из отрядах Гончих, сверкая пятками взобрался на коня и умчался обратно по тракту.
Глава 40. Битва за Кулдар
Ваетир! — клич южанина был еле различим среди всего остального шума, царившего в битве на стенах. Слишком медленный замах стоил ему жизни. Наверняка он хотел прославить своё имя, убив Гарета одним размашистым ударом. Только вот у капитана СтоннКассела были другие планы. Так неловко южанин подставил свою шею, за это он и поплатился жизнью. Ловко проведя колющий удар, Гарет насквозь проткнул шею противника и вот, в его глазах, видимых через забрало шлема, потух огонь жизни. Зрачки его расширились и тело его падало со стены. Весь заляпанный в крови и ошметках тел, Гарет тут же принялся сдерживать натиск ещё двух южан, взобравшихся по осадной лестнице на центральный участок стены Кулдара.
Через два дня после переговоров, Лоренц отправил свои полки в атаку. Сотни легионеров юга в красных и позолоченных доспехах несли тяжёлые осадные лестницы, прикрываясь от стрел и камней щитам. Братья Мейстланды давали какое-никакое преимущество. Гарету приятно было видеть и слушать как десятки проклятых ваетирцев и уроженцев других южных провинций обнимает огонь или цепные молнии сбивают их с лестницы. Разведчики говорили что, что-то там у Лоренца не ладно с требушетами и катапультами, а поэтому он пустил в бой своих воинов. А вот с растреклятом драконом в небесах сражались сотни грифоны во главе с Корином Дайникером. Но смотреть на эту битву было некогда, ведь на стенах разгорелась настоящая сеча.
Неловко приняв удар на лезвие своего клинка, Гарет отшагнул назад и закрутился вихрем, снося голову нерасторопному противнику. Второй южанин попутался проткнуть его копьём, но капитан скользнул в сторону и перехватив древко левой рукой, уронил противника. Моментально но вонзив меч ему промеж ребер, добивая упавшего врага. Третий подскочил слишком близко и СтоннКассел что есть сил ударил его гардой полуторного меча. Вышло ужасающе. Гарда резко вошла в шею южанин и когда Гарет вырвал оружие из тела мертвого южанин, его вновь окропило кровью. Но сейчас ему было абсолютно плевать как он выглядит, потому что такая у легионера работа. Убивать. Любого солдата прежде всего учат убивать, а это Гарет умел как никто другой!
Вновь послышался раскат грома. Близнецы продолжали повергать врагов своими молниями и огнём, это радовало. Стены стали скользким от пролитой крови и шагать приходилось по трупам. Было неимоверно жарко, словно в лаве Келтрика. Внезапно атака ваетирцев захлебнулась. Не было командных рожков отхода. Войска первого штурма перегруппировывались для очередной атаки.
— Амелион! — воскликнул Гарет. Сплюнув с лестницы кровавую слюну, лейтенант вытер со своего шлема кровь вперемешку с волосами и подошёл к капитану
— Докладывай — глухо проговорил Гарет, поправляя свой шлем.
— Минимальные потери. Восточная и западная стена отбили атаки. Капеллан Дейн говорит, что основной штурм придётся на нас. — лейтенант грязно выругался, ког8да внизу послышались боевые кличи и скрежет колёс.
— Таран тащат, суки! — прокричал кто-то из защитников стен. «Суки. Точно суки» мысленно согласился Гарет, а вслух зычно скомандовал.
— Держать оборону! Кулдар не будет сдан! Лейте на них масло и жгите ублюдков! Стоять на смерть! За Легион! Перегруппироваться! Унести раненных, мертвым уже не помочь! — ответом ему были удары мечей о щиты и боевые кличи. А в небесах шла битва не на жизнь, а на смерть.
***
Почти пять сотен грифоньих наездников под командованием Корина Дайникера взмыли к небесам, когда могучие крылья Балкраса Бронегрыза подняли дракона над облаками. Только он намеривался пикировать вниз, с целью спалить крепость, как его встретили пять сотен клювов, когтей и мечей. Но шкура дракона оказалась прочнее стали, подобная мифрильным или адаматитовым пластинам, а жар пламени, что он испускал из своей пасти, был подобен жару Келтрика. Грифоны пытались выцарапать дракону глаза, разгрызть череп и заклевать на смерть. Наездники пронзали в его плоть мечи, копья и топоры. Битва в небеса была похожа на то, как туча скворцов бьётся против орла. Визг, рык и крик разрывали небеса. Могучие крылья грифонов были ничем по сравнению с теми вихрями, что создавал Балкрас Бронегрыз своими могучими, отмахивая от себя стаи грифонов. Корин повёл своего грифона чёрного окраса прямо над головою дракона. Он не был пристёгнут ремнями к седлу, так как намеривался запрыгнуть на голову дракона и вонзить свой клинок прямо в череп огнедышащего ящера.
Спрыгнув со своего зверя, прямо на шипастую спину ящера, Корин кое-как удержался, ухватившись за чёрный спинной шип. Раскачавшись, Старый Гриф прыгнул к крылу Балкраса и вонзил свой меч у самого его основании. Но он не смог удержаться и лишь чуть-чуть вспорол крыло и плоть дракона. Клинок вылетел из его рук и Корин вцепился мертвой хваткой в рану дракона.
Внезапно Балкрас закрутился в воздухе как волчок и из пасти его ослепительным огнём, излилось пламя, которым он окутывал себя. Корин Дайникер, лорд Вингрхайяра, вместе с пятью сотнями грифоньих наездников на своих зверья, погрузился в пламя, что сжигало их плоть и кости до углей. И лишь ужасный крик и победный рык Балкраса Бронегрыза разрывал небо.
***
По приказу Гарета, Айдан командовал пятью отделениями, по двадцать пять человек из пятнадцатого легиона. Его задача заключалась в удержание ворот, так как воины Лоренц уже планомерно раскачивали таран, несмотря на то, что защитник щедро осыпали их дождём из стрел, арбалетных болтов и камней. А также кипящие масло лилось на них со стен. Но южане, как остервенелые звери жаждущие крови, шагающее по трупом братьев, продолжали двигать таран и когда ворота начали содрогаться под ударами осадного орудия, по рядам защитников пронесся ропот страха.
Айдан стоял в первом ряду, вооружённый шитом и укороченным копьём. Добротный меч покоился в ножнах, а рука, державшая копьё, так и намеривалась взяться за одноручный клинок. Полетели первые щепки от ворот крепости. Зычно и громко Айдан прокричал
— Стена щитов! — легионеры сомкнули ряды, вплотную объединив щиты в единую стену. Второй ряд выставлял заострённые копья навстречу врагу. Зубами легионера отстукивали «Последний пляс в тенях», но каждый из них осознавал, что отступать им некуда. Когда ворота с треском разверзлись и из задымлённого прохода на них, с победным ревом выбежали отряды ваетирцев и солдат сандарга.
— Легион! — прорычал Айдан и ещё сотня с четвертью легионеров, когда на стену щитов налетел противник.
Первый удар боевого топора пришёлся на его щит. Плечо отозвалось болью, когда он почувствовал ещё с десяток сильных ударов. Глухо и грязно выругавшись, резко запустил копьё в проем между щитами. Южанин в позолоченных доспехах неудачно подставил ногу и завалился на землю, и сразу же сержант удар вновь, вонзив копьё промеж глаз. Всё новые и новые удары сыпались на его щит, вся боль уходила в левое плечо, но он продолжал бить по ногам. Одному южанину он вспорол копьём живот и кишки кучей вывались у него перед глазами. Ещё одному он пробил пах и алая кровь залила копьё и его руку по самый локоть. Их теснили назад. В какой-то момент его товарищи оттаскивали его за шкирку. Теперь он наносил удары сверху, пробивая шлема, вонзая острие копья в глазнице шлемов, но на смену убитому приходил новый противник преисполненный свежими силы и ярость. Проход между внутренним двором и входи заполнил дым от сожжённого тарана и дышать с каждой минутой становилось сложенное.
Внезапно от почувствовал колокольный звон в ушах, а время вокруг него словно замедлились. Не плохой, сильный удар изогнутого ятагана пришёлся по его голове. Если бы противник ударил чуть умелее, чуть точнее, то сейчас бы голова новоиспечённого СтоннКассела катилась бы по залитой кровью и дерьмом земле. Осознание того, что шлем сейчас спас его жизнь заставило всю его жизнь пролететь пред глазами. Улыбки Лары и Мартина. Родные, греющие душу. Смех Сейны, весёлый и полный жизни. Вкус её губ. Те веселый деньки, проведённые рядом с Валом, Дэном, Сураной и Джордом. Гибель Мартина и Лары. Бой с Падшим. Гарет жмет ему руку и поздравляет с повышением. Видения того, кем бы он мог стать. В какой-то момент он одичал и красно-кровавая пелена закрыла его взор, а в ушах прозвучал рев дракона. Противник отступил буквально на шаг, и именно в этот момент Айдан выскочил вперед с яростным ревом:
— Все здесь помрёте, сукины дети! — копьё полетело в первого врага. Меч со звоном был вынут из ножен и Айдан подобно орку-берсеркеру, заляпанный кровью и грязью влетел в ряды противника, подобно шторму сея смерть. Легионеры уже не держали строй. Увидев ярость командира, она рванулись в бой за ним и в какой-то момент южане дрогнули. Лишь отчаянные храбрецы продолжали биться насмерть. Звон мечей Айдан не слышал. Лишь звон колоколов. Лишь рев дракона. Лишь ярость. Меч в его руках пропитался кровью и затупился, но он продолжал бить, бить и убивать. Он рубил головы, рубил конечности, пробивал доспехи и прокручивал лезвие, причиняя врагу предсмертные мечения. Один ваетирец налетел на него. Айдан удачно нырнул вниз и с помощью щита опрокинул воина, перерубая ему ноги. На его щите что-то повисло. Какой-то ренетец, его ровесник пытался повалить его на землю. Айдан ударил кулаком, в котором держал меч, прямо в лицо. Благо на юнце был сыромятный шлем. Наверняка он был наёмником или же рекрутом. Но Айдан продолжал его бить. Бить, превышавшая лицо в кровами фарш. Последний удар оказался ужасным. Кулак в котором была сжата рукоять меча, оторвала челюстью юноши и в лицо Айдану прилети ошметки черепа и мозгов. Он даже подивился стойкости этого бойца, тихо прошептав
— Славный боец. Увидимся во Вратах Харды. — одичалым взглядом он окинул сгоревшие ворота. У них виднелись отряды южан. Он истошно завопил
— Гони сукиных детей до Цитадели Эдхута! — его подчиненные когда первый раз услышали о том, что ими будет командовать он, лишь презрительно поклонились, в знак того, что исполнят приказы, но уважения ждать не стоит. Сейчас же, они, выкрикивая победные возгласы, вместе с Айданом, помчались гнать южан от ворот. Но этого не пришлось делать. Прозвучал рог юга, трубя об отступлении. Сплюнув кровавую слюну, Айдан вышел из ворот и посмотрел на отступающих южан. Первый штурм они выдержали. Но сколько их ждало впереди? Пока что, они победили, а вот на западной стене, дела обстояли куда хуже…
***
В этот день Дориан-Ор-Махан вдоволь утолил жажду битвы. Под его ногами валялись десятки порубленных на смерть южан. Его рыжая борода и волосы напитались кровью и потом, из за этого копны огненно-рыжих волос стали прилипать к доспеху. Утерев горбатый нос и дохнув едкий смрад смерти, гном сплюнул в сторону убитого алебардиста, который чуть его не зарубил. Его секира была заляпано кровь и ошметками тел. Казалось, этот первый штурм закончен, ведь со стороны основного наступления послышались звон рогов, галдящий об отступлении. Но западную стену взбирались наёмные мечи Лоренца. И Дориан признал их в тот момент, как увидел их командира. «Дун-Харадейн» или «Бичи Ди’аволов»
— Ку-у-у-у-р-р-р-р-рва! — закричал Дориан, когда один из гномов с ревом накинулся на него, желая разрубить мечом пополам. Наверняка он не знал кто Дориан такой. Ор-Махан широко шагнул, а затем вовсе подпрыгнул, разрубая череп глупого храбреца.
Старый Ор-Махан подозревал, что его третий сын, Хордгарт может стать наёмником у Крамольника. И с не терпением он ждал этой битвы. Как только гномы заприметил Дориана, стоящего над трупом командира южан, они кивнули ему и расступились, когда из-за их спин показался Хордгарт, облачённый в добротный стальной доспех, вооруженный булавой и щитом, с изображённым гербом Ор-Маханов. Звездой из белых мечей. Они были похожи. Как отец и сын, коими являлись. Командным и хриплым голосом Хордгарт велел своим людям отойти назад. То же самое седлал Дориан. Капеллан Дейн, руководящий обороной западной стены понимающе кивнул и велели легионерам не вмешиваться.
— Здравствуй отец! — Хордгарт поклонился, и ударил булавой об щит.
— Закончим наши распри здесь и сейчас! — прорычал он, бросая в атаку. Дориану только и успел уклониться и эфесом своей секиры огреть врага по голове. Хордгарт прорычал. Пара отличных ударов его шипастой булавы быстро отправят его старика к Предкам. Впрочем, один хороший и точный удар секиры будет иметь тот же эффект. Сколько Дориан его искал? Половину человеческого века он искал того, кто разрушил его семью. Дэ-шер-раты, главы гномьего Трехградия, после всех бедствий, что учудил его младший сын, поставили Дориана перед выбором. Изгнание или Утроба. Ор-Махан выбрал первое. И сейчас он бился со своим сыном. Он был виноват в том, что Ор-Махан теперь изгнанники. Не Хордгарт, он был виновен в меньшей степени, а Дориан, ведь именно он не доглядел за сыном и теперь он должен был исправить свою ошибку. Он должен был его убить. Ибо позор смыть по-другому нельзя. Когда он парировал очередной удар и контратаковал, оглушив Хордгарта точным ударом кулака между глаз, то пропустил хитрый и коварный удар сына. Хордгарт метнул кинжал и попал прямо в плечо отцу. Дориан глухо прорычал и отшагнул назад на пару метров. «Метко бьёт!»
В его глаза он чувствовал злость. Где был Дориан когда его семья рушилась в одночасье? Где был знаменитый Дориан-Ор-Махан? Он геройствовал, забыв про интриги Дэ-шер-раты! Именно из за него Хордгарту пришлось брать борозды правления в свои руки. Где он был, когда был так нужен? Он пропал в тот момент, когда в нужда в нём была неизмерима! Теперь же Хордгарт отомстит ему за всё! Один прекрасный и точный удар отправит его к Предкам или вол Врата Харды!
Дориан прорычал как медведь, когда Хордгарт накинулся на него, занося удар шипастой булавой над головою отца. Дориан взмахнул секирой и попал удачно под лопатки, пробив сталь доспеха. Хордгарт выплюнул кровавую слюну в лицо отцу и выронил булаву.
— Я тебя породил. Я тебя и убью — проговорил Дориан, чувствуя, как Хордгарт всадил ему нож в дюйме от сердца отца. Дориан сжал желтый зубы от боли и проревев как дракон в небесах, он пронёсся вперед и оба они свалились со стены, во внутренний двор Кулдара.
***
Терон чувствовал, как сила магии звала его. Как сила просила взять вверх над нею, освободить её и уничтожить всех его врагов. В то же время Рог Алкирион взывал к нему, говоря о том, что ещё рано пропеть его ноты, взывающие к бою. Ещё рано. И руки Терон сами направляли магически потоки, преобразуя их в потоки огня или молнии. Враги падали под магическими ударами магов-близнецов, чем чаще они били одновременно, тем эффективнее у них получалось. Любой вбиравший на одну из башен сей же момент падал от стрел защитников или от магических ударов ветра.
В небеса кричал дракон. Кричал победно и яростно, словно он написал крови. На крепость падал пепел. Всё, что осталось от пяти сотен грифонов и их наездников. Пепел и прах. На башнях по мимо магов расположились «Скорпионы», направленные как раз таки на дракона. Когда Балкрас Бронегрыз камнем пикировал вниз, в последний момент расплавляя крылья, Терон услышал крик брата.
«Терон беги!!!» Корр мысленно связался с братом. Терон и не ждал. Подхватив под руку Аэйри, они нырнули к лестнице, как раз в тот момент, когда красный дракон с золотым брюхом, навис над башней и выпустил из пасти огромной и клыкастой пламя, которое расплавляло камни как свеча бумагу. Они чуть не улетел кубарем со спиральной лестницы башни. Другим лучникам повезло меньше и в ноздри ударил запах палёного мяса, а по ушам ударил крик сгорающих заживо.
Аэйри прижалась к Терону, спасая от жара, который исходил от вершины башни. Словно за ними гнались Гончие Тьмы, они промчались на стены. Сердце стучало в бешенным ритме, готовое выпрыгнуть из груди. Из соседней башни, в момент её обрушения, за стены крепости, выбежал лишь Корр. Башня подняла огромнейший столб пыли, от которой невозможно было дышать. А вот Балкрас Бронегрыз полетел на второй заход, рассекая воздух своими могучими крыльями. Он решил пронестись на крепостью, как огненная буря. В этот момент они переметнулись с Айданом.
— Что нам делать с этой махиной?! Что делать с огромным, летающим пресмыкающимся?! Что? — прокричал Терон, тряся Айдана за плечи. В глазах сержанта засветился огонь
— Ты же знаешь драконий язык? Пошли его на хрен! — Терон начал паниковать и Корр, схватив его за грудки, ответил пощечину.
— Очнись, придурок! Перестань вопить как баба! Аэйри, без обид! — эльфийка лишь кивнула. Корр обратился к Айдану, но того не был на стене. Сержант уже взобрался на спину своего грифона, не пристегнув себя ни одним ремнём. Когда Альва взлете на уровень стены, Айдан прокричал близнецам
— Заставьте его пролететь над вами! — и Альва взлетела высоко-высоко, унося Айдана к облакам. Терон и Корр застыли буквально на мгновение.
— Эй! — Терон запрыгал на месте и истошна заорал, маша руками — Эй! Ты! Тварь огнедышащая! Сюда! — Аэйри остановила его и указала на Рог. Терон с не охотой взял его, но когда голос раздался в его голове, он подул в него.
— Хагон сотар Мхахгор! (Ярость Сокола!) — проговорил он.
Когда он подул в Рог, его чистые и оглушительный ноты заставили каждого защитника крепости воспарять духом, против новой волны нападающих. Чудовищней раны полученный в боях заживали на глазах. Легионеры вставали бок о бок против элитных отрядов из Ваетира и Сандрага, посланных в бой Лоренцем. Золотоносный воин дивились силе, что снизошла на их врага. Каждый легионеры убивал десятки южан, прежде чем их самих успевали убить или оглушить. Каждого, кто защищал крепость Кулдар окутывало бело-золотое свечение и с поднятыми стягами и щитами, они отбрасывали врага со стен. Конечно, Балкрас Бронегрыз не мог не услышать зова этого великого артефакта и летающий ящер развернувшись, полетел прямо к Кудару, на низкой высоте.
***
Это, наверное, был самый дикий, сумасшедший и идиотский план в его жизни.
— Давай, не подведём друг друга, родная! — прошептал Айдан на уха Альве, трепая её золотистые перья. С небес до сих пор падали обгоревшее перья погибших грифонов. Взлетая над крепостью Айдан остановил Альву, словно орлица встрепенулась, но без указки ездока она парила над Кулдаром. Балкраса Бронегрыз на огромной скорости приближался, но они находились буквально на десяток метров выше. Как только красный ящер с золотым брюхом уже собирался пролететь между расплавленными башнями, Айдан, обнажив меч, спрыгнул с Альвы прямо по траектории его полёта. Он слышал лишь испуганный визг Альвы. Уши заложило порывами ветра, но удача благоволила ему. Его клинок вонзился прямо в спину Балкраса, и дракон, по всей видимости перепугавшись, полетел в строну лагеря Лоренца.
Битва затихала. Каждый остановился, чтобы посмотреть на то, как безумец, верхом на шипастой спине, пытается убить ящера. Балкрас Бронегрыз что-то кричал на своём драконьем, кружась на одном месте, брыкаясь, пытаясь скинуть Айдана, для которого он был жалкой блохой! Как бы сержант не старался, он причинял минимальный урон дракону. Порезы от его меча были слишком малы и не ощутимы. Глаза Бронегрыза, с тёмными вертикальными зрачками, горевшие страшным гневом уставились на Айдана. Ящер пролетел и завис на рекою, у Медного Моста. От стал кружиться и окутывать себя огнём, и в какой-то момент выпрямил крылья. Айдан, который чудом держался на этом головокружительном полете за один из чёрных шипов, решился на отчаянный шаг. Когда огонь из пасти Бронегрыза начал вырываться, Айдан ототкнулся от шипов и прыгнул к когтю на середине алого крыла.
Вонзая меч в тонкую плоть и разрубая крыло Балкраса, Айдан катился по наклонной вниз и когда его крыло было разрублено пополам, он упал прямо в середину течения Анноны. Бронегрыз истошно взревел испуская пламя клубы пламени из пасти. Альва попыталась спасти ездока, но так неудачно попала под удар огромного и массивного драконьего хвоста. Удар оказался настолько сильным, что императорский грифон сей же момент потерял сознание и упал в реку, вслед за своим ездоком. Теперь красный дракон не мог нормально летать, махая нерабочим крылом, огромный дракон свалился на Медный Мост, разрушая и обрушивая его в реку.
В мутной воде, в которой Балкрас Бронегрыз пытался отыскать своего врага, Айдан не смог находиться больше минуты. Воздуху предательски закончился в лёгких и когда он выплыл на берег, весь мокрый и уставший, истощенный и не в силах даже идите его окружили элитные отряды Сандарга, во главе с его старым знакомым. Джасмалем.
***
Два дня спустя
Первое, что бросалось в глаза, когда кто-то заходил в штаб командования, это теплый камин, у которого по очереди грелись по два десятка легионеров. Все поминали павших, при обстреле катапульт и требушетов Лоренца, товарищей. Когда армия Юга отступила, катапульты и требушеты, развернувшись в Сторону Перевала Странника, принялись метать камню по направлению в стены Кулдара. Защитникам приходилось прыгать как зайцам, жаться как крысам, что не попасть под смертельный град камней.
Даже тяжёлый латный доспех, будь он зачарованным, не защитит от падения огромного камня на голову. Вал кое-как увернулся от смерти в последний момент. Стоявший позади него Павел Стараг, его сослуживиц из пятнадцатого легиона, не успел отшагнуть и три камня упали прямо на него. Эта картина останется перед глазами у Маилаула на всю жизнь. То, как от его сослуживца и брата по легиону размозжили три камня. Стараг ничего не почувствовал, по крайней мере Вал так думал, потому что он видел как тело друга бьётся в агонии, а от головы осталось лишь одно название. Он и до этого не любил и не уважал Крамольника. Теперь же, он вообще желал ему скорейшей мучительной погибели.
Сурана тихо посапывала, удобно устроив златокурую голову на его плече. Каждый в этой осаде потерял кого-то из близких. Кто-то родственника, кто-то хороших друзей и соратников. Мертвый сложили в ямы за перевалом и сожгли. Пауль Дейн вместе с шестью выжившими капеллами пропел молитвы и на следующий день небо озаряло чёрное зарево сожжённых трупов. Вообще всё произошедшие стоило забыть как страшный сон и желательно с помощью алкоголя… Только вот капитан Гарет издал указ о том, что каждый боеспособный может выпить три кружки браги или чего-то ещё, иначе если он не сможет справиться с мечом, или с собственным членом, его отправят в каталажку. Только это спасало Вала от желания убежать в запой.
Сейчас по всей провинции бушевала непогода. Проливной косой ливень шёл уже второй день, время от времени гремел гром и сверкали молнии. Сейчас можно было отдохнуть, но кода непогода пройдёт, вновь начнутся штурмы. Ох и не завидовал сейчас Вал своему братцу, которому угораздило попасть в дозор, именно в этот дождливый день. Но стоило ему подумать о нём, как он тут же вернулся со сменой караула.
С неохотой десять человек сменили десяток, промокший до нитки. Дэн скинул с себя плаз, прогрелся у камина и села напротив брата, вжимаясь в тёплый плед, заранее свистнутый у одного из зазевавшихся легионеров. Сурана проснулась, и неловко потянувшись посмотрела на своё бедро.
— Мне ногу пробило копьём. Думала умру. А потом, когда Мейстланд пропел в рог, у меня как будто и раны не было. Резала того ублюдка как бешенная. — девушка помотала головой и прижалась к Валу. Маилаул погладил её по золотым кудрям, а Дэн хмыкнув, отпил из кружки брата.
— Брр, мне вообще стрела в спину прилетела. Когда её выдернул, как раз услышал рог. Словно и не было стрелы — прошептал Вал, вспоминая болезненный момент. К этому времени к ним присоединился Джорд Тебрил.
— Все видели чего Анк…Стонн…Айдан учудил? — спросил он, поднося похлёбку всем четверым. Те молча кивнули, так как их друг сейчас находился в плену Лоренца.
— Почему он не говорил, что знает драконий? — обиженно буркнул Дэн
— Может быть, он сам этого не знал. Мне кажется, многие знают Айдана больше, чем он сам себя. — проговорил Вал, медленно поглощая похлёбку.
— Боги милостивые — выдохнула Сурана — я думала бой — самое страшное. А Айдан теперь в плену! И только Ненасытному известно, что с ним делают! –
— В песнях всё враки! Битвы, геройство, сказания о легионерах, что в одиночку выходили на бой против армад драконов! А здесь: смерть, дерьмо, кишки, кровь и ещё раз кишки, и ещё раз дерьмо, и ещё раз смерть! — протараторил толи всем, толи сам себе Тебрил, уткнувшись лбом в стол
— Песня про нас будет шикарная! «Носился пятнадцатый легион как заяц и поджарили его как зайца!» — раздосадовано выдал Дэн, так уже уткнувшись в стол. Сурана сжала ладонь Вала и посмотрела на него своими большими голубыми глазами и Маилаул невольно прижал её к себе.
— Общий сбор! — раздалось в штабе. Легионеры повыскакивали с мест и отдали честь появившемуся капитан Гарету. Лицо его было грязным от пота и запекшейся крови, так как он всё время бился бок о бок со своими легионерами.
— Ну-с, легионеры, у нас с вами две задачи на кануне. — начал он, разрешив всем сесть.
— Проклятый Крамольник будет обстреливать нас годами, пока каждому камень в лоб не закинет. Или же Балкрас Бронегрыз не расплавит нас вместе со стенами. Совет офицеров принял и разработал самоубийственную вылазку. Малый отряд в четыре-пять человек, под покровом дождя совершит вылазку в осадный лагерь Лоренца. Основная задача, сжечь катапульты и требушеты. Для этого, вот эти вот балбесы — он указал на близнецов
— Так то обидно…. — проворчал Корр
— Молчи — оборвал его Гарет, продолжая толковать план
— Создали в эту жидкость, которая горит даже под водою. Для этого нужны добровольцы. Снимите доспехи, чтобы вас не заметили, пойдёте с мечами. Вот такая вот задача — он закончил и в штабе повисла гробовая тишина. Все погрузились в свои мысли и после десяти минут молчания, с места вскочили четверо легионеров.
— Вал и Дэн Маилаулы –
— Сурана Стегон –
— Джорд Тебрил — по очереди сказали они. В глазах Гарета не было удивления. Лишь понимание читалось в изумрудно-зеленом цвете его глаз.
— Час на подготовку — коротко бросил он.
За один час они управились и сейчас были облачные в добротные кожаные куртки, а на их спинах висели мечи. Пока близнецы объясняли, что и как необходимо разлить на катапультой и требушеты, они были полностью готовы. «Джейстенский Огонь» как называл его Корр, было решено разлить в переносные фляги.
— Ты дурак, Дэн! — шикнул Вал
— Да я по привычке! — обиженно гаркнул Дэн, вытаскивая кошель с золотом из карманов. Отряд хохотнул.
— Если вас обнаружат, в плен не сдавайтесь. — тихо посоветовал Терон
— Гарет! — внезапно воскликнул лейтенант Амелион — я иду с этими идиотам! Они помрут без должной помощи — СтоннКассел лишь кивнул, поняв, что Амелион самым первым подготовился к вылазке. Перед тем как уже были готовы отправляться, Гарет наедине попросил их об одном.
— Если он жив. Вытащите его. — отряд отправлялся на самоубийственную миссию
***
Некоторый трупы так и не убрали. Кровь пропитала землю и грязь приняла тёмно-алый окрас. Запах гниения и разложения бил в ноздри с особой силой и Сурана, героически справившись с тем, чтобы не выполоскать свой обед, услышала, как этим же занимаются другие. После битве здесь предстоит много работы. В небесах била гроза. Мергшарон — дракон неба и молний не на шутку разбушевался, и сейчас, по проливным и косы дождём, они пригнувшись шли к тому, что осталось от Медного Моста, после того как дракон обрушил его своею тушей.
Сурана шла второй, следуя за лейтенантом Амелионом, за ней шёл Вал, за ним Тебрил, цепочку замыкал Дэн. Их одежда и волосы намокли, когда они стали пробираться на тот берег реки, настолько, что казалось они состоят из воды. Опустившись в холодную воду, они поплыли вслед за лейтенантом. Вода холодными иглами врезалась в кожу и только понимание того, что их обнаружат, воскликни они, позволял задавить желание вскрикнуть и завизжать, как они делали это обычно, когда шли купаться. Сверкнула молния. Из под воды Сурана увидела силуэты дозорных, что дежурили у края разрушенного моста.
Амелион и Дэн спрятались, прильнув к разрушенной опоре. Дозорные говорил на своём ваетирском диалекте, который ни кто из отряда толком то и не знал. Дэн и лейтенант вытащили ножи. Указа двумя пальцами, Амелион приказал устранить обоих дозорных одновременно. Вновь сверкнула ослепительная молния и Дэн, на пару с сержантом, ухватив дозорных, потащили их за собою, в реку. Гром скрыл их крики, а ножи отправили к праотцам.
Когда они переправились на другой берег, Вал и Дэн, увидев, что не вдалеке, на тракте расположился отряд их пяти дозорных, надели на себя шлемы и плащи убитых, намереваюсь прикинуться своими. Не сказать, что братья Маилаулы походили на южан, но в лагерь нужно была как-то проникать, ведь до требушетов и катапульт, вроде как рукой подать, а между ними целый осадный лагерь, огни которого распространялись на несколько лиг вперед.
Задумка в какой-то мере удалась, потому что-то дозорные не сразу заприметили подмены. К тому моменту, когда один из южан намеривался бить в набат, подоспел остальной отряд, быстро расправившись с врагом. Теперь им нужно было действовать как можно быстрее…
Лейтенант Амелион схватил Сурану за шкирку, притянул к себе и обо они упали, спрятавшись за неприметным холмом. Остальной последовали их примеру. Сурана подвернула ногу на скользкой земле и чуть слышно вскрикнула, привлекая к себе внимание дозорного. Сурана настолько неудачно упала, что лейтенант заткнул ей рот и еле слышно прошипел. Южанин постоял у холма и развернулся назад. Сверкнула молния, раздался гром. Дождь усилился и сейчас был слышен только его шум во тьме ночной. Амелион чихнул, прямо в макушку девушки, чтобы его не услышали. Теперь, они передвигались перебежками, по крайней мере, было не так темно и сейчас. Благородя кострам и огням лагеря Лоренца, они могли нормально передвигаться.
Им пришлось разделиться. Тебрил, вместе с лейтенантом, похватали фляги с воспламеняющейся жидкостью и помчались к катапультам и требушетам. Вал, Дэн и Сурана, на корточках, медленно шли по лагерю, в надежде найти палатку пыточных дел мастера или же шатёр с пленными. В крайней случае, они пойдут к главном шатру осадного лагеря, откуда доносились крики пира…
***
Его связали. Били палками как бродячего пса. Но он продолжал повторять одно и то же:
— Сержант Айдан СтоннКассел, в прошлом Анкит. Пятнадцатый Красный Легион — легионеров всегда учили этому. Говорить только имя, звание и принадлежность к легиону. Как бы их не пытали. Как больно и страшно не было. Ничего нельзя говорить. Мочиться под себя, плакать, кричать, но не говорить ни о чём.
Его раздели до пояса. Били палками и розгами до такой степени, что спина его превратилась в кости, с которых свисало мясо, ужасались шрамам от клинка Падшего на его груди. Над ним смеялись и насмехались. Приходили маги и залечивали его раны, и пытки вновь повторялись. К ночи третьего дня к нему пришла Сейдиль Баша, в руках с чистой рубахой и его доспехами. Айдан лежал на койке и она села рядом с ним, проводя тонкими пальцами по его рубцам на груди, ужасаясь и восхищаясь ими. На её лице с острыми чертами промелькнул азарт.
— Мой ханивкар желает видеть тебя. Одевайся и пойдём со мною — голос её был тих и нежен. Айдан подчинился, если уж его вели на казнь, значит всё скоро закончится.
Главный шатёр осадного лагеря был сопоставим с северными залами, в которых проводили тризны и пиры. На шёлковых коврах, привезённых из Даргона, по южному скрестив ноги, сидели офицеры армии Лоренца. По центру был выставлен длиннющий стол, с самыми разными яствами, начиная от жаренного до золотистой корочки быка, заканчивая самыми невообразимыми фруктами, продолжая различными кувшинами с нектарными напитками. По углам танцевали полуобнажённые девушки в золотых украшениях, танцевали медленно, красиво и пьяняще. Тела их двигались в такт барабанами, то медленно они раскачивались и кружились, то быстро двигали бедрами, в удары барабанов и дудок, что играли завораживающею песню. Хотел бы Айдан быть здесь гостем, только вот он пленный, на которого падали презренный взгляды. Он шёл держав спину прямо. Пусть он был связан, терять чести и достоинства он не собирался.
Теперь же он предстал перед Лоренцом и его элитными офицерами. Сейдиль, поклонившись, отошла в сторону. Крамольник был горд, силён и подобен медведю, плащ из шкуры которого укрывал его плечи, в позолоченных доспехах. Тихая мощь, словно у вековой скалы, источалась из него. Сняв перчатку, он протянул Айдану руку, шершавую и грубую, как у любого воина.
— Будь гостем — тихо проговорил он.
— Я бы был гостем и пожал тебе руку, как уважаемому врагу, если бы не был связан и воевал по эту сторону баррикад — ровно ответил Айдан. не выдавая своих чувств. Лоренц ухмыльнулся и кивнул. Один из его солдат обнажил нож и разрезал путы, связывающие Айдана. Потерев запястья от боли жгучих оков, Айдан лишь кивнул, на что в глаза Лоренца сверкнул огонёк пытливой работы ума, и неизвестно о чём была та работа? «Изощрено убить меня? Или же переманить на свою сторону?» думал Айдан, пока из-за спины его врага не появился Рендон Пэтрот, со своим ехидным взглядом.
— Наш, драконоборец! — выдал он, от чего желваки на лице Айдана нервно дернулись.
— И что же ты знаешь о нём, старый друг? — спросил мятежник Кон-Итьен у контрабандиста
— Айдан Анкит или же СтоннКассел. Победитель битвы за Вингрхайяр, наездник императорского грифона. Сержант, протеже Гарета СтоннКассела. А ещё его кличат Карденхолльском Мясником, за бойню., учинённую в одноимённом городе. Жених Сейны Элерон, ну, точнее, Сейны Имнари — Айдан проглотил противный комок и подавил желание ценою собственной жизни задушить Пэтрота собственными руками. Контрабандист лишь просмеялся, зная, что Айдан ничего о Сейне и не знает
— Что Айдан, не знал? Немудрено. Такие как Сейна, страстные и скромные одновременно, они же ведь, одну среди сотен тысячи икать придаться. Поверь, я знаю её куда ближе, чем тебе кажется. Что молчишь, драконоборец? — каждое его слово было пропитано ненавистью и ехидством, словно Айдан не был для него соперником.
— Хорошо смеется тот, кто смеется последним, Пэтрот — прорычал Айдан, в ответ контрабандист хохотнул
— Хочешь знать как она? Поверь, она похорошела, даже очень и наверняка галопом несётся к тебе. Я же ведь следил за вами, ох, как же стремительно развивались ваши отношения…-
— Хватит Рендон, лучше пригласи к нам Балкраса. — оборвал его Лоренц. Контрабандист фыркнул, но приказ исполнил. Лоренц, восседая во главе своих офицеров, с Сейдиль по правую руку, рукою пригласил Айдана к столу. Тот сел прямо перед ним. При нём было всё. Перстень грифонов, кольцо Орина и амулет Сейны. Красивая служанка, чьё лицо скрывала золотая маска, поднесла им кубки вина.
— Говорят, ты бился с Падшим? — спросила Сейдиль
— Но проиграл — ответил Айдан, понимая, что врать ему незачем. Больше незачем.
Сейдиль посмотрела прямо в его глаза и ему стало не по себе. Они были слишком хищными. Слишком опасными. От опасных и прекрасных женщин, как правило, надо держаться подальше. Это он чётко знал.
Вскоре в шатёр, вместе с Пэтротом, пришёл человек, чьё рука была изуродованная и рукой-то назвать это было трудно. Мясо, который кое-как зажило и теперь потихоньку регенерировало. Глаза не человеческие, с чёрными вертикальным зрачками и желтой как солнце радужкой. Он был похож на типичного кинхртца, за исключением множественных шрамов и чуть более тёмной кожи. Айдан знал его. Балкрас Бронегрыз. Он слышал легенды о том, что драконы облачались в смертных, чтобы жить среди них, но своими глазами увидеть, как дракон ходит в обличии человека. Балкрас и Рендон сели рядом с Лоренцом.
— Ты отличился тем, что принадлежишь к роду СтоннКасселов. Отличился воинскими умениями, храбростью и благородством. Присоединись ко мне, стань новым лордом СтоннКасселом, начни новую династию и помоги мне построить империю, которая будет достойна империи Нерана. Или же завтра тебя выпотрошат и насадят на кол перед стенами Кулдара. — закончил Лоренц. Краем глаза Айдан заметил три знакомых силуэта. Встав по углам, они сняли маки и подмигнули ему. Вал. Дэн. Сурана. В ответ Айдан испил вина и сказал
— Тогда я выпью за свою погибель! — воскликнул он, вставая с шёлковых ковров, выходя в центр шатра.
— За мою смерть, как верного данным клятвам легионером! За смерть честного и доблестного воина! За смерть, которую я предпочёл предательству! Не знаю, что сподвигнуло тебя, Балкрас Бронегрыз, встать на сторону Крамольника…Но ты тоже предатель. Ты предал свой род, род Ка’Джор’Вар — прорычал Айдан и в этот момент Дэн закричал, кидая в солдат подожжённые бутыли с горящий смесью
— Ловите Джейстенский Огонь, ублюдки ваетирские! —
К этому моменту, лейтенант Амелион и Джорд Тебрил вылили жидкость до катапульты с требушетами и поднесли факела. В секунду дерево заполыхало ясным огнём и легионеры не тратя не секунды, рванулись наутёк. Сейчас солдат Лоренца меньше всего интересовали эти двое, так как огромные столбы пламени поднимались с небу, сжигая не только осадные орудия, но и палатки лагеря. А вот главный шатёр полыхал как огни Монс-Ранхара.
Удача им благоволила и когда они уже выходили из лагеря, весь отряд, вместе с Айданом был в сборе и теперь они неслись с бешенные к реке, в надежде успеть переправиться. На стенах Кулдара уже стояли лучники, а маги-близнецы готовились поддержать их своими заклятиями.
Две сотни метров отделяли их от берега. Внезапно засвистели стрелы и послышался истошный крик. Лейтенант упал с простреленным коленом, а Валу пробило плечо. Конный отряды двигались на них, навострив копья. Айдан истошно закричал
— АЛЬВА! — и сей же момент послышался яростный орлиный крик, несший смерть с небес. Императорский грифон фурией налетел на конный отряды, разрывая лошадей и всадников своими когтями и клювом, упиваясь кровью своих жертв. Кровавая и яростная пелена застыла перед её глазами и Альва растерзала всех всадников. Увидев Айдана, своего верного ездока, её орлиные глаза расширились и он подбежала к нему, утираюсь об его плечо. Было решено усадить раненных на спину грифона. Вал и Нил Амелион мертвой хваткой вцепились в её перья. Альва взлетела
под крики Айдана, а остатки отряда понеслись к Кулдару, переправляясь через холодную реку.
Вновь засвистели стрелы и вода стала алой от пролитой крови. Над их головами пролетели огненный шары и молнии, повергая стрелков южан в пепел. На берег вышли все четверо и только Айдан с Сураной стояли на ногах. Одна из стрел пробила шею Дэна, а три арбалетный болта пробили грудь Джорда. Сурана горько заплакала. Айдан протряс её за грудки и рявкнул
— Им не помочь! Нам нужно бежать! — взяв себя в руки, под свит стрел и болтов, жар молний и огненных шаров, она вернулись в Кулдар. Четверо из шести…
На следующее утро
Небо сияло алым от пролитой в ночи крови рассветом. Войско защищавшее Кулдар стояло на стенах. Воины Лоренца нашли тела Дэна Маилаула и Джорда Тебрила. Они раздели их, выпотрошили как рыбку, насадили на колья и выставили перед стенами Кулдара. Войско Крамольника готовилось к штурму.
— Эти ублюдки заплатят за всё — проговорил Айдан, надевая шлем на голову. Каждый защитник Кулдара слышал его. Каждый был полностью с ним согласен.
Глава 41. Вихрь стали и огня
Хелена была чрезвычайно рада, когда Бреатфор и Марий выехали к ней на встречу, во главе Второй Амхарской Армии. Теперь, когда они объединились, они могли дать Лоренцу достойный отпор. Третья Кинхартская и Вторая Амхарские Армии следовали скорым маршем к Кулдару, ведь пришли известие о том, что на стороне Лоренца есть дракон. Ходили неимоверные слухи о том, что творилось под стенами Кулдара, но подтверждения этих слухов нету.
Императрицу восседая на белой кобыле с седой гривою, облачённая в свои парадные доспехи, ехала во главе гвардейских полков, позади неё ехали братья Мейстланды, а позади них СтоннКасселы, вместе с Сейной Имнари, которая теперь уже была Элерон, хотя всё чаще и чаще она говорила о том, что с радостью бы приняла фамилию Анкит.
Солдаты были измотаны долгим и изнурительным походом, почти два месяца они шли без остановки и вот теперь подходили к Кулдару. И когда Хелена увидела, что происходит на стенах крепости, съеденный её утром ломоть хлеба и выпитое вино чуть не вылетели наружу…
***
Замах Алида Илзорта, наместника Сандрага оказался молниеносным. Айдан только и успел, что принять удар на и без того изношенный щит. Они столкнулись на восточной стене, защитникам последние пару недель приходилось совсем худо, южане, как остервенелые, лезли на стену с трёх направлений и часто каждому из защитников приходилось бегать от стены к стене, чтобы принять бой сразу с тремя врагами. Вот и сейчас, когда Айдан зарубил двух южан в золотых доспехах, а Альва в свою свободу кромсала врага на стенах, ему пришлось столкнуться с родственником убитого им под Амхарой Таммитом Илзортом. Скорее всего это был его отец или же дядя, если судить по седой бороде, что уже пропиталась потом и кровью. Первый удар был за Айданом и он сбил его шлем, но вот потом юный СтоннКассел стал сдавать позиции, так как Алид был в разы опытнее его. Удары его ятагана были яростными и точными и в какой-то момент он просто искромсал щит противника в щепки. Сержанту пришлось отступать по скользкой от пролитой крови стене и вот теперь Алид допустил ошибку.
Его замах оказался слишком медленным. Желанием мести затмило ему разум и он решил одним сильным, но медленным ударом зарубить врага. Айдан подобнее перехватил остатки щита и разрубленной в острые щепки кромкой, ударил прямо в открывшуюся шею наместника Сандрага. Удар в кадык дезориентировал и Айдан взмахнул мечом наискосок, срубая голову одного из командиров Лоренца. Тело его упало во внутренней двор Кулдара и голову полете со стен на колья. Вдохнув полной грудью, он тут же рванулся на помощь Валу, который сдерживал натиск сразу трёх противников.
За эту неделю Вал убивал с такой яростью, что некоторые южане старались атаковать парами, со страхом осознавая, чьего брата выпотрошили как рыбу и выставили на показ у стен. На этот раз Вал был вооружен алебардой и надо было сказать, что орудовал он е. неплохо, круша щиты с полумесяцами и чёрными солнцами. Только вот с тремя врагами, один из которых уже заходил со спины, он не справлялся. Подскочив к соратнику, Айдан налетел на того, который намеривался ударить его со спины и сбросил его пинком со стены на копья. Затем, он лишь пригнулся и Вал раскрутившись, взмахнул алебардой и отправил двух других в полёт на со стен на колья. Они только успели кивнуть друг другу, так как враг вновь наступал на них.
***
Айзора вытерла кровь с лица. Не хило ей досталось. Пара зубов были выбиты, а на лице не осталось румяного места, вся она была в синяках, ссадинах и прочих ушибах, но Львица Риноя продолжала драться, лучше её дракон сожрёт, чем она упадёт бес сил! Пауль бился бок о бок с ней. Закрытый шлем капеллана мешал точно определить, досталось ли ему, но то, что его палица с несколько штурмов раскрошила десятки черепов и щитов, говорили о том, что Дейн ещё может биться. Вонзив клинок промеж глаз очередного южанина, она метнула меч врага в его соратника и вновь получила кулаком латной перчатки по лицу от подошедшего слишком близко врага. Выплюнув пятый по счёту зуб, Львица Риноя метнула песок в забрала южанин и сей же момент, взревев подобно зверю ей штандарта, рубанула по ногам, а затем вовсе разрубила южанина пополам.
На капеллана, словно бешённая фурия налетела Дева меча из Ренеты. Такие воительницы были ловки, быстры и смертоносны и чаще всего носили по мечу в руке. И вправду она была похожа на вихрь смерть, потому что лезвия мечей были похожи на расплывшиеся пятна и двигалась она поразительно быстро. Айзора подхватило копьё, левый глаз слабо видел, но она метнула и почти попала в ней. Дева меча опешила буквально на секунду и капеллан Дейн размозжил её голову своей булавой и тут же взмахнул ей, когда с диким рёвом на него налетела вторая воительница. И тут капеллан сумел моментально отправить врага к праотцам, ударом булавы свернув ей шею.
Внезапно она почувствовала боль. Из её плеча торчала стрела, вторая вонзилась чуть н иже груди. Не в силах держаться на ногах, она завалилась на холодный и мокрый от крови камень. Пауль подскочил к ней и заслонил собою от набежавших южан. С небес их накрыла тень крыльев и Айзора уже попрощалась с жизнью, как на гвардейцев Лоренца налетала Альва, разрывая их в клочья и упиваясь их кровью. Пауль поднял Айзору на руки и понёс в безопасное место а Ринойская Львица приметила, что у капеллана Дейна на приятное удивление сильные руки…
***
— Семнадцатый! — кричала Аэйри, отправляя во врага уже треть стрелу подряд. Этот оказался крепкий и продолжал лезть, не смотря ни на что.
— Двадцать шестой! — провопил Корр, отправляя огненный шар в мятежников, что взбирались по стенам на осадных лестницах.
— Сорок третий! — отвечал Терон, сжигая врага электрическими молниями из рук.
— Пятьдесят первый! — глухо кричал Дориан, вынимая топор из черепа южанина и тут же разрубая ещё одного, подошедшего по лестнице.
— Хорош считать суки, сожгите эти лестницы к ядрёной матери! — прорычал Айдан, вновь сбрасывая врага со стены. Близнецы в миг пробежались к противоположным концам центральной стены и отправили потоки погибельного пламени на десятки лестниц, по которым забирались чуть ли не сотни солдат Лоренца. Как только пламя их объяло, в воздухе повис смрад горящего мяса и смерти, а звук битвы перебил вопль сгорающих заживо солдат.
— Сам сука! — отвечал Терон, отряхиваясь от ошмётков отрубленных конечностей.
— Айдан! Айдан! По стене к ним прибежала Сурана, вся поникшая и окровавленная.
— На западной стене катастрофа! Гарет ранены! Южане, они повсюду! — девушка испугалась. За время штурмов Айдан узнал ей как сильную и крепкую воительницу и то, что страх брал на дней вверх, уже говорил о дерьмовом положении защитников. Вал потряс её за плечи и рявкнул
— Соберись, родная! Ещё ничего не кончено! –
— Ватага за мной! Остальными держат центральную стену до последние капли крови! За легион! За Кулдар! — провопив это, он услышал ответ защитников, что кричали девиз легиона и его имя. Стремглав пронёсся по трупам врагов и друзей, они вышли к западной стене. Стяг легион реял над большим скоплением легионеров, что были окружены в кольце южан. Жив ли Гарет в этой свалке? Неизвестно. Подняв полковое знамя, что валялось в луже крови, Айдан с воплем помчался по стене, врываясь в ряды южан, ведя за собой отряды свободных амхарских подразделений. Клином они ворвались в ряды врага, окружившие Зашеира Пашара, Луизу Коутрен и Гарета. Кровавая пелена застелила глаза и Айдан, вооружившись знаменем-копьём, налетел на офицера Лоренца и вонзил остриё прямо бок южанина с красным плащом, пробивая всё тело.
— Всех порублю, сукины дети! — завопил он, обнажая меч. Вот он убил одного, отрубив ему голову, второго, разрубив его пополам, а когда меч его затупился, он схватил вражеский меч, похожий на саблю и принялся рубить и резать южан её. На него напрыгнул ещё один враг, глаза которого были необычайно расширены от ярости. Он крутанулся и выбил копьё из рука сержанта, но легионер накинулся на него, вцепившись большими пальцами в горло, сдавливая кадык так, что через несколько секунд южанин задыхался и захлёбывался собственной кровью. Его соратники дрогнули и защитники крепости погнали их взашей со стен Кулдара.
— СтоннКассел! Сержант! СтоннКассел! Айдан! — защитник скандировали, а южане вновь перегруппировывались для нового штурма.
— Ты задал им — глух сказал Гарет. Ему помогал идти Зашеир, на котором, как казалось, не было живого места. Капитан был ранен бедро. Под доспехом багровела кровь и виднелась сквозная рана.
— Гарет, мы не сдержим крепость… — вновь начал Пашар, усадив капитана у зубца. Со двора прибежала Алетра Рейна, с сумкой наполненной бинтами и лекарствами
— Я же велел уходить, Алетра… — устало проговори Гарет, пока леди Рейн занималась его раной.
— Я не позволю тебе так глупо погибнуть, СтоннКассел! Сиди и не дёргайся! — нервно протараторила она, перевязывая рану — внезапно послышался взрыв у главных ворот, враг вот-вот прорвётся в крепость.
— Нужно их отбросить — проговорил Айдан
— Давай, сержант, командуй — сказал Пашар, надевая свой остроконечный шлем, Гарет кивнул поддерживая его слова, он был слишком слаб, чтобы продолжать бой.
— Смертник! — прокричал кто-то с центральной стены. Незамедлительно послышался взрыв и центральная стена вместе с воротами Кулдара обрушилась, и вся крепость затряслась, поднимая высоченные столбы пыли
***
Джасмаль акадар Халаид получил чёткий приказ. Кулдар должен быть взят. Тем более, стены его уже пали и сейчас он поведёт лучшие отряды Волка Юга на жалкие остатки крепостных защитников и завоюет великую славу для воина юга. Он не может подвести своего господина. Либо он выполнит эту задачу, либо погибнет славной смертью в бою!
— Легион наступает клином! — он отдаёт приказ и возглавляя элитный отряды мчится в бой в первых рядах. Они стремительно проносятся сквозь пыли и с обнажённым оружием вбегают во внутренний двор крепости, где их уже ждут воины во главе с Айданом СтоннКасселом. Защитники Кулдара встретили их в полумесяце, выставив вперёд сотни, если не тысячи копий. Две армии столкнулись во дворе крепости. Джасмаль рубил легионеров без особой ярости. У него был чёткий приказ. Но ведь когда-то они бились бок о бок. Когда-то, роди сохранения империи они умирали спина к спине. Почему же сейчас они так остервенело резали друг друга? Только потому что Лоренц, как обиженный брат решил забрать Трон, как игрушку, что должна принадлежать ему? Джасмаль убивал без ненависти. Он убивал с сожалением. А как же пророчества о том, что им необходим объединиться против Ненасытного? Скольких он уже убил? Скольких потерял? Но клятв Джасмаль, сын Халаида нарушить не мог, ведь так?
Бой давно превратился в свалку и его исход зависел от того, сможет ли одна из сторон вытолкать и прижать к краю другую. Они стояли по центру двора, две стены щитов не уступали друг другу до того момента, когда на элитные полки Волка Юга обрушились молнии близнецов Мейстландов. Именно их вмешательство, по крайней мере в этом штурме, перевесило чащу весов в сторону защитников крепости. Молнии обрушивались на полки Лоренца, а звуки боя заглушали ноты Рога Алкирион. Защитники подняли мечи и пошил в контратаку, отбрасывая солдат Южного Волка из внутреннего двора, вновь уже за разрушенные стены Кулдара. Джасмаль отступал вместе со своими людьми и в какой-то момент замешкался. Небо вновь разорвал треск электричества и молния ударила прямо в командира Второго Конного Легиона Сандарга. От него осталось лишь обугленное тело. Он не почувствовал боли. Легионы Лоренца вновь отступил и это не могло не злить их главнокомандующего.
— Господин! — истошно кричал один из солдат. Лоренц обратил внимание на запыхавшегося воина. Дав ему кубок с водой, он кивнул. Солдат облили себя водой и протараторил
— Штандарты императрицы! Они подходят к Кулдару! — Лоренц глянул на Балкраса. Дракон кивнул своею огромной мордой и взмыл в небеса, намереваясь сжечь подкрепление, идущее на помощь защитников.
***
— АЛЬВА! — просвистел Айдан. Его грифон сей же момент отозвался орлиным криком на зов своего ездока. Айдан не знал на что надеться, когда он спрыгнул со стен прямо вниз, но Альва вовремя пролетела под ним и он приземлился ей прямо на спину. Не пристёгивая себя к седлу, Айдан велел Альве лететь за Балкрасом, потому что знал, что дракон сможет с лёгкостью сжечь все подошедшие отряды подкреплений. Ярость и отчаяние наездника передавались зверю и императорский грифон летел что есть сил, рассекая воздух могучими крылами. Он наделся его опередить, успеть или хотя бы вновь запрыгнуть и разрубить второе крыло, сделать всё что угодно, но спасти всех тех людей, что продолжают оборонять крепость и тех подкрепления, что пришли к ним на помощь. Альва яростно кричала, толи на орлином, толи на львином. Она выбивалась из сил, подгоняемая голосом ездока, рвалась вперёд и вот- вот должна была опередить дракона.
***
Балкрас завис над авангардом, возглавляемый Хеленой. Казалось, каждый был готов принять ужасную погибель в огне дракона, но между ними, словно щит, оказался грифоний наездник. Дракон смутился и отлетел буквально на десять метров от них. Императрице стоило большого усилий не свалиться с лошади и не позволить страху взят вверх над ней. Наездник спешился с грифона и обнажив один только меч встал перед драконом.
— Что он творит?! — закричали её гвардейцы. Гул её армии разорвал рёв дракона, что гласил
— Тишина! — все в мг замолчали. Ящер красного окраса с золотым брюхом, словно хищник, полагавшийся не только на силу, но и на скорость, вместе с легионером стали ходить по кругу, время от времени оскаливаюсь друг на друга. Хеленой двигало что-то непонятное и она проскакала вперёд со знаменем в руках и остановилась в десяти метрах, когда легионеры истошно закричал
— Назад! НАЗАД! — но теперь Хелена могла их слышать. К ней моментально подскочили Ариана, Найт, Алкион и Мивиль. Не замечая других, дракон обратился к легионеру, смиренно сев на четыре лапы и выпрямившись, расправляя крылья во весь свой чудовищный размах.
— Такойра, это была жаркая нархильпаль! Что же теперь? Ты близок Ка’Джор’Вар по духу, но будешь ли достоин зваться Тем-кто-крылат-без-крыльев? Станешь ли дальше проливать кровь в бессмысленных боях? Ты знаешь мой язык! Так соблюди традиции! — голос его был подобно волнам, что бились о громовой утёс, стачивая скалу в камушек. Взор императрицы завораживался на этом звере и ей хотелось пасть пред ним на колени, но легионер вывел её из странного гипноза, храбро ответив дракону.
— Я верен своим клятвам, Балкрас Бронегрыз! — Алкион невольно охнул, видно знал это имя.
— Я — Айдан СтоннКассел, вызываю тебя на Рот-му’у’гаалок. Лишь сталь. Лишь когти и клыки! — дракон заметно помутнел. Его змеиная морда помрачнела а глаза загорелись необычным огнём, в который читался азарт от слов легионера. Ариана поерзала в седле и Хелена была полностью уверена, что у всех буду вопросы к этому легионеру. Дракон уважительно кивнул, из ноздрей его клубами валил дым и он вновь заговорил
— Мы встретимся на Амхарских полях. В первый день зимы! Лоренц оставит Кулдар, так же как и вы. — это было условие, на которое Айдан был согласен пойти. Вернув меч в ножны, он приложил ладонь к сердце, затем ко лбу и вскинув руку, сказал
— Мурсолькар! — Балкрас ответил ему тем же, взымая в небеса, до смерти пугая лошадей. Он посмотрел на императрицу и её спутников, затем, как ни в чём не бывал вскочил на своего грифона и полетел в сторону Кулдара. «Да кто он такой?» думала Хелена, приказывая своим войскам ускориться.
Её вновь чуть не вырвало, когда она увидела разрубленного пополам легионером.
— Не стоит смотреть — проговорил Мивиль, ведя коней вперед. Этот старый рубака ни сколько не смутился при виде крови, внутренностей, отрубленных конечностей, на своём веку он точно пережил не мало битв. Она заткнула нос платком с духами и старалась не вглядываться то, что осталось от трупов. Проезжая по внутреннему двору, их словно не замечали. Выжившие легионеры искали товарищей, помогали убирать трупы и закрывать веки погибшим. Они остановились у разрушенной центральной стены. Лоренц уходил ни с чем, но и она не смогла нанести ему ответный удар, но нарушать драконью традицию — грех похуже семи смертных…
— Вал! — воскликнула белокурая девушка, прыгая в объятья окровавленному легионеру
— Всё хорошо, душа моя, всё кончилось — отвел парень и Хелена почувствовал тепло от того, что она стала свидетельницей этой встречи, может быть родных или же влюбленных. На сердце её стало тепло, она так же могла встречать Уильяма…
— Гарет! — воскликнула подъехавшая Кира, когда капитан СтоннКассел спустился со стен, Алетра Рейн, которую Хелена сразу приметал, помогла ему идти. Он был ранен в бедро, да и рана оказалась скверной. Но он улыбнулся. Улыбнулся сестре, Ариане и даже припал на колено перед Хеленой.
— Встать капитан, мы пришли, всё кончено — она спешилась и подошла к нему. Гарет устало облокотился о большой камень, что остался от стены и хрипло проговорил
— Ничего не кончено, он сделал это? — СтоннКассел кивнул в сторону Айдана, который стоял на месте уничтоженной стены и наблюдал за тем, как Лоренц вновь отходил к долине Лот’Хром.
— Коли эта…этот… коли с драконом заключена сделка, то мы должны выполнить свои условия. Нужно возвращаться Амхару. — проговорил Марий, тут же справившись о своих сыновых, но Гарет не ответил, так как их крик разносился по всему Кулдару
— Ты что сделал?! Что это было?! — прорычал Терон, сплюнув кровавую слюну в строну, весь он багровел от злости, как краб.
— Перестань орать! Я тоже могу тебя обвинять, почему Рог не призвал Героев Древности на бой?! — воскликнул Айдан, разводя руками
- Не надо переводить стрелки! Я делал то, что должен был! Почему не подождал нас? Откуда ты знаешь драконий? Сколькие погибли за тебя?! — Терон сорвался на хрип, словно снимая с себя всю ответственность
— Вот и я сделал то, что должен был! — выпалил Айдан. Они бы убили друг друга, если бы не Корр
— Хорошо друг другу глотки грызть! Слишком многие погибли в этой битве! — он встал между ними, разнимая. Терон махнул на всё рукой и отвернулся, грязно матерясь себе под нос, но внезапно он понял, что наговорил.
— Прости, Айдан… я не хотел… само как-то…мы же друзья…ватага…. –
— Ничего, я не в обиде — тихо ответил Айдан, протянув ему руку. Они пожали руки, взявшись за предплечья и на этом не стали дальше ссориться. Марий и Хелена подошли к ним и троица упала на колени перед императрицей. Кивнув им, она попросила близнецов уйти с их отцом. Айдан же остался стоять на коленях. Она кашлянула и он поднялся, заглядывая в её глаза. Её голубые глаза прожигали взглядом изумрудный отлив его глаз. Императрица невольно приподняла брови, в ожидании объяснении.
— Я… я знаю, как это выглядит, но прошу, госпожа, это было необходимо, я обо всем расскажу —
— Я благодарна за моё спасение, обо всем ты расскажешь в Амхаре, коли вызвал дракона на дуэль, но об Айдане СтоннКасселе я никогда не слышала. — стараюсь что её голос не дрогнул, императрица подняла подбородок к верху
— В прошлом я был Анкитом — ответил он и брови Хелены улетел в лоб, а глаза выкатились из орбит.
— Лучше бы, нам поговорить в Амхаре. -
Глава 42. До первого дня зимы
Через неделю они уже были в Амхаре. Айдан за это время ни с кем не обмолвился ни словом. Весь путь он патрулировал путь с небес, лишь изредка приземляясь, чтобы дать Альве передохнуть. Он сторонился всех и вся, оставаясь где-то позади всей колонны. Хелена начала думать, что у него не всё в порядке с головой, но вспоминая то, что ей рассказал Гарет, всё вставало на свои места. С открытым ртом и замирающем сердцем весь военный совет слушал то, что рассказывал Гарет. Айзора Трайден и Пауль Дейн поддерживали его слова. Найт, каждый раз как увидит Айдана, на миг останавливался, думая толи объявить его героем, толи зарубить от греха подальше. Но вот о его происхождении капитан Гарет отказался говорить напрочь. Даже когда Кира и Ариана почти одновременно клялись в том, что голову ему отрубят, он стоял на том, что рассказать всё должен Орин, почему то он был уверен, что его брат должен вскоре объявиться.
Каково было их удвоение, когда в Ахмаре их ждали Орин, вместе со своими спутниками, Блексвордом Тангером и некой Эльнорой. Ариана тут же полыхнула гневом, но джейстенская интриганская выдержка не дала ей выплеснуть гнев на мужу. Наоборот, когда она, Кира и Адриана, только завидели Орина, они тут же кинулись к нему в объятья. Хелена думала, что он пришёл с подкреплением из чёрных легионов но весть о том, что Аарон и Эдэльмира отсоединились от империи и выставили войска на границах только сильнее ударила по всем. В особенности по императрице, которая понимала, что теперь её империи на краю гибель. Несколько дней они отдыхали от похода. И теперь, в кабинете Мария, они собрались, чтобы обсуждать дальнейший план. Гарет, несмотря на рану, ходил от угла к углу, пусть Алетра и ворчала.
Семья Мейстландов расположилась у камина. Селена о чём-то шепталась с Адрианой и Каллиной. Артур и Ричард давно спали. Мивиль и Найт о чём-то усердно расспрашивали то Орина и его спутников, то близнецов, то Гарета, в надежде услышать полною историю битвы за Кулдар от последних, и услышать историю похождений в Зиккурате от первых. Фаил стоял в углу, взгляд его был устремлён в огненные языки, что объяли поленья в камине, Сейна нигде не было видно, Хелена приметила, что последнее время она странно себя вела. Ариана вместе с Кирой сидели около окна, и были бледны, словно банши. Когда Айдан пришёл вместе с командирами погибших под Кулдаром легионов, Пашаром и Коутрен, совет был начат.
— Давайте, для начало определимся с одним вопросам — начал Алкион, почесывая свою длиннущую седую бороду. Старый мг склонился над фолиантом, что был всегда при нём.
— Сержант Айдан вызвал Балкраса Бронегрыза на Рот-му’у’гаалок, поединок стали и клыков. О чём ты думал, глупец? — чуть прохрипел Альгольф.
— Ты хоть знаешь, представляешь с кем будешь сражаться один на один?! — теперь же он был в гневе и даже Найт побаивался вставить слово. Айдан лишь кивнул, вызвав истеричный смех мага
— Это не простой огнедышащий ящер! Это древний красный дракон! Балкрас Бронегрыз, Цареубийца, Тот-кого-не-ранить-дважды! Его ни разу не смогли ранить смертельно два раза подряд! Это феномен регенерации и ярости. А ты решил зарубит его простым мечом?! — внезапно Алкион взмахнул рукой и раскрыл потоком ветра фолиант на странице с изображением, очень похожим на Балкраса.
— Лучше бы я погиб при Амхаре. — ответил юноша, положив руки на стол, Адриана с Селеной невольно ахнули от его слов, но он продолжил
— Лучше бы тогда она пришла и забрал меня. Венок и серп. Ряса и холод. Смерть шагает и забирает. — уже еле слышно говорил он. Алкион как будто понял о чём он говорит и глаза старца с ужасом дрогнули, когда легионер продолжил
- Под Вингхайяром меня ранил Падший. — повисла тишина, содрогаемся лишь треском поленьев.
- Я видел Тень Аэ… — он замялся и императрица поняла, что он знал имя Ненасытного и собирался его произнести! Поймав на себе недовольные взгляды, он прочистил горло и продолжил
— Мне явилась Тень Ненасытного. Он показал мне то, кем я мог быть, прими я другие решения. Я был избранником богов, князем Джейстена, протектором Уэйстека, и каждый раз умирал от рук Четвёртого, когда тот высвобождался их Цитадели Эдхута. Но перед этим и спивал крови дракона и только тогда и я мог ему противостоять. Я знаю, вы считаете меня выскочкой и сумасшедшим -
— Мягко сказано — свистнул Терон, тут же получив поддых от Корра
— Я видел битвы в которых никогда не принимал участия. Я видел Смерть, что забирает и говорит с умирающими. Но я должен был это сделать. Должен, потому что иного выхода нет. Если мне на роду написано умереть в зубах дракона и с этим всё будет кончено, эти кошмары и видения, эта жизнь, в которой смерть шагает за мною по пятам, не в силах поймать меня и забирая тех, кто мне дорог. То я готов. Если же я должен буду убить эту ратсреклятую огнедышащую ящерицу и обезглавить Крамольника, то, так тому и быть. Даже если погибну, я сделаю это, хоть на плаху ведите. — Мивиль оглядел его с ног до головы и казалось, те битвы что пережил этот старый вояка не в какое сравнение не идут с тем, что сейчас чувствовал этот юноша. Хелена поняла, что все эти истории про битву за Грифонью Крепость и о том, как его лечили от скверны — правда. А она то — дура, считала Ненасытного и скверну детскими страшилками.
— Кстати о «на роду написано». — язвительно выдала Кира, дёрнув себя за косу
— Почему ты носишь имя моего рода? Ты ведь был Анкитом. И почему не рассказал о смерти Лары и Мартина? — её глаза заблестели гневом и она уже предвкушала скандал, но Гарет, Пауль и Айзора, на пару с Айданом и лордом Карден-Холла, Арвином Фалоне, что до этого момента сидел в стороне внимательно слушал, рассказали всем о том, что случилось с Мартином и Ларой. Рассказали они то, что им когда-то рассказал Айдан. Лорд Фалоне вовсе был свидетелем тех событий и всячески поддерживал сержанта. Кира недовольно фыркнула, вновь отворачиваясь к окну.
— Пусть это решит семья СтоннКасселов. Наедине. Мы же будем решать насущный проблемы — Хелена сказала тихо и медленно, и взглянув на Ариану, поймала одобрительный взгляд леди СтоннКассел и её мужа.
— До первого дня зимы ещё два месяца — сказал Мивиль
— Лоренц — шакал. После Кудара он атакуете нас, даже если Айдан выиграет поединок — старик подвёл итоги, расставляя флажки войск на карте. С этим все были согласны.
— Амхара будет готова — твёрдо заверил Марий. За пару дней он обрисовал ситуацию с возможной осадой и то, что гильдия воров, после истории с Рогом Алкирион, воры были преданы Махре как рыцари древности.
— Даже я буду трезв — вновь хохотнул Терон, и вновь он получил поддых от Корра и подзатыльник от отца. Хелена усмехнулась и тут же помрачнела, понимая, что помощи им ждать только из Джейстена, а сил Синих Легионов прибудут только через четыре-пять месяцев. Злость и отчаяние боролись за верховенство над разумом леди Кон-Итьен. Не будь её родной дом, Истон-Дары, проклятыми предателями, у них было бы больше сил. При битве за Кулдара они потеряли весь пятнадцатый легион, все те, кто числились в нём присутствовали на совете, за исключением двух человек. Почти были уничтожены шестой и первый, за исключением пары сотен. И ещё несколько сотен из амхарского рекрутского подразделения. В какой-то момент, слушая донесения Гарета о потерях, Хелена была благодарно Айдану и всем богам, что всё обернулось именно так.
Хелена решила дать СтоннКасселами возможность разобраться во всём. Совет был перенесён до завтрашнего дня и вовсе она была намерена проводить его каждый день, о первого дня зимы. Сейчас же, она только так могла помочь им всем.
***
Ариана была готов ко всему. К тому что он бастард Гарета, она бы и не пискнула, она бы приняла его, даже бы нотации читала. Она бы поняла, будь он бастардом Орина. Она бы полюбила его, как своего сына, как родного, как любимого и единственного. Она сердце говорила, что готовиться стоит к самому худшему.
— Это какая то шутка? — вспылила Кира. Вся она покраснела и сейчас часто дышала, словно собиралась наорать на всех них, после услышанного. Ариана резко встал и дёрнула её за руку. Впервой раз она была такой злой и грубой. Она прорычал ей что-то невнятное, мол, «заткнись пока косу не оторвала» и Кира сей момент испуганно умолкла. Ариана слушала и не могла поверить.
— Двадцать лет я ходила на его могилу, двадцать лет вила венки, двадцать лет горько рыдала, потому что не подарила тебе сына. — её лицо заполыхало, уши горели как огни Монс-Ранхара, а глаза светились от бешенства, когда она смотрела на Орина. Гарет тоже злил её, но что взять с того, кто был верен одной женщине всю жизни и не разу не нарушил клятв? Что взять с Айдана, которому врали всю жизни, только потому что Падший охотился на него? Да, это была веская причина, но она не могла понять, почему столько лет её пришлось страдать!? Лить слезы на могиле, как она думала, погибшего при рождении сына, пока он рос в дали от её глаз, рук и сердца, пока её муженёк был в Уэйстеке!
— Я ни разу не держала его на руках. Ни разу не целовала, ни разу не кормила грудью, не видела его первых шагов, не слышала его первых слов. Он называл другую женщин матерью. Он говорил другой, как сильно любит ей. Другая дарила ему тепло. Другая называла его сыном. Другой был строгим с ним. Другого он называл отцом, на другого он равнялся. — для Арианы сейчас были в этой комнате лишь она и Орин. Она хотела посмотреть в его глаза изумрудно-зелёного отлива и получить ответ. Она медленно подошла к нему в плотную. Ярость взяла вверх. На хлёсткую и размашистую пощёчину жены, он ответил молчанием, он смотрел на неё, в упор и ожидал. Ариана ударяя ещё раз. Словно пьяная она била его. Рыдая и вопя, она била его по лицу. Они кричала
— Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу тебя, проклятый СтоннКассел! Почему!? — она рычала
— За что?! Двадцать лет страданий, за что?! — она продолжала его бить, но он не отвечал. Он знал какую боль ей причинил. Боль, единственной во всём этом сумасшедшем мире женщине, что смогла полюбить такого изгоя как он.
— Я не мог иначе. Они бы пришли за тобою и за нею. — она этого знает. Знает, но не принимает. Не может понять. Унять ту боль, что колотила её сердце столько лет. Сколько венков она свила? Сколько слёз пролила? Она верила ему, ждал его, но как больно он обошёлся с нею. Почему он так поступил с ней? Со своей женой? Душою и сердцем? Ариана помнит. Крючок влево, крючок вправо, перевязать и закрутить веточку, связать её со следующим узлом. Так ещё раз. Ещё раз и ещё раз, пока не получиться плотный венок. Так делали джейстенские матери. Каждый день рождения своих детей они плели венки из веток берёз, что бы их здоровье было крепким, из веток елей, чтобы упокоить душу. Каждый год она плела два венка. Два венка из березы и ели. Когда силы иссякли, она начинает рыдать навзрыд, рыдать и смотреть в глаза мужу.
Кира то же бы хотела его ударить, но это дозволялось только Ариане. Вскоре её удары прекратились. Зарёванная, опухшая от слёз, она не желала ему смерти. Она сказала это в сердцах. Она простит его. Не забудет, но простит. Ариана плачет и прижимается к Орину, а он обнимает глубину её ласковых глаз, прижимает к себе и не жалеет отпускать.
Ариана смотрит на Айдана, он улыбается ей и кивает. Гарет делает так же. Адриана, вся в слезах, подлетая к отцу и матери, крепко обнимая их. Орин больше никогда не бросит их. Он был глуп. Он пытался бежать от них, пытался спасти, забыв их. Он больше не допустить этой ошибки, Орин всегда будет рядом с ними. Гарет ухмыляется и тоже приобнимает их. Кира стоит в стороне, а позже, разревевшись, кидается обнимать их. Айдан устало кивает, когда Ариана смотрит на него. Она чувствует, как в его сердце теплеет, но он знает, что сейчас не нужен им.
— Следует обговорить всё завтра — говорит Ариана, когда объятия размыкаются. Все с этим соглашаться, всем надо отдохнуть
***
Айдан идёт по коридору амхарского дворца и видит прекрасную девушку. Её волосы огненно-рыжего цвета имеют медный оттенок из-за каштановой краски. Её ромбовидное лицо с острым подбородком, большие, красивые карие глаза, молочно-белая кожа с веснушками. Только она не одета в белую рясу, с черным поясом, она одета в богатое придворное платье. Она не была послушницей. Но она не Имнари, как говорил этот проклятый Пэтрот, может быть и когда-то была, но сейчас-то она Элерон. Ему хотелось бы в это верить. Она стоит и ждёт его. Как обещала там, в Кинхарте. Он столько раз мог не сдержать данную клятву. Но он стоит перед ней. Он здесь. Она рядом. Сердце Айдана замирает и он перестаёт дышать. Это она, он точно знает. Он делает шаг вперед, затем второй.
Сейна стоит как вкопанная и не может поверить своим глазам. Она боится даже шагнуть. Девушка знает, что это он. Знает, что она обещала ждать его, а он обещал вернутся. Его лицо стало более грубым, покрытое новыми, свежими шрамами и ссадинами, незнакомых ей. Но всё те же каштановые взъерошенные волосы, глаза изумрудно-зелёного цвета. Грех не признается, она подслушивала их. Она знает правду о нём, но он ничего не знает он ей. Её губы трясутся, она пытается шагнуть к нему и выговорить его имя. «А любит ли он меня?» спрашивает Сейна сама себя, когда между ними остаётся пару шагов. Она всячески избегала его, как только увидела верхом на грифоне. Она бояться, что это не тот, не её Айдан, которого она полюбила. Девушка осознаёт, что между ними остался один шаг.
— Сейна — он говорит твёрдо и уверенно. Юноша знает, что это она. Его Сейна. Прекрасная, красивая, милая и самая любимая и ласковая. Она не выдерживает первой. Солёные слёзы катятся по её щекам и стекают с подбородка в три ручья. Она обнимает его, громко и протяжно завывая, утыкаясь в его плечо, вцепляясь в него мертвой хваткой, так же как и он в неё.
— Айдан! Мне так много нужно рассказать! Прости меня, прости, что врала, прости что не была той, которую ты полюбил! Прости! Ты же ведь ещё любишь меня? — шепчет девушка через все слёзы. Он вдыхает аромат её волосы и шепчет ей на ухо, нежно и так, чтобы слышала только она, поглаживая её по прекрасному изгибу спины.
— Знай, что бы не случилось, я всегда любил, люблю и буду любить тебя, моя Сейна. — девушка плачет ещё сильнее. Она знает, что он не врёт, знает, что он не бросит её. В кой то веки, голос проклятой Мираны не слышен в её ушах. Айдан рядом с ней и богиня ушла. Она не тронет его. Сейна в этом уверена.
Всю ночь они рассказывали друг другу о том, что с ними произошло за последнее время в мельчайших подробностях. Иногда щеки её пылали мимолётной ревностью и она играючи упирала кулаки рук в бока, когда слышала те или иные женские имена. Сейна не хотела обидеть его, просто она ведь и вправду ревновала его, даже когда он говорил с императрицей. С замирающим сердцем она слышала о боях, в которых он участвовал, о том, что происходило с ним после боя с Падшим и при Кулдаре, и в плену. Затем она рассказал ему всё о себе. О той Сейне, которая некогда была Имнари. Он молча слушал её. Слушал внимательно, пока они гуляли по дворцу, время от времени останавливаюсь у балкона, чтобы посмотреть вдаль.
За этими разговорами прошла большая часть дня. До первого дня зимы было ещё далеко и Айдан осознал, что у него ещё есть время на передышку, прежде чем он вновь отправиться в бой. Ближе к ночи Сейна попросила его остаться с ней. Ей было страшно. Айдан не знал, правда ли то, что Мирана желает выбрать её своей избранницей, но если Сейне было бы спокойно рядом с ними и ни каких голосов рядом с ним она не слышит, значит он будет с ней всегда.
Когда ночи опустилась на провинцию, Амхара уже спала. Сейна тихо сопела, прижимаясь к Айдану всем телом. Её веки во сне дрожат, а губы трясутся. Девушка часто ворочается, и не может найти себе место, но когда он нежно гладит её по голове, убаюкивающее что-то напевая, она улыбается. Радостно, полно, как ребёнок. От этого Айдану становиться только теплее на сердце. Вскоре и он проваливается сон.
***
За время прибивания Хелены в городе, Амхаре преобразилась до неузнаваемости.
— Юные девицы уже заплетают косы как Вы и Ваша свита, моя дочка так точно. Молодые удальцы расправляют плечи, хотят казаться более смелыми и храбрыми. — сказал Марий. Вообще императрица была удивлена тому, что лорд Амхары устроил пир в её честь, она всегда считала его ушлым проходимцем, как его братца Бреатфора. А вот Уильям всегда отозвался о Мария, как о благородным и умном человеке.
— Помню как отец Уильяма хотел сделать Амхару столицей империи, мой отец его годам отговорил. Помниться, тогда я и ваш муж были на охоте и в какой-то момент удирали от медведя. Уильям был хорошим правителем. Мир при нём был столь желанным, Лайан, он был достойным сыном, вы должны гордиться ими. — Хелена полно улыбнулось, потому что боялась разрыдаться прямо за столом. Она отхлебнула вина и невольно шмыгнула носом. За столами поодаль от них, сидели офицеры легиона и другие важные люди.
— Господин, госпожа, народ требует императрицу — испуганно проговорил запыхавшийся слуга, когда в улиц послышалось, как народ кричит и скандирует. Женщина посмотрела на Мария, который был обескуражен этим. Молва, опасная штука. Народ боится, что его не смогут защитить. Найт стоял от неё по правую руку, и уже был готов обнажить меч против любого, кто был готов выступить против его госпожи. Хелена встала из-за стола и с гордо поднятой головой, и вместе с амхарским лордом, вышла к народу.
Столпотворение оказалось чересчур большим. Люди боялись, дрожали, кричали, что-то скандировали, но цель у них была одна. Они хотели услышать то, что им скажет Хелена.
— Что будет теперь?! –
— Почему армии отступили из Кулдара?! –
— Кто будет биться с драконом?!
— Народ требует, пусть императрица скажет! –
— Народ Амхары! — громогласно воскликнула она, взяв вверх над паникой. Люди умолкли, обращая свои взгляды на неё.
— Я знаю, вам страшно. Так же как мне. Но война ещё не окончена. Мой муж и сын пали жертвами предательства, и на плечи мои возложена тяжёлая ноша. Под штандартами моими собрались все верные мне вассалы. — сказала она и тут же из толпы начали скандировать
— Никто не хочет умирать понапрасну! –
— Пусть скажет тот, кто будет биться с драконом! — Айдан вышел вперед
— Госпожа позвольте мне — тихо прошептала он, обращаясь у ней. Женщина кивнула, а сердце её кольнула, когда он вышел прямо к толпе
- Ну вот он я! Айдан СтоннКассел, вызвавший Балкраса Бронегрыза на поединок! Ну же! Говорите! — он громогласно прокричал и люди со страхом замерили, когда он вошёл прямо в толпу. Люди расступались перед ним, как перед прокажённым.
— Разве этой преданный империи амхарский народ? Посмотрите на свою императрицу! Она потеряла мужа, сына, приняла борозды правления в столь тяжкий час, и она пришла к вам на помощь, как некогда Неран пришёл к вашим предкам! Так чего же вы требуете?! Эта женщина готова умереть за вас, так чего вы требуете?! Лоренц придёт и не смотря на исход поединка, он будет грабить и жечь ваши земли! Будете дли стоять в стороне, или пойдёт под стяги помазанницы богов! Я не вижу купцов, ремесленников здесь нет, нет и простых мещан, пусть вы себя ими и считаете. Вы — потомки нерановых солдат! Вы — сыновья и дочери Красных Легионов! Вы не родились робами страха, но таковыми стали! Что вы выберете, люди Амхары? Жаться в своих домах и трястись в ожидании смерти или же будете верны клятвам? — люди слушали его с открытыми ртами, затаив дыхание. Он говорил достаточно громко, чтобы голос его эхом расходился по улицам города, собирая всё больше людей.
— Будь ты эльф, гном или человек, есть ли разница между поданными империи? Встретьте врага без страха! Встретьте его мечами и топорами и им не сберечь голов! — со звонам он обнажил меч, поднимая его над своей головой
— За Кровогорье, сыновья и дочери Красных Легионов! — прокричал он и толпа взорвалась оглушительным и сногсшибательным криком. Хелена даже подскочила, когда люди стали кричать
— Амхара! Кровогорье! СтоннКассел! –
— Я пойду бок о бок с вами! Но поведёт нас мать-императрица! — прокричал он, подходя к Хелены. Он протянул ей свой меч и сказал:
— Возденьте его и они умрут за вас, так как же как я — женщина застыла, а глаз ей выкатились из орбит, не говоря о бровях, что поднялись на самый верх. Челюсть ей чуть не упала, когда он вложи в её тонкую руку рукоять клинка, ведь раньше она ни разу оружие и не держала. Взяв её за эту руку, юноша направил острие к небесам.
— Хелена Кон-Итьен! Императрица-мать! Великая! — скандировали люди. Свист, вопль и крик пронёсся чуть ль не по всей провинции, они кричал её имя. Как когда-то кричал имя Уильяма, когда он вернула с войны. Они скандировали, свистели и кричали её имя, словно они были готовы идти в бой за ней, хоть сейчас. Толпу кое как удалось разогнать и офицера стражи через несколько часов сообщили о том, что всё население Амхары желает выступить в ополчение и легионы.
— Я бы наверное так же отреагировал — выдал Найт, вытирая пот со лба. Гвардеец, как казалось приревновал госпожу с этим жестом с воздеты мечом, но в то же время, он уважительно, как равны с равном говорил с Айданом.
— Я упала в их глаза? — спросил Хелена у Арианы и Орина
— Упала бы, если бы не эта речь…. — проворил Орин, до сих пор прибывавший в шоке от слов сына. Ариана недовольно пихнула его локтем в бок, но Хелена невольно потёрла руку, которую взял Айдан. Кожа в это месте необычайно горела, прямо как когда Уильям дотрагивался до неё. Это заставило её сердце с болью биться в груди.
— Слава императрице — сказал Айдан самодовольно улыбаясь.
***
Ночь вновь опускалась на город. В храме Святой Дюжины Драконов Основателей собрались совсем не многие. Вал был одет в отполированные до блеска доспехи и на поясе его покоился клинок. Весь нервный и потный от предстоящего момента, она словно стоял на раскалённых углях.
— Не думал, что ты уговоришь Гарета помочь со свадьбой — сказал Вал рядом стоящему Айдану. Сержант улыбался от уха да уха, что раздражало Вала не на шутку.
— Ну где она? А может быть она передумала? — тараторил он, ужа начиная ходить от угла храма у другому
— Сурана? — воскликнул Айдан — Она же влюблена в тебя по уши, завязывая нервничать, вон она! — он кивнул в сторону дверей храма. Вал застыл, как пораженный тремя стрелами. Сурана шла в сопровождении Адрианы, Селены, Каллины Киры, Сейны и Айзоры, в белом платье из шёлка. Она шла медленно, как подобает невесте. Её подружки сыпали лепестки роз впереди неё, а сама девушка светилась от счастья. Алый румянец покрывал её щёки, а больше голубые глаза сверкали от предвкушения долгожданного момента. Колокола храма забили в такт её медленным шагам и сердце Вала ушло в пятки, когда она встал на против него.
— Мы собрались здесь, что стать свидетелями бракосочетания двух влюблённых душ — прогорел Гарет, призывая присутствующих к тишине.
— Как командир и младший лорд рода СтоннКасселов, я благословляю Сурану Стегон и Вала Маилаула, на долгую и счастливую жизнь. Перед ликом богов и этих людей, согласны ли вы вместе пойти до Цитадели Эдхута и Врат Харды, не усомнившись друг в друге, готовы ли вы стоять друг за друга, даже пред Тираний Драконов? –
— Я её, она моя. Пусть боги отступят перед нашей любовью. Я буду любить только её, и гореть вне в пасть дракона, если я причиню ей боль. Пред ликом дюжины святой, клянусь. Я твой муж, Сурана Маилаул.
— Я его, он мой Пусть боги отступят перед нашей любовью. Я буду любить только его, и гореть вне в пасть дракона, если я причиню ему боль. Пред ликом дюжины святой, клянусь. Я твоя жена, Вал Маилаул. — они одновременно слово в слово повторил клятвы и девушка не дожидаясь команды Гарета, накрыла своими губами, губы Вала. Совсем немного народу собралось. Терон и Корр уже вылили пару бокалов джейстенского красного за шиворот. Хелена так же приставала в храме. Молодожёны встали перед ней на колени и она благословил их брак, подарив Валу перстень Кон-Итьенов, а Суране лучше платья, что были привезены ею из Кинхарта.
Гарет же пожаловал им звания сержантов, как одним из выживших бойцов под Кулдаром. Терон и Корр открыли им счёт в банке, как подарок от Мария. Айдан был зачинщиком этого праздника. Когда Орин спрашивал о том, как эта идея пришла ему в голову, Айдан отвечал
— Я увидел их в коридоре, он стоял на одном колене, она плакала. Я подумал и, попросил Терона и Корра помочь, те попросили Мария, а Эрвина была отведённой за все наряды. Гарет сам вызвался быть «священником». — говорил он так, словно бы и не был причастен ко всему этому. Молодоженам были выделаны отдельные покои, а в Амхаре в этот день вино и эль, вместе с подарками, лились рекою по улицам.
В зале дворца было устроен пиршество. Дориан соревновался с Тероном и Корр, и похоже, близнецы с позором проигрывали пьяные игры, так как Дориан уже выпивал шестой бочонок меда, а Терон с Корром, на двоих, допивали только третий. Аэйри увлеченно пляса с подружками, под песни, что без устали играли барды, а уж когда заиграли «Последний пляс в тенях», казалось от хора все тех, кто пел, потолок дворца упадёт на их головы. Хелена о чем-то усердно спорила с Арианой и Эрвиной, пока Каллина и Адриана присматривали за Артуром и Ричардом. Юные наследники разыгрались и сейчас стук их деревянных мечей был слышен то ту то там.
- Ты потанцуешь со мной? — спросила Сейна, уже порядком захмелевшая от вина.
— Не, я не умею — проворчал Айдан, но девушке ухватила его за руку и повела танцевать. Они плясали и смеялись. Кружились в объятых друг друга, весело хохоча. Только вот он оттоптал ей ноги, на что девушка потом жаловалась, но без обиды, а наоборот, с весельем. Глаза девушки стали масляными и всё больше она налегала на вино, пока не уснула прямо за столом. Взяв её на руки, Айдан отнёс её в покои и уложил на кровать.
— Я совсем не много выпила — устало и болезненно прохрипела она
- Ага — говорил Айдан, вспоминая, что сам выпил пару раз, за здоровье Вала и Сураны. Больно простонав и свернувшись клубком от боли в животе, девушка прошептала
— А мы с торбой сыграем свадьбу? –
— Конечно — отвечал он, укрывая её одеялом
— Такую же веселую? С танцами, песнями, выпивкой и клятвами? — поинтересовалась она, лукаво улыбаясь. Он поцеловал её в лоб и погладил по плечу
— Конечно — вновь отвечал он. Сейна уснула, а он был рядом с ней.
***
Альва встрепенулась, когда увидела Орина. Нервно повиляв хвостом и помахав крыльями, зверь успокоился, когда ездок потрепал её за ухом. Общение между Орином и Айданом как-то сразу не заладилось. Может быть, Айдан и понимал, почему он так поступил, но Орин не отвечал на вопросы, лишь молчал, изредка выдавая, что так нужно было поступить.
- А ведь тебе нужно было рассказать всем, да? Раскрыть тайну, геройствовать, не так ли? — спрашивал Орин, внимательно осматривая Альву
— Я сделал то, что должен был — отвечал Айдан, промазывая раны грифона специальной холодящей мазью.
— Нет, ты сделал то, что считал нужным — злобно отвечал Орин.
— Да? Скажи, а разве ты не так поступил? — Айдан подошёл к нему в плотную, заглядывая в глаза. Желваки на лицах обоих дёргались и дрожали.
— Я сделал это, чтобы защитить тебя и свою семью. Падший охотился за тобою, да что Падший, сам Ненасытный! — прорычал Орин. Кровавая пелена застелили глаза Айдана. Он схватил его за грудки в мгновение ока прижал к теснее, глаза его обезумели и сейчас горели от ярости.
— Тебе всё нужно было сделать по своему. Ты не рассказал ей, потому что считал, что ты один можешь поступать правильно! Я же ведь твой сын, чего ты ожидал? Я тоже поступаю так, как считаю нужным. Я не собираюсь не перед кем оправдаться, даже перед тобою — Айдан отпустил его. Альва невольно пригнулась у земле от злость, что источал ездок.
— Скоро всё закончиться — проговорил Айдан, поглаживая спину Альвы.
— Честь, право и кровь? — спросил он
— Честь, право и кровь. — отвечал Орин
***
Первый день зимы вскоре должен был настать. Армия Лоренц уже пересекла Перевал Странника и штандарты в тридцать тысяч стояли и реяли на амхарских полях. Балкрас Бронегрыз ждал. Через три дня состоится на Рот-му’у’гаалок. Через три дня будет вершиться судьба империи Кровогорья.
Для Айдана были изготовлены лучше доспехи из мифрила, способный выдержать жар дракона. Дориан лично руководил их ковкой и гном с удовольствием вручил их брату по оружию. Марий вручил ему клинок из адамантита, что хранился в сокровищнице Амхары. Меч, не способный заржаветь или затупиться. Отблеск красной стали в огнях факелов был прекрасен. Лезвие имело длину в три локтя и было бритвенно острым, рукоять была обвита добротной кожей, гарда являлась плотным перекрестием, а эфес из белого камня, был выполнен в виде головы грифона. Ножны, в которых он покоился были позолоченными, и выдублены из шкуры северного тура.
По традиции, на Рот-му’у’гаалок позволялось брать одно оружие. «Лишь меч и щит» решил Айдан. Дориан, как гном годами работавший в кузне и повидавший много чего за два века, подобрал ему добротный каплевидный щит, с магическими рунами, способный защитит от меча и огня. По настоянию Арианы, на щит был нанесён герб СтоннКасселов. Крыло грифона и дракона, рассечённые мечом. Через три дня всё могло закончится. Перед тем как идти спать, он обратился к Орину
— Если я погибну, сделай всё, чтобы закончит эту войну — Орин пожал ему руку, взявшись за предплечье.
— Даю слово — сказал он.
Ночь не обещала ничего хорошего. Провинция давно покрылась снегом, принесённым восточным ветром. Белое покрывало холода уже окутало землю. Но скоро снег станет горячим от пролитой крови. Так всегда бывает, когда льётся кровь.
Сейна заперла дверь их спальни на ключ. Её ноги предательски подкашивались, а коленки дрожали, когда она переворачивала ключ в замочной скважине. Айдан сидел на кресле и протирал лезвие новообретенного клинка. Но не сразу понял, что ему делает массаж. Плечи отозвались приятной слабостью, а из груди вырвался удовлетворительный стон. С щелчком вернув меч в ножны и оставив его на кресле. Он поднялся и Сейна аккуратно повела его за собою, к постели. Лишь сорочка была на ней, ничего более. Девушка игриво, словно пританцовывая стянула её с себя и сейчас стояла перед ним абсолютно нагая. Она изумилась, когда Айдан застыл как вкопанный, с выпученными глазами любуясь её телом.
— Сейна… я ведь… я никогда — он весь покраснел и сейчас был подобен красному дракону! Сейна весело улыбнулась и подошла к нему в плотную, расстёгивая пуговицы камзола.
— Ну ты же не прикажешь стоять мне одной и голой? — «Плутовка!» а ведь она специально так говорить.
Айдан быстро снимает с себя камзол с рубахой и девушка удивлённо вздыхает, проводя пальцами тонкой руки по многочисленным шарма на его теле. Красивый торс, покрытый порезами и ссадинами. Широкая грудь, пересечённая тремя страшными рубцами. Девушка невольно охает, когда Айдан подхватывает её на руки и улаживает на мягкие перины их ложе.
— Айдан… — так нежно и ласково произносит она. Ведь только любящая женщина может так произносить имя любимого ею человека. Глупо наверное, но сейчас у Сейны в животе танцую легионы бабочек, и вся она сгорает от нетерпения. Она конечно не ожидала, что Айдан не искушён в этих делах, но ей плевать на это, ей хочется быть с ним, ей хочется почувствовать его, то как их тела соединяться, потому что им и не стоило разъединиться. Губы Сейны, полные и алые, кажутся Айдану самым сладкими и самыми желанными.
— Я хочу тебя — произносит она, ногтями до красноты впиваясь в его спину. Айдан покрывает поцелуями её шею, затем грудь и живот. Она до крови прикусывает губу, чтобы не застонать достаточно громко, чтобы их услышали. Девушка обхватывает его и перевернувшись, оказывается сверху.
Парень охотно прижимает её к себе, губами прижимается к е шее, а затем не выдержав, целует, крепок и долго, и отрывается они друг от друга, только чтобы набрать воздух в лёгкие. Их плоть изнывает от сладкой истомы там, где они касаются друг друга.
— Я люблю тебя — говорит он и девушка шипит, наслаждаясь тем, как он тонет в глубине её ласковых глаз. Айдан медленно и аккуратно, почти что робко, поглаживает её живот и спину. Девушка стонет и не может уже сдерживаться, она нахально, словно хищница роняет его на спину и устроившись сверху, начинает двигаться, медленно и аккуратно, до боли кусая губы.
До этой ночи, у Айдана не было подобного опыта, что говорить, он никогда не был с девушкой и сейчас боялась причинить ей боль. Она же ведь достойна идеала, а какой из Айдана идеал, одно недоразумение! Но когда их тела стали едиными, а тепло и жар, что они источали слились в одно, это робость, в совокупностью с неумение пропали. В нём как будто-то зверь пробудился, боги свидетели (хотя, тот факт немного пугал)! Он стал двигаться быстро. Он обходился с ней ласково, и нежно, но когда уши его затмил её сладостный стон, страсть захлестнула не только его, но и её. Мышцы до боли содрогаться от желанного наслаждения.
В какой-то момент Сейна перестала сдерживаться и стонала так протяжно, что можно было подумать, он мучает её, хотя, благодаря интонации стона, их никто не потревожил. Она чуть ли не кричала. И эти мгновения растягиваются в бесконечность. Им обоим кажется, что сейчас всё остановиться и они будут вместе всегда.
Сейна улыбается как кошка объевшаяся сметаны и ещё долго ищет, как поудобнее был устроиться. Вскоре она положила голову на грудь Айдан, обвив его левой ногой.
— Ты мой — говорит она и прежде чем уснуть, еле слышно шепчет, целуя его в губы
— И ни чей больше —
***
Во тьме к Сейне вновь явилась Мирана. Разъярённая, словно сотни злых птиц были готовы выклевать ей глаза, но Сейна лишь улыбается в ответ на её гнев, рык и крики. Мирана беснуется и срывается на вопль, но в какой-то момент с ужасом смотрит на Сейну. Девушка осматривает себя и под своим сердцем, откуда вырыватся свечение чувствует тепло и нежный стук.
— Что ты наделала!? — вопит Мирана с лицом, что отображает ужас.
Глава 43. Сталь и клыки
— Какое бы могло быть наше с тобою будущее? То прекрасное далёко? — Сейна поёжилась от прохлады и прижалась к Айдану всем телом. Тонкими пальцами она пробежала по его груди и подушечками двух пальцев потрогала подаренной ею амулет. Затем она дотронулась до своего амулет, точно такой же, и предовольно улыбнулась.
— Почему: «могло бы»? — усмехнулся он, приобнимает её левой рукой.
— Как только всё это закончиться, эта растреклятая война, мы бы с тобою могли куда угодно уехать. Джейстен, Карден-Холл, Хагарен, Илайтан, Хаэфил, куда пожелаешь. — Айдан чмокнул ей в щеку и девушка заливисто, но грустно улыбнулась
— А как же, твоя семья? Теперь у тебя не только перед легионом, но и перед ними есть долг — тон её стал серьёзным. Прибрав растрепавшиеся волосы, Сейна чуть приподнялась на локти и заглянула любимому прямо в глаза. Айдан помедлил с ответом.
— Стану ли я для них сыном? Я не знаю, слишком много лет прошло, двадцать один год… — он погладил ей по лицу, и устроил свою голову на её груди, слушая как бьётся её сердце.
— Ты меня любишь? — еле слышно спрашивает девушка, пальцами поглаживаю его голову, через волосы пропиваюсь к коже, медленно массируя его.
— Сильнее жизни — отвечает юноша и тихо добавляет, закатив глаза удовольствия
— Мама так же делала — Сейна нежно и аккуратно спускается, так чтобы смотреть ему прямо в глаза
— Ты бы изменила свою жизнь, если бы у тебя была такая возможность? — Сейна удивлённо вскидывает бровями, пока Айдан напутывает локон её непослушных волос на указательный палец.
— А чтобы ты изменил? — в ответ спрашивает она, с ехидным интересом.
— Может быть и ничего, но я бы хотел ещё раз увидеть маму. Лару. Сказать, как сильно я её люблю. Я так редко ей это говорил. Я не сказал ей этого, когда она умирала на моих руках. — пара слезинок капает с его глаз на перины и Сейна, чувствуя, как игла тычет её сердце, гладит его по голове и прижимает к своей груди.
— Я бы сделала так же — хрипло, пытаясь не заплакать, говорит она. Девушка вдруг понимает, что точно сделала бы так. Сказал бы маме спасибо и поцеловала бы её, прежде чем уйти вместе с ним.
— Айдан… — он вопросительно мычит и девушка вздыхает, её грудь вздымается, чуть дрожа
— Я хотела тебе кое-что сказать — он поднимает на неё свой взгляд и девушка невольно дрожит от холода, царящего в комнате.
— Я скажу тебе это, но только когда вернёшься ко мне целым и невредимым. — твёрдо и решительно заявляет она. Парень ухмыляется и целует её. Она порывисто отвечает и тут же отстраняется, желая знать ответ
- Вернусь — отвечает он, ласково поглаживая изгиб её спины, от чего низ её живота вновь тянет сладкая истома. Все это блаженство прерывает настойчивый стук в вверь. Стук по три раза. «Не Гарет ли часом?» Сейна хмуро насупилась, прикрывая наготу одеялом. Айдан, недовольно и раздосадовано, наспех надевает штаны и отворяет дверь. В дверном проёме стоит Кира. Женщина намеривалась бесцеремонно и нагло зайти в его покои, на как только она видит его обнажённые торс и то, как Сейна прикрывает своё обнажённое тело, леди СтоннКассел ретируются сей же момент, а щеки её заливает стыдливый румянец, в то время, как губы поджимаются в тонкую полосочку.
— Орин срочно хотел тебя видеть — протараторила она, пока её зрачки расширись от понимая того, что она вся залита румянцем.
— Я скоро явлюсь — отвечает Айдан и Кира сразу выпалила в ответ
— Я…не почтовая голубка! –
— Я знаю, я и не прощу передавать. — Айдан запирает дверь прямо перед её носом, и по коридору, по мимо нервных, оскорблённых и быстрых шагов, слышаться очень нелицеприятные маты. «Гарет в юбке» промелькнула мысль в его голове, когда он устало набрасывает на себя рубаху. Сейна расширяет глаза и вскакивает с постели, укрытая лишь одеялом
— Не уходи… — шепчет она, глазами полных слёз смотря на него. Айдан смотрит в карие глаза любимой и машинально проводи боком пальца по её румяной щечке.
— Я люблю тебя — словно сговорившись, в одно мгновение выдают они. Через силу она улыбается и долго целует его, чтобы они как следует запомнили вкус губ и запах друг друга. Когда он уходит, девушка потирает свой живот и со страхом понимает, что скоро всё решиться.
***
— Она вернула тебя к жизни? — Терон весело ухмыляться, и приобнимает Аэйри за талию, когда они пересекаются в коридоре. Эльфийка улыбается и что есть силы, но незаметно, наступает Мейстланду на ногу, придавливая большой палец каблуком своих сапог. Терон искривляется, но лица не теряет.
— Приличные люди этого не обсуждают — отмахивается Айдан и Терону в какой-то момент прилетает смачный и размашистый подзатыльник от Корра, неожиданно появившегося позади братца.
Когда Айдан приходи в покои Орина, его встречают пятеро. Сам Орин о чём-т шептался с Арианой, Блексворд и Грате усердно разбирались сведения, принесённые разведчиками, а поодаль от всех стояла некая Эльнора, пришедшая вместе с Орином и Блексвордом. Женщина с неестественно бледной кожей, холодными глазами и странными, пепельными волосами, долго всматривалась в Айдана, словно знала его долгие годы.
— Эйдэн?! — она подскакивает со стула и понимает, что чуть ли не завопила. Все присутствующие обращают внимание на вошедшего в комнату Айдана.
— Айдан — он поправляет её и Эльнора, чуть не в обморочном состоянии садиться обратно, не сводя с него глаз.
— Балкрас ждёт — проговорил Гарет, пожав Айдану руку, взявшись за предплечье.
— Мда, я как услышал, сразу понял чей ты сын. Блексворд Тангер. — выдал Блексворд, пожимая Айдану руки, и поймав на себе злостные взгляды Орина и Арианы, стушевался и склонился над картой, передвигая красные флажки.
— Айдан, перед тем как ты пойдёшь в бой, ты должен кое что знать. — проговорил Орин, сжимая ладно жены до бела, пока её ногти вцеплялись в его грубую кожу. Сержант встал по стойке смирно и Эльнора фыркнула, скрестив руки на груди.
— Ты не в коем случае не должен выпить кровь дракона. Ты убьешь Балкраса, но если хоть капля его крови окропит твои губы, ты умрёшь. — проговорил Орин, и огонь свечей, что горели на столе, колыхнулся, подтверждая его слова.
— А что если это будет единственный шанс, чтобы остановить войну? Ну убью я его, и не дайте боги, кто-то из солдат Лоренца выпьет его крови, чтобы нас уничтожить? –
— Тебе не обязательно пить крови, достаточно пробить черепушку ящерицы насквозь — сразу и серьёзно ответил Гарет.
— Войну нужно остановить здесь и сейчас. Нужно убить Лоренца и этого проклятого дракона. — Айдан настаивал на своём, было понятно, что у него свои счёты с этими двумя.
- Ты не совладаешь с этой силой! Хочешь сойти с ума? Сгнить заживо? Уничтожить всех, кто тебе дорого в порыве безумия? Или же обернёшься в дракона, как Неран? Ты так похож на него… — Эльнора встала с кресла и подошла к нему в плотную, продолжая держать руки крестом на груди, словно Айдан был для неё не Айданом, а кем то другим…
— Я как-то сказал, что если нужна победа, я стану Наследником Нерана. Но умирать я не собираюсь. Я должен это сделать. Я видел то, кем бы я мог быть. Каждый раз я становился Наследником Нерана и каждый раз умирал от рук Аэйрона’Тай-Фера –
— Ты глупый идиот, не смей называть его имя! — Эльнора шипит как кобра на его слова, но Айдан продолжает
— Я не стану прятаться. Мы со Смертью старые товарищи. Уболтаю её, если что. Ты же помнишь их, Гарет? Их то она забрала! — Айдан повернулся к дяде и тот невольно сжал зубы
— Дэн Маилаул. Джорд Тебрил. Нил Амелион. Старый инженер Боривик Мурнитара. Сержант Браун. Корин Дайникер. Сотни и сотни наших братьев и сестёр лежат там, под Кулдаром. Кого-то спалил дракон, кого-то убили солдаты Лоренца, но одно остаётся неизменным. Они отдали свои жизни за то, чтобы сохранить империю. А за жизнь платят только жизнью. — только сейчас он понял, что прорычал как дракон. Ариана дрожала от страха, прижавшись к Орину. Он смотрел на сына и понимал, что он его не отговорит. Он и не собирался. Он просто не хотел, чтобы его сын становился мессией, Орин не хотел воплотить самый большой из своих страхов в реальность.
— Я скорее всего погибну, да? — совсем тих спросил он
— Прощу, не падай духом — всхлипнула Ариана. Он хотела броситься к нему, обнять и пожалеть, но не могла. Ноги её не слушали.
— Если я умру — голос его впервые за долгое время дрогнул — позаботьтесь о Сейне. У неё больше никого нет. — Гарет хмыкнул, вспоминая прошедшую ночь. По его прикидкам, с большей долей вероятности, у него будет внучатый племянник или племянница, и вот Орин и Ариана, смогут через почти годик, похвастаться статусом бабушки и дедушки. Все слышали ту бурную ночь… Перед тем как выйти, он обернулся и скала Орину и Ариана
— Честь, право и кровь — он улыбнулся, как улыбаются в последний раз.
***
Через два дня Хелена шла в авангарде объеденных Третей Кинхартской, Второй Амхарской и Пятой Карденхолльской армий. В авангард входили все лорды, что собрались в Амхаре. Сотни, тысячи стягов, колонны людей растягивались в боевые порядки, конница их Карден-Холла отходила вдаль, чтобы взять разгон и при случае, ударить с боков. Орин и Мивиль возглавляли правый фланг, левый был за Гаретом и Найтом, центр оставался за Хеленой и Арвином Фалоне. Легионы Амхары находились под командование Бреатфора и Мария. Корр и Алкион отходили к холмам, чтобы их магия дала больший эффект. Терон ехал ряжом с императрицей, как Владелец Рога и знаменосец. Айдан ехал верхом на Альве, самый первый, он летел на встречу Балкрасу Бронегрызу.
На второй половине полей растягивались знамёна Лоренца. Южный Волк и Крамольник, стоял во главе своих армий. Его люди что-то кричали на южных диалектах, и его солдаты кричали знаменитый клич юга
— Кандагар Ваетир! — эхом разносился по полям, усеянными снежным покровом. Снежники крутились в своём странном танце и плотный слой выпавшего снега хрустел под копытами лошадей и ногами тысяч людей. Хелена лично распорядилась, чтобы Ариана, вместе с Кирой и дочерь, остались в Ахмаре, это распространялось и на Эрвину с Селеной, а так же и Сейну. Метель, царившая утром утихла и теперь поле предстоящего поединка и последующего боя были хорошо видны обоим сторонам.
Айдан спешился с Альвы, потрепал его по золотистым крыльям и наказал
— Не лезь. Охраняй императрицу, ты — императорский грифон, защищай ту, что одной крови с тобою — Альва мяукнула и облизав ездока, встала рядом с Хеленой.
— Удачи, Айдан — сказала она. Он кивнул, и пошёл к дракону, надевая шлем на голову. Мифрильные доспехи были подстать герою из древности. Это не был массивный латный доспех. Что-то среднее между тяжёлым с лёгким обмундирование. Крепкие сапоги с щитками, кольчужные поножи. Мифрил был гибок и кираса, закрывавшая тело сержанта, была ламеллярной. Руки защищали шипастые перчатки из тёмной кожи. Шлем надевался поверх тёплого подшлемника и кольчужного капюшона. Мифрил, составлявший основную часть его защиты, был редок, но не настолько как адамант, из которого был выкован его меч. Незамысловатый, удобный в обращении, с головой грифона на эфесе. Балкрас ждал его. Дракон давно залечил свои раны, оба могучих крыла были цельными, и расправлены во весь свой кошмарно огромный размах. В слабых лучах солнца, его золотое брюхо блестело, а алый окрас казался был вылит из крови. Как только Айдан, который был по сравнению с Балкрасом, лишь мухой, встал перед ним, шипы на спине ящера, словно затряслись, предвкушаю битву.
— Нархильпаль (Славный битвы) Айдан СтоннКассел — прорычал ящер, и снег вокруг него стал трястись, и в воздухе и на земле.
- Кидорхалфор (Жаркой битвы) Балкрас Бронегрыз — отвечал Айдан, приложив руку сначала к сердцу, а затем, вскидываю её в строну от своего лба. Дракон кивал своей змеевидной головой, чешуя его, как будто выстраивалась плотнее, чтобы защитить хозяина.
— Хороший день для битвы? — усмехается дракон
— Да, прекрасный день, чтобы встретить смерть? — Айдан стареться, что бы его голос не дрогнул. Чёрт возьми. В детстве он мечтал биться с армадой драконов, а теперь ему страшно при виде одной такой громадной твари, что перекусит его как орех кедровый! Дракон смеётся и встаёт на четыре лапы. Он отходит назад, сотрясая землю под собой, наклоняет длинную и жилистую шею, чтобы лицом (или мордой?) встреться с лицом врага
— Чувствуешь хлад, что колит сотнями иголками по тебе? Жар, из-за которого кровь выкипает из твоих жил? Тебе страшно, такойра, ибо перед тобою тот, кто принадлежит к роду драконов! Мы были рождены богами с этим миром и этот мир поможет мне уничтожить тебя, и тех, кто идёт с тобою — в насмешку он пускает клубы дыма из ноздрей, который с головой окутывают врага. Айдан со звоном обнажает меч и лезвие сверкает, когда легионер встает в боевую стойку. Ножны повисают с его пояса, а щит крепко держится в его левой руке.
- Раихам Сайфлоран Тадерон! (Слава Красному Легиону!) Раихам Райт’Ногер-Имарет! (Слава Кровогорью!)
Первый удар красный дракон нанёс неожиданно. Рассевшийся дым чуть не погубил Айдана. Он в последний момент прильнул к земле ничком, когда хвост ящера пронёсся над его головой. Взглянув вверх, парень перекатился вправо и хвост дракона с неимоверной силой ударился о землю, поднимая и вспахивая снег с землёй чуть ли не к небесам. Затем последовал второй удар и Айдан вновь перекатился, на этот раз влево. Снова мощный удар, вспахивающий землю. Айдан вскакивает. Дракон уводи хвост назад и как кобра, резко и молниеносно, устремляет свои острые как бритвы зубы прямо на него. Айдан укорачивается от траектории атаки, кружась как волчок. Балкрас намеривается перекусить его в один щелчком, поднося змееподобную морду слишком близко. Чёрны дым клубами валит из его раскалённых ноздрей и Айдан плавно скользит в колющем выпаде, вонзая остриё клинка прямо в нос дракона. Бронегрыз истошно ревет и мечет головой. Юноша только и успевает, что запрыгнуть на его морду, мёртвой хваткой вцепившись в рога ящера.
Кажется, что он настолько быстро вертеться, то все, что когда либо Айдан ел сейчас вылететь наружу. Дракон пытается скинуть врага с морды, поднимая её то вверх, то вниз, отчего все внутренности Айдана меняться местами вновь встают на место. В какой-то момент их глаза встречаются взглядами и дракон проникает в его подсознание, в самую сокровенную подкорку, вытаскивая самые потаённые страхи и желания. Он ещё раз крутит головой и Айдан, не в силах держатся, отпускает. Благо высота была небольшой в момент падения. Повезло, что меч упал рядом с ним. Дракон крошит щит с мефрильной оковкой из досок ангвирских, самых крепких досок на материке, в щепки разлететься по перепаханному полю.
Словно хищник, он играет с ним. Броди кругами и проникает в разум. Его голос обретает силуэт дорогих ему людей. Лара просит, на коленях и в слезах умоляет его сдаться. Мартин этого требует. Весь израненный и измученный, но он требует. Терон держит Корра, мертвого, безжизненного. Аэйри, лежит, вся утыканная стрелами. Он прости его, друга и брата по оружию, всё это прекратить, сдаться, чтобы Корр и Аэйри выжили. Орин и Ариана вместе с Адрианой, Гарет и Кира, Вал и Сурана, все лежат обугленные и обгорелые. Из-за него! Он сдался! Он погубил их! От этого Айдан воет, протяжно и больно. ОН вновь видит как Сейна лежит на его руках, окровавленная и холодная.
Ярость затмевает страх и боль. Нету боли, её можно отрезать. Её можно забыть, а холодная ярость может этот дать. Он вскакивает с земли, подхватывает холодный клинок и танцует со смертью. Балкрас крутить своих хвостом, пытаться принизить его тело своими клыками, но Айдан скачет, укорачивается, падает и поднимается, взмахивает адаматитовым клинком и алая кровь дракона окрашивает белый снег. Когда шипастый хвост ящера вновь проноситься над его головой, он успевает ухватится за шип хвоста, и он уносит его за собою.
Балкрас мечется в непонимании из стороны в сторону и запрокидывает голову с длинной шеей к небесам, когда его враг спрыгивает с хвоста, прямо на левое крыло, разрубая его пополам. Боль пронзает всё его тело и он истошно ревёт, разрывая небеса своим криком. В ответ Хелена и все люди под её стягами бьют оружие о щиты, скандируя имя СтоннКасселов.
Айдан вновь приземляет на землю и опять неумело. Стоило ему приземлиться и встать как хвост Балкраса откидывает его мощным ударом на сотню метров в сторону. Сломанные ребра устремляются внутрь тела, повреждая органы и сосуды. Жесткое приземление делает только хуже. Кости повреждаются в самых разных местах, вызывая кровавый кашель — следствие внутреннего кровотечения, сотрясение головы. Айдан ничком утыкается в промерзшую землю, и отхаркивается густую кровь, с трудом вдыхая холодный, колющий поврежденный лёгкие воздух. С хрипом он дышит, сжимая в руках кусок горячего, обагрённого его кровью, снега. Его меч острием вонзаться в землю, между драконом и ним.
— Мой любимый мальчик, вставай, раджи любви ко мне и жизни, вставай — говорит Лара, нежно и тепло
— Ну же Айдан, ты сам говорил, что должен. Мы с тобою. Прими судьбу, прими правду — Мартин первый раз говорит так тепло, и в то же время строго. Только так он говорил
— Подъём, легионер! Рог звучит! Пора исполнять долг! — кричат сержант Браун и лейтенант Амелион
— Давай, дурень! Не время умирать — смеётся Ден, а Тебрил хлопает его по плечу
— Мы же…друзья…ватага? — Терон протягивает ему руку, а Айдан жмет её.
— Ни земель, ни денег, но свобода дороже! Жаль, что ты не Мейстланд! — Корр обнимает его и хлопает по спине
— Я же ведь твой сын, чего ты ожидал? Я тоже поступаю так, как считаю нужным — и только сейчас Айдан замечает, что Орин говорит ему, а не как обычно молчит
— И я горжусь тобою, пусть и не имею права называть тебя сыном… -
— Прощу, не падай духом — Ариана хочет обнять его, но не может. Ноги её не слушаются, она точно его обнимет. Когда он вернётся, если вериться.
— Я опять победил Лок-Хай’Эред. Смерть опять настигла тебя, Наследник — говорит Аэрон’Тай-Фер, пронзая его тело своим клинком из проклятого адамантита.
- Ты пойдешь со мною? — она вновь пришла к нему, он поднял свой взор и вновь он видит её. В чёрной расе, босая, с венком и серпом.
— Ты любишь меня? — спрашивает Сейна, прижимаясь к его груди
— Больше жизни — отвечает он, целуя её в алый губы
— Я не хотел, что бы ты были мессией — говорит ему Орин ещё во младенчестве
— Оковы звенят, оковы трещат! Слава Лок-Хай’Макару, смерть Лок-Хай’Эреду! — поют приспешники Ненасытного
— Прошу, стучись три раза, только мертвые стучаться один раз — говорит Гарет, улыбаясь, когда Айдан вновь стучит три раза
— Я вернусь, только когда придёт время. — сказал Смерть, распадаясь на пепел. Дракон победно рычит, испуская из пасти пламя. Армии Лоренца вторят ем, победно крича. Айдан встаёт, медленно, слабо, но встаёт. Балкрас умолкает и в его драконьих глаза читается ужас. Люди умолкают в ожидании развязки и лишь ветер прерывает эту тишину.
— Наследие возьмёт не тот, кто считает себя достойным, а тот, кто связан с ним кровью душою. Мой потомок унаследует эту силу — так говорил Неран, когда Скарлайт предсказывал ему и его империи скорую погибель.
— Честь — шепчет Айдан, когда вся жизнь проноситься перед глазами.
— Право — говорит он, когда его кровь окрашивает горячий, как кипяток, снег. Он бежит, несётся на дракона с голыми руками, и дракон несётся ему на встречу. Шлем давно слетел. Он отстегнул кольчужный капюшон по отбросил подшлемник в сторону. До меча совсем не много и Айдан знает, что успеет, не имеет право не успеть. Он подхватывает адамантитовой клинок и проскальзывает на коленях, прямо перед хвостом, что недавно чуть его не убил. Он кричит от боли, но встает и бежит назад, когда Балкрас пытаться затопотать его, как надоедливого муравья. СтоннКассел бежал, и в какой-то момент вновь проскользил по снегу, оказавшись прямо под золотой шеей Балкраса Бронегрыза. Это был его шанс.
— Кровь! — вопит он, вонзая меч по самую рукоять у основания челюсти ящера. Взревев от красной пелены, застелившей его глаза, он помчался вперед, вспарывая золотую шею дракона, обливая себя с ног до головы кровь дракона. Бездыханное тело Балкраса с грохотом упал на землю, поднимая столбы пыли. Как только она улеглась, обе воинствующе стороны увидели, как Айдан с диким воплем вонзает меч в голову красного дракона. Кровь брызжет фонтанам. СтоннКассел выдирает меч из головы крылатого врага, залитый кровью делает несколько шагов назад, дыша полной грудью. Руки его стали синими от холода. Он испил крови дракона.
Алая жидкость огнём проходила вглубь его тела, смешиваясь с его кровью, обволакивая каждый орган, помогая ему восстановиться и регенерировать, пробуждая в его сердце и душе забытые таланты древних эр. Но терпеть эту неземную боль Айдан уже не в силах. Он хватается за волосы, метается из стороны в сторону, и кричат так истошно и громко, срывая глотку. Кровь дракон кислотой проникает в вены и прожигает его на сквозь, ещё с минут он бьётся в агонии, кричит и уже не в силах даже плакать, истошно зовет на помощь
— Сейна! Гарет! Терон! Корр! Мама! Отец! — спустя ещё минуту он умолкает и на нём нет единой капли крови и не одной раны. Близнецы первыми седлают коней и стремглав мчаться к нему. Вслед за ними. через пару секунд прискакивают Гарет и Орин. Терон пытаться его пробудить, бьёт пощечины, трясёт, кричит, пытается ударить малым разрядом тока, но всё бесполезно. Айдан лежит и не дышит. Его глаза, некогда живые, теперь похож на две ледышки. Корр отходя, качает головой, он не может этого принять.
Гарет сплевывает в сторону и всю тишину на поле разрывает его истошный крик. Что силы есть, он пинает мертвое тело Бронегрыза и плюёт на него, всячески бранясь. Руки Орин трясутся. Айдан смотрит на небо, усеянное серыми снежными тучами. С них валяться крупные снежинки, валяться целым покровом. Орин закрывает его веки и касается его лба своим. Слезы сами текут с его глаз. Он его не уберёг. Он виноват его в смерти. Он вновь потерял его.
Глава 44. Наследник Нерана Драконьей Крови
Лошадь Лоренца нервно дернула головой, когда он подвёл её к месту прошедшего поединка. Встав на дыбы, вороная заржала и стала истерично брыкаться, не желая подходить к телу мертвого дракона. Крамольник и сам взглотнув комок, вставший под ложечкой. Он подъехал один, приказав своим людям готовиться к худшему.
Кровь Балкраса огромной красной лужей разошлась по полю. Снег стал алым, и как местами казалась, таял, стремительно испарялся. Лоренц чётко помнил тот день, когда Бронегрыз предложил ему свою помощь. Взамен столь мало, он бы был наместником всего Зантара, и правил бы от имени Рок’Яндара.
Когда-то давно Неран обратился в дракона, убив одного из ящеров, как раз таки под Амхарой. Где-то на этих полях ещё можно найти череп той громадной твари. Лоренц своими глазами видел, как это Айдан убил Бронегрыза. Он видел его шрамы. Что по словам магов до сих пор содержали темную энергию от клинка осквернённого Падшего. Сомнений не было, ему была уготовлена великая судьба. И закончилась она здесь. Под Амхарой. Когда-то здесь начиналась история Нерана. Он усмехался от ироничности. Здесь Неран принял имя своей Династии. Здесь же и умирал тот, кого люди считали его Наследником.
Лоренц уже давно понял, что эта война не одна из потех, что ни с Уильямом устраивали. Теперь же Уильям вовсе мертв, как и его сын. В какой-то момент, когда снег перестал валить с небес, он поймал себя на мысли, что не этого хотел. Он хотел отомстить брату. Ему просто-напросто осточертел это проклятый мятежный юг с его ненормальными, растреклятыми, мятежными традициями. Он ненавидел брата за то, что он посадил следить его за этими южными ублюдками. В какой такой момент он проникся их философией? Нет, он вовсе не проникался. Он изучал их, чтобы уничтожить врагов трона, угрожавших Уильяму и его семье, а потом всё обернулось так, что ему пришлось жить среди ваетирцев. Слушать их речи, мысли. Наверное, он бы сошёл с ума, если бы дракон не сказал, что есть шанс всё исправить. Есть шанс вернуть то, что у него было отобрано. Ещё и этот Пэтрот подвернулся под руку, с желанием мстить и сеять свой контрабандистский хаос.
Теперь же Крамольник, подъезжая, смотрел на то, как Орин закрывал веки сына. Даже отсюда было видно их сходство. Близнецы метались из стороны в сторону, пытаясь что-то придумать. Гарет склонился над телом племянника, когда Орин вскочил лошадь и поехал на встречу Лоренцу. С горящим безумием он вынул меч, отбрасывая ненужные ножны в сторону. Лоренц со звон вынул ятаган, готовясь к битве. Тяжело и часто дыша, Орин подвел лошадь непозволительно близко и демонстративно объезжал Лоренца кругами.
— Не делай глупостей, Орин. Соблюди традицию. — выдал Крамольник, в глубине души надеясь увести армию, забыть обо всём и дожит свой век где-нибудь в болотах, как сумасшедшей старец. Империя пала, а значит он отчасти добился своей цели, только вот восстановит ли он её снова? Да он даже не надеялся на это! Его зубы были обломаны ещё под Кулдаром. Наместники упрекали его в слабости и страхе, попрекали тем, что дракон смеет руководить им, они видели в нём того, кто исполнит их извращённую мечту о свободе, только вот платить за эту свободу они не желали! Чем он будет править, когда амункеры вновь пойдут завоёвывать материк, как делали десятки раз за прошлый век? Выжженными полями и сгоревшими крепостями. Пока проклятые ваетирцы будут пировать на костях тех, кого в прошлом называли братьями! Но ему поздно было раскаиваться грехах. Слишком многое он натворил, слишком многие погибли по его вине. По его инициативе Сайн-Ктор и Уэйстек отсоединились. Он добился чего хотел, развязал гражданскую войну по всем фронтам!
Орин лишь злобно ухмыльнулся. Клинок блеснул неожиданно и лошадь Южного Волка лишь успела встать на дыбы и завалиться назад. Точный и ловкий удар был совершен Орином, прямо в артерию животного. Лоренц поднялся моментально. Ятаган сверкнул в снегу. Орин спрыгнул с седла, с глазами за кровавой пеленой. Изогнутое лезвие ятагана встретилось с добротным лезвием меча из красной стали. Орин отскочил назад и поочередно нырнул в стороны от молниеносных рубящих наискосок атак Лоренца. Лезвия вновь встретитесь и СтоннКассел плавно парировал удал, ударяя врага в лицо, резким выпадом эфеса. Крамольник отшатнулся. Выплюнув кровавую слюну, он вправил челюсть, и вознёс изогнутый меч над собою так, чтобы лезвие ложилось на поднятую вверх руку.
Снег был горячем. Не просто горячим, он горел от напряжения и от льющейся из ран крови. Орин вновь взмахнул клинком, яростно прорычав. Лоренц вновь отшатнулся и тут же пошёл в контратаку Сначала шагнул один раз, затем второй, обхватив рукоять ятаган двумя руками. Он прыгнул резко и высоко, занося рубящий удар. Капитан Чёрного Легиона, бывший капитан, перекатился по снегу и в последний момент успел блокировать удар изогнутого клинка своим мечом. От столкновения возникли искры. Орин глухо прорычал
— Плевать мне на эти традиции! — вложив в удар все силы, он схватил меч двумя руками и ударил ровно под прямым углом. Лоренц лишь с трудом блокировал удар, за который последовал второй, и третий, и четвёртый в размашистом прыжке. Ятаган заблокировал пятый, более слабый дар и клинки их скрестились. И всё же Лоренц перенял хитрость и коварство ваетирцев. Он уже надеялся, что удар отравленного ножа из-за пояса угодил прямо в лопатку СтоннКассела. Но Орин перехватил лезвие кинжала своей ладонью. Бритвенно острое лезвие прорезало его кожу и остри встало в дюйме от живота. Орин удал врага лбом. Получилось не столь удачно. Нож вошёл в его бок на половину. Выдернув изогнуто и коварно оружие, Орин плавно вынырнул из под удара и сделал Лоренцу подсечку, одновременно вонзая меч в падающего на спину Крамольника, прибивая того к земле.
Кровь хлынула из его рта. Он схватился за свою сквозную рану, принявшись скулить от боли.
— Собаке предназначена собачья смерть — проговорил Орин. Последнее, что в предсмертных мученых видел Лоренц, как клинок свернул у его шеи.
Орин поднял скорченную в противной смертной гримасе отрубленную голову Крамольника и демонстративно кинул его в сторону его войск. Его солдаты перестали держать строй. Знаменитым, рассыпным сука строем, тридцати тысячная армия кинулась вперед, вопя и крича свои боевые кличи. Армия Хелены понеслась на встречу врагу. Две огромные толпы вооруженных людей со страшной скоростью неслись друг на друга. От их вопля небо разрывалось, а земля содрогалась под их шагами.
— Орин — со страхом проговорил Гарет
— Я развязал эту драку! Я её и выиграю! — ответил он, вставая в боевую стойку, занося меч над головою.
— Орин! — завопили Терон и Корр. Внезапно обе армии остановились, застывая в холодном ужасе, буквально не добежав десяти метров, чтобы схлестнуться в последней сече. Орин посмотрел на свою тень. Позади него как будто солнце горело. Он обернулся и зажмурился. Ослепительное сияние осветило поля у Амхары. Когда свет угас, он увидел его. Айдан вознёсся на десяток метров вверх. Позади него, солнечным огнём, вырываясь из его спины, горели крылья как у грифона, голову его венчала грозовая корона, в форме мечей, переплётных друг с другом, со сверкающими молниями, а глаза его были драконьими, с вертикальными зрачками. Этого Орин боялся в своей жизни больше всего. Он стал им. Айдан — Наследник Нерана.
***
Тьма. Первое, что он сумел осознать и понять. Тьма окутавшая его с ног до головы. Тьма, как гной, сжирающий рану. Темнота колышется. Она боится его. Остерегается не смеет даже тронуть.
— Час настал, Лок-Хай’Эред — этот голос. Властный, злобный и неестественный. Юноша открывает глаза. Он стоит по центру коридора. Он не знает этих мест. Но, он был здесь. Когда-то давным давно. Очень давно. Тишину и редкие завывания холоднеющего ветра прерывает истошный женский крик. Он идёт на крик, медленно и робко. То тут, то там проносятся тени. Но не они тени, они люди, что ходят по замку. Для них он — тень. Темный коридор освещает редкие факела, огонь которых колеблется, когда она проходит рядом.
Вновь женский вопль, на этот раз за дверь, справа от него. Нерешительно, почти как ардахарская береговая черепаха, он открывает тяжёлую дверь, ведущую в комнату роженицы. Вокруг молодой девушки, с волосами чуть светлее каштанового, собрались фрейлины и бабки повитухи. Девушка с ног до головы покрылась потом. Она терпит столь невыносимую боль, что он хочет взять её за руку и гладить по голове, баюкающее напевая что-нибудь. Она запрокидывает голову и истошно кричит. Настолько ей больно, что она не выдержав, теряет сознание. Тишину и еле слышное шушуканье молодых
девиц прерывает младенческий плач первого вдоха. Он знает этого младенца. Это он сам.
Внезапно, со вспышкой света все меняется. Он не понимает, почем у всё такое странное и неизвестное. Лишь нестерпимая боль режет грудь, от чего он плачет. Странные, шершавые и неприятные руки держат его. Через мгновенье, он находиться на руках, нежных и тёплых, и смотрит в глаза самой родной в мире женщине. Маме. Ласковые, больше глаза, цвета чуть светлого, орехового. Улыбка у неё прекрасная, тёплая и ласковая. Губы полные, алые и нежные. Она поднимает усталый взгляд на мужа, примчавшегося только что. Он его знает. Это его отец. Он строгий. Сильный. Таких как он зовут воинами, легионерами. У них одинаковые глаза. С изумрудно-зелёным отливом. Его родители смеются и играют с ним. Они любят его. Но он чувствует, что это уже было. Была женщина с золотыми волосами, что так же гладила его и заботилась о нём, как мама. Он называл её мамой. Отец тоже был светловолосым, но более грубым и строгим. Разве может быть так, что родителей по четверо?
— Айдан. — произносят они в унисон вновь накатившей тьме. Айдан. Да. Это он. Айдан Анкит. Нет. Айдан СтоннКассел. Да. Он сын Орина и Арианы СтоннКасселов. Но почему он называл родителями Мартина и Лару? Жизнь мелькала перед его глазами. Каждая секунда, каждый вздох, каждое слово, каждое решение, принятое им. Теперь он помнил всё, каждую секунду и минуту. От слабости он падет на четвереньки, а вокруг него снова тьма. Цок-цок-цок. Шаг слышен издалека, а затем совсем вблизи. Он приседает перед ним и поднимает лицо, взявшись за подбородок. Айдан смотрит сам на себя. только у второго него вены красные, и они выпирают, словно по ним течет лава. И глаза как два глаза Дуратхара.
— Жалкое зрелище — хохочет он, с размаху пиная Айдана. Боль слишком резкая. Слишком жгучая и сильная. Он играет с ним. Заставляет встать и смотреть на самого себя.
— Эред и Макар встретились вновь. Рассвет и Закат. Начало и Конец! — второй н хохочет и хватает себя за грудки, притягивая к себе в плотную
— Помнишь меня? — шипит он как змея.
— Ты это я. А я это ты — отвечает Айдан, в его скулу прилетает кулак, от него же
— Почти. Я это ты, только лучше, сильнее, быстрее, умнее, но не без огрехов. Нет глупых угрызений совести, нет жалобного поисках самого себя в это мире. Я — Лок-Хай’Макар! Я — истинный Айдан СтоннКассел. А ты, лишь жалкий червь, что продолжает бороться с неминуемым концом! —
— Ты — отродье Ненасытного! — кричит Айдан, ударяя самого себя в ответ. Но боль остаётся, будто ещё сильнее.
— Я его чемпион! — отвечает тёмный Айдан и глаза его загораются алым пламенем.
— Я — Царь Заката, Повелитель Тьмы! А ты жалкое ничтожество! У моих ног каждый смертный и каждая смертная! Твоя Сейна, Айзора, Каймлина! Все они мои! –
— Лжец! — выпаливает «светлый» Айдан, хватая себя тёмного за грудки.
— Кто не без греха? — хохочет тёмный
— Ты врал им, себе, всем, тебе врали! Ты вырос во лжи, но цепляешься за столь малую надежду, как Свет! Я же согласился, я был верной слугой господина Аэрона’Тай-Фера и он переродился во мне! Я и есть Аэрон’Тай-Фер! — он с силой отталкивает светлого Айдана, валит его на землю и ставит ногу на горло
— Жалкий Айдан. Жалкий и слабый. Жаждущий смерти, полюбивший глупую девчонку, отвергнувший богов. Кто ты без них? Кто ты без всей это кутерьмы с Анкитами и СтоннКасселами? Кто ты без своего грифона? Кто ты без меча? Кто ты без сил Света и Крови Дракона? — тёмный заливисто смеётся, предвкушая свою скорую победу. Айдану, который ещё верит в Свет и Богов, хочется плакать и выть. Только вот сил нету. Кто он? Никто. Темный прав. Он ничтожен. Он проиграл. Он не смог справиться. Из-за него все они погибли. Из-за него. Придётся миру сгинуть, без своего спасителя. Сейна родит дочку или сына, и будет плакать по ночам, рассказывая как её возлюбленный пал героем. А на самом деле ничтожно был убит тьмою. По крайней мере он не стал мессией, Орин может спать спокойно, Ариана может не волноваться, теперь то он точно мёртв.
«Я же ведь мог просто стоять в стороне? Нет, мне обязательно надо вставить своё слово! Я должен быть в гуще событий, я без этого как, дракон без крыльев. И во что мне это обойдется? Цена — моя жизнь? Я бы мог стоять в стороне. Но не могу. Не хочу. Я хочу быть в центре событий. Хочу быть значимым. Хочу менять мир к лучшему! Но как его менять, если везде ложь и интриги! Я могу повлиять на жизни тысячи людей, как если я с собою то совладать не могу? Нет, я не могу, я должен, я обязан»
— Две стороны одной монеты, не так ли? — шепчет Айдан и тёмный убирает ногу с его горла, позволяя ему встать.
— Что ты там мямлишь, червь — рычит тёмный Айдан.
— Ты дракон, а я грифон. Я — это ты. Ты — это я. Резня в Карден-Холле. Убитый Бронегрыз? Не твоих, не моих, а наших рук дела! И я сделаю всё, чтобы запихнуть тебя на солнце, чтобы ты сгорел там, и даже пепла от тебя не осталось! — тьма содрогается. Границы долго сна рушатся и лучи света проникают в его сознание.
— Ну тогда узри дракона и умри, Лок-Хай’Эред! — тёмного Айдана окутал тёмный дым и на его месте появился чёрный дракон, состоящий из клубов дыма, из его недр горел кроваво-алый огонь. «Грифон — первый, кто бился за Олрида. Грифон — первый, кто бился за рассвет» Тьма исчезла, растворилась в свете, что исходил от него. Он не понял этого сразу. Осмотрев себя, он почувствовал тепло, лучи света, исходящие из его него. Он был огнём, молнией и холодом. Он был небом и землёй. Он — Айдан СтоннКассел, был грифоном. Он — грифон Рок’Яндара. Тёмный Айдан, слуга Ненасытного, дрогнул, когда светлый Айдан, подобно солнцу, направил Свет, в виде жидкого огня, сотнями копий, прямо в тело чёрного дракона.
— Да кто ты такой?! — рычал он, умирая в мученьях
— Сержант Пятнадцатого Красного Легиона Кинхарта и Кровогорья. Айдан СтоннКассел, прошлом Анкит! — воскликнул Айдан.
Сотни, даже тысячи копий из жидкого света впились в тьму и когда тёмный дракон взмолился о пощаде и задрав голову вверх, взорвался, распадаясь на тёмную пыль, который выжигал свет, источавшийся Айданом. Он победил.
***
Спустившись с неба, словно с магических, невесомых ступеней, Айдан предстал перед армией недавно убитого Лоренца и армией Хелены. Грифоновы крылья, выращенные из первородного, чистейшего огня, расправились в полный размах. Корона из синего пламени, увенчанная яхонтом из молний, сверкала, как будто сейчас царила ночь. Глаза его вновь стали человеческими. Как сотни космических светил, он источал неимоверный и ослепительный свет. Расправив руки в стороны, он обратился к армии южан
— Всё кончено! Я — Айдан СтоннКассел! Я — Наследник Нерана! Сдайтесь и я обещаю вам честный суд! Бейтесь и умрите смертью позорных собак! — голос его был подобен армаде ревущих драконов. Южане стояли и молчали. Один из них вышел вперед, и бросил к ногам Айдана свой меч с щитом. Южанин отстегнул шлем и встал перед ним на колени
— Слава Наследнику Нерана! Слава СтоннКасселу! Слава Чемпиону Всевышних! — кричали южане, один за другим падая ниц пред Айданом. Они победили в этой битве.
— Славься сержант Айдан СтоннКассел! Славься он великой славой! — прокричали Терон и Корр, вставая перед ним на колени. Гарет и Орин делает так же, как и солдаты Хелены. В глазах императрицы Айдан видит две вещи. Страх и надежду.
Эпилог
Как же глупо Пэтрот попался в плен к Марию! Знаменитейший контрабандист не спел ускользнуть вовремя и был схвачен гвардейцами императрицы, предварительно оглушенный лихим ударом какой-то коряги в затылок! Теперь его каждый вор и бандит засмеёт! Почти неслышно просмеявшись с собственной шутки, Рендон посмотрел в сторону камерной решётки. В сырых коридорах этих каземат были слышны шаги. Цок-цок-цок. Сразу было ясно, что шагает женщина, но вот Сейну на пороге он даже не помышлял увидеть. Неужели сжалилась? Проклятые оковы мешали ему даже ходить, в уже который день своего заключения он сидел практически неподвижно, прилаживая усилия только для того чтобы поесть и справить после этого нужду.
Рыжеволосая сайнкторка пришла в сопровождении своего «дракончика»
— Только не долго — говорит он ей под ухо, отворяя дверь его каземат.
— Ублюдок, она моя! Думаешь кровушка тебе поможет? Как бы не так! Вот высвобожусь и перережу тебе твою глотку, сын суки! — Пэтрот кричит и дёргаться, пытаясь вырваться из цепей. Он похож на одичавшего пса, загнанного в угол. Пэтрот, который ускользал от имперских сил, теперь был пойман, так глупо, так легко! Он был в обмотках, он был в каком-то вранье, он уже не был первым контрабандистом материка. Он был жалким шакалом, подстать погибшему Пэтроту. Сейна смотрит на него совсем холодным взглядом карих глаз. Пэтрот, играючи, тянется к ней, чтобы попробовать её губки на вкус, и помять грудь.
- В Карден-Холле я обещала тебе вернуть долг — говорит она, вспомнив чуть ли не стародавнюю клятву, данную ей, когда она возненавидела его. Пэтрот вкидывает подбородок, гордо, словно именно он победил в войне. Лезвие ножа сверкнуло в блеске факельного огня. Глаза Пэтрота расширились, он схватился за горло и упал на колени, захлёбываясь собственной кровью, тихо прошипев её имя. Девушка вложила его в руку окровавленный нож
— Гори во Вратах Харды, сын суки — говорит она, обернувшись через плечо, когда уходила из каземат, под руку с Айданом. Кровавая лужа растекаться по холодным и сырым камням, а губы Пэтрота тронула безумная улыбка.
***
Сейна больше не ворочается во сне, девушка спит без задних ног, еле слышно посапывая. Айдан накрывает её тёплым одеялом, а сам идёт к главному балкону дворца. Слуги кланяются ему, словно он император. Они благодарят его, почитают и восславляют и из-за этого он чувствует себя круглым дураком. Красивый балкон с изыскано расшитыми портьерами красного цвета, был уже занят Тероном.
Мейстланд увидев Айдана, подозвал его к себе, поболтав в руках фляжку со своим самогоном. Корр давно спит, закинув за воротник куда больше самогона, чем он рассчитывал выдержать. Он с завыванием храпит и чуть дрожит во сне. Терон, протянув Айдану флягу, принялся дальше раскрашивать лицо брата длинными угольком, рисуя красивые диктаторские усы, с челочкой на бок.
Айдан прилаживается к фляге и откашливаться от чрезмерной крепости алкоголя. Никому не было известно, из чего Терон его гонит, но печень уже больно отзывалась и молила больше ни пить это, по другому и назвать нельзя, поило.
— Я даже не думал, что всё обернуться так — тихо, сдерживая смех, говорит Терон, отхлебывая из фляги.
— Мне теперь не видать нормальной жизни? — спрашивает Айдан, всматриваясь в кой-то веки чистое, ночное небо. Грифон в эту ночь на небе летел вместе с драконом, над волнами Валихара.
— Нет — отвечает Терон, дружески похлопав Айдана по спине. СтоннКассел обречённо кивает, вновь отхлебывая самогон. «Главное к этой штуке не привыкнуть» думает он, закрывая рот ладонью, пытаясь не разбудить Корра своим смехом. Морда у него и вправду была размалёвана очень весело.
— Сейна? — интересуется Терон, наслаждаюсь тем, как пар выходит из рта
— Дрыхнет. А Аэйри? — Терон в минут мрачнее и достаёт из кармана утопленного камзола с золотой вышивкой, скомканный листок пергамента, и протянул его другу.
«Я люблю тебя, Терон Мейстланд, но моему народу больше нельзя стоять в стороне, особенного после всё того, что произошло. Если эти идиоты не одумаются, я сию же минуту примчусь к тебе. Жди мен, балбес»
— Ушла, нечего не сказав. Никогда женщин не понимал — с досадой выдал он
— Прости — сказал Айдан, вернув письмо
— Ты не виноват. Может быть и так надо было. С этим Рогом и прочими проблемами, она явно устала от меня. Но она единственная ба…девушка, которую я полюбил — мечтательно сказал Терон, раскуривая трубку
— Что теперь? Будешь дальше геройствовать? — он внимательно смотрит на Айдана. наверняка думая, что его друг сильно изменился, да что там думая, точно зная это. Пусть его и считают идиотом, а он всегда был наблюдательным.
— Я не знаю Терон, не знаю, что дальше делать. Но знаю одно, всё это только начало. А мы с тобою наворотил столько вещей, что кашу не расхлебать и за век. –
— Наденет он корону Кинхарта и объединит враждующие королевства. Одной рукой создаст щит, который примет на себя удар «Древних врагов». А другой рукой, обнажить меч и приготовиться к бою с теми, «кто восстанет из под палящего песка и расправив крылья». Не думал, что стану частью пророчества — Терон хмыкает, пуская кольца дыма.
— Это только начало — говорит Айдан, вглядываясь в ночное небо. Закомарон скоро явить звездному покрову всю свою красоту.
***
Как сказано было:
Когда брат брату враг
Небеса заслоняет тьма крыльев могучих
И армады из Драконье Пустоши, пикировать будут на нас
Гончая рвать Волка будет, Кобра кусать, Сокол в бой спешить
Грифон же царить будет, с Драконом силою мериться
И Климэнд в час этот тяжёлый, призовёт Царя Рассвета.
Из Альвевианского пророческого цикла «О Нерановом Наследии и Днях Часа Тед’Экдарион, Часа Войны в Дивной Отчизне, т. е. Климэнде (перевод с древнего наречия)
Больше книг на сайте - Knigoed.net
Оглавление
Глоссарий
Ранее. Сны
Пролог
Глава 1. Плохое Предзнаменование
Глава 2. Схватка
Глава 3. Амхара
Глава 4. Крепость и Тени
Глава 5. В глубин
Глава 6. Старый Рог
Глава 7. Авантюрные бои на болотах
Глава 8. В предвкушении бури
Глава 9. Дворцовые дела
Глава 10. Отпрыски династий
Интерлюдия 1. Ненависть
Глава 11. Отголоски прошлого
Глава 12. Карты врать не умеют
Глава 13. Страх хуже смерти
Глава 14. На пути в бездну
Глава 15. Тишина перед громом
Глава 16. Глаз Бури
Глава 17. Серебряные листья
Глава 18. По образу и подобию древних
Глава 19. Всё меняется
Глава 20. Паучья нора
Глава 21. Три арки. Три шага
Интерлюдия 2. О рассвете и закате
Глава 22. Государь-император
Глава 23. Скулящая Смерть
Глава 24. Приговор и цель
Глава 25. Воровская честь
Глава 26. Вековая Кража
Глава 27. Грифоново Перо
Глава 28. Рёв Падшего
Глава 29. Битва за Кинхарт
Глава 30. Долгой жизни императору
Интерлюдия 3. Оковы звенят
Интерлюдия 4. Тень
Глава 31. Когда буря уходит вперед
Глава 32. Правда
Глава 33. Затишье
Глава 34. Погоня начинается
Глава 35. В шаге от края
Глава 36. Тем паче, нет для них пути назад
Глава 37. Щит, что невозможно расколоть
Глава 38. Гончая и Кобра
Глава 39. Звон солдатских лат
Глава 40. Битва за Кулдар
Глава 41. Вихрь стали и огня
Глава 42. До первого дня зимы
Глава 43. Сталь и клыки
Глава 44. Наследник Нерана Драконьей Крови
Эпилог
Последние комментарии
4 часов 16 минут назад
5 часов 23 минут назад
6 часов 21 минут назад
6 часов 35 минут назад
15 часов 46 минут назад
15 часов 47 минут назад