Алладин и демоны глубин [Тито Брас] (fb2) читать онлайн

- Алладин и демоны глубин (а.с. Алладин) (и.с. Издательство Минск) 3.03 Мб, 115с. скачать: (fb2) - (исправленную)  читать: (полностью) - (постранично) - Тито Брас

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Тито Брас - Алладин и демоны глубин

Литературно-художественное издание

Для младшего и среднего школьного возраста

Тито Брас

АЛЛАДИН И ДЕМОНЫ ГЛУБИН

Повесть-сказка

Редактор А. Н. Конев

Корректор А. И. Лобанова

Ответственный за выпуск Т. Г. Ничипорович

Пролог

На третий день осады кракены уплыли.

Они исчезли так же внезапно, как и появились. Островитяне воспрянули духом, но радость их была недолгой: ожил вулкан, который спал уже несколько столетий.

Из его жерла вырвался огненный столб, начинённый смертоносным каменным дождём. Тысячи тонн раскаленного камня обрушились на столицу, на поселки, на ухоженные поля и сады. Остров окутали клубы пыли и пепла.

Каменный дождь разрушил до основания прекрасные дворцы, городские дома, порт, не успевшие покинуть причал корабли... Небеса потемнели от дыма и пожаров. Огненные потоки захлестнули крыши, бесчинствовали в лесах и парках, уничтожая на своём пути всё живое. Навстречу им из жерла вулкана текла огнедышащая лава.

Океан отступил. Дно обнажилось на многие километры, а потом морские воды вздыбились исполинским гребнем и рванулись назад.

Цунами обрушился на остров, сметая с лица земли все строения. Скалистые берега задрожали от невообразимой тяжести. Остров продолжало трясти даже после того, как волна схлынула. Он ворочался и кренился из стороны в сторону, как раненый зверь.

Обезображенная поверхность покрылась сетью глубоких разломов, плюющихся лавой. К небу вздымались огромные тучи пепла, дыма и пара. С оглушительным грохотом Черепаший Остров раскололся на части. Медленно и величественно он заскользил в кипящие воды океана.

На следующее утро волны успокоились, из-за туч выглянуло солнце, и только обломки, плавающие по поверхности моря, напоминали о том, что когда-то здесь находился богатый цветущий остров.

Глава первая ОСАДА

Гигантские кальмары всплыли глубокой ночью. Они появились бесшумно и незаметно – огромные сгустки мрака, лениво шевелящие жуткими щупальцами.

А город мирно дремал при свете полной луны. Серебристая лунная дорожка дрожала на воде и обрывалась у самого причала. Дальше начинались портовые доки и жилые кварталы.

Неярким тусклым светом луна озаряла крытые тростником хижины и каменные стены особняков, а над островом возвышались величественные золотые башни дворца. Высокие, массивные, они олицетворяли мощь и славу острова. Иногда резкие порывы ветра раскачивали серебряные колокола, и тогда над городом плыл нежный, мелодичный звон.

Лунный свет отражался от цветных стёкол витражей и падал на мощенные камнем улицы с выстроившимися в ряд домами, на рыночную площадь, легко скользил по мачтам и стоявшим у причала кораблям, которым уже не суждено поднять паруса.

Остров Ста Золотых Башен оказался в осаде. Ни один из капитанов не решился покинуть гавань и отправиться в море, где кракены угрожающе выставили свои щупальца.

Безобразные гладкие головы, крючковатые клювы, тёмные, лишённые век глаза... Это были посланцы Демонов Глубин. Значит, на остров пришла смерть.


* * *

На рассвете жители города, высыпавшие на берег, заметили грозных стражей. Когда Алладин проснулся, на острове была страшная суматоха.

Истратив последний дирхем на рисовую похлёбку, юноша отправился на рыночную площадь, примыкавшую к гавани. Он хотел посмотреть на море, услышать последние новости и, если удастся, заработать несколько монет на ужин и ночлег.

Последнее время его дела шли неважно. Несколько месяцев назад Алладин нанялся юнгой на торговое судно и отправился в плавание к берегам Индии. Жизнь казалась прекрасной. Впереди его ждали необыкновенные приключения, экзотические страны, сказочное богатство... Но эти мечты рухнули на десятый день плавания. На корабль напали пираты. Они ограбили судно, а экипаж продали на невольничьем рынке Черепашьего Острова.

Потянулись долгие дни рабства: железный ошейник, цепи, плети надсмотрщиков... Бежать удалось только через два месяца. Ускользнув от охранников, Алладин спрятался в трюме военной галеры.

Его обнаружили, когда Черепаший Остров исчез за горизонтом. Чтобы оплатить проезд, юноше пришлось сесть на вёсла вместе с остальными гребцами. Так он оказался на острове Ста Золотых Башен, усталый, оборванный, без единого дирхема в кармане.

Некоторое время Алладин подрабатывал, показывая нехитрые фокусы, которым научился в детстве. Но это не принесло большой прибыли, а кроме того, было опасно. Горожане отличались редкой скупостью, думали и говорили только о наживе и с большим опасением относились ко всякого рода волшебству, к которому причисляли и безобидные фокусы Алладина.

Поговаривали, что юноша является чародеем и неплохо бы вывести его на чистую воду. Поэтому Алладин был вынужден оставить это занятие. Теперь он развлекал публику акробатическими номерами и танцами.

Сегодня горожанам было не до развлечений. Алладин шёл по площади среди обеспокоенных людей, высыпавших из своих домов. Отовсюду слышались взволнованные голоса, перебранка, истерические вопли. Со стороны Золотых Башен раздавался глухой бой ритуальных барабанов. Служители приносили жертвы многочисленным богам. Вдруг над городом понёсся тревожный набат: звонари ударили в серебряные колокола на Золотых Башнях.

В тот же момент в небе, казалось, вскипела морская пена. Стаи чаек, рассекая воздух белыми крыльями, взметнулись над побережьем. С пронзительными криками они кружили над остроконечными, крытыми черепицей башенками казарм, зубчатыми стенами маяка, над открытыми галереями, ажурными мостиками и террасами королевского дворца. Птицы прощались с городом, покидая гнездовья.

День был ослепительно ясным. Яркие солнечные блики плясали в сине-зелёных волнах. Золотые шпили дворца отражались в воде. Среди изменчивых отражений неподвижно и мрачно темнели головы кракенов.

Гавань была хорошо видна с рыночной площади. Торговые корабли стояли на якоре. Во влажном воздухе до Алладина доносились испуганные крики матросов. Горизонт был пуст. Ни одна из рыбацких лодок не вернулась домой.

Юноша остановился. Он не знал, куда идти и что предпринять. Ещё вчера он мечтал накопить немного денег, чтобы оплатить проезд домой. Но теперь ни один капитан не рискнёт выйти в море. Алладина охватило отчаяние. Он хотел выбраться отсюда, покинуть остров, но с появлением гигантских кальмаров все его надежды рухнули.

– Оставаться здесь слишком опасно, – сказал толстый торговец, остановившись рядом с юношей.

– Сейчас покидать наш благословенный остров ещё более опасно, чем оставаться здесь, – возразил торговцу служитель храма в пурпурном одеянии. – Колдовские чары опутали прибрежные воды. За какие грехи мы должны так страдать?

– Говорят, Черепаший Остров опустился на дно – сообщил проходивший мимо докер. – Почти все жители погибли. Те, которые пытались спастись на кораблях, нашли смерть в щупальцах кракенов. Остальное довершили скилосоны. Упаси нас небо от этих бестий! Верно говорил святой отец: без колдовства здесь не обошлось! А всё эти фокусники, такие, как этот, – докер кивнул на Алладина.

– А может, этот жалкий фигляр и не человек вовсе, а скилосон, пособник Демонов Глубин? – зашипел служитель храма. – Может, он чёрный маг?

Юноша попятился под устремлёнными на пего взглядами горожан. Но обвинение в колдовстве было брошено. Кто-то повторил его, другие понесли дальше. Люди отшатнулись от Алладина. Видимо, они поверили. Сейчас они готовы были поверить во что угодно, потому что хотели найти выход охватившему их страху. Безумие овладело толпой, и теперь, когда виновный в их несчастьях был найден, страх превратился в ненависть. Юноша оказался в кольце испуганных и разъярённых до предела людей.

– Колдун! Пособник Демонов! Сколько тебе заплатили за наши мучения? – кричали они. А потом всё громче и громче звучало слово «убить».

Кольцо вокруг Алладина становилось всё плотнее. Новые люди вливались в беснующуюся толпу, привлечённые криками о колдовстве и мести. Женщины визжали, старики потрясали кулаками, какой-то мальчишка швырнул в Алладина камень.

Кровь проступила на рассечённых губах юноши. А толпа чернела, как грозовая туча. Она была готова разразиться шквалом камней и ударов. Толпа напирала. Только люди, которые находились рядом с Алладином, старались держаться подальше. Они опасались чар и проклятий.

– Послушайте, я не колдун! – закричал Алладин. – Я обыкновенный человек!

Толпа разразилась хохотом и бранью.

– Не колдун? А кто доставал кролика из чалмы? Кто выдыхал огонь и глотал меч? Разве на такое способен обыкновенный человек?

– Это фокусы, – оправдывался Алладин. – Я могу научить любого делать то же самое...

Сморщенная горбунья протиснулась сквозь толпу и остановилась перед юношей. Она и раньше считалась в городе не совсем нормальной, а теперь близость опасности и всеобщая истерия лишили её последней капли разума.

– Колдун! – закричала она, потрясая клюкой. – Ты хочешь обучить нас своим чёрным заклинаниям, а потом увлечь за собой в морскую бездну! Но мы не настолько глупы, чтобы поверить тебе! Люди, – горбунья обернулась к толпе, – этот колдун смертен! Видите кровь на его губах? Она такая же красная, как у нас. Убейте его!

Толпа яростно взревела и двинулась вперёд. Искажённые ненавистью лица, оскаленные зубы, безумные глаза... Кольцо вокруг Алладина сжималось. Но тут со стороны набережной раздались крики:

– К острову подходит корабль!

Настроение толпы мгновенно изменилось. Позабыв про Алладина, люди бросились к причалу, чтобы получше рассмотреть отчаянных смельчаков, решивших пристать к осаждённому острову.

Воспользовавшись суматохой, Алладин оттолкнул от себя служителя храма, проскользнул сквозь толпу и побежал по узкой улочке в Нижний город.

Это был район портовых трущоб, где можно легко скрыться от преследования. Здесь лохмотья уличных попрошаек соседствовали с парчовыми халатами заморских купцов, чернокожие гребцы ссорились с бородатыми северными бродягами, а искатели затонувших кладов нанимали утлые джонки желтокожих рыбаков.

До осады остров жил торговлей. Тысячи кораблей, пересекавшие море с востока на запад и с запада на восток, обеспечивали городу процветание и богатство. На извилистых улочках, на пирсе и набережной ни на секунду не смолкал разноязычный гомон.

Каждый занимался своим делом: торговал, обманывал, призывая в свидетели своей честности тысячи богов, пьянствовал или играл в кости. Так повелось с тех пор, когда впервые раздался колокольный звон с величественных Золотых Башен. И только сегодня разношёрстная толпа оставила свои привычные занятия и высыпала на берег, чтобы осыпать проклятиями осадивших остров кракенов.

Алладин быстро добрался до портовой таверны и нырнул в полутёмное помещение. Оно было переполнено, все столики заняты. Посетители толпились в проходах, сидели на полу. Здесь царило какое-то лихорадочное веселье. Рыбаки и матросы, контрабандисты и воры, торговцы, попрошайки, уличные менялы они возбуждённо переговаривались, хохотали, пели песни и жадно поглощали дешёвое вино, словно хотели забыть об опасности, нависшей над островом, и провести последние дни весело и беззаботной

Алладин присоединился к компании, играющей в «чёт-нечёт», и легко выиграл несколько динаров. Угостив проигравших кувшином вина, юноша отошёл в сторону. Он не хотел испытывать судьбу, играя с шулерами и наёмными убийцами.

Его внимание привлекла странная пара, вошедшая в таверну: высокий рыжебородый северянин в мешковатой кожаной одежде и изящно одетый карлик с бамбуковым посохом в руке.

Алладин видел этих людей впервые, но с первого взгляда определил, что Рыжебородый наверняка является капитаном корабля. В его взгляде и осанке сквозили гордость и некоторое высокомерие.

При ходьбе Рыжебородый широко расставлял ноги – ступни скользили по полу, как по доскам корабельной палубы во время шторма. Тело было чуть наклонено вперёд, а руки не касались туловища, готовые в любой момент за что-нибудь уцепиться. Чтобы так ходить, нужно быть моряком: такая походка вырабатывается из-за постоянного напряжения и балансирования.

А вот профессиональную принадлежность карлика Алладин так и не смог определить. Богатое одеяние и широкополая шляпа со страусиным пером свидетельствовали о высоком ранге владельца, но общее впечатление портили обветренное лицо и стоптанные башмаки. Кроме того, богатые сановники никогда не посещают портовые таверны, тем более в обществе северных варваров.

Несколько минут Алладин просидел, вертя в руке кружку и теряясь в догадках, кем же является этот странный карлик. Контрабандистом? Пиратом? А может, богатым сумасбродом, решившим повидать мир? Ну, конечно! Да ведь это те смельчаки, которые отважились проскользнуть перед самым носом кракенов и пристать к берегу! Их появление помогло Алладину избежать расправы обезумевшей толпы.

Юноша испытал чувство благодарности и подошёл к загадочным посетителям.

– Попутного вам ветра! – произнёс он, поднимая кружку в знак приветствия.

Рыжебородый быстро взглянул на Алладина и отвёл глаза.

– Прекрасный тост, но, к сожалению, не ко времени, – мягко ответил он. – Мы с приятелем уже давно на мели.

Алладин прикусил язык. Конечно, если морской волк с бронзовой от загара кожей и бородой, ещё не обсохшей от солёных морских брызг, утверждает, что несколько недель стоит на якоре, значит, у него есть на это веские причины. Но любопытство одолевало юношу.

– К чему эти уловки? – сказал Алладин. – Я живу в трущобах уже два месяца, но вас вижу впервые. Вы ещё не пропитались серой пылью и жестоким отчаянием. От вас пахнет морем и вольным ветром. Бьюсь об заклад, что именно вы сегодня утром прорвались через кольцо кракенов. Должен заметить, что ваш поступок поразил весь город. Люди мечтают вырваться с острова.

– Тише, приятель, – прошептал Рыжебородый, оглядываясь по сторонам. – Допивай своё вино и проваливай. Нам до смерти надоели дурацкие расспросы.

– Подожди, Олаф, – осадил приятеля карлик.

Он напряжённо смотрел на круглый набалдашник своего посоха. Матовый шар слегка светился. По его поверхности пробегали неясные тени, вспыхивали оранжевые искорки, змеились золотые молнии. Карлик оторвал взгляд от посоха и внимательно обвёл взглядом посетителей таверны. Затем вновь посмотрел на Алладина.

Юноша вздрогнул, когда на его лице остановились мерцающие глаза карлика. Словно два прожектора, они осветили его душу до самого дна, не оставив ни одного потайного уголка.

– Меня зовут Гаолон, – наклонил голову карлик. – Позволь узнать твоё имя.

– Алладин, – представился юноша.

– Алладин? – удивлённо переспросил Олаф. – Сын Али-аль-Маруфа? Какая удача!

Карлик и его рыжебородый приятель переглянулись, затем залпом выпили свою порцию, Гаолон протянул Алладину золотой динар.

– Получишь ещё девяносто девять таких монет, если придёшь на наш корабль, –шепнул он. – Он называется «Искатель». Ты найдёшь его у западного причала.

После такого щедрого подарка Алладин не мог отказаться от приглашения, да и не хотел. Его сильно заинтересовал светящийся посох Гаолона.

Остров был заколдован Демонами Глубин. Вырваться из гибельного круга можно было только при помощи более сильного колдовства. Кто знает, может, магический посох обладает достаточной силой, чтобы защитить от ярости моря?

Алладин опасался любых магических чар. Древнее искусство волшебства не сулит простому человеку ничего хорошего. Где грань, отделяющая белую магию от чёрной? Кто знает, какие силы призывает колдун, какие замысли зреют в его голове и какое место в них занимает человеческая судьба?

Юноша сердцем чувствовал беду. В самом деле, не будут же волшебники приглашать первого встречного на свой корабль, да ещё так настойчиво. Согласившись на приглашение, он вступит на зыбкую почву. Но другого выхода у Алладина не было. После обвинения в чародействе дальнейшее пребывание на острове могло пагубно отразиться на его здоровье.

– Вы волшебники? – спросил юноша.

– Нет, – усмехнулся Гаолон.

– А посох?

– Посох действительно волшебный. Но его нам дали на время, скоро мы вернём его хозяину. Больше он нам не нужен.

– Зачем же вам я? – спросил Алладин.

Гаолон нахмурился. Похоже, карлик привык к беспрекословному подчинению. Но он быстро взял себя в руки и спокойно ответил:

– У нас слишком мало времени. Ты хочешь покинуть этот остров?

– Покинуть остров? – удивился Алладин, стараясь, чтобы вспыхнувшая в душе радость не отразилась на лице. – Но как? Эти кракены... Каким образом я смогу отработать плавание? Предупреждаю сразу: ни алмазов, ни других сокровищ у меня нет.

– Ты должен выполнить одно поручение, очень сложное, требующее отваги и выдержки. Это и будет платой.

Ради того, чтобы покинуть остров Ста Золотых Башен, Алладин готов был выполнить любое поручение. Но опыт научил его не показывать свою заинтересованность при заключении сделки.

– Что за поручение? У меня здесь, знаете, интересная и высокооплачиваемая работа...

– Демонстрация дешёвых фокусов перед зеваками, – ухмыльнулся Олаф. – Знаем, знаем... Наслышаны. Ты, кажется, уже успел прославиться как чародей?

Алладин нахмурился. Трудно торговаться, когда все козыри на руках противника.

– И всё-таки мне хотелось бы знать, во что вы меня втягиваете, – заупрямился юноша.

– Я не могу все рассказать, – начал терять терпение карлик. – Кроме того, делать тебе на этом острове, как я полагаю, нечего. Я предлагаю сотню динаров, которые окажутся у тебя в кармане, как только ты переступишь порог моей каюты.

– А вдруг поручение окажется таким сложным, что я буду вынужден отказаться?

– Деньги станут твоими, даже если ты откажешься, – отрезал Гаолон. – Тогда ты останешься на острове и погибнешь, не успев их потратить. А если согласишься, то отправишься с нами и, возможно, спасёшься. Слишком поздно мы тебя встретили. Много времени упущено... – карлик сокрушённо покачал головой.

– Я согласен, – кивнул Алладин. – Вы меня убедили. Готов следовать за вами хоть на край света, лишь бы оказаться подальше от этого проклятого острова. У меня, знаете, сложились плохие отношения с местными фанатиками.

Глава вторая ПРАВО ВЫБОРА

Носовая часть «Искателя» была облицована металлическими пластинами и напоминала изогнутую саблю. Здесь находилась каюта Гаолона, стенами которой служили высокие борта. Посреди палубы поднималась высокая, тонкая мачта. На мачте и реях висели просмоленные канаты, качающиеся при резких порывах ветра.

Небо на востоке потемнело, набухло тёмными тучами, медленно и неотвратимо надвигавшимися на остров. Цвет моря поблёк, оно утратило солнечный свет, как-то помутнело. Волны с рёвом накатывались на берег, тянули свои жадные лапы к столпившимся на набережной людям, словно хотели схватить их, потащить за собой в глухой полумрак. Надвигался шторм.

Алладин поднялся на борт по деревянному трапу и вошёл в каюту Гаолона. Здесь было очень тепло. На столе горел масляный светильник, рядом лежали морские карты, странные навигационные инструменты и приборы для астрономических наблюдений, которых Алладин раньше не видел.

Сквозь квадратные окна была видна западная часть острова, где селились ремесленники и чужестранцы. Там пылали пожары. Чёрный дым поднимался к небесам и смешивался с тучами. Слышались отчаянные крики и несмолкающий бой священных барабанов: островитяне продолжали искать виновников своих несчастий.

– Я переступил порог вашей каюты, – сообщил юноша, отворачиваясь от окна. – Это наводит на некоторые мысли о ста динарах.

– Олаф, заплати ему!

Рыжебородый великан презрительно скривил губы, но без возражений отсчитал девяносто девять монет и протянул их Алладину.

– Спасибо. Мне не нужны деньги, – юноша вежливо, но твёрдо отклонил протянутую руку. – Я хотел проверить, как вы выполняете обещания.

– Ну что ж, если ты удовлетворён своей проверкой, тогда, может, приступим к делу? – улыбнувшись, предложил Гаолон. – Скоро начнётся буря. До её начала мы должны покинуть гавань. Остаётся только один вопрос: ты плывёшь с нами или остаёшься на берегу?

– А поручение, которое я должен выполнить? – напомнил Алладин. – В чём оно заключается?

– Прежде всего пообещай, что будешь держать язык за зубами.

– Даю честное слово бродяги и несостоявшегося чародея! – торжественно поднял руку Алладин. – Если меня не будут пытать местные храмовники, а они мастера своего дела, то я сохраню вашу тайну.

– Прекрасно, – кивнул Гаолон, не обращая внимания на ироничный тон юноши. – Ты должен отправиться вместе с нами к нашему хозяину Куирану. Его жилище находится у западного побережья Африки. Это два дня пути от острова Ста Золотых Башен.

– Если только будет попутный ветер, – проворчал Олаф.

– Так оно и будет, – заверил приятеля Гаолон. – Лишь бы буря не повредила корабль, а с кракенами мы как-нибудь справимся.

– А ваш хозяин волшебник? – поинтересовался Алладин.

– Волшебник, не волшебник... – скривился Олаф. – Это имеет для тебя какое-нибудь значение?

– Конечно. Мой отец, достойнейший человек и искусный сапожник, перед смертью завещал мне не влюбляться в принцесс, не якшаться с джиннами и не полагаться на гостеприимство волшебников. Правда, мне не всегда удавалось следовать его советам, но важен принцип!

– Куиран – белый маг, – сказал Олаф. – Тебе нечего его опасаться.

– Что ему от меня нужно?

– Об этом он скажет сам, – ответил Гаолон. – Нам было приказано отыскать тебя и доставить во дворец. Скажу тебе, задача не из лёгких. Мы потратили на поиски восемь лет. Карлик тяжело вздохнул и указал на морские карты. – Мы объездили весь мир. Изнывали от жары в пустынях, тонули в болотах, замерзали в северных степях... Но на твой след напали только благодаря случайной догадке Олафа. Он обратил внимание на цепь катастроф, следовавших одна за другой...

– Я не имею никакого отношения к катастрофам! – твёрдо сказал Алладин. – Я сам несколько раз чуть не стал жертвой катастроф. В дельте Сонной реки, в долине Белого Лотоса, на побережье Серых Скал...

– Об этом я и говорю, – кивнул Гаолон. – Стоило тебе погостить в рыбацкой деревушке на Сонной реке, как случилось наводнение и всю деревню смыло в океан. Но к тому времени ты уже был в долине Белого Лотоса, где изучал древние манускрипты.

Через день после того, как ты покинул долину, начались сильные дожди. Селевые потоки, оползни, горные обвалы уничтожили селения. Выжить не удалось никому. Но ты уже был на побережье, где познакомился с купцами.

Через три часа после отплытия торговой флотилии на побережье выползли скилосоны и превратили цветущий край в пустыню. О жуткой судьбе жителей Черепашьего Острова, откуда тебе удалось бежать, я не говорю. Она у всех на устах!

Смерть шла за тобой по пятам, но каждый раз тебе удавалось ускользнуть. Ты очень удачлив. Но за твоей спиной лилась кровь, гибли города, целые острова поглощало море... Ты об этом даже не подозревал... Неужели ты думаешь, что всё это – чистая случайность?

– Всё, что ты рассказываешь, для меня новость! – ответил Алладин. – Конечно, это не случайность. Случайность может произойти только раз. В данном случае мы имеем дело с простым совпадением.

– Почему кракены осадили именно этот остров? Поблизости сотни островов, но они выбрали остров Ста Золотых Башен! Почему?

Алладин опустил глаза. Возразить было нечему. Доводы Гаолона казались безупречными.

– Мы сразу поняли, что искать тебя нужно именно здесь. Между прочим, мы не ошиблись. – Карлик хлопнул рукой по столу, заканчивая спор. – Так что это не совпадение. Это закономерность!

– Неужели на мне лежит какое-то проклятье? – растерянно спросил Алладин. – Белый маг Куиран хочет снять его?

– Нет, – покачал головой Гаолон. – Всё гораздо сложнее. Куиран сказал нам, что за тобой охотятся Демоны Глубин. Их владения находятся на дне океана. Пока известия о твоём местонахождении доходили до них, ты был уже далеко. Поэтому ни разу их магические заклинания не коснулись тебя. Но на этот раз ты в ловушке и должен погибнуть вместе с островом.

– Почему Демоны Глубин преследуют меня? – удивился Алладин. – Я не воин и не маг, да и волшебную лампу с джинном оставил в Багдаде... Он, знаете, что-то перестал появляться по первому зову. Сколько я ни тер лампу – никакого результата... Одни мозоли!

– Для Демонов Глубин ты более грозен, чем любой воин, более могуществен, чем самый искусный маг, и более опасен, чем сотня огромных джиннов, – ответил Гаолон. – Они тебя боятся.

– Не может быть! – попятился Алладин. – Здесь какая-то ошибка. Я ещё слишком молод и неопытен, чтобы сражаться с Демонами Глубин. Да и ныряю я, должен признаться, неважно...

– Ты отмечен печатью удачи, а это главное. Всего четыре раза в столетие рождаются люди, подобные тебе. Один из них ещё не родился, другой – дряхлый старик, а третий давно умер. Поэтому ты единственный, кто может остановить Демонов Глубин. И они это знают, иначе не преследовали бы тебя столь настойчиво. Успокоятся они только тогда, когда ты погибнешь.

– Белый маг Куиран не боится приглашать меня на свой остров? Ведь следом за мной явятся посланцы Демонов Глубин, все эти спруты, скилосоны...

– Куиран ничего не боится, – ответил карлик. –- Он сумеет защитить своё жилище от любого нападения. Ты согласен отправиться в путь?

– Разве у меня есть выбор?

– Есть. Ты можешь остаться на острове и постараться убедить храмовников, что не причастен к появлению спрутов. Только не знаю, поверят ли они тебе... – Гаолон посмотрел в окно. – Вон мелькают их пурпурные рясы. Ах нет... Это пламя. Ты только посмотри! Они уже добрались до таверны... Надеюсь, ты не оставил там ничего ценного?

– Я сделал выбор, – торопливо произнёс Алладин. – Когда поднимаем якорь?

Глава третья ШТОРМ

Море было неспокойно. Мощные волны разбивались о корпус корабля, обдавая брызгами палубу. Небо заволокло тучами. Они неслись над островом так низко, что порой вершины Золотых Башен исчезали в их рваных клочьях, и тогда колокольный звон смолкал, словно захлебываясь в этой тёмно-серой пелене.

Холодный ветер завывал, как зверь. Он гудел в снастях, рвал паруса. Его порывы становились всё более резкими, а пелена мрака над островом росла и ширилась. В тучах вспыхивали зарницы, гремели грозовые раскаты. Скоро, очень скоро море со всей яростью обрушится на остров.

Со стороны пирса доносились отчаянные крики. На берегу столпились горожане. Одни умоляюще протягивали к кораблю руки, заклиная взять их с собой. Между ними сновали служители в пурпурных рясах. Они проклинали несчастных за слабость.

Другие по научению храмовников гневно потрясали кулаками и швыряли камни вслед отплывающему кораблю. Эти люди знали, что обречены на гибель, и уже смирились со своей участью. Но то, что кто-то нашёл в себе мужество бороться и, возможно, избегнет их участи, вызывало у них злобу.

Алладин взглянул на Олафа. Тот, казалось, не замечал ни ярости моря, ни отчаяния толпы. Его взгляд был устремлен к выходу из гавани. Кормчий твёрдо держал румпель.

– Я достаточно повидал бурь за последние годы! – из-за шума ветра Олафу приходилось кричать. – Но этот шторм – не просто сильное волнение моря. Демоны Глубин собрали восемь ветров, которые будут рвать нас на части, как бешеные псы. Если мы не успеем отойти от острова на приличное расстояние, нас просто разобьёт о скалы.

–    А если успеем?

–    Впереди нас ждут спруты, – помедлив, ответил кормчий. – Если они опрокинут корабль...

Парус трепетал под порывами ветра, который менял направление каждую секунду. Алладин посмотрел на карлика. Тот стоял на носу корабля с волшебным посохом в руке. Набалдашник светился – маленькая искорка в бушующем сумраке непогоды. Гаолона швыряло от одного борта к другому. Корпус корабля сотрясали удары волн.

Как только «Искатель» покинул гавань, волнение усилилось. Волны захлестывали корабль. Палуба ходила ходуном, кренилась из стороны в сторону. Приходилось приноравливаться к сильной качке.

– Возьми мой меч! – закричал Олаф. – Спруты...

Положение кормчего было незавидным. Из-за бешеной силы ветра он едва мог совладать с румпелем. Тяжёлый рычаг то резко шёл вниз, то стремительно взлетал вверх. Повиснувший на нём Олаф едва держался на ногах.

Юноша схватил протянутый меч. В этот момент последовал резкий толчок, и «Искатель» накренился на правый борт. Алладин услышал замысловатое ругательство и громкий крик Гаолона:

– Гигантские кальмары!

Юноша почувствовал, как от страха немеет тело. Меч едва не выпал из его ослабевших рук. Эти жуткие твари наводили на него панический страх. Лишь резкий окрик кормчего вернул Алладину самообладание.

– Правее! – кричал Гаолон. – Держи чуть правее, Олаф! Следи за посохом!

Кормчий налёг на румпель. Корабль выровнялся и изменил курс. Метрах в десяти прямо по курсу из кипящей воды всплыла чёрная масса чудовища. В воздухе мелькнули мерзкие щупальца, похожие на толстые канаты. Прямо на Алладина глянули огромные светящиеся глаза.

Спрут раскинул свои щупальца и замер. Он видел, что добыча сама плывёт к нему и остаётся ждать, пока она окажется в пределах досягаемости.

Вот спрут уже протянул свои щупальца. Они поползли по обшивке корабля, уцепились за планшир. Но в этот момент острый, как бритва, нос корабля рассёк чудовищного моллюска надвое.

Щупальца гигантского кальмара забились в предсмертных конвульсиях. На корабле началось настоящее светопреставление. Все десять огромных щупальцев бушевали на палубе, сметая всё на своем пути. Сорванные доски планшира летели за борт, толстые корабельные канаты рвались, как гнилые нитки, с треском вылетела дверь в каюту. Когтистые отростки бешено извивались, один из них медленно подбирался к Гаолону.

Алладин стряхнул оцепенение и, подняв меч, бросился на помощь карлику. Он стал рубить упругие щупальца на части и выбрасывать их за борт. В азарте схватки юноша не заметил, как оказался в ловушке. Щупальце чудовища жёсткой петлёй захлестнуло ему грудь и начало сжиматься. Голова Алладина закружилась, от боли и нехватки воздуха потемнело в глазах.

Вырваться из петли было совершенно невозможно – захват по крепости не уступал стальному обручу. Острые когти впились в кожу.

Пространство взорвалось тысячами ярчайших огней. Перед глазами Алладина поплыли цветные круги, лёгкие горели, требуя воздуха. В ушах нарастал шум, заглушающий рёв ветра.

Мир закружился стремительной каруселью. Мачта корабля раздвоилась, палуба рванулась навстречу, всё вокруг окрасилось кровью... Сквозь багровую пелену юноша слышал отчаянные крики Гаолона.

А потом мучения прекратились.

Стальные объятия ослабели, и щупальце расслабленно соскользнуло на палубу. В лёгкие хлынул живительный поток воздуха, в ноздри ударил запах соли и водорослей. Отрубленное щупальце исчерпало свою жизненную силу и неподвижно лежало на палубе.

Алладин перевёл дух. Но опасность не миновала. На помощь умирающему кракену спешили его собратья. Они окружали судно со всех сторон. Их было очень много, около тридцати. Море вокруг бурлило от ударов змеевидных отростков, так что жутко было смотреть.

– Вот и всё, – пробормотал Алладин. – Вот мы и приплыли...

– Держитесь! – закричал Гаолон. – Помощь близка!

Карлик находился на носу корабля. Он выкрикивал какие-то бессвязные слова, разводил руками и напряжённо всматривался в сгущающуюся темноту. Стеклянный шар на конце посоха змеился оранжевыми молниями.

– Сражайся до конца! – прохрипел Олаф обессиленному юноше. – Главное, не теряй надежду. Вера в победу может творить чудеса! Я это знаю.

Алладин кивнул и, стиснув зубы, вскочил на ноги. Перехватив поудобнее меч, он бросился к левому борту, над которым уже нависли чёрные щупальца кракенов.

И тут море рядом с кораблем забурлило, на поверхности показалась огромная голова и раскрылась широкая пасть, усеянная белыми треугольными зубами.

–    Кашалоты!

Пасть захлопнулась, перерубив надвое ближайшего кракена. Кашалот устремился к следующему. Рядом вынырнуло ещё с десяток китов.

Спруты отпрянули от корабля и обернулись к новому противнику. Между ними и кашалотами началась свирепая беспощадная битва. Кракены напрочь забыли о растерзанном корабле. Они устремились навстречу своим извечным врагам, с которыми сражались уже многие тысячелетия.

Кракены обвивали кашалотов своими упругими щупальцами, стараясь задушить их, утащить на дно, где через некоторое время китам нечем будет дышать. Скоро поверхность океана опустела – битва переместилась под воду. Изредка всплывали обрывки щупальцев или мёртвые туши зубастых кашалотов. Но как развивалось сражение дальше, и кто вышел победителем, навсегда осталось загадкой.

– Мы спасены! – закричал Алладин.

– Рано ликовать, парень, – осадил его Олаф. – Лучше помоги Гаолону убрать парус. Я не в силах удерживать этот чертов румпель. Корабль не слушается руля. Ветер усилился, нас с бешеной скоростью несёт неизвестно куда.

Алладин бросился выполнять поручение. Он уже несколько раз ходил в плавание и многое знал о море и морском деле. Недавно он был гребцом, а чуть раньше плавал юнгой на торговой галере. Юноша с жадностью расспрашивал моряков об их работе.

Когда-то давным-давно отец Алладина мечтал, что со временем станет капитаном и поведёт свой корабль к ещё не открытым островам, за пределы семи морей, к самому краю Земли. Но потом один учёный магрибец сказал ему, что Земля круглая. И тогда прекрасная мечта утратила для отца своё очарование. Действительно, к чему стремиться в неведомые дали, если всё равно в конце концов вернёшься на то же место?

Отец навсегда отвернулся от моря и избрал ремесло сапожника. Но его мечта перешла по наследству. Она бродила в сердце Алладина, как молодое вино, не давая ему спать, мешала сосредоточиться на секретах ремесла, которым учил его отец.

Босоногим мальчишкой Алладин прибегал па берег океана и смотрел, как исчезают за горизонтом корабли. Прекрасные и величественные, они уходили в морские дали, и паруса их напоминали белоснежные крылья лебедей.

Опечаленный, юноша шёл в порт и приставал с расспросами к подвыпившим морякам, только что вернувшимся из плавания. Алладин был общительным парнем и легко завоевывал расположение людей. Случалось, что матросы не знали чего-нибудь или не хотели объяснять мальчишке, и тогда он придумывал ответы сам.

Сказочный мир с увлекательными приключениями и нераскрытыми тайнами вставал в его воображении. Там были заколдованные принцессы и свирепые стражники, злобные ифриты и добрые волшебники, страшные опасности и груды сокровищ, тускло мерцающих в потаённых пещерах огнедышащих драконов.

А море сверкало яркой лазурью под безоблачными небесами. Светлые блики играли на волнах, лёгкий бриз приносил аромат солёной воды. Мог ли босоногий мальчишка представить, что море окажется совершенно другим – злобным, безжалостным, как сейчас?

Олаф вёл корабль навстречу волнам. Алладин взобрался на мачту, помогая Гаолону убрать парус. «Искатель» кренился из стороны в сторону. Юноша молил небеса, чтобы нескончаемые удары волн стихли, но буря только начиналась.

О передышке не приходилось и мечтать. Выполняя приказания кормчего, юноша то откачивал воду из трюма, то среди завываний ветра и грохота волн на скорую руку чинил повреждённый такелаж, то вместе с Гаолоном налегал на румпель.

Время исчезло. Всё поглотила приближающаяся буря. Огромные тёмно-серые валы с лохмотьями пены на гребнях поднимались над кораблём и с грохотом обрушивались на палубу. Тучи брызг, похожих на драгоценные камни, разлетались во все стороны, холодные потоки сбивали с ног, тащили за борт.

Корабль не успевал уворачиваться от зловещих громад. Они вздымались с левого и с правого борта, ударяли в корму, неслись навстречу. Корпус судна скрипел и сотрясался под нескончаемыми ударами, грохочущие водопады обрушивались на палубу.

– Алладин, если с кораблём случится какая-нибудь неприятность, постарайся отплыть подальше, иначе тебя затянет в воронку! – крикнул Олаф.

Алладин хотел было уточнить, что рыжебородый кормчий подразумевает под «какой-нибудь неприятностью», но в этот момент оборвался один из штагов, державших мачту.

Олаф бросился к штагу, стараясь прикрепить его к мачте, но мачта надломилась и с треском рухнула за борт. Волны подхватили беспомощный корабль и потащили его в открытое море. Алладин слышал, как трещат и ломаются доски корпуса. Океанские волны захлёстывали палубу, и заполняли трюм и отсек для балласта.

– Прямо по курсу земля! – закричал Олаф. – Нас несёт на скалы!

«Искатель» осел и завалился на правый борт. Море достигло предела в своём неистовстве. Оно бурлило, пенилось, кипело водоворотами.

– Это только начало! – кричал Олаф. – Самым ужасным считается девятый вал. Единственное спасение для судна – встретить бурю в море, подальше от берега.

Алладин посмотрел вперёд и увидел ряды огромных волн, бешено мчавшихся навстречу кораблю. По мере приближения волны увеличивались в размерах. «Искатель» резко дёрнулся, взлетел вверх и тут же нырнул под гребень волны.

Палуба ушла из-под ног юноши, стена сверкающих водяных брызг чуть не выбросила его за борт. Но корабль уже вынырнул и взлетел на очередной пенный гребень.

Как раненый зверь, «Искатель» метался, взлетал под самые небеса, а потом стремительно падал с гребня волны вниз, чтобы взмыть на очередной ревущий вал. Неистовству бури не было предела.

– Восьмой вал!

Ревущая волна тёмной громадой нависла над кораблём. Судно заметалось под чудовищной тяжестью. Кипящая пеной вода пронеслась через палубу, отыскивая свою добычу, и с рёвом унеслась прочь. Небо и море, волны и ветер смешались в одно целое, и отделить одно от другого было невозможно.

Вал скользнул за корму.

– Девятый!

Кипящие хлопья пены белели на вершине исполинской волны. Чёрная стена поднималась со зловещим рёвом, становясь всё круче. Тусклый блеск надвигавшегося вала напомнил Алладину гранитные скалы Черепашьего Острова. Тяжёлая волна поднималась всё выше. Казалось, пена на её гребне касается низко летящих туч. Густая тьма клубилась у подножия водяной горы – глубокая чёрная яма, в которую покорно скользило судно.

Резкий толчок придавил Алладина к палубе. В следующий миг беснующаяся волна обрушилась на корабль, оглушая и ослепляя вцепившихся в поручни беглецов.

Корпус «Искатель» заскрежетал и содрогнулся. Корабль завалился на правый борт, затем выпрямился, стараясь вырваться из поглотившего его ада. Очень медленно корабль поднялся вверх, затем резко взлетел из пенного хаоса к самым небесам и бешено понесся вниз по хребту помчавшегося дальше вала.

Пенные волны сбили Алладина с ног и потащили за собой. Напрасно юноша пытался уцепиться за что-нибудь – пальцы скользили по мокрой палубе.

– Гаолон! Олаф! На помощь!

Очередной вал накренил палубу ещё сильнее, и юноша полетел за борт.

Глава четвертая ОСТРОВ ИГУАН

Сторожевые акулы отплыли в сторону, и два скилосона продолжили свой путь к тронному залу Демонов Глубин. На несколько мгновений они замерли перед светящейся студенистой завесой, прикрывающей вход.

Полусферические колокола глубоководных медуз ритмически сокращались, стрекательные щупальца угрожающе потянулись к пришельцам. Отблески фиолетового пламени отражались от стен и массивных колонн белоснежного известняка.

– Это вы, Каамон и Ориах? – мощный голос Повелителя, раздавшийся из-за завесы, заставил скилосонов вздрогнуть.

– Да, это мы, великий из великих, сердце и сила океана! – дружно откликнулись названные.

– Войдите, склонив головы перед величием и могуществом темноты!

Сцифоидные медузы раздвинули свои тридцатиметровые хватательные щупальца. Медленно перебирая перепончатыми лапами, скилосоны поплыли сквозь образовавшийся проход к чёрному отверстию входа.

Впереди мерцал какой-то огонёк. Это одна из придворных, рыба-удильщик, выплыла навстречу вошедшим, чтобы указать направление. Едва скилосоны поравнялись с ней, она потушила свой огонёк, но впереди вспыхнул другой. Ориентируясь по этим указателям, пришедшие достигли тронного зала. Повелитель разрешил им войти.

У задней стены на роскошном троне из чёрного коралла восседал великий из великих – Повелитель Океана Элатон. По обеим сторонам от трона неподвижно стояли его вассалы – Демоны Глубин.

Флуоресцирующие водоросли на стенах зала давали достаточно света, чтобы разглядеть улыбающееся лицо Повелителя. В его оранжевых глазах светились довольство и радость. Он поминутно оглядывался на своих приближённых, словно хотел поделиться с ними своим превосходным настроением. Но лица Демонов Глубин были невозмутимы и бесстрастны. Они казались гранитными изваяниями, и только блеск их выпуклых глаз указывал на то, что это живые существа.

Вдоль стен тронного зала плечом к плечу стояли шипоколы – личная гвардия Повелителя. Полосатая окраска и шкура, усыпанная бородавками, придавали им грозный, устрашающий вид.

Оружием им служили шипы на длинном хвосте. Похожие на заостренные дротики, костяные шипы были оснащены зазубринами и узкими каналами для впрыскивания яда.

Шипоколы стояли молча. Своей напряжённой неподвижностью они напоминали до предела сжатые пружины. Один неверный шаг, и на нарушителя посыплется отравленный дождь. Свои смертоносные дротики шипоколы нацелили на склонившихся скилосонов.

Над троном парили каракатицы. Они поочередно выбрасывали сине-чёрные струи, которые чернильными кляксами расплывались над головой Элатона. Длинные отростки на голове Повелителя извивались и всасывали густое облако, после чего улыбка Демона становилась ещё шире.

Скилосоны подплыли к трону и склонились в почтительном поклоне.

– Оставьте всякие почести! Я известен своей простотой и скромностью, – милостиво произнёс Элатон. – Мне известна ваша преданность. Встаньте и говорите просто, ничего не утаивая. Не бойтесь, потому что смерть гораздо более великий дар, чем жизнь. Жизнь постоянно хитрит с нами, устраивает каверзы, чинит препятствия. А в смерти всё без обмана. Итак, вы снова упустили этого жалкого человеческогодетёныша?

Скилосоны переглянулись. Старший из них коснулся золотого браслета на правой лапе, поклонился и заговорил:

– Мы не виноваты, великий Повелитель. Мы передали твой приказ кракенам, и они окружили остров Ста Золотых Башен. Кальмары обещали, что никто не сможет покинуть остров. Когда началась посланная тобой буря, наши отряды отступили подальше в море. Кто мог подумать, что мальчишка осмелится покинуть гавань!

– Почему же кальмары не потопили корабль? – спросил Повелитель, не спуская с говорившего светящихся глаз.

– Киты, о великий! – попятился ящер. – Кашалоты пришли на помощь беглецу. Они накинулись на кракенов, и тем поневоле пришлось защищаться. Поэтому Алладину удалось прорваться сквозь кольцо осады.

– Киты, сирены, тюлени... Они ослушались твоего приказа, великий, – поддержал соплеменника второй скилосон. – Они считают себя жителями суши. Миллионы лет назад они вернулись в море, но не прервали связи с землёй. Они дышат воздухом, кормят своих детёнышей молоком... Не признают твою власть!

– Киты... – фыркнул Элатон. – Что ж, мы разберёмся с ними позже. А где были вы? Я хочу знать.

Повелитель поднял глаза на парящую слева каракатицу.

– Она забыла выпустить чернильное облако! – засмеялся он. – Вот умора!

Элатон шевельнул плавником.

У левой стены вскипела вода: один из стражников-шипоколов метнул дротик. Зазубренный шип попал в щупальце каракатицы. Та съежилась и постаралась ускользнуть в сторону.

– Никуда не годится! – весело закричал Повелитель и шевельнул хвостом.

Теперь воздушные пузырьки заклубились справа. Один из пущенных дротиков пронзил промахнувшегося шипокола, а второй пригвоздил убегавшую каракатицу к стене.

– Это другое дело! – улыбнулся Повелитель Демонов Глубин. – Возрадуемся, братья! Этим двоим дарована лёгкая смерть.

– Наш Повелитель очень щедр! – наклонили головы Демоны Глубин.

– Повелитель великодушен! – вторили им стражники-шипоколы.

В зал ворвались две белые акулы. Они зажали в челюстях мёртвые тела и так же стремительно растворились в темноте дворцовых коридоров. Вместо исчезнувшей каракатицы появилась другая служительница. Следующий шипокол выскользнул из темноты и занял пустующее место в строю.

– Облако мрака должно всегда висеть над моей головой! Это моя корона, – задорно сказал Повелитель. – Каракатица посягнула на символ моей власти. А ведь она знала, какое наказание её ждет, однако всё равно нарушила закон, поэтому она убита. Разве я поступил не справедливо?

– Повелитель справедлив! – склонились в поклоне Демоны Глубин.

– Стражник плохо выполнил моё приказание, – продолжил Элатон. – Он не справился со своими обязанностями, и я подарил ему смерть.

– Повелитель так щедр! – привычно откликнулись шипоколы.

– Да! – улыбка заиграла на зелёных губах Элатона. Блеснули его загнутые клыки. – Знаете ли вы, скилосоны, что глубины океана – это прекраснейшее из мест в этом мире? Земля и небо – находятся в постоянном движении, в вечном противостоянии. Ураганы, извержения вулканов, землетрясения... Всё зыбко, шатко, неустойчиво. И только глубины океана сильнее непостоянства стихий. Всё здесь неизменно, во всём есть логика и смысл. Весь мир должен стать похожим на моё царство.

– Великий и грандиозный замысел! – почтительно склонились скилосоны. – Как жаль, что твоя власть, о великий среди великих, не простирается на сушу.

– Всему своё время, – рассмеялся Элатон. – Близится время решающей битвы народов моря и обитателей земли. Воинство моё неисчислимо. Когда мы одержим победу, то уничтожим сушу, а обломками материков выровняем дно океана. Глубина везде станет одинаковой, и власть моя распространится па весь мир.

– Каким прекрасным будет этот водный мир! – вздохнули скилосоны. – Но нам нужна суша. Какой-нибудь остров, где бы мы могли откладывать яйца.

– Я оставлю один остров, – милостиво кивнул Элатон. – Это будет единственный клочок суши в безбрежном океане. Вы можете поселить там людей. Пусть они приглядывают за вашим молодняком, – улыбнулся Элатон. – А все остальные получат в подарок смерть, и это будет для них благом. Чёрной тенью смерть пронесётся над миром. Она и только она может привести в мир хаос, который оставляет за собой жизнь. Демоны Глубин – единственные, кто не подвластен её весёлому оскалу. Только мы знаем, что в этом мире реальны три вещи. Сила наполняет сердца врагов и друзей страхом, власть в сочетании с хитростью делает нас всемогущими, смерти не может избежать – ни один смертный, а мы распоряжаемся ею по своему желанию.

– Сила! Власть! Смерть! – откликнулись Демоны свиты.

– Почему же ты не выступишь прямо сейчас? – спросил старший скилосон.

– Потому что вы до сих пор не принесли мне в жертву Алладина, – ответил Элатон. – Где были твои воины, Каамон, когда мальчишка вырвался с острова Ста Золотых Башен? Казалось, что может быть проще, чем поймать беззащитного подростка. Но ты трижды упустил его! Я в тебе разочаровался...

– Я отыщу его, великий! – испуганно закричал скилосон. – Корабль, на котором он плыл, выбросило на песчаные отмели у острова Цветных Игуан. Там расположены наши садки для молодняка. Жители острова страшатся моих воинов. Они беспрекословно выполнят любое мое распоряжение. Я прикажу им...

– Без тебя прикажут, – расплылся в улыбке Элатон. – А ну-ка снимай золотой браслет и передай его Ориаху!

Скилосон покорно выполнил приказание.

Повелитель чуть заметно шевельнул хвостом, и тут же дротики шипоколов пронзили сердце Каамона. Вождь скилосонов закричал от нестерпимой боли, раздирая кривыми когтями пергаментную кожу на груди, затем плавно опустился на песчаный пол тронного зала. Мелькнул зловещий силуэт акулы, и вскоре только медленно оседающий песок напоминал о разыгравшейся трагедии.

– Ориах! – голос Повелителя был строг и властен. – Я назначаю тебя вождём скилосонов. Возьми отряд воинов и отправляйся к острову Цветных Игуан.

– Слушаюсь, Великий! – склонил чешуйчатую голову оставшийся в живых скилосон. – Что я должен делать?

– Загляни под каждый куст, переверни каждый камень, но принеси мне сердце этого мальчишки. Мне нужна, просто необходима его смерть! Плыви и помни о Каамоне. Постарайся не повторить его ошибок.


* * *

...Алладин медленно открыл глаза.

Он так долго был без сознания, что потерял представление о времени и о том, где находится. С трудом, отрывками он вспоминал, как боролся с бушующими волнами, пока не услышал рёв прибоя, разбивающегося о берег. Юноша почувствовал под ногами землю и пополз из последних сил прочь от кипящих пеной волн.

Алладин поднял голову и вздрогнул. Вокруг него тесным кольцом стояли смуглые люди в набедренных повязках. В руках они держали копья, наконечники которых были нацелены прямо на него.

Вперёд выступил вождь. Бронзовые браслеты на запястьях и блестящие доспехи, прикрывавшие плечи и грудь, указывали на его высокий сан. На голове вождя сверкал шлем, украшенный головой синей игуаны. Широкий кожаный пояс защищал живот воина и поддерживал короткую набедренную повязку, усыпанную акульими зубами и ракушками. В руке он держал топор – символ власти и знатного происхождения.

Воин ударил себя кулаком в грудь и произнёс:

– Карог, вождь народа тиссов из ветви Синих Игуан.

– Алладин, – представился юноша. – Акробат и фокусник, а ныне потерпевший крушение чужеземец.

– Чужеземец?

– Да, – кивнул Алладин. – Я прибыл издалека. Где тут у вас порт? Я хотел бы сегодня же отправиться дальше. Дела, знаете ли... Очень рад был познакомиться.

– На нашем острове порт закрыт, а все корабли, кроме галеры Верховного жреца Ухана, сожжены, – криво улыбнулся Карог. – Но чужеземцам мы рады. По указанию Верховного жреца их приносят в жертву великой Матери-Игуане. – Вождь обернулся к воинам и скомандовал:

– Связать его! Бросить в яму!

– Тюрьма переполнена, вождь, – заметил воин с повязкой на левом глазу. – Может, отпустим чужеземца на все четыре стороны?

– Одноглазый Му, ты, кажется, хочешь лишить великую Мать-Игуану жертвы? – с неудовольствием сказал Карог. – Если Ухан узнает о твоём предложении, ты сам займёшь место чужестранца.

– Что ты, вождь! – попятился Му. – Я просто напомнил, что в яме почти не осталось свободного места...

– Это не важно. Верховный жрец Ухан приказал всех пленников отправить завтра на жертвенный камень богини. Так что чужестранцу не долго придётся мучиться в тесноте.

Му отложил копьё и снял с пояса моток верёвки. Второй воин, коренастый и приземистый, наклонился и схватил Алладина за руку. Юноша понял, что медлить нельзя – его свобода и жизнь под угрозой и зависят только от него самого...

Обученный различным приёмам, Алладин легко выскользнул из рук Коренастого и ребром ладони нанёс ему резкий удар по гортани. Воин захрипел и зарылся лицом в песок. Одноглазый Му в растерянности отскочил в сторону и поднял копьё.

Алладин метнулся в образовавшуюся брешь, но сказались усталость и напряжение последней ночи. Он споткнулся и растянулся во весь рост. Тут же на него набросились островитяне. От тяжести навалившихся тел потемнело в глазах.

Юноша с трудом встал на четвереньки, перебросил через себя какого-то воина, лягнул по коленной чашечке другого, укусил третьего... Но врагов было слишком много. Они напали разом и скрутили Алладину руки за спиной.

Вождь примирительно похлопал юношу по плечу и приказал идти вперёд. Тот отрицательно покачал головой. Карог поднял свой топор и многозначительно провёл пальцем по лезвию. Алладин посмотрел на море, затем перевёл взгляд на вождя.

– Олаф говорил: «Вера в победу может творить чудеса», – пробормотал он. – Надеюсь, Рыжебородый прав...

Склонив голову в знак покорности, Алладин побрёл за вождём. Он надеялся дождаться более благоприятного момента для бегства.

Глава пятая ЦВЕТНЫЕ ИГУАНЫ

Тяжёлая, окованная медью решётка со скрипом захлопнулась над головой. Алладин очутился в тесном прямоугольном помещении, битком набитом людьми. Одни тяжело стонали в забытьи, другие безучастно лежали на каменном полу, уставившись в одну точку, третьи с интересом рассматривали юношу.

Воздухом, отравленным тяжёлыми испарениями, было невозможно дышать. Дневной зной сочился через решётку, липким потом оседая на телах заключённых. Жар, казалось, исходил от самих стен. Алладин нашёл свободный пятачок, сел прямо на пол и стал разглядывать надписи на стенах.

Они были нацарапаны на разных языках. Здесь были египетские и китайские иероглифы, клинопись, латинские литеры, пиктограммы, скандинавские руны, замысловатая славянская вязь...

Алладин смог прочесть только надписи на арабском языке. Все они содержали многоэтажные ругательства в адрес островитян и крайне непочтительные замечания по поводу Матери-Игуаны и её кровожадных жрецов. Алладин несколько воспрянул духом. Ничто не поднимает настроение так, как «жизнерадостный» тюремный юмор.

Вечером стало несколько прохладнее. Пленники начали постепенно оживать. Послышались негромкие разговоры, возня, сдавленные ругательства. Темнота над головой сгустилась, на небе загорелись первые звёзды.

Сверху послышался какой-то шум. Решётка со скрежетом отодвинулась и в темницу в сопровождении пяти стражников с факелами в руках спустился Карог. Он задумчиво посмотрел на пленников и спокойно прошёлся по камере, осматривая стены и пол в поисках подкопа. Затем вождь хлопнул в ладоши и отдал какой-то приказ. В камеру вошли воины с дымящимися вёдрами. Они поставили их в центре помещения и скользнули обратно.

Заключённые бросились к вёдрам. Они толкались и злобно рычали, словно звери. Некоторые дрались, чтобы схватить лучший кусок. Карог смотрел на Алладина. Юноша отвернулся лицом к стене и закрыл руками уши, чтобы не слышать жадного чавканья. Вождь хмыкнул, что-то одобрительно пробормотал и неторопливо поднялся наверх. Тяжёлая решётка захлопнулась, послышался лязг задвигаемого засова.

– Из-за ежедневного осмотра совершенно невозможно сделать подкоп, – задумчиво произнёс сидящий рядом с Алладином чернокожий здоровяк с блестящим золотым амулетом на шее. – Что бы вы мне ни говорили, я всё равно считаю, что подкоп мог бы решить наши проблемы.

– Опять ты заладил своё, Мубанга, – возразил негру желтокожий ливиец. – Даже если бы и удалось вырыть подземный ход, мы оказались бы посреди укреплённого лагеря тиссов и сразу были бы замечены часовыми. Бежать из этой темницы можно только через решётку, но пока её выломаешь, весь лагерь встанет на ноги. Нас забросают копьями.

– Как думаешь, Клато-сан, сколько времени жестокие тиссы будут держать нас в этой антисанитарии? – спросил ливийца низкорослый желтокожий. Я не мылся уже три недели!

– Карог сказал, что завтра утром нас отправят к храму Матери-Игуаны, – прошептал Алладин. – Похоже, нас собираются принести в жертву.

– Ты слышишь, Ямамото?! – усмехнулся ливиец Клато. – Не о чем беспокоиться. Завтра тебя умоют. На жертвенном камне, твоей собственной кровью.

– Глупый, бестолковый дикарь! – вскричал японец. – От страха перед скилосоном вы совсем потеряли башку. Но меня голыми руками не возьмёшь! Я сделаю харакири! Где мой меч? Нет меча.

Японец уныло поник головой.

– О чём он? – не понял Алладин.

– Раньше островитяне не были столь кровожадными, – пояснил Мубанга. – Семь племён или, как они называют себя, ветвей мирно жили на этом острове. Семь королей правили государством. Землепашцы пахали, охотники охотились, жрецы славили Мать-Игуану – каждый занимался своим делом.

– Да, помню, славное было времечко, – вздохнул Клато. – Раз в год я приплывал на этот остров, чтобы обменять слоновую кость на жемчуг и божественные, восхитительные сахарные орехи, которые произрастают только здесь. Я всегда встречал радушный приём. После торговли, бывало, пропускал кубок-другой со славными венценосными стариканами и плыл восвояси.

– В Поднебесной Империи сахарный орех был на вес золота, – мечтательно произнёс Ямамото. – Странные, однако, люди, эти китайцы...

– Ничего странного, – горячо возразил Клато. – Эфиопы за десять орехов давали слона, а в придачу ещё и кружевную попону, а также кожаную плётку!

– Что же случилось с островитянами? – нетерпеливо спросил Алладин.

– Несколько лет назад, когда проснулись Демоны Глубин, островитян обуял ужас. Их остров и соседние земли начали постепенно погружаться в море, – сказал Мубанга. – Короли Жёлтой, Оранжевой и Красной ветвей обратились к Верховному жрецу Матери- Игуаны Ухану и по его совету ополчились на скилосонов. Это, мол, они подмывают берега, чтобы их детёнышам было удобнее пастись на мелководье. А короли Синей, Голубой и Фиолетовой ветвей по совету того же Ухана обвинили во всём чужеземцев. Это, мол, из-за них скилосоны начали войну. Торговые караваны, видите ли, пугают их молодняк. А вот если избегнуть контактов с иноземцами, то скилосоны успокоятся и оставят остров в покое. Мнения разделились, потому что король Белой ветви никак не мог прийти к определённому мнению. Чтобы избежать ответственности, он скоропостижно скончался. Сразу после его похорон и началась гражданская война.

– Меня угораздило приплыть с товарами в самый разгар побоища, – печально вздохнул Клато. – Головы, скажу я вам, летели направо и налево, только уворачивайся. До сих пор удивляюсь, как мне тогда удалось уцелеть!

– Завтра утром ты перестанешь удивляться, – заметил Ямамото.

– Чего и вам желаю! – огрызнулся ливиец.

– Победили короли Синей, Голубой и Фиолетовой ветвей, – продолжал рассказ Мубанга. – Они казнили побеждённых королей, а их подданным объяснили, что отныне те являются их рабами. После этого они направились на переговоры к скилосонам. Но вождь скилосонов Каамон сказал, что будет разговаривать только с правителем. Короли вернулись к своим племенам и продолжили бойню.

– В этот злосчастный момент к острову причалила моя джонка, – горестно сказал Ямамото. – Я видел, как сёгун Синей ветки казнил Фиолетового сёгуна и провозгласил его самураев своими рабами. Не успел победитель отпраздновать славную победу, как сам был казнён сёгуном Голубой ветки. Я было подумал, что сеча закончилась. Но не тут-то было! Верховный жрец Мамки-Игуаны Ухан заставил Голубого сёгуна сделать себе харакири и объявил островитян своими рабами.

– Странное дело, – произнёс Клато. – Получается, что на острове только один свободный человек – Верховный жрец Ухан. Все остальные, в том числе и наши тюремщики, – рабы!

– Значит, Ухан договорился со скилосона- ми? – спросил Алладин.

– Да, – кивнул Мубанга. – Согласно условиям мирного договора, островитяне уничтожают всех чужестранцев, то есть нас, платят скилосонам дань в виде сахарных орехов, строят гнёзда для кладки и высиживают их яйца.

– Несчастные, обманутые глупцы! – воскликнул Клато. – Островитяне, как страусы, прячут голову в песок, надеясь спастись, когда весь мир погрузится в солёные морские воды. Неужели они не понимают, что у народов суши общая судьба? Им бы скинуть Ухана да перебить скилосонов... От их острова осталось меньше половины, а они по- прежнему надеются на милость морских ящеров!

– Как бы там ни было, а нам надеяться не на что, – мрачно произнёс Мубанга. – Если мы решим бежать, то делать это нужно прямо сейчас. Завтра будет поздно. Эх, был бы у меня топор... Завесы все проржавели, а наверху всего один стражник...

– Зато дальше находится казарма. Там около тридцати здоровенных стражников с длинными, остро заточенными копьями, – заметил старик в лохмотьях, которые были некогда богатым парчовым одеянием.

– А нас не меньше сотни! Если всем навалиться, они не успеют схватиться за оружие, – раздался чей-то голос из темноты.

Алладин с удивлением заметил, что вся камера занялась обсуждением плана побега. Люди, которые казались ему сломленными, безвольными, апатичными, вдруг ожили, подняли головы, расправили плечи. Предлагались самые безумные, фантастические, порой совершенно нереальные проекты, но ясно было одно – пленники не смирились со своей участью и готовы на всё, лишь бы вновь обрести свободу.

Звёзды померкли. Горизонт на востоке посветлел, а пленники всё продолжали обсуждать различные варианты побега. Каждое предложение подробно рассматривалось и с треском отвергалось. Собрание зашло в тупик.

– К чему все эти разговоры? – устало проворчал полинезиец, кожа которого была татуирована невообразимыми узорами. – Решетку словами не откроешь.

– Есть один способ, – сказал Алладин. – Только не знаю, получится ли у меня... Давно, знаете, не практиковался. Мубанга, одолжи на несколько минут свой золотой амулет.

– Надеешься подкупить стражника? – удивился чернокожий великан, снимая с шеи блестящий самородок. – Мысль, конечно, интересная. Но должен сказать, что твоя попытка обречена на провал. Тиссы очень горды и не берут взяток. Кроме того, каждый из них считает, что за ним наблюдает недремлющее око Верховного жреца Ухана. Сам понимаешь, никому не хочется попасть на жертвенный камень раньше времени...

– Я не собираюсь никого подкупать, – ответил Алладин. – Да и не в моих правилах торговать человеческими жизнями. Я собираюсь усыпить стражника.

– Предположим, ты усыпишь этого стражника, – недоверчиво сказал Клато, – но нам-то от этого какая польза? Ну пожелаем мы ему спокойной ночи, можем даже колыбельную спеть. А решётку нам кто откроет?

– Он и откроет.

– Спящий? – уточнил Клато.

– Спящий, – кивнул Алладин.

– Я думал, ты серьёзно... – разочарованно протянул ливиец.

– Есть такой фокус, – горячо зашептал юноша. – Я научился у бродячего индуса, когда зарабатывал чтением мыслей и глотанием меча. Индус называл это гипнозом. Говорил, что у меня хорошие задатки. Мне нужно побольше света. Расступитесь! – Алладин бесцеремонно растолкал собравшихся. – Мубанга, давай свою побрякушку и подставляй спину. Мне нужно быть поближе к решётке.


* * *

Одноглазому Му было смертельно скучно. Все его товарищи сладко спали на пальмовых подстилках и наверняка видели сны о далёких славных временах, когда в гавани было тесно от торговых судов.

Тогда повсюду звучала непонятная речь, босоногие носильщики разгружали трюмы с невиданными товарами и несли их на торговую площадь, где за самый мелкий сахарный орех можно было получить зеркальце в роговой оправе, изящное шёлковое одеяние или стальной наконечник для копья.

Му покосился на своё оружие. Древко копья треснуло, а остриё бронзового наконечника так истончилось, что гнулось от малейшего прикосновения. Ни о новом оружии, ни о шёлковых накидках не приходилось и мечтать. Хорошо ещё, что сестра научила его делать набедренные повязки из копры, а то и наготу нечем было бы прикрыть.

Му тяжело вздохнул, вспомнив о сестре. Где она сейчас? Выравнивает песок вокруг кладок скилосонов, выслушивает оскорбления высокомерных зеленокожих самок или купает вылупившихся головастиков? А вождю Карогу пришлось ещё хуже. Его братьев скилосоны утопили в океане. Те увлеклись рыбалкой и слишком близко подплыли к запретным песчаным отмелям...

Проклятые скилосоны! Унизительное рабство! Эх, жизнь... А пайку сахарных орехов вчера опять урезали. Но он-то на службе, в боевых, можно сказать, частях. А ребятам из Красной ветви, что ныряют за жемчугом и красным кораллом, вообще ничего не дают. Ухан говорит, что на то и рабство. А сам орехи горстями жуёт...

– Эй, одноглазый!

Голос донесся из ямы, где толпились пленные чужеземцы.

Вот уж кому не позавидуешь, так это им. Завтра Ухан начнёт их терзать. Наверное, как обычно, начнёт со сдирания кожи, а закончит расчленением на части.

Бритоголовые служители будут бить в ритуальные барабаны, заглушая вопли несчастных пленников. Потом наполнят глиняную чашу свежей кровью и выльют её на толпу. Мол, все должны быть причастны к церемонии... Какая гадость!

Верховный жрец говорит, что Великая Морская Мать-Игуана требует крови. Врёт, конечно. Мерзкий старикашка. Никогда Мать-Игуана не требовала человеческих жертв. Раньше ей приносили один сахарный орех в месяц. Судя по всему, она была вполне довольна. Жрец попросту выслуживается перед зелёными ящерицами, заискивает. Его власть держится на страхе перед скилосона- ми. А то давно бы уже...

– Подойди сюда, одноглазый! – настаивал чей-то голос. – Я открою тебе один секрет.

– Не называй меня одноглазым, – обиделся стражник. – Называй меня Му. И вообще, заткнись. Арестантам не положено разговаривать.

– Завтра меня принесут в жертву, – шептал человек. – И тогда понапрасну сгниет весь запас сахарных орехов, которые я тайно закопал около утёса.

– Около какого утёса? – заинтересовался Му, вставая на ноги.

– Подойди поближе, доблестный Му. Я открою тайну только тебе. С первого взгляда я определил, что ты являешься настоящим кладезем всевозможных достоинств. Кому как не тебе по праву должны принадлежать мои сахарные орехи и золото?

– Там есть ещё и золото?

Му склонился над решёткой. Он разглядел в темнице невысокого мальчишку, который здорово огрел его по шее во время короткой стычки на побережье. В руках у пленника действительно блестело золото.

– Смотри, Му! – шептал юноша. – Вот маленькая крупинка клада, который тебе предстоит отрыть. Там много золота, целые горы... Ты поплывёшь по сияющему золотому течению в прекрасную страну...

– Сестру нужно взять, – сонно пробормотал Му.

Отблески света искрились на маленьком золотом амулете. Пленник вращал его по кругу, крепко держа за кожаный ремешок. Блики сливались в огненную окружность, которая ширилась, становилась всё ярче, насыщеннее. Му почувствовал лёгкое головокружение. Действительно, он словно плыл по тёплым, ласковым водам прочь от заражённого страхом и убийствами острова.

– А ведь здесь могилы моих предков! – еле слышно воскликнул одноглазый Му. – Здесь моя родина!

– У рабов нет ни предков, ни родины... Плыви прочь, изгнанник.

Это было последнее, что услышал Му, прежде чем погрузился в пучину беспамятства.

Глава шестая ВОССТАНИЕ

– Кажется, получилось! – удивлённо прошептал Алладин, глядя в единственный затуманившийся глаз загипнотизированного стражника. Юноша повысил голос:

– Отодвинь засов и открой решётку!

Стражник послушно выполнил приказание.

Пленники стремительно составили живую пирамиду. По мосту из тел начали взбираться опьянённые предстоящим сражением люди.

Мубанга и Алладин были в числе первых. Огромный негр сбил с ног заспанного стражника, вышедшего из казармы, чтобы сменить одноглазого Му, ударом кулака оглушил его, и тот мягко упал на землю.

Вокруг в темноте мятежники бесшумно отыскивали тиссов и расправлялись с ними. Однако пленники не были воинами. Большинство из них были купцами, матросами, гребцами. Сказывались отсутствие боевых навыков, долгое заточение и скудная пища. Один из тиссов сумел вырваться из захвата старика в парчовых лохмотьях. Раздался крик, и через минуту весь лагерь превратился в кипящий котёл.

Из казарм выбегали вооруженные стражники. Подчиняясь громким командам Карога, они начали выстраиваться в кольцо, чтобы окружить восставших рабов со всех сторон.

Однако численное превосходство было на стороне мятежников. С голыми руками они кидались на копья, стараясь вырвать их из рук тиссов. Сомкнутые ряды стражников были смяты, битва распространилась на весь лагерь.

Мятежники набрасывались на тиссов со всех сторон. Безоружные, они вонзали в них зубы, царапались, впивались пальцами в глаза. Те, кому удавалось завладеть оружием с яростным воплем кидались в гущу схватки.

Похоже, только Ямамото не нужно было никакого оружия. Мимоходом Алладин заметил, как маленького японца окружили пятеро тиссов. Ямамото ужом вился между наседавших на него врагов. Он ловко уклонялся от ударов бронзовых мечей и обыкновенной бамбуковой палкой парировал выпады копий. Стражники только мешали друг другу в своём стремлении поразить вёрткого противника. Ямамото уже пошёл в наступление.

Ударами пяток он разбросал стражников в разные стороны. Бамбуковый шест в его руках вращался с такой скоростью, что иногда просто исчезал из поля зрения. Вскоре все пятеро тиссов пребывали в глубоком беспамятстве, а японец с победным криком обрушился на новых врагов.

Алладин колол неприятеля направо и налево отнятым у раненого тисса копьём. Рядом с ним размахивал тяжёлой палицей Мубанга. Под его ударами черепа тиссов трещали, как скорлупа сахарных орехов, которыми так славился остров Цветных Игуан.

– Все назад! – Алладин узнал голос вождя Карога. – Отступайте к храму Матери- Игуаны!

Тиссы тут же метнули свои копья в ближайших противников и бросились бежать к ступенчатой пирамиде храма.

– Не давайте им уйти под защиту укреплений! – закричал Алладин. – Нападайте!

Но бывшие пленники уже разбежались по лагерю. Они схватили оружие, которое бросили стражники, жадно заглядывали в дымящиеся на кострах котлы с черепаховым супом, весело горланили у кожаных мешков с кислым вином. Пока Мубанга и Клато наводили порядок, поредевший отряд тиссов уже достиг стен храма.

Высокие ворота, украшенные рельефными изображениями прародительницы Игуаны, захлопнулись за замыкавшим отступление Карогом. Храм Матери-Игуаны превратился в неприступную крепость.


* * *

– Мы не можем уплыть, пока крепость не пала! – убеждал собравшихся товарищей Мубанга. – Единственная уцелевшая галера, принадлежащая Ухану, стоит на якоре под стенами. Нас засыплют стрелами, едва мы приблизимся к пристани.

– Давайте подождём, – предложил полинезиец, любовно поглаживая огромный лук. Он нашёл его среди конфискованного у пленников оружия. – Через неделю-другую в крепости начнётся голод, а Ухан любит вкусно поесть. Тиссы сами распахнут перед нами двери.

– Через неделю-другую к стенам крепости соберутся воины всех ветвей острова, – хмуро сказал Клато. – Видите дымы от костров, которые поднимаются над мраморными колоннами? Это сигналы. Ухан объявил нас мятежниками. Он призывает все отряды немедленно встать на защиту Матери-Игуаны. У нас в запасе не больше нескольких часов.

– Ну так умрём в сражении! – поднял лук полинезиец. – Мы ещё посмотрим, какого цвета у них кровь...

– Если бы... – опустил голову Мубанга. – Тиссы возьмут пращи и забросают нас глиняными ядрами, начинёнными пудрой сахарных орехов. Один вдох, и ты моментально забудешься в сладостном сне, а проснёшься уже на жертвенном камне. Так что неизвестно, кто на чью кровь будет смотреть.

– Нужно идти на приступ! – твёрдо сказал Алладин.

Юноша обвёл взглядом своих соратников. После сражения с тиссами в живых осталось не больше восьмидесяти человек, из которых только половина была вооружена копьями и мечами, а лук был только у полинезийца Оаху. Пройдёт совсем немного времени, и тысячи островитян засыплют их облаком сахарной пудры и поволокут, беспомощных, одурманенных, к ногам Верховного жреца.

Мубанга, гневно сверкая чёрными глазами, кричал, что солнце уже в зените и, если сейчас не пойти на приступ, будет поздно.

Притихшие мятежники задумчиво смотрели на высокие каменные стены, на котлы с кипящим пальмовым маслом, на мелькающие среди зубцов фигуры стражников, на тяжёлые ворота... Брать приступом эту твердыню было равнозначно самоубийству. Но гибель грозила отовсюду. Можно ли из двух смертей выбрать лучшую?

Старик в парчовых лохмотьях вдруг всхлипнул и припал к кожаному мешку с вином. Он жадно пил, вбирая в себя, буквально заглатывая молодое вино. Оно выплёскивалось, ручьями текло по седой бороде, а собравшиеся заворожённо смотрели, как судорожно ходит на худой, жилистой шее острый кадык.

Старик отбросил опустевший мешок, оглядел молчаливых товарищей и резко, хрипло засмеялся.

– Я готов идти на приступ! – сказал он, глядя на Алладина мутными, невидящими глазами.

– Старикан набрался, – укоризненно сказал Ямамото. – Смотрит, как одноглазый Му.

– Да, действительно, – кивнул Алладин. – А ведь это мысль! – Юноша лихорадочно заметался из стороны в сторону. – Где одноглазый Му? Отыщите его! Это наша единственная надежда на спасение!

К счастью, стражник не пострадал в сражении. Индиец Радж отыскал его под обломками кухни. Стражник по-прежнему был под гипнозом.

– Ведёт ли к храму Матери-Игуаны какой-нибудь подземный ход? – спросил Алладин.

– Такой ход есть, – безразлично ответил стражник.

– Веди нас туда!

Стражник повернулся к ним. Его единственный глаз, ко всеобщему удивлению, был закрыт. Затем он молча повёл бывших пленников в заросли.


* * *

Каменная лестница широкой спиралью поднималась всё выше и выше. Стены сдвинулись. В них были выдолблены узкие, в ширину ладони, окна. Сквозь прорези слышался отдалённый людской гул.

– Вероятно, тиссы столпились вокруг храмовой пирамиды, чтобы послушать наставления Верховного жреца, – предположил Алладин.

– Вокруг пирамиды собираются только тогда, когда приносят жертвы, – мрачно сказал Клато. – Какому-то бедолаге сильно не повезло...

Стёртые ступени были усыпаны мусором, скопившимся за годы гражданской войны. Короли были перебиты, а Верховный жрец, похоже, не догадывался о существовании тайного хода.

Повстанцы двигались бесшумно. Звуки шагов заглушал густой слой пыли. Он был похож на серый, изрядно потёртый парадный ковёр, который султан Багдада расстилал на дворцовой лестнице перед приездом захудалых вали из далёких провинций. Пыльный ворс облаком поднимался под босыми ногами мятежников, и тогда сквозь него проглядывал чёрный, грубо обработанный камень ступеней.

Лестница закончилась. Одноглазый Му указал рукой на потолок, затем на хвост бронзового изображения игуаны и замер. Алладин привычно взгромоздился на плечи Мубанги и на несколько мгновений приник к монолитной плите, прислушиваясь к доносившимся из-за неё звукам. Потом дёрнул изваяние за хвост.

Каменная плита скользнула в сторону. Мубанга подбросил юношу вверх, и тот очутился на широкой площадке. Алладин шагнул вперёд и остановился в замешательстве, щурясь от яркого света. Он находился на вершине храмовой пирамиды.

Взгляд его заскользил по отполированным золотым пластинам, которыми была выложена площадка, и остановился на жертвенном камне. Вокруг неё с торжественным выражением на разукрашенных лицах выстроились служители. Появление Алладина было для них полной неожиданностью.

Посреди площадки стояло ложе из чёрного базальта. На нём был распластан связанный человек, вокруг которого приплясывал и кружился Верховный жрец Ухан.

На его выкрашенном в красный цвет теле были белые ритуальные знаки, пышные перья на головном уборе топорщились в разные стороны. Лицо было прикрыто жуткой маской.

Ухан потрясал кремневым ножом, злобно выкрикивая заклинания, и время от времени протягивал руки к небесам. Тогда снизу доносился глухой ропот. Сотни островитян стояли вокруг пирамиды. Женщины закрывали детям глаза, старики отворачивались, а воины угрюмо щурились, наблюдая за началом церемонии.

Вдруг Верховный жрец замер и медленно поднял нож над грудью связанного пленника. Тотчас наступила полная тишина. Алладину показалось, что он слышит удары собственного сердца. И тогда юноша рванулся вперёд.

Глава седьмая ПЕСЧАНЫЕ ОТМЕЛИ СКИЛОСОНОВ

Алладин перепрыгнул через горку аккуратно уложенных черепов, опрокинул деревянный столик с набором кремневых ножей, скребков, бронзовых щипчиков и костяных игл. Мимоходом он вдребезги разбил глиняную чашу, приготовленную бритоголовыми служителями для крови жертвы. Вперёд! Быстрее!

Юноша из последних сил побежал к жертвенному камню, надеясь спасти несчастного пленника. Позади Алладин слышал крики и звон оружия – его товарищи бежали вслед за ним.

Служители наконец опомнились и кинулись врассыпную. Они поняли, что не смогут устоять перед яростью вчерашних пленников. Менее расторопные с проломленными черепами покатились к ногам обступивших пирамиду тиссов. Палица Мубанги не знала пощады.

Алладин перехватил руку Верховного жреца и вырвал из его скрюченных пальцев нож.

– Ну что, мясник, допрыгался?! – зловеще улыбнулся Клато, срывая маску с лица Верховного жреца.

– Святотатство! – зашипел старик, щуря слезящиеся глаза. – Вы лишили Мать-Игуану священной жертвы! Душа раба должна попасть в небесные чертоги прародительницы!

– Почему бы тебе самому не наведаться туда? – Клато схватил жреца за нечёсаную бороду и потащил к жертвенному камню. – Эй, ребята! Отвяжите того бедолагу. Его место займёт этот славный старикан!

– Нечестивец! – старик с удивительной для его лет живостью начал отбиваться от ливийца. – Куда ты меня тащишь?! Я не хочу!

– Я не ослышался? – притворно удивился Клато. – Ты не хочешь посетить небесные чертоги любимой прародительницы? А как же она обойдётся без кровавого жертвоприношения?

Злые глазки Ухана забегали. Он напустил на себя важный вид и доверительно сказал:

– Сегодня во сне Мать-Игуана явилась ко мне и сообщила, что отменяет человеческие жертвоприношения. Она сказала, что ей достаточно одного сахарного орешка в месяц, как это и было раньше.

– Ага, понятно, – кивнул Клато. – Какое совпадение. Этой ночью Мать-Игуана явилась и ко мне. Кстати, она сказала, что ты ей надоел до смерти и она слагает с тебя сан Верховного жреца. А тебе она этого не говорила?

Лицо Ухана сморщилось, брови нахмурились, но взглянув на меч ливийца, он согласно кивнул трясущейся головой.

– Да, действительно... Что-то такое припоминаю.

– Ну так сообщи скорее это радостное событие своим соплеменникам, которых ты превратил в рабов.

Подталкиваемый Клато, старик направился к краю площадки. Он изо всех сил пытался сохранить остатки достоинства, но дрожащие руки выдавали его с головой – жрец был испуган до смерти.

– Мои рабы! – закричал он, обращаясь к столпившимся внизу тиссам.

Клато в сердцах плюнул и поднял свой меч. Почувствовав укол остриём пониже спины, низложенный Верховный жрец тут же исправил свой промах.

– Соплеменники! – закричал он. – Отныне человеческие жертвоприношения отменяются!

Снизу послышался радостный рев толпы. Алладин усмехнулся и, оставив старика на попечение Клато, начал развязывать верёвки на запястьях человека, распростёртого на жертвенном камне.

– Карог?!

Вождь тиссов ветви Синей Игуаны поднялся с каменного ложа и, отводя глаза в сторону, начал растирать затёкшие руки.

– Карог, как ты здесь очутился? – спросил Алладин.

– Не оправдал возложенного на меня высокого доверия, – хмуро пробормотал вождь. – Лишил Мать-Игуану жертвы и по традиции сам занял пустующее место. Обычная практика... Спасибо тебе. Не знаю, почему ты меня спас. Я ведь тебя бросил в яму, а ты... – вождь опустил голову и тяжело вздохнул. – Вот уж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь...

– Да ладно, – великодушно махнул рукой Алладин. – Человеческие жертвоприношения отменены, Карог! Так что ты свободен!

– Я – раб! – горько сказал вождь. – Раб Верховного жреца Ухана...

– А ты послушай, что он говорит.

Подталкиваемый мечом ливийца, бледный, дрожащий от страха, Ухан вещал:

– Я слагаю с себя сан Верховного жреца!

– Про рабство не забудь, – напомнил Клато.

– ...Рабство отменяется. Отныне все свободны! Каждый может делать всё, что захочет.

– Кто-то должен следить за порядком, – задумчиво произнёс Алладин. – Хотя бы на первых порах. Островитяне отвыкли от свободы, да и время неспокойное... Пусть тиссы выберут себе достойного короля.

Ухан совсем поник головой, но очередной укол меча подогрел его красноречие.

– Выбирайте себе короля! – закричал он. – Только согласуйте кандидатуру со скилосонами.

– К чертям скилосонов! – взревела толпа. – Пусть правит Карог! У него с зелеными ящерицами свои счёты! Отомстит за братьев.

– А я за мать...

– А мы за детей...

Крики слились в один сплошной гул. Невозможно было услышать отдельные голоса. Но вскоре сквозь рёв толпы можно было разобрать только одно имя.

– Карог! – скандировали тиссы. – Карог!

– Теперь ты король, – улыбнулся вождю Алладин. – Покажись своим подданным.

– Я свободен? – ошеломлённо прошептал Карог. – Я – король? И все тиссы – мои подданные? А Ухан?

– И он тоже.

– Отлично, – новоиспеченный король быстро пришёл в себя. – Где этот кровосос?

– Ты не можешь убить меня! – запричитал Ухан, с ужасом глядя на приближающегося короля. – Скилосоны не одобрят твоего поступка. Они отомстят...

– Пошёл прочь! – брезгливо поморщился Карог. – Убирайся к своим скилосонам, прислуживай им, потому что отныне некому будет ухаживать за их кладками. Свободные тиссы ни перед кем не склоняют головы.

– Скилосоны! – дозорные на крепостных стенах размахивали копьями и указывали на побережье. – Они идут на приступ!


* * *

Сотни скилосонов стремительно приближались к крепостным стенам. Зеленокожие ящеры широко раскрывали свои пасти. Их глотки казались бездонными провалами, окаймлёнными жёлтыми клиньями треугольных зубов. Продольные складки чешуйчатой кожи на спине были усеяны рядами шипов. Лапы с нелепо вывернутыми кистями заканчивались изогнутыми когтями. Длинные хвосты поднимали облака пыли.

Громовым голосом Карог начал выкрикивать приказания. Люди беспрекословно подчинялись. Одни заняли место около узких бойниц, другие стали подкидывать дрова в огонь, пылающий под котлами с пальмовым маслом, третьи быстро натягивали на себя доспехи, готовясь к рукопашной схватке.

– Что делать нам? – спросил Алладин.

– Поднимайтесь на западную стену! – сказал Карог. – Не дайте скилосонам прорваться к жилищам. Там старики, женщины, дети... Нужно продержаться до заката солнца. В темноте скилосоны не воюют.

Град камней взвился в воздух. Ящеры метали их с удивительной быстротой и точностью. Послышались глухие удары о щиты и кольчуги. Некоторые воины рухнули со стены, остальные спрятались за каменными зубцами.

Крепость стояла на побережье. С одной стороны о каменные стены бились морские волны, с другой – высилась отвесная скала. Защищать нужно было только западную и южную стены. Они были высокими, но это ни на минуту не остановило яростно ревущих ящеров. Повинуясь приказам своего вождя, они начали карабкаться по отвесным крепостным стенам.

Под их когтями раствор между камнями крошился. Словно муравьи, скилосоны облепили стену и упорно ползли вперёд, не обращая внимания на стрелы и каменные ядра защитников.

– Опрокинуть котлы!

Послышался скрежет, повалил пар, масло с шипением полилось на зелёные головы. Следом полетели камни, копья, глиняные ядра с сахарной пудрой. Ящеры взревели от боли, посыпались вниз, облезлые, дымящиеся, ослеплённые жаром.

Но на смену им пришли другие. Они выползали из океана и сразу же начинали карабкаться наверх. Огромный скилосон с золотым обручем на правой лапе хриплыми окриками направлял атакующих. Часть своих воинов он бросил на окованные медью ворота. Дерево затрещало под кривыми когтями ящеров, посыпались щепки.

Котлы опустели. На головы скилосонов полетели горшки с горящей смолой и дротики, наконечники которых были пропитаны ядом морских змей. Осаждавшие с воем отхлынули, но над зубчатыми стенами уже показались уродливые морды взобравшихся наверх скилосонов. Они бросались на тиссов и ударами лап раздирали их на части, хвостами они разбрасывали защитников крепости в разные стороны. Ящеры рвались к западной стене, туда, где сражались Алладин и его товарищи.

Юноша дрался с холодной яростью, которой наполнилось его сердце при виде мерзких тварей. Недостаток боевого искусства ему заменяли отвага и решительность. Другое дело Клато. Меч, словно пламя, сверкал в его руке. Вражеская кровь хлестала из-под лезвия потоками. Оскаленные морды ящеров катились под ноги, как кокосовые орехи во время сбора урожая. Ливиец бился расчётливо и в то же время самозабвенно. Он сеял вокруг себя смерть, как землепашец – зерно.

Но ящеры не обращали внимания на гибель своих соплеменников. По бьющимся в предсмертных судорогах телам собратьев они лезли вперёд, протягивали свои кривые лапы, скалили зубы. Бой теперь кипел вокруг бывших пленников. Тиссы удивлённо переглядывались. Ящеры ослабили натиск в районе южной стены и все свои усилия сосредоточили на том её участке, который защищали чужестранцы.

– Сколько же их? – стиснув зубы, пробормотал Мубанга, обрушивая своюпалицу на очередную зелёную голову. – Лезут и лезут... Конца не видно! Что мы, сахарной пудрой намазаны, что ли?

– Они хотят убить именно нас, – задыхаясь, ответил Клато. – Наверное, к тиссам они уже привыкли, а чужестранцы им в диковинку.

– Вождь... – Алладин уклонился от лязгающих челюстей и вонзил меч в шею скилосона. – Нужно убить вождя. Без него скилосоны уже не чудовища, а глупые, безмозглые ящерицы... Оаху! – закричал юноша, окликая полинезийца. – Убей скилосона с золотым браслетом на лапе!

Оаху сражался в паре с Ямамото. Маленький японец каким-то образом нащупывал болевые точки на телах ящеров и теперь, ловко уклоняясь от их когтей и зубов, голыми руками валил врагов на каменные плиты, как снопы. Пока скилосоны шипели от невыносимой боли, Оаху завершал начатое дело. Его длинные окаймленные совиными перьями стрелы пронзали сердца ящеров.

Услышав призыв Алладина, полинезиец быстро окинул взглядом поле битвы, отыскал вождя и натянул тетиву. С мягким шелестом стрела вылетела из его лука и пронзила грудь вождя скилосонов. Раздался яростный, полный боли и ненависти рёв.

Ящеры замерли. Они тревожно закрутили головами, отыскивая своего повелителя, приказы которого вдохновляли и поддерживали в них боевой задор. Но вождь молчал. Он покачивался на кривых лапах и тщетно пытался вырвать из груди стрелу. Затем огромный скилосон упал на колени и, протянув лапу к западной стене крепости, проревел:

– Алладин...

Затем он рухнул на песок. Ящеры попятились.

– Повелитель мёртв! – изумлённо шептали они. – Ориаха с нами нет... Нужно плыть к Демонам Глубин... Нужно спросить у повелителя Элатона, кто новый вождь...

С той же стремительностью, с какой скилосоны шли на приступ крепости, они убегали с поля боя и исчезали в зелёных прибрежных водах.

– Вот и всё... – произнёс Клато.

Ноги ливийца подкосились от усталости, и он рухнул на груду изрубленных чешуйчатых тел. Меч выпал из его рук. Клато удивлённо огляделся, некоторое время пристально рассматривая поверженного вождя Ориаха, а потом поднял глаза на Алладина.

– Я и не знал, что у тебя среди скилосонов есть знакомые...

– Я тоже не знал, – пожал плечами юноша.

– Теперь понятно, почему они так рьяно навалились на нас, – прищурился ливиец. – Им нужен был именно ты.

– Да, это так, – ответил юноша. – Не знаю, но меня очень невзлюбили Демоны Глубин. Впрочем, наши чувства взаимны. Мне только хотелось бы знать...

– Корабль! – закричали с дозорной башни. – К пристани причалил корабль!

Алладин бросился к восточной стене и вскрикнул от неожиданности. Он узнал этот корабль, потрёпанный, с наспех заделанными пробоинами, заново поставленной мачтой. Да и как его было не узнать, если у трапа пламенела огненно-красная борода кормчего Олафа.

Глава восьмая ПОСЛАННИК ЭЛАТОНА

Целый час Ухан стоял у кромки прибоя, воздев руки к небу и читая колдовские заклинания. Ветер трепал редкую седую бороду, складки изорванной мантии. Белоснежные чайки кружили над его головой. Их пронзительные крики казались старику насмешкой над его стараниями призвать на помощь Мать-Игуану.

Ухан стоял в центре сложной пентаграммы, начертанной черенком метлы на мокром песке. В руке он сжимал талисман – высушенный хвост игуаны. Тонким, дрожащим от волнения и обиды голосом старик снова и снова повторял магические слова заклинания. Но море по-прежнему молчало.

Ухан совсем обессилел от нетерпения и досады. Он не мог избавиться от ощущения, что великая прародительница всего сущего навсегда от него отвернулась. Слабые руки старика устали трясти над головой хвостом игуаны. Ухан чувствовал себя утомлённым. Похоже, все его колдовские усилия потрачены впустую – за целый час не появилось ни одного знака на ответ богини. А ведь ещё вчера всё было по-другому. Прародительница посылала ему свой знак в вещих снах или во время медитации. Это были восхитительные провалы в сияние её чертогов, в лабиринт необыкновенных видений и образов.

Вот только самой богини Ухан никогда не видел. Вместо неё возникало какое-то чудовище – чёрное, с хвостом акулы и странными отростками на голове. Над отростками плавали каракатицы. Чудовище всё время скалилось и протягивало к Ухану ужасные щупальца. Оно требовало всё новых человеческих жертв.

Сейчас Ухан готов был призвать даже Демонов Глубин, лишь бы вернуть утраченную власть. Он верил в свою способность обрушивать несчастья на головы врагов. Однако успех зависел не только от колдовского искусства, но и от удачи.

За свою долгую-долгую жизнь Ухану лишь трижды удалось совершить волшебство. Первый раз, когда король Голубой ветви хотел принародно выпороть его за кражу сахарных орехов из кладовки храма. В тот день над островом разразилась такая буря, что королевским судьям было не до экзекуций. Правда, Ухан подозревал, что буря началась бы и сама, без помощи его заклинаний.

Во второй раз, когда все семь королей обвинили его в лживости и разжигании межплеменной розни, Ухан воззвал к небесам, и казнь была отложена, а потом и вовсе отменена. На остров приплыли первые скилосоны. Ухан считал, что этих зеленокожих ящеров породили его заклинания. А скилосоны не разубеждали Верховного жреца – им было совершенно безразлично его мнение.

Третий раз, когда он посылал проклятия на голову единственного оставшегося в живых короля Голубой ветви, волшебство не замедлило исполниться. Конечно, Ухан подкрепил свои заклинания ударом острого меча. Но меч он успел выбросить в море, а придворным объявил, что король пал жертвой его могучих чар. Это заявление привело островитян в трепет. Так началось его единовластное правление. И вот всё это в один миг рухнуло. Проклятый Алладин...

Слезящиеся глаза Ухана напряженно всматривались вдаль, туда, где перекатывались морские волны. В воде мелькнул чей-то смутный силуэт. Ухан возвысил голос. Заклинание должно, просто обязано сработать. Сердце старика было полно чёрной ненависти, а она, как дымящаяся кровь жертвы, должна притягивать колдовские силы.

В следующий миг сомнения Ухана в своих магических талантах развеялись без следа. Вышедшее из моря существо было похоже на утопленника – с плеч свисали водоросли, лицо сморщилось и больше походило на звериную морду. Все туловище было покрыто багровыми полосами и усыпано наростами, а за спиной волочился длинный хвост с острыми шипами.

Ухан слышал, что морские демоны могут надевать тело утопленника, как платье. В таком обличье они выходят на берег и вселяют в сердца людей ужас. Но этот побил все рекорды безобразия... Во всяком случае, бредущее по мелководью существо никак не походило на посланника светлой праматери. Однако Ухану уже было всё равно.

Шипокол остановился. Он был гораздо выше тщедушного старика. Протянув лапу, чудовище хрипло спросило:

– Ты Ухан?

Старик с трудом подавил неудержимое желание закричать и убежать прочь от жуткого призрака. Однако жажда мести оказалась сильнее страха и отвращения. Шипокол медленно приближался. Ухан заглянул в пустые, безжизненные глаза призрака и вдруг отчетливо понял, что начерченная на песке пентаграмма ни на секунду не остановит это существо. Старик всё же выставил перед собой высушенный хвост игуаны и пронзительно закричал:

– Ты должен служить мне верой и правдой! Это я вызвал тебя из морских глубин!

– Не понимаю, о чём ты... – прохрипело чудовище. – Меня послал Элатон, повелитель океана, правитель Демонов Глубин... Трепещи, смертный, при одном упоминании его имени!

Шипокол тяжело дышал. Ухан заметил, как судорожно двигаются жабры на шее монстра. Видно, шипоколу было весьма неприятно находиться на суше.

– Но ведь это мое колдовство... – растерянно пробормотал старик.

– Тот, кто являлся тебе во снах, тот, кому ты поклонялся во время своего правления, тот, кому ты приносил жертвы, приказал мне найти тебя и сказать, что он не доволен.

– Я ни в чём не виноват! – запричитал Ухан. – Это всё скилосоны... Не могли взять обычную крепость, а потом постыдно бежали с поля боя! А все из-за этого мерзкого мальчишки...

– Твой враг – Алладин?

– Это главный из моих врагов, – с готовностью подтвердил Ухан. – Но есть и другие... Я тут подготовил список... – Старик порылся в складках плаща и вытащил скрученный в трубочку свиток. – Значит, так... На первом месте Алладин, за ним следуют самозванец Карог, лжепророк одноглазый Му, потом группа мятежников, приятелей Алладина, а затем островитяне, которые с радостью отвернулись от меня, служители храма, бросившие меня в трудный час. Имена приведены в алфавитном порядке.

– Мой повелитель Элатон сказал, что первым должен умереть Алладин. После его смерти ты получишь великий дар, о котором никогда и не мечтал. Всё будет без обмана.

Ухан даже расцвел от удовольствия. Вот он, случай, который нельзя упустить! Удача вновь улыбается ему, а вслед за её улыбкой вернутся власть, уважение и богатство... Однако не предлагает ли ему посланник убить Алладина собственными руками? Да разве это мыслимое дело?! Нет, без посторонней помощи здесь не обойтись. На кого из островитян можно рассчитывать? Теперь даже самый последний служитель смеётся над бывшим Верховным жрецом. Не то, что раньше. Эх, жизнь...

– Алладин сегодня покидает остров, – потупился Ухан. – Я видел, как грузят на его корабль тюлений жир для усмирения волн и бочонки с вином для утоления жажды. Вокруг него стеной толпятся оборванцы, его друзья... А у меня и ножа нет...

– Тебе ничего не придется делать, – произнёс шипокол, словно отвечая на немой вопрос старика. – Брось эти водоросли в бочонок с вином. – Шипокол сорвал с плеча мокрую ветвь и протянул Ухану. – Остальное – не твоё дело. Сиди и жди обещанной награды.

– Это же совсем другое дело! – обрадовался старик, хватая мокрую бурую плеть, которая жгла руки, как крапива. Его ладони сразу же покрылись волдырями. – Это я могу сделать. Прощай, призрак. Возвращайся в пучину и не забудь о награде.

Через полчаса Ухан, весьма довольный собой, вернулся с причала. Дело сделано. Старик по-детски радовался своей ловкости и изворотливости. На ум приходили картины одна лучше другой. Вот он сидит на троне, облачённый в шёлковый плащ властителя, или заносит кремневый нож над грудью Карога. Островитяне валяются у него в ногах и молят о пощаде... Какое прекрасное будущее ожидает его! Вот только ладони горят, как в огне, и волдыри почему-то начали гноиться...

К вечеру Ухану стало совсем плохо. Голова кружилась, начался сильный жар, тело свело судорогой. А в полночь он рухнул на земляной пол хижины и умер. Он получил обещанный дар повелителя океана Элатона. Всё было без обмана.


* * *

– Прощайте, ваше величество! – поклонился Алладин. – Я покидаю остров.

– Жаль, – нахмурился Карог. – А я хотел назначить тебя своим ближайшим советником, дать солидный чин... Как бы ты отнесся к своему назначению на должность Верховного жреца? Место освободилось.

– Какой из меня жрец! – махнул рукой Алладин. – Вам нужно выбрать кого-нибудь другого. – Юноша оглянулся. – Назначьте, например, одноглазого Му. Кстати, его нужно разбудить.

Алладин потряс одноглазого Му за плечо и приказал загипнотизированному стражнику проснуться. Тот открыл глаза и удивлённо уставился на Алладина.

– Как ты выбрался из ямы? – удивлённо прошептал Му.

– С помощью одного несложного фокуса, – ответил юноша.

– Ты, наверное, чародей? Хорошо тебе: прочитал заклинание – и на свободе. А мне отдувайся перед вождём Карогом!

Стражник укоризненно покачал головой и оглянулся в поисках поддержки. К своему ужасу, он увидел, что находится среди бывших пленников, арестантов, которых ему было поручено охранять.

– Да ты ещё и приятелей своих прихватил?!

Одноглазый Му попятился и закричал во всё горло:

– Тревога! Все сюда! – стражник понизил голос до шёпота и доверительно наклонился к Алладину:

– Ты пойми, мне очень тебя жаль. И товарищей твоих жаль. Будь я Верховным жрецом, давно бы отменил эти дурацкие жертвоприношения. Но я простой воин, давший клятву верности. Я на службе, а дисциплина есть дисциплина... Ох, и влетит же мне от вождя Карога! Он отличный парень, но уж больно строг. Никому спуску не даёт: ни себе, ни бойцам...

– Карог уже не вождь, – улыбнулся Алладин.

– Его сменили? – лицо стражника от досады сморщилось, как выжатый лимон. – Ну теперь всё! Пиши пропало! Теперь точно пришлют кого-нибудь из служителей храма низшего ранга – писаря или барабанщика... Тупее этих бритоголовых прислужников Ухана только скилосоны... Эх, Карог...

– Карог теперь король острова Цветных Игуан, – сказал Алладин.

– Что? – Му недоверчиво усмехнулся. Но тут стражник заметил своего вождя с короной на голове. Единственный глаз Му чуть не выскочил из орбиты. – Ну ты даёшь! Ой, простите, Ваше величество. – Стражник почтительно склонил голову, потом настороженно осмотрелся по сторонам. – А как же Ухан?

– Ухан лишен своего сана, – сказал Карог. – Я назначил его главным уборщиком острова. Пусть хоть раз в жизни принесёт какую-нибудь пользу. Кстати, где он?

– Ушёл к морю, – сказал один из тиссов. – Стоит там уже целый час, руками машет, то ли плачет, то ли смеётся... Совсем ополоумел.

– На побережье его нет, – возразил другой воин. – Несколько минут назад я видел Ухана на пристани. Он помогал грузить бочки с вином, а потом поплёлся домой. Такой довольный. Труд, знаете, облагораживает.

– Странно, – сказал Карог. – Трудно поверить, что Ухан добровольно решил помочь докерам. Впрочем, это не важно. – Король взглянул на одноглазого Му. – Вакантную должность Верховного жреца я предлагаю тебе. Не согласишься ли ты её занять?

– А почему бы и нет? – гордо выпятил грудь одноглазый Му. – Верховный жрец Му, хранитель добродетелей и нравственного здоровья нации, сын Великой Матери-Игуаны, духовный отец народа тиссов. Это, по- моему, звучит. И звучит гордо!

Му посмотрел на рельефное изображение игуаны, украшавшее крепостные ворота.

– Я всегда любил животных: котят, щенков, птиц, – сказал он. – И игуан тоже. Вполне мирные твари. Так что отныне никаких человеческих жертвоприношений не будет! Храм, где приносились кровавые жертвы, должен быть разрушен до основания.

– А где ж ты будешь принимать толпы богомольцев? – поинтересовался Карог. – Как сможешь приносить жертвы великой праматери?

– Я буду странствующим Верховным жрецом, – ответил Му. – Моим храмом будет весь остров, стенами – море вокруг, а потолком – небеса над головой.

– Так мы сэкономим на строительных материалах, – улыбнулся Карог.

– Я буду ходить по всему свету, утешать отчаявшихся, пробуждать мужество в робких, направлять сильных... Поэтому большая свита мне не нужна. Я возьму с собой только сестру. Всем бритоголовым служителям раздайте метёлки и веники, совки и щётки. Хватит бить баклуши. Пусть помогают главному уборщику Ухану выметать всю грязь, которая скопилась за время их правления!

– Отличное начало! – рассмеялся Карог. – Думаю, ты доставишь немало неприятностей Демонам Глубин. Я рад, что ты окончательно проснулся.

– Все мы проснулись... – заметил Му. – Пойду разыщу сестру. Нужно сообщить ей приятные вести. – Му засеменил к воротам, но вдруг остановился, обернулся к Алладину и хитро прищурился. – Помнишь, на рассвете ты говорил, что у меня нет родины?

– Помню, – кивнул Алладин.

– А теперь она у меня есть! – радостно закричал Му. – У меня есть родина, есть цель, я нашел путь, по которому нужно идти. Я проснулся! Спасибо тебе! Прощай!

– Прощай, странствующий жрец.

– Чужестранцы! – обратился Карог к товарищам Алладина. – Может, кто-нибудь из вас хочет остаться на нашем острове? Мы будем строить новый мир. Нам нужны смелые, решительные люди. Здесь вы обретете уважение, понимание, помощь во всех начинаниях...

– У нас тоже есть родина, – ответил за всех Мубанга. – Мы должны вернуться домой.

– Жаль... Вы прекрасные воины, и ваша помощь нам очень пригодилась бы. Сегодня мы одержали верх над врагом, но это временная победа. Мне кажется, что скоро скилосоны вернутся. На земле не так уж много мест, где бы их самки могли спокойно откладывать яйца. Ящеры не оставят песчаные отмели, и нам опять придется сражаться. – Карог вздохнул и опустил голову. – Но я вас понимаю. Возьмите галеру Ухана. Это единственный корабль, оставшийся из нашей торговой флотилии.

– Ты построишь новый флот, – сказал Клато, – и на скилосонов найдешь управу. Они, конечно, грозные противники, сильные, свирепые. Одни когти чего стоят... Но это всего лишь звери, обыкновенные ящерицы, только очень большие. Гораздо страшнее тот, кто спустил их с цепи.

– Демоны Глубин?

– Да, – кивнул ливиец. – Я уверен, что именно они приказали скилосонам выбраться на остров и истребить ваш народ. Я заметил, что им нужен только Алладин. Вот увидишь, как только он покинет остров, зелёнокожая свора бросится за ним в погоню. Так что у тебя будет время, чтобы укрепить крепостные стены.

– Вряд ли удастся отсидеться за стенами крепости, – возразил Алладин. – Карлик Гаолон как-то сказал, что очень скоро Демоны Глубин во главе своего войска двинутся на сушу. Начнётся великое сражение, решающая битва между Демонами Моря и народами суши. В случае проигрыша людям не на что будет рассчитывать. Земля исчезнет. Повсюду будут только морские волны.

– Рассчитывайте на меня, – сказал Карог. – Я буду на поле боя со своими воинами!

– Я тоже, – шагнул вперёд Клато. – В своей стране я занимаю высокое положение. К моим словам прислушиваются даже советники царя. Думаю, в добровольцах недостатка не будет. Я приведу на поле сражения всадников, копьеносцев и метателей дротиков.

– Вместе со мной придут самые меткие лучники южных островов! – Аату вскинул над головой свой лук и протянул его Алладину. – Пусть это оружие будет залогом верности.

– Воины моего народа приедут на боевых слонах, – сказал Мубанга. – Да что говорить! – Негр обвёл глазами своих товарищей, потом посмотрел на Алладина. – Каждый из нас поможет тебе в час последней битвы. Ты только скажи, когда и где она состоится.

– Я и сам пока не знаю, – пожал плечами юноша. – Демоны Глубин умеют хранить секреты. Но все тайное когда-нибудь станет явным. Вы обязательно получите от меня весть. До свидания, друзья. До встречи!

Алладин махнул на прощание рукой и стал спускаться по лестнице к причалу, где его ждали рыжебородый Олаф и карлик Гаолон.

Глава девятая МЁРТВОЕ МОРЕ

Корабль легко рассекал бурные волны. Небо было тёмным, и только у самого горизонта предрассветный сумрак разгоняли отсветы восходящего солнца.

Ветер трепал волосы Алладина, весело швырял в лицо солёные брызги. Юноша радовался. Ему нравилось, что он вновь оказался в море, ведёт корабль, ориентируясь по звёздам, слушает шум волн и пение ветра.

Карлик ещё спал, а вот Олаф уже выбрался на палубу, чтобы сменить Алладина. Некоторое время рыжебородый северянин стоял возле юноши, наблюдая за его действиями. Потом одобрительно хмыкнул и сказал, что у Алладина есть все задатки настоящего моряка.

– Вот только за курсом ты следишь не слишком внимательно, – добавил Олаф, взглянув на исчезающие в небесах звёзды. – Идёшь прямиком на Мёртвое море, а нам нужно обойти его. Бери немного вправо.

«Искатель» чуть заметно накренился, ложась на нужный курс.

– Что это за Мёртвое море? – поинтересовался Алладин.

– Такое место в океане, – нехотя ответил Олаф. – Нехорошее место, гиблое. Мореходы его избегают.

Кормчий нахмурился и посмотрел на обвисший парус. Потом послюнявил палец и поднял его над головой.

– Ветер стихает, – с досадой произнёс он, – а течение несёт нас как раз в Мёртвое море. А если наступит штиль? Знаешь, что такое полный штиль?

– Как не знать! – подбоченился Алладин. – Плавали, знаем...

– Что такое полный штиль посреди Мёртвого моря – этого, брат, ни один человек не знает. Никто ещё отсюда не вернулся и не рассказал...

– Будет пугать парнишку! – произнёс Гаолон. Карлик захлопнул за собой дверь в каюту и сладко зевнул. Он ещё не вполне отошел ото сна. – Небо ясное, море спокойное. Наловим рыбы, как-нибудь продержимся. Не может же штиль длиться вечно. Когда-нибудь он кончается.

– Вот именно, когда-нибудь... – проворчал Олаф. – Когда-нибудь, знаешь, всё кончится.

– Согласись, что штиль – это всё-таки лучше, чем буря, – заметил Гаолон.

– Конечно, – сказал кормчий. – Если ты не боишься умереть от голода и жажды.

– Но ведь Карог приказал нагрузить корабль припасами, – насторожился Гаолон.

– Да у них ничего не было. Остров только начал возрождаться. Тиссы отдали нам последнее. Кроме того, мы отплыли в спешке, иначе бы они послали гонцов за провизией во все концы острова.

– Наши дела совсем плохи? – карлик окончательно проснулся. Взгляд его был строг и решителен.

– Пресной воды хватит, а вот пищи в обрез. – Олаф почесал затылок и усмехнулся. – В избытке только тюлений жир, но его, брат, ложками особо не похлебаешь...

– Как всё странно получается, – задумался Гаолон. – Пищи у нас почти нет, а тут, как по заказу, полный штиль. Да ещё на краю Мёртвого моря...

– Это мы сейчас на краю, – сказал Олаф, – а к полудню будем аккурат в самой середине. Паренёк наш случайно отклонился от курса, а тут ветер стих. Вот течение нас и несёт в самое пекло...

– За этими случайностями чувствуется тонкий расчёт Элатона, – нахмурился карлик. – Смерть от истощения – худшая из смертей.

– Это точно, – согласился Олаф. – Помнишь, как нас прижало в пещере старой ведьмы? – Кормчий хохотнул и хлопнул Алладина по плечу. – Шесть лет назад мы с Гаолоном сунулись в логово одной колдуньи. Нужно было отобрать у неё вон тот шар, что красуется на посохе.

– Зачем?

– Шар был не простой, магический, со значением, – сказал Олаф. – Он указывал направление, где нам тебя искать. Это, согласись, значительно упростило нашу задачу.

– И ведьма отдала вам шар?

– Отдала! – улыбнулся кормчий. – Кто же такие вещи отдаёт?! Мы гонялись за ней по всему подземелью, пока Гаолон не загнал её в тупик. До сих пор не понимаю, как это у него получилось...

Карлик неопределённо пожал плечами и отвернулся.

– Не хочет говорить, ну и ладно, – Олаф сел на бочонок с вином и продолжил свой рассказ:

– С колдуньей мы быстро управились. Куиран подсказал один способ. Сложнее было выбраться из пещеры. Куда ни глянь – везде темно. Бредём на ощупь час, другой... Никакого просвета. Во все стороны тянутся туннели, от них отходят боковые проходы, ответвления, которые соединяются с другими туннелями, и так до бесконечности. Хорошо, что шар этот вдруг загорелся, а то хоть плачь. Кажется, целую вечность мы так блуждали. Во рту ни крошки. Ну, думаю, нужно могилу копать, пока силы есть. Оглядываюсь, а Гаолона нет. Как сквозь землю провалился. Я с этим шаром туда, сюда, кричу, зову – а в ответ только эхо. А потом он является, говорит, что нашёл выход. Поначалу я не поверил, а зря. Вывел он меня на поверхность. Как ему это удалось?..

Карлик по-прежнему молчал.

– А потом мы узнали, что прошло четыре дня, – закончил рассказ Олаф. – Четыре дня мы блуждали по лабиринтам без воды и пищи! От меня одна борода осталась. Я так похудел, что даже тени не отбрасывал. А о Гаолоне и не говорю: любой призрак по сравнению с ним выглядел упитанным богатырём. Но мы выжили, не погибли...

– Не судьба нам погибнуть, – улыбнулся Гаолон. – Знаешь, это как в истории про бродягу, который сорвался с вершины самой высокой горы и полетел в глубокую пропасть, но не разбился. А почему?

– Почему? – заинтересовался Олаф.

– Потому что не судьба! – авторитетно заявил карлик.

Олаф задумчиво поскреб бороду и поинтересовался, судьба им или не судьба погибнуть в Мёртвом море. Гаолон обозвал кормчего олухом и стал ему втолковывать, что простые смертные не могут предвидеть будущее. В этом и заключается великая радость и загадка жизни, что мы не знаем час своей смерти.

– А волшебники? – упорствовал Олаф. – Теперь-то я вспоминаю, как уверенно посылал нас в опасное плавание белый маг Куиран. Уже тогда он знал, что мы отыщем парнишку!

– Волшебники – это совсем другое дело, – возразил карлик. – Они уже не люди, вернее, не совсем люди. Занятия магией изменяют их тело. Помнишь, как наш хозяин порезал себе палец, когда возился с ржавым замком?

– Ну?

– Ты заметил, что у Куирана кровь не красная, как у людей, а оранжевая? Порез затянулся за несколько минут. Вот тебе и волшебники! Но ты прав: некоторые из них заглядывают в будущее. Только это отнимает уйму сил и не приносит ровным счётом никакой радости. Скажи, ты когда-нибудь видел жизнерадостного волшебника?

– Нужно подумать, – наморщил лоб Олаф.

– Тут и думать нечего, – махнул рукой Гаолон. – Все они выглядят совершенно одинаково, словно братья-близнецы: худые, сгорбленные, дряхлые и, как правило, страдают склерозом. Этот склероз меня нисколько не удивляет. Вполне очевидно, что они хотят поскорее забыть то, что увидели в будущем.

– Хорошенькое же нас ждёт будущее, если волшебники сами так упорно стараются о нём не думать, – пробормотал Олаф. – По этому поводу нужно выпить немного вина.

– Знаю я твоё немного! Выпей лучше воды.

– Нет, именно вина. Я, может быть, тоже хочу побыстрее забыть о том, что ты нарассказывал...

Олаф выбил пробку из бочонка и нацедил полную кружку вина.

– Что это за дрянь?

Жидкость в кружке вскипела розовой пеной, багровыми ручейками потекла по стенкам и попала Олафу на руку. Над палубой распространился запах гнили. Стеклянный шар на посохе Гаолона вдруг вспыхнул и замерцал всполохами оранжевого пламени.

– Опасность! – закричал карлик. – Нам угрожает опасность! К оружию!

Глиняная кружка выпала из рук кормчего и разбилась на мелкие осколки. Рыжебородый великан выбежал с мечом в руке на корму, Гаолон занял пост на баке, а Алладин остался стоять посреди корабля. В одной руке он сжимал лук, подаренный Оаху, в другой – длинный отточенный кинжал, старый дамасский клинок, который он купил перед отплытием у соседа – оружейника Джашида.

Нащупав кинжал, юноша почувствовал, что в его жилах снова закипает кровь и ему нечего бояться опасности. Может, прав был Джашид, когда говорил, что в мире не существует опасности, пока в руке сверкает дамасская сталь, и удача улыбается только сильным и решительным людям.

Сколько юноша ни вглядывался вдаль, всё было тихо и мирно: ни чёрного пиратского флага, ни воинственного рёва скилосонов, ни бушующих валов. Море безмятежно катило свои волны из ниоткуда в никуда, и, казалось, никакая опасность кораблю не угрожает.

На небе не было ни облачка. Яркая бездонная синева, густая над головой и прозрачная над линией горизонта, была пронизана солнечными лучами, покоем и тишиной.

– Похоже, ложная тревога, – пробормотал Олаф.

– Посох не может ошибиться? – спросил юноша. – Вдруг Гаолон просто неправильно истолковал его свечение. Наверное, посох посылал нам добрый знак. Ветер поднимается. Скоро можно будет плыть дальше.

– Кто его знает, – откликнулся кормчий. – Всё может быть... Ох, проклятье... Как рука болит!

Алладин хотел перейти к другому борту, но замер на месте и пронзительно закричал, подзывая своих друзей. Тёмно-красное вино из разбитой кружки растеклось по палубе. Лужицы вспучивались бордовыми пузырями, шипели и клокотали. Они быстро уменьшались в размерах, впитываясь в дерево.

Вскоре все лужицы высохли, оставив после себя бурый налёт, над которым курились жёлтые струйки дыма. В этих местах доски потемнели и обуглились, словно от жара.

– Эта дрянь разъедает палубу! Нужно скорее смыть её водой!

Однако не успел Алладин поднять ведро, как зловещее шипение прекратилось, а жёлтые струйки дыма развеялись под лёгкими порывами ветерка. Видно, багровой жидкости было слишком мало, чтобы прожечь толстые доски палубы.

– Давай-ка выбросим этот бочонок за борт, – предложил Алладин, засовывая кинжал за пояс. – Вряд ли кто-нибудь из нас захочет пить. Не знаю, чем он наполнен, но только не вином, это уж точно! Олаф, подсоби нам!

Но кормчий сидел, прислонившись к борту, и стонал. Меч лежал рядом с ним. Олаф прижимал правую руку к груди и раскачивался из стороны в сторону, баюкая её, словно ребёнка. Лицо его было бледным. Он явно ничего не слышал.

– Олаф, что с тобой? – Гаолон подбежал к северянину. Посох в его руке продолжал сиять ослепительным пламенем опасности. – Ты ранен?

– Рука... – пробормотал Олаф. – Обожгло, как кипятком.

Кормчий поднял на друга потемневшие от боли глаза и вытянул руку. Вся кисть почернела, вздулась, из нарывов сочился гной. Нарывы лопались, и обнажались розовые переплетения сухожилий и кости. Мелкие коричневые язвы появились на запястье, поползли выше, к локтю.

Гаолон поднял меч Олафа и посмотрел на Алладина.

– Держи его за руку, – сказал он. – Нужно отрубить кисть, иначе зараза охватит все тело. – Карлик посмотрел в мутные глаза северянина. – Прости, брат, но другого выхода нет.

– Я сам, – прошептал Олаф. – Оставьте меч, а сами идите. Нужно выбросить бочонок с этой дрянью за борт.

Карлик помедлил, затем молча протянул меч кормчему и кивнул Алладину.

Бочонок с шумным плеском ушёл под воду. В тот же момент прозрачные волны словно вскипели. Огромное пятно начало расползаться вокруг корабля, окрашивая воду мутным багрянцем. Пятно разбухало, стелилось по поверхности моря всё шире, гасило волны. Красное, с розовыми прожилками пены, оно походило на кровоточащую рану.

– Что это? – прошептал Алладин.

– Отплавались! – Гаолон ударил посохом по бурому пятну на палубе. – Эта гадость была известна мне только понаслышке, а вот теперь и самому довелось увидеть. Жаль, что рассказать будет некому... – Гаолон повернулся к Алладину. – Белый маг Куиран называет её кровью змеиной водоросли. Она превращает поверхность моря в камень. Порой отдельные стебли этого растения прибивало к берегам его острова после шторма. Прикосновение к стеблю становится смертельным.

– Они так ядовиты?

Гаолон пожал плечами.

– Никто толком не знает. Но стоит коснуться водоросли рукой, сразу появляется рубец, потом язвы и нарывы распространяются по всему телу, и человек разлагается заживо. Хорошо ещё, что водоросли не растут на мелководье и не выносят солнечного света. Их плантации находятся на глубине, в садах Демонов Глубин.

– Значит, вино в бочонке было отравлено соком этих водорослей... Интересно было бы узнать, кто приложил к этому руку?

– Кто бы ни приложил, теперь он мёртв, – сказал карлик. – Яд этих растений действует мгновенно.

– Но мы вылили отраву в море. Почему же твой посох продолжает светиться? Что нам угрожает на палубе корабля?

– Куиран говорил, что под действием яда поверхность моря затвердевает. Очень скоро «Искатель» окажется вмурованным в каменную корку. Годами мы будем дрейфовать вокруг Мёртвого моря... Впрочем, о каких годах я говорю! У нас пищи и воды всего на несколько дней. – Гаолон тяжело вздохнул. – Кажется, на этот раз Демоны Глубин нас крепко прижали.

– Как-нибудь выпутаемся, – попробовал улыбнуться Алладин.

Улыбка получилась жалкая. Юноша был в смятении. Впервые он столкнулся с врагом, которого нельзя поразить ни стрелой, ни кинжалом, нельзя обмануть или перехитрить, от которого нигде нельзя спрятаться.

На гладкой, как зеркало, поверхности моря мерцала и переливалась розовыми отсветами маслянистая плёнка. В ней отражались корпус корабля, мачта, склонившийся над бортом Алладин, огромное небо над его головой. Все отражения были окрашены в цвет крови и смерти.

А потом из глубин океана начали медленно подниматься медузы. Маленькие, диаметром не больше десяти сантиметров, и большие, похожие на купола дворцовых башен в Багдаде, они лениво шевелили своими щупальцами и неподвижно замирали у поверхности воды.

Их гребные пластины останавливали своё биение, и только ротовые лопасти продолжали жадно сокращаться, впитывая ядовитый сок глубинных водорослей.

И тут началось самое настоящее колдовство. Прозрачные студенистые тела медуз постепенно тускнели, наливаясь тёмным багрянцем. Их полусферические колокола начали расплываться, подобно размокшим комьям глины, терять чёткость очертаний, слипаться с соседними, затвердевать, становясь похожими на округлые мраморные плиты.

Море вскипало розовыми пузырями, вспучивалось, покрывалось трещинами, из которых вырывались клубы жёлтого удушливого дыма. Снизу поднимались всё новые медузы. Они спешили заполнить своими телами просветы в застывающей тверди.

Вскоре каменные челюсти сомкнулись вокруг «Искателя». Деревянная обшивка бортов прогнулась и затрещала под напором каменных пластов. Корабль вздрогнул, накренился и замер. Его корпус был намертво вмурован в багровые, испещрённые фиолетовыми прожилками камни.

Алладин бессильно наблюдал за происходящими превращениями. Да и что он мог сделать? Юноша отстранённо смотрел на багровый ландшафт плавучего острова и высчитывал, сколько дней сможет продержаться без воды и пищи. Оказалось, что чуть меньше недели.

Алладин вздохнул и отвернулся. Ему очень не хотелось умирать.

Глава десятая КАМЕННЫЙ КАПКАН

Олаф очнулся от жгучей пульсирующей боли. Казалось, что пальцы правой руки лежат на углях. Это было странно, ведь кормчий отлично помнил, как лезвие меча вонзилось в руку, покрытую язвами, как брызнула кровь, и отрубленная кисть упала на палубу. Олаф открыл глаза и осмотрелся.

Он лежал на кровати в своей каюте. Карлик находился рядом.

Гаолон деловито накладывал на рану мазь и ловко забинтовывал кормчему обрубок руки матерчатыми полосами, оторванными от покрывала. Пахло дымом и растёртыми в порошок целебными кореньями. Карлик заметил, что друг очнулся, и пробубнил что-то успокаивающее.

Состояние кормчего внушало Гаолону опасение. Лицо Олафа покрылось бледно-жёлтым налётом, глаза лихорадочно блестели, в них была отчужденность, свойственная только безнадежно больным. Черты его лица заострились, в них едва угадывалось биение жизни: силы кормчего по каплям вытекали вместе с кровью, сочившейся из раны.

– Почему я не чувствую качки? – спросил Олаф.

– Из-за крови змеиной водоросли, – ответил Гаолон. – Помнишь, Куиран нам рассказывал? Ты зря тогда не верил – всё оказалось именно так, как он говорил. Мы дрейфуем в центре плавучего острова и не имеем ни малейшей надежды вырваться из каменного капкана. Такие, брат, дела... – Гаолон закончил накладывать повязку и смотал остатки матерчатого бинта в рулон. – Тебе, считай, повезло. Жив остался. А рана через пару дней затянется. Эта мазь – испытанное средство.

– Что толку? Мы ведь в ловушке.

Дыхание Олафа было тяжёлым. Вся кровать и пол перепачканы кровью. Голос звучал хрипло.

– Да... – угрюмо согласился карлик. – Через несколько дней кончится вода. С едой дело обстоит немного лучше. У берегов этого острова полно рыбы. Я изготовил снасти...

– Как же нам выбраться?

Гаолон пожал плечами.

– Если бы Куиран был здесь! Он бы нашёл нужное заклинание. А что можем мы? Я много думал... Бродил по острову из конца в конец. В мыслях – полный разброд. Всюду камень, пористый, но очень прочный. Он пронизан воздушными пузырями с каким-то едким, удушливым газом. Я пробовал долбить камень, но металл его не берёт. Я целый час махал киркой – только слегка поцарапал поверхность... Боюсь, будущее не сулит нам ничего хорошего.

– Может быть, твой посох нам поможет? Помню, Куиран учил тебя каким-то заклинаниям.

– Я бы с радостью их применил, но знаний не хватает. В море я чувствую себя беспомощным. Боюсь, в данном случае мы не можем полагаться на мой посох – он даже светиться перестал. Колдовство Демонов Глубин более сильное. Я, конечно, попробую ещё раз, но... Меня одолевают большие сомнения.

– А где Алладин?

– Сидит на палубе, – усмехнулся Гаолон. – Обложился бутылками, флягами и чашами с различными порошками и растворами. Смешивает их в разных пропорциях и льёт на каменную корку. Говорит, что нужно не ждать чуда, а самим его совершать. Мол, только вера в победу способна творить чудеса. Знакомая фраза! Уж не тебя ли он цитирует?

– Мальчик далеко пойдёт! – ухмыльнулся Олаф. – Давай-ка посмотрим, чем он занимается.

– Но твоя рука!

– А что рука? При ходьбе больше нужны ноги.


* * *

Алладин стоял, облокотившись на планшир, и задумчиво смотрел на каменную равнину.

– Стало быть, молоко не действует, – сказал он.

– Чем ты тут занимаешься? – осведомился Олаф.

– Как здорово! – обрадовался юноша. – Я вижу, что тебе гораздо лучше. Как рука? Ох, прости...

– Ничего, – невозмутимо сказал кормчий. – Придётся научиться держать меч в левой руке, так что потеря невелика. – Олаф заставил себя улыбнуться. – К чему всё эти склянки, горшки, чаши? Решил заняться магией? Вижу, храмовники острова Ста Золотых Башен правильно определили твою профессиональную принадлежность.

– Какой из меня чародей! Просто я подумал, что... – Под пристальным взглядом кормчего Алладин смутился и покраснел. – Конечно, это выглядит очень глупо...

– В чём дело? Говори толком, что ты надумал, – попросил Олаф. – Не стесняйся. Здесь все свои, а глупости порой совершают и мудрецы.

– Если сок змеиной водоросли под действием морской воды превращается в камень, то, может быть, есть вещество, которое превратит камень в морскую воду? – выпалил юноша.

– Ерунда! – фыркнул Гаолон. – Это противоречит сути колдовства. Занялся бы лучше чем-нибудь полезным.

– Это не ерунда, – обиделся Алладин. – Я установил, что пузырьки газа, застывшие в камне, горят синим пламенем, а несколько капель уксуса в смеси с кувшином тюленьего жира делают камень вязким, как смола. Вот если бы найти правильную пропорцию... Можно было бы растворить камень. Мы смогли бы плыть дальше!

– Мне нравится ход его мыслей, – задумчиво сказал Олаф. – Пусть себе поливает камни разной дрянью. От его возни нет никакого вреда, да и дел особых у нас нет... Вдруг у парнишки что-нибудь получится.

– Все его действия противоречат древнему искусству волшебства, – сомневался Гаолон. – Если у него что-нибудь получится, я съем свою собственную шляпу!

– Лучше ты назовёшь его величайшим чародеем, – в шутку предложил Олаф.

– ...И назову его величайшим чародеем! – в запальчивости воскликнул карлик.

Алладин почувствовал, что друзья не воспринимают всерьёз его идею. Может быть, они правы и все, чем он занимался последние два дня, – не более, чем детская забава? Не поднимая глаз от смущения, юноша взял одну из глиняных чашек и выплеснул за борт остатки отвратительной на вид жидкости.

Раздалось громкое шипение, затем глухой взрыв, и в воздухе повисли клубы сиреневого дыма. Алладин ошеломлённо посмотрел на глиняную чашку, потом бросил взгляд вниз.

Багровые камни утратили свою прочность. Там, где упали капли жидкости, поверхность острова осела. Камень превратился в вязкую грязь, которая комками начала опускаться на дно. Вскоре у борта «Искателя» образовалось маленькое чистое озерцо.

– Что ты сделал? – прошептал Гаолон.

– Не знаю, – ответил юноша.

– О небеса! – вскричал карлик. – Ты сумел превратить камень в воду! Только что ты случайно изобрел рецепт, который поможет нам спастись. Оказывается, ты даже не знаешь, как это получилось? Несчастный! Быстрее вспоминай, что ты смешивал в этой чашке, ибо от этого зависит наша жизнь! На будущее запомни: ты должен понимать то, что делаешь. Твои опыты не похожи на колдовство, где есть чёткие правила и процедуры. Ты ведёшь поиск наобум, поэтому изволь делать подробные записи! Начинай сначала, а уж мы тебе поможем, будь спокоен. Что тебе принести?

– Я начал с одной ложки уксуса, – наморщил лоб Алладин, – потом добавил щепотку дегтя. Все это нужно залить тюленьим жиром и тщательно перемешать... Потом три раза плюнуть через левое плечо и...

– Перестань плеваться! – заворчал карлик.

– Извини, я увлёкся. А потом нужно...


* * *

К утру следующего дня корабль, наконец, вырвался из каменного плена. Запасов тюленьего жира и уксуса едва хватило на то, чтобы растворить каменную корку вокруг судна и проложить канал от середины острова до его края. Теперь «Искатель» качался на волнах в нескольких десятках метров от береговой линии плавучего острова.

– Олаф! – окликнул кормчего Алладин. – Остров насквозь пропитался тюленьим жиром, осталось только бросить искру...

– Интересная мысль! – усмехнулся Олаф. – Поджечь остров на воде? – Кормчий лихорадочно соображал. – Уж не знаю, загорится ли камень, но попробовать можно, ведь из-за этой дряни я потерял руку!

Алладин обмотал промасленную тряпку вокруг наконечника стрелы и кремнем высек искры. Когда пламя охватило ветошь, он выпустил горящую стрелу в сторону багрового острова.

Глухо ударил взрыв. Пламя яростно рванулось во все стороны, превращая остров в мешанину раскалённого пара и лавы, кучу исковерканных, разбросанных ударной волной каменных осколков.

Остров выдернуло из воды и подбросило вверх. Воздух вздрогнул от неистового грохота и жара, море вздыбилось, как необъезженная лошадь. Огромные волны ударили в борт корабля, понесли его прочь от острова, как бумажную игрушку.

Алладин оглох. Казалось, что сплошная стена ослепительно-белого пламени растёт и ширится в мрачном, угрожающем молчании.

Открытая заводь посреди острова, где ещё вчера стоял затёртый багровыми наростами «Искатель», превратилась в плотный шар бьющегося огня. Алладин не слышал, но знал, что там трещит от невыносимого жара камень и во все стороны летят раскалённые брызги, изодранные лохмотья окаменевших медуз, горячие струи пара...

Ещё одна вспышка пламени... Юноша зажмурился и отвернулся. Из глаз потекли жгучие слёзы. В горле пересохло, а в голове звенело, как тогда, на побережье острова Цветных Игуан, когда воины Карога навалились на него всей кучей.

Утро утратило свою чистоту и свежесть. Оно испуганно замерло, уступая место бушующему пламени. Небо почернело от дыма. Весь мир стал чёрно-багровым. Вокруг «Искателя» падали каменные обломки. Они были мелкие, размером не больше детского кулачка, и огромные, способные разбить корабль в щепки.

Олаф отдавал команды, размахивая здоровой рукой. Гаолон метался из стороны в сторону, потрясая посохом. Он выкрикивал не то проклятия, не то заклинания, а может, торжественные обещания съесть ещё одну шляпу, лишь бы вырваться из этого ада.

И тут один из раскалённых обломков прошил парус и рухнул на палубу. Парус вспыхнул в жадном всёпожирающем пламени, затрепетал, охваченный огнём, пока не сгорел дотла ине разлетелся чёрными лохмотьями над дымящейся палубой. Оранжевые языки пламени весело заплясали на рее и стремительно побежали вниз по веревочной лестнице.

– Плот! – закричал Олаф. – Готовьте плот!

– Из чего его готовить? – растерянно спросил Алладин.

– Годится всё, что плавает. Только связывай всё покрепче. И побыстрее, если не хочешь поджариться! Оружие не забудьте!

Время понеслось. Мир завертелся в карусели, закружился в бешеном ритме. Алладин помогал связывать вместе доски, пустые бочки, грузил фляги с пресной водой, коробки с солониной. А вокруг него бугрились жирные, ленивые клубы дыма, среди которых метались оранжевые языки пламени.

Корабль начал тонуть. Рухнула охваченная пламенем мачта. Палуба накренилась, затрещали доски обшивки. Медленно, как огромное, смертельно раненое животное, «Искатель» завалился на правый борт и начал погружаться в морскую пучину.


* * *

– Пожалуй, зря мы подожгли остров, – задумчиво пробормотал Олаф. – Немного переборщили. Дали, можно сказать, промашку, сморозили, отчебучили, сглупили...

– ...Совершили бессмысленность, – сварливо продолжил Гаолон. – Это ж надо, всего на минуту вас оставил, сходил за подзорной трубой – и на тебе! Чья это была идея?

Тишина. Только плеск волн и свист ветра. Олаф с деловым видом попытался определить направление ветра, а Алладин принялся сосредоточенно рассматривать узлы, стягивающие крохотный плот.

– Все ясно, – вздохнул Гаолон. – Одна голова хорошо, а две, оказывается, лучше. Молодцы! Ловко вы корабль угрохали! Ничего не скажешь. Сообразили, додумались... Вот что значит отнестись к делу творчески!

– Ладно тебе ворчать, – отвёл глаза Олаф. – Словами, брат, делу не поможешь. Зато мы на свободе. Плывём по воле волн, куда хотим...

– Что-то я тебя не пойму, – продолжал ворчать карлик. – Мы плывём по воле волн или куда хотим?

– Главное, что мы снова в море, – проникновенно сказал Олаф. – А всё благодаря Алладину. Между прочим, ты обещал назвать его величайшим чародеем и в честь этого съесть свою шляпу. Помнишь?

– Как не помнить...

– Тогда давай!

– Я признаю Алладина чародеем, – нехотя пробормотал Гаолон. – Не выдающимся, конечно, – тут же добавил он, – а подающим надежды.

– А как насчет шляпы? – напомнил Олаф.

Карлик снял с головы шляпу, обвёл взглядом её широкие поля и коснулся тульи.

– Шляпа останется на моей голове в целости и сохранности, – решительно сказал он. – Я отказываюсь её есть из кое-каких соображений. Мой отказ продиктован стремлением научить Алладина семь раз отмерить, а потом отрезать.

– Но ведь он не портной!

– Лучше быть хорошим портным, чем плохим чародеем! – вскричал Гаолон. – Корабль вы потопили мастерски. Так что вина лежит на вас обоих. Поэтому я выполняю свое обещание ровно наполовину.

– Земля! – закричал Алладин. – Прямо по курсу земля! Это какой-то остров.

– Тебе, наверное, померещилось, – недоверчиво проворчал Олаф. – В Мёртвом море нет никаких островов.

– Но я вижу землю, – настаивал юноша. – Пальмы, тростниковые крыши хижин...

– Это мираж, – авторитетно заявил кормчий, вглядываясь вдаль. – Говорят, такое иногда случается в южных широтах.

– С берега спрыгнули воины, – понизил голос Алладин. – У них на ногах какие-то пузыри... О, небо! Они бегут к нам прямо по воде!

– Тогда это наверняка мираж, – перевел дух Олаф. – Люди ещё не научились ходить по воде. Ты, брат, смочи лоб водой, а потом сильно себя ущипни. Тогда всё пройдет. Гаолон, ты что-нибудь видишь?

– Видеть-то вижу, – задумчиво ответил карлик, – да только не знаю, верить ли своим глазам... Может быть, это обман зрения, вызванный усталостью. Плавучий остров, знаете, основательно меня вымотал. А может, это волшебники? Кто ещё может бегать по воде?

– Воины нас окружают! – возбуждённо зашептал Алладин. – Они потрясают копьями и дубинками. Наконечники копий сделаны из акульих зубов, а пузыри на их ногах наполнены каким-то жёлтым газом...

– Иногда иллюзии кажутся такими реальными, – озадаченно пробормотал Олаф. – Воины, как настоящие...

– Они и есть настоящие, – сказал Алладин. – Я слышу, как они что-то воинственно кричат.

– Я тоже, – кивнул Олаф. – Но это означает, что к зрительным галлюцинациям прибавились слуховые... Какой кошмар! Ну и рожи! Зачем островитяне так жутко раскрасились? И брызги под ногами... Призраки не разбрызгивают воду.

– Может, всё-таки взять оружие? – напрягся Гаолон. – Островитяне всего в двух шагах от плота.

– Пустое, – покачал головой кормчий. – Этого не может быть! Это просто...

Тут ближайший воин размахнулся дубиной и с воплем опустил её на голову кормчего. Тело Олафа обмякло. Он рухнул на доски настила и замер. Гаолон пронзительно закричал. Алладин потянулся за луком, но тут на его голову обрушился удар палицы.

Мир закружился. Земля и небо поменялись местами. Перед глазами вспыхнули разноцветные огни. Они становились всё ярче, а потом вдруг погасли. Юноша провалился в объятия беспамятства.

Глава одиннадцатая ПЛАВУЧИЙ ОСТРОВ

Сознание возвращалось медленно и нерешительно, как нашкодившее дитя.

Потолок хижины был сделан из тростника. Сухие стебли неплотно прилегали друг к другу. Сквозь узкие щели едва просачивались солнечные лучи. Они расчерчивали пол неясными полосами и узорами.

В открытый проём окна влетела ворона. Она уселась на подоконник и наклонила голову. Бусинки глаз внимательно рассматривали юношу.

Алладин лежал на соломенной циновке. Прямо перед ним на стене хижины висела раскрашенная деревянная маска. Жуткая маска, хищная. Непропорционально высокий лоб, широкие скулы, крючковатый нос, глаза узкие, со сквозными прорезями. Из разинутой звериной пасти торчали акульи зубы. Они были чем-то измазаны.

Алладин со стоном поднялся и провел пальцами по коричневому налёту на треугольных зубах. Кровь. И тут он всё вспомнил. Не хотелось верить в то, что его друзья мертвы, и теперь он один, совсем один в плену кровожадного племени, приносящего жертвы акулам.

Прикосновение к маске вывело юношу из состояния шока. С усилием, задыхаясь, Алладин отошёл от уродливого лика и прислонился к стене. Всё вокруг угрожающе качалось, контуры предметов двоились. К горлу волнами подкатывала тошнота, а голова просто раскалывалась от боли.

Юноша прикоснулся к затылку и присвистнул – там набухла и продолжала расти огромная шишка. Когда он отнял руку, на пальцах остались темные липкие пятна. Такие же, как на зубах, искусно вставленных в разинутую пасть деревянной маски.

Постепенно головокружение прошло – мир снова стал привычным.

– Понятно, – прохрипел Алладин. – Вот сейчас кое-что прояснилось. Мир замкнулся в кольцо. Всю оставшуюся жизнь мне предопределено попадать в плен к кровожадным дикарям. На этот раз меня, похоже, собираются принести в жертву Матери-Акуле.

– Ты почти угадал, – раздался из угла голос Гаолона. – Плохи наши дела.

– Ты жив! – обрадовался Алладин. – А я было подумал, что тебя уже того... – Юноша покосился на разинутую пасть идола. – Сам понимаешь... А где Олаф?

– Лежит без сознания в соседней хижине. Колоран основательно огрел его палицей.

– Колоран?

– Так зовут вождя племени алеронов, – пояснил карлик. – Мы вновь на плавучем острове.

– Плавучий остров сгорел дотла, – убеждённо сказал Алладин. – Ты что-то путаешь.

– Это точное подобие сгоревшего острова. Наверное, в незапамятные времена его прибило к земле. Предки алеронов засыпали каменное основание землёй, разбили сады, построили хижины и отправились в бесконечное плавание. Багровая каменная накипь, которая нас чуть не погубила, заменила им сушу. Они почти ничего не помнят о земле. Все рассказы о высоких горах, необъятных равнинах, пустынях и джунглях считают досужим вымыслом.

Сидящая на подоконнике ворона вдруг раскрыла клюв.

– Вздор! – насмешливо каркнула она.

– Вот видишь, – сказал Гаолон, кивая на говорящую птицу. – Кстати, неподалеку курсирует несколько таких же островов. Они враждуют между собой. Племена, населяющие острова, резко отличаются друг от друга по мировоззрению, привычкам и укладу жизни. В одном только они похожи.

– В чём же?

– Все они поклоняются Большой Белой Акуле, – мрачно изрёк Гаолон. – Все происходит, как и везде: жрец пляшет, остальные поют. А после песен и плясок алероны бросают своих пленников в море. Исключение составляют только женщины и дети. Потом островитяне дружно бьют колотушками по воде, подзывая сородичей зубастой богини.

– И что дальше?

– А дальше всё просто, – сказал Гаолон. – Если пленник сумеет избежать уготованной ему участи, его принимают в племя. Если нет, то...

– Зачем они это делают?

– Боятся. Эти дикари – сильные и храбрые воины, но против акульих зубов их костяные мечи и деревянные дубинки бессильны. Раньше островитяне не отчаивались: они сражались с акулами, ловили их в сети, били гарпунами... И только с приходом к власти жреца Ниро ситуация резко изменилась. Ниро убедил вождя, что проще откупиться от кровожадных хищниц обильными жертвоприношениями. Только так, мол, можно заслужить благосклонность Демонов Глубин, которые возьмут остров под своё покровительство. С тех пор пленников бросают в море. Акул расплодилось видимо-невидимо...

– Значит, вот как алероны платят за свою безопасность! – нахмурился юноша.

– Вздор-р! – каркнула ворона.

– Вот именно, – хмыкнул карлик. – О какой безопасности ты говоришь? Акулы хватают всех без разбору: и пленников, и случайно оказавшихся в воде островитян. Поэтому алероны и придумали мокроступы.

– Что это такое?

– Это газовые пузыри, с помощью которых можно бегать по воде, – пояснил Гаолон.

– Ничего не понимаю, – удивился Алладин. – Зачем же алероны поклоняются акулам, приносят им жертвы, если те всё равно на них нападают?

– Это всё жрец Ниро... – вздохнул карлик.

– Дурак! – крикнула ворона.

– Согласен с тобой, птица. Но жрец Ниро – первый советник правителя, поэтому ты лучше попридержи язык.

– Вздор!

– Как знаешь, – пожал плечами Гаолон. – По словам жреца, акулы продолжают свирепствовать только потому, что приносят слишком мало жертв. О, глупость людская, нет тебе предела! Кстати, жрец уговаривает вождя поскорее бросить нас в воду.

– А вождь? – спросил Алладин.

– В нашем случае он решил нас пока не трогать. Дело в том, что он не может понять, откуда мы взялись. На соседних островах нет людей, подобных нам. Покрой нашей одежды, цвет кожи, рыжая борода Олафа, отсутствие раскраски на лицах – всё это сильно озадачило Колорана.

– Как же вождь намерен поступить с нами?

– Сегодня состоится Совет Племени. Один из нас должен ответить на вопросы собравшихся. Если вождь сочтёт нас воинами, прибывшими с одного из плавучих островов, нас обязательно скормят акулам.

– А если сказать, что мы приплыли с Большой земли?

– Вздор-р! – каркнула ворона.

– Видишь, – вздохнул Гаолон, – нам никто не поверит. Даже эта бестолковая птица, знающая всего одно слово...

– Дур-р-рак!

– ...Знающая всего два слова, – добавил карлик, – и та не верит нам.

– Надеюсь, ты сумеешь убедить. Совет в том, что мы не лжем? – сказал Алладин.

– Вздор-р! – хлопнула крыльями ворона.

– Замолчи, глупая птица! – рассердился Гаолон. Он нахмурился и перевёл сердитый взгляд на Алладина.

– А меня никто и не приглашал на Совет. Ростом я, видите ли, не вышел!

– Не обижайся на островитян, – успокоил друга Алладин. – Они, словно неразумные дети, ценят в окружающих только стать и силу. Зато наш кормчий подходит по всем критериям. Может, это и хорошо, что перед Советом Племени выступит именно он. Его рыжая борода сразит собравшихся наповал. Олаф так заморочит всем голову, что островитяне отпустят нас на все четыре стороны.

– Олаф до сих пор лежит без сознания. Я же тебе об этом говорил.

Гаолон отвел глаза и начал насвистывать какой-то незатейливый мотив.

– Так что же это? – остолбенел Алладин. – Значит, я должен предстать перед Советом? Да ты что, Гаолон?! Я не готов... Я не могу, потому что...

– ...Дурак! – выкрикнула птица.

– Я сейчас сверну ей шею! – закричал Алладин.

– Вздор-р!

– Дай мне что-нибудь тяжёлое, – вскипел юноша. – Сейчас она узнает, кто я такой!

– Дур-р-ак! – сказала ворона и, взмахнув крыльями, с независимым видом вылетела в окно.

– Куда, пернатая? – закричал Алладин, нащупывая на поясе кинжал, не замеченный островитянами. – А ну, вернись на пару слов!

– Вздор-р! – донеслось откуда-то сверху.

– Тише, тише, дружище, остынь, – устало произнес Гаолон. – Идти придётся тебе. Теперь наше будущее в твоих руках.


* * *

Дальнейшая судьба путешественников зависела от решения вождя Колорана – верховного правителя острова и его первого советника Ниро – местного жреца, прорицателя, кудесника, внимающего, по его собственному заявлению, словам Большой Белой Акулы и доносящего их до островитян.

С первого взгляда Алладин понял, что Ниро – человек хитрый, самолюбивый и достаточно глупый. Сочетание этих качеств делало его опасным противником на предстоящем собеседовании.

Пост второго советника занимал военачальник Арат – коренастый солдафон с равнодушным и невыразительным лицом. Он следил за выполнением приказов вождя Колорана и возглавлял военные отряды островитян.

Арат любил сражения и ценил славу великого полководца даже больше, чем украшения, которыми увешивал себя с головы до пят. Это был грубый вояка, который не видел дальше кончика своего носа. Однако он был отчаянным рубакой, чем и заслужил уважение островитян, а также своих воинов.

Иное впечатление производил правитель Колоран. Это был мужчина в расцвете лет, стройный и высокий, голову которого венчала корона, искусно собранная из великолепных жемчужин. В его тёмных глазах светился ум, необычный для дикаря, пытливый и дерзкий.

Эти трое и должны были решить дальнейшую судьбу пленников.

Хижина, где должен был состояться Совет, во всех деталях походила на все остальные жилища острова и отличалась только большими размерами.

У дальней стены стоял трон. Он был собран из кусков розового коралла. На нём важно восседал правитель. Оба советника сидели в ногах Колорана и отчаянно толкались, споря, кто должен сидеть справа, а кто слева. При появлении Алладина они прекратили возню и напустили на себя напыщенный и важный вид.

– Приветствую тебя, правитель плавающего острова! – поклонился Алладин. – Я рад, что оказался в твоих владениях. Надеюсь, ты поможешь мне и моим друзьям продолжить путь. На одном из островов у побережья Африки нас ждёт неотложное дело.

Жрец Ниро вдруг заволновался и закричал, что никому не позволено говорить о какой-то там Африке. Нет никакой Африки, а есть только море, пять плавучих островов, солнце и луна. Так, мол, ему поведала Большая Белая Акула.

– Вот именно, – согласно кивнул военачальник Арат. – Прямо в точку попал. Лучше не скажешь! Кинуть его в море, и делу конец!

В глазах правителя Колорана вспыхнул живой неподдельный интерес. Резким окриком он оборвал гневные обвинения советников.

– Если разобраться, то никакой крамолы в словах пленника нет, – поспешно отступил Ниро, льстиво улыбаясь повелителю. – Просто он не знаком с географией. Возможно, этот человек упал с луны и при падении сильно ударился головой. Наш мудрый государь прав: нужно проявлять терпимость и снисхождение. Мы же не дикари какие-нибудь!

– И я о том же говорю, – пророкотал военачальник Арат. – Нужно сначала всё объяснить, а уж потом бросать человека в море.

– Почему вы считаете, что я упал с луны? – удивился Алладин.

– Потому что ни на одном из пяти плавучих островов я тебя не видел, – пояснил первый советник. – Других земель, как известно, не существует, а на солнце слишком жарко. Вот и остается луна. – Жрец хитро прищурился и погрозил юноше пальцем. – По твоей реакции я вижу, что моя догадка верна. В логике мне не откажешь...

– Это точно! – поддакнул Арат. – Так что ты, завтрак акулы, говори всё, что считаешь нужным. Может, вместе со словами из твоей башки вся дурь и выйдет.

– Когда меня вели на допрос... прошу прощения, на Совет, я подумал об опасности, которая угрожает всем жителям мира, – произнёс Алладин. – Вы, конечно, слышали о замыслах Демонов Глубин? Они собираются уничтожить сушу!

– Это бред! – заметил первый советник Ниро, перебирая чётки из акульих хрящей. – Да разве можно уничтожить место, которого не существует?

– Конечно, бред, – согласно кивнул Арат. – Правда, я слышал легенды о месте, с которого приплыли наши предки... И оружие пленников похоже на те образцы, которые чудом сохранились с древнейших времён. Может, в словах этого чудака есть доля истины?

– Никакой истины! – вскричал Ниро. – Один обман! Вот только интересно, откуда этот лунный абориген знает о замыслах Демонов Глубин?

– Так значит, это правда? – нахмурил брови правитель Колоран. – Демоны Глубин собираются уничтожить сушу? Но ведь наш остров и есть суша!

– Наш остров плавает, как плот, на котором появились эти трое бродяг, – сказал Ниро. – А настоящая суша неподвижна, незыблема. Её-то и собираются потопить Демоны Глубин. Так мне сказала Большая Белая Акула.

– Но ведь ты сам говорил, что нет никакой другой суши, кроме наших плавучих островов, – напомнил Колоран. – И я поверил тебе, хотя в древних легендах рассказывалось о просторных землях, лежавших к западу от Мёртвого моря. Похоже, пленник говорит правду.

– Что бы этот безумец ни говорил, он заслуживает самого сурового наказания! – за-явил Ниро. – Отдай его детям Большой Белой Акулы, иначе его речи собьют нас с толку и прогневают Демонов Глубин.

Арат с сомнением покачал головой.

– А вдруг пленник говорит правду? – засомневался он. – В одиночку нам не выстоять против армии моря. Это я вам говорю, как стратег. Нужно заключить перемирие с остальными островами и всем вместе принять решение. Речь идет о нашей общей судьбе.

– Ерунда! Пленник признался, что свалился с луны, – насмешливо произнёс советник Ниро. – Потому-то он такой светлокожий. Возьмите скилосонов. Почему у них зелёная шкура? Потому что морская вода тоже зелёная! А у Алладина бледная кожа отняла разум. Скилосоны тоже не блещут умом. Так что нет никакой другой суши, а древние легенды хороши только для несмышленых младенцев.

– Вздор-р! – раздалось знакомое карканье.

– Я приплыл к вам с земли, где люди живут на широких просторах, а не теснятся на плавучих островах, – твёрдо стоял на своём Алладин.

Юноша стал рассказывать о великолепии больших городов, о плодородии широких долин, величии гор и суровом очаровании пустынь.

Увлёкшись своим описанием, он не замечал едких замечаний первого советника, тот перестал для него существовать. Алладин говорил только для правителя Колорана и военачальника Арата, которые внимательно слушали его, иногда задавали вопросы и удивлённо качали головами.

– И весь этот прекрасный мир Демоны Моря хотят уничтожить! – закончил Алладин свою речь. – Поэтому они сеют вражду и ненависть между народами. Близится время решающей битвы. Им легче будет одержать победу над разрозненными отрядами, чем над единой армией жителей суши.

– Отдайте его акулам! – завопил первый советник Ниро. – Почему мы должны выслушивать эти байки о мире, которого нет и в помине?

– Есть! – твёрдо сказал Алладин.

– Конечно, нет! – кричал жрец. – А если и есть такие земли, то скоро они опустятся на дно океана. Так мне сказала Большая Белая Акула.

– Значит, то, что рассказал нам пленник, всё-таки правда, – хмуро заметил Колоран. – Нам угрожает гибель?

– Нет, вождь! – затараторил Ниро. – Я договорился... Мне обещали... Меня и тебя не тронут. Нас отправят ухаживать за кладками скилосонов. Нужно только ни во что не вмешиваться. За это нам сохранят жизнь!

– Ах ты, козлиный хвост! – взревел военачальник Арат. – А как же остальные элероны? Как же мои воины? Вижу, все мы здорово в тебе ошиблись!

– Так решили Демоны Глубин, – невозмутимо ответил Ниро. – И не тебе оспаривать их решение!

– Я не боюсь Демонов Глубин! – зарычал Арат. – Тем более, что они не могут покинуть дно океана.

– Зато акулы всегда рядом, – ухмыльнулся Ниро. – Так что замолчи и слушай, что я скажу.

Первый советник встал на ноги и, указав рукой на Алладина, гневно закричал:

– Этот человек лжёт! Даже если всё, что он рассказал, – правда, он всё равно лжец. Если мы будем подчиняться Демонам Глубин, то продержимся ещё несколько месяцев. А если не будем, то погибнем буквально завтра!

– Это ещё вилами по воде писано! – холодно заметил Арат. – Мои воины...

Ниро проигнорировал замечание военачальника.

– Я пришёл к выводу, что пленник не только лжец, но и бунтовщик, бунтовщик упорствующий, – продолжал жрец свою обвинительную речь. – Он специально проник на наш благословенный остров, чтобы сбить нас с пути истинного, посеять раздор и умышленно исказить факты.

Ниро приблизился к вождю Колорану и горячо зашептал ему на ухо:

– Нужно быстрее бросить его в море. Морскому ежу понятно, что лживый рассказ пленника – это нагромождение нелепостей, несуразностей и открытое бунтарство. Помни, вождь, о чём я тебе говорил. Только мы двое... Мне обещали. Поэтому от мальчишки нужно скорее избавиться!

– Но я сказал правду... – защищался Алладин.

– Твоя правда хуже всякой лжи! – отрезал Ниро. – Ты подрываешь основы! Призываешь к переменам!

Ниро выпрямился и изрёк:

– Правда может быть только одна, истинный путь тоже один. Только мне ведомо и то, и другое. – Жрец уселся на пол и стал с важным видом перебирать чётки. – Думаю, тебя нужно немедленно уничтожить. И это будет сделано. Верно, вождь?

Колоран молчал.

– Так мне посоветовала Большая Белая Акула, – сказал с нажимом Ниро. – Нас ждет великолепное будущее!

Жрец заговорщицки подмигнул правителю.

– А чем оно хорошо? – бесстрастно спросил Колоран. – Тем, что мне придется убирать за молодыми скилосонами?! А мой народ? А заветы предков?

– Всё равно они погибнут, – зашептал Ниро. – Послушай меня...

– Арат прав, – отмахнулся Колоран. – Нужно созвать всеобщий Совет. Я не могу один верно оценить ситуацию и принять правильное решение на благо своего народа. Арат, отправь парламентёров к вождям других островов. Пусть договорятся о перемирии.

Глава двенадцатая НОЧНАЯ ПРОГУЛКА

Каменистые берега плавучего острова алеронов высоко вздымались над морем. Волны, невидимые в ночной темноте, слабо плескались внизу. Земля ещё не утратила дневного тепла, поэтому Алладина не беспокоили редкие порывы прохладного ночного ветра.

Юноша лежал на берегу и задумчиво смотрел в ночное небо. Он считал падающие звёзды.

– Пятая, шестая...

Некоторые созвездия были ему знакомыми, другие он видел в первый раз.

– Седьмая...

Настоящий звёздный дождь. Крохотные искры вспыхивали, проносились сверкающими стрелами по небу и тонули в море за горизонтом, потухая, как угольки костра, упавшие в воду.

– Двадцать первая...

Говорят, что если успеешь загадать желание, пока звезда падает, то оно непременно сбудется. Прошло уже две недели с тех пор, как вернулись парламентёры, а вожди островов до сих пор не прибыли. Сколько ещё ждать?

– Двадцать вторая... Хочу, чтобы вожди пяти островов поскорее... Эх, не успел!

Алладин подумал: «У Олафа и Гаолона хоть дело есть. Они строят парусную лодку. Хотят, наверное, приободрить меня. А может, действительно надеются, что всё обойдётся. А помощников себе набрали... Похоже, всё население острова увлечённо изучает корабельное дело. Сам вождь Колоран приходит к кормчему брать уроки навигационного дела. Везде поднимаются высокие мачты, женщины шьют паруса. Ещё день–два, и остров превратится в огромный корабль».

– Двадцать пять...

Огненные иглы пронизывали небо и пропадали в неведомой дали. Так погибают герои, мечтавшие о несбыточном. Так исчезают иллюзии и умирают последние надежды. А Гаолон говорит, что это просто небесные камни, которые сгорают в воздухе!..

– Тридцать...

Сильная волна с шумом ударилась о берег. Холодные брызги упали на лицо юноши. Он вздрогнул, очнувшись от своих размышлений, и вскочил на ноги.

О, небеса! Он ведь обещал Гаолону каждый день тренироваться в беге на мокроступах! Вернее, каждую ночь. Попытки юноши сохранить равновесие на неустойчивых воздушных пузырях вызывали дружный смех островитян. Все население собиралось на берегу и от души веселилось. Поэтому Алладин перенёс время занятий на ночное время, когда воины пили хмельное пиво, а женщины укладывали детей спать.

– Прохлаждаешься, рыбий корм?

Это был первый советник Ниро. Жрец внезапно появился из темноты и насмешливо уставился на Алладина.

Юноша молча надел мокроступы, медленно спустился по веревочной лестнице к воде и посмотрел в густую темноту. Она казалась бесконечной. Морские волны касались кожистых, туго надутых пузырей мокроступов. Не обращая внимания на злобно ухмыляющегося жреца, Алладин решительно ступил на воду.

Сначала волны сомкнулись вокруг его колен, затем вытолкнули юношу наверх, потащили в сторону, закружили на месте, стараясь опрокинуть.

– Смотри, не поскользнись! – крикнул Ниро. – Желаю приятной прогулки...

Чтобы удержать равновесие, нужно постоянно двигаться. И Алладин побежал вперёд, угадывая в темноте колебания воды, уверенно перепрыгивая через высокие пенные гребни, внезапно выраставшие на пути.

Язвительный смех первого советника постепенно затих за его спиной. Отпустило и напряжение последних дней.

Сердце замирало от восторга и страха – море не имело ни дна, ни края. Оно сливалось с тёмным небом в одно целое. Остались только огни костров за спиной, звёзды над головой и луна. Надменная и важная, она неторопливо плыла по небу, заливая небесный простор серебристым сиянием.

Алладин продолжал свой бег. Сегодня у него все получалось отлично. Главное, не споткнуться о волну – встать на ноги будет неимоверно трудно.

Слева раздался шумный всплеск, позади ещё один... Юноша оглянулся. Первый советник бешено размахивал руками. Видно, разбрасывал камни. Странно. С чего это жрец решил заняться детской забавой? Да и камни ли это? В ноздри ударил тошнотворный запах гнили. Жрец разбрасывал куски падали. Сердце замерло в груди Алладина.

– Ну всё! Кажется, я своё отбегал!..

Тёмную поверхность вод разрезали несколько высоких треугольных плавников. Акулы!

Как интересно было смотреть на них с надёжной палубы корабля или с высокого берега плавучего острова! Можно было весело бросать в них камушками или гнилыми орехами... Но совсем другое дело, когда зловещие акульи плавники появляются в пяти метрах за твоей спиной, а остров так далеко! Тут не до веселья.

Было очевидно, что акул привлекли куски падали. Они сразу же заметили Алладина и погнали его прочь от острова, в открытое море. Опыт подсказывал хищницам, что рано или поздно их жертва споткнётся и рухнет в воду. Или остановится, чтобы перевести дух, и тогда можно будет прокусить воздушные пузыри и вонзить зубы в трепещущую плоть. Гибель жертвы была вопросом времени. Акулы это знали. Знал это и Алладин.

С неба сорвалась очередная звезда. На этот раз юноша успел загадать желание. Оно было большое и сильное, самое сокровенное. Выжить! Добраться до берега!

Первым плыл огромный, весь в тигровых полосах, вожак. Его тускло мерцающие глаза буквально заворожили Алладина. Он даже не заметил, что плотно сжатая пасть становится всё ближе. Она приблизилась как-то незаметно и вдруг разрослась, оказавшись в двух метрах от юноши.

И тогда она распахнулась, страшная, полная смертоносных острых зубов. Казалось, что внутри одни только зубы, белые, треугольные. Они располагались в несколько рядов, как солдаты, выстроившиеся на парад. Их было очень много... Лишь в последнюю секунду Алладин стряхнул с себя оцепенение и прыгнул в сторону.

Жуткая пасть захлопнулась, зубы клацнули у самых ног юноши. Но он уже стремительно нёсся прочь, намереваясь вернуться под защиту плавучего острова.

Три тёмных силуэта следовали за ним по пятам. Разрыв между ними составлял всего несколько метров.

Вдох, выдох...

Нужно держать дыхание! Вода мягко пружинила под ногами. Слабый ветерок доносил запахи соли и рыбы. А хищницы неумолимо приближались. Вода пенилась под взмахами их хвостов.

Вдох, выдох...

Правая нога Алладина зацепилась за гребень волны, и он чуть не упал. Встряска придала ему сил. Он сделал рывок и на несколько метров оторвался от преследователей.

Акулы неслись серебристыми тенями в искрящейся воде. Они знали, что выиграют. Всё это было им знакомо. Одна из акул, пятнистая самка с многочисленными шрамами на спине, зашла сбоку, отрезая дорогу к острову, и преградила юноше путь. Вожак стаи изготовился к последнему рывку.

Алладин споткнулся. С трудом удержав равновесие, он перепрыгнул через треугольный плавник пятнистой акулы и продолжил свой отчаянный бег. Воздуха не хватало, а ноги тряслись, отказывались служить. Не было сил рвануться вперёд и увеличить скорость.

Вожак стаи не успел обогнуть преградившую ему путь пятнистую самку. Он врезался в неё на полном ходу и с досады рванул её брюхо зубами. К запаху соли и рыбы добавился едкий запах растекающейся по поверхности моря крови.

Не оглядываясь, Алладин мчался вперёд. Он был уже почти около острова. Шумный плеск воды за спиной стих, а это означало, что акулы перестали терзать свою пятнистую подругу и продолжили преследование.

Несмотря на усталость, юноша увеличил скорость. Огни костров горели совсем близко, но силы Алладина были на пределе. Мучительная боль в груди превратилась в жгучее пламя, полыхавшее в лёгких и сжигавшее их дотла.

Вдох, выдох...

Где же остров? Где этот проклятый, мерзкий, отвратительный, трижды благословенный и такой желанный сейчас остров? Только энергия отчаяния и гнева помогла юноше продолжить изнурительный бег. Он уже достиг той степени изнеможения, когда не существует ничего, кроме собственных движений, а ноги, повинуясь начальному импульсу, бегут сами по себе.

Каменная стена острова выросла внезапно. Вот и верёвочная лестница. Из последних сил юноша вскарабкался наверх и обессиленно рухнул на землю.

Акулы разочарованно кружили у самого берега. Алладин знал, что они его видят. Но добыча ускользнула, и они остались ни с чем. Затем послышался тихий всплеск, и жуткие плавники исчезли.

– Разлёгся! Спать, что ли, собрался? – голос Гаолона был полон укоризны. – Яс ног сбился, разыскивая тебя! Да что я – весь остров на ногах. Посмотри!

Алладин с трудом приподнял голову. Действительно, повсюду бегали люди с факелами в руках.

– Только что прибыли вожди всех островов. Они провели Совет и захотели увидеть тебя. Ниро вдруг заявил, что ты испугался и убежал на мокроступах. Мол, Ниро всё видел. А ты, оказывается, прохлаждаешься!

Карлик подхватил Алладина под мышки и помог подняться на ноги.

– Чего глаза вытаращил? Вид у тебя какой-то странный... Ноги трясутся и руки... Выпил, что ли? По какому поводу?

– Я... А он... Падаль... – язык совершенно не слушался Алладина. Вместо связной речи вырывались какие-то нечленораздельные звуки. – У, морды! Здоровенные... А зубы!

– Не знаю, чего ты так волнуешься? – пожал плечами Гаолон. – Вожди как вожди, и морды у них как морды... Только жутко раскрашенные. Парни они здоровенные, спорить не буду, а зубы у всех в полном порядке. Таким палец в рот не клади! Всю руку отхватят.

– Во-во... – закивал Алладин. – Он бросал... Я думал, камни... А тут они приплыли... Я и побежал... Чуть-чуть не того... Ух...

– Бедный мальчик! – озабоченно воскликнул карлик, всплеснув руками. – Я-то думал, что ты слегка перебрал! Нет, так дело не пойдет. Нужно снизить физические нагрузки. Эти занятия бегом совсем тебя доконали! Я и не ожидал, что ты так рьяно последуешь моему совету заняться спортом... Какое самоотречение! Похвально, очень похвально. Но всё хорошо в меру. Следующий раз беги медленнее.

– Ну уж нет! Тогда они меня точно... Я...

– Ну ладно, ладно... Успокойся. – Гаолон схватил юношу за руку и потащил за собой. – Что ты орёшь, будто на тебя акулы напали? Пошли-ка лучше спать. Вожди огласят своё решение завтра утром. Впрочем, я и так знаю, что они надумали.

Гаолон наклонился к Алладину и зашептал ему на ухо:

– Мнения разделились. Одни продолжают надеяться на милость Демонов Глубин и поддерживают Ниро. Другие предлагают объявить Демонам Глубин войну и вместе с тобой отправиться к месту решающей битвы. Вожди чуть не передрались за столом переговоров. Ну просто как дети. – Карлик укоризненно покачал головой. – В конце концов удалось принять компромиссное решение. Завтра утром состоятся состязания между тобой и первым советником Ниро. Если ты победишь, вожди встанут на твою сторону, а если нет... Но ты победишь, в этом я уверен.

– А что за соревнования?

– Обычное дело, – пренебрежительно махнул рукой Гаолон. – Бег по морю на длинную дистанцию в мокроступах. Эй! Что с тобой? Почему тебе стало плохо?

Глава тринадцатая БОЛЬШАЯ БЕЛАЯ АКУЛА

На берегу плавучего острова собралось всё племя. Каждый хотел увидеть, чем закончатся состязания, которые решат дальнейшую судьбу не только пленников, но и всего народа алеронов.

Первый советник уже надел на ноги мокроступы. Сегодня жрец был в боевой раскраске. Чёрные, жёлтые и оранжевые полосы делали его лицо похожим на морду изголодавшегося тигра. На поясе жреца висела кожаная сумка, из которой сочилась какая-то зловонная жидкость.

Ниро злобно прищурился, увидев Алладина целым и невредимым.

– Готовься к смерти, несчастный! – прошипел он сквозь зубы. – Настал твой последний день!

Вождь Колоран привязал к черенку стрелы два разноцветных пузыря: один был красного, второй – жёлтого цвета. Натянув лук, он выпустил стрелу далеко в море.

– Победителем будет считаться тот, кто первым прибежит обратно с пузырём в руках, – сказал он.

Воины задудели в раковины, забили в барабаны. Это был сигнал к началу состязаний.

Алладин и Ниро прыгнули в воду и пустились бежать. Первый советник был гораздо слабее юноши, но имел большую практику бега по воде. Он сразу помчался вперёд большими прыжками. Ниро был похож на морскую птицу. Казалось, что он вот-вот взлетит над водой. Часть зрителей разразилась криками одобрения, остальные негодующе засвистели.

Алладин понял, что ему грозит опасность остаться побеждённым, но решил бороться до конца. Олаф говорил, что только вера в победу может творить чудеса. Значит, нужно верить и не сдаваться раньше времени.

Юноша пустился бежать, как бегал в холодные ночные часы, – не делая резких движений и соразмеряя дыхание. Он и не пытался догнать Ниро сразу. До цветных пузырей было очень далеко, так что время наверстать упущенное у него было.

Постепенно Алладин увеличил скорость. Его ноги уже не тонули по щиколотку в морской воде. Юноша скользил по морю, как плоский камешек, пущенный ловкой рукой.

Первый советник оглянулся и припустил ещё быстрее. На бегу он начал разбрасывать вокруг себя куски подгнившего мяса.

– Безумец! – закричал Алладин. – Что ты делаешь?! Оставь свои фокусы!

– Акулы мне помогут! – крикнул Ниро. – Мне было обещано...

С левым мокроступом творилось что-то неладное. Юноша взглянул вниз и увидел, как сморщилась кожистая пленка. Тонкая струйка газовых пузырьков вырывалась из незаметного прокола. Видно, первый советник сделал в этой игре ставку не только на акул.

– Когда же он успел проколоть мокроступ? – застонал Алладин.

Нога проваливалась под воду всё глубже и глубже. Скорость бега стала снижаться. Как ни старался юноша приноровиться к новым условиям, у него ничего не получалось.

До цветных пузырей, качающихся на воде, первый советник добежал намного раньше Алладина. Он быстро отвязал жёлтый шар и, зажав его в руках, понесся обратно. Алладин, припадая на левую ногу, разминулся с ним в двадцати метрах от стрелы. Юноша отметил бурное, неровное дыхание жреца. Видно, первый советник был совершенно не знаком с правилами бега на длинные дистанции.

Алладин схватил красный шар и бросился вдогонку за соперником. Несколько десятков метров он бежал в прежнем темпе. Но тут над поверхностью воды показались знакомые треугольные плавники. Сердце юноши забилось с бешеной силой. Ещё свежи были ночные воспоминания. Алладин рванул к острову изо всех сил.

Несмотря на испорченный, полусдувшийся мокроступ, он всё-таки сумел догнать первого советника. Тот совсем задыхался. Его рот был широко раскрыт, дыхание с хрипом вырывалось из груди. Тем временем акулы окружили бегунов широким кольцом.

– Хватайте его! – завопил Ниро. – Рвите на части!.. Утащите в морскую пучину...

Несколько акул преградили дорогу соперникам. Алладин вильнул в сторону, ловко уклонился от клацающих челюстей одной акулы, и перепрыгнул через серебристую спину другой...

Жрецу повезло гораздо меньше. Тот бежал, больше глядя на своего соперника, чем себе под ноги. Ничего не видя перед собой, не замечая всплесков волн, жрец вдруг споткнулся и исчез под водой.

Поверхность моря на месте его падения буквально вскипела. На берегу раздались крики, но затем все замолчали. Безмолвно, неподвижно, люди, словно заворожённые, смотрели, как по воде расплывается красное пятно.

Пятно продолжало увеличиваться в размерах. Вдруг посреди него на один миг показалось искажённое болью и ужасом лицо первого советника Ниро, взметнулся жёлтый шар в его окровавленной руке.

– Как же так! Мне было твёрдо обещано...

Из воды выпрыгнула громадная акула. Мелькнуло белое брюхо, и хищная пасть сомкнулась вокруг тела перехитрившего самого себя жреца. Ниро исчез под водой. Некоторое время ничего не происходило, а потом на поверхность вынырнул и весело заплясал на волнах жёлтый пузырь.

Левый мокроступ Алладина совсем потерял плавучесть. Теперь, чтобы удержаться на поверхности воды, юноше приходилось прыгать на правой ноге. И тут одна из молодых акул бросилась в атаку.

Алладин высоко подпрыгнул, уклоняясь от разинутой пасти. Хищница пронеслась мимо, но её шершавая шкура, покрытая мелкими чешуйками с ороговевшими наростами, коснулась правого мокроступа. Кожистая плёнка тотчас лопнула. Алладин забарахтался в воде. До берега оставалось не больше десяти метров.

Островитяне в напряжённом молчании следили за происходящим. Если бы юноша был на берегу, он увидел бы яркую раскраску воинов, испуганные глаза женщин, побелевшие лица Олафа и Гаолона, бисеринки пота на лбу Колорана...

Победа была так близка! Если бы не акулы, то через минуту Алладин вручил бы свой шар Колорану. Проклятые хищницы! А что если... Совершенно неважно, каким образом сигнальный шар окажется на берегу... Это мысль! Алладин размахнулся и бросил красный пузырь в круг бесстрастно сидящих вождей.

– Я выполнил ваше условие! – закричал юноша. – Победа за мной!

– Согласен, – кивнул Колоран. – Условие выполнено.

– Согласен, – наклонил голову вождь южных алеронов.

– Согласен...

Вожди склонились перед волей небес. Юноша одержал победу. Жаль только, что ему не удастся насладиться её плодами. Акулы были близко. Их треугольные плавники неумолимо приближались, разрезая воду.

Вдруг неподалёку мелькнула серая тень. Из воды показался огромный плавник. Окружившие юношу акулы резко изменили на правление движения. Они бросились в сторону, уступая дорогу своей повелительнице – Большой Белой Акуле.

Неторопливо, уверенно, королева акул начала кружить вокруг своей жертвы. Невозможно было уклониться от встречи. Алладин протянул руку к поясу и достал свой дамасский кинжал. Не выпуская гигантскую акулу из виду, он медленно поплыл к острову.

Хищница наслаждалась беспомощным видом юноши. Она предвкушала те милости, которыми осыплет её Повелитель Элатон, когда она доложит ему о гибели этого зловредного мальчишки. Королева яростно бросилась в атаку.

Вода забурлила от взмахов её мощного хвоста. Широкая пасть, в которой юноша мог поместиться целиком, плотоядно раскрылась. А зубы! Ряд за рядом, белые, острые, как бритва, они были размером с ладонь.

Назад! В сторону! Алладин едва успел отпрянуть. Огромная морда хищницы была совсем рядом. Не раздумывая, юноша размахнулся и вонзил кинжал в мутный, тускло мерцающий глаз королевы. Вода окрасилась багровой кровью.

Акула пронеслась мимо. Она едва не вырвала кинжал из руки Алладина. Юношу закружило в воде. Грубая шкура акулы лишь на мгновение коснулась ладони, но этого было достаточно, чтобы кожа покрылась многочисленными ссадинами и порезами.

Алладин вынырнул и огляделся. Остров был совсем рядом, но Большая Белая Акула не хотела покидать поле боя. Запах крови довел хищницу до неистовства. Акула развернулась и снова бросилась в атаку.

Позади Алладина раздался яростный крик. Олаф выхватил меч из рук ближайшего воина и прыгнул в воду на помощь своему ДРУГУ-

– Держись! – кричал он, помогая себе здоровой рукой. – Я рядом! Я сейчас...

Кормчий не успевал. Акула обогнула его снова и бросилась на Алладина. Юноша глубоко вдохнул и нырнул в глубину. Стремительная тень пронеслась прямо над его головой. Королева опять промахнулась. Отсутствие одного глаза помешало ей нанести точный удар.

Алладин вонзил лезвие кинжала в белое брюхо. Острие пробило грубую шкуру и глубоко вонзилось в плоть. Акула по инерции продолжала двигаться вперёд. Закалённая сталь разрезала ей брюхо, из раны густым облаком заклубилась кровь.

Десятки её подданных, почуяв запах крови, тут же утратили всякое почтение к своей повелительнице и бросились за ней. Они накинулись на смертельно раненную королеву со всех сторон, а она почти не отбивалась.

Большая Белая Акула знала, что править может только сильнейший. Только сила могла внушить страх, а значит, и уважение её сородичам. Вместе с кровью, льющейся из распоротого брюха, королева потеряла силу, уважение и власть. Густая завеса растекающейся крови заслонила происходящее.

Алладин вынырнул на поверхность и вслед за Олафом быстро поплыл к свисающей с берега лестнице.

Островитяне благоговейно расступились перед юношей.

– Чародей! – шептали они. – Волшебник! Где были наши глаза раньше?!

И только чёрная ворона крикнула сверху, что всё это вздор. Но никто не хотел слушать глупую птицу.


* * *

Вечером состоялась торжественная церемония. Островитяне отказались служить повелителю океана Элатону.

Сначала прозвучал низкий рёв морской раковины. Жители острова сложили деревянныеизображения Большой Белой Акулы и раскрашенные маски Демонов Глубин.

Женщины затянули прощальную песню. В тишине полились плавные звуки, полные печальных вздохов и тоскливых восклицаний. Постепенно мелодия нарастала, ширилась, поднималась всё выше. Воздух завибрировал от гулкой барабанной дроби.

В освещённый факелами круг вступили пятеро вождей. Снова зазвучала морская раковина, и её рёв был подхвачен неистовым воплем островитян.

Отблески пламени переливались на тёмной коже вождей. Они были раскрашены знаками принадлежности к клану Большой Белой Акулы. Ни тени улыбки не было на их лицах. Серьёзные, строгие, с нахмуренными бровями, они готовились к последнему шагу на пути перемен.

Мерно зарокотали барабаны. В такт их медленному ритму к вождям приблизились воины. Они начали обливать своих правителей водой, смывая с их тел замысловатые узоры. И когда были смыты остатки краски, оглушительно и радостно взревели раковины, загремели костяные мечи, а крики толпы заглушили напряжённый бой барабанов.

Вожди подняли над головой факелы и вопросительно посмотрели на Алладина.

– Они от меня чего-то ждут? – спросил юноша. – Интересно, что я должен делать?

– Ты просто кивни, – подсказал ему Гаолон. – Вожди хотят заручиться твоей поддержкой. Ты ведь теперь для них могучий чародей, свергнувший Большую Белую Акулу.

– Нечего ухмыляться! – пророкотал Олаф. – Честно говоря, и мне победа над этим монстром кажется настоящим чудом. И здоровенная же была тварь!..

– Спасибо, Олаф, – проникновенно сказал Алладин. – И за помощь большое спасибо.

– Глупости, – смутился кормчий, – дурацкая выходка. Всё равно я тебе не успел помочь.

– Ты поддержал меня, иначе я бы растерялся и погиб.

– Будет вам! – зашипел на них карлик. – Кивни головой! Вожди заждались.

Алладин послушно кивнул.

В тот же миг оборвалась барабанная дробь, смолк пронзительный рёв раковин, и только лёгкий плеск волн, бившихся о берег, нарушал наступившую тишину.

Вожди бросили пылающие факелы в кучу, где были свалены идолы и маски. Огонь заплясал на уродливых деревянных фигурах. Почернели широко разинутые пасти, зашипела и начала лопаться краска вокруг раскосых глаз. Сухое дерево трещало, к небу поднимались оранжевые искры. Вскоре деревянные фигуры демонов исчезли в жарком, очищающем пламени. Вместе с ними исчезла и вера в милость и всемогущество повелителя Элатона.

– Алероны на нашей стороне, – сказал Гаолон. – Нужно собираться в дорогу. На рассвете отплываем.

– Я остаюсь, – спокойно заявил Олаф. – Мои помощники не управятся с этими парусами. Да и остальные острова необходимо благоустроить. Я нужнее здесь, да и моя рука... Вам я буду только в тягость.

– Что ты, Олаф! – воскликнул Алладин. – Как же мы без тебя?

– Лодка готова, – твёрдо сказал кормчий. – Ветер попутный. Плывите на запад. Следите за солнцем и звёздами. Через неделю доберётесь до замка Куирана.

– А как же ты?

– Я появляюсь позже вместе с пятью племенами алеронов. Это отличные воины. Нужно только научить их делать стальные мечи. А газ, которым они надувают мокроступы, взрывается, как пороховые бочки. Всё это будет большим подспорьем в день решающей битвы.

– Может быть, всё-таки ты отправишься с нами?

– Нет! – отрезал Олаф. – Я твёрдо решил... – Кормчий порывисто обнял друзей. – Удачи вам! Я верю, что мы встретимся.


* * *

Рано утром, когда остров ещё спал, Алладин и Гаолон оттолкнули лодку от берега, подняли парус и поплыли на запад, в сторону острова Белого мага Куирана.

Глава четырнадцатая БЕЛЫЙ МАГ

Жилище Белого мага Куирана занимало весь остров целиком.

Дворцовые сооружения больше походили на город или неприступную крепость, чем на дом одинокого волшебника. Впрочем, замок и был крепостью, потому что времена были неспокойные. Только высокие крепостные стены и мужество защитников могли защитить от свирепого натиска воинственных скилосонов.

Мощные стены кое-где поросли вездесущим плющом. Высокие, прочные, они окружали замок со всех сторон. Стены венчали двенадцать опорных башен. Они были круглые и выступали за плоскость стены, так что защитники могли выпускать стрелы во всех направлениях и прикрывать любой участок стены.

– Почему не видно людей? – спросил Алладин.

– Куиран предпочитает одиночество, – ответил Гаолон. – Людская суета мешает ему сосредоточиться.

– Кто же защищает замок от захватчиков?

– При первых признаках нападения Куиран множится.

– Множится?

– Да, – кивнул карлик. – Только что Куиран был один, а потом появляется тысяча человек, похожих на мага как две капли воды. Они занимают круговую оборону на крепостных стенах. Как только враг обратится в бегство, они вновь становятся одним целым. Все очень просто.

– Да, действительно... Проще не бывает...

Едва друзья вошли во внутренний двор, как позади них бесшумно подняли металлический подъемный мост.

– Здесь много хитроумных приспособлений, – горделиво сообщил Гаолон. – Поднимаясь, мост становится воротами. Если скилосоны сумеют их разбить, что само по себе маловероятно, на них падает тяжеленная решётка, способная раздавить в лепешку кого угодно. А сверху находятся желоба, по которым течёт кипящее масло. Но если враги всё-таки пробились, перед ними вырастает внутренняя стена. Этот замок – крепость в крепости.

– А почему здесь такой странный запах? – сморщился Алладин. – Какая-то невыносимая вонь... Вроде прогорклого тюленьего жира.

– Замок сделан из металла, – пояснил Гаолон. – Колдовские монстры боятся холодного железа и не лезут приступом на стены. Другое дело ржавчина. С ней нет никакого сладу. Раз в неделю Куирану приходится множиться и смазывать жилище тюленьим жиром или оливковым маслом. Иначе замок разрушится. – Карлик открыл дверь в покои. – Проходи. Куиран ждёт нас в Зале глубоких раздумий.


* * *

Белый маг Куиран сидел за столом, заваленным старинными пергаментными манускриптами, толстыми фолиантами в потёртых кожаных переплётах с металлическими застёжками, глиняными табличками, испещрёнными значками, похожими на следы птичьих лапок, пожелтевшими от времени свитками, исписанными арабской вязью, рукописями с замысловатыми египетскими иероглифами, книгами с руническими надписями, тетрадями и восковыми табличками... Белый маг искал заклинание, которое помогло бы остановить натиск Демонов Глубин.

Тёмно-синяя мантия Куирана большими складками ниспадала на пол. Она была расшита золотыми знаками Зодиака. На голове мага красовался ночной колпак, который он по ошибке или по забывчивости натянул вместо шляпы. Из-под колпака свисали длинные пряди седых волос. Они плавно переходили в белоснежную бороду, и сказать, где кончается одно и начинается другое, было совершенно невозможно.

– Здравствуй, учитель, – вежливо сказал Гаолон. – Я вернулся.

– Здравствуй, принц, – поднял глаза Куиран. – Рад тебя видеть.

– Принц? – покосился на карлика Алладин.

– А где Олаф? – спросил маг. – Я слышал, он очень пострадал. Но его ждёт сюрприз. – Маг порылся в куче бумаг и вытащил из-под них искусно сделанную металлическую руку. – Будет служить лучше прежней!

– Он прибудет позже, – сказал Гаолон, – вместе с алеронами.

– Ах, да... – Маг перевёл взгляд на юношу. – Так значит, ты и есть Алладин?

– Да, великий волшебник, – юноша склонился в почтительном поклоне.

– Меня зовут Куиран.

– Я знаю.

Маг, не мигая, смотрел на Алладина. В его глазах светилось благожелательное любопытство. Выражение лица Куирана было озабоченным, словно маг был разочарован или встревожен столь юным возрастом своего гостя.

Пока Куиран разглядывал юношу, его светло-голубые глаза затуманились. Мысли унесли волшебника в дальние дали, недоступные простым смертным.

Алладин огляделся.

С потолка свисало чучело настоящего дракона, страшное, с разинутой пастью и ощетинившимся зубцами хвостом. Распахнутые перепончатые крылья закрывали весь потолок. Одна из стен была заставлена книгами. Тысячи и тысячи книг в кожаных переплётах. От них пахло пылью.

На каминной полке лежали клыки саблезубого тигра, высохшая мумия василиска, рог единорога и множество коробочек, на которых красовались таблички «Корень мандрагоры», «Цветок папоротника», «Прессованное птичье молоко» и так далее. Рядом стоял стеклянный шкаф, заполненный колбами, ретортами, горелками, чашами с разноцветными порошками, бутылями и кувшинами. На шкафу сидела ворона. Очень знакомая ворона.

Алладин громко кашлянул. Куиран вздрогнул и вновь уставился на юношу.

– Любишь виноград?

– Кто же его не любит...

– Тогда пошли обедать! – воскликнул маг. – Всему своё время и место. Поэтому перейдем в Зал вкусной и здоровой пищи. Прошу!

Стол был уже накрыт. Кроме винограда, там лежали нарезанные ломтиками дыни и арбузы, клубника со сметаной, золотистые, ещё дымящиеся карпы, омары, креветки, жареные миноги, фазаны с черносливом, шоколад со сливками, стояло отменное вино.

Алладин сел за стол и только тогда заметил, что перед ним стоит фарфоровая тарелочка с мёртвой мышью. Юноша с тоской посмотрел на Гаолона.

– Я должен это есть? – тихо спросил он.

– Если хочешь, – пожал плечами карлик. – Но мне кажется, что ты занял не своё место.

Гаолон неприязненно покосился на нахохлившуюся ворону. Алладин тут же пересел поближе к блюду с фазаном, а на освободившееся место уселась ворона.

– Познакомьтесь, – сказал Куиран. – Это Каролина, моя незаменимая помощница.

– Мы уже познакомились, – проворчал Алладин. – На плавучем острове алеронов. Помнится, она высказывала хоть и короткие, но весьма едкие замечания.

– Вздор-р!

– Прекрати, Каролина! – попытался урезонить птицу Куиран. – Это мой гость, причём долгожданный гость. Прошу тебя, будь с ним повежливей. Мне бы очень хотелось, чтобы вы стали друзьями. Алладин – смелый и воспитанный юноша. Он...

– Дурак! – ворона нахохлилась и гневно отвернулась.

– У нас так редко бывают гости, – смущённо пояснил волшебник. – Каролина просто немного стесняется. Но если ты легонько погладишь её по голове, она наверняка сменит гнев на милость.

Алладин протянул руку и с некоторой опаской коснулся чёрного оперения. Птичий клюв выглядел достаточно грозно. Ворона закрыла глаза. Вся её поза выражала небесное блаженство. Затем Каролина вполне благосклонно взглянула на юношу и принялась за трапезу.

Обед проходил в полном молчании. Белый маг говорил мало и никаких вопросов не задавал. Куиран обратился к Алладину только после того, как, закончив обед, все перешли в Зал обдуманных решений.

– Как ни странно, но в мире существует Закон.

– Вздор-р! – тут же воскликнула Каролина.

– Нет, – отмахнулся Куиран. – Это не людской закон, а закон всеобщего равновесия! Закон мироздания! Я не буду злоупотреблять вашим вниманием, объясняя, как возник и почему существует этот закон. Важен только принцип. Его нельзя нарушать. Формулируется он примерно так: на каждое действие должно быть противодействие.

Алладин сконфуженно поскреб затылок. Он ничего не понял.

– Приведу частный пример действия этого всеобщего закона, – продолжал Белый маг. – Например, тот, кто занимается магией, – демон, маг, колдун или ведьма – обязан создать некий талисман, который представлял бы для него смертельную опасность. Возьмём джиннов...

– У меня однажды был джинн! – воскликнул Алладин. – Но он вдруг куда-то пропал. Сколько я ни тер лампу, ничего не получалось.

– Нарушился закон великого равновесия, – пояснил Куиран. – Джинны наиболее восприимчивы к любому отклонению от нормы. Они обладают колоссальным могуществом. Но и цена, которую они за это платят, велика. Чаще всего они являются рабами своего талисмана – лампы, перстня или ещё какой-нибудь вещи. Джинны бессмертны, уничтожить их невозможно. Но зато они лишены свободы выбора – хозяин талисмана определяет все их поступки, а они обязаны повиноваться.

– А демоны?

– Демоны – совсем другое дело. Они не подчиняются владельцу талисмана. Наоборот, демоны стараются запрятать свой талисман как можно дальше, потому что он может их погубить. Ни одному демону не удалось бы управлять магическими силами, если бы у него не было какой-то уязвимой точки.

– Что можно сделать, если они тщательно охраняют свой талисман?

– Демоны не могут охранять талисман. Он смертельно опасен для них. Ты же не носишь за пазухой королевскую кобру. Так и они. Единственное, что могут сделать демоны, – это схоронить талисман в потаённом месте и наложить ограничения на доступ в запретную область.

– И вы знаете, какой талисман может погубить Демонов Глубин? – догадался Алладин. – Где он находится?

– Я прочел тысячи хроник волшебного мира. Сто лет я потратил на изучение и сравнительный анализ древних рукописей. Ты прав, я узнал, где спрятан талисман Элатона! Ты должен его достать.

– А почему именно я?

– Это и есть ограничение, наложенное Элатоном на место хранения его талисмана. Каждое столетие рождаются всего четыре человека, которые могут добраться до зелёной пещеры. Она находится на вершине Крылатой горы. Из этих четырех человек ты – единственный, кто по возрасту и личным качествам годится для этой миссии.

– Я согласен! – решительно сказал Алладин. – Где находится Крылатая гора?

– Прекрасно, – улыбнулся Куиран. – Я помогу тебе добраться до пустыни, которая окружает Крылатые горы. Дальше ты пойдёшь один. Сила, заключённая в талисмане, может погубить даже меня. – Куиран радостно всплеснул руками. – А я ведь знал, что ты не откажешься! Иногда я предвижу грядущие события... Правда, это требует громадных усилий. И цена, которую я за это плачу, тоже огромна. Слышал ли ты когда-нибудь о греческой прорицательнице Кассандре?

– Нет.

– У неё был могучий дар. Но закон равновесия превратил его в ничто. Никто не верил её предсказаниям. Моя цена несколько иная...

– Если вы можете сказать, чем закончится моё путешествие, то скажите, прошу вас! Это помогло бы мне избежать многих ошибок.

– В этом ты ошибаешься, – вздохнул Куиран. – Предвидеть будущее и иметь возможность его изменить – это совершенно разные вещи. Ты напрасно считаешь, что если узнаешь своё будущее, то сможешь его избежать.

– Странно... – недоверчиво пробормотал Алладин.

– Представь себе весы. На одной чаше находятся все твои поступки, которые предназначено совершить, а на другой – будущее, которое определено твоими поступками. Стоит заглянуть в будущее, и ты постараешься изменить свои поступки. Но меняя поступки, ты изменяешь и будущее. Это замкнутый круг, в котором любое вмешательство может иметь самые непредсказуемые последствия!

– Как всё непросто...

– Конечно. Поэтому все прорицатели стараются отвечать иносказательно, туманными намёками и недомолвками. В противном случае их предсказания не сбудутся. Неужели ты думаешь, что я не мог сообщить Олафу и Гаолону, где тебя искать?

– Думаю, что могли бы.

– Но я не сделал этого, потому что в тот момент, когда оракул делает предсказание, будущее меняется, и предсказание теряет смысл.

– То есть они бы меня не нашли?

– Вполне возможно, – кивнул маг. – Или они нашли бы тебя раньше времени, когда ты был ещё босоногим мальчишкой и днями смотрел на исчезающие за горизонтом паруса кораблей. Тогда ты был ещё не готов к великой миссии. Я мог посоветовать им спасти тебя из рабства на Черепашьем Острове. Но это превратило бы тебя в труса и лентяя, не способного на решительные поступки. А теперь ты воин! За тобой идёт огромная армия: африканские племена, ливийцы, индийцы, японцы, полинезийцы... Всех не перечислишь. Кстати, я послал всем друзьям координаты места решающей битвы.

– Где она состоится?

– Недалеко от побережья, на равнине Первого Слова. Это магический центр мира. Если армия моря захватит это место, сила Элатона многократно возрастёт. Но если ты принесёшь талисман, Элатон погибнет. Демоны Глубин лишатся своего предводителя, начнут делить власть, сражаться друг против друга, разойдутся по своим вотчинам и уже не будут помышлять об уничтожении суши. Это и станет нашей победой!

– Как выглядит талисман?

– В книгах написано, что талисманом является какой-то камень. – Куиран вытащил из складок мантии мятый клочок пергамента и сверился с надписью. – Да... Но только этим камешком можно разбить стеклянный шар, в котором заключен смертельный для Элатона свет. И сделать это можно только в тот момент, когда из пучины вод поднимется повелитель океана Элатон.

Белый маг протянул руку и принял от Гаолона волшебный посох с набалдашником в виде мерцающего стеклянного шара.

Глава пятнадцатая АЛМАЗНЫЙ ТУМАН

Голая каменистая земля была присыпана тонким слоем песка. Местами кое-где торчали чахлые пучки травы, кусты саксаула или жухлые ветви акаций. Далеко, у самого горизонта, вздымалась к небу отвесная стена Крылатых гор.

– Дальше ты должен идти один, – сказал Куиран. – Здесь начинается запретная для нас область.

– Будь осторожен, – обнял друга Гаолон. – Особенно в зелёной пещере. Демоны Глубин горазды на всякие ловушки.

Алладин вздохнул. Ему так хотелось отдохнуть, но времени не было. Нужно было идти.


* * *

Он все шёл и шёл, ступая по горячим, оплавленным жарой камням. Бесконечная, усыпанная песком и щебнем пустыня дышала зноем и смертью. Огромный, ослепительно белый диск солнца висел прямо над головой. Перед глазами плыли цветные круги. Они плавали, струились, вращались, как цветные стёклышки в детском калейдоскопе.

Через три часа пути каменистая равнина закончилась. Вокруг высились гребни барханов. Подниматься на них было очень трудно. Ноги вязли в рыхлом песке. Приходилось обходить сыпучие склоны.

Солнце поднималось всё выше, нестерпимо горячее, злое, мёртвое. Оно затопило своими лучами весь мир, и небесная лазурь казалась такой же блёклой и выцветшей, как сама пустыня. Песок и небо перестали существовать раздельно. Они слиплись в один ком удушающего пламени, и каждый шаг в этом раскалённом тумане отдавался во всём теле невыносимой болью.

Алладин поднял голову.

Песок. Везде один песок. Он смешался с потом, пропитал одежду, запорошил глаза. Тысячи острых, как коготки котёнка, песчинок вонзались в кожу. Ослеплённые глаза почти перестали видеть.

Подножие гор было уже совсем близко, серое и невыразительное. Подступы к нему отмечала неровная земля, растрескавшаяся от жары, твёрдая, как железо, засыпанная песком, мелкими камешками и обломками скал.

Казалось, жара усилилась ещё больше. Духота навалилась, как ватное одеяло, как груды раскалённого угля. Ещё минута, и вспыхнут подошвы, загорится одежда, вздуется пузырями кожа. Но нужно было терпеть и идти вперёд. Юноша терпел и шёл.

Алладин бредил наяву. Перед глазами мелькали какие-то видения. В багровых всплесках волн из моря поднимались сгоревшие идолы плавучего острова алеронов. Морские воды расступались, и оттуда появлялись ревущие толпы скилосонов. Огромные каракатицы раскинули свои щупальца на половину мира. В чернильных кляксах, окрасивших небо в тёмно-фиолетовый цвет, шевелились отростки жуткого чудовища.

Почти не падая, юноша бил себя по щекам, тёр воспалённые глаза, и тогда видения исчезали и перед глазами вновь расстилалась бескрайняя пустыня.

Несколько глотков воды вернули ему силы. Горы были совсем недалеко. Через час юноша должен был достичь их подножия. Вот только небо заволокло странной жёлтой мутью. Жара уменьшилась – сумрачная пелена закрыла солнце.

Вдруг послышались звонкие, прозрачные звуки. Высокие, нежные, они походили на пение серебряных арф. Звуки повторялись, нарастали, звучали громче и пронзительнее, сменялись протяжными стонами, полными жалобы и тоски. Сердце юноши забилось от страха, который несла эта жуткая мелодия.

Песчаные холмы пришли в движение. Миллиарды песчинок, соприкасаясь, рождали эту далёкую от всего живого песню. Пески пели песню смерти, гимн песчаной бури.

Жёлтая мгла налилась багрянцем, затянула всё небо. Гребни песчаных дюн зловеще задымились. Юноша ускорил шаг. Он хотел достичь подножия гор, прежде чем песчаные волны накроют его.

Позади нарастал гул несущегося ветра. Воздух наполнился песчаной пылью – роем мельчайших песчинок. Чтобы дышать, Алладину пришлось сдёрнуть с плеч накидку и укутать лицо.

Пустыня пришла в неистовое движение. Песок тёк вокруг, как вода. Шум волн заглушал свист ветра. Алладин уже бежал, подгоняемый бурей. Отвесная каменная стена была совсем рядом. Только бы успеть... Юноша отыскал взглядом узкую расщелину и устремился к ней.

Внезапно ветер стих. Стало немного светлее. На какой-то миг проглянуло солнце. А потом мир закружился, завертелся в ужасной карусели. Песчаная волна заполнила весь горизонт. Казалось, её гребень касается солнца.

И вдруг волна взорвалась. Спустились густые сумерки. Усилились завывания ветра, и грохот.

Юноша забился в расщелину, стараясь укрыться от песчаного цунами. А пустыня грохотала и ревела за его спиной. Она протягивала свои жаркие лапы, чтобы схватить ускользнувшую от неё жертву, закружить её в яростном вихре, засыпать тоннами песка.

Сердце юноши отчаянно билось. Каждый удар болью отдавался в голове. Дышать было нечем – песок проникал даже через плотную материю. «Нужно ждать, – твердил себе Алладин. – Буря не может длиться вечно. Нужно держаться и ждать. Всему на свете есть предел. Должен быть предел и ярости бури.»

Потеряв всякое представление о времени, юноша впал в оцепенение, наполненное всё теми же жуткими видениями. Вновь гигантские каракатицы раскинули свои щупальца на всё небо, а сквозь их чернильные кляксы горели ненавистью оранжевые глаза повелителя Элатона.


* * *

Буря стихла только на следующее утро. Алладин выбрался из своего убежища, отыскал флягу с водой и сделал несколько глотков. Затем аккуратно закрыл горлышко пробкой – вода понадобится на обратном пути.

Утреннее солнце начало обжигать спину. Но юноша не обращал внимания на жару. Он внимательно рассматривал почти вертикальную каменную стену и запоминал, куда можно поставить руку или ногу.

Малейшие детали – неуловимые трещинки, небольшие выступы, неглубокие вмятины – всё откладывалось в его памяти, могло помочь во время восхождения. Двадцать пять метров вертикального подъёма. Дальше начинался каменный карниз, по которому можно добраться до пещеры.

Алладин схватился за выступ. Юноша осторожно попробовал, выдержит ли он его вес. Оказалось, что выдержит.

Прижавшись к тёплой скале, не глядя ни вверх, ни вниз, Алладин медленно стал подниматься, цепляясь за выступы. На высоте двадцать метров он едва не сорвался. Камень зашатался, не выдержав тяжести тела, и покатился вниз.

На шум из узкой трещины выползла потревоженная ящерка. Она зашипела, сердито глядя на пришельца, и разинула розовую пасть.

– Кыш, мелюзга!

Алладин напряжённо шарил рукой в поисках опоры. Его пальцы цеплялись за шероховатый камень, двигались вверх, в стороны и вот нашли, наконец, ту трещинку, из которой выползла ящерица.

Алладин перевёл дух.

Однако ящерице совсем не нравилось вторжение чужака. Эти владения она считала своими. Зелёная тварь жадно разинула пасть и схватила юношу за палец.

– Эй, ты! Потише! – закричал Алладин, отдёргивая руку. Маленькая, а такая кусачая!

Юноша ухватился за другой выступ, передвинул ногу повыше и подтянулся. Камень под ногой зашатался. Алладин уцепился за крохотную щербинку, прежде чем гранитный кусок вывалился из-под ноги.

Осколок падал долго. Ему понадобилось много времени, чтобы долететь до поверхности и разлететься каменными брызгами. К счастью, Алладин нащупал коленом другой выступ, где мог бы поместиться кончик ноги. Он поднял ногу на это место, опробовал его.

– Годится, – облегчённо вздохнул юноша и покосился на ящерку. – Ах ты, мелкая дрянь! Ты, как скилосон. Нет, ты гораздо хуже самого последнего скилосона! У того хоть немного мозгов есть, а у тебя в голове совсем пусто. А если бы я сорвался? Не хватало только, чтобы решающая битва была проиграна из-за твоего укуса! Ты хоть понимаешь, что судьба мира зависит от твоей сдержанности?

Ящерица вновь разинула маленькую пасть и зашипела. Она ничего не понимала.

– Глупое, бестолковое создание! – Алладин правой рукой пошарил наверху и нащупал острый выступ. – Сиди в своей тесной трещине... – Носок ноги нашёл впадину. – И пусть все народы мира сражаются с Демонами Глубин... – Память подсказывала, что каменный карниз уже близко. – ... Пусть они сражаются за то, чтобы ты могла спокойно сидеть в своей тесной расщелине.

Рука шарила наверху, но ничего не нащупала. Алладин не мог поверить, что достиг карниза. Он подтянулся, закинул ногу на каменный козырёк и вылез на щербатую поверхность карниза. В нескольких метрах от него темнел вход в зелёную пещеру.

Вход был завален каменными валунами. Алладину пришлось немало потрудиться, прежде чем он смог проникнуть внутрь. Юноша очутился в прохладном зелёном полумраке. Пористые стены пещеры напоминали застывшую морскую пену. Они слегка светились.

Алладин осторожно шагнул вперёд. Он опасался коварных ловушек, грозивших мучительной смертью. Но его опасения оказались напрасными. Если ловушки и существовали, то минувшие столетия обезвредили их.

Пещера была огромной. Алладин сделал шаг, другой... Что-то звякнуло под ногами. Юноша посмотрел вниз и замер. Только сейчас он увидел, что вокруг него в беспорядке разбросаны несметные сокровища.

Драгоценные камни лежали везде – под ногами, вдоль стен. Они горели и переливались, отражая неверный зеленоватый свет. Даже толстый столетний слой пыли не мог погасить их волшебного сияния.

Алладин нагнулся и поднял с пола восьмигранный алмаз. Свет заиграл на его полированных гранях. Юноша был потрясен чистотой и прозрачностью камня. Никакой другой камень не преломляет свет так, как алмаз.

А рядом пламенел всеми оттенками красного цвета крупный рубин. А вон голубой сапфир...

Алладин огляделся.

Драгоценные камни устилали пол пещеры, как цветной ковёр.

– Александрит... А это кошачий глаз. Хризоберилл... – Благодаря общению с морскими купцами Алладин научился разбираться в драгоценностях. – Шпинель... Какой огромный смарагд! А это, кажется, аквамарин. А вот благородный топаз...

Юноша перебирал камни в руках. Освобождённые от векового налета пыли, они проснулись и засияли. Под сводами пещеры вспыхнула радуга. Сердце Алладина замерло от такой красоты и великолепия.

Отдельно были сложены аметисты. Поблёскивали гиацинты, турмалины и гранаты, цитрины и дымчатые топазы в изящной оправе из платины. Отдельные камни были украшены затейливой резьбой – изображениями мифических зверей и птиц. Глаза у них были из зелёного нефрита. Рядом лежали жемчужные ожерелья, золото в самородках, крупные тёмно-красные альмандины и бриллианты, сверкающие, как роса в утренних лучах солнца.

Алладин даже не мог себе представить такого великолепия. Мерцающее сияние ослепило его. Казалось, что в пещере было собрано всё богатство мира. Перед глазами юноши поплыл цветной туман.

Раньше он никогда не мечтал о богатстве роскошной жизни. Но сейчас ему в голову пришла мысль, что эти сокровища откроют перед ним все дороги мира, распахнут все двери.

Власть, уважение, сила! Всё это можно купить за ничтожную часть этого великолепия, а на остальное воплотить в жизнь любую мечту.

А можно и ничего не делать. Просто любоваться своими сокровищами. Они надёжнее любого друга, теплее, чем семейный очаг, прекраснее любой красавицы.

Опьянённый сладкими мечтами, Алладин в восторге закружился по пещере. Он забыл обо всём на свете о Мир для него замкнулся.

Юноша смеялся и строил различные планы, один грандиознее другого. Нет, он не покинет эту пещеру, где так сладко грезить. Он навсегда останется здесь.

И вдруг под его ногами что-то хрустнуло. Алладин посмотрел вниз. Кости. Странно. Хрупкие, выбеленные временем кости, похожие на кисть руки. А вон и череп. О, небо!

Алмазный туман, застилающий глаза, сразу рассеялся. Алладин схватился за голову и застонал. Он едва не погиб. А ведь Гаолон предостерегал его о коварстве Элатона.

Вот она – ловушка! Прочнее стальных капканов, глубже любой ямы, надёжнее отравленной стрелы. Ещё немного, и он тоже, как тот неведомый бедолага, лёг бы на груды сокровищ, чтобы грезить о несбыточном, и никогда бы не проснулся. Алмазный туман стал бы его саваном.

Нужно выбираться из этой пещеры, уходить, пока не поздно, пока сияние драгоценных камней не обернулось мраком забвения.

Алладин равнодушно отвернулся от мерцающей россыпи и медленно побрёл к выходу, оставляя за спиной прекрасные миражи, за которыми таились только пустота и одиночество.

И вдруг взгляд его упал на простой камешек – морскую гальку в железной оправе кольца. Он протянул руку и поднял кольцо. Как здесь оказался этот камень? Среди этого сверкающего великолепия он был так же неуместен, как ком глины рядом с роскошным чайным сервизом.

Алладин покрутил кольцо в руках и надел его на палец. Как раз по размеру. Чудно! Ведь морская галька не могла оказаться здесь случайно. Значит... Ну, конечно! Юноша запрокинул голову и расхохотался. Вот он, талисман повелителя океана Элатона, простой камешек, незаметный на фоне сказочного сияния! Обыкновенная галька, которую мальчишки пускают по поверхности воды! Вот он, ключ к победе!

Алладин выбежал из пещеры и стал спускаться вниз.

Глава шестнадцатая ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО

Ни одно облако не омрачало небесную лазурь. Трава ещё хранила утреннюю влагу – равнина Первого Слова сверкала россыпью росинок. Со стороны моря поднимался лёгкий туман.

На равнине Первого Слова ждали своего часа воины суши. Некоторые пришли вчера, другие готовились к великой битве уже несколько дней.

Олаф стоял во главе объединённых племён алеронов, которым предстояло сражаться на левом фланге. Его новая рука сверкала на солнце так же ярко, как и длинный полутораметровый меч.

Клато наводил порядок среди народов степей. Под его началом была вся конница. Мубанга стал во главе огромного войска, вооружённого копьями и луками. Его воины сидели на слонах. На правом фланге находились народы южных морей. Там верховодил Аату. Северные варвары в рогатых шлемах заняли центр. Их поддерживали воины Карога и низкорослые жители подземного мира, чьим принцем был карлик Гаолон.

Наступил день.

Море у берега вспенилось, и показался авангард армии моря. Повелитель Элатон послал сражаться на равнину морскую нежить – тела давно утонувших людей.

– Какая мерзость! – поморщился Алладин. Он стоял на боевой колеснице рядом с Клато.

– Это только первая волна. Мертвецы сражаются без поддержки основного войска, потому что не делают разницы между своими и чужими.

Стройные, безликие ряды утопленников дрогнули и смешались. Они угодили в подземные ловушки, устроенные подданными Гаолона. Молча, без единого крика, передние шеренги мертвецов падали в ямы, пока не заполнили их доверху. Остальные прошли по их телам и двинулись дальше.

Клато взмахнул копьём, и, словно белопенный прибой, навстречу мерно вышагивающим мертвецам ринулась ливийская конница. Противники вплотную приблизились друг к другу. По полю разнёсся звон скрестившихся мечей, боевой клич ливийцев и ржание лошадей.

Земля задрожала. Большие комья вылетали из-под копыт, и глубокие отпечатки остались на влажной, мокрой от росы земле. Ливийцы налетели на нежить развернутым строем, неотвратимым, сокрушительным, в пыль разбивающим землю.

Зомби совершенно не защищались. Они убивали всех, кто вставал у них на пути, но сами не пытались ни увернуться от меча, ни закрыться щитом, ни парировать удары противника. Они шли напролом и один за другим падали под копыта лошадей, падали молча, потому что смерть для мертвеца ничего не значит. А они были мертвы, давно мертвы и прокляты.

– Первая волна отбита! – воскликнул Клато, давая сигнал к отступлению. – Но это только начало. Демоны Глубин наблюдают, оценивая нашу силу.

Едва конница успела вернуться на своё место, как из моря хлынули передовые отряды скилосонов. Тысячи и тысячи зеленокожих ящериц появлялись из пены прибоя и с устрашающим рёвом кидались в атаку.

– Вперёд! – закричал Алладин.

Клато взмахнул бичом, и колесница рванулась вперёд. Началась решающая битва.

Две враждебные армии, словно две стихии, схлестнулись, перемешались, вскипели кровавой пеной, закружились в стремительном танце смерти. Везде лилась кровь, звенели мечи, свистели стрелы, слышались торжествующие вопли и жалобные предсмертные стоны.

– Вперёд!

Клато приладил к своей колеснице острые, как бритва, косы. Ливиец гнал коней сквозь ряды врагов, оставляя позади широкие просеки.

Скилосоны рычали, выли, ревели, размахивая когтистыми лапами. Костяные гребни на их чешуйчатых спинах переливались всеми оттенками красного цвета, искрились под яркими лучами полуденного солнца.

Своими длинными хвостами они ломали лошадям ноги, изогнутые когти разрывали упавших воинов на части. А из воды выходили всё новые и новые ящеры. Но в бой уже вступили лучники с южных островов. Густой рой стрел накрыл ревущие орды скилосонов. Стрелы, длинные, как дротики, разили ящеров без промаха. Вскоре вся земля была устлана чешуйчатыми телами. Ящеры корчились в агонии, стараясь вырвать из тел зазубренные наконечники. Они издавали страшные крики, полные ярости и боли.

В зелёной мозаике скилосонов начали вспучиваться огненные взрывы. Это алероны метали горящие пузыри, наполненные жёлтым газом. Но разрывы и прорехи быстро заполнялись: место павших ящеров занимали их полные сил сородичи.

Скилосонов было слишком много. Они уклонялись от мечей, сбивали людей с ног и мгновенно разрывали в клочья. А из моря на помощь ящерам уже выбирались огромные крабы.

Вид этих чудовищ ошеломил Алладина. Они были неуязвимы. Копья отскакивали от прочных панцирей, а клешни с лёгкостью перекусывали людей надвое. И двигались они с удивительным проворством. Сплошные, закованные в костяную броню ряды крабов, ощетинившись лязгающими клешнями, надвигались на армию людей.

Алладин соскочил с колесницы, уклонился от когтистой лапы скилосона, пронзил мечом другого и побежал к стоящему в отдалении Белому магу.

– Куиран, не пора ли разбить стеклянный шар? – задыхаясь от усталости, закричал юноша.

Куиран с развевающейся на ветру бородой напряжённо следил за схваткой. Он видел залитых кровью воинов суши, отступающих под натиском бронированных чудовищ, видел выползающих из моря скилосонов.

– Ещё не время, – сказал маг. – Элатон близко, но он ещё не поднял свой лик над поверхностью. Свет, заключённый в шаре, лишь ранит его, но не уничтожит. Нужно сражаться. Скоро все его резервы иссякнут, и тогда...

В бой вступили воины Мубанги. Был слышен тяжёлый топот и пронзительные крики слонов.

Огромные животные двинулись вперёд, потрясая бивнями, удлинёнными стальными клинками. Темнокожие люди погоняли их крючьями багров. На спине каждого слона высилась башня, откуда воины стреляли из луков обмотанными горящей паклей стрелами. Слоны опрокидывали крабов на спину, хоботами вырывали клешни, топтали ногами, раскалывая панцири.

Крик, боль, кровь... Поле битвы было усеяно телами убитых и раненых. Небеса затянуло пылью, поднятой сражающимися армиями.

И вдруг это облако ещё больше потемнело, заклубилось, заворочалась, заняло полнеба и медленно закружилось над обезумевшими от крови бойцами. Повсюду мелькали когтистые лапы, хищные клювы...

– Птицы! – удивлённо воскликнул Алладин. – Здесь появились птицы со всего света!

– Это помощь Каролины! Не подвела моя любимица. Сумела убедить крылатых королей...

В небе кружились неисчислимые птичьи стаи – сотни, тысячи безжалостных воинов. Беркуты, соколы, вороны, канюки, совы, ястребы... Они носились тёмной грозовой тучей, и ветер, поднятый взмахами их крыльев, был похож на ураган.

Раздалось знакомое карканье Каролины, и птичьи стаи обрушились на головы скилосонов. Острые когти и клювы рвали в клочья чешуйчатую кожу ящеров. Бой закипел с новой силой. Пронзительные птичьи крики смешались с хриплым рёвом скилосонов.

С вершины холма Алладин наблюдал за бушующим морем сражения. Повсюду валялись убитые. Местами они образовывали горы. Раненые, которые лежали в лужах крови, кусали своих врагов за ноги, валили их на землю, чтобы вместе погибнуть от удара меча или под копытами конницы.

Рассеченная плоть, кровоточащие раны, трупы, лежащие в грязи. И среди этого кровавого безумия с мечами в руках бродили остатки нежити и убивали каждого, кто попа-дался им на глаза.

– Иногда мне кажется, что каждый день повторяет человеческую жизнь, – сказал Куиран. – Утро, как новорожденный ребёнок, поднимается из темноты и безмолвия, расцветает теплом, солнечным светом и смотрит на мир изумлённо и радостно. Строгий полдень определяет всему своё место, наводит порядок и изливает на мир свою щедрость, чтобы потом утомлённо спуститься под уклон, испить мудрость сумерек, насладиться скорбным покоем позднего вечера и уйти в темноту ночи.

– Боюсь, что нам до ночи не продержаться, – заметил Алладин. – Может, пора разбить шар?

– Рано! – отрезал Куиран. – Элатон ещё не вышел на поверхность.

– Может, он и вовсе не появится?!

– Появится, – заверил юношу Белый маг.

– А мы узнаем его? – засомневался Алладин. – Как он выглядит?

– Не знаю, – пожал плечами Белый маг. – Демоны Глубин могут выйти на поверхность только один раз, поэтому, сам понимаешь, никто из жителей суши никогда не видел Элатона. Говорят, он все время улыбается.

– Улыбается? – удивился Алладин. – Разве Демоны Зла могут улыбаться?

– Ты судишь о демоне, как о человеке, – сказал Куиран. – Конечно, демон может улыбаться, но его улыбку нельзя назвать человеческой или нечеловеческой, радостной или коварной, торжествующей или зловещей. Эти понятия не применимы к демонам, как не применимы они к пламени, которые согревает в холодные ночи или сжигает дотла, к ветру, что ласково наполняет паруса или поднимает свирепые бури, ни к воде, которая утоляет жажду или топит. Стихия двойственна. Она не подлежит точному определению, потому что находится вне человеческих понятий о добре и зле. Элатон – это Демон Глубин, демон одной из четырех самых могучих стихий.

– Но мы-то люди!

– Да, – кивнул Белый маг. – Мы ответственны за всё происходящее в мире. И мы никогда не увидим ни красоты, ни величия в замыслах Элатона, потому что в его планах для людей нет места. Нужно просто остановить Демона Глубин, и всё. Иначе что же мы за люди?

Куирану приходилось кричать, чтобы Алладин слышал его. Равнина Первого Слова, наполненная вихрями пыли и гулом боя, была похожа на гигантскую бездну, поглощающую всё новые и новые жизни. Битва рассыпалась на части, закружилась отдельными водоворотами.

Отряды самураев под началом Ямамото твёрдо стояли на месте. Они потеряли половину бойцов. Их чуть изогнутые мечи потемнели от крови, доспехи были изодраны и пробиты. Но гора зеленокожих тел перед ними продолжала расти.

Чудовищные крабы были уничтожены. Однако погибли почти все слоны. Скилосоны научились перегрызать сухожилия на их ногах. Подползая, ящеры распарывали животы слонов острыми когтями. Оставшиеся в живых гиганты, обезумев от боли, перестали реагировать на команды погонщиков и повернули назад. Чернокожие воины выскочили из башен и продолжали сражаться на земле. Птичье воинство вынуждено было взмыть в небеса. В густом облаке поднявшейся пыли птицы перестали отличать союзников от врагов.

– Мы проигрываем! – вскричал Алладин.

– Нет. Силы равны. Сейчас, сейчас... – Куиран дрожал от возбуждения. – Неужели ты не заметил, что из моря перестали появляться скилосоны? У Демонов Глубин больше нет свежих резервов! Теперь только личное вмешательство Элатона может склонить чашу весов в сторону армии моря. Он должен вот-вот появиться...

В следующий миг море у берегов вскипело, взметнулось к небесам клокочущим фонтаном, хлынуло на берег, сбивая с ног сражающихся воинов. Из тёмной бездны появился повелитель океана Элатон.

Он возвышался над пенными водами, огромный, грозный, а вокруг него, как листья, гонимые ветром, кружились сгустки мрака. Алладин увидел синие губы, широко раскрытые, прозрачные, как стекло, оранжевые глаза, в пустой и бездушной глубине которых тлело чёрное пламя.

Не мигая, демон смотрел на юношу, а упругие щупальца на его голове извивались, как жирные земляные черви. И вдруг Элатон улыбнулся. От его улыбки повеяло таким холодом, что сражение замерло. Люди опустили мечи, а скилосоны опасливо попятились, уступая дорогу своему повелителю.

– Отдай мне кольцо! – сказал Элатон и протянул руку.

Глаза демона затуманились и начали светиться, словно с них спала невидимая вуаль, а под ней открылись двери, ведущие в никуда.

– Пора! – сдавленно шепнул Куиран и вложил в руку Алладина матовый шар.

Внезапно наступила полная тишина, зловещая и гнетущая. Глаза Элатона сияли, как звёзды. Они выжигали мужество и решимость из сердца, лишали тело силы, пригибали к земле.

Стиснув зубы, юноша сделал шаг навстречу демону. Ещё один. И демон попятился. Он отступил назад, и в его оранжевых глазах промелькнуло недоумение. Алладин перевернул кольцо камнем вниз, ударил ладонью по матовой поверхности и швырнул стеклянный шар в улыбающееся лицо демона.

Яркая вспышка едва не ослепила юношу. Ударил гром. Его раскаты гремели, не переставая. Элатон взревел и стал пятиться от раскалённого белого облака, вокруг которого змеились фиолетовые молнии. Лохмотья пламени вылетали из недр сияющего пятна. Они пронзали демона насквозь, и чёрная плоть дымилась и таяла под безжалостными ударами света.

Скилосоны рухнули на землю. Они извивались в судорогах, как будто каждый из них разделял предсмертные муки своего господина.

Светящееся облако становилось всё плотнее и насыщеннее. Фиолетовые молнии обвили Элатона и потащили внутрь облака. Чешуя на теле демона покрылась грязными пятнами, потускнела, и стала похожа на рваное рубище. Огненные глаза погасли, пятна мрака уносились прочь, сорванные солнечным ветром.

То, что осталось от демона, спеклось в тёмный ком и исчезло в раскалённых глубинах облака. А потом свет исчез, будто невидимый хозяин захлопнул дверь за непрошеным гостем.

Скилосоны, которые оцепенело смотрели, какисчезает их хозяин, испуганно заревели и, охваченные паническим ужасом, устремились к морю. Один за другим они стали падать на землю, живые мертвецы. Смерть, наконец, приняла их в свои объятия, избавив от страшного рабства.

На выжженной, искалеченной, залитой кровью, заваленной телами павших воинов земле, остались только люди.

Израненные, полумёртвые, больше похожие на оборванцев, чем на воинов, они стояли и смотрели на Алладина. Люди не могли поверить, что самое страшное позади, решающая битва закончена и теперь у них есть будущее.

Обыкновенные люди совершили чудо.

Иллюстрации


Оглавление

  • Литературно-художественное издание
  • Пролог
  • Глава первая ОСАДА
  • Глава вторая ПРАВО ВЫБОРА
  • Глава третья ШТОРМ
  • Глава четвертая ОСТРОВ ИГУАН
  • Глава пятая ЦВЕТНЫЕ ИГУАНЫ
  • Глава шестая ВОССТАНИЕ
  • Глава седьмая ПЕСЧАНЫЕ ОТМЕЛИ СКИЛОСОНОВ
  • Глава восьмая ПОСЛАННИК ЭЛАТОНА
  • Глава девятая МЁРТВОЕ МОРЕ
  • Глава десятая КАМЕННЫЙ КАПКАН
  • Глава одиннадцатая ПЛАВУЧИЙ ОСТРОВ
  • Глава двенадцатая НОЧНАЯ ПРОГУЛКА
  • Глава тринадцатая БОЛЬШАЯ БЕЛАЯ АКУЛА
  • Глава четырнадцатая БЕЛЫЙ МАГ
  • Глава пятнадцатая АЛМАЗНЫЙ ТУМАН
  • Глава шестнадцатая ОБЫКНОВЕННОЕ ЧУДО
  • Иллюстрации