Ведовская страсть [Елена Валерьевна Соловьева] (fb2) читать онлайн

Елена Соловьева Ведовская страсть

Пролог

Велес, покровитель мудрости и знаний, пребывал в беспокойстве. Он каждодневно следил за деяниями детей своих, населяющих мир яви. Больно ему было, тягостно: черные тучи окутали потомков, злые дела проникли в сердца их и умы.

Пред ним, отраженная в зеркальной глади океана жизни, застыла вечность. Менялись эпохи, поколения, — они пробегали мимо, не оставляя следа. Мелькали, будто узоры в калейдоскопе времен.

И только люди оставались прежними. Все те же чаяния одолевали их, все те же страсти руководили поступками. Ничего не менялось. Почти ничего…

Всегда отыскивался тот, кто поворачивал время вспять; ценой собственной жизни возвратить людям мудрость; наставить и повести за собой. Таких смельчаков один на миллиард, но способен он на многое. Тому виной извечная магия жизни, неизменный закон мироздания.

И вот, перелистывая страницы бытия, Велес нашел Его — того, на кого указала судьба.

— Жалкий человек, никчемный, — раздосадовано покачал головой бог. — Как возвести в душе такого храм истины?

Могучим перстом Велес еще раз пробежался по книге времен: не обманулся ли он? Но нет, то была не ошибка.

— Эй, помощники! — зычным голосом прикрикнул покровитель страждущих.

На зов явилось бесчисленное воинство: домовые и лесовики, банники и полевики, духи нави и слави, — все прибыли, никто не потерялся.

— Видите того человека? — Велес указал на зеркало, в котором отображался лик мужчины. — Он будет!..

Помощники подивились увиденному, но перечить грозному богу не посмели.

— Вот вам свиток — передайте дочери моей, Змиулане, — распорядился Велес. — Путь готовится: уже скоро!

Бесплотная рука лесного духа смиренно приняла послание, надежно упрятала за невидимой пазухой.

— А это, — Велес передал еще один свиток, — отнесите Гамаюн-птице: и ее час пробил!

Когтистая лапка кикиморы-веселушки недоверчиво притронулась к пергаменту, а потом сжала так, что хрустнули тонкие костяшки пальцев.

— Ступайте! — объявил Велес. — Несите добрую весть в мир яви.

Грозный, но справедливый бог откинулся в глубоком кресле: он выполнил долг. Осталось ждать и верить в то, что судьба не ошибается никогда!

Глава 1

Нет таких качеств, которые целиком и полностью господствовали бы в нас.

Мишель де Монтень

Имя Дмитрия Селиванова знал каждый житель Ярославля, и у всех оно ассоциировалось с деньгами, властью и успехом. В неполные тридцать четыре года, этот мужчина достиг немалых результатов: ему принадлежали два крупных развлекательных центра, сеть аптек и десятки торговых площадей, сдаваемых в аренду. Все, к чему прикасалась рука бизнесмена, работало и приносило доход.

Его уважали и боялись одновременно. Мужчины считали Селиванова примером для подражания и стремились завести с ним дружбу. Женщины боготворили: любая из них, уже после минутного знакомства, готова была продать душу, лишь бы оказаться в числе его любовниц. И дело вовсе не в привлекательной внешности Дмитрия и не в его туго набитом кошельке. Этот человек располагал к себе любого, обладая воистину магическим магнетизмом.

Такое положение вещей устраивало Селиванова, привыкшего всегда и во всем добиваться своей цели. Горе тому, кто вставал на его пути. И способ не важен: подкуп, угрозы, шантаж — все шло в ход; ни нормы законодательства, ни нормы морали не имели особой ценности для Дмитрия. Он все сносил на своем пути. Точно смерч, налетал стремительно и беспощадно.

Благодаря большим деньгам и связям, Селиванов был завсегдатаем светских раутов: его охотно принимали везде. Если на мероприятие прибывал Дмитрий, то оно имело грандиозный успех.

Как раз сегодня Селиванов возвращался с очередной вечеринки, посвященной созданию нового благотворительного фонда. Он прибыл к особняку на элитном такси в компании высокой стройной блондинки.

Всю дорогу девушка улыбалась и томно прижималась к боку спутника. Она не слышала фраз, произносимых Дмитрием, а была счастлива только лишь от того, что подцепила такого мужчину.

Дмитрий галантно распахнул дверь авто и предложил даме опереться на его руку.

Девушка всем телом ощущала близость торжественного момента и слегка дрожала, поднимаясь по высоким ступеням особняка. Ей были не в новинку роскошь и великолепие, но в мыслях барышни проносились образы их с Дмитрием дальнейшей совместной жизни, приводившие все ее существо в трепет. Она не считала себя ни легкомысленной, ни развратной, но что-то в облике Селиванова заставило ее согласиться на предложение «заскочить в гости».

Дмитрий помог спутнице скинуть с плеч соболиное манто и проводил ее в гостиную, где расторопная прислуга уже накрыла стол, включила музыку и зажгла свечи, создав романтическое настроение.

— Прошу, — сказал Селиванов, пододвигая для девушки резной стул, созданный по образцам эпохи ренессанса. — Насладись моим скромным угощением.

Он хлопнул в ладоши, и девушка в белом переднике внесла на подносе фрукты, ломтики сыра и шоколад. К этому прилагалась бутылка изысканного вина и шампанское.

— Что ты предпочтешь? — спросил Дмитрий у девушки. — Вино или шампанское?

Слегка порозовев от смущения, кокетка указала наманикюренным пальчиком на ведерко со льдом, где охлаждалась бутылка Кристал брют.

Дмитрий похвалил ее выбор и разлил шампанское по бокалам.

— Кажется, ты говорила, что недавно прибыла из Парижа? — напомнил он девушке разговор, начатый еще в такси.

Жеманница утвердительно кивнула и стала рассказывать, как участвовала в показе моделей от известного кутюрье. Она с упоением перечисляла наряды, в которых щеголяла по подиуму, описывала присутствовавших гостей и других девушек.

Между тем шампанское все убывало, а сознание начинающей модели все больше заволакивала приятная легкая пелена.

Дмитрий сидел неподвижно, игриво касаясь длинного локона девушки. Он выглядел так, словно с интересом слушает повествование, и умело вставлял немногочисленные реплики. Но слова пролетали мимо него, как назойливые мухи, не оставляя в памяти и следа.

Селиванов пристально смотрел на это юное создание, увлеченное рассказом. Ласкал и гипнотизировал девушку взглядом. От мягкого локона его ловкие пальцы перебрались к розовой раковине уха, прикоснулись, вызывая дрожь желания в юном теле обольстительницы. Дмитрий уже знал, что девушка полностью в его власти.

Он придвинул свой стул ближе; одной рукой обхватил прелестницу за талию — другая оказалась на ее округлом колене. Поднес губы к нежной девичьей шее, обогрел ее своим теплым дыханием. Его твердый язык нащупал пульсирующую вену, прошелся по ней, оставляя за собой влажный след.

Стая мурашек пробежала по телу девушки, рождая в ее груди томление — верный признак нарастающего желания.

— Ты позволишь мне поцелуй? — шепнул Дмитрий, заранее предвидя ответ.

Девушка кокетливо улыбнулась, прижалась теснее.

Он провел ладонью по подбородку барышни, приподнял его. «Пора кончать с разговорами, — подумал про себя Дмитрий. — Не за этим я притащил к себе эту вертихвостку!»

Дмитрий впился в трепещущие от его настойчивости уста, порабощая их, подчиняя собственной воле. Язык его прошелся по губам девушки, вынуждая их разомкнуться. Поцелуй был страстным и долгим.

Кокетка сладко вздохнула, почти теряя сознание от удовольствия. Ноги ее стали ватными — прелестница окончательно капитулировала, сдавшись на волю победителя.

Дмитрий поднял свою добычу на руки и вместе с ней поднялся на второй этаж. Миновал хозяйскую спальню и прошел в гостевую; сгрузил доверчивую ношу на широкую кровать, застеленную шелковыми простынями.

Опытные слуги заранее разожгли камин и задернули шторы, сделав все так, как любит Дмитрий. Домашний персонал прекрасно помнил, чем заканчиваются подобные встречи и что последует за долгой ночью, наполненной страстью.

Дмитрий не спешил: с присущей ему последовательностью он раздел девушку, не забывая приласкать обнажающиеся места.

Прелестница выгибалась навстречу его умелым рукам и сладко постанывала, прикусывая пухлую губку. Взор ее покрылся поволокой; она не могла разговаривать и едва дышала от возбуждения.

Дмитрий криво усмехнулся — легкокрылая бабочка нашла огонек, который вскоре сожжет ее дотла. Не спеша снимать с девушки кружевные трусики, он по-хозяйски положил свою ладонь на трепещущее лоно: почувствовал влагу, насквозь пропитавшую тонкую ткань. Его указательный палец отыскал самое чувствительное место и слегка надавил на него.

Девушка глухо застонала. Распахнула глаза, моля о продолжении.

Палец Дмитрия принялся совершать круговые движения, вынуждая девушку всхлипывать и извиваться. Он все продолжал и продолжал, неумолимо подводя партнершу к финалу.

Когда страсть девушки достигла апогея, Селиванов самодовольно усмехнулся. Ловко стянул с кокетки трусики. Наслаждаясь действом, он сложил вместе два пальца, зачерпнул каплю влаги из заветного источника девушки. Поднес добытое сокровище к носу и втянул в себя терпкий вожделенный аромат.

— Ты такая сладкая, — сказал он девушке. — Испробуешь?

Не имея сил сопротивляться, партнерша послушно облизала протянутую ладонь.

— Ты не разделся, — притворно пожаловалась она.

— Хочешь увидеть меня обнаженным? — уточнил Селиванов и приподнял красиво очерченную темно-русую бровь.

— Очень, — призналась девушка.

Она приподнялась на ложе и потянулась к брюкам Дмитрия, не отрывая взгляда от объемной выпуклости, оттянувшей плотную ткань.

— Я сам! — Селиванов чуть ли не грубо оттолкнул тонкую руку от ширинки и начал раздеваться.

Он не терпел поспешности и неаккуратности — бережно снимал одежду, складывал ее, расправлял невидимые морщинки. Но это зрелище не оттолкнуло девушку, напротив: она с жадностью впитывала глазами увиденное.

Селиванов был требователен не только к окружающим, но и к себе. Он держал свой ум и свое тело в ежовых рукавицах разума, доводя и то и другое до совершенства. Его спортивный, подтянутый стан с порослью жестких волос, проторивших тропинку от груди к сосредоточию мужественности, предстал взору очарованной девушки. Рельефные мышцы рук, подтянутый живот с явственно обозначенными кубиками, — все это не могло оставить равнодушной ни юную деву, не более опытную женщину. Ни одну.

Дмитрий наблюдал за реакцией партнерши. Его член подрагивал, блестящая влажная капелька выступила на его головке.

— Тебе нравится то, что ты видишь? — горделиво уточнил Дмитрий. — Готова принять меня в себя?

Девушка провела языком по пересохшим губам и кивнула, околдованная и порабощенная. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к пенису, почувствовать его тяжесть, ощутить исходящий от него жар.

Кусая губы от нарастающей страсти, девушка обхватила ладонью неутомимое оружие, мечтая, чтобы оно поскорее оказалось внутри нее. Так глубоко, как это возможно.

— Ты великолепен!.. — пробормотала она.

— Я знаю, — заявил Дмитрий. — Ляг обратно, раздвинь ноги.

Девушка беспрекословно подчинилась приказу. Она была готова выполнить любую прихоть Селиванова. Мысли окончательно покинули ее хорошенькую головку, оставив в ней лишь жажду соития.

Дмитрий склонился над ней, завел ее руки за голову, не позволяя жертве вонзить в себя острые коготки — следы на теле ему ни к чему. Вошел в нее резко, одним рывком.

Партнерша всхлипнула, приподняла бедра.

Дмитрий уловил ее движенье — подтянул к себе валявшийся на кровати валик и подложил его под бедра девушки, облегчая себе проникновение. Он вонзался в трепещущее лоно, исторгая из уст прелестницы протяжные стоны.

Дмитрий все продолжал свое действо, доводя партнершу до исступления. Ее страстные крики приносили для него большее наслаждение, нежели собственное удовлетворение. Он стремился не только овладеть телом девушки, но и полностью подчинить ее своей воле, заставить покориться.

Когда партнерша содрогнулась в сладком экстазе и выкрикнула его имя, Дмитрий позволил и себе получить разрядку.

Девушка улыбнулась, не открывая плотно сомкнутых век. Попробовала подняться, но обессиленно упала на кровать, еле дыша от пережитого исступления.

— Прими душ, — распорядился Селиванов. — И не расслабляйся — не время. До рассвета еще далеко.

Дмитрий свесил ноги с кровати и оглянулся на спящую девушку: та смешно посапывала во сне, сложив губки в некое подобие бантика. Он презрительно сморщился и протянул руку за стаканом минеральной воды, заботливо оставленным для него горничной.

Послышались неспешные шаги, и через мгновение раздался тихий, но настойчивый стук в дверь.

— Входи, Санек, я проснулся, — сообщил Дмитрий.

Александр Тихомиров, личный секретарь и единственный друг Селиванова протиснулся в дверной проем.

— Доброе утро, — поприветствовал он Дмитрия. — Вижу, выспаться тебе не удалось.

— Жизнь дана один раз, к чему же тратить ее на сон? — усмехнулся Селиванов.

Александр присел в кресло напротив и положил ногу на ногу.

— Не боишься, что Дане станет известно о твоих похождениях? Или это ее будущая замена?

— Да какая еще замена?! — отмахнулся Дмитрий. — Я даже имени этой девки не помню. А что касается Даны, то пусть привыкает: у меня нет желания отказывать себе в вольностях и после свадьбы.

Александр театрально закатил глаза и вздохнул.

— Считаешь, такой вариант ее устроит?

Дмитрий недовольно сверкнул глазами и возразил:

— Ее устроит положение в обществе, связи и материальная независимость, которые я ей дам. Ради всего этого ей придется смириться с моими требованиями.

— У тебя на все готов ответ, — покачал головой Александр. — Но стоит ли создавать семью на подобном фундаменте?

— Только не заводи песню о великой любви, взаимоуважении и понимании, — предупредил друга Дмитрий. — Ей нужна моя поддержка, а меня устраивает ее репутация и внешние данные, словом Дана — подходящий вариант и другие я не рассматриваю.

Разговаривая, Дмитрий и Александр не заметили, что девушка давно не спит и слышит все, о чем они рассуждают. Ее руки судорожно сжали край простыни, а глаза увлажнились.

— Как ты смеешь вести себя со мной так, после всего того, что между нами было?! — наконец обратилась она к Дмитрию.

— А что было? — искренне удивился тот. — Мы прекрасно провели время, но все хорошее заканчивается.

— Как ты можешь?! — выкрикнула девушка и набросилась на Селиванова с кулаками. — Ты бессердечный, жестокий эгоист! Я ненавижу тебя!

Дмитрий легко перехватил руки девушки и взглянул в ее пылавшее гневом лицо.

— Послушай, я ничего тебе не обещал, — процедил он. — Ты сама согласилась поехать со мной, сама пила шампанское и, вроде бы, сама помогала мне раздеваться. Помнишь?

Вместо ответа девушка разрыдалась и, завернусь в простыню, стала лихорадочно собирать разбросанные по полу вещи. Кое-как похватав одежду, она направилась прямиком в ванну.

— Сань, не давай ей туда войти! — крикнул Дмитрий. — Закроется и будет рыдать два часа. Прошу, помоги ей собраться и вызови такси.

— Да как ты смеешь?! — возмутилась кокетка.

Обернулась и смерила Дмитрия гневным взглядом.

Тихомиров снова вздохнул, но просьбу друга исполнил. Подошел к обиженной и разъяренной девушке, сочувственно обнял ее за плечи. Вывел из гостевой спальни, шепча слова утешения.

За то время, что понадобилось Александру на проводы гостьи, Селиванов успел принять душ, побриться и перебраться в столовую, чтобы испить чашку ароматного кофе и отведать свежей выпечки, которую он так любил.

— Проводил? — спросил Дмитрий у вошедшего секретаря.

— Конечно, — кивнул тот. — Кстати, она сказала, что ненавидит тебя и обязательно отомстит.

— Как обычно, — усмехнулся Дмитрий. — Пока ты гладишь их по шерстке — они ласковые и послушные, но стоит поступить по-своему, сразу же превращаются в разъяренных гарпий.

Александр положил на стол кипу папок и поправил очки.

— Наверное, тебе нужно обходиться с ними гуманней? — предположил он.

— В таком случае мне не избавиться от них никогда. Давай перейдем к более важным вопросам, — сказал Селиванов и пододвинул документы к себе.

Глава 2

Каждое утро мы раскрываем глаза, как купец — ставни своей лавки, и выставляем себя напоказ, чтобы обманывать ближнего; а вечером снова закрываем их, потратив целый день на обман.

Жан де Лабрюйер

Полтора часа Дмитрий обсуждал с другом ряд последних, готовящихся к совершению сделок, давал нужные распоряжения и подписывал договоры. Ежедневная рутина полностью завладела его мыслями. Селиванов, как паук, расставлял сети и готовился до капли опустошить кошельки запутавшихся в них жертв.

После этого, довольный собой, он налил вторую порцию кофе и позволил себе еще одну булочку.

— Как здорово: тебе можно есть все что заблагорассудиться и при этом оставаться в прекрасной форме, — заметил Тихомиров, с грустью поглядывая на свой приличных размеров живот.

— Все дело в правильном распределении калорий, — ответил Дмитрий. — Вместо того чтобы вздыхать, пойдем со мной в тренажерку. А еще лучше заведи себе куколку с аппетитными формами, и тогда ты легко сбросишь лишний вес.

— Увы, но я предпочитаю тягать книжные тома, а не железяки, — пошутил Тихомиров. — А, глядя на твои похождения, можно утратить веру в искреннюю любовь.

— Кто говорит о любви? — вскинулся Дмитрий. — Я имел в виду чисто физическую сторону отношений между полами.

— Мне это не подходит, — открестился Александр. — Пожалуй, я поеду — проверю все ли готово к вечернему приему.

Сказав это, секретарь поднялся с кресла, потянулся, разминая затекшие мышцы. В строгом соответствии со своими представлениями о порядке неспешно разложил бумаги по папкам.

— Твоя щепетильность когда-нибудь тебя погубит, — заметил Дмитрий, глядя, как его друг с особой тщательностью расправляет каждый лист и еще раз перечитывает все сделанные пометки.

— А я полагал, что как раз мои навыки в ведении документации заставили тебя предложить мне должность секретаря, — сказал Александр, не отрывая при этом взгляда от очередного документа. — Или это не так?

Дмитрий откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди.

— Я пригласил тебя по той причине, что ты единственный, кому можно доверять, — серьезно заявил он. — Мне прекрасно известно, что тебе множество раз предлагали высокооплачиваемые должности, но ты каждый раз отказывался, проявляя удивительную в наше время верность.

— Я знаю тебя совсем другим, — ответил Александр, глядя поверх очков с толстыми стеклами. — И замечаю черты, которых, как считают другие, у тебя нет.

— Что именно ты видишь? — полюбопытствовал Дмитрий.

Александр метнул на него быстрый взгляд, в котором читалась преданность.

— Я все еще помню мальчика, поделившегося котлетой с бездомными кошками и мечтавшего накопить достаточно денег, чтобы ни один ребенок на свете не мерз и не голодал. И искренне верю, что этот ребенок живет в тебе до сих пор.

— Этого мальчика давно нет: он остался в приюте, вместе с кошками и котлетами! — отрекся Дмитрий от слов друга.

— И все же, я останусь при своем, — заявил Александр.

Он достал из необъятного кармана пиджака небольшую коробочку и передал ее Другу:

— Это для Даны… В счет извинений за вчерашний банкет без ее участия.

Дмитрий приподнял бархатную крышечку, придирчиво рассмотрел содержимое. Внутри коробочки поблескивала на солнце пара великолепных сережек с бриллиантами размером с фасоль.

— Сашка, ты просто сокровище! — сообщил Селиванов. — Думаю, за такой подарок Дана простит мне еще пару прогулок на стороне.

— Ты неисправим, — усмехнулся Александр.

Открыл было рот, но замолчал на полуслове. Возражать товарищу он не стал. Тихомиров вообще стремился не спорить другом и боссом.

Александр, как и сам Дмитрий, остался сиротой и воспитывался в приюте. Он рос тихим и добрым мальчиком, за что ему частенько доставалось от сверстников и ребят постарше.

Но так было ровно до тех пор, пока в приюте не появился Дмитрий, который взял скромного и забитого донельзя мальчишку под свое крыло. Никто не понимал причины дружбы этих двух ребят, кроме нянечки Марии Степановны, называвшей их двумя сторонами одной медали.

Неразлучные в детстве, Селиванов и Александр продолжили дружбу и в зрелом возрасте. Когда Дмитрий достаточно расширил свой бизнес, он разыскал Тихомирова и предложил ему должность секретаря. Естественно, тот согласился. Александр стал правой рукой Дмитрия, надежным помощником и, во многом, его личной совестью.

Уладив утренние дела, друзья отправились в офис. Пока Дмитрий проводил совещание, Александр воспользовался краткой передышкой: поднял телефонную трубку и наизусть набрал номер.

Услышал знакомый голос, и его простодушное полноватое лицо озарилось неземным светом.

— Здравствуй, родная, — прошептал он. — Нет, ничего не случилось… просто соскучился.

Ответ заставил его покраснеть и расплыться в улыбке. Тихомиров покосился на закрытую дверь зала совещаний и предложил:

— Могу я вечером с тобой увидеться?.. Нет, Дима будет занят, у него другие планы. Так как?

Мягкий женский голос с приятной хрипотцой что-то пропел ему в трубку. Александр нетерпеливо поерзал на стуле и промурлыкал:

— Тогда до встречи. Целую тебя…

Положил трубку и блаженно прикрыл глаза. Что может быть лучше свидания с любимой женщиной?

Встречая Дану, Дмитрий совершенно не сожалел о том, что провел ночь с другой девушкой. Он со знанием дела осмотрел внешний вид невесты и остался вполне доволен увиденным: длинные каштановые локоны чуть приподняты рукой опытного мастера и выглядят так, словно по спине рассыпан целый водопад; ярко-голубые глаза слегка подведены; губы чуть тронуты светлой помадой; платье элегантное, но не кричащее; каблук выходных туфель невысокий, но тонкий. Весь образ Даны свидетельствовал о достатке и хорошем вкусе. Невеста Дмитрия умела преподнести себя в лучшем качестве и вполне соответствовала требованиям Селиванова.

Прием у губернатора, на который пара собирались отправиться, требовал от присутствующих строгого соблюдения установленных правил, в том числе гласящих, что солидность мужчины можно оценить по внешнему виду и манерам его спутницы.

Поднимаясь по ступеням на второй этаж, чтобы немного отдохнуть перед предстоящим торжеством, Дмитрий успел заметить край узорного чулка, торчавшего из-за высокой кадки с огромной пальмой. «Эта дрянь и уйти не смогла по-человечески! — произнес про себя Дмитрий. — Неужели нельзя было забрать все свои вещи?»

Он вздохнул и решил, что ему предстоит в очередной раз менять прислугу, не успевшую вовремя прибраться.

Дана, несмотря на усилия Дмитрия, все же успела заметить злополучную вещь и недоуменно приподняла тонкую бровь, требуя объяснений.

Селиванов сделал вид, что не заметил ее жеста. Взял невесту под локоток и проводил в спальню.

Когда же он вручил ей украшение, Дана приняла его с благосклонной улыбкой, усилием воли подавив нарастающий гнев. Она успела заучить правила Селиванова, и понимала, что если не сможет сдержаться, то не видать ей обручального кольца как своих ушей.

— Эти серьги прекрасно сочетаются с моим платьем, — мило проворковала Дана и поцеловала Дмитрия в щеку. — Я польщена.

— Рад, что тебе нравится, — сообщил Селиванов. — Поедем сейчас, или выпьем по чашечке кофе?

— Думаю, нам действительно стоит задержаться: к опоздавшим гости проявляют особый интерес.

Дмитрий криво ухмыльнулся в ответ и приказал горничной подать кофе. Он занимал не последнее место в списке приглашенных, а потому мог позволить себе такую роскошь, как опоздание. То, что Дана обожает эффектные появления и всеобщее внимание, нисколько не огорчало его, скорее наоборот, добавляло остроты их отношениям.

Невеста отставила свою чашку в сторону, постучала длинным ноготком по фарфоровой ручке. Вздернула подбородок и испытующе присмотрелась к жениху:

— Как полагаешь, мы можем заняться любовью, не испортив мне макияж?

— В этом случае нам придется отказаться от забав, которые тебе так нравятся, — не глядя на нее, предупредил Дмитрий. — Ты согласна?

— При условии, что ты возместишь мне это упущение, — заметила Дана.

С минуту Дмитрий задумчиво изучал лицо невесты.

— Постараюсь соответствовать твоим «высоким запросам». — В последних его словах прозвучала издевка.

Происходящее между парой действо не подпадало под понятие «любовь» даже с большой натяжкой. Дана, чопорная и холодная в свете, отличалась настойчивым стремлением подчиняться в постели. Обожала разыгрывать из себя рабыню. Нет, она не любила, когда ей причиняли физическую боль, но приходила в трепет, если ее унижали. Морально и физически.

Дмитрий и Дана, не глядя друг на друга, сняли одежду, предназначавшуюся для приема.

Следуя заведенному правилу, невеста опустилась на четвереньки, подползла к Селиванову. В ее движениях присутствовала маниакальная покорность, доведенная до абсурда.

Приблизившись к жениху, Дана потупилась, сложила ладони на гладких коленях.

Скорчив презрительную мину, Дмитрий цинично поставил ей на грудь ступню, все еще обутую в блестящий ботинок.

Дана, не поднимая головы, покорно развязала ему шнурки; не удержалась, и слизнула с темной подошвы прилипший комочек грязи. Стянула оба ботинка и бережно отставила в сторону.

Оставшись полностью раздетым, Дмитрий взял в руки свое достоинство и велел партнерше раскрыть рот.

Дана отрицательно мотнула головой. В уголках ее глаз замерли настоящие слезинки.

Дмитрий не впервые поразился актерскому мастерству невесты, но и свою роль сыграл блестяще. Он притворился разъяренным и ударил девушку по лицу — не рукой, а тем, что было зажато в ней. Этот жест был легким, едва ощутимым, но привел распутницу в восторг.

— Сделай это, прошу тебя, — жалобно заскулила Дана.

Селиванов знал, что от него требуется, но не спешил. Дана должна была не просить, а умолять, вкладывая в слова всю присущую ей страсть.

Невеста припала к стопам Дмитрия, усеяла их поцелуями и вдохновенно произнесла:

— Господин, позволь насладиться твоим соком, излей его мне на грудь.

Селиванов презрительно сморщился, сделал вид, будто обдумывает предложение. Он должен был отплатить невесте за ее терпение — не каждая женщина промолчит, узнав о сопернице.

Снисхождение к проделкам жениха, возместилось Дане сполна: Дмитрий помочился ей на грудь. Она счастливо выдохнула и размазала по телу пролившуюся на нее влагу. От того, чтобы подставить под горячую струю свой жадный рот, удержалась: после подобных проделок Дмитрий долго не целовал ее в губы.

Испытав первый экстаз, Дана развернулась к любовнику спиной, подставила ему тугой зад. Прогнулась как кошка и покорно приникла лбом к залитому влагой ковру.

Дмитрий растянул удовольствие невесте и не овладел ею тотчас. Прежде он грубовато хлопнул ладонью по ее округлим ягодицам — ощутимо, но не оставляя видимых следов.

Дана вскрикнула от восторга и закусила собственную ладонь. Лоно ее сочилось влагой, низ живота напрягся, ожидая вторжения.

Селиванов не пожелал опуститься на измоченный ковер и приказал невесте облокотиться на кресло. В голосе его прозвучало предупреждение.

Дрожа от предвкушения, Дана послушалась и нетерпеливо вильнула попкой — она была готова к соитию.

Дмитрий навалился на нее и вогнал член в увлажнившееся лоно. Каждый выпад его бедер сопровождался громким стоном партнерши.

Когда бешеная скачка закончилась, пара отправилась в душ, дабы вновь напустить на себя видимость презентабельности и равнодушия.

Дана нехотя смыла с тела остатки мочи, подушилась. Накинула на себя платье и счастливо улыбнулась:

— Спасибо, милый. Так приятно, что ты не отказываешь мне в просьбах. Обещаю, в следующий раз все будет именно так, как нравится тебе, — свечи, музыка, нежность.

— Не утруждай себя, — возразил Дмитрий. — Меня все устраивает.

«Уж конечно! — взорвалась про себя Дана. — Для романтики ты всегда найдешь кого-то еще. Да и пусть! Мне так, между прочим, только лучше». Однако высказать подобное мнение вслух она не отважилась.

Дальше все пошло по обычному распорядку: вежливые улыбки, рукопожатия, разговоры ни о чем, а также изобилие в еде и напитках. Очередной прием у заурядного губернатора. Ничего нового.

Ближе к концу мероприятия Дмитрий настолько утомился от фальши, что предложил Дане сбежать, снять номер в мотеле и продолжить телесное общение.

— Но я не готова уезжать, — «скисла» Дана, — к тому же, еще не все подруги успели рассмотреть твой подарок.

Она умоляюще взглянула на Дмитрия и провела тыльной стороной ладони по его подбородку.

— Как знаешь, — отозвался Селиванов. Нетерпеливым жестом увернулся от ласки и добавил: — Мне здесь все осточертело, запас моих улыбок и комплиментов иссяк! Если ты желаешь продолжить триумф, то оставайся. Но сделай милость, не позорь мое честное имя.

— Я буду пай-девочкой, — пообещала Дана.

Поведение Дмитрия ее не удивило. Чтобы оставаться в роли невесты знаменитого бизнесмена, ей приходилось терпеть многое, в том числе перепады настроения жениха и его плохо скрываемую ненависть к сливкам общества.

Глава 3

Долговечность наших страстей не более зависит от нас, чем долговечность жизни.

Жан де Лабрюйер

Дмитрий оставил Дану на приеме и решил посвятить остаток вечера кутежу. Позвонил личному водителю и потребовал немедленно подогнать к резиденции губернатора «Ягуар».

Отдав распоряжение, он вышел на крытую террасу. Сел на резную скамью и закинул руки за голову. Окинул взглядом ухоженный сад, утопающий в лучах заката. Воздух был свеж и чист, как после дождя. В траве стрекотали кузнечики.

Дмитрий блаженно прикрыл глаза и улыбнулся. Ослабил узел галстука и с удовольствием вытянул ноги.

— Как же хорошо… — прошептал он себе под нос.

Почти задремал, забывшись после насыщенного событиями дня. Но его покой был безжалостно нарушен протяжным жалобным вскриком.

Дмитрий дернулся и чуть не свалился со скамьи. По деревянному полу террасы вальяжно расхаживала крупная коричневая с красным отливом птица. Недобро она косилась на человека. Осуждающе покачивала головой.

— Кыш! — Дмитрий взмахнул рукой и недовольно нахмурился.

Но птица и не думала улетать. Расправила крылья и снова вскрикнула.

В кармане пиджака зазвонил мобильный. Дмитрий ответил на вызов и на секунду отвлекся от пернатой гостьи.

— Оставь машину возле парадного крыльца, — приказал он водителю в телефон. — И можешь быть свободен на сегодня. Я поведу сам.

Закончив разговор, Дмитрий осмотрелся, но забавная птица уже улетела.

— Надо меньше работать и больше отдыхать, — усмехнулся Селиванов.

Спустя пять минут, он уже сидел за рулем. Не спеша катил по шоссе, осматривал вывески придорожных забегаловок. Мимо него проносились десятки прозрачных и не всегда чистых витрин. Сквозь мутные стекла просматривался убогий интерьер злачных заведений и унылые лица посетители. Ни на одном из второсортных кабаков взгляд Дмитрия не задерживался по долгу. Заляпанные грязью и Бог знает, чем еще стены с облупившейся штукатуркой, выцветшие занавески и одинаковые пластиковые столы не вызывали желания войти внутрь.

Подобные «выезды» Дмитрий совершал частенько. Особое удовольствие он находил в посещении заведений и ночных клубов, расположенных вдалеке от центра. Он просто обожал смотреть на то, как бармены и посетители округляют глаза при его появлении. А уж что творилось с местными красавицами и вообразить сложно! «Что ж, — подумал Дмитрий, — сегодня я вполне могу осчастливить одну из них и провести с ней остаток вечера».

Внимание Дмитрия привлекло заведение с многообещающим названием «Последняя утеха дальнобойщика». Он надавил на тормоз и вяло обронил:

— Почему бы и нет?..

Убогое заведение встретило красавца-бизнесмена запахом подгоревшей картошки, перегара и потных человеческих тел. Дмитрий поборол отвращение и прошествовал к свободному столику. Достал белоснежный носовой платок, протер им заляпанную жиром поверхность стола и влез в колченогое кресло. Картинным жестом подозвал официантку.

Затихшие при его появлении посетители всецело переключили внимание на знаменитость, почтившую своим присутствием скромное заведение.

Дмитрия это не волновало. Он не спеша потягивал заказанное пиво — лучшее из того, что можно было найти в закусочной, — лениво осматривался по сторонам.

Мимо, виляя бедрами, проплывали девушки — иные были довольно милы. Но Дмитрию хотелось чего-то особенного. Оригинального.

Он приметил пышногрудую блондинку за столиком напротив. Она отдыхала не одна, а в компании ухажера — порядком подвыпившего пожилого мужчины, единственным достоинством которого был дорогой костюм и совсем не дешевые часы. В остальном джентльмен представлял собою яркий пример слегка побитого жизнью престарелого мачо: обрюзгшее лицо, двойной подбородок, выпирающий живот.

«Нет, такая прелестная блондиночка не должна предлагать себя этому отвратному типу, — рассудил Селиванов. — Если она с ним из-за денег, то у меня найдется, чем ее порадовать».

Не дав себе времени передумать, Дмитрий поднялся с места и направился в сторону пары. Походка его была плавной и грациозной. Не мужчина, а крадущийся тигр. Прямая спина, горделиво приподнятый подбородок, сверкающие глаза, — еще шаг, и поверженный враг упадет к его ногам.

Отбить понравившуюся «леди» у соперника оказалось слишком просто — Селиванов был едва ли не разочарован. Кавалер блондинки, узнав конкурента, сразу же ретировался, оставив Дмитрию спутницу и еще не оплаченный счет.

Дмитрий не был мелочным и легко простил несостоявшемуся любовнику его крохоборство. Он расплатился по счету и добавил к нему множество новых пунктов, сразив блондинку наповал своей щедростью.

Весь оставшийся вечер Дмитрий травил фривольные анекдоты, рассказывал благодарной слушательнице эпизоды из жизни — приличные и не очень. Дама хохотала до упаду и откровенно льнула к новому воздыхателю, так и не обратив внимания на тот факт, что Селиванов ни разу не обратился к ней по имени. Дмитрий пропустил эту информацию мимо ушей — к чему запоминать, как зовут женщину, которую он забудет, еще не успев с ней расстаться?

Завороженная приятным баритоном ухажера и его обхождением, блондинка все больше распалялась. Ее слегка полноватое лицо приобрело оттенок черешни, придавая даме поразительное сходство с молочным поросенком, поданным к столу.

Ножка женщины, упакованная в чулки в крупную сетку, начала с энтузиазмом ощупывать ступни Дмитрия. Поднялась выше, мазнула по колену, замерла на бедре. Обнаружила тайник, сокрытый за молнией брюк, — блондинка довольно улыбнулась и подмигнула.

— Что если нам снять номер в мотеле? — предложила она.

— У меня есть идея лучше, — высказался Селиванов. — Не хочешь покататься намоем «Ягуаре».

— Мечтаю об этом, — кокетливо протянула дама, с непревзойденной легкостью уловив непрозрачный намек. — Я безумно люблю «кататься», особенно на «ягуарах».

Дмитрий вывел «мадам» на улицу, проводил к припаркованному авто. Распахнул пассажирскую дверь.

— Прошу!..

Блондинка пошатнулась и чуть было не упала. Икнула, кокетливо прикрыв рот загрубелой ладонью.

Дмитрий сел за руль, завел мотор. «Зря я накормил ее до отвала, — фыркнул он про себя. — Ее желудок может не выдержать, и мне придется менять машину. Хуже запаха рвоты могут быть только маниакальные наклонности Даны. Ну почему женщины не могут просто наслаждаться совокуплением как таковым? Зачем выдумывать что-то новое, усложнять, выдвигать нелепые требования? Природа давно все решила за нас. Мы так стремимся поставить себя выше животных, возвыситься над инстинктами… что-то я не припомню ни одной знакомой крольчихи, которая бы после утех попросила партнера купить ей новую шубку. Или машину. Или обручальное колечко. И если бы кролик во время самого процесса попытался ударить ее плеткой, или другим образом подхлестнуть естественное желание, — она бы первой надрала тому уши. Да так, что навсегда бы отбила длинноухому желание изгаляться!»

Рассуждая подобным образом, Селиванов вывернул руль и остановился на набережной.

— Как здесь живописно, — выдала блондинка, выпрыгивая из машины.

На подкашивающихся ногах она направилась к воде. Покачнулась, упала наземь. Мокрый песок чавкнул, принимая на себя увесистый женский зад.

— Мне так хочется сделать это на песке, под шум волн и крики чаек! Иди сюда… — Блондинка поманила Дмитрия пальцем.

Селиванова не порадовала перспектива валяться на холодном, прилипающем к телу песке, а тревожные, наполненные душераздирающей тоской крики чаек и вовсе отбивали желание обладать женщиной. В то же время Дмитрий понимал: отказавшись выполнять требования блондинки, он в корне убьет пробудившееся в ней чувства.

Нехотя Селиванов открыл багажник «Ягуара», извлек из него припасенный на всякий случай плед и расстелил его на берегу.

— Добро пожаловать на наш скромный плот удовольствия, островок нирваны, затерянный в глухом лесу людских страстей, — произнес он.

— Ты так красиво говоришь… — ответила блондинка.

Она запрыгнула на плед и развалилась, широко раскинув руки и ноги. Подол ее задрался, обнажив плотные ляжки, покрытые темными, почти черными волосами.

— Не везде блондинка… — сквозь зубы прошипел Дмитрий и сказал уже громче: — Есть то, что я делаю еще лучше.

— Сгораю от нетерпения, — призналась дама, приглашающе распахивая объятия.

Селиванов не разделся, прекрасно осознавая, что костюм затем придется выбросить, но отчего-то ему совершенно не хотелось, чтобы потное тело разгоряченной женщины прикасалось к его обнаженной коже.

Блондинка не была против подобного расклада. Она привыкла довольствоваться малым, легко принимая любые условия многочисленных партнеров. К тому же, ее пугала мысль о том, что этот великолепный мужчина может найти ее обнаженные телеса далекими от идеала — последствия пристрастия к алкоголю и обильной пище сказывались на фигуре не лучшим образом.

Дама забралась на Дмитрия верхом: грузная наездница на молодом, пышущем здоровьем жеребце. Обхватила его бедра мясистыми коленями. Насадилась на горделиво вздымавшийся фаллос.

От блондинки пахло табачным дымом и пивом — Дмитрий отвернулся, избегая подставленных для поцелуя губ. Подхватил заданный партнершей ритм.

Слияние их было недолгим и бесстрастным: телесная близость, лишенная каких-либо проявлений взаимной симпатии.

Когда все закончилось, Дмитрий поднялся. Не глядя на женщину, натянул брюки, отряхнул с костюма налипший песок. Безмолвно достал бумажник, отсчитал приличную сумму и вручил ее блондинке.

Ее перекосило, но деньги она взяла. Запихнула честно отработанные купюры в глубокое декольте.

— Подвезешь до ближайшей заправки? — сухо уточнила она.

— Там есть автостоянка. — Дмитрий нетерпеливо махнул рукой в нужном направлении. — Всего пара шагов. Без обид?

— Было бы с чего, — проворчала себе под нос пышнотелая дамочка.

Упрятав расстройство за маской равнодушия, она предприняла последнюю попытку завладеть расположением красавца.

— Номерок оставить?

— Не стоит, я не позвоню, — отверг предложение Дмитрий.

Запрыгнул в авто, непринужденно бросил:

— Бывай!

Блондинка смахнула набежавшие слезы, помахала удаляющемуся «Ягуару» рукой и, понуро опустив голову, поплелась в указанном случайным партнером направлении.

Дороги были свободны, и Дмитрий не без удовольствия надавил на педаль газа, всем телом ощущая вибрации мотора. Он с наслаждением мчался по ночному городу, упиваясь необыкновенным чувством свободы. Жизнь представлялась ему ковровой дорожкой, распростертой у его стоп. Сколько разнообразных удовольствий можно получить от нее благодаря богатству, связям и запоминающейся внешности.

Боковым зрением Дмитрий улавливал красный автомобиль, следовавший за ним по пятам. Селиванов надавил на «газ», заставляя «Ягуар» мчаться со скоростью ветра.

Преследующее его авто не отставало.

Дмитрия не интересовали игры в догонялки, поэтому он остановился, чтобы пропустить лихача вперед.

Мимо него на бешеной скорости промчалась «Мазда». Как стрела, выпущенная из арбалета, она промелькнула перед глазами Дмитрия; пламенным боком черканула по «Ягуару».

— Что за… — выругался Селиванов.

Авто сумасшедшего гонщика развернулось и, не сбавляя скорости, помчалось назад, по встречной полосе. Дорога была широкой, но «Мазда» метилась прямо в машину Дмитрия.

Цепенея от ужаса, Селиванов попытался избежать столкновения: сбросил скорость, свернул к обочине.

Маневр не удался.

За секунду до неизбежного столкновения, Дмитрий успел узнать лицо авто леди, сидящей за рулем ярко-красной «Мазды». Это была та девушка, которую он утром буквально вышвырнул из своего дома. Девушка, обещавшая отомстить.

Жуткий скрежет металла был слышен даже в нескольких кварталах от места аварии. Искореженные автомобили, слившиеся во время удара в единый ком, отлетели на огромное расстояние от точки столкновения.

Дмитрий успел почувствовать рывок и адскую боль, пронзившую его тело. Тысячи осколков впились в него, раня, царапая, перерезая сухожилия. Кровавое пятно расплылось перед глазами; во рту появился металлический привкус.

Потом Селиванов так и не вспомнил, как ему удалось открыть пассажирскую дверь «Ягуара», выползти на проезжую часть и удалиться на порядочное расстояние от вспыхнувших в мгновение ока автомобилей. От нестерпимой боли он терял сознание, уплывая куда-то в липкую черноту беспамятства.

Но Дмитрий упорно цеплялся за жизнь, раз за разом возвращаясь в умирающее тело. Он видел подъехавшую скорую помощь, бежавших к нему врачей. Различил склоненное над ним лицо Александра — бледное и испуганное. Были и другие полуразмытые образы: люди в стерильных масках, белых халатах и перчатках.

Последнее, что Дмитрий запомнил — это ноги санитарки, суетившейся вокруг него: распухшие, с проступающими венами,они попросту не помещались в старых разношенных тапках и выпирали из них со всех сторон.

Глава 4

Достойно вести себя, когда судьба благоприятствует, труднее, чем когда она враждебна.

Франсуа де Ларошфуко

Дмитрий очнулся. Все вокруг него расплывалось в ярком режущем свете. Поднес руку к глазам и потер их. Спустя момент, осознал: он в стационаре. Вспомнил о событиях, послуживших тому причиной.

— Вот дура… — прошептал Дмитрий, — не могла отыскать другой способ отомстить?!

Полностью придя в сознание, он осмотрел себя, подсчитал «убытки»: повязка на голове, ссадины на руках, рассеченная бровь. Но больше всего Дмитрия обеспокоило то, что он не чувствует ног. В прямом смысле.

Нижняя часть его тела была закована в металлическую конструкцию, а фиксирующие ремни и гири не позволяли этому чудовищному приспособлению распадаться. Во все стороны от стального корпуса расходились трубочки капельниц и проводки, подсоединенные к датчикам. Дмитрий напомнил себе бабочку, распятую на деревянной дощечке рукой обезумевшего коллекционера.

— Да, дело дрянь, — констатировал еле живой пациент. — Надеюсь, виновнице моих несчастий приходится не лучше…

К тому времени, когда Дмитрий закончил осмотр и пришел к определенным выводам, в палату заглянула медсестра. Всплеснула руками, вытаращила глаза, а потом выпорхнула вон. В коридоре раздалась барабанная дробь ее каблучков.

Через миг в палату ввалилась толпа врачей. Их лица были приветливы и полны энтузиазма. Глядя на них, Дмитрий понял, что его состояние гораздо хуже, чем он себе представлял.

Доктора осмотрели аппараты, к которым был подключен Селиванов, сделали пациенту инъекцию и поздравили «с пробуждением». На вопросы Дмитрия работники красного креста отговаривались обещаниями все рассказать позже, заметив лишь, что состояние его стабильно, и он в скором времени будет «как огурец».

Сравнение с овощем не понравилось Селиванову: наталкивало на определенные мысли. Чертовски неприятные мысли.

За дверью раздались громкие голоса, переходящие в крики. К своему удивлению из общего гвалта Дмитрий с легкостью вычленил тенор Александра. Его друг о чем-то спорил с медиками, надрывая голосовые связки.

Победа осталась за Тихомировым. Александр ворвался в палату друга, засиял, как начищенная сковорода.

— Представляешь, эти кретины разрешали мне к тебе заходить! Сказали, будто посещать пациентов разрешено только родственникам.

Дмитрий позволил Александру себя обнять и даже дружески похлопал его в ответ по спине.

— Ты, брат, единственный, кому я по-настоящему рад, — заметил Селиванов. — Чем порадуешь?

Тихомиров резко посерьезнел, сдвинул брови к переносице и глубоко вздохнул.

— Тебе крупно повезло, — заметил он, — тебя, можно сказать, вытащили с того света. Еще пара дней, и в твоем мозгу произошли бы необратимые изменения.

— Давно я здесь? — насторожился Дмитрий.

— Больше месяца. Если честно, то с каждым днем шансов на выживание у тебя было все меньше. Но теперь местные светила могут защитить не одну диссертацию, так как ты их бесконечно удивил своим внезапным и полным пробуждением.

— Странно, я и не думал, что прошло столько времени. Знаешь, Саш, мне всегда казалось: человек, находящийся в коме, должен хоть что-то чувствовать. Испытывать эмоции, видеть сны, наконец.

— А ты?

— Ничего: ни туннеля из света, ни ангелов, ни демонов. Абсолютная пустота.

— Не думай об этом. Главное — ты жив и у тебя еще все впереди!

— Верно: Селиванов не сдается, что бы ни случилось. Кстати, а каковы прогнозы? Что говорят врачи?

Это вопрос почему-то привел Александра в замешательство. Тихомиров, никогда не скрывал ничего от друга, а тут вдруг принялся юлить и заикаться. Сначала он пытался объясняться медицинскими терминами, а потом и вовсе заявил, будто и сам ничего не знает.

— Прекрати это! — потребовал Селиванов. — Мне нужен краткий и точный ответ: каковы мои шансы? И я хочу услышать это от тебя, а не от этих, в белых халатах.

Александр утер рукавом капельки пота, выступившие на лбу. Поправил очки.

— Хорошо, — сдался он. — Признаюсь честно: врачи опасаются повторной комы и просили меня пока ничего не рассказывать тебе о последствиях аварии.

Нервозность друга передалась Селиванову.

— О чем именно ты должен молчать?

Тихомиров посмотрел на товарища так преданно; в его глазах блестели слезы, которые он даже не пытался скрывать.

— У тебя перерезан спинной мозг… в нескольких местах.

Дмитрий вдавил голову в подушку, вперил взгляд в потолок.

— Чем мне это грозит? — пробасил он.

— У тебя параплегия… — промямлил Александр.

Дмитрий вышел из себя:

— Я, кажется, просил говорить прямо?! Не беспокойся, Селиванов не упадет в обморок, как кисейная барышня.

— Поражение спинного мозга затронуло нижнюю часть тела. У тебя произошла полная утрата моторной функции и чувствительности ниже области поражения, — на одном дыхании проговорил Александр.

Дмитрий угрожающе рыкнул и сжал кулаки.

— Я не смогу ходить?

— Нет, — прошептал Александр.

— Это окончательный диагноз? — переспросил Дмитрий, все еще надеясь на лучшее.

Тихомиров осторожно присел на краешек постели больного и спрятал лицо в ладонях.

— Пока ты был в коме, я навел справки, обзвонил все клиники. Полное восстановление спинного мозга невозможно. Однако, новые методики лечения, такие как протезирование и лекарственные препараты нового поколения, улучшающие регенерацию тканей, помогут улучшить функции оставшихся нервов. Сейчас, когда ты пришел в сознание, тебя переправят в частную клинику в Германии, где тебе вживят имплантат — он заменит часть позвоночника, переломанного во время аварии.

— Что дальше?

— После операции тебя переведут в реабилитационный центр — там тебе помогут освоиться с новыми условиями жизни, улучшат работу оставшейся мышечной силы.

Услышанное не умещалось у Дмитрия в голове. Он плотно сжал зубы и процедил:

— Дурдом для выживших?..

— Не ерничай, — попросил друга Александр. — В центре работают хорошие специалисты: да, в том числе и психологи. Пойми, тебе понадобится вся сила духа, чтобы вновь начать жить нормально.

Лицо Дмитрия побагровело, руки стиснули край простыни. Глаза его полыхнули бешенством.

— Ты действительно считаешь такую жизнь нормальной!? Я теперь инвалид, разве ты не понимаешь, что это для меня значит?

В самых своих жутких кошмарах Селиванов не мог представить, что с ним случится подобное. Как же так? Ведь он — атлет, сильный и ловкий, ему завидуют мужчины, его боготворят женщины. Что же Дмитрий Селиванов представляет собой сейчас?

Перекошенное лицо друга подсказало Александру, какие тяжелые думы роятся в голове обреченного пациента.

— Ты сам сказал, что никогда не сдаешься, — заметил Тихомиров. — Пора перейти от слов к делу.

Дмитрию пришлось приложить максимум усилий, чтобы сохранить жалкие крохи самообладания и подавить нарастающую панику.

— Да, ты прав, — ответил он. — Надеюсь, что той дряни, которая в этом виновата, хуже, чем мне.

Александр побледнел.

— Она умерла на месте аварии.

— Значит, ей повезло больше… — рассудил Селиванов.

И тут до него дошел весь смысл слов, сказанных Александром ранее. Новая волна ужаса накатила на него, заставила оцепенеть.

— Постой, ты сказал: потеря не только моторной функции, но и чувствительности… Что это значит?

Александр пошел до конца и рассказал обо всех печальных последствиях аварии:

— У тебя частично утерян контроль над работой мочевого пузыря и кишечника, а также полностью утрачена сексуальная функция. Но лекарственные препараты снизят боль и мышечные спазмы и помогут тебе восстановиться. Насколько это возможно…

Дрожащая рука Дмитрия прикоснулась к его губам. Ледяные когти страха сдавили сердце. Мысль о том, что он станет жалким импотентом, который ходит под себя, больно ранила его гордость.

— Насколько велики мои шансы? — прошептал Дмитрий.

В ответ Александр шумно сглотнул и развел руками:

— Об этом можно судить после вживления имплантанта и реабилитационного лечения.

Безнадежный пациент разразился ругательствами: витиеватыми, красочными, выражающими всю суетность бытия. Чаще Дмитрий упоминал девушку, загубившую его жизнь, всех ее родственников и даже домашних животных — в том числе несуществующих в реальности.

В противоположную стену полетела хрустальная ваза с цветами (ноги инвалида не работали, а вот руки не утратили былой силы и сноровки).

На крики и звон разбитого стекла сбежался медперсонал клиники. Врачи принялись выталкивать Александра за дверь, упрекая в бессердечности.

Дмитрий встал на защиту друга. Движимый желанием ринуться в бой, он умудрился перекатиться на бок, и чуть было не упал с койки. Фиксирующие ремни не могли его остановить.

Трое крепких санитаров потребовалось для того, чтобы буйный пациент позволил медикам вколоть ему успокоительное. Дмитрий обмяк и прикрыл глаза.

Страдания друга причиняли Александру большую муку, чем руки настойчивых докторов, все еще пытавшихся выставить его из палаты.

— Думайте, что хотите, — заявил Александр, — но такая реакция на правду рождает во мне уверенность: Дмитрий не смириться со своей участью. Он перевернет весь мир, но найдет способ исправить свое положение.

Слова Тихомирова оказались пророческими: больше агрессии и других признаков недовольства Дмитрий не проявлял. Он прекрасно перенес операцию и без роптания отправился на реабилитацию. Прежде всего, ему нужно было научиться пользоваться инвалидным креслом, а также приобрести максимально возможную независимость.

Не желая признавать себя побежденным, Дмитрий продолжал вести активный образ жизни. Он заказал для себя современнейшую коляску с рычажным приводом, позволявшую ему передвигаться на большие расстояния, переезжать через препятствия, подниматься по лестницам и попадать в высоко расположенные точки без посторонней помощи. Новый «Ягуар» Селиванов оборудовал ручным управлением, внес множество конструктивных изменений в особняке для облегчения самообслуживания. Он научился контролировать процессы опорожнения мочевого пузыря и кишечника.

Единственное, что ему не удалось, так это восстановить репродуктивную систему. Не один десяток врачей осматривал его, но от всех Селиванов слышал один и тот же неутешительный диагноз: полноценным мужчиной он не станет никогда.

Самое же ужасное заключалось в том, что один из докторов, осматривавших Дмитрия, «слил» эту информацию в желтую прессу, и теперь подробности недуга известного бизнесмена стали общественным достоянием.

Дмитрий вернулся и к работе, но каждый раз, заключая выгодную сделку, ловил на себе полные презрения взгляды со стороны. Партнеры и уж тем более конкуренты теперь могли вволю потешаться над ним.

Тщетно Александр убеждал друга в том, что все смешки и ухмылки лишь видятся ему. Дмитрий каждой рабочей клеточкой своего тела ощущал волны пренебрежения, исходящие от окружающих и грозившие потопить его самообладание.

Страх оказаться не у дел заставил Дану смириться с ситуацией. Она продолжала считаться невестой Селиванова и все еще собиралась за него замуж. Вот только слишком часто теперь посещала банкеты без сопровождения жениха. И это доводило Дмитрия до бешенства.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Селиванова, стал очередной банкет, устроенный одним из его компаньонов. На протяжении всего торжества Дмитрий прикладывал неимоверное усилие, стремясь не выйти из себя — над ним смеялись, в него тыкали пальцами. Девушки, еще вчера пытавшиеся привлечь его внимание, отныне выражали Дане притворное сочувствие, удивляясь благородству своей подруги. Невеста Селиванова воспринимала это как должное, чувствовала себя героиней, пожалевшей инвалида.

Дмитрий не мог это терпеть: впервые за много лет он напился, стремясь залить марочным вином бушующий внутри пожар негодования.

Масла в огонь ярости Селиванова подлил и Бельдюгин — главный его конкурент по бизнесу. Этот тип стремился как можно чаще проходить мимо Дмитрия, гордясь тем, что он мог это делать.

Бельдюгин пригласил Дану на вальс — та не отказала.

Селиванов считал невесту собственностью и не утерпел: он подкатил свое кресло к Бельдюгину и выдернул Дану из его объятий.

— Зачем она тебе? — рассмеялся конкурент. — Что ты намерен с ней делать? Я слышал, что тебе нужны не девушки, а памперсы.

— Не твое собачье дело, чем я буду заниматься невестой! — огрызнулся Селиванов. — Проваливай с дороги!

Схватив Дану за руку, Дмитрий устремился прочь, чувствуя, как ему в затылок летят насмешливые замечания и неодобрительные кивки. Он развернулся и выкрикнул:

— Мне плевать, что вы все думаете обо мне! Я еще жив и докажу, что могу многое!

В ответ раздались недружные аплодисменты, но никто и не думал поддерживать калеку — слабакам, опустившим руки, нет места в высшем свете. Овации были лишь способом проявиться, привлечь к себе внимание. И только.

Дана бежала вслед за женихом. Сильная ладонь Дмитрия сдавила ее пальцы. Сладкая боль пронзила тело девушки, заставила ее колени предательски дрогнуть.

— Не переживай из-за них, — с придыханием заметила Дана. — Они могут делать что угодно, но твой бизнес все еще процветает.

— Ты заботишься об этом? О бизнесе?! — оскалился Дмитрий. — То, что выгляжу полным идиотом, тебя не касается?

Оказавшись рядом с авто, Дмитрий открыл заднюю дверь, без тени галантности затолкал Дану внутрь.

— Ну что ты, милый, — ласково проворковала невеста, усаживаясь удобнее. — У нас все будет хорошо. И я уже отыскала способ наладить наши отношения, поднять их на новый уровень!

Дмитрий завел мотор, обернулся.

— Записалась на курсы фей-крестных?

— Не пытайся меня ужалить, — промурлыкала Дана. — Оставь свою ненависть на потом. Поедем ко мне — тебя ждет сюрприз.

— Надеюсь, это будет новое тело… — пробормотал себе под нос Дмитрий.

Однако Селиванов обманулся в ожиданиях. Ох, как жестоко он разочаровался, увидев предназначенный для него сюрприз.

Когда Дмитрий разорвал подарочную упаковку, то обнаружил секс-игрушку — кожаный пояс с прикрепленным к нему фаллоимитатором. В комплекте с ним шла плетка, шелковая лента-удавка и шарообразный кляп.

Отвратительные находки Дмитрий с размаху зашвырнул в угол. Приподнял себя в кресле так, чтобы встретиться с невестой лицом к лицу.

— Ты все предусмотрела, не так ли? — ненавидяще прохрипел он.

— Почему ты недоволен? — непритворно удивилась Дана. — Многие пары используют подобные вещи для удовольствия и…

— Для обоюдного удовольствия, понимаешь, — взаимного! — взорвался Дмитрий. — О моих чувствах ты подумала?

— Милый, я всего лишь женщина с присущими ей слабостями, — попыталась оправдаться Дана. — Мне тяжело без физического контакта…

— И вновь ты о себе, — поморщился Дмитрий. — Неужели тебе не понятно, о чем я говорю? Думаешь легко ощущать себя неполноценным? Эти вещи… они не только противны мне внешне. Я не хочу и не буду играть придуманную тобой роль. Ты слышишь, Дана? Отвечай, когда к тебе обращаются!

— Да, милый, — его невеста смущенно потупилась и встала на четвереньки, заняв привычную позицию рабыни. — Я сделаю все, что ты мне прикажешь…

Селиванов смотрел на Дану и не верил: как можно быть настолько зацикленной на собственных нуждах? Почему нельзя хоть на долю секунды отвлечься от неудовлетворенной похоти?

— Встань, — мягко проговорил Дмитрий. — Взгляни на меня.

Уловив просительные нотки в голосе жениха, Дана вернулась в реальность и поднялась с колен.

— Я понимаю: ты живая женщина и у тебя есть потребности, — продолжил Селиванов. — Ты можешь удовлетворять их любым доступным тебе способом, но без моего участия. Если все еще хочешь считаться моей невестой, научись справляться с собой. Ты можешь найти любовника — но в этом случае нам придется расстаться. Выбор за тобой.

Дана задумалась, повертела на пальце кольцо, подаренное женихом в честь помолвки. Решилась.

— Я выполню то, что ты просишь, — без раболепства произнесла она.

— Вот и умница, — выдохнул Дмитрий.

Он поцеловал Дану в подставленную щеку и предупредил:

— И не вздумай меня обманывать — я все равно об этом узнаю.

Глава 5

Люди ни во что не верят столь твердо, как в то, о чем они меньше всего знают…

Мишель де Монтень

Селиванов не оставлял попыток восстановить организм. Он прекрасно осознавал, что стать прежним ему не удастся, но прилагал все усилия, чтобы максимально улучшить свое состояние. Дмитрий соглашался на любые, порой рискованные процедуры, посещал всевозможные клиники и исследовательские центры. Не жалея времени и денег спонсировал множество проектов, направленных на изучение возможностей восстановления спинного мозга. Малейшая зацепка могла стать его шансом.

После того, как официальная медицина исчерпала себя, Дмитрий начал свой бесконечный поиск среди целителей, потомственных ведьм и практикующих колдунов. Одни пугали его ритуальными действами, другие смешили и наводили тоску. Но результата по-прежнему не было.

Дошел до Селиванова слух о провидице Настасье — древней бабке, живущей в богом забытой деревне в глухой местности. Среди народа слагались легенды о ее способностях.

Дмитрий не верил, что отшельница обладает чудодейственной силой, но схватился за последнюю возможность с упорством утопающего.

Отыскать подходящего проводника оказалось не так просто. Направить в нужную сторону — пожалуйста, а вот идти вместе с Дмитрием… Люди из ближних деревень суетливо крестились и отворачивали взгляды, точно не слышали просьб инвалида и не жаждали получить вознаграждение.

Один дряхлый дед отважился провести высокого гостя через чащобу. Коренастый мужичок с длиннющей бородой хитро посмотрел на Дмитрия и уточнил напоследок:

— Не убоишься идти-то?

Селиванов сложил руки на груди, хмыкнул:

— А надо?

Старичок заливисто рассмеялся, и с проворностью зайца поскакал вперед.

— Эй, ты куда? — окликнул его Дмитрий. — Подожди, я машину заведу.

Дедок обернулся, крякнул:

— Не-е, родимый, пешочком пойдем.

Настала очередь Дмитрия посмеяться.

— Еще скажи — полетим. Ты, старый, случаем не забыл, что я к Настасье за тем и иду, чтобы ноги излечить?

Старичок смерил Селиванова суровым взглядом, нахмурил пышные седые брови.

— Рано тебе еще летать. Вначале научись ползать.

Ответ дедка озадачил Дмитрия. Но отказываться от затеи он не собирался: крутанул колеса и поехал вслед за проводником.

Проказливый старик будто специально выбирал самые опасные и пугающие тропинки. За время пути Дмитрий успел во всей красе рассмотреть колючие заросли ежевики, покормить комаров, застрять в зарослях багульника и порезаться осокой.

Да и обитатели болот проявили к новому гостю пристальный интерес. Жабы и лягушки таращили на Дмитрия выпуклые глаза, выдры и ондатры высовывали из воды любопытные носы, беспокойно вскрикивали кулики и чибисы. Один раз навстречу путешественникам величаво вышел лось: кивком головы поприветствовал проводника и презрительно махнул рогами в сторону Дмитрия.

В глубокой низине старичок затормозил: так резко, что Дмитрий едва не налетел на него.

— Вишь, вон там домик? — спросил проводник, указывая пальцем в заросли.

Не с первого раза Селиванов рассмотрел покосившуюся от времени избушку, сплошь заросшую мхами и лишайниками. Если бы не сизая струйка дыма, вившаяся над крышей, сооружение можно было принять за очередную кочку.

— Ну, пошли, — встрепенулся Дмитрий, — познакомишь меня с…

Он обернулся, но на том месте, где только что стоял старик, рос гигантский мухомор: ярко-красный, усыпанный белыми бородавками. Дмитрий опасливо покосился на диковинку, хотел потрогать, но не рискнул. Мало ли что.

Дальше он покатился в гордом одиночестве. Переехал через ветхий порог избушки, придирчиво осмотрелся. За последнее время он привык к различной колдовской атрибутике, и теперь был немало удивлен отсутствием в доме таковой.

Вся хибарка состояла из одной комнатенки, где кухня отделена от лежанки хлипкой перегородкой. Возле печи хлопотала старушка — древняя, как и ее жилище.

— Что, милок, и до меня добрался? — спросила Настасья вместо приветствия.

— Как видишь, — буркнул Дмитрий, заранее разочаровавшийся в благополучном исходе поездки.

Бабка, на тройку минут словно позабыв о госте, неторопливо закончила дела и лишь потом подошла к Селиванову.

— Вижу, ты совершенно не веришь в мои способности, — сказала Настасья пристально глядя на гостя, — а напрасно! В моих силах помочь тебе.

Дмитрий раздраженно хмыкнул, рассматривая убогий наряд старушки: лохмотья, да и только.

— Если ты, бабка, такая способная, почему живешь так скромно?

— Мое счастье меряется другой мерой, но ты не готов пока это понять. И я не в силах излечить тебя, но могу указать путь, — прошамкала старушка, не спуская с Дмитрия своего пытливого, необычайно тяжелого взгляда.

Селиванов недоумевал, почему эти старушечьи глаза так пугали его. Он никогда не испытывал ни излишней скромности, ни трепета даже под взглядами сильнейших противников, но сейчас потупился в пол, не желая вглядываться в эти зеркала чужой души. Взор провидицы ужасал и одновременно привлекал к себе его внимание. По спине Дмитрия пробежал предательский холодок.

Немалых усилий стоило Селиванову поднять голову и вновь устремить взгляд на старушку.

— Согласен, — произнес он мгновенно осипшим голосом, — указывай.

— Эк ты разогнался, милок, — упрекнула его провидица. — Чтобы постичь предсказание, тебе придется взамен выполнить и мою просьбу.

Селиванов криво усмехнулся:

— Что, бабка — дашь на дашь? Ты мне — я тебе? Все в этом мире упирается в плату.

— Я спрашиваю с тебя вовсе не мзду, милок, — крякнула старушка, — а твое согласие оказать помощь тому, кто сможет тебя исцелить.

— А безвозмездно, то есть даром, никак нельзя? — осведомился Дмитрий.

— Все в этом мире предначертано, милок, — прошамкала Настасья. — Отказавшись помочь ближнему, ты сам лишишь себя пути к исцелению.

— Не слабые заявки на победу! — вскинулся Дмитрий. — Выходит, если я не соглашусь на твое предложение, то не видать мне ног как царствия небесного?

— Ты болен гораздо серьезнее, чем можешь себе представить, — заявила провидица. — Твой недуг уже сожрал половину тебя. Не позволь ему поглотить себя целиком. А Она поможет тебе в этом. Коли и ты не откажешься оказать Ей услугу.

— Она?! — обомлел Селиванов. — Интересно… Кто же эта таинственная особа, которой под силу меня исцелить? И что мне делать, о какой услуге идет речь?

— От тебя, милок, потребуется вся твоя сила, страсть и умение. А Милана — только лишь невинная дева, страдающая от не пробужденной в ней страсти. Ежели тебе удастся воззвать к ее женственности, пробудить дремлющее в ней желание, — Она наберет полную силу и взамен даст тебе нечто большее, нежели все сокровища мира.

— И сколько этой засохшей девственнице лет? — скривился Дмитрий. — Она очень страшна?

— Милана прекрасна, как весенний рассвет, — принялась восхвалять незнакомку Настасья, — нежна и стыдлива, как ландыш, сокрытый в густой траве непроходимой чащи. Но ей так нужно раскрыть свое человеческое начало.

— Ну-ка обожди, бабка, — нахмурился Дмитрий. — Видишь ли в чем дело: я, как бы это поточнее выразиться, временно не могу исполнить твою просьбу. Будь эта Милана хоть тысячу раз красавицей, мои мужские способности немного того… заблокированы. При всем желании я не могу сделать из твоего ландыша женщину.

— Глупый мальчишка… — покачала головой провидица. — Будь моя воля, я бы и близко не подпустила тебя к Милане, не позволила твоим замаранным рукам даже коснуться ее чистоты. Но мне не дозволено спорить с судьбой. Именно ты должен помочь этой деве обрести уверенность. От тебя требуется одно — доказать Милане, что Она может быть желанна и любима мужчиной. Это так трудно для тебя?

— Заставить женщину уверовать в собственную привлекательность совсем просто, — заявил Дмитрий. — Но вот любовь — не по моей части. Этого я не обещаю.

— Пойди туда и взгляни на Нее! — распорядилась старуха, гневно сверкая глазами. — Она достойна самого лучшего. Тебе выпала огромная честь стать Ее избранником, так не упусти же свою удачу.

— Уболтала, бабка! — заявил Селиванов. — Посмотрю я на твою Милану, окружу ее заботой и вниманием — обещаю, она не только вспыхнет от желания, но и почувствует себя королевой. Но где твердая уверенность в том, что мои усилия окупятся?

— Не смей приказывать судьбе! Сделай все, что в твоих силах, и это воздастся тебе сторицей, — топнула ногой Настасья.

Дмитрий глубоко вздохнул, прикидывая в уме, чем может для него обернуться согласие. «Хуже не будет, — убедил он себя. — Хуже просто некуда».

— Тащи сюда контракт, старая карга! — прикрикнул на провидицу Дмитрий. — Я подпишу его. Что для этого понадобится — моя кровь, сердце или душа?

— Одно твое согласие, милок, — печально кивнув, ответила Настасья. — А сердце ты отдашь Милане сам, по собственной воле, — так гласит провидение.

— Я пожертвую чем угодно, ради того, чтобы вернуть себя прежнего, — подметил Селиванов. — Согласен!

Настасья возвела руки к небу и неожиданно твердым голосом отозвалась:

— Твои слова были услышаны!

— Давай, делай то, что собиралась, — распорядился Дмитрий. — Отправь меня к этой Милане.

Провидица непонимающе моргнула.

— Да я уж все сделала, что от меня требовалось, милок. Можешь возвращаться домой: твое исцеление началось.

— Но я совершенно ничего не чувствую, — признался Дмитрий. — А не шарлатанка ли ты, бабушка? — ехидно переспросил он.

— Я никогда не лгу, и тебе, милок, не советую, — неожиданно резко и твердо отчеканила Настасья. — Тот, кто сумеет тебе помочь, сам укажет путь. При условии, что сочтет тебя достойным.

Дмитрий изменился в лице и привычно полез за деньгами, желая оплатить услуги провидицы.

— Что за испытатель ко мне явится? — уточнил он.

— Узнаешь в свое время. А кошель свой пока припрячь, — заметила Настасья, — отдашь деньги тому, кому они нужнее.

— Не понял? — вскинулся Дмитрий. — Так кому отдать деньги?

— Увидишь, — отрезала бабка.

Она вновь вернулась к делам, всем своим видам давая понять, что аудиенция закончена.

Дмитрий намек понял. Уже на пороге он обернулся и тихо произнес:

— Спасибо…

— Не благодари, — не глядя на него, произнесла старушка, — есть вещи, что ценнее слов.

Не оглядываясь больше, Селиванов с нетерпением выехал из избушки, добрался до знакомого мухомора.

За то время, что он потратил на разговоры с провидицей, на лес опустилась ночь. Зажглись звезды, и длинные тени деревьев поползли по притихшей траве. Над болотами навис туман, густой, как манная каша. Громче запели лягушки.

— И как я доберусь до машины? — спросил Дмитрий у гриба.

Над головой Селиванова ухнул филин. Хищник цвета охры присел на мухомор, подмигнул Дмитрию желтым глазом. Расправил крылья, высоко подпрыгнул и вновь опустился на землю. Причудливо изогнул шею, опять моргнул.

— Ты б меня еще крылом поманил, — поворчал Дмитрий.

Но подозрительность не помешала ему последовать за птицей.

Филин, в отличие от первого проводника, выбрал короткую дорогу. Спустя полчаса Дмитрий вышел к поселению и забрался в автомобиль.

По пути домой он думал, что пора бы завязывать с самообманом — здоровье не восстановить, следует сохранить то немногое, что еще уцелело.

Ехать в особняк ему не хотелось, а посещать клубы и забегаловки как раньше, онуже не мог. Поэтому Дмитрий решил проехаться по ночному городу.

Выбирая путь наугад, он въехал на высокий мост. Здесь, вдали от городской суеты и ярких неоновых огней, хорошо была различима полная луна и мириад окружавших ее звезд.

Завороженный зрелищем, Дмитрий заглушил мотор и замер, вслушиваясь в тишину ночи.

От размышлений о жизни Селиванова отвлек посторонний шум, раздавшийся возле одной из опор моста. Чтобы узнать, что это за звук, Дмитрий выкатился из машины и подъехал ближе.

То была не крупная птица и не собака, как вначале подумал Селиванов, — на самом краю моста, балансируя над темной бездной, стоял человек. Это был мужчина средних лет, одетый в приличный, но дешевый костюм.

Дмитрий хотел было окликнуть безумца, но побоялся, что резкий звук только подтолкнет того к падению. Тогда, стараясь двигаться в кресле как можно тише, Селиванов приблизился к человеку, намерения которого были очевидны.

Одним стремительным движением Дмитрий обхватил мужчину сзади и резким толчком притянул к себе.

Неизвестный не пытался вырваться, но его ноги, стоявшие на металлической перекладине, соскользнули. Он стал съезжать вниз и потянул за собой Дмитрия.

Неимоверным усилием, напрягая все свое тело, Селиванов уцепился одной рукой за нависавшую над ним перекладину, а второй ухватил за шиворот ночного камикадзе.

Тот, кто еще минуту назад хотел покончить с жизнью, теперь тоже изо всех сил помогал Дмитрию не скатиться вниз.

Наконец, благодаря совместным действиям, им удалось вползти обратно на мост.

Еще никогда Селиванов не был так рад грязному, покрытому пылью и пятнами машинного масла асфальту. Тяжело кряхтя, он влез в кресло, откатившееся от него во время рискованной процедуры.

Вырванный из лап смерти мужчина все еще сидел на краю моста, спиной к Селиванову.

— Надеюсь, ты передумал прыгать, потому что спасать тебя во второй раз я не полезу, — предупредил его Дмитрий.

Мужчина лишь кивнул в ответ и уткнулся в собственные колени.

— Эй! — Дмитрий подкатил кресло к спасенному и слегка тронул его за плечо. — Ты как? Вызвать скорую?

— Не надо, — отозвался спасенный. — Со мной все в порядке.

— Было бы с тобой все в порядке, ты бы не полез на мост среди ночи, — мрачно заметил Дмитрий.

— Верно, не надо было меня спасать.

— Вот тебе и благодарность…

— Жаль, что я втянул тебя в это. Но мне нечем отплатить за свое спасение, — поникшим голосом произнес мужчина.

— Я и не жду никакой награды, — удивился Дмитрий. — Тебя зовут-то как?

— Константин, — раздался ответ. — А тебя?

— Дмитрий, — представился Селиванов. — И что же заставило тебя, Константин, прийти к подобному решению?

— Безысходность.

— Может, расскажешь?

— Тебе действительно интересно?

— Безысходность в последнее время посещала не только тебя, но и меня, — печально вздохнул Дмитрий.

— Ты тоже разорился? — поинтересовался Константин.

— Лучше бы так…

— Что может быть хуже?! Я потерял все, до последней копейки, понимаешь?!

Константин обернулся к своему спасителю, и хотел добавить что-то еще, но в этот момент заметил, что Дмитрий инвалид. Несколько бесконечно долгих секунд он рассматривал Селиванова, а потом протянул ему руку.

— Прости, потрясенный собственным горем, я вообще перестал замечать, что происходит вокруг. Поражаюсь твоему мужеству! Я подумал: меня спас какой-нибудь спортсмен или что-то в этом роде. Но и представить себе не мог такое…

— Ничего, — ответил Дмитрий, пожимая протянутую ладонь. — Поверь, я и сам далеко не образец добродетели.

— И, тем не менее, ты бросился спасать незнакомого человека, — не унимался Константин. — Вот только, я не достоин подобных жертв.

— С чего ты это взял?

— Я неудачник, — развел руками Константин. — Решил добиться легких денег, назанимал у знакомых, и вложил все в одно рискованное предприятие. Но оно прогорело, и я остался ни с чем. Как теперь мне смотреть в глаза родственникам и друзьям? Чем отдать им долг? С работы уволили, имущества у меня нет. Говорю же: никчемный я человек.

— И много ты задолжал? — поинтересовался Дмитрий.

Константин назвал сумму.

— Всего-то? — рассмеялся Дмитрий. — Такова цена твоей жизни?

— Наверное…

— А что бы ты сделал, если бы получил эти деньги назад?

Константин мечтательно закатил глаза и перечислил:

— Прежде всего, отдал долги. А потом бы устроился на работу, обзавелся домом и семьей.

— И больше никаких рискованных вложений?

— Нет, не мое это. Я ведь по образованию ветеринар, моя забота — лечить больных животных.

Дмитрий вынул из кармана кошелек и протянул его Константину.

— Здесь в два раза больше чем та сумма, которую ты задолжал.

— Ты это серьезно? — неверяще переспросил Константин.

— Вполне, — кивнул Дмитрий. — Деньги, что кажутся тебе бешеными, для меня лишь малая часть того, что я обычно трачу на безделушки.

— Но почему? Почему ты делаешь это для меня?

Селиванов пожал плечами.

— Мне так захотелось. Досадно, но деньги не решают всего, и на них невозможно купить определенные вещи.

— Я искренне надеюсь: ты получишь то, что сделает тебя счастливым, — растрогался Константин.

— Брось философствовать, ты, собачкин доктор, — шутливо отозвался Дмитрий. — Довезти до дома?

— Я твой вечный должник, — расплылся в улыбке Константин.

Глава 6

Воля — это дюжая рабыня, прислуживающая то страстям, то рассудку; она есть напряжение всех наших способностей…

Антуан де Ривароль

В эту ночь Селиванов долго не мог заснуть. Его мысли неизменно возвращались к словам провидицы. Кто укажет ему путь? И захочет ли он, Дмитрий, по нему пройти?.. Мрачное предчувствие не покидало его.

Сквозь полупрозрачные шторы виднелся лунный диск, светивший необычайно ярко. Было в этом сиянии что-то таинственное, завораживающее. Дмитрий взял в руки пульт и, нажав кнопку, распахнул окна.

Свежий воздух, пропитанный влагой от прошедшего недавно дождя, успокоил и освежил Селиванова. Вернул потоку мыслей обычное русло.

Дмитрий широко зевнул и прикрыл глаза. Начал проваливаться в благодатное забытье.

Но странный шипящий звук заставил его встрепенуться. Он приподнялся на локтях и сел в кровати. Глянул в ту сторону, откуда донесся шум и окаменел.

На ковре, купаясь в лучах лунного света, танцевала кобра. Передняя часть ее желтовато-оливкового тела с узором в виде темных колец приподнялась. Медленно и плавно кобра покачивалась из стороны в сторону, словно загипнотизированная серебряным сиянием. Ее капюшон то сдувался, то раздувался вновь, позволяя рассмотреть рисунок, напоминающий очки. Движения змеи были полны ужасающей грации. Крупная чешуя отливала золотыми отблесками.

Нижняя часть кобры, свернутая в кольца, оставалась неподвижной. В длину это чудовище было не меньше пяти метров. Его пасть приоткрылась, позволяя различить дрожащий раздвоенный язык и клыки, сочащиеся ядом.

Не веря глазам, Дмитрий сильно ущипнул себя за запястье, потом еще и еще. Боль он чувствовал отчетливо, но видение все не исчезало. Кобра покачивалась, совершая размеренные чарующие движения.

Селиванов вжался спиной в кровать, накрылся с головой простыней и тихонько завыл от ужаса. Змеи были его фобией с самого детства.

Он так и просидел остаток ночи. Лишь на рассвете, опасливо озираясь, дотянулся до сотового и позвонил Александру.

Тот явился немедленно. Вместе со слугами и охраной облазил весь дом, но не отыскал кобру.

Чтобы успокоить и приободрить друга, он пригласил Дмитрия посетить в кафе. Селиванов с радостью согласился.

После обильного завтрака и трех чашек кофе, к Дмитрию вернулось здравомыслие. И он вернулся к обсуждению ночного происшествия. Расстроился и рассердился, поняв, что Александр ему не верит.

— Да, я тебе в сотый раз повторяю — это не сон!.. — почти выкрикнул Дмитрий. — Она была здесь, такая же реальная как мы с тобой!

Александр слушал рассказ, сохраняя бесстрастное выражение лица.

— Не паникуй, — предложил он. — Мы прочесали весь дом: кобры нигде нет.

Александр заглянул в потемневшие глаза Дмитрия и продолжил:

— Допустим, змея здесь была. Судя по твоему описанию — это королевская кобра, довольно редко встречающийся вид, и я ума не приложу, откуда она могла взяться.

— Предположим, кто-то из соседей решил завести необычного питомца, — рассудил Дмитрий, — ты же знаешь, сейчас вместо банальных собак и кошек принято заводить всяческую экзотику.

— Вполне возможно, — согласился Александр. — Правда, выяснить, кто ее хозяин нам вряд ли удастся.

— Главное, чтобы она больше не приходила в мой дом, — сказал Дмитрий и слегка передернулся от одного упоминания о кобре. — Ты предупредил прислугу, чтобы она тщательно закрывала за собой двери и окна?

— Неоднократно. Слушай, раз твоя фобия вернулась, пожалуй, стоит обратиться к психологу: врач поможет разобраться в причине страхов.

— Что за глупая привычка бежать к психоаналитикам по любому поводу?! — не удержался от вспышки Дмитрий. — Я справлюсь. К тому же, это была не фобия, а реальная угроза моей жизни.

— Как знаешь. — Александр снова не возразил, но про себя решил приглядываться к Дмитрию на случай, если приступы страха возобновятся.

Тем же вечером Селиванов просматривал интернет, продолжая поиск новых методов лечения. Но только один сайт привлек его внимание. Тот, где размещалась информация о языческой общине, созданной в дремучей тайге Поволжья.

Веб-страница повествовала о верованиях проживающих там людей, в том числе упоминала об их поклонении Велесу — одному из славянских богов. Интернет-ресурс утверждал: пристанищем идолопоклонники избрали место, на котором в прежние времена стоял языческий храм. В дополнение к прочему у общины якобы был древний артефакт, исцеляющий страждущих. В низу страницы были указаны имя и телефон представителя общины.

Дмитрий никогда в жизни не заинтересовался бы подобным, если не одно но: среди мотивов орнамента, украшающего сайт, преимущественно выделялся один. Это было не что иное, как изображение свернувшегося в клубок змея.

— Сашка прав, — пошептал Дмитрий, сглатывая комок, внезапно подступивший к горлу, — пора покончить со страхами.

Не теряя времени, он взял телефон и набрал указанный на сайте номер.

Несмотря на позднее время суток, ему ответили сразу.

— Алло, слушаю Вас, — произнес на том конце провода мягкий, но строгий мужской голос.

— Вы — Миролюб? — спросил Дмитрий у оппонента.

— Да, это я.

— Обнаружил в интернете Ваш сайт с указанием на какой-то артефакт, способный исцелять недуги. Это так?

— Да, у нас есть Нечто, способное помочь многим. Но это воздействует далеко не на всех.

— Какие же болезни лечит артефакт? — спросил Дмитрий. Голос его был полон сарказма.

— Дело не в том, чем Вы страдаете, а в том, способны ли принять исцеление, — туманно заметил Миролюб, игнорируя тон Дмитрия.

— Я не говорил, что болен, — подметил Селиванов.

— Вы бы не обратились к нам без нужды. Верно?

Дмитрий задумался. Запустил пятерню в волосы и примирительно произнес:

— Допустим, мне нужна помощь. Что Вы можете предложить, и какова будет цена?

— Могу сразу заметить: мы возьмем умеренную сумму. А в случае, если наши действия не приведут к результату, Вы заплатите только за пребывание в поселении.

Дмитрий все еще не верил.

— Хочу заранее знать, на что соглашаюсь!

— Как Вы, должно быть, прочли на сайте, мы поклоняемся Велесу. Соглашайтесь на наши условия и примете участие в обрядовых действах. Но только от Вас самого будет зависеть, ответит ли Велес на ваши молитвы.

— То есть я должен буду поклониться вашему идолу, а он за это меня излечит? Глупость какая…

— Поймите, мы ничего Вам не навязываем. Но могу уверить, что дело того стоит.

— Точно?

— Точно.

Дмитрий раздумывал недолго: одним шарлатаном больше, одним меньше, какая разница? «По крайней мере, посмеюсь вдоволь», — решил он и согласился.

Его воображение тотчас подкинуло ему картинку: кучка умалишенных сектантов приносит жертвенные дары и кланяется каменным идолам.

Селиванов положил трубку и вслух заметил:

— Ну, надо же, до чего я дошел?! Еду поклоняться языческим богам. Надеюсь, они там не творят ничего противозаконного.

Он подкатился к окну, задумчиво посмотрел на закат. Вздрогнул, вспомнив о кобре. Дрожащими руками вновь взялся за телефон и набрал номер друга.

Александра шокировала новость.

— Не верю, что ты на это согласился, — сказал он, узнав, куда и зачем направляется его товарищ. — Твердо решил ехать?

— Да, Саш, пусть это и звучит глупо, но я попробую, — признался Дмитрий. — И дело даже не в том, кому они поклоняются. Пусть верят хоть в дырку от дуршлага, мне все равно. Но если есть хоть малейший шанс на исцеление, я обязан его использовать.

— Это понятно, но почему бы тебе не взять с собой охрану?

— Язычник выставил ряд условий, которые придется выполнить, — предупредил Дмитрий. — Я должен ехать один.

— Тебе не кажется странной такая конспирация?

— Кажется, но я поеду.

Дмитрий сдержал слово и отправился на встречу один.

В назначенном месте, на самой окраине города, его поприветствовал мужчина, лет сорока с небольшим. К удивлению Дмитрия, «сектант» был одет в приличный деловой костюм, а речь и манеры выдавали его причастность к интеллигенции.

Язычник вел себя спокойно и уверенно. Он не возражал, когда Дмитрий попросил его паспорт.

«Надо же, Миролюб — настоящее имя!» — отметил про себя Селиванов.

Основные моменты встречи сладились, настала пора выдвигаться в путь. Миролюб предупредил Селиванова, что дорога предстоит долгая и трудная, а, местами и вовсе непроходимая.

Дмитрий фыркнул в ответ. Запрыгнул в «Ягуар» и рванул вслед за УАЗикомязычника.

Унылый пейзаж из полей, лесов и рек за время пути настолько утомил Селиванова, что он чуть не задремал.

Когда же Миролюб свернул с трассы и поехал по сосновому лесу, следуя по одному ему известному пути, Дмитрию стало не до сна. Он подскакивал на кочках и ухабах, ударяясь головой о крышу автомобиля, и каждый такой прыжок дикой болью отзывался в искалеченном теле. Но Дмитрий продолжал свой путь, стиснув зубы и постанывая при самых невыносимых приступах.

Но вот Миролюб остановился.

Дмитрий заглушил мотор и еще долго сидел в машине, уткнувшись лбом в руль. Попытка пошевелиться отозвалась непрекращающейся болью вобласти спины.

Промедление гостя заставило Миролюба забеспокоиться. Он поспешил к авто Селиванова и вежливо поинтересовался:

— С Вами все в порядке?

Ответить Дмитрий не смог: в его голове словно стучал кузнечный молот, а снопы искр, высекаемых им, разлетались по всему телу, причиняя нестерпимую муку. Селиванов попытался приподнять отяжелевшие веки, но увидел перед собою лишь плотный серый туман, разговаривающий голосом Миролюба.

Когда он все же открыл глаза, то обнаружил себя лежащим в душно натопленной избе на невысокой, застеленной пуховой периной кровати.

— Окна открой, — полупопросил-полуприказал он сидящему рядом Миролюбу.

Язычник поспешил исполнить указание гостя.

— Дождь на улице, вот мама и расстаралась, — извиняясь, заметил он. — Почему сразу не сказали, что Вам плохо? Мы могли бы остановиться и немного передохнуть.

— Ничего, переживу, — отмахнулся Дмитрий. — Скажи лучше, мы на месте? Когда начнем исцеляться?

— Что Вы?! — удивился Миролюб. — Проведение обрядов — дело серьезное, к нему надо подготовиться. Да и отдохнуть Вам не помешает.

— На том свете отдохну, — мрачно заметил Селиванов. — А как мне нужно готовиться?

Лицо Миролюба приобрело тревожное выражение.

— Вам бы лучше с нашим жрецом поговорить, он понятнее объясняет.

Дмитрий приподнялся на локте и вяло поинтересовался:

— Без этого обойтись нельзя?

— Можно попробовать… — смутился Миролюб. — Завтра Безгнев, наш жрец, будет вместе с другими участниками общины проводить обрядовое славление, и Вы можете поучаствовать.

— И что мне делать? Попросить ваших богов об исцелении?

— Нет, славят, ничего не прося. Славить — значит возносить хвалу. И можно обратиться не к Богам, а величать родственников, друзей, да кого угодно.

— И чем мне это поможет?

— Боги сами знают, кому что подать. Однако можно поднести требу — по ней узнают и о Вас, и о вашей просьбе.

Пояснения Миролюба все больше раздражали Дмитрия.

— Что еще за треба?

— Жертвоприношение, — буднично ответил язычник.

— Я, что, буду должен кого-то убить?! — взвился Дмитрий.

На секунду Миролюб потерял дар речи.

— В славянской вере не приносят кровавых жертвоприношений, — успокоил он изумленного гостя. — Обычно отдают в дар то, чем богат каждый. Женщины пекут хлебы, ремесленники подносят плоды своих трудов. Вы же можете обойтись парой купюр.

— А-а-а… — протянул Дмитрий, — теперь ясно. Чем больше даешь, тем тебя лучше слышат?

— Абсолютно неверное суждение. Дело не в том, что ты дашь, а в том, как дашь. Если преподносишь требу от чистого сердца, то не важно, сколько она стоит. Смысл заключен совсем в другом…

— И сколько мне дать? — ехидно уточнил Дмитрий. — От чистого сердца?

Миролюб закатил глаза и подумал, что такого прагматика, как Дмитрий, ему не переубедить.

— Сколько не жалко.

Язычник вышел на кухню, погремел посудой. Через минуту вернулся и вручил гостю стакан с пахучей жидкостью.

— Вот, это мама просила дать Вам выпить.

Дмитрий взял стакан, принюхался к содержимому.

— Что это?

— Настойка из трав, — пояснил Миролюб. — Да Вы не беспокойтесь, моя мама — лучшая знахарка в общине.

— Не отравит?

В ответ Миролюб так округлил глаза от негодования, что Селиванову ничего другого не оставалось, как одним залпом выпить весь настой.

Едкая жидкость прокатилась по пищеводу, упала в желудок. Во рту сохранился горьковатый привкус, но в остальном эффект был воистину поразительным. Дмитрий вмиг почувствовал ослабление боли в голове и суставах, а его сознание окончательно прояснилось.

— Да, ничего зельице, — признал он, прислушиваясь к ощущениям.

— Вот и хорошо, — радостно ответил Миролюб и одобрительно кивнул. — Мама ушла ночевать к соседке, так что Вас никто не побеспокоит. Ваши вещи я перенес, а коляска стоит рядом с кроватью. На кухонном столе — ужин. Словом, будьте нашим гостем. Если Вам ничего больше не нужно, то я тоже пойду.

Миролюб коротко поклонился и направился к двери.

— Постой! — окликнул его Дмитрий. — Не поленись, закрой окна обратно. И хватит «выкать», давай на «ты».

— Согласен, — улыбнулся Миролюб.

Язычник охотно выполнил просьбу гостя и не задавал лишних вопросов. За это Дмитрий был благодарен ему вдвойне: не рассказывать же незнакомцу о затаенных страхах.

Глава 7

Богач волен есть лакомые блюда, украшать росписью потолки и стены у себя в доме, владеть замком… Да, все это ему доступно; но довольство жизнью выпадает, пожалуй, на долю других.

Жан де Лабрюйер

На следующее утро Дмитрия разбудил осторожный стук в дверь.

— Открыто! — крикнул Селиванов сонным голосом.

Дверь распахнулась, впуская поток свежего воздуха и Миролюба.

— Доброе утро, — поздоровался язычник. — Как спалось?

— Неплохо, — поразмыслив, прикинул Дмитрий. — А ты куда так вырядился? — уточнил он, осматривая наряд Миролюба.

— Здесь мы не носим обычной одежды, тем более синтетической. Так сказать, возвращаемся к корням в духовном и в материальном плане, — пояснил Миролюб. — Если ты по-прежнему хочешь поучаствовать в обрядовом действе, то и тебе придется переодеться.

— Надо, так надо, — пробурчал Селиванов и принял у язычника сверток с одеждой.

— Помочь тебе? — предложил Миролюб.

— Не нужно, я привык справляться сам.

Одевать новую одежду, оказалось совсем легко. Выданный ему костюм состоял из туникообразной льняной рубахи, доходившей Дмитрию до колен, широких штанов и кожаных ботинок, напоминавших своеобразные мешки, одевавшиеся на ступни. К наряду прилагался и плетеный пояс — Селиванов небрежно завязал его в узел.

— Нет, не так! — ухнул Миролюб. — Пояс нужно подвязывать под левую руку.

— Почему? — Дмитрий удивленно вскинул брови.

— Пояс служит оберегом! Наши женщины научились плести эти детали убранства на дощечках, восстановив прежнюю традицию.

Дмитрий заметил своим обычным язвительным тоном:

— А штаны и рубашка? Неужели и их вы ткете на древних станках?

У Миролюба и мускул на лице не дрогнул.

— Почему ты так думаешь? У нас есть современное оборудование, на котором изготавливается ткань, а вот материал мы выращиваем сами.

— Выходит, не брезгуете дарами цивилизации?

Выпад Дмитрия не задел Миролюба.

— Теми, что не наносят вред окружающей среде, пользуемся охотно. Но все же мы стремимся к тому, чтобы не зависеть от установившейся в обществе системы.

Селиванов продолжил «кусаться»:

— Но и от денег «паломников» не отказываетесь?

— Увы, — развел руками язычник, — нас вынуждают обстоятельства. Мы практически полностью обеспечиваем себя продуктами питания, одеждой, инвентарем и прочими необходимыми вещами, но вот арендная плата растет каждый год.

Миролюб выглядел крайне опечаленным, повествуя о тяжелом финансовом положении общины. Он рассказал Дмитрию о том, что местная администрация взымает с них аренду втридорога, препятствует их развитию, не разрешает общинникам продавать излишки продуктов, выращенных ими на обжитой земле. В бедах поселения Миролюб обвинил всю сельскую администрацию и ее главу, Игоря Широкова, в первую очередь.

Но поступки арендодателей не вызвали осуждения Дмитрия.

— А этот ваш Широков, парень не промах! — присвистнул он. — Понял, что уточка несет золотые яйца и не преминул этим воспользоваться.

В словах Селиванова звучало некое одобрение действий главы администрации. Еще бы! Ведь и сам Дмитрий множество раз прибегал к подобным уловкам.

— Не думаю, что стоит продолжать разговор об этом, — насупился Миролюб. — Нам пора идти. Ты готов?

Дмитрий, критически оглядев себя, признал, что в новой одежде он смотрится и чувствует себя на удивление легко и свободно, словно носит ее всю жизнь.

— Да, пошли.

Раннее утро приветливо встретило их легким ветерком и яркими лучами солнца, причудливо играющими на каплях дождя, дрожащих на деревьях и травах после ночной непогоды.

Дмитрий, никогда не задававшийся вопросами сельского хозяйства, отметил, насколько местная почва отличается от всего, что он видел ранее. Размытая дождем земля не прилипала к колесам его кресла, оставляя липкие следы грязи, она была рыхлой и мягкой, словно ее взбили огромным венчиком. Плодовые деревья цвели так буйно и обильно, что у Дмитрия кружилась голова от необычайно сладкого запаха.

— Неплохо у вас все обустроено, — заметил Селиванов, рассматривая ухоженные огороды и сады. — Какое удобрение используете?

— Только натуральные продукты, — ответил Миролюб.

Дмитрий, сообразив, что речь идет о навозе, подозрительно повел носом, но кроме одуряющего запаха ранних цветов и сочной зелени, ничего не почувствовал.

— Дело не в удобрении, — добавил Миролюб, — а в самом отношении к земле. Мы обращаемся с ней с великой любовью, с почитанием, потому-то она и одаривает нас столь щедро.

— Ну да, конечно, — скептично отозвался Дмитрий. — Скажи, а этот ваш божок, которому вы поклоняетесь, он вообще — кто?

— Велес?! — удивленно переспросил Миролюб. — Разве тебе о нем ничего не известно? Обычно прибывшие сюда заранее наводят справки и знают, к кому и зачем идут.

— Так представь себе, что я первый, кто этого не сделал! — рассердился Селиванов. — Так кто он?

— Велес — владыка мертвых, мудрости и магии. Он покрывает небо дождевыми тучами, заволакивая его туманным руном; выгоняет на небесные пастбища облачные стада. Велес — покровитель земледелия и скотоводства. А так как скот раньше считался основным достоянием племени, то он еще и Бог богатства!

— Ну, точно, теперь все сходится, — заявил Дмитрий. — Вы поклоняетесь ему, а он одаряет вас урожаем. Скажи, Миролюб, а этот Велес случайно не заставляет вас работать до седьмого пота и подобным образом добиваться больших результатов?

— Твой настрой может отрицательно повлиять на обряд и лишить тебя права на исцеление, — предупредил гостя Миролюб.

— Все, замолкаю, — примирительно сообщил Селиванов.

И недолгое время действительно молчал, рассматривая распростертый перед ним пейзаж. Они с Миролюбом проходили мимо приземистых деревянных домов, и от нескольких еще исходил смолистый аромат свежей древесины. Жилища выглядели комфортными и оставляли впечатление полного благополучия своих хозяев.

Внимание Дмитрия привлек резной орнамент, а в вернее — символы и изображения на наличниках: вырезанные умелой рукой лучи солнца завершались женскими фигурками или лепестками цветов; лапы, хвосты животных и руки-ноги людей незаметно переходили в растения с отходящими от них отростками, похожими на птиц.

Миролюб заметил озадаченный взгляд гостя и поспешил пояснить:

— Природа-мать объединяет все живое, и эти изображения — символы бессмертия единого океана жизни. В ней нет четких граней, и все насущное может принимать любой облик. Наши предки верили, что их тела способны переходить из одного мира в другой и приобретать разнообразные, иногда причудливые формы.

— Где то я уже слышал, что душа после смерти переселяется в животное или растение, — припомнил Дмитрий. — Сдается, ваши предки присвоили чужую идею?

— Не ваши, а наши общие предки! И я говорю не о переселении душ, а о том, что тело может трансформироваться в существующем воплощении.

Дмитрий неверяще фыркнул.

— Сказки, да и только… А где все? Почему никого нет на улице?

Миролюб помедлил, поколебался, а потом выдал:

— Мы не любим чужаков, вот и ставни закрыты, и улицы пусты. Очень тебя прошу, при проведении обряда удержись от едких замечаний, прояви терпение и уважение к чужой вере.

— Я попробую, — нехотя пообещал Дмитрий.

Свернув с дороги, Миролюб повел гостя по проторенной тропинке в низину невдалеке от поселения. Там, меж вековых сосен, притаилось капище, священное место общины.

На просторной поляне из крупных камней была выложена ограда, формой напоминающая яйцо. Тупой конец окантовки имел ворота, через которые они и прошли.

На противоположной стороне, как пояснил Миролюб, размещался чур — деревянный идол, посвященный Велесу, а прямо перед ним — жертвенник. Возле него располагался круг из обточенных камней — огневище.

На капище толпился народ. Десятки пар глаз обратились в сторону Миролюба и его спутника.

Взгляды язычников не сбили Дмитрия с толку. Он смело вкатился на капище и остановился рядом с проводником.

Люди приветливо поздоровались с Миролюбом. На Дмитрия же они обратили внимания не больше, чем на пустое место.

— Могли бы быть и повежливей, — недовольно заметил Селиванов.

— Ты со своим атеизмом явился в священное место, тем самым нарушая прочные связи с божеством. Не суди людей за то, что они этому не рады, — полушепотом ответил Миролюб.

Дмитрий тихонько усмехнулся, но сдержался и не дал воли рвущемуся с языка замечанию о том, что его деньги помогут общине сохранить святыню.

Вместо этого он продолжил рассматривать местных жителей. Все мужчины, от мала до велика, были одеты так же, как и сам Дмитрий.

А вот наряды женщин озадачили его. Их покровы составляли все те же рубашки, правда, доходившие до середины икр; пояса и кожаная обувь. У женщин постарше поверх сорочек были повязаны широкие юбки, но именно их головные уборы поразили воображение Селиванова. Две юные девушки, державшиеся за руки, носили на голове украшения, не закрывавшие макушку и оставлявшие их длинные распущенные волосы открытыми; головы старших женщин выделялись странными сооружениями, состоявшими из невероятного нагромождения ткани с вплетенными в нее рогами. Это раззадорило интерес Дмитрия.

— А рога зачем? — ехидно уточнил он.

— Они обладают оберегающей силой, особенно бычьи, — терпеливо пояснил Миролюб. — А еще служат символом плодородия у замужних женщин.

— А это кто? — спросил Селиванов, кивком головы указав на громадного детину, нацепившего на себя шкуру животного мехом наружу.

— Это наш жрец, Безгнев. Медвежью шкуру он носит как атрибут причастности к культу Велеса.

Между тем, Безгнев нараспев читал какие-то непонятные то ли заклинания, то ли молитвы, и в некоторых местах к нему присоединялись остальные участники обряда.

— О чем они поют? — снова спросил Дмитрий.

— Цель обряда — воздействовать на внутренний мир человека, научить его жить по законам прав и, сделать устойчивым к внешним факторам. Мы просим Велеса объединить нас и укрепить наш дух.

После того как хор голосов стих, Безгнев при помощи кресала и камня высек искру и разжег огонь на краде. После жрец взял в руки одно из горящих поленьев и обнес им всех присутствующих. Особое внимание уделил Безгнев Дмитрию, обойдя вокруг него три раза.

Затем жрец дозволил присутствующим передать припасенные ими требы.

Дмитрий подъехал к жертвенному камню последним. Достал из заткнутого за пояс бумажника пачку купюр и положил их рядом с другими подношениями.

Мгновенно налетевший порыв ветра подхватил цветные бумажки и отправил их прямиком в огонь ярко пылающей крады.

Дмитрий недоуменно достал стопку поплотнее, но и ее постигла та же участь.

Тогда озлобленный он решил кинуть на алтарь весь бумажник, не считаясь с расходами. Но Безгнев твердым жестом остановил его.

— Не трудись понапрасну. Видно, Ему не угодна твоя жертва. Через три дня мы проведем другой обряд, а пока у тебя есть время на подготовку.

Безгнев развернулся к Миролюбу и попросил:

— Проводи гостя, помоги ему смириться с неудачей и попробуй вразумить.

Сказав это, жрец вернулся к жертвеннику и продолжил священнодействие вместе с другими членами общины.

Селиванов скорчил презрительную мину и рванул с капища. «Не хватало, чтобы какие-то там язычники учили меня жить!» — возмущался он про себя.

Миролюб еле успел нагнать Дмитрия на крыльце своего дома.

— Скажи на милость, куда ты так рванул? — спросил он у ретивого гостя. — Первая неудача заставила тебя отказаться от цели?

— Нет, — резко отрезал Дмитрий, — но я не намереваюсь становиться посмешищем для ваших сектантов. Ищите дурака в другом месте! Если вы придумали все это ради развлечения, то понапрасну потратили время: я не дам себя облапошить.

Миролюб удивленно вздрогнул.

— О чем ты?!

— О ваших пристрастиях к испытаниям! — взорвался Дмитрий. — Типа простите, но с первого раза мы не можем исполнить вашу просьбу, потрудитесь прийти в следующий.

Миролюб выглядел растерянным.

— Поверь, подобное произошло на моей памяти впервые, и наша община не имела к этому никакого отношения. Раз твою требу не приняли, значит, на то были веские причины. И я бы посоветовал поискать их в себе. Чтобы что-то получить, нужно сначала что-то отдать.

Дмитрий с оскорбленным видом вскинул подбородок.

— Получается, что все ваши обряды имеют эффект плацебо: веришь — получишь, нет — то и суда нет?

Миролюб устало опустился на ступеньки крыльца, обхватил голову руками.

— Друг мой, вряд ли данное определение подходит под описание священно действа, дарующего исцеление. Но если тебе так проще, то да: неверие в то, что должно случиться, полностью исключает саму возможность чудотворного воздействия.

Дмитрий подъехал к нему вплотную, зло прищурился и поинтересовался:

— И что ты мне предлагаешь?

— Прежде всего, успокоиться и пересмотреть свое отношение к происходящему, — откликнулся Миролюб. — Отыщи в себе хоть каплю веры и увидишь, как преобразиться твой мир. Попробуй, у тебя обязательно получится.

— Я не собираюсь преображать мир, а хочу избавиться вот от этого, — гневно воскликнул Дмитрий и ударил кулаком по инвалидному креслу.

— Прости, но чудеса случаются с теми, кто в них верит, — мудро заметил Миролюб.

Селиванов не выдержал и рявкнул:

— Да я готов поверить хоть в Деда Мороза, хоть в пасхального зайца, лишь бы этом не помогло!

— Вот и поверь хотя бы в них — это лучше, чем ничего, — вздохнул Миролюб и поднялся.

Объяснив гостю суть происходящего, он удалился.

Недовольство Селиванова длилось недолго. Вспыльчивый, но отходчивый он вскоре пришел в себя и отправился искать сбежавшего проводника.

Миролюб сидел на завалинке возле бани и увлеченно грыз сочную травинку. Завидев Дмитрия, он поднялся на ноги и весело объявил:

— Меня предупредили, что ты быстро успокаиваешься.

— И кто же этот таинственный благодетель? — ворчливо поинтересовался Дмитрий.

Миролюб только улыбнулся в ответ и предложил гостю осмотреть главную святыню.

Дмитрий с интересом принял приглашение.

Миролюб привел гостя к остову древнего строения. От некогда величественного храма осталось лишь несколько частей, но даже по ним можно было вообразить его прежнее великолепие. Лучше всего сохранился каменный каркас: на нем стояли возведенные из стволов дуба стены, местами обгоревшие.

Время и вандалы жестоко обошлись с храмом, но природа словно пыталась восполнить недостающие детали. Древние стены утопали в зелени: молодые сосенки поддерживали полусгнившие опоры; вьюны нежно, но крепко обнимали ветхие камни, не давая им рассыпаться.

Миролюб объяснил, что ранее у храма имелась крыша в форме полушария и врата, выкованные из меди. Но людская жадность привела к тому, что и следов от них не осталось.

— Отродясь не слышал о том, что у язычников имелись подобные постройки, — заметил Дмитрий.

— О, они были, и поражали своим великолепием всех, кто имел возможность их лицезреть, — ответил Миролюб. — И если ты потрудишься полистать специальную литературу, то найдешь этому массу подтверждений. Чего стоит описание каменных храмов арабским историком Мас-Удием или епископом Дитмаром. Святилища славян упоминались и в скандинавских сагах.

Дмитрий не упустил случая доказать свою правоту.

— Раз эти постройки были так величественны, то куда они делись потом?

Выждав секунду, Миролюб пояснил:

— Сами храмы были безжалостно уничтожены, а память о них выкорчевывалась из умов потомков славян на протяжении многих сотен лет. Грандиозные строения разграбили и разрушили, либо сожгли. Бытует мнение, что на месте многих воздвигли другие храмы, посвященные новой вере. Как видишь, печальной участи не миновало и это святилище, чудом сохранившее элементы изначального вида.

Дмитрий тщательно осмотрел накренившиеся стены и приценился:

— А что внутри? Мы можем войти?

Миролюб нисколько не удивился вопросу.

— Конечно. Пусть тебя не пугает внешний вид храма: то, что не сжег огонь, стоит крепко.

Они шагнули вовнутрь. Место посередине громадного зала занимала глубокая ниша — свидетельство того, что прежде на этом месте находился некий массивный предмет.

Дмитрий указал на это обстоятельство Миролюбу.

— Здесь стояло медное изваяние Велеса. Ему и посвящен этот храм, — подтвердил догадки Дмитрия проводник. — А это, — он указал на остовы четырех изваяний из мрамора, стоящих по разным сторонам, — Отец-свет-небо, Мать сыра земля, а вот двух других Богов идентифицировать нам так и не удалось, слишком мало осталось от их изначального вида.

Дмитрий без особого энтузиазма осмотрел мраморные статуи, над двумя из которых немало потрудились вандалы, и, больше чтобы порадовать Миролюба, добавил:

— Кажется, на Мать у варваров не поднялась рука.

Он окинул взглядом стройную фигуру высокой женщины с распущенными по плечам волосами и непроизвольно вздрогнул: древние скульпторы потрудились на славу. Казалось, еще секунда и статуя шевельнется, шагнет навстречу потомкам.

Слова гостя, а больше — его восхищенный взгляд, польстили Миролюбу.

— И в этом есть свой тайный смысл, — улыбнулся он.

Дмитрий вяло кивнул и продолжил осмотр. Стены храма, не обожженные пламенем, сохранили изображения людей, птиц и животных. Эти украшения были выполнены столь искусно, что казалось, будто они живут и дышат, даже их краски не утеряли сочности и не стерлись со временем.

На стенах, рядом с изображениями, четко выделялись резные символы.

— Что это за знаки? — поинтересовался Дмитрий.

— Черты и резы, обозначающие имена изображенных символов, — ответил Миролюб. — К сожалению, письменность наших предков также утеряна и стоит немалого труда разобрать значение описаний. Но мы плотно работаем над этим.

Ответ язычника позабавил Дмитрия.

— Ты говоришь обо всем так, словно много понимаешь в древностях. Или это твое хобби?

Миролюб недовольно нахмурился.

— Между прочим, я аспирант института археологии РАН, а исторический факультет МГУ окончил с красным дипломом.

— Неплохо… — протянул Селиванов. — И что в таком случае подвигло тебя жить здесь?

Лицо язычника осветила блаженная улыбка.

— Я оканчивал институт как раз для того, чтобы посвятить себя изучению истории славян, в том числе их верований. К тому же, тебе следует узнать, что наша община создана группой археологов, обнаруживших этот храм. Сейчас подрастает третье поколение местного населения. Мой отец, Ярослав, был жрецом Велеса, одним из основателей общины и руководителем той самой группы археологов.

— Ничего не понимаю, — удивился Дмитрий, — что в этом месте такого особенного, если целая экспедиция осталась жить на месте раскопок?

— Ты неправильно смотришь, раз не видишь, — заметил Миролюб. — Но, возможно, и тебе когда-нибудь откроется вся правда.

Дмитрий еще раз окинул взором помещение, но лишь удостоверился в том, что местные не совсем адекватны. Он же не заметил ничего, что могло бы заставить его побывать в этом месте еще раз.

— Думаю, с меня достаточно древностей, — произнес Дмитрий. — Пойдем лучше домой, твоя мама обещала накормить меня до отвала.

— Еще бы, — довольно заметил Миролюб. — Завтра ведь духов день, один из самых больших праздников! Сегодня от всех печей будет идти такой умопомрачительный аромат, что можно захлебнуться слюной.

— Какой-какой праздник? — переспросил Селиванов.

— Именины Матери-земли! — гордо отозвался Миролюб. — В этот день почва отдыхает и ее нельзя беспокоить, поэтому у всех выходной. Завтра будут хороводы, угощенье и, конечно же, обрядовые действа, посвященные Матушке-земле.

— Понятно, — мрачно заметил Дмитрий.

Про себя он решил, что завтрашний день ему придется провести в избе, чтобы случайно не нарваться на празднующих.

Глава 8

Пусть каждый старается думать и говорить разумно, но откажется от попыток убедить других в непогрешимости своих вкусов: это слишком трудная затея.

Жан де Лабрюйер

Вечер Селиванов провел в тщетных попытках прорваться в интернет или хотя бы поймать сотовый сигнал. Мир вокруг безмолвствовал.

— Вот глухомань!.. — вслух пожаловался Дмитрий.

В избе было темно и душно. Неровный свет догорающей свечи отбрасывал причудливые тени на стены и дощатый пол. Тишина казалась зловещей.

Терзаясь в сомнениях, Дмитрий подошел к окну. За стенами избы господствовала ночь. Окруженная звездами луна стыдливо пряталась за черными тучами. Ветер покачивал верхушки сосен и ворошил высокие травы.

До боли закусив губу, Дмитрий распахнул окна и впустил в избу поток свежего, пропахшего хвоей воздуха. Прохладный поток освежил лицо, ворвался в дом. Затушил свечу.

Дмитрий наощупь добрался до койки и прикрыл глаза. К собственному удивлению обнаружил, что тьма не пугает его. В ней словно растворились дневные страхи, забылись опасения. И даже его боязнь змей отошла на второй план.

Устав за день, Дмитрий забылся спокойным сном.

А на заре его разбудили крики петухов, такие непривычные слуху городского жителя. Он открыл глаза: на горизонте появилась тонкая полоска первых солнечных лучей.

Дмитрий переместился в кресло и неожиданно поймал себя на мысли, что ему безумно хочется прогуляться.

«Почему бы и нет?» — философски рассудил он и выкатился на улицу.

Миновал еще спящие дома; пересек мост, проходивший через небольшую речушку; свернул с дороги. Сам не заметил, как оказался возле остова полуразрушенного храма. Усмехнулся, но возвращаться не стал.

В его груди зародилось непонятное томление, которое он всегда испытывал перед важными встречами. Не понимая, что происходит, Дмитрий упорно приближался к святилищу.

Он преодолел широкий каменный проход и вновь оказался в центре круга, где некогда размещался идол Велеса. С удвоившимся усердием Дмитрий принялся рассматривать изображения на стенах, стремясь уловить хоть часть изображенной мистерии.

Вдруг ему показалось, будто слева от него что-то шевельнулось. Словно легкий ветерок дунул мимо него, задев за плечо.

Дмитрий обернулся в поисках источника движения, но не сумел найти ничего необычного. Полумрак помещения не давал четко рассмотреть предметы, но позволял различать их очертания. Все те же стены, те же мраморные изваяния. Стоп!

Дмитрий хорошо помнил, что вчера статуй было четыре. Сейчас же рядом с идолом Матери был еще один предмет, не замеченный им вчера.

Дмитрий крутанул колеса кресла, но приблизиться вплотную так и не смог.

Каменное изваяние изображало девушку с тонким станом; фигура стояла, положив голову на грудь Матери-земли. У нее были длинные, почти до пола, волосы, высокий лоб и четко обозначенные скулы. Пухлые губы изображали ласковую улыбку, придававшую девушке ореол таинственности. Ее лебединую шею украшали бусы, поблескивавшие в темноте. Высокая девичья грудь четко обозначалась под просторной рубашкой, а изящные руки нежно обвивали стан Матери.

Но вовсе не это привлекло взгляд Дмитрия. Нижняя часть туловища девушки оканчивалась телом змеи, кольцами свернувшейся у ног мраморной Матери-земли.

Дмитрий вздрогнул, но отважился рассмотреть жуткую статую ближе. Сжал зубы до боли в скулах, вцепился в подлокотники и подался вперед.

Девушка-змея подняла правую руку, приложила ее к сердцу и слегка согнулась, обозначив поясной поклон. При этом ее янтарные глаза полыхнули ярким огнем, отразив алый отблеск рассвета, пробившийся сквозь стены храма.

Не помня себя от ужаса, Дмитрий развернулся и, не выбирая дороги, помчался в сторону поселения. Его коляска подпрыгивала на кочках, грозя погубить хозяина, но Селиванов не думал об этом. Он летел вперед, желая оказаться как можно дальше от видения, пригрезившегося в храме.

На бешеной скорости Дмитрий выехал на проселочную дорогу как раз в тот момент, когда на мост вышла целая толпа празднично одетых членов общины. Люди пели песни и радовались новому дню. Сегодня, в честь именин земли, они забыли свою неприязнь к чужакам, и теперь искренне поздравляли Дмитрия с праздником. Одна из шествующих девушек украсила голову гостя венком из полевых цветов.

Дмитрий, следуя неведомому внутреннему порыву, сорвал с себя украшение и бросил его в воду.

Девушка шарахнулась от него в сторону и расплакалась. Но ее тотчас утешили другие члены общины. Дмитрия же праздничная толпа обтекла стороной, больше не пытаясь подружиться.

На пороге дома, ставшего ему временным пристанищем, Селиванов чуть не сбил с ног Миролюба. Тот едва успел вовремя отпрыгнуть, не понимая причин происходящего.

Язычник вошел в дом вслед за Дмитрием и поинтересовался:

— Что случилось? Куда ты пропал утром?

— Я был в храме, — последовал ответ. Дмитрий и не пытался сдержать дрожь в голосе и стук зубов.

Миролюб заискивающе улыбнулся.

— И что тебя так испугало?

Взгляд Дмитрия наполнился суеверным ужасом.

— Если бы ты только узреть ту тварь, которая привиделась мне, то не задавал бы подобных вопросов.

— Тварь?! — негодующе воскликнул Миролюб.

— Да, тварь! — подтвердил Селиванов. — Богомерзкое чудовище, не имеющее права на существование даже в горячечном бреду сумасшедшего.

Говоря это, Дмитрий не видел, как каждое его слово заставляет Миролюба крепче сжимать кулаки. Глаза язычника гневно вспыхнули.

Так и не произнеся ни слова, Миролюб выбежал из избы, громко хлопнув входной дверью. У него была масса аргументов, чтобы разубедить гостя в его заблуждениях, но он решил доверить это право другому члену общины.

Дмитрий сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Ему казалось, что он перестал на это время дышать. Нескончаемый поток мыслей вился в его голове, но ни одна из них так и не сформировалась окончательно. Предположения были одно немыслимее другого, но прагматичный ум продолжал убеждать Селиванова в том, что он увидел лишь мираж, плод своей болезненной фантазии.

И все же какая-то часть сознания утверждала обратное: женщина-змея была такой же реальной, как и сам Дмитрий.

Селиванов не слышал, как в дверь громко постучали, и не заметил, как в избу вошел Безгнев.

Жрец изучающе посмотрел на Дмитрия и утвердительно кивнул собственным мыслям: как и говорил Миролюб, их гость наверняка увидел то, к чему еще не был готов.

Безгнев взял табурет и уселся напротив Дмитрия так, чтобы видеть лицо собеседника.

— Итак, ты увидел Ее?.. — заключил он и тяжело вздохнул.

При этих словах Дмитрий вздрогнул и, не мигая, уставился на Безгнева. Одна короткая фраза уже сама по себе говорила: увиденное им — правда. Но он по-прежнему отказывался в это верить.

Дмитрий отвернулся и лишь отрицательно мотнул головой.

— Я могу понять твое нежелание разговаривать, — сообщил жрец, — но просто обязан объяснить все происходящее здесь. Это мой долг.

Дмитрий не ответил, продолжая смотреть в пустоту. Ему, как в далеком детстве, хотелось закрыть уши руками и убежать, чтобы не слышать то, что ему собирались поведать.

Но он не был трусом, а потому остался на месте.

— Позволь мне рассказать о себе, — продолжил Безгнев, — история моей жизни является наглядным примером того, как одно событие способно перевернуть жизнь человека с ног на голову. Начну с главного: в прошлом я — историк, преподаватель университета. Меня всегда интересовали древности, в особенности — артефакты, свидетели жизни славян, наших далеких предков. Пытливый ум заставлял не только изучать документальные источники, но и посещать многие места, загадочные и таинственные. Чем больше я узнавал, тем больше склонялся к одной мысли, приводившей меня в трепет: наши прапрадеды не просто верили в могущественных существ, они общались с ними, признавали себя их потомками.

Случайность свела меня с Ярославом: тот предложил мне поучаствовать в его экспедиции. Не знаю, что именно убедило меня, но я согласился. И когда здесь, в древней святыне предков, отыскались свидетельства правоты моих убеждений, мой мир окончательно изменился. И я остался, как и многие другие члены экспедиции.

После смерти Ярослава, ставшего жрецом Велеса, мне пришлось занять его место. Мы все надеялись, что Миролюб пойдет по стопам отца, но хозяйственные вопросы пока не дают ему этого сделать. Однако у меня нет причин роптать на судьбу… — Безгнев запнулся и прокашлялся, — мой поиск окончился полным успехом и я счастлив так, как только может быть человек.

— Что принесли тебе новые знания? — включился в разговор Дмитрий. — Поклоняешься древним идолам отвергнутых богов, ушел от людей и сидишь в этом заброшенном месте… Неужели не понимаешь, что в новом мире нет места для таких, как ты?

Жрец провел ладонью по лицу, словно смахивая с него набежавшую усталость, и изрек:

— Я нашел свое место, и оно находится здесь. Боги не делают различий между своими детьми, они слышит молитвы, обращенные к ним на разных языках, независимо от того, каким именем их величают. Главное, чтобы душа была чистой, сердце — крепким, а молитвы — искренними.

— Раз все так просто, то почему на земле много разных религий? — скептически спросил Дмитрий.

— Изучая древние книги, я уразумел: если отбросить малозначительные различия, то суть их будет единой. Вопрос в том, как трактовать откровения. Мы идем неверным путем, ища различия. Погрязнув в символизме и несущественных по сути деталях, человечество утратило главную цель. А она заключается в единстве — людей и их мыслей.

У Дмитрия вытянулось лицо.

— Какие же детали, по-твоему, несущественны?

Жрец пригладил бороду и задумчиво произнес:

— Я имею в виду отличия мировоззренческих представлений народов, сложившихся веками традиций и нравственных устоев. Чтобы тебе было понятно, приведу пример: нельзя одними и теми же словами объяснить племени каннибалов и племени вегетарианцев возможность их взаимного сосуществования.

Но люди неверно истолковали послания: дав им разные ориентиры, их не сделали избранными или любимыми детьми, их направили по одному пути, ведущему к единению. Я не верю, что кровавая инквизиция, крестовые походы и братоубийственные войны — это задумка богов. Нет, нет и еще раз нет! Все это происки людей, гонимых жаждой наживы и власти, которые прикрывались божественными именами. И я каждый день молюсь о том, чтобы все народы раскрыли свои глаза достаточно широко и сумели постичь тайный смысл откровений, оставленных им предками.

Пророчества жреца поразили Дмитрия, но не заставили в них поверить.

— И ты полагаешь, что тебе удалось расшифровать замысел богов?

Вопрос гостя обезоружил Безгнева.

— Ни в коем случае — я вовсе не считаю себя избранным. Но уверен в том, что пока мы не забудем о различиях и не начнем искать друг в друге схожесть, мир на земле не наступит никогда.

Дмитрий не проникся пламенной речью. Он осознал одно: жрец слишком далеко ушел от намеченной темы разговора.

— Для чего ты все это мне рассказываешь? Причем здесь то, что я увидел в храме?

— Змиулана, так зовут ту деву, — изрек жрец. — И Она — прямой потомок Велеса.

Тонкая струйка холодного пота пробежала по спине Дмитрия.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что эта тварь — богиня?!

От Безгнева не укрылось, как передернуло гостя при упоминании о девушке.

— И да, и нет, — туманно заметил жрец. — Змиулана — преемница предков. Может статься, что последняя в своем роде. Она не богиня, но ее нечеловеческая сущность, позволяет ей видеть многое и бывать там, куда нет доступа людям. Наши предки почитали таких существ как посредников между ними и Богами, номир изменился, и на змеев начались гонения.

— Все верно, — заметил Селиванов, — этих тварей стоило уничтожить! Не с нимили воевали богатыри в сказках, и разве не змей погубил Адама и Еву?

Безгнев вскочил и принялся возбужденно расхаживать по комнате.

— Если на то пошло, то пресмыкающиеся во многих древних религиях — источник мудрости и сокровенных знаний. Можешь меня осудить, но я полагаю, что змей искусил Еву, дав той разум — но вот распорядилась полученным запретным плодом она по своему усмотрению. Знания — источник силы, но то, как и к чему ее применять, решает сам человек. Ядерное и бактериологическое оружие — тоже продукт познаний людей в определенных сферах, нужно ли говорить, что змеи не имеют к нему никакого отношения? А что касается древнего эпоса, то среди змееподобных существ, как и среди нас самих, попадались как положительные, так и отрицательные персонажи. Но по природе своей они не злобны, скорее в их числе были те, кого неразумная жадность привела к гибели. Как видишь, змеи имеют с нами много общего.

Взгляд Дмитрия неотрывно следовал за жрецом.

— Так ты утверждаешь, что эти гады по-прежнему живут где-то на земле?

Безгнев остановился, обернулся к гостю.

— Как рассказала нам Змиулана, ее предки ушли в другие, не доступные нам реальности, гонимые людской злобой. И все же на земле осталось немало их потомков, тех, кто продолжает помогать людям, таких, как Она сама.

Лицо Дмитрия приобрело пунцовый оттенок.

— Так это ей я должен поклониться? Ни за что! Пусть лучше это, — он похлопал по инвалидному креслу, — останется при мне навсегда.

Вспышка гостя не удивила Безгнева и не расстроила.

— Она не требует поклонения и не заставляет себя почитать. Но дарует мудрость тем, кто обращается за помощью. Все мы здесь любим Ее и заботимся о Ней в меру своих возможностей. Каждый из нас готов отдать за Нее собственную жизнь, а потому я прошу тебя не говорить о Милане, как о чем-то мерзком. Не знаю, почему Она решила явить тебе свой истинный облик… Но раз сделала так, значит, видела в тебе то, чего не вижу я.

— Истинный облик?.. — вскинулся Дмитрий. — А есть еще какой-то?

Губы жреца тронула слабая, горькая усмешка.

— Змиулана, или Милана, как называем Ее мы, может быть обычной девушкой и жить среди нас. Но суть от этого не меняется. Я уже говорил тебе: нельзя обращать внимание на внешние различия. И, если ты узнаешь сущность Миланы, то и для тебя Она станет наставницей и другом.

— Я не хочу ничего знать о ней! — заявил Селиванов. — Сегодня же сложу вещи и уберусь из вашего поселения.

Дмитрий выглядел не просто разъяренным, он был по-настоящему взбешен. Мысль о том, что среди обычных людей могут скрываться другие, чужеродные существа, пугала его больше, чем тысяча истинных гадюк.

— Не горячись, — примирительно заметил Безгнев, — уехать ты еще успеешь. Если передумаешь, то я проведу обряд Загаданного желания. Надеюсь, он поможет тебе.

Дмитрий только отмахнулся от жреца и принялся укладывать в чемодан свои вещи.

— Я сыт по горло всеми вами, а в особенности — вашими божками!..

Жрец неопределенно пожал плечами и вышел из избы.

— Как знаешь, — бросил он напоследок.

Дмитрий наскоро покидал вещи в чемоданы и погрузил их в свое авто. Он решил не обращаться за помощью к Миролюбу и найти обратный путь самостоятельно. Желание оказаться подальше от злополучного места подгоняло его не хуже подзатыльников.

Глава 9

В чем только не убеждают человека страх и надежда!

Люк де Клапье де Вовенарг

О поспешном решении Дмитрий пожалел буквально через час. Дорога, размытая дождем, потеряла очертания, а сосны выглядели абсолютно одинаково, не давая никаких ориентиров.

Петляя по надоевшему до безумия лесу, Дмитрий поймал себя на мысли, что все же заблудился.

Но первым сдался не он, а его автомобиль: вычурный красавец, созданный для городских ландшафтов, был совершенно не приспособлен к поездкам по бурелому. В итоге колеса «Ягуара» накрепко засели в глинистой почве, и все попытки Дмитрия вытащить машину успехом не увенчались. Обозвав автомобиль последними словами, Дмитрий решил: правильнее всего — двигаться вперед. Вдруг повезет?

В который раз горе-путешественник похвалил себя за то, что выбрал подходящее инвалидное кресло. Его «транспорт» переезжал препятствия на и не увязал в глине. И все же бесконечное скитание по лесу выводило Дмитрия из себя.

Он жутко устал. Руки его подрагивали от напряжения, а перед глазами маячили предательские пятна — признаки крайнего переутомления.

Из разговоров с Миролюбом Дмитрий уяснил: рядом нет других поселений, а в северном направлении начинается непроходимая тайга, длящаяся многие и многие километры.

«Лишь бы не идти в ту сторону», — подумал измученный скиталец.

Компаса у Селиванова не было, а сквозь густые кроны сосен почти не пробивался солнечный свет. Идти наугад не хотелось: слишком опасно.

В памяти Дмитрия, как путеводная звезда в ночи, вспыхнули уроки преподавателя по ОБЖ — заядлого путешественника. Любимый учитель рассказывал сиротам, как выжить в экстремальных условиях. Тогда Дмитрий посмеивался над нелепыми фактами. Но сейчас полученные знания пришлись кстати: на одном из уроков речь шла о том, что мох растет на деревьях с северной стороны. Несущественное замечание могло спасти Дмитрию жизнь.

Он присмотрелся к первой попавшейся сосне, ощупал ее ствол. Но одной стороне заметил темный сухой налет.

Решив, что это и есть мох, Дмитрий бесстрашно направился в противоположную сторону. Других ориентиров ждать не приходилось.

Плутая между вековых стволов, Дмитрий множество раз пытался уловить сигналы сотовой связи, но телефон упорно молчал. Ветки сосен осуждающе скрипели и осыпали святотатца прошлогодними шишками и иголками.

Стемнело, и Дмитрий горько пожалел, что не взял из автомобиля фонарик. С трудом различая дорогу, путешественник-дилетант катился вперед и почти не смотрел под колеса.

Лес и не собирался заканчиваться или становиться реже. Темный массив нависал над Дмитрием, тянул к нему корявые лапы. Одуряющий аромат хвои проникал в каждую клеточку тела припозднившегося гостя, пропитывал его насквозь.

Наконец силы природы смилостивились над Дмитрием. Кроны деревьев расцепили свои объятия, и в образовавшуюсящель из любопытства заглянула Полярная звезда.

Рядом с коляской прошуршала трава. В осоке, прямо на пути Дмитрия, лежал довольно крупный уж, мешая пройти (в том, что это уж, серпентолог-недоучка не был уверен, но предпочел думать именно так).

Селиванов вознамерился раздавить гада колесами, но то ли испуг, то ли непонятная жалость не дали ему этого сделать.

— Может, ты все же свалишь и дашь мне проехать? — поинтересовался Дмитрий у застывшего на месте пресмыкающегося.

Уж не ответил. Приподнял голову, очерченную с двух сторон желто-оранжевыми пятнами; уставился на человека и угрожающе высунул раздвоенный язык.

— Да ладно, тебе, — сказал Дмитрий, — ты же наверняка не ядовит. А, впрочем, может смерть от твоего укуса будет более легкой, чем от голода и жажды.

Уж, будто понимая слова человека, склонил голову. Наброситься на Селиванова он не пытался, но и с дороги не свернул.

— Да, ты прав: здесь твой мир, твой дом, а я — чужак, — запоздало спохватился Дмитрий. — И это мне следует уступить тебе дорогу.

Произнеся столь пламенную речь, Дмитрий развернул кресло и уже собирался объехать неожиданное препятствие, как уж принялся раскручивать свои кольца, меняя положение тела. Вытянувшись в струнку, змееныш расположился так, что стал похожим на указатель. Своеобразная стрелка определяла направление, противоположное тому, куда спешил горе-путешественник.

Дмитрий удивленно крякнул и переспросил:

— Уверен, что туда?

Уж промолчал, но остался неподвижным.

«Верное направление мне неизвестно, почему бы в таком случае и не воспользоваться подсказкой, пусть даже такой нелепой», — подумал Дмитрий. В сложившейся ситуации он мог принять помощь кого угодно, лишь бы выжить.

— Будь здоров! — Селиванов приподнял руку в прощальном жесте.

Но ужа не было на прежнем месте.

— Что б вас всех… — досадливо буркнул Дмитрий.

К тому времени, когда луна соизволила выкатиться на небосвод, Селиванов выбрался на поляну. Перед ним, ловя отблески ночного светила, живописно раскинулись руины языческого храма.

— Кто бы сомневался, что он направит меня обратно, — объявил Дмитрий.

Изнемогая от усталости, он все-таки зашел в храм в надежде еще раз встретиться лицом к лицу с демоницей, заманившей его в свои сети.

Но в святилище, кроме статуй не было никого.

— Не играй со мной! — предупреждающе крикнул Селиванов куда-то в пустоту. — Я не поддамся твоим чарам! Слышишь?!

Ответом ему стало молчание.

— Хорошо, — сдался Дмитрий, — я попробую еще раз. Но, если не почувствую никакого улучшения, то уеду отсюда, несмотря ни на что.

Как узнал потом Дмитрий, на его поиски отправились все члены общины. Язычники обнаружили «Ягуар», но след самого Селиванова не взяли даже собаки.

О том, кто помог ему найти дорогу обратно, Дмитрий умолчал. Утомленный длительной «прогулкой», он безропотно возвратился в дом Миролюба. Впереди его ждал еще одно таинство.

«Обряд загаданного желания» проводился при меньшем скоплении народа. На ритуальное действо пришли лишь те, кто имел особую нужду и хотел снискать помощи Велеса. Дмитрий терпеливо толкался среди других страждущих и бросал редкие недовольные взгляды в сторону Миролюба. Тот в ответ поддерживал его сердечной улыбкой.

Безгнев освятил на краде каравай, а потом пронес его перед собравшимися. Дмитрий последовал примеру общинников и выставил над хлебом правую руку. Про себя произнес заветное желание.

После этого жрец вновь возложил каравай на краду.

Селиванов вопрошающе глянул на Миролюба.

— Что дальше? — негромко уточнил он.

Миролюб подошел ближе. Положил руку на спинку кресла и склонился к уху гостя.

— Ты свое дело сделал, теперь остается ждать, примут ли твой дар, — шепнул он. — Если да, то все желания, загаданные сегодня, сбудутся. Если нет — сам понимаешь…

Огонь крады разгорелся с невероятной силой и поглотил каравай. Общинники восхищенно ахнули.

Дмитрий хотел спросить: бывало ли так, что огонь не принимал жертву, но вовремя сдержался. Участь, постигшая его купюры, еще не стерлась из памяти.

Люди, загадавшие желания, получили ответ на молитвы. Они радовались и обнимались, восхваляя мудрость и доброту Велеса, предков и много кого еще.

Дмитрий их восторга не разделял — он был прагматиком до мозга костей: раз результата нет, то сделка не считается завершенной.

Селиванов покинул капище и вернулся в избу Миролюба. В смятении чувств, предпринял новую попытку связаться с остальным миром, но сдался удивительно быстро.

Долго бродил по избе в поисках хоть какого-нибудь развлечения. Телевизора в доме не оказалось, радио тоже. А книги Миролюба о древней Руси нагоняли на Дмитрия тоску.

Селиванов накинул выданную Миролюбом телогрейку поверх рубахи и выкатился на улицу. Гонимый любопытством, он добрался до полуразрушенных стен храма, но тот вновь оказался пуст.

Это не смутило Дмитрия. Он развернулся и поехал к капищу: осмотреть жертвенный огонь и проверить, а весь ли каравай сгорел.

— Не удивлюсь, если «моя» часть осталась нетронутой, — заметил Дмитрий вслух.

На капище его ожидал сюрприз, на сей раз не такой неприятный как прошлый. Сегодня у Миланы не было змеиного хвоста, а нижняя часть ее тела оканчивалась длинными и стройными ножками: ткань просторного сарафана облепляла их при малейшем порыве ветра.

Янтарные глаза девицы притягивали взгляд. Толстая коса пшеничного оттенка несколько раз обвивала голову. Весь облик Миланы дышал свежестью и чистотой.

Она держала в руках каравай: отщипывала от него небольшие кусочки и отправляла их в рот.

Если бы Дмитрий родился художником или скульптором, то он бы немедленно отбросил все и запечатлел волшебный силуэт девушки.

Но Дмитрий не был ни тем, ни другим. И все же измененный вид полубогини заставил его пожалеть о собственной неполноценности. Тело Селиванова не могло отреагировать на чудное видение, а воображение могло. Еще как могло!

Фантазия завела Дмитрия настолько далеко, что в своих видениях он уже срывал с красавицы ее скромный наряд, расплетал тугую косу, рассыпая шелковистые пряди по хрупким плечам. Его ладони покалывало от желания притронуться к дерзко приподнятой груди, ощутить ее тяжесть. Рот Селиванова приоткрылся: алые, как закат, губы прелестницы манили его и чаровали.

Вдохновленный воображением, Дмитрий пошел дальше. Представил, как его язык находит брешь в плотно сомкнутых устах и врывается внутрь… чтобы наткнуться на раздвоенный змеиный язык!

Селиванов очнулся и зло сплюнул на землю. «Привидится же такое!» — ужаснулся он.

Посмотрел на девушку другими глазами — зрачки его сузились от негодования.

— Зачем ты подослала ко мне ужа? — спросил он вместо приветствия.

Милана не вздрогнула от неожиданности, как надеялся Селиванов, — полубогиня давно заметила присутствие постороннего. Она улыбнулась и, как и в прошлый раз, поклонилась Дмитрию.

— Здравствуй! — Ее мелодичный голос напоминал журчание весеннего ручейка, бегущего по горному склону. — Мне не пришлось направлять его, он сам изъявил желание оказать тебе услугу.

Скрипнув зубами, Селиванов заметил:

— Как я вижу, жертвенный каравай принят. — Когда ждать исцеления?

Милана ласково улыбнулась.

— Ты слишком торопишься: нельзя получить все и сразу.

Дмитрий свирепо посмотрел на красавицу: невинный облик не сбил его с толку.

— Ты не ответила!

Милану не смутила его грубость.

— Я не могу исцелить твое тело, но помогу исцелить душу… На это указывает судьба.

Такой ответ не устроил Дмитрия.

— Я не за тем пришел сюда! — разъярился он. — Мое желание просто и ясно: хочу выздороветь!

— Так ли это? — удивилась Милана. — Ты просил об исцелении, забыл?

Селиванов окончательно рассердился. Позволить какому-то монстру издеваться? Нет уж!

— Я ничего не забываю. Исцеление, излечение — разве это не одно и то же?

Милана шагнула навстречу Дмитрию, склонила к плечу голову.

— Вовсе нет. Исцелив израненную душу, ты сам исцелишь тело.

Дмитрий непроизвольно отстранился.

— Это невозможно! Или ты наделишь меня даром? Сверхспособностью?

Милана вздохнула. Убрала за ушко выбившуюся из косы прядку.

— Такой дар уже есть у тебя, но ты покамест не можешь им воспользоваться.

Дмитрий отвернулся: внешность Миланы сбивала его с толку.

— И что я должен, по-твоему, сделать?

— Разбудить то, что сокрыто в тебе, — услышал он ответ. — Но предупреждаю: восстановление души — задача не из легких. Это может занять долгое время и принести массу страданий.

— Боль ничто в сравнении с возможностью ходить, — отрезал Дмитрий. — А насчет души: не уверен, что она у меня есть.

Милана вздохнула и нараспев произнесла:

— Она есть, но ты не позволяешь ей воспарить, вознести тебя на небывалые высоты. Тот, кем ты когда-то являлся, не причинил бы вред другому, пусть и без злого умысла.

Дмитрий повернулся к Милане и обжег ее ненавидящим взглядом.

— О чем ты?

— Вспомни о девушке, жизнь которой ты загубил своим стремлением властвовать над всем и вся, — осторожно пояснила та.

Тон Миланы не смягчил удара, нанесенного по самолюбию Селиванова.

— Если ты имеешь в виду виновницу аварии, то она оказалась слабохарактерной и взбалмошной! Это и привело ее к гибели — в том нет моей вины.

— Возможно, она действительно была нестойкой девушкой, — возразила Милана. — Но если бы на ее пути не встретился ты, то эти свойства характера никогда бы не проявились… Ты не задумывался над этим?

— Нет, и сейчас не стану! — отрезал Селиванов.

Милана подошла к нему вплотную, склонилась к его уху.

— А что бы сказала Алиса, увидев, каким ты стал? — вопросила она.

— Ты… — Дмитрий запнулся. — И имени ее не смей произносить! Не оскверняй его своим змеиным языком!

— Ты не хочешь о ней говорить, потому, что тебе больно? — спросила Милана. — Я же предупреждала: возрождение души перетерпеть не просто.

Дмитрий уже не слышал последних слов пророчицы. Он мчался в дом, предоставленный ему общиной. Подальше от этой жуткой гадюки! Не видеть ее! Не слушать ее речей! Грудь Дмитрия переполняла ярость, отзывавшаяся тупой болью в области солнечного сплетения.

У самого крыльца Дмитрий дал волю непрошеному чувству. Он уткнулся лбом в колени и со всей силы ударял кулаками по инвалидному креслу, ненавидя и проклиная его. По щеке его сползла крупная, жгущая ядом, слеза. Первая за два с лишним десятка лет.

Глава 10

Безумие судить, что истинно и что ложно, на основании нашей осведомленности.

Мишель де Монтень

Алиса была родной сестрой Дмитрия, их вместе подбросили к дверям приюта. В то время девочке было всего пять, а мальчику — чуть меньше четырех. О родителях малышей никто ничего не знал, и даже Дмитрию при помощи денег и связей так и не удалось выяснить, кем они являлись.

Брат и сестра стали друг для друга самыми близкими и дорогими людьми. Они редко разлучались и, как казалось нянькам, могли читать мысли друг друга.

Дмитрий же считал Алису не просто сестрой, а ангелом-хранителем, выручавшим его всегда и во всем. Не было такого секрета, который дети не рассказали бы друг другу, как и не было ситуаций, с которыми они бы не справились вместе.

В тот год, когда Диме исполнилось семь, разразилась страшная эпидемия пневмонии. Болезнь пронеслась над городом и заглянула во многие дома, кося всех без разбора.

Не миновала она и сиротский приют. Дмитрий, крепкий не по годам мальчик, легко справился с этой напастью, а вот Алиса…

Шесть бесконечно долгих дней и ночей провел мальчик у постели больной сестры. Ни угрозы, ни просьбы не могли заставить его отойти хоть на шаг. Он вслушивался в хриплое дыхание Алисы и умирал вместе с ней. Каждый приступ раздирающего его сестру кашля, заставлял сердце мальчика болезненно сжиматься.

Тогда он молился… молился так, как может это делать только ребенок или человек, находящийся на грани обреченности. Он то ругал несправедливого Бога, то просил пощады для бесконечно любимого человека. Предлагал забрать его, но оставить Алису в живых.

Мольбы мальчика оказались напрасными. Его тихая и скромная сестра покинула этот жестокий мир. Она ушла с улыбкой на устах, запечатлевшейся в памяти Дмитрия навсегда.

Он остался в живых, один на всем свете. Вместе с Алисой Дмитрий похоронил часть себя, навсегда отказавшись от веры в высшую справедливость. С тех пор он больше не молился и не плакал. Дмитрий словно заледенел, превратился в холодную статую без эмоций, неспособную испытывать обычные человеческие чувства.

Александр — друг, появившийся в его жизни неожиданно, походил характером на Алису. Быть может, поэтому Дмитрий и заметил его среди других ребят.

Но и новый товарищ не смог полностью возродить Селиванова, вернуть ему радость жизни. И душа Дмитрия все больше черствела, покрываясь новыми и новыми коростами.

Дабы не терзать себя, он старался как можно реже бывать на том месте, где похоронена Алиса. Обнимая простенький металлический крестик с потертой фотографией, Дмитрий по-прежнему видел перед собой улыбающуюся сестру и не верил, что она исчезла из его жизни.

Все, что осталось у него от Алисы — это деревянная куколка, любимая игрушка девочки. Этот предмет превратился в талисман, приняв на себя часть того обожания, которое безутешный брат испытывал к его покойной хозяйке.

Удивительно, но за прошедшие годы кукла совершенно не испортилась, только краска местами облупилась.

Дмитрий бережно достал игрушку из чемодана, обтер полой рубахи и надежно устроил в своем кресле. Так просидел он до самого позднего вечера, позабыв о мире вокруг.

Укладываясь в постель, Селиванов впервые за много лет не проверил свежесть белья и качество уборки в комнате. Не раздеваясь, он завалился на кровать и мгновенно уснул, прижимая к себе куколку Алисы.

Дмитрий шел по бесконечно широкому полю. Ослепительно светило солнце, а легкий ветерок шевелил нежно-голубые и лиловые цветы, ковром урывающие его дорогу. Он не ступал, а будто парил над поверхностью, забывая переставлять ноги. Дмитрий улыбался: ему было так хорошо, как не бывало давно.

Из-за ближайшего пригорка выглянула девочка. У нее были такие же, как и у Дмитрия, русые волосы и голубые глаза.

— Ку-ку, — хихикнула она. — Ты опять меня не нашел!

Вместо ответа Дмитрий подбежал к малышке, схватил ее в охапку и закружил в объятиях.

— Как я рад тебе, Алиса, — сказал он. — Где же ты была столько времени?

— Здесь, где же еще мне быть?! — удивилась девочка.

— Но где мы? Что это за место? — Дмитрий, не смотря на радость встречи, прекрасно помнил, что Алисы больше нет. Он подумал, что если встретил ее, то это может означать лишь одно…

— Ты пришел меня навестить, — сообщила девочка. — Не задавай глупых вопросов, лучше догоняй! — крикнула она и помчалась вперед.

Дмитрий, прежде чем погнаться за сестрой, взглянул на себя и обомлел: он уже не был мужчиной-калекой. Ему снова семь, ноги его сильны и быстры.

Он со всей мочи побежал за сестрой, ведь догонялки — их любимая игра.

Дмитрий не чувствовал усталости, резвился и наслаждался жизнью, надеясь лишь, что дивный сон не закончится как можно дольше.

Миновав пригорок, брат и сестра выбежали на широкую поляну, окруженную вековыми соснами. На ней стоял храм. Да, тот самый. Но сейчас он не был обгоревшим и полуразрушенным. Строение поражало взгляд своей красотой и величием. Как и предполагал Миролюб, его украшали драгоценные ворота, своды венчал шарообразный медный купол. Стены храма были изящно оформлены резьбой и раскрашены яркими красками.

Дмитрий увидел, как несметное количество людей проходит в распахнутые настежь врата. Он слышал тысячи радостных голосов, переговаривающихся между собой, и всем телом ощущал радость, исходящую от толпы.

Неожиданно среди массы людей он заметил светловолосую девушку, приковавшую к себе его взгляд.

— Нина?.. — неожиданно для себя вспомнил Дмитрий ее имя. — Нина! — вновь окликнул он девушку.

Та обернулась, сверкнула улыбкой и послала Селиванову воздушный поцелуй. А потом вернулась к остальным и вошла в ворота.

— Нина простила тебя, — сообщила Дмитрию стоящая рядом сестра. — Прости ее и ты…

Дмитрий так и не смог ответить от переполнявших его чувств и только согласно кивнул.

И тут от толпы отделились еще две фигуры. Дмитрий не видел их лиц, но точно знал, кто перед ним. Мужчина и женщина остановились и приглашающе помахали руками.

Радостно смеясь, Алиса устремилась в распахнутые объятия родителей. Дмитрий побежал вслед за ней, но словно натолкнулся на невидимую стену. Как подлинный мим, ощупал эфемерное препятствие. На лице его отразилось удивление, помноженное на досаду.

Алиса обернулась и произнесла:

— Тебе с нами пока нельзя. Твое время не пришло!

Дмитрий еще долго стоял на пригорке и смотрел вслед тем, кто входил в дверь храма. Он хотел помчаться следом. Но сестра права: еще не время.

Дмитрий уже почти проснулся, когда до него откуда-то издалека вновь донесся голос Алисы:

— Ты не обижай Ее!.. Она, правда, хорошая…

К тому моменту, когда Селиванов окончательно выплыл из сновидения, время слегка перевалило за полночь. Он догадывался, где можно найти Змиулану. Он захотел побеседовать этой провидицей. И немедленно!

Милана, как и в последнюю их встречу, имела человеческий облик. Это обстоятельство несказанно обрадовало Дмитрия. Он не был готов к задушевным беседам со змеедевой.

Закат давно померк, и теперь прекрасный лик чаровницы освещала полная луна, делавшая ее тело полупрозрачным, напоминающим видение. На ней была длинная белая рубаха; ее распущенные волосы струились по плечам. Она смотрела вдаль и улыбалась своим мыслям.

При появлении Дмитрия Милана оторвалась от созерцания известных лишь ей далей и поклонилась, приветствуя ночного гостя.

— Жаль, что я не могу сделать того же, — печально сообщил Дмитрий и слегка кивнул девушке, как старой знакомой.

— Само твое возвращение делает мне честь, — произнесла Милана, — Не многие возвращались…

— И я их понимаю, — отозвался Дмитрий.

Он с интересом рассматривал девушку, выглядевшую так, будто она готовилась ко сну, но так и не легла в кровать.

— Это из-за меня ты бодрствуешь в такой поздний час?

— Я и так пробыла в небытии слишком долго, — туманно отозвалась Милана. — Для отдыха моему телу нужно мало времени. Но ты прав, я знала о твоем прибытии. Судьбу не обмануть.

Дмитрий подъехал ближе, откинулся в кресле.

— Тогда ты знаешь, и для чего я вернулся?

— Знаю, — кивнула Милана. — Ведаю о твоих вопросах. Но ответы на многие из них родят в твоем сознании еще больше новых сомнений. И есть вещи, о которых не знаю и я.

— И все же? — настаивал Дмитрий. — Ты ответишь?

Милана не дрогнула.

— Спрашивай.

Дмитрий замялся, подбирая слова.

— Этот ваш храм, он — связующее звено с миром мертвых или что-то в этом роде?

Милана взглянула на него с сомнением.

— Он — только символ. Не имеет значения место, важна лишь цель. Храм в твоем видении — это образ, который тебе проще всего было уловить и принять.

— Значит, и мои сны тебе известны? — испуганно пробормотал Дмитрий.

Милана прислонилась спиной к ближайшей сосне. Подняла голову, таинственно улыбнулась лунному диску.

— Сон — то время, когда ты забываешь о своем теле и его потребностях. Он позволяет душе улавливать то, чего не видят очи. Если сумеешь проникнуться, то тебе уже не понадобится спать, дабы услышать глас предков — будет достаточно лишь усилия с твоей стороны.

— И я вновь смогу увидеть сестру? — уточнил Селиванов.

В ответ Милана слегка кивнула, подтверждая его догадку. Она опустилась на траву и вновь подняла лицо к небу, блиставшему мириадами ярких точек.

— Каждый человек подобен звезде, сияющей в ночи. Но только он может разжечь в себе огонь, изгоняющий тьму.

Туманные фразы Змиуланы раздражали Дмитрия и в то же время пугали сокрытым в них смыслом.

— Мне нужны специальные навыки, чтобы вновь побывать в мире грез?

— Эти умения есть в тебе, но открыть их не просто, — предрекла Милана.

Дмитрий не унимался.

— И как много времени понадобится?

Лицо Миланы приобрело тревожное выражение.

— Кто-то может постичь себя за несколько лет, а у других на это уходит целая жизнь. Все зависит от тебя.

— Несколько лет… — прошептал Дмитрий. — Это очень долго!

Милана сделала паузу, внимательно наблюдая за ночным гостем. А затем отозвалась:

— Время как вода: пробегает сквозь пальцы и не оставляет следа. Но оно может смыть с твоей души те наросты и язвы, которыми она покрылась за долгие годы.

Дмитрию стало не по себе: слова Змиуланы касались невидимых нитей его души, натягивали их, вызывая сердечную муку.

— Скажи, а ты часто видишься там с ней? — поинтересовался он.

Милана поняла о ком идет речь, ведь Алиса не раз просила ее помочь брату. Но до тех пор, пока Дмитрий сам не обратился, она не могла исполнить эту просьбу.

— В том месте, куда ушла твоя сестра, временных границ не существует. И потому я не знаю, как ответить на твой вопрос.

Дмитрий показал Змиулане куколку сестры и спросил:

— Можешь передать ей вот это? Алиса так любила ее в детстве, пусть она всегда будет с ней.

Милана приняла куколку и широко улыбнулась. В ее глазах было столько искренности и участия, что Дмитрий не выдержал этого взгляда и отвернулся.

— Алиса не одинока, — заметила Милана, — и эта вещь ей больше не нужна.

— Да, — согласился Дмитрий, — я видел ее с родителями… Ведь это были они?

Милана кивнула.

— Они и многие другие, кого уже нет в мире яви.

Дмитрий нахмурился, услышав незнакомое слово.

— Мир яви? — переспросил он. — Что это?

Глаза Миланы широко распахнулись, в них вспыхнуло янтарное пламя.

— Наши праотцы представляли мир как четыре одновременно сосуществующие части, — пустилась она в разъяснения. — Мир яви — это мир людей и живых существ; мир нави — прибежище духов и темных сил, мир слави — чертог предков и покровителей; а мир прав и — удел Богов, управляющих остальными частями. Ты живешь в мире реальном, физическом, но это вовсе не означает, что у тебя нет возможности общаться с другими составляющими единого целого. Я же, как прямой потомок покровителя, могу бывать в мире слави и нави и общаться напрямую с его обитателями.

Переваривая услышанное, Дмитрий рискнул задать еще один вопрос:

— А в мире богов? Ты тоже там бываешь?

Красавица-полубогиня печально вздохнула.

— Во мне слишком много человеческой крови. Она притягивает меня к яви…

— А где сейчас Алиса? — не преминул спросить Дмитрий.

Милана склонила голову к плечу: шелковистые пряди ее волос коснулись земли, золотым покрывалом окутали ноги.

— Она обитает в мире слави, где же еще быть такой чистой душе, как ее?

Дмитрий с трудом оторвал взгляд от точеных щиколоток чаровницы, купающихся в золотой пене волос, и вернулся к разговору:

— А мир нави, получается — ад?

— У наших предков не было такого понятия, — возразила Милана. — А навий мир — это то место, где обитают недоброжелательные духи и души тех, кого покарали в мире яви за их деяния. По сути же мир слави и нави — единое целое, образно разделенное на две части.

— И это древнее верование верно? Мир действительно устроен так, как считали древние язычники?

— Если объяснять Великое Бытие человеческим языком, то да, эти верования правдивы. Но мир гораздо больше и сложнее, его нельзя описать в двух словах.

— А ты попробуй.

Милана повернулась, вгляделась в лицо Дмитрия.

— Разве за этим ты сюда прибыл? Хочешь знать, как устроен мир?

— Я и сам не знаю, зачем сюда приехал.

Признание вырвалось из уст Дмитрия само по себе, и он немного сожалел о сказанном. Ему совершенно не понравились испытываемые им ощущения. Он почувствовал себя первоклассником, беседующим с профессором института. Появилось желание сбежать, избавиться от проницательного взгляда и мелодичного голоса Змиуланы.

Но Дмитрий не ушел. Он развернул свое кресло и тоже молчаливо уставился на ночное небо. У него осталась еще масса невысказанных вопросов — один из них он отважился задать немедленно:

— В ночь перед приездом сюда я видел кобру: кто это был — ты?

— Нет, ты… — прошептала Милана. — Можешь не верить моим словам, но и в тебе сокрыта часть древнего наследия. Эта сила мала и неразвита, но она есть.

После этих слов вновь повисло тягостное молчание, нарушаемое лишь криками ночных птиц. Дмитрий пытался осознать слова Змиуланы и свыкнуться с мыслью о том, что в нем самом живет то, чего он так боялся всю свою жизнь.

Милана наблюдала за ним и улыбалась: она чувствовала, как в нем пробуждается чуть не погибшее навеки зерно мудрости. И пусть это только семя, но оно непременно даст богатые всходы.

— Вот, возьми, — Милана нарушила молчание и протянула Дмитрию куколку обратно. — Отдай ее дочери Будимира — малышка будет рада.

Дмитрий принял куколку и с удивлением отметил: за то время, что она провела в руках Змиуланы, к ней вернулся ее изначальный вид. Игрушка вновь стала такой, какой была, когда ее подарили Алисе.

— А со мной ты так можешь? — с надеждой спросил Селиванов.

— Человеческое тело устроено куда сложнее деревянной куколки, — заметила Милана.

— Вот жалость, — произнес Дмитрий и снова замолчал.

Он долго рассматривал Змиулану и отметил, что она сидит на траве в противоестественной позе: спина сгорблена, ноги выглядят так, будто их скрутило судорогой.

«Правда ли, что это существо не принимает естественный образ, боясь отпугнуть меня?» — подумал про себя Дмитрий. Почему-то осознание этого так восхитило его, что он отважился задать себе другой, гораздо более важный вопрос: не об этой ли юной особе говорила провидица Настасья? Что, если именно эту девушку нужно «пробудить»?

Селиванов взглянул на Милану иными глазами и сделал первый шаг. Он заметил, что из-под края сорочки девушки виднеются ее маленькие ступни с аккуратными пальчиками.

— Тебе не холодно? — спросил он у чаровницы.

Милана слегка отпрянула от такого вопроса, потом прислушалась к себе и ответила:

— Да, наверное…

— Ты не ощущаешь холода? — удивился Дмитрий.

— Моя человеческая сторона слишком слаба, — призналась Милана и грустно улыбнулась. — Если бы мне довелось научиться использовать и ее, то я бы стала бы гораздо сильнее, чем сейчас.

Селиванов усмехнулся: ну, точно, это она! Сомнений быть не может.

— Так научись управляться с нею, — предложил Дмитрий. — Хочешь, я тебе немного помогу?

Гоня прочь воспоминания о змеином хвосте и убеждая себя в том, что Милана всего лишь девушка, он опустил кресло максимально низко и закинул ножки чаровницы себе на колени.

Милана вздрогнула и хотела сбежать.

— Не пугайся, — попросил ее Дмитрий, — я не причиню тебе вреда.

«Просто не смогу!» — добавил он про себя.

Действуя как можно нежнее, Дмитрий начал растирать крошечные ступни. Они были мягкими и шелковистыми, как у младенца. Сильные ладони Дмитрия плавно скользили по коже Миланы, изгоняя лед из окоченевших пяточек. Подушечки его указательных пальцев легонько надавливали на особо чувствительные точки, постепенно увеличивая темп и силу нажатия.

Милана, вначале ошарашенная происходящим, постепенно расслабилась. Она легла на землю, оперлась на локти. Голова ее запрокинулась, открыв нежную шею лунным поцелуям.

Умелые пальцы Дмитрия, отогрев ступни, поднялись чуть выше и обхватили тонкие щиколотки. Дотянулись до икр.

Что-то похожее на всхлип сорвалось с уст Миланы. Она резко распахнула глаза, одернула подол рубахи и встала.

— Мне пора уходить, — заявила пугливая дива.

— Куда? — не растерялся Дмитрий. — Где твой дом?

Избегая смотреть на Дмитрия, Милана перекинула волосы на плечо и начала заплетать косу.

— Большую часть времени я провожу не в яви, а на приграничье, там, где стираются различия между мирами, — пояснила она.

Вдали от проворных теплых рук к ней возвратилось самообладание. Она вновь стала загадочной и недоступной.

Милана попрощалась и направилась в храм. Дмитрий видел, как с каждым шагом ее тело становилось все прозрачнее, а потом и вовсе растаяло в тумане.

«Что ж, теперь посмотрим, кто из нас кого убоится! — усмехнулся Селиванов. — Будь ты хоть трижды чудище, я не отступлюсь от своих слов. Берегись, змее женщина! Ты еще не знаешь, на что Дмитрий Селиванов способен ради исцеления!»

Глава 11

Умеренность счастливых людей проистекает из спокойствия, даруемого неизменной удачей.

Франсуа де Ларошфуко

Рассвет полностью вступил в свои права, над поселением запели петухи, а расторопные хозяйки пошли кормить домашних животных. Дмитрий решил, что сейчас самое время и ему обнаружить себя. Спросив у первой попавшейся женщины, где находится дом Будимира, он отправился в указанном направлении.

Постучав в незапертую дверь, Дмитрий переехал за порог и застал семью местного плотника за завтраком.

При появлении гостя, с лавки поднялся высокий, крепко сбитый мужчина с курчавой каштановой бородой. Его богатырская внешность никак не вязалась с открытым, простодушным выражением лица.

— Ты Будимир? — сухо уточнил Дмитрий.

Хозяин дома почтительно кивнул.

Не желая мешать семье, Дмитрий попросил Будимира выйти на улицу.

Там, стоя на высоком резном крыльце, Дмитрий объяснил цель визита. Будимир не удивился, когда незнакомец предложил ему подарок.

— Да, дочка будет рада, — заметил он, рассматривая куколку. — Понимаешь, плотницкое ремесло я только осваиваю. Могу сколотить лавки и столы, но подобные предметы мне пока не под силу. А покупать детям игрушки в городе слишком дорого. Ты твердо решил ее отдать?

— Не волнуйся, обратно не заберу, — слегка усмехнулся Дмитрий.

Про себя же он подумал: «Какую аренду дерет с них глава администрации, раз эти люди не в силах купить детям игрушки?»

— Знаешь, а ты отдай ей куклу сам, — предложил Будимир, прерывая размышления Селиванова. — Лада, поди сюда, — позвал он дочку.

На крыльцо вышла девочка лет семи. Она держалась скромно и вежливо, но в ее фиалковых глазах было столько озорства, столько света. Из-под тонкой косынки малышки выбивались золотистые пряди, а щеки горели яблочным румянцем.

Дмитрий поразился, так Лада напомнила ему Алису. Не удивительно, что именное ей Змиулана предложила отдать куклу.

Будимир несколько секунд раздумывал, а потом предложил Селиванову позавтракать с ними.

— Не хочу вам мешать, — отнекнулся Дмитрий. — Лучше поем в какой-нибудь таверне… или харчевне… Есть здесь более-менее приличная забегаловка?

— Подобного не держим, — отозвался Будимир, — ни к чему нам. А от приглашений в гости у нас отказываться не принято, можно обидеть хозяев.

— Не знал, — кашлянул Селиванов. — Раз дело обстоит так, то я с удовольствием позавтракаю вместе с вами.

— Вот и славно, — заметил Будимир и проводил гостя в дом.

Кроме хозяина, его жены и Лады, за столом сидели еще и двое сыновей плотника. Мальчики, стараясь подражать отцу, были сдержаны и немногословны. Девочка, напротив, веселилась и озорничала. И пару раз ей удалось вывести братьев из их «взрослого» состояния.

На завтрак миловидная, похожая на румяный пирожок, хозяйка подала угощение: вареные яйца, свежий, только что откинутый творог, сметану и молоко. Роль традиционного чая заменял брусничный отвар, а в центре стола гордо размещался громадный свежеиспеченный каравай.

Дмитрий, увидев это изобилие, сглотнул набежавшую слюну: он и не подозревал, что так сильно проголодался.

Когда гость слегка насытился, радушный хозяин решил его разговорить. Будимир спрашивал Дмитрия о разном: нравится ли ему здешняя природа и воздух, отличаются ли местные продукты от тех, к которым он привык.

Со стороны их разговор смотрелся так, словно на завтрак к семье заглянул долгожданный родственник. При всем при этом Будимир тактично избегал разговоров о цели визита Селиванова в поселение. Что несказанно радовало гостя и настраивало на добродушный лад.

Пока мужчины обсуждали хозяйственные вопросы, расторопная женушка плотника, с удовольствием отметившая аппетит гостя, подкладывала ему все новые порции угощения.

— Спасибо, но в меня больше не влезет не кусочка, — шутливо заметил Дмитрий и похлопал себя по плоскому животу.

— Что же ты, Марьюшка, сладкое к столу не подала? — ласково упрекнул хозяйку муж.

— Ох, — спохватилась женщина, — совсем забыла!..

После этих слов на столе появились варенье и мед, а в честь гостя еще и пряник.

Дети радостно взвизгнули и набросились на сладости.

— Сахар мы в городе закупаем, — как бы оправдываясь, пояснил хозяин. — Но к следующему году освоим свое производство из сладкой свеклы, вот тогда и пошикуем! — воскликнул он и ласково потрепал сидевшего к нему поближе сына по макушке.

Мальчик, занятый лакомством, не обратил на отца внимания.

Дмитрий взял со стола лишь ложку меда. С удовольствием опрокинул в себя три кружки ароматного чая. Блаженно закатил глаза. «Пора бы и честь знать», — подумал он про себя.

Гость поблагодарил хозяев за хлеб-соль и откланялся.

Но уйти по-тихому ему не дала Лада. Девочка потянула его за рукав и тихо пожаловалась:

— Дяденька, а ты мне не сказал, как куколку зовут.

— Называй, как нравится, — ответил Дмитрий.

— Тогда пусть будет Леля, в честь богини весны, — решила Лада.

— Подходящее имя, — удивленно произнес Дмитрий.

Его сестра называла свою любимицу просто Лялькой, и не подозревая о значении этого имени.

— Спасибо, — поблагодарила Лада и поцеловала Дмитрия в щеку.

— Пожалуйста, — еле вымолвил Дмитрий.

Он был удивлен, что такое трогательное проявление детской привязанности вызвало в его душе бурю эмоций. Это чувство несло в себе столь мощный положительный заряд, что он побоялся окончательно растрогаться и спешно покинул избу Будимира.

Не желая вновь выгонять мать Миролюба из дому, Дмитрий решил разместиться в другом доме. А так как он был здесь мало с кем знаком, то счел лучшим вариантом расспросить обо всем жреца.

Безгнева Дмитрий нашел в храме, занятым мало подходящим для него делом. Жрец, трясущимися от волнения руками, пытался восстановить скульптуру Матери-земли, осрамленную вандалами. Рядом ним стояли банки и ведерки с расходными материалами.

Нисколько не смущаясь, Дмитрий подъехал ближе и заглянул в емкости. В одной из банок находился едко пахнущий синтетический материал, по цвету отдаленно напоминавший мрамор, а в другом, судя по консистенции, — специальный клей.

— А не проще ли нанять специалиста? — поинтересовался у жреца Дмитрий.

— Не проще, — ответил тот, покряхтывая от натуги.

Своими толстыми, похожими на сардельки пальцами, Безгнев пытался сделать невозможное — восстановить тонкие кисти статуе.

— Во-первых, это дорогостоящая процедура, а во-вторых, я не хочу, чтобы к Матери прикасались нечестивцы. Она вынесла достаточно надругательств.

Безгнев вновь принялся за дело, но досадливо крякнул, когда вылепленный им кусочек вновь отлепился от мраморной руки.

В далеком детстве Дмитрий был первым в кружке детей, занимавшихся лепкой из соленого теста. Да и его фигурки из пластилина выглядели неплохо. Удивительно, но он, главный озорник в приюте, если хотел, умел быть терпеливым и последовательным.

— Хочешь, я попробую? — предложил Дмитрий. — Или мои пальцы тоже недостаточно чисты для подобной работы?

— Вот зря ты ерничаешь, — заметил Безгнев. — Многие из тех, кто изготавливал иконы и расписывал храмы, были еретиками. До того момента, пока не столкнулись со святостью, изменившей их жизнь. Если у тебя действительно получится это благое дело, то кто знает, вдруг и на тебя прольется свет божий?..

— То есть разрешаешь? — уточнил Дмитрий.

— Валяй, — согласился жрец. — Хуже чем у меня, не получится, а материал засыхает очень быстро. Боюсь, что на новый я накоплю не скоро.

Дмитрий закатал рукава рубашки, взял в руку материал и поднял кресло на нужную высоту. Пришло время вспомнить, чему его обучали в детстве.

По мере того, как продвигалась работа Дмитрия, Безгнев приходил во все большее благодушие, сменившееся радостными возгласами.

— Да ты просто кладезь мастерства! — заметил жрец, когда у прижатой к груди мраморной руки явно обозначились женские пальцы. Как раз такие, какие и должны быть.

— Вот, вложи в руку, — сказал Безгнев и протянул Дмитрию выполненную из зеленого камня веточку дерева.

— Ничего себе! — присвистнул Дмитрий, рассматривая полученный предмет. — Какая финтифлюшка…

— Это ветка Древа Жизни, символ возрождения! — воскликнул Безгнев.

— Да ладно, не обижайся, — ничуть не смутился замечанием Дмитрий. — Ее-то ты, небось, не сам делал?

— Не-е-ет, заказывал, — протянул жрец. — Долго копил, а потому прошу, будь осторожен — вещь довольно хрупкая.

— Ясно, — согласился Дмитрий. — Раз уж ты считаешь себя скульптором, то будь добр, хотя бы помогай. Бери ту бадью с раствором и подавай мне небольшими порциями. Иначе нам до завтрашнего дня не управиться.

— Конечно-конечно, — засуетился Безгнев. — И я вовсе не умаляю твоей роли в этом процессе. Напротив, благодарен тебе за помощь. И я рад, что тебе не удалось сбежать — в этом есть промысел высших сил.

— Не сомневаюсь, что это был он, — буркнул Дмитрий, но продолжать щекотливую тему не стал и сменил тему: — И как долго ты копил на этот материал?

— Пять лет, — заявил Безгнев.

Удивленный ответом Дмитрий вздрогнул от неожиданности и чуть было не загубил уже сделанный слепок.

— Этот материал так дорог?! — спросил он.

При этом Дмитрий помнил, какую сумму он передал Миролюбу в качестве аванса, иее вполне могло хватить на целую статую, а не на запчасти.

— По обычным меркам — нет, — ответил жрец. — Деньги мы получаем здесь лишь от страждущих, таких как ты. Только вот исцелившихся не так много. Основную часть дохода откладываем на арендную плату, а остальное распределяется между членами общины.

— А почему бы вам не продавать часть урожая? — спросил Дмитрий. — Ведь я видел: здесь прекрасные поля, да и скотины навалом.

— У нас с Широковым договор: он не вмешивается в наши внутренние дела и не допускает к нам не прошенных гостей, а мы не перебиваем ему цены.

Дмитрий недоуменно качнул головой и уточнил:

— Он сам что-то продает?

Жрец нахмурился и стиснул кулаки.

— Широков «помогает» нескольким фермерским хозяйствам, которые отдают ему за это часть доходов.

— Известная схема, — признал Дмитрий. — Ну а почему бы ему не закупать продукцию у вас, а потом не выдавать ее за продукты тех же фермеров?

Безгнев горестно вздохнул, развел руками.

— Наши продукты выгодно отличаются от того, что производят «его» хозяйства.

В вопросах ведения бизнеса Селиванов разбирался лучше, чем в искусстве.

— Тогда попробуйте найти рынок сбыта сами, — предложил он.

— В этом случае Широков сообщит куда следует о нашей находке, — возразил Безгнев. — Сюда съедутся толпы любопытных и разнесут все на мелкие кусочки.

Дмитрий оторвался от работы и вопросительно глянул на жреца.

— Широков знает о Змиулане?..

— Что ты?! — Безгнев испуганно поморгал и негодующе уставился на Дмитрия. — Достаточно того, что он знает про храм.

— Выходит, этот Широков вас попросту шантажирует? — подвел итог Дмитрий.

— Выходит… — согласился Безгнев. — А арендную плату повышает с каждым годом.

Дмитрий щелкнул языком, качнул головой: расклад что надо.

— Почему бы не приглашать больше таких «страждущих», как я?

— Мы позволяем прийти только тем, на кого указывает Змиулана, — пояснил жрец. — Она знает, кому можно помочь, а кого уже не спасти.

— Да, дилемма, — произнес Дмитрий. — И что же с вами будет дальше?

— Нам остается надеяться только на чудо, — заметил жрец.

Работа закончилась. Безгнев пожал руку Дмитрию и еще раз поблагодарил его за помощь.

— Начало положено! — торжественно произнес жрец. — Надеюсь, когда-нибудь на этом месте будет стоять настоящий храм, не менее великолепный, чем в былые времена.

Безгнев не без гордости осмотрел обновленную статую, силясь найти малейший недостаток, но Дмитрий выполнил свое дело на совесть.

— Тебе, наверное, пора к Миролюбу, ты ведь у него остановился? — спохватился Безгнев.

— На самом деле я и пришел к тебе, чтобы узнать: нет ли здесь другого жилья, — ответил Дмитрий.

— Не поладил с Миролюбом? — удивился жрец.

— Да, нет, — отмахнулся Селиванов. — Веста, его мать, не хочет жить под одной крышей с чужаком, и ей приходится ночевать у соседей.

— Значит, не хочешь их стеснять?.. — задумчиво произнес Безгнев, поглаживая длинную бороду. — Похвально… Знаешь, ты оставайся у меня, думаю, уживемся.

Дмитрий не спешил соглашаться.

— А как на это отреагирует твоя семья?

— Ты никого не обременишь своим присутствием: я живу один, — сказал жрец, заметно погрустнев. — Моя благоверная не захотела переезжать в эту глушь, а потомства мы не прижили. Но, может, это и к лучшему: не хотелось бы, чтобы дети разрывались между родителями… не правильно это как-то.

— Здесь, насколько я успел увидеть, полно женщин, — заметил Дмитрий.

— Нет, — твердо произнес жрец, — теперь я предан только им, — и он кивнул в сторону мраморных изваяний.

— К чему им твоя верность? — усмехнулся Селиванов, все еще не понимая причин, побудивших Безгнева посвятить жизнь божеству. — Думаешь, они снизойдут до тебя?

— Едва стал походить на человека, но стоило мне чуть расслабиться, и ты вновь принялся язвить, — упрекнул гостя-атеиста Безгнев. — Их любовь совсем не похожа на отношения между мужчиной и женщиной, в твоем понимании…

— Так что? — перебил его Дмитрий, — возьмешь в постояльцы или нет?

— Пойдем, — произнес жрец и тяжко вздохнул, — за добро я привык платить добром. И Боги учат нас делиться со страждущими, а Их воле я противиться не могу.

— Ну, спасибо вам, — обратился Дмитрий к изваяниям. — А если вы еще и поможете избавиться от нравоучений жреца, я буду просто счастлив!

Статуи не ответили. За них это сделал Безгнев, полушутливо погрозивший Селиванову увесистым кулаком за богохульство.

— Ладнотебе, не горячись, — рассмеялся Дмитрий. — Может, я благодарил их на полном серьезе?

— У тебя не поймешь, говоришь ли ты искренне или ерничаешь, — заметил Безгнев.

Дмитрий коротко хохотнул.

— Такой уж есть.

— Нет, не такой, — произнес жрец и пристально посмотрел на него. — Иначе ноги бы твоей здесь не было.

Дмитрий не нашел, чем возразить. Крутанул колеса коляски и двинул за жрецом.

Глава 12

Женщина, которую все считают холодной, просто еще не встретила человека, который пробудил бы в ней любовь.

Жан де Лабрюйер

Дом у жреца был бедный, почти все его пространство занимала одна комната с расставленными рядами столов и лавок: оказалось, что Безгнев выполнял в местной общине еще и роль учителя.

— Обидно, но я могу дать малышам так мало… — заметил хозяин, показывая гостю помещение, — но это лучше, чем ничего.

Дмитрий обвел взглядом избу и с укором покачал головой.

— А вы понимаете, что при таком уровне подготовки дети не выживут вне условий общины?

— Мы вовсе не неволим детей оставаться здесь. Напротив, поощряем их желание получать знания, — вспыхнул Безгнев. — Родители отправляют детей к родственникам на время обучения, либо же сами покидают общину до той поры, пока их чада не станут достаточно взрослыми, чтобы вести самостоятельную жизнь. И в то же время мы горды теми из них, кто возвращается в общину. Как, к примеру, Миролюб.

Слушая разъяснения Безгнева, Дмитрий вспомнил, что среди членов общины он не встречал подростков. А дети постарше, скорее всего, приехали к родителям на время каникул.

— Извини, — сказал он жрецу, — я погорячился.

— Ничего, твоя забота о чужом благополучии похвальна. — Жрец несколько мгновений подумал, а потом добавил: — Еще я хотел бы заметить, что у детей, рожденных здесь, проявляется масса способностей, чуждых отпрыскам крупных городов. Они более внимательны, вдумчивы, у них лучше развиты память и воображение. Знаешь, иногда, наблюдая за ними со стороны, я замечаю, как малыши общаются друг с другом без слов. А их связь с миром флоры и фауны поразительна!

— Это интересно, — произнес Дмитрий и решил тоже понаблюдать за детьми.

В первый же день, когда ученики пришли к Безгневу на занятия, они были явно смущены присутствием постороннего на уроках. Дети постоянно косились на Дмитрия и заикались, рассказывая выученные задания.

Среди малышни, к своему удовольствию, Селиванов заметил и маленькую Ладу, не расстававшуюся с куколкой и во время занятий.

Местная детвора прежде не видела инвалидов. Хитроумное приспособление с колесами поразило их воображение. Особо отчаянные малыши даже просили покататься на кресле.

— Когда я вырасту, то тоже куплю себе такую штуку, — заметил один не по годам бойкий малыш.

И с завистью покосился на рассевшегося в коляске незнакомца, в то время как он сам и другие ученики теснились на грубо сколоченных деревянных лавках.

— Надеюсь, что тебе не придется ездить в таком кресле, — невесело рассмеялся Дмитрий.

Ему, как ни пытался он казаться незаметнее, пришлось оставить жилище жреца на время уроков. Несмотря на одежду язычника, Дмитрий слишком отличался от местных мужчин. А инвалидное кресло только добавляло ему странности.

— Ничего, пара-тройка недель, и они привыкнут, — заметил Безгнев. — Ты перестанешь быть для них диковинкой.

Дмитрий недовольно нахмурился и буркнул:

— Не думаю, что задержусь здесь так долго.

Он крутанул колеса коляски и направился к выходу. Замечания жреца раздражали его и вместе с тем пугали.

— Не зарекайся!.. — предупредил Безгнев.

Дмитрий еще сильнее насупился. Он и сам не понимал, что заставляет его оставаться в этом затерянном среди вековых сосен уголке. И все же продолжал жить среди загадочных и немного странных обитателей поселения, каждый день обещая себе, что вот наступит завтра — и он обязательно уедет.

Но день сменял ночь, а Дмитрий все не возвращался к оставленному прошлому. Его прежняя жизнь стала казаться сном — давним, полузабытым. Будто и не существовало вовсе того Дмитрия Селиванова, красавца-бизнесмена, грозы миловидных дам. Удивительно, но об оставленных удовольствиях и причудах Дмитрий вспоминал все реже и не стремился к ним возвратиться.

Он полюбил ночное время суток, когда все жители засыпали, а темное небо напротив, пробуждалось к жизни. Дмитрия непостижимым образом манили тени гигантских стволов, рисовавших в отблесках луны призрачные картины на нежной весенней траве. Полюбились ему вскрики ночных птиц, гонявших где-то в темноте добычу. Он вслушивался в журчание ручья, впадавшего в неширокую реку с отвесного холма; созерцал густой туман, поднимавшийся над болотами.

Среди величия ночи Дмитрий забывал о том, кто он такой и где находится. Но, не помня себя, он чувствовал, как внутри него рождается нечто иное. Словно другая, чуждая ему сущность наполняет каждую клеточку его тела.

Дмитрий научился ориентироваться на местности и теперь с закрытыми глазами мог добраться до поселения. Лес и поселение стали ему не просто прибежищем, но новым домом.

Иногда, прогуливаясь, Дмитрий уходил глубоко в чащу и там, среди густых зарослей, слышал протяжный вой волков, уханье сов и звуки, издаваемые другими хищниками. Но эти чуждые его уху шумы не пугали его, а скорее завораживали своей первобытностью. Он не боялся животных, а они не трогали его.

И, конечно же, частым спутником Дмитрия в ночных прогулках стала она, Змиулана. Загадочная полудевушка-полузмея пугала его и манила одновременно.

Не договариваясь заранее, они встречались на закате. Иногда просто беседовали, чаще — молчали, рассматривая, словно впервые, огромный купол звездного неба, шатром раскинувшийся над их головами.

Дмитрий постепенно свыкался с мыслью о том, что Милана нравится ему сильнее с каждым днем. В человеческом обличье она казалась такой хрупкой, такой живой и нежной. Он не мог удержать себя от прикосновений: гладил ее шелковистые волосы, массировал уставшие после долгих прогулок ножки, с интересом наблюдая за тем, как на ланитах скромницы вспыхивает румянец удовольствия.

Однажды Милана позволила ему прикоснуться к своим обнаженным плечам. Она смущенно комкала спущенный до груди широкий ворот нижней рубахи и вздрагивала каждый раз, когда пальцы Дмитрия касались ее «кошачьего места» — крошечного островка удовольствия, уютно расположившегося между лопатками.

Дмитрий не торопился, он понимал: стоит ему проявить нетерпение и излишнюю настойчивость, как Милана сразу же замкнется в себе. Сбежит от излишне откровенных проявлений чувственности.

У Дмитрия имелся небольшой опыт по совращению девственниц, но он догадывался, что поспешность сведет на нет все предыдущие успехи. И сдерживал свои порывы, дожидаясь того момента, пока Милана сама не захочет пойти дальше.

Напрасно Дмитрий убеждал себя в том, что делает все это ради возвращения мужской силы. Он жаждал эту девушку, но не вожделел, как всех былых спутниц своей жизни.

Дмитрий упивался осознанием того, что именно на его долю выпала честь покорить Змиулану. Он пообещал себе выложиться полностью, призвать на помощь все свое умение, дабы заставить эту деву желать.

Дмитрий мечтал увидеть, как это хрупкое тело содрогнется в самом своем первом порыве страсти, выгнется ему навстречу, оглушит ночную тишь рвущимся из груди криком наслаждения.

Но его пора еще не пришла. Дмитрий затаился, как хищный зверь, выслеживающий добычу. Он методично и неустанно обвораживал Милану, приручал ее.

После полуночных посиделок они расходились… каждый в свой мир. Змиулана — туда, где ждали ее предки, Дмитрий — в темный, призрачный лес.

Но рассвет странная пара неизменно встречала в стенах полуразрушенного храма. Каждое утро они стояли возле проема, на месте которого раньше висели медные врата, и смотрели, как первые лучи восходящего солнца заливают пурпуром всю долину, превращая мир вокруг них в яркую вспышку.

— Что ты видишь там, среди этого света? — спросила однажды Змиулана.

— Я вижу все те же предметы, но в этот краткий миг они кажутся мне нереальными, будто это зарево меняет не очертания, но саму суть вещей, — честно признался Селиванов. — А что видишь ты?

Она сладко вздохнула и приложила ладонь к груди.

— Закаты и рассветы — таинственное время. В эту пору стираются тонкие границы между мирами, позволяя и моей человеческой половине видеть то, что видит другая сущность.

— Хотел бы и я увидеть это… — восхитился Дмитрий.

— Узришь, ты близок к этому, — предрекла полубогиня.

С тех пор Дмитрий взялся еще яростнее вглядываться в мглистый сумрак рассветов и закатов, мечтая своими глазами увидеть мир, отгороженный от людей границами реальности.

— То, что мы зрим вокруг, — лишь отражение представления о сущем, — сказала ему Милана. — Но стоит тебе позволить себе стереть эту грань, как ты обретешь то, чего жаждешь.

— Но как это сделать? — разгорячился Дмитрий.

— Забудь о своем теле, забудь, что ты человек из плоти. Позволь разуму освободиться от тесных оков. — Голос Миланы подрагивал от возбуждения. — Известно ли тебе, что многие предсказатели были слепы от рождения? Это позволяло им не надеяться на глаза, а видеть мир вокруг внутренним зрением.

Дмитрий слушал ее речи и не верил.

— Не думаю, что если к уже имеющимся увечьям прибавится слепота, то это даст мне шанс увидеть твой мир, — подметил он.

— Наш мир! — оборвала его Милана. — Люди идут по жизни наощупь, спотыкаясь и падая, предавая забвению свои истинные возможности. Они как птицы, забывшие о том, что у них есть крылья.

Дмитрий был настроен скептично.

— Тебе легко так рассуждать, ведь ты не человек, — не удержался он от едкого замечания.

— Но я бы очень хотела им быть…

Дмитрий смерил ее недоверчивым взглядом и вяло поинтересовался:

— Зачем?

Милана сладко вздохнула, обняла себя руками.

— У человека есть то, чего лишены Боги.

— Что же это? — напрягся Дмитрий.

Прежде, чем ответить, Милана мечтательно прикрыла глаза и ее длинные золотистые ресницы коснулись нежных щек. Пунцовые губы разомкнулись, позволяя бархатному голосу заворожить Дмитрия:

— Возможность быть слабыми. Быть желанными и любимыми.

— Ха! — усмехнулся Дмитрий, отворачиваясь от дивного видения. — К тебе ходят толпы местных почитателей, плюс еще заезжие, вроде меня. Многие считают тебя божеством, разве тебе недостаточно такой любви? Такого почета?

— В этом все и дело, — печально сказала полубогиня. — Для одних я божество, для других — монстр, который, тем не менее, может оказать им услугу. А мне хочется побыть человеком, женщиной, такой, как все.

Дмитрий глянул на Милану исподлобья, задумчиво поскреб небритый подбородок.

— Забавно, вот Безгнев отказался от земных радостей, чтобы почитать богов, а ты — мечтаешь отречься от преимуществ богини, чтобы стать обычной? Все хотят того, чего не могут иметь.

— Ты забываешь, что Безгнев сделал выбор по своей воле, а я… — Милана запнулась. — У меня выбора нет. И никогда не было.

Дмитрий сделал паузу, подыскивая нужные слова.

— А как ты трансформируешь свое тело? — поинтересовался он, спустя минуту. — Ведь если тебе удастся долгое время оставаться в теле девушки, то твоя внешность сведет с ума не одного мужчину.

«Не такого как я, калеку, — добавил он про себя, — а нормального, полноценного… Того, кто даст тебе то, к чему ты стремишься…»

— Во время заката и на рассвете мое тело тяжелее всего поддается трансформации, но это полбеды, ведь я могу на такие моменты скрыться на приграничье, — отозвалась Змиулана. — Хуже мне приходится в грозу… В это время я не могу контролировать свое тело, но самое ужасное — не могу покинуть мир яви. Любой, кто будет находиться в эту пору рядом, обязательно увидит меня такой, какой видел меня ты при первой встрече. Увидит — и ужаснется! Как и ты…

Добавил Дмитрий смутился и потупил взгляд.

— Прости, — только и проронил он. — Я полагал, что ты специально показалась мне такой.

— Нет, это не так, — вздохнула Милана. — Если бы мне удалось найти подходящего мужчину, я бы хотела, чтобы он принимал и любил обе мои сущности.

Дмитрий тяжко вздохнул, услышав ее заявление. Подобная прямота была ему в новинку.

— Многие из моих знакомых женщин идут к поставленной цели любым путем, а обман для них — часть естественного поведения, — проговорил он. — Так почему бы и тебе не прикинуться обычной и не поискать себе достойную пару?

Милана надула пухлые губки.

— Я не стану обманывать человека, притворяясь тем, кем не являюсь в действительности. Ежели нет в мире яви мужчины, способного любить меня целиком и полностью, то мне лучше навсегда остаться монстром.

— Я не говорил тебе, что ты монстр, — спохватится Дмитрий.

— Это было написано у тебя на лице, — заметила Милана.

Селиванов не сдался:

— Если ты говоришь о нашей первой встрече, то да, признаюсь, я немного испугался. Можно сказать, твой вид шокировал меня.

Милана вспыхнула, дыхание ее участилось.

— А сейчас?

Вопрос поставил Дмитрия в тупик.

— Я не знаю, что тебе ответить…

Он не врал и не преувеличивал. С одной стороны Дмитрий видел перед собою красивую молодую девушку, волнующую его своим присутствием. С другой — по-прежнему боялся змей, во всех их проявлениях.

— Прикоснись ко мне, — попросила Милана, изменяя облик.

Она приблизилась вплотную к коляске, подобрала подол рубашки и приподняла кончик хвоста.

Дмитрий судорожно сглотнул и непроизвольно зажмурился. Попытался исполнить ее просьбу и протянул ладонь.

Но его пальцы предательски дрогнули. Он отдернул руку так быстро, будто держал ее над горящей свечой. Широко распахнул наполненные суеверным страхом глаза.

— Вот видишь, — заметила Милана, горько улыбаясь. — Ты все еще боишься меня, так же, как и все люди.

— Мне жаль, — произнес Дмитрий. — Я не хотел тебя обидеть.

Милана отползла в темный угол храма, прижала хвост к шероховатой поверхности стены. На свету осталось лишь ее прекрасное и печальное лицо.

— Да, знаю, — покаянно молвила она.

Селиванов, ругая себя последними словами за трусость, оставил Милану в одиночестве, поспешив покинуть место своего позора. Уезжая, он успел заметить, как в дивных глазах змеедевы появились дрожащие влажные капли.

Дмитрий не любил женских слез, не умел утешить. Он торопился сбежать не только от Змиуланы, но и от того отвращения, что вскипело в нем при одной мысли о прикосновении к змеиному телу.

Это был первый за прошедший месяц рассвет, который Милана и Дмитрий встретили порознь.

Глава 13

Любовь — единственное чувство, в котором все истинно и все лживо; скажи о ней любую нелепость — и она окажется правдой.

Никола-Себастьен де Шамфор

Милана избегала встреч с Дмитрием, и ради этого отказалась от созерцания рассветов и закатов.

Но он приходил каждый вечер. Милана предполагала, что Дмитрий и не замечает ее отсутствия, наслаждаясь видами в одиночестве. Из своего укрытия она наблюдала за этим мужчиной, ставшим загадкой даже для нее. Он поражал ее тем, что в нем удивительным образом уживались цинизм и милосердие, щедрость и практичность, безрассудство и стабильность. Дмитрий был словно соткан из противоречий.

А еще своим нечеловеческим взглядом Змиулана ощущала, насколько он силен. Так силен, что может сделать невозможное, но пока сам не знает об этом.

Милана чувствовала, что с каждым днем в Дмитрии все больше пробуждается сила, но ему предстояло пройти еще немало испытаний, прежде чем свет, заключенный в нем, рассеет тьму предрассудков и взглядов, навязанных им самому себе.

Десять долгих ночей Милана, все чаще отвлекаясь от звезд, разглядывала особенного человека, находившегося недалеко от нее. И сидя в инвалидном кресле, Дмитрий являл собою пример мужественности и силы. Его русые, коротко остриженные волосы, высокие скулы, голубые глаза и волевой подбородок притягивали к себе ее взгляд; рельефные плечи с четко обозначенной под тонкой рубахой мускулатурой, рождали в теле девушки неведомое доселе томление.

Осанка Дмитрия будто заявляла: несмотря на доступную роскошь, он вовсе не изнеженный представитель современности современности, которых Милана встречала раньше. Да, его руки были ухожены, но не избалованны бездействием, а щетина, отросшая за последние дни на подбородке, только прибавляла ему шарма.

Милана видела, что Дмитрий постоянно находится на стороже. Его плечи были напряжены, а взгляд постоянно ощупывал пространство вокруг, словно в поисках чего-то. «Неужели хочет увидеть меня?» — думала Милана, и от этой мысли ее человеческое сердце тревожно стучало, рвалось из девичьей груди.

Но Дмитрий ее не звал, и она тоже молчала, наблюдая из своего убежища. С каждым днем ночной гость становился все более мрачным и, в конце концов, сдался первым.

— Выходи, перестань прятаться! — крикнул он.

Громкое эхо подхватило его слова и прокатило их по храму.

— Зачем? — спросила Милана из укрытия.

— Ты обещала помочь мне, а сама скрываешься.

— Я могу помогать тебе и отсюда.

Дмитрий задумался и принялся осматривать стены храма в поисках того места, откуда доносился голос Змиуланы.

— А я считаю: тебе полезнее находиться рядом.

Милана не поддалась на эту уловку.

— Даже если мое обличье вновь будет наводить на тебя ужас?

— Свой страх можно побороть лишь одним способом: победив его! — громыхнул Дмитрий.

— Хорошо, — согласилась Милана, — я выйду и пообещаю, что не буду тебя просить прикоснуться ко мне. Но ты должен помнить, что как раз-таки моя нечеловеческая сущность помогает исцелять людей.

— Я это учту, — согласился Дмитрий. — Выходи.

Змиулана легким движением руки сняла защитный барьер, отгораживавший часть храма от посторонних. На долю секунды взору Дмитрия открылась небольшая зала, расположенная слева от входа.

Следом потайную комнату заволокла легкая дымка, и видение исчезло, а на свету осталась лишь плотная деревянная стена, ничем не отличающаяся от других уцелевших частей храма.

Милана застыла напротив Дмитрия и долго смотрела на него испытующим взглядом, не решаясь заговорить первой.

— Не нужно меня гипнотизировать, — заметил Селиванов, — я и так полностью в твоей власти.

— Разве? — переспросила чаровница.

Дмитрий иронически хмыкнул.

— Еще бы, ведь именно от тебя зависит, смогу ли я полностью восстановиться.

— Не от меня — от тебя, — предупредила Милана. — Ответь честно: только это удерживает тебя здесь? Все, чего ты жаждешь — это иметь прежнее тело?

Дмитрий посмотрел на нее как на полоумную.

— Ты говоришь так, будто быть инвалидом — сущий пустяк.

Милана осталась непреклонной.

— Ты не ответил.

— Сам не знаю, зачем я здесь, — вздохнул Дмитрий. — Скоро рассвет. Пойдем, нам пора.

Следуя примеру Дмитрия, Милана остановилась в проеме разрушенных ворот и замерла в ожидании ежедневного чуда.

— Что это за комната: та, в которой ты пряталась? — спросил Селиванов.

Слабая улыбка осветила лицо Миланы, отразилась в ее прекрасных глазах.

— Прежде это было помещение, отведенное жрецам для личных нужд. Позднее, когда отправлять языческие обряды прекратили, это место стало моим прибежищем.

— Постой, — запнулся Дмитрий. Глаза его расширились от смутной догадки. — Так сколько времени прошло между тем, как храм забросили, и тем, как ты поселилась в нем?

— Нисколько, — просто ответила Милана. — Я прячусь в храме с тех самых пор, как наши земли завоевали варяги и посеяли на них свою религию, призывавшую истреблять всех, кто отличался от них внешне или имел способности, не доступные им.

Дмитрий ошарашенно посмотрел на собеседницу, не в силах вымолвить ни слова. Губы его беззвучно шевельнулись, но так и не задали вопрос, читавшийся в его глазах.

— Да, — подтвердила догадку Дмитрия Змиулана, — я не просто чудище, я — очень древнее чудище, родившееся во времена, когда люди еще могли общаться с миром прави и жили по его законам. И было это давным-давно. Теперь же я, как и этот храм, пережиток прошлого, то, чего не должно существовать на земле. Мне нет места в мире яви и в сердцах людей.

— Но, тем не менее, и ты, и храм находитесь здесь: вы существуете, — произнес Дмитрий, с трудом подавив сухой спазм в горле. — Сколько же тебе лет?

— Одной из моих сущностей несколько веков, другой — нет и двадцати лет, — Милана вздохнула и потупилась.

— Как такое возможно? — напрягся Дмитрий.

— Змеи, как и другие рептилии, при наступлении неблагоприятных условий, замедляют жизненные процессы ради выживания, — пояснила Змиулана. — Я долгое, по человеческим меркам, время провела в приграничье, при этом моя физическая оболочка спала.

Дмитрий вцепился в подлокотники кресла.

— И все годы, что ты провела в анабиозе, твое тело было спрятано в этой потайной комнате?

Милана приподняла подбородок. Взгляд у нее был как у несчастного, хворого ребенка.

— Все так. Только вот если для змеиной сущности такая спячка вполне естественна, то для человека подобное ненормально.

— Теперь понятно, почему ты не можешь пользоваться ногами, — слегка усмехнулся Дмитрий, постепенно приходя в себя. — Твои мышцы атрофировались за то время, что ты спала.

— Возможно, — слегка пожала плечами Милана. — Поэтому я и стараюсь пользоваться ногами как можно реже, чтобы не перегружать их.

— Это неправильно, — высказал свое мнение Дмитрий.

Ему, уделявшему своей физической форме массу времени и сил, рассуждения девушки показались вопиющим невежеством.

— Чем чаще ты станешь пользоваться человеческим телом, тем быстрее научишься им управлять. И начать тренировки лучше всего с пеших прогулок.

Милана удивленно посмотрела на свои босые ступни, а потом перевела взгляд на Дмитрия:

— Я действительно хочу развить человеческую сторону, но не физическую, а скорее духовную.

— Можешь мне не верить, — заметил Дмитрий, — но внутреннее состояние человека во многом зависит от физического. Ты не замечала, что когда человек болен, то его легче вывести из душевного равновесия?

— Замечала, но я мало разбираюсь в вопросах физического состояния тел, — посетовала Милана.

Дмитрий был полон решимости.

— Значит, настала пора это исправить. Как ты собираешься вернуть мне способность ходить, если сама этого делать не умеешь? — спросил он и весело рассмеялся, заметив, как девушка пугливо подобрала пальцы ног. — Не волнуйся, у тебя все получится. Я даже завидую тебе, ведь это так прекрасно — чувствовать под своими ногами твердую почву.

— И у тебя получится, — отозвалась Милана, — вот увидишь! — И она улыбнулась в ответ, показав задорные ямочки на щечках.

Дмитрию почудилось, будто от одного вида этого прекрасного зрелища у него кровь прилила к лицу.

— Скажи, а у тебя есть удобная обувь? — спросил он, чтобы побороть неловкость.

— Нет, — призналась Милана, — она мне не была нужна.

— Ничего, раздобудем, — заметил Дмитрий.

Помахал рукой и поехал в сторону поселения.

— Я обязательно приду вечером, — крикнул он на прощанье.

— Хорошо, — смущенно прошептала Милана ему вслед.

Дмитрий, как и обещал, появился на капище, едва солнечный диск стал клониться к закату. В руках он держал пару мягких кожаных туфель для Миланы. Уж чего-чего, а определить нужный размер на глаз Селиванов умел как никто другой. Будь то женская обувь или иные части дамского туалета.

Милана примеряла обновку, и Дмитрий повел ее по полю, указывая, как правильно распределять вес тела и куда лучше ступать.

— И про осанку не забывай, — покрикивал он, — походка девушки — ее козырь!

Больше часа Милана терпеливо выполняла указания Дмитрия, шагая по прогретой за день земле. Когда же ее силы были на исходе, «учитель» сам предложил ей передохнуть.

— Ты умница, — похвалил ее Дмитрий. — Теперь можешь немного расслабиться.

Милана буквально рухнула на землю. С тоской посмотрела она назад, на далекие стены храма.

Дмитрий заметил этот взгляд.

— Справишься.

— Мне в змеином обличье будет легче преодолеть расстояние, — умоляюще произнесла Милана.

— Нет, — коротко отрезал Дмитрий. — И тебе меня не разжалобить. Ты же обещала не принимать другое обличье, помнишь?

— Ты можешь пойти первым, — предложила Милана. — Тогда тебе не придется меня видеть.

— Не хитри, — предупредил ее Дмитрий. — Уговор есть уговор: ты помогаешь мне, а я — тебе.

— Ладно, — сдалась неудачливая бегунья, и устало растянулась на траве.

Дмитрий долго смотрел на нее и про себя отмечал, как прелестно выглядят светлые волосы, разметавшиеся по траве, и как высоко вздымается ее грудь придыхании.

«Надеюсь, ты не забыл, что она змея, к тому же о-о-очень старая», — ехидно заметил его внутренний голос.

«Помню! — ответил сам себе Селиванов, — как и то, что ее человеческому облику нет и двадцати».

Боясь спугнуть деву, Дмитрий перенес свое тело с коляски на землю и подкатился к теплому, пышущему юностью стану Миланы. Его нижняя половина не почувствовала разницы, но верхняя-то по-прежнему была жива и ощутила произошедшую перемену в полной мере.

Дмитрий задался вопросом: можно ли испытывать страсть, не будучи физически готовым ее удовлетворить? Что, если существует нечто большее, чем стремление получить разрядку, возносящую на вершину блаженства и тут же безжалостно сбрасывающую вниз, в пучину эгоизма и самолюбия. Может ли желание подарить радость другому заставить забыть о личном удовольствии. Или это лишь способ возвыситься в собственных глазах?

«Попробую!» — рискнул Дмитрий.

Догадываясь, что усталые ножки полубогини в любой момент могут обернуться змеиным хвостом, он не отважился к ним притронуться. Едва ощутимо, без нажима Дмитрий переместил свою руку на плоский девичий живот и замер, ожидая ответной реакции.

Милана не стряхнула с себя ладонь, захватившую в плен ее чрево — она плотнее сомкнула веки и притворилась спящей.

Дмитрий довольно улыбнулся. Его рука проделала путь от живота к подбородку красавицы. На первый раз обошла вниманием горделиво вздымающиеся холмики грудей. Нежно обхватила длинную лебединую шею, заставив Милану запрокинуть голову.

Указательный палец Дмитрия прикоснулся к припухлым губам девы, сделал круговое движение, очерчивая их контуры.

Затем сумасбродная ладонь вновь поползла вниз, на этот раз проторив дорожку полевой стороне. Не оставила без ласки выпуклость, укрывающую сердце Миланы. Невероятно бережно шероховатый палец Дмитрия обрисовал набухший сосочек, грозящий прорвать тонкую ткань рубашки.

Милана вздрогнула и плотно сжала губы.

Вдохновленный Дмитрий опустил ладонь ниже, задел выпуклость пупка и остановился в том месте, где зарождалось желание скромницы. Еще тихое и легкое, как пушинка: подуешь сильнее, и оно улетит прочь.

На Милане не было трусиков, а потому пальцы Дмитрия ощутили пульсирующий жар ее тела и короткие завитки волос. Как первые весенние росточки они нежно пощекотали загрубевшую кожу его ладони.

Сердце Дмитрия бешено билось, раз за разом прогоняя по телу распаленную кровь. Он жаждал прикоснуться к интимному сокровищу, покоившемуся под его пальцами. Вспомнить, каким жарким и манящим может быть лоно женщины.

Но веки Миланы все еще были сомкнуты, не позволяя ему прочесть ответ на свой незаданный вопрос.

— Милана… — хрипло позвал Дмитрий. — Открой глаза, пожалуйста.

— Не могу… — прошептала она.

— Что не так — тебе не нравится то, что я делаю?

— Не понимаю, что происходит со мной, — призналась Милана. — В моей утробе будто поселился могучий зверь и поедает ее изнутри. Он не дозволяет свободно дышать и вынуждает содрогаться. Мне страшно!..

Дмитрий слабо улыбнулся и попросил:

— Где этот зверь, Милана? Покажи его мне.

Ладошка девушки накрыла руку Дмитрия, лежащую на ее теле:

— Здесь… — Глаза Миланы широко распахнулись, выдавая беспокойство.

— Приручи его, — попросил Дмитрий. — Подчини зверя своей воле, и он наградит тебя за это.

Он обхватил пальцы Миланы своими и плотно прижал к ее сокровенному естеству.

Она вздрогнула. Шумно вздохнула.

— Не бойся, Милана, — прошептал Дмитрий. — Я покажу, что нужно делать.

И он начал ритмично надавливать на распустившийся цветок страсти, в попытке добыть из него пряный нектар.

Ладошка Миланы вспотела, дыхание стало частым и сбивчивым. Но страх перед неизведанным победил ее — она плотно сжала ноги и перекатилась на бок, отворачиваясь от Дмитрия.

— Я не могу, — сквозь слезы произнесла Милана. — Прости, во мне нет ничего от женщины. Совсем ничего…

— Это не так, — мягко произнес Дмитрий. — Если бы то, что ты говоришь, было правдой, то я не получил бы этого — посмотри?!

Милана обернулась и увидела, что пальцы Дмитрия поблескивают от влаги.

— Что это?.. — смутилась она.

— Эликсир твоей страсти, — улыбнулся Дмитрий. — Он появляется, если женщина чувствует себя готовой испытать всю силу желания.

Милана смущенно улыбнулась и произнесла:

— Напрасно я испугалась?..

— Мы можем продолжить урок. Хочешь?.. — предложил Дмитрий.

— Не сейчас, пожалуйста, — попросила Милана. — Я скажу, когда буду готова.

Дмитрий кивнул, подтверждая свое согласие.

— Хорошо. У меня, кстати, полно свободного времени. Так что обращайся в любое время дня и ночи. И вот еще что: перестань считать себя неполноценной — если ты сама не полюбишь себя, то тебя не полюбит никто!

— Я запомню, — шепнула в ответ Милана.

Глава 14

Когда женщина не спускает глаз с мужчины или все время отводит их от него, все сразу понимают, что это значит.

Жан де Лабрюйер

Милана до боли закусила губу и поднялась. Ноги ее подрагивали: от непривычно долгой ходьбы и пережитой страсти.

«Было бы неплохо довезти Милану до храма на своих коленях, — заметил внутренний голос Дмитрия. — Пусть чувствительность сохранилась не во всем теле, но ощущения от ее прикосновений можно себе представить — для чего же еще дано воображение?»

Жутко смущенная, Милана все же отказалась от такого рода поездки и, еле-еле переставляя конечности, зашагала рядом с плавно катившимся в кресле спутником. Она упорно не хотела облокачиваться на него, но переутомление заставило ее положить руку Дмитрию на плечо.

Идти стало проще, а еще появилось ощущение легкости не только в теле, но и в душе.

— Не спи на ходу — упадешь! — предостерег Дмитрий спутницу.

— Увы, но я не умею почивать по-настоящему, — ответила Милана. — Мое тело привыкло отдыхать в то время, пока сознание блуждает в приграничье.

— Ужас!.. — признался Дмитрий. — Скажи, как тебе удается скрывать комнату в храме из виду? Это обман зрения или что-то подобное?

— Я способна скрывать из виду отдельные вещи, либо малые участки яви, частично перемещая на приграничье, — поделилась Милана. — Их физическая оболочка остается в привычной реальности, но становится недоступной зрению неподготовленного человека.

Дмитрий проявил неподдельный интерес.

— То есть, кто-то из людей все же видит твое убежище?

Милана удовлетворила его любопытство.

— Избранные — те, что обладают раскрытым сознанием, интуитивно чувствуют: там, за недоступной зрению стеной расположено нечто. Но проникнуть в потаенное место человек может только с моего разрешения. Вот Безгнев, например, сразу понял, что за стеной есть проход.

— Ух ты! — восхитился Дмитрий. — И ты разрешила ему войти в эту комнату?

Под неустойчивую ступню Миланы закатился камушек. Она пошатнулась и машинально вцепилась за плечо Дмитрия. Тут же отпрянула. Ладонь ее, коснувшаяся твердой, как сталь, плоти, горела огнем.

Чтобы отвлечься от смутного томления во всем теле, Милана продолжила разговор:

— Никто из местных не посещал мою обитель. Но именно прибытие Безгнева и группы археологов пробудило меня в мире яви. Я наблюдала за ними и изучала их. А потом поняла, что эти люди заслуживают даров мира прави. Я вышла к ним и, как ты видишь, до сих пор живу с ними в ладу.

— А ты не могла бы скрыть из виду все поселение? — восхищенно предложил Дмитрий.

— Мои силы слишком слабы: их недостаточно для такого действия, — печально вздохнула Змиулана.

Дмитрий сник, поджал губы и спросил:

— А как ты вообще попала в этот храм? Кто твои родители, и почему они заперли тебя в потайной комнате?

Уголки губ Миланы опустились, в глазах затаилась тоска.

— Моей матерью была молодая вдова. Она жила в поселке, расположенном возле великолепного по тем временам храма. Мой отец — Змиулан, одно из физических воплощений Велеса. Он, великий Бог, полюбил смертную и каждую ночь, пока на небе бушевала буря и сверкали молнии, приходил в ее дом.

В те времена уже жили люди, презревшие представителей прави, и когда я появилась на свет, рассвирепевшая толпа решила избавиться от живого воплощения силы древних. Меня вырвали из любящих рук матери и хотели предать огню.

И тогда Змиулан вторгся в мир яви и принес с собою невиданный смерч, унесший множество жизней. Меня же отец укрыл в храме. Создал защитный барьер — спасение и тюрьму для своего чада.

Но праведный гнев Змиулана только убедил людей в том, что он — порождение злых сил. Мою мать погубили, храм сожгли.

Отец посылал ко мне диких животных, и они выкармливали меня своим молоком. Но с каждым днем вера людей в старых Богов ослабевала, и это не позволяло Змиулану переходить в мир яви.

Потомки не верили в Велеса, но он все еще любил своих чад. Вместе со мной Бог мудрости упрятал Книгу — носительницу великих знаний. И я до сих пор охраняю это сокровище — оно не должно попасть в нечистые руки, иначе великое горе ждет всех нас.

Долгое время мне пришлось быть одной. Изредка я возвращалась в явь, чтобы сохранить свое физическое воплощение, не дать ему иссохнуть. И так было до тех пор, пока не появился Безгнев. Остальное ты знаешь…

— Не понимаю?.. — только и смог произнести Дмитрий. — Ты так сильно пострадала из-за людей, но все равно помогаешь нам. Почему?

В глазах Миланы блеснула надежда.

— Я призываю к себе тех, на кого укажет Книга. И верю: люди по своей природе не жестоки, наоборот — добры и честны. И пусть вернуться к законам прави удается не всем, но это мой малый вклад в великое возрождение.

Дмитрия поразило то, что он услышал.

— И ты веришь, что люди научатся жить в мире?

Милана была непреклонна в своих суждениях.

— Да, я в это верю. Мы придем к жизни в полной гармонии с самими собой и с окружающим нас миром, и тогда нам откроются врата в мир прави.

— И станут счастливыми? — в голосе Дмитрия звучало недоверие.

— Да, так и будет, — мягко, но твердо произнесла Милана.

Ее речь была так убедительна, что на долю секунды поколебала даже скептицизм Дмитрия.

— Ты упомянула о книге?.. — напомнил он, — Что она собой представляет, о чем повествует?

Милана склонила голову, лукаво улыбнулась. В призрачном блеске луны ее волосы казались призрачным покровом.

— Прости, но об этом я пока не могу тебе рассказать.

— Нет, так нет, — не обиделся Дмитрий. — Не особо и хотелось узнать.

Теперь, когда Дмитрий занимался со Змиуланой «бегом», распорядок его дня изменился. Он спал лишь несколько часов после рассвета, а все остальное время бодрствовал.

Дети, приходившие к Безгневу, успели полюбить незнакомца, да и сам Дмитрий незаметно для себя привыкал к ним. Пришлый гость стал изредка подменять жреца и обучать малышей тому, что умел сам. Детям полюбились рассказы, придуманные им еще в то время, когда сам Дмитрий был мальчишкой. Страшилки и забавные истории, случавшиеся с сиротами в приюте, поражали воображение малышей, а заодно и знакомили их с другой реальностью.

— Каково это — жить в большом мире? — как-то раз спросили дети у Дмитрия. — Там лучше или хуже, чем у нас?

— Не могу вам толком ответить, — признался Дмитрий. — Наверное, если бы я снова стал ребенком, то предпочел бы жить здесь.

— Но ведь там есть телевизоры и видео игры, а еще много сладостей, — сказал один из малышей и мечтательно закатил глаза.

— Зато там нет свободы: ни для детей, ни для взрослых. Особенно в том месте, где рос я, — добавил Дмитрий. — Поверьте, это немаловажно.

Лада, любимица Дмитрия, простодушно заглянула ему в глаза и поинтересовалась:

— А ты останешься здесь, с нами? Безгнев говорит, что так и случится.

— Это правда?! — удивился Селиванов.

Он посмотрел на жреца и вопросительно приподнял бровь.

— Возможно — это не значит, что будет именно так, — пояснил детям Безгнев. — Но я предполагаю такой исход событий.

Дмитрий фыркнул от возмущения.

— Я, конечно, сумасшедший, но не до такой степени, — заявил он и добавил: — В отличие от всех вас.

— А ну, малышня, пойдите, прогуляйтесь, — предложил жрец ученикам.

Дети, обрадованные лишним перерывом, убежали на улицу, и Безгнев спросил гостя:

— Ты вернешься в тот мир, который презирает тебя?

— Только для того, чтобы доказать, что я не сдамся! — жестко произнес Дмитрий. — А если мне удастся восстановиться…

— То что?! — перебил его жрец. — Не хочешь попробовать жить, не доказывая свое превосходство? Просто наслаждаться?

— Нет! — резанул Дмитрий. — Мне приятно находиться среди вас, не спорю. Но остаться навсегда?.. Полный абсурд.

Беседуя со вспыльчивым гостем, Безгнев тщательно подбирал слова.

— Когда же ты планируешь вернуться назад, в свой мир?

Тон жреца заставил Дмитрия смягчиться.

— Через пару-тройку дней. Я и так пробыл здесь дольше, чем мог себе позволить. Александр, мой товарищ, который ведет сейчас дела, слишком мягок для такой роли. Боюсь, он разорит меня.

— Деньги… — презрительно произнес Безгнев, — все дело в них?

— Не в них самих, а в тех возможностях, что они даруют! — выпалил Селиванов.

Безгнев сел напротив и проговорил:

— Несмотря на пагубные рассуждения, за последние дни ты сильно изменился. Думаю, все дело в Милане и ее благотворном влиянии на тебя.

— Предположим… — уклончиво ответил Дмитрий. — Вот только я не просил ее менять мой характер. А с основной своей задачей она так и не справилась.

Безгнев вперил взор в гостя и, ткнув в его грудь пальцем, произнес:

— Я считаю, что ты получил много больше, чем то, на что рассчитывал изначально.

Дмитрий полушутливо отмахнулся от руки жреца.

— Что конкретно?

Безгнев вскочил и принялся возбужденно расхаживать по комнате, бросая гневные взгляды в сторону Селиванова.

— Ты стал уравновешенным и вдумчивым. Не побоюсь этой фразы — сделался мудрее. К тому же, хоть ты и не восстановился полностью, выглядишь гораздо лучше.

— Полагаю, мне просто пришлось смириться со своей участью, — рассудил Дмитрий. — Но это не то, на что я рассчитывал, приезжая к вам.

— Однако твое пребывание у нас еще не завершено, — сказал Безгнев. Замер и пристально посмотрел на Дмитрия. — Ты останешься?

Думал Селиванов недолго.

— Не уверен.

— А вот я в этом твердо убежден, — слегка улыбнулся жрец.

— С чего бы вдруг? — насторожился Дмитрий.

— Мне так кажется… — Безгнев кивнул собственным мыслям.

— Ничего не скажешь: весомый аргумент! — фыркнул в лицо жрецу Селиванов.

Предположение Безгнева вызвало в нем массу противоположных ощущений. С одной стороны, он хотел вернуться в свой мир, чтобы зажить как прежде. Но с другой, понял, о чем говорит жрец: что-то в нем менялось. Он чувствовал, что Змиулана сдвинула в его душе ледяной пласт, и теперь опасался, что последующая за ним лавина накроет его с головой.

— Прежде чем вернуться, я должен многое обдумать, — сказал после непродолжительных размышлений Дмитрий.

— Что ж, — подвел итог разговора Безгнев, — в таком случае мне остается надеяться, что ты примешь верное решение. Я попрошу тебя только об одном: будь с Миланой мягче, не обижай ее.

Дмитрий почувствовал себя уязвленным.

— Не думаешь же ты, что калека способен причинить реальный вред вашей полубогине?

Безгнев кашлянул в кулак и продолжил:

— Я имею в виду ее человеческую сторону. Пойми, она всего лишь молодая девушка, которая почти всю сознательную жизнь провела в отдалении от людей. Уже то, что Милана позволила тебе быть рядом на протяжении столь долгого периода времени, говорит о многом.

Дмитрий сложил руки на груди и притворился, что не понимает, к чему клонит Безгнев.

— О чем, например?

У жреца и мускул на лице не дрогнул.

— Да хотя бы о том, что за это время она привязалась к тебе. Поэтому я и прошу щадить ее чувства.

— Не думаю, что ей, как девушке, стоит опасаться инвалида, — вновь ухмыльнулся Дмитрий.

— Отбрось же ты цинизм и посмотри на вещи с другой стороны! — потребовал жрец. — Да, ты не сможешь причинить ей вред физически, но душевные раны кровоточат гораздо сильнее и их сложнее излечить.

Дмитрий отвернулся, теряя интерес к разговору.

— Не верю, что ее привязанность ко мне зайдет так далеко.

— Кто знает?.. — вздохнул Безгнев. — Милана еще никогда не проводила ни с кем столько времени. К тому же она редко общается с людьми в темное время суток, предпочитая уединение в эти часы.

— Зато днем она с лихвой наверстывает упущенное, — сквозь зубы прошипел Дмитрий. — Похоже, что ее услуги приобретают популярность. Заметил, что за последнее время к вам прибыло множество народу.

Вот тут-то Дмитрий и выдал себя.

— Мало кто из наших гостей удостаивается чести быть принятым самой Миланой, — заметил жрец. — И ни с кем из них она не общается в своем истинном виде.

Дмитрий уставился на свои сцепленные в замок руки.

— Боюсь, что многие из тех, кто бывал у вас, приходили вовсе не за помощью, а чтобы поглазеть на загадочное поселение и невероятно красивую девушку, обладающую магическими способностями.

— Ты знаешь, Милана сама выбирает, кому разрешить пребывать в общине. А потому здесь нет любопытных. Ответь мне на один вопрос: почему тебя злит то, что к Милане приходят и другие просители? Если ты утверждаешь, что на нее глазеют, значит, говоришь вовсе не о женщинах. А их, к слову сказать, среди страждущих немало?.. — весело щурясь, спросил Безгнев.

— Мне нет никакой разницы, кто и зачем приходит к ней! — заявил Дмитрий и крутанул колеса кресла.

Он покинул жилище, громко хлопнув напоследок дверью. Но даже через дубовый заслон услышал, как жрец весело рассмеялся над его ответом.

Не мог же он, Дмитрий Селиванов, признаться, что посещает все общинные ритуалы только ради того, чтобы узнать, кто и зачем прибыл в поселение. Самому себе задержавшийся гость объяснял это простым любопытством. Но он не мог скрыть от окружающих негодование, наблюдая за тем, как приезжие мужчины теряются и мычат в присутствии Миланы.

Селиванов хорошо помнил ощущения, что возникают в мужском организме при виде привлекательной женщины. И его выводил из себя тот факт, что сам он их испытывать не может.

«Если уже сейчас Милана покоряет мужчин, то что станет с ней, когда она научится быть истинной женщиной: пустит в ход очарование и колдовскую силу?» — задался вопросом Дмитрий. И не захотел, чтобы ему кто-нибудь ответил.

Глава 15

Трудно дать определение любви; о ней можно лишь сказать, что для души — это жажда властвовать, для ума — внутреннее сродство, а для тела — скрытое и утонченное желание обладать…

Франсуа де Ларошфуко

Соблюдая сложившееся правило, Дмитрий и Милана редко общались днем и делали вид, что не замечают друг друга, если случайно встречались.

Полубогиня, впрочем, редко выходила из убежища и старательно избегала людей, хотя и местные, и приезжие приглашали ее в гости или прогуляться.

Парни общины, знающие об истинной сути Миланы, обращались с ней вежливо и с почтением, но не предпринимали попыток завести с ней более близкие отношения. А вот настойчивые ухажеры из числа приезжих, плененные ее внешним видом, стремились продолжить знакомство с красавицей. Но их по-быстрому сплавляли из общины всеми доступными способами. Хотя, зачастую, «кавалерам» хватало одного взгляда на размер кулаков Безгнева.

Дмитрий, чтобы убить скуку, вызвался помогать жрецу не только в обучении детей, но и в проведении обрядов. А так как все остальные жители поселения были заняты другими делами, то Безгнев с радостью согласился. Теперь жрецу приходилось часто отвлекаться и шикать на Дмитрия, любившего отпускать хлесткие замечания по поводу всего происходящего.

Все те, кто прибывал в поселение, имели множество просьб и тайных желаний. Вопросов, на которые пытались найти ответы. Милана стремилась помочь им всем, и ей многое удавалось. Но были и такие, кто уходил от нее ни с чем.

Глядя на то, как Милана терзается, не имея возможности общаться с окружающими на равных, Дмитрий предпринял попытку сблизить ее с местным населением. Ему захотелось сделать приятное странному существу, так похожему обычную женщину.

— Я слышал, завтра намечается гулянье? — игриво проговорил он в один из дней. — Почему бы и нам не повеселиться?

— Ты приглашаешь меня на праздник Купайлы, дня летнего солнцестояния?! — удивилась Милана и отчего-то покраснела.

Дмитрий напрягся.

— И что в этом особенного? Подумаешь…

— Но… — стушевалась Милана.

— Что еще?! — негодующе спросил Дмитрий. — Ну же, выкладывай!

— По народным верованиям, если парень приглашает девушку на такой праздник, это означает, что он просит ее разрешения на ухаживания, — выпалила на одном дыхании Милана и закрыла лицо ладонями.

— Это уже слишком, — рассмеялся Дмитрий. — Слушай, мне нет никакого дела до ваших верований, хочу немного развеяться. Мы только повеселимся. Договорились?

— Не знаю, — сказала Милана, слегка расстроенная замечанием Дмитрия. — Я раньше не посещала подобных мероприятий.

— Ты живешь среди этих людей с самого основания общины и не бывала на их праздниках? — удивился Дмитрий. — Тогда тем более нужно это исправить. Мы идем, и точка.

Утром следующего дня Дмитрий был немало удивлен, не застав Милану в храме. Он долго окликал ее по имени, но так и не услышал ответа.

Удивленный Селиванов вернулся в дом жреца и рассказал ему о пропаже.

— Не там ищешь, — ответил на это Безгнев. — Сдается, Милана вместе с другими девушками ушла к источнику купаться.

— Не слишком ли рано? — поинтересовался Дмитрий. — Вода ж еще холодная?!

— Ничего-то ты не смыслишь в традициях, — покачал головой жрец, — Смысл праздника состоит в единении человека и всей земной природы с небесным мирозданием. Чтобы приобщиться к великому, необходимо совершить ритуальное омовение. И лучше всего это сделать на утренней заре. Кстати, ты тоже можешь сходить искупаться — попроси Миролюба тебе помочь. Я, к сожалению, не могу тебя сопровождать, слишком много на мне обязанностей по подготовке торжеств.

Дмитрия передернуло от мысли оказаться в реке.

— Спасибо, но нет у меня желания мокнуть в ледяной воде, — отказался он и тут же поинтересовался: — Сам почему не купаешься?

Безгнев пригладил бороду и чинно заявил:

— Пока ты бегал к храму, я успел омыться специально собранной по такому случаю росой и теперь полностью готов весельем и радостью утвердить единение с природой.

— «Бегал»?! — переспросил Селиванов. — Не слишком ли громко сказано?

— Прости, не хотел задеть тебя за живое, — примирительно проговорил жрец.

— Я и не обиделся, — возразил Дмитрий. — Лучше ответь, нельзя ли мне тоже использовать росу, вместо того, чтобы тащиться к реке?

— Помилуй, — закатил глаза жрец, — уж не собрался ли ты уподобиться мне, немощному старцу?

Дмитрий недоверчиво осмотрел могучую фигуру Безгнева и с сомнением покачал головой.

— К тому же, — добавил жрец, — если ты не поторопишься, то пропустишь самую интересную часть действа. Все остальные молодые мужчины уже наверняка там.

— То есть? — не понял Селиванов.

— Ну… кхе-кхе… — кашлянул Безгнев, посмеиваясь в бороду, — женщины омываются первыми, а молодцы — охальники эдакие! — подглядывают.

— И ты, ярый хранитель нравственности, так спокойно об этом говоришь?! — возмутился Дмитрий. — Постой… так они там что, нагишом купаются?

— Бог с тобой, — всплеснул руками жрец, — в рубашках конечно.

Мысль, что в данный момент мужская часть поселения созерцает Милану в мокрой рубашке, привела Селиванова в ярость. Он прекрасно осознавал, что женское тело в откровенном наряде распаляет сильнее, чем самая что ни на есть неприкрытая нагота.

Не обращая больше внимания на жреца, Дмитрий резко крутанул коляску по направлению к выходу и помчался туда, где, по его мнению, происходило нечто непотребное.

— Если уж надумал купаться, покрывало не забудь! — крикнул ему вдогонку Безгнев и бросил кусок домотканого полотна.

Дмитрий поймал летящий в него материал и зло скомкал, по-видимому, представляя на его месте всех тех, кто наблюдал сейчас за Миланой.

На деле все оказалось гораздо безобиднее, чем нарисовал в своем воображении Дмитрий. Мужчинам, засевшим в прибрежных камышах, из своего укрытия были видны неясные женские силуэты. Подойти ближе они не решались.

Местные парни перешептывались, угадывая избранниц среди нескольких десятков девушек. Они спорили и кричали друг на друга — все так же шепотом, дабы скрыть свое присутствие.

Дмитрий изловчился заметить, что и девушки постоянно бросают взгляды в камыши, и, судя по всему, им прекрасно известно, что за ними следят. «Тоже мне, стриптиз по-староверски!» — фыркнул про себя Селиванов, узрев, как некоторые «артистки» становятся в откровенно эротичные позы, выставляя прелести напоказ.

К своему облегчению, среди толпы хихикающих девушек в облепивших их тела одеяниях, он не увидел Миланы. Она как раз входила в реку, скромно придерживая подол рубахи.

Не раздумывая долго, Дмитрий выехал на прибрежный песок и направился в сторону женщин.

— Куда ты? — зашипели на него парни. — Так нельзя!

— Мне можно! — громыхнул Селиванов.

Когда Милана с головой окунулась в воду и вышла на берег, Дмитрий широко развернул покрывало. Притом сделал это так ловко, что со стороны камышей раздались разочарованные возгласы.

— Завернись, — скомандовал Дмитрий. — Ты полубогиня, а не дворовая девка. Не стоит губить репутацию.

Милана, дрожащая от холода, с радостью приняла покрывало и завернулась в него так, что снаружи остался торчать лишь кончик ее носа и босые пятки.

— Ты решил обо мне позаботиться? — тщетно пытаясь унять стучащие зубы, спросила она.

— Я слышал, что если в богов перестают верить, то их сила ослабевает, — отрезал Дмитрий. — И мне бы не хотелось потерять последний шанс из-за того, что тебе взбрело в голову покрасоваться перед парнями. Нечего хвалиться своими формами, все и так знают, что они у тебя имеются.

— Ничего я не красовалась, — принялась оправдываться Милана. — Это только омовение… Ты сам пригласил меня поучаствовать в празднествах, вот я и пришла. И не понимаю причин твоей злости.

— Я вовсе не заставлял тебя щеголять в мокрой рубахе, — предупредил ее Дмитрий.

Тем временем, смельчак, вдохновленный поступком Дмитрия, последовал примеру. Но если на вмешательство инвалида купальщицы не обратили внимания, то появление местного кузнеца заставило их завизжать и броситься врассыпную.

— Можно подумать, что это не они несколько мгновений назад прохаживались здесь так, словно дефилируют по подиуму, — усмехнулся Дмитрий. — Ладно, пойдем, согреемся.

Он привел Милану к возвышению, где жители постарше успели расставить широкие столы, на которых красовались самовары и пузатые бутыли с домашними наливками.

Дмитрий, с видом знатока обследовал все вина и выбрал клюквенную настойку. Наполнил душистой алой жидкостью две деревянные рюмки, одну передал Милане.

Продрогшая купальщица залпом выпила содержимое, после чего начала судорожно хватать ртом воздух.

— Полегче!.. — рассмеялся Дмитрий, — это тебе не вода из ручья.

— Что это было? — спросила Милана, когда обрела способность разговаривать. — Зачем ты мне такое подсунул?

— Чтобы ты не простудилась, — ответил Дмитрий. — Болезнь тоже не прибавит способностей.

— Почему тебе непременно хочется меня ужалить? — расстроилась Милана. — Я же ведаю, что ты помогаешь мне не только из-за надежды на выздоровление.

— А раз ведаешь, то и не задавай глупых вопросов, — буркнул Дмитрий, пристыженный очевидным.

— Постараюсь, — примирительно произнесла Милана. — И все же мне хочется узнать, кто я для тебя?

— Вот почему вам, женщинам, так нравятся эти нелепые разговоры об отношениях? — вспылил Селиванов.

Он не любил подобных тем и был немало удивлен, когда в ответ на его вспышку Милана разулыбалась так, словно он отвесил ей комплимент.

— Что?! — удивленно спросил Дмитрий.

— Не представляешь, как я счастлива, что ты приравниваешь меня к женщинам, — без обиняков заявила Милана.

— Вот поэтому, наверное, и вожусь с тобой, — рассмеялся Дмитрий. — Потому что ты не похожа ни на кого, с кем я был знаком ранее. И дело не только в твоей внешности.

— Ты полон сюрпризов, — промурлыкала Милана. — Так легко переходишь от кнута к прянику, что я не всегда успеваю различить, где есть что.

— Ты мало общаешься с людьми, в особенности с мужчинами, — ответил Дмитрий. — Кстати, о пряниках: я был бы не прочь позавтракать.

— Угощение подадут только после обрядовых действий, это правило нарушать нельзя, — строго сказала Милана.

— Боюсь, звуки моего голодного нутра распугают предков, — пошутил Дмитрий.

— Потерпи, — рассмеялась Милана. — День летнего солнцестояния — один из важнейших славянских праздников, и обрядовые действа на нем самые пышные. Поверь мне, ты забудешь о голоде.

— Это вряд ли, — признался Дмитрий, — но иного выхода у меня нет.

— Перед тем, как пройти к капищу, тебе тоже придется совершить обряд омовения, — спохватилась Милана. — Хочешь, я помогу тебе?

Дмитрий недовольно поморщился, не желая принимать помощь от девушки. Осмотрел окрестности в поисках Миролюба, но тот был сильно занят, наливая чай одной юной пышнотелой нимфе, а просить малознакомых людей Селиванов не желал.

— И как ты себе представляешь этот ритуал? — спросил он у Миланы.

— Сейчас… — ответила та и убежала.

Через минуту вернулась с увесистым сосудом, способным вместить литров пять воды. В одной руке она держала эту емкость, а другой стискивала сомкнутые края покрывала, в которое была замотана, как куколка.

— Вот! — сказала она, потрясая сосудом, — это нам поможет.

— Не сомневаюсь, — вяло протянул Селиванов. — А это обязательно?

Глаза Миланы радостно заблестели.

— Вода не причинит вреда. К тому же, солнце высушит тебя за считанные минуты.

— Так и быть, идем, — нехотя согласился Дмитрий.

Он хотел свернуть обратно к реке, но Милана повела его в молодую рощу, где среди поросших мхом валунов бил подземный ключ.

— Когда-то этот родник назывался именем моего отца. В те времена исток был гораздо сильнее, так как за ним усердно ухаживали, не позволяя засоряться. Сейчас же родник почти заброшен, но вода в нем все такая же, — пояснила Милана.

Она зачерпнула сосудом живительную влагу и поднесла ее к губам Дмитрия.

— Попробуй.

Селиванов сделал маленькой глоток и отметил, что вода мягкая, словно маслянистая, и при этом имеет небольшое сладковатое послевкусие.

— Неплохо, — признался он. — Приятный вкус.

Милана расцвела в улыбке, набрала полный сосуд воды и разом вылила ее на Дмитрия.

— Свершилось!.. — изрекла она, наблюдая за тем, как «купальщик» отфыркивается и стряхивает прозрачные капли с шевелюры. — Теперь ты готов к продолжению празднеств.

Милана стянула покрывало, передала его Дмитрию, а сама влезла на высокий валун и начала расплетать косу, чтобы длинные волосы быстрее просохли.

Дмитрий снял с себя рубаху и принялся энергично вытираться, стараясь не смотреть на деву, рубашка которой все еще была мокрой и отчетливо обрисовывала скрывавшиеся под ней очертания.

Краем глаза он уловил, как расширились зрачки Миланы при виде его обнаженного торса.

— Ты можешь ко мне прикоснуться — я не кусаюсь, разумеется, если меня об это мне попросят, — предложил Дмитрий.

Милана замерла в нерешительности. Затем ползла с валуна и встала напротив. Положила дрожащие ладошки на его крепкие плечи.

— Тебе нравится ощущать руками теплую плоть? — спросил Дмитрий.

— Да, очень… — согласилась Милана.

Дмитрий перехватил ее прохладные ладони и провел ими по своему телу.

Милана вспыхнула, как маков цвет. И все же, несмотря на стеснение, не отстранилась и принялась исследовать пленительное мужское тело.

Дмитрий откинулся в кресле, прикрыл глаза, позволяя первооткрывательнице самой находить клады.

Постепенно ладошки Миланы согрелись, осмелели. Неумелые дрожащие пальчики ощупали плечи Дмитрия, прошлись по груди. Опустились на живот и замерли. Двинуться дальше Милана не отважилась.

Дмитрий открыл глаза и попросил:

— Сними с себя рубашку.

Милана послушно исполнила наказ. Вздрогнула, когда легкий ветерок осушил ее влажную кожу.

В естественном порыве согреться, она прислонилась к Дмитрию, обхватила его за талию.

Селиванов быстро сориентировался и прижал ее к себе, стал растирать покрытую мурашками спину.

Милана сладко вздохнула, прижалась теснее.

Дмитрий изменил положение кресла, опустив себя в нем — теперь его лицо оказалось на уровне бедер Миланы. Роскошные округлости так и манили притронуться к ним.

Руки Дмитрия зажили собственной жизнью — прикоснулись к упругим ягодицам, помассировали их. Потом перешли к более изощренным ласкам: сдавили упругие половинки. Горячие сильные пальцы притронулись к глубокой ложбинке, прошлись по ней вверх-вниз.

— Раздвинь ноги, — вновь попросил Дмитрий.

Милана удивленно уставилась на него и отрицательно мотнула головой.

Тогда Дмитрий сам развел ее ноги в стороны и обогрел дыханием венерин бугорок.

— Это стыдно… так нельзя!.. — выдохнула Милана.

— Почему я не должен этого делать? — тихо возмутился Дмитрий. — Кто, кроме тебя, может мне это запретить: люди или боги? Никто, слышишь, никто не должен вмешиваться в отношения между мужчиной и женщиной. Слияние тел прекрасно и я мог бы тебе это доказать другим способом, более привычным. Но мои возможности ограничены.

Шероховатые ладони Дмитрия прогулялись по внутренней стороне роскошных бедер, горячие губы осыпали их поцелуями.

— Тебе, должно быть, неприятно?.. — уточнила Милана.

— Мне безумно нравится то, что я собираюсь сделать, — отозвался Дмитрий. — И тебе понравится, вот увидишь. Расслабься, не думай ни о чем. Пусть твое тело решит, приятно ему или нет.

— Хорошо… — сдалась Милана. Крепко зажмурилась и затаила дыхание.

Дмитрий улыбнулся и подумал: «Она что, готовится к прыжку в воду, или это способ отгородиться от меня? Нет, девочка, не получится…»

Его проворные пальцы раскрыли розовые створки вагины, обнаружили драгоценную жемчужину: еще совсем крошечную, похожую на горошинку.

Дмитрий остро пожалел о собственной неполноценности. Взгляд стал его новым орудием наслаждения. Все прочее заменил язык. Влажный, гибкий, он начертал на магическом сокровище неведомые руны, ощупал каждую складочку, испробовал на вкус. Его прикосновения, вначале легкие, едва ощутимые, сменились интенсивными, настойчивыми выпадами.

Милана постанывала и извивалась в руках Дмитрия, но он не позволял ей отстраняться. Его жадный язык не знал бессилия.

Плоть девушки стала пунцовой, на нежных лепестках появилась первая роса.

Дмитрий продолжил сладкую муку, унося Милану в иные, еще не изведанные ей миры. Ее крошечный бутон, затаенный в мягких складках, увеличился в размере: финал близок.

Стоны Миланы заставляли Дмитрия ликовать — и будучи лишенным мужской силы, он знал, как доставить женщине удовольствие.

Когда же Милана достигла вершины блаженства и обмякла в его руках, он издал громкий, почти победный, клич. Его тут же подхватило эхо и разнесло по округе. Свершилось!

Обессиленная, Милана упала в объятия Дмитрия и уткнулась носом ему в ключицу. Она была до того хрупкой, такой юной и беззащитной…

Дмитрий обычно не дарил ласк после действа, но на этот раз сжалился. Он осторожно собрал в узел рассыпанные по плечам волосы Миланы, приласкал покрытую бисеринками пота спину, нежно провел ладонью по разгоряченному лицу. Усадил девушку себе на колени.

— Тебе понравилось? — хрипло спросил он.

Не поднимая головы, Милана кивнула и сжалась на его коленях в клубок.

— Тебе нечего стесняться, — предупредил ее Дмитрий. — Подними голову, взгляни на меня.

Ответа не последовало.

Дмитрий сам приподнял подбородок скромницы, заглянул в бездонные океаны ее глаз.

— Это было прекрасно: для нас обоих.

— Тебе тоже понравилось? — робко спросила Милана.

— Безумно, — признался Дмитрий. — И я предлагаю отметить это событие.

Он аккуратно ссадил Милану на землю, помог ей одеться.

А потом наполнил сосуд водой и поднял его, подтверждая своим действием сказанные ранее слова.

После того, как Дмитрий сделал большой глоток, он передал воду Милане. Она ослепительно улыбнулась и приняла чашу.

Глава 16

Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел.

Франсуа де Ларошфуко

Продолжить общение паре не дал властный окрик, послышавшийся с той стороны, где остались празднующие.

— Кажется, нас зовут… — вздрогнула Милана. — Это Безгнев! Он ищет меня.

Вскоре к роднику вышел и сам жрец: окинул мирно беседующих Милану и Дмитрия суровым взглядом, но не нашел, к чему придраться — ничто не напоминало о том, что происходило в этом уединенном уголке незадолго до его появления.

— Госпожа, — обратился Безгнев к Милане, — вот Вы где. Настала пора начинать обряд Принесения даров, и мы бы Вас очень просили присутствовать на нем.

— Значит, мне можно не идти? — весело уточнил Селиванов.

— Раз ты пригласил девушку, было бы крайне непочтительно бросить ее в самый разгар торжеств, — укорил его жрец.

Дмитрий досадливо поморщился, почесал макушку.

— Ладно, уболтал… Надеюсь, мне хватит терпения выдержать ваши песнопения.

— Если присоединишься к действу, время пройдет для тебя быстрее, — заметила Милана.

— Достаточно и того, что я вызвался помогать этому, — Дмитрий кивнул в сторону жреца, — но восхвалять богов точно не буду. Не за что…

— Как бы он своим неверием не испортил нам все, — предупредил Безгнев и покачал головой.

Милана только махнула рукой и ласково улыбнулась.

— Как знаете, госпожа, — вздохнул жрец.

Все трое направились к капищу, украшенному по случаю торжества цветами и венками из полевых трав.

После того, как была разожжена крада, а требы положены на жертвенный камень, присутствующие вознесли хвалы богам и ушедшим в мир слави предкам.

Дмитрий, как и обещал, не присоединился к хвалебным песнопениям, но и мешать не пытался. Он даже помог жрецу возложить на алтарь принесенные дары и честно пытался не слишком морщиться, когда дым от брошенных в огонь священных трав начал есть ему глаза.

Все это время Змиулана, как представитель богов на земле, тоже получала похвалы и дары. Она приветливо улыбалась и для каждого члена общины находила приятное слово.

Дмитрий заметил, что Милана, не привыкшая подолгу стоять, перемялась с ноги на ногу и болезненно поморщилась. Он недовольно покачал головой и подтолкнул в сторону полубогини толстое полено.

— Садись.

Милана расплылась в улыбке и тяжело опустилась на импровизированное кресло.

«Я вовсе не пытаюсь ей угодить, — предупредил себя Дмитрий, — но прекрасно понимаю, что если бы не обещание, данное мне, она бы приняла свой истинный облик и не мучилась».

Как помощник жреца, он стоял по правую руку от него и со своего места прекрасно видел Змиулану, устроившуюся вблизи чура. Человеку, не знавшему ее истинного значения для общины, было бы невдомек, отчего эта девушка в простой рубахе и с не досохшими еще волосами сидит рядом трехметровым языческим изваянием и принимает на себя часть почестей, предназначенных Велесу.

Но Дмитрий в этот миг подумал, что именно так и должны выглядеть боги: без излишних украшений и символов величия, ведь их истинное значение сокрыто в них самих.

Торжественная часть завершилась. Селиванов облегченно выдохнул и приблизился к Милане. Как истинный кавалер, дождался, когда от нее отойдут все те, кто еще не успел ее поздравить, и только после этого галантно предложил сопроводить даму к праздничному застолью.

Милана улыбнулась, встала и элегантно облокотилась на край его кресла. Не успев понять, что делает, Дмитрий переложил ее руку к себе на плечо.

— Так будет удобнее.

Милана слегка вздрогнула от прикосновения к его телу, а потом глухо застонала и сильнее вцепилась в плечо.

— Прости, — превозмогая боль, сообщила она, — ничего не могу с собой поделать.

— Ты долго сидела в неудобной позе, — пояснил Дмитрий перепуганной девушке. — После научу, как правильно распределять вес тела не только во время ходьбы, но и в периоды отдыха, чтобы твой организм получил максимальное расслабление. Лучше всего для тренировки мышц подошло бы плавание, но я, как видишь, совершенно не гожусь для подобных занятий.

— Безгнев сказал, что ты собираешься в скором времени покинуть нас?.. — заметила Милана. — Это правда, или ты передумал?

— Да, я принял такое решение, — резко посерьезнев, выдал Селиванов. — И поэтому предлагаю тебе найти другого учителя. Того, который сможет сделать то, чего не могу я.

Милана резко затормозила, вынуждая и Дмитрия остановиться.

— Но почему? — Голос ее дрогнул.

Дмитрий приподнял голову и изучающе посмотрел на спутницу.

— Сегодня ты получила наслаждение, но я так и не исцелился, — пояснил он. — Выходит, тебе нужно нечто большее, чем просто ласки.

Милана покраснела.

— Однажды я видела, как это происходит у животных, — смущенно выдала она. — Ты хочешь сказать, что для становления женщиной мне нужно это?

— Не совсем так, — усмехнулся Дмитрий, — у людей это происходит иначе.

Поборов смущение, Милана спросила:

— И как же?

— Я мог бы подобрать массу эпитетов к происходящему, но боюсь, что они еще сильнее испугают тебя, — вымолвил Дмитрий. — Жаль, что здесь нет интернета — наглядный пример стоил бы тысячи слов.

Милана нахмурилась.

— Разве можно подсматривать за другими? Это скверно.

— Знаешь, Милана, есть те, кому нравится, когда на них смотрят именно в эти моменты, — вразумил ее Дмитрий. — Подобным образом они усиливают собственное сладострастие.

— Но я полагала, будто влечение, испытываемое людьми друг к другу, само по себе доставляет удовольствие, — возразила Милана. — Зачем же усиливать то, что и так прекрасно?

Простота ее суждений потрясла Дмитрия.

— Думаю, мой ответ тебе не понравится, но все же скажу: подобным образом люди возмещают недостаток искренности. Без взаимного притяжения акт слияния тел превращается в грубый фарс. И если кто-то не может достичь блаженства обычным образом, то в дело идут ухищрения. О многих я даже не стану упоминать. Постепенно желание удовлетворять похоть подобным образом входит в привычку, и человек уже не может испытывать страсть, не прибегая к разного рода хитростям.

— И все те способы, о которых ты говоришь, так ужасны? — вопросила Милана.

— Нет, не все, — успокоил ее Дмитрий. — Например, то, что я сделал с тобой сегодня, вовсе не безобразно. Напротив, это способ доказать партнеру свою искренность.

— Ты так много познал, — заметила Милана. — А какие еще бывают проявления чувственности?

— О, их тысячи! — воскликнул Дмитрий. — Единение тел — это целая наука, и я лишь скромный ученик, едва постигший ее азы.

— Не понимаю, — сникла Милана, — то ты говоришь, будто ухищрения — это фарс, то рассуждаешь о слиянии двоих как об искусстве… В чем разница?

— В отношении к происходящему, — выдохнул Дмитрий. — Для кого-то и поцелуй является излишеством, а другим подавай бурю фантазий и экстрима.

Милана опустила взгляд и осторожно спросила:

— А ты сам?.. Что для тебя значит любить?

Дмитрий опустил голову и крепко задумался.

— Я не умею любить, — признался он спустя долю секунды. — Могу… мог подарить удовольствие и получить его взамен. Но это все, на что я годен.

— Останься, прошу тебя, — попросила Милана. — Еще ненадолго… Что, если ты уже сделал из меня женщину, но для того, чтобы моя сила пробудилась, нужно выждать какое-то время?

— Я так не думаю, — покачал головой Дмитрий. — Чтобы стать истинной женщиной, мало единожды получить удовольствие.

Милана едва не заплакала.

— Что же тогда мне нужно?! — воскликнула она.

— Скорее всего, то, чего ты не сможешь дождаться от меня, — заявил Дмитрий и крутанул колеса кресла. — Идем, мы и так слишком задержались — скоро Безгнев вновь ринется на твои поиски.

Милана последовала за Дмитрием, но руку на его плечо больше не клала.

— Я обидел тебя? — запоздало спохватился Дмитрий.

— Вовсе нет, — произнесла Милана и выдавила из себя улыбку. — Я благодарна тебе за то, что ты вытащил меня на этот праздник, ведь раньше мне приходилось присутствовать только на его обрядовой части.

— Пользуйся на здоровье, — отмахнулся от благодарности Дмитрий. — Но ты зря полагаешь, что исчерпала весь запас человеческой радости: как я понял из объяснений Безгнева, самое интересное начинается с наступлением сумерек.

Ноги Миланы подкосились от усталости и она вынужденно ухватилась за спинку инвалидного кресла.

— Не думаю, что мои ноги выдержат так долго.

Дмитрий подхватил ее и устроил у себя на коленях.

— Ты чаще отдыхай. Да и что такое ломота в суставах по сравнению с зарядом энергии, получаемым от веселья?

Он, конечно же, оказался прав. После застолья, длившегося до наступления сумерек и перемежавшегося хороводами, играми и соревнованиями по кулачному бою, молодые девушки и парни разбрелись по разным сторонам.

А после того как старшее поколение отправилось на боковую, молодые люди опять собрались вместе. Настала пора разжечь новый костер и пройти еще один обряд очищения.

Милана и Дмитрий с нескрываемым восхищением наблюдали, как девушки и юноши перепрыгивают через костер, соревнуясь в ловкости.

— Признаться, мне начинают нравиться ваши обряды, — заметил Дмитрий.

Не скрывая восторга, он поглядывал, как девицы подгибают длинные подолы повыше и с проворством лесных ланей скачут через высоченный огонь, совершенно не боясь обжечься.

— А ты не хочешь попробовать? — предложил он Милане.

— Я не смогу, — с запинкой произнесла та.

Дмитрий весь вечер подливал в чарку Миланы лишь яблочный сидр — но и этот легкий напиток вскружил ей голову. Она стала плавно покачиваться в такт мелодии, которую наигрывал розовощекий парень на странном деревянном инструменте, похожем удлиненную дудочку.

— Если бы мог, то обязательно пригласил тебя на танец, — заметил ей Дмитрий. — Хотя, я, кажется, кое-что придумал.

С этими словами он взял Милану за руку и обвел вокруг пылавшего жаром костра, изображая нечто, смутно напоминавшее танцевальные па.

Музыка стихла; общинники благоговейно замерли.

Странная реакция окружающих вызвала у Дмитрия беспокойство. Он посмотрел на Милану — та тоже выглядела озадаченной.

— Ну что я опять сделал не так?! — строго спросил Дмитрий.

— Понимаешь… — запнулась Милана, — если парень и девушка прыгнут через костер, не разнимая рук, то это верный знак того, что они проживут вместе долгую и счастливую жизнь.

— Да ну-у, — ворчливо простонал Дмитрий, — не бери это в голову. Через костер мы не прыгнули, так что не считается.

Милана согласно кивнула и потупилась.

— Расстроилась? — уже мягче спросил Дмитрий.

— Нет, только голова немного кружится, — впервые в жизни солгала Милана.

— Тогда пойдем, прогуляемся, — предложил Дмитрий.

Милана снова кивнула и почти привычно облокотилась на его плечо, стараясь не чувствовать на своей спине множество любопытных взглядов, устремленных им вслед.

Дмитрий же краем глаза успел уловить, как еще несколько пар удалились прочь от костра и спросил:

— Интересно, а Безгнев в курсе того, что творится тут после заката?

— Они всего лишь пошли искать цвет папоротника, — слегка удивилась Милана. — Здесь нет ничего предосудительного: это тоже традиция.

— Ага, цветочки собирать!.. — фыркнул Селиванов. — Так я и поверил.

— Но это правда, — вступилась за молодежь Милана. — И в этом нет ничего плохого.

Дмитрий скорчился от смеха.

— А я и не сказал, что это плохо, скорее приятно.

Догадавшись о ходе мыслей спутника, Милана затихла.

Странная пара двинулась вперед, размышляя о разном. И неизвестно, как глубоко в лес они бы забрались, если на их пути не встретилось нечто, заставившее Милану радостно захлопать в ладоши, а Дмитрия неверяще потереть глаза.

Прямо на их пути высились заросли папоротника. Среди чешуйчатых темных листьев покачивалась на ветру высокая тонкая ножка с плотным наростом, слабо мерцавшим во тьме.

— Так он что, действительно цветет?! — негодующе воскликнул Дмитрий.

— А ты как думаешь? — загадочно улыбнулась Милана.

Селиванов въехал в самую гущу растений и поднес ближе к глазам загадочный предмет.

— И почему, собственно, все так ищут этот цветок? — спросил он. — Что в нем такого?

— Это давнее поверье, — пояснила Милана. — Считается, что папоротник цветет только раз в году, в день летнего солнцестояния. Тот, кто сумеет его отыскать, приобретет множество способностей. Научится предсказывать будущее и разговаривать с животными. А еще сумеет исполнить все свои сокровенные желания.

— Его нужно съесть? — поинтересовался Дмитрий, обламывая росточек.

— И не вздумай! — предупредила Милана. — На самом деле это вовсе не цвет папоротника, а выросшая на нем разновидность плесени. Этот налет обладает отравляющим воздействием на организм. Может вызвать галлюцинации. Именно по этой причине появилась легенда, будто цветок папоротника охраняет нечисть, желающая всеми силами помешать человеку в поиске.

Дмитрий выкатился из зарослей, смерил Милану ехидным взглядом.

— Просто люди не знают, что нечисть нужно приводить вместе с собой! Сдается, после того, как я увидел тебя в истинном обличье, мне ничто не страшно.

Губы Миланы предательски дрогнули. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Я настолько ужасна?!

Дмитрий и неловко привлек ее к себе и дружески похлопал по спине.

— Это была шутка.

В ответ Милана пригнулась и обняла его за плечи. Сквозь тонкую материю рубашки Дмитрий ощутил вздрагивающие от рыданий плечи. Он ласково погладил страдалицу по распущенным волосам и попытался притянуть поближе.

Милана потеряла равновесие, покачнулась. Задела рукой рычаг на инвалидном кресле, и оно приподняло своего обладателя выше.

Одной рукой Дмитрий обвил шею Миланы, а большим пальцем другой вытер ей набежавшие слезы.

— Ну что ты, в самом деле, я же сказал, что это была шутка, — повторил он.

Удивительно, но в собственном голосе Дмитрий расслышал хрипловатые нотки, свидетельствовавшие, что он не полностью утратил чувственность. На какое-какое-то время Змиулана стала для него не чудовищем, а всего лишь расстроенной молодой девушкой, ищущей в нем поддержку и опору.

И Дмитрий не мог не поддаться ее магическим чарам. Он заглянул в глаза Миланы и увидел в них столько нежности, что можно было утонуть в ней.

Губы прекрасной полубогини приоткрылись, будто требуя испробовать их на вкус. Высокая грудь Миланы плотно прижалась к телу Дмитрия, и он страстно мечтал продлить это прекрасное ощущение.

Забылись видения о раздвоенном языке, о наводящем ужас змеином хвосте. Только он и она — особенная пара, которая нашла долгожданное сокровище в глубине темного леса.

И пусть они оба пока считали это обманом, иллюзией… цветок папоротника все еще оставался в руках Дмитрия. И он пожелал — впервые в жизни не себе. Ей — чье теплое дыхание согревало его, чей трепетный язык вдохновенно отзывался на затеянную им игру.

Глава 17

Какими бы преимуществами природа не наделила человека, создать из него героя она может, лишь призвав на помощь судьбу.

Франсуа де Ларошфуко

В голове Дмитрия созрел неожиданный план: отблагодарить Змиулану за искренность. И раз не в его силах превратить полубогиню в женщину, нужно найти другой способ.

Он тщательно все продумал. Влез в обыденную одежду, порылся в чемоданах и переложил в карман банковскую кредитку. Поздравив себя со скорым приобретением, отправился в гости к Миролюбу.

Знакомая изба словно ждала его: окна и двери настежь, с кухни доносится аромат свежей выпечки. Дмитрий преодолел крыльцо, окликнул Весту, мать Миролюба.

Радушная хозяйка отошла от дубового стола, на котором лепила пирожки. Стряхнула с рук остатки муки, приветливо улыбнулась гостю.

— Здравствуй, сынок.

С первого дня знакомства Веста именовала пришлого только так, и Дмитрий охотно прощал местной целительнице это своеволие. Уж больно помогали Вестины снадобья и припарки.

— Здравствуй, матушка, — отозвался Дмитрий на манер местных жителей.

Веста поправила на голове платок, сложила пухлые ручки на широкой талии. Низенькая, пышнотелая, она была в то же время подвижной и слегка взбалмошной. И потому нравилась Дмитрию. Она напоминала ему забавного колобка из детской сказки, румяного и непоседливого.

Целительница предложила дорогому гостю свежих, с пылу, с жару пирожков с капустой, но Дмитрий отказался.

— Дорога предстоит дальняя, а подпрыгивать на ухабах с полным желудком — то еще удовольствие.

Веста испытующе посмотрела на него и поинтересовалась:

— Неужто и вправду домой собрался?

Дмитрий криво усмехнулся. Ему льстило упорное желание общинников оставить его у себя.

— Нет, я не уезжаю. Но до города добраться надо — дела. Скажи, матушка, сынок твой где?

Веста облегченно вздохнула и объяснила, что Миролюб сидит на крыше дома — разговаривает с новыми гостями, готовыми прибыть в поселение.

«Точно! — пришел в восторг Селиванов. — Ловить сотовый сигнал так я не пробовал… Умно, ничего не скажешь».

Попрощавшись с хозяйкой, он вышел во двор.

Миролюб смотрелся на коньке крыши флюгером-переростком. В его руках был аппарат, напоминавший передатчик военных — громоздкий и наверняка тяжелый.

«Как он вообще впер эту махину на крышу?» — подумал Дмитрий и не сдержал улыбки.

— Теперь я понял, как удается тебе всегда быть на связи! — крикнул он, задрав голову вверх. — Ты закончил? Поговорить надо!..

— О чем? — пробормотал Миролюб.

Узрев Дмитрия, он начал стаскивать аппаратуру с крыши: осторожно, медленно. Лестница под ним скрипела, готовая развалиться в любую минуту.

— Вначале спустись: не хватало, чтобы ты свалился от радости, — выкрикнул Дмитрий.

Миролюб добрался до земли, грохнул бандуру возле коляски раннего гостя. Рукавом рубахи утер выступивший на лбу пот.

— И чему мне нужно радоваться? — поинтересовался у Селиванова. — Ты, как я посмотрю, собрался уезжать — следовательно, попросишь вернуть плату за пребывание?..

— А еще меня упрекал в скептицизме! — «поддел» его Дмитрий. — Не угадал: хватай договор аренды, план вашего поселения — в общем, все, что есть у вас на этот клочок земли. И не забудь переодеться: нам предстоит официальная встреча.

Не смея поверить в свое счастье, Миролюб в три прискока преодолел ступени крыльца. Ворвался в дом, насмерть перепугав пораженную его поведением Весту.

Чмокнув мать в пухлую щеку, он натянул на себя костюм, в котором обычно встречал клиентов. Непослушными от нетерпения руками отыскал припрятанные на дне сундука документы.

Когда Миролюб передал бумаги Дмитрию, тот все внимательно изучил и сказал:

— Знатно вас ободрали. А теперь отвези меня к этому Широкову — мы с ним малость потолкуем.

— Думаешь, тебе удастся убедить его снизить арендную плату? — уточнил Миролюб.

— Я уверен, мы с ним договоримся, — хмыкнул в ответ Дмитрий. — Да, по дороге заедем еще в одно место. Не возражаешь?

Миролюб все еще не понимал смысл происходящего и пораженно ответил:

— Нет, раз это необходимо.

На сей раз лесные дороги были благосклонны к Селиванову. В какой-то момент ему показалось, что с их пути и вовсе исчезли ямы и поваленные ветром деревья. Солнце светило ярко и радостно, точно подбадривая.

Добравшись до города, Дмитрий и Миролюб покатили прямиком к сельской администрации. Но Широкова на месте не застали.

— Поехали к нему домой, — предложил Селиванов, — будет даже лучше, если мы с ним пообщаемся в неформальной обстановке.

— Не думаю, что Широков захочет пригласить тебя в дом, — сказал Миролюб. — Он не особо расположен к гостям.

— Ничего, — парировал Дмитрий. — У меня есть один веский аргумент, — и он бросил взгляд на два больших кожаных чемодана, валявшихся на заднем сидении авто.

Дмитрий невольно улыбнулся, вспомнив, до какого размера округлились глаза Миролюба, наблюдавшего за снятием наличных с пластиковой карты.

Глава администрации любил жить на широкую ногу, и не был стеснен в средствах. Его сложенный из соснового бруса дом больше напоминал терем из народных сказок, нежели жилище слуги народа. Да и сам Широков соответствовал описанию представителя купеческой знати: невысокий, круглолицый, с красным от чрезмерных возлияний носом и жуткой одышкой.

Выходить к незваным гостям глава не торопился, но Селиванова признал сразу. По крайней мере, его лицо, превратившееся в жутко недовольную гримасу при виде Миролюба, появление Дмитрия преобразило до неузнаваемости.

— Проходите, — предложил Широков известному бизнесмену, — чувствуйте себя как дома. — Хотите чаю или чего покрепче?

— Спасибо, не стоит, — отказался Селиванов без намека на вежливость. — Перейдем сразу к делу.

— Конечно, пройдемте в кабинет, — попросил Широков.

Помещение, в которое препроводил гостей глава администрации, было обставлено самым кричащим и нелепым образом. Дорогая кожаная мебель, выполненная в стиле барокко, совершенно не сочеталась с гигантских размеров плазмой, занимавшей половину стены. Огромная хрустальная люстра угрожающе кренилась над лакированным деревянным столом, заваленным подпорченными объедками — доказательствами того, что кабинет использовался не только для деловых встреч.

И над всем этим безобразием, словно король на своем троне, восседал во главе стола Широков, еле втиснувшийся в офисное кресло.

Дмитрий брезгливо поморщился. Ему показалось невыносимым находиться в месте, буквально пропитавшимся парами алкоголя, табака и других прелестей шикарной жизни.

— Будьте добры, откройте окна, — попросил он.

Широков презрительно хмыкнул, будто не понимая в чем дело, но просьбу высокого гостя исполнил.

— Чему же я обязан вашим визитом в столь раннее утро? — уточнил он у Дмитрия.

На второго гостя глава обращал не больше, чем на мух, ползающих по столу в поисках поживы.

Дмитрий выдвинул для своего спутника стул, который не удосужился ему предложить хозяин.

— Миролюб, присаживайся.

Смущенный общинник вежливо примостился на краешек стула и сложил руки в замок. Выглядел он смущенным и заинтригованным.

Дмитрий смахнул с края стола объедки и разложил перед Широковым карту. Красным маркером на ней был выделен немалых размеров участок.

— Я намерен выкупить вот эту землю, — жестко заявил Селиванов.

Глава администрации прыснул в кулак, рассматривая предложенную гостем карту.

— Это шутка, я надеюсь?

— Нет, и здесь нет ничего смешного. Скажем так, это причуда богатого человека, — спокойно ответил Дмитрий.

— На Вы же понимаете, что это невозможно?! — ошарашенно произнес Широков.

— Напротив, — перебил его Дмитрий.

Он положил поверх карты один из чемоданов и отрезал:

— Я уверен, что нет ничего невозможного.

Затворы щелкнули, и прямо перед носом главы администрации оказалось столько денег, сколько тот не видел за всю свою жизнь.

Не мигая и не произнеся ни слова, Широков смотрел на предлагаемое сокровище. Он еще натужнее запыхтел и утер мигом вспотевшую лысину рукавом.

— Но я не могу всего решить, — слегка запинаясь, произнес Широков, продолжая пялиться на деньги. — Нужно же еще подать заявление вадминистрацию района, комитет земельных отношений, комиссию по выбору участков, инвентаризации и межеванию, росреестр, наконец.

— Думаю, и с ними проблем не возникнет, — Дмитрий выразительно покосился на второй чемодан.

Дрожащими руками Широков с удивительной для его объемной фигуры скоростью метнулся к спрятанному за репродукцией Шагала сейфу и запихал туда содержимое чемодана.

— За эти деньги можно купить участок ближе к населенным пунктам. — В действиях Селиванова он силился отыскать подвох.

— Мне и этот сойдет, — ответил Дмитрий.

— Что в нем особенного? — хитро прищурился Широков.

— Сказал же: причуда, — спокойно, но твердо произнес Селиванов. — К тому же я не говорил, что хочу просто купить этот участок.

— Не понял? — удивился глава администрации.

Взгляд Дмитрия пригвоздил его к месту.

— Я хочу, чтобы этот район полностью исчез с лица земли.

— Это как?! — Широков аж подпрыгнул.

— Мы вместе уничтожим все записи, подтверждающие, что на этом месте живут люди, — терпеливо пояснил Дмитрий. — По документам, это будет просто участок тайги, право владения которым я передам третьим лицам.

— Этим, что ли? — презрительно кивнул в сторону Миролюба Широков.

— Это мое личное дело. — В голосе Дмитрия прозвучала угроза.

— Как знаете, я только полюбопытствовал, — вздрогнул Широков и покосился на сейф. Наверняка испугался, что Селиванов передумает и потребует деньги обратно. — Но на подготовку бумаг уйдет время.

— Об этом я уже позаботился, — отрезал Дмитрий.

И подсунул под нос Широкова заполненные бланки (Селиванов, всегда тщательно перепроверявший документы на сделки — лично или с помощью Александра — был настоящим профи в вопросах юриспруденции).

Не читая, глава администрации подписал все, а потом, попеременно оглядываясь и причитая, проследовал вместе с гостями к сельскому архиву.

Там Дмитрий приложил все силы тому, чтобы одинокое поселение, затерянное среди тайги, осталось лишь в памяти тех, кто в нем побывал.

После сельской администрации Миролюб и Дмитрий посетили и другие учреждения. Прием везде был одинаков: деньги развязывали руки и избавляли от мук совести.

И вот, спустя почти сутки, задуманное свершилось.

— А ты уверен, что никто из них не пойдет на попятную? — спросил Миролюб у спутника.

— Если ты имеешь в виду тех чиновников, чье молчание мы купили, то им слишком дороги собственные шкуры. За них можешь не беспокоиться. С этой стороны вам больше ничто не угрожает, — пояснил Дмитрий. — Меня больше беспокоят те, кого ты привозишь к Змиулане.

— Но Она сама выбирает, кому разрешить приезд, — ответил Миролюб.

Дмитрий поерзал в кресле и глубокомысленно изрек:

— Болтливость — один из многих пороков людей. Возможно те, кто идут к ней, и имеют добрые намерения, но где гарантия, что они ничего не расскажут своим друзьям? Знакомым? Не похвалятся чудесным излечением? Боюсь, предсказать это не в силах даже Милана.

— Не волнуйся, Дмитрий, — не своим голосом прошептал Миролюб, не глядя на собеседника, — никто не расскажет о Змиулане.

— Откуда такая уверенность? — опешил Дмитрий.

— Поверь мне, — попросил Миролюб. — Сможешь?

— Ага, — весело хохотнул Дмитрий. — Согласен на что угодно, только не смотри так жалобно. За меня не переживай — распространяться о вашем артефакте я не стану.

— Разумеется, нет, — поддакнул Миролюб и тихо добавил: — Ты не сможешь.

— А что, если вам вовсе перестать принимать гостей? — высказал предположение Дмитрий. — Теперь вам ни к чему зарабатывать на аренду.

— Дело вовсе не в деньгах, — вздохнул Миролюб. — Да и Она не согласится.

— Это точно, — подтвердил Дмитрий. — До ее благородства мне далеко.

— То, что ты сделал, — это огромный подвиг, в первую очередь, — духовный, — расплылся в улыбке Миролюб. — Не каждый решится потратить все свои сбережения на подобное.

— А кто тебе сказал, что я потратил их все? — рассмеялся Дмитрий. — Мне еще вполне хватит остатка, чтобы поселиться где-нибудь на теплом берегу моря и прожить остаток жизни в комфорте, не обращая внимания на увечье.

— Ты еще хочешь уехать от нас? — удивился Миролюб. — Но почему?

— Змиулана так и не выполнила своего обещания, и мне в поселении больше нечего делать.

Миролюб в отчаянии всплеснул руками и воскликнул:

— Неужели после общения с Ней ты не почувствовал в себе изменений?

— О, нет! — передернул Дмитрий. — Еще как почувствовал! Так почувствовал, что теперь и сам не знаю, кто я, куда иду, и для чего мне это нужно. Раньше было предельно просто, но сейчас… Даже не знаю.

— Познать себя сложнее, чем кажется, — поддакнул Миролюб. — Но если ты однажды встал на этот путь, то когда-нибудь доберешься до истины. И я желаю тебе удачи.

— Спасибо, — кивнул Дмитрий. — Но что мне со всем этим делать?

— Просто жить, — пожал плечами Миролюб. — Поедем со мной: Змиулана как никто может указать верное направление.

— Хорошо, — сдался Дмитрий. — Только не говори своим, кто купил землю. Я не собираюсь становиться национальным героем.

Миролюб непонимающе поджал губы.

— Но ты совершил добро, так почему не принять благодарность?

Дмитрий протестующе махнул рукой.

— Не хочу, чтобы вы считали себя обязанными.

— Хорошо, пусть это останется секретом, — сдался Миролюб. — Но ведь Змиулана все равно об этом узнает: от Нее ничего не скроешь.

— Да, и это меня пугает больше, чем ее змеиный хвост! — признался Дмитрий.

Глава 18

Мы так любим критиковать, что теряем способность глубоко чувствовать поистине прекрасные творения.

Жан де Лабрюйер

Дмитрий решил порадовать всех членов общины без исключения. Для этой цели он приобрел фургон и с помощью Миролюба погрузил в него множество коробок, тюков и свертков. Среди покупок были игрушки, ткани, инструменты и другие важные для поселенцев изделия. «В конце концов, определенные блага цивилизации пригодятся и этим язычникам», — подумал Дмитрий.

Не забыл он и о Безгневе: специально для него раздобыл материалы и приспособления для работ по восстановлению храма.

Озадачил Дмитрия только подарок для Змиуланы. Что преподнести полуженщине-полубогине? Дорогие украшения она не носит, в вечерних нарядах ей ходить некуда, а цветов и растений вокруг храма столько, что это изобилие может перещеголять любой ботанический сад. Может быть, сладости — а вдруг она их не ест?

Но решение нашлось: Дмитрий купил Змиулане две пары кроссовок, потом заехал в бутик, чтобы подобрать то, в чем девушке будет удобно выходить на пробежку.

Продавец, опрятный и холеный, как породистый кот, сохранял на лице вежливую улыбку. Но долго не мог взять в толк, почему странный покупатель просит подобрать к кроссовкам юбку.

— Могу предложить шорты или брюки, — пропел он. — У нас есть множество вариантов: среди них Вам обязательно что-то понравится.

— Нет, спасибо. Мне нужно платье, или комплект с длинной юбкой — и точка! — настоял Селиванов и задумался: «Что будет с хвостом, если на Змиулане во время обращения окажутся брюки? Скорее всего, их просто разорвет на клочки».

Воображение Дмитрия отчетливо нарисовало картину, как лопаются туго обтянувшие стройный стан брюки и длинный, наверняка скользкий чешуйчатый хвост открывается взору окружающих.

— Бр-р… — поежился он.

— Вам холодно? Убавить кондиционер? — услужливо предложил продавец.

Дмитрий опомнился, вернулся в реальность.

— Нет, лучше поскорее несите все, что может подойти.

Из всех предложенных товаров он выбрал пару тончайших шелковых блузок, широкую юбку, не сковывающую движений, а также несколько утепленных вариантов на случай, если Змиулане захочется пробежаться и зимой.

Долгие сборы остались позади. Дмитрий погрузил последние подарки в фургон и скомандовал Миролюбу отправку.

Когда они прибыли, поселение уже погрузилось в сон. И лишь в окнах Безгнева горел неяркий мигающий свет, который издает только пламя свечи. Пожелав Миролюбу спокойной ночи, Дмитрий покатил на этот пляшущий во тьме маячок.

Жрец не спал. Он читал неведомый древний манускрипт, бережно разложенный на кухонном столе.

Дмитрий, чтобы не мешать, тихонько проследовал в свой закуток и прилег на кровать.

Безгнев скрутил свиток и, обернувшись к Дмитрию, поприветствовал его.

— Не думал, что ты слышал, как я вошел, — удивился Селиванов. — Что читал?

— Предсказание, — просто ответил жрец.

— И о чем же оно? — решил выяснить Дмитрий.

Безгнев метнул на него быстрый взгляд, в котором читалось сомнение.

— О том, что ты появишься здесь в нужное время и сбережешь наше сокровище.

— Да?! — встрепенулся Дмитрий. — Что-то случилось, пока я отсутствовал?

Безгнев пригладил бороду и таинственно пробасил:

— Пока нет, но несчастье надвигается на нас, как черная туча. И Милана это тоже чувствует.

— А подробнее? — переспросил Дмитрий. — Откуда ждать беды?

— Этого Милана не предрекла… — развел руками жрец. — Ей лишь открылось, что ты предотвратишь несчастье.

— Но ведь она — дочь Велеса! — возразил Дмитрий. — Почему бы ее отцу не помочь Змиулане, ведь он, как я полагаю, гораздо сильнее меня?

— Ты не понимаешь, — выдохнул Безгнев. — Боги не умирают, когда в них перестают верить, но вот пройти в явь они уже не могут. Не кто иной, как люди и их вера, помогают созданиям из других реальностей покидать свои миры.

Дмитрий иронически поднял брови.

— Но вы же все здесь верите в него, или этого недостаточно?

— Нас слишком мало, а мощь Велеса огромна, — пояснил Безгнев. — К сожалению, Он может помогать дочери, только не переходя в этот мир.

— Ясно… — буркнул Дмитрий. — Но почему я? Тоже мне — нашли героя.

— Люди порой и сами не знают, на какие подвиги способны, — парировал Безгнев. — И ты этого не поймешь, если не подчинишься воле Богов.

Дмитрий опустил голову, уставился на свои колени.

— Не лучше ли божкам взять себе в помощники героя понадежнее, а не калеку в инвалидном кресле?

— Ты жив, молод и силен, и у тебя есть шанс все исправить, — настаивал на своем Безгнев. — И позволь от лица всей общины поблагодарить тебя за оказанную нам услугу.

— Что?! — сразу же насторожился Дмитрий. — Как ты мог узнать? Свидетелем сделки был лишь Миролюб, но ты еще не виделся с ним.

— Мне рассказала Милана, — произнес жрец и похлопал Дмитрия по плечу. — Она поведала об этом еще до того, как ты принял подобное решение.

— Понятно, — грустно вздохнул Селиванов. — Получается, что сюрприз не удался…

— Разве это повод для грусти? — спросил его жрец. — Или же ты все еще хочешь уехать, и тебя тяготит мое предостережение? Тебе плохо здесь, с нами?

— Не то, чтобы плохо, — признался Дмитрий, — но, скажем, от такой перспективы я не в восторге. У меня накопилась масса неотложных дел.

В глазах Безгнева проблеснула надежда.

— Мир от тебя никуда не денется, но находиться нужно не там, где хочется быть тебе, а там, где ты нужнее. Так будет правильно.

Дмитрий досадливо поморщился и потер плечи — за проведенный в суматохе день он неимоверно устал.

— Ложись отдыхать, — рассудил Безгнев. — Утро вечера мудренее.

Дмитрий согласно кивнул и отправился в фургон за вещами.

Разбирать подарки сейчас не было смысла, а потому большую часть багажа пришлось оставить в машине. И только сверток, предназначенный для Миланы, Дмитрий взял с собой.

Чтобы купленные обновки пока не мешали под ногами, он с размаху закинул их в ящик, висящий над его кроватью.

Но свертки в тот же миг полетели обратно. И Дмитрию показалось, будто он расслышал неясное бормотание, доносящееся с антресолей.

Нисколько не шокированный, Селиванов взял веник и принялся шарить им по полкам, в надежде отыскать обидчика.

— Эй, Безгнев, — крикнул он жрецу, копошившемуся на кухне, — ты что, кошку завел?

— Нет у меня в доме животных, — донесся до слуха Дмитрия ответ.

В этот момент веник наткнулся на твердый предмет, а еще через мгновение Селиванов почувствовал как нечто мягкое, практически невесомое, скатилось с полки прямо по нему.

Дмитрий потер глаза, но так и не сумел разглядеть, что это было. Словно большой комок пуха вылетел из шкафа и прокатился по его телу.

— Что это еще за дрянь!.. — воскликнул Дмитрий и, на всякий случай, вооружился веником.

— Сам ты дрянь! — раздался из-под кровати писклявый голосок, — И метелки твоей я не боюсь.

— А ну — выходи! — приказал Дмитрий.

Из укрытия высунулась не то рука, не то когтистая лапка, — но вот пальцы в кукиш она сложила вполне правдоподобно.

— Ах, ты!.. — рассердился Дмитрий, но так и не смог вытащить существо из-под кровати. Не помогли ему ни веник, ни кочерга.

Разъяренный охотник за нечистью не услышал, как к нему подошел Безгнев.

— Ты с кем тут воюешь? — обыденным тоном поинтересовался жрец.

— Да у тебя тут под кроватью ерунда какая-то завелась, — ответил Дмитрий.

С помощью карманного фонарика он пытался рассмотреть то, что скрывалось под кроватью, но луч света выхватил только клочки пыли.

— Крыса? — предположил Безгнев.

— Точно, крысеныш, — утвердительно кивнул Селиванов. — И очень нахальный.

— Сам такой, — вновь пискнул голосок.

— Вот! — рявкнул Дмитрий, указав рукой под кровать, — слышишь?!

— Так это ж домовой! — ахнул жрец. — Ничего себе…

Дмитрий вытаращил глаза.

— Вот только его мне не хватало. А избавиться от него никак нельзя?

Жреца такое предложение не порадовало.

— Да ты что?! Он же счастье в дом приносит.

В ответ Селиванов многозначительно фыркнул.

— Правда, увидеть его — плохая примета, — добавил Безгнев. — К несчастью это.

— Не сомневаюсь… — заметил Дмитрий.

— Да ты не беспокойся, — продолжил Безгнев, — пойдем лучше почаевничаем. Или к Милане отправишься?

— Нет, подожду рассвета, — отозвался Дмитрий. — Устал, посплю немного. Но и от чая не откажусь.

После того, как жрец и его гость опустошили целый самовар и обсудили детали совершенной сделки, Дмитрий так захотел спать, что буквально валился с ног.

Но только он прилег, как почувствовал: об его руки трется что-то пушистое и мягкое.

— Щекотно, — предупредил Дмитрий и добавил примирительно: — У тебя там, на полке, что — гнездо было? Или в чем вы, домовые, обитаете.

— Ага, — обиженно пискнул голосок, — постелька была: мягонькая, пыльная. А ты возьми, да туда барахла напихай!

— Ну, прости, — выдохнул Дмитрий. — Ладно, ложись в ногах, чего уж там. Завтра сумки уберу, а Безгнева попрошу новой пыли насобирать — вон ее сколько по полу катается.

— Енто оттого, что без хозяйки живем, — грустно промяукал домовой, забираясь под одеяло. — Пинаться не будешь?

— За это не волнуйся, — широко зевая, ответил Дмитрий. — Спокойной ночи…

Проснулся Дмитрий от того, что кто-то легонько, но настойчиво царапал ему ладонь.

— Эй, ты! — пропищал знакомый писклявый голос. — Вставай!

— Зачем? — поинтересовался Дмитрий, открывая один глаз.

— Пора тебе, — буркнул домовой.

Дмитрий открыл оба глаза и увидел, что рассвет уже начался. Торопливо натягивая на ходу рубаху, он выбрался из дома Безгнева.

Спохватился, вернулся обратно. Стянул с полки подарок для необычной подруги.

Милану он рассмотрел еще издалека. Она стояла возле разрушенного храма и смотрела вдаль.

— Привет, — сказал Дмитрий, задыхаясь от быстрой езды.

— Здравствуй, — пропела Милана и отвесила ему поясной поклон.

— Знала, что приду? — ехидно уточнил Селиванов.

Милану его тон не смутил.

— Надеялась…

Дмитрий, чтобы не задавать лишних вопросов, тоже прислонил кресло к камню и посмотрел на рассвет. Однако близость Миланы тревожила его. Ему казалось, будто он ощущает тепло, исходящее от ее тела, и чувствует на языке привкус полевых цветов, которыми от нее всегда пахло.

Легкий ветер разметал распущенные волосы Миланы по плечам, а одну прядь уронил Дмитрию на лицо. Он зажмурился от удовольствия: словно бабочка задела крылом его щеку и тут же улетела, встревоженная прикосновением.

— Что у тебя в мешке? — поинтересовалась Милана.

— Подарок, — ответил Дмитрий и протянул девушке пакеты, — для тебя.

— Спасибо, — неуверенно сказала Милана, но даже не взглянула на вещи.

— Тебе не интересно, что в них? — удивился Дмитрий.

Милана повела плечиком.

— Я знаю — там одежда.

Ответ разочаровал Дмитрия.

— И ты не хочешь ее примерить?

— В другой раз, — отказалась Милана. — Лучше скажи, почему ты остался, ведь это не было твоим желанием?

— Ты знаешь о других все, но никогда не говоришь о себе, — перевел тему Дмитрий. — Что известно тебе про свою судьбу?

— Этому не дано сбыться… — прошептала Милана. — Ты не сможешь сделать меня женщиной. И не потому, что ты болен телесно. Причина в другом.

— Будь добра, расскажи и мне об этом, — прогремел Дмитрий. — Что я делаю не так?

Милана покраснела, смущенная его просьбой.

— Все оттого, что ты не подпускаешь к себе мою вторую сущность. И я считаю, что как раз по этой причине твое исцеление так затянулось.

— Ты права, мне не совладать со страхом перед змеями, — неожиданно признался Дмитрий. — Поэтому я уеду отсюда навсегда и не вернусь обратно. Прости…

— Я не сержусь на тебя, — мягко произнесла Милана. — Каждый вправе сам выбирать свой путь. Но мне будет жаль, если мы больше не увидимся.

Дмитрий заранее решил, что эта встреча будет последней, ведь он и прибыл попрощаться. Но не учел того, что расставание будет таким горьким. Теперь внутри себя он ощущал какую-то странную пустоту.

Чтобы разрядить обстановку, Дмитрий сунул руку в карман пиджака и достал апельсин, который положил туда во время обеда в городе.

— Возьми хоть его, — сказал он, протягивая находку. — Это фрукт, вкусный.

Милана приняла подарок и долго перекатывала на ладонях. Понюхала и даже лизнула плотную оранжевую корку.

— Постой, — засмеялся Дмитрий, — его надо очистить.

Он забрал у Миланы апельсин, снял с него кожуру и отдал обратно.

— Можешь есть.

— Он похож на солнышко, — рассмеялась Милана и надкусила сочную мякоть.

«Странная она все же, — подумал Дмитрий, — не обрадовалась одежде, но пришла в восторг от апельсина. Кто бы мог подумать?»

Между тем Милана съела фрукт, а семечки от него припрятала в небольшой мешочек, привязанный к поясу ее ситцевого платья.

— Попробую посадить, — сказала она. — Вдруг вырастет?..

— Если только ты поможешь ему своими чарами, — прошептал Дмитрий.

Не думая, что делает, он поднес руку к лицу Миланы и стер с ее губ капли сока, оставшиеся от апельсина. Кончиками пальцев легко очертил округлый подбородок.

Милана глубоко вздохнула и закрыла глаза, полностью отдавшись на волю руки, ласкавшей ее лицо.

Селиванов резко отстранился и спрятал предательские руки за спину.

— Я снова испугала тебя? — с легким упреком спросила Милана. — Ты опять вспомнил о моей второй ипостаси?

Но Дмитрий испугался вовсе не змеиного хвоста. Он устрашился тех чувств, которые испытал от прикосновения — щемящая нежность, родившаяся глубоко в сердце, грозила крахом всех его планов.

Селиванов твердо решил покинуть поселение, а потому пошел на крайние меры:

— Я навел кое-какие справки и узнал: все змееподобные существа были красивыми и чудовищно любвеобильными. Наверное, именно из-за этого никто не может противиться твоим чарам. Даже я…

— Это точно не про меня! — заявила в ответ Милана.

Обиженная замечанием, она резко развернулась на месте и не спеша пошла в сторону леса. Сильный порыв ветра подхватил ее юбки и взметнул их вверх.

— Уезжай! — крикнула прелестница, придерживая надувшийся, как парус, подол. — Избавься от меня навсегда! Такие, как я, недостойны, чтобы к ним привязаться.

Ее плавный шаг перешел на бег, и вскоре она совсем скрылась из виду.

— Ну и иди, куда хочешь! — крикнул ей вслед Дмитрий. — Мне плевать.

И он отправился складывать вещи, чтобы навсегда уехать из поселения.

Он ехал, глядя под колеса, и не смотрел ни по сторонам, ни вверх. А меж тем черные грозовые тучи заволокли небосклон, скрыв из виду солнце. На улице стало темно, как ночью. Подул сильный порывистый ветер, грозивший вырвать деревья с корнями. Засверкали молнии, и по лесу прокатился оглушительный раскат грома. Погода полностью соответствовала настроению Дмитрия.

Глава 19

Когда мужчину и женщину связывает непреоборимая страсть, мне всегда кажется, что, какие бы препятствия ни разлучили их… все равно любовники созданы один для другого самой природой, что они принадлежат друг другу по божественному праву, вопреки всем людским законам и предрассуждениям.

Никола-Себастьен де Шамфор

Дмитрий собирал вещи и совсем не слушал Безгнева, уговаривающего его остаться.

— Ты только посмотри, какая на дворе буря! — причитал тот. — Ну, куда ты поедешь? Дороги, поди, размыло так, что пробраться по ним на автомобиле нет никакой возможности. С тобою может случиться беда!

— Не каркай, — отмахнулся от него Селиванов.

Покосившись на собеседника, жрец обреченно спросил:

— Что произошло у вас с Миланой, раз ты вернулся мрачнее ночи?

— Не сошлись во мнении, — буркнул Дмитрий.

Безгнев не собирался сдаваться.

— О чем?

Дмитрий судорожно сглотнул, подыскивая слова.

— Не твое дело. Я просто…

Договорить ему не удалось. Входная дверь распахнулась настежь, и в дом ввалился вымокший до нитки Миролюб. Оперся на дверной косяк и попытался что-то сказать, но из его горла вырвался лишь неясный хрип.

— Что за спешка?! — упрекнул жрец неожиданного гостя. — Да не торопись ты, приди в себя.

— На это… нет… времени, — преодолевая одышку, выдавил Миролюб. — Ко мне в дом ворвались какие-то люди. У них ордер на обыск. Они якобы ищут ценности, украденные из музея. Но я видел…

Миролюб раскашлялся, принял стакан воды от Дмитрия, и, выпив его одним глотком, продолжил:

— Я видел у них странные инструменты, приборы и сверхточное оборудование, позволяющее определять тончайшие электромагнитные колебания. Мне кажется, они ищут Милану. Сейчас эти люди обшаривают храм.

Миролюб договорил и, обессиленный, плюхнулся прямо в лужу воды, натекшую с его одежды.

— И стоило ради этого так торопиться, — упрекнул его Безгнев. — Милана наверняка почувствовала угрозу и спряталась в потайной комнате. Там ей ничто не угрожает.

Дмитрий задержал дыхание и внутренне похолодел. Железными тисками страх сжал его сердце.

— О, нет, Милана!.. — воскликнул он. — Я больше чем уверен, что она не почувствовала опасность. А теперь, во время грозы, ей не удастся изменить облик. Сейчас она наверняка торопится уйти из леса и вернуться в храм, в свое прибежище. Где ее уже поджидают!..

Дмитрию хотелось рвать на себе волосы.

— Мы должны помочь ей! — воскликнул Безгнев.

— Ты, — скомандовал Дмитрий жрецу, — отправляйся в храм и отвлеки этих людей. Просто задержи их там подольше. А я пойду Милане наперерез не дам ей угодить в ловушку.

— А что делать мне? — прохрипел Миролюб. — Я тоже хочу помочь.

— Ты отправляйся домой и веди себя, как ни в чем не бывало, — приказал Дмитрий. — Пусть думают, что вам нечего скрывать.

— Возьми машину и уезжай в лес, — напутствовал Селиванова жрец.

— Ты сам говорил, что дороги размыло, — упрекнул его тот.

Безгнев не обратил внимания на тон Дмитрия и продолжил пояснять:

— Поедете по тропе, идущей от источника. Там каменистая почва: вес машины должна выдержать. Отправляйтесь в охотничий домик, Милана знает, где его найти. Там переждете опасность и непогоду. Как только угроза минует, мы дадим вам знать.

— Может, стоит поехать мне, — вновь предложил свою помощь Миролюб, — я хорошо знаю дорогу.

Несмотря на усталый вид и мокрую одежду, он преисполнился решимости. Закусил кулак, ожидая решения.

— Нет, Дмитрий прав, — оборвал его Безгнев. — Эти люди видели тебя, и твоя пропажа может вызвать у них подозрение.

Обернулся к Дмитрию и объявил:

— Ступай, с Богом!

— С которым из всех? — не удержался от замечания Селиванов.

Не дожидаясь ответа он схватил ключи от авто и направился к двери. Распахнул ее и выкатил навстречу буре.

— С тем, в которого веришь, — выдохнул жрец.

Его слова заглушил раскат грома.

Ледяные струи хлестали Дмитрия по голове и плечам. Ветер рвал его одежды и теребил волосы. Но непогода не знала, с кем имеет дело. Такой твердости духа мог позавидовать любой ураган.

Змиулану Дмитрий нашел на самой опушке леса. Еще бы секунда, и она оказалась на открытом пространстве, доступная всеобщему обозрению.

Положение спасло то, что Змиулана упала, ее хвост скользил по глинистой почве и не давал подняться. Волосы и одежда змеедевы промокли, а руки были черны от бесплодных попыток справиться с измененным телом.

Дмитрий подкатил кресло к страдалице, перекинул ее через колени и поволок в машину. Он не понимал, почему та вдруг стала сопротивляться и выскальзывать из его рук.

— Да прекрати ты трепыхаться! — прикрикнул он. — Я, между прочим, спасаю тебя.

Змиулана обмякла и повисла на нем безжизненной куклой. Ее длинные волосы тащились по земле, собирая иглы и прошлогоднюю листву. Но она даже не попыталась их поднять. Слишком боялась, что Дмитрий вспомнит о своем страхе перед змеями. Вспомнит и вновь отвергнет ее.

Дмитрий закинул Змиулану на заднее сиденье, переместился за руль и резко нажал на газ.

Они ехали так, словно за ними гналась тысяча чертей. Хотя, это утверждение было недалеко от правды. Кто знает, откуда и зачем явились те люди? Они явно прибыли не за исцелением.

Машину подкидывало на ухабах, и Дмитрий видел, что Змиулана несколько раз сильно ударилась головой о дверь.

— Да сядь же ты, наконец, ровно и держись за что-нибудь! — потребовал он.

— У меня не получается, — промолвила Змиулана. Голос ее дрожал.

Дмитрий остановился, переместился на заднее сиденье.

— Только не реви: сырости кругом и так хватает, — сказал он. — Давай, помогу.

Одной рукой Дмитрий обнял Змиулану за плечи, а вторую подложил под ее спину. Поместил пассажирку горизонтально, а потом принялся расправлять ее хвост.

— Так удобно? — спросил он.

— Д-да, — еле слышно произнесла Змиулана и обеими руками вцепилась в подлокотники.

— Тогда едем дальше, — подвел итог Дмитрий.

И они снова тронулись в путь. Дорога вывела их к широкой реке, на берегу которой стоял бревенчатый дом. Постройка была маленькой, но у нее имелась крыша, а на ней — дымоход. Под навесом возле дома стояла поленница дров.

— Сама справишься? — уточнил Дмитрий у пассажирки.

— Постараюсь, — неуверенно произнесла Змиулана.

Она неловко выбралась из машины, но задела хвостом скользкий камень и снова упала.

Дмитрий, успевший за это время добраться до крыльца домика, нетерпеливо развернулся и поспешил на помощь. Вновь подхватил Змиулану на руки.

— Наказание ты мое, — буркнул он. — Обхвати меня за шею.

Придерживая ценную ношу одной рукой, другой он неистово крутил колесо коляски. Толкнул незапертую дверь домика и въехал за порог.

— Прости, я обычно лучше справляюсь со своим хвостом, — посетовала Змиулана. — Не знаю, что на меня нашло сегодня.

Хвост! Селиванов понял, о чем она говорит. Его руки разжались сами собой, и Змиулана соскользнула на дощатый пол хижины, больно приложившись локтем.

— Извини, — сказал Дмитрий, и как ужаленный выскочил на улицу, — пойду дров принесу.

И он действительно притащил целую вязанку, разжег печь и даже нагрел воды, чтобы Змиулана могла помыться. Нашарил на полках восковые свечи, скатанные одеяла, подушки и кусок хозяйственного мыла.

— Лучше, чем ничего, — сказал он Змиулане, протягивая находки. — Ты приводи себя в порядок, а я подожду на улице.

— Но там же гроза и ливень — ты можешь заболеть, — запротестовала девушка-змея.

— Тогда мойся поскорее! — распорядился Дмитрий и вышел.

Он вкатился под навес, где хранились дрова, но это укрытие не позволяло ему полностью уберечься от непогоды. Но Дмитрий не замечал ни пронизывающего ветра, ни холодных, бьющих по лицу капель. «Я прикоснулся к ней, — думал он, — сделал это неосознанно, но факт остается фактом».

Дмитрий попробовал вспомнить ощущения, испытанные при этом, но не почувствовал ни страха, ни отвращения.

«Ведь это все Милана… Она не змея и не женщина. Но кто же?» — спросил он саму себя.

«Существо, которому нужна помощь, — ответил его внутренний голос. — Гораздо важнее другой вопрос: кто она для тебя?»

— Я не знаю… — шепнул Дмитрий вслух.

Глубоко вздохнул, распрямил плечи и вернулся в дом.

Змиулана успела разобрать две постели, расположив их настолько далеко друг от друга, насколько это позволяли размеры домика.

На одной из импровизированных лежанок она и спала, укрывшись одеялом до самого подбородка. Вымытые волосы диковинная дева расправила по подушке, чтобы они быстрее просохли. Дрожащее пламя свечи отбрасывало блики на ее прекрасное лицо.

Дмитрий подбросил в печь еще дров, отодвинул свечу подальше от постели Змиуланы, но не затушил, так как в доме не было окон. Он не спеша разделся, завернулся в одеяло и честно постарался уснуть.

Но сон все не шел к нему. Дмитрий наблюдал за Змиуланой. Он видел, как плавно вздымается ее грудь, и как беззвучно шевелятся ее пухлые губы.

«Интересно, что ей снится?» — проявил любопытство Дмитрий. Под тонким одеялом отчетливо угадывались очертания хвоста, и эта часть тела полубогини не давала ему покоя.

Нечаянно он заметил, что Змиулана вздрогнула. Свернулась в калачик и простонала. Тихо-тихо, едва слышно.

— Не хватало еще, чтобы она заболела, — сказал Дмитрий, оправдывая дальнейшие действия.

Он перетащил свою постель вплотную к ложу Змиуланы, лег и накрыл и себя, и «соседку» вторым одеялом.

Дмитрий лежал смирно и опасался громко вздохнуть. Но больше всего он боялся прикоснуться к нижней части тела Змиуланы.

Дмитрий тоже задрожал, сам не понимая, от страха или от любопытства. Как бы он не старался отвлечься, взгляд его возвращался к укрытому одеялом хвосту.

Змиулана, почувствовав рядом источник тепла, подкатилась и прижалась к нему всем телом.

Дмитрий замер. Затаил дыхание.

Одеяло сплыло со Змиуланы, обнажив часть ее хвоста. Чешуйки переливались изумрудно-зеленым цветом.

Причудливая дева дрожать перестала, а вот Дмитрий нет. Он отчетливо слышал, как стучат его зубы.

Тонкая девичья рука обвила его шею, нежное дыхание коснулось щеки. Дмитрий приподнял край одеяла, чтобы вернуть на место. Но его рука будто зажила собственной жизнью: отпустила ткань и переместилась на крутое бедро Змиуланы.

Дмитрий до боли закусил губу. Милана не была скользкой и холодной — такой, какими Селиванов представлял себе змей. Ее кожа была теплой и бархатной. Каждая чешуйка, как крохотный листик фиалки.

Обнаружив этот факт, Дмитрий приподнялся на локте и провел ладонью уже по всей длине хвоста. Ощущения были неописуемыми.

Милана что-то невнятно мурлыкнула во сне и прижалась еще теснее.

Дмитрий почувствовал, что его кровь превратилась в кипящую лаву, ищущую себе выход. Нет, он желал многих женщин в своей жизни, но такой нестерпимой страсти не испытывал еще никогда. Жуткий голод овладел им, но только одна Она могла утолить его.

Руки Дмитрия переместились выше. Легли на талию, помассировали лопатки. Задержались на плечах. Он боялся, что Милана проснется и оттолкнет его, но остановиться просто не мог. И не желал.

Но Милана не спала: ее глаза были широко распахнуты и смотрели изучающе. Опьяненная страстью Дмитрия, она, как драгоценную чашу, поднесла ему свои губы.

Милана пахла цветами и свежескошенной травой. Ее поцелуи имели привкус воды, испитой Дмитрием из источника. И ему так хотелось раствориться в этом восхитительном бурном водовороте.

От сладостных губ он перебрался к маленьким ушкам. Прошелся языком по нежной раковине, слегка прикусил розовую мочку.

Томный вздох Миланы красноречиво сообщил, что он на верном пути.

Рот Дмитрия спустился ниже, отдал дань восхищения гибкой шее и роскошным плечам. Настал черед высокой и упругой груди. Дмитрий бережно притронулся к чарующим холмикам, приподнял их ладонями. Поочередно сжал вершинки губами, языком обвел контуры ареол.

Маленькие, четко выраженные соски затвердели, повинуясь его зову. Милана выгнулась навстречу жадному рту, моля о продолжении.

Приложив невероятное усилие, Дмитрий чуть отстранился и хриплым от желания голосом спросил:

— Ты уверена? Догадываешься, что сейчас произойдет?

— Да, — шепнула Милана, — и я хочу этого не меньше, чем ты.

Она запустила пальчики ему в волосы и потянула к себе. Глубоко и чувственно поцеловала.

Там, за деревянными стенами, по-прежнему бушевала стихия. Молнии рассекали надвое вековые стволы сосен, а ветер уносил прочь все на своем пути. Казалось, будто взбешенный демон надумал стереть мир яви с лица земли.

Но Милана и Дмитрий не боялись его, они слышали только друг друга.

Никто из них не понял, когда змеиный хвост уступил место паре длинных стройных ног — они тоже были гладкими и нежными. Замирая от восторга, Дмитрий провел по ним ладонью, подсунул руки под округлые девичьи ягодицы и поднял Милану над собой.

Кровь предков, всех женщин ее рода, взяла верх над змееподобной сущностью. Милана уже не боялась и отбросила стеснение — она почувствовала, что должно произойти с ней далее и всеми силами стремилась это ускорить.

Ее хрупкие ладони прошлись по телу Дмитрия, смело спустились вниз и обхватили то, что должно принадлежать ей одной. Член напрягся в ее руках, налился несокрушимой силой.

Дмитрий дернулся, как от удара, подался вперед, повинуясь воле победительницы. Его напряженная плоть остановилась у входа во врата рая. А потом ворвалась в них одним быстрым, но осторожным выпадом.

Тонкая преграда, скрывающая его личный артефакт, была уничтожена, сметена порывом безумной страсти.

Милана не испугалась и не вскрикнула от боли. На секунду замерла, привыкая к новым ощущениям, и принялась ритмично двигать бедрами. Она подрагивала и всхлипывала, наслаждаясь происходящим.

— Да, так, моя хорошая… — хрипло подержал ее Дмитрий.

Все вокруг замерло, не смея нарушать уединения двух людей, слившихся воедино. Было только их дыхание и биение сердец.

В какой-то момент Милана выкрикнула имя любимого и застонала: громко, протяжно.

Этот звук стал божественной музыкой для ушей Дмитрия. Он услышал его и ответил на призыв. Мощный оргазм сладкой волной прокатился по его телу.

Их общий стон эхом прокатился по лесу. И даже буря стихла, смутившись.

Ветер успокоился, а ливень сменился редким моросящим дождем. Над рекой расцвела радуга, которая одним своим концом будто указывала на то место, где только что случилось чудо.

Глава 20

Ничто так часто не отсутствует, как присутствие духа.

Антуан де Ривароль

Дмитрий все еще находился во власти сна, когда различил пение птиц. Он прислушался и неожиданно осознал, что не просто улавливает звук, а ощущает его всем существом.

Дмитрий вздрогнул от столь неожиданного открытия, но наваждение не исчезло. В нем проснулись новые органы чувств, не доступные ему раньше. Словно открылись все шлюзы и в его жизнь снопом разноцветных искр ворвались новые потоки, несущие в себе нечто древнее, извечное, как сама жизнь.

Он чувствовал, как поет дрозд, и пел вместе с ним. Ощущал, как солнечный свет согревает землю, и сиял вместе с ним. Видел, как деревья черпают корнями живительную влагу, и пил вместе с ними. Был травой, стелющейся под ногами, и ветром, легко гладившим верхушки сосен.

Его не осталось, он растворился в окружающем мире, но этот мир был уже не чуждым существом, полным угроз и опасностей. Явь изменилась. Она озарилась сотней искрящихся лучей и закружила Дмитрия в безумном хороводе, подарив ему новую жизнь.

— Что со мной стало? — тихо спросил Дмитрий.

— Ты — есть мир, а мир вокруг — есть ты, — услышал он в ответ.

Но это был не внутренний голос Дмитрия, и даже не глас богов, удостоивших его ответом. Отгадку прожурчал вода, ее разжег огонь, напитала земля и принес ветер.

Дмитрий улыбнулся, радуясь пробуждению. Не открывая глаз, протянул руку. Он жаждал коснуться той, что помогла ему пробудиться, подарила истинное чувство, способное вернуть к жизни и мертвеца.

Миланы рядом не оказалось.

Дмитрий вскочил на ноги, торопливо натянул одежду. Настежь распахнул дверь хижины, впуская вовнутрь лучи рассветного солнца.

Улыбнулся новому дню. Прислонился к косяку и сладко потянулся. Потом попрыгал, разминая затекшие за ночь конечности.

— Ноги… — запоздало спохватился он. — Мои ноги!

Его тело восстановилось полностью, от прошедших напастей не осталось и следа. Желание исполнилось.

Змиулана проснулась гораздо раньше. Дмитрий нашел ее у берега реки. Она сидела на большом, поросшем мхом валуне и наслаждалась солнцем. Ее хвост поблескивал в рассветных лучах, но это уже не пугало Дмитрия. Теперь он познал ее всю и любил в ней каждый кусочек, не отделяя две сущности друг от друга.

— Привет, — пошептал Дмитрий в маленькое розовое ушко Миланы.

Одну руку он подложил под змеиный хвост, а другой обнял деву за плечи.

Змиулана вздрогнула и попыталась отстраниться. Она хотела как можно быстрее вернуть человеческий облик, но Дмитрий удержал ее от этого.

— Не надо, — сказал он, вновь привлекая к себе. — Ты прекрасна. Вся, в любом обличье.

Змиулана не поверила в услышанное.

— И тебе не противно?

— Мне ужасающе приятно, — рассмеялся Дмитрий.

В доказательство он переместил на бархатный хвост и вторую руку.

Не удержав равновесие, Милана слегка покачнулась и, чтобы не свалиться, ухватилась руками за плечи Дмитрия. Хвост ее тоже вмешался и обвил его ноги.

Дмитрий зажмурился от удовольствия. Такие крепкие двойные объятия вновь пробудили в нем желание. Дикое, как природа вокруг.

Он обхватил ладонями лицо Миланы, большими пальцами погладил высокие скулы.

— Ты необыкновенная… — прошептал в ее полураскрытые губы.

Не в силах сдержаться, Милана провела языком по его губам. Сладко вздохнула, принимая ответные ласки. Ее соски затвердели от прикосновения к его горячей груди. Инстинктивное движение бедрами — и ее лобок прижался к его паху.

Но шум подъезжающего автомобиля прервал сладкие объятия пары. Дмитрий отстранился и глубоко вздохнул, восстанавливая участившееся дыхание. Милана покраснела и расправила свою измятую рубашку. Они обменялись взглядами и без слов поняли друг друга. Им обоим хотелось продолжения.

Такая картина и предстала глазам Миролюба и Безгнева, прибывшим сообщить, что незваные гости покинули поселение.

Жрец первым вылез из авто. Сложил руки на богатырской груди и поинтересовался:

— Вижу, вы все же поладили? — Он осмотрел Дмитрия с головы до ног и добавил: — Позволь поздравить тебя с исцелением.

Несмотря на торжественный момент по лицу Безгнева пробежала тень недовольства.

— Да, мы пришли к взаимопониманию. К полному! — широко улыбнулся Дмитрий. — «Гостям» удалось что-то обнаружить?

— Слава Богам, нет, — выдохнул Безгнев. — Но они чуть было не разнесли храм подчистую.

— Если бы не документы, удостоверяющие наше право на владение землей, нам бы их ни за что не спровадить, — добавил подоспевший Миролюб.

— Вот только они заявили, что археологические находки принадлежат государству, и мы не можем воспрепятствовать им в дальнейшем изучении храма, — протянул жрец. — Эти люди обещали вернуться с разрешением на дальнейшее исследование.

— Кто они вообще такие?! — возмутился Дмитрий. Обнял Милану за талию и гневно продолжил: — Как выведали о храме и таящемся в нем сокровище? Насколько я понял, вовсе не поиски пропавших из музея ценностей привели их сюда.

— Этих людей завлекла к нам ваша с Миланой беспечность, — Безгнев пригвоздил Дмитрия к месту своим ответом.

— Не понял?.. — смутился Селиванов и посмотрел на змеедеву. — Милана?.. О чем он?

Полубогиня выскользнула из его объятий и стыдливо поникла, закрыв ладонями лицо.

— Да объясните же мне, наконец, что случилось?! — потребовал Дмитрий у Безгнева. Перевел взгляд на Миролюба.

Но ответила Милана:

— Только в измененном облике я контролирую окрестности и не позволяю чужакам приближаться к храму.

По лицу Дмитрия пробежала тень.

— И ты пожертвовала собственной безопасностью ради моей прихоти? — удивился он. — Что вынудило тебя поступить так? Если бы ты предупредила меня, я бы не…

— Вот именно! — вскинулась Милана. — Ты бы никогда не исполнил предначертанного.

— Прости, — шепнул Дмитрий. — Я и не знал, на что ты идешь ради меня.

От осознания собственной вины Дмитрий угас. Радость от утреннего пробуждения уступила место раскаянию.

— Не печалься, — утешила его Милана.

Она сменила облик и подошла к Дмитрию. Положила руки ему на плечи.

— Все позади…

— Вы не понимаете, Госпожа, — позволил себе вмешаться Безгнев. — Эти люди обязательно вернутся. У них будет право распоряжаться храмом по своему усмотрению. Что же делать всем нам?..

— Все уже сделано, — счастливо улыбнулась Милана. — Я вошла в полную силу, и никому из нас больше нет нужды скрываться. Поселение не только пропало с карт, оно исчезло из мира яви. Разве никто из вас не понял этого?

— Я ощутил нечто странное, — целуя ее в щеку, проговорил Дмитрий. — Правда, это больше похоже на пробуждение, а не на исчезновение.

— Так и есть, — подтвердила его слова Милана. — Теперь мы все укутаны покрывалом, сошедшим из мира прави. Еще немного, и каждый сможет посещать приграничье. А оттуда рукой подать до слави, места, в котором и поныне живут наши предки и покровители.

— Это смогут сделать все члены общины? — уточнил Безгнев. Голос его дрогнул. — И я?

— Истину узрит лишь тот, кто к ней готов, — предрекла Милана. — Ты, жрец, как никто заслужил право быть причастником великих таинств. Приграничье открыто для тебя.

Пусть Безгнев и был доволен своей участью, но серьезность сохранил. Более того, он гневно зыркнул на Дмитрия и нахмурил кустистые брови.

— Госпожа, — вновь обратилсяБезгнев к Милане. — Позвольте Миролюбу проводить вас до храма.

Смущенная полубогиня расцепила объятия и, не глядя на Дмитрия пошла вслед за провожатым.

— Я сделаю это сам, — хохотнул Дмитрий и попытался уцепить подругу за подол.

Жрец перехватил его руки.

— Ты поедешь со мной!.. — процедил он. — Нам нужно многое обсудить.

— Догадываюсь, что конкретно, — усмехнулся Селиванов и закатил глаза. — Ладно уж, так и быть: идем ко мне в машину.

Радуясь обретенной вновь силе, Дмитрий помог Безгневу забраться в «Ягуар». Занял водительское место и завел мотор. Но справляться с авто при помощи рук Дмитрию порядком надоело, и он не преминул заметить:

— Срочно нужно переделать управление. А еще лучше — купить новый автомобиль.

— Сегодня первый день твоего исцеления, а ты мечтаешь о новых приобретениях? — укорил его жрец, расправляя бороду. — Не хочешь подумать о вещах более серьезных?

— Например? — шутливо отозвался Дмитрий.

Он нажал на «газ», и «Ягуар» лихо сорвался с места. Безгнев вцепился в подлокотники, но боевого настроя не потерял.

— Прежде всего, о Милане!..

Дмитрий сжалился над жрецом и сбавил скорость.

— А что с ней не так? Она тоже получила то, что хотела.

— Ты в этом абсолютно уверен? — жрец оторвался от созерцания пробегавшего за окнами авто пейзажа и в упор посмотрел на Селиванова. — Считаешь, что все, чего заслуживает эта дева — лишь минутное увлечение? Она не похожа на других женщин, с которыми ты был близок. И ей нужно иное, нечто большее…

— Ты еще предложи мне взять ее в жены и обзавестись выводком змеек! — фыркнул Дмитрий.

— Почему бы и нет? — рассудил Безгнев.

— Ты это серьезно?! — недоуменно вскинулся Дмитрий.

— Милана любит тебя, разве ты еще не понял? — не отставал жрец.

— Не говори за нее, — возразил Селиванов.

— Я достаточно долго знаю Милану, чтобы достоверно судить об ее поступках, — предупредил Безгнев. — Если бы не это обстоятельство, ты не получил бы исцеления. Ведь в любви заключена истинная сила человека, позволяющая стряхнуть с себя все запреты, снять любые ограничения. Это истинная магия. Только она способна творить настоящие чудеса.

— Я не готов к браку, — предупредил Дмитрий.

Такой ответ не устроил жреца.

— К браку вообще или к союзу с Миланой?

Дмитрий ненадолго задумался.

— И то, и другое.

Безгнев не унимался.

— И ты готов оставить эту девушку в одиночестве? Просто сбежишь, получив то, чего жаждал?

— Послушай, — остановил вдохновенную речь жреца Дмитрий. — Уговор был прост: я избавляю Милану от девственности, а она взамен исцеляет меня. Условия выполнены. И ты не можешь этого не признать.

— О каком уговоре идет речь? — удивленно воскликнул Безгнев.

— Не придуряйся, — поморщился Дмитрий, — тебе это не идет.

Безгнев помассировал виски, нахмурился.

— Но я, правда, не понимаю…

Дмитрий остановил машину и полностью переключился на разговор.

— Хорошо, скажу: подосланная вами провидица, Настасья, кажется, — она взяла с меня слово. Я пообещал сделать Милану женщиной, и выполнил свою долю уговора. Сделка свершилась, занавес! Актеры могут разойтись по домам.

— Никогда не слышал ни о какой Настасье, кем бы она там ни была, — горестно выдавил жрец. — Но это и не важно. Лучше скажи: ты не хочешь остаться еще ненадолго и присмотреться к Милане.

— Я видел достаточно, — сквозь зубы процедил Дмитрий. — Она прекрасна, спору нет… но… не знаю, как тебе это объяснить. Милана слишком другая, и я не могу представить себе нашу совместную жизнь.

— Но попробовать-то ты можешь? — предложил Безгнев. — Молю тебя: дай девочке шанс. Не убивай в ней великое чувство своим поспешным отъездом.

Дмитрий уткнулся лбом в руль и обреченно произнес:

— И что же ты предлагаешь?..

— Прежде всего — помолвку! — радостно объявил жрец. — А после нее, так и быть, дам вам обоим некоторое время на размышление. Если вы не утратите друг к другу интерес, то, глядишь, на вересень как раз-таки свадебку сыграем. Э-эх, сурьи наготовим, медов наварим…

Дмитрий осадил размечтавшегося жреца:

— Но-но! Я пока не дал своего согласия.

Его гневный тон не смутил жреца.

— Так ведь и не отказал. Верно?

Дмитрий замолчал. В нем словно жило два разных человека, которые устроили между собой поединок. Один, бизнесмен и прагматик, требовал немедленно выбросить из головы глупые бредни и вернуться к прежней жизни. Другой, простодушный романтик, хотел непременно остаться.

За время дороги Дмитрий истерзал себя сомнениями, но так ничего и не решил. Прибыв в дом жреца, он забрался на кровать и с удовольствием вытянул ноги.

— Вот ты тут отдыхаешь, а твоя возлюбленная там одна, плачет, — пропищал над его ухом голос домового.

Дмитрий подскочил. Треснулся головой об ящик. Босой и взъерошенный бросился к храму.

Милана сидела в проеме ворот, уткнувшись лицом в колени. Ее хрупкие плечи вздрагивали от беззвучных рыданий.

Дмитрий сел рядом и неловко обнял. Уткнулся носом в душистый водопад золотых волос.

— Не плачь, я останусь, — прошептал он, не думая больше и не рассуждая.

Милана подняла на него заплаканное лицо и слабо улыбнулась.

— Правда?..

Дмитрий кивнул и губами стер слезинки с ее щек. Прикоснулся к шее, спустился к груди. Его язык скользнул по ложбинке между двумя восхитительными полушариями.

— Правда… — задыхаясь от страсти, прохрипел он.

Спустил рубашку с ее плеч. По очереди облизал нежные розовые соски, легонько куснул.

Милана выгнулась дугой, моля о продолжении.

Дмитрий подхватил ее на руки и отнес в свое авто. Уложил на заднее сиденье и раздвинул стройные ножки. Вошел в нее плавно и нежно. Осыпал поцелуями ее грудь, лицо, волосы.

— Я с тобой, — выкрикнул в экстазе. — Не оставлю! Не смогу!..

Глава 21

Мы ничуть не превосходим так называемых варваров ни в мужестве, ни в человечности… мы не стали ни мудрее, ни счастливее этих народов, а меж тем твердо верим, что куда как разумнее их.

Люк де Клапье де Вовенарг

На рассвете Дмитрий и Миролюб засели в прибрежных камышах. Они выжидали, пока Милана (якобы ни о чем не подозревающая) пойдет поутру купаться.

Древняя традиция похищать невесту вызвала у Селиванова необъяснимый интерес. Раньше ему не приходилось воровать девушек.

Стараясь не обращать внимания на назойливых комаров и обильную утреннюю росу, Дмитрий постоянно выглядывал из своего убежища, высматривая Милану.

Миролюб тихонько посмеивался и, наконец, не выдержал.

— Не терпится?! — с самодовольной улыбкой спросил он.

— Надоело чувствовать себя болотной жабой, — отрезал Дмитрий, вновь раздвигая камыши.

— Не нервничай, придет, — успокоил его Миролюб. — Пойди, прогуляйся немного. Я позову, если Милана появится.

Дмитрий согласился на предложение и пошел вдоль берега реки. «И ничего я не нервничаю!.. — убеждал он себя. — Подумаешь… Мне все эти традиции до фени. Но порадовать Милану хочется: раз ей все это нужно, придется потерпеть…»

Взгляд его привлек необычный золотисто-желтый цветок, плавно покачивающийся на ветру на крепком ветвистом стебле. Дмитрий подошел ближе и притронулся к нежным лепесткам соцветия.

«Надо же, как он похож на Милану?! — подумал он при этом. — Его цвет настолько хрупок, что к нему боязно прикасаться. А вот стебель невероятно силен. Корни же уходят глубоко в землю, цепляясь, кажется, за самую ее сердцевину».

Дмитрий переломил плотный стебель и поднес цветок к глазам: нижние лепестки с крупным оранжевым пятном посередине гипнотизировали, как и глаза Миланы; а верхние были словно недоразвиты, спрятаны в глубокой раковине соцветия.

Осмотревшись по сторонам, он приметил еще с десяток таких же растений — их желтые фонарики-маячки подмигивали, выглядывая из высоких трав.

Дмитрий набрал целую охапку цветов и отошел так далеко, что Миролюбу пришлось его разыскивать.

— Вот ты где!.. — выдохнул тот, подбегая. — Милана уже в реке — купается. Идем.

Дмитрий вприпрыжку поскакал за Миролюбом. На ходу сунул товарищу под нос букет и спросил:

— Что это за цветы? Никогда таких раньше не видел.

— Это болотные ирисы, — отозвался Миролюб. — Они растут возле реки в изобилии. И ты правильно сделал, что приготовил для Миланы подарок — Она оценит.

— Я полагал, что ирисы — прихотливые экзотические растения, которые водятся только в ухоженных садах, — не унимался Дмитрий.

— И цветы, и люди бывают разными, — заметил Миролюб. — Одним подавай уход и роскошь, а другие и без того прекрасны. Знаешь, почему?

— Нет… — растерялся Дмитрий.

Миролюб расплылся в блаженной улыбке.

— Нет ничего прекрасней того, что создано Матерью Сырой землей. Одна Она ведает всеми тварями и щедро одаряет их присущим ей изобилием, не требуя ничего взамен. Ее силе подвластно все в этом мире. Она — Мать, и имя ее есть Любовь!

Милану они нашили купающейся в чистых, прозрачных водах реки. Следуя обычаю, будущая невеста скинула длинную рубаху; ее трепетную наготу прикрывали в тот момент лишь длинные распущенные волосы, облепившие стройный стан.

Дмитрий потрясенно втянул в себя воздух и властной ладонью прикрыт глаза Миролюба.

— А ну, отвернись!

Потрясывающийся от смеха Миролюб выполнил наказ и скрылся за ближайшей сосной, оставив Дмитрия любоваться восхитительным зрелищем.

Милана с головой погрузилась в воду, а потом резко вынырнула, откинув назад влажные пряди волос. Мириады брызг разлетелись по сторонам, заставив Дмитрия вспомнить о своем не терпящем отлагательств деле.

С трудом оторвавшись от чарующей нимфы, он поднял сброшенную ей рубашку и, как настоящий вор, торопливо скрылся под сенью деревьев.

Приметив пропажу, Милана вышла из воды. Стыдливо укрывшись за шелковистыми прядями волос, произнесла ключевую фразу, должную решить ее будущую судьбу:

— Кто ты, похитивший мою одежду? Выходи, не прячься.

Дмитрий молчал, ожидая продолжения.

— Будь по-твоему, — согласилась Милана. — Коли ты седой старец — станешь мне отцом названным. Коли юный отрок — назову тебя братом. А ежели молодец добрый — нареку мужем.

Расслышав окончание обрядовой речи, Дмитрий вышел из укрытия. Оглядываясь на дерево, за которым схоронился Миролюб, торопливо натянул на суженую рубаху, завязал в узел ее промокшие волосы.

Только после этого он одарил Милану по-настоящему страстным, долгим поцелуем.

Его избранница охотно отозвалась на ласку, приникла к нему юным, полным неги телом.

— Кхе-кхе… — громко прокашлялся Миролюб. — Вы ни о чем не забыли?

— Нет, но хотели бы, — заявил Дмитрий.

Он с неохотой прервал поцелуй, забрал у товарища букет из болотных ирисов и вручил его избраннице.

Милана благодарно улыбнулась, зарылась лицом в нежные бутоны.

— Спасибо, это мои любимые цветы.

Дмитрий чмокнул ее в задорно вздернутый носик, подхватил на руки и понес к капищу. Согласие девушки получено, осталось испросить дозволения у представителей ее рода.

Безгневу, как опекуну Миланы в мире яви, была отведена иная роль. Жрец отправился на капище, дабы совершить, возможно, главный обряд в своей жизни. Шутка ли — испросить дозволения самого Велеса на брак его дочери с человеком!

Обязанность эту Безгнев исполнил блестяще. Еще вечером он обошел все избы в поселении и собрал богатую дань для покровителя.

Члены общины не скупились — жертвенные дары Велесу не уместились у жреца в руках. Безгнев вынужденно привлек к обряду двух крепких парней, несших в руках корзины с яствами, кувшины с молоком, вином и домашним пивом.

Расторопные хозяйки метнулись к печам, и спустя четверть часа прибыли на капище с пирогами.

Число желающих поучаствовать в обряде росло с каждой секундой, люди все прибывали и прибывали. Новость о помолвке Змиуланы и Дмитрия облетела все поселение и никого не оставила равнодушным.

Громкий хор голосов присоединился к Безгневу, восхваляющему мир прави и мудрость богов. Коленопреклоненные общинники истово молились за судьбу новой пары, суля ей долгих лет жизни, взаимопонимания и крепких наследников.

В один из моментов огонь крады ярко вспыхнул, и онемевшей толпе предстал облаченный огнем лик Велеса. Повелитель магии явился в образе могучего мужа; в одной его руке был путеводный посох, а в другой — рог изобилия.

Восхищенный рев прокатился по толпе.

Велес поднял кубок вверх, благословляя потомков.

Огонь крады вспыхнул ярче, разбросал по поляне искры, метнувшиеся в сторону замерших от восхищения людей. Очищающее пламя дотронулось до каждого, не принося вреда. На том месте, которого касались искры, словно расцветал благоухающий бутон, источающий аромат кедра и герани — символов богатства и процветания.

Видение исчезло, но люди еще долго не могли прийти в себя и хранили благоговейное молчание.

Первым его нарушил Безгнев. Жрец вскинул вверх руки и начал читать хвалебную песнь дрожащим от возбуждения голосом. Его поддержали другие члены общины. Постепенно нестройных хор голосов перерос в истинное буйство. Велес дал свое дозволение на брак и напутствовал детей на благоденствие.

Внезапно толпа смолкла. Люди, улыбаясь и кланяясь, пропустили к замершему у деревянного чура жрецу виновников церемонии.

Дмитрий внес Милану в кольцо общинников и возвестил:

— Эта дева дала согласие называться моей невестой. Что же скажешь ты, жрец Велеса, отца Миланы и защитника?!

— Боги одобрили Ее выбор! — торжественно откликнулся Безгнев. — Сам Велес посетил мир яви и засвидетельствовал вашу помолвку!

Со стороны толпы в адрес новой пары полетели восхваления, поздравления и пожелания. Нареченных жениха и невесту осыпали градом из пшеницы и мелких монет.

Официальная часть помолвки завершилась. Принесенные Велесу дары Милана передала в распоряжение жреца, благоразумно оставив возле чура наполненный молодым вином кубок: пусть и ее отец не останется в стороне от праздничного пира.

Безгнев и с помощниками внесли в огороженный камнями круг столы и лавки. Хозяюшки расстелили домотканые скатерти, разложили посуду.

Милане отвели почетное место в переднем углу стола — на посаде. Сегодняшнее торжество было устроено в ее честь.

Дмитрий сел между Миролюбом и Вестой — в этот день они исполняли роль родни жениха, всячески расхваливая своего «охотника» перед другими гостями.

Мужчины постарше поздравили Селиванова с удачной «ловлей», а молодые парни упрекнули за то, что он умыкнул у них из-под носа завидную невесту. Один из рьяных хранителей традиции даже вызвал новоявленного жениха на кулачный поединок.

Сражение было полушутливым и недолгим, но Дмитрий с достоинством выдержал испытание, потешив себя и членов общины.

Ежедневные дела в этот день позабылись. И только с наступлением темноты жалобный рев некормленой скотины привлек внимание засидевшихся хозяев. Но расходиться окончательно люди не спешили.

За весь вечер Дмитрий почти ничего не съел и не выпил. Его вниманием целиком и полностью захватила Милана. Он наблюдал за тем, как она подносит к губам угощение, как разговаривает с членами общины. Как мило краснеет, слушая наставления старших подруг. Дмитрий не мог дождаться заката — времени, когда Милана будет целиком и полностью принадлежать ему одному.

Наконец, разведенные на поляне костры взметнулись ввысь, оттенив алый диск заходящего светила. Не произнеся ни слова, Дмитрий подхватил невесту на руки и понес в направлении храма под дружный свист и улюлюканье разгоряченных гостей.

Утомленная, но радостная Милана благодарно прижалась к телу нареченного и обвила руками его шею.

— Представляю, какие нотации прочтет мне завтра Безгнев, — усмехнулся Дмитрий. — Но желание остаться с тобой наедине слишком сильно…

— Он не восстанет против нашей близости, — возразила Милана. — Все эти люди, желая воссоздать мне те условия, при которых я родилась, приняли образ жизни своих предков. В те далекие времена соединение любящих не считалось постыдным.

— Разве?! — удивился Дмитрий. — Я полагал, что интимные связи до брака осуждались во все времена.

Милана не сдержала улыбку.

— О, в те далекие годы, когда состоялось мое рождение, на все вещи смотрели иначе. Племена воевали между собой, и многие мужчины не возвращались с поля битвы в мир яви. А потому и девушкам предоставлялось право свободного выбора. Если нареченный кого-то из дев погибал, защищая честь рода, а его суженая оказывалась чреватой — ее ребенок считался подарком Богов. Такую девушку охотно брали в жены другие мужи, ведь она доказала свою плодовитость и понесла от героя, нового покровителя рода.

— Очень любопытно, — признался Дмитрий. — Но меня вряд ли можно считать героем, да и помирать я пока не собираюсь.

— Для каждого уготована своя судьба, — не согласилась Милана. — Никто не может с уверенностью сказать, герой он или нет. Нас рассудит Судьба.

Дмитрий внес невесту в широкую арку ворот и остановился, вдохновенно всматриваясь в закатное солнце. Что-то древнее, восходящее своими корнями к ушедшим в небытие векам, пробудилось в нем.

Когда же солнечный диск коснулся края горизонта, опалив поле алым отсветом, он увидел нечто.

Пред воспарившим взором Дмитрия, чередуясь, пробегали времена и эпохи. Одни восхитили его, другие, напротив, ужаснули. О чем-то он уже слышал, о другом догадывался, а чего-то и представить себе не мог.

За то краткое мгновение, пока опускался сияющий круг, Дмитрию удалось увидеть величавые древние строения, узреть барханы песка, перенестись в могучие леса и глубокие океаны. В сменяющихся, порой размытых образах, мелькали фигуры людей, животных, гигантских насекомых, водоплавающих рептилий. Все это было разделено веками, но оставалось единым, огромным и величественным, как сама Жизнь.

Наваждение спало, но Дмитрий еще долго стоял, сжимая в объятиях свою трепетную ношу. Тепло, исходящее от тела Миланы, постепенно возвращало его к действительности.

— Так вот что ты видела!.. — выдохнул он в душистую макушку невесты. — Но что это было: прошлое, будущее?

— Все и сразу, — тихо ответила Милана. — Тебе открылся доступ к другим мирам, в них не существует понятие времени. Там есть лишь бесконечность. Как солнце, она совершает свой извечный круговорот, все остальное иллюзия. Человек сам привязывает себя к яви, не позволяя своим крыльям унести его в иные действительности, открытые каждому, кто захочет их принять.

— Я сражен, — признался Дмитрий. — Но у меня есть и другие желания, исполнить которые можешь только ты.

С этими словами он стянул с головы невесты увядший венок, сплетенный из ирисов, разбросал по плечам Миланы ее дивные волосы.

Отыскал в темноте сладкие губы, стал целовать их, призывая к ответу. На несколько минут забыл о том, что нужно дышать. Растворился в неге.

Милана радостно покорилась его порыву, ответила на него со всей страстью.

От ее уст Дмитрий перебрался к шее; развязал тесемки легкой рубашки, стянул одеяние с плеч. Осыпал легкими поцелуями пышущую жаром грудь, втянул в рот одну из ее затвердевших вершинок.

Милана запустила ладони в волосы Дмитрия, выгнулась навстречу его ищущим и жадным губам. Ставшее ненужным девичье одеяние упало к ногам пары, а вскоре за ним последовали и вещи Дмитрия.

Жених прислонил Милану к полуразрушенной стене, подложил ей под спину ладони.

Опаленная желанием, Милана обхватила ногами бедра нареченного, приняла в себя его естество.

Дмитрий старался действовать осторожно, боясь поцарапать о каменные своды нежную кожу невесты.

Но Милана была против: она сама задала нужный ритм, стремясь поскорее слиться с любимым, разделить с ним то, что приносит одновременно смерть и возрождение.

Как два объятых пламенем феникса, они сгорели дотла и вместе возвратились к жизни, ощутив всю ее полноту, все ее неистовство.

Милана, ослабленная и счастливая, упала Дмитрию на грудь. Он блаженно улыбнулся, прижал ее теснее, согрел своим дыханием.

— Мы только что осквернили храм, — сообщил он полушутя. — Надеюсь, твой отец не покарает меня за это?

Милана подняла голову, заглянула ему в глаза.

— Как можно осквернить любовью? — спросила она. — Ты в моем доме, доме наших общих предков, где, как не здесь, должны сбываться мечты?

— А твоя сбылась? — переспросил Дмитрий.

— Одна из них, — лукаво улыбнулась Милана. — Ты сумел подарить мне именно то, чего я всегда хотела.

— Рад, что смог осчастливить тебя, — признался Дмитрий и ласково провел рукой по ее волосам.

— А чего хочешь ты? — решила выяснить Милана. — О чем мечтаешь сейчас?

— Лишь об одном, — рассмеялся Дмитрий. — Теперь, когда я утолил свой самый страшный голод, мне безумно хочется есть. Надеюсь, на столах еще осталось чем поживиться. Принести и для тебя что-нибудь?

— Благодарю, но я сыта, — призналась Милана и наклонилась, чтобы подобрать одеяние.

— Позволь тебе помочь, — предложил Дмитрий, ринувшись к одежде. — Хочу показать, что я могу не только раздевать девушек, но и одевать их.

— А у тебя их очень много?.. — расстроенно пробормотала Милана.

— Кого? Девушек?! — воскликнул Дмитрий. — Не переживай, ты самая лучшая из всех. Хочешь, завтра же поедем в мой дом: познакомлю тебя со своим другом, покажу множество удивительных вещей?

— Я не могу пойти с тобой в твой мир, — еще больше погрустнела Милана. — В нем нет места для меня.

— Но ты уже умеешь управляться со своей второй сущностью, так почему бы не позволить себе это шаг? — не понял Дмитрий.

Милана подняла голову: лицо ее застыло, глаза утратили блеск.

— Я не смогу там выжить — новый мир, изменившийся до неузнаваемости, чужд мне. Он погубит мою вторую сущность. К тому же, мой уход разорвет связь этого места с приграничьем. И сокровище, хранимое столько веков, останется без защиты. Нет, я не покину свою обитель, не откажусь от предназначения.

Дмитрий, недовольный ее ответом, поспешно оделся. Не оглядываясь, вышел в ночь.

Нахмурившись, он миновал ворота храма и устремился в лес — ему срочно требовалось прогуляться и подумать. О многом.

Дмитрий спустился от храма к источнику, миновал веселящихся людей. Не заметил, как едва не сбил с ног Безгнева, спешившего ему навстречу.

Жрец окликнул Селиванова, но тот не отозвался. Предчувствуя неладное, Безгнев ринулся к Милане.

Покинутая невеста стояла у врат храма, невидящими глазами наблюдая за усеянным звездами ночным небом. По щекам ее текли слезы.

— Почему Вы, госпожа, отпустили его? — тихо спросил жрец.

— Потому что люблю и не стану неволить… — молвила Змиулана.

Развернулась и скрылась в потаенной комнате, чтобы в одиночестве оплакать утрату.

Глава 22

Человеку нередко кажется, что он владеет собой, тогда как на самом деле что-то владеет им; пока разумом он стремится к одной цели, сердце незаметно увлекает его к другой.

Франсуа де Ларошфуко

Дмитрий проснулся на рассвете. Еще не открывая глаз, пошарил рукой возле кровати, привычным жестом разыскивая коляску. Но ее на месте не оказалось.

Селиванов окончательно проснулся, приподнялся на локтях, сладко зевнул и улыбнулся, не сводя глаз с потолка. Ему привиделся дивный сон. Дмитрий точно не помнил его и не смог бы пересказать, но то, он был прекрасен — истинная правда. Осталось сладкое послевкусие, словно бы неведомый волшебник на миг перенес его в детство — туда, где оживают сказки и с легкостью верится в чудеса.

Неясные образы ворочались в голове Дмитрия, не приобретая четких очертаний. Картинка манила его за собой, но не позволяла приблизиться.

«Забавно…» — рассудил Дмитрий. Одним рывком свесил ноги с кровати и поднялся.

Поднялся?! Точно — он стоял, опасливо озираясь по сторонам, и искал предмет, за который можно ухватиться при падении.

Так продолжалось достаточно долго. Но Дмитрий так и не упал. Его изумлению не было предела. «Да как так?! — думал он. — Нельзя же вечером лечь спать инвалидом, а утром проснуться совершенно здоровым? Что за бред?!»

Но факт полного исцеления не мог отрицать даже прагматичный разум Селиванова.

Не помня себя от счастья, Дмитрий спустился в кухню. Дом встретил его поразительной тишиной. Не было снующей туда-сюда прислуги, телефонных звонков. И только ворона за окном не разделяла всеобщего безмолвия.

Дмитрий заглянул в пустующую гостиную, прошелся по коридорам — ни души. «Это что, заговор? Бунт на моем корабле?! — негодовал он. — Подумаешь, устроил вчера слугам разнос… Но не могли же все сбежать одновременно».

В нем проснулся зверский голод — он раскрыл холодильник, оглядел его пустующее нутро, со злостью захлопнул обратно.

В кухонном шкафу, на самой верхней полке, обнаружился зачерствевший батон. Дмитрий презрительно покривился, повертел находку в руках, присмотрелся к дате изготовления. «Вот из чего нужно ляпать хлеб, чтобы за два дня он мог превратиться в камень?!» — буркнул он. Снял с находки упаковку, попробовал откусить. Едва не сломал зубы и отказался от нелепой затеи.

Есть все еще хотелось. Поминая почем зря сбежавшую прислугу, Дмитрий пошел к телефону — заказать завтрак на дом. На призывы его желудка не откликнулся ни один ресторан — было лишь шесть утра.

Он вновь поплелся на кухню, замочил в чае батон и жадно съел его весь. Полегчало. Появилось воодушевление и желание добавить к спартанскому завтраку что-то еще.

Дмитрий вспомнил, что предыдущая домработница хранила в кладовой крупы, приправы и цитрусовые. Радуясь обретенной легкости движений, голодный хозяин особняка вновь приступил к поискам.

Проходя мимо длинного стола в обеденном зале, по-хозяйски провел пальцем по его лакированной поверхности. «Они что, специально собрали всю имеющуюся в доме пыль и высыпали сюда? — вскинулся Дмитрий. — Вот негодяи!»

Подобным образом он осмотрел всю мебель и не переставал удивляться вредности сбежавшей прислуги.

В кладовой отыскались апельсины — засохшие, сморщенные, совершенно несъедобные. Зажимая пальцами нос, Дмитрий собрал полусгнившее «добро» в полиэтиленовый пакет.

Когда же он перекладывал последний фрукт — совсем маленький, покрытый сизым налетом плесени, — его память будто прошибла молния. Дмитрий на короткий миг узрел прекрасную деву, чистую и нежную, как первый снег. Она ела апельсин, и сладкий сок испачкал ее пухлые губы. Дмитрий протянул руку… но натолкнулся на пустоту. Чудное видение мелькнуло, как призрак, и моментально исчезло, будто и не было вовсе.

Дмитрий помотал головой и пообещал себе больше не читать на ночь.

Так и не удовлетворив ненасытное нутро, он сбежал из пустующего дома. Хотел отправиться к Александру, но решил: еще слишком рано, чтобы будить лучшего друга.

Вместо этого Дмитрий подъехал к своему офису, располагавшемуся в центре города. Припарковал машину и, взяв из аппарата чашку кофе, направился в кабинет.

Привычно махнул охраннику рукой и прошел мимо, не предъявляя пропуск — начальство нужно знать в лицо.

Реакция секьюрити, застывшего на месте с открытым ртом, позабавила Дмитрия. Позволила ему вновь почувствовать в себе силу и уверенность.

«Интересно, что скажет Дана, увидев меня полностью восстановившимся?» — восхищенно подумал Дмирий. По невесте он совершенно не соскучился, но безумно желал увидеть ее реакцию на свое исцеление. Насладиться триумфом.

У шкафа с документацией Дмитрий замер, а потом рассмеялся, глядя в висевшее рядом зеркало.

— Что за странные обноски я напялил? — спросил он у своего отражения. — Наверняка это происки сбежавшей домработницы — очень умно, подкинуть мне под нос отрытое в сундуке прадеда тряпье.

С некоторым раздражением Дмитрий стянул с себя широкие штаны и рубаху. Распрямился, упер руки в бока и горделиво вздернул подбородок. Из зеркала на него смотрел незнакомец. Загорелый, подтянутый, крепкий, как вековой дуб. Отросшая борода придавала ему сходство с богатырем из русских народных сказок.

Дмитрий сжал кулаки и напряг мышцы рук. «Поиграл» бицепсами, по приседал. Почувствовал, насколько силен и ловок. Не одеваясь, тигриной походкой пересек свой кабинет.

В смежном помещении располагался гардероб. Дмитрий вошел, придирчиво выбрал костюм, надел свежую рубашку и подходящий галстук. «Да, так гораздо лучше», — признался он и занялся делами.

Но спустя десять секунд Дмитрий сначала развязал, а потом и вовсе снял с себя галстук. За ним последовал пиджак.

Через полчаса Дмитрий, не отрываясь от работы, привычным жестом закатал рукава выше локтя и отхлебнул остывший уже кофе.

— Ну и дрянь!.. — признался он, сплевывая едко пахнущую жидкость обратно в чашку.

Наморщившись, посмотрел на часы: варить кофе самому лень, а секретарша пожалует не скоро.

Погрузившись в счета, накладные и приходно-расходные книги, Дмитрий озадачился: «Почему Александр принялся заключать договора передним числом? Это что, какие-то новые методы ведения дел? Почему я о них не знаю?»

Решив обсудить эти вопиющие факты с самим Александром, Дмитрий достал пульт, включил телевизор. Неверяще потер глаза.

— Что за шутки?! — вскричал он, глядя на монитор. — Совершенно не смешно!..

На экране телевизора четко проступала дата «23 июля».

Он переключил канал, но результат был прежним.

Дмитрий откинулся в кресле, потер ладонями лицо. Задумался. «Итак, несколько дней назад я был у провидицы, потом ко мне в дом заползла змея… — начал вспоминать он. — Я хотел куда-то отправиться… Вот только куда?! Ничего не помню… будто ластиком по мозгам поскребли».

Занятый тяжкими раздумьями, Дмитрий не услышал перестука каблуков, уверенно несших свою обладательницу к кабинету.

— Ты?! — неверяще произнесла Дана, выглядывая из-за двери.

— Я, — нахмурился Дмитрий. — А ты надеялась увидеть здесь кого-то другого?

Дана выглядела обольстительно. Она вошла в кабинет и замерла напротив жениха. Изогнулась всем телом, принимая соблазнительную позу. Короткое красное платье облепило ее женственные формы, привлекая внимание к полной груди и роскошным бедрам. Туфли на высокой шпильке подчеркнули длину ног и стройность.

— Нет, но… Где ты был прошедшие два месяца? — кокетка сверкнула жемчужной улыбкой. — Что с тобой случилось?

— Гулял, — соврал Дмитрий.

— А ты неплохо выглядишь, — подчеркнула Дана, с интересом рассматривая собеседника.

Она не без удовольствия подметила, что лицо и руки Дмитрия покрывает ровный загар. И если раньше, сидя в офисном кресле, он упорно создавал иллюзию того, что полученная трава не заботит его, то сейчас ему это удалось.

А еще Дана уловила нечто иное, не заметное глазу: ее жених преобразился не только внешне. Он изменился внутренне. И, возможно, не в лучшую для нее сторону.

Дана не боялась сложных задач, а потому приклеила на лицо одну из своих самых доброжелательных улыбок и спросила:

— Ты побывал на курорте. Так почему же не пригласил меня с собой?

— Не думаю, что тебе бы там понравилось, — ответил Дмитрий, глядя на Дану исподлобья.

Он вдруг почувствовал, что от собеседницы исходит слабый, но навязчивый запах другого мужчины. Ни дорогой парфюм, ни со вкусом подобранная одежда, ни даже ласковая улыбка не могли сгладить того впечатления, которое произвел на Дмитрия этот смрад.

— Что ты делаешь здесь в столь ранний час? — поинтересовался Дмитрий у невесты.

— Проезжала мимо и увидела свет в твоем кабинете. Решила заглянуть, — игриво промурлыкала Дана, стараясь не обращать внимания на угрожающие нотки в голосе жениха.

— И куда же ты ехала в такую рань? Точнее, откуда? — спросил Дмитрий, продолжая принюхиваться.

Почему-то запах был ему смутно знаком и вызывал отнюдь не приятные ассоциации.

— Гостила у подруги, — призналась Дана и тряхнула пышной гривой, отвлекая внимание жениха от опасной темы.

Но Дмитрий не поддался на эту уловку:

— Я слишком хорошо изучил твои привычки, чтобы поверить в этот бред. Тебя раньше обеда может вырвать из постели разве что взрыв ядерной бомбы. Или неожиданный приход супруги твоей «подруги».

— Как ты можешь такое мне говорить?! — Дана изобразила возмущение и притопнула ножкой.

Именно этот ее жест позволил Дмитрию рассмотреть небольшую затяжку на капроновом чулке невесты.

— Ты так спешно одевалась, что допустила небольшую оплошность, — заметил они указал Дане на ее промах.

Не теряя достоинства, ветреница рассмотрела предмет обсуждения и слегка улыбнулась:

— Наверное, зацепилась, когда выходила из машины. Но как ты рассмотрел это со своего места? Неужели все же решился на лазерную коррекцию?

— Нет, — коротко отрезал Дмитрий, — но ты меняешь тему разговора.

— Брось, — кокетливо прошептала Дана и подкралась к жениху. — С чего ты стал таким ревнивым?

— Ха! — резко рассмеялся Селиванов. — Моя дорогая, ты слишком много возомнила о себе. Чтобы ревновать, нужно, прежде всего, любить. Но я не испытываю к тебе ничего подобного. Однако, — многозначительно добавил он, — признал тебя своей невестой, оказал множество услуг, в том числе денежного характера. Взамен выдвинул требования, которые ты обязана соблюдать.

— Поверь, я не сделала ничего такого, что могло бы дать тебе повод для злости, — продолжала настаивать на своем Дана.

Она присела на подлокотник кресла жениха и попыталась поцеловать его в щеку.

Дмитрий отстранился и непроизвольным движением скинул Дану на пол. Он узнал запах!

— Бельдюгин?! Мой конкурент! — взвился рогоносец. — Да как ты посмела связаться с ним?!

Дана вскочила с пола — в ее глазах читалось явное недоумение. Но изменница быстро взяла себя в руки. Не теряя достоинства, поднялась на ноги и оправила платье.

— Какой еще Бельдюгин?! Зачем ты придумываешь?

— Не смей врать мне! — потребовал Дмитрий.

Он весь кипел от негодования и буквально пожирал взглядом Дану.

Предательница тоже смотрела на него в упор, не желая признавать себя побежденной. Их молчаливая дуэль продолжалась довольно долго.

Ровно до тех пор, пока Дмитрий не начал истерически смеяться.

— Ты хоть представляешь, как жалко выглядишь? — спросил он. — Тебя считали светской львицей из-за того что я назвал тебя невестой. Сейчас же ты просто дешевая шлюха, в изорванных чулках и помятом платье. Что делал с тобой Бельдюгин, скажи? Он выполнил твои требования? Облил тебя нечистотами или макнул головой в отхожее место? Ты получила все, чего хотела, а, «невеста»?!

В последнее слово Дмитрий вложил столько сарказма и пренебрежения, что Дана потеряла дар речи. Такого оскорбления она стерпеть не смогла: сняла с себя туфлю на шпильке и запустила ею в Дмитрия.

Тот легко увернулся и рассмеялся громче.

— А теперь еще и босая, — сквозь смех выдавил он. — Не думаешь же ты, что Бельдюгин разведется с женой ради тебя, ведь большая часть их бизнеса принадлежит ей?

— Да катись ты к дьяволу, полудохлый инвалид! — заявила Дана, тщетно пытавшаяся привести себя в порядок. — Кому ты нужен, кроме меня?

— Лучше я всю жизнь проведу в одиночестве, чем свяжу судьбу с такой дрянью, как ты! — строго произнес Дмитрий и отвернулся к рабочему столу, всем своим видом показывая, что не желает продолжать перепалку.

— Не отворачивайся, когда я с тобой разговариваю! — вскричала Дана, набрасываясь на Дмитрия с кулаками. — И не смей оскорблять меня!

Дмитрий без труда отразил атаку и завел руки Даны ей за спину.

Лицо изменницы исказилось от ярости, на нем выступили алые пятна гнева.

— Не попадайся на моем пути. Никогда! И я, так и быть, никому не расскажу отвоем падении, — выдавливая каждое слово, произнес Дмитрий. — Уходи, и пусть какой-нибудь другой дурень расстилает перед тобой ковровую дорожку в высший свет.

Он выпустил руки Даны и приказал:

— Проваливай!

— Да пошел ты знаешь куда?.. — прошипела выпущенная на свободу фурия.

Она дошла до двери и схватилась за ручку. Обернулась, обожгла бывшего жениха ядовитым взглядом.

— Догадываюсь, — ответил Дмитрий. — Так ты уйдешь сама или мне нужно вызвать охрану?

— Это все, что ты можешь? — зло усмехнулась Дана. — Позвать на помощь?! Да, позови своего охранника, сделай милость. Он, в отличие от тебя, настоящий мужик. И пока ты отсутствовал, мы здорово резвились в этом кабинете. Прямо на столе, за которым ты сидишь!

С трудом сдерживая ярость, Дмитрий поднялся и пошел в сторону Даны.

— Ты… ходишь?! — зажав ладонями рот, пробормотала та. — Но как?..

— Вот так, — строго произнес Дмитрий, широко распахивая перед ней дверь, — вот так!

Глава 23

Я уже не знаю того, чему научился, а немногое, что еще знаю, просто угадал.

Никола-Себастьен де Шамфор

Так и не дождавшись секретаршу, Дмитрий отправился в гости к Тихомирову, чтобы сообщить другу о своем чудесном исцелении.

Александр встретил товарища в наспех накинутом халате. Стоя возле двери своей однокомнатной хрущевки, он неверяще хлопал ресницами, словно сгоняя наваждение.

— Димка, ты?.. — неверяще произнес Тихомиров после некоторого замешательства.

— Не ожидал? — расплылся в улыбке Дмитрий. — Я вернулся!

— Рад тебя видеть! — воскликнул в ответ Александр и обнял товарища. — Признаться, уже и не надеялся увидеть тебя среди живых. Ты пропал два месяца назад… О, Боже! Ты снова ходишь?! Как тебе это удалось?

— Не знаю, — сообщил Дмитрий, отстраняясь. — Проснулся утром в своей постели полностью здоровым. Ничего не помню: ни где был, ни что произошло.

Александр, несмотря на радость встречи, выглядел так, будто его застали врасплох: волосы растрепаны, виноватый взгляд, ноги обуты в разные тапки.

— Послушай, ты так и собираешься держать меня на пороге, или все же пригласишь в дом? — поинтересовался Дмитрий. — Я рассчитываю на твое гостеприимство и особенно буду рад чашке свежесваренного кофе и бутерброду.

— Да, да… — слегка смутился Тихомиров и пропустил Дмитрия внутрь небольшой типовой квартиры. — Просто…

— Что- то не так? — перебил его Дмитрий. — Я не вовремя?

Глядя как стушевался друг, Селиванов заулыбался во весь рот и потрепал товарища за плечо.

— Ага! — произнес он. — Кажется, мне все-таки удалось застать тебя врасплох. И кто же она?

— Не думаю, что ты готов к этой встрече, — смущенно пробормотал Александр.

— Интересно почему? — удивился Дмитрий.

— Она не то, что ты ожидаешь увидеть, — покраснел Тихомиров.

Дмитрий вскинул брови и криво усмехнулся.

— Заинтриговал. И в чем особенность твоей пассии?

Словно в ответ на его вопрос из ванной вышла женщина, с головы до ног закутанная в махровый халат. Из-под плотного капюшона выбивались иссиня-черные мокрые пряди ее волос. Босые ноги оставляли влажные следы на линолеуме.

— Сашенька, кто приходил? — обратилась незнакомка к Тихомирову. — Что-нибудь стряслось?

— Нет, милая, — отозвался Александр, — к нам пришел Дмитрий.

Женщина обернулась и уставилась на Селиванова как на привидение.

Дмитрий тотчас узнал это полнощекое, аляповатое лицо с цыганскими глазами и улыбчивым ртом.

— Степановна?.. — ошарашенно спросил он.

— Можно просто Маша, — отозвалась дама в безразмерном халате. — Да, Димочка, ты не ошибся, это правда я.

Мария Степановна работала нянечкой в приюте: в том самом, где воспитывались Дмитрий и Александр. Она всегда была добра к детям, для каждого находила ласковое слово и пару шоколадных конфет, которые сироты видели крайне редко.

Дмитрий замечал, что Тихомиров привязался к Степановне, но считал, что друг относится к ней как к матери. Да и кто мог представить, что в этой женщине Александр рассмотрит нечто большее?

Когда ровесники Дмитрия стали подростками, то Степановна казалась им неимоверно взрослой, почти старухой. «Интересно, сколько ей тогда было: тридцать или больше?» — задумался Дмитрий.

— Гхм, — прокашлялся он, — неожиданная встреча. Простите, что нарушил ваше уединение.

— Ничего, — улыбнулся Александр.

И подметил: друг если и возмущен в глубине души его выбором, то хорошо скрывает это. А потому смело шагнул в сторону, приглашая Дмитрия пройти.

— Позавтракай с нами.

— Полагаю, вы сейчас меньше всего нуждаетесь в третьем лишнем, — замялся Дмитрий.

— Вот уж глупости, — вмешалась Мария. — Проходи на кухню, не стесняйся. Я быстренько соберу на стол. Подумать только: ты вернулся! А мы с Сашенькой почти отчаялись.

За завтраком Тихомиров рассказал другу о своих отношениях с Марией. Оказалось, что Александр с самого детства был тайно влюблен в няню и, достигнув зрелости, так и не смог ее забыть.

— Знаешь, — признался Тихомиров, — вот смотрю я иногда на женщину: вроде бы красивая, элегантная, умная, но не идет ни в какое сравнение с Машенькой. Никто, кроме нее, не нравится. Нет слов, чтобы описать то, что я к ней испытываю. Она особенная, ни на кого не похожая, вот и все.

— Ясно, — кивнул Дмитрий. — И как давно вы вместе?

Александр набрал полную грудь воздуха и продолжил:

— После того, как покинул детский дом и начал самостоятельную жизнь, я приложил массу усилий, чтобы забыть Марию. Но ничего не выходило: она по-прежнему занимала все мои мысли. Каждый вечер я приходил к приюту и стоял под окнами, в надежде увидеть ее хоть издали. Подойти к ней боялся, ведь мне было нечего ей предложить.

Когда устроился к тебе на работу, часть своих доходов стал тратить на приют. Ты не думай, будто я делал это чтобы поразить воображение Марии, вовсе нет. Но это приближало меня к ней.

Однажды, я привез к Новому году детские игрушки, и Машенька обратилась ко мне первой. Мы поболтали, вспомнили прошлое. Я пригласил ее на ужин. Она смущалась и не хотела идти.

— Но он сумел переубедить меня, — вмешалась в разговор Мария.

Она подлила мужчинам кофе и присела рядом с Тихомировым.

— Мы провели незабываемый вечер, — с улыбкой глядя на Марию, продолжил Александр, — а потом еще один и еще…

— Скажу честно: поначалу я думала, что Саша смеется надо мной, — добавила Мария. — Но потом поняла: чувства искренни и взаимны.

— Да, так и было, — согласился Александр. — Мы вместе шесть лет, и за все этовремя я влюбился еще сильнее.

— И ты так долго скрывал это от меня, — удивился Дмитрий. — Почему?

— Мы боялись твоей реакции, думали, не поймешь, — смущенно призналась Мария.

Дмитрий прислушался к себе и отметил, что еще недавно онбы действительно возмутился и попытался отговорить друга от встреч с Марией. Но сейчас… Что-то в нем изменилось, окончательно и бесповоротно.

— Не могу сказать, что вы были не правы, — признался он. — Я поражен. Но это ваш выбор, и мне остается только его признать.

Заявление Дмитрия заставило влюбленных покраснеть от удовольствия. Они обменялись долгими чувственными взглядами.

— Мария, — обратился Дмитрий к бывшей нянечке, — ты одна из тех редких людей, преданных детям душой…

— И тебя не волнует мой возраст? — перебила его Степановна.

— Количество лет — не самый худший из недостатков, которые могут быть у женщины, — возразил Дмитрий.

— Не представляешь, как я счастлив, что ты понял нас. Как хорошо: теперь нам с Машенькой не придется скрываться, — расчувствовался Александр. — Я всегда знал, что ты на самом деле гораздо лучше, чем хочешь казаться. И сегодня лишний раз в этом убедился.

— Ты, пожалуй, единственный, кто все еще верит в меня, — невесело усмехнулся Дмитрий.

— Главное, чтобы ты сам в себя поверил, — вставила замечание Мария.

— Где-то я уже это слышал… — призадумался Дмитрий.

— Такое мог сказать только настоящий друг, — заметил Александр. — Кто же он?

— Если бы я помнил, — протянул Селиванов.

— Уж не Дана ли?.. — насторожился Александр.

— Ей бы такое и в голову не пришло, — отринул предположение друга Дмитрий. — Или и в ней ты видишь положительные стороны?

Александр сложил руки на животе и свел брови к переносице.

— Жаль тебя огорчать, но я недолюбливаю ее. Дана мне неприятна, несмотря на броскую внешность. Слишком много фальши и игры на публику.

Дмитрий отставил в сторону чашку и пристально посмотрел на друга.

— И почему же никогда не говорил мне об этом?

Александр потупился и выдохнул:

— Потому что ты мой друг, и я тоже должен уважать твой выбор.

— Ах, вот в чем дело! — воскликнул Дмитрий. — Раз так, то ты будешь рад услышать, что Дана больше не моя невеста. Мы расстались, притом не лучшим образом.

— Ничего, — постарался утешить его Тихомиров, — ты еще встретишь достойную женщину.

Дмитрий тяжко вздохнул и промолчал. Мария пришла на выручку и поспешно сменила тему разговора.

— Так где же ты провел последние два месяца? — спросила она у долгожданного гостя. — Совсем ничего не помнишь?

— Нет, — покачал головой Дмитрий. — Я лег спать дома, а проснулся здоровым. Вот и все. Не могу сказать ни где я был, ни чем занимался…

— А как ты уезжал в языческое поселение, ты помнишь? — спросил Александр. — Тебе удалось до него добраться?

— Какое еще поселение? — прищурился Дмитрий. — О чем речь?

— Перед тем как исчезнуть, ты наткнулся в сети на некий сайт, приглашающий окунуться в эпоху древности, — напомнил Александр. — Вроде бы, там указывалось на артефакт, способный исцелять недуги.

Дмитрий напряг память. Кипучий мыслительный процесс собрал на его лбу глубокие складки, отразился в прищуренных глазах.

— Ничего не приходит на ум, — выдал Дмитрий, спустя какое-то время. — Ты можешь показать мне этот сайт?

— К сожалению, нет, — развел руками Тихомиров. — Когда ты пропал, я облазил всю сеть, подключил к работе лучших специалистов, но и им не удалось найти нужную ссылку. Словно ни сайта, ни поселения, ни его обитателей и вовсе не существует. Их нет наяву, возможно, это все плод твоего разыгравшегося воображения.

— Наяву?! — разум Дмитрия ухватился за это слово, как вьюн за опору.

— Твой сотовый не отвечал, — продолжил Александр. — Поисковые группы прочесали ближайшие окрестности, углубились в непроходимую тайгу. Но ты словно выпал из реальности.

— Возможно, так и было, — рассудил Дмитрий.

— А куда, скажи на милость, делись деньги с твоего счета? — не унимался Тихомиров.

— Сколько пропало? — округлил глаза Селиванов.

— Много! — возмутился Александр. — Похоже, неведомые лекари немало содрали за свои труды.

— Плевать, — выдал Дмитрий. — Сколько бы это ни стоило — результат налицо. Точнее — на позвоночник.

— Но что, если это временный эффект? — не унимался Тихомиров. — Тебе нужно немедленно отправиться на обследование — удостовериться в бесповоротности произошедшего прогресса.

— Нет уж, — отказался Дмитрий, — достаточно с меня врачей. Раз они не справились в свое время, к чему теперь обращаться к ним? И вообще: нет на свете ничего постояннее временного.

— Сашенька, — Мария потянула Тихомирова за рукав, — уймись. Дима только что получил второй шанс, не омрачай его приподнятое настроение упреками.

— Ты права, — улыбнулся Александр. — Не стоит думать о плохом. Прости…

— Все нормально, — уверил друга Дмитрий. — Но я и правда прекрасно себя чувствую. Есть лишь одно маленькое но, не дающее мне покоя.

— И что же это? — полюбопытствовала Мария.

— Я чувствую себя так странно, — скис Дмитрий. — Как будто у меня в руках было нечто ценное, безумно дорогое. Но я это упустил.

— Наверное, дело в Дане, — предположил Александр. — Вы с ней долгое время считались женихом и невестой, и сейчас ты переживаешь из-за разрыва.

— Похоже на то, — согласился Дмитрий. — Я, наверное, пойду. Ты, Александр, на сегодня свободен от дел — можешь не приезжать в офис.

— Но я должен показать тебе договоры и счета, — возразил Тихомиров. — Ты так долго отсутствовал…

— Не стоит, я уже ознакомился с делами, — отрезал Дмитрий. — И у тебя неплохо получилось справиться с работой — возможно, лучше, чем у меня.

— Ты только появился в городе, а успел порвать с невестой, застать врасплох нас с Марией, и даже проверить документы, — восхитился Александр.

— Наверстываю упущенное время, — рассмеялся Дмитрий.

В тот же вечер Александр и Мария пригласили чудом воскресшего друга на ужин. За столом Дмитрий много шутил и старательно делал вид, что ничего странного не произошло. Хорошая компания, вкусная еда, вино — что еще нужно для счастья?

Во время трапезы Дмитрий постоянно бросал взоры на Марию, удивляясь и восхищаясь одновременно. Ее внешний вид заставил его во многом пересмотреть свое отношение к женскому полу.

Нет, Мария все еще выглядела гораздо старше избранника, но в ее голосе, ее манерах, а главное в том, какими обожающими глазами она смотрела на Александра, было что-то волшебное. Внешне неказистая и полноватая Мария словно светилась изнутри, заражая окружающих радостью.

За время ужина Дмитрий не раз устыдился собственных мыслей, заставивших его вначале видеть в случившемся некую неестественность. Теперь же он убедился, что эти двое счастливы.

Наблюдая за парой, Дмитрий особенно сильно ощутил собственное одиночество. Оно буквально поедало его, разрывало сердце на части.

Между тем Александр поднял бокал и провозгласил тост: за славную компанию!

— Мне хочется, чтобы этот чудесный вечер продолжался бесконечно долго, — произнес он после того, как пригубил вино. — Но я понимаю: удержать при себе женщину можно лишь одним способом — женившись на ней. И, пользуясь случаем, сообщаю тебе, Дмитрий, что мы с Марией решили соединить себя брачными узами. Тебя же мы просим быть на свадьбе шафером.

От неожиданности Дмитрий поперхнулся вином.

— Ты это серьезно? — спросил он, откашлявшись.

— Более чем, — подтвердил свои слова Александр. — Кому как не тебе, лучшему другу, я могу поручить эту роль?

— С удовольствием принимаю предложение, — согласился Дмитрий. — Рад, что тебе повезло встретить женщину, с которой ты готов разделить дальнейшую судьбу. За вас, ребята! — поднял Дмитрий новый тост.

Весь оставшийся вечер он только и делал, что наблюдал за парой. В душе родилась легкая зависть, удивившая его самого. Дмитрий всегда считал брак чем-то обыденным, формальным. Но именно в этот день поменял мнение и подумал: «А есть ли на свете женщина, способная подарить и мне счастье? И могу ли я позволить себе быть таким беспечным, таким увлеченным?..»

Глава 24

Мало того что Бог у людей — человек: у евреев он еще и еврей, у японцев — японец, и т. д.

Антуан де Ривароль

День свадьбы друга приближался. Дмитрий всеми силами стремился не зацикливаться на собственном одиночестве и с радостью и воодушевлением принимал участие в приготовлениях.

У Марии не было близких подруг, которые могли бы помочь советами и подсказками, а потому Дмитрий взял на себя эту роль. Он оказался незаменимым помощником и отличным организатором.

Невестин опекун помог паре выбрать свадебный торт, составить меню и списки приглашенных. Дабы угодить друзьям, позвал на торжество оркестр и известную певицу.

И вот основные хлопоты остались позади. Пришло время найти наряд, достойный невесты.

Дмитрий привез Марию в дорогой столичный салон и предложил выбрать то, что придется ей по вкусу.

— Кажется, мы с тобой поменялись ролями, — рассмеялась Мария, примеряя возле огромного зеркала подвенечный наряд. — Теперь ты возишься со мной, как заправская нянюшка. Неожиданный поворот!

Дмитрий сидел в глубоком кожаном кресле и придирчиво осматривал выбранное невестой платье.

— Ты всегда была добра ко мне, Машенька, — отозвался он, — так почему бы и мне не отплатить тебе той же монетой?

— Как наряд? — уточнила невеста Александра. — Нравится?

— Платье интересное, но оно не для тебя, — заявил Дмитрий. — Примерь другое.

— Но консультант сказал, что это хит сезона, — возразила Мария. — И что мне этот наряд подойдет.

— Это не платье, а саркофаг, в котором ты похоронила свое тело! — выпалил Дмитрий. — Только взгляни: ног не видно, на плечах какие-то сумасшедшие пуфы. Не женщина, а кукла-грелка на самовар. И где, спрашивается, твоя пышная грудь? Ты вообще можешь в этом дышать?

— Димочка, — протянула Мария. — Ты, видимо, забыл о возрасте невесты? Дамы моего типажа не щеголяют в декольте и не показывают лодыжки.

— Ты недооцениваешь себя, — не согласился Дмитрий. — Если у женщины есть что показать, то она просто не имеет права это скрывать. Ты прекрасна, Мария. И не возражай. Тех, кто со мной не согласен, посылай прямиком к дьяволу. Позволь себе быть такой, какая ты есть. Ведь Сашка полюбил тебя как раз за это — за твою уникальность.

— Спасибо тебе, Димочка, — прослезилась Мария. — Попрошу консультанта подобрать другое платье.

— Не стоит, — усмехнулся Дмитрий, поднимаясь на ноги. — Я сделаю это сам.

Через десять минут пышное тело Марии было упаковано в не слишком облегающее, но элегантное платье в стиле Ампир. Завышенная талия приковывала взгляд к прикрытой мягкими складками груди, струящийся низ подчеркивал длинные стройные ноги.

— Ты сама женственность, — восхищенно произнес Дмитрий.

— Еще раз спасибо! — Мария не удержалась и чмокнула его в щеку. — Оно великолепно. Мне так свободно в нем и уютно.

— Это не платье великолепно, а ты, — рассмеялся Дмитрий. — Только сними эту дурацкую шляпу.

— Но невеста не должна ходить с неприкрытой головой, — расстроилась Мария. — А фата на мне будет смотреться нелепо.

Дмитрий стянул с полки и протянул Марии венок из искусственных незабудок.

— Попробуй это. Правда, я предпочел бы живые цветы.

Гирлянда из голубоватых бутонов уместно вписалась в наряд невесты, придав ей сходство с лесной нимфой — свежей, юной и чистой.

— Нет, Димочка, живые цветы нельзя использовать, — улыбаясь, высказалась Мария. — Вдали от естественной среды обитания, лишенные корней, они не проживут и часа.

— Да, наверное, — согласился ее помощник.

Радостная невеста, довольная выбранным платьем, закружилась у зеркала. Она то привставала на цыпочки, любуясь плавными, скользящими движеньями длинного шлейфа; то кружилась, оборачиваясь вокруг своей оси.

Глядя на нее, Дмитрий улыбался. В какой-то миг очертания Марии сменил другой образ, отозвавшийся болью в его сердце. Незабудки стали желтыми, волосы невесты — светлыми, а глаза — янтарными.

Дмитрий глубоко вздохнул, стремясь поймать исчезающее видение за хвост.

— Что с тобой?! — удивилась Мария. — Ты смотришь на меня так странно.

— Показалось… — выдохнул Дмитрий, смахивая с лица остатки наваждения.

Мария встала напротив него и уперла руки в бока.

— Тебе срочно нужно найти Дане замену, — притворно возмутилась она. — И ты так и не сказал, кого пригласишь на нашу с Сашенькой свадьбу.

— Я приду один, — заявил Дмитрий. — Лучше скажи, ты довольна выбранным платьем?

— Лучше и быть не может, — призналась Мария и вновь вернулась к интересовавшей ее теме: — До свадьбы осталось не так много времени, но если постараешься, то успеешь обзавестись новой подружкой. Надеюсь, теперь ты сделаешь правильный выбор.

— Не думаю, — слегка помрачнел Дмитрий. — За время, проведенное в инвалидном кресле, я многое переосмыслил. История с Даной — яркий тому пример. Возможно, поднятая мной планка слишком высока, но боюсь, что женщины, которую я ищу, не существует вовсе.

— Напрасно так считаешь, — предупредила его Мария. — Никто из нас не знает, что уготовано ему судьбой. Расставшись с Даной, ты открыл путь к своему сердцу для другой женщины, предназначенной тебе одному. Я в этом уверена.

— Спасибо, Машенька, — отозвался Дмитрий. — Я непременно займусь поисками этой женщины. Но прежде — вручу тебя Александру.

— Ты говоришь так, будто я — подарок, — смутилась Мария и повела обнаженным плечиком.

— Иначе и быть не может, — ответил Дмитрий. — Для Александра ты сокровище, ценнейший дар, полученный от судьбы. Мне же остается выбрать для тебя достойную упаковку. И, если мы определились с платьем, давай отправимся в ювелирную мастерскую — твоей чудной шейке кое-чего не хватает.

— Ты и так столько для меня сделал, — вспыхнула Мария и прижала ладони к щекам. — Но украшения — это слишком…

— Не обижай меня отказом, — попросил Дмитрий. — Мне приятно видеть людей счастливыми.

Он оплатил покупки, вызвал такси и повез невесту Александра по другим магазинам. Мария была поражена отношением Дмитрия к себе и заметила:

— Я всегда представляла тебя эдаким снобом, которого интересует только собственная выгода. Но с каждым днем ты поражаешь меня все больше. Не знаю, где ты провел последние два месяца, но благодарна тем, кто оказал на тебя такое положительное влияние. Они излечили не только твое тело, но и вернули тебе самого себя. Ты снова стал таким, каким я знала тебя раньше. Добродушным и внимательным мальчиком.

— Ты права, — согласился Дмитрий. — Досадно: я не помню имен своих благодетелей.

Мария по-дружески его обняла и тихо сказала:

— Не расстраивайся. Твоя память обязательно восстановится.

— Но пока этого не произошло, давай возвратимся к делам, — предложил Дмитрий. — До свадьбы осталось два дня: мы ничего не упустили?

— Ой! — воскликнула Мария. — Забыла предупредить: мы с Сашенькой пригласили на свадьбу заклинательницу змей. Мне подумалось, что такое представление будет интересным. Прости, тогда я еще не знала о твоей фобии — сейчас же позвоню и отменю заказ.

Мария схватилась за сумочку и начала рыться в ней в поисках телефона.

— Подожди, — остановил ее Дмитрий. — Не отказывайся от задуманного — я с удовольствием посмотрю на это выступление.

— Ты уверен?.. — растерялась Мария.

— Вполне, — отозвался Дмитрий.

Свадьба Марии и Александра состоялась жарким августовским днем. Гостей было немного, но все они оказались на редкость веселыми и разбитными. Торжество проходило в приятной и дружеской обстановке, и даже прорвавшееся ливнем осеннее небо ничуть не испортило его.

Дмитрий, как и другие гости, спрятался под навесом, установленным по особому случаю в городском парке. Странное волнение охватило его при одном только взгляде на хмурое небо. Раскаты грома рождали в воображении немыслимые картины — тревожные, наполненные необъяснимыми предчувствиями. Озарявшие небосвод молнии рождали в душе трепет.

— В старину верили, что дождь сулит паре счастье и долгую совместную жизнь, — заметила пожилая тетушка невесты, утирая поплывшую под глазами тушь.

— Вода во все времена считалась очистительной и дарующей счастье, — подтвердила другая гостья.

Дмитрий слушал дам вполуха. Внимание его было приковано к разыгравшейся стихии.

— Что видишь ты там, на небесной тверди? — поинтересовались любопытные кумушки у стоящего рядом молодого мужчины.

— Свое предназначение, — едва шевеля губами, произнес Дмитрий. — Непогода манит меня, зовет за собой.

— Так иди за ней!.. — предложили ему в ответ.

— Да, — согласно кивнул Дмитрий. — Это именно то, что нужно. Но прежде я должен завершить дела.

Вырвать молодоженов из толпы родственников оказалось не так просто. Но Дмитрий справился и увел пару на дальний конец парка.

— Не представляешь, как я благодарна тебе за небольшую передышку, — призналась Мария, тщетно пытаясь уместить шлейф платья под зонтом так, чтобы на него не попадали капли дождя. — Вот уж не думала, что и от радости устаешь.

— Судя по сегодняшнему ливню, тебе еще уставать и уставать, — улыбнулся Александр и поцеловал жену в кончик носа.

— Будьте любезны, отложите нежности ненадолго: нам предстоит серьезный разговор, — полушутливо проворчал Дмитрий.

— Что случилось? — тревожно спросил Александр.

— Я преподнесу вам еще один сюрприз, но не знаю, примете ли вы его от меня?.. — туманно отозвался Дмитрий.

— Что это за подарок, который нельзя отдать при других гостях? — удивилась Мария.

— Это необычное подношение. Оно дает большие возможности, но и накладывает ответственность на своего обладателя. Вот здесь, — Дмитрий протянул пухлый конверт, — бумаги на право владения всеми моими предприятиями, составленные на ваше имя. Я хочу, чтобы вы в дальнейшем занялись распределением доходов.

Александр открыл рот, чтобы возразить, но Дмитрий оборвал его на полуслове:

— Дай досказать. Вы многое сделали для приюта, и я прошу вас продолжить начатое. Поэтому и отдаю дело в ваши надежные руки.

— Как же ты сам? — забеспокоилась Мария.

— Оставляю за собой право распоряжаться десятью процентами прибыли. Думаю, этого хватит на безбедную жизнь, — поведал Дмитрий.

Александр с трудом удерживал в руках зонт, терзаемый порывами ветра. Слова друга оглушили его сильнее, чем близкие раскаты грома.

Мария тоже выглядела шокированной, но проявила большую выдержку.

— Но что заставило тебя пойти на этот шаг? — спросила она у Дмитрия.

— Слишком долго жил для себя, не замечая, что происходит вокруг. Сейчас же мне захотелось поколесить по миру, посетить заповедные его уголки, больше узнать о людях. Шестое чувство зовет меня за собой, и я намерен последовать за ним хоть на край света.

— Что ты надеешься отыскать там? — засомневался Александр.

— Себя, — вздохнул Дмитрий.

— Раз так, — сдерживая набежавшие слезы, проговорил Александр, — то мы не станем удерживать тебя. Следуй за своей мечтой.

— Ну-ну, успокойтесь, — предупредил Дмитрий молодоженов, — я хотел, чтобы мой подарок доставил вам радость, а не слезы.

— Нам так не хочется расставаться с тобой, — дрожащими губами прошептала Мария.

— Во-первых, вам будет не до меня. А во-вторых, разве я сказал, что уезжаю навсегда?!

— Ты только не пропадай: пиши и звони нам, — предупредил Александр.

— Обязательно, — убедил чету Тихомировых Дмитрий.

Он ослабил узел галстука, собираясь с мыслями, и добавил:

— Послушай, Саш: раньше считал, что это я защищаю тебя от внешнего мира. Но недавно понял: это ты всегда спасал меня, вытаскивал из неприятностей и не позволял скатиться под откос. Спасибо тебе за это.

Смущенный Александр, зажав зонт в левой руке, правую протянул Дмитрию.

— Я же твой друг, — произнес он. — Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

Дмитрий крепко пожал протянутую ладонь.

— В таком случае ты сегодня перещеголял меня с подарками: иметь такого друга значит гораздо больше, чем прибыльный бизнес.

Дмитрий и порывисто обнял товарища и его молодую супругу разом.

Со стороны навеса послышались оклики родственников.

— Достаточно объятий, — пошутит Дмитрий. — Пора возвращаться к гостям.

Завершающим событием празднества стал приезд змеепоклонницы, жрицы Мьянмы. Статная женщина азиатской внешности в легком платье с ярким орнаментом попросила присутствующих гостей освободить для нее площадку.

Под дружные возгласы присутствующих жрица раскрыла плетеную корзину. Из нее показалась голова и верхняя часть тела золотистой кобры. Змея выбралась из своего убежища, окинула презрительным взглядом толпу.

Гости вздрогнули.

Усмехнувшись их суеверному страху, жрица приступила к действу. Леденящий душу танец представился взорам онемевших от ужаса и затаенного восторга гостей.

Движения жрицы были точными, выверенными. Подол ее длинного платья не давал змее сосредоточиться на цели и сделать решительный, смертоносный бросок. Увлеченная безумной пляской жрица не заметила, как одеяние сползло с ее плеч, обнажив маленькие, дерзко торчащие груди.

Шепот недовольства смешался с возбужденными возгласами. Кое-кто из гостей упрекнул пару за выбор представления, другие же восхитились их смелостью и неординарностью. Но равнодушно взирающих на выступление среди толпы не осталось.

Подол жрицы взвивался, как плащ матадора, обнажая крепкие, мускулистые лодыжки. Трое смельчаков приблизились вплотную, загипнотизированные не меньше самой кобры.

Напрасно гости предполагали, будто у змеи удалено смертоносное жало. К концу действа платье необычайной плясуньи насквозь пропиталось ядом. Он блестел в свете фонарей и золотистыми каплями стекал под босые ноги жрицы. Одеяние, сочащееся смертоносным зельем, облепило худое и гибкое тело танцовщицы, обрисовало каждый мускул, обозначило плоский живот и упругие ягодицы. Но это был не конец.

Напоследок жрица еще больше удивила гостей: она внезапно склонилась над коброй и поцеловала ее. Дважды! Вначале прикоснулась к приплюснутой голове змеи, а потом к ее губам.

В этот момент в представлении Дмитрия две танцовщицы слились воедино, родив смутный, но такой знакомый для него образ.

— Восхитительно!.. — прошептал он, повернувшись к стоящему рядом мужчине.

— Гадкое зрелище, — зло сплюнул на землю тот. — Два богомерзких создания: и змея, и девка. Придушить мало этих врагов рода человеческого.

— В природе все прекрасно, — возразил Дмитрий. — Каждое ее творение уникально и достойно восхваления. А враги нашего рода гораздо ближе, чем тебе кажется.

— Где же? — насторожился мужчина.

— Здесь, — ответил Дмитрий и постучал пальцем себе по виску.

Глава 25

Сила или слабость нашей веры зависит скорее от мужества, нежели от разума. Тот, кто смеется над приметами, не всегда умнее того, кто верит им.

Люк де Клапье де Вовенарг

После окончания торжественного вечера, Дмитрий отвел жрицу в сторонку и спросил:

— Что значит твой танец? Ведь для тебя это не просто развлечение.

Жрица прищурила темные глазки, поправила на себе промокшее от яда платье.

— Змея — символ молнии. Карающей, но мудрой воли Богов. Я покинула храм, ради счастья нести людям этот дар. И ты прав: это не просто танец, а ритуал.

Жрица говорила на ломаном английском, но Дмитрий понял ее слова. Он бросил взгляд на плетеную корзину: утомленная танцем кобра спала.

— Что ты чувствуешь, когда смотришь на нее? — поинтересовалась змеепоклонница.

— Нечто сверхъестественное, мистическое, — поделился Дмитрий. — Я чувствую, что меня связывают с ней общие узы.

Жрица приложила руку к груди и слегка поклонилась.

— Воля Богов исполнена. Мое послание достигло цели.

Дмитрий вздрогнул. Жест жрицы показался ему смутно знакомым.

— Откуда ты явилась? Я хочу посетить то место.

Змеепоклонница исполнила его просьбу. Подхватила корзину с коброй и быстрыми легкими шагами направилась вглубь парка. Обернулась и поманила Дмитрия рукой.

На город давно опустилась ночь. Пропитанные дождем тропинки поблескивали в свете полной луны. Жрица ступала плавно и бесшумно. Ее босые ноги не оставляли следов. Она будто плыла над землей, не ощущая ни холода, ни дискомфорта.

Дмитрий, как завороженный, шел следом. Дорожка вывела их к старому фонтану. Жрица присела на каменный парапет и поставила рядом корзину. Протянула руки и потребовала:

— Подойди ближе!..

Дмитрий сжал протянутые ладони: они были холодными и нежными. Глаза змеепоклонницы блестели во тьме полярными звездами.

Не отнимая рук, жрица начала свой рассказ. Ее голос лился, как весенний ручей, манил и околдовывал. У Дмитрия не осталось сил, чтобы сопротивляться. Он слушал и слушал, впитывал ее речи.

Жрица говорила о Мьянме, государстве в Юго-Восточной Азии. Месте, полном тайн и поверий. О древних храмах, посвященных духам-нагам, и о заброшенных городах. Об ушедших временах и народах.

Рассказ захватил Дмитрия, пленил его сердце. Он мечтал путешествовать и теперь получил точные координаты. Ничто не могло удержать его от паломничества по миру. Он не знал точно, что жаждет найти, но при одном упоминании о змеях приходил в трепет.

Жрица смолкла и улыбнулась. Дождалась, пока Дмитрий осмыслит ее речи.

— Теперь я знаю, куда идти… — наконец проронил он и легонько сжал ее тонкие пальчики. — Благодарю.

Она кивнула и высвободила ладони из теплого плена. Ловко вспрыгнула на парапет и возвела руки к небу. Произнесла три короткие фразы на незнакомом Дмитрию языке.

Лунный свет окутал ее с головы до ног. Яркая вспышка — и на том месте, где только что стояла жрица, уже клубился туман. Исчезла и корзина с коброй. Только листья на деревьях зашуршали сильнее, склонились от порыва ветра травы. В их шелесте Дмитрию почудились слова: иди… тебя давно ждут… И он склонил голову, покорный этому зову.

На следующий же день Дмитрий попрощался с друзьями и отправился в паломничество по миру.

Первым пунктом в его нелегком пути стояла Мьянма. Там, среди великолепия храмов и пагод, он провел десятки дней и ночей. Посетил гору Попа, в переводе с санскрита — «цветок». Взошел к жерлу потухшего вулкана, где по преданию ранее обитали могущественные духи-хранители — наги.

Согласно традиции, босой, он преодолел семьсот семьдесят семь ступеней и наведался в древнее святилище. С огромной высоты взирал на распростертые пред его ногами пейзажи, но так и не обрел искомого. Великие наги не отозвались на его зов и не было среди них той, чье постоянное присутствие ощущал на себе Дмитрий.

Он обошел весь свет. И всюду его влекло желание найти подтверждение своим таинственным, покрытым пеленой забвения догадкам.

Из Мьянмы Дмитрий отправился в Лаос, столицу которого, по преданиям, охраняют двенадцать нагов. Но и там его ждало разочарование.

Дмитрий не сдался. Он перебрался на северо-восток Таиланда, своими глазами увидел реку Меконг, обиталище короля змей. Посетил Индию, чей эпос воспевает мудрое правление змеиных династий. Потом Китай, восхваляющий в легендах первопредка Фу Си — существа с телом змеи и человеческой головой. Не обошел вниманием верования индейцев Майя, поклонявшихся крылатой рептилии — богу ветра Кукулькану. Больше года гостил в Австралии у аборигенов, верящих, что мир и живущий в нем народ сотворил змей Радуга.

Побывал Дмитрий и в Заире. Пожил в непроходимых джунглях, среди племени первобытных хладнокровных людей.

И все легенды и предания сходились в главном — змеи несли с собою знания, порой губительные для человека.

Мир предстал перед скитальцем в новом свете. Что из древних легенд было правдой, а что вымыслом, неизвестно потомкам. Но все больше и больше Дмитрий проникался мыслью: у народов планеты не так много различий. Одни предки, одни корни, одно будущее. И змееподобные существа в легендах — ярчайшее тому подтверждение.

Ирену Дмитрий встретил в Лондоне, городе дождей и туманов. Он заметил ее за соседним столиком в кафе — девушка потягивала чай и увлеченно листала ветхую книгу в кожаном переплете.

Ирена была чертовски обворожительна, а при близком знакомстве показала острый ум, проницательность и прекрасное чувство юмора. Разговор о погоде и достопримечательностях сам собой перетек в обмен мыслями о потустороннем. И Дмитрий поделился историей, случившейся с ним больше двух лет назад.

Ирена не удивилась. Она заявила, что многим людям довелось побывать в иных реальностях, но мало кто из них может об этом вспомнить.

Дмитрий проникся к новой знакомой искренней симпатией, рассказал о своих путешествиях и об удивительных вещах, которые смог постичь благодаря им.

— Вы поразили меня, — улыбнулась Ирена, обнажив ряд ровных белоснежных зубов.

— Чем именно? — решил уточнить Дмитрий.

Ирена поправила пышную копну рыжевато-русых локонов и призналась:

— Вы вовсе не выглядите человеком, увлеченным непознанными областями.

— Внешность бывает обманчивой, — многозначительно заявил Дмитрий. — А что увлекает Вас?

Собеседница кокетливо повела сливочно-белым плечом.

— Не знаю, как Вы отнесетесь к моему признанию, — сообщила она. — Но я отношу себя к распространенному во всем мире движению Нью Эйдж и занимаюсь спиритизмом и общением с потусторонним миром.

— Ничего себе!.. — восхитился Дмитрий. — Мне везет сталкиваться с людьми, тем или иным образом связанными с магией. Поделитесь, как происходит общение с иными материями?

— К сожалению, не все, кто покинул наш мир, желают входить в контакт с ныне живущими, — поведала Ирена. — Но мои способности помогают людям смириться с потерей близких… Простите, я слишком увлеклась. Мужчины ведь не любят подобных тем.

Она потупила взгляд и сникла.

— Напротив, мне безумно интересно, — не солгал Дмитрий. — Вы уделите мне несколько минут вашего драгоценного времени?

Девушка утвердительно кивнула. В ее глазах загорелись искорки интереса.

Дмитрий усмехнулся и продолжил:

— И выпить по бокалу шампанского?

Ирена кивнула еще раз.

— Расскажите мне об этом движении, — попросил Дмитрий, подзывая официанта. — В чем заключается его суть?

— Даже не знаю, с чего начать, — рассмеялась Ирена. — Вам действительно интересно, или это просто способ меня обворожить?

— Пить шампанское с такой красивой девушкой и не попытаться завоевать ее внимание, было бы верхом неразумия, — признался Дмитрий. — Но ваши мысли интересуют меня не меньше, чем ваша внешность.

Ирена расцвела в улыбке, поправила упавшую с плеча бретельку платья.

— Хорошо, я поделюсь тайнами, — пообещала она. — И предлагаю перейти на «ты» — не люблю откровенничать с незнакомцами.

— Согласен, — кивнул Дмитрий.

Официант принес заказ и вновь оставил пару наедине. Дмитрий разлил по бокалам шампанское и предложил тост:

— Пусть этот пенный напиток скрепит новую дружбу и усилит взаимную симпатию!

— Ура! — отсалютовала бокалом Ирена.

Она пригубила шампанское и приступила к рассказу:

— Пожалуй, я начну с того, что объясню тебе суть понятия. Нью Эйдж — неоязыческое движение, включающее в себя массу идей, относящихся к оккультным наукам. Скажем так: это течение — смесь школ и учений, объединенных одной идеей. Все мы, члены закрытого общества, верим в то, что грядет новая эра. Она объединит людей с природой, примирит их друг с другом и с самими собой.

— Романтики… — улыбнулся Дмитрий. — Вы действительно верите, что такое время настанет?

— Оно близко, — вдохновенно заявила Ирена. — Осталось ждать совсем недолго.

Дмитрий приподнял одну бровь.

— А точнее?

Ирена протянула опустевший бокал, дождалась, пока кавалер наполнит его вновь и продолжила:

— Те, кто может чувствовать, кто еще не потерял свою связь с извечным, полагают, что изменения уже начались. И именно мы, здесь и сейчас, творим историю.

Дмитрий, увлеченный беседой, забыл о шампанском. Он отставил бокал в сторону и всмотрелся в лицо прекрасное собеседницы.

— Но сколько вас?

Интерес красивого мужчины и шампанское развязали Ирене язык.

— Немного, но наша воля сильна, а цель благородна. Мы верим в духовное возрождение людей и стремимся восстановить то, что утратили наши предки. А точнее — гармонию с миром.

— Но если это движение распространено по всему свету, значит таких, как ты, должно быть не так уж и мало, — заметил Дмитрий.

— Увы, — призналась Ирена, — но многие из тех, кто причисляет себя к течению, не вполне осознают его истинную цель. Мы слишком часто хотим получить все и сразу, при этом ничего не отдавая взамен.

— Печально, — отозвался Дмитрий. — Но многое из того, о чем ты говоришь, уже существовало когда-то. Наши далекие предки жили в подобной гармонии.

— И я полностью соглашусь с этим, — подтвердила Ирена. — Эпоха Водолея, прихода которой мы ожидаем, повторяется с определенной периодичностью. И в том, что она уже существовала, нет никаких сомнений. Жаль, но доказательств тому осталось мало.

— Эра Велеса, — прошептал себе под нос Дмитрий.

— Ты что-то сказал?.. — переспросила Ирена.

— У моего народа тоже существовали предания о грядущем возрождении мира. Они верили в великого Велеса, властителя мудрости. Это его прихода ждали мои праотцы — наступления новой эпохи, возрождения утраченных ценностей.

— Кем он был, Велес? — заинтересовалась Ирена.

— К сожалению, основные свидетельства о его культе были утрачены с веками, — пояснил Дмитрий. — Теперь сложно сказать, кем он представлялся нашим предкам, какой смысл они вкладывали в его суть. У него было множество ликов, но чаще всего в сказаниях упоминался крылатый змей и могучий медведь, оберегающий своих детей.

— Народ, утративший свое прошлое, не может жить настоящим и с уверенностью смотреть в будущее, — изрекла Ирена. — Я рада нашему знакомству: редко встретишь сейчас человека, которого интересует не только собственное благополучие. Не останавливайся, продолжай путь. Нельзя переоценить вклад каждого из нас в становление нового мира.

— Я стараюсь, — вздохнул Дмитрий. — Но мне не всегда понятно, что от меня требуется.

— Так обратись за помощью! — предложила Ирена. — Хочешь стать членом нашего общества?

Дмитрий усмехнулся и вежливо отказался:

— Прости, но у меня, к сожалению, нет нежных вам талантов.

— К нам присоединяются не только те, кто обладает некими способностями, — заметила Ирена. — Любой человек может открыть в себе массу нового, если постарается.

— Не думаю, что таков мой путь, — пояснил Дмитрий.

— Это уже другой разговор, — погрустнела Ирена, — насильно принимать тебя в наши ряды никто не станет. Но помни: каждый может сделать для будущего немало. У всех свое предназначение и исполнить его нужно достойно.

— Я учту это, — признался Дмитрий.

Он многозначительно помолчал, обдумывая сказанное. Повертел в руках почти полный бокал и задал еще вопрос:

— Расскажи, как ты научилась связываться с душами умерших?

— Это началось еще в детстве, — призналась Ирена. — Я видела свою погибшую прабабушку — она пыталась что-то сказать. Родители не понимали меня, а сверстники попросту высмеивали. Но я ее действительно видела: прабабушка всегда стояла под окном кухни, предупреждающе подняв палец вверх. Но она молчала, словно не могла говорить. Мне не хотелось садиться на стул у окна — умершая пугала меня.

Однажды я пришла из школы раньше обычного и приготовилась к обеду. А в этовремя в доме напротив подвыпивший охотник чистил ружье. Пуля легко пробила стекло и врезалась в стену рядом со мной: если бы не предупреждение призрака, меня ждала смерть.

С тех пор прабабушка больше не появлялась, а взрослые поверили в мой дар. Прошло много лет, но я все еще думаю: призрак явился неспроста. Раз прабабушке позволили пройти в наш мир, значит, она должна была спасти меня, чтобы я в свою очередь помогла другим.

Дмитрий взял Ирену за руку и заглянул ей в глаза.

— Тебе не страшно видеть призраков?

Тонкие пальчики девушки-медиума были нежными и бархатными, как листья фиалки.

— Я больше боюсь живых, — усмехнулась Ирена. — Гости из другого мира не могут нам навредить, но их появления не бывают случайными. Являются ли они нам во сне, или просто шалит наше воображение — все это знак. И его нужно прочесть.

Ирена протянула вторую руку и коснулась щеки Дмитрия.

— А ты когда-нибудь входил в контакт с иными мирами?

— Я часто вижу во сне умершую сестру, — неожиданно признался Дмитрий. — Она такая счастливая и безмятежная. Порой мне хочется уйти туда, к ней.

— Ты не можешь этого сделать, — ответила на это Ирена. — Твой час еще не пробил, как и мой.

Дмитрий захватил в плен и вторую нежную ладошку и поинтересовался:

— Что в твоем деле самое трудное?

Ирена не противилась, когда проворные пальцы кавалера пробежались по ее запястьям, поднялись до локтей.

— Главное — это не перейти грань. Мне нельзя слишком часто впадать в транс, как запретно и призракам долго находиться в мире живых. Равновесие нужно соблюдать.

Дмитрий перегнулся через стол и поцеловал Ирену в соблазнительное плечико.

— Ты потрясла меня, — признался он, — и удивила.

Ирена мягко отстранилась, откинулась на спинку стула.

— А ведь я еще не рассказала тебе об изобретении, которым владею, — загадочно произнесла она.

— И что же это? — заинтересовался Дмитрий.

Ирена решила немного помучить кавалера.

— О, для того, чтобы понять, нужно увидеть этот предмет и почувствовать на себе его воздействие.

Ирене удалось раззадорить Дмитрия.

— И ты готова показать его мне? — уточнил он.

— Я чувствую, что ты, как никто, способен оценить роль этого изобретения, — уверенно заявила Ирена. — И если у тебя нет планов на завтра, то позволь пригласить тебя в гости: угощу кофе или чем-нибудь покрепче, а, заодно, и похвастаюсь изобретением.

— Заинтригован, — признался Дмитрий. — И с удовольствием принимаю твое предложение.

Ирена многообещающе улыбнулась в ответ и отошла попудрить носик, оставив кавалера в глубокой задумчивости.

Глава 26

Быть богатым отнюдь не означает быть счастливым, как обладать женщиной отнюдь не означает любить ее.

Антуан де Ривароль

На следующий день Дмитрий отправился в гости к Ирене. Как джентльмен, заехал в цветочный магазин за небольшим подарком. Долго ходил вдоль рядов с лилиями, хризантемами, тюльпанами. Все эти цветы казались ему банальными. Для особенной девушки он искал нечто необыкновенное.

Его внимание привлекла живая композиция из причудливо изогнутого плюща. Листья растения походили на взметнувшиеся юбки танцовщицы. Темно-зеленые с лицевой стороны и нежно-фиолетовые с оборотной, они создавали эффект кружевных воланов, что чертовски понравилось Дмитрию.

— Прекрасный выбор, — похвалил покупателя флорист. — При переводе с английского название этого плюща означает «двигаться плавной, скользящей походкой».

— Растение напоминает мою знакомую, — согласился Дмитрий. — Такую же грациозную и таинственную.

Довольный покупкой, он зашел в еще один магазин — приобрел бутылку белого вина на случай, если плющ не понравится Ирене.

Но чутье его не подвело.

— Не может быть! Где ты сумел раздобыть подобную прелесть? — воскликнула при виде плюща Ирена.

Стоя на пороге собственного дома, она сияла так, словно это был самый драгоценный дар в ее жизни.

— В цветочном бутике, — признался Димитрий и приветственно поцеловал Ирену в подставленную щеку. — Рад, что сумел угодить.

— Представь себе: как раз эти растения являются моей тайной страстью, — улыбнулась Ирена.

Она распахнула дверь, приглашая гостя войти.

— Почему ты забралась так далеко — я еле сумел тебя найти? — поинтересовался Дмитрий. — Твой дом на самой окраине города.

— Понимаешь, — с загадочной улыбкой начала Ирена, — не все из того, что происходит в моем жилище можно выставлять на всеобщее обозрение.

Дмитрий перешагнул порог, скинул с плеч легкую куртку.

— И что же здесь происходит?

— Не думай, — рассмеялась Ирена, — ничего из того, о чем бы ты мог впоследствии пожалеть. Никаких оргий и жутких колдовских таинств. Но я нашла очень необычный способ общения с душами умерших.

— Интересно… — признался Дмитрий.

Ирена забрала у гостя куртку и повесила ее на вешалку. Попросила разуться.

Дмитрий покорно скинул туфли и пошел вслед за хозяйкой. Ирена повела его вдоль узкого коридора, украшенного светильниками в виде факелов. Они миновала поворот и шагнули в огромную залу.

Дмитрий застыл в восторге. Почти все пространство помещения занимали декоративные столы, подставки и табуретки. На них, как на миниатюрных тронах, важно восседали в горшках многоликие вьющиеся растения. По большей части — плющи. Они ползли по отделанным камнем стенам, бесчисленным аркам и куполообразному потолку.

Картину дополняли каменные колонны и высокие глиняные сосуды, стоявшие прямо на полу. Создавалось впечатление, будто Дмитрий попал в сказочную пещеру Али-Бабы.

— Как тебе моя зала, впечатляет? — поинтересовалась Ирена.

— Не то слово, — ответил Дмитрий, озираясь по сторонам. — Но я не представляю, как можно здесь жить.

— В другой части дома есть еще комнаты, с привычной обстановкой. Здесь я принимаю клиентов и отдыхаю душой.

Ирена подошла к широкому окну и распахнула его. В комнату ворвался легкий порыв пропитанного влагой ветра. Он преобразил комнату еще больше. Резные листья плюща всевозможных форм и оттенков зашевелились, и Дмитрию показалось, что он слышит их тихое перешептывание.

— Думаю, твои клиенты в восторге от подобного приема. Но почему плющ? — спросил Дмитрий.

Он передал хозяйке бутылку вина и улыбнулся:

— Чуть не забыл: это я приготовил на случай, если первый презент потерпит фиаско.

— Спасибо, — сказала Ирена.

Она раздвинула заросли плюща, скрывавшего створки высокого шкафа. Достала два хрустальных бокала и ответила:

— У меня растение ассоциируется с верностью ушедшим. Ведь тебе известно: плющ обвивает погибшие деревья, растет на надгробиях и считается могильным цветком. Многие люди его боятся, но только не я.

Ирена подставила бокалы и продолжила хвалебную оду любимцу:

— Для меня плющ олицетворяет бессмертие и возрождение. Я его обожаю.

— Что ж, тогдаза пополнение твоей коллекции, — поднял бокал Дмитрий.

Ирена поддержала тост и тоже пригубила вино.

— Ты, кажется, обещала показать мне нечто удивительное, — напомнил Дмитрий.

Ирена подмигнула и чарующим голосом произнесла:

— Я помню.

Дмитрий присел на оббитую темно-зеленым бархатом кушетку, закинул ногу на ногу.

— И что же это?

Ирена встала напротив, грациозно облокотилась на колонну.

— Начнем с того, что я долгое время жила в доме своей дальней родственницы; ее фамилия в девичестве — Термен. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Дмитрий помотал головой.

— Совершенно ни о чем.

Ирена задумчиво подняла голову, взгляд ее устремился к сводам потолка.

— Лев Термен, мой родственник, создал аппарат, позволяющий при помощи электромагнитных волн производить звук. Его изобретение — «терменвокс» — стало новым, не виданным ранее музыкальным инструментом.

Его отличие в том, что исполнитель производит звук, не прикасаясь при этом к самому инструменту. Свободное перемещение рук музыканта в электромагнитном поле вблизи двух металлических антенн до сих пор восхищает слушателей.

Этим изобретением Лев Термен доказал: электричество — не бездушная сила, но средство взаимодействия с окружающим миром.

Но мой гениальный предок трудился и над другими устройствами, в том числе засекреченными, такими как «Буран».

— А вот об этом я слышал, — заметил Дмитрий, — но не представлял, что человек, создававший устройства для прослушивания, мог производить еще и музыкальные инструменты.

Слова Дмитрия порадовали Ирену. И она продолжила разговор о предке.

— Боюсь, те, кто стоял у власти, не оставили ему выбора. Но страсть Льва Термена к изучению электромагнитных волн и их способностей не остановилась на этом. Он создал еще один прибор, получивший название «терпситон», в честь музы танца Терпсихоры. Это усовершенствованная разновидность «терменвокса». Звук в нем создается всем телом, а не только руками музыканта. Каждой ноте соответствует лампа, загорающаяся определенным цветом.

— Представляю, как это красиво, — сказал Дмитрий, приподняв одну бровь, — так именно это ты собираешься мне показать? Изобретение предка в действии?

— Ты увидишь нечто грандиозное. В домашних архивах я разыскала схемы, составленные Львом Терменом. Показала их знакомому, смыслящему в звуковых частотах, электромагнитных колебаниях и генераторах. Мой друг был сражен наповал тем, что попало ему в руки. Пять лет он дорабатывал детище Льва Термена. И это изобретение находится там, — Ирена махнула рукой на плотные заросли плюща, скрывавшие проход в тайный альков.

— Сказать, что я просто заинтригован, значит не сказать ничего, — произнес Дмитрий.

— Я сейчас, — заявила Ирена.

Она отошла от колонны, легким касанием руки раздвинула плющ и скрылась от глаз гостя.

Дмитрий расслышал невнятный шелест листвы и биение собственного сердца. Ему предстало другое видение — женщина с золотыми волосами скрывается в потайной комнате.

На секунду Дмитрий перенесся в иное время, в другой мир. Он сидел уже не в увитой плющом комнате, а в древних руинах, среди развалин ожидая возвращения той, к которой стремится его душа.

«Странное дежавю, — подумал он. — Неужели я предвидел встречу с Иреной. Или это не ее образ мерещится мне во сне и наяву?»

Но вот занавесь вновь отодвинулась, пред Дмитрием возникла Ирена. Это была совершенно другая дева. Тело ее, словно вторая кожа, окутывал наряд, созданный из причудливого переплетения вырезанных из бархата листьев плюща.

Ирена была как в старинной сказке — не одета, но и не раздета. Хотя, детского в ее наряде было мало. Сочетание сливочно-белой кожи и темного бархата, распущенные по плечам рыжие волосы будоражили воображение.

Дмитрий сглотнул и ослабил узел галстука, будто ему нечем стало дышать.

— И что теперь? — глухо спросил он.

— Пойдем за мной, — поманила его Ирена в потайное убежище.

Все тесное пространство от пола до потолка занимали непонятные Дмитрию металлические экраны, дополненные прожекторами и акустической системой. Окон в помещении не было, но гость явно ощущал легкое касание ветра — холодного, пахнущего мхом и плесенью.

— Что же это? — удивился Дмитрий.

— Здесь установлен прибор, названный нами «персифоникс», — отозвалась Ирена. — Мой друг не только воссоздал «терпситон», но и дополнил его новыми деталями.

— Я думал, что ты проведешь спиритический сеанс, но такой расклад мне нравится даже больше, — усмехнулся пораженный Дмитрий.

Ирена громко рассмеялась. Ее голос стал ниже и приобрел неестественное звучание. Словно в ответ на ее призыв прожекторы вспыхнули красным. Дмитрий уловил неясные вибрации, исходящие от всей комнаты разом.

— Ты не поверишь, — полушепотом, чтобы не задействовать сложнейший прибор, произнесла Ирена, — но это устройство помогает мне общаться с миром мертвых. Электромагнитные колебания позволяют двум мирам пересечься.

— Не боишься, что потусторонняя реальность затянет тебя? — спросил Дмитрий.

— Я не перехожу в другой мир, — возразила Ирена. — Но колебания, рождаемые моими движениями, преломление света и звука, помогают мне преодолеть границы. Когда танцую и пою — я вижу то, что сокрыто. Грань между мирами тонка, и иногда не различить, где заканчивается один и начинается другой. Я никого не выманиваю из мира мертвых, но благодаря этому прибору вхожу в транс и становлюсь другой. Сейчас ты сам это увидишь.

Ирена вышла в центр и начала плавно раскачиваться из стороны в сторону. В ответ на ее движения комната вновь начала вибрировать.

Дмитрий расслышал протяжную, чуть печальную мелодию.

Вскоре к движениям добавился голос Ирены, пронзающий слушателя насквозь. Мелодия убыстрялась, на лицо Дмитрия опускались разноцветные лучи прожекторов.

Ирена двигалась так неестественно, что со стороны казалось, будто у нее вообще нет костей. Она перестала быть созданием из плоти и крови. Ее голос разрывал Дмитрия изнутри, и ему захотелось закричать от напряжения.

Но пытка не кончилась. У Дмитрия закружилась голова, и он прижал пальцы к вискам в надежде унять тянущую боль.

Ирена не знала пощады. Да это была и не она. Вместо нее в комнате будто оказалась сама Персифона, богиня царства мертвых.

Танец продолжался. Глаза Ирены пригвоздили Дмитрия к месту. Медиум не моргала, зрачки ее стали огромными, как два бездонных колодца.

Дмитрий тонул в них. В один из моментов он подумал, что теряет сознание. Но неведомая сила не позволяла ему забыться.

Ирена остановилась и задрожала всем телом. Словно подкошенная, упала на пол и конвульсивно содрогнулась, сжимая и разжимая ладони.

Дмитрий забыл о головной боли. Он поднял Ирену на руки и вынес из логова чудовищного прибора.

Уложил ослабшую диву на диван и принялся обмахивать полотенцем.

— Прости, — не открывая глаз, произнесла Ирена. — У меня ничего не вышло, сколько я ни старалась.

— Пустяки, — слегка улыбнулся Дмитрий и присел на край дивана.

— Никогда раньше я такого не видела, — призналась Ирена. — Будто весь мир вокруг тебя дрожит, но ты оставался недвижимым, как скала. Мне мало что удалось рассмотреть. Ты как зачарованный — не поддаешься воздействию.

— Меня это совершенно не тревожит, — сказал Дмитрий, откидывая с ее лба прядь волос. — Ты как — в порядке?

— Вроде, — призналась Ирена.

— Это было божественно, — уверил Дмитрий медиума. — После такого представления я не захочу ходить ни в оперу, ни в театр. Они покажутся серыми в сравнении с тем, что показала мне ты.

— Тебе правда понравилось? — уточнила Ирена.

Она приподнялась на локтях. Села. Ее рука легко переместилась на грудь Дмитрия и стала ласково поглаживать его кожу.

— Хочешь продолжить чудесное действо? — предложила Ирена.

В ее глазах появились искры желания, грозившие распалить все вокруг на многие километры. Губы ее оказались так близко от лица Дмитрия, что последнее слово он не услышал, — почувствовал.

Ирена провела кончиком языка по своим губам, коснулась белоснежных зубов. Схватила Дмитрия за галстук и потянула на себя. Прикоснулась к губам Дмитрия, перебралась к его щеке. Дотронулась подбородка, шеи.

— Не хочу тебя обидеть, но я вскоре уезжаю отсюда, — сказал Дмитрий, расставляя все по своим местам. — Надолго, возможно — навсегда.

— Глупыш, — прошептала прямо ему в ухо Ирена, — я не собираюсь опутывать тебя узами Гименея. Не тревожься из-за этого. И мне не нужен постоянный мужчина, я живу по другим правилам. Но ты… ты задел что-то во мне… Я узнаю, почему мои чары не действуют на тебя.

Ирена развязала его галстук, расстегнула рубашку.

— Значит, это только любопытство? — спросил Дмитрий.

Он накрыл руки соблазнительницы своими ладонями, не позволяя им двигаться дальше.

— Ты покорил меня, — выдохнула Ирена. — Я хочу предложить тебе не только объединение тел, но духовную близость. Тантрическое слияние — способ вознестись над реальностью, трансформировать силу желания в энергию высшего порядка.

— Что от меня потребуется? — возбужденно поинтересовался Дмитрий.

— Расслабиться, сосредоточиться на собственной энергетике, — отозвалась Ирена. — Мы сблизимся на всех уровнях и вместе достигнем высшего наслаждения.

И это действо она исполнила виртуозно. Едва касаясь тела Дмитрия кончиками пальцев, изучила его всего. Язык Ирены следовал за ее руками. Уделил внимание тугим мускулам, каждому нервному окончанию. Испробовал их на вкус.

От груди Ирена перебралась к животу Дмитрия. Проворный язычок коснулся пупка, спустился ниже. Проворные пальчики соблазнительницы добрались до молнии брюк.

Дмитрий прикрыл глаза и сдавленно застонал.

— Сосредоточься на главном, — попросила его Ирена. — Позволь рассудку избавиться от сдерживающих оков.

Дмитрий честно попытался выполнить указание. Погрузился в ощущения, прислушался к затаенным желаниям.

Ласки Ирены были умелыми, чувственными. Освобожденный из плена брюк, член Дмитрия стал твердым и горячим в ее умелых ладошках.

— Ты такой большой и сильный, — промурлыкала Ирена.

Покрыла жадными поцелуями пенис, обвела языком головку. Когда же налитый желанием жезл оказался у нее во рту, Дмитрий подался вперед, оглушенный страстью. Запустил пальцы в роскошные рыжие локоны.

И перед его мысленным взором предстала Милана — нареченная смотрела нашего без укоризны и пренебрежения. В ее взгляде было столько любви и затаенной надежды…

Дмитрий взвыл, протянул руки, чтобы коснуться той, которую вспомнил. Он хотел удержать любимую, раствориться в ней, почувствовать ее близость.

Ирена слабо застонала и позволила себе сдаться, опаленная страстью, предназначенной не для нее.

Дмитрий широко распахнул глаза, неверяще уставился на Ирену. Она была красивой, чарующей и необыкновенной. Отдавала себя так просто, не требуя многого взамен. И только один недостаток заставил Дмитрия тотчас же утратить к ней интерес: она — не Милана. Не его нареченная.

Нежно, чтобы не обидеть, Дмитрий отстранился и встал с дивана.

Ирена сверкнула улыбкой, вскочила. Подняла с пола наполовину пустой бокал. Одним огромным глотком выпила его содержимое, а потом протянула бутылку Дмитрию.

— Плесни-ка мне еще немного, — хрипловатым от возбуждения голосом произнесла она. — Хочу охладить свой пыл.

— Я… — начал Дмитрий.

Но пламенную речь оборвала маленькая ладошка, накрывшая его рот.

— Ничего не говори, — приказала Ирена. — В этом нет необходимости. Тобою целиком и полностью владеет другая женщина, и я не могу соперничать с ней.

— Как ты это узнала?.. — растерялся Дмитрий.

Ирена отвела взгляд и призналась:

— Видела ее силуэт за твоей спиной. Она оберегает тебя. Но вот что странно: я видела ее до пояса, а все, что ниже, — было окутано дымкой, сквозь которую мне так и не удалось пробиться.

Услышав это, Дмитрий чуть не поперхнулся. Он прекрасно понял, отчего Милана не позволила Ирене рассмотреть нижнюю часть своего тела.

— Ты простишь меня, если сейчас я тебя покину? — почтительно, без тени ехидства, спросил Дмитрий.

— Ступай, — распорядилась Ирена. — Она давно ждет тебя.

Глава 27

Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим.

Франсуа де Ларошфуко

Окрыленный надеждой на встречу с возлюбленной, Дмитрий покинул Ирену.

Из царства Персифоны он шагнул в ночь. Тьма окутала улицы и подворотни расшитым пеплом покрывалом. Немногочисленные фонари поскрипывали на ветру. Их тусклый свет выхватывал из туманного марева неясные тени — дрожащие и изменчивые.

Дмитрий не смотрел по сторонам. Он вспоминал встречи с Миланой, переживал их заново. Улыбка не покидала его лица — скоро, совсем скоро он вернет то, что чуть было не потерял в бессмысленной погоне за земными удовольствиями.

Дмитрий миновал пустынные улицы пригорода, направился к стоянке такси. Ему хотелось немедленно вернуться в гостиницу, собрать вещи и отправиться в аэропорт.

Он не услышал, как к нему подкрались трое незнакомцев, окружили и приставили нож к его горлу.

— Что, мужик, не спится?! — глумливо заметил один из налетчиков.

— Да, гуляю, — процедил Дмитрий. — Ты что-то хотел?

— Деньги гони, — предложил грабитель. — И часы снимай: они тебе ни к чему.

Дмитрий криво усмехнулся и поинтересовался:

— А если откажусь?

Взрыв хохота стал ему ответом.

Прижатое к горлу лезвие прокололо кожу. По шее Дмитрия скатилась горячая капля крови.

Но грабители выбрали не ту жертву. Дмитрий умел за себя постоять, и оружие в руках нападающих не было тому препятствием.

Он перехватил запястье грабителя, резко отклонился назад. Ударил затылком в лицо противника.

Тот охнул и выпустил нож из рук.

Дмитрий быстро ретировался, поднял с земли оружие. Отскочил назад, приготовился к новой атаке.

— Что ж, — рассудили товарищи обезоруженного, — повеселимся!..

Они набросились на Дмитрия разом, не давая ему времени на передышку. Один держал биту. Второй вооружился увесистым камнем.

Разъяренно фыркнув, поднялся с земли третий: — у него был разбит нос, оба глаза заплыли.

Дмитрий сделал вид, что полностью сосредоточился на противнике с битой. А сам мстительно ударил в пах того, кто держал камень.

Противник скрючился, руки его разжались.

Дмитрий ринулся вперед и скрутил руки парню с битой. Приставил нож к его горлу.

— Достаточно повеселились? Разойдемся подобру-поздорову? — предложил он.

Налетчикам такая идея не понравилась. Двое опьяненных ненавистью бандитов вновь двинули на непокорную жертву.

— Вам не дорога жизнь друга? — уточнил Дмитрий.

Плоской стороной клинка он сдавил горло пленника, и тот захрипел.

— Троих тебе все равно не уложить, — оскалился один из ночных разбойников и вновь потянулся за битой. — А этого… мы за него отомстим.

Дмитрий засомневался: лишить жизни так просто — взмах лезвия, и соперников станет на одного меньше. Но чем обернется эта победа? И примет ли Милана убийцу?

Рука Дмитрия дрогнула, выпуская смертоносное жало.

— Слабак… — прохрипел освобожденный. — Думаешь, ты лучше нас? Кто оценит твои жалкие потуги?

Грабитель развернулся и пнул Дмитрия в живот. Сострадание жертвы не нашло в нем отклика.

Дмитрий упал. Удары посыпались него со всех сторон. Разбойники наслаждались безнаказанностью и мнимым могуществом.

Дмитрий не мог сопротивляться. В отчаянной попытке уцелеть, обхватил колени руками и прижал к груди подбородок.

В какой-то момент его тело потеряло чувствительность: замерло, не ощущая боли.

Налетчики сполна выместили накопившуюся в них злобу, превратив Дмитрия в фрикасе. Насытившись, они принялись обыскивать жертву.

Дмитрий наблюдал за их действиями словно со стороны: его лишили часов, кошелька, телефона. Один из бандитов стянул с поверженного противника обувь, пропитанную кровью куртку.

«Вещи, — подумал Дмитрий. — Разве эти тряпки стоят того, чтобы губить чужие жизни? Что они принесут новым владельцам — минутное удовлетворение нужд или окончательную гибель разума?»

Налетчики раздели Дмитрия до нижнего белья. Напоследок набросили на жертву презрительный взгляд и удалились, перебрасываясь похабными шутками.

Когда их возбужденные голоса затихли вдали, рядом с растерзанным телом Дмитрия опустилась птица: посмотрела на него мудрыми, по-человечески проницательными глазами.

— Лежишь, милок? — спросила она.

— Лежу… — еле разлепив разбитые губы, прошептал Дмитрий.

— Так поднимайся и ступай за мной, — приказало чудо природы. — После отдохнешь.

— Я пошевелиться не могу, не то, что встать, — выдохнул Дмитрий.

— Постарайся, поднапрягись, — потребовало создание. — Не ты подчиняешься телу, а оно тебе. Поднимайся!

Дмитрий дернулся. Встал на четвереньки. Поднял разбитую голову. «Живой! — восхитился он. — Все еще живой».

Повернулся к птице и уперся взглядом в лицо провидицы Настасьи — оно четко выделялось на фоне пернатой шеи, покрытого перьями тела и широких орлиных крыльев. Нереальное создание с телом птицы и головой женщины крепко стояло на когтистых лапах и внимательно наблюдало за происходящим.

Лик Настасьи был совершенно иным, не таким, каким его запомнил Дмитрий, — моложавым, неимоверно прекрасным. И только глаза… в них отражалась вся мудрость веков.

— Кто ты такая?.. — прохрипел Дмитрий.

— Вещая птица яви, посланник Велеса! Имя мое — гамаюн. Я несу в этот мир законы прави, но передаю их лишь тем, кто умеет слушать.

— Почему ты выбрала меня? — осторожно спросил Дмитрий.

Птица склонила голову на одну сторону, потом на другую.

— Ты еще сомневаешься в себе, волхв?

Чудо-создание трепыхнулось, взъерошило перья и приказало:

— Садись на мою спину, и я унесу тебя с собой. Твое время пришло.

— Куда?.. — насторожился Дмитрий и плюхнулся обратно на землю. — Я еще не готов отойти к праотцам.

— Боги с тобой, милок!.. — удивленно воскликнула гамаюн. — Я и не думала умерщвлять твое тело. Мне велено доставить тебя в безопасное место.

— Кем велено? — все еще не верил Дмитрий.

— Велесом, кем же еще?! — искренне вознегодовала гамаюн. — Или ты не ощущаешь его присутствия за своим плечом?

Медленно, осторожно, Дмитрий обернулся, но не увидел рядом с собой отца Змиуланы.

— Обманываешь, бабка, — расстроенно прошептал он.

— Странные вы, люди, — поделилась впечатлениями птица, — Есть вещи, понять которые можно лишь духом, не глазами.

— Что же твой Велес не вмешался раньше? — охнул Дмитрий. — Раскидал бы этих мужичков своими всемогущими лапами… или что там у него?

— В судьбу не могут вмешаться даже Боги! — гневно произнесла гамаюн. — Ты сам должен сделать выбор: прислушайся к себе, отыщи в мыслях зерно истины. У каждого свой путь, но осилить его не так просто.

Попеременно кряхтя и охая, Дмитрий поднялся, встал рядом с птицей. Морщась отболи в рассеченной скуле, усмехнулся.

— Как ты собираешься меня нести? Тебе и мышь не поднять на своих крыльях.

Гамаюн-птица начала раздуваться, расти. Остановилась она, когда ее перья стали размером с руку Дмитрия.

— Влезай! — выкрикнула гигантская птица. — Да держись покрепче!

Пораженный Дмитрий запрыгнул на подставленное крыло. Перебрался на шею птицы, мертвой хваткой вцепился в перья на загривке.

— Готов? — уточнила гамаюн.

— Вроде как… — неуверенно отозвался Дмитрий.

Птица взмыла ввысь, заставив седока не на шутку испугаться.

Гамаюн летела, словно гонимая ураганом, легко преодолевая огромные расстояния. Пространство мелькало перед глазами Дмитрия, превращая явный мир в калейдоскоп цветов и красок. Голова кружилась, в его ушах свистел ветер.

А бешеный полет все не кончался. Гамаюн неслась со скоростью света, наплевав на законы времени и пространства.

Добравшись до нужного места, зависла в воздухе и приказала:

— Прыгай!

— Совсем сдурела?! — возмутился Дмитрий и прижался к ее шее.

Гамаюн по-старушечьи крякнула, встрепенулась и сбросила несговорчивого наездника.

— Не сме-е-ей!.. — силясь переорать ветер, взвыл Дмитрий и потерял сознание.

Очнулся он в больнице: на голове — повязка, в вене — катетор, тело до пояса укрыто простыней. Холодный пот выступил на лбу Дмитрия. Руки судорожно сжали подозрительный покров. «Что, опять?!» — мелькнула тревожная мысль.

Нетерпеливым жестом Дмитрий скинул простыню. Облегченно вздохнул: позвоночник не поврежден. Многочисленные ссадины и ушибы не шли в расчет.

Не без удовольствия Дмитрий пошевелил пальцами ног, потянулся, разгоняя по венам кровь. Обвел взглядом помещение. Судя по стенам с облупившейся краской и десятку других пациентов — обычный стационар, а не частная клиника.

— Очухался? — спросил сосед слева, пожилой коренастый мужик с забинтованной грудиной. — Медсестру позвать?

— Нет, не нужно, — отмахнулся Дмитрий. — Давно я здесь, не знаешь?

— Вчера привезли. Тебя, парень, нашли на помойке, по уши увязшим в отходах. Скорая, говорят, не хотела брать, но какая-то дряхлая бабка настояла.

— Ох, уж эта мне гамаюн, — проворчал Дмитрий. — Не могла в другом месте приземлиться?..

«Сосед» покрутил пальцем у виска и выдал:

— Эк тебя, парень, припечатало. Бредишь?

— Еще как! — рассмеялся Дмитрий и спрыгнул с постели.

— Ты куда? — насторожился товарищ по палате.

— Некогда мне тут разлеживаться, — отозвался Дмитрий. — Если сходить с ума, так полностью.

Не дожидаясь, пока бдительный «сосед» окликнет медперсонал, он рванул к выходу. Распахнул дверь палаты, промчался по коридорам, всерьез испугав дежурную медсестру.

Выбежал на крыльцо больницы, остановился. Втянул в себя пропитанный хвоей воздух. Вгляделся вдаль: за воротами больницы начинался сосновый лес. Он шумел и заискивающе вытягивал вперед корявые лапы.

За спиной Дмитрия раздались громкие возгласы. На сбежавшего пациента объявили облаву.

Впереди всех скакал здоровый санитар, зачем-то вооруженный «уткой».

— Больной, немедленно вернитесь в палату, — приказал он на бегу.

Дмитрий усмехнулся и побежал в лес, петляя между смолистыми стволами не хуже иного зайца. Ноги его не знали устали, а сердце стучало лишь имя: Милана… Милана…

Когда рассветные лучи опалили вековые сосны, сделав их похожими на огромные факелы, Дмитрий остановился. Сияние утра приближалось к нему. Ползло ему навстречу, раскрашивая в причудливые тона усыпанную иглами лесную подстилку.

Дмитрий зажмурился, заслонил глаза рукавом больничной робы.

Раздались тяжелые, грузные шаги. Они определенно принадлежали не человеку.

Дмитрий, щурясь от ослепляющего света, взглянул на утреннего гостя. Ему навстречу шел сам хозяин тайги — великий медведь. Его бочкообразное тело, покрытое ярко-рыжей шерстью, плавно покачивалось в такт шагам; земля содрогалась под массивными лапами.

Дмитрий принял молниеносное решение — зарычал и выставил кулаки (он не был уверен в своих силах, но и становиться завтраком не собирался).

Медведь недоверчиво воззрился на забавного человека. А потом сел на мохнатый зад и откровенно заржал, лапой утирая набежавшие слезы.

Это была не совсем та реакция, которой ожидал Дмитрий. Чтобы не выглядеть совсем уж идиотом на фоне заливающегося хохотом медведя, он поспешно спрятал кулаки под мышки. Переступил с ноги на ногу, глубоко вздохнул.

— Так-то ты меня встречаешь, волхв? — отойдя от первого впечатления, спросил косолапый. — С кулаками?!

Дмитрий смущенно кашлянул, внимательнее присмотрелся к животному. Разговаривающий медведь не сильно его удивил — за последние годы он повидал столько, сколько не сможет вообразить себе любой нормальный человек.

Поведение медведя натолкнуло Дмитрия на одну любопытную мысль.

— Велес?..

Медведь согласно кивнул. Поднялся на задние лапы, поводил из стороны в сторону круглой головой, забавно подрагивая при этом ушами. Его могучий рев прокатился по округе.

Тело мохнатого владыки лесов окутала дымка — и перед Дмитрием стоял уже не медведь, а крепкий муж. Седая борода владыки спускалась ниже колен, лоб его был чист и высок. Лохматые брови сходились на переносице, придавая облику Велеса суровость, но по-отечески добрая, благодушная улыбка сводила это впечатление на нет.

Покровитель мира яви дружелюбно кивнул Дмитрию и подманил к себе.

— Иди, не бойся. Я пришел не наказывать, а дарить благо.

Колени Дмитрия подкосились, он упал наземь и приложился к ней лбом. Велес не навел на него морок — желание волхва склониться перед могуществом предка было искренним.

— Поднимись, — тепло обратился к Дмитрию седовласый муж, — не должно моим детям валяться в грязи и молить о помиловании. В каждом из вас течет великая сила, равная божьей. Ты, волхв, сумел познать истину и искупить свои деяния. Приблизься же, дай мне поздравить тебя с возвращением!

Велес притянул Дмитрия и крепко обнял по-медвежьи громадными руками.

— Пусть разум твой будет чист, сердце крепко, а рука тверда! — изрек праотец и наложил ладонь на лоб потомка.

Дмитрий почувствовал себя младенцем, укрытым от всех невзгод родительским оберегом. Не зная, что ответить, он только смущенно кивнул и несмело воззрился на Велеса.

— Прими от меня дар, — вновь обратился к нему светлоокий гигант. В его руке в мгновение ока появилась шкура серебряного медведя. — Ты сможешь облачиться после обретения Имени. Пока же эта шкура согреет тебя и укроет от непогоды — путь твой будет долог и тернист.

— Укажи мне направление, — попросил Дмитрий. — Я не помню, в какой стороне находится храм и… Змиулана.

— Следуй за своим сердцем, волхв! — прогремел Велес. — Оно знает все пути и дороги. Куда бы ты ни отправился, истина настигнет тебя.

Нетвердой рукой Дмитрий принял шкуру, набросил ее себе на плечи — и сразу же ощутил исходящее от нее тепло, словно вещь была живой, разумной.

— Если сам ты страшишься выбора, испроси помощи, — распорядился Велес. — Мир вокруг ответит на зов чистого сердца.

— Как мне это сделать? — осторожно спросил Дмитрий.

— Ты знаешь, — поведал Велес… и исчез.

Солнце поднялось над горизонтом и развеяло видение. Поляна опустела: праотец покинул мир яви.

Дмитрий остался один. Неверяще осмотрел пространство вокруг, но следов Велеса не обнаружил. И только шкура, небрежно накинутая на плечи, не испарилась, подтверждая, что явление было не плодом его фантазии.

Озадаченный, Дмитрий вытянул вперед руку и произнес:

— Эй, ты, как там тебя… помощник. Отзовись и подсоби найти дорогу.

Трава возле его ног зашуршала. Из зарослей выполз уж и ткнулся в подставленную ладонь.

Не веря в происходящее, Дмитрий осторожно сжал холодное и сухое тело пресмыкающегося.

— Не ты ли это, тот самый дружок? — ласково спросил он, обращаясь к находке.

Как и в прошлый раз, уж не ответил. Но тело его затвердело, превратилось в длинный и крепкий посох.

Устав удивляться, Дмитрий оперся на товарища и тронулся в путь. Когда он приподнимал посох над землей, тот сам указывал верное направление, извиваясь в удерживающей его руке.

У Дмитрия не было ничего: ни денег, ни власти, ботинок — и тех не было. Но сердце ликовало: он знал, что идет в верном направлении. Идет в то место, где ему будут рады. В то место, где его ждут.

Глава 28

Несчастье трудно переносить, счастье — страшно утратить. Одно стоит другого.

Жан де Лабрюйер

Дмитрий, физически крепкий и неутомимый, все же не привык к долгим переходам пешком по тайге. День сменял ночь, а поселение все не приближалось. Странник питался ягодами, кореньями и грибами, на которые ему любезно указывал «проводник». Спал, где придется и как придется. Но сила воли и неизменная выдержка не позволяли сдаться, и Дмитрий упрямо шел вперед, с каждым днем приближаясь к заветной цели.

К поселению скиталец вышел затемно, не сразу узрев его очертания за широкими стволами деревьев.

Путеводный посох встрепенулся, вновь обратился в ужа. Дмитрий поблагодарил его за верную службу и выпустил на свободу.

— Прощай, мой верный друг!.. — крикнул он. — Видит Велес, это не последняя наша встреча.

Сгорая от нетерпения, Дмитрий направился к храму. Он немало удивился, заметив разительные перемены в его внешнем виде: стены восстановлены, бреши заделаны.

Из-за тучи выглянула луна. Осветила новый медный купол, скользнула лучами по оббитым бронзой вратам. Храм восстановили, вернув ему былую роскошь и величие.

— Как жаль, что я не принимал в этом участия, — покачал головой Дмитрий. — Все вокруг так изменилось.

Он поправил на плечах медвежью шкуру и побежал вперед, стремясь как можно скорее увидеть Милану.

Настежь распахнул ворота, вошел в храм. В помещении было тихо, и только мышь бессовестно шуршала за стеной, доедая поздний ужин.

— Милана! — прокричал Дмитрий. — Где же ты?!

Он подошел к той самой стене, за которой исчезала его невеста. Ощупал испещренные надписями камни в надежде отыскать тайный проход.

Храм безмолвствовал, а восстановленные полностью мраморные изваяния взирали на него с легкой укоризной.

Отчаявшись обнаружить в этой обители тишины Милану, Дмитрий отправился в поселение. Изумленно отметил: домов стало больше, а к имевшимся ранее добавились пристройки и загоны для скота. Даже ночью поселение выглядело на редкость процветающим и основательным.

Добравшись до дома Безгнева, Дмитрий осторожно постучал в дверь. Сквозь щели в закрытых наглухо ставнях проглянуло мерцание зажженной свечи.

Жрец вышел на крыльцо в тапках на босу ногу и рубахе до пят. Сперва приветливо обнял Дмитрия, а потом слегка оттолкнул его и заметил:

— Долго же ты добирался!..

— Мне нужно срочно повидать Змиулану, где она? — пробормотал Дмитрий. — С ней ничего не случилось?

— Да, как тебе сказать… — многозначительно протянул жрец и пригладил бороду. — Заходи, сам увидишь.

— Как хорошо, что она у тебя, — рассудил Дмитрий, перешагивая порог жилища.

— Где еще проводить свои дни отвергнутой невесте, как не в доме жреца? — напустился на него Безгнев.

— Это Милана отправила меня восвояси: я такого решения не принимал! — воскликнул Селиванов.

— Тише!.. — осадил его жрец. — Милану разбудишь. Она там, возле печи.

Дмитрий проследовал в указанном направлении, бесшумно присел на прогнувшуюся под его тяжестью койку.

Милана спала на боку, уткнувшись коленями в стену. Дмитрий пригладил ее растрепавшиеся волосы, пальцем обрисовал нежный овал лица. Не вытерпел и поцеловал невесту в маленькое розовое ушко.

Милана сладко вздохнула, перекатилась на спину.

Улыбка моментально сползла с лица Дмитрия: под тонким одеялом отчетливо выделялся округлый, гордо взымающийся живот.

Будто бы в ответ на негодование опозоренного жениха, плод внутри Миланы шевельнулся, выпятил маленькую пяточку. Будущая мать что-то проворковала во сне и накрыла своею ладонью непоседливою ножку.

Дмитрий застыл, переваривая увиденное. Его мир покачнулся и рухнул. Рассыпался на сотни кусков.

«Разумеется, она тебя не дождалась!.. — хихикнул его едкий внутренний голос. — Такая прекрасная женщина не должна считать дни, томясь бессмысленными надеждами».

«Она сама отказалась от меня», — возразил Дмитрий.

«Милана отпустила тебя на свободу, дуралей, — не унималась совесть. — Разве ты еще не понял, почему она это сделала?»

«Милана не могла разделить мою жизнь, а я не рискнул пожертвовать всем ради нее, — застонал Дмитрий. — Не понял, что она завянет в моем мире как сорванный болотный ирис…»

Тяжело поднявшись, Дмитрий отошел от Миланы. Покачнулся и едва не упал. Но Безгнев вовремя подставил могучее плечо.

— Благодарю, — вымолвил Дмитрий.

Отстранился от жреца и прошествовал к двери. Сбежал от невесты, ее ребенка и рвущей душу на части тоски.

— Ты куда?! — воскликнул ему в спину Безгнев. — Постой, не уходи. Ты же ничего не понял!..

Но Дмитрий не слышал его — он устремился на капище: высказать Велесу свое мнение о произошедшем.

— Почему ты отпустил меня?! — набросился страдалец на деревянный чур. Ударил его кулаками. — Почему не вернул мне память раньше? До того, как…

Дмитрий смолк, опустился на землю и уткнулся лбом в основание чура. Несмотря на ночную прохладу, спина его покрылась испариной. В голове загудел колокол: громко, осуждающе.

— Ты прав, — прошептал Дмитрий деревянному чуру, — мне некого винить кроме себя. Я должен был предположить такой исход. Слишком долго отсутствовал.

Что-то внутри Дмитрия оборвалось. Нет, он не винил Милану в предательстве, а упрекал себя. Но прошлого не вернешь.

«Где же тот подонок, который зачал ей ребенка? — неожиданно спохватился Дмитрий. — Почему его нет рядом с Миланой? Неужели она последовала моему совету и вступила в связь с приезжим, не выдавая своей истинной сути?..»

Терзаясь сомнениями, Дмитрий потерял счет времени — слишком многое нужно было обдумать. Как умалишенный, перебирал он разноцветные обрывки мыслей, силясь собрать их воедино.

Милана появилась ближе к рассвету. Тяжело опустилась рядом, но не сказала ни слова.

Дмитрий скинул с плеч медвежью шкуру и подстелил ее на траву.

— Присядь сюда, — предложил он, — тебе нельзя застужаться.

— Спасибо, — тихо молвила Милана.

Поддерживая отяжелевшее чрево, она перебралась на шкуру, ласково провела помеху ладонью.

— Это подарок моего отца?

Дмитрий кивнул, перевел взгляд на невесту. Ошеломленно подметил: беременность только усилила ее привлекательность. Милана стала пухлой и мягкой, как взбитая перина. В ее глазах горел свет всепроникающей, истинно божественной материнской любви.

— Я не нравлюсь тебе такой? — прошептала Милана.

— Ты потрясающе красива, — ответил Дмитрий и опустил голову.

Милана склонилась к нему и прошептала:

— Тогда почему ты убежал из дома жреца?

Дмитрий отвернулся и уставился на свои сложенные в замок ладони.

— Где отец ребенка? — он все же задал мучивший его вопрос. — Бросил тебя?

— И да, и нет, — прощебетала Милана. — Он ушел искать самого себя.

— Надеюсь, ему это удастся, — буркнул Дмитрий. — Неправильно малышу появляться на свет в неполной семье… Ты любишь его? Отца ребенка?..

И поднял на невесту полный надежды взгляд. О, как он хотел услышать в ответ «нет». Готов был отдать душу, лишь бы она произнесла это короткое, но такое важное для него слово.

— Я не представляю себе жизни без него! — воскликнула Милана. — Он самый лучший муж и человек на всем белом свете.

— Как же ему повезло, — глухо заметил Дмитрий. Уронил голову на грудь и добавил: — Наверное, тебе не следует встречаться со мной.

Милана шумно вздохнула и осторожно поинтересовалась:

— Ты считаешь меня способной на предательство?

Дмитрий повернулся к ней — взгляд у него был, как у затравленного зверька.

— Твоя чистота не позволит тебе пойти на обман — в этом я уверен не меньше, чем в том, что скоро взойдет солнце. Три года — большой срок, и ты имела полное право забыть о моем существовании. Так что я не в обиде.

Милана коснулась ладонью его щеки. От этого легкого прикосновения сердце Дмитрия пропустило удар. Волна дрожи прокатилась по телу.

— Мне и в голову не пришло забыть о тебе, — возразила Милана.

Дмитрий совершенно запутался. В глазах его зажегся тусклый огонек надежды, но разум боялся ошибиться.

— Ты слишком хотела ребенка и не надеялась на мое возвращение?

Милана подсела вплотную, обвила плечи Дмитрия своими худенькими руками.

— Ты так долго путешествовал, столько всего узнал, — произнесла она. — Неужто никто тебе не сказал: беременность женщины, носящей в себе змея, длится дольше обычной?..

— Три года?! — едва не подавился восторгом Дмитрий.

— Иная сущность формируется медленно, ей нужно время, чтобы вызреть, — улыбнулась Милана.

Взяла ладонь Дмитрия и положила к себе на живот.

— Чувствуешь?.. Там спрятан наш сын. И скоро он заявит миру о себе.

В руку Дмитрия уперлась маленькая детская ладошка. Будущий отец не смог сдержать самозабвенного возгласа, вырвавшегося из груди.

— Он здоровается с тобой, — заявила Милана. — Мы оба рады, что ты снова с нами.

— Я больше вас не покину, — не сдерживая радости, предупредил Дмитрий. — Теперь мне незачем странствовать — у меня есть все, о чем можно мечтать.

— Нет, — покачала головой Милана. — Твой путь еще не окончен, волхв. Он только начинается. Ты понесешь миру яви правду, посеешь в сердцах людей зерно истины — об этом говорит Книга.

Дмитрий снова посерьезнел.

— Мне так не хочется никуда идти.

— Когда ты обретешь Имя, отпадет нужда путешествовать людскими тропами, — предрекла Милана, — для твоего разума откроются иные дороги.

— Ты поможешь мне не сбиться с пути? — задумчиво попросил Дмитрий.

— Я всюду последую за тобою, — изрекла Милана. — Подарю сокровище, которое ждет твоего пробуждения.

— Книга, ты говоришь о ней?! — догадался Дмитрий. — Мне позволено будет ее прочесть?

Милана крепко сжала его ладонь.

— Пророчество скоро сбудется. Ты исполнишь волю мира прави.

Глаза Дмитрия сверкнули в предрассветной мгле.

— Значит, все было решено за меня? И я только пешка в игре богов?

Милана приложила руку к груди и клятвенно произнесла:

— Ты великий волхв! Судьба указывает нам верную дорогу, но мы сами выбираем, следовать ли ее зову. Ты не игрушка в руках Богов — но грозное орудие, носитель мудрости прави.

Дмитрий выслушал вдохновенную речь невесты и проникся уважением к замыслу судьбы. Он увел его так далеко, вложил в руки баснословные богатства. Дал цель — настоящую, правдивую.

Изменилось не только отношение Дмитрия к миру, но и к существующему в нем порядку. Он перестал быть человеком и обернулся чем-то большим. Дмитрий превратился в могучее древо, корни которого уходят глубоко в землю, черпают из нее животворящую влагу веков.

— Милана, — нежно прошептал он, — ты самое ценное мое сокровище. Я люблю тебя всем сердцем и душой. И прошу дозволения вновь называть тебя невестой.

Милана неуклюже качнулась в сторону, приникла к Дмитрию. Жарко прошептала в его ухо:

— Иначе и быть не может.

Опаленный страстью, прозвучавшей в ответе, Дмитрий поцеловал ее в губы, подтверждая свое право на эту чаровницу. Втянул Милану к себе на колени, трепетно обнял ее, боясь причинить вред младенцу.

— Досадно, что нам пока невозможно заняться любовью, — заметил он, целуя Милану в ключицу.

— Что за глупость?! — возмутилась та.

— А как же наш малыш?.. — изумился Дмитрий.

— Чувства матери передаются и чаду, — вразумила его Милана. — И если мне будет хорошо, то и малыш ощутит радость. К тому же, ему пора родиться, возможно, он ждал именно твоего возвращения.

Дмитрий зарычал от нетерпения, но побоялся, что утренний холод навредит и младенцу, и его матери. Он поднял отяжелевшую нареченную на руки и понес ее в жилище.

Безгневу не спалось — жрец сидел на крыльце и всматривался в рассвет. Когда он увидел возвращающуюся парочку, то сразу же заявил, что ему срочно нужно сходить по о-очень важным делам и о-очень надолго.

Дом остался в распоряжении влюбленных. Дмитрий уложил Милану на узкую койку, помог ей стянуть с себя одежду.

Налившееся тело нареченной было божественно красиво. Дмитрий загляделся на упоительно округлые, увеличившиеся в размерах груди; живописно выпирающий вперед живот. Милана стала похожей на спелый плод, в любую секунду готовый лопнуть от переполняющей его сладости.

Дмитрий с великим удовольствием обследовал восхитительные холмы, усердно помогая себе руками и языком. Грудь будущей матери стала невероятно чувствительной и увеличилась в размере. Стоило Дмитрию коснуться ее ртом, как соски мгновенно затвердели, став похожими на нераспустившуюся почку дерева.

Милана затрепетала от этого прикосновения, остро ощущая растущее желание.

— С тобой все в порядке?.. — Дмитрий неохотно отстранился и заглянул любимой в глаза. — Уверена, что мы можем продолжить?

Милана обхватила его голову и притянула обратно.

— Как никогда… — сладко прошептала в ответ.

Дмитрий продолжил ласкать ее грудь, провел рукой по округлому животу. Он действовал осторожно и бережно, не решаясь перейти к более откровенным ласкам.

Но Милана не хотела больше ждать: легла на бок и поманила к себе будущего мужа. Тело ее ныло от неудовлетворенного желания. Она сгорала от острого возбуждения и отбросила всякий стыд.

— Возьми же меня… — прошептала жарко и хрипло.

Немалые усилия пришлось приложить Дмитрию, чтобы не наброситься и моментально не овладеть ею. Упоенно обхватив ладонями пухлые ягодицы Миланы, он нежно вторгся в ее трепетные глубины, с каждым новым выпадом приближаясь к заветной цели.

Нареченная встречала его радостно, самозабвенно приникая ближе. Ритм становился все быстрее, и вот Милана содрогнулась всем телом, заставляя и возлюбленного достичь пика наслаждения.

— Люблю тебя больше жизни, — прошептал Дмитрий охрипшим от возбуждения голосом.

Внезапно он почувствовал: постель слишком намокла, а Милана подозрительно сгорбилась, уткнувшись головой в подушку.

Испугу Дмитрия не было конца. Он окликнул Милану, но та не отозвалась — она делала глубокие вздохи, будто стремясь вобрать весь имеющийся в воздухе кислород.

Тысячи разных мыслей успели пробежать в голове Дмитрия, пока будущая мать вновь не обрела дар речи.

— Беги за Вестой, — приказала Милана. — Началось…

— Как же я брошу тебя здесь одну? — испугался Дмитрий. — Тебе же плохо.

— Все идет так, как должно, — возразила Милана. — Ступай — это зрелище не для мужских глаз.

Глава 29

Люди, которым потребны чудеса, не понимают, что тем самым они требуют от природы прекращения ежедневных ее чудес.

Антуан де Ривароль

Веста ахнула, когда Дмитрий сообщил ей, что у Миланы начались роды. Собрав нехитрый скарб повивальной науки, мать Миролюба помчалась к дому жреца, забавно подпрыгивая на кочках и ухабах.

Дмитрию удалось нагнать повитуху только возле крыльца. Он хотел было пройти в дом, но ему строго указали на дверь.

— Посиди здесь, — предупредила Веста, — ты свое дело сделал, теперь мой черед.

Бегущую по селуповитуху приметили все жители поселка. И догадались, куда та так спешит.

Вскоре, потрясая чистыми простынями и гремя тазами, к Весте подоспели помощницы. Женщины жарко протопили баню, начисто вымыли там полы и попросили будущего отца перенести роженицу.

Дмитрий шаровой молнией ворвался в дом, поднял на руки грузную Милану. Лоб будущей матери покрылся испариной, по ее лицу временами пробегала хмурая тень.

— Как ты?.. — нервозно спросил Дмитрий у роженицы.

— Отстань от девочки! — строго отчитала его Веста. — Не до разговоров ей сейчас.

Дмитрий внес Милану в баню, уложил на застеленный свежими простынями полок. Откинул со лба прилипшие пряди.

— Любимая… — шепнул и коснулся губами виска.

Веста отодвинула его в сторонку и заняла место у ног Миланы.

— Ступай, посиди где-нибудь в сторонке, — приказала будущему отцу.

Дмитрий встал возле печи, прислонился к ее боку. И даже не почувствовал жара, так ошеломило его происходящее.

— Уйди, обожжешься!.. — предупредила помощница повитухи. Схватила Дмитрия за рукав рубахи и вытолкала вон.

— Тут посиди. — Указала на лавку возле бани.

Чувствуя себя виноватым и ненужным, Дмитрий опустился на предложенное место. Прислушался к происходящему в бане. До его ушей доносились команды, отдаваемые Вестой и хриплые, надрывные вздохи Миланы.

«Боже, как тяжело наблюдать за мучениями любимых, — подумал он. — Если бы это было возможным, то я бы сам перенес все ее страдания, лишь бы не слышать этого…»

Тяжелые раздумья прервала девчушка лет десяти, шустрой сорокой подскочившая к лавке. Озорница вручила будущему отцу тарелку гречневой каши.

— Спасибо, — выдавил из себя Дмитрий. — Только я не голоден.

— Ты обязан съесть это! — настояла девочка и поднесла к его рту деревянную ложку, наполненную кашей.

Дмитрий послушно проглотил угощение. Слезы брызнули из его глаз: не различить, чего в каше больше — крупы или соли, перемешанной с перцем.

— Что еще за шутки?! — взорвался он и закашлялся.

— Солоно и горько рожать! — проказливо хихикая, заявила девчушка.

Махнула цветастым подолом и умчалась обратно в дом жреца.

— Это я и без тебя понял, — крикнул ей вдогонку Дмитрий.

Плохо соображая, что делает, он положил в рот новую порцию пресловутой каши и стал жевать, давясь и кашляя.

Рядом с его ногой что-то прошелестело. Крякнуло и взобралось на лавку.

Дмитрий обернулся на звук — рядом с ним сидел потешный старичок, с ног до головы покрытый дымчатой шерстью. Вместо ног у него были кошачьи лапки с мягкими подушечками, а вместо бороды — длиннющие щетинистые усы.

Дмитрий признал гостя, хоть никогда его так явно не видел.

— Здравствуй, — поприветствовал он домового. — И тебя выгнали?

— Сам сбежал, — отозвался мужичек. — Думал в баньке схорониться, так они и туда добрались.

— Хочешь? — Дмитрий показал на блюдо с кашей.

— Нет уж, — хмыкнул домовой, — ты трескай: заслужил!..

— Ага, — согласился Дмитрий и положил в рот добрую порцию несъедобного лакомства.

Разморенный теплым солнышком, домовой свернулся калачиком. А спустя мгновение стал невидимым, и только молодецкий храп выдавал его присутствие.

— Везет тебе, — заметил Дмитрий, глядя на опустевшую лавку.

Будущий отец устал чувствовать себя непричастным. Вскочил с насиженного места и ворвался в баню.

На гневные окрики женщин он ответил следующее:

— Я не могу оставить Милану в такой момент. Скажите что делать — дайте мне возможность помочь.

Веста раздобрилась и вручила Дмитрию ковш с водой. Указала на Милану.

— Напои нашу труженицу.

Трясущимися руками Дмитрий поднес сосуд к губам Миланы. Зубы роженицы плотно стиснулись, не позволяя воде смочить пересохшее горло.

— Дуралей! — обозвала Дмитрия повитуха. — Зубы девочке разобьешь. Набери воды в рот и прильни к устам своей голубки…

Дмитрий немедленно выполнил указание. Милана благодарно приняла его помощь и слабо улыбнулась.

— Теперь становись на колени у ног и возьми ее за руки, — вновь распорядилась Веста.

Милана вцепилась в ладони Дмитрия, обретая уверенность и опору. Повитуха расположила ее ступни на бедрах будущего отца и велела тужиться.

Держась за руки Дмитрия, Милана напряглась изо всех сил и с победным кличем вытолкнула из своего чрева головку малыша.

Набрала полную грудь воздуха. Напряглась еще раз. И крохотное тельце выскользнуло в руки Весты.

Счастливая мать откинулась назад, блаженно вздохнула.

— Умница, девочка, — похвалила ее повитуха. — Осталось совсем немного. Давай, деточка, последний раз, постарайся.

Милана выгнулась в дугу и извергла из себя послед, тут же завернутый в белую простыню.

Веста довольно улыбнулась, вырвала с головы матери длинный светлый волос и перевязала им пуповину.

Дмитрию вручили вымытый дочиста топор, которым он рассек канатик, связывающий мать и дитя.

— А ну, скидывай с себя рубаху! — распорядилась Веста.

Дмитрий недоуменно воззрился на повитуху.

— Зачем?..

— Делай, что сказано, волхв! — гаркнула Веста. — Тут я командую.

Дмитрий поспешно стянул с себя больничную робу и передал ее повитухе. Веста почитала над ней заговор, а потом завернула в нее малыша.

— Пущай привыкает к родительскому запаху.

Над Миланой вовсю суетились женщины — обмыли ее, обтерли травяными настойками. Переодели в свежую рубаху.

Дмитрий сиротливо стоял возле ног нареченной, поглядывая на сверток в руках повитухи: малыш нетерпеливо дрыгал ножками и громогласно сообщал миру о своем появлении в яви.

— Не стой истуканом, — сказала радостному отцу одна из помощниц повитухи.

Она вручила Дмитрию завернутый в ткань послед и наставила:

— Поди, закопай его возле храма. Да посади на том месте молодой дубок: чтобы мальчик рос таким же крепким и здоровым.

Оглядываясь на Милану, Дмитрий вышел из бани. Не удержался и легонечко толкнул босой ногой мирно спящего домового.

— Ты почто безобразничаешь?! — взвился тот, проявляя лик.

— Хватит дрыхнуть, пойдем, разомнемся, — предложил Дмитрий.

— У дедушки ножки слабенькие, — запричитал домовой. — Вот если бы ты понес старичка — тады другой разговор.

— Запрыгивай, — предложил Дмитрий, указывая на свои плечи. — Смотри не царапайся: знаю я тебя.

С удивительной проворностью домовой запрыгнул на волхва, обвил его шею мягким боком. Дмитрий совершенно не ощутил тяжести, только смутное тепло, шарфом укрывшее плечи.

— А чего один не пошел, боишься? — осведомился где-то над ухом счастливого отца голос домового.

— Я этих ваших премудростей не знаю, — ответил Дмитрий. — Еще сделаю не так, как надо.

— Чего тут знать-то? — удивился домовой. — Закопаешь послед, да посадишь над ним сосенку — вот и вся нехитра.

— Женщины велели дуб, — возразил Дмитрий.

— Много ведают енти бабы, — фыркнул старичок. — Чай не кажный день они внучков самого Велеса принимают.

Следуя подсказкам домового, Дмитрий на совесть исполнил задание. Стоило ему полить молодую сосенку, как древо стало расти, ежесекундно увеличиваясь в размерах.

— Да не удивляйся ты, — предупредил опешившего волхва домовой. — Это сам Дед помогает, али не чуешь его присутствия?!

Дмитрий внимательно прислушался к себе, потом к окружающему миру: на его левое плечо опустилась тяжелая, могучая рука. Волхв подпрыгнул, обернулся — но не рассмотрел Велеса.

— Ничего, — успокоил его домовой. — Вот примешь Имя, тогда и получится.

Обратный путь Дмитрий запомнил плохо — слишком много событий выпало на его долю за один день.

Прикинувшись абсолютно немощным, домовой не очень-то вежливо попросил заскочить в дом к Безгневу. Дмитрий высадил своего попутчика на облюбованную им полку и спросил:

— В прошлый раз, когда ты мне явился, едва не случилось непоправимое. А что сейчас, снова ждать беды?

— Вот ты наивный, человечек, — отозвался домовой. — Сам припомни: к добру я являлся али к худу.

Плюнув в прямом и переносном смысле на проказливого старикашку, Дмитрий заторопился в баню.

— Постой-ка, — остановил его голос домового. — Ты енто… кады своим домишкой обзаведешься, меня к себе забери.

— С чего бы вдруг?! — возмутился Дмитрий.

— Я счастье в дом несу, — льстиво заметил шкодник. — А без хозяйки мне никак нельзя — загибну.

— Что-то я пока не видел от тебя особого счастья, — возразил Дмитрий.

— Нет худа без добра, — ворчливо рассудил домовой. — Так что, примешь?

— Будь по-твоему, — согласился Дмитрий. — Пообещай не озорничать и не подсматривать.

— Больно надо… — фыркнул домовой и добавил: — Меня, к слову, Митяней кличут.

Неугомонный дед захлопнул шкафчик, давая понять, что аудиенция окончена.

— Почти тезка… — выдохнул Дмитрий и отправился к Милане и сыну.

В бане бразды правления перетекли из рук повитухи к жрецу: он читал над ребеночком заговоры, призывая предков засвидетельствовать почтение.

— Яробором нарекли сие чадо праотцы! — вдохновенно изрек Безгнев. — Вырастет мальчик великим героем, несущим в мир яви свет истины.

После слов жреца малыш принялся извиваться. Тело его обросло роговыми чешуйками. Ниже пояса мальчик стал похожим на пестрого ужа, переливавшегося всеми цветами радуги. Под мышками Яробора выросли трепещущие перепончатые крылышки.

Немногочисленные зрители издали восторженные возгласы, поклонились новоявленному чуду.

Дмитрий не был исключением — сын обещал стать истинным наследником великого деда и его настоящим, достойным хвалы потомком.

После этого жрец вышел из бани, забрав с собою всех, кроме молодой матери с новорожденным, Дмитрия и повитухи.

Веста передала чадо в руки Миланы, развязала тесьму ее рубахи. Приложила ребенка к набухшей груди.

С превеликой жадностью Яробор накинулся на материнское молозиво, заглотив маленьким ротиком напряженный сосок. Упоительно причмокивая, он полностью испил эту чашу и принялся за другую.

— Сильным вырастет и крепким, — сложив на груди руки, похвалила повитуха. — Гордись, волхв!

Дмитрий не смог ответить — слишком занят был созерцанием открывшейся взору картины. Милана, держащая на руках дитя, превосходила все виденные им полотна великих мастеров. Дмитрий немного пожалел, что он не может запечатлеть на века столь упоительное зрелище. «Пусть так, — подумал он, — но эта сцена навсегда останется в моей памяти».

Безгнев уступил молодым родителям жилище, а сам отправился погостить к дальним родственникам, также обитающим в поселении.

— Советую тебе поторопиться с возведением собственного дома, — предупредил он Дмитрия. — Моя изба не слишком-то годится для семьи. И не оттягивай со свадьбой и обрядом инициации — теперь ты не просто волхв — защитник рода!

Дмитрий поспешно согласился и поспешил перенести Милану и Яробора в дом. Помощницы потрудились на славу. Дом сиял чистотой и уютом. Казалось, не осталось ни одного угла, ни одной щелочки, куда не добрались бы чистоплотные руки хозяюшек. В комнате пахло душистыми травами и свежестью. А из кухни доносился умопомрачительный аромат крепкого мясного бульона и пшеничного хлеба.

— Хорошо, что тебе не придется есть соленую и перченую кашу, — пошутил Дмитрий, укладывая Милану и младенца на хозяйскую постель.

Постельное белье было белоснежным и хрустящим, как новогодний снег. И золотистые волосы молодой матери смотрелись на нем солнечными лучиками.

Милана ласково и задорно улыбнулась.

— Надеюсь, ты не стал есть это угощение?

Дмитрий смущенно повел плечом и насупился.

— Мне так любезно предлагали, что я не посмел отказать.

Милана тихонько хихикнула и прикрыла рот ладошкой. В глазах ее плясали озорные искорки.

— Присмотри за Яробором, а я накрою на стол.

Дмитрий сделал испуганное лицо и опустил ладонь на плечо любимой.

— И не вздумай… отдыхай. Я сам.

Он убежал на кухоньку, погремел там кастрюлями и вернулся с деревянным подносом, уставленным угощениями. Поставил его на колени Миланы и протянул руки к сыну:

— Иди ко мне, богатырь.

— Переложи Яробора в люльку и поешь со мной, — попросила Милана.

Только в этот момент Дмитрий заприметил плетеную из ивы корзинку, подвешенную рядом с кроватью. Уложил в нее малыша и присел на кровать.

Заметив, как подрагивают руки Миланы, он забрал у нее ложку. И сам стал кормить ее, осторожно, маленькими порциями.

— Ты моя умница, — похвалил, когда Милана устало откинулась на подушку.

Утер полотенцем краешек ее рта и поцеловал в щеку.

— У меня глаза слипаются, — проворковала Милана и перекатилась на бок.

Подложила ладошки под голову и мгновенно уснула. А Дмитрий стоял, смотрел на нее и не верил, что заслужил такое счастье.

Глава 30

Живейшие радости духа — это как раз те, что приписывают плоти, ибо плоть не должна знать, когда именно она становится одухотворенной.

Люк де Клапье де Вовенарг

Через месяц состоялась инициация Дмитрия. Безгнев увлек его к источнику, напоил чистой водой и напутствовал:

— Пробил твой час, волхв! Открой предназначение, измени свою долю. Боги даруют знамения, но право сделать выбор — право человечье.

— Каким именем ты наречешь меня, жрец? — вопросил Дмитрий.

— Найди ответ в себе, волхв, — предупредил его Безгнев. — Чтобы обрести Имя, надобно встать под защиту родных Богов и предков. Сосредоточься, погрузись в себя, — там, на дне колодца истины, ты увидишь ответы.

Дмитрий сконцентрировался, мысленно попросил духов указать ему путь.

Его сознание подхватил стремительный порыв ветра времен, закружил, унес в неизведанные дали. Чем глубже Дмитрий окунался в небытие, тем яснее представлял себе бесконечно глубокий океан, без конца и края. Он заглянул в его зеркальную гладь, но не узнал отражения. Из толщи воды на него смотрел величественный муж, облаченный в медвежью шкуру. В правой руке отражение держало путеводный посох, а в левой — окованную золотом книгу. За спиной видения маячили смутно знакомые тени. Оной из них был сам Велес.

Дмитрий поклонился предкам, согнувшись до земли. Обратился к отражению:

— Ты — это я в будущем?

Отражение криво усмехнулось — совсем как Дмитрий.

— Я тот, кем ты можешь стать! — заявило оно. — В твоих силах озарить мир яви надеждой, принести ему покой. Но готов ли ты к этому? Дар, предназначенный для тебя, принесет могущество, но и великую ответственность.

— Да, я готов! — заявил Дмитрий. — Как же зовут тебя, волхв?

— Мое предназначение — нести людям закон прави!.. — объявило видение и смолкло.

Воздушный вихрь вновь закружил Дмитрия, вынес его в мир яви. Наваждение сгинуло — волхв получил подсказку.

— Я буду зваться Богумир, — объявил он жрецу. — В этом мое счастье и призвание.

— Да будет так! — подтвердил Безгнев. Наложил ладонь на лоб волхва и изрек: — Теперь сделай то, что требует судьба.

Богумир согласно кивнул, набросил на плечи медвежью шкуру. Кожа животного плотно облепила его тело, глубоко въелась в «добычу».

Волхв испытал ярый приступ боли и неизведанного блаженства одновременно. Он издал громогласный вопль, подтверждая свою инициацию.

Встав на дыбы, серебряный медведь окинул мир яви всепроникающим взором, раскинул лапы широко в стороны, сжал их в кулаки — трепещите враги, ждите помощи и поддержки, други. Нет места, неведомого обитателю леса, нет мыслей, сокрытых от его ока. Все видит и чувствует грозный медведь, явивший миру свою мощь.

Обряд завершился, Дмитрий скинул сроднившуюся с ним шкуру. Тепло поблагодарил жреца за содействие.

— Для меня было честью участвовать в твоем возрождении, Богумир, — провозгласил Безгнев.

— Я чувствую себя так странно, — признался волхв. — И тело все еще зудит, будто сквозь кожу прорастает настоящая медвежья шерсть.

В подтверждение сказанного Богумир почесал затылок и оглянулся:

— Не удивлюсь, если у меня сзади отрос хвост.

Шерстью он не покрылся, но волосы его приобрели серебристый оттенок, мышцы тела превратились в толстенные жгуты, кости стали крепче и плотнее — живущий в нем зверь проявился и внешне.

— Труден твой путь, волхв, — предупредил Безгнев. — Не один пуд соли придется съесть, не один плевок получить в спину.

— Я вынесу, — твердо заверил жреца Богумир. — Терпели мои предшественники, но не спасовали: до последнего вздоха исполняли предначертанное. Не посрамлю честь праотцов; достойно вернусь в их чертог, когда настанет мой час.

— Мудры слова твои, волхв, — признался Безгнев. — Иди же, объяви невесте о своей инициации.

Милана встретила нареченного поклоном — не поясным, как раньше, — земным.

— Приветствую тебя, волхв.

— Будет, — остановил ее Богумир. — Ты еще слаба после родов, да и не престало жене кланяться мужу.

— Мы пока лишь обручены, — смущенно улыбнувшись, заметила Милана.

— День осеннего равноденствия совсем скоро, — вмешался Безгнев, наблюдавший за встречей влюбленных. — Да и строительство дома идет на редкость гладко — дадут Боги, до свадьбы управимся.

Разговоры о новом жилище заставили Богумира вспомнить о данном им обещании.

— Безгнев, — обратился он к жрецу, — позволишь нам кое-что забрать из твоего дома?

— Выносите все, что нравится, крышу только оставьте, — рассмеялся Безгнев.

— Речь идет не о вещи, а о живом существе, — возразил Богумир.

— Домового забрать хочешь? — догадался жрец. — Так он и без моего согласия твой — кому явился, тот и хозяин. А я все размышлял: что на свадьбу дарить!..

— Ну, спасибо тебе за «гостинец», — хохотнул Богумир, обвивая талию нареченной. — Не возражаешь, если мы тебя оставим?

— Ступайте с миром, — разрешил Безгнев, приглаживая бороду. — Ваше дело молодое…

— Давай пройдемся до храма, — попросила жениха Милана. — Я должна кое-что тебе показать.

— Предпочел бы получить от тебя сувенир в более теплом и удобном месте, — многозначительно прошептал ей на ухо Богумир.

— Я вовсе не об этом, — зарделась Милана и легонько ударила его по руке. — Теперь, когда ты возродился, Книга доверится тебе.

— Ого! — охнул он. — Давно мечтал посмотреть на твое сокровище.

— Тогда идем, — повторилась Милана и потянула его за руку. — Мне не терпится увидеть твою реакцию.

В храме полубогиня, не скрывая самодовольной улыбки, направилась к входу в потайную комнату.

Богумир смело последовал за ней. Легко преодолел невидимое препятствие.

Своеобразная келья Миланы была жутко тесной. Почти все ее пространство занимали высокие стеллажи, уставленные потемневшими от времени свитками и пергаментами.

— Можно? — поинтересовался Богумир, прикасаясь к одной из рукописей.

— Иначе и быть не может, — откликнулась Милана, обводя взором помещение, — это твое по праву.

Богумир развернул древний манускрипт, но тот оказался пустым.

— Как же так?! — удивился он. — Я сам видел, как Безгнев читал такой свиток.

— Прикоснись к бересте, — попросила Милана.

Богумир приложил ладонь к шероховатой поверхности свитка и на ней отчетливо проявились письмена. К своему удивлению волхв осознал, что понимает рунические символы, открывшиеся взору.

Сгорая от нетерпения, он приступил к чтению. Символы повествовали о жизни самого Дмитрия, начиная с рождения и заканчивая днем сегодняшним.

— Эти свитки позволяют мне узнать о тех, кто прибывает в поселение, — заявила Милана. — Так я узнала о тебе, а потом мне было видение… В нем ты предстал в образе великого волхва, несущего свет в мир яви.

— А будущее? — спросил Богумир. — Оно не отражается на этих страницах?..

Милана цокнула языком и указала волхву на ларец:

— Грядущее описано здесь.

Она заботливо смахнула с ларца невидимую пыль. Откинула тяжелую крышку.

Богумир заглянул внутрь: там, на подстилке из красного бархата, покоилась окованная золотом книга. Такую же он видел в руках собственного отражения.

Волхв благоговейно притронулся к сокровищу, провел указательным пальцем по выкованным на нем символам. Взглядом испросив разрешения у Змиуланы, откинул тяжелый переплет.

Изображенные символы не были ему понятны.

— Ты можешь это прочесть? — спросил Богумир у невесты.

На лице Миланы отразилось расстройство.

— Чтобы разобрать написанное, нужен ключ.

— А у тебя он есть? — поинтересовался Богумир.

— Отец вручил мне половину ключа. Вторая часть хранится в мире нави, у Яги Виевны.

— У той самой!.. — присвистнул Богумир.

Милана кивнула.

— Яга стала женой Велеса после того, как погибла моя мать. Она — привратница навьего мира, Богиня лунного пантеона.

— Видимо, Велес сильно разочаровался в женщинах после смерти твоей матери, раз взял в жены эту старую грымзу, — покачал головой Богумир.

— Не суди о том, чего не видел собственными глазами, — предупредила Милана. — И не верь людской молве. Яга и по сей день не уступает в красоте греческим богиням, а ум ее глубок и крепок. К тому же, моя мачеха — великий воин, недаром Боги избрали ее хранительницей врат.

— Век живи, век удивляйся… — переиначил Богумир народную мудрость. — Так, может, нам попросить твою мачеху отдать недостающую половину?

Милана склонила голову к плечу и пристально посмотрела на Богумира.

— Для этого тебе придется перенестись в навье царство — удел духов.

— Почему нет?.. — рассудил он. — Там я еще не бывал.

— Хорошо, — кивнула Милана, соглашаясь. — Я проведу тебя.

— А вот этого делать не следует, — запротестовал Богумир. — Яробору ты нужна целой и невредимой.

— Отец ему нужен не меньше, чем мать, — возразила Милана. — Без моей помощи ты не пройдешь: чуждые души затуманят твой разум, увлекут за собой и не позволят вернуться в мир яви.

Богумир крепко задумался: получить ключ нужно, но вот ставить под угрозу жизнь Миланы…

— За меня не волнуйся, — оборвала его размышления полубогиня. — Подумай лучше: хватит ли тебе мужества отправиться в мир нави?

— Меня не испугать каким-то там духам, — предупредил невесту Богумир.

— Тогда решено: с наступлением ночи я открою проход, — согласилась Милана.

Она подошла к нему, положила руки на его плечи и самозабвенно продолжила:

— А теперь слушай внимательно: в навьем царстве нужно вести себя осторожно— не говорить, не дышать и ни в коем случае не оборачиваться. Один неверный жест, и ты навсегда увязнешь в этом мире.

— Не говорить и не оборачиваться — это легко, — заявил Богумир. — Но вот как мне удастся не дышать?

Милана слабо улыбнулась.

— В навий мир попадет не твое тело, но твой дух, — успокоила она жениха. — Однако ты зря полагаешь, будто пребывание в нави не потребует усилий. Существа, населяющие этот мир, будут всеми силами останавливать тебя, мешать и безобразничать.

Богумир присел на край ближайшего стеллажа и с недоверием взглянул на Милану.

— И как же мне с ними бороться?

Она провела рукой по его волосам и певуче произнесла:

— Притвориться одним из них: стать бестелесным духом, отбросить заботы и сомнения. И еще: мир нави — это зеркальное отображение яви. Его населяют существа, подобные человеку: они наблюдают за нами и даже вмешиваются в нашу жизнь. Тебя это пугает?

Богумир усмехнулся и втянул Милану себе на колени. Заправил выбившуюся из косы прядь за ее маленькое ушко.

— Я готов терпеть любые муки, только бы знать, что ты и Яробор в безопасности.

Милана ловко увернулась из жарких рук жениха. Игриво спрыгнула с колен и вернулась к разговору:

— Мне приходилось бывать в навьем царстве, потому и не страшусь. Яробор же останется с Вестой — из нее получилась отличная нянюшка.

Богумир скрестил руки на груди, в упор посмотрел на невесту:

— Признаться, не с этого я мечтал начать семейную жизнь.

— Нам не суждено стать обычными, — рассмеялась в ответ Милана. — Уж слишком мы необычны.

— Верно, — согласился Богумир. — А почему ты сама не пыталась добыть недостающий фрагмент ключа?

— Мне это не под силу, — печально отозвалась Милана. — Яга отдаст ключ тому, кого признает достаточно сильным, чтобы его удержать.

— То есть? — не понял он. — Что представляет собой этот предмет?

Милана подняла тяжелый фолиант, вытащила из ларца бархатную подушку. Под ней, в специальном углублении лежал золотой медальон — треугольник вершиной вверх.

Милана потянула за прикрепленную к нему цепочку и передала сокровище Богумиру.

— Теперь он твой.

Волхв принял дар, нацепил себе на шею. Долго вертел медальон в руках, но так и не ощутил ни исходящей от него силы, ни могущества.

«Возможно, мощь его проявится, если ключ будет полностью собран», — предположил Богумир. Он не стал делиться с Миланой сомненьями, поэтому притянул ее к себе и объявил:

— До наступления ночи у нас есть немного времени. И я знаю приятный способ его скоротать.

Милана вспыхнула и смущенно потупилась.

— Вначале мне следует покормить Яробора и уложить его спать. К тому же я… как бы сказать…

— Мне понятно, о чем ты думаешь, — успокоил ее Богумир. — Если помнишь, есть и другие способы доставить удовольствие любимым. Один из них, вроде бы, тебе понравился. И не говори, будто это не так. Я все равно не поверю.

Вспомнив о случившемся у источника, Милана покраснела еще сильнее и прижала ладони к пламенеющим щекам.

— Значит, я не ошибся, — заключил Богумир, — тебе правда понравилось.

Маленький Яробор ни чуточки не испугался обновленного облика отца. Напротив, Богумиру подумалось, что сын проникся к нему большей симпатией — крохотными ручонками малыш долго исследовал посеребренные нити его волос. Радостно взвизгнул, когда отец подкинул его вверх.

— Осторожней! — предупредила обеспокоенная Милана. — Мальчик только что поел.

Богумир согласно кивнул, прижал сына к груди и стал нежно укачивать, напевая незатейливый мотив.

Мальчик сразу уснул, но отец не спешил с ним расставаться. Дыхание малыша согревало Богумира, проникало глубоко в сердце.

— Ты кое-что мне обещал, — напомнила Милана, приникая к бедру возлюбленного.

— Я и не забыл, — шепотом отозвался Богумир.

Он перенес Яробора в люльку. Укутал легким одеялом. Но прежде чем вернуться к Милане, постучал по ящичку с «сюрпризом».

— Слышь, Митяня, ты не высовывайся пару часов — идет?

— Ха! — фыркнул домовой. — Не слишком ли ты высокого о себе мнения?

— Но-но! — пригрозил ему Богумир.

— Так и быть, подремлю минут пятнадцать, — проворчал Митяня и для убедительности захрапел.

Смеясь над неугомонностью домового, Богумир упал на слишком тесное для двоих ложе и потянул за собой Милану. Бесконечно долго он целовал ее губы, доводя обоих до вершин блаженства.

Милана полностью подчинилась его зову, вкладывая в движения всю страсть, на которую способна. Когда желание стало нестерпимым, она плотно прижала свое естество к ноге нареченного и инстинктивно потерлась об нее.

Эти плавные, кругообразные движения распалили Богумира. Он поспешно скинул с себя и с невесты разделявшую их одежду, прикоснулся к тому месту, где в этот миг полыхала страсть Миланы.

Она разомкнула колени и подалась навстречу блаженству. Ее рука замерла над достоинством Богумира, как колибри над цветком гибискуса.

— Если я притронусь к нему, это доставит тебе удовольствие? — отбросив стыд, поинтересовалась Милана.

— Небывалое, — хрипло прошептал Богумир.

Неумелые движения нежных пальчиков полностью компенсировались вложенным в них чувством. Милана открывала новые познания, и Богумир не смел мешать ей в этом. Он только умоляюще стонал, требуя новых порций ласк.

В какой-то момент мир закружился перед его глазами, разлетелся на куски. Богумир закусил кулак, чтобы криком не разбудить сына. А через секунду заметил, что Милана повторила его жест.

Опьяненная счастьем пара долго лежала, обнявшись, не смея словами нарушить очарование. Их единство проявлялось во всех смыслах, подтверждая одну простую истину — влюбленные всегда отыщут место и способ, чтобы доказать друг другу искренность чувств.

Глава 31

Считать, что время проходит, — вот величайшее заблуждение человека. Время — как берег: движемся мы, а кажется, что он.

Антуан де Ривароль

В этот вечер Милана и Дмитрий не любовались закатом. Едва над поселением сгустились сумерки, как они отправились в храм, дабы исполнить задуманное.

Милана ощутимо нервничала. Глаза ее лихорадочно блестели, ладошки вспотели, а голос подрагивал.

— Ты запомнил все, о чем я тебя предупредила? — в сотый раз переспросила она жениха.

На лице Богумира не дрогнул ни один мускул. Доблестный волхв был спокоен, как сытый питон.

— Не дышать, не разговаривать, не оглядываться и не позволять духам вводить меня в заблуждение, — повторил он заученное. И тут же поинтересовался: — Одного не понял: почему двигаться нужно назад, а не вперед?..

— В навьем мире действуют особые правила, — терпеливо пояснила Милана. — Ничему не удивляйся и не бойся — я буду идти за тобой след в след.

Богумир обнял подрагивающие от напряжения плечи невесты. Прикоснулся губами к хрупким ключицам, обогрел их дыханием.

— Достаточно разговоров, — произнес он. — С твоим отцом я уже познакомился, пора встретиться и с мачехой. Веди меня к ней.

Милана глубоко вздохнула и решительно шагнула к обгорелой стене храма.

— Видишь эти символы? — спросила она у жениха. — Это посолонь и противосолонь.

Полубогиня прикоснулась к выщербленным в камне знакам: колесам с шестью лучами. Концы одного загибались влево, а другого — вправо.

— Они символизируют продолжение жизни и бесконечность вселенной, — пояснила Милана.

Богумир присмотрелся к знакам и удивленно заметил:

— Такие эмблемы я встречал, и они ассоциируются у меня с иными понятиями.

— Солярные символы встречаются во многих культурах, — подтвердила Милана. — К сожалению, их настоящее значение было извращено. Но тебя это не должно огорчать — здесь, в храме, посолонь и противосолонь символизируют годичное вращение солнечного диска, бесконечность смены времен.

Богумир провел указательным пальцам по тонкому желобку рунического знака.

— А отчего их лучи имеют разное направление?

Милана украдкой улыбнулась.

— Коловрат с лучами, загнутыми по ходу солнца, связан с миром светлых богов, — это посолонь, — выдохнула она. — Противосолонь же — коловрат с лучами против хода солнца, он связан с навьим миром. Последний знак помогает развить интуицию и магические способности.

Полубогиня переместила ладонь Богумира на противосолонь. Плотно прижала к символу.

— Почувствуй исходящую от него силу. Противосолонь покажет тебе все, что сокрыто от людских глаз.

Богумир смежил веки, погрузился в тревожную полудрему.

От противосолони исходил холод. Вначале легкий, почти невесомый, он все усиливался, превращая волхва в льдину.

— Не сопротивляйся этой силе! — Голос Миланы донесся до Богумира откуда-то издалека, будто бы из другого мира.

Могильным хладом повеяло со всех сторон. Ледяные пальцы вечности коснулись сердца Богумира. Заставили его остановиться. Исчезло все: привычные звуки, запахи. Исчез и сам волхв. С головой потонул в мире нави.

Бесплотная ладонь Миланы легла на плечо волхва, потянула на себя.

Богумир опомнился. Шагнул назад.

«Так странно не слышать биения собственного сердца, — подумал он, — не нуждаться в кислороде. Ощущать пустоту вокруг и внутри себя».

Туманная дымка, окутавшая Богумира, постепенно отступила, отползла в сторону. С сожалением выпустила из липких лап «живого», нарушившего ее упокоение.

Волхв стоял посреди длинного выщербленного в камне тоннеля. С его сводов стекала вода. Падала на утрамбованный сотнями тысяч ног пол. Звук, издаваемый хлопнувшимися наземь каплями, волной прокатывался по пещере. Он был настолько неестественным, пугающим. Заставлял содрогнуться от первобытного страха.

Пространство над головой Богумира разверзалось, выплевывало новых и новых умерших. Кто-то из них, смирившись с участью, покорно плелся по тоннелю, не касаясь пола ногами. Другие озирались по сторонам, беззвучно раскрывали рты, тщетно пытаясь закричать.

Они, те, кто еще не верил в свою гибель, толпились и натыкались друг на друга. Стремились сбежать. Но каждый шаг назад, приближал их к огненной реке и перекинутому через нее раскаленному докрасна мосту.

На том берегу, их встретят предки, духи друзей и врагов. Они скажут, чего достойны новые души.

Велес, прижизненный испытатель и посмертный судья, выслушает защитников и обличителей и примет единственно верное решение. Одни души отправятся в мир слави и воссоединятся с предками; другие переродятся и получат второй шанс; третьи же станут низшими духами и бесконечно долгую жизнь будут искупать пред потомками свою вину.

Но путь Богумира и Миланы был иным. Осторожно ступая назад, волхв дошагал до бревенчатой стены. Как учила Милана, трижды постучал в закрытую дверь.

Раздался леденящий душу скрип, а спустя мгновение перед Богумиром возникла изба. Дверь приглашающе распахнулась. Волхв бесстрашно переступил порог, замер у входа.

Яга стояла напротив него, скрестив руки на закованной в латы груди. Не было у нее ни крючковатого носа, ни немощного старческого тела.

Богумир поразился величественной стати привратницы, крепости ее плоти и мощи духа. Он понял, отчего сам Велес прельстился богиней лунного пантеона, — густые темные, как смоль, волосы ниспадали на крепкие предплечья, пышная грудь рвалась прочь из металлических пластин. Красота лица Яги равнялась разве что лику самой луны — полному, источающему призрачное сияние среди непроглядной тьмы ночи. Длинная юбка охранительницы навьего мира плотно обтягивала стройный стан, не скрывая налитых силой мышц. Из высокого разреза виднелась нога, ниже колена оканчивающаяся искусно изготовленным протезом.

— Куда ты пялишься, живчик?! — окликнула Богумира Яга. — Мало того, что явился без спроса, так еще и зенки свои бесстыжие лупишь! Да, потеряла я ногу в великой битве, и что с того?

Богумир опасливо потупился и подумал, что было бы неплохо выведать у Яги прото сражение. Но Милана строго-настрого запретила ему разговаривать, и волхв не посмел это правило нарушить.

— Молчишь?! — с усмешкой произнесла привратница. — То-то же! А кто это там с тобой?..

Яга заглянула за спину Богумира и расплылась в улыбке.

— Ага, вона какая гостья пожаловала. Здравствуй, Змиулана. Что ж, вижу, дождалась ты, доченька, своего суженого. Долго он до тебя шел, ох, как долго…

— Здравствуй, Яга Виевна, — не своим голосом произнесла Милана.

Ей, полубогине, было дозволено обратиться к мачехе.

— Догадываюсь, зачем вы прибыли, — поведала привратница. — Но не привыклая сдаваться без боя. Да и скучно здесь: тоска смертная… Чем нареченный твой меня порадует?

— Чем прикажешь, — мягко произнесла Милана.

Подобострастный тон невесты заставил Богумира занервничать. Судя по всему, Змиулана уважала Ягу и слегка побаивалась. «Какие-такие «радости»?! — возмутился про себя волхв. — О том уговора не было».

Меж тем Яга продолжала приглядываться к Богумиру.

— На поединок не вызовешь — еще зашибу ненароком, где потом другого-другого-то отыщешьИ на ложе не затащишь — ты ж, дочка, поди, против будешь?

— Буду! — неожиданно резко заявила Змиулана.

Яга совершенно по-девичьи захихикала. И решила подзадорить падчерицу. Откинула назад волосы, выпятила грудь, перевернула юбку так, чтобы сквозь разрез виднелась здоровая нога.

— А ну, глянь-ко на меня! — приказала она Богумиру. — Нравлюсь? Говори, не бойся — разрешаю. В моей власти позволить живому посетить сие место. Ну?

Волхв смело вздернул голову, изучающе осмотрел привратницу.

— Очень даже ничего… Но живые мне больше по душе.

— А ты дерзкий! — вскинув черную бровь, заявила Яга. — Люблю таких, охальников. Вот скажи, волхв, кабы не был ты со Змиуланой обручен — запал бы, а?

— Возможно… — уклончиво ответил Богумир.

Яга приложила пальчик к тонким губам, задумчиво покусала ноготок.

— Знаю! — выдала она спустя пару минут и громко хлопнула в ладоши.

На ее зов прибежала дюжина прислужников — не то черных котов с поросячьими пятаками, не то пеньков-переростков, покрытых шерстью. Странные создания притащили гусли.

Богумир нервно поежился.

Яга указала ему на деревянную лавку возле стены.

— Докажи, что ты достоин великого дара, потешь меня, старушку.

Привратница изобразила на лице вселенскую скорбь и притворно скрючилась, ухватившись за поясницу.

Богумир недоверчиво смерил «старушку» взглядом, хмыкнул. Опустился на лавку, положил гусли на колени.

С какого конца-края к ним подступить, он не знал, а потому решил действовать наобум. Ловкие пальцы волхва легко пробежали по натянутым струнам, заставляя их трепетать и вздрагивать.

Когда-то один знакомый сказал, что обращаться с музыкальными инструментами нужно как с женщиной — касаться их твердо и одновременно нежно. Легко представив на месте гуслей Милану, Богумир вдохновенно приступил к исполнению.

Застывший в вечности мир преобразился, наполнился яркими оттенками: живыми, пробуждающими скованные льдом желания. Струны стонали и ныли, подвластные руке гусляра. Темп мелодии все нарастал, ввергая слушателей в пучину страсти.

Краем глаза Богумир наблюдал за реакцией Яги — он все верно рассчитал: именно таких аккордов желала привратница. Богиня лунного пантеона стояла, прижав руку к груди в том месте, где не должно быть сердца. Ланиты Яги вспыхнули, красноречиво сообщая, что не все в этой прекрасной даме мертво.

Привратница прикрыла глаза и начала покачиваться в такт мелодии. Рука ее оторвалась от груди, проделала путь к низу живота. Ноги богини плотно сомкнулись, выдавая возбуждение.

— Остановись!.. — простонала Яга. — Достаточно.

Грудь привратницы напряглась, силясь вспомнить, каково это — дышать. Яга распахнула глаза: зрачки стали совершенно темными, как самая черная ночь.

Богиня обернулась к Змиулане, тряхнула пышной гривой роскошных волос.

— Повезло тебе, ничего не скажешь. Кабы не явилась ты вместе с ним, доченька, так и я б не сдержалась.

— Он заслужил право получить вторую часть ключа? — слегка ворчливо поинтересовалась Змиулана.

— Пущай берет, коли удержит! — громко хохотнула Яга и вновь хлопнула в ладоши.

На этот раз явились иные слуги. Со всех углов избы повеяло сквозняком, и тысячи бестелесных тварей посыпались со всех сторон. Они теребили Богумира, оттягивали ворот его рубахи, ерошили волосы на голове.

— Уймитесь! — осадил их гневный окрик Яги. — Принесли что надобно?!

В тот же миг в раскрытые ладони привратницы опустился серебряный треугольник — перевернутая копия того, что висел на шее волхва.

Привратница весело прищурилась и протянула предмет Богумиру.

— Бери свою награду. Пусть две части сольются воедино!

Волхв протянул руку, сжал в ней треугольник и едва тут же не выронил из рук: от второй половины ключа исходил адский холод.

Богумир не отступился — плотно стиснув челюсти, удержал предмет. Свободной рукой вынул из-за пазухи недостающую деталь. Золотой треугольник раскалился, угрожая испепелить ладонь волхва.

Глядя на то, как перекосилось лицо Богумира, Яга расхохоталась.

— Не думал же ты, что все будет так просто?..

Богумир не ответил — все его силы уходили на то, чтобы соединить две части ключа. Золотой и серебряный треугольники стали страшно тяжелыми, хотя на вид были не крупнее куриного яйца.

Крякнув от натуги, волхв приложил детали друг к другу. Половинки ключа срослись так, что было не понятно, где заканчивается одна и начинается другая. Гексаграмма перестала «кусаться». Стала легкой, как перо ангела.

Привратница зааплодировала и залихватски присвистнула, засунув в рот большой и указательный пальцы.

— Молодец, волхв, справился!

— Ты позволишь нам теперь вернуться в мир яви? — спросила у мачехи Змиулана.

— Можно подумать, что вас мое мнение интересует, — поморщилась Яга. — Ступайте, чего там…

Повинуясь взмаху руки хозяйки, дверь избы распахнулась.

Пятясь как рак, Богумир сделал два шага назад. Привычный мир был так близко.

Со стороны прохода почудился аромат благовоний. Не веря себе, волхв поводил носом, но нет — запах чувствовался не обонянием, он приникал в самую душу, вгрызался в сознание.

Забыв о предостережении Миланы, Богумир оглянулся: прямо за дверью плескалась река Смородина. Облизывала жгучими языками бревенчатые стены избы. Из ее раскаленных глубин и доносилось упоительное благоухание.

Околдованный навьей прелестью, Богумир занес ногу, дабы окунуться в разъяренный фимиам, навсегда забыть о тревогах и печалях.

Милана успела поймать суженого в последний момент. Ухватила его за рукав рубашки и что есть силы потянула на себя.

Пара выкатилась прямо под ноги привратнице, надрывающейся от хохота.

— Что это ты, Яга Виевна?! — упрекнула мачеху Змиулана, поднимаясь с пола.

Привратница стерла с лица улыбку, помогла гостям встать.

— Будет сердиться — уж и пошутить нельзя…

Больше забавляться Яга не стала. В следующий раз дверь открылась в нужное место.

Теплый порыв ветра подхватил пару и вынес ее в мир яви.

Глава 32

Кто не способен к великим свершениям, тот презирает великие замыслы.

Люк де Клапье де Вовенарг

Сразу после того, как Богумир заново научился дышать, он стиснул нареченную в объятиях и приник к ее устам в томительном поцелуе — диком, почти болезненном. Его губы обжигали интимными ласками, язык дерзко обследовал ее рот.

Милана ослабела от нарастающего возбуждения. Прильнула к жениху, стремясь раствориться в нем без остатка. Положила руки ему на плечи и закрыла глаза.

— Думаешь, сейчас подходящее для этого время? — поинтересовалась она, с трудом оторвавшись от губ Богумира.

— Хотел почувствовать себя до конца ожившим, — радостно заявил он.

Снял с шеи добытый с таким трудом ключ, поднес его к лунному свету, струившемуся из окон храма.

— Не могу понять, как эта штука поможет прочесть письмена.

— Попробуй наложить ключ на текст, — предложила Милана.

Она зажгла расставленные по периметру храма восковые свечи, поместила книгу в центр возвышения, рядом смраморной статуей Велеса.

Гексаграмма мало помогла в расшифровке древних рун. Богумир вертел ее и так и эдак, но смысл текста все еще не поддавался пониманию.

— Твоя мачеха-шутница, случаем, не подсунула нам фальшивку? — усмехнулся волхв.

— В таком случае вторая часть ключа не приняла бы своего собрата. — Довод Миланы прозвучал крайне убедительно.

— Ты права, — согласился Богумир. — Посмотри: когда ключ накладывается на текст, в его углах выделяются руны, — они очень похожи на те, что проявляются в свитках.

Милана поднесла свечу к книге. Присмотрелась к письменам.

— Да, — подтвердила она, — вот только эти символы словно перевернуты, искажены.

— «То, что внизу, подобно тому, что вверху», — вспомнил Богумир значение пентаграммы. — Милана, у тебя есть зеркало?

В обтянутом кожей сундуке полубогиня хранила дары, принесенные в те далекие времена, когда люди еще веровали в ее отца. Там, под потемневшей от времени утварью и ветхими тканями, покоилось старинное, покрытое красноватым налетом, стальное зеркало.

Милана бережно взяла его в руки и показала жениху.

— У меня только такое…

— Сойдет, — не отказался волхв.

Зажал булатную ручку в руке, поднес зеркало к книге так, чтобы на мутной поверхности отразились руны. Следуя внутреннему порыву, наложил ключ на призрачную копию текста.

Свершилось! Руны поддались прочтению.

«Все, что сокрыто от людских глаз, можно прочитать с помощью противосолони», — эти слова Миланы врезались в память волхва и не давали ему покоя. Поддавшись зову сердца, Богумир прочел отображенные в гексаграмме надписи, следуя против часовой стрелки.

То, что он сумел разобрать, не поддавалось описанию. Вся история мира открылась его взору.

Перемещая ключ, волхв упоенно листал страницы, вглядывался в замутненные надписи и не мог остановиться. Его пытливый ум въедался в строки, запоминал их наизусть. Одно перемещение гексаграммы приравнивалось к человеческой жизни, лист книги — к целой эпохе.

Богумир не почувствовал, как невеста потормошила его за плечо. Не услышал, как она тихо попрощалась и вышла из храма.

Змиулана исполнила долг: передала сокровище в надежные руки. Ей осталось дождаться момента, когда книга и волхв станут единым целым, неразделимыми напарниками и верными сообщниками.

У Миланы отныне другие заботы — зачатый в храме Яробор рос не по часам, а по минутам. На третьи сутки мальчик научился ходить, а на пятые вдруг расправил свои крылья и взмыл в небо.

Мать не удерживала Яробора — восхищенно наблюдала за сыном с земли, радуясь и ликуя. Во время полета пестрые чешуйки на теле мальчика отражали солнечный свет, и вслед за змеем над лесом поднималась радуга. Деревья пригибались, снесенные стремительным планированием Яробора; воздух стонал и выл, не в силах совладать с летуном.

Вместе с Миланой торжествовали и все жители поселения. Еще бы, у них появился могучий покровитель: властитель стихий!

К сосне, посаженной Богумиром, люди приносили хлеба, молоко и другие продукты. Каждый считал великим долгом задобрить малыша и уважить его деда.

Жизнь в общине налаживалась. Урожай созревал, и, казалось, сама природа радовалась, глядя на спрятанный от глаз посторонних мир.

И только Богумир три дня и три ночи подряд корпел над древней книгой. Не покидал стен храма. Не отрывался на сон и еду.

Когда же волхв выполнил задачу, он возвратился домой. Богумир не выглядел утомленным и обессиленным, напротив — был бодр и весел.

Он обнял невесту, поцеловал в светлую макушку сына. С удовольствием съел целый горшок щей.

— Ты уж извини, — смутилась Милана, — совсем я забегалась с переездом. Щи, поди, прокисли?..

Богумир прислушался к зову нутра, но ничего подозрительного в нем не выискал.

— Что в рот полезло, то полезно, — отшутился он и притянул невесту к себе. — Прости, что свалил все заботы на твои плечи. Сегодня же исправлюсь.

— Пустяки, — отмахнулась Милана. — Твое занятие гораздо важнее.

— Для меня нет ничего важнее вас с Яробором, — серьезно сказал Богумир. — И ради вашего будущего я готов на любой подвиг.

— Мы знаем это, — согласилась Милана и провела ладонью по серебряной шевелюре жениха. — Ты не забыл, что завтра наша свадьба?

Богумир выглядел опешившим, если не ошарашенным.

— Мне казалось, что я отсутствовал всего лишь сутки. Надо же, как быстро пролетело время…

Наступил седьмой месяц года. Вместе с ним пришло время Вересня — праздника осеннего равноденствия. Урожай собран, сено заготовлено, закрома полны мяса и рыбы — так почему бы не порадовать богов, предков и друг друга развеселыми песнями и хороводами?

На третий день празднования настал черед молодых испросить у покровителей благословения на брак. Облаченные в новые одежды Милана и Богумир явились в храм. Там их уже поджидал Безгнев и гости, которых оказалось столь много, что ворота святилища пришлось оставить открытыми.

Жрец взял Милану за руку и вручил ее Богумиру. Вознес хвалу богам и предкам-покровителям.

Обряд свершился. Безгнев пригладил длинную бороду и наказал Богумиру:

— Теперь ты муж, защитник семьи и ее покровитель. Одари же супругу лаской, прими ее душой и сердцем.

Богумир укутал Милану полой своего подвенечного платья, в знак опеки и заступничества. Затем поднял жену за локотки. Притянул к себе и крепко поцеловал, будто накладывая печать на ее уста.

Безгнев поднес молодым чашу с медом. Богумир и Милана трижды отпили из нее, а остатки выплеснули на жертвенный камень.

Молодой муж бросил опустевшую чашу под ноги. Трижды ударил по ней сапогом, приговаривая:

— Пусть так под ногами сгинут те, кто будет сеять меж нами раздоры!

Когда пара следовала из храма к накрытым столам, гости цеплялись за их рукава, стараясь разлучить. Но Богумир и Милана тесно прижались друг к другу, прочно сцепили руки. Нет ни в одном из миров такой силы, которая разъединит их.

Незамужние девушки, следовавшие за Миланой, во время пути запутали младой супруге волосы, сбили их в колтуны. Сколько терпения пришлось потратить Богумиру, чтобы разобрать пряди и вновь заплести косы — две, как и положено замужней женщине.

На голову Милане волхв набросил белое покрывало, а сверху — кику. Не утерпел и прижался губами к сливочно-белой шее жены.

Богумир не мог дождаться окончания свадебного пира, должного завершиться первой брачной ночью. Он не отводил взора от Миланы. Ловил каждый ее жест, каждый вздох.

А в это время Веста готовила супругам ложе. В достроенном накануне доме она настелила двадцать один сноп, чтобы разжечь страсть молодых. Сверху постелила перину, одеяло, а потом накрыла все это шкурой ласки. Поставила рядом кадки с медом, ячменем, пшеницей и рожью.

Взяла ветку рябины, обошла вокруг ложа три раза. Произнесла заговоры, испросила для молодых счастья.

Покончив с подготовкой, Веста любовно осмотрела преобразившееся помещение. Тайком вздохнула.

Довольная собой, вернулась она к гостям. Заговорщически кивнула молодому мужу.

Богумир поерзал на стуле и посмотрел на небо, — но солнце не вняло его молчаливой просьбе: оно и не думало клониться к закату.

Следуя древней традиции, новоявленные супруги ничего не ели и не пили. Зато вдоволь потешили гостей скромными, но долгими поцелуями. Богумир так старался, что к вечеру у Миланы заныли губы.

Приглашенные Мария и Александр громче всех аплодировали молодым. Решение Богумира отречься от прошлого и остаться в затерянном в тайге обиталище не удивило их. За короткий срок Тихомировы и сами прониклись уважением и любовью к общинникам.

Александр, осматриваясь вокруг, заподозрил неладное.

— Такое ощущение, что я уже бывал здесь раньше, — заявил он. — Мне знакомо это место и эти люди. Как такое возможно?..

Ему никто не ответил. И только Змиулана загадочно улыбнулась и подмигнула мужу.

На закате объявились еще гости. Перун и Велес, повелители неба и земли, встали за спинами супругов. Бог-воитель — по правую строну, а бог мудрости и магии — по левую.

Тихое перешептывание послышалось между пирующими: Перун и Велес, хоть и были братьями, считались непримиримыми врагами.

— Чему же вы удивляетесь, дети?! — рассмеялись почетные гости. — Ежели мы не сможем примириться, то чему станем учить вас? Коли цель едина, так и вражде не бывать!

Визитеры прибыли не с пустыми руками. Перун подарил молодоженам пару быков, запряженных в одну упряжку. А Велес пригнал с небесного пастбища табун лошадей.

Что это были за кони: белые, резвые, с облачными хвостами и гривами. Соскочив с самого неба, животные без страха подходили к людям, тыкались мордами в их руки, требуя угощения.

Задорные коники быстро завоевали любовь поселенцев. Особенно позабавились дети: визжа от восторга, карабкались они на их спины.

Одному Яробору не удалось поскакать на лошадках — его не выпускали из рук величавые деды. Малыш яростно сопротивлялся, расправлял свои крылышки, ноне так-то просто избежать объятий Перуна и Велеса.

И вот женщины подали к столу курник — праздничный пирог, начиненный мясом петуха, орехами и картофелем.

— Тетера на стол прилетела — молода спать захотела!.. — захихикали гости.

Этого сигнала только и ждал Богумир. Под дружное улюлюканье подхватил Милану на руки и понес ее в новый дом.

Расторопная Веста насилу успела догнать молодых.

— Одной любовью сыт не будешь, — заявила она и протянула завернутые в рушник жареную курицу и каравай хлеба.

Богумир, весь вечер косившийся на лакомство, чуть было не отказался, — какая еда, если самый лакомый кусочек он уже держит в руках?

Положение спасла Милана — поблагодарив Весту за заботу, она подхватила узелок со снедью и позволила мужу утащить ее прочь.

Новый дом встретил молодую чету запахом смолы и тихим поскрипыванием дающих усадку бревен. Милане и Богумиру тоже предстояло притереться друг к другу. Приклеиться намертво, став одним целым.

Не теряя времени, молодожены этим и занялись.

— Ты позволишь мне поцелуй? — спросил Богумир у супруги. — Или с тебя достаточно?..

— Зря надеешься, — усмехнулась Милана и впечаталась в рот любимого мужа.

Богумир бережно опустил жену на ложе. Поспешно скинул с себя одежду. К свадебному платью волхва, упавшему на пол, вскоре присоединился и наряд Миланы.

Оставшись полностью нагим, Богумир залюбовался супругой.

— Не смотри на меня так пристально, — попросила Милана, — еще успею надоесть.

— Никогда! — заявил Богумир. — Ты самое совершенное создание из всех, которые мне приходилось видеть. Я хочу засыпать в твоих объятиях, и также просыпаться.

— Мне кажется, или ты упустил несколько важных моментов? — подзадорила мужа Милана. — Объятия — это все, на что я могу рассчитывать?

— Конечно, нет! — взорвался Богумир и накрыл любимую своим телом.

Он долго ласкал Милану, не оставляя без внимания ни единую частичку ее восхитительного тела. Что может быть прекрасней, чем стан возлюбленной?

Милана требовательно выгибалась навстречу умелым рукам. Сладко и протяжно постанывала. Взор ее покрылся поволокой; она не могла разговаривать и едва дышала от возбуждения.

— Готова ли ты принять меня? — хрипло поинтересовался Богумир, всем сердцем надеясь на положительный ответ.

Милана облизнула мигом пересохшие губы и кивнула, околдованная страстностью мужа.

Богумир подчинился воле любимой. Медленно, осторожно проник в нее, боясь полностью поддаться силе желания. Плоть супруги была горячей, как жерло вулкана, и узкой, как тропинка в рай.

Милана всхлипнула, приподняла бедра. По ее телу прокатилась дрожь нетерпения.

Богумир возликовал и отбросил осторожность. Член его двигался в ней все быстрее и быстрее. Милана, как разъяренная кошка, впилась в спину мужа, оставляя на ней отпечатки.

И вот Богумир громко застонал, и Милана ощутила, как его семя исторгается в ее жаждущее лоно. Она приникла к широкой груди любимого и разразилась слезами счастья. Еще никогда она не чувствовала себя такой нужной и такой любимой.

Богумир почувствовал влагу на своем плече. Приподнялся на локте и заглянул Милане в глаза.

— Я так люблю, что готов сам разрыдаться, — улыбнулся он и стер соленые капли с ее щек. — Но нисколько не стыжусь этого. Твоя любовь сделала меня бесконечно сильным и выносливым.

— И я тебя… — призналась Милана и обвила руками его шею. — Великое счастье любить и быть любимым.

Не разнимая объятий, супруги лежали на свадебном ложе. С превеликим наслаждением, Богумир игриво теребил длинный локон Миланы, шептал ей на ушко комплименты. Эти слова он произносил множество раз, но ни разу они еще не звучали так убедительно.

— Об одном жалею, — грустно вздохнув, вымолвил он. — Ты полубогиня, а я — только лишь человек. Мое тело постареет быстрее, и тебе, молодой и прекрасной, вскоре придется нянчиться с рухлядью.

Милана провела пальчиком по его скуле и ласково улыбнулась.

— В образе смертной я живу по правилам яви.

Богумир неверяще вскинул брови.

— И ты пожертвуешь ради меня бессмертием?

Рука Миланы коснулась его груди, проторила дорожку к паху.

— Я стала женщиной и довольна этой участью, — прошептала она.

Богумир одарил ее страстным поцелуем. Еще раз доказал, что и у смертных есть преимущества. Важнейшее из них — любить. Быть всесильными, ощущая слабость. Покоряться и восставать. Умирать, чтобы подарить жизнь другому.

Богумир поднялся с ложа. Голова его кружилась от упоения, а тело приобрело небывалую легкость.

— Думаю, нам стоит подкрепиться, — подметил он, — старость не за горами, а я еще не насладился преимуществами взаимной любви и супружества.

Он весело подмигнул Милане и потянулся к узелку с курицей и хлебом.

Ближе к рассвету в дом к волхву постучался Миролюб. Он смущенно топтался возле крыльца, не решаясь нарушить уединения супругов.

Богумир, наспех натянув штаны, по пояс высунулся в окно.

— Ты чего в такую рань?

Миролюб уставился на свои босые ноги и пробормотал:

— В поселение пришли люди — просят твоей помощи. Не знаю, как они о тебе прознали, но, видно, дело серьезное.

— Ничего, — отозвался Богумир. — Я предчувствовал… Ступай, скажи: скоро прибуду. Вот только попрощаюсь с женой.

Запели третьи петухи. Сварог отправился на прогулку в пламенной колеснице. Длань бога огня и неба коснулась чела волхва, обогрела и развеяла мрак его мыслей.

Богумир поклонился рассвету и подавил горестный вздох. Прощаться нелегко, но участь свою он выбрал.

Милана еще дремала. И Богумир не решился тревожить ее покой.

Собрал нехитрые пожитки и вышел в сени. Накинул на плечи медвежью шкуру, повесил на шею амулет. Крепко-накрепко зажал в левой руке Книгу. Правой призвал к себе посох.

Уж, надежный помощник и путеводитель, тотчас откликнулся на зов волхва — он давно ждал новой встречи.

Богумир вернулся, подошел к печи. Постучал по по латному брусу.

— Эгей, Митяня! Остаешься за главного: будь добр — присмотри за Миланой и Яробором.

— А ты надолго? — поинтересовался писклявый голосок.

— Как судьба укажет, — ответил волхв и вышел из дому.

Глава 33

Слова подобны монетам: они сперва имеют собственную цену и лишь потом становятся выражением самых различных ценностей.

Антуан де Ривароль

Пришлых — пожилых отца и мать, да троих сынов-здоровяков — приютила в своем доме Веста. Отпоила мятным чаем, угостила остатками свадебного угощения.

Да только не лез кусок в горло обеспокоенным странникам. Сидели они за столом хмурные, подавленные горем. Взрослые сыны бросали обеспокоенные взоры на дверь, томясь ожиданием. Отец тяжко вздыхал, поглаживал седую бороду и качал головой.

На матери семейства и вовсе лица не было. Бледная и осунувшаяся, куталась она в пуховую шаль. И в жарко натопленной избе ее подзнабливало.

— Когда ж он явится, волхв ваш?! — не сдержался и выкрикнул старший сын. Ударил могучим кулаком по дубовому столу так, что чашки на нем подскочили и жалобно звякнули. — Битый час тут сидим…

— Утихомирься, не серди хозяев, — утихомирил его отец.

Положил натруженную руку на плечо сына, поднял на него печальный взор.

— Долго мы сюда добирались. Подождем и еще — сколько потребуется. — Лишь бы Радушку нашу…

Не сдержался родитель, всхлипнул. Горькая слеза скатилась по его обветренной щеке.

— Не беспокойтесь, — закудахтала Веста. — Придет Богумир, не оставит вас без помощи. Ему сам Велес наказал людей из бед выручать. Тяжела такая ноша, да волхву нашему по плечу. Справится.

Скрипнула входная дверь, и на пороге возник Богумир. Растрепанный, в измятой одежде, он выглядел довольно забавно.

Но нежданным гостям было не до смеха. Старший сын наморщил покатый лоб и недовольно пробухтел:

— Неужто он?! Не похож на волхва. Молодой слишком…

Отец шикнул на сына, но и сам выглядел не слишком довольным. Глянул из-под бровей, плотнее сжал бледные губы.

Богумир подавил зевоту и непринужденно поздоровался:

— И вы не хворайте, гости дорогие. С чем пожаловали? Чего принесли?

Веста подхватила волхва под локоток и проводила к столу. Как почетного гостя усадила на лучшее место — возле самовара. Подсунула под нос сладкую булочку с изюмом.

— У Богумира вчера свадьба была, — мягко упрекнула гостей хозяйка, — ему бы еще спать-почивать, да младую жену ублажать…

Сынки потупились, смущенные. Отец выдавил из себя улыбку и примирительно изрек:

— Поздравляю.

— Спасибо!

Богумир приставил посох к столу, бережно разместил книгу на коленях. С удовольствием отхлебнул из поданной хозяйкой чашки.

— Ну, говорите: зачем пожаловали?..

Отец семейства по-старчески крякнул, прижал руки к сердцу и начал:

— Дочка наша пропала, Радушка. Пошла в лес по ягоды, да, видать, заплутала. Мы все тропинки исходили, под каждый куст заглянули, под каждую корягу. До трясины болотной дошли — а ее и следа нет, голубушки…

Богумир удивленно цокнул языком и поинтересовался:

— Разве волхвы занимаются поиском пропавших детей? Вам бы, други, к другим людям обратиться надо.

Тут в разговор вмешалась и мать пропавшей. Губы женщины дрожали, а слова перемежались рыданиями.

— Так Радушку-то нашу… болотные духи к себе… утащили. В трясине… спрятали…

Богумир вытаращил глаза. Переглянулся с Вестой. Та тоже не поняла сумбурного рассказа и вопросила:

— С чего вы это взяли?

— Птица к нам прилетела, с человечьими глазами, — буркнул отец. — Она и поведала.

Богумир откинулся на спинку стула и возвел глаза к потолку.

— Знакома мне та птица, встречались. Так это она, Гамаюн вас ко мне послала?

Гости дружно покивали, а младший сын, парнишка лет пятнадцати, добавил:

— Волшебная птица сказала, будто только ты сможешь ведунью расслышать да домой вернуть. Тебе лесные братии секреты раскроют и путь нужный укажут.

— Вот оно как?.. — пробормотал Богумир. — С этого момента попрошу подробнее: какая-такая ведунья?

Средний сын толкнул младшего локтем в бок и погрозил кулаком. Но отпираться было поздно.

— Дочка моя, Радушка, будущее предсказывает. И лечить умеет — прикосновением, — пояснил отец.

Богумир посерьезнел, призадумался. Такую девочку не только болотные духи, любая нечисть захочет к себе забрать. Кому ж не охота такую помощницу иметь? Да и люди за ведуньями охотятся, специально по селам разыскивают. Порой и похищают.

— Как же случилось, что Рада ваша судьбу свою не прознала? Ведуньи такие вещи за версту чуют.

Безутешная мать зарыдала горше прежнего, залилась слезами горючими. Осыпала себя проклятиями.

— Та-а-ак… — протянул волхв. — Не надо у добрых людей в избе болото разводить. Идем-ка, матушка, прогуляемся, воздухом свежим подышим.

Он помог гостье встать. Поддерживая за плечи, повел к выходу. Возле дверей обернулся и приказал помощнику:

— Посторожи, дружок, книгу. Чтоб некоторые нос не совали.

Уличенный в любопытстве младший сынок живо отдернул руку от стула волхва. Испуганно вздрогнул, неверяще потер глаза.

Путеводный посох волхва ожил. Обернулся ужом, оплел гибким телом волшебную книгу. И застыл, превратился в камень. Не сломать такой запор, не вскрыть — руки обломаешь.

— Не вздумайте прикоснуться! — строго предупредил Богумир. — Вмиг окаменеете.

Гости испуганно кивнули и отсели подальше от волшебной книги. Младший сын даже лицо в ладонях спрятал, чтоб не смотреть на сокровище.

Во дворе щебетали птицы, и сочно пахло скошенной травой. Позднее осеннее солнце не жгло, но еще припекало. В его лучах лицо женщины приобрело миловидность: морщинки словно расправились, в заплаканных глазах появился блеск. Богумир с удивлением отметил, что ей гораздо меньше лет, чем он подумал вначале.

Волхв усалил безутешную мать на ступеньки крыльца и, глядя куда-то вдаль, потребовал:

— Теперь рассказывай, как было на самом деле.

Женщина печально вздохнула и, комкая в руках уголки шали, приступила к рассказу:

— Неделю назад дело было: приехал к нам родственник дальний. Богатый, как царь Кощей. Зрение у него пропало, вот и прибыл за исцелением.

Она замолчала и уставилась на стертые мыски туфель.

— Продолжай, — попросил Богумир.

— Отказала ему Радушка. Мы с отцом ее и так, и эдак уговаривали. А она все одно твердила: сам себя наказал, пущай сам и спасает.

— Так верно ведунья сказала, — кивнул волхв. — Многие болезни от нечестивости нашей. Пока сам демонов из головы не вытравишь, не излечишься. Сам тот путь прошел, знаю.

Он обернулся к собеседнице и сочувственно произнес:

— Не кори себя, теперь поздно. Лучше ответь, что ты дочери сказала. Не могли духи девочку забрать без родительского согласия.

Женщина до крови закусила губу и хлюпнула:

— Припугнула ее, кровиночку мою… Сказала, коль не поможет дяде, водяному ее отдам…

— Отдала, получается, — констатировал Богумир. — Сама, по родительской воле.

Женщина уткнулась лбом в колени и завыла: жалобно, протяжно.

— Рассердилась тогда, сама не знаю, что нашло. Люблю свое дитятко, готова утопиться, лишь бы Радушку воротить…

— А этого делать не стоит, — посоветовал волхв. Погладил вздрагивающие плечи безутешной матери и добавил: — Болотницы в смятение ввели, а ты и поддалась. Не плачь, помогу тебе дочь вернуть.

На Богумира устремился полный надежды взгляд.

— Правда?

— Я пустых обещаний не даю, — краешком губ улыбнулся волхв. — Теперь уже не даю. Что смогу, сделаю. Осталось найти, куда Раду затащили: много во владениях Велеса болот да топей, все и за век не обойти.

— Спасибо тебе… — послышалось в ответ.

— Рано благодаришь, рано. Идем со мной, поможешь похитителей обнаружить.

— Ох, — чуть снова не расплакалась женщина. — Знала бы, где искать, давно бы туда побежала.

— Мать завсегда знает, где ее дитя, — возразил волхв, — чувствует. Скажи, как имя твое?

— Беляна, — представилась собеседница. — Что мне делать, скажи?..

— Дай руку, Беляна, — позвал Богумир.

Он крепко сжал дрожащую ладошку. Закрыл глаза, вознес молитву предкам и Велесу, покровителю тайных знаний. Испросил помощи и благословения.

Когда он разомкнул веки, то уже твердо знал: куда и к кому пойдет. Благодарно кивнул Беляне и известил:

— Далеко твою дочь унесли, далеко. Но ничего, доберусь как-нибудь.

— И я с тобой пойду! — объявила Беляна.

Встрепенулась, вскочила на ноги. Полная решимости, завязала в узел края шали и воинственно откинула за спину тугую косу.

— Нет, — остановил ее Богумир. — Той дорогой, что я пойду, люди не ходят. Возвращайтесь к себе домой и ждите. Если через неделю не вернусь…

Последние слова он не решился произнести вслух. Вместо этого оторвал от полы своей рубахи длинный лоскут и промокнул им краешки глаз заплаканной матери.

— Зачем тебе это? — удивилась та.

— Велес так приказал, — объявил Богумир. Поднес лоскут к ее губам и попросил: — Нашепчи для дочери слов ласковых. Да не поскупись.

Беляна приложила руку к сердцу и принялась выкладывать, что в душе скопилось. Если бы каждое слово оборотилось песчинкой, то спустя три минуты возле избы Миролюба образовался бы бархан.

— Достаточно, — остановил Беляну волхв.

Связал лоскут в узелок да положил себе за пазуху. Поклонился на прощанье, кликнул помощника и отправился в путь.

Полный дурных предчувствий, добрался он до кромки леса. Оглянулся на сияющий в лучах утреннего солнца храм. Поклонился и приготовился обернуться медведем.

— Ай-яй-яй, — остановил его лукавый голос Миланы, — как нехорошо сбегать от супруги. Я только настроилась на медовый месяц…

Богумир обернулся, губы его дрогнули в улыбке. Поднял он жену в воздух и закружил в объятиях.

— Не хотел тревожить твой сон, — прошептал в нежное розовое ушко.

Милана приникла к нему всем телом, прижалась так, словно хотела слиться воедино.

— Не хочу тебя отпускать, — призналась она, — да придется. Ведала, за кого выхожу…

Богумир выпустил из рук и книгу, и посох. Сделал знак ужу, предлагая удалиться и еще немного постеречь сокровище.

Милана заметила этот жест и улыбнулась. Разомкнула объятия и покачала головой.

— Что же ты, муженек, заставляешь помощника таскать тяжести? Нехорошо это.

Богумир сокрушенно развел руками, признавая справедливость ее слов.

— Помогу вам, пожалуй, — сжалилась дочь Велеса.

Сделала два пасса руками, призывая силу предков, коснулась перстом золоченого корешка книги. Та стала сжиматься, уменьшаться в размерах. Секунда — и уж смог спокойно ухватить величайшую ценность и скрыться в ворохе опавшей листвы. Только кончиком хвоста предупредительно махнул на прощанье: мол, не задерживайтесь надолго.

Богумир, глядя на происходящее, задумчиво поскреб затылок.

— А обратно как?

Милана коснулась амулета у него на груди и отозвалась:

— Ключ тебе поможет.

Богумир благодарно коснулся губ супруги. Вначале нежный и легкий, поцелуй наполнился страстью. Почти теряя рассудок от этого безумства, Милана обхватила широкие плечи мужа.

Отстранилась — только лишь для того, чтобы в очередной раз признаться в любви.

— Так не хочется тебя отпускать… — прошептала она. — Не откажи в просьбе, сделай так, чтобы это утро я запомнила на всю жизнь.

Богумир взял ее за руку и шагнул под сень деревьев. Расстелил медвежью шкуру поверх выстланного мхом ковра.

— Уже холодно, — смущенно заметил он, — можешь застудиться.

— Так согрей меня. — Голос Миланы подрагивал от желания.

Она опустилась на импровизированное ложе и протянула к Богумиру руки.

— Ну же… Обещаю, что не отниму у тебя много времени.

Богумир взглянул на нее с такой любовью, что у Миланы сладко заныло сердце.

— На тебя у меня всегда найдется минутка, — сообщил он и не удержался от шутки, — или две. Не могу предсказать заранее.

Он скинул с себя одежды и прилег рядом. Коснулся ее щеки, поцеловал в губы. Глаза Миланы были полны тоски, она страшилась разлуки и хотела задержать прекрасное мгновение. Раствориться в блаженстве.

Руки Богумира ласкали ее так нежно, так бережно. Милана готова была зарыдать от переполнявшего ее чувства.

— Родная… — выдохнул Богумир. — Где бы я ни был, куда бы ни шел, знай — ты всегда в моем сердце.

Милана сморгнула с ресниц слезинки счастья и уткнулась в его плечо. Прошептала, не сдерживая чувств:

— Люби меня, прошу. Хочу быть твоей: сейчас и всегда.

Богумир с радостью ответил на призыв. Задрал край ее рубахи и на миг замер в немом восхищении.

— Ты прекрасна! — в который раз повторил он.

Сжал ее бедра и вторгся в ее великолепное тело.

Милана вздрогнула от удовольствия и запустила пальцы в его шевелюру. Выгнулась навстречу и с радостью подхватила бешеный ритм. Самозабвенно ответила мужу, погружаясь в водоворот наслаждения.

И вот мир вокруг них разлетелся на тысячу осколков. Милана благодарно прижалась к возлюбленному и пощебетала:

— Теперь я смогу ненадолго отпустить тебя…

Богумир с сожалением поднялся. Протянул руку.

— Хочешь, я провожу тебя до дому?

Милана ухватилась за его ладонь и встала на ноги. Отряхнула помятое одеяние.

— Не стоит, иначе я так и не отпущу тебя… Будь осторожен, не так то просто забрать обещанного ребенка у болотниц.

— Уже прознала? — удивился Богумир.

— Мне было видение, — призналась Милана. — Но я уверена, что и это испытание ты пройдешь достойно.

Волхв опустился на четвереньки и накинул на себя шкуру. Обернулся медведем. Поморщился, изображая улыбку.

— Опять испытания?

Милана почесала его за ухом и легонько щелкнула по носу.

— Вся наша жизнь — испытание. Иначе и быть не может.

Глава 34

Стойкость характера порою приносит человеку такие радости, которые превыше всех благ судьбы.

Никола-Себастье де Шамфор

Быстро шел медведь по владениям. Шагнул — рощу пересек, подпрыгнул — преодолел гору. Пейзажи мелькали перед глазами волхва, радуя изобилием и красками. С улыбкой на устах проносился он мимо деревень, городов и поселков. Заглядывал в окна, улыбался жителям.

Но люди не видели его. Принимали за черную грозовую тучу. Рев ведовского медведя слышался им ударом грома, сверканье глаз казалось разрядом молнии.

Уж, помощник и друг, обвивал мощную шею Богумира. Держался сам и держал книгу.

Благополучно преодолев половину пути, добрались они до Болотного царства. Тут уж стало не до пробежек. Увязали медвежьи лапы в трясине, шерсть цеплялась за сучья и коряги. Не хотела топь пропускать незваного гостя в свои владения. Ох, как была ему не рада.

Принял Богумир облик человеческий, крепко зажал в руке путеводный посох. И дальше пошел.

На болотной кочке, поросшей мхом и клюквой, сидела старая бабка. Скрюченная, иссохшая, дрожащей рукой собирала она кроваво-красные ягоды и отправляла их в рот. Шамкала челюстями челюстями, и ягодный сок стекал по морщинистому подбородку. Из-под драной косынки топорщились лохмы, глаза недобро поблескивали в туманном полумраке.

Богумир дернулся от отвращения. Шкура медведя спала с плеч, возвращая ему человеческий облик.

— Здравствуй, родимый, — проскрежетала бабка и призывно махнула рукой. — Подойди ближе, али страшно?

Богумир не боялся, но опасался. Много чудес повидал он за последнее время и твердо усвоил урок: не все отвратные существа плохи и жестоки. Шагнул к старухе и склонился в поклоне.

— Здравствуй, бабушка.

— И ты не хворай, — расхохоталась старуха. — А то заберу тебя с собой.

От нее пахло гнилью. Богумир отвернулся и поморщился.

— Чаво нос воротишь? — взвыла старуха. — Все тленом будете…

Догадался волхв кого встретил. И не убоялся Смерти. Улыбнулся одними глазами и изрек:

— Гибели физической я не страшусь, напрасно пугаешь. Придет время, свидимся. А пока ступай прочь, рано мне тебе в ноги кланяться.

Завертелась бабка на месте, взвились ее одежды. Белой птицей взмыла она в небо и улетела прочь. Вышине раздался крик чайки — жалобный, протяжный.

Богумир проводил ее взглядом и облегченно вздохнул. Подмигнул путеводному посоху.

— Ничего дружок, прорвемся. Видать, сильно болотницам ведунья приглянулась — вон, каких «гостей» ко мне подсылают.

Следующий встречный был и вовсе чудаковатый. Розовощекий пышнотелый молодец сидел на пне, да наигрывал на флейте печальную мелодию. Над ним вились комары. Крошечные тела их подрагивали в такт мелодии, как пазлы, складывались в призрачные картины. И чем ближе подходил Богумир, тем меньше ему нравились эти образы.

— Этого молодца лучше стороной обойти, — сказал волхв себе под нос. — А то сядет на шею, придавит, и не дойду я до цели. И помощники его того и гляди тоску нагонят и заставят о прошлой гостье вспомнить.

Избежав Болезни, забрел Богумир в трясину. Увяз по колено в зловонной жиже, потерял ориентир.

— Помогай, дружок, — обратился он к посоху, — без тебя мне тут не пройти.

Послушный уж помог волхву выползти из трясины, указал на твердые кочки и выступы.

Как здоровенный заяц перескакивал Богумир с места на место, не поддавался на уловки болотниц. Пусть себе подсовывают ему под ноги сухие на вид участки. Чувствовал: ступишь на такое место, и поминай, как звали.

Предательница-топь все не отступала, ширилась и росла. Пугала запахом прогнившей воды, высовывала из глубин разлапистые коряги. Заставляла вспомнить о жутких преданиях и содрогнуться.

Богумир брел. Зловещая тишина нарушалась лишь его шагами и хлюпаньем пузырей на болоте. Высоко над ним каркнула ворона, словно предвещая несчастье. Богумир погрозил ей кулаком и крепче сжал в руке путеводный посох.

Затем он увидел их… Болотные огоньки мерцали синеватыми искорками, манили за собой. И разнеслось над трясиной дивное пение загубленных душ. Протяжные звуки рождали в сердце волхва смятение. Такая тоска на него нашла, такая грусть. Глотая соленые слезы, он тщетно силился произнести хоть слово — губы его слиплись, не позволяя прервать волшбу.

Он вспомнил Милану. Ее теплые объятия и сладкие уста, тихий и мягкий голос. «Моя любовь, — подумал про себя Богумир, — мое оружие и мой щит». И словно яркая роза расцвела в его груди, разрушила злые чары. Голоса смолкли, огни перестали мерцать. Тоска прошла стороной.

И топь словно впиталась в землю, выпустила путника из липких, промозглых силков. Ветви деревьев с сожалением расцепили объятья над головой Богумира, и призрачный лес озарился холодным светом луны.

Путеводный посох вздрогнул в руках волхва и повернул приплюснутую голову в сторону узкой и длинной тропы.

Богумир улыбнулся: он почти достиг цели. Болотные духи испытали его и позволили войти в свою обитель.

На берегу поросшего ряской болота полуночного гостя ожидал сюрприз. На огромном цветке кувшинки восседала красавица-болотница, царица здешних владений. Стройная дева с длинными русыми волосами и зеленоватой кожей бесстыдно изогнулась, выставив напоказ дивные груди с крупными черными сосками. Ее полуопущенные веки подрагивали, кончик языка сладострастно облизывал припухлые бледные губки.

Возле нее вились две помощницы. Одна — беловолосая и бледная, почти прозрачная — расчесывала волосы госпожи. Движения ее были плавными, гипнотизирующими. Не в силах удержаться от соблазна, белянка подносила темные пряди к своему лицу, целовала их и вдыхала терпкий болотный аромат.

Другая помощница расположилась между разведенных в стороны ножек хозяйки. В руке она держала метелку камыша, похожую на птичье перо. Пушистая веточка скользила вокруг грудей болотной царицы, опускалась к животу и бедрам. Возвращалась обратно, щекотала и поддразнивала.

Богумир застыл, боясь шевельнуться. Никогда еще он не видел таких экзотичных, страстных и пугающе красивых девиц.

Но вот госпоже надоела прелюдия. Она положила руки на плечи стоящей впереди прислужницы, притягивая ее ближе. Та выронила веточку и со стоном зарылась носом в густые завитки волос на лобке госпожи.

Тут уж волхв не выдержал. Громко кашлянул, привлекая внимание расшалившихся болотниц.

Хозяйка местных топей лениво обернулась на голос и томно вопросила:

— Кто таков?.. С чем пожаловал?

Она оттолкнула помощниц и разлеглась на кувшинке в соблазнительной позе. Ее зеленоватая кожа поблескивала в лунном свете. Только сейчас Богумир заметил, что спина ее покрыта рыбьими чешуйками, а вместо ступней у нее перепончатые лапки.

— За девочкой пришел, за Радой, — заявил волхв.

Болотница заливисто расхохоталась и приподнялась на локте.

— С чего ты взял, что я ее верну?

Богумир сдвинул брови к переносице и гневно произнес:

— Не простую ты девочку забрала — ведунью, Велеса посланницу. Такое дитя для людей родилось, не для нечисти.

Болотница разъяренно фыркнула и спрыгнула с кувшинки. Беззастенчиво виляя бедрами, вышла на берег. Окинула волхва придирчивым взглядом, улыбнулась маняще.

— Что взамен?

Сказала, а в глазах полыхнула страсть — черная, жгучая.

Богумир осмотрел болотницу с головы до ног и иронично поинтересовался:

— Не боишься, что муженек тебя за измену накажет? Не понравится водяному такой обмен.

Полуночная красавица нетерпеливо тряхнула головой и возразила:

— Нет у меня мужа. В прошлом году сбег, а заместо себя рыбака оставил — старого да немощного.

Богумир скептически поджал губы.

— Страшно подумать, что ты с тем бедолагой сделала.

Болотница уперла руки в крутые бока и не без самодовольства ответила:

— А к чему мне такой надобен? Вот ты… — она нетерпеливо облизнула губы, — другое дело: и сильный, и статный… Идем ко мне жить, царем сделаю?..

Богумир опустил голову не в силах сдержать улыбку.

— Спасибо за предложение, но я женат. Да и в болоте жить не хочу, не обессудь.

— А ежели так?..

Она крутанулась на месте, взбаламутила мутную воду. И через миг предстала перед волхвом в образе Змиуланы. Улыбнулась скромно, протянула руку.

Не обманулся Богумир, отпрянул от шутихи. В гневе ударил посохом оземь и предупредил:

— Я с тобой не в поддавки пришел играться, а по делу. Немедленно возвращай Раду!

Такое родное и близкое лицо Миланы исказилось в нахальной усмешке.

— Или что?

Волхв зажал в реке амулет, и засиял тот утренним светом. Ночная тьма испугалась, расползлась в стороны.

— Прекрати! — завизжала болотница, пряча лицо. — Будь по-твоему…

Богумир разжал ладонь и довольно кивнул.

— То-то же!

Избавившись от угрозы, болотная царица лукаво подмигнула и, не глядя волхву в глаза, произнесла:

— Вот только не помню я, которая из моих прислужниц видунья. Ты уж сам разыщи.

Она засунула в рот пальцы и свистнула. Да так громко, что Богумиру заложило уши.

Из воды вынырнули десять лебедей. Черные, как сама ночь, с красными клювами и рыбьими глазами, они ничем не напоминали гордых и прекрасных птиц. Было в их взглядах столько тоски, столько смирения… Птицы вытягивали изящные шеи, ноне произносили ни звука. Взмахивали крыльями, но не могли взлететь — крепко держала их трясина, не отпускала на волю.

Богумир скептично вскинул брови и недоверчиво воззрился на болотницу:

— Дай-ка угадаю: у меня три попытки?

Зеленокожая красотка запрокинула голову и расхохоталась. Болото задрожало, громко и противно хлюпнуло зловонной жижей.

— Не угадал! — провозгласила шкодница. — Попытка только одна!

Богумир поскреб затылок и зашел в воду по пояс. Расшвыривая в стороны водоросли, приблизился к лебедям. Развязал заветный узелок да взмахнул над головами птиц.

И заметил, как у одной птицы на краткое мгновение прояснился взгляд — стал осознанным, человеческим. В уголках глаз ее блеснули слезы.

Схватил Богумир того лебедя и хотел из воды вытащить. Да не тут то было: крепко держало болото свою жертву.

— А ну — отпусти! — приказал волхв госпоже топей.

Болотница вскинула руки и притворно удивилась:

— Так разве ж я ее держу?

Не долго думая, Богумир обмотал лоскут заговоренный вокруг длинной шеи лебедя. И обратилась птица маленькой девочкой: красивой и чистой, как лунный свет. Дрожали ее худенькие плечики, посинели губы от холода и страха. В длинных русых волосах запуталась ряска.

— Ничего милая, все будет хорошо, — стал утешать ее Богумир.

Бережно и ловко, как цветочек водяной лилии, выдернул ее из болота и замотал в медвежью шкуру. Тотчас отогрелась девочка: перестала дрожать, и щечки порозовели.

Богумир выбрел из болота и обернулся к Болотнице:

— Прощай! Надеюсь, никогда больше не свидимся…

Та дрожала от ярости. Топала перепончатыми лапками, молнии так и сыпались из ее глаз.

— Напрасно надеешься, волхв, — прошипела она зло и колюче, — отомщу я тебе за обиду.

— Ага, — усмехнулся Богумир, — мечтать не вредно. Не сердись так, от этого цвет лица портится, и появляются морщины.

Он ушел прочь с проклятого болота и унес спасенную Радушку. Книга сообщила ему благую весть: большие испытания ждут девочку-ведунью, но и большое счастье. Но это потом, а пока…

Богумир вернул малышку домой, живую и невредимую.

С умилением наблюдал он за воссоединением семьи. От даров и праздничного угощения отказался. И предупредил:

— Дар девочки силен, спрятать бы ее надо — до поры до времени. Пока в полную силу не войдет. И защитник ей нужен — ловкий да смелый.

Нахмурил брови отец, прокашлялся в кулак.

— Как же нам ее спрятать-то, не в погреб же упечь?..

— С собой ее могу забрать, — предложил Богумир. — А хотите, так и всей семьей переезжайте. У нас в поселении места всем хватит.

Еще сильней нахмурился отец, обвел хозяйским взглядом подворье. На сынов-богатырей покосился.

— Не могу я все бросить, боязно…

— Тогда так поступим, — предложил Богумир, — дар ее я покамест запру, упрячу подальше. А вы никому больше не сказывайте о силе дочери — пусть живет как обычная девочка, растет да солнцу радуется. Войдет в брачный возраст, тогда и возвращу ей способности.

Беляна прижала дочку к груди, уткнулась в ее светлую макушку и с оживлением в голосе пробормотала:

— Где ж ей защитника-то найти достойного? Лебедушке моей ненаглядной…

Улыбнулся Богумир, ударил себя по бокам.

— А есть у меня парень достойный! Сын смой — Яробор, внук самого Велеса! Гож вам такой зятек?

Загорелись глаза родительские радостью. Подошел к волхву отец, ударил с ним по рукам.

— Быть тому!

Богумир выпустил посох из рук и приказал помощнику:

— Поднеси-ка мне вон ту паутинку, что на березе той висит.

Из полученной ниточки сплел волхв колечко — маленькое, неприметное. Дунул нанего, и стало оно бронзовым.

— Подойди ко мне, Радушка?.. — поманил он девочку.

Как не хотела малышка от материнского подола отлипать, но спасителя своего не посмела ослушаться. Примеряла колечко на безымянный пальчик и тихо ойкнула.

— Колется…

— Ничего, все уже позади, — утешил ее Богумир. — Живи спокойно, маленькая, твой час еще не настал.

Поцеловал Раду в щеку, обернулся медведем и домой заторопился.

— Не забудет Радушку жених ее названный? — забеспокоилась Беляна.

— Такую не забудешь, — отозвался волхв.

И вновь замелькала земля под его лапами. Спешил волхв домой, к жене любимой и сыну. Хотел поскорее обнять Милану, встретить с ней новый рассвет прекрасном древнем храме.

Знал он: будут они жить долго и счастливо. И путь свой земной окончат в один из дней. Но и тогда будут вместе — что смерть посравнению с извечной силой любви.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34