Я приду».
— Что? — переспросила жена.
— Я немного задержусь. Схожу в комитет, — спокойно ответил он. — Внизу, у залива будут строить большой завод.
Женщина промолчала.
— До свиданья, старая.
— Ступай, ступай, молодой.
Она иронически сжала губы. Она ведь тоже любила жизнь, все ждала каких-то неведомых возможностей, какого-то грандиозного парада с бесконечными разукрашенными площадями и неисчерпаемым запасом времени, когда, в восторге и упоении, наступит и ее выход, но… «быстры, как волны»…
Порт оживал. Появлялись мелкие суда, потом они уходили или затихали под берегом. Жизнь пробуждалась медленно, неудержимо. Солнечный свет утвердился на старых домах и развалинах словно бы для того, чтобы ярче запечатлеть наступивший мир.
И развалины, целые кварталы развалин, разбитая набережная, затопленные корабли, среди них даже крохотные рыбацкие боты, отдыхали, будто после большой работы.
— Так, так! Цивилизация! Культура! — произнес он по привычке вслух.
Шаг его, направленный к определенной цели, был по-прежнему ровен. Продолговатое, изрезанное крупными морщинами лицо, как у какого-нибудь знаменитого актера, оставалось невозмутимым. В жизни его было многое, много женщин, много удовольствий, много денег. Но все уходило. Уходило. И это прошло. Нет больше войск. На небе нет самолетов. В порту нет миноносцев и эсминцев. Нет опасных зеленых мундиров.
Уходило, уходило.
Внезапно он вспыхнул:
— Ты видишь, что они способны натворить, а?!
— Разговаривает дядюшка сам с собою, — бросил мимоходом, ни к кому не обращаясь, парень.
— Да, да, — огрызнулся он, — разговариваю.
Вот идут люди, дети бегут в школу, юноши беззаботно гуляют и обсуждают сегодняшние события. Настоящее, настоящее! Но эти люди и даже одежда на них принадлежат тому времени. Неужели сына здесь нет?
Появлялись его друзья. Юноши, которые сидели с ним за одной партой, катались в море, купались, играли в оркестре. Они приходили с вестью, будто им кто-то сказал со слов кого-то третьего, что его сына видели в Италии. Кто-то видел наших ребят в Германии. Ведь свидетеля его гибели не было. Последний раз его видели во время пятого наступления. Он ехал на кляче, в наброшенной на плечи куртке, босой (башмаки отдал тому, кто шел пешком), у него были больные почки, и он весь отек от бесконечных переходов и голода. «Вперед, товарищи, все будет хорошо», — повторял он непрерывно. Он не жаловался. Они пробирались и пробивались сквозь неприятельские обручи. Проходили дни, ночи. И неожиданно он исчез.
«Он мог просто забраться в кусты и умереть в одиночестве, только чтоб никому не быть в тягость», — подумал отец. И это было ему понятно.
— Он принес себя в жертву, — произнес он и вздрогнул, увидев возле себя молодую пару. — Гуляем, да? Гуляем?
— А что вам угодно, дядюшка? — добродушно спросил парень.
— Ничего, ничего, гуляйте, пожалуйста. Я ничего против не имею. Вперед! Только вперед, юноша.
Многое осталось у них за плечами. Теперь ждут нового. Плывут корабли. Идут поезда.
На вокзал он пришел вовремя. Пройдя через развалины, оказался на залитой солнцем платформе. Ждали поезд из Загреба, из северных краев. У полотна, словно возле воображаемой границы, как в детской игре, стояли с цветами в веселом настроении юноши, девушки, мужчины, женщины. Люди, как всегда, разговаривали. Ничего необычного. Кто-то встречал кого-то, сообщившего о себе заранее. Каждый встречал своего. Не было причины волноваться.
Двое курносых мальчишек, сунув руки в карманы, шныряли в толпе. Перемигнулись, увидев букет цветов в руках суетливо-радостной девушки. Ясно, эти пришли без дела. Только посмотреть.
— Вы кого ждете? — спросил он их.
— Никого, — растерялся один.
— Кого надо, — ответил другой.
— Что вам тогда здесь делать? Ступайте-ка, ребятки, отсюда, чтоб дома не беспокоились. Лучше будет.
Мальчишки улыбнулись друг дружке с насмешливым удивлением и отправились дальше искать развлечений, тут же позабыв об остановившем их человеке.
Он вынул портсигар, осмотрел его, постучал по нему пальцем. Потом опустил взгляд в землю. И вновь постучал по крышке. Открыл ее. Долго выбирал сигарету. Пусть идет время, пусть оно уходит, пусть приближаются события.
Всюду, где-то на далеких концах рельсов стоят города. Рельсы опутывают землю, они пересекают границы, проникают в утробу разных стран, подвозят к большим станциям. Туда спешат люди. В сутолоке подходит и взволнованный молодой человек, он едет домой! Там у него много дел. На нем висят лохмотья униформы, на лице и на руках следы тюремного мрака, голода, непосильной работы, побоев. Он идет словно во сне, не веря себе, горящими глазами ищет свой вагон, в котором заключена необходимая ему сила. Осторожно поднимается по ступенькам. Отыскивает свое место. И поезд трогается. Долго стучат колеса. Громыхают на стрелках, мелькают села, города, а он все смотрит в окно и ждет
Последние комментарии
3 часов 57 минут назад
4 часов 1 минута назад
4 часов 13 минут назад
4 часов 14 минут назад
4 часов 28 минут назад
4 часов 45 минут назад