И каждый вечер в час назначенный... [Зинаида Ивановна Броварская] (fb2) читать постранично, страница - 69

великой французской актрисой. Ты прожила нелегкую жизнь. Ты отдавала зрителю всю страсть своей души, каждый удар сердца и каждую слезу! Ты сыграла, нет — ты прожила больше, чем 120 ролей. И во всех — до конца! Ты цеплялась зубами за жизнь, когда почва уходила из-под ног. Ты никогда не искала спокой­ствия! И твои лучшие роли не исчезнут бесследно.

«...Піту, сонца заходзіць! Яно заходзіць у мора. Для нас. А для некага — яно ўзыходзіць. У той жа самы час... Свяціла, пра што ты думаеш?.. Ты прыходзіш і адыходзіш дзень за днём, год за годам... Я ведаю... ведаю... трэба жыць, а не чакаць смерці! Мне не патрэбен спакой! Я хачу хвалявацца і хваляваць!.. Я хачу, каб мяне разумелі!.. Піту!.. Сонца вяртаецца... Усход!»

...Какие мы были романтики! Последние романтики ушед­шего века. Но жизнь продолжается... продолжается...

КОММЕНТАРИИ РЕЖИССЕРА

Борис Эрин о творческом союзе с актрисой Купаловского театра Зинаидой Броварской

Она стала мастером, потому что была вечной ученицей.

Борис Эрин

С Зинаидой Ивановной Броварской интересно работать, интересно общаться. Но можно сказать иначе: с Зинаидой Ивановной интересно работать, потому что с ней интересно оощаться. Броварская принадлежит к тем художникам, интеллектуальная сущность которых делает актера думающим, мыслящим, по-своему понимающим драматургию и роли. Такие актеры «творят осмысленно». Зинаида Иванов­на всегда старалась понять режиссера, познать режиссера и разгадать режиссера. В разных ролях «эти клавиши» звучали по-разному.

Она всегда имела свою точку зрения, но никогда не спешила ее высказывать. (По этому поводу часто шутят: «У меня есть точка зрения, я с ней — согласен». Броварская этой «болезнью» не страдала.)

Приятно отметить, что каких-либо затруднений в работе с Зинаидой Ивановной я не испытывал. Если с Леонидом Рахленко работать было не просто трудно, а порой очень трудно (хоть и интересно), то с Зинаидой Ивановной подоб­ных трудностей не было. С этой актрисой у меня в профессиональном смысле слова «родство душ». (Речь идет не о дружбе или духовном единении сердец, а о профес­сиональной категории отношений.)

Работая над пьесой, я изначально задавал себе вопрос «Что здесь интересно? Что мы будем здесь играть и о чем мы хотели бы сказать зрителю?» Мне кажется, Зинаида Ивановна всегда знала: что она хочет сыграть. Более того — ради чего. Делая ту или иную роль, Броварская никогда не иллюстрировала в спектакле «тезис умозаключения». Суще­ствует немалое количество актеров-интеллектуалов, кото­рые несколько назойливо ищут приемы для того, чтобы проиллюстрировать «тезис мысли». Зинаида Ивановна ни­когда не относилась к этой категории актеров.

Уходя с репетиции, где была занята Броварская, я ловил себя на том, что очень подробно анализировал репетицию. Она настолько хорошо репетировала, настолько умела сложить свой диапазон возможностей «в пути к роли» не в узкой тропинке, а в широкой полосе, что ее варианты неожиданностей (которым она не всегда позволяла проявляться) не переставали меня удивлять. Актеры, как правило, раскрываются в работе над ролью постепенной выявляя себя шаг за шагом, и режиссер внимательно следит за этим «процессом созревания» (если хотите, за так называемым «процессом беременности»).

У Зинаиды Ивановны это происходило иначе. Она быва­ла готова уже на третьей репетиции. Это удивительно! Актриса как бы схватывала основной массив режиссерских намерений и переваривала в себе. Броварская всегда была из числа тех актеров, которые не только работают между репетициями, но и умеют работать даже, может быть, чересчур много. Не секрет, что есть актеры, абсолютно не работающие между репетициями. Они слегка как бы подза­рядились, мимоходом о чем-то думают, перед репетицией мучительно стараются что-то вспомнить. Броварская прихо­дила на каждую репетицию подготовлена так, как никто! Иногда я думал: «Господи, что же мне ей сегодня гово­рить?..» Если к третьей репетиции актриса готова, а пред­стоит работать над спектаклем полгода, естественно, за­крадывалось беспокойство. Процесс «взращивания» не 9 месяцев, а 19 дней меня очень тревожил, потому что в этой готовности актрисы обнаруживалась некая схематичность собственных предложений. Она уже выполняла, а перева­рить внутренне еще не успевала. И меня очень беспокоило: как донести ее яркие наработки до финиша? Повтор такого высокого уровня может не получиться, а эмоциональная памятт не всегда «выплеснет». В кино легче. Получился дубль — отснял и положил на полку. В театре — иначе. Поэтому абсолютная готовность Зинаиды Ивановны к третьей репетиции и восхищала и пугала одновременно.Спустя почти два десятилетия после первого творческого знакомства (от роли Клеи в спектакле «Ліса і вінаград» до Эржи в спектакле «Гульня з кошкай» прошло 19 лет), я предложил Зинаиде Ивановне роль Эржи, так как видел