верности я прошелся по комнате на четвереньках — Пойдем. — сказал шеф, — Я провожу тебя на место работы.
— Вот, — сказал он — Здесь уже созданы нормальные условия: отдельный санузел, новые бревна.
— А на черта мне новые бревна, шеф?
— А на чем же ты спать будешь? Старое уже почти совсем развалилось.
Под потолком на цепях было подвешено бревно. — Орангутанги спят на деревьях.
— Спасибо, шеф, я всю ночь буду проводить, падая и снова забираясь на это бревно. Спите так сами, если Вам нравится, шеф, а мне поставьте кушетку.
— А может тебе еще телевизор поставить?
— Неплохая идея.
— Ну тут еще всякие верёвочные лестницы с канатами подвешены, чтобы не скучать.
— Как это не скучать?
— Ну чтобы ты бегал там, прыгал по лианам.
— Чего, чего делал?
— Петров, ты получаешь зарплату.
С этого дня я начал работать.
Моя работа сводилась к тому, что я делал все, что хотел — кричал, корчил посетителям рожи и и объяснял им жестами, что я о них думаю. Забавно, но посетителям это нравилось. Попробуй я отколоть тоже самое в своей собственной шкуре, меня бы очень живо упекли в психушку.
В один прекрасный день я обнаружил у своей клетки соседа по подъезду, который вечно стучал на меня во все инстанции, что я, видите ли, въезжаю на мотоцикле на пятый этаж, громко включаю музыку, ору в мусоропровод и привожу к себе домой девиц, которые вопят по ночам нечеловеческим голосом. Между нами говоря, это я брал домой выхаживать некоторых больных животных. Впрочем легенда о рычащих по ночам девицах создала мне своеобразную репутацию в моем доме, вследствие чего мужики из подъезда стали мне заговорщицки подмигивать, а женщины посматривать с нездоровым интересом.
А теперь он приперся сюда и приволок с собой какую-то девицу. А когда он заявил, «что эта горилла напоминает ему соседа волосатика, ну помнишь, этого…», я не выдержал, прицелился и плюнул ему на лысину. Я всегда очень точно плюю на лысины.
Народ пришел в буйный восторг, а сосед, оказавшись в центре внимания, просиял от удовольствия и с идиотской улыбкой сообщил, что он всегда нравился разным животным.
Наверно он имел в виду свою подругу. И мелких насекомых.
Вообще мои эксцентричные выходки пришлись по душе посетителям, и у моей клетки часто собиралась толпы.
Если раньше я делал научную работу, наблюдая за поведением приматов, то теперь я вполне мог бы записывать свои наблюдения за поведением людей по ту сторону решетки.
Если, к примеру, это был парень с девушкой, то он обязательно старался показать, что он отлично знает, что я — это горилла, и рассказывал обо мне кучу интересных вещей, от которых волосы на шкуре Бенни становились дыбом. Девушка в это время обычно рассматривала, как я устроен и потихоньку сравнивала меня со своим парнем.
Надеюсь, что в мою пользу. Тогда я ей подмигивал и она падала в обморок. Я всегда обалденно действую на женщин.
Дети обычно попадались ничего, они подкидывали мне конфеты или бананы.
Марина исправно три раза в день приносила мне корм. Правда, без особого энтузиазма, на мой взгляд. За остальными обезьянами ухаживал студент-практикант, который не пил, не курил и не мог отличить обезьяну от Марины.
Как-то к концу недели, после закрытия, меня посетил директор.
— Как дела, Бенни?
— Нормально, шеф. Кормят прилично, работа с людьми и начальство ценит. Только по поводу кормежки, — хотелось бы мяса побольше.
— Орангутанги травоядны.
— Шеф, я — хищный орангутанг, подозреваю, что я — мутант.
Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы мне приносили отбивные из кафе напротив. А так же, пожалуйста, пиццу, пельмени, борщ и макароны по-флотски.
— Но, Бенни…
— Пусть люди видят, как у нас живут обезьяны. Выдвинем лозунг, шеф «Все лучшее — обезьянам!»
— Должен признать, ты пользуешься популярностью, Петров.
У твоей клетки почти столько же народу, как у слоновника или перед клеткой льва. Да и сборы несколько выросли. В этом частично твоя заслуга.
— Тем более нужно меня кормить разнообразнее.
— Марина жалуется, что ты ее хватаешь.
— Шеф, Вам можно, а мне нельзя? К тому же зрителей это приносит в неописуемый восторг. Да и мне это нравится. И скажите ей, чтобы она не приходила в обезьянник в мини юбке. А то каждый раз у шимпанзе случается истерика. У части зрителей тоже.
— Почему?
— Потому что их разделяют прутья. Они грызут решетку.
Посетители, я имею в виду. Мне иногда прямо страшно становится.
— Да. — грустно вздохнул шеф. — Марина у нас секс бомба.
С часовым механизмом.
— С каким еще часовым, босс? С офицером?
— Нет, в том смысле, что она взрывается где-то после рабочего времени. И вне моего или твоего общества…
— Не грустите, шеф. Лучше возьмите на себя роль сапера.
Где-то вдали дико проскрипел марабу.
— Шеф, мне нужна мебель.
— Ты рехнулся?
— Диван и кресло.
— Может еще и
Последние комментарии
1 час 51 минут назад
1 час 54 минут назад
2 часов 5 минут назад
2 часов 11 минут назад
2 часов 13 минут назад
2 часов 16 минут назад