Зеркальные войны. Отражение I (черновик) [Вадим Бой] (fb2) читать онлайн

- Зеркальные войны. Отражение I (черновик) 1.06 Мб, 285с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Вадим Бой

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

ЗЕРКАЛЬНЫЕ ВОЙНЫ. ОТРАЖЕНИЕ I (по сценарию одноименного фильма)

Глава 1 По ком звонит «Колокол»

Спутник-шпион летел на высоте трехсот двадцати километров со скоростью семь с половиной километров в секунду. Черная космическая пустота висела над ним, цепляясь за паутину лимонно-желтых созвездий размахом прозрачных крыльев. Земной шар внизу казался огромной вогнутой чашей, наполненной зеленовато-голубым напитком из смеси лесов и озер. Напиток кипел циклонами, бродил вдоль рек туманами и облака кучевые и перистые серебрились в лучах солнца сахарной воздушной ватой.

Внизу была Сибирь. Спутник тысячи раз пролетал над этими местами и будь он существом разумным, давно уже прикрыл бы от скуки стеклянные глаза-объективы светонепроницаемыми шторками, тем более, что жить ему оставалось не так долго. За почти годовую беготню по кругу орбита его значительно понизилась и молекулы воздуха, сталкиваясь с металлом, вызывали все более увеличивающийся нагрев корпуса. Но те, кто создал его и пустил в многокилометровый путь по околоземной орбите, были очень любопытны. Поэтому когда внизу появилась река и город на берегу, спутник, повинуясь заложенной в его электронном мозгу программе вспомнил о своем шпионском предназначении, выпучил объективы и пристально уставился на расстилающуюся под ним местность.

Здесь, недалеко от слияния Лены и Алдана, в двухстах километрах от поселка Хандыга находилось то самое место, которое так интересовало владельцев спутника. Небольшой городок на берегу речки, собор в центре, пристань и — вот, оно, главное — серая аэродромная полоса, ангары, несколько однотипных домов. И самолет в начале полосы, похожий на наконечник копья. А если добавить усиление и применить цифровую обработку изображения, то можно различить звезды на камуфлированных песчаного и цвета хаки пятнами крыльях самолета и заметить две фигурки людей, которые движутся по полю к серой ленте взлетно-посадочной полосы. Жаль, что нельзя остановиться и понаблюдать за происходящим. Похоже, внизу знают о том, кто летит на трехсоткилометровой высоте над аэродромом и самое интересное произойдет в отсутствие соглядатая.

Спутник сделал несколько фотографий и полетел дальше на восток.

По полю, сбивая носками летных ботинок бульбочки отцветших одуванчиков шли два летчика-испытателя. Один из них, русоволосый, ясноглазый и веселый топорщил пшеничные усы и напевал без слов о том что пора-пора-порадуемся на своем веку и, что нужны Парижу деньги, а рыцари так вообще в дефиците. Он славно улыбался, поблескивая из-под усов ровной полоской белоснежных зубов, поглаживал сияющие змейки-стрелочки на летном комбинезоне, прищелкивал пальцами и было понятно — человеку все любо в этом мире — травяная пУтанка под ногами, жаркий летний воздух и он сам, молодой и смелый тоже очень нравится себе.

Следом за ним ссутулясь, ежесекундно спотыкаясь на ровном месте плелся второй летчик. Мягкие волосы волной падающие на лоб, сдвинутые на переносице тонкие брови и хмурое выражение лица делали летчика похожим на поэта серебряных времен русской литературы. В его руках был листок бумаги, испещренный ровными фиолетовыми строчками. Прочитав пару строк, он с тяжелым вздохом опускал листок и еще сильнее сдвигал брови.

«Прощай, любимый! Прощай навсегда! Еще вчера я в страшном сне не могла представить себе, что произнесу когда-нибудь эти фатальные для нас обоих слова. Но… все катастрофически быстро изменилось. И виноват в этом ты! Да, да, именно ты! Как хорошо было нам обоим здесь, в столице! Театры, уютные ресторанчики, прогулки вдоль Москвы-реки… Я была счастлива, до тех пор, пока ты не сказал безжалостно — „я уезжаю!“ И все враз рухнуло!»

Алексей запнулся о бетонный край ВПП и вздохнул. Сбываются, нет, пожалуй уже сбылись слова его отца Кедрова-старшего — «Эта каша не для нашей Маши». Ни черта не понял тогда Алексей — или не захотел понять. Какая каша? При чем тут Леночка?! Она не такая! Она…! Кедров не стал объяснять, только рукой махнул, поймешь, мол, потом.

И вот письмо. Всего через неделю после прибытия его в Сибирск.

— Эй, напарник, проснись!

Алексей сложил листок вчетверо и хмуро посмотрел на Игоря Чайкина, второго пилота.

— Что с тобой, Лешик? Жизнь дала трещину?

— Я тебе который раз говорю — не называй меня Лешиком!

— В который раз обещаю — не буду. Так что там, в послании? Она вложила между страничек сухой лепесток розы, подаренной им в день первого свидания?

— Отстань, без тебя тошно!

— Молчу как рыба об лед!

Серая шкура взлетно-посадочной полосы, исчерченная угольно-черными следами торможений колыхалась в полудневном мареве. Аромат цветущих кустов шиповника делал воздух густым, почти масленым. Тайга с двух сторон подступила к аэродрому и зеленовато-сизые, будто подернутые туманом кроны кедров растушевывали блеск полуденного неба.

«…что мы всегда будем вместе, проживем долгую счастливую жизнь и умрем в объятиях друг — друга! Я так надеялась на это! Если бы ты знал, как я рыдала! Ведь по сути ты бросил меня!»

Сквозь обиду Алексей ощутил волну протеста. Как это — бросил!? А кто отчаянно уговаривал Леночку поехать вместе с ним в Сибирск? Только что на колени не становился. А в ответ слезы, ссылки на маму, которая не проживет и пары дней без любимой доченьки… Ха! Татьяна Алексеевна не то что коня — быка на скаку остановит. Ну, и самое главное — зачем было обещать? «Приеду, жди!» Говорил же Кедров-старший…

Алексей невесело хмыкнул. Как в анекдоте. Пять лет малышу — папа все знает. Десять — папа не все знает. Восемнадцать — папа ничего не знает! И двадцать пять — папа, как же ты был прав!

— … и вот когда я порезал палец…

— Что, Игорь?

— Повторяю для длинношеих — когда я порезал палец и заревел белугой, то ко мне подошел старший брат и знаешь что сделал?

— Йодом помазал.

— Ага, сейчас! Медом. Он посмотрел на ранку, покачал головой, сказал — будем лечить — и влепил мне оплеуху.

— Странное какое лечение.

— Зато оч-чень эффективное! Так в башке загудело, что палец моментом перестал болеть.

— И к чему ты это?

— Да так… для информации.

Прав был папа Кедров, прав! Чтобы изнеженная москвичка, единственная дочка без памяти любящих ее родителей потащилась за ним в тайгу?! У нее же все трудности заключаются в ежевечернем выборе маршрута — ночной клуб или театр. «А может мы, Алешенька па-айдем на вернисаж?» Нет, по сути она неплохая девчонка, ласковая, милая и красивая. Но, наверное, летчику-испытателю нужна другая, пусть не декабристка, а хотя бы терпеливая и верная. А эта испугалась Сибирска!

Алексей смял листок и швырнул его в траву. Не ново это все, конечно, со многими такое происходит, но когда касается не кого-то другого, а тебя лично… Черт, обидно как!

Трехкилометровая ВПП закончилась огромной горой гравийно-песчаной смеси. Уловитель — на тот случай, если какому-то истребителю не хватит при посадке или взлете этих трех километров. Рядом с бетонкой стоял заправщик-мастодонт и несколько техников о чем-то лениво беседовали с водителем. Увидев пилотов они быстро свернули беседу и подтянулись. Игорь подошел к заправщику.

— Здорово, мужики! Как машина?

— Все в порядке, товарищ майор! Истребитель к полету готов!

— Сколько горючки закачали?

— Две тонны.

— Годится. Спасибо за службу! Свободны.

Бензозаправщик громко пукнул мотором и, оставив после себя черное облако вонючего дыма, поехал к ангарам. Алексей проводил его взглядом и повернулся к истребителю.

Досье на истребитель пятого поколения СУ-ХХ: — интегральный триплан, сочетающий нормальную аэродинамическую схему с передним горизонтальным оперением. Предназначен для нанесения упреждающих ударов по любому воздушному противнику с целью завоевания превосходства в воздухе. Обладает способностью выполнять качественно новые маневры — разворот в плоскости тангажа на 360 градусов («чарка Фролова»), форсированный (менее 10 секунд) боевой разворот, переворот на «Колоколе», разворот на «Кобре». Имеет два турбореактивных двигателя тягой по 14500 кгс. каждый. Технические решения включают элементы искусственного интеллекта и позволяют производить автоматизацию всех этапов полета и боевого применения — полет по заданному маршруту, облет промежуточных пунктов, возврат на аэродром и предпосадочное маневрирование до высоты в 50 метров. Боевая нагрузка размещается на 12 узлах внешней подвески: до семи управляемых ракет сверхбольшой дальности (400 км.), УР средней дальности, УР малой…

Положа руку на сердце — какой уважающий себя мужик перед тем, как сесть за руль авто изучает техописание? Алексей таких не знал. Нет, конечно, истребитель это не автовазовская десятка и читать фолиант с надписью в правом верхнем углу «Совершенно секретно», где скрупулезно расписана вся, до винтика «мелочевка» новой машины конечно надо, но цифры и истребитель для испытателя как говаривают в Одессе это две большие разницы. Все эти условные обозначения, диаграммы и графики — для конструкторов и технологов. Пусть тешатся, глядя на стрелочки приборов во время прогона очередного узла. Для летчика новый самолет — откровение и тайна. К нему относятся как к другу — с уважением и на равных. С ним беседуют как с живым существом, советуются и спорят. С ним не расстаются даже во сне, когда мышцы рук и ног заставляют нажимать невидимые педали, а губы шепчут непонятные для непосвященных команды. Его ревнуют к другим летчикам, а когда что-то ломается похлопывают по металлическому фюзеляжу-туловищу и, стесняясь самих себя говорят: «Ну… ничего, ничего, бывает, заживет…». Летая на них начинают верить в приметы — так, на всякий случай. И, конечно, им дают имена. «Грозный», «Торнадо», «Смерч».

«И еще я поняла, Алексей, что не смогу любить вас обоих, тебя и ЕГО. А ты можешь! Причем, как я уже поняла его ты любишь больше меня. Он наш разлучник!»

Алексей, щурясь от солнца смотрел на истребитель. Перед ним, раскинув треугольные, пятнадцатиметрового размаха крылья, терпеливо ждал своих хозяев виновник леночкиного гнева — разлучник «Саблезубый».

Белоснежный обтекатель делал его похожим на орлана.

— Пора, Игорь.

Хотя Игорь был старше Алексея на одну ступеньку в звании и соответственно часов налетал побольше на пару сотен, но сегодня Алексей летел первым пилотом.

Они по очереди поздоровались с машиной — похлопали по стойкам шасси, Алексей по правой, Игорь по левой. Обошли вокруг истребителя. Ритуал, круг, ограждающий их собственный мир от тех, кто оставался на земле. Игорь застегнул комбинезон.

— Ну, что, вперед!

Они поднялись в кабину и техники откатили лесенки. Фонарь отсек жару, кедры, ангары и время сразу побежало быстрее.

— Стояночный тормоз!

— Включен.

— Бортовые огни!

— Включены.

— Топливные насосы!

— Норма.

— Режим резервного генератора!

— Норма.

Причудливые созвездия ламп на приборных панелях меняли свои узоры и цвет. Все меньше становилось красных и все больше зеленых.

— Приготовиться к запуску двигателя!

— Готов.

Алексей качнул РУД и истребитель ожил. В кабине возник монотонный, усиливающийся с каждой секундой звук — турбины пришли в движение.

— Обороты двигателя?

— Двадцать пять… больше двадцати пяти и растут. Пятьдесят пять. Есть основной генератор! Семьдесят. Давление масла в норме.

— Питание информационного канала… приемника GPS… компьютера управления вооружением… радара…

— Есть… есть… есть…

У «Саблезубого» появлялось зрение, слух, осязание. Он становился все более похожим на живое существо.

— Система постановки активных помех!

— Выключена.

— Шасси!

— Три зеленых огня.

— Посадочные огни!

— Включены.

— Система катапультирования!

— Готова… не дай бог.

— Что, верующим заделался?

— На всякий случай. Сегодня ты у нас на месте первого. Мало ли…

— Твоим бы острым языком да побрить кое-что…

Игорь расхохотался.

В шлемофонах щелкнуло и раздался голос начальника летного центра Каленова.

— Борт 01, отставить посторонние разговоры! Как дети малые!

— Есть отставить… Запрашиваю разрешение на выруливание.

— Выруливание разрешаю.

— Господин первый пилот, докладываю — управление носовой стойкой включено, стояночный тормоз выключен, тормозной щиток убран.

— Какова скорость, господин второй пилот?

— Скорость двадцать. Предвижу вопрос о расходе топлива — соответствует режиму работы двигателя.

— Благодарю вас, господин второй пилот!

— Да не за что.

На вышке, у панорамного окна диспетчерского пункта главный конструктор «Саблезубого» Антон Петрович Кедров опустил бинокль и покачал головой.

— Ох, оболтусы! Ведь двадцать пять одному уже, другому и того больше, а все как петушки молодые друг перед другом! Я бы на твоем месте дал им по паре суток «губы», сразу бы присмирели!

Начальник ЦУП Каленов улыбнулся в ответ и сказал тихо, так, чтобы его не услышали остальные офицеры.

— Да брось ты, господин конструктор Антон Петрович. Для летчика — испытателя кураж как воздух нужен. Себя молодого вспомни. Когда еще выступать как не в двадцать пять. Но строгость показать требуется, в этом ты прав!

Он откашлялся, щелкнул кнопкой микрофона и сурово произнес.

— Борт 01! Еще одно замечание не по существу и полетов вам неделю как своих ушей не видать! Все понятно?

— Так точно!

«Саблезубый» остановился перед выездом на ВПП. Турбины вошли в рабочий режим. Мощный поток раскаленных газов смел с бетона камешки, взлохматил кусты на обочинах и унес далеко в сторону смятый листок бумаги. С вершины песчано-гравийного уловителя заструилось пылевое облачко.

— Триммеры?

— Взлетное положение.

— КДП, борт 01 к взлету готов!

— Взлет разрешаю!

Турбины загрохотали в полную силу. Алексей отпустил стояночный тормоз и «Саблезубый», догоняя собственную тень рванулся к горизонту.

— Скорость 120. Отключить управление носовой стойкой!

— Управление носовой стойкой отключено.

— Форсаж!

— Есть форсаж!

— Взлетаем!

— Йех-ха! Поехали!

Истребитель задрал нос, облизнул прозрачными розово-сиреневыми языками пламени бетонку и прыгнул в небо.

— Борт 01 докладывает — мы взлетели.

— Вас понял. Приказываю приступить к выполнению полетного задания.

— Есть приступить!

Офицеры на КДП проводили взглядами тающий в небесах истребитель. Каленов снял трубку телефона.

— Полигон? Вы готовы? Машина в воздухе. Начинайте.

На военном аэродроме, расположенном в тайге недалеко от Якутска грузовик выволок из ангара стартовую платформу с беспилотной мишенью, очертаниями красного корпуса напоминающую крылатую ракету. Капитан с голубыми погонами на плечах обошел платформу, подергал замки креплений и махнул рукой водителю.

— Тащи подальше! Хрен ее знает… попрет на склады, потом расхлебывай!

Мишень отвезли в сторону от складов и вертолетных площадок, на самый край поля. Капитан посмотрел на часы и скомандовал сопровождающим его солдатам с сержантом во главе.

— Освобождай! И направляющие проверьте, чтобы какая-нибудь дрянь не попала.

Пока разблокировали замки и отстегивали страховочные тросы, капитан закурил в сторонке и кивнул, здороваясь с проходящим мимо летчиком.

— Здоров! Отлетал? А мы вот эту дуру сейчас пускать будем. Еще два миллиона в задницу. Да хоть бы на пользу пошло. А то ведь промажут!

Летчик похлопал мишень по округлому боку, потом посмотрел в небо.

— Не промажут. По таким КС — сто семьдесят вторыми бьют. Новые штучки. Как раз против крылатых ракет. Сама найдет, опознает и с полпинка в дамки.

— Да хоть разКэЭс! Все равно промажут!

— Не промажут!

— А спорим? На литр?

Летун почесал репу и согласился. Капитан прихлопнул ладонями.

— Ну, вот и славненько! В службе что главное? Стимул! Готовь бабки, ястребок!

К платформе подошли еще несколько офицеров и один из них, открыв лючок в теле мишени вставил в нутро карту памяти с программой полета.

Рация на боку капитана коротко прошипела и сообщила.

— Из Сибирска звонок. Истребитель на исходной, можно пускать.

Капитан полез в кабинку. Все отошли подальше. Платформа зарокотала моторами и натугой приподняла один край. Внутри большого раструба снизу мишени солидно загудел двигатель. С громким хлопком сработали стартовые пиропатроны, мишень выбросило над полем и она, набирая высоту быстро исчезла за кронами деревьев.

Грузовик потащил платформу обратно в ангар. Офицеры ушли на командный пункт, а капитан с летчиком к связистам, чтобы там сразу и узнать кому из них вскоре бежать в магазин.

Мишень поднялась на расчетную высоту в двести метров и, обнаружив перед собой утес повернула на северо-восток, чтобы уйти вдоль Лены до ее слияния с Алданом, идентифицировать там вражеский пункт Х и уничтожить его.

Внизу синела и пенилась река. Якутск остался в стороне и местность была дикая — ни жилья, ни людей, только темно-зеленые, почти черные кедры, обступившие берега да лоси, пришедшие на водопой.

Пробивая длинным красным телом редкие облака, мишень сверялась с курсом и покачивала крыльями, корректируя полет. Бежали минуты. До цели оставалось не более сотни километров.

Не более ста километров оставалось лететь и ракете сверхбольшого радиуса действия КС-172, которая стартовала с подвески «Саблезубого» сразу же как только Алексей увидел на экране бортового радара отметку мишени. Увидел и доложил Каленову на КДП.

— Вижу цель. Одиночная, низколетящая. Расстояние сто пятьдесят, скорость семьсот. Принимаю решение атаковать.

Каленов немедленно отозвался.

— Атакуйте.

Истребитель вздрогнул и освободился от ракеты. Некоторое время она летела под ним, словно не веря в свободу, потом резко ускорилась и ушла вперед и вверх.

На высоте восьми тысяч метров КС-172 прекратила набор высоты и прощупала локатором пространство перед собой. Знакомый силуэт мишени отозвался поворотом стабилизаторов и увеличением скорости полета. Теперь ничто не могло сбить ракету с курса — ни стая гусей над Леной, ни бродячий шар-зонд, потерявшийся в воздушных течениях.

Через пять минут над рекой сверкнуло пламя. Посыпались в волны горячие дымящиеся обломки, на берегу зарычал, задрав к небу мокрую морду медведь. Отметки мишени и КС-172 исчезли с экранов радаров. В КДП Каленов хлопнул ладонью по столешне, в пункте связи летун хлопнул капитана по спине.

— Есть! Сбита!

— Дуй в магазин, кэп!

«Саблезубый» заложил широкий вираж и полетел домой. Алексей отстегнул кислородную маску и повел истребитель на снижение. В зеркале он увидел сияющее лицо Игоря, его победно поднятый кулак и отвернулся. Игорь возмутился.

— Да хватит тебе кукситься! Подумаешь, деваха, продинамила! Все к лучшему, Лешик! Я тебе такую найду, закачаешься! Сексапильную как Монро, верную как собака, с глазами как у лани! И ноги от макушки! А в постели…

Алексей поморщился, щелкнул тумблером и в шлемофоны, заглушая рев двигателей ворвалось:

Сan’t buy me love, love!

Игорь одобрительно кивнул.:

— Уже лучше! Но за дискотеку Каленов врежет.

— Мы же не танцуем.

— Логично.

От избытка чувств Игорь как смог подпел и попросил Алексея:

— Лешка! От благодарных слушателей исполнителям — «Колокол!» А?

Алексей пожал плечами — как хочешь — и перевел управление на второго пилота. Игорь сделал зверскую физиономию, добавил турбинам обороты и задрал нос истребителя в зенит.

«Саблезубый» за считанные секунды отмотал по вертикали полтора километра и стал выравниваться, обозначая вершину «Колокола». Игорь сбросил скорость.

У подавляющего большинства неприятностей, которые своими пакостями отравляют жизнь, есть две подлые черты — они бьют неожиданно и в самый неподходящий момент. Пережидая краткое чувством невесомости Алексей услышал голос второго пилота.

— Непонятно.

— Что случилось?

— Основной генератор правого двига…

И в следующее мгновение Алексея бросило на пульт. Страховочные ремни удержали, но от перегрузки в потемнело в глазах. Одна из турбин закричала как раненый зверь и отключилась. Истребитель, потеряв скорость на «Колоколе», стал заваливаться на правое крыло.

— Алексей, держи машину!

Алексей и сам прекрасно знал, чем грозит при отказе одного из двигателей недостаток скорости. Машину немедленно разворачивает вокруг вертикальной оси, она проваливается на один бок и начинается то, чего всегда опасались все авиаторы — падение в штопор.

— Алексей, держи!!

Поворот дюз работающего двигателя ничего не дал. Невозможно разогнать тридцатитонную машину единственной турбиной за отпущенные законами воздухоплавания несколько секунд. Алексей попробовал сработать элеронами, но и это не помогло. Скорость была почти нулевой. Истребитель перевернулся и беспорядочно кувыркаясь стал падать. Речевой информатор приятным женским голосом произнес:

— Отказ правого двигателя. Упало давление в топливной системе.

И тотчас в шлемофоне раздался обеспокоенный голос Каленова:

— Борт 01, доложите обстановку!

— Отказ правого двигателя. Правый прямой неуправляемый штопор.

Алексей услышал как загомонили на КДП и как Каленов рявкнул, перекрывая шум:

— Всем молчать! Борт 01! Высота? Вертикальная скорость?

— Высота 5500, скорость 60. Пробую запустить двигатель.

В непреднамеренно спровоцированный штопор Алексей попал впервые, но ни страха, ни суеты, рожденной катастрофичностью положения в его действиях не было. Только немедленно появился странный азарт смешанный с холодной рассудочностью. Будто проглотил бокал шампанского и оно колючими пузырьками царапнуло по телу от макушки до пяток.

Он еще несколько раз попытался «зацепиться» элеронами за набегающий воздушный поток и понял, что вывести машину из штопора можно только при помощи обоих двигателей.

На дисплее ровненько бежали строки:

«РУД — МАЛЫЙ ГАЗ»

«Режим резервного генератора — ВКЛЮЧЕН»

«Гидростартер — СТАРТ 2»

«Температура правого двигателя — 500»

«Обороты правого двигателя — 0»

Речевой информатор исправно дублировал сообщения. Алексей сквозь зубы попросил:

— Игорь, выруби эту бабу!

— Выполняю. Ты справишься? Не уверен — дай управление на меня.

— Справлюсь.

Информатор замолчал. Теперь вместо него раздавался напряженный голос Каленова.

— Борт 01! Высота?

— 2500. Двигатель не запускается.

— Борт 01! Приказываю действовать строго по инструкции. Вы меня поняли?!

— Вас понял. Пробую запустить двигатель!

— Я не про двигатель!! Я про то, что на тысяче пятистах надо катапультироваться! Вам ясно?!

— Так точно!

Резервный генератор подал признаки жизни. Турбина правого двигателя стала раскручиваться.

— Борт 01! Высота?!

— 1500. Правый двигатель на двадцати пяти. Обороты растут.

— Не успеете! Приказываю немедленно катапультироваться!

— Вас понял. Включился основной генератор. Обороты 65.

— Немедленно!!

Земля надвигалась гораздо быстрее, чем того хотелось бы. В плюшевых островках березовых рощиц уже можно было разглядеть отдельные деревья. Алексей до боли сжал зубы. Неужели…?

«Саблезубый» почти коснулся дюзами верхушек деревьев, сделал мощный рывок и победно грохоча устремился вверх. Алексей мотнул головой, сбросив с бровей капли пота.

— Борт 01 докладывает — самолет под контролем. Следуем курсом на базу.

В шлемофонах стало тихо, только пощелкивали разряды далеких гроз. Потом на КДП раздались громкие голоса, прерванные щелчком — Каленов выключил микрофон. Когда он вновь вышел на связь, то его голос рокотал как раскаты грома перед грозой.

— Мягкой посадки. Победителей не судят, но по поводу невыполнения приказа мы с вами все-таки побеседуем.

Больше истребитель не капризничал, летел смирно, по ниточке, двигатели аккуратно пили точно отмеренные им порции топлива, выплевывая из сопел несъедобный огненно-дымный перегар.

Вскоре «Саблезубый» уже прицеливался на ВПП. Он еще катился по бетонке, как цветы победно распустив тормозные парашюты, а вслед ему уже мигали и выли пожарные и машины скорой помощи, бежали техники, пилоты, пыхтел по взлетному полю заправщик. Игорь спросил насмешливо:

— Ну, как, начальник? Штаны менять надо?

— Кому? Ты про себя говоришь?

— Ты молодец. Я думал на меня управление сбросишь.

— Тебе доверь. Угробишь машину.

Игорь засмеялся.

— А все же, наверное, сердечко застучало!

— Самую малость. Умирать никому не хочется.

— Брось! Наша смерть еще не родилась.

Подкатили лесенки. Они выбрались из кабины и к ним тут же подбежал пилот резервного экипажа — Павел Соколов. Следом неторопливо подошел еще один — Борис Корин. Соколов бросился обниматься и с ходу зачастил:

— Ну мужики молотки вы! Я как услышал, что в штопор без движка свалились, думал все, хана «Саблезубому»! Ты выводил?

Он ткнул кулаком Игоря в плечо.

— Нет, Лешик расстарался! Как закричит — умру, но истребитель спасу! Посинел весь, трясется. Он бы, может и катапультировался, да от РУС-а руки оторвать не смог!

— Че-го!?

Павел согнулся от смеха. Борис покачал головой.

— Глупость какая-то. Ну, а если не получилось бы? Машину загубили, сами погибли. Как хотите, а я такого неоправданного геройства не понимаю.

— А геройство, Боря, это просто геройство. Оно с прилагательными не дружит.

— И все таки я…

Бориса и Павла оттеснили ликующие техники. От машины скорой помощи к пилотам сквозь толпу пробивался начальник медчасти Леонов и санитары с носилками.

— Освободите дорогу! Пропустите немедленно! Так… Алексей… Игорь. Быстро на носилки и в медчасть!

— Гена, ты что, из нас посмешище хочешь сделать? Какие носилки!?

— Как самочувствие?

— Да лучше не бывает!

— Все равно. Сами можете двигаться?

— Хоть бегом.

— Бегом не надо. Шагом, осторожно шагом марш в медчасть! На обследование.

Игорь развел руками — что тут поделаешь! Геннадий растолкал толпу и они двинулись по летному полю в сторону КДП — впереди Игорь и Алексей, за ними Леонов, далее санитары с носилками и последней — машина с красными крестами. Игорь оглянулся на Леонова, близко ли и спросил у Алексея:

— Что решил? Отвечать будешь?

— Ты о чем?

— На письмо отвечать будешь?

— Какое письмо?

— Девушке своей.

— Какой девушк… А! Вон ты о чем… Ты знаешь, в свете последних бурных событий как то отдалилось все…

— Вот! Результат достигнут! Прав был мой брат! Когда я в далеком сопливом детстве порезал палец… В общем, самое лучшее лекарство — хорошая оплеуха! Впрочем, я повторяюсь, кажется.

— Лекарство… Наверное, да. Только брат не всегда рядом.

Игорь плотоядно потер ладони.

— Так рученьки — то вот они! Все в них, в родимых!

Алексей сделал еще несколько шагов и остановился. Кавалькада за его спиной замедлила скорость.

— Что ты сказал!? Повтори.

— На бога надейся, говорю, а сам не плошай. Избитая народная мудрость.

— Ты, что, нарочно вырубил генератор!?

— Ну уж и нарочно… Нажал пару-другую кнопок не так как надо. Почти совершенно случайно. С кем не бывает.

На лице у Алексея отобразилась кровожадная гримаса голодного неандертальца в двух шагах от добычи.

— У тебя сейчас башка не загудит! Она у тебя сейчас расколется, как яйцо всмятку!!

Игорь ускорил шаги и заворчал.

— Чуть что, сразу Игорь виноват! Сделаешь доброе дело, а тебе же и навтыкают. Неблагодарные! Чтобы я еще хоть раз, хоть когда то, хоть кому то…

Алексей бросился к нему. Игорь заорал «убивают» и рванул во весь опор прочь. Леонов от неожиданности присел, раскрыл рот, замер на секунду и потом закричал санитарам:

— Вперед! Догнать! Это у них аффект от стресса!

Они убегали все дальше и крики замирали, пока совсем не смолкли. Присмиревшего «Саблезубого» загнали на ночевку в ангар. Разошлись техники, уполз в свое логово заправщик. На летное поле опустилась предвечерняя тишина.

Смятый листок бумаги вяло трепыхался под ветерком. Пролетавшая высоко в небесах птичка почувствовала, что последняя съеденная ягода бузины была лишней и сделала небольшое естественное дело. Коричневато-белая капля угодила точнехонько — как бомба с лазерным наведением — на листок. А ветер поднатужился и забросил его в кусты.

В мире воцарилась гармония.

Агентурное наблюдение № 1

Вашингтон. Белый дом. Овальный кабинет. Разговор Президента с директором ЦРУ.

— Господин президент, я понимаю…

— Понимать мало, Джорж! Надо делать выводы и действовать! Вы директор крупнейшего административного органа, координирующего деятельность всего разведывательного сообщества США! Меня совершенно не устраивает такой отчет, в котором ваша роль сводится лишь к констатации факта, что Россия начинает опережать нас в разработке истребительной авиации.

— Мы обязательно предпримем меры, господин президент! Этот аналитический отчет является для нас руководством на будущие действия.

— Именно, Джорж! Именно — действия! Но действия весьма осторожные и осмотрительные! Россия сейчас для нас партнер во многих отношениях, а ее президент мой… друг!

— Да, я вас понял, господин президент! Мы будем весьма осторожны!

Глава 2 Тигр — свирепый зверь

Тигр — свирепый зверь. Но все же тихим тигр бывает тоже. Он бывает тих с тигрицей, так как сам ее боится.

По сибирской тайге, по прелой хвое, по лютикам-цветочкам уверенно ступала подушечками мощных лап тигрица. Настроение у нее было замечательное. Она была сыта — полусъеденная туша косули осталась лежать в распадке. Ей было комфортно в новой после линьки оранжевой чернополосой шкуре. И тигрята выросли и начали самостоятельную жизнь, освободив ее от постоянной заботы о прожорливых неслухах. И она шла… кто может сказать куда она направлялась? Никто. Хоть и очень большая, но Кошка. Гуляет где хочет, ходит сама по себе.

На склоне пологой лысоголовой сопки тигрица села и, облизывая шершавым языком лапу стала умываться. На поляну сдуру выбежал заяц. Столкнулся глаза в глаза с тигрицей, обомлел на мгновение и стремглав бросился прочь. Тигрица зевнула, клацнув пастью. Пусть живет… мелкота.

Внезапно она насторожилась. Что то происходило по ту сторону сопки. Какие то непонятные, а значит опасные звуки будоражили спокойствие летнего утра. Стоило бы уйти подальше, но тигрица бросила свое занятие и упруго затрусила на верхушку сопки. Любопытно, кто это там посмел вторгнуться в ее владения.

На вершине она легла на брюхо, подползла к кусту жимолости и выглянула.

По узкой таежной дороге мчались два джипа — черный «Лендровер» и вдогонку ему, отчаянно сигналя, «Эксплорер» с логотипом миссии по защите окружающей среды на серебристом боку — «Один мир для всех». Егерь Григорий, поглядывая в зеркало заднего вида петлял, не давая серебристому обогнать себя. Оба экипажа «Саблезубого», основной и запасной стукаясь лбами об стекла молча глазели на преследователя. Первым не выдержал Борис.

— Баба за рулем. Навыков вождения по пересеченной местности никаких. Перевернется. Как их только за руль пускают!?

Игорь удивился.

— Женщина? На джипе? Неужели из местных?!

Григорий хмыкнул.

— Да не… наши только на телегах. Американка это. Из экологической миссии. Лагерь у них тут недалеко. Борется за спасение редких животных от безжалостных убийц. От нас с вами, то есть. Господи боженька, как же она меня утомила! Волков не стреляй, медведей не трогай, оленей стороной обходи! Скоро скажет, что рыбу ловить нельзя. А потом сядешь где-нибудь на полянке по-большому и задница траву жрать начнет. Лучше не обращать на эту американку внимания, посигналит и уедет.

Подскакивая на обочине «Эксплорер» поравнялся с ними. Павел радостно сообщил.

— А она ничего! Я не против, чтобы она спасла меня разок-другой!

Все засмеялись. Алексей уточнил:

— Красивая девушка. Как ее зовут?

— Кэтрин, кажется. Катька по-нашему.

Игорь хлопнул Алексея по спине.

— Молодец! Женщин стал замечать! Скоро совсем выздоровеешь!

— Да я так… факт констатирую.

— Да я понимаю.

Серебристая машина обошла джип Григория на развилке и подрезала его. Егерь до отказа вдавил педаль тормоза. Пилоты кубарем посыпались с сидений. Борис схватился за ушибленный лоб.

— Твою мать! За это и схлопотать можно! Не посмотрю, что баба!

Они вылезли из джипа. Кэтрин уже стояла перед радиатором и гневно смотрела на них. Григорий зарычал как медведь.

— Дура! Спятила!? Кто так ездит!? Вас, что в Америке вашей хваленой правилам не учат?

Не обращая на него внимания Кэт уперла в пилотов палец.

— Вам известно, что тигр принадлежит к вымирающим видам животных и охота на него запрещена!?

Игорь не торопясь обласкал взглядом ее стройную фигурку.

— А вам известно, уважаемая, что один из представителей этого вымирающего вида сожрал всех собак в деревне? Ждете, когда до людей доберется?

— Вам просто хочется порезвиться! Адреналина в крови не хватает? Так постреляйте друг в друга!

— Ну, зачем вы так. Во первых у нас есть лицензия на отстрел…

— Выданная Обществом убийц?!

— С вами трудно разговаривать. Я вам аргументы, а вы мне в ответ одни эмоции.

— Яйца выведенного не стоят ваши аргументы!

Пилоты покатились со смеху. Кэтрин вскинула голову.

— Смейтесь! Настанет время и вы поймете, какие чудовищные ошибки вы совершаете!

Алексей шагнул вперед.

— Не обижайтесь, Кэт… рин. Просто у нас говорят — выеденного яйца.

— Это не меняет сути! Я не пущу вас!

Борис тихонько подошел к Григорию.

— Слышь, егерь, надо что-то предпринять, а то мы тут надолго застрянем. Есть предложение…

Он что то прошептал и Григорий полез в джип.

Алексей с интересом смотрел на женщину. Летнее, полуоблегающее хаки. Стройная, тоненькая и от этого кажется совсем юной. Короткие волосы делают голову похожей на одуванчик. Но самое привлекательное, это конечно, страсть, которой светится ее лицо. Раскраснелась, ноздри гневно трепещут, глаза сияют. Интересно какая она в…

Алексей с досадой мотнул головой. Ишь, занесло как! Но, красива! Даже очень!

Выстрел грянул настолько неожиданно, что вся компания шарахнулась в стороны. И сразу после него раздался громкое шипение — будто удав гневался после неудачного броска на жертву. «Эксплорер» покосило на одну сторону. Левое заднее колесо подсело на обод. Егерь спрятал карабин в чехол и сел за руль.

— Все. Ицинд… инцин…

Борис подсказал:

— Инцидент.

— Да, исчерпан. Поехали.

Кэтрин беспомощно поглядела на колесо и на ее глазах выступили слезы.

— Отлично! И это все, на что вы способны?!

Пилоты полезли в кабину. Алексей виновато развел руками.

— Извините нас, пожалуйста!

Лендровер обогнул серебристую машину и поехал своей дорогой. Григорий искоса посмотрел на Алексея.

— Да не жалей ты ее. Минут через десять поставит запаску и поедет в свой лагерь. А то и снова припустит за нами. Уж я то знаю. Не испортила бы нам охоту.

Алексей обернулся. Кэтрин, закрыв лицо руками сидела на подножке.

После выстрела тигрица вздрогнула, вскочила и угрожающе зарычала. Происходящее ей совсем не понравилось. Территория принадлежала ей и хозяйничать здесь могла только она. Хорошо бы достойно наказать пришельцев но… Слишком все непредсказуемо. Какие то громкие звуки, бьющие по ушам, резкий запах, дым. Она решила уйти, но уйти достойно. Повернулась спиной к таежной дороге, задними лапами взбороздила дерн, словно закапывая дерьмо, рыкнула еще раз и неторопливо направилась вниз по склону. Куда? Так ведь Кошка.

Через двадцать минут дорога закончилась. Оставив джип они пошли по едва заметной тропе. Еще через пятнадцать минут за деревьями послышался плеск воды. Григорий снял с плеча карабин.

— Теперь тихо. Здесь он ходит на водопой.

— Он? Или она?

— Тигр. Самец. Пришлый. В прошлом году на том берегу был пал. Он и пришел сюда. Подраненный, скорее всего, раз на собак охотится. А тигрицу я знаю. Мы с ней дружно живем. Так… Алексей и Игорь вон на том пригорке будете. Борис и Паша дальше. Чтоб не перестреляли друг друга. А я на тропе.

— Не опасно на тропе?

— В такой охоте все опасно. Он откуда угодно может появиться. Глядеть в оба! Стрелять в голову! Промахнетесь… это вам не штопор, одной лапой обоих накроет.

Они залегли в засаде. Алексей провел объективом оптического прицела по тропе. Вон оттуда он должен показаться, из-за мелкого кедрача. Если, конечно не передумает и не сменит привычный маршрут. Почует их запахи и свернет. И появится из-за спины. Неприятно. Нет, все же пойдет по тропе. Григорий знает, что делает, мужик опытный. А если тигр…! Алексей подтолкнул локтем Игоря.

— А тигр не может по следу нашего джипа пойти? Я слышал, что они зверюги хитрые.

— Не может.

— А вдруг?

— Вдруг только чирей садится. Да успокойся ты, ничего с твоей американкой не случится.

— Почему это «с моей»?

— Потому. Вижу как глаза разгорелись, когда смотрел на нее. Ты, Леха, даже думать забудь! ФСБ-шники тебя за связь с иностранкой кастрируют!

Алексей замолчал. Игорь как всегда видит его насквозь. Зацепила чем то его эта Кэт. Но ФСБ по головке не погладит, это верно. Летчик-испытатель сверхсекретного истребителя завел шашни с представительницей противостоящего государства. Точно, кастрируют.

Из-за кедрача донесся приглушенный расстоянием рык. Игорь поднял палец — внимание! — и довернул ствол «Вепря» на звук. Сверху, из хвои испуганно закричала сойка.

Тигр появился на дальнем конце тропы. Он чуял опасность, нервно бил хвостом по впалым ободранным бокам, щерил пасть, но все же медленно шел вперед. Алексей поймал в перекрестье прицела его покатый лоб.

— Давай, киска, давай!

Внезапно Игорь поднялся на колено.

— Что это?!

— Где, Игорь?

— Вон там, наверху! В…

Он не успел договорить. Грянул выстрел. Тигр присел и в мгновение одним гигантским прыжком исчез за деревьями. Алексей врезал кулаком по стволу.

— Какого…!! Он же еще далеко был! Кто стрелял?! Игорь, ты?!

Игорь не ответил. Алексей обернулся и увидел, что тот лежит навзничь и изо рта его пузырясь течет кровь.

— Игорь! Ты ранен?! Эй, там! Не стрелять, человек ранен!!

Он бросил винтовку и рванул камуфляжку на груди Игоря. Пальцы соскользнули по влажной материи. Алексей посмотрел на ладонь — красно.

— Сейчас, Игорь, сейчас! Держись!

Грохнул еще один выстрел. Кора и мелкие щепки брызнули Алексею в лицо. Он упал на хвою.

— Вы что, рехнулись там!? Прекратите!

Он перевернулся на спину и замер. Прямо, как ему показалось, на него, с верхушки кедра скользил по веревке человек в черном комбинезоне и маске с прорезями.

Дальнейшее было как в замедленном фильме. Конец веревки по-змеиному ворошил хвою, черный комбинезон грузилом спускался с вершины на таежное дно, а Алексей тяжелой рукой шарил вокруг себя нащупывая винтовку и никак не мог ее отыскать. И мысли ворошились так же медленно и тяжело:

«Наверное, это розыгрыш. Так уже было. Ребята решили пошутить. Сейчас Игорь встанет и скажет — „Бледнолицый брат мой, ну сколько же раз можно наступать на одни и те же грабли. Живой я, живее не бывает! Говорил ведь — не родилась еще наша смерть! Верить надо старшим!“»

Человек в комбинезоне наконец закончил свой путь с небес на землю. Мягко, по кошачьи спружинил короткими ногами и ловко вывернул из-за спины винтовку. Передернул затвор. И стал поднимать оружие. Алексей перестал искать свой карабин и поднялся на ноги.

— Мужики, ну хватит уже. Ценю ваш юмор.

За его спиной рявкнули:

— Лечь!

Алексей обернулся и увидел как в пяти шагах егерь целится ему в голову. Глаза у Григория бешено сверкали.

— Лечь!!

И Алексей сразу понял — не розыгрыш. И тотчас упал, повинуясь свирепой команде.

Они выстрелили почти одновременно и это «почти» завершило жизненный путь одного из них. Человека в комбинезоне бросило навзничь и кусок свинца из его винтовки вспорол верхушку кедра, с которого он только что спустился. Григорий по-звериному оскалил зубы.

— Не надо было паря… не люблю.

В той стороне, где находились Борис и Павел послышались крики. Егерь побежал туда, крикнув Алексею:

— Помоги майору!

Кровь из раны на груди Игоря уже остановилась. Пока Алексей перевязывал его на той стороне тропы опять началась стрельба. Качались деревья, раненые шальными зарядами, обрубленные ветки сыпались на траву, зверье спешило покинуть водопой.

Вскоре все стихло. Алексей взвалил Игоря на спину и вышел на тропу. К нему подбежали пилоты и Григорий. Егерь был мрачен.

— Как он?

— Жив… конечно жив!

— Несите его к джипу, я догоню.

— Кто это был?!

— Не знаю. Тут их несколько. Остальные ушли, бл… дь!

Игоря понесли к машине. Григорий подошел к убитому в черном комбинезоне и сдернул маску. На него мертво смотрели узкие темные глаза. Желтое лицо, короткие жесткие волосы. Егерь сплюнул.

— Китаеза. Давненько вас тут не было.

Обратный путь проделали в почти в полном молчании. Алексей придерживал голову Игоря и коротко отвечал на встревоженные вопросы Павла:

— Жив. Конечно, жив.

Григорий вел джип одному ему ведомыми местами. Продирался сквозь заросли, нырял на дно распадков, обдирал бока о стволы. Распугав кур и гусей на бешеной скорости миновали деревню, не дожидаясь пока сонный солдатик поднимет шлагбаум снесли полосатую перекладину и подлетели к медчасти. Увидев окровавленного Игоря Леонов бросился в операционную:

— На стол его, быстро!

Стараясь не глядеть друг на друга пилоты сели напротив двери. Вспыхнула надпись «Не входить, идет операция!» И… погасла через несколько минут. Вышел Леонов. Стянул резиновые перчатки. Посмотрел куда то в сторону. Попросил сигарету.

И сказал глухо:

— Он умер. Сразу. Пулевое ранение в сердце.

Через полчаса изместного УФСБ щупленький светловолосый радист — особист отстучал строго секретную шифрограмму. Антенна — тарелка аппаратуры спутниковой связи нащупала повисший над экватором спутник и передала ему донесение. Еще через несколько минут пучок радиоволн, прорвав помехи, достиг тарелки другой антенны, расположенной в Москве, на крыше солидного — темный низ, светлый верх — здания ФСБ на Лубянской площади. Щупленький светловолосый радист-особист (близнецы-братья они все, что ли, эти радисты-особисты?) передал шифровку далее по инстанции и вскоре адъютант генерала Рожкова, начальника Управления военной контрразведки, торопливо шел по коридору с листком бумаги в руке. У дверей начальственного кабинета он остановился, одернул безупречно сшитый китель и осторожно постучал. Из-за двери раздалось зычное:

— Входите!

Генерал Рожков давно научился по манерам своего помощника определять характер новостей. Если войдет, подчеркнуто соблюдая субординацию — спина прямая, будто кол проглотил, немигающий взгляд, остановится, пятки вместе, носки врозь — значит притащил что-то несъедобное. Если сразу от порога направится к столу, еле заметно помахивая рукой и назовет его не «товарищ генерал», а «Вадим Петрович», то в принесенных материалах нет ничего криминального.

Адъютант закрыл за собой дверь и замер.

— Товарищ генерал…

Рожков моментально просчитал его и понял, что ничего хорошего ждать не следует.

— Что там еще стряслось?

Адъютант протянул донесение.

Сообщение из Сибирска Рожков прочитал трижды. Первый раз — просто как информацию. Второй раз — чтобы соотнести эту информацию с задачами, выполняемыми объектами в далеком таежном городке. И третий раз — чтобы попытаться понять кто и с какой целью устранил пилота новейшего истребителя. Потом он уже машинально скользил взглядом по строкам, делая предварительные выводы и намечая дальнейшие действия.

«Совершенно непонятный акт. Никакой логики. Иностранная разведка? Нет, слишком глупо. Те бы попытались купить летчика, кого-то из обслуживающего персонала, или принудить их угрозами к передаче секретных сведений. Ведь суть интереса к „Саблезубому“ заключается именно в его уникальности. При чем тут жизнь тех, кто его испытывает? Убив пилота они сразу подставили себя. Можно еще — с огромной натяжкой — понять если бы целью был Кедров. Убит главный конструктор, высший секретоноситель, конечный результат его работы исчезает в тумане… Тоже чушь. Профи так не делают. И этот… китаец. Такое впечатление, что дело не в „Саблезубом“. Тогда в чем же?»

Рожков кашлянул и расслабившийся адъютант снова продемонстрировал свою выправку.

— Вот, что… Отстучи шифрограмму в Сибирск Кедрову. Пусть немедленно вылетает в Москву. И дай знать полковнику Свирскому, что жду его завтра в 16–00 у себя.

— Он сейчас в…

— Неважно. Завтра ровно в 16–00.

— Есть!

Адъютант вышел и осторожно закрыл за собой дверь. «Дай знать»! Это первая проблема. Улетел в Красноярск, но возможно с остановкой в Омске, где, если позволит время поедет на показ оружия на полигон! Во как! «В 16–00 у себя» — это вторая проблема. Свирский может опоздать, а виноват кто окажется? Адъютант как всегда стрелочник, естественно. Надо торопиться!

Андрей посмотрел на часы и почти бегом припустил по коридору. На повороте он столкнулся с одним из сотрудников.

— Что, Андрюша? Тяжел адъютантский хлебушек? Снова от начальства директива поступила «иди туда не знаю куда, найди то не знаю что»?!

— Иди ты сам… знаешь куда!

Сотрудник довольно заржал, а Андрей еще быстрее побежал к выходу.

Агентурное наблюдение № 2

Ленгли. Штаб квартира ЦРУ. Разговор директора ЦРУ с руководителями Директоратов.

— Это все, что я могу сообщить вам, господа о беседе с президентом! Какие будут предложения? Научно-технический Директорат.

— Информация весьма скудная. Вся новизна спроектированного русскими истребителя заключается именно в использовании качественно новых материалов, электронике, вооружении. То есть в НАЧИНКЕ. А к этим компонентам подступов нет. Кое в чем — летные качества, например, определимся после того как истребитель поднимется в воздух и его можно будет увидеть со спутника.

— Это масса потерянного времени и минимум результата. Оперативный Директорат.

— К сожалению у нас нет агентуры в КБ где проходила разработка истребителя. На заводе, где сейчас происходит сборка также отсутствуют полезные для нас люди. Внедрять кого-то в действующую структуру поздно, вербовать слишком опасно, там проверенный кадровый состав. А когда начнутся летные испытания, тогда подход к машине будет вообще невозможен.

— Вы не представляете, как порадовали меня этим сообщением!

— Но есть одно предложение… Не совсем стандартное, однако имеющее реальные шансы на успех. Прецедент был.

— Я вас слушаю!

Глава 3 Экологическая миссия

Джип с русскими пилотами, обогнув обезноживший «Эксплорер» двинулся дальше. Кэтрин опустилась на подножку и закрыла лицо руками. Очень хотелось плакать от собственного бессилия. Какие они все-таки дикари, эти русские! Весь цивилизованный мир давно понял, что меньшие братья нуждаются в защите и опеке, и только одна шестая часть — нет, теперь уже, наверное, восьмая — живет по законам первобытно-общинного строя. Убивают ради престижных шуб, ради дорогой обуви, просто ради собственного удовольствия. Абсолютно прав был покойный президент Рональд Рейган, когда назвал Россию империей зла. И прав помощник руководителя экологической миссии Манфред Дарбан, считающий, что с русскими можно разговаривать только с позиций силы. Иного языка они не понимают. А как они гоготали, когда она неправильно произнесла русскую поговорку! Как это… «не стоит выведенного… выеденного яйца». Дать бы им по этим самым яйцам как следует!

Кэтрин решительно поднялась с подножки джипа. Нет, плакать она не будет! Она будет бороться! До тех пор, пока все эти русские не поймут, что истинные ценности в мире, это ценности принятые за аксиому у нее на родине!

Она сменила простреленное колесо и поехала обратно.

Лагерь экологической миссии расположился на границе с лесом, в двух километрах от Сибирска. Прекрасный вид на реку, на старинные постройки, которые появились здесь еще в начале века. Тихо и очень спокойно. Только самолеты досаждают. Грохочут в небесах, распугивая животных ревом своих моторов.

«Эксплорер» завернул к разноцветным домикам, где между двух деревьев виднелась перетяжка «One World For All». Активисты миссии в форменных жилетах, с лопатами, жердями и прочим инструментом цепочкой уходили в тайгу — сегодня они должны были построить изгородь и продолжить заготовку сена для косуль на зиму. Кэтрин остановила джип возле брезентового домика с табличкой «Манфред Дарбан» и позвала:

— Манфред, ты здесь?

— Заходи, Кэт.

Манфред, голый по пояс, длинные волосы связаны в пучок — жара — сидел за столом и что то печатал на ноутбуке. Когда Кэт вошла, он закрыл компьютер.

— Где ты пропадаешь, Кэт? Все уже пошли в тайгу.

— Пыталась помешать русским совершить убийство.

— Ты о чем, дорогая?

— Они поехали охотиться на тигра. Он, якобы, стал опасен для местных жителей. У меня ничего не получилось. Они прострелили колесо моей машины.

— Ты неосторожна. Надо было сказать мне. Эти русские могли причинить тебе вред.

— У меня не было времени.

— Ты смелая, Кэт! Я восхищен тобой!

Дарбан подошел к ней и ласково поцеловал. Кэт провела ладонью по его плечу и удивленно воскликнула:

— У тебя кровь! И на спине тоже! Что случилось?!

— Ерунда. Поранился о ветки. Ты устала?

— Совсем нет.

— Тогда догоняй наших. Я доделаю кое-что и присоединюсь к вам.

Снаружи послышался рев мотора. Они вышли из домика.

Сбивая придорожные кусты из леса выпрыгнул черный «Лендровер». Крутанулся на траве, выровнялся и, поднимая облако пыли понесся по дороге в направлении Сибирска. Кэтрин презрительно посмотрела ему вслед.

— Вот они, эти охотники. Застрелили тигра, напились с радости русской водки и довольны. Страшные люди.

Манфред хищно сощурился.

— Да, ты права. Они очень опасны.

Когда Кэтрин ушла, Манфред задернул полог и снова раскрыл ноутбук. По экрану побежали ровные строчки.

«ОТ ТИГРА — СТРАННИКУ. ЧАЙКА — 1 ОТПРАВИЛСЯ НА НЕБЕСА, НО ЕСТЬ ПОТЕРИ».

Затем Дарбан соединил ноутбук с черной коробкой телефона спутниковой связи и нажал «ОТПРАВИТЬ СООБЩЕНИЕ».

Исцарапанную спину и плечо нестерпимо жгло. Манфред достал мазь, устроился перед зеркалом и как мог обработал раны. Потом надел рубашку. Пока он возился, ноутбук работал — принял от телефона набор одному ему понятных импульсов, декодировал их и выдал на экран ответное сообщение. Манфред подошел к столу.

«ОТ СТРАННИКА — ТИГРУ. ПЛОХАЯ РАБОТА. ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, ЧТО ОСТАЛЬНЫЕ ПТИЦЫ УЛЕТЕЛИ. НАДЕЮСЬ, ТЫ НЕ ЗАБЫЛ УБРАТЬ ЗА СОБОЙ ДЕРЬМО?»

Манфред скривился. «Плохая работа»! Легко судить, когда не надо дергаться по ночам от шорохов за пологом палатки и видеть в каждом русском агента ФСБ. И указывать нетрудно, если не твоя, а чужая башка только что могла быть продырявлена пулей! Впрочем, убрать дерьмо будет не так уж и трудно. Скоро оно само к нему пожалует.

Снаружи послышался легкий шорох. Манфред подошел к пологу.

— Кэт, это ты?

Ответа не последовало. Манфред отшатнулся от полога, прошел вдоль стенки домика к кровати и извлек из-под изголовья пистолет. Выставил перед собой длинный ствол и сказал негромко:

— Для вечернего кофе время раннее.

— Я люблю крепкий чай.

Дарбан откинул полог. Перед домиком стоял маленький узкоглазый человечек в черном комбинезоне. Манфред быстро оглядел дорогу. Никого.

— Заходи, друг.

Китаец молча шагнул через порог. Покосился на пистолет. Дарбан засунул оружие за пояс.

— Я пришел за деньгами.

— Да, конечно. Мне очень жаль, что твой брат погиб. Но он погиб не зря. Он выполнил свою миссию и его…

— Я пришел за деньгами.

— Сейчас получишь.

Манфред вытащил из-под кровати небольшой переносной сейф и достал из него пачку долларов. Протянул деньги китайцу.

— Мало.

— Но вы не выполнили все условия договора! Я вынужден уменьшить сумму вознаграждения.

— Мой брат погиб.

Манфред поджал тонкие губы.

— Ну, хорошо, хорошо. Я понимаю. Вот еще.

Вторая пачка легла на первую. Китаец кивнул.

— Я передам эти деньги жене брата. Она откроет лавку и не будет жить в нищете.

Он снял матерчатый пояс, тщательно упаковал купюры и снова обмотал его вокруг талии.

— Я ухожу.

— Желаю тебе доброго пути, друг! Пожалуйста, будь осторожен!

Дарбан выстрелил ему в голову когда китаец уже сделал первый шаг за порог. Тщедушное тельце ничком упало на траву, дернулось пару раз в конвульсиях и мечты о лавке для сестры убитого брата навсегда погасли. Манфред развязал на убитом пояс, и извлек оттуда деньги. Положил их обратно в сейф и довольно хмыкнул.

— «Плохая работа». Не такая она и плохая, если на ней можно поиметь хорошие деньги.

Спустя полчаса от лагеря экологической миссии отъехал все тот же «Эксплорер». Почти повторив путь, которым ехала утром Кэтрин джип на развилке свернул на другую дорогу и вскоре уперся радиатором в бурелом. Манфред вытащил из багажника черный полиэтиленовый мешок, в которые защитники природы собирали траву для бедных козочек и вытряхнул из него труп китайца. Перебросил тело через полусгнивший ствол огромного кедра и помахал рукой.

— Хороших сновидений… дорогой друг!

Возвратившись в лагерь, Манфред обдумал сообщение, которое собирался отправить Страннику. Надо дать понять, что его, Манфреда не очень-то достает тон, который тот принял в общении с ним. Да, надо послать что-нибудь вежливо — ироничное.

Манфред презрительно скривил губы и отпечатал.

«МНОГОУВАЖАЕМЫЙ СТРАННИК! ДЕРЬМО УБРАНО. ПРИСТУПАЮ К РАЗРАБОТКЕ ЧАЙКИ-2. ЖЕЛАЮ ВАМ ВСЕГО САМОГО НАИЛУЧШЕГО! ТИГР»

Довольный собой Дарбан переоделся и вышел из домика.

Члены экологической миссии закончили дневные работы и возвращались в лагерь. Некоторые уже успели принять душ и смотрели новости CNN, которые прилежно рассказывал им небольшой телевизор. Похожий на ковбоя руководитель миссии поминутно тыкал пальцем в экран и комментировал происходящее.

— Опять Саммит! Всемирный, конечно! Все шишки соберутся. Будут пить коктейли и объяснять всем почему некоторым людям требуется в десять раз больше энергии, домов и машин чем остальным.

Диктор сообщил:

— На Всемирном Саммите будет присутствовать глава Белого дома президент Соединенных Штатов господин…

Экологи засвистели. Ковбой презрительно сплюнул, повернулся задницей к телевизору и шлепнул себя по ягодице, выражая презрение к происходящему.

— Это вам, господа с любовью!

Все одобрительно засмеялись. Ковбой потянулся до хруста и пошел к Кэтрин, которая в стороне от происходящего читала книгу. Парень присел рядом и прикоснулся к ее колену.

— Вы меня беспокоите, Кэт. У вас все в порядке?

— А вы меня нет. У меня все в порядке.

— Я имею в виду… Вы мало общаетесь с коллегами. Вы всегда одна. Мне кажется, что вам нужна поддержка настоящего мужчины.

— Мне нужно, чтобы вы, перестали меня преследовать.

Она сбросила его ладонь со своего колена. Ковбой пожал плечами.

— Просто мне, как начальнику лагеря хотелось бы, чтобы все сотрудники чувствовали себя одной семьей. Вы понимаете, о чем я?

— А вы будете моим папочкой? Лучше в таком случае считайте меня сиротой.

Ковбой ушел. Манфред мысленно помахал вслед ему рукой. Женщин в лагере меньше, чем мужчин, парня можно понять, остался без пары, но Кэт не из тех, кто бросается на шею по первому зову. Она из тех, кто сама выбирает. Он подошел к Кэтрин.

— Я возьму твою машину, дорогая?

— Конечно. Уже вечереет. Ты в тайгу?

— Нет, я ненадолго в Сибирск. Хочу купить свежий номер «National Geographic».

— В эту глушь привозят такой журнал?!

— Только по просьбе наших любимых президентов.

Манфред достал из кармана несколько серо-зеленых купюр. Кэтрин засмеялась.

Если быть честным, то по сути Сибирск неплохой городок! Конечно это не родной Майкот в Северной Дакоте, но в этом старом русском городе есть то, чего не хватает американским городам — основательности и покоя. Здесь никто никуда не торопится, не спешит как в Америке делать бизнес, не пытается обогнать время, которое обогнать невозможно. Здесь рыбачат, охотятся, ходят по уик-эндам в старый собор в центре городка и строят… смешное русское слово — «избы» из кедров в обхват. Устраивают праздники с обилием угощений и морем водки, дерутся, мирятся, а утром «о-по-хме-ля-ются» ухой из ценной красной рыбы и той же водкой. Может быть в этом и есть суть жизни?

Дарбан оставил джип около пристани, проводил взглядом маленький белый пароходик и по деревянной лестнице поднялся на набережную, где в обнимку прогуливались парочки. Прошел мимо крохотного магазинчика и постучал в прилавок газетного киоска. Киоскер сразу узнал его и расцвел в улыбке.

— Я выглядываю, а вас нет да нет! Уж не случилось ли чего, думаю! Как обычно?

— Да, «National Geographic», пожалуйста.

Киоскер сунул в карман доллары и протянул журнал. Манфред с удовольствием посмотрел на знакомую обложку. Отличное издание. Прекрасно оформлено, особенно хороша двойная вкладка.

Уже в джипе он раскрыл журнал. Между двумя лощеными листами во вкладке лежал коричневый конверт.

Когда он вернулся, уже стемнело. В лагере миссии было тихо. Уставшие коллеги спали в своих палатках. Манфред вскрыл конверт, просмотрел то, что было на листе и стал укладываться спать. Тщательно расстелил постель, забрался под одеяло и уже было собирался прочитать вечернюю молитву, которой научила его покойная мама, как вспомнил, что надо бы заглянуть в компьютер. Интересно, что ответил ему Странник на его «многоуважаемый» и «самого наилучшего». Наверное, разразится бранью. Ничего, пусть знает, что быть язвительным не только его привилегия! Манфред раскрыл ноутбук и включил спутниковый телефон. Так, так… кажется, что то есть.

Дарбан долго стоял перед компьютером и злобное выражение не сходило с его лица. А по экрану бежали бесконечные строки.

«ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА…»

Агентурное наблюдение № 3

Ленгли. Штаб квартира ЦРУ. Разговор руководителя оперативного Директората с невыясненным объектом.

— Проходите. Прошу садиться. Вас рекомендовал мне лично руководитель Управления тайных операций как профессионала с весьма солидным опытом, который не раз оказывал услуги нашему ведомству. Полагаю, вас уже ознакомили с предстоящей работой?

— Да, в общих чертах.

— Хорошо. Надеюсь, вы поняли самое главное — ЦРУ в этом деле выступает только как заказчик. Детали операции на ваше усмотрение. Никакой конкретики. Лично я вижу только итог: русский истребитель должен приземлиться на наш аэродром в Ираке.

— Мои полномочия?

— Делайте что угодно, но прикрытия не ждите. От нас только финансовое обеспечение через третьих лиц.

— Я понял. Разрешите вопрос?

— Задавайте.

Глава 4 Дерьмо какое!

Получив шифровку от генерала Рожкова главный конструктор Антон Петрович Кедров утром следующего дня на одном из истребителей вылетел в Подмосковье. Там на военном аэродроме его уже ждала черная «Волга». Спустя четыре часа он входил в здание ФСБ на Лубянке.

Совещание началось ровно в 16–00.

В кабинете генерала Рожкова собрался весь личный состав, в той или иной мере причастный к созданию «Саблезубого». За длинным столом расположились люди в военной форме и в штатском. Перед каждым лежала папка с документацией по новому истребителю. На экране вращалась спроецированная трехмерная модель самолета, а Кедров рассказывал и отвечал на вопросы.

— Товарищи! Су-ХХ является уникальной машиной нового поколения. До сих пор таких в семействе «СУ» еще не было. Он выполнен из новых алюминиево-литьевых сплавов, значительно расширено применение композиционных материалов. Для самолета разработано новое крыло с увеличенной относительной толщиной. Это позволило разместить бОльший объем топлива и увеличить дальность оперативного использования истребителя.

Один из присутствующих перебил:

— Но у машины увеличилась полетная масса.

— Масса осталась прежней. Некоторые из элементов — кессоны килей, например, выполнены из углепластика. Кроме того, в полтора раза возросла мощность двигателей и возросла их экономичность. В итоге массо-скоростная эффективность истребителя возросла. Кстати, если уж речь зашла о двигателях. Мы обеспечили охлаждение поворотной части сопла в режиме полного форсажа и максимальном угле поворота. А это, как вы понимаете добавка к скорости и маневренности. Далее…

Кедров продолжал сыпать техническими терминами, присутствующие с умным видом кивали головами, а генерал Рожков нетерпеливо ждал когда закончится совещание. Он посмотрел на своего заместителя полковника Свирского. Тоже сидит как на иголках.

Наконец вопросы иссякли. Рожков прихлопнул ладонями по столу.

— На этом достаточно, товарищи. Информация к размышлению у вас есть, обдумайте свои предложения, замечания и в следующий раз продолжим. Все свободны. Андрей, выключай проектор.

Адъютант свернул экран и выключил проектор. Сотрудники разошлись. В кабинете остались Рожков, Свирский и Кедров. Генерал прошелся вдоль кабинета. Чуть слышно скрипнули паркетные дощечки.

— Новый истребитель это всегда праздник. Только вот настроение у меня далеко не праздничное. Кедров, что там у вас приключилось? Стрельба, личный состав гибнет. Донесение донесением, а все же хочется от тебя услышать.

Кедров согласно кивнул.

— Да, товарищ генерал, радостного мало. Погиб один из лучших пилотов майор Игорь Чайкин. Причем не при выполнении боевого задания, что было бы как то объяснимо, а убит на охоте. Это не несчастный случай, а преднамеренная акция. Нападавших было несколько, один из них обезврежен егерем. Силами личного состава части были проведены поиски в тех местах, где было совершено нападение, но ничего существенного не нашли. Вот, пожалуй и все. Маловато, конечно, но я специалист по конструированию истребителей, а не обезвреживанию диверсантов… или шпионов, как хотите, вам виднее.

— Не отрицаю. Но мне интересно услышать ваше мнение не как контрразведчика, а как «свежей головы». Вы находились там достаточно длительное время, и должны иметь свое представление о ситуации в целом. Понимаете, о чем я?

— Понимаю. Как мнение непрофессионала. У которого может быть свой, неординарный взгляд на вещи.

— Именно.

Антон Петрович задумался.

В дверь постучали. Вошел адъютант и направился к генералу.

— Вадим Петрович, вам донесение. Из Сибирска.

Полковник Свирский, знакомый с вывихами андрюшиного ранжира расслабился. Хоть что-то хорошее в этот день.

Рожков прочитал донесение, протянул его Свирскому и кивнул адъютанту.

— Свободен, ответа не будет. Ну, так, что имеете сказать, главный конструктор?

— Я думаю, что инцидент однозначно связан с «Саблезубым». Ведь стреляли не только в Игоря. Стреляли и в остальных, в моего сына в том числе. Значит задачей нападавших было вывести из строя всех пилотов. А они являются единственными, кто знаком с пилотированием истребителя. Не будет пилотов, значит полеты «Саблезубого» на некоторое время прекратятся.

— Точнее. На какое время?

— Минимум на месяц. Будет сорвана программа испытаний. А это значит, что…

Полковник Свирский положил донесение и продолжил.

— А это значит, что не состоится показ истребителя на московском авиасалоне в Жуковском. И заинтересованных в этом гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Появление подобного самолета приведет к изменению как военно-стратегического баланса в мире, так и сложившегося равновесия на рынке авиационной техники. Но, судя по дилетантским действиям в Сибирске я все же рискну предположить, что там «нарисовались» не государственные разведки. Скорее всего это отрыжка какой-то фирмы производителя.

— Которым необходима отсрочка чтобы предложить потенциальным покупателям свой самолет.

— Совершенно верно, товарищ генерал.

Рожков на короткое время задумался. Потом прошел к столу, сел и отодвинул бумаги, словно освобождая перед собой поле боя. Свирский понял — решение принято.

Генерал оглядел собравшихся и остановил взгляд на Свирском.

— Этим делом займешься ты, полковник. Хочу послушать о тех шагах, которые собираешься предпринять в первую очередь. Докладывай, что успел надумать.

Свирский откашлялся.

— Думаю, что для начала надо действовать стандартно как и должно быть в случаях, когда данных или мало или совсем ноль. Чтобы провести акцию уничтожения пилотов требовалось провести подготовку. Для этого необходим как минимум один агент либо среди личного состава летной части, либо среди населения Сибирска. Ведь кто-то должен знать о передвижения летчиков и распорядке их дня. На поиск этого объекта заинтересованности и бросим основные силы. Одновременно проведем расследование внутри группы, причастной к разработке истребителя. По опыту знаю, что противником вначале предпринимаются наименее безболезненные и скрытные шаги для достижения цели — подкуп, шантаж и уж потом в дело идет оружие. И последнее — будем пробивать некоего, пока неизвестного нам одиночку, у которого есть свой интерес. Это маловероятно, но возможно.

— В чем ты видишь смысл последнего предположения?

— Есть люди, которые для достижения своей, только им известной цели пойдут на многое.

— Намекаешь на уральского лжепацифиста с оборонного предприятия, который ракетам земля-воздух в сопла металлические болванки приваривал? Это эксклюзив.

— Но со счетов такую возможность сбрасывать нельзя.

— Хорошо, действуй.

Рожков посмотрел на Антона Петровича, который потирал кончиками пальцев покрасневшие веки.

— Устали, главный конструктор? Что поделать, в одной упряжке один воз тянем, вместе кашу, которая в Сибирске заварилась и расхлебывать будем. Вы сейчас куда? Домой?

Кедров пожал плечами:

— Домой… Пусто там. Мой дом там, где «Саблезубый». Я лучше обратно, в Сибирск, к сыну.

— Ну, что ж, вам виднее. Кстати на счет сына. Не мешают родственные связи?

— Не мешают.

Генерал нажал кнопку на переговорном устройстве и на пороге кабинета появился адъютант.

— Возьмешь охрану и проводишь главного конструктора на аэродром.

Генерал проводил Кедрова до двери кабинета. Около выхода Антон Петрович остановился.

— У меня к вам просьба, генерал.

— Я слушаю.

— Пилотов осталось трое, а по сути один экипаж. Я беспокоюсь за их безопасность. Необходима охрана.

— В этом вы можете быть уверены. Наши сотрудники уже вылетели в Сибирск.

Кедров ушел и Рожков вернулся за стол. Свирский вертел в руках листок.

— Прочел? Какие соображения?

— Интересные данные. Второго ликвидировали выстрелом в голову и спрятали в буреломе. Этот труп… Наемник, я думаю, как и первый. Одно непонятно — зачем? Допустим, пришла группа. Сделали, что могли и уходите обратно. Какой смысл убивать? Не ранен, мог передвигаться самостоятельно.

Рожков достал пачку «Честера», закурил, пододвинул Свирскому.

— Спасибо, товарищ генерал, не курю.

— Хочешь здоровым помереть? Все равно не получится.

— Почему?

— Работа такая. И давно тебя эта блажь посетила?

— М..м..м… В общем, с утра.

Рожков усмехнулся:

— Да… гигант! «Бросить курить очень легко, я и сам делал это тысячу раз!»

— Знаю, товарищ генерал, Марк Твен. И все же, как вы считаете, почему убрали второго?

— Плохо соображаешь сегодня, полковник! Тот, кто это сделал находится где-то недалеко и в случае поимки наемник мог его продать.

— Совершенно верно! И это снова говорит в пользу того, что главные силы надо бросить на его поиски в Сибирске или в летной части. Хотя… Похоже мы имеем треугольник, а не отрезок с двумя концами!

Генерал недовольно посмотрел на Свирского.

— Что ты тут урок геометрии затеял. Конкретнее!

— Я про гостей из экологической миссии которые, которые табором расположились недалеко от Сибирска. Почему бы кому-то из них не захотеть подработать у какой-нибудь разведки или фирмы?

— Миссия? Припоминаю. Как они ведут себя там?

— Тихо-мирно. Шляются по тайге, травку собирают, местных агитируют чтобы прекращали мясоедство и вступали в ряды вегетарианцев.

— И что же местные?

— Посылают в известном направлении.

Рожков усмехнулся.

— Учила коза волка капусту есть. Ну, ладно, заместитель, пора дела делать. Ты вот, что, свяжись с нашими коллегами из китайской разведки, пусть окажут помощь в порядке дружественного обмена. Если те варяги, которые на летчиков охотились, не из их рядов, то не откажут. Скинь им инфо про убитых.

— Сделаю, товарищ генерал. Только не очень я на них надеюсь. Думаю, что агента мы сами скорее найдем.

Рожков поднялся из-за стола и подошел к окну. Столица окуталась в сумерки. Рубиновые звезды Кремля мерцали в темноте. По улицам струились частые огоньки авто.

— Объект, агент… Ищи. Хотя, по большому счету не в нем дело.

— Не понимаю.

— Гораздо интереснее было бы по рядовым исполнителям как по ступенькам вверх забраться. Есть ведь в итоге кто-то один, кто за веревочки дергает. Идет, понимаешь где-то сейчас, пока мы с тобой о нем беседуем незаметный благообразный человечек по улице… скажем Пекина или Лондона и радуется хорошей погоде.

Генерал достал еще одну сигарету.

— Нет, я неправ. Хорошая погода для таких не повод чтобы радоваться. Правильнее сказать — испытывает чувство удовлетворения от той работы, которую выполняет. Ну, все, хватит лирики. Ты кого в Сибирск послал?

— Соболя и Грома.

— А, эти волкодавы. У тебя, что, других кандидатур не было?

— Надежные парни, товарищ генерал! Не стратеги, но по обстановке действовать могут. Вцепятся — не выпустят.

— «Не выпустят». Это ведь они во время литерной операции в мае месяце столько людей угробили?

Свирский позволил себе удивиться.

— Какие же это люди, товарищ генерал!? Это вооруженные иностранные бандиты, которые в количестве полувзвода нагло, понимаете ли, перли с грузом оружия через государственную границу и на вежливое предложение задрать руки над головой начали обстрел наших позиций из автоматов! Ну парни и рассердились немного! А как бы вы на их месте… Прошу прощения, товарищ генерал!

Рожков прицелился в грудь Свирскому указательным пальцем.

— Твое решение, ты за них и отвечать будешь. Все, свободен.

Свирский пошел было к выходу, но остановился.

— Товарищ генерал, небольшая просьба.

— Что еще?

Свирский с тоской посмотрел на сигарету, которая дымилась на пепельнице:

— Если я вдруг у вас закурить попрошу, вы не давайте, ладно…

По пути в свой кабинет Свирский зашел в пункт спутниковой связи. Дежурный стал отдавать рапорт, но полковник прервал его.

— Из Сибирска от Соболя с Громом есть что-нибудь?

Дежурный порылся в донесениях.

— Вот. «На аэродром прибыли в 8-00 мск. В самолет погрузились без происшествий в 8-20 мск. Взлетели в 8-40 мск. Полет продолжался 4 часа 35 минут. Во время полета происшествий не было. От аэродрома до Сибирска двигались вертолетом 20 минут. Без происшествий. В местном отделении ФСБ были ровно в 14–00 мск…»

Свирский не удержался.

— Там нет данных, в туалет они без происшествий сходили, или понос замучал?

Дежурный вежливо хихикнул. Свирский изучил остальные донесения накопившиеся за день, ничего срочного не нашел и отправился домой.

Когда вертолет МИ-24 с двумя сотрудниками Свирского оперативные псевдонимы которых в их досье значились как «Соболь» и «Гром» приземлился на аэродроме, то из салона долго никто не появлялся. Командир экипажа даже забеспокоился и попросил пилота:

— Женя, выгляни в грузовой отсек. Черт знает, может их там ящиками придавило. Хотя летели мы аккуратно. «Без происшествий!»

Женя заржал как конь и пошел выполнять указание.

Похожие друг на друга как два брата, оба квадратно-мощные, невозмутимые и неулыбчивые Соболь и Гром сидели на своих местах, на откидной скамеечке вдоль борта и молча разглядывали аэродромную пустошь. Наконец, Соболь произнес.

— Слишком большой оперативный простор. Работать будет трудно.

На что Гром ответил ему, соглашаясь:

— Дерьмо. Это минус. Зато людей мало. Это плюс.

Они кивнули друг другу и направились к выходу.

В местном управлении ФСБ их встретили как родных, но без излишней фамильярности. Столичные штучки, все таки! Начальник управления вышел из-за стола и принялся трясти по очереди Соболю и Грому руки.

— Весь личный состав к вашим услугам, ага! Поможем чем сможем. А может в баньку с дороги? Веничком березовым под парок! Всю усталость как рукой снимет, ага!

Соболь посмотрел на Грома, Гром чуть кивнул головой. Соболь неторопливо подошел к окну и выглянул наружу.

— Банька это хорошо. Это не она вон там, сбоку дымит?

Начальник тоже просунул голову в соседнюю створку.

— Нет, это у Парфентьева. Мою отсюда не видно. Она там, за углом.

Соболь вернул голову обратно в комнату, прошел к стулу и уселся на него верхом.

— Парфентьева, говоришь, баня… А что, этому старлею Парфентьеву 1981 года рождения, женатому, имеющему ребенка, скоро на повышение, или, наоборот, строгача влепят?

Начальник недоуменно посмотрел на него.

— Не понял я…

— Что такого он, говорю сработал, что ты его досье изучаешь? Вон раскрытая папка с грифом «Совершенно секретно» на столе лежит. Смотри кто хочешь.

Мужик чуть смутился и пожал покатыми плечами.

— А от кого прятать… Вы свои вроде.

Соболь не мигая уставился на него как удав на кролика.

— Свои? А ты документы у нас, когда мы вошли спросил? Может мы из Штатов и сюда специально приехали, чтобы все секреты твои спалить?

Мужик окончательно растерялся.

— Так дежурный…

— Твой дежурный на входе за стеклом журнальчики с порнухой разглядывает — раз. Лестница пожарная проходит мимо открытого окна, которое в коридор смотрит — два. Отгадаешь с первого раза как мы здесь нарисовались, жить будешь, нет — не знаю даже, чем тебя обнадежить!

Начальник управления побледнел и стал пятиться к столу. Когда до него оставался один шаг, он внезапно прыгнул, дернул ящик стола, роняя на пол бумаги и зашарил в нем рукой.

Гром, который стоял у двери вздохнул, потом зевнул и вытащил сзади из-за пояса пистолет.

— Ты не этот ствол ищешь? Так оружие надо в сейфе хранить.

Мужик опустился на стул. По белым щекам его пошли красные пятна. Соболь посмотрел на Грома. Тот кивнул в ответ и протянул мужику оружие.

— Только стрелять не надо, лады? Смешно получится. Обойма все равно у меня в кармане.

— Вам что надо?! Вы кто?!

Соболь подошел к начальнику управления и положил руку на плечо.

— Да ты не бойсь. И не злись. Я понимаю, что здесь не граница с Афганом и не Чечня и расслабиться каждый может. Но дело в том, что надо было тебе дать понять — тут у вас серьезные дела закрутились, можно сказать план «элит» и каждая мелочь теперь значение имеет. Неизвестно кто и из-за какого угла выстрелить может. Давай вспомним, чему нас учили и такую «ульяну» сделаем, чтобы тот объект, который где-то прячется у нас на прицеле оказался, а не мы у него. А в баньке мы еще обязательно попаримся!

Начальник управления постепенно приходил в себя. Спрятал в сейф папку и пистолет и только тогда закрутил головой и засмеялся.

— Ну, блин, ну вы даете! Ну, профи!

Соболь прервал его восторги.

— Ну, все! Считай, что получил отмашку. А для начала нам вообще-то начальник летного центра Каленов нужен.

Мужик враз притормозил.

— Так я понимаю. Работа в первую очередь. Ага. А Каленову я уже сообщил о вашем прибытии. С минуты на минуту будет.

Каленов подъехал через несколько минут. ГАЗ-ик со скрипом затормозил около крыльца.

— С прибытием. Как долетели?

— Без происшествий.

— Ну и хорошо. Информацию о летном составе я уже подготовил. Можете с ней ознакомиться в любое время. Вы сейчас куда?

Соболь не удержался.

— В баню.

— Не понял?!

— Личные дела летного состава нужны нам прямо сейчас.

— Тогда поедем в мой кабинет.

Они поехали к Центру управления полетами. От вертолета, на котором прилетели Соболь и Гром увозил спецоборудование грузовичок, накрытый маскировочной сеткой.

Столичным гостям выделили пустующую квартиру в одном из ДОС-ов. Закрыв за собой дверь, Гром придирчиво осмотрел замок и заявил.

— Нет, это мне не нравится. Вскроют как шалаш в Разливе.

— Ты о чем?

— Замок, говорю, барахло.

— Вот и займись. Чтобы никаких происшествий не случилось.

Посопев, Гром принялся укреплять на косяке инфракрасный датчик сигнализации. Соболь затолкал немногочисленный скарб под кровать и достал из папки, которую передал им Каленов, личные дела экипажей «Саблезубого».

— Так… Личное дело Павла Соколова. Практически идеальная характеристика. Отличный семьянин. Ребенку три года. Живут здесь, на базе. Свободное время — рыбалка, охота. Кому… коммуникабелен, доброжелателен. С товарищами поддерживает дружеские отношения. За пять лет никаких нареканий. Молодец!

— Дерьмо какое!

— Что тебе не понравилось?

— Гвоздь под ноготь засадил.

Соболь изучил фотографию Павла, отложил папку и взял другую.

— А это кто у нас? Борис Корин. Второй пилот на «Саблезубом». Женат. Жена с сыном проживают в Москве. Родители погибли в автокатастрофе, когда ему было три года. Воспитывался в детдоме. Дисциплинирован, немногословен, замкнут. Хладнокровен. Участвуя в проекте «Ксанар» спас истребитель, посадив его с неисправным двигателем. С товарищами поддерживает ровные неконфликтные отношения.

— Почему не дружеские?

— Откуда я знаю… В общем, с этими двумя ничего из ряда вон. Тишина полнейшая.

Гром распахнул дверь. Истошно взвыла сигнализация. Соболь подскочил на стуле.

— Спятил?! Предупреждать надо!

Гром захлопнул дверь и растянулся на кровати.

— Продолжай. Я отсюда послушаю. Мне подумать надо.

Соболь взял третью папку.

— А вот и последний. Интересная штучка. Алексей Кедров. Сын главного конструктора «Саблезубого». Ты в курсе?

— Спасибо, что напомнил. Ты по существу вопроса. Как летчик он из себя что представляет? Отношения с товарищами… все такое прочее. Поподробнее, пожалуйста.

Соболь подозрительно посмотрел на него.

— Залег… Ты смотри не спи!

— Обижаешь. Ни в одном глазу. Я внимательно слушаю.

— Итак, Алексей Кедров. Способный, исполнительный, дисциплинированный. Рос без матери. Не женат.

— Папенькин сынок.

— Психолог нашелся!.. Принимал участие на стадии разработки проекта «Саблезубый». Эргономика, место пилота, системы наведения на цель. С товарищами поддерживает дружеские отношения. Во время испытательного полета проявил героизм, сумев вывести истребитель из неконтролируемого штопора. Вот! Героизм! А ты — «папенькин сынок!»

— Все равно. С него надо начинать разработку.

— Да за что ты его так невзлюбил?

— Не люблю… папенькиных… сын…

Соболь оторвался от чтения.

— Эй! Ты спишь, что ли?

— Не… я… хр-р-р-р…

Соболь сложил папки в кейс и спрятал в ящик стола. Закурил. Прошелся по комнате, выглянул в окно. Мимо дома шел высокий худощавый пилот в летной форме. До конца не осознав, зачем он это делает, Соболь сунул два пальца в рот и свистнул. Летчик поднял голову, и Соболь узнал Алексея Кедрова. Он закрыл окно и толкнул в плечо напарника.

— Вставай, твой нелюбимый Кедров идет. Пойдем, посмотрим на него поближе.

Гром не отозвался. Соболь подумал, подошел к двери и взвел сигнализацию. Потом распахнул дверь и быстро пошел по коридору на выход.

Агентурное наблюдение № 4

Ленгли. Штаб квартира ЦРУ. Разговор руководителя оперативного Директората с невыясненным объектом.

— Вопрос такого плана. Во время выполнения этой работы мне придется работать против русских…

— Естественно.

— И возможно, косвенно против вас.

— Каким образом?

— Оружие, документы, наемники, пересечение границ. Это может заинтересовать ваши службы.

— Вы правы, в таком сложном деле все может быть. И что же? Хотите спросить, будет ли вам в этом случае поддержка?

— Именно.

— Сомневаюсь. Если наши люди выйдут на вас, то будут работать как обычно. Операция чрезвычайно секретна и никто из них не будет знать, что вы — свой. Крутитесь как сможете. Ну, разве что…

— Есть варианты?

— Вы будете иметь контакт с руководителем Управления тайных операций. С ним и обсуждайте все возникающие проблемы. Итак, вам все ясно? Вы готовы приступить к работе?

— Готов.

Глава 5 Четыре сигары

Воскресным утром на Лондон с Ла-Манша накатили низкие серые тучи и пошел нудный мелкий дождь. Казалось весь день будет таким, бесцветно-скучным, сумрачным, потерянным для пикников и прогулок. Но ближе к полудню солнце все же сумело рассеять туман, тучи поднялись выше и, подхваченные ветром, улетели вглубь острова, радовать своим унылым видом жителей Оксфорда и Лутона.

Над Лондоном повисло прозрачно-голубое летнее небо.

Наслаждаясь теплом по «BAYHAM STREET», направляясь к пересекающей ее «CROWNDALE ROAD», шел элегантно одетый мужчина по имени Дик Мердок. Шел не торопясь, останавливался перед газетными киосками, любуясь на полуголых красавиц, которые улыбались ему в ответ с обложек журналов, заглядывал в витрины и с удовольствием помог хозяйке абрикосового пуделя, который, сбежав, запутался поводком в его ногах.

— Огромное спасибо, сэр! Не знаю как вас благодарить!

— Не стоит, мэм! Не пойму, кто кого выгуливает!

Но радовали Мердока вовсе не погода и красавицы. Он был весьма доволен тем, что выйдя двадцать минут назад из своего офиса сразу обнаружил за собой слежку. А обнаружить за собой tail!.. О, господа, это великое дело! Когда обнаружен хвост, игра в кошки-мышки сразу обретает новый смысл. Мышка в этом случае становится не жалкой добычей, а лисицей, а то и волком, который может в любое удобное для него мгновение оскалить клыки.

Слежку начала вести женщина. Черная как ночь брюнетка на синей «Хонде» проводила Мердока несколько кварталов и исчезла. Вместо нее в игру включился старик в очках и с тростью. А когда «папаша» свернул в проулок, влюбленная парочка заняла место на противоположной стороне улицы. Помахивая портфелем, в котором лежал ноутбук, Мердок продолжал неторопливо шагать по тротуару и ждал — кто же будет следующим?

А следующей снова проявилась дамочка. Та самая, которая полчаса назад играла в брюнетку. Правда, теперь она сменила масть и превратилась в рыжую, но разве Мердока обманешь? Он мысленно рассмеялся и решил немного похулиганить. Резко повернулся и пошел навстречу рыжей. Надо было видеть, как она засуетилась, как занервничала, пряча в сумочку пудреницу! Наверняка фотокамера. Ну, что ж… Фотографируй на здоровье, милая!

Следующим его шагом было посещение магазина. Побродив среди прилавков он приобрел дешевенький серый саквояж, заполнил его до половины пакетиками со всякой ненужной ему ерундой и отправился в гараж. Сел в кабину и, пока его «Шевроле» был скрыт рядами остальных авто, сделал финт: вытащил из-под сиденья точно такой же ноутбук, как тот, что покоился в портфеле. Провел пальцем по гладкой поверхности, нащупывая крохотное микрофонное отверстие прослушивающего устройства и поменял компьютеры местами. Небрежно бросив портфель на заднее сидение, так, чтобы его хорошо было видно снаружи, Мердок затолкал первый компьютер в саквояж и, довольный собой, выехал из гаража. Не отставай, рыжая!

Напротив своего офиса Мердок внимательно осмотрелся.Караулят. Два парня из наружного наблюдения сидят в скверике и увлеченно целуются со своими герлз. Ну, что ж, дело молодое! Он подхватил саквояж и неторопливо пошел к дверям офиса.

Секретарша приветливо улыбнулась ему.

— Мистер Симпсон, вам чай?

— Да, пожалуйста.

Мердок прошел в свой кабинет и стал ждать. Скорее всего, они сразу примутся за дело.

Он не ошибся. Не прошло и десяти минут как за окном раздались частые звуковые сигналы — сработала сигнализация его автомобиля.

Агент Орандж — вначале брюнетка, затем рыжая, а теперь одетая в форму офицера-парковщика шатенка остановила свою машину в конце улицы. Задание было получено, дело за немногим — успешно выполнить его. Она не торопясь пошла вдоль ряда припаркованных машин, заглядывая в карточки и сверяя их с номерами. Не повезет тому, кто занял не принадлежащее ему место! Англия страна маленькая, каждый квадратный фут на счету и ценится дорого. Разноцветные авто смирно поглядывали на нее круглыми и прищуренными глазами-фарами. «Форд», «Сааб», «Рено», «Тойота»… ага, вот и знакомый «Шевроле» зеленого цвета.

Орандж наклонилась, придерживая форменную фуражку. Неужели, удача!?

На заднем сиденье лежал портфель Мердока. Орандж приподняла и опустила козырек фуражки. Один из парней тотчас прекратил слюнявить свою девку и подбежал к агенту. Орандж кивнула на сиденье:

— Портфель. Сделай под взлом.

Она быстро направилась к своей машине. Парень покрутился вокруг «Шевроле» и наклонился над дверцей. Минута — и он с портфелем уходил через сквер на параллельную улицу.

Когда сработала сигнализация Дик Мердок осторожно посмотрел в узкую щель между стеной и шторой на улицу и засмеялся от удовольствия. Ноутбук с прослушкой украли те, кто должен был это сделать. С кем они взялись тягаться, недоумки!? Он думает и действует всегда на десять шагов впереди своих противников!

Мердок сдвинул набок узел галстука, чуть взъерошил прическу и побежал к выходу. Агент Си, который расположился в пабе наискосок от офиса увидел объект и достал из кармана сотовый телефон.

— Все нормально. Он чрезвычайно обеспокоен. Бежит к машине. Лезет внутрь. Осматривает заднее сидение. Снова на улице. Мечется как заяц в капкане. Расстроен потерей портфеля. Закрывает «Шевроле». Бегом возвращается в офис. Считаю операцию успешной!

Парень передал портфель Орандж в «HYDE PARK». Она довольно улыбнулась. Кажется их друг ничего не заподозрил. Теперь можно скачать его фотографию Трентону.

Орандж подсоединила камеру к мобильнику и набрала номер.

Вернувшись в офис Мердок снял галстук, скинул пиджак и расслабленно развалился в широком кожаном кресле. Ждать, теперь только ждать.

Загорелась кнопка на аппарате внутренней связи.

— Мистер Симпсон, ваш чай готов.

— К черту чай! Приготовьте мне кофе! И рюмку коньяку. Большую!

Все в этом мире имеет свою копию. И если где то есть девочка, рот которой измазан в шоколаде, то можно быть на сто процентов уверенным, что или в соседнем доме, или на другом материке другая сладкоежка точно так же смеется, увидев в зеркале свои коричневые от «Сникерса» губы.

— Келли, приготовьте нам кофе. И две рюмки коньяку, пожалуйста!

— Конечно, сэр!

Кабинет Ральфа Трентона, начальника Управления внешней разведки, располагался в левом крыле штаб-квартиры ЦРУ, что находится — всем известно — в Ленгли, США, штат Вирджиния. И Трентон и его заместитель Генри Йорк только что испытали сильное удивление, а вызвано оно было появлением на экране компьютера фотографии, которую передала им из Лондона агент Орандж. Йорк немедленно распечатал изображение и протянул Трентону.

— Боже правый! Посмотрите, сэр! Вы узнаете его!?

Трентон взял распечатку.

— Это же Мердок! Сукин сын! Сколько времени прошло с тех пор как он пропал в Китае?

— Три года, сэр.

— Немало. Я помню как мы его разыскивали по всему миру. А он объявился в Лондоне. Как вы на него вышли?

— В настоящее время мои агенты выявляют каналы торговли оружием из России. Работают, в частности по некоему Ньюмену. И вот, засекли его контакт с Мердоком.

— Что они сообщают?

Йорк близоруко сощурился и провел пальцем по строкам:

— Вполне благопристойно живет в центре Лондона. Имеет страховую компанию. Теперь он Симпсон. И, судя по антуражу, в полном порядке.

— Страховая компания в Лондоне… На это нужны немалые средства. Не думаю, что он получил наследство от богатой тетушки.

— Я тоже считаю, что тетушка тут не причем. Помните, сэр, как сразу после его исчезновения мы потеряли трех наших агентов в Пекине?

— Думаешь, заплатили за предательство?

— Не сомневаюсь!

Трентон бросил распечатку на стол.

— Генри, мне нужно знать про него все. Собирайся, ты летишь в Лондон.

— Да, сэр!

Боинг 747, оттолкнувшись колесами от самой свободной в мире американской земли в считанные часы пересек Атлантику и придавил своей многотонной тушей взлетно-посадочную полосу лондонского аэропорта Хитроу.

Генри Йорк сразу приступил к работе. Проведя рекогносцировку на местности он изобрел необходимые документы и снял офис в старинном пятиэтажном доме напротив логова Мердока. Спустя несколько дней квартира была оборудована аппаратурой прослушивания и слежки по самому высшему разряду. Помощники Йорка — агенты Орандж и Си рыли копытами асфальт, стараясь угодить высокому начальству. А вдруг это, казалось бы рядовое задание обернется тем самым шансом, который позволит шагнуть на ступеньку выше в нелегкой служебной карьере рядового сыскаря? Их помощники денно и нощно неотступно следовали за Мердоком куда бы он не направлялся, фотографировали его машину, секретаршу, офис и его самого, даже провели обыск (незаконный, конечно!) в скромных двухкомнатных аппартаментах Мердока и сняли копии документов. Но, увы, ничего существенного не проявлялось в действиях владельца страховой компании. Он встречался с клиентами, примерными гражданами Соединенного Королевства, страховал товары фирмочек и фирм, желающих беспроблемно перевезти продукцию через Ламанш и далее на восток, посещал банк, занимался по утрам зарядкой. Идеал порядочности и пристойности! Всем бы такими быть. Даже уворованный ноутбук не содержал в своих электронных недрах ничего интересного. Просматривая файлы агент Орандж жаловалась.

— Я сняла всю информацию с его компьютера. Ничего подозрительного. Сплошная скука!

Ей вторил агент Си:

— С конторой Мердока все чисто. Страхование грузоперевозок в Россию и Восточную Европу. Среди сотрудников конторы наших клиентов нет.

Повинуясь ловким пальцам Орандж, ноутбук покорно выплевывал все новые порции бесполезной дребедени. И только очень внимательный человек, присмотревшись, мог заметить сбоку крышки-экрана крохотное отверстие. А если очень внимательный человек был бы еще и очень дотошным человеком, то, вскрыв крышку он обнаружил бы вплотную к отверстию крохотное ухо микрофона прослушки. Увы, среди агентов Йорка таких внимательных и дотошных не оказалось…

Уже третий вечер Дик Мердок, закончив дела садился в кресло, раскрывал свой НАСТОЯЩИЙ ноутбук и внимательно слушал записи того, что происходило в офисе напротив. Иногда он хмурился, иногда улыбался, но почти всегда с его лица не сходило выражение превосходства над противником. Так проколоться! Теряет нюх дружище Йорк, теряет! Раньше он был не в пример расторопнее. Ну, что ж… Не все время ему выигрывать.

В один из таких вечеров Мердок привычно откинул экран компьютера, но не стал интересоваться архивом прошедшего дня, а включил аппарат на прямое прослушивание. Зачем он так сделал, он и сам не мог объяснить. Сработала интуиция.

В офисе Йорка шли неторопливые разговоры. Шаркали ногами, стучали каблучками, гудел электрический чайник. Агенты анализировали полученные данные. Мердок добавил громкость. Сам он уже составил мнение о том объеме информации, которой владел Йорк, но возможны были пробелы.

Докладывала Орандж.

— Несмотря на плотное внешнее наблюдение объект до сих пор не подозревает о слежке. Все эти дни он вел себя вполне естественно, ни с кем подозрительным в контакт не вступал. В документах его компании полный порядок, клиенты никаких претензий к работе мистера «Симпсона» не имеют. Грузы, которые застрахованы компанией также вполне нейтральны. Станки, газовое оборудование, компьютеры. Складывается впечатление, что Мердок перечеркнул свое прошлое и решил заняться благопристойным бизнесом.

Послышался щелчок зажигалки и сиплый кашель. Йорк закурил свой любимый «Винстон». Мердок неодобрительно покачал головой. Когда нибудь эта пагубная привычка отправит тебя на тот свет, дружище!

— Я не верю в это. Такого просто не может быть. Все время, пока я работал с ним, он отличался авантюризмом, хитростью и жестокостью. Такие люди не в состоянии перемениться. Они могут только сменить вид деятельности. С торговли наркотиками, например, на торговлю оружием. Не зря же он имел контакты с Ньюменом. Что у тебя, Си?

Агент Си побренчал ложкой в бокале.

— Сегодня я руководил внешним наблюдением. Он как обычно совершил утреннюю прогулку, посмотрел в пабе запись вчерашнего матча по футболу… Вы помните, сэр, что вчера играли Челси и Арсенал? Какая была игра, сэр! Особенно вторая половина!

— Не отвлекайся!

— Простите, сэр. Потом объект вернулся домой и не выходил из офиса до 16–00 пополудни. В 16–00 он взял свой «Шевроле» и поехал… поехал…

— Куда же он поехал?

— Мы, к сожалению, на некоторое время потеряли его. Он очень хорошо водит машину. Я решил перекусить и пошел в кафе со своим знакомым охранником из банка. И заметил возле входа «Шевроле».

— Мердок был в банке?

— Точно, сэр. Охранник сказал мне, что он в зале с банковскими ячейками. Знаете, такие ящички для клиентов…

— Знаю. Продолжай.

— Когда Мердок ушел я передал его другому агенту, Полу и попросил его… Вы помните специализацию Пола, сэр?

— Я все помню.

— И попросил его по возможности проверить карманы нашего подопечного. Я понимаю, это было рискованно…

— Мы постоянно рискуем.

— В общем, Пол сумел немного. Его добычей стал мобильный телефон клиента.

Мердок вскочил с кресла. Дьявол! А он-то думал, что забыл мобильник в офисе! Ведь есть простое правило — проколы всегда случаются на ровном месте!

— Это интересно! В адресной книге были номера? Набранные? Принятые?

— Нет, номера все были удалены. Но зато в этом телефоне был встроенный диктофон. Я прослушал разговоры Симп… Мердока и один из них показался мне подозрительным. Речь шла о складе на окраине Лондона. Мердок беседовал с Ньюменом. Они говорили о партии сигар. Меня удивило количество товара. Четыре штуки.

— Контейнеров? Ящиков?

— Нет, именно «четыре сигары».

Послышались звуки частых шагов. Йорк почуял добычу.

— Агент Си!

— Да, сэр?

— Мне нужен этот склад. Ищи его. Отправляйся немедленно.

— Конечно, сэр! Я в пути!

Мердок уже успокоился. Что ж, случилось, так случилось. Это даже к лучшему. Хватит заниматься ерундой, пора переходить к решительным действиям. Он вызвал секретаршу.

— Слушаю вас, сэр.

— Мелкая неприятность… Где-то оставил свой мобильник. Вы разрешите воспользоваться вашим?

— Конечно, сэр!

Мердок набрал номер.

— Мистер Ньюмен? Цена на сигары меня устраивает. Перевожу деньги на ваш счет. Поручите вашему агенту начать процедуру. Да, в обговоренное место. Не беспокойтесь, о пустых коробках я позабочусь.

Он вернул телефон секретарше и закрыл за ней дверь кабинета. Что еще успели разнюхать эти ищейки?

Сиплый голос Йорка наполнил помещение.

— Я думаю, что сведений вполне достаточно для того, чтобы начать делать ответные ходы. Пожалуй, пришла пора навестить старого приятеля. Как считаете, Орандж?

— Вы хотите идти к Мердоку?!

— Именно!

— Но это опасно, сэр!

— Колеса в машине не могут крутиться самостоятельно. Надо чтобы кто то вращал их. События необходимо подталкивать. Думаю, что он будет рад мне.

Скрипнуло кресло. Мердок усмехнулся. Йорк идет к нему в гости! Добро пожаловать!

Он нажал кнопку вызова секретарши.

— Приготовьте две чашки кофе. Самого крепкого!

Агентурное наблюдение № 5

Китай. Район перевала Хинган. Монастырь. Разговор по спецсвязи. Личности обоих собеседников невыяснены.

— Алло? Да, я вас узнал, уважаемый мистер…? Да, действительно, какая разница, какое у вас имя. Предполагаю, что ваш звонок вызван желанием совершить очередное приобретение того же характера, что и предыдущие? Какой человек вам нужен? Мужчина, женщина? Исполнитель, инициативник? Цвет кожи, интеллект, убеждения… хотя убеждения роли не играют. Понятно. Мужчина европейской внешности средних лет с опытом разведдеятельности. Это будет непросто. Да, да, понимаю… сколько… Ну, скажем, нас вполне бы устроила сумма в… Поверьте, это немного! Хорошо, я посмотрю, что у нас есть в наличии.

Глава 6 Ближний бой

В ранние утренние часы на летном поле тихо. Ночной ветер унес в тайгу запахи бензина, нагретого металла и горелой резины. Обманутая покоем живность повылезала из норок и думает, глупая, что эти час — другой безмятежного покоя навсегда. Ползают по длинным травяным стеблям букашки, спешно плетет паутину в кустах колченогий паучок. А сама трава кажется сплошь ковылем, серебрится белым тонким слоем росы. И только одно неторопливое движение есть во всем мире — высокий полет коршуна над бетонкой, ангарами, тайгой.

Уже несколько дней подряд Алексей просыпался до восхода солнца. Долго лежал, глядя в окно на перистые, начинающие розоветь облака и пытался преодолеть в себе тягостное чувство невосполнимой утраты. А когда тишина, подруга одиночества, начинала больно обнимать сердце и мешала дышать, вставал и шел по пустынному военному городку на аэродром. Дежурный на КПП молча пропускал его через «вертушку».

На поле дышалось свободней. Побродив по траве, Алексей выходил на взлетно-посадочную полосу. Вот здесь они с Игорем начинали проверку закрылок. Вот здесь он отключал носовую стойку. Вот здесь включали форсаж. И вот здесь «Саблезубый» начинал полет. Хорошо им было вдвоем! Эх, Игорь, Игорь!

Днем становилось легче. Рев двигателей рвал тишину в клочья и она трусливо прятала свое изуродованное тело где-то в таежной чащобе. Днем были команды, приказы, топот сапог, запахи и синее небо над головой. Днем была жизнь.

Летные испытания «Саблезубого» подходили к концу. Все системы были проверены и обкатаны как в обычных так и предельных режимах. Истребитель ПОЛУЧИЛСЯ — в этом мнении сходились все, и главный конструктор, и многочисленные комиссии и сами летчики. Есть нечто в самолетах, которым предстоит большое будущее. Это не только безотказная и ювелирная работа одного, двух или даже комплекса агрегатов. Это есть то, что в просторечии называют «конфетка» и причмокивают как после хорошего стакана вина губами.

Агентурное наблюдение № 6

Китай. Район перевала Хинган. Монастырь. Разговор по спецсвязи. Личности обоих собеседников невыяснены.

— Здравствуйте, уважаемый мистер… Да, да, имя не имеет значения… Мы внимательно рассмотрели вашу просьбу и вынуждены отклонить ее. Да, именно так. В данный момент у нас нет подходящей для вас кандидатуры, а время, как я понимаю не терпит. Конечно, я бы мог продать вам что-то второсортное, но я слишком уважаю и вас и себя, чтобы поступить таким непорядочным образом! Что вы говорите? Да, даже за такие деньги. Конечно, есть один выход… Не знаю, правда, как отреагируют на это определенные структуры. Сейчас поясню.

Вместо того, чтобы послушно подставить полусферу кабины пушкам «Саблезубого», СУ-27 внезапно погасил собственную скорость поворотом вправо, потом влево. И еще раз. Не сумев вовремя поймать маневр, «Саблезубый» проскочил мимо него и сам оказался в зоне огня. Павел возмущенно возопил.

— Я в полном порядке. Приготовиться к выходу из пикирования!

Черная махина внезапно появилась снизу и скользнула в небеса прямо перед носом «Саблезубого». Истребитель качнуло потоками реактивных струй от турбин СУ-27. Павел немедленно отреагировал.

— Чего странного-то?

Ближний маневренный бой… Раритет, в общем то при современных достижениях авиационной техники. Радиолокационные системы истребителей позволяют обнаружить противника за сотни километров от себя, а ракеты дальнего радиуса действия могут поразить его когда неприятель находится далеко за линией горизонта. Ближний бой привилегия тихоходов времен Великой отечественной. Летали себе, тарахтели пулеметиками, уворачивались от встречных трассеров как могли. И появлялась СИСТЕМА из которой вырастали АКСИОМЫ. «Я безоружен, пока я ниже», «Недостаток скорости — смерть!», «Стремительность и скрытность — победа!». Те, кто заучивал и неукоснительно соблюдал эти постулаты становились классными летчиками, а те, кто выдумывал что-то новое — покойниками, или…

— Странные тут места.

C командного пункта немедленно прорезался голос Каленова.

— Он не хочет быть побежденным. Включай кислород. Будем работать всерьез.

— Простите, меня задержали. Там на поле бродят какие то два… сапога в штатском. Почему то интересовались как я чувствую себя перед полетом.

Истребители взлетели с интервалом в несколько минут. «Саблезубый» набрал предусмотренные заданием 5000 метров и направился на восток. СУ-27 развернулся и на такой же высоте полетел на запад. Через десять минут они сделали по петле-полубочке и двинулись навстречу друг другу.

Двадцать седьмой уже вышел из пике и по пологой кривой набирал высоту. Алексей довернул дюзы турбин и «Саблезубый» перешел на горизонтальный полет, стремясь по более короткому пути догнать противника. Самолеты сближались. Павел радостно доложил.

Они пошли дальше в утреннюю дымку аэродрома. Присели на камень возле уловителя. Над головой рассыпался трелью жаворонок. Гром повертел головой.

— Готовься, будут большие перегрузки.

Они вышли в коридор. Павел возбужденно потер ладони.

— Какая еще «лобовая атака»!? В полетном задании такого не было!

Павел обеспокоенно подхватил:

— Борт 01 вышел на исходную!

— Атака неудачна. Продолжаю бой.

Истребители заходили на посадку. Недовольно ворчал о «самодеятельности» и по привычке грозил отстранением от полетов Каленов, ругался вполголоса папа-Кедров, но Алексей был счастлив.

«Саблезубый» падал все быстрее. В частом мелькании неба и земли Алексей успевал заметить, как СУ-27 перешел в отвесное пикирование пытаясь удержать одинаковую с СУ-ХХ скорость. Высота 7000… 5000… 1500

«Саблезубый» вошел в разворот. Щеки на лице Алексея поплыли к правому уху. В глазах потемнело. Он услышал в шлемофонах голос Павла.

— Предельные перегрузки. Увеличьте угол атаки.

— Какого хрена!? Он мишень, или мы?

— Почему неудачна?

— Даю пять минут на последнее упражнение. Потом — немедленная посадка.

— Прекратите этот НАТОвский жаргон! Выражайтесь по-русски!

— Ближний бой без ракет! Классно! Мужики, советую завтрак вернуть обратно в столовую! Или взять с собой бумажные пакеты. Боря, похоже сегодня не твой день! Готовь задницу, надерем в лучшем виде!

Внезапно истребитель Бориса совершил быстрый энергичный разворот, перешел на петлю и пропал из вида. Алексей завертел головой.

— Тихо слишком. Подозрительно.

— Вас понял.

— Не задирай ты его. Видишь, не в духе сегодня.

«Мы сделали это, Игорь!»

— Нет у меня никаких вопросов. Мне все предельно ясно.

Соболь не успел ответить, как на уши надавила мощная звуковая волна — на другой стороне гравийно-песчаной кучи оглушительно взвыли турбины «Саблезубого». Гром соскользнул с камня и сел задницей на песок.

— А сегодня полетит Алексей. Ты пойдешь на СУ-27. Будете отрабатывать атаку на воздушную цель.

— Запускаю генератор. Правый двигатель 25… 50… На полную!!

— Сам накаркал. Пошли отсюда!

Борис мрачно посмотрел на него и ускорил шаг. Алексей придержал Павла за рукав.

— Борт 01! Что там у вас?

— Вот так. Выполняйте упражнение номер два.

— Вас понял. Немедленная.

— Борт 01! Доложите обстановку.

— Борт 01. До противника пятнадцать. Есть визуальный контакт! Паша, готовимся к форсированному развороту!

— Командная метка… метка цели… Время! Один… три… пять!! Мы его сделали!! Ур-ра!!

На КДП немного помолчали. Потом Каленов недовольно произнес.

— Противник сделал «сизорс» и ушел из зоны поражения.

— Пришлось выполнить как связующий элемент.

— Да он…

Павел недовольно хмыкнул.

— Хор-р-рошо, мать твою… Но что он делает!?

Алексей миновал КПП и прибавил шаг — на инструктаж опаздывать не полагается. Когда он вошел в комнату, там среди пустых столов и стульев уже сидели Павел и Борис. Седой майор рисовал на доске траектории.

Алексей, оглядываясь, пошел своей дорогой.

— Может быть.

— Логично, черт возьми! У кого папочка главный конструктор, тому и лететь первым.

— Странный какой то маневр! Ты что, нарочно это сделал?

Алексей перебил Павла.

Борис опустил голову. Произнес он это, или послышалось Алексею?

Уже на рулежке он услышал голос Бориса.

— Капитан Кедров?

Алексей сделал «горку» и выключил правый двигатель. «Саблезубый» помедлил немного и свалился в штопор. Информатор попытался было высказать свое мнение по поводу случившегося, но Алексей пресек его попытки. Зато встревожился Павел.

На этот раз молодцы подошли вплотную и остановились. Один из них не мигая уставился на Алексея и покачал головой, будто хотел сказать — ну, вот ты нам и попался!

Алексей немного удивился.

— В ответ на лобовую атаку противник применил «брейк»… применил энергичный разворот с потерей скорости. Атака неудачна.

— Противник выполнил «ножницы».

— Нервный он какой-то…

— Вот дерьмо!

— Настроение приличное. А кто это «мы»?

После одной из утренних прогулок Алексей шел на инструктаж. Аэродром уже проснулся. Из ангаров выкатывали истребители, начинали подготовку самолетов к дневным полетам. На полпути к КПП он увидел, как «вертушку» прошли два могучих крепкошеих молодца в темных костюмах и направились ему навстречу. Он уже встречал их в военном городке и всякий раз ловил на себе их странно-заинтересованные взгляды. Вначале это его немного дергало, потом он махнул рукой. Мало ли кто шляется среди ДОС-ов. Техники, родня летчиков, особисты. На то и военный городок.

— Где он!? Я его не вижу!

— Бери его, Паша!

— Связующий… смотрите мне! Доложите о запасе топлива.

«Саблезубый» выровнялся. Алексей поискал взглядом самолет Бориса. Ага, вот он! Ему сейчас не до боя. В пылу преследования прозевал удобный момент выхода из пике и сейчас занят тем, чтобы не приземлиться на три метра ниже бетонки. И перегрузки у него сейчас такие, что не до «Саблезубого». Алексей скомандовал.

Истребители стремительно сближались на встречных курсах параллельно друг другу. Задачей «Саблезубого» было сделать левый разворот на максимально допустимой скорости, когда перегрузки еще позволяют управлять самолетом и встать в хвост противнику. Затем совместить командную метку с символом преследуемого самолета, совместить метку цели с прицелом и… Как сказал Павел — прощай, мама!

Алексей надел кислородную маску.

СУ-27 уже набрал потерянную маневром скорость. Он летел впереди «Саблезубого» и на 500 метров ниже. Алексей опустил нос истребителя и стал разгонять его пикированием. СУ-27 сделал то же самое. Оба самолета стремительно понеслись к земле. Речевой информатор предупредил.

Борис удивленно посмотрел на инструктора.

— Мы, что, стали нуждаться в няньках? Не доверяют?

— Борт 02 вышел на исходную!

На взлетной полосе уже стояли два истребителя. Техники откатили лесенки, ЦУП голосом Каленова дал добро на взлет и… Поехали!

Майор опустил мел.

— Что, доволен, папенькин сынок? Мне бы «Саблезубого», я б тебе с бетонки взлететь не дал. Погоди, настанет время, я тебе хвост подпалю.

Гром проводил его взглядом.

— Алексей, не увлекайся! Высота минимум!

Да, Игорь бы все сделал! А что бы он сделал? Может вот это?

— Не бери в голову. Это новый маневр.

— Будешь тут нервным. Товарища потерял, кто знает, может эта пуля предназначалась ему.

Алексей задрал нос истребителя и свечой пошел в небо. СУ-27 немедленно устремился за ним следом. Загорелся индикатор облучения. Он поймал нас локатором. «Ножницы». Вправо-влево. Ушли. Хорошо. Пытается догнать на параллельном курсе. Ну уж дудки! У нас турбины помощнее. Пошел на боевой разворот. Старается разогнаться по кривой. Зря, Боренька, еще больше отстанешь! Так и есть, провалился. Высота? Двенадцать тысяч. Еще немного… Четырнадцать. Хватит. Ну, мама, не горюй!

— Он может, а я не могу, да?

— Проблемы отсутствуют. Все идет без происшествий. Просто мы хотели поинтересоваться вашим настроением перед полетом.

— Корин, у вас есть вопросы?

— Он самый. Какие-то проблемы?

— Вот и хорошо. Повторяю задание. Атака на воздушную цель. «Саблезубый» атакует, СУ-27 уходит. Режим ближнего меневренного боя. Положения стандартные. Применяемое оружие — автоматические пушки. Задание считается выполненным, если цель будет зафиксирована прицелом… в течение пяти секунд. Все, выполняйте!

— Есть командная метка! Есть метка цели! Я его поймал! Начинаю отсчет. Секунда… две… три…

— Расслабься, природа еще не проснулась.

«Качели», «скольжение», «кобра» ничего не дали. «Саблезубый» выполнил каскад фигур, стараясь занять выгодную для атаки позицию, но истребитель Бориса как привидение на секунду возникал то впереди, то в хвосте истребителя и вновь исчезал из перекрестья прицела. Появилась гаденькая мысль, что ничего у них не выйдет и придется возвращаться не выполнив задание. То-то будут потешаться стажеры! Непобедимого «Саблезубого» поимел рядовой ястребок! Хотя, дело не в самолете. Дело в нем, Алексее, папенькином сынке. Будь на его месте Игорь, тот бы без победы не ушел! Он бы все сделал, чтобы быть первым!

Страсть человечества к порядку неистребима. Накопив какое-то количество данных, хоть о червях, хоть о звездах, оно стремится тут же запереть их в жесткие рамки последовательностей, графиков или стройных рядов по типу таблицы Менделеева. С одной стороны понятно, что человечество стремится предугадать — и очень часто предугадывает характеристики следующих, еще не открытых объектов. Но с другой стороны такая пунктуальность гибельно действует на фантазию и выдумку. На идущих не по колее посматривают неодобрительно и с опаской — черт знает, что выкинет такой субъект! И ведь некоторые выкидывают фортеля! Новичок в схватке с мастером каратэ, вместо того, чтобы поставить отработанный веками блок против такого же отработанного веками удара ногой внезапно бросается на эту ногу и… откусывает палец! Неправильно? Неправильно! Не по системе! Но — победил, идиот!

— Неважно. Не смеем вас задерживать.

— Понял! Прощай, мама!

Майор вытер запачканные мелом пальцы.

Или асами.

Алексей улыбнулся и подумал.

— Это представители федеральной службы безопасности. Из Москвы. Будут наблюдать за нашими тренировками.

— Наш рациональный Боря что-то съел сегодня не то. Но ты, надеюсь, в порядке?

— Леха, мы что, падаем? У меня горит отказ турбины.

— Нет, он нарывается! Что он хочет этим доказать?

— Сосредоточьтесь на летном задании, Соколов. Мы выполняем свою работу, а они свою. Алексей, сегодня ты ведешь «Саблезубого». Павел будет вторым пилотом.

— Но с Павлом всегда летал я! Мы с ним пара!

— Куда еще больше… Готов.

— Топлива хватит на двадцать минут.

Глава 7 Китайская кухня

Две чашки кофе, принесенные секретаршей дымились на столе рядом с большим плоским монитором. Подключенный к телеприставке компьютер гнал детский фильм. Мердок наблюдал как глупый кот Том ловил и не мог никак поймать шустрого хитрого мышонка.

— Ну, давай, давай, идиот! Убери ты мышеловку! Когтями его, вот так! Опять ушел! Когда же тебя сожрут, мышь поганая!

— …и использовать его в качестве исходного материала. После обработки он уже не будет являться агентом ЦРУ, он будет БЫВШИМ и прежние хозяева не будут нести за него никакой ответственности. Но нам необходимо взаимопонимание с его боссами! Как вы догадываетесь, у нас в США тоже есть свои интересы и я не хочу, чтобы последовали ответные санкции против кого то из наших агентов! У вас есть такие возможности? Хе-хе-хе! Нет, мне ваши секреты не нужны! Так мы договорились? Хорошо. Их агент работает в Пекине, во Внешнем городе. Вам бы он подошел идеально! Буду ждать вашего ответа.

Китай. Район перевала Хинган. Монастырь. Продолжение разговора.

Агентурное наблюдение № 7

— Излишние подробности, Дик.

— Нет, я предпочитаю итальянскую кухню.

— Кормили?! К чему, если вокруг столько живности. Между прочим, могу поделиться опытом. Белые толстые черви гораздо сытнее, чем коричневые и волосатые! В них больше протеина. А жуки на вкус напоминают…

Йорк пощелкал зажигалкой.

— Нет. Я знал, что у меня есть друзья и рано или поздно они вытащат меня из этого ада. Это давало мне силы не сдаться и не сойти с ума.

— Кури, Генри. «Винстон»? Ты не изменяешь своим привычкам.

Когда Йорк вошел, Дик Мердок уже сидел за рабочим столом.

Мердок в ярости швырнул на пол пустую чашку.

— Ты собираешься мстить?

— Ты знаешь, Йорк эту знаменитую китайскую улыбку. Когда круглое желтое лицо собирается в множество складочек, зубы щерятся как клыки у тигра, а темные глаза без зрачков по змеиному холодны. Он слушал, улыбался и я видел, что мне не верят ни на йоту. Потом китаец развел руками и вошли двое.

— Излишние?! Но ведь ты сам хотел узнать, что в моей душе! Нет, слушай! Когда вода достала мне до подбородка, я прогнал змею и вытащил из ниши корень какого то растения. Как я радовался, что он длинный и прочный! Из него получилась замечательная петля, как раз по моей шее. Но даже смерть отвернулась от меня. Помню только как меня за волосы выволокли из ямы, а дальше наступила темнота. Очнулся я все в той же хижине. Снова на меня смотрела китайская рожа со шрамом. И снова пошли вопросы. Кто я… зачем… агенты.

— Ты слишком много задаешь вопросов, Генри. Ну, ладно. В Китае я был, но недолго. Приставленного ко мне соглядатая я провел на раз как младенца, потом убил нищего, который сидел около Храма Неба и ушел. Через половину Китая, по перевалам Хингана в… Впрочем, это тебе не обязательно знать.

Йорк вытянул из пачки новую сигарету. Мердок открыл форточку и включил вентилятор.

— Не лги мне, Генри! Твой голос я не спутаю ни с кем!

— Приберите, пожалуйста, здесь. И сделайте еще кофе. Покрепче! Только не американский.

— Мистер Симпсон, к вам джентльмен. Говорит, что по личному вопросу.

Мердок улыбнулся.

— Ты стал работать на китайскую разведку?

Мердок достал из яшика стола зажигалку. На никелированном боку была искусно выгравирована картинка — тигр дерется с орлом.

— Кажется, газ кончился. У тебя есть спички?

— Пусть заходит. Больше никого не пускайте, я буду занят.

— Не может быть! Какой беседы?

— Ну, что ж… Давай начистоту. С тех пор, как ты пропал в Пекине и после этого «посыпались» наши агенты, меня часто посещала мысль — неужели наш Дик стал предателем? Это не давало мне покоя. Что скажешь?

— Твое дело.

— Ждал? Ты меня ждал? Ну, что же… Кофе не угостишь?

— Какого нищего?

Йорк сел и полез в карман. Вытащил пачку сигарет и вопросительно посмотрел на Мердока.

Йорк закурил. Осмотрел сквозь дым кабинет Мердока.

В приемной послышались голоса. Секретарша доложила.

— Поищи крота среди своих, Йорк. И будь внимательнее, когда заросли находятся рядом с озером — в кустах очень легко спрятаться. Ты помнишь тот разговор?

— Могу заверить — к боли можно привыкнуть, когда есть на что надеяться.

— Помню, но я сейчас не о еде. Я тоже не люблю бамбук. После допроса меня вывели на окраину поселка, чему я был несказанно рад! Наконец-то! Пуля в голову или петля — меня радовало и то и другое. Но когда меня бросили на траву и привязали руки и ноги к колышкам, вбитым в землю, я понял — продолжение следует. Несколько часов я наслаждался покоем. Простые радости — чистый воздух и пение птиц, что может быть лучше! Потом лежать стало неудобно. Какие-то камешки стали больно давить спину и поясницу. Я попытался двигаться насколько это было возможно, но бесполезно. Прошло еще несколько часов и я понял — бамбук! Они посадили семена бамбука и положили меня на них. Эта чертово растение растет очень быстро, но недостаточно, чтобы убить сразу. Его ростки тверды и остры как вязальные спицы. Старинная восточная пытка — медленное насаживание живой плоти на десятки бамбуковых стрел. Хочешь посмотреть, Генри?

— Конечно, Генри, твой кофе тебя ждет. Коньяк не предлагаю. Поговорим всухую. Садись.

— Ничего ты не понимаешь!! Они сделали последний и очень точный ход. Китаец включил диктофон и продемонстрировал мне запись весьма интересной беседы — твоей, Йорк, и мистера Трентона!

— Это будет нелегко.

— Понимаю.

— А что такое предательство, Генри? Есть несколько сторон, каждая из которых соблюдает собственные интересы и каждая из которых по своему права. Мы… вы в ЦРУ, что, ангелы? Такие же оборотни как МОССАД или ФСБ, к примеру. Прикажет тот, кто наверху — и враз переменятся все ваши убеждения и устои. Ты лучше меня знаешь о беспринципности спецслужб.

Мердок усмехнулся.

— Да, это так.

— Трудно тебе пришлось, Дик. Не знаю, выдержал бы я подобное…

— Спасибо за откровенность, Дик.

— То что я решил касается только меня. Я перестал быть ВАШИМ и это все, что я могу тебе сказать.

— Хорошо, будь по твоему.

— Но как это могло случиться!?

Йорк глубоко затянулся.

— Тебя кормили?

— Ты зол на весь мир.

— Бросай курить, Генри! Не дотянешь до пенсии.

— Он того заслуживает.

— Занимательный сюжет.

— Меня взяли в Пекине, на одной из улочек Внешнего города когда я шел к связнику. Этот парень был полным дерьмом, как впрочем и вся остальная агентура из местных. Его интересовали только деньги, хотя при вербовке он клялся, что ненавидит правительство. Это у вас лояльничают — «Вы имеете право хранить молчание…», а меня просто оглушили и затолкали в повозку. Потом долго везли и скинули как мешок с отходами в какой-то глухой деревушке в джунглях. Заволокли в хижину, привязали к стулу и… началось. Нет, вначале меня не били. Очень любезный китаец со шрамом на подбородке предложил мне воды, посетовал на излишнее усердие своих подчиненных и стал задавать вопросы. Вполне безобидные — кто я, где проживаю, кто мои родственники. Легенда у меня была превосходная и я надеялся выпутаться. Он слушал, кивал головой и улыбался.

Мердок оторвался от экрана.

Мердок одним глотком выпил кофе. Бесцельно переложил бумаги на столе и встал. Прошелся по кабинету.

— Плевать.

— Время обеда. Ты любишь бамбук, Генри?

— Это все философия, Дик. Но есть неписанный кодекс чести, через который никто не может переступить. Ты предал не ЦРУ, ты предал своих друзей. Это совсем другое дело.

Мердок остановился, заново вспоминая те события.

Мердок выдернул из брюк рубашку и повернулся к Йорку. На его спине отпечаталось множество маленьких точечных шрамов. Йорк отвел взгляд.

— Дик, я не помню такого разговора!

Мердок внимательно посмотрел на него.

— Что было дальше?

— И это справедливо.

Йорк остановился на пороге. Мердок изобразил на лице радушие.

Йорк остановил руку с сигаретой на полпути от пепельницы.

Мердок яростно сверкнул глазами.

— Неважно. Я сказал то, что сказал. Больше мне добавить нечего.

— Ты, получается, теперь одиночка.

Йорк покачал головой и направился к выходу. У двери он задержался.

— Это не откровенность. Это выяснение отношений. Моих с вами… с ними… со всеми.

— Не те годы, чтобы меняться.

«Вот и ты, Генри. Давненько не виделись. Но ты почти не изменился. Только потяжелел немного. И под глазами желтизна. Понятно, бессонные ночи, постоянные стрессы, сигареты пачками, кофе литрами… Да, кофе. Сейчас попросит кофе и начнет притворяться и лгать по заранее продуманному с Трентоном плану. Ну, что же ты молчишь, Генри, начинай игру!»

— Конечно. Давай к делу. Ты же не за страховкой ко мне пришел!

Мердок посмотрел на часы.

— Веришь ты мне или нет, Генри, но я никого тогда не сдал. Как это называется, когда с тебя снимают шкуру, а ты видишь перед своими глазами американский флаг? Кажется, патриотизм? Черт побери, теперь-то я знаю, какое это идиотское слово! Китаец, видимо, понял, что я скоро отдам концы и дал знак прекратить пытку. Меня развязали и вывели из хижины. Я думал, что меня расстреляют или повесят, но все только начиналось. Меня посадили в яму с водой. С болотной грязной жижей, в которой плавали нечистоты. Вначале воды было по колено и я мог сидеть на корточках, но скоро я заметил, что уровень повышается. Может быть виной тому была вода, которая сочилась со стен, или те отходы, которые сливали в эту яму… не знаю, мне было не до этого. Через три дня, может больше или меньше — время перестало играть какую-то роль — я стоял по плечи в воде. Жуки и черви уютно устроились в моих волосах, а небольшая змея выбрала место в нише около головы. Спать и пить хотелось невыносимо. С едой было проще.

Мердок провел ладонью по лбу, будто смахивая паутину.

— Ты опасен. Ты поставил себя вне законов и понятий. Ты поставил себя против могущественных разведок. Тебя уничтожат.

— Что, пытаешься заглянуть в мою душу? Перетрясти все, что там находится и разложить по полочкам? Ну, что же, я помогу тебе.

За много столетий китайцы преуспели в том, как устроено человеческое тело и где находятся болевые точки. Били они несильно, но больно было настолько, что я оглох от собственного крика. И самое паршивое заключалось в том, что я был в полном сознании. Те двое работали, а в промежутках между ударами штатский задавал мне вопросы. Те же самые — кто я, где… почему…

— Оставь себе. Это подарок.

Мердок прекратил мерять шагами кабинет и повернулся к Йорку.

Йорк постарался, чтобы его удивление было не очень заметно.

Йорк спрятал вещицу в карман.

Йорк смял сигарету.

Мердок поправил рубашку. Подошел к столу, одним махом осушил остывший кофе из второй чашки.

— Конечно.

— Проходи, Генри, проходи. Я ждал тебя.

— Даже так!? А я запомнил его на всю жизнь. Вы обсуждали мою дальнейшую судьбу. И решили, в итоге, что придется меня сдать. Как прекрасно вы все аргументировали! Решили, что я слишком рационален и, взвесив все за и против обязательно расколюсь! Что я не смогу справиться с проблемами, что с треском провалился на простом задании. Сказали бы уж сразу — продажен. Вы заранее записали меня в предатели! А я не был таким, Генри! И это вы предали меня!

— Я заставлю всех кто этого заслуживает платить по счетам.

Мердок перестал улыбаться и выключил компьютер. Том так и не догнал Джерри.

— Ну, ладно, пусть будет по-твоему… И тогда ты решил…

Генри Йорк еще раз покачал головой и ушел. Мердок вызвал секретаршу.

— Ты и тогда не раскололся!?

— Я всегда считал, что такие как ты не уходят на покой вот так, тихо и просто. И я оказался прав!

— Кажется. Давно я так много не говорил.

Йорк удивленно посмотрел на него.

— Не понравилось? Мне тоже не нравится. Особые отметки на теле того, кто привык быть в тени ни к чему. Я не буду говорить как мне было больно. Это не боль. Это… этому нет названия. Я не мог ни шевелиться, ни дышать, ни кричать. Китаец подходил ко мне, садился на корточки и смотрел в глаза. А я даже не мог плюнуть в его рожу!

— Может! Запись была сделана где то за городом. Плескалась вода, и разговор шел обо мне. Сытые ленивые голоса!

— И ты раскололся?

— Кажется, разговор окончен?

— Твой интерес еще не угас? Наверное, я неплохой рассказчик. А дальше…

— Послушай, Генри, не надо жалеть, что я не погиб в китайской тюрьме. Эти прелюдии ни к чему. Мы профессионалы и не любим говорить много ненужных слов, верно? Эти ужимки для желторотых юнцов. Что тебя привело ко мне? Не поверю, что желание просто повидать старого приятеля. Даже скажу более определенно — я знаю, что ты работаешь первым номером и решил побывать в стане неприятеля. Это даже на разведку не похоже.

— В тебе много ненависти.

— Нет, не помню.

Дик Мердок расхохотался.

Мы на лодочке катались Глава 8

На следующее после воздушного боя утро Алексей проснулся поздно. Впервые за несколько последних ночей его не беспокоили тревожные сны. Было тихо и спокойно. Он посмотрел на часы и удивился — уже девять. Солнце нарисовало на шторах яркое желтое пятно. Воскресный день, святое дело. Сегодня полетов нет. Отдых. Он с удовольствием сделал зарядку, позавтракал в офицерской столовой и… И что дальше? Обычно они с Игорем в выходной отправлялись на охоту или рыбалку. Наверное, не следует изменять привычке.

Алексей переоделся в камуфляжку, взял «Сайгу» и пошел в лес.

— Думаете он будет против?

— Я должен сообщить обо всем руководителю оперативного Директората.

Агентурное наблюдение № 8

— Я хотя бы должен выяснить, что это за агент.

— Но он потянет за собой остальных!

США. Автодорога Вашингтон-Аннаполис. Салон «Кадиллака» Разговор невыясненного объекта с руководителем Управления тайных операций ЦРУ.

— Конечно потянет! Все должно выглядеть правдоподобно. Но кого «остальных»? Даю сто процентов, что он связан только с местными узкоглазыми, завербованными для сбора какой-нибудь второсортной информации.

— Против…? Не думаю. Хорошо. Я согласен. Берите этого агента и используйте по назначению.

— Соглашайтесь! Без помощника мне не обойтись! Уж лучше заполучить вашего человека, чем кого-то со стороны. Что для вас значит какой-то единичный агент в Китае? У вас их там, наверное, десятки если не сотни! Одним больше, одним меньше. Уверен, что он не из тех, кто держит на себе всю агентурную сеть в Поднебесной. В конце концов, без жертв победы не бывает.

— Не стоит этого делать! Любые телодвижения могут вызвать повышенный интерес. Это ни к чему.

— Мне очень жаль.

Глаза Кэтрин округлились.

— Я найду способ разбудить вас. На рассвете, ровно в шесть.

— А я подумал лицо. Прости, напарник!

Гром и Соболь вылезли из кустов. Гром принялся остервенело тереть подошвой ботинка о траву. Соболь сморщил нос и отошел подальше.

— Я понимаю тебя.

— Не бойся, это, наверное, какой то бездомный пес.

Сверху, с розовых от дальней зари облаков на домики стремительно падал большой самолет. Его белый нос походил на клюв орлана, а крылья напоминали оперение арбалетной стрелы. Испуганные миссионеры сбились в кучу и кричали на разные голоса, тыча пальцами в небо.

— Да, это здорово! А я был по большому счету только в Москве и в Санкт-Петербурге.

Кэтрин посмотрела на часы.

В кустах что то зашуршало. Кэтрин ойкнула и прижалась к Алексею.

Последовало молчание.

У Грома закружилась голова. Он протянул руку и схватился за что-то большое и мягкое. Мягкое возмутилось.

— И..?

— Согласен. Хорошая почва для ЦРУ.

Гром насупился.

— Можешь приступать прямо сейчас. Именно это он и имел в виду.

— А ты была в…

— Во-первых я вегетарианка, а во-вторых, я презираю тех, кто носит шубы из шкур убитых животных.

— Может вплавь?

— А ты не скажешь как?

— Гамбургеры — это американская культура?

— Тебе не скучно здесь, Кэт?

— Ну, хорошо… Мне нравится, например Теодор Драйзер. Его «Американская трагедия».

— Хочешь покататься?

— Очень просто. Ввиду своей тонкой нервной организации. У нее организм так устроен. Она сможет пить только воду. Причем в больших количествах. Будет пить, пить, пить…

Кэтрин сочувственно посмотрела на него.

— Вот и я говорю — дерьмо!

— Присутствовал, сознаюсь. И хочу еще раз извиниться перед вами за наше хамское поведение. Чтобы вы не волновались за судьбу тигра могу сказать, что охота не удалась. Даже очень не удалась.

— Хорошо, не буду. Я не хочу, чтобы ты уезжала.

— Нечего тут командовать! Сам сломал, сам и отремонтирую. Для зимы… Такая красивая женщина и такая рациональная. Жалко, что ли пучка травы? Животное напугали. А знаете, что у этой косули сейчас от вашего крика сильнейший стресс? Что она после этого не будет есть несколько дней и, возможно, умрет?

— Перешел звуковой барьер. Развлекается. Что ему не спится в шесть утра?

— Да, это классно! Но особо разглядывать некогда. Да и что там увидишь, если реки похожи на нитки, а леса на подстриженные газоны. Можно только представлять какие люди там живут и какие звери бродят. А ты была в Африке?

— На джипе?

— Хорошая книга. А из композиторов ты кого знаешь?

— Что же в этом хорошего для тебя? Ты хотя бы мог притвориться, что тебе небезразлично. Хотя бы из вежливости.

— Утром я сплю.

Рыбак подозрительно посмотрел на них.

— До завтрашнего утра.

Косуля послушно шагнула к копне, но едва она коснулась мордочкой сена, как за спиной Алексея послышалось рассерженное.

— Мало данных. Может быть «или». У нее на лбу не написано. Надо запросить Москву, чтобы проверили эту миссию по своим каналам. А вообще то я этим «зеленым» никогда не доверял. Суются везде. Черт знает кто к ним приклеится.

— А! Так вот кто летает каждый день на этих уродливых самолетах! И вы еще решили показаться мне на глаза?

Снова смех.

— Нету.

— А ты?

— Красив?

Снаружи послышались испуганные голоса. Кэтрин быстро оделась и выбежала из домика.

— Так говорю же — дерьмо. Устроили туалет, понимаешь!

— А русские вот так!

— Жаль, что ты не видел лица наших! Они были в восторге!

Алексей показал на небо, где парила в восходящих воздушных струях большая птица.

Алексей покачал изгородь.

— Что, опять вляпался?

— Шесть утра? Шесть?

— Все нормально. Он всего-навсего перешел звуковой барьер. Пора вставать, господа миссионеры!

— Тогда молчи лучше.

— Ты, рыболов — спортсмен версиями не разбрасывайся. Объясняю — мне и моему приятелю нужна лодка, а для чего, тебя не касается. Нет, значит так и скажи.

— Хочу!

Девица согнула руку и ударила другой по сгибу локтя. Ее подруга расхохоталась. Часто оглядываясь, они пошли к лагерю. Кэтрин проводила их негодующим взглядом.

— Ну и что ты делаешь?!

— Захомутала парня. Довольна. Вон как льнет. Как считаешь, она действительно эколог или…

— А мне чего… Плывите. Только назад привяжите потом.

— Вы несправедливы. Если судить с ваших позиций, то таких игрушек вокруг нас можно насчитать множество. Автомобили, корабли, компьютеры… кофеварки, наконец. Вы предпочитаете одеваться в шкуры и есть сырое мясо?

Этой ночью Кэтрин долго не могла заснуть. Вначале мешали громкие голоса доносившиеся с поляны, потом какой-то комар-мутант, нечувствительный к репеллентам запел нудную песню над ухом, потом… Потом она вспомнила эту встречу около копны сена. Веселый парень, этот Алексей! Как он ее разыграл про косулю! «Будет пить, пить, пить и лопнет!». Она тихо рассмеялась. И симпатичный, надо признать. И совсем не страшный. Зря Дарбан пугает ее. И среди русских есть порядочные люди. Хм, обещал ее разбудить рано утром… Интересно, каким образом?

— Нет, это я к слову. Пошли, а то потеряем их.

Она громко расхохоталась. Все посмотрели на нее как на сумасшедшую.

— Я-то делаю. Это ты сачкуешь. К берегу гребу.

— Кто такой «Саблезубый»?

— И что?

— Вы сказали, что любите цветы. Это вам.

— С ума сошел, да? Еще варианты есть?

— Нашей неприступной Кэт дарит цветы русский парень. И она, кажется не против этого. Ковбою придется сложить оружие. А знаешь, почему?

— Чем вы занимаетесь, Алексей? Работаете в поселке?

Многое повидал старый собор в Сибирске. И лихих людей из шаек разных мастей, которые грабили поселение едва оно только зародилось, и беглых каторжников, и знамена генерала Колчака. Деревянный вначале он горел много раз, но заново отстраивался, первым из всех строений. Потом стены собора выложили из камня и он приобрел со временем вид Вечности — замшелой, непоколебимой.

— Хочешь, я буду так будить тебя каждое утро?

Здесь, у этих стен было постоянное место встреч всех влюбленных городка. Отсюда они отправлялись на прогулку, кто на реку, кто бродил по улицам, а кто сразу шел в густо разросшиеся кусты по ту сторону собора… Что ж… дело молодое!

— Да тут… дерьмо!

Она схватила жердь и стала прилаживать ее на место. Алексей отобрал у нее палку.

Они пошли дальше. Кусты раздвинулись и из них выглянул Соболь.

Под утро плот прибило к обрывистому берегу в пятнадцати километрах от Сибирска. Промокшие и продрогшие агенты выжали одежду, вылили из ботинок воду. Стуча зубами Гром сказал.

— Мой самолет. Видите коршуна?

— Слышь, вот он, плот! Помогай!

— Очень красив.

На лице Кэтрин отразилась целая гамма чувств — изумление, негодование… Потом в ее глазах запрыгали веселые искорки и она расхохоталась.

— Да, он летчик испытатель.

— Здорово! Я имею в виду…

Гром огляделся. Вокруг была полнейшая тьма и тишина. Создавалось впечатление полета в невесомости, когда невозможно определить где право и лево, верх и низ.

Она испытующе посмотрела на него, но руку все же протянула.

Она сжала ладонь в кулачок и выпрямила средний палец.

— Была. В Сенегале и Гвинее. Там мы определяли количество слонов, устраивали демонстрации в их защиту и боролись с браконьерами. Двое из наших тогда погибли.

— Ясное дело, он! А кто же еще-то?!

Гром секунду поразмышлял.

— Это не происшествие, а преднамеренное убийство.

— Ну вот, лучше новой. Шутка — лучший повод для знакомства. Меня зовут Алексеем.

— У них одно на уме. Озабоченные. Ну, вот я и пришла. Давайте прощаться.

— Что они там делают?

— Из композиторов… А как тебе сегодняшнее утро?

Лодка отчалила от мостика. Соболь и Гром заметались по берегу.

— Хорошо, не буду спорить, мы, люди, иногда бываем неразумными и чересчур кровожадными. Но по поводу того, что «Саблезубый» уродлив никогда с вами не соглашусь.

— Зачем, я спрашиваю, вы это делаете? Сейчас лето, звери сами легко могут добыть себе пищу. Это сено заготовлено для зимы. Изгородь поломали. А ну отойдите!

Алексей смутился.

Плот неторопливо плыл по речке. Голоса постепенно удалились и стихли.

— Боже, как вы меня напугали! Разве можно так шутить? Я приняла все за чистую правду!

— Зато тебе все видно из кабины твоего «Саблезубого».

— Не догадываешься? Трахаются.

Алексей вытащил одну из перекладин.

Послышался смех.

— Представьте себе такую же птицу, только больше и быстрее в десятки раз! И тогда поймете меня.

— Задница моя, вот что!

Манфред внимательно посмотрел на нее.

— А..! Вон оно что! А я сразу и не догадался. Тебе и приятелю! Теперь понял. А лодки и нету! Но можно плот приспособить. Вон там, по берегу найдете.

— До какого свидания?

— Потому, что наши мужчины, когда говорят о своем достоинстве делают вот так!

Она проснулась. Действительно, где-то начиналась гроза. Раскаты грома быстро приближались и через минуту достигли такой силы, что Кэтрин вскочила с кровати. Это даже не гроза, а целая буря!

— Даже не думайте.

— Это твой новый знакомый?

Они молча пошли по тропе. Кэтрин первая нарушила молчание.

— Нет, Алеша. Мне нравится путешествовать по миру. Детство и юность я провела в скучном маленьком городке на юге Нью-Джерси и всегда мечтала посмотреть как живут другие люди. Участие в миссии дает такую возможность.

— К-как умрет?!

С каждым километром река становилась шире и спокойнее. Пытаясь подгрести к берегу Гром огромными ладонями будто ластами пенил воду и громко сопел. Соболь раздраженно сказал ему из темноты.

— Иди, завтракай, пока никто не видит. До зимы долго. Миссионеры еще принесут.

— Что-то мне этот рыбачок не понравился. Он что там имел в виду насчет приспособить? Если только это то, о чем я сейчас подумал, так я ему когда вернемся башку оторву!

— Да.

— Я слышала о происшествии. Погиб ваш товарищ.

— И где, по-твоему берег?

Тропинка вывела его на поляну, посередине которой, окруженная изгородью, стояла небольшая копешка. Маленькая косуля, грациозно вытянув шею, выдергивала из копны пучки травы. Изгородь мешала ей и косуля рассерженно топала копытцем. Алексей осторожно подошел ближе. Косуля покосилась на него влажным глазом, но не убежала, а мотнула головой, будто хотела сказать — чего стоишь, помоги.

Наступила продолжительная тишина. Соболь навострил уши.

— И зачем, скажите на милость вы это делаете!?

— Зачем вы это сделали?

— А я люблю американскую культуру. Хот-доги, гамбургеры, чипсы.

В лагере миссии по защите окружающей среды тоже проснулись. Проходя мимо Алексей увидел как несколько человек на костре готовят завтрак, а другие плещут друг на друга водой из умывальника и орут как сумасшедшие через слово вставляя «fuck». Алексей усмехнулся — до чего же раскрепощенный народ эти американцы! Как дети! Он свернул с дороги и пошел по тропинке наугад, куда выведет. Стрелять зверюшек он не собирался. Просто интересно побродить по тайге, пообщаться после мира небесного с еще одним миром. Тайга ведь тоже как небо, только зеленого цвета и немного ниже.

— Знаю. Не беспокойся, я не ревную. Как раз, это очень хорошо, что вы познакомились.

— Дерьмо, дерьмо! А других слов ты не выучил? Чем это от тебя воняет?

Вдвоем они столкнули небольшой плот в воду и поплыли по течению.

Из темноты доносился плеск весел. Ориентируясь на слух агенты пошли вдоль берега. Метров через пятьдесят Соболь споткнулся о бревна.

— И лопнет!

— А я Кэтрин. Кэт. Кстати, мы, кажется, заочно знакомы? Это вы были с друзьями в тот день?

Алексей протянул руку и отломил веточку цветущего шиповника. Кэтрин возмутилась.

Они побежали к рыбаку, который тащил на кукане два десятка крупных рыбин.

— Ты, что, не взял шест!?

— Не видела и видеть не хочу. Бесполезные игрушки для мужчин загрязняющие воздух и пожирающие ресурсы. Глупая трата денег.

Он обнял Кэт. Она отстранилась.

Был славный летний вечер. Алексей и Кэтрин неторопливо шли к пристани.

— Почему «уродливых»? Вы когда нибудь видели вблизи истребитель?

Мужик оказался сговорчивым. Сунул в карман купюру и сказал только.

— Это для вас самолеты значат больше чем живые существа. А я люблю деревья, траву, цветы…

— Упустили! Я так и знал, что какое-нибудь происшествие будет! Что предлагаешь?

Мужик поразмыслил чуток и на его лице замаячила гаденькая ухмылочка.

— Расскажи!

Косуля вздрогнула и одним прыжком исчезла в зарослях. Алексей обернулся. На краю поляны стояла Кэтрин и негодующе смотрела на него.

— А что это такое?

Гром почесал затылок.

Вечер становился гуще. Алексей и Кэтрин вышли к реке. На берегу рыбачок привязывал лодку к мостику. Алексей спросил.

Впереди показались домики экологической миссии. Поправляя шортики из кустиков наискосок вышли две девицы. Увидев Кэтрин и Алексея они на секунду остановились, одна из них прыснула в кулачок и сказала другой.

— Нас обоих пытались убить. Мне повезло, моему другу нет.

Она оттолкнула его и ушла в домик.

— Нашли место.

— Что-то всем сразу лодки на ночь глядя понадобились… Только что парень с девкой забрали. Влюбленные. И вам тоже лодка… А вы, что, шпионите за ними, что ли?

— …пить, пить, пить. Потом ляжет где нибудь под кустом…

— Ты с ума сошел! Меня же выгонят из лагеря!

— Сейчас сделаем.

— Самое место и есть. Похоже ничего интересного сегодня уже не будет. Поворачивай к берегу.

На что Соболь ответил как всегда коротко и ясно.

— Нет, я летчик испытатель.

Самолет снизился, ускорил движение и внезапно раздался оглушительной силы хлопок. С кедров посыпались прошлогодние шишки. Кэтрин закрыла уши руками. Ковбой, который тщетно пытался затолкать обе ноги в одну штанину повалился на землю. Девицы завизжали. К Кэтрин подбежал Манфред Дарбан.

— Ты что делаешь?! Спятил?

— Я люблю русскую культуру. В колледже читала книги Толстого, Достоевского. Очень нравится музыка Чайковского.

Под утро ей приснился сон. Будто она стоит на вершине большой горы, рядом маленький олененок щиплет траву, а в небе парит большая птица. Кэтрин машет ей рукой, птица снижается и она видит, что это не птица вовсе, а Алексей машет ей рукой и кричит — «Вот видишь, я прилетел к тебе!» Он снижается все ниже и внезапно начинается гроза. Молнии бьют вокруг, грохочет гром, и Кэтрин испуганно зовет Алексея — «Лети сюда, там опасно!»

— Ты тише не можешь, бездомный пес? Чуть было не засветились!

Тихая ночь обнимала Сибирск, тайгу, реку. Опустив руку в ласковую теплую воду, Кэтрин наслаждалась неуловимо плавным движением лодки.

— Эй, мужик, где тут можно лодку раздобыть?

— Вернемся, точно морду рыбачку начищу! Это он во всем виноват.

— Может лучше «до свидания».

Глава 9 Последняя инструкция

Когда секретарша принесла кофе, Мердок уже сидел за компьютером, но на этот раз его интересовали не диснеевские персонажи. Он просматривал файлы, какие то оставлял, а какие то после короткого раздумья удалял. После ухода Йорка события ускорили свой ход и требовали немедленных действий. Отхлебнув из чашки он отстучал сообщение.

«ТИГРУ. СООБЩИ, КАК ИДЕТ РАЗРАБОТКА ЧАЙКИ-2. ЕСЛИ УПРЯМИТСЯ, НЕМЕДЛЕННО НАЧИНАЙ ОПЕРАЦИЮ ПРОТИВ ЧАЙКИ-3. СТРАННИК.»

— Алло? Здравствуйте, уважаемый! Ваш звонок как нельзя кстати. У меня для вас хорошие новости. Да, именно это я и хотел вам сообщить. Оон у нас и мы проводим с ним работу. Это целый комплекс мероприятий, включающий в себя физическое воздействие и психологическое давление. Результат будет обязательно, но надо подождать. Кстати, я хотел бы попросить вас об одном одолжении. Нет, не деньги. Нам необходима запись беседы руководства агента, которой он мог бы поверить. Что-то вроде отречения от него. Это может быть разговор о совсем посторонних вещах, мы потом скомпилируем запись, но голоса должны быть агенту хорошо знакомы. Никаких подделок! Это очень важно. Этот объект оказался весьма характерным экземпляром и его надо ломать одним ударом. Хорошо, я буду ждать.

Китай. Район Хингана. Монастырь. Разговор по спецсвязи. Личности обоих собеседников невыяснены.

Агентурное наблюдение № 9

— Нет, так не справедливо!

— Я нахожусь на складе, принадлежащем мистеру Ньюмену?

— Мы постараемся, сэр.

— Какая прекрасная память! То же самое слово в слово!

Через несколько минут сообщение ушло в Сибирск, к Манфреду Дарбану.

В офис вошли два парня. Йорк указал им на кресла.

Перед тем, как войти в склад Мердок внимательно осмотрелся. Этот чертов воришка Пол подложил ему большую толстую грязную свинью, когда выудил из кармана мобильник. Конечно, вряд ли Йорк сумеет так быстро отыскать Нюмена и еще более маловероятно, что он знает, какие сигары фигурировали в телефонном разговоре. Но, осторожность никогда не помешает.

Через минуту фургон мчался прочь от Лондона. В лобовое стекло светило заходящее солнце, а в зеркале заднего вида разгоралась кровавая заря — это пылали склады на берегу Темзы. «Тара» была уничтожена.

— Работаю? Ну… в некотором роде. Спрашивайте.

Она прошлась по комнате, задумалась о чем то и внезапно Йорк услышал как из ее умело накрашенных губ слетело ругательство.

Орандж торжествующе улыбнулась.

— Куда?

Машина выехала за город. Потянулись по грязным берегам Темзы склады разной масти — огромные пакгаузы и маленькие, похожие на чуланы постройки. Мердок попетлял между грудами контейнеров и подъехал к одному из складов.

Толкая друг друга они выбежали из комнаты.

Мужчина сглотнул слюну.

— Пусто. Так оно и должно быть. Значит все таки подарок. Хм… Ну, спасибо, дорогой друг.

— Меня интересует не находятся ли здесь… смешно, конечно… четыре сигары.

— И сейчас вы здесь один? Хотя, бессмысленный вопрос. Судя по вашему внешнему виду, и тому, чем вы занимаетесь, конечно один. Ну, что же… У меня вопросов больше нет.

— Куда?

— … Это значит, что винтовка будет без магазина, так как газовая камера не впишется в такой диаметр. По той же причине не подойдет громоздкий пружинный механизм. Это должно быть ружье с затвором.

— Находятся. Точнее, находились с утра. Два ящика, по две штуки в каждом.

— Как скажете, мадам!

— Увозили.

Следующий звонок был еще короче.

— Да, он неплох. Мне даже в чем то жаль, что он не на нашей стороне.

Инструкция была весьма обстоятельной и длилась еще несколько минут.

— «На тот случай, если вы не запомнили, я повторю еще раз. Слушайте внимательно!»

— Постойте, вы куда?

Фургон прожил недолго. В десяти километрах от столицы Великобритании обнаружился прекрасный крутой обрыв, уходящий глиняным боком в воду. Мердок похлопал машину по рулевому колесу — хорошую службу сослужил, старичок — разогнался и… только пузыри вскипели у подножья обрыва.

— Нет, не пытался. Мы разговаривали с ним по душам, как два старинных приятеля.

— Fuck off!! Инструкция! Хотите я скажу, чем все это закончится!

Си подошел поближе.

Мердок прошелся по складу и обнаружил в углу канистру. Отвинтил крышку, помахал над отверстием ладонью, и когда в ноздри ударил запах ацетона, разлил пахучую жидкость на ящики, пол и труп агента Си. Порылся в карманах. Черт, где взять огня! Он вспомнил о сигаре, которую курил лысеющий мужчина со спущенными штанами.

Орандж, которая слушала стоя у окна, сообщила.

— К черту положение и к черту группу. Будем брать его своими силами. Вызови в офис тех парней из сквера. Пусть оторвутся ненадолго от своих подружек.

— Здесь никого нет кроме меня. А что вам угодно?

В одном из дальних складов на его стук никто не ответил. Агент толкнул дверь и поморщился. Маленькая комнатка была наполнена табачным дымом. На столе в полную мощь орал телевизор. Си убавил громкость, немного полюбовался на то, что происходило на экране и прошел в складское помещение.

— Сомневаюсь, что он настолько прост, чтобы подсунуть мне прослушку, но посмотреть следует.

— Сэр, вас долго не было! Я уже стала беспокоиться. Он не пытался применить оружие?

Йорк глупо улыбнулся.

Лампочка на аппаратуре замигала в третий раз. Орандж включила громкую связь. На этот раз говорил сам Дик Мердок.

И выстрелил мужчине в голову. Потом он затащил тело убитого на склад и затолкал его между пустыми ящиками.

Йорк перебил ее.

Йорк подтвердил:

Кое-где двери были заперты, кое-где ему так же вежливо отвечали, мол, не знаем никакого Ньюмена, а где то совсем невежливо показывали на выход, вали, мол, кулем, частная собственность! Но Си не обижался. Он работал!

Си возрадовался. Какая неслыханная удача! То-то Йорк будет доволен! Надо будет ему сказать, что пришлось пожертвовать… ну, допустим, тремястами долларами, чтобы добыть эти сведения. ЦРУ не обеднеет.

— Быстро к нему в офис!!

— Вам не надо далеко ходить. Это он и есть.

К офису страховой компании подъезжало такси. Йорк оставил одного из агентов возле машины и стремительно взбежал по лестнице. Увидев людей с оружием секретарша испуганно вскочила. Орандж вытолкнула ее из-за стола.

— Я? А причем тут я?

Йорк поморщился.

— У себя… А вы договаривались о встрече?

«Мистера Симпсона» в кабинете не было. В его рабочем кресле с кляпом во рту сидел связанный полуголый сантехник и таращил глаза на агентов. На столе вплотную к телефонной трубке лежал диктофон из которого неслось.

Маленький реактивный самолет коротко разбежался и исчез в черном небе.

За несколько часов Си перешерстил несколько десятков складов. Не мудрствуя лукаво он стучался в двери и везде вежливо задавал один и тот же вопрос.

Сигара еще дымилась. Мердок подул на сигару несколько раз, сплюнул с отвращением и швырнул сигару в окно. Хлопком вспыхнули пары ацетона.

— Не двигаться! Руки за голову!

— … это моя последняя инструкция. Слушайте внимательно. Изготовив нужные мне документы вы придете в бар как и обещали. Вы вернете мне водительское удостоверение и листок, который вы вырвете из него. А также все негативы и фотоснимки, сделанные вами. Вы также забудете фамилии Даггэн и настоящего владельца водительского удостоверения. Фамилию на французских документах вы подберете сами, возьмите одну из самых распространенных во Франции. Отдав мне документы, вы забудете и ее. Вы никому не скажете об этом заказе. Нарушив хоть одно условие вы умрете.

— Это на крайний случай. Надо обойтись без стрельбы. Он нужен мне живым.

— Вот оно! Начинается. Мердок решил делать ноги! Это, конечно не в моей компетенции, но может быть лучше взять его, когда он выйдет к такси? Меньше шума.

Орандж всем своим видом выразила сомнение.

Секретарша ушла выполнять указание. Мердок подошел к окну и сбоку шторы осмотрел улицу. Скользнул взглядом по окнам напротив и заметил проблеск объектива видеокамеры. Наверное, сейчас его могут видеть. Наплевать. Скоро им только и останется, что просматривать видеозаписи. А Йорк, наверное, разглядывает зажигалку и пытается угадать, что за секрет прячется в ней!

Генри Йорк отодвинул разобранную зажигалку.

Он задал вопрос и заметил в глубине склада человека в синем комбинезоне. Человек обернулся на голос и Си сразу проникся к нему симпатией, такое доброе и приветливое было у человека лицо. Человек улыбнулся.

Мердок подошел к телевизору и добавил звук. Голая дамочка на экране в экстазе закричала «Трахни меня, скорее!». Мердок кивнул, соглашаясь.

Йорк одним ударом распахнул дверь в кабинет Мердока. Вся компания ввалилась внутрь.

— В Кир-ги-зи-ю. Есть такая страна. Вы, что, не слышали о ней?

Мердок был прав. Генри Йорк сидел около стола с аппаратурой и рассматривал подарок, зажигалку, украшенную гравировкой. Орандж беспокойно ходила около него.

— Симпсон у себя?!

Мердок говорил и говорил. Орандж подошла поближе.

— На складе… Ньюмену.

— А сейчас они где?

Все разом повернули к ней головы.

— Удалось что то узнать?

— Да уж точнее некуда!

Мердок огляделся. Кажется все. В офисе полно документов, но все они не имеют совершенно никакого отношения к его настоящей деятельности. Клиенты страховой конторы будут жестоко разочарованы, но что поделаешь! Жизнь состоит из потерь. Переживут.

— Включай громкую.

— А в одну из пещер в горной Киргизии.

— В Милан.

— Вызовите, пожалуйста сантехника. Из крана капает вода. И, через пятнадцать минут после вызова закажите такси. Я улетаю на несколько дней в… Париж.

— Французского! Он читает нам выдержки из книги «День Шакала» Фредерика Форсайта!

— Это ты? Где находишься? В Торонто? Немедленно вылетай в Милан. Что там у тебя трещит? Прекращай жрать чипсы, бездельник! Разжирел как свинья! Тебя уже мама родная не узнает. Я тебе плачу бешеные деньги за то, чтобы… Все, разговор окончен!

— Я ищу склад, принадлежащий мистеру Ньюмену. Где он может находится?

Йорк кивнул и поднял палец, призывая к вниманию.

Человек улыбнулся еще шире.

Разговор был недолгим. На том конце провода вежливо заверили, что выезжают сию секунду и послышались частые гудки отбоя. Йорк продолжил осмотр зажигалки.

Агент Си был глуповатым, но старательным агентом. Получив от Йорка задание искать склад на окраине Лондона он вначале пришел в уныние. Попробуй, найди его! Фирм и фирмочек по обе стороны Темзы великое множество и каждая норовит спрятать свое добро понадежнее. Настроили укромных местечек, понавесили замки и рады! А агент Си отдувайся! Потом он здраво поразмыслил и успокоился. Ведь задание было какое? Искать! А между «искать» и «найти» бо-ольшая разница!

— … такси до аэропорта, вы правильно меня поняли. Мы ждем.

Он достал из стола отвертку и погрузился в работу.

По одной из окраинных улочек Лондона неторопливо ехал маленький фургончик. За рулем машины сидел Дик Мердок в синем комбинезоне. Настроение у него было отличное. Отход прошел как по маслу и так как он любил — не без изящества.

Мердок снова вызвал секретаршу.

— Это китайский юмор трехлетней свежести. Надеваете наручники — и на заднее сиденье.

— А увезли. Осталась только пустая тара.

Агент Си задумался. Столько сведений сразу! Надо срочно сообщить обо всем Йорку. Он направился к выходу. Мердок окликнул его.

Наконец, Мердок произнес.

На аппаратуре перехвата телефонных разговоров замигала красная лампочка. Орандж подошла к столу.

Он достал из сейфа большой пакет и извлек из него авиабилет, похожий на красочно оформленный диплом. Сервис, ничего не скажешь! Нет ни одной строчки в графах о пассажире, о месте назначения и времени вылета. Стоит больших денег, но он их стоит! В этой маленькой частной авиакомпании, организованной бывшим военным летчиком, не интересуются личностями. В любой час дня и ночи владелец такого документа может улететь куда угодно назвав конечный пункт за двадцать минут до вылета. Очень удобно, очень!

В глаза агенту Си сверкнуло яркое пламя. Голова вспыхнула, охваченная огнем и затем наступила кромешная тьма, в которой навсегда исчезли тщеславные мысли об ожидающем его блестящем будущем великого агента.

— Все прошло благополучно?

— Пройдите в самолет. Через двадцать минут взлетаем.

Комнату наполнил приятный женский голос.

— Спасибо за помощь! Вы здесь работаете? Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

Мердок улыбнулся и мужчина выронил из слюнявых губ сигару. Потом попытался натянуть штаны, но Мердок качнул стволом — сиди, дядя! Мужик замер. Мердок вежливо спросил.

— Только то, что его надо брать. Прямо сейчас. Иначе будет поздно. Мой визит наверняка заставит его действовать.

Потом Мердок сделал короткий звонок странного содержания по телефону, который снова попросил у секретарши.

Генри Йорк взвился с кресла.

— Благополучно… все.

Снова тревожно замигала лампочка.

— На тот случай, если вы не все запомнили, я повторю еще раз. Слушайте внимательно. Изготовив нужные мне документы…

— Замечательно! А не скажете ли мне, любезнейший, сегодня отсюда увозили два ящика с сигарами, принадлежащие некоему мистеру Симпсону?

— Сигары? Четыре?

Мердок засмеялся.

— Да.

Си затрепетал. Вот он, подарок судьбы!

— Скажите, пожалуйста, этот склад принадлежит мистеру Ньюмену?

— Нам все понятно, сэр! Но… Каким мешком?!

— Н… нет. А у вас точные сведения?

— Далее. Мне нужна особая винтовка. Я специализируюсь в устранении людей, у которых есть влиятельные и богатые враги. Ясно, что эти люди также богаты и влиятельны. Выполнить задание нелегко. Требуется тщательная подготовка и обычной винтовкой здесь не обойтись. Главное — размеры. Не длина, но габариты рабочего механизма. Казенная часть и патронник не должны быть больше чем…

— Сигары ушли? Хорошо, я скоро буду. Есть дело.

— Покушением на Де Голля!

Последние несколько километров до аэродрома он прошел пешком. Уже совсем стемнело, когда Мердок различил перед собой бетонную ограду и ворота сбоку. Его окликнули.

Ровно через минуту появился владелец аэродрома, сухой высокий мужчина. Он быстро посмотрел на документ и спросил коротко.

Мердок сокрушенно покачал головой.

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

— А куда?

Парни-агенты переглянулись и один из них уважительно произнес:

Глаза у агента Си округлились.

Маленькая каморка до отказа была наполнена вонючим едким дымом. На убогом стуле, положив ноги на пустой ящик сидел невысокий лысеющий мужчина со спущенными штанами, курил толстую сигару и увлеченно занимался безобидным грешком зеленых юнцов и одиноких стареющих холостяков. Напротив него на еще более убогом столе размещался телевизор. Стул отчаянно скрипел, да и передача, видимо, была очень интересная, со страстными стонами и возгласами и мужчина не заметил вошедшего. А когда увидел, то радости никакой не выказал. Да и какая может быть радость, если во время просмотра крутой порнухи перед лицом внезапно появляется пистолет?

— Поставьте меня на ваше место. Приходит какой-то незнакомый человек и начинает выпытывать совершенно секретные сведения. Я по доброте душевной начинаю ему эти сведения рассказывать. А потом он хочет уйти и эти секреты разболтать. Как бы вы поступили?

Агенты затаили дыхание, стараясь не пропустить ни слова. Невидимый абонент Мердока тоже хранил молчание.

Прошло десять минут. Йорк надел наплечную кобуру и проверил патроны в обойме. Парни проделали то же самое. Йорк пояснил.

— А вот при этом, уважаемый!

За окном послышался шум автомобильного двигателя. Маленький фургончик остановился перед подъездом. Сантехник в синем комбинезоне взвалил на плечо сумку с инструментами и исчез за дверью.

Подошел охранник в защитной форме. Мердок протянул ему билет.

— Серьезный противник. Такого брать одно удовольствие.

— Вышел сантехник. Садится в машину. Машина отъезжает. Такси пока не видно.

— … да, течет кран. Наш адрес…

— К своему начальству. Вы сообщили мне очень важные сведения. Думаю, что вас ждет вознаграждение.

— Чем?

— Вы о чем?

Мердок не обнаружил в окрестностях склада ничего подозрительного. Было тихо, только крысы шуршали в кучах мусора да изредка какой то катерок попискивал вдали дискантом. Мердок открыл дверь и вошел внутрь.

— Можете опустить руки. Подождите минуту.

— На какого Де Голля?

— Никто.

— Но мы на нелегальном положении в чужой стране. Что бы вызвать группу захвата надо предъявить веские доказательства того, что…

— Еще более замечательно! А кто, кроме вас присутствовал при этом?

— Мердок вышел на связь! Со своего офисного телефона.

Парни переглянулись.

— Пришло время поработать всерьез. Наш клиент задумал покинуть нас не попрощавшись. Наша задача не дать ему сделать этого. Я склоняюсь к предложению Орандж, что лучше всего произвести захват во время посадки в такси. Только, умоляю вас, не надо зачитывать ему его конституционные права! Мешком по голове и в машину. Тем более, что он уже однажды попробовал это. Ясно?

Глава 10 В четыре после полудня

Нет, нелегкая жизнь у адъютантов! С чем бы сравнить деятельность таких субъектов? Может быть с шебутной работой мальчика на побегушках, которому приходится по приказу своего хозяина бежать сломя голову и выполнять его желания, порой самые непредсказуемые и вздорные? Или с ужимками шута, пытающегося угадать настроение босса и стараться изменить это настроение, чаще со знака минус на плюс? Или с хитрым поведением шпиона, который всегда все должен знать и точно, а главное вовремя предоставить сведения резиденту? Наверное и с первым и со вторым и третьим. В адъютанте всего должно быть понемногу — и расторопность, и владение информацией и — да, да, точно отмеренная доза фамильярности. Начальство это любит!

Адъютант генерала Рожкова вошел в кабинет и чуть помахивая левой рукой направился к столу.

— Наверное, приличная оплата нашего труда?

— Как твой племянник? Он, кажется, поступил в колледж?

Агентурное наблюдение № 10

— Нет, Генри. Самое хорошее это обеденный перерыв, когда можно вот так спокойно посидеть возле этого пруда.

— Совершенно верно. И с треском провалился на первом же простом задании.

— Думаю, что это временное поражение. Все впереди. Но, надо признать, что учеба там не так проста как кажется на первый взгляд! Я тоже в его возрасте, не сразу смог справиться со всеми этими проблемами.

— Да, Ральф, ты прав, в этом что-то есть. И еще отличная столовая. Не могу отказаться от хорошей отбивной! А надо бы бросить так чревоугодничать.

— Знаешь, что самое хорошее на службе в ЦРУ, Генри?

Ленгли. Штаб квартира ЦРУ. Дворик с прудом близ нового здания. Запись беседы руководителя Восточного отдела генерала Ральфа Трентона и его помощника Генри Йорка.

— Это что!? Так!! Давай лоб, шкура кулацкая!

— Вызывал. Проходи, садись. Читал?

— Ну и ходи, не спи.

Гром задрал глаза к потолку.

— Вам от полковника Свирского.

— Как ты считаешь, этой американке нужно еще что то, кроме как затащить его в постель?

— Ну, помню…

— Все. Достаточно. Работаем.

— А у тебя, что, все ходы записаны?!

— Ты это о чем? Хочешь сказать, что…

— Его тоже в разработку. Но дело это тонкое. Поговори с отцом. Пусть повлияет на сына по родственному. Если американка «сестра» и вполне может работать на «сборке» пилота, то сын Кедрова я думаю, просто телок, который идет туда, куда она его тянет.

— Рученьками! С кем ты взялся сражаться, салага!? Подставляй лоб!

Соболь задумался. Гром, постоянно оглядываясь через плечо подошел к самовару и налил себе большую кружку чая. Соболь поскреб потную шею.

— Да ладно, не кипятись. В следующий раз ты точно выиграешь… когда нибудь. Ну хочешь, я тебе чаю налью? И вообще, что такое шашки! Так, игра. Главное работа. Вперед!

— Ну, еще бы! Не сомневаюсь! Хитрожопые. Заплатят копейку, а получить норовят на рубль. Ничего, главное зацепились. Дальше сами копать будем. Как там твои бульдоги? Справятся? Дополнительные силы не требуются?

Рожков вытащил из пачки сигарету и заметив как смотрит на нее Свирский предложил.

Рожков тяжело вздохнул и поднялся из-за стола.

— Да… то есть нет. То есть… А, ладно! Спасибо!

— «У тебя такие нежные губы… Милая… А волосы пахнут…» Травой какой-то, не помню название. А она ему в ответ…

— Суслик у тебя в штанах! Ладно… Слушай, давай еще по кружечке тяпнем!

Гром недоуменно воззрился на него.

— Все бабы — потенциальные шпионки. Это у них в крови. Сначала притворяются белыми несмелыми ромашками полевыми, а потом бац! И в дамках! Ты сходил, я спрашиваю?

Адъютант постукивая каблуками расставлял стулья перед столом в ровную линеечку. Рожков почувствовал, как в нем поднимается раздражение. Сдерживая себя он глубоко затянулся.

— Ну, все! Иди, заместитель, работай. И сигареты забери. Вижу, как ты на них уставился.

— Еще партеечку? Или достаточно происшествий?

— Помощник руководителя миссии Манфред Дарбан. Есть в его биографии темные пятна. Сведения неточны, но на определенные мысли наводят.

Соболь снова уставился на самовар.

— То-то! Не верю я в эту любовь неземную. И расположение их миссии мне не нравится. Не будь рядом военного аэродрома — черт с ними! Так нет же, выбрали местечко. Кстати, что ты о них разузнал?

— От них. Больше ничего не удалось выскрести. Они выставили дополнительные условия неприемлемые для нас.

Свирский развязал папку. Зашуршали листы бумаги.

— Сергей, готовь машину. Едем в испытательную лабораторию.

— Кедров просто олух. Он ей не нужен.

— На 99 процентов преднамеренно.

— Так и считаю. Раз, два, три, четыре, пять! Или ходи, или подставляй лоб!

— Ну, хозяин барин.

— Три года назад он был в Китае. С другим составом миссии, но цель была та же — спасение редких животных от вымирания. Спасал, никому не мешал и вдруг пропал! Отсутствовал почти месяц, все переполошились не на шутку, пошли официальные запросы. А он неожиданно объявился! Объяснил свое отсутствие тем, что его, якобы, выкрала некая тайваньская группировка и пыталась обменять на одного из своих лидеров, которого взяли китайские спецслужбы. Пока шли переговоры, то да се, ему удалось бежать. Тогда особо на него давить не стали, убежал ну и ладно. Я тоже вначале подумал, что дело это для разработки никаких перспектив не имеет, но когда идентифицировали трупы убитых во время охоты китайцев, засомневался.

Андрей ушел. Рожков достал сигарету из предусмотрительно распечатанной адъютантом пачки и еще раз прочитал сообщение.

— А как ты считаешь, похожа она на агента спецслужб? Очень уж вид у нее ангельский. И что она может выудить у пилота?

— Затем и клеит. Он для нее агент влияния. Ей отец его нужен.

— А ты забыл, кто у Кедрова папашка? Через сына плавненько выйдет на высшего секретоносителя — главного конструктора и будет собирать информацию. Чего не ходишь?

— Не понимаю я. Если переспать хочется, так неужели надо обязательно с иностранкой? Несерьезно. Чем они лучше наших? Медом у них там намазано, что ли? Военный летчик… Не понимаю.

Рожков кивнул.

— Тогда зачем же она клеит его?

Н-да, неприятные вещи творятся там, в Сибирске. И самое главное непредсказуемые. Не по правилам как то все идет. Убийство летчика, теперь вот эти шашни сына Кедрова с американкой из миссии по защите окружающей среды. Надо проверять, есть ли связь между этими двумя такими разноплановыми событиями. Подкинул работенки Свирскому сынок главного конструктора. Нет, чтобы закрутить бы роман с какой нибудь местной девкой. Что, ему наших баб не хватает? Где он ее подцепил? Куда Кедров старший смотрит? Никакого влияния на сына!

Есть о чем вспомнить. Или о чем лучше не вспоминать.

От следующей партии Гром отказался.

Кусочек фамильярности мгновенно растаял как лед в струе горячей воды. Адъютант положил на стол шефа листок бумаги.

— Будешь курить, полковник?

Соболь поднял руки.

— Ты откуда его притащил?

Соболь неодобрительно покачал головой.

— Именно. Сам же сказал, что все бабы — потенциальные шпионки. Сначала притворяются… Как это… ромашками, а потом…

Гром ворча пошел к столу. На этот раз Соболь умыкнул две шашки. Когда Гром вернулся, то обнаружил, что снова проиграл.

Гром потянулся к полке за кружкой и на секунду потерял бдительность. Соболь метнул на него быстрый взгляд и спер с его поля шашку. Гром налил ему чаю. Соболь отхлебнул, блаженно улыбнулся и тремя ходами прорвался в дамки. Гром оторопел.

— А ты, что, мою анкету читал?

— Имеется. Дело в том, что эти самые «китайцы» как раз и принадлежат… принадлежали к одной из тайваньских банд.

— Да я… Ну, товарищ генерал, ну я же просил!

— Я скажу тебе так. Ей даже постель не нужна. Ей как раз нужно это «что то». Ты сходил?

— Вот и я не понимаю. И склоняюсь к мнению, что эта краля не просто так к Кедрову интерес имеет. Русский военный летчик для нее экзотика, это ясно, но… Ну вот скажи ты мне, если на той тропинке, где ты постоянно ходишь вдруг замаскированная яма появляется — это случайно, или преднамеренно?

Гром полез под кровать за аппаратурой. Соболь вытер с лица пот и сунул руку в карман за носовым платком. Шашки выпрыгнули из кармана и застучали по полу. Одна из них подкатилась к Грому и тот уставился на нее как на ядовитую змею.

Гром презрительно махнул рукой.

— Адъютант на что? Ему в радость.

Рожков отвернулся к окну. А как у него самого было? По всякому, но в кабинетах не засиживался. По молодости — Вьетнам, потом после короткого перерыва Афганистан. Тогда он еще был армейской косточкой, командиром разведроты. Горы, пещеры, редкая «зеленка». И все чужое вокруг. Абсолютно чужое. Вера, убеждения, культура, история. До сих пор встает иногда перед глазами школа в поселке, который они совместно с десантурой отбили у духов. Парты, скамеечки, классная доска вымазанная мелом и кровью. Мелом — от арифметики и грамматики, кровью — от отрубленных детских ручек, которые к этой доске гвоздями прибиты. Учиться грех.

Он распечатал пачку сигарет, закурил и, стоя у окна, молча смотрел, как адъютант хлопочет, бегая по кабинету. Вот ведь служба у не очень молодого, в общем-то мужчины. Сигаретки принести, стукнуть легонько кто-что в Управлении так-не-так сделал,улыбнуться когда у начальства хорошее настроение, строгость и деловитость подать, если у того неприятности. Надо кому-то и таким быть, бумажки перебирать, если адъютантство выдумали, но неужели не хочется Андрею себя в настоящем деле проверить, узнать что может, на что способен? А то еще несколько лет и в Академию. Потом на штабную работу, штаны протирать.

— Да, ты прав, некоторая связь имеется. Ты эти данные от китайских «товарищей» получил?

— А ты догадайся, суслик!?

— Справятся. По докладам все пока идет «без происшествий»! Проводят вместе с местным УФСБ литерные мероприятия по проверке личных и рабочих дел состава летного подразделения. Я им досье на «миссионеров» отправил на предмет изучения нет ли среди борцов за гуманное отношение к животным бывших или настоящих «сестер». Много у них женского персонала. Наши мужики народ любопытный до заграничных прелестей. Затащит какая-нибудь в кровать синепогонника, он на раз все после первого же кувырка выложит. Прецедент есть, вы знаете. Может там у Кедрова младшего и любовь с американкой, но как объект разработки она для меня интерес имеет несомненный.

— Так точно, в Москве. В испытательной лаборатории.

— Еще чего! Мне нельзя, я мозговой центр.

Рожков заинтересовался.

— Ты факты давай!

Рожков захлопнул папку.

— Так я же это про американку говорил!

— Есть, товарищ генерал! Займусь немедленно.

— А ты не жульничай! Куда ты ее двигаешь?!

— Что это?

Они в знак примирения выпили еще по кружке чая с пошли на пристань.

Свирский с удовольствием затянулся. Рожков нетерпеливо постучал зажигалкой по лакированной поверхности стола.

— Есть связь?

И уж потом его направили на службу в ФСБ. Лучше это или хуже чем в действующей армии — кто скажет? Руку под козырек и вперед!

— Хорошо. Решили — переносим центр тяжести операции на Манфреда Дарбана и американку.

Гром послушно набычился. Соболь с удовольствием влепил ему щелбан и осведомился:

— Ну да, ну да… А как ты считаешь, правильно ведет себя Кедров в этой ситуации?

— Что за экземпляр?

— С какой стати?

— Кедров кажется сейчас в Москве?

— Доброе утро, товарищ генерал! Жара то какая стоит! В тени плюс тридцать пять! Позвольте, я включу кондиционер. Вот так. Теперь вам будет гораздо комфортнее. А то, знаете, сегодня неблагоприятный тип погоды. Неспокойное солнце. Майор Лапин с утра никакой. Может это от жары, а может… У его жены вчера день рождения был. С утра водичкой отпаивается. Я вот тут вам сигареты купил. Ваши любимые.

Свирский втянул ноздрями табачный дымок, обозначил на мгновение скулы и сел.

— Хорошая вещь. У моего деда был такой. Помню, как бывало сядем мы за стол, маманя наколет сахарку, тарелку с бубликами поставит… Дед с завода придет, я к нему на колени залезу…

— Давай еще!

— Так вот, что я тебе скажу, мозговой центр — хоть мой напарник и даже товарищ, но ты поступил как полное дерьмо!

— Доброе утро, товарищ генерал! Вызывали?

— А что будем делать с пилотом?

— Еще чего! Нам на пристань надо. Ты вчерашнюю запись с прослушки в комнате Кедрова помнишь, или в одно ухо влетело, из задницы вылетело?

— Что то у меня от жары голова разболелась. Пойду прилягу.

— Вызови его ко мне. Или нет, не надо. Лучше вот что… Свирского сюда.

Через пять минут черная «Волга» с синей мигалкой отъехала от здания Управления государственной безопасности.

— Твой только что был! Я сейчас хожу!

Полковник Свирский ушел. Генерал посмотрел на часы. Десять. На термометре тридцать два градуса. А в Сибирске сейчас четыре дня. И жара, наверное не такая умопомрачительная, тайга, все таки.

Они расставили шашки. Через несколько ходов Соболь задумчиво уставился на самовар.

— Из столовой. Там такая повариха! Куда руку ни протяни, везде задница! Увидела меня, засуетилась! Я ей про самовар, она нельзя, мол, заведующая заругает. Ну, пришлось погладить ее по разным местам, пообещать кое что. Сразу согласилась.

Рожков пришел на работу рано. Открыл было окна и тут же снова захлопнул. В восемь часов — двадцать девять градусов! Когда это такое бывало. Мстит матушка природа людям за хамское к ней отношение!

— Не, я не понимаю! Ты у меня шашки воруешь, да? Вот здесь только что стояли!

А в Сибирске было четыре дня. И жара была такая же по столичному невыносимая. Раздетые по пояс Соболь и Гром, подозрительно поглядывая друг на друга, резались в шашки. На столе стоял пузатый ведерный самовар.

— О чем они там говорили?

— Проверили их более глубоко. Вроде все чисто, действуют под эгидой Гринписа. Россия далеко не первая страна, куда они прибыли. Сложности с законом были, конечно почти у каждого участника миссии, но на почве незаконных демонстраций, блокирования транспортов с ядерными отходами. Есть на счету даже захват корабля, с которого бочки в море с разной дрянью сбрасывали. В общем, персоналии применимо к нашим интересам довольно заурядные. Кроме одного, пожалуй.

— Есть!

— Куда надо, туда и двигаю. Сейчас мой ход.

Рожков снял трубку телефона.

Рожков просмотрел донесение и нахмурился. Андрей отошел к двери и вытянулся, ожидая указаний. Генерал минуту размышлял.

— А как ты считаешь… Слушай, будь другом, нацеди и мне кружечку! Пить хочу, сил нет!

Соболь недовольно заворчал в ответ и достал диктофон.

В дверь кабинета постучали и на пороге появился полковник Свирский с кожаной папкой в руке.

— Вот дерьмо! Ты как это сделал?

— Ты чего несешь? Какими еще бубликами?! Какой завод?! Когда твой дед кулаком в тридцать первом году в Сибирь эмигрировал, тебя еще в проекте не было! Проиграл, так нечего зубы заговаривать.

— Донесение из Сибирска. От Соболя с Громом. Вы сказали держать в курсе.

Соболь подозрительно посмотрел на него.

— «Милая»! Имитатор, мать твою! Ты бы еще изобразил как кровать скрипит! Слушай! Вот! Он ей свидание назначает. Около собора. А потом они на лодке кататься идут. Значит придут на пристань. Бери видеокамеру, будем фиксировать все, что там происходит. Потом просмотрим подробнее. Чувствую я, что то мы с тобой упускаем.

— А вы как же?

— Хожу, хожу… А как ты считаешь…

— А ты уверен, что ей не нужно еще что то кроме постели?

Глава 11 Все костры на заре догорают

Несмотря на жару на пристани, по сибирским меркам, конечно, было многолюдно. Только что из соседнего городишка пришлепал маленький, больше похожий на большой катер, пароходик и пассажиры по сходням переправлялись на берег. Радостные родня и знакомые горланили как галчата, заключали путешественников в объятия и тут же, «не отходя от кассы» раскупоривали бутылки с вином, водкой и просто самогоном. Хмельной худенький парнишка подхватил на руки толстую веснушчатую деваху и закричал, перекрывая шум и гам.

— Любаша! Любка! Ты приехала! Я так ждал! Любка, ты выйдешь за меня? Нет, скажи, ты выйдешь за меня?

— Вы сделали запись?

— Да не секретничайте вы! Он же все равно расколется и назовет имена!

— Сделал. Пришлось вспомнить агентурные навыки.

— Хорошо. Как только будут результаты, я вам сообщу. Прощайте, моя остановка.

— Послушаем. Так, так… И С ТРЕСКОМ ПРОВАЛИЛСЯ НА… ПРОСТОМ ЗАДАНИИ… ПОРАЖЕНИЕ… НЕ СМОГ СПРАВИТЬСЯ С ПРОБЛЕМАМИ… Отлично! Думаю, что вполне годится. Ваш агент знаком с этими голосами?

— Это генерал Ральф Трентон и его заместитель Генри Йорк.

Агентурное наблюдение № 11

— Да, это его бывшие… Неважно.

США. Купе поезда Вашингтон — Ричмонд. Запись разговора невыясненного объекта с руководителем Управления тайных операций ЦРУ.

— Вот это вряд ли.

— Никогда еще я не гуляла под дождем с таким удовольствием! Надо переодеться. Только жаль, для тебя у меня ничего нет. Возьми полотенце.

— Тебе лучше снять мокрую одежду, милый.

— Но ты вымокнешь!

— Я высохну в твоем домике.

— И не только до собора. Русские пилоты не бросают женщин в тайге.

— Нет, я!

— Здравствуйте, здравствуйте! Как здоровьице? А журнальчик я вам достал. Хороший журнал!

— Нет, с тобой я ничего не боюсь! Мне не страшно. Мне очень хорошо.

— Ого! Молодец!

Кэтрин заглянула ему в глаза.

Алексей нагнулся и поцеловал ее. Официант смахнул с плеча невидимую пылинку. Очень хорошие будут чаевые!

Павел недовольно скривился.

— Нет. Просто я запуталась.

Борис отвернулся. Кода он снова посмотрел в глаза Павлу, его взгляд был мрачен.

Они уснули далеко заполночь.

Он налил Кэтрин вина в бокал.

Кэтрин плотнее запахнулась в полотенце. Ее охватила тревога.

— А что, ты имеешь что-то против сказать?

— Ты что, ему завидуешь? Не надо, Боря, Алексей мужик что надо.

— «Ветер зловеще гудел над головой. Небо было ясным как зеркало. Сто пятьдесят миль в час, двести. Все быстрее и быстрее. Гилберт закрыл глаза.»

— «И несся он над волнами белым пламенем под желтой луной.» Возьми, я дарю ее тебе. Она про тебя.

— Что понимают?

— Сегодня не получится. Только через несколько дней.

В стены домика гулко стучал дождь. Стайка светлячков, спрятавшихся от непогоды, зеленовато-желтым созвездием мерцала на потолке.

Кэтрин обняла его.

Пока они сидели в кафе, на улице потемнело. Накатили из-за сопок кудрявые тучи, постепенно изменили свой белый наряд на сдержанно серый, а потом и вовсе стали фиолетовыми как парик на Бастинде. Кафе стало помаленьку пустеть. Кэтрин с беспокойством посмотрела в окно.

— Я был сегодня в тайге, но достойных тебя цветов не нашел. Тогда я попросил знакомую медведицу и она отдала мне одного из своих медвежат. Для тебя.

— Брось, Кэтрин. Ты молодец! У этого парня, который только что вышел от тебя была очень довольная физиономия. Могу себе представить как ты расстаралась!

— Нет, просто я должен летать за Россию. По другому быть не может.

Алексей посмотрел в окно. Сумерки становились все прозрачнее. Он вздохнул.

— На нас все смотрят.

Дарбан угрожающе посмотрел на нее.

Манфред сухо поцеловал ее в губы и ушел. Кэтрин обессиленно опустилась на кровать и тихо заплакала.

— Этого? Не выпнут. Не забывай кто его папочка. Заступится за сынка.

— Да, было дело… И не очень то беспокоился за результаты, хотя конкурс туда сам знаешь какой. Был неплохой послужной список, предметы знал назубок. В общаге при академии нас было четверо. Сын генерала, который шлялся по девкам вместо того, чтобы готовиться, летун из Чечни, я и папаша большого семейства. Три экзамена я сдал на отлично.

Летчик забрал журнал и пошел догонять остальных.

Груди у нее были как у девочки-подростка. Целуя твердые и одновременно нежные соски, Алексей задыхался от переполняющих его чувств. Выныривая на мгновение из сладкого тумана, окутавшего голову, он слышал стон Кэтрин, собственные слова, удививлялся — это я умею так говорить? — и снова погружался в горячее море любви. Ладони Алексея блуждали по телу Кэтрин, она отвечала ему страстными объятиями и чем меньше с каждым прикосновением оставалось неизведанных островков, тем больше разгоралась в них жажда познания.

Павел вспомнил:

Алексей протянул ей маленького плюшевого медвежонка. Кэтрин захлопала в ладоши.

Она ушла переодеваться за перегородку. Алексей просушил мокрую голову и снял одну из фотографий, которые висели на бечевке, протянутой поперек комнатки. Несколько косуль щиплют траву на таежной поляне. Медведь ловит рыбу в речке. Тигр идет по тропе к водопою.

— А зачем им скрываться? Все и так все знают. Да, подзалетит парень. ФСБ наверняка уже принюхивается.

— Тебе не придется жалеть об этом поступке. Пошли.

— Ну, что же… Заставлю себя поверить в это!

— Не верю! Смерть друга Алексея это твоих рук дело?

Дарбан довольно усмехнулся. Проняло! Похоже, девочка не на шутку увлеклась этим русским летчиком. Тем легче будет ее уломать.

Алексей поднялся с кровати и стал одеваться.

Потом парень поскользнулся на мокрой траве и грохнулся вместе с Любкой в воду. Несколько человек, толкаясь бросились помогать им. Девка завизжала и вырвалась из цепких рук парня.

— Они бы не согласились. Они понимают.

Из-за перегородки вышла Кэтрин. На ней была светлая длинная рубашка, которая едва скрывала ее бедра. Волосы распушились и локонами падали на плечи. Алексей восхищенно уставился на нее.

— Ты что здесь делаешь?!

— Достоин? В одном из разговоров он признался мне, что совершил один — представляешь — один разведывательный полет! Это когда на шести тысячах метрах пилишь не торопясь, а аппаратура ведет съемку. И никто тебя не собьет. А папаша семейства сдал экзамен по английскому к месту и не к месту вставляя «I have the large family. I have three children.»

— Замечательно! Это будет мой талисман!

Она взяла томик из его рук.

— Это я должен тебя благодарить!

Кэтрин засмеялась.

— Это не твое дело!

— Надо было, наверное, пригласить их к нашему столику?

— А это лично для вас. «Плейбой».

Борис презрительно посмотрел на него и взял кружку с пивом.

Приятно улыбаясь, на весь этот кавардак смотрел Манфред Дарбан. Он пришел на пристань пятнадцать минут назад и терпеливо ждал, когда киоскер откроет свое фанерное заведение. Едва только в окошечке появилась взлохмаченная голова продавца, как Дарбан прекратил бездействовать и подошел к киоску. Киоскер увидел его и радостно, как родному, заулыбался во все пятнадцать желтых прокуренных зубов.

— Летчиком испытателем… Ну и что? Это потолок. Закончу карьеру в лучшем случае майором, на пенсию выйду подполковником. Это жизнь?

Дарбан протянул киоскеру деньги. Тот всей ладонью, быстро, как удав жертву схватил заморскую бумажку и спрятал ее под прилавок. Журнал «National Geographic» перекочевал в руки нового владельца.

— Я хочу знать, Манфред!

Как говаривал один из персонажей «Приключений капитана Врунгеля» — когда зуб болит плохо, но уж очень замечательно станет когда он пройдет! Тем и отличается палящая жара, что заканчивается она обычно проливным дождем.

— Эх, Пашка! Зелень ты еще! А Лешик… Дрянь. Я про пиво. Пошли отсюда.

— Имею. Ну, во первых, к нашему Лешке все вышесказанное не относится. Он мужик порядочный, то, что Антон Петрович его отец, никогда в глаза не тычет и не пользуется этим. И летчик классный.

— Я буду очень ждать тебя! Погоди… Последний поцелуй.

Он прицепил фотографии обратно на бечеву и взял книгу. Автор был ему незнаком. Наверное, какой-то эколог или биолог. Алексей прочитал.

— Да выйду, дурной, отпусти только!

— Я никогда никому не завидую, запомни это. Я просто ненавижу несправедливость.

— Нет, я!

Кэтрин задумалась.

— Спасибо, но я про книгу. Это моя любимая. Она всегда со мной.

— Это поправимо.

— Смотри, Лешка со своей американкой! Вон там, в углу.

Алексей улыбнулся.

— Я придумала! Ты не будешь летать на кур… на курку… В общем, ты будешь жить в Соединенных Штатах и летать на Ф-15.

Они вышли из кафе.

— Пришел пожелать тебе доброго утра. Как ночка? Можешь не отвечать, сам вижу, что прошла на отлично.

— Это не есть хорошо! За два дня третья мировая может начаться и окончиться. Ладно, давай.

— Да. Павел и Борис.

— Ну и что? Может я жениться на тебе хочу! Да, вот возьму и сделаю предложение. И начнется светская жизнь. Правда, летать мне уже надо будет только на «кукурузнике».

— Ха! Молодец! На последнем меня завалили. Похоже, преподавателю самому было стыдно это делать. Он после экзамена отвел меня в сторонку и сказал: «Вы должны понимать, что вы человек с улицы». Я — человек с улицы! Вот так, Паша. Мы с тобой люди с улицы.

— А ну-ка без истерик, куколка! Мы начали это дело и мы доведем его до конца, хочешь ты этого или нет. Не получилось скомпрометировать Кедрова, не беда, пусть летает. Все равно этот его полет будет последним.

— Мы увидимся с тобой сегодня?

— Ты выглядишь потрясающе. Нет, восхитительно. Нет, божественно!

— Доброе утро, любимая!

— Я так счастлива! Спасибо тебе за эту восхитительную ночь!

— Рыбу? Подумаю.

Борис вздохнул.

Около стола сидел Манфред Дарбан.

— Во вторых?

— Ну и что? Пусть завидуют с какой красивой женщиной я целуюсь.

— С сынком генерала все понятно. Но ведь тот, из Чечни — достоин.

— Да… ты был на высоте! Ты был на пятнадцати тысячах метров!

— Я думал, что ты разумная взрослая женщина, а ты просто русская подстилка! Черт с тобой! Я это доведу до конца без твоего участия!

— Очень жаль, Кэт, но мне пора.

Посетители кафе с интересом посмотрели в их сторону. Ни фига себе! Поставил девушке бутылку вина, да еще делает подарки! Наверное, у них все очень серьезно! Официант откашлялся и поправил сюртучок. Будут хорошие чаевые.

— Во вторых, не надо было сдаваться. Надо было представить себе, что это как боевое задание, которое надо выполнить во что бы то ни стало. Дал залп ракетами, не попал, бей еще. Потом еще! А в третьих, и самое главное… Ты, Боря, не обижайся, но мне кажется, что ты сейчас зол на весь мир, а это плохо. Миру от твоей злобы не жарко и не холодно, а ты вроде как в штопор попал и земля близко. Я думаю, надо тебе РУД на себя до отказа и из этого штопора выходить.

— Вижу. Да не тычь ты пальцами. Ну, сидят, ну и что?

— Но мы не целуемся!

— Неужели ты не понимаешь! Эти пилоты хладнокровные убийцы! Им ничего не стоит вместо полигона сбросить бомбы на мирных жителей! Я потому и затеял это дело, что хочу помешать русским и дальше творить свои страшные дела! Это ради будущего наших близких, ради тебя, Кэт! Неужели ты мне не веришь?

— Я хочу знать все, что ты задумал! Иначе…

— Ты, что, следил за нами?

— Вот именно! Как стена. И не перешагнешь через эту стену гребаную, не перепрыгнешь. Я вот, как родителей потерял не помню, но зато хорошо запомнил те несколько лет, которые провел в детдоме. Там было все поровну: игрушки, еда, одежда. И любили нас всех одинаково. Учили, что надо быть честными, справедливыми, говорили, что нас ждет прекрасное будущее, где открыты все пути. Только не ленись! А когда я попрощался с детдомом и столкнулся с действительностью, то все стало с ног на голову. Протекция, деньги, власть решают кому быть… королем, а кому сапожником. А способности и старание — чушь!

— Что мне хорошо с тобой и сейчас я никого больше, кроме тебя видеть не хочу.

Манфред недоверчиво посмотрел на нее.

Павел искоса посмотрел на него.

— Но это мерзко!

— Куда же от нее, от несправедливости, денешься… Эта стерва все время рядом. Родился сыном короля — будешь королем. Родился сыном сапожника — им и останешься.

Один из летчиков вернулся и сгреб в ладонь мелочь. Киоскер многозначительно подмигнул.

Манфреда перекосило от злобы.

Он отбросил в сторону стул и пошел к выходу. Кэтрин преградила ему путь.

Как сладко спится на рассвете! Особенно если этот рассвет наступает после ночи, наполненной шумом дождя за окном, сполохами дальних зарниц и любовью. Влажный воздух струится в домик, осторожно касается прохладной лапкой разгоряченных лиц, легкий туман бродит по поляне, серебрит своим дыханием кострище, траву, аккуратно сложенную поленницу дров под брезентовым навесом. Спать бы так да спать, чувствуя в полудреме горячее нежное тело рядом, легкую руку на своей щеке. Но, как говорил мудрец — все проходит!

— Как тихо. Даже комаров не слышно.

Набрав периодики они пошли в кафе. Киоскер закричал им вслед.

Они тихо засмеялись. Кэтрин прислушалась.

Он развел руками.

Кэтрин замерла.

— Алеша, Алеша… И мне тоже очень хорошо с тобой. Но я беспокоюсь.

— Иначе что? Ты мне условия не ставь!

Кэтрин направилась к тумбочке, где были сложены ее вещи. Дарбан схватил ее за руку.

— Все спокойно? Будь осторожен, с этим шутить нельзя.

— Ты не оставляешь мне выбора. Каков был наш уговор? Ты приручаешь парня и компрометируешь его. И его отстраняют от полетов. Пусть не совсем, а хотя бы на несколько дней. Идет разбирательство, проверяют тебя, проверяют его. Ничего серьезного за вами не числится. Подумаешь, американская девка поимела русского летчика! Это мелочь. Пока вас трясут, истребитель пилотирует другой экипаж. Дальше уже мое дело. Вот и все. Ничего сложного!

В лагере миссии на поляне не было ни одного человека. Кэтрин распахнула полог своего домика. Они вошли внутрь. Маленькая желтая лампочка выхватила из темноты стол и кровать. Кэтрин тряхнула мокрыми волосами.

— Что, это обязательно должны быть российские самолеты?

— Давай за нас с тобой! Чтобы все было хорошо.

Алексей пошевелился и Кэтрин тотчас проснулась.

— Только без сюрпризов, поняла? Понимаешь, надоедает быть таким добреньким. Если провалишь дело, пеняй на себя.

— Что «остальные»… Их приняли.

Всем было очень весело.

— Что ты хочешь этим сказать!? Почему последним?

— Но почему?!

В кафе «Лесная сказка» было немноголюдно. Местные жители, рассудив, что нерационально тратить деньги на выпивку и закуску, предпочитали заливать горе и радость первоклассным первачом дома под соленые огурцы и сало. В кафе приходили немногочисленные командированные, военные и молодежь — чтобы материализовать подружкам свою щедрость в виде портвейна и мороженого.

Манфред попытался придать своему голосу максимальную искренность.

— Я тебя понимаю. Что же… Придется мне навсегда остаться в Сибирске. Я открою здесь постоянный пункт экологической миссии по охране окружающей среды и буду отучать население есть мясо. И запрещу стрелять в животных. Вот так!

— Это что?

— Но ведь ты стал летчиком испытателем! А сколько их, пилотов, кто сейчас разбрасывает химикаты на поля!

— Стой! Ты не так все понял! Ты во многом прав! Я сделаю так как ты хочешь.

— «Комсомолка» есть? А «Труд»? А… свежее все?

Киоскер заверил:

— Я из тех птиц, которые всегда возвращаются. Только жди.

Официант принес пиво и большой кусок вяленого тайменя. Павел отпил несколько глотков и поморщился.

— Я люблю тебя, Кэт!

— Несколько дней! Я не смогу вынести так долго!

Кэтрин долго смотрела на него. Потом решительно поднялась из-за столика.

— Доброе утро, милый!

— А рыбу ловить позволишь? Иначе город опустеет и останемся только ты и я!

— У меня нет залежалого товара. Всего два дня как пришло.

— Что тебя потеряют твои друзья?

— Это такой новый истребитель, да?

Он приблизился к ней вплотную и притянул за шею к себе.

— Не говори. Выпнут к едрене фене из отряда. Будет тогда на кукурузниках летать.

— Теплое. Надо будет попросить Михалыча, чтобы в порядке шефской помощи выделил им холодильник… И все же, Боря, ты не прав.

Они выпили и Кэтрин кокетливо упрекнула Алексея.

— Спасибо, любезный. У меня для вас есть кое что.

Борис ответил ему долгим непонятным взглядом.

— Это, кажется, твои товарищи?

Кэтрин засмеялась и погладила его руку.

— Пожалела парня?

— А остальные?

Киоскер притворился обиженным.

— Сдачу заберите! Мне чужого не надо!

Алексей не отвел от нее влюбленных глаз.

— Так ты, кажется когда-то в Академию поступал?

— Я хотел убедиться, что ты делаешь свою работу. Даже ночью.

Кэтрин зажгла свечу и выключила лампу. Ее глаза блестели волнующе и призывно.

Дарбан наклонился над окошечком. Коричневый конверт на секунду увидел дневной свет и снова погрузился в темноту, уже за пазухой киоскера.

Под дождь они, конечно, угодили. У стен собора их догнал шквал, качнул верхушки деревьев, распугивая притаившихся там птиц, поднял тучи пыли и ушел дальше, к аэродрому. Первые крупные капли ливня редко и тяжело упали на узкие улочки Сибирска, образуя на огородах темные рваные воронки как от пулевых пробоин. Потом дождь на минуту затих, словно предупреждая — убегайте, люди, сейчас начнется! Вдали, над горизонтом громыхнуло, сверкнула ветвистая яркая молния и… Началось! Беременное непогодой небо разверзлось потоками воды. Вначале Кэтрин и Алексей двигались перебежками от дерева к дереву как диверсанты около секретного объекта, потом поняли, что все попытки остаться сухими тщетны. Они вышли на середину улицы, взялись за руки и пошли, подставив воде разгоряченные лица. После каждого удара грома Кэтрин вздрагивала и прижималась к Алексею. Он обнял ее за плечи.

Борис усмехнулся.

— Ты сегодня не подарил мне цветы. Почему? Или русские мужчины дарят букеты только при первой встрече?

Кэтрин засмущалась.

— Сегодня я улетаю на несколько дней. На юг. Заключительный этап испытаний.

Когда Алексей ушел, Кэтрин еще немного понежилась в постели и пошла за занавеску принять душ. Остатки сна быстро улетучились под струями прохладной воды. Она обернулась полотенцем, откинула полог и замерла.

Алексей обнял ее. Они сели на постель. Потом легли. Потом…

— Тебе страшно?

Летчики оккупировали один из столиков. Павел оглядел зал и толкнул Бориса в бок.

— Я люблю тебя, Алеша!

— «Я имею большую семью. Я имею троих детей». Пропуск. Как ты летаешь, неважно. Главное — большая семья.

— Скоро будет дождь, Алеша. Ты проводишь меня до собора?

— Они сгорели от нашей огненной страсти.

Она подняла к нему мокрое счастливое лицо.

— Нет. Я думаю, что у тебя могут быть проблемы. Ведь ты военный летчик. А я иностранка. Это, наверное, не приветствуется в ваших кругах?

Манфред ушел. Постепенно пристань снова приобрела свой обычный вид — несколько пьянчужек пили разливную бормотуху около кафешки, ребятня полоскалась в волнах, оставшихся после пароходика, парочка старух выставили свой товар — огурцы и семечки на картонных ящиках.

— Тебе нравится?

— Будьте уверены. У меня глаз алмаз. Доставлю по назначению.

— Это самолет такой. Очень быстроходный. Двести километров в час. Когда он летит над полем, все жучки умирают со страху.

Около пристани остановился УАЗ-ик. Пятеро летчиков высыпали из машины и занялись покупками. Павел с Борисом подошли к киоску.

— Как это «что»? Уже не скрываются даже.

Кэтрин проводила их взглядом.

Глава 12 Если случится катастрофа

Йорк не был рассержен. Он не был взволнован. Он не испытывал ни разочарования ни ярости. Впервые за много лет работы на посту заместителя начальника Управления внешней разведки ЦРУ его охватила растерянность. Что делать дальше? Как показаться на глаза Трентону? Полный провал операции в Лондоне лежит полностью на его совести. Это он должен был предусмотреть любую, самую малейшую и невероятную возможность неудачи и всеми доступными средствами предотвратить ее! Дурак! Поперся к Мердоку выяснять отношения, захотел поиграть в кошки-мышки. А надо было не хитрить, а попросту послать в офис этого «мистера Симпсона» пару-тройку ребят и взять его без раздумий. И уж после задавать вопросы «зачем» да «как» с применением всех доступных средств. Хоть бамбук садить в центральном офисе ЦРУ. Но — ПОТОМ! А он… Нет, мистер Трентон его по головке за провал не погладит!

Склады догорали. Вызванные охраной пожарные отстояли часть построек и баграми растаскивали тлеющие доски тех, что были уничтожены дотла. Агент Орандж и два парня из наружного наблюдения молча стояли рядом. Шеф не в себе и лучше никаких вопросов не задавать. Хотя, задавай-не задавай, все равно влетит по первое число. Даже если и нет в случившемся их прямой вины все равно не поздоровится. Аксиома.

Агентурное наблюдение № 12

— Алло? Здравствуйте, здравствуйте, уважаемый! Рад вас слышать. Вы в добром здравии? Вам сопутствует удача? Я очень рад! Как мои дела? Как могут идти дела у более чем обычного жителя Поднебесной!? Живу в ожидании того, что когда-нибудь алмазная колесница увезет меня по пути истины и веры… НАШИ дела движутся в том направлении, которое вы мне указали. Медленно? Но спешка не может быть предпосылкой качественного результата! Сейчас с агентом работает наш специалист. Потерпите еще немного. Месяц. И он придет к вам сам.

Китай. Район перевала Хинган. Монастырь. Разговор по спецсвязи. Личности обоих собеседников невыяснены.

— Все возможно. Как я понял из твоего рапорта, Генри, Дик Мердок при встрече, которую ты инициировал, вел себя неадекватно?

— С какой стати?

— Да, сэр. Я не могу найти никакого объяснения этому моменту.

Так оно и произошло. Все трое курили, вели вежливую, чуть вялую беседу и понимали позицию друг друга на отлично. Йорк выслушивал вопросы, вдумчиво отвечал на них, обходя острые углы, а его собеседник за столом рисовал на листке бумаги фигурки чертей.

— Вот именно, Генри. Это пахнет весьма крупными неприятностями не только для русских, но и для нас.

— Пошлем своих агентов в Сибирь?

— Думаете, какой-то крупный теракт?

— Что они сказали?

Но с ним, что унизительнее всего, даже не стали разговаривать. В просторном кабинете лысый, сухой, похожий на мумию субъект пронзительно взглянул на Йорка, молча указал ему на стул и тут же схватился за трубку телефона.

— Предполагаю, что самолет, который будет оснащен ими тоже не менее интересен?

Йорк позволил себе перебить Трентона. Очень уж хотелось как то реабилитировать себя в глазах начальства.

— Опросили охрану соседних складов?

Окончив разговор, мумия бросила трубку на телефон и нажала кнопку вызова. На Генри лысый субъект больше не взглянул.

Утром Йорка в сопровождении уже знакомых ему трудно запоминаемых молодцев отвезли на аэродром и посадили на самолет.

— Вот, что, работнички. Сейчас вы немедленно поедете в офис. Как можно быстрее уничтожите все следы нашего пребывания там. Все — аппаратуру, бумаги, отпечатки, даже запах ваших духов, Орандж! И до моего приказа ляжете на дно. Вас не было и нет. Понятно?

— Что удалось узнать у врачей скорой помощи?

— Об этом я позабочусь лично.

— Очень даже пригодится, сэр! Но я не особенно верю, что и Мердок переквалифицировался в торговца оружием. Когда мы беседовали с ним… Сэр, он горит черным огнем! Он наверняка задумал что-то гораздо масштабнее. Боюсь предположить, но напрашивается очевидная связка — если есть ракеты, то нужен и самолет. Ракеты — истребитель… КС-172 — «Саблезубый»?!

— Опросили. Они в один голос говорят, что сегодня видели фургон фирмы по обслуживанию населения. Кто сидел за рулем вспомнить не могут, но уверены, что машина остановилась где то здесь поблизости. А через некоторое время, как раз перед пожаром, машина уехала.

Трентон вспомнил про телефонный разговор с Лондоном и раздраженно бросил рапорт на стол.

Два дюжих молодца с трудно запоминаемыми лицами сдавили Йорка могучими плечами. Пикап фыркнул, добавляя дымному воздуху выхлопной копоти и поехал прочь от складов.

— Служба безопасности Ее Величества. Вам придется проехать с нами.

— Что-то важное, сэр?

Йорк попытался уловить ход рассуждений Трентона.

Агенты торопливо полезли в машину, но едва Орандж завела двигатель, как из-за построек вылетел черный лакированный пикап с зашторенными окнами и преградил ей путь. Из пикапа вывалились несколько мужчин в штатском и окружили агентов. Один из штатских огляделся и уверенно направился к Йорку.

Трентон спрятал папку обратно в сейф.

— Ну вот, вижу перед собой прежнего Генри. А ты — в отставку! Столько дел впереди! Мы дали задание специалистам выяснить как могут быть использованы эти ракеты и какие типы самолетов могут быть вооружены ими. И ответ был однозначным! Данные ракеты предназначены пока только для одного новейшего российского истребителя пятого поколения. Он сейчас проходит заключительный этан испытаний на одном из секретных аэродромов в Сибири.

— Упоминание об убийстве нищего?

Чрезвычайно неприятно!

— Мистер Трентон? Чрезвычайно рад вас слышать! Как ваше здоровье? А семья? Детки слушаются? Ах, они уже выросли! Как время бежит! Спасибо, спасибо, у меня тоже все хорошо. Почему звоню? Да пустячок, знаете ли… Мелкое недоразумение. Я уж было хотел побеспокоить вашего… ну, вы сами догадываетесь кого, но решил, что мы с вами и так разберемся. Конкретнее? Что же, если вы хотите конкретнее… Вот тут, передо мной сидит один из ваших подчиненных, некий мистер Генри Йорк. Знаете такого? Замечательно! Так вот, этот мистер не далее как позавчера учинил в Лондоне форменный погром! Благодаря ему сгорели… сущий пустяк, всего то пяток складов на Темзе вместе с двумя его друзьями. Пардон, он подсказывает мне, что всего один! И, кроме того в офисе этого мистера нами были обнаружены оч-чень интересные предметы! Аппаратура для прослушивания телефонных разговоров, оружие, фальшивые документы. Я не знаю как относятся к подобному У ВАС В АМЕРИКЕ, а у НАС страна цивилизованная и мне нужны объяснения по поводу случившегося… Что? Предлагаете не раздувать этот скандал? Не знаю даже, что вам ответить. Дело серьезное, сами понимаете. А, вот как! Я не забуду ваше обещание. Хотите поговорить с Йорком? Нет? Я вас понимаю. Будьте здоровы! Привет деткам!

— Да, странности наблюдаются.

Трентон поморщился.

— Да. Сам труп сильно обгорел. Потребуется генетическая экспертиза. Кроме того, на складе находился еще один человек. Личность выясняется.

На третий день его посетили два мужчины, один из которых уселся за стол посреди камеры, а второй под окно, так чтобы оставаясь в зоне тени хорошо видеть Йорка. Генри чуть усмехнулся. Все будет предсказуемо. Игра обещала быть скучной.

Трентон одобрительно кивнул.

— Генри, Генри, что такое? Перестань! Ты сдался? На тебя это так не похоже! Возьми себя в руки. Мне не нужна твоя отставка. Мне нужна результативная работа профессионала. Сядь.

— Это моя вина, сэр. Я просчитался. И готов нести самое серьезное наказание. Вплоть до рапорта об отставке.

— Именно. Взрывчатка и русские Калашниковы для палестинцев, переносные ракетные комплексы для чеченских боевиков и другие интересные штучки — это далеко не все, на что способен этот тип! Поступили сведения, что он заказал — и получил из России несколько ракет класса «воздух-воздух» дальнего радиуса действия. Точнее четыре. Четыре «сигары», Йорк! Те самые!

Йорк обернулся к парням.

Через час они расстались, а вечером Йорка вывели из камеры и на знакомом фургоне повезли куда-то в центр Лондона. Он понял — близится последний, самый неприятный разговор по формуле о молокососах и советах не совать нос куда не следует.

Агент Орандж протянула ему металлический браслет и обгорелый корпус от часов. Йорк перевернул часы и прочитал вполголоса:

Глядя в затылок водителя Генри Йорк прокручивал в голове легенду, которой он вскоре, хочешь не хочешь вынужден будет поделиться с кем-то из службы безопасности Соединенного Королевства. Таковая, естественно, была заранее продумана и сыграна с членами группы на случай возможного провала. Серьезной критики она, конечно не выдерживала и определенный нажим, не говоря уж об уколе «мыла» мог проломить изрядную брешь в объяснениях хотя бы той же Орандж. Но ведь не в Иране же дела делаем! Все должно ограничиться вдумчивой беседой, проверкой со звонком в Ленгли и порцией оплеух в виде язвительных замечаний, которые, если очистить их от словесной шелухи будут звучать примерно как «какого-хрена-суетесь-куда-не-следует-молокососы». Да, скорее всего так и будет. Главное начнется в Ленгли, когда он, Йорк появится перед Трентоном! Слов будет не очень много, но когда молчат профессионалы, один из которых проколовшийся подчиненный, это хуже любого мордобоя.

Трентон коротко рассмеялся.

Трентон захлопнул папку.

— Спасибо, сэр. Я приложу все силы, чтобы вы больше не разочаровались во мне. Позвольте высказать свои соображения.

— И еще сэр… Об этом также есть в рапорте. Мэрдок упоминал о том, что ему продемонстрировали наш с вами разговор где-то за городом и мы, якобы обсуждали дальнейшую его судьбу. Может быть я старею, но я не припомню такого разговора — это во-первых, а во-вторых если такой разговор был, то… Неужели у нас завелся крот?

Трентон выпятил вперед нижнюю губу. Знак того, что крайне недоволен.

— Что случилось, Йорк? Тебя обвели вокруг пальца как сосунка! Не зная тебя столько лет, я мог бы подумать, что передо мной стоит стажер!

— Орандж, ты поговорила с пожарными?

— Да, сэр.

Йорк тяжело вздохнул. Докопались все же, черт побери! Ну, что ж, все к одному. Он послушно направился к пикапу.

— Чтобы они остались там лет на пятнадцать рубить лес? Нет, Йорк, мы не будем проводить там своих операций. Мы просто свяжемся с русскими спецслужбами и дадим понять, с кем они имеют дело. Мы будем работать с ними сообща. Я сегодня же позвоню в Москву своему коллеге на том берегу генералу Рожкову.

Йорк наморщил лоб, стараясь максимально точно выразить мысль.

— Британцы… засранцы. Это только на словах они наши союзники, а коснись дела, тут же тянут одеяло на себя! Можно подумать, что на нашей территории они не обделывают свои делишки! Ладно, хватит об этом.

— Совершенно верно, Генри. Это он.

— Прошу прощения, сэр, я кажется знаю о чем идет речь! Это «Саблезубый» конструктора Кедрова, не так ли?

— Дело в том, сэр, что у нас нет практически ничего по Мердоку. Был и исчез, не оставив следов. Судя по последнему его разговору с секретаршей, он собирался лететь в Париж. Я бы обязательно проверил это, если бы было время. Хотя, на мой взгляд, это липа. Он пытается пустить нас по ложному следу. Более перспективен путь в отношении загадочных «сигар». Надо обязательно найти Ньюмена, с которым Мердок вел свои делишки. Опять же, у меня не было ни времени, ни возможности. Эти британцы, черт их побери… Еще бы хоть пару дней!

Начальник Управления внешней разведки Трентон молча читал рапорт. В кабинете исправно работал кондиционер, но стоящему перед начальством Йорку было жарко и он то и дело вытирал мокрый лоб большим клетчатым платком. Уж поскорее бы кончилась эта пытка! Упустить Мердока и потерять агента очень неприятно, но еще неприятнее то, что вместе с ним получил большую оплеуху Трентон. Разве можно забыть издевательский голос этого недоноска из службы безопасности Соединенного Королевства, когда тот звонил в Ленгли.

— Мистер Генри Йорк? Я правильно назвал ваше имя?

— Но зачем Мердоку ракеты? Не поверю, что он собирается переучиваться на летчика.

— Понятно, сэр!

Он отвернулся от окна и подошел к телефону.

В два часа пополудни он уже входил в кабинет генерала Трентона.

— Поджог. Найдена канистра в которых обычно хранят горючие вещества. И та скорость, с которой склады были охвачены огнем позволяет сделать вывод, что без умышленного поджога не обошлось.

Трентон подошел к окну и посмотрел на край лужайки перед входом в здание штаба. Потом поднял взгляд выше, туда, где из-за крон деревьев с востока медленно плыли высокие перистые облака.

Генри Йорк постарался овладеть собой.

Трентон закончил читать рапорт и откинулся на спинку кресла. Йорк спрятал платок в карман. Выговор? Служебное несоответствие? Отставка?

— Тем не менее ракеты куплены и исчезли в неизвестном направлении! Как и сам Мердок. Думаю, что он поехал туда же, где находятся сейчас эти «сигары». Интересные, кстати штучки! Это ракеты сверхдальнего радиуса действия класса «воздух-воздух» КС-172. Оборонный заводы в России начали выпускать их совсем недавно.

— Да, позвоню. Прямо сейчас. Нам с вами не простят, если случится катастрофа.

— Пока вы там, в Лондоне, занимались безрезультатными изысканиями, наши люди накопали дополнительную информацию про Ньюмена.

Йорк покачал головой. В его глазах появилось нечто похожее на восхищение.

— «Моему любимому шпиону от Мэри». Это его часы?

Начальник восточного отдела развел руками.

— Выполняйте!

Йорк сел и еще раз вздохнул, на этот раз чуть облегченно. Кажется, буря пошла на убыль. Он откашлялся.

Йорк спрятал браслет в карман.

— Валяй, Генри.

Трентон вышел из-за стола и достал из сейфа папку с документами.

Генри Йорк сразу ухватил суть.

— Россия… Как это просто и в то же время сложно. Но, наверное, надо будет работать в этом направлении.

— Россия, Генри, чего же ты хочешь! Думаю, что когда этот торговец попадет к нам в руки, то мы не будем отдавать его американскому правосудию. Он нам пригодится для дальнейшей работы.

Йорк осторожно переступил с ноги на ногу. Вздохнул.

— Да, сэр. Какие будут указания?

— Такое впечатление, что в нем все поменялось с плюса на минус. У нас и ранее были rolled over агенты, но их отношение к Ленгли выражалось в стремлении уйти в холод, или вести пассивную работу по отношению к нам. А Мердок ведет себя так, будто выполняет главную задачу своей жизни. Но, не скажу, что это прихоть маньяка. Хотя, иногда в его разговоре встречаются странности. Там, в рапорте…

— Допустим. С кем имею дело?

— Для того, чтобы послушать объяснения, почему вы проводите незаконные операции на территории суверенного государства не поставив в известность Британские власти. Пожалуйста, следуйте в машину.

Два дня он провел в камере с зарешеченным окошком, в которое было видно пасмурное лондонское небо. От вынужденного безделья Йорк много лежал и все время курил, пуская в серый потолок кольца сизого дыма.

— Однако! Ловкач же этот Ньюмен! Купить засекреченное оружие, которое недоступно даже нам!

Зеленый Таджик Глава 13

С наружки Соболь и Гром вернулись в свою квартиру под утро. Вымокли они до нитки. Пока переодевались, грели озябшие конечности и внутренности чаем из самовара, рассвело окончательно. Соболь предложил.

— Может вздремнем часок-другой? На свежую голову лучше думается.

Агентурное наблюдение № 13

— Это вы? Ссообщаю, что объект прибыл и готов приступить к выполнению задания. Завтра мы вылетаем на Тайвань в Тайбэй. Там находится еще один необходимый мне человек, который попал в затруднительную ситуацию и я хочу повлиять на благополучное ее разрешение. Мелочи. Задержан за ввоз наркотиков. А что делать! Приходится выбирать из того, что есть. Да вы не волнуйтесь, это белыймусор, который я вымету после окончания операции. Он подходит мне тем, что является помощником руководителя экологической миссии и может вполне легально появиться в том регионе России, где будут проходить летные испытания истребителя. Ждите хороших вестей!

Конфиденциальный телефонный разговор Китай — Вашингтон. Беседовали невыясненный объект и руководитель Управления тайных операций ЦРУ.

— А сам то!

— Что ты бегаешь? Давай короче!

— Все.

На экране снова появилась женская задница. Соболь зарычал.

Гром вытолкнул голову из окошка.

— Да это я так, к слову. С кем поведешься, от того и наберешься.

— А тот, который ты иностранцу продаешь. Понял, о чем речь?

Гром хмуро покосился на него.

— Не кипятись, все путем. Сейчас дело будет.

Киоскер только начинал рабочий день. Он долго гремел ключами, открывая непослушный висячий замок. Агенты терпеливо ждали. Наконец, окошечко распахнулось. Гром вразвалочку подошел к киоску.

Гром протянул руку.

— Чтобы меня не судили за убийство. Ну, что ты стоишь как пень? Что случилось?

Бутерброды сложной конструкции из хлеба, масла, колбасы, ветчины и сыра прошли как к себе домой. В шашки Гром снова проиграл, но возмущаться даже не пытался. Закатывая глаза он лениво встал из-за стола и, покачиваясь побрел к кровати.

— И все?

— Это хорошо. Хочешь, значит, возможно, будешь. Но все зависит только от тебя. Повторяю, ты работаешь на нас. А мы люди серьезные. Шаг влево, шаг вправо, попытка к бегству — расстрел! Ущучил?

— Это ты хорошо сказал. Сейчас придем, чайку с бутербродами сварганим! Эх и повеселимся!

— А сегодня утром уже приходил этот, с аэродрома. Оставил конвертик для иностранца.

Киоскер жалобно пискнул.

— Что случилось? Третья мировая началась?

— Нужна нам твоя взятка как корове бычий… Где конверт, который тебе передал иностранец!?

— А что… Все возможно. Помню, вел я как то наружку за одним объектом. Мужик как мужик, две руки, две ноги, голова на месте. Представляешь, чистое поле, деваться ему некуда, я сижу в стоге сена, бинокль на него направил. А он шел себе, шел по травке и вдруг исчез! Во, дела!

— «Не-ету!» Ну, смотри! А самовар ты ей не отдавай! Пусть своего майора из чайника поит. Меняй кассету.

— Где?

— Не знаю.

Соболь с хрустом потянулся и потер ладонью покрасневшие от недосыпа веки.

— Какой ты утомительный, напарник! Несешь какую то чушь, а я ее выслушиваю. Нет, чтобы по делу базарить, так выдумал про инопланетян. Ладно, про таджика на свежую голову думать надо. Какие у нас планы сейчас?

Соболь уставился на него.

— Здравствуйте! Что будем брать? Есть свежие номера «Спид Инфо», «Скандалы недели». Интересует?

— Все равно не хочу. И вообще, мы работать сюда приехали, или развлекаться?

В окошечко просунулась голова молодого парня.

— Вот тебе крест!

— Так какого же ты хрена сюда приперся! Мы не покладая рук пашем как проклятые сутки напролет, а стоит нам выкроить минуту для законного отдыха, как тут же появляешься ты и… У тебя оружие при себе?

— Не сходи с ума. Какие еще инопланетяне?

— А… нету.

— Нет!

Грому снился соперник майор. Обнявшись с поварихой, почему то с ног до головы зеленой — для маскировки, наверное, они шли по огромному полю и неверная ласково шептала на ухо разлучнику особо важные секреты. Про рецепт украинского борща с галушками, про биточки в соусе, и, что самое возмутительное, про страстно любимые Громом котлеты по полтавски. Стремясь прекратить это вопиющее безобразие, Гром бежал за ними следом, но только он приблизился к парочке, как майор сорвал с погонов отравленные звезды и сунул одну поварихе, а вторую проглотил сам. Повариха исчезла, а майор, вместо того, чтобы тоже отдать концы вдруг превратился в Соболя и забасил.

— А у вас программа телепередач есть?

— Мне неудобно. У меня кровать дальше стоит.

— Да не знаю я кто! Кто то из военного городка. Иногда приходит в летной форме, иногда в штатском. Честное слово, клянусь я вам, я ни в чем не виноват!

— Молодец! Тебе зачтется. Работай дальше.

Парень перевел дыхание.

Гром махнул рукой.

Гром оживился.

— Полчаса назад!

— Ну, может тогда еще чайку сварганим?

— Бутерброды с чем сделаем? Давай сначала хлеб маслом намажем, а сверху колбасы! Можно еще на колбасу ветчины положить.

— «Таджик» это ясно. Это кто то третий. Или связник между Дарбаном и кем то пока неизвестным нам или… Не, если честно, ничего не понимаю. И почему «зеленый»? Инопланетянами попахивает.

— Покушение!

— Так тебе и надо! Олух! А если мы литер какой-то пропустили?

Через пять минут они выбежали из здания и рысцой припустили в УФСБ.

— Где?

Ребятам из контрразведки тоже иногда снятся сны. Специфические, конечно. Про погони, захваты, слежку и стрельбу. Во время сна они разговаривают, соблюдая положения секретности, естественно, сжимают ладони в кулаки, отбиваясь от невидимого противника, пинают простыни в комок, преследуя врага. После таких снов они просыпаются суровыми, решительными и готовыми к любым подвигам. Тревожные сны снятся ребятам особистам! Ну и ладно. Хоть что-то!

— Назад, давай назад! Стоп! Джип видишь?

— Какие доллары!? Ты что, не понимаешь о чем идет речь?

— Господа… друзья… товарищи! Я не знаю, кто он! Ей Богу! Он приносит мне конверты, я кладу их в журнал, журнал покупают.

— Убит?

— Листочек бумаги. Письмецо, значит.

— Ты что, с нами в прятки играешь? То есть, то нет.

— Ага. А зачем?!

— Жив. Ранен в плечо.

Парень как рыба на суше открыл рот и кивнул.

Немного посветлело. Появились стволы кедров, домики миссии. Изображение завибрировало. Соболь взял камеру.

— Очень хочу!

— Пилот вышел, эколога нет. Даже проводить его не вышла.

Камера подъехала еще ближе. Агенты увидели, как Дарбан передал киоскеру коричневый пакет. Соболь возбужденно потер ладони.

Соболь решительно включил камеру на перемотку. Люди стремительно побежали по экрану, быстренько допили-закусили и исчезли. Гром нетерпеливо замахал рукой.

— О взятке.

— Да нет, я тебе поддамся. Происшествий не будет!

— Кажется, или нет?

— Почему сразу не доложил. Давай сюда.

Гром оживился.

— Ага. Только ничего не понял.

— Кто на кого покусился?

Они переглянулись. Соболь принял решение.

— Твою мать! Напарничек мне достался. Это, что, тоже проверка? Маньяк! Одно у тебя на уме!

— Я с ней расстался. Она самовар обратно требует. Говорит, что заведующая ругается. Но я то знаю в чем дело! Схлестнулась с этим, с майором из военного городка. Зар-раза!

— Гляди, гляди, сейчас он ее искупает!

На площади перед пристанью после дождя парило как в бане. Было немноголюдно. Ободранная бездомная собака выкусывала блох из клочкастой шерсти перед входом в кафешку. Старухи щелкали семечки и лениво переругивались друг с другом.

Не дожидаясь, пока киоскер откроет дверцу, Гром пнул ее ногой. Задвижка жалобно хрюкнула и вылетела, оскалив кривые зубы-гвозди. Особисты ввалились внутрь. Соболь схватил киоскера за воротник и прижал к стенке. Гром полез под прилавок.

— Не, у меня хорошо идет.

Картинка резко изменилась. Теперь на экране стояла почти полная темнота, изредка прерываемая вспышками молний. Гром поежился.

— Что с ней такое? Всегда работала как надо, а тут…

— А конвертик?

Соболь нагнул голову киоскера пониже.

— А потом партеечку в шашки!

— А я тебе поддамся!

Киоскер отчаянно замотал головой.

— Не понимаю. Говори громче!

Гром уже натягивал на себя наплечную кобуру. Соболь заметался по комнате.

— Разберемся.

— Что тут понимать? Ждем звонка. И как только этот жук аэродромный заявится сюда тут же берем его под наблюдение. А потом по ситуации.

— Нет, нет, не играю! Как можно! Конвертик-то иностранец забрал, но я… грешен… заглянул внутрь.

— Бессонная ночь, сам понимаешь. Надо было у нее в домике видеоглазок установить. Узнали бы много интересного.

Они вышли из киоска. Гром шумно высморкался.

— Не интересует. Мне журнал по географии нужен.

— Да в канал он грохнулся. Пришлось мне его оттуда вытаскивать. Зато потом такими друзьями заделались! Мне и легенду не надо было выдумывать. Вот такое дерьмо.

— А ты сам не знаешь, какой?

Соболь отпустил его воротник и киоскер оказался на полу. Особисты шагнули к выходу. Киоскер жалобно пискнул. Гром обернулся.

— По какой географии?

— Это он?

— Только два слова. «Зеленый Таджик».

Киоскер вытянулся в струнку. По его лицу поползли капли пота.

— Что «где»?

Изображение пропало. Соболь выключил телевизор.

— Не хочу. В туалет избегался. Надоело.

— А Манфред Дарбан?

— Давай сначала Дарбана. Оч-чень он мне понравился там, у киоска!

— Да ладно тебе! Разыгрываешь! Он наверное, заметил тебя и ползком в бега ударился. Ты наружник еще тот. Чтобы тебя спрятать еще такого стога не сметали! Говори, что было на самом деле.

— Ущучил!

Гром виновато потупился.

— Проверка аппаратуры перед работой. Чтобы не лопухнуться.

— Точно. Смотри, что делает.

— Ты ничего не упустил?

Киоскер, которому было от силы сорок лет удивленно посмотрел на него, но спорить не стал. Клиент всегда прав!

— Малость? А ты знаешь, что за эту малость двадцать пять лет дают? Открывай свою конуру, живо!

— Вот что, диверсант! С этих пор ты работаешь только на нас. Как только этот мужик из военного городка придет за журналом, ты не-ме-дле-нно берешь жопу в горсть и бежишь к телефону. Звонишь по этому номеру. И попробуй только смухлевать. Ты жить хочешь?

— Я не об этом. Ты понимаешь что такое «Зеленый Таджик»?

— Каком еще банке? Зубы не заговаривай!

— Блин, да сколько же можно! Тебя, что, твоя повариха не удовлетворяет?

Гром открыл глаза. В дверь квартиры отчаянно колотились, а гад Соболь, вместо того, чтобы встать и узнать кто это нарушает драгоценный сон просунув ногу сквозь прутья кровати пинал Грома в плечо.

На дороге, ведущей к пристани появился джип. Остановился в сторонке от общего веселья и из него вышел высокий мужчина с длинными волосами. Мужчина минуту полюбовался на пароход, внимательно осмотрелся и направился к киоску. Камера медленно наехала на него. Соболь удвоил внимание. Гром ткнул пальцем в телевизор.

— Прочитал?

— В банке.

— Ну ладно. Но, если ты снова мухлевать будешь!

Соболь недоверчиво покосился на Грома.

— Что там было?

— Ага. Макаров.

— Нет программы и не будет. Кино закончилось.

Парень с девахой грохнулись в воду. Гром радостно заржал.

— Нет, нет! Было написано только это!

— А сам чего разлегся?

Он подключил видеокамеру к телевизору и на экране появились замшелые камни соборной стены. Потом изображение метнулось в сторону, перекосилось и перед агентами замелькала соблазнительная женская попка. Соболь недовольно нахмурился.

— Тогда в шашки партеечку, а?

Соболь встряхнул его.

Появилась пристань, полная народу. Камера медленно прошлась по пьяненьким лицам, выхватила в толпе хмельного худенького парнишку, который тащил на руках толстую веснушчатую деваху. Гром оживился.

— Кто покупает?

— Какой конвертик?

— Тогда достань его и застрелись.

— Это зачем снял? На память, что ли?

— Сдачу заберите! Мне чужого не надо!

Попка исчезла. Теперь на экране возникла парочка, молодой парень тянет девчонку в кустики. Парочка скрылась и через минуту кусты ритмично задергались как живые. Соболь стукнул кулаком по столу.

Подъехала машина с пилотами. Летчики кучкой подошли к киоску и стали затариваться периодикой. Сделали покупки и направились в кафе. Киоскер закричал им вслед:

— Цистит, что ли…

— Нет, сначала киоскер. Дарбана трогать пока не надо. Тут же уйдет в непонятки, будет тянуть время. Иностранный подданный как никак. С нашими проще. Ткнул кулаком в рыло и сразу расколется. Пошли.

— Работать, работать. Как в народе говорят работа не это самое, и год простоит. Ладно, давай сюда камеру. Так, сказал бедняк, а сам полез на Марью… Кого сначала? Пилота с девкой или Дарбана?

Гром небрежно поднял бровь — сам, мол, знаю!

— Что же ты нам зубы заговариваешь?! Когда?

— Нет, это не он.

Откинулся полог одного из домиков и появился Алексей с улыбкой на счастливом лице. Соболь саркастически усмехнулся.

— Говори, что там было написано, мы разберемся.

— А сейчас можно и отдохнуть. Для меня недосып — смерть. Я уж лучше переем.

— Сейчас! С тобой играть все равно что фокусы смотреть. Вроде как все умные, понимают, что их дурят, а как дурят непонятно. Не буду.

— А не слипнется?

— Ты что нибудь понимаешь?

— Тогда чуть не поверил. Бросил бинокль, бегу к месту исчезновения. Туда-сюда, нет мужика! Прислушался — голос доносится. Откуда то из под земли. Кричит что то, а разобрать что не могу.

Киоскер, наконец, сообразил о чем идет речь, но легче от этого ему не стало. Он медленно пополз по стенке. Соболь помог ему принять вертикальное положение.

— Ага! И погоны нацепить. Вот они мы, труженики щита и меча, здрасьте.

— Манфред Дарбан.

— Н… нет. Кажется нет.

Соболь обреченно вздохнул.

— Заумирал. Ты эти игрушки брось! Как Родине изменять, так здоровенький, а как ответ держать так сразу обезножил. Встать смирно!

— Моя сбруя где? А, черт! Ты зачем две нацепил!? Снимай!

— Вот он, покупатель. Помощник руководителя миссии. Как его по полной?

— Дверь открой, не слышишь, стучат!

— Как он ее, а? А сейчас будет…

— Тебя только это интересует. Маньяк, точно маньяк! Ага, а вот и помощничек. Явился не запылился. Пришел проверить, жива девка, или в обмороке.

— Некогда. Надо дерьмо разгребать, которое мы с тобой наснимали.

Гром оглянулся на Соболя. Тот пожал плечами. Черт его знает, как называется! Гром прищелкнул пальцами.

— А это руки у меня дрожат. Замерз сильно.

— Журнал покупает. Расплачивается. Во! Видишь! Он совсем не прост!

— Как вспомню, так вздрогну. Целую ночь в тайге под проливным дождем! Надо было хоть плащ палатки с собой прихватить.

— Да, это уже происшествие! Это уже кое что! Эта морда из киоска мне сразу не понравилась. Молодец, напарник!

— Ну, смотри!

Особисты переглянулись.

— Покушение на Алексея Кедрова. В него стреляли!

Киоскер переменился в лице. Воровато посмотрел по сторонам и жалобно сказал.

— В стеклянном… в стеклянной. Поллитровой. Господи, да за что же мне это! Всего то десять долларов!

— Ты же в Бога не веришь.

— Ну продаю, ну и что. Если человеку нужен, почему не помочь? Ничего с этого не имею, самую малость только.

— Ну, что мы имеем? В компании появилось еще одно лицо — киоскер. Надо бы взять его в разработку.

— Здорово, папаша!

Гром огрызнулся.

Гром поплелся к двери. На пороге стоял запыхавшийся парень из местного УФСБ и таращил на них глаза. Гром подумал, что парень еще слишком молодой, чтобы понять, чем грозит ему вторжение во время отдыха на святую территорию столичной элиты и решил его сразу не убивать, а дать высказаться перед смертью.

Соболя как ветром сдуло с кровати.

— Все, я никакой. Два часа меня не кантовать. Порву в клочья!

— Да там ничего интересного больше нет.

Соболь грозно нахмурил брови.

— Пошел ты!

— Не п… ди! Такого не бывает!

Глава 14 Рикошет

Проникнуть на секретный аэродром в Сибирске очень сложно. Со стороны военного городка и аэродромных построек его стерегут два контрольно пропускных пункта, где солдаты срочной службы внимательно проверяют документы всяк сюда входящего. Ну, не всякого, если честно. Ведь многие из персонала служат в Сибирске очень долго и все знают их в лицо. Зачем, скажите на милость требовать пропуск у техника, который каждое утро появляется около полосатого шлагбаума и, раздирая рот зевотой орет:

— Эй, салага! Хватит дрыхнуть, самолет угнали!

— Налей мне виски. Безо льда.

Этому китайцу, наверное, все сто пятьдесят лет.

Тайвань. Ночь. Маленькая гостиница на краю города Тайбэй.

— Что это значит? Объясни подробнее!

Почему он так смотрит на меня?

Агентурное наблюдение № 14

— Да!

— У господина часто болит голова? Он не может вспомнить то, что с ним было?

— Господин похож на человека, который смотрит вокруг себя чужими глазами.

«Опять адски болит голова. Опять предстоит бессонная ночь. Когда у меня начались эти приступы? После пыток? Нет, позже. Сразу после того, как… странно, не могу вспомнить. Твердые как стальные прутья ростки бамбука, на которых я лежу, и — монастырь в Хингане. А что было между этими событиями? О, дьявол! Как только начинаю вспоминать, черепная коробка готова взорваться! Надо спуститься вниз, выпить виски.»

— Я не понимаю этого слова.

— Господин похож на …

Кэтрин запнулась. Алексей подался вперед. Осторожнее же! Упала! Почему эти два «чемодана» не помогают ей подняться, а стоят и крутят своими тупыми башками!

— Судя по логике вещей, она все же завербована кем то, но на основе моральных высокопатриотичных убеждений. Например — все российские военные убийцы и надо противостоять их агрессии. Это срабатывает с людьми недалекими.

— Ну, что, давай жасминового чайку с лимоном как водится перед полетом?

— Случайно!? Случайно, мать твою!? И оружие у нее в руке тоже оказалось случайно? И в комнате пилотов она тоже оказалась случайно? Не слишком ли много случайностей получается? Ну, Алексей, что угодно я ждал, только не этого.

Каленов взбеленился.

Вошел разочарованный Соболь.

Дверь распахнулась. Борис раздраженно спросил.

Соболь повернулся к Алексею.

— Не жалей, не надо. Где у тебя ведро?

Гром не прореагировал и начал покрывать лист мелкими каракулями.

— Боря. У меня нет избранных. Я не делю вас на чистых и нечистых. Я отношусь одинаково хорошо и к тебе, и к Павлу и к Игорю… относился. Мой вопрос — почему летишь ты, а не Паша был безо всяких задних мыслей. Ты пойми, я…

Кэтрин сделала шаг в сторону и Борис увидел пистолет. Мгновенно оценив обстановку, он схватил Кэтрин за запястье и стал выкручивать руку. Алексей бросился к ним.

— И будут сопли. «Милый, я тебя люблю, но не спрашивай меня, пожалуйста ни о чем. Это было необходимо».

— Мне не нужна такая жертва. Я предлагаю все же поискать лодку и… пусть все будет как прежде!

В полукилометре от вертолета, под изгородью Манфред Дарбан отстегнул приклад у винтовки с оптическим прицелом и торопливо спрятал ее в спортивную сумку. Потом зашарил рукой в густой траве, разыскивая гильзу. Обжегся крапивой, зло зашипел, бросил взгляд на летное поле.

Леонов пожал плечами.

— Да пойми ты, это какая то чудовищная ошибка! Отец, ее используют! Она оружие в чьих то руках.

Охранники ушли. Кэтрин села по другую сторону стола и устало посмотрела на Алексея.

— Ты не должен никуда лететь. Тебя хотят убить Алеша!

Агенты ушли. Алексей сел на край стула и стал ждать. Сейчас придет та, которую он считает самым близким себе человеком. Которую любит, несмотря ни на что. О чем он спросит ее? Что она ответит ему?

Техники, толкая друг друга вывалили в коридор. Каленов подошел к Алексею.

— А я думаю, что они организовали эту встречу, чтобы ты помог им определиться кто же я на самом деле — шпионка или диверсант. Задать мне нужные им вопросы и получить нужные им ответы. Ты русский летчик и ты на их стороне.

Кэтрин увели. Алексей подошел к окну. Вот ее под охраной выводят из здания. Ведут к КПП. Вот она уже на летном поле, где стоит вращая лопастями вертолет. Куда ее повезут? Наверное, в областное УФСБ. Какая она хрупкая. Охранники на голову выше ее.

Кэтрин молча смотрела на него. От волнения на ее щеках выступил яркий румянец.

Алексей снова посмотрел на часы. Скоро инструктаж. Попадет Пашке, майор опозданий не переносит. Надо будет прикрыть его как то.

— Значит, не агент. Соглашусь. Если тут не ведется какая то уж очень изощренная игра. Тогда кто она?

— Мало того, что вы, будучи летчиком испытателем секретного объекта вступили в связь с представительницей иностранного государства, вы еще к тому же потеряли всякую бдительность и не смогли выявить в этой женщине агента вражеской разведки! Как это можно объяснить?

— И зачем?

— Что, прямо совершенно не виноват?

— Я там не был.

В конце концов Алексею надоели эти причитания. Он отвернулся, чтобы не смотреть в сочувствующе — любопытные глаза Леонова и, стиснув зубы от жгучей боли стал надевать рубашку.

— Вадим Петрович, разрешите войти?

Агенты переглянулись. Соболь кивнул — да. Гром отрицательно покачал головой — нет. Соболь поманил его в коридор. Они вышли.

Алексей подошел к нему и в упор посмотрел Борису в глаза.

— Но попробовать стоит, товарищ генерал!

Кэтрин с трудом приоткрыла сухие губы.

— Так получается.

Алексей встал.

— Кто такая? Откуда? Как проникла на аэродром?

В санчасти Алексея тщательно обследовал Леонов. Заставил поднять раненую руку, потрогал входное пулевое отверстие и повел на рентген. Охранник из аэродромной службы остался за дверью.

— А ведь вы не вполне откровенны с нами, господин пилот!

— С ней разберется ФСБ. И тебе тоже придется ответить на много вопросов. И твоему отцу тоже. О нем бы подумал!

— А за пособничество врагу в советское время расстреливали.

На следующий день Соболь послал запрос о возможности встречи летчика-испытателя Алексея Антоновича Кедрова с иностранной гражданкой Кэтрин Фоули в Москву.

В дверь постучали и послышался голос Бориса.

— И тебе там хорошо без меня?

Но это был не прапорщик. Камуфлированный охранник толчком распахнул дверь камеры и хмуро произнес.

Алексей отвернулся. Потом решительно сказал.

К утру он совсем измаялся. И с радостью услышал голоса за дверью. Наверное, пришел прапорщик и снова заставит его мыть пол. Хоть бы уж.

— Здравствуй, Кэтрин.

Прижимая одну руку к груди, Алексей другой старательно возил тряпку по половицам. Было больно, но это не мешало, а наоборот отвлекало от черных мыслей. Видавший виды прапор заглянул пару раз в коридор и сменил ненависть на милость.

Гром не утерпел и добавил вкрадчиво:

— Логично. За неимением большего количества информации примем за основу. Значит, что мы имеем? Фоули не агент ЦРУ. У нее есть хозяин. Кто он? Одиночка или в составе группы? Что ему надо от Кэтрин? Что ему вообще надо? Много вопросов, слишком много.

Свирский осторожно вытянул из пачки генерала сигарету.

До утра Алексей так и не заснул. Какой тут сон, когда враз наперекосяк пошла интересная и счастливая жизнь влюбленного по уши летчика испытателя. Все рухнуло, все! Теперь его наверняка отстранят от дальнейших полетов и очень надолго, если не навсегда. И это в лучшем случае! А в худшем… И думать не хочется. В худшем придется переквалифицироваться, как говорил Остап Бендер, в управдомы. Но самое плохое, это то, что пострадает Кэтрин. Ну зачем она устроила этот дрянной спектакль! Ясно, что хотела помочь ему в чем то. Или прав как его… Соболь, что Кэт агент иностранной разведки и вся ее любовь была всего лишь хорошо спланированной акцией? Но тогда это и не любовь совсем!

— Если вы думаете, что я намекаю, то очень сильно ошибаетесь! Я констатирую факт! Более того, я утверждаю, что вступив в интимные отношения с врагом, вы сами становитесь чуждым идеям, проповедуемым… чуждыми идеями, проповедуевыми… проповедуемыми…

— Не надо судить о том, чего не знаешь. Ты меня сам этому учил.

Каленов перебил его.

— Хорошо, пока пилота дергать не будем. Меня больше интересует американка эта, Кэтрин Фоули. Предположим, что она работает на ЦРУ. Тогда возникает вопрос — почему она ведет себя как любитель? Вначале классика профи — нечаянная, якобы, встреча во время поездки на охоту, потом в тайге. Потом прогулки под луной, катание на лодочке. Не подкопаешься! Типичная если не «сестра», так «дама»! И вдруг такой нонсенс — проникает на аэродром и покушается на жизнь того, кого так долго и тщательно разрабатывала! Что, не было других способов выполнить эту акцию? Что скажешь на это, полковник?

— Ну, не совсем, конечно! Башка у летчика-испытателя не только для шлема предназначена. Но проработка ничего на него не дала. Не завербован, не куплен, не информатор, не осведомитель. Как объект разработки интереса не представляет.

— Эй, влюбленные! Хватит лизаться, пора на инструктаж. Майор пришел.

Борис скривился в ухмылке, взял со стола планшет и направился к выходу. Они остались одни. Алексей обнял Кэтрин.

— А нам больше ничего не хотите сказать?

— Вынужден с тобой согласиться. Нет никакого посыла.

Алексей выглянул в окно.

Кэтрин плакала не сдерживаясь. Алексей постучал в дверь.

— Ничего. Ведите в камеру… или куда там еще.

— Кэт, что за фантазии!? Ты о чем?

— А посещение вражеского лагеря?

Рожков пододвинул Свирскому пепельницу.

— Привет, Боря. А я думал, мы с Павлом летим. Он, что, заболел?

— За Леоновым как за смертью посылать. Спирт выписывать он тут как тут, а человека перевязать нет его. Сам до санчасти дойти сможешь?

— Все в порядке. Ерунда. Она не виновата. Выстрел произошел случайно.

— Короче, на опасную дорогу свернули вы, Алексей Антонович! Это очень печально и чревато непредсказуемыми последствиями. Но не все еще потеряно! На то и есть такая организация как ФСБ, чтобы помогать людям подобным вам. Поэтому, сейчас вы подробнейшим образом расскажете нам когда, где и при каких обстоятельствах познакомились с Кэтрин Фоули, что за отношения у вас с ней были, о чем вели разговоры и так далее. Я вас слушаю.

— Эй, там! Насмотрелись? Можете выключать!

— Ты дело ведешь, ты и решай. А я спрашивать с тебя буду.

Манфред оценил расстояние от охранников до себя, от себя до леса и, прекратив поиски гильзы пополз прочь за изгородь.

— Она не кажется мне такой.

— Спасибо, Боря, не хочется.

— Да ладно, что ты меня за младенца держишь! И так все ясно.

Алексей нахмурился.

Около вертолета множились людские фигурки. От КПП бежал офицер, на ходу выдергивая из кобуры оружие. Охранники вертели головами и один из них указывал стволом пистолета в ту сторону, где прятался Дарбан.

— Хм… Негусто. Не по существу. Ладно, дамочка, пошли.

— Вот что. Надевай кепку. Я выведу тебя за КПП. Когда вернусь обо всем подробно поговорим. Хорошо?

Второй охранник подтолкнул Кэтрин в комнату. Алексей увидел ее бледное лицо и сердце у него заколотилось. Тоже, наверное, не сомкнула глаз. Какая она, все таки красивая!

— Кэтрин! Нет!

— Смогу. Что будет с Кэтрин?

Допрос длился полтора часа. Алексей рассказал особистам все, что счел необходимым, начиная с первой встречи в тайге до рокового выстрела. Когда он закончил, Соболь с Громом многозначительно переглянулись.

Свирский закурил.

— Огромное спасибо тебе за это. Буду помнить всю оставшуюся жизнь. Как любил я женщину, считая, что и она отвечает мне тем же. Как эта женщина называла меня любимым, обнимая ночью. Какие искренние слова она мне говорила. И как потом стреляла в меня по заказу своих работодателей. Все, не о чем нам больше говорить!

Генерал прочел текст.

Алексей, который уже было сел на струганные доски лежанки, поднялся.

— Из экологической миссии дамочка. Та самая, что была в тайге, когда убили Игоря. Проникла… Ха! На наш совсекретный объект только ленивый не пройдет. Скоро местные коз будут пасти рядом с ВПП.

Охранники, сопровождающие Кэтрин, повели себя странно. Один из них выхватил из поясной кобуры пистолет и волчком закрутился на месте, выцеливая невидимого противника, а другой бросился к Кэтрин и наклонился над ней. Алексей ударил кулаком по стеклу и закричал сквозь прутья решетки.

— К Сергею Афанасьевичу. Черт! Я уже стал забывать как меня зовут!

Ждать пришлось недолго. Первым вошел охранник, осмотрел комнату и сказал в коридор.

Алексей не сразу ответил. Просто не ожидал такого начала разговора.

— Вошел уже. Что у тебя?

Борис направился к своему шкафчику.

— Ну, как знаешь. Но, от полетов я тебя, конечно, отстраню. Впрочем, тут не только я решаю. Последний совет тебе от меня по доброте душевной. Если ФСБ во время допроса начнет напирать уж слишком сильно, сошлись на плохое самочувствие. Я подтвержу.

— Можно и так сказать. Мы вчера с ним после кафе у Ерохина на дне рождения славно посидели. Так Пашка так набрался, что сегодня не в дугу. Позвонил начмедсанчасти и сказал, что траванулся.

В здании службы безопасности аэродрома Алексея посадили на скамью в коридоре. Допрос не начинали, ожидая Соболя и Грома, за которыми побежал один из сотрудников.

— Вижу, ты не очень рад замене? Не волнуйся, всего один полет и снова будешь в паре со своим Пашей.

— Здравствуй, Алеша.

— Ну, что, делаем им очную? Этот объект как увидит «сестренку» сразу расколется.

— Понимай как хочешь. Я сделала главное — спасла тебе жизнь. Остальное пустяки.

Кэтрин сжала губы и отвернулась. На ее глазах появились слезы.

Дверь в один из кабинетов распахнулась. Выглянул Соболь.

Алексей отстранился.

— Алексей! Ты ранен? Вызовите немедленно Леонова! Что уставились? Немедленно, я сказал! И очистите помещение!

Борис стал надевать летный комбинезон. Алексей подошел к окну. По летному полю наискосок шел техник в форме цвета хаки. На его лоб была низко надвинута кепка с длинным козырьком.

— Я мог все предположить, Алексей, но только не это.

— Хоть ты то веришь, что здесь нет моей вины?

— Так уже не будет никогда, неужели ты не понимаешь? Я сделала то, что сделала.

— Плохо, Алеша. Но я должна там остаться. Ради тебя.

Борис закончил экипировку и достал из сумки термос.

— Этого мало?

Кэтрин заслонила собой дверь. Потом сунула руку в карман и в руке ее появился небольшой пистолет. Алексей растерянно посмотрел на оружие.

— На их стороне? При чем тут это? Совсем недавно мы с тобой вместе плыли по реке. А теперь ты оставляешь меня на одном берегу, а сама хочешь остаться на другом?

— Мной руководят обстоятельства.

— Так в чем же!?

Его отвели в старое мрачное помещение гауптвахты. Дежурный прапорщик, некрасивый, холостой и невыспавшийся с неприязнью посмотрел на пилота. Слухи как гнус, везде пролезут и он уже знал, что произошло с одним из аэродромной элиты, летчиком испытателем, которых он втайне ненавидел.

— Не профессионал она, товарищ генерал, это невооруженным глазом видно! Любовь крутила потому что понравился ей Кедров. А стреляла… Мне не дают покоя ее слова «тебе нельзя лететь»! Она как будто хотела удержать его всеми силами, даже себе во вред. Профи так не поступают.

— Дело в том, что ты не можешь лететь сегодня. Тебя убьют!

Они замолчали. Камера циклопьим глазом молча смотрела на них из угла комнаты. Алексей первым прервал молчание.

Гром с уважением посмотрел на напарника. Хорошо говорит!

Грянул выстрел. Дура пуля, засидевшаяся в стволе, долго ждала свою цель и, наконец, нашла. На мгновение из дула появился крохотный огонек, коснулся комбинезона Алексея и погас. Алексей схватился за плечо. Борис повалил Кэтрин на пол и вырвал у нее оружие. В коридоре загрохотал топот множества ног. В комнату вломились несколько человек и быстро скрутили Кэтрин. Появился Каленов.

Свирский загасил сигарету.

— Вы, что, намекаете, что я работаю на иностранную разведку?

— Я хочу сказать, что я очень люблю тебя, Алеша!

А если этот ранний посетитель в звании капитан и выше, то вообще можно выскочить из будки и продемонстрировать служебное рвение, пожелав тому удачного полета. Глядишь и пара сигарет перепадет!

Рожков перелистал личное дело Алексея.

— От кого? Меня не надо спасать, я сам могу постоять за себя. Тобой кто то руководит?

В комнате летного состава Алексей заканчивал последние приготовления к полету. Он надел летный комбинезон и посмотрел на часы. Что то запаздывает Паша. Наверное, снова жена устроила утреннюю профилактику по поводу вчерашнего посещения кафешки. Бдит своего мужа весельчака. И правильно делает, многие девчонки заглядываются на бравого летуна. Жены, они как предохранитель, постоянно начеку, чтобы муж не выстрелил куда не надо! Интересно, как будет у них с Кэтрин? И будет ли? Не придется ли снова придется выбирать между «Саблезубым» и женщиной как в случае с Леночкой? Эх, жизнь! Сплошные проблемы! Лучше пока не думать про это. Как нибудь образуется.

— Заводи.

— Думаю, что формальности можно пропустить. Мы не сотрудники военной прокуратуры. У нас неофициальный допрос. Считайте, что это разговор по душам. Честный и откровенный. Поэтому, Сергей Афанасьевич, записывать ничего не надо.

— Как плечо?

— Их будет меньше, товарищ генерал, если мы разрешим встречу Кедрова с Фоули. Он, наверняка будет спрашивать что с ней произошло и почему такая разительная перемена и их отношениях с ее стороны.

— Ничего не надо. Пусть все будет как есть. Виноват — отвечу.

— Ну ты, это, хватит. Раненый ведь. Бросай тряпку. Отдохни. Я тебе сейчас матрасик принесу.

— Больше я ничего не знаю.

Алексей с трудом сел. Сквозь сжатые пальцы появилась струйка крови. Каленов мгновенно остыл.

— Ты идешь, или нет? Или мне Пашку с собой брать? Хороши летчики испытатели — один с похмелья пластом лежит, другой вместо инструктажа отношения со своей любовницей выясняет!

— Что здесь происходит!? Кто стрелял?!

— Тут у нас без удобств, уж извините. Нары, подъем в шесть утра, баланда… Жаль, что у тебя рука перевязана, а то я бы я тебя заставил пол драить!

— Вот, просит разрешить разговор со своей пассией. Отношения будут выяснять. Разрешим?

— Зачем?

Алексей отрицательно покачал головой.

— Передай.

— Чтобы спасти тебя.

— Срочное донесение для товарища полковника. Разрешите передать?

В конце длинного коридора появился Антон Петрович Кедров. Алексей опустил голову. Как все нелепо получилось. Вот тот случай, когда родственные связи во вред. Конечно, отцу тоже не поздоровится. Сын главного конструктора явился объектом нападения и нападающего он сам избрал, поверив в искренность чувств Кэтрин. Господи, неужели она и правда агент какой то разведки? Тогда надо ей поаплодировать. Классно сыграла в любовь. Но окончание игры какое то странное. Разговоры про то, что его хотят убить вместо того, чтобы сразу стрелять самой. Нелепо все, ох как нелепо!

— Потому что по прежнему люблю тебя.

— Годится. Пусть верхи парятся.

— Это касается только нас. И вообще, я хочу поговорить с ней.

Борис кивнул на Кэтрин.

— Входите, Алексей Кедров. Разговаривать будем.

— Майор идет. Пошли, пора на инструктаж.

— Разрешу. Если она подстава или из «сестер», то обязательно прорежется. Иначе дело долго с места не сдвинем. Он молчит, она молчит. Несут какую то чушь. И все же, я, товарищ генерал, склоняюсь к мнению, что пилот тут совершенно не при чем, а она…

Но это был не инструктор. Едва Алексей сделал шаг к порогу, как дверь распахнулась и на пороге появился техник. Он вошел в комнату, сдернул кепку и светлые волосы одуванчиком расцвели на его голове. Алексей застыл на месте.

— Кэт, не молчи же! Что случилось?!

Алексей снова повернулся к окну. Техник в кепке подошел к зданию и распахнул дверь. Вскоре в коридоре послышались торопливые шаги. Борис спрятал сумку в шкафчик.

— Милая! И я очень люблю тебя. Но… это режимная часть. Это секретный аэродром. Сюда нельзя приходить без специального разрешения. Тебя кто нибудь видел?

— Плохо, видимо я учил тебя жизни. Если выяснится, что твоя… действительно работает на иностранную разведку, то это конец твоей летной карьеры. И меня по головке не погладят.

— Неприятный случай, Алексей, верно? Более того, случай беспрецедентный, не побоюсь такого определения!

— Да вот, эта ненормальная хотела убить Алексея.

В общем, попасть на секретный аэродром очень сложно. Но можно.

Генерал Рожков в кабинете был не один. Он прервал разговор с полковником Свирским и поверх очков посмотрел на адъютанта.

Антон Кедров подошел к сыну и долго молчал, стоя рядом. Алексей не выдержал и посмотрел на отца.

Получив шифровку, адъютант Андрей задумался. Вроде бы собщение не таило в себе неприятностей для Рожкова. Так, обычное донесение. Но генерал сегодня не в духе. Как он воспримет запрос? Непонятно.

— И все?

— Лагеря миссии по защите окружающей среды. Теперь уже ясно, что под благородной вывеской защитников природы там окопалась целая сеть вражеской агентуры!

— Что вы говорите? А вот я… мы думаем иначе. Возможно, что ее использует кто то, но ее вина от этого не становится меньше. И ваша, кстати. Которую можно классифицировать как пособничество врагу!

Борис спрятал термос.

Алексей не выдержал.

— Ну, Пашуня! Узнают, влетит по первое число.

Алексея увели. От предложения Леонова побыть под арестом в охраняемой палате медсанчасти он отказался. Там как не прячься, все равно будут приходить отец, Каленов. И ребята начнут шептаться — мол не обошлось без папочки, и тут не как у всех.

Свирский кивнул.

Если же кто то посторонний все же и задумает такое предприятие, как несанкционированное посещение летного поля со стороны, где нет КПП, то ему придется долго идти лесом, вдоль двойной колючей изгороди, собирая на себя шишки чертополоха, череду и постоянно рискуя быть обожженным гигантскими зарослями крапивы, которой разрослось там несметное количество. Правда, если этот посторонний будет очень настойчив, то на стыке двух сторон, как раз в виду Сибирска, он набредет на узкую тропку, которую вытоптали живущие у городских вдовушек и перезрелых девиц прапорщики и лейтенантики. Там же он увидит в изгороди лаз, куда эти бравые солдатушки регулярно по утрам и вечерам ныряют, чтобы не тащится окружным путем к КПП, а сразу оказаться не очень далеко от зданий технических служб и ангаров.

Свирский пододвинул к себе зажигалку.

— Не понимаю, что случилось с твоими чувствами. Кэтрин, неужели все было притворством?

Прочитав донесение, Свирский протянул листок генералу.

— Садись. Я вообще то был против, и так все ясно, но начальство решило иначе. Тебе разрешили свидание с Кэтрин Фоули. Поговорите тут о жизни. Мы не будем вам мешать, но видеокамеру все же поставим. Чтобы не произошло что нибудь.

— Кэтрин! Ты откуда?! Ты почему здесь? Что то случилось?

— Гром, я к кому обращаюсь?

Кэтрин крепко обняла его.

— Опасно. Он, конечно, лох, а вот «сестричка» та еще, по-моему. Бабы, они хитрые! Миленький, хорошенький мой, ля-ля, лю-лю! И в дамках! Я вон когда с поварихой… впрочем, неважно. Считаю, что надо запросить Москву. Дадут добро, сведем их на очную, а нет, будем работать в конкретике.

— Нет. Но не в этом дело.

— Ничего, Леонов мужик свой, рецептик какой нибудь начирикает и все дела.

— Нечего тут объяснять. Кэтрин не агент, в этом я абсолютно уверен. И если она сделала что то противозаконное, то в этом виновата не она, а кто то другой. Кто использует ее для достижения своих целей.

В кабинете было по спартански пусто. Стол, два стула, сейф в углу и решетки на маленьком окне. Алексей сел. Гром неторопливо достал из сейфа папку с личным делом Кедрова Алексея Антоновича, положил перед собой чистый лист бумаги и приготовился записывать. Соболь многозначительно откашлялся.

Кедров беспомощно развел руками.

Алексей покачал головой.

Он прихлопнул бумаги ладонью.

В коридоре послышались торопливые шаги. Алексей облегченно вздохнул. Наконец то! Дверь открылась и на пороге появился Борис. Алексей недоуменно посмотрел на него.

Гром запутался в «великом и могучем» и посмотрел на Соболя. Тот пришел на помощь товарищу.

— Так болит? А так? Ну, ты парень и прокололся! Повернись к лампе. Хорошо. Ну, ты Алеха и даешь! Не мог выбрать бабу поспокойнее! Погоди, тампон наклею. За что это она тебя так? Не поверю, что шпионка. Наверное, приревновала. Все в порядке, рана пустяк. Пуля навылет прошла. Не знаю, чем тебе и помочь. Может положить в стационар и сказать, что требуется лечение? Что нибудь придумаешь, пока валяешься. Ну, ты учудил.

— Стоит. Отбей шифровку в Сибирск.

Ранним утром на дороге, ведущей к КПП появился молоденький техник в защитном комбинезоне цвета, как водится хаки. Послонявшись недалеко от будки и увидев, что пройти без пропуска в этом месте ему не удастся, он нервно сжал ладони, вздохнул и торопливо пошел вдоль изгороди, изредка пробуя на прочность ржавые кольца колючей проволоки. У дальнего конца изгороди он увидел тропинку и через десять минут стоял перед лазом. Техник замер на мгновение, воровато оглянулся и нырнул под изгородь.

— Вот именно! До каких то пор такой посыл имел место, но когда Фоули разобралась во всем, то, вероятнее всего отказалась выполнять указания некоего «Икс». Ей пригрозили смертью Алексея — а между ними любовь, не будем забывать — и она пошла ва-банк. По моему, логично.

— А врать не надо! Вспомните тот вечер, который вы провели с Кэтрин Фоули в кафе. Куда вы направились после?

— Кэт, ты с ума сошла! Спрячь немедленно, слышишь! Если кто то увидит…

Алексея привели в знакомую ему комнату с решеткой на окне. Соболь и Гром уже были там. Соболь указал Алексею на стул.

Легче перебрать песчинки на морском берегу и убить поодиночке комаров в окрестностях Сибирска, чем сосчитать сколько раз мыли пол на гауптвахте. Ежегодно окрашиваемый в мерзкий рыжий цвет он через каких нибудь пару тройку месяцев вновь становился почти белым от праведных трудов арестантов, чьи мозолистые руки денно и нощно терли, скребли и сушили огромными, в одеяло тряпками его пеструю деревянную шкуру.

— Кедров, на выход.

Алексей попытался встать, но охранник сурово указал на стул — сидеть!

— Какого лагеря?

Соболь ухмыльнулся улыбкой Мефистофеля, в сети которого попала очередная заблудшая душа.

— Я хотел тебя видеть.Очень.

Вопросы были произнесены в пространство, но Борис счел необходимым пояснить.

— Это ты до сих пор не можешь и не хочешь ничего понять. Это тебя она использовала.

Андрей решил выполнить задачу нейтрально. Вошел в кабинет, встал по стойке «смирно», а обратился по свойски.

Беседы и суждения Глава 15

В салоне маленького реактивного самолета было тепло и уютно. Две турбины за круглыми иллюминаторами уже час пели однообразную песню. Словно акын едет на ослике по бескрайней степи и незатейливо выводит мотив старинной, веками повторяемой баллады. Вот уже Ламанш под нами, а у меня в мешке сыр и кумыс. Вот уже виноградники Франции зеленеют под нами, а у меня зачесалось правое ухо. Вот уже горы Италии светятся снежными вершинами, а жена так и не зашила дыру в моем халате. Вернусь, накажу эту ленивую женщину.

Турбины пели песню, самолет изредка вздрагивал, толкаясь крыльями в упругие воздушные потоки, а Мердок смотрел на горы и тщетно пытался уснуть. Голубоватые горные вершины холодом будили усталую голову, их искрящийся снеговой отблеск проникал под веки и воскрешал воспоминания.

Агентурное наблюдение № 15

— Лекарства нет. Тот, кто сделал тебя послушным чужой воле предусмотрел только одну возможность избавления — смерть.

— Я понял. Как я могу избавиться от этого?

— Он скажет необходимые слова и твое сердце взорвется.

— Постой! Ты говоришь дед? Но, значит он дожил до преклонного возраста!

— Откуда ты все это знаешь?

— То есть попросту убьет?

— Да, он один из немногих, кто сумел избавиться от внушения.

— …и когда твой хозяин решит, что ты выполнил свое предназначение, он прикажет тебе уйти.

— Иди за мной. Я попробую.

— Мой дед был таким человеком как ты.

— Плевать! Я хорошо заплачу!

— Это очень опасно. Выживают немногие.

Тайвань. Ночь. Маленькая гостиница на краю города Тайбэй.

— Как? Ты знаешь, как?!

Китаец искренне удивился.

Иногда Мердок выныривал из плавного потока слов, которые склеивал во фразы старик и с издевкой спрашивал:

Мердок остановился. Простой вопрос сбил его с толку. Ему нужна смерть? Нет. Тогда зачем он пытается спровоцировать ее приближение? Ах, да… Ненависть. Неуправляемое чувство, блокирующее разум. А если потушить ее? Что останется?

— Пойдем.

Мердок критически оглядел возницу.

Ночью небо так и не очистилось от плотного низкого облачного покрывала. Лунь Юй, совершив перед сном непременный ритуал разглядывания плавно текущих вод речки и колыхания лилий в крохотной заводи, ушел к своей лежанке в углу и сложив руки на груди закрыл глаза. Мердок принял такую же позу и стал считать удары сердца.

— Да, намеченное дело выполнено.

— Лунь Юй — «Беседы и суждения»… Годится.

Мердок улыбнулся, еще раз посмотрел по сторонам и лег на деревянное полотно повозки. Колеса мерно поскрипывали. 3451, 3452…

— Куда? Наша работа закончена?

Не оглядываясь он быстро пошел вверх по склону. Мердок иронично усмехнулся — спасибо, мол, желтолицый за предупреждение и направился следом.

— Лунь Юй. Называй меня так.

Он прошел по коридору между скал к выходу из долины и оглянулся.

Солнечное пятно постепенно перемещалось от Мердока в глубину хижины. Редкие пылинки плавали в золотой дорожке, из джунглей доносились крики птиц. Мердок сидел в неудобной позе, ранка на спине болела, но он словно прирос к месту, не в силах пошевелиться.

— Твоего согласия в этом вопросе не требуется. Необходимо лишь мое желание. А оно есть.

Мердок обернулся к китайцу. Тот спокойно смотрел на него.

— Здесь деньги. Поедешь с моим человеком в Пекин. Там он тебе скажет, что делать дальше.

— Что? Я не понял.

Китаец улыбнулся.

— Рад вас слышать. Интересующий вас человек через сутки будет в столице. Нет, приезжать не надо. Ждите его через неделю, самое большее две на перевале Большого Хингана в часовне за Черной скалой… Не придет?!

— Иди за мной. Убегать не надо. Я все равно догоню. И убью.

— Ты, вероятно не знаешь, что принцип жэнь трактуется как гуманность и человеколюбие. Должен ли человек не делать другим того, что не желает себе? Убить в себе враждебность и ненависть — это основное для живущих, говорил Конфуций. Нищего духом легко превратить в раба. Затем следует принцип ли, который предполагает почтительность и этикет. Пойдешь на поводу у животных привычек и сам не заметишь, как превратишься в животное. На всех живущих лежит святая обязанность…

— Тогда за каким чертом ты меня сюда притащил?

— Ты, что, собираешься учить меня боевым искусствам?

— Мне…

После того как он раскололся на последнем допросе, услышав запись разговора Трентона и Йорка, которую продемонстрировал ему китаец, жизнь у него пошла совсем другая. Его накормили до отвала, дали выпить горячего желтого чая и положили спать в одной из хижин на толстые тростниковые маты. Через сутки беспробудного сна, похожего на обморок, Мердока разбудил старый китаец и, посмотрев мудрыми добрыми глазами на истерзанную бамбуковой пыткой спину принялся костяной лопаточкой бесстрастно вскрывать гнойные глубокие струпья. Мердок задохнулся от боли, захрипел, забился в судороге, но китаец придержав его скрюченное тело желтой костистой ладошкой, ногтем надавил куда-то под основание черепа и боль сразу ушла.

Вечером, выслушав очередную лекцию Лунь Юя про дао и великого Лао Цзы, Мердок посмотрел на черное, без единой звезды небо и решил — именно сегодня он уйдет из этой долины, подальше от полуразрушенной копии мини — Шаолиня и этого слегка чокнутого старика. Найдет продолжение тропы среди скал, затем четыре-четыре с половиной часа, или около тридцати тысяч шагов в направлении на юг, откуда они шли к монастырю. А там уже и солнце начнет вставать, а значит нетрудно будет найти горную дорогу, по которой его привезли на повозке тридцать пять дней назад. А потом куда идти, он решит на месте.

Лунь Юй спал, лежа как и прежде на спине и, казалось, почти не дышал. Мердок оглянулся на приоткрытую дверь, за которой серым туманом начинался рассвет, тихо лег на лежанку и, почти счастливый, тут же провалился в сон.

Мердок не нашелся, что ответить.

— Чтобы потом другие могли выплеснуть содержимое?

— Ты собираешься реставрировать монастырь?! Но на это уйдут годы!

— Ляо Ши хороший лекарь. Он возвращает в сосуд жизни ту ее часть, которую отнимают испытания.

— Мы будем собирать камни. Время почти разрушило этот монастырь, но время — ничто против человеческого разума и упорства. Мы восстановим эти постройки.

Китаец прикрыл глаза, что должно было означать улыбку.

Мердок сделал несколько шагов назад. Монастырь, речка и старый говорун Лунь Юй тянули к себе как магнит притягивает кусок металла. Мердок еще немного попытался бороться с собой, потом вытер полой рубашки мокрое лицо и двинулся в обратный путь.

Утром опустился туман и Мердок, который насчитал по периодическому скрипу правого колеса повозки 3450 оборотов оценил его диаметр. Полтора метра. Значит длина обода примерно четыре с половиной метра. Умножив длину на число оборотов, он определил путь, который они сделали за ночь. Где-то пятнадцать-шестнадцать километров. Жаль, что в темноте невозможно было определить направление движения. Но, если судить по тому, что белесое пятно над горизонтом, обозначающее солнечный диск появилось прямо по ходу, а вчера вечером оно было за спиной, то везли его куда-то на восток.

Человек, типичный представитель Поднебесной, уже ждал Мердока у выхода. Коротко поклонился и пригласил в машину, ободранный русский ГАЗ цвета хаки, который тарахтел движком на краю деревни.

Внезапно Мердок почувствовал непонятно отчего возникшее чувство одиночества и поразился этому. Откуда такие эмоции?! Может тишина и темнота действуют так, или предчувствие грядущих перемен? Странно! Никогда раньше не наблюдал он за собой ничего, кроме умения мыслить логически и совершать арифметически выверенные поступки.

Китаец чуть приоткрыл глаза.

Китаец замолчал.

Через месяц угол у здания был заложен камнями, весь мусор убран, столы и скамейки отремонтированы, кустарник вокруг монастыря вырублен. Когда они перешли ко второму помещению, Мердок решил бежать. Эта мысль проснулась в нем неожиданно, как бы сама собой в один из вечеров, когда они закончили очередную порцию «трудотерапии» и сидели на каменном крыльце второго здания. Масляная лампа горела на столе за их спинами, над длинными тенями колыхался столб маленьких мошек, привлеченных светом. Лунь Юй неторопливо подносил к губам чашку с чаем, отпивал крохотный глоточек и как всегда рассказывал, на этот раз про прекрасный дворец Императоров Поднебесной, Гугун, крыши которого похожи на золотые волны. Мердок выплевывал чаинки, мошек, которые нахально лезли в рот и рассматривал мостик и дальний конец тропы, по которой они пришли к монастырю. Если глубокой ночью, перед рассветом осторожно выйти из монастыря и, миновав мостик удалиться по тропе хотя бы на несколько километров, то Лунь Юй, как бы хорош он не был, не сможет догнать его. А уж потом!

Китаец зевнул, утопив глаза между век и вышел из хижины.

— Этому не научить. Воздухом, который пропитал эту рощу и эти стены надо дышать всю жизнь с рождения. Тогда — может быть — смертный и сумеет прикоснуться к философии, скрытой в таинстве поединка. Ты опоздал лет на сорок.

— Ты идешь со мной?

— Похоже у меня новая охрана. Может развяжешь руки?.

— Тебе это нужно?

— Не твое дело, старик. Если тебе доставит удовольствие, убей меня.

Немногословного Лунь Юя было не узнать. Он словно расцвел среди старинной атрибутики монастыря и почти все время говорил. Он не расспрашивал Мердока ни о чем, не пытался вызвать на откровенность, просто неторопливо рассказывал про то, как первый император Китая Фу-си научил людей строить хижины, ловить рыбу и охотиться, как он дал древним китайцам понятие разума, который дарует людям небо. Мердок таскал сухие ветки, потел, катая камни с дворика к речке и пытался отгадать мучающую его загадку — что все это значит? Потом устал, плюнул и отключился. Пусть себе болтает старик.

— Иду.

Когда солнечное пятно коснулось одежды гостя, китаец встал и ушел.

Лунь Юй ничего не ответил и прошел сквозь арку по ступеням на вершину холма к длинному ряду каменных построек. Мердок последовал за ним.

Возле мостика он умылся и намочил голову холодной водой. Странно, но жар прошел и лишь в висках молоточками беспокойно стучал пульс, давая понять, что в организме не все еще пришло в норму. Мердок напился до краешков и пошел в монастырь.

Мердок посмотрел на него как на умалишенного.

— Свобода эфемерна. Все мы кому-то принадлежим. Абсолютного «Я» не существует.

Когда позади было чуть больше трех тысяч шагов, Мердок ощутил усталость. Была пройдена всего-то десятая часть пути. Он сел на валун и успокоил зачастившее сердце. Чтобы не сбавлять темпа поел риса с овощами, которые приготовил еще с вечера и снова продолжил путь.

К вечеру повозка доплелась до деревни. Мердока встречал китаец со шрамом, который три месяца назад обещал найти ему применение. Китаец пытливо оглядел бывшего пленника, как-то непонятно качнул головой — то ли недовольно, то ли наоборот, с удовлетворением и показал пальцем на одну из хижин, приглашая-приказывая идти за собой.

Вскоре рука нащупала сырые прутики веника, который стоял около дверного проема. Мердок змеей прополз в приоткрытую дверь, спустился с крыльца и пружинисто ступая пошел по направлению к мостику, на звуки текущей воды.

Лунь Юй дернул один ремешок, другой и кожа лопнула как гнилые нитки. Мердок потер запястья и спрыгнул с повозки. Китаец остро взглянул на него мелкими глазами.

Мердок дернулся на повозке. В голове забились мысли одна нелепее другой. Свобода? Но от кого?! Его хотят убить? Зачем таким чересчур хитроумным способом? Не проще ли было спихнуть с повозки в пропасть? И кто этот человек? Внешность типично китайская, одежда как у великого множества других китаезов, простая и просторная. Кто он и что ему надо?

Переночевали они в одном из помещений монастыря, где оказались две лежанки, а утром стали расчищать дворик от мусора, который сбрасывали в расщелину за речкой.

Через несколько часов тропа сделала плавный спуск в небольшую долину, по дну которой бежала маленькая холодная речка и, перебежав мостик, уперлась в старую каменную арку, сквозь которую на небольшой холм взбегали ступени. Поверху арки была высечена полустертая надпись «Великая колесница непобедима». Мердок сориентировался. Солнце садилось у него за спиной. Вот оно что… Западные ворота. Посчитал ступени. Пятнадцать. А где же высеченные из скальных обломков львы?

Мердок был удивлен и немного раздосадован краткостью беседы. Он думал, что ему будут угрожать, требовать, может быть, прямо здесь, в хижине пустят пулю в лоб. А его просто поставили в известность — он годится для применения! Как новогодняя индейка, которую вынули из духовки! Ну, нет! Он хоть и предатель, но из тех, кто хочет выбирать. А выбор может быть один — мстить. Так, чтобы весь мир вздрогнул. В одном прав этот китаец — он, Мердок, поток ненависти, который сметет со своего пути всех, кто на этом пути встанет. Но как этот узкоглазый хочет использовать его в своих интересах? Заставят делиться знаниями и готовить шпионов и диверсантов? Или сделают живой бомбой для какой-нибудь важной особы? Китайцы могут обставить это так, что он сам не поймет что и зачем делает.

Еще через два месяца с клена на мостик лег первый желтый лист. Лето заканчивалось. Однажды, во время послеобеденного отдыха Лунь Юй внезапно прервал свое бормотание и ушел внутрь монастыря. А когда он вернулся, Мердок увидел у него в руках два заплечных мешка. Китаец положил один из мешков перед Мердоком.

Буквально через минуту его вновь заставили поднять голову испуганные голоса охранников, которые, выставив перед собой карабины вглядывались в поредевшие клочья тумана. Там тропа заворачивала за огромный, поросший мхом словно бородой валун и белесые лоскутья в этом месте колыхались, потревоженный присутствием невидимого пока существа.

Той же ночью Мердок долго не мог заснуть и ворочался на лежанке чаще обычного. Кажется, можно будет встать с ложа не производя особого шума. Вот только один край поскрипывает иногда. Ничего, что-нибудь придумаем!

Он нажал кнопку отбоя и усмехнулся. Такой большой человек, а такой глупый! Если Лунь Юй берется за дело, то осечек не бывает. Могут быть нюансы, но результат всегда один — тот, который запланирован. Это как полет стрелы. Неважно из какого оружия она выпущена — из лука или арбалета. Если стрелял мастер, то цель будет поражена!

— Их доделают другие. Не отставай.

А вот что будет потом, Мердок представлял себе не совсем отчетливо. Допустим, он сможет выбраться из Китая. Это можно будет сделать через границу с Кореей или Россией. Дальше — Европа. А потом? Ну, Америка, Мексика… И что? Продолжать жизнь в какой-нибудь вонючем мексиканском городишке, надираясь по вечерам виски и ожидая прихода старости, а в итоге смерти? Нет, не тому его учили в Ленгли. Скорее всего он начнет свою игру. С кем в союзе пока непонятно, но против кого ясно вполне определенно. Так может с китайцами и попробовать раскинуть карты? Не годится. В союзе с ними он будет вынужден играть по их правилам. А ему нужна его игра!

— Человеколюбие… это мне понятно. Та змея, в яме с отходами, видимо была очень человеколюбива, если не укусила меня?

Мердок засмеялся.

Китаец потушил взгляд и прошелестел что-то. Мердок напряг слух.

Вероятно, на фоне повысившейся температуры, снова появились сомнения о правильности решения уйти из долины, которое он принял днем раньше. Действительно, надо было серьезнее обдумать столь важный шаг. Легко сказать — через Россию и Европу в Америку. Да его возьмут еще в пригородах Пекина, где он попытается сесть на какой-нибудь транспорт. Пешком, без документов до границы не доберешься. Кроме того, нужны деньги, которые, как известно, синоним свободы. Да, похоже решение о побеге было принято спонтанно. Может вернуться, выбрать другое время и уж тогда рисковать?

В маленькой комнатке кроме стола и одного стула никакой мебели больше не было. Китаец не стал ничего расспрашивать, просто выдвинул ящик стола и извлек оттуда конверт, который протянул Мердоку.

Лунь Юй бросал на него непонятный взгляд и продолжал свой монотонный рассказ.

Через три сеанса, во время которых лекарь мазал спину жгучими остро пахнущими мазями и поил Мердока густым коричневым отваром, на месте глубоких колотых ран образовались розовые рубцы. Придя четвертый раз старик одобрительно покивал плешивой головенкой и удалился чтобы больше не появляться.

Они шли долго. Тропа петляла как гадюка среди камней, обрывалась то справа, то слева пропастью, упиралась скалами в высокое небо. Воздух то густел прохладными испарениями от речек, текущих в провалах, то становился почти горячим на небольших плато.

Тучи не рассеялись, но их ватный слой стал тоньше. Свет от луны, расплывчато-желтый, как пятно пролитого апельсинового сока тускло лился на горы. Неширокой лентой внизу текла река и искры от бурунчиков на ее поверхности мерцали как светлячки в брачном танце.

Один раз Мердок решил проверить своего спутника. Выбрал место, где камней на тропе было поменьше и шаги были почти неслышными. Потом замедлил шаг. Но стоило ему отстать на метр, как китаец резко остановился, круто развернулся и ткнул Мердока твердым как металлический прут пальцем в грудь. Ткнул вроде бы несильно, но волна боли проникла куда-то внутрь тела, растеклась по тканям и сбила дыхание. Мердок застонал и остановился. Боль разбудила в нем дремавшую ненависть. Он успокоил дыхание, сплюнул и развернувшись двинулся обратно по тропе. Лунь Юй сложил руки на груди.

Видимо, у китайца была какая-то связь с внешним миром, потому что через несколько часов, когда они оказались на дороге, по которой струились две едва заметные колеи, их ждала двухколесная повозка. Но на этот раз охраны не было. Только мальчишка-возница жевал какой-то корешок и не выпускал из носа грязный палец.

— А ты не думаешь, философ, об очевидном — о том, что я вполне могу придушить эту мелюзгу где-нибудь за поворотом? Знаю, думаешь! И тем не менее отпускаешь меня одного? Почему? Поделись секретом!

Мердок перевел.

Он прислушался к себе. Волна ненависти постепенно спадала. Откатила, нахлынула вновь, уже слабее, потом еще раз… И осталось холодное рассудочное понимание того, что он должен делать. Ждать. Для того, чтобы выжить, выкарабкаться и расплатиться сполна за все, что с ним произошло. Со всеми за все. Да, именно так. Жить и ждать своего часа.

Через полчаса он остановился. Творилось что-то неладное. Сердце прыгало в грудной клетке как бешеное, по телу струился холодный пот. Мердок потрогал лоб и почувствовал жар, который охватил голову. Черт, да он заболел, что ли?!

Прошло еще несколько дней и однажды вечером в хижину пришел китаец со шрамом на подбородке, тот самый, который вел допросы. Он вежливо, как старому другу улыбнулся еще с порога и сел в углу хижины на циновку. Заходящее солнце косо светило в маленькое окошко и его теплые лучи слепили Мердоку глаза. Лицо китайца в углу темнело неясным пятном, лишь глаза изредка поблескивали острыми стекляшками.

Мердок сжатым кулаком стукнул себя по груди. От резкого движения один из рубцов на спине лопнул и по туловищу потянулась тонкая струйка крови. Китаец кивнул.

И лишь когда охранники вскочили и завопили во всю глотку парню о том, что более великого идиота Поднебесная не видела со времен императора Фу-си, Мердок понял: это встречающий дал знать о своем прибытии к месту рандеву таким необычным способом.

— Ты решил уйти? Куда?

Получив такую информацию, Мердок почему-то почувствовал удовлетворение, будто искал потерянную в куче хлама монетку и нашел ее. Знание, оно ведь как гвозди в мостике над пропастью. Кто знает, какой из гвоздей окажется самым важным и спасет ему жизнь от падения в бездну?

То, что здесь давно никто не жил было видно сразу. Толстый слой пыли покрывал большие деревянные столы посредине того помещения, куда они зашли, длинные лавки треснули и рассохлись. Один угол постройки обвалился и сквозь дыру была виден край скального уступа, на котором росло небольшое, похожее на бонсай деревце.

Когда машина покинула деревню, китаец со шрамом на подбородке достал мобильник и набрал номер.

— Ты успокоить меня пришел? Могу заверить, что я не страдаю приступами раскаяния от своего предательства. Оно есть ответ на такое же действие. Если бы те, в Ленгли, не бросили меня подыхать как бездомного пса, вы не услышали бы от меня ни слова. Даже если бы ваш чертов бамбук пророс сквозь меня!

Он пожал плечами и быстро, считая шаги, пошел по едва заметной тропе в горы.

Мердок изогнулся и вытер на спине кровь. Нет, все его предположения слишком мелки. Не стали бы желтолицые с ним возиться если бы не было резона. Китаец увидел в нем какой-то скрытый потенциал и только это спасло, пока спасло Мердока от немедленной гибели. «Ты — поток ненависти». Хорошо он сказал. Образно излагать мысли эти желтолицые за тысячелетия научились в совершенстве.

Лунь Юй прикоснулся к стене и благоговейно опустил голову.

Когда счет достиг десяти тысяч, он осторожно повернулся на бок. Лежанка не скрипнула. Мердок переместился всем телом на один край, сполз на пол и по сантиметру стал двигаться к выходу, трогая темноту растопыренными пальцами.

Тот спросил, недоумевая.

— Хорошо. Это очень хорошо. Я был прав.

— Ты куда-то торопишься?

Через три дня Лунь Юй закончил рассказ про первого императора и плавно перешел к конфуцианству.

— Следуй с ним.

Последний отрезок пути он почти бежал, чувствуя как с каждой минутой проходит чувство беспокойства и силы не только не покидают тело, а наоборот делают ноги сильными и неутомимыми.

— Если я и стал серьезной проблемой для Трентона, то это мое личное дело и совсем не значит моего согласия работать с вами. Плевать я на вас хотел.

— Твои чувства объяснимы. Но не спеши предавать увиденное осмеянию. Да, ты правильно догадался. Это Шаолинь. Монастырь. Но не тот, о котором говорит весь мир. Копий главного Шаолиня в Китае много и это один из них. Конечно, меньше в размерах, давно заброшен и монахов здесь нет. Но были времена, когда здесь жили великие воины, прославившие своими подвигами Поднебесную.

Не прошло и минуты, как это существо появилось, но не там, куда нацеливали оружие охранники, а с противоположной стороны. Молодой бритоголовый парень совершенно бесшумно шагнул из-за скального выступа, так, что даже мулы ушами не повели и подошел к одному из охранников. Неуловимо быстрое как молния движение руки и карабин охранника взлетел в воздух, а сам он оказался лежащим на спине. Прыжок к другому сопровождающему — и все повторилось.

Мердок усмехнулся. Лунь Юй заметил его гримасу.

Утром во время завтрака он старался уловить в поведении китайца что-нибудь необычное, и определить, знает Лунь Юй о ночной прогулке Мердока или нет. Но все было как обычно. Старик аккуратно подгребал палочками к себе рис на тарелке и рассказывал про великий Тибет, где горы столь высоки, что достают до неба, а реки являются продолжением ледников на их склонах.

— Такого еще не бывало. Несчастный случай, разве что… Но от этого никто не застрахован. Ну, хорошо, мы посмотрим за ним, а перед его прибытием на Хинган я навещу вас. Всяческих вам благ!

— Хозяева отказались от тебя, а для нас ты уже не представляешь интереса. Тот камень, который ты столкнул с крыши твоего гнева на головы мистера Трентона и мистера Йорка уничтожил на своем пути многих из твоих друзей в Пекине. По всем правилам тебя надо было бы убрать за ненадобностью. Одна из ветвей агентурной сети обрублена, больше ты ничего не знаешь. Но я наблюдал за тобой все эти дни и увидел в тебе не предателя, а в первую очередь поток ненависти, который может стереть со своего пути город, но может и создать плотину. Надо только направить этот поток в нужное русло. Кажется, я могу найти тебе применение.

Мердок понял — будет важный разговор, после которого его судьба будет решена окончательно. Ему что-то предложат и если он не согласится на условия, то завтрашнего рассвета он уже не увидит. Но что могут предложить бывшему агенту враждебного государства? Только одно — работать против своих. Бывший агент против бывших своих. Все в прошлом.

— А остальные здания?

Парень у усмешкой выслушал вопли охраны и подошел к Мердоку. А когда он приблизился, то Мердок с удивлением увидел мелкие морщинки у него на лице. Тому, кто только что выделывал акробатические прыжки было не менее шестидесяти лет. Но назвать его стариком было довольно нелепо и Мердок сказал.

Мердок криво усмехнулся.

И отвернулся.

Ответом ему было молчание. Мердок обернулся и никого не увидел рядом с собой. Лунь Юй бесшумно растворился между скал.

На следующий день Мердок рассмотрел тропу и выход из долины поподробнее. Ночь будет темной, надо посчитать сколько шагов до первого поворота, где находятся валуны и россыпи мелких камней, чтобы не терять время на поиски правильной дороги. Затем, во время вечерней уборки помещения он мокрым веником побрызгал на скрипучий угол постели. Присел на край, встал и с удовлетворением отметил — скрип прекратился.

Лунь Юй указал Мердоку на мальчишку и, отступив на шаг чуть поклонился.

Почти всю ночь скрипели колеса, стучали ободами о каменистую тропу, петляющую среди скал. От мулов, которые тащили повозку остро пахло пОтом, ночные птицы изредка вскрикивали в темноте. Охранники, похожие в свете луны на привидения равномерно шагали по бокам.

И неторопливо пошел к тропе за речкой.

— Что еще, черт подери?!

Поздно вечером возле дома проскрипели огромные, в человеческий рост колеса деревянной повозки. Мердока вывели из дома, посадили на повозку, пристегнули запястья ремнями к шероховатым доскам и повезли.

Хинган Глава 16

Пекин встретил Мердока обилием велосипедистов на улицах, рыночным разноголосием и еще пока зеленой листвой в парках. Шагая вслед за соглядатаем по красногранитной Ванфуцзин, он невольно вспоминал те годы, которые провел в столице в качестве агента иностранной разведки. Сколько было поездок на safe house — конспиративные квартиры с непременными пересадками в районе Дучэн по понедельникам, в Сичэн по вторникам и далее по кругу, пока не будут пройдены все одиннадцать районов Пекина. Как пришлось однажды, чтобы снять с себя подозрительного клиента, делать create an illusion — косить под больного и имитировать сердечный приступ. Был это действительно хвост, или нет, неизвестно, но хотелось хохотать, когда машина скорой помощи увезла его по старинной улице Люличан, куда остальным машинам въезд запрещен. То-то попрыгал клиент, если конечно это была слежка, в бессильной злобе! Да мало ли что случалось! Было, было. Пора забывать.

Они прошли мимо букинистических лавок и антикварных магазинов, миновали строгие аккуратные улицы недалеко от Гугуна, похожие на шахматную доску и вышли на центральную площадь Тяньаньмынь. Мердок посмотрел на противоположную сторону площади, которая колыхалась в жарком мареве и сплюнул.

— Я вспом….!!

— А я буду тянуть за веревку.

— Вспоминай то, что ты не можешь вспомнить. Как бы больно тебе ни было — вспоминай! Вспомнишь — освободишься. Нет — умрешь.

— Куда ты меня привел?

«Я был в яме с водой… Потом бамбук, вырастая, рвал мне кожу на спине… Потом… Потом… Дышать нечем… В глазах мутится… Потом…»

— Или ты вспомнишь, или алмазная колесница…

Тайвань. Ночь. Помещение на окраине Тайбэя

— А… а… а… а!

— Что мне надо делать?

Что это перед лицом? Пол, воняющий навозом. Мокро. Блевотина. Рассвет смотрит в приоткрытую дверь. Сколько я тут лежу?

— А что будешь делать ты?

Агентурное наблюдение № 16

«Черт, что делает этот сумасшедший старик! Зачем он так сильно тянет за веревку! Я же задохнусь!!»

— Твой разум решил, что вспомнить все же будет лучше, чем умереть. Теперь ты свободен.

— Вспоминай. Иначе умрешь!

— Ты вспомнил?

«Колесница… повозка… скрип колес… 3451… 3452… Меня везли, а я считал обороты колеса. Потом появился…!»

— Да. Как тебе это удалось, старик?

— Это хлев. Здесь я когда то держал коров. Возьми эту веревку. Сделай петлю. Надень себе на шею. Теперь перебрось конец через бревно у себя над головой. Ты готов?

Такая мысль родилась огоньком и почти сразу погасла. Через минуту Мердок уже и не помнил о ней.

Мужчина засмеялся.

До перевала через Большой Хинган из Пекина надо ехать около двух с половиной тысяч километров, сначала вдоль побережья Ляодунского залива, потом по Великому китайскому плато до Харбина. И лишь когда рельсы железнодорожных путей повернут на север, вот тогда и появятся вдали очертания Хинганских вершин, южная часть которых обрывается отвесными склонами в глубокие ущелья.

— Понимаю, господин. Тебе нужен Будда, который смеется?

Короткий путь лежал в стороне от оживленных улиц, вдоль изгороди, поверх которой была видна ажурная стрела башенного крана. Когда они прошли примерно половину изгороди, оказалось, что часть ее выломана и между плитами и горками кирпича петляет тропинка. Нищий остановился и поманил Мердока за собой.

Там его уже ждали. Высокий мужчина с пепельными волосами бросил на Мердока короткий взгляд ярких синих глаз и указал на стул.

На подъезде к Чжанланьтуню поезд словно опомнился и пошел ровно и степенно. В окно Мердок увидел, как железнодорожные пути стали все чаще перебегать пересеченные полосатыми шлагбаумами дороги, верный признак того, что скоро появятся городские окраины. Он не стал терять время на то, чтобы пытаться открыть вагонную дверь, а выломал металлическим прутом несколько досок в полу и когда поезд остановился, дожидаясь своей очереди на разгрузку, Мердок протиснулся в дыру и побежал прочь от товарняка.

Нищего не было, но Мердок уже знал, где его надо искать.

— Я работаю на вас? Тогда начнем и побыстрее. Мне не терпится сунуть свою башку в пасть к тигру. Только предупреждаю — я не люблю слишком плотной опеки.

— Тоже код. Но на самоуничтожение. Это на тот случай, если Мердок будет вам не нужен.

— Сегодня я к тебе приду.

Мердок положил перед собой чистый листок и взял ручку.

— Верю, верю. До сих пор вы меня ни разу не подводили. Сумма прежняя?

Два дня ушло на подготовку. Купленные в книжной лавке карту и расписание движения поездов Мердок тщательно изучил и, порвав в мелкие клочья спустил в унитаз. Посчитал деньги, решил, что при экономном расходовании хватит и успокоился.

— А что значит вторая фраза?

Наутро он купил на все оставшиеся деньги еды, положил лепешки и рис в узелок и пошел по шоссе мимо полей, где ковырялись в земле несколько крестьян.

Что особенного такого увидел он в этом комке лохмотьев, который когда-то был человеком? Ничего вроде бы. Это богачи в одеждах от кутюрье и ароматах один другого изысканнее, индивидуальны, а все нищие на одно лицо. Как это сказал русский писатель… Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая несчастна по-своему? Или что-то в этом роде. А вот с этими бедолагами наоборот. Одинаково загорелые изможденные лица, одинаково грязная одежда, одинаково равнодушный взгляд.

Они пожали друг другу руки и желтолицый направился к двери. У выхода он внезапно остановился и достал из кармана листок бумаги, который протянул недавнему собеседнику.

— В связи с тем, что были задействованы значительные средства на привлечение Лунь Юя к операции…

— Это не гипноз, уважаемый! Лунь Юй один из ведущих специалистов в Китае по нейролингвистическому программированию. Иногда мы прибегаем к его помощи. Например, в этот раз.

— Это вам. Когда здесь появится Мердок, не забудьте сказать ему эту фразу. Ту, которая стоит первой.

Нищего на том месте, где он сидел несколько часов назад не было и Мердок отчего-то забеспокоился. Даже рис не доел, выбросил в урну и закружил, забегал по прилегающим к Храму Неба улочкам. Завернул в один проулок, другой и испытал облегчение, лишь увидев как около ночлежки возле восточной стены храма знакомый желтолицый субъект с жадностью пожирает какую-то политую соусом зелень. На Мердока нищий не обратил внимание. Мердок постоял немного в отдалении, переваривая первые спонтанно появившиеся мысли относительно этой встречи и пошел назад, где до вечера послушно переносил материал с ксерокопий на голубоватую плотную бумагу.

Мердок сел за стол.

Китаец отрицательно покачал головой.

И обруч сразу лопнул. Кровь хлынула в схваченную спазмом голову. Перед глазами пролетели непонятные видения — повозка, монастырь, лист на мостике через речку, бездыханное тело нищего, вагон, доверху набитый мешками, перевал Син… Мердок оглянулся, схватил ртом воздух и спросил.

Мимо проносились легковые машины, дальнобойные фуры с товарами для северного соседа, цокали копытами и роняли навозные лепешки мулы. На Мердока почти никто не обращал внимание. Почти, потому что все же один из крестьян на поле прервал свою работу, оперся на заступ и долго глядел ему вслед. А когда фигура нищего превратилась в точку, крестьянин наклонился к меже, достал из сумки рацию и произнес в микрофонную сеточку.

Дверь за ним закрылась.

— Работаем. Но, я о Мердоке. На этот раз вопрос прямо противоположный. А не слишком сложно все? После того, как поменялся знак идеи, нельзя было сразу передать его мне? Без этих… монастырей, путешествий в товарных вагонах?

Вокруг журчало, кряхтело и лилось довольно долго. Мердок терпеливо ждал, чуть приоткрыв окно и разглядывая в щель низкий забор напротив, за которым начинался парк, отороченный вдоль забора аккуратно подстриженными кустами декоративной вишни. Если перелезть через забор и пройти метров пятьдесят вдоль него, прикрываясь кустами, то можно попасть на аллею, ведущую к выходу из парка, потом налево, к Храму Неба и…

— Пойдем, господин! Я поведу тебя коротким путем!

Убив нищего Мердок затащил его тело в лабиринт выложенных в котловане фундаментных блоков. Снял с него одежду, сжав от отвращения зубы натянул ее на себя и принялся размазывать по своему лицу размятую в ладонях глину вперемешку с грязью.

— Вам нужен полный ненависти исполнитель, который жаждет мести? Террорист с таймером в груди, отсчет которого вам неизвестен? Думаю, что нет! От такого можно ждать что угодно! Такие неуправляемы! Рано или поздно для достижения своей, внутренней цели, он начал бы свою игру. Надо было предотвратить вспышку и зажечь ровный и сильный огонь! Что и было сделано. Пытки — перемена знака. Монастырь — укрепление духа. Побег — стремление к цели. Теперь вам осталось лишь указать ему цель и дать средства на ее осуществление. И Мердок горы свернет!

— Как всегда рад был иметь с вами дело. В любое время к вашим услугам!

Мердок стоял и смотрел на неудачника, не сумевшего устроиться в этой жизни. Соглядатай терпеливо ждал. Мердок извлек из кармана монетку и бросил нищему. Потом отвел взгляд и пошел дальше.

От Храма Неба во все стороны разбегалось множество улиц. Они свернули в одну из них и тут Мердок увидел нищего. Увидел и остановился как вкопанный.

При воспоминании о любителе пофилософствовать Мердоку почему-то захотелось увидеть нищего, который сидел сегодня утром недалеко от Храма Неба. Связи никакой вроде бы между этими двумя людьми не было, но тем не менее желание прямо сейчас встать и пойти к храму не пропадало. Тем более, что не мешало бы и подкрепиться, время перевалило за полдень. Мердок решительно отодвинул на край стола свои рукописные испражнения и вышел из здания.

Увидев Мердока, нищий замер на мгновение, потом расслабился и подмигнул хитро — мол, мы-то с вами понимаем! Мердок подошел и протянул нищему сто юаней.

— Будь осторожен. Веди его только до перевала. Когда свернет с дороги, возвращайся в Пекин.

Зрачки у китайца скользнули в сторону и уставились в окно.

— Сколько?

— Хочу посмотреть статую Будды. Проводи меня к ней.

Вокруг возвышались остроконечные скалы. Лес то густел, то расступался, обрывался ущельями и становился непроходимым от кустарника и даурской лиственницы. Впору было заблудиться, но Мердок уверенно шел по тропе и не очень удивился, когда, поднявшись на очередную из гор, увидел в туманной дымке на фоне грандиозной горы исполина маленькое строение с характерной, похожей на волны крышей. Лишь голову внезапно сдавило будто обручем и она загудела подобно большому колоколу.

Синеглазый качнул головой, соглашаясь.

Через несколько часов он уже глядел из приоткрытой двери товарного вагона на заходящее солнце. Поезд стучал на стыках и раскачивался как корабль на волнах. Мердок достал из-за пазухи лепешку и полез по мешкам с рисом в дальний угол вагона, ужинать.

— Спасибо, уважаемый! Вы не зря потратили эти деньги.

Ксерокопии переписывать в тот день он не стал. Как только соглядатай ушел, Мердок выждал полчаса, покинул комнату и прошел по коридору к туалету, где заперся в кабинке с окошком, наполовину замазанном белой краской.

На вокзале Мердок решил не светиться. Нищий, завсегдатай доходных местечек возле храмов и резиденций императоров, где много туристов, явление обычное и даже обязательное для пущей экзотики, но на вокзале запросто могут сцапать и отправить в участок. Он прошел по шпалам дальше к светофорам, где поезда только начинали набирать ход и стал ждать.

Потом китаец положил рацию на стол, посмотрел на собеседника и улыбнулся.

— Именно. Проводишь?

И почти на самой вершине одной из гор, в часовне, которая стояла точкой восклицательного знака на длинной крутой тропе, китаец со шрамом на подбородке ответил крестьянину.

— Садитесь. Сейчас я принесу вам работу.

Он успешно выбрался из парка и проверяясь на каждом повороте улицы, пошел к Храму Неба.

Китаец засмеялся.

Нищий посмотрел на чернеющие вдалеке круглые черные крыши Храма Неба, потом на денежку и как на арифмометре сосчитал выгоду. До статуи Будды полчаса. За это время на паперти он сумеет собрать двадцать юаней. Обратно столько же. Он потеряет сорок юаней. А тут сто! А если немного покобениться, то можно выторговать еще юаней двадцать!

— Ну, что скажешь… Хорошая работа. По восточному тонкая. Но меня несколько беспокоят последствия. По опыту работы знаю, что гипноз иногда приводит к весьма неожиданным результатам.

— Ты Странник.

И не пожалел об этом. Уже в Чаньчуне поезд остановился. Вначале все было тихо, но вскоре снаружи донеслись голоса и короткие удары молоточка осмотрщика. Около вагона, где прятался Мердок, звуки стихли, затем началась визгливая перебранка суть которой была в том, что пломба на вагоне сорвана и надо вызывать начальство, а никому идти не хочется, да и стоит товарняк мало.

Впереди крутыми склонами падали в ущелья вершины Большого Хингана. Мердок шел прямо к ущелью между двумя из них, которое по карте было обозначено как проход Син, один из девяти, соединяющих Манчжурию и северный Китай.

— Стой, Странник! Выйди из колесницы. Тебе нужна другая дорога.

Через полчаса со стройки вышел босой человек в оборванной одежде, с черными от грязи лицом и руками. Постоял около изгороди, внимательно изучая редких прохожих, а когда проходящий мимо монах протянул ему монетку, угодливо улыбнулся и пошел прочь от центра города, на северо-восток столицы.

Соглядатай равнодушно покосился на него.

Китаец раскрыл глаза пошире, что означало удивление.

Мужчина в синем костюме достал из-под стола кейс, открыл его и пододвинул к китайцу. Тот, не переставая улыбаться, вернул зрачки от окна к кейсу и пробежал ими по пачкам денег.

Как и предполагалось, тот сидел у входа в ночлежку и готовился к началу рабочего дня — натирал босые ноги и лицо дорожной пылью, лохматил клочкастые волосы и проверял прочую атрибутику — деревянную чашку для подаяний, платок на голову от солнца, кусок веревки вместо пояса на штаны.

Он ушел, а Мердок наскоро просмотрел ксерокопии. Чушь какая-то! Архивные документы полувековой давности. Чертежи и описание старого русского самолета, созданного в шестидесятые годы. Им, китаезам, делать, что ли больше нечего?! Хотя, какая разница… Он здесь не хозяин.

Мердок сплюнул еще раз.

— Осторожничаете? За деньги испугались?

Нищий закивал головой. С волос посыпалась пыль.

Через два дня рано утром усталый Мердок набрел на едва заметную лесную тропу, которая извилисто убегала в горы. Пища и вода у него закончились и он, кривясь от сводившей скулы кислятины постоянно ел ярко красные ягоды рябины, которые набрал с одинокого деревца на краю оврага.

— Двадцать процентов надбавки.

И Лунь Юй ответил ему, показав на бесконечную дорогу:

Они сидели в комнате, которая была оборудована вторым этажом часовни, за широким зеркальной поверхности столом и пили кофе. Кожаные кресла подлокотниками обнимали темно-синий костюм собеседника китайца, немолодого, сильного мужчины с пепельными от седины волосами. Он мешал ложечкой напиток и фарфор изредка благородно пел, отзываясь на прикосновения серебра. Ярко-синими глазами мужчина не отрываясь смотрел на китайца.

— Сколько еще? Я себе ноги до задницы стер.

— Что это? Пароль?

Все продолжилось грохотом открываемой двери, глухим падением мешков с рисом, новой перебранкой и закончилось решением оставить все как есть до пункта назначения — Чжанланьтуня. Там пусть и разбираются что, где и как. Дверь была захлопнута и голоса удалились. Мердок разжал кулак, в котором держал толстый металлический прут, найденный им на привокзалье в Пекине.

— Он сделал это. Теперь направляется к железнодорожному вокзалу. Я иду за ним.

— Это весьма примитивный пример! Методы работы с объектами очень многогранны. Кстати, могузаметить, что вам достался ценный экземпляр. Не фанатик, но с идеей! Другие, поняв, что игра проиграна тут же расплываются как медуза, выброшенная на берег и не годятся ни на что, а этот оказался весьма стойким. Оставалось лишь знак этой идеи поменять с плюса на минус. Или наоборот, как вам удобнее. Кстати, спасибо вам за запись беседы Трентона с Йорком во время рыбалки. У вас большие возможности!

На следующий день все повторилось. Соглядатай снова пришел утром за Мердоком и повел его через площадь мимо храма в здание с конторками. И снова Мердок тупо выводил буквы и цифры, но… Но на этот раз работа не казалась ему занудной и глупой. Потому, что глядя на бумагу он видел другое.

Китаец крикнул и в открывшуюся дверь вошел коренастый круглолицый помощник. Он забрал кейс и тихо исчез. Китаец поднялся.

— Совершенно верно. Только гораздо более многогранно. Если гипноз сравнить с прыжком тигра, то нейролингвистику можно представить как шелест змеи в траве во время пения соловья весной когда цветет вишня. Все происходит незаметно и постепенно. Значение имеет каждая фраза, каждый жест, каждый взгляд. Один из методов, которым пользуется Лунь Юй обычно состоит в многократном повторе ключевых фраз и слов, который ставит в начале предложений. Ну, например… Сегодня прекрасная погода. Я стою под твоим окном. К тебе не войти. Приду завтра снова… Повторяем только первые слова.

На следующий день они вылетели на Тайвань, где в тюрьме города Тайбэй ждал своей участи схваченный за попытку провоза наркотиков Манфред Дарбан.

До обеда он успел переписать восемь листов и вспотел так, будто весь день просидел возле горячо протопленного камина. Наверное оттого, что давно, а точнее почти никогда не выполнял таких заданий и потому, что не видел смысла в нем. Честное слово, в долине, под негромкое журчание рассказов Лунь Юя таскать камни было легче.

К монастырю он подошел когда солнце еще не слишком высоко взлетело над горами. Прошел мимо двух каменнолицых китайцев, сидящих у входа и уверенно направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Собеседник усмехнулся.

— Не слишком просто?

— С прибытием. Рекомендаций не требуется. Просто расскажи мне о себе.

— Совершенно верно.

— Вот видите! Он проделал путь длиной две тысячи километров из столицы до Хингана и не было ни одного отрезка пути, где его действия были непредсказуемы. Конечно, каждый шаг просчитать невозможно, но контрольные точки совпали с расчетными полностью. Убийство нищего, побег, поезд, перевал. Клянусь вам, что послезавтра на рассвете он будет здесь.

Наконец, все мужское население конторы прекратило хождения и принялась за работу. Мердок выждал пару минут, открыл окно пошире, огляделся по сторонам и вылез наружу. Три секунды понадобилось ему, чтобы подбежать к забору и одним прыжком перевалиться на противоположную его сторону. Спугнув бродячую ободранную кошку, он упал на мягкую траву и затих. За забором, с той стороны, откуда он перелез, было тихо. Мердок посмотрел в щель между досками и не заметил ничего подозрительного. Похоже, за зданием или никто не наблюдал или делал это так искусно, что заметить охрану было нельзя. На секунду в голове у Мердока вспыхнула мысль о странности всего происходящего с ним с момента его прибытия в Пекин. Вспыхнула и погасла, будто кто-то задул эту мысль как свечку.

Ночью Мердок спал плохо. Ему впервые за много месяцев снились сны. Он ехал по бесконечной дороге на богато украшенной цветами колеснице, запряженной двойкой белых как снег лошадей. Величественные горы вокруг сахарными головами подпирали небосвод, а по их склонам стекали голубые ледники, продолжением которых были хрустальные прозрачные реки. Туманные зеленокудрые леса росли по берегам рек, серебряные рыбы плескались в волнах, а в чаще огромная полосатая кошка точила о ствол лезвия своих когтей.

— Что-то вроде. Код. Последняя точка. Ведь вы не хотите, чтобы через пять минут общения с вами ваше приобретение выбросилось из окна?

Вскоре китаец приволок толстую папку. Открыв ее он вывалил кучу ксерокопий каких-то документов и сообщил.

Возница обернулся, и Мердок увидел, что это Лунь Юй правит колесницей. И тогда Мердок спросил его.

Вечером на горизонте появились очертания хребта Большой Хинган. Не отрываясь, Мердок смотрел на горы и снова чувствовал, как начинает частить сердце. Он должен пройти этот хребет! Перевал, потом Манчжурия и Россия. И дальше, на запад, как он запланировал.

Мердок вытер вспотевший лоб и отвернулся от окошка. Хинган тянул его к себе как удав, гипнотизирующий жертву. Проще ведь, несравненно проще, найти такой же вот товарный поезд, который идет дальше от Чжанлантуня и проехать перевал на нем. Зачем рисковать жизнью в горах, где полное бездорожье, густой лес, обрывы, обилие болот и зверье?

И Мердок почувствовал себя счастливым.

Китаец кивнул.

— Кто я?

Они двинулись по тропинке. У первой же плиты Мердок оглянулся и поднял кирпич.

— Это нужно тщательно и без ошибок переписать. Не торопитесь. Это очень важные сведения! Я приду за вами вечером.

— Нейролингвистика? Что-то вроде двадцать пятого кадра?

Пепельноволосый сощурил глаза.

— Тут будет гораздо быстрее!

Утром третьего дня он принял окончательное решение и сразу почувствовал огромное облегчение. Наконец-то неопределенность рассеялась как холодный туман, мешающий движению вперед и стала видна цель, к которой надо было идти.

— Скоро. От Храма Неба еще полчаса.

— Он идет к перевалу Син. Через два дня будет у вас.

Мердок стал рассказывать и чем дольше он говорил, тем сильнее гудела голова, наливалась тяжестью и болью. Ему стало душно. Он прервал рассказ и, слабо соображая, что делает, направился к раскрытому окну. Но едва он взялся за подоконник, как мужчина сказал.

Соглядатай пропустил Мердока в пустую крохотную комнатку и указал на стол, где лежала пачка чистых листов бумаги и стоял пластмассовый стакан с шариковыми ручками.

В чайхану он не пошел. Купил себе у торговца на углу завернутый в лист рис с арахисом, взял пакет с соком и пошел к Храму Неба.

— На всякий случай. Теперь мой помощник уже далеко.

Он посмотрел на Мердока и увидел, что тот держит в руках уже сто двадцать юаней. Нищий засмеялся — какой понятливый этот чужеземец с серыми холодными глазами и короткими, тронутыми сединой волосами!

Дом, куда его привели оказался какой-то самой обычной конторой с множеством комнатушек-кабинетиков. Мелкий китайский народец сновал из двери в дверь, таскал подмышками кипы бумаг и эта мышиная возня напоминала броуновское движение, от которого как известно только тепло выделяется в окружающее пространство, а больше пользы никакой.

Двое суток поезд шел без остановок. Он то припускал во весь опор, то начинал откровенно лениво тащиться на поворотах и коротких перегонах между маленькими станциями. Устроив себе нору в углу вагона на полу, Мердок ночью в полудреме слушал лай собак в китайских деревнях, гудки встречных составов, а когда наступил день, выполз из укрытия и смотрел на бурые воды Желтого моря. На второй день море исчезло и перед Мердоком раскинулись необозримые дали Лессового плато. Он почувствовал как временное расслабление сменяется возбуждением, учащающим пульс и возникает желание что-то немедленно сделать. Чтобы немного сбросить обороты Мердок провел небольшое физическое действо — поплотнее завалил дверь вагона мешками, освободив место на противоположной стороне около маленького, похожего на бойницу окошка.

В прежние времена он удивился бы сам себе. Предстоял дальний путь, полный опасностей и два дня — смешной срок даже для поверхностного анализа предстоящего пути. Но сейчас почему-то Мердок был уверен, что все пройдет гладко и особенно не беспокоился.

Когда он скрылся в лабиринте улиц, монах чинно перешагнул через перекладину изгороди и неторопливо прошествовал по тропе к котловану. Там он пробыл некоторое время, а когда нашел то, что ему было нужно, то поднес к губам рукав рубахи и произнес.

Глава 17 Лишение девственности

Гул двигателей самолета стал на полтона ниже. Мердок очнулся от полудремы и посмотрел в иллюминатор. На горизонте расстилался большой город, укутанный в синеватую дымку легкого тумана.

В салон выглянул один из пилотов.

Авиарейс Тайбэй-Дели-Стамбул-Лондон. Салон Боинг-747. Краткая запись беседы двух пассажиров

— Вы меня не слушаете?

«Так значит они решили меня использовать как вещь, как мусор, а потом вышвырнуть в урну! Скорее всего провал в Пекине был подстроен специально, как одна из составляющих операции. Твари! Они горько пожалеют об этом! Посмотрим, кто кого переиграет! Только бы не проколоться, не вызвать подозрения в том, что я уже не принадлежу им. Надо быть осторожным.»

— Простите, я задремал. Голова немного побаливает.

— Я напоминаю вам, что в Лондоне вы легализуетесь и начнете деятельность как владелец страховой фирмы. Ваш помощник отправится с экологической миссией в Россию, в один из городков Сибири, рядом с которым находится испытательный аэродром. После того, как помощник попытается найти выходы на…

«Да, они горько пожалеют об этом!»

Агентурное наблюдение № 17

Женщина отпила вина и закинула ногу на ногу. Достала из сумочки пачку «Честера», очень эротично взяла в ярко накрашенные губы сигарету. Хороша, чертовка! Она, что, думает совратить его? Господи, женщины, как вы неоригинальны!

Машина взревела как раненый медведь и дерево на ее спине стало подниматься верхушкой к облакам.

Тот, кого он ждал пришел с опозданием в двадцать минут. Неприметный мужчина одного роста с Мердоком сел на ступеньку, огляделся и вытащил пакетик с чипсами. Мердок подошел к нему сзади и сел на ступеньку выше.

— Я немного.

Мердок пожал плечами. Какой же это тигр, если сам не знает, что надо делать дальше? Он отстучал ответ.

— Он мне не нужен. Мне нужны вы, мистер Мердок.

— Увы, вам лучше поискать себе другого собеседника. Хотя бы вон того молодого парня за соседним столиком. Он похоже, скучает в одиночестве.

— Это я. Да, в Милане. Как быстро сможешь подъехать? Ты, что на телеге будешь тащиться? Ладно, все. Жду через час около фонтана. Только не как в прошлый раз! Носик не забудь припудрить. Ты меня понимаешь?

— А ты бы хотел летать как он?

Дорога как судьба раздвоилась. Одним рукавом она продолжала бежать вдоль пропасти, а другим свернула вправо и, сделавшись уже, уходила между скал в туман. Из которого доносились какие то странные звуки.

Потом Азиза подняла сумку, которая осталась лежать на камнях и порылась в ней. Вытащила надкусанную лепешку, отломила кусок и выплюнула. Невкусно. Пресный совсем. Сумка исчезла в пропасти.

Автомобиль Мердок брать не стал, а остановил такси и назвал курчавому черноглазому шоферу следующую цель своего путешествия.

Мердок и Азиза ушли. Наемники достали из машины провизию и сели в кружок, завтракать.

— Вы разрешите?

— Нет. Там, в пакете для тебя документы и билет в Стамбул. На сегодняшний вечер.

Сходя по узкому трапу на оливковую итальянскую землю он счел необходимым выразить признательность.

— Алатас.

— А тебе нравятся птицы? Вон тот орел. Смотри как красиво летит.

— Ага. Только денег маловато.

— Значит, ты тоже туда. А зачем?

— Считаю, что вам необходим помощник. В Стамбуле вас встретит наш человек. Он будет с вами, пока операция не завершится.

— Похоже на лишение девственности.

Мальчик сделал шаг назад, но кто-то крепко взял его за плечо. Невидимый кто-то виновато произнес.

— Ну и как?

— Мертвые не говорят.

Манфред взял ее бокал и выплеснул содержимое в открытую дверь. Потом подозвал официанта.

— Сант-Амброджо. Понимаешь?

Мердок лично перепроверил пусковую установку и остался доволен. Деньги были потрачены не зря. Лишь бы обошлось без неожиданностей. Эти наемники в большинстве своем такие тупицы! Что поделать, приходится работать с тем материалом, который есть.

— И чтобы без фокусов. Из под земли достану!

— Что они знают?

Мужчина со злым лицом подошел к мальчику и спросил на его родном языке.

— Работа опасная. Хорошо бы прибавить.

Друзья не подвели. За весьма скромное по европейским меркам вознаграждение два худых оборванных крестьянина ни о чем не спрашивая навьючили на ослов несколько тюков с теплыми вещами и провизией и мини караван тронулся в путь.

На пересечении двух улиц на него пахнуло ароматом кофе. Турция! Знаменитые кофе и табак. Жаль, что он не курит, а то стоило бы попробовать. Но от кофе отказываться не надо.

— У меня от этого встает. И кроме того в большой свалке больше шансов остаться целым.

— Тогда лети.

— Как здесь оказался?

Мердок ответил ему длинной фразой на китайском. Что то вроде «может тебе показать место с ключами от квартиры где деньги лежат»?

— Нравятся. Только они ягнят таскают.

Джамхурият Ислами Пакистан привлекал Мердока не только своим географическим положением. Аграрная страна, в которой несмотря на реформы сохранились помещичье и крестьянское землепользование. Страна, где помещик царь и бог на своей земле. Никто к нему не суется и он никого не трогает. Свой уклад, свои правила. Тем более, если среди таких землевладельцев есть свои люди. А у этих своих людей есть друзья, которые наизусть знают все тайные тропы через границу в Киргизию.

— Не слишком рискуете.

Поезд стал замедлять ход. Мужчина поднялся с кожаного сиденья.

В купе номер пять, где ехал Мердок было тихо. Свет был притушен и на экране ноутбука особенно четко выделялись по синему фону бегущие строки.

Пацан остановился, сунул руку в сумку и отщипнул кусочек лаваша. Брату и так хватит. Нехорошо, конечно, Аллах может наказать за это, но ведь он взял совсем немного!

Мердок откинулся на спинку стула. Женщина! Вот кого определили ему в помощники. Может хорошо, а может плохо. Эти восточные бестии хитры до невозможности! Просчитывают все ходы на подсознании. И в то же время никакой логики в действиях. Ну, что же, пусть будет так. Логику он возьмет на себя, а этой черноглазой оставит интуицию. Лишь бы она не стала использовать свои таланты против него.

— Достаточно! Систему наведения проверяли?

Женщина-мужчина полезла в кабину. А командир обернулся и увидел мальчика. Похоже, он не очень удивился, потому что его голос был почти ласковым. Только лицо сразу стало злым.

— Не жалко было?

«СТРАННИКУ ОТ ТИГРА. ЧАЙКА-2 СЛОМАЛА КРЫЛО, НО СВОЙ ПОЛЕТ ВЫПОЛНИЛА. МОИ ДАЛЬНЕЙШИЕ ДЕЙСТВИЯ?»

Через час солнце все таки решило, что хватит морочить головы этим маленьким козявочкам, которые ползают по земле и считают себя пупом Вселенной и выглянуло из-за горизонта. Туман сразу загустел и пополз к небесам плотными белыми хлопьями. Идти стало легче и мальчик вприпрыжку побежал по тропинке. Еще через час тропа подобно ручью соединилась с каменистой горной дорогой, которая одной обочиной падала в пропасть, а другой придерживалась за отвесный, уходящий к вершине горы склон.

— Все оставшееся время будете неотлучно находится здесь. Постоянная готовность к акции. Когда придет время, я дам знать. Все поняли?

— Уверены?

Таксист кивнул. Кто не знает старейшую церковь Италии?

Кыргызстан. Спроси у кого, что он представляет собой, мало кто скажет что то вразумительное. Столица Бишкек, бывший Фрунзе, денежная единица сом и озеро Иссык-Куль. И горы. Вот, пожалуй и все. И до распада СССР республика на фоне гигантов вроде Казахстана была не очень то заметна, а теперь и вовсе ушла в тень. Без денежных вливаний захирели совхозы и колхозы, расположенные на высокогорных долинах, уклад и быт в аулах вернулся к прежнему, к дедовскому.

Мердок ушел. Мужчина проводил его взглядом. Когда Мердок исчез в толпе, он подобрал брошенный пакетик и засунул его в карман.

— Я Азиза. Вы меня угостите чем-нибудь?

Мужчина подавился чипсами. Торопливо набил последний раз рот хрустящими картофельными чешуйками и швырнул пакет на ступени.

В чайхане он заказал двойной экспрессо и с наслаждением стал смаковать горячий крепкий напиток. Ну почему то же самое, будучи привезенным в Лондон сразу становится ниже качеством на порядок? Местный колорит, что ли делает его таким необыкновенно вкусным?

Принимали бы вы лучше вино и хлеб в жертву, боги! Зачем вам жизни детей?!

Но это был не проводник. Перед дверью стоял мужчина с пепельными от проседи волосами и молча смотрел на Мердока ярко-синими глазами.

— Мы об этом не договаривались.

— Мне наплевать на туман. Будешь наказан.

— Почему здесь посторонние? Где охрана?

Идти пришлось недолго. Через пару сотен метров дорога окончилась тупиком в виде небольшой каменной площадки. Вздрагивая от стука механического сердца-мотора на площадке стояла большая темно-зеленая машина.

— Азиза, иди сюда!

Плотно позавтракав Мердок неторопливо пошел к месту встречи.

— Хотел бы. Я бы тогда…

— А что было делать? Если на хвост садятся мои бывшие коллеги, то надо срочно заметать следы. Они так просто не отвяжутся.

— Нет, не приходилось?

— А тебе приходилось убивать детей?

Мердок посмотрел в ее черные раскосые глаза. Проститутка? Или скучающая туристка?

— Многое. Но не основное.

Средний внук аксакала Жусупа Абрабаева, наверное, так и дошел бы без происшествий до своего старшего брата, но, кусок лаваша был съеден, а тот, кто сидел на небе был безжалостен.

В дверь купе постучали. Мердок недовольно нахмурился. На ручке висит табличка «Не беспокоить». Что, эти проводники по-английски читать разучились?

Мужчина со злым лицом раздосадованно махнул рукой и крикнул, обернувшись.

Сообщение ушло в Сибирск. Мердок сладко потянулся. Кажется, все идет как надо. Может сходить в ресторан и отметить событие бокалам шампанского?

Появилась Азиза. Наемники расступились, пропуская ее и один из них зашептал молитву.

— Пойдем со мной. Покажешь дорогу, по которой шел к брату.

— Ребенка?! Это грех. Большой грех! Я не могу. Что хотите делайте.

— Недоглядел, моя вина. Туман.

— Еще вчера.

— Так быстро? А я думала, что мы с вами пообщаемся.

Мердок постарался не показать своего удивления. Давно надо привыкнуть, что этот синеглазый знает все.

Солнце уже взошло и светило ярко и радостно. Над пропастью скользил выискивая добычу орел. Азиза подвела мальчика к краю дороги.

— Хорошо работаете.

— Садитесь. Вы мне не будете мешать, потому что я ухожу.

— Ты кто?

Мужчина задумался. Потом решительно сказал что то тому, кто держал мальчика за плечо. Мальчик почувствовал, как у того дрогнула ладонь.

— Сделала?

Они вышли из тумана на дорогу.

Один из мужчин оказался женщиной, только в брюках! Мальчик поморщился. Грех то какой! Порядочные киргизки так не ходят. Дедушка, увидев такое безобразие был бы очень недоволен.

— Гарантии? Русские умеют развязывать язык.

— Нет.

— Брату несешь, а сам слопал. Аллах тебя за это накажет.

Мердок протянул ему конверт. Мужчина довольно кивнул и ловко спрятал пакет за пазуху.

Мальчик вытянул руку над пропастью.

Ранним утром пробок на дорогах еще не было. Домчали быстро. Мердок щедро расплатился с шофером и когда тот уехал, достал мобильник.

В один из дней ранним туманным утром, когда солнце еще только думало под горизонтом, вставать ему или нет, средний внук аксакала Жусупа Абрабаева вышел из саманного дома на краю поселка. Вздрагивая от холода, он плеснул пару раз себе на лицо ледяной воды из умывальника и пошел по тропе в горы. Там, за речкой, в долине пасется стадо овец, за которым присматривает его старший брат. Уже неделю он ест только баранье мясо. Это хорошо, что мяса вдоволь, но без хлеба любая пища рано или поздно становится противной. Ничего, терпел неделю, потерпит еще день. В сумке много лепешек, которые испекла бабушка.

— Проверь еще раз. Если что то не сработает, шкуру спущу! У нас только один старт. Азиза, принеси карту.

Около машины ходили люди. Одеты они были одинаково, но сразу можно было понять, что человек, который стоял немного в стороне их командир. Он говорил на непонятном языке, показывал пальцем и остальные послушно исполняли его указания.

— Это все. Я пошел. Приеду, позвоню.

Мердок спросил.

— Похоже, вас заводит, когда на хвосте сидят сразу несколько спецслужб?

— Конечно. А ты сомневался?

Женщина в мужских брюках подошла к ним. Выслушала мужчину и кивнула головой в знак согласия. Потом погладила ребенка по голове.

— Под нами Милан, сэр. Скоро посадка.

— Конечно. Это не опасно. Ее использовали втемную. Кроме того, она ничего не скажет.

Они приземлились на частном аэродроме на окраине города. Самолет прокатился по взлетной полосе и остановился далеко от низкого одноэтажного здания. Мердок оценил молчаливую предупредительность персонала. Пассажир хочет быть инкогнито? Пожалуйста.

Они сели друг против друга. Мужчина достал дорогой портсигар и закурил. Мердок терпеливо ждал.

— Хорошо.

— Это забота обо мне? Трогательно!

— Дальше, на юго-восток. Хочу поприсутствовать на главном шоу.

— Покажи, где пасет овец твой брат.

Площадь понемногу наполнялась народом. Появились группки туристов, молодежь оккупировала ступени широкой каменной лестницы, ведущей от фонтана к церкви.

Мальчик остановился. Это было не рычание барса, не камнепад и не клекот беркута. Эти звуки были неизвестны ему. Это было интересно. Он постоял минутку, отщипнул еще кусок лепешки и пошел по дороге вправо.

Мальчик достал из сумки надкусанную лепешку. Мужчина покачал головой.

— Вон там.

— Уверен. Тот путь, по которому они пойдут в меру очевиден и поэтому привлекателен.

Беркут заложил вираж и тревожно заклокотал.

Азиза рассмеялась.

— Если вам необходимо в город, то идите здесь. В километре автостоянка. Сможете взять напрокат автомобиль.

Сигарета догорела на треть. Мужчина первым нарушил молчание.

— Может быть, может быть… Из Стамбула куда?

Пилот привычно кивнул и указал на тропинку, исчезающую между деревьями.

— Не оборачивайся, я здесь. Все жрешь? Я кому говорил, садись на диету?

Мужчина ничего не понял.

— Немного… Когда шел встретил кого-нибудь по дороге?

Он допивал кофе, когда от стойки с бокалам вина отошла молодая женщина с восточной внешностью и приблизидась к его столику.

Он ушел. Поезд скрежетнул тормозными колодками и остановился. За дверью купе послышались голоса пассажиров. Станция.

Вспомнив про лепешки мальчик почувствовал голод. Вечно эти взрослые торопят. Давай ешь быстрее, брат ждет! Он и успел только выпить кружку козьего молока. Разве еда?

Перемещение по евразийскому континенту продолжалось. Через Иран и Афганистан Мердок спешил в Пакистан, откуда было рукой подать до бывших советских республик.

Стамбул встретил Мердока жарой и пылью. Отмахиваясь от назойливых носильщиков и торговцев всякой дрянью он быстро пошел прочь с привокзальной площади. Очень хотелось проверить «нашего человека» на предмет профессиональности. Если он где то неподалеку, то не засветиться ему будет очень трудно. Посмотрим, кто кого.

— Вы разумно поступили, что послушали меня и вовремя покинули Лондон.

— Работы у тебя пока никакой нет. Ладно, вот держи.

— Принесите, пожалуйста, стакан холодной воды. И пепельницу.

— Это опасения за успешный исход операции.

Через два часа Азизу было не узнать. Вместо яркой красотки по улицам Стамбула шла скромно одетая ничем не примечательная женщина. Серое платье ниже колен самого простого покроя каких навалом продается в дешевых магазинах, туфли на низком каблуке, узел из волос на затылке. Помаду с губ и краску с лица по настоянию Манфреда она тоже смыла и на свет явилось неброское, но все же очень милое личико наложницы из гарема старшего помощника младшего писаря султана. Понравилась ей эта смена имиджа или нет, неизвестно. Скорее всего нет, но Азиза недовольство показывать не стала, сразу поняв, кто в их команде главный.

Укладываясь спать Мердок размышлял о последних словах своего временного попутчика. Стоило сделать шаг в сторону и сразу появляется «наш человек». Признак недоверия? Простая предосторожность? Впрочем, какая разница. Даже хорошо, что это человек постоянно будет рядом с ним, а не шпионить где то в стороне. В случае чего… как с тем китайским нищим. Все люди смертны.

— Не хочешь, не говори. Что нибудь еще?

— А, это вы. Я ждал вас на следующей станции. Проходите.

Мердок прошел несколько узких улочек, миновал площадь и вышел к храму святой Софии. По привычке иногда останавливался у витрин, газетных киосков и проверялся. Вроде чисто. Постоянно меняются люди, никто за ним не идет. Может, потерял бедолага его, Мердока и мечется сейчас по вокзалу. Впрочем, это его проблемы.

— Конечно.

— Я не нарочно. Я к брату иду. Он пасет баранов в долине. Несу ему лаваш. Вот…

— Как твои дела? Все спокойно?

— Считайте, что договорились.

— Спасибо. Ты надолго в Италию?

Мердок пристально посмотрел на мужчину.

Они нестройно ответили. Мердок внимательно посмотрел в их лица.

Шикарный экспресс Милан-Стамбул стремительно глотал туннели альпийских гор. В купе пили, ели, курили, занимались любовью пассажиры самых разных национальностей. В ресторане подавали изысканные итальянские и французские вина. Небольшой город на колесах совершал свою привычную поездку в Турцию.

«СЛОМАЙ ЕЙ ВТОРОЕ, ВСЕ-РАВНО ОНА НЕ СМОЖЕТ ЛЕТАТЬ.»

— Опять за свое. Ты их вместе с чипсами жрешь, что ли?

Рука у нее была теплая и мягкая, не то, что мозолистая ладонь его бабушки. И мальчик сразу простил ей все ее грехи. Ну и пусть одевается как хочет. Может ей холодно?

Мальчик еще не видел таких. Иначе как на ишаках и лошадях к ним в аул добраться было нельзя. Правда, внизу, в городе, где он был два раза с отцом и дедом он с любопытством осматривал эти железные повозки, но те были маленькими и совсем другого цвета. А эта была размером с их дом, длинная и кузов у нее был плоский и низкий. И на кузове лежала странная штуковина. Она очень походила на срубленный ствол большого дерева, только верхушка у нее была заостренная и вместо корней торчали треугольные пластины числом на один меньше чем пальцев на руке.

— Нет.

Женщина обаятельно улыбнулась.

Он посмотрел на нее с некоторым любопытством.

— Камень из под опоры убери! Теперь левую. Выравнивай платформу. Хватит! Пробный подъем. Пошел!

— Знаете, что девчонку взяли?

Невидимый собеседник понял. Мердок посмотрел на часы и направился в пиццерию.

Двигатель у машины заглушили. Ракета мягко легла на стартовые направляющие. Мердок подошел к наемникам, которые кучкой сгрудились около ракетной установки.

Мужчина посмотрел в темное окно, на стекле которого отражалось уверенное лицо Мердока.

Глава 18 Кандидат в мастера

— Нам с вами не простят, если случится катастрофа!

Эти слова Трентона Генри Йорк принял как руководство к действию. Действительно, бывают ситуации, когда должны объединиться две разведки, чтобы предотвратить нечто, грозящее безопасности их стран. Терроризм, непредсказуемые действия маньяка, поиск международных преступников, например. Это объединение, конечно не означает, что надо раскрывать друг другу все секреты. Надо торговаться, делать честное лицо. Главное — чтобы был положительный результат. Как будто сошлись на лесной дороге два путника и, чтобы не пропасть поодиночке вынуждены некоторое время идти вместе. Идут себе, улыбаются во все шестьдесят четыре зуба на двоих, похлопывают друг друга по плечам, рассуждают как лучше выбраться из чащи, куда завела их дорожка. Но когда наступает ночь, то они ложатся спать по разные стороны от разведенного костра и каждый из них пробует, легко ли выходит из ножен кинжал. Так, на всякий случай. А когда впереди появляются огни города, то все, прощай, брат, мне направо, а тебе налево. Се ля ви-с!

— Такого приказа я не отдавал.

— Хорошо, я попробую. Сделайте фотографии тех, кто пасет вашего агента и я постараюсь помочь вам.

— И тем не менее. Хорошо бы выяснить мог ли кто-то в вашем ведомстве начать работу против нас с вами?

— Ну, хорошо, хорошо! И все же?

— Именно. Сегодня мой агент в Лондоне обнаружил за собой слежку. Это не ваши люди решили подстраховаться?

Великобритания. Лондон. Гостиница «MOATHOUSE». Конспиративный звонок руководителю Управления тайных операций ЦРУ от невыясненного объекта.

— Против ВАС! Вы забываете о том, что действуете на свой страх и риск. Мы тут не при чем.

— Алло? Что произошло? Я надеюсь что-то сверхординарное, если вы позвонили мне?

Агентурное наблюдение № 18

— Что-нибудь соображаю.

Когда то же самое повторилось в третий раз, полковник завернул за угол и остановился. Не прошло и минуты, как прямо на него выскочил адъютант генерала Рожкова Андрей и застыл, открыв рот. Свирский поманил его поближе.

Как известно все водители делятся на три категории. Первая — Летчики. Такой водитель слабо представляет, где у машины находится мотор и свято верит в то, что масло в картер заливать не надо, оно само каким то образом появляется там из бензина. По трассе он не ездит, а летает, с удовольствием выполняя все возможные фигуры высшего пилотажа. Вторая категория — Хозяева. Эти, придя в гараж, ставят рукоятку переключения скоростей на нейтраль и вручную выталкивают авто через ворота. Потом они несколько часов протирают стекла, промывают свечи, подтягивают ремень генератора и качают колеса — 1,8 атм. задние и 1,7 атм. передние. Закончив все процедуры, Хозяин так же вручную заталкивает машину в гараж. Ну, и третья категория, непосредственно Шоферы. Вобрав в себя все лучшие качества первой и второй категорий они становятся в последние годы, увы, вымирающим племенем.

— Что, там же?

— А то!

— Заперто. Этот киоскер сегодня вообще на работу не вышел? Или кандидат увел его куда то, что ли?

— Спасибо. Ну, что же… Я думаю, что принципиальное согласие о сотрудничестве в этом вопросе вы получили. Если у вас больше ничего нет ко мне, то давайте попрощаемся. Наилучших пожеланий вам и господину Трентону.

— Перестаньте, полковник. Вполне естественно, ваша страна является для нас объектом заинтересованности и устремлений и определенный интерес ко всему, что происходит в России у нас, конечно, есть, но Мердок давно не является нашим агентом. Он уже несколько лет в свободном полете. Я бы даже сказал, в пике. И на борту этого ястреба отнюдь не гуманитарная помощь.

— Я еще не менялся. С утра работаю.

— Ну, ясно! Пока Дарбан к нему не пришел и звонить не о чем, а когда придет, то звонить некому будет! Быстро в машину!

Бумаги были так себе, ерунда и ничего существенного по сути дела не представляли. Какие то счета, отчеты. Соболь копнул поглубже в тумбочку и извлек фотографию, где обнявшись стояли Кэтрин и высокий мужчина с длинными волосами, собранными в косичку. Соболь протянул фото Ковбою.

— Ну, нет! Ведь что то придумать можно?! Не раскисай, напарник!

— Вы меня не дослушали! Потом, через минуту из киоска вышел не киоскер и не ваш человек. Вышел другой мужчина.

Официант воздел глаза к засиженной мухами лампе.

— Это он?

— Про интерес мы потом узнаем. Ты оцени место, где снайпер устроил лежку.

— Все ясно с вашим Дарбаном.

Вскоре на поляне стало тихо и пусто. Гром прошелся по поляне, пиная клочки бумаги и яблочные огрызки и с удовольствием потер ладони.

В пункте спецсвязи Йорк поудобнее устроился в кресле и стал излагать причину своего звонка. Говорил он плотно и довольно долго, насыщая беседу информативными вставками о Мердоке и его деятельности, которые заготовил заранее — чтобы дать понять Свирскому, что доверяет ему и в то же время не перешагнуть грань дозволенного корпоративной этикой.

— Ну и что дальше?

— Подъем, мужики! Уже можно. Учебная тревога. Бояться нечего, мы с вами. Ну, ты чего тихий как пень на лесоповале? Что дальше делать будем?

— Вот он, вещдок! Здесь была его позиция.

Он красноречиво потер палец о палец. Гром сунул ему под нос удостоверение.

— Моя благодарность будет безгранична в пределах разумного!

Андрей кивнул.

Соболь остался недоволен объяснением.

— К черту санкцию! Упустим время, еще хуже будет.

Поднимаясь по лестнице он снова услышал шаги за спиной и неясное бормотание. Снова обернулся. Опять удаляющаяся фигура того же офицера. Свирский мотнул головой. Мерещится? Перетрудился он, что ли?

— Я, наверное, неправильно вас понял? Русский язык такой трудный. Повторите, пожалуйста.

— Непрофессионально рассуждаешь, товарищ! Хоть кто со снайперкой на аэродром не ходит. Даю наводящий вопрос. Кого мы пасли с тобой все это время?

— Я не вперед! Я хожу туда сюда и никак решится не могу!

Перед тем, как позвонить в Москву Генри Йорк, загибая пальцы посчитал разницу во времени. Хотелось быть вежливым и не беспокоить коллег по ту сторону океана среди ночи. Расчеты показали, что в столице России девять утра и никому неудобств он не причинит. Кроме того, звонить непосредственно Рожкову Йорк посчитал нетактичным. Это Трентон может с высоты своего положения общаться с русским генералом, а он поговорит с его заместителем. И по сотовому. Интересно, как Свирский воспримет звонок по сугубо личному каналу?

— Ну как вы могли подумать, товарищ полковник! Я донесение генералу несу.

Полковник протянул ему папку. Рожков прочитал донесение и грохнул папку на стол. Офицеры совсем сникли. Генерал обвел их уничтожающим взглядом.

— Все ясно. Он пришел сюда, убрал киоскера, но уйти не успел. Увидел, что на площади появился ваш человек и стал ждать. Когда тот постучал, он открыл дверь и убил его. Потом ушел сам. Эх, кандидат…

— Недочеты местного УФСБ, товарищ генерал. Вместо того, чтобы сразу переправить свидетельницу в Москву они на свой страх и риск начали следственные мероприятия. Провели несанкционированный нами допрос, не обеспечили должную охрану. Часть вины лежит и на них.

— Вот, что, кандидат. Давай руки в ноги жопу в горсть и во весь опор чеши в Сибирск на пристань. Там газетный киоск знаешь?

— Не мешало бы, конечно. Только зачем головную боль себе наживать. Такой шум поднимется. Заголовки газет представляете? «Русские варвары снова демонстрируют свое истинное лицо!» «Империя зла возрождается!»

— Вы слышите меня, полковник?

— Ну, что там у тебя? Искра в баллон ушла? Скоро поедем?

— Мужики, кто из вас быстро бегать умеет?

Ковбой округлил глаза.

— В чем и дело! Он меня живым съест!

— Адъютант ваш по коридору взад-вперед ходит, на глаза показаться боится.

— Неспокойно мне что то. Если свидетелей начинают убирать, значит дело в чему то серьезному идет. Свидетеля убрать на глазах у всех это щпионажу абздец. Это не мелкий инцидент, это происшествие! После этого все подчищать надо и уходить.

— Ну, конечно!

— Такой высокий, с длинными волосами. Он еще частенько за журналами приходил. Иностранец, кажется.

— Ни хрена с ним не случилось. Пока. Но обязательно случится, это я тебе обещаю!

Свирский засмеялся.

Перед входом Соболь внимательно проверил полог на отсутствие «флажков», и только потом они вошли внутрь. Соболь заглянул под кровать, открыл тумбочку и достал оттуда ворох бумаг и журналы. Ковбой отвернулся.

— Что он делал?

— Заходи. Я думал, что это адъютант мой ломится.

Гром направился к выходу. Официант плюнул на бокал и достал из-под стойки чистое полотенце.

— Вы правы, господин полковник.

— Что ты предлагаешь? Броситься в погоню за Дарбаном? Он уже далеко отсюда. Тайга большая.

Гром посчитал на пальцах.

— Пришел, значит. Покрутился по площади. Подошел к киоску. Ему открыли. И он туда вошел. Все.

Свирский съехидничал.

— Брат рассказывал. Он поплавал, посмотрел.

— Ну, видно дело совсем плохо. Что принес?

— Трое. Американка, Кедров и киоскер. Кедров отпадает. Американка? Сама на пулю нарвалась. Думаешь киоскер?

— Помощник руководитель миссии! Манфред Дарбан! А ему что за интерес на «черное» идти?

— Где!? Где он?

Миссионеры сбились в плотную кучу. Соболь подошел к им и спросил.

Гром представил себе деревенскую идиллию — полуразваленные хаты, непролазную грязь на дорогах, вонь от свинарников и его затошнило.

— Что делать будем?

Гром согласился с товарищем.

Соболь прихлопнул на шее комара и растер пальцами пятнышко крови.

— Машина есть? Срочно надо. У нас адрес горит!

Соболь сделал два шага вперед, притоптал каблучищами кусты крапивы и поднял желтую длинную гильзу.

Йорк успокоил его.

Свирский хмыкнул.

— У него, или у вас?

Скучающий официант плевал на бокалы и натирал их до зеркального блеска грязным полотенцем. Увидев Грома он обрадовался ему как родному.

— Общественное мнение предоставьте нам. Пусть только эти миссионеры попробуют рот открыть. Навсегда в Америке останутся.

— Конкретно меня интересует молодой парень, который полчаса назад должен был подойти к киоску.

— Кто тут старший? Побеседовать надо.

Ровно через минуту у него в кармане завибрировал мобильный телефон. Генри улыбнулся. Полковник из тех, кто умеет дать сдачи на щелчок по носу!

— То, что по нашим сведениям Дик Мердок чрезвычайно интересуется истребителем «Саблезубый». Он закупил для этой птички четыре ракеты класса «воздух-воздух».

— В нем. Белобрысый. Видел такого?

Соболь ничего не ответил, но внезапно остановился и вытащил из кармана коричневый конверт.

— Погоди, не гони. На это санкция из Москвы нужна.

Суматоха в Сибирске, вызванная убийством Кэтрин Фоули поднялась нешуточная. Весь личный состав части подняли по тревоге и солдаты срочники с автоматами наперевес выстроились по периметру аэродрома. Из местного управления ФСБ прилетел УАЗ-ик с зашторенными стеклами и несколько крепких ребят, придерживая оттопыренные полы пиджаков начали следственные мероприятия. Соболь и Гром взяли с собой несколько человек и отправились на поиски места, откуда был произведен выстрел. Проходя мимо дыры в изгороди, которая уже была затянута колючкой Гром заворчал.

Здание на Лубянке, где располагалось ФСБ было старым, построенным еще во времена Иосифа Виссарионовича, но очень солидным и добротным. Добротность ему обеспечивали стены в метр толщиной, а солидность подчеркивали ковровые дорожки в коридорах. Ходилось тут мягко и неслышно, но все таки полковник Свирский сумел уловить за своей спиной легкие быстрые шаги и шопот. Он обернулся, но увидел только удаляющуюся спину какого то офицера и не придал этому значения. Мало ли какие дела у персонала?

— Да хоть кто!

— Рыжий, Рыжий, смотри, вон та ничего! Во, жопа, блин! Такую бы нагнуть рачком! Говорят американки это любят!

— Понял. Хорошо работаете.

— Ну, конечно! С больной головы на здоровую вы все перекладывать горазды! Ничего, врежу и им. Что допрос сразу по горячим следам провели это хорошо. Но уж очень безграмотно. И что добились? Ни-че-го!

— В лагерь миссионеров надо ехать. Провести там обыск и гнать их всех к чертовой матери!

— Руководитель миссии я. Но если вы хотите иметь со мной беседу, то немедленно уберите солдат. Вы не имеете право лишать нас свободы передвижения.

— Немного, господин полковник. В контексте нашего разговора только то, что однажды, будучи с миссией в Китае он был, с его слов украден какой то тайваньской группировкой и…

— Вам что то принести? У нас в продаже есть замечательное пиво с тайменем! После того, как появился холодильник, оно почти всегда холодное. Могу предложить водочки с салатиком. Есть пельмешки с хреном!

— Это мы знаем.

Один из особистов шагнул вперед.

Гром застыл на месте.

Соболь смерил его взглядом с головы до ног.

— В наших и ваших интересах заняться проблемой сообща. Дело зашло слишком далеко. И в переносном и в прямом смысле этого слова. Он может находится на вашей территории или где то рядом. В любом случае у него есть связник в районе Сибирска, который поставляет ему необходимую информацию.

— Его нет уже несколько дней. Где он я не знаю.

— Я могу. Кандидат в мастера.

— Неполадка. Свечи менять надо.

Соболь кивнул в ответ.

Парень пробуксовал подошвами по траве и исчез из виду. Остальные побежали к машине.

— Но, я надеюсь мы понимаем друг друга?

— А вас конкретно что интересует?

Официант равнодушно пожал плечами.

— И вам того же… Еще один момент!

— Что в такой траве найдешь? Тут танк спрятать можно. Я их всех заставлю объяснительные писать. Они думают это шуточки, когда в секретной части снайпер орудует? Сегодня девку застрелили, завтра командира части грохнут, а потом и до нас с тобой доберутся!

— Тогда покажи его палатку.

В трубке были слышны голоса. Йорк понял, что в кабинете полковник не один.

— А так, на всякий случай. Чтобы обратно не сбежала. Стой!!

— Нет, ты не понял! Мне по фигу, как на это отреагирует международное сообщество. Даю час на сборы. И если хоть одну лишнюю минуту околачиваться здесь будете, то отреагирую я. Так отреагирую, что мало не покажется!

Андрей сделал возмущенное лицо.

Соболь объяснил.

— Мокрушник твой помощник! А вся ваша миссия — прикид для его делишек. И поэтому ты сейчас пойдешь к личному составу и скажешь им, чтобы быстренько сматывали манатки и валили отсюда подобру поздорову, пока я вас по камерам не определил! Понятно?

— Сегодня же попрошу Москву, чтобы включили это блюдо в наше меню!

— Около Сибирска находится миссия по охране окружающей среды. Ваши земляки, американцы. Что-нибудь известно про них? В частности про помощника руководителя миссии Манфреда Дарбана.

— Гляди, а вон та, белая! Спорим, она даже трусов не носит!

— Рапорт об отставке писать. В деревню ехать курей разводить. После такого происшествия я ничего другогопридумать не могу.

— Позже! Я занят!

— Любую информацию по Мердоку. В допустимых пределах.

— Сюда, блин, мамонт пролезет! Устроили проходной двор. Я их научу службу любить! Под суд за такое дерьмо!

Свирский вошел.

— Ты под ноги смотри, мамонт. Может он хоть что то оставил после себя. Времени смыться было мало.

— Сейчас едем в часть и берем «Урал». Загружаем в него роту солдат и отправляемся в лагерь миссии по охране окружающей среды. Делаем там шмон и всю конюшню — к американской матери. Зеленый им свет и попутного ветра в задницу. Пусть сворачиваются. На пароходе хоть вниз по реке, хоть вверх, только подальше от Сибирска. ВСЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ Я БЕРУ НА СЕБЯ!

Гром мрачно обвел взглядом площадь. Старухи по прежнему дремали, пьянчужка перевернулся на другой бок и покрепче прижал к себе бутылку.

— Через минуту я буду свободен. Перезвоню.

— Что вы сказали?

— Ты чего орешь! Я рядом!

Потом посмотрел и, увидев полковника переменил тон.

— Занимались любовью. До недавних пор. А потом Кэт нашла себе нового мужчину. Русского летчика.

Ковбой пожал плечами.

Гром подключился к обсуждению возникшей проблемы.

— Что же вы хотите от нас?

— Да кому ты нужен! Разве что майору, который у тебя повариху увел.

— О, дерьмо!!

Генерал развел руками.

— Но вы не имеете права так поступать с нами! Мы работаем под эгидой международного сообщества и их реакция будет негативной!

— Именно. Мы пытались предотвратить эту сделку, но нас постигла неудача.

— Да хоть две, товарищ полковник! Спасибо вам огромное!

— Они были… у них были отношения.

За час миссионеры управились. Свалили в кучу синтетические домики, зачехлили приборы и полезли в кузов «Урала». Молодой солдатик, отчаянно стараясь быть вежливым подталкивал к машине одну особо упорную миссионершу.

— Брось. Он сейчас как мышь в своей фанерной норке сидит не выглянет. А ты забыл, для кого он географический журнальчик с донесениями продавал?

— Про свободу я прочитал однажды хорошие слова германского идеолога прошлого века. Он сказал, что свобода это осознанная необходимость. Мне это очень понравилось. Представьте себе, что вы сидите в темном кинозале, где тысяча зрителей. И вам захотелось ни с того ни с сего закричать «Пожар!» Формально вы имеете право это сделать, но попробуйте только! Загремите лет на двадцать. Закон превыше всего, а не свобода.

Официант заметно поскучнел и поставил бокал на стойку.

Гром напрягся и вспомнил.

Ковбой сделал знак товарищам, не беспокойтесь, мол, сейчас все выяснится и повел Соболя к домику Дарбана.

Соболь посмотрел на часы и задумался о чем то. Гром, потирая обожженные крапивой руки обернулся к особистам, которые продолжали лежать с оружием наизготовку.

— Мистер Йорк? Здравствуйте. Чем обязан? Нечасто приходится разговаривать со столь необычным абонентом. Предлагаю перейти на спецсвязь. Думаю, что разговор будет не о погоде?

— Вам все равно рано или поздно придется взять Мердока в разработку. Если он попадется к вам в руки живым, то мне и моему руководству очень хотелось бы видеть его в одной из наших камер.

Соболь перебил его.

— Как можно было позволить убрать единственного свидетеля!? Что теперь прикажете делать? На кофейной гуще гадать? Чем занимаются там ваши подчиненные? Они, наверное думают, что на курорт их отправили? Я вот пошлю их в качестве воспитательной меры в Чечню, в подсобные филеры для армейской разведки, вот тогда попляшут! Ну, что молчите? Языки проглотили?

Не отвечая Соболь ответил вопросом на вопрос.

— Ой, блин, я сейчас в штаны кончу!

— Даже так?

— Что с ним случилось?

— Ты, что, пасешь меня, что ли?

Соболь махнул рукой и увидел Каленова, который торопливо шел к ним.

— Тогда должен был видеть, что снаружи делается, так? Из твоей «кукушки» вся площадь как стадион светится.

Общий смысл сказанного Ковбой уловил и завозмущался.

— Трахались, что ли?

— Нет.

Соболь не замедлил с ответом.

Йорк объяснил.

— Сам знаю. Слушай, а ведь у Дарбана еще интерес в Сибирске есть!

— «Зеленый Таджик». Опять этот нацмен недозрелый прорезался! Гром, ты что-нибудь соображаешь?

— Берите мою. Там, за КПП.

— Крупные?

— Заметил. Приходил.

— На хрен мне нужны твои пельмени! Ты когда сменился?

Свирский осторожно постучал и приоткрыл дверь. Рожков не глядя, через плечо рявкнул.

— Возьми его под охрану. Киоскеру прикажи запереть дверь и окошко на замки, лечь на пол и носа не высовывать. А сам стой около и никого не подпускай. Кобуру расстегни и будь готов применить оружие. Особенно если рядом появится высокий мужик с длинными волосами. Если сможешь задержать его, в Москву о твоей отваге доложу. Понял? Мастера дадут. Дуй!

Гром прервал его любезности.

— Хорошее место. Трава высокая. Только крапивы много.

Свирский взял у него папку.

— А санкция?

— Пожалуйста, поскорее! Пароход придет через полтора часа. Если задержитесь, то на берегу ночевать придется. Вот, б… дь, упирается! Как жахну сейчас прикладом по горбине! Осторожно, не упадите борт высокий. Ехать тут недалеко. Да что ты как коряга растопырилась! Давайте я вам помогу.

Адъютант воссиял.

— Потом через минуту вышел…

Соболь оттопырил нижнюю губу.

Гром как коршун вцепился в грубую почтовую бумагу.

— Слушаю вас.

— У них это запросто! Подходишь, говоришь «я тебя хочу» и делай с ней что хочешь!

Водитель шмыгнул носом.

Он с удовольствием обхватил ладонями ее круглую попку и как куль перевалил через борт.

— Ну, вот, сразу легче стало. Как говорил великий и усатый — нет человека, нет проблемы. А тут целый оркестр сплавили. Как ты там сказал? Зеленый свет и попутного в задницу? Записать надо!

— Погоди-ка, погоди-ка… Зеленый свет… Зеленый Таджик. Гром!!

— А раньше ты чем думал?

В кабинете генерала Рожкова шло совещание. Если так можно назвать присутствие нескольких офицеров, которые молчали в тряпочку, а генерал мерял широкими шагами поскрипывающий паркет и гневно выговаривал им.

— Ну, в Таджикистан… Ты что, хочешь сказать, что этой «шкурой» крот сообщил Дарбану о полете?!

— А я в окна не смотрю. Мне работать надо. Но если вас очень интересует, то конечно, можно вспомнить.

— Ты про киоскера говоришь?

— Слышу. У меня есть к вам вопрос.

Они попрощались и Свирский пошел в кабинет к генералу Рожкову, где шло совещание.

К киоску подбежали остальные особисты. Повисло тягостное молчание. Наконец, Соболь произнес.

— Почему спиной вперед?

Гром пулей вылетел из кафе. Не останавливаясь пролетел мимо Соболя и одним ударом вышиб хлипкую дверь киоска.

Гром нетерпеливо забил копытами.

Гром открыл конверт и вынул оттуда сложенный пополам лист бумаги. Соболь повернул его к свету и прочитал.

— Дождались. В Сибирске двое убитых. Хотел вас отпустить, да вижу, что рано. Продолжим совещание. А ты, заместитель куда? Присаживайся, не стесняйся!

— Ну так чего проще. Давай скоренько в лагерь, там шмон наведем и все вещдоки наши.

— И находится как раз на прямой линии между вертолетом, к которому вели американку и лагерем. Соображаешь? Какой ему резон обходить аэродром вкруговую? Пришел, сделал дело и обратно в лагерь.

Рожков нахмурился.

— Гоните вы от Сибирска этих миссионеров, полковник! Враз часть проблем решите. Пусть где-нибудь в другом месте свою любовь к зверюшкам демонстрируют.

Свирский ответил сразу. Тут же понял, с кем имеет дело и тихо сказал в трубку.

На полу фанерной будочки лежали два трупа. Киоскер, который словно защищаясь закрыл одной рукой лицо и кандидат по бегу, для которого этот кросс стал последним в жизни. Рядом с ним в луже крови валялся пистолет, который он, видимо выхватил, но выстрел произвести не успел.

Офицеры переглянулись и старший по званию, майор набрал побольше воздуха в легкие.

Гром уже поднялся и с интересом следил за его манипуляциями.

— Я недосек как то. Правильно говоришь. Вся зараза там прячется. Ну, доберусь я до них! Я их научу свободу любить! Я им…

— Это же элементарно. Кто был заинтересован в смерти свидетеля?

— Это почему? Не я ведь у него, а он у меня.

— Конечно! Мать твою, как же мы его из виду упустили! Он звонил?

— И без этого вспомнишь все как миленький! Шевели мозгами и побыстрее, пока я их тебе не вышиб!

— Так ломай, чего смотришь!

— Так. Непереводимая русская игра слов. Что то вроде: милая, я подарю тебе все звезды на небе, но почему ты опять купила себе такое дорогое платье?

Тентованный «Урал», под завязку набитый солдатами подъехал к лагерю в полдень. Взяв в кольцо поляну срочники с любопытством поглядывали на иностранок в шортиках и делились впечатлениями.

Соболь кивнул и стал перетрясывать журналы. Из одного большим сухим листом выпорхнул коричневый конверт.

— Конечно, конечно. Что я могу передать руководству в качестве первичной информации?

Вперед вышел Ковбой.

— Да, это Манфред. И Кэтрин.

— А как же свобода слова?

— Они, что, любовь крутили?

— А я говорил начальству, что запчасти нужны! Как денег дать, так нет их, а как чуть что, сразу шофер виноват! Нет, чтобы…

— Так оно и есть. Парень молодец. Спрятал объект подальше от Дарбана и охраняет его. Я одобряю его действия. Представляешь, какое дерьмо могло получиться! Он стоит возле киоска, снайпер убирает его и получает доступ к киоскеру. Они где то прячутся.

— Ничего я с тобой иметь не хочу. И оцепление не уберу. Мне нужен Манфред Дарбан. Где он?

Йорк усмехнулся и набрал номер мобильника.

— Но ведь надо что то делать!

— Что, неприятности?

Гром выхватил из кобуры пистолет и грохнулся в траву. Особисты, которые следовали чуть в стороне от них тоже как перезрелые груши попадали на землю.

Свирский перебил его.

— В сером пиджачке? Светленький?

Ковбой решил за лучшее больше не протестовать.

Гром подобрал с травы яблоко, надкусил его и скривился от кислятины.

— Куда летит «Саблезубый»?

— А ты откуда знаешь?

Два года без женщин, чего хотите!

Свирский замолчал.

Йорк забеспокоился:

— Соболь! Это ж та «шкура», которую он у киоскера получил!

Соболь рванулся было к далеким аэродромным постройкам, около которых сиротливо куковал УАЗ-ик, но оценил расстояние и остановился.

— Задавайте, отвечу.

Соболь надолго задумался. Потом расправил плечи и торжественно произнес, принимая одно из самых главных решений в своей жизни.

— Что удалось выяснить? Кто стрелял?

— А дальше что было?

— А похоже, что ты прав, напарник. И мне почему-то это очень не нравится. Настолько, что мне прямо сейчас, вот сию минуту захотелось таджикского плова!

— Кончай зарядкой заниматься. Дело говори.

Гром повернулся к ковбою.

— Ладно, приму удар на себя. Блок сигарет в уплату. Годится?

— Понятно. Что предлагаете взамен?

На площади перед пристанью были все те же. Дремали, свесив нос к кулечкам с семечками старухи, пьянчужка обнимался с полбутылкой дешевого портвейна. Оперативника нигде не было видно. Экипаж ГАЗика рассыпался по площади. Соболь подошел к киоску и подергал висячий замок.

— Я ему приказал по возможности взять Дарбана. Это был приказ и его надо выполнять. Пошли парочку ребят домой к киоскеру, а сам иди в кафе. Может официант что-нибудь видел.

Водитель УАЗ-ика, естественно, принадлежал к Летчикам. Когда машина в лучших традициях американских блокбастеров не завелась ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего, он вылез из кабины, открыл капот и задумчиво уставился на радиатор, из которого свесилась тягучая сопля тосола. Соболь выждал минуту и вышел из машины.

Изгородь, где они находились, изгибалась под прямым углом и ржавой паутиной колючей проволоки шла параллельно городку. Соболь оглянулся назад, взмахом руки прочертил прямую линию от того места, где находилась во время выстрела Кэтрин через спину Грома и дальше в тайгу.

— Так точно. Генерал сейчас в кабинете разнос устраивает по поводу убийства свидетельницы в Сибирске, а тут еще два трупа!

— Все понятно. Четверка тебе за сотрудничество. В рапорте отмечу. А полотенце постирай, вечером приду, проверю!

Соболь прервал напарника.

Теперь надолго замолчал Йорк. Потом Свирский услышал его протяжный вздох.

Особисты побежали за шлагбаум. Начальственный ГАЗ-ик фыркнул и помчался в Сибирск.

Святой и брателло Глава 19

Глубокими темными распадками, нехоженой чащобой, запутанными старыми тропами Манфред Дарбан уходил от возможной погони. Вещей он взял с собой самый минимум. Продукты на несколько дней, деньги, пистолет с глушителем и непромокаемый плащ-балахон, больше похожий на маленькую палатку. Большего и не нужно было. Он надеялся, что навигационный приемник верно указывает ему путь к железной дороге в семидесяти километрах севернее Сибирска. А уж на поезде можно быстро оказаться в каком-нибудь более-менее крупном городе и затеряться в людских толпах.

Пока все ему благоприятствовало. Погода стояла теплая и сухая, не очень донимали гнус и комары, крупные хищники тоже были заняты своими делами в стороне от его маршрута. Он шел быстрым размеренным шагом и надеялся на лучшее. Надеялся на лучшее и думал.

— Я получил фотографии. Это действительно наше ведомство. Управление внешней разведки.

— Хорошо… Это уже мои проблемы. Но вы должны убрать ЦРУ-шников с хвоста!

— Как они вышли на него, черт возьми?! Что им надо?

— Случайно. Было вполне рядовое задание по выявлению связей одного из торговцев оружием. И ваш человек засветился на контакте с ним.

Агентурное наблюдение № 19

— Попробую. Но все же меняйте дислокацию. В Лондоне становится опасно.

Великобритания. Лондон. Гостиница «MOATHOUSE». Конспиративный звонок руководителю Управления тайных операций ЦРУ от невыясненного объекта.

— Это вы? А знаете сколько сейчас времени?

— Наплевать! Дело не терпит отлагательств! Моего агента обложили со всех сторон! Вы выяснили, кто так упорно пытается провалить операцию?

— Он покупал оружие?

— А вот этого я не знаю. Мои возможности в этой операции ограничены.

— Зубки болят? Ох, беда то какая. Ничево, ничево, я вам травки заварю, зверобойчику. Враз полегчает.

— В Москву… Это хорошо. Чем, кроме рэкета там ваша банда занимается?

Колян помрачнел. Потом повернулся к Манфреду спиной и сжался в комочек.

— Буду говорить, буду. А че говорить то?

Когда стало темнеть, Манфред приказал Коляну.

Он не искал станцию, чтобы ехать пассажиром. Станции, населенные пункты, это опасно. Как раз в таких местах и ждут его сейчас те, кому он не должен попадаться на глаза. Он искал тот участок пути, где рельсы делают поворот. Там поезд снизит скорость, тогда и можно будет зацепиться за какой-нибудь из вагонов. Товарный, конечно. Потом спрятаться среди бревен или ящиков и проехать километров пятьсот-семьсот. Затем сменить состав и снова в путь. И так до Иркутска или Новосибирска. Как карта выпадет. А там уже с новыми документами, сменив внешность можно будет и на пассажирский пересесть. Главное — оторваться подальше.

Немного не так все произошло как он намечал. Слишком много шума получилось. Задание должно было завершиться еще в тот день, когда пилоты отправились на охоту. Двое из них, Игорь и Алексей должны были умереть от пуль тайваньских наемников, а оставшаяся пара летчиков продолжить полеты на «Саблезубом». Но эти недотепы, корчившие из себя крутых парней на проверку оказались зелеными юнцами, захотевшими срубить баксы. Это же надо — не суметь ликвидировать в тайге ничего не подозревавших о готовящемся нападении людей! Хорошо хоть один отправился в мир иной. И то его сделал сам Дарбан. Как чувствовал, что надо подстраховать группу. И Кэт сплоховала. Понятно, что непрофессионал и работала втемную, но увлечься русским летчиком настолько, что потерять голову — это что то! Нет, никогда больше он не будет связываться с дилетантами. Особенно на почве их моральных принципов. Как она еще клюнула на эту наживку! «Российские летчики будут бомбить мирные города и их надо остановить!» Только женщина может поверить в такую чушь! Ну и ладно. Недочетов было много, но суть одна. В предстоящем полете истребителя будут участвовать те кто нужно. Это главное. А всем остальным пусть занимается Мердок. Дарбан свои деньги отработал.

— У-у-у… б… дь!! Поймали, суки, да, поймали!? Ну, что сидишь, волчара! Вот он я, бери меня, вяжи! Радуйся! Медальку тебе дадут за Коляна!

За первые сутки Манфред прошел тридцать километров и очень устал. Тайга это не городской парк с асфальтовыми аллеями. Вверх по склону сопки, продираясь сквозь колючий кустарник и еловые лапы — и вниз. Потом снова вверх и снова вниз. Как на качелях. Потом через болотце, по колено в жиже между бездонных окон, поросших ярко зеленой травой. Потом через бурелом, который не обойдешь не объедешь. И так километр за километром.

Когда стало вечереть, Манфред по откосу спустился к реке и принялся искать брод. Это оказалось нелегким делом. Вода была не по летнему ледяная, дно сразу от берега круто уходило вниз. Провалившись несколько раз в донные ямы, Дарбан продрог, запахнулся в плащ и сел на нагретый солнцем валун.

Стараясь не делать резких движений Манфред потянулся за оружием. Волк проводил его руку внимательным взглядом, чуть напружинил сильные лапы, но убегать не стал.

К концу вторых суток, когда до железнодорожного полотна оставалось идти еще двадцать километров Дарбан поднялся на очередную сопку и увидел небольшую реку на другом берегу которой скатилось к самой воде маленькое село с церковкой посередине. Это открытие неприятно удивило его. Он включил навигационный приемник и недоуменно уставился на экран. Судя по карте никаких поселков в этом квадрате не предвиделось. Хотя, конечно, Сибирь, это не родина Америка, где все тропки хожены-перехожены и занесены в реестр. Ну, что же, село так село. Делать там нечего, поэтому придется дать крюк и переправиться через речку где то в стороне.

— Чего «рассказывай»? Допрос в отделении будешь делать.

Выходов из создавшегося положения он видел два. Можно было попытаться притащить из тайги несколько небольших стволов поваленных деревьев и попытаться соорудить что то наподобие плота. А можно было рискнуть и форсировать реку напротив села, где наверняка найдется какой-нибудь рыбак, желающий заработать немного денег. Но это, конечно чревато последствиями. Незнакомый человек в таких малонаселенных пунктах всегда на виду.

Удобное место вскоре нашлось. Крутой поворот перед мостом через распадок. Здесь машинисты наверняка тормозят.

Манфред указал на лодку и бабуся заторопилась.

Он долго блажил, колотил кулаками по кускам угля и Манфред понемногу стал понимать, кого подбросила ему судьба в один с ним вагон. Похоже, парень был из тех, кого в России за правонарушения после суда отправляют в Сибирь заготавливать лес. И эта работа ему очень не понравилась, если он решил поменять пилу и топор на вагон с углем.

Лодка медленно плыла поперек течения. Старуха все бормотала про зубы, про церковь, которая, без него, батюшки осталась сиротой, про какую то Авдотью, которая украла у соседки курицу и на нее, на Авдотью надо непременно наложить епитимью. Дарбан слушал, не все понимал в этом диком старушечьем выговоре и думал о том, что в облике бизнесмена и охотника ему приходилось убивать, а вот в плаще-рясе священника ни разу.

Она просеменила короткими ножками к Дарбану, отвесила ему поклон и припала сухими губами к ладони.

Пробуждение было неожиданным. Угольная куча у его ног внезапно ожила. Зашевелилась, заворочалась разбрасывая комки, приподнялась и из нее появилась какая то черная тряпка. Манфред вскочил, тут же упал от вагонного толчка и уже лежа судорожно выхватил из-за пазухи пистолет.

Парень постепенно успокоился. Снова сел и отвернулся от Дарбана, безразлично разглядывая пробегающие мимо состава кедры. Манфред решил взять ситуацию в свои руки.

— Да ни в жизь! Мне какой интерес одному сопли мотать? Вдвоем всегда лучше!

— Сейчас, батюшка, сейчас. Отвезу вас в деревню. Этось надо, пятидневку уж как службы в церкови не служили. Здоровьичко ваше как?

— И скока вы тута маетеся? Я то, прости господи, дура старая вас супроть деревни жду. А вы заплутали? Беда то какая!

Все прошло как нельзя лучше. Состав тащился едва-едва и никакого труда не составило ухватиться за скобы, которыми был утыкан бок вагона. Несколько быстрых шагов по ходу, прыжок и ступни почувствовали не хрусткость гравия, а металлическую прочность железного прута. Дарбан взобрался по скобам и спрыгнул внутрь вагона.

Манфред убрал ворот плаща от подбородка и шагнул к ней.

Третий выход приплыл сам собой. Манфред уже было собрался идти на поиски бревен для плота, как из-за поворота показалась маленькая лодка. Он дернулся было вверх по откосу, в тайгу, но из лодки его окликнули.

Уголь в вагоне был насыпан тремя большими кучами с двумя провалами между ними. Манфред пристроился около нагретого солнцем борта впереди, чтобы не несло в лицо угольными крошками, некоторое время прислушивался к ровному стуку колес и незаметно задремал.

Перед рассветом вторых суток пути он позволил себе немного отдохнуть. Расстелил под ветками огромной ели плащ, достал было банку консервов, но увидел в десятке метрах от себя маленького зайчонка. Стрелять не стал, поймал глупого руками, ободрал его и поджарил мелкие кусочки мяса на спиртовке. Получилось очень вкусно. Видела бы это Кэтрин! Защитник животных превратился в их убийцу! Очень смешно!

— Выброси его.

Манфред указал на его карман.

Он вздохнул.

Манфред спрятал пистолет за пазуху.

— Не, это только отморозки. У нас таких нет.

Дарбан замычал и ткнул пальцем в челюсть.

Вспомнив о Страннике, Манфред на минуту пожалел, что не взял с собой ноутбук с телефоном спутниковой связи. Вещь дорогая и, возможно, пригодилась бы в пути. Хотя, зачем? Странник тут же бы придумал какое-нибудь новое задание, а у него, Дарбана сейчас одна задача — уйти как можно дальше и на некоторое время лечь на дно.

Они разошлись по разные стороны вагона. Для подстраховки Манфред привязал к одной из скоб тонкий шпагат, натер его куском антрацита, чтобы не был виден в темноте и положил на угольную кучу. Второй конец он укрепил себе на запястье. Не бог весть, но все же сигнализация. Если парень все же сделает попытку подкрасться к нему, то вряд ли это получится незаметно.

Лодку он старухе показал причалить в стороне от села. Когда нос суденышка уткнулся в песок, старуха сказала.

— Там все схвачено. У киллеров свой профсоюз. Зачем подставляться? Надо кого пришить, плати и он твой.

Голос принадлежал женщине и Дарбан решил — это шанс и его надо использовать. На всякий случай он прикрыл воротником плаща подбородок. Пусть думает, что у него разболелись зубы.

Дарбан поднял пистолет, но стрелять не спешил. Не было чувства опасности, которое заставляет обороняться, ни азарта. Его удерживало то, что волк его не боялся, а вел себя с человеком на равных.

— Чего еще?

— Людей с целью выкупа воруете?

— Чего надо? Наручники хочешь надеть? Давай, пока не выпрыгнул.

— Слушай, брателло, не убивай меня, а? На хрен я тебе сдался? А в Москве я тебе пригожусь. С нужными людьми сведу. Какую хочешь ксиву сварганим, хату железную найдем. Ты, я вижу мужик конкретный, мне такие нравятся.

Манфред качнул стволом.

— Расслабься. Не буду я тебя убивать. Пока. Дальше посмотрим.

Парень отдернул руку, внезапно зарычал как зверь, попавший в капкан и рухнул навзничь.

— Достань что там у тебя.

— Какой киг… пиг?

Манфред прервал его.

Колян словно почувствовал те сомнения, которые терзали странного попутчика.

К его неудовольствию вагон оказался наполнен углем. Вымазаться с головы до ног в антрацитовой пыли — что тут хорошего? Манфред стал подумывать, не перебраться ли ему в соседний вагон, который вез какие то полипропиленовые мешки то ли с цементом, то ли с мелом но решил не торопиться. Он порядком устал и тело требовало отдыха.

Заточка улетела под откос.

— Тебе какая разница?

— Батюшка! Вы это? А я вас с утра караулю.

— Я уже спросил. Кто ты и откуда.

— Прощаю.

Парень быстро закивал головой.

— Не надо. Умрешь.

Парень молча извлек из кармана остро заточенный прут.

— Он еще спрашивает! Для беглого большая. Если мент, то мне все, хана. Семерик по суду дали, еще пять за побег. Двенадцать выходит. Семь или двенадцать — разница есть? А если ты не мент…

— Слушай, а ты что, не из лагерной охраны? Ты не мент?

— Эй, Ко… лян!

Парень снова внимательно оглядел Дарбана и со все более возрастающим воодушевлением заключил.

Парень посмотрел на глушитель пистолета и лицо его немного прояснилось.

Манфред провел свободной рукой по хвое и нащупал несколько кусочков зайчатины, оставшихся от завтрака. Потом протянул ладонь к волку. И загадал. Если возьмет подачку, то умрет. Если нет, то будет жить.

Поезд отсчитывал версты, нырял в тоннели, грохотал металлическими мускулами о железные ребра мостов. Вокруг расстилалась сибирская тайга, огромная, словно океан.

Парень хмуро посмотрел на него.

Перед Дарбаном сидел коренастый широкоплечий парень в темной робе, таких же темных штанах и грубых ботинках. На кармашке у него красовалась почти белая полоска материи с какими то то ли буквами, то ли цифрами. Он вытирал чумазое лицо мягкой матерчатой кепкой с козырьком и растерянно смотрел на Манфреда.

— Еще один вопрос и…

Ни стрелять, ни душить ее он не стал. Просто нагнул седую, в белом чистеньком платочке голову в речную воду и подождал пока тело не перестало биться в судорогах. Потом положил легкое тело в лодку и толкнул по течению. Какая святая смерть! Плыви, праведница к Богу в рай!

— Внимательный. Да не вру я, сукой буду! Несколько вагонов с карьера уже полными пришли. В бревнах где спрячешься?

— Теперь рассказывай.

— Все, все, не злись, не буду больше. Ну, вот. Полтора года назад собрались мы азеров немного поучить. Оборзели совсем, платить перестали. Пришли к ним на точку и помяли чуток. Один и отбросил копыта. Ну, пацанов повязали. Кого отмазали, кого не получилось. Троим по пятерику дали, мне семь. Год на лесоповале оттрубил и решил, что пора ноги делать. Когда состав на погрузку подали, я в уголь зарылся.

Дарбан опустил пистолет. Волк еще несколько секунд смотрел на него, потом повернулся и исчез в зарослях.

Колян не понял.

— Заказные убийства?

Колян отрицательно покачал головой.

— Расскажи, кто ты и откуда.

Лодка причалила к берегу и Манфред увидел, что женщина совсем пожилая, почти старуха. Она вылезла из лодки, перекрестилась и подслеповато уставилась на него.

Волк приподнял голову и втянул ноздрями воздух. Затем сделал несколько шагов в сторону, подхватил с травы кость, оставшуюся от зайчонка и с хрустом разгрыз. И снова посмотрел на Дарбана.

Колян загоготал.

— Ну, вот, там у нас бригада. Конкретные пацаны. За бригадира Зима. В миру он Зимин. Слышал о таком?

— Коляном меня звать… Колей, то есть, Николаем. Сам под Москвой живу. Люберецкий район знаешь?

— Нет, похоже ты не краснопогонник. Только вот кто, понять не могу. Пистолет у тебя с глушаком, говоришь как то странно. По-русски вроде, а как то не так получается. Может ты…

— Чуть не задохся. А когда пиками стали колоть, вообще думал, п… дец мне пришел. Подфартило.

— Заткнись. Не обо мне речь. Или ты будешь говорить, или немедленно выйдешь с простреленной башкой.

Колян сделал задумчивую рожу.

Потом он завернулся в плащ и уснул под мерный стук колес.

— Ох, батюшка, так вить и я грешная. Третьего дню, в пятницу без разрешения божьего оскоромилась яичком из под курочки. Отпустишь ли ты мне грехи мои великие.

Что то необъяснимое испытал Манфред. Если может быть такое по отношению к зверю, то чувство уважения. Это не собака, которая за подачку будет ползать перед хозяином на брюхе, не вонючая свинья, всеми способами старающаяся набить утробу. Это настоящий Хищник! Ни перед кем не пресмыкающийся и никогда не продающийся. Он не будет ничего просить, а сам возьмет то, что ему нужно.

Далее уже никаких неожиданностей не происходило. За ночь Дарбан отмахал последний отрезок пути и вскоре уже стоял за кустами, перед которыми возвышалась железнодорожная насыпь. Внимательно оглядевшись на предмет присутствия в этом глухом уголке посторонних, Манфред неторопливо пошел по шпалам на запад.

Парень хмыкнул.

— Лесоповал это деревья. Откуда уголь?

Расспрашивая парня Манфред все время решал трудную для себя задачу. Нужен будет в дальнейшем ему этот Колян или нет? У него есть связи среди преступного мира русской столицы и это может пригодится. Но в тоже время как представить себе их совместный путь в Москву? В любой момент этот мафиози может стать помехой или просто попытаться убить его, Дарбана.

Парень сплюнул черной слюной.

Когда рельсы завибрировали в очередной раз, Манфред решил — пора. Он дождался, когда тепловоз максимально замедлит ход и полез на насыпь.

Парень коротко хохотнул.

Дарбан приподнялся и осторожно отодвинулся к противоположному борту вагона. Следовало пристрелить этого нечаянного попутчика немедленно, но что то подсказывало ему, что торопиться не стоит.

Дарбан позволил себе улыбнуться.

— Киднепингом балуетесь?

Колян хитро посмотрел на Манфреда.

— Не очень то я тебе верю.

Потом Манфред вздремнул. Ему показалось, что ненадолго, но когда он открыл глаза, то солнце стояло уже высоко. Он протянул руку за сигаретами и замер.

В нескольких метрах от него стоял волк. Темно серый загривок, светлое брюхо, желтые глаза. Это был крупный зверь, хорошо отъевшийся на легкой летней добыче. Он чуть наклонил большую лобастую голову и не отрываясь смотрел Дарбану прямо в глаза.

Тем временем парень понемногу пришел в себя. Выражение растерянности исчезло с его лица и на нем проявилась усиленная работа мысли. Дарбан заметил, как он осторожно тянет руку к карману.

— Да куда паровоз вывезет. До какой нибудь станции, там одежку раздобуду и в Москву, к пацанам. Куда же еще?

— Спать будешь у другого борта, за кучами. Я останусь здесь. Убежишь, черт с тобой. Может станешь кормом для хищников. Хуже будет, если ты вздумаешь ночью наведаться ко мне. Я предпочитаю разнополый секс и мне придется просто убить тебя, чтобы не быть обесчещеным.

Он едва не засмеялся. За кого только его не принимали за всю его не столь длинную, но бурную жизнь! За бизнесмена, за охотника, за путешественника. Но чтобы за священника, такое в первый раз. Не надо разочаровывать старуху раньше времени.

Манфред быстро просчитал ситуацию. Ясно, что эта старуха принимает его за священника. Длинный плащ она сочла за рясу, а волосы до плеч сами за себя говорят — лицо, имеющее их носит духовный сан.

— Дальше.

— А теперь куда едешь?

— Нравлюсь, говоришь? А если этой ночью твоя любовь пройдет? И тебе захочется продолжить путь одному? Не променяешь ли ты тогда мою жизнь на этот пистолет?

— Ну и хрен с тобой. Стреляй. Только в голову, чтобы сразу.

— Да чем угодно, лишь бы бабки плыли! Стволами торгуем, наркотой балуемся, б… дей пасем. Работы хватает.

Вслед за тряпкой из угля появилась рука, такого же черного цвета как и тряпка. Короткие пальцы несколько раз судорожно схватили воздух, рука описала полукруг, разбрасывая уголь и наконец из антрацитовой кучи появился сам владелец конечностей — вначале голова с лицом кочегара, потом туловище. Негритос поневоле вывернулся, вытащил ноги и, широко разевая рот огляделся.

Несколько часов Дарбан стоял рядом с насыпью, провожая взглядом проходящие мимо него товарняки. Их было много. Каждые двадцать-тридцать минут рельсы начинали вздрагивать, издалека доносился, обгоняя состав мощный ровный гул и вскоре из-за поворота появлялся тепловоз, а то и спарка. Мимо Дарбана, обдавая его запахами бензина, смолы и древесины проползали цистерны, платформы, холодильники. Тяжело дыша, локомотив медленно втягивал длинный хвост из сотни вагонов на мост, издавал победный гудок и начинал наращивать скорость.

Над тайгой повисла теплая летняя ночь.

— Ты че, брателло!? Будь спок. Колян парень конкретный. Сказал, сделал!

Цель в зоне поражения Глава 20

После горячих деньков, которые накатили на Сибирск в городке наступило относительное затишье. Уплыли на пароходе куда то вниз по течению члены и членши экологической миссии, хором наобещав напоследок грандиозный международный скандал, успокоился Соболь, получив из Москвы подтверждение правильности своих действий. Следить более не надо было ни за кем и ФСБ-шники, чтобы уж окончательно устранить все помехи порекомендовали Антону Петровичу Кедрову отправить сына в столицу. Соболь так выразил свое мнение по этому поводу.

— Он ведь не во все места раненый. Пусть по клубам побегает, по театрам походит. Снимет девочку поприличнее, ИЗ НАШИХ, чтобы опять происшествий каких-нибудь не случилось, любовь покрутит. Оно и отхлынет. Чего ему тут слоняться? К полетам по состоянию здоровья все равно не допустят да и у нас некоторые сомнения есть.

Жениха хотела, вот и залетела
Ла-ла-ла-ла-ла
Великобритания. Лондон. Телефонный разговор начальника Департамента оперативной поддержки MI-5 с руководителем Управления тайных операций ЦРУ

Агентурное наблюдение № 20

— Слушаю! О, неужели! Не верю своим ушам! Это нонсенс — руководитель Управления тайных операций ЦРУ звонит начальнику Департамента оперативной поддержки МИ-5! Да еще по спецномеру! Ты, что, хочешь завербовать меня для ЦРУ, а? Ха-ха-ха! Шучу, у тебя слишком встревоженный голос, чтобы развлекаться. Чем обязан? Так. Так. Т-а-а-к! Знаешь, более необычной просьбы я от тебя еще не слышал! Ты, что же, сдаешь мне своих людей?! Может мне показалось? Нет?! И что мне с ними делать? По нашим законам я должен буду отдать их под суд. Понимаю, что не надо. Тогда что? Выдворить… Чтобы без шума… Это будет сложно. Такие услуги дорогого стоят… Хм… А вот это уже интересно! Думаю, что мы договорились! Хорошо, все будет весьма правдоподобно, комар носа не подточит!

Антон Петрович вынужден был согласиться и Алексей улетел в Москву.

Истребитель, убегая от ракеты рванулся вперед. Проскользнул, почти коснувшись фонарем кабины под брюхом заправщика и, включив форсаж, свечой пошел за облака.

Наемники полезли в кабину. По другому экрану, голубого цвета ползла надпись.

— Да не очень. У Машки температура ночью поднялась. Похоже клубники объелась. Дорвалась до бесплатного.

Павел приобиделся.

Тонкая металлическая проволока, натянутая поперек рамы машины сгорела в первые же секунды старта и жить им оставалось совсем немного.

— Лиза, дорогуша, выключи ты, ради бога эту чушь! Слышать не могу!

— Я уже скоро в Киргизии буду. Может не будем торопиться? Там и Индия недалеко. Отдохнем, в океане искупнемся.

Каленов ушел. Борис достал из сумки термос.

А в небе было светло и чисто. Ни крови, ни терзаний, ни боли. Только высокий синий купол от горизонта до горизонта и ослепительно белые облака, которые казались «Саблезубому» не одеялом, а пуховой периной.

— Черт, другое государство! Разрешение надо.

— Борт 01 продолжайте полет. Я с вами свяжусь.

Истребитель повернулся в полубочке и перешел на горизонтальный полет.

«ЦЕЛЬ ВНЕ ЗОНЫ ПОРАЖЕНИЯ»

Наемник нажал кнопку на пульте. Машина вздрогнула. Ракета, до сих пор мирно покоящаяся на стартовых направляющих ожила. Выбросив из сопел огненный фейерверк, она одно короткое мгновение словно раздумывала — лететь, или не лететь. Но, решив, что в небе, куда ее так настойчиво звали отраженные от цели импульсы гораздо лучше, чем в этом темном каменном мешке, скользнула по направляющим и ушла в низкие облака.

Борис запросил командира экипажа.

— Помолчи, без тебя знаю!

Наемник схватил трубку спутникового телефона.

— А пошли ты их с этим разрешением. Или лучше вот что. Истребитель садим, а разрешение потом. Небось, война не начнется.

Ракета, потеряв истребитель, через мгновение увидела другую цель, более доступную. Чуть довернув, она изменила траекторию и вонзилась в фюзеляж заправщика.

Борис ничего не ответил и посмотрел на часы. Шесть утра по Москве.

Потом попросил жену.

— Еще рано. Он сказал, что в шесть. Неси мясо.

Павел сладко потянулся.

— Запрошу. Только проку с этого. Если ты такой умный, то лучше бы посоветовал где мы заправляться будем. У нас топлива максимум на полчаса. А до ближайшего аэродрома тысяча двести километров.

Чудовищной силы взрыв разметал машину в клочья. Кабина взлетела в воздух и исчезла за валунами. Искореженная рама впечаталась в проход между скалами и намертво перегородила тропу. Редкая жесткая трава стала серебристого цвета от битого закаленного стекла. Правда, местами этот благородный цвет портили бурые пятна, но тут уж ничего не поделаешь, голубая кровь является привилегией аристократии, а не простолюдинов.

— Может мне приземлиться? Тогда вообще все хорошо будет. И так на трехстах тащусь.

— Атакованы ракетой класса «земля-воздух». Истребитель не поврежден. Заправщик сбит.

Инструктор почесал подбородок.

— Сына делать надо, чтобы не расслаблялась.

— Боря, сбавь обороты. В глазах темно.

Шесть утра по Москве было и на небольшой каменистой площадке в горах Кыргызстана. Ровно час тому назад три наемника проснулись в брезентовой палатке и сразу принялись за дело. Пока один из них прогревал двигатель машины, на платформе которой лежала ракета, двое других установили на треноге круглую антенну локатора. Потом включили аппаратуру и застыли над круглым зеленым экраном. Шустрый электронный лучик старательно нарисовал на стекле отметины от облаков. Один из наемников посмотрел на часы.

В комнату пилотов вошел Каленов.

— Денег на второго не наработал. Может когда-нибудь.

Простецкая КВН-овская песенка с бесхитростными словами «пусть кому-то повезет, а кому-то нет» требовала ответа на поставленный вопрос — кому жить? И времени на ответ давалась не минута, а секунды. «Саблезубый» успел найти правильное решение. Заправщик, этот великан с китовым туловищем не смог, даже если бы захотел.

В Москве была половина седьмого утра. Генерал Рожков закончил зарядку и брился, машинально подпевая песенке, несущейся из громкоговорителя.

Вторая попытка тоже была неудачной. То ли заправщик, стараясь помочь пилотам еще более снизил скорость, то ли Борис слишком разогнал самолет, только конус внезапно оказался почему то над кабиной. Черная тень в опасной близости мелькнула над фонарем и раздался противный скрежет. Павел снова предупредил.

— Лиза, возьми трубку, я бреюсь. Если водитель, то скажи, что машина не нужна, пешком пойду.

— Да я и не сплю вовсе.

— Я что, похож на слабоумного без твоих советов? Какая разница? Сделаю наоборот. Главное, чтобы результат был.

— Ниже надо, не забыл? Подтянись к нему.

— Все, Пашка, теперь три часа можешь спать.

— Главный, я борт 01, как меня слышите?

Когда сорвалась и третья попытка закачать топливо, командир заправщика не выдержал.

— Выполняю.

— А что притих?

— Вас понял. Приступаю.

— Хвост подтяните немного. И скорость сбросьте. От вас выхлопы как от «Камаза».

— Тогда думай вслух!

— Боря, ты слышишь?! Откуда тут облучение? Своя территория! Может…

— По полной. Семь тонн. Наскребете?

Павел замолчал. Борис включил радиостанцию дальней связи.

— Боря!! Отваливай!

Борис снова посмотрел на часы.

Конус коснулся штанги. Металл глухо звякнул о металл, но этим все и закончилось. Истребитель повело в сторону. Борис сквозь зубы выругался, чуть снизил скорость и снова стал сближаться с заправщиком.

«Внимание! Предупреждение об облучении. Повторяю…»

Рожков отложил бритву. Некоторое время слушал молча, а когда заговорил, то голос его приобрел металлический оттенок.

Павел завертел головой.

И тому и другому уже приходилось иметь дело с подобными операциями, но не на «Саблезубом». Поэтому они больше обычного проводили время на тренажерах и инструктажах.

Наемники радостно загоготали. Они смеялись как дети, которые, играя в прятки на стройке нашли спрятавшегося товарища и не знают, что нависшая над их головами плита готова рухнуть.

Уцелело только одно колесо. Его выбросило за тридцать метров на дорогу и оно неторопливо катилось, вихляясь из стороны в сторону. Вопрос как в «Мертвых душах» о том, доедет оно до Москвы или нет не возникал. Не доедет.

Он положил трубку и замер в ожидании.

— Ты систему стабилизации включать не собираешься? Половина баков на автомате, остальное вручную.

— Я думаю.

Три часа пролетели со скоростью две тысячи километров в час. Вскоре на экране бортового компьютера появилась характерная отметка. Борис выключил автопилот.

— Мудрый ты человек, майор, моя воля, подполковника бы из тебя сделал. Действуем так. Ты им координаты сбрось, а я побегу Рожкову звонить.

Майор философски произнес.

Борис может быть что-нибудь и ответил на это, но не успел. Его опередил речевой информатор. Приятный женский голос равнодушно как на вокзале произнес.

— Борт 01 слышу вас хорошо. К закачке топлива готовы. Сколько будете брать?

Из хвостовой части заправщика появился конус, за которым потянулся топливный шланг. Борис включил тумблер на панели управления и навстречу конусу выдвинулась заправочная штанга.

— Боря, с тобой все в порядке? Может плохо себя чувствуешь?

— Лиза, позвони водителю. Пусть немедленно машину к подъезду. Немедленно!

Оставшиеся в распоряжении начальника летного центра Борис и Павел готовились к дальнемуброску. Им предстояло совершить полет по вытянутому вдоль длинной оси эллипсу, преодолеть расстояние почти в десять тысяч километров с дозаправкой в воздухе возле южных границ России и соответственно северных Кыргызстана. Конечный пункт полета находился в расположении десантной бригады, которая была дислоцирована в недалеко от города Ош.

Павел обеспокоенно спросил.

Музыка стихла, но на смену ей раздался телефонный звонок.

Он быстро добрился и вышел из квартиры.

— А как же! Единственный ребенок. Жена в ней души не чает.

— На полчаса… уже меньше.

— От кого?

Через пятнадцать минут от аппаратуры слежения за воздушными целями донеслись несколько коротких звуковых сигналов. Наемники побросали пищу и подбежали к локатору. На экране отчетливо были видны две точки, одна из которых постепенно приближалась к другой.

— Что!?

Они чокнулись пластиковыми стаканами и пошли на инструктаж.

Борис мрачно ответил.

— Нахожусь в точке заправки. У нас ЧП.

— Он близко! Звони!

— О Машке думаю. Как она там с температурой…

— Какой то Каленов тебя спрашивает. Говорит, что очень срочно.

— Борт 01, вас понял. Что предприняли?

Потом вник в смысл слов, плюнул в умывальник и крикнул жене.

— Где? Когда? Правильное решение. Сделаю все, что надо. Постоянно будь на связи. Через двадцать минут я буду в управлении. Все.

«Саблезубый», заправленный горючим под самое горлышко взлетел с аэродромной полосы ровно в 3-00 по московскому времени. Сделал над Сибирском прощальный круг, резко увеличил скорость и, набирая высоту устремился на юго-запад. На десяти тысячах метрах Борис перевел истребитель в горизонтальный полет и включил автопилот.

— Вы скажете! Один только раз перебрал чуток… Я потому тогда и наклюкался, что пить не умею.

— Ушли из под обстрела набором высоты. Более атак не последовало. Идем на высоте пять тысяч в экономичном режиме. У нас мало топлива.

Он не стал договаривать, потому что уже и сам увидел, как из под правого закрылка, обозначая себя длинным дымным шлейфом к связке «Саблезубый-заправщик» мчится крылатая смерть. Он только успел крикнуть:

Павел засмеялся.

В Сибирске замолчали. Потом радиостанция ожила вновь.

Время не кинопленка, которую можно крутить туда-обратно с любой скоростью и поэтому все произошло гораздо быстрее. Неуловимый росчерк ракеты, взрыв на полнеба и горящие обломки самолета исчезают под нижним ярусом облаков. Только дымная туча плывет, постепенно рассеиваясь и гадя своими черными щупальцами белоснежную небесную перину.

Видавший виды майор поучал пилотов и делился своими впечатлениями.

Далеко внизу расстилалась белое облачное одеяло. Укрытый этим одеялом мчался сквозь тайгу поезд, груженый древесиной и углем, в одном из вагонов которого ели мясные консервы Манфред и Колян, сидел в пустой московской квартире и, подперев подбородок молча смотрел в темный экран телевизора Алексей Кедров. Проводил очередное совещание генерал Рожков, решая задачи со многими неизвестными. Тигрица огромными прыжками догоняла очередную жертву. Люди и звери, плохие и хорошие, хищники и жертвы жили предначертанной судьбой жизнью.

— Борт 02, как меня слышите?

— Боря, что же это!? Ведь наша территория! «Свой-чужой» работает, никаких запросов не было. Может по ошибке сбили? Учения какие-нибудь. Как на Украине. Запроси Сибирск, они должны знать.

«ЦЕЛЬ В ЗОНЕ ПОРАЖЕНИЯ»

Точки на экране локатора почти соприкоснулись. И в тот момент, когда они готовы были соединиться в одно целое надпись сменилась на другую.

Заправщик постепенно приближался. Точка в небе сначала превратилась в пятно, потом в крошечный крестик и, наконец сформировалась в огромный самолет с брюхом как у беременного кита. Борис пристроился в кильватере у заправщика и чуть снизил истребитель.

— Папашка называется! Зачем так баловать ее?

«Саблезубый» на полном форсаже продолжал набирать высоту. Павел с трудом вдохнул воздух сдавленными перегрузками легкими и попросил Бориса.

Истребитель качнуло. Павел напомнил.

Скорость он все же немного сбавил. Конус сразу прекратил вихляться и смирно повис рядом с заправочной штангой. Борис тронул педали и «Саблезубый» подравнялся вдоль шланга. Павел спросил.

— Так. Где они? Здесь, в этом квадрате. Что мы имеем поблизости? Горы! На нашей территории сажать негде. Казахстан? Тоже далеко. Киргизия? Может в Киргизии? Не молчи, майор, думай!

— Надо автоматику включать. Угробим машину.

— Только для вас. Другому бы не дал.

— Готовы? Как настроение? Павел, ты вчера ничего не праздновал?

«Саблезубый» стал понемногу проваливаться вниз. Пробил облака и далеко впереди показалась крохотная темная точка. Заправщик неторопливо пилил на высоте три тысячи метров.

— Ну, что, Пашка, не будем нарушать традицию? По стаканчику жасминового чая с лимоном?

Каленов прикусил губу.

— Хорошо. Как закончите экипировку, сразу к инструктору и на поле. «Саблезубый» уже на взлетной.

Они сели завтракать. Молча жевали холодную баранину и посматривали на ракету, которая уже нацелила свой острый нос в рассветное холодное небо.

— Можно и в Киргизии. Когда я там летал, то у нас в части недалеко от этого квадрата неплохая ВПП была. Под три километра. Потом, правда летную часть в другое место перевели, а там военных строителей расквартировали. Но посадочная ведь должна остаться!

— В чем дело?

В Сибирске, в Центре управления полетами решали трудную задачу, ответ которой был один — «Саблезубого» надо немедленно приземлять. Но такой, казалось бы очевидный ответ рождал новые вопросы. Где найти площадку, если до ближайшего пригодного для посадки аэродрома больше тысячи километров? Истребитель, это не кукурузник, которому и колхозное поле дом родной. Требуется самый минимум полторы тысячи метров, чтобы погасить пробег. И не какой-нибудь просто ровной землицы, а твердого бетонного покрытия.

— Борт 02, я на исходной.

Каленов хлопнул его по плечу.

Командир заправщика в долгу не остался.

— Из Москвы. Пока договорятся!

— Павел, просыпайся! До заправщика двести.

Если бы время на этом отрезке сумело замедлить свой бег, то можно было бы ясно видеть, как туловище самолета вспучило, будто его накачали воздухом из гигантского насоса. Как по нему пробежали трещины, сквозь которые прорезались оранжевые языки пламени, как отвалился хвост, а затем крыло. И как оставшаяся часть фюзеляжа продолжает лететь, словно не веря в свою гибель.

Жена принесла радиотелефон ему в ванную комнату.

— Здорово, первый пилот!

— Борт 01, я Главный слышу вас хорошо. Доложите где вы находитесь.

— При дозаправке на что надо обратить в первую очередь внимание? На турбулентность как от естественных потоков воздуха, так и от двигателей заправщика. Какая из них наиболее вредна? Естественно, от заправщика потому что гораздо интенсивнее. Поэтому не нужно сразу подходить к нему, дождитесь когда он снизит скорость и топливный шланг провиснет. В этом случае ваш самолет окажется ниже и болтанка будет существенно меньше. Когда подключитесь к конусу и пойдет топливо, включите систему стабилизации. Пусть отработает половину баков. Потом отстыкуетесь и повторите маневр до заполнения баков, но уже при ручном управлении. Вот, в общих чертах и все. Сложностей не должно возникнуть. «Саблезубый» птичка послушная. Это раньше, помню, что-нибудь да не так. То конусом по антенне локатора шибанет, то горючкой весь кокпит окатит. Однажды замки не отстегнулись. Пора от заправщика отчаливать, а никак. Пришлось с корнем рвать.

День «X» обещал быть ветреным и солнечным. Ранним утром Борис и Павел встретились в комнате пилотов.

— Повторяю. Атакован ракетой…

Каленов подбежал к большой карте, висящей на стене.

— Здорово, второй пилот! Как спалось?

Шланг вытянулся во всю длину. Теперь конус был совсем близко от «Саблезубого», но вел он себя неспокойно. От турбулентных потоков, которые оставлял за собой заправщик, его мотало из стороны в сторону и Борис скомандовал.

— Давай правый конус. Попробую с другой стороны.

— Уточните, сколько.

— Хозяин, это мы! Да, прилетел. Пока нельзя, но скоро будет совсем рядом! Я понял!

Квадрат 75–38 Глава 21

Пехотная часть это: бронетранспортеры, автоматы, марш-броски, стрельбище, Уставы, караульная служба и зарядка по утрам.

Танковая часть это: танки, мастерские, полигон, артсклады, Уставы и зарядка по утрам.

* * *
* * *
Великобритания. Лондон. Гостиница «MOATHOUSE». Конспиративный звонок от невыясненного объекта руководителю Управления тайных операций ЦРУ.

Агентурное наблюдение № 21

— Я только что получил сообщение от агента, что российский истребитель совершил вынужденную посадку в Киргизии. Все идет по плану. Он дозаправится и после этого продолжит свой полет. У вас все готово к встрече? У нас? Какой пожар? Ах, видите со спутника… Вероятно это произошло при атаке наемников на часть в Киргизии. Ничего страшного, на дозаправку надо немного времени. Русские не должны успеть. Да черт с ними, что тоже могут видеть! Я же сказал, они не успеют! Но, если заметите что-то подозрительное, постарайтесь сразу сообщить мне.

— Что бы там ни происходило, «Саблезубого» одного оставлять нельзя. Я звоню в Генштаб и прошу направить вертолеты огневой поддержки к месту посадки. Лучше перестраховаться, чем недооценить противника. Твои парни в Сибирске?

— Я уверен в этом возможно. Терроризма в тех районах пока не наблюдалось. Смысла нет. Никакого резонанса. И, оттолкнувшись от этой уверенности можно сделать вывод, что Мердок находится где то недалеко от места катастрофы. И спешит туда, где должен приземлиться «Саблезубый». Это уже совсем никуда не годится.

Надоедливую дамочку никто не слушал. Павел ежеминутно поглядывал на приборы, Борис осторожно вел истребитель над долиной, стараясь держаться подальше от скал.

Мердок махнул рукой.

Павел помедлил.

Бензовоз уехал. Мердок поднялся к вертолетчикам в кабину.

— Что это значит?

— Все нормально, спускайся.

Свирский достал из кармана пачку «Мальборо», подаренную ему адъютантом Андреем. Извлек сигарету, взял со стола зажигалку, но так и не зажег ее, услышав то, о чем Рожков рассказывал собеседнику.

— Встречают. В кои-то веки сюда истребитель садится. Дымно что-то тут у них. Пожар какой то, что ли… А может костры жгут.

Машины рванулись к казармам. Не прошло и минуты, как все выходы были заблокированы людьми в киргизской военной форме и таджикской национальной одежде. В казармах послышались крики, прозвучало несколько выстрелов и все стихло.

— Ну, оперативней! Что там?

— Соболь и Гром? Они уже в Таджикистане, в расположении десантной бригады.

— Вижу. Машины еще какие то. И, вроде бы, горит что то!

Строительная часть в Кыргызстане по большому счету считалась и не частью вовсе, а двумя батальонами молодых людей в возрасте от 19 до 27 лет и сплошь состояла из лиц местных национальностей, родня которых была не настолько богата, чтобы отмазать своих сыновей и внуков от службы в рядах непобедимой и легендарной. А это значит, что к ежедневным упражнениям с шанцевым инструментом добавлялась непременная игра в нарды — на шелбаны, на пайку утреннего масла или сахара.

— Так осмотрите!

— Какое, полковник, к черту доброе! Пошли в кабинет, надо серьезную проблему решить.

Свирский все же щелкнул зажигалкой.

— Все, предел.

— Немедленно потушить огонь, бараны!? Засекут со спутников, через полчаса здесь спецназ будет!

— Министерство иностранных дел? Мне нужен Гладилин. Да, очень срочно… Здравствуйте, Аркадий Владимирович, Рожков беспокоит. Необходима помощь вашего ведомства. Ситуация такова…

Свирский приказал.

— Отлично. Где заправщик?

Очередной кон игры завершился и победитель уже было собрался предъявить свои претензии ко лбу проигравшего, как вдали появились два тентованых «Урала». Машины направлялись к КПП и один из солдат ткнул пальцем в грудь другого.

— Считаешь, его рук дело?

Оператор подтвердил его предположение.

Оператор защелкал клавиатурой и на экране появилось почти картографическое изображение гор и долин Кыргызстана. Свирский указал на правый верхний угол.

— Рано радуешься. Мы еще в воздухе пока. И полоса неизвестно какого качества.

— Он скоро будет здесь. Через пятнадцать минут.

— А пошел в училище. Зачем?

Тело второго пилота вытащили из кабины. К «Саблезубому» с грохотом подкатил заправщик.

Поднимая за собой тучи песка «Саблезубый» чиркнул шасси по взлетно-посадочной полосе. Вспыхнули желто-серые купола тормозных парашютов. Пробежав положенное расстояние истребитель остановился. Поднялся фонарь кабин. Борис оглянулся через плечо на бегущих вдали людей.

Когда машина затормозила перед подъездом, Рожков почти бегом поднялся по лестнице. В коридоре ему встретился Свирский.

— Пойдем-ка в Центр связи, полковник, понаблюдаем что в интересующем нас квадрате происходит.

— 75–37.

Изображение сдвинулось чуть в сторону. Свирский сказал.

— Мы на месте. Все под контролем, можете приземляться.

— Вот бы никогда не подумал! А чего боишься?

— Отлично. Пусть отправляются в составе группы десанта на базу а Киргизии и разберутся во всем на месте. Если Мердок там… может повезет.

«Остаток топлива триста. Необходима дозаправка.»

Он включил радиостанцию и тотчас в кабину ворвался встревоженный голос.

— Долетели ведь, Боря, а? Елки-палки, я уже стал всю свою жизнь с сопливого детства вспоминать, прощение просить у всех кому должен и кого обидел. Не повезло ребятам, придется долги до лучших времен отложить.

Дверь кабинета закрылась за спиной генерала.

— А в лоб не хочешь? Я уже фазан!

— Давай, Сережа, давай, жми. Время не терпит.

Генерал положил трубку и посмотрел на заместителя.

Павел выключил радиостанцию, оставив связь только между кабинами.

Через десять минут в голосе информатора стали появляться истерические нотки, мол приготовьтесь к возможному катапультированию. Но долина уже осталась позади. Прямо по курсу появились далекие крохотные строения и длинная линейка взлетно-посадочной полосы. Павел обрадовался.

— Сейчас, только с Сибирском свяжусь. Надо доложить, что мы в порядке.

Именно этому занятию в виду величественного пика Хан-Тенгри с увлечением и предавались четверо солдат, двое из которых бросали кубики, а остальные ждали своей очереди. Рядом с ними стояла облупленная непогодой, когда то зеленая будка КПП с когда то полосатым шлагбаумом внутри которой сержант-дембель просматривал цветные эротические сны.

В кабинете Рожков сразу схватил телефонную трубку.

— У нас над Киргизией что-нибудь висит сейчас?

Борис успокоил его.

— Ты знаешь, Боря, только между нами… Я ведь летать боюсь. Каждый раз как последний. И ничего с этим страхом поделать не могу. Мне надо было, наверное в шоферы идти.

Павел вздохнул.

Свирский подошел к одному из операторов.

— Покажи 75–38.

— Теперь самолет не пропустят через российские границы. Его вообще никуда не пропустят. Собьют без промедления!

Из кабины вертолета вышел Мердок в длинном халате талиба, а следом, прижимая к боку короткоствольный автомат появилась Азиза.

— Какой это квадрат?

— Плевать. Уже ничего не исправить и не остановить. Сейчас он будет заправлен и — с Богом. Или дьяволом, все равно.

— Сам ты салага!

Над складом появились клубы черного дыма. Что то грохнуло внутри и тут же из окон выплеснулись отороченные копотью языки пламени. Мердок закричал в бешенстве.

К истребителю подставили деревянную лестницу и Борис спустился на бетонку. Павел увидел, как к первому пилоту подошел один из людей и что-то спросил. Борис обернулся к Павлу.

Оператор снова забренчал клавишами. Потом снял трубку телефона. Полковник нетерпеливо спросил.

— Попробуй связаться с ними.

— Потому, что ты салага еще!

— Повторяю! Тревога! «Саблезубый», тревога! База захвачена неизвестными лицами! Действуйте по коду 5! Повторяю — код 5!

Мердок оттолкнул его и спрятал пистолет.

— А ты обещал, что истребитель будет в целости и сохранности. Что он успел уничтожить?

Они вышли из Центра связи. Быстро шагая по коридору генерал сказал Свирскому.

— Ясно. Продолжай службу.

— Пока нет.

— Зачем вы это сделали!? Ведь был уговор, что он останется жив!

— Чтобы себя преодолеть. Кому приятно труса праздновать… И, если бы снова надо было выбирать, точно так же поступил.

— Хорошо. Дай общий обзор.

— Доброе утро, товарищ генерал!

— Как прошла операция?

— Да, мне уже звонили из Сибирска. А это, товарищ генерал по моему мнению значит только одно — бывший подопечный Трентона не оставил своей затеи вооружить истребитель «сигарами», которые он закупил.

— И ты?

Командир наемников что то сказал подчиненным и к складу побежали несколько человек.

— Че-его? Фазаном будешь, когда молодые приедут!

Два наемника побежали за склад к взлетно-посадочной полосе. Мердок подозвал к себе Азизу.

— Систему опознавания «свой-чужой».

— Увеличь это место.

— Перестань сентиментальничать. Летчик ты неплохой, ничем других не хуже. А страх… Все мы в этой жизни чего то боимся.

Летная часть это: самолеты, ангары, заправщики, ВПП, Уставы и зарядка по утрам.

Речевой информатор уже в который раз предупредил.

Оператор пожал плечами.

Рожков кивнул.

— Не отвечают. Тишина полнейшая. Возможно, повреждена аппаратура.

К будке КПП неторопливо подъехал бензовоз-заправщик. Мердок вскочил на подножку и указал водителю в ту сторону, где находилась взлетно-посадочная полоса.

Пока они препирались, машины подъехали к КПП. Заспанный сержант вышел из будки и сладко потянулся.

Борис бросился к Мердоку.

Один из пилотов указал на экран радара, где от края к центру медленно двигалась яркая точка.

— Это все?

— Некогда разбираться! Потушить немедленно!

— Шлагбаум быстро открыли, уроды!

— Так точно, товарищ полковник. Проще найти место, где ничего не висит.

— И я.

Центр связи Управления ФСБ находился в подвале здания и был очень похож на байконуровский ЦУП, только поменьше размерами. Такой же экран во всю стену, на который можно было вывести изображение с монитора любого из компьютеров, ряды кресел, серверы, модемы.

Стрелял Мердок всегда очень быстро и точно. Но, для того, чтобы выдернуть из под халата пистолет, поднять его и прицелиться ему потребовалось целых три секунды. Для того, чтобы привести в действие пиропатрон, который превратил в бесполезный металлический лом аппаратуру автоматического опознавания «свой-чужой» Павлу хватило двух. Раз — откинут защитный кожух, два — щелкнул тумблер, а на третьей секунде, когда пуля уже нарисовала на виске второго пилота кровавое входное отверстие в носовой части истребителя раздался негромкий хлопок и заструился дым.

Рожков встал и решительно направился к двери.

Через некоторое время издалека донесся рокот вертолетного двигателя, а затем из-за горизонта выпрыгнул МИ-24 в боевой пятнистой раскраске. Поднимая тучи песка он приземлился недалеко от казарм и заглушил моторы.

— Думаю. А что тебе не нравится?

— На подходе. Будет с минуты на минуту.

Мердок сразу направился к старшему группы наемников.

— А чего это я?!

— Вроде все спокойно.

Стройбатовцы даже не сделали попытку взять автоматы, которые валялись в песочке рядом с ними. Раздались несколько коротких очередей, после которых уже некому было ни продолжать игру, ни досматривать сладкие сны.

Но поднимать шлагбаум не пришлось. Передний «Урал» не сбавляя скорости протаранил хлипкое деревянное препятствие и влетел на территорию части. Второй въехал вслед за ним, притормозил и из него посыпались вооруженные люди.

— Сейчас разберемся. Может, пуля случайно в бочку с бензином попала.

— Одеты как-то странно. Военная часть, а вон те трое в полосатых халатах. И дым этот… Может не будем из кабины выходить?

— Слышал? Такие вот дела. Заправщик сбит, «Саблезубый» с остатками топлива пытается дотянуть до аэродрома в Киргизии. Только в Сибирске поутихло, как пожар к границам перекинулся.

Один из наемников отстегнул с пояса рацию.

Получив приказ совершить посадку на военной базе в Киргизии, «Саблезубый» прекратил бесцельный полет по кругу и направился к горному массиву на юго-западе. Вершины Памиро-Алая сразу выросли и стали похожи на гряды гигантских океанских волн с белопенными вершинами. Около одного из пиков «Саблезубый» сделал доворот на юг и полетел над живописной зеленой долиной.

— … Спасибо, Аркадий Владимирович! Нет, остальное уже по нашей части.

— Еще больше можешь?

— Ты думаешь?

— Взлетную полосу осмотрели?

Изображение раздвинулось, ушло за края экрана. Интересующий генерала участок местности приблизился. Уже можно было видеть несколько горных речек и два пятнышка мелких населенных пунктов.

— Скажи вертолетчикам, чтобы постоянно следили за северо-западным направлением. Он должен появиться оттуда. А это что такое?!

— Что у вас? Видите его?

— Ты как всегда прав, Боря. Но земля есть земля. Твердь и колыбель так сказать. В небе по большому счету мы чужие. Вот птицы, другое дело. И, кроме того…

Оператор сделал максимальное увеличение и включил цифровую обработку сигнала со спутника.

— Темное пятно судя по характеру и конфигурации вполне может быть дымным облаком. Они горят.

— Вот это самое место, товарищ генерал. Вон взлетная полоса слева, вон те квадратики, должно быть казармы или склады.

— Брось ты. Это твои страхи снова появились. Но мы же не в небе.

— Эй, разбуди сержанта!

— Проедешь до самого конца и встанешь рядом с бетонкой. Как только приземлится истребитель, сразу к нему и немедленно начинай закачку топлива. Как можно быстрее!

Борис не ответил. ВПП приближалась и была похожа уже не на линейку, а на раскатанную по степи штуку материи. Павел посмотрел на казармы, на группки солдат возле них и сказал.

Со включенной мигалкой, прямо по двойной осевой линии «Волга» генерала Рожкова мчалась в Управление. Генерал подгонял водителя.

Строительная часть это лопаты. Имеются, конечно и тракторы с грейдерами, и автоматы, но это все второстепенно. Главное — лопаты. Здесь как никогда справедлива мудрость, на авторство которой претендуют и студенты-первокурсники и связисты и многие другие — два человека с лопатами в мозолистых руках заменяют собой бульдозер. Автомат в строительных частях считается чемоданом без ручки, который как известно нести неудобно, но бросить нельзя. Уставы очень хороши в местах задумчивости, особенно если страничку хорошо помять перед употреблением. Зарядка воспринимается личным оскорблением.

— Все в полном порядке, хозяин. Они не успели даже произнести самую короткую молитву. А те, кто остался жив блокированы в казармах.

Глава 22 Подарок для Азизы

Когда командиру десантной бригады, расположенной недалеко от города Ош и в ста двадцати километрах от приземления «Саблезубого» позвонили из Москвы и приказали атаковать военно-строительную часть, то он подумал вначале, что ослышался.

— Так точно, товарищ генерал-полковник, вас понял! М..м..м… позвольте уточнить? Вы имеете в виду квадрат 75–38? Там, где строители? А позвольте еще уточнить, атака учебная, или…? Понятно, или… А можно поинтересоваться…

Ленгли. Штаб квартира ЦРУ. Конспиративный звонок руководителя Управления тайных операций ЦРУ невыясненному объекту.

— У нас все готово для встречи истребителя! Вы скоро закончите заправку? Мне сообщили, что из десантной части под городом Ош в ста двадцати километрах от места проведения операции поднялись три вертолета. Пока неизвестно куда они идут, так как полет проходит по горным распадкам, но общее направление именно в вашу сторону! Если операция будет под угрозой срыва, то можете уничтожить всех свидетелей, но истребитель не трогайте! Надеемся на лучшее! Мы ждем вас!

Агентурное наблюдение № 22

Строители снова попадали на пол.

— Ваше право, как хотите. Отдыхайте, приходите в себя, ждите заправщика. Дома как говорится, плохо, а в гостях еще хуже! Шутка!

Мердок заковылял по взлетной полосе. Борис посмотрел ему вслед.

— А его никто к стенке ставить… то есть прижимать пока и не собирается. Главное, что нам удалось? Что первый пилот почему то соврал. А это уже компра! Это повод присмотреться к нему повнимательнее. Если он в чем то замешан, то обязательно рано или поздно прорежется. Ты понял, Громыхайло?

— Да, там Гена с ребятами.

— Все, отбой! Мы свое дело сделали. Теперь пусть ребята потешатся. Чтоб не обижались, что мы им ничего не оставили.

Третий вертолетчик засмеялся.

Бой отодвинулся за казармы к началу взлетно-посадочной полосы. Охватывая отступающих наемников в клещи, десантники двумя колоннами рассыпались по обеим сторонам части. Соболь с Громом, убрав охрану, блокирующую казармы, ворвались в помещение. Кучка военных строителей испуганно жалась в углу. Услышав всем известные трех и пятибуквенные крылатые выражения строители повскакали с пола. Соболь рявкнул.

— Пойду, посмотрю, что там десантники натворили. Будет о чем ребятам рассказать. А то все сверху да сверху. Кто со мной?

Из казарм уже выпустили стройбатовцев. Окружив плотным кольцом пленных наемников они галдели как галчата, обещая тем страшную и скорую смерть. Десантники с оружием наперевес едва сдерживали их.

Пытаясь уйти с поля боя заправщик прервал закачку топлива. Таща за собой заправочный шланг, похожий на бегемота, у которого вспороли брюхо, он развернулся и пошел напролом мимо казарм к КПП, где проходила единственная пригодная для его комплекции дорога. У склада его остановили несколькими выстрелами, продырявив колеса машине и заодно голову водителю.

Когда Гена со своей десантурой подбежал к истребителю, то увидел Бориса, сжимающего в руках автомат, труп техника и мужчину, который сидел на бетонке и держался за окровавленную голову. Борис тут же бросил автомат.

Выслушав первого пилота, Соболь стал уточнять все интересующие его детали происшествия.

А вооружены нападающие чем были?

— Я не умею. Я не пилот.

— Не вру!

— Запрещающей таблички не было!

И Арсентьев понял, что так оно и получится. Ему враз захотелось в туалет по-большому и вспотевшие руки затряслись крупной безостановочной дрожью.

— Надо Корина профильтровать.

— Лежать, землеройки! Кто без приказа нос из казармы высунет лично пристрелю!

— Не вру.

Мердок вошел в помещение, но никакую аптечку искать не стал. Он прошел в жилой отсек, где рядами стояли двухярусные кровати, открыл окно и выпрыгнул с противоположной стороны здания, где никого не было. Потом, прячась за редкими деревцами алычи побежал к раздолбанному машинами шлагбауму, недалеко от которого медленно шевелил лопастями МИ-24.

— Вовремя успели, мужики. Они пытались захватить самолет. Второго пилота убили.

Соболь и Гром, обожженные, грязные и усталые сидели на теплом металлическом ободе запаски от «Урала». Передавая друг другу фляжку с водой, они вприщур смотрели на догорающие останки вертолетов, дымные шлейфы, обозначающие склад и казармы, группку наемников в центре плаца и перебрасывались скупыми фразами.

Когда стрельба в расположении части стихла, командир экипажа доложил обстановку командованию и снял шлемофон.

Он полез в кабину.

— Те, кто хотят жить, немедленно выйти! Те, кто хочет сгореть заживо могут остаться!

Вертолет упруго присел на песок недалеко от КПП.

Командир экипажа, услышав знакомый звук прервал беседу с десантниками, обернулся и удивленно прокомментировал увиденное.

— Ну и что это дает? Ну, лепит он дезу. Мы прижмем его к стенке, а он возьмет и на попятную. Скажет, что… Да мало ли что можно сказать. Была перестрелка, ошибся.

Борис замешкался с ответом. Мердок с трудом поднялся на ноги.

— Ты столько не проживешь. Даю пять.

— Это, скорее всего, провал. Видимо, в этот раз не судьба. Возьми автомат и делай вид, что героически защищаешь самолет. Можешь даже пристрелить парочку-другую моих людей. Все равно им конец.

Мердок передернул затвор.

Первым взлетел на воздух бензозаправщик, который стоял посреди плаца. Взорвался так, что весь плац и находившихся на нем десантников заволокло черным удушливым дымом, а горящая волна бензина подкатила в казармам и складам и деревянные постройки, прокаленные жарким летним солнцем вспыхнули как спички. Затем пришла очередь десантных вертолетов. Пули часто простучали по из дюралевым фюзеляжам подобно дождю, который барабанит о дно тазика и грозные машины за минуту превратились в сырье для плавильных печей. Десантники и наемники вперемешку бросились в разные стороны, убегая от пылающей бензиновой реки на земле и разбушевавшегося вертолета в небе.

— Ты уже уговорил этого юношу лететь вместе с нами? Или он остается здесь?

Вскоре прилетел вертолет, забрал убитых и раненых, а особисты пообщались с оставшимися в живых десантниками, экипажем МИ-24, пленными наемниками и только к утру разыскали Бориса, который расположился в охраняемой палатке недалеко от истребителя и прямо на месте провели допрос. Отвечал первый пилот неохотно. По его словам выходило, что самолет захватили сразу после посадки неизвестные люди в военной форме, но Павел успел уничтожить аппаратуру опознания «свой-чужой» и его за это убили. Потом, когда началась перестрелка, Борис забрал у одного из убитых наемников автомат и стал огнем из него удерживать самолет. А уж почему взлетел и открыл пальбу по своим боевой МИ-24, ему, Борису, это совершенно непонятно, так как все происходило более чем в полутора километрах от «Саблезубого».

— Стрелок-радист.

Борис схватил АКМ и залег около шасси. Мердок сбросил с себя халат, и талибскую шапочку. Под халатом у него оказалась форма киргизского стройбатовца. Потом подошел к мертвому Павлу, провел ладонью по его лицу и вымазал кровью свой лоб.

С боков от МИ-24 уже заходили на посадку вертолеты с десантниками. Командир экипажа поплотнее прижал ларингофоны к горлу.

Казармы и склады вынырнули из-за горизонта. И тотчас с подвесок, обгоняя вертолет с шипеньем ушли к целям не две, а три ракеты. Одна из них попала точно в кабину ближнего «Урала», другая взорвалась рядом со второй машиной и та, подброшенная взрывом перевернулась вверх колесами. Третья ракета как облитый бензином клочок ваты подожгла вертолет на котором прилетел Мердок.

— Ничего я не уловил.

Борис устало вздохнул.

Когда Борис закончил свой рассказ, Соболь спросил, простодушно глядя на пилота.

— А чего они на полигон поперлись? Проверяющий, значит сиди смирно в блиндаже, пока война не кончилась.

— «По-онял». Ты и в прошлый раз так говорил. А кто во время учений проверяющих едва на тот свет не отправил? Молчишь? Смотри мне!

— Истребитель держат?

— Еще бы! Ты его теперь от проверок на год избавил! Вряд ли кто сунется!

Желающих поджариться среди бочек с краской и олифой не нашлось.

— Ты сам то не ранен?

— Я бульдозерист. Меня взяли в заложники. Хотел убежать, но не успел. Меня ранили.

От помощи Мердок отказался.

Вызвались идти все, но майор сказал Арсентьеву.

Командир взвода убежал выполнять приказ.

Мердок пожал плечами.

— Врешь, говорю!

Вслед за ракетами начал свою карусель шестиствольный пулемет. Истребитель стоял далеко от зданий и машин, никаких проверяющих и в помине не было и Арсеньев не боялся сделать что-нибудь не так. Вдогонку за мечущимися внизу наемниками, обгоняя их и сбивая в кучу с флангов вырастали буруны от крупнокалиберных пуль, безжалостно выкашивая и без того редкую человеческую поросль.

— Надо все замечать и учиться у старшего товарища. Вначале я его вывел из равновесия, спросив о том, предлагали ли им деньги. А когда он закипел как самовар, задал вполне невинный короткий вопрос о том, чем были вооружены нападающие. И с его стороны случилось происшествие, которое он и сам не заметил!

Командир МИ-24 ввел своих товарищей в курс дела и наметил дальнейшие действия.

Молодой стрелок, качнул пулеметную турель и поджал полные безусые губы.

Когда пленных наемников положили на бетон возле казарм, командир десантников указал на дальний конец взлетной полосы, где около «Саблезубого» виднелись несколько фигурок людей.

— Как тебе местный плов? Накушался?

— Давай, только быстрее. А то мне втык будет.

— Значит будешь стрелять. А вертолет поведу я.

Борис буркнул из темноты.

На что солдат нагло ответил ему.

— Он согласен. Не так ли, пилот?

— Да, картинка была, всю жизнь не забуду! Полковник короткими перебежками по полю шпарит, а ему вслед трассеры ямы роют.

— А что он не так сказал? АКМ он и есть АКМ. Деревяшка с дулом.

Командир экипажа передразнил его.

— Согласен. Интересно, что он слепит?

Арсентьев с трудом раскрыл пересохший рот.

Мердок наклонился и посмотрел в расширенные как после дозы гашиша черные глаза Азизы.

— Правильно мыслишь, товарищ! Я не про дерьмо, а о том, что было использовано именно оружие малой убойной силы. И я думаю, что вскрытие подтвердит мои… наши предположения.

— Все, прекратили. Через десять минут будем на месте. Боевая готовность.

Гена указал на мужчину.

Наступал день. От Хан-Тенгри сквозило прохладой. Высоко в небе парил беркут разыскивая добычу на горных склонах. Десантники чистили автоматы, заглядывая в стволы воспаленными красными глазами. А в палатке на спальнике лежал Борис Корин и темнота, которая окружала его была похожа на черное облако, из которого нет выхода.

По пути к основному лагерю, где расположилась основные силы десантников, Соболь похвастался Грому.

— Ты что себе позволяешь!? Думаешь если из ФСБ, то можно измену на нас вешать? Отвечать больше не буду!

Стараясь идти медленно, Мердок прихрамывая двигался к казармам и чем ближе он подходил, тем все отчетливее вырисовывался в его голове план отступления.

— Автоматами, нашими, АКМ.

— Двигаться можешь? Иди туда. Потом разберемся.

— Не стреляйте, мужики! Мы свои!

— Огонь открываем сразу как только появятся цели. Залп двумя ракетами по машинам и пулеметный по живой силе противника. На взлетно-посадочной полосе должен находиться истребитель. Это НАШИ! Их не трогать. Тебя, Арсентьев касается!

Арсентьев покрепче сжал рукоять пулемета.

— Жива, дорогая? Тебе повезло. Ты мне еще пригодишься. Лежи тут пока я не проникну в вертолет. Потом следом за мной беги в кабину. Я ждать не буду.

Десантник оглянулся на командира.

Мешаться в общую кучу Мердок не стал. Он присел на крыльцо, обхватил руками голову и стал терпеливо ждать. Вскоре к нему подошел один из десантников.

Соболь беспечно хмыкнул в ответ.

— Ты то свой, вижу. А это кто?

— Н-да, это не на «кукушке» сидеть.

Исходная точка приближалась. Командир МИ-24 оборвал разговоры.

— Ты останешься. Какие твои годы. Вся жизнь еще впереди. И машину без присмотра оставлять нельзя.

— Ну и что? Все равно нашему экипажу генерал благодарность объявил.

— Продемонстрируй, нам свое умение, юноша. Ты не забыл как работает пулемет? Азиза, я вижу, что он совсем скис. Приободри его.

— Я могу упустить некоторые детали… Вымотался донельзя.

— Можно мне в казарму? Там у нас аптечка. Перевяжу голову и все в порядке.

Дверь кабины снова распахнулась. На этот раз женщина, в грязной одежде, но все же очень красивая и стройная оказалась рядом с Арсентьевым. Она обернулась к солдату и спросила его.

— Как я его с вооружением прихватил, а? Ты уловил?

— Я еще раньше тебя это понял.

Мердок перебрался на командирское кресло. Низкий, басовитый гул турбин повысился на октаву. Винты ускорили вращение по своему бесконечному пути. МИ-24 стал медленно подниматься.

— Как бы не так! Я поговорил с врачом, который осматривал Павла и тот уверен на все сто процентов, что второго пилота убили не из автомата! Когда в черепушку влетает пуля из АКМ-а, даже с достаточно большого расстояния, то обязательно образуется выходное отверстие во-от такого размера. А тут его нет вообще! Значит, что?

— Я понял, товарищ майор. Самолет не трогать.

Мердок подошел к Борису.

И во весь опор бросился к КПП.

— Нет, со мной все в порядке. Надо связаться со своей базой, доложить обстановку. Я сейчас.

— Ничего, вы вкратце, информативно, без художественного оформления.

— Попрошу рассказать подробнее как убили второго пилота. Где он находился в момент выстрела, в кабине или на земле, как стоял, что делал.

— Ну, хорошо. Мы приземлились. Увидели людей, которые бежали к самолету. Открыли фонарь кабины. Павел включил радиостанцию…

— Гена, возьми несколько ребят и скоренько к пилотам. Организуй там охрану и узнай, может им помощь требуется.

В трубку рявкнули и генерал вытянулся по стойке «смирно».

В пятнадцать минут погрузившись в три военно-транспортных вертолета МИ-26 батальон десантников на всех парах помчался к намеченной точке. Впереди, выставив перед собой бульдожью морду с усами-пулеметами грозно рокотал двигателями боевой МИ-24.

МИ-24 стрелял пока не кончились ракеты на подвесках и патроны у пулеметов. Когда последняя ракета довершила разрушения стерев с лица земли КПП, Мердок поднял вертолет повыше и некоторое время с улыбкой любовался на пожар, мертвые тела и покалеченную технику. Потом посмотрел на взлетно-посадочную полосу. «Саблезубый» по-прежнему одиноко стоял на ее краю. Мердок помахал ему рукой, прошептал что то и круто развернул вертолет к горам.

— Значит пилота завалили из пистолета!? Вот, дерьмо!

Азиза коротко взмахнула прикладом и Арсентьев выплюнул из разбитого рта вместе с кровью несколько зубов. В штанах стало мокро, а пальцы… Пальцы сами, помимо воли стрелка нажали на гашетку.

И ткнул стволом в затылок Арсентьеву.

Около КПП Мердок подобрал автомат одного из игроков в нарды. Не отрывая взгляд от МИ-24 он сделал еще один шаг к намеченной цели и запнулся о труп другого убитого. Внезапно мертвец зашевелился и злым женским голосом произнес.

Азиза спросила.

— Что за… …!! Он что там делает?! Он же машину мне угробит!!

— А наемники вам деньги не предлагали? За то, например, чтобы вы выполнили какую то их просьбу. Ведь не зря они ждали здесь ваш самолет.

Через пять минут, когда вертолет уже летел над горами, от него отделилась черная точка и упала в пропасть. Подарок Азизе не понравился.

Гена показал ему на казармы.

— А кто же ты?

— Нехилая боевая операция.

Лицо Бориса вспыхнуло от гнева. Он сразу перешел на «ты».

Арсентьев очень удивился, когда дверь кабины вдруг открылась и на сиденье за его спиной по-хозяйски уселся киргизский солдат с автоматом наперевес. Стрелок строго сказал солдату.

Зависнув на высоте нескольких десятков метров, МИ-24 развернул морду к казармам. Мердок приказал Арсентьеву.

— Врать-то!

— Мы уходим? А с этим парнем что прикажешь делать?

Они ушли, а Арсентьев от нечего делать включил приемник и увлекся импортной музыкой, которая забойно неслась из громкоговорителя. Увлекся настолько, что совершенно не заметил, как мужчина в форме киргизского стройбатовца подошел совсем близко к вертолету.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы закончить заправку?

Похоже, Мердок даже не удивился, когда увидел приближающиеся к части вертолеты. Он только оскалил зубы, как зверь, у которого из-под носа увели добычу и спросил у техника.

— Вас понял, выполняю!

Ситуацию, сложившуюся в захваченной наемниками Мердока части и задачи, которые надо было выполнить по прибытии экипажи вертолетов и командир батальона получили уже в воздухе. Десантники нетерпеливо заерзали на откидных сиденьях. Наконец то появилась настоящая работа!

Скоротечный бой заканчивался. Те из наемников, кто пытался убежать неизвестно куда по ровной как стол поверхности плато или нашли свою смерть в дуэли со снайперами, или вовремя поняли, что скрыться не удастся и, подняв руки возвращались в расположение части. Из складов и подсобных помещений неприятеля выкурили еще быстрее. Командир батальона остановил рвущихся в бой десантников, подозвал гранатометчика и крикнул в мегафон.

— Ну, чего зажался? Раненый, что ли? Помощь требуется?

— Теперь я за командира. Взлетай, иначе твоя мама будет горько плакать о своем погибшем сыне.

— Десять минут.

Гром немного поразмыслил.

— Немедленно покиньте вертолет. Сюда посторонним нельзя!

— У него иссяк весь боезапас. Больше он мне не нужен. Дарю его тебе.

— Дрянь! Заварил кашу, а теперь хочешь смыться без меня!? Попробуй только, пулю в спину получишь!

Соболь примирительно поднял руку.

О, Рио, Рио! Глава 23

На четвертые сутки поезд на котором ехали Манфред Дарбан и беглый Колян добрался до Омска. За все это время оба преступника если и не подружились, то прониклись некоторой долей доверия друг к другу. Манфред перестал привязывать к запястью страховочную бечевку, а Колян перестал коситься на длинноствольный пистолет, который его попутчик иногда доставал из-за пазухи, чтобы протереть от угольной пыли.

Эта пыль доставала их до невозможности. Она не могла проникнуть в запаянные банки с тушеными консервами, но зато хлеб хрустел на зубах как сахар, а сахар был похож на уголь. Напрягало также и то, что надо было часто наполнять водой две «соски» полторашки, которые за день снова становились пустыми. Эта процедура требовала особой осторожности. Во-первых запросто можно было попасться на глаза стрелочникам, которые на полустанках шлялись вдоль состава, или осмотрщикам вагонов, которых Колян тут же окрестил«дятлами» за их молотки на длинной ручке. Бывало, что элементарно не везло — не было ни осмотрщиков, ни стрелочников, но не было и речки поблизости. В таких случаях Манфред забирал всю воду себе и отмерял небольшими порциями, растягивая запас на сутки.

Агентурное наблюдение № 23

Турция. Стамбул. Берег Мраморного моря. Конспиративный звонок руководителю Управления тайных операций ЦРУ от невыясненного объекта.

— Так получилось… У вас все всегда проходит гладко? Вот именно… Потому что мне противостоят крупнейшие разведки. ФСБ это не детский сад. И ваши тоже постоянно под ногами путаются! Никакой помощи. Нет, своему исполнителю я доверяю. Потому что он обязательно сделает то, для чего его готовили. Кроме того я подстраховался. Во время последней встречи я дал ему в помощницы одного из моих проверенных агентов. Женщина. Она и уберет весь мусор после завершения операции.

Аля бросилась к машине скорой помощи. Задняя дверца УАЗ-а открылась и врач в марлевой повязке на широком лице помог ей взобраться в машину.

Дверь захлопнулась.

— Снимаемся. Похоже объект решил проветриться.

— Ты что то задумал? Какую то авантюру? Подумай о нас — обо мне и сыне. А может ты задолжал крупную сумму денег? Тогда давай продадим мои украшения, в конце концов это всего лишь блестящие камешки. Что ты молчишь?

Через полчаса, когда лес уступил место садам и огородам и вдали показались пригороды Омска, Манфред и Колян спрыгнули с поезда. Прячась в лесопосадках, они примыкающей к изгороди березовой рощицей пробрались в садоводческое товарищество и укрылись в недостроенном домике, хозяин которого, похоже навсегда оставил мечту о собственноручно выращенных огурчиках и помидорчиках. Дарбан умылся в ржавом баке, на дне которого скопилась дождевая вода и сказал Коляну.

— А нас там не трахнут? Может там азеров немерено?

— О чем ты говоришь, Боря?! Откуда такие мысли? Я здесь родилась и здесь же хочу умереть. Пусть другие ищут молочные реки с кисельными берегами, мне не надо этого изобилия.

— Это не секс. Мне надо передать одну вещицу для приятеля. Он живет в этом доме. Сделаете?

— Это для твоей же пользы. Чтобы не пришлось потом умереть тебе и твоему ребенку.

В Москве Дарбан зашел в салон сотовой связи и приобрел недорогой телефон, который тут же и зарегистрировал. Потом проехал до необходимой остановки и вышел из автобуса за квартал от дома, где жил Борис. Дальше он двигался по всем правилам, проверяясь, меняя четные стороны улицы с нечетными, заходя в магазинчики и осматривая улицу сквозь витрины.

— Зачем так далеко? Можно где-нибудь в центре.

Он заглянул в карие глаза жены.

— Зачем? Они до завтрашнего вечера спать будут.

— Какой деревяшки?

— Какого надо? Тебе, че, не говорили, что я после двенадцати работаю? Выспаться, блин, не дадут.

— Дверь откройте. Я вам телефон принесла.

— Если живы будем!

— Телефон.

Манфред засмеялся.

Он заказал такси, и когда внизу к подъезду подкатила желтая машина быстро вышел из дома.

Пригородная электричка, мотаясь как пьяная баба, меньше чем за полчаса домчала его до Люберцов. Шагая по городу, Дарбан с интересом разглядывал многоэтажные дома, магазины и ресторанчики. Он поймал себя на мысли, что исподволь ищет те приметы, которые снискали Люберцам славу одного из самых криминальных городов московской области. Примет не было. Спокойный, славный городишко, зеленый и уютный. Не то, что пригороды Нью-Йорка, где черные подростки, обиженные за колониальное прошлое предков собирают дань со всех, попавшихся на своем пути.

Борис сжал челюсти. Неужели Манфред? Черт побери, он думал, что Дарбан сдох где-нибудь в тайге.

Колян плескался в черно-зеркальной воде, смотрел на луну и от счастья ему хотелось завыть по-волчьи.

Проблему с билетом до Москвы для беглого мафиози Манфред усложнять не стал. Просто откупил в фирменном вагоне купе СВ и предупредил проводника, чтобы тот не беспокоил его. Десять долларов подкрепили эту просьбу. Когда поезд отмахал первую сотню километров и вагонная жизнь стала входить в свою железнодорожную колею, крышка одного из сидений откинулась и из-под нее вылез Колян.

— Надо нам выбрать более приличный плацкарт. Я весь пропитался углем. Зажги спичку и я вспыхну как кусок антрацита.

— Все равно когда то загребут. Жизнь у меня такая, уже не спрыгнешь.

— Ты, что ли, Моня? А мне уже девки брякнули, доложились, что приходил. Приезжай в «Альбатрос», мы с пацанами тут зависли. Мою отсидку отмечаем.

— Ниче я не ошиблась. Мобильник вам просили передать. Или открывайте, или я пошла.

— Какие бабки я буду иметь?

— Блин, законтачило меня как, а! Снова пацанов увижу. Они, наверное в курсе, что я в бегах, ждут. Здорово, братва, ваш Колян снова дома!

Колян вышел из подъезда и завернул за угол дома, где ждал его Манфред.

— Не надо. И вообще, ты зря беспокоишься. Человек, о котором я тебе говорю, сам по уши в дерьме и никуда обращаться не будет. Все останутся живы и здоровы. Акция завершится в три дня и все станет на свои места.

— У деревообрабатывающего комбината, сечешь?

— Извините, дамочка, в садик нельзя. Карантин.

— Здесь. Я думал, что никогда уже не услышу вас.

Манфред подождал ответа около часа, потом проголодался и спустился по винтовой лестнице в зал, где неслышно скользили между столиками официанты, и певичка в длинном платье исполняла занудный блюз.

— Не знаю. Мужик. Высокий такой, с косичкой.

Борис недовольно буркнул в трубку, но дверь открыл.

В салоне жигуленка, который стоял на парковке напротив здания, оперативник из наружного наблюдения кивнул на такси и сказал напарнику за рулем.

Когда справа по ходу поезда через просветы в деревьях замелькала рябая поверхность реки Омь, Манфред сказал Коляну.

На что ему Колян ответил беспечно.

УАЗ с красными крестами выехал на трассу, включил мигалку, сирену и во весь опор помчался к Люберцам. В пятиэтажке, в квартире номер семь «врачебную» бригаду с нетерпением ждал Колян.

Вернулся Манфред поздно, когда на фиолетовом небе уже появилась звездная россыпь. От него вкусно пахло шампунем, мылом и в свете луны лицо его без признаков щетины казалось неестественно белым. Колян с завистью потрогал пуговицу на новом джинсовом костюме.

— Ну я же говорил, что мы этим не занимаемся. Может тебе пришить кого-нибудь надо?

— За надом. Делай, что говорю.

Когда злость немного улеглась, Дарбан поразмыслил более трезво и пришел к выводу, что никуда от Мердока ему не убежать. Везде найдет и прикончит. А не он, так его бывшие коллеги по ЦРУ. Так, что работай, господин Манфред, пока живой, тем более, что платят тебе более чем достойно.

Манфред отказался.

Колян решительно поднялся с ящика.

— Да, да! Что с ним?

Остаток вечера и часть ночи Дарбан обдумывал более-менее реальные способы выполнить приказ Мердока. И как он не крутил перед собой карту действий, все равно выходило, что без помощи Коляна ему не обойтись.

На повороте поезд замедлил ход. Манфред открыл спутнику дверь вагона, Колян примерился, сделал мощный прыжок и прощально помахал вслед уходящему поезду рукой.

— Че за вещица?

Бориса вывел из полудремы звонок домофона. Он с досадой повернулся на другой бок. Кого еще черт принес? Пошли они все подальше! Наверняка очередная Алькина подруга спешит хвастануть шмоткой или собирается до ночи обсуждать своего нового хахаля. Ему бы их заботы.

Манфред засмеялся.

Колян захохотал.

Перед самой Москвой они расстались. Колян, увидев как за окном промелькнуло родные названия станций, заволновался.

— Я, в натуре, что хочу сказать. Это в тайге народу нет, а как поедем за Уралом, там станций как автобусных остановок в Москве. Носа не высунем. Надо прикид оформить по-человечески, отмыться. Я в своей робе как прыщ на носу.

— Чем раньше, тем лучше. Можно прямо сейчас. Через два часа его жена пойдет за ребенком.

— Есть у меня одна хата укромная, про нее никто не знает. Я хозяевам скажу, если ты придешь, они мне передадут. Записывай адрес.

Борис не понял.

— Не ленитесь! В вашем голосе я не чувствую подтверждения моего предположения о бодрости духа и оптимизме. Вам надо развеяться. В здешнем ресторане неплохо готовят рыбные блюда, а черномазая пианистка замечательно исполняет блюзы. Я жду вас через два часа.

Утром они ушли на платформу, где с каждым часом все чаще грохотали пробегающие электрички и, дождавшись очередную, вскоре были на вокзале.

— Какого еще друга?

— Все в порядке, Аля, все в полном порядке. Иди за Витькой и ни о чем не беспокойся.

Манфред предупредил его.

— Считай, что я уже в пути.

Звонок не переставал давить на уши писклявыми трелями. Борис неохотно поднялся с постели, прошел в коридор и снял трубку.

Борис повернулся на другой бок.

Маленькая тарелочка спутниковой антенны, установленная на полукруглом балконе сумеречно светилась в темноте, отражая белесую реку Млечного Пути. Тонкий кабель змейкой полз к телефону, донося компьютеру все, что нашептал антенне спутник. Наверное, это «все, что» было полнейшей чушью, потому что вместо полезной информации по изумленно распахнутому глазу экрана ползла широкая полоса импульсного белого шума.

— От кого?

— Я тебя понял. Через полчаса.

Жена ушла. Борис медленно провел ладонью по обоям.

— Че надо, папашка? Вали кулем куда шел.

— Али нет и не знаю когда будет. Приходите позже.

Адрес Бориса Корина он знал, но счел неразумным появиться у него дома. Если пилота подозревают в измене, и не взяли до сих пор, то наверняка за его квартирой установили слежку, чтобы выйти на сообщников. А если он вне подозрения… а стоит ли рисковать, когда есть много возможностей для того, чтобы установить связь с необходимым объектом?

— У вас, кажется, сын?

Может зря он ввязался в эту чудовищную авантюру? Проигрыш грозит ужасными последствиями. Если тюрьма, то лет двадцать пять, не меньше. А может пожизненное. Но, скорее всего те, с кем он сейчас ведет игру против своих не простят. Дело даже не дойдет до суда. Отравленная пища или пуля, прилетевшая неизвестно откуда. Нет, в этой игре надо идти ва-банк. Или-или, иного не бывает.

— Все нормально, брателло? Давай их в ту комнату. Девки, брысь отсюда! Клади на кровать. Теперь надо руки им связать и рты липкой лентой позаклеивать.

Девчонки переглянулись. Манфред поспешил уточнить.

Колян попросил.

— Давай в бак, отмывай грязь и одевайся. Только тихо, тут недалеко охрана водку пьет.

— Сиди как мышь. Я постараюсь к ночи вернуться. Принесу одежду и еду.

— Дело в шляпе, Моня! Колян свистеть не любит!

В Москве Дарбан пополнил со своего резервного счета количество наличности в карманах и поселился в гостинице «Ирбис», которая понравилась ему тем, что располагалась в стороне от шумных центральных магистралей. Как следует отоспавшись, он на следующий день приобрел ноутбук, спутниковый телефон и вечером попытался из номера установить связь со Странником.

— Встретимся на вокзале. Есть небольшая проблема, за решение которой клиент хорошо заплатит. Тебе деньги, как я понимаю нужны?

Колян прибыл на встречу веселый и в меру бухой. Тут же купил четыре бутылки пива и потащил Манфреда за ларек, где валялись несколько пустых ящиков.

Манфред назвал сумму и Колян оживился.

— А, это ты и есть… Говорил он про тебя. Погоди, сейчас телефон найду.

— Ты не заболел? Все время молчишь, все время мрачный как туча. Я понимаю, что тебе пришлось нелегко там, среди убийц… и Павла, конечно, очень жалко, но обрати внимание на меня. Мы не виделись с тобой почти месяц, я соскучилась ужасно. С сыном поиграй. Он так и льнет к тебе. Кстати, ты так и не сказал, на сколько дней прилетел в Москву. После показа в Жуковском опять в Сибирск?

Колян захохотал.

Ноутбук уже перестал бездельничать. Вместо полосы на экране монитора множились слова, которые выстраивались в предложения и рождали информацию. Информации было много. Манфред перевел ее в Word-овский формат и стал читать. Настроение у него сразу пошло к нулю.

— Десять долларов за маленькую услугу.

Алине и сыну связали руки бельевой веревкой и заклеили рот скотчем. Колян достал «Полароид» и сделал снимок.

Девчонки пошмыгали носами и согласились. Одна из них щелкнула сигареткой в урну, забрала телефон и ушла.

— Мне не нужен секс. Я ищу своего друга, который дал мне этот адрес.

Манфред успокоил его.

— А деньги?

Он протянул Дарбану фотографию. Манфред остался ею доволен.

— Я что-то должен?

— Не трахнут. Договоримся так. Одна из вас остается со мной, другая относит телефон. Возвращается — и деньги ваши.

— Двести рэ.

— Брателло, я весь твой! Что за проблема? Колян для тебя все что хочешь в лучшем виде сделает.

Домофон продолжал звонить звонить. Борис с тоской посмотрел на дверь.

Манфред безуспешно надавил кнопку звонка, потом постучал. Через некоторое время за дверью послышались шаги. Выглянула и хмуро уставилась на Дарбана молодая сонная девица.

Вначале на телефонный звонок откликнулся низкий мужской голос, потом в трубке послышались шаги и Колян жизнерадостно произнес.

Медсестра заглянула в какую то бумагу.

— Алло, Борис? Вы где?

Дарбан вынул из объемистой сумки пакеты с едой, полотенце, минеральную воду и светлые брюки с клетчатой рубашкой.

Они расстались, довольные друг другом и Манфред поехал на вокзал. Оттуда он направился в Москву чтобы закончить столь опасно и хлопотно начатое дело.

Борис посмотрел на часы. Почти восемь. Что то Али с сыном долго нет. Наверное, у своей мамочки заночует. К лучшему. Меньше расспросов будет.

— Вот, бери. Половина сейчас, половина потом. Все.

— Корина.

Через минуту перед ним стояла девчонка и протягивала ему «Нокию».

Отдав деньги, Борис вернулся в комнату и стал ждать. Вскоре телефон зазвонил. Борис услышал голос Дарбана.

Ее почти сразу повело в сон. Аля с трудом доползла до носилок и легла рядом с ними. Потом машину качнуло и все сразу заволокло белой непрозрачной дымкой.

Он подошел к девушкам. Те замолчали и уставились на него синевекими глазами. Одна спросила.

Он взял у девчонки телефон.

— Здравствуйте, господин пилот. Рад, что после всех перипетий вы сохранили бодрость духа и оптимизм. Эти качества очень помогут нам с вами в будущей совместной деятельности.

Подумал так и сам себе ответил — а что толку, если бы и сдох? Есть Мердок, который его не отпустит.

Колян согласился с ним.

— Зачем? Я помню свои обязательства и выполню их.

— К родным, или друзьям ни шагу. Как раз там тебя и ждут. Отлежись где-нибудь в надежном месте, разнюхай обстановку и только тогда легализуйся. Под другим именем, фамилией и с надежными документами. А лучше вообще уехать куда-нибудь подальше от столицы. Здесь слишком опасно.

Далее все произошло очень быстро. На носилках Аля увидела своего сына, который лежал с закрытыми глазами, опустилась на колени перед ним и почувствовала боль в плече. Широколицый врач вводил ей какое то желтоватое лекарство. Она дернулась, но парень удержал ее.

И услышал в ответ молодой девичий голосок с легкой хрипотцой.

Быстро шагая по асфальтированной дорожке к одноэтажному зданию, Аля сразу увидела машину скорой медицинской помощи, возле которой переминалась с ноги на ногу молодая медсестра в коротком белом халатике. Заметив Алю, медсестра что то быстро сказала водителю и преградила жене Бориса дорогу.

— Ясно. Голубой. Ладно, Коляну привет от меня.

«Врач» удивился.

Борис молчал. Манфред забеспокоился.

— Не знаю, Аля, ничего не знаю. Нет, скорее всего. Может быть в другое место.

— Ну, так бы сразу и говорил! Когда надо начинать?

— Если бы захотел бросить, то ты бы уже давно в сибирской тайге гнил.

Через некоторое время она вернулась, потянула Манфреду измятый клочок бумаги и поинтересовалась.

Около семнадцати вечера жена Бориса Корина отложила книгу и стала собираться в детский садик. Посмотрев на часы, прошла в комнату мужа. Борис лежал на кровати и смотрел в потолок. Жена положила руку на его лоб.

Девчонки снова переглянулись. Одна спросила.

Девчонка быстро сориентировалась.

— Жалобы на головокружение и тошноту. Он как раз находятся в машине. Вы можете пообщаться с ним.

Колян задумался.

Дарбан отказался. Девица понимающе кивнула.

— Молодец! С тобой можно иметь дела. Я надеюсь, что когда мне еще раз понадобится твоя помощь, ты не откажешь?

— Что случилось?! Еще сегодня утром все было в порядке!

— Все, можно расслабиться. Два дня пусть будут здесь. В понедельник уколешь из снова и вывози куда-нибудь подальше. Там выгрузишь и свободен.

— И все же давайте увидимся. Например, в ресторане гостиницы «Ирис». Коровинское шоссе, 10. Поверьте, нам есть, что обсудить.

Жигуленок прокашлялся и покатил следом за такси.

«ТИГРУ ОТ СТРАННИКА. ПРОДОЛЖЕНИЕ ОПЕРАЦИИ ПЕРЕНОСИТСЯ В МОСКВУ. ЧАЙКА-4 СТАНОВИТСЯ НЕУПРАВЛЯЕМ. НЕОБХОДИМА СТРАХОВКА. ЗАДАНИЕ БУДЕТ СЛЕДУЮЩИМ.»

Пробки на дорогах — непременное содержание любой уважающей себя столицы. Попав в одно из таких столпотворений машин Аля долго ждала своей очереди пересечь широкую главную магистраль и, когда подъехала к детскому садику, спрятавшемуся за густой толпой кленов, времени было уже шесть вечера.

Послышались гудки отбоя.

Она села рядом с ним.

— Послушай, а ты хотела бы жить где-нибудь далеко отсюда? Например в Аргентине или Венесуэле, где всегда лето. Или в США. Иметь свою виллу, яхту, счет в банке. Тебе не надоела эта проклятая Россия с ее вечными потрясениями и катаклизмами?

— Колян.

— Массовое отравление. Мы перевозим детей в больницу. Как ваша фамилия?

Мердок без разговоров вынул из кармана деньги.

Жена испуганно посмотрела на него.

— Он еще, блин, спрашивает! Кому они, Моня не нужны? Только давай не на вокзале, а около деревяшки, там спокойнее.

Необходимый Манфреду дом находился почти на окраине города. Старая пятиэтажка с облупленными, когда-то белеными желтым колером стенами, неухоженный двор с поваленным «грибком» посредине, высоченные ветлы, под одной из которых, сидя на корточках передавали друг другу сигарету три парня. Загаженный подъезд номер один, квартира семь на втором этаже.

Аля испугалась:

— Кто это? Какой телефон? Вы ошиблись.

— К счастью или к сожалению, но я жив. И очень хочу встретиться с вами как можно скорее.

— Больше ничего не надо? Я, вообще-то никакая, но там Ксюха еще смену не закончила. Заходи, обслужит.

— Вот, вам.

— Ты уж не бросай меня. Я отработаю, зуб даю.

Манфред ознакомился с тем заданием, которое сосватал ему Мердок и поморщился. Предстояла грязная работа. И на кой черт он вышел на связь с этим фанатиком!? Надо было перевести все деньги, которые имелись на счету куда-нибудь в Бразилию и жить в этой благодатной стране среди полуголых мулаток и карнавалов.

— Круто! А мне что-нибудь принес?

Манфред догадался, кто стоит перед ним.

Дарбан показал мобильник.

Манфред объяснил и мафиози немного погрустнел.

— Не нужен нам берег турецкий… Что же, выходит зря я все это делаю?

Рано утром Манфред поехал по тому адресу, который ему оставил «конкретный пацан».

Девица посмотрела на него повнимательнее.

— Как знаешь. Где я смогу тебя найти?

Когда впереди появился дом с номером 23 на стене, Манфред осмотрелся, выбирая нужного ему человека. Его внимание привлекли две девчонки, которые покуривали около остановки и разглядывали проходящих мимо парней. Дарбан оценил кандидатуры. Пожалуй, годятся. Скучающие тинейджерки, которые не откажутся немного подзаработать.

— Ну так, что? Мы договоримся? Десятка, это хорошая оплата за такую мелочь.

Глава 24 Все только начинается

— А не слетать ли вам в Москву, Йорк?

Эти слова начальник Управления внешней разведки Ральф Трентон произнес рано утром, когда закончил чтение отчета о событиях в Кыргызстане. Прочел и сказал вышеприведенную фразу сходу, повинуясь какому то непонятному внутреннему наитию.

Москва. Гостиница «Домодедово». Одноместный номер.

«Завтра. Завтра все свершится. То, ради чего я жил последний год. Кажется, все чувства выгорели, но одно из них все же присутствует во мне. Обычный человек, который после работы ужинает, надевает тапки и садится перед телевизором сказал бы — это грусть. А я чувствую что-то вроде разочарования. Скоро все останется в прошлом и… И что? Останется только вспоминать? Ну, нет! Когда мир вздрогнет от свершенного я не остановлюсь на достигнутом эффекте! Есть еще много интересных дел которые могут заставить ИХ вспомнить обо мне! И убедиться в собственном бессилии. Только бы поскорее наступило это завтра!»

Агентурное наблюдение № 24

Антон Петрович не мог скрыть облегчения.

— В полете пилоты как птицы, попробуй поймай. Есть только один способ уменьшить вероятность различного рода неприятных неожиданностей — ограничить запас топлива в баках. Антон Петрович, на показ сколько горючего по минимуму потребуется? Только вы не в килограммах-тоннах, а о радиусе действия истребителя. Это нам более интересно.

Алексей открыл глаза.

— Да, остановилось. Чтобы потом снова застучать. И жить. Думаешь, мы одни такие с тобой? Если бы все от несчастной любви и от смерти близких во все тяжкие пускались, то вымерло бы человечество к чертовой матери! Держись, сын, держись! Стисни зубы и живи! За Игоря, за Павла. Время все лечит. Настанет день и ты настоящим мужчиной себя почувствуешь.

Генерал закурил и призвал участников совещания.

— Ты говоришь про маму?

Алексей шагнул к отцу и обнял его. Плечи его затряслись. Антон Петрович погладил сына по затылку.

— И все сбылось, знаешь ли! И конструктором я стал и самолет построил и сын мой летает на моих истребителях!

Сказал так и швырнул нож об пол.

— Если бы вы знали, господа офицеры как мне тяжело слышать ваши слова. Два летчика погибли, а оставшиеся два подозреваются в измене, и один из них мой сын. Да, что тут говорить, по сути все они мне как сыновья. Но, ничего не поделаешь, что произошло, то произошло. Хотя я, если честно не верю в ваши предположения. Все от начала до конца является чудовищными происками ваших врагов, среди которых моих сыновей нет и быть не может. Вы задали вопрос, полковник… Повторите, пожалуйста, я прослушал.

— Я думал, что ты уже мужчиной стал. А ты сопляк еще, щенок зеленый! Первые настоящие трудности и тут же за бутылку. Может в петлю сразу? Мертвым всегда легче.

— Тут, господин генерал и дополнять почти нечего. У вас гораздо больше информации чем у нас. Это понятно, ведь все события происходят на вашей территории. Но кое что полковник в своем докладе упустил.

— А мама об этом знала?

— Пилоты?

— Какому полету? Меня же отстранили.

— Поясните.

— Никаких четких предположений нет. Есть только исходная цепочка — истребитель-ракеты-цель. У нас есть первое звено. Давайте попытаемся найти второе и затем перейдем к третьему. А если не получится, то…

— Прошу! Ваше счастье, что обстоятельства так складываются, что не лететь нельзя, а в наличии только один экипаж. Лететь на авиасалоне в Жуковском придется ему. И Борису Корину, естественно. Других пилотов ведь у Каленова нет?

— Прошу, присаживайтесь. Долгих вступлений не будет, все мы знаем зачем здесь собрались. Поэтому, сразу к делу. Полковник, напомните основные положения темы разговора.

Свирский подошел к карте и провел указкой вокруг Жуковского.

Начал Свирский с того дня, когда в Сибирске произошло убийство Игоря Чайкина, в хронологическом порядке перешел к найденному в тайге трупу тайваньского наемника, далее роману Алексея Кедрова с Кэтрин… Когда доклад коснулся персоны Алексея, Рожков перебил Свирского.

— Господин Йорк, вы что же, думаете, что на наши военные аэродромы могут приземляться все кому не попадя и брать там горючее? Обижаете!

Рожков что то отметил на листке бумаги.

— Алексей в Москве. Когда последний раз звонил ему, дома был. Сегодня не знаю, не успел заехать, с самолета сразу на совещание.

— А для начала тебе надо побриться, поесть и выспаться как следует. Хотя бы потому, что к завтрашнему полету ты должен быть в полной форме.

— Мы имеем возможность подстраховаться с этой стороны?

Рожков сообщением заинтересовался.

Трентон улыбнулся.

— Так точно, товарищ генерал, пилоты. Я глубоко извиняюсь перед уважаемым Антоном Петровичем, но и его сын Алексей тоже после всего случившегося в Сибирске вызывает у нас определенный интерес. Борис Корин… вы сами знаете про донесение Соболя и Грома. Кроме того, вчера вечером он вызвал такси и уехал в гостиницу «Ирис», где пробыл в одном из номеров более двух часов. Вероятно, у него была с кем-то назначена встреча.

— Это вопрос скорее всего ко мне, господин генерал. Попробую ответить на него. Мы с мистером Трентоном проанализировали все возможные ситуации и сошлись во мнении, что акция, если таковая произойдет, будет направлена на США или наших союзников. Мердоку не нужен ни ваш Кремль, ни атомные станции, ни плотины. Ему нужны мы. Именно с нами он хочет расквитаться за побои, за яму с водой за то, что его бросили в Китае. И за бамбук, конечно.

— Нет. Только эти.

— А остальные?

— Встречу зарегистрировали?

Алексей невесело кивнул.

— Нет. Скорее всего нет. Я никогда не дал ей повода к сомнению. Для меня понятие «семья» всегда было святым. Поэтому я знал, что наши отношения не имеют будущего, но мысли об этом были пыткой и я старался об этом не думать. Я всеми силами хотел продлить свое тайное счастье, когда ничего на свете не нужно кроме любимых глаз напротив.

— А дозаправиться он сможет? Я имею в виду, где-нибудь на другом аэродроме?

— Докладывай, заместитель, что сделано и что предполагается сделать. А уж принимать решение и отдуваться потом буду я.

Генри Йорк загасил окурок и достал следующую сигарету. Свирский вдохнул дымок и осторожно протянул руку к генеральской пачке.

Антон Петрович опустил голову.

Свирский повторил свой вопрос. Кедров на секунду задумался.

— Так точно!

— Прошу прощения. Красную Площадь вспомнил. Как на нее на «Цессне» немецкий парень приземлился. Руст его звали, кажется. Вы не забыли этого инцидента, полковник?

— Самолеты, испытания, аэродромы, воздушные бои… Я последние дни все время думаю: неужели люди не понимают, что самое главное, это человеческая жизнь, а все остальное второстепенно? У меня были друзья, была любимая женщина… И вот они погибли — Игорь, Павел, Кэт. И мне уже ничего не надо. Какой смысл в том, что я взлечу и на высоте пяти тысяч метров уничтожу условного противника? Или попаду ракетой в мишень? Отец, у меня пусто вот здесь, понимаешь!!? Мне кажется, что я умер!

— А известные?

Свирский моргнул и посмотрел на Рожкова. Тот усмехнулся — получил, мол? Потом пришел на выручку заместителю.

Генри Йорк развел руками.

Алексей не сразу понял.

Рожков нахмурился.

— Хорошо, сэр. Я вылетаю сегодня.

Свирский успешно закончил операцию с генеральской сигаретой и спросил.

— Зачем все это?

Трентон согласно кивнул в ответ.

— Ты изменял маме?

— Хорошо, как скажете.

Свирский шутку оценил и засмеялся.

Выйдя из Управления, Антон Петрович сказал водителю, чтобы тот ехал на Новый Арбат, где находилась квартира отца и сына Кедровых. Зная, что Алексей наверняка сидит дома голодный, он по дороге зашел в магазин и накупил без разбора продуктов, что посытнее.

Наконец, Рожков прервал затянувшееся молчание.

Кедров начал говорить и закашлялся. Свирский налил ему воды. Антон Петрович молча отодвинул стакан.

— Знал бы в чем, спал без кошмаров. На поверхности вроде ничего не видно, а на дне такие камни могут оказаться. Для этого и собрались здесь, чтобы все возможные ситуации проиграть.

Свирский согласился с Йорком.

— Старинная китайская пытка. По отзывам очень болезненная процедура.

Генри Йорк помолчал немного, никакого внутреннего отклика на это предложение начальства в себе не нашел и сказал осторожно.

Йорк пыхнул дымком и скосил глаза куда то в угол кабинета.

— Чего мало водки взял? Нам с тобой не хватит. Давай еще пару бутылок прикупим. Пить, так пить. Посидим ночку, пострадаем, завтра утром снова возьмем. Деньги есть, месяц можно гулять.

— На этот раз зальете минимум, необходимый для показа.

Они вошли. Рожков пожал руку Йорку и указал им на кресла.

В ФСБ на Лубянке Свирский оформил Йорку пропуск и они поднялись на второй этаж. В приемной генерала Рожкова Свирский увидел адъютанта.

— Зачем?

Рожков сказал Свирскому.

— И все же я прошу вас…

— Заметьте, господа, какие масштабные события происходят в деле с «Саблезубым». Куплена и вооружена целая армия наемников, осуществлен захват строительной части в Кыргызстане, сбит с передвижной ракетной установки заправщик. Задействована масса техники и людей. И конечно все это не бесплатно. Откуда у Мердока такие деньги? Клад нашел? Вряд ли. Скорее всего он нашел людей, цели которых находятся в одном направлении с его собственными. Они финансируют, он исполняет и все довольны. Но у людей с такими средствами и цели должны быть грандиозными. Захват вашего истребителя, это лишь часть их плана. Мне кажется, что наша с вами задача заключается именно в том, чтобы вычислить эту цель.

Свирский согласился с ним.

— Он в состоянии провести показ истребителя на авиасалоне?

Алексей поднял на отца больные глаза и сказал тихо.

Алексей прижал руку к груди и закрыл глаза. Антон Петрович выключил закипающую воду, пододвинул к столу стул и сел напротив сына. Он только сейчас заметил, что бутылка почти полная, а на стакане с водкой лежит кусочек черного хлеба посыпанного солью. Кедров вздохнул и посмотрел в окно, которое перечеркнула длинная белая полоска от пролетевшего самолета.

Длинное ватное облачко в небе понемногу рассеивалось. Кедров в упор посмотрел на сына.

Сколько раз он возвращался в эту квартиру из дальних командировок в разные города и аэродромы! Не счесть! И все время ему казалось, что приходит он в чужую квартиру. Большие, полупустые комнаты с высокими потолками, длинные темные коридоры… Пока была жива Валя, все казалось другим. Может переехать в другое место? Говорят, перемена мест лечит… Или получится как в математике — от перемены мест слагаемых сумма не меняется? А, бог с ней, с этой квартирой! Послезавтра снова в Сибирск.

— Спасибо, товарищ генерал! Честно говоря, я думал, что полеты «Саблезубого» после всего, что произошло отложат.

— Это должно было рано или поздно закончиться и это закончилось. Она оказалась сильнее меня и сама произнесла прощальные слова. На всю жизнь запомню нашу последнюю встречу в парке. Она была в голубом летнем платье, белых босоножках и бусы у нее тоже были белые, а на одной бусинке я заметил черную точку и все время думал, зачем она там? Может так отмечалась бусинка, которая надевалась на нитку первой? Я молчал, а она говорила и говорила, успокаивая меня, потому что видела, что я захлебываюсь горячим воздухом. Она предсказывала мое будущее как провидица. Обещала, что я стану главным конструктором и построю чудо-самолет, самый лучший среди всех. Что мой сын будет летчиком и полетит на этом самолете. И что жить я буду очень долго. Целых две жизни. Я кивал ей согласно и беззвучно соглашался — да, да, да. А душа моя кровоточила, Алешка! Как же она болела тогда!

Белесое облачко растаяло и в окно лилась ярко-синяя влага бескрайнего неба.

— Да, этот подлец довольно эффектно исчез. Но, клянусь вам, он скоро обязательно проявит себя. Ракеты у него есть, ему нужен «Саблезубый». И он не оставит попыток завладеть им.

— Антон Петрович, где сейчас пилот?

Вопросов не было. Участники совещания попрощались друг с другом и договорились встретиться завтра, в воскресенье на аэродроме в Жуковском.

— Кажется наши с вами дела начинают набирать обороты?

— Если вы так считаете, сэр… Почему бы нет. Только в каком качестве? Надеюсь не агента по сбору информации и не резидента?

— Итак, мы пришли к выводу, что противник завтра ничего нам противопоставить не может. Предположения о возможном броске истребителя на Европу я отношу к категории умозрительных. Слишком много надо сложить кубиков, чтобы выстроилось это здание. Тем не менее, охрана всех военных аэродромов, находящихся в зоне досягаемости «Саблезубого» будет предупреждена и усилена. Это все, что мы можем и должны сделать на данный момент. Не будем недооценивать врага, но и переоценивать его тоже не надо. Если есть вопросы, я к вашим услугам.

— Это было бы совсем неплохо. У вас есть какие то предположения?

— Потом… лет, наверное двенадцать прошло. И решил я как то позвонить ее подруге, женщине, с которой мы вместе в свое время в школе учились. Не просто так, а с тайной мыслью — мол, расскажу о своих успехах, подруга передаст все потом ей и она за меня порадуется. Позвонил, завели разговор о том, о сем. А потом эта подружка мне и говорит: помнишь ЕЕ? Я смутился, но отвечаю, мол, припоминаю. А знаешь, подруга говорит, что случилось? Я сразу неладное почувствовал, сердце заколотилось как сумасшедшее. Подумал, что уехала моя любовь из Москвы и один я остался навсегда. А подруга и говорит — умерла она. Уже три года как умерла. И сердце у меня остановилось.

— Да так… Вы ведь когда едете на своей машине на дачу за тридцать километров от столицы наверняка льете в бензобак не три и не пять литров, а пятнадцать-двадцать. Российская психология — на всякий случай.

— Поверьте, Йорк, дозаправиться истребителю совершенно негде. Если вы скажете мне, что и без дозаправки «Саблезубый» свободно достает до Москвы, то я вам отвечу, что на нем не будет никакого вооружения. Ни ракет, ни боезапаса для пушек и пулеметов. А если озвучить бредовую мысль, что самолет может таранить Кремль, то… Надо тогда вообще запретить воздухоплавание.

— То попытаемся просто разорвать эту цепь.

Йорк отрицательно покачал головой.

Антон Петрович заглянул в одну комнату, в другую, но Алексея нигде не было. Может в кино пошел? Или к Леночке, своей неудавшейся невесте? Уж хоть бы у них все наладилось.

— Эх, сынище! Жизнь еще только начинается.

— Итак, истребитель. В данный момент он находится в одном из ангаров в Жуковском под усиленной охраной. Люди проверенные, не подведут. Утром к нему получат доступ техники, заправщик и пилоты. Все они будут под постоянным надзором. Затем «Саблезубого» выкатят на взлетное поле, последует прогрев двигателей, взлет, показ фигур высшего пилотажа и посадка. Здесь все чисто, кроме одного момента.

— Какой бамбук?

Все замолчали. Рожков смотрел на карту, которую разноцветные пятна государств делали похожей на мозаику. Свирский курил генеральскую сигарету и успокаивал себя тем, что все их разговоры, это не более, чем предположения и завтрашний полет в Жуковском, конечно же пройдет без всяких происшествий. Йорк, сделав для себя вывод, что Соединенным Штатам в любом случае ничего не угрожает, а Европа сама пусть заботится о своей безопасности, немного успокоился и откинулся на спинку кресла. Антон Петрович Кедров убеждал себя, что уже хорошо, что Алексея допустили к показу истребителя, а потом сын немного придет в себя и жизнь выровняется.

Свирский развел руками.

— Но, господин Йорк, таких целей масса! Вся Европа. Просчитать невозможно.

— Он сможет пролететь километров сто-сто двадцать. Но, обычно мы даем больше.

— В указанном радиусе нет неизвестных нам взлетно-посадочных полос, которые смогли бы принять истребитель такого класса как «Саблезубый».

Генерал с досадой поморщился.

Лифт долго тащил его на семнадцатый этаж высотного здания. Наконец, двери разъехались и Антон Петрович надавил кнопку звонка своей квартиры.

— Да, господин генерал. Это надо сделать любой ценой.

— Ты думаешь я не умирал, Алеша? Еще как умирал. Друзей у меня, слава богу не убивали, а вот женщину я терял.

Каждый из участников совещания подсознательно верил в лучшее, но общий фон оставался тревожным как перед грозой.

— Дали шанс исправиться такому олуху как ты. Вы с Борисом Кориным летите завтра на показе техники в Жуковском. Что таращишься? Генерала Рожкова благодари. Ну, и меня немножко.

Антон Петрович снова посмотрел в окно. Инверсионный след постепенно расплывался в длинное ватное облачко.

Никто ему не открыл. Кедров позвонил еще несколько раз, подумал, что Алексей спит и открыл дверь своим ключом.

— Тогда поехали сразу. Крупных вещей у меня нет, а яды, прослушки и средства тайнописи все поместились в этом портфеле.

— Чем быстрее, тем лучше. Я предупрежу генерала Рожкова о вашем прибытии.

За кухонным столом посреди кухни сидел, подперев голову ладонью его сын. На глянцевой клеенке валялись сухие куски хлеба, стояла солонка, стакан, а напротив Алексея отражала своим содержимым желтоватый свет лампы бутылка водки.

Йорк закурил и описал концом зажженной сигареты круг.

Кедров молча выложил продукты на разделочный столик, включил электроплиту и поставил воду для пельменей. Налил в соусницу кетчупа, порезал луковицу и только тогда поинтересовался.

Генри Йорк позволил себе вставить словечко в беседу.

— Вот именно. Меня утешает только то — не сочтите, господа за цинизм — что у Мердока есть всего четыре ракеты и что до США вашему истребителю не долететь.

Кедров пожал плечами.

— Вот, пожалуй, почти все, о чем мы можем вам рассказать, господин Йорк. Если у вас есть чем дополнить, прошу, мы внимательно вас слушаем.

— Тебе все же повезло больше. Твоя любовь жива и греет тебя. А Кэтрин…

Кедров подхватил сумку с продуктами, вошел в кухню и остановился на пороге.

— Но в чем риск?

— Не отстранять? Может ему еще спасибо сказать надо? Да за те глупости, которые он успел наворочать за последнее время из армии гнать взашей надо!

— Генерал у себя?

Антон Петрович с треском разломил сухую хлебную корочку.

Свирский сосредоточился.

Йорк подтвердил.

— Хотелось бы смотреть на вещи реальнее. Но, несмотря на то что мы выяснили, что угнать и вооружить истребитель невозможно, допущение такое все же сделаем. Итак, «Саблезубый» с достаточным запасом топлива и боевыми ракетами на борту идет в направлении… Каком?

Йорк с интересом слушал их беседу. Потом спросил.

Алексей спросил, не открывая глаз.

— Нет, Генри, шпионажем пусть занимаются наши атташе. Ваша задача будет вполне безобидна. Я хочу, чтобы вы встретились с генералом Рожковым и его заместителем полковником Свирским на предмет обсуждения сложившейся ситуации. Беседы по телефону это хорошее дело, но живое общение ничто не заменит. Поговорите с русскими, поваритесь немного в одном котле, может и появятся какие то свежие мысли как у нас, так и у них. Мне кажется, что в деле Мердока мы пробуксовываем. Как вы считаете?

— Да… повезло. Долго я не мог забыть ее. Во сне приходила, на улицу боялся выйти, чтобы не встретить ненароком. Лет семь прошло, пока я немного успокоился. Однажды не выдержал, позвонил в справочное и узнал ее номер телефона, а потом по своим каналам и адрес. Зачем? Сам не знаю. Оказалось, что она живет совсем рядом, замужем, дети есть и вроде бы счастлива. И так мне тепло сделалось от этого. Потом…

— Мама тогда еще жила. Это была одна из ее подруг. Как я в нее влюбился, сам не заметил… Наверное, душа мужчины и женщины суть замок и ключ. Один единственный ключ для одного замка. В общем, однажды понял, что жить без нее не могу. И она мне взаимностью ответила. Стали мы встречаться.

Антон Петрович взял бутылку и затолкал ее в мусорное ведро.

Антон Петрович отрицательно качнул головой.

— Я думаю, да… Товарищ генерал, я прошу не отстранять Алексея Кедрова от полетов.

— Ну, вот.

— К сожалению, нет. Какой именно номер и кто в нем проживает, мы сейчас выясняем.

Когда Свирский закончил свой доклад, генерал повернулся к Йорку.

— По уму так и надо бы. Но пока я тут раздумывал, этот генерал-полковник, по приказу которого стройбатовцев штурмовали, успел в Кремль брякнуть о «полном успехе операции»! Не больше и не меньше! Президент захотел посмотреть на истребитель, вокруг которого столько шума получилось. Теперь хочешь не хочешь, а показ должен состояться. Придется рисковать.

Свирский бесконечно удивился.

Рожков пододвинул заместителю зажигалку и заметил.

Антон Петрович отвернулся. Алексей подумал, что отец плачет, но когда Кедров снова посмотрел на сына, то глаза его были сухими.

— Антон Петрович Кедров уже здесь, а Каленов прибудет в Москву завтра, перед самым открытием авиасалона в Жуковском. Вас ждут.

— Это сейчас «встречаться» только одно значение имеет. Тогда мы уезжали далеко в парк, сидели на скамье держась за руки или катались на лодке и смотрели друг на друга не отрываясь. Хотя… наверное это тоже измена.

Генри Йорк вздохнул.

— Не оставит. Но где, когда и с какой целью — вот вопросы, на которые надо найти ответ как можно быстрее. Обсудите варианты с коллегами из России. Это будет полезно.

— Уточни если в состоянии, что «это»?

В Шереметьево Генри Йорк прилетел вечером в субботу. Полковник Свирский ждал его в машине возле аэропорта. Они пожали друг другу руки и Йорк поинтересовался.

— Горячие деньки, Генри. Чувствую, что вот-вот наступит развязка. Сейчас я вас устрою в гостинице, а потом если вы не очень устали, поедем в наше управление. Генерал Рожков уже там и ждет.

Глава 25 Жасминовый чай

На авиашоу в подмосковном городе Жуковском, бывшем поселке Стаханово всегда собирается много народа. Где же еще увидишь такое количество самолетов самых различных моделей от самодельных дельтапланов с моторчиками до гигантов транспортников? И что самое крутое, эти самолеты не стоят в рядок на летном поле, а кувыркаются в небе, выписывая такие кренделя,что дух захватывает! Только закончил выступление эффектной петлей «черная акула» КА-50, как откуда-то свалился МИГ-29, тормознулся на «кобре» и пошел свечкой вверх, перекрещиваясь с пятнистым СУ-37. Постаревшие асы прошлых лет стоят группками, серьезно обсуждая достоинства техники и мастерство молодежи, девчонки поглядывают на курсантов, какой-то папаша делится своими впечатлениями о шоу с корреспондентом НТВ, а маленький пацанчик на его шее кричит в микрофон.

— А мне тоже нравицца! Только сильно громко летают!

— Где вы находитесь? Где ваш исполнитель…? Это очень плохо!.. Потому что я держу в руках донесение, в котором говорится, что у русских еще три месяца назад пропали четыре ракеты класса «воздух-воздух», которые предназначены именно для интересующего нас истребителя! Что это значит по вашему? Никакого совпадения не может быть и вы это знаете так же как и я! Надеюсь, вы не забыли, что вам подопечный в Лондоне имел контакт с торговцем оружием? Это тоже случайность?! Выясняйте и как можно быстрее!

Ленгли. ЦРУ. Конспиративный звонок руководителя Управления тайных операций ЦРУ невыясненному объекту.

Агентурное наблюдение № 25

Йорк поднял большой палец.

— Ну вот, опять догнать! Гонка вооружений какая то получается. Как в старые недобрые времена. А ведь мы не враги. Противник у нас совсем иной.

— Каленов? Непонятная ситуация тут у нас. С истребителем все в порядке? Пролетел мимо трибун и уже пять минут как нет его. Что?! Как это, в неизвестном направлении!? Ты кончай шутки шутить, мать твою! У тебя, что связи с ними нет?! Даже по локатору не видно? Хреново дело. Я еду к вам.

Свирский перебил его.

Генри Йорк волновала другая проблема.

— Я понимаю о ком вы говорите. О тех, у кого цвет знамени совпадает с цветом травы. О тех, кто дает деньги таким как Мердок. Я с вами согласен. Но над нами стоят большие политики и бизнесмены. Их интересы могут отличаться от наших. Надо терпеливо ждать и все образуется.

В Центре управления полетами Каленов и Антон Петрович Кедров напряженно наблюдали за светящейся точкой на экране локатора. По ее положению в системе координат можно было определить, что «Саблезубый» достиг поля, над которым происходили показательные выступления и начал выполнение фигур высшего пилотажа. Каленов шепотом комментировал.

Свирский посмотрел на небо. Начинался показ боевых машин. Сверху, опережая звук падала к земле маленькая черная точка. Полковник показал на нее.

— Облака, значит, я вижу, а как самолет, так сразу ослеп? Может он разбился?

Каленов некоторое время не знал как прореагировать на это сообщение. Посмотрел на оператора, на Кедрова, оглянулся и только потом спросил Антона Петровича.

Техник пожал плечами.

Ждать долго не пришлось. Но, вместо того, чтобы показать на своем единственном жабье-зеленом глазе истребитель, экран локатора внезапно вспыхнул множеством белых хаотично перемещающихся лепестков. Каленов радостно ткнул пальцем в стекло.

— Типун тебе на язык! Ты что лепишь!? Давайте подождем еще немного.

— Все это мы уже проходили давным-давно, господин полковник. Я предпочитаю информативные издания.

Свирский беспокойно заерзал на своем месте и взял бинокль.

Они засмеялись. Каленов снова обратил внимание на экран, нахмурился и спросил оператора.

— Очень нравится, господин полковник. Я думаю, что Америке придется хорошо потрудиться, чтобы догнать вас.

— Убили в перестрелке. Он сзади меня был… Я оглянулся, а он уже мертв.

На летном поле дул свежий ветерок. Истребитель встретил их легким покачиванием остроконечных крыльев. Алексей обошел вокруг самолета, похлопал по стойке шасси. Техник вылез из кабины заправщика и подошел к летчикам. Борис задал ему несколько дежурных вопросов.

— Сколько приказали, столько и закачал. Не я решаю.

— И топливо найдет где закачать и ракеты навесит. Уж поверьте мне. Куда он потом пойдет, это самое важное. Надо готовиться к худшему, господа!

— Похудел… Тебе идет. Ты как, в форме? Завтрак обратно не попросится?

Долго гулять не пришлось. Вскоре к ним подбежал один из замов руководителя полетов.

Йорк подозвал газетчика и купил «Коммерсант». Свирский подтрунил над ним.

— Почему метки от истребителя нет? Поломка какая то в аппаратуре?

— Все хорошо, Боря, все хорошо. Не выспался немного. В воздухе это пройдет.

— Почему самолет не возвращается? Он и половины того, что в программке написано не сделал. Может неполадки какие то?

Первым в комнату пилотов пришел Борис Корин. Напевая песенку он несколько раз нервно дернул замок своей сумки и достал из нее традиционный термос с чаем. Отыскал в шкафчике две чашки и налил в обе горячего «жасминового с лимоном». Потом вынул из кармашка два пакетика с сахаром. Затем выглянул в коридор, убедился, что там никого нет и продолжил процедуры. Из одного пакетика высыпал сахар в свою чашку, из другого в другую, причем сахар почему то оказался разного цвета — нормального белого и зеленоватого. Потом Борис посмотрел на часы и стал неторопливо надевать летный комбинезон.

— Покупайте свежие газеты! Только у нас самая правдивая информация! Известный певец меняет ориентацию! Глава министерства пойман на взятке! Скандал на фабрике звезд! Маньяк убивает двенадцатую жертву! Покупайте свежие газеты!

Они торопливо пошли к машине. Генерал еще издалека махнул рукой водителю и тот завел двигатель. Свирский едва поспевал за Рожковым.

Генерал Рожков с заместителем и Генри Йорк приехали в Жуковский, когда выступления спортивных самолетов прошли и в небе наступила небольшая пауза. Народ распрямил затекшие шеи, оторвался от биноклей и переключился на пиво и соленые орешки.

Алексей сделал глоток.

— Не торопись с выводами.

— Эх, Пашка… Земля ему пухом, а небо одеялом. Выпьем.

— Ну, смотри. Давай как водится, чайку перед взлетом. За удачный полет и за ребят.

Метка от «Саблезубого» на экране не появилась ни через минуту, ни через две. Каленов занервничал.

— И заправиться, товарищ генерал! У него же почти совсем не осталось топлива!

Допив чай Алексей оделся в летный комбинезон, проверил кислородную маску и спросил Бориса.

Гром развел могучими руками как краб клешнями.

Йорк все понял и спрятал газету в карман.

— Как Паша погиб?

— Одни предположения, товарищ полковник.

— На боевой разворот полез… сейчас пикирование начнет… вот, видите! А с пикирования сразу на кобру в связке с колоколом… Сделал. Так, петля… управляемый штопор… Что ему еще осталось? Горку делать не будут, мы договорились, неэффектно. Правительство ведь на этих шоу, сам знаешь, Антон, как настоящие мужики глазами любит. Им что-нибудь эдакое в небе подавай. Чтобы самолет как акробат в цирке кувыркался.

Каленов чуть было не перекрестился.

— Что, господин Йорк, вас разве не интересует фабрика звезд? Или певец с его ориентацией?

Оператор покрутил ручки настройки, поиздевался над клавиатурой и заявил в итоге.

— Молодцы пилоты. Может зря, товарищ генерал, мы на них бочку катим? А вам нравится шоу господин Йорк?

— Я говорю же — аппаратура ваша виновата! Переходи на резерв.

Алексей пришел чуть позже. Корин поприветствовал его рукопожатием.

— Согласно полетному листу он сейчас должен продемонстрировать барражирование вдоль поля на сверхмалой высоте и сверхмалой скорости. Ваш самолет и так трудная штучка для радаров, а на таких высотах он вообще не виден. Через минуту появится.

Генерал пригласил всех на гостевые трибуны. Едва они сели, как Свирский тут же вскочил.

— А на словах что сказать можете? Срочное что-нибудь есть?

— А почему, товарищ полковник?

Рожков кивнул и Свирский ушел. В проходе между трибунами он поманил пальцем двух мужчин в штатском — Соболя и Грома. Они вышли на поле, где толпами гулял народ и остановились подальше от посторонних ушей. Свирский спросил Соболя.

— Да знаю я. Как в армии говорят — подход, фиксация, отход — на отлично, знания — единица, в итоге четверка.

Выполнив все необходимые предполетные процедуры, истребитель разбежался и полетел к Жуковскому.

— Ночью, товарищ полковник.

— Ну, где он, где?! Вы уверены, что это не ваша электроника барахлит?

— Триста.

— Топлива сколько закачали?

— Не надо сваливать с больной головы на здоровую. Повторяю, в наших рядах полный порядок. Это ваш истребитель задействовал систему постановки активных помех и включил радиоэлектронную блокировку.

Мимо трибун пробежал мальчишка, горланя во всю мочь своих легких.

— Все нормально?

Генри кивнул в знак согласия.

— Мужики, кончай курить. Через двадцать минут вам зеленый свет. Первыми пойдете.

Оператор был из гражданских и не привык, чтобы им командовали. Он резонно заметил.

— Я понимаю. Просто странно как то…

Борис выполнил «бочку», сделал разворот и на скорости в 160 километров в час пролетел мимо трибун. Потом включил систему постановки помех, РЭБ и на бреющем полете пошел на юго-запад.

Рожков переменился в лице. Тут же достал из кармана сотовый телефон и набрал номер.

— Вот то-то и оно. Но если бы даже в данный момент всплыло что-то конкретное, то ничего сделать было бы уже нельзя.

Кедров улыбнулся в ответ.

— Без проблем. Как часы.

Борис вспомнил сумму, которую пообещал Манфред ему за работу, как он удвоил ее и как Дарбан согласился на эти условия. Сумасшедшие деньги! Такой шанс дается раз в жизни. И не надо так презирать его, Бориса, мол изменник Родины. Пусть эти людишки, которые толпами ходят по улицам Москвы честно заглянут себе в душу и назовут количество денежных знаков, за которое они сделали бы то же самое. Он уверен, нулей после единицы было бы меньше.

— Какая нам разница? На показ хватит. «Саблезубому» полегче будет.

Оператор объяснил.

— Сколько?! Триста? Почему так мало?

Алексей потерял сознание почти сразу после взлета. Борис увидел в зеркале как беспомощно упала у него на плечо голова и перевел все функции управления истребителем на себя. Потом посмотрел на часы. Еще рановато. Можно выполнить часть упражнений и уже потом действовать по обговоренному с Манфредом плану. Плану, который наверняка разработал не Дарбан, а Мердок, настолько невероятным и авантюрным этот план был. Но, если все получится!

Борис перебил Алексея.

— Я отлучусь, товарищ генерал. Тут мои ребята светятся, поговорить с ними надо.

Соболь кивнул.

Фигуры высшего пилотажа, это, конечно, красиво. Но не менее эффектно выглядит пролет самолета на сверхмалых скоростях. Поэтому когда «Саблезубый», похожий на огромную птицу проплыл недалеко от трибун со скоростью далеко не самой быстрой иномарки и на высоте всего в несколько десятков метров, все зааплодировали. Свирский похвалил.

— Потому, что он в воздухе. А вы вот что сработайте, голуби. Сейчас вы поедете к гостинице «Ирбис» по Коровинскому шоссе и встретитесь там с ребятами из группы наружного наблюдения. Они засекли как Борис Корин вечером наведался в эту гостиницу. Там он поднялся на один из верхних этажей в какой-то номер. Скорее всего у него там была назначена с кем-то встреча. Выясните, с кем. Может это окажется пустышкой, а может и выстрелит.

И Кедров сквозь зубы ответил ему.

— Без происшествий. Отчет в дороге написали, завтра у вас будет.

— Все нормально, Боря. Во мне не сомневайся, не подведу.

Летчики полезли в кабину. Алексей запнулся о ступеньку и мотнул головой. Борис внимательно посмотрел на него. Алексей заметил этот взгляд.

— А факты у вас есть? Доказательства измены?

— Когда прилетели?

— Есть. Судя по результатам допросов Мердок покинул Киргизию и может в данный момент находится в России, возможно даже в Москве. Еще. Я… то есть мы с Громом поразмыслили и пришли к выводу, что кротом, который работал на Манфреда Дарбана в Сибирске вполне мог быть Борис Корин. Он, конечно, вроде бы и вел себя по-геройски, самолет защищал, но никто, кроме пилотов «Саблезубого» не мог знать точного маршрута, точки и времени дозаправки. У меня… у нас складывается впечатление, что…

— Цепочка истребитель-ракеты-цель начала срастаться. С самолетом все ясно. Где он задумал взять на борт ракеты — вот вопрос…

Алексей услышал их разговор и удивленно переспросил.

— Ну, что? Пойдем около «Саблезубого» погуляем? Соскучился я по нему.

«Саблезубого» выкатили из ангара ранним утром и как породистого скакуна, которому предстоят бега на ответственных состязаниях долго мыли фюзеляж и фонарь кабины, тестировали электронику и проверяли механику. Потом оставили в покое и он замер на краю ВПП, отдыхая перед полетом.

— Что с машиной? В порядке?

Соболь вежливо кашлянул и спросил.

— Это что же делается, Антоша? Это, что за дерьмо такое, а?

Аэропорт дает «добро»! Глава 26

Когда аэропорт Домодедово получил статус международного, немного разгрузив Шереметьево, то многое изменилось как в его хозяйственном обеспечении, так и в техническом оснащении. Были доработаны и удлинены взлетно-посадочные полосы, способные теперь принимать самолеты всех типов, построены современные помещения и ангары, в четыре раза дороже стали товары в магазинчиках и еда в ресторанчиках и пиццериях. И конечно, увеличилось число принимаемых в единицу времени самолетов. Они теперь взлетали и приземлялись по нескольку десятков в час.

Диспетчера аэропорта располагались на верхнем этаже высотного здания, расположенного на территории аэропорта. Работа у них была нервная, ответственная и поэтому разговор с экипажами часто происходил на повышенных тонах.

Ирак, пригород Багдада — Москва, номер гостиницы «Домодедово». Телефонный разговор по спецсвязи между двумя невыясненными объектами.

— Где ты находишься? Гостиница? Ясно. Женщина с тобой? Хорошо. Какова ситуация с истребителем? Замечательно! Когда он начал полет с Домодедово? Так… Значит должен быть уже где-то недалеко от границы. Там его встретят. Теперь слушай. После того, как я сообщу тебе о благополучном приземлении российского истребителя, ты уничтожаешь все улики, в том числе и ту, которая находится в гостинице «Ирбис»… Ты понял, кого я имею в виду? Затем вместе с твоей попутчицей едешь в Шереметьево и берешь билет до Франкфурта-на-Майне. По прилету вас встретит мой человек и отвезет на конспиративную квартиру. Там вы будете ждать меня. Ты все понял? Правильно. Где второй агент? Дай ей трубку.

Агентурное наблюдение № 26

— Те, которые оснащены прямоточными турбореактивными двигателями — да.

Рожков сухо попросил Кедрова.

Остальной разговор происходил при полном молчании всех, собравшихся в ЦУП-е. Только генерал изредка уточнял.

— Без истерик. Мы разберемся. Сядьте, выпейте воды. А вас, Генри я попрошу высказать свое мнение о последнем звене цепи — о цели. Радиус известен. Можно прогнозировать.

— Судя по официальным сообщениям, никто.

Йорк снова повернулся к карте. Провел ногтем по ниточке железной дороги.

— Масштаб десять километров в сантиметре. Опишем около аэропорта круг радиусом в восемьдесят сантиметров. Что мы имеем? На мой взгляд, ничего, что могло бы интересовать Мердока. Истребитель с таким радиусом действия даже не достает до границ вашей страны. Я теряюсь в догадках! Может быть он хочет просто угнать самолет и использовать его позже?

— Для этого истребителя были разработаны принципиально новые ракеты большой дальности — КС-172. Противолокационные с самостоятельными тепловыми ловушками. Интеллектуальный выбор цели — могут игнорировать маленькие и поразить те, которые более массивны и излучают больше тепла. Возможно программирование бортового компьютера ракет на определенную цель. Дальность действия около 200 километров. Сбить такую ракету можно, но… очень сложно.

Зима небрежно вывернул из-за спины автомат и сделал несколько очередей вдоль ВПП. Машина с охраной завизжала покрышками, подпрыгнула, и остановилась.

Мердок не согласился.

— Именно! Газета. Где же она?

— А че не баксами? Тут без малого десять кило!

— Газета у вас была в руках. «Коммерсант». Вы еще сказали о том, что предпочитаете информативные издания.

— Парни, у нас возможны неприятности. Если информация верна, то к нам в гости направляется российский истребитель. Сообщите об этом сопровождению и скажите, чтобы были начеку.

Машина с бандой Зимы уже ехала по полю к дыре в заборе. Мердок прервал разговор.

— Вы, что, шутите, Генри?! Это невозможно! Хотя бы технически! Истребитель просто не долетит до Прибалтики!

— А по вашим собственным данным?

Свирский схватил газету, быстро взлохматил страницы и уперся взглядом в один из заголовков, который гласил:

— Время не деньги, парень, а жизнь. Справишься за десять минут, будешь жить, а нет — продырявлю.

— Тяжело работать, когда из ничего надо сделать качественный продукт. Значит, не идут, не едут, не летят… Хм… Летят! Что-то вспоминается про полеты…

Диспетчер Саша заварил кофе, налил всем желающим и снова сел в свое рабочее место. На посадку заходил Боинг-747 индийской авиакомпании. В окно хорошо было видно, как он вышел из карусели, которую крутили высоко над Домодедово самолеты, ожидающие своей очереди на посадку и по длинной дуге вышел через ближний привод курсом на ВПП. Все шло как обычно, рекомендаций и указаний диспетчера пилотам Боинга уже не требовалось. Саша потянулся, отхлебнул кофе, нагнулся, чтобы ослабить шнурки в новых туфлях, которые гадски жали, а когда снова посмотрел в окно, то забыл и о кофе, и о туфлях.

— Взлетел? Значит не разбился?

— Направление откуда идут помехи можно вычислить? Хотя бы приблизительно?

— Верно, меньше десяти. Но не за восемь, а за девять. Ты соврал мне, а я очень не люблю этого.

— Все логично, товарищ генерал. Такая цель устраивает всех — и Мердока, воспаленное самолюбие которого успокоится после этого теракта и тех, кто дал ему деньги. Самолет президента США сбит ракетой с российского истребителя! В причинах разбираться особо не будут. Дистанция в отношениях, развал того, что с таким трудом было построено за последние годы. И в пшеничных полях цивилизации, взращенных нами появится еще больше участков, поросших зелеными сорняками.

— Но где, черт побери!? Хоть какие то предположения у вас есть?

— Нельзя. Это уже твоя страховка. Вспомни кто у него отец. Если истребитель решат сбить, то десять раз подумают, делать ли это. Он тебе не помешает.

— Н… не знаю. Меньше десяти минут! За восемь!

— Пока ничего не известно. Помехи больше не ставит, но на локаторе пусто. Возможно, уже где то приземлился.

Борис кивнул на потерявшего сознание Алексея.

— Он заправлен, вооружен и летит в неизвестном направлении. В Домодедово одиннадцать трупов. Один из техников ранен и отправлен в медпункт. Полковник, пошлите туда своих людей. Если этот техник в состоянии говорить, то может рассказать что-нибудь интересное. Он общался с преступниками и находился рядом с самолетом.

— Когда я увижу жену и сына?

— А с ним что делать? Может выбросить прямо здесь?

— Это невозможно. «Саблезубый» это не иголка. Даже если пилоты найдут какой то заброшенный аэродром, то их обязательно обнаружат со спутников. Мердок должен задействовать самолет в ближайший час-полтора.

— Конечно. Есть некоторые нюансы, связанные с конструкцией топливоприемников истребителей и штуцеров шлангов бензозаправщиков, но…

— С ними все в порядке?

От поля, где располагались гостевые трибуны до взлетной полосы, с которой стартовал утром «Саблезубый», а следовательно и до Центра управления полетами было не так уж и далеко. Черная «Волга» генерала махом проглотила это расстояние и остановилась перед контрольно-пропускным пунктом. Рожков ткнул часовому под нос пропуск, бросил «эти люди со мной» и все быстро поднялись в ЦУП. Генерал подошел к Каленову.

Генерал спросил оператора.

Все подошли к карте. Рожков повел пальцем по полям и дорогам.

— Бери, честно заработал.

«Бригадир» Зима дернул на сумке замок, заглянул внутрь и недовольно скривился.

Свирский отрицательно покачал головой.

— Очередной русский монстр. Теперь посчитаем. Восемьсот километров пролетит ВАШ истребитель и еще двести ВАША ракета. А это расстояние от Москвы до Хельсинки. Господа! Я звоню в Пентагон. Ситуация такова, что не терпит промедления.

Оператор качнул антенной локатора по азимуту.

И, уже на секунду выключив микрофон.

Охрана аэродрома едва успела увести свою машину с ВПП от стремительного разбега «Саблезубого». Когда истребитель взлетел и грохот его двигателей стал затихать вдали, начальник охраны определил своим приоритетом для преследования машину с людьми, которые обстреляли его команду, а теперь уходили по аэродромному полю к пролому в заборе. «Газель» развернулась и помчалась вслед за бандитами.

— Вот, вот, что-то подобное! Буквально полчаса назад была какая-то информация. Что я делал полчаса назад? Сидел вместе с вами на трибуне и смотрел на шоу. В руках у меня был бинокль и… Полковник, помогите справиться со склерозом!

— Что с вами, Генри!? Сердце? Позвать врача?

— Значит, ваш «Саблезубый» вполне можно посадить на гражданский аэродром и дозаправить?

Мертвого техника Мердок затащил в кабину бензозаправщика, залез туда сам и стал ждать.

— Истребитель не долетит. Долетят ракеты. Радиус действия у них… Господин Кедров, уточните, пожалуйста данные.

Техник бросился разматывать тяжелый топливный шланг. Мердок подождал пока не пойдет горючее и подбежал к крытой машине, из которой заканчивали выгрузку ракет Колян с десятком других «конкретных пацанов». Когда длинные серебристые сигары были уложены на ВПП, Мердок скомандовал.

Мердок усмехнулся.

— Борт 2305! Посадку запрещаю!.. Потому, что перед вами еще три борта своей очереди ждут. Четвертым будете… А кто это у меня тут поперед всех лезет? Борт 3783? Ну и что, что ваша очередь, я разрешения не давал! У вас, что, горючее кончается? Не кончается. Вот и пропустите борт 4598 из Лондона.

Техник облизнул пересохшие губы.

— Сколько ракет? Сколько горючего? Нет, это чрезвычайно важно! Понятно. Направление? Живой кто-нибудь остался? Понятно.

— Это зависит от многих факторов. Сейчас истребитель несет ракеты и вынужден идти не в самом экономичном режиме чтобы укрыться от локаторов. Кроме того ветер… хотя, мы не знаем, в какую сторону он пошел… Грубо — километров восемьсот. Ну не верю я, что мой сын изменник, генерал! Не верю! Не может он такое сделать!

— Посадку запрещаю… освободите полосу… прекратите рулежку… уберите заправщик!

Клубок пламени, возникший позади кабины убегающего грузовика ослепил охранников. «Газель» круто вильнула в сторону и едва не опрокинулась. Начальник охраны протер глаза, в которых бегали красные муравьи и озвучил подчиненным очень мудрую мысль, которая только что возникла в его просветленной голове.

Свирский проводил его долгим взглядом.

Борис опустил фонарь кабины и «Саблезубый» стал разгоняться перед взлетом. Мердок проводил его взглядом и повернулся к технику, который испуганно жался к колесу заправщика.

— Возможна подвижная цель. Правительственный поезд, например. К вашему президенту никто не едет в гости?

— Это ты от стресса поэтом заделался?

Рожков устало сел в кресло.

— Нет, товарищ генерал, к сожалению я хронический прозаик.

Начальство аэропорта реагировало на инцидент вяло и ограничивалось пока звонками в вышестоящие инстанции с информацией и вопросом, который, если избавиться от словесной шелухи, звучал совершенно по Чернышевскому — что делать? Начальство вначале не верило, потом верило, но просило подождать и само потом начинало звонить в другие разные инстанции… В конце концов начальник Домодедово плюнул и позвонил в службу охраны.

Раненого со всеми предосторожностями погрузили на носилки, носилки поставили в машину и скорая с включенными спецсигналами во весь опор помчалась в медпункт аэропорта Домодедово.

Они, наверное бы догнали грузовую авто не первой свежести, но взрыватели бывают не только натяжного действия как в случае с пусковой установкой. Отсчитав положенное время таймер в сумке с деньгами нарисовал на своем циферблате нули и два килограмма пластида в тысячные доли секунды изменил свое физическое состояние из твердого в газообразное.

Мердок печально покачал головой.

Генерал нервно прошелся по помещению ЦУП-а, достал сигареты и по привычке протянул пачку Свирскому.

— Есть какая-то информация? Где он?

Свирский взял теплую трубку телефона. Генри Йорк вздохнул и достал из кармана сигареты. Газета выползла вслед за пачкой и упала на пол. Йорк сунул ее в ближайшую урну.

Прокатив «Саблезубого» до конца ВПП, Борис развернул его, готовясь к скорому взлету и стал ждать. Очень скоро один из заправщиков отделился от стаи других машин и покатил к истребителю. Почти одновременно, протаранив забор на дальнем краю летного поля к самолету направилась еще одна машина. У самолета машины остановились. Из кабины заправщика вышли два техника в фирменных комбинезонах и один из них, подтолкнув второго под ребра длинноствольным пистолетом приказал.

Генри Йорк оживился.

— Торопиться не надо!

Шестерка F-15 вокруг президентского «Боинга» немедленно перестроилась в боевой порядок.

— Не волнуйся, сразу как только сделаешь дело я свяжусь с тобой и они приедут к тебе.

— Тихо! Ниже на полтона. Так. Теперь самым подробным образом проясните ситуацию. Вам ведь удобнее по телефону, а не у меня в кабинете на допросе? Успокоились? Говорите.

Когда машина с сотрудниками службы охраны выехала на бетонку, заправка была закончена и все четыре ракеты висели на узлах внешней подвески. Мердок поставил перед «бригадиром» сумку с деньгами.

— Теперь придержи вон тех ребят на минуту, мне надо с пилотом парой слов перекинуться.

Заместитель промолчал.

Вначале генерал не поверил Йорку.

Йорк заключил.

Через пятнадцать минут напряженного ожидания на экране локатора снова замельтешили белые метки помех. Свирский подбежал к оператору.

К заправщику, застывшему рядом с бетонкой подъехала машина скорой помощи. Врач подбежал к кабине и распахнул дверцу. На сиденье лежали два техника. Один неподвижно смотрел мертвыми глазами на резиновый коврик, а другой стонал и размазывал кровь по искаженному болью лицу.

Зима зыркнул на него и бросил сумку в кузов. Мердок хлопнул «бригадира» по плечу:

— Юго-запад. Расстояние до источника около тридцати-сорока километров.

Йорк вздохнул.

— Отлично, пилот! Ты сделал все как нельзя лучше! Теперь у тебя есть горючее и ты вооружен. Осталось выполнить задание и ты свободен как ветер в поле. С теми деньгами, которые у тебя будут ты и твоя семья сможете без проблем затеряться в какой угодно стране.

— Выпытываете у меня государственную тайну? Меня и так могут отстранить от работы за служебное несоответствие, так вы хотите, чтобы еще и посадили? Ну, ладно, ладно, не хмурьтесь. Никто никуда не едет. На российском политическом фронте затишье.

Йорк наклонился над картой.

Антон Петрович задумался, припоминая.

На взлетно-посадочную полосу сугубо гражданского аэропорта Домодедово навстречу Боингу-747 приземлялся острокрылый истребитель с белоснежным обтекателем и красными звездами на двух килях вертикального оперения. Сначала Саша подумал, что немного переутомился, сморгнул и осторожно покосился на остальных диспетчеров, видят ли они то же самое, что мерещится ему. Оказалось, что видели. Последовала секундная тишина, которая затем взорвалась встревоженными голосами.

Йорк швырнул газету на стол.

— Могу обратно забрать.

Рожков с иронией посмотрел на него.

Йорк направился к дверям.

Рожков прижал трубку поплотнее к уху, хотя собеседник кричал так, что его было слышно всем остальным.

— Теперь ракеты на подвеску. Осторожнее, это не макароны!

— Никаких. Ему негде сесть.

Антон Петрович тяжело поднялся и подошел к карте.

— Борт 2209! Вы где находитесь? Уже на взлетной!? А почему доклада не слышу!? Кто разрешил? Диспетчер номер два… Сашка, ты почему мне не сказал, что 2209 на взлетную отправил?… А где я был?.. Точно, за сигаретами бегал. Борт 2209, слышите меня? Взлет разрешаю! Счастливого пути!

— Вы знаете, куда летит ВАШ «Саблезубый»? Он летит на северо-запад! Предположение о том, что он будет охотиться на подвижную цель верно на сто процентов! И эта цель уже в воздухе! Скоро они встретятся.

Отличная связь это не когда абонент восхищенно говорит другому абоненту «Я слышу тебя как будто ты находишься за стенкой!». Это хорошая связь. Отличная связь это когда помощник начальника восточного отдела ЦРУ звонит из России в Пентагон и уже через минуту содержание этого разговора становится известно начальнику личной охраны президента США. Который идет в кабину к пилотам президентского самолета и говорит им.

Борис мрачно посмотрел на него.

— Кури… не знаю как к тебе обратиться… подполковник или генерал.

— Задолбала меня эта работа! На пенсию хочу! Саша, у тебя дыра, да? Свари кофе, а? Ну, свари, будь другом, я за твоим сектором послежу.

— Значит разбился?

— Бери своих ребят и быстренько на ВПП. Узнай, что там случилось! Может им помощь требуется. Хотя, почему то сомневаюсь я… На запросы не отвечают, личности какие то там странные копошатся, ракеты эти… Забор еще испортили…

— Господин Йорк, вы были правы в своих предположениях. Ваш Мердок переиграл вас. И нас тоже! Мне стоит посочувствовать, что вы лишились такого сотрудника и он теперь работает против всех. Но в чем то мы оказались правы. Это факт, что один из пилотов предатель. Или даже оба. Они добровольно взяли на борт оружие и готовятся применить его. У меня к вам вопрос, товарищ Кедров. Судя по времени заправки «Саблезубый» принял в баки около тонны горючего. Как далеко он может улететь?

Когда разговор закончился, Рожков обвел всех взглядом.

— Все. Надо спешить, пока они не очухались и не перекрыли взлетную полосу. Гуд бай, у тебя все получится!

Мердок подошел к кабине. Борис открыл фонарь.

— Так… Юго-запад. Тридцать километров… Что у нас тут… Лыткарино, Бронницы, Видное, Востряково, Домод… Послушайте, Кедров, а гражданские и военные самолеты одним и тем же видом топлива заправляются?

— Абсолютно. Ты должен меня понять, это всего лишь вынужденная мера предосторожности. Моя страховка.

Рожков позволил себе удивиться.

Но Рожков, накручивая диск телефона, уже не слушал его.

— Атака на другой истребитель? На пассажирский самолет?

«ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ ПОСЕТИТ САММИТ ПРИБАЛТИЙСКИХ СТРАН, КОТОРЫЙ СОСТОИТСЯ В ЛАТВИИ»

Пилоты индийского Боинга и сами уже видели помеху. Их самолет ревел двигателями, набирая высоту и спешно отваливал в сторону. Главный диспетчер уже звонил начальнику аэропорта и сообщал о незваном госте.

— Все может быть. По времени горючее у него уже должно закончиться. Надо ждать, товарищ генерал. Скоро все должно проясниться.

А дальше снова.

— Домодедово? Говорит начальник управления военной контрразведки ФСБ генерал Рожков. Немедленно соедините меня с начальником аэропорта… Генерал Рожков. С кем говорю? Ясно. Буду краток. ЧП, связанное с несанкционированной посадкой в аэропорту Домодедово военного самолета полчаса-двадцать минут назад у вас было? Было!!?

Он пошарил по карманам и направился к урне. Свирский усмехнулся с иронией — с ума сходит иностранец. А когда снова посмотрел на Йорка, то увидел его бледное лицо и забеспокоился.

Свирский припомнил.

— Взлетел. Это факт. Но откуда он взял топливо!?

— За какое время ты наполнил баки горючим?

Взлетать, чтоб возвращаться![1] Глава 27

Когда Алексей почувствовал, что сознание покидает его, то он, сам не отдавая отчет в своих действиях последним осмысленным движением надел на лицо кислородную маску. Потом увидел как померк экран бортового компьютера, погасли лампочки на приборной панели и провалился в темноту.

Возвращение к действительности происходило толчками. Сначала Алексей услышал какие-то людские голоса, жужжащие в ушах будто рой пчел. Потом голоса пропали, а в следующее возвращение появился слабый свет и гул. И уже окончательно он очнулся, когда истребитель накренился, выполняя вираж и голова стукнулась о фонарь кабины.

— Да, это я… Не надо так кричать! Я сам только что узнал об инциденте. Не представляю, как он смог это сделать. Я не отдавал такого приказа! Задача была одна — перегнать истребитель с Жуковского через границу в Ирак! Никакой самодеятельности, тем более такого плана! Да, операция провалилась. К сожалению так тоже бывает и очень часто. Но ведь все закончилось благополучно, верно? Где Мердок? Он в Москве вместе с моим человеком. Женщина, агент. Приглядывает за ним и в случае чего… Да, я согласен, его надо убирать. Я звоню ей и отдаю приказ о ликвидации.

Ирак. Недалеко от Багдада. Разговор невыясненного объекта с руководителем Управления тайных операций ЦРУ.

Агентурное наблюдение № 27

— Много хочешь, дорогая! Потерпи, скоро прилетим.

— Ты куда? Дома нас не ждут! Я предлагаю тебе выбор — стрелять или погибнуть!

— Парни, это он. Альфа и Браво, встречайте. Остальные перегруппироваться.

— Что ты задумал, Боря? Хочешь угнать самолет? Стать предателем как Беленко?

Борис презрительно засмеялся.

— Жаль, что я не высадил тебя в Домодедово. Героем хочешь быть? Думаешь, какую-то подачку вроде ордена дадут? Черта с два! Выключай, выключай, все равно уже поздно. Они близко!

Он рванул РУС с такой силой, что заскрипели параллельные тяги. Истребитель рыскнул в сторону и снова повернулся навстречу F-15.

Борис неприятно удивился тому, что первый пилот очнулся.

Ракета дымной точкой появилась в поле зрения. Но вместо того, чтобы сбить ее «правой передней» как советовал ему Борис, Алексей дождался, пока она подойдет достаточно близко, неожиданно для второго пилота ударил по ручке управления самолетом и когда тот качнулся влево, выстрелил тепловыми ловушками вправо. Ракета наживку скушала — отвернула от цели и взорвалась на одной из ловушек.

— Я Браво. Русский истребитель вошел в коридор следования президентского Боинга. Мои дальнейшие действия?

— Повторяю, я борт 01. Почему молчите? Что у вас случилось?

— Да заткнешься ты или нет!? Где, как почему… Какая разница где?

— Большая. В Жуковском нам никак не могли подвесить ракеты. Это сделал ты?

— Борт 01, отвечайте! Борт 01, почему молчите?!

Надписи на мониторе исчезли и информатор «стукнул» о результатах наблюдения локатора.

— Нет у меня никого и никогда не было!! Ни родителей, ни семьи ни друзей! Я сам по себе и таким останусь! Отпусти штурвал, щенок!!

После резкого поворота, не дав до конца опомниться ни себе, ни Борису, Алексей вслепую нащупал и вновь включил блокировку пуска ракет. Потом включил форсаж и через «горку» стал переводить «Саблезубого» в горизонтальный полет. Истребитель выровнялся, но внезапно клюнул носом и устремился к земле. В своей кабине Борис всем телом отжал РУС вперед. От напряжения его лицо покраснело. Он с ненавистью смотрел в зеркало на Алексея и шептал.

Алексей хрипло рассмеялся.

«Внимание! Предупреждение об облучении! Повторяю…»

Борис взревел в ответ.

— Я тебя понял, Боря. У меня тоже такая цель, но методы у нас разные.

— Мне плевать. Я не погибну. Я буду жить и жить хорошо.

Вместо ответа Алексей разблокировал ручное управление и повел истребитель в разворот. Борис тут же схватился за ручку управления самолетом.

«ПРИОРИТЕТ ПЕРВОГО ПИЛОТА».

— У нас?! У нас случилось? Ты хоть понимаешь, что мы уже час до вас докричаться не можем?! Тут такое на экране происходит! Вас атаковали? Есть повреждения? Как ваше самочувствие? Ракеты все на борту, или..?

«Высота 1800. Скорость 2100. Угол атаки 180. Приготовьтесь к катапультированию».

И выключил тумблер блокировки ракетной стрельбой.

Борис отпустил РУС и кулаком ударил по красной кнопке.

Алексей бросил взгляд на монитор и отпустил РУС. Борис похвалил первого пилота.

— Черт с тобой! Успеешь, стреляй! Не успеешь, молись!

Пуск ракеты информатор не оставил без комментария.

В трехстах километрах от «Саблезубого» пара F-15 из свиты сопровождения президентского самолета одновременно увидели на мониторах приближающийся истребитель. Командир звена немедленно среагировал.

— Альфа, я Браво. Контролирую цель визуально. Атака неудачна. Атакую второй.

«Внимание! Две воздушные цели! Повторяю…»

— Молодец, Лешенька! Надери им задницы! Какой ракетой будешь стрелять? Рекомендую правой передней. Она ближе к цели почти на два с половиной метра!

Борис постучал ногтем по микрофону.

— Не знаком с таким.

— Я все объясню после посадки. Мне нужен аэродром. Не далее как в трехстах километрах. Горючего в обрез. Ракеты все на подвесках.

Возможно, хоть и маловероятно, что он сумел бы скрыться в какой-то банановой стране и на старости лет стал бы рассказывать своим детям-метисам о тех приключениях, которые испытал в далекой России. Возможно и более вероятно, что его поймали бы и он покончил с собой в одной из тюрем, отсиживая пожизненный срок. Все возможно. Но ракета, которая была совсем близко к истребителю решила иначе. Ей даже не надо было сворачивать. Она обнаружила, что на прямой линии, соединяющей ее начиненный взрывчаткой нос и «Саблезубым» появилось новая мишень и без раздумий воткнулась в нее.

Третья ракета, обнаружив цель в непривычном для себя ракурсе, чуть помедлила и почти отвесно помчалась вдогонку «Саблезубому».

На то, что творилось вокруг Борис не смотрел. Он слушал и готовился к катапультированию.

Алексей посмотрел на приборную панель. И сразу увидел четыре контурных изображения ракет на дисплее. Поморщился и мотнул тяжелой головой — может он не до конца понимает где находится?

Он щелкнул тумблером переговорного устройства.

Алексей попробовал двинуть РУС вправо, влево, но в своей кабине Борис крепко держал ручку. Ракета стремительно приближалась. Алексей крикнул.

Катапультное кресло разлетелось в красно-серые клочья.

Он включил радиостанцию и сразу услышал взволнованный голос Каленова.

— Браво, я Альфа, вас понял. Приказываю перехватить и уничтожить.

В ЦУП-е посовещались и Каленов снова взял микрофон.

Пилот F-15-Браво передал напарнику.

Алексей посмотрел на бортовые часы.

— Альфа, я Браво, русский истребитель направляется к выходу из коридора следования президентского самолета. Какие будут указания?

— Поворачивай на Санкт Петербург. Азимут 90. Тебя пустят, мы предупредим.

С подвески F-15-Браво с шипением ушла ракета.

Алексей протянул руку к пульту и выключил систему постановки активных помех и радиоэлектронную блокировку.

— Ты лишился разума, Боря и сам этого не понимаешь. Надо спасти самолет. Не мешай мне и мы приземлимся на каком-нибудь аэродроме. Вспомни, ведь у тебя семья!

— Все, папенькин сынок, наигрался. Тебе осталась жить ровно минута. Я знаю, что ты не катапультируешься и попытаешься спасти истребитель. Попробуй. Здесь нет твоего любимого Игоря и некому будет помочь тебе. Какую фору тебе дать? Полторы тысячи? Тысячу? Дам тебе восемьсот метров. И то только потому, что не хочу испариться в пыль вместе с тобой.

— Закончен. Идем на аэродром.

«Высота 3500. Скорость 1700. Угол атаки 170.»

— Вау! Никогда не видел, чтобы истребитель выделывал такое!

— Проводи его. Если изменит курс, атакуй.

— Он был неплохим летчиком. Потом скурвился и перегнал самолет в Японию. Его в итоге убили в Америке.

— Дозаправились.

— Вас понял.

Со второго крыла F-15 бросилась к «Саблезубому» еще одна ракета. Борис почти нежно попросил.

В зеркале было видно, как исказилось злобной радостью лицо второго пилота. Борис убрал одну руку с ручки управления самолетом и потянулся к защитному колпачку, прикрывающему пусковую кнопку.

В кабине «Саблезубого» происходила яростная борьба. Для стороннего наблюдателя самолет мог показаться лодчонкой, которая внезапно попала в шквал и ее крутит и бросает по волнам как щепку. За поворотом следовал поворот, за горкой горка, но в итоге остроконечный нос истребителя упрямо продолжал указывать на северо-запад.

— Где?

— Чего ждешь?! Он сейчас как камбала на дне! Осталось только воткнуть трезубец!

— Я борт 01, вас слышу.

— На каком месте? Показ уже закончен?

— Да… Ты нездоров. Я взял все функции «Саблезубого» на себя. Сиди спокойно, скоро будем на месте.

Алексей щелкал тумблерами и набирал на клавиатуре команды, после каждой из которых на мониторе возникала одна и та же надпись.

«Высота…»

Алексей и сам уже видел, как две светящиеся точки направляются к «Саблезубому». Он включил меню «Анализ целей» и информатор услужливо подсказал.

— Да, это сделал я!

«Внимание, разгерметизация! Немедленно покиньте самолет. Повторяю…»

— Ты слышал? Пора выбирать оружие! Ты же не хочешь, чтобы твой любимый «Саблезубый» превратился в груду металлолома? Может тогда выстрелишь в противника ракетой? Или у папенькиного сынка кишка тонка?

Алексей с трудом раскрыл глаза и сдернул маску с лица. Некоторое время ему понадобилось, чтобы понять, где он находится. Потом в памяти всплыли обрывочные картинки последних событий — комната пилотов, жасминовый чай с лимоном, первая фигура высшего пилотажа, которую заложил над полем «Саблезубый». Больше ничего вспомнить не удавалось.

«Две цели. Конфигурация соответствует F-15. Скорость 1300, дальность 100, высота 5800. Выбрать оружие?»

— Игорь… Боря, что со мной случилось? Я кажется потерял сознание.

Алексей выровнял самолет и оглянулся. Внизу ярко пылал стог сена, подожженный раскаленными струями газа от двигателей. Слева«Саблезубого» догонял F-15. Алексей разыскал на полу кабины сорванный шлем и надел его. Встречный ветер, бьющий в открытую кабину сразу, казалось, стал тише и в шлемофонах раздался голос информатора.

Борис психанул.

Фонарь кабин с хлопком отделился от самолета. Под катапультным креслом второго пилота грохнули пиропатроны, кресло скользнуло по направляющим и Борис навсегда покинул истребитель.

«Высота 2500. Скорость 1900. Угол атаки 180. Предельные перегрузки».

Алексей попросил.

Два F-15 отвалили от Боинга и пошли на юго-восток. Оставшиеся самолеты изменили боевой порядок.

Пилот F-15-Альфа, увидев, что русский истребитель пикирует закричал напарнику.

— Боря, мы в воздухе уже сорок минут! А горючего было на полчаса! Мы дозаправились?

«Саблезубый» чиркнул фюзеляжем о стог сена и пошел на длинный разворот. Пилоты F-15 посовещались.

И оглушительно расхохотался.

Похоже, что в ЦУП-е голос Алексея для всех был полной неожиданностью, потому что наступила тишина. Алексей спросил.

— Алешенька, друг! Разблокируй мне систему пуска, а? На секундочку. Не можешь разобраться с этими ЭФ-ками сам, предоставь мне. У меня рука не дрогнет. В автомате курс истребителя тебе не изменить, а на ручном я тебе не позволю. Что же теперь, погибать без боя? Это глупо. Неужели не хочется посмотреть как эти выскочки горят? Я их как пацанов сделаю.

«Саблезубый» стал менять курс и F-15 оказался совсем близко. Алексей помахал ему рукой и показал на север — мол, туда пойду. Пилот F-15 кивнул, показал на прощанье большой палец и заложив лихой вираж помчался к Альфе.

Истребитель Алексей выводил из пикирования со странным чувством превосходства над смертью. Ощущения были НЕМЫМИ. Где-то ревели двигатели, рвал волосы на голове ледяной ветер, кровь от чудовищной перегрузки шла из носа, перед глазами мелькали черные мухи. А он будто сидел в мягком наглухо закрытом спальнике, тянул РУС на себя и спокойно смотрел на стог сена внизу, где видел, казалось каждую травинку и ему абсолютно не было страшно. Может потому, что сердце, пережившее потерю близких людей уже не так боится за свою собственную судьбу?

Все силы вложил Алексей в рывок. РУС выскользнула из второй руки Бориса, до ограничителя отклонилась назад и «Саблезубый», сделав немыслимый вираж почти неподвижно завис в «свечке». Ракета, которая была уже совсем близко, попыталась довернуть к истребителю, но не сумела и через пару секунд взорвалась. Пилот F-15-Альфа присвистнул.

Only You Глава 28

Получив от Рожкова приказание направить агентов в Домодедово, Свирский немедленно позвонил Соболю. Через пару длинных гудков тот откликнулся.

— Я слушаю, товарищ полковник!

Агентурное наблюдение № 28

Франкфурт-на-Майне. Площадь перед Готическим собором. Беседа невыясненного объекта с руководителем Управления тайных операций ЦРУ

— Да, это я. Во Франкфурте-на-Майне. Я вижу его. Он на площади перед собором… Потому что ваши люди олухи! Не могут отличить подделку от оригинала! Что мне с ним делать? К вам? Не думаю. К чему вам лишние хлопоты? Если он расколется, то сможет рассказать много интересного Генеральному инспектору. Вам это нужно? Нет. И мне тоже. А поскольку наши интересы совпадают, то…

* * *
Агентурное наблюдение № 29

Китай. Район перевала Хинган. Монастырь. Разговор по спецсвязи.

— Алло? О, господин Председатель! Какая большая честь для меня! Чем обязан скромный житель Поднебесной вашему благосклонному вниманию? Вы совершенно правы, я уже отправил вам письменный отчет о проделанной работе. Конечно, я могу рассказать, если вы располагаете временем. Слушайте, господин Председатель!

Около года назад к нам обратился один из наших постоянных заказчиков господин… простите, я не знаю его имени, да если бы и знал, то оно наверняка было бы ненастоящим… в общем, ему понадобился для выполнения определенного вида работы человек, который мог бы действовать самостоятельно, но в то же время с предсказуемым результатом. Странник, который бы шел своей дорогой, но в нужном направлении и прибыл в тот населенный пункт, куда его отправили. Не без оснований предполагая, что наш заказчик связан с ЦРУ и это обстоятельство, может быть можно будет использовать в дальнейшем в НАШИХ интересах, мы предложили ему американского агента, который работал в Пекине, во Внешнем городе. Тем более, что заказ был таков — европейского вида мужчина с опытом разведдеятельности. Заказчик согласился, и мы начали работу с товаром — комплексное физическое и психологическое воздействие

Тем временем наши предположения о том, что заказчик связан с ЦРУ и выполняет их задание стали подтверждаться. Об этом говорит тот факт, что он легко добился сдачи агента, даже несмотря на то, что тот в итоге выдал троих предателей из местных жителей Внешнего города. И, кроме того он сумел сделать запись разговора двух высокопоставленных чиновников ЦРУ, которая происходила на территории ведомства, а это уже весьма непросто. Фрагменты этого разговора мы потом использовали для работы с американским агентом, а после выполнения своей работы стали следить за заказчиком. И не зря! Нам удалось записать обрывок беседы заказчика с проданным ему агентом. Суть была такова — агент должен, действуя по большей части самостоятельно, создать условия для перегона новейшего российского истребителя в указанное место. Где его, естественно, подвергли бы тщательному анализу!

Возможность использовать ситуацию в своих интересах была весьма реальна. Получив ваши указания, господин Председатель, мы решили направить Странника по другой дороге. Когда он находился с заказчиком в Тайбэе, то наш специалист под видом владельца гостиницы, который знает тайные тропы дао провел корректировку его пути. Это было весьма рискованно, такое воздействие предполагает постепенное наращивание влияния. Странник едва не ушел от нас навсегда, но к счастью все обошлось! И теперь вместо того, чтобы работать на угон истребителя, Странник стал работать на атаку президентского самолета. Мы во многом помогали ему — нашли торговца ракетами, вывезли их в Киргизию, обеспечили дополнительными средствами.

Да, я понимаю, господин Председатель, это было гениальное решение! После инцидента наверняка произошло бы охлаждение между двумя сверхдержавами и каждая из них по отдельности наверняка обратила бы большее внимание на сотрудничество с нашей великой страной. Я помню эту древнюю китайскую мудрость — «Когда два тигра дерутся, обезьяна сидит на дереве и наблюдает».

Причина неудачи кроется в случайности, каких много в нашей быстротечной жизни. Один из русских летчиков оказался сильнее духом чем другой и атака сорвалась.

Простите, господин Председатель? Вы сказали, что это не случайность? Возможно. То есть я хотел сказать, вы совершенно правы! Каждый из нас верен своему долгу и готов отдать жизнь за будущее великого Китая!

Странник… Я затрудняюсь сказать, где он сейчас. Возможно, в Германии, возможно, в Турции. А может даже в России! В одном я уверен абсолютно точно — он сейчас в пути. Он движется к нам!

Мудрствовать Мердок не стал. Выждал несколько минут, пока по его расчетам громкоголосая Наташкина подруга должна была покинуть кабинет и влез в окно. Потом коридорами, залом ожидания, перроном мимо только что прибывшей электрички на тротуар и… Адью, господа!

Свирский безнадежно махнул рукой.

— Наташка! На обед пора! Догоняй!

— Простите?

— Не бойся, милая! Я с тобой, значит никакого дерьма больше на ваш аэродром не свалится.

Стажер протянул Соболю фотографию. Тот коротко взглянул на нее и глаза его вспыхнули нездоровой радостью.

— Я видела как он взлетел. Неужели это получилось!? Ты великолепен, Мердок!

— Вот, что, Соболь. Тут у нас ситуация аховая, требуется ваше участие. Я сейчас пошлю на подмену вам парочку других парней, а вы быстренько отправляйтесь в аэропорт Домодедово. Там экипаж «Саблезубого» Кедров-Корин произвел несанкционированную посадку, заправил истребитель и летит в неизвестном направлении. Во время этого инцидента был ранен один из техников заправщика. Его увезли в медпункт аэропорта. Если он еще там, то побеседуйте с ним обстоятельно.

Свирский принял решение.

Напротив гостиницы «Домодедово» Мердок остановился и набрал номер на мобильнике убитой медсестры.

— Согласно вашему приказу работаем с персоналом гостиницы «Ирбис» на предмет выяснения личности интересующего вас постояльца. Того, к которому приезжал Борис Корин.

Тот гордо расправил плечи.

Свирский, едва услышав о Манфреде немедленно приказал.

— Именно. Вам помощь нужна?

— Если язык не отстрелили, заговорит.

— Где вы сейчас находитесь?

Гром одной рукой погладил ей по запястью, другой по попке.

Когда Соболь с Громом окончательно убедились, что «техник» ушел и никто в аэропорту не мог прояснить куда и в какое время, то позвонили Свирскому и доложили ему о неутешительных результатах своей поездки. Выслушав их, полковник долго молчал. Наконец, он произнес.

— На дверях был «флажок», но в номере никакой компры нет. Ничего особенного. Разве что ноутбук со спутниковым телефоном. Так это сейчас разрешается.

Гром изобразил ладонями аплодисменты.

Соболь успокоил его.

Гостиничными коридорами Мердок дошел до номера 312 и без стука открыл дверь. Азиза поднялась ему навстречу.

Соболь сразу догадался.

— Не в том месте акцент делаешь, Соболь! В первую очередь побеседуйте. А за грудки хватать не надо! Неизвестно какая еще там рана. Может он и говорить то не может.

В небольшом помещении приемного бокса было больше красного цвета чем белого. Кафель на полу матово блестел лужами подсыхающей крови, розовые мазки украшали стены, в кювете с хирургическими инструментами ползали мухи, налетевшие в распахнутое окно.

Гром во всем согласился с ним.

— К Мердоку?

Соболь и Гром дождались обещанной смены, ввели агентов в курс дела и поехали в аэропорт Домодедово. Как обычно на дорогах столицы были пробки, тащиться пришлось почти полтора часа. По пути Соболь поделился с напарником своими соображениями относительно экипажа «Саблезубого».

— О чем разговор, мужики! И фотография уже готова!

— Я сразу неладное заподозрил, когда еще в Сибирск прилетели. Ты представляешь себе, за последние три года у них не случилось ни одного происшествия! Самолеты не падали, летчики за границу не перебегали, диверсии отсутствовали. Это настораживает! В добром месте так не бывает. Хоть бы раз какой-то истребитель грохнулся, все спокойнее. Так нет же… Вот и накопилось. И бабахнуло, так бабахнуло!

— Информативнее, Соболь!

— Включи радио и телевизор. Самое большее через два часа мы будем знать ответ на твой вопрос.

Врач прочувствовал ситуацию и, как положено интеллигенту решил не обострять отношения. Иначе и в морду можно схлопотать.

Затем Мердок открыл окно, выбрался наружу и пошел вдоль здания, выбирая путь к отступлению. Помогла ему какая-то дамочка, которая почти по пояс высунулась в одно из окошек на первом этаже и истошно закричала, изогнув шею вверх.

— Хреново. Возвращайтесь в «Ирбис» и продолжайте наблюдение за номером в котором остановился приятель Бориса Корина. Если вдруг он появится, то немедленно сообщите мне. Возможно, будем его брать. Иначе у нас все свидетели-подозреваемые скоро или перемрут или разбегутся.

— Азиза? Температура больного нормальная. Как твое здоровье? Хорошо. Я иду.

В номере 611 Манфред Дарбан молча смотрел на экран ноутбука. Хорошее после душа и банки пива настроение стремительно падало. По экрану бежали строки.

В медчасть пришлось долго идти длинными коридорами. Сопровождающая их смазливая девочка часто оглядывалась, широко раскрывала раскрашенные глазенки и кокетливо-испуганно щебетала.

Он устало сел в кресло и приказал Азизе.

— Хорошо, действуйте. Только постарайтесь не очень шуметь. Отель все-таки, иностранцы.

Врач, как и положено интеллигенту в ответ на бесцеремонное обращение посмотрел на него чуть свысока, и улыбнулся с иронией.

В медчасти за столом сидел бородатый мужик и что то писал на разграфленном в сетку листе бумаги. Гром бухнулся на стул напротив него.

— На первый раз прощаю. Тут у вас техник с заправщика раненый должен быть. Нам с ним побеседовать надо.

— С какими крутыми профи работаем, а, напарник? Скоро нам делать нечего будет. Давай сюда фотку.

Манфред оттолкнул от себя компьютер, вскочил и в бешенстве заметался по номеру. Проклятье! Сколько сил и времени потрачено впустую! Какому риску пришлось подвергнуться ради этого Странника, возомнившего себя суперменом! Тайга, где каждую минуту можно ожидать голодного хищника за ближайшим деревом. Вагон с углем, пропитавшим все существо до самых печенок. И вечное напряженное ожидание, что вот-вот схватят. Платил он, конечно, не скупясь, но основной куш уже, похоже, Дарбану не видать. Нет, с него довольно!

Убить врача, который привел Мердока в медпункт было проще простого. Два молниеносных удара по горлу, один справа, другой слева и тот, ничего не успев понять падает с удивленным выражением на лице.

— Показывай раненого.

— Обижаете, товарищ полковник!

— Зарегистрирован как гражданин Канады. Бизнесмен. Живет уже несколько дней. В номере появляется поздно вечером, остальное время где-то шастает. Сейчас его нет. Портье сказал, что он ушел рано утром. Мы тут с Громом…

— Вот вы о чем. Да, есть такой больной. Его осматривает другой специалист. Они сейчас находится в приемном боксе. По коридору направо третья дверь.

— Он здесь! Час назад приехал. Поднялся к себе в номер и находится сейчас там. По телефону ни с кем не разговаривает, только плеск воды слышно.

— Молодец, опер! Четверка тебе. А если ты его еще и сфотографировать сумел, то вообще отличник.

Покончив с грязной работой, Мердок скинул перепачканный кровью комбинезон, раздел врача и напялил на себя его белые штаны и футболку с надписью «ADIDAS» на груди. Одежда была немного маловата, но ничего, на первое время сойдет.

— Я ему сейчас бороду по волоску на его плешивую башку пересажу! Без наркоза!

«ТИГРУ ОТ СТРАННИКА. ЧАЙКА-4 НЕ ВЫПОЛНИЛ СВОЕЙ РАБОТЫ. ЖДИ МЕНЯ В ГОСТИНИЦЕ.»

— Я понял, товарищ полковник. Обстоятельно.

— Брать! Лучше живым. От него ниточка к одному очень необходимому нам человеку тянется.

— Что вы опять натворили?

— Дарбан! Это же Манфред Дарбан! Гром, ты посмотри кто к нам в гости прорезался! Гадом буду, если сейчас Свирский нам санкцию на захват не даст!

— Контрразведка. Последи, чтобы нашу тачку не угнали.

Соболь бросился к окну, выскочил наружу и побежал вдоль здания сначала в одну сторону, потом в другую. Потом остановился, посмотрел на десятки раскрытых окон первого этажа, плюнул и побрел обратно в медпункт.

Обратный путь занял еще полтора часа. Когда Гром повернул «жигуль» к флагам, которые трепетали перед гостиницей «Ирбис», то они увидели как перед входом нервно расхаживает взад-вперед один из агентов наружки. Заметив Соболя и Грома он рысцой припустил к ним.

— Что удалось узнать?

— Обижаете, товарищ полковник! Так, под дых чуть-чуть. В, общем, он согласился проводить нас в номер этого «канадца».

С медсестрой пришлось повозиться чуть дольше. Как все-таки живучи эти женщины! Уже с перерезанным скальпелем горлом она долго ползала по скользкому красному полу и что-то все пыталась достать из кармана халатика. Мердок прекратил ее страдания, выкрутив ей голову почти за спину. Потом сунул руку в карман халата и достал оттуда мобильный телефон. Наверное, чувствуя приближение смерти пыталась позвонить мужу или детям. Женщины не только живучи, но и непредсказуемы в своих поступках.

— Ладно, езжайте. О результатах сразу доложите мне.

— Какая стрельба началась! Наши ребята из охраны по ним из автоматов палят, те в ответ тоже стреляют! Потом ракеты из машины вытащили, одна чуть не взлетела. Прицепили их к самолету и давай удирать! Доехали до забора и тут пуля в бензиновый бак попала! Ка-акой взрыв был! Я до сих пор вся дрожу! Вот, видите, даже ладони похолодели!

— Это долго, напарник. Просто пусть откроет бокс запасными ключами.

— Это закон такой. Чем лучше, тем хуже. Потому, что враги вокруг нас всегда есть. Только иногда они хорошо маскируются, а руководство их невольно — а может нарочно! — покрывает. Ничего, я это дерьмо все равно раскопаю!

Возле шлагбаума, который перегораживал въезд на площадь перед зданием аэропорта Соболь оттеснил «жигуленком» сверкающую лаком иномарку и потряс красными корочками перед лицом мента.

Импортная белоснежная дверь щелкнула замком и отворилась. Бородач заглянул в комнату и отшатнулся.

Третья дверь направо оказалось запертой. Гром оскалился.

— Да так… Вещички его профильтровали. Портье был против, но я его уговорил.

— В зубы, что ли дал?

На полу лежали двое — медсестра с огромной резаной раной на горле и молодой врач, на котором из одежды были только одни трусы. Сорванная с окна занавеска была судорожно сжата в его кулаке. На кровати валялась форменный комбинезон техника.

Манфред еще раз взглянул на экран ноутбука и скривился. «Жди в гостинице»! Как же! После неудачи Мердок обязательно начнет подчищать хвосты. Только полный дурак может сидеть тут и ждать свою смерть. Надо смываться быстро и далеко. Мердока вполне могут убрать его работодатели, а потом настанет и черед Дарбана. Да, очень быстро и очень далеко!

В дверь постучали. Манфред дернулся и полез подмышку за пистолетом. Потом спросил не вставая с кресла.

— Кто там?

И замер, услышав как нежный голос за дверью негромко и мелодично пропел первые строки из «Only You».

Манфред прикусил губу. Черт, кажется это певичка, которая вчера пела блюз. Видимо та роза, которую он подарил ей произвела впечатление! Похоже, эта крошка запала на него! Вполне может быть! Она так призывно смотрела на него… Но как не вовремя! А может стоит все же впустить ее? И быстренько, по деловому. Давно у него не было женщины.

Дарбан снял руку с рукоятки пистолета. Потом подошел к двери и открыл ее.

То, что страстной любви с певичкой не будет он понял через мгновение. Потому, что в раскрытую дверь со скоростью болида Формулы-1 вкатилась тележка, на которых обычно горничные привозят по утрам завтрак для ленивых клиентов. Тележка врезалась Манфреду в живот и проволокла его через коридор к балконной двери, где он и грохнулся, разбив головой тройной стеклопакет.

Он все же сумел дотянуться до пистолета, но едва щелкнул предохранителем, как поверх тележки появилось яростное лицо и квадратные плечи коротковолосого могучего мужчины с бычьей шеей. Мужчина увидел пистолет и рявкнул так, что качнулась штора на окне.

— Ша!! Порву, б… дь!! Руки за голову!

И все-таки Дарбан выхватил пистолет. Ему показалось, что сделано это было очень быстро, но когда он уже готовился нажать на курок, в руке коротковолосого вдруг сверкнуло яркое пламя. Сверкнуло и погасло, оставив после себя кромешную холодную темноту.

Гром отбросил тележку в сторону и наклонился над Дарбаном. Потрогал сонную артерию на шее. Соболь спрятал оружие в кобуру.

— Чего ты его щупаешь, мертвее не бывают. Вся башка разворочена. Закрой лучше дверь, а то сейчас сюда вся гостиница сбежится.

Гром пошел закрывать дверь, а Соболь подошел к ноутбуку. На экране по-прежнему высвечивалось сообщение Мердока. Соболь возбужденно засопел.

— Гром, а Гром… Так может быть, чтобы два раза в день повезло?

Гром, споласкивая руки в ванной подтвердил.

— Может. Я вот однажды с клевой бабенкой познакомился, а она меня в тот же вечер со своей подругой свела. Так веришь или нет, пока я выбирал с кем из них поконтачить, они меня вдвоем в постель затащили. Может.

Соболь уже широко шагал к выходу из номера.

— Кончай полоскаться. Мчим в Шереметьево.

— А на кой?

— Предвидится небольшое происшествие. Будем брать Мердока.

Через два часа молчаливого ожидания в номере гостиницы «Домодедово» Мердок достал из портфеля ноутбук и стал печатать сообщение Манфреду Дарбану. Азиза подошла поближе и заглянула ему через плечо. Потом спросила.

— Ты предполагаешь, что это провал?

— Я не предполагаю, я уверен.

— Зачем тебе нужен этот Манфред? Вдвоем нам уйти будет легче.

— Поэтому и пишу, что не нужен. Неужели не ясно? Не стой у меня за спиной.

Азиза отошла к окну и сказала насмешливо.

— Неужели боишься?

— Я ничего не боюсь. Но я не хотел бы умереть от руки женщины.

Азиза бросила на него быстрый взгляд и промолчала.

Отправив сообщение, Мердок спрятал ноутбук, оглядел номер и сказал Азизе.

— Иди и подгони машину со стоянки. Я буду у окна.

Когда Азиза ушла, Мердок сделал еще один звонок с телефона убитой медсестры.

— Это ты? Что за хруст? Опять чипсы? Хотя уже не важно. Где ты находишься? Хорошо. Бери такси и быстро в Шереметьево. Возьмешь два билета во Франкфурт-на-Майне. И все принадлежности. Да, именно. Настало время тебе поработать. Все.

Внизу к гостинице подъехала белая Тойота. Мердок бросил телефон в урну и вышел из номера.

«Жигули» с Соболем и Громом на борту мчались в аэропорт Шереметьево. Гром на пятой передаче давил туфлем сорок шестого размера педаль газа, а Соболь работал за штурмана.

— Делай вон того! Не уступает?! Вот дерьмо! Прижимай его к бровке! Готов! Сейчас поворот будет! Зачем скорость сбросил!? Подрезай!

Гибэдэдэшник, увидев несущуюся на бешеной скорости машину отчаянно замахал им жезлом. Гром дал ему отсечку, но мент видимо не понял или не разглядел спецсигнала, включил на «попугайчике» мигалку и ринулся в погоню.

К Шереметьево «жигуль» и милицейская машина подлетели почти одновременно. Соболь выскочил из салона и, бросив Грому — разберись с ним — побежал к зданию аэропорта.

С ментом Гром разобрался быстро и припустил было вслед за напарником, но, перебежав площадь увидел, что Соболь стоит около белой Тойоты в окружении мужчин в форменной одежде охраны аэропорта. Гром ринулся на выручку.

Соболь прервал его на первом же слове и ткнул пальцем в приспущенное стекло машины.

— Мердок уже здесь. Охранники внутрь заглянули, а там она… Мужики говорят, что эта машина полчаса как подъехала.

Гром наклонился, заглянул в салон и невольно отшатнулся. Оскалясь, на него мертвыми глазами смотрела красивая женщина восточной внешности из раны шеи которой за воротник платья тянулась широкая красная полоса.

Соболь уже проводил с охранниками блиц-допрос.

— К какому терминалу он пошел не видели? Так. А какие рейсы ушли за эти полчаса? Так. Думаю, что в Сыквтык… в Сывтык… Да, правильно, в Сык-тыв-кар он все же не полетит. Куда еще? А какие ближайшие? Франкфурт? Подходяще. Регистрация началась? Пошли, проводите в накопителю.

Всей толпой они направились в левое крыло здания, где около окон стояли будущие пассажиры авиалайнера Москва-Франкфурт-на-Майне. Гром первый увидел Мердока и задохнулся от радостного предчувствия.

— Соболь, вон он светится! Прям копия с фотографии! Родной ты мой! Дай мне его, а, Соболь? Честное слово, я его бить не буду! Ну, дай!

— Ты хочешь его здесь спеленать? А если он вооружен?

Начальник охраны аэропорта возмутился таким предположением.

— Да вы что, мужики!? Если в накопитель пропустили, значит пустой он как курица без петуха! У нас с этим строго.

Соболь решил идти на компромисс.

— Мы его вместе брать будем. Пошли, Гром.

Они миновали ограждение накопителя и с двух сторон подошли к Мердоку. Гром уставился на него долгим пронзительным взглядом. Мердок приветливо улыбнулся в ответ.

— Вам что-то нужно, господа?

— Ты нам нужен.

— Не понимаю вас.

— Скоро поймешь. Не оглядываясь, без излишней спешки вон в ту дверь ша-агом марш!

Мердок недоуменно пожал плечами и пошел в комнату индивидуального досмотра. Там Гром заломил ему руки за спину и надел наручники. Соболь толкнул Мердока на стул и достал из кармана телефон.

— Надо полковнику доложить. Удача так удача!

Он еще продолжал искать в адресной книге мобильника необходимую ссылку на номер Свирского, Гром еще продолжал обшаривать карманы Мердока, а в комнату досмотра уже входил высокий мужчина с военной выправкой. Он быстро окинул взглядом всех троих и обратился к Соболю, сразу определив в нем того, кто является лидером.

— Я хотел бы с вами переговорить.

Гром потянулся к наплечной кобуре. Соболь прекратил поиски номера и уставился на вошедшего.

— Я не понял. Кто разрешил войти? Быстро вышел! Что непонятного?

Мужчина полез в карман. Гром расстегнул кобуру. Но вместо оружия в руках синеглазого оказалась книжечка бордового цвета. Он протянул ее Соболю. Тот с недовольным видом раскрыл документ. После долгого изучения удостоверения на лице Соболя появилось выражение сложных внутренних переживаний. Он повертел документ и так и эдак и наконец спросил тоном ниже.

— Ну и хрен ли? Ну ФСБ. Ну Центр специального назначения. Ну майор. А что надо-то?

— Надо немногое. Слушай мой приказ. Задержанному вернуть все изъятые вещи и отпустить.

Гром издал непонятный звук и выхватил из кобуры пистолет. Соболь сложил из трех пальцев комбинацию и поднес ее к носу мужика.

— А это не хочешь?

Мужчина отрицательно качнул головой и показал на телефон, который Соболь сжимал в руке.

— Вы, кажется собирались звонить вашему руководству?

— Ну и собирался…

— Так звоните.

— Ну и позвоню. А ты выйди! Здесь посторонним нельзя находиться.

Мужик усмехнулся и вышел. Соболь разыскал в адресной книге необходимую ссылку.

Начал доклад Соболь очень победоносно. Но когда его перебил и что-то сказал в ответ Свирский, Соболь внезапно растерялся, покраснел, как мальчишка, которого мама застала со спущенными штанами и неуверенно произнес.

— А это я с товарищем полковником говорю, да? Это точно вы? А я правильно вас понял? Я подумал, что ослышался… Повторите, пожалуйста, еще раз… Нет, все, больше не надо.

И закончил разговор совсем уж неуставной фразой.

— Ну, ладно, как хотите.

Гром заканчивал обыск Мердока. Соболь хмуро посмотрел на всякую чушь, которая была извлечена из карманов задержанного и невнятно произнес.

— Кончай. На хер все это нужно. Пошли давай.

Гром не понял.

— Чего «пошли давай»? Спецмашину вызвать надо.

— Сними с него наручники. Свирский приказал отпустить его. Вот такое происшествие.

Гром замер и долго что-то соображал. Потом посмотрел на Мердока, на Соболя и с надеждой произнес.

— Он… ты, что, спятил?

— Он — не знаю, я нет. Но приказ есть приказ. Свирский приказал этого… отпустить. Надо выполнять.

— А причина?

— Так тебе и скажут причину. Без объяснения.

Гром по-рыбьи открыл рот, потом развел руками.

— Соболь, ты представляешь, я в первый раз в жизни не знаю, что сказать. Даже мат не идет.

— У меня тоже. Снимай наручники.

— А может все таки не надо? Может ты Свирского не так понял?

— Все я так понял. Выполняй.

Но Гром не терял надежды на благополучный исход дела.

— Слушай, а может его пристрелить? При попытке к бегству. Ведь нельзя же такого отпускать!

Соболь вздохнул и сам снял наручники с запястьев Мердока.

— Вы свободны, гражданин. Извинений не приношу. Очень сожалею, что не могу упрятать вас за решетку.

Мердок улыбнулся, и что-то выдал по-китайски. Соболь немного оживился.

— А вот оскорбление в свой счет я не могу снести.

И врезал Мердоку в челюсть.

Ничто не изменилось в лице Мердока. Все так же приветливо улыбаясь он слегка поклонился агентам и вышел из комнаты.

Гром протянул руку.

— Соболь, дай мне телефон.

И когда Соболь протянул ему мобильник, Гром взревел, размахнулся и швырнул аппаратик в стену.

Через полчаса Боинг, следующий во Франкфурт-на-Майне разбежался по взлетной полосе, быстро набрал высоту и лег на положенный ему курс.

Весьма объемной немке среднего возраста был очень симпатичен сосед, который сидел справа от нее, на месте 23-б. Во-первых потому, что помог укрыться ей пледом, во-вторых потому, что от него приятно пахло дорогим одеколоном, а в-третьих он не расставлял локти как сосед слева. Немка часто поглядывала на него и улыбалась.

Когда прошло около часа полета, сосед немки встал и направился в туалет. Ровно через пять минут мужчина, место которого было под номером 24-б тоже поднялся и тоже пошел к туалету. Когда он вошел в кабинку, один из пассажиров ухмыльнулся. Эти педерасты даже в воздухе занимаются своими пакостными делишками!

Мужчины отсутствовали минут пятнадцать. Потом так же по очереди вышли из места задумчивости и направились к своим местам.

Когда сосед немки плюхнулся рядом с ней, она удивленно повернула к нему голову, принюхалась и сказала.

— Это не мое дело, конечно, но… Тот одеколон, который был у вас вначале гораздо лучше.

Сосед зыркнул на нее и уперся локтями о подлокотники. Немка обиженно посмотрела на него. А уж когда он вытащил из кармана сальный пакетик с чипсами и захрустел, периодически икая на весь салон, она возмущенно отвернулась и постаралась забыть о его существовании.

В аэропорту Франкфурта-на-Майне готовились к встрече Мердока. Агенты Ральфа Трентона запрудили помещение аэропорта и едва самолет закончил пробежку по взлетной полосе, выстроились коридором среди встречающих.

Мердок вошел в здание аэропорта одним из последних. Выбросив пустой пакетик из-под чипсов, он направился к автомату, намереваясь, видимо купить очередную порцию хрустящего картофеля и был тут же окружен агентами.

Арест проходил по всем правилам. Мердоку зачитали его права и только тогда повели через зал к ожидающей у входа машине.

Неладное заподозрили только при въезде на автостраду, ведущую в город. Вспотев то ли от большого количества съеденных чипсов, то ли от волнения, Мердок провел ладонью по лицу и оставил на нем белые полосы. Один из агентов придвинулся поближе к арестованному, достал носовой платок и провел краем по щеке Мердока. Потом внимательно посмотрел на щеку, на платок и закричал во весь голос.

— На нем грим! Это не он! Это не Мердок! Поворачивай назад!

А в это самое время милый господин, пахнущий хорошим одеколоном шагал по одной из улиц рядом с Готическим собором. Он увидел фонтанчик и остановился, чтобы напиться и освежить лицо. Убедившись, что разноцветная от грима вода исчезла в сливных отверстиях, господин распрямился, посмотрел на небо, где висел оставленный каким-то самолетом инверсионный след, и произнес.

— Еще встретимся!

Вслед ему из салона машины смотрел пепельноволосый синеглазый мужчина. В то время, как Мердок смывал грим, он достал мобильный телефон, набрал номер и произнес —

Пепельноволосый вышел из машины и направился к Мердоку, который в это время остановил проезжающее мимо такси.

— Вы куда-то спешите, любезный?

Мердок обернулся. На секунду напрягся, пробежал взглядом по рукам мужчины и расслабился, не увидев оружия.

— Да, мне пора, знаете ли… Мы славно поработали с вами и не беда, что русские оказались на этот раз сильнее. Все впереди, верно? Прощайте, я спешу! Что? Вы хотите мне что-то сказать на прощание? Внимательно вас слушаю!

Пепельноволосый сделал шаг назад и четко выговаривая слова произнес:

— Твой путь окончен, Странник! Пора! Алмазная колесница ждет тебя!

Мердок расхохотался в ответ.

— Знаешь, я больше привык на такси! Колесница не мой вид транспорта. По крайней мере пока! Прощай!

Такси фыркнуло мотором и скрылось за поворотом.

1

Abfliegen, um heimzukehren! — лозунг немецких летчиков 2 мировой войны.

(обратно)

Примечания


Оглавление

  • Глава 1 По ком звонит «Колокол»
  • Глава 2 Тигр — свирепый зверь
  • Глава 3 Экологическая миссия
  • Глава 4 Дерьмо какое!
  • Глава 5 Четыре сигары
  • Глава 6 Ближний бой
  • Глава 7 Китайская кухня
  • Мы на лодочке катались Глава 8
  • Глава 9 Последняя инструкция
  • Глава 10 В четыре после полудня
  • Глава 11 Все костры на заре догорают
  • Глава 12 Если случится катастрофа
  • Зеленый Таджик Глава 13
  • Глава 14 Рикошет
  • Беседы и суждения Глава 15
  • Хинган Глава 16
  • Глава 17 Лишение девственности
  • Глава 18 Кандидат в мастера
  • Святой и брателло Глава 19
  • Цель в зоне поражения Глава 20
  • Квадрат 75–38 Глава 21
  • Глава 22 Подарок для Азизы
  • О, Рио, Рио! Глава 23
  • Глава 24 Все только начинается
  • Глава 25 Жасминовый чай
  • Аэропорт дает «добро»! Глава 26
  • Взлетать, чтоб возвращаться![1] Глава 27
  • Only You Глава 28
  • *** Примечания ***