Виолка (без редактуры) [Ирена Р. Сытник] (fb2) читать онлайн

Виолка

Пролог

Холодный взгляд, терпенье, жёсткий нрав,

Понятье чести, равнодушье к смерти.

Живёт и спит, как друга, меч обняв,

Изящен вид – но облику не верьте.

Высокомерье, гордость, сердце – лёд,

Слова – кремень, не станет лицемерить.

Убьёт любого. Кодекс свой блюдёт,

И клятве данной можно твёрдо верить.

Сильна, ловка, а воин – ремесло.

Любовь и ненависть – в душе едины.

Смотря, куда сегодня занесло -

Они всегда взаимозаменимы.

Берёт всё то, что требует душа,

Идёт по жизни, словно королева!

Куда ни глянь – повсюду хороша,

Как ни крути, она, однако, дева.

И час приходит, нежно зов звучит,

Пленяя душу, подчиняя тело,

Лёд тает в сердце, в венах кровь кипит,

В любовь, как в бой, она вступает смело.

Пусть говорят – не женщина она,

Живёт жестоко, по законам волка.

Воспитана такой и рождена,

Иной не может быть, она – виолка!

Глава 1

Большой торговый корабль медленно приближался. Тяжело нагруженный, несмотря на все паруса, не мог уйти от быстроходного «гончака» пиратов. Когда торговец приблизился настолько, что уже стали слышны возбуждённые голоса матросов, испуганно метавшихся по палубе, Сакс поднёс к губам рупор и прокричал:

– Сдавайтесь без боя, и мы вас пощадим! Нам нужны деньги и товар, а не ваши жалкие жизни!

Но матросы торговца продолжали суматошно бегать, как перепуганные крысы, вооружаясь и готовясь к бою, подгоняемые капитаном и его помощником.

– Так они тебя и послушались, – усмехнулся Вильс, помощник Сакса.

– Тем хуже для них, – буркнул капитан. – Поднимай абордажную команду.

– Торгашей чертовски много… – с сомнением покачал головой Вильс. – Стоит ли рисковать?

– Это всего лишь бродяги, шатающиеся из порта в порт. Может, они и наловчились держать в руках топор или меч, но не думаю, что устоят против наших.

Корабли сблизились. Сакс сам стал у штурвала и провёл блестящий разворот, поставив свой корабль бок о бок с противником. Тотчас полетели абордажные крючья, намертво сцепив два корабля. Пираты с устрашающими воплями спрыгивали на палубу торговца. Завязался ожесточённый, но короткий бой. Сакс стоял у штурвала, внимательно следя за парусами и ветром. Парусная команда мгновенно выполняла все его приказы.

Постепенно шум на соседней палубе стихал. Бой закончился, лишь кое-где вспыхивали и затихали скоротечные поединки. Но один, возле главной мачты, продолжался довольно долго, и привлёк внимание Сакса. Так как соседним кораблём никто уже не управлял, и он не представлял угрозы в виде неожиданного манёвра, Сакс передал штурвал старому опытному матросу, а сам перешёл на торговец.

На носу несколько пиратов вязали пленных, остальные, во главе с Вильсом, методично «чистили» корабль, перенося награбленное на свой. Возле мачты собралась небольшая толпа, и оттуда, время от времени, доносился звон клинков и подбадривающие крики зрителей. Капитан приблизился и остановился в изумлении. Прижавшись спиной к толстой мачте, чтобы обезопасить себя с тыла, в кругу возбуждённых пиратов стояла женщина с обнажённым мечом в руках. Даже, скорее, девушка лет двадцати, с тёмными, гладко зачёсанными и собранными в тугой узел на макушке волосами, с пронзительно-синими глазами, глядящими холодно и жестоко, и плотно сжатыми полными губами. Одета девица была в подобие военного костюма из тонкой, расшитой шёлком, кожи. Девушка привлекала взгляд броской, какой-то даже вызывающей красотой. Особенно манили большие, чуть раскосые, как у варваров, сверкающие холодной яростью глаза. В них не было ни страха, ни безысходности, ожидаемые в подобной ситуации, а только холодное презрение и решительность дорого продать свою жизнь.

У ног воительницы уже валялись несколько мертвецов, и ещё столько же раненых злобно осыпали её проклятиями.

– Что здесь происходит? – окликнул Сакс.

Один из пиратов оглянулся и процедил сквозь зубы:

– Это сумасшедшая девка, капитан… Мы предложили ей сдаться, но она лишь рассмеялась нам в лицо.

– Вас десять бугаёв и вы не смогли справиться с одной девицей? – нахмурился главарь.

– Говорю же, она полоумная! Ведьма или одержимая! С ней не справится и сотня… Ребята давно бы прикончили её из арбалета, но Вильс приказал взять живой. Вот мы и топчемся тут… – злобно сплюнул он на палубу.

Сакс вновь, внимательно, посмотрел на девушку. Она казалась спокойной, даже расслабленной. Стояла, небрежно облокотившись о меч. Но глаза следили за окружающими зорко и пристально. В кажущейся невозмутимости и нарочитой расслабленности проглядывало спокойствие лежащего в засаде хищника, готового в любое мгновение нанести смертоносный удар.

Сакс понял, что перед ним не просто девушка, решившая защищать свою жизнь случайно подвернувшимся под руку оружием, а закалённый и бесстрашный воин, умелый и опытный боец. Сакс уже слышал о таких вот женщинах-воинах, но встретил впервые. Он ощутил, что его ожесточившееся и очерствевшее сердце пирата и убийцы дрогнуло, в нём возникло какое-то, ещё слабое и непонятное, чувство, и он захотел приручить и покорить эту сильную, смелую, жестокосердную, как и он, красавицу.

Обнажив меч, капитан приказал:

– Расступитесь!

– Дорогу капитану! Дорогу капитану! – прозвучал чей-то голос, и пираты, оглядываясь и шумя, расступились, образовав проход, по которому Сакс вошёл в очерчённый мечом чужеземки круг.

– Капитан, – прозвучал позади чей-то встревоженный голос, – эта ведьма убьёт вас!

– Я завяжу бой и постараюсь оторвать её от мачты, а вы набросите на неё сеть, – бросил он через плечо и ступил вперёд несколько шагов. Глаза девушки тут же остановились на нём, мгновенно пробежав по высокой мощной фигуре, оценивая противника.

– Я капитан этого сброда негодяев и развратников, сударыня, – представился он. – Моё имя Рич Сакс, родом из Алмоста. Как зовут тебя, прекрасная незнакомка? Назови своё имя, чтобы мы могли провести переговоры, прежде чем сразимся.

В глазах девушки промелькнуло нечто похожее на удивление, когда она услышала изысканную речь. Но ответила довольно грубо:

– Я не веду переговоров с разбойниками, а мертвецу незачем знать моё имя!

И тут же, без предупреждения, бросилась в атаку. Но Сакс никогда не стал бы капитаном пиратов, если бы умел только красиво говорить. Он превосходно владел мечом, и обладал большой силой. В детстве и юности Сакс был рабом в доме алмостского военачальника – «меченого», то есть, выпускника Школы Меченосцев, в которой готовили великолепных воинов, телохранителей и стражей. Он каждый день, по нескольку часов, тренировался в саду, оттачивая приёмы, а юный Рич, спрятавшись в кроне дерева, жадно наблюдал за ним, запоминая всё. Затем, когда его никто не видел, повторял всё выученное, используя вместо меча тяжёлую палку.

Затем он вырос и сумел сбежать, и, когда примкнул к пиратам, приобретённые в детстве навыки очень пригодились. Он быстро продвигался по «служебной лестнице», зарекомендовав себя, как отличный боец и славный воин. Обладая, к тому же, большой силой, жестокостью и хладнокровием, изворотливым умом и хитростью, Сакс, вскоре, стал капитаном пиратского корабля, сколотив собственную команду.

После первых же выпадов, Сакс понял, что перед ним боец более опытный и умелый, чем он. Ведя бой, капитан маневрировал, стараясь оторвать девушку от спасительного прикрытия мачты, но она быстро раскусила его тактику и не следовала за ним, когда он незаметно отступал. Хладнокровный расчётливый воин, который не просто ожесточённо дрался, а старался продумывать свои действия и беречь силы. Сакс, наоборот, увлёкся поединком, и несколько раз едва не попал под смертельный удар, лишь благодаря своей ловкости и быстроте избежав тяжёлой раны.

Наконец, он отступил, чтобы дать себе передышку и обдумать дальнейшие действия. Девушка тоже устала, дыхание её сбилось, а лицо блестело от пота. Сакс подумал, что можно было бы измотать её физически – пока она не сможет держать в руках меч, а затем скрутить, как беспомощного младенца.

Он уже повернул голову, чтобы выбрать бойца и послать на поединок, объяснив задачу, как увидел позади одного из раненых, который целился в девицу из небольшого арбалета.

– Какого?!. – только и успел возмущённо произнести капитан, как пират нажал на спусковую скобу, и тяжёлая, пробивающая металлические латы стрела полетела в цель. К счастью, стрелок был ещё тот, к тому же у него дрожали после ранения руки, поэтому стрела не убила девушку, а лишь ранила. С глухим чмокающим звуком она впилась в левое бедро немного выше колена, пригвоздив её к мачте, как булавка пришпиливает мотылька к деревянной основе.

Девушка вздрогнула, сквозь стиснутые зубы вырвался резкий свистящий звук. Она замерла на мгновение, глядя на торчащее из тела смертоносное орудие, а затем схватилась за древко и хотела выдернуть стрелу. Но та глубоко застряла в прочном дереве зазубренным наконечником. Пираты, наблюдавшие за муками чужеземки, довольно зашумели, понимая, что теперь она обречена. Девушка бросила на них полный холодной ненависти взгляд и, вдруг, резко подалась вперёд, соскользнув с гладкого древка. Из рваной раны тут же хлынула кровь, стекая по тёмной коже брюк в короткие мягкие сапожки. Девушка чуть побледнела и закусила нижнюю губку, словно сдерживая крик боли. Но потемневшие глаза продолжали зорко следить за окружающими, а побелевшие от напряжения пальцы судорожно вцепились в меч, словно она боялась, что, если ослабит хватку, он тут же выпадет из рук.

Всем стало ясно, что раненая долго не продержится – слишком быстро она теряла кровь. Пираты с циничными ухмылками наблюдали, как девушка борется сама с собой и подступающей слабостью. Некоторые даже заключали быстротечные пари, сколько она ещё продержится.

Неожиданно девушка гордо вскинула голову и насмешливо улыбнулась. Отбросив меч, произнесла что-то на незнакомом языке, и выхватила из ножен кинжал. Сакс быстрее всех понял, что она задумала, и бросился вперёд. Перехватив руку девушки с нацеленным в живот клинком, вывернул запястье, другой рукой обхватил за шею и попытался завалить на спину. Несмотря на тяжёлую рану и слабость, девушка сопротивлялась, как самка гиззарда, защищающая выводок. Саксу пришлось применить всю свою силу, чтобы заставить её выронить нож. Но, как только пальцы девицы разжались, и кинжал со звоном упал на палубу, она тут же обмякла, словно вместе с ножом ушла вся её жизненная сила. От неожиданности Сакс чуть не выпустил пленницу. Но, заглянув ей в лицо, понял, что она потеряла сознание.

Кровь продолжала течь из раны пульсирующими толчками, и Сакс, понимая, что, если её не остановить, то все его усилия по спасению жизни незнакомки окажутся напрасными, осторожно опустил тело на палубу и перетянул ногу выше раны шейным платком. Затем взял её на руки и понёс на свой корабль, где, под навесом на корме, док Люк обрабатывал раненых.

Когда Сакс положил девушку на заляпанный кровью стол, она пришла в себя и чуть приоткрыла глаза.

– Если начнёшь брыкаться, дам по голове, чтобы снова отключилась, – предупредил капитан. – Я не дам тебе умереть, красотка, как бы тебе этого ни хотелось.

На бледных губах девушки появилась слабая улыбка, которая превратилась в гримасу боли, когда док начал грубо ковыряться в её ране. Закончив осмотр, он скептически покачал головой.

– Здесь много работы, – буркнул, – дай по голове сразу, а то она не выдержит боли и свихнётся, или сорвёт голос от крика.

Взгляд раненой равнодушно скользнул по лицу лекаря, словно она не понимала, что он говорит, хотя Люк говорил по-ассветски. Команда Сакса состояла из выходцев из разных стран, и, чтобы достичь взаимопонимания, пираты выбрали для общения международный ассветский язык.

Девица не препятствовала, когда Сакс снимал с неё брюки, и не произнесла ни звука, когда док приступил к операции. Только прикрыла глаза и тяжело прерывисто дышала, словно каждый вдох давался ей с большим трудом. Руки вцепились в края стола с такой силой, что побелели пальцы. Она смотрела в одну точку и не реагировала ни на что, словно погрузившись в транс. Временами, на короткое время, теряла сознание, и тогда казалась спокойной и умиротворённой. Сакс, с любопытством следивший за девушкой, восхищался её выдержкой и самообладанием. Другой бы на её месте выл от боли и сыпал проклятиями. А некоторых, даже, приходилось связывать, чтобы, в ярости и несдержанности, они не прибили лекаря.

Наконец, операция завершилась. Док наложил целебную мазь и забинтовал рану. Девушка казалась погружённой в транс – хотя её глаза были приоткрыты и она находилась в сознании, но, казалось, не замечает ничего вокруг, не чувствует ни боли, ни чужих прикосновений. Сакс поднял её на руки, отчего голова девушки бессильно запрокинулась, а бессмысленный взгляд устремился в небо.

– Сейчас ей нужен хороший и долгий сон, – сказал док. – Тёплая постель, обильное питьё и никаких тревог.

Капитан отнёс девушку в свою каюту, которая находилась в кормовой надстройке и состояла из двух частей: небольшой узкой спальни с откидной полкой-кроватью и большой, квадратной, роскошно обставленной гостиной-кабинетом. Уложив полубесчувственное тело на кровать, вернулся в кабинет и плеснул в серебряный кубок немного сладкого алмостского вина. Затем достал из запертой шкатулки, ключ от который всегда носил при себе, небольшой пузырёк с густой тёмной маслянистой жидкостью, и капнул в вино две капли. Немного подумав, добавил ещё одну. Спрятав пузырёк обратно в шкатулку и заперев её, отнёс вино в спальню. Девушка уже пришла в себя, но была такой слабой, что не могла приподнять голову. Её лицо стала мертвенно-бледным, черты заострились, и она больше походила на покойника, чем на живого человека.

– Выпей, тебе станет лучше, – произнёс Сакс, приподнимая голову девушки и поднося к губам кубок. Она послушно проглотила пролившуюся в рот жидкость, и вновь бессильно откинулась на подушку. Посветлевшие глаза спокойно смотрели на капитана, но Сакс готов был поклясться, что она его не видит. У него даже мелькнула мысль, не сошла ли, в самом деле, она с ума, как предупреждал док?

Сняв с неё остатки одежды, укрыл тёплыми покрывалами, подоткнув края со всех сторон, как заботливая мамочка, укутывающая своё чадо. Пока он возился, напиток начал действовать. Тело девушки полностью расслабилось, глаза затуманились, зрачки сузились, превратившись в две крошечные чёрные точки, веки отяжелели и опустились; дыхание стало глубоким и ровным, и она погрузилась в искусственный наркотический сон. Сакс подождал ещё немного, и, когда на губах девушки появилась бледная блаженная улыбка, покинул комнату.

Глава 2

Девушка проспала почти двое суток. За это время пираты совершили ещё одно дерзкое нападение и укрылись на одном из бесчисленных Звёздных островов, где находилась одна из многочисленных баз. Здесь располагалось небольшое селение, в котором жили раненые или искалеченные в боях пираты, которые не могли ходить в набеги, но могли охранять награбленные сокровища и присматривать за женщинами и рабами, прислуживавшими возвращавшимся на отдых пиратам.

Бухта острова была такой крошечной, что в неё с трудом помещался один корабль, и такой укромной, что даже вблизи её трудно заметить.

После дележа добычи и весёлой пирушки, длившейся целую ночь, Сакс вернулся в каюту и заснул тяжёлым беспробудным сном. Проснулся после полудня, когда солнечные лучи проникли в открытое окно и упали на лицо. Оторвав тяжёлую голову от плоской подушки, бросил вокруг мутный взгляд, и хотел повернуться на другой бок, чтобы продолжить прерванный сон, но услышал слабый стон, донёсшийся из спальни. Вспомнив о пленнице, Сакс неохотно поднялся и, шлёпая босыми ногами по роскошному алданскому ковру, поплёлся в соседнюю комнату.

Девушка пришла в себя, и очень страдала от боли и наркотической ломки. Сакс по себе знал, что это за мерзкое ощущение – проснуться после флайного сна. Лицо несчастной побледнело и кривилось от судорог, по телу изредка пробегала дрожь, словно от озноба, но на висках и над верхней губой блестела испарина; дышала она часто, словно после бега, губы высохли и обескровились. Сакс коснулся пальцами её лба. Он был горячим и влажным.

Почувствовав прикосновение, девушка приподняла тяжёлые веки и прошептала:

– Пить…

Сакс принёс кислое лёгкое вино, хорошо утолявшее жажду. Девушка жадно выпила целый кубок и попросила ещё. Лишь осушив третий, она почувствовала облегчение. Вызванная флаем тошнота и слабость прошли, но остались боль от раны и лихорадка. Всё же, взгляд её стал более осмысленным, и она проявила некоторые эмоции: глаза с любопытством оббежали комнату и остановились на помятой физиономии Сакса.

– Ну как? Тебе лучше? – спросил он, разглядывая девушку.

Она не ответила. Её руки шевельнулись, и на правой звякнула цепь, которую Сакс надел, пока пленница спала. Девушка перевела взгляд на руку и немного приподняла её, чтобы лучше рассмотреть. Увидев наручник, слабо улыбнулась.

– Это небольшие меры предосторожности, – усмехнулся капитан.

Девушка что-то пробормотала на незнакомом языке. Сакс не понял ни слова, но всё же ответил:

– Не ругайся… От судьбы не уйдёшь, не так ли? Такая красавица должна принадлежать сильному мужчине. Я взял тебя в плен, значит, ты теперь моя.

Девушка что-то ответила на том же языке, и теперь в её голосе слышалось презрение.

– Я не понимаю, но чувствую, что пришёлся не по душе… Ты меня ненавидишь, и это твоё право. Надеюсь лишь, что со временем ты смиришься… Я постараюсь быть добрым господином, возможно, ты даже полюбишь меня со временем… – усмехнулся он.

Девушка бросила на него полный холодного презрения взгляд, а затем закрыла глаза и отвернулась.

Когда док тоже пришёл в себя после ночной гулянки, Сакс попросил его взглянуть на пациентку, так как её состояние ему не нравилось. Осмотрев больную, Люк доложил, что рана воспалилась и вызвала лихорадку.

– Я и не надеялся, что всё пройдёт без осложнений, – сказал он. – Рана большая, и она потеряла много крови. Но это весьма сильная и закалённая особа, поэтому будем надеяться, что она выздоровеет.

– А возможен иной исход? – поинтересовался Сакс.

– Вполне… Но если обеспечить хороший уход и особое питание, всё может закончиться благополучно… Я надеюсь…

– Что для этого надо?

– Свежее масло, бульон из птицы и анзорское красное вино. Я сделаю отвар, который она должна пить вместо воды, пока не пройдёт лихорадка.

– Отлично, док. Займись отваром, а я обеспечу всё остальное… Я хочу, чтобы эта красотка выжила. Она нужна мне живой и здоровой.

– Зачем? – поинтересовался Люк. – Думаешь выгодно продать?

– Я хочу её приручить.

Люк покачал головой.

– Это кошка кери – красивая, но опасная. На твоём месте, Рич, я бы сбагрил её в первом же порту – пока она не встала на ноги и не вцепилась тебе в горло.

– Она будет на цепи, пока не покорится.

– Она никогда не покорится, – убеждённо ответил док.

– Посмотрим…

Люк пожал плечами и ушёл.

Сакс позвал помощника и спросил:

– У нас есть свободные женщины?

– Разве что та парочка, что прислуживает леди из Алдании.

– Приведи их.

Через несколько минут Вильс ввёл в кабинет двух женщин – одну постарше, а другую совсем девчонку, перепуганную и дрожащую. Сакс посмотрел на обеих и обратился к старшей:

– Как тебя зовут?

– Румба, господин, – спокойно ответила та.

– Ты умеешь ухаживать за больными?

– Что в этом сложного? – пожала плечами женщина.

– Действительно… – пробормотал Сакс. Он махнул рукой, чтобы Вильс увёл вторую девушку. – Ты будешь ухаживать за раненой пленницей. Док сказал, что ей требуется хороший уход. Так вот, если эта девица умрёт по твоему недосмотру – я спущу с тебя шкуру и отдам на съедение морским змеям… Ты поняла?

– Да, господин… – пробормотала слегка струсившая рабыня.

– Постарайся подружиться с ней, она очень упрямая… Узнай, как её зовут, кто она и откуда. Прислуживай ей так, словно она принцесса. Если тебе что-то понадобится – обращайся либо ко мне, либо к моему помощнику господину Вильсу. Если раненой станет плохо – беги к доку. Жить будешь в той комнате, – указал на спальню, – и спать рядом с ней. Она теперь твоя госпожа, а я твой повелитель. Всё понятно?

– Да, господин…

Глава 3

Прошло несколько дней. Корабль Сакса вновь вышел на охоту. Раненая оставалась на судне – Сакс не пожелал оставить её на берегу, вопреки советам дока. Румба заботливо ухаживала за новой госпожой: каждое утро и каждый вечер обтирала её влажной губкой, помогала перевернуться с бока на бок, чтобы не образовались пролежни, кормила с ложечки и настойчиво поила приготовленным доком отваром.

Лихорадка понемногу отступала, но рана заживала плохо. Воспаление не проходило, причиняя девушке сильные боли. Стрела не просто пробила плоть, но ещё и отколола от кости небольшой кусок, который не давал ране зажить. Даже несмотря на заботливый и самоотверженный уход Румбы, пленница буквально таяла на глазах. Румба доложила, что она плохо ест и почти не спит. Лицо девушки осунулось, глаза потускнели, кожа приобрела нездоровый желтоватый оттенок. Если раньше, увидев капитана, она сердито отворачивалась, то сейчас просто не реагировала на его появление, погружённая в себя.

Сакс вновь обратился к доку, но тот лишь развёл руками.

– Я делаю всё, что в моих силах. Лечение может прогнать хворь, но не излечит душу. Эта девица просто не хочет жить. Она решила умереть, пусть медленно, но верно.

– Надо как-то заставить её жить! – сердито воскликнул Сакс.

– Как? Ты знаешь способ?

Сакс задумался. Как можно заставить человека жить, если он твёрдо решил умереть? Здесь не помогут ни уговоры, ни угрозы.

И Сакс решил испробовать один старый способ приручения диких животных. Чтобы сломить волю пленницы, начал опаивать её небольшими дозами флая. Она всё время находилась в наркотическом полусне, от чего стала послушной марионеткой в руках кукловода: безропотно выполняла все приказы, послушно ела всё, что вкладывали в рот, пила всё, что подносили к губам, и, главное, не чувствовала изматывающей боли.

Спустя некоторое время здоровье её пошло на поправку. Тогда Сакс прекратил давать наркотик, понимая, что доставит ей этим новые мучения, но зная, что, если она просидит на флае ещё некоторое время, то уже никогда не сможет вернуться к нормальной жизни.

Через пару дней организм девушки полностью очистился от зелья, и она словно проснулась. С удивлением оглянулась вокруг, как будто не понимая, где находится. Увидев Сакса, сердито нахмурилась, что-то припоминая.

– Как ты сегодня, красавица? – спросил капитан, заглядывая в посветлевшие синие глаза.

– Кто ты? Я тебя знаю? – удивилась девушка.

– Конечно, знаешь, – улыбнулся Сакс. – Я твой господин, а ты моя рабыня…

Девушка снова нахмурилась.

– С каких пор? Я не помню, как это произошло.

– Это флай прочистил тебе мозги… Что ты вообще помнишь? Ты хоть помнишь, как тебя зовут?

– Эльма Айли…

– Правильно. А я капитан Сакс, твой господин.

– Я… – Эльма запнулась и подняла руку, прикрывая глаза. Цепь зловеще звякнула, и она с удивлением посмотрела на наручник. Глаза её сначала расширились, а затем задумчиво сузились. По-видимому, её спящая память пробудилась, и она вспомнила всё, кроме своего наркотического бреда. Но на этот раз воспоминания не причинили ей душевной боли и не вызвали вспышки ненависти. Она отнеслась к своему положению довольно спокойно. Встряхнув рукой и послушав звон цепи, подняла на капитана свои пронзительно-синие глаза и спокойно произнесла:

– Я никогда не стану наложницей, если ты на это рассчитываешь. Разве что, снова опоишь меня своим зельем.

Значит, она вспомнила и флай!

– У меня достаточно женщин для любовных утех, – усмехнулся капитан. – Моложе и покорнее, чем ты. Но я ещё не встречал женщин-воинов. Я предлагаю тебе дружбу и сотрудничество. Дай мне клятву верности, и я освобожу тебя от цепи.

Эльма бросила на капитана пристальный взгляд и отвела глаза, задумавшись. В наркотическом опьянении, искусно допрашиваемая Румбой, она рассказала о себе много интересного, чем рабыня не преминула поделиться с повелителем.

В каюте воцарилась тишина. Девушка молчала, размышляя, молчал и капитан, ожидая ответа. Пауза затянулась, и Сакс уже подумал, что упрямица предпочтёт умереть в цепях, но не покорится, когда девушка тяжко вздохнула, словно приняла неприятное решение, и тихо произнесла:

– Клянусь служить вам верно и преданно, душой и телом, кровью и мечом… Мой меч принадлежит вам, господин… – последние слова она почти прошептала. – Моя жизнь принадлежит вам, господин… Пока воля богов или ваше желание не освободят меня от данной клятвы…

– Ну-ну, не переживай так, – усмехнулся Сакс, легонько похлопав её по плечу. – Я постараюсь быть хорошим господином.

Сакс снял цепь, и вышел, весьма довольный собой.

С этого дня девушку словно подменили. Она как бы смирилась со своей судьбой, и прежняя жажда жизни вернулась к ней. Теперь она старательно принимала все снадобья дока, прилежно съедала всё, что приносила ей прислужница, выполняла все назначенные процедуры. Вскоре она смогла встать, и начала самостоятельно передвигаться по комнате, осторожно ступая на раненую ногу. Затем начала выходить на палубу, на солнце и свежий морской воздух, которые оказали на неё благотворное воздействие: вернулся природный цвет лица, исчезли бледность и тёмные круги вокруг глаз, а сами глаза вновь засияли пронзительной синевой.

Пленница послушно выполняла все приказы и распоряжения капитана, но почти не разговаривала с ним и никогда не смотрела в глаза. Под маской покорности Сакс легко угадывал презрение и скрытую ненависть, которые испытывала к нему рабыня. Сначала он воспринимал это как естественное течение событий, затем упорное сопротивление пленницы забавляло его. Он ещё надеялся, что, со временем, хорошим отношением и терпением, завоюет если не любовь, то, хотя бы, уважение и доверие, которые имел у своей команды. Но постепенно её упрямство начало его раздражать. А однажды, когда он случайно перехватил взгляд Эльмы, брошенный ему вслед, полный холодной ненависти и жажды убийства, он окончательно понял, что док Люк был прав: это дикая кошка кери, которая, сколько ни корми её и не лелей, только и ждёт случая, чтобы вцепиться в горло своему хозяину. И тогда в душе бесстрашного пирата и отважного капитана зародился невольный страх: а не пригрел ли он на груди змею? Сможет ли какая-то клятва удержать эту хищницу, если Сакс, когда-нибудь, вольно или невольно, совершит проступок, который не понравится ей: ударит, например, или захочет поцеловать в порыве страсти? Стерпит ли она, повинуясь вынуждено данной клятве, или сорвётся, как взбесившийся зверь, и разорвёт его в клочья?

Невольный страх и опасения, которые вызывала непокорная пленница, раздражали его ещё больше, и он решил избавиться от рабыни, благо, представился такой случай.

Глава 4

Два корабля медленно сходились. Их паруса были спущены, и они стали бок о бок на таком расстоянии, что можно без труда разговаривать, но нельзя навредить друг другу.

Эльма наблюдала эту сцену из каюты капитана, где он велел ей оставаться. Она видела, как Сакс, стоя у борта, о чём-то разговаривал с капитаном соседнего корабля, но не прислушивалась к разговору. Она смотрела в широкую спину пирата, и в бессильной ярости сжимала кулаки. Как бы она хотела вонзить в неё нож! Она ненавидела Сакса всеми фибрами своей души, но не потому, что он был пиратом, разбойником и негодяем. Каждый в этом мире зарабатывает, как может и чем может: кто-то ремеслом, кто-то торговлей, одни мечом, другие разбоем… Эльма ненавидела Сакса за то, что он победил её не в честном поединке, а, воспользовавшись беспомощным положением, одурманив наркотиком и сломив волю, почти силой вырвал клятву, которую дают добровольно и по желанию. Этого Эльма не могла ему простить.

Дверь открылась и вошёл Сакс. Окинул пристальным оценивающим взглядом и коротко приказал:

– Ступай за мной.

Они вышли на палубу. С другого пиратского корабля, у борта которого столпились матросы, раздались одобрительные возгласы и свист. Их капитан – высокий мужчина с изуродованным шрамами лицом и мрачным взглядом тёмных глаз, молча окинул девушку непроницаемым взглядом и медленно обронил:

– Ладно… Беру.

Эльму бросило в жар. Она поняла, что Сакс продал её этому мрачному пирату, и готова была, тут же, на месте, невзирая на данную клятву, убить негодяя. Но Сакс, предвидя её реакцию, мгновенно схватил за руки и ловко связал их за спиной.

– Не чуди, – с угрозой произнёс, – а то пойдёшь на корм рыбам. – И пояснил молча взиравшему на эту сцену соседнему капитану. – Она ещё дикая, я не успел приучить её к покорности… Но ты, Глай, легко исправишь эту оплошность.

С соседнего корабля спустили лодку, которая приблизилась к кораблю Сакса, и тот, легко подняв девушку, почти бросил на руки ловко поймавших её матросов.

– Прощай, красавица! – с насмешкой произнёс, перегнувшись через борт. – Жаль, что у нас не получилось дружбы, но в этом лишь твоя вина!

– Ты, собачье дерьмо!.. – не удержалась от ответа Эльма. – Я убью тебя, если ещё раз увижу!

С палубы нового хозяина раздался дружный хохот и презрительное улюлюканье.

Лодку вместе с людьми подняли на борт, и Эльма предстала перед новым господином. Вблизи он оказался не таким страшным и уродливым, как издали, но взгляд единственного целого тёмно-карего глаза был суровым и мрачным. Второй глаз, повреждённый пересекавшим его шрамом, покрывала белёсая плёнка слепоты. Эльма ощутила невольный трепет, родственный страху, когда взгляд капитана остановился на ней.

Несколько минут он молча, пристально и внимательно рассматривал пленницу, а затем поднял руку и подал кому-то знак. Эльма почувствовала, что руки её освободились.

– Как тебя зовут, девушка? – прозвучал низкий, хрипловатый, медленный, словно ленивый, голос.

Не поднимая глаз, она ответила:

– Эльма Айли…

– Откуда ты родом?

– С острова Оллин.

– Где это?

– На востоке Южного континента.

– Никогда не бывал в тех краях…

– И не советую… – не удержалась от колкости Эльма. – У нас не любят пиратов, и истребляют их, как вредных грызунов.

Она подняла глаза и с вызовом посмотрела в лицо господина.

– Нас нигде не любят, девушка, – усмехнулся капитан, и его лицо преобразилось, став более приятным и не таким пугающим. Затем вновь подал знак и добавил. – Ступай…

Один из матросов повёл её вниз, к каютам. Эльма подумала, что вновь окажется в логове капитана, но её привели в крошечную комнатку с малюсеньким окошком под потолком, вероятно, бывшую кладовку, так как в ней ещё держался стойкий запах смолы, пахло плесенью и ещё непонятно чем. Посредине валялся набитый сухими водорослями тюфяк, помятый и заляпанный засохшей кровью – вероятно, последнее пристанище бедолаги, бывшего здесь до неё. Кто это был и какая его постигла участь, можно только гадать.

Когда закрылась дверь, Эльма опустилась на тюфяк, вытянув болезненно ноющую ногу, и задумчиво уставилась в грязную стену, словно изучая разводы плесени. Чем она прогневила Богиню-Мать, что та послала ей такие тяжкие испытания? Она была почтительной дочерью и прилежной ученицей; добросовестно придерживалась всех правил и исполняла ритуалы; лучше всех прошла Экситин – экзамен на зрелость. Отправляясь в путь, принесла жертвы Богине, Священному Мечу, Святой Лианне и, даже, Нептосу – покровителю морей и мореходов. За что же она терпит все эти унижения? Может, Богиня решила испытать её терпение, верность и силу воли, и в конце её ждут либо награда, либо наказание, в зависимости от того, как она пройдёт этот путь? Вполне возможно… Кто знает помыслы богов? Эльма хотела умереть – ей не дали. Она мечтала о побеге – и тут боги нарушили все её планы. Теперь девушка решила покориться уготованной судьбе и безропотно следовать всем её поворотам. Сакс молод и красив, по-своему добр к ней, и проявил похвальное терпение, но она, вопреки данной клятве верности, мечтала убить его при первом удобном случае… Может быть, в наказание за это, Богиня-Мать послала ей уродливого и сурового господина, возможно, до безумия жестокого… Его боятся даже собственные люди – для приказа ему достаточно жеста или взгляда. Побаивается даже сорвиголова Сакс – это Эльма заметила по тому, как он почтительно разговаривал с Глаем. Возможно, впереди её ждут мучения и унижения, даже унизительная смерть… Она должна вынести всё с достоинством и выдержкой, как и положено истинной виолке!

Эльма закрыла глаза и прошептала молитву, восхваляя Богиню и прося силы у Священного Меча. Затем вытянулась на тюфяке, расслабилась и постаралась уснуть.

Прошло несколько долгих часов, которые девушка провела в полусне. Она и спала, и не спала. Ей грезилось, что она дома, ещё ребёнок, играет с сёстрами и подружками во дворе в догонялки, и в то же время она слышала все звуки, проникавшие снаружи, ощущала лёгкое покачивание корабля и обоняла неприятные запахи узилища. Поэтому, когда снаружи послышались шаги и дверь, легонько скрипнув, отворилась, она тут же открыла глаза, словно и не спала. На пороге стоял матрос с фонарём в руках, и Эльма с удивлением поняла, что уже поздний вечер и вокруг царит густой сумрак.

– Капитан зовёт тебя, – сказал матрос, и повернулся, чтобы идти.

Эльма встала и последовала за ним. Матрос привёл её к каюте капитана. Постучав и получив ответ, открыл дверь и посторонился, пропуская девушку внутрь.

Эльма вошла и увидела, что по роскоши каюта Глая ничем не уступает каюте Сакса. За накрытым к ужину столом в гордом одиночестве восседал капитан, а проворный мальчик-юнга прислуживал ему. Глай указал девушке на стул напротив и жестом отослал юнгу прочь. Когда за мальчишкой закрылась дверь, произнёс, снова медленно растягивая слова:

– Ешь. И расскажи о себе… Сакс сказал, что ты женщина-воин, и это заинтересовало меня. Я ещё не встречал таких, как ты.

Эльма не стала просить себя дважды и с удовольствием принялась за еду, ведь она не ела почти целый день и успела проголодаться. Утолив первый голод, начала рассказ. Она ничего не скрывала. Пусть враг знает (если они станут врагами), с кем имеет дело, возможно, в будущем, подумает дважды, прежде чем совершит в отношение неё дурной поступок.

Глай слушал внимательно, не перебивая, поглядывая на девушку целым глазом.

Эльма рассказала о родине, о том, как отправилась в путешествие, в поисках приключений и работы. Рассказала о нападении Сакса на корабль и бое. О том, что Сакс вылечил её, но принудил к сотрудничеству. Умолчала лишь о клятве, данной капитану. Но Глай оказался проницательным человеком, и поинтересовался, когда девушка закончила рассказ:

– Как он заставил тебя слушаться его? Не думаю, что страх смерти сдерживал твои кровожадные инстинкты. И не любовь, несмотря на его молодость и красоту…

Эльма подняла глаза и взглянула в лицо капитана. В мрачной и тёмной глубине здорового глаза она, неожиданно, увидела мягкость и иронию.

– Я дала ему клятву верности… – ответила неохотно. – Нарушение этой клятвы – тяжкий грех, грозящий душе вечным проклятием.

– Как он заставил тебя сделать это? Угрозами, пытками, насилием, обещаниями?

– Он посадил меня на цепь, как животное, хотя я и так была беспомощна и безобидна, как малое дитя. И лишь в обмен на клятву снял с меня цепь…

– Что это за клятва? Расскажи о ней подробнее.

– Она даётся виолкой при поступлении на службу, если господин потребует этого… С момента произнесения священных слов тот, кто дал клятву, становится как бы собственностью того, кто принял эту клятву. Господин может распоряжаться слугой, как хочет, даже послать его на смерть. Давший клятву обязан защищать своего господина ценой собственной жизни, не может его ни убить, ни бросить по своему желанию, даже если тот дурно с ним обращается… Но когда господин возвращает клятву, или добровольно уступает слугу другому человеку, или умирает не по его вине, клятва теряет силу.

– Значит, отдав тебя мне, Сакс освободил тебя от клятвы, и теперь, встретившись, ты имеешь право его убить?

– Да!

Глай некоторое время задумчиво потягивал вино, глядя на девушку, затем спросил:

– Эта клятва обязательна?

– Нет… Если виолка не желает, может не давать её, но тогда господин не сможет доверять ей в полной мере. Ведь она в любой момент сможет его покинуть или даже убить, если он будет угрожать её интересам.

– Значит, клятва верности связывает господина и слугу крепче рабского ошейника? – задумчиво протянул Глай.

– Да.

– А без неё слуга ненадёжен?

– Как сказать… Виолки отличаются особой преданностью своему господину, независимо от того, давали они клятву или нет… Но, конечно же, он не сможет доверять ей, как самому себе.

– Прискорбно… Я пират, а ты виолка… Ты сама сказала, что в ваших краях пиратов не любят. Поэтому, я не питаю иллюзий, что между нами может возникнуть дружба… Я не хочу, как Сакс, заставлять тебя давать клятву против твоей воли, но также не хочу получить удар в спину. И я не желаю держать тебя в цепях, как дикого зверя… Что ты мне посоветуешь?

Эльма удивлённо подняла глаза.

– Я?.. Я не знаю…

– И я не знаю… Давай, отложим этот вопрос до завтра.

Капитан встал, давая понять, что разговор окончен. Эльма тоже поднялась, и он лично отвёл её в каморку, сумрак которой рассеивал висевший под потолком фонарь с огрызком свечи. Эльма заметила, что её спальное место преобразилось: тюфяк заменили на толстый матрас, покрытый тканым покрывалом, появилась подушка и тёплое шерстяное одеяло. В углу поставили ночной горшок с крышкой, а возле двери кувшин со свежей водой.

– Подумай, девушка, о нашем разговоре… – произнёс Глай, закрывая дверь.

Оставшись одна, Эльма сбросила верхнюю одежду и с наслаждением вытянулась на упругом матрасе. Разговор с капитаном удивил её и озадачил. Она поняла, что первое впечатление оказалось обманчивым: Глай не жестокий самодур и отъявленный негодяй, а умный, проницательный, ироничный и терпимый человек. Она ещё не знала, как сложатся их дальнейшие отношения, но в данный момент не испытывала к капитану каких-либо неприязненных чувств. Скорее наоборот, он её заинтересовал, и она захотела узнать его получше…

На следующий день, поздним утром, матрос вновь проводил её в каюту капитана. Тот опять сидел за столом, но теперь на нём, вместо блюд с едой и кувшинов с вином, лежали свитки и карты, а также несколько толстых книг в старых, потёртых переплётах.

Взглянув на вошедшую, капитан спросил:

– Как прошла ночь? Хорошо выспалась?

– Да…

– Позавтракала?

– Да.

– Ты думала о том, о чём мы говорили вчера?

– Да…

– И что решила?

– Я бы не хотела связывать себя клятвой снова… Но вы можете заставить меня.

– Я уже говорил, что не хочу принуждать тебя силой… Могу выдвинуть встречное предложение: обмен.

– Обмен?

– Мы обменяемся клятвами. Я поклянусь, что не буду посягать на твою честь, свободу, верования и обычаи, а ты поклянёшься мне в верности. Это справедливый обмен?

– Вполне, – ответила удивлённая и обрадованная виолка.

– Что ж, тогда я клянусь богами и демонами, душами предков и своей кровью, что ни словом, ни делом, не посягну на твою честь, твою свободу, твои верования и обычаи, Эльма Айли с Оллина… Теперь твоя очередь, девушка.

Эльма опустилась на одно колено и произнесла слова клятвы. Затем встала и посмотрела на господина.

– Теперь вы можете дать мне меч или иное оружие, которое будет служить для вашей защиты.

– Не спеши, Эльма, – Глай впервые обратился к ней по имени. – То, что между нами произошло, пусть пока останется в тайне… Для остальных ты, пока, останешься пленницей, моей игрушкой, безобидной хорошенькой девочкой. Ты будешь покорна, послушна, скромна и тиха… Договорились?

– Как прикажете, мой господин, – склонила голову девушка. – Я могу теперь выходить на палубу или должна оставаться в своей… гм… комнате?

– Ты свободна в пределах корабля, но должна будешь немедленно явиться на мой зов… Ступай. Мне нужно работать.

Эльма склонила голову и молча покинула каюту.

Глава 5

Ещё около декады корабль Глая бороздил прибрежные воды, прятался в засадах, гонялся за толстыми торговцами, затем, гружённый добычей, повернул на запад и отправился в открытое море. Через несколько дней он приблизился к группе островов, и вошёл в бухту самого большого из них. Эльма увидела, что острова обитаемы, а тот, в бухте которого они стали на якорь, полностью заселён. Десятки рабов, под присмотром стражников, строили пристань и портовые сооружения, а вершину скалы, нависавшей над бухтой, венчал грозный замок.

Глай позвал Эльму, и они, в лодке, переправились на берег. Когда прибывшие оказались на суше, к ним тут же приблизился возчик с лёгкой двухколёсной повозкой. Капитан и девушка забрались в повозку, и она покатила по узкой каменистой дороге вверх.

Замок оказался новым, кое-где ещё велись строительные и отделочные работы. С гордостью глядя вокруг, Глай произнёс:

– Всего десять лет назад здесь были дикие безлюдные места, а теперь есть селения, живут люди и возвышается моя крепость… Я строю своё королевство собственными руками. И пусть я пират, разбойник и убийца, но после меня останется не только недобрая память, но и целое государство!

Девушке выделили одну из комнат, неподалеку от личных покоев Глая. Рядом находился гарем, где обитали более двух десятков наложниц, а также комнаты пленниц, участь которых зависела от щедрости их родственников. Если женщину не выкупали в течении определённого срока, она становилась собственностью капитана, и он поступал с ней по своему усмотрению. Если была молода и красива – могла пополнить гарем или отправиться наработорговый рынок. Если была не первой молодости – становилась простой рабыней или служанкой, или пополняла бордель, обслуживавший матросов и солдат. Эльма возносила хвалу богам, что ей уже не грозит подобная участь, благодаря заключённой с капитаном сделке.

Отношение Глая к Эльме оставалось для неё загадкой. Он обращался с ней, не как со служащей или пленницей, а скорее, как с родственницей – сестрой или дочерью. Он ни разу не попытался соблазнить её, не унижал и не оскорблял, держался ровно и приветливо. Хотя с остальными членами команды, как успела заметить девушка, был строг и холоден. Когда они оставались наедине, Глай преображался: в его мрачном взгляде появлялась теплота, в голосе мягкость и ирония, а твёрдо сжатые губы расслаблялись и улыбались. За время, проведённое рядом с этим человеком, Эльма привыкла к его изуродованному шрамами лицу, к слепому глазу и спокойному, размеренному, словно ленивому, хрипловатому голосу. Её восхищали его ум и проницательность, воинское искусство и сила, обходительность и умение вести беседу. Он знал множество забавных и смешных историй, обычаев разных народов, исторических хроник. И во время совместных ужинов щедро делился этими знаниями с девушкой. Но никогда не рассказывал о себе и своей прошлой жизни. Эльма не знала, кто он и откуда, как его настоящее имя (так как Глай было, скорее всего, прозвищем), даже не догадывалась о том, что у него есть владения.

Первые дни Эльма просто бродила по замку и окрестностям, знакомилась с обитателями, заводила друзей и наживала врагов. Все в замке, как и на корабле, считали Эльму очередной любовницей господина, его временной прихотью и игрушкой, и относились соответственно: кто равнодушно, кто с пренебрежением, кто с презрением, а кто и с завистью.

Хотя в замке ей принадлежал целый сундук роскошных нарядов, Эльма продолжала одеваться в свой старый потрёпанный и заштопанный виольский костюм. Глай не требовал, чтобы она выглядела, как леди, Эльма тоже не стремилась к этому. Хотя к остальным милым безделушкам, украшающим быт женщины, относилась благосклонно. Она не отказывалась от милых вещичек в виде серёжек, перстеньков, браслетов, кулонов и подвесок, заколок и брошей. Умело пользовалась косметикой: краской для подводки глаз, духами и притираниями. Благодаря броской красоте, Эльма привлекала взгляды многих мужчин, но никто не пытался с ней сблизиться, опасаясь гнева господина.

Прошло ещё две декады. Эльма полностью освоилась в замке и на острове, куда выезжала вместе с Глаем. Они часто осматривали селения, выезжали на другие острова, отправляясь туда на небольшой яхте, стоявшей в укромной бухте. Глай показывал то, что уже сделал, и рассказывал о том, что собирался сделать. Девушке всё было интересно, проделанная работа восхищала, а планы захватывали воображение, но она не понимала, почему капитан делится всем этим с ней. За то короткое время, что она его знала, Эльма успела понять, что Глай никогда ничего не делает просто так, от нечего делать, а всегда с каким-то тайным или явным умыслом. Но она не приставала к нему с расспросами, ожидая, пока капитан сам объяснится.

В замке поведение девушки было таким, как ей приказал Глай в самом начале: тихим, скромным, послушным и покорным. Она никогда ему не возражала, не перечила, не спорила; никому не грубила, даже если чьё-то поведение не нравилось ей. От невозможности проявить себя и насилия над собственной натурой, в душе девушки копилось раздражение. И однажды она не выдержала и сорвалась.

Эльма сидела на кухне и болтала с кухаркой Маргой, с которой успела подружиться. Марга всегда была в курсе событий, слухов и сплетен, происходивших в замке. Женщины шептались и хихикали, обсуждая новости и перемывая косточки знакомых, когда в помещении появился Аторис – один из стражников с очень скверным характером. Его не любили за нахальство и боялись из-за бездушной жестокости. Даже товарищи-стражники сторонились его, так как у него были крепкие кулаки и злобный нрав. Эльма не раз встречалась с Аторисом прежде, и каждый раз он отпускал в её адрес гнусные замечания и похабные шуточки. Однако, рук не распускал, поэтому девушка отвечала ему лишь холодным презрительным взглядом. Другим же рабыням и служанкам он, буквально, не давал прохода, и не одна уже пострадала от его похоти и мощных кулаков.

Сегодня Аторис отчего-то был не в духе, и, увидев двух, по его мнению, бездельничающих рабынь, начал орать, грязно бранясь и обзывая всеми непотребными словами, какие смог вспомнить. Марга испуганно втянула голову в плечи, а Эльма удивлённо приподняла брови и посмотрела на беснующегося стражника с насмешливым презрением. Того и раньше раздражало, что Эльма, единственная из всех женщин, не боялась его, свободно разгуливала по замку, такая вся высокомерная и недоступная. Он не мог дождаться часа, когда она надоест господину и тот «спустит её вниз», то есть, отправит в солдатский бордель или барак для рабочих рабынь.

– А ты какого… здесь расселась, девка?! – переключился он на Эльму, видя, что Марга уже дрожит от страха. – Ступай наверх и займись своим прямым делом – ублажай господина! Ходишь везде, как хозяйка, трясёшь задом, словно шлюха, дразнишь солдат!

Эльма подождала, пока Аторис хоть на мгновение заткнётся, переводя дыхание, и спокойно ответила:

– Отвали, гнида. Иди и воняй где-нибудь в другом месте!

Аторис побагровел от такого неслыханного нахальства и просипел:

– Ах, ты, сучка… Да я тебе… Да я тебя… Ты думаешь, если служишь подстилкой капитана, то можешь безнаказанно разевать рот?! Да знаешь, сколько у него было таких, как ты? Не думай, что ты первая или последняя!

– Мне это не интересно, – холодно отрезала Эльма. – И мне надоели твои вопли. Если сейчас же не уберёшься с моих глаз, я выбью тебе все зубы и сломаю нос!

– Ты кому угрожаешь, шийна?!.

Дальше полился поток грязных ругательств, в которых упоминалась мать Эльмы и все её ближайшие родственники.

Девушка встала и молча ступила к негодяю. Тот не опасался женщины, поэтому нападение оказалось для него полной неожиданностью. Когда нога Эльмы врезалась ему в пах, а кулак в челюсть, поток ругательств прекратился, и Аторис уже не смог ничего сказать или сделать. Эльма, в которой скопилась долго сдерживаемая ярость не только на Аториса, но и на ему подобных, с холодной жестокостью начала избивать ошеломлённого стражника. Её мягкие, но с жёсткой подошвой и металлическими набойками на носках сапоги били в самые болезненные и уязвимые места, работали и кулаки, разбивая лицо стражника в кровь и кроша гнилые зубы. Через несколько минут физия Аториса превратилось в кровавое месиво, а на теле не осталось живого места. Он уже давно потерял сознание и валялся на полу, как окровавленная отбивная. Вряд ли ему суждено выжить, так как удары стальных женских кулачков и тренированных ног сломали почти все рёбра, обе руки и нос, кости которого вошли в череп. Он хрипел, конвульсивно вздрагивая и захлёбываясь собственной кровью.

Все, кто находился в кухне, с изумлением и ужасом наблюдали эту сцену, пока кто-то не догадался позвать стражников. Когда в помещение вошли двое охранников, Эльма уже успокоилась и отмывала в корыте для посуды окровавленные руки.

– Эльма, деточка, – прошептала бледная и дрожащая Марга, – зачем ты это сделала? Тебя теперь разопнут…

– Ну и пусть… – угрюмо ответила девушка. – Зато эта тварь больше никому не причинит вреда.

– Эй, девушка, а ну-ка подойди сюда! – приказал один из стражников. Другой в это время с любопытством склонился над Аторисом, наблюдая, как тот умирает.

– Тебе надо, ты и подойди! – огрызнулась виолка.

– Ты, вероятно, соскучилась по плети, – с усмешкой ответил солдат, снимая с пояса короткую кожаную плеть, предназначенную специально для усмирения рабов.

– Не думаю, что у тебя это получится… Только замахнись, и с тобой случится то же, что и с Аторисом, – с угрозой произнесла Эльма.

Стражник покосился на истерзанное тело и заколебался.

– Чего ты медлишь? – выпрямился его товарищ. – Врежь ей, как следует, и тащи за патлы к капитану.

– Если ты такой храбрый, подойди и врежь сам! – огрызнулся первый. – Разве не видишь, что она сделала с Аторисом? Она же обезумела! Тут нужна целая команда!

Пока стражники пререкались, Эльма отступила к печи и схватила длинный вертел, предназначенный для жарки целых туш.

– Ну, кто хочет стать кабанчиком? – насмешливо оскалилась.

Стражники переглянулись, обнажили мечи и начали неуверенно наступать, стараясь обойти девушку с двух сторон. Но за её спиной находилась высокая стена печи, надёжно прикрывавшая тыл, а в руках грозное оружие, не уступавшее копью.

Пока стражники растерянно топтались перед решительно настроенной девушкой, один из поваров, решив, вероятно, выслужиться, взял в руки тяжёлый длинный черпак и начал подкрадываться к виолке сбоку, пока её внимание было отвлечено наступавшими стражниками. Казалось, Эльма не замечает его, потому что не повернула даже головы. Но когда он подошёл достаточно близко, резко развернулась и вонзила вертел ему в лицо. Брызнула кровь, и выбитый глаз, пролетев через всё помещение, шлёпнулся в тарелку со взбитыми яйцами, стоявшую перед одной из кухарок. Увидев окровавленный глаз, смотрящий на неё из белой пены, та истошно завизжала.

Лишь только вертел достиг цели и сделал своё дело, Эльма тут же повернула обратно, чтобы отбить выпад меча. С профессиональной сноровкой отбив и второй меч, сделала ложный выпад и воткнула вертел в грудь стражника. Второй оказался более осторожным и не лез на рожон, в буквальном и переносном смыслах этого слова.

Их противостояние прервал приход коменданта в сопровождении нескольких воинов.

– Что здесь происходит? – грозно вопросил он.

– Да тут сумасшедшая буянит! – в сердцах ответил стражник. – Она убила Аториса, а когда мы хотели её взять, схватилась за вертел… Попало и Тако, и повару…

Комендант посмотрел на Эльму.

– Это женщина господина?

– Она самая…

Мюррей нахмурился.

– Девушка, положи вертел и ступай за мной! – приказал он. – Мы отведём тебя к господину.

– Я вам не верю, – ответила Эльма. – Как только я окажусь в ваших руках, вы прикончите меня.

– Никто тебя не тронет без приказа капитана… Ты понимаешь, что поступила плохо?

– С какой стороны на это посмотреть, – усмехнулась виолка. – Только не говорите мне, что вы будете оплакивать Аториса.

– Не такая ты безумная, как говорят…

– Не безумнее вас, господин комендант.

– Тем хуже для тебя. Идём со мной, не заставляй применять к тебе силу.

– Я сама знаю дорогу и могу пройти к господину и одна, без вашего сопровождения.

Мюррей, видя, что переговоры зашли в тупик, вновь недовольно нахмурился. Конечно, он мог приказать убить эту дерзкую девчонку, но не знал, как отнесётся к этому Глай, а попасть в немилость ему совсем не хотелось. Немного поразмыслив, он принял новое решение.

– Что ж, если святой не идёт к горе, придётся горе идти к святому… Пеняй потом на себя… Сорай, ступай наверх и пригласи сюда милорда.

Спустя несколько долгих, томительных, напряжённых минут, проведённых в молчаливом ожидании, в кухню вошёл Глай. Окинув место происшествия быстрым внимательным взглядом, остановил его на девушке и медленно произнёс:

– Ступай к себе, Эльма. Жди моего решения…

Виолка бросила вертел и послушно прошла через расступившуюся толпу стражников. Поднявшись в свою комнату, плюхнулась на ложе.

Слухи в замке распространялись с быстротой лесного пожара в сухой ветреный день. Поэтому, как только девушка вошла в комнату, рабыня-прислужница пристала к ней с вопросами:

– Это правда, что вы убили Аториса, госпожа?

– Правда.

– Слава Небесам! – радостно воскликнула прислужница. – Вы сделали доброе дело, госпожа!

– Знаю… Но, по-моему, меня за это накажут.

– О, это так печально… Но мы любим вас, госпожа, и будем молиться за вас!

– Спасибо… Молитесь, может, это поможет.

Проходили минуты и часы, а Глай не появлялся. То ли решение давалось ему нелегко, то ли он не мог подобрать наказание пожёстче.

Наконец, мучительное ожидание закончилось, и Глай вошёл в дверь. Эльма тут же опустилась перед ним на колено и склонила повинную голову.

– Простите меня, господин, что нарушила ваш приказ, – смиренно произнесла она. – Я готова понести любое наказание за свой проступок.

– Только за это?

– Да… Я больше ни в чём не виновата.

– А убийство двух человек?

– Они получили, что заслужили. Это был поединок, они проиграли.

Глай заложил руки за спину и прошёлся по комнате.

– Мне сказали, что Аториса ты убила голыми руками… Это так?

– Да.

– Значит, чтобы убить человека, тебе не обязательно иметь при себе оружие?

– Я сама оружие.

– Я недооценивал тебя… Что ещё ты умеешь?

– Меня готовили как защитника и телохранителя. Я умею скрываться и нападать, убивать и калечить, допрашивать, причинять боль, не калеча, и, наоборот, калечить без боли. Я могу убить быстро или медленно, оружием, ядом или голыми руками. Я умею врачевать несложные раны и готовить целебные снадобья… И меня трудно застать врасплох, если я настороже… Кстати, сейчас… – она встала и бесшумно приблизилась к двери. Резко распахнув, схватила за шею подслушивавшую под дверью рабыню и втащила в комнату. – …сейчас нас подслушивали. Что прикажете сделать с негодницей? У этой девочки болтливый язык, и то, о чём здесь говорилось, к вечеру будет обсуждать весь замок.

– Значит, она не должна проболтаться, – обронил Глай.

– Ясно… – Эльма обняла дрожащую рабыню за плечи. – Извини, милая, но ты сама повинна в своей беде. Не нужно совать любопытный носик в чужие дела. Обещаю, тебе будет не больно.

– Госпожа… – успела только пискнуть рабыня, как послышался хруст сломанных шейных позвонков, и безжизненное тело мягко выскользнуло из сильных рук виолки.

Глай посмотрел на труп и поднял взгляд на Эльму.

– Тебе не жалко девочки? Вы ведь, кажется, дружили?

– Да, она была хорошей служанкой… Но вы приказали и я исполнила.

– Я не это имел в виду.

– А другого способа, закрыть ей рот, нет.

– Ты жестока и хладнокровна.

– Это похвала?

– Ты умеешь любить? Или виолкам не знакомо это чувство?

– Мы можем любить. Виолка рожает ребёнка только от того, кого полюбит… Или захочет, чтобы он стал отцом её детей.

– А ты влюблялась?

– Ещё нет. Мне только двадцать.

– Значит, ты ещё девственна?

– Нет, конечно, – со снисходительной усмешкой ответила Эльма. – У меня были мужчины, но это так, для развлечения.

– Ты сама их выбирала?

– Конечно!

– А если тебя кто-то выберет для развлечения?

– Я убью его!

– А если это буду я?

– Тогда… – Эльма запнулась. – Вы дали клятву…

– Я её не нарушаю… Но хочу знать, нравлюсь ли я тебе, как мужчина? Какие чувства ты ко мне испытываешь? Любовь, уважение, боишься или просто терпишь?

– Я…

– Отвечай честно, без страха. Мне нужна правда.

– Вы мне нравитесь. Я бы с удовольствием служила вам, только не на пиратском корабле… Вы умный человек и настоящий лидер. И… Я бы приняла вас, как мужчину.

Глай одобрительно улыбнулся.

– Тогда у меня будет к тебе деловое предложение, – сказал он после непродолжительной паузы.

– Слушаю.

– Я хочу, чтобы ты стала моим наместником здесь, на острове. Я подозреваю, что, когда ухожу в рейс, дела здесь идут не так, как нужно. Строительство приостанавливается, а солдаты пьют и развратничают. Здесь нужен человек с твёрдой рукой, зорким глазом и безжалостным сердцем… И ты лучше всех подходишь на этот пост.

– Я согласна, милорд… Но станут ли ваши люди слушаться меня? Для них я всего лишь шлюха, очередная «женщина господина». Не первая и не последняя, как сказал Аторис.

– Это было до сего дня. Завтра я официально назову тебя своей дочерью и передам всю полноту власти. Ты станешь их госпожой, леди Эльмой, миледи.

– Это прекрасно… Но, опять же, станут ли они меня слушаться, когда вы уйдёте в море? Их много, я одна.

– Так что ты предлагаешь?

– Если бы со мной были несколько моих соплеменниц…

– Но где их взять?

– На Оллине. Вы можете отправиться туда и нанять несколько девушек. Десяток виолок усмирят этот остров, как пара хороших овчарок овечье стадо.

– Хорошо, я подумаю над твоим предложением… А пока – ступай за мной.

Они спустились в арсенал, и Глай сказал, что она может выбрать любое оружие по своему вкусу. Эльма сразу же взяла в руки длинный узкий алмостский меч из превосходной стали, в позолоченных, украшенных драгоценными камнями ножнах, хороший кинжал, "айосец" и пару метательных ножей. Нацепив на себя оружие, счастливая, как девчонка, получившая в подарок желанную куклу, бросилась на шею Глая и поцеловала его в обезображенную шрамом щеку.

На следующий день всё население острова поразила неслыханная новость: господин и повелитель лорд-капитан Глай удочерил пленницу, отданную ему Саксом за давний карточный долг, которая накануне устроила в замке побоище. Все ждали показательной казни, в крайнем случае, жестокого наказания, но такого не ожидал никто! Он сделал её не женой, не любовницей, а дочерью, назвал госпожой леди Эльмой и, более того, отдал во владение все земли и поделился полнотой власти! Но и это ещё не всё. Через несколько дней Глай послал корабль к каким-то дальним островам, откуда была родом эта сумасшедшая чужеземка с безжалостным сердцем гиззарда и нравом дикой кошки кери. Спустя месяц тот вернулся, привезя ещё одиннадцать чужеземок, одетых в чёрные кожаные костюмы, увешанных оружием с ног до головы, с замкнутыми холодными лицами и настороженными взглядами охотящегося йола.

Это казалось неслыханным, непонятным и подозрительным. Кто эта чужеземка? Не ведьма ли? Не околдовала ли она капитана заморскими чарами? Солдаты охраны и дружины тихо роптали. Но рабы, в особенности, бесправные запуганные рабыни, воспрянули духом. С появлением новой госпожи, и в замке, и на островах воцарился порядок. Никто не заставлял работать до изнеможения, не забивал без причины до смерти, не издевался ради удовольствия, не калечил, не насиловал и не убивал за малейшую провинность. Скорая на расправу рука госпожи и её юных, но таких же жестоких и беспощадных помощниц, настигала провинившегося везде. А попасть в безжалостные руки этих красоток было хуже, чем в лапы голодного гиззарда. Тот убивал быстро и неминуемо, девушки же могли причинить такую боль, не нанося при этом ни единого увечья, что провинившийся ещё долго содрогался, лишь увидев издали чёрный, расшитый шёлком и мелкими золотыми украшениями костюм.

Как только Эльма получила виолок, Глай отправился в рейс к далёкому континенту, где давно хотел побывать, но не решался надолго оставить владения. Он рассчитывал вернуться через несколько месяцев, и на это время Эльма оставалась полновластной хозяйкой четырнадцати больших и малых островов. Несколько раз в декаду, утром, после завтрака, она принимала доклады коменданта, командира охраны, сенешаля и старшин островов. Ей рассказывали о происшествиях, выносили на её суд споры и проступки, просили помощи в том или ином деле. Эльма старалась судить строго, но по справедливости, и вскоре завоевала если не любовь, то уважение большей части населения Глайсима, как называл свои владения капитан Глай. Были, конечно, и недовольные правлением, но таких со временем становилось всё меньше.

Приём, обычно, затягивался до обеда, после которого девушка, немного отдохнув, верхом или в коляске объезжала остров, или, на яхте Глая, посещала соседние острова с неожиданным визитом, чтобы своими глазами удостовериться, что доклады старшин не расходятся с действительным положением дел. Когда она этого не делала, то тренировалась с виолками, чтобы не потерять форму и сноровку.

Раз в декаду Эльма устраивала среди стражников и солдат соревнования, так называемые турниры, на которых те могли проявить силу, доблесть, ловкость и мастерство, и завоевать благосклонность госпожи. В эти дни не велись никакие работы, кроме необходимых, и рабы отдыхали в своих бараках.

Глава 6

Прошло два месяца. Наступил Сторам, или, как его называли моряки, Месяц Бурь – период, когда в морях Аквии бушевали грозы и штормы, особенно жестокие в этих широтах. Острова Глая от бушующих волн надёжно защищало кольцо рифов и скал, но жестокие ветры приносили много бед и разрушений. Иногда к берегам шторм пригонял несчастный корабль, пострадавший во время бури, который окончательно разбивался о рифы, защищавшие острова от непрошеных гостей.

После одной из бурь, свирепствовавшей несколько дней, стража доложила Эльме, что на Пограничный – маленький, скалистый, безжизненный и безлюдный островок на окраине, выбросило полуразбитый торговец со сломанной мачтой. Посланный баркас с солдатами привёз пленных – семь человек. Среди них были две женщины и трое раненых. Остальные, находившиеся на корабле, исчезли. Наверное, покинули судно, когда запахло жареным. С корабля сняли всё ценное и нужное, и перевезли в кладовые замка.

Когда Эльме сообщили о пленных, она спустилась во двор, чтобы решить их дальнейшую участь.

Стоя на высоком крыльце, она наблюдала, как повозка с ранеными, за которой брели понурые пленники, как раз въезжала в ворота замка. Возчик остановил повозку посреди двора, и Эльма спустилась, чтобы взглянуть на пленников. На дне повозки лежали два неподвижных тела. Один с обмотанной головой – сквозь повязку проступила запёкшаяся кровь. Второй без видимых повреждений, но выглядел хуже товарища. Третий раненый – со сломанной ногой – сидел в конце повозки. Возле него испуганно жались друг к другу две женщины в изорванных, мокрых и грязных платьях, а за ними, угрюмо понурившись, стояли двое мужчин.

Первым делом Эльма осмотрела раненого без видимых повреждений. Неподвижный и холодный, словно труп, с поверхностным и едва заметным дыханием, он не внушал оптимизма. Пульс прощупывался с трудом, зрачки не реагировали на свет. Шея была неестественно вывернута. Осторожно ощупав её, девушка поняла, что она повреждена. Этот мужчина только чудом до сих пор оставался жив. У второго, очевидно, разбита голова, он был без сознания.

За манипуляциями госпожи с любопытством наблюдали слуги и солдаты, которых привела во двор новость о пленных, а также испуганные пленники.

Закончив осмотр, Эльма обернулась к командиру стражи, стоявшему за её спиной, и, указав на раненого со сломанной шеей, произнесла:

– Этот не жилец. Добить и выбросить.

Командир подал знак, и один из стражников обнажил меч и всадил в сердце полумертвеца. Тот даже не почувствовал этого, просто перестал дышать. Пленницы испуганно вскрикнули и теснее прижались друг к другу.

Эльма с сомнением посмотрела на второго тяжелораненого, размышляя, не прикончить ли и его. Но тут одна из пленниц, та, что постарше, неожиданно вырвалась из объятий подруги, и, упав на колени, с мольбой протянула к виолке руки, страстно воскликнув:

– О, миледи! Не убивайте моего супруга, умоляю вас! Дайте ему шанс! Он сильный и быстро поправится! Молю вас, о милосердии, госпожа!

– Мне не нужны больные рабы. И у моих рабынь нет супругов, – холодно ответила Эльма.

Женщина отшатнулась, словно получила пощёчину, и её смуглое красивое лицо побледнело. Но она всё же прошептала дрожащим голосом:

– Пусть так… Всё равно, не убивайте его, миледи, он искусный резчик и ещё прислужится вам… Заклинаю вас именем вашей Богини-Матери!

Эльма пристально посмотрела на женщину и повернулась к Мюррею:

– Отведите пленниц в башню. Мужчин в катакомбы.

Катакомбами называлась подземная тюрьма, оборудованная в естественных пещерах под замком.

Командир подал знак стражникам и те, подталкивая пленных копьями, развели их в разные стороны. Эльма подозвала дока и приказала забрать раненых в лазарет и позаботиться о выздоровлении.

После обеда виолка пожелала понежиться на солнце, и расположилась на широком балконе, нависавшем над пропастью, обрывавшейся прямо в море – своём любимом месте отдыха.

Вечером она решила проведать пленных. Позвав коменданта Мюррея и Лайту, лучшую подругу среди виолок, спустилась в катакомбы и прошла к камере пленников. Их было двое – пожилой и молодой. Пожилой выглядел бывалым моряком и был одет, как моряк. Второй – мужчина с необычной внешностью – молодой и красивый. Его неброская, но миловидная, очаровывавшая красота, невольно привлекла внимание девушки ещё во дворе. Невысокий – всего на полголовы выше Эльмы, но хорошо сложенный и стройный. Удлинённое лицо с узкими скулами и правильными чертами, светло-серые лучистые глаза и выразительный рот; прекрасные густые, белоснежные волосы с лёгким серебряным отливом, длинными прядями спадавшие на плечи и заключавшие лицо в нежную светлую рамку. В отличие от волос, брови и ресницы тёмные и чётко выделялись на светлой коже. Из одежды на нём была лишь когда-то белая, а сейчас грязная и измятая сорочка и узкие штаны из плотного сукна, красиво облегавшие длинные стройные ноги и крепкий мускулистый зад. Босые ступни покрывали порезы от острых камней.

При появлении грозной госпожи моряк робко опустил глаза, а блондин ответил девушке прямым и спокойным взглядом, без тени страха или отчаяния.

Эльма заговорила нарочито холодным и жестоким тоном:

– Чтобы вам стало ясно ваше положение, хочу сообщить, что вы находитесь во владениях лорда Глая, искателя приключений и морского разбойника. Я его дочь и зовут меня госпожа Эльма. В данное время милорд отсутствует, и всеми делами заправляю я. В моей власти казнить вас либо помиловать, надеть рабский ошейник или отпустить на волю… Поэтому задам первый вопрос: можете ли вы себя выкупить?

Моряк ещё больше опустил голову и угрюмо молчал, а блондин ответил негромким приятным голосом:

– Наши вещи остались на корабле, и ваши люди, госпожа Эльма, вероятно уже забрали их… Так что у нас не осталось средств на выкуп.

Говорил он с необычным, но приятным мягким акцентом.

– Тогда, есть ли у вас родственники или друзья, которые могут уплатить за вас требуемую сумму?

Моряк продолжал угрюмо молчать, а блондин ответил:

– Моя родина так далеко, что выкуп не окупит дороги… Да и родственники не настолько меня любят, чтобы отдавать за мою свободу свои кровные деньги.

– Хорошо… Тогда следующий вопрос: каким ремеслом вы владеете или каким талантом наградили вас боги?

Моряк поднял голову и впервые взглянул на девушку.

– На корабле я был плотником, госпожа…

– Плотники нам нужны, – кивнула Эльма. – Я дарую тебе жизнь… Отведите его в бараки и определите в бригаду плотников, – приказала Мюррею. Тот кивнул одному из стражников, и мужчину вывели из камеры. – А что скажешь ты? – Эльма посмотрела на блондина.

– Боюсь вас разочаровать, госпожа Эльма, но я всего лишь торговец. Причём, не из удачливых.

– Не беда, чужеземец… – Виолка окинула мужчину оценивающим взглядом. – Ты молод и здоров, а нам нужны крепкие руки. Для каменоломни или переноски брёвен ты подойдёшь… Там не надо особого ума или умения, – насмешливо улыбнулась она. – Пусть побудет здесь, пока я подыщу ему подходящую должность, – сказала она Мюррею.

Затем Эльма прошла в башню, где, в одной из комнат на втором этаже, находились пленницы. Они выглядели лучше, чем утром, так как успели немного почиститься, привести себя в порядок и отдохнуть. У жены тяжелораненого были красные и опухшие от слёз глаза, по-видимому, она не переставала рыдать за мужем.

Здесь Эльма повторила то, что сказала мужчинам, и задала традиционный вопрос:

– Можете ли вы себя выкупить?

– Нет, – печально ответила старшая женщина. – У меня нет денег, даже если бы вернули наше имущество…

Младшая лишь молча покачала головой.

– Тогда, может, у вас есть родственники или знакомые, которые смогут заплатить за вас выкуп?

На глаза старшей вновь навернулись слёзы, и она отрицательно качнула головой. Младшая повторила её жест.

– Ну что ж… Значит, вы обе станете рабынями. Что вы умеете делать? Владеете ли каким-либо ремеслом или необычным умением, чтобы я подыскала вам работу по вашим способностям, а не отправила в притон развлекать солдат?

Услышав последние слова, старшая женщина снова залилась слезами, а младшая лишь сердито поджала губы и нахмурилась. Эльма уже заметила, что пленница, несмотря на юный возраст (ей едва ли исполнилось восемнадцать), держалась довольно мужественно. Она не рыдала, не билась в истерике, не дрожала от страха, хотя была несколько обеспокоена и напряжена. Девушка не казалась красавицей, хотя юное личико выглядело свежо и недурно. Его даже не портили густые веснушки, усыпавшие щёки и переносицу. Медно-рыжие волосы, аккуратно подобранные, добавляли шарма, и вся она выглядела более собранной и аккуратной, чем старшая товарка.

– Прекрати лить слёзы, женщина! – прикрикнула Эльма, которая, как все виолки, не терпела женских слабостей и слёз. – Они тебе не помогут! Отвечай на мой вопрос, или я прикажу выбросить тебя в море, как ненужный балласт!

– Нет, милостивая госпожа! Простите меня… – упала на колени женщина. – Я умею делать всё: шить, готовить, прислуживать… В юности я служила в приличном доме и многому научилась. Возьмите меня в служанки, и я буду верно служить вам, ведь я знакома с вашими обычаями… Я даже стану чтить вашу Богиню-Мать, если прикажите…

– Ей не нужны такие трусливые дочери, – с презрением ответила виолка. – Но ты второй раз упоминаешь Её имя. Откуда ты знаешь о нашей Богине и наших обычаях?

– Я служила в доме высокопоставленной «меченой» в Ландии. Это женщины-воины, которых обучают виолки в крепости имени Святой Лианны, и которые придерживаются верований и обычаев своих наставниц.

– Ты говоришь о Школе Меченосцев? – спросила заинтересованная Эльма, которая слышала об этой Школе ещё дома, на Оллине.

– Да, госпожа, я говорю о выпускнице этой Школы.

Услышав заинтересованность в голосе грозной госпожи, женщина приободрилась.

– Если ты знаешь наши обычаи, то должна понимать, что слезами виолку не разжалобить, а ты всё время рыдаешь…

– Простите, милостивая госпожа, я всего лишь слабая женщина… Я так много пережила в последнее время… – Она не рискнула спросить о судьбе мужа и продолжила: – Но я постараюсь взять себя в руки, очень постараюсь!

– Хорошо, я подумаю над твоими словами, женщина, – благосклонно кивнула Эльма и повернулась к другой. – А ты что умеешь, девушка?

– Я умею лечить травами, – на хорошем ассветском языке ответила пленница. – Меня этому научила бабушка, а она была знаменитой знахаркой. Я, также, знаю много заговоров и умею предсказывать будущее…

– И какое будущее ты предсказала себе? – усмехнулась Эльма.

– Предсказатели не могут видеть своё будущее. Но я предупреждала отца о смертельной опасности в этом путешествии. Он меня не послушался и погиб… – голос девушки дрогнул, и она крепче сжала челюсти, сдерживая эмоции.

Мужество и выдержка пленницы понравились Эльме, и она распорядилась:

– Этих двоих я беру себе. Пусть их приведут в порядок.

Комендант недовольно нахмурился, но возражать не посмел. На островах и так ощущался недостаток молодых и здоровых женщин, поэтому переход девчушки в апартаменты госпожи его не устраивал.

Женщины попадали в Глайсим в виде случайных пленниц или как добыча, захваченная на полуварварских островах. Редко удавалось захватить невольничий корабль с хорошенькими рабынями. Тогда Глай устраивал аукцион, прежде, выбрав самых лучших для своего гарема. Правда, он никогда не держал более двух десятков наложниц: постаревших и надоевших отправлял на аукцион либо дарил подчинённым.

Сейчас Мюррей положил глаз на старшую из женщин, потому что она была хороша собой, несмотря на опухшее от слёз лицо, и обладала прекрасной соблазнительной фигурой. А рыжеволосая, несмотря на юность, была худой и невзрачной.

Но комендант не рискнул спорить с госпожой из-за женщины, зная её крутой нрав и скорость расправы. Он лишь надеялся, что новая прислужница вскоре надоест или прогневит, и она прогонит её, как предыдущих прислужниц, бывших при ней. Эльма была строгой и капризной хозяйкой, и служанки у неё долго не задерживались. Одних она выгоняла за болтливость, других за лень, третьих за нерасторопность или неумелость… Провинившиеся отправлялись на низкие и грязные работы или на аукцион.

Когда Эльма и Лайта, покинув башню, направлялись к замку, подруга с улыбкой произнесла:

– Мне кажется или ты, в самом деле, положила глаз на блондинчика?

Эльма не стала скрывать, что чужеземец ей понравился.

– Так что, ты не отправишь его в каменоломню или на тростниковые поля?

– Конечно, нет.

– Возьмёшь себе?

– Не знаю… Ещё подумаю.

– Не думай долго… Если передумаешь, я возьму себе. Не возражаешь?

– Поищи другого, – усмехнулась Эльма. – Это мой мужчина.

– Уже твой?

– Уже мой, – кивнула виолка.

Глава 7

Спустя несколько дней, на одном из утренних докладов, комендант Мюррей спросил:

– Миледи, не могли бы вы определиться с последним пленником? Он только дурно ест хлеб.

– Я совсем о нём забыла, – слукавила Эльма. – Приведите его после приёма.

Когда мероприятие закончилось, и просители с докладчиками покинули замок, один из стражников ввёл в зал пленника. Эльма ещё восседала на «троне» – большом резном кресле с мягкими алыми подушками, стоявшем на возвышении у дальней стены. В нём, обычно, сидел Глай, но, в его отсутствие, девушка занимала его по данному ей праву.

Пленник выглядел бодрым и даже слегка весёлым, если судить по озорным огонькам, мелькавшим в сияющих глазах. Жестом отослав стражника, Эльма задумчиво посмотрела на мужчину.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась.

– Брайт Нолтис.

Эльма невольно удивилась, так как по-ассветски его имя означало «светлый, яркий».

– Это твоё настоящее имя или ты его выдумал?

– Это имя моих предков, а так как я законный сын своих родителей, то имею на него полное право…

– Но ты ведь не ассвет, а «нолтис» ассветское слово.

– Я сандиец, родом из княжества Сандис, как и все мои предки. Возможно, мой пра-пра-прадед был ассветом, но об этом уже все забыли.

– Ладно, оставим твоих предков в покое… Сейчас я задам один вопрос, который решит твою дальнейшую судьбу. Ты сделаешь выбор, который определит твою последующую жизнь.

Эльма подала знак, и рабыня, стоявшая позади кресла, приблизилась. В руках она держала поднос, накрытый ярким шёлковым платком. Эльма сдёрнула покрывало и взяла в руки два рабских ошейника. Один бронзовый – предназначался для простых рабочих рабов. Другой серебряный, украшенный драгоценными камнями и красивой чеканкой. Такие носили «домашние любимцы» – приближённые к господам рабы и рабыни: певицы и танцовщицы, наложники и наложницы.

– Вот два шейных украшения, – произнесла Эльма, показывая их Брайту. – Ты знаешь, что они означают. Вопрос: какой из двух ты выбираешь?

Брайт, склонив голову на плечо, посмотрел сначала на один ошейник, затем взглянул на другой, и перевёл взгляд на лицо госпожи.

– Я вам нравлюсь, сударыня? – неожиданно спросил он. Эльма не ответила, продолжая выжидающе смотреть на мужчину. – В прошлом я содержал одну даму, когда дела мои были на подъёме, – продолжал Брайт. – Не думал, что подобное может произойти и со мной…

Эльма восприняла его слова, как выбор, и приказала:

– Подойди и опустись на колени.

Брайт повиновался, и Эльма застегнула на его шее серебряный ошейник.

– Отныне ты мой наложник, Брайт, – произнесла. – Ты не имеешь права спать ни с одной женщиной, кроме меня. А если нарушишь мой приказ, я поступлю с тобой согласно твоему проступку.

– Надолго ли мне оказана эта честь?

– Зависит от старания.

– А когда я вам надоем, что вы со мной сделаете?

– Отправлю на другие работы.

– А если я смогу угодить вам, могу ли я надеяться на свободу?

Эльма усмехнулась.

– Да, можешь. Я ценю смелость, верность и ум… Делай выводы.

– Благодарю за подсказку, госпожа, – склонил голову раб.

Эльма подала знак стоявшей в отдалении рабыне.

– Отведи новичка к сенешалю. Пусть его приведут в надлежащий статусу вид и поселят в одной из комнат моих апартаментов.

Новость о красавчике-наложнике мигом распространилась по замку и окрестностям. Все удивлялись беспечности и легкомыслию госпожи Эльмы, ведь, несмотря на то, что Глай назвал её дочерью, мало кто верил в их «родственные» отношения, подозревая, что чужеземка вскружила голову капитана женскими чарами и прекрасным телом. «Посмотрим, что скажет Глай, когда вернётся из похода» – стало эпилогом всех разговоров и пересудов.

То же самое сказала и Лайта, узнав о назначении пленника-блондина.

– А что Глай? – пожала плечами Эльма. – Я ему не жена, не любовница… Я не нарушаю клятву верности, заведя себе мужчину. А только она связывает нас, ничего более.

– Значит, если бы не клятва, ты покинула остров?

– Да.

– Но почему? – искренне удивилась девушка. – Разве тебе не нравится здесь? Ты всесильная госпожа, почти, как наша королева… Чем же ты недовольна?

– Я хотела посмотреть мир, а не прозябать на богами забытом острове…

– Что хорошего в мире? Везде то же самое, что и здесь: господа и слуги, правители и рабы, торговцы и воины… Мир кишит Саксами и Глаями, и не все из них так добры, как твой названый отец. Здесь ты в безопасности, а в большом мире снова можешь оказаться в лапах какого-нибудь Сакса.

– Может, ты и права… – со вздохом ответила Эльма. – Богиня-Мать подарила мне покой и уют после невзгод и бед, и не стоит её гневить своим недовольством… Но у меня есть ещё одна мечта…

– Какая?

– Я хочу, чтобы буря пригнала к нам корабль Сакса и он сам попал ко мне в руки.

– Что бы ты с ним сделала?

– О, я бы придумала ему наказание…

– Например?

– Ну… Например, я бы запрягла его в тележку с бочкой и заставила бы вывозить нечистоты из выгребной ямы… Или выколола бы ему глаза и прогнала бы в лес – пусть живёт, как знает.

– Ты жестока, Элли. Сакс обошёлся с тобой совсем неплохо: спас от смерти, не взял силой, хотя вполне мог, обращался вежливо и с некоторым уважением… Почему ты на него так взъелась?

– Потому, что он негодяй! – резко ответила Эльма. – Он поступил со мной нечестно, взял в плен хитростью, а не победил в честном бою, и продал, как вещь!

– О какой честности ты говоришь, Элли! – засмеялась Лайта. – Сакс пират, и поступил, как пират, а не как дворянин.

– Поэтому, я и не люблю пиратов.

– А ты сейчас кто? Пиратская дочь, морская леди, пиратка до мозга костей! Ты поступила с Брайтом, как Сакс с тобой. Буря разбила его корабль, а, вместо того, чтобы помочь бедолаге, как поступил бы любой благородный человек, ты надела на него ошейник и сделала своей игрушкой.

Слова подруги задели Эльму за живое. Каждое из них было правдой. Живя на острове, среди пиратов и негодяев, Эльма, невольно, переняла их порядки и приняла обычаи. Если бы она была подневольной и угнетённой рабыней, возможно, осталась бы такой, какой была прежде – чистой и честной девушкой. Но, став всесильной госпожой, она начала позволять себе многое из того, чего никогда бы не сделала прежде.

– С кем поведёшься, того и наберёшься, – буркнула Эльма.

– Ты права, со своими правилами в чужой дом не приходят, – кивнула Лайта. – Кому служишь, того и песни поёшь. Но тогда не надо отделять себя от тех, среди кого живёшь. Если мы среди пиратов – значит, мы пираты. А будем служить жрецам – станем святыми, – усмехнулась девушка.

– Да ты прямо философ, – подколола подругу Эльма. – Вот уж не ожидала от тебя таких мудрых речей.

– Когда-то у меня был умный любовник – учитель философии. Наверное, от него я нахваталась всяких глупостей, – засмеялась девушка.

Глава 8

После Месяца Бурь наступил период покоя и прекрасной тихой погоды. Этот период продолжался, примерно, два месяца и считался самым удачным временем для мореплавания. Морские просторы просто кишели спешащими наверстать упущенную выгоду торговцами. Для морских разбойников это было самое урожайное время, и они, после долгого безделья в укрытиях и тайных убежищах, гурьбой вываливали на морские просторы. Словно оголодавшие после зимнего поста горные волки, они гонялись за любым парусом, и даже друг за другом, вступая в яростные стычки из-за богатой добычи. В это же время учащались набеги пиратов на прибрежные селения морских держав и беззащитные острова.

Комендант Мюррей, сам бывший пират и помощник Глая в недалёком прошлом, из-за ранения списанный на берег, в это время испытывал сильную тоску по былым временам и становился злым и раздражительным. Но он не забывал свои обязанности и усиливал береговую стражу, зная повадки бывших «коллег» по ремеслу, которые были не прочь поживиться добром ближнего своего, особенно, если того не было дома.

Эльма всецело доверяла опыту коменданта Мюррея и не вмешивалась в его дела, влезая с необдуманными советами, которые могли разозлить и так озлобленного коменданта. Она занималась исключительно своими делами, а именно: смотрела за порядком в замке и на островах, следила за строительством и предавалась удовольствиям.

Девушка не на шутку увлеклась Брайтом, и проводила с ним почти всё свободное время. Сначала она донимала его расспросами о прошлой жизни, о странах, в которых он побывал и в которых торговал, просила подробно рассказать об их обычаях, нравах их жителей, о царивших там законах. Когда эта тема иссякла, они просто болтали о всяком разном, шутили, рассказывали смешные истории из своей или чужой жизни, вспоминали древние предания и сказки своих стран. Они могли часами не покидать постель, предаваясь изощрённым любовным утехам или просто нежным взаимным ласкам. Брайт оказался прекрасным любовником: пылким, выдержанным и пластичным. Он мог быть чутким и нежным или настойчивым до грубости; он тонко чувствовал настроение партнёрши и всегда давал ей то, что она хотела. Чтобыпоказать Брайту, что она его ценит и любит, Эльма, одаривала мужчину щедрыми подарками, содержала, как господина, а не как раба: он одевался в прекрасные одежды, жил в хорошей комнате, ему прислуживали два мальчика, ел он ту же пищу, что и госпожа, часто обедал за её столом. Он пользовался относительной свободой, правда, в пределах замка. За ворота выходить ему строжайше запрещалось. Казалось, мужчину подобная жизнь вполне устраивает, и он смирился со своей участью наложника и забавы. Тем более, что не сильно утруждался: хотя Эльма могла потребовать его в любую минуту для утех или просто поболтать, ночи она проводила в своей роскошной постели одна, то ли из соображений безопасности, то ли потому, что не любила, когда ей кто-то сопел над ухом.

Как-то утром Анила, личная служанка, разбудила её в неурочное время. Она сообщила, что комендант Мюррей настойчиво просит его принять.

– Что случилось? – недовольно спросила девушка, взглянув на едва брезжившее рассветом окно.

– Он говорит, это касается вашего любимца.

– Брайта? – удивилась Эльма. – А что с ним?

– Он сбежал…

Эльма резко встала и запахнула услужливо наброшенный на плечи халат. Покинув спальню, прошла к комнате наложника и увидела, что та пуста. Тогда она вышла в приёмную, где её с нетерпением ожидал Мюррей.

– Доброе утро, госпожа, – слегка поклонился он. – Простите за ранний визит, но у меня неприятная новость: ваш раб пытался покинуть остров, убив стражника и украв лодку. К счастью, его вовремя заметили и перехватили. Он оказывал сопротивление, поэтому его немного помяли… Что прикажете с ним сделать?

– Где он?

– За дверью.

– Приведите.

Мюррей открыл дверь и приказал:

– Тащите его сюда.

Двое стражников втолкнули в комнату связанного Брайта. Лицо его было сильно избито, прекрасные волосы всклокочены и испачканы грязью и кровью, один глаз заплыл, а губы разбиты. Великолепный атласный костюм измят и порван.

Эльма окинула наложника тяжёлым взглядом с головы до ног, затем взглянула в глаза.

– Что случилось, Брайт? Чем ты был недоволен? Почему решился на этот безрассудный поступок?

Брайт молчал, не глядя на госпожу.

– Я думала, что была хорошей хозяйкой… Что взбрело в твою глупую голову? Отвечай! – в голосе Эльмы появились угрожающие нотки.

Раб разлепил распухшие губы и с трудом выговорил:

– Мне надоело быть игрушкой…

– Игрушкой?! – в голосе Эльмы послышался лёд. – Я думала, у нас сложились особые отношения… Разве я играла с тобой? Я относилась к тебе, как к товарищу, совсем забыв об украшении на твоей шее.

– Зато я постоянно помнил о нём…

– Ну что ж… Если тебя не устраивала твоя предыдущая жизнь, я забираю её вместе с этим ненавистным тебе украшением… – Эльма приблизилась к рабу и сняла с его шеи серебряный ошейник. – Посадите его в клетку на хлеб и воду. Пусть узнает, чего он лишился.

Железная клетка из толстых прутьев, без крыши и пола, вместо которых были те же прутья, находилась наверху сторожевой башни, и её использовали для наказания строптивых рабов или несговорчивых пленников. Она была такого размера, что узник не мог выпрямиться во весь рост ни стоя, ни лёжа. В ней можно было или сидеть, или стоять на коленях либо согнувшись, или лежать скорчившись, при этом прутья впивались в тело, а сверху несчастного обжигали беспощадные лучи солнца или поливали холодные струи дождя, с боков продувал ветер, особенно сильный и пронзительный на такой высоте. Кормили заключённого раз в день куском сухого заплесневелого хлеба, а поили кружкой затхлой дождевой воды. Не многие выдерживали в клетке даже несколько дней, не говоря уже о более длительном сроке. Спустя три-четыре дня они просили пощады и были согласны на всё, лишь бы покинуть ужасное узилище, ведь мучения жертвы, заключённой в клетке, усиливало непрерывное покачивание тюрьмы и противный тоскливый скрежет цепей, на которых она была подвешена.

Когда стражники поволокли Брайта из комнаты, раб обернулся и выкрикнул:

– Не жди, что я запрошу пощады! У меня тоже есть гордость!

– О гордости нужно было вспомнить, когда я предложила тебе выбор, – холодно ответила Эльма.

– С вашего позволения, я тоже уйду, – с низким поклоном, чтобы скрыть невольную довольную усмешку, от вида бледного от ярости лица госпожи, сказал Мюррей, и поспешно вышел.

– Ладно, посмотрим, умник, сколько ты там выдержишь, – обронила в пустоту виолка, и, сердито поджав губы, вернулась в спальню. Громко хлопнув дверью и послав Анилу ко всем демонам, приказав больше не тревожить её, она заперлась в комнате.

Новость мгновенно облетела весь остров. Её обсуждали на кухне и в казармах, в прачечной, на конюшне и в рабских бараках. Прислуга в замке и приближённые госпожи Эльмы ходили на цыпочках, и старались без надобности не приближаться к господским апартаментам, чтобы не попасть под горячую руку. Взоры всех, проходивших по двору, невольно обращались к башне, на вершине которой покачивалась клетка, со скорчившимся внутри телом.

Но предаваться горю или ярости Эльме долго не удалось. На следующее утро случилось ещё одно происшествие. С одного из отдалённых островов приплыл старшина и сообщил, что на рассвете на них напали ассветы, перебили почти всех стражников, забрали молодых и здоровых женщин, сильных рабов, вырезали скот и безнаказанно покинули разграбленное селение. Коменданту Мюррею вновь пришлось потревожить Эльму, прервав её затворничество, и доложить о случившемся.

– И что мы можем сделать? – раздражённо ответила девушка. – Если они нападут на нас, мы покажем этим бродягам, где ночует солнце. Но мы не может на каждом острове держать большой отряд стражи – у нас нет столько людей. Единственное, что я могу, это посоветовать старшинам быть бдительными, и построить в укромных и труднодоступных уголках своих островов укреплённые укрытия, куда, в случае опасности, они могут спрятаться… Если бы здесь был Глай со своим кораблём, мы могли бы догнать этих разбойников и дать им бой.

– Если бы здесь был Глай со своим кораблём, – не удержался от колкого замечания Мюррей, – они бы просто не осмелились напасть…

Эльма посмотрела на коменданта холодным взглядом, но удержалась от ответной колкости, и спросила:

– Значит, можно ждать новых нападений?

– Да. Не получив достойного отпора, они вернутся. А не они, так другие.

Эльма сердито поджала губы и прошлась по комнате. Остановившись у окна, замерла, глядя на раскачивавшуюся клетку с пленником. Казалось, это зрелище всецело поглотило её внимание, и капитан презрительно подумал, что баба есть баба, и лучше бы ей оставаться женщиной Глая, а не становиться госпожой Глайсима.

Но тут Эльма резко обернулась и произнесла слова, от которых комендант просто опешил:

– А если нам обмануть всех? Сделать вид, что Глай вернулся, или, что у нас есть корабль, который сможет защитить острова? Как ты думаешь, они рискнут напасть, если на рейде будет стоять большой корабль?

– Не думаю, что они рискнуть испытывать судьбу, разве что совершенно уверены в быстроходности своего судна… Но где нам взять корабль? Глай вернётся неизвестно когда…

– Что ты скажешь о торговце, которого выбросило на Пограничный? Я знаю, что он сильно повреждён, и вряд ли сможет выйти в открытое море. Но если его подлатать, поставить на место сломанную мачту и намертво заякорить на рейде, возможно, он сможет послужить пугалом для морских стервятников.

Мюррей открыл от удивления рот и с уважением посмотрел на госпожу. Он понял, что ошибся на её счёт, и оценил прозорливость и проницательность капитана Глая. Она не баба, а истинная Госпожа и Владычица, Леди и Повелительница. Глядя на несчастного, раскачивающегося в клетке, бывшего любовника, она не думала о том, что потеряла, а решала вставшую перед ней проблему. Несмотря на то, что гордость её уязвлена, а душа, возможно, страдает от чувств к этому белобрысому самцу, она не забывала о своих обязанностях правительницы.

– Я сейчас же распоряжусь заняться его ремонтом и расчисткой – шторма занесли его песком до самой ватерлинии, что и спасло его от полного разрушения.

– Берите столько людей, сколько вам потребуется: можете снимать со стройки и забирать с полевых работ. Но корабль нужно как можно скорее восстановить и поставить на якорь на самом видном месте.

– Слушаюсь, госпожа, – склонился в поклоне Мюррей, и в его голосе прозвучали нотки неподдельного уважения.

Когда комендант ушёл, и Эльма осталась одна, она снова повернулась к окну, и её взгляд вновь устремился на вершину башни.

Глава 9

Более полусотни рабов и несколько опытных корабельных плотников быстро восстановили корабль, и спустя несколько дней он стал на якорную стоянку на траверзе рифового прохода, слегка покачиваясь на лёгкой волне и поскрипывая новым такелажем. Корабль удалось восстановить так хорошо, что на нём можно было без опаски выходить в море в тихую погоду и делать обход вокруг островов. Хотя при сильном ветре и, тем более, в шторм, Мюррей не рискнул бы на нём покинуть даже порт.

Чтобы немного развеяться и отвлечься от дум о мужской неверности и непостоянстве, в компании Лайты и нескольких виолок, Эльма отправилась на остров Лесной – излюбленное место охоты Глая. Это был небольшой островок, весь покрытый густым лесом, который рассекали многочисленные широкие ручьи и украшали великолепные водопады, каскадами спадавшие с возвышенности в центре острова. Лес кишел мелкой дичью – кроликами, лаймами, лесными и водяными свинками, плодившимися в изобилии, в отсутствие своих извечных врагов йолов и гиззардов.

Девушки разбили лагерь на берегу крошечного озера, в которое впадал весёлый шумливый водопад, над которым дрожала и переливалась яркими красками многоцветная радуга.

Пока слуги, прибывшие с ними, обустраивали лагерь, девушки решили пройтись по окрестностям. Они поднялись к вершине водопада и увидели, что он вытекает из круглого озера на верхушке конусообразной горы, возвышавшейся над островом. Обойдя озеро по каменистому безжизненному берегу, девушки вышли на противоположный склон и оказались на том берегу острова, который был обращён к открытому океану. Лесной был похож на изогнутый лук – узкий и длинный – вогнутой стороной открытый к остальным островам группы, а выпуклой – в открытое море.

Эльма, стоя на высоком обрывистом уступе, почти отвесной стеной падающем в море, и любовалась игрой закатных лучей на безмятежной морской глади, слегка волнистой от набегавших на берег волн. Внезапно Лайта тронула её за рукав и указала на что-то внизу. Опустившись на колени, виолки начали пристально разглядывать узкую полоску песка, усыпанного обломками камней, протянувшуюся у подножия обрыва. Во время прилива или шторма её затопляло, но в тихую погоду и в часы отлива она подсыхала и сохраняла всё, что на неё попадало. Сейчас на сером песке виднелась ровная чёткая цепочка осыпавшихся ямок – человеческий след.

– Думаю, мы здесь не одни, – задумчиво проговорила Эльма, поднимаясь. – Лайта, попробуй спуститься и осмотреть след. Возможно, по острову бродит какой-нибудь бедолага, ещё одна жертва прошедших штормов.

Лайта с трудом, но довольно ловко и умело, спустилась вниз, используя лианы и небольшие уступы, и вскоре стояла на песке. Вначале она внимательно огляделась, затем присела на корточки и тщательно обследовала следы. Поднявшись, пошла параллельно им, пока не скрылась за скальным уступом, вдававшимся в море. Спустя некоторое время, девушка вышла из лесу в стороне от подруг и поднялась к ним по склону.

– Там есть более удобная дорога, чем этот спуск, – пояснила она. – Здесь прошёл один человек, но дальше, в лесу, я заметила следы ещё нескольких. Возможно, буря выбросила на берег корабль, и спасшиеся остались на острове. Вернёмся в замок и пришлём сюда стражников?

– У Мюррея и так не хватает людей, к тому же, он сейчас занят. Нас семеро виолок плюс четверо слуг. Разве мы не справимся с горсткой оборванцев?

– Конечно! Вот ещё! – закричали возмущённые девушки.

– Вернёмся в лагерь и обсудим план действий на завтра.

Одна за другой, соблюдая осторожность и не теряя бдительности, девушки отправились в обратный путь.

Утром, по морю, они перебрались на дальний конец острова. Двое слуг, оставшихся в лодке, отогнали её от берега, и должны были оставаться в море, пока их не позовут специальным сигналом. Эта предосторожность не казалась излишней – находившиеся на острове неизвестные не должны были захватить их единственное средство передвижения. Двое других слуг остались в лагере, охранять спрятанное в укромном месте имущество.

Растянувшись редкой цепью, виолки начали прочёсывать остров, двигаясь вдоль него к другой оконечности. Вначале продвижение было затруднено из-за нагромождения скал и камней, оплетённых ползучими растениями. Но, когда они миновали возвышенность с озером и место своей стоянки, местность постепенно понизилась и выровнялась, и идти стало намного легче. Правда, здесь появилась иная трудность: эта местность была покрыта особо густым лесом и изобиловала влажными низинами и болотцами. Однако, влажная почва хорошо сохраняла всевозможные следы, которые вскоре вывели искателей на тропку, ведущую вглубь леса. Пройдя по ней с полкема, виолки наткнулись на лагерь неизвестных. Его поспешно оставили, по-видимому, те, кто находился в нём, заметив, что их обнаружили, отступили.

Искатели усилили внимание и начали продвигаться ещё более осторожно.

Прошло около часа. И тут с левого края донёсся болезненный крик и шум схватки.

– Не отвлекаться! – приказала Эльма, шедшая в середине цепи. – Помощь требуется?

– Здесь один ублюдок, справлюсь сама! – донёсся ответ Сили, одной из девушек.

Внезапно из зарослей, с воплями и улюлюканьем – знаменитым пиратским устрашающим криком – выскочили около десятка вооружённых мужчин и набросились на девушек. Скрестились мечи, послышался звон стали, в воздухе запахло кровью. Схватка была жестокой, дерущиеся сражались не на жизнь, а на смерть. Для виолок это была работа, которую они привыкли выполнять хорошо, для загнанных в угол пиратов – шанс спасти свои жизни.

Эльме достался рослый сильный ассвет с широким палашом. Он довольно скалил зубы и выкрикивал угрозы. Эльма понимала, что вряд ли устоит перед этим гигантом, если сойдётся с ним в открытом поединке. Поэтому ловко уклонилась от удара, поднырнула под руку и ткнула ножом в спину. Длинное лезвие достигло цели, и ассвет, выронив меч, начал медленно заваливаться набок.

Эльма поспешила на помощь к Лайте, которой досталось два противника. Девушка держалась с трудом, но дралась с ожесточением. Ударом меча Эльма отсекла руку одному противнику, а второго ткнула в печень.

Другим девушкам тоже досталось по двое противников, и закончившие поединок виолки спешили на помощь подругам. Эльма напала на высокого смуглого разбойника, забрав его от изнемогающей Латры – самой юной в их компании. Девушке едва исполнилось семнадцать, и она ещё не имела никакого опыта в настоящих поединках. Худощавый и гибкий, вооружён коротким мечом наёмника, разбойник фехтовал получше своих товарищей. Он ловко отбивал удары Эльмы, уклонялся от выпадов и знал не меньше обманов и хитростей, чем сама девушка.

Они фехтовали некоторое время, когда прозвучал предупреждающий крик одной из виолок, означавший «опасность сзади». Эльма отскочила от противника и обернулась, но было поздно: не добитый ею огромный ассвет уже опускал на девушку широкий палаш. Эльма выставила навстречу свой узкий алмостский меч, но это было всё равно, что остановить прутом падающий топор. Меч вылетел из онемевших пальцев, а заострённый конец палаша прошёлся по руке от кисти до локтя. Разрезанный рукав куртки тут же окрасился кровью. Левой рукой Эльма выхватила нож, чтобы метнуть его в противника, но, внезапно, её смуглолицый противник ступил вперёд и воткнул свой меч в грудь ассвета. Глаза того удивлённо расширились, затем закатились под лоб, и он замертво рухнул к ногам девушки.

С ассветского это слово переводилось как «весельчак» или «насмешник».

Смуглолицый пронзительно свистнул и громко крикнул:

– Я, Эльма Айли, дочь лорда-капитана Глая. Вы знаете, что находитесь на его землях?

– Это моя земля и чужакам здесь не место… Но мы можем поговорить, как разумные люди, отложив мечи, на время, в сторону.

– Кто у вас старший? – спросила она.

Его звали Лой Лофер из Анзора, и Эльма уточнила:

Пираты неохотно, но согласились.

– Мы готовы присягнуть капитану Глаю… Правда, парни?

– Так прозвали меня в детстве, так как отца у меня не было, а мать бросила, едва мне исполнилось десять лет. Это имя мне нравится, и я сделал его своим собственным.

– Лофер твоё родовое имя или прозвище?

Эльма подобрала меч левой рукой и ответила:

– Да. Но возьми для охраны одну из виолок. Я не хочу, чтобы с тобой случилось несчастье.

– Я могу фехтовать двумя руками… Но стоит ли нам продолжать это бессмысленное занятие? Вас осталась горстка, и мы не остановимся, пока не перебьём всех, или пока вы не сдадитесь.

Когда противники собрались в две противостоящие группы, Эльма приступила к переговорам.

Затем, оставшиеся пятеро пиратов тоже принесли присягу, и вся компания, собрав вещи и подобрав оружие убитых, направилась к лагерю виолок.

– Мы бы не стали вам сопротивляться, если бы вы не стали преследовать нас.

Смуглолицый улыбнулся и охотно опустился на одно колено. Он произнёс слова присяги и поцеловал ей руку.

Когда они вернулись в лагерь, вечерело. Эльма решила возвращаться в замок, несмотря на наступающие сумерки. Все с трудом разместились в лодке, перегрузив её до предела, и только благодаря тихой безветренной погоде и спокойной воде она не перевернулась и не затонула. Лайта предлагала оставить новообращённых на острове, а утром прислать за ними баркас, но Лой заявил, что они устали сидеть на этом клочке суши, и желают побыстрее оказаться среди людей, поесть нормальной горячей пищи и выспаться в койках, а не на сырой земле.

– Сможешь меня вылечить или позвать лекаря?

– Шабаш! Суши вёсла, ребята!

– Знаем, – кивнул мужчина. – Поэтому и напали на вас. Нашего капитана звали Корис и он был заклятым врагом Глая… Если бы Корис попал в руки Глая, его ждала бы незавидная участь.

– Смогу. Но для этого мне понадобятся специальные травы и целебные корни. Я могу сходить в лес?

Эльма, в свою очередь, подала знак окончания боя. Дерущиеся охотно разошлись. Из более чем десятка разбойников, выскочивших из зарослей, в живых осталось шестеро. Досталось и некоторым девушкам. Самая тяжёлая рана была у Эльмы. Она, буквально, ощущала, как истекает кровью, и как силы покидают её, уходя вместе с живительной жидкостью. К ней поспешила Лайта и туго перевязала руку, чтобы хоть на время остановить кровотечение.

Ранение оказалось не таким лёгким, как девушка думала раньше. Началась лихорадка и ей пришлось лечь в постель. Она позвала Юлиссу – рабыню-знахарку – и спросила, показав свою рану:

– Вы можете сделать это прямо сейчас, так как в отсутствие капитана я Госпожа островов.

– Поднимите меч, сударыня, – вежливо произнёс мужчина, ослепительно улыбаясь прекрасными белоснежными зубами. – Продолжим наше милое развлечение. Если вы ещё в состоянии продолжать бой, конечно…

– А вы этого не боитесь?

Эльма кратко изложила Мюррею происшествие на острове и приказала зачислить новеньких в свой отряд, поставить на довольствие, дать пару дней на отдых и приведение себя в порядок.

Эльма, потерявшая много крови, чувствовала себя нехорошо, и держалась из последних сил. Видя состояние девушки, Лой обхватил её за талию и помогал идти.

– Спасибо, госпожа. Я отправлюсь на рассвете.

– Очень своевременная мысль…

– Думаю, я, – ответил смуглолицый. Мужчина кивнул на поверженного ассвета. – Он был капитаном, но я забрал у него власть. А кто старший у вас?

Глава 10

Юлисса оказалась искусной целительницей. Через несколько дней воспалившаяся рана перестала сочиться гноем и начала подживать. Лихорадка прошла, и силы девушки быстро восстановились. Она встала с постели и занялась своими обязанностями.

На другой день к ней подошла Лайта и спросила:

– С нетерпением буду ждать этого момента, госпожа, – поклонился Лой.

– В прошлый раз я показала не всё своё мастерство.

Эльма на мгновение задумалась и честно ответила:

– Он без сознания уже сутки.

– А ты отдашь?

– Только, если я пожелаю.

– Сейчас нет. Греби, Лой, греби…

– Не просил пощады?

– Теперь ты мой навек?

– Вполне!

– Ваша банда испортила мне охоту, и сейчас я снова хочу отправиться на Лесной. Составишь мне компанию?

– Да… – выдохнул ещё не пришедший в себя мужчина. – Я ваш раб, хоть и без серебряного ошейника…

– Тогда принеси мне присягу и ступай за госпожой Лайтой – она всё тебе покажет и расскажет.

– Он меня не любит.

– Значит, я могу вас без опаски поцеловать?

Эльма, пришедшая проведать больного, молча посмотрела на не узнавшего её Брайта, ничего не спросила, ничего не сказала, и так же молча ушла.

– Он тебе до сих пор нравится?

– Думаю, он не жилец, – услышала она позади знакомый голос и, оглянувшись, увидела подошедшего Лоя Лофера.

– Брайт Нолтис, – медленно произнесла Эльма, глядя на мужчину сверху вниз.

– Ты всё ещё хочешь меня? Не боишься? – подалась вперёд Эльма, пристально глядя в глаза мужчины.

– Мы будем только вдвоём?

– Каждому своё… Брайт любит свободу, а ты женщин. Сколько у тебя их было: десять, двадцать, сотня? Свободных и невольниц, девственниц и шлюх…

Прошло ещё несколько дней. Хорошее питание и заботливый уход быстро поставили Брайта на ноги, и он перестал нуждаться в услугах Юлиссы. Эльма, в благодарность, подарила рабыне пару золотых браслетов и отправила назад, в комнату, где она жила вместе с другими личными рабынями виолки.

– Да, миледи…

– А за сколько бы ты себя продал?

– Да…

– Пусть его достанут и отнесут в лазарет. Передай лекарю, что я приказала поставить его на ноги.

– А любовников в пылу страсти вы не убиваете?

Прошло ещё несколько дней. Рана Эльмы успешно заживала. Она уже могла держать в руке меч, но о поединке говорить было рано. Вспомнив о неудавшейся охоте, Эльма вновь собралась на остров. Сначала она хотела позвать с собой девушек, но затем подумала о Лое Лофере, и решила устроить себе романтический отдых. Позвав мужчину, сказала:

– Спасибо, Элли.

Через пару дней Брайт пришёл в себя, но казался безумцем: никого не узнавал, бормотал что-то невразумительное, часами смотрел в одну точку. Юлисса напоила его каким-то зельем, и он крепко уснул. Проспал больше суток, но когда проснулся, стал нормальным здоровым человеком. Хотя оставался ещё слабым и без посторонней помощи не мог даже голову поднять, но все его слова и действия стали осмысленными, а память восстановилась до того момента, когда его корабль потерпел крушение. Юлисса сказала, что он забыл о том, кем был раньше, и о днях, проведённых в клетке, и лучше ему об этом не напоминать.

– Кстати, он свободен… Если хочешь, могу его подарить. Думаю, он будет неплохо смотреться на твоей шее.

В тот же день она приказала привести бывшего наложника, и Лайта ввела его в приёмный зал. Эльма, как и в первый раз, восседала в кресле, похожем на трон. Так как Брайт не помнил, что он был рабом и провинился, за что и понёс наказание, то не опустился перед госпожой на колени, а молча смотрел на неё, ожидая, что она скажет. Лайта, облокотившись о косяк двери и сложив руки на груди, тоже ждала решения подруги и госпожи.

– Что с ним?

В связи с последними событиями провинившийся любимец совсем вылетел у девушки из головы.

– Я тоже.

– Почему же вы его отпустили?

– Был.

– Я не паучиха, – иронично хмыкнула девушка.

В тот же день, после полудня, они отплыли, взяв маленький челнок. Лой умело работал вёслами, а Эльма сидела на корме, любуясь игрой мускулов на его худощавом, но сильном теле, проступавших сквозь тонкую ткань сорочки. Невольно она сравнила его с Брайтом. Эти двое полная противоположность: Брайт – светлокожий, беловолосый, с сияющими светлыми глазами, с уравновешенным и твёрдым характером, спокойный и выдержанный. Лой же – подвижный, как ртуть, озорной, рисковый, весельчак и балагур, изменчивый и непостоянный, как цвет его глаз, то небесно-голубых, то зеленоватых, как море в полдень; черноволосый, смуглый и непоседливый. Перехватив взгляд девушки, он улыбнулся своей неизменной ослепительно-белозубой улыбкой, и спросил:

– Я хочу любви, как всякая женщина.

Эльма встала и пересела на скамью Лоя. Взяв его лицо в ладони, запечатлела на губах парня нежный возбуждающий поцелуй. Вёсла выпали из рук мужчины, и он заключил её в крепкие объятия.

– Я беру тебя только как слугу… И телохранителя… Вдруг, там ещё кто-то объявился? Так что не радуйся.

– А вы меня? – снова заулыбался мужчина.

Насладившись поцелуем, Эльма мягко высвободилась из объятий и вернулась на своё место.

– О чём вы думаете, госпожа Эльма? Вы смотрите на меня так, словно собираетесь выставить на торги, и решаете, какую сумму за меня запросить.

– Хочешь занять его место? – прищурилась девушка, внимательно глядя в необычные зеленовато-голубые глаза анзорца.

– Нет. За всё время не произнёс ни слова.

Несколько дней Брайт находился между жизнью и смертью, и лекарь лишь бессильно разводил руками. Тогда Эльма обратилась к Юлиссе. Больного перенесли в его комнату и девушка начала над ним колдовать: поила отварами, втирала в кожу какие-то мази, купала в травах, настоянных на вине и меду, читала заговоры и заклинания и окуривала целебным дымом.

Лофер перестал улыбаться и его глаза тоже прищурились.

– Эльма, можно забрать из клетки Брайта? Он совсем плох.

– Серьёзно?

– Даже не знаю… Не хочу закончить, как он. – И тут же перевёл разговор на другое: – Как ваша рука, сударыня? Я бы хотел сразиться с вами ещё раз.

– Да.

– А я и не скрываю: Брайт был пятым и самым лучшим из них.

– Упрямый парень… Мне сказали, это ваш любимец.

Когда бесчувственное тело достали из клетки и снесли вниз, Эльма вышла во двор, чтобы взглянуть на бывшего наложника. Вид у него был ужасный и от него дурно пахло. Взглянув на бледное измождённое лицо с запавшими глазами и спёкшимися от лихорадки губами, Эльма невольно почувствовала лёгкие угрызения совести. Не слишком ли строго она наказала его за вполне естественное желание любого человека быть свободным?

– С большим удовольствием буду сопровождать вас, госпожа, – расплылся в широкой улыбке Лой.

– Ладно… Как только я верну себе форму, мы выясним, кто из нас искусней.

– Для вас, миледи, я готов на всё! – ещё шире заулыбался анзорец.

– Он не попросил пощады…

– Принимаю, миледи, – без колебаний ответил мужчина.

– Он пытался бежать.

– Он вас обидел?

– Странные обычаи у вашего народа… – пробормотал поражённый Лой.

– … сука, – закончила за него девушка. – Я знаю, как меня называют. Возможно, это прозвище вполне заслужено. Но такова моя натура, им придётся с этим смириться. Чужая слабость меня раздражает, я ненавижу трусов, подлецов и предателей. Я воин. Меня с детства отучали от жалости, слабости, сожалений. В шестнадцать лет, на выпускном экзамене, я должна была убить щенка, преступника и раба. И я их убила без сожаления и угрызений совести.

– Сколько было, тех уж нет… Я же не спрашиваю, сколько у вас было мужчин?

– Смотря, кто покупатель… Вам бы я отдался за один поцелуй.

– Не боишься?

– Глупец! Если бы я был на его месте, ни за что не оставил бы такую женщину!

– А вы хотите любви?

– Хочешь взять его себе?

– Брайт глупец, если пытался сбежать от такой прекрасной женщины… Я бы от вас никогда не ушёл, даже если бы вы меня прогоняли.

– Не знаю.

– А вы не желаете этого?

– Мало кто в Глайсиме считает вас женщиной… От вашего вида всех бросает в дрожь. В гарнизоне о вас и ваших подругах ходят жуткие слухи. Если хоть половина из них правда, то вы – исчадие ада и бессердечная… – Лой умолк на полуслове и смущённо улыбнулся.

– Своим поведением ты доказал, что настоящий мужчина, и я дарую тебе свободу… Но это не значит, что ты можешь покинуть остров. Мы все здесь, в некотором роде, пленники. Пленники моря и обстоятельств. Я предлагаю тебе службу. Ты можешь стать одним из моих личных воинов, а госпожа Лайта, которой ты нравишься, – Эльма слегка улыбнулась, увидев, как нахмурилась подруга, – с удовольствием обучит тебя воинскому ремеслу. Принимаешь ли ты моё предложение?

Глава 11

Высадились на том же месте, где в прошлый раз разбили лагерь. Здесь всё осталось в том же виде, как они оставили, так что им не пришлось начинать всё сначала. Лой только натянул тенты от ночной росы над ложами из юсса и травы, и разжёг костёр. Поужинав, Эльма прихватила арбалет и отправилась на вечернюю охоту. Солнце едва коснулось верхушек деревьев, а в лесу начали сгущаться сумерки. Девушка решила устроить засаду у небольшого болотца, чтобы настрелять птицы на завтрак. Большие и жирные утки-болотницы с шумом устраивались на ночлег, перелетая с места на место, или, усевшись на нижних ветках чахлых деревцев, громко переругивались из-за лучшего места. Спрятавшись в зарослях оули, Эльма без труда подстрелила пять штук за четверть часа.

Подобрав добычу, вернулась в лагерь. Здесь уже ярко пылал костёр, Лой сидел у костра и тщательно точил лезвие меча, что-то тихонько напевая. Эльма подвесила уток на сук и села напротив.

– Сейчас я приготовлю тебе волшебный напиток из корней стевии, и ты забудешь об усталости и будешь скакать, как резвящийся лайм.

– Можете считать, как угодно. Но эту ночь мы проведём вместе.

– Может, красотой и умом? – усмехнулась Эльма.

– Как ты докатился до такой жизни?

– Это было неожиданно… Но мне понравилось.

– Ты хочешь со мной переспать? – Эльма насмешливо приподняла брови. – Кажется, я предупреждала, что беру тебя только на правах слуги.

Лой стал новым любовником Эльмы. Но он не перебрался в комнату в апартаментах госпожи, а продолжал жить в казарме и служить рядовым стражником. Лишь вечером, если не дежурил, мужчина приходил в спальню девушки и оставался до утра.

– Неплохая дичь. Они мне нравились… Мы здесь славно поохотились в своё время, – лицо мужчины вновь осветила яркая улыбка. – Дичь здесь непуганая.

Эльма засмеялась.

– Вполне возможно… Говорят, вы убили несколько человек, и на другой день Глай вас удочерил. Не ожидал от старика такого.

Лой вновь говорил своим обычным насмешливым тоном, и, слушая его, Эльма не могла поверить, что несколько часов назад этот насмешник был грубым властным самцом, который пользовался её телом по своему желанию и которому она охотно подчинялась.

Приготовив завтрак, Лой принёс его в «постель», сел рядом, скрестив ноги, и они с аппетитом позавтракали.

– Нарываешься, Лой? – нахмурилась Эльма.

– Может и так… – не стала спорить виолка. – Ты молод, силён и амбициозен, возможно, отличный командир. Но дело в том, что стражники – в основном – люди Мюррея. Как комендант, он вполне справляется со своими обязанностями, и я не вижу причины, почему должна заменить его на тебя.

Лоя задели за живое слова девушки, но он молча проглотил обиду. Он хорошо знал женщин и то, как легко они меняют гнев на милость, и забывают свои же обещания. Нужно просто выждать удобное время для просьбы. Сейчас оно было неблагоприятным. Но, возможно, через день или два, или через месяц, когда она сильнее привяжется к любовнику, или, даже, влюбится в него, вот тогда, вполне может быть, он сможет уговорить её сделать его не просто каким-то комендантом, а – чем чёрт не шутит! – даже супругом!

– Да.

– Хватит!.. – прерывающимся голосом произнесла девушка. – Возьми меня!

Эльма встала и не спеша разделась. Легла на ложе и закинула руки за голову, приняв соблазнительную позу. Золотистая кожа мягко отсвечивала в красных отблесках костра. Лой быстро сбросил одежду и опустился рядом на колени. Он склонился над девушкой, как куст оули над водой, покрыл тело нежными поцелуями, едва касаясь губами прохладной шелковистой кожи. Язык, губы и пальцы блуждали по её телу, не пропуская ни одной выпуклости, ни одной впадины. Он ласкал так умело, разбудив столь ненасытное желание, что она сама обняла его и привлекла к себе.

– Согласен. Но хочу тоже предупредить: ещё ни одна женщина не уходила от меня неудовлетворённой.

– Никто не ожидал. Все до сих пор в недоумении.

– А вы предпочитаете спать только с рабами? Свободный мужчина вас не устраивает?

– Стараюсь изо всех сил, – усмехнулся парень. – Я хочу вас, и я добьюсь своего, сколько бы вы ни упрямились. Лучше сразу подчинитесь, и не будем морочить друг другу голову.

– Ты наглеешь, парень… И вообще, не забывай, ты мой раб. Я купила тебя за поцелуй. Ты не смеешь спорить со мной.

– Несколько болотных уток.

– Разве я не люблю тебя и не предан тебе?

– А теперь расскажи о себе.

– Говорят, вы приёмная дочь капитана… Это правда?

– Ты довольна? – спросил он, когда Эльма проглотила последний кусок.

– Обладание мной не даёт тебе никаких дополнительных прав и никакой власти надо мной… В этом замке и на этом острове лишь я одна имею право голоса, остальные должны слушаться моих приказов. Ночью, на ложе, ты мой господин, а я твоя раба. В остальное же время, пока нет Глая, я единственная Госпожа и Повелительница, и других рядом со мной не будет. Поэтому не надоедай мне больше со своими просьбами. Я сама подберу тебе достойную должность, когда придёт время.

– Нет, – твёрдо ответила девушка. – Каждый будет спать сам, на своей постели.

Эльма посмотрела на Лоя задумчивым взглядом, и, неожиданно, выложила всю историю, от того момента, как она покинула остров Оллин, и до настоящего времени. Лой слушал внимательно, лишь изредка бросая на девушку короткие взгляды.

– Это охотничьи владения Глая, но он здесь бывает редко.

– Я не о еде…

– Охота была удачной? – спросил Лой, бросив на девушку короткий взгляд.

– Если вы хотели мёрзнуть в одиночестве, почему же не взяли с собой одну из своих подруг? Незачем было приглашать меня.

– И телохранителя… Я буду старательно хранить ваше тело в своих объятиях…

– Увы, моя жизнь не столь интересна, а приключения не так романтичны, как у вас. Моя мать была служанкой в богатом доме, и по молодости влюбилась в сынка хозяина. Он позабавился и бросил, а от этой связи появился я. Рос на улице, среди портовых мальчишек, и рано понял: если не умеешь постоять за себя – ты пропал. За моей спиной не было крепкой отцовской руки, которая могла защитить от обидчиков. Я научился драться, чтобы не быть битым, воровать, чтобы не голодать, соблазнять девчонок, чтобы скрасить одиночество… Однажды я встретил старого солдата. Помог ему в одном деле, и, в благодарность, он научил меня своему ремеслу. Он умел много, но ещё больше я научился, став пиратом.

– Я был помощником капитана и справлялся с целой бандой отъявленных негодяев. Я вполне могу занять место коменданта Мюррея. Старый хрыч не очень благоволит тебе, а я предан и душой, и телом… – однажды заявил он.

– Чем вы его очаровали, что он сделал вас дочерью и госпожой Глайсима?

Закончив, она посмотрела на парня и предложила:

– Да.

– Говорят, он привёз вас пленницей, получив в уплату долга от какого-то знакомого…

– Значит, я могу рассчитывать ещё на одну ночь?

– На все ночи, что ты захочешь, если они будут подобны этой.

В эту ночь Эльма узнала, что мужчины бывают не только покорными и послушными, призванными удовлетворять страсть женщины и дарить ей удовольствие, но могут быть властными, требовательными, почти грубыми. Лой вытворял с девушкой всё, что хотел, а если она начинала противиться, умелыми ласками разжигал в ней такую страсть, что она была готова на всё. Он приказывал и требовал ласки, получал удовольствие сам и дарил ей… И неизвестно, кто в эту ночь удовлетворился больше… Уснули уже на рассвете, полностью опустошённые и обессиленные долгой и страстной любовной игрой.

– Это приказ?

– Это точно… Расскажите о себе, миледи.

– Было очень вкусно. Ты хороший повар.

– Я лучше Брайта?

Эльма посмотрела на Лоя снизу вверх и рассмеялась.

– Как скажешь… господин Лой. Но хочу предупредить: если ты не удовлетворишь меня, я сверну тебе шею.

– Лучше…

Проснулись почти в полдень, когда горячие лучи солнца осветили место ночлега. Эльма чувствовала непривычную слабость, как после долгой тяжёлой тренировки, и сказала, что ни за что не встанет до вечера. Лой поцеловал любовницу в губы, покинул ложе и окунулся в прохладные воды озерка. Освежившись, занялся костром и завтраком. Вскоре в воздухе разлился аппетитный аромат жарящихся на вертеле уток, и девушка ощутила сильные позывы голода.

Вначале такое положение устраивало анзорца, но потом он начал высказывать недовольство и намекать подруге, что не прочь подняться по служебной лестнице.

– Нанялся на корабль матросом, но в первом же рейсе на нас напали пираты. Это был Корис. У него не хватало людей, и он предложил пленникам поступить к нему на службу. Я сразу согласился, потому что пиратская вольница мне нравилась больше, чем строгая дисциплина и занудство торговца. От простого матроса я поднялся до помощника капитана за пару лет, и стал бы капитаном, если бы не тот шторм… – Лой отложил в сторону меч и улыбнулся. – Но мы прибыли сюда не для того, чтобы предаваться воспоминаниям, – он встал и приблизился к девушке. – Скоро ночь, а я помню, что ночи здесь холодные… Мне кажется, вдвоём, под одним одеялом, нам будет комфортнее…

Глава 12

Глай вернулся в конце весны. Корабль, загруженный добычей «по самые реи», глубоко сидел в воде, с трудом лавируя среди рифов. Эльма встречала отца и господина в почти законченном порту. Позади неё стояли Мюррей и виолки. Почётный караул из стражников и слуг был выстроен вдоль дороги, ведущей из порта в замок, приветствуя капитана и лорда взмахами зелёных ветвей и радостными криками.

Когда причальный конец перебросили на пирс и намотали на массивный чугунный кнехт, виолки прокричали приветствие, а когда Глай спустился по трапу, Эльма приблизилась к нему, почтительно опустилась на одно колено и поцеловала руку. Поднявшись, произнесла:

– Как бог! – Эльма погрозила подруге пальцем. – Но если ты вздумаешь с ним флиртовать… Я с тобой поссорюсь. И очень сильно.

– Где ты пропадала? Ты пропустила самое интересное! Бретта поссорилась с Лорной из-за браслета, и они чуть не подрались…

Пока рабы готовили огромную мраморную ванну, наполняя её горячей ароматной водой, Глай вызвал Мюррея и приказал кратко рассказать обо всём значительном и стоящем внимания, что произошло за время его отсутствия. Мюррей рассказал всё, не преминув вспомнить о любовниках Эльмы, но честно признался, что идея с пугалом принадлежит девушке.

– Брайт тебе тоже нравился.

– Хм… Тогда где ты была, пока девчонки рылись в твоих вещах?

– Разве я не говорила тебе, что у нас всего лишь деловые отношения?

– Нет. Я его сегодня не видела.

– Я старалась выполнить все ваши пожелания, милорд.

– Во-первых, у меня есть Брайт, и я им вполне довольна. Во-вторых, мне достаточно одного мужчины. И в-третьих, ни один мужчина не стоит нашей дружбы… Кстати, а что скажет Лой, когда узнает о пленнике?

– Почти… Может быть… Пока нет…

– Ты очень щедра, Элли. Но послушайся моего совета: сначала выбери то, что нравится тебе, а остальное мы поделим между собой. Иначе ты рискуешь остаться без ничего… Мы, конечно, оценим твою щедрость, но что скажет господин, когда узнает, что его щедрые дары отданы другим? Он может обидеться.

– Не знаю, как он, но Лой мне просто нравится.

– Девушки, вы как варварки, клянусь Небесами! Что это такое? Прекратите безобразничать! Если сделали выбор – ступайте к себе и там забавляйтесь!

– Ну, ты какая-то неспокойная… Ты поссорилась с Лоем?

– Я думала, вы любите друг друга.

Смущённые виолки, взяв в охапку подарки, тихонько покинули комнату. С Эльмой осталась лишь Лайта.

– Я на него не претендую.

– Не понял…

– Ты не только красавица, но и умница! Я это понял с первой нашей встречи… Ну что ж, я тоже не забывал о тебе, и привёз из далёких краёв богатые и щедрые подарки… Ты увидишь их вечером.

– Да, она умна, – согласился капитан. – Скажи честно, Энти, Эльма хорошая Госпожа Глайсима, или мало подходит на эту роль?

– Договорились, – улыбнулась Эльма. Позвав Анилу, приказала убрать в комнате и разложить оставшиеся вещи по сундукам. Затем вновь повернулась к подруге. – Лайта…

– Зачем она мне? Когда придёт время, я рожу себе ребёнка, и буду забавляться с ним.

Глай весело захохотал.

– Девочка, это всё твоё. Когда я уйду, ты их откроешь и осмотришь. Вот ключи от замков. Надеюсь, это занятие скрасит ожидание нашей встречи и рассказа о дальних странах, который я тебе обещал… Но самый ценный мой подарок находится в башне. Это пленник. Я захватил его на одном из островов около Западного континента. Сначала хотел продать работорговцу, так как он хорош собой и искусен во многих ремёслах, а значит, стоит очень дорого. Но затем я подумал о тебе… Этот пленник мог бы развлечь тебя во время моего следующего отсутствия, но мне сказали, что у тебя уже есть любовник… Всё же, он твой, и ты можешь поступить с ним, как хочешь. Я могу продать его и отдать тебе выторгованные деньги, если он тебе не нужен. Или ты можешь найти ему применение по своему усмотрению.

– Я не собираюсь перед ним оправдываться.

– Глупые курицы! – всё ещё сердясь, ответила Эльма.

– Вы и есть царь и бог этих земель. Вы их господин и повелитель, и они искренне рады видеть вас, так как после вашего отъезда я не давала им спуску, и пообещала, что, когда вы вернётесь, устрою праздник на полдекады.

– Междупрочим, он прекрасный человек, несмотря на своё уродство. Если бы он попросил меня разделить с ним ложе, я, возможно, и согласилась бы… Но он никогда не говорил ничего подобного. А теперь я его дочь, и он относится ко мне, как настоящий любящий отец!

Глай был тронут столь торжественной встречей. Приветливо улыбнувшись, поцеловал девушку в обе щеки.

– Раб?

– О чём же, моя воинственная красавица?

– Нет.

В пятом сундуке – самом большом и обширном из всей коллекции – была сложена различная одежда из дорогого сукна и бархата, а также плащи, накидки, пояса и обувь.

– Ты права, Лайта…

– Он пленник. Глай привёз его мне в подарок…

Когда она вернулась к себе, девушки ещё рылись в сундуках, примеряя одежды и украшения, подшучивая друг над другом и швыряясь тем, что было в руках. В комнате царил ужасный беспорядок: ткани, оружие, игрушки и вещи валялись, где попало, свисая со столов, кресел и подсвечников. Эльма рассердилась.

– С каких пор я стала бегать к мужчинам? Это они приходят ко мне.

– Я хочу немного поиграть…

В последнем, шестом сундуке, оказались различные музыкальные инструменты и… игрушки. Эльма вынула большую деревянную куклу, искусно вырезанную из благоухающей древесины, одетую в великолепное шёлковое платье, и, показав Лайте, засмеялась:

– Нет.

– Это и так всё твоё.

– Я нашла себе развлечения помимо работы, – улыбнулась девушка.

– Тогда я не буду претендовать на твоих мужчин.

– У тебя появился ещё мужчина? – глаза Лайты загорелись любопытством. – Кто он? Я его знаю?

– Я думала, ты ходила к нему похвастаться подарками господина.

Затем она открыла следующий, и увидела, что в нём лежит оружие в дорогих, украшенных драгоценными камнями ножнах. Клинки ножей, мечей, стилетов и сабель выкованы из превосходной алмостской или илларийской стали, а ложа арбалетов и луки изготовлены из ценных пород дерева.

– О! Это будет долгий рассказ. С твоего позволения я сначала приму горячую ванну, затем отдохну пару дней в гареме, потом вникну в дела, и уже после всего этого мы с тобой уединимся и предадимся долгим познавательным беседам… Согласна, моя девочка?

– Спасибо, милорд… Я разберусь с пленником, когда оценю эти подарки.

– Что ты думала?

– Что это? – удивилась подруга, увидев сундуки. Ты собралась уезжать?

– Это пугало для стервятников.

– Ну… Но… Я думала…

Окончив осмотр, Эльма тихонько развернулась и покинула комнату.

Девушка прищурилась.

– Не понятно… Ты что-то скрываешь. Говори уже!

– Хочешь её?

– Я ждала долго, могу подождать ещё немного…

Девушки принялись перебирать подарки, откладывая в сторону то, что хотели оставить себе. Отобранное служанки отнесли в гардеробную. Затем Лайта ушла звать остальных виолок, а Эльма направилась в башню, посмотреть на пленника.

– С благополучным возвращением домой, мой отец и повелитель! И я, и ваши верные подданные, с нетерпением ждали этого благословенного часа!

– Мне многое в ней не нравится, и я был против некоторых её решений, но госпожа Эльма прекрасно справляется со своими обязанностями. Люди её уважают, хотя и побаиваются. Иногда она бывает излишне жестока или, наоборот, мягкосердечна, но она – настоящая Госпожа, в этом нет сомнений.

Внутри царил вечерний сумрак, и вначале Эльма никого не увидела. Лишь подняв фонарь повыше и осветив комнату, заметила у дальней стены ложе и лежащего на нём человека. Он крепко спал, раскинув во сне руки. Широкая грудь, обтянутая голубой шёлковой сорочкой, мерно вздымалась; длинные, густые волосы, цвета золотистого мёда, рассыпались по подушке и свисали почти до земли. Черты лица изысканные и красивые, как у статуи, выполненной искусным мастером. Руки с длинными изящными пальцами – нежные и ухоженные, не похожие ни на широкие ладони Брайта, ни, тем паче, на шершавые солдатские руки Лоя. Фигура, затянутая в узкие облегающие одежды, пропорционально сложенна и хорошо развита, ноги длинные и стройные, а ступни узкие и не очень большие. Он походил на прекрасное ухоженное породистое животное, и, очевидно, происходил из богатого аристократического рода. Почему же родственники не выкупили его?

– Что такое? Если тебе жалко этих вещей…

– У мужчины… – загадочно улыбнулась Эльма.

– Комендант Мюррей расскажет вам обо всём… А я бы хотела поговорить с вами о другом.

– Вы должны рассказать мне, где были и что видели.

– Но-но! Теперь это мой мужчина!

– Вижу, сударыня, вы не проводили дни в безделье!

– Да, он любит тебя. Но пленник… Мужчина… Кстати, он красив?

Налюбовавшись тканями, она открыла второй сундук. В это время в комнату вошла Лайта.

После ванны и перед посещением гарема, Глай пришёл к Эльме. За ним шли слуги, неся тяжёлые сундуки. Поставив их у стены, они ушли, отосланные повелительным жестом руки. Глай обратился к девушке:

– Глай привёз мне подарки… Посмотри, – Эльма указала на открытый сундук, в котором лежала драгоценная посуда из золота и серебра, украшенная цветной эмалью и узорами из полудрагоценных камней: кубки, чаши, супницы и тарелки, столовые приборы и подносы. – А взгляни на это! – Эльма вновь открыла сундук с тканями.

– Нет… Я играла деревянными мечами и шарами, развивая силу и ловкость.

В четвёртом сундуке, самом маленьком, оказались самые ценные вещи – всевозможные женские украшения. Блеск сапфиров, изумрудов, рубинов и алмазов слепил глаза, а золото и серебро издавало приятный звон, когда девушки зачарованно перебирали это богатство.

Он находился в одной из верхних комнат. Взяв у стражника масляный фонарь, так как уже стемнело, девушка поднялась по узкой каменной лестнице и отодвинула засов на узилище.

– А что это за корабль стоит на рейде?

– Или прибрать к рукам несколько богатых алмостских торговцев…

Лайта пожала плечами.

– Можно сказать и так…

– Идём ко мне!

– Тогда я возьму её себе… Она мне нравится.

– С куклой?

– Что?

– Что ты просто не хочешь признаваться… Он стар и некрасив, и всё такое…

Мюррей задумчиво помолчал, покусывая седой локон и хмурясь, а затем произнёс:

– Глай привёз тебе мужчину? – Лайта безмерно удивилась. – Значит, слухи, что ты его любовница, враньё?

– Это ты придумала? – кивнул Глай на махающих зеленью и орущих стражников по сторонам дороги. – Мне, даже, как-то неудобно. Словно я какой-то местный царёк или божество, сошедшее с Небес.

– У тебя была такая лялька в детстве?

– Это стражник?

Глай ушёл, а Эльма приступила к осмотру сундуков. Откинув крышку первого, увидела, что он полон отрезков великолепных тканей: льняных и шёлковых, атласных и бархатных, серебряных парчовых и парчовых золотых, тонких шерстяных и тончайших батистовых, гладких, одноцветных, цветастых и узорчатых, расшитых и кисейных. У девушки зарябило в глазах от обилия цветов и расцветок.

Глай вновь привлёк девушку к себе и нежно поцеловал в чело. Затем обнял за плечи, и они направились к ожидавшей повозке.

– С чего ты взяла, что я жалею о подарках?

– Он нравится мне и сейчас.

Девушки прошли в спальню Эльмы и плотно прикрыли за собой дверь. Анила проводила их взглядом, но даже не попыталась приблизиться и подслушать разговор. Она знала, что у хозяйки звериный слух, и если она попадётся на подслушивании, то, в лучшем случае, отделается побоями, а затем окажется на кухне или в поле. И даже заступничество коменданта Мюррея, с которым она встречалась, ей не поможет. В худшем же случае, она разделит судьбу прежней рабыни Эльмы, которой та сломала шею, поймав за подслушиванием. Поэтому, повернувшись спиной к соблазнительной двери, она продолжила уборку.

Лайта фыркнула.

– Думаю, я должна поделиться с девушками. Они заслужили награду. Позови их, и скажи, что они могут взять себе всё, что хотят.

– Надеюсь, ты не скучала, пока меня не было? – поинтересовался Глай, когда они покатили к замку.

– Где он всё это набрал? – удивилась Лайта. – Ему, наверное, пришлось ограбить полмира!

– Ты что-то задумала… Выкладывай!

Глава 13

На следующий день, на половине Эльмы, в бывшей комнате Брайта оборудовали уютное гнёздышко: шёлковые шторы на окне, на полу толстый мягкий ковёр, на стенах тканые гобелены, под стеной широкое ложе с пружинистым, набитым овечьей шерстью матрасом, покрытым чистыми льняными простынями и тёплым покрывалом. Под окном поставили изящный столик и удобное кресло, возле двери огородили туалетный уголок. Эльма послала одну их виолок привести пленника, предварительно надев ему на голову колпак для казни, чтобы он не видел, куда его ведут и кто его окружает.

– Будь с ним построже, но не очень грубой, – инструктировала она подчинённую. – Он пленник, но высокопоставленная особа.

– Я только передала то, что велела госпожа.

На мгновение Эльма забыла, что играет роль служанки, и заговорила, как хозяйка. Но Рейнольд не обратил на эту маленькую оплошность внимания, счастливый уже от того, что может хоть с кем-нибудь поговорить, и очарованный красотой хорошенькой рабыни.

– Я хочу увидеть её.

Девушка в точности выполнила приказ госпожи, и вскоре пленник был переведён в замок и помещён в приготовленную для него комнату. Эльма, стоя в коридоре, молча наблюдала, как мужчина, неуверенно ступая, направляемый твёрдой рукой стражницы, проходит мимо. Руки его были связаны за спиной, а голову покрывал плотный белый колпак. Заведя мужчину в комнату, провожатая дёрнула шнурок и освободила его руки, затем сдёрнула колпак и легонько толкнула в спину.

– Госпожа спрашивает, нуждаетесь ли вы в чём-нибудь?

– Вы не должны касаться меня!

– Госпожа прислала вам еду со своего стола, – произнесла девушка по-ассветски. – Она приказала узнать ваше имя и в чём вы нуждаетесь.

Обед принесла хорошенькая молоденькая служанка в красивом платье и с серебряными браслетами на руках. На шее красовался украшенный драгоценностями золотой ошейник. Поставив поднос на стол, она с любопытством взглянула на пленника. Мужчина, в свою очередь, окинул её изучающим взглядом.

В своей комнате Эльма сняла ошейник и переоделась в обычную одежду. Затем рассказала распираемой от любопытства Лайте о разговоре, и обе весело посмеялись выходке подруги.

– Проходи, раб, это твоё новое жильё… Благодари нашу госпожу за щедрость. На её месте я бы отправила тебя на тростниковые поля, – строго произнесла виолка и вышла, захлопнув за собой дверь. Лязгнул засов и мужчина остался один. Он медленно огляделся, осматривая место, где оказался, затем приблизился к окну и выглянул наружу. Оно выходило во двор, и его закрывала крепкая решётка. Пройдясь по комнате, он опустился в кресло, вытянул ноги и положил их на угол стола. Сложив на груди руки, мужчина уставился на гобелен, словно изучая изображённую на нём картину.

Ужин мужчине отнесла Анила. Эльма строго-настрого приказала ей не разговаривать с пленником, поэтому женщина боялась даже рот открыть в присутствии Рейнольда. Поставив поднос с едой, она схватила поднос с пустой посудой, оставшийся после обеда, и выскочила за дверь, словно ужаленная.

– Госпожа не желает с вами встречаться… Что ещё?

Словно отвечая на его мысленный призыв, однажды вечером, она появилась. Поставив поднос с едой и забрав пустой, она заговорила:

Девушка, казалось, смутилась. Она отвернулась и направилась к двери.

– Я любимица госпожи и мне многое разрешено. Она часто передаёт через меня приказы и распоряжения, я её глаза, уши и язык…

– Госпожа Эльма.

– Постой, не уходи, побудь ещё минутку! – взмолился пленник и схватил девушку за руку. Та отшатнулась, чуть не выронив поднос.

Затем быстро повернулась и исчезла за дверью.

– Им запретили.

– Какие книги вы предпочитаете: научные труды или любовные романы? И на каком языке?

– Я посмотрю, что есть у нас в библиотеке…

– Мне нужна бумага и письменные принадлежности. Нужны книги для чтения… Я скоро с ума сойду от скуки и безделья.

– Я вас понимаю и сочувствую, но такова воля госпожи… – пробормотала девушка и поспешно вышла.

– Она всё равно узнает, потому что у неё везде свои глаза и уши.

– А тебе?

– Почему ты говоришь со мной, а остальные слуги молчат, словно набрали в рот воды?

– Если у твоей госпожи хоть вполовину столь же прекрасные глаза, уши и язычок, то она настоящая красавица! – отпустил комплимент мужчина.

– Без разницы. Я читаю на всех основных языках Аквии. А от скуки я готов читать даже трактат по философии.

– Если госпожа узнает, она меня накажет!

– Почему? Я не имею в виду ничего плохого…

– Да!

– Передай госпоже мою искреннюю благодарность за доброту и заботу. Я ни в чём не нуждаюсь, кроме свободы… Но этого дать она, вероятно, не захочет… Меня зовут Рейнольд Деи Преттис. А как твоё имя, красавица?

– А мы ей не скажем, – усмехнулся Рейнольд.

– Нуждаюсь.

– Хорошо… А можешь сказать, как зовут твою госпожу?

– Мне нельзя с вами разговаривать… – отвернулась девушка.

– Выскажите ваши желания.

– Но ты ведь уже говоришь со мной.

– Помимо твоих?

Рейнольд тяжело вздохнул, глядя на закрывшуюся дверь. Он начинал ненавидеть и своё одиночество, и эту таинственную госпожу, заточившую его в золотой клетке. Раньше, вращаясь в обществе, среди многочисленных толп придворных, родственников, друзей и знакомых, он часто искал уединения, мечтая об одиночестве, чтобы хоть немного отдохнуть от шума, интриг и суеты. Сейчас он бы многое отдал, чтобы хоть на день оказаться при дворе своего плодовитого папаши…

– Тогда извини, я больше не буду к тебе прикасаться… Я здесь заперт в совершенном одиночестве, и скоро полностью одичаю…

Последующие несколько дней за пленником ухаживала Анила, но под страхом смерти ей было запрещено разговаривать с пленником, сколько бы он её ни просил и на какие бы хитрости ни шёл. Она предпочла бы откусить себе язык, чем нарушить строгий приказ госпожи, поэтому, после нескольких безуспешных попыток разговорить служанку, Рейнольд перестал задавать безответные вопросы, втайне мечтая, чтобы снова пришла девушка в драгоценном ошейнике.

– Я не могу… Не знаю, имею ли я право… – пролепетала девушка. – Вы сами увидите её, когда придёт время… – Понизив голос, прошептала: – Она часто бывает во дворе и вы можете посмотреть на неё в окно…

– Она молода, стара?

Глава 14

Наконец, Глай пресытился любовными утехами и покинул гарем. Первый вопрос, который задала Эльма капитану, как только он пришёл к ней, был о пленнике:

– Расскажите о Рейнольде. Кто он, откуда, какого рода и звания?

Лой судорожно вздохнул, закашлялся, харкая наполнившей рот кровью, и прошептал:

– Идём… Твою рану нужно перевязать…

– Заберите его и подготовьте к погребению… – приказала она лекарю.

– Я знаю… На всё воля Богини-Матери.

Клинки скрестились, послышался звон стали, поединок начался.

И умер, с открытыми глазами и улыбкой на устах. Эльма наклонилась и поцеловала безжизненные губы, отдавая возлюбленному последнюю дань любви.

– Расскажите же о нём. Я хочу знать всё!

Дуэлянты взяли оружие и стали в позицию. Госпожа что-то сказала противнику, и тот ответил со сверкающей белозубой улыбкой. Рейнольд взобрался на стол и занял более удобную позу, чтобы не пропустить ничего из предстоящего зрелища, хоть как-то разнообразившего скуку заключения.

Эльма засмеялась.

Веки медленно опустились и он затих. Пришедший, наконец, лекарь, лишь беспомощно развёл руками. Эльма прижала к груди голову умирающего и горестно застыла. На глазах выступили непрошенные слёзы. Сердце терзала невыносимая боль утраты, горечи и разочарования. Одна горячая капля медленно скользнула по щеке и подбородку и упала на лицо раненого… Лой вздрогнул и открыл глаза. Губы тронула бледная улыбка.

– Лой! Прости, Лой!.. Я не хотела! – растерянно пробормотала девушка, опускаясь вместе с теряющим сознание возлюбленным. – Эй, лекаря! Немедленно!

Этот ответ удовлетворил Лоя, но не понравился Эльме. Видя, что девушка всё ещё противится, Лой предложил:

– Давай решим этот вопрос поединком. Если я выиграю, ты станешь моей женой без всяких оговорок. Если проиграю – всё останется по-старому.

Принц не был хорошим бойцом – военное искусство никогда не привлекало его. Но, как любой благородный человек на Аквии, умел фехтовать и хорошо разбирался в схватках. С первого взгляда он понял, что встретились два равных по силе и искусству противника. Выпады и финты следовали один за другим и с такой скоростью, что трудно было уследить. Но ни один удар не достигал цели. Они либо умело блокировались, либо отбивались, либо от них ловко уклонялись. Звенела и скрежетала сталь, сыпались искры, дуэлянты кружили, то наступая, то отступая, но ни один ещё не имел успеха.

– Он воспринял это, как должное. Я бы не сказал, что парень сильно огорчился. «Я это предвидел», – сказал он. Странная у них там семейка, скажу тебе.

– Если ты победишь – станешь моим супругом и господином Глайсима, а если проиграешь – станешь рабом. Согласен?

Внезапно она вскрикнула, оступившись раненой ногой, и упала на одно колено. Лой засмеялся и бросился вперёд, забыв о своих благородных манерах, движимый лишь одной жаждой – выиграть любой ценой. Эльма перебросила меч в левую руку и нанесла колющий удар снизу вверх, в незащищённый правый бок мужчины. Неприкрытое латами тело легко приняло сильный от возбуждения и страсти удар девушки. Лезвие скользнуло между рёбрами и глубоко погрузилось в плоть.

Лой отнёсся к новому увлечению Эльмы довольно прохладно. Он ревновал её к пленнику, хотя и старался скрыть это. Девушка не хотела ссориться с мужчиной или потерять его, потому что он вполне устраивал её, как любовник; ей было легко и приятно с ним. А Лой, тонко чувствовавший женскую натуру, сразу это понял, и начал настаивать на более крепких отношениях, чем просто любовная связь.

На другой день Глай начал готовить корабль к походу, а Эльма отослала в комнату Рейнольда сундук с музыкальными инструментами, книги, бумагу и чернильные принадлежности, которые он просил.

Эльма отбила выпад и отступила, специально сильно хромая, хотя рана не так сильно болела, как она хотела показать. Нога в месте пореза как бы онемела, и девушка была этому рада, хотя и знала, что теряет кровь. Боль и слабость придут потом, и девушка хотела закончить поединок к тому времени.

– Сейчас лучшее время для похода, и грех сидеть на берегу. К тому же, это путешествие будет недолгим – я наведаюсь в Лекхим. За те меха, что я взял на корабле Преттиса, хочу выменять у местных жителей скот, ведь у нас не хватает лошадей и молочных животных.

– Сдавайся, милашка! – воскликнул Лой, делая новый выпад.

– Иди к Глаю и спроси его разрешения, – сказала она.

Эльма подняла на подругу блестящие от слёз глаза и сказала:

– Он тебе понравился? – усмехнулся Глай.

– Я не хочу, чтобы он принял меня из страха или корыстных намерений… Пусть полюбит служанку, а потом посмотрим, что будет, когда он узнает, что его возлюбленная на самом деле госпожа…

– Немного… Я решила с ним поиграть.

Бездеятельная и беззаботная жизнь, которую последнее время вела девушка, давала о себе знать. Она забросила тренировки и дружеские поединки с подругами, а Лой продолжал тренироваться на обязательных утренних разминках. Поэтому очень скоро Эльма почувствовала, что начинает сдавать позиции. Опытный противник сразу ощутил перемену в настроении девушки и усилил натиск. Проведя серию выпадов, он провёл один обманный манёвр, и кончик меча чиркнул девушку по бедру, вспоров ткань и плоть. Штанина мгновенно окрасилась кровью, и зрители дружно взревели. Лайта нахмурилась, а Глай недовольно поджал губы.

– Вот выдумщица! Зачем такие сложности, если ты и так можешь влюбить в себя любого мужчину?

Лой довольно засмеялся и ринулся в атаку. Теперь ему было достаточно нанести девушке всего лишь царапину – и он становился победителем.

К ней приблизилась Лайта, осторожно тронула за плечо и произнесла:

Эльма рассказала, что она притворяется рабыней-служанкой и обольщает пленника.

– Ты забыл, что я владею обеими руками, – сказала она, выдёргивая меч и легко вскакивая на ноги.

– Я согласна на поединок, но не согласна с условиями. В случае проигрыша, я теряю многое, а ты – ничего. Будет справедливо, если и ты что-то потеряешь.

– Я не желаю выходить замуж, – прямо ответила на его намёки девушка. – Мне не нужен супруг, так как я ещё не ощутила потребности в рождении ребёнка.

– Хорошо… Твои условия?

Осторожно опустив безжизненное тело на землю, Эльма встала, опираясь на руку подруги.

– Зато я умираю свободным…

– Я не хотела его убивать…

В тот же день глашатай объявил о предстоящем поединке и условиях договора. Новость взбудоражила весь Глайсим. На турнир съехались все, кто мог передвигаться. Во двор замка набилось столько народа, что зрители с трудом разместились, оккупировав стены, крыши и всё свободное пространство. Глай, Мюррей и виолки расположились на крыльце, а на ступенях расселись слуги, челядь и стражники. Посреди двора оставалось лишь небольшое пустое пространство – ограждённое место для поединка. На нём находились двое секундантов: со стороны Эльмы Лайта, со стороны Лоя один из его товарищей. Они осматривали мечи, которыми должны были драться противники, и договаривались об условиях поединка. Лой настаивал на бое до первой крови, но Эльма не хотела рисковать, зная ловкость противника, и требовала третьей. Сошлись на второй. Экипировка тоже была необычной: дуэлянты не имели права использовать никакие защитные средства, ограничившись необходимым минимумом одежды. В поединке проверялись сила, ловкость и фехтовальное искусство.

Видя, что любовника не отговорить по-хорошему, Эльма пошла на хитрость.

Хромая, прошла сквозь молча расступившуюся толпу и поднялась по ступеням замка. Проходя мимо коменданта Мюррея, произнесла:

– И самым глупым… – пробормотал комендант, когда девушка удалилась.

– Договорились!

– Так скоро? – удивилась девушка. – Вы даже не отдохнули, как следует!

– О детях никто не говорит… Мы можем пожениться и просто жить вдвоём, наслаждаясь нашей любовью в открытую, а не тайком. К тому же, я буду уверен, что ты принадлежишь только мне, а не любому мужчине, который тебе понравился.

– Поиграть? – удивился пират.

Когда секунданты договорились и разошлись, на площадку вступили Эльма и Лой. Их появление встретили сдержанным гулом. Эльму не очень любили, но к ней уже привыкли, и она устраивала многих, как правительница. Лой же оставался тёмной лошадкой, для многих просто неизвестной, а для тех, кто его знал, лишь очередным любовником госпожи.

– А как Рейнольд отреагировал, когда узнал, что отец отказался его выкупить?

Лой заколебался. Ставки были слишком высоки. Всё или ничего! Власть или свобода? Азартный по натуре, он был уверен в своих силах, поэтому согласно кивнул.

Лой не струсил и пошёл к капитану. Тот удивился неожиданной просьбе, но не рассердился, как надеялась Эльма, а ответил:

Отбросив меч, она подхватила любовника, пытаясь удержать его от падения.

Рейнольд, услышав гул толпы, выглянул в окно, прижав лицо к решётке, чтобы лучше видеть происходящее. Он знал о поединке и его условиях, потому что глашатай орал так громко, что его слова достигли даже третьего этажа замка, где находилась комната пленника.

Затем Глай рассказал девушке о путешествии по миру, о приключениях и происшествиях, случившихся с ним. Рассказ и разговоры заняли почти весь день. На следующий, они проехались по Глайсиму, посетили острова и селения, где капитан побеседовал со старшинами и рядовыми поселенцами. Эльма с гордостью показывала, что успела сделать за время его отсутствия, что построила, сколько земли распахала и сколько дорог проложила. Глай остался доволен хозяйственными и управленческими успехами приёмной дочери и сообщил, что со спокойной душой может вновь отправляться в путешествие.

– Преттис сын правителя Звезды Юга. Это такой большой остров, расположенный у южных берегов Медауса, что на Западном континенте, по форме, и правда, похожий на звезду. Его папаша – настоящий варвар. У него четырнадцать жён, и у каждой по десятку детей. Рейнольд, кажется, седьмой сын то ли пятой, то ли тринадцатой жены правителя, я уже не помню. По рождению и крови он – настоящий принц, хотя престола ему не видать, как своих ушей. Папаша его очень богат, так как остров лежит на пересечении многих торговых путей, и он торгует почти со всем миром ценными мехами и алмазами, которые добывает в своей шахте где-то в горах. Его сыновья, словно простые купцы, развозят королевские товары, приумножая богатства семьи. Этого красавца я взял вместе с кораблём возле Гритланда. Когда я узнал, кто он, то сразу же поспешил к Звезде Юга и потребовал у короля выкуп за жизнь сына. И знаешь, что он мне ответил? «Если этот глупец сдался без боя какому-то жалкому разбойнику, потеряв весь товар и хороший корабль, то он не достоин называться моим сыном и не стоит ломаного гроша». Я не стал спорить с этим плодовитым ублюдком, а повернул корабль и отчалил от его берегов. Я неплохо заработал, обчистив его корабль, да и само судно принесло мне определённую прибыль. К тому же и пленник чего-то стоил – умный, красивый, образованный раб с изысканными манерами мог принести неплохую прибыль на любом рынке… А потом я подумал о тебе, и решил, что он может составить тебе неплохую компанию во время моего отсутствия.

Лой не ответил. Его лицо побледнело, с губ сорвался болезненный стон и он начал медленно оседать, держась за бок. Эльма поняла, что, в горячке, нанесла возлюбленному слишком серьёзную рану.

Эльма подумала и кивнула.

– Меня оплакивает самая прекрасная женщина… – еле слышно прошептал он. – Значит, я непременно попаду на Небеса…

– Пусть его похоронят с почестями… Он был самым лучшим бойцом в отряде.

Пока лекарь пробивался сквозь толпу, спеша к месту поединка, Эльма с горечью смотрела, как смертельная бледность покрывает лицо любовника, как тускнеют ясные озорные глаза, а жизнь покидает сильное красивое тело.

– Ну, забавляйся, девочка моя, забавляйся… – засмеялся Глай. – Этот парень твой, можешь сделать его любовником или игрушкой – как тебе угодно.

– И не мечтай, – ответила Эльма, снова отступая.

– Пусть Эльма сама решает, за кого и когда ей выходить. Думаю, она сама выберет достойного кандидата в мужья.

Рейнольд легко узнал госпожу по чёрному бархатному костюму с обилием мелких золотых украшений и сверкающей диадеме на голове. Её противник и претендент на руку и трон показался ему невзрачным простолюдином, и он удивился, почему эта жестокая и высокомерная женщина согласилась на глупый поединок, вместо того, чтобы просто убить наглеца, дерзнувшего посягнуть на её тело и престол.

– Кажется, ты меня убила… – прошептал Лой побледневшими губами. Меч выпал из ослабевших пальцев и с жалобным звоном покатился по плитам двора, на которые струёй стекала кровь.

Глава 15

Несколько дней Эльма пролежала в постели, пока её рана не закрылась и силы не восстановились. Юлисса лечила её, заговаривая кровь и отпаивая отварами. Лечение девушки оказалось эффективным, и уже через пять дней Эльма смогла передвигаться по замку без посторонней помощи, а через десять сесть в седло и совершить дальнюю прогулку.

Глай задержался на острове до полного выздоровления дочери, но сразу же снялся с якоря, как только она крепко встала на ноги.

Лайта резко остановилась и рывком повернула пленника, отчего тот, не удержав равновесия, стукнулся о стену.

Еду пленнику всё это время носила Анила. Рейнольду не нравилась эта молчаливая женщина, от которой невозможно было добиться ни слова. Через несколько дней он не выдержал и спросил:

– Передайте своей госпоже, что мне надоело сидеть в клетке! Пусть либо встретится со мной и поговорит, либо отправит на поля, мне всё равно!

– Однако, она предпочитает меня своей госпоже… Она знает, что с ней будет за ослушание…

– Разве это клетка? – спокойно ответила виолка. – Посмотри в окно. На вершине башни есть железная клетка на цепях. Туда отправляют строптивых рабов и буйных пленников… Никто не выдерживает в ней больше десяти дней. Если тебе здесь надоело – только скажи, и госпожа с радостью отправит тебя туда.

– Дайте мне пройти, сударь… Мне запрещено что-либо вам рассказывать.

– От мамы, – и захлопнула дверь.

Дрожащая рабыня обречённо поплелась к двери. Лайта посторонилась, пропуская её в коридор.

Покончив с едой, вновь приблизился к двери, всё ещё пребывая в сомнениях. Открыв её, осторожно выглянул наружу. В сумрачном коридоре, который освещали несколько тусклых масляных светильников, было пусто. Рейнольд нерешительно вышел и посмотрел в обе стороны. Направо, в конце, коридор был освещён более ярко: в него попадал свет из открытой двери какого-то помещения. Судя по цвету, лучи заходящего солнца. Осторожно ступая, Рейнольд приблизился к свету, и тут услышал голос госпожи Лайты. Девушка что-то произнесла на незнакомом языке и засмеялась. Пленник хотел тут же вернуться в свою комнату, пока виолка не увидела его разгуливающим по коридору, но услышал знакомый голосок, похожий на голос девушки с золотым ошейником. Она что-то негромко ответила на том же незнакомом языке. Госпожа Лайта тихонько посмеивалась, слушая собеседницу. Любопытство победило осторожность, и мужчина, крадучись, приблизился к двери и заглянул в комнату. Он увидел две фигуры, склонившиеся над сундуком и перебиравшие куски ярких материй с небрежностью пресытившихся собственниц. Фигура в чёрной форме, без сомнения, принадлежала госпоже Лайте, вторая же была облачена в яркий шёлковый халат. Судя по тёмным блестящим волосам, распущенным по плечам, принадлежали они его знакомой рабыне с золотым ошейником.

– Не обязательно. Воин может быть милосердным.

– Ты разговаривала с пленником, негодница? – строго спросила она.

Женщина испуганно посмотрела на него и не ответила. Рейнольд преградил ей дорогу и произнёс:

Тут дверь резко распахнулась и на пороге появилась Лайта, дежурившая сегодня в покоях госпожи. Проходя мимо, она услышала приглушенные голоса.

– Нет, госпожа Лайта, не делайте этого! – в ужасе закричала женщина. – Лучше сами накажите меня, но не говорите госпоже Эльме!

– Думаю, вы этого и хотели, – с вызовом ответил мужчина. – Потому и оставили дверь незапертой.

– Да… Да… – рыдая ответила Анила.

– Она Госпожа и виолка, и этим всё сказано. Мы все, её подруги и соотечественницы – виолки. Мы воины, а воины должны быть жестокими.

– Идём. Ты не должен был покидать свою комнату… Госпожа Эльма рассердится, когда узнает.

Лайта усмехнулась.

Рейнольд сел за стол и принялся за ужин, всё ещё размышляя о незапертой двери. Она его притягивала, как магнит. Он и хотел выйти, и боялся этого.

– Я… Он… Он спросил, как здоровье госпожи… И я лишь ответила, что она поправляется… Ведь это не нарушение?..

– Может, она и будет недовольна, но простит меня – я её лучшая подруга… Но спасибо, что напомнил о моих обязанностях. Я должна наказать рабыню и проведать госпожу.

– Вы так долго разговариваете со мной… Не боитесь гнева госпожи?

– Откуда в столь юной и красивой девушке столько бездушия и жестокости? – задумчиво произнёс Рейнольд.

– Вы боитесь наказания?

– Красивая девушка с золотым ошейником?

Лайта выпрямилась, держа в руке кусок атласной переливающейся ткани, и Рейнольд невольно отпрянул, боясь, что она его заметит. Нога чиркнула по полу, и в комнате мгновенно воцарилась тишина. Затем послышались быстрые шаги, и Рейнольд понял, что убегать поздно – его всё равно увидят.

Мужчина в сердцах подскочил к двери и с силой пнул её. Она тут же открылась и Лайта строго посмотрела на пленника.

– Но ты мне ничего не рассказала.

– Ладно, ступай за мной. Я не стану тебя наказывать при постороннем.

– Передайте ей мои слова.

Лайта пожала плечами.

Из комнаты вышла Лайта. При виде пленника, глаза её удивлённо расширились.

– Всё, что я слышал о вашей госпоже – только дурное. Словно она бессердечное чудовище.

– Ты как здесь оказался?! – изумлённо воскликнула она.

– Она поправляется… – пробормотала Анила. – За ней ухаживает Юлисса, чародейка из Медауса.

– Нет, госпожа Лайта! Я ничего ему не сказала! – воскликнула перепуганная насмерть женщина.

– Послушайся моего совета: лучше забери их обратно. Она сейчас не в духе, и может исполнить твою просьбу. Всё же в этой «клетке» уютней, чем в железной…

Она втолкнула мужчину в комнату и с силой захлопнула дверь. Громко лязгнул засов, и быстрые шаги удалились по коридору.

– Но и эта рабыня служит не вам.

Анила взглянула на него так, словно он произнёс проклятие, и пролепетала:

– Тебе было запрещено вести любые беседы с пленником… Не так ли? – холодно произнесла Лайта. – Я доложу о твоём проступке госпоже.

– Я слышала твой голос.

Лайта вновь захлопнула дверь, оставив пленника в одиночестве. Но на этот раз он не услышал привычного лязга засова. Выждав некоторое время, осторожно толкнул дверь. Она легко отворилась. Мужчина тут же прикрыл её и задумчиво отошёл вглубь комнаты. Случайно ли эта жестокосердная красавица забыла замкнуть его темницу? Может, сделала это умышленно, желая, чтобы он вышел? Его схватят, обвинят в попытке побега и засадят в клетку, которой она ему угрожала несколько минут назад.

– Послушай, красавчик, – холодно произнесла она, – следи за своим языком! Не смей обвинять виолку в нечестности! Может я и жестока, как ты думаешь, и бездушна, но никогда не поступаю подло! Я знаю, что такое клетка, мой возлюбленный провёл в ней десять дней, и чуть не умер! Я никому не желаю пройти его путь… Я не подставляла тебя, просто забыла о засове. Я рассказала о клетке не для того, чтобы запугать, а чтобы предупредить. А теперь ступай к себе и, если кто-то снова забудет закрыть засов – сиди и не рыпайся. Госпожа Эльма сейчас больна, она потеряла друга, а оттого очень расстроена. Не серди её ещё больше. Не лезь на рожон – мой тебе добрый совет.

– Я понимаю, что тебе запрещено разговаривать со мной, но если ты скажешь мне, как чувствует себя госпожа Эльма, не думаю, что это будет нарушением приказа.

– Что ещё?

– Простите, сударыня… Эта женщина не виновата. Это я заставил её говорить. Если кто заслуживает наказания, то только я.

– Вы не закрыли дверь, и я подумал, что могу выйти… Я поступил неправильно?

– Я приму его, как должное… Твоё счастье, что ты не пошёл в другую сторону. Если бы тебя поймала стража, то твою «прогулку» расценили бы как побег, а госпожа не любит, когда её рабы бегут. Ты бы точно оказался в клетке на башне.

Лайта засмеялась.

– Как здоровье госпожи?

Рейнольд, молча наблюдавший эту сцену, вмешался в разговор:

– Извини, красавчик, но я не могу тебя наказать… Ты не мой раб.

– Милосердный воин похож на мясника, который, вместо того, чтобы снять с животного шкуру и продать мясо, отпускает его на волю. В конце концов, он разорится и умрёт с голода.

Из комнаты донёсся требовательный голос второй девушки, спрашивавший, кто там и что случилось. Лайта ответила на незнакомом языке, на котором они говорили прежде. Спустя минуту напряжённого молчания, девушка что-то коротко сказала. Лайта взяла Рейнольда за руку и потащила по коридору.

Глава 16

Больше декады Рейнольд провёл в одиночестве, не видя никого, кроме молчаливой служанки, приносившей поднос с едой три раза в день, да такого же немого раба, два раза в сутки убиравшего за ширмой в туалетном уголке. Он не пытался с ними заговаривать, зная, что они ему всё равно не ответят. Чтобы не сойти с ума от скуки, принц сочинял стихи, разучивал песни, играл на музыкальных инструментах. Рейнольд начинал ненавидеть эту женщину, которая обрекла его на муки одиночества. Лучше бы она отправила его в бараки для рабов, заставила тяжело работать и жить в грязи, зато он был бы среди людей, товарищей по несчастью, с которыми мог бы общаться. А в этой благоустроенной комнате, как одинокая птица в золотой клетке, которую кормят и холят, но не обращают на неё внимания.

Рейнольд совсем уже отчаялся и пал духом, когда, однажды утром, дверь открылась и, вместо надоевшей запуганной Анилы, в комнату вошла улыбающаяся девушка с золотым ошейником. Поставив поднос на стол, она кокетливо улыбнулась и прошептала:

– Привет, – искренне обрадовался мужчина. – Умираю от скуки. А ты как? – ответил так же тихо.

Рейнольд был просто счастлив.

Время и раньше тянулось медленно, а теперь вообще ползло, как издыхающая черепаха. Рейнольд с нетерпением поглядывал на небо, подгоняя застывшее в нём солнце. Наконец, колокол на сторожевой башне пробил полдень, и через несколько минут тихонько звякнул засов, и в комнату проскользнула девушка. Рейнольд встретил её у порога, отобрал поднос и сам отнёс к столу. Затем схватил девушку за руку и увлёк к ложу.

– Садись… Скажи мне своё имя, а то я до сих пор не знаю, как тебя зовут.

– Я отдыхаю… Госпожа Эльма уехала на Лесной, чтобы развлечься и отвлечься от грустных мыслей. Капитан Глай ушёл в поход. Лайта и другие близкие слуги уехали с госпожой… Я хозяйка покоев!

По лицу мужчины пробежала тень, но он тут же улыбнулся.

– Расскажи мне о ней. И о себе…

– Я… С Виола. Моя мать служила в доме матери госпожи.

– Да.

– Да… Только не очень громко… Если хочешь, я приду после обеда, когда вся прислуга будет отдыхать…

– Кайна… – назвала Эльма первое пришедшее на ум имя.

– Что ты хочешь знать?

– Значит, мы можем поговорить без опаски?

– На всё воля Богини-Матери, – согласилась с ним девушка.

– Так ты рабыня с рождения?

– Всё. Я сижу взаперти больше месяца, но ничего не знаю о том, где нахожусь и кому принадлежу. Я ни разу даже не видел её… Разве что издали, из окна.

– Откуда ты родом? Ты так хорошо говоришь по-ассветски.

– Ну… Да.

– Я сам виноват, что стал вещью… Струсил и не стал драться до конца, когда пираты напали на мой корабль. Я надеялся… Ну, всё равно… Прошлого не вернуть, будущего не построить… Что будет, то будет.

– Да! – И тут же приглушил голос: – Да, конечно, приходи… Я с нетерпением буду ждать…

– Ну… Глай… Господин Глай, – поправилась Эльма, – подарил тебя госпоже Эльме вместе с несколькими сундуками с разными красивыми вещами…

– Значит, ты хорошо знаешь госпожу?

– Привет. Как дела?

– Что?

– Так говорят виолки. На всё воля богов, то есть.

– Да, на всё воля богов… Расскажи мне об этой Эльме… Какая она? У меня сложилось о ней плохое впечатление.

– Какое, если не секрет?

– Она кажется мне холодной, бездушной, жестокой и высокомерной женщиной. Слуги её боятся. Одно упоминание о ней приводит всех в трепет.

Эльма улыбнулась.

– Да, она такая.

– Ты улыбаешься, словно одобряешь.

– Ну… Все виолки такие.

– Ты тоже боишься её?

– Нет. Я… её люблю.

– За что? – удивился Рейнольд. – Я был свидетелем, когда одна рабыня предпочла быть наказанной госпожой Лайтой, лишь бы та не рассказывала о её проступке госпоже Эльме.

– Что это был за проступок? – прищурилась Эльма. – Когда это было?

– Неважно… Скажи лучше, за что ты любишь свою госпожу? Разве она тебя никогда не наказывала?

– Меня? – засмеялась Эльма. – Нет, никогда! Просто… Не думай, что она какой-то монстр… На самом деле, она добрая и спокойная девушка.

– Девушка? Значит, она молода? Я думал, что она уже зрелая женщина.

– Мы с нею одного возраста.

– Вот как?

– Да… Госпожа Эльма не терпит трусов, подлецов и предателей. Если ты смел, честен и держишь своё слово, то можешь легко завоевать её благосклонность, даже уважение и дружбу.

– Ты не знаешь, почему она не хочет меня видеть? Почему держит в одиночестве? Я скоро сойду с ума!..

Эльма ласково взяла мужчину за руку и легонько сжала.

– У неё было тяжёлое время. Её мужчина умер… Она тяжело переживает эту утрату… – Эльма тронула тяжёлый шелковистый локон. – У тебя такие красивые волосы… Почему они такие длинные? В вашей стране все мужчины носят длинные волосы?

– Только члены королевской семьи, чтобы отличаться от простолюдинов. Дворянам разрешены причёски до плеч, а простолюдины должны коротко стричься. Таков закон.

– Тогда, по логике, рабы у вас лысые? – засмеялась девушка.

– Почти, – улыбнулся в ответ мужчина.

– Расскажи мне о своей родине. Там красиво? Есть ли у вас горы, большие реки, густые леса? Какие люди там живут, какие обычаи?

– Конечно, у нас есть и горы, и реки, и леса. Звезда Юга очень большой остров…

Рейнольд начал рассказ о родине, и постепенно так увлёкся, погрузившись в воспоминания, что почти забыл о сидящей рядом девушке. Он с увлечением описывал красоты природы, рассказывал о населяющих остров животных, вспоминал знакомых людей; подробно рассказал о законах и обычаях. Эльма слушала его внимательно, с интересом внимая рассказу, искренне удивляясь и восхищаясь.

Незаметно пролетели несколько часов. Эльма спохватилась лишь, когда ударил сторожевой колокол, возвещая о смене стражи.

– Святые Небеса, уже четвёртая смена! – воскликнула она, вскакивая. – Скоро ужин, а ты не съел обед!

– Я не хочу есть… Время с тобой мчится, как птица.

Эльма схватила пустой поднос, оставшийся от завтрака, и поспешила к двери.

– Ты ещё придёшь? – воскликнул Рейнольд.

– Конечно! – улыбнулась девушка и скрылась за дверью.

Несколько дней Эльма носила пленному еду и часами разговаривала с ним в послеобеденные часы. Парень не на шутку увлёкся девушкой, и однажды попытался её поцеловать. Эльма уклонилась, сказав, что им не следует переходить границы, так как потом расставание будет особенно тяжёлым.

– Но я не хочу с тобой расставаться! – с горечью воскликнул Рейнольд. – Я люблю тебя, Кайна! Ты самаяпрекрасная девушка из всех, что я знал!

– Это говорит в тебе одиночество… К тому же, ты принадлежишь госпоже.

– Ну и что? Ты тоже её рабыня!

– Вдруг, она сделает тебя своим любимцем?

– Ты тоже любимица.

– Ты не понимаешь… Она захочет, чтобы ты стал её наложником!

Рейнольд гордо вскинул голову.

– Я никогда не соглашусь на эту роль… Я принц крови!

– Ты раб… И госпожа умеет заставить… Ты слышал о клетке?

– Да, мне говорили о ней… Но насильно мил не будешь. Вряд ли после клетки я смогу полюбить госпожу сильнее, чем теперь… Но, надеюсь, у нас до этого не дойдёт. Если бы она хотела сделать меня любимцем – сделала бы это раньше… Помню, ты говорила, что госпожа добрая и любит тебя. Возможно, она разрешит нам пожениться, если ты её об этом попросишь?

– Не знаю… Это так неожиданно… Мы ведь знакомы всего несколько дней.

– Иногда для любви достаточно одного взгляда, а иногда не хватит и жизни, чтобы полюбить немилого тебе человека.

Прошло ещё два дня, и Эльма дала "уговорить" себя остаться у Рейнольда на ночь. Эта ночь была сумбурной и странной, самой необычной любовной связью девушки. Изголодавшийся по женской ласке мужчина был нетерпелив, но старался доставить возлюбленной удовольствие, как мог. Видно было, что он обладал большим опытом и знал много занимательных любовных штучек. Принц оказался сильным, выносливым и любвеобильным мужчиной, с умелыми руками и нежными губами. Поэтому на следующую ночь Эльму уже не надо было уговаривать. Она сама пришла, лишь только в замке всё стихло, и скользнула в объятия возлюбленного.

После долгого и страстного акта любви, они уснули в объятиях друг друга, далеко за полночь.

Разбудил Эльму набат сторожевого колокола. Сквозь сон она услышала тревожные крики часовых, топот бегущих ног и звон оружия. В коридоре тоже послышались торопливые шаги, дверь резко распахнулась и на пороге возникла тёмная фигура, освещённая тусклым светом масляных светильников.

– Госпожа, тревога! – услышала Эльма голос Лайты, говорившей по-виольски. – На Замковый напали пираты!

Эльма резко вскочила, схватила в охапку одежду и голой выскочила из комнаты. Ошеломлённый, ничего не понимающий спросонья Рейнольд, лишь растеряно хлопал глазами. Ему казалось, что грозная госпожа Лайта застукала их на горячем, и теперь его возлюбленной грозит смертельная опасность. Он вскочил с ложа и тоже бросился к двери. Но она была заперта. В ярости мужчина забарабанил по толстым крепким доскам, но лишь разбил кулаки в кровь.

Услышав шум во дворе, он бросился к окну и выглянул наружу. В предрассветном сумраке, словно призраки в наплывающем с моря тумане, сновали фигурки мечущихся людей, слышались резкие команды и лязг амуниции. Заскрипев, отворились ворота, и тёмная лента построившихся воинов потянулась наружу. Затем во дворе появились осёдланные лошади, которых держали заспанные рабы. По ступеням сбежали с десяток одетых в боевые доспехи виолок во главе со своей госпожой и сели в сёдла. К ним присоединилось столько же мужчин-всадников, и кавалькада, громко цокая по каменным плитам, поспешила вслед за отрядом пехоты. Через некоторое время замок опустел, ворота захлопнулись и наступила тишина.

Рейнольд устало опустился на ложе. Значит, госпожа Эльма уже вернулась, возможно, накануне вечером или этой ночью, но на рассвете что-то случилось, и они все умчались прочь. Замок опустел, если не считать слуг и небольшого гарнизона стражи… Однако, Кайна не пришла… Возможно, она заперта в другом помещении и ожидает наказания, а возможно, уже убита своей «доброй» госпожой… Рейнольд не знал ничего и мог только гадать, и неизвестность терзала его сильнее палача. Как бы там ни было, сейчас он ничего не мог поделать. Но когда госпожа Эльма вернётся, он добьётся встречи, даже ценой своей жизни, и умолит её пощадить Кайну.

А Эльма в это время стремительно неслась в атаку. Три пиратских корабля, объединившись, напали на Замковый остров, в надежде на богатую добычу. Укрываясь в предутреннем тумане, они бесшумно приблизились почти к самому берегу, и только бдительность береговой стражи помогла избежать большой беды. Стражники вовремя подняли тревогу и зажгли сигнальные костры. Затем объединились в отряд и первыми приняли бой. На помощь им поспешили их товарищи во главе с комендантом Мюрреем, а также Госпожа Эльма, возглавившая конницу. Пока пеший отряд быстрым шагом спускался к побережью, всадники слетели вниз, как вихрь, и напали на захватчиков.

Пираты сыпались со стоявших у причала кораблей, словно бобы из прорехи, и с громкими криками бросались на стражу. Меч Эльмы без труда отыскал первую жертву и обагрился кровью. С того мгновения у него не было ни минуты покоя: он взлетал и опускался, рубил направо и налево, колол и отсекал конечности и вражеские головы, крошил черепа и высекал искры из направленных на него орудий. Сначала пираты окружили немногочисленный отряд всадников и теснили их, словно вода наступающего потопа. Но затем подоспел Мюррей со своим отрядом, и чаша весов качнулась в другую сторону.

– Захватить корабли! Людей на корабли! – крикнула Эльма, подскакивая к коменданту.

Мюррей понимающе кивнул и, собрав отряд в кулак, двинул его к причалу. Но пираты разгадали его маневр, и на кораблях зазвучали тревожные сигналы рога. Пираты начали поспешно отступать, но всадники Эльмы висели у них на плечах, стараясь не пустить обратно.

Между тем Мюррей уже пробился к порту и атаковал корабли. Понадеявшись на внезапность нападения и не ожидая столь сильного и хорошо организованного сопротивления, пираты оставили на суднах минимум охраны, поэтому атака прошла успешно.

Когда лучи вставшего солнца рассеяли ночной туман, битва закончилась полной победой защитников острова. Кучку уцелевших пиратов обезоружили и крепко связали. Тела убитых и раненых усеяли землю почти на квадратный кем. В руках победителей оказались и три прекрасных корабля. Правда, их трюмы были пусты, что, по-видимому, и подвигло пиратских капитанов предпринять столь рискованную вылазку. Смертельно уставшая, Эльма медленно возвращалась в замок. Она ещё не полностью оправилась от старой раны, а в этом бою получила несколько свежих: порез икры, скользящий удар по рёбрам и царапину на щеке. В пылу боя она их даже не заметила, а сейчас, разъедаемые потом, они начали жечь и побаливать.

Кавалькада всадников медленно въехала в широко распахнутые ворота и спешилась во дворе. Слуги тут же забрали уставших, покрытых потом и кровью лошадей, и увели в конюшни. Солдаты ушли в казарму, а Эльма с девушками поднялись по ступенькам замка.

Эльма и Лайта едва успели плюхнуться в кресла, вытянув усталые ноги, как из коридора донёсся глухой стук. Эльма недовольно поморщилась и позвонила в колокольчик, вызывая Анилу.

– Что там за грохот? – спросила она. – Кто посмел стучать?

– Простите, госпожа, – почти заикаясь от страха, ответила рабыня. – Это ваш пленник… Он стучит и кричит, требует, чтобы вы немедленно его приняли.

– Что это на него нашло? – подняла голову Лайта. – Может, у парня крышу снесло? Когда я так неожиданно ворвалась к вам сегодня утром, он не на шутку перепугался.

– Да он ещё не проснулся тогда, и вряд ли что-то понял… Пусть покричит, если ему нечего делать… – вяло ответила Эльма, не желая вникать в суть дела. Она смертельно устала, хотела принять горячую ванну, перевязать раны и залезть в мягкую постель, а не продолжать неожиданно прерванную игру.

– Может, мне припугнуть его, чтобы утихомирился? – предложила Лайта.

– Да… Хотя нет… Ладно… Приведи его.

– Ты решила открыться?

– А… – махнула рукой Эльма. – Мне надоела эта глупая игра.

– Может вашу… встречу… обставить как-нибудь поторжественней?

– Да ладно… Пусть будет, как будет.

Лайта вышла в коридор, ведущий к комнате пленника, и отодвинула засов на двери. Рейнольд стоял на пороге, взъерошенный, встревоженный, но решительно настроенный.

– Чего тебе? – грубо спросила виолка.

– Я хочу видеть госпожу Эльму!

– Не самое лучшее время… Она устала – бой был нелёгким. К тому же, она ранена. Ты не мог бы потерпеть со своим делом до более удобного момента?

– Ранена? – Рейнольд немного смутился.

– Да. К тому же она ещё не оправилась от раны на бедре, так что сегодня ей было тяжелее вдвойне.

– На бедре? – Рейнольд ещё больше смутился и с подозрением взглянул на девушку. – На левом бедре, вот тут? – показал на себе.

– Да! Кому же ещё об этом знать, как не тебе, проказник! – не удержалась от насмешки Лайта. Отступив в сторону, широко распахнула дверь. – Ну что ж, иди… Пришло время истины.

Растерянный мужчина, в голове которого теснились тысячи сумбурных мыслей, медленно зашагал по коридору в знакомом направлении. Вот и широко распахнутая дверь. Ступив в неё, он оказался в большой комнате, освещаемой четырьмя высокими – от пола до потолка – окнами, и заставленную разными по величине сундуками. В одном из многочисленных изящных и удобных кресел сидела одетая в чёрный бархатный костюм стройная девушка, устало вытянув ноги и откинув на спинку темноволосую голову. Руки с длинными сильными пальцами покоились на подлокотниках, глаза были закрыты, словно она спала. Рейнольд сразу узнал эти милые восхитительные черты, эти тёмные блестящие волосы и две крошечные родинки в уголке левого глаза.

– Кайна? – неуверенно произнёс он, не веря и страшась зародившейся догадки.

– На колени перед своей госпожой, раб! – строго произнесла Лайта, толкая мужчину в спину. Но он даже не шелохнулся, застыв в изумлении.

Эльма открыла глаза и устало произнесла:

– Оставь, Лайта… Ступай к себе, нам надо побыть наедине.

– Слушаюсь, миледи, – почтительно ответила девушка, пряча улыбку, и вышла из комнаты.

– Значит, Кайна… это вы? Вы – госпожа Эльма? – всё ещё не веря своим глазам, спросил Рейнольд.

– Да, это я… Кайна и Эльма в одном лице.

– Но… Зачем? Почему? – в голосе мужчины зазвучали обида и ярость. – Значит, всё это время вы играли со мной, как кошка с мышью, в душе насмехаясь над глупым пленником… Играли моей любовью, моими искренними чувствами к… вам, к… девушке, которую я считал такой же несчастной рабыней, как и сам… Я был просто игрушкой в ваших руках, как тряпичная кукла! Вы играли мной, как избалованная маленькая девочка, жестокая и бессердечная!

Эльма выслушала страстный монолог молча, не перебивая и не отводя взгляда от возмущённого лица принца, а когда он умолк, сказала:

– Да, ты прав… Поначалу я восприняла это, как забавную игру… Но потом поняла, что тоже… полюбила тебя. Мне это не нравится, но таковы факты. Я продолжала эту глупую игру, потому что хотела, чтобы ты узнал меня такой, какая я есть: не всесильная госпожа, не хладнокровная виолка, а просто девушка, женщина, которая желает и может любить… Я хотела показать тебе свою душу, а не внешнюю оболочку, созданную воспитанием и положением, которая тебя так пугала и отталкивала… Ты полюбил Эльму, а не Госпожу Эльму, а я полюбила Рейнольда, а не принца Рейнольда… Если ты не согласен со мной, значит, я снова ошиблась в своём выборе…

Мужчина долго смотрел на девушку, и из его взгляда медленно уходила ярость, уступая место задумчивости и пониманию. Он сделал по направлению к Эльме нерешительный шаг, остановился, словно колеблясь, а затем стремительно приблизился и, протянув руки, рывком поднял её из кресла. Заглянув в глаза, крепко обнял возлюбленную и нежно поцеловал.

– Я рад, что с тобой всё в порядке… – прошептал. – Я счастлив, что у нас всё разрешилось благополучно. Но… Что дальше? Как нам теперь быть?

– Если ты не передумал жениться на мне, то я могла бы обдумать твоё предложение… – прошептала Эльма в ответ.

– Серьёзно? – обрадовался мужчина.

– Как никогда!

Они засмеялись лёгким смехом двух близких, понимающих друг друга людей, и снова слились в долгом и страстном поцелуе.

К О Н Е Ц

2011 год

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16