Наша с тобой «Звезда» [Борис Шурделин] (fb2) читать онлайн

Борис Шурделин
Наша с тобой «Звезда»

Всё ради него

1

Новоднепровская «Звезда» опять безнадежно проигрывала. Наблюдая за своими бывшими товарищами, Сергей ни в чем не мог их упрекнуть: они и старались больше обычного, и находили порой какието новые, пусть и незамысловатые, решения. Иногда к ним возвращалось - хоть на короткие минуты - то, что прежде придавало им блеск. Но игры цельной, осмысленной не было.

В отличие от недавних, тоже проигранных, матчей сегодня ничего трагического не происходило: «Звезда» уступала прошлогоднему чемпиону, который опять начал сезон с убедительных побед, заставлявших уважать знаменитую команду. Гости оказались сильнее хозяев.

Только один раз принудив вратаря «Звезды» вынуть мяч из ворот,это сделал их капитан Андрей Соснора,- чемпионы всей своей игрой, без лишних эмоций, рассудительной, управляемой, словно показывали, что могли бы победить и с большим счетом, но игра соперника действует удручающе и на них самих.

Бесцветно начавшийся матч бесцветно и закончился. Сергей взглянул на расстроенного брата.

- Поезжай, Свят, домой,- сказал он.

- А ты?

- Поезжай.

Провожаемый взглядами - осуждение и оправдание, порой неведомую надежду, а порой и отчаянье читал он в них,- Сергей пошел вниз по ступеням. Кто-то сбоку сказал:

- Катков, видишь, как они без тебя?

- Серега, пожалел бы нас,- подхватил другой голос,- если Савельев тебе без разницы!

Навстречу спешил, расталкивая толпу, раскрасневшийся толстяк, начальник лаборатории, в которой работал Сергей.

- Вот что ты наделал!- воскликнул толстяк.- Они без тебя и дышать разучились.

Сергей молчал. Еще вчера он знал, что отвечать в таких случаях, даже давал отпор. Сегодня слова уже не имели смысла. На его глазах рушилось то, чему он отдал лучшие годы своей тридцатилетней жизни.

Все, кто - по делу или от праздности - собрались сейчас в душной раздевалке, ждали взрыва. Старший тренер «Звезды» Савельев тоже чувствовал, что вспышка неминуема. Может быть, хоть она поможет понять, почему команда оказалась в положении обреченного аутсайдера. Однако для него было неожиданным, что первым взорвался не юный хавбек Алик Хитров, который мог и расплакаться, не безоглядный и несдержанный Витек Говоров, а старожил сборной, умудренный если не годами, то опытом капитан команды Минин.

Капитанская повязка полетела к ногам бесстрастного администратора, а ведь именно она определяла и для тысяч зрителей, и для футболистов «Звезды» особую ответственность Минина как в игре, так и вне ее.

- Вдалбливали же всем! - Минин бросил к ногам администратора и мокрую футболку.- Ни на шаг от Сосноры! То и дело его упускали.

Вот и дождались гола.- Он огляделся и, словно найдя виновника поражения, обрушился на Алика Хитрова:- Ты за ним не вернулся! Ты видел, как он пошел вперед. Я весь свой край прополол, бегал назад как дурак. А вперед выйдешь - мяча от вас не получишь.

Центральный защитник Шлыков обменялся спокойными взглядами со своим другом вратарем Неуроновым.

- Я же говорил - с ними нельзя так играть,- продолжал Минин.- Я Соснору в сборной изучил.- Общее молчание окончательно вывело Минина из себя.- Три баранки подряд! Вы же ползали, а не играли! На люди стыдно выйти. Теперь Бурцев даст по мозгам!..

Услышав фамилию директора завода, Савельев резко оборвал Минина:

- Ты, что ли, много пользы принес?

Вмешательство тренера оказалось неожиданным: Савельев впервые усомнился в футболисте, чье дарование ставил выше других.

- Если хочешь знать,- продолжал Савельев,- ты сегодня принес больше вреда, чем пользы.

- Вреда? - Минин не поверил своим ушам.

- Сейчас ты все равно не поймешь.

Именно в эту минуту мимо распахнутой двери по опустевшему холлу прошел Сергей Катков. Савельев порывисто отвернулся, но все продолжали смотреть в проем двери, и тренер должен был снова привлечь внимание к себе.

- Кто из вас хотел проиграть? Никто? Я тоже думаю, что никто.

А теперь отдыхайте. Дорога еще долгая.- Уверенность вернулась к нему. Он думал сейчас не о Минине и не о сегодняшней игре, а о футболисте, которого не любил и мысль о возвращении которого оскорбляла его тренерскую честь. Но возвращение этого футболиста в «Звезду» было, видимо, неизбежно.

Сергей вошел в раздевалку чемпионов. Старший тренер Доронин, лощеный, франтовато одетый, по очереди пожимал руки футболистам. Обряд этот он выполнял добросовестно и всегда бесстрастно. Доронин никогда не целовался с игроками, как это делали на радостях многие его коллеги, но никогда и не позволял себе распекать ребят при посторонних.

Влажные, расслабленные руки футболистов то привычно, словно отработанно, то степенно, то поспешно тянулись навстречу сухой руке тренера. Но вдруг перед Дорониным взметнулось желтое полотенце, блеснула потная загорелая спина. Это Андрей Соснора, увидев Сергея, забросил на плечо полотенце и направился к своему давнему другу по сборной. Сергей был далек от этой команды и никогда не любил ее. Но и он понял: это - вызов. Может быть, невольный - от мелочной обиды или от усталости. Доронин, продолжая свой обряд, лишь мельком глянул вслед Сосноре. В лице тренера, как всегда непроницаемом, никто не прочитал бы того чувства, которое вызвал у него поступок Сосноры.

- Здравствуй, Сережа.

- Здравствуй, Андрей.

- Ты меня подождешь?

Глаза Андрея, сверкнувшие на коричневом от загара лице, показались Сергею печальными. Он подумал, что они всегда были такие - именно печальные. Может быть, это и привлекало в Андрее…

- Конечно, подожду,- негромко отозвался Сергей.- Я ведь еще не поздравил тебя с прошлогодним чемпионством. И с первым номером страны.

- Спасибо. Как ты? Ну потом, ладно? Я скоро.

Андрей направился в душевую, а Сергей вышел в коридор. Он знал, какое испытание ждет его здесь, но сегодня даже хотел этого.

Мимо него один за другим проходили футболисты «Звезды». Он не видел их лиц, не видел взглядов, которыми они награждали его, но знал: одни смотрят на него с упреком, другие - с жалостью. И понимал, что все они правы.

Минин, как обычно после матча, вез Савельева домой на своей «Волге» - они жили по соседству. О недавней вспышке Минин уже искренне жалел и всю дорогу говорил и говорил, но скорее с самим собой. Впрочем, он знал, что сидящий рядом Савельев, хотя и поглощен собственными неудачами, но все же прислушивается к его словам. На своего друга, левого защитника Игоря Збарского, дремавшего на заднем сиденье, Минин привык не обращать внимания.

- Вы мне всё: талант, талант, а разве я не вкалываю? Вот и сейчас - выжат, как из стиральной машины вытащили. Ну да, все вкалывали. У всех игра не пошла. А с Минина особый спрос. Никто бы с Сосноры не спросил, любой тренер. Даже вы. Даже Веретеев. Не посмели бы. А с Минина всегда спрашивают, даже когда отыграл как бог. А как треплются, если хуже сыграл, чем другие! Не могу я один очки приносить.

- Мог бы,- сказал Савельев.- Но сейчас лучше бы ты помолчал.

- Почему я должен молчать? Вы от всех требуете молчания.

Потому что сами не знаете, что сказать?

- Раньше не знал. Но теперь…

Савельев не закончил мысли, но Минин понял его. Любой бы на его месте понял.

- Вы же сами хотели, чтобы Катков ушел!

Савельев по-прежнему молчал. Ответить на вопрос Минина значило бы признать свою ошибку. Савельев же и наедине с собой был на это не слишком способен.

- Один он не спасет,- продолжал Минин.- Вы рассчитываете на его младшего брата? Но Катков и сам не вернется, и брата не пустит. Даю голову на отсечение - он отвезет брата к Веретееву в Атомград.

Минин уже второй раз упомянул Веретеева. Это окончательно вывело Савельева из себя.

- Останови машину,- приказал он.- Поезжайте без меня.

Минин еще не затормозил, а Савельев уже приоткрыл дверцу.

- Испугались, что директор будет искать?

- Не твоего ума дело. Кстати, сегодня прилетает Ирина. Из твоей родной Москвы. Такая же светлая голова, как твоя.

Савельев вышел из машины и захлопнул за собой дверцу. Минин долго смотрел ему вслед.

- Неужели вернет его? - сказал он вслух - не для Збарского, для себя.- Ну, пускай вернется Катков. Пускай с братом. Тот, может, всех нас перегонит. Но все равно в этом году «Звезде» не подняться. Мы просто слабее других. А он не понимает. Все думают, я не переживаю. А я ночи не сплю. Но этого никто не знает.

- Почему же? - отозвался с заднего сиденья Збарский.Я знаю.

- Что ты знаешь? - рассердился Минин.- Ну, ты… А другие?

Им подавай голы, очки! Почему я не послушался умных людей?

Почему не вернулся в Москву? На что надеялся? Из-за Ирины? - Минин резко повернулся к Збарскому.- Ты думаешь - из-за нее?

- Ага,- спокойно ответил Збарский.

- Смешно, из-за женщины ломал себе карьеру. Только я на белом свете один такой дурак. Серега оборвал - как будто и не было ее. А я… не могу?

- Поезжай,- сказал Збарский.- Я не подозреваю тебя, как другие. Но она все-таки сестра Савельева - вот и пища для злых языков.

Поезжай помаленьку,- уже выбираясь из машины, повторил Збарский.- Успеешь встретить. Она любит, когда ты ее встречаешь.

«Зачем она-то прилетела? - думал Минин.- Боится за своего любимого братца? А моя судьба ей ничто? Нет, я покажу вам обоим… всем… покажу, что со мной нельзя так поступать… нельзя швырять меня как мячик…»

Другая «Волга» медленно пробиралась по шумному вечернему проспекту. Сергей объяснял Андрею причины своего ухода из «Звезды».

- Если по форме, то я ушел сам. А по существу - совсем иначе.

Пять лет меня выбирали капитаном. Можешь представить, какое место я занимал в «Звезде», вернее - какую роль ребята мне отводили.

С Савельевым мы когда-то - и не так уж давно - играли вместе.

И оба старели, если к тридцати годам мы действительно стареем. Он почувствовал, что тренером назначат того, кто раньше уйдет. И ушел раньше меня, хотя мог бы играть еще года три. Потом он проработал сезон вторым тренером «Звезды». Старшего сняли, его поставили во главе. Если говорить честно, у меня и мысли о тренерской работе никогда не возникало: в конце концов, я закончил политехнический не для этого, и работу свою люблю не меньше, чем футбол. К тому же я согласен со Стефаном Ковачем: настоящую ценность современного футбольного тренера составляют его умственный багаж и образование, а не качества игрока, каким он был…

- С этим можно спорить,- прервал его Андрей.- Но в «Звезде» получилось так, что ты значил больше, чем он. Верно?

- Он понимал, что до тех пор пока я в команде, он не хозяин в ней.

А по его убеждению, тренер должен быть хозяином, собственником команды. И он вынудил меня уйти. Способов для этого наша футбольная жизнь придумала достаточно. Он все сделал внешне пристойно, выбрал не самые бесчестные ходы. Но довольно обо мне,- оборвал себя Сергей.- Скажи лучше, что у тебя произошло с Дорониным?

- Ничего, Сережа…- растерянно пробормотал Андрей.- Будем считать, что пока еще ничего не произошло…

«Волга» затормозила у подъезда гостиницы.

- Может быть, все-таки поедем ко мне?- сказал Сергей.Я познакомлю тебя с братом. Это будет праздник для него. Он во всем тебе подражает.

- Извини, Сережа. Рано утром мы улетаем. Домой, в наш великий град Лбов. Что же касается Доронина… Кажется, действительно что-то произошло. Надо хорошенько подумать. Но ведь мы еще встретимся? Когда мы летели сюда, я только и думал о встрече с тобой. Но позвонить или зайти так и не решился. Я очень благодарен тебе. За то, что ты пришел в раздевалку. Если бы тебя не было, я бы струсил. Извини меня. Но это все, что я могу сказать тебе сегодня.

Андрей открыл дверцу и протянул Сергею все еще влажную смуглую руку.

Сергей так и не признался, что зашел в раздевалку с тем, чтобы предложить младшего брата команде, в которой играл Андрей. Зная характер Свята, он боялся отправить его одного в долгий футбольный путь. Андрей же, по мнению Сергея, был способен взять Свята под свое покровительство. Но теперь у самого Андрея все складывалось не так-то просто.

Сколько Ирина себя помнила, она всегда была вынуждена уживаться с футболом. Не только потому, что ее старший брат был довольно известным игроком и стал еще более известным тренером. Чувство, которое она испытала, когда ей было восемнадцать лет, и которое она, не задумываясь, посчитала любовью, тоже сблизило ее с футболом.

На первом курсе политехнического она познакомилась с Сергеем Катковым. Ему исполнилось уже двадцать два. После нескольких, похожих на случайные, встреч выяснилось, что он играет в одной футбольной команде с ее братом. Даже теперь, восемь лет спустя, она хорошо помнила, что эта новость оказалась для Сергея еще более неприятной, чем для нее. Она была недовольна потому, что футбол опять вмешивался в ее жизнь, и на этот раз с неожиданной стороны. Сергею было неприятно потому, что брат Ирины, его партнер на футбольном поле, в обыденной жизни чаще всего следовал принципам, противоположным тем, которые исповедовал Сергей. Однако самым важным была всетаки студенческая жизнь, которая их объединяла и смягчала то, что казалось неприятным. Ирина мирилась с постоянными разъездами Сергея (ах, этот футбол!), надеясь, что его спортивные страсти улягутся с годами.

После окончания института все обострилось. В своем младшем брате Сергей разглядел футболиста, который должен был, по его мнению, пойти в спорте много дальше, чем он сам. Ирина же видела, что футбол отнимает у нее Сергея еще на долгие годы. В таких случаях многие другие поступали разумно и находили выход из положения. У них не получилось. Этому помешало и то, что ее брат враждовал с Сергеем и месяцами не здоровался с ним, и то, что юный Свят казался Ирине резким, вспыльчивым, эгоистичным.

Они виделись Все реже, пока не стали встречаться случайно, а в последние два года - с тех пор как она поступила в московскую аспирантуру - их встречи почти прекратились.

Матча с чемпионами Ирина не видела, но знала, что брату была необходима победа. Если бы это зависело от нее, она пожертвовала бы всем, чтобы победа пришла. Но опять было поражение.

Встретившись с братом и едва успев обменяться с ним обычными приветствиями, Ирина сказала:

- В московском «Старте» плохо пишут о твоей команде.

- Еще хуже напишут,- отозвался Савельев.- Не хотят понять, что смена поколений нигде не проходит без потерь.

- Смена поколений? - Ирина улыбнулась. Брату явно приходилось идти на попятную, а случалось это крайне редко. До сих пор, может быть, вообще не случалось, такой уж был у него характер.- Один Катков - это целое поколение? С каких пор ты придаешь ему такое значение?

- С сегодняшнего дня. Дело в том, что мне нужен его брат.

- Святослав? Ты с ума сошел!

- Наверно. Но у меня нет другого выхода. И никто мне ничего лучшего не предложит.

- Ты не знаешь этого мальчишки. Он полон яда.

- Узнаю,- самоуверенно возразил Савельев.- И переделаю. Ты из-за него потеряла Сергея. Поверь, я уважаю твои чувства. Но я дам ему славу.

- Если Свят будет играть в твоей команде, он тебя погубит.

- Он причинил тебе много зла, но это вовсе не означает, что и со мной он будет вести себя так же.

- Как ты не понимаешь, речь идет не о судьбе твоей команды, а о твоей собственной судьбе.

- Успокойся, сестричка, все будет хорошо.- Савельев уже жалел, что затеял этот разговор.

- Катков снова в «Звезде»,- продолжала горячиться Ирина.Пойми: ты станешь незаметен. Опять Катков. Не один, так другой.

- Теперь это не имеет никакого значения. В тебе не рассудок говорит, а чувство. Я понимаю тебя, но…

- При чем тут я? Речь идет не обо мне, а о тебе. Об одном тебе!

Сергей Катков начинал свой футбол с этого пыльного двора, втиснутого между старыми, обветшавшими бараками. В последний раз он был здесь прошлой осенью - после того как впервые открыто противопоставил себя Савельеву. Началось все, как обычно, с пустяка. В одном из рядовых матчей Сергей дал отличный пас Минину. Тот небрежно распорядился мячом, удар не получился, но мяч от ноги защитника все-таки влетел в ворота. Ликующий Минин подбежал к неудачнику и расцеловал его. Видя это, Сергей не сдержался и бросил Минину несколько гневных слов. Они были столь же оскорбительны, сколь оскорбителен был и бросок Минина к несчастному защитнику.

После матча, в раздевалке, Савельев встал на сторону Минина и резко говорил с Сергеем. С этого все и началось.

Сейчас мальчишки гоняли по двору новенький пятнистый мяч, не обращая внимания на Сергея. Он ведь уже не играл в их любимой «Звезде», и у них были новые кумиры. Забив гол, ребятишки обнимались так же, как мастера, не понимая, как и они, сколько чужого горя бывает в этом минутном ликовании.

Пересекая двор, к Сергею шел Свят. При виде его Сергей подумал: как быстро и далеко Свят ушел от мальчишек, хотя все-таки он еще ближе к ним, чем к взрослым.

- Я знал, что ты здесь,- сказал Свят, усаживаясь рядом с братом.- Сгорела «Звезда». А ведь хорошая была команда.

- Тебе ее жаль? Может быть, хочешь предложить ей себя?

- Ей нужен не я, а ты. Почему ты не хочешь помочь ребятам?

Я бы на твоем месте…

- Ах, Свят,- мягко перебил его Сергей,- если бы я был на твоем месте…

- Ты им нужен, Сережа. Ты. Они примут тебя. Им некуда деться:

«Звезда» никогда так не горела.

- Разве я не виноват перед ней?

- Да, винят не только Савельева, но и тебя. И не меньше, чем его.

Только все это уже не имеет никакого значения. Ты должен вернуться.

- Но я же с осени не играю.

- Это тоже ничего не значит,- немедленно возразил младший,за время твоего отсутствия ничего нового не придумали. Да и ты… ты же всегда в форме.

- Ну, раз ты так считаешь, то завтра… я покажу тебя Савельеву.

Он о тебе, конечно, наслышан. Наверняка ездил смотреть, как ты за юношей играл.

- Ты серьезно? - Не поверив услышанному, Свят вскочил с места.

- Я не хотел отдавать тебя им,- спокойно сказал Сергей.- Есть тренеры более достойные. Но ты же сам сказал: обидно за «Звезду».

Где же тебе еще играть?

- А если я провалюсь?

- Тогда вместе с тобой провалюсь и я. На этот раз окончательно,- ответил Сергей, тяжело поднялся и обнял брата.

Они вышли на тесноватую улочку, где их дожидалась «Волга».

Решение, принятое Сергеем, противоречило тому, что он делал прошлой осенью. Мысль об этом унижала его в собственных глазах, но забота о судьбе брата заслоняла все остальное. Конечно, Сергей предпочел бы, чтобы Свят пустился в путь под эгидой Андрея Сосноры. Но это оказалось невозможным. Решая отдать Свята в «Звезду», Сергей отлично сознавал, насколько рискован этот шаг. Однако тянуть было нельзя - настала пора провожать Свята в большой футбол.

2

Внизу, за огромными окнами директорского кабинета, шумно, дымно, громкоголосо, безостановочно работал известный всей стране Новоднепровский металлургический завод «Южсталь».

Оказываясь в этом кабинете, Савельев вел себя непривычно скромно и тихо. Он давно понял, что в лице сурового и не располагавшего к откровенности Бурцева футбольный тренер никогда не найдет союзника,- этот человек просто не знает футбола. Вместе с тем, вызов к нему мог означать некий поворот в отношениях директора с командой возглавляемого им завода. Именно на это Савельев рассчитывал сегодня.

- К сожалению,- говорил он,- мы не успели все сделать за весну. Любая перестройка, особенно в тактике, требует времени. А на юге не было хорошего поля. К тому же шли дожди.

Савельев видел, что на Бурцева все это не производит никакого впечатления. Тренер говорил уже, наверное, полчаса, а директор, казалось бы, слушая его, думал о чем-то другом.

- Всё? - наконец спросил Бурцев.

- Если я что-нибудь упустил…

- Почему вы отчислили Каткова?

Савельев не сомневался, что этот вопрос непременно будет ему задан.

- Он потребовал выбора между ним и Мининым. Как тренер, я обязан был выбрать Минина.

- Было ли правомерным его требование?- спросил Бурцев. Он привык к точности во всем.

- Оно было неизбежным,- ответил Савельев, окончательно понимая, что никогда ни в чем не убедит директора - ни сегодня, ни завтра.

- Какие преимущества у Минина по сравнению с Катковым?продолжал спрашивать Бурцев.- Я понимаю, что Минин должен был остаться в команде. Но каковы его преимущества?

- Во-первых, возраст. Минин много моложе. Он почти готов выполнять те игровые функции, которые прежде выполнял Катков. Кроме того, футболист, каким бы выдающимся мастером он ни был, не имеет права противопоставлять себя тренеру, команде, даже любому другому игроку, если тот нужен команде.

Бурцев мало понимал в футболе, да и не пытался с ходу постичь тайны этой игры, захватившей - по его убеждению, совершенно несправедливо - чуть ли не все человечество.

- До начала сезона,- признался он,- я и не знал, что Каткова в «Звезде» нет. Но однажды на оперативке меня спрашивают про Каткова. А я ничего не знаю. Если бы «Звезда», как у вас выражаются, не завалилась, я бы и не хотел знать. Но на мне завод, люди, тысячи рабочих, служащих, инженеров, которых этот ваш футбол неестественно волнует. Многие даже считают, что судьба «Звезды» зависит от меня одного. На оперативках говорят о «Звезде». Вы понимаете, что это означает? Будто и «Звезда» влияет на производительность труда. Поэтому я и хочу знать все. Без салонной дипломатии. Время для укрепления «Звезды», как я понимаю, ушло. То есть вы его сами и прозевали.- Бурцев выжидательно и изучающе смотрел прямо в лицо Савельева.- Вы, конечно, догадываетесь о моих намерениях…

- Да,- вынужденно согласился Савельев.

- Возвращайте Каткова. Пускай я ничего не смыслю в вашем футболе - для меня это не ахти какая страшная беда,- но уверен, что даже одно возвращение Каткова кое-что даст «Звезде». В чисто человеческом плане.

- Вряд ли один Катков сейчас поможет. Если бы у меня было время, я справился бы и без него,- ответил Савельев, полагая, что Бурцев не разберется в его хитросплетениях.

- Сколько же нужно Катковых, чтобы помочь?

- Одиннадцать. Но, к сожалению, Катковых только двое.

Савельев знал, что говорил: заинтересовать Бурцева младшим Катковым значило привязать Свята к «Звезде», помешать брату отправить юношу в другую команду.

- Двое? А я думал, всего один. Двое - это уже нечто. Кто же второй?

- Младший Катков, восемнадцати лет. Работает в отделе главного механика, техникум недавно закончил. Техник по сварочным работам.

- По сварочным? - живо переспросил Бурцев.- Насколько я знаю, старший Катков занимается резанием металлов. А этот, значит, сваркой… Любопытная противоположность.

- Мне трудно судить,- уклончиво сказал Савельев.- Я знаю только, что старший брат учил младшего футболу чуть ли не с пеленок.

- И что же? Он уже годится для вашей «Звезды»?

- Он играл в первенстве страны среди юношей и в юношеской сборной. Был там заметной фигурой. На него многие имеют виды.

Осенью ему в армию. Если не поступит в институт. Пока играет на первенство города. А ему пора начинать в большом футболе. Но старший брат не хочет, чтобы он шел ко мне. Именно ко мне - понимаете? Тут дело принципа.

- Но это же несолидно! - искренне удивился Бурцев: подобные отношения представлялись ему попросту нелогичными.- Конечно, я могу решать по-своему: толковый техник полезнее для общества, чем гениальный футболист. Но Катков же так не рассуждает… Этот парень… Катков-младший… талантлив?

- Без оговорок. Как Минин. Конечно, его еще надо доводить. Года полтора уйдет на это.

- К тому времени «Звезда» расстанется с высшей лигой.- Бурцев разочарованно вздохнул.- Надо мной же все директора страны будут смеяться. И так прохода не дают. Соболезнуют. А соболезнования подчас хуже хулы. Вы должны понимать: если «Звезда», как у вас деликатно выражаются, вылетит из высшей лиги, коллеги съедят меня заживо. А я съем вас. Прежде всего вас.- Бурцев помолчал.- Вы согласны, что надо вернуть Каткова?

- Он не вернется,- снова схитрил Савельев. Каткова должен был вернуть в команду не он, а сам директор. Это означало бы, что Савельев не отступил ни на шаг, лишь подчинился чужому требованию. Если бы у «Звезды» и в этом случае ничего не получилось, то все, что делал в прошлом году Савельев, считалось бы правильным, об этом вспомнили бы и оправдали Савельева.

- А вы заставьте,- сказал директор.

- У меня же нет над ним власти. И он не тот человек, который…

То есть я не думаю, что он очень уж переживает неудачи «Звезды», скорее злорадствует.

- Я слышал другое. Так что попытайтесь. От этой попытки зависит и ваша собственная судьба. Теперь условия буду ставить я. Для меня производительность труда на заводе важнее всего, а раз она, как люди говорят, зависит и от команды… от того, как она играет в футбол… вот я и вмешиваюсь в ваши дела. Желаю удачи. До свидания.

Святослав возвращался из цеха, где провел почти весь день: у сварщиков всегда много работы, тем более у Свята, занимавшегося электронной сваркой. Он спешил, но не мог не задержаться: на площадке директорского этажа Савельев разговаривал с важным толстяком - начальником лаборатории, в которой работал Сергей. Свят смотрел на Савельева с двойственным чувством. С одной стороны, Савельев был открытым недругом его брата, а с другой - именно этот тренер возглавлял «Звезду». Играть в «Звезде» Свят мечтал с тех пор, как впервые ударил ногой по мячу.

Савельев обернулся и увидел Святослава. Юноша не выдержал его взгляда и пустился бегом вверх по лестнице. На всех этажах заводоуправления уже говорили о том, что Бурцев вызвал тренера «Звезды».

Не стоило большого труда догадаться, что директор потребовал от Савельева решительных мер и что одной из них, вероятно, было возвращение в «Звезду» Каткова-старшего. Святослав знал, что брат сейчас в лаборатории, и побежал к нему.

- Савельев был у директора,- сообщил он с порога.

- О слухах потом. Принес?

- Захватил.- Святослав бросил на стол папку.- Постарались.

А почему бы и нет? Работа у твоей Ирины интересная. Конечно, не все мне понятно, но что касается сварки… Короче, все опыты для нее сделаны идеально. Хотя она и сестра Савельева, который только что был у директора…

- Ты подождешь меня? - спросил Сергей.- Девочки сегодня без тебя обойдутся?

- О чем ты! - Святослав пожал плечами.- Говорят, что директор потребовал твоего возвращения.

- Я не хочу, чтобы Савельев предлагал мне вернуться. Зачем нам с тобой его милости? Мы сами придем.

Оба они повернули головы, услышав, как скрипнула дверь. Увидев стоящую на пороге Ирину, Сергей удивился: он не знал о ее приезде, обычно она все-таки звонила ему - хотя бы под предлогом работы над диссертацией.

- Здравствуйте,- сказала Ирина.

- Здравствуй,- ответил Сергей.- Ты вовремя приехала: опыты для твоей кандидатской мы на днях закончили. Вот этот сварщик особенно старался. Как раз сегодня закончили подготовку документации. Можешь получить.

- Мне можно идти? - спросил Свят.- Я ведь на работе. А то еще начнете меня хвалить. Не люблю оваций.

Дверь за собой он прикрыл бесшумно.

- Ты соглашаешься вернуться?- спросила Ирина.

- Никто мне ничего не предлагал. Но я сам решил вернуться. Ты же понимаешь, что не для себя.

- И это тоже ради него?

- Тоже ради него,- подтвердил Сергей.

- Вся твоя жизнь ради него,- с упреком сказала Ирина.- Нельзя же так, Сергей, нельзя!

- Но кто же заменил бы ему отца и мать? Если бы они были с нами, вероятно, обошлось бы без моих…- Он замялся.

- Жертв? - подсказала Ирина.

- Тебе ли объяснять, что у него никого нет, кроме меня. Ты-то помнишь, что мы с ним сначала остались без отца, а потом потеряли мать. Смешно? Не ты была виновата, что он враждовал с тобой. И не он.

А футбол. Но футбол ни в чем не может быть виноват, он выше всех нас.

- Я поняла только одно: Свят украл твою собственную жизнь.

А сам ничем не пожертвует ради тебя.

- Ничего ты не поняла - ни Свята, ни футбола. Не будем гадать.

Скоро каждый покажет себя таким, каков есть на самом деле. Без ретуши и рисовки. Каждый, в том числе и ты, и я.

- Можешь думать что хочешь,- сказала Ирина,- но я хочу, чтобы Свят потерпел фиаско в футболе, чтобы ты ошибся в нем, а он казнил тебя за эту ошибку.

- Проще говоря, ты хочешь, чтобы я был наказан?

- Сергей!- вырвалось у Ирины почти с криком.- Не возвращайся! Тебя ждут разочарования. Одни разочарования.

- Я уже обещал,- ответил Сергей.

- Кому? Ты же сам сказал, что никто тебе ничего не предлагал?

- Прости, я оговорился.

- Тебе предлагали эти психи болельщики?

- Я обещал брату.

- Опять он! Но если ты так любишь его, отвези к Веретееву. Тот совсем другое дело. А мой Савельев…- Она помолчала.- Неужели ты не понимаешь? Ты Савельеву не нужен. Ему нужен твой брат.

Сергей понимал это не хуже Ирины. Многие советовали ему не возвращаться сейчас в «Звезду», подождать, когда Савельева снимут, и занять его место. Но у Сергея были свои планы.

- Дело не в том, кто нужен Савельеву,- сказал он,- а в том, кто нужен «Звезде». Какое значение имеют наши личные судьбы по сравнению с судьбой команды…

- Ты не хочешь меня понять? Не хочешь, да?

Не отвечая Ирине, Сергей взял со стола и протянул ей папку с результатами опытов.

- Документацией занимался Свят,- сказал он.- Тут хватит на половину твоей диссертации.

Ирина не обратила никакого внимания на папку, и Сергей снова положил ее на стол.

- Я знаю своего брата лучше, чем ты,- холодно сказала Ирина.И потому мне вас нисколько не жаль. До свидания.

- До свидания.- Сергей резко отвернулся к окну.

Скрипнула дверь. Сергей взглянул на папку,*оставшуюся лежать на столе. Изменить что-либо он уже не мог, да и не хотел.

Дверь бесшумно отворилась, и перед Сергеем возник смущенный брат.

- Сегодня поедем на загородную базу,- "сказал Сергей.

- Думаешь, Савельев будет там?

- Где же еще! После визита к Бурцеву ему надо прийти в себя.

Вернее, привести в равновесие собственные чувства и так нежданно свалившееся на голову распоряжение директора. Да, братик, судя по всему, Бурцев приказал ему вернуть меня.

- Но тогда Савельев прежде всего отыскал бы тебя. Зачем же нам ехать на базу?

- Сколько раз тебе объяснять? Я не хочу, чтобы он предлагал мне вернуться.

- Ладно, согласен.- Свят увидел на столе папку и вопросительно посмотрел на брата.- Значит, Ирина не захотела нашей помощи?

Ну, она еще пожалеет, да как бы не было поздно.

- Что с тобой, Свят? - удивился Сергей.- Ирина просто-напросто разволновалась и забыла взять папку.

Посреди пустынной площадки перед жилым корпусом, заложив руки за спину и глядя на паривших в небе голубей, стоял Савельев. Он уже успел переодеться. Снял нарядный костюм и белую рубашку с галстуком, в которых предстал перед директором завода. В спортивном костюме он выглядел много старше. После того как он перестал играть, у него появилось брюшко. Посреди переносицы виднелся шрам - память о единственной в его футбольной жизни травме. Как правило, он травм не получал, они обычно доставались тем, кто встречался с ним в борьбе за мяч.

Чужой и ненавистный Савельеву голос прервал его размышления:

- Здравствуй.

Сдерживая раздражение, Савельев кивнул головой. Сергей, оставив машину на стоянке, шел к нему, так же, как и он, глядя на голубей.

- Извини,- сказал Сергей, продолжая глядеть вверх,- что отрываю тебя от тактических поисков. Привез младшего брата. Посмотри.

Думаю, он «Звезде» пригодится. Особенно сейчас.

Обернувшись, Савельев увидел, что к ним приближается Свят.

- Ладно,- ответил Савельев и как бы нехотя добавил:- Посмотрю.

- А я привез вам старшего брата,- неожиданно вмешался в разговор Святослав.- Посмотрите его. Думаю, что он тоже пригодится «Звезде». Особенно сейчас.

- Вот как? - Савельев подавил чувство неприязни.- Ладно, посмотрим и его.

- Когда тренировка? - спросил Сергей.

- Завтра,- ответил Савельев.

- Значит, мы приедем завтра.

Едва кивнув на прощание, Савельев направился к тренировочному полю, хотя никто его там не ждал. Святослав растерянно смотрел ему вслед.

- Не очень-то он хотел видеть нас,- тихо сказал Свят.

Сергей же как раз был доволен поведением Савельева: по крайней мере, оно не накладывало на братьев никаких моральных обязательств.

- Пойми, Свят,- мягко сказал Сергей, обнимая брата и направляясь к машине,- мы же спасли его. В глубине души он счастлив. Но не хочет показывать этого. Я бы на его месте вел себя точно так же.

- Ты на его месте?

- Условно, Свят, условно. На его месте я никогда не буду. Не хочу быть.

- А я хочу,- жестко сказал Свят.- Когда-нибудь. Когда вдоволь наиграюсь. Раз ты не хочешь, то должен хотеть я. Верно? -v Ах, Свят,- улыбнулся Сергей,- не заглядывай так далеко.

Можешь проглядеть сегодняшний день.

3

Соснора был уверен, что, вернувшись во Лбов из Новоднепровска, Доронин поедет не домой, а к высокому начальству - вроде бы для отчета об одержанных победах. Потом с начальством пониже отобедает в одном из лучших ресторанов города. Конечно, переборщит с коньяком, не щадя своей печени. До семьи, может быть, и к вечеру не доберется.

Таксист, сосед по дому, как всегда знавший время прилета своей команды и поджидавший Андрея в аэропорту, на этот раз выглядел мрачноватым. Андрей слушал его терпеливо, хотя ему хотелось остаться одному и помолчать.

- Лидера по телику не показали, смех! Как вы там играли? Пожалели их, что ли? Один - ноль! Эту «Звезду» надо было как следует проучить. В прошлом году испортили нам весь сезон. Был бы и Кубок, если бы «Звезда» не выпендривалась.

- Зачем же ее так? - спокойно возразил Андрей.- Нынче лапша, а не команда. Без Каткова они - пустое место. Отправятся в первую лигу, а оттуда наверх дорога долгая.

Такси резво обогнало черную «Волгу», в которой своекорыстно заботливые друзья везли Доронина. Андрей поспешно отвел взгляд. Он чувствовал себя виноватым перед Дорониным: вероятно, следовало все же пожать руку, протянутую тренером, не отделять себя от остальных.

Но и отступление было уже невозможно - это он хорошо понимал.

- Сделай крюк,- попросил Андрей.

- Смотри, как бы не было беды.- Таксист знал, чего хочет Соснора.

- Беда уже пришла,- ответил Андрей.- А она одна не ходит.

Он вспомнил, как сидел перед погасшим экраном телевизора в пустом гостиничном холле. За его спиной неожиданно появился Доронин - Андрей ясно увидел его отражение на темном экране. Доронин постоял минуту-другую словно в нерешительности, но Андрей не шелохнулся. Доронин не сказал ни слова и, стуча каблуками, ушел в номер.

- Ты о себе подумай,- прервал его размышления таксист.- Как бы свой футбол не сломать.

- Он у меня к концу подходит.

- Мало других женщин на свете? - Таксист даже присвистнул.Тебе ли это не знать? Соседи счёт потеряли твоим невестам.

- Сделай крюк,- настойчиво повторил Андрей.

- Без тебя у нас все засохнет,- взмолился таксист.

- Делай, как я прошу, или останови машину.

- Вот ты какой! - Таксиста просто злило, что человек решил сам сломать себе жизнь, да еще такую яркую, на виду чуть ли не у всей страны! - Хорошо, сделаю крюк. Но знай, что он интересовался у соседей, как ты живешь. Думаешь, все помалкивали? Некоторые такого нагородили!

- Они опоздали. Все опоздали. Если хочешь знать, я всего себя выжимал, поднимался на самый верх в футболе, может, только для того, чтобы отнять ее у него. Быть равным в борьбе с ним. Не украсть - это я мог сделать давно. Отвоевать. Смешно, но ведь я их шесть лет назад познакомил.

Андрей сам не понимал, почему он так разоткровенничался. Ведь вчера рядом был Сергей, человек, который один на всем белом свете мог бы его понять, но он не открыл Сергею того, что открывал сейчас соседу.

- Что же ты тогда-то зевал?

- Тогда я не стоил ее - был никудышным парнем.

- Он жутко мстительный мужик. Даже брата жены не пожалел, когда тот не смог играть, как ему было надо. Первую семью бросил. Да ты сам все знаешь…

Между тем машина свернула в знакомый переулок и остановилась.

Андрей извлек из сумки пакет с апельсинами. Шофер устало откинулся на спинку сиденья. В отличие от многих, он ценил в Андрее вовсе не знаменитого футболиста, а хорошего парня и потому искренне жалел его.

Выйдя из машины, Андрей направился к высокой чугунной ограде.

Через двор навстречу ему бежали два малыша.

- Привет, молодчики!

- Привет,- в один голос ответили глазастые близнецы. На вид им было лет по пяти.

- Как дела?

- Хорошо.

Андрей протянул мальчикам апельсины. Поблагодарив его, они попрятали их по карманам.

За черными прутьями чугунной ограды Андрей видел Ларису, мать этих близнецов. Сидевший рядом с ней молодой человек, хорошо знакомый Андрею, заметив его, что-то сказал ей. Женщина взглянула на ограду. Молодой человек тяжело поднялся и помог женщине встать.

- До свидания,- донесся до Андрея его глуховатый голос.- Ты меньше думай обо мне. Что моя судьба? Как говорится, сгорел. Ну, не без Доронина, конечно. Он подкладывал дровишки в огонь. Но и я с ним, наверное, поступил бы так же. Кто знает, сестричка, кто из нас прав? Некоторые,- он бросил взгляд в сторону ограды,- думают, что они тут ни при чем. Но зря: тот огонь они и развели.

Проводив брата, Лариса направилась к сыновьям. Андрей украдкой взглянул на нее - в последнее время, оказываясь рядом с ней, он непреодолимо робел.

- Здравствуй, Андрей.

- Здравствуйте, Лариса Николаевна. Как Роман? - Андрей кивнул вслед своему бывшему товарищу по команде.- Держится?

- На уколах. У тебя тоже неважный вид.

- Устал в дороге,- тихо ответил Андрей.

Лариса внимательно посмотрела на него.

- У тебя неприятности?- спросила она.

- Как вам сказать…

- Ты был всегда таким осмотрительным.

- Не всегда. Потом меня, правда, научили. А вчера изменил себе. Или вернулся к себе…

Он протянул близнецам еще по апельсину.

- Ты их балуешь.

- Кто-то же должен их баловать…

Андрей понял, что этот намек на Доронина был сейчас неприятен Ларисе, но она промолчала.

- Как же ты изменил себе? - спросила Лариса.

- Привел всех к точке, из которой только один выход.

- Хочу верить, что ты прав.

- Спасибо. Но этого мало.

- Веры или правоты?

Кажется, впервые в ее присутствии Андрей радостно улыбнулся: его жизнь все-таки заботила ее.

- И того, и другого,- уклончиво ответил он.

- Ты думаешь, он пойдет на разрыв с тобой? Это же нелепо. И не только потому, что он теряет слишком многое. В чем твоя вина? При чем ты? В его представлении сильный человек обязательно должен быть жесток. Вот он и ведет себя жестоко - по отношению и к детям, и ко мне, и к Роману.

- Я оскорбил его. При всех ребятах. И при посторонних. Ему некуда отступать.

- Но отступить можешь ты.- Голос выдал Ларису: в сущности, она просила его не отступать, боялась, что он отступит.- Тебе придется нелегко. Каждая встреча с Романом - мука для меня. А если с тобой будет, как с Романом?

- Никто не заметит моего ухода. Это такая команда, где любому есть полноценная замена. Только, пожалуйста, не думайте, что вы тому виной,- вдруг спохватился Андрей.- Мы с Дорониным расходимся во всем. Даже в том, как понимать футбол и для чего он вообще.

Конечно, я тоже не ангел, вы знаете. Тогда, шесть лет назад, я не скрывал себя, правда? И сейчас не хочу скрывать.

- Андрей, ты должен заботиться о себе, а не о ком-то другом.

Андрей молчал. Он думал о том, что сегодняшний разговор все равно ничего не прояснит и не изменит.

- Я поеду,- наконец сказал он.- До свидания. За меня не беспокойтесь.

- Папа идет,- вдруг прошептал один из мальчиков.

По асфальтированной дорожке к ним действительно приближался Доронин. Опущенные плечи, небритые отвисшие щеки… Таким он никогда не был. Теперь Андрей уже не мог уйти. Это значило бы сбежать. Доронин остановился шагах в десяти, видимо ожидая, что жена и сыновья оставят чужого человека и поспешат навстречу отцу и мужу.

- Он знал, что я поеду к вам,- сказал Андрей.- После вчерашнего.

Апельсин, выпавший из рук мальчика, покатился по дорожке. Легким взмахом ноги Доронин отбросил апельсин в траву.

- До свидания, Андрей,- сказала Лариса.- Заботься о себе.

Она сказала это громко, чтобы Доронин услышал.

- Спасибо,- тихо ответил Андрей.

Уже уходя, он на мгновенье замедлил шаг как бы в нерешительности, хотел обернуться, но вместо этого шагнул к поджидавшей его машине.

Таксист, видевший всю эту сцену, смотрел на него с укором.

Андрей молчал, мучительно пытаясь представить, что происходит за его спиной.

У перекрестка, на остановке троллейбуса, стоял брат Ларисы Роман. Андрей попросил шофера остановить машину.

- Ты куда, Роман? Можем подбросить.

- Спасибо,- холодно ответил Роман.- Мне твоей доброты не надо. Где она была, когда со мной расправлялись?

Он резко повернулся и зашагал в другую сторону.

- Какой был стоппер,- пробормотал сосед.- За два сезона сгорел. Хорошо, сразу же нашли замену.

- Значит, когда Доронин меня вышвырнет,- возмущенно сказал Андрей,- ты скажешь: какой был диспетчер… За шесть сезонов сгорел. Хорошо, сразу нашлась замена. Да?

- Ну что ты! - Таксист даже покраснел от смущения: он вовсе не хотел обижать Андрея. А тот ушел в себя, и от него уже нельзя было добиться ни слова.

Хрустальная пепельница на журнальном столике была полна окурков. Это означало, что Роман опять был здесь. Его визиты раздражали Доронина. Никаким угрызениям совести он ходу не давал. Всякое сострадание было ему чуждо. Он был твердо уверен, что каждый человек сам отвечает за свою судьбу. Однако сегодня Доронин думал не о Романе, а о том, кто тоже был здесь и только что ушел… Без Андрея Сосноры он, Доронин, не добился бы ни своей славы, ни своего положения.

Нет, никакой благодарности к Сосноре он, конечно, не испытывал. Он просто-напросто боялся за свое будущее. В конце концов, великих тренеров делают великие футболисты. Эту истину Доронин давно усвоил. Если бы у него был под рукой парень, такой же талантливый, как Соснора, он знал бы, как ему поступить. Но такого парня он не видел ни в одной команде.

- Не слишком ли зачастил сюда этот ветрогон? Придется напомнить ему, из какой грязи я его выволок, каким образом он попал в мою команду.- Воспоминание о вчерашнем унижении в раздевалке лишало Доронина обычной осторожности.- Как бы его не постигла судьба твоего братца.

- Соснора умнее Романа, поэтому тебе с ним не сладить. Не Соснора должен отступать, а ты.

Доронин чувствовал, что все вокруг него рушится, но не хотел признавать это. Пусть рушится у кого-то, а не у него. Он так решил.

Забрав с собой мальчиков, Лариса ушла из гостиной. Доронин остался один.

Мысль о том, что он может потерять Ларису, была невыносима.

«Этого не может быть. Не должно быть. Что угодно, только не это…»

Сейчас он яростно ненавидел Соснору. Но дело было не только в Сосноре: человек, всегда покровительствовавший доронинской команде, деливший с ней и радость и горе, сегодня впервые не принял Доронина, сославшись на занятость. Конечно, он - государственный человек, дел у него много. Но раньше он всегда находил время для тренера своей команды. Почему он оказался занят именно сегодня, после "вчерашнего случая в раздевалке?

4

Как и следовало ожидать, яопоздал. Только сейчас мне это ничем не грозило. Был бы жив старый редактор, я нашел бы на столе записку: «10.00. Нет на месте». Впрочем, если бы он был жив, я бы не опоздал.

- Ребята,- объявил я,- сегодня ровно пять лет, как я сижу за этим столом в этой комнате. Сегодня седьмое мая. Ровно пять лет.

Боже мой, неужели позади пять лет? И я уже известный - да, конечно, без ложной скромности говорю,- известный футбольный журналист? Наш художник даже изобразил меня вместе с Берегов20 ским и Куличенко, написав под рисунком: «Молодежная тройка».

А ведь пять лет назад, спеша на работу, я читал по дороге их отчеты, порой не соглашался с их оценками, но завидовал тому, что они пишут о футболе, а я пока нет. Твердо верил, что пока.

Теперь же часто нет никакой охоты писать, особенно в номер.

Хочется спокойно смотреть матч, не думая о том, как бы не перемудрить с оценкой, как бы не сболтнуть по телефону безграмотную фразу,- ведь в ночной редакции никто же не исправит, и будешь потом краснеть целый день.

«Газета живет один день»,- любит повторять Куличенко, но сам-то любую самую мелкую неточность переживает неделями. Газета живет один день, но то, что мы пишем о футболе, помнят долго. Все, кого я знаю, все друзья и знакомые, все, с кем мы встречаемся на матчах, помнят и заголовки наших статей, и наши прогнозы, и наши ошибки. Тиражи у нас многомиллионные. Похвалив или поругав футболиста или тренера, мы представляем их миллионам людей такими, какими видим их сами.

Садясь в редакционную машину и отправляясь с пропуском на очередной футбольный матч, я часто думаю о том, что сбылась моя мечта и я в одной компании с теми, кого читал и почитал. Значит, я должен чувствовать себя счастливым. Кто-то из крупных музыкантов как-то сказал: счастье, когда тебя кормит дело, которое раньше было твоим увлечением…

- Полгодика ты явно прибавил.- Куличенко откликается с такой улыбочкой, что, если его не знать, она может показаться ехидной.

- Пять лет? Это надо о'тметить,- оживляется Береговский и тут же выскакивает с графином в коридор.

Я знаю: сейчас он попросит нашу секретаршу Галочку сбегать за пирожными, а сам вернется с водой и заправит кофеварку.

Через минуту в комнату заглядывает Галочка:

- Смолеев, тебя поздравить можно? Я быстро. А ты пока пойди к Романишину. Он уже два раза тобой интересовался.

- Наверно, тоже поздравит,- усмехается Куличенко.

Мою приподнятость как рукой сняло. Даже пребывая в хорошем расположении духа, Романишин умеет испортить настроение другому человеку. Ну и начальничка нам сыскали!

- Аркадий Иваныч, здрасьте. Это я.

- А, Смолеев! Почему ты всегда опаздываешь, когда особенно нужен? В общем… поедешь на похороны.

Такой юмор у нашего начальника. Я давно привык к его шуткам и ничему не удивляюсь.

- Кого хоронят? - спокойно спрашиваю я.

- Некую футбольную команду по прозвищу «Звезда».- Романишин злорадно улыбается.- Когда Савельев в прошлом году побил Доронина в Кубке, это уже было для «Звезды» началом конца. Чтобы обыграть доронинскую команду, надо надорвать себе пуповину. Вот «Звезда» и надорвалась.

Эту дикую мысль он у кого-то позаимствовал. Но у кого? Ах, да.

Несколько лет назад один читатель прислал вздорное письмо. Он утверждал: кто выигрывает у чемпиона - счастья не имеет. «Нистру» выиграл - и вылетел из высшей лиги. На следующий год «Пахтакор» два раза выиграл - и тоже вылетел. Потом «Черноморец» выиграл - и чуть было не вылетел, хотя перед этим ходил в призерах. «Спартак» выиграл, занял второе место, но надорвался - сезон спустя оба матча чемпиону проиграл и еле в десятке удержался.

До сих пор я знал, что Романишин часто крадет мысли у коллег, а тут подарок ему сделал читатель…

- В каких тонах описывать похороны?

- Моя бы воля, я бы с этой «Звездой» не церемонился. Но мы обязаны соблюдать объективность. Так что побольше здравого смысла.- Он окинул меня таким взглядом, словно именно этого самого здравого смысла я был начисто лишен.- Тебе, конечно, известно, что Савельев во всех выступлениях поддерживает Доронина. В дискуссии о методах игры в обороне Веретеев, казалось, всех убедил, но Савельев тогда сразу поддержал Доронина.

Я подумал, что, по-существу-то, прав был Веретеев, и после чемпионата мира это стало ясно всем. Но Доронин и наш Романишин быстренько перестроились и сумели так запутать дело, что теперь уже забылось, кто был прав и кто ошибался.

- Против Савельева там наверняка плетут интриги,- продолжал Романишин.- Есть мнение, что надо его поддержать. Главный интриган, конечно, Катков. Тот самый, которого все вы так обожали.

Твой друг Куличенко, когда брал у него интервью в позапрошлом году, аж брюки протер - на коленках перед ним стоял.- Романишин расхохотался.- Если хочешь, сделай материал в форме интервью с Савельевым. Хотя этот Савельев - скучнейший тип, ничего толкового он тебе не скажет. Словом, придется тебе самому попыхтеть.

Пиши заявление и сегодня же бери билет. Всё.

Кофе закипал, Береговский нервничал: он это умел - изводить себя по пустякам. За мной прибежала Галочка.

- Она успела бы съездить во Внуково, пока ты благодарил Романишина за поздравления,- проворчал Береговский, выкладывая из пакета пирожные.

- А поеду во Внуково я.

- Куда ты летишь?

- В Новоднепровск.

. - К «Звезде»? Ведь я туда собирался. У меня там друг играет.У Береговского во всех командах играют друзья, и он ко всем постоянно собирается в командировку.

- Как ты мог забыть, что у него там друг играет?- упрекнул меня Куличенко все с той же ехидной улыбочкой. Я часто выговариваю ему: над Береговским он подшучивает чересчур зло.- Он же собирался туда еще третьего дня. Там ведь вчера играли доронинцы. А самый милый его сердцу друг, который там вчера играл и даже забил гол, сегодня улетел из Новоднепровска к себе во Лбов.

У Береговского полно приятелей, но больше всего он привязан к Андрею Сосноре. Береговский частенько изобретает разные предлоги, чтобы поехать туда, где играет команда Сосноры,- то есть, проще говоря, чтобы повидаться с ним. Куличенко любит шутить на эту тему, хотя иногда ему и не до шуток: если один из нас будет без конца мотаться по командировкам, остальным придется вкалывать в редакции денно и нощно. Обычно Береговский отшучивается, но на этот раз молчит, чему я очень рад: мне нужно обсудить с моими друзьями проблемы «Звезды», чтобы чувствовать себя подготовленным к встрече с ней.

Итак, речь идет о команде, которая никогда особенно не блистала, хотя нескольких футболистов «Звезды» в разные годы приглашали даже в сборную страны. Один из них - Сергей Катков - довольно долго в ней играл. Речь идет о команде, которая уже на самом старте сезона забуксовала и после пятого тура замыкала турнирную таблицу с одним-единственным очком. Конечно, кто-то должен занимать и последнюю строчку таблицы, такова футбольная жизнь, но вряд ли кто-нибудь предполагал, что ее займет «Звезда», команда, считавшаяся вполне благополучной.

- Не обольщайся, будто ты с ходу сможешь все там уразуметь,уже совершенно серьезно предупредил меня Куличенко.- Эти середняки иногда задают такие шарады…

- Там чудо какие пляжи,- заметил Береговский,- не увлекайся.

Опасно, и весьма, учти мой опыт.

- Если там такие пляжи, почему туда не едет сам Романишин?

- Потому что он едет к Доронину.

Новость, право же, прелюбопытная! Почему спецкоры одновременно должны побывать и у Савельева и у Доронина? Нет ли тут внутренней связи, скрытой от нас? Тем более что именно эти команды вчера играли друг с другом в Новоднепровске…

- Зачем же ехать к Доронину? Какие проблемы у лидера?

- Доронин сам вызвал нашего шефа.

- Ладно,- решил я.- Что же вы, умники, думаете о «Звезде»?

Что они думают о «Звезде»? А что я сам думаю о ней? Что я знаю о ее тренере? Савельев никогда не блистал на поле, хотя его и пробовали в сборной. Но там он не прижился: вспыхнула звезда Андрея Сосноры, который и занял место, предназначавшееся Савельеву. Как игрок Савельев простился с футболом слишком быстро и легко.

Играл-играл и вдруг оказался старшим тренером «Звезды». Правда, история футбола знает немало таких ситуаций. Но в случае с Савельевым настораживало то, что травм у него никогда не было. Что же касается возраста, то его сверстники еще продолжали играть и даже задавали порой тон в игре своих команд. Ничего особенного о Савельеве-тренере я не знал. Ни хорошего, ни плохого. Все сведения о нем были чуть ли не стандартные, как в методических письмах Управления футбола. Впрочем, кое-что я все-таки знал. Между прочим, и то, что в прошлом году произошел разрыв между Савельевым и Катковым, которого мы все действительно уважали. Разрыв или размолвка?

Во всяком случае, мы об этом не писали.

По словам Куличенко, человека весьма прозорливого, Савельев решил, что в выборе между Катковым и Мининым он обязан занять сторону второго. Впрочем, если уж дело зашло столь далеко, я не понимал, почему, собственно, Савельев должен был выбрать первого.

Другое дело - оставить их обоих. Вероятно, Савельев опасался неудач, за которыми, по его мнению, могло последовать только одно: его сменил бы именно Катков. Значит, он просто избавлялся от соперника? Но теперь выяснилось, что без Каткова «Звезда» просто не может играть.

Размышляя об этом, я невольно подумал: уж не мы ли сами привели к этому конфликту? Ведь мы постоянно хвалили Сергея Каткова в отчетах и обзорах, тогда как о Савельеве писали скупо и довольно бледно.

- Между прочим,- заметил Береговский,- мне Соснора рассказывал…- Он опасливо покосился на Куличенко.- У Савельева есть сестра. То ли она любила Каткова, а ее - Минин, то ли наоборот.

Я уж забыл. Да и говорить о таких вещах Андрей не любит. Он и о себе никогда не рассказывает.

- В отличие от тебя,- отозвался Куличенко.- Весь этот бред не имеет никакого отношения к футболу. Просто «Звезда» без Каткова - все равно что «Арарат» начала семидесятых без Маркарова или «Заря» без Журавлева.

- Или «Торпедо» без Иванова,- заключил я, доедая последнее пирожное.- Ладно, всё. Поехал.

До сих пор я никогда не бывал в Новоднепровске, хотя «Звезда» играла в высшей лиге не первый сезон. Сверху город показался мне дымным и пыльным, но вскоре я убедился, что такого обилия яркой, пышной зелени в Москве не увидишь.

В спортклубе, куда я добрался на дребезжащем такси, сообщили, что Савельева вызвал Бурцев: чуть ли не впервые за последние десять лет директор завода решил выслушать старшего тренера футбольной команды.

- Сами понимаете… Такое положение…

Но, собственно, какое положение? Аутсайдер всегда должен быть, по крайней мере в футболе. Я подумал об английском чемпионате, где и самые прославленные команды нередко проваливаются этажом ниже и прозябают там, пока снова не выберутся наверх. Мы же и мысли не допускаем, что бывший чемпион может оказаться за бортом высшей лиги. Вспомним хотя бы страсти вокруг «Спартака»! А в данном случае речь вообще шла о команде, которая никогда не взлетала выше . шестого места. Если говорить честно, в то утро я не испытывал никакой жалости к «Звезде».

Савельева я отыскал только во второй половине дня на загородной базе команды. Завидев меня, он вряд ли обрадовался: в футбольном мире знали, что меня - как самого молодого - редакция посылает только к аутсайдерам. О фаворитах и счастливчиках пишут опытные.

- Приехали описывать похороны? - таким вопросом встретил меня Савельев, и я сразу вспомнил Романишина.- Но мы не помираем. Мы еще дадим бой.

- Я тоже так считаю. Никто не выходит на поле проигрывать.

- Обо всем поговорим позже,- коротко сказал Савельев.

Мой приезд оказался для него неожиданным. Ему нужно было время, чтобы подготовиться хотя бы к словесному противоборству со мной. Но я не хотел этого противоборства и считал его бессмысленным.

- Мне надо уладить кое-какие дела,- сказал Савельев,- А вы пока присмотритесь, познакомьтесь с нашими ребятами. Есть любопытные экземпляры. Завтра они соберутся на тренировку.

Он проводил меня в комнату для гостей и удалился. Я взглянул на часы: было семнадцать тридцать. Рабочий день на заводе закончился. Тогда я еще не знал, что именно с этой минуты берет начало моя футбольная хроника…

Из окна открывался успокаивающий вид на зеленое, ухоженное тренировочное поле и на асфальтированную площадку перед жилым корпусом.

На площадке неподвижно стоял Савельев и смотрел куда-то вверх.

Следил за кувыркавшимися в небе голубями?

Неподалеку остановилась светлая «Волга». Человека, вышедшего из машины первым, я хорошо знал: это был Сергей Катков. Я сразу почувствовал, что попал в самый эпицентр дела, ради которого приехал.

Вслед за Сергеем из машины выбрался, как мне показалось - нерешительно, незнакомый мне юноша. Я тогда еще- не знал, что у Сергея Каткова есть брат.

Между Савельевым, Катковым и незнакомым юношей завязался разговор, видимо, не слишком дружелюбный. Потом Савельев оставил их, с очевидной поспешностью направившись на тренировочное поле.

Постояв некоторое время вдвоем и о чем-то поговорив, Катков и незнакомый юноша уехали.

Меня терзало бестактное желание узнать, каков был смысл этой встречи, но я не стал расспрашивать Савельева, а он не считал нужным распространяться о ней. Полностью довериться мне он не мог, это было естественно в его положении. Но поговорить со мной он почему-то решил вскоре после интересовавшей меня встречи, хотя я не успел еще ни присмотреться к обстановке, ни познакомиться с его ребятами.

Подробности командировки Романишина к Доронину стали известны мне позже. Однако я попытаюсь кое-что объяснить именно сейчас, тем более что события, свидетелем которых, по коварному замыслу Доронина, оказался наш самоуверенный Романишин, в дальнейшем переплелись с судьбой «Звезды».

Прежде всего: Романишин превозносил Доронина еще как футболиста. Мой шеф был тогда собкором центральной газеты в прославленном Атомграде, а Доронин - «звездой» местной команды. Особенно они сблизились, когда приехавший в Атомград Веретеев принялся перекраивать игру команды на современный лад. Доронин - хоть и сильный, но все-таки старомодный и малоподвижный центрфорвард - оказался, в общем, ненужным. Менять же свою игру он и не хотел, и не мог. Романишин взял его под защиту. «Веретеев,- писал он тогда,- изъял из основного состава центрфорварда Доронина, сочтя его игру недостаточно эффективной, хотя Доронин остается одним из самых техничных футболистов страны». Тактический план тренера Романишин назвал «далеко не лучшим». В результате Вере25 тееву не удалось осуществить этот свой план до конца - его простонапросто сняли с работы. Через несколько лет он вернулся в атомградскую команду - постаревший, но с прежней решимостью довести свой план до конца, хотя над командой уже нависла мрачноватая тень директора Баженова.

Впрочем, не лучшие времена переживал в ту пору и весь наш футбол. Это относилось и к сборной страны, которой пришлось пропустить два чемпионата мира и Европы. После этого ей долго не удавалось восстановить свой, столь высокий прежде, международный престиж. Наши клубные команды выбывали тогда из европейских кубковых турниров не только после встреч с фаворитами, но даже когда их пути пересекались с малоизвестными соперниками.

Все это явилось следствием до поры до времени незаметного, но неизбежного процесса. В спортивной печати его называют «сменой поколений». Смена эта происходит едва ли не постоянно то в одной команде, то в другой, то в третьей. Тренеров она чаще всего застает врасплох. Поэтому о ней и говорят обычно как о стихийном бедствии, не щадящем даже самые знаменитые клубы. Уходят опытные, бывалые, яркие мастера. Их сменяет молодежь, которой нужно время, чтобы возмужать, уверенно почувствовать себя на футбольном поле, найти то, что принято называть «своей игрой».

Именно смена поколений, но не та, при которой зрелых игроков сменяет зеленая молодежь, а смена тренерских поколений и завела наш футбол на какое-то время в тупик. Представители старшего поколения, к которому принадлежал Веретеев, постепенно уступили свои места сначала Доронину и его сверстникам, затем Савельеву, чьи сверстники еще только присматривались к тренерскому делу, продолжая играть в своих командах.

Но если игровой век футболиста - максимум полтора десятилетия, то тренерский век гораздо дольше, уж никак не меньше трех десятилетий. Значит, футболу грозит реальная опасность застрять в тупике надолго, если… если…

Веретеев давно понял, что большинством команд высшей лиги стали руководить тренеры, принадлежащие к другому направлению, чем он сам, хотя все они так или иначе учились у него. Порой учились на «отлично», но не все пошли за ним. Житейский практицизм привел их к извращению веретеевских футбольных идей. Их методы уводили наш футбол с верной дороги.

Веретеев чувствовал, что остается в одиночестве. Однако сдаваться было не в его правилах, хотя он, конечно, понимал, что бороться в одиночку трудно. Тогда он начал как бы сызнова. Увидев, что на смену ему и его сподвижникам пришли люди иных убеждений, поняв, что нарушается закон преемственности. Веретеев начал борьбу ради будущего. Он стал искать играющих действующих футболистов, которые впоследствии могли бы стать тренерами. Задача состояла в том, чтобы уже сейчас подготовить их, передать им все лучшее и тем самым обеспечить победу будущего над настоящим.

Веретеев взял на себя миссию тяжелую, но благодарную. Он не объявлял во всеуслышание о своих замыслах, ибо знал, что, имея таких противников, как Доронин, который моложе его на десять лет, и как Савельев, который моложе на двадцать, иначе действовать нельзя.

Сергей Катков и Андрей Соснора! Не их ли в своих мечтах видел Веретеев тренерами-наследниками? Не их ли сильная, могучая волна должна была, по его замыслам, со временем накрыть мутную волну, на гребне которой держались Доронин и Савельев?..

За свое отчисление из команды Доронин, став тренером, отомстил Веретееву тем, что переманил к себе Соснору, любимого веретеевского ученика. Это было давно, еще тогда, когда Веретеев толькотолько вернулся в команду Атомграда. Соснора своим уходом нанес Веретееву обиду, которую старик при всей любви к нему, конечно, не мог забыть.

Соснора недавно нанес обиду и моему шефу Романишину,. В очередном отчете об игре сборной Романишин написал, что Соснора должен был действовать в таком-то эпизоде так-то и так-то. «Но,простодушно возразил ему Соснора в присутствии многих футболистов,- я и сыграл именно так, как вы мне рекомендуете…» Романишин рассердился и продолжал стоять на своем. Тогда Соснора предложил посмотреть видеозапись. По своей неистребимой самоуверенности Романишин согласился. Соснора оказался прав, но Романишин возненавидел Соснору. Однако Соснору как футболиста ценил Доронин, с чем наш шеф вынужден был мириться.

Я не причисляю себя, мягко говоря, к поклонникам Доронина и без особого восторга наблюдал за игрой Сосноры. Во всяком случае, мне виделись более своеобразные тренеры и более обещающие футболисты. Но - хотел я того или не хотел, признавал или не признавал - оба они занимали места в первом ряду.

Романишин считался не только другом Доронина, но и знатоком его теорий. Дело в том, что Доронин питал нашего шефа идеями, тот оформлял их, превращая полуфабрикаты в готовые изделия.

Голова Доронина действительно была набита превосходными идеями.

На них, собственно, и держался наш Романишин. Самостоятельно разобраться в чьей-либо игре, в какой-то системе, в каком-нибудь замысле он решительно не мог. Конечно, писать ему было о чем: доронинская команда в последние сезоны много раз была первой, брала Кубок, в менее же удачные сезоны никогда не опускалась ниже третьего места.

Но нам было хорошо известно, какие там царили законы. Доронин насаждал не просто конкуренцию равных, а конкуренцию людей со злой и сильной волей. Никакая слабость не оставалась в команде безнаказанной. «Если Соснора пришелся там ко двору,- думал я,значит, и он такой же, как остальные. Чтобы быть первым в этой команде, надо быть таким же безжалостным, жестким, хватким». Если в команду Лбова - ясно, что за свой выдающийся футбольный талант - попадал какой-нибудь наивный ангел, он быстро складывал крылышки и камнем летел вниз, теряясь где-то в недрах первой или даже второй лиги.

Когда я приехал в Новоднепровск, местный корреспондент рассказал мне о сцене, которая произошла в раздевалке после матча доронинцев со «Звездой».

- Я зашел к ним. Ну, к кому же еще? Просто любопытно было поглазеть на этих ребят. Да, да, я восхищаюсь Соснорой. Лощеный Доронин… одет всегда с иголочки… ну, черт с ним… пожимал руки ребятам. А Соснора не дождался. В раздевалке как раз появился Серега Катков, и Андрей отошел к нему. Видел бы ты, как посмотрел ему вслед Доронин. Значит, подумал я, и у этих не гладко. Ты говоришь, Доронин пригласил к себе Романишина? Видимо, готовят расправу. И не с кем иным, как с Соснорой.

С Соснорой?! Я был потрясен.

- Разве так просто с ним расправиться?

- Ну, расправиться - не то слово. Проучить. Тем более что для Доронина нет ничего невозможного.

- Но Соснора так популярен! Капитан своего клуба и сборной.

Доронина не поймут.

- Он и не нуждается в том, чтобы его понимали.

После этого разговора я много думал о том, что же могло развести Доронина и Соснору, людей столь обязанных друг другу. Без школы Доронина не было бы и Сосноры, вернее - был бы совсем другой футболист. Без Сосноры и Доронин ничего не добился бы, не было бы и самой его школы. Они дополняли друг друга, и оба выигрывали все, что только можно выиграть в футболе.

Чем больше я думал о Сосноре, тем симпатичнее он мне казался.

Правда, эта симпатия была порождена пока что только его конфликтом с Дорониным. Симпатию эту родила моя антипатия к Доронину и Романишину.

Кстати, настоящим футболистом сделал Соснору вовсе не Доронин - Андрей начинал и сложился у Веретеева. Кто же из них двоих дал ему больше? Наступил тот час, когда Соснора должен был пойти еще выше. Он наступает у многих футболистов, важно его угадать. Кто же угадал этот час Сосноры?

5

Задыхавшийся от жары Новоднепровск заклеили афишами предстоящего матча. «Звезда» снова принимала гостей.

Соперничество команд Новоднепровска и Атомграда уходило корнями в сороковые годы и до сих пор протекало с переменным успехом. Их встречи всегда собирали в обоих городах полные стадионы.

В полдень на город обрушилась гроза. Молнии раздирали небо на куски.

Прежде чем выскочить из подъезда под дождь, Свят секунду помедлил, но именно в эту секунду дверь распахнулась и перед Святом возникла незнакомая девушка. Промокшая, со смятой прической, она как будто смеялась над собой - по крайней мере Святу так показалось. Темные глаза, сверкавшие на забрызганном водой лице, вовсе не взывали к сочувствию.

- Дождю, кажется, конца не будет.- Свят сам не знал, зачем он это говорит.- У нас всегда так: если уж начнется, то часа на три.

- Вы живете в этом подъезде? - спросила девушка.- У вас телефон есть?

- Как же без него?

- Мне надо позвонить.

Свят безропотно пошел на свой второй этаж. Девушка последовала за ним. Войдя в квартиру, она прошла к телефону, оставляя на поролоновом коврике мокрые следы. Мельком взглянула на фотографию, висевшую на стене,- совсем мальчишка Свят, забив гол, подпрыгивает от восторга.

- Кто это?

- Не я, конечно. Я - вот.- Свят показал на фото, снятое недавно в лаборатории: на нем он откидывал на затылок маску, какими обычно пользуются сварщики при работе.

Между тем девушка уже набрала номер.

- Вас беспокоит дочь Баженова. Папа у вашего директора?

Нет их? В цехе?

Гром словно падал на крыши домов вместе с дождем. Молния раскалывалась где-то рядом, за кухонным окном, за спиной Свята.

- Понимаете, я застряла,- продолжала дочь Баженова.- Если можно, пришлите за мной машину… Где я?..

Она вопросительно взглянула на Свята.

Он назвал улицу, номер дома и квартиры.

Девушка повторила это в трубку.

- Я буду ждать возле дома,- сказала девушка. Положив трубку, она направилась к двери.

- Между прочим,- сказал Свят,- я иногда бываю в вашем городе. Можно вам позвонить?

- Пожалуйста,- небрежно ответила девушка.- Запишите номер.

Как вас зовут?

- Свят,- быстро отозвался он.- Святослав.

- А меня Светланой,- так же быстро сказала девушка.

Щелкнул замок. Девушка толкнула дверь.

- На себя,- подсказал Свят.- Так я позвоню?

- Как хотите.

Вскоре подкатила знакомая директорская черная «Волга». Провожая взглядом девушку, садившуюся в автомобиль, Свят подумал: забавно… Когда машина укатила, он спросил себя: «А мог бы я влюбиться в нее? Вероятно, мог бы, если бы она была еще кем-то кроме директорской дочки». …Накануне игры основных составов в соседнем рабочем поселке, на вязком и плохо подготовленном поле, состоялась встреча дублеров.

Свой первый матч за «Звезду» - пока что за резервный состав - Свят сыграл блестяще. Дважды ему аплодировал сам Савельев.

Катковская «Волга» пробивалась к воротам стадиона сквозь говорливую, взбудораженную толпу. Вахтер не спешил открывать ворота.

Этим воспользовались сгрудившиеся у ворот болельщики.

- Почетным зрителем, товарищ Катков? - с издевкой спросила, просовываясь в открытое окно машины, остроносая, выбритая до блеска голова.

- Я бы его из города выселил,- пробасил кто-то с другой стороны,- А перед ним еще и вороты открывают.

- Он свое дело сделал! - огрызнулись сзади.- Пускай другие столько сделают.

Железные ворота открылись. Но и на площадке, где Сергей обычно оставлял машину, толпились болельщики. Завидев Сергея, они тотчас бросились к нему.

- Смотри, ты… Серега Катков… Чего он тут?.. Слушай, Катков!

Как только ноги тебя на стадион носят?

- Вернули его, что ли?.. Тогда почему без сумки?..

- С защитой-то у них все в порядке, а забивать некому…

Шлык с Нероном подобрали себе классных ребят. Один Витек Говоров чего стоит!

- Витек Шлыка понимает, как никто не понимал, даже Збарский.

Никогда не было у нас такого крайнего защитника…

- Конечно, не было! Разве у футболистов родители бывают профессорами?..

- Катков все-таки явился… Я-то знал, что он не выдержит:

«Звезда» ему дороже савельевской сестры…

- Слушай, Серега, как дела? Да не у тебя, а у «Звезды»!..

Сергей никому не отвечал, но вместе с тем не мог не прислушиваться.

- Для нашего директора только завод на свете существует.

Будто ничего нам и не надо, кроме зарплаты.

- Такой человек…

- Может, мне и зарплата нужна, чтоб на футбол ходить.

- Небось Баженов приехал, чтобы свою команду поддержать.

- Сергей? Давно тебя тут не было. С чем пришел?

Контролер без расспросов пропустил Сергея, лишь сочувствующе посмотрев ему вслед. Под трибунами Сергей ускорил шаг, боясь, что опять привлечет всеобщее внимание. Но его окликнул знакомый голос:

- Сережа, на одну минуту.

Сергей сразу узнал голос нынешнего тренера атомградской команды Веретеева.

- Здравствуйте.- Сергей пожал протянутую руку.- Вы улетаете завтра?

- Сегодня,- ответил Веретеев.- Я тебя уже тут давно поджидаю. Понимаешь, твое возвращение в команду для меня пока что загадка. Я знаю, что скажет по этому поводу Савельев. Но прежде всего хочу поговорить с тобой. Что ты задумал?

- Вряд ли здесь место для откровенного разговора,- сказал Сергей. К каждому сказанному ими слову жадно прислушивались болельщики.

- Мальчошка, в мои годы долго терпеть невмоготу.- Веретеев даже развел руками.- Так что уж…

- На ваш вопрос мне трудно ответить однозначно.- сказал Сергей.

- Да, конечно,- быстро согласился Веретеев.- Трудно, но всетаки возможно. Я слушаю тебя.

- Хорошо. Я был не прав.

Густые седые брови Веретеева приподнялись. Никому еще не доводилось слышать от Сергея Каткова признаний такого рода.

- Не прав был потому, что требовал выбора между собой и Мининым. А вышло - между собой и «Звездой». Надо было настоять на выборе между Мининым и «Звездой». Не иначе. Все остальное - неправильно.

- Не то говоришь, Сережа.

Сергей не успел ответить - рядом возник величавый, полнотелый Баженов.

- Поставь, старик, пятого защитника,- обратился он к Веретееву, не обращая внимания на Сергея.- Два «чистильщика» надежнее, чем один. Ведь не дома играем!

Сергей попытался заглянуть в глаза Веретеева. Они - эти глаза - многое видели насквозь и были сто раз описаны репортерами. Но сейчас Веретеев покраснел и отвернулся от Сергея. Не дождавшись согласия, Баженов процедил:

- Ладно, старый, брось упираться.- И решительно направился к судьям, уже появившимся в холле.

- Но ведь если твое возвращение окажется неудачным, тебе будет вдвойне тяжело,- как ни в чем не бывало продолжал Веретеев.Не только за себя, но и за брата. Я его вчера видел в дубле. Здорово вырос.

- Ему еще расти и расти,- ответил Сергей.- Что же касается моего возвращения, то, наверное, есть что-то такое в нашем деле, о чем мы почему-то стесняемся говорить вслух.

- Для кого-то есть, а для кого-то было…- Веретеев обнял Сергея за плечи и повернул лицом к раздевалке.

В эту минуту в холле появилась Ирина. Ее сопровождал молчаливый Збарский, а за ним шел Минин.

- Иди,- коротко сказал Сергею Веретеев.- Тебя ждут. Тебя все ждут. Понимаешь?

- Вы думаете, они меня ждали? Несмотря ни на что? Простив или даже забыв все?

- Я не про них говорил.

- И про них тоже. Вы же сами были уверены, что я вернусь.

Я знаю, вы ждали меня к себе. Но этого не могло быть. Или «Звезда», или конец моему футболу.

- Да, я ждал тебя. Потому что конца твоему футболу не должно быть. Это не только твой, но и мой футбол. Наш футбол. И мы с тобой ему нужны.- Немного помолчав, Веретеев добавил: - Желаю тебе, Сережа, удачи во всем, что ты задумал.

Раздевалка «Звезды» встретила Сергея беспокойной тишиной - каждый был занят своим нехитрым делом. В нос ударил знакомый запах. Что сегодня придумал массажист? Похоже, опять бом-бенге с випратоксом?

- Сережа, вот твоя сумка,- сказал Свят, освобождая старшему брату кресло.

В знак благодарности Сергей ласково потрепал Свята по тщательно причесанной голове. «Все они подозревают,- подумал Сергей,что, возвращаясь, я что-то задумал. А я хочу только одного - чтобы заиграл Свят. Ничего другого мне не надо…»

6

Соснора, кажется, впервые в жизни не получил удовлетворения от тренировки. Мысленно ругая надоедливую бригаду физиологов, в который раз прикатившую на загородную базу, Андрей не спеша шел по коридору. Скрип двери за спиной заставил его резко обернуться.

На пороге трнерской комнаты, покачиваясь на каблуках, стоял Доронин.

- Зайди ко мне.

- Сейчас? - спросил Андрей, зная наперед, к чему приведет их встреча.

- А почему бы и нет?

Доронин явно рассчитывал на его слабость. Во всех людях он искал то, что делало их слабее в борьбе с ним. Но Андрей чувствовал, что сумеет сдержать себя, и это придало ему необходимую твердость.

Тренерская комната встретила Андрея знакомыми пестрыми схемами, развешанными по стенам. На каждой из них красный кружок с цифрой восемь был Андреем Соснорой.

- У тебя есть претензии ко мне? - Доронин смотрел в окно, на буковую рощу, подымавшуюся по горе. Сейчас он боялся глаз Сосноры, хотя многие чаще всего побаивались его глаз.- Тебе у нас плохо?

- Разве я мало играю? - возразил Андрей.- Только на Кубок в этом году не играл. В прошлом сезоне ни одной игры не пропустил.

Этого мало?

- Тебе тесно в двухкомнатной квартире? Тебе приходится работать больше, чем нравится? Или тебе не нравлюсь я?

Доронин произнес эти слова устало, чуть ли не прося пощады, но у Андрея не возникло чувства жалости к этому человеку.

- Что же тебе не нравится во мне? Между прочим, твоей личной жизнью я никогда не интересовался. А мне советовали поинтересоваться.

- Я верил вам больше, чем себе,- сказал Андрей, зная, что Доронин намеренно лжет.- Я ушел от Веретеева к вам, потому что верил.

- Я не требую почитания,- холодно ответил Доронин, чувствуя, что почва ускользает у него из-под ног. Раньше он никогда не терял ее - в любых хитросплетениях своей судьбы, богатой взлетами и падениями.- Мы с тобой не в театре, а на работе. Знаешь, что теперь будет?

- Могу догадываться.

- Кстати сказать, ты сбежал от Веретеева, плюнув на свою, культурно говоря… репутацию… Или ты все уже забыл?

Андрей ничего не забыл, он был не из тех людей, которые умеют забывать. Но если раньше он старался не думать о своей тогдашней слабости, но теперь, осудив себя, судил и тех, кто тогда сыграл на ней.

Он был человеком, тщательно прятавшим себя. Поэтому другим было трудно понимать его.

- Хорошо, пусть так. Но и вы были тогда не лучше меня. Разве не оба мы предали Веретеева? Да вы и сейчас продолжаете его предавать.

Но Доронин не собирался выпускать власти из своих рук.

- Что же ты намерен делать? - Доронин задал этот вопрос своим обычным тоном - жестким и нетерпимым.- Имей в виду, что я могу…

- Я тоже кое-что могу,- прервал Доронина Андрей и пошел к выходу. Двери за собой он не прикрыл. Вместо потока брани, которого он ожидал, за спиной его раздался короткий приказ:

- Вернись!

Нет, к этому человеку Андрей уже не мог сделать ни шага. Он даже и не обернулся.

Футболисты были довольны, что еще одна изматывающая тренировка, за сутки уже вторая, осталась позади. Они направлялись к автобусу и к своим машинам. Позади Андрея шел узкоглазый крепыш, в конце прошлого сезона пробившийся в основной состав.

- Я слышал все,- догнав Андрея, тихо сказал крепыш.- Он же считает, что ему все дозволено.

- Думай о себе,- коротко ответил Андрей и свернул на дорогу, которая вела через парк к железнодорожной станции. Где-то за лесом мелькнули вагоны электрички.

Добравшись до дому, Андрей опустился было на покрытую ярким пушистым ковром тахту, но тут же поднялся, прошел к серванту, достал из тайника ключ и открыл крышку бара. С огромной фотографии из-за прутьев чугунной ограды на него глядели Лариса и ее малыши. «Я имею все,- подумал Андрей,- даже больше, чем заслужил. Но все это ничто в сравнении с тем, о чем я мечтаю».

В прихожей раздался звонок. Андрей нуждался в одиночестве; но в то же время и не хотел его. Пройдя в пеструю от клубных вымпелов прихожую, он открыл дверь. На площадке стоял Роман, брат Ларисы.

- Не ждал?

Андрей меньше всего хотел видеть сейчас этого человека.

- Я по делу.

Андрей пожал плечами, молча пропустил его в гостиную. Незваный гость окинул комнату долгим, изучающим взглядом. Андрей поспешил закрыть крышку бара.

- Мог бы не прятать. Я и так все знаю.- Не ожидая приглашения, гость опустился в кресло.- Советую с этим завязать.

- Это мое дело,- ответил Андрей.

- Не только твое. Подумай о детях. Им жизни не будет. И Ларисе тоже. Если она уйдет, он все равно заставит ее вернуться. А от тебя не оставит и мокрого пятна. С чего у меня, думаешь, началось? Я за нее вступился. За родную сестру. Она рожала, а он развлекался с другой.

Мог меня сразу выгнать, но придумал иное: ставил меня, больного, на все игры подряд. Думаешь, потому, что я был незаменим? Ничего подобного! Он просто мстил. Кто посмеет взять Соснору после того, как его отчислит Доронин? Не думай, что мне тебя жалко. Ты меня тогда не пожалел. Все вы отвернулись. Будто меня и не было никогда. В этой команде все такие. Других там не держат. Но я не о том. Я знаю: она все равно уйдет от него, но сама же и вернется.

Если еще ты вмешаешься в ее жизнь, худо будет всем.

- Это мое дело,- повторил Андрей. В другое время он просто выгнал бы этого незваного гостя, но сегодня что-то мешало ему сделать это. Он словно ждал чего-то от этого опустившегося человека.

- Не только твое,- снова возразил Роман.

- В первую очередь мое.

Зазвонил телефон, Андрей поднял трубку.

- Слушаю. Спасибо, девочки.- Роман, не спросив разрешения, жадно закурил. Андрей недовольно взглянул на него, но промолчал.Мама, здравствуй. Что у вас? У меня ничего. А, ты об этом? Ну, уж прости, но тут я ничего не могу с собой поделать.- Андрей наблюдал за гостем: тот, казалось, не обращал на хозяина никакого внимания, но очень скоро начал прислушиваться к каждому его слову.И не хочу,- продолжал Андрей.- Сестры? Их жизнь - не мое дело. Раз и навсегда. Кстати, я, видимо, скоро вернусь домой.Услышав это, Роман вскочил со своего места. Андрей подавил невольную усмешку.- Ухожу сам. Все будут довольны. Позвони, пожалуйста, Веретееву. Нет. Баженову не звони. Он не может мне простить того перехода. Злопамятный! Ладно, если хочешь, позвони. Только ничего не проси у него! Нет, еще не ушел, но решил уйти. Ладно, все. Будь здорова.

Андрей опустил трубку.

- Значит, ты рам решил уйти? - воскликнул пораженный Роман.

- Тебе-то какая разница?

- Если бы ты передумал, он бы все забыл.

Андрею стало ясно: Роман пришел не по своей воле - его послал Доронин. Не желая с ним разговаривать, Андрей включил телевизор.

Передавали футбольный матч из Новоднепровска.

- Сегодня же «Звезда» играет,- вспомнил Андрей.

На экране мелькнула фигура Сергея Каткова, потом его показали крупным планом.

- Он все-таки вернулся?

Это было полной неожиданностью для Андрея. Забыв обо всем, кроме того, что происходило на экране, он ждал, когда Катков появится снова, но его, как назло, больше не показывали.

- Ах, ловчила! - воскликнул Андрей: в штрафной площади гостей картинно упал Минин. Судья решительно направился к одиннадцати34 метровой отметке. Минин вскочил на ноги, цепкими, непомерно длинными руками схватил мяч.- Ах, подлец!

- Все мы такие,- подал голос Роман, но Андрей не слышал его, увлеченный тем, что происходило на экране. Минин устанавливал мяч. Его вдруг отстранил Сергей. На секунду показали Савельева, который что-то кричал своим футболистам. Какой-то юноша, сидевший позади, схватил его за руку. Андрея насторожило поведение Сергея, собиравшегося пробить одиннадцатиметровый. Катков сперва хотел было переставить мяч, но почему-то раздумал, поглядел по сторонам и как-то неуверенно разбежался. Андрей уже знал: Сергей не забьет.

И он действительно не забил.

- Он же всегда забивал!

- Зачем он вернулся? - опять подал голос Роман.- Никто «Звезду» не спасет. Даже ты.

- Я? - встрепенулся Андрей. Мысль о том, что он мог бы попасть в «Звезду», показалась ему нелепой.- Играть у Савельева?

Это же значит убить себя!

- В «Звезду» Доронин позволит тебе уйти. Чтоб ты похоронил себя вместе с ней. А никакая другая команда тебя не возьмет.

Не позволят ей друзья Доронина. Не веришь?

Мысль о «Звезде», конечно, была нелепой. Играть в родном Атомграде у Веретеева означало все-таки вернуться к своему началу, снова утверждаться и среди товарищей по команде, и в глазах болельщиков, не забывших обиды, которую он нанес им своим переходом.

- Это Доронин велел мне передать?

Он ясно понял: его заставляют идти туда, где он должен погибнуть.

- Тебе надо было жениться на Ларисе шесть лет назад, когда вы познакомились. А ты гусарил. Спохватился поздно. Имей в виду, что кроме Доронина поперек твоей дороги буду еще и я. Мне жить надо - не хуже, чем живут другие, понял? А ты мне все ломаешь!

- Уходи,- приказал Андрей.

- Я думал, ты меня коньячком угостишь.

- Уходи.

Впервые в жизни Андрей выгонял человека из своего дома.

7

Игра на новоднепровском стадионе кончилась ничьей: один-один.

После четырех поражений кряду даже эта ничья порождала надежды.

К тому же зрители вновь увидели в составе «Звезды» Сергея Каткова. Правда, он почему-то не сумел забить пенальти. Всегда забивал, а на этот раз не сумел. Если бы забил, счет стал бы два-ноль. При таком счете атомградская команда вряд ли отыгралась бы.

Стадион сдержанно провожал покидавших поле футболистов.

А сами футболисты спешили скрыться в туннеле.

Святослав, шедший рядом с братом, спросил:

- Ты волновался?

- Да,- ответил Сергей.

- Я просил: выпустите меня. Я забил бы?

- Конечно. Любой забил бы.

Семенивший впереди, Шлыков проворчал:

- Этот Минин всегда был такой - мы просто не обращали внимания. А Сереге Савельев не простит.

- Но ведь хорошо, что Сергей проучил этого пижона,- сказал вратарь Неуронов.

- Проучил? Ценой очка в таблице? - Шлыков махнул рукой.Сергей вовсе не про него думал. А про завтрашний день. Про будущее.

Про чье? Не твое и не мое. Своего брата.

- Только брата? - возразил Неуронов.

Позади что-то спросил у Збарского Минин, но тот - молчальник по натуре - пробурчал себе под нос несколько ничего не значивших слов. Витек с Аликом обсуждали злополучный пенальти, разбирая технические погрешности удара.

Оказавшись в раздевалке, Сергей упал в кресло и закрыл глаза, но перед ним тотчас появился возбужденный Минин.

- Ну что, доказал?

- Тебе я и не собирался ничего доказывать,- спокойно ответил Сергей.

- Может, ты и победить не собирался?

- Разве нам нужна такая победа?

- Может, вам с братцем такая и не нужна, а «Звезде» нужна любая.

- Как раз ей-то и не нужна,- сказал Сергей.- Да, раньше я все пенальти забивал. Даже самые подлые, вроде твоего. Потому что глупый был.

- За зиму… без футбола… поумнел?

- Видно, не очень. А то врезал бы тебе там, на поле, чтоб все видели.

- Вот как ты заговорил?! Верховодить пришел? Не пройдет, Катков. Осади!

Святослав вздрогнул: рядом раздался кашель Савельева.

- Сергей, задержись на пять минут,- сказал тренер.

- Хорошо.- Сергей стянул с себя мокрую футболку.

Свят все время следил за ним, готовый немедленно вступиться, защитить, хотя наверняка знал, что его Сергей не нуждается сейчас в чьей-либо помощи, как и раньше никогда в ней не нуждался.

Святослав стоял у плиты. Он разогревал ужин - так уж у братьев повелось, что младший заботится о старшем. Оба молчали. В конце концов не выдержал старший:

- Почему ты не спрашиваешь, что мне сказал Савельев?

- Неужели из-за одного пеналя ты ему не подходишь?

Святослав не допускал и мысли, что может оставить брата в беде.

Сергей понимал состояние Свята, оно напоминало ему собственные волнения давних лет.

- А если ты опять не забьешь?

- Таких пенальти, я надеюсь, больше не будет. Мы будем выигрывать честно.

- Kтo - мы?

- «Звезда»! В том числе и я. Только не впереди. В следующий раз на моем месте будешь играть ты.

- Я? - удивленно переспросил Святослав. И еще раз: - Я?

- Братик, продолжай свое святое дело,- улыбнулся Сергей.Бифштексы могут подгореть. К тому же, я ужасно голоден.

В прихожей зазвонил телефон. Братья огорченно переглянулись.

- Я подойду,- поспешно предложил Святослав.- Последи за мясом.

Выйдя в прихожую, он снял трубку. Женский голос - Свят узнал его сразу - попросил Сергея.

- Его нет дома,- ответил Святослав.- Если бы он был, он отнял бы у меня трубку. Вы же его знаете, он шуток не любит…

Но он ушел. Нет, пошел пешком… Ну, знаете, у одинокого молодого человека, да еще такого известного, могут быть разные дела… Как я могу его позвать, если его нет дома?

Святослав вернулся на кухню.

- Ирина? - спросил Сергей.

- Она,- ответил Свят.- Наверно, я виноват в вашем… разрыве.

Но сегодня…Сегодня ты нужен мне. Только мне. А бифштексы даже не подгорели, видишь?

- Будем ужинать. Не огорчайся, Свят. Ты мне тоже сегодня нужнее всего белого света. Так уж сошлось у нас с тобой. И ты знаешь, я, кажется, счастлив, что все сошлось именно так. А Ирину ты не обманул: меня и впрямь нет дома. Я весь уже в том матче. В каком?

Ну, Свят? Конечно, в твоем первом матче в высшей лиге!

Даже если бы Сергей снял трубку сам, он все равно нашел бы способ остаться с братом. Впервые в жизни он ловил себя на нетерпении. Своего собственного дебюта - уже полузабытого, ушедшего далеко в прошлое - Сергей не ждал с таким нетерпением, с каким ждал дня, когда его брат вступит в большой футбол.

Савельева не на шутку тревожило поведение сестры. Ирина терзала телефонную трубку, словно выпрашивая у невидимого человека на другом конце провода то, что принадлежало ей одной.

- Я же знаю, что он дома… Никуда он пешком не ходит…

Какие у него могут быть сегодня дела? Позови его…

В раздражении она готова была бросить трубку, но ее удерживало то, что рядом был брат.

- Значит, его действительно нет дома,- сказал Савельев не без ехидной усмешки.- Иначе он подошел бы к телефону. Он же воспитанный человек.

- Ты его плохо знаешь. Но теперь у тебя будет возможность узнать его поближе. Ты сам ее себе создал.

- Разве я сам? - возразил Савельвев.- Каткова навязал мне Бурцев. А ему - болельщики. Это стадо горлохватов.

- Ты хочешь, чтобы вместе со всеми тебе поверила и я? Думаешь, Катковы тебя спасут? Да, да, спасут. Но только сегодня. А что будет завтра?

- Я-то знаю, что будет завтра. А ты знаешь?

- Что ты имеешь в виду?

- С чего ты начнешь работу над своей эпохальной диссертацией? С голого нуля?

- Мне их милости не нужны,- вспылила Ирина.

- Типичная женская логика! Это вовсе не их милости. Твой московский институт заключил договор с новоднепровским заводом.

Выполнить заказ было поручено братьям Катковым. Они свое дело сделали. И, кажется, хорошо. Я же их знаю - уж если они возьмутся… А ты - в бутылку! Это же наивно, сестричка!

- А не наивно, что ты простил ему пенальти? - Ирина перешла в наступление.

- В данном случае он был прав. Минин - никудышный актер.

Грубо сработал. Хоть раз его следовало проучить. А тут еще корреспондент московского «Старта»…

- Значит, если бы не грубо, а тонко…

- Ничего не значит. Надо ценить искренность. Я тогда увидел Каткова таким, каким никогда не знал. И это поразило меня в ту секунду, когда я должен был возмутиться. И заменить его. Чтоб больше не возвращать.

Ирина снова подняла трубку и набрала номер. Савельев успел сказать:

- Напрасно. Теперь вообще никто не подойдет.

Но в трубке послышался чей-то голос. Ирина чуть виновато улыбнулась.

- Может, покатаемся по городу? - сказала она в трубку.Чем занят? - Ирина быстро взглянула на брата, но тут же отвела глаза.- Нет, нет… Зачем же?

Она положила трубку.

- Минин отводит душу? - спросил Савельев, презрительно усмехаясь.- Коньяк вредит печени. Но это за ним водится. Иногда я покрываю его горести. Из-за тебя покрываю.

Ирина накинула на плечи шерстяную кофту и вышла на улицу.

Дверь на втором этаже соседнего подъезда открыл ей Минин.

Еще из прихожей Ирина увидела в комнате на журнальном столике начатую бутылку бренди. Сверкала яркая желтая этикетка. Стены комнаты были почти сплошь заклеены большими фотографиями. С одной из них на Ирину смотрела она сама. На другой - непомерно большого размера - бежали, обнявшись после удачного завершения атаки, совсем еще юный Минин и Сергей Катков.

- Мой первый гол в высшей лиге,- пояснил Минин, заметив, что Ирина всматривается в эту фотографию.- Пас мне дал Серега.

Я сегодня повесил. И никогда не сниму. Даже если ты потребуешь.

Ирина давно поняла, каково значение футбола в жизни этих людей. Бороться с ним бессмысленно, они ему не изменят. Перенесут самые тяжкие муки и самые горькие унижения, лишь бы не расставаться с футболом. Дело вовсе не в братьях Катковых. Дело в том неизменном, чем все они живут - и Сергей, и Минин, и Савельев, да, да, и Савельев тоже. Но особенно, конечно, Сергей Катков…

8

Люблю приезжать на стадион задолго до начала матча. Когда контролеры еще только расходятся по своим местам. Когда покидает поле стрекочущая машина с краской, обновлявшая разметку. Когда на стадионе стоит гулкая тишина и лишь перекликаются то на одной, то на другой трибуне нарядные милиционеры или хлопотливые служители. В такие минуты пытаюсь представить себе, как преобразится стадион через полчаса - когда появятся первые зрители, через час - когда команды выйдут на поле, и, наконец, как он будет выглядеть часа через три - опустевший, усталый, тихо шелестящий забытыми на скамейках программками и обрывками газет.

Нам, журналистам «Старта», редко удается приехать на стадион заранее. Служебная машина у нас одна, вот мы и ждем, пока соизволит выйти Романишин.

В командировках - другое дело. Сам распоряжаешься своим временем. Вот и приехал на стадион пораньше.

Здесь я впервые, поэтому пришлось спросить, как пройти к раздевалкам. Пока я искал вход, подъехал Сергей Катков. Болельщики - с утра они здесь, что ли? - сейчас же окружили его. Он был без сумки, в которой спортсмены обычно носят свою амуницию, и я, конечно, не догадался, что он будет играть.

Шел Сергей сквозь толпу не спеша. Я остановился неподалеку - хотел послушать, что люди ему скажут. Так, ничего интересного, обычная болтовня, как на любом стадионе.

Мимо пробежали Хитров и Говоров - прошлогодние дебютанты.

Кстати, у одного из них отец профессор. Вроде у Говорова. А еще говорят, что футбол - только для ребят из необеспеченных семей.

Почему, мол, в футбольные секции нет такого наплыва, как лет двадцать назад? Оказывается, потому, что жизненный уровень вырос, и родители теперь учат детей не футболу, а фигурному катанию и теннису… Нет уж, футбол навсегда останется для мальчишек самым главным видом спорта!

Заметив Веретеева, я укрылся за чужими спинами. Конечно, было очень заманчиво процитировать в своей статье его мнение о «Звезде». Но Веретеев явно ждал кого-то. Ему было не до меня.

Едва Сергей Катков появился в холле, Веретеев тотчас подозвал его.

Вот кого он ждал.

К слову, о Веретееве. Если есть в футболе человек, который за муки свои футбольные попадет после смерти в рай, то это Веретеев.

Он уже полвека связан с футболом, а свежести чувств не растерял, ясности ума не утратил. Дважды я помогал ему готовить статьи, и эти дни стали моими футбольными университетами. Как он остался таким - искренним, верящим, доброжелательным, ищущим - после всего, что было в его жизни за десятилетия тренерской службы? Поговорите с ним - ничего плохого он будто и не помнит, ни на кого зла не таит. Первые его ученики - уже без пяти минут пенсионеры, а для него они - все те же мальчишки со старых дворов и заброшенных пустырей. По-моему, он и к Доронину не питает ненависти, скорее, жалеет его, что ли…

Как я ни прислушивался к разговору Веретеева с Катковым, до меня долетали только обрывки фраз. Однако я расслышал, что Веретеев назвал возвращение Каткова загадочным. Лично я ничего загадочного в этом возвращении не видел. Мало ли футболистов возвращалось, вроде бы уж и повесив бутсы на крючки…

Потом появился Баженов, бесцеремонно, начальственно вмешался в разговор и что-то говорил Веретееву. А когда директор удалился, Сергей сказал тренеру: «Есть, наверное, что-то такое в нашем деле, о чем мы почему-то стесняемся говорить вслух». Видимо, речь шла о чем-то очень важном. Веретеев - и это было непохоже на него - уклонился от возражений: «Для кого-то есть, а для кого-то было…»

Последующие события показали, что я плохо знал нынешнего Веретеева, многого в нем не разглядел, более того, ошибался в нем, считая, что старик уже на излете…

Я хотел проследовать за Катковым в раздевалку «Звезды», но меня остановил Баженов.

- Вы - корреспондент из Москвы? - Я что-то невнятно пробормотал в ответ.- Зайдите в судейскую,- продолжал Баженов, не слушая меня.- Пусть знают, что вы здесь. Чтоб не хватали моих парней. Нам бы ничеечку вырвать. А старый уперся. Не хочет ставить пятого защитника.

Увидев судей, он бросился к ним, вскинул руки, изобразил на лице своем нечто вроде радости.

Стайкой толпились в углу жены футболистов. Хотя, наверное, здесь было больше подружек, чем жен. Совсем девчонок, ослепленных наивной девичьей страстью к мишурному блеску - к максфакторским теням для век, к ультимовской губной помаде… Этих вечных девчонок всегда можно видеть в ночных аэропортах, в подтрибунных холлах, у входа на стадионы. Они обречены на то, чтобы ждать и ждать этих кареглазых и синеглазых парней, чаще всего и не думающих о том, каким горьким и безрадостным бывает безнадежное ожидание.

Вместе со Збарским и Мининым в холл вошла молодая женщина.

За версту было видно, что она не из «подружек», да эти девчонки и не посмели бы приблизиться к ней, словно она - человек другого мира, других забот, других ожиданий. Вспомнив, как Береговский невнятно пересказывал слова Сосноры, я решил, что это сестра Савельева.

Она казалась лишней здесь. Почему же она пришла сюда? Потому, что волновалась за брата? Или потому, что интересовалась матчем?

Теперь-то я могу сказать с уверенностью, что ее привело сюда ни то и ни другое. Она пришла потому, что интересовалась возвращением Сергея, хотела увидеть, как человек восстановит себя.

Я даже поймал взгляд Сергея в ее сторону - раздраженный, но вовсе не встревоженный. Так мне показалось. Во всяком случае, доброты этому взгляду явно не хватало.

Бичурин - наш местный собкор - долго рассказывал мне, как трогательно заботятся Сергей Катков о своем младшем брате и Савельев о своей младшей сестре. Нет, он отнюдь не сплетничал, но, пожалуй, слишком длинно говорил о каких-то разладах и недо40 разумениях, о чьей-то несправедливой воле, о вражде и о круговороте, в котором все окончательно запуталось…

Матч был самым что ни на есть заурядным. Если от Савельева нечего было и ожидать блестящих тренерских идей, то игра веретеевской команды меня просто расстроила. Я не сразу сообразил, что любой веретеевский план так или иначе подвергается баженовской редакции, и питомцы Веретеева думают не о том, чтобы выполнить установки тренера, а о том, чтобы понравиться Баженову. Когда я это понял, у меня пропал всякий интерес к атомградской команде.

А ведь матч-то захватил меня еще до судейского свистка!

Представьте себе: на поле выбежал Катков. Пока шла разминка, стадион, можно сказать, не сводил с него глаз. Все как будто при нем. Вот только в беге стал едва заметно тяжеловат. Когда началась игра, не сделал ни одного лишнего движения. Все экономно, быстро, спокойно. В паузах мгновенно расслаблялся. Каждый пас - с умом, тонкий и расчетливый. Даже чем-то напоминал Стрельцова, хотя между ними пролегла целая футбольная эпоха. Когда мяч попадал к Сергею, игра словно расцветала. Гол в первом тайме Минин забил именно после его паса. В общем-то, в этом голе ничего запоминающегося не было. Впрочем, многие футболисты помнят все свои голы, даже самые случайные и заурядные.

Но в начале второго тайма случилось нечто такое, чего я никогда в жизни не видел и вряд ли увижу.

Минин на скорости ворвался в штрафную. Защитник еще не успел вступить с ним в борьбу, а Минин уже рухнул как подкошенный.

Помилуйте, он вовсе не был оригинален: этот нехитрый номер ловко проделывали когда-то наши довольно известные мастера. Но судья попался на приманку и назначил пенальти. Поначалу хотел бить сам Минин. Однако Катков - с явной грубостью, вообще-то ему не свойственной,- оттолкнул Минина от мяча.

Пенальти Катков не забил - вы уже знаете об этом. Но вот что интересно: перед разбегом он посмотрел в сторону. Но не на скамейку своей команды, а на ту, где сидели атомградские запасные.

По-моему, он посмотрел на Веретеева. Повторяю: по-моему. Позднее я спросил Сергея об этом эпизоде, но он только отмахнулся: разве во время матча думают о посторонних людях?

Стадион тогда ахнул - отчаянно, горестно,- потом смолк, потом встревоженно загудел. Так он и гудел до самого конца матча, больше ни на что не реагируя. Даже на ответный гол, забитый атомградцами к радости Баженова.

Замешательство мое вам нетрудно понять: как должен был выглядеть мой отчет для газеты? Может быть, у Каткова мяч просто срезался? Но ведь он забивал все пенальти в своей жизни, даже в тот памятный год анекдотических послематчевых одиннадцатиметровых.

Значит, он забил бы, если бы захотел? Значит, он намеренно не забил? Не захотел нечестного гола? Но ведь если бы он забил, соперник уже вряд ли отыгрался бы.

С отчетом я могу подождать до позднего вечера. Сегодня только воскресенье, в понедельник газета не выходит, до вторника еще далеко. Но буду ли писать о злополучном пенальти? Это я должен решить сейчас. Раз я убежден, значит, напишу. Между прочим, ЮНЕСКО установил приз, который ежегодно вручается спортсмену, совершившему джентльменский поступок,- приз за честную спортивную борьбу. Вот я и напишу, что Сергей Катков достоин этого приза. Было бы здорово, если бы наш Спорткомитет выдвинул Каткова в качестве соискателя. Если же я об этом не напишу… Какой же из меня спортивный журналист, если упущу такой факт!

Не разбирая дороги, я бросился вниз. Футболисты душным туннелем уходили с поля.

Рядом с Катковым шел тот юноша, с которым он приезжал на загородную базу «Звезды». Когда Сергей собирался бить пенальти, именно этот юноша, сидевший позади Савельева, схватил тренера за локоть и что-то ему порывисто сказал. Тогда мне показалось, что он защищал Сергея. Теперь же, из разговора Сергея с этим юношей, как выяснилось - его младшим братом, я понял, что юноша просил Савельева выпустить его на поле.

Я поспешил в раздевалку вслед за всеми. Увидев меня, Савельев вряд ли был доволен, но все-таки кивнул. Перепалка, завязавшаяся между Мининым и Катковым, окончательно убедила меня в том, что Катков не забил пенальти умышленно. Помните?

- Разве нужна нам такая победа? - спросил Катков.

Именно тогда - не раньше и не позже - я почувствовал себя не просто свидетелем, но и участником какой-то назревавшей драмы.

Незабитый пенальти был не только отплатой Минину за его подленькое легкомыслие, но и вызовом Савельеву. Если Савельев дорожит своим местом старшего тренера, он должен заботиться прежде всего об очках.

- Задержись на пять минут,- сказал Савельев Каткову.

Теперь меня занимало другое: в какой мере будут включены в назревавшую драму баженовская команда и ее тренер Веретеев?

В тот же день в раздевалке атомградской команды я наблюдал, как Баженов явно издевался над Веретеевым, имея в виду его трогательную привязанность к своему любимому и самому знаменитому воспитаннику. Мы в редакции знали, что даже уход Сосноры из атомградской команды не разрушил этой привязанности.

- Как ты считаешь, Сосноры тебе не хватает? - издевательским тоном спросил Веретеева Баженов.

- Его любой команде не хватает,- спокойно ответил Веретеев.

- А ты бы взял его назад?

Веретеев промолчал.

- На твоем месте я обиделся бы на всю жизнь и проклял бы его.

Веретеев снова промолчал. «Как же я могу обижаться на него? - вероятно, сказал он себе в эту минуту.- Я же вывел его в люди из несмышленышей. Ведь он - моя последняя любовь. Не первая, верно, но, видимо, последняя…»

Между тем Баженов забыл Веретеева и обратился к футболистам:

- Ребятки, я передумал. Хоть вы и не выиграли, премия все равно будет. Только не считайте это моей слабостью. Предупреждаю. Вы меня знаете. Счеты с этими звездарями не кончены. В полуфинале Кубка мы отыграем за всё! Так?

Унижения Веретеева я вынести не мог и сделал единственное, что мог сделать,- незаметно ушел. Вместе с тем, меня не покидала мысль о том, что было бы, если бы Веретеев и Соснора опять оказались в одной команде? Как бы Веретеев сработался с новым Соснорой?

Ведь Доронин вряд ли оставил что-нибудь от того ясного, застенчивого мальчика, который в свое время покинул Веретеева.

В холле я столкнулся с Савельевым, который неожиданно вызвался проводить меня до гостиницы.

- Если уж мне суждено присутствовать при возрождении «Звезды»,- сказал я,- расскажите, пожалуйста, о чем вы говорили с Катковым те пять минут.

- Никакой тайны тут нет,- охотно откликнулся Савельев.Возможно, что в следующей игре я попробую его брата. В дубле он сыграл просто хорошо. Жаль, что вы не видели.

- На замену?

- Возможно, что с самого начала.

- Так же не делают.

- Все зависит от условий.

- Разве у «Звезды» в данном случае особые условия?

- Почти так. Дело в том, что двух его ровесников я включил в основной состав осенью прошлого года. Оба справляются со своими обязанностями. Я имею в виду Говорова - это правый защитник, с гонором, болтун, но в общем-то… безобидный профессорский сынок, и Хитрова - в полузащите справа, этот попроще, из работяг, отец, кажется, горновой на домне. Много лет они играли вместе с младшим Катковым. Я хочу восстановить их старые связи. Да и старший брат себя положит, лишь бы младший вошел в игру. Я не сомневаюсь, что дебют младшего пройдет гладко. Голов, может, он и не забьет…

Вряд ли забьет… Но поработает честно. Помяните мое слово: не пройдет и трех лет, как этот парень превратит «Звезду» в киевское «Динамо» семьдесят пятого года.

Поздним вечером, как и было условлено, ко мне в гостиницу пришел наш собкор Бичурин. Я заказал Москву. Сидя у телефона, мы поговорили обо всем на свете и, конечно, о злополучном пенальти. То, что рассказал Бичурин, подтвердило: Катков не забил пенальти умышленно.

Наконец меня соединили с Москвой. На мое счастье, в редакции оказался Береговский.

- Это же сенсация! - кричал он в трубку,- Я чуть с ума не сошел, когда увидел фамилию Каткова. А теперь еще этот пенальти!

Ну и везун же ты! Отбил у меня такую командировку!

- Но зачем тебе эта командировка, ведь Андрюши тут нет?

- Андрюши вообще нет.- Оживление Береговского сразу пропало.- Хоть в петлю лезь. Ты ж понимаешь, Андрей с Дорониным разругался вдрызг. Вообще уезжает из Лбова. Романишин требует, чтобы я сделал о Сосноре разоблачительный материал. Зазнался, поставил себя вне коллектива и прочая чушь. Это доронинская-то банда - коллектив? Это Андрей-то зазнался? Пусть меня хоть уволят, но этого не будет. Андрея хотят дисквалифицировать, а за что - неизвестно. Не пьет, не курит, по ногам не чешет, стрижется нормально, футболка всегда заправлена в трусы. В общем, приедешь - расскажу подробности.

- Куда он пойдет?

- Наверное, к Веретееву. Я бы на его месте туда не возвращался.

Там, кроме Веретеева, не с кем слова сказать. К тому же Дед в любой момент может уйти, а Баженов останется. Я ему посоветовал не спешить. Что еще я мог посоветовать? Не «Звезду» же предлагать?

Его все равно на дисциплинарную комиссию вызовут. Тогда и обсудим.

Ну ладно, привет от наших. На пляже был?

Но я уже опустил трубку.

- Вот бы Соснора к нам пошел! - воскликнул Бичурин, прислушивавшийся к моему разговору с Береговским.- Они бы с Серегой такие чудеса творили! Как Мамедов с Кузнецовым. Или - Иванов со Стрельцовым. Представляешь, как заполыхала бы наша «Звезда»?

Главный редактор без конца твердит: «Нечего вам водить дружбу с тренерами и с футболистами. Помните, что они на одной стороне, а вы - на другой». Между тем сам он, как многолетний болельщик «Спартака», дружит со спартаковцами всех поколений. Правда, о футболе он не пишет.

А как же быть нам, пишущим о футболе? Нельзя же работать, жить среди людей футбола и быть свободным от отношений, неизбежно возникающих между ними и нами! Читатели часто спрашивают, за какой клуб болеет тот или иной журналист. И безошибочно отвечают на собственные вопросы. По нашим материалам, особенно если следить за ними несколько лет, не так уж трудно определить, кто за кого болеет. Мы же пришли в футбольную журналистику не по распределению, а по зову души. Любили футбол с детства и, значит, болели за какую-нибудь одну команду. Но по мере работы в газете наши симпатии становятся все более широкими, приобретают новые краски и зачастую вступают в противоречие с привязанностями, возникшими в детстве или в юности.

Я пишу о футболе. И, конечно, по-своему оцениваю те или иные его творческие тенденции. Меня привлекает игра определенной манеры, определенного стиля, активная, смелая, техничная, с элементами риска, так украшающими футбол. Но в один прекрасный день тренером моей любимой команды назначают человека, которого, скажем, даже краешком крыла не коснулись веяния созидательного футбола. Я с горечью вижу, как моя команда утрачивает игру, которая так привлекала меня. Футболисты теряют индивидуальность. Могу ли я болеть за эту команду, даже если она любима мной с детства? Конечно, нет.

Я буду болеть за тот клуб, за тех тренеров и игроков, которые исповедуют прогрессивные идеи. Те идеи, за какие мы и сражаемся в нашей футбольной публицистике, какие отвечают нашим взглядам и духу времени.

Слава богу, если этот клуб - как раз тот, которому я верен с детства, если эти тренеры и футболисты - мои тренеры и футболисты. А если нет? Все равно - слава богу, потому что побеждают близкие мне идеи и методы.

Спортивные журналисты возникают не на пустом месте. Питаемся мы вовсе не идеями, взращенными нами,- нас питают матчи, турниры, игра. Мы - только следствие…

Лежа на гостиничном диване и глядя в темный потолок, я совершил несколько важных открытий.

Катков и Соснора ведут веретеевскую игру. Но «Звезда» ее не знает. По-веретеевски играет сейчас только одна доронинская команда: тренер прошел мудрую школу у Веретеева, хотя состояли они в одной команде всего-то сезон, не больше. Но вот что удивительно: во всех своих статьях, подготовленных Романишиным, Доронин чаще всего утверждает нечто совершенно противоположное тому, что делают его команда и он сам на практике. Хотя обычно Доронин оговаривается:

«Речь идет об идеале». Об идеале, который помимо всего прочего еще и недостижим.

Получаются чудеса: Соснора и Катков играют в один и тот же футбол, но в разных командах. Команда Сосноры играет совсем не в духе ее тренера, но все последние годы держится на вершине успеха; команда же Каткова играет в доронинском духе, но терпит одно поражение за другим…

Конфликт Доронина с Соснорой - тогда я еще не знал, какой именно, но мне уже было известно, что он произошел,- должен привести к развалу команды, у нее должна пропасть игра, если, конечно, прав Соснора, а не Доронин. И если окажется, что прав Катков, а не Савельев,- а я хочу, чтобы было именно так,- значит у «Звезды» появится игра, у нее должна пойти игра, ведь ничто не исчезает бесследно.

Мы каждый день, круглый год общаемся с футболистами и тренерами. Встречаемся с ними на весенних сборах, в командировках, на тренировках, перед матчами, после матчей, в редакции на совещаниях. Вместе летаем на самолетах, ездим в поездах. А Главный хочет, чтобы мы не дружили! Но если в ходе общения выясняется, что люди близки друг другу, неизбежно возникают взаимные симпатии, приятельство, дружба, наконец. «Если у вас с ними хорошие отношения, вы не можете их критиковать»,- таков еще один козырь нашего Главного. Но у нас хорошие отношения почти со всеми - и с приветливым Николаевым, и с принципиальным Бесковым, и с интеллигентным Симоняном, и с дружелюбным Севидовым. А разве мало мы критиковали их команды за плохую игру? Наверное, не меньше, чем хвалили. Хотя выигрывали они наверняка чаще, чем проигрывали.

А дружба с футболистами?

Может ли она помешать нашей работе? Допустим, Куличенко написал неудачную статью. Разве я не скажу ему об этом, разве он обидится? Почему же тогда должен был обижаться наш всеобщий любимец Володя Мунтян, когда я, его товарищ, писал правду о том, что он порой играл небезупречно? Он и не обижался. Разве мало тот же Куличенко возмущался поведением своего любимца Толи Кожемякина, чья нелепая гибель потом всех нас потрясла?

К чему я об этом? А смог бы, скажем, Береговский выполнить приказание Романишина и раскритиковать Соснору, если бы тот действительно был не прав? Вероятно, смотря как и в чем не прав, так?

Я не нашел однозначного ответа на этот вопрос, да и мудрено было фантазировать: я ведь тогда еще ничего не знал о сути конфликта Сосноры и Доронина.

9

Из автобуса, привозившего футболистов «Звезды» на игру, первым обычно выходил массажист. Это была одна из тех примет, которые считались непременным условием успеха. Вскоре после своего назначения Савельев вышел из автобуса первым. В тот день «Звезда» не выиграла, но и не проиграла.

Сегодня первым вышел из автобуса тоже Савельев. Вопреки всем приметам, он твердо верил, что «Звезда», все еще его «Звезда», именно в сегодняшнем матче сделает тот шаг вперед, который позволит ей начать долгое, изнурительное, но и вдохновляющее восхождение к вершине турнирной таблицы.

Сопровождаемый болельщиками, Савельев шел к служебному входу.

- Каткова опять выпустишь?

- Обязательно.

- А молодые на подходе есть?

- Мало вам Хитрова и Говорова?

- А как насчет Каткова-младшего?

- Никак.

- Со стороны кого-нибудь возьмешь?

- Кого можно взять со стороны в середине сезона? - Однако этот вопрос несколько испортил Савельеву настроение.

- А Соснору хотел бы?

- Таким «звездам» наша «Звезда» ничего дать не может.

Массивная, с набитыми медными листами входная дверь спасла его от дальнейших расспросов. Болельщики хлынули навстречу футболистам, направлявшимся к той же двери.

Алик Хитров немало поиграл со Святом в юношеских командах и сегодня старался успокоить друга:

- У меня тоже коленки дрожали. Как только на поляну выскочил, сразу прошло. Нервы в раздевалке оставил, в сумке.

Витек Говоров шел за ними по пятам и каждую минуту поправлял новый модный галстук с цветным портретом знаменитого Круиффа.

- Кто кричит, что ему не страшно, просто дурит людям голову.

Или рисуется перед публикой. Волнение - это нормально. Без него нельзя.

- Нельзя,- согласился младший Катков.

Еще на базе, отдыхая в своей комнате, которую они занимали с прошлой осени, с того самого дня, как начали играть в «Звезде», Алик с Витьком больше говорили не о предстоящем матче - их занимал только Свят Катков.

До сих пор они не могли объяснить себе нелепость тренерского решения: в прошлом году, в середине второго круга их двоих пригласили в «Звезду», и, направляясь на базу, оба рассчитывали встретить там Свята, но оказалось, что о нем тренер и речи не вел. А ведь своей игрой в юношеской сборной на недавнем чемпионате Европы Свят не оставил сомнений ни у кого - он первым пробьется в основной состав, и не только «Звезды», а если захочет, то и любой другой команды высшей лиги. Однако в «Звезде» Свят появился лишь неделю назад.

Строгий распорядок футбольной жизни приучил мальчишек не обсуждать решения старших. Но тут был иной случай - они привыкли быть вместе, втроем, о них и в прессе писали только так, как пишут обычно о хоккейных тройках, и случай этот заставил их всерьез задуматься о судьбе Свята.

Старший Катков, который закончил было играть прошлой осенью, но недавно, в трудный для «Звезды» час, вернулся в команду, вероятно, имел основания держать младшего брата подальше от «Звезды» или, точнее, от ее тренера Савельева. Но Хитрова с Говоровым меньше всего интересовали эти основания: кроме всего прочего, отсутствие Свята лишало их собственную игру того блеска, без которого она становилась заурядной.

Словом, теперь нужно всеми силами поддержать Свята. Старший брат, конечно, мощная опора, но они - разве они слабее? Однако как раз этому-то, умению поддержать, никто их еще не научил.

Потому и выходило все нескладно…

А сам Свят был полон сил, уверен в победе - и своей, и команды. Победа же представлялась ему голом, который он забьет. Обязательно забьет. Должен забить. Его голы видели на многих стадионах нашей страны, да и кое-где за рубежом. Но то было в юношеских командах, а сегодня он должен забить свой первый гол в высшей лиге, и его гол должен оказаться таким, о котором не забудет ни он сам, ни футбольные справочники. А что забьет гол, Свят не сомневался. Хотя бы один. Впрочем, брату - в порыве братской любви или в шутку - обещал три. Потому что старший брат в день своего дебюта забил именно три. Но как давно то было! Удивительно давно, а вот шестилетний тогда Свят запомнил те три гола, что мог бы и сейчас, спустя двенадцать лет, без труда показать их, даже с закрытыми глазами. И брат знает об этом. Но и Свят знал, что брат помнил те голы все долгие годы, хотя сейчас счет голам Сергея перевалил за сотню - были и чемпионаты, и кубки, была и первая лига, и вот уже много лет высшая.

А гол Свята, который он обязан забить сегодня, Сергей запомнит непременно, сомнений нет - то будет самый дорогой для старшего Каткова гол…

- Свят,- Говоров схватил друга за рукав,- смотри - порядок!

Видишь, телекамеры готовят? Знаешь, для чего? Чтоб футбольная история…

Его перебил Хитров:

- Свят, не слушай Витька! У него ж своя подготовка к игре - болтать и болтать. О чем угодно и с кем угодно. А нам с тобой рекомендуют сосредоточение.

Хитров толкнул массивную дверь, пропуская Свята, но Говорова оставил за своей спиной.

С потолка по подтрибунному холлу разливался синеватый свет, делавший всех неестественными, какими-то игрушечными.

Футболисты один за другим появлялись в сверкавшей, проветренной, еще не пропахшей слонсом и потом раздевалке. Каждого из них, казалось бы уже давно изученного, пытливо оглядывал Савельев. Важнее всего на свете было для него сейчас сегодняшнее, сиюминутное состояние каждого игрока.

- Минин, что о тебе думает доктор?

- Ничего он обо мне не думает,- нехотя пробурчал Минин.

- Збарский!

- Слушаю вас.

- Как самочувствие? Не твое, а твоей столичной невесты?

- Нормально.

Мимо тренера прошел Шлыков. Для него Савельев впервые не нашел слова. Зато обрушился на Неуронова:

- Что это за новость - не бриться в день игры?

- Прошлый раз я не побрился, и мы не проиграли.

- Отпусти бороду до пупа,- рассердился Савельев.- Тогда наверняка будем выигрывать.

Хитров незаметно проскользнул за спиной тренера. Говоров замер, ожидая обычных, давно приевшихся слов насчет папаши-профессора, но на этот раз их, к его удивлению, не последовало.

- Катков! - неожиданно резко сказал Савельев.

Старший и не повернул головы. Младший тут же шагнул к Савельеву, опустив руки.

- Ты почему в черной рубашке?

- Примета,- простодушно ответил Святослав.- В этой рубашке я защищал диплом в техникуме. Мне подарил ее брат накануне защиты.

- Чтоб я тебя больше не видел в этой рубашке! - отрезал Савельев.

Стадион встретил футболистов «Звезды» глухим ворчанием. Когда на беговой дорожке появился Сергей Катков, одна из трибун отчаянно засвистела. Отставший ото всех Шлыков подтолкнул Свята к Сергею.

Младший Катков догнал брата, схватил за руку, сжал локоть.

- Выше голову,- отозвался Сергей.- Не думай ни о чем. Ты должен сегодня забить хотя бы один гол.

- А три? Уже не надо?

Бежавшего рядом Неуронова интересовал этот шустрый новичок, тем более что год назад, когда на тренировку пригласили юношей, он забил Неуронову полторы дюжины пенальти подряд.

- Забей три, я не против,- с усмешкой сказал Сергей, и они побежали к штрафной площади, где уже перебрасывались мячами их товарищи.

- А ты не хочешь? - на бегу спросил Свят.

- Хочу, чтобы забил ты.

Защитники не уделяли Святу особого внимания, да он его, по существу, и не заслуживал. Какую опасность мог представлять этот новобранец, о котором никто ничего толком и не знал? А Свят, сделав несколько бесполезных рывков, минут на десять затерялся где-то в середине поля. В атаку он не успевал, а отходя назад, не находил связи даже с братом, хотя тот постоянно искал его.

Была минута, когда он угадал направление атаки, рванулся к штрафной площади соперников, но мяча не получил. Другой раз он опять ускользнул от защитника, но застыл на углу штрафной, и мяч снова не нашел его.

В первых неудачных эпизодах виноват был не только Свят. Игра у «Звезды» получалась разбросанная, неосмысленная, нецелеустремленная. Словно какое-то инородное тело попало в отлаженный механизм и мешало ему работать. Команды как таковой поначалу на поле не было. Каждый пытался действовать в одиночку, подолгу таскал мяч, заигрывался, коллективная игра не шла и не могла пойти.

Уже в середине первого тайма Савельев с раздражением подумал: не заменить ли младшего Каткова? Он наверняка поступил бы так, носи тот любую другую фамилию. И от этого еще больше разозлился на старшего Каткова, а заодно и на самого себя.

Но тут же Алик Хитров удачно сыграл со Святом в «стенку» - совсем так, как они когда-то играли в юношеской команде. Поняв рывок Алика, Свят мягко выложил ему мяч. Алик с ходу нанес мощнейший и какой-то радостный удар по воротам. Попав в основание штанги, мяч взвился по ней, взлетел еще выше и опустился за воротами. Гол не состоялся, но удар Алика словно подхлестнул форвардов «Звезды». Тут же Минин прорвался по своему краю и прострелил вдоль ворот. Свят - впервые в этом матче - опередил защитников, успел к мининской передаче и сильно пробил. Вратарь проскочил мимо мяча, но и тот пролетел в нескольких сантиметрах левее ворот.

Стадион разочарованно зашумел, но Савельев успокоился - таким своевременным и логичным был рывок младшего Каткова. Тренер не мог не оценить его.

Это же поняли и футболисты. Теперь они искали Свята. А вскоре «Звезда» полностью завладела игрой. Каждое мгновение приближало к успеху именно «Звезду». Разнообразные и порой замысловатые передачи Сергея теперь находили и взрывного Минина, и ставшего терпеливым Свята. Когда до свистка на перерыв оставалось пять минут, Катков-старший, буквально разметав защитников, сам ворвался в штрафную. Получив пас от Сергея, Свят протолкнул мяч мимо защитников, догнал его и точно пробил. Вратарь ждал, что ударит Сергей, и не успел занять верную позицию.

На Святе тотчас повисли Алик Хитров и прибежавший из своей штрафной площади Витек Говоров. Сергей только поощрил его кивком головы.

Конечно, Свят был счастлив. Правда, он долго и много играл в юношеских командах, его голы видели не только на стадионах нашей страны, а и на двух европейских турнирах. Но ведь этот гол был его первым голом в высшей лиге. О нем никогда не забудут ни он сам, ни футбольные справочники.

Перерыв пролетел для Свята незаметно. Стоя посреди раздевалки и покачиваясь на каблуках, что-то говорил повеселевший Савельев.

Но Свят спешил поскорее выбежать на поле, чтобы не пропало то, что, как ему казалось, он в себе отыскал.

Во втором тайме игровой перевес «Звезды» был совершенно очевиден. Сперва Хитров удвоил счет - неожиданным точным ударом в «девятку» с угла штрафной площади. Вскоре Свят поймал мяч, пробитый Мининым, и, заслонив его спиной от защитников, ударил вроде бы и несильно, но в действительности очень хитро. Попрыгав по траве, мяч скользнул в не закрытый вратарем дальний нижний угол.

Для соперников «Звезды» игра потеряла значение, но «Звезда» продолжала лихие атаки.

За две минуты до конца матча Сергей легко прошел сквозь уже распавшиеся защитные редуты гостей. Свят был опять тут как тут.

Получив пас от Сергея, он головой перебросил мяч через вратаря, но попал в перекладину. Когда мяч опускался на траву, Свят бросился вниз всем телом и обеими ногами загнал мяч в сетку. Влетев вслед за мячом в ворота, он распластался на траве и закрыл голову руками.

Он плакал от счастья. Больше всего Свят стремился оправдать надежды брата. Теперь он знал, что Сергей будет доволен.

В переполненной и необычно притихшей раздевалке все молча поглядывали на младшего Каткова. Сергей же, развалившись в кресле и вытянув усталые ноги, неторопливо размышлял о своих товарищах по команде.

Вратарю Неуронову сегодня впервые в сезоне не пришлось особенно потрудиться. Этот человек прошел со «Звездой» весь ее долгий и неровный путь из глубин второй лиги. Никаких конфликтов для него не существует - в его размеренной жизни их вообще не может быть. Не существует конфликтов и для Шлыкова, который сейчас, как и Неуронов, смотрит на Свята со спокойным любопытством.

Витек и Алик пытаются растормошить Свята, отвлечь, снять с него усталость. Они единственные могут выражать свои чувства непосредственно и открыто. Для них все - праздник. Это совсем, совсем другие люди, нежели, Шлыков и Неуронов.

Минин бросил футболку на пол и что-то сказал Збарскому.

Сергей ожидал, что Збарский, по привычке, отмолчится, но тот неожиданно ответил:

- Почему повезло? При чем тут стечение обстоятельств? Все удачно ему подыгрывали. Главное же то, что у него хватило выдержки.

Поначалу не очень шло. Главным образом из-за него. А потом из-за него же и пошло. Как в сказке. Вот и вся история.

Минин ничего не ответил и направился в душевую. Никто, кроме Сергея и Савельева, не обратил внимания на То, что впервые за все годы совместной игры Минин и Збарский разошлись во мнениях.

Святослав не спешил в душевую. Он поглядывал на брата, ожидая от него какой-нибудь невинной шутки, которая разрядила бы напряжение и как бы уравняла всех. Ведь он, Свят, не считал победу «Звезды» только своей. Он трудился, как все. По его искреннему убеждению, победу честно заслужила вся команда. Брат понял его состояние.

- Ну что ж, премьер, собирайся - время позднее. Пора спать.

Сегодня проспект обойдется без тебя.

- А завтра ты скажешь, что после парной надо сидеть дома и готовиться к экзаменам в институт?

- А как же иначе?

Подошел Савельев. Все ждали и его слова, но Савельев удержался от похвалы Святу.

- Завтра утром,- объявил тренер,- все - в мединститут.

- Опять? - недовольно проворчал Говоров.- Так никогда не женишься.

Савельев сделал вид, что не слышит его.

- В кабинет функциональной диагностики. Быть всем. Никаких именин у тещи.

- А у кого тещи нет - так и не будет,- продолжал дурачиться Витек.

- Всем понятно?

Непробиваемость тренера заставила Говорова замолчать.

- Ладно, потерплю,- сказал Свят, и все снова повернулись к нему.

Вечером, уже после матча, возбужденный Говоров, забросив чистенькую новенькую сумку, крикнет в столовую:

- Опять без меня? В благородных домах все ужинают вместе.

Это признак хорошего тона.

Сестра съязвит со своего места:

- Ах, простите! Гран пардон. Но в лучших домах моют руки прежде, чем садятся за стол.

- Ладно, вымою. Так и быть. Сегодня можно,- пробурчит Говоров.- Всегда так - лучший день испортят.

- У тебя в году лучших дней - сто, не меньше,- заметит мать, опуская украшенную желтыми вензелями салфетку на белоснежную скатерть.

- Нет,- поспешит возразить сын,- такого дня еще никогда не было.

- Между прочим,- вмешается отец, и скучный его голос проскрипит,- ты и в прошлый свой визит утверждал это же.

- О, какая свежая память у твоей ЭВМ! Вот только не дано знать профессорам по чугунному делу, что жизнь подчиняется законам диалектики. Движение, профессор, движение! Тезис - антитезис - синтез.

Говоров кивнет обиженному отцу и отправится мыть руки.

«Им - не понять. Не понять того, что произошло сегодня. Но надо же их заставить уважать мои чувства?

Они думают, что футбол мой - блажь. Не худшая. Потому что, и не понять им почему, полсвета сходит с ума по футболу. Но все-таки блажь. И не понять им, почему сегодня такой фантастически радостный день. Снова нас - трое. И теперь это уже на всю жизнь. Нас трое.

Вы думаете этого мало? Да поймите же, это - целый мир!»

- А что же такое мирового значения стряслось? - опять подаст голос неуступчивая сестра.

Сколько ребят влюблены в нее, а она… нет, она была замечательной сестрой, пока не выиграла первенство страны по прыжкам в воду.

Говорят, что не зазналась, но даже Алик Хитров не смеет и слова ей сказать - ни о чем. «Подожди, найдется парень и на твой характер - встревожит тебе душу… А ведь и Свят не встревожил…»

- Так вот, чемпионка, Свят забил три гола! Мы вообще-то забили четыре. Один - Алик. Но - Свят! Это надо было видеть. Называется «хет-трик».

- Это очень важно? - спросит мать.

- О, мама! Это важно, представь, не только для нас, победителей.

Для тех, кто все видел,- это тоже сейчас самое важное на свете.

Значит, важно в мировом масштабе. Как в чугунном деле - не знаю, а в футболе - важно.

- Опять ты все о футболе,- огорчится мать.

Что-то попытается вставить отец, но сестра вдруг поддержит брата:

- Я рада за Свята - можешь ему передать. А вообще-то, ты хоть знаешь, что когда вы вместе… все трое… то смотрят не на тебя… не на Алика, хотя он-то поинтереснее тебя, а на Свята?

Говоров нисколько не обидится:

- Представь себе - знаю!

- Куда ты спешишь? - возмутится мать, глядя, как сын глотает все подряд.

Ей не понять его, но он понимает ее прекрасно: какой матери не хочется видеть сына хотя бы кандидатом наук? Он и школу-то закончил с золотой медалью не для себя, а для них - для отца с матерью.

Футбол был запрещен. «Если не снимете запрет - школу брошу».

Бросил бы точно, характер есть. Сошлись на компромиссе: они ему - футбол, он им - четверки и пятерки, даже больше он сделал для них - золотую медаль. Матери и подарил ее. А они до сих пор в обиде…

- Он опять убегает из дому? - спросит отец, вскидывая густые черные брови, сверкавшие под седой шевелюрой.- Когда он в последний раз книгу брал в руки?

- На проспект,- отчеканит сын.- Меня там ждут. Кстати, отец, загляни в мою сумку - там такой роман! Но только на пару дней могу уступить.

- Тебе-то что на проспекте? - рассмеется сестра.- Ты-то голов не забивал!

- Я защитник - мое дело держать своего. А голы… Ах, какие это были голы! Вам никогда не понять. Не дано.

Он отодвинет тарелку. Звякнет стакан. И едва не прольется желтый апельсиновый сок.

Вечером, уже после матча, успокоившийся Хитров, забросив в угол тесной прихожей свою потрепанную адидасовскую сумку, тщательно вымыв руки и заглянув в зеркало, бесшумно пройдет на кухню и сядет к столу. Он знает, что отец непременно зайдет следом и сразу спросит: «Как играли?» - хотя сам не пропускает ни одного матча «Звезды» и не отрывает взгляда от ловкой фигурки сына, мелькающей на зелени поля.

- Хорошо, папа. Толково получилось. Я так переживал за Свята.

Да мы все переживали. Если б не все - он бы и одного не забил.

А так, сам же видел, три. Мне бы перекусить чего, мама. Немного,предупредит Алик.- Матчем сыт, правда, ма…

«Какие они у меня славные…» Футбол - так футбол. Только будь человеком. Отец так и поставил: «Поймаю на нечестности, на корысти - живи сам, как хочешь, дорогу в родной дом позабудь.

Одно условие - быть честным человеком. И в жизни и в работе своей.

И в футболе - особенно. А славе твоей сын, я только завидую. Мне кичиться нечем, моей заслуги в твоей славе нет. Но будь честным».

Так отец требует. Мать - тоже…

- Да, Свят - молодчага,- скажет отец, присаживаясь к столу напротив сына.- Забить три в первом матче - не каждомудано.

Так ведь?

- Папа, мы же все работали на него. Не потому, что он лучше всех играет, а потому, что - первый матч. Тут тонкость есть одна.

Спасибо, ма. С ним «Звезда» может заиграть по-другому, современнее.

Мы ведь играли в футбол вчерашнего дня. А можем - интереснее.

Да, да.

- А ты? - вдруг подаст голос младшая сестренка.- Ты тоже забил?

- Ну, я-то случайно. Мог и не попасть - далековато было.

А голы Свята готовили все. Потому что для всех важно, чтобы он поверил в себя. Хватило бы и одного для этого. Но хорошо, что три.

Да нет, я не хочу больше, спасибо. Компот выпью.

- Куда ты на ночь глядя? - взмолится мать.

- Но еще только девять!

- Опять на проспект? - спросит отец.

- Конечно. Знаешь, как нас там ждут? Может, Сергей отпустит Свята. Грозился не пустить. Но он отходчивый. Он же понимает, как там Свята ждут.

- А тебя? - спросит братишка, прижавшись лбом к спине Алика.

- Да и меня тоже.

- Ты хоть знаешь,- смущаясь, будто сам в чем-то виноват, решится отец,- что болельщики после всех этих поражений говорили про вас? У нас, к примеру, в цехе вчера еще говорили.

- Не важно, папа,- поспешит успокоить сын.- Сегодня - уже не важно. Все заговорят по-другому. Вот увидишь. Точно. Обещаю тебе. И вашим горновым в цехе - тоже. Как тебе. Я ж представляю, каково: смотришь, как чугун идет, а думаешь, что сын у тебя… и друзья у него… что не совестно нам перед вами. Знаю, тебе стыдно во дворе появляться… Конечно, все вы переживали, что мы валились.

Но вот увидишь: мы как попрем сейчас, все рты раскроют от удивления.

Я пошел. Да я скоро. Ну, чего вы? Не волнуйтесь. Разве я маленький?

Ну, ладно, маленький. Так я пошел?

- Иди,- устало скажет отец.- Тебя ж там ждут. Это хорошо, что ты без них жить не можешь. Витек-то когда заглянет? Да и Свят запропастился. Молодцы, что вы его… молодцы… Ну, иди, ладно…

Бурцев еще продолжал читать статью в американском техническом журнале, но смысл ее уже ускользал: в его кабинет неслышно вошел референт.

- В чем дело? - спросил Бурцев.

- «Звезда» выиграла.

- Поезжайте домой. Вы не нужны мне сегодня.

- Я со стадиона. «Звезда» выиграла четыре - ноль.

- Хорошо.- Бурцев опять уткнулся в журнал.

- Младший Катков забил три гола.

- Отлично,- ответил Бурцев. «Какой вздор! - подумал он.Имя какого-то мальчишки сейчас повторяет весь город…» Но он уже снова погружался в мир широкополосных прокатных станов «третьего поколения» - в свой ежедневный привычный мир.

Как всегда окруженные болельщиками, футболисты «Звезды» не спеша пробирались к стоянке автомашин.

Усталые и счастливые, вновь пережившие свою далекую футбольную юность, шли Неуронов и Шлыков.

Решительно, ни на кого не обращая внимания, направился к автостоянке Минин. Там его поджидала Ирина. Завидев ее, Минин начисто забыл о прошедшем матче.

- Что ж они обокрали тебя? - спросил кто-то.- Ты и сам мог забить!

Зная, что его слова будут многократно повторены уже сегодня, Минин ответил:

- Какая разница, кто забивал…

- Играл ты как никогда!

- Дайте отдышаться, вы что? - деланно взмолился он.

Сопровождавшая Минина толпа была неприятна Ирине. «Действительно, Минин играл сегодня превосходно,- подумала она.- Но не потому ли, что рядом так хорошо играли эти Катковы?»

Хитрова и Говорова сразу окружили друзья. Адидасовские сумки из рук футболистов тотчас перекочевали в другие руки.

- А где Свят?

- Катковы уже уехали,- поспешно ответил Хитров.

Говоров удивленно взглянул на него.

- Катковы смылись! Можете не ждать! - крикнул кто-то.

- Алик, а ты первый раз здорово пробил. Вот был бы гол, да?

Возбужденные болельщики осаждали, конечно, и Савельева, но на этот раз он им не отвечал.

- Чего ж ты темнил, когда тебя спрашивали про молодого?

- Держи глаза наготове. Доронин его переманит. Он о таком мечтает. Соснору пора менять.

Катковы так и не вышли вместе со всеми. Из раздевалки они направились на одну из трибун. Перед ними лежал еще освещенный, но уже затихший стадион.

- Знаешь, почему ты забил три гола? - спросил Сергей.

Святослав удивленно посмотрел на брата.

- Ведь первый гол,- спокойно продолжал Сергей,- с таким же успехом, если не красивее, забил бы Минин. Я мог отдать мяч ему, а отдал тебе. Другой тренер, не Савельев, всыпал бы мне за такую вольность.

Святослав согласно кивнул головой.

- Третий гол мог забить я сам,- безжалостно продолжал Сергей.- Ворота были пустые. А я отдал мяч тебе. Между прочим, ты чуть не промазал. Не попади мяч в перекладину и от нее… Разве не так?

- Так,- поспешно согласился Свят.- Я понял. Спасибо тебе, Сережа.

- А второй гол…

Один за другим гасли светильники. Стадион - сектор за сектором - погружался в темноту.

- Знаю, знаю. Я и по воротам-то не бил.- И все же Святослав не чувствовал себя ни огорченным, ни обиженным.- Ты знаешь, Сережа, сколько лет я ждал этого дня! С тех пор, как ты впервые вышел на игру в основном составе «Звезды».

Солнце уже ушло, но день все продолжался: диспетчеры Горэнерго еще и не собирались зажигать люминесцентные светильники на городских улицах и площадях.

«Стометровку», которую - так положено - растянули по проспекту на полкилометра, захватили - как и обычно в вечерние часы - два многоцветных потока. Один стекал вниз, другой плыл вверх.

Особняк профессора Говорова спрятался на дальнем склоне горы, и правому защитнику «Звезды» приходилось пробивать себе дорогу в потоке, неторопливо стекавшем по проспекту.

Многоквартирный дом, в котором жила семья Хитровых, затерялся в массиве похожих друг на друга многоэтажных домов в нижней части города, возле громыхавшего дни и ночи завода, и потому правому полузащитнику «Звезды» приходилось пробивать себе дорогу в потоке, поднимавшемся по проспекту.

Каждый из них по пути обрастал дружками, и когда они встретились на проспекте, оба потока - тот, что стекал сверху, и тот, что поднимался снизу,- вынужденно прекратили свое движение до тех пор, пока друзья не решили, что делать дальше.

Встретившись, оба в один голос объявили:

- Ждем здесь. Он приедет.

Какое значение имеет ропот вокруг, если сегодня такой день?

Если сегодня день, которого каждый из них ждал много лет!

Кого сейчас винить в том, что они двое дебютировали в высшей лиге еще прошлой осенью, а Свят - только сегодня? Виноватых найти можно, но кому они нужны сейчас? Если сегодня все стало на свои места, кому нужны виноватые? Так решала юность.

- Свят!

Он выскочил из остановившегося троллейбуса.

- Да вот я, вот!

- Качаем! - крикнул Хитров. Голос Говорова невозможно не узнать:

- Два раза подбросим - один поймаем!

- Пожалейте!

Никакой жалости не будет. Она и не нужна. Какая жалость, если сегодня такой день в истории футбола?

Юность все решала по-своему, свои ставила вехи. Даже если не имела на то полного права. Но ей жить. Ей творить историю того самого футбола, в котором именно на сегодня она своей волей назначила великий день.

Значит, пусть будет так! Это даст ей право на иллюзии, на разочарования, но и - одновременно - право трудиться во имя, во исполнение своих, порой и опрометчивых, решений.

- Витек! Алик! Вы с ума сошли! Сломаете его!

Конечно, на всем белом свете только один Неуронов, напропускавший «Звезде» сотни голов и от тысяч защитивший ее ворота, может испортить праздник, никто другой на такое не способен. Говоров, досадуя, сердито уставился в мясистое лицо вратаря.

- Ну, так что? Найдем другого. Пошустрее Святика.

- А я что - зря для него сегодня старался? - Неуронов осветил лицо широкой улыбкой.- Ладно,- смягчился он,- но вы хоть не при людях. Что они подумают?

- А ведь сам - если б не люди - помогал бы качать, правда?

- Разве вас уговоришь? С вами и сто тысяч на трибунах не сладят.

Неуронов, подхватив под руку улыбающуюся, довольную увиденным жену, увлек ее с собой. Никогда еще Говорову не доводилось видеть ее такой, обычно - скучная, серенькая…

Наверное, окажись сейчас тут центральный защитник Шлыков, который, конечно, дома ждет Неуроновых к ужину, и он поступил бы как вратарь: сперва накричал бы, а потом пожалел, что не так молод, как эти ребята,- он ведь тоже сегодня поработал на Свята.

В окне проезжавшего мимо троллейбуса мелькнуло лицо Збарского. Говоров даже вскинул руку, призывая на тротуар партнера по защите. Но тот в ответ хлопнул ладонью о ладонь. Хоть и не может выйти, а значит - с нами!

Сегодня вся команда, все до единого не усидят дома - долго не побеждали, стыдно было людям на глаза показываться, а теперь можно, теперь можно… Вся команда знает, что, работая на Свята, работала и на себя. Прежде всего - на себя.

- Уронили! - крикнул Говоров.- Хватит с него!

Хитров подхватил побледневшего Свята под руку, спросил:

- Куда ты? A?

- Домой,- поспешил Свят.- Всем бы домой.

- Верно,- подтвердил Алик.- Витек, ты слышишь?

- Что я должен слышать? - отозвался Говоров.- У меня в голове такое!

- Ну, по домам.

- По домам? А я у тебя переночую. Хоть с батей твоим о футболе поболтаю. Он футбол понимает, не то что ты. Да не кипятись: я позвоню своим…

- До завтра,- опять поспешил Свят.

Подходил троллейбус - он отвезет домой. Где терпеливо ждет брат. Форварды, если они хотят быть меткими, ложатся спать рано…

10

Не все же мне завидовать Куличенко, должен же и он когданибудь мне позавидовать! Тогда он дежурил в редакции и первым прочитал мой отчет о матче «Звезды».

- Надо же,- слышал я в трубке его по-мальчишески расстроенный голос,- ведь Свят мне говорил, что год пропустит. Не хотел из юношей сразу в высшую лигу. Я ему - про дубль, а он мне - про динамовца Козлова. Хотя тот и пропустил сезон восемнадцатилетним, но ничего - не пропал же. Выходит, Свят темнил? Или его переубедили? Кто - не знаешь? Брат или Савельев?

- Темнил Сергей,- объяснил я своему другу.- У Свята собственного мнения никогда не было и нет. И не очень скоро появится. От всех скрыли, что Свят будет играть. Даже на двухстороннюю игру нас с Бичуриным просили не приезжать. Жуткая тайна!

Савельев что-то говорил мне, но так неопределенно, что я просто не поверил. Ну, кто поверит, что «Звезда» при ее положении способна на риск… Вот если бы Савельев пригласил кого-нибудь из опытных - это было бы понятно. А желтого юнца…

- Бичурин тоже хорош! Собкор называется. Передал заметку о том, что за юношами у них перестают следить, как только они кончают футбольную школу. Привел в пример Свята. Хорошо, заметка ко мне попала, я ее на полосу не поставил. Что-то удержало.

Однако меня интересовали не только дела «Звезды»:

- Что слышно о Сосноре?

- С каких пор ты воспылал любовью к этому кумиру толпы?

Соснора же - продукт эпохи массового потребления. Береговский наотрез отказался писать о нем. Романишин заявил, что напишет сам.

Да ты завтра приедешь, вот и поговорим. Ну и повезло же тебе: про этот дурацкий матч ты сможешь еще раз десять написать, когда Свят «Золотой мяч» получит. Помяни мое слово - он будет у нас следующим… после Блохина. Передай ему от меня привет, если увидишь.

Трудно перечислить, на скольких юношеских турнирах побывал Куличенко, особенно в те давние и светлые времена, когда с мальчишеской сборной работал Лядин. Куличенко был тогда чуть ли не главным советчиком Лядина. И Свята он отлично знал. Просто до поры до времени Куличенко помалкивал, чтоб не сглазить. Да и чтобы впросак не попасть.

По одному матчу мы о будущем игрока никогда не судим, даже по первому сезону не спешим судить. Динамовец Павленко в год своего дебюта сразу стал одним из лучших бомбардиров чемпионата, а в следующем сезоне у него не пошло, да еще операцию он перенес,после этого попробуй угадай, какое его ждало будущее.

Однажды, вскоре после одного из юношеских чемпионатов Европы, когда в нашей сборной выступали Байдачный, Блохин и Кожемякин, а в запасе был Гуцаев, сидели мы с Куличенко в ложе прессы на матче тбилисского «Динамо». Незадолго перед тем в Москве играли киевляне.

Блохин и Гуцаев только дебютировали тогда в основных составах своих команд. Один из опытнейших и проницательнейших наших журналистов спросил Куличенко: «Будь вы тренером, кого бы вы взяли к себе в команду - Гуцаева или Блохина?» Получив мгновенный ответ: «Блохина»,- журналист покачал головой чуть ли не укоризненно: вот, мол, какие у молодых примитивные вкусы, «бегунка» предпочитают «технарю». Да, тогда могла быть и такая точка зрения:

Гуцаев выглядел красочнее, разнообразнее, многограннее Блохина.

Но - тогда! А потом у Блохина наступил взлет, и он покорил все вершины. Впрочем, и Гуцаев никогда не оставался в тени…

Теперь эти три гола Свята… Я уж не стал говорить Куличенко, что могло не быть и одного. Во всяком случае, два из них с равным успехом мог забить Минин, а еще точнее - Сергей Катков. Третий гол «Звезды» - второй гол Свята - забил он сам, но пробил-то неловко, будто и по мячу не попал.

Интересно, понимает ли все это Святослав Катков? Если бы не заботы Сергея и не счастливый случай, совсем другой получился бы у парня дебют.

Утром я должен был уезжать. Кто знает, забросит ли меня когданибудь судьба в Новоднепровск? В этой командировке мне выпало редчайшее - подчеркиваю: редчайшее! - счастье видеть, как вспыхнула будущая футбольная «звезда». Я должен был увидеть ее еще раз, мне нужно было поговорить со Святом.

Братьев Катковых я догнал у выхода со стадиона.

- Поздравляю! - искренне приветствовал я их.- А тебе, Святослав, привет из Москвы. Я уже передал отчет. В редакции прочитали.

Про твои голы заставили рассказать подробнее.

- Спасибо.- Свят явно смутился. Он взглянул на брата, может быть, чуть-чуть виновато, но продолжал как ни в чем не бывало: - Значит, в вашем «Старте» уже знают? Как быстро. А я поверю, только когда в газете прочту.

- Как эти голы показались вам с трибуны? - спросил Катковстарший.

Я невольно посмотрел на Свята и понял, что Сергей ему все уже объяснил.

- Голы как голы,- осторожно ответил я.- Хорошие. Особенно понравился мне гол Хитрова. Хавбек с потрясающим диапазоном.

Свят был явно доволен, что я уклонился от прямого ответа на вопрос Сергея. Сегодняшние голы все равно дороги ему, даже если он знает истину. Все равно они останутся в истории футбола. Пусть Сергей и подготовил их. Но ведь их все-таки нужно было забить.

А для этого требовалось мастерство.

- Когда вы уезжаете? - спросил меня Свят.

- Завтра. Сегодня - последний разговор с вашим тренером, а завтра - домой.

- Жаль. Хорошо бы завтра поехать на пляж. Вы на пляже были?

Он знал, что брат не отпустит его на пляж, и брал меня в компаньоны.

- Можно считать, что и не был.

- А я бы на вашем месте там и ночевал. Ничего не знаю лучше пляжа.

- А футбол? - невольно вырвалось у меня.

- Да вы знаете, какой у нас на пляже футбол? Почище Копакабаны.

- Свят,- с укором сказал Сергей,- ты любишь пляж больше всего на свете потому, что ты там - персона номер один. Станешь персоной номер один в футболе - и полюбишь больше всего на свете футбол.

- Сережа, это что-то новое!

- Я передумал,- улыбнулся Сергей.- Разрешаю тебе разок пройтись по проспекту. Вот и троллейбус специально за тобой подходит. Давай твою сумку. Бегом!

Свят радостно поднял руки - ну мальчишка, да и только! - и, позабыв со мной попрощаться, убежал к троллейбусу.

- Пройдется по проспекту, а потом ему станет стыдно,- сказал' Сергей.- Ты за него не волнуйся, он хороший парень. Я подвезу тебя до гостиницы, если не возражаешь.

В машине я спросил Сергея:

- А как ты начинал? Как прошел твой дебют? В основном составе?

- Мы выиграли тот матч. Еще лигой ниже играли. Со счетом шесть - ноль. Неуронов, наш вратарь, чудеса творил, а мы от него не отставали. Первых три гола я забил. Потом меня заменили. Берегли… А Свят сегодня не забил бы.- Сергей быстро перевел разговор на брата, в котором видел продолжение самого себя.- Все-таки высшая лига. И силенок маловато. Конечно, мне хотелось, чтобы и он в свой дебют забил три гола. Но чудес не бывает.

- Как же так? - возразил я.- Как ни крути, но он все-таки забил три гола!

- Он забил потому, что все этого хотели. Не только я.

- А ты доволен своей футбольной судьбой? - неожиданно для него спросил я.

- Нет,- охотно ответил Катков.- То есть прошлым, тем, что было, доволен. Повидал много разных стадионов. И «Маракану» и «Сан-Сиро». А тем, что есть, недоволен.

- Тот пенальти ты мог забить?

- Видишь ли, у них вратарь не любит мячи, которые идут в левый нижний угол. Я знал об этом.

- Верно,- подтвердил я,- ты бил в правый верхний. А если я спрошу тебя не о футболе?

Он понял меня безошибочно, я видел это.

- Нет. Если хочешь говорить со мной, то только о футболе.

Некоторое время мы ехали молча.

- Ты готовил брата для «Звезды»? - наконец спросил я.

- Для футбола. То, что произошло,- чистый случай. Если бы «Звезда» не завалилась, она никогда не получила бы Свята, несмотря на то что он ее с детства боготворит.

- Почему же?

Его ответ немало удивил меня. Впоследствии над ним ломали головы и Куличенко с Береговским.

- Рано или поздно,- сказал Сергей,- всю команду - я имею в виду именно «Звезду», и только ее одну,- придется переделывать под Свята. А есть и такие команды, в которых он хоть сейчас, прямо с проспекта, заиграл бы как надо…

- Что это за команды? Назови хоть одну!

- Я бы назвал, но ты не поверишь.

Ночной разговор с Савельевым, как и следовало ожидать, ничего нового не добавил и не прояснил. В результате мой очерк получился сугубо оптимистическим, а вовсе не похоронным. Может быть, сам Романишин, побывав в «Звезде», и сделал бы похоронный материал, но я не сделал, и виноваты в этом были братья Катковы.

Никаких своих ошибок Савельев не признал. По его словам, команда просто-напросто сумела наконец-то преодолеть объективные трудности. О братьях Катковых Савельев говорил сдержанно, но вполне лояльно. …Сколько лет жил вокруг меня футбол! Вернее - я в футболе.

Или даже не так. Есть футбол и те, кто его любит. Но футбол - не сам по себе. Он не может быть только собой. Иначе его просто не будет.

Он - это судьбы. Нет, не только судьбы команд - великих, осыпанных почестями, и безвестных. Не одни футбольные судьбы.

Каждая футбольная судьба - лишь внешнее проявление, лишь слепок с человеческой судьбы.

Чтобы я понял это, нужна была встреча со «Звездой».

11

Из-за чугунной ограды, с залитого проливным дождем пустого двора тянуло теплом. Лариса вышла из дома, глянула вверх, на мутное небо, натянула на голову капюшон. Андрей резко оттолкнулся от решетки и вернулся к такси. Сегодня он навсегда прощался с городом Лбовом.

Андрей Соснора уже давно понял, что большой футбол приносит не только удовлетворение от яркой игры, от громких побед, не только шумную славу, интересные поездки, запоминающиеся встречи, но и тяжкую, порой просто устрашающую усталость. К концу сезона футболисты обычно чувствуют себя безмерно утомленными и физически, и морально. Это относится и к игрокам самых благополучных команд. К весне большинство из них свежеет, однако Андрей и в начале сезона всегда выглядел усталым.

На тротуаре, под дождем, стояла Лариса. Завидев приближающуюся машину, она сбежала на мостовую и подняла руку.

Андрей проворно выскочил из машины и открыл заднюю дверцу.

- Далеко?

- Проводить.

- Меня?

- Тебя.

- Спасибо.

Помогая Ларисе сесть в машину, Андрей с грустью думал, что эта их встреча может оказаться последней. Но заговорил он о другом.

- Здесь, как видите, и без меня все в порядке. Словно меня и не было. Значит, я никакого интереса и не представляю.

- Ты низко себя ценишь,- возразила Лариса.

- А если потом обнаружится, что ты ценил себя выше, чем ценили тебя люди, обнаружится что ты есть на самом деле?

- Я согласна, что футбольная жизнь заманчива, привлекательна, всевластна. Но есть ведь еще и обычная человеческая жизнь.

- Я с детства жил только в футболе. Другой жизни у меня не могло быть. Человека в себе я так и не нашел. Наверное, поздно стал искать. Да и не стоил я вас. Было бы преступлением, если бы я тогда вмешался в вашу жизнь.

- И все-таки ты низко себя ценишь. Из-за такого человека, как ты, можно сломать жизнь. И быть счастливой этим…

Если бы Андрей мог, он попросил бы Ларису повторить эти слова.

Помня это невольно вырвавшееся у нее признание, он мог теперь ждать сколько угодно, целую вечность.

Лишь в аэропорту он отважился сказать Ларисе самое главное:

- Если вам будет плохо… Я сделаю для вас все, что могу, и даже то, чего не могу.

- Я сама выбрала свою судьбу, Андрей. К тому же я ведь не одна - и это на всю жизнь. Что бы ни случилось…

- Для меня вы всегда были только с ними…- Он снова помолчал, прежде чем решился сказать: - И все-таки вы проводили меня.

- Будь счастлив, Андрей,- тихо ответила Лариса.- Думай о себе.

- Но теперь я уже не могу думать только о себе. Я знаю, для чего жил. До свидания.

- Будь счастлив.

Он постоял, провожая взглядом такси. Лариса не оглянулась.

Но теперь он знал, что выиграл больше, чем Доронин мог ему позволить.

Продолжающееся ненастье заставило отложить рейс. В ожидании самолета Андрей уселся в верхнем холле аэропорта и листал купленные в киоске журналы.

- Ваши сегодня играют в Ташкенте,- вдруг сказал низкий глуховатый голос.- А ты что тут делаешь?

Андрей поднял голову. Перед ним стоял Сергей Катков.

- Ищу работу,- пошутил Андрей, не поднимаясь из кресла.

- На каких условиях?

- Чтобы не хуже, чем на прежнем месте. Но почему-то предложений пока нет… Сережа, я ушел от Доронина. Сегодня у них второй матч без меня. Не сомневайся, они и сегодня выиграют.

- Но я читал, что у тебя травма.

- Травмы бывают разные,- уклончиво ответил Андрей.

- Куда сейчас держишь путь?

- Недалеко - всего час лёта…

Конечно, это была чистая случайность, что Андрей встретил Сергея на аэродроме во Лбове. Встретив старого друга, он не просто обрадовался, но вдруг подумал: а что, если еще раз бросить вызов Доронину и к общему удивлению перейти в «Звезду»?.. Ведь именно Доронин заявлял, что позволит Сосноре играть только в «Звезде», и то потому, что эта команда, видимо, покинет высшую лигу.

Андрею было уже известно, что Сергей Катков вернулся в «Звезду».

Это имело для него немалое, а может быть, и решающее значение.

Но окончательно определить свою судьбу Андрей все же не мог.

Он считал себя обязанным прежде всего вернуться в Атомград, в команду, где работал старик Веретеев, нашедший его в заводском спортклубе и поставивший на ноги. В команду, из которой он когда-то ушел в другую, чтобы стать там чемпионом.

Все это Соснора откровенно выложил Сергею.

- Давай-ка полетим сейчас ко мне,- неожиданно предложил Сергей.- Поужинаем у меня. Как говорится, для начала.

- Что ж,- все еще нерешительно отозвался Андрей.- Может быть, действительно слетаем к тебе. Пойду я, пожалуй, и поменяю билет. Но до тебя, если не ошибаюсь, два часа лёту?

- Зато через полчаса объявят посадку. С Урала в Новоднепровск мы всегда так летаем. Как-то проще получается. Команда сразу после игры улетела, а мне надо было побывать на тамошнем заводе.

Судьба, выходит, устроила нам встречу.

Сергей Катков и Андрей Соснора были разными людьми. Впереди одного из них как бы все время бежала удача, расчищая ему прямую дорогу из маленького рабочего поселка в большой мир великих стадионов. Соснора был счастливым баловнем судьбы, не щадившим себя, но и не видевшим никого вокруг, жившим для того, чтобы покорять всех, не думая об этом. Сергей же Катков так и не знал еще собственной жизни, продолжал жить не для себя. Оба они были талантливыми футболистами, но, в отличие от Сосноры, Катков добивался успеха постоянным изнурительным трудом.

- Нет, нет,- говорил Соснора уже в самолете,- Все-таки я обязан вернуться туда, где начинал. И откуда сбежал. Я обязан.

Это сильнее меня.

- Ты все равно передумаешь. Зачем же тянуть? Ну? Решай.

Решай сейчас. Ты нужен «Звезде», а она нужна тебе.

- Сережа, но так же нельзя. Я ничего не могу обещать. Я о твоей команде никогда и не думал всерьез. Даже и командой-то ее не считал. А сколько голов я ей позабивал…

Да, Андрей Соснора и Сергей Катков были разными людьми и прекрасно понимали это. В прошлом году Сергей уходил из футбола спокойно, не сопротивляясь, сознавая, что рано или поздно все равно придется уйти. Андрей сопротивлялся бы всеми силами, без футбола он не представлял себе жизни. Сейчас, оказавшись на месте Андрея, Сергей просто из гордости не искал бы новой команды, закончил бы на этом свой футбол…

В Новоднепровском аэропорту Сергея встречал Свят.

- Познакомьтесь,- сказал Сергей.- Свят, ты узнаешь этого человека?.. Что с тобой?

Свят багрово покраснел от радостного смущения.

- Ты мог бы предупредить меня,- пробормотал он.

- Андрей, это мой брат Святослав.

Соснора с доброжелательным и ревнивым любопытством разглядывал смущенного парня. Андрея, сыгравшего в футболе не один сезон, всегда интересовало, каковы возможности удачливого дебютанта и надолго ли его хватит…

- Вот он, оказывается, какой?

- Да, такой. И у него уже достаточно мути в голове.

- Сережа! - запротестовал Свят. Ему вовсе не хотелось выглядеть мальчишкой в глазах знаменитого Сосноры.

Глядя на Свята, Андрей невольно вспоминал себя в юности.

Этот парень - как в юные годы и сам Андрей - не походил ни на одного из уже известных футболистов. Более того, он казался человеком, вообще далеким от футбольных страстей. И это был человек, еще только начавший подниматься по той лестнице, на верхней ступеньке которой стоял Андрей.

В отличие от старших, Свята не раздражали ежедневные тренировки. Вчера - полет, сегодня - тренировка. Он считал это вполне нормальным.

- Свят поедет с нами? - после завтрака спросил Соснора.

- Нет,- ответил Сергей,- поедет в автобусе со всей командой.

Вскинув на плечо старомодную и порядком потертую сумку, Свят сказал:

- Я пошел. А вы не опаздывайте. Товарищ Савельев не посмотрит на ваши громкие титулы.

Появление Сосноры взбудоражило Свята. Ему пришла в голову фантастическая мысль: играть с Андреем в одной команде. И не в какой-нибудь, а непременно в «Звезде», не считая, разумеется, сборной страны. Он возмечтал вместе с Андреем Соснорой поднять «Звезду» на самую высокую футбольную вершину. Сергей не раз повторял слова известного в прошлом футболиста Сальникова, увидеть которого в игре ни Сергею, ни тем более Святу не довелось.

«Даже один игрок-интеллектуал способен во многом определить творческое лицо футбольного ансамбля. Даже один!» Одного такого игрока «Звезда» уже вернула - Сергея Каткова. А если появится второй…

На остановке Свята поджидали Хитров и Говоров. Однако он не успел сказать с ними и двух слов, как дорогу ему преградил человек, которого Свят до сих пор видел лишь издали,- его отец.

- Ты узнаешь меня, Свят? - требовательно спросил этот человек.

- Может быть,- пробормотал Свят.

- Как это - может быть! - Человек сердито фыркнул.- Родного отца не узнаешь?

- Я вас не знаю.

- Это кто тебя научил?

Нежданная встреча грозила испортить день, который так хорошо начинался.

- Свят! - громко позвал Хитров.

К остановке подходил троллейбус. Ждать следующего ребята уже не могли - они опоздали бы к автобусу «Звезды», ожидавшему их в заранее условленном месте. Свят обошел отца и, не оборачиваясь, побежал вслед за уже тронувшимся троллейбусом. Друзья помогли ему вскочить на заднюю площадку.

- С кем это ты? - спросил бесцеремонный Говоров.

- Пристают тут всякие,- ответил за Свята более деликатный Алик,- теперь все будут к тебе приставать. Окажутся старыми знакомыми, лучшими друзьями.

- Да, да,- обрадованный этой поддержкой, откликнулся Свят.

Еще разговаривая с отцом, он заметил «Волгу», проезжавшую мимо и намеренно замедлившую ход. Но он не сообразил тогда, что старший брат предоставлял ему самостоятельно разобраться в отношениях, уже давно возникших между отцом и сыновьями.

Глядя на Соснору, Савельеву не хотелось вспоминать тот давний день, когда юный, застенчивый, а на поверку просто скрытный Соснора был принят в сборную и со второй игры прочно занял в ней место, только что отвоеванное Савельевым. В конце концов, и сам Савельев без особенного блеска сыграл в сборной всего три с половиной матча, да и были они к тому же товарищескими.

Но о том, что Соснора вчера появился в аэропорту вместе с Сергеем Катковым, Савельеву сообщили вечером, и это его насторожило.

А теперь - что было уж вовсе удивительно - Соснора приехал на тренировку. «Смелый. Никого и ничего не боится»,- подумал Савельев.

- Разрешите потренироваться? - обратился Андрей к Савельеву.- Где-нибудь рядышком. Я мешать не буду. Надо же форму поддерживать. Может быть, кому-нибудь еще пригожусь.

- Пожалуйста,- спокойно ответил Савельев.- Тренируйся со всеми. У нас секретов нет.

- Спасибо.

- Знаешь, о чем я сейчас подумал? - продолжал Савельев.Хотел бы я попасть на тот запущенный двор, откуда старый ворчун Веретеев вытащил тебя на свет божий. Может, там нашелся бы еще один Соснора. Кстати, нет ли у тебя охоты не только потренироваться с нами, но и поиграть у нас?

- Это от вас будет зависеть,- вставил Сергей Катков.

- Преувеличиваете мои возможности.- Савельев намеренно ушел в сторону.- Сегодня всем пройти проверку у психологов,тоном приказа добавил он.

- Это те очкарики, которые ехали с нами? - с показным равнодушием спросил Хитров.- А они не сбежали?

Савельев и сам не верил чудесам психологии, избравшей своим оружием приборы, а не души. Но он должен был следовать необходимости, предписанной сверху.

- Только, пожалуйста, без спектаклей. Некоторые из вас большие мастера по этой части. Не то что на футбольном поле.

- Небось бильярдную облюбовали? - подал голос Говоров.У меня же матч-реванш со Збарским.

- Обойдешься,- ответил Савельев.- После проверки - сразу на поле. Без всяких задержек. Говоров, ты понял?

- Я же самый смышленый в команде. Недаром у меня папа профессор,- ответил Витек.

- Не у тебя папа профессор, а у папы сын - футболист,возразил Хитров.

Савельев поспешил на поле - ему нужно было побыть одному, чтобы поразмыслить над происшествиями последних дней.

Он понимал, что появление Сосноры в составе «Звезды» решило бы почти все проблемы, мучившие сейчас и самого Савельева, и его многострадальную команду. Однако ему уже позвонили из Москвы и предупредили, чтобы он не вздумал пригревать Соснору. «Всех предупреждаем»,- многозначительно сказали ему. И лгали, но Савельев не знал об этом.

В разгар тренировки на загородную базу «Звезды» приехал Бурцев. Это ошеломило футболистов. Директор завода никогда еще здесь не бывал.

Решив, что приезд Бурцева - перст судьбы, Савельев воспользовался тем, что футболисты не могли его слышать, и заговорил с директором о Сосноре. Тренер знал, что директор в последнее время стал ревниво интересоваться своей командой. Но тут же выяснилось, что Бурцев решительно ничего не знал о Сосноре, простонапросто впервые услышал эту фамилию.

- Если ваш Соснора - такой клад, как же его отпустили на все четыре стороны? - с явным недоверием спросил Бурцев.

- За него наверняка будет просить вся команда.- Савельев подумал: если он сам не заговорил бы с Бурцевым о Сосноре, к директору непременно пробился бы Сергей Катков. А этого Савельев допустить не мог.

- Хорошо.- Бурцев нетерпеливо взмахнул рукой.- Я попробую связаться с вашей Федерацией. Но неужели, молодой человек, вы не понимаете, что, приглашая футболиста со стороны, вы компроме65 тируете себя как тренера? Что было бы, если бы я приглашал начальников цехов со стороны, с других заводов, а не растил сам? Не мучился бы с ними, а надеялся на чужой труд? Ладно, пусть Соснора - или как там его? - играет в «Звезде». Но в следующий раз я могу оказаться бессилен. Соснора - хорошо. Но то, что происходило в команде, не делает вам чести. Профессиональной чести.

Не взглянув на тренера, Бурцев направился к ожидавшей его черной «Волге». На ходу, когда никто из посторонних не мог его услышать, Бурцев устало сказал приехавшему вместе с ним помощнику:

- Подготовьте поездку в Москву. Лучше всего сегодня же.

- Вы надеетесь на удачу? - спросил помощник.

- На здравый смысл. Кроме того, как можно выбрасывать такого футболиста из футбола? Это же наш золотой запас!

Бурцев действительно верил в удачу. В конце концов, почему он должен был не доверять человеку, возглавлявшему «Звезду» и, судя по всему, наладившему дела в команде?

- Часам к двадцати трем я разгружусь с делами. Позвоните мне домой.

- Может быть, стоит прихватить с собой Савельева?

На этот вопрос Бурцев ничего не ответил.

Теплая вода всегда успокаивала мышцы, расслабляла тело, умиротворяла. Однако на этот раз ничего подобного Сергей не ощутил.

Теперь он ждал, что Андрей заговорит первым, но тот не спешил, словно чего-то боялся.

- Как тебе понравилась «Звезда»? - наконец не вытерпел Сергей.

- Хорошие ребята,- быстро ответил Андрей.- Понимаешь, раньше я представлял их себе совсем другими. Нерон ваш меня однажды обругал… более чем грубо. Вроде мы в борьбе за мяч столкнулись. Шлыка я всегда считал середнячком. Он меня по ногам полоскал прилично. Подкат в стиле подруб… А тут оба они… на месте.

Дружат? У вас все по парам? Как же буду я? В одиночку? Впрочем, я ведь привык…- Андрей помолчал, кажется чуть-чуть смущенный своей откровенностью.- А Святовы дружки? Говоров и Хитров?

Силенок еще маловато, но - технари. Эти до сборной дотянут, точно.

Честолюбивые ребята. А паса-то от них можно дождаться? Они себя передо мной демонстрировали. Их можно извинить, правда? Москвичи? Во всех командах есть москвичи. Эти - не самые плохие. Что называется, на ходу. Даже Минин. В сборной он выпендривается - ну, вылитый Бест. Однажды говорит: «Что там Стрелец! Если бы он сейчас начинал, никто бы его и не заметил». Это про Стрельцовато! Где бы мы все были, если бы не такие, как Месхи, Иванов, Метревели? А здесь Минин вроде, как твой Свят.

- Может быть. Не знаю. Но смотрят они разными глазами.

Пока что чужими. Свят - моими, Минин - савельевскими. Значит,

«Звезда» тебе по душе?

- Я же сказал: хорошие ребята. Про ребят я сказал.

- Они приняли тебя как своего.

- Не спеши. Сколько бед я принес вашей «Звезде»? Похоже, не было матча, чтоб я не забил.

- Тогда я пошел к тренеру.

Не слушая того, что Андрей говорил ему вдогонку, окрыленный Сергей побежал к Савельеву.

Когда он вошел в тренерскую комнату, магнитофон шуршал, стирая какую-то старую запись. Это раздражало.

- Может быть, вы мне что-нибудь скажете? - спросил Катков.

- Ты прессу читаешь?

- Трудно сказать определенно.

- Мне сообщили из Москвы: «Старт» либо уже расписал, либо завтра распишет твоего Соснору.

- Но ведь совсем недавно тот же «Старт» расхваливал его на все лады!

- Все течет, все изменяется. Не тренировался, зазнался, отгородился от коллектива, противопоставлял себя остальным.

Сергей вспомнил раздевалку, протянутую руку Доронина, взметнувшееся полотенце, загорелую потную спину.

- Противопоставлял себя? - спросил он.- Кому же?

- Вероятно, прежде всего тренеру.

- Не знаю,- поспешно сказал Сергей.- Но что бы там ни написали, все равно это чепуха!

- А мы все равно не сможем его взять. Нам просто не разрешат,- сказал Савельев.

- Директор завода все может.

- Вряд ли Бурцев будет этим заниматься. Да он и не знает, как это делается.

- Тогда я пойду к нему,- сказал Сергей.

- Сперва пойду я сам,- отрезал Савельев.

Стирая старую запись, продолжал шуршать магнитофон.

Внизу, в просторном холле, Сергея поджидал Святослав.

- Не понимаю,- сказал ему Сергей,- когда он стал таким артистом? Еще пять лет назад он был хорошим, душевным парнем.

Неужели тренер обязательно вырождается в артиста? Обещал пойти к Бурцеву. Испугался, что я пойду к нему. Впрочем,- спохватился Сергей,- я не должен был говорить тебе об этом.

- А я ничего и не слышал.

Андрей ждал их в машине.

- Ребятам без тебя скучно,- как бы между прочим сказал Сергей брату.- Они тебя любят.

Свят побежал к автобусу. Его там и в самом деле с нетерпением поджидали.

- Братец опять отказал тебе в транспорте? - спросил кто-то.

Свят ничего не ответил и пристроился к своим дружкам Хитрову и Говорову.

- Ну? - в один голос спросили Алик и Витек.

- Будет играть у нас, раз Сережа взялся.

- Не просто ведь, а?

- Все решит Бурцев.

Прогревая мотор, Сергей объяснял Андрею:

- Наш директор - редкое явление в футболе. Это не Баженов.

С тех пор как стал директором, ни разу не был на стадионе. Принципиально. В прошлом году узнал о пропусках. Ох и шумел! Выяснил в типографии - кто же скроет от него правду! - сколько их отпечатали и приказал сдать все до одного. На оперативках стыдил начальников цехов: что, у вас рубля на билет не найдется?

- Сергей! - Андрей выскочил из машины.- Посмотри, кто идет.

От остановившейся за воротами «Волги» к ним приближался хмурый Веретеев.

- Я ведь просился к нему,- тихо сказал Андрей.- Обещал.

Слово давал…

- Ты уже наш.

- Но я же обещал.

- Ты нужен Святу…

Веретеев шел к ним. Соснора чувствовал, что старый тренер вглядывается именно в его лицо, но прямо посмотреть на своего первого учителя был не в состоянии. Лишь пожимая его руку, Андрей спросил:

- За мной? Уже потеряли?

- Еще и не нашли,- усмехнулся Веретеев.- Ты сам себе хозяин.

Но встретить тебя здесь я не предполагал.

- Не за мной же? - вмешался Сергей.

- Выпал свободный денек, вот и приехал посмотреть на твоего братца. Телевизор все-таки не то, правда?

- Свят! - позвал Сергей.

Тот и сам узнал Веретеева, но не спешил ему навстречу. Сергей окликнул его еще раз. Свят вынужден был подчиниться.

- Пожалуйста, вот он.

- Какой он у тебя сердитый!

- Какой есть,- не без дерзости ответил Святослав.

Сейчас он видел в Веретееве врага, полагая, что тот приехал за Андреем. Свят уже ни за что не хотел терять Соснору, уже мечтал быть ему не только партнером в игре, но и самым близким другом в жизни.

Но рука Веретеева легла на тугое плечо юноши, пальцы легко скользнули по его волосам, и это оказалось таким добрым и мягким, что невольно смутило и братьев Катковых, и Андрея.

Тем временем Савельев узнал о том, что приехал Веретеев, и заторопился к нему.

- Какими судьбами вы у нас?

- Можешь не волноваться. Даже если Баженов окончательно меня прижмет, твой хлеб отбивать не стану.

- Я имел в виду другое,- оправдывался Савельев.

- Не родился еще такой тренер, который бы в подобной ситуации имел в виду другое.- Веретеев не видел в Савельеве соперника и мог разговаривать с ним вполне откровенно.- Даже на возвращении Сосноры настаивать не буду. Я его не одолел, Доронин - тоже.

Посмотрим, как этот букет зацветет у тебя. Впрочем, тебе всю жизнь везло. Не то что некоторым…

- Мне везло? - Савельев даже присвистнул.- Разве не вы отчислили меня из сборной? Это тоже было везение?

- А разве нет? Ты, по крайней мере, не пережил того позора, который пережили и я, и кое-кто еще. Например, этот красавец,Веретеев обнял Сергея.- Ну что, поехали? У меня времени в обрез.

Где твоя машина? Говорят, в тебе пропал автогонщик мирового класса. Наш Лауда. И что тебе нужно было в футболе?

Уходя, Веретеев сказал Савельеву:

- В таком составе «Звезде» по плечу Кубок.

- Играем-то с вами,- возразил Савельев.- А в гостях «Звезда» никогда у вас не выигрывала. Да и кто разрешит взять Соснору?

- Разрешат. А насчет того, что «Звезда» у нас, в Атомграде, никогда не выигрывала,- так ведь у нее никогда раньше не было Свята Каткова…

Минин ворвался в тренерскую комнату, когда Савельев менее всего ждал своего любимца. По расчетам Савельева, Минин в ближайшее время должен был стать лидером команды. Сейчас же, ворвавшись в комнату, будущий лидер понес, по мнению тренера, вздор, начал строить бессмысленные планы, пустился в беспочвенные догадки. Савельев либо помалкивал, либо отделывался шуточками.

- Я так представляю себе нашу команду: впереди я со Святом, а сзади Соснора с Катковым-старшим. Станем чемпионами как пить дать.

- Ты меня соблазняешь Соснорой в своих интересах.- В конце концов Савельев заговорил серьезно.- Для того чтобы он отнял у Катковых ту славу, которую они отняли у тебя. Но я не возьму Соснору. Доронин не простит мне, если я его пригрею. Мне врагов не надо. А славу себе добывай сам.

- Что вы все одно и то же: слава, слава… Возьмите Соснору.

Поймите, я хочу, чтобы «Звезда» заиграла. Хочу, чтобы и у меня была «Звезда», как у Катковых. Чтобы она стала мне родным домом.

- Мне враги не нужны - вот что тебе надо взять в толк,- упорствовал Савельев.- Тем более Доронин. Он же способен на все.

Всех своих дружков на меня напустит. Дружков же у него - знаешь сам… У меня и так ни с прессой, ни с судьями контакта нет. А тут он еще кого-нибудь натравит. Зачем это мне?

Уходя, Минин хлопнул дверью, но Савельев только ухмыльнулся и снова занялся магнитофоном: до вечера он должен был переписать концерт Глории Гейнер - королевы «диско». Где только этот Говоров достает такие записи! Но ему опять помешали: явились очкастые суетные парни с кафедры психологии местного пединститута, и Савельев проговорил с ними до темноты. Парни эти - по его убеждению - целый день потратили впустую. Сами они воодушевлялись, затевали споры, оперировали такими словесными конструкциями, которых Савельев давно уже не помнил. Но он, как опытный стара69 тель, терпеливо ждал, когда выуженных им крохотных песчинок накопится достаточно, для того чтобы переплавить их в нечто более значительное.

Поздним вечером Сергей повез Веретеева в аэропорт. Он спокойно ждал, когда Веретеев заговорит: впечатлений было, конечно, немало. Но тот долго молчал. Когда машина вырвалась из душных городских улиц на продуваемое ветром шоссе, Веретеев тихо попросил:

- Отпусти его ко мне.

- Кого? - схитрил Сергей.- Свята или Андрея?

- Кстати, об Андрее,- не отвечая на его вопрос, заговорил Веретеев.- Мне показалось, что в его нынешнем состоянии для него есть только одно лекарство - это ты. Не оставляй его ни на минуту. Он ищет в тебе силу для себя, самого. Он, я чувствую, запутался. Поэтому я и не настаиваю на его возвращении.

- Я ничего не знаю,- сказал Сергей.- Но у меня такое ощущение, будто сегодня самый счастливый день в моей жизни. И это связано именно с Андреем. Даже мое вступление в большой футбол не было таким счастливым.

- Если память мне не изменяет, через два дня после своего дебюта ты похоронил мать?

Тень скользнула по лицу Сергея.

- Вы сказали, что Андрей запутался,- продолжал он, не ответив Веретееву.- В чем же он мог запутаться?

- Какая-нибудь женщина. У него всегда истории с женщинами.

Сейчас, наверное, серьезнее, чем раньше. Но хватит об Андрее. Отпусти брата. В конце сезона. Туда, где буду я сам.

- Еще рано.

- Боишься за него?

- Он уже взрослый парень.

- Вижу, что боишься.

- Я наделал много ошибок. Его я должен уберечь от них. Кто же, если не я?

- Значит, не доверяешь и мне? Хотя, может быть, ты и прав: ведь я прозевал Андрея, когда ему было столько, сколько сейчас твоему брату.

- Не в этом дело. Я и себе не очень доверяю. Я понял, что Свят станет большим футболистом, когда ему было одиннадцать. Японял тогда, что все дело в таланте. Которого у меня не было. У меня его заменяли трудолюбие, настойчивость, удача. А у него был именно талант. Но в отличие от многих других футбольных талантов, которых я хорошо знал, с ним было интересно работать. Он мне верил, охотно подчинялся, но в то же время его талант вынуждал меня постоянно искать новое. Свят прекрасно знает, что талант - совсем не его заслуга и что кичиться ему нечего. Весь вопрос в том, что он сделает с талантом, отпущенным ему природой. Пеле много лет проливал пот. Высокий класс, вы же сами нас так учили, приходил лишь после долгой, самоотверженной подготовки и при полной отдаче.

Свят себя не щадил и никогда щадить не будет. В жизни, в быту он мальчишка. Но когда дело доходит до футбола, мне порой кажется, что он дает мне сто очков вперед. Свят верит мне по-прежнему, но уже не подчиняется, хотя и делает вид, что послушен.- Сергей покачал головой, как бы укоряя себя за излишнюю откровенность.

Но все последнее время он мог думать и говорить о брате, только о брате.

- Как же Свят уживется с Савельевым? - спросил Веретеев.

- Он сильнее, чем я. Савельеву с ним не сладить. А если еще будет рядом Андрей…

- Я вижу, у тебя далеко идущие замыслы,- заметил Веретеев.

- Никаких замыслов у меня нет,- спокойно возразил Сергей.Просто мне кажется, что я наконец понял наш футбольный мир.

- Никто его толком не понимает,- вздохнул Веретеев.

- Я твердо знаю только одно,- как бы завершая разговор, сказал Сергей.- Если бы я не привел Свята в «Звезду», он все равно пришел бы. И без меня. Может быть, даже порвав со мной.

Было над чем подумать Веретееву…

Провожая старого учителя к самолету, Сергей обнаружил, что идет следом за Бурцевым. Закинув на плечо легкий плащ, директор тоже направлялся на летное поле. Возле урны директор задержался, сделал последнюю затяжку и с явным сожалением бросил папиросу.

Тут же он увидел Сергея.

- А ты куда?

- Провожаю,- поспешно ответил Сергей.

Лицо Бурцева помрачнело.

- Провожаешь Соснору? Он все-таки решил уехать? Что же вы морочили мне голову?

- Соснора остается в «Звезде»,- вместо Сергея ответил Веретеев.- Теперь, если команде удастся его оформить, она может выиграть многое.

- С кем имею честь?

- Веретеев,- снова поспешил ответить Сергей.

- Слышал. Рад познакомиться.

Никакой радости на лице Бурцева, впрочем, не возникло, но Сергей понял, что директор успокоился. Стало ясно, что судьба Сосноры известна Бурцеву и не оставила его, Бурцева, безучастным. Значит, Савельев уже успел поговорить с Бурцевым до того, как говорил с Сергеем. Разговор тренера с директором о Сосноре, видимо, состоялся, когда Бурцев нанес свой неожиданный визит на загородную базу.

Слушая потом Сергея, Савельев просто-напросто лицемерил.

- У меня есть к вам несколько вопросов,- сказал Бурцев, обращаясь к Веретееву.

- Постараюсь ответить.

- Если не возражаете, полетим вместе,- продолжал Бурцев,мой самолет пойдет раньше рейсового.

- Охотно.- Веретеев повернулся к Сергею: - Ну что ж, спасибо за прием. Думаю, что мы поговорили по душам. Надеюсь, что ты не потеряешь голову, даже если Свят потеряет свою.

- До свидания,- Сергей протянул руку.

Веретеев мягко пожал ее, но ничего не успел добавить, потому что Бурцев, кивнув Сергею, пошел к заводскому самолету, стоявшему недалеко от рейсового. Сергей смотрел им вслед. «Почему, думал он,- своенравный и непокладистый Веретеев так охотно согласился с предложением Бурцева? Видимо, «Звезда» всерьез заинтересовала стареющего мага. Может быть, он задумал во время этого ночного полета понравиться Бурцеву, что могло бы дать ему надежду на будущее?»

Однако Сергей ошибался. Понимая, что в Федерации футбола далеко не все пойдут навстречу желанию Бурцева взять Соснору в свою команду, Веретеев просто решил помочь директору чужого завода.

Но Бурцеву Веретеев не понравился.

По сравнению с Веретеевым Савельев явно выигрывал - не только молодостью и внешним видом. Было кое-что еще более важное. Савельев казался Бурцеву человеком, способным к росту, к движению вперед. Будущее - по мнению Бурцева - принадлежало именно этому молодому еще человеку, а не стареющему Веретееву.

Суждения старого тренера были настолько устоявшимися, что никакие новые идеи никогда не смогли бы их поколебать. Бурцев же мог оправдать любые издержки роста, но догматические ошибки никогда не прощал. Да и то обстоятельство, что Веретеев ухитрялся столько лет ладить с Баженовым, настораживало Бурцева.

Свят сидел в своей комнате на кровати, вытянув ноги. Сергей присел рядом.

- Я знаю, о чем ты сейчас думаешь,- сказал он, уверенный, что брата взволновала встреча с отцом.

- Нет, не знаешь,- тихо ответил брат.

- Ты уже взрослый человек и сам вправе поступать так, как считаешь нужным.

- Значит, ты видел?

- Невольно, Свят. Так вышло.

- Тем лучше.

- Спи.

Сергей оберегал Свята и не хотел его встреч с отцом. Но он знал, что в тот день, когда вспыхнет звезда Свята, отец непременно объявится, как двенадцать лет назад, когда вспыхнула звезда Сергея.

- Спи,- повторил Сергей и прошел в гостиную, где его ждал Соснора.

Андрей догадывался: произошло что-то, свидетелем чего он, возможно, и был, но чему не придал значения.

- Я у вас не вовремя? - осторожно спросил Соснора.

Сергей придвинул кресло к тахте, где располагался на ночь Андрей.

- То, что произошло утром со Святом, к нам с тобой отношения не имеет.

- Что же именно произошло? Или об этом нельзя рассказать?

- Тебе можно. Видишь ли, Свят сегодня встретился с отцом.

- Разве ваш отец жив?

- Для меня он давно умер. Он бросил нас, когда Святу было два года. Нет, я не виню ту женщину. Я вообще никогда ни в чем не виню женщин, даже тех, которые заслуживают презрения. Мне тогда было четырнадцать. Через четыре года я сыграл первый матч в основном составе «Звезды» и забил три гола. В городе только обо мне и говорили. Тогда он поймал меня на улице и клялся в отцовских чувствах. А я смалодушничал. Пошел к нему. Когда мама узнала об этом… Это случилось через два дня. Кто-то сказал ей. Она спросила меня, правда ли, что я пошел к нему? Я хотел сказать, что это сплетни, но не смог. А она не смогла выдержать. Сердце оказалось слабым. Так я похоронил мать. Если бы рядом не оказался Савельев… да, именно Савельев… я натворил бы больших бед. Святу шел тогда всего седьмой год. Я отказался от отца. И за себя, и за Свята. Брату я заменил и мать, и отца. Делал все, чтоб заменить. Двенадцать лет заменял. Но теперь он взрослый парень… Взрослый человек. Он сам должен решить, как ему поступать. Похоронить отца для себя или пойти ему навстречу.

- Выходит, мы все про тебя ничего не знали?

- Как вы могли знать то, чего в моей жизни уже не было?

- Как поступит Свят?

- Не знаю. Он не пережил тех лишений в безотцовщину, что достались мне. Мы жили бедно. Когда я начал играть, все в нашей жизни резко изменилось. Правда, маме не пришлось отдохнуть.

Но Святу я не отказывал ни в чем. Ни в чем. Собственно, я жил для него. Потому что был виноват в его сиротстве больше, чем кто-либо был виноват в моей безотцовщине. Кстати, ты первый, с кем я так откровенен.

- Сережа…- Андрей помнил, что в сборной, где он только и общался с Сергеем, именно к нему, к Сергею обычно тянулись иногородние футболисты, не имевшие московских дружеских связей.

Но теперь - Андрей это ясно понял - Сергей был очень одинок.

Это одиночество стало для Сергея особенно невыносимо, когда его брат оказался на пороге самостоятельной жизни.- Сережа,- повторил Андрей,- я сделаю все, чтобы играть в одной команде с тобой.

Несмотря на то, что Доронин хотел загнать меня именно сюда, надеясь, что я погибну вместе с вами. Я сделаю все, чтобы играть в «Звезде».

Сергей промолчал. Как всегда, он думал не о себе, а о брате.

Андрей был нужнее Святу, идущему к своей вершине, а не ему, как говорят в таких случаях, едущему с ярмарки.

Он был уверен, что не ошибается ни в брате, ни в Андрее.

Эти два человека просто необходимы друг другу. Вдвоем они смогут сделать все в футболе, одержать победы над любыми соперниками, поднять свою команду на небывалую высоту.

Молчал и Андрей. Он старался не думать о будущем. Он нуждался в такой силе, которая помогла бы ему сегодня удержаться в футболе.

Источником такой силы был Святослав Катков.

12

После вольготной командировочной жизни опять настали суматошные редакционные дни. Однако я продолжал внимательно следить за «Звездой». Она отправилась в продолжительный вояж по чужим стадионам.

По вечерам у меня раздавались телефонные звонки.

- Поздравляю, твоя «Звезда» отличилась.

- Как много они пропустили! - с притворным огорчением отвечал я. Результат был мне, конечно, известен: «Звезда» выиграла.

- Но на два больше забили!

- А кто забивал? Небось какой-то парень из тайги?

- Твой Свят Катков забил два гола из четырех.

- Нормально!

- Что ж тут нормального? - У моего собеседника не выдерживали нервы.- В первых шести играх взяли всего два очка, а в трех последних - шесть. Причем четыре из них - на выезде.

- Потому что есть команда. Понимаешь, команда! - торжествовал я.

В третьей игре на выезде - очень далеко от родного дома - «Звезда» тоже победила. Четыре победы подряд! Значит, никто еще не сумел подобрать к ней ключ? Никто не сумел разгадать игру Свята?

Перед тем как вернуться домой, «Звезда» провела матч в Закавказье, а уже через два дня в нашей газете появилась за подписью самого Романишина статья о Сосноре. Оперативность просто фантастическая, сроду такого не бывало! Но дело не в оперативности.

Я читал и не верил своим глазам. Еще совсем недавно тот же Романишин пел тому же Сосноре неумеренные и возмутившие меня тогда дифирамбы. Теперь же он просто обливал его грязью. Все его достоинства он извратил до такой степени, что они превратились в пороки.

Небритый, с глазами, воспаленными от бессонницы и стыда,на него и смотреть-то было больно,- Береговский не вставал из-за стола. На все попытки заговорить с ним он только огрызался. Не хотел разговаривать даже с Куличенко и со мной. На его столе лежала газета со статьей Романишина. Жирные вопросительные знаки, поставленные красным карандашом, словно вспышки от зажигалки, резко били в глаза. А из-под настольного стекла прямо в лицо Береговскому смотрели огромные печальные, но с затаенным юмором глаза Андрея Сосноры.

Романишинская статья не выдерживала никакой критики. Помимо всего прочего, она была просто-напросто плохо написана. Не будь подписи Романишина, можно было бы подумать, что ее написал человек, вообще не имеющий никакого представления о футболе.

Представьте себе, что какой-нибудь актер перешел из «Современника» во МХАТ. Ну и что? Стала бы «Советская культура» посвящать этому возмущенную статью? Ни в одной области закулисные перипетии не выносятся на всеобщее обозрение в такой степени, как в футболе.

Когда в команде происходят внутренние личные конфликты, когда сталкиваются тренер с игроком, тренер с тренером или игрок с игроком, мы, журналисты, не должны вмешиваться. Конечно, если это не относится непосредственно к игре, к разногласиям по тому или иному принципиальному вопросу.

Я помню, как в свое время возник конфликт между Ошенковым, тренировавшим тогда «Шахтер», и игравшим в этой команде Лобановским. Тренер и игрок придерживались разных взглядов на футбол.

В спор вмешался журналист и взял сторону одного из конфликтовавших. Хотя спор касался непосредственно игры, мы даже и тогда сомневались в праве коллеги вмешиваться в конфликт, происходивший не на глазах у зрителей, а внутри команды.

Насколько нам было известно, у Сосноры и Доронина никаких расхождений во взглядах на футбол пока не возникало. Их конфликт носил личный характер, хотя по этому поводу никто не мог сказать ничего вразумительного. Вот почему таким непристойным было вмешательство Романишина.

В своей статье он прежде всего рассказал о собрании, состоявшемся в доронинской команде. Это была хорошо подготовленная инсценировка коллективного гнева. Как водится, на собрании присутствовали весьма ответственные административные и общественные руководители комбината. На повестке дня вопрос: «О недостойном, хулиганском поведении товарища Сосноры». Доронин сообщил присутствующим, что Соснора постоянно нарушал дисциплину, допускал хулиганские выходки по адресу товарищей, затевал драки, ставил свои интересы выше интересов коллектива. По утверждению Романишина, тренер привел неопровержимые факты, в частности рассказал о драках, зачинщиком которых был Соснора.

На собрании выступили, конечно, футболисты. Запротоколированы их резкие, гневные слова о Сосноре. Все они, писал Романишин, с возмущением говорили, что многие годы Сосноре все прощалось и он совершенно обнаглел. Все единодушно высказались за отчисление Андрея Сосноры из команды и за пожизненную дисквалификацию его. Было решено ходатайствовать перед Федерацией футбола о том, чтобы лишить Соснору звания заслуженного мастера спорта.

Выступление самого Сосноры Романишин дал в кратком изложении. Андрей якобы вел себя высокомерно и нескромно, хвастаясь тем, что за шесть лет пребывания в команде все силы отдавал ей и футболу и ни в каких драках не участвовал. Все предъявленные ему обвинения он назвал клеветой. Причину же возникшего острого конфликта он видел только в том, что не сошелся характером с Дорониным. Никакой вины перед коллективом он не признал.

Затем Романишин ударился в историю. Рассказал о том, как в свое время Соснора из веретеевской команды попал в доронинскую.

Надо сказать, что этот переход действительно выглядел сомнительным. В сущности, это было просто бегством от Веретеева к… славе.

Все симпатии были тогда, разумеется, не на стороне Сосноры и Доронина. Но в то время именно Романишин на всех перекрестках громогласно доказывал, что переход этот необходим в интересах как всего нашего футбола, так и талантливого молодого футболиста.

Романишина сейчас в редакции не было. Он отправился к Доронину за немедленной благодарностью. В его кабинете заперся Куличенко и никого туда не впускал. Я позвонил ему по телефону. Он вежливо попросил не мешать, сказав, что скоро обо всем мне доложит. В то время как Береговский страдал и предавался отчаянию, Куличенко принялся за дело. Такими разными были эти люди.

Если бы Романишин знал, что напишет Куличенко в его отсутствие, да еще сидя за его собственным столом, он, вероятно, оставил бы там мину замедленного действия.

Вскоре статья Куличенко появилась в молодежной газете. Молодой журналист резко выступил в другой газете против того, что было напечатано в его родном издании, да еще за подписью его непосредственного шефа. Случай в журналистской практике редчайший!

Может быть, даже противоречащий элементарной журналистской этике.

Но разве мой друг не отдавал себе отчета во всем этом, когда позвонил в редакцию молодежной газеты? Там его сразу поняли.

И я его сразу понял. Мне было даже немного обидно: сам я вряд ли решился бы на такой шаг.

Куличенко ни разу не сослался на статью Романишина, не привел ни одной цитаты из нее. Человек, не знавший о том, что несколько дней назад писал о Сосноре «Старт», воспринял бы статью Куличенко как очередной материал на морально-этическую тему.

«Чего я не понимаю и никогда не пойму,- писал Куличенко,как могли игроки возводить напраслину на своего товарища? По мнению руководителей комбината, цитирую дословно, «обсуждение дела Сосноры в команде имело определенное воспитательное значение, повлиявшее на укрепление дисциплины среди игроков». Вот оно как получается. По принципу - «чтоб неповадно было». На примере одного игрока, поднявшего голос против тренера, проучить всех остальных. Но что чувствовали эти остальные, уходя после расправы над своим товарищем? Какие черты можно таким образом воспитать в людях? Дисциплинированность или забитость? Принципиальность или трусость? Кем после этого станут в глазах игроков воспитатели? Бояться их будут или уважать за строгость - вот, мол, даже с ведущим игроком не посчитались, что же тогда со мной сотворили бы? Так стоит ли прямо говорить, что думаешь?

Не лучше ли отмалчиваться?»

Рано утром, едва молодежная газета успела выйти, Романишин позвонил из Лбова главному редактору, а тот сразу же вызвал нас к себе, спокойно, никак не комментируя, пересказал крикливые, но по сути дела логичные претензии Романишина о журналистской этике, о предательстве по отношению к родной газете и т. д. и т. п.

Сообщил, что Романишин вылетает в Москву сегодня и сегодня же вечером соберется редколлегия. Понятно, он ругал себя за то, что напечатал романишинский пасквиль. Теперь ему нужна была поддержка редколлегии. Впрочем, самому Главному ничто не грозило.

Да и Романишин, раньше чем долетит до Москвы, должен будет понять, что выступление молодежной газеты - факт более серьезный, чем его статья.

Как и следовало ожидать, редколлегия ничего не решила. Романишин бушевал, перебивал всех, кто выступал, метал в нашу сторону разъяренные взгляды. В конце концов Главный не выдержал.

- Как же теперь будет работать отдел футбола? - спросил он.- При таких отношениях редактора с сотрудниками?

- Как работал, так и будет работать,- огрызнулся Романишин.

Но всем стало ясно, что это-то как раз и невозможно.- Смолеев полетит на полуфинал Кубка в Атомград - там его «Звезда» играет.

Береговский - на другой полуфинал, с участием чемпиона. Вот вам и вся работа!

- Но я не хочу ехать во Лбов,- воспротивился Береговский.

- Моя очередь туда ехать,- сказал Куличенко.

Он предвидел, что на этот раз Романишин не поедет на игру доронинской команды, а пошлет кого-нибудь из нас - меня или Береговского. Но ехать должен был именно Куличенко. Если бы приехал кто-то другой, все сочли бы, что Куличенко побоялся встретиться и с самим Дорониным, и с его ребятами.

- Болтуны, склочники, интриганы! - гневно воскликнул Романишин.

Нет худа без добра - не ахти какая мудрая философия! Но в нашем случае она имела смысл. Если бы в Атомград ехал Береговский, он прямо из кабинета Главного помчался бы в аэропорт.

Мы же с Куличенко, как более тяжелые на подъем, вместе с Береговским вернулись в нашу комнату. И как раз вовремя: междугородный телефон требовал Береговского. Едва заслышав голос в трубке, Береговский шепнул:

- Личное.- И мы оставили его одного.

В коридоре Куличенко сказал мне:

- Наверняка Андрюша. Странное дело, никогда я не питал симпатии к нему, хотя и ставил первым номером в нашем референдуме. А теперь… Неужели нужно унизить человека, чтобы мы его поняли по-настоящему? Чтоб узнали его настоящую цену?

Когда мы вернулись в комнату, Береговский сидел, сжав голову ладонями.

- Звонил Андрей,- сказал он.- Знаете, откуда? Не буду вас томить. Еще подумаете, что из Киева. Или из Астрахани. Он звонил из Новоднепровска. Из «Звезды»! Завтра вместе с ней летит в Атомград на полуфинал Кубка. Играть ему, конечно, еще нельзя. Летит просто повидаться с отцом-матерью. Директор новоднепровского завода Бурцев якобы обещал добиться разрешения. Даже приказал, чтоб Андрей в Москве не показывался. Добьется? Помните, Романишин шутил, что Соснору теперь либо дисквалифицируют, либо отправят в команду, у которой стопроцентные шансы вылететь из высшей лиги? Такой командой тогда была «Звезда». Неужели Доронин так недальновиден? Ведь если Соснора будет играть в «Звезде», она ни за что не вылетит… Смолеев,- обратился он ко мне,- опять ты перехватил у меня командировку… Нет, дело у нас, кажется, дойдет до драки.

- Ты забыл, командировку перехватил у тебя я,- отозвался Куличенко.

Как «Звезда» будет играть теперь? Какую систему она изберет?

По своему амплуа Андрей Соснора мог быть форвардом - как оттянутым вглубь, так и выдвинутым вперед. В доронинской команде он держал в своих руках управление не только атакой, но и вообще всей игрой. В «Звезде» же такие или подобные функции - многие наши команды в той или иной степени копируют доронинскую - выполняет ныне Катков. Держать Соснору во втором эшелоне нет смысла - он может не проявить там своих лучших качеств. Впереди же есть Минин, да еще появился Катков-младший. «Звезда» не может позволить себе роскоши играть с откровенно выдвинутыми вперед тремя форвардами. А если Савельев позволит себе такую роскошь?

Но ведь и сам Соснора не может не понимать сложности своего положения.

Еще недавно тренер сборной страны писал про него: «Только за Соснорой я оставил право пользоваться всеми благами демократии.

Очень умный, очень честный игрок, он никогда не сделает лишнего, не злоупотребит своими возможностями, он сделает именно то, что требуется, он имеет право строить игру так, как будто сам является тренером во время матча и решает, как ее направить, а остальные подхватывают на ходу его идеи и в меру своих сил развивают их».

Пойдет ли такой Соснора на вторые роли? Может быть, вынужден будет пойти, иначе ему придется вообще расстаться с футболом…

Много лет спустя, когда Андрей уже познал, что такое тренерский груз, я поинтересовался его мнением о Доронине - как бы там ни было, а именно этот тренер более других способствовал восхождению Сосноры на футбольную вершину. Андрей не сразу приступил к прямому ответу. Сначала он поговорил о первом своем тренере, потом о разных людях, стоявших во главе сборной. И лишь в конце, словно все сказанное должно было означать неизбежное и необходимое вступление, он поразил меня точностью и безжалостностью своей оценки: «Футбол для него - средство для достижения цели, которая не связана с целями и интересами других людей. Как бы сильно ни играла его команда, она всегда играла только на результат. Если и бывали у нее полет, вдохновение, то помимо его воли. И мы играли так все реже, пока совсем не перестали думать о такой игре. То, что вам казалось в нем сухостью характера, было просто внешним выражением его неспособности творить. Заурядный погоняла - вот и все. А мы… мы играть могли, как боги. Он об этом прекрасно знал и организовывал наши победы. Но не игру».

У каждого есть сумасшедшие друзья. Вечером того дня, когда появилась статья Куличенко, мне позвонил мой сумасшедший друг Леня. Его воображение вечно терзали футбольные кризисы - как всеобщие, в мировом масштабе, так и локальные, касавшиеся его любимого «Локомотива».

- Это правда, что Соснора в «Звезде»?

Бог мой, уже все знают!

- Не имею представления,- сухо ответил я.

- Слушай, это же замечательная история. Он летел к Веретееву.

Агенты «Звезды», один из них был парапсихолог, проникли в самолет и по пути заставили экипаж изменить курс. Так Соснора оказался в «Звезде». Знаешь, кто руководил этой операцией? Сергей Катков!

- Леня! - закричал я.- Ты все перепутал: это были агенты «Локомотива». Соснора в «Локомотиве».- Я положил трубку.

Через десять минут Леня позвонил снова.

- Зачем ты меня обманул? Сосноры в «Локомотиве» нет.

- Слушай! Агенты «Звезды» не проникали в самолет, на котором летел Соснора. Они просто сбили его ракетой «земля - воздух».

Леня бурно протестовал, но я страшно хотел спать и накрыл телефон подушкой. И, как оказалось наутро, совершенно напрасно.

Улетал я в Атомград после полудня. Первым, кого я увидел в аэропорту, был Веретеев.

- А, мальчошка, привет! Ты не обижаешься, что я тебя так называю?

- Нет, конечно.

Какая могла быть обида, если Веретеев обращался так лишь к близким ему людям? Впервые он назвал меня «мальчошкой», когда статья, которую мы с ним делали, была напечатана и всем понравилась. В отличие от большинства авторов, Веретеев никогда не говорил «моя статья», а всегда - «наша со Смолеевым», хоть под ней и стояла одна его подпись.

- Я тебе ночью звонил,- сказал Веретеев,- да ты где-то гусарил.

Не мог же я поведать ему о своем друге Лене и о подушке на телефонном аппарате.

- А сегодня уже не успел. Такие дела.

- Соснора? - спросил я.

- Конечно, он. Сейчас все заняты Соснорой.

Веретеев надолго умолк. Снова заговорил он только в самолете.

- Тебе известно, что Соснора в «Звезде»? - Я кивнул.- Сегодня помогал Бурцеву - знаешь такого? - в Федерации, в Управлении, чтоб разрешили Сосноре играть за «Звезду». В порядке исключительного исключения. А Бурцеву я, мальчошка, не понравился.

Он просто не в состоянии понять, как может футбол занимать такое место в жизни человека. И еще не понимает, что в футболе нельзя говорить «да» и «нет», а надо - «мне кажется», «на мой взгляд»,

«жизнь покажет». Нет, не повезло мне, не попались мне такие директоры, как Лихачев, с которым можно было работать безо всяких.

Хотя в том же «Торпедо» бывало и по-другому.

Веретеев опять замолчал. Лишь много позднее, уже за завтраком в гостинице, где он жил, отказавшись после смерти жены от служебной квартиры, Веретеев словно невзначай сказал:

- Разрешили. Будет играть. Как ни крутили эти прохиндеи, а футбол сильнее. Ну, мы с тобой встретимся после матча, не раньше.

Если задержусь, жди меня в моем номере. Такие дела.

Я подумал, что Веретеев может даже встретить «Звезду», если позволят обстоятельства,- бывает, что у гостей возникают трудности, с которыми не в силах справиться администратор.

Помогал Бурцеву! Другой бы на его месте дрался за то, чтобы Соснору взять себе. А Веретеев помогал извечным соперникам своей команды… Такой уж он человек!

Когда-то, в забытом уже очерке, я самоуверенно объявил, что если и есть в нашем футболе человек, который после смерти за муки свои футбольные попадет в рай, то это как раз Веретеев. Полвека он был связан с футболом, а свежести чувств не растерял и ясности ума не утратил. Как он остался таким - искренним, верящим, доброжелательным, ищущим - после всего, что выпало на его долю за десятилетия тренерской службы? После всех увольнений и поражений, которых не меньше бывает у любого тренера, чем успехов и побед. И ведь поговорить с ним, будто ничего плохого и не помнит, ни на кого зла не таит. Уж к пенсии готовятся первые его ученики, а все они для него - те же мальчишки со старых дворов и заброшенных пустырей…

Но чего только не было в его жизни!

Что говорить о голодном детстве, в котором футбол был вместо хлеба… Красная Пресня, собиравшаяся по выходным дням на тесном стадиончике посмотреть великих мастеров: находчивых и трудолюбивых братьев Артемьевых, ловкого Канунникова, в одиночку обыгрывавшего целые команды… Поездки через всю Москву в Орлово-Давыдовский переулок. Эти незабываемые футбольные баталии романтических двадцатых годов… Пылающими глазами следил он за старшими братьями, вовсе не мечтая обогнать,- и все же в шестнадцать лет оставил их позади, они так и застряли во второй команде, а он быстро зашагал вперед… Даже братья вместе со всеми кричали ему: «Веретей, давай! Веретей, жми!»

Как вспышка молнии средь бела дня, его игра в первом чемпионате страны. И как грозовая туча, спрятавшая солнце,- чужая жестокая нога, раздробившая колено.

Чего только не предрекали ему, когда он, вернувшись через год, выходил на зеленый газон?! А он заиграл снова, не столь мощно, зато изобретательнее и веселее. По трибунам шел восхищенный ропот: «А Веретей-то, каков? Поумнел - да как еще…»

Черной полосой легла по жизни война, зачеркнула надежды - надо же, осколок врезался в ту самую ногу…

Надежды, надежды… Он жил только ими и возвращал их после каждой потери.

Скромненькая команда, которую он тренировал, вдруг преподнесла ему подарок - к тренерскому диплому, добытому в труде и поте заочной учебы, добавила Кубок страны - вот когда он поверил, что футбол останется в жизни до конца.

Его команды взлетали, ослепляя, но порой сгорали, ничего не доказав. Возносили своего тренера и огорчали его, заставляя вступать в споры, искать новые идеи и отстаивать их.

Его неуступчивость рождала недругов и завистников. Хотя в одном все сошлись давно и бесповоротно: признали в нем футбольного кудесника, оставляющего в каждом своем ученике всего себя без остатка. И в каждой своей команде - тоже. Словно был он неисчерпаем, бесконечен.

Но я-то знаю: он искал свою команду-мечту. А она ускользала от него.

13

Капризной и переменчивой футбольной судьбе было на этот раз угодно, чтобы полуфинал Кубка «Звезда» играла с веретеевской командой, и ко всему еще в городе, где «Звезду» никто не любил и не мог любить.

В Атомград «Звезда» прилетела утром. Весь день до позднего вечера был заполнен всякого рода заботами, связанными с предстоявшим матчем. Зато на следующее утро, за день до игры, после разминки в прилегавшем к гостинице скверике и сытного завтрака Свят не отказал себе в том, что зовется личной жизнью…

Он помнил номер телефона и по этому номеру узнал адрес. Троллейбус привез его в тихий переулок, к двухэтажному голубому дому, обнесенному высоким забором из выкрашенных зеленой краской железных листов.

Сохраняя полнейшее спокойствие, Свят позвонил по телефону.

Почти тотчас же ему ответил голос, который он сразу узнал.

- Позовите, пожалуйста, Светлану,- тем не менее попросил он.

- Я слушаю.

- Извините, это…

- Я узнала тебя.

- Спасибо,- поспешно сказал Свят.- У вас не найдется часа для меня?

Некоторое время Светлана не отвечала. Кто-то спросил у нее что-то, она что-то ответила. Потом Свят отчетливо расслышал, как она сказала: «Какой-то сварщик? Нет, что ты! Он такой милый…»

Глядя на свое отражение в стекле кабины, Свят хитро подмигнул самому себе.

- Где ты находишься? - спросила Светлана.

- Возле вашего дома. Рядом с булочной. Я пойду вам навстречу.

- Раз ты так решил, что же теперь делать…

- Какой ты сегодня! - Это были первые слова, которые сказала Светлана, когда они встретились.

- Просто хорошо выспался.

- В командировках отсыпаешься? Ты надолго?

- Как дела пойдут.

- Сварочные?

- Ну да. У вас тут на одном заводе хорошо используют машины для ультразвуковой сварки. Для точечной сварки металлов. Послали посмотреть. Я не главный, конечно. Так, на подхвате.

Свят замер: забор, мимо которого они шли, был заклеен совершенно одинаковыми афишами, извещавшими о том, что завтра предстоит футбольный матч.

- Надо же,- изумился Свят,- наша «Звезда» у вас играет!

Знаете что? Сходим завтра на футбол, а? Конечно, я буду болеть за «Звезду», но это же ничего, правда?

Свят вспомнил невольно подслушанные слова: «Он такой милый…» - и подумал, что у него есть шансы…

- Хорошо.- Светлана не заставила упрашивать себя.

- У вас здесь, говорят, хорошее мороженое? - спросил Свят.

Сейчас он охотно купил бы Светлане тонну мороженого.

- Самое лучшее в стране.

- Вы закажите мороженое,- предложил Свят. Они подходили к открытому кафе, почти все столики которого были свободны.А я куплю билеты на футбол. Хорошо?

Не дожидаясь ответа, он подбежал к театральному киоску, купил два билета, постарался тут же запомнить: западная трибуна, десятый ряд, места номер…

Садясь за столик, где уже стояли мельхиоровые вазочки с мороженым, и протягивая Светлане билет, Свят сказал:

- Вы проходите завтра прямо на место. Я, может быть, чутьчуть опоздаю. Нет, нет, к началу я успею. Обязательно. Это ничего, что так?

- Что ж делать…

- Ну, да… Спасибо… Можно, я попробую отгадать, в каком вузе вы учитесь? - спросил он.

- Попробуй.

- МГУ,- сказал он.

- МГУ,- повторила она с растерянностью, которая не ускользнула от Свята.

- Я в этом году попытаюсь поступить в институт,- сказал он.- Только я ужасно не усидчив.

- В сварочный? - улыбнулась Светлана.

Мороженое было съедено.

- К сожалению, мне пора домой,- сказала девушка.

«Да и мне пора»,- подумал Свят.

- Значит, до завтра? - с надеждой спросил он.

- Завтра в филармонии играет Постников,- задумчиво сказала Светлана.

«Вот тебе и раз!» - мысленно воскликнул Свят.

- Знаменитый ударник рок-ансамбля?

- Нет, известный пианист. Получил премию на конкурсе имени Чайковского.

- Это не по моей части. Но… Значит…

- Нет, нет, я поеду на футбол. Постников даст еще один концерт.

На мгновение у Свята мелькнула мысль, что Светлана обо всем догадалась, поняла, что он скрывает себя настоящего, и приняла вызов в надежде унизить обманщика. Но его это не смутило - в своей неистребимой юношеской самоуверенности он был готов к продолжению затеянной игры.

Команды вышли на разминку, как обычно, не спеша. Белые мячи запрыгали по зеленой траве.

Свят, подхватив мяч и не выпуская его, пошел вдоль бровки, как всегда, рывками, то замедляя, то ускоряя движение. Увидев не в меру серьезного Хитрова - таким он всегда бывал перед играми,- отбросил ему мяч, поспешил навстречу другу, принял ответный пас, они поменялись местами, и вдруг Свят ударил с такой силой, что мяч перелетел тартановую беговую дорожку и опустился на одной из трибун. На западной трибуне, куда он и целил. Свят ведь был незаурядным снайпером…

Он подбежал к барьеру. Мяч вернули со свистом и насмешками по адресу футболиста.

Свят увидел, что в десятом ряду неожиданно вскочила со своего места Светлана. Он деланно развел руками: извините, мол, я вовсе не хотел играть, я хотел сидеть с вами на западной трибуне, но меня заставили играть, а я не волен поступать по-своему…

Но Светлана уходила. Что было делать Святу?..

- Свят, вернись! - кричали ему.- Хватит позировать!

В футболе нередко бывает так: дав установку, тренер задает традиционный вопрос: «Есть замечания?» Никто не откликается, каждому футболисту все кажется ясным и безусловно верным. А потом на поле выясняется, что надо перестраивать чуть ли не все вообще.

Так получилось и на этот раз.

Минут через десять после начала матча Савельев удивлялся, как он мог упустить из виду такой факт: узнав накануне, что в «Звезде» рядом с Катковым-старшим появится Соснора, Веретеев коренным образом перестроит игру своей команды… Действительно, веретеевский правый крайний играл сегодня в средней линии, ни на шаг не отходя от Сергея. Такого же персонального сторожа получил и Андрей.

В результате футболисты «Звезды», завладев мячом, просто не знали, что с ним делать. Каждый подолгу раздумывал, в нерешительности топтался на месте, а если решался на пас, то - ближнему партнеру. Никто не искал острых и ответственных, инициативных продолжений, украшающих футбол и, по существу, создающих игру.

Атака не развивалась. Никаких неожиданностей не возникало.

Соперник же не только успевал создавать заслоны перед своей штрафной, но и пользовался групповым способом отбора - нападал один, за ним сразу второй, третий. Борьбу за мяч футболисты «Звезды» чаще всего проигрывали. А хавбеки веретеевской команды, не мудрствуя лукаво, посылали мяч в штрафную площадь «Звезды», где форварды - подвижные, быстрые, упорные - устраивали нечто вроде свалки в явном расчете на счастливый случай. Так продолжалось четверть часа.

Однако не успел еще расторопный массажист, посланный Савельевым, добраться до ворот и передать Неуронову указание тренера чаще играть с крайними защитниками, как Сергей длинным пасом по левому флангу послал Збарского в атаку. Савельев понял: Катковстарший сам вносит поправки в тренерский план.

В первом тайме Збарскому удались еще два-три опасных подключения. В эти минуты его зону страховал сам Сергей. Благодаря этому левый защитник «Звезды» стал едва ли не самым грозным в ее атаках. Передачи, посылаемые Збарским в штрафную площадь соперника, дважды находили Каткова-младшего. Да и Минину однажды удалось, выпрыгнув выше защитника, послать мяч в верхний угол ворот. Вратарь чудом дотянулся до мяча, отправив его через перекладину.

Игра налаживалась. Между тем Савельев продолжал досадовать: он явно не угадал замыслов Веретеева. Это ранило его тренерское самолюбие. Однако цена победы была столь высокой, что о самолюбии следовало позабыть.

Вместе с тем его - вне зависимости от личных чувств - поразила игра Каткова-младшего. Уже к концу тайма атомградский чужой стадион, требовавший от своих футболистов победы любой ценой, умолкал, едва мяч попадал к Святу. Тысячи людей готовы были изменить своим прежним привязанностям, наблюдая за молодым футболистом, которому все удавалось будто бы шутя.

Но уж кто-кто, а Савельев хорошо знал, что в футболе никому ничего не дается шутя.

В перерыве Савельев, чтобы не похвалить парня, упрекнул его:

- Опять играешь на публику, Свят! Ты хоть и молодой, но еще не Карузо.

- Рисовочка,- буркнул Шлыков.

- Так я же иначе не умею,- ответил Святослав, развеселив ребят.

- Слушайте внимательно,- обратился Савельев ко всем футболистам.- Неважно, что вы их запутали. Голов нет. Вы сами не хуже меня знаете, что одного вдохновения мало. Действуйте осторожнее.

Особенно в середине поля. Отыгрываться всегда сложно. К тому же они наверняка изменят игру. Не могут не изменить. Им некуда отступать.

- А нам? - спросил Говоров.

Савельев с мгновенно вспыхнувшим раздражением взглянул на него, но Витек полулежал в кресле, закрыв глаза.

- Думаю, что и присяжным острякам, которые арфу способны превратить в балалайку, понятно, что речь идет о Кубке,- желчно сказал Савельев.- Так что, хавы, не увлекайтесь. А ты, Свят, продолжай играть на публику. Ты ее уже почти доконал. Давай уж совсем…

Никто не ожидал от него таких слов. Но Сергей понял: Савельев идет на крайний риск. Если Свят не сумеет сыграть во втором тайме так же блестяще, как в первом, он уронит себя в глазах миллионов зрителей - и тех, что сидят на стадионе в Атомграде, и тех, что смотрят матч по телевидению.

Хотя территориальный перевес в первом тайме был на стороне хозяев, «Звезда» имела больше возможностей открыть счет. Это вынудило Веретеева отказаться от первоначального плана: правый крайний ушел на свое обычное место. Сергей перестал за ним присматривать лишь с середины второго тайма, да и то потому, что Збарского измотали затяжные рывки, которые к тому же долго не приносили успеха. Во втором тайме питомцы Веретеева вернулись к своей обычной игре. А играли они по весьма несложной схеме: стремительные атаки с флангов и сильные удары при первой же возможности.

Эта игра нередко приносила им победы, но сегодня они чаще всего сбивались на бесконечные передачи мяча поперек поля. К тому же в конце концов в свои всевластные права вступила жара. Игра поблекла, но именно это и помогло «Звезде» перехватить инициативу.

Ее хавбеки потихоньку, без спешки и шума, оттеснили веретеевцев от своей штрафной площади, а в середине поля мяч контролировали Андрей с Сергеем и Аликом Хитровым. Приближаясь к воротам соперника они лукавили и неожиданными пасами обостряли игру.

Да и Свят, словно он и не бегал без устали в первом тайме, все чаще прорывался к воротам хозяев. Был момент, когда весь стадион встал: Свят рванулся с мячом к воротам, ему помешали, он, спотыкаясь, теряя равновесие, но все-таки удерживаясь на ногах, дотянулся до мяча и навесил его на вратарскую площадку. Если бы Минин успел ударить, был бы верный гол. Но Минин не успел.

Свят тут же забыл бы об этом, но Минин закричал со злостью:

- Самому надо бить! Видишь же, что меня прикрыли!

А потом случилось так, что Свят ударил по воротам, мяч шел в пустоту, ограниченную только штангами и перекладиной, но попал в спину выскочившего вперед Минина и улетел далеко в поле. Сам Минин на месте Свята выругал бы партнера, но Свят только развел руками. Однако Минин и тут не упустил случая упрекнуть Свята:

- То ли пас, то ли еще что! У тебя не разберешь!

Самолюбие Свята было уязвлено. Испытания на великодушие он не выдержал: отныне его с Мининым разделяла пропасть.

Но на исходе семидесятой минуты Андрей, угадав, что в передней линии неблагополучно, оттеснил Минина в тыл. Получив пас от Хитрова, быстро прошел вперед, откинул мяч назад, в ноги Сергею, а Сергей в одно касание передал его Святу.

Прикрываемый двумя защитниками, Свят стоял вполоборота к воротам. Остановив мяч внешней стороной стопы, он слегка наклонил ногу - мяч послушно взлетел вверх и вперед. Ударом с лёта Свят точно поразил цель. Такой удар не был открытием Свята - его часто применял знаменитый Пеле.

Питомцы Веретеева ответили на этот гол с горячностью, которая не могла уравнять игру. Тактический план тренера трещал по всем швам. Второй гол веретеевский вратарь забил себе фактически сам. «Звезда» выиграла со счетом два - ноль и вышла в финал Кубка.

В мрачноватой - от низких и давно не беленных потолков - раздевалке было шумно: победа «Звезды», конечно, стала событием для команды, которой еще совсем недавно грозил, по общему мнению, вылет из высшей лиги.

Неуронову и Шлыкову предстоял первый, и, вероятно, последний кубковый финал в жизни. Збарский получил возможность еще раз показать себя в родной Москве, где его в свое время не оценили по достоинству, повидаться с семьей и с давно ожидавшей его возвращения невестой.

- Ну, парень, прокалывай дырочку в пиджачке,- сказал Сергей Алику Хитрову.

Глаза Алика благодарно заблестели. Сидевший рядом Витек пробормотал так, чтобы слышал один Сергей:

- А я еще ночью проколол…

- Уже мастера спорта! Мы к этому дольше шли…

А что же Минин? Впрочем, какой футболист выходит в финал Кубка, чтобы проиграть? Значит, и Минина должна объединять с его товарищами жажда победы. Но то, что произошло сегодня на поле между Святом и Мининым, вряд ли поможет сплочению команды перед столь ответственным матчем…

Свят думал, что Светлана обрушится на него за наивный розыгрыш, но девушка пошла ему навстречу и как ни в чем не бывало сказала:

- Папа приглашает тебя к нам. Поужинать.

- Прости,- Свят впервые обратился к ней на «ты»,- но мы не настолько знакомы, чтобы мне вот так вот запросто идти к вам в дом.

- Это не имеет значения.

- Имеет. У меня ведь, между прочим, есть характер. И довольно скверный.

- Да, я это поняла.

- Мы поедем туда, где самое лучшее мороженое в вашем городе.

- Но я должна быть дома.

- Утром мы улетаем.

- Может быть, передумаешь?

- Невозможно.

Свят не хотел встречаться с Баженовым. Встреча с ним могла поставить его, Свята, в ложное положение.

- До свидания, Свят.

Светлана протянула руку, он мягко пожал ее и быстро отпустил.

К выходу шел Баженов; дочь, видимо, должна была последовать за отцом.

- Я хочу, чтобы ты всегда побеждал. Во всем.

Поблагодарив девушку, Свят поспешил к друзьям, которые терпеливо поджидали его в некотором отдалении.

- Что, Святик, любовная интрижка? - насмешливо спросил Говоров.- Ты, кажется, решил в каждом городе оставлять кусочек сердчишка? Влюбился, да?

- Не думаю. Тут что-то не то.

- У всех начинается с «не того»…

- Кто эта девушка? - ревниво спросил Алик Хитров.

- Не поверите, ребята. Это дочка Баженова.- Свят закрылся сумкой.- Только не бейте.

- Ну, комедия…- простонал Говоров.

- Пошли? - Свят обнял Алика.- Тут такое мороженое… Я вчера пробовал… Лучшее в стране…

Последние шесть лет Андрей редко бывал в отцовском доме, даже отпуск предпочитал проводить на болгарских курортах. В отцовском доме все навязывали ему свои отношения сокружающим миром, свои взгляды, пытались подчинить его жизнь своим интересам. Вот и сейчас за столом, в ожидании торжественного - по случаю его приезда - ужина, сестры, обе они работали официантками в привокзальном ресторане, назойливо укоряли его:

- Цельный год не был дома.

- Позавчера ж вы прилетели - мог и заглянуть.

- Тебе родня - ничто. Для себя живешь.

Андрей не спорил, только вяло оправдывался:

- По-моему, я часто напоминал о себе посылками.

- Мы ждали; думали, вернешься домой. А ты вот как!

- Верно, не получилось.

- А мог бы, если бы захотел,- настаивала старшая сестра.Думаешь, нам тут больно хорошо?

На помощь Андрею пришел муж младшей сестры. Как и все шоферы, он был дружелюбен и сверх меры общителен.

- Да что вы завели? Вот бабьё! Андрей, ты их не слушай.

Как Кубок-то, а? Кто его заберет?

Андрей ответил со спокойной уверенностью:

- Кто же еще, если не мы?

- Это у Доронина-то выиграете? Ляжете как пить дать. Вам сегодня просто повезло. А они в полуфинале тех-то как размолотили.

Снова вмешалась младшая сестра:

- Подвел ты нас. Видишь, в какой тесноте живем?

- Даже мать без комнаты,- поддержала ее старшая.

Наконец младшая сестра задала главный вопрос - тот, которого Андрей все время ждал и боялся.

- А ты что, повзаправду с той? Может, еще и женишься?

- С двумя дитями - да ты ума рехнулся! - подхватила старшая.

- Может быть.- Спокойствие нужно было сохранить не для них, а для матери - ее Андрей любил и жалел.- Может и не быть.

На помощь ему опять пришел муж младшей сестры:

- Да не слушай ты их! У них ведь одни тряпки на уме.

Им и мужик-то нужен, чтоб тряпки покупал…

- Помолчи! - зло прикрикнула на него жена.- А у тебя что на уме? Водка да дурацкий футбол! Не пил бы лишку, так и не шоферил бы!

Вошла мать. Андрей вскочил, помог ей поставить на стол блюдо с дымившимся пловом.

- Я все ждала тебя,- заговорила мать, раскладывая плов по тарелкам.- Уж больно тесно мы тут живем. Думала, приедешь, дадут тебе квартирку, заберешь к себе мать с отцом…

- Ему до нас и дела нет,- продолжала свое младшая сестра.Всех на чужую жену меняет!

- Да еще с чужими дитями! - снова поддержала ее старшая.Небось заставишь мать нянчить чужое отродье!

Андрей с трудом сохранял спокойствие.

К счастью, в прихожей раздался шум, который погасил страсти.

- Приволок своих алкашей,- объявила младшая сестра.- Показать пьяной банде великого сына…

В комнату ввалились подвыпившие еще на стадионе отцовы дружки. Андрей знал их много лет - привязанности отца не менялись с годами. Потом появился отец, бросился обнимать сына.

- А, сыночек, дай-ка я тебя расцелую. Хотя, по совести, взгреть бы тебя не мешало. Забыл батьку. Но играл ты сегодня, должон тебе доложить, как в лучшие времена. А что променял нас на бабу - правильно сделал! Есть бабы, которые того стоят, сынок!

Пьяные отцовы поцелуи были неприятны Андрею. Еще неприятнее были речи отца. Андрей хотел было встать из-за стола и уйти, как вдруг увидел… Алика Хитрова. Андрей не поверил своим глазам - что тут делать Алику? - но на пороге комнаты стоял самый настоящий Хитров.

- Алик, что случилось? Что-нибудь со Святом?

Хитров не ответил: незачем было говорить при посторонних о том, что должен знать один Андрей. Соснора схватил со спинки стула пиджак и набросил на плечи. Из кармана выпала фотография. Все увидели женщину, отношений с которой не могли простить сыну и брату. Андрей наклонился, чтобы поднять фото, но лакированный носок женской туфли блеснул перед его глазами. Фотография полетела в сторону.

Это конец!

- Пошли! - коротко сказал Алику Андрей, и они вместе почти выбежали из комнаты.

В гостинице Катков-старший играл в бильярд с Савельевым.

Сергей выигрывал, хотя Савельев в свое время считался приличным мастером бильярда среди футболистов. Играли молча. Оба они одновременно опустили кии, завидев бесшумно появившегося явно встревоженного чем-то Витька Говорова.

- Что-нибудь со Святом? - поспешно спросил Сергей.

Говоров молча кивнул головой. Сергей бросил кий, и тот покатился по выцветшему сукну, сгоняя шары к одному борту.

Святослав в упор смотрел на молоденького, как и он сам, лейтенанта.

- Протокол - серьезная бумага,- тусклым голосом говорил лейтенант.- Тут как минимум на пятнадцать суток. Не меньше.

А может, и больше - это уж как судья посмотрит. Решеньице судьи - уж будь покоен - мы пошлем в вашу Федерацию. Пусть знают, как ведут себя футбольные «звезды»…

- Тебе не стыдно? - нетерпеливо прервал его Святослав.

- Что-что?

- Какая радость ломать комедию, когда в зале никого нет?

Зачем тебе ввязываться в такую историю? Влепят-то ведь в конце концов именно тебе. Может, и звездочку снимут. А то и обе.

- Ты что? Меня пожалел? - не сдаваясь и не сознавая своего поражения, спросил лейтенант.

- Каждый поймет, что этих ребят нарочно ко мне подослали, чтоб драку затеяли. Ждали, что я сдачи дам. А ты стоял наготове.

Но ничего не вышло. Драки не получилось.

Святослав действительно жалел лейтенанта, которого впутывали в грязную историю.

- Я не дал сдачи, потому что мне имя мое дорого. У меня фамилия моего брата… Ваши фанаты разозлились, что я гол забил?

Почти два? В следующий раз забью вам три.

- Если будет следующий раз,- подал голос из-за барьера сержант.

- Ах, такой разговор! Тогда жаль, что сегодня не забил три.

Лейтенант покраснел.

- Я же знаю,- продолжал Святослав,- тебе приказали. На тебя я не в обиде. Тебе потом стыдно станет. Но подписывать протокол я не буду. Никакой силой не заставишь. Звони нашему тренеру.

Больше я с тобой ни о чем говорить не стану.

Не оборачиваясь, лейтенант приказал сержанту:

- Позвони, черт с ним. Будь что будет.

- Куда звонить? - спросил сержант.

- В какой гостинице вы остановились? - обратился лейтенант к Святославу.- Наверное, в «Центральной», где же еще? - сказал он, не дождавшись ответа.- Привыкли жить в самых лучших. Чтоб с комфортом. Да еще в люксах.

- Глупыш ты,- сказал сержант, набирая номер.- Баженов тебе такую славу сделал бы. А так… Кто знает, что получится?

Толкнув дверь, Соснора сразу попал в облако табачного дыма.

При его появлении полулежавший в кресле Веретеев не двинулся с места.

- Проходи,- пригласил он.

- Нет,- ответил Андрей, упираясь руками в дверные косяки.Я пришел сказать, что не понимаю, как вы могли допустить все это.

От кого-кого, но от вас я этого не ожидал.

Веретеев не отвечал - то ли не знал, в чем дело, то ли его обезоружила откровенность Андрея.

- Да, шесть лет назад Доронин сыграл на моем малодушии.

Но вы сейчас не на того напали. Неужели вы не разгадали Свята?

Он не из тех, которые могут поддаться на провокацию. Вы не могли не знать! Почему же не помешали? Вы же могли предупредить нас, что затевает Баженов. Неужели вы обиделись на то, что Сергей не отдал вам Свята? Почему вы молчите? Доказывайте, что вы ни при чем. Или у вас, как всегда, связаны руки?

Говоря все это, Андрей с жалостью увидел перед собой стареющего на глазах человека. Так ему показалось. Но Веретеев вовсе не собирался оправдываться.

Погасив сигарету, он с усилием поднялся из кресла.

- Где бы я ни был… Где бы ни жил… В Москве или в Атомграде…

Уже сколько лет… Я всегда думаю о тебе… Вспоминаю тебя…

Андрей невольно бросил взгляд на огромную фотографию, висевшую над дверью. Совсем юный, не знавший футбола и не знавший себя, Андрей Соснора выбегал на свой первый матч в высшей лиге.

Это было в далеком прошлом, которое уже ничем не было связано с сегодняшним днем.

- Да, ты прав,- негромко продолжал Веретеев,- я все равно недостоин уважения с твоей стороны. Хотя ни в чем и не виноват.

Но все равно… Все равно ты прав, потому что я остаюсь здесь, не бросаю все и не уезжаю…

Савельев неотрывно смотрел в непривычно бледное лицо Свята.

Он ждал слова, ему хватило бы любого слова, но этот своенравный премьер упорно молчал.

- Не остановятся они,- пробормотал Савельев.

- Кто? - потребовал ответа Свят.

- Все,- ответил Савельев.- Все будут охотиться за тобой.

И с подлостью за пазухой. И честно тоже.

- Честно?

Савельев должен был понять, что совершил ошибку из таких, которые не прощает этот человек, проживший-то всего каких-то восемнадцать с половиной лет.

- Честно оторвать меня от «Звезды»?

Единственное, случайно сорвавшееся тогда, в отделении милиции, слово сомнения - и Савельев уже проиграл этого человека.

Он юркнул в свой номер, чтобы скрыть свое поражение. Но те, кто присутствовал при его разговоре со Святом, безошибочно догадаются об этом. Они - такие. Они все видят насквозь - смотрят испытующе, безжалостно, но честно, без злобы…

Савельев и в таких хитросплетениях не мог забыть строгое приказание директора завода: «В случае чрезвычайных событий… в футболе они тоже, говорят, бывают… звонить не медля. Прямо мне.

В любое время суток. Хоть среди ночи. Я требую, чтобы было так, а не иначе. Даже, если вам захочется поступить по-другому».

Сейчас-то Бурцев, конечно же, дома. В тепле и покое. Знает уже, что «Звезда», к которой он стал проявлять интерес, победила сегодня и вышла в финал Кубка.

- Алло! Алло! - кричал в трубку Савельев.

- Да слушаю я,- донесся издалека низкий голос Бурцева.Слушаю.

- Алексей Платоныч, понимаете…

- Что вы в финале - понимаю,- и вдруг Савельеву становится ясно, что директор все знает или все предвидит.- Что стряслось там у вас? Я слушаю. Потолковее, чтоб я уразумел. Мне бы ваши заботы.

Он всегда такой, этот директор: ждет не реляций о триумфах, а задач, требующих решения…

Савельев напрягся. Он чувствовал, что, излагая Бурцеву существо и некоторые подробности происшествия с младшим Катковым, превратился в струну, готовую лопнуть, ему хотелось бросить в отчаянии телефонную трубку на стол.

- Понятно. Молодец. Я ждал подобного. Меня предупреждали.

Ведите себя… все… достойно.

Это тоже приказ. Суровый приказ.

Бурцев продолжал:

- Не теряйте спокойствия. И голову не теряйте. Вы сами в первую очередь. Значит, он держался стойко? Это меня радует.

«Его радует! Радует? А мы тут, как шашлыки на шампурах…»

- Передайте команде мои поздравления. Утром жду вас у себя в кабинете. До свидания.

В трубке забулькали гудки.

«Он ждал подобного? Его предупреждали? Голову не теряйте!

Держался стойко? Жду вас у себя в кабинете! Кого - вас? Всех?

Ведь не догадается позвонить своему коллеге - здешнему директору Баженову. Пристыдить хотя бы, не выругать, если это не положено.

А что было бы, если бы Свят струсил, как в свое время Соснора?

Мог ведь?»

Защемило сердце - вспомнил свою ошибку.

«Зачем же я так… потерял голову?.. Значит, Бурцев предвидел, что я могу потерять голову? А теперь ничего уже не исправить».

Он знал: другой на его месте не сидел бы в своем номере. Другой не отходил бы от Свята, от ребят, делил бы с ними все именно сейчас. Самое важное - и именно сейчас. А он боролся с собой.

Потому что понимал, как слаб в сравнении с этими парнями в самом простом - умении проявлять человечность. Понимал и значительно большее - в скором времени эти ребята перерастут его. Перерастут то, что составляет его профессиональную ценность…

Савельев уединился в своем номере. Сергей понимал его состояние: за последний час тренеру пришлось многое пережить. Он и верил в Свята, и сомневался в нем, опасался осложнений с милицией, и просто-напросто боялся за себя. Скрывшись в номере после пережитых волнений, Савельев, видимо, дал волю чувствам.

Сам Сергей с первой же минуты сохранял полное спокойствие.

Он был уверен в честности брата, и это давало ему преимущество перед Савельевым. Узнав, в чем было дело, Сергей еще раз убедился, как силен духом его брат и как несгибаем его характер.

- Оставьте меня одного,- попросил Свят, когда инцидент был исчерпан и он возвратился в гостиницу.

Алик Хитров должен был бы обидеться: он весь избегался, отыскивая Андрея, и теперь имел право просидеть с другом хоть всю ночь напролет. Но Свят попросил оставить его одного, и Алик беспрекословно повиновался.

Витек Говоров тяжело вздохнул и последовал за ним.

- Ты поспи, и все пройдет,- сказал он Святу, уходя. Подумал и добавил: - Я бы им так врезал - не прочухались бы.

Сергей понимал, что нужно оставить брата наедине с собой - так у Свята всегда бывало в трудные дни и часы. Кроме того, Катков-старший был не из тех людей, которые оставляют оскорбления безнаказанными. Однако на этот раз отомстить Свят не мог, и это, как ни странно, вполне устраивало Каткова-старшего.

- Спокойной ночи,- сказал Сергей.

- Спокойной ночи,- повторил стоявший рядом Андрей.

- Нет, ты побудь со мной,- неожиданно сказал Свят.

- Я? - Сергей удивился. Кажется, он переставал понимать своего младшего брата.

- Нет, Андрей.

- Хорошо.- Сергей повторил: - Спокойной ночи,- и вышел из номера.

- Ты знал, что так будет? - резко спросил Свят.

- Подумай сам, откуда я мог знать?

- Но ты же предупреждал!

- Я имел в виду совсем другое.

- Когда они подошли ко мне и начали задавать всякие вопросики, я понял, чем это пахнет. И тут же подумал о тебе. Я знал, что мне делать. Милиция явилась немедленно - она же караулила за углом.

Я понял это сразу. Ты мне веришь? Спасибо тебе.

- Я тут ни при чем.

- Хочешь, я расскажу тебе все, с самого начала? С того дня, когда я впервые ударил по мячу.

- Расскажи,- согласился Андрей.- Но прежде я скажу тебе кое-что. Кто-то должен тебе это сказать. И чем раньше, тем лучше.

Для тебя самого. Я не знал, каков ты. Да, в газетах читал. Мол, интересный форвард. А теперь я знаю тебя. Нет, я не боюсь, что ты зазнаешься. Кто задерет нос рядом с твоим братом? Но опасность в тебе самом. Никто не знает, какая игра тебя ждет. И ты сам не знаешь. Каждый защитник будет мечтать о том, чтобы сверкнуть за твой счет. На нашем уровне для таких людей не слишком много ограничений. Так что держи, Свят, глаза открытыми. Тебе известно, как я начинал. А ведь, начиная, я не знал, какой будет моя игра, каким может стать мой футбол, который я любил больше себя самого.

- А сейчас?

- И сейчас продолжаю любить больше себя самого. Наверное, я один знаю, какая игра ждет тебя, Свят. На зависть всем нам.

Но именно поэтому ты должен отвечать, Свят, не только за себя, но и за всех нас, за тех, кто играет рядом с тобой. Чем скорее ты поймешь это, тем лучше будет всем нам. Твоей команде. Твоей «Звезде».

- Понятно, Андрей.

- Спокойной ночи.

Соснора крепко пожал Святу руку и направился к двери.

- Спокойной ночи, Андрей,- сказал Свят вдогонку ему.- А когда же я расскажу тебе все про себя?.. …Веретеев намеренно остался в прихожей, как бы не расслышав, что Баженов пригласил его пройти в роскошную гостиную.

Баженов вовсе не старался убедить тренера. Он просто доказывал свою правоту.

- Ты представляешь, что я задумал? За парнишкой потянулись бы и Соснора, и Катков-старший. Уразумел, садовая голова? Они б его одного не оставили. И запросились бы к нам! К тебе!

- Да, наверное, было бы именно так,- согласился Веретеев.Но я вспоминаю, что давным-давно… Вы сами возмущались, когда от нас сбежал Соснора. Вы обвиняли его в малодушии и еще бог весть в чем. Хотя, если говорить серьезно, ему нечего жалеть о том переходе. И футбол только выиграл.

- Я пригласил мальчишку Каткова к себе поужинать, а он отказался!

- На него похоже.

- Ну и черт с ним! - вскипел Баженов.- Но ведь «Звезда» заманила к себе Соснору! И ты помог Бурцеву заявлять его! Ты ж говорил, что он к нам хочет!

- Это было не так просто.

- Мне все известно. Ты пойми… Ты хоть понимаешь, что не «Звезда» сегодня победила, а Бурцев? И не тебя, а меня!

- Все равно это не давало вам права…

- А то, что мне целый год жизни отравили, это как? Я хотел, чтоб в финале моя команда была. А теперь… сколько еще ждать…

- Вы должны найти способ извиниться перед Катковым.

- Я? - поразился Баженов.- Перед каким-то мальчишкой? Да ты в своем ли уме?!

Все, что затем говорил Веретеев, только сердило и раздражало Баженова.

- Я никогда никого не сманивал,- говорил тренер.- В высшей лиге нет ни одной команды, в которой когда-нибудь не играли бы мои воспитанники. Если кто-то покидал меня - футбол не без этого! - на смену приходили другие. Нет, нет, конечно, этот парень, этот Катков-младший… моя мечта. Как мечтает конструктор о совершенной машине, так и тренер мечтает о своем футболисте. Савельев просто недостоин иметь такого парня под своим началом. Но прибегать к таким средствам, которые пытались использовать вы, я считаю ниже своего тренерского достоинства.

Теперь Веретеев знал, что он - известный всей стране тренер, признанный корифей футбола - больше не нужен Баженову. Никакая сила не заставит Баженова не только пользоваться его услугами впредь, но и отдавать должное его работе в прошлом.

- Мне больше нечего сказать.

- Тебе вообще надо помалкивать,- буркнул Баженов, делая вид, что на все сказанное Веретеевым он не обратил ни малейшего внимания.- Тоже придумал - чтобы я извинялся перед каким-то мальчишкой!.. Да, слушай! - вдруг спохватился он.- А этот корреспондент из Москвы, как бы он…

Но Веретеев уже закрывал дверь.

14

Почти весь день накануне полуфинального матча я провел с Веретеевым на базе его команды. Меня настораживало то, что в своих рассуждениях о тактических тонкостях футбола он чаще всего ссылался на возможности «Звезды».

- Неужели ее состав столь перспективен? - в конце концов осмелился спросить я.

- Категорически утверждать это нельзя. Но потенциальные возможности «Звезды» очень велики,- ответил Веретеев.

- Надо полагать, с приходом Сосноры?

- Его приход облегчил команде поиски своей, неповторимой игры. Но у «Звезды» есть футболист, который может выполнять те же функции, которые выполнял Соснора у Доронина. Не хуже, чем Соснора, а при известных условиях и лучше.

- При каких же условиях?

- Эх, мальчошка, таких условий еще нет, но они могут возникнуть в будущем. Если постараться.

Можно ли столь безоговорочно пророчить блестящее будущее кому бы то ни было? Веретеев, видимо, считает, что можно. Может быть, даже нужно. В самом деле, а почему бы и нет? На то и живет наука, именуемая педагогикой. Мог же одесский дирижер Прибик сказать матери шестилетнего Давида Ойстраха: «Ваш сын будет выдающимся скрипачом…» Могли же кубинские отцы-иезуиты написать в выпускной аттестации восемнадцатилетнего Фиделя Кастро:

«У него выдающиеся личные качества. Он сумел завоевать всеобщее восхищение и любовь. Мы не сомневаемся, что в книгу своей жизни он впишет немало блестящих страниц…»

Почему же мы в футболе не берем на себя смелость предсказать будущее футболиста?

- Насколько я понимаю, вы говорите о Каткове-младшем.

- Да, мальчошка, я говорю о Каткове-младшем. Он - форвард, но место его вовсе не впереди. Сейчас он вынужден играть впереди, потому что сзади его брат. Да теперь с Соснорой. Но если бы не было Сосноры, то ему играть только сзади. Впереди стихия Минина. Я не знаю футболиста, который лучше его играл бы в чужой штрафной.

- Но выходит так,- возразил я,- что Соснора не нужен «Звезде».

- Соснора нужен любой команде.

- А младший Катков?

Веретеев оживился.

- Как передний форвард - любой. Но как второй Соснора - только «Звезде».

Однако,- не сдавался я,- «Звезде» придется подстраиваться под него. Так говорят очевидцы. Да я и сам видел.

- Это потому, что он впереди. А когда отойдет назад - все будет в норме. Будто так сроду было.

- А если бы Соснора оказался у вас, пришлось бы вам перестраивать игру команды?

- Определенно,- ответил Веретеев.- И это заняло бы много времени.

Мне, однако, показалось, что гораздо охотнее он сказал бы:

«Безнадежная затея! С такими, как мои, ему делать нечего».

- А если бы у вас оказался младший Катков? Без Сосноры и без брата.

- Тогда ему пришлось бы подстраиваться под игру команды.

Потому что никто не понял бы тренера, который ради желторотого юнца перестраивал бы всю игру. Ведь Свята кое-кто до сих пор считает желторотым.

Весь день мне казалось, что Веретеев кого-то ждет. Но до самого матча никто к нему так и не явился.

По-моему, Веретеев ждал Соснору. Именно Соснора обязан был прийти к Веретееву перед матчем. Хотя бы из чувства благодарности за то, что сделал для него старый учитель. Но Соснора не пришел.

Давняя вина, а может быть, и стыд не позволяли ему сделать первый шаг навстречу Веретееву. Впрочем, судить обо всем этом с полной уверенностью я не мог, так как еще не знал всего того, что открылось мне теплым и мягким вечером после полуфинального матча.

Утром в день полуфинала из Москвы пришла телеграмма, разрешавшая Сосноре играть за «Звезду». Но в обеих командах об этом знали еще накануне вечером: кто-то позвонил из Москвы, из Новоднепровска позвонил референт Бурцева, да и Збарский, как обычно, звонил невесте, а она каким-то загадочным образом тоже узнала об этом. Если знали все, то и я, конечно, не мог остаться в неведении.

Видите ли, меня, как, к примеру, и Куличенко, почти во всех командах высшей лиги считали своим. То есть знали, что никакой информации им во вред я не использую. Так как игроки и тренеры были с нами откровенны, то и мы платили за это сдержанностью и умением не выдавать то, что казалось им важным и ценным секретом.

Правда, перед этим полуфинальным матчем я оказался в весьма щекотливом положении. Команда хозяев поля была мне совершенно безразлична, но самому Веретееву я желал только успеха. Дела его и так были далеко не блестящи, а если еще его команда вылетит из Кубка… Что уж тут говорить!

Футболисты же «Звезды», не избалованные прессой, меня признали, я почти подружился с ними, но моя неприязнь к их тренеру все росла и росла. Я представлял себе, как Романишин радостно скажет: «Молодые тренеры пришли на смену старикам. Если уж самый серый из них Савельев утер нос вашему Веретееву…» Однако известие о том, что Соснора будет играть, начисто дезавуировало Романишина с его обвинениями по адресу Сосноры. Если же «Звезда» выйдет в финал, то в другом-то полуфинале играют ведь доронинцы…

Тогда в финале… Нет, заглядывать так далеко не следует. Опасно!95 Этот матч был из тех, что запоминаются надолго. Сказать, что «Звезда» играла вдохновенно,- значит повторить то, что было на устах у всех болельщиков.

Я назвал отчет «Два гола надежды», но утром заголовок этот показался мне и претенциозным, и неточным. Дело было вовсе не в голах. Второй гол вообще выглядел нелепо. Его можно было сравнить со злополучным голом вратаря ЦСКА Шмуца, когда он, собираясь ввести мяч в игру, забросил его в свои ворота. Или с голом, который был зафиксирован в одном из матчей «Спартака» с «Зенитом». Прохоров примерно так же, как вратарь веретеевской команды, толкнул нападающего мячом в спину, и мяч оказался в воротах.

Вот первый гол Святослава был поистине замечательным: точность и скорость исполнения, единство исполнения и замысла достигли здесь высокого совершенства.

И все равно дело было не в голах.

«Звезда» показала игру, о которой мы могли только мечтать.

Представьте себе команду, где во второй линии атаки действуют Стрельцов и Иванов - оба в расцвете дирижерского дарования, в расцвете игровой мудрости. Так играли Сергей Катков и Соснора.

А на передней линии еще одна пара: Святослав Катков и Минин.

Правда, этот дуэт не был еще окончательно слажен, но в целом ряде эпизодов напоминал то юных Козлова и Гершковича, то зрелых Банишевского и Маркарова. В то же время этот дуэт вносил в игру и очень много собственного, неповторимого.

Свят не мог не интересовать меня - я и не выпускал его из поля зрения, вспоминая пророчество Веретеева. Диапазон этого молодого футболиста был таков, что невольно вспоминались футболисты высшего класса. Хотя, честное слово, мне трудно сказать, повторял ли его дриблинг Бышовца или Месхи, играл ли он головой столь же эффектно, как Старухин или Кожемякин, был ли его пас таким же мягким, как у Гусарова или Короленкова.

Представьте еще, что Хитров не только подыгрывал, но порой вел игру в элегантном стиле Мунтяна, Говоров совершал рейды в духе Трошкина, а Шлыков распоряжался в своей штрафной не менее властно, чем Хурцилава.

Позднее, уже передав отчет в редакцию и поостыв, я все же понял, что «Звезда» играла так только последние двадцать минут, а до того далеко не все у нее получалось на уровне высшего класса.

Но если сейчас получалось хотя бы минутами, значит, будет получаться таймами. У меня не могло не возникнуть ощущения, что я присутствовал при рождении команды, которой суждено остаться навсегда в истории нашего футбола.

Но так уж вышло, что радость моя очень скоро погасла.

Стало известно, что после матча Баженов не пришел в раздевалку своей команды. Это могло означать только одно: надвигалась буря.

Веретеев сам пригласил меня к себе. Я не стал отказывать ему, хотя и мог провести вечер с милыми парнями «Звезды». Мы позволили себе выпить коньяку, много курили, он угощал меня «Кэмелом», я его - «Явой»…

Между прочим, если уж разбираться в футболе до конца, то нужно кое-что уточнить. Я слышал, как Савельев совершенно серьезно говорил на одном совещании: «Надо забыть те розовые времена, когда футбол считался искусством. На самом деле он - наука и только наука». Доронин, сидя у нас в редакции, однажды обмолвился:

«Организация, хорошая организация - вот в чем тайна успеха. При безупречной организации даже не очень сильные игроки могут показать хороший футбол». Я помнил и давние слова Веретеева: «Да, футбол и наука, и организация. Но футбол еще и высокое искусство».

Теперь тот же Веретеев говорил несколько иначе:

- Нельзя утверждать, что футбол - только наука, или организация, или искусство. Если бы он не оставался, как и прежде, игрой, он бы умер. Воздух игры - это и есть его воздух, без которого и наука, и организация, и даже искусство не дали бы ему жизни.

Игра - кислород футбола…

Он не успел договорить, как дверь его номера шумно распахнулась.

Я решил, что это Баженов явился сводить счеты с тренером. Но, услышав глухой голос Веретеева: «Ну, проходи»,- понял, что наконец-то пришел Соснора.

Раскинув руки, словно крылья, Андрей уперся в дверные косяки.

Да, он пришел, но, кажется, отнюдь не с добром!

- От любого другого человека я мог это ожидать. Даже от сидящего здесь Смолеева. Но от вас я этого никак не ожидал.

Береговскому никогда не посчастливится увидеть Соснору таким, каким я видел его сейчас. Не все то, что он говорил, было мне понятно, но главное я все-таки уловил. Оказывается, Баженов попытался каким-то бесчестным способом переманить Свята к себе.

Веретеев погасил сигарету и тяжело поднялся из кресла. Лицо его помрачнело, стало жестким, суровым, незнакомым.

А со стены на них обоих восторженно и безо всякого укора смотрел с огромной фотографии юный Соснора, выбегавший на свой первый матч в высшей лиге.

Александр Яковлевич Вит, журналист, который первым у нас потребовал аналитического подхода к футболу, говорил когда-то, что инструкция о переходах должна состоять из одной строки: с такого-то по такое-то число любому игроку разрешается перейти в любую команду, в другое же время - никому и никуда. Конечно, с этим можно спорить, можно доказывать нечто прямо противоположное, ясно только одно: каждый переход - это единственный и неповторимый шаг в судьбе футболиста.

Как создать настоящую футбольную команду? Как найти то единственное и неповторимое сочетание индивидуальностей, которое только и создает ансамбль, играющий без фальши? Ведь здесь не поставишь перед исполнителями пюпитры с нотами, не объединишь их дирижерской палочкой! Здесь музыка игры должна звучать в душе у каждого. Так вот, создать такую команду невозможно без постепенного, кропотливого из года в год подбора игроков и, значит, без права для них на переходы.

Это только одно-единственное и, так сказать, возвышенное требование права на переход. А есть еще требования житейские, обыденные и тем не менее чрезвычайно важные.

Допустим, молодой центральный защитник, которому надо играть и играть, пока что не нужен данной команде. А другой команде нужен до зарезу. Или противоположный пример. Немолодой центральный защитник, опытный стоппер, которому, может быть, и играть-то осталось два-три сезона, уже не нужен данной команде. Но опятьтаки он крайне нужен другой.

Почему, собственно, я заговорил о переходах?

Конечно же в связи со Святом. Он и не думал уходить из своей команды. Его пытались шантажировать. Случай редчайший! Но разве он так уж отличается от тех, когда переманивают материальными благами? Либо пряником, либо кнутом, а цель ведь одна и та же: подавить волю игрока. Если хотите, растоптать его личность. И самое обидное, что это порой удается!

Но каков Андрей!

Выходит, никто из нас не знал его по-настоящему. Даже Береговский. Выходит, никто не знал, на какие сильные чувства этот человек способен.

Оставшись один в веретеевском номере, я думал не только об инструкциях, призванных регулировать футбольную жизнь, но и об Андрее. Чем больше я думал о нем, тем яснее мне становилось, что гнев его был направлен не столько против Веретеева, сколько против самого себя. Это он, Андрей, а вовсе не Веретеев, должен был предвидеть то, что случилось сегодня. Теперь он требовал от себя решительности, на которую не был способен, знал об этом и пришел к Веретееву, чтобы его старый учитель сделал то, что должен был сделать он, Андрей, и только он один.

Вот каким человеком оказался Андрей!

Они ушли оба, а я остался ждать Веретеева. Ждать и вспоминать истории, которые, к счастью, все реже и реже возникают в футболе тогда, когда желание заполучить нужного игрока приводит к затеям безответственным, чтобы не сказать преступным.

«Много радости тебе играться в этом веретеевском детсадике?» - спросил Доронин, покачиваясь на каблуках перед Андреем. «Команда как команда»,- ответил Андрей; к двадцати одному году он повидал немало команд и получше своей - играл против одних, смотрел игру других и мысленно прикидывал, как бы сам выглядел среди их игроков. «Школы-то после этого детсада не будет»,- продолжал Доронин, недовольный ответом. «Я ж не виноват»,- пожал плечами Андрей. Он понял, в чем дело, но не мог решить - дать отпор немедленно или взвесить все основательно. Одно ясно: Доронин, недавно возглавивший команду мощную, способную громить и сокру98 шать, приглашает к себе. Тот самый Доронин, еще не так давно, каких-то семь лет назад, игравший у Веретеева. Андрей даже помнил его резвые проходы по левому краю и крученые угловые. Тот самый Доронин, видимо, неспроста забракованный Веретеевым, предлагает Андрею предать человека, который вытащил парня из неизвестности на шумный свет. «Не может быть об этом речи»,- сказал Андрей и посмотрел прямо в лицо Доронину. …Напутствуя футболистов, Веретеев ограничился несколькими словами: они ведь и сами знали, каким трудным будет этот матч,в чужом городе, со стремительно взлетающей вверх командой. Одно его беспокоило. Уже доложили, что видели прогуливавшихся по бульвару Андрея и Доронина. Сомнений быть не могло: на пустяки Доронин времени и слов не тратит - значит, заманивает Соснору.

Но скажет ли сам Андрей об этом? Откроется ли он? Сутки прошли, а он и не намекнул, не поделился. Характер такой, верно, но все-таки…

Уходят, оставляя в раздевалке тепло своих разогретых тел. Обернется ли? Пусть только бросит взгляд - и он, тренер, все поймет… …«Сколько их тут? Что-то не чисто. Чего они хотят от меня?

Да, я забил гол. Для того и выходил на поле. А эта женщина? При чем тут она? Я ее не знаю, сама прилипла. А этого парня - точно, ударил, потому что никому не позволю хватать себя за грудки. Тут - милиция? Вот и разберется. Да, я Соснора. Куда везете? Вы что,- хотите меня в лесу повесить?» - «Ты шуточки шутить? Не будь дураком, Соснора! Тебе счастье привалило - не будь дураком». …«Я и называю все своими именами. Подлость. Провокация. Кража. Подлость. Довольны теперь?» - «Я-то доволен. Еще как,- отвечает Доронин.- И ты будешь доволен. Перегоришь - поймешь».«Да я уже понял! - кричит Андрей.- Черт с тобой, подлец! Твоя взяла! Но ты когда-нибудь горько пожалеешь об этом». Доронин раскатисто смеялся: «Вот такой ты мне и нужен. Я же знал, что в этом робком Сосноре волк живет!» …Веретеев смотрит в жесткое лицо Доронина. «Клянись,- не просит, а приказывает он,- что дашь ему все». Доронин согласно кивает. «Нет,- требует Веретеев,- клянись, что он станет таким игроком, каким и ему самому сейчас не снится. Клянись, что не загонишь его».- «Ладно, клянусь»,- отвечает Доронин, подставляя взгляду Веретеева свою крутую спину.

Устало опустившись в кресло, Веретеев сказал:

- Понимаешь, это не ново. В такой форме, может быть, и впервые.

А вообще-то всякое бывало.

- Разве Соснора ушел тогда от вас не добровольно?

Кое-что я знал, но мне хотелось услышать правду от самого Веретеева.

- Смалодушничал,- охотно ответил он.- А Романишин твой, тогда еще совсем худосочный журналистик, держал перо по ветру.

Если бы Соснора отказался идти к Доронину…

- А вы?

Веретеев имел полное право не отвечать, и я бы нисколько не обиделся. Но такой уж это был человек, что никто никогда не знал, каким образом вызвать его на откровенность и что может заставить его замкнуться в себе, а зачастую и оскорбиться ни с того ни с сего.

- Посоветовал ему не искушать судьбу. С такими людьми, как Доронин, нельзя ее искушать. Они способны на все.

- Вы так ему и сказали? - поразился я.

- Тогда я с ним не встречался. Но он заранее знал, что я ему посоветую. Я вырывал кусок сердца - до сих пор там пустота. Если ты способен понять это, мальчошка. А к тому, что Баженов меня уволит, я давно готов. Признаться, мне уже давно стало противно с ним не только работать, но и общаться. Буду тренировать юношей.

Всю жизнь мечтал об этом.

Конечно, то был стариковский вздор. Стоило бы Веретееву оказаться без работы, как его тут же пригласили бы в добрый десяток команд!

- Самое страшное, что я даже не подозревал. Не думал, что у Баженова может возникнуть такой замысел. Это простить нельзя.

Я должен был подозревать. А Баженов? Знаешь, он вспомнил, что ты тут, и не на шутку испугался. Имей в виду: будет тебя искать. А ты напишешь?

- Нет,- ответил я,- никогда.

Привычка хранить блокноты принесла пользу. И, листая их, я вспоминал годы знакомства с Веретеевым, споры, которые мы вели, статьи, которые я помогал ему писать. И вдруг среди записей для статей - строчки о нем.

«О тренере как о человеке можно судить по тому, как он высказывается о коллегах»,- вот такая строка. Он говорил обо всех только хорошее. Надо было быть близким ему человеком, чтобы услышать правду, если она нелестная, пусть даже известная всем.

Сказать о человеке нелестное - от него это требовало напряжения.

Доронина и Савельева мы считали его учениками. Они этого не признавали. И, как ни странно, правы были они - не мы. Не могли они по своей сути быть его учениками - только формально.

Доронин полагал, что до всего дошел сам. Но все, что он использовал на тренировках, все упражнения, все методы были веретеевскими.

Он лишь придумал им другие обозначения, как и положено сейчас, научные - модель А или Б, а не первое упражнение, второе. Он и тактике учил по-веретеевски, только употреблял иностранные слова, испытывая гордость, что простым людям не понять его заумь. Значит, все-таки был учеником?

Нет, не был. Потому что главного у старика не взял - нравственной чистоты. Этому сам не сумел научиться, и потому никого никогда и научить бы не сумел. Он готовил игроков, не видя в них людей.

Вот почему он был прав - не ученик он Веретеева.

И Савельев был прав. Он-то - в этом как раз - ученик Доронина, хотя и не знал такого количества умных слов. Знал одно - как тренировать. А люди - они же для него футболисты. Люди они - для других.

«О тренере можно судить по тому, умеет ли он признавать свои ошибки». Старик умел. Послушать его, так всю жизнь он только и делал, что ошибался. Но самая большая ошибка - а этого он, к сожалению, не говорил - в том, что ошибся в учениках - Доронине и Савельеве.

Понимал ли он, какая награда ждет его на старости лет? Ее-то он не дождался, не увидел, какими тренерами станут Соснора и Катков. И все-таки понимал, что не словами воспитал их. Воспитал их своим футболом. Не доронинским, а веретеевским.

Вот как - не один разве футбол?

«Запомни, мальчошка, футбол - это как, скажем, жизнь. Широко звучит. А в жизни все разное и все разные. Поэтому и футбола нет одного, одинакового для всех. Запомнишь?»

Между тем «Звезда» набирала очки - и на своем ожившем и ликующем стадионе, и на чужих полях. Новоднепровская команда вызывала теперь всеобщий интерес. Даже на чужих стадионах от нее ждали только побед. Не последнюю роль во всем этом играли братья Катковы, особенно младший. Он с удивительной и необъяснимой быстротой завоевал свое место в футболе.

Свое место - не только в игре, но и в сердцах.

Я же вообще теперь верил в «Звезду». Правда, она закончила первый круг первенства лишь на десятом месте. Однако при нынешней плотности результатов у нее было всего на три очка меньше, чем у команды, занимавшей третью строчку в таблице. Но и всего на три очка больше, чем у самой последней. Впрочем, впереди был еще целый круг!

Значит, можно подвести некоторые итоги? Что же принесли эти полсезона?

Мне - открытие «Звезды». Сергею Каткову - возвращение в «Звезду». Святославу Каткову - дебют в «Звезде». Сосноре - новую жизнь. В «Звезде». Самой «Звезде»? Выход в финал Кубка. Нашему футболу - отличную команду. «Звезду».

Итак, КОНЕЦ ПЕРВОГО КРУГА!

Оставь после себя
1

Финальный матч на Кубок страны приближался. Однако в победу «Звезды» почти никто не верил.

Своих сомнений не скрывал и Савельев. Он лучше других знал, как устали ребята, совершив рывок из опасной зоны.

Сомневался и Сергей Катков: вряд ли, думал он, тренер решится поставить на игру Андрея и тем самым на многие годы порвать со всесильным Дорониным. А без Сосноры неминуемо разрушатся уже устоявшиеся и проверенные игровые связи «Звезды».

Сомневался, наконец, и сам Андрей. Он знал, что Савельеву настойчиво рекомендуют не ставить его на игру, и в то же время не мог - без излишней скромности - не понимать, сколь важен для «Звезды» его футбольный опыт.

Сомнения не мучили лишь Святослава. Он ждал от предстоящего матча только победы - и для команды, и для самого себя.

И вот день этого решающего матча наступил.

В богатой футбольными событиями жизни Андрея Сосноры такой матч, разумеется, был не первым. Но и ему, подобно Святославу, нужна была только безоговорочная победа. Она заставила бы всех снова увидеть его, Соснору, таким, каким он был совсем недавно, в полном блеске футбольного мастерства.

Сергей тоже мечтал о победе, но не столько для себя, сколько для брата. Святослав должен был помочь «Звезде» завоевать Кубок и тем начать самостоятельную жизнь в футболе.

Святослав связывал с Кубком то, что, казалось, не имело прямого отношения к футболу. Он хотел встать на пути тех сил, которые оскверняли футбол, хотя еще не определил для себя окончательно, кто же именно олицетворяет эти силы.

Команды, встречавшиеся в финале Кубка, были для Москвы иногородними, то есть одинаково чужими. Тем не менее стадион был заполнен до отказа: стоял великолепный солнечный день. Одним из участников финала был прошлогодний чемпион, который и сейчас возглавлял турнирную таблицу; кроме того, произошло забавное совпадение: как и в прошлом году. Кубок оспаривали знаменитая доронинская дружина и «Звезда». Но тогда их пути пересеклись в четвертьфинале, и «Звезда» взяла верх над будущим чемпионом, не позволив ему сделать «дубль». Так или иначе, на стадионе, как принято говорить в таких случаях, яблоку было негде упасть.

Футболисты «Звезды» степенно, может быть немного рисуясь, выходили из автобуса, уверенно шли мимо болельщиков, с любопытством разглядывавших их. Всех интересовала эта заурядная команда, посмевшая снова бросить дерзкий вызов знаменитому лидеру последних лет.

Внезапно путь Андрею преградил Роман, брат Ларисы.

- Ну? - Андрей знал наперед, о чем пойдет речь, но никак не мог отвлекаться перед такой игрой, да еще ради Романа.Другого времени не нашел?

- Какая тебе разница? Все равно тебя не выпустят.

Андрей молчал. Удар был нанесен в самое больное место.

- Я знаю, что ты затеял. Ты не имеешь права! Хочешь сделать детей сиротами.

- Иди… Донеси… Он тебя вознаградит.

- Вот как ты заговорил?

Невольно ставший свидетелем этой сцены, Свят подхватил Андрея под руку и увел в раздевалку.

- Ты всегда вовремя, Свят,- мягко сказал Андрей.- Откуда это у тебя?

- Разве ты не знаешь? От Сережи. Я только повторяю его.

У меня нет ничего своего. Всё - от него.

Но он-то хорошо знал, что в его годы Сергей вовсе не был таким, какой он сейчас.

В гудевшем холле Савельева задержал ответственный работник Управления футбола.

- Мы надеемся, что вы не совершите эту ошибку,- вкрадчиво и в то же время принуждающе сказал он.

Савельев, конечно, догадался, о чем он говорит, но сделал вид, что ничего не понял.

- О какой ошибке вы говорите? Я их столько наделал…

- Не вздумайте выпускать Соснору.

- Почему? - Савельев рассердился. Он и без того нервничал, а тут еще этот непрошеный советчик…

- Смотрите. Ведь финалом Кубка ничего не кончается…

На пороге судейской комнаты Савельева перехватил не самый известный, но уже привыкший давать советы телекомментатор:

- Соснора будет играть?

Почему вы не спрашиваете, будет ли играть Святослав Катков? - огрызнулся Савельев.

- Ну, это же понятно. А Соснора?.. Еще не решили? Мы вас поддержим в любом случае. Понимаете?

Отстранив телекомментатора, Савельев прошел в комнату неподалеку от судейской, где, заполняя протокол, склонился над столом бледный и осунувшийся Доронин. Сюда же явился и ответственный работник Управления.

Теперь склонился над столом Савельев. Он заполнял протокол не спеша, умышленно испытывая терпение Доронина, который за ним неотрывно следил. Когда Савельев вписал одиннадцатую фамилию, Доронин облегченно вздохнул.

- Ну, доволен? - тихо спросил Доронина работник Управления.- Я ему вправил мозги.

Между тем Савельев еще продолжал писать. Перед тем как заполнить последнюю, шестнадцатую строчку судейского протокола, он на мгновение как бы задумался - это мгновение показалось Доронину бесконечным - и… вписал фамилию Андрея Сосноры.

Не в силах больше сдерживать раздражение и злобу, Доронин вышел из комнаты, сильно хлопнув дверью. За ним последовал работник Управления.

- Забудьте обо всем. Играйте в футбол,- искренне посоветовал Савельеву пришедший за протоколом судья - молодой человек, еще недавно игравший в высшей лиге. Савельев мысленно поблагодарил этого человека и даже попытался улыбнуться.

Согнувшись в кресле, Андрей примерял новенькие щитки. Взгляд его скользнул по полу. Неподалеку валялись адидасовские бутсы Алика Хитрова, который до сих пор еще не научился порядку.

- Алик! -позвал его Андрей.- Сменить бы шипы тебе надо.

Длинноваты же.

Алик с неподдельной растерянностью посмотрел на Соснору.

- Глянул бы, какие у Свята.

Андрей достал из сумки целлофановый мешочек с шипами. Подбирая подходящие, он подумал, что никогда ником/ не помогал в таких делах. Впрочем, многое в его жизни приобрело теперь совсем иное и неожиданное значение.

Он знал, что сейчас появится Савельев, знал, что Савельев будет избегать встречи с ним. Когда тренер вошел в раздевалку, Андрей не поднял головы, продолжая возиться с бутсами Хитрова. Не смотрел он на Савельева и тогда, когда Алик уже запрыгал в бутсах, отбивая барабанную дробь. Ничего, кроме этой дроби, Андрей не слышал.

Потом он не мог вспомнить, говорил ли Савельев что-нибудь команде.

Но ведь должен же он был сказать хотя бы о составе соперников!

А о составе «Звезды»? Впрочем, все ведь решено заранее: состав и запас объявлены на установке.

Три хлопка в ладоши - пора на разминку.

Андрей встряхнулся. Он должен, по крайней мере, проводить идущих на поле. А потом не спеша пройти с запасными сквозь строй любопытных, вопрошающих и сочувствующих взглядов… Вместе с запасными… Этого не было много лет.

Оказавшись в раздевалке, среди своих ребят, Савельев почувствовал облегчение. Если бы ему сейчас предложили на время матча поменяться командами с Дорониным, он ни за что не согласился бы.

Суетились, тщательно осматривая каждого игрока, Неуронов и Шлыков. Соснора вдруг надумал менять шипы на бутсах Хитрова: сроду он не делал другим ничего подобного.

После того, что произошло за стенами раздевалки, Савельев особенно жаждал победы. А добыть ее мог прежде всего младший Катков. Сегодня от него зависело слишком многое.

- Как настроение, малыш? - спросил Савельев.

- Нормально,- ответил Святослав, удивленный вниманием тренера.

- В первом тайме давай без фантазий.

- Конечно.

- Надо как можно точнее выполнить наш план.

- Конечно,- повторил Святослав. Он в упор смотрел Савельеву прямо в лицо.

Тренер хорошо понимал, что его мучает. Но еще в гостинице, до игры, было твердо решено, что «Звезда» начнет все-таки без Сосноры.

Первый тайм никому не принес успеха. Чемпион наращивал атаки, но не мог сломить оборону «Звезды».

Как и обычно, доронинцы начали матч в той непринужденной манере, о которой много писали в прессе. Четкое и добротное комбинационное шитье, как выразился один обозреватель, многократно испытанное и проверенное, подкреплялось спокойной, уверенной легкостью в движениях, в обработке мяча, красивыми и необычными передачами. Казалось, и этот матч был заранее отрепетирован в тишине великолепной тренировочной базы. Однако сегодня преимущество доронинцев было лишь внешним и обманчивым. Время шло, а добиться успеха им не удавалось.

Потом случилось то, на что, в сущности, и рассчитывала «Звезда».

Хитрову удалось прорваться и нанести удар по незащищенным воротам. Мяч пролетел над перекладиной, но угроза гола оказалась столь реальной, что чемпионы заволновались, потеряли уверенность, стали допускать ошибки, неизбежные при спешке и суете. К концу тайма игра чемпионов совсем разладилась. От непринужденной манеры не осталось и следа.

Но и «Звезда» не нашла своей игры. Чувствовалось отсутствие Андрея. Игравший на его месте Катков-старший очень старался, но подменивший Сергея в средней линии Хитров мало что доводил до конца: левым полузащитником Алик прежде никогда не играл.

Оборонительные порядки «Звезды» не пострадали: еще один защитник в центре, введенный в состав, разгрузил Шлыкова, а тот удачно действовал в роли «волнореза», поддерживая полузащитников и выигрывая все, что выпадало на его долю в центральной зоне.

Внешне вроде бы не пострадала и атака: Сергей и Свят составили сдвоенный центр нападения, причем Катков-старший, пожалуй, даже слишком активно рвался вперед.

Сидевший на трибуне Савельев отлично видел, как не хватает Сосноры и как ошибается Сергей. В предыдущих матчах Катковстарший приносил больше пользы, играя в глубине. Впереди он возникал лишь изредка, чаще всего внезапно. Видел Савельев, что и Минин сегодня не может войти в игру,- возможно, из-за отсутствия того же Сосноры. Савельев все видел и порой начинал сомневаться в своих ребятах. Однако его команда не только выстояла первый тайм, но и нарушила привычную, устоявшуюся игру чемпиона. Правда, на последней минуте первого тайма Неуронов спас «Звезду» от верного гола, переведя мяч на угловой. Но доронинцы подать его не успели.

Услышав свисток на перерыв, Савельев чуть ли не побежал в раздевалку, чтобы хоть несколько минут побыть наедине с собой.

Ему нужно было сказать ребятам так много, но он не знал, с чего начать. Одно тренер знал определенно: во втором тайме он выпустит Соснору. Но вместо кого?

Сергей слышал, как Хитров и Говоров обсуждали незначительные мелочи первого тайма:

- Если бы Минин выложил Святу влево, а не под правую… Если б Минин сразу прострелил, а не заиграл…

Он видел, как упал в кресло бледный Неуронов, уставший, видимо, не столько физически, сколько от нервного напряжения: особенно трудно далась ему, может быть, последняя минута.

Неожиданно раздался громкий, неровный от еще прерывистого дыхания голос Збарского:

- Почему ты не вкалываешь?

Савельев резко повернулся в сторону Збарского, затем перевел взгляд на сидевшего в кресле мокрого до нитки Минина.

- Почему,- продолжал Збарский,- мы выжимаем из себя то, чего сроду не умели, а ты где-то не с нами?

Сергей попытался снять напряжение:

- Лучше уж проиграли бы в полуфинале. Мучаем мяч, а не играем.

- Им тоже не сладко,- возразил Шлыков.- Они тоже в свою игру не попали.

Бросившийся в кресло Святослав стянул с себя потную футболку, скинул бутсы. Одновременно он следил за Савельевым. Тот опять почувствовал на себе этот пытливый, безжалостный взгляд.

- Что, Свят? - спросил Савельев.

И Свят понял, что на этот раз тренер просто-напросто ищет у него поддержки.

- Пусть выходит Соснора,- сказал Святослав.

- Вместо тебя? - быстро спросил Савельев.

- Вместо меня, если нужно.- Святослав опустил гетры.- Пусть вместо меня.

- Но ты их изматываешь, Свят. Они за тобой втроем бегают.

Тебе нужен только подходящий момент для гола. Как же без тебя?

- Пусть выходит Андрей,- твердил Катков-младший.

- Да, конечно,- спохватился Савельев. Перерыв кончался. Где Минин? Слушай, Минин! По-моему, ты скис. Отдыхай. Соснора сыграет вместо тебя.

- Почему вместо меня? - Минин вскочил.- А как же я? Я-то как же?!

Исход борьбы определило на только появление Сосноры. Вся команда заиграла по-новому. Даже если иметь в виду ее лучшие матчи сезона.

Савельев был прав, что не тронул оборону. В любом другом случае он, вероятно, заменил бы защитника - любого, кроме Шлыкова. Тогда Сергей отошел бы в среднюю линию, а Андрей занял бы свое привычное место оттянутого назад форварда.

Но финал Кубка - не рядовой матч. Савельев угадал: если оборона не дрогнет, как не дрогнула до перерыва, то трое друзей (он с горечью подумал: «И моих врагов!») сыграют впереди каждый за троих. Ждать этого от Минина он не мог. К тому же Доронин меньше всего ожидал именно такой замены, хотя, конечно, знал, что Соснора появится на поле во втором тайме.

Действительно, появление Сосноры на удивило Доронина. Он даже позавидовал Савельеву: были минуты, когда «Звезда» восхищала его.

Сергей то возникал рядом со Шлыковым, то помогал Збарскому, то страховал Хитрова и всегда - не верилось, что ему уже тридцать! - успевал в атаку. Андрей отходил назад за мячом, а потом - ему ведь еще не тридцать, и он не играл в первом тайме! - действовал как фланговый форвард. Свят отходил и назад, чего вообще нельзя было от него ожидать после ухода Минина. Пока суетливый и ворчливый врач оказывал помощь Алику, Свят минут пять играл даже в полузащите на самых подступах к своей штрафной.

Конечно, и во втором тайме никто не сомневался, что Доронин вывел на поле замечательную команду, составленную из превосходных футболистов. Но работала она на пределе, пытаясь извлечь все возможное из своего опыта и своего класса. Нужна была своя игра, а ее сегодня у команды не было.

Доронин это понимал и уже подбирал те эффектные фразы, которые он скажет ребятам перед дополнительными таймами, как вдруг эти савельевские парни, равно восхищавшие и раздражавшие его, неожиданно забили гол.

Доронин никогда не забегал вперед, но на этот раз изменил себе: он был уверен, что дополнительной тридцатиминутки не избежать, хотя до конца основного времени оставалось еще семь долгих и особенно тяжких минут.

Как раз когда он подумал о добавочном времени, Шлыков, завладев мячом, рванулся вперед, в центральном круге сыграл в «стенку» с Сергеем, получил от него передачу и, вероятно впервые в этом сезоне, оказался у самой штрафной площади соперников. Далее савельевские ребята сыграли классически, по всем правилам футбола:

Шлыков отдал мяч Андрею, тот, обыграв защитника, над ним пере107 кинул мяч Сергею, а тот головой положил мяч на ногу Святу, выбравшему идеальную позицию. Вратарь бросился навстречу мячу, посланному Святом, но не мог спасти ворота.

Оставшиеся минуты стадион не умолкал. Оказавшись в чудовищном цейтноте, чемпионы позабыли о своем классе и искали кратчайшие пути к чужим воротам, а таких путей просто не существовало.

Финальный свисток потонул в овациях. То, что матч закончился, Доронин понял, увидев поднятые руки судьи. Он подумал, что этого поражения ему никто не простит - ни игроки, ни болельщики, ни начальство. Но он-то знал, что с уходом Сосноры команда исчерпала себя. Сегодня она временами еще играла с блеском, но этот блеск был отражением того старого, чем команда прославилась и что теперь бесповоротно утратила.

Ошеломленные и притихшие, словно подавленные собственной победой, футболисты «Звезды», как и их соперники, направлялись к западной трибуне, где должна была состояться церемония награждения.

Не скрывал слез Шлыков.

- Дожил… Дожил… Кто бы мог поверить…

Отрешенный от всего, брел Неуронов. Никогда в его жизни не будет дня счастливей этого. Ради одного этого дня стоило целиком отдать себя футболу.

Збарский шел следом за чуть ли не прыгавшими от радости Говоровым и Хитровым, взволнованный, как все, счастливый, но и словно чем-то озабоченный.

Сергей инстинктивно почувствовал, что этот парень - в отличие от Шлыкова и Неуронова - сейчас нуждается в участии.

- Поздравляю,- сказал Сергей, подождав Збарского.

- Спасибо. Как ты думаешь, Савельев разрешит мне задержаться на денек?

- Если это так необходимо. По дому скучаешь?

- И по дому тоже. Но я бы завтра расписался.

- Вот оно что! А ты не хочешь, чтобы в загс тебя сопровождала «Звезда» в полном составе?

- Почему же не хочу? А это возможно?

- Теперь, наверное, все возможно.

Святослав никак не мог отыскать брата в толпе. Здесь все перемешались - и свои, и соперники, и фотографы, и просто болельщики.

Не мог он отыскать и Андрея. Но почувствовал, что кто-то смотрит на него испытующе и придирчиво. Он не поверил самому себе: неподалеку стоял Доронин и откровенно подзывал его. Потрясенный Святослав на мгновение онемел. К счастью, он услышал рядом дыхание Андрея. Продолжая смотреть в ставшее злым и жестоким лицо Доронина, он обнял Андрея. Это был вызов чужому тренеру, и Доронин поспешно отвернулся.

- Спасибо тебе,- сказал Андрею Святослав.

- Мне-то за что?

- За все.

Команды строились перед трибуной. Без конца щелкали фотоаппараты. Но эти двое были заняты только друг другом.

- Свят, это ты вернул мне футбол.

- Но как ты играл сегодня, Андрей! Мне так никогда не играть!

Я и не знал, что можно так играть.

Бурцев порывисто вскочил и выключил телевизор.

- Меня дома нет! - крикнул он на всю квартиру.

- Но людям приятно поздравить тебя,- возразила жена.

- Я-то при чем? Разве я бегал с этими мальчишками? Гонялся с ними за мячом?

- Люди считают, что многое значила твоя помощь.

- Скажи им, милая, что я ничего не смыслю в футболе. И не хочу смыслить. Я просто неспособен в нем разобраться. К несчастью.

- Все-таки к несчастью? - Жена явно пыталась развеселить мужа.

- А может быть, и к счастью,- пробормотал Бурцев.

- Разве тебе не приятно общаться с такими молодыми, жизнерадостными людьми? По-моему, после каждой встречи с ними ты должен получать заряд молодости.

- У меня голова раскалывается после каждой встречи с ними.

Ты их не знаешь! Ты не знаешь, сколько им всего надо! А где я им все это возьму?

Зазвонил телефон.

- Меня дома нет! - снова крикнул Бурцев.- Ни для кого!

Жена взяла трубку. Прежде чем ответить, она еще раз - чуть. ли не с мольбой - взглянула на мужа.

- Он уехал,- тяжело вздохнув, сказала она в трубку.- Что?

Уверены, что он дома? Ах, это вы…- Но в ответ ей уже раздались частые гудки.

- Кто это?

- Сам.

- Да ну? - Бурцев равнодушно махнул рукой.- Он сейчас в отпуске, так что срочного дела быть не может, а футбольным успехам пусть радуются без меня. Знаешь что,- внезапно оживился он,достань-ка из холодильничка бутылку шампанского. Теперь Баженов будет помалкивать в моем присутствии. По такому случаю имеет смысл выпить по бокалу шампанского. А? Даже больше?

Ты полагаешь - одного маловато?

Жена недоуменно пожала плечами и направилась к холодильнику.

Право, в этом футболе заключена какая-то мистическая сила…

Просьба, с которой обратился к Савельеву Сергей Катков, дважды удивила тренера, во-первых, потому, что Збарский прямо не обратился к нему, а во-вторых, потому, что он искал заступника именно в Сергее.

- Никаких разговоров об этом! - с ходу отрезал Савельев.Завтра всем быть в автобусе к восьми утра. Нам же готовят встречу!

Савельев полагал, что Сергей что-то уже обещал Збарскому.

Теперь его самонадеянность будет наказана, это в ущерб его авторитету и тем самым на пользу тренеру.

Сергей же хотел было сказать Савельеву: «Ты об этом пожалеешь…» Потом подумал, что его нужно просто предупредить. Ошибку еще можно было исправить. Но так ничего и не сказал.

Збарский, поспешивший привести себя в порядок, ждал Сергея в холле. Рядом с ним стояла, не выпуская руку жениха, девушка - стройная, тонкая, гибкая, как и он сам.

Збарский выжидательно смотрел на Сергея.

- Он на коне и размахивает саблей,- коротко сказал Катков.

- Понятно,- заспешил Збарский.- Жаль, если вышло, что пострадал ты. Извини.

- Я поеду с тобой, Игорек,- сказала девушка.- Загсы есть везде.

- Верно.- Однако тень скользнула по усталому лицу Збарского.- А если билеты на рейс уже проданы?

- Насчет этого не беспокойся: самолет придет заводской, места хватит. Значит, завтра утром в восемь. До завтра.

Минина в раздевалке не было. Не ушел он и со Збарским.

Сергей подумал о нем с тревогой: Минин, хоть и был москвичом, но ни своего, ни родительского угла в Москве уже давно не имел, чаще всего гостил у Збарского на Гоголевском бульваре. Парню в жизни досталось немало, Сергей знал об этом и многое ему прощал.

Иногда бывает так, что после матча, собравшего полные трибуны, холлы быстро пустеют, и победители, еще разгоряченные успехом, ожидающие новых шумных встреч, попадают в гулкую тишину, нарушаемую лишь стуком собственных каблуков по цементному полу.

Именно так случилось, когда братья Катковы и Андрей Соснора вышли из раздевалки.

- Нас пригласил к себе Веретеев,- сказал Сергей.- Я еще не был на его новой московской квартире.

- Я тоже,- ответил Андрей.- Но сегодня - без меня.

- И без меня,- сказал Катков-младший.- Я пойду с тобой, Андрей. Да?

Андрей ответил не сразу: у него, видимо, были другие планы на вечер, но его тронула юношеская дружба Свята.

- Я не отпущу его от себя ни на шаг,- пообещал Соснора.Хотя он взрослый человек и вправе поступать так, как считает нужным.

Сергей сразу предупредил Веретеева:

- Я один. Андрей и Свят не приедут.

- Их воля,- ответил Веретеев, провожая гостя в маленькую гостиную.

- У них, видите ли, свои принципы,- продолжал Сергей. И эти принципы не так просто переломить.

- Зачем же их ломать? - возразил тренер.- От ложных шагов спасает именно принципиальность.

- Боюсь, что свою принципиальность оба они употребят в конце концов во вред общему делу.

- Забудем об этом сегодня,- предложил Веретеев.

Но как можно было об этом забыть?

Сергей приехал в гости к Веретееву не столько из вежливости, сколько из глубокого сочувствия. Бывший тренер сборной, в свое время прославленный прессой и начальством, теперь был ими же предан анафеме.

В то же время Сергей приехал к Веретееву и не только из сочувствия. У него была и еще более важная тайная цель.

Сергей сознавал, что рано или поздно Свят выйдет из-под его контроля. Скорее всего это случится тогда, когда Савельев совершит одну из своих решающих ошибок. А что тренер «Звезды» таких ошибок не избежит, Сергей не сомневался. По мысли Сергея, Савельев не был способен здраво оценить самого себя на вершине успеха.

Победа же в Кубке страны на какое-то время действительно ставила его выше всех остальных тренеров.

Ошибки Савельева неизбежно отразятся в турнирной таблице.

«Звезде» выпадут тяжелые испытания: возникнут прозаические нули.

Значит, тренерские ошибки кто-то должен исправлять. А чтобы эти ошибки исправлять, нужно знать больше, чем знает совершающий их человек. Взять на себя такой груз в «Звезде» не мог никто, кроме Сергея.

На протяжении всего этого душноватого московского вечера, изредка отпивая по глотку шампанского, Сергей внимательно слушал мудрого тренера, который тонко и точно, с истинно профессиональной тщательностью, анализировал все то, что было «Звездой» - командой, всего несколько часов назад завоевавшей Кубок страны по футболу.

Веретеев не догадывался о тайной цели своего слушателя. Ему нравилось говорить о «Звезде», словно именно об этой команде он мечтал всю свою долгую тренерскую жизнь, чередуя взлеты и падения, то появляясь на виду у всех, то снова надолго исчезая, чтобы опять когда-нибудь напомнить о себе.

И обиды на своих любимцев он не держал. Едва речь заходила об Андрее и о Святе, Веретеев тотчас воодушевлялся. Он будто возвращался на много лет назад, строил фантастические планы фантастической атаки, на какую способна была, по его убеждению, только одна «Звезда», самой судьбой награжденная созвездием замечательных, уникальных, мыслящих форвардов…

Андрей диктовал заказ. Молоденький проворный официант согласно кивал, пока Андрей не сказал:

- Вроде все…

- Но…

- А! Точно, бутылку шампанского. Полусухого.

- Андрей! - запротестовал Свят.

- Что? Кто-нибудь выпьет за твое здоровье. Вместо тебя.

- Андрей, я же впервые в ресторане… И шампанского никогда не пил. И не буду.

Но Андрей, словно и не слыша Свята, открыл бутылку нарзана и наполнил фужеры холодной минеральной водой.

Выпив несколько глотков нарзана, Андрей не спеша огляделся по сторонам. За одним из соседних столиков он увидел человека, с которым не раз бывал здесь.

Это был Доронин.

Но рядом с Дорониным сидел человек, которого Андрей никак не ожидал увидеть здесь, да еще в обществе Доронина.

Это был Баженов.

Конечно, оба эти человека горько переживали победу «Звезды».

Оба они оказались жертвами этой команды-выскочки. Теперь, на этой почве они, видимо, нашли друг друга. Но, подумал Андрей, о чем бы они ни говорили, разговор их будет состоять из полуслов и получувств, ни к чему не обязывающих и ничего не проясняющих.

Такие они люди.

За соседним столиком тоже заметили Андрея и Свята. Может быть, поэтому вызвали официанта, расплатились и ушли. А может быть, просто трапеза подошла к концу.

Свят залпом опорожнил фужер нарзана.

- Ты знал, что он придет сюда?

- Ага,- Андрей довольно кивнул.- Приезжая в Москву, он бывает только здесь. Мы в Москве вообще обычно здесь обедали.

- Но почему они вместе, Доронин и Баженов?

- Потому что побежденные, так же как и победители, должны думать о будущих победах. Таков закон, Свят, и он роднит нас всех.

Вокруг стола засуетился официант, замелькали тарелки, засверкали ножи, потянуло холодком от латунного ведерка, в котором покоилась бутылка шампанского.

- Конечно,- продолжал Андрей,- у каждого свои принципы.

Много ли на свете спортсменов, которые ни разу и рюмки ко рту не поднесли? Ребята рассуждают так: я вовсю тренируюсь, чуть не каждый день играю, но это еще не значит, что я должен лишить себя всех житейских удовольствий. Вот я, например. Не лишаю.

В меру, конечно. Но у каждого свои принципы, Свят. Я буду тебя только уважать, если ты никогда не попробуешь спиртного.

- Значит, ты привел меня сюда, чтобы испытать? Не бойся.

- Все равно я буду бояться за тебя. Всю жизнь. Много лет пройдет, прежде чем ты поймешь, что сделал для меня, какую роль сыграл в моей жизни.

- А если я уже понимаю?

Позже произошли события, углубившие разлад в команде.

Сначала Минин, который провел в гостинице весь вечер после матча, ворвался в номер, где жили Свят и Андрей Соснора.

Замена, в общем, не оскорбила Минина - он сам понимал, что не мог сыграть лучше Сосноры. Привело его сюда другое.

- Почему все ему? - кричал он Андрею.- Все для него! Все его любят. А за что? Что он такого сделал, чтоб все его любили?

Чтоб другим ничего не оставалось? Только за то, что брат старается для него? Почему брат отдает мяч ему, а не мне? Вы этого не замечаете, да? Не было, а? Ну, скажи - не было? Было! Потому и молчишь. За что вы втоптали меня в грязь? Если хочешь знать, я и тебе завидую. Потому что ты уже прошел все, через что иду я. А он не идет, как ты, как я. Его охраняют. Ты же сам охраняешь. Чтоб он не испытал твоих несчастий. А почему я должен их испытывать?

Почему для меня не нашлось такого, как ты? Я и Савельеву это сказал. Для меня он ничего не сделал. Обещал десять гор с макушками и ничего не сделал. А для него все делает. Как и вы.

Почему?

Андрей мог ответить: «У меня тоже не было человека, который охранял бы меня. Но я никому не жаловался. А сам все пережил.

Тоже завидовал другим. Но таил это в себе. Верно, я не хочу, чтобы другие совершали те ошибки, которые выпали мне. Хватит моего урока». Но ничего этого он не сказал.

Потом Савельев пришел в номер к Сергею Каткову. Как и Минин, тренер провел вечер в гостинице и сильно нагрузился коньяком, чего с ним никогда не бывало. Лицо его осунулось, шрам на носу стал особенно заметен.

- Почему ты мне раньше брата не отдавал? - с порога спросил он Сергея.- Боялся, что я не осилю его?

Сергей давно ждал этого разговора.

- Честно? Пожалуйста. Минин к тебе пришел - точь-в-точь как Свят. Ты не уберег его. Нет, не торопись. Не в футбольном смысле. А в человеческом. Футболист он высшего класса, что тут спорить. Но ведь этого мало. Ты считаешь, что человек - не твоя забота. Но человек Свят - моя забота. Я не хотел, чтобы ты сделал из него второго Минина. Человека, который не знает, чего он хочет от жизни. Мало быть только тренером. Надо быть и старшим другом. Иногда братом. Иногда отцом. Но чаще всего - старшим братом. Впрочем, ты все это знаешь не хуже меня.

- Если бы ты побывал в моей шкуре, то понял бы, что быть вам братом тошно. Как Доронин должен теперь относиться к Сосноре? А? Не знаешь? И я не знаю. И Доронин не знает. Да и сам Соснора - спроси его - не ответит. Имел право Соснора бросать Доронина?

- Имел,- ответил Сергей. Он не видел противоречия там, где видел его Савельев. То, что их позиции противоположны, давно уже было ясно.

Новоднепровск встречал свою «Звезду».

Долго, порой теряя веру в удачу, ждали местные болельщики этого торжества. Теперь час настал и принес с собой наивное, окрыляющее сознание того, что их самолюбивый город занял подобающее ему место на футбольной карте страны.

Спускаясь по трапу самолета вслед за Сергеем Катковым, Збарский рассказывал невесте о своих товарищах:

- Это - родственники Неуронова. Нерона нашего. Такого праздника у них еще не было. Жена Шлыкова приехала, а ведь на футбол редко ходит, как и жена Неуронова. Отец Говорова здесь.

Профессор. А почему у профессоров сыновья не могут быть футболистами? Сестра у Витьки - чемпионка Союза по плаванию. Нет, по прыжкам в воду. А вот Алика встречают родители. Славные работяги. Я был у них в гостях - встретили, как родного сына.

- А кто вашего Свята встречает? Выходит, никто?

- Ну что ты! - быстро возразил Збарский.- Весь город! Завтра Свята на улицах качать будут. Вот увидишь.

- Но ведь это и твоя победа, правда? - ревниво спросила девушка.

- И моя тоже,- растерянно пробормотал Збарский.- Конечно, и мояРаздались бурные аплодисменты. Это Свят взметнул руки с хрустальным Кубком.

Команду встречал директор Бурцев. Рядом с ним, чуть впереди него, стоял человек, которого знали из всей команды только Савельев и Сергей Катков. Сергей как-то видел его издалека на заводе. «Интересно,- подумал Сергей,- смотрел ли он хоть по телевизору, как мы там, в Лужниках?.. Первый-то наверняка смотрел… он и сам когда-то играл в футбол…» Но Первого на аэродроме не было.

Другой на месте Бурцева расцеловал бы одного за другим всех футболистов и сделал бы это с удовольствием. Но Бурцева не изменило даже соперничество с Баженовым. Лишь на мгновение его взгляд чуть-чуть потеплел.

- Кто из вас Соснора? - спросил он.

Савельев поспешил подвести Андрея к директору. Бурцев извлек из кармана мятый пакет и протянул Андрею.

- Живи на здоровье.

Андрей удивленно посмотрел на директора. Бурцеву с разочарованием в голосе пришлось пояснить:

- Ключи от квартиры. Так профсоюз решил. Ну да, чтобы ты прикипел к «Звезде».- Обращаясь к Савельеву, Бурцев добавил: - Экие они у вас недогадливые. На следующий матч непременно приду,- пообещал директор.

Куда-то с Кубком исчез Свят,- наверное, позировал фотографам. Шумная ватага болельщиков качала Алика Хитрова. Профессор уводил к своей машине сынка, а тот упирался, недовольный, что его отрывают от друзей.

И оглушительно гремел духовой оркестр.

И нещадно палило августовское солнце.

А праздник уже кончался: следующее утро должно было принести новые тревоги, новые тренировки, новые изнурительные матчи и бесконечные переезды из одного города в другой. Впрочем, именно в том и состоял смысл бытия, которое привело всех этих парней ко дню торжества.

Но праздник все-таки еще продолжался. Хотя и не для всех.

Ирина достаточно хорошо знала мир футбола, чтобы представлять, каким ударом была для Минина замена в финальном матче, какие чувства теперь раздирают его, подавляя в нем уверенность в себе, без которой никакой футбол немыслим.

Ирина была в долгу перед Мининым и ничем не могла этот долг возместить.

Разрыв с Сергеем в свое время поразил ее своей нелепостью.

Все шло как нельзя лучше. Казалось, что еще один день - и она станет Ириной Катковой. И вдруг весь этот мир мгновенно рухнул.

Гнетущая пустота!

Ее брат был тут ни при чем. Его скрытая война с Катковым оставалась лишь их достоянием. Виноват был этот мальчишка с пытливым и безжалостным взглядом. По-юношески злословный и наделенный удивительной, не по годам, твердостью характера.

Последнее объяснение было вовсе не с самим Сергеем, а со Святом. В присутствии упорно молчавшего Сергея. Да и не объяснение вовсе.

Мальчишка приехал с какого-то турнира - его без конца включали во всякие юношеские сборные - и застал брата в постели с жесточайшим гриппом. Команда улетела на очередные игры без своего капитана. Ирина ничего не знала о болезни Сергея и считала, что он не подает голоса, потому что забивает голы на чужих полях.

И надо же было случиться так, что о болезни Сергея она узнала в тот же час, когда вернулся его младший брат…

Нет, Сергей ни в чем ее не винил и не ждал никаких объяснений. А мальчишка возмутился. Когда Ирина, прибежавшая к Катковым, сказала, что посидит возле Сергея, пока Свят сбегает в магазин, парень вскипел и возмущенно воскликнул: «Он три дня обходился без вас, обойдется и еще полчаса!»

Вот и все объяснение. Ирина неотрывно смотрела в небритое лицо Сергея, измученного лихорадкой, но это лицо ничего не выражало.

Ей оставалось уйти. И она ушла.

Гнетущую пустоту в конце концов заполнил Минин. Внимательный, милый, добрый, но такой гордый и самолюбивый!

Поэтому Ирина и была в долгу перед ним.

Теперь сам Минин оказался в такой же гнетущей пустоте.

Ирина провела с ним весь день.

- Конечно, я играл хуже всех,- говорил Минин.- Я просто и не знаю - почему. Бывает так, что ничего не получается. Последнее время я стал часто не попадать в игру. И в сборной тоже.

Поначалу вроде бы все идет хорошо, а смотришь - ничего не выходит.

Она соглашалась с ним.

- Они меня понимают,- говорил он.- И я их тоже. В игре.

С ними играть не то что легко - увлекательно. А меня не увлекает. Нет, я им не завидую: каждому свое. Но умеют они. И я ведь умею. Не хуже их. Но с ними не выходит. Они сами тоже переживают, что мы… как это… в игре несовместимы.

Она опять соглашалась.

- Лучше бы мне сейчас уйти в другую команду,- говорил он.- Я бы там заиграл. Нет, я еще попытаюсь. Они ведь тоже будут искать - как нам сработаться. Не могу же я бросить им вызов? Останусь в одиночестве.

Она не мешала его исповеди.

Когда на палубе дебаркадера, на лето превращенного в ресторан, появились братья Катковы и Соснора, она сделала вид, что не заметила их. Минин поверил ей. Потому что хотел поверить.

Но праздник все-таки еще продолжался. Хотя бы для братьев Катковых и для Андрея Сосноры.

- Что будем делать? - спросил Сергей, последним приняв душ.

- Обедать,- предложил Андрей, выбирая свежую рубашку для праздничного дня.

- Лучше поехать на пляж,- возразил Свят, тщательно причесываясь.

- Точно,- охотно уступил ему Андрей.- Когда еще удастся!

- Пообедаем, а потом поедем на пляж.- Сергей подмигнул Андрею.- На пляж обязательно! Город ведь еще не знает, какие умопомрачительные плавки приобрел Свят Катков. Ох и пижон же ты, братец!

- Что же делать?

- Преодолеть себя.

- Преодолеть? Это же философия для рабов. Насквозь буржуазная философия,- возмутился Свят.- Вы хоть когда-нибудь вдумывались в ее смысл? Зачем человеку преодолевать себя?

Венец творения должен преодолевать себя? Чтобы превратиться во что-то другое? Это рабовладельцы придумали для рабов, чтоб те подчинялись. Совсем другое дело - превзойти себя.

Вот это задача для человека. Превзойти!.. А вы… Стыдно слушать!

Андрея поразили эти неожиданные рассуждения Свята. Был ли он согласен с ними? Вряд ли. Но спорить со Святом сейчас не стал.

Несмотря на несогласие с ним, Сергей думал, что именно его уроки послужили той почвой, на которой выросли размышления Свята. Этот мальчишка и мыслить старался самостоятельно. Значит ли это, что с ним будет все труднее и сложнее?

Притихшие, смущенные необычностью происходящего, футболисты неловко построились вдоль стены в огромном кабинете с окнами, взлетавшими от паркетного пола к самому потолку.

Каждого из них представлял Савельев.

- Наш Первый в отпуске,- так начал хозяин кабинета - именно его видел Сергей возле Бурцева в аэропорту.- Он поручил мне поздравить вас с победой. А теперь будем знакомиться.

Савельев начал, естественно, с Неуронова:

- Страж ворот. Ветеран команды. Много занимается с молодыми. Готовит себе смену.

- Эй, вратарь, готовься к бою,- сказал хозяин кабинета, улыбаясь и пожимая могучую ручищу Неуронова.

- Правый защитник,- представил Савельев Говорова.- Иногда его видят в офсайде. Забывает, что не форвард, а защитник.

- Говоров? - переспросил секретарь обкома.- Есть такой у нас профессор, большой специалист по доменному производству, лауреат. Не родственник тебе?

- Отец.

- А ты - в футбол? Профессорские сыновья обычно идут в науку.

- А я в футбол,- с вызовом произнес Витек.

Савельев посмотрел на него сердито: Витек не научился вести себя со старшими. Поэтому тренер поспешил представить Шлыкова:

- Столп нашей защиты. Организатор обороны.

- Столб обороны - это хорошо,- усмехнулся секретарь обкома.

Представляя Збарского, Савельев был более словоохотлив:

- Левый защитник. Тоже умеет обороняться и нападать.

Московская школа. Дома не оценили, а у нас играет первые роли. Хорошо играет.

Секретарь обкома выслушал тренера с любопытством.

- А не сбежит? - спросил он его.- Не сманит Москва после Кубка?

Збарский обиженно насупился.

- Это наш, коренной,- представил Савельев Хитрова.- Из заводского поселка. Можно сказать, в наш детсад бегал. Раньше играл за юношей. С прошлого сезона - у нас в основном составе.

- Катков,- донеслось до Сергея.- Старший. Сергей.

- Ах, да, у вас их, кажется, много? - спросил секретарь обкома.

«Как все просто,- думал Сергей.- Выходит, даже не все знают, что Катковых - двое. Живут же люди без футбола. Значит, и я смогу?»

Между тем Савельев говорил о Сергее:

- Капитан команды. Диспетчер. Вся игра идет через него.

- Поздравляю, капитан,- услышал Сергей и увидел протянутую руку.

- Спасибо,- пожимая ее, быстро ответил Сергей.

- Значит, это старший. А где младший?

- Это наша будущая «звезда»,- заторопился Савельев,конечно, если не станет фантазировать за пределами футбольного поля. Прославит не только нашу «Звезду» и себя самого, но и свой родной город, да и страну тоже.

- Даже такие есть у вас?

«Уж не собирается ли Савельев вскружить голову Святу?» - подумал Сергей.

- Это он забил гол в финале Кубка,- продолжал тренер.Вообще он много забивает.

- Какие у нас есть молодцы! Ну, поздравляю.

Свят пожал протянутую руку.

- Не зазнаешься?

- Никто этого заранее не знает,- ответил Свят.

- Вот ты какой! - с интересом посмотрел на него секретарь обкома.

- Еще один москвич,- представил Минина Савельев.

- А этого не сманят?

- Нет,- поспешно ответил сам Минин.

- Игрок сборной страны,- сказал Савельев.

- Сборной? - Секретарь обкома задержался возле Минина.А мне говорили, что «Звезда» чуть ли не на последнем месте была. Как же так? Игрок сборной, а команда на последнем месте? Впредь так не должно быть! Ну, поздравляю, поздравляю! - Он устало пожал руку Минина.

- Еще один игрок сборной,- сказал Савельев, взяв Андрея за локоть и подведя к секретарю обкома.- Андрей Соснора.

По итогам прошлого сезона - лучший футболист страны. У нас - недавно.

- Значит, это о нем говорил наш Первый. Знаете, что он говорил? С Соснорой любая команда пойдет вверх. Вам известно, что по поводу Сосноры он сам звонил в ЦК?..- Секретарь обкома прошел к своему столу.- Товарищи! Мне поручено поздравить вас от имени обкома партии и лично первого секретаря. Я делаю это с превеликим удовольствием, хотя сам в футболе ничего не понимаю. Вы с честью поддержали славу нашего города, городатруженика, города выдающихся революционных и трудовых традиций. Позвольте по поручению бюро обкома вручить вам почетные грамоты и памятные подарки.

2

Первый тайм финала отнял у меня год жизни. Перед игрой я не утерпел и брякнул Савельеву: «Не бойтесь, выпускайте Соснору. Мы вас поддержим». Он мне ответил: «Я сделаю так, как считаю нужным. Но вам все равно спасибо».

Я с удовольствием согласился написать отчет о матче для местной газеты. Я твердо знал, что этот отчет на следующее утро будут читать профессор политехнического института и горновой «Южстали», пенсионеры во дворе катковского дома и в старом барачном поселке; заботливая рука референта положит газету поверх деловых бумаг, которые поутру будут поджидать Бурцева в его кабинете. Номер газеты будет ходить по рукам на пляже, потом отчет начнут цитировать на многолюдном и шумном по вечерам проспекте. Я согласился писать отчет для местной газеты, чего давно не делал, потому что меня, в отличие от футболистов «Звезды», не одолевали сомнения: моя журналистская молодость и моя - раздражавшая многих - эмоциональность диктовали мне веру в победу «Звезды».

Когда я вошел в раздевалку, Соснора приветливо улыбнулся мне. А я обеспокоился: Андрей аккуратно вешал на спинку кресла футболку с шестнадцатым номером.

- Значит, Савельев струсил… Сосноры не будет? - тихо спросил я у Сергея Каткова.

- Он выйдет во втором тайме.

- Почему только во втором?

- Объяснить можно. Не исключено добавочное время. Андрей не совсем готов. Месяц-то потерял. Для финала это не мелочь.

На первый тайм задача - выстоять. Когда и они подустанут - он выйдет.

- А если Савельев не захочет?

- У него не будет другого выхода.

Из массажной появился Савельев, окинул взглядом футболистов, проверил, все ли разминаются, и вышел из раздевалки.

Его ждал протокол.

Я последовал за тренером. На пути оказался Свят. Он разминался, как боксер на тренировке, и не заметил меня. Или сделан вид, что не заметил.

У самой двери я столкнулся со вторым тренером «Звезды».

Мы молча посмотрели друг на друга: вид у тренера был не просто взволнованный, а скорее испуганный. Проблема Сосноры, видимо, порядком мучила всех в «Звезде».

Мы с Куличенко сидели в ложе прессы, на самом верху лужниковского стадиона. А Береговский, по своему обыкновению,- внизу, там, где скамейки запасных.

Из всего сильно разросшегося за последние годы журналистского клана, вероятно, только для нас троих главный интерес матча заключался в участии Сосноры.

Поскольку Соснора не играл, смысла в происходившей на поле борьбе мы почти не видели. Честно говоря, в игре его, кажется, и не было. Разведка боем, а не борьба! Но так часто бывает с решающими матчами: вулкан кипит внутри, не извергая лавы.

Отчет для нашего «Старта» взялся писать Романишин. Он разложил на пюпитре пронумерованные листочки и делал на них записи - то на одном, то на другом, то на третьем,- явно желая привлечь к себе внимание. Оно было ему необходимо для того, чтобы громко, во всеуслышанье еще раз поведать свету о своей оригинальной методике журналистской работы.

Краем глаза я замечал, как иронически улыбаются по адресу Романишина Бесков и Севидов. Они предпочитали смотреть игру сверху, из ложи прессы. Отсюда лучше виден общий рисунок игры, но, к сожалению, не так ощутимо дыхание борьбы. Замечал же я улыбки тренеров потому, что события на поле развивались вяло. «Звезда» вовсе не напоминала команду, блеснувшую в полуфинале. В сущности, решался только один вопрос: выстоит ли «Звезда» до перерыва?

Кое-как следя за игрой, я успел мысленно разделить ложу прессы на два лагеря: тех, кто хочет, чтобы «Звезда» выстояла, и тех, кто ждет не дождется гола в ее ворота. Как вы думаете, какой лагерь был многолюднее? Большинство, на мой взгляд, симпатизировало «Звезде».

Дело в том, что Доронин многим не просто надоел, но успел и навредить. За последние годы он слишком вознесся, при этом отнюдь не за счет высокого профессионального тренерского мастерства.

Мне казалось, однако, что, если бы играл Соснора, симпатий к «Звезде» было бы меньше. Все признавали, что он смело противопоставил себя Доронину. Но многие считали, что он выстрелил не на том полигоне, где Доронин и Соснора были равны, не на футбольном поле, а в частной жизни, где Соснора имел перед Дорониным беспощадное преимущество - молодость.

В редакции мы уговорились так: если Кубок возьмут доронинцы, беседу с их капитаном проведет Береговский; если победит «Звезда» - я. Поэтому, когда кончился первый тайм, я был доволен: «Звезда» выстояла, теперь у меня есть шансы недурно поработать сегодня вечером…

Конечно, все мы прекрасно знали, что из отчета Романишина невозможно будет узнать о том, что происходило на поле и почему было так, а не иначе. Читать Романишина всегда интересно, о чем угодно он пишет занимательно, легко, хорошим языком, но никакого отношения к данной игре это обычно не имеет.

Судьи выбежали на поле. Береговский, сидевший внизу, вдруг вскочил со своего места и стал размахивать газетой, явно привлекая именно мое внимание. Я толкнул в бок Куличенко:

- Порядок! Смотри!

Из туннеля выходили футболисты «Звезды». Мелькнула футболка с шестнадцатым номером. Соснора шел, притоптывая бутсами, словно в нетерпении, а на плечо ему положил руку Катковмладший.

О событиях, происходивших в раздевалке во время перерыва, я узнал позже, но рассказать о них, пожалуй, стоит сейчас.

Дело вовсе не в том, что Збарский обвинил Минина в уклонении от борьбы,- в общем-то, он был не прав. У Минина игра просто не пошла, и на то были свои причины. Дело и не в тех репликах, которыми вроде бы обменялись Сергей Катков и Шлыков,- при чем тут полуфинал? Дело было совсем в другом.

В ответ на пытливый и требовательный взгляд Свята Савельев призвал его на помощь. Именно призвал! «Пусть выходит Соснора»,- сказал Свят. Он не оставлял Савельеву никакого выбора!

Да и сам Савельев, вероятно, знал, что заменит Минина, но еще не мог прямо сказать об этом и потому спросил: «Вместо тебя?» -

«Вместо меня, если это нужно для победы»,- так или примерно так ответил Свят.

Савельев, конечно, никогда не совершил бы такой глупости, как замена Святослава Каткова. А Свят настойчиво повторил:

«Пусть выходит Андрей».

Савельев немедленно согласился с ним. В том-то дело и было, что замены потребовал Свят. Короче говоря, Святослав Катков заявил свои права. Вот в чем было дело!

Финал Кубка помог мне понять секрет этого парня. Свят был выразителен, как бывает выразителен в своих лучших проявлениях сам футбол.

Эйзенштейн однажды заинтересовался: как удается футболистам добиваться такой выразительности, при которой сто тысяч человек, наблюдая их действия, восторгаются, стонут, торжествуют, впадают в отчаянье. Футбол, конечно, не искусство. Он и не претендует на равную с искусством роль в воздействии на человека, в формировании личности. У футбола нет своей музы, нет образной системы. Оставаясь одним из самых любимых зрелищ, он всегда будет только приближаться к искусству. Но, вне всякого сомнения, футбол имеет право на обоснование своей зрелищной силы.

Прежде чем актеры начинают воздействовать на зрителя, они должны заставить его поверить в истину происходящего, иными словами - преодолеть его потенциальное недоверие. Футболисты избавлены от этого. Зритель приходит на стадион, твердо зная, что все происходящее - правда, сюжет не предопределен, развязка неизвестна. Говоря условно, произведение рождается на глазах зрителей. Таков первый шаг, связывающий аудиторию с исполнителями и способствующий тесному контакту между ними.

Каждый вид искусства отличается от другого, помимо образной системы, методами освоения времени и пространства. Литература, театр, кино, живопись по-своему владеют пространством и временем. Футбол тоже. Зритель может не понимать этого, но он это чувствует - сознательно или подсознательно, в зависимости от квалификации, от степени подготовки. В театре он не отдает себе точного отчета в том, насколько хороша построенная режиссером мизансцена, но благодаря ей он так или иначе воспринимает сказанное или сделанное актером. В футболе тоже. Комбинация зависит от перемещений игроков в пространстве и во времени.

Красоту футбольных комбинаций зрители чувствуют, хотя, быть может, и не всегда точно осознают, какие именно средства заставили их еепочувствовать.

Жак-Далькроз говорит, что тело дано человеку для выражения таящихся в нем сил,- значит, для движения. Двигаясь же, человек одновременно испытывает ощущение присущей его телу жизненной силы и сознание того, что эта сила подчинена его воле.

Физиологи доказали, что зритель на трибуне стадиона мыслен но повторяет все, даже самые мельчайшие движения футболистов и, значит, испытывает почти те же ощущения.

Кто выразительнее передает ощущение присущей человеческому телу жизненной силы, тот овладевает зрителем. И тем самым подчиняет его своей воле.

Но этого мало. Нужен следующий шаг. Может быть, Свят Катков его уже сделал?

Когда высокая техника футболиста становится автоматической, он получает возможность импровизировать, создавать, творить.

Способность самозабвения ценна для футбола так же, как для искусства. Когда футболист достигает высокого мастерства, воля и мысль его освобождаются, как освобождаются они, например, у музыканта. Тогда футболист, как и музыкант, оказывается способен решать сложные и, я бы сказал, эстетические задачи.

Неужели у Свята все это есть уже сейчас? Когда он успел этого добиться? Не пойдет ли это ему во вред?

Верно, он уже принес «Звезде» немало спасительных очков.

Но имел ли он право ставить себя выше тренера? Этот вопрос невольно задал я себе, узнав о том, что происходило в раздевалке во время перерыва между первым и вторым таймами матча.

Однако вернемся к самому матчу.

В начале второго тайма диктор объявил:

«В команде «Звезда» вместо Виктора Минина, игравшего под номером девять, играет Андрей Соснора, номер шестнадцатый».

«Почему вместо Минина?» - спрашивал я себя.

Не поддающийся эмоциям Куличенко смотрел первый тайм внимательнее меня.

- Савельев правильно сделал,- сказал он.- Оборону нельзя было трогать. А Минин сегодня только пылил.

То, что происходило во втором тайме, всем, конечно, известно - телевидение показывало этот матч. Написать же о нем отчет мне было очень трудно.

Давно, пожалуй с детства, я не болел так необъективно. Если бы после игры кто-нибудь спросил меня о доронинцах, я бы и двух слов из себя не выжал. Весь я был на поле, в составе «Звезды».

В каждое мгновение, в каждом эпизоде. Будто этот матч определял для меня что-то очень важное. Важное для всей моей дальнейшей жизни.

А может, так оно и было? Честный, благородный, рыцарский футбол, ради которого только и стоит работать, вступил в схватку с деляческим футболом. На стадионе в Лужниках добро боролось со злом и должно было, обязано было победить.

Минут за десять до конца матча Романишин сгреб свои листочки и побежал к телефону. Он был уверен, что добавочного времени не избежать. Гола он не видел, но, когда мы с Куличенко, не став дожидаться, пока «Звезда» сделает традиционный круг почета, шли мимо телефонной кабины, я услышал, что он подробно описывает этот гол. Диктовал Романишин совсем не так, как было на самом деле, и даже не так, как ему кто-то рассказал. Он всячески доказывал, что гол был нелепой случайностью. Простонапросто один из доронинских игроков элементарно ошибся, вот и все.

Кстати, миновав телефонную кабину, мы оказались свидетелями весьма любопытного эпизода.

У Доронина издавна была привычка - когда его команда проигрывала, он, как бы издеваясь над своими парнями, лично благодарил победителей.

Так вот мы увидели, что после матча Доронин подозвал к себе Свята. Как и Веретеев, Доронин, конечно, разглядел в Катковемладшем задатки великого диспетчера, будущего лидера, блестящую замену Сосноре. Не сомневаюсь, что он, пренебрегая всеми приличиями, решил тут же предложить Святу перейти в его команду.

Но когда Свят демонстративно обнял Соснору, замысел этот рухнул. Думаю, что именно в это мгновение закончилась карьера Доронина в команде, которую он сам создал и возвел на футбольный Олимп.

На несколько минут мы заглянули в раздевалку «Звезды».

Здесь все было так, как обычно бывает в раздевалке нового, только что родившегося обладателя Кубка. Записывались интервью для радио и телевидения, футболисты фотографировались с хрустальным призом в руках, их бесконечно поздравляли совершенно незнакомые люди.

Необычным показалось мне только то, что здесь не было никого из городского начальства. Я знал, что первый секретарь обкома не вмешивается в дела «Звезды», хотя часто бывает на матчах и даже помнит фамилии не только футболистов «Звезды», но и многих иногородних игроков. Бурцев, видимо, брал пример с Первого. То есть линию они выдерживали правильную: помогали делом, а не представительством, не делили славу, а вели к ней.

Сергей, конечно, предвидел, что кто-то из нас будет брать у него традиционное интервью, поэтому, завидев меня, спросил:

- Ты?

- Выполняю эту миссию с наслаждением.

- Работа есть работа.

- Поговорить надо сегодня.

- Да, утром мы улетаем. Знаешь что, приезжай к Веретееву.

Там и поговорим.

- Ты едешь к нему один?

- Он пригласил еще Свята и Андрея. Правда, я им пока не сказал.

- Хорошо. Передам отчет об игре и приеду.

В гостях у Веретеева, как вы уже знаете, был только Сергей.

Я не слишком спешил, и о самом важном они, видимо, уже переговорили.

- Я вас ненадолго оставлю,- сказал Веретеев,- хочу удивить своими котлетами. Меня Сережа тогда потряс - такой ужин выставил, что и уезжать не хотелось.

- Так ведь не сам готовил,- отозвался Сергей.

Когда Веретеев ушел, я спросил у Сергея, где же Андрей и Свят.

- У них своя жизнь,- тихо ответил Сергей.- Я не могу им ничего навязывать, даже если речь идет о таком человеке, как Веретеев.

- Ты доверил Андрею брата?

- Ему? Да с ним хоть на край света. Кроме того, у моего братишки есть принципы, которыми он никогда не пожертвует.

Ради меня не пожертвует, не говоря уж о других людях. Так что за него не бойся. Давай-ка лучше приступим к делу. А?

Я вынужден был приступить к делу. Да и поедая отличные веретеевские котлеты «по-шахтерски», мы продолжали работу - то есть я слушал и запоминал.

Конечно, подобные интервью обычно берутся в тишине гостиничных номеров с глазу на глаз. Узнай Романишин о нашей встрече за котлетами, бушевал бы целую неделю.

Но Веретеев нисколько нам не мешал. Вне всякого сомнения, Он радовался гостю, и душа его в те часы была открыта для него одного. Вероятно, он жалел, что не пришли те двое, но занимало его другое. Он хотел услышать и понять, насколько важно и значительно то, что скажет мне Сергей. Он видел в Сергее своего ученика, продолжателя, наследника и мечтал, чтобы ученик смог пойти дальше учителя.

Было уже поздно, следовало и честь знать. Что должно победить - профессиональное любопытство или элементарный такт?

Я стал прощаться и первым вышел на лестничную площадку, предоставив Веретееву и Сергею обменяться несколькими словами, которые, вероятно, были нужны им обоим.

За моей спиной - я точно слышал это - Веретеев сказал:

- Вот так теперь живу. Совсем один. Все куда-то разлетаются.

Так вот и не заметишь, как останешься один. Пора и тебе об этом подумать.

- Может, и пора,- негромко ответил Сергей.- Только не просто все это.

- Да уж куда как сложно! Он-то тебя не спросит.

Веретеев, конечно, говорил о Святе.

- Он прав,- сказал я, когда мы вышли на улицу.

- Очень может быть.

- Неужели нельзя объясниться со Святом раз и навсегда?

- Можно.

- Так в чем же дело?

- Я не знаю, что он мне ответит.

Не сговариваясь, мы пошли по направлению к гостинице.

- Но ведь ты же достаточно изучил его. Значит, можешь найти нужные слова.

- Могу. Но захочет ли он с ними согласиться?

- Сергей, все это, ей-богу, какое-то недоразумение.

- Свят всю жизнь был мне самым преданным другом,задумчиво сказал Сергей.

- Но ведь и ты ему тоже?

- В том-то и дело, что нет. Прошлой осенью я изменил ему, когда ушел из «Звезды» и решил, что ей Свята не видать.

Тем временем мы подошли к гостинице. У ее подъезда остановилось такси. Мы не обратили бы на него внимания, если бы из машины не вышли Баженов и Доронин. Сергей быстро протянул мне руку.

- Иди работай. А мне пора спать. Режим ведь!

- Сергей, как вы со Святом все запутали…

- Это ты ему скажи. Если хочешь нажить в нем врага.

- А я возьму и скажу.

- Не советую. Лучше подумай-ка над тем, что сейчас увидел.

- Ты про Баженова и Доронина?

Сергей кивнул, пожал мне руку и скрылся за дверью гостиницы.

Значит, он осадил меня. Это было обидно, но, с другой стороны, какое право я имею вмешиваться в чужую жизнь?

Труднее всего в спортивной журналистике написать хороший отчет о матче. Когда мы, молодые журналисты, повзрослели, то ясно поняли всю правоту этого суждения, которое не раз высказывал основатель еженедельника «Футбол» Мартын Иванович Мержанов. А пока что мы писали отчеты весьма неважно. Во время игры старались записать как можно больше готовых фраз, чтобы сразу по окончании матча, передавая отчет по телефону в ночную редакцию, присочинить лишь более или менее эффектную концовку. Дилетанту всегда все представляется более легким, чем специалисту, доподлинно знающему сложности своего дела. Теперь я хорошо понимаю, что самое сложное - хорошо написать короткий отчет. Точнее, не написать, а продиктовать по телефону…

Что должно содержаться в отчете? Вроде бы это всем очевидно: в нем должно быть рассказано, что, как и почему происходило в матче. И еще желательно, чтобы была высказана некая обобщающая мысль, общефутбольная идея. И еще необходимо, чтобы в нем была написана правда, да, да, и футбольная правда, и человеческая.

Известно ли вам, что в спортивной журналистике ни один жанр не вызывает таких конфликтов, как отчеты о соревнованиях? На них болезненно реагируют футболисты и тренеры, большие и малые начальники, спортивные и неспортивные организации. Хорошо еще, что газета, как принято считать, живет один день. Но как часто этот день проходит в спорах, объяснениях и оправданиях по поводу тональности того или иного отчета, а порой даже по поводу одной его фразы.

Как я уже говорил, отчет о финале Кубка для «Старта» написал Романишин. Но этого ему показалось мало. Он согласился дать отчет об этом матче еще и в газету Лбова - города, который представляла в нашем футболе доронинская команда.

Если не иметь совести, в футбольном отчете можно доказать все, что угодно. Это и попытался сделать Романишин. По его отчету получалось, что не «Звезда» выиграла, а доронинцы случайно проиграли. Вот, собственно, и все. О «Звезде» почти ничего вообще не было сказано. В сущности, это был плач по доронинцам.

В типографии в ту ночь дежурил сам Главный и, конечно, не мог пропустить такой отчет. Он смотрел игру по телевидению, з какой-то мере смягчил романишинские формулировки, дописал несколько добрых слов о «Звезде». Отчет все же получился ровно вдвое меньшим, чем было запланировано. Такого короткого отчета о финале Кубка не было в «Старте» за всю его историю. После подписания номера к печати Главный прямо из типографии позвонил домой Куличенко и попросил срочно подготовить подробный и объективный разбор матча.

Романишин ничего об этом не знал. Значит, не зря мне казалось, что в инциденте со статьями о Сосноре симпатии Главного были на нашей стороне. Передав отчет в «Старт», Романишин соединился по телефону со Лбовом и продиктовал точно такой же отчет о финале. Лбовская газета, конечно, приняла его с превеликой благодарностью и на следующий день опубликовала без малейших сокращений.

Оба отчета появились одновременно. На следующий день они лежали на столе у Главного рядом с романишинским оригиналом, который Главный захватил из типографии.

Вам уже известно, что гол, забитый «Звездой», Романишин описал неверно. Главный внес необходимую правку. Так же поступили и во Лбове. Общий характер отчета их, разумеется, вполне устроил, но описание гола они исправили, так как видели матч по телевидению. Получилось, что для «Старта» Романишин истолковал гол неверно (это Главный знал, потому что видел романишинский оригинал), а для лбовской газеты верно. (Главный, естественно, не мог знать, что во Лбове в романишинский оригинал тоже внесли правку, хотя и иную, чем в Москве.) Но самое главное, конечно, состояло в том, что за одной и той же подписью в двух изданиях появились совершенно разные оценки одного и того же матча.

- Почему вы не предупредили меня, что так правите отчет? - пробормотал Романишин, когда Главный призвал его к ответу.

- Я полагал, что вам известно элементарное правило: нельзя одновременно садиться на два стула,- ответил Главный с резкостью, какой мы давно в нем не видели.

Стало ясно, что после окончания сезона нас избавят от Романишина. А уж до конца сезона как-нибудь дотерпим. Кубокто у «Звезды»! За такое кого угодно вытерпим. Но, чтобы свести к минимуму свое общение с Романишиным, я взял отпуск. Кроме всего прочего, я хотел отдохнуть от всего, что не имело прямого отношения к футболу.

3

Праздник был уже позабыт, вернулись футбольные будни.

Правда, в институте некоторые экзаменаторы больше говорили со Святом о финале Кубка, нежели о том, что значилось в билете.

Свят охотно отвечал. Тем более что отпуска на время вступительных экзаменов в институт Савельев ему не предоставил.

Успешно сдав утром последний экзамен, Свят вечером честно отбегал все девяносто минут очередного матча и помог Андрею Сосноре забить победный гол.

Сегодня должно было произойти событие, которого Свят ждал с нетерпением. Наблюдая за Сергеем, укладывавшим в сумку тренировочный костюм, Свят спросил:

- Ты думаешь, Доронин знает, что Лариса приезжает сегодня?

- Если еще не знает, то ему сообщат. Где бы он ни был.

Так у него заведено.

- Я рад за Андрея. Как ты считаешь, он счастлив?

- А ты спроси у него самого.

- Я же стеснительный! Хотя про меня и говорят, что я зазнайка. Очень хочу, чтобы он был счастлив. Я для него готов сделать самое невозможное.

Святослав, до того шагавший от стены к стене, неожиданно застыл на месте: он увидел в книжном шкафу то, чего вчера утром еще не было,- знакомую папку с материалами для диссертации Ирины. Свят вспомнил, что в ближайшие полчаса, самое большее - через час, Ирина улетает в Москву.

Уходя, Сергей сказал:

- Не забудь, ребята по тебе скучают. Они тебя полюбили.

Ты должен платить им преданностью. Вчера они не видели тебя целый день.

Выждав, пока брат не сел в машину и не уехал, Святослав извлек из шкафа папку, запихнул ее в свою новенькую адидасовскую сумку и стремглав бросился на улицу.

Савельева тревожило то, что нет Святослава. Его тревогу нетрудно было понять после того, как Баженов применил по отношению к Святу запрещенный прием на выезде, а Доронин, по слухам, весьма интересовался молодым форвардом «Звезды».

Вольно или невольно - Сергей уже точно знал это - Святослав стал для Савельева центральной фигурой в команде. Савельев мог быть порой недоволен тем, что Свят слишком своевольно ведет себя во время игры, но, с другой стороны, именно это его своеволие приносило как раз то, чего и добивался тренер,- очки, победы, продвижение вверх.

- Что со Святом? - обеспокоенно спросил Сергея Неуронов.- Сломался?

- Вчера я встретил его на проспекте с девочками! - неожиданно воскликнул Шлыков.- Такие, что я прямо закачался. Где он их только находит! Но ты-то, Сергей, знаешь, где он?

- Не имею представления,- ответил Сергей.- Я его оставил дома.

Савельев не выдержал, подошел к Сергею и заговорил первый:

- Так все они начинают, современные премьеры. Забивают три гола, а тренироваться, выходит, уже не надо. Пусть тренер мучает себя, да? Пусть тренируются те, у кого не получается.

Так, что ли? Жаль ведь, если споткнется. Всех ведь может перешагать.

Сергей промолчал.

- Вычитал, что он «звезда»,- продолжал Савельев.- Появился бы тут этот борзописец из Москвы, я бы ему сказал, чего стоит вся его писанина.

- Свят знает это,- сказал Сергей.- Кроме того, он еще не опоздал.

- Где он? Что я через пять минут скажу ребятам?

Наконец Сергей не выдержал.

- Нельзя так про Свята,- резко сказал он.- Я не помню ни одного футболиста, который бы работал, как он… Без остатка…

Он - труженик. Глупостей делать не станет. Да и не умеет.

- Слава всех калечит. А он не святой. За его фокусы и ты мне ответишь. Одно твое слово - и он перестанет дурить. Да и Андрей тоже хорош: дайте ему выходной! Он еще хватит горя с этой любовью!

Святослав мог опоздать на тренировку, Ирина все еще не появлялась.

Наконец Свят увидел, что она выходит из такси. Он подбежал к ней и, даже не поздоровавшись, протянул злополучную папку.

- Мы сделали для вас работу, и я требую, чтобы вы ее уважали. Кроме того, она обошлась заводу не так дешево, чтобы ее выбрасывать.

- Даже так?

- Даже так. У нас еще есть немного времени. Давайте поговорим. Когда-нибудь мы же должны поговорить с вами в открытую?

- Ты опоздаешь на тренировку.

- Успею. Время есть. Идемте наверх.

Они прошли на второй этаж и сели за столик у огромного окна, из которого было хорошо видно летное поле.

- Сергей так устроен, что держится за старое,- сказал Святослав.

- Когда рядом ты, его чувства ничего не значат.

- Вы так считаете?

Ирина с любопытством разглядывала Свята: она давно не видела его и удивилась, что между братьями нет никакого сходства.

- Даже сама его жизнь,- сказала Ирина,- тоже ничего не значит.

- Вы считаете, что я отнял у него жизнь?

Ирина промолчала. Святослав откинулся на спинку кресла.

Руки у него были братовы - это Ирина сразу увидела.

- Я не говорила, что ты отнял ее у него. Не ты у него, а он сам у себя. Правда, ради тебя. Но так уж все сложилось. Раньше я не могла этого понять.

- Вы тут ни при чем. Нет, я не прошу прощения за все, что сделал. Но не я один виноват. Разве я сильнее его? Он сам мог…

Свят не договорил, потому, что увидел, как навстречу прибывшему самолету торопливо шел Доронин. Этот ненавистный человек ошибся: Лариса ехала поездом, ему следовало спешить на вокзал.

- Извините.- Свят вскочил, дернул молнию Ирининой сумки, вложил туда папку.- Договорим после. Если я захочу,- зло подчеркнул он.- До свидания.

Доронин быстрым шагом шел к стоянке такси. Святослав, прячась за чужими спинами, следовал за ним. Увидев, что Доронин сел в машину, которая ждала его, Святослав вскочил в другое такси.

- Поехали за той машиной,- приказал он водителю.

- Куда? - с тревогой спросил таксист.

- Не бойся, я не из милиции.

Узнав Святослава Каткова, который был уже достаточно известен в городе, шофер зразу оживился.

- Это Доронин.

- Кого-то сманивать?

- Ему никого не надо. Все у него есть.

- А ты?

- Таких, как я, у него целый дубль.

- Не прибедняйся.

Когда передняя машина вырвалась на загородное шоссе, Свят сообразил:

- Едет к нам на базу, где меня сейчас ждут и ругают на чем свет стоит. Вот что… Разворачивайся - и поехали в город.

Время у нас вроде есть.- Свят мельком глянул на часы: тренировка уже началась.- Мы хитрее его. Только расплачиваться мне сейчас нечем.

- Потом сосчитаемся.

- Едем на вокзал. Поезд пришел, как ты думаешь?

- На подходе.

- Надо их застать на вокзале. Ты ничего не понимаешь?

Ну, ладно. Потом отвезешь меня на базу. На тренировку я уже опоздал, но тренироваться все равно нужно. Успеем к поезду?

- Поднажмем.

- Савельев наверняка скажет Доронину адрес Андрея. За милую душу предаст! Но я ему этого не прощу. Никогда. А что я на тренировку опоздал - пускай дерет с меня шкуру!

Савельев немало удивился, когда увидел, что прямиком к нему через тренировочное поле идет Доронин. Соперничая с этим человеком, Савельев во всем старался ему подражать. Теперь, когда у Доронина начались неприятности - неудача в финале Кубка, личная драма,- Савельев не мог не чувствовать некоторого удовлетворения - уж слишком триумфальной была до сих пор жизнь этого человека, его кумира…

- Где найти его? - резко спросил Доронин.- Где они?

- Он встречает. Выпросил выходной. Не мог же я ему отказать!

- Самолетом она не прилетела. Где он живет?

- Бурцев дал ему квартиру,- поспешно сообщил Савельев. - Да еще в обкоме… сам понимаешь.

- Где?

Еще было время, чтобы подумать. Чтобы вести себя иначе, чем хотелось. Еще не было поздно. Савельев понимал это. Но он не пощадил Соснору, ибо сегодня Соснора спас, а завтра мог стать опасен. Лучше всего было от него избавиться. Любыми средствами.

- Точного адреса его я не знаю, но объясню тебе, как найти.

Савельев взял Доронина под руку. На ходу он обернулся. На веселеньком газончике сидел, скрестив ноги, Сергей Катков и покусывал травинку.

Андрей увидел лица близнецов в вагонном окне. Волна теплого воздуха как бы приподняла его над суетливой перронной толпой.

Поезд еще не остановился. Андрей пошел рядом с окном. Мальчики узнали его, замахали руками, побежали к выходу.

Поезд наконец остановился. Оказавшись перед открытой дверью, Андрей увидел мальчиков и сделал шаг вперед, подставляя руки.

Мальчики повисли на нем.

Пробегавший мимо носильщик крикнул:

- Андрей, сию минуту! - и, расталкивая пассажиров, скрылся в вагоне.

Один из мальчиков, держа Андрея за руку, тихо сказал:

- Тебя так долго не было. Мы скучали.

Нагруженный чемоданами носильщик, пробегая мимо, опять крикнул:

- Я держу такси! Для тебя, Андрей!

Одной из последних из вагона вышла Лариса. Она подошла к Андрею легко, словно уже ничто не мучило ее.

- Здравствуй, Андрей.- Тут же она упрекнула сыновей: - Ему же тяжело. Стыдно, такие большие.

- Ему не тяжело,- возразил один.

- Нам не стыдно,- добавил второй.

Андрей опустил мальчиков на перрон.

- Надо бы поторопиться.

- Да, Андрей. Спасибо тебе… за все.

Мальчики снова ухватились за него.

На площади, со стоянки такси, звал носильщик.

- Тебя так быстро здесь узнали,- заметила Лариса.

Андрей не успел усадить мальчиков на переднем сиденье, как перед такси, вывернувшись откуда-то сбоку, встала такая же машина.

На мгновение Андрей опешил, но тут же обрадовался, увидев, что из машины выбирается Свят.

- Он караулил в аэропорту,- волнуясь говорил Свят так, чтобы слышал один Андрей.- Теперь у нас на базе. Савельев даст ему твой адрес. Он будет ждать. Возле дома. Понял? Хочешь, я заберу мальчиков с собой?

- Зачем же?

- Пожалей их. Они не должны присутствовать при вашей встрече.

- Нет, не надо. Спасибо, но не надо. Я никого не боюсь.

Мне и нечего бояться, понимаешь? Ты ведь за меня не боишься?

- Боюсь,- возразил Святослав.

- Садись. На тренировку ты уже опоздал. А еще одна встреча с этим человеком пойдет тебе на пользу.

- Ладно.- Святослав крикнул своему таксисту: - Загляни ко мне домой - там рассчитаемся. Спасибо! Будь здоров! - и сел в машину рядом с Андреем.

Как и ожидал Святослав, на тротуаре возле дома, в котором жил Андрей, прогуливался Доронин.

- Останови машину,- попросил таксиста Андрей.

- Тут? - удивился таксист и притормозил.

- Спасибо. Я пойду? - обратился Андрей к Ларисе.

- Я с тобой,- быстро сказал Свят.

- Да, конечно.

Однако все решила Лариса:

- Не надо.- Она спокойно вышла из машины. Увидев, что Андрей выходит вслед за ней, тихо попросила: - Не надо, Андрей.

Андрей остался в машине.

Ларису не пугала встреча с мужем: в конце концов, у нее уже давно своя жизнь.

- Ты обязана вернуться! - Это было первое, что сказал сейчас Доронин.- Думаешь, он даст тебе больше, чем я?

- О ком ты говоришь?

- О ком?! Об этом Сосноре!

- Умный человек, а ничего не понял. При чем здесь Соснора?

- Тебя давно связывают с ним.

Этот ответ она предвидела.

- Ну, при чем здесь Андрей? Он слишком молод и добр, чтобы я посмела сломать ему жизнь… У него своя дорога. Я ушла от тебя, и только.

- Значит, во всем виноват я сам? - возразил Доронин. Он вздохнул.- Слишком много отдавал делу. Ты же не знаешь, что такое дело. Как оно держит человека, сколько сил и времени забирает. Раньше не хотела знать и теперь не хочешь.

Лариса заставила себя промолчать.

- Я не настаиваю,- продолжал Доронин,- чтобы ты немедленно вернулась. Зря прилетел я в этот проклятый Новоднепровск.

Послушался твоего братца. Ладно, поживи без меня. Сладко не будет.

Пусть идут пересуды. У Доронина врагов много. Кубок проиграл - стало еще больше. Модно стало ругать Доронина. Вот и жена бросила. Теперь начнут чесать!

Лариса наконец поняла, что заставило ее бывшего мужа бросить все и лететь сюда. Он готов был на время уйти из ее жизни, лишь бы она молчала, лишь бы не рухнули его сегодняшние планы.

- Ты все сказал? - равнодушно спросила Лариса.

- Разве этого мало? - усмехнулся Доронин.-Ты можешь вернуться в любое время. Я буду ждать тебя. Даю слово. Пойдешь на свой дурацкий завод…

Она ждала, что он вспомнит о детях, но он промолчал. Вообще он вел себя необычно, таким она его не знала. Молча кивнул и, глядя прямо перед собой, пошел к поджидавшей его машине.

Табло в салоне самолета погасло. Отстегнув ремни и откинувшись на спинку кресла, я наконец-то почувствовал себя в отпуске.

Неделю ничего не буду делать. Ничего! Совершенно. Потом попробую написать два очерка о «Звезде» для двух журналов. Не такая уж большая нагрузка - о «Звезде» я могу говорить часами, а может, и сутками.

Береговский расхваливал новоднепровские пляжи - в них он толк знает. Но на пляжи я уже опоздал. За месяц посмотрю два матча «Звезды». От футбольных новостей не отстану: телевидение обещало показать самые важные матчи. Борьба в чемпионате, похоже, подходила к решающему этапу. Два матча «Звезда» должна провести на выезде,- возможно, хоть один из них телевидение покажет.

К тому же общение с Катковым и с Андреем пойдет мне на пользу. Прикованность к московскому футболу иногда мешает предугадывать новые ветры. Порой и футбольную бурю узнаешь только тогда, когда она уже вовсю забушевала.

Поразительно: первым знакомым, увиденным мной в аэропорту, был Доронин.

На поле аэродрома, рядом с самолетом, на котором прилетел я, стоял другой красавец, прибывший чуть раньше из Лбова. Пассажиры спускались по трапу, а Доронин со странным нетерпением бегал взад-вперед.

Зачем он здесь? Уж не сбежал ли от него кто-нибудь вслед за Соснорой? Но если и сбежал, неужто сам Доронин пустился в погоню? Впрочем, к чему ломать над этим голову, ведь я в отпуске.

Спешить некуда. Номер в гостинице я заказал через администратора «Звезды». А вот перекусить не мешает. Я поднялся на второй этаж и взял в буфете бутылку пива с немудреной закуской.

Место мне выбирать не пришлось: за одним из столиков я увидел сестру Савельева Ирину. В общем-то, мы не знакомы, но в футбольном мире все знают всех. Увидев ее, я тотчас вспомнил давнюю реплику Береговского: «Мне Соснора рассказывал…» Как вы помните, тогда она повисла в воздухе, но теперь-то я знал, как сестра Савельева вплетена в семейную драму братьев Катковых.

Я непроизвольно кивнул.

- Разрешите?

- Пожалуйста.

Я поставил поднос со своим завтраком на стол и сел рядом с Ириной.

- Опять я здесь. Но на этот раз - как вольная птица. Я в отпуске.

- Наверное, хорошо, что нам не надо представляться друг другу, правда?

- Вероятно,- согласился я.- Вы улетаете или прилетели?

- Улетаю. В Москву. Диссертация заставляет меня довольно часто бывать на новоднепровском заводе. Чаще, чем хотелось бы.

Эксперименты и тому подобное. Ваш рейс запоздал, а нам лететь на том же самолете. Так что мне спешить некуда.

- Очень хорошо.

- Знаете, кого я сейчас видела на летном поле? - неожиданно сказала Ирина.

Я назвал Доронина.

- Его. Но первым увидел его Святослав Катков, сидевший со мной. И сразу сбежал. Не могу понять - почему?

- Минин? - брякнул я. Может быть, Доронина и в самом деле привлек этот прекрасный форвард…

- Боже мой, как непроходимо тесен футбольный мир!

- Извините. Но разве я мог подумать иначе?

- Нет, не Минин. Кстати, Минин - не самый плохой человек в вашем футбольном мире. Мирке,- поправилась она.- И некоторые совершенно напрасно обижают его. Святослав догнал меня, так как я забыла папку с необходимой мне документацией. Но это был только предлог. Просто повзрослел парень и решил добраться до истины. В таком возрасте всегда кажется, что ее можно постичь.

Ирина явно заблуждалась: я же помню все то, что говорил мне Сергей Катков после финального матча.

- Вы, наверно, удивлены,- продолжала Ирина,- почему я так откровенничаю с чужим человеком? Я читала все, что вы написали о «Звезде». Абсолютно ясно, что вы - противник моего брата. Вы - с Катковыми. И потому я говорю вам то, что сказала бы им обоим.

- Я ни с кем. Я просто не имею права быть с кем-нибудь.

- Не имеете права? Все, кто пишет о футболе, превышают свои права. Нет, я откровенничаю не для того, чтобы вы передали мои слова Катковым. Женщина, рассуждающая о футболе,- это ведь смешно, правда?

Я ничего не ответил Ирине, но подумал о том, как жестоко поступает с ней судьба. Ведь злые языки уже заговорили: «Как толь133 ко Сергей Катков вернулся в «Звезду», она снова заинтересовалась им. А где она была, когда его из «Звезды» изгнали?..» Злые языки несправедливы, но они живут в нашем футбольном мирке.

- Сергей боялся потерять брата,- продолжала Ирина.- Неизвестно почему. Почему он должен был его потерять?

Конечно, я мог ошибаться. Но тогда я считал, что Сергей действительно потерял бы брата. Дело здесь не в эгоизме младшего Каткова. Свят с детства жил в атмосфере запретов. Самым главным из них было запрещение встречаться с отцом. Свят с мальчишеских лет пожертвовал ради брата отцом - пусть в отместку за то оскорбление, которое нанес отец Сергею. В ответ он как бы требовал жертвы. Так сошлось, что этой жертвой стала Ирина.

- А я своего брата потеряла бы наверняка.- Ирина, видимо, уже не могла остановиться.- Они с Сергеем просто полярны. Во всем. Но, вы знаете, сегодня я поверила, что все можно исправить.

И сделает это Свят.

Если Свят действительно догнал Ирину, чтобы объясниться с ней, а объяснением еще и помочь, он не бросил бы ее при виде Доронина. Тогда я не знал, почему Свят сбежал. Я предположил, что Доронин все-таки решил заполучить Свята. Странным было то, что Ирине это не приходило в голову.

- Сергей - слабый человек. А Свят - сильный. Хотя многие и думают наоборот. Сергей просто во власти брата. Вернуться в «Звезду» заставил его Свят. Не будь брата, об этом и речи не могло быть.

Мысль эта показалась мне не только правильной, но и важной.

- Мы с братом - совсем другое. Мы не близки. Хотя всю жизнь стараемся уверить и себя и других, что ближе у нас никого нет, ни у него, ни у меня. Тоже сиротство виновато. Но брата я уже бесповоротно потеряла.

Я проводил Ирину до самолета. Даже помахал ей на прощание. Если же говорить о моих чувствах… Впрочем, какое отношение они имеют к истории братьев Катковых?

Формальности в гостинице заняли несколько минут. Бросив вещи, я поспешил в парк, начинавшийся как раз от гостиницы.

День был удивительный, солнечный, кругом все сверкало. Великолепие южных парков всегда зачаровывало меня, многие из них были заложены две сотни лет назад и выжили - наперекор годам и временам, нашествиям и войнам.

День был удивительный еще и потому, что продолжал преподносить мне сюрпризы.

Я заглянул в бильярдную. Сквозь облако табачного дыма увидел Соснору, который держал за руки двух похожих друг на друга мальчишек. Андрей явно находился в центре внимания - завсегдатаи бильярдной, затащив его сюда, без всякой жалости терзали расспросами. Он, однако, отмалчивался.

Увидев меня, он очень удивился.

- Какими судьбами?

- Решил провести здесь отпуск,- ответил я, пожимая его руку.- Дел никаких.

Рука у Андрея была сильная.

Конечно, я уже сообразил, что мальчики, которых он держал за руки,- доронинские близнецы. Они и походили на отца, к тому же не так уж часто в наших семьях встречаются близнецы. Значит, Доронина интересовал вовсе не Свят?

- Слушай, ты же обещал карусель.- Один из мальчиков потянул к себе руку Андрея.

- Обещал.

- И мороженое обещал.

Андрей обнял мальчиков.

- Нет, карусель потом. Завтра. А сейчас домой. Наперегонки, да?

- Мы тебя обгоним.

- Конечно, я же бегать не умею,- ответил Андрей.

- Умеешь! Мы по телику видели.

- Раз видели, значит, умею… Если хочешь,- Андрей обратился ко мне,- можем навестить Катковых. Я ведь у них живу.

Соснора отвел мальчиков в квартиру, которую дал ему завод после победы в финале Кубка. Я оценил деликатность этого парня, избалованного всеобщим вниманием. Он не навязывал себя женщине, которую любил. Более того, он понимал, что сегодня она хочет побыть наедине со своими сыновьями.

- Надоело меня ждать? - Андрей улыбался.- Не хотел обижать ребятишек. Пришлось с ними немного побеседовать.

- Ты их любишь?

- Я всегда мечтал о сыновьях. Мечтал, чтобы их сразу много было.

Конечно, я подумал и о том, почему Андрей поселился у Катковых. Может быть, Сергей хотел уберечь Андрея от всяческих соблазнов, и сам Андрей отдавал себя под своеобразную защиту Каткова-старшего. Подумал я и о другом: не сыграла ли тут решающую роль привязанность Андрея к Святу? Андрей боялся за свое будущее и раньше всех понял, в чьих оно руках.

Андрей открыл дверь своим ключом. Тишина в квартире не удивила меня, хотя, приходя в гости к футболистам, всегда ждешь какой-нибудь голосистой магнитофонной ленты.

Мы вошли в гостиную. На тахте, укрытой цветастым ковром, в очень неудобной позе, задрав ноги по ковру вверх на стену, спал сильнотелый парень. Лицо его было прикрыто учебником химии.

Таким я впервые увидел Святослава Каткова.

- Он у нас такой,- услышал я за своей спиной голос Сергея.

- Не будем мешать ему.

- Нет, надо его разбудить. Он в таком положении может проспать всю ночь.

Сергей сел рядом со Святом, снял с его лица толстую книжку и с шумом захлопнул ее. Но Свят не шелохнулся.

Почему я это описываю? Да потому, что лицо Свята - я увидел его, когда Сергей снял учебник,- поразило меня своей строгой красотой.

- Свят,- позвал Сергей.- У нас гость, а ты встречаешь его в не очень-то подходящем виде.

Сергей осторожно провел ладонью по его лицу.

- Проснулся,- сказал Свят, не открывая глаз. Он потянулся, гибкое тело его выгнулось. Открыв глаза, сразу увидел меня.А, это вы? Я видел замечательный сон. Не хотелось его прерывать.

Извините, я сейчас.

Он проворно вскочил.

- Позаботься об ужине,- сказал Сергей.

- Да.- Свят вышел из комнаты.

Тотчас за стеной зашумела вода,- видимо, Свят принимал душ.

Потом застучали на кухне тарелки и сковородки.

- Какими судьбами к нам? - спросил меня Сергей.

- Отпуск,- коротко ответил я.

- В такое время? - удивился Сергей.

- Хочу разобраться в вашей «Звезде». Что-то меня в ней очень привлекает. Может быть, я жду от нее необыкновенных событий.

Таких, какие еще не случались ни в одной из наших футбольных команд.

- Все возможно,- неопределенно отозвался Сергей.

- Кстати,- сказал я,- знаешь, кого я сегодня видел в аэропорту?

- Знаю.

- Нет, не знаешь. Думаешь, Доронина? Да, я его видел. Но не только его.

Я понял, что Сергей сразу догадался, кого я имею в виду.

- Даже говорил с ней,- продолжал я.- Мы не так уж хорошо знакомы. Однако она…

- Ты знаешь точку зрения одной стороны,- прервал меня Сергей.- Но есть и другая.

- Я не имею права не верить Ирине.

- Тем более. Значит, чем раньше все это кончится, тем лучше для всех.

- Но ты со своей стороны…

- Сторон две, это верно,- снова перебил меня Сергей.- Но не я - вторая сторона.

- Свят? - не выдержал я.- Что за вздор?

Андрей, не сказав ни слова, вышел из комнаты.

- Не говори обо всем этом при Андрее,- сказал Сергей.Что же касается Свята, то попытайся. Рискуя нажить в нем врага.

- Ну, зачем вы все так усложнили? - вырвалось у меня.Вы оба такие замечательные ребята… Неужели вы так далеки друг от друга?

- Может быть, все было бы по-другому, если бы…

Сергей не договорил, а я вспомнил слова Ирины: «Сергей - слабый человек. А Свят - сильный… Сергей - во власти Свята».

Получалось, что Сергей - добровольно?! - признавал свое пораже136 ние. В чем-то он, видимо, ошибся, и теперь нет уже такой силы, которая подчинила бы ему брата.

Что же касается Андрея, то, судя по всему, он полагает, что его будущее футболиста целиком зависит от Свята. Точно так же рассуждает и Сергей. Оба они всепоглощающе любят футбол и хотят жить в нем вечно. Но их собственные силы на исходе. Поддержать их обоих, дать им новую жизнь может только Свят.

Но помилуйте - ведь это же всего-навсего мальчишка! Что они в нем нашли? Почему два таких сильных человека ждут от него помощи в свой критический час?

Мои размышления прервал Свят. Появившись в гостиной, он сказал извиняющимся голосом:

- Если не возражаете, поужинаем на кухне. Ужас как не люблю потом таскать посуду. Все равно никто не поможет. Если не возражаете, прошу к столу. Ужин готов. Только, пожалуйста, без критики. Готовить ужин, да еще для гостей,- это ведь не голы забивать, правда?

- Свят,- упрекнул Сергей,- оставь свои остроты в покое. Нам не до них. Мы просто очень голодны.

Сергей упрекал Свята, но в тоне его было столько любви и благодарности, что я от души позавидовал - и скорее не Святу, а Сергею.

5

К огромному автобусу с выписанными по всему борту крупными бело-синими буквами «Звезда» и большой красной с синим ободом звездой подкатил неказистый, дребезжащий «рафик». Стоявший рядом с Поспеевым Хитров (вот уж кого никогда не беспокоило ожидание: «Ну, на полчаса позже попадем на базу, что из того. Еще три дня торчать там безвыездно») тут же бросил не то укоряюще, не то восхищенно:

- Ну, Витек - пижон: вот репей в букете лилий!

За спиной Поспеева другой голос - вратаря Неуронова - проворчал:

- Дождались, наконец. Опять они с нами…

Вслед за Говоровым, который выскочил первым и теперь с деланной предупредительностью держал дверцу, из «рафика» выгрузились со своими яркими спортивными сумками шесть девчонок.

Поспеев сразу обратил внимание, что одна из них удивительно похожа на Говорова.

- Приказано подбросить до дома отдыха! - сообщил Витек, сверкая огромными черными глазами.- Я не виноват, честное слово. Мне их нацепили! Они сами нацепились.

Девчонки же, не обращая на него внимания, с показной деловитостью пересаживались в автобус футбольной команды.

- Кто - эта? - о девушке, похожей на Говорова, спросил Поспеев у Хитрова. Тот живо откликнулся:

- Сестра ж Витька. Тоже Витька. Вика - в смысле. Двойняшки они. Чемпионка Союза. По прыжкам. Ну, в воду. С трамплина.

Знаешь, что это такое?

- Узнаю,- ответил Поспеев.

Проходившая мимо сестра Говорова улыбнулась Хитрову - значит, они знакомы. Конечно же, знакомы: Витек с Аликом неразлучны. Но она взглянула и на Поспеева, словно припоминая, видела ли его или вообще он впервые встретился ей,- и вдруг он похолодел: она и ему подарила улыбку, и вовсе не безразличную, с какой-то загадкой.

Улыбнется ли всем остальным? Нет, прошла опустив взгляд.

У самой дверцы автобуса стоял младший Катков, которому Поспеев с первого дня своего пребывания в «Звезде» завидовал, и завидовал только тому, что у этого Свята есть такой старший брат, как Сергей Катков, кумир его, поспеевского, футбольного детства. Сейчас же Свят подал руку этой Вике, помогая подняться на высокую ступеньку. Помогал ли всем? Поспеев проглядел.

Свят и Вика обменялись какими-то словами. Свят даже рассмеялся - добродушно, покровительственно.

- Все по местам! - скомандовал тренер. Савельев только по пути на игру не брал в автобус женщин. Когда же, как сегодня, ехали всего лишь на тренировку, брал с охотой - это ему даже нравилось. Он, хоть и на несчастные полчаса, чувствовал себя главным и над этими девчонками - надоедает ведь командовать одними упрямыми парнями.

Утром, после разминки в пропахшем травой лесу, Савельев объявил состав на очередную игру. Вечером «Звезда» встречалась с командой, которая всегда была для нее неудобным соперником, хоть и занимала невысокое положение в турнирной таблице.

Услышав свою фамилию, Неуронов кивнул в знак согласия. Хорошо выспавшийся, беззаботный, как всегда, Витек Говоров был уверен, что тренер его назовет. Шлыков втайне сомневался, но, когда и его имя было названо, сразу успокоился - так всегда, так и сегодня. Збарский слушал тренера более чем хладнокровно. Все было привычным. Алик Хитров свое место в команде завоевал надолго и прекрасно знал, что если он здоров, то без него на игру не выйдут.

После Хитрова Савельев обычно называл Андрея Соснору.

Что-то заставило Сергея взглянуть на новичка, приглашенного в команду совсем недавно, уже после кубкового финала. Кто-то на все лады расхваливал его: «Во всем необычен, многих удивит, бензина в его баке всегда хватает на две игры кряду».

Лукавое лицо с наивной девичьей улыбочкой…

Впрочем, парень хитер, храбр, вынослив, похож только на себя.

Говорят, в армии ему не повезло - до ЦСКА не дошагал.

- Поспеев,- сказал Савельев.

Лукавое девичье лицо не изменилось. Никаких неожиданных чувств, словно человек заранее знал, что все будет так, а не иначе.

Сергей понял, что Савельев уже говорил с этим парнем. Но о том же самом тренер обязан был поговорить и с Соснорой. Раз не поговорил, значит, струсил. То, что он ставит на игру Поспеева, достойно похвалы. Но то, что он не считает нужным предупредить Андрея,- постыдная трусость. Сергей решил, что в таком случае он тоже не будет играть.

После Сосноры Савельев всегда называл Каткова-старшего.

- Брайко,- на этот раз объявил тренер.

Вот как? Парнишка с такой фамилией недавно появился в дубле. Кажется, из того же шахтерского городка, что и Поспеев. Только один из них уже отслужил в армии, а другому и восемнадцати не исполнилось.

- Покажите хоть его,- попросил Неуронов.

Из-за спины Минина высунулся побледневший от смущения паренек. Смотрел он не на Неуронова и не на Савельева, а на Сергея. Сергей понял его состояние и дружески ему улыбнулся, отчего паренек еще больше смутился.

Катков-младший вскочил, чтобы возразить тренеру, но Андрей удержал его, а брат взглядом укорил за поспешность.

Состав не был ни экспериментальным, ни надежным. Его слабости бросались в глаза. Может быть, тренер рассчитывал на неизбежные в игре случайности? На азарт новичков, которые, конечно, сделают все, чтобы закрепиться в основном составе?

- Старички, задержитесь! - объявил Савельев, распуская футболистов.

Сергей вышел из комнаты вместе со всеми. Брат еще и подталкивал его к двери.

- Ничего страшного, Свят,- сказал Сергей.

- Как все это понимать?

- Что сейчас говорить об этом? Может быть, он ищет лучшую игру. Он должен ее искать.- Неподалеку от братьев Катковых стоял Брайко. Вид у него был растерянный.- Иди,- сказал ему Сергей,- готовься к игре. Твоя судьба зависит от нее. Не от меня.

И не от Свята. От тебя самого.

Андрей не вышел вслед за Катковым-старшим, и Савельев сразу же начал взывать к его здравому смыслу и объяснять свое решение. Но Соснора, не дослушав тренера, пошел к выходу, хотя и знал, что поступает опрометчиво.

- Надо же пробовать,- вдогонку ему говорил Савельев.- Надо думать о будущем. Какая разница - десятое место или пятое? Звание мастеров спорта все равно уже получили. А на будущий сезоннужна новая команда. Наигрывать ее надо сегодня.

- Зачем же я был нужен тебе? - задержавшись у двери, с сердцем спросил Соснора.- Чтоб выиграть Кубок - и все? - Не дожидаясь ответа, он прикрыл за собой дверь.

Только теперь Савельев понял свою ошибку: все можно было сделать проще, не в такой оскорбительной форме. Но Савельев считал необходимым именно сейчас бросить вызов Каткову-старшему, унизить его в глазах команды, ибо соперник завоевывал одну позицию за другой.

- Я верну их,- сказал Неуронов.

- Мне с ними не о чем говорить,- резко ответил Савельев.

На них обращали внимание: болельщикам казалось нелепым, что совершенно здоровые футболисты, недавние герои кубковых сражений, заняли места на трибуне, а не вышли на зеленое поле стадиона.

На них показывали пальцами, кивали в их сторону, шептались, а кое-где и громко обсуждали их появление на трибуне. Некоторые смельчаки даже подходили к ним и задавали вопросы.

- Это почему же так, Сергей? - спросил розовощекий толстяк - он чувствовал себя своим в футболе, ибо. сам Сергей Катков работал в его лаборатории.

- Задание такое - посмотреть игру сверху,- нехотя буркнул Сергей.- Не паникуйте. Они без нас тоже выиграют.

- А если проиграют?

- Значит, мы сами виноваты - устали не вовремя.

- Да не темните вы! - сердился толстяк.- Это Савельев опять экспериментирует. Нашел время! Взять Кубок и вывалиться из высшей лиги - этого только не хватало! Нет, я пойду к директору!

В спор тотчас ввязались пылкие болельщики, и он ушел куда-то в сторону.

- Сейчас действительно не время для опытов… вроде прошлогодних. Тогда - со мной, теперь - с нами обоими. Но Савельев забыл о Святе. Он не знает моего братца. Свят обиды не прощает.

- Но Савельев души в нем не чает,- возразил Андрей.

- Только потому, что все его основные планы связаны со Святом. Но, повторяю, он не знает Свята.

- Свят обижен на него за то, что он в прошлом году отчислил тебя?

- Похоже, что и ты не до конца понимаешь Свята. Нет, Андрей, здесь совсем другое. Свят не прощает предательства. А Савельев предал тебя Доронину.

- Когда? - искренне удивился Андрей.

- Савельев с удовольствием объяснил Доронину, где найти тебя.

Ты забыл? Или для тебя это не имело значения?

- И Свят обиделся? - Андрей продолжал искренне удивляться.- Но не мог же Савельев соврать?

- Тем не менее Свят смертельно обиделся. Тогда Савельев окончательно погубил себя в глазах Свята. Ты не щадил себя, бросая вызов Доронину, а Свят не пощадит себя, чтобы бросить вызов Савельеву. Я этого давно боялся, я этого и сейчас не хочу. Но у меня нет власти над Святом. Я в нем тоже ошибся. Недооценил его. И это беда, Андрей.

«Звезде» выпал тяжелый, изнурительный матч. Старались все, но это было работой, а не игрой. Омоложение состава не привнесло свежести. Напротив, исчез недавний размах, исчезла неожиданность тех комбинаций, которые так украшали игру «Звезды» в последних матчах. На поле порой становилось невыносимо смотреть. Игра была вымученной и нудной. Такую игру журналисты обычно сравнивают с работой двигателя на холостых оборотах.

Говоров, Хитров и Катков-младший чаще играли друг с другом, чем с остальными. Поначалу у них кое-что получалось, но соперник скоро разгадал их маневры и перекрыл связи этой тройки с партнерами.

Минина с правого фланга потянуло к своему другу Збарскому на левый фланг.

Поспеев, новичок с девичьим лицом, вообще выпал из игры.

Он мог бы сделать много - задатки у него были отменные,- но он так и не решился взять игру на себя, в чем и винить его было нельзя.

Но он был достаточно опытен, чтобы увидеть главное: Витек с Аликом и Святом чаще, чем с остальными, играли друг с другом.

Может быть, увидеть это помогла нелепая и совсем уж неуместная мысль о том, что сейчас в тихом доме отдыха к телевизору прильнули шесть девчонок, не сводивших глаз, конечно же, с одного Говорова. И эта же мысль подталкивала его на правый фланг, поближе к трем друзьям. Ведь камера-то наверняка следит за ними,значит, надо и самому попасть в кадр, чтобы та черноглазая еще раз улыбнулась, увидев его, Поспеева, как улыбнулась она возле автобуса?

Но нет, посторонние мысли в сторону - игра все-таки захватила его. И он ясно понял свое положение: Минин с правого фланга атаки потянулся поближе к своему другу Збарскому на левый, вступал в силу и закон игры, и хотя Поспеев отчаянно метался в поисках связей, он должен был уйти с правого фланга.

Юный же его землячок, выдвинутый Савельевым вперед, затерялся среди чужих защитников. Он быстро сообразил, что добьется успеха лишь в том случае, если сумеет включиться в то, что замышляли Катков-младший и его партнеры. Но именно этого-то ему и не позволили опытные соперники.

Брайко старался изо всех сил. Он удачно выбрал время для рывка. В штрафной площади соперников удачно обработал мяч, посланный Святом из глубины. Удачно ударил по мячу. Мяч летел под перекладину, вратарь пятился, он уже миновал линию ворот, когда мяч с силой ударился в его ладони, скользнул вниз, ему под ноги, опустился на землю за линией ворот и отскочил в сторону.

Стадион ахнул. Брайко был уверен, что открыл счет. Он ждал, что товарищи бросятся к нему, поздравят с первым голом в высшей лиге, увлекут в центральный круг… Но никто его не поздравлял. Вратарь второпях выбил мяч за боковую линию.

Мяч побывал за белой линией, но судья гола не засчитал. Футболисты обеих команд окружили судью. Началась обычная в таких случаях толкотня. Кто-то раздосадованно кричал, кто-то схватил судью за рукав. Все это могло кончиться желтыми или красными карточками. Но страсти погасил резкий и неожиданно властный голос Свята:

- Да бросьте вы! - Свят не уговаривал товарищей, он командовал - вот чего не могли от него ожидать.- Забьем еще!

Легко сказать - забьем еще! Но игра все равно не хотела идти, а к концу первого тайма, в довершение ко всему, посыпал мелкий дождик.

- Как бы его не обвинили, что он нарочно портит игру,сказал Андрей.

- Ты о Святе?

- О нем,- подтвердил Андрей.- Каковы бы ни были мои отношения с тренером, я никогда не позволял себе и мысли, что могу досадить ему таким манером.

- Но, Андрей…- Сергей не на шутку встревожился.- Ты же видишь: Свят все время пытается взять игру на себя, но у него не получается. Некоторые не хотят, чтобы он взял на себя игру. Поэтому и не получается. Пока что он не знает, что ему делать. Не нашел. Но найдет.

- Он уйдет с нами? - неожиданно спросил Соснора.

- Что ты! - возразил Сергей.- Савельев хотел бы, чтобы мы ушли, но мы не уйдем. Нам нельзя уходить.

Наконец Святослав забил свой первый гол. Послать мяч мимо ворот он при всем желании не смог бы: новичок с девичьим лицом выдал ему отменный пас.

А что землячок Брайко?

Затерялся среди чужих защитников. Надо помочь. Но он и сам не промах! Вот и рывок - как пошел Алеша!

Мяч на ноге. Отменный удар. Поспеев ясно видел, как мяч от рук вратаря ударился в траву за линией ворот.

А судья? Судья показывает, чтобы вводили мяч в игру!

Но был же гол? Не засчитали железный гол?

Он ринулся к судье. Неужели тот не видел, что мяч побывал за линией? Еще секунда - схватил бы судью за грудки. Еще секунда - и, если бы не вмешательство Свята, команда доигрывала бы без Поспеева.

- Да бросьте вы! - злой голос Свята, звонкий и гордый.- Забьем еще!

По такой-то игре забьем? Что же в этом Святе? Самонадеянность? Или он увидел то, чего никто не видит? Но все равно - спасибо тебе, спасибо…

Испытав Поспеева, судьба должна была ему улыбнуться.

Перед самым перерывом Поспееву удалось пройти с мячом к лицевой линии. Он задержался там, выжидая, когда кто-либо из партнеров придет на помощь, но те не спешили, да и соперники не атаковали. Вдруг блеснули серые глаза Свята, застывшего между двумя защитниками. Глаза приказывали, и Поспеев пробросил мяч так, чтобы Свят, вовремя рванувшись, мог оставить защитников позади себя и с ходу нанести удар.

Они поняли друг друга. Удар Свята был точным.

Во время перерыва в раздевалке «Звезды» массажист метался от одного футболиста к другому, доктор колдовал над пяткой Говорова, Савельев молча расхаживал от кресла к креслу. Молчали и все остальные. Когда Говоров, по привычке, попытался пошутить, Шлыков решительно его одернул.

В конце концов Савельев выдавил из себя несколько слов, но и они прошли мимо тех, кому были адресованы:

- Вы еще ничего не сделали. Судья правильно не засчитал гол.

Защита жмется к своим воротам. Нападение оторвалось, форварды без толку болтаются у чужих ворот. Играете расхлябанно. Передерживаете мяч. Не идете на обострения.

- Разве по такой погоде забьешь? - пожаловался Минин.Только и думаешь, как бы не потерять ногу…

Савельев смолчал. Он видел, как смотрит на него Свят - с недоумением и оскорбленно. Все-таки Свят свой гол забил. Этот гол мог решить судьбу матча.

- Ладно, ребятки,- примиряюще сказал Неуронов.- Бывают матчи, когда не о ногах надо заботиться, а о головах. Бывают матчи, когда не только ноги, но и головы трещат.

Не все поняли его. Говоров опять попробовал пошутить:

- Я свои ноги на голову не променяю: они мне дороже.

Между тем в судейской комнате молча сидели арбитр и его помощники. Все трое прекрасно понимали, что допущена непоправимая ошибка.

Позвякивали ложечки в стаканах.

Не вытерпел тот помощник, который был возле углового флажка и мог бы условным жестом показать судье, что мяч миновал белую линию ворот:

- Переживут. Да и Катков…

- Что - Катков? - встрепенулся арбитр.

- Этот лихач все равно забьет еще.

- Утешил? Ты же не понимаешь, в чем дело. А этот мальчик?

Он же сегодня дебютирует. Мы украли у него первый шаг к успеху.

Я украл. Знаешь, какие бывают трагедии из-за первого гола?

Они все казнили себя, но «Звезде» от этого не было легче: голы в наше время стали редкими, и рождали их в муках.

В холле действительно обсуждали ошибку судьи.

- Это - месть, месть! - настаивал краснощекий толстяк.- Савельев весной обругал этого судью. При всех. Я сам слышал. Кто такое простит?

- Вы ошибаетесь,- успокаивал его седовласый режиссер местного цирка.- Какой глупец станет отыгрываться на команде, если в ссоре с тренером? Это же абсурдно. Мне Вася Поспеев говорил…

- А гол был? - не сдавался толстяк.- Вы скажите, гол был?

- Конечно. Вечером по телевизору покажут. А вы полагаете - легко отсчитать на расстоянии эти пятнадцать сантиметров? Мне Вася…

- На то и судьи, чтобы уметь считать,- возразил бывший футболист «Звезды», уже давно вышедший в тираж и полысевший.Вот когда я играл…

- А я не защищаю его! - запротестовал цирковой режиссер.Ошибка действительно была. Но сводить личные счеты… Если бы у нас в цирке…

- Ах, у вас в цирке, куда никто не ходит! - закричал толстяк.

Во втором тайме поначалу мало что изменилось. Разве только игра «Звезды» стала еще более натужной. Оборона еле справлялась, а Неуронов, как в свои лучшие времена, творил чудеса в воротах - чуть ли не по колено в воде.

Судья замучил футболистов свистками. Формально он все делал правильно. Но, пытаясь спасти свою репутацию, совершил вторую ошибку - беспрерывными свистками ломал игру обеих команд.

Футболисты «Звезды» нервничали. Гости же хладнокровно шли и шли вперед.

Свят нервничал вместе со всеми. Случись сейчас то, что произошло в первом тайме с незасчитанным голом, он уже вряд ли стал бы сдерживать своих товарищей, а скорее первым ввязался бы в спор с судьей.

В то же время он продолжал командовать.

- Поменьше болтай! - решительно приструнил он Говорова.

- Что вы устраиваете возню в штрафной? - упрекнул он Шлыкова.- Выносите мяч - без вас разберемся.

Он даже не побоялся задеть самолюбие Збарского:

- Впереди как-нибудь без тебя обойдемся. Держи зону.

Он без колебаний одернул Поспеева:

- У тебя что сегодня? Футбол или натирка паркета?

Он раздраженно крикнул Хитрову:

- Тебе не противно смотреть на себя? Тошнит от твоих пасов!

Он буквально рявкнул на Минина:

- Никого не интересует, чего ты хотел. Важно, что ничего не вышло. Давай сначала!

Одного лишь Алешу Брайко он не тронул, и не потому, что не было повода. Свят помнил о незасчитанном голе и не хотел унижать новичка.

В конце концов случилось то, чего Свят неосознанно добивался: он стал сердцем и мозгом «Звезды». Когда все поняли это, то увидели, что, несмотря на отвратительную погоду и недружелюбное судейство, «Звезда» играет в хороший футбол.

Нет, Свят вовсе не заменял собой остальных. Он просто заставил своих товарищей играть так, как хотелось ему, как ему было удобнее. При этом он и сам себя нисколько не щадил. Ему давно было известно: один футболист матча не выиграет, но оркестр без дирижера - лишь набор инструментов. Так и футбольная команда.

Кто-то должен видеть ошибки игроков, на ходу исправлять их, кто-то должен направлять игру и, если нужно, менять ее характер.

По такой игре совершенно естественным оказался второй гол.

Збарский, не задерживая мяча в своей зоне, отправил его вперед. На передачу проворно выскочил Хитров и головой скинул мяч Минину. Тот отпасовал Святу, сам рванулся в штрафную, ожидая ответного паса, но и увлекая за собой защитников. Выходил он на ворота превосходно, а Свят взял да и ударил сам. Никто этого удара не ожидал, и мяч вкатился в ворота.

Савельев, сидевший на скамеечке у кромки поля, даже вскочил со своего места - так обрадовал его этот второй гол. Победа подтверждала его правоту: молодая «Звезда» способна стать классной командой. Когда футболисты уходили с поля, Савельев подошел к Святу и пожал ему руку. Тот принял поздравление безучастно.

На пресс-конференции Савельев решительно отверг замечания о натужности, с которой «Звезда» вела игру чуть ли не до середины второго тайма. Он требовал, чтобы все признали его правоту, хотя прекрасно знал, как поблекла «Звезда» без своих «старичков». Более того, тренерский глаз его видел, что у сегодняшнего состава нет большого будущего. Но он продолжал упрямо настаивать на своей правоте.

На той же пресс-конференции судья безоговорочно признал свою ошибку. Позднее, уже уходя, он спросил Савельева:

- Сколько матчей в основном составе «Звезды» сыграл младший Катков?

- Матчей двадцать,- неуверенно ответил Савельев.

- Нет,- сказал судья.- Он сегодня сыграл свой первый матч.

Запомни этот день, Савельев.

Святослав был удивлен, не увидев в раздевалке ни брата, ни Андрея. Еще более его удивило неожиданное соседство: в кресле рядом сидел, вытянув ноги, новичок с девичьим лицом. Собственно, удивило Свята не само соседство, а то, что новичок смело обратился к нему, к Святу:

- Почему ты так долго… целый тайм… не принимал меня в игру? Из-за того, что я вышел на место твоего друга? Или брата?

Святослав усмехнулся: у него и мысли такой не возникало. Новичок решительно ни в чем не был виноват. Как любой другой футболист, он имел полное право пробиваться в основной состав.

- Пусть бы ты вышел даже вместо меня,- ответил Святослав.Играл ты хорошо. На сегодня. Но ко мне надо привыкнуть. К сожалению, я такой.

- Я тоже,- сказал новичок.

Выходит, он знал себе цену. Это не очень обнадеживало, но парень был все-таки симпатичен Святу.

- Если у тебя хватит терпения,- сказал он,- мы сыграемся.

- Хватит,- отозвался Поспеев.

«У меня хватит? А почему нет? Я на все готов ради футбола, а тут - такой футбол может быть, что по ночам сниться будет.

У меня - хватит. Ради футбола. И себя в футболе. И футбола в себе…»

Многие футболисты внимательно слушали разговор Свята с новичком.

Закинув на плечо полотенце, Свят пошел в душевую. Он знал: в отношении ребят к нему что-то изменилось, но это неизбежный шаг, необходимый не только ему одному, а всей команде.

Уже направляясь в душевую, Свят увидел второго новичка. Тот сидел в кресле, так еще и не скинув бутсы и не сняв мокрую футболку. По лицу его ползли дождевые капли. А может быть, не только дождевые капли?

«Кто я такой,- подумал Святослав,- чтобы брать на себя то, что должен был бы взять кто-то старше, умнее, опытнее меня?»

Но ни брата, ни Андрея в раздевалке не было. Поэтому Свят подошeл к Брайко и опустил ладонь на его мокрую голову. Увидел взгляд снизу вверх - испуганный и благодарный.

- Все будет хорошо,- сказал Свят.- Все будет хорошо.

Впереди шел Алеша Брайко. Поспеев понимал, в каком состоянии находится парень, но ничем не мог ему помочь: незасчитанный гол остается - не мог потому, что не умел, и сейчас корил себя, зная, как нуждается Алеша в поддержке.

- Домой едешь? - спросил Поспеев, догоняя Брайко.

- Завтра поеду,- тихим голосом ответил Алеша.- Понимаешь, Свят пригласил к себе.

Новость эта удивила Поспеева: он не привык к таким отношениям между футболистами - ведь Брайко, по сути-то, мог стать конкурентом именно Святу Каткову. Поспеев поймал себя на мысли, что в этой команде властвуют какие-то особые отношения, какой-то незнакомый и редкий климат. Значит, вот что такое «Звезда» - особый климат?

- А ты? - спросил Алеша.

- Да нет, я не поеду. А ты будешь там - много обо мне не болтай.

Алеша неловко кивнул, наверняка соглашаясь против своего желания. Поспеев знал, что кто-нибудь ждет у выхода. Наверно, режиссер из цирка. Случайный друг. Случайный. Только так. Вот у Алеши случайных друзей не будет.

«А я в его годы мечтал о друзьях? Мечтал. Но разве о таких, как этот, из цирка?»

Поэтому никто и не пригласил к себе. А ведь все знают, что до дому сто километров. Что места в общежитии еще не выбили. Да и номер в гостинице не сделали. Живи на загородной базе. Ни холодильника, ни газовой плиты. Когда кухня не работает, все на замках. А почему? Значит, Савельев в нас еще не верит - только и всего.

- Васек!

- Иду.

- Играл ты как бог!

- Слышал уже.

- Да брось ты! Поедем в цирк. Дело есть.

«Так всегда. Вместо того, чтобы у кого-нибудь из ребят переночевать или домой поехать,- хоть на поезд уже опоздал, на попутных всегда можно добраться - отступление. Всегда так. А что эта цирковая жизнь? Грош ей цена. Скольких она сожрала - и меня тоже? Наверное, и меня тоже. Нет, никогда!»

- Ладно, поедем в цирк.

- Там такие девочки ждут! Как раз в твоем стиле, веришь?

- Ладно, поедем…

Сергей довез Андрея до городского сада. Дорога со стадиона была неблизкой, но оба молчали. Каждый из них не хотел, чтобы другой вспоминал о прошедшем матче. Сергей - потому, что поведение Свята никак не вязалось с теми принципами, которые он в нем воспитывал. Андрей же потому, что увидел в поведении Свята именно то, чего ему самому, Андрею, не хватало всю жизнь.

- Часа через два буду дома,- сказал Андрей, выходя из машины и глядя на светящиеся окна.

Мальчики уже спали. Андрей постоял в дверях, посмотрел на них и вернулся на кухню, где его ждал ужин.

- Как на работе?- спросил он.

- Все хорошо,- ответила Лариса.- Может быть, тебе странно слышать это, но я словно новую жизнь начала.

- С детсадом тянут,- посетовал Андрей.- Наверное, надеются, что я уйду. Но ребятишкам нравится быть со мной. Вообще-то с ними просто, даже Свят говорит, что они умеют себя вести.

- Как сегодня «Звезда»?

- Я не играл.

- Почему?

- Видимо, тренер считает, что я устал.

- Но ты действительно устал?

- Нет. И знаете, почему? Потому что мне сейчас нельзя уставать.

Они помолчали. После паузы Андрей не мог не спросить:

- Мальчишки его вспоминают?

- Странно, но… нет. Они говорят только о тeбе. Еще о Святе, который их сильно балует.

Они снова помолчали.

- У тебя неважный вид, Андрей,- сказала Лариса.- Тебе трудно в «Звезде»?

- Дело не в команде. Просто всем трудно. Сегодня я не играл. Весьма возможно, что не буду играть и завтра. Я Савельеву не нужен. Он думает, что получил от меня все, что хотел. Я уж не рад, что попал к нему. Даже Кубок и тот не радует. Если бы не было здесь Сергея… Свята… то хоть уходи.

- Но ведь ты можешь уйти. Никто тебя не осудит, никто не остановит.

- Я мог бы и вернуться во Лбов,- сказал он.

- Во Лбов? - удивилась Лариса.

- Видите ли, его там не будет. Я твердо знаю, что не будет.

После Кубка, после всего, что случилось тогда, в финале… Никто не думал, что я выйду, даже я сам. Да и Савельев не собирался меня выпускать. Но так вышло, что Свят… Он один был уверен.

У него появилось желание рассказать Ларисе о сегодняшнем матче, о том, что сделал Свят, но он не был уверен в том, что разгадал характер Свята.

- Да, я мог бы вернуться во Лбов,- повторил Андрей.- Знаете, я все равно люблю ту команду. Играть там было интересно.

А Савельев вообразил, что Кубок - его заслуга. Конечно, он - организатор, это есть у него. Надо ведь было сообразить, что мы вместе заиграем. Но не Аркадьев, не Маслов, даже не… Доронин.

Ему просто повезло, что в команде оказалось четверо.

- Четверо? - переспросила Лариса.

- Кого вы исключили? Не Свята же? Свят рожден для футбола. Или футбол для него. С ним в игре легко. Я где-то читал: это молодое вино, но когда оно перебродит, из него выйдет напиток, достойный богов.

«Так сказал Тургенев про молодого Льва Толстого»,- улыбнувшись, подумала Лариса.

- Вот и Свят, если его не испортят тренеры, он будет нашей гордостью. А! - догадался Андрей.- Вы исключили Минина? Напрасно, это игрок полезный. Надо только заставить его делать то, что нужно, а не то, что ему хочется. Нам это удалось. Потом, когда мы уже сойдем, а ему еще играть и играть, он скажет нам спасибо. Хотя в том составе, который играл сегодня, он был лишним.

Глядя на нас, и другие в команде подтянулись. В газетах стали писать даже о тех, кого раньше вовсе не замечали. А Савельев вообразил, что все сделал сам. Чуть ли не один. Вам это неинтересно?

- Почему же, Андрей? Ведь это твоя жизнь?

- Но вы должны ненавидеть футбол. Хотя… если бы его не было…

- То не было и тебя?

- И вас.

Уже надо было уходить. Конечно, Андрей каждый раз ждал, что его не отпустят. Но обычно его отпускали. Не стали задерживать его и на этот раз.

- Вы не беспокойтесь, утром я заберу мальчиков с собой.

У нас выходной день. Значит, Сережа что-нибудь придумает.

- Спасибо, что ты есть.

- Ну, что вы! Какая из меня нянька! Мальчики мне изменили: по-моему, Свят им интереснее, чем я…

Переходя вечернюю улицу, Андрей хотел было остановить такси, но машина свернула к ресторану. Длинноногий мужчина с пышной седой шевелюрой вышел из нее и направился к подъезду ресторана. Не успел он открыть дверь, как она распахнулась, и навстречу ему выскочили две не слишком молодые женщины - то ли крашеные, то ли в париках,- а за ними…

Андрей не поверил своим глазам.

То, что он увидел, показалось ему невероятным: из ресторана выскочил сегодняшний новичок с девичьим лицом. Глядя на него, Андрей видел вовсе не этого загулявшего новичка, а себя прежнего, себя давней поры, когда он познакомился с той, которая спустя шесть лет по-настоящему вошла в его жизнь.

О Поспееве же подумал всего лишь с недоумением: «Уже? Так сразу? Губить себя, еще и не начав по существу? Хотя - не моя забота… каждый отвечает за себя в этом футболе…»

Позади кто-то закричал, и радом с Андреем оказалась та самая машина, теперь уже с зеленым огоньком. Таксист открыл дверцу:

- Садись.

Андрей взглянул через плечо: возле ресторана метались по мостовой тени. Женский голос кричал:

- Вася! Вася!

Андрей вскочил в машину, но в ту же минуту рядом очутилось рассерженное лицо новичка - ничего от прежнего лукавства, лицо жесткое и полностью утратившее привлекательность.

- Ты? - еще сердито, но уже и с испугом прошептал Поспеев.

- Я! - прокричал Андрей, пытаясь захлопнуть дверцу.

Он мог приказать парню: «А ну, садись»,- увезти его с собой и открыть тому душу - дабы спасти его, оградить парня от падения. Футболист стоил этого, но стоил ли этого человек?

Спасать чужую душу, ограждать человека от падения Андрей не захотел, но вовсе не потому, что утром ему было нанесено оскорбление.

Поспеев отскочил в сторону.

- Поехали,- сказал таксист.-Вот так они все начинают. Говорят, сегодня он играл здорово. Да что то здорово? Хорошо, что я тебя увидел, а то пришлось бы повезти. Вечно - с приключениями.

А зачем мне?

Только сейчас Андрей узнал водителя - это он вез с вокзала Ларису с сыновьями.

- Положим, не все,- возразил Андрей.

- Большинство…

- Большинство как раз вкалывает.

- Может быть. Мы правильно едем? - осведомился таксист.

- Нет, нам в другую сторону.

- Как же так?

- Что ж я могу поделать, если она не любит меня?

- Такого, как ты? - Таксист даже задохнулся от возмущения.- Никогда не поверю! - отрезал он.

Ему кричали вслед:

- Васек! Ну Васек!

Он уходил - устало и не спеша. Слышал, как за спиной стучали каблуки по мокрому асфальту.

- Да ты что?

Выдернул руку из длинных цепких пальцев.

- Что с тобой?

Запах вина и косметики словно подтолкнул его дальше.

- Вася, ну Вася?

Продолжал, гладя прямо перед собой, идти по темной улице.

«Мог ведь захватить и меня… не убыло бы с него… значит - не нужен… эти?.. ну, черт с ними, где-нибудь приткнусь… пойду к Збарскому - он тут где-то живет…»

Впереди маячил красный огонек уличного светофора. Не вечно же красный, сменится и зеленым…

«Пусть думает Соснора, что я неизвестно где ночевал». Не узнать ему, что все-таки удалось поймать такси и уехать на загородную базу команды. Полдня проспал. Потом бродил по тихому, умытому дождем лесу. И еще одна ночь в пустом, гулком доме.

А утром на попутной машине добрался до города, успел как раз к сбору футболистов у автобуса на площади. «Если сторожа не спросят, никто и не узнает, где я две ночи провел. А Соснора? Думает пусть - как хочет…»

Андрея расстроила вечерняя встреча возле ресторана. К тому же оказалось, что обоим новичкам нет мест в общежитии и они вынуждены таскаться за сто километров. Вероятно, Савельев вовремя не позаботился, а администратор команды, как всегда, чегото недоделал.

Однако настроение Андрея улучшилось, когда, вернувшись домой, он увидел, что у Катковых ночует Брайко. Алешу привел с собой Свят.

Алеша испытал странное чувство. Он ждал поддержки или хотя бы просто участия от тренера, ведь тот совсем недавно, беседуя с юношей, когда он приехал на базу команды, несколько раз мягко и дружелюбно потрепал его по плечу, или от кого-то из старших, игравших сегодня, от того же Неуронова, пожелавшего взглянуть на новичка, но никак не от ровесника. Хотя после всего, что произошло во время матча, вполне мог ожидать поддержки и участия именно от младшего Каткова.

У Алеши не было здесь друзей, он и не надеялся, что они появятся в первый день. Но день-то был каким! Пусть он прошел не так, как проходил в мечтах, но он все равно был и его не зачеркнуть. Никогда и никому.

Алеша даже не сразу понял, что Свят Катков приглашает его к себе домой: тот ведь сказал только, что поезд в шахтерский поселок пойдет рано утром, а ночь в общежитии, наверное, будет мукой - в одиночестве, в переживаниях…

Позднее, вспоминая тот вечер у Катковых, Алеша удивлялся: ни об игре, взволновавшей весь город, ни о голе, взбудоражившем зрителей, ни вообще о футболе никто и слова не сказал. И хотя Алеше всю ночь снилась игра, проснулся он совершенно раскрепощенным, словно никакой драмы накануне и не произошло. Однако все равно он мысленно вернулся к прошедшему матчу. Ведь сам старший Катков сказал, что судьба зависит именно от игры, а коль так, нужно всю ту игру многократно прокрутить в памяти.

Утром Свят еще более удивил Алешу.

- Не торопись на поезд. Я отвезу тебя. Брат соизволил уступить мне свою машину. На один день. Странно, что без скрипа.

Обычно отрезает и все. Не бойся, я хорошо вожу машину. Не лучше брата, но - хорошо.

В то утро Алеша не задавал себе вопроса, зачем Святу Каткову понадобилось тащиться в шахтерский поселок, утонувший в зелени и в рыжей пыли, который встретил их сухим степным ветром, словно гнавшим из поселка вниз, к серому пруду, пыльные облака, одновременно пригоняя столько же пыли из желтой, засыхавшей степи.

Для Алеши здесь был дом - крашенный зеленой краской забор, яблоньки с еще не спелыми плодами, пахучие флоксы вдоль белой стены, выложенное красным кирпичом крыльцо, топот босых ног навстречу и звонкие, радостные голоса сестренок:

- Алеша приехал! Алеша!

А каким все это увидел Свят? Вопрос этот задал себе Алеша много позже, но и тогда, в солнечный, жаркий день, приехав домой после своего первого выступления в высшей лиге, он больше думал о Святе, чем о себе, потому что где-то в подсознании понимал, какой шаг ему навстречу сделал этот парень, уже прославившийся за полгода своей игры.

- Мама, это Катков. Я рассказывал о нем.

- Я думала, он постарше.

- То его брат постарше.

- Мы ждали тебя ночью или совсем рано утром, Алеша. Как всегда. Потом решили, что ты не приедешь. Дела ведь у тебя должны быть? Батька на рыбалку пошел. Выходной у него сегодня как разВдруг из-за перегородки - голос сестры, прикованной к постели:

- Алеша.

Он с тревогой взглянул на своего спутника. Раздвинул простенькие портьеры.

- Здравствуй.

- С кем ты приехал?

- С товарищем. Мы вместе… в одной команде. Он в основном составе. Это - Катков. Святослав. Ты видела по телевизору.

- Тот, который в каждой игре забивает?

- Ну да, тот.

- Покажи его.

Алеша опять с тревогой посмотрел на Свята. Хорошо, что Свят легко отстранил его:

- Я покажусь сам.

- Он такой же, как по телевизору,- решила сестра.

- Здравствуйте,- Свят всегда удивительно спокоен на людях.

Он и с вопросами Алешиной сестры справится легко, будто ко всему на свете готов.

- Алеша ведь тоже в основном составе?

- Да,- твердо сказал Свят.

- А разве правильно, что его гол не засчитали?

- Нет,- так же твердо ответил Свят.- Неправильно.

Алеша сжал локоть Свята. Портьера вздрогнула - и комнаты с цветастыми подушками не стало.

- Ей хуже,- сказала мать.

- Ничего, мама, я найду доктора, который поставит ее на ноги.

Свят сел на старенький, крепкий диван.

- А Поспеев далеко живет?

- Рядом,- поспешил ответить Алеша.

- Не надо говорить, что мы приехали.

- Так все равно узнают,- возразил Алеша.- Тут никуда не спрячешься.

Застрекотал под окном мотоцикл. Что-то сказала Алешина мать.

Задиристый мальчишеский голос ответил ей. Опять треск мотоцикла.

- Сейчас батька приедет,- сообщила мать, заглянув в тесную гостиную.

Алеша пошел вслед за ней на кухню. Отдавая матери половину своей заводской зарплаты, он тихо сказал:

- Мама, я назад не возьму.

- Но, сынок,- сразу же возразила мать,- лучше бы себе что купил.

- Мне много не надо.

- Да мы как-нибудь и без тебя… Тебе ведь самому надо, сынок.

Алеша вздрогнул, услышав насмешливый и сипловатый голос с крыльца:

- А нашего лобуряку не привезли?

- А разве он не приехал сам? - Голос Алеши предательски подрагивал: он-то ведь знал, что Поспеев просто загулял после такого удачного дебюта,- он и после неудач не унывает.

- Ну, придется братам взять его за хвост да потрясти. Только много чего такого вывалится - вот лихо.

С этим человеком Алеша не умел говорить, поэтому поспешил к Святу.

- Ты извини, что оставил тебя одного.

- Ничего,- улыбаясь, ответил Свят.

- Это про Васю Поспеева его отец спрашивает. Сейчас спрашивает, а как пить без просыпа - так не спрашивает. С шахты за пьянку выгнали. Газеты про него, про его рекорды писали, а он спился. Васе-то досталось - пока дома жил. Сколько раз у нас ночевал: боялся пьяного батьки. Тот, когда пьет, не человек вовсе.

А Вася… Вася что: он же веселится.

- Ты тоже хотел бы, как он,- веселья?

Такого вопроса Алеша не ожидал. Такого безжалостного.

- Веселья? - Ответить надо было честно, потому что слишком много стал значить Свят для Алеши.- Иногда хочется. Но я так жить не буду,- поспешил Алеша.- Мне нельзя так жить.

И я не хочу так жить, как он. Другим, может, и можно, а мне никак нельзя.- Дальше он не хотел говорить об этом, быстро пере152 вел на другое.- Ты не обижайся. Весь день будут приходить и приходить - всем ведь интересно.

- На нас только посмотреть? - спросил Свят.

Алеша не успел ответить: в двери появилось рябоватое морщинистое лицо. Какая-то нескладная голова с нелепой прической у старого Поспеева. И опять он влезает туда, куда его никто не просит:

- Вот… Этого лобуряку я узнаю. По правому краю мотается.

Московский, привозной.

Алеша растерянно пожал плечами, пряча взгляд от Свята: отец Поспеева спутал Каткова с другим футболистом.

- Да ладно, ладно,- продолжал старый Поспеев.- Вы там нашему лобуряке спуску не давайте - он баловливый у нас. А голто у тебя украли, украли! Наш Васек бы не стерпел - отгорланил бы гол.

- Судья правильно не засчитал,- смущенно, но и твердо возразил Алеша.

Ответ явно не понравился, и нескладная голова скрылась за дверью.

- Всем интересно,- повторил Алеша.- Меня-то видели. А ты против? Но ведь им интересно, какой ты не по телевизору. Я не про Васиного отца, этот и меня спутает со столбом. Я про других.

Понимаешь, они много работают, в шахте, работа у них - сам знаешь какая. И футбол для них - радость. Хоть на стадионе, хоть по телевизору.

За окном по улице, взметая пыль, прогромыхал могучий самосвал, груженный огромными бетонными панелями.

- Не против. Пусть так,- ответил Свят.

- Хочешь спуститься в шахту?

- Давай спустимся.

Затарахтел во дворе мотоцикл. Алеша увлек Свята с собой.

- Ну, вот, батя. Интересно, что поймал? Бывает, утро на ставке просидит - и ничего.

Почему-то Алеша опасался не своей встречи с отцом, хотя наверняка отец по простоте начнет разговор о незасчитанном голе, а именно встречи отца со Святом Катковым. Он обратил внимание на рукопожатие, которым они обменялись: ладонь Свята утонула в громадных припухлых пальцах отца.

- Я думал - постарше.

- То мой брат постарше,- ответил Свят, и от Алеши не ускользнуло, что Святу все здесь просто-напросто интересно.

- А ты, значит, тот, который гол забил в финале Кубка, да?

В ответ Свят кивнул.

- Ты уж меня прости,- вдруг признался отец, редко с кем он был столь откровенен, как с этим гостем,- я всю жизнь болел за тех, кому ты гол забил. Особенно, когда там стал играть Соснора.

- Но теперь-то вы болеете за «Звезду»? Да и Соснора у нас.

- Нет,- не согласился отец, покачал головой.- Не уговорите.

Понимаешь, в футболе каждый любит то, что он в силах понять.

Есть такие команды, которые и не поймешь. Я вот вашу «Звезду» не понимаю. Наверно, ума не хватает: больно хитрые вы. А те играли… играют понятно. Мне - понятно.

- Но ведь Соснора,- осмелев, возразил Свят,- и тогда был хитрее всей «Звезды». Значит, вы его понимали?

- Любил. Как и все. Наверно, не понимал, а любил все равно.

И воображал, будто понимаю.- Отец вдруг засмеялся, крикнул на кухню: - Ну, мать, будем варить уху! Рыба как чувствовала, что Алешка приедет,- шла и шла. И коропы даже. Хлопцы помогут.

Уха ведь дело мужское. Женщин к ней близко и допускать нельзя.

А? Не так?

Алеша понял, что отец не спросит у Каткова о сыне. Сам не спросит, но и не захочет, чтобы Свят заговорил об этом. Потому что не верит пока в удачу сына: слишком она необыкновенна для этого шахтерского поселка. Но понимает ли он, что удача эта и в том, что сын уже не одинок?

- Хорошо,- согласился Свят.- А потом поедем на шахту? Не со стороны поглазеть, а чтоб спуститься. Разрешат?

- Тебе? - отец, насквозь просверлив Свята долгим взглядом, довольно кивнул.- Тебе разрешат.

- Спасибо.

- Только зачем вам это, хлопцы? - отец еще и заулыбался, как всегда широко, обнажив белоснежные зубы.- Делайте свое дело.

Делайте его так, чтобы каждая ваша игра была праздником для нас. А мы - свое дело. Чтобы вы могли свое. Мы для вас, вы для нас. Давайте в другой раз?

- А если сегодня? - настаивал Свят.

- А я хочу, чтобы ты еще к нам приехал. Вот тогда и спустимся в мою шахту. Добро? Ладно, решили, так? А теперь - рыбу чистить. Ты уж извини, Святослав, но гостей будет полон двор - все уже знают, что ты приехал. Вы вот там играете, а не знаете, какими мы тут видим вас. Так что извини. И ухи мы наварим целый казан, чтоб всем хватило.

Алеша отвел взгляд в сторону: отец нарочно подчеркивает, что сын еще ничего не сделал, еще ничего не стоит и не имеет права считать себя достойным всеобщего внимания. И Алеша мысленно поблагодарил отца. Вместе с тем он спросил себя: а если бы не было Свята, как вел бы себя отец? И не предвидел ли Свят, каким должен был стать этот день в жизни Алеши, не поехал ли он сюда, чтобы подчеркнуть важность того первого шага, который сделал Алеша в большом футболе?

Свят был старше Алеши всего на год, но чувствовал и размышлял как сложившийся, умудренный опытом человек. То ли большой футбол - его ведь воспитывал старший брат, игравший в «Звезде» и сам «звезда» сборной,- то ли жизнь без родителей, значит, в сущности, тот же брат, так рано сформировали его как личность…

Где-то он прочитал: «Футбол - не сам по себе. Он не может быть только собой. Иначе его просто не будет. Он - это судьбы.

Не только судьбы команд - великих и безвестных. Не одни футбольные судьбы. Каждая футбольная судьба - лишь внешнее проявление. Лишь снимок или слепок с человеческой судьбы».

Вот почему Свята так волновало, какой станет судьба Алеши.

Где-то он вычитал: «Футболист как таковой и история его же человеческой жизни не всегда в согласии друг с другом. Как всякие другие судьбы, судьбы футболистов полны драматических событий, обостряющихся известностью и требованием многие годы вести необычный образ жизни, в чем-то праздный, в чем-то страшно тяжелый, в чем-то и аскетический».

Вот почему Свят и себя пытался мерить той же меркой, какую предлагал Алеше.

Савельев раздраженно бросил на стол медицинскую карточку и презрительно спросил:

- Что ты тут понаписал?

- Свят нуждается в отдыхе,- ответил врач.- Если на то пошло, я послал бы его на курорт.

- А я бы тебя послал… знаешь куда? С чего ты взял?

- Данные объективного медицинского исследования.

Они не любили друг друга. Когда-то врач не поверил Савельеву, посчитав боль в ноге лишь уловкой с его стороны, хитрой и с дальним прицелом. Савельев всегда помнил об этом.

- В диспансере считают, что он в норме. Твои данные - чушь на кипятке.

Савельева тяготил этот доктор с его старомодными привычками и методами. Современная медицина нашла много нового, вторглась в спорт, и в футбол тоже. А этого лекаря будто обошла стороной.

Какие-то травяные настои, мази из трав и лопухов… Савельев уже подыскал ему отличную замену - молодого спортивного врача, теоретика - из команды второй группы, но с приглашением не спешил.

Молодой врач мог пригодиться в будущем,- может быть, в «Звезде», а может быть, и в другой савельевской команде.

- Тебе надоело работать со мной? Можешь подавать заявление об уходе. Хоть сейчас. Держать не буду.

- Свят должен отдохнуть,- настаивал врач,- как минимум две игры. Пусть поиграют старики.

- Еще одна светлая футбольная голова на мою темную голову!

Старики пусть и отдыхают. И ты вместе с ними. Всем вам пора бросать это дело.

Савельев встал и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.

По коридору навстречу ему шли футболисты, приехавшие на очередную тренировку.

Следом за Соснорой, уцепившись за его сумку, семенили притихшие мальчики Доронина.

- Опять с ними?

- Мамаша с утра на работе,- объяснил Андрей.- Девать их некуда.

Савельев смолчал. Волынка с детсадом была на его совести. Поэтому он поспешил удалиться.

- Вы чьи? - спросил Говоров.

Рядом с ним стоял старший из новичков - Поспеев. Вид его удивил Андрея: новичок выглядел на зависть свежо, хотя неизвестно где проболтался выходной день.

- Так чьи же вы? - повторил Говоров.

Мальчики молчали: их окружало слишком много мужчин, они еще не привыкли к этому.

- Нанялся в няньки? - спросил Шлыков.- А мамаша красивая?

Поспеев засмеялся. Смущенный Андрей обнял льнувших к нему мальчиков.

- Ясно,- подал голос Поспеев,- к такой мамаше и к самой можно в няньки. Может, ты к ней, а не к ним, а?

Ему ответило общее осуждающее молчание.

Сергей заглянул в кабинет врача.

- Док, привет! Похоже, ты переезжаешь? Тебе отдали под кабинет бильярдную? Не лишай нас последней радости, док!

Продолжая упаковывать в черный дойзеровский санитарный кофр нехитрые свои пожитки, врач досадливо поморщился.

- Долго рассказывать.

- А ты покороче.

- Позвольте вам напомнить, молодой человек, что я никогда свое дело не делал покороче.- Врач протянул Сергею ту самую медицинскую карточку, которую Савельев раздраженно бросил на стол.- Если разберешь.

- Твой почерк, конечно, и в аптеках не разбирали.- Однако Сергей уже читал, а прочитав, возмутился.- Так серьезно? Но тыто при чем? Это я должен шуметь.

- Он назвал это чушью.

- А ты смалодушничал?

- Сережа, милый, я устал доказывать недоказуемое. У нас с ним разные задачи. Мы просто разные люди.

- Насчет разных людей ты тонко подметил. Наконец-то сообразил. Ты же пережил тут дюжину тренеров, так? И всегда доказывал. А теперь? Устал? Как хочешь. Тебе должно быть стыдно.

Прости, но я опаздываю на тренировку.

Сергей все яснее понимал, что к его родной команде Савельев относится как к ступеньке куда-то вверх. Выигрыш Кубка страны повысил значение не только «Звезды», а и самого Савельева. Но не прошло и месяца, как в первом же круге Кубка обладателей кубков европейских стран «Звезда» выбыла из розыгрыша, уступив сопернику не столь уж высокого класса. Неудача в европейском турнире, которую исправить уже невозможно, сделала положение Савельева менее устойчивым. Тем не менее возможности для карьеры еще не упущены даже и в том случае, если Савельев бросит «Звезду». Но Савельев сделает это только тогда, когда «Звезда» не будет соперницей будущей савельевской команды. К тому же он оставит «Звезду» в таком состоянии, что его преемник непременно свернет себе шею. Такого преемника Савельев, судя по всему, видит в нем, в Сергее Каткове…

Тренировочное поле на загородной базе готовили как всегда, с опозданием. Стрекотала машинка, заканчивая разметку, вычерчивая белым по изумрудной зелени травяного ковра. Осеннее солнце слепило глаза, словно требовало: запомните меня, нескоро теперь встретимся, еще неделька и простимся до весны.

На тренировочное поле Соснора и Поспеев шли рядом.

- Ты извини меня,- вдруг сказал Соснора.- Я позавчера был не прав.

Поспеев от неожиданности вздрогнул. Он почему-то думал о том, как все переменчиво в природе, в жизни. Весь вечер и всю ночь лил дождь, висели над городом бескрайние тучи. А с утра, и точнехонько к разминке, такая свежесть и все сверкает. Миру-то и слово одно тут - красота.

- Я должен был захватить тебя с собой. Но я этого не сделал.

- Знаю,- пряча усмешку, ответил Поспеев.

- А почему? Тоже знаешь?

- Нет, не знаю.

Соснора в огорчении покачал головой.

- Я решил сперва, что не мое дело твоя жизнь. Как и где ты сорвешься. Но когда я подумал, что ты за этот вечер и ночь, очевидно, потерял в будущем года два игры, мне стало жалко.

- Меня?

- Чего же тебя жалеть? Мне игру стало жалко. И твою, и вообще футбол. Раньше я никому и никогда не старался облегчить жизнь. Не было у меня такого в характере. А как пришел в «Звезду», все старое сломалось во мне. Потому что тут нельзя по-старому.

Заруби. И уж если я позволяю себя ломать, то ты - обязан. Ради себя. Своей игры. Ты ж все можешь.

- Но я,Андрей, ничего не понимаю, что тут делается.

Поспеев не сомневался, что Соснора имеет право так говорить: в прошлом году журналисты назвали его лучшим футболистом сезона. Но он не сомневался и в том, что Соснора не ответит. Однако Андрей, уловив внутреннее существо вопроса, сказал спокойно и просто:

- Агитировать тебя я не стану - ни за Савельева, ни за себя, ни за Сергея. Потому что тебе играть и играть.

Но в этом-то вопросе Поспеев никаких сомнений и не знал: если выбирать, то уж не сторону Савельева, хотя совсем и не обязательно именно сейчас делать выбор. Ему хотелось, правда, подтолкнуть Соснору, чтобы тот потребовал выбора именно сейчас. Но Соснора не искал союзников, он всегда верил, что решать должна игра.

- Тебе играть,- повторил Соснора.- Тебе и думать о себе.

А «Звезде» ты нужен - это я точно говорю. В любом случае: будет или не будет тренировать ее Савельев, будем или не будем играть мы с Сергеем. Даже если вдруг Свята в ней не станет.

Сергей Катков и Андрей Соснора медленно шли с тренировочного поля. То отставая, то перегоняя их, бегали с мячом близнецы.

Из окна кричал Савельев:

- Минин! Давай скорей! Отвезешь меня! Все остальные - на проверку к психологам. И чтоб не отлынивали. Минин, давай!

Это означало, что тренера вызывало начальство. Иначе он не суетился бы так - он не из тех, кто приходит раньше времени, он - из тех, кого ждут.

Сергей зашел в комнату брата.

- Что случилось? - с тревогой спросил Свят.

- Ничего. В основном и главном все хорошо. У страны к тебе претензий нет. Пока что. Она тебя полюбила.

Из окна было хорошо видно тренировочное поле. На нем еще мелькали фигурки Хитрова и Говорова - эти всегда уходили с тренировок последними.

- Если бы у каждой команды были такие, как ты,- продолжал Сергей,- был бы чистый футбол. Но нельзя тратить себя на пустяки.

Эти слова насторожили Свята.

- Сережа, у меня ноги еле двигаются.

- Доиграешь сезон и уйдешь.

- Не понял,- немедленно возразил младший брат.- Не понял, Сережа. Ты говоришь о том, чего никогда не должно быть.

Не может быть.

- Ты работаешь сейчас, по молодости, за троих. На Савельева, на его карьеру. Но именно на нее ты и не должен работать. Для него твоя «Звезда» - ноль. У него другая цель: на твоей «Звезде» заработать имя, чтобы получить новую команду, которая может стать чемпионом. В нас он не верит. Ему просто нужно, чтобы все мы лезли из кожи. Он эксплуатирует твою любовь к футболу.

Я ошибся, когда привел тебя к нему. Я не имел права этого делать.

Даже из нашей общей любви к «Звезде».

- Не понял,- твердил младший брат.- Все равно не понял.

- Поедешь к Веретееву,- сказал Сергей.- Где бы он ни был, ты будешь у него. Так должно было быть с самого начала. Можешь и не предупреждать его: ты - его мечта.

- Нет! - гневно крикнул Святослав.- Только в «Звезде»! Как же она без меня? Как же я без нее? Нет, Сережа, ты не то говоришь!

В комнату заглянул второй тренер:

- Все - к психологам!

- Иди к ним сам! - крикнул в ответ Святослав.- Закрой дверь!

Сергей сказал брату:

- Подумай о себе. Хорошенько подумай. Сейчас самое время.

Попроси дока - пусть он покажет тебе твою медицинскую карточку.

Увидишь сам. Если глаза есть.

Он брел под дождем, не глядя себе под ноги, по лужам, по скользким тротуарам. Прислонился к недавно покрашенному столбу и не заметил, что на плече осталось белое пятно. Постоял перед витриной универмага, но видел только улицу, отражавшуюся в стекле. Он заплакал бы, если бы ему не было стыдно перед самим собой.

Может быть, он в конце концов и заплакал бы, если бы кто-то не взял его за локоть. Из тумана возникло знакомое лицо.

- Ты что? Не узнаешь? Я же твой отец!

- Ну?

- Иду за тобой сколько времени - ты как будто и не знаешь, куда идешь.

Свят и впрямь не знал, куда идет. И нужно ли вообще идти куданибудь…

Его предали в лучших чувствах! От него потребовали невозможного. Неужели он должен уступить?

- Зайдем ко мне,- тихо попросил отец.- Здесь мой дом.

«Это его дом? Что же ему от меня надо, если у него есть дом?»

В полутемной комнате отец достал из шкафа бутылку и две рюмки.

- Я не пью.

Отец наполнил рюмки.

Звон бьющегося стекла раздался где-то далеко-далеко.

- Я же говорил! Вы сами - как хотите.

Значит, у него есть еще один сын? Сколько же ему? Лет шестнадцать? Играет в той самой юношеской команде, из которой недавно вырос он, Свят. И забивает не меньше, чем забивал он, Свят. Уже и в «Старте» о нем, оказывается, писали…

- Все зависит от себя самого,- сказал Свят, и собственный голос показался ему мертвым.

- А тебя-то кто воспитал?

- Если бы я сам не вкалывал, нечего было бы и предлагать «Звезде». Я работал без жалости к себе. Если хочешь быть футболистом, должен отказывать себе во всем. Всю жизнь. Иначе ничего не будет.

- Все равно кто-то сверху проталкивает?

«Какая глупость… И какая тут духота…»

- В футболе знакомства ничего не значат. Надо играть так, как требует игра. Если не тянешь, никакие знакомства не помогут.

«Где я? Почему я здесь? Где я сегодня нужнее всего? Кому я сегодня нужнее всего?»

И этот едкий табачный дым…

- Мне надо домой.

- Твой дом здесь,- сказал отец.

«Здесь мой дом? Нет, у меня другой дом - мир моего старшего брата, огромный, нескончаемый мир, в котором превыше всего брат, мой единственный брат Сергей».

- Мне домой надо.

- Ты посмотри на себя.

- Это пройдет.

- Я провожу тебя.

Это отступление перед его решимостью. Не перед упрямством, а именно перед решимостью уйти отсюда сейчас же. Чтобы больше никогда не приходить.

- Сам дойду.

- Не могу я отпустить тебя такого.

- Сказал, сам дойду.

Держась за дверную ручку, закрыл за собой дверь, не позволив человеку, навязывавшемуся в отцы, ступить и шага за порог.

Дверь Святу открыл Сергей.

- Поздновато ты гуляешь. Взгляни на себя.

Свят присел на обувной ящик, вытянул усталые ноги в промокших туфлях. Почувствовал, что на него пристально смотрит Соснора.

Андрей, видимо, догадался о том, что произошло, раньше Сергея.

- Я не знаю, как к нему попал,- сказал Свят.

Андрей понимающе кивнул.

- Вы не беспокойтесь за меня. Я знаю, что делаю. Оба они меня не получат. Ни ваш Савельев, ни этот… Доронин-то вообще никого не получит.

- Что ты задумал, Свят? - испуганно спросил Сергей.

- Хочу спать. Только спать. Ничего больше.

- Свят, мы должны знать, что ты задумал. Ты не можешь без нас.

- Это верно…- Свят скинул туфли, стянул промокшие насквозь носки.- Но вы не должны знать, что я задумал… не должны.

На площадке перед жилым корпусом стоял автобус. В тренерской комнате Савельев ждал футболистов. Обычно он называл состав на игру еще утром. Сегодня он впервые не сделал этого, и к матчу готовились все те, кто всегда выступали за основной состав.

Самочувствие и настроение ребят сегодня не интересовали Савельева: «Звезда» принимала аутсайдера.

Первым в тренерскую комнату вошел хмурый, сосредоточенный Неуронов. Что-то беспокоило его, но Савельев не придал этому значения.

- Опять небритый?

- Примета же…

Вошедший следом Шлыков на ходу читал газету.

- Ночи не хватило?

- Я по ночам сплю,- отрезал Шлыков.

Минина Савельев упрекнул:

- Опять полдня провел под своей колымагой?

Лукавые глаза на девичьем лице Поспеева заставили Савельева нахмуриться и процедить с раздражением:

- Не очень-то ты свежо выглядишь.

- Переспал. У нас в роду все сонливые.

Савельев презрительно усмехнулся.

На Андрея Савельев посмотрел ничего не значащим взглядом, а Сергею кивнул, не получив ответа. Юный Брайко вошел несмело, словно его тут не ждали. Хитров подхватил его под руку и увлек за собой.

Последним пришел Свят.

Для всех, кроме неудачника Брайко, Савельев сегодня нашел место в стартовом составе «Звезды».

С самого начала игры «Звезда» повела такие атаки на ворота соперников, что гости поняли: от разгрома не уйти. Уже на исходе первой минуты штанга отразила мяч, пробитый Святом. Всего лишь через минуту уже другая штанга, после мощнейшего удара Хитрова, приняла на себя мяч, отбросив его далеко в поле.

Но время шло, а столь нужного и, казалось бы, неизбежного гола все не было.

Сергей, выполняя свою работу, с тревогой наблюдал за братом.

Свят то и дело взламывал наигранные и ставшие привычными связи внутри «Звезды». Создавалось впечатление, что он делал все для того, чтобы игра расстроилась, чтобы команда на глазах у всех распалась. Сергей даже упрекнул брата:

- Ты вмешиваешься не в свои дела.

- Поговорим потом,- сухо ответил Свят.

- О чем?

Но брат лишь махнул рукой и устремился вперед, хотя рывок его и не диктовался необходимостью. Однако мяч, посланный Минину, нашел именно Свята, и тот ловко пробросил его на угол штрафной площади, куда побежал Поспеев.

Но новичок сыграл плохо: вместо того чтобы рискнуть и самому ударить по воротам, он вернул мяч Святу. Ответного паса Свят не ждал. Ему пришлось бороться за мяч, и он уступил его сопернику.

В первом тайме «Звезда» не сумела доказать своего превосходства. Сергей винил в этом одного Свята.

В перерыве Савельев указал на ошибки всем футболистам, кроме Свята. Он мог прилюдно выругать его, мог даже заменить, но понимал, что делать не следует ни того, ни другого. Без Свята «Звезда» уже просто невозможна - вот что понимал Савельев.

Однако о том, что Свята надо было бы заменить, он продолжал думать. Может быть, он все-таки рискнул бы его заменить, если бы вместе со звонком, вызывавшим футболистов на поле, Сергей не потребовал, чтобы его самого через десять минут заменил Брайко.

- Да ты что? - запротестовал Савельев.- Нужно о своих воротах думать. А он что? Что он может?

- Пусть выходит! - отрезал Сергей.

Да, он подозревал брата в злом умысле и должен был проверить свои подозрения. Если на поле выйдет Брайко, то не станет же Свят портить игру парню, за которого так переживал еще недавно… Если же будет портить…

Что же это могло означать? В прошлом матче вышел с самого начала вместо знаменитого Сосноры, играющего сегодня,- но ничего не сделал для победы. Сейчас выйти вместо знаменитого старшего Каткова? Чтобы опять тебя сравнивали со «звездой»? Но если сам Катков настаивает, значит, или он верит в него, или есть какая-то иная причина?

Все это угнетало Алешу, но теперь он был уверен в поддержке Свята Каткова. Потому и вошел в игру легко, ему многое удавалось, и он выкладывался до конца. Рядом был Свят. И его близость окрыляла.

Почему-то вдруг стало трудно дышать, и сам он никак не мог понять почему. Ведь и за девяносто минут на поле никогда не задыхался. Однако времени разбираться не было, все - после игры… после игры…

«Мяч-то где? Где мяч?

Алик Хитров бросил Минина в прорыв по краю, а я еще в центре торчу… ну, скорее же… вперед… вперед… ах, ты!.. Свят пошел открываться… поближе к Минину… понятно… значит, мне надо влево… но чтобы и Свят меня видел… он должен меня видеть… видит… он видит!., только в офсайд не залезть… где их третий номер?.. За Святом, конечно же, за Святом… а где четвертый?., да вот же… тоже задыхается… как я?., нет, мне уже легче… Свят с мячом… обойдет… обойдет… обошел!., ну бей же, бей… я же рядом, я рванусь, если добивать… бей же, Свят!..»

- Бей, Свят! - крикнул Алеша.

Но тот, обойдя всех и всем показывая, что сейчас нанесет удар, откинул мяч влево, словно положил на ногу Алеше.

И Брайко ударил, ударил просто потому, что не мог ничего другого придумать. А мяч - коварный и хитрый - попал в бедро четвертому номеру и…

Где же он?.. Где?.. В воротах!

Алеша взлетел вверх, радостно взметнул руки. Однако тут же увидел: стоит на прежнем месте невозмутимый Свят и, укоряюще покачивая головой, грозит пальцем.

Алеша покорно побежал к центру поля. Навстречу ему бежали товарищи по команде. Где-то позади не спеша брел в центральный круг Свят Катков.

И верно, с заменой Сергея игра «Звезды», не став вдохновеннее или стройнее, в чем-то изменилась. Посидев на скамейке запасных, Сергей увидел: Минин работал вхолостую. Свят, как и в предыдущем матче взявший всю игру на себя, начисто исключил Минина. Зато, на удивление, плодотворно заиграли оба новичка.

Значит, подозрения не были беспочвенными?

Эта мысль не столько огорчила Сергея, сколько оскорбила его: даже брат, которого он любил более всего на свете, не имел права рисковать «Звездой».

А тут еще Свят демонстративно не захотел ударить по воротам из выгоднейшего положения - такие выпадают одно на десяток матчей - и откатил мяч Брайко. Удар у новичка не вышел, но мяч, задев защитника, все-таки влетел в ворота.

Алеша запрыгал. Но Свят стоял на прежнем месте и грозил новичку пальцем. Тот, покорно опустив голову, побежал к центру поля.

Затем началось нечто совсем необъяснимое: Свят явно портил игру, принимал совершенно нелогичные решения. В результате «Звезде» пришлось довольствоваться весьма скромной победой над обреченным аутсайдером.

- Я этого так не оставлю,- пробормотал, уходя в судейскую, Савельев.

Как и Сергей, он безошибочно разгадал злой умысел Свята, но он не знал, что Сергей не только не имел к этому никакого отношения, но что поведение Свята оскорбляло и его.

«Неужели и Андрей заодно со Святом?» - думал Сергей, уходя вслед за Савельевым.

Свят вбежал в раздевалку, будто ничего и- не произошло. Он легонько подтолкнул Хитрова, что-то сказал ему на ухо, оба они рассмеялись.

Увидев брата, Свят улыбнулся - торжествующе и победно.

- Ты хотел поговорить?

Сергей ничего не ответил и повернулся к брату спиной.

Свят продолжал улыбаться и тогда, когда Минин процедил:

- Какой же ты гадСвят не успел ему ответить, так как всех отвлекла возня возле входной двери.

- Ну, молодцы! Ну, молодцы!

Узнав вошедшего - это был секретарь обкома,- Свят спрятался за спины товарищей.

- Болельщики говорят, что вы, если постараетесь, имеете шансы на третье место. Или это не так?

- Нет, почему? - не то спросил, не то возразил Говоров.Если остальные будут проигрывать, а мы выигрыватьСекретарь обкома добродушно рассмеялся:

- Эдак вы и чемпионами можете стать, о чем наш Первый и не мечтает. Квартир не хватит. Автозаводы не поспеют за вашими запросами.

- Не бойтесь,- разочарованно ответил Говоров.- Уже не станем. Чемпион известен.

- Ничего.- Секретарь обкома весело подмигнул вошедшему вместе с ним Савельеву.- Раз шансы есть, надо их использовать.

- Мы не вытянем,- хмуро сказал Неуронов.- В первом круге выложились больше, чем другие команды. Пока выбирались из опасной зоны…

- Да и Кубок тоже ведь измора! - поддержал его Шлыков.

- А вы постарайтесь! - все так же весело сказал секретарь обкома.- Ситуация, говорят, благоприятная.

6

Восстановим главные события, тем более что все они происходили у меня на глазах.

Прежде всего, в составе «Звезды» появились два новичка. Что меня заинтересовало в них? Поначалу, пожалуй, то, что оба они происходили из одного небольшого шахтерского поселка.

О Брайко я совершенно ничего не знал. До той минуты, когда судья - по явной ошибке - не засчитал забитый им гол, мальчишка и не привлекал моего внимания, хотя футбольными данными природа его не обидела. Гораздо больше интересовал меня Поспеев - о нем я был наслышан, не одна команда приглашала его после армейской службы. Дело даже не в том, что он уже успел прославиться какой-то не слишком приятной историей, и даже не в его манере - то покошачьему коварной и мягкой, то резковатой и порывистой, как у рыси. Интересовал он меня тем, что, в отличие от Брайко, всей своей игрой как бы предупреждал: умею только это, только так.

Если нужен такой - пожалуйста, но не надо требовать от меня того, чего я не умею и чему не научусь. А в Брайко было запрятано что-то. Позднее, если тренеры сумеют раскрыть это «что-то», оно украсит и самого парня, и его команду. Думаю, что Савельев точно «прочитал» обоих парней.

Поспеев сам рассказал мне о своей решающей встрече с Сергеем Катковым. Время могло изрядно потрепать воспоминания, и удивительного тут ничего не было - Поспеев же эту встречу не выпускал из своей памяти никогда. В дальнейшем, хотя и не сразу, она стала для него тем, что вдохновляло, придавало силу и решимость его поступкам. Не сразу. Но к этому, по его убеждению, все шло с самого начала. Не знаю, достаточно ли я точен, его рассказ я основательно не перепроверял, а сам он не особенно старался подбирать выражения - таким уж был этот человек.

Дело же происходило так.

Был прощальный матч Поспеева в армейской команде первой лиги. Хоть он уже законно демобилизовался, его упросили сыграть еще, еще разок порадовать трибуны, не избалованные футбольными чудесами и кудесниками. После игры, когда футболисты расходились по домам, оставляя быстро опустевший стадион, к Поспееву подошел мужчина лет тридцати, которого Поспеев не сразу узнал, но тем не менее почувствовал, что давным-давно где-то встречал этого человека. А тот прямо спросил:

- Ты знаешь, кто я?

- Да, вроде,- в замешательстве ответил Поспеев.

- Чем ты думаешь заниматься дальше?

- Работать. И вроде в футбол играть.

- Если играть всерьез, а не вроде, я б тебя показал в «Звезде».

- А там на нас посмотрят? - с недоверием, и не скрывая его, ответил Поспеев, скорее он сомневался не в себе, а в возможностях собеседника.

- Если я привезу - посмотрят.

И тут Поспеев почувствовал, как сжалось сердце, как замерло дыхание: да ведь это сам Сергей Катков.

- Если бы я знал… ну, я дурачился же сегодня… разве то игра?.. да и на прощание…

- Мало ли что ты вытворял - важно увидеть, на что ты способен.

- А я на что-то способен?

- Ты сам знаешь лучше меня.

- Правильно. Да. О высшей лиге и я мечтал. Только не брали меня. Доронин вроде интересовался, да, видать, забыл…

- Все логично. Не брали таким, каким ты был и есть. Наверно, видели, что с тобой повозиться придется. Не всем нравится возня с новичками.

- А «Звезде»?

- Ну, так что - поедем?

- Да мне бы проститься надо кое с кем.

- У меня нет времени ждать до утра. Так что звони и… выбирай.

Что ж выбирать, если он уже в «Звезде» жил? В команде его детской мечты. Иногда садился в поезд, ехал из своего шахтерского поселка в прокуренном вагоне, чтобы своими глазами увидеть матч «Звезды». Совсем недавно, всего каких-то пять лет назад, ехал смотреть игру вот этого самого Сергея Каткова, который сейчас стоит перед ним и приглашает в «Звезду».

В том-то и дело, что Катков еще играет,- это же счастье, выйти когда-нибудь на поле на равных правах вместе с Сергеем Катковым, много лет игравшим в сборной! Кто оценит это счастье? Кто может его понять? Только тот, кто мечтал о футболе - как жизни своей.

А он, Вася Поспеев, из маленького шахтерского поселка, затерянного в буерачной степи, мечтал.

- Ну так что - едем?

- Конечно. Да. Хоть сейчас.

Все в нем было спокойным до той минуты, пока «Волга» не миновала распахнутые ворота и он не увидел перед собой автобус с огромной надписью «Звезда». В горле сразу и нестерпимо застрял комок воздуха. По спине скользнула холодная капля. Даже коленки подрагивали. Уловил чужую мягкую улыбку - скорее не как поддержку, а как простое понимание того, что с ним происходит.

- Хорошо,- странным голосом сказал Катков.

- Что - хорошо? - испугался Поспеев.

Машина замерла на стоянке.

- Хорошо, что поджилки трясутся. Тем больше веры. У меня по крайней мере. Ну, пошли?

- Да. Ладно.

- А вообще-то, чего ты ждешь от «Звезды»? - спросил Катков.

- Игры,- быстро ответил Поспеев.- Игры.

- А еще чего?

- Ничего больше.

Катков смерил его испытующим взглядом. И улыбка снова осветила суховатое лицо - вот тут Поспеев почувствовал себя уверенно, словно какая-то сила подтолкнула его навстречу тому, что до этого дня, до этой минуты было одной лишь мечтой.

Разумеется, я не сразу пришел к этим выводам, не по одному матчу составил свое мнение о новичках «Звезды». А вскоре я узнал, что в их судьбе принимает неожиданное участие Свят Катков.

Вторым главным событием я бы назвал поведение Свята в том матче.

Конечно, он не имел права кричать на Минина или упрекать Шлыкова. Но с другой стороны - игра валилась. В отсутствие Сергея и Андрея, которым тренер решил предоставить нечто вроде отдыха, кто-то же должен был взять власть в свои руки. Если бы Свят этого не сделал, «Звезда» определенно проиграла бы. Да, на поле находились футболисты более опытные, чем Свят. Они имели больше права на то, что сделал Свят. Но никто из них, как оказалось, не обладал для этого ни решимостью, ни силой. Поэтому я полностью оправдал поведение Свята.

Третье главное событие: в том же матче не играли Сергей Катков и Андрей Соснора.

Видимо, Савельев полагал, что в следующем сезоне уже не может на них рассчитывать, и решил попробовать новичков. Но ведь я же знал, что Катков-старший и Соснора находятся в прекрасной форме и полны желания приносить пользу своей команде.

Вскоре после того матча в местном клубе любителей футбола состоялась встреча с футболистами «Звезды». На этот раз я не стал выступать против Савельева, который, кстати, уклонился от этой встречи с болельщиками. Я обязан был выждать. Время должно было показать, каково окончательное решение тренера. Свое выступление на этой встрече я свел к чтению статьи, на которую и потратил отпуск. В свое время она была опубликована, но я думаю, что есть смысл повторить ее, ибо в наших интересах добиться истины.

Неподалеку от торпедовской раздевалки в Лужниках висел плакат: «Поздравляем Валентина Иванова!» В этот день его провожали.

В последний раз Иванов готовился выйти на поле в составе своей команды, единственной, цвета которой он защищал на протяжении многих лет, не считая, конечно, сборной. Надевая футболку с номером восемь,- кажется, под другим номером он никогда не играл,юбиляр полусерьезно спросил: «А с чем, интересно, меня поздравляют? С уходом на пенсию?»

Проводы были теплыми. Спустя несколько минут судья остановил матч. Торпедовцы обняли капитана. Пожали ему руку и спартаковцы, извечные соперники. Юные футболисты засыпали его цветами. Впервые Иванов не сам уходил с поля: старые друзья Воронин и Стрельцов посадили его на плечи, и под аплодисменты тысяч любителей футбола капитан покинул корабль.

Тогда ему не было еще тридцати трех лет.

Но почему так рано уходят из футбола многие наши выдающиеся мастера? А может быть, и не рано? Может быть, в тридцать лет действительно надо прекращать игру?

Игровой век зависит, конечно, от самого футболиста, от его отношения к тренировкам и режиму. Футбольное долголетие закладывается в юности. Оно зависит не от таланта, а от меры труда.

Не будем говорить о лентяях. Трудолюбию Эдуарда Мудрика, кажется, не было предела. Придя в команду мастеров прямо из юношеской команды, он начал тренироваться с таким исступлением, что в первые годы уже к началу сезона приходил измотанным.

Его надо было заставлять тренироваться меньше. А если бы за Мудриком не уследили? Постарел бы раньше времени.

Нарушения нормальной деятельности организма бывают и у зрелых мастеров. Михаилу Мустыгину нельзя было проводить больше трех игр в месяц. Хорошо, что тренеры это знали.

Спортивный режим! Многие молодые футболисты считают, что не страшно лечь спать за полночь, недоесть, выпить стакан вина.

Да, сразу это не сказывается, но скажется рано или поздно. Все часы недосыпания, все выпитые рюмки, все «голодовки» из-за собственной неорганизованности или бездумный перебор в еде - все это скажется, когда жизнь подойдет к тридцати годам. Но разве так уж сложно уберечь от этого молодежь?

Травмы! Из-за них тоже сокращается футбольный век. Любой футболист легко вспомнит, сколько раз ему приходилось играть с незалеченной травмой. Интересы команды, конечно, прежде всего.

Если перед матчем спросить игрока: «Можешь?» - он только в самом крайнем случае ответит: «Нет». Не надо спрашивать! Как после гриппа или ангины, так и после травмы лучше всего вылежать, чтобы не было осложнений. Это выгодно с любой точки зрения, даже с «очковой».

Часто расстаются с футболом и здоровые, полные сил тридцатилетние ветераны. По тем или иным, порой конъюнктурным, причинам им не находится места в команде. Либо приходит новый тренер и требует от сложившегося футболиста такой перестройки игры, которая сразу невозможна. Либо уходят старые партнеры, и нужно время, чтобы найти общий язык с новыми. Либо у так называемого ветерана несколько снизились скоростные качества.

Словом, причин множество. И тут игроку надо помочь.

Когда-то Эдуард Дубинский хотел бросить футбол. Его перебрасывали с места на место, нигде он не находил себя и в конце концов сказал тренеру: «Ухожу». Тренер мог бы пожать плечами, но работавший тогда в ЦСКА Бесков предложил Дубинскому остановиться на амплуа крайнего защитника: «Ты еще в сборной сыграешь!» Успех пришел не сразу, потребовалась упорная и долгая работа, основанная на вере тренера в игрока. Сборная приобрелатаки хорошего крайнего защитника. Только потому, что тренер не пожал плечами…

Василий Турянчик несколько раз порывался уйти из футбола.

Его разубедили тренер и товарищи. «Я могу только тогда быть в форме, когда знаю, что не пропущу ни одного матча,- говорил Турянчик.- В моем возрасте стоит пропустить игру, как выбиваешься из ритма». Маслов предоставил ему такую возможность.

Геннадия Гусарова собирались даже отчислить из команды: играл он тогда неважно. Но перешел в полузащиту и раскрылся по-новому.

Высокая техника, тонкое понимание игры позволили ему выполнять обязанности организатора, диспетчера. С объемом работы, который выполнял этот тридцатилетний мастер, справлялся не каждый молодой игрок. Как полузащитник он в первый же год забил больше голов, чем в предыдущем сезоне как нападающий. А ведь с московских трибун незадолго до этого слышалось: «Гусарова на пенсию!»

Отношение зрителей! Оно очень важно. Его не так чувствуют молодые игроки - к ним трибуны благожелательны,- но на него болезненно реагируют ветераны. Игорь Нетто рассказывал, что, перешагнув за тридцать лет, он боялся допустить малейшую ошибку: страшно было услышать свист. Когда игроку за тридцать, к свисту прислушиваются и руководители организаций, и тренеры. «Я делал столько же ошибок, сколько всегда,- говорил Нетто уже после того, как его торжественно проводили из футбола,- но теперь мне их не прощали. Я ловил себя на том, что лишний раз даю короткий пас, а не длинный, только чтобы не ошибиться».

А вот Валентин Бубукин ушел потому, что команда держалась только на нем. Ему приходилось работать за троих. Как долго можно так играть?

Ветеранам трудно, они уходят. И уносят с собой то, чем могли бы поделиться с молодыми. Помнится, давно-давно был матч дублеров московских команд «Динамо» и «Торпедо». Динамовцы выигрывали. Одни на один с их юным вратарем Олегом Ивановым выходил несколько раз его сверстник торпедовец Геннадий Шалимов. И никак не мог забить. Олег угадывал и отбивал мячи. Но вот на поле появился Валентин Иванов - после болезни он только еще входил в форму - и вскоре оказался с глазу на глаз с вратарем-однофамильцем. Потом Олег говорил: «Я сразу понял, что будет гол. Я не знал, в какую сторону податься». Гол был. К тому же Валентин Иванов так организовал игру своих молодых одноклубников, что они победили. Его участие в этом матче было полезным и для торпедовской молодежи, и для динамовской. Это был урок.

Вечером ко мне в гостиницу без всякого звонка пожаловал Савельев.

- Понимаете ли вы, что вмешиваетесь в мою работу? В работу тренера, который один и отвечает за команду.

Я молчал.

- И делаете это недостойным образом, в отсутствие человека, которого шельмуете. Я никогда не протестовал против газетных строк, хотя приходилось читать черт знает что. Я не спорил с газетами. Но вы перешли все границы. То, что вы сделали,- это… это просто возмутительно.

Конечно, я мог бы попросить его немедленно убраться из моего номера. Это было бы вполне естественно и логично. Но я поступил иначе. Словно вдруг повзрослел. Да, прежде я часто вел себя помальчишески. Теперь мне все было ясно.

- Вы меня извините,- сказал я,- но о чем, собственно, речь?

Если вы имеете в виду мое выступление, то я ни слова не говорил ни о вас лично, ни о вашей команде. Это какое-то недоразумение.

Сначала я прочитал вслух свою статью. Можете познакомиться с ней сейчас или прочитать ее через месяц в журнале. Потом я ответил на записки. Говорил, как всегда, о сборной, о календаре, о судействе. Сказал несколько слов о финале Кубка - кто как играл, кто и что рассказывал после игры.

Я смотрел ему прямо в глаза. Он сдался первый - круто развернулся и ушел.

В восемь утра меня разбудил телефонный звонок. Звонили от Бурцева. Через полчаса за мной пришла машина.

Десяти минут до завода мне хватило для того, чтобы обдумать предстоящий разговор. Я просто-напросто решил сказать все, что думаю. Сказать директору правду, как я ее понимаю.

Бурцев встретил меня вежливо, предложил кресло, чашку кофе, разрешил курить.

- Хотя вы представляете не самую главную спортивную газету, все же московский «Старт» читают и в Новоднепровске. Ваше личное мнение могут принять за точку зрения прессы. Вы действительно уверены, что опытных футболистов нельзя оставлять в запасе?

- Я говорил от своего имени, а не от имени спортивной прессы.

Суть в том, что тренер считает ведущих футболистов ненужными.

А это - не просто ошибка. Это сознательный удар по команде.

- Почему удар? Почему сознательный?

- Почему удар, я уже объяснил. Сознательный же потому, что тренер лучше нас с вами знает, как эти футболисты нужны команде. А ему лично они не нужны. Если есть они, его роль становится второстепенной. Он - тренер для середняков. Такой не мог бы работать со сборной.

- Для меня это слишком сложно.

- Поэтому вы и должны либо верить мне, либо нет. Полгода назад «Звезда» была ему по плечу. Теперь команда переросла своего тренера, потому что у нее есть эти два игрока.

- Это все, что вы можете мне объяснить?

- Есть еще кое-что. Футбольная команда - не собственность тренера. И не собственность директора завода. Она живет для людей и только потому, что есть они.

- Это я понимаю не хуже вас.

- К тому же она еще и состоит из людей. Их знают. Те, кто любят команду, любят и ее парней. А у каждого парня своя жизнь и своя судьба. Чтобы распоряжаться их жизнью и судьбами, надо быть человеком не меньшего масштаба, чем они. Я бы сказал даже - не меньшего масштаба, чем сама команда. Вот теперь действительно все.

- Кто вы по образованию?

- У вас на заводе я мог бы работать юрисконсультом.

- Благодарю вас.

Бурцев протянул мне руку.

Трудно понять, чего он хотел от меня. Может быть, искал подтверждение собственной точки зрения?

Но конечно же главным ключевым событием был все-таки второй матч. Можно сказать, что мне повезло: отчет о нем в газету передавал наш местный собкор Бичурин. Если бы это пришлось делать мне, то отчет породил бы пропасть между мной и Святом: я не видел оснований щадить самолюбие Каткова-младшего. Бичурин же сгладил углы и, может быть, сделал правильно.

Нет, никаких аналогий поступку Свята я не находил и не нахожу, не могу припомнить, да и дело не в аналогиях.

Не мог я простить Каткову-младшему, что он заставил меня - давно уж такого не бывало - пожалеть о своей принадлежности к футболу. А ведь он, футбол, не был виноват, что Свят играл не против соперников, а против своего тренера. Откровенно разрушая игру ничем не прикрытым индивидуализмом, ломая все тренерские установки, Свят пытался доказать, что без него, Свята, «Звезда» сыграть может. Без Минина, по убеждению Свята,- должна. А без Сергея и Андрея - просто не имеет права. Но ведь тем самым Свят предавал ни в чем не повинных партнеров, новичков Брайко и Поспеева, друзей детства Хитрова и Говорова, «стариков» Неуронова и Шлыкова. Футбол же по природе своей чист, честен и справедлив.

Может быть, я просто придумал младшего брата таким, каким долгие годы мы знали старшего, а он вовсе и не такой?

Конечно, я должен был поговорить об этом матче с Катковым-старшим и Соснорой. Сергей ответил: «Спроси у него самого».

Андрей сказал: «Свят все сделал правильно».

Ну, знаете…

7

Начальство, сумевшее пережить молниеносный провал «Звезды» в европейском Кубке, теперь требовало «бронзы». Аппетит приходит во время еды - не ахти какая великая истина. Но как она досадлива, когда за ту же «бронзу» идет упорная борьба! Что называется - очко в очко, более того - гол в гол…

Но в последних матчах положение «Звезды» пошатнулось. Хоть и эффектную, но давшую всего одно очко, ничью и проигрыш,то и другое на выезде,- не возместили две победы, одержанные дома.

В играх на своем поле Савельеву пришлось вернуть в основной состав и Сергея, и Андрея - на выезде оба они просидели в запасе.

С ними же во главе «Звезда» обе победы не вымучила, как те две, до выезда, а завоевала с завидным блеском.

Однако Катков-старший все-таки уходил - это было ясно. Но - вопреки замыслам Савельева - уходил он, оставляя после себя не руины, а боеспособный коллектив.

Вместе с тем, рассуждал Савельев, не может же здравый человек думать, что тренер губит команду? Он-то имел право предполагать, что Катков-старший стремится занять его место во главе «Звезды».

Но, судя по всему, такого стремления у Сергея не было, да и тренерскому делу он никогда не учился.

Значит, он не был соперником Савельева?

Все равно был. С того часа, когда Савельев возглавил «Звезду».

Соперником не в борьбе за должность. Савельев не мог не сознавать, что Сергей Катков превосходит его как личность и что его моральный авторитет в команде выше, чем авторитет тренера.

Савельев вовсе не хотел, чтобы Сергей Катков возвращался в «Звезду». Но Сергей оказался необходим команде. Даже младший брат его не смог бы показать себя так, если бы рядом не было старшего. Между тем Свят был не только хорошим завершителем атак, но и отменным их организатором. Это показали последние игры. Значит, он мог обойтись без Сергея! На это с самого начала и рассчитывал Савельев.

Теперь оставалось одно - столкнуть братьев с остальными футболистами. Это должно было произойти на открытом комсомольском собрании.

Несмотря на победу, Савельев сразу после матча увез футболистов на загородную дачу. «Звезде» предстояли две последние игры в сезоне, обе на выезде, обе с опасными командами. Это требовало полноценного отдыха, а также забот доктора и массажиста, этих ревнивых и ревностных тружеников футбола.

Свят знал, что Савельев замышляет против него нечто вроде головомойки. Однако это мало волновало его - он же знал, как поступит.

После утренней парной бани и ужина, прошедшего в обычной тишине, ребята укладывались спать.

Витек Говоров заснул быстро, как всегда Какие у него заботы?

Все беды обходили, обходят и, вероятно, будут обходить его стороной.

Алик Хитров оформлял очередной номер стенной газеты - на стенде она появится, когда закончится сезон.

Свят сидел мрачный. Хотя он и знал, как поступит, но настроение у него было все-таки неважное.

- Лучше бы заметку написал, чем так сидеть,- упрекнул его Алик.

- А ты научил меня писать? - ответил Свят, встал и вышел.

Дверь в комнату, которую занимали новички из шахтерского поселка, была чуть приоткрыта. Свят постучал и вошел.

Умело орудуя портняжной иглой, Алеша Брайко чинил свою потертую сумку.

- Ты ее выбрось,- сказал Свят.- Я отдам тебе свою. А ты потом купишь где-нибудь в Лондоне…

- А как же ты?

- У меня есть другая. Точно такая же. Я их по очереди таскаю.

Выбросишь?

- Выброшу.

- Сегодня ты играл здорово. Не думай, что я все умею. У меня такое бывает, что самому стыдно. Но ты чувствуешь, как мы понимаем друг друга?

- Я давно мечтал о «Звезде»,- признался Алеша.- Только о ней. Для меня было счастьем видеть ее хоть по телику.

- А где наш красавчик? - спросил Свят.

Алеша явно смутился: он что-то знал, но, видимо, обещал скрывать.

- Не знаю…

- Знаешь,- сказал Свят.

- Нет, правда. Он сидел у окна… Вдруг под окном - машина.

Он соскочил и ушел.

- Понятно. Опять тот психоватый режиссер с акробатками из цирка? Но это не наше дело. Наше дело - футбол.

Алеша молча продолжал чинить свою сумку.

Свят неожиданно сгреб ее и выбросил в форточку.

По радио начался спортивный выпуск «Маяка». «Звезда» оказалась в невероятно сложном и почти безнадежном положении: чтобы завоевать бронзовые медали, она должна была выиграть оба последних матча.

- Ложись спать,- сказал Свят, уходя.- Мне каждую ночь снится футбол. А тебе?

- Тоже.

Свят искренне восхищался игрой Поспеева - парню нельзя было отказать ни в уме, ни в воображении. Поведение же его мало трогало Свята. Может быть, потому, что к такому поведению он просто не привык: все футболисты «Звезды», хотя бы для вида, берегли и себя, и свою репутацию.

Исподлобья поглядывая на Поспеева, Шлыков спросил его за завтраком:

- Где ты был вчера до двух часов ночи?

Поспеев как будто ничего не слышал.

- Между прочим, тебя спрашивают серьезно,- сказал Неуронов.

- Ты пришел в два часа.- В голосе Шлыкова прозвучало не свойственное ему волнение.- Я видел собственными глазами.

- А если я рыбу ловил? - с невинным видом ответил Поспеев.

Шлыков стукнул кулаком по столу.

- Так ведь выходной день,- уже оправдываясь, пробормотал Поспеев.

- Выходной начнется, когда массажист прощупает твои ляжки!

Савельев никогда не завтракал с командой. Свята интересовало: известно ли тренеру, что Поспеева не было до двух часов ночи?

- Давайте на первый раз оставим это происшествие между нами,- подал голос Збарский.- Скроем от тренеров. А ему всыплем.

- Темную? - живо спросил Говоров.- Да, кстати! Девочки, которые прыгают с вышки в воду, просили передать, что не желают видеть вас, маэстро Поспеев, на своих тренировках. Особенно одна из них. Вы им всем надоели. К тому же шоколадные конфеты им вредны: на минуту во рту и на всю жизнь в бедрах. А они ведь чемпионки.

- Продолжаем прием пищи,- прервал болтовню Говорова Збарский.- А ты, Поспеев, насчет прошлой ночи запомни. На всю жизнь.

Проходя мимо обиженного и в то же время обеспокоенного Поспеева, Свят негромко сказал ему:

- Земляк твой тут ни при чем. Он спал. А я караулил. Мне было любопытно. Понял? Но если ты его потащишь за собой в свой цирк, темной тебе не миновать. Даже хуже, чем темной. Это я тебе обещаю.

Поспеев не просил пощады, и это Святу понравилось: чтобы сохранить такого человека для «Звезды», на него не жаль и время потратить. Характер - это очень важно! В обыденной жизни такой характер, как говорится, не подарок, зато в футболе он ценнее всего.

Уходя, Свят почему-то постеснялся посмотреть на Андрея и побоялся встретиться глазами с братом. Между тем оба они смотрели не на Поспеева, а на Свята. Соснора как будто опять открыл что-то новое в своем друге и обрадовался этому. Брат же, кажется, опять огорчился.

Странное дело: Поспеева сейчас занимал более других вовсе не Свят, а Андрей, и он попытался поймать его взгляд, но вместо него набрел в своих поисках на сочувствующий взгляд Минина.

- Усек,- сказал он и сам подивился своему голосу - тот подрагивал.- Понял. Нет, точноПосле завтрака, когда Брайко ушел на массаж, Поспеев запер комнату на ключ. Он лежал, упрятав лицо в подушку, и скоро почувствовал, что подушка стала мокрой.

«Плачу? Как в детстве плачу?»

Он помнил, что в детстве часто плакал. После того как отец, устав от пьяного буйства, заваливался на диван и храпел, младший сын плакал - от обиды, от стыда, от зависти к сверстникам, от необходимости скрывать горечь этих вечеров. Но с тех пор, как он стал жить вне дома, он уже никогда не плакал - ничего не могло произойти такого, что бы сравнилось с теми ночами детства.

Такого по горестности своей просто не бывает в жизни - так ему казалось до сегодняшнего дня.

«Плачу? Почему же я сегодня плачу?»

Робкий стук в дверь. Брайко вернулся.

«Мне пора на массаж».

Не желая откладывать собрание, Савельев назначил его на тот же выходной день. Вечером футболисты «Звезды» снова встретились, на этот раз в городе, во Дворце спорта.

Войдя в приземистый и потому сумрачный холл спортивного Дворца, Савельев увидел идущего навстречу ему Святослава Каткова.

«Поджидал? - подумал Савельев.- Что он еще приготовил? Испугался, что команда растерзает его?»

Святослав сунул тренеру сложенный вчетверо листок.

- Что это такое? - раздраженно спросил Савельев.

- Заявление.

- Насчет путевки на курорт? Доктор подговорил?

- Там все написано.

- Потом разберем.- Савельев небрежно сунул бумажку в карман.

- Ладно! - Святослав говорил тихо, ровно, спокойно.- Пусть так. Но имейте в виду, что играть у вас я больше не буду. На последние игры можете меня не ставить.

- Да ты что, уходишь? - не поверил своим ушам Савельев.

- Там все написано.

«Если уйдет Свят,- мгновенно стал соображать Савельев,- то не будет в команде и Каткова-старшего, и Сосноры. Тогда я могу оставаться в «Звезде» и делать из нее ту команду, о которой мечтал, и никто не будет мне мешать!»

К Савельеву подошел доцент из медицинского института.

- Мы планировали общее обследование футболистов,- сказал он.- Выходит, оно срывается?

- Выходит, так.

- Когда же теперь?

Савельев с огромным удовольствием послал бы этого доцента ко всем чертям, но сдержался и нехотя сказал:

- По окончании сезона.

Тут же выяснилось, что тренера подстерегал еще один удар: два футболиста на собрание не явились.

- Где Поспеев?

Никто не ответил.

- Ты его видел? - набросился Савельев на Брайко.- В общежитии он был?

- Не знаю,- растерянно ответил Брайко. Не мог же он сознаться, что полдня провел в гостях у Хитрова, соскучившись по домашнему обеду - борщу и паровой гречневой каше…

- Поспеев погиб в бассейне! - вставил Говоров.- Моя сестрица - чемпионка по прыжкам - клялась, что, если он еще хоть раз появится у них на тренировке, они его утопят. Видимо, появился…

Савельев чуть не выругался, такими неуместными казались ему сейчас шутки Говорова.

- Где Катков? - резко спросил он.

- Здесь,- явно издеваясь, ответил Святослав.

- Где Катков-старший? - вспыхнул Савельев.

Теперь все смотрели на Свята, но на этот раз он промолчал.

- Обойдемся без них,- сказал Савельев.

С тайным злорадством, внутренне ликуя, прочитал он заявление Свята. Он ждал, что все сразу возмутятся, но, против его ожидания, все молчали. Савельев всегда считал, что досконально изучил своих ребят, но, оказывается, он не знал их. Словно перед ним сидели другие люди.

Ребята молчали, и это, пожалуй, было хуже для Свята, чем если бы все они дружно обрушились на него.

Каждый из футболистов «Звезды» что-то сделал для Свята. Теперь же выходило, что он платил им неблагодарностью. Оставлял товарищей на полпути? Сворачивал в сторону? Уходил назад? Отставал?

Или убегал вперед?

Конечно, несмотря на свою юношескую горячность, Свят и раньше понимал, что его уход был бы подлинной драмой в жизни его товарищей. Он, этот уход, означал бы крушение надежд, веры в будущее.

Ведь он разрушал команду, которая, как в один голос твердилигазеты, оказалась откровением сезона. Впрочем, втайне он надеялся, что никакого ухода не будет и все уладится само собой.

Неизвестно, сколько времени молчали бы ребята, если бы дверь не открылась и на пороге не возник бы шофер директора Бурцева, человек, которого знали в городе почти все.

- В чем дело? - спросил Савельев.

- Начальник вызывает.

- Но у меня собрание.

- А ты ему и не нужон.- Шофер директора привык вести себя по-хозяйски и не церемонился.- Ему нужон Соснора.

- Я?! - удивленно воскликнул Андрей.

- Точно так,- с каким-то победным весельем подтвердил шофер.

Все, что Савельев задумал, рухнуло в один миг.

Соснора, которому все, конечно, смотрели вслед, направился к двери, но у выхода остановился. Шофер подтолкнул было его, но Андрей отодвинул шофера в сторону.

- Говорить нам тут нечего,- решительно сказал Андрей.- Любой из нас может уйти из команды, она не много потеряет, но только не Свят. Не будет его - не будет «Звезды». Это не значит, что надо прощать ему все. Но надо понять и его. Если так будет продолжаться, он уже следующей весной выйдет в тираж. За один год сгорит. Сегодня он не прав, это ясно каждому. Заявление его нельзя принимать всерьез. Он просто погорячился. Но кое в чем он прав. Вот и обсудите то, в чем он прав.

Кажется, за всю свою жизнь Андрей не говорил столько слов в присутствии стольких людей. Невольно смутившись, он вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь, Сергей пошел навстречу Ирине - он заметил ее в пестрой толпе пассажиров самолета, прибывшего в Новоднепровск из Москвы. Завидев его, Ирина не просто заспешила, но побежала, словно боялась, что он встречает кого-то другого.

- Здравствуй.

- Здравствуй.

- Ты встречаешь меня?

- Я же не знал, что ты сегодня прилетаешь. Но раз уж прилетела, то, видимо, для того, чтобы совершить еще одну ошибку.

- Я виновата перед вами всеми и обязана вмешаться.

- Теперь уже поздно.

Сергей взял ее сумку и повел Ирину к своей тщательно вымытой «Волге».

- Когда люди борются за общее дело,- возразила Ирина,никогда не поздно. Вы все не правы. Вместо того чтобы думать о «Звезде» - и только о ней! - вы думаете о себе, о своем мелочном самолюбии. Я прилетела потому, что испугалась. Ты хочешь оторвать Свята от «Звезды» - я чувствую, что ты ведешь к этому. Но пойми…

Ты оторвешь его от родной земли!

- Садись,- бесстрастно сказал Сергей.- Потом поговорим. Но с твоим братом моему не по пути. Это ясно.

- Нет, Сергей, ты не прав…

- Посмотрим.

- Я звонила домой. Мне сказали, что он назначил собрание Против Свята. Это безумие. Он губит «Звезду».

- Кто губит?

- Оба.

- Но собрание назначил твой брат. Да, против Свята. В надежде, что ребята не оставят на нем живого места. Но раз уж ты заговорила о родной земле, то у твоего брата ее нет. А у моего есть.

Твой не сохранил ее для себя, а мой завоевал.

- Когда собрание?

- Оно идет сейчас.

- Почему ты не там?

Сергей мог ответить ей: «Потому что я хочу, чтобы ребята не оставили на Святе живого места. А меня они бы стеснялись…» - но он промолчал.

Андрей не испытывал никакой робости перед Бурцевым: в свои лучшие годы он повидал людей более значительных, чем директор «Южстали». Но на этот раз он отчетливо представил себе, в какое рискованное положение поставил его вызов к Бурцеву. Ведь директор не просто же хотел познакомиться со знаменитым футболистом.

Что-то за этим скрывалось! Андрей не верил, что Бурцев будет с ним откровенен.

- Доволен ли ты, как мы тебя приняли?

- Да, спасибо.

- Квартира подходит?

- Спасибо. Все нормально.

- Разве все? Я же знаю, что совсем не все. Скоро будем принимать новый дом. Если тебе нужно - а я думаю, что нужно,- устроим обмен. С детским садом сегодня же уладим. Неужели нельзя было раньше сказать мне, что с детсадом тянут?

Андрей понял, что Бурцев знает больше, чем надо. Ему стало не по себе: за всю свою жизнь он так и не научился добывать житейские блага, которые доставались другим очень просто, без всякого труда и без всяких унижений.

- Ты молодец,- между тем продолжал Бурцев.- Игрой твоей на заводе восхищаются. Мне прямо все уши прожужжали. Твой пас, говорят, повышает производительность труда. На одну тысячную процента. Значит, десять пасов - это уже одна сотая? А ты представляешь себе, что такое сотая процента, когда речь идет о производительности труда? То-то! Спасибо тебе. Но ты уже, вероятно, догадался, что я вызвал тебя совсем не для того, чтобы говорить о процентах. Как ты думаешь, для чего?

- Понял.

- Ты сам должен был прийти ко мне. Я ждал.

- Но вы же знаете, что сам я никогда не пришел бы.

- Потому тебя и привезли. Катков тоже сам не придет. Такие уж вы оба. У вас больше общего, чем кажется тренеру. Но на мои допросы я хочу услышать прямые ответы. Честные. Мне нужна правда. Хватит с меня болтовни. Команда переживает драматический момент - это ясно.

- Мне трудно судить.

- Доволен ли ты Савельевым?

Андрей помолчал.

- Прошу разрешения не говорить о нем как о человеке. Это не имеет отношения к делу. О тренере - пожалуйста. Но только с точки зрения моего личного опыта. То есть по сравнению с теми тренерами, которых я знал.

- Условия собирался ставить я. Но пусть будет по-твоему. Итак, доволен ли ты тренером «Звезды»?

- Можно я начну издалека?.. Видите ли, главное в футбольной игре - система. Ей должны следовать все - и футболисты, и тренеры. Система - это то, на что способна та или иная команда, если исходить из ее состава. Бывает, что тактика диктует выбор игроков, когда такой выбор не ограничен. Чаще это бывает со сборными командами, реже - с клубными. В клубных командах, например в «Звезде», тактику диктуют игроки. Ведь у нас выбора фактически нет. Понимаете, и «волжская защепка», которую в свое время предали осмеянию, и «пружина» Ошенкова, которую тоже обругали, диктовались тем, что возможности команд были ограничены. Так и в «Звезде». Наша тактическая система ограничивается теми футболистами, какие у нас есть. Савельев же…

Бурцеву всегда нравились такие люди, как Андрей Соснора. От этого человека исходило ощущение физической чистоты, глубинной порядочности и, неожиданно, жизненного покоя.

- Да, да, я слушаю тебя.

- Извините. Так вот, Савельев же…

Все слова были бессильны и бесполезны. Свят все равно не мог никому ничего доказать.

- В заявлении все сказано. Что мне еще говорить?

- Вот это и есть слабодушие. Когда человек боится сказать правду.

Савельев надеялся, что хоть на этот раз его поддержат, но ответом ему опять была тишина.

- Думаешь, если ты вознесся, то тебе уже все позволено?

«Я уйду, а вы тут без меня выкручивайтесь как хотите!» Так ты рассуждаешь? Отвечай!

- В заявлении все сказано,- негромко повторил Святослав.

- Мое предложение,- резко сказал Савельев,- ходатайствовать о дисквалификации на два года.

Хлопнув дверью, он вышел из комнаты. Святослав ждал, что теперь ребята обрушатся на него. Однако произошло нечто совсем другое.

Молча встали и ушли Неуронов и Шлыков. Они рассчитывали поиграть еще несколько лет, а уход Свята означал конец их футбола.

Вслед за ними поднялся и вышел Збарский: уход Святослава расстраивал все его планы. Ведь он поверил в «Звезду» и навсегда простился с мечтой о своей Москве.

Вышли из комнаты Хитров и Говоров. Для них уход Святослав в сущности, ничего не менял, но они теряли друга. Им обоим был интересно играть со Святом. Он вдохновлял их, придавал им решимость и уверенность в себе.

Последним ушел Брайко. Он посидел еще минутку, словно ожидая, что Свят захочет с ним поговорить, даже постоял возле него, как будто сам хотел сказать ему что-то. Видя, что Свят молчит, Брайко нажал дверную ручку.

- Скажи, что я остаюсь,- наконец обратился к нему Свят.Что я виноват. Что я просто погорячился. Иди.

Сергей отыскал Свята в старом дворе, со всех сторон окруженном серыми бараками.

- Я ждал тебя,- сказал Свят, поднимаясь навстречу брату.

- Я знал, что ты здесь.

- Где же я еще мог быть? Ведь и ты в трудные часы всегда приходил сюда.

- Ах, Свят, ты все так усложнил! Мне рассказали. Я этого не хотел. Веришь, что я не хотел?

- В это верю.

- А во что не веришь?

- Ни о каком уходе не может быть и речи,- сказал Свят.Это наша с тобой «Звезда».

- Наша,- кивнул Сергей.

- Пускай из меня выжмут все, я хочу быть с ней. Пускай меня за год превратят в старика, но только с ней. Без нее я - пустое место.

Пусть уходит он. А я не уйду. Пусть уходит он, а не я. Или пусть остается, мне все равно.

- Где Андрей? - неожиданно спросил старший брат.

- Прямо с собрания его вызвали к директору.

- Это я знаю. А потом ты видел его?

- Нет.

- Бурцев не мог сам вызвать Андрея. Кто-то ему подсказал. Ты?

- Мог, Сережа. Мы его плохо знаем,- возразил Святослав.«Звезда» ведь не только наша, но и его тоже. Хоть он и не играет в футбол. Он отвечает за нее так же, как и все мы. Он нам доверяет.

Обманывать его нельзя. Раз он позвал Андрея, значит, доверяет нам, а не Савельеву.

- Свят! - поразился Сергей.- Кажется, я прозевал тебя… Прозевал, когда ты стал мужчиной.

- Когда я стал мужчиной, тебя со мной не было. Тогда я уходил от отца. И еще сегодня. Тебя тоже не было. На собрании, когда все ушли. Никто не сказал мне ни слова. Оставили меня. Понял?

Ирина не скрывала от брата, зачем она так неожиданно приехала:

- Я должна помирить вас. Это могу сделать только я. Вы сами не понимаете, что творите.

- Но ты на их стороне,- возразил Савельев, продолжая возиться с магнитофонной кассетой, которую он пытался водрузить На место.- Поэтому ищешь оправдания им, а не мне. А если бы ты подумала обо мне, то увидела бы, что мне тут нечего делать. Взяли Кубок? Чистая случайность! Просто у Доронина игра не пошла.

А завтра? С кем я буду работать завтра?

- Вот как ты заговорил? А Свят, о котором ты мечтал?

- Мечтал, пока не узнал его. Мне идеалисты не подходят.Савельев наконец приладил ленту.- Да и характер у него… Ты лучше меня знаешь, что за характер у младшего. Я только не понимаю,Савельев включил магнитофон,- неужели ты забыла все те гадости, какие он тебе делал?

Неожиданно для Ирины раздались звуки знаменитой бетховенской сонаты, но в каком-то странном, суперсовременном исполнении.

- Свои личные обиды вы ставите выше интересов дела. Это преступление! - крикнула Ирина.- Ты просто завидуешь Святу и Сергею!

- Да! - вскричал Савельев.- Завидую! И мира не будет!

- Пойми, это же в твоих интересах. Если дело дойдет до Бурцева, думаешь, он предпочтет тебя? Вряд ли! Не потому, что кто-то из вас ему более симпатичен, а кто-то менее. Не рискнет потому, что он не Баженов. Не забывай! И выключи этот свой ящик! Что за привычка день и ночь не расставаться с ним?

- Ты отстала от футбольной теории. Овладение музыкальной культурой вырабатывает у футболистов острое ощущение ритмичности и аритмичности игры. Конец цитаты.

- Конечно.- Ирина усмехнулась.- Каждый футболист должен знать разницу между микротонами Колмена и гранью атональности Монка. Это очень важно.

- Ты зря иронизируешь.

Однако Савельев все-таки выключил магнитофон, хотя любил слушать бетховенскую сонату в джазовом исполнении, более того - считал эту запись украшением своей коллекции. 'V - Кто встречал тебя? - спросил Савельев.

- Сергей,- охотно ответила Ирина.- Но о вашем футболе мы с ним не говорили.

- О чем же еще? Обо мне? Но это же все равно что говорить о футболе.

- Какое самомнение! Скажи честно: что для тебя «Звезда» - главное в жизни или ступенька в карьере?

- Далась тебе «Звезда»! Нет, Бурцев не посмеет меня выгнать.

Сегодня он вызвал к себе Соснору. Что там Соснора наговорил, не знаю. Но я сам уйду. Дотяну сезон - остались всего две игры - и уйду. Я-то ничего не теряю. А ты? Как же тогда Минин? Он ведь волочился за тобой только потому, что ты сестра старшего тренера.

- Как все это нелепо и странно,- с горечью сказала Ирина.Недавно я прочитала у Альбера Камю: «Всем тем, что в конечном счете я знаю о морали и долге людей, я обязан футболу». Да, да, именно так. У меня, выходит, так же. Мораль и долг - все через футбол. Тебя мне тоже раскрыл футбол. А я верила всем, что ты умнее, чем кажешься.

- Если хочешь знать, я умнее, чем ты думаешь. Я еще и Доронина перешагну.

- Значит, верно,- встрепенулась Ирина,- что тебе предлагают доронинскую команду?

- Мне? - Савельев опустился в кресло.

- Ты ничего не знаешь? Об этом вся футбольная Москва говорит. Тебя уже сосватали. Но та же футбольная Москва говорит, что нечто похожее будет предложено и Сосноре. То есть вернуться во Лбов. Там ты тоже будешь твердить свое: или ты, или он?

Савельев был потрясен. Он действительно ничего не знал о том, что, по словам Ирины, уже обсуждала на все лады футбольная Москва.

Прощаясь, Андрей признался Ларисе:

- Меня Бурцев вызывал. Наверное, кто-то рассказал ему, как мы живем. Он меня прямо спросил: доволен ли я Савельевым? Я ответил: нет. Он спросил: хочу ли я, чтобы Савельева заменили?

Я ответил: да. Он спросил: кого бы я хотел видеть старшим тренером «Звезды»? Я не ответил. Потому что он наверняка думал о Веретееве, а я - о Сергее. Мне трудно было бы играть сейчас под началом Веретеева.

На прощание Андрей обнял мальчиков.

- Я пойду. Завтра мы улетаем. А вам пора спать!

Но близнецы не отпускали его:

- Зачем ты уходишь?

- Не уходи.

- Ты обещал сказку почитать.

- Хорошо, я не уйду.

Ответив так, Андрей сам смутился своей смелости, хотя давно ждал этой минуты и готовил ее. Он посмотрел на Ларису, но она глядела на сыновей. Мальчики продолжали упрашивать Андрея:

- Оставайся насовсем.

- А завтра - в зоопарк. Там волки, да?

- Не уходи.

- Я же сказал: не уйду.

Андрей снова взглянул на Ларису, и она улыбнулась ему в ответ.

Эта улыбка как бы сняла напряжение, которое много лет сковывало их.

Потом весь мир закружился вокруг Андрея. Теперь этот мир уже принадлежал ему одному, был с ним, и он не видел этому миру конца.

Савельев не задерживал Ирину. Попрощавшись с ней, он опять включил магнитофон. Вслед Ирине ринулась все та же бетховенская соната.

Но Ирина-то знала, что брат потрясен ее словами о московских слухах.

Она и оставила его одного, чтобы он измучил себя надеждами, сомнениями, честолюбивыми планами и страхами. До сегодняшнего вечера он как бы возвышался над ней, над ее миром. Теперь она освободилась от иллюзий.

- Ты?

Ирина не хотела никого видеть, сейчас она нуждалась в одиночестве.

- Я знал, что ты выйдешь.- Минин попытался поймать ее руку.

- Я сама не знала, что выйду,- ответила Ирина, отстраняясь.

- Я целый час ждал. И, как видишь, не ошибся.

- А может быть, все-таки ошибся?

- Теперь уже поздно говорить об этом.

- Теперь нужно говорить о том, что следует за ошибками, да?

- О вине. Кто и в чем виноват.

- А я думала, о наказаниях за ошибки.

- О наказаниях? - с недоумением повторил Минин.- Я заслуживаю наказания? За что? За то, что меня выгоняют из команды?

- Я не знаю, о чем ты говоришь.

- Им без меня лучше,- пояснил Минин. Получалось, что он просил жалости, и эта мысль возмутила его.- Нет! Они просто не хотят, чтобы я был с ними. А ты?

Ирина взглянула на Минина, и лицо его показалось ей измученным. В то же время она понимала, что муки, которые он испытывает, порождены просто-напросто уязвленным самолюбием.

Невдалеке поблескивала стеклами кабина телефона-автомата.

К ней и направилась Ирина, не попрощавшись с Мининым.

Свят бродил из комнаты в комнату. Зачем-то переставил с серванта на книжный шкаф каслинские часы. Шел на кухню, возвращался. В книжном шкафу поменял местами томик Стендаля и футбольный справочник. Поправил вазочку гжельского фарфора, из которой свисали по стене «бабьи сплетни».

Сергей долго следил за ним и наконец не выдержал:

- Ты думаешь про Андрея?

- И про него.

- Значит, и про всех?

- И про всех. Но про Андрея особенно.

- Чего же ты ждешь от него?

- Как чего? - вспыхнул Свят.- Звонка.

- Не будет,- безжалостно сказал Сергей.

- Почему?

- А ты подумай.

- И думать нечего. Он позвонит и скажет, что все у него в порядке. И что он счастлив. Андрей знает, что его счастье для меня важнее моего собственного.

Сергей усмехнулся: он лучше знал Андрея, чем Свят. Если Андрей остался у Ларисы, то звонить он, конечно, не будет.

Едва Сергей успел подумать об этом, как зазвонил телефон.

Свят победно взглянул на брата и схватил трубку.

- Да! - крикнул он, но тотчас повернулся к Сергею: - Это Ирина.

- Что ты ей ответишь?

- Подыши свежим воздухом, Сережа,- мягко сказал Свят.

Потом так же мягко сказал в трубку: - Он сейчас выйдет из дому.

В трубке раздались короткие гудки. А в передней Сергей не спеша надевал плащ.

Между тем, все они - и умиротворенные Сергей со Святом, и счастливый Андрей, и уязвленный, обиженный Минин, и возившийся с машиной в тесном гараже Неуронов, и сочинявший вечернюю сказку дочкам Шлыков, и беззаботно бежавший на свидание Говоров, и склонившийся над книжкой о фантастическом мире футбола Брайко, и слушавший с женой в филармонии скрипичный концерт Збарский, и помогавший отцу чинить телевизор Хитров, и плакавший в досаде на самого себя Поспеев, и вся команда вообще,все они не подозревали, какие события происходили вокруг «Звезды», в том мире, который создавала она самим своим существованием: взлетами, крушениями, победами, поражениями и тем, что, объединяя все эти удачи и неудачи, давало ей место в человеческих сердцах.

В тот же самый вечер Бурцев, раздражаясь, нервничая, порой не умея сдержаться, спорил с недоверчивым, не скрывавшим своих сомнений секретарем обкома.

Бурцев доказывал точность своих выводов, правоту своего решения.

Доводы, с помощью которых возражал ему секретарь обкома, были по-своему верны. Но они строились на том, что лежало на поверхности. Бурцев же свои выводы строил на том, что таилось в глубине.

В этом состояло его преимущество, но в этом же заключалась и его слабость.

8

Вернувшись из отпуска, я обнаружил, что в нашем отделе полнейший разброд.

Романишин с прежним рвением прославлял Доронина, хотя теперь это выглядело скорее защитой, чем нападением. Провал доронинцев в финале Кубка, ошеломляющий, заставивший подвергнуть сомнению самые основы доронинского метода, Романишин подавал как фатальное невезение всего лишь одного футболиста.

Но если вратарь пропустил гол, почему все остальные ничего не смогли сделать для победы? Общую же неудачу лбовской команды в первенстве - уже стало ясно, что отстоять чемпионский титул ей не удастся,- Романишин объяснял омоложением состава и перестройкой игры.

Береговский писал вяло и без прежнего жара. Его словно подменили. Он утратил нечто очень существенное в нашем деле.

Все последние годы он симпатизировал доронинской команде - ведь там играл Андрей Соснора! Теперь же я, если можно так выразиться, перехватил у него новую команду Сосноры, то есть «Звезду». Береговский никого не ругал, никого не хвалил, а если и пытался разобраться в чем-либо поглубже, то это выходило у него неубедительно и жидковато.

Куличенко буквально набросился на Доронина. Он припоминал столь давние события, что все просто поражались. Прежние, казалось бы, яркие победы доронинцев в его трактовке превращались в провозвестниц грядущих поражений. Он как бы срывал с Доронина одну маску за другой. Он не щадил и Романишина, правда не называя его по имени. Мне казалось, что Куличенко как журналист начинался именно в эти дни.

Ну, а сам я страдал вместе со «Звездой». Мои очерки - и о ней, и о ее футболистах - привлекли внимание читателей. Цитируя, скажем, Сергея Каткова, я невольно делал всеобщим достоянием его суждения о доронинской команде, о доронинских методах работы. Это ставило меня в двусмысленное положение, на меня точили зубы, но я держался стойко и готовил себя к предстоящим боям.

Конечно, не я один чувствовал разброд в нашем отделе, способный нанести урон престижу нашего издания в целом. В конце концов главный редактор решил на очередной летучке заслушать творческий отчет футбольного отдела.

Отчет должен был сделать Романишин. Не сговариваясь, каждый сам по себе, мы решили выступать независимо от него. Я, так же как и Куличенко, и Береговский, вовсе не считал себя ответственным за линию нашего шефа. Мы не были повинны в том, что редактор отдела утратил всякую объективность.

Романишин пытался собрать нас, чтобы обсудить предстоящий отчет. Он явился в нашу комнату, выбрав время, когда мы собрались все вместе. Но ничего у него не получилось.

- Отчитывайтесь о своей работе,- сказал я.- О своей линии.

Я к вашему отчету отношения не имею.

- Я сам отвечаю за себя,- с трудом сдерживая раздражение, сказал Береговский,- а вы отвечайте за себя.

- Так нельзя! - крикнул Романишин.

- Можно,- возразил я.

А Куличенко просто встал из-за стола, бросил в ящик записную книжку и ушел.

Творческий отчет нашего отдела окончательно поставил крест на карьере Романишина в «Старте».

Он был большим мастером цветистых фраз - витиеватых, трескучих, с претензией на красивость. Большим мастером пускать пыль в глаза.

Теперь ему - в интересах его же собственной карьеры - нужно было наконец опуститься на землю, как говорится, прямо взглянуть в лицо обстоятельствам. Он наивно посчитал, что может спастись заумью и пышнословием.

Главный долго сдерживал себя. Собственно, что значит долго?

До конца. Сидел, что-то записывал, смотрел по сторонам. Но едва Романишин умолк и сложил свои бумаги, Главный начал атаку.

Он не щадил нашего шефа. Приводил какую-либо фразу, сказанную или написанную Романишиным, и просил растолковать ее попроще. Но выражаться проще Романишин просто не был способен.

Характеризуя сотрудников своего отдела, он в особенности дал волю своему красноречию. Я у него превратился в «эмоционально воспринимающий субстат» с уклоном в сторону примитивизма.

О Береговском он сказал, что этот человек слишком впечатлителен и по этой причине доверяет первому представлению. Куличенко, оказывается, повсюду ищет противоречий, хотя в противоречиях погряз он сам.

Не знаю, чего добивался Главный, глумясь над этими характеристиками, но у меня мелькнула мысль, что он хотел бы вернуться к тем статьям, которые в свое время вырыли пропасть между нами и Романишиным, то есть к статьям Романишина и Куличенко о Сосноре.

После Романишина сразу выступил я.

Не знаю уж, что заставило меня месяц назад вырезать обе романишинские статьи о Сосноре. Теперь они мне очень пригодились.

Я извлек из своей сумки эти два газетных листка. Разумеется, я не отказал себе в удовольствии подтвердить, что мне действительно свойственна повышенная эмоционально примитивная восприимчивость.

- Человек более сложной организации,- сказал я,- конечно же не обратил бы внимания на то, на что обратил внимание я, донельзя примитивный субстат. Передо мною две статьи. Между ними…

Я взглянул на Куличенко, который странно напрягся, словно в обиде, что я отбиваю у него нечто ценное, чем он дорожил или припас в бою. Но его статья меня сегодня не трогала - она свое дело сделала и больше уже ничего не могла сделать.

- Между ними шесть лет,- продолжал я.- Вот здесь Соснора,я потряс листком шестилетней давности,- просто чудо нашего футбола. А здесь,- я потряс листком с недавней статьей,- исчадье ада. Каким же образом чудо превратилось в исчадье? Очень просто, совсем в моем примитивном стиле. В старой статье, скажем, говорилось, что Сосноре свойственно чувство мяча и что он обнаруживает талант дриблера. А в новой статье говорится, что ему не свойственно чувство мяча и что он не обнаруживает таланта дриблера. С вашего позволения, я процитирую…

Но цитировать мне не пришлось: Романишин вскочил с места и выбежал из комнаты.

Вывод Главного поразил, вероятно, не одного меня.

- Все ваши частные линии нужно привести к общему знаменателю, к единой редакционной линии. Поэтому Смолеев отправится сейчас на два самых ответственных матча. Общий знаменатель вашему отделу просто необходим. Так дальше продолжаться не может.

Два самых ответственных матча?

Но это же матч «Звезды» во Лбове и матч той же «Звезды» в Атомграде!

Пусть будет так. Я поеду. Но сначала я поеду к самой «Звезде» и уж вместе с ней совершу путешествие, последнее в этом сезоне.

Отвратительная погода внесла свои поправки в движение самолетов. Особенно безжалостно поступила она с моим рейсом - его вообще отменили. Пришлось с утра до вечера проторчать во Внуково. Но я нисколько не жалел об этом.

К тому времени я уже успел забыть о своем странном отпуске.

Но, увидев Ирину Савельеву, почувствовал, что ко мне вновь вернулись все мои тревожные мысли,- как считает Куличенко, не имеющие никакого отношения к футболу.

Ирина улыбнулась мне приветливо и в то же время робко, словно за что-то извиняясь.

- Диссертационные заботы? - спросил я с невинным видом.

- Не угадали,- охотно ответила она.- Даже не командировочные.

- Что-нибудь случилось в «Звезде»?

- Но вы же лучше меня это знаете!

Мы оказались в одном самолете, более того - сидели рядом: вот почему я не жалел, что мой рейс отменили…

- Я знаю, брата пригласят на место Доронина,- сказала она,он побежит туда сломя голову и окончательно погубит свою карьеру.

- Вы уверены?

- Это известно и вам. Знаете вы, конечно, и то, что они хотят вернуть Соснору.

- Вы полагаете, он бросит «Звезду»?

- У выдающихся футболистов не так уж много высоких принципов,- ответила Ирина.- У них не бывает родной команды.

- Но и те немногие высокие принципы, которые у них есть, заставляют их думать о чести,- возразил я.- Вы полагаете, что «Звезда» стала ареной борьбы зла со злом?

- Разве не зло - для всех, для всех! - попытка Сергея оторвать брата от «Звезды»?

Я этого не знал и даже не подозревал.

- Совершенно необъяснимо, как такой себялюбивый парень оставит «Звезду»,- вновь возразил я,- не доказав своих прав на нее.

- Их надо помирить.

«Безнадежная затея!» - подумал я.

- И вы должны мне помочь,- неожиданно заявила Ирина.

«Господи, только этого не хватало! - мысленно взмолился я.Женщина, вмешивающаяся в футбол! Зачем это очаровательной Ирине? Ради брата?»

В аэропорту нас встретил Сергей. Вернее, встретил он Ирину, а не меня, поэтому я решил не мешать им и постарался проскользнуть незамеченным.

Я не был на собрании в «Звезде», когда Савельев хотел опереться на команду в борьбе против своевольничающего Каткова-младшего и когда Свят подал свое заявление об уходе. Но конечно же мне подробно рассказали о нем.

Если бы Свят не заявил о своем уходе, решилась бы тогда же судьба Сергея и Сосноры? Поддержала бы команда Савельева?

Я не уверен. Вряд ли Шлыков и Неуронов не понимали, что следующий удар может быть сделан по ним, а они чувствовали себя полными сил и на своем месте. Вряд ли Збарский спокойно отнесся к тому, что Савельев не разрешил ему после финала Кубка остаться на день в Москве, чтобы сыграть свадьбу.

Стечение обстоятельств? Хитрость Свята? Или его предвидение?

Умение бороться? Трудно сказать определенно. Ведь парню всего-то неполных девятнадцать лет!

Отметив у председателя спортклуба командировку, я спускался по лестнице именно тогда, когда шофер Бурцева уводил с собой Андрея.

То, что Соснора ушел, я думаю, и породило роковую ошибку Савельева: оставив ребят одних, он как бы сам обезоружил себя.

Вместе с тем эта ошибка его и спасла: если бы Савельев остался, Свят не пощадил бы никого и сумел бы убедить команду в своей правоте. Ведь он подозревал Савельева не в чем ином, как в сознательном разрушении «Звезды».

На площади возле гостиницы я встретил Андрея.

- Чем закончилось собрание? - живо спросил он.- Тебя не пригласили? Или ты сам не пошел?

- Как бездумно все вы губите «Звезду»,- буркнул я.

- Не все,- возразил Андрей.- Нельзя так. Ты, вероятно, думаешь, что для меня «Звезда» - проезжий дом. Нет, это мой дом.

- Что же, интересно, ты сказал Бурцеву?

- Все, что думаю.

- Зачем? Разве тебя все поймут? Многие же осудят.

- Верно. Но Свят поймет.- Он улыбнулся с какой-то странной снисходительностью.- Значит, ты тоже считаешь, что мне пора кончать с футболом?

Не ожидая ответа и кивнув мне, Андрей направился своей дорогой.

«Этот человек не способен быть лидером,- думал я, глядя ему вслед.- Лидера сделал из него Доронин. Всеми правдами и неправдами он день за днем утверждал его в роли, которая вовсе не привлекала Соснору. Почему Доронин выбрал именно его?

Ларчик открывался просто: Доронин видел глубже, чем многие другие. Он понимал, что лидером должен быть порядочный человек.

Соснора придавал доронинской команде некое подобие привлекательности».

Думал я еще о Святе.

Как хотелось мне рассказать этому парню о тех святых людях, которые были и остаются честью и славой нашего футбола! Ведь сам он мучительной дорогой, но уверенно и твердо шел к тому, чтобы присоединить свое имя к тем святым именам! Особенно хотел я рассказать Святу об этих людях, потому что он уже успел наделать ошибок, оскорблявших святые для меня имена…

Мне помог случай, этот - по выражению Бальзака - величайший романист мира.

Гостиница была забита. Из-за непогоды в ней застряли десятки командированных да еще целая футбольная команда. Места мне никак не могли найти. Оставался один выход: позвонить комунибудь из руководителей «Звезды». Я решил позвонить Сергею Каткову. Однако ответил Свят:

- Его нет дома.

- Это Смолеев. Помнишь такого?

- Слегка,- ответил Свят.

- Жаль, что только слегка.

- Ну, не так чтоб уж совсем слегка… Скучаете?

- Не знаю, где переночевать. Хотел попросить Сергея, чтобы замолвил за меня словечко в гостинице.

- Сергея? - В голосе Свята прозвучало неподдельное удивление.- Как раз на это он и не способен.

- А ты? Способен?

- Конечно. Я все могу. Мне ни один администратор не откажет.

Сейчас приеду. Вы в «Центральной»?

Самым возмутительным в этом хвастовстве было то, что Свят говорил сущую правду.

В гостинице он вел себя скромненько и весь светился радостью общения с людьми, которым наверняка был приятен. Он так очаровывал их, что я поневоле простил ему возмутившее меня хвастовство.

Тем более что мне дали одноместный номер в новом, пристроенном недавно, крыле гостиницы.

Свят проводил меня туда.

- Я еще не видел нового крыла,- пояснил он.- В «Вечерке» писали так, словно это какой-то «Хилтон» на Багамских островах, а не наш старый сарай.

Ничем особенным мой номер не поражал. Но Свят не уходил.

- Догадываешься, что я о тебе думаю? - спросил я, понимая, чего он от меня ждет.

- Приблизительно.

- И знаешь, в чем дело?

- Точно знаю. Дело в том матче. Но вы же все хотели, чтобы я выкинул этот номер, а потом начали меня ругать.

- Да,- ответил я,- и все мы правы. А ты не прав.

- Я точно знаю, для чего вам надо было, чтобы я выкинул этот номер. Не только для того, чтобы поругать меня, но чтоб поставить на место. Забыли, что мое место - мое и ничье больше.

- Вот ты какой!

- Ага! Такой. Хорошо это или плохо, будет видно потом. Пока что я такой.

Вместо того чтобы хоть как-то оправдаться, Свят явно шел на обострение. Он отказывался от всякой помощи со стороны.

Не хотел быть обязанным ни Савельеву, ни мне, ни даже собственному брату. Исключение он делал, возможно, только для одного человека - для Сосноры. Но и тот стоял уже как бы на границе.

Это не было зазнайством. Сергей не явился на собрание, оставил Свята одного, лишил его своей поддержки. Это значило, что надеяться можно только на самого себя. Свят принял это как должное и неизбежное.

Переубедить его было, вероятно, выше моих сил. Но я не имел права отступать. Я обязан был мобилизовать всю историю нашего футбола, чтобы помочь этому парню, такому молодому, такому талантливому и так плохо представлявшему себе, каким тяжелым может стать его дальнейший спортивный путь.

9

Сезон подходил к концу. В первенстве страны «Звезде» остались еще два матча, и оба на чужих полях. Однако даже в случае победы во Лбове над доронинской командой «Звезда» не могла опередить ее. Зато, победив атомградскую, оставила бы ее далеко позади. Победив в обоих матчах, «Звезда» обеспечила бы себе бронзовые медали.

То ли повлияло это последнее обстоятельство, то ли были другие причины, но в команде вдруг - совершенно неожиданно - воцарился мир.

Мир этот - общность и сплоченность, заботу друг о друге, внимательность и терпение, чистоту в глазах и, наверное, в душах,мир этот породило, как ни странно, именно то собрание, которого так добивался Савельев. Люди поняли не только каждый себя, но и друг друга. А это помогло им найти то, что не разъединяло их, а напротив, сплачивало и объединяло.

Чья-то крупная ладонь подтолкнула сзади. Поспеев ухватился за поручни трапа, неловко посторонился, бросил взгляд через плечо.

За ним входил в самолет Сергей Катков. И хотя Поспеев отошел в сторону, пропуская Сергея, тот снова подтолкнул его, приглашая отправиться в хвостовой салон.

- Побеседуем? - предложил Сергей.

- Со мной? - удивился Поспеев.

Сергей знал, что почти никто не придаст значения тому обстоятельству, что он с Поспеевым устроился в хвосте ТУ-104, где мало кто любит сидеть. Сам же Поспеев и не подумал о чьей-то реакции.

Но слова Сергея: «Посидим вдали от шума городского»,- удивили и насторожили: с тех пор, как Сергей привез Поспеева в «Звезду», они и десятком слов не обменялись, хотя Поспеев нередко порывался поговорить с Сергеем основательно, чувствуя, что теряет иной раз голову. Сейчас его удивило это предложение: ему казалось, что Сергей бесповоротно разочаровался в нем.

Мгновенно оценив все, Поспеев не только согласно кивнул, но и настроил себя на безоговорочное признание всего, что обрушит на него Катков.

А тот был спокоен, мягок, не прятал улыбку, однажды, по привычке своей, взмахом руки взлохматил Поспееву прическу.

Город, который их ждал - и поджидал с нетерпением, в надежде отомстить за поражение в финале Кубка, они оба не любили, хотя и по разным причинам.

- Тебе, конечно, не боязно играть и против Пеле, не говоря уж о доронинских чемпионах, да?

- Для меня они уже не чемпионы,- ответил Поспеев.Без Сосноры, да после Кубка… Это раз. А еще - ведь я же мог играть у них. До армии меня хотели было позвать официально.

Доронин сам приезжал смотреть. Ох, я и старался. До комедии доходило. Знаешь, он мне даже два слова сказал. На всю жизнь запомнил. «Мороки много»,- сказал. Нет, меня обнадежили.

А потом забыли. Или не собирались помнить. Обидно? Сначала - да. Ждал, как первого гола. А потом… Совсем капельку было обидно.

За них, не за себя. Что они такие… Не все у них в команде в порядке.

- Нет, Вася, так нельзя. Могучая была команда. Но все великие команды умирают. Одни рано, другие поздно. К тому же прошло уже два или три года.

- Верно, другие условия. А сейчас ушел и Соснора. Такую брешь никогда не заделают. Даже если Свята переманят.

- Почему Свята? Можно и тебя.

Поспеев молчал. Не потому, что не знал ответа,- в «Звезде», конечно, не очень-то уютно, грозили «темной» даже, но на новом месте еще нужно делать первый шаг, а в «Звезде» он вышел удачным - молчал потому, что не хотел давать себе оценку. Но Сергей не спешил, вынуждая Поспеева заговорить. Поспеев же чувствовал, что стоит Сергею его умело подтолкнуть, как он разоткровенничается.

Молчанию должен был прийти конец, и нарушил его Поспеев.

- Я, наверное, кругом виноват.

- В чем? - тихо спросил Сергей.

- Забыл о доверии. Но такой уж я человек. Расхлябанный.

Все легко в жизни давалось.

- Легко?

- Конечно. Другие над каким-нибудь ударом месяцами работают, а мне двух дрессировок хватает,- Поспеев спохватился, поняв, что просто-напросто хвастается.- Понятно. Имеешь в виду мою жизнь дома? Свят рассказывал? Только я ведь ту жизнь не считаю жизнью. Вообще на поле только и живу. Но страшно трудно отрезать все остальное. Нет, ничья помощь мне не нужна. Если не сам справлюсь - то это ненадолго. Так ведь?

Самолет подрагивал, пробиваясь сквозь густые облака.

Ребята занялись кто чем. Шлыков с Неуроновым разгадывали огоньковский кроссворд. Соснора рассказывал Святу о тренировках «Баварии». Збарский читал очерк о тренере Маслове в «Футболе».

Минин силился задремать. Говоров и Хитров заигрывали со стюардессами.

- А мне трудно. Не верят мне. В мой характер. Я же вижу.

Я и сам себе не верю. Вижу ведь, как все случайно у меня. И люди вокруг меня… или рядом - случайные. Весь мир получается у меня случайным.

- Весь мир?

- А что скрывать или рисоваться?

Мелькнула одна мысль и заставила замолчать. «Почему он обо мне? Какие у него планы? Все говорят, что он старшим тренером будет. Не завтра, так с нового сезона. А Савельев? С кем - я?»

«Чего ты хочешь от «Звезды»?» - спрашивал и Савельев при первой же встрече. «Игры»,- и ему ответил тогда Поспеев. «Игры? - Савельев попробовал выдавить из себя усмешку.- Игры… Это хорошо. А еще чего?» Слова какие-то жесткие, бездушные. Никакого участия. Просто показной интерес. «Ничего больше»,- ответил Поспеев.

«Чем же привлекла тебя «Звезда»?» Так и хотелось крикнуть: «Да вы же меня позвали! Не я - к вам сам! А вы меня позвали!» - но ответил спокойно: «Игрой». Вдруг Савельев обнажил свои мысли:

«У нас трудная команда. Ты же знаешь, наслышан, наверно. Номер один у нас - Катков. Не тот, который тебя привез, а второй.

Младший. Игра строится на него. Значит, надо… на поле, конечно, подчинять себя игре на него». «Постараюсь»,- ответил Поспеев, не понимая, какого ответа ждал тренер. «Старания мало, надо научиться играть и на себя». Теперь понятно, чего от него, Васи Поспеева, хотят. Как отвечать? Вот и ответ: «Научусь. Для того в футбол и пошел». Савельев процедил: «Все зависит от тебя. Надежд на тебя много…»

Именно эта последняя фраза сверлит сознание сейчас. «Чьих надежд? Савельев надеется на меня, что я вытесню Свята? Смешно же. Святу цены нет, его не с кем и сравнить, если говорить всерьез.

Да я ж мечтаю другом быть ему!»

- Так у меня вышло,- сказал Поспеев, взглянув на Сергея.Но как я на поле? Такой я - нужен?

- Ты и такой, какой в жизни, тоже нужен.

Рука Сергея снова скользнула по голове Поспеева, по затылку, застыла на спине.

- Я не отвечаю за тебя,- сказал Сергей.- Потому что у меня на это и прав нет никаких. Но все равно: если ты сорвешься, я тебе первый спуску не дам.

«Когда я придумал себе, что одинок и прочее? Что все у меня случайное, что я сам - случайный? Зачем придумал? Прятался от себя? Вон сидит Минин. Бывший капитан… Он и в «Звезде» уже бывший. Не для него ее климат. Вот он действительно одинок.

Потому что со своей вершины не может - не умеет - спуститься вниз. А Сергей может, умеет. А я? Что - я? Играть надо получше - буду всем нужен…»

Минин продолжал метаться. Он хотел было разыскать Доронина, чтобы поговорить с ним наедине. Но о такой встрече непременно узнали бы. Поэтому от нее пришлось отказаться. До Минина дошли слухи о том, что люди, отвечавшие или считавшие, что отвечают за лбовскую команду, приняли решение уволить Доронина.

Проиграв Кубок, доронинская команда не подтвердила и своего чемпионского титула, осталась на втором месте. Всего этого, по мнению авторитетных людей, было вполне достаточно для того, чтобы снять с работы старшего тренера. Не последнюю роль в падении Доронина сыграла история с Андреем Соснорой.

После долгих колебаний Минин все-таки позвонил Доронину по телефону.

- Я ждал тебя,- коротко сказал ему Доронин.

- Я не мог прийти,- пояснил Минин.- Тут ведь каждый шаг на глазах.

- Кроме того, ты интересовался не работой со мной, а клубом, который из года в год побеждал в чемпионатах. Так? И тебе понадобилась золотая медаль? Или я не прав?

- Разве в этом дело?

- В чем же?

- Я нужен «Звезде». Знаю, что нужен. Я честно хотел быть с ними. Но они меня не приняли. За столько лет!

- Любопытно. Своего не приняли, а чужого на руках носят.

Я уезжаю,- отчеканил Доронин.- Поедешь со мной?

- Куда? В Атомград?

- Да, к Баженову. Он тебе не страшен?

- Нет. Я поеду. Конечно. Баженов - человек.

- Ты сегодня играешь?

- Могу и не играть.

- Зачем это мне? Играй, пожалуйста.

- Хотите, чтобы «Звезда» выиграла?

- Кишка у твоей «Звезды» тонка. Выиграют мои. Назло мне, но выиграют. У них тоже свои планы.

- Я всю жизнь мечтал играть у вас.

- За это спасибо.

Положив трубку, Минин облегченно вздохнул. У него было такое ощущение, будто он сбросил с себя груз неимоверной тяжести.

В наивной своей обиде Минин не сознавал, что этим грузом была «Звезда», команда, сделавшая из него - безвестного, хоть и честолюбивого москвича - футболиста, которого теперь готов был принять к себе даже такой избалованный и придирчивый тренер, как Доронин.

Обида была слишком велика, чтобы оставлять ее безнаказанной.

Минин должен был отомстить «Звезде».

Нет, Збарский из команды не уйдет - он уже успел прижиться, ему дали квартиру, жену устроили преподавателем французского языка в педагогическом институте. Да и сам Збарский совсем не тот, что прежде.

Уйдет Поспеев. Недаром, Минин в последнее время так обхаживал его. Странный человек, этот Поспеев! Откуда у него - провинциального парня - столько лихости и бесшабашного азарта?

Словно у купчика в загуле!

Минин почувствовал, что долж.ен поговорить с Поспеевым сейчас же, не медля ни минуты.

Поспеев спокойно спал в своем номере.

- Хватит дрыхнуть! - Минин толкнул спящего в плечо.- Ну!

Поспеев потянулся, закинул руки за голову. А Минин заговорил.

Кажется, никогда он не был столь многоречив. Он без конца говорил о заграничных поездках, о европейских турнирах, о каких-то женщинах, которых и сам знал плохо, вовсю расхваливал Доронина, а заодно и Баженова, снова возвращался к поездкам, турнирам и женщинам.

Однако в невинных глазах Поспеева вдруг блеснул жесткий и нетерпимый взгляд мужчины, знающего не только цену себе, но и то, чего он хочет и от себя, и от других.

Он сел в постели и резко спросил:

- Ты зачем пришел?

- Ну, просто…- не нашелся Минин.- Нечего делать, вот и пришел.

- Не темни. Мне в темноте жить надоело.

- Не веришь мне?

Минин решил действовать напрямик.

- Доронин уходит к Баженову,- сказал он.- Предлагает тебе перейти к нему.

- Мне…- не то подтвердил, не то спросил Поспеев.А тебе?

- Я говорю сейчас о тебе.

- Понятно. Но мне и в «Звезде» неплохо.

- Ты только присмотрись, как они к тебе относятся. Один Говоров чего стоит. Он же считает тебя плебеем. Смеется над тобой. Вместе со своей сестрицей. Конечно, куда тебе до профессорской дочки…

- Да ну? - Поспеев, когда нужно, умел быть хладнокровным.«Звезда» - первая команда, где мне интересно играть. «Звезда» - это то, чего я искал. Если меня будут выгонять, стану на колени и буду просить прощения. Такой команды, как «Звезда», больше нет. А насчет профессорской дочки - запомни, москвич,- я на ней женюсь.

- Я думал, дураки перевелись,- холодно сказал Минин, направляясь к двери.

- Еще раз подумай.

- Смотри, поздно будет,- процедил Минин.

- Смотри лучше сам, чтобы сегодня коленки не расквасить.

Это была не просто ссылка на предстоявший речером матч.

Это была угроза. Именно так Минин и понял Поспеева. А тот откинулсягибким телом и закрыл глаза. Лицо его потихоньку снова становилось девичьим, он снова улыбался своей безмятежной улыбкой - лукавой и невинной в одно и то же время.

Уходя из его номера, Минин твердо знал, что этого человека он не хотел бы встретить на своей дороге.

Перед самым отъездом команды из гостиницы на стадион Минин постучал Савельеву в номер.

- Разрешите?

Савельев бросил сигарету в форточку. Он вовсе не хотел говорить сейчас со своим бывшим любимцем, ибо всерьез опасался, что Минин, прослышав о том, что Савельева могут пригласить на место Доронина, вознамерится уйти вместе с ним. Между тем Савельев отнюдь не собирался тащить за собой хвосты.

- С чем принесла тебя твоя светлая футбольная голова? - язвительно спросил Савельев.

- Не ставьте меня. Вы же знаете, что я болен.

Честно говоря, Савельев ждал и хотел этого отказа. Но ему нужно было некоторое время покуражиться.

- Опять доктор? Еще одна светлая голова! Может, он и тебе курорт прописал?

- Я плохо себя чувствую. Жаловался доктору,- тихо сказал Минин.

- Нашел кому жаловаться! Если ты плохо себя чувствуешь, немедленно возвращайся домой. Чтоб я тебя здесь не видел! Ни сегодня, ни завтра!

Снова, как и летом в Лужниках, брат Ларисы Роман преградил Андрею путь в раздевалку.

Во всем виде этого человека было что-то пугающее, но, занятый предстоявшим матчем, Андрей не обратил на него никакого внимания.

- Еще не поздно,- сказал Роман.- Он готов ей все простить.

- Нашел бы другое время,- рассердился Андрей.

- Футбол от тебя все равно убежал.

- Догоню.

- Ох ты! Как залетел! Может, без тебя футболу и не прожить?

- Точно.- Андрей взглядом искал Свята и увидел, что тот стоит у самой двери в раздевалку, наверняка поджидает Андрея и, видимо, слышит обрывки его разговора с Романом. Но на этот раз Свят так и не пришел на помощь Андрею и скрылся в раздевалке.

- Я хотел сказать тебе…

- Доскажешь в следующий раз…

- В следующий раз ты сам будешь меня просить.

- Не пугай. Всё. Хватит!

Андрей в упор - и впервые в жизни с ненавистью - смотрел в лицо своего бывшего товарища по бывшей команде. Это лицо было похоже на лицо женщины, с которой Андрей бесповоротно связал свою судьбу. И тем не менее он требовал, чтобы этот человек уступил ему дорогу. Роману ничего не оставалось, как отойти. Но отошел он с таким видом, словно оставлял за собой право в другой раз потребовать чего-то большего. И притом очень скоро.

Свят поспешил в раздевалку просто потому, что его позвал Савельев. После памятного собрания тренер никак не реагировал на Каткова-младшего. Даже объявляя состав перед игрой, называл фамилию, и только. А тут позвал его сам:

- Свят, иди сюда.

Катков-младший прикрыл за собой дверь.

- Отпозировал болельщикам? Ну, сколько можно? - не удержался от попреков Савельев, но оборвал себя и приступил к делу.Ты хорошо помнишь тот матч?

- Какой? - переспросил Свят, хотя отлично понял, о каком матче идет речь.

- Когда ты провел блестящую диверсию против Минина.

- Помню.

- Повтори сегодня свою игру. Без Минина это будет даже проще.

- В чем дело? - встревоженно спросил Шлыков.- Что с Мининым?

- Брайко! - не отвечая Шлыкову, повелительно сказал Савельев.- Играешь вместо Минина. То, что было возложено на Минина, ты обязан выполнить точка в точку.

Свят взглянул на брата, но Сергей с безучастным видом полулежал в кресле.

- Будут поправки? - спросил Збарский.

- Какой толк от моих поправок? - Савельев направился к двери. Нужно было заполнить протокол. Своему помощнику он и сейчас не доверял даже такой мелочи.- Все равно начнете фантазировать.

Но ничего этого Свят не слышал. Он уже погружался в предстоящую игру, и внешний мир переставал для него существовать.

К тому же сегодня был исключительный случай. Минина не будет. Почему - неизвестно, да, в сущности, какая разница…

Значит, то, за что воевал Свят, победило. Потому и не может быть мира вокруг, потому существует только предстоящий матч!

От того, как он сложится и победит ли «Звезда», зависит не только судьба команды, но и репутация его, Святослава Каткова.

Андрей впервые вышел на это поле не кумиром лбовских болельщиков, а соперником команды, которой те были безраздельно преданы.

Когда диктор объявлял по радио составы команд, Святослав ждал, что стадион - не заполненный и наполовину - встретит фамилию Андрея негодующим свистом. Но он ошибся. Хотя диктор, назвав фамилию Сосноры, умышленно выдержал паузу, стадион молчал.

Зато фамилию Свята дружно освистали. На чужих стадионах вообще не любят гостей, которые много забивают…

Экс-чемпион сразу и без видимого напряжения захватил инициативу. Уже на пятой минуте игры в ворота «Звезды» был забит гол.

Безадресную передачу в штрафную площадь принял Говоров, который вовсе не ожидал мяча. От его ноги мяч пошел на угловой.

Неуронов бросился за мячом, вслед за ним рванулся лбовский нападающий. Неуронову пришлось броситься в ноги форварду.

В конце концов вратарь «Звезды» завладел мячом, но и лбовский форвард оказался на траве.

Судья усмотрел нарушения правил и назначил пенальти.

Но именно это и повлияло на дальнейший ход игры - и не в пользу хозяев. Хотя инициатива была по-прежнему на их стороне, новых угроз воротам Неуронова они больше создать не смогли. Даже новый лидер команды, заменивший Андрея, медлил и ошибался, снова ошибался и снова медлил.

На двадцатой минуте Святослав забил ответный гол. Сергей, получив мяч из глубины на левый фланг, легко обыграл двух защитников и послал мяч направо. Андрей в одно касание переправил его Святу, находившемуся в штрафной. Стоя спиной к воротам, Свят развернулся, по ходу движения поймал мяч на ногу и неотразимо послал его в нижний угол.

На следующий день в газете напишут, что это был учебнопоказательный гол. Замысел и его исполнение назовут безупречными.

На одной из полупустых трибун сидели рядом Минин и брат Ларисы Роман. Сначала Минин равнодушно слушал своего собеседника, но чем дальше, тем больше поражался тому, что он говорил.

Когда Свят забил свой классический гол, Минин раздраженно хлопнул себя по колену. Роман снова заговорил, и снова Минин не верил своим ушам. Однако само собой случилось так, что он уже не поражался больше, а как бы подчинился чужой энергично навязываемой воле.

Гол раскрепостил «Звезду». Внешне она играла очень просто, но это была та простота - как опять-таки завтра отметят в газете,которую должно считать синонимом четкости и организованности.

Упуская победу на собственном поле, чемпионы пытались запутать соперников в паутине своих тонких комбинаций, но в завершающей стадии атаки у них ничего не выходило. Тонкое рвалось на глазах. Мячом больше владели они, а счет увеличили гости.

Находясь на углу вратарской площадки, Свят в борьбе с защитниками, не медля ни секунды, кинжальным ударом вонзил мяч в ближний верхний угол. «Звезда» вышла вперед.

После этого новоднепровские футболисты стали играть, как говорится, на удержание победного счета. Это был не лучший тактический ход: на последних минутах матча хозяева забили-таки свой второй гол. Теперь особенно ценным оказался третий гол, посланный в ворота доронинцев юным Брайко с помощью Поспеева.

Этот последний провел весь матч в удивившем Свята странном ожесточении. В этом ожесточении Свят чувствовал что-то родственное тому состоянию, в котором находился он сам.

Усталые и веселые, футболисты «Звезды» из подъезда стадиона направились к автобусу, который должен был отвезти их в аэропорт.

Прямо из Лбова «Звезда» летела в Атомград на последний матч сезона. До бронзовых медалей оставался только один шаг.

Савельев уже занял свое место в автобусе, когда к окошку, расталкивая ребят, подбежал взволнованный администратор. Обычно этого человека не могло бы расшевелить и землетрясение.

- Где Савельев? Из Новоднепровска звонил референт директора.

Бурцев срочно вызывает Савельева. Команду приказано везти второму тренеру.

Савельев невозмутимо молчал.

- Меня одного? - сухо спросил он.,

- Нет, еще Серегу Каткова!

- Что ж ты ему не сообщил? Мог бы выслужиться перед новым старшим тренером!

Прихватив свой толстый портфель, Савельев не спеша выбрался из автобуса.

- Вези команду,- буркнул он второму тренеру, которого и за футболиста никогда не считал.- Желаю удачи.- Не глядя на расступившихся перед ним ребят, он быстрым шагом направился к подъезду стадиона.

- Сережа, в чем дело? - Святослав даже схватил брата за руку.- Что они придумали?

- Спросишь у Бурцева,- ответил Сергей.- Ты ведь умеешь читать его мысли.

- Как же мы без тебя?

- Я прилечу. Не волнуйся. В любом случае прилечу.

Братья обнялись.

- Веди себя прилично,- с улыбкой наказал Святу Сергей.Не увлекайся мороженым. Вообще веди себя как мужчина. Обещаешь?

- Неужели нельзя было потерпеть неделю? - не отвечая брату, теряясь в догадках, воскликнул Свят.

- Какая разница? -.Старший пытался успокоить младшего.Я прилечу. Не волнуйся.

Совсем некстати к ним подошел Шлыков.

- Все прежние запреты - теперь по нулям, Свят,- сказал он.Можешь снова надевать свою любимую черную рубашку. Она ведь у тебя счастливая!

Свят поискал взглядом Андрея, но тот уже сидел в автобусе.

В ночном аэропорту «Звезда» поджидала самолет.

Выходя из ресторана, куда он бегал за мороженым, Святослав столкнулся лицом к лицу с Дорониным. От неожиданности Свят попятился, уступая дорогу. Но Доронин остановил его.

- Ты не оценил моих добрых чувств к тебе.

Святослав промолчал.

- О сборной и не мечтай,- продолжал Доронин.- Я сделаю все, чтобы тебя там не было никогда.

Святослав незаметно сделал знак Андрею, стоявшему в верхнем холле и грустно смотревшему на панораму города, с которым у него было столько связано.

- Все вы, мальчишки, не думаете о своем будущем. Не понимаете, от кого оно зависит. А зависит оно вовсе не от вас самих. А от нас, от тех, кто управляет футболом.

Андрей уже шел на помощь Святу.

Но Доронин не дождался Сосноры - отстранив Святослава, он прошел в ресторан.

До Андрея донеслись последние слова Доронина. Теперь уже Свят должен был прийти ему на помощь.

- Ничего у него не выйдет,- сказал Свят.- Это он уже от злости.

- Но он вправе считать, что я виноват перед ним. Он многое потерял. Больше, чем я хотел.

- Ты никогда ни в чем не можешь быть виноват,- горячо запротестовал Свят. Мороженое, которое он держал в руках, потекло на пол.- Нужно, чтобы ты всегда был прав. Это мне нужно.Свят бросил мороженое в урну.

Андрей обнял его за плечи и повел с собой наверх.

- Ах, Свят, все так сложно. Вот я опять лечу в город, где дважды родился. Где начинал футбол. Я обязан сходить к отцу, к матери. Но как я пойду? Никто там меня не понимает, зачем же я туда пойду? Меня поймут, если я приду с повинной. Нынешний я им не нужен. Им нужен другой. А другим я уже не могу быть.

Не имею права. Особенно после того, что вы, именно вы, сделали для меня.

- Разве я этого хотел? - продолжал свое Свят.- Я хотел чистого футбола. Верь мне. Иначе кто же еще будет мне верить?

- Прежде всего ты должен поверить себе сам.

«Звезда» летела в Атомград в одном самолете с Дорониным.

Значит, он летел принимать новую команду. На этот раз - у своего давнего учителя Веретеева, В другом самолете, в противоположную сторону - в Новоднепровск - летели, занимая места в разных салонах, Савельев, Сергей Катков и Минин. Рядом с последним в соседнем кресле безмятежно спал брат Ларисы Роман.

10

Чемпионат еще не закончился, а тренерская чехарда уже началась.

Как-то бесшумно и незаметно сняли Доронина. Без особенных переживаний он поехал принимать у Веретеева атомградскую команду - ту самую, в которой много лет назад завершил свой путь футболиста.

Сняли Савельева. Бурцев вызвал к себе Сергея Каткова. Все единодушно полагали, что на последний матч «Звезды» Катков прилетит уже старшим тренером.

Сняли Веретеева. В его возрасте приглашения обычно поступают скупо. Каждое новое место работы не может не представляться последним. Потому все труднее дать согласие: ведь так легко совершить ошибку и принять команду,- может быть, последнюю команду в своей жизни!- с которой будет неинтересно работать, привести которую ни к каким победам не удастся.

Ежегодно в доброй половине команд высшей лиги меняют тренеров. По этому поводу уже выступали с протестующими статьями чуть ли не все газеты. Спорткомитет принимал множество постановлений и даже не утверждал новых тренеров, назначенных на место незаконно снятых. Но и это не смущало иных начальников.

Не утвердили нового тренера, рассуждали они, ну и пусть работает без утверждения…

В чем же здесь все-таки дело?

Прежде всего: нередко бывает так, что тренеру действительно необходимо уйти. Например, разве мог оставаться в «Звезде» Савельев? Доронин, пожалуй, мог бы и не уходить. Впрочем, его, вероятно, все-таки вынудили бы уйти, даже если его команда вновь стала бы чемпионом.

А Веретеев? Вот он, бесспорно, не должен был уходить. Его команда в следующем сезоне наверняка играла бы лучше, а через год - еще лучше. Но Баженов ждать не захотел.

Значит, из трех тренерских отставок одна бесспорна, другая неверна, третья сомнительна.

Тренеров снимали обычно в тех случаях, когда были недовольны результатами возглавляемых ими команд. В одном клубе сняли Бескова за то, что этот клуб два года подряд занимал четвертое место в чемпионате страны. Позже в том же самом клубе сняли Николаева за то, что команда дважды подряд оставалась на третьем месте. Команда Маслова сделала однажды «дубль» - то есть стала чемпионом и выиграла Кубок. В следующем сезоне она заняла второе место в чемпионате и участвовала в финале Кубка. Казалось бы, совсем неплохо! Однако Маслова все-таки сняли…

Особенно печально, что тренеров нередко снимают в середине сезона, даже в начале его. В таких случаях даже приблизительно нельзя ответить на банальный вопрос: «За что?»

Самое же парадоксальное то, что никого из тренеров, в сущности, не снимали. Все они писали заявления об уходе «по собственному желанию». Все как один. Ни у кого из них этого желания, как правило, не было, но раз пишут, значит, все-таки было? Действительно, у кого-нибудь, возможно, и было. У Веретеева, например. Такое желание могло у него возникнуть, чтобы наконец избавиться от Баженова.

Однажды Якушину предложили уйти «по собственному желанию» в начале сезона. Он отказался. Тогда его уволили по такой-то статье трудового законодательства. Народный суд признал увольнение незаконным. Тренеру оплатили месяцы вынужденного прогула.

Справедливость вроде бы восторжествовала. Но что теперь было делать Якушину? Не мог же он оставаться в команде, где его не хотели и где на его месте уже работал другой тренер! На следующий день после выигрыша дела в суде он все же написал заявление об уходе «по собственному желанию».

А как было бы здорово, если бы вновь назначенный тренер, зная, что его предшественник уволен несправедливо, отказался бы от своего назначения! Но… увы! Каждого снятого тренера тотчас сменял его коллега, которого, может быть, в свою очередь только что сняли с работы в другой команде.

Обо всем этом я размышлял, сидя в салоне самолета и глядя в затылок Доронина, к счастью сидевшего довольно далеко от меня.

Странно, но я думал не о Веретееве, а именно о Доронине.

Я считал его незаурядным тренером, было бы просто смешно не видеть его профессиональных достоинств. Но мне активно не нравилась обстановка, которую он создал в команде, решительно не нравились те человеческие качества, которые он более всего ценил и поощрял в своих ребятах.

Была минута, когда мне показалось, что я все-таки жалею его.

«Звезда» только что выиграла у его бывшей команды. Бывший чемпион отчаянно старался спасти хотя бы очко. Ничего не получилось. Но вот что сопутствовало победе «Звезды»: после каждого пропущенного гола бойкий фоторепортер подбегал к Доронину и щелкал камерой, а потом тут же, на беговой дорожке, похвалялся перед коллегами своей расторопностью. Нечто подобное я видел в Днепропетровске. Фотографы лезли со своими камерами на глаза Маслову, когда он приезжал туда уже не с киевским «Динамо».

Вспомнил я и свой разговор с Сергеем.

- Бурцев предложит тебе принять «Звезду»,- сказал я ему.

- Вероятно,- согласился Сергей.- У него просто нет выбора.

Я предложу Веретеева. С начала будущего сезона. Но он не захочет.

- Не захочет Веретеева? - не поверил я.

- Именно так. Он хочет, чтобы «Звезду» принял я.

- Кто-то его явно настроил. Обком?

- Насчет обкома не знаю. Но то, что наговорил Бурцеву Соснора, не могло остаться без последствий. Ведь Андрей и Свят тоже хотят, чтобы я принял «Звезду».

- Бурцев придает этому значение?

- Представь себе! Они превратились в такую силу, что директор завода считается с их мнением. Но я не могу принять «Звезду».

Там играет мой брат. Я слишком высоко его ценю как футболиста.

Честно говоря, и я хотел, чтобы Сергей Катков принял «Звезду».

Он мог оказаться первым тренером, за которым я следил бы буквально с первого его шага.

- Может быть, я все-таки уговорю Бурцева оставить Савельева,продолжал Сергей.- Чтобы Савельев стал человеком, ему нужно хоть раз побороть самого себя. Пусть он сам исправит все, что натворил в «Звезде». Сумеет исправить - будет человеком. Еще не поздно. Не сумеет - тем хуже для него. И для всего нашего футбола.

- Сергей, прими «Звезду». Ребята в тебя верят!

- Их вера - еще не всё,- туманно ответил Катков.

Я понял его: речь, видимо, шла о Минине.

- Но Минина не будет,- сказал я.- Он уйдет сам.

- Этого мало,- возразил Сергей.- Каждый человек оставляет следы. Кроме того, для Савельева это шанс. Он в Минине нуждается.

Как ты не можешь понять?

Кстати, я не мог понять в Сергее не только это. Не все понял я Даже тогда, когда узнал, что происходило в кабинете Бурцева.

Но все это было потом. А пока что я летел со «Звездой» на ее последнюю игру. Я хотел, чтобы команду возглавил Сергей Катков.

Я не сомневался, что его товарищи - все эти замечательные ребята - поддержат его безоговорочно.

Я думал об этих ребятах, таких разных, но прочно объединенных общим делом.

Подхода к «старикам» Неуронову и Шлыкову я так и не нашел.

Наверное, они натерпелись в свое время от журналистов и больше не доверяли им. Действительно, журналисты не очень-то их баловали.

Как и всех середняков. Но разве они середняки?

Пожалуй, только с Аликом Хитровым мне удалось побеседовать, как говорится, по душам. Жизнь самого Алика совсем обычная, самая обыкновенная жизнь удачливого парня, вышедшего из рабочего поселка и целиком посвятившего себя футболу. Но зато он немало рассказал мне о других. Его нисколько не смущало, что порой он открывал тайны, о которых вообще мало кто знал.

Например, он много рассказывал о своем друге Говорове. Витек ограничился лишь двумя-тремя не очень удачными шутками, а от беседы ловко уклонился: «У нас есть стенная пресса, у нее есть редактор, о некоторых событиях в нашей команде я и сам узнаю только из стенгазеты…»

Хитров удивил меня, когда сказал: «Всех нас сплотил Свят.

Правда, сплотил он нас главным образом тем, что у него есть брат Сергей Катков. Сергей, сами понимаете, наш кумир. Мы за ним пойдем в огонь и в воду. Свят в техникуме учился, мы - в школах. Но какое это имеет значение, если люди нужны друг другу? Если не могут дня прожить врозь? Знали бы вы, какой мукой для нас с Витьком было, когда стало известно, что мы будем играть в «Звезде», а Свят не будет!»

О своих друзьях Хитров мог говорить, вероятно, часами. Особенно о Говорове. Хотя иногда он и позволял себе шутки по его адресу.

Именно от Хитрова я узнал, что Говоров закончил школу с золотой медалью якобы исключительно для того, чтобы уважить отца, никак не желавшего мириться с футболом.

Алик учится в политехническом, Витек - в институте физкультуры. А Свят поступил в педагогический институт на факультет физического воспитания. Говоров отверг политехнический не только потому, что его отец заведует там кафедрой. Хитров говорил мне:

«Витек знаете как сделает? Сперва закончит физкультурный, а потом медицинский. Чтобы стать спортивным врачом. Ну, как Белаковский. Знаете такого? Вообще все, что Витек решал, сбывалось.

Вот он сказал: научусь делать сальто с десятиметровой вышки.

И научился. Конечно, не так, как его сестра, чемпионка страны, но все-таки… Я, например, вхожу в воду там, где помельче. А он, увидите, два института закончит. Может, и третий, если понадобится.

Сказал же он отцу: чего ты шумишь, себя позоришь? Я окончу школу с золотой медалью. А футбола, раз ты его не понимаешь, не тронь! Так и вышло. С тех пор как он в юношеской «Звезды» стал играть, у него не было четверок и в дневниках, не то что в табелях.

У меня-то и троечки были, сами понимаете, всерьез за учебу взялся поздновато, футболом бредил. А Витек - король! Точно. Если б ему еще честолюбия хоть капельку! Это семья виновата. Никаких забот он не знал - откуда быть честолюбию? А в футболе без честолюбия худо. Правда?»

Я вспоминал всех футболистов «Звезды» подряд, и каждый из них интересовал меня по-своему.

Мой земляк Збарский, например, однажды исчез с весеннего сбора. Савельев поднял панику. Сначала он решил, что Збарский к невесте маханул, но выяснилось, что в Москве его нет и родные ничего о нем не знают. Тогда Савельев испугался, что Збарского прямо на Черноморском побережье перехватила какая-нибудь другая команда. Он стал трезвонить в Управление футбола, в Федерацию.

Там его заверили, что никто Збарским не интересовался, никто его не заявлял.

Парень объявился дней через пять: «Привет всем от Бурцева».

Откуда, что, где, когда? «Он был председателем жюри на студенческой химической олимпиаде,- рассказал Збарский.- Я там первое место занял. Он мне вручил приз и спросил, где я учусь или работаю. А я ему в ответ: «Работаю у вас на заводе».- «Кем?» - «Футболистом». Это я нарочно, чтобы разозлить его. «У меня на заводе нет такой специальности»,- как ножом резанул Бурцев.

А ему шепчут: да это же Збарский, наш левый защитник, из Москвы приехал, в политехническом учится. Он мне сунул в руки приз и говорит: «У вас сейчас сессия, идите заниматься». А я ему:

«Сессию еще в декабре досрочно сдал, сейчас в Сочи поеду». Он даже рот раскрыл: «В Сочи?»…

Поспеев рассказал мне о своем прощальном матче в армейской команде первой лиги. К тому времени он уже демобилизовался, но его упросили сыграть еще разок, порадовать болельщиков, не избалованных футбольными кудесниками. После игры к Поспееву подошел незнакомый мужчина лет тридцати. Поспеев не знал этого человека, но где-то видел его.

- Ты знаешь, кто я? - прямо спросил этот человек.

- Вроде да,- в замешательстве ответил Поспеев.

- Чем ты думаешь заниматься дальше?

- Работать. И в футбол играть.

- Я бы тебя показал в «Звезде».

- А там на нас посмотрят? - с недоверием переспросил Поспеев.

Он сомневался не в себе, а в возможностях своего собеседника.

- Если придешь со мной, посмотрят.

Только тут Поспеев понял, что перед ним сам Сергей Катков.

- Я же дурачился сегодня… Разве это игра?

- Согласен. Это не игра. Но важно увидеть, на что ты способен.

- А я на что-то способен?

- Ты сам знаешь лучше меня. Ну, так как, едем?

- Конечно. Хоть сейчас…

Да, думал я, сидя в самолете, все эти ребята не могут не пойти за Сергеем. Сама команда заставит его принять на себя нелегкий груз, стать ее тренером.

11

Последние два месяца тренировки «Звезды» на чужих стадионах неизменно собирали немало зрителей. В Атомграде же футболисты «Звезды» тренировались при совершенно пустых трибунах. Дух соперничества повелевал поклонникам баженовской команды относиться к «Звезде» с полным равнодушием.

Но «Звезде» на этот раз не хватало не только зрителей. Ей недоставало чего-то гораздо более важного. То ли язвительных насмешек Савельева, то ли Сергея Каткова, чей подбадривающий голос придавал ощущение необходимости всему, что приходилось проделывать футболистам.

Второй тренер, временно заменивший Савельева, всегда ставил дисциплину во главу угла. Но, оказавшись у руля, он попросту позабыл об этом. А ребята еще не успели понять его до конца.

Удовольствия от тренировок не получал никто.

- Пришли бы хоть на тебя поглазеть, если уж команда им без разницы,- сказал Святослав.

- Увидишь, как они меня завтра встретят,- возразил Андрей.Свиста будет достаточно.

- Молодцы! - неожиданно раздался голос тренера.- Вы не туда смотрите!

Действительно, футболисты, забыв о тренировке, молча следили за машиной, появившейся возле Дворца спорта. Все ждали Сергея Каткова. Но из машины вышел Доронин. Не взглянув на поле, он закинул на плечо помятый плащ и направился к огромной серой двери Дворца.

Веретеев никогда и ни у кого не просил участия к себе. Тем менее нуждался он теперь в показном и притворном сочувствии Доронина. Тот был ему неприятен. Однако вовсе не потому, что пришел на его место - жать, где не сеял, собирать, где не расточал.

Главное состояло в том, что Доронин отнял у него Соснору. Этот парень стоял между ними и сейчас. Оба понимали, что он так и будет сопровождать жизнь каждого из них до самого конца.

- Для меня не так уж важно, кому именно я оставляю команду,- сказал Веретеев.- Тебе так тебе. Просто мне жаль ребят.

Через два-три года они заиграли бы на совесть. А ты ведь начнешь снимать сливки с других команд. Лишишь моих ребят шанса отличиться. Их мне жаль. Вот в чем дело. А вовсе не в том, что я передаю команду тебе.

- Разве вы не поступили бы на моем месте точно так же? - спросил Доронин.

- В том-то и несчастье, что каждый из нас, профессиональных тренеров, готов поступить точно так же. Такими были, остаемся и будем через сто лет.

Именно в эту минуту в комнату шумно вторгся Баженов.

- Пошли. Команда ждет. А вы тут небось личные счеты сводите?

- Разрешите, я сам представлю команде нового старшего тренера? - без прежней робости, что весьма удивило Баженова, попросил Веретеев.

- Без меня? - возмутился Баженов.

- Я им скажу то, чего они в вашем присутствии не поймут.

- Это что за номер? Еще мне поп с гармонью! - Баженов вопросительно посмотрел на Доронина, но тот кивнул в знак согласия с Веретеевым. Впервые в жизни Баженов отступил.- Ну, как хотите. Только без эксцессов. Я потом все равно приду.

Он вышел из комнаты.

- С ним тебе придется туго,- усмехнулся Веретеев.- Хотя похоже, что ты умеешь надевать узду на таких людей. А я вот не умею.- Веретеев невесело покачал головой.- Пусть мысль обо мне тебя не мучает. Я свое уже взял. И отдал достаточно. Идем?

В день накануне игры на выезде Збарский, как всегда, заставил себя пройти после обеда по городу не менее пяти километров - в одном и том же постоянном ритме, не спеша и не отказывая себе в маленьких удовольствиях вроде порции мороженого.

Вернувшись, он обнаружил в гостиничном холле Алика Хитрова в обществе двух крашеных блондинок. До сих пор он никогда не видел Алика с женщинами. Завидев Збарского, Хитров немедленно окликнул его:

- Игорь, подойди, пожалуйста.

Збарский подошел.

- Ты ведь с Поспеевым в одном номере… Вот они…- Алик кивнул в сторону блондинок,- просят позвать Поспеева.

- Ладно, попробую, если он дома.

Збарского впервые поселили в одном номере с Поспеевым. Он ничего не имел против этого: должен же был кто-то заменить Минина. Однако в первую же ночь Поспеев явился в номер перед рассветом.

Когда Збарский вошел в номер, Поспеев лежал в постели, натянув на голову одеяло.

- Слушай, красавчик, тебя там внизу какие-то дамы спрашивают.

- Много их?

- Две.

- Это еще ничего.- Поспеев откинул одеяло. Из-под припухших надбровных дуг на Збарского смотрели добрые и откровенные глаза.- Красивые?

- Наверное. Ты же с некрасивыми дела не имеешь?

- С некрасивыми хлопот много. Попробуй убеди себя, что они так красивы, как сами считают.

- Они ждут,- напомнил Збарский.

Поспеев сел в постели.

- Как это в стихах? Вас слава ждет - ему сказали… Пусть подождет,- ответил он. Пусть подождут и они.- Он снова откинулся на подушку и натянул одеяло на плечи.- Ты вниз пойдешь?

Будь другом, скажи, что меня нет. Или что я сплю. Или что меня посадили на цепь. А?

- Ладно. Скажу, что тебя посадили на цепь.

Завидев Збарского, блондинки бросились к нему:

- Велел сказать, что его нет?

- Зачем же? - Збарский с трудом сдерживал улыбку.- Он спит. Таков распорядок дня, назначенный ему тренерами. Медицина определила, что физиологическая потребность его организма в сне - двадцать часов в сутки. На остальные четыре - тренировки, прием пищи и игра.

Одна из блондинок решительно направилась к выходу. Другая, кажется, хотела что-то сказать, но Збарский уже повернулся к ней спиной.

Поспеев и не думал вылезать из постели.

- Не спишь, красавчик?

- Какое-то среднее состояние.

- Твою просьбу я выполнил. Просили передать, что было бы очень хорошо, если бы тебя с цепи не спускали. Откуда эти дамы?

Вчерашние?

- Какие вчерашние? Я вчера у одного знакомого был. В армии вместе служили. Играли в одной команде. Потом ему ногу сломали…

Так уж вышло. Комиссовали. Теперь у него гангрена. А эти? Наверное, прошлогодние. У нас тут сбор был.- Поспеев помолчал. Молчал и Збарский.- Катков прилетел?

- Нет.

- Я из-за него заснуть не могу. Все думаю и думаю. Почему не прилетел?

- Я знаю не больше тебя,- ответил Збарский.- Наверное, уговаривают его принять команду. Но он же не примет ее никогда.

- А если мы попросим?

- Тренировать команду - не его работа. Он сам это знает лучше всех нас. Играть - одно, Вася, тренировать - совсем другое.

Поспеев снова улегся и натянул на себя одеяло.

- Ты что выходил? - спросил он.

- Купил жене перстенек. Показать?

Поспеев как-то сразу потускнел.

- У твоей жены есть сестра? Есть? Ну и женил бы меня на ней…

- А как же сестричка Говорова?

- Так ведь без взаимности. Наверное, ей нравятся блондины.

Понимаешь, если я срочно не женюсь, то пропаду. Честное слово.

Сам не знаю, почему. Что? Сестра твоей жены замужем? Вот так всегда.

Под вечер обитатели гостиницы вышли в скверик погреться на позднем солнышке. Первыми уселись на скамейке Шлыков и Неуронов.

- Надо позвонить,- сказал Неуронов.

- Куда? - не понял Шлыков.

- Домой. Что там происходит? Наверное, Серега не хочет принимать команду. Никогда он ее не примет. Зря Бурцев или кто там еще тратят силы. А может, Савельева вовсе и не снимают?

Может, их на партком вызвали? Чтобы пропесочить? Или в обком? А?

- Зачем же тогда Бурцев Соснору вызывал?

- Посоветоваться.

- Думаешь, Соснора расхваливал Савельева? Как бы не так.

Вот Бурцев и решил дать Савельеву отставку. Если Сергей примет команду…

- Да не примет он! - перебил Шлыкова Неуронов.- Не захочет.

А если примет, во что я не верю,- это будет просто здорово.

Свой все-таки! Я за него. А ты?

- Доброты в нем мало,- сказал Шлыков,- и к себе, и к другим.

Он все предвидел, когда возвращался. Но выжидал. Брат сперва работал на него, а потом что-то у них не так вышло. Вроде Свят поломал его планы.

- Не то говоришь,- неуверенно возразил Неуронов.- Уж не путаешь ли ты его с кем-то…

- Путаю? -, Шлыков присвистнул.- Ты замечал, что из-под его власти почти невозможно вырваться. Брат не вырвался.

И Соснора не сможет. Все ему подчинятся. И я, конечно, тоже.

Куда я денусь, если хочу играть? Другой-то команды мне ведь никто не предложит…

- Если все это так,- продолжал возражать Неуронов,- значит, Серега умело маскировался.

- А он и не думал маскироваться. Это мы просто не разглядели.

- Но ведь именно такие тренеры и добиваются успеха.

- Не знаю,- буркнул в ответ Шлыков.

Второе место было забронировано для Сергея Каткова. Андрей оказался один в двухместном номере. Со Святом поселили юного Брайко - так захотел сам Свят. На этот раз он отделился от Андрея. Если бы он поселился вместе с ним, то мог бы стать свидетелем его разговора с родителями. Свят знал, что накануне игры отец и мать Андрея непременно придут к сыну. Андрей нуждается в откровенном, пусть и резком, объяснении с родителями. Оно, это объяснение, должно произойти без посторонних.

Так думал Святослав, но случай распорядился иначе.

Как-то перед вечером Свят зашел проведать Андрея, но того неожиданно вызвал тренер.

- Не уходи,- попросил Андрей.- Я сейчас вернусь.

Не прошло и пяти минут, как в номер без стука вошли незнакомые люди - мужчина и женщина. Свят сразу понял, что это родители Андрея.

- Андрей ненадолго вышел,- поспешно сказал Свят.- Сейчас я его позову.

- Явится сам,- ответил мужчина.

- Он знает, что вы должны прийти?

- Ничего он не знает. А ты кто?

- Андрея вызвал тренер. Сейчас я за ним сбегаю.

- Да не надо. Говорю, сам придет. Ты-то кто такой?

Свят догадывался, почему его хотят задержать. Видимо, рассчитывают, что дружок Андрея расскажет что-нибудь такое, чего никогда не расскажет сам Андрей.

- Присаживайтесь,- быстро сказал Свят и выскочил в коридор.

Андрей шел ему навстречу.

- К тебе родители!

- Что ж ты сбежал? Неужели они такие страшные? Пошли ко мне.

- Нет, Андрей, я не пойду.- Свят отступил в сторону.Скажи, они тебя любят?

- Меня? А за что меня любить?

Проводив Андрея взглядом, Свят пошел в свой номер.

Брайко лежал в постели и читал ходившую по рукам книжку о футбольных «звездах». Свят подумал, что парень наверняка воображает себя на месте каждой из «звезд». Впрочем, он тут же забыл об этом, ибо все его мысли были заняты Андреем, оставшимся наедине с родителями.

Почему-то он верил в их примирение. Во всяком случае, искренне желал его. Потому что оно было необходимо Андрею для полного счастья, для того, чтобы достигнуть душевного равновесия, без которого трудно играть в футбол.

Он и сам попытался листать страницы модного переводного романа, но мысли о брате и о друге мешали чтению.

Андрей пришел часа через два. Свят весь вечер ждал его.

Листая страницы книги, он то и дело поглядывал на дверь.

- Я думал, вы режимите. Не спится?

- Уснется,- коротко ответил Свят.- А как ты?

- Пойду и я спать.- Однако Андрей присел на подоконник.

- Ты ждал их?

- Ждал.

- Доволен, что они пришли?

- Наверное.

- Вы помирились?

- Как сказать… Худой мир лучше доброй ссоры.

- Если бы ко мне пришел отец,- сказал Свят,- я бы выгнал его.- Он бросил книгу на тумбочку.- Спокойной ночи.

- Нет, Свят,- возразил Андрей.- Я ведь знаю, чего ты от меня ждешь. Ты хочешь, чтобы я поговорил с тобой о тебе. Хорошо, Свят, я поговорю. Но начну с себя. Ты знаешь, что я в футболе не последний человек. Добился этого многолетним нелегким трудом. В большом спорте, и в футболе тоже, все трудятся на грани человеческих возможностей. Бывают срывы, и нужно уметь восстанавливать себя.

Иногда мне казалось, что я падаю. Я благодарен и тебе, и Сереже.

За дружбу в трудный для меня час. Но поднимался все-таки я сам.

Сам сумел задержать падение и снова встать на ноги. Я говорю о себе, Свят, не потому, что хочу служить тебе примером. И не потому, что опасность падения - в той или иной форме - подстерегают и тебя.

А потому, что ты обязан сам учить и воспитывать себя. Я напоминаю тебе, Свят, как ты силен. Я долго не знал этого, а теперь знаю.

Но силу свою ты должен употреблять не во вред себе.

- Нет, Андрей,- тихо сказал Свят,- не этих слов я ждал.

- Хорошенько подумай и поймешь, что именно этих! Ты уже сделал много ошибок. Некоторые из них непростительны. Ты должен забыть себя вчерашнего, даже сегодняшнего. Ни вчерашний, ни сегодняшний ты себе самому не нужен. И команде тоже.

Андрей увидел, что Брайко слушает его с раскрытым ртом. Улыбнувшись и кивнув ему, он соскочил с подоконника и пошел к выходу.

- Спокойной ночи, ребята. Я завидую вам.

Эти молодые парни, думал Андрей, должны научиться быть собой без подсказок со стороны старших, как бы старшие ни верили в них и как бы их ни любили.

12

Сергей Катков отлично понимал всю двусмысленность своего положения. Перед беседой в обкоме Бурцев захотел встретиться и с ним, и с Савельевым. Но Савельеву он назначил прийти сразу после Каткова. Савельев наверняка придет точно и, встретив Сергея, заподозрит своего недруга в нечестной игре.

Опущенная до самого пола желтая капроновая штора закрывала огромное окно бурцевского кабинета. Завод жил где-то за этой шторой. Бурцев как бы умышленно подчеркивал: сегодня для Сергея не существует завода, на свете есть только футбольная команда «Звезда», и только она одна.

- Твои доводы,- сказал Бурцев, терпеливо выслушав Сергея,меня не убедили. Все, что ты говорил, касается тебя одного.

- И все-таки - настаивал Сергей,- к моим доводам надо прислушаться.

- Не учился тренерскому делу? Разве ты первый? Или последний? Сложно заставить товарищей считаться с переменой в твоем положении? А кто говорит, что их нужно заставлять? Все они взрослые люди, работающие по трудовым соглашениям. Каждый отвечает за себя. В трудовых соглашениях, заключенных ими со мной, нет пункта о том, что они имеют право указывать начальству.Бурцев жестковато улыбнулся.- Если говорить о твоих отношениях с Савельевым… Кто-то может подумать, якобы ты свалил его? Но рассчитывать надо на умных людей. Если мы будем рассчитывать на болтунов, то недалеко уедем. Что же до Веретеева, то я вполне понимаю твое преклонение перед ним. Но терпеть Баженова может только человек без самолюбия.

- Вы односторонне оцениваете Веретеева,- возразил Сергей.

- Я оцениваю его с той стороны, которая обращена ко мне.

С такими людьми я не привык работать. Его тренерское дарование остается при нем. Но чисто профессиональных качеств, даже выдающихся, мало для работы в современных условиях. Какая у тебя гарантия, что, втянувшись в футбол, я не превращусь завтра во второго Баженова?

- Гарантирую, что не превратитесь,- с улыбкой отозвался Сергей.

- А человек с характером Веретеева,- не слушая его, продолжал Бурцев,- не удержит меня, не поставит вовремя на место. Футбол опасен для меценатов. Особенно для таких некомпетентных, как я.

- Если вы все-таки заставите меня принять «Звезду», то и я не смогу, как вы сами выразились, поставить вас на место.

- Ты не понимаешь самого главного, Сережа…- Впервые Бурцев назвал его так.- Многое в Савельеве мне нравится. Но он предал «Звезду», за которую я тоже в ответе. Видеть же тебя вторым тренером при Веретееве я не хочу. Кстати, как ты себе представляешь отношения между Веретеевым и Соснорой? Им нелегко будет снова работать вместе. Оба они сильно изменились, контакта между ними может и не возникнуть. А на Соснору ты не должен коситься. Да, он, можно сказать, открыл мне глаза на многое. Судьба Савельева решена. Хотя в обкоме партии меня поняли не сразу. Да и твоя судьба решена.

- Я согласия не даю.

- Мы с тобой члены партии. Не забывай об этом. У нас есть обязанности. Порой мы не верим в себя, но все равно принимаем ответственность, потому что должны принять ее. Как члены партии.

Сергей не успел ничего сказать: в кабинет заглянул референт и доложил о том, что точно в назначенное время пришел Савельев.

- Пускай заходит.

Едва Савельев появился в кабинете и, завидев Сергея, чуть брезгливо поморщился, как зазвонил красный телефон на директорском столе.

- Проходите,- пригласил Бурцев.- Садитесь.- Он не спеша взял трубку.- Бурцев слушает. Добрый день. Готовы. Всё, как прежде. Молодости свойственно или не доверять себе, или переоценивать себя. Хорошо.- Он взглянул на часы.- Без опозданий. А что говорит Первый? Не имеет желания вмешиваться? - Бурцев лукаво взглянул на Сергея.- Я именно так и предполагал. Тем лучше. До встречи. Хорошо.

Бурцев задумался и не сразу положил трубку на аппарат.

- Пока я слушал мнения заинтересованных сторон,- наконец сказал он,- в обкоме уже все решили.

- Кому я должен сдать дела? - сухо спросил Савельев.

- Каткову.

Сергей раздраженно завозился в кресле.

- Старшему? - с усмешкой спросил Савельев.

- Старшему,- подтвердил Бурцев.

- Но он, кажется, не согласен. Может быть, уж сразу младшему?

- Почему младшему? - резко спросил Бурцев.- При чем тут младший?

- Борьбу против меня, если склоку можно назвать борьбой, вел именно младший,- пояснил Савельев.- Всеми способами. Влиял на ребят. Портил игру. Ломал тренерские установки. Своевольничал на поле. Болтал лишнее. Вероятно, старший брат боится того же.

Бурцев вопросительно взглянул на Сергея, но тот молчал. Савельев ведь был совершенно прав, и Сергей при всем желании не нашел бы и двух слов в защиту брата.

- Мне говорили об этом,- сказал Бурцев.- Но я не верил и не верю. Все в мире имеет свои причины. А в данном случае причины и следствия взаимодействовали так, что вы не смогли отличить их друг от друга. Туманно? А вы подумайте.- Бурцев шагнул к Сергею.- Поезжай в обком. Я приеду. Вслед за тобой. Хотя, в сущности, я там уже не нужен. Не задерживаю обоих.

Сергей невольно взглянул на Савельева. Тот побледнел: в обком его не приглашают, его объяснения никого не интересуют, его просто снимают.

Может быть, все происходящее сейчас - естественное продолжение того, что уже случилось? И каждый шаг, сделанный раньше, был только примеркой к тому шагу, который Минин сделает сейчас?

Пальцы подрагивали на баранке.

Слабостью было то, что он согласился играть в «Звезде». Тогда Минин боялся, что в родной Москве никогда не попадет в основной состав. Слабость не позволила помириться с Сергеем Катковым еще прошлой осенью. Слабостью было и то, что он искал савельевского покровительства.

Но отступить сейчас значило бы снова проявить слабость…

Сидевший рядом Роман выбросил в приоткрытое окошко недокуренную сигарету. Минин резко повернул машину к тротуару.

- Ты что? - удивленно спросил Роман.

- Дальше не поеду.

- Сдрейфил?

- Пусть так.

- Доронин тебя без детей не примет.

- Пусть.

- Я же обещал! Он знает, что ты мне должен помочь.

- Дальше не поеду.

- Гад! - крикнул Роман. Посмотрев на часы, он рванул дверцу машины и выскочил на тротуар.

Минин опустил голову и закрыл лицо руками. Он ясно увидел будущее, какое ждало бы его, если бы он не свернул с этой дороги.

И он мысленно поблагодарил свою слабость, которая позволила ему победить еще большую слабостьПронзительный скрип тормозов позади заставил его поднять голову. Обернувшись, он увидел, что Роман остановил такси и сел в него. Машина рванулась с места.

Все, кто в приемной ждали директора, проводили их пристальными взглядами. Один из этих взглядов Сергей перехватил.

- Я возвращаюсь к вам послезавтра,- сказал он начальнику своей лаборатории.- Моя футбольная командировка заканчивается.

На этот раз навсегда.

- Но, Сергей… Твое место, естественно, свободно. Но всем нам хочется, чтобы ты оставался в футболе, ты там нужен,- запротестовал начальник лаборатории.

- Теперь исключено,- ответил Сергей, направляясь к выходу.

- Зря играешь в благородство,- усмехнулся Савельев, когда они шли по коридору.

- Ни во что я не играю,- резко ответил Сергей.

- Неужели нашелся бы человек, которыйсогласился бы числиться старшим тренером, а плясать под твою дудку? Думаешь, твой хваленый Веретеев согласился бы?

- Зачем ты все валишь в одну кучу? - возразил Сергей.У меня к тебе - в отличие от Святослава - только профессиональные претензии. Другое дело - Свят. У него с тобой свои счеты.

Но не путай меня с ним.

- Конечно, после того как он все сделал для тебя, ты теперь ни при чем,- раздраженно сказал Савельев.- Все понятно. Прицел был дальний, а расчет - надежный.

- Тем лучше…- Сергей помолчал.- Между прочим, ты мог сказать Бурцеву, что уже нашел другую команду.

- Я хотел, чтобы ты отличился. Если бы ты выложил Бурцеву такую новость, это сильно повысило бы твои акции.

Впервые в жизни Сергею захотелось ударить Савельева. Может быть, он и ударил бы его, если бы их не догнал референт Бурцева.

- Катков! Директор просит вас не уезжать без него!

Савельев словно этого и ждал:

- Вот и доложи ему. Будет очень кстати!

Сергей не ответил. А Савельев безошибочно понял, что отношения между Бурцевым и Катковым будут совсем не похожи на те, которые сложились - или, вернее, не сложились - у него с Бурцевым. Прежде всего потому, что изменился и сам Бурцев.

Снизу навстречу Савельеву бежал Минин.

- Ты еще не улетел? - удивился Савельев. Однако вид Минина встревожил его.- Что с тобой? На тебе лица нет.

На мгновение задержавшись возле Савельева, Минин ничего не ответил, побежал наверх и вскоре столкнулся с Сергеем.

- Он поехал в детский сад.

- Кто?

- Роман. Это я привез его. Доронин велел ему забрать детей. Я об этом знал. Серега, прости! Только ты можешь его остановить.

- Куда он поехал?

- Он хотел, чтобы я отвез его. И на аэродром тоже. У него билеты на самолет. Осталось два часа. Нет, уже меньше.

Сергей бросился вниз и грубо оттолкнул Савельева, попавшегося ему на пути. Сверху кричал бурцевский референт:

- Катков, подождите директора!

13

Как всегда, их встречала у входа и провожала до раздевалки говорливая, беспокойная, разноголосая, а на этот раз еще и недружественная толпа.

Впрочем, для Святослава, поглощенного мыслями о брате, сегодня все это почти не существовало. Через час должен начаться последний матч сезона, а Сергея все нет и нет.

Дорогу Святу уж вовсе некстати преградил младший лейтенант милиции.

- Послушай, Катков,- смущенно сказал он,- мне стыдно, честное слово.

Свят безразлично посмотрел на его простодушное краснокожее лицо. В свое время он дал себе слово никогда и ни при каких обстоятельствах не говорить с этим человеком. Взгляд его задержался на милицейских погонах. «Значит, с этого парня одну звездочку всетаки сняли… Из-за меня?»

- Ладно,- примиряюще сказал Святослав, нарушая свое слово.- Чего уж теперь? Поздно!

Свята догнал раскрасневшийся Алик Хитров.

- Болельщики говорят… Ты же знаешь… Они всё знают лучше нас… Сегодня…

- Что сегодня? - испугался Свят, опять подумав о брате.

- Тебя включили в сборную. В турне по Южной Америке.

- Кого еще? - быстро спросил Свят.

- Кажется, тебя одного,- отозвался Алик.- Ты что? Откажешься, если одного?

Рядом со Святом шел Андрей Соснора. Свят обнял его и заглянул ему в глаза.

- Они без тебя не смогут,- сказал Свят Андрею.- Все равно они тебя позовут!

- Ах, Свят, какое это теперь имеет значение? - искренне ответил Андрей.- Главное, что признали тебя. Как видишь, и Доронин не имеет значения. Никто. Один ты. Ты сам.

- Они тебя позовут,- настаивал Свят.

- Главное сегодня не это,- убеждал его Андрей.- Не я, а ты.

И для меня тоже, понимаешь?

Великолепный атомградский стадион, прославленный печатью и кинохроникой, сегодня казался им обоим серым и тусклым.

Святослав почувствовал на себе чей-то взгляд. На балконе, опоясавшем стадион с внешней стороны, стояла Светлана.

- Возьми мою сумку,- попросил Свят Андрея.

- Опять она?

- Но, Андрей, я же ее не приглашал!

- Однако ты не на шутку растревожил ее сердчишко.

- Что ты! Тут скорее самолюбие!

- Ладно! Сегодня я тебя не отпущу ни на шаг. После игры.

- Я сейчас.

Свят решительно направился по бетонным ступеням вверх, на балкон. Он знал, что ребята смотрят ему вслед, но сегодня это нисколько не смущало его. Хотя еще месяц назад он непременно стеснялся бы и краснел.

Светлана не спеша шла ему навстречу.

Он заставил себя улыбнуться.

- Какими судьбами ты здесь? Ведь у вас занятия в университете?

- Хотела увидеть тебя,- просто сказала Светлана.- И непременно здесь. Я не надеялась, что ты меня заметишь. Может быть, и не хотела. Но ты сегодня на себя не похож.

- Сережи нет,- охотно объяснил он.- Должен был прилететь сегодня, но до сих пор его нет.

- Это важно, да?

- Конечно! - Свят оживился.- Разумеется, приглашать меня поужинать не стоит. Чтобы я не отказал.

- Я хочу познакомиться с твоим братом.

Чего же он сам хотел? Он смутно чувствовал, что эта девушка нравится ему больше, чем любая другая. К тому же ее отец, которого он ненавидел, был бы ошеломлен, если бы узнал, что его дочь встречается со Святославом Катковым. С тем самым Катковым, перед которым рано или поздно следовало бы извиниться. Мысль была мелковатой, но утешающей…

- Как-нибудь в следующий раз,- ответил Свят.- Хорошо?

А я пойду. Надо играть.

- Нет, папа на этот раз не приглашал тебя поужинать у нас.

Он тебя теперь никогда не пригласит.

- А он не подумал о том, что я никогда бы к нему и не пришел?

- Ты не знаешь папу, Свят,- возразила Светлана.

- Я сужу о людях не по тому, как и что они о себе говорят или какими хотят выглядеть, а по их поступкам.

- Вот ты какой! С тобой должно быть…

- Трудно?

- Интересно.

- До свидания. Я тороплюсь.

Он сбежал вниз.

В раздевалке «Звезды» царило напряженное ожидание: команда все еще жила надеждой. Между тем каждый из футболистов искал то слово, которое помогло бы снять напряжение и раскрепостило бы ребят.

Сначала такое слово как будто нашел Шлыков:

- Вот Серега… чудак! Упирается, словно его на очередную свадьбу к Поспееву ведут.

Но Шлыкова никто не поддержал, а Поспеев пробормотал себе под нос какое-то ругательство.

На столике покоилась капитанская повязка.

- Выстоять бы первый тайм,- вздохнув, сказал Шлыков.

- Это ты про меня? - живо отозвался Неуронов.- Чтоб у меня коленки не засохли?

Шлыков ничего не ответил и только снова вздохнул.

Говоров, которому врач пытался ввести в пяточное сухожилие новокаин с анальгином, громко спросил:

- Лишь бы защитка не свалилась, да?

Но его никто не понял, а Хитров даже рассердился:

- Помолчал бы, академик!

Андрей с любопытством наблюдал за тем, чего остальные, казалось, не замечали. Тренер подошел к Шлыкову и протянул ему капитанскую повязку. Шлыков что-то буркнул в ответ и отстранился.

Тогда тренер подошел к вратарю, но Неуронов, не проронив ни слова, повернулся к тренеру спиной.

Наконец тренер возник перед Андреем. Тотчас же рядом оказался Свят.

- Давай я тебе повяжу,- с готовностью предложил он.- Не возражаешь?

Едва команды выстроились в одну линию, чтобы по установленному обычаю поприветствовать зрителей, как с трибун на футбольное поле высыпали десятки разгоряченных и гордых своей миссией мужчин и женщин. Они бежали к центральному кругу, потрясая пышными букетами.

Свят нисколько не удивился, когда вся эта пестрая толпа окружила команду хозяев. Зрители впопыхах совали в руки футболистам белые хризантемы и красные астры. Некоторые просто подбрасывали букеты над головами своих любимцев. Цветы рассыпались в воздухе, падали на футболистов, разлетались по траве.

Андрей, стоявший рядом с судьей, громко сказал:

- Надо очистить поле от мусора.

Судья не ответил.

- Мы не начнем, пока поле не очистят,- повторил Андрей.

Те из местных футболистов, которым достались нерассыпавшиеся букеты, побросали их на трибуны., Футболисты «Звезды», собственно, и не рассчитывали на букеты.

Но Свят почувствовал, что с Андреем творится что-то неладное.

Соснора приехал в свой родной город. Никто не догадался преподнести хотя бы две-три хризантемы самому знаменитому футболисту из всех, родившихся в Атомграде. Что это было? Невнимание? Пренебрежение? «Оскорбительное пренебрежение»,- так решил Свят.

Он поднял с травы красную - ослепительно красную - астру и направился к Андрею.

- Астра значит - звезда,- сказал Свят, протягивая другу красный цветок.

- Спасибо, Свят,- сказал Андрей, пряча цветок за пазуху.

Мало кто на стадионе понял Свята. Футболисты атомградской команды даже не устыдились…

- Спасибо,- тихо повторил Андрей.

Вводить мяч в игру выпало «Звезде». Соснора занял место у мяча в центре поля. Раздался свисток судьи. Однако Андрей не шелохнулся. Кто-то из хозяев рванулся к центру, но мяч мирно лежал на траве.

К Андрею подбежал судья:

- В чем дело?

- Я же сказал: мы не начнем, пока не уберут цветы.

- Начинайте,- повелительно крикнул судья.- Я вам покажу!

- Пусть уберут цветы,- упрямо повторил Андрей.- В правилах написано, что…

Над его головой тотчас взлетела желтая карточка. Судья потрясал ею, поворачиваясь лицом то к одной, то к другой трибуне. К Андрею подбежал Свят.

- Охота тебе с ним связываться!

Стадион ликовал, приветствуя решительные действия арбитра.

Теперь желтая карточка заметалась над головой Свята.

- Брось, Андрей,- мягко сказал Свят.- Ты же знаешь, спорить с судьей бесполезно. Начнем. Давайте дудку,- крикнул он через плечо судье.

Снова раздался свисток.

Свят отбросил мяч Хитрову, который ловко убрал его под себя и протолкнул назад, Говорову.

Уже первая минута матча могла принести «Звезде» успех.

Говоров вернул мяч в центральный круг. Увидев, что вратарь хозяев вышел из ворот, Андрей сильным ударом по высоченной дуге направил мяч в ворота, но вратарь все-таки успел исправить свою ошибку - дотянулся до мяча, перебросив его через перекладину.

Угловой подавал, как всегда, Хитров. Сильно посланный мяч по замысловатой дуге полетел в штрафную и в полете отклонился в сторону ворот. Рванувшийся вперед вратарь обернулся и кулаками попытался отбить мяч снова на угловой. Однако мяч угодил в перекладину и отскочил в поле. Навстречу ему поспешил Свят, уже занес ногу для удара, но могучее плечо защитника отбросило его в сторону метра на два. Мяч все-таки достался вратарю.

Свят сидел на траве. Отчаянно ныла грудь. Но Свят знал, что никакого пенальти не будет. Судья подбежал к нему, руками приказывая подняться. Сидя на траве, Свят повернулся спиной к судье и только после этого вскочил и побежал на помощь товарищам, которые с трудом отбивались от воодушевленных хозяев.

Впрочем, этот штурм «Звезда» быстро отразила. Уже к середине первого тайма ей удалось уравнять игру. Атомградцы то и дело попадались в ловушки, расставляемые футболистами «Звезды», которые играли осмотрительно и без спешки. Доронинские замыслы быстро иссякли. Зрители были разочарованы - они ждали, что новый тренер придаст команде то, чего ей до сих пор не хватало,- блеск и непринужденность.

Футболисты «Звезды» не обостряли игру, словно больше думали о безопасности своих ворот, чем о штурме ворот соперника.

Да и Свят после падения не переступал среднюю линию - он весь был поглощен борьбой с атомградскими защитниками, которые пытались помочь своим форвардам.

Конечно, каждый из его товарищей вспоминал тот матч, когда Свят впервые взял на себя всю игру. Каждый ждал, что в Святе опять проснется та сила, и готов был безраздельно подчиниться ей.

Свят понимал это, но ничего с собой поделать не мог. Обида заставляла его кусать губы и твердить про себя горькие и оскорбительные слова. Все эти слова предназначались одному человеку - ему самому.

Как бы там ни было, уже с середины первого тайма атомградцы озирались на свои тылы, не очень-то увлекались собственными комбинациями, все время опасались, что «Звезда» вот-вот заиграет в тот темпераментный атакующий футбол, который в ее исполнении всегда был красен голами.

Первый тайм утомил и зрителей, и футболистов. Не устали только судьи. Они и в судейской комнате оставались сами собой.

- Что это с футболистами «Звезды»? Все они сегодня такие нервные, обидчивые,- недоумевал арбитр.

- Ждали Сергея Каткова, а он не прилетел,- отозвался помощник.

- А ты им посочувствовал? Мало он тебе крови попортил? Вспомни тот пенальти, который он не стал забивать. Против тебя ж была демонстрация!

- Если уж говорить об этом пенальти, то я благодарен Каткову за урок.

- Цветочками, видите ли, их самолюбие задели,- раздраженно продолжал арбитр.- Ах, какие они чувствительные! Кстати, куда девался мой букет?

Ему никто не ответил, потому что в судейской комнате как-то странно возник Веретеев. Будто вырос из паркетного пола.

- Ты сукин сын,- обращаясь к арбитру, спокойно сказал Веретеев.- Просто сукин сын. Ты знаешь, какое горе сегодня случилось у этих замечательных ребят?

- В чем дело? - крикнул арбитр.- Вы не имеете права!

- Сегодня каждый имеет право назвать тебя сукиным сыном.

- В чем дело? - уже испуганно повторил арбитр.

Но Веретеев вышел из комнаты.

- Что бы там ни случилось,- громко объявил арбитр,- футбольный матч есть футбольный матч, и я за него отвечаю.

- Лучше помолчи,- посоветовал ему помощник.- Веретеев зря болтать не будет. Я чувствовал, что ребята сегодня сами не свои.

Не такие, как обычно. Я думал, из-за того, что нет Сергея. А выходит, еще что-то…

В комнату неожиданно ввалился Баженов.

- Ну, молодцом! - пробасил он.- Так их и держать! И моим не давать спуску!

- Что случилось в «Звезде»? - спросил помощник арбитра.

- А что там может случиться? - Но Баженов вдруг нахмурился.- Ах, вот оно что! Значит, Бурцев потому и приехал…

Он почти выбежал из судейской комнаты.

Первым в раздевалку вошел Неуронов. Едва переступив порог, он невольно замер, увидев сидевшего в кресле Бурцева.

- Здравствуйте.

Бурцев лишь кивнул в ответ.

Вслед за Неуроновым вошел Шлыков. Он даже не поздоровался, настолько его потрясло появление Бурцева. Разумеется, директор мог прилететь на последний матч сезона, многое значивший для престижа его команды. Но появиться во время перерыва в раздевалке… Это было совершенно не похоже на Бурцева. Если он здесь, значит, случилось что-то немыслимое. В растерянности Шлыков отступил назад и молча опустился на стул.

Следом за ним в раздевалку ввалился Збарский, сопровождаемый разговорчивым Говоровым.

- Здравствуйте,- сказал Збарский, увидев Бурцева.

Директор опять лишь кивнул.

Збарский не посчитал его появление чем-то необычным. А Говоров вообще не обратил на Бурцева никакого внимания: все эти люди, и академики, и генералы, и директора, жили вне его мира.

Для Поспеева и Брайко Бурцев как реальная личность пока еще не существовал. Они вошли вместе и сразу исчезли за чужими спинами.

Зато вошедший за ними Хитров не на шутку испугался. Его смутило не само присутствие директора завода, хотя обычно он перед ним робел. Его ошеломила мгновенно пришедшая мысль о Сергее Каткове. Бурцева могло привести сюда только несчастье, а несчастье могло случиться только с Сергеем Катковым.

Он отступил в сторону. Когда на его месте возник Святослав, Бурцев тяжело поднялся из кресла ему навстречу.

Соснора, вошедший вместе со Святом, уже успел оценить и само появление Бурцева, и то, что директор встал именно тогда, когда в раздевалке появился Катков-младший.

Мысль о случившемся несчастье мгновенно пронзила и Свята.

- Где Сережа? - шепотом спросил он у Бурцева.

Из показаний свидетелей:

В о с п и т а т е л ь н и ц а д е т с к о г о сада. Он такой вежливый был. Я, говорит, дядя. Прибежали мальчики. Один обрадовался.

А второй вроде нет. Насторожился. Почему отпустила? Мальчики подтвердили, что он их дядя. Почему же я должна была подозревать?

Это я только теперь вспоминаю, что один из мальчиков насторожился…

В о д и т е л ь такси. Теперь-то я понимаю, что произошло.

Но ведь не может же таксист спрашивать у каждого пассажира:

«Какой там у тебя камень за пазухой?» Серега, видимо, хотел перекрыть нам дорогу, поперек дороги встать. Чтоб мы и с места не сдвинулись. Когда я выскочил из машины, уже поздно было…

Д в о р н и к. Я все видел. Этот тип не понравился мне с первого взгляда. Я как раз сгребал листву в кучу. Не понравился он мне.

Я даже метлу бросил. Дети играли. А вы спросите у воспитательницы. А таксиста спрашивали? Он все видел. Мальчики забрались в машину. На заднее сиденье. Только этот тип залез вслед за ними, как вдруг дверца с другой стороны открылась… и мальчики выскочили… держась за руки… на проезжую часть улицы. Если бы та «Волга» не свернула, то… сами понимаете… Она свернула - и прямо в бульдозер. Я бросился за мальчишками, сгреб их в охапку, потащил назад. А «Волга» загорелась.

- Что с Сережей? - шепотом повторил Свят.

- Возьми себя в руки.

- Говорите!

- Ты взрослый мужчина.

- Что с ним?

- Его больше нет. Он погиб.

Рядом вскрикнул Хитров. Збарский закрыл лицо руками. Брайко рванулся было к Святу, но Поспеев схватил его за локоть. Говоров широко раскрыл глаза, еще не понимая, что произошло. Неуронов отвернулся и прижался лбом к холодной стене.

Святослав невольно шагнул куда-то в сторону, словно пытаясь уклониться от несчастья. Ноги у него подкосились. Он опустился в кресло.

К Андрею неслышно приблизился тренер.

- Кем заменить Свята? - спросил он.

Андрей оттолкнул его и присел перед креслом, в котором неподвижно сидел Свят.

- Свят! А Свят!

Свят не отвечал.

Бурцев шумно вздохнул: он не привык объяснять людям подобные события.

- Твои мальчики в безопасности,- тихо сказал он Андрею.

- В безопасности? Мальчики?

- Сергей погиб, выручая их…

Святослав сдернул со спинки кресла свою любимую черную рубашку, которую надевал - на счастье - в день игры, и, ни на кого не глядя, стал рвать ее на полосы.

- Так вот оно что,- негромко сказал Андрей.- Они хотели выкрасть мальчиков. Значит, Доронин сдержал свою угрозу…

Поднявшись наконец из кресла, Свят подошел к Хитрову.

- Я сам.

Хитров попытался перехватить у Свята черную ленту, но Свят отрицательно покачал головой и даже расправил ленту на рукаве Хитрова.

Повязывая черную ленту Брайко, Свят сказал:

- Сережа хотел, чтобы ты всегда оставался верен «Звезде».

Глядя прямо в глаза Поспееву, Свят сказал:

- Сережа не хотел, чтобы «Звезда» тебя потеряла.

Збарскому, который одной рукой обнял его, Свят сказал:

- Ты знаешь, как Сережа ценил тебя…

Бледному Говорову Свят сказал:

- Вот как вышло.

Он ничего не сказал, кажется, только Неуронову, но тот понял, что Свят сам ждет он него слов, пусть и горьких, но необходимых.

Шлыков же, помогая Святу повязывать черную ленту, нашел их:

- Не теряй головы, Свят. Все мы с тобой… До самого конца…

Свят уже не сдерживал слез, сейчас он, как никогда, нуждался в поддержке.

Андрей обнял его.

Никто не торопил «Звезду», хотя звонок давно звонил и за дверью изрядно шумели.

- Идите,- сказал Святослав.- Пора!

- Да, конечно,- отозвался Андрей.- Не выйти нельзя. Зрители же ни в чем не виноваты.

- Я приду… Еще немного - и я приду,- сказал Свят.

Все расступились, давая дорогу Андрею. Никто не винил его в том, что он оставляет друга в такой жестокий час.

Трибуны возмущенно шумели. Судьи и хозяева поля уже заняли свои места, а «Звезда» выходила с опозданием чуть ли не на четверть часа. Ее встретил негодующий свист.

Футболисты «Звезды» вышли на поле стадиона с опущенными головами.

Добежав до центрального круга, они выстроились в одну линию и замерли.

Это была их минута молчания.

Стадион, только что возмущенно шумевший, разом умолк.

Люди на трибунах, увидев черные повязки на белых футболках, встали все как один.

Наступила тишина. …Вслед за Андреем ушли остальные, оставив Свята наедине с директором.

Бурцев не умел утешать.

- Ты не должен думать, что остался один,- сказал он Святу.У тебя много друзей. Тебя любят все. И все будут с тобой.

- Да,- согласился Свят.

- Мы тоже не оставим тебя. Потому что ты - наш.

- Да,- согласился Святослав.

- Ведь у тебя еще есть отец,- сказал Бурцев.

Свят увидел, что рядом с Бурцевым стоит человек, которого он не сразу и заметил. Когда этот человек вошел?

- Сыночек…

Свят присел, проверил, на ногах ли бутсы, и пошел к выходу.

- Куда ты, сынок?

Все это теперь было позади. Он сознательно оставлял все это позади.

По пропахшему сыростью туннелю навстречу ему, тяжело дыша, бежал Веретеев. Поравнявшись с ним, Свят ускорил шаги.

- Подожди минутку,- попросил Веретеев, догнал Свята и взял его под руку. Свят не стал высвобождаться. Однако, едва выйдя из туннеля, он первым делом взглянул на табло. Его команда, его «Звезда» уже успела пропустить гол…

Никаких чувств не переживал Свят сейчас, кроме жесточайшей тоски по брату.

К нему бежал раскрасневшийся, взлохмаченный тренер.

- Доиграем без тебя…

- Как это - без меня?

- Ты же ничего не видишь.

- Все я вижу! - крикнул Свят.

На самом деле он ничего не видел. Он и поля не видел, но все-таки поднял руку, привлекая внимание Андрея - своего сегодняшнего капитана.

Он и гол свой забил. Но никто, даже Андрей, не осмелился поздравить его. На большее, чем этот гол, ни команды, ни самого Свята уже не хватило.

«Бронзы» «Звезда» так и не добилась.

14

Директор Бурцев шел к раздевалке, тяжело ступая, и взгляд его был устремлен в одну точку, словно маячившую перед ним на расстоянии нескольких метров.

Бурцев прошел мимо меня, за ним - какой-то незнакомый мужчина, тогда я еще не знал, что это отец братьев Катковых, и оба они направились к раздевалке «Звезды». Тотчас вслед за этим футболисты обеих команд появились из туннеля и поспешили к своим раздевалкам - первый тайм кончился, начался перерыв.

Когда футболисты скрылись в своих комнатах, от стены отделился Веретеев и нетвердым шагом двинулся ко мне.

Ко мне?

Нет, он шел мимо, шел с трудом, держа руку у сердца.

- Горе… Такое горе…- Глядя мне прямо в глаза, Веретеев тихо сказал: - Погиб Сергей Катков… Нет Сергея…

И пошел дальше.

Я был так потрясен этим неожиданным известием, что даже не остановил Веретеева и ни о чем его не расспросил.

Обо всем, что случилось, я узнал позже.

Но как найти слова? Как понять, что почувствовал Сергей, когда мальчишки нырнули под колеса? Мгновение между жизнью и смертью!

Их жизнью - потому что мгновения хватило рвануть руль в сторону.

Его смертью - потому что не дано было другого мгновения вывернуть этот рульСергей всегда верил в свою способность управлять хотя бы собственными поступками, вести по пути, который он считал правильным, хотя бы собственную жизнь. В одно мгновение ему пришлось отдать ее. Отдать за две детские жизни.

Первой же мыслью, которая пронзила меня тогда на стадионе, была, конечно, мысль о Святославе. Я представил себе, что происходит сейчас в раздевалке «Звезды». Я вспомнил, как рыдали московские динамовцы, когда им после матча сказали, что погиб их товарищ Кожемякин. Погиб нелепо, бессмысленно, в лифте. Из-за травмы он в тот вечер не был с командой, не готовился к игре.

То был страшный вечер. Но сейчас было еще страшнее. Тогда в динамовской раздевалке не было младшего Кожемякина, мальчишки, который начал играть в детской команде и которого мы уже успели заметить.

Здесь же было еще страшнее. Потому что в раздевалке находился младший Катков, и ему еще предстояло играть целый тайм.

Ему предстояло нести свое горе на поле, и носить его в сердце, которое там, на поле, делает двести ударов в минуту. И он не мог зарыдать, как не могли и товарищи его старшего брата, его товарищи, теперь самые близкие ему люди на свете, потому что никого ближе у него нет.

Прижавшись спиной к холодной бетонной стене стадиона, я обещал себе рассказать о Сергее Каткове. Теперь это мой долг перед ним, перед Святом, перед «Звездой», перед футболом, перед всеми людьми.

И Свят, которого я еще не видел, но должен был непременно увидеть сегодня же, всегда будет следовать за Сергеем во всех своих поступках - в футболе и вне футбола. Это его долг перед Сергеем, перед собой, перед «Звездой», перед футболом, перед всеми людьми.

«Двадцатый век дал нам игру футбол…»

«Не знаю, что это такое, но это больше, чем игра…»

Футбол сильнее всего в их жизни, с ним бороться бессмысленно, эти люди ему не изменят, они могут изменить себе, но футболу - никогда, они перенесут самые тяжкие муки и самые горькие переживания, но отдадут футболу все свои силы.

«Бронзы» «Звезда» так и не добилась.

Но, может быть, придет и ее час?

Ведь как знать, может быть, через немногие годы - утомительные, со сладкой верой и горьким безверием, с нетерпением, с дерзкими порывами, со взлетами и падениями - на этом же стадионе, который затихнет в восторженном изумлении, «Звезда» возьмет ничтожные два очка, необходимые ей, по закону футбольного бытия, для того, чтобы стать первым претендентом на чемпионское звание?

Опять-таки, как знать, но, может быть, решающий гол в том матче забьет тридцатилетний Андрей Соснора, переживающий вторую футбольную молодость, не менее яркую, чем первая, но более значительную для него самого?

Да и как знать, может быть, завершит он своим ударом головокружительный и показавшийся безрассудным в своей красоте, в своей точно рассчитанной смелости проход Святослава Каткова, которому накануне исполнится всего двадцать лет и чья футбольная молодость - притягательная, громкая, ровно, чисто и честно освещающая его путь,- будет бесконечной?

В самом деле, как знать?

Чьи сыновья
1

Новоднепровская «Звезда» никогда еще за три десятка лет своего существования - сперва в забытом ныне классе «Б», потом в первой лиге и теперь уже много сезонов в высшей - не жила в атмосфере такого пристально-напряженного и одновременно доброжелательно-терпеливого внимания, каким окружил ее город. Трагическая гибель Сергея Каткова в автокатастрофе осенью позапрошлого года - тогда, когда он был фактически назначен старшим тренером команды, в которой провел больше трехсот матчей и, пожалуй, всю свою сознательную жизнь,- потрясла, конечно, не только Новоднепровск, но и всех, для кого так или иначе существует футбол. «Трагедия очищает»,- не раз с тоской вспоминал Смолеев сомнительное, как ему до сих пор кажется, утверждение древнего философа, но она и сплачивает, и тут нет сомнений.

Тогда, поздней слякотной осенью, «Звезду» принял старик Веретеев. При жизни Сергею Каткову не удалось убедить директора «Южстали» Бурцева в том, что «Звезде» для нового взлета необходим тренерский и жизненный опыт этого нестареющего старика. Не успел Сергей и поискать поддержки в обкоме, хотя до последней минуты надеялся, что его поймет первый секретарь Карташев, когдато, еще в пятидесятые годы, студентом металлургического института игравший два с половиной сезона в веретеевской команде класса «Б». Но то, чего не добился Сергей при жизни, осуществилось после его смерти. Как завещание, против которого не могли возражать даже те, у кого имелись - или им казалось, что имеются,- контрдоводы.

В каждой своей журналистской командировке в Новоднепровск Смолеев находил новые подтверждения того, что все завещанное Сергеем Катковым сбывается. Завещанное - это не означает, конечно, записанное, зафиксированное, утвержденное официальными подписью и печатью. Но - завещанное всей его короткой и яркой жизнью. Смолеев только теперь до конца понял, почему так стремился Сергей передать своего талантливого младшего брата Святослава под начало Веретеева, передать именно сейчас, пока не закатилась звезда выдающегося диспетчера и тактика Андрея Сосноры, почему так стремился Сергей примирить Веретеева с Соснорой, учителя и ученика, которых развела известная своим непостоянством футбольная жизнь. Сергей был убежден, и Смолеев убедился в его правоте, что Веретеев с его неистощимой жизненной силой и отнюдь не стариковским оптимизмом необходим Сосноре, чья карьера игрока неумолимо катится к финишу. Необходим не только как тренер, способный продлить ее, но и как Дед. «Дед» - давно уже все в футбольном мире, и друзья и недруги, называли так Веретеева. И вот наступил в жизни его любимого ученика Сосноры этап, когда Веретеев, у которого с покойной женой детей никогда не было, мог бы стать дедом с маленькой буквы для мальчишек Андрея.

Сергей погиб в автокатастрофе, которая, как и все несчастные случаи, выглядела бы трагически нелепой, если бы не то важнейшее обстоятельство, что своей гибелью Сергей спас двух мальчишекблизнецов, которых мечтал усыновить Соснора, и, значит, гибель его явилась трагедией - да, нелепостью - нет. Чем больше размышлял обо всем этом Смолеев, тем тверже приходил к убеждению, что личная жизнь Андрея Сосноры беспокоила Сергея не меньше, чем судьба брата, Святослава Каткова, и все, связанное с Соснорой, Сергей так или иначе связывал с будущим Свята. Да, сегодня Смолеев понимал это с той же прозрачной ясностью, с какой все видел, хотя и редко говорил на такие темы, Сергей Катков.

За полтора года, прошедших со дня его смерти, Смолеев окончательно убедился, что с редкой для человека на седьмом десятке лет целеустремленностью Веретеев осуществляет футбольное завещание Сергея. Вот об этом, о том, какой командой мечтает он видеть «Звезду», старший Катков говорил часто, и со старым учителем чаще, чем с кем-либо другим. Он считал себя футбольным сыном Веретеева, но кто возьмется отрицать, что футбольные сыновья способны влиять на мировоззрение своих футбольных отцов? Отдавая «Звезде» все, что он знал и умел, а знает и умеет он в футболе едва ли не все, Веретеев постоянно подчеркивал (и не только в печати и телеинтервью, но и в неизбежных для каждого тренера беседах с начальством), что старается воплотить на поле задуманное когда-то Сергеем Катковым.

А ведь у самого Веретеева есть уникальный дар: умение найти каждому игроку такое задание и зону действия, что все они вместе, такие непохожие по характерам и манере игры, возрасту и темпераменту люди, становятся чем-то цельным, единым, таким, чему самые изобретательные журналисты, не могут найти синонимов менее затертых, нежели примелькавшиеся в статьях и отчетах «ансамбли», «оркестры», «бесперебойные двигатели», «моторы», «механизмы». Когда же есть подходящий материал (и это слово тоже заставляет Смолеева морщиться, когда он натыкается на него в чужих и своих отчетах и статьях), веретеевскому дару вообще нет цены.

«Звезда» дала старику такой материал. В безраздельное владение.

Безраздельное потому, что гибель Сергея погасила все страсти, бушевавшие в «Звезде» так же, как и в почти любой другой команде высокого класса. Сергей завещал «Звезде» мир и единение. Веретеев обеспечил всем равноправие: и заслуженным ветеранам, и звездамбомбардирам, и неоперившимся новичкам. От каждого по способностям - каждому поддержка и помощь тренера. Потому-то и жила сейчас «Звезда» в такой атмосфере, о какой может только мечтать любая команда. Неужели для этого, с горечью думал Смолеев, необходима была трагедия?

Что же касается собственно футбола, команду украшали игроки средней линии. Опорным полузащитником стал теперь Соснора и управлял всей игрой. Умудренный опытом, не одним лишь спортивным, но и житейским, умница, боец, он способен почувствовать себя своим в любой команде, в любом составе, а любая команда - клубная ли, сборная ли - мгновенно признает его лидером, как признала два года назад «Звезда».

Справа в полузащите творил чудеса Алик Хитров, ровесник младшего Каткова, друг детства и постоянный партнер с юных футбольных лет. Для Алика не существовало тайн в технике, не было предела его терпению и доброжелательству, он играл от ворот до ворот, не жалея сил, не теряя веры в себя и товарищей.

А слева в полузащите играл Василий Поспеев, которого два года назад разыскал и пригласил в «Звезду» старший Катков. Когда Сергея не стало, Поспеев потерял не только партнера и человека, на чье сильное плечо всегда мог опереться в своей неустойчивой, беспорядочной за пределами футбольного поля жизни, но и утратил веру в то, что ему, Поспееву, будут верить. И в начале прошлогоднего сезона он сорвался. Веретеев никогда не простил бы ему этого срыва, но - действовало завещание Сергея - Соснора и Святослав Катков поверили Поспееву и убедили Веретеева поверить ему.

Сам же Святослав играл теперь передним полузащитником или, точнее сказать, оттянутым в глубь поля форвардом. Двадцатилетний Свят сверкал сейчас не только в атаке, но и едва ли не на любом участке поля,- самолюбивый и дерзкий, он неустанно трудился, словно дал зарок отрабатывать и за покойного брата. Ранимый в жизни, что в отсутствие Сергея стало особенно заметно, на поле он был неуязвим.

Ворота защищал по-прежнему Неуронов. Немногословный, незаметный в быту, он властвовал в собственной штрафной площади, излучая спокойствие и надежность. Конечно, в высшей лиге есть вратари и получше, но вряд ли кто из них так сыгран с защитой, как Неуронов.

И не только потому, что опорой защиты остается Шлыков, с которым Неуронов дружит и вместе играет уже больше десяти лет. Тот самый Шлыков, о котором в футбольном мире говорят как о человеке вообще без нервной системы,- все знающий, все помнящий, способный решить любую тактическую головоломку.

Сейчас ему стало легче: рядом в центре обороны действует Збарский, которого с левого фланга перевел сюда Веретеев. Разумный, осмотрительный, резкий и быстрый, Збарский получил прозвище Математик не оттого лишь, что на одни пятерки сдает в институте сессию за сессией,- просто ребята утверждают, что тактические варианты он просчитывает со скоростью компьютера.

А место Збарского на левом краю обороны занял дебютировавший в прошлом году Женя Нарышев, воспитанник футбольной школы «Звезды», который ничем, казалось, не выделялся в юношеской команде до тех пор, пока не обратил на. него внимание Веретеев.

А вслед за стариком и все увидели, что девятнадцатилетний Нарышев засиделся в дубле, что он не по возрасту серьезен, тактически грамотен, что нелепо было не приглашать его в юношескую сборную страны,- и вот уже второй сезон он постоянно выступает в молодежной сборной.

Справа же в защите, как и прежде, но все уверенней, играет Витек Говоров - третий мушкетер, еще с юношеской команды друг Хитрова и Свята Каткова, капризный, гордый профессорский сынок, на поле не знающий устали, самоотверженный и мужественный.

Может быть, лишь с линией нападения у «Звезды», как, впрочем, и у многих других команд высшей лиги, не все ладилось. После того как уехал во Лбов к Савельеву Минин, а Свят стал действовать в середине поля, на месте погибшего брата, впереди постоянно играет только Алеша Брайко, безусловно, талантливый и трудолюбивый, но еще до конца не сформировавшийся. Место же второго штатного форварда пока вакантно. Иногда, в особо ответственных матчах, оно так и остается вакантным: Веретеев ставит либо лишнего защитника, либо пятого полузащитника с целью разгрузить Свята. И поступает так не от хорошей жизни и уж тем более не от трусости - старик никогда и ничего не боится. Просто те юные форварды из дубля, на которых он надеется, еще не способны выдержать нагрузку, играя матч за матчем, а «загнать» молодого - нет, на это Веретеев никогда не пойдет, пусть так поступают Савельев и Доронин, который второй сезон работает в Атомграде с бывшей веретеевской командой.

- Ну что, сынки-мальчошки,- начинает обычно предыгровую установку Веретеев,- давайте вместе подумаем, кому сегодня надевать футболку с одиннадцатым номером?

И хотя все понимают, что старик заранее это решил, но невольно втягиваются в обсуждение и постепенно приходят к какому-то выводу, а потом пойди угадай, совпал ли вывод с тем, какого добивался Веретеев, или все вместе решили поступить так, а не иначе? Пожалуй, ни в одной другой команде, а ему довелось побывать во многих, не видел Смолеев, чтобы так проходили установки на игру: никто теперь в «Звезде» не отмалчивается, никто не стесняется признать, что не понял задания, никто и не обижается на неизбежные в подобных случаях подначки.

Неужели для всего этого, с горечью думал Смолеев, необходима была трагедия?

2

Возвращаясь из аэропорта, куда он отвез завершившего командировку в Новоднепровск Смолеева, Святослав почувствовал, что после долгих откровенных бесед с журналистом нуждается в одиночестве.

С хорошо информированным, искренним и доброжелательным Смолеевым разговаривать интересно - это Свят безоговорочно признавал. Но он не привык откровенничать с малознакомыми людьми и для Смолеева делал исключение лишь в память о старшем брате, который выделял этого московского корреспондента из разношерстной журналистской братии, зная, что Смолеев никогда не использует полученную информацию во вред «Звезде».

Каховское море, распаренное и спокойное, опаленное солнцем и задушенное безветрием, показалось Святу белесым, когда его новая «Волга» вырвалась с окутанной пылью лесной дороги на посыпанное гравием приморское шоссе. Камешки застучали по днищу машины, Свят сбавил скорость и вскоре съехал с шоссе вниз по накатанному склону. Затормозил он у самой воды.

Свят с детства мечтал о лете, которое можно было бы провести беззаботно, не покидая пляжа и купаясь раз в день - с утра до вечера. Но футбол предоставлял ему вместо летнего отпуска зимний, когда свирепствовали резкие ветры и травили душу заунывные дожди.

Он вылез из машины, скинул сандалеты, сбросил рубашку, стянул потертые джинсы. Но почему-то ему не захотелось сразу бросаться в воду с этого открытого пустынного берега. Он осмотрелся. Неподалеку, метрах в пятидесяти от того места, где он спустился на машине по склону, почти до самой воды протянулись от шоссе заросли отцветшего воловика, а потом и куртины чабреца, кое-где еще поблескивавшего сиреневыми соцветиями.

Утоптанная тропинка, пронизывавшая заросли насквозь, оказалась усыпанной колючками, которые приятно щекотали натруженные ступни.

Свят неожиданно вспомнил, как однажды сказал Смолееву, не успевшему в командировочных заботах вырваться на пляж: «А я бы на вашем месте там и ночевал. Ничего не знаю лучше пляжа». И Сергей тогда укорил младшего брата: «Ты любишь пляж больше всего на свете потому, что ты там - персона номер один. Станешь персоной номер один в футболе - и полюбишь больше всего на свете футбол».

Теперь он в футболе действительно персона номер один: в прошлом году журналисты признали его, Святослава Каткова, лучшим футболистом сезона. Конечно, это было приятно, хотя он понимал, что, не будь рядом на поле Сосноры и не займи «Звезда» впервые в своей биографии третье место в чемпионате страны, вряд ли бы его так высоко оценили. Да и играть ему стало легче, когда Веретеев четко и тонко определил задачи, благодаря чему ярко проявлялись все его футбольные достоинства. И все же Свят, оставаясь наедине с собой, не мог с уверенностью сказать, что любит футбол больше всего на свете. Был бы жив брат, может быть, так оно и было бы.

Но сейчас ему слишком часто казалось, что это футбол, дав ему, Святу, все, отнял у него брата - ведь он из-за футбола находился в тот день в другом городе и не был рядом с Сергеем, а если был бы рядом тогда… тогда все… быть может… нет, наверняка… наверняка все обошлось бы иначе… он, Свят, не позволил бы увести доронинских близнецов… И Сергей был бы жив… Доронинских? Нет. Уже не доронинских. Они уже тогда не были доронинскими. Они уже тогда были сыновьями Андрея Сосноры. Пусть не по метрикам, зато по сути. По человеческой сути…

Песок обжигал ступни, натруженные футболом. Но и вода лишь чуть-чуть охладила ноги.

Свят шел по отмели медленно, раскинув руки, подняв лицо к солнцу и закрыв глаза.

Потом он на секунду замер, вытянулся струной и бросился в воду.

Вынырнул далеко, набрал в легкие побольше воздуху и вновь нырнул, а затем еще долго плыл кролем, забирая воздух не на каждом движении правой руки, а через одно ее движение.

Какой маленькой отсюда выглядела машина!

Он поймал себя на том, что ни о чем постороннем уже не думает: лишь о правильной технике кроля - работе рук и ног, дыхании.

Он наслаждался одиночеством. Ничей голос не смог бы достать его здесь. Ничья рука не остановила бы. Ничьи желания не могли здесь повлиять, подавить его собственные.

Теперь он чувствовал себя прекрасно, словно сбросил в воду груз всех матчей первого круга. Теперь он готов был продолжать свой путь. И наверное, смог бы даже продолжать разговор со Смолеевым.

Запустив мотор, он вспомнил, на чем они прервали беседу.

- О тебе так хорошо пишут и говорят,- сказал Смолеев.Тебя все любят, Свят.

- Любят? - удивился он.- Многие должны ненавидеть.

И еще как!

- Ну что ты, Свят? Не говори глупости.

Глупости? А разве не должен ненавидеть его Минин, играющий теперь во Лбове у Савельева? И разве не должен ненавидеть Савельев? Ведь это он, Свят, по существу, отнял у них «Звезду». Именно он, а не Сергей, как считают многие.

И разве не должен его ненавидеть Доронин? За ту поддержку и помощь, какую Свят оказал Ларисе, вместе с детьми ушедшей от Доронина к Андрею, и продолжает оказывать и будет так поступать всю жизнь.

Смолеев просил его рассказать о том, как он живет. Но что он мог рассказать о своей жизни?

Рассказывать о том, что вся его жизнь заполнена лишь футболом?

О том, что футбол отнимает часы, которые он хотел бы тратить на другое? Порой институтские учебники удается раскрывать, лишь погрузившись в кресло самолета. Хорошо, если кто-нибудь из сокурсников даст толковый конспект, но чаще всего и в толковом конспекте над почерком бьешься так, что забываешь о содержании.

О том, что на каждом шагу он чувствует себя двойником старшего брата? Двойником ли? Может быть, это и не совсем так. Но то, что о каждом своем поступке он мысленно докладывает брату, как бы отчитывается перед ним,- это точно. Он же знает, что его слава никогда не была бы такой яркой, если бы не попал он в свет лучей славы Сергея, и, значит, он в вечном долгу перед братом, в таком долгу, в каком обычно бывают сыновья перед знаменитыми отцами, лучами своей славы освещающими - и облегчающими - путь сыновьям.

О том, что без Андрея он не может прожить и дня? Даже новую квартиру - не мог же он оставаться в той, где жил вместе с Сергеем, не вынес бы этой разлуки - получил на одной площадке с Андреем.

Да и малыши - все еще доронинские, но лишь по фамилии - так вошли в его жизнь, что без них пустота в душе. Сергей погиб из-за них, но спасая их. Значит, и он, Свят, должен бороться за них так же, как боролся бы Сергей. Значит, и он, Свят, должен освещать им путь.

Как отцы сыновьям…

Вычитал он недавно в какой-то книжке по индийской философии (наверняка Веретеев нарочно подсунул ее): богатства подающего не уменьшаются; тому, кто, имея пищу, пожалеет ее для слабого, просящего подаяние, кто не внемлет страждущему, пришедшему к нему,- тому человеку не будет утешения.

Он помнил и то, чемуучил его брат. Жизнь - это обязанности и ответственность. Нравственный закон - не случайное изобретение исключительного ума, не догма. Это - необходимое выражение истины. А единственная вещь в мире, обладающая абсолютной ценностью,- это добрая воля, свободно определяемая нравственным законом. Да, конечно же, сострадание к горестям других - побудительная причина альтруизма. Сейчас, когда он уже дважды на «пятерки» сдавал в институте философию, ему стало понятней все то, что пытался внушить ему брат.

Обратная дорога всегда скорая.

Буерачная степь с разветвленной паутиной электропередач не отвлекала его. Лишь однажды, не сбавляя скорости, Свят подумал, что где-то рядом, за сухой, но еще цветущей степью затихает после дневной смены шахтерский поселок, откуда пришли в «Звезду» Алеша Брайко и Вася Поспеев.

Машина легко неслась сквозь сумерки по пустынной дороге, оставляя позади готовые к уборке хлебные поля и почерневшие в заходящем солнце лесные полосы…

Ставя машину в гараж, Свят поймал себя на мысли о том, что у Сергея собственного гаража никогда не было, а он, Свят, так и не знает, на какой свалке нашла себе пристанище разбитая «Волга»

Сергея, на которую у младшего брата не хватило тогда - год, девять месяцев и тринадцать дней назад - мужества даже взглянуть.

3

У московской команды, сохранившей до сего дня лишь свое славное имя, но уже второй сезон ведущей изнурительную борьбу за право остаться в высшей лиге, «Звезда» - лидер первенства - неожиданно выиграть не смогла, мало того, лишь на последних минутах ушла от поражения.

Святослав присел на краешек кресла, поджал ноги и, потирая ушибленное колено, ждал, какие слова найдет Веретеев: захочет ли снять напряжение, вселить надежду или, наоборот, заставит каждого до следующего матча жить с сознанием собственной вины?

Ну что же, все - по закону,- сказал Веретеев.- Не выиграли тогда, когда должны были, значит, придется выигрывать у более сильных, у тех, с кем вы не против были бы сыграть вничью. Вот вам и вся арифметика. Арифметика вашей самоуверенности.

Поначалу Святу показалось, что Веретеев просто не сумел найти необходимых слов. Но уже под душем, на удивление быстро расслабившим затекшие мышцы, он понял, как верно оценил старший тренер общее настроение. Пожалуй, этих его нескольких слов хватило для того, чтобы у ребят и уверенность сохранить, и заставить их задуматься о просчетах. Подставив лицо под струю воды, Свят улыбнулся, но так, чтобы его улыбки никто не заметил,- никогда, он был убежден в этом, не нашли бы таких слов и такого тона ни Доронин, ни Савельев.

Одевшись и аккуратно упаковав амуницию в новенькую адидасовскую сумку, Свят заметил, что Веретеев сидит за столом и возится с какими-то бумагами, подсунутыми администратором. Возле старика никого не было, и Свят решил: момент для разговора подходящий. Он, конечно, понимал, что Дед удивится: обращаться с подобными просьбами после неудачной игры не принято. Но откладывать этот разговор он не мог.

- Разрешите попросить вас?

Веретеев поднял голову, и его глаза чуть прищурились: то ли от яркой лампочки над столом, то ли от удивления.

- Проси.

- У нас ведь завтра выходной. Так?

Веретеев устало кивнул и усмехнулся, но ничего не ответил.

- Так вот Андрей… он у вас потом… скоро попросит отпустить его… дня на два. Хочет съездить к этому… ну, в Атомград… Понимаете?

Веретеев внимательно смотрел на Свята и молчал.

- Понимаете, мальчики-то в школу должны идти. Уже записывать их пора в школу, до первого августа. Так он хочет их усыновить. Чтоб все по закону. Чтоб в школу под его фамилией пошли.

Понимаете? Чтоб без суда обошлось. Для этого согласие нужно.

Тот должен согласиться, а он пока не уступает. Ларису и слушать не стал. Понимаете?

- Понимаю,- спокойно сказал Веретеев.- Пусть Андрей едет.

- Нет, нет,- забеспокоился Свят.- Как раз и не надо. Я вот и хочу попросить: вы не отпускайте Андрея, откажите ему. Придумайте что-нибудь такое, чтобы не обидеть его. Дело какое-нибудь. Пусть, например, после следующей игры поедет. Сейчас ему нельзя. Не готов он. Встретиться с тем не готов. У него сейчас разговор не получится Вы же знаете: Андрей, он же долго должен… готовиться… его подготовить надо, настроить… Ну, все,- спохватился Свят,- я -пошел.

Я ничего вам не говорил. Ладно?

Свят поспешил к выходу из раздевалки.

Веретеев тяжело поднялся из-за стола и тоже пошел к выходу.

Значит, Андрей подойдет к нему в подтрибунном холле? Старик покачал головой: как же так, совсем закрутился с этим футболом, на другое ни сил, ни мыслей уже не хватает. Почему же он сам не подумал об этом раньше? Лето в разгаре, сентябрь на носу, а у него в голове лишь футбольный календарь да тренировочные нагрузки. А мальчикам в школу идти, и время не ждет. Но Веретеев так и не решил, что он ответит Андрею.

Соснора же заговорил с ним иначе, чем Свят. Хотя волновался, видимо, не меньше. Он смотрел в пол и говорил тихо, боясь, что ктонибудь услышит.

- Извините, но мне нужен еще один выходной. Не могу сказать зачем. Извините.

Именно в этот момент - как озарение - Веретеев понял, что он должен сделать.

- Это ты меня извини. Я как раз хотел попросить тебя: помоги второму тренеру провести послезавтра обе тренировки. У меня срочные дела. А после очередного матча - там у нас интервал солидный - отпущу тебя на три дня. Ты же, насколько понимаю, не гулять отпрашиваешься? - Веретеев как-то робко улыбнулся и попробовал заглянуть Андрею в лицо. Но Соснора так и не поднял головы. - Я тебе подготовлю список упражнений, а то ведь сам знаешь: наш второй - такой путаник, еще загоняет ребят из-за сегодняшней осечки. По рукам?

- Хорошо. Все сделаю. Но три дня мне не надо, я в два уложусь.

- Это тебе спасибо, Андрей.

Соснора закинул за спину сумку и, все еще не поднимая головы, направился к выходу из подтрибунного помещения, туда, где ждал футболистов автобус. Веретеев глянул было ему вслед, но тут же быстро пошел назад, в раздевалку. Теперь ему срочно нужен администратор, единственный человек, который способен сейчас помочь.

«Мы только тренировались вместе, а они еще и все вместе отдыхали» - так ответил однажды знаменитый динамовский вратарь Алексей Хомич на вопрос, почему в первые послевоенные годы соперничество двух великолепных команд - ЦДКА и московского «Динамо» - чаще приносило в чемпионатах страны успех армейцам.

Свят сейчас уже не мог вспомнить, Смолеев ли рассказал футболистам «Звезды» об этом или Веретеев на зимнем тренировочном сборе в прошлом году, но так или иначе «семейные пикники» второе лето подряд стали в «Звезде» своего рода традицией. Даже старики-молчальники Неуронов со Шлыковым иногда проводили выходные вместе с молодежью. Правда, сегодня, после неудачного матча, их из дома не вытянешь. Впрочем, и у Свята с Андреем настроение было не слишком подходящим для массового гулянья. Но Лариса загодя взяла отгул, да и близнецы ждали этого выходного, как новогоднюю елку. Объяснишь им разве, что вчерашнее потерянное очко осенью может стоить золотых медалей.

Еще неделю назад Витек Говоров пригласил всех на отцовскую дачу: профессор с супругой отбыли на отдых в ГДР («Ну, понятное дело, с лекциями о своем любимом доменном производстве»,- добавлял Витек с иронией, но и с гордостью в голосе). Гордостью же младших Говоровых - Витька и его черноглазой сестрички Вики, которая недавно вновь стала чемпионкой Союза по прыжкам в воду,были настоящие бараньи шашлыки. Их расхваливали даже тбилисские динамовцы и ереванцы: у Говорова в каждой команде высшей лиги выискивались друзья-приятели - такой уж общительный нрав был у этого профессорского сынка, который золотой медалью десятилетки отстоял у родителей право на футбольную карьеру и поступил в институт физкультуры. Своим друзьям Алику Хитрову и Святу Витек, правда, признался, что мечтает стать вовсе не тренером, а спортивным врачом, и, значит, придется кончать еще и медицинский.

«Он добьется своего, вот увидишь»,- убеждал Алик Свята, когда тот посмеивался над грандиозной жизненной программой Витька. …Рядом со Святославом, на переднем сиденье «Волги», пристегнутые одним ремнем, ерзали близнецы. Когда они в машине, Свят не позволял себе разгоняться больше восьмидесяти километров в час.

Да и Андрей нервничал, то и дело поглядывал из-за спины Свята на шкалу спидометра, приговаривая: «Да не гони ты, не гони».

«Нас и так все обгоняют»,- ныли мальчишки, и тогда приходилось вмешиваться Ларисе: она знала, что Свят ни в чем не способен им отказать, а ведь он и сам еще заводной как мальчишка.

- Я бы прибавил,- сказал Святослав близнецам,- да вот боюсь Алешу разбудить, так что потерпите.

Алеша Брайко дремал на заднем сиденье. Вчера после матча он последней электричкой ездил домой, в шахтерский поселок, отвезти матери зарплату, а сегодня первым же поездом вернулся в город. «Никто, кажется, не любит эти пикники так, как Алеша,подумал Свят,- верно, чувствует себя взрослым, когда рядом нет тренеров».

На улочке дачного поселка под крепкими абрикосовыми деревьями уже пристроились три машины: старая профессорская «Волга», немало повидавшая на своем веку, и совершенно одинаковые «Жигули»

Збарского и Поспеева. На лужайке за острокрышей дачей вовсю дымили два мангала. Жена Игоря Збарского и Вика Говорова хлопотали на веранде, а юная невеста Жени Нарышева дежурила возле детской коляски, в которой мирно посапывал годовалый Збарский,

«самый спокойный ребенок на свете», как утверждал Игорь на зависть Ларисе («Эх, Игорек, вы такие счастливые, рассказать кому, что мои сорванцы оба одновременно не спали днем ни минуты,- не поверят же»).

Все было так хорошо. И все - как обычно.

Поспеев не сводил глаз с неумолкавшей в течение всего дня Вики, которая, однако, все чаще поглядывала на него, и это давно уже ни для кого не секрет, а ведь год назад слышать о нем не хотела.

Андрей после трапезы увел Збарского в малинник, где они вели свои нескончаемые споры о тактике футбола. «А Круифф? А Платини?

А Марадона?» - только и доносилось оттуда до тех пор, пока жена Збарского не вытащила Андрея сыграть в «блиц» десяток шахматных партий.

Игорь сменил на дежурстве у коляски сына невесту Нарышева, но Жене не удалось - никогда не удается - уединиться с ней в лесу:

Алеша с близнецами-разбойниками увязались за ними.

Говоров и Хитров сплавали к рыбакам на противоположный берег озера и привезли рыбу, которую Вика с Поспеевым тут же почистили.

Значит, на ужин будет уха.

Лариса успела дочитать роман Амаду в «Иностранной литературе», после чего зорким женским взглядом оценила обстановку и вдруг поняла, что лишь один Свят - для него это так необычно - не нашел себе занятия: целый день качался в гамаке.

- Что это ты сегодня сам не свой? - спросила Лариса, присев на табуреточку около гамака.

- Как вы думаете, почему Веретеев завтрашние тренировки поручил провести Андрею? - вопросом ответил Свят.

- Так ты об этом? - удивилась Лариса. Но тут же удивилась и тому, что ни Андрей, ни она не придали вчера значения просьбе тренера, а Свят, выходит, взволнован этим. «Нет, он уже не мальчишка,- подумала она,- он, как Сергей, во всем ищет причину».

А вслух сказала:- Могут же у него быть дела в обкоме или на заводе?

- А по-моему, он администратора посылал в аэропорт за билетом.

- Значит, у него дела в Москве.

- Нет у него там никаких дел,- убежденно возразил Свят.И в обкоме, и на завод он мог бы съездить сегодня. Он ведь никогда и ни из-за чего тренеровок не пропускал. Это и начальники все знают, даже директор завода: прежде чем его вызвать к себе, Бурцев всегда справляется о тренировках, а то ведь Дед так может ответить, что и не захочет директор ссориться с ним, но придется.

- Ты меня просто пугаешь,- заволновалась Лариса.- Позвать Андрея?

- Ни в коем случае.- Свят выпрыгнул из гамака.- Ему вообще ни слова. И никому. Ладно? Очень прошу вас. И со мной уже - полный порядок. Пойду поищу мальчишек. А то загоняют они Алешу, у нас ведь завтра двухразовые.

Он побежал к лесу, увидев, как оттуда выбежал на полянку Брайко, а за ним вдогонку с воплями американских индейцев мчались близнецы.

Лариса с беспокойством смотрела ему вслед. «Сказать или не говорить Андрею? - думала она.- В конце концов, что случилось? Тренер решил куда-то съездить на один день. Нет, все они еще дети, не могут и дня прожить без старших. Взрослые дети». Она пыталась успокоить себя, убедить в том, что волнение Свята беспочвенно, но чувствовала: действительно, здесь что-то не так. Но что? Она было успокоилась тогда, когда прибежали Свят, Алеша и близнецы. Война индейцев с конкистадорами была в разгаре. Индейцы пустили в ход пластмассовые водяные пистолеты, и завоеватели распластались на траве, запросив пощады. Святослав так самозабвенно отдался игре, что Лариса снова решила: «Да, он все-таки ребенок и просто пытается подражать Сергею, играет в старшего брата». Но эта мысль взволновала ее еще больше, таким одиноким и ранимым показался ей Свят, на которого навалились и прижали лопатками к траве ее сыновья.

После такого богатого впечатлениями дня уложить мальчишек спать мог только Святослав, но сегодня и ему это долго не удавалось.

- Хотите, подарю вам щенка? - неожиданно спросил он.

Близнецы застыли в изумлении: шутит или нет?

- Свят, ты с ума сошел! - запротестовал Андрей.

Но мальчишки уже пришли в себя и с криками: «Щенка! Хотим щенка!» - повисли на Святе.

- Условие одно: сейчас немедленно спать. А к первому сентября у вас будет щенок. Но спать - немедленно. Разрешаю лишь обсудить, как вы его назовете.- И Святослав унес близнецов в детскую.

Шепот оттуда доносился не больше десяти минут.

Мальчишки давно уже мирно спали, когда Святослав после вечернего чая с Андреем и Ларисой собрался идти в свою квартиру. Супруги вышли в прихожую проводить его, но в этот момент раздался звонок в дверь. Открыв дверь, Святослав отошел в сторону и растерянно посмотрел на Андрея.

- Геннадий Александрович, что-нибудь случилось? - быстро спросил Андрей.

Первый секретарь обкома жил этажом ниже и в последнее время иногда приглашал к себе Соснору потолковать о футболе. Но сам еще никогда не заходил. Да и час такой поздний.

- Вы за Андреем? - вырвалось у Ларисы.

Карташев покачал головой и беспомощно развел руками…

4

Атомградская команда принимала сегодня следующего соперника «Звезды». Посмотреть в игре своего очередного противника - обычное дело в футболе, но старшие тренеры занимаются им лишь перед особо важными встречами. Поэтому приезд Веретеева в Атомград выглядел более чем странным. Понимая это, он и не бронировал номера в гостинице, и не просил встретить. Но и ждать вечера, чтобы поговорить с Дорониным после игры, не стал. Взяв в аэропорту такси, Веретеев прямиком отправился на загородную базу своей бывшей команды, с которой расстался позапрошлой осенью, и, к чему обманывать себя, отнюдь не по собственной воле.

Драматические события той осени до сих пор заставляли его просыпаться в холодном поту. Дни футбольного тренера так заполнены всевозможными хлопотами, что и подумать некогда о чем-то, не связанном с тренировками, предстоящими матчами, бытовыми проблемами его питомцев, которые всегда в конечном счете решает старший тренер. Веретеев часто думал о том, что всю жизнь ему и его коллегам надо заниматься делами, которые выпадают на долю нормальным людям лишь при ремонтах или переездах с квартиры на квартиру. Бесконечное выбивание жилья, когда приглашаешь нового игрока, когда женятся или заводят детей уже играющие в команде; устройство на работу их жен, матерей, сестер, братьев, а их самих в техникумы, училища, институты; переговоры с деканатами и кафедрами об отсрочках, пересдачах и продлении сессий; ясли и детские сады, райисполкомы и завкомы - чем только не приходится заниматься, куда только не обращаться с письмами и просьбами, да и каких людей, находящихся на самых высоких постах, вынуждены беспокоить тренеры, устраивающие дела своих мальчишек, таких боевых и мужественных на поле и беспомощно-инфантильных в быту.

Так что днем не вспоминаешь о прошлом. Но вот ночью, мучаясь бессонницей и одиночеством в надоевшем гостиничном номере чужого города, ради славы которого, и кладешь столько сил с утра до позднего вечера, невозможно не думать о том, во имя чего ты провел на колесах почти всю жизнь. Ну почему, почему судьба так несправедлива, что он вынужден был пережить Сергея Каткова и занять его место во главе «Звезды», взвалить на свои усталые плечи этот груз? Он был уверен, что сделал все, чтобы облегчить Сергею тренерский путь, и тогда мог бы спокойно завершить свой. Не суждено, жестокая судьба распорядилась иначе. Едва ли не каждую ночь снился ему Сергей, и Веретеев просыпался в холодном поту и часами не мог заснуть, а когда засыпал, все повторялось.

Но сейчас в такси, на этом знакомом до последнего виража шоссе, петлявшем в сосновом бору, он вспоминал о том, что предшествовало гибели Сергея. О своем откровенном разговоре с директором «Южстали» Бурцевым. Бурцев не понял его, как не понимал и настойчивого желания Сергея пригласить Веретеева в «Звезду». О своем конфликте с директором атомградского завода Баженовым, «хозяином» местной команды. Конфликте? Нет, просто несовместимости.

О том, как передавал он атомградскую команду Доронину, у которого с Баженовым - полнейшая совместимость. А подумав об этом, представил себе, как нелегко ему будет встретиться со своими бывшими ребятами, которые сегодня, видимо, одержат четвертую победу подряд и будут отставать от «Звезды» всего лишь на очко.

Его бывшие ребята? Но ведь за полтора сезона в основном составе их осталось всего пятеро, кого-то Доронин отчислил, кого-то перевел в дубль, а кто-то сам не захотел у него остаться.

«Труднее всего будет говорить с теми, кто в дубле,- подумал Веретеев,- с обиженными. Начнут ведь проситься в Новоднепровск».

И рад бы взять их к себе. Но никто не поймет, решат, что он переманивает их, да и разве соберешь в одной команде всех, кого вырастил.

Наверняка нет клуба в высшей лиге, где бы ни играли его воспитанники.

Такси взлетело на последний бугор, и он увидел внизу, в ложбине, бело-голубое здание, в строительство которого за несколько лет работы в Атомграде вложил столько сил. Старший тренер, когда потребуется, способен быть даже прорабом!

У ворот базы он расплатился с шофером, приветливо кивнул старику вахтеру, который, узнав Веретеева, просиял и выскочил из стеклянной будки.

- Надолго к нам? Может, насовсем? Хотя к чему вам? Ваша «Звезда» вон как сияет!

- Нет, Ерофеич, я ненадолго. Старший на месте?

- Куда он денется,- вахтер сокрушенно махнул рукой и заковылял в свою будку.

Веретеев же поймал себя на мысли, что, если бы Доронина на месте не оказалось, он бы не огорчился. И тут же грустно усмехнулся: зачем тогда было сюда лететь? А ведь много раз давал себе клятву: только послематчевая пресс-конференция может свести его с этим человеком. Но вот прилетел сам, непрошеным гостем, и идет теперь по такой знакомой асфальтовой дорожке вокруг цветочной клумбы, которую запроектировали здесь несколько лет назад по его собственной просьбе - как любил он сидеть около нее на лавочке ранним утром, вдыхая аромат влажных от росы цветов и терпеливо ожидая, пока выйдут на зарядку ребята, которых, по обычаю, не могут добудиться врач и второй тренер.

«Теперь-то их, верно, и не будят,- подумал Веретеев,- при его железной дисциплине сами вскакивают минута в минуту, как ошпаренные». О дисциплине и порядке в доронинских командах ходили легенды. Проверяющие из Управления футбола не уставали поражаться строгому распорядку дня, вывешиваемому на доске, указаниям и приказам, до автоматизма отработанным и механически выполняемым одно за другим упражнениям на тренировках. Дисциплина? Почему же тогда «желтых карточек» доронинцы набирают за сезон вдвое-трое больше, чем веретеевцы? Железный тренировочный режим? Не потому ли в доронинских командах всегда такая однообразная, словно заученная, механическая игра? Очки она, конечно, приносит, что верно, то верно. Но разве не для удовольствия, не для радости дана нам эта удивительная игра - футбол? Нет, что ни говорите, как ни пропагандируйте доронинские методы, товарищи проверяющие и товарищи корреспонденты, мы за другой футбол - искренний, веселый, открытый, да, да, да, открытый, азартный, смелый.

Можете считать это старческим упрямством, но Веретееву уже поздно перестраиваться: от нас не убудет, если утром легким стуком в дверь подадим знак, что пора просыпаться, если пошутим и посмеемся на тренировке в паузе между упражнениями. А очки у нас тоже есть, и даже на очко больше останется, если вы и выиграете сегодня.

И пусть мы вчера не выиграли, зато играли красиво. Даже вчера, в этом неудавшемся матче, играли так красиво, как вы не можете.

Ах, и не хотите? Ваше право. А, может, потому и не хотите, что не можете? Палочную дисциплину легче установить, чем игру поставить. Об этом и спорить нечего…

Не первый и не последний раз он так вот мысленно спорил с футбольными оппонентами. «Совсем постарел, значит, если сам с собой разговариваю». Года три назад он только и мог разговаривать на такие темы сам с собой: Доронины да Савельевы процветали, тренерский корпус был полон их единомышленниками. Зато сейчас у него, у Веретеева, немало сторонников. И хоть не стало самого верного наследника, Сергея Каткова, хоть вопреки закону жизни он, старик, оказался фактически наследником собственного ученика - «Эх, сынок, сынок, как нам всем тебя не хватает»,- все же в высшей лиге за их «Звездой» потянулись, не копируя, а подражая, многие клубы. Доронин в Атомграде, Савельев во Лбове, да еще одна московская команда, которая все ниже опускается в таблице, того и гляди вылетит в первую лигу,- вот, собственно, и все «идеологические» противники Веретеева. Чего ж он так волнуется, чего опасается, почему дрожь бьет его от предстоящей встречи с Дорониным?

Неужели не понятно отчего? Да ведь он прилетел, чтобы бросить тому вызов не на футбольном поле. А вне футбола Веретеев всегда, всю жизнь чувствовал себя не подготовленным к борьбе, терялся в больших и малых кабинетах, на больших и малых совещаниях и заседаниях. Всегда знал, что хочет сказать, и говорил, всегда знал, какие надо доводы привести, и приводил их, но почти всегда, почти везде безуспешно. Может быть, и сюда он прилетел напрасно?

К зданию он подошел как раз в тот момент, когда распахнулись стеклянные двери и один за другим («Только что не строем»,мелькнула мысль) потянулись футболисты на утреннюю разминку.

Все они, конечно, сразу узнавали Веретеева и вежливо, пожалуй чересчур официально, здоровались, и все одинаково, одним тоном произносили ничего не значащие слова. Все - и шапочно знающие его, и вовсе незнакомые, и бывшие его игроки. Он понимал их: это означает, что следом идет Доронин. Это же означает, что отношение к «Звезде» и к самому Веретееву здесь однозначное, попросту говоря, враждебное.

С Дорониным пришлось обменяться рукопожатием: требование этикета нельзя нарушать, когда рядом столько молодых глаз.

- С чем пожаловали? - пытаясь придать голосу мягкость, спросил нынешний хозяин базы.

- Надо поговорить,- спокойно отозвался Веретеев. Он никогда заранее не репетировал важные разговоры и выступления. Не потому ли так редко ему удавалось достичь в них желаемого?

Доронин не стал задавать лишних вопросов: надо так надо. Он подозвал второго тренера и сухо приказал:

- Без меня. По плану. Никакой самодеятельности.- И, обернувшись к Веретееву, предложил:- Пройдем ко мне в комнату?

- Если не возражаешь, лучше прогуляемся. Или посидим на лавочке.

- Как прикажете,- безучастно откликнулся Доронин.

Они обошли дом вокруг и сели в беседке под соснами. Доронин немедленно закурил. Веретеев мельком взглянул, чтобы убедиться: сигареты, конечно, американские - и не ошибся. Однако, как начать этот непростой разговор, старик не знал. Молчание становилось тягостным. Доронин с наслаждением затягивался ароматным дымом, явно не желая облегчать ситуацию.

- Надеюсь, ты догадываешься, что меня заставило прилететь к тебе? - начал наконец Веретеев.

Доронин пожал плечами, от прямого ответа уклонился: понимайте, как хотите,- догадаться мог бы, но нет желания.

- Я не имел права допустить, чтобы ехал он,- продолжал Веретеев,- и как тренер, и как человек. Встреча с тобой его подкосила бы.

- А я, по-вашему, человек железный? - голос Доронина неожиданно дрогнул. Веретееву до сих пор не доводилось слышать в этом стальном голосе таких интонаций. Ему вдруг показалось, что и Доронин стареет.

- Ты поступил разумно, дав согласие на развод.

- Спасибо, что оценили хоть это,- усмехнулся Доронин.- Им бы, конечно, хотелось вывести меня извергом перед всем миром.

Но я сразу пошел им навстречу.

Веретеев знал, что это полуправда. Доронин дважды не являлся в суд и лишь спустя полгода прислал письменное согласие. И вот теперь Веретеев понял: боязнь огласки, страх перед молвой, желание спасти пошатнувшуюся репутацию, а вовсе не добропорядочность руководили Дорониным. Но вряд ли стоит сейчас ставить точки над «и», надо выполнить свою миссию и, значит, не вступать в бесполезные пререкания.

- Пойди и здесь навстречу. В прошлом уже ничего не изменишь.

Надо думать о будущем.

- А почему же никто из них не думает обо мне? Вы считаете, мне легко?

- Я так не считаю. Но ты же ничего не вернешь. И никого.

Если быть откровенным до конца: ты не любил ее. Мне ли не знать, что в каждом городе, куда заносили тебя футбольные дороги, у тебя были…- Веретеев споткнулся на слове, которое готов был произнести,- были… подруги.

Доронин покраснел, с трудом сдержался. И Веретеев понял, что допустил роковую ошибку, теперь он проиграл, потому что Доронин покраснел не от стыда, а от злости, и, значит, ничего хорошего из их разговора не выйдет. Но и останавливаться уже было нельзя.

- Да, да,- Веретеев чувствовал, что пытается убедить себя, а не собеседника,- ты считал, что славой и богатством укрепишь семью, а не любовью, преданностью, и просчитался.

- Давайте прекратим бессмысленное копание в моей душе,сквозь зубы процедил Доронин.- Говорите прямо: чего вы все от меня хотите?

- Неужели не понимаешь?

- Не понимаю, чего еще можно хотеть от меня? И так я отдал все.

- Мальчишкам в этом году идти в школу. Неужели ты не понимаешь, с чем это связано?

- Почему же она не подает на алименты? На раздел имущества?

Пусть все будет по закону.

«О, господи,- мысленно простонал Веретеев.- Он решил, что я приехал за деньгами, за барахлом, за мебелью. Как же теперь с ним говорить? Какие слова найти?» Старик протер тыльной стороной ладони неожиданно вспотевший лоб.

- Пожалуйста, выслушай меня спокойно.- Веретееву стало не по себе, когда он почувствовал в собственном голосе жалобные ноты. Попытался взять себя в руки.- Андрей должен их усыновить.

Именно по закону. Чтоб все было по закону. Чтобы в школу они пошли под его и ее фамилией. Ну зачем тебе портить им жизнь?

Если ты откажешься, ты отомстишь не взрослым, а детям. Не отвечай мне сразу. Подумай. Ты подумаешь и пришлешь все необходимые документы. Это же нетрудно узнать, какие бумаги нужны.

Краска вновь залила лицо Доронина.

- Ах, вот оно что! - вскричал он.- Вот до чего додумались!

А я-то, идиот, готов был им целый контейнер с барахлом послать! - Он вдруг истерически расхохотался.- Да об этом я ни слышать, ни думать не желаю! И не ждите! Это мои дети! Мои! И рано или поздно они сами ко мне придут. Приползут! Когда ваш Соснора и их мамаша пустят их по миру.- Доронин вскочил и навис над откинувшимся к спинке деревянной скамьи Веретеевым.- Приползут! Слышите вы, адвокат-бессребреник. Что вы понимаете в жизни? Любовь и преданность? Когда они вырастут, они захотят жить по-людски. Чтобы все иметь. И тогда им понадобится отец, который и на внуков оставит, и на правнуков.- Он был уже не способен остановиться в своих откровениях.- И передайте им всем, что я женюсь скоро.

На той самой девчонке, которая вбила себе в голову, что любит вашего младшего Каткова. Да, да. На Светлане, на дочке Баженова женюсь. Так и передайте. И тогда они не получат ничего. Ни гроша!

Доронин круто повернулся и выскочил из беседки. Веретеев не мог себя заставить ни посмотреть ему вслед, ни вымолвить хоть слово.

Какой-то раскаленный ком застрял у него в груди, а потом разлился жаром по левому плечу, по спине. Не хватало воздуха, шумело в ушах. Откуда-то издали, сквозь этот шум, прорвался голос Доронина:

«Машина будет ждать вас у ворот»,- и шум снова стал нарастать.

А потом, так же внезапно, все стихло, и только казалось, что сзади, за спиной, пылает костер и обжигает спину.

Он и потом не мог вспомнить, каким образом добрался до машины, как оказался в самолете, кто довез его в Новоднепровске до гостиницы.

Все - как во сне. А на тумбочке возле кровати два голубых, с желтой полоской каждый, аэрофлотовских билета. И он показывает на них пальцем, но не может произнести ни слова. Молодые люди в белых халатах его не понимают. Они поднимают его с кровати и куда-то несут, а он все пытается сказать им, что билеты надо отдать администратору, что они нужны для отчета. Но его куда-то несут, а желтые полоски на тумбочке уплывают вдаль, и он уже ничего не видит, только что-то желтое в глазах. Такое огромное и горячее. Неужели солнце?

5

Карташев беспомощно развел руками:

- У Веретеева инфаркт. Тяжелый. Отвезли в больницу. Из гостиницы. Хорошо хоть догадались куда.

Святослав прислонился к холодной стене: «Я виноват. Зачем наговорил все Деду? Андрея он не отпустил, но сам стал искать выход. Один. В гостинице. Или нет? Он же посылал администратора в аэропорт. Как же так?»

- Где это случилось? - спросил Свят Карташева.

- Я же говорю: в гостинице. Дежурная вызвала «скорую».

Святослав покачал головой: «Нет, здесь что-то не так».

«Значит, Дед почувствовал неладное, раз поручил мне завтрашние тренировки, а я даже не посмотрел на него.- Андрей прикрыл ладонью глаза.- Только о себе думаем, только о себе. Он там в гостинице. Весь день один. А мы… сынки, называется… Он нас сынками зовет, а мы…»

«Выходит, Свят что-то знал. Но почему же запретил говорить Андрею? - Ларисе показалось, что Андрей качнулся, она взяла его под руку и прижала к себе.- Если бы я там, на даче, сказала ему, он помчался бы в гостиницу и, может быть, успел… что успел?

Я виновата… и Свят. Мы обязаны были сказать Андрею. Но что сказать? Про самолет. Свят что-то говорил про самолет. Но Дед же никуда не улетал. Он был в гостинице».

- Надо ехать в больницу,- сказала Лариса.- Немедленно.

Карташев отрицательно покачал головой:

- Нет, ночью вас все равно никуда не пустят. И пока ничего не скажут. Я просил докладывать мне обо всем, в любое время.

И вы все будете знать.

- Но что-то же надо делать? Андрей, скажи хоть что-нибудь? - Лариса отвела его руку, которой он прикрывал глаза, и ей показалось, что в них блестели слезы.- Андрей, ну, Андрей…

- Он ждал меня,- прошептал Соснора,- наверняка он целый день ждал меня.

Карташев понял, что обязан вмешаться:

- Нельзя терять голову. Это ведь жизнь, ребята. И она продолжается. Так бы и Дед вам сказал. Я пришел посоветоваться.

- Мне остаться? - спросил Святослав.

- Конечно,- кивнул Карташев.- Ваши молодчики, верно десятый сон видят. Пойдемте на кухню.

Лариса поспешила туда, поставила на электрическую плиту чайник и выдвинула из-под стола табуретки. Но Карташев направился к окну, распахнул его пошире, достал пачку «Шахтерских» и закурил. Святослав и Андрей подошли к нему.

- Свят, последи за чайником,- попросила Лариса и тихо затворила за собою кухонную дверь.

- Вы уж меня извините, ребятки,- решительно начал Карташев,- но дело прежде всего. Спортклуб и завод будут предлагать нового тренера. Не возражай, Андрей. Веретеев, надеюсь, выкарабкается, но вернуться к работе уже никогда не сможет. Мы вместе с вами сделаем для него, конечно, все возможное, однако команда должна иметь старшего тренера, и не мне объяснять вам, что это за работа, как она выматывает, какое здоровье необходимо, какие нервы. К вам у меня, собственно, вопрос один: что я должен буду ответить на предложения завода?

- Вы не должны их даже рассматривать,- мрачно вымолвил Святослав.- Кто бы ни пришел, это убьет Деда.

- Иными словами, ты считаешь, что пока будет руководить второй тренер?

- Временно - да. А потом - как решит Веретеев.

- Нет, Свят, ты не прав,- вмешался Андрей.- Наш второй тренер - слабый человек. Не с точки зрения футбола, а именно как человек. Он не потянет, и команда расползется. Никакие пикники не удержат ее, они хороши, когда работа хорошая.

- Как ты можешь так, Андрей? - вспыхнул Свят.- Чтобы место Деда кто-то занял?

- Не горячись. Мы можем выиграть чемпионат. Для Веретеева это станет лучшим лекарством. Пусть временно, но нам необходим специалист - волевой и опытный.

- Я с тобой не согласен,- резко ответил Свят.- Нет такого специалиста, который не стал бы руководить по-своему - и игрой, и людьми. Пока будет привыкать к нам, а мы - к нему, команда расползется, как ты сам говоришь.

Карташев не мог этого знать, но. оба - Свят и Андрей - вдруг поняли, что впервые их точки зрения не совпали, точнее говоря, оказались полярными. Карташев же лишь чувствовал, что сегодня вопрос останется открытым. Но так или иначе кое-что для него прояснилось, во всяком случае, он теперь знал, с какими суждениями придется иметь дело.

- Ладно, не будем больше спорить,- сказал он.- Утром вам сообщат, когда можно поехать в больницу.

- В двенадцать у нас первая тренировка,- уточнил Андрей.

- А что, будет еще и вторая? - поинтересовался Карташев.

- Да, вечером. Завтра двухразовые - по плану.

- Между прочим, по веретеевскому плану,- буркнул Свят.

Карташев не сдержал улыбки:

- Понятно. Тогда в больницу поезжайте к девяти. Я предупрежу главврача. Спокойной ночи.

Просыпаясь среди ночи, Бурцев неизменно протягивал руку к желтому телефону без диска, непосредственно соединявшему директорскую квартиру с диспетчерской службой завода. И первый вопрос всегда был неизменным:

- Что там у нас?

- Беда,- ответили ему сегодня.- С Веретеевым.

«Совсем из ума выжили,- подумал он.- Директор звонит ночью, а они - не о заводе, а о футболе».

- Что с ним?

- Инфаркт.

- Когда, где, какой?

- Вечером, в гостинице, обширный. Отвезли в лечкомиссию.

- Дежурному в обком сообщили?

- Нам сообщили. Из обкома.

- Значит, Карташев знает?

- Вероятно.

- Что по заводу?

Ему ответили длинным рядом цифр. За каждой из этих цифр - для кого-то ничего не означающих - для него скрывалось не просто дело - деяние, и потому цифры эти, деяниями одухотворенные, всегда волновали его. Сегодня они порадовали.

- Добро,- сказал он и положил трубку.

Все было бы хорошо, и можно было бы, как обычно, заснуть, однако теперь мысль о Веретееве не давала покоя. Но вместо того, чтобы подумать, как заменить старика, который за полтора сезона, вопреки его, Бурцева, предположениям, вывел «Звезду» в лидеры, директор, беспокойно ворочаясь в постели, вспоминал историю приглашения Веретеева в Новоднепровск.

Тогда, позапрошлой осенью, он сперва устоял, отвел все доводы Сергея Каткова, что надо пригласить Веретеева, и, уволив Савельева, уже фактически назначил Каткова старшим тренером. И обком поддержал его. Но судьба - проклятье! - решила иначе. И тогда он, Бурцев, остался без поддержки. Команда хотела Веретеева, Карташев настаивал на его кандидатуре, хотя в Новоднепровск то и дело наезжали по приглашению спортклуба заслуженные и вполне достойные специалисты. Почему же директор был против? Неужели только потому, что перед этим Веретеев несколько лет работал у Баженова?

Но ведь это несерьезно. Разве не взял бы он с баженовского завода уволенного или ушедшего оттуда хорошего специалиста лишь потому, что тот работал у Баженова? Нет, не мог он, Бурцев, поступать как упрямец. Наверняка у него были еще какие-то причины, о которых сейчас, ночью, он просто не может вспомнить. Кажется, что-то было связано с отношениями Веретеева с Соснорой и младшим Катковым.

Но что? Когда-то - да, да, именно так - Соснора ушел из веретеевской команды в доронинскую, ушел от своего первого учителя.

Но в чем же вина Веретеева? Может быть, Бурцев просто не верил, что старик способен такое забыть и не начнет сводить счеты?

Вот они, издержки инерционного мышления, с которым сам он, Бурцев, всегда боролся. А что же было связано с младшим Катковым?

Баженов хотел заполучить парня, устроил в своем Атомграде какую-то провокацию, но ведь именно Веретеев тогда вмешался и помог.

В чем же его вина? Ах, да, Бурцев считал, что мальчишка не верит в искренность старика, не верит, что тот не знал о замыслах Баженова.

Но он, Бурцев, ведь не мальчишка. Неужели все они оказались мудрее и человечнее, чем он? Попробуй засни, когда так себя судишь.

Может быть, позвонить дежурному в обком или в больницу? Хотя нет, вряд ли есть какие-нибудь новости. Утром надо будет связаться с главврачом. Но все равно после обширного инфаркта, (даже если выкарабкается старик, к работе ему не вернуться. Выходит, опять искать тренера. Вот что надо будет сделать: посоветоваться с этим московским корреспондентом - Смолеев, кажется, его фамилия,тем, что кончал юрфак, толковый парень и всех тренеров знает, не подсунет какого-нибудь шарлатана или надутого индюка. Правильно. Завтра же с утра надо позвонить ему в редакцию. Когда они там приходят на работу, в десять, что ли?..

6

Как и следовало ожидать, посещение больницы мало что прояснило.

Андрей и Свят поговорили с лечащим врачом, который в конце беседы не удержался и сам задал им несколько вопросов о футболе, убедились, что уход за Веретеевым обеспечен,- звонки Карташева и Бурцева, естественно, возымели действие,- обменялись номерами телефонов с зав. отделением реанимации и поехали на машине Свята в гостиницу, благо до начала тренировки еще оставалось два с лишним часа.

Женщина-дежурная нисколько не удивилась, увидев Соснору и Каткова:

- Мы вас еще ночью ждали, думали, вдруг ему что-нибудь понадобится.

Андрей грустно покачал головой:

- Пока он ни в чем не нуждается, кроме везения.

- Его номер опечатан, но вам я открою.- Ключ с тяжелым брелоком звякнул у нее в руке.- Пойдемте.

Лифт поднял их на седьмой этаж. В холле стояла непривычная для гостиничного быта тишина: видимо, командированные с утра пораньше разбежались по делам. Горничная наводила блеск на полированной мебели, неслышно ступая по кудрявому паласу. Да и звук их собственных шагов в паласе утопал. Святу показалось, что эта тишина подчеркивает одиночество Веретеева.

Дежурная сдернула бирку, открыла дверь.

- Надеюсь, ничего не пропало,- сказала она.- Вчера тут многие побывали. Сами понимаете: когда это случилось. Шофер сюда поднимался, соседи, потом «скорая» приехала.

- Какой шофер? - спросил Андрей.

- Таксист, кажется, который его привез.

- Куда же он уезжал?

- Вот уж чего не знаю, того не знаю.

Все это Свята нисколько не волновало, но лишний раз напоминало об одиночестве старика.

- Номер, очевидно, надо сдать,- сказал Андрей.- Но я не знаю, как это делается. Вещи Деда мы увезем к себе, а вы, пожалуйста, свяжитесь со спортклубом.

- Но разве он не вернется? - растерянно спросила дежурная.Так плохо?

- Он вернется,- твердо сказал Свят,- но не в гостиницу. Он теперь будет жить дома. У нас.

- Правильно, я понимаю.- И вдруг у нее вырвалось: - Чего ж вы раньше-то?

- Вот именно,- поддержал ее Свят,- напороли мы с тобой, Андрей.

- Ну, я тогда пошла,- заторопилась женщина,- я вам больше не нужна, позвоню в спортклуб.

- Да, да, спасибо вам,- голос Андрея подрагивал, и Свят решительно шагнул в номер.

На тумбочке у кровати он сразу заметил два голубых листка, с желтой полоской каждый, и сунул их в карман.

Андрей открыл шифоньер, извлек оттуда два потертых чемодана, оказавшихся необычайно легкими.

- Они, пожалуй, постарше нас с тобой,- сказал он Святу.

В одном чемодане лежали лишь два черных пакета. Андрей выложил их содержимое на стол: стопка фотографий.

- Надо же…- У Свята защемило сердце, когда на многих снимках он увидел своего старшего брата. Наверное, весь спортивный путь Сергея по этим снимкам можно было проследить. Вот он еще юношей забивает гол. А вот самый молодой в строю «Звезды». Потом с капитанской повязкой. И в форме сборной где-то на «Маракане» или «Сансиро». И снова в «Звезде» - рядом с Соснорой и Святославом.

А Соснора в это время рассматривал фотографии Свята и свои.

Как говорит их общий знакомый Смолеев, все хорошие игроки фотогеничны. А у Деда тонкий вкус, оказывается, проявлялся не только в футболе: снимки собрал один выразительнее другого. И вдруг на глаза Андрею попалась фотография юноши, которого он лишь однажды видел на поле, но сразу понял, что тот станет настоящим игроком. Ни слова не говоря, Андрей протянул фотографию Святу.

Тот молча и внимательно смотрел в лицо парню, так похожему на Сергея и на него, на Свята. Те же катковские скулы, те же длинные глаза, тот же чуть вздернутый нос. Этот парень тоже был Катковым, сыном человека, приходившегося отцом Сергею и Святославу, отцом, кбторый предал их мать и от которого они отказались. Свят не сразу вспомнил, как зовут парня,- Вадимом, кажется, да, Вадимом. Пожалуй, ровно два года прошло с тех пор, когда человек, называвший себя отцом Свята, навязывавшийся в отцы, как считал тогда Свят, просил «продвинуть» парня, будто можно в футболе двигаться по протекции. А выходит, парню и не понадобилась протекция, раз его снимок здесь, у Веретеева. «Неужели придется играть с ним в одной команде? - подумал Свят.- Значит, и его называл Дед, хотя бы мысленно, сынком-мальчошкой. Ну конечно, куда он пойдет, если талантлив, как не в «Звезду»? И тот будет хвастать на каждом перекрестке: снова двое его сыновей в «Звезде». Снова двое, но уже без Сергея».

Святослав закусил губу, молча положил фотографию на стол и открыл второй чемодан.

Там оказался белый, перетянутый белыми же шнурками пакет, а в нем - на ощупь - какая-то коробка. Сйятослав повертел пакет в руках, удивился надписи, сделанной рукой Веретеева: «На св. Св. и Св.».

Андрей, увидел надпись, присвистнул.

- Шифровка, что ли? - спросил Свят.

- Обычные штучки Деда. Я тоже не быстро научился их разгадывать. Но здесь-то все просто.

- Что просто?

- Все очень просто. Это он приготовил тебе подарок. На свадьбу.

- Мне?

- Ну, тут же ясно написано: «На свадьбу Святослава и Светланы».

- Надо же! Чего вдруг он это решил? - Свят в себя не мог прийти от изумления.- Ты думаешь, он с ней говорил?

- Давай-ка собирать вещи. В своих чувствах разберешься потом.

- Лa-a-дно,- согласился Свят, но идея Веретеева его ошеломила: ему и в голову не приходило, что Дед о чем-то знает или хотя бы догадывается. О чем он мог знать? Святослав и сам еще ничего толком незнал, кроме того, что Светлана Баженова раз в неделю присылает ему из Москвы, где учится в МГУ, подробные письма с описанием всех событий своей студенческой жизни, ни о чем не спрашивает и не просит отвечать. Шлет письма, и все.

- Ты займешься наконец делом? - спросил Андрей.

Им хватило получаса на все про все. Вещей у Веретеева оказалось немного, каждый из двух потертых чемоданов не заполнился и наполовину. Огромную фотографию в рамке, висевшую над дверью,совсем юный Андрей выбегает на свой первый матч в высшей лиге,снял с гвоздя Святослав.

- Можно я возьму ее себе?

- Надеюсь, он еще попросит у тебя вернуть ее.

- Я повешу ее у себя над дверью. А Дед ведь все равно будет жить у меня, когда вернется. Правда?

- Тогда бери,- ответил Андрей и вышел из номера позвать дежурную по этажу.

Когда они уложили в багажник машины чемоданы, а эту огромную фотографию Свят аккуратно устроил на заднем сиденье, Андрей попросил его:

- Покажи мне те листки, что ты обнаружил на тумбочке?

- Ну зачем тебе, Андрей? Это документы, которые надо отдать администратору.

- Покажи,- голос Андрея стал требовательным, жестким.Я жду, Свят.

Святослав неохотно вытащил из кармана аэрофлотовские билеты.

Протянул их Андрею. Тот не спеша развернул, прочитал.

Маршрут и дата сомнений-не вызывали. Значит, он летал в Атомград, к Доронину. Вчера, когда они гуляли на пикнике. Не разрешив Андрею, он полетел туда сам. И потерпел поражение, что и стало причиной инфаркта. Значит, теперь Андрей должен сам довести все до конца. И не только свое дело. Он должен довести до конца и дело Веретеева.

- Поехали,- сказал Андрей.

Ровно в восемь утра Карташев позвонил Бурцеву на завод: до ежедневной оперативки оставалось полчаса, от бумаг, за ночь накопившихся на столе у секретарши директора и разложенных по степени важности к его приходу, Бурцев вполне мог оторваться. Впрочем, вопрос, который предстояло решить секретарю обкома и директору «Южстали», к производству отношения не имел. Не имел, точнее говоря, прямого отношения, ибо все, связанное с заводской футбольной командой, волновало,- по убеждению Бурцева, неестественно сильно - заводчан и, значит, косвенным образом отражалось на производстве.

Карташев уже сообщил в обком, что появится лишь к концу дня.

Никто не вправе осудить его: пусть это и дело давнего прошлого, но два с половиной сезона, с августа пятидесятого года и до конца пятьдесят второго, студент металлургического института Карташев играл форвардом в веретеевской команде, играл удачливо, даже имел приглашения в класс «А».

- Вы не будете возражать,- спросил Карташев у Бурцева,если я встречусь сегодня с вашей «Звездой»?

- Геннадий Александрович, давайте выражаться точнее,- ответил Бурцев,- не с моей, а с нашей. Это ведь наша с вами «Звезда».

- Ну, уж если до конца быть точными, то не наша с вами, а скажем так, общенародная,- усмехнулся в трубку Карташев.

- Моя - в наименьшей степени,- буркнул директор.- Ко мне обращаются, когда им нужны квартиры и машины, а все остальные портят мне нервы, даже на оперативках, когда, по чьему-то мнению, у «Звезды» меньше очков, чем могло быть.

- Будьте справедливы,- возразил Карташев,- по первому вопросу у вас не должно быть претензий к обкому и ко мне лично: помогаем, как можем. А от нервотрепки из-за нехватки очков в последние два года Веретеев вас, по-моему, избавил. Собственно, поэтому я и звоню. Хотелось бы, чтобы с преемником Веретеева у вас тоже не было подобных забот. Есть у вас какие-нибудь соображения?

- Я еще не занимался этим. В приемной, правда, уже сидят товарищи из спортклуба, но я просил их дождаться конца оперативки.

Думаю, лучше всего пригласить кого-нибудь из Москвы, посоветуюсь со Смолеевым. Вы, конечно, помните этого журналиста. Он с Веретеевым близок, знает московских тренеров, подскажет такого, кто учился у старика.

- Вы уверены, что в нынешней ситуации «Звезде» нужен человек со стороны?

- Опытные люди утверждают, что другие команды в подобных случаях так и поступают.

- Чужой опыт не всегда самый надежный.

- Но ведь наш второй тренер не справится. Бесполезно. Это даже я, профан в футболе, понимаю.

- У меня есть иное предложение.

- Иное? - быстро переспросил Бурцев.

- Мне кажется, что оно отвечает вашим взглядам на решение кадровых вопросов.

Бурцев мгновенно вспомнил о том, как он убеждал в свое время Карташева назначить старшим тренером «Звезды» Сергея Каткова.

«Я считаю,- говорил тогда, почти два года назад, директор,- что принципы решения кадровых вопросов в футболе не должны отличаться от тех, какими я руководствуюсь на заводе. Я же не ищу начальников цехов на стороне, а предпочитаю растить и выдвигать своих». Раз Карташев заговорил об этом, значит, ясно, кого он имеет в виду: конечно, Соснору. Бурцев и сам решил бы так же, если бы в конце позапрошлого сезона именно Карташев не заставил его пригласить Веретеева.

- Но у вас, насколько мне помнится, была другая точка зрения? - не упустил он случая напомнить секретарю обкома о том давлении, какое было оказано на директора завода, чье право самостоятельно решать кадровые вопросы в обкоме постоянно подтверждали.Впрочем, вынужден признать, тогда вы оказались правы, если не считать того, что возраст Веретеева все-таки нас подвел.

- Алексей Платонович, жизненные ситуации меняются, и мы обязаны учитывать это,- миролюбиво сказал Карташев.- Не стоит быть догматиками - ни вам, ни мне.

- Значит, вы уже решили? - спросил Бурцев.

Карташев представил себе усталое, озабоченное лицо директора.

- Для себя я решил, но считаю, что окончательное решение остается за командой, тем более что мой кандидат придерживается как раз вашей точки зрения.

- Я в этом и не сомневался,- ответил Бурцев.- В их футболь-. ных делах Соснора настоящий профессор.

- Вот видите, нам такой и нужен.

- «Звезде» еще нужнее сильная рука.

- Ну, а мы с вами - вы и я? Может быть, вместе поедем на базу?

Нельзя сегодня ребят оставлять одних.

- Я приеду к ним,- пообещал Бурцев.- Но не сегодня. Неужели так и придется нам теперь? - Он усмехнулся.- То вы - к ним, то - я.

Нет, сегодня Карташев определенно настроен миролюбиво.

- Нам ведь полезно бывать на свежем воздухе. И с молодежью встречаться тоже полезно. Словом, я отправляюсь. Удачной вам оперативки.

Пожалуй, впервые в жизни Карташев позволил себе заранее отменить все возможные решения, которые могли бы принять в спортклубе и на заводе. Но сейчас, когда «Звезда» лидировала и никогда еще не была так близка к победе в чемпионате, нельзя допустить, чтобы она утратила то, веретеевское, чем она жила и чем побеждала. По крайней мере до конца сезона к руководству ею невозможно допускать новых людей. Карташев знал об этом по собственному - пусть не столь уж значительному - футбольному опыту. Сезон пятьдесят второго года та, прежняя «Звезда» класса «Б», в которой он играл, закончила не так, как хотелось начальству, и Веретеева уволили.

Новый же тренер с командой не справился: еще на предсезонном сборе начались раздоры, ссоры, обиды. Карташев именно тогда, двадцатитрехлетним, распрощался с футболом, той же весной защитил в институте диплом и по распределению остался на «Южстали».

Впрочем, это уже к футболу отношения не имело.

Бурцев опустил трубку на красный аппарат. Нет, он совсем не обижен на Карташева. В конце концов, секретарь прав: все это полностью соответствует его, Бурцева, взглядам на решение кадровых дел. Директору лишь было обидно, что не он первым высказал мысль назначить Соснору. Обидно и то, что никто из помощников не подсказал, а ведь с семи утра приставали к нему с вопросом, как быть со «Звездой».

Он нажал кнопку телефона, соединявшего с секретаршей.

- Я просил на десять Москву, «Старт», Смолеева. Снимите заказ. А товарищам из спортклуба скажите, что совещание отменяется.

Решили без нас. И решили правильно. К такому решению в спортклубе сами должны были прийти. Всем нам наука.

До начала оперативки оставалось несколько минут. Но прежде чем вернуться к своим бумагам, Бурцев успел подумать, что вечером надо непременно заехать в лечкомиссию, справиться о состоянии Веретеева. На всем белом свете у Бурцева был лишь один близкий, родной человек - жена. Вспомнив же, что Веретеев похоронил жену несколько лет назад и теперь вообще одинок, Бурцев вдруг представил себе состояние человека, лишившегося в довершение всего возможности заниматься своим делом. Да еще таким делом, которое связано с двумя десятками молодых людей, способными - если понимать их - заменить сыновей.

«Как-то смешно он их называл, своих футболистов? - задумался Бурцев.- Ах, да, сынки-мальчошки…»

7

Сегодня в условленном месте на площади собрались все, и без опозданий. Даже те, кто обычно приезжал на базу в собственных автомашинах, не сговариваясь, решили добираться вместе со всеми.

И конечно, не потому, что в автобусе ожидали серьезного разговора,вовсе нет, для этого будет немало времени на базе, тем более что наверняка прикатит начальство. Просто возникла - и у кого-то, по всей вероятности, неосознанно - потребность держаться сегодня поближе друг к другу.

В автобусе стояла непривычная тишина. Шоферу и в голову не пришло включить магнитофон. Никаких привычных шуток, подначек. Даже надоедливый второй тренер ни к кому не приставал, не лез, как обычно, с «беседами по душам».

Сидя позади всех, шептались Говоров с Хитровым.

- Я же хотел позвать Деда на пикник. На даче ведь не в лесу, он мог бы и подремать в отцовском кабинете. Чего я постеснялся?

Все потому, что не выиграли. Представляешь, позвали бы его, а он после такой игры сказал бы, что лучше, чем о пикниках, о деле бы подумали.

- Да разве я об этом? - сокрушался Хитров.- Вообще нельзя было оставлять его одного. И тем более в выходной. Каждый из нас виноват. Ты вот заходил хоть раз к нему в гостиницу? И я не заходил.

И Свят. И даже Соснора. А к себе приглашали? Только Збарский с женою, да и то лишь однажды, когда Дед сам напросился на их потомка посмотреть.

Сидевшие за врачом и массажистом Збарский с Поспеевым тоже говорили вполголоса.

- Ну почему мы такие бездушные? Когда он сказал мне в прошлом году, что хочет с сыном поздравить, я все боялся, как бы ребята не узнали. Не посчитали меня его любимчиком. Знаешь ведь, как в командах к любимчикам относятся.

- А я все думаю, сколько он из-за меня пережил прошлой зимой. Оправдываться не хотелось, ты же понимаешь, для него выглядело это просто дракой, а начнешь объяснять, еще хуже мог про меня подумать, вот и выходит, я струсил, а он переживал.Поспеев так вздохнул, что даже врач обернулся:

- Тебе что, плохо?

- А кому хорошо? - огрызнулся Поспеев.

Уставившийся в окно Женя Нарышев, который всем в своей короткой еще футбольной биографии был обязан Веретееву, вспоминал ту минуту после матча юношеских команд - больше года назад,когда к нему, стягивавшему мокрую футболку, вдруг подошел сам Веретеев. Юноши «Звезды» тогда проиграли, и старик обнял Женю, и это было самым надежным утешением. Обнял и сказал: «Знаешь что, мальчошка, сегодня ты, по-моему, стал мужчиной. Пора заняться нам с тобой всерьез. Завтра утречком подходи к нашему автобусу».

С того и начался настоящий футбол. Прошлый сезон в дубле провел, и Веретеев не пропустил, кажется, ни одного матча дублеров. А с нынешней весны Дед нашел ему прочное место в основном составе.

И Алеша Брайко молча смотрел в окно. Ему долго казалось, что Веретеев разочаровался в нем, так часто сокрушался тренер из-за слабой игры нападения. Алеша считал, что Веретеев больше не верит в него: действительно, Брайко сник, когда Свята оттянули назад. А как легко было раньше играть рядом со Святом! И наверное, Веретеев думал, что если бы не Свят, то никогда и не пробился бы Брайко в основной состав. Но вдруг неделю назад тренер подошел к нему на тренировке и так, чтобы никто не услышал, попросил: «Сходил бы ты, мальчошка, завтра вечером юношей посмотреть. Там еще один Катков играет, Вадим. Ему вот-вот восемнадцать стукнет. Так ты посмотри и прикинь: подойдете вы друг другу или не осилите?» Вадим этот крупным парнем оказался, не по возрасту, таран этакий. Алеша всю игру следил за ним и думал, как Свят отнесется к его появлению в «Звезде». Техники, правда, не хватает, зато скорость, удар и характер есть. Характер у него, может быть, покрепче, чем у самого Алеши.

Потом он все и выложил Веретееву, как на духу. «Не знаю, потянем ли мы вместе? - признался он тренеру.- Ему, кажется, слова не скажи, а я ведь кричать не умею». Веретеев задумчиво покачал головой и ничего не ответил. «Эх, посоветоваться бы со Святом»,думал Алеша, но чувствовал, что пока нельзя этого делать.

Неуронов со Шлыковым, сидевшие на переднем сиденье, ни словом не обменялись. Вратарь неотрывно смотрел вперед на блестевшее шоссе, а Шлыков, отвернувшись от друга, следил за инверсионной полосой, которую оставлял в прозрачном небе серебристый самолетик.

Неуронов думал о том, что болезнь Веретеева так не ко времени пришлась. Вратарь знал: идет последний сезон в его футбольной жизни, и единственный сезон, когда могла сбыться мечта о золотых медалях, как сбылась два года назад мечта о Кубке страны. Кто же способен заменить Веретеева? Неуронов понимал, что у «Звезды» есть только один шанс не сбиться с темпа,- если найдут старшего тренера здесь, в Новоднепровске, а еще лучше - в самой «Звезде».

Он неприязненно покосился на второго тренера: за столько лет привыкли не обращать на него внимание, и вот теперь получается, что все зависит от этого суетливого и готового поддакивать каждому человека. Интересно бы узнать, как считает Соснора? Согласился бы он возглавить команду, если ему предложат? Но ведь он и на поле нужен. Насколько спокойнее стало у ворот Неуронова, когда Соснора заиграл опорным хавбеком. Шлыков думал и мысленно рассуждал почти так же, как его друг. Но что-то мешало ему в полной мере отдать должное Сосноре. Неужели на склоне футбольных лет появилась ревность? Ведь пресса не устает подчеркивать, как окрепла благодаря Сосноре оборона «Звезды», а про него, про Шлыкова, вообще забыли, будто это не он в самые трудные для команды времена костьми ложился, защищая неуроновские ворота.

Андрей со Святом, едва успевшие к автобусу после того, как отвезли веретеевские чемоданы домой, пытались задремать в своих постоянных креслах. Ночью выспаться не удалось, да и вскочили чуть свет, пришлось даже сократить утреннюю зарядку.

- Глянь, Андрей,- Святослав подтолкнул друга локтем.

Широкая черная «Чайка» со знакомым номером в этот момент обгоняла автобус.

- Вот и хорошо,- откликнулся Андрей.- Хорошо, что он сам едет.

- И что же ты ему ответишь? Снова будешь упираться, как вчера вечером? Неужели неясно, что он хочет назначить тебя?

Я ведь сразу это понял. Потому и говорил про второго тренера.

Не мог же я заявить: назначайте Соснору? А ты словно из упрямства заладил: приглашайте опытного, сильного. Лучше подумай, как бы Дед ответил на этот вопрос Карташеву?

- А вот мы и спросим у Деда,- сказал Андрей, откинулся на подголовник кресла и закрыл глаза.

Он не сомневался, что судьба уготовила ему новое испытание.

Такое, какое ему еще никогда не выпадало. Во всяком случае, в футболе. Не хуже других он понимал, что новые тренеры обычно начинают тасовать состав. Однако именно ломка состава в сложившейся ситуации лишила бы «Звезду» всех надежд впервые стать лучшей в стране. Хотя бы по формальному признаку: Соснора в отличие от многих знал, что далеко не всегда чемпион страны действительно лучшая команда. У него, единственного в составе «Звезды», уже были золотые медали, завоеванные с доронинской командой славного города Лбова. Но если бы удалось выиграть чемпионат со «Звездой», эта новая золотая медаль перевесила бы все остальные. Это факт.

Но куда уйдешь от того факта, что справиться с ролью играющего тренера у него, Андрея, шансов почти не было,- он знал себя лучше, чем кто-либо другой, знал, что даже Свята не сумеет держать в узде, в которой тот все еще нуждался, и сейчас, когда не стало Сергея, больше, чем когда-либо прежде.

Святослав же и мысли не допускал о приезжих тренерах. Пусть Андрей поступает, как находит нужным, но и он, Свят, не станет молчать, если Карташев еще раз спросит его. А в том, что Карташев, отложив все дела и направившись на базу команды, намерен сегодня же решить самый важный для новоднепровского футбола вопрос, Святослав не сомневался.

Автобус затормозил возле жилого корпуса. Ребята медленно выходили, но никто не спешил, как обычно бывало, по своим комнатам переодеваться к тренировке. Все поглядывали на черную «Чайку», возле которой стоял первый секретарь обкома и внимательно слушал говорливого директора базы. Увидев, что пустой автобус начал подавать назад, Карташев наконец остановил собеседника и направился к футболистам.

- Здравствуйте, молодцы!

Ему ответили нестройным хором.

Карташев поискал взглядом старшего по возрасту и подошел к врачу.

- Петр Иванович, если не ошибаюсь?

- Нет, я врач.

- Извините,- смутился Карташев, но к нему уже подскочил второй тренер.- Ах, это вы, еще раз здравствуйте.- Карташев пожал ему руку.- Понимаю, что нарушаю ваш распорядок, но все же прошу: давайте проведем собрание до тренировки. Минут через пятнадцать. Можно?

- Конечно, какой может быть распорядок, раз вы приехали.

Мы сейчас. Пулей.- И обратившись к игрокам, тренер изменил тон, в голосе появились начальственные ноты:- Слушайте все внимательно. Сумки - по комнатам, и через пять минут - на собрание.

Карташев хотел было уточнить, что можно не спешить и собраться через четверть часа, но предпочел не вмешиваться.

Андрей отвернулся: мысль о том, что, возможно, с сегодняшнего дня этот суматошный человек начнет командовать, покоробила. А тот продолжал торопить:

- Ну, что стоите? Быстрее, быстрее. И безо всяких. Без опозданий. Понятно?

Никто не ответил ему. Ребята взяли сумки и двинулись ко входу в здание.

Карташев положил руку Святославу на плечо.

- Проводи меня. Где у вас тут конференц-зал?

- Пойдемте в бильярдную. Собрания у нас всегда там.

В дом они вошли последними.

- Как ты думаешь, что теперь делать? - вдруг спросил Карташев.

- Выход один,- ответил Святослав.- Тут и думать нечего.

- Подумать никогда не вредно.

Бильярдную заливало солнце. Едва все расселись, встал Шлыков, прошел вдоль окон и задернул портьеры. Словно еще тише стало в комнате.

Карташев взял с сукна бильярдный шар, подбросил на ладони.

К нему подскочил второй тренер.

- Вы сами начнете?

- Пожалуй.- Карташев положил желтый шар на зеленое сукно, легонько толкнул его, шар медленно покатился к лузе и, будто нехотя, упал в нее.

Карташев был немногословен, тем более что все уже знали об инфаркте Веретеева и понимали: команда не может остаться без руководителя, отвечающего за качество ее игры. Карташев лишь попросил ребят высказать мнение о том, приглашать старшего тренера со стороны или обойтись собственными силами.

Первым встал Святослав.

- Разрешите мне? Понимаю что не по возрасту, но в порядке исключения.

Поразительно: все смотрели на Святослава Каткова, но словно бы видели не его, а навсегда ушедшего Каткова Сергея,- все ждали и надеялись, что слова Свята окажутся теми, какие сказал бы сегодня Сергей.

Голос Свята не дрогнул, а деловой тон юноши удивил даже Карташева.

- Считаю неправильным, что еще со времен Савельева у нас не принято иметь начальника команды, как у всех остальных в высшей лиге. Спортклуб такое положение устраивает: штатная единица там всегда сгодится. Может быть, при Веретееве начальник и не нужен. Кстати сказать, при Савельеве он был просто необходим, не тренеру, а команде. Так вот, в спортклубе или парткоме завода нам должны подыскать хорошего человека…

В этот момент Карташев улыбнулся, а второй тренер, не спускавший глаз с секретаря обкома, захихикал. Свят обернулся:

- Я, кажется, ничего смешного не сказал. Именно - хорошего человека. Все остальные пусть выполняют свои обязанности, как до сих пор. Как умеют.- Он в упор посмотрел на тренера и вновь обратился к ребятам.- А с обязанностями старшего тренера, пока не вернется Веретеев, справится, по-моему Андрей. Я хотел сказать, Андрей Андреевич Соснора. Но, конечно, продолжая играть. У меня все.- И Свят сел ни на кого не взглянув: больше всего он сейчас опасался встретиться взглядом с Соснорой.

- Кто еще хочет выступить? - спросил Карташев.

- Свят все сказал,- с места выкрикнул Говоров.- Другого мнения нет.

- Вы уверены в этом? - возразил Карташев.- Я, правда, не вижу, кого спрашиваю.

Говоров встал.

- Если вы приехали, чтобы навязать нам кого-нибудь со стороны, то поддержки не найдете. «Звезда» сегодня не та команда, с которой можно разучивать танцы. До медалей рукой подать, может, еще и на «золото» вытянем. Сейчас главное - тактика. А лучше Андрея…Витек на мгновение запнулся,- Андрея Андреевича никто здесь в тактике не смыслит. И спорить не надо.

- Разве кто-нибудь спорит? - опять возразил Карташев.- Но я хочу знать все точки зрения.

- А у нас другой точки зрения нет. Только та, которую вы уже знаете.- И Говоров сел.

- Можно мне сказать? - попросил слова Збарский и, не дожидаясь ответа, быстро заговорил: - Сложность одна: Андрей должен играть. Значит, ему непросто будет ставить каждому оценки, с поля все выглядит не так, как со скамейки. И непросто проводить разбор игры. Ну, в этом поможет видеопленка. А мы должны дать слово: на оценки не обижаться и никогда ему не говорить: «А сам-то ты куда смотрел?» - на поле, мол, когда был. Потому что ошибаться может любой, тем более - на поле. Я даю слово.

- И я даю,- вскочил и тут же сел на место Брайко.

- Мы все обещаем,- не вставая, произнес Поспеев.

Карташев посмотрел на Соснору:

- Мне все же хотелось бы услышать Андрея Андреевича.

Соснора встал и обошел бильярдный стол так, чтобы видеть игроков. Его не смутило, что к начальству он оказался полубоком.

- Если кто-то ждет, что я откажусь,- напрасно ждет. Хотя я не считаю, что лучший выход - иметь играющего тренера. Но я, к сожалению, не знаю никого из опытных специалистов, кто согласился бы с условием проводить чужую линию, и только ее. А мы обязаны проводить линию Веретеева, ничего не меняя. И дело даже не в тактике,- он посмотрел на Говорова.- Дело прежде всего в том, чтобы сделать кое-что из того, что Дед не успел. В силу разных причин.

- Что вы имеете в виду? - спросил Карташев.

- Например, перевести из юношеской команды Вадима Каткова.

Я знаю, что у юношей первенство Союза на носу. Но сейчас важнее всего дела «Звезды». В спортклубе обязаны это понять. У нас в атаке нет постоянного второго форварда. Ну да ладно, это, как говорится, решим в рабочем порядке. А главное, я предлагаю создать тренерский совет из самых опытных игроков. Тогда не возникнет той проблемы, о которой говорил Игорь,- он посмотрел на Збарского.- И никому не придется молчать, когда я напорю в игре.

В тренерский совет обязательно должен войти Петр Иванович,он посмотрел на второго тренера, сидевшего рядом с Карташевым, и обратился к секретарю обкома:- А еще троих, если вы не возражаете, мы выберем тайным голосованием.

- Конечно, не возражаем,- согласился Карташев.- Спасибо вам, ребята. Честно признаю, вы превзошли наши ожидания. Я с вами прощаюсь, осмотрю ваше хозяйство и отбываю. Петр Иванович меня проводит. До свидания.

И снова ему ответили нестройным хором.

В тренерский совет - подсчитывал голоса, естественно, Говоров - вошли кроме Сосноры и второго тренера Шлыков, Збарский и Поспеев, на один голос меньше оказалось у Неуронова и Каткова. Теперь всех ждала тренировка, отменить которую могло лишь стихийное бедствие.

8

Пожалуй, не было обзорной статьи по итогам первого круга, где бы не отмечалось, что для лидера чемпионата - новоднепровской «Звезды» - трехнедельный летний перерыв, с малопонятным упрямством ежегодно предоставляемый календарем первенства командам высшей лиги, пришелся весьма кстати. И конечно, не потому, что футболисты нуждались в отдыхе (напротив, такой отдых обычно сбивает ведущую группу клубов с ритма, он необходим скорее отстающим), а лишь потому, что все понимали: без Веретеева «Звезде» не вытянуть. Но так как об инфаркте пресса не писала, а просто сообщила о том, что старший тренер заболел, болельщики «Звезды» и порадовались перерыву, надеясь на выздоровление Веретеева.

Как бы то ни было, перерыв - постепенное снижение нагрузок, затем новое их наращивание и товарищеские матчи - мог в тех необычных обстоятельствах, в каких оказалась сейчас «Звезда», принести ей пользу. Играющий тренер Андрей Соснора, во всяком случае, в этом не сомневался.

Первая неделя напряженного тренировочного цикла завершилась товарищеской игрой, по темпу и содержанию полностью удовлетворившей тренерский совет «Звезды». С легким сердцем Соснора объявил выходной, а утром наконец в его квартире раздался долгожданный телефонный звонок. Звонили по поручению главврача: можно посетить Веретеева.

- Ты поедешь? - спросил Андрей Свята, тут же заглянув к нему, жили ведь на одной лестничной площадке.

- Увы, Андрей Андреевич, у меня важная встреча. Не могу ее отменить. Поверь, не свидание, а действительно очень важное дело. Так что поезжайте без меня.- И Святослав протянул Сосноре ключи от машины и гаража, Андрей, ни слова не говоря, взял их, но, прикрывая за собой дверь, обернулся:

- Что передать Деду?

- Старайся поменьше говорить с ним о делах. И скажи… какнибудь поаккуратнее… что я… что мы комнату для него приготовили… у нас… у меня.

Андрей ушел, и Святослав сразу заторопился. Он спешил, потому что должен был сперва застать в юридической консультации знакомого адвоката, а затем вместе с ним отправиться в нотариальную контору. Хорошо, что Андрей не настаивал, не спросил, какое-такое дело может быть важнее, чем посетить Деда. А если бы спросил?

Свят отругал себя за то, что загодя не придумал «праведной лжи».

Надо было хотя бы пораньше уйти из дома. Но тогда Андрей остался бы без машины, а ведь он наверняка собирается к Деду с мальчишками. Вот что надо: вторые ключи от гаража и машины пусть находятся у него. Точно, так будет правильно.

И, захлопнув дверь, Святослав, не вызывая лифта, побежал вниз по лестнице.

- Ура! Мама, мы едем с папой к дедушке! - кричали близнецы, влетев на кухню.

- Немедленно умывайтесь и за стол. И чтобы на тарелках ничего не осталось, иначе никуда не поедете. Как только у вас выходной, я на работу опаздываю. Ну почему в этом футболе никогда не бывает выходных, как у всех нормальных людей? - Еще бы секунда, и кофе убежал. Лариса едва успела поднять турочку над плитой: - Слава богу, а то бы точно опоздала, завотделом и без того косится, когда беру отгулы в самое горячее время.

- Ну что ты с утра нервничаешь? - спросил Андрей.

- Потому что не могу поехать с вами. И боюсь, ты не удержишься и пристанешь к Деду с делами.

- Нет, обещаю, только один вопрос.

- Какой еще вопрос? - встрепенулась Лариса.- Ты же обещал: никаких деловых вопросов.

- Уверяю тебя, Дед волноваться не станет.

- Скажи, какой вопрос,- настаивала Лариса.

- Просто хочу спросить о Вадиме Каткове. Слышала о таком?

Ну, как тебе объяснить? У Сергея и Свята был отец. Он их бросил, ушел от них. Сергею тогда еще не было пятнадцати, а Святу - намного меньше, чем нашим. А потом, когда Сергей заиграл в «Звезде», кажется, только первый матч провел, отец позвал его в гости.

И Сергей пошел. А мать узнала и… сердце у нее было больное, не выдержало. Для Сергея отец перестал существовать. Но тот и к Святу в душу пытался влезть, и тоже не вышло. А у этого отца сын есть. Вадим. Талантливый парень. Почти как Свят. Дед давно этого Вадима приглядел и хотел взять в команду. Взял бы, я уверен, хоть и наперекор Святу.

Лариса замерла, стараясь не упустить ни слова.

- Почему же ты раньше мне об этом… никогда… ничего?

- Не знаю. Считал, что не имею права: это ведь их, семейное.

- А теперь?

- Теперь я обязан. Это мой долг: перед «Звездой», перед футболом.

- Нет. Ты не должен брать этого… Вадима, если Свят против.

- Он поймет. Обязан понять.

- Не поймет.

- Значит, уступит. Если не мне, так Деду. Если не Деду, так футболу.

Из ванной прибежали близнецы и повисли на Андрее.

- А потом на пляж, ладно?

- Нельзя,- сказала Лариса.- Вода после дождя прохладная.

- А Свят говорит, что после дождя вода самая теплая.

- Что еще он говорит?

- Что на втором месте после пляжа - футбол.

Андрей засмеялся:

- Это верно, он всегда так говорит. А сами-то вы как думаете?

- По-моему,- задумчиво произнес один из близнецов,- на первом месте футбол.

- А вот и нет,- крикнул другой,- на первом месте сейчас «Звезда».

Строго наказав детям не шуметь и взяв с Андрея слово не беседовать с Веретеевым о делах, врач впустил их в палату. Андрей ожидал увидеть Деда постаревшим, осунувшимся и был приятно удивлен тем, что старик если изменился, то в лучшую сторону: гладко выбритый, с живым заинтересованным взглядом, он словно только что проснулся, готов встать и приступить к своей обычной утренней зарядке с тяжеленными гантелями. Но, приглядевшись, Андрей все же понял, что Дед побледнел, похудел и именно поэтому выглядит помолодевшим.

Мальчишки опередили Андрея, подсели к старику, выложили на постель свои нехитрые гостинцы, повытаскивали какие-то рисунки и вполголоса - необычность обстановки, конечно, подействовала на них - начали объяснять, что означает их красочная мазня. А потом без всякого перехода затараторили о пляже, о том что скоро в школу и что Свят подарит им щенка, и о том, что в школу им то хочется идти, то - нет, что самое хорошее было бы ходить в школу в плохую погоду, когда дождь, а когда дождя нет, то лучше бы ходить на пляж…

- Все, хватит,- прервал их Андрей.- Порисуйте, вон там на подоконнике. Смотрите в окно и срисовывайте деревья. А дома я посмотрю, у кого лучше получилось.

- Дома или на пляже?

- Там видно будет.

- У тебя хорошее настроение? - спросил Веретеев.

- Да как сказать? Вчера в товарищеской игре все выглядели отлично, но то же в товарищеской. Вам мои записки передавали?

- Не все. Зависит от того, кто дежурит. Смешные они люди: думают, что, если я ничего знать не буду, скорее встану. А на самом-то деле все наоборот: как получу от вас весточку, так лучше любого укола действует. Не рановато ли ты начал нагрузки поднимать?

- Да я лишь чуть-чуть их увеличил. Тестирование провели: все в норме.

- Ты науке этой не больно-то доверяй. Польза от нее есть, не спорю. Но себе верь больше. Раз ты со всеми вместе бегаешь, то по себе, по своему самочувствию и суди. Помнишь, я всегда спрашивал то одного, то другого: как чувствуешь, добавить или снизить? Ты тоже спрашивай: сперва того, кто послабее, потом того, кто посильнее. Лентяев у нас вроде не осталось, так что врать не будут.

И тех, кто постарше,спрашивай, и тех, кто помоложе. Это не значит у всех на поводу идти. Но чем больше у тебя информации, тем лучше. Всех выслушай, а решай сам. Тебе легче, чем мне. Веришь?

У тебя теперь целый совет есть. Ответственность, она ведь всех подстегивает. Помогают тебе?

- Стараются.

- А второй наш как?

- Как обычно. На подхвате. Только поддакивает.

- Хоть это неплохо.

- Уж больно противно. Иной раз забуду, хочу проверить у него, все же столько лет работает, стольким помогал, а он мне в рот смотрит и норовит угадать, что я хочу услышать.

- Терпи. С Неуроновым потолкуй, с Нероном нашим. Молчун он, а знает много. Чего же его-то в совет не избрали?

- Так получилось. Мы никого не навязывали.

- А почему Свята не выбрали, как думаешь? - ничто вроде бы в голосе Веретеева не изменилось, однако Андрей почувствовал, что именно этот вопрос старик хотел задать сразу, но не хотел, чтобы Андрей понял, как важно для Веретеева узнать правду. Значит, и отвечать надо не задумываясь, не подбирая слов.

- Думаю, потому, что я заговорил тогда о Вадиме. Но и голоса лишь одного не хватило. Наверное, моего.

- Ты вычеркнул Свята? - удивился Веретеев.

- Я голосовал за тех, кто постарше. И потом: у Свята и без того авторитет есть. Играет здорово, брат Сергея, мой друг, ваш… нет, не скажу любимец… сын, можно так сказать?

Андрей не готовился к такому признанию. Слово вырвалось само собою. Он пожалел было о том, что сказал, увидев, как увлажнились глаза Веретеева, но когда старик тихо произнес: «Спасибо, Андрей»,Соснора, проглотив застрявший в горле комок, решил, что поступил правильно.

- Он ждет вас к себе после больницы. Уже и комнату оборудовал.

После недолгой паузы - Андрею, однако, она показалась мучительно долгой - Веретеев спросил:

- Так что ты говорил о Вадиме?

- Что надо пригласить его. Два-три матча в дубле, и можно выпускать в основном. Вы не считаете?

- Я бы так поступил.

- Но не все согласны. И в спортклубе. И…

- Свят? Ты скажи ему, передай от меня дословно: законы футбольной жизни не должны подчиняться чувствам, какие владеют нами в жизни обычной. Запомнишь? Я давно собирался ему это сказать.

- Святу я передам. Но не нарвемся ли мы на отказ там, у тех Катковых?

- Исключено. Но к ним должен поехать ты.

«Законы футбольной жизни не должны подчиняться чувствам…»

В иной ситуации Андрей мог бы поспорить с Дедом, который сам отнюдь не всегда руководствовался правилом, которое так четко только что изложил. Скорее напротив, именно Дед учил их и в футболе оставаться такими же, как в обычной жизни. Жить по тем же нравственным законам. Но сейчас Веретеев был прав. И не Только потому, что этого требовал футбол. Андрей вдруг понял, что все они - и Веретеев, и Свят, и он сам - допускали в своих рассуждениях непростительную ошибку: отождествляли с Катковым-отцом младшего Каткова, Вадима, о котором еще ничего как о человеке не знали.

9

В свои неполные восемнадцать лет этот парень явно выделялся среди сверстников. Он и умел больше в футболе, и лучше понимал игру; и, как сразу заметил Соснора, знал себе цену. Впрочем, и все остальные игроки юношеской команды, тренировавшиеся перед чемпионатом Союза на поле Центрального стадиона, выглядели сильнее и с точки зрения футбола образованнее, чем в их возрасте сверстники Андрея.

Тренер юношей, конечно, видел, что за их работой сегодня наблюдает сам Соснора, и из-за этого волновался, чересчур часто делал замечания, предлагал излишне сложные упражнения. Его нервозность передалась и ребятам, которые тоже нет-нет да посматривали на знаменитого футболиста, который, понятно, не случайно забрел на их тренировку. Однако Андрею казалось, что на Вадима Каткова присутствие нового тренера команды мастеров никак не действовало.

Может быть, это спокойствие - или безразличие? - и помогало парню выглядеть значительно сильнее партнеров. Андрей знал, как сам он всегда нервничал, да и до сих пор, пожалуй, чувствует себя не в своей тарелке, если посторонние на тренировке. Хорошо или плохо, что Вадим к этому безразличен?

Улучив минуту, тренер все же подошел к Сосноре.

- Вы просто посмотреть или по делу?

- Да как сказать, и то, и другое.

- Кого-нибудь выдернете, небось, перед нашим первенством.

А у меня и без того каждый на счету.

- Что поделаешь, мне тоже несладко.

- Уж вам-то жаловаться грешно: никогда еще «Звезда» так высоко не взлетала.

- Сверху больнее падать.

- Так кого к вам послать?

- Хочу с Катковым поговорить.

Тренер огорченно присвистнул:

- Я так и знал. А в спортклубе обещали, что до турнира никого не тронут. Мне придется сопротивляться, хотя понимаю, что бесполезно. Но если неудачно выступим, у меня отговорка будет: я предупреждал.

Соснора устало улыбнулся:

- А у меня даже отговорки не найдется. Наоборот скажут: мы тебе во всем навстречу шли.

- Катков! Подойди сюда,- крикнул тренер, а сам, не дожидаясь парня, направился на поле.

Юноша отбросил мяч и не спеша пошел к скамейке, на которой сидел Соснора. Его расслабленная походка ничем не напоминала энергичной, собранной походки Сергея и кошачьей, пружинистой Святослава. Но лицом и статью он поразительно был похож на братьев: катковские скулы, удлиненные карие глаза, вздернутый нос, телом такой же мускулистый и одновременно жилистый, пожалуй, чуть крупнее Свята. «А в характере? - подумал Андрей.- Есть в нем что-нибудь от Сергея? Вряд ли. А от Свята? От Свята, кажется, что-то есть. Напускная уверенность в себе, что ли? Которая так часто оборачивается самоуверенностью». Впрочем, какое это имеет значение? Андрей поймал себя на мысли, что было бы проще, если бы этот Вадим оказался совсем не похожим на братьев. «Как это называется, когда мать одна, а отцы разные? А, единоутробные братья. Значит, если матери разные, а отец один,- единокровные.

А сводные - это когда же?..»

- Здравствуйте,- сказал юноша.- Вы меня звали?

- Мне надо представиться? - спросил Андрей.

- Кто же вас не знает?

- Тем лучше.

Не дожидаясь приглашения, юноша сел рядом на скамейку.

- Как думаешь, для чего я тебя позвал?

- Догадаться нетрудно.

- Хорошо, что ты такой догадливый. А желание у тебя есть?

- Попробовать можно.

- Вот именно - попробовать. Посмотрим, что ты умеешь.

Три-четыре игры проведешь за дубль. Тогда и решим окончательно.

- Понятно.

- Значит, согласен?

- Да.

- Тогда завтра приезжай к нам на тренировку. Знаешь, где все собираются у автобуса?

- Кто ж этого не знает?

- Вот и хорошо. Автобус отходит ровно в десять.

- А отец? Вы с отцом говорили? - вдруг спросил Вадим.

- Сегодня же поговорю с ним. Где его найти?

- Через полчаса он будет дома. Адрес знаете?

Андрей утвердительно кивнул.

- Ну, я тогда пошел?

- Счастливо. До завтра.

- До свидания.

Юноша встал и той же расслабленной походкой вернулся на поле.

Андрей проводил его взглядом. Парень подхватил мяч и короткими рывками повел его к воротам. И ребята, и тренер следили за тем, как он пробьет. Мяч влетел в сетку впритирку со штангой. И все, кроме самого Вадима, посмотрели на поднявшегося со скамейки Соснору. Только теперь Андрей понял, что напрасно пришел на тренировку. Следовало встретиться с парнем наедине. Ведь когда он, тренер «Звезды», появился здесь, каждый из ребят мог надеяться, что пришли за ним, каждый из них много лет трудился и мечтал, а сейчас разочарование уколет каждого. Одно лишь разочарование?

А если еще и зависть?

Веретеев бы так не поступил. И он, Соснора, больше никогда так не поступит.

Человека, который сидел напротив, Андрей презирал. Будь его воля, он в жизни не сел бы за один стол с этим человеком. Рыжеватый, с бордовым опухшим от пьянства лицом, с похотливой улыбкой, прилипшей к влажным губам. В голове не укладывается, что так может выглядеть отец красавцев Катковых.

Два года назад, вскоре после того, как Святослав дебютировал в основном составе «Звезды», этот человек встретил Свята на улице, а они, Андрей Соснора и Сергей Катков, проезжали мимо в машине Сергея. Сергей не остановил машины, но Андрей заподозрил что-то неладное. И вечером… Он помнил тот разговор с Сергеем дословно.

«Разве ваш отец жив?» - спросил тогда Соснора. «Для меня он давно умер,- ответил Сергей.- Он бросил нас, когда Святу было два года. Нет, я не виню ту женщину. Я вообще никогда ни в чем не виню женщин. Мне тогда было четырнадцать. Через четыре года я сыграл первый матч в основном составе «Звезды» и забил три гола.

В городе только обо мне и говорили. Тогда он поймал меня на улице и клялся в отцовских чувствах. А я смалодушничал. Пошел к нему.

Когда мама узнала об этом… Это случилось через два дня. Кто-то сказал ей. Она спросила меня: правда ли, что я пошел к нему?

Я хотел сказать, что это сплетни, но не смог. А она не выдержала.

Сердце оказалось слабым. Так я похоронил мать… Святу шел тогда всего седьмой год. Я отказался от отца. И за себя, и за Свята. Брату я заменил и мать, и отца. Делал все, чтобы заменить. Двенадцать лет заменял. Но теперь он взрослый человек. Он сам должен решить, как ему поступать. Похоронить отца для себя или пойти ему навстречу».

Последнее время Андрей часто вспоминал об этом разговоре и жалел, что не расспросил друга подробнее. Как бы это помогло ему сейчас, когда он, возглавив «Звезду», фактически занял место, предназначавшееся Сергею. Но тогда казалось, что он не должен ни о чем спрашивать, что и без того Сергей доверил то, о чем никому из общих знакомых никогда не рассказывал. Рассказал ли ему, Андрею, все - о матери, об отце? Вряд ли. Бывает у каждого в жизни такое, о чем вообще не говорят вслух.

Неужели этот человек, беспокойно шныряющий по комнате взглядом, словно оценивая, какое производит его дом впечатление на нового тренера «Звезды», отец двух самых верных друзей Андрея Сосноры? Хотя и нет на земле Сергея Каткова, разве не жив он в его, Андрея, душе? Разве не слышал он только что его проникновенный, глуховатый голос? Не та мать, кто родит, а та, кто растит. Нет, этот человек - не отец Свята. Отцом Свята был Сергей. Да. Именно Сергей. А отцом Сергея? Кто-то из тренеров? Может быть, Веретеев?

Этого Андрей не знал и, наверное, никогда уже не узнает. Но, значит, и он должен будет теперь стать отцом не только своим близнецам, пусть пока еще и носящим другую фамилию, а и кому-то из тех ребят, которых он сейчас не знает, но узнает, встретит на своем новом, тренерском пути.

Вероятно, хозяин дома полагал, что Андрей молчит, не зная, как приступить к делу, и не хотел идти гостю навстречу. Но когда-то же надо начать разговор? Конечно, если бы этот гость не отказался так категорически от рюмки, было бы сподручнее. Но что поделаешь, причина выглядит уважительной: он ведь не просто тренер, а пока и футболист. Впрочем, мало ли есть футболистов, которые любят повторять: кто не пьет, тот не играет. Но нет, сегодня об этом нельзя.

Его Вадим должен перещеголять всех в этом футболе, а главное, достичь большего, чем его старшие братья. Нет, Вадиму он не позволит и прикоснуться к рюмке. Во всяком случае, пока. Пока не придет настоящая слава. А первый шаг к славе зависит от этого гостя. Но сколько же можно молчать?

- Как я понял, Андрей Андреевич, «Звезде» понадобился еще один Катков? Мой третий и самый талантливый сын.

- Вы правильно поняли,- ответил Андрей.- Но все же вернее считать, что Вадиму нужна «Звезда». Пришла его пора.

- Пора пришла. Но почему обязательно «Звезда»?

На этот вопрос отвечать бессмысленно. Андрей и не ответил.

Просто пожал плечами. Понять можно было как угодно. И хозяин понял так, что гость готов уйти, ни о чем не договорившись. А это не входило в его, хозяина, планы. Поэтому он нервно хихикнул, шучу, мол, и спросил о самом, на его взгляд, важном:

- И на что Вадим может рассчитывать?

- На то, что имеют все. А будущее зависит от него самого.

Он еще сыроват. Мы поработаем, подтянем его до нужного уровня.

Поиграет в дубле, потом несколько раз подпустим на замену. Все от него зависит,- повторил Андрей.

- Ас ним вы говорили?

- Да.

- И что же он?

- Работать готов. А в остальном, сказал, как решите вы.

- Скажите честно, вы боялись, что я не пущу его?

- Нет, небоялся.

- Вот как?

- Не боялся, потому что считал: вы не враг ему.

- Что верно, то верно,- заулыбался хозяин.- Хотите верьте, хотите нет, но я давно сказал ему: ты должен пробиться в «Звезду», и никуда больше. Вот как я ему говорил.

Андрей прекрасно понимал: этот человек надеется, что его третий сын затмит славу двух первых, отомстит им за отвергнутого отца.

Отомстит Сергею? Андрей стиснул зубы. Что ж, он поборется за Вадима, и, если потребуется, поборется с самим Вадимом. Еще посмотрим, чьим он станет сыном. И, может быть, не только в футболе.

- Значит, вы родители, не возражаете? Теперь мне остается поговорить с начальством.

Он ушел не оборачиваясь. Но странное чувство угнетало его, словно всеми своими действиями он наносил удар не кому-нибудь, а Святу. Но, в конце концов, кто такой, этот Вадим Катков, в сложном и бурном футбольном мире? Песчинка. Еще не известно, что из него выйдет, да и выйдет ли вообще что-нибудь. Нет, так думать недостойно. Однако именно эта мысль успокоила Андрея.

10

Читая письма Светланы, Святослав почему-то всегда представлял себе, как она их пишет: по-детски прикусывает кончик языка, периодически облизывает губы и часто смотрит в потолок, вспоминая, о чем еще надо сообщить. Вот и в этом письме подробно рассказала обо всех экзаменах, о преподавателях, принимавших их, о подругах, с которыми едет отдыхать, и грустно - ему даже показалось, что он слышит, как она при этом вздыхает,- призналась, что очень скучает, но увидеться им не удастся: когда «Звезда» в середине августа приедет на два матча в Москву, студенты четвертого теперь уже курса филфака МГУ будут в колхозе. Свят усмехнулся, представив себе Светку на колхозных работах, но, вспомнив о том, что она бывала «на картошке» после первого и второго курсов и приезжала оттуда окрепшей, с обветренными щечками, решил: это полезнее, чем болтаться по барам на Рижском взморье. А что ее отец, директор атомградского завода Баженов, наверняка считает иначе, тоже было приятно Святу: ему казалось, что чем дальше будет находиться Светка от Атомграда, тем ближе окажется к Новоднепровску, хотя, понятно, подмосковный колхоз одинаково далек от двух городовсоперников, футбольных, конечно, соперников, но для Свята - не только футбольных.

И вдруг он вздрогнул и напрягся. Дважды перечитал постскриптум.

«Целую, твоя Светка», а чуть ниже еще две строчки: «Доронин сделал мне официальное предложение. Умолял ничего пока не говорить отцу. Хочет сам улучить подходящий момент. Если отец узнает, тут же уволит его». Уволит? Ясно. Футбольный тренер, даже такой знаменитый, как Доронин, не подходящая партия, по мнению Баженова, для его дочери. Наверняка Баженов в мечтах видел себя тестем сына секретаря обкома или замминистра. Атомградский завод, конечно, не «Южсталь», но тоже предприятие союзного значения, и Баженов, кажется, не просто директор, а генеральный.

Куда ж тут футбольному тренеру! А то, что Доронин старше Светки на четверть века, это, наверное, Баженову безразлично.

Бесспорно, Святослав не мог поручиться, безразлично это Баженову или нет. Может быть, как раз этого обстоятельства больше всего и боится Доронин, который привык считать себя равным не только директорам заводов, но и людям повыше, стольких он повидал в кабинетах и на банкетах за долгую футбольную жизнь.

А что стало бы с Баженовым, узнай он о письмах, которые шлет его дочь новоднепровскому сироте? Но это второй вопрос. Не злободневный пока, потому что Свят не готов еще ответить Светлане тем же чувством, какое испытывает она к нему. Сейчас важно иное:

Доронин, Доронин с его упрямством, с его отказом подписать бумаги.

Вот эти бумаги, аккуратно уложенные Святом в большой белый конверт. Если Доронин подпишет их, мальчишки пойдут в школу под новой фамилией. Под новой фамилией своей матери. Под фамилией своего нового отца. «Спасибо тебе, Светка. Ты даже не представляешь, как ты помогла мне. Какая же ты умница, Светка, что написала мне об этом. Крепко-крепко целую тебя».

И он отправил ей открытку. С видом новоднепровского Центрального стадиона. И на одной из трибун поставил два маленьких крестика, а в открытке написал: «Догадайся, кто всегда будет сидеть на этих местах и болеть за меня?» Никогда ей не догадаться!

Футбольный календарь распорядился так, что новоднепровская и атомградская команды одновременно оказались в Москве. Каждой из них предстояло за неделю провести по два матча с московскими клубами, но жили атомградцы и новоднепровцы, естественно, в разных гостиницах. Так принято у московских команд: каждая из них размещает соперников в какой-то определенной гостинице, а, значит, проведя первый матч и становясь затем гостями другого клуба, приезжие вынуждены переезжать иной раз из конца в конец города.

Нелепость, конечно, но что поделаешь. Впрочем, бывают исключения, прежде всего для лидеров. Из уважения к ним администраторы московских клубов как-то договариваются между собой, и тогда меняться гостиницами не приходится. Новоднепровцы и атомградцы прибыли в столицу, занимая в чемпионате первое и второе места.

Им пошли навстречу: так что неделю удастся прожить спокойно.

И первое, что сделал Святослав Катков по приезде: навел справку, где остановились атомградцы, а уж затем, позвонив в справочную той гостиницы, узнал номер Доронина. Как и следовало ожидать, тот занимал трехкомнатный «люкс».

- Вас беспокоит Катков. Да, из «Звезды». Можно подняться к вам? Заняты? Я подожду. Хорошо, я буду ждать час.

Этот час он провел в кафе-мороженом. Занял такой столик, чтобы видеть через окно вход в гостиницу. Он настолько не доверял Доронину, что не удивился бы, если бы тот решил сбежать, лишь бы не встретиться с ним. Но Свят, как обычно, спешил с выводами и к концу этого часа понял: Доронину незачем избегать с ним встречи. Как же он сразу не догадался: ведь первое, о чем должен был подумать Доронин,- Свят ищет его как соперник, а Доронин из тех людей, кто привык устранять соперников со своего пути, с пути к намеченной цели.

Ровно через час после звонка он постучал в дверь доронинского «люкса». Услышав громкий голос: «Заходи», он открыл дверь. Доронин расположился в мягком кресле под торшером. Рядом стояло еще одно кресло.

- Ты очень пунктуален. Присаживайся.- Доронин показал на кресло. Но Свят сел на стул возле круглого стола орехового дерева и положил на край стола большой белый конверт. Доронин не обратил на конверт никакого внимания. Или делал вид, что не замечает его.Слушаю тебя.

Святослав множество раз мысленно репетировал, как он войдет и что скажет, какие приведет Доронину доводы, каким образом заставит его сделать то, ради чего было им потрачено столько времени и сил. И хотя до сего момента все шло вроде бы по намеченному плану, как начать разговор, он теперь не знал.

- Вот,- Свят показал на конверт,- здесь все необходимые документы. Сейчас мы с вами поедем в нотариальную контору, на улицу Кирова, совсем недалеко, и все.

- Какой же ты еще ребенок, Катков,- усмехнулся Доронин.Поедем, и все. Так вот просто все и решим?

- Ребенок я или взрослый, не имеет значения. Но то, что мы с вами поедем туда сегодня же,- это факт. Вам надо переодеться?

Я подожду.

- Ты к тому же и взбалмошный ребенок.

- Можете называть меня, как вам угодно. Вот документы, почитайте. И не вздумайте порвать. У меня с собой еще есть, и по нескольку экземпляров.

Доронин поднялся из кресла, взял конверт и не спеша перелистал бумаги. Положил их на место, подошел к окну и вдруг, не оборачиваясь, спросил:

- С чего ты взял, что заставишь меня поступить, как я не желаю?

Разве так делаются дела?

Ах, вот оно что! Тот сам напрашивается? Или хочет выведать его планы? Свят молча смотрел Доронину в спину и решил, что ничего не ответит, пока тот не повернется к нему лицом.

- Если я соглашусь,- продолжал Доронин, все еще не оборачиваясь,- согласишься ли и ты выполнить одну мою просьбу?

Святослав молчал, и Доронин наконец вынужден был посмотреть на него.

- Ну, что же ты молчишь?

- Я - исполнитель,- жестко и медленно произнес Свят.Я -только исполнитель. Сережа погиб, спасая их. Если б не погиб он, погибли бы они. По вашей вине. Ведь все, что произошло, затеяли вы. Красть детей у матери. Как вы могли решиться на такое? Сами мальчишки никогда вам этого не простят. И вы знаете, как произошла та катастрофа: или он, или они. Веретеев пытался уговорить вас.

Я не уговариваю, а требую. И меня ничто не возьмет: ни авария, ни инфаркт. Когда вы сделаете то, чего я требую, я выслушаю вас и… постараюсь выполнить вашу просьбу.

- Нет, юноша. Тебе придется сперва ответить мне: да или нет?

В противном случае,- и Доронин, вытянув руку, указал ему на дверь.

- Я могу уйти. Но тогда вы сами будете искать встречи со мной.

Однако может оказаться, что будет поздно. Мне нетрудно сегодня же позвонить в Атомград.

Доронин, прищурившись, смотрел ему в лицо. И Свят выдержал взгляд человека, которого многие настолько боялись, что при встрече с ним отводили глаза.

- Я -не ребенок,- снова медленно, чуть ли не по слогам выговорил Свят,- я готов выслушать вас, как мужчина мужчину.

Но единственное, что могу обещать,- молчание. От меня Баженов этого не узнает. Могу обещать, что не буду стоять на вашей дороге, как не стоял и раньше. Не знаю, есть ли у вас время ждать ее решения, у меня время есть.- Он вдруг поймал себя на том, что последняя фраза была лишней, получилось, он намекнул Доронину на разницу в их возрасте, и, значит, нельзя на этом остановиться: - Согласен, я не знаю, как делаются дела. Но знаю, что отказавшись ехать сейчас со мной в контору, вы ничего не выиграете. Рано или поздно вам придется дать согласие. Но опоздание может дорого стоить.

Святославу, конечно, и в голову не пришло, что эти его слова Доронин способен понять буквально. А ведь, по сути, так оно и было: сегодня они требовали лишь подписать бумаги, завтра бывшая жена может потребовать и нечто существенное в материальном плане.

Эта мысль уже однажды мелькнула у Доронина в разговоре с Веретеевым. Помимо собственной воли он подумал об этом же и теперь. Таким уж он был человеком. Но мальчишка не должен догадаться.

Доронин вышел в другую комнату и вернулся в пиджаке.

- Извините,- неожиданно сказал Свят.- Я был о вас худшего мнения,- он сам удивился тому, насколько искренне прозвучали его слова.- Для чего нам враждовать? Хватит того, что воюем на поле.

Не ответив, Доронин прошел к двери и кивком головы предложил непрошеному гостю следовать за ним. Он молчал и в такси. Но когда они вышли из нотариальной конторы, Доронин снова посмотрел в глаза Святу.

- Я не умею врать,- ответил Свят на этот немой вопрос.У нас больше нет причины враждовать вне футбола. Но там ведь не вражда, а обыкновенный спор, правда?

- Ты обещал молчать и не мешать мне, помни об этом,и, не попрощавшись, Доронин зашагал к стоянке такси.

«Уж больно легко все получилось»,- подумал Свят. И на всем пути в свою гостиницу, куда он добирался на городском транспорте, благо до вечерней тренировки времени хватало, он размышлял о том, как все же странно, что такое огромное, жизненной важности дело решилось за какие-то два часа. И размышляя так, вынужден был признать: добился всего не он, а старик Веретеев. Конечно, именно тогда, когда в Атомград прилетел Веретеев, Доронин понял: ему не устоять. Весь запас своей злой воли он истратил в борьбе со стариком, а, видимо, даже самая злая воля рано или поздно иссякает в борьбе с волей доброй. А для Доронина еще и молва всевластна.

Молва, которая наверняка свяжет болезнь Веретеева с поступками Доронина, как два года назад связывала с ними гибель Сергея.

Значит, Доронин согласился из-за страха. Из-за страха перед молвой.

Однако, решив так, Свят испугался: не подавил ли Доронин в чем-то его, Свята, не совершил ли он, Свят, такого, что можно назвать предательством по отношению к Светке. Он снова и снова перебирал в памяти свои слова: он обещал, что ничего не скажет Баженову,он и не должен говорить, даже не имеет права вмешиваться; он обещал, что не будет стоять у Доронина на дороге,- он и не стоял ни на чьей дороге, Светка сама выбрала его, и ей предстоит бороться за него не только потому, что он не может ей пока ответить таким же сильным чувством, но и бороться с собственным отцом. И все же мысль, что он не совсем честно поступил по отношению к ней, мучила его.

11

Стал ли этот дом его домом? Таким, о котором Веретеев мечтал в последние годы?

Лишь одного человека готов он был без всяких сомнений и оговорок назвать своим сыном, с искренней радостью согласился бы стать его отцом. Но этого человека уже не было на земле почти два года. Только с Сергеем, казалось Веретееву, он мог говорить обо всем, раскрывать ему душу с уверенностью, что встретит понимание.

Редчайшим качеством - умением не навязывать воли и собственных взглядов, ни в чем и никак не проявлять власти над теми, кто, любя и боготворя нас, попадает тем самым от нас в зависимость,- этим качеством обладал один-единственный Сергей из сотен людей, кого встречал Веретеев за свою такую уже долгую жизнь, что порой она представлялась старику бесконечной.

А Святослав и Андрей иные. Нет-нет, роптать грешно. Они уважают, чтят его, готовы ради него на все, но они - как бы объяснить самому себе? - чересчур для него сильные, что ли, самостоятельные. Но разве не был самостоятельным и сильным Сергей? Ну, уж нет, он и в этом превосходил их. В чем же дело?

Что мешает ему понять их так, как он понимал Сергея? Или наоборот, что мешает им понять его так, как понимал Сергей? Их властность и воля? Но ведь без этого они оба пропали бы в этом «прекрасном и яростном» футбольном мире. В науку от жизни им досталось иное, не то, что Сергею. Наивные и чистые парни, когда-нибудь они поймут, что не так много общего с реальной жизнью имеет футбол, как им представляется. Но разве сам он прежде, и вроде бы совсем недавно, не считал так же?

Веретеев приоткрыл глаза. Неужели болезнь так повлияла на него, что этот дом пока не кажется ему своим домом? А ведь обычно он легко привыкал к любому жилью. В этой квартире все такое домашнее, и не поверишь, что она принадлежит холостяку. Конечно, чувствовалась и рука Ларисы, но Веретеев помнил, как любил порядок Сергей и, естественно, приучил к этому брата. Везде чистота, и все на своих местах, учебники собраны на одной полке, книги расположены по темам, не вразнобой, даже газеты и журналы аккуратно сложены. И его собственные вещи удачно нашли себе место, и любимые фотографии повешены со вкусом. Нет, он просто постариковски придирается к ребятам, а они так старались, готовя все ко дню его выписки из больницы.

Хватит. Больше никаких придирок. Ну, что ему еще надо? Даже близнецы-внучата рядом. Скоро появятся. Свят в предшкольных заботах повез их за покупками. А вот и они - щелкнул замок входной двери.

Но оказалось, что пришел Андрей. С утра пришлось ему помотаться по начальству.

- У вас полный порядок?

- Конечно. Не волнуйся.

- Свят не командовал? А то замучает вас, столько записал всяких указаний у врачей.

- Еще как командовал,- Веретеев показал на тумбочку у кровати.- Вот. По минутам расписал, когда и что принимать. Придет и начнет проверять.

- Он хороший парень,- сказал Андрей.

- Я знаю,- быстро откликнулся Веретеев.

- Жизнь ему выпала несладкая. Как ни старался Сергей, но что за жизнь без матери, без отца? Другого бы ожесточила, а он участливый, добрый. На людях иногда играет, изображает из себя невесть что - посердить или разочаровать кого-нибудь. Такой уж он колючий. Но когда вы узнаете его получше, увидите, как много от Сережи перешло к нему.

«Значит, Андрей чувствует, что мне почему-то не по себе здесь,подумал Веретеев.- Нельзя подавать виду».

- Знаешь, я еще просто не привык. Наверное, в их старой квартире было бы проще. Но ты не беспокойся, скоро приду в норму.

Давай лучше поговорим о деле,- вдруг предложил Веретеев.

- Так сразу? Куда нам спешить?

- Не теряй времени. Мне теперь всегда спешить надо. Скажи, как там с младшим Катковым, с Вадиком этим?

- Вроде нормально. За дубль сыграл три матча уверенно, словно для него это обычное дело. И на тренировках нормально. Пора в основной состав ему. Да вот…

- Боишься Свята?

- Боюсь,- признался Андрей.

- А ты говорил с ним?

- Со Святом? Нет. Даже поговорить боюсь. Вы не видели, как два года назад он исключил Минина из игры. А ведь сам тогда только начинал. Причина была, конечно. Вы же знаете, как Минин за Савельева держался. Но все равно: его не отталкивать надо было, а к себе тянуть. Свят не понимал этого и поступил несправедливо, жестоко, против закона футбола. Как Минин ни старался, ничего не мог поделать. А Свят все сделал так, что ему еще и аплодировали, ведь он обеспечил победу. И сейчас он может любого исключить из игры, потому что все видит на три-четыре хода вперед.

- Но ты тоже на поле. Не позволяй.

- А тогда Сергей не смог его удержать.

- Но Сережа не был тренером. И потом: не должен Свят пойти против брата. Ему самому нужен этот брат. Он должен отвоевать его.

Ты объясни ему: сегодня отвоевать еще не поздно, пока Вадим сырой - не как игрок, как человек сырой,- а потом Свят опоздает.

И будет казнить себя за ошибку. Я бы сам с ним поговорил. Но нельзя мне, волноваться нельзя, понимаешь? А ты скажи ему, что я так велел. Формально я ведь пока старший тренер,- Веретеев улыбнулся, но такой невеселой улыбкой, что у Андрея сжалось сердце.

- Хорошо. Я поговорю. Обязательно. Обещаю вам,- он посмотрел на часы.- Репортаж не хотите послушать? Из Атомграда.

- Нет. Я подремлю. А ты иди к себе. Тебе не слушать - смотреть надо. Вам же скоро туда лететь. Да и у Свята тут на листке записано: чтобы я футбол не смотрел и репортажи не слушал. Но мне пока и- не хочется. Правду говорю.

Андрей вышел на кухню и включил «Маяк». Этот матч позже будут транслировать в записи и по телевидению, и они вместе со Святом обязательно посмотрят его. А сейчас он узнает из десятиминутной «футбольной переклички» результат, и не одного лишь этого матча.

Спустя десять минут, перед тем, как уйти к себе, Андрей заглянул в бывшую спальню Святослава, а теперь комнату Веретеева. Старик спал тихо и мирно, откинув голову назад. Дыхание его было легким, чуть слышным. Почему же снова защемило сердце у Андрея?

- Мама, мама! Свят говорит, он вырастет большим!

- Обязательно вырастет. Таким станет, что не обрадуетесь.

- Каким большим? Больше меня?

- Больше вас обоих.

- А как он называется?

- Очень ценная и редкая порода - дог.

- Свят, а что означает - дог?

- По-английски это просто собака. Но так порода называется, понимаете?

- Что его так и называть - дог?

- Почему же? У него есть имя.

- Какое?

- Вот документ. Здесь его родители записаны. А его зовут Стар.

- Что значит «стар»?

- Стар - это по-английски звезда. Но в данном случае это не важно. Для него это имя.

- Нет, важно. Как же неважно? Очень хорошо, что его зовут Звезда.

- Пожалуй, ты прав. Действительно, получилось здорово, что его так зовут.

- А чем мы его будем кормить?

- Покамест только молоком и кашкой. А когда вырастет, то и мясом.

- А мороженое он любит?

- Ему нельзя ничего холодного и ничего горячего. Поняли?

И вообще запомните: это не игрушка, а живое существо. За ним надо ухаживать. И любить. И тогда он вас будет любить и защищать.

- Я его уже люблю.

- И я.

- А когда он вырастет?

- Нескоро. Но все же раньше, чем вы. Из него получится отличный и добрый пес. И из вас, когда вырастете, тоже, наверное, что-нибудь хорошее получится.

- Из меня уже получилось.

- И из меня. Вы сами всегда говорите, что любите нас. Значит, получилось.

- Ладно, будущие отличники. Щенка не обижать, и спать сегодня ложитесь пораньше. Завтра какой у нас день?

- Вторник.

- Первое сентября!

- Я тоже это знаю.

- Вот и прекрасно, что вы оба все знаете. А перед сном не забудьте уложить портфели.

Ранним утром Свят заглянул к Веретееву. Старик уже сидел в кресле и смотрел в окно. С высоты четвертого этажа он мог видеть лишь верхушки деревьев городского парка да по-утреннему белесое небо.

- Доброе утро,- сказал Святослав.

- Здравствуй, Свят.

- Завтрак на столе. Сейчас мальчишки забегут к вам: поздороваться-попрощаться. Потом мы отвезем их в школу, смотаемся за покупками - на рынок, еще кое-куда, затем возьмем их из школы, а после обеда на тренировку. Сегодня у нас только вечерняя. Ой, чуть не забыл! У вас же будет гость. Ваш хороший знакомый.

Журналист из Москвы. Смолеев.

- Неужели? - оживился Веретеев.- Это здорово. Когда он должен быть?

- Обещал к десяти. Я ему строго-настрого наказал - здесь не курить. А кофе для него я сварил. В турочке на плите стоит. Пусть сам подогреет. И вы с ним не очень, ладно?

- Что не очень?

- Ну, о футболе не очень-то спорьте. Обещаете?

- Обещаю,- улыбнулся Веретеев.

Свят ничего не помнил о том первом дне, когда Сергей отвел его в школу. Знал лишь из рассказа Сергея, что сумка, с которой он явился на первый урок, потрясла всех мальчишек и вызвала возмущение учительницы, приказавшей заменить сумку на другую, поскромнее. А домой из школы Свят возвращался один. Потому что в тот день, вечером, на стадионе предстоял футбольный матч, и Сергей приехал рано утром с загородной базы, чтобы отвести Свята в школу, и сразу же уехал. Так что никто не встречал Свята после уроков первого школьного дня. А вечером, когда Сергей вернулся домой с игры, Свят уже спал. Вот и получилось, что Свят не помнил, как прошел тот день. И никто не мог ему рассказать об этом. Сегодня такой же день у близнецов и еще у многих других мальчишек, которые будут более счастливыми, чем он. И которым будет по семнадцать, когда ему, Святу, исполнится тридцать.

Весело прозвучал звонок над входной дверью. Они прибежали повидаться с Дедом.

12

Никто из футболистов «Звезды» не любил атомградский стадион.

Святослав же вообще ненавидел его: ведь именно здесь позапрошлой осенью их настигла весть о гибели Сергея.

Ныне стояла мягкая светлая осень, поистине золотая. В футбольном смысле она действительно должна была стать золотой, но лишь для одной команды - либо новоднепровской, либо атомградской.

До финиша чемпионата обеим оставалось сделать по три шага, и на первом шаге их пути скрестил календарь: они подошли к этому матчу с равным количеством очков, и «Звезда» занимала первую строчку в таблице только по разности забитых и пропущенных голов.

Обе команды выставили свои лучшие силы: как ни удивительно для конца сезона, никто из ведущих игроков не был травмирован, никто не вынужден пропускать игру из-за предупреждений.

В воротах «Звезды», как и всегда в последние годы, надежный, хоть и чуть потяжелевший, суровый молчун Неуронов. В защите: справа - говорливый, но только не в игре, элегантный, и прежде всего в игре, Говоров; в центре - мощный, опытный Шлыков и резкий, порывистый Збарский; слева - юный, тонкий, но и возмужавший за этот год Нарышев. В середине поля: опорный полузащитник - спокойный, деловой, мало похожий на себя прежнего, увлекавшегося импровизацией, Соснора; справа - подвижный, легкий, с хлестким ударом Хитров; слева - заводной «технарь» Поспеев; в центре - в роли разыгрывающего, чуть оттянутого назад форварда, диспетчер сборной страны Святослав Катков. Впереди: повзрослевший и наконец-то поверивший в свои силы, острый и колючий Брайко, а рядом с ним - и это единственная неожиданность для зрителей и соперников - восемнадцатилетний центрфорвард таранного типа, внешне медлительный, не по годам уравновешенный, но на удивление взрывной Вадим Катков. Все знали, что лишь недавно он дебютировал в основном составе «Звезды» и ничем особенным не блеснул, дважды выходя на замену. Так что можно было считать, что его настоящий дебют - сегодня, в матче, который пресса не без оснований называла ключевым, финальным, по характеру своему кубковым, матче, торящем тропу к высшей ступеньке пьедестала почета.

Новоднепровцы не бросились на штурм ворот хозяев поля с первых минут, чего от них ждали соперники, зная о честолюбивых амбициях «Звезды», лидировавшей с начала первенства и совсем недавно настигнутой атомградцами. Однако новоднепровцы не стали расходовать первые минуты и на так называемую разведку: они просто постарались оттеснить соперников от центральной линии поближе к их воротам и затеяли на чужой половине поля долгий, почти безошибочный розыгрыш мяча. Они словно выжидали ошибки хозяев, позиционной прежде всего ошибки их обороны. И две такие ошибки нервничавшие защитники атомградцев допустили: к счастью для вратаря хозяев, ударам Вадима Каткова и Брайко не хватило точности.

Стадион настороженно гудел, недовольный действиями своих: претензии гостей на победу выглядели обоснованными.

На исходе двенадцатой минуты Нарышев слева подал угловой.

Когда крайний защитник идет подавать угловой, это уже свидетельство смелости команды. «Звезда» могла себе позволить такую смелость, настолько явным стало к этому моменту ее игровое преимущество. В штрафной площади хозяев было так много футболистов, что они даже мешали друг другу. А мяч перелетел всех и вышел бы за линию ворот, если бы Брайко, замыкавший, как говорят футболисты, дальнюю штангу, вытянув в прыжке ногу, не достал мяч и не отбросил его назад, к углу вратарской площадки, куда, оторвавшись от опекуна, устремился Свят. Вратарь бросился ему в ноги, но Свят в падении отправил мяч вдоль ворот. А там двух защитников опередил Поспеев. Его удар вышел несильным, однако таким хитрым, что мяч нашел щель между защитниками.

Начав с центра, хозяева поля опрометчиво рванулись в атаку.

И потеря мяча обернулась уже атакой «Звезды», настолько острой, что Брайко, получив ювелирной точности пас от Свята, едва не забил второй гол: отчаянный бросок вратаря выручил атомградцев.

После таких всплесков борьба постепенно вновь свелась к позиционной игре. Однако в такой игре «Звезда» явно была сильнее.

Сказывались выучка Веретеева и верный тактический план: именно так можно и нужно было действовать в противовес атлетическисиловой манере, привитой атомградцам Дорониным.

Где-то в середине первого тайма Андрей поймал себя на мысли, что не помнит другого матча нынешнего сезона, в котором бы «Звезда» играла так легко, раскрепощенно, не страшась ошибок, непринужденно владея мячом. Причем, потеряв его, футболисты не мчались стремглав создавать редуты перед своими воротами, а умно перестраивались, перекрывая зоны. И до самого перерыва Андреем владело чувство, что, каким бы по продолжительности ни был матч,

«Звезда» без спешки забьет еще гол-другой и ни за что не пропустит хотя бы один.

Это было чувство игрока. Но едва прозвучал свисток судьи на окончание тайма, Андрея охватило иное чувство - беспокойство из-за того, что так легко дающаяся игра способна усыпить бдительность его партнеров, среди которых молодежи больше, чем прошедших сквозь все испытания, а испытание легкостью дающегося успеха пройти сложнее, чем испытание тяжестью борьбы, которое выпадает чаще. И это уже было чувство тренера.

В перерыве он попытался внушить его футболистам, но, видя, как они слушают своего играющего тренера - внешне внимательно, уважительно, однако с чуть заметными улыбками, мол, что ты пугаешь, когда все идет так хорошо,- понял: ему не удается передать им собственные опасения.

И в самом начале второго тайма Андрей увидел, что эти опасения начинают сбываться. Соперники вовсе не собирались отдавать «Звезде» два очка лишь потому, что у нее сегодня хорошее настроение.

Значит Доронин сумел найти какие-то такие слова, каких Андрей не нашел. Ничего не изменив в тактическом плане - чего Соснора от Доронина и не ждал, доподлинно изучив за многие годы совместной работы во Лбове этого упорного, даже в своих заблуждениях, человека,- атомградцы тем не менее переломили ход борьбы. Они сражались с настойчивостью, с остервенением, их групповой отбор мяча и бесконечные подкаты, не всегда чистые, без нарушения правил, но и не всегда штрафовавшиеся - при мелких нарушениях - судьей, сделали свое дело. Пусть и не наладили хозяева поля собственную игру, зато «Звезде» игру сбили. Как теперь восстановить?

Сейчас он был уже не тренером, Андрей Соснора. Он был таким же игроком, как и все. И значит, он должен что-то сделать как игрок.

Он цепко боролся сам и страховал партнеров.

Он рвался вперед и успевал вернуться при потере мяча.

Он демонстрировал свою бесподобную технику, но не переступал грани риска.

Он задерживал мяч чуть дольше, чем требовалось, лишь бы сбить наступательный порыв соперника.

Он терпел боль от этих грязных подкатов и тут же вскакивал, вновь вступал в борьбу, если судья не замечал нарушений.

Он вновь стал собой прежним, импровизирующим и увлеченным, он оставался и собой нынешним, хладнокровным и бдительным.

Однако Соснора понимал: один он игру не восстановит. И пробегая мимо Свята, прохрипел: «Ты-то что? Не видишь?» Он успел заметить, как краска залила лицо Свята. Но игра и мгновения не выделила, чтобы дождаться ответа.

А что мог ответить ему Свят? Он ведь и сам все видел. И без подсказки Андрея. Все видел, но не в состоянии был загореться.

Он дал себе сегодня слово играть молча. Не прикрикивать и не командовать. Потому что в игре не видишь, на кого кричишь и не слышишь, что кричишь. Он дал себе слово молчать, так как боялся, что, не заметив, может прикрикнуть на Вадима. Остальные привыкли - не обидятся. А этот мальчишка не привык. И Свят боялся сломать ему игру, загубить его дебют. Уж пусть все сделает сам. Все, что может. Свят не собирался помогать ему больше, чем кому-либо другому в игре. Но и мешать не имел права. А криком мог помешать.

И пока в первом тайме игра шла нормально и все получалось, Свят держал слово. Но теперь нельзя молчать. Даже Андрей заговорил. И как! Раздраженно, гневно! Никогда еще он так не обращался к Святу.

Пришлось отходить к собственной штрафной. Как только там появлялся Святослав Катков, защитники, завладев мячом, искали его.

Несколькими длинными рывками по флангам он отрезал увлекавшихся атаками хозяев и к его приказам - таким привычным, хоть и резким, ведь слов он не выбирал,- уже прислушивались хавбеки Посйеев и Хитров. То один, то другой из них успевал поддержать рывки Свята, и постепенно штурм атомградцев ослабевал. Но до настоящих, острых контратак дело не доходило: нападающие Брайко и мальчишка Катков словно запутались в сетях, хотя в обороне хозяева держали сейчас лишь трех защитников. Запутались? Да, они сами себя запутали - прилипли к опекунам.

«Алеша! Откройся! Не спи!» - кричал Свят. Бесполезно. Брайко открывался невпопад и только приводил своего опекуна навстречу к дебютанту Каткову, а тот и раньше-то не знал, куда податься, теперь же и вовсе метался в центре, будто нарочно облегчая задачу обороне соперника.

«Нет, я долго не выдержу, я этого не выдержу!» - злился на себя Свят, но не мог подобрать слов для своего новоявленного братца.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, скорее всего, ни к чему хорошему не привело бы. Однако сама игра, ее неопровержимые законы, ее лаконичный и каждому понятный язык паса - все это вместе подействовало на Свята.

Говоров отдал ему мяч к углу штрафной площади «Звезды», и Свят рванулся сперва к боковой линии поля, а затем вдоль боковой.

Он сыграл в «стенку» с Хитровым и оказался на фланге у центральной линии поля. «Где же эти сони? Где форварды?»

И вдруг он заорал:

- Влево! Уйди же ты влево! Кому говорят? Вадим, уйди влево!

И не дожидаясь, пока до парня это дойдет, Свят длинным пасом по диагонали послал мяч на левый фланг.

И тут выяснилось, что мальчишка его услышал.

И успел за мячом раньше защитника.

И хоть не совсем ловко, не первым движением, а вторым, но все же остановил мяч.

И двинулся с ним к углу штрафной соперника.

- Сам играй! Сам! Не бойся! - снова заорал Свят.

Никто не поспевал на помощь к Вадиму, но по закону игры все рванулись вперед: Алеша Брайко по центру, а Святослав и Хитров справа. Они не могли помочь, но уводили защитников.

- Сам, Вадим! Сам!

Мальчишка обыграл резкого и шустрого защитника каким-то необычным финтом и вдруг…

- Сам! Сам! Сам! …вдруг ударил. Он мог бы еще приблизиться к воротам, и поэтому никто удара не ждал. Никто. В том числе и вратарь. По немыслимой траектории мяч влетел в верхний дальний угол.

2:0. Это победа! Четверти часа хозяевам, чтобы отыграться, не хватит.

Нарышев, Поспеев, Брайко, Хитров, Говоров повисли на Вадиме Каткове, прижали к земле, образовав «кучу-малу». Подбежал Соснора, поднял парня, похлопал по спине.

Двумя кулаками, чуть-чуть не доставая до перекладины ворот, потрясал Неуронов. От счастья закрыл лицо руками Шлыков. Присел на траву Збарский, зачем-то развязал шнурки на бутсах и стал завязывать их.

Около центрального круга застыл Святослав Катков, глядя на табло. Медленно, словно нехотя, загорались лампочки: «75-я мин.

Катков В. №11. «Звезда».

Здесь же, на этом стадионе, два года назад они проводили последний матч сезона. Тогда тоже горела на табло фамилия «Катков», его, Святослава, фамилия. Тогда он не смотрел на табло.

И не потому, что та ничья оставила их за чертой призеров. Даже если бы и посмотрел он тогда на табло, то все равно ничего бы не увидел. Слезы застилали глаза. В тот день они узнали о гибели Сергея. Сегодня сбылась мечта Сергея: они чемпионы. Без пяти минут чемпионы, как, конечно, напишут назавтра в газетах. Но Святослав был уверен: уже ничто не сможет помешать им.

Когда они покидали поле - последние пятнадцать минут пролетели незаметно, доронинцы сдались,- сквозь строй милиции прорвался рыжеватый, с сединой в растрепанных волосах, мужчина.

Размахивая букетом багровых астр, он побежал за Святом. Догнал, схватил за руку, обнял, сунул в руки букет, поцеловал, еще раз обнял.

Свят чуть отстранился от него. И только теперь узнал этого человека.

Человека, которого когда-то вычеркнул из своей жизни Сергей.

И которого не желал ни знать, ни видеть Святослав. Он уткнулся лицом в цветы, понимая, что для всех - для зрителей, для футболистов - эти цветы вовсе не награда ему за сегодняшнюю игру.

Для всех - это знак уважения к памяти его старшего брата.

Но человек не отставал, и Свят услышал его вкрадчивый голос:

- Свят, сынок. Стань для него таким же старшим братом, каким был тебе Сергей.

- Братом? Стану. Но вашим сыном - никогда,- тихо и внятно произнес Свят. Не глядя на этого человека, он пошел вслед за ребятами в раздевалку.

Ночью Андрею в гостиницу позвонила Лариса; Веретеев смотрел их матч по телевидению, сказал ей, что никогда в жизни не был так счастлив, попросил открыть бутылку шампанского, лишь пригубил бокал, она уложила детей спать и заглянула к нему, он признался, что очень болит в груди слева, она вызвала «Скорую», его увезли…

13

Находясь в отпуске, вдали от дома, Смолеев и этот день начал с пробежки к газетному киоску. Вчера ему «Старт» не достался, старичок за прилавком с разноцветными открытками и марочными блоками, снова извиняясь, пробормотал:

- Уж простите за вчерашнее… совсем позабыл…

Смолеев кивнул. И тут перед глазами мелькнула четвертая полоса «Старта»: загорелый парень, насупивший мохнатые брови, разворачивал только что купленную газету. Что его могло интересовать, кроме футбола, на третьей полосе?

Смолеев схватил угол газетного листа: с четвертой полосы глядело на него, улыбаясь с фотографии, сделанной, конечно, лет пять назад, круглое лицо Веретеева. В черной прямоугольной рамке.

Парень присвистнул и покосился на Смолеева.

Снизу, с асфальта, тянуло прохладой - недавно проползла тут поливочная машина. С моря набегал мокрый ветерок. Смолеева охватила дрожь.

Парень посмотрел ему в лицо и спросил:

- Вы что, знали его?

Знал, знал… Но какое это имеет значение сейчас, когда он так далеко от города, в котором Дед закончил свой редкостный - если иметь в виду футбол - жизненный путь.

- Вот ваши газеты,- волнуется киоскер.

- Да, спасибо… конечно…- бормотал теперь Смолеев, Он должен быть там без промедления.

Когда-то в забытом уже многими очерке Смолеев самоуверенно объявил, что если и есть в нашем футболе человек, который после смерти за муки свои футбольные попадет в рай, то это как раз Веретеев. Полвека он был связан с футболом, а свежести чувств не растерял и ясности ума не утратил. Как он остался таким - искренним, верящим, доброжелательным, ищущим - после всего, что выпало на его долю за десятилетия тренерской службы? После всех увольнений и поражений, которых не меньше бывает у любого тренера, чем успехов и побед. А ведь поговорить с ним, будто ничего плохого и не помнит, ни на кого зла не таит. Уж к пенсии готовятся первые его ученики, а все они для него - те же мальчишки со старых дворов и заброшенных пустырей…

Но чего только не было в его жизни!

Что говорить о голодном детстве, в котором футбол был вместо хлеба… Красная Пресня, собиравшаяся по выходным дням на тесном стадиончике смотреть великих мастеров: изобретательных и трудолюбивых братьев Артемьевых, ловкого Канунникова, в одиночку обыгрывавшего целые команды… Поездки через всю Москву в ОрловоДавыдовский переулок. Эти незабываемые футбольные баталии романтических двадцатых годов… Пылающими глазами следил он за старшими братьями, вовсе не мечтая обогнать,- и все же в шестнадцать лет оставил их позади, они так и застряли во второй команде, а он быстро зашагал вперед… Даже братья вместе со всеми кричали ему: «Веретей, давай! Веретей, жми!»

Как вспышка молнии средь бела дня, его игра в первом чемпионате страны. И как грозовая туча, спрятавшая солнце,- жестокая нога, раздробившая колено.

Чего только не предрекали ему, когда он, вернувшись через год, выходил на зеленый газон?! А он заиграл снова не столь мощно, зато изобретательнее и веселее. По трибунам шел восхищенный ропот:

«А Веретей-то каков? Поумнел, да как еще…»

Черной полосой легла по жизни война, зачеркнула надежды - надо же, осколок врезался в ту самую ногу…

Надежды, надежды… Он жил только ими. И после каждой потери тоже.

Скромненькая команда, которую он тренировал, вдруг преподнесла ему подарок: к тренерскому диплому, добытому в труде и поте заочной учебы, добавила Кубок страны,- вот, когда он поверил, что футбол останется в жизни навсегда.

Его команды взлетали, ослепляя, но порой сгорали, ничего не доказав. Возносили своего тренера и огорчали его, заставляя вступать в споры, искать новые идеи и отстаивать их.

Его неуступчивость рождала недругов и завистников. Хотя в одном все сошлись давно и бесповоротно: признали в нем футбольного кудесника, оставляющего в каждом своем ученике всего себя.

И в каждой своей команде - тоже. Словно был он неисчерпаем, бесконечен.

Но Смолеев знал: он искал свою команду-мечту. А она ускользала от него.

Нашел? Смолеев считал, что слишком поздно она сама нашла его.

А вот оценить в нем человека, позабыв о его связи с футболом только, как с игрой, увидеть его в обстоятельствах, возможных, правда, лишь в том мире, в котором он жил, Смолееву довелось сравнительно недавно, пожалуй только тогда, когда журналистская планида свела его - года два с половиной назад - с новоднепровской «Звездой».

Увидев на четвертой полосе газеты некролог, Смолеев подумал о том, что умер Веретеев, осуществив желание всей своей жизни: нашел и передал, что мог, тем, кто останется верен его памяти и делу.

Инфаркт настиг Деда в середине сезона, когда его команда, уже второй год его командой была «Звезда», упорно шла к победе в чемпионате,- сегодня ей остается сделать всего два шажка! Больной Веретеев жил у Святослава Каткова. А в соседней квартире - стена к стене - обитал Андрей Соснора, как раз в те дни усыновивший доронинских детей. Затянувшаяся и выявившая многие характеры в их истинности история с этим усыновлением и породила, в сущности, инфаркт Веретеева.

Беседуя со Смолеевым, Веретеев, казавшийся гостю худым и сутулым, сидел в глубоком кресле, укрыв ноги пледом.

Щелкнул замок входной двери.

Взгляд Веретеева просветлел, беспомощное лицо осветила надежда. Лишь в ту секунду Смолеев сообразил: Веретеев сидел лицом к двери и посматривал все время на дверь, словно долгие дни напролет был занят лишь тем, что кого-то ждал.

Смолеев машинально обернулся. Вошел Святослав - бесшумно, будто скользя.

- Ну, как они? - тихо спросил Веретеев.

И опять Смолеев сообразил с опозданием: был ведь первый день учебного года, а близнецы Сосноры пошли в первый класс.

Святослав приветливо кивнул Смолееву и тут же успокоил старика:

- Ну, проводили мы их в школу. А уйти не смогли. Так все втроем - с Ларисой и Андреем - и просидели возле школы, пока их не распустили по домам. Они сейчас сами к вам прибегут. Они же, Дед, без вас ни одну радость не разделят, сами знаете. Щенка покормят и прибегут.

Зазвенел колокольчик над дверью в прихожей.

Однажды Смолеев слышал, как бывший тренер «Звезды» Савельев совершенно серьезно говорил на одном из совещаний: «Надо забыть те розовые времена, когда футбол был искусством. Теперь он - наука, и только наука». А как-то Доронин, тренировавший тогда знаменитую команду Лбова, сидя в редакции «Старта», развалившись в кресле и разглядывая свои ногти, обмолвился: «Организация, хорошая организация - вот в чем тайна успеха. При безупречной организации исключаются случайность и риск. Не красота важна, а победа».

Смолеев помнил и давнее признание Веретеева: «Да, футбол - и наука, и организация. Но прежде всего - высокое искусство».

Позднее тот же Веретеев говорил несколько иначе: «Нельзя заявлять, что футбол - только наука и только организация. Или - что искусство. Если бы он не оставался, как и прежде, игрой, он бы умер. Воздух игры - это и есть его воздух, без которого и наука, и организация, и даже искусство не дали бы ему жизни».

Привычка хранить блокноты не раз уже приносила Смолееву пользу. И, листая их, он вспоминал годы - больше десяти лет - знакомства с Веретеевым, споры, которые они вели, статьи, которые он помогал Веретееву писать. И вдруг среди записей для статей - строчки о нем.

«О тренере как о человеке можно судить по тому, как он высказывается о коллегах». Он говорил обо всех только хорошее. Надо было быть близким ему человеком, чтобы услышать правду, если она нелестная, пусть даже известная всем. Сказать о человеке нелестное - от него это требовало напряжения.

Доронина и Савельева многие журналисты считали его учениками.

Они этого не признавали. И, как ни странно, правы были они - не журналисты. Не могли они по сути своей быть его учениками - только формально.

Доронин полагал, что до всего дошел сам. Но все, что он использовал на тренировках, все упражнения, все методы были веретеевскими. Он лишь придумал им другие обозначения, как и положено сейчас, научные - модель А или Б, а не первое упражнение, второе. Он и тактике пытался учить по-веретеевски, только употребляя иностранные слова, испытываягордость, что простым людям не понять его заумь. Значит, все-таки был учеником?

Нет, не был. Потому что главного у старика не взял - нравственной чистоты. Этому сам не сумел научиться и потом никого никогда и научить не сумел. Он готовил игроков, не видя в них людей. Вот почему он был прав - не ученик он Веретеева.

И Савельев был прав. Он-то - в этом как раз - ученик Доронина, хотя и не знал такого количества умных слов. Знал одно - как тренировать. А люди - они же для него футболисты. Люди они - для других.

«О тренере можно судить по тому, умеет ли он признавать свои ошибки». Старик умел. Послушать его, так всю жизнь он только и делал, что ошибался.

Понимал ли он, какая награда ждет его на старости лет? Ее-то он не дождался. Никому не довелось увидеть, каким тренером станет Сергей Катков, а Веретеев мечтал об этом больше всего. Не узнает он теперь, каким тренером станет Андрей Соснора, хотя, к счастью, старик успел порадоваться его первым шагам. И все-таки он понимал, что своих футбольных сыновей воспитал не словами. Воспитал их своим футболом. Не доронинским, а веретеевским.

Вот как - не один разве футбол?

«Запомни, мальчошка, футбол - это как, скажем, жизнь. Широко звучит. А в жизни все разное и все разные. Поэтому и футбола не бывает одного, одинакового для всех. Запомнишь?»

И вот теперь Деда нет.

А ведь совсем недавно он рассказывал Смолееву, как Доронин, уволенный из своей чемпионской лбовской команды два года назад, принимал у него атомградскую команду, которую, к сожалению, все называли баженовской, а не веретеевской.

«Только не думай, что я измеряю потерю,- говорил тогда Веретеев Доронину,- тем, что команду оставляю именно тебе.

Просто мне жаль тех ребят, которых я не успел довести до готовности.

Через два-три года они бы заиграли. А ты ведь начнешь снимать сливки с других команд. Моим ребятам не предоставишь шанса отличиться. Их мне жалко, а совсем не то, что отдаю команду тебе».

«Разве вы не поступили бы на моем месте так же, как я?» - спросил Доронин.

«В том-то и несчастье,- оправдал его Веретеев,- что каждый из нас, профессиональных тренеров, готов поступить так, как поступаешь ты, порой и не задумываясь ни о чем. И поступали, и поступаем, и будем поступать точно так. Ты думал наверняка, как мне будет горько, и тем не менее решил. Твое право. Тем более что нравственные вопросы тебя никогда не волновали».

«В футболе хватает проблем без этого, кроме вас о нравственности здесь думать некому, да и некогда»,- возразил Доронин, тяготившийся этой, по сути бессмысленной для него встречей. К тому же рядом с Веретеевым он всегда чувствовал себя мальчишкой, который набедокурил и ждет неотвратимого наказания, если же и не наказания, то, по крайней мере, нелицеприятного поучения.

«Это мне известно давно,- сказал Веретеев,- таким, как ты, некогда и незачем. Но вам на смену придут другие, для кого нравственность - превыше всего. Они и заставят вас посторониться.

А мысль обо мне пусть тебя не мучает. Я свое уже взял. И отдал достаточно. И пока живу, буду отдавать. Идем к команде».

Веретеев не ожидал, что Доронин отойдет в сторону, уступая ему дорогу.

Позднее осеннее солнце, заливая не теплым, но ослепляющим светом весь этот шумный Новоднепровск, скользнув по бетонному покатому навесу, сверкнуло на ярко-голубой нейлоновой куртке, словно указывая Смолееву путь.

Нет, Святослав не вскинул руку, чтобы привлечь его внимание.

Он стоял, не двигаясь, погруженный в свои тревоги, хотя его взгляд выискивал Смолеева среди пассажиров, направлявшихся от самолета к зданию аэропорта.

Взгляд застыл на лице Смолеева, тот почувствовал это. Святослав кивнул Смолееву. Сухой голос оказался еще и вялым:

- Идемте.

Он словно вырос со дня их последней встречи. И шагал неожиданно твердо, однако эта незнакомая походка - раньше он будто скользил по земле - не удивляла. Святослав стал мужчиной. С юностью покончено.

Кивком он пригласил Смолеева в свою белую «Волгу».

- Когда похороны? - спросил Смолеев, усаживаясь рядом с ним и накидывая ремень.

- Вчера,- ответил Свят.- Так решили в обкоме. Его провожал весь город.

- Куда ты везешь меня?

- Разве не к Деду? Потом к нам.

«К нам»,- сказал он. И прозвучало это для Смолеева, как к его, Деда, наследникам, к тем, кого старик Веретеев оставил в футболе после себя.

Яркие лучи ослепляли, и Святослав опустил солнцезащитный козырек. Лицо Свята сразу потемнело, и Смолеев отчетливо увидел морщинки в уголках его глаз.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

мнения, оценки, размышления …А я ведь успел прочесть вашу книгу про «Звезду» - это сын приехал с внучонком в отпуск и где-то раздобыл и для меня экземплярчик, ибо мне ее тут не достать. И хотя я работаю, много сделал, силы мои не просто на исходе, а на пределе, связался читать «Звезду» и не оторвался, пока не прочел. За три вечера, один раз аж до трех ночи читал.

И я подумал, прочитавши книгу: не присылают мне ее, значит, обиделись на меня за критические замечания по новой рукописи, а это плохо и для меня, и для них, причем для них хуже, ибо обижаться на замечания по рукописи, иногда даже входить в остервенение свойственно людям больным и невежественным, а так уж раз взял в руки перо, то хвалу и клевету приемли благосклонно.

Вот вдвойне хорошее вы дело сделали, кирпич с моей души сняли и книжка у меня теперь своя будет, а ту, что сын привез, мы отдали страшенному болельщику и хорошему человеку.

«Звезду» я прочел запоем оттого, что она интересно читается.

И вы действительно сумели показать, что в спорте, особенно в футболе, отражены все достоинства и пороки общества, как, впрочем, и в литературе, сейчас вот вместе с обществом переживающими глухость застоя и ничем не подкрепленную, трудом тяжким не заработанную сытость. Вам удалось изобразить это в лицах и их поведении.

А то у нас в литературе царит непомерное благодушие, будто кроме квартирных дрязг и копания котлованов под новые дома да пробивания тоннелей на БАМе - ничего в мире более не происходит. Но еще березка и тополь шумят под окном заброшенного деревенского дома, и сердце болит по нему…

Красноярск, 4.10.83 г. Виктор АСТАФЬЕВ

***

Это - не рецензия, не отзыв, это - мои личные впечатления и… воспоминания.

Появление этих романа и повести о футболе не оказалось для меня неожиданностью. Однако вовсе не потому, что художественные произведения на футбольную тему нет-нет да и появляются. Просто я знал о существовании этого замысла - даже не поверите! - в течение трех десятков лет.

Еще летом 1957 года пришел к нам в «Торпедо» с направлением от журнала «Юность» Борис Шурделин, присмотрелся к нашей жизни - во всех ее проявлениях - и после нескольких попыток «сочинить» сюжет решил, что создание художественного произведения о футболе требует не командировки, а постоянной, нескончаемой жизни в футболе, наскоком или самоуверенностью ничего не сделаешь.

Убежден, что неизбежной была встреча этих двух авторов.

Я прекрасно помню те месяцы, когда рождалось их содружество - рождалось на основе объединения двух художнических замыслов в один.

Валерия Винокурова нет необходимости представлять футбольному миру. Да и второй автор в последние годы периодически выступает на страницах еженедельника «Футбол - Хоккей». Однако то была журналистика. Теперь же перед нами литература. Другие требования, иной спрос.

Не берусь судить о чисто литературных достоинствах, хотя, скажу сразу, форма, избранная авторами, меня и удивила и обрадовала - удивила своей необычностью и обрадовала нестандартностью.

Повествовательные главы в романе чередуются с авторскими главами, написанными от лица журналиста, футбольного обозревателя. Но они, эти главы, не самостоятельны: каждая из них, иногда как бы повторяя предыдущую, расшифровывает читателю предшествующие события, углубляя и одновременно расширяя, вводя их в реальный футбольный мир. Повторяю: в реальный. Это дает удивительный эффект. Возможно, именно выбор такой формы и определяет интерес, с которым читаешь роман и повесть, объединенные общими героями и судьбой одной, вымышленной, но такой знакомой команды.

Вряд ли есть смысл пересказывать сюжет. Внешне, с футбольной стороны, он незамысловат, однако характеры подобраны интересные и… с трудом узнаваемые. То есть я хочу сказать, что вроде бы все эти герои мне давно и достаточно хорошо знакомы, но указать конкретно прототипы не берусь, потому что каждый из персонажей представляет собой как бы сгусток многих однородных характеров и судеб.

То же можно сказать и о чисто житейских событиях: вроде бы все это случалось в нашем футбольном мире, но указать конкретно… нет, невозможно.

Вероятно, по этой вот причине - все это было, но этого и не было, я этих людей знаю, но и не знаю - роман прошел такой долгий путь создания. То есть авторы пошли по пути, который до них никто, пытавшийся писать о футболе, не выбирал: не копирование реальных событий и людей, а создание типичных для нашего футбола ситуаций и личностей. Синтезирование, что ли?

Любопытно еще вот что. В романе все строго подчинено одной цели - показать судьбу незаурядной команды. Даже судьбы братьев Катковых наравне с Андреем Соснорой - главных героев обоих произведений - только повод для разговора о судьбе «Звезды».

Повесть же открывает нам и нечто иное - то, что, казалось бы, никакого отношения к судьбе команды не имеет, но составляет важное в жизни персонажей. Есть, правда, такие страницы и в романе.

Никакого значения, конечно же, для судьбы команды не имеют, к примеру, личные жизни Говорова и Хитрова, их связи, прошлое, даже будущее, но авторы помогают нам понять эти - и другие - характеры.

В романе есть глава, в которой рассказчик «переживает» предполагаемый уход из футбола мастеров, кому бы еще играть да играть.

Я, естественно, вспомнил, как уходил сам. И вдруг… читаю о том, как я, именно я, уходил. Действительно, в раздевалке висел плакат:

«Поздравляем Валентина Иванова!» Действительно, я пошутил, что, мол, на пенсию провожают… И друзья уносили меня с поля… Все - как было на самом деле.

И я вдруг понял, что весь этот роман и эта повесть, дополняющая его,- обо мне и о других наших футболистах, перед которыми вставали и встают все эти извечные вопросы: дебют и уход, борьба за свое место и за себя самого, за команду и за ее игру. О том футболе, которым я жил, как футболист. Другие авторы пока что не предоставляли мне возможности увидеть себя со стороны, так же как и другим моим товарищам. А эти авторы - предоставили.

И тренеры - так знакомы и неведомы. Как будто Веретеев - это незабвенный В. А. Маслов, а читаешь - нет, что-то не то, или уж слишком то, чем был этот человек, а мы просто не видели, вернее, видели другого, или иного, несколько иного. Возможно, в действительности Маслов был, как Веретеев в романе и повести, но не все его таким знали.

Понимаю, у литературы свои законы, и авторы не могли слепо копировать реальных людей. Не имели права. Но они и не копировали, а создавали мир команды по имени «Звезда», в которой каждый читатель волен увидеть ту команду, какую захочет. Ошибки не будет: каждая наша команда так или иначе, давно или недавно, в полной мере или в частностях переживала ту драму, какая выпала, по воле авторов, вымышленной команде по имени «Звезда». Я же увидел мое «Торпедо», но ведь доподлинно знаю, что авторы, работая над романом, вовсе не думали о моей команде…

Возможно, в этом и есть соль искусства?

Не сомневаюсь, что роман и повесть с интересом прочитаны любителями футбола, а уж футболистами, в них упомянутыми,еще и с любопытством, с волнующими воспоминаниями о своем участии в нашем прекрасном футбольном деле.

«Футбол - Хоккей» Валентин ИВАНОВ

***

«Не знаю, что это такое, но это больше, чем игра»,- вспоминает стихотворную строку о футболе один из героев романа Валерия Винокурова и Бориса Шурделина «Наша с тобой «Звезда». Имена авторов хорошо знакомы читающим спортивную прессу: они известные футбольные обозреватели. Однако книга посвящена не столько чисто футбольным страстям, сколько общественным ситуациям, складывающимся вокруг зеленых полей стадионов.

Футбол многосложен, многолик, многозначен. Футбол - зрелище для миллионов. Между тем о футболистах редко пишут глубоко и серьезно. Проза наша вообще почти не обращается к изображению спортивной жизни, насыщенной острыми конфликтами и проблемами.

Персонажи романа В. Винокурова и Б. Шурделина предстают перед нами в самые драматичные моменты своей профессиональной и личной жизни. Сюжет романа разворачивается не впрямую, а в своеобразном преломлении - через сознание действующих лиц.

Подобный прием требует тонкого проникновения в сердцевину характеров действующих лиц. Это не всегда удается авторам, но их стремление идти к сложному не может не вызвать одобрения.

В романе - резкое столкновение точек зрения на футбол, открытый диспут, исход которого отнюдь не предрешен. Не случайна в общем замысле книги фигура журналиста - обозревателя спортивной газеты «Старт». Поначалу этот персонаж лишь косвенно связан с фабулой, но постепенно начинает занимать все более важное место, активно вторгаться в сюжетные перипетии, завоевывая к финалу неоспоримое право подвести итоги происшедшему. Мысли, взгляды, оценки комментатора - важная публицистическая линия; публицистика здесь подкреплена психологией, той достоверностью изображения характеров, которой отмечены лучшие страницы книги.

Примечательно: в романе отсутствует привычный образ спортсмена, пораженного звездной болезнью. Нет рядом с ним и правильных, скучноватых героев, на скорую руку исправляющих заблудшего.

Конфликты возникают в силу различного понимания футбола, различного отношения к моральным категориям в спорте.

Почти все события в повествовании связаны так или иначе с братьями Катковыми, Сергеем и Святославом. Старший, Сергей,выдающийся игрок, организующая сила в команде, человек, умеющий противостоять обстоятельствам. Младший брат иной по характеру, более податливый, честолюбивый. Сергей предпочитает учить Свята на собственном примере. В тяжелую минуту, когда на карту поставлена судьба команды в чемпионате, ее будущее, он отвергает ложный, невыстраданный путь к успеху. Ему нужен подлинный успех, подлинное, а не мнимое восхождение команды. Не у каждого достало бы мужества пренебречь интересами большинства, как они видятся в данную минуту, и намеренно не реализовать пенальти, назначенный в результате судейской ошибки.

Если Катковы написаны в целом живо и интересно, то образ их коллеги, знаменитого футболиста Андрея Сосноры грешит схематизмом. Есть некая заданность в его жертвенной любви к жене тренера Доронина, во многих добродетельных его поступках.

По-настоящему интересны и актуальны страницы, изображающие тренерскую работу, рисующие характеры тренеров. Сильному, но беззастенчивому в выборе средств Доронину противостоит старый, опытный тренер Веретеев. Он глубоко порядочен, для него футбол не бизнес, не путь к славе, а каждодневная, истовая работа с людьми.

Успех - лишь свидетельство ее качества, свидетельство того, что выполнен долг. Веретеев - натура искренняя, цельная. Доронин же работает на показ, он не может существовать без привилегий и в итоге начинает откровенно ловчить.

Хорошо передана в романе «оборотная сторона» тренерской работы, когда, казалось бы, предусмотрены все мельчайшие детали, а игры все-таки нет, когда месяцы упорного труда и даже репутация, созданная за долгие годы, зависят от. какого-то незначительного события.

Колоритны у В. Винокурова и Б. Шурделина второстепенные персонажи. Например, фигуры двух заводских директоров - безразличного к спорту Бурцева и завзятого болельщика Баженова. Последний - типичный хозяйчик, вельможа, позволяющий себе вмешиваться в ход состязаний, отдающий нелепые приказы игрокам, тренерам и… судьям!

Не ускользнули от внимания авторов завсегдатаи служебных входов на стадионы, давление, которое они оказывают на тренеров, словом, многое из тех не очень-то симпатичных реалий «околофутбольной» жизни, что обычно остаются «за кадром».

Роман построен как цепь эпизодов, но подчас получается, что связь между этими эпизодами ослабевает, они становятся слишком изолированными друг от друга. Видишь, что авторы вознамерились затронуть чересчур много вопросов, что не на все их, как говорится, хватило…

Однако главное получилось - разговор о честности и чести в спорте, о человеческом содержании любимой народом игры. Читатели романа, конечно, будут сравнивать свои впечатления с тем, что сами видят на стадионах, на экранах телевизоров, о чем знают, слышат,- и будут находить множество параллелей. Будут задумываться не только о футбольных событиях, но и о том, как важны, неоценимы принципы высокой морали в любом деле, которым занят наш современник.

«Литературное обозрение» Юрий ЩЕГЛОВ

***

Читая роман Валерия Винокурова и Бориса Шурделина «Наша с тобой «Звезда», невольно раз за разом ловил себя вот на какой мысли. Экая ведь благодарнейшая для писания тема - спорт! Открытое, на предельном напряжении всех сил столкновение характеров, личностей. Столкновение, увлекающее внимание миллионов других людей. Противоборство, ввергающее не только участников, но и свидетелей в глубочайшее отчаяние или возносящее до самых вершин радости. Какой водоворот страстей сам спорт, какие бури страстей бушуют вокруг него! Современный спорт втянул в свою орбиту такое число людей, стал такой сложнейшей организационной структурой, какая и многим, многим производствам не снилась. Словом, есть где разбежаться перу, размахнуться мысли.

А между тем пишут о спорте не так уж много. Сразу уточню: вещей художественных. Романов же и того меньше. Документальной, научной литературы - горы. Проза же идет на счет, а настоящая проза, без скидок на тему, совсем редка.

Объяснений тут может быть много. Например, такое. Пресса, а в особенности телевидение так приблизили к нам большой спорт, сделали всех нас такими его знатоками, что простым, общераспространенным его знанием теперь уже никого не удивишь. Чтобы писать, нужно знание доскональное, глубинное, какое дается годами самозабвенного изучения, а лучше всего - прямого участия в спортивной жизни. Много ли у нас таких людей? Да еще с писательскими способностями?

Другое объяснение подсказывают нам сами авторы романа «Наша с тобой «Звезда»: «Зритель приходит на стадион, твердо зная, что все происходящее - правда, сюжет не предопределен, развязка неизвестна». Писателю же нужно заставить сначала поверить, что всё, что он пишет,- правда. Не зная, как это сделать, многие писатели, обращаясь к спортивной теме, начинают закручивать, придумывать немыслимые сюжеты состязаний, матчей, чемпионатов, гонок. А читатель, ознакомившись с таким произведением, откладывает его в сторону и берется за отчет об игре в газете. И этот скромный отчет дает ему куда больше пищи для размышлений и переживаний, потому что за ним живое, неподстроенное действие. Как же быть здесь автору, обратившемуся к спортивной теме?

Валерий Винокуров и Борис Шурделин, на мой взгляд, нашли удачный выход. Люди, посвятившие футболу многие годы жизни, знающие о нем если не все, то очень и очень многое, чувствующие его, они смело вводят в свой роман реальных игроков и тренеров, оперируют в своих размышлениях не только вымышленными героями и командами, но и теми, кто живет в сердцах и памяти любителей спорта, чьи имена на слуху у всех. Тем самым они заставляют нас верить в достоверность происходящего.

Самое же важное, что они не стараются подкупить читателя необыкновенными результатами, сверхобычными стечениями обстоятельств. Их в первую очередь интересуют и заботят люди. Люди, для которых служение футболу стало делом жизни, и те, кто видит в футболе лишь средство для достижения своих целей.

Они пишут о самовлюбленных дилетантах, чья неосмысленная, слепая привязанность к игре лишь губит ее - потому что их служебное положение позволяет вмешиваться в сложнейшее футбольное хозяйство,- о столкновениях холодного расчета и бескорыстной самоотверженности, о противоречиях, которые живут в сердцах и мыслях даже самых любимых их героев, о расплате за собственные слабости и легкомыслие, за мягкосердечное долготерпение и непонимание своего долга перед людьми близкими, товарищами по общему делу.

Они пишут о жизни, о жизни футбольной, которая столь же сложна и противоречива, как вся наша жизнь, но которая тем и стоит, что главный ее смысл определяют люди, способные на добро, самоотверженность, сочувствие, верность.

Они пишут о том, как забиваются голы, как отчаянно, не выбирая средств, борются за очки, как предают родные команды, тренеров, вложивших в игроков все свои знания и душу, пишут о временном торжестве беспринципных посредственностей и принципиальных жестоких дельцов.

Но самая дорогая их мысль о том, что футбол дарит людям «общность и сплоченность, заботу друг о друге, внимательность и терпение, чистоту в глазах и, наверное, в душах». «Люди поняли не только каждый себя, но и друг друга. А это помогло им найти то, что не разъединяло их, а, напротив, сплачивало и объединяло».

За это и любят авторы игру, называемую футболом. Еще за красоту, выразительность, будоражащее ощущение жизненной силы, столь необходимое человеку…

Впрочем, как и всякая настоящая любовь, она не поддается окончательному логическому объяснению…

Только было хотел написать, что сюжет романа строится вокруг братьев Катковых - Сергея и Святослава. Наверное, никто бы и не поправил. Но все же точнее, в духе романа, сказать, что сюжет строится вокруг футбольной команды «Звезда». Потому что какую бы роль ни играли в команде братья Катковы, все же именно «Звезда», ее судьба, ее взлеты и падения - та пружина, которая толкает действие романа. Ее судьба - та точка отсчета, от которой измеряется ценность и высший смысл человеческих поступков.

Потому и судит столь строго Сергей Катков своего младшего брата, человека поразительного футбольного таланта и обладателя весьма сложного, неоднозначного характера, когда тот, пытаясь доказать неправоту тренера Савельева, ведет себя на поле во вред своей команде. Футбол - дело общее, команда - артель, коллектив, и никому, даже самому талантливому, не позволено ломать общее дело, противопоставлять себя другим. И если уж бороться за справедливость, то сообща. Потому что судьба команды заботит и волнует не только игроков, тренеров, руководителей спортивных обществ, но и тысячи людей, преданных ей бескорыстно и самоотверженно, до боли сердечной. Поняв это, Святослав Катков вступает в свою футбольную зрелость…

Роман не свободен от недостатков. Порой ему не хватает «романного дыхания», авторы словно сдерживают себя, когда само действие толкает не к пересказу или показу событий, а к философско-публицистическому их осмыслению, отдельные персонажи с первого своего появления до последнего пишутся одной краской, им не хватает, этим персонажам, действия, поступков. Но книга читается, увлекает, заставляет думать - это главное.

«Литературная Россия» Игорь СЕРКОВ

***

…Комплиментарно характеризуя ряд известных наших тренеров, Винокуров и Шурделин (роман «Наша с тобой «Звезда») придают Бескову эпитет «принципиальный». Казалось бы, что здесь особенного - тренер и должен быть принципиальным. Но реальность спортивной жизни показывает, насколько трудно всегда быть верным своим принципам - «вставать на принцип», когда обстоятельства против тебя, когда сильный характер осложняет жизнь прежде всего тому, кто им обладает.

В романе «Наша с тобой «Звезда» авторы вроде бы уделяют больше внимания тренерам, с чьей позицией они категорически несогласны. Лишь Веретеев, прообразом которого явно послужил знаменитый тренер Маслов - Веретеева и называют «дед», как звали в футбольном мире Маслова,- несет в себе положительное начало.

Но возникающий словно «за кадром» Бесков напоминает о примере высокого служения делу, что существует для авторов в сегодняшнем футболе.

События и лица, рассмотренные в романе Винокурова и Шурделина, легко узнаваемы для истинных любителей футбола. Проблемы, здесь поставленные, злободневны, но не так-то просто, как показывает практика, разрешимы.

Роман пишется не слишком скоро, не сразу издается, но вот он вышел в свет, читается, обсуждается. А публицистический отклик того же Винокурова на всех нас огорчивший матч советской сборной с командой Португалии, проигрыш в котором поставил наших футболистов вне участия в европейском чемпионате, кажется органичным продолжением полемики, начатой в романе, и вполне бы мог вписаться в отступления, стилизованные под запись в журналистском блокноте, под заготовки к статье или же цитаты из статьи…

Интересно, что прообразы персонажей, населивших роман «Наша с тобой «Звезда», добивались определенных успехов в ту пору, когда авторы работали над рукописью. Так что в конъюнктурных соображениях Винокурова и Шурделина никак уж не упрекнешь. Напротив, самостоятельность и твердость занятой ими позиции не только вызывает уважение к литераторам, но и роднит их с тренерами, взгляды которых они разделяют, независимо от того «на коне» их герои или подвергаются скоропалительной критике.

Современный футбол, современная классная команда в силу сложной своей организации поставили тренеров перед необходимостью брать на себя ответственность за множество компонентов, определяющих содержание игры. Ответственность, которую сегодняшнему тренеру, собственно, и не с кем делить, как бы удачно и надежно не сформировал он свой «штаб», умело подобрав помощников и внимательно прислушиваясь к советам представителей науки. Здесь никакого противоречия нет. Личность тренера, влияние личности, отпечаток личности должны ощущаться нами в содержании футбола, который он исповедует. Он комплектует команду из единомышленников, что ни в коей мере не принижает роль игрока, тем более игрока выдающегося. Трудно предположить перспективу и достижения там, где тренер не находит общего языка с талантливым исполнителем - тренеру мало быть волевым руководителем. Надо еще и проявить себя тонким психологом, своего рода инженером человеческих душ, как обычно принято говорить о писателях.

Отношения тренера со «звездой» - особая тема. В романе «Наша с тобой «Звезда» она, пожалуй, что и главная. Тренер, предпочитающий таланту послушную посредственность, может рассчитывать на многое. Однако подобное предпочтение на практике нередко существует. И зачастую жизнь «звезды» в футболе несравнимо конфликтнее и драматичнее, чем бытие среднего исполнителя, не причиняющего тренеру особых хлопот и волнений…

«В мире книг» Леонид ТРАХТЕНБЕРГ

***

…Все сказанное заставляет человека, не относящегося к числу футбольных болельщиков (к слову, у Бориса Слуцкого есть стихотворение, озаглавленное «Равнодушие- к футболу», так что от футбольных бацилл бывает и врожденный иммунитет), поверить нам на слово, что футбол не просто игра, но еще одна из сфер проявлений личности человека, его идеалов, характера. Футбол, вернее, люди футбола, безусловно, могут стать предметом и художественного исследования.

Вспомним романтически влюбленных в футбол, спорт вообще героев романа Льва Кассиля «Вратарь республики», утвердившего право на существование в нашей литературе спортивной темы. С той поры было, наверное, больше неудач, чем творческих успехов на этом литературном «поле», но на то были свои причины. Легковесность человеческих характеров и конфликтов, тщательно срезанные острые углы проблем, малая компетентность в спорте - все это слишком давало себя знать в книгах последних лет.

На этом фоне определенный интерес вызывает недавно появившийся роман Валерия Винокурова и Бориса Шурделина. Он посвящен большому футболу и его людям, для которых спорт - дело жизни.

Книга о футболистах и тренерах - таких, которых по праву можно назвать наставниками, и таких, кого осторожно причислишь к «специалистам». И еще о становлении коллектива, о спорте как сфере столкновения характеров, человеческих самолюбий, жизненных устремлений.

История команды «Звезда», ее падений и закономерного взлета предстает перед нами не в выкладках на языке знатоков, а скорее, в категориях нравственных, требующих во всех случаях жизни чистой игры, отвергающих установку: успех любой ценой, без оглядки на моральные издержки…

Немало страниц в романе посвящено и нелегкому труду спортивных журналистов - повествование частично ведется от имени молодого репортера. И это не случайно - Валерий Винокуров и Борис Шурделин немало лет отдали спортивной журналистике, и прежде всего футболу. Здесь, наверное, к месту вспомнить слова того же Льва Кассиля: «Нет такого журналиста, который бы не мечтал хоть раз в жизни написать роман». И этот роман появился. Хочется надеяться, что это не последняя встреча с интересными авторами.

«Новый мир»

Юрий ХРОМОВ Роман с футболом - так, мне кажется, лучше всего жанрово определить, объединив оба произведения Валерия Винокурова и Бориса Шурделина (хотя, собственно, романом сами авторы назвали лишь одно из них). Роман с футболом: это и общий наш роман, роман миллионов.

Самоигральность материала - вещь опасная. У всех у нас уже сложились свои отношения с футболом. В сущности, у каждого из болельщиков - свой Футбол. И современный, прекрасно информированный болельщик очень ревнив к чужому мнению о любимой игре, поскольку слишком дорожит своей собственной точкой зрения.

Он готов поспорить с любым из специалистов, готов опровергнуть в запальчивости самый крупный авторитет. И вместе с тем он же крайне внимателен, весьма чуток ко всякой свежей информации.

Вот такая ситуация. Вот такой серьезный оппонент у Валерия Винокурова и Бориса Шурделина.

Авторы очень щедры в своем рассказе. Читателю предложена панорама, которую не всегда легко охватить единым взглядом. Проще, наверное, было все-таки сузить ее. От каких-то судеб, от каких-то проблем отказаться ради большой повествовательной стройности.

Авторы, однако, не пошли легким путем. Более того, к достаточным для романного построения сложностям они добавили еще и публицистические мотивы. И перо публицистов в целом ряде моментов оказало им существенную помощь.

Авторы не старались скрыть, что почти у каждого из персонажей существует прототип, несомненно узнаваемый людьми футбола.

Но для широкого читателя скорее всего возникнут загадки: кто есть кто? Скажу откровенно: не знаю. Думаю, что это уже отдельная, чисто профессиональная проблема…

В публицистических отступлениях есть, разумеется, фразы, претендующие на камертонность. Например: «Сколько лет жил вокруг меня футбол! Вернее - я в футболе. Или даже не так. Есть футбол и те, кто его любит. Но футбол - не сам по себе. Он не может быть только собой. Иначе его просто не будет.

Он - это судьбы. Нет, не только судьбы команд - великих, осыпанных почестями, и безвестных. Не одни футбольные судьбы.

Каждая футбольная судьба - лишь внешнее проявление, лишь слепок с человеческой судьбы.

Чтобы я понял это, нужна была встреча со «Звездой».

Мысль справедлива и впечатляет…

«Московский комсомолец» Александр НИЛИН

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

30.08.2020

Оглавление

Всё ради него

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

Оставь после себя 1

2

3

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

Чьи сыновья 1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ