Наложница тирана (СИ) [Клик Квей] (fb2) читать онлайн

Предвестница. Наложница тирана

ЧАСТЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ: В ПЛЕНУ

Дракон открыл путь не только своему флоту и армии, но и искателям наживы, которые пытались заработать на всем, что можно продать. Основным товаром стали женщины, до которых не добрались люди императора. Похищенных женщин перевозили в Шадаш-Тарза и продавали на невольничьим рынке — самом огромным рынке рабов на всем белом свете.

В клетке

Сырой трюм был переполнен коробками с товарами, мешками со специями, клетками с будущими наложницами. За коробками и мешками все время скреблись, шуршали, пищали крупные крысы, которые пытались добраться до съестных припасов — это продолжалось днем и ночью. Однако грызуны не могли навредить самому дорогому товару на этом корабле — будущим наложницам, ибо клетки, в которых сидели женщины, висели на огромных цепях в полуметре над полом. Пока судно рассекало бескрайнее море, эти клетки покачивались в унисон, вынуждая будущих наложниц подавлять рвотные порывы. В трюме сильно пахло морскими водорослями, аромат которых не мог перебить запах специй.

Корабль, название которого нельзя прочесть на всеобщем языке, отплыл от берегов материка неделю назад и сразу взял курс к берегам империи. В трюме никто не знал, куда взяло курс это судно, но участь этих шести женщин была предрешена.

Команда корабля не была похожа ни на жителей империи, ни на граждан королевства Шарджа или Фрагиль. Суровые мужчины сильно отличалась от того, что привыкли видеть будущие наложницы. Чего стоил один только капитан — суровый рыжеволосый громила с густой бородой и пышной гривой. Выглядел он так, словно был слеп на оба глаза, а на лбу у него красовался порез, оставленный острым топором. Один его вид внушал страх любой, кто посмотрит ему в глаза. Но и остальная часть команды не сильно отличалась от своего капитана. Они были одеты в меховую одежду: тяжелые плащи, куртки с меховым воротником, плотные штаны из овчины, ну и, конечно же, сапоги с толстой подошвой и меховой подкладкой. Команда выглядела весьма грозно и сурово: от них всегда пахло едким потом и хмелем, а густые волосы и бороды, подвязанные в косы, едва ли можно было различить друг от друга — на лицо все выглядели почти одинаково — суровые гримасы, белая кожа, серьги в ушах и в носу.

С будущими наложницами разговор был коротким. Стало понятно, что женщины стали основным способом заработка, поэтому команда следила за ними постоянно. И речь не только о надзирательстве. Дело в том, что каждое утро в трюм спускалось два человека — корабельный кок и врач. Первым всегда приходил врач, приносящий с собой инструменты, зубной бальзам и чистую воду. Этот человек проводил осмотр: проверял ногти, кожу, зубы и глаза, а когда заканчивал, клетка открывалась и каждая женщина, по очереди, чистила зубы мерзким бальзамом, умывала лицо и промежность. Процедура могла длиться часами, ну а когда корабельный врач уходил, на его место спускался кок, который приносил еду и кормил будущих наложниц — в основном блюда были из риса, пшена, перловки и гречихи. Те, кто отказывался проходить осмотр добровольно, не получали еды, а еще их насильно вытаскивали из клетки и могли несколько раз ударить. За неделю плавания наложницы поняли как нужно себя вести, чтобы не умереть от голода или жажды.

Каждый вечер в трюм спускалось ещё два человека, которые выбирали женщину и отводили её к капитану. Они могли долго спорить о выборе, даже сыграть в кости, чтобы определиться. Но выбор почему-то постоянно падал на черноволосую женщину, которая, видимо, очень приглянулась рыжеволосому капитану. Сначала она вырывалась, пыталась биться в истерике и делала все, чтобы не быть оскорбленной, но забрав её в первый раз, команда, похоже, дала понять, что участи не избежать. Черноволосой женщины не было два дня, а когда её вернули обратно, на ней не было признаков избиения и надругательств. Однако с того дня, когда выбор падал на неё, она молча вылезала из клетки и добровольно шла к капитану.

Восьмой день плавания ничем не отличался от предыдущих дней. Утром пришел корабельный доктор, следом за ним принесли теплую рисовую кашу, около полудня корабль попал в небольшой шторм, а вечером, когда в трюме зажгли масляные лампы, двое моряков сели на деревянные ящики и приступили к игре. Они все время разговаривали на своем языке, смеялись, бросали кости и иногда обращали внимание на будущих наложниц. Восьмой день плавания отличался только тем, что два моряка обратили внимание на клетку, висящую позади остальных.

Когда они доиграли и определились с выбором, светловолосый моряк первым подошел к клетке, заглаживая непослушную бороду. Его волосы были жесткими — мало чем отличались от конского волоса, которым зашивают раны. Так же, моряк был очень высоким, но не таким коренастым, как его более низкий, но полнотелый друг.

— Titta här, — сказал тот, что подошел к клетке.

— Vad är det med henne? — ответил его друг.

— Jag gillar henne, — расплывшись в улыбке, добавил светловолосый моряк.

Коренастый друг тоже подошел к клетке и обратил внимание на голубые глаза, глядящие на него с такой злобой и ненавистью, что оба звонко засмеялись.

— Jag gillade det också! — сказал коренастый моряк, ухмыляясь и поглаживая густую серую бороду. Его высокий друг закивал.

Друзья переглянулись, сверкнули улыбками и тот, у кого были ключи, поспешил открыть клетку.

— Kom igen, — протянул руку светловолосый моряк. — Var inte rädd.

Светловолосая женщина спокойно выбралась из клетки, сверкнула голубыми глазами и посмотрела на друзей. Она пылала ненавистью, но ярость, что горела в душе этой женщины, была направлена не на них, а злейшего врага. Друзья заметили пламя безумия в её глазах, и это пробуждало в них еще более сильную страсть.

— Var inte rädd för oss. Vi tar dig till kaptenen, — сказал коренастый моряк, коснувшись хрупкой спины этой женщины.

Она взглянула на него, стиснула зубы и ответила:

— Jag är inte rädd för någon!

Друзья вскинули брови, переглянулись, а высокий моряк задал вопрос.

— Kan du vårt språk?!

— Jag lärde mig det.

— Vad heter du, främling?

Женщина склонила голову, сверкнула взглядом и ответила:

— Mitt namn är Алекса.

Былые странствия

Зима, как и предполагала Алекса, началась рано. Снег выпал в конце октября, а в декабре погода с каждым днем становилась все холоднее. Палуба корабля была засыпана снегом, попутный ветер, который дул с севера, пытался сбить с ног, а морозы стояли такие, что Алекса, выйдя на верхнюю палубу в белом хлопковом платье, моментально замерзла и задрожала.

Она, остановившись на миг перед каютой капитана, обратила внимание на то, что в парусах почти не было ветра, хотя холод пробирал до костей. Чтобы не отморозить открытые ноги и бёдра, Алекса прошла в каюту, куда пригласили её моряки.

Внутри было тепло, пахло благовониями, и проглядывался небольшой ароматный туман. Моряки, проводившие её сюда, не стали выпускать тепло из помещения, переглянулись и в тот же миг закрыли за ней дверь.

Алекса осмотрелась. Каюта была больше, чем казалась снаружи. Высокие потолки, черный резной столик перед дверью, у стенки стояла прямо-таки царская кровать с навесным потолком и оранжевым балдахином, но больше всего внимания привлек орган, установленный напротив постели. Музыкальный инструмент выглядел очень старым, скорее даже древним, настолько редким и прекрасным, что больше напоминал реликвию забытых лет. Дюжина трубок самых разных типов изгибались под разными углами, представляя собой горны охотников, а этот позолоченный узор на чёрном дереве, выглядящий, как голая дева с раскинутыми руками, казался таким чарующим, что остальное не имело значения. Предвестница не разбиралась в музыке и не понимала в музыкальных инструментах, однако этот орган зачаровал её с первого взгляда.

Приятный аромат благовоний, общее представление о каюте капитана и фрукты с кувшином на столе сделали своё грязное дело. Алекса была заворожена и не хотела отсюда уходить. Ещё бы. Зачем возвращаться в холодный трюм к крысам, чтобы остаток плавания провести в клетке, в которой невозможно нормально спать? Она уже подумала о нескольких вариантах, позволяющие ей остаться тут до конца плавания. Сколько недель плыть до империи? Лучше провести это время тут, чем в трюме с крысами.

— Jag hörde att du talar vårt språk, — сказал суровый мужской голос. — Var lärde du dig det?

В этом дыму было непонятно кто и где заговорил. Приятная дымка окутала всю каюту капитана. Но Алекса заметила весьма суровое лицо и человека, лежащего на кровати. То был капитан корабля.

Алекса медленно, спокойно, без лишних движений обошла стол, чтобы рассмотреть этого человека. Коренастый, широкоплечий, рыжеволосый капитан с пышной шевелюрой и густой бородой сидел у стенки кровати, обложенный пуховыми подушками. Его глаза приковывали все внимание — правый глаз был без зрачка, но следов ран не было, поэтому Алекса предположила, что он родился таким, — зато левый глаз, черный как ночь, заглядывал в душу и пронизывал до костей. Капитан сидел в черных штанах — такой волосатый от кончиков пальцев до макушки, покуривал кальян и пускал дым из ноздрей крючковатого носа.

— Jag lärde mig språket själv, sir, — ответила Алекса.

— Vilka andra språk vet du?

— Det universella språket är mitt modersmål. Jag lärde mig också dialekten som talades i imperiet.

Капитан вскинул пышные брови.

— Язык Дракона вы тоже выучили сами? — спросил он на языке империи.

— С ним мне помогли, — призналась Алекса.

Капитан сделал ещё одну затяжку и выпустил густой ароматный дым из ноздрей.

— Меня зовут Björn, — представился он.

— Медведь? — уточнила Алекса.

— Просто Бьорн. Можно узнать ваше имя?

— Алекса.

— Только Алекса? Я слышал, на ваших берегах дают второе имя, чаще всего это название какого-то древнего рода или места, где вы родились.

Она отвела взгляд, посмотрела на орган и тяжело вздохнула.

— Я бездомная, господин…. У меня нет ни семьи, ни крова. Ваши люди убили моих друзей, с которыми мы странствовали по королевству, чтобы выжить во время ужасной войны, устроенной королем Иваром Остином.

Разумеется, Алекса не могла рассказать правду, ибо на то были веские причины, о которых лучше не распространяться. Но Бьорн, похоже, не поверил.

— Слышали когда-нибудь, как северные народы наказывают лжецов? — спросил он.

— Нет… — проглотила ком Алекса.

— Мы срезаем по куску кожи за каждую ложь, — сообщил Бьорн. — Однако я не могу портить свой товар, поэтому мне придется воспользоваться традициями империи Шадаш-Тарза. Как я понимаю, вы и об этом не слышали. Дело в том, что господа наказывают своих наложниц так, чтобы не испортить шкурку. Женщину, обманувшего своего господина, приковывают к столбу, что та, осознав свою ошибку, погрелась на раскаленном солнце. Духота, страшная жара и еще это солнце, напекающее голую спину и голову, сводят с ума. Просидев один день, женщина становится податливая, шелковая и послушная, как самая обычная жрица любви. К сожалению, мы в море, а тут очень холодно. Но я тоже не люблю ложь. Поэтому советую не играть со мной, Алекса, ладно?

Она закивала.

— Так кто вы? — спросил он более строгим тоном.

— Förebud, — призналась Алекса вполголоса.

— Та самая?! — слегка удивился Бьорн. — Вы Предвестница, которая совершила покушение на короля Ивара? Это ваши люди изнасиловали и повесили его племянницу?

— Да… — подтвердила Алекса.

Бьорн заржал во весь голос.

— Вот это да! — проголосил он. — Мне попалась золотая рыбка.

— Прошу… — Алекса рухнула на колени и взмолилась. — Не возвращайте меня в королевство Шарджа. Ивар убил мою семью, прислал их отрезанные головы, а меня приказал изнасиловать и отравить. Я с трудом сбежала от него и не хочу больше возвращаться.

Бьорн сделал затяжку.

— Не люблю лжецов, — признался он. — Но королей и императоров ненавижу. У меня на вас другие планы, Предвестница Алекса. Плевать, кого вы там убили и что не поделили с этим идиотом. Я рассчитываю заработать, а короли, как мне помниться, редко держат слово. Учитывая, что за вашу голову Ивар пообещал двести тысяч рупий, я этих денег не увижу. Я даже не уверен, что в королевстве найдется столько денег.

— Это правда, — подтвердила Алекса. — Король Ивар Остин собирает армию и не собирается тратить деньги на какой-то пустяк. Этот человек убивает всех, кто ему не нравится. Именно так случилось с моей семьей.

— Люблю истории, — сказал Бьорн. — У вас весьма увлекательная жизнь. Я хочу услышать о том, как вы стали Предвестницей, почему возненавидели короля, и мне стало интересно, что случилось с вашей семьей. Скажите, вы пьете эль?

Он был расположен к беседе, и это внушало надежду. Все могло сложиться намного хуже, поэтому Алекса охотно приняла гостеприимство и смогла расслабиться.

— Прошу, не надо стоять передо мной на коленях, — добавил Бьорн. — Вам нечего бояться. Лучше налейте себе эля и залезайте на кровать.

Алекса так и сделала. Эль оказался сладким, а кровать теплая. Что еще нужно для той, кто целый месяц бегал от короля Ивара Остина? По крайней мере смена обстановки поможет собраться с мыслями и обдумать дальнейший план. А раз уж сбежать не получится, звать на помощь бесполезно и корабль взял курс на империю Шадаш-Тарза, можно насладиться обществом капитана Бьорна. Он хоть и выглядит сурово, его манеры и поведение сильно отличается о того, с кем Алекса беседовала раньше.

— Итак, — пригубила кубок Алекса, расположившись на подушках. — Что вы хотите узнать?

— Всё, — улыбнулся Бьорн. — Сначала расскажите, как так вышло, что король Ивар назначил награду за голову Предвестницы.

Это была очень долгая, тяжелая и утомительная дорога, полная испытаний и сложностей, с которыми встретилась Алекса Масур. Приложив много усилий и пережив все трудности, она решила отказаться от фамилии, а чтобы король знал, кто на него охотиться, Алекса решила придумать прозвище, которое будет вселять ужас в Ивара Остина. Спустя месяц путешествий появилась Предвестница, на которую охотились все, кто пытался заработать или ублажить монарха.

Но история началась далеко не с этого. После побега из твердыни Оран и убийства Андре де Дижона, группа из четырех человек направилась в южный город, где, по словам местных жителей, последний раз видели Покоритель небес — флагман, на котором плавает сам Дракон. Тина и Костолом хотели отыскать императора, чтобы передать ему послание. Ивар Остин что-то затевал и скоро его планы могли аукнуться императору. Подданные Алексы Масур решили сообщить об этом Дракону, дабы получить его благосклонность и доверие. Но Дракона не было в южном городе, а даже если бы и был, договариваться с ним не имело никакого смысла, ибо император не видел в Иваре врага, способного одолеть его флот. Узнав об этом от очередного подданного императора, группа Алексы решила свершить собственную вендетту.

Группа отправилась в королевство Фрагиль, собирая по дороге всех, кто искал мести. За несколько дней к Предвестнице присоединилось две сотни человек, среди которых были в основном убийцы, дезертиры, преступники, беглецы и умалишенные. Собрав таких неоднозначных людей, Костолом поменял план и направился к твердыне Гордон, которая находилась всего в нескольких днях пути. Добравшись до места, стало понятно, что солдаты ушли вместе с Иваром, а крепость охраняет дюжина человек, которая служит какой-то племяннице короля. Алекса не хотела устраивать зверства, однако остальных было не остановить. Костолом без особых усилий ворвался во внутренний двор, потом в главный зал, а оттуда в покои племянницы короля. Двадцатилетнюю графиню изнасиловали, избили, пытали всю ночь, а когда надоело, повесили на воротах и ушли. Ярости короля Ивара мог позавидовать самый голодный медведь на свете, проснувшийся после долгой зимней спячки.

— En björn? — улыбнулся Бьорн. — Злорадствуете?

— Просите, — немного смутилась Алекса. — Просто сделала сравнение.

— Мне нравится. Продолжайте.

Алекса ответила на улыбку. Она положила пуховую подушку на бёдра, чтобы прикрыть короткое платье и убрала локоны с лица за ухо. Капитан корабля Бьорн и герцог Карл Масур — оба сильные, великие, деликатные и суровые мужчины. Алекса невольно сравнила Бьорна со своим мужем и отметила, что такой тип мужчин ей определенно нравится.

Разумеется, Ивар Остин не мог оставить в стороне убийство графини из рода Остин. Может быть, ему было плевать на племянницу, но это нападение стало плевком в лицо короля, и он вознамерился отыскать тех, кто оскорбил его честь. Все могло сложиться иначе, если бы только Костолом не удумал еще один план, который всем казался полным безумием. Дело в том, что бывший бандит решил поехать в столицу королевства, чтобы навести там шороху и между делом убить еще кого-нибудь из рода Остин. План был воспринят холодно, однако Костолом надавил на трусость людей и те, кто воспринял оскорбление слишком серьезно, пошли за ним. Алекса не могла пойти со всеми, потому что была весьма известной личностью, которую узнает каждая собака в верхнем городе.

— Так мы разделились, — вздохнув, сказала она. — Костолом забрал всех мужчин, способных держать оружие, а я вместе со служанкой направилась дальше на запад. Я хотела добраться до королевства Фрагиль, потому что верила в свой план. Но меня бросили все, даже воительница Тина, которой заплатил муж. Так мы со служанкой оказались в деревне, куда пришли ваши люди, которые в ту ночь устроили набег, чтобы обворовать поселение и забрать все ценности. Ваши люди убили мою служанку, а меня связали и бросили на телегу. Я не смогла бы сбежать, даже если бы захотела…. Впрочем, честно говоря, мне некуда податься. На клетку я не рассчитывала, конечно, однако это лучше, чем смерть от рук короля, убившего всю мою семью.

Бьорн посмотрел сочувствующим взглядом, затянулся кальяном и выпустил пар через ноздри. Он, видимо, хотел что-то сказать, но не сразу смог подобрать правильные слова. Выдержав паузу, Бьорн, наконец, изложил свои мысли:

— Ваши люди, которые поехали в столицу, были арестованы и сожжены за убийство племянницы короля. До меня дошли только слухи, но люди поговаривают, будто бы это вы собрали шайку, именовали себя Предвестницей и приказали убивать и насиловать всех, кто носит фамилию рода Остин.

— Это была не я, — призналась Алекса. — Одна убитая племянница короля — для меня этого недостаточно. Я буду мстить королю, но сделаю это, когда буду готова пролить кровь. Будьте уверены, Бьорн, одной племянницей я не обойдусь.

— В вас течет кровь северного народа, — улыбнулся капитан. — Простите, но мне придется вас разочаровать. Корабль направляется в столицу империи, в город Шадаш. Там самый большой рынок рабов, где я вас всех продам.

Алекса немного расстроилась от слов капитана, но этого стоило ожидать. Бьорн не просто так похитил женщин. Он собирается заработать, не делая исключений для миловидных герцогинь, за которых обещана награда.

— Долго нам плыть? — спросила она.

— Два месяца.

В этот момент Алекса поняла, что ни за что на свете не вернется в клетку. Просидеть в трюме корабля неделю — стало настоящим испытанием, а впереди еще два месяца, за которые можно сойти с ума.

— Я бы хотела услышать о ваших странствиях, господин Бьорн, — улыбаясь, сказала она. — Вы, наверное, побывали во многих королевствах, на многих материках и видели такое, о чем я даже не могу представить. Может, расскажете мне историю того, как стали капитаном? Кстати, я так же не поняла, как называется корабль, на котором мы плывем.

Бьорн положил кальянную трубку на тумбочку, взял кубок и сделал несколько глотков. А потом снова затянулся и выпустил густой пар, который окутал сначала лицо, а потом медленно расплылся по каюте. Запах был очень приятный, но Алекса не представляла, из чего приготовили эту курительную жидкость.

— Забытая мелодия, — ответил он.

— Простите? — недоумевая, переспросила Алекса.

— Так называется мой корабль, — повторил Бьорн. — «Забытая мелодия». Вообще-то название немного другое и я, честно говоря, не знаю языка, на котором говорят в том месте, где было построено судно. «Корабль со сложным названием» — звучит не слишком солидно, поэтому отец моего отца решил дать ему другое имя: Забытая мелодия. Все моряки сразу приняли это название и с тех давних пор мы так корабль и называем.

Алекса посмотрела на орган, стоящий напротив. В голове промелькнуло несколько прекрасных композиций, под которые она танцевала на балу. «Интересно, как будут звучать эти мелодии на этом прекрасном инструменте?» — подумала она и улыбнулась.

— Красивое название, — промолвила она, завороженная музыкальным инструментом.

Бьорн отложил курительную трубку, поднялся на колени и подполз к ней.

— Вы тоже очень красивая, — нашептал он.

Алекса закусила губу, понимая, что не может дать капитану корабля то, для чего он зачем пригласил в свою каюту и о чем сейчас думает. Брак с герцогом еще не расторгнут, а Алекса стала поборницей религиозных правил, хоть и никогда не молилась сверх меры.

— Простите, господин, я не могу, — призналась она вполголоса. — Мой муж…

— Не оправдывайтесь, — разочаровано перебил Бьорн. — Может, я и выгляжу сурово, но никогда не беру женщин силой. Это не в моих правилах.

— Благодарю, — улыбнулась Алекса.

Бьорн ответил кивком.

— Вам пора в трюм, — сказал он.

Алекса опустила голову, осознав, что сама лишилась привилегии проплыть весь путь в этой каюте. Впрочем, она все равно не могла изменить Карлу. Точно не здесь и не сейчас. Любовь еще теплилась в её душе, не давая воли новым чувствам, которые, как бы ни странно прозвучало, успел подарить ей капитан корабля Забытая мелодия. Может, виной тому аромат, сладкий дым в каюте, настроение или что-то ещё, но Алексу не волновали эти мелочи.

— Спасибо, — слезая с постели, сказала она. — Если вам будет угодно, я бы хотела послушать еще пару ваших историй.

Алекса исполнила реверанс и направилась к двери.

— Постойте, — сказал ей вслед Бьорн и она обернулась. — Прежде, чем вы уйдете, я хочу дать совет. Рано или поздно корабль доберется до города рабов Шадаш. Вам следует как можно скорее забыть своего мужа, ибо людей на невольничьим рынке будет волновать только выгода. Никто не станет спрашивать, чего вы хотите и кем был ваш муж. Вы меня понимаете?

— Я подумаю над вашими словами, господин. Благодарю за приятную беседу.

Исполнив еще один реверанс, Алекса вышла из теплой приятной каюты капитана на мороз. Ей сразу же захотелось вернуться, но в памяти еще теплилась любовь герцога Карла Масура, поэтому Алекса пошла в трюм, в свою клетку.

Смирение I

Первый месяц путешествия был тяжелым, скучным и однообразным — в особенности это чувствовали те, кто сидел в трюме. Корабль без особых сложностей пересекал великое море, держа курс на город рабов Шадаш.

Так прошел месяц и корабль, уходя все дальше и дальше от родных земель, напоминал о том, что было потеряно. Алекса вспоминала отца, с которым прожила двенадцать лет и провела прекрасную неделю, перед тем, как стать женой герцога Масура. То время она вспоминала с особым теплом, согреваясь холодными зимними ночами. Не было ни дня, чтобы Алекса не вспомнила свою сестрицу и племянника Жака, убитых несколько месяцев назад из-за глупой короны. «О, бедная Карла и её дитя, — всхлипывала по ночам Алекса, — это все моя вина». Предвестница молилась за души сестры, отца, племянника и даже Джорджа Остина, который, видимо, не смог спасти свою семью. В том не было вины молодого графа, вся вина лежала на плечах Алексы, посмевшей бросить вызов королю Ивару. Когда становилось совсем одиноко, в памяти просыпались образы любви с любимым мужем. Карл Масур стал первым мужчиной и именно он сделал Алексу женщиной, своей женой и искусной любовницей. Может, любовь её не такая, какую жаждут видеть мужчины, но Алекса была рада только тому, что в их любви созрело семя будущего ребенка, которого с таким трепетом ждала герцогиня.

Но потом Алекса оглядывалась по сторонам, видела клетку, сырые стены, ящики с товаром, а иногда суровых моряков, спускающихся в трюм за провизией. Потом в памяти появлялся человек, который отобрал все, даже любовь. Ивар Остин — от этого имени Алекса приходила в ярость, которая выжигала теплые воспоминания. Король приходил каждую ночь, чтобы позлорадствовать и посмеяться над тем, какой жалкой стала герцогиня Масур. Алекса просыпалась с криками и яростью, с которой пыталась вырваться из клетки. Однако все было тщетно. Клетка не поддавалась, а остальным заключенным и членам команды было плевать на выходки в трюме.

Корабль, добравшись до какого-то острова посреди великого моря, бросил якорь, сделал остановку, вместе с которой пришли небольшие изменения. Команда Забытой мелодии разгрузила трюм, вытащив и продав большую часть коробок, а заодно закупила провизию и сделала небольшой перерыв в плавании. За несколько дней отдыха большая часть команды не возвращалась на корабль, однако, стоило им вернуться, как несколько женщин были отправлены на берег, а капитан корабля Бьорн, видимо, получил хорошие деньги за сделку. Когда в трюме стало значительно больше свободного места, а в клетках сидело всего три женщины, корабль поднял якорь и отправился дальше.

Впервые за время плавания Алекса обратила внимание на тех, кто плыл вместе с ней. Она сама сидела в самой дальней клетке, поэтому могла свободно следить за тем, что происходит вокруг — видела она, как по лестнице спускались моряки, забирали товары и поднимались на верхнюю палубу — это происходило каждый день, а иногда по несколько раз. Так же можно было заметить, что трюм корабля был просто огромен, а клеток, подвешенных тут и там, было несколько десятков. Рядом с той, в которой сидела она, висела клетка с жительницей королевства Шарджа. Это была светловолосая женщина с короткой стрижкой и несколькими некрасивыми рубцами по всей длине ноги — от колена до ступни. Видимо, она была воительницей, которой не повезло столкнуться с командой Бьорна.

Ещё одной пленницей корабля стала смуглая молодая девочка, в которой Алекса увидела Голос Дракона Дайн. Будущая наложница не была похожа на танцовщицу, однако тоже родилась со смуглой кожей, большими, очень выразительными и красивыми карими глазами и пышными каштановыми волосами. Красивые губы бантиком, остренький носик, милый взгляд и две четкие линии бровей делали эту девочку, возможно, самой красивой наложницей в трюме, но команда не обращала на неё никакого внимания. Может быть, сказывался юный возраст, поэтому Бьорн ей не заинтересовался, а может, причина была в чем-то другом. Но судя по выражению испуга, которое сопровождалось вздрагиваниями каждый раз, когда в трюм кто-то спускался, девочка была совсем юна и не имела опыта любви и близости с мужчиной. Алекса не могла понять, какой рост у этой девочки и сколько ей лет, хотя бы приблизительно, но она весь путь дрожала и боялась каждого шороха. Учитывая, что корабль давно покинул берега королевства Шарджа, следовало давно смириться с участью. Впрочем, если эта смуглая девочка и вправду молода и неопытна, её можно понять.

Одним скучным вечером, когда Предвестнице надоело просто сидеть и молчать, она посмотрела на эту девочку и спросила:

— Varifrån kommer du?

Девочка поняла, что вопрос был адресован ей и обернулась. Однако, похоже, эта наложница не знает языка, на котором говорят на корабле, поэтому Алекса решила попробовать свой родной язык:

— Ты меня понимаешь?

— Моя понимаешь, — кивнула девочка.

Алекса сравнила ребенка с одним великаном в золотых доспехах, убитого герцогом, который тоже говорил таким же глупым образом. Видимо, эта девочка была из империи.

— Ты родилась в Шадаш-Тарза? — спросила Алекса на языке империи.

— Да, — свободно ответила девочка на том же языке. — Откуда вы знаете столько языков?

— Выучила, — улыбнулась Алекса.

Светловолосая женщина сплюнула на пол и ухмыльнулась.

— Надо же, — прошипела она на всеобщем языке. — У нас тут всезнайка сидит. Королева что ли?

Алекса посмотрела на неё с вызовом.

— Не совсем. Родилась в обычной деревне.

— Обманывать не хорошо. Я еще месяц назад заметила у тебя следы на ногах и шее — у тебя кожа была облезлой, а такое случается только в двух случаях. Либо ты всю жизнь прожила в империи, во что я, разумеется, не верю, ибо у тебя светлая кожа и повадки графини из королевства Шарджа. Либо тебя пытались отравить змеиным ядом. Таким ядом травят графов или маркизов, а если у тебя были деньги на врача и рядом был хороший доктор, способный приготовить антидот, денег у твоего мужа было предостаточно. Получается, ты у нас герцогиня. Кто ты? Остин? Де Сатир? Может быть, Масур? Скорее всего, ты герцогиня Остин…

— Ошибаешься, — возразила Алекса. — Я никто.

— Я никогда не ошибаюсь. Насмотрелась на дворян и вижу их насквозь. Ты точно герцогиня, вот только не ясно, как тут оказалась и из какого рода.

Алекса заметила, что девочка, сидящая дальше остальных, прекрасно понимала язык и внимательно слушала разговор.

— Много герцогинь знаешь? — задумчиво спросила Алекса светловолосую женщину, сидящую по соседству.

— Достаточно, — язвительно ответила та. — Раз не хочешь отвечать, попробую сама угадать. В королевстве Шарджа есть Диор де Сатир, у которого нет ни семьи, ни детей. Он мог сделать тебя своей герцогиней, но на время гражданской войны спрятать, чтобы враги не использовали. Ты жила в шелках и научилась манерам, однако герцогиней так и не стала. Это разумный вариант, но он не в чести у самого герцога Диора де Сатира. Он бы так не поступил с женщиной, которую любит и хочет сделать своей женой. Возможно, ты из рода Остин, но раз король взбесился из-за убитой племянницы, к тебе он не имеет никакого отношения. Будь ты его невестой или дальней родственницей, этот корабль давно бы пустили на корм рыбам, чтобы король смог смыть позор твоей кровью. Род Масур я вообще исключаю из списка.

— Почему? — заинтересовалась Алекса.

— Ты не можешь быть Масур по двум причинам. Первая причина кроется в самом герцоге. Карл слишком жестокий и суровый мужчина, у которого была невеста. Он убил её на сеновале. Спустя много лет Карл Масур женился во второй раз, но я боюсь представить, что он делал со своей женой. Может быть, она сидела у него в клетке, а он её каждый день избивал. Или еще чего похуже этого. К тому же, будь ты герцогиней Масур, король давно бы тебя убил, как это сделал с женой герцога.

Алекса внимательно выслушала, но постаралась не сверкать улыбкой. Ей было смешно от того, каким жестоким считают Карла Масура, который, в общем-то, был таким, но он так же очень любил свою жену и задаривал её подарками. Были в браке герцогини Алексы Масур черные полосы, но Карл бы никогда не посадил свою прекрасную жену в клетку, а руку он поднял только единожды и в тот раз Алекса сама его довела.

— Большие познания жизни дворян, — не удержалась и засмеялась Алекса. — Ты тоже из графинь или маркиз?

— Вот ещё… — сплюнула светловолосая женщина. — Я наемник, которому не повезло оказаться в немилости короля Ивара.

«Ещё одна жертва жестокого монарха», — подумала Алекса. Она, разумеется, не стала говорить этого вслух, а обратилась к смуглянке, сидящей в клетке рядом с лестницей.

— Как тебя зовут? — спросила она на языке империи.

— Меня? — задумалась девочка. — Меня зовут Сабила.

— Как же ты оказалась на другом материке? Где попала в руки этой команды? Я раньше не обращала внимания, но ведь ты уже сидела в клетке, когда меня привели.

— Это правда, — подтвердила Сабила. — Меня похитили еще в море, когда этот корабль взял на абордаж корабль моего… отца. Дело в том, что я с рождения готовилась стать наложницей Дракона — меня этому учили. Но обучение немного задержалось, а великий Дракон уже отплыл вместе с флотом к «Малым землям». Когда отец узнал, что император вернется еще не скоро, он решил преподнести дар, сделав приятный сюрприз. Мы наняли команду, которая плыла к Малым землям, но попали на абордаж. Их убили, а меня бросили в клетку.

— То есть, — задумалась Алекса, — твой отец отправил тебя одну на другой материк, чтобы сделать Дракону сюрприз? Как ты собиралась отыскать императора на другом материке? Речь ведь идет не об острове, а целом континенте с несколькими королевствами.

— Меня сопровождал Длань Дракона, — ответила Сабила. — Длань знал, где будет император, и по какому пути ходит его корабль. Найти Дракона нам бы не составило труда. — Она опустила голову. — Вот только мы так и не добрались до берегов Малой земли.

«Видимо, в империи Малой землей называют материк, где расположены королевства Шарджа и Фрагиль, — подумала Алекса. — Специфическое название, учитывая, что от одного конца до другого ехать целый месяц, — а это только с севера на юг. Боюсь представить, сколько времени займет дорога с востока на запад. Даже стало интересно, какой большой может быть империя Шадаш-Тарза».

Алекса так же задумалась об участи бедной девочки, которую так просто отправили в путешествие. Только путь на корабле занимает два месяца, а ведь еще придется обогнуть материк, чтобы отыскать Покоритель небес. Похоже, отец этой девочки очень хотел сделать императору подарок, раз пошел на такой отчаянный шаг. Но теперь, когда Сабила попала в руки Бьорна, ей уже не видать жизни под крылом великого Дракона.

Алекса хотела задать несколько вопросов на тему империи девочке, знающей, как там все устроено. Но не успела она открыть рот, как в трюм спустился коренастый мужчина с залысиной и густой бородой.

— Tyst! — прорычал он и бросил суровый взгляд на Предвестницу. — Vem lät dig prata?

— Ledsen, sir, — промолвила Алекса извинительным тоном.

Сабила и светловолосая женщина отвернулись и спрятали лица. Коренастый моряк прошел мимо пустых клеток, оценил ситуацию суровым взглядом и замер перед клеткой, в которой сидела Сабила.

— Följ med mig, — сказал он ей грубым голосом.

Девочка зажалась еще сильнее.

— Hallå! Hör du mig? — прорычал моряк, восприняв поведение за оскорбление.

— Hon förstår dig inte, — заступилась Алекса.

Моряк обернулся и нахмурился еще сильнее:

— Tror du att jag bryr mig?

— Nej, självklart inte. Du är en så stor sjöman, så varför ska du ta hand om ett enkelt barn, — робко ответила она. — Sir, Jag vill träffa kaptenen. Får jag ta flickans plats? Jag skulle vilja diskutera det tidigare samtalet med honom.

Он внимательно выслушал и, заглаживая густую бороду, подошел к клетке, в которой улыбалась Алекса.

— Kaptenen sa att du avvisade honom. Vad har förändrats? — спросил он.

— Jag har kommit överens med vad kaptenen sa förra gången.

Моряк задумчиво кивнул и открыл клетку.

— Jag tar dig till björnen, — сказал он. — Men om du fuskar igen, kommer du inte att gå till sin stuga igen, och du kommer att spendera resten av resan i sjömänens stuga. Med mig!

Слова этого человека о том, что если Алекса снова обманет капитана, ей придется остаток пути спать с матросами, не порадовали. Впрочем, из этой клетке пора выбираться. Будет лучше остаться с Бьорном, чем замерзать тут и дальше.

Смирение II

Алекса, впервые услышав орган, испытала настоящее наслаждение. Корабль Забытая мелодия был в сотнях морских миль от берега, находился один, посреди моря, а музыка, что доносилась из каюты капитана, эхом звучала в округе, пытаясь внести что-то хорошее в эту безлунную ночь.

Бьорн, играя на этом прекрасном инструменте, ловко перебирал большими пальцами, нажимал на какие-то педали и создавал, пожалуй, самую прекрасную музыку, которую доводилось слышать Алексе. Композиция моментально меняла курс с бунтарской мелодии, на более суровую и грозную музыку, похожую на ту, где путник пытается взобраться на заснеженную гору, где его ждут еще более серьезные испытания, а потом настрой мелодии сменялся вновь, и играла уже меланхоличная, однако все такая же прекрасная музыка.

Предвестница, зачарованная такой игрой на органе, слушала, наслаждалась и не могла оторвать глаз. Стиль музыки несколько раз менялся прямо на ходу, не портя впечатление от целого образа произведения и это было воистину превосходно. Бьорн ни разу не отвлекся, не сбился и не обратил внимания на гостью, пока не закончил играть. Только когда произведение было сыграно целиком, последовало несколько суровых нот, которые предвещали что-то ужасно, Бьорн, наконец, закончил игру и выдохнул.

— Это было великолепно! — не удержавшись, захлопала Алекса.

— Спасибо, конечно, но мне еще далеко до совершенства. — Бьорн развернулся, взял со стола кубок, сделал пару глотков и улыбнулся. — Мой отец — вот кто в совершенстве играет на этом прекрасном музыкальном инструменте, а я, потратив ни один год, так и не смог закончить его любимую композицию. Слишком уж сложно играть целый час. Впрочем, автору стоит отдать должное. Он написал прекрасную пьесу.

— Хотите сказать, чтобы полностью закончить эту композицию нужно играть час без остановки?

— Вы разве не слышали пьесы?

Алекса замотала головой.

— Я даже не знаю, что это такое.

— Империя Шадаш-Тарза славиться своими пьесами. Думаю, если вам повезет, и вы станете фавориткой своего господина, у вас будет шанс съездить с ним в Тарза и посмотреть какую-нибудь пьесу.

— Позволите налить себе эля? — спросила она, нацелившись на кувшин.

— Конечно, — охотно предложил Бьорн. — Угощайтесь без стеснения.

Гостеприимству Бьорна мог позавидовать даже ныне покойная королева Роксана Остин, устраивавшая такие балы, что на праздник жизни мечтали попасть все жители королевства. Алекса много раз обжигалась на уступчивости, вежливости и галантности людей, которые затевали какую-нибудь гадость. Чаще всего их поступки аукались самой Предвестнице, но находясь на корабле Забытая мелодия, она не думала о том, что может быть обманута Бьорном. Он вовсе не похож на типичного дворянина из королевства Шарджа, у него есть свои принципы, и, разумеется, мотивы, до которых Алекса догадалась еще в прошлую встречу.

Пока эль разливался по телу, согревая до кончиков волос, Алекса прошла к кровати и заняла место на краю, скрестив ноги.

— Я поговорила с Сабилой, — призналась она.

— Кто это? — Бьорн выглядел весьма задумчивым, пройдя мимо неё. Он тоже залез на кровать, обложился подушками и сделал затяжку кальяна. Предвестнице пришлось обернуться. — Я так понимаю, вы разговаривали с кем-то из женщин в трюме? О ком идет речь?

— Смуглянка, — ответила Алекса.

— Вот оно что.

— Она сказала, будто бы вы взяли на абордаж корабль Длани Дракона, на котором перевозили будущую наложницу императора.

— Прямо так и сказала? — улыбнулся Бьорн.

— Вас что-то забавляет? Я думала, никому не позволено красть или убивать у императора.

— Дракон далеко не глупец. Это война, Алекса, а на войне погибают люди. Он ведет свою войну, а я свою. Но мы оба воины, которые прекрасно понимают эту истину.

Алекса вскинула бровь.

— Кто же ваш враг? — спросила она.

— Голод, — без раздумий ответил Бьорн. — Голод — враг всех людей. Вы когда-нибудь голодали? Решали, кому из детей отдать последний кусок хлеба? Хоронили за раз оголодавшую деревню, чтобы их трупы не разлагались?

— Я поняла. — Предвестнице было неприятно слушать об этом, однако она успела сделать несколько выводов. Видимо, империя не такая дружелюбная, как может подумать иноземец. — Бьорн, вы только поэтому похищаете женщин и продаете их на невольничьим рынке?

— Этим занимался еще отец моего отца и мой отец, а вскоре, когда мы прибудем домой, за дело возьмется мой старший сын. Это прозвучит резко, но вы, Алекса, хороший способ заработать. А более выгодного способа заработать я не знаю. Мой край находится далеко на севере — там восемь месяцев в году идет снег, сугробы по колено, а морозы такие, что мы хороним новорожденных детей чаще, чем остальные люди на всем белом свете.

«Теперь понятно, откуда взялась эта густая грива и суровый характер, который, видимо, присущ тем, кто живет по принципу — могу умереть в любой момент». — Алекса не могла представить, как люди могут жить в таком суровом мире, но не ей менять правила жизни. Они сами избрали такую Судьбу.

— Так о чем вы говорили с бывшей наложницей Дракона? — поинтересовался Бьорн.

Алекса была рада сменить тему.

— Ещё вчера она должна была стать наложницей Дракона, чтобы греться в лучах его славы, а сегодня возвращается в империю и уже через месяц будет продана какому-нибудь человеку. Я не знаю, как люди покупают других людей и кто за этим стоит, но мне хватает ума понять, что бежать бессмысленно. Рано или поздно, вы продадите и меня.

— Вы это осознали — хороший шаг, — согласился Бьорн. — Жаль это говорить, но такова реальность. Побеждает сильнейший.

— Я знаю, — подтвердила Алекса. — Но позвольте сказать, что в моей жизни уже были те, кто считал себя сильнейшими. Врач Андре де Дижон, дядя Орлан де Месс, королева Роксана Остин, король Ивар Остин, даже отец, в какой-то степени. Все они считали себя великими и непобедимыми людьми. Большая их часть уже мертва, а вскоре умрет и король Ивар. Прозвучит слишком самонадеянно, но я не собираюсь проигрывать Судьбе. Может быть, Судьба решила устроить мне еще одно испытание, но я пройду его с высокоподнятой головой.

— К чему вы клоните?

— Мне нельзя возвращаться домой, но рано или поздно я сбегу от своего господина, кем бы он ни был. Мне плевать на законы и правила жестокого мира, потому что я сама хозяйка своей Судьбы.

Бьорн отклонил голову, сделал затяжку и засмеялся.

— Решимости вам не занимать! — проголосил он. — Я рад знакомству с такой сильной женщиной.

Алекса улыбнулась ответ.

— Впрочем… — Бьорн резко нахмурился. — Не стоит говорить о том, чего не знаешь. Вы правильно подметили, сказав, что господа покупают наложниц и вас тоже купят. Ваш будущий господин не так глуп, как вы все выставляете. Из дома наложницы невозможно сбежать.

— Я все равно попробую.

— Дело ваше. Чтобы вы поняли, с чем будете иметь дело, позвольте обрисовать картину. Я доставлю вас на невольничий рынок, где вас продадут задаром илиже отправят на аукцион, чтобы заработать большие деньги на торгах. Следующим шагом станет покупка. Господин, купивший вас, выложит большие деньги, поэтому приготовит дом наложниц, который охраняют евнухи. Эти мужчины кастрированы и больше не испытывают влечения к женщине. Евнуха нельзя подкупить, ибо гнев господина страшнее, его нельзя соблазнить, а нарушение правил, и попытка бегства пресекается раньше, чем вы об этом подумаете. Даже если вам удастся сбежать, за вас будет назначена награда, а единственное спасение может ждать только в северных землях, где правят суровые кланы. Ситуация такова, что вам, если вы все еще хотите сбежать, придется обмануть своего господина, одурачить старшего евнуха и добраться до северных земель. Там вас может сцапать любой лидер клана, который, разумеется, захочет получить деньги за возвращение наложницы назад.

— Меня не пугают сложности, — твердо заявила Алекса.

Бьорн снова ухмыльнулся.

— Допустим, — сказал он. — Давайте сделаем так: если вы сможете сбежать из дома господина и добраться до северных земель, отыщите меня. Я дам вам кров в своем клане, а если пожелаете вернуться и отомстить королю Ивару, мой клан доставит вас в королевство Шарджа или куда-нибудь еще.

Алекса почувствовала аромат азарта.

— Вы даете слово? — спросила она.

— Клянусь вам жизнью своих сыновей! — заявил Бьорн. — Вам не удастся сбежать, но я все равно буду вас ждать. Приходите и просите сдержать слово.

— Договорились! — улыбнулась Алекса. — Я обязательно напомню вам о данном слове. Вот увидите.

Переглянувшись, они одновременно пригубили эль. Напряжение нарастало, Алекса, придя в каюту капитана с определенной целью, не знала, как обозначить свои условия, потому что не понимала, с чего начать.

— О чём еще вы говорили с Сабилой? — спросил Бьорн.

— Ну, мы не успели пообщаться, потому что ваш человек запретил разговаривать, — ответила Алекса. Она собралась с мыслями, сделала небольшую паузу и добавила: — Король Ивар хотел убить меня и уже, наверное, считает, что я умерла.

— Возможно…

— Дело в том, что я герцогиня, жена герцога Масура и привыкла к удобствам, которых не найти в клетке, висящей в трюме корабля. — Алекса проглотила сладкую, пропитанную элем слюну, долго собиралась с мыслями и наконец, сказала: — Вы назвали меня красивой женщиной. Зачем вы это сделали?

— Я отметил вашу красоту, Алекса, — признался Бьорн. — Что плохого в том, как мужчина говорит о красоте прекрасной женщины?

— Просто… — Алекса закусила губу. — Я привыкла слышать комплименты только от мужа. У нас в королевстве не положено…

— Помню, — перебил Бьорн. — У вас запрещены измены. Вы об этом хотите сказать? Я об этом слышал.

— Да, измены запрещены, — подтвердила Алекса, заговорив вполголоса. — Но мы давно не в королевстве, а мне придется принять новые правила. Я уже слышала о том, как наказывают непослушных наложниц, и не хочу быть наказана. Мне придется жить в доме господина и спать… с ним.

— Это правда.

Алекса покраснела от стыда, но все равно подняла глаза и посмотрела на капитана Забытой мелодии.

— Вы ведь хотите, чтобы я осталась? — спросила она. — Я все правильно понимаю?

— Хочу, — кивнул он. — А вы этого хотите?

— Думаю, я… — она снова проглотила. — Я готова измениться…. Но у меня есть условие.

— Я готов выслушать.

— Мужчина не должен называть женщину красивой, чтобы просто заманить её в постель. Я уверена, вы не из тех, кто пользуется наивностью и глупостью будущей наложницы.

— Алекса, чего вы хотите?

Она немного вздрогнула, но не промедлила и ответила:

— Я готова остаться с вами, — согласилась она, — но если останусь здесь, в трюм, в клетку не вернусь.

Бьорн оценил её взглядом.

— Хотите остаться со мной в каюте до конца плавания? — уточнил он.

— Через месяц мы расстанемся, возможно, навсегда, — ответила Алекса смущенным голоском. — Я никогда не была с другим мужчиной, поэтому мы можем просто воспользоваться ситуацией. У вас будет женщина, а у меня теплая каюта и уютная кровать.

Бьорн протянул волосатую руку.

— Не стоит стесняться своих чувств и намерений, — сказал он. — По крайней мере, это будет справедливо. Можете остаться у меня до конца плавания, Предвестница Алекса.

Она приняла руку и не успела опомниться, как оказалась в крепких мужских объятиях, лежа на пуховых подушках, а перед ней вырос широкоплечий, могучий воин. Рыжая грива и густая борода свисали над ней, едва касаясь волос и лица, этот суровый взгляд доводил до дрожи в коленках.

— Почему вы дрожите? — спросил Бьорн.

— Я ведь уже говорила… — Алекса была немного напугана, но тело дрожало само по себе. В каюте было не холодно, а даже очень тепло, однако все естество хотело вырваться и избежать. — Прожив пять лет с мужем, едва ли можно так просто переключиться на другого человека.

— Хотите уйти?

— Не хочу. Я немного боюсь, но уверена, страх скоро отпустит.

— Я не ваш муж, но постараюсь приблизиться к идеалу. — Бьорн не позволил ответить, а склонил голову еще ниже и попробовал на вкус губы бывшей герцогини Масур. Они были сладкими, нежными и очень чувствительными — такие мягкие и большие, что поцелуй получился намного нежнее, чем он представлял. Вскоре эти прекрасные лепестки раскрылись, и языки закружились в страстном танце.

Алекса открылась. Она шла на это осознано и позволила Бьорну то, что раньше позволяла только мужу. Самый обычный поцелуй затянул в ураган любви и нежности, о которой Алекса начала забывать. Она почти забыла, каким нежным может быть поцелуй, насколько сладка любовь и какого это быть во власти мужчины, желающего тебя всю без остатка.

Бьорн не собирался останавливаться на достигнутом. Ему несказанно повезло овладеть столь хрупким и прекрасным цветком, способным свести с ума многих мужчин. Он целовал пухлые губки, гладил руками нежные руки и невольно задумывался о побеге Предвестницы. Может быть, она и вправду сможет сбежать из дома своего господина, ведь такую женщину способен полюбить любой мужчина, даже евнух.

Он быстро понял, что поцелуй стыдливо затянулся, а короткое белое платье все еще мешало увидеть всю красоту прекрасной Предвестницы. Отстранившись только на миг, Бьорн смог стянуть лямки с хрупких плеч, и спустить платье до бедер. И ему захотелось посмотреть. Он приподнялся и оценил всю красоту женской груди, розовых сосков, приятной кожи и стройной фигуры.

Алекса устыдилась от любопытства капитана, но не стала прикрываться руками, а просто закрыла глаза. «Он все равно будет смотреть, — подумала она. — Все мужчины смотрят. Карл тоже смотрел, и будущий господин будет смотреть. Так почему религия считает, что женщина должна этого стыдиться? Почему я должна стыдиться того, какой родилась?»

— Вы прекрасны, — прошептал Бьорн, а Алекса открыла глаза. — Вы прячете взгляд, потому что я вам противен? Или стесняетесь моих чувств?

— Стесняюсь… — так же тихо призналась Алекса.

— Тогда позвольте.

Бьорн, проведя тяжелой рукой по плечу, завел её за спину и нежным движением положил Предвестницу на живот. Алекса и этого не ожидала, была удивлена, но уже через миг он преподнес еще один сюрприз. Белая хлопковая юбка не задержалась на талии, потому что одним решительным, но все таким же нежным движением Бьорн стянул её и бросил в сторону музыкального инструмента. Еще через пару мгновений Алекса ощутила, насколько тяжелым может быть мужчина, который ложится ей на спину.

Он был довольно тяжелым, теплым и явно волосатым, но его губы, играючи присосались сначала к спине, потом к плечам, а вскоре впились в шею, отчего Алекса вздрогнула и застонала. Бьорн прекрасно понимал, как нужно обращаться с женщиной в постели, чтобы они начали испытывать наслаждения до проникновения. Однако стоило ему сделать важный шаг, направить свое мужское достоинство меж влажных нижних губ, как Алекса закричала от боли.

Бьорн, разумеется, сам вздрогнул и решительно отстранился.

— Что? В чём дело? — быстро протараторил он.

Алекса обернулась, и он увидел на её щеках слезы, которые плавно опускались к подбородку.

— Мне было больно… — заплакав еще сильнее, сказала она. — Король…. Он, он приказал одному доктору вытащить моего ребенка и это…

Бьорн мог только посочувствовать и промолчать. Только сейчас капитан Забытой мелодии начал понимать, какие испытания пережила Предвестница. Он повидал в жизни достаточно, но даже для него стало шоком, что кто-то может забрать жизнь ребенка таким жестоким способом. Это уже не просто жестокость, ибо жестоких королей хватало всегда, а настоящее безумие и желание творить ужасные вещи.

— Я лишилась всего, — всхлипнула Алекса. — Король забрал у меня титул, убил мою семью, посадил в темницу мужа, а теперь я лишилась возможности вновь полюбить кого-то.

— Понимаю, что это…

— Как вы можете понимать?! — оскорбилась Алекса. — Что может понимать мужчина? Вы ведь рождаетесь, чтобы нести смерть и разрушение тем, кто встает у вас на пути. А я женщина, рожденная, чтобы дарить жизнь. Вы не можете знать, как мне тяжело, потому что не понимаете, что значит для меня ребенок.

— Расскажите, — попросил Бьорн сочувствующим тоном.

Алекса хотела вытереть слезы, но не нашла подходящего платка. Бьорн поправил ситуацию, дав шелковый платок, лежащий рядом с кальяном. На платке была вышита гравировка АА и похоже, эта вещь была очень важна капитану.

— Вы хотите узнать об этом? — Алекса аккуратно вытерла слезы и вернула платок капитану.

— Я уже много лет не могу спать по ночам, — признался Бьорн. — Наш договор в силе, Алекса. Вы можете остаться у меня в каюте до конца плавания. А раз мы теперь соседи, было бы неплохо немного поговорить. Расскажите о своей жизни, я охотно послушаю.

Алекса всхлипнула и сказала:

— Все началось с проклятого дара королевы. Мой отец заключил сделку со старым королем, но долго должен был вернуть ни он, ни я, а ребенок, которого я должна была родить королеве. Узнав об этом, я искренне вознамерилась стать матерью, чтобы защитить своё дитя. До сих пор хочу познать это чувство, но, похоже, этот злобный бастард Ивар лишил меня этой возможности.

— Еще не все потеряно, Алекса, — поспешил поддержать Бьорн. — В империи медицина находится на довольно высоком уровне. Оказавшись на невольничьим рынке, будьте уверены, организаторы сделают все, чтобы предложить покупателям лучший товар. Простите за мои слова, но если вы расскажете о том, что с вами приключилось, они обязательно помогут.

— Никому не нужен испорченный товар, да? — улыбнулась Алекса.

— Вроде того, — ответил улыбкой Бьорн. — Я рад, что вы воспринимаете все в таком позитивном ключе. Не стоит расстраиваться из-за невольничьего рынка и не нужно беспокоиться за своё здоровье. Я уверен, вам там помогут.

— Было бы неплохо.

— Продолжите свою историю?

— Охотно. На чем я остановилась?

— Дар королевы.

Алекса тяжело вздохнула.

— В общем, эта глупая шлюха королева…

ЧАСТЬ СЕМНАДЦАТАЯ: НЕВОЛЬНИЧИЙ РЫНОК

***

Зимой 983 года четырнадцатилетний наследник Дауд Аль Салил похоронил отца и принял бразды правления фамильным предприятием, которое приносило выгоду не только его семье, но и всей империи Шадаш-Тарза. Юноша еще плохо разбирался в делах отца и не понимал, за какой конец потянуть, чтобы получить выгоду. Но времени на пробы и ошибки у него не осталось. Только от работы Дауда зависит, как будет жить его семья. Процветать или лишиться влияния и уважения в империи? Как господин влиятельной семьи, Дауд так же переехал в дом своей матушки — фаворитки отца, чтобы открыть там свой дом наложниц.

Нрав господина Дауда и оказанное влияние одной очень сильной и независимой наложницы вскоре изменит империю Шадаш-Тарза. Историю пишут ни императоры, ни драконы и уж точно ни безумные короли, а обычные люди способные перевесить чащу весов на свою сторону.

Господин

***

Войдя в комнату госпожи, Малик поставил поднос с сухофруктами и вином на столик, а сам прошел к окну, распахнул их, но не открыл шторки, а наоборот задернул их, ибо зима в империи отличается от всего, к чему привыкли иноземцы.

В империи Шадаш-Тарза никогда не видели снега, а их представления о северных народах такое клишированное, что порой кажется, будто бы империя — сердце мира. В какой-то степени это правда. Империя Дракона расположилась на самом экваторе, и занимает большую часть материка — это бескрайняя пустыня, зеленые леса, луга и великие заснеженные горы. Там, где влияние императора заканчивается, живут северные народы, которые, разумеется, соседствуя с великой державой Дракона, охотно идут на уступки и принимают законы. В империи не бывает плохой погоды, даже ночь иногда обходит стороной это место, поэтому люди, наслаждаясь всеми прелестями державой Дракона, соседствуют с солнцем и охотно принимают его дары.

Этот жаркий день был очень важен для семьи господина Дауда, но глава дома Малик не спешил будить Шадиду, а остановился перед кроватью, смочил языком сухие губы, наслаждаясь тем, как сладко спит его голая госпожа.

Шадида — старшая и единственная сестра Дауда была признаком чистоты, непорочности и благочестия. Красивая стройная фигура, невероятно прекрасные изгибы тела, чистая кожа, длинные ноги, прекрасные упругие ягодицы, лебединая шея, а эта походка, сводящая с ума мужчин, делали Шадиду одной из самых красивых женщин области Шадаш. Ныне покойный император, отец великого Дракона, лично хотел убедиться в красоте, о которой очень быстро разлетелась молва в самые дальние уголки империи. При встрече с императором Шадиде было всего девять лет, но она смогла очаровать старого Дракона и вызвать ревность у его фаворитки.

Малик всю жизнь служил отцу Шадиды и Дауда поэтому когда старый господин умер, а власть перешла в руки молодого господина, бывший дворецкий сменил амплуа, став главой дома. Жестокие законы дома наложниц обошли Малика стороной, ибо он всегда был верен своему господину и не позволял себе ничего лишнего. Его не лишили мужского достоинства, не сделали евнухом и, разумеется, у Малика был интерес к женщинам, даже к своей прекрасной госпоже Шадиде.

Он, сделав нерешительный шаг к постели, на которой спала молодая госпожа, сверкнул улыбкой и провел рукой по открытому бедру, насладившись прикосновением к чистой и такой нежной коже. Шадида почувствовала прикосновение, вздрогнула во сне, а её кожа сделалась гусиной.

— В чём дело? — спросила она сонливым голоском.

— Госпожа, доброе утро, — отстранившись от постели, поклонился Малик. — Господин желает вас видеть.

Шадида схватила пуховую подушку, чтобы бросить в главу дома, но промахнулась и попала в стену.

— Пошёл прочь, Малик! — промурлыкала она суровым тоном. — И передай брату, что я никуда не поеду.

— Господин знал, как вы отреагируете на раннее пробуждение, поэтому просил передать: если вы не встанете и не почтите его своим присутствием, он отдаст вас в гарем самого старого и самого жирного господина.

Шадида зарычала и в тот же миг вскочила. Привилегия стать наложницей ей не импонировала. Мало того, что она лишиться всяких благ и будет спать со своим господином по указке, так ей еще придется изменить стиль жизни. В доме брата она может спать до полудня, ходить, куда вздумается, делать, что душа пожелает и любить, кого выберет сердце. Дауд тоже это знал, поэтому охотно использовал это, как рычаг давления на сестру. Стоило обмолвиться о гареме, как она становилась шелковой и податливой, дабы ублажить все прихоти брата.

— Ненавижу… — обижено промолвила она, бросив сердитый взгляд главе дома.

Малик отошел еще на пару шагов, наслаждаясь прекрасными изгибами тела своей госпожи. Эту красоту отметил сам император, а глава дома, став таковым неделю назад, мог любоваться Шадидой каждое утро. Сонливый взгляд и скверное настроение госпожи не портило впечатления.

Даже после сна черные гладкие волосы Шадиды оставались такими же, а лицо, без признаков косметики, казалось еще прекраснее. Она родилась настоящей красавицей: длинные черные волосы, маленькие губки, острый носик с маленькими ноздрями, идеальные разрезы черных глаз и этот хитрый взгляд, как у лисички, две четкие линии бровей и до совершенства нежная кожа.

Она слезла с мягкой кровати, накинула шелковый короткий халат, едва прикрывающий бедра, взмахнула тыльной стороной рук, чтобы поправить волосы и снова бросила суровый взгляд главе дома.

— Прекрати на меня смотреть, Малик! — не слишком довольная таким ранним пробуждением, приказала она.

Малик, разумеется, поклонился и сделал еще несколько шагов назад.

— Госпожа, желаете принять ванну? — спросил он вежливым тоном.

— Позже. Скажи, где мой брат?

— На стрельбище, госпожа.

Шадида подошла к окну, но быстро вспомнила, что они с братом переехали в этот дом всего неделю назад, а вид из прошлого окна сменился со стрельбища отца, на прекрасный сад с лабиринтом. Выискивать брата из окна своей спальни было бессмысленно, поэтому она, сделав глоток холодной воды, направилась к двери, но остановилась рядом с главой дома.

— Ещё раз коснешься меня, расскажу брату! — ткнув пальцем, заявила Шадида.

— Простите, госпожа, — промолвил Малик. — Я пытался до вас докричаться, но вы крепко спали.

— Лжец! — презрительно бросила она и в ту же секунду покинула спальню.

***

Каждое утро Дауд, как только встает с постели, одевается, берет лук с колчаном и выходит на улицу, чтобы попрактиковаться в стрельбе. Это увлечение привил ему отец, который несколько лет служил в армии Дракона. Сегодняшнее утро, впрочем, как и все последующие дни, Дауд был на стрельбище, куда вскоре подошла его старшая сестра.

После смерти отца он стал главой семьи, на плечи которого возложили тяжелую ношу. Четырнадцатилетний юноша еще молод и вспыльчив по неопытности, но у него есть свои амбиции, которые тесно сплетаются с настойчивостью. Дауд выучил все уроки отца, поэтому прекрасно понимал, что требуется хорошему правителю. К сожалению, сестра не разделяла его принципов и стремлений, чем постоянно злила брата.

Дауд услышал её шаги и недовольное рычание, почувствовав на затылке злой взгляд. Выпустив стрелу в мишень на дереве, он попал точно в цель, выбив десять очков из десяти.

— Доброе утро, брат, — язвительно сказала Шадида. — Я почтила тебя своим присутствием. Теперь можно мне вернуться в постель?

Он вытащил следующую стрелу из колчана, натянул тетиву, но вместо мишени, послал её в сторону сестры. Стрела пролетела над головой Шадиды, всколыхнула гладкие волосы и попала в ветку дерева у неё за спиной.

— Ты будешь делать то, что было велено, — ответил Дауд.

Шадида уже привыкла к выходкам брата, поэтому не повела бровью. Если бы Дауд хотел её убить, у него не возникло проблем попасть в мишень, стоящую всего в нескольких шагах. Они родились от разных матерей; Дауд стал единственным сыном фаворитки отца, а его сестру Шадиду родила самая первая наложница, умершая во время родов. Первое время брат с сестрой дружили, они очень привязались друг к другу, но с возрастом все внимание забирал будущий глава семьи, поэтому Шадида начала ревновать. Постепенно детская дружба ушла, появились заботы, а после смерти отца их отношения напряглись до предела. Оба понимали, что Дауду достаточно одного слова, чтобы избавиться от своей сестры и при этом хорошо заработать на торгах.

— Чего ты желаешь, брат? — сдержав злобу, вежливо спросила Шадида.

Он ответил после того, как выпустил еще одну стрелу — на этот раз в мишень.

— Где моя привратница? — спросил Дауд.

— Я ищу…

Дауд резко обернулся, бросил лук на землю и в два шага приблизился к сестре. Он запросто мог ударить её, но Малик, вышедший из дома, сдержал гнев молодого господина. Брат и сестра — такие одинаковые, но в то же время очень разные личности со своими целями и амбициями.

Дауд был выше сестры на пол головы, в его лице читались признаки отца, а вот сестра была больше похожа на мать. Новому главе семье передались густые волосы цвета смолы, широкий рот, острый подбородок, вытянутое лицо и очень большие уши. В его черных глазах чаще всего читалось призрение ко всем, кто находится рядом, любит его и пытается заботиться.

— Малик, все готово? — спросил он главу дома.

— Да, господин, — поклонился тот. — Верблюды готовы выехать в любой момент.

— Учись, сестра…

Шадида снова сдержала злость и только повела плечами.

— Прости, — искренне сказала она. — У меня не было времени, но я обязательно найду привратницу. Мне нужно лишь съездить в город.

— Всего лишь? — нахмурился Дауд. — Ты неделю сидела без дела, хотя в любой момент могла взять верблюда и добраться до города. Я понимаю, раньше мы жили очень далеко, но теперь, Шадида…. Что тебе помешало съездить в город на один день? Постой, не отвечай. Я знаю, в чем причина. Это ведь просто лень? Может быть, тебе следует делать то, для чего ты родилась?

— Не начинай, — закатила глаза Шадида. — Я не хочу становиться наложницей, и ты это знаешь.

— А чего ты хочешь? Отец разве не говорил, что для каждого человека отведено место в мире? Где твоё место, сестра? Считаешь, что сможешь прожить беззаботную жизнь у меня под крылом? Не позволю! Наш отец умер, но его дух следит за нами с небес. Хватит его позорить, сестра. Прекрати это немедленно! Найди себе достойное применение, иначе это сделаю я.

Ему показалось, будто бы Шадида пропустила все мимо ушей. Дауду оставалось махнуть рукой и отправиться по делам.

— Малик, — спросил он главу дома, — сколько лет ты служишь моему отцу?

— Почти двадцать лет, господин, — учтиво поклонился тот.

— Я никогда об этом не спрашивал, но ты ведь не евнух?

— Нет, господин. Моё достоинство при мне.

— Превосходно! — Дауд остановился перед домом и обернулся к сестре. — Шадида, меня не будет неделю. Если я вернусь, а ты не выполнишь моё поручение и не сможешь найти себе достойное занятие, подарю тебя Малику. От него больше пользы и он точно заслужил такой подарок.

Глава дома уже расплылся в улыбке и чуть не запрыгал от счастья, но Шадида, бросив суровый взгляд, дала ему понять, что мечты порой остаются мечтами. Эта своенравная девушка никогда не станет его.

— Не утруждайся больше угрожать мне, брат, — фыркнула она. — Я уже приняла решение и готова взяться за работу.

— Тогда озвучь его, — нахмурился Дауд.

— Я хочу работать с тобой, — призналась Шадида. — Позволь изучить дела отца и взяться за работу. Можешь сам вести все дела, а я буду следить за работой нашего предприятия. Буду выезжать на места, решать небольшие проблемы, которые не заслуживают твоего внимания.

— Думаешь, тебе это под силу? — усомнился Дауд.

— Позволь хотя бы попробовать.

Семья Дауда с давних времен занимается добычей железа на рудниках. Из стали, добытой в рудниках семьи, изготавливают не только вилки и ложки, но и оружие для армии императора. Каждый гвоздь, забитый в судно Покоритель небес, прошел долгий путь от шахты семьи Дауда, до кузницы, а оттуда на верфь. Семейное дело слишком выгодное, чтобы его взять и забросить. Но даже в этом, казалось бы, выгодном предприятии есть свои недостатки. Рудников очень много, все они рассыпаны по материку и на них часто случаются проблемы, с которыми глава этой семьи справлялся в полном одиночестве. Дауд уже подыскивал себе помощника, поэтому предложение Шадиды было очень своевременным.

— Малик, приготовь еще одного верблюда, — приказал он. — Сестра поедет со мной.

Глава дома поклонился и удалился, чтобы выполнить свои обязанности. А Дауд, оценив взглядом сестру, подошел к ней и сказал.

— Помощь не помешает. Будешь отвечать за поставки железа в город Шадаш. Я как раз собирался туда, чтобы прогуляться по невольничьему рынку. А ты, пока я буду занят своими делами, обговоришь все детали в горниле нашей семьи. Узнаешь, как все работает, и начнешь следить за поставками лично. Согласна?

— Я ведь вернусь? — с надеждой спросила Шадида.

— Конечно, — подтвердил Дауд. — Если что-то случится, снова съездишь и решишь вопрос. Станешь моей правой рукой в управлении поставками.

— Хорошо, — кивнула Шадида. — Я тебя не подведу….

Дауд схватил сестру за волосы и потянул на себя.

— Не подведешь! — прорычал он вполголоса. — Только посмей все испортить, я превращу твою жизнь в настоящий кошмар.

— Брат… — Шадида попыталась вырваться, но он держал за волосы крепко. — Дауд, мне больно…

— Привыкай, — презрительно сказал он. — Я поручаю тебе серьезную работу. Но если в горниле что-то случиться, а ты, как и всегда проигнорируешь проблему, мы с тобой попрощаемся. Я не стану договариваться с другими семьями, а просто отправлю тебя на невольничий рынок, прикажу сделать тебя полу женщиной и продать первому, кто предложит деньги.

От слов брата Шадида испытала ужас. Даже, когда Дауд отпустил волосы и скрылся в прохладном доме, она долго не могла прийти в себя. Дочь великого человека может попасть на рынок, а оттуда в лапы любого деревенского дурака, который смог накопить немного денег — суровая участь, но не это напугало Шадиду. Брат не мог говорить серьезно о том, что сделает её полу женщиной. Это уму непостижимо! На такое решаются лишь немногие, да и только те, кто видит, что наложницу уже не перевоспитать.

***

Добравшись до конюшни верблюдов последней, Шадида забралась на своего верблюда и вместе с братом и главой дома направилась в город Шадаш. Путь занимает весь день, однако под палящим солнцем пустыни эта дорога может стать последней. Чтобы такого не случалось, седло верблюда украшали шкурами, рогами, драгоценностями и, разумеется, навесной крышей, под которой можно спрятаться от солнца. Люди в империи поговаривают так: «чем краше украшен твой верблюд, тем больше денег у тебя в карманах». Именно поэтому господ часто встречают по верблюду, а не по тому, как он одет и какой семье принадлежит. Семья Дауда очень богатая, о чём говорили сёдла. Даже седло слуги Малика выделялось из серой массы, ибо было украшено ничем не хуже.

— Брат, ты уже выбрал название дома? — Они ехали несколько часов молча, но Шадида утомилась с дороги, поэтому решила завести интересующую её беседу на тему дома наложниц. К тому же, она пыталась как-то ослабить гнев Дауда.

— Я хотел назвать его домом любви, — признался он, — но Малик придумал название куда интереснее. Скажи ей.

Малик сверкнул улыбкой.

— Господин выбрал название «Дом Грёз», — ответил он.

— Красиво, — заметила Шадида, вскинув брови. — Брат, позволишь задать еще один вопрос? У нашего отца было две наложницы и фаворитка. Но все деньги уходили на налоги для армии и флота императора. Теперь у нас дела обстоят лучше, чем было при отце. Сколько хочешь купить наложниц?

— Пока только двух, — ответил Дауд. Ухмыльнувшись, он добавил: — Одну себе, а вторую подарю тебе, сестра.

Шадида была шокирована тем, что ей хотят подарить наложницу. Малик тоже приятно удивился, но сделал вид, будто бы его тут нет.

— А зачем мне наложница? — спросила Шадида. — Я ведь женщина…

— В этом твоя проблема, сестра, — вздохнул Дауд. — Ты сидишь целыми днями дома, пьешь вино и не слушаешь тех, кто дает мудрые советы. А ещё ты не видишь дальше своего носа. Малик, расскажи ей то, что поведал мне прошлым вечером.

— Госпожа, — сказал тот, — дело в том, что в Шадаш поползли слухи о вас и господине.

— Когда это мы стали слушать слухи? — покосившись на брата, скривила губы Шадида. — Это ты болтунов называешь мудрецами?

— Вам бы тоже следовало прислушаться к этим слухам, госпожа, — поспешил добавить Малик. — Люди поговаривают, будто бы вы станете фавориткой господина Дауда.

— Что?! — Шадида ожидала любой ереси, но эти грязные слухи были омерзительнее всего. — Кто посмел такое сказать?!

— Люди, сестра, обычные люди, — ответил Дауд. — А чего ты ожидала? Мы живем под одной крышей, за высоким забором, куда не может попасть обычная чернь. Они ведь не знают, что мы делаем по ночам, и в какой постели спим. Мне четырнадцать лет, тебе шестнадцать — выводы напрашиваются сами собой. Как ещё объяснить, что я не веду переговоры на твой счёт? Вот чернь и решила, что я оставил тебя… для себя.

— Мерзость… — стиснула зубы Шадида.

— Именно поэтому я подарю тебе наложницу, — добавил Дауд. — Пусть уж люди считают тебя госпожой, с особыми… предпочтениями, чем распространяют слухи о том, что мы занимаемся любовью.

— Очень мило, — нахмурилась Шадида. — Не любовница брата, а просто любительница женских тел. Как по мне разница не большая.

— Солнце, звезды и луна, — закатил глаза Дауд. — Это просто наложница, сестра. Нам придется избавиться от грязных слухов. Я бы распустил слух о том, что сам люблю мужчин, но ты ведь понимаешь, что мне нужен наследник. Да и такие слухи о главе семьи бьют по репутации. Прости, но тебе придется пожить с этим клеймом.

— И что мне делать с наложницей? — Вопрос был и вправду хорошим. Шадида никогда не хотела получить в подарок наложницу, потому что предпочитает общество мужчин.

— Ну, если ты не хочешь с ней спать…

— Брат…

— Я пошутил, — засмеялся Дауд. — Если тебе претит мысль наложницы, пусть просто будет в нашем доме Грёз. Если моя забеременеет, я попользуюсь твоей наложницей. Я ведь уже говорил, что за высокими стенами нашего дома может твориться что угодно. Никто не знает истины, а покупка наложницы бросит пыль в глаза тем, кто пойдет против нашей семьи.

— Считаешь, что у нас будут враги?

— Разумеется, сестра. Враги есть у всех.

***

Полу женщина — наложница, которую кастрировали. Данная практика используется только в империи, и проводиться только на невольничьим рынке. Туда свозят рабынь со всех концов света и многие из них пытаются показать свой характер. Главы невольничьего рынка прибегают к перевоспитанию, но первым делом приковывают женщин к столбу, дабы сделать их более послушными и податливыми наложницами. Если это не помогает, в дело вступает хирургическое вмешательство, во время которого у наложницы срезают половые губы, чтобы та, занимаясь любовью со своим господином, не могла испытывать удовольствия. В империи верят, что удовольствие часто становится виновником непокорности.

Мелочи

***

Город Шадаш — жемчужина на западе империи, прославленная своим невольным рынком, расположенным в северной части. Весь город растянулся на десять миль от берега великого моря, а невольничий рынок, закрытый за шестидесяти футовой стеной, занимал треть всего Шадаша. Каменная стена, построенная из красного песка и щебня, была гладкой, без единой трещины, без признаков разрушения; толщина тоже мало чем уступала в размерах, а входы на невольный рынок сделали в виде туннеля, который пронзал в некоторых местах основание насквозь.

Любой человек, впервые прибывший сюда, поразится тому, насколько сильна власть тех, кто заправляет всем этим балаганом. Путников с самого туннеля начинают встречать ретивые торговцы, желающие хорошо заработать на продаже едва живого раба. Так же свои услуги предлагали ходоки, называющие себя экскурсоводами, что весьма упрощает ориентирование в этом месте. Дело в том, что невольничий рынок выглядит, как самый настоящий базар, на котором торговцы, поставив свои палатки, рвут глотки, чтобы привлечь внимание покупателя. Вся площадь усыпана тысячами и тысячами шатрами, на которой в пять раз больше людей, желающих совершить выгодную сделку. Сделка — вот основной способ заработка в этом месте. Если человек, приехавший сюда, по незнанию попробует совершить выгодную сделку, его лишат последних штанов, а рабочую силу он так и не получит. Тут нет места слабым и глупым людям. Порой все сводилось к тому, что иноземец, проделавший долгий путь, чтобы купить себе наложницу, запросто сам может оказаться в колодках и выставленным на продажу. Наивных глупцов тут любят, а неразборчивых идиотов ненавидят.

В самом центре рынка возвышалась статуя богинь: солнца, луны и звезд. Видимо, в интерпретации скульптора прекрасные богини поголовно голые женщины с просто огромными сиськами и такими формами, что, проходящий мимо человек, непременно пустит слюну на это каменное изваяние. Статуя трех сестер богинь, дарующая людям: любовь, семейные ценности, детей, счастье и прочие религиозные мелочи, в которые верят в империи Шадаш-Тарза, была изготовлена из огромного куска черного гранита. Эта статуя высотой в тридцать футов, была установлена прямо напротив аукционного дома — большого и единственного каменного здания на рынке, находящегося за высоким железным забором. Дорога туда закрыта для всех, кто не имеет отношения к почетным, уважаемым семьям, которые получили благоволение самого императора.

Попав на рынок со стороны города, Дауд провел своего верблюда к аукционному дому. Главу семьи не волновали ни дешевая рабочая сила, ни кастрированные евнухи. Он прибыл сюда только с одной целью — купить себе наложницу, к выбору которой нужно подойти очень серьезно. Нельзя взять и выложить сто тысяч копий, чтобы через неделю испытать к наложнице отвращение. Впрочем, на аукционе можно найти женщину на любой вкус, цвет кожи, характер, повадки, даже подходящую по поведению. Главы рынка сдирают огромный налог с тех, кто хочет торговать на их базаре, а сами они привыкли иметь дело только с совершенным товаром, за который можно выручить баснословные деньги. Разумеется, такой товар нужно изучить, подготовить к продаже и найти на него покупателя. Шестеренки этого механизма смазаны жидким золотом, а на выходе получаются ограненные бриллианты, с ценой почти в миллионы копий — это ежемесячный доход глав невольничьего рынка и то только за продажу наложниц высокого качества.

Наступили сумерки, когда Дауд, в обществе сестры и главы дома Грёз добрался до ворот аукционного дома. Торговля на рынке не прекращается ни днем, ни ночью, ни во время песчаной бури, ни во время дождя, но к этому времени аукционный дом уже был закрыт. Однако Дауд все равно взял курс к воротам и на то были две веские причины.

Первой причиной был Ыксан — верный слуга отца, который прослужил в доме бывшего главы семьи пять лет. Отец назначил его главным евнухом, когда узнал, откуда тот прибыл и чем раньше занимался. Впрочем, один только внешний вид этого евнуха говорит о том, как он коротал свою молодость.

Кожа чернокожего евнуха покрылась фиолетовым оттенком, а губы стали синими — причина на то яд, которым Ыксана травили на протяжении жизни. Дело в том, что он работал на кухни самого императора, и в его задачу входило проба всех блюд. Разумеется, у Дракона всегда были враги, которые хотели его отравить, но вместо великого императора травился бедный Ыксан. От этой работы его кожа стала такого жуткого оттенка, да и зеленые глаза почти почернели, а белая склера рядом со зрачком пожелтела. Ещё лицо евнуха украшал шрам на носу и левой щеке, оставленный ему тем, кто не смог отравить императора.

Старший евнух был очень высоким, стройным, но хилым и не выглядел как боец. В его гардероб всегда входила только фиолетовая одежда, которая, видимо, должна была подчеркнуть цвет кожи. Было непонятно, как он выжил, распробовав такое количество яда, однако Ыксан был верен своему делу, выполнял его с улыбкой на устах, и ему можно было доверить деньги, которые пойдут на вклад в новый дом Грёз.

— Ыксан, как ты? Не соскучился? — Дауд был рад встретить верного слугу, хоть и не показывал своих чувств. Он смотрел на старшего евнуха из седла своего верблюда, всем видом показывая, где место этого человека.

— Господин, — скрипучим и протяжным голосом сказал тот, улыбаясь. — Как вы добрались?

— Прекрасно, — нахмурилась Шадида, у которой мурашки бежали по коже, при виде этого старшего евнуха. Впрочем, сестра главы семьи была не единственной, кто сторонился его. — Брат, аукционный дом уже закрыт. Мы проделали такой путь и пропустили дюжину домов отдыха из-за евнуха? Он и сам мог нас отыскать.

— Придержи язык, сестра, — чуть повысил голос Дауд. — Ыксан, ты все выполнил?

— Разумеется, господин, — ответил тот. — Я нанял двадцать евнухов, способных обезопасить дом ваших наложниц. Они ожидают вас в доме отдыха, который, я уверен, вам подойдет для отдыха после дороги. Кстати, мне не удалось попасть в аукционный дом, потому что солдаты мне не поверили. Однако весточку главе рынка я все-таки послал.

— Хорошая работа, — улыбнулся Дауд, направив верблюда к закрытым воротам. — Эй, есть кто живой? Я хочу поговорить с главой аукционного дома.

Услышав это, стражник открыл окно на первом этаже. Он оценил не человека, но верблюда, на котором сидел Дауд, покосился на остальных путников молодого господина и утвердительно кивнул.

Прошло всего несколько минут, как дверь аукционного дома открылась, и на улицу вышел лысый полнотелый чернокожий мужчина, с большими щеками, одетый в золотую рясу, прошитую черными нитями и украшенную драгоценными камнями.

— Кто вы, господин? — спросил он.

— Меня зовут Дауд Аль Салил, — представился Дауд, немного склонив голову. — Я бы хотел задать несколько вопросов.

— Салил, Салил, — поглаживая перстень на безымянном пальце с большим рубином, задумался глава невольничьего рынка. — Ох, милостивая луна! — неожиданно заорал он. — Вы ведь сын Аббаса Аль Салила!

Дауд посмотрел на сестру и улыбнулся.

— Верно, — подтвердил он.

— Простите меня за моё малодушие, господин, — искренне промолвил глава рынка, открывая ворота золотым ключом. — Я сразу должен был вас узнать. Как много лет минуло с того дня, когда великий Аббас пришел сюда, чтобы купить вашу матушку. Примите мои самые глубочайшие соболезнования. Аббас был великим человеком, мудрым торговцем и я уверен, что из него получился прекрасный отец.

— Это правда, — подтвердил Дауд. — Но я пришел сюда не из-за него.

— Конечно, конечно, — растёр ладони глава рынка. Из седла верблюда он казался слишком маленьким и широким мужичком. — Вы прибыли на рынок по делам? Может быть, хотите кого-нибудь купить? Продать? Попробовать?

— Нам с сестрой нужны наложницы, — ответил Дауд. — Две, если говорить совсем откровенно.

Глава невольничьего рынка сверкнул зрачками из-под узких разрезов глаз, бросив взгляд на Шадиду.

— Госпожа, должен вам сказать, вы меня приятно удивили. Не стоит волноваться, главы этого места толерантны в этом вопросе, вас никто не станет осуждать за вкус, каким бы он ни был.

Шадида, испытав стыд и унижение, покосилась на брата, но промолчала.

— Оставьте мою сестру, глава, — настоял Дауд. — Прошу вас, расскажите, как проходят торги.

— Итак, — сказал тот, погладив кольцо, — торги проходят в два этапа: оценка и покупка. Аукционный дом открывается два раза в день, в полдень и в шесть часов. У вас будет возможность прийти в любое время, чтобы приглядеться и оценить будущую наложницу. Торги длятся по три часа, за которые мы успеваем показать по десять наложниц. Разумеется, у каждого посетителя есть возможность выставить свою цену, но она не должна быть меньше предложенной суммы. Тот, кто предложит самую большую ставку, получает наложницу. Потом мы переходим к бумажным делам, но там все просто. Вам нужно будет подписать одну банковскую бумагу, по которой мы сможем взять с вашего счёта золото за наложницу.

— Понятно, — задумался Дауд. — Если мне понравилась наложница, я должен предложить больше денег, чтобы получить её в свой дом Грёз. Я ведь прав?

— Верно, господин, — подтвердил глава невольного рынка. — Можете прийти завтра к полудню, сами все увидите. Разумеется, никто не будет требовать от вас купить кого-то в ту же минуту. Вы можете ходить всю неделю, пока не определитесь с выбором. Все зависит только от вас.

— Можно задать вопрос? — спросила Шадида. — Сколько сейчас наложниц в аукционном доме?

— Шестьдесят четыре, госпожа. Возможно, завтра их будет уже шестьдесят шесть. Один суровый северянин привез два привлекательных экземпляра — бывшую наложницу императора и какую-то светловолосую жительницу Малых земель. В общем, у нас есть из чего выбрать, господин, госпожа.

Дауд никогда не видел жительницу Малых земель, поэтому слова главы аукционного дома его заинтересовали. Видимо, отец сказал правду и на этом рынке можно приобрести все, чего пожелает сердце. Главное, чтобы деньги в кармане водились.

— Простите за наш поздний визит, глава, — сказал Дауд. — Я не хотел отнимать у вас так много времени.

— Не волнуйтесь, господин, — улыбнулся тот. — Мне было лестно познакомиться с вами. Я надеюсь, мы еще встретимся? Вы ведь придете на торги?

— Непременно, — подтвердил Дауд. — А теперь простите, я хочу выпить.

Глава аукционного дома поклонился, быстро закрыл решетку и скрылся в здании. Когда брат поехал в сторону южного выхода, Шадида посмотрела на старшего евнуха и перегородила ему дорогу.

— Госпожа? — задумался Ыксан, подняв глаза. — Что-то не так?

— Кого ты купил? — спросила она суровым голосом.

— Тех, кого приказал купить ваш брат, госпожа, — поспешил отчитаться старший евнух. — Я лишь выполняю приказы.

— Не морочь мне голову, змей! — повысила голос Шадида. — Немедленно отвечай на вопрос. Почему мой брат решил сменить стражу? Зачем он прогнал людей отца и потратил несколько тысяч, чтобы купить новых евнухов?

— Я не знаю. Клянусь вам, госпожа. Мне приказали нанять двадцать сильных евнухов, способных держать мечи и оберегать дом наложниц, что я и выполнил. Вам следует поговорить с братом.

Шадида заподозрила брата в нечестной игре. Заговоры и предательства всегда были частым явлением в империи Шадаш-Тарза, поэтому удивляться тому, что Дауд решил переиграть какого-то конкурента не стоит. Расстраивало и в то же время оскорбляло то, что он не поделился своими планами с сестрой.

— Брат, — догнав его, прошептала она, —зачем тебе новые евнухи?

— Не лезь в мои дела, — сказал он, повысив голос. — Займись своими делами, сестра. Пока мы в городе, ты должна съездить в горнило и отыскать привратницу в мой дом Грёз.

— Хочешь, чтобы я сделала это с дороги?

— А чем тебе ещё заниматься? Сестра, может быть, ты не заметила, но у тебя есть верблюд. Можешь хотя бы до дома медицины добраться, чтобы поинтересоваться на счёт привратницы.

— Ну, ладно, — вздохнула Шадида. — Где мы встретимся?

— В доме отдыха, госпожа, — догоняя верблюдов, сказал Ыксан. — Он называется «Приют» и находится рядом с южными воротами.

— Возьми с собой Малика, — предложил Дауд.

— Боишься, что меня спутают с наложницей? — улыбнулась Шадида.

— Нет, — спокойно ответил Дауд. — Не хочу, чтобы ты потерялась. Мне лень искать тебя по всему городу.

***

У Шадиды не возникла сложностей отыскать и добраться до дома медицины. Эта высокая башня из красного камня, увенчанная черным куполом, сильно выделялась на фоне алого заката. К тому же, вывеска в виде трех змей, связанных в клубок с открытыми пастями, сложно перепутать с другим заведением города Шадаш.

Спешиться ей помог Малик, который сразу отвел верблюдов подальше от входа в дом медицины. А Шадида, устав от долгой дороги, поспешила войти в эту высокую и весьма большую башню. Но не успела она открыть черную дверь, как та распахнулась от сильного толчка.

— Прошу прощения, — сказал мужчина, появившись на пороге. — Я вас не ударил?

Шадида вскинула брови, увидев очень неоднозначного мужчину. Этот человек выглядел очень старым и растрепанным — в густую бороду и пышные волосы закралась седина, а вот в глазах теплилась любовь к жизни и познаниям. Этот мужчина был одет очень элегантно, держал в руке старую книгу в плотном переплете и был на порядок выше своей неожиданной собеседницы.

— Все хорошо, — робко ответила Шадида. — Простите, а вы работаете в доме медицины?

— Не совсем, — ответил незнакомец. — Я работаю в городе Тарза, а сюда прибыл, чтобы сделать операцию на позвоночнике маленького господина. Вас тоже интересует врач?

— Вообще-то, — промолвила Шадида, увидев главу дома Грёз, подошедшего к ней, — мы ищем привратницу в дом Грёз моего брата.

— Госпожа, вы ведь знаете, что мужчина не может быть… — сказал Малик.

— Это правда, — перебил незнакомец. — Я не могу служить в доме вашего брата, да и не хочу лишаться мужского достоинства. Но раз уж мы так неожиданно встретились, я могу вас познакомить с очень хорошим специалистом, которому хочется сменить амплуа.

— Она женщина? — с надеждой спросила Шадида.

— Да, госпожа. Мою протеже зовут Локмания, она очень старательная женщина. Если вы не слишком заняты, можем сходить к ней прямо сейчас.

Малик не слишком обрадовался столь неожиданному знакомству, но, видимо, госпожа была настроена очень решительно. Не зря ведь Шадида так нарумянилась и залилась краской, встретившись с этим старым мужчиной. Глава дома Грёз не понимал, даже не мог подумать о том, почему его молодая и прекрасная госпожа вешается на шеи взрослых, весьма заурядных мужчин. Впрочем, он не мог препятствовать знакомству, даже если бы очень этого хотел. Он обычный слуга в доме господина Дауда, а она его госпожа. У неё не может быть к нему ни любви, ин симпатии, как бы Малик об этом не мечтал, как бы он к этому не стремился.

— Конечно, — улыбнулась Шадида. — Я с вами схожу. Кстати, меня зовут Шадида Аль Салила.

— Приятно с вами познакомиться, госпожа Шадида, — улыбнулся мужчина. — Меня зовут Орлан де Месс.

За занавесом

***

Их провели перед фасадом здания, завели за угол и загнали в большое трёхэтажное здание из красного кирпича. В небольшом тусклом, но весьма прохладном коридоре витал аромат бальзамирующей жидкости, исходящий из темного подвала, в который вела крутая каменная лестница. Именно туда и повели двух новоприбывших наложниц.

Спустившись в еще более прохладный подвал, обе женщины предстали перед пожилым человеком в белом халате и окуляром на правом глазе. Мужчина был невысокого роста — ниже их обеих, обладал залысиной на макушке и выглядел морщинистым старым дедушкой.

Он оценил новоприбывших строгим взглядом, но не проявил никаких признаков интереса, даже любопытства.

— Назовите свои имена, возраст и место, в котором родились, — потребовал он хриплым голосом.

— Меня зовут Алекса Масур. Мне восемнадцать лет, я родилась на Малых землях, в королевстве Шарджа. — Предвестница не волновалась о том, что тут ей причинят вред, ибо добропорядочный Бьорн поведал о том, что находится за кулисами аукциона, в который их с Сабилой привели.

— Меня зовут Сабила, — представилась настоявшаяся наложница императора. — Мне четырнадцать лет, родилась недалеко от города Тарза.

Пожилой доктор обошел стол, проверил масляную лампу и сел на скамью, чтобы сделать несколько заметок. Писал он достаточно долго. Настолько, что Алекса почувствовала, как её нагревшиеся волосы стали комнатной температурой. Уж лучше побыть немного в прохладном подвале, чем снова возвращаться под палящее солнце империи Шадаш-Тарза.

— Сабила, ты пойдешь первая, — сказал человек с окуляром, указав рукой на белую дверь у себя за спиной. — Алекса, а ты садись на скамейку и жди своей очереди.

Сабила с толикой надежды посмотрела на свою подругу, словно та могла ей как-то помочь. Алекса не могла оказать поддержку или попытаться сбежать, потому что понимала — отсюда невозможно сбежать. Она обязательно совершит побег, но только не здесь и не сейчас.

Мужчина, который сопроводил новоприбывших наложниц в подвал аукционного дома, сам подтолкнул нерешительную смуглянку к двери, прошел за ней и громко хлопнул за собой дверью. Алекса осталась наедине с пожилым доктором, который продолжал ловко обращаться с пером, записывая важные данные в какую-то очень старую и желтую папку.

— Простите, — промолвила Алекса вполголоса, отвлекая врача на себя, — мне сказали, что тут могут помочь с моей проблемой.

Доктор отложил перо в чернильницу, позволил чернилам на папке высохнуть, а сам снял окуляр и посмотрел на новоприбывшую наложницу.

— Какого рода проблема?

— Ну, — смутилась Алекса, — об этом не так просто сказать. Дело в том, что я и сама училась у очень известного хирурга, но не знаю, как себе помочь.

— О наставнике поговорим позже. Опиши свою проблему, чтобы я смог тебе помочь.

Алекса принялась теребить локоны волос, уставившись в пол.

— В общем, у меня отобрали ребенка…. Вырвали его прямо из чрева. Теперь мне больно заниматься любовью, а в последний раз, когда я попыталась… ну, полюбить мужчину в постели, у меня пошла кровь. Я знаю свои сроки и в тот день время еще не пришло.

Доктор тяжело вздохнул.

— С тобой обошлись очень жестоко, — сказал он. — Тебя нужно внимательно обследовать, возможно, есть какое-то повреждения. Это лечиться, не волнуйся.

— Моего ребенка это не вернет, но все равно спасибо, — с грустью промолвила Алекса.

— Раз ты училась в области медицины, тебе должен быть известен термин: статистка деторождения.

— В королевстве Шарджа не ведут такую статистику, но я догадываюсь, о чем вы говорите. Это ведь примерный график приема лекарств, но вы использовали тот же график, отслеживая среднестатистическое рождение детей?

— Верно, — подтвердил врач. — У тебя прекрасные познания. Странно только, почему в королевстве Шарджа не применяют новые данные и технологии. Ты хоть знаешь, как называется процедура, которой из твоего чрева извлекли младенца?

— Не знаю, и честно говоря, не хочу даже слышать об этом.

— Понимаю, поэтому вернемся к статистике. Средний процент рождения в империи: два ребенка на одну наложницу. Будь уверена, ты еще станешь матерью, которая подарит своему господину прекрасных детей.

Алекса улыбнулась, вот только она не собиралась дарить своих детей какому-то господину. Пережить столько испытаний судьбы, чтобы бросить своих детей в империи Шадаш-Тарза? Если доктор сказал правду и лечение поможет, а статистика не обманывает, Предвестнице придется поспешить с побегом. Нельзя надолго задерживаться в доме господина, потому что каждый ребенок усложняет побег. До северных народов ехать долго — только месяц уйдет на то, чтобы пересечь пустыню, а там еще два месяца добираться до клана Бьорна. Одной это сделать непросто, а с детьми на руках невозможно. Алекса не собиралась оставлять тут детей, поэтому уже начала обдумывать приблизительный план, не имея на руках представления о том, как и с кем, будет жить.

Алекса, блуждая в потемках разума, была вырвана из мыслей громким криком, который прошелся эхом по подвалу. За белой дверью кричала женщина, но голос принадлежал явно не Сабиле, ушедшей туда несколько минут назад. Громкий крик сбил всю решительность и желание побега.

— Что там случилось? — встревожено спросила Алекса.

— Видимо, пациентка проснулась во время операции, — с безразличием ответил доктор.

— Какой ещё операции?..

— Была тут одна… — вздохнул доктор. — Два месяца назад её купил один очень влиятельный человек в этом городе, так эта безумная женщина подпалила сухую траву, убила нескольких стражников и попыталась сбежать. Господин, разумеется, смог отыскать беглянку в тот же день, но она так просто не сдалась и ударила его чем-то тяжелым. Раз воспитание не помогло, влиятельный господин решил сделать свою наложницу более покорной.

— Операция может сделать человека покорным? — задумалась Алекса. — Что это за процедура такая?

— Обычная кастрация.

Когда белая дверь резко распахнулась, Алекса вздрогнула и моментально вскочила со скамьи. Она увидела, как двое крепких мужчин вывели под руку рыжеволосую женщину, которой перевязали промежность плотными льняными бинтами.

— Всевышние силы… — прошептала Алекса.

— Иди, твой черед, — сказал доктор, когда бунтарку отвели наверх.

— Ни за что! — отмахнулась Алекса. — Я не пойду.

Доктор встал из-за стола и с безразличием взял свой окуляр.

— Ты знаешь, где выход, — сказал он. — Можешь попробовать сбежать, но уже через пару минут тебя насильно приведут обратно. Хочешь закончить, как эта безумная стерва? Можно устроить. Но я бы посоветовал вести себя хорошо, потому что только так можно избежать ненужных проблем. Тебе ведь не нужны проблемы?

Алекса посмотрела на лестницу, взглянула на доктора и смиренно направилась в соседнее помещение, за белой дверью. Он в чем-то прав. Сейчас сбежать все равно не получится. Учитывая, насколько огромен невольничий рынок и сколько там народу, несложно сделать закономерный вывод: солдаты не позволят покинуть территорию рынка. А даже если бы это удалось, то куда бежать? Где искать спасения? Это чужая страна, полная опасностей и жестоких людей, которые не станут помогать обычной беглянке. Бьорн тоже об этом говорил.

***

Белая комната как-то слишком резко бросилась в глаза. Это подвальное помещение с белыми стенами, длинными ширмами с занавесками, с белой плиткой на полу с признаками следов от сапог и резким запахом бальзамирующей жидкости сводило с ума. За каждой ширмой стоял стол, коих тут было больше дюжины. Не все, но многие шторы были задернуты, видимо, потому, что там за шторкой, прямо на столе, кто-то лежал. В проходе стояло несколько мужчин и женщина, одетых в белые халаты, за исключением, пожалуй, самой женщины, которая была по локоть запачкана кровью. Похоже, это она делала операцию, а спокойное выражение лица и пугающее безразличие всем видом намекало, что ей приходилось срезать нижние губы у женщин и раньше, поэтому такие операции давно перестали иметь значения.

Когда Алексу провели мимо разговаривающих врачей, она успокоилась и выдохнула с облегчением. Жуткая женщина с окровавленными руками осталась позади, а остальное не имело значения. Сопроводив её до последней ширмы со столом и занавеской, расположенной в самом конце длинного помещения, где стоял стол, сотрудник аукционного дома резко развернулся и пошел в обратном направлении, оставив Алексу наедине с самой собой.

Она проводила его взглядом, но резко отвернулась, поймав женский взгляд. И только на миг глаза Алексы смогли уловить лицо этой женщины, которая выглядела значительно моложе, чем можно было предположить. Кудрявая рыжеволосая женщина доктор подошла к столу, обойдя новую пациентку, взяла там чистое полотенце и принялась вытирать руки от крови.

— Меня зовут Разида, — представилась она. — Как твоё имя?

Алекса подняла глаза и увидела два больших изумруда, глядящих в ответ. Эта Разида выглядела не только молодой, но еще и очень красивой. Очень странно, что аукцион держит такого милого врача, которого давно можно было продать какому-нибудь господину. Разида стройная, подтянутая, молодая и привлекательная женщина, а её волосы, что извивались кудрями, были похожи на спящих змей, которые проснуться, когда подует сильный ветер. Предвестница была слегка очарована и удивлена.

— Меня зовут Алекса, — вполголоса представилась она.

Разида одернула шторку, показав свое рабочее место. За ширмой стоял деревянный стол, к ножкам которого были прикреплены старые, ржавые цепи. А рядом со столом поставили небольшую тумбу с врачебными инструментами. Большую их часть Алекса определила сразу, но были и те, которые вызывали только вопросы.

— Не бойся. — Разида подтолкнула пациентку вперед, подвела к столу и задернула шторку. — Можешь снять своё воняющее морем платье, тут тебя никто не увидит.

— Что вы хотите сделать? — косясь на инструменты, недоверчиво спросила Алекса.

— Осмотреть и не более, — ответила Разида. — Прошу, хватит меня бояться. В аукционном доме не портят товар, поэтому можешь не волноваться.

Алекса неодобрительно посмотрела на старые цепи, бросила взгляд на инструменты и снова посмотрела в зеленые глаза женщины доктора.

— Мне позвать стражу? — спросила Разида.

— Не надо, — обиженно промолвила Алекса.

Пришлось стянуть белое платье через голову, чтобы показать себя доктору. У Предвестницы был опыт обследования, еще в прошлом году, когда она начала постигать науку медицины в королевстве Шарджа, однако к этой женщине, её хладнокровному виду и жутким инструментам доверия не было. Хотя в прошлый раз обследование проводила тоже женщина, тут, в империи Шадаш-Тарза, были свои законы, устои, даже своя медицина, а как показывает практика и слова людей, здесь она давно перешла на совершенно другой уровень. В королевстве короля Ивара некоторые деревенские жители до сих пор лечатся обычными травами, а тут создали с десяток новых инструментов для хирургического вмешательства.

Пока Алекса сравнивала медицину в королевстве и империи, Разида успела посмотреть и прощупать кожу на всем теле, проверить вшей в волосах и заметить очень старые следы ран, которые были получены много лет назад, после падения из окна.

— Жалобы есть? — подняв глаза, спросила Разида. — Может, болит что-то?

— Вообще-то да, — тихо ответила Алекса.

— В чём дело?

Алекса снова посмотрела на тумбу с инструментами, выдержала паузу и ответила.

— Мне больно, когда занимаюсь любовью.

Разида настояла, чтобы Алекса залезла на стол, сжала ноги в коленях и открыла доступ к влагалищу. Потом женщина взяла с тумбы инструмент, им развела половые губы, присмотрелась и присвистнула.

— У тебя тут что-то за гранью моего понимания, — сказала она. — Кто тебя так покалечил?

— Доктор королевства Шарджа, а ему приказал король, — нехотя ответила Алекса.

— Этот доктор прервал беременность, — пояснила Разида, бросив инструмент обратно на тумбу. — В империи это называется абортом. Очень дорогая и болезненная процедура, но с тобой поработал какой-то дилетант. В общем, я поговорю с главами рынка, чтобы те купили тебе мазь и травы. Мазью будешь мазать внутри влагалища, докуда достанут пальцы, а травы настаивать и пить каждый день — утром и вечером.

— А долго пить и мазать?

— Месяц, может два. Лечись, пока не пройдет. Я пропишу хорошую мазь, которая не навредит ни тебе, ни твоим будущим детям.

— Значит!.. — Алекса вскинула брови. — Я ещё смогу стать матерью?

— Сможешь, конечно, — улыбнулась Разида. — У тебя не серьезные повреждения, поэтому рожать будешь столько, сколько захочет господин. Я сделаю заметку и сообщу обо всем главам рынка. Если тебя продадут раньше, чем пройдут боли, они сообщат об этом твоему господину. Пусть он тебя снабжает всем необходимым.

Алекса очень обрадовалась тому, что король Ивар Остин не забрал у неё все без остатка. Появился реальный шанс стать матерью, познать это прекрасное чувство, о котором Предвестница давно мечтает. Осталось только вернуться в королевство, чтобы выручить своего мужа. Потом Алекса вспомнила, что Карл Масур её дядя по линии матери и идиллия совершенной семьи снова разбилась о скалы Судьбы. Это какой-то замкнутый круг, из которого невозможно выбраться.

— Разида, ты там? — Незнакомец не стал одергивать шторку, а нашел способ достучаться до доктора, ударив несколько раз кулаком по столу.

Впрочем, Алекса задумалась и поняла, что слышала этот голос раньше.

— Я сейчас освобожусь, господин…

— Орлан?! — вскочив со стола, перебила Алекса. — Орлан, это ты?!

— Алекса?.. — растерялся Орлан де Месс. — Ты здесь?!

Алекса схватила платье, быстро натянула его через голову и без разрешения выскочила в проход между ширмами. Это вправду был Орлан де Месс, который, видимо, так привык к своей накладной бороде, что носит её даже в такую жару.

— Значит, ты добрался, — робко улыбнулась Алекса.

— Это ладно… — промолвил удивленный Орлан. — А как ты здесь оказалась? Я думал…

— Разве не слышал, что Карл проиграл гражданскую войну? Мы проиграли Ивару Остину, дядю отправили в тюрьму, а меня изнасиловали и попытались убить.

— Алекса, мы думали, ты умерла. До меня дошли сведения о битве у твердыни Оран, но люди говорили, будто бы тебя похоронили.

— Так и было, — улыбнулась она. — Фигурально, конечно.

— Но как?..

— Андре де Дижон. Это он меня отравил, чтобы спасти. В общем, я несколько дней пролежала в склепе. Когда он вывез меня в гробу, воительница Тина и Костолом убили его, а меня отвезли в южный город. Я пыталась связаться с Драконом, но ему все равно…

— Дракон тоже считал, что тебя уже нет в живых. Все так думали.

— Сюрприз! — улыбаясь, расправила руки Алекса. — Я жива и стала наложницей на невольничьем рынке.

Орлан де Месс улыбнулся.

— Главное, ты жива. С остальным можно справиться.

— Ты ведь поможешь мне? — с надеждой спросила Алекса. — Я знаю, что мы далеко не идеальная семья. Ты выбросил меня из окна, я застрелила твоего двойника, еще тот разговор в форте Оран.

— Как я погляжу, вы друг друга знаете, — вмешалась Разида. — Господин Орлан де Месс, вам известны правила аукционного дома.

— Да, конечно, — кивнул тот. — Ты можешь нас оставить хотя бы на минуту?

Разида сверкнула улыбкой и прошла в другой конец комнаты.

— Алекса, — прошептал Орлан, — я хочу тебе помочь, правда. Но боюсь, это будет сделать непросто. Видишь ли, невольничий рынок очень важен не только главам аукционного дома, но и самому Дракону. Император внимательно следит за каждой сделкой, которую тут совершают.

— Но ведь я не из империи… — нахмурилась Алекса. — Какое дело Дракону до того, чьей наложницей я стану? Я понимаю, что прошу слишком многого, но, может, ты просто меня купишь?

— Именно это я и хотел предложить, — улыбнулся Орлан. — Император очень щедр на подарки тем, кто ему служит. Прибыв сюда, я сразу получил высший чин господина, мне подарили красивый дом, дали людей, финансы и много чего еще. У меня достаточно денег, чтобы купить тебя…. Но это будет непросто. Здесь крутятся слишком большие деньги. Я с большим трудом смог забрать Жасмин…

— Что?! — вскинула брови Алекса. — Жасмин тоже здесь? В этом городе?

— Она в городе Тарза, — ответил Орлан. — Мы пытаемся выкупить твою младшую сестру, но переговоры зашли в тупик. Один очень влиятельный господин просит огромные деньги, которых у меня никогда не будет. Видимо, у него свои планы на Лару, однако я не сдамся. Если не получится купить, попробую связаться с Драконом.

Алекса была немного удивлена тому, каким настойчивым стал Орлан.

— Ты изменился, — сказала она.

— Это неправда. Я лишь хочу загладить свои ошибки. Это небольшой вклад и не исправит всего, но я не позволю обидеть семью Роберта.

— О нём ты тоже слышал?.. — тяжело вздохнула Алекса.

— К сожалению, да…

Алекса хотела обнять Орлана, но тут её схватила за плечо Разида.

— Простите, что вмешиваюсь, — сказала доктор. — Господин Орлан, вы знаете правила. Вам вообще-то запрещено разговаривать с наложницами. Нужно увести наложницу, пока нас кто-нибудь не увидел. Завтра утром начнутся торги, и если вы выкупите племянницу, наговоритесь вдоволь.

— Да, конечно, — нехотя согласился Орлан. — Алекса, прости, но я лишь могу дать обещание. Я не знаю, когда тебя выставят на торги и какую цену придется заплатить. Однако знай, я постараюсь тебя освободить.

— Спасибо… дядя.

Торги

***

После осмотра новоиспеченных наложниц отвели на третий этаж аукционного дома, выделили одну комнату на двоих и заперли их там на замок. Комнатушка, разумеется, и в подметки не годилась каюте капитана на корабле Забытая мелодия. В небольшой комнате не было места для просторной кровати, для органа или хотя бы столика. Все на что могли рассчитывать женщины: две одноместные кровати, заправленные хлопковыми простынями и небольшая тумба, на которой стояла масленая лампа. Красные стены были холодными, что, конечно же, радовало, но отсутствие окон и хотя бы ночного горшка удручало.

Женщины разместились, выбрали кровати и просто прилегли отдохнуть, а через несколько часов пришел чернокожий евнух, который принес поднос с едой. С обедом дела обстояли намного лучше, чем с комнатой. Наложницам приготовили: гороховую кашу, с оливковым маслом и приправами, булочками с изюмом и приятным удивлением стал небольшой кувшин вина, который евнух принес вместе с холодным чаем.

После обеда грязную посуду унесли, а дверь снова закрыли на замок. Алекса, наевшись и напившись, начала тонуть в сладкой истоме, поэтому решила прилечь на кровать и попытаться уснуть. Аукционный дом стоял в центре невольничьего рынка, поэтому про укачивания на волнах бушующего моря можно было забыть. Так Алекса и сделала, а через пару минут мгновенно уснула.

Ей снова приснился дом. Но это была не твердыня Оран и даже не старый дом отца, в котором она прожила детство. Дом во сне выглядел в точности, как усадьба семьи Рема, где провела своё детство мачеха Жасмин. Одним прекрасным вечером там собралась вся семья, все были живы и здоровы. Любимый отец пригласил всех за стол, открыл бочку вина и стал угощать любимую семью. За столом никто не говорил ни о войне, ни о дарах королевы — это был самый обычный ужин, на котором дети бегали вокруг стола, пытаясь догнать маленького Жака, а взрослые, распивая вино, смеялись так громко, что Алекса заплакала. Она была рада видеть сестрицу, её мужа, любимого отца, мачеху и Карла Масура, которые были по-настоящему счастливы. Это был сон, но Алекса не хотела просыпаться, потому что только тут она может быть счастлива в кругу семьи, которой у неё больше нет.

Счастье длилось недолго. Очень скоро наступили сумерки, а в комнату пришел мужчина, который разбудил Алексу и Сабилу. Глава невольничьего рынка был плотным мужчиной в позолоченной рясе с вышивкой из золотых нитей, а на его шее красовалась золотая цепь с большим сапфиром в оправе. Лысый мужчина с пухлыми щеками дождался, когда наложницы придут в себя и встанут перед ним.

— Алекса и Сабила, — оценивая взглядом, сказал он. — Одна должна была стать наложницей императора, а за вторую просит очень влиятельный человек Дракона. И что в вас особенного? Впрочем, это не имеет значения. Я пришел, чтобы предупредить вас обеих. Завтра вас выставят на торги, поэтому выспитесь, как следует, ибо впереди тяжелый день.

— Вы хотите нас продать уже завтра? — уточнила Алекса. — А куда мы попадем?

— Я не знаю, милочка, — улыбнулся глава. — Вы станете наложницей того, кто предложит за вас хорошие деньги. За тебя так вообще лично попросил господин Орлан де Месс. Ты с ним знакома?

— Вроде того…

Глава сверкнул улыбкой и посмотрел на Сабилу.

— А тебя, дорогая, я держать на аукционе не стану. Император человек справедливый, но я бы не хотел создавать себе проблем из-за того, что тебя украли у великого Дракона.

Сабила и Алекса переглянулись.

— Ладно, — хлопнул по животу глава, — отдыхайте, а завтра утром вас подымут и приведут в порядок. Сабила, ты пойдешь под номером шесть, а ты, Алекса, будешь последней. Посмотрим, сколько денег вы принесете аукциону. Очень надеюсь на вас.

***

Утро наступило раньше, чем полагалось. Дело в том, что по приказу главы наложниц разбудили за несколько часов до рассвета. Их снова отправили в подвал, где Алекса получила первую порцию чая и мази, а потом им позволили позавтракать в обществе еще восьми таких же наложниц. За столом всех ждал настоящий пир из разных видов каш, ароматного чая и булочек с изюмом. К сожалению, никого вина или даже мяса предложено не было, что немного огорчило Предвестницу. Что ж, оказавшись на другом материке, приходиться мириться с положением в обществе.

После обеда всех загнали в небольшой помещение, с плитками на полу и стенах, где каждой наложнице выдали по тазику с горячей водой. У стен стояло еще несколько бочек, из которых можно было взять воду, если не хватит. На то, чтобы привести себя в полный порядок, у наложниц ушло больше часа, а потом, когда с гигиеной было покончено, всех повели в соседнее помещение, где были установлены туалетные столики с косметикой. Женщины должны были навести макияж и показаться главе. И только если этот полный человек одобрит внешний вид, наложницу отводили в третью и последнюю комнату подвала.

Здесь их ждали шкафы с одеждой, ширмы и большие зеркала. В этот раз наложницы ничего не выбирали, ибо выбор одежды делал за них сам глава, а помогали одеваться евнухи, которые собрались в комнате и уже приготовили несколько вариантов одежды. Для Сабилы глава выбрал красный цвет наряда, а Алекса должна была подобрать что-нибудь из оттенков мягкого золота.

Стоило открыть шкаф, как стало понятно, для чего здесь собрались евнухи. Алекса охнула, увидев одежду наложницы. Впрочем, это и одеждой назвать было нельзя. Она, разумеется, не собиралась одеваться в столь откровенный наряд и, схватив из шкафа непонятную тряпку оттенка мягкого золота, подошла к главе.

— Вы серьезно хотите, чтобы я оделась в это?! — выпучив глаза, спросила она. — Это ведь даже не одежда!

Глава рынка только улыбнулся и ответил.

— Не наденешь это, выведем без одежды.

Алекса хотела стукнуть главу в лоб, но устраивать свои права бессмысленно. К тому же, Сабила давно выбрала себе наряд и уже приоделась. Махнув на всех рукой, Алекса вернулась к шкафу, взяла несколько платьев с вешалок и вместе с евнухом спряталась за ширмой. После долгого выбора менее откровенного наряда, она вышла, чтобы показаться главе.

Тот присвистнул, а она покраснела.

***

В главном зале аукциона давно собрались покупатели. Круглое помещение, с трибунами, которые уходили высоко наверх, имели овальную конструкцию, окружившую небольшую площадку в центре зала. Под сводами весела большая люстра со свечами, а в большие окна проникал дневной свет. Уютом в этом месте и не пахло, зато в воздухе витал приятный аромат женских духов и менее притягательный запах курительного табака.

Дауд, Шадида и Малик немного задержались в дороге, поэтому пришли как раз к продаже второй наложницы, которую выставили этим солнечным утром. Трибуны давно были заняты другими покупателями — в основном это были мужчины, но среди них проглядывались и женщины, которые, видимо, не так привередливы в выборе партнера, как Шадида. Впрочем, Малик моментально нашел свободное место в первом ряду, а сам, не имея власти, остался за трибунами, потому что на выбор он никак не влияет. На аукцион пришли господин и госпожа, которые и будут себе выбирать наложниц, а он, оставшись в стороне, должен будет встретить женщину в подсобном помещении, объяснить правила поведения и сообщить о том, куда её повезут.

К небольшому разочарованию Дауда в первых четырех наложницах не было ничего, на что можно положить взгляд. Жительницы империи не в большой цене в аукционном доме, но даже в этом случае на двух из них нашлись покупатели. Уже вторую женщину с короткими каштановыми волосами приобрел высокий полнотелый господин, который выложил за неё двадцать пять тысяч копий. Не то, чтобы цена была заоблачная, однако чаще всего жительниц империи продают за сущие копейки.

Пятая наложница, вышедшая в сером одеянии, так же не привлекла никакого внимания Дауда, потому что его не привлекали полнотелые женщины. За господами можно проследить лишний вес, но когда женщина становится полной, это вызывает только отвращение. Дауд был ценитель стройный, красивых женщин с необычной внешностью и элегантной фигурой.

— Сестра, где ты нашла Локманию? — спросил Дауд, заскучав от торгов.

— Мне посоветовал её один уважаемый доктор, с которым я вчера познакомилась, — ответила она. — Это он пригласил меня на прогулку, поэтому пришлось задержаться. Он сопроводил до дома Локмании, где я выпила холодного чая и расспросила женщину о том, чем она занималась раньше.

— И чем же она занималась?

— Служила у Голоса Дракона в городе Тарза. Ей приходилось быть привратницей, к тому же, Локмания обладает медицинскими навыками, которые не помешают. Я так понимаю, ты остался доволен выбором, братец?

— Вполне, — нехотя признался Дауд.

Шадида привыкла быть разочарованием семьи, выслушивать строгость отца, беспочвенные нападки брата, но вчера она справилась и получил один балл в свою личную копилку успехов. Она не только нашла привратницу в дом брата, но и успела съездить в горнило, обсудить проблемы с главным плавильщиком, разобраться в споре работников и заслужить похвалу от Дауда.

— Брат, — сияя от счастья, пролепетала Шадида, — а почему ты не участвуешь в торгах? Сейчас уже выведут шестую наложницу, а ты не сделал ни одной ставки.

— Я ищу… нечто особенное, — признался Дауд. — Эти женщины не те, кого бы я хотел видеть в своём доме Грёз. Понимаешь, о чем я говорю?

— Я ведь женщина, брат. Откуда мне знать?

Дауд сверкнул улыбкой.

— Ты не забыла, что тебе тоже нужно выбрать наложницу? Давай, сестренка, покажи всё своё мастерство обольщения. Пусть мужчины знают, кого ты предпочитаешь в постели.

— Серьезно?! — нахмурилась Шадида. — Мы ведь уже все рассказали главе невольничьего рынка. Зачем нужно еще тратить деньги на ту, кто мне не нужен?

— Дрожащая сестрица, — вздохнул Дауд, — я глава семьи…

— Ладно, — перебила Шадида. — Я все поняла.

— Нет, ты не поняла, — добавил Дауд. — Если хочешь жить в моём доме, тебе следует в корень обрубить все слухи о нас, понятно? Купи миловидную наложницу, а я взамен позволю тебе жить в своё удовольствие. Ты будешь помогать мне с работой, а когда появится свободное время, у тебя будет возможность делать все, что взбредет в голову. Спать с любым мужчиной, например.

— И ты мне позволишь завести интрижку, с кем я сама захочу? — уточнила Шадида.

— Это ведь твой выбор. Когда станешь второй госпожой дома Грёз, у тебя отпадут обязательства становится наложницей. Денег у нас достаточно, а если мы приложим еще больше усилий, я смогу обеспечить твою наложницу, своих женщин, ну и тебя, разумеется.

Жить в доме брата, ходить, куда вздумается и спать, с кем пожелает сердце или же довести его до крайности, попасть в аукционный дом в роли наложницы и стать чей-нибудь фавориткой, которой остаток жизни придется провести взаперти, рожая детей своему господину. Для Шадиды слова брата были музыкой, которую можно слушать вечно. Разумеется, она очень полюбила свободу и не собиралась её менять на дом господина. Раз уж для того, чтобы остаться при своём, нужно всего лишь распустить грязные слухи, она готова была это сделать.

Когда глава аукционного дома ударил в гонг, двери распахнулись, а в зал вышла Сабила. Шадида прекрасно знала, кого хочет найти брат, поэтому сразу заинтересовалась этой наложницей. Девушка была стройной, невысокого роста, прекрасно сложена и мила на лицо. Ну и пусть она из империи. Может быть, последние четыре наложницы вообще не понравятся Дауду, что его непременно разозлит. Лучше одна имперская женщина, чем совсем нечего.

— Начальная цена: десять тысяч копий! — проголосил глава аукционного дома, указывая указкой на Сабилу. — Эта изумительная наложница родилась в самом сердце империи и была обещана самому Дракону. По случайным стечениям обстоятельств и собственным прихотям, ибо наш великий Дракон на войне, Сабила не смогла поехать к своему любимому императору, поэтому оказалась на нашем невольничьем рынке. Господа, кого заинтересует столь изумительный цветок любви и соблазна?

Шадида вскочила с места без раздумий.

— Мне она нравится, глава! — пролепетала она, чем поразила трибуны. — Ставлю двенадцать тысяч копий на этот нежный цветок.

Пока Дауд ухмылялся, господа на трибунах открыли рты, а больше всех была удивлена сама Сабила — она должна была стать наложницей Дракона, а её купила молодая женщина.

— Итак, у нас есть первая ставка, — сказал глава аукционного дома. Он огляделся, посмотрел на трибуны, но все были слишком шокированы, чтобы перебить ставку. — Госпожа Шадида Аль Салил предложила двенадцать тысяч копий. Считаю до трёх и принимаю ставку. Один… два… три… Продано! Госпожа Шадида Аль Салил приобрела этот прекрасный цветок с именем Сабила за двенадцать тысяч копий!

Наложница не сразу осознала, какие изменения пришли в её жизнь. Сабила, пытаясь все осознать, покинула главный зал неспешной походкой. Малик, стоящий под трибунами, пошел следом.

— Ты молодец, — прошептал Дауд. — Это поможет раз и навсегда избавиться от мерзких слухов.

Шадида села на место.

— Я рада, что смогла помочь, брат, — промолвила она. — Однако учти, если прикажешь спать с этой наложницей, я тебя задушу ночью подушкой или подсыплю в чай яду.

— Расслабься, Шадида. Я не стану вмешиваться в ваши дела. Впрочем, ты ведь сама можешь… захотеть. Разве нет?

— Сейчас ударю…

— Не надо, — засмеялся Дауд.

Следом за Сабилой в главный аукционный зал ввели еще одну наложницу, на которую нашелся свой покупатель. Потом были еще две, но их не купили. Дауд уже разочаровался, да и остальные покупатели начали расходиться, ибо не рассчитывали на то, что сегодня уйдут с пустыми руками. Когда в зале осталось всего несколько господ, дверь вновь открылась.

Алекса не шла, а элегантно плыла, словно сделалась полностью невесомой. Она была одета в прекрасный наряд наложницы оттенка старого золота, в мягкие тапочки с бисером, а руки украшали браслеты на запястьях. Юбка наряда была прошита из натурального гладкого шелка, который прикрывал внешние бедра и ягодицы, подобно плащу, изготовленному в лучших традициях империи Шадаш-Тарза. Набедренная повязка, изготовленная из полупрозрачной ткани, плотно прилегала к телу, а при движении нежно поглаживала нижние губы, вызывая приятные ощущения. Плотный лиф, усыпанный золотыми монетами и разноцветным бисером, прилагался отдельно, ибо так открывалась стройная фигура и открытый живот. А со спины сползал длинный шелковый плащ, не имеющий, пожалуй, аналогов в других королевствах.

Алекса прошла в центр зала, махнула тыльной стороной рукой, поправив пышные волосы, которые плавно легли на точечные хрупкие плечи, сверкнула голубыми глазами, оценив покупателей и, увидев Орлана, закусила губу.

Дауд, увидев это великолепие, сразу вскочил с места, не позволив главе аукционного дома сказать начальную ставку. Следом за ним поднялся Орлан де Месс, а за хирургом поднялись еще несколько господ, зачарованных красотой Алексы Масур.

Глава аукционного дома сверкнул улыбкой, учуяв большие деньги, откашлялся и заговорил:

— Столь привлекательная красавица, которая, вне всякого сомнения, заинтересует любого мужчину, родилась в Малых землях, откуда прибыла только вчера. Алекса — так зовут эту прекрасную наложницу. Начальная ставка: пятьдесят тысяч копий.

Алекса вскинула брови и бросила удивленный взгляд на главу. Тот в ответ только улыбнулся.

— Поддерживаю ставку! — заявил кто-то из покупателей.

— Шестьдесят тысяч копий! — моментально перебил Орлан де Месс.

— Семьдесят!

— Восемьдесят.

Алекса выпучила глаза на всех этих обезумевших людей, которые не могли успокоиться. Неожиданно в дело вступил самый молодой господин, стоящий рядом с черноволосой сестрой.

— Двести тысяч копий! — без раздумий заявил Дауд.

Челюсть отвисла даже у главы аукционного дома.

— Господин Дауд Аль Салил, — поперхнувшись, сказал он. — Я не ослышался? Вы сказали…

— Я сказал: двести тысяч копий! — перебил тот. — Еще раз повторить? ДВЕСТИ ТЫСЯЧ КОПИЙ!

Орлан де Месс, сидящий на противоположной стороне, быстро спустился вниз и поднялся к Дауду.

— Господин Аль Салил, — прошептал он, — эта женщина — моя племянница. Я прошу вас уступить мне Алексу.

Дауд осуждающе посмотрел на него и стиснул зубы.

— С какой стати?! Кто вы вообще такой?

— Меня зовут Орлан де Месс, господин. Я прибыл в империю по приглашению самого императора. Я вам говорю правду. Алекса моя племянница, которая совсем недавно потеряла всю семью. Я единственный, кто у неё остался.

Дауд посмотрел на сестру.

— Это целое состояние брат, — заметила Шадида. — Ты уверен, что нам под силу заплатить такие деньги? Я не противлюсь твоей воли, но за двести тысяч можно купить целый гарем.

Дауд отстранился от Орлана и спустился вниз к наложнице, за которую пообещал двести тысяч копий. Он посмотрел в голубые глаза, пылающие яростью и злобой, но это только зажгло в нем огонь страсти.

— Глава, законы аукционного дома распространяются на всех, даже на великого императора. Я ведь прав? — спросил он, не отводя взгляда от Предвестницы.

— Все верно, — подтвердил тот.

— Моя ставка была двести тысяч копий, — напомнил Дауд. — Её никто не перебил, а вы так и не начали считать. В чём дело? Я недостоин вашего невольничьего рынка? Или вы меня решили выставить дураком?

Глава поклонился и повернулся к залу.

— Господин Дауд Аль Салил предложил ставку в двести тысяч копий! Кто готов перебить цену?

Алекса, стоило ей встретиться с глазами Дауда, не могла отвести взгляда. Он решил купить её, во что бы то ни стало, но это ей не подходило. Она не хотела становиться наложницей этого человека, хотя и не держала на него зла.

— Ставки нет! — добавил глава. — Я считаю до трёх. Один… два…

— Что ты за тиран такой? — крикнул с трибуны Орлан де Месс. — Почему ты настолько глуп, что не можешь понять одной очень важной истины? В этом мире нет ничего важнее семьи, Дауд! Прошу тебя, заклинаю, отступи! Позволь моей племяннице по-человечески проститься с семьей! Позволь поставить свечу за упокой любимого отца!

Дауд был неумолим.

— Три! — закончил глава аукционного рынка. — Наложница Алекса переходит в руки господина Дауда Аль Салила!

— Что ж, — улыбнулся Дауд, глядя в глаза Алексы. — Кажется, ты стала наложницей тирана…

В новый дом

***

Человек, встретивший их в комнате ожиданий, выглядел очень довольным, словно наложниц купили ему. Широкоплечий, высокий, плотный мужчина с признаком живота родился, видимо, в северных землях и был выходцем из какого-то северного клана. Чрезмерно белая кожа выглядела как у покойника, да и в карих глазах проявлялись последствия желтухи или цинги. Хотя заглаженные черные волосы с признаками седины и привлекательная внешность делала его очень милым мужчиной, эта улыбка вселяла ужас. Было в нем что-то такое, от чего бросало в дрожь.

— Добрый день, наложницы, — сказал он. — Меня зовут Малик. Я глава дома Грёз, в котором вы будете служить своему господину.

— Получается, меня купили для вас? — недоумевая, спросила Алекса. Она не понимала, к чему нужны все эти главы, которые вылезают тут и там. Главы аукционного дома, невольничьего рынка, просто глава, который выбирал им цвет одежды и теперь еще глава дома Грёз появился. Как отличить этих людей, она не знала.

— Не совсем, — прошептала Сабила. — Этот человек будет отвечать за нас своей головой, и выполнять поручения господина.

— Все верно, — подтвердил Малик. — Я буду учить вас, как правильно себя вести в доме Грёз. Главный евнух Ыксан будет отвечать за вашу безопасность, а привратница Локмания следит за вашим этикетом и красотой. Все понятно?

Алекса повела плечами.

— Вроде бы, — ответила она. — Можно мне поговорить со своим дядей? Он ещё в аукционном доме.

— Забудь слово «можно», — заявил Малик. — Забудь, как задавать вопросы. Всё что ты знала, можешь забыть навсегда. Теперь ты служишь своему господину, который решает, что тебе делать, как питаться, где жить и когда спать. Все решает господин Дауд, поняла?

Наложницы переглянулись, но промолчали.

— Я примусь за ваше воспитание в полной мере, — добавил Малик. — А если посмеете перечить, будете серьезно наказаны. И поверьте, ради своего господина я не пожалею никого из вас. Все понятно?

— Да, — одновременно ответили наложницы.

***

Менее чем за час в комнату вошел господин Дауд, его сестра и Орлан де Месс, который, поглядев на племянницу, сразу подошел к ней и обнял. Алекса не питала чувств, но, похоже, Орлан искренне сожалел, что не смог ей помочь.

— Господин, кто этот человек,что смеет трогать вашу наложницу? — спросил Малик, косясь на Орлана.

— Оставь их, — приказал Дауд. — Моя наложница приходится племянницей господину Орлану, а сам господин де Месс прибыл сюда по личному приглашению Дракона. У меня появились дела, поэтому ты с моей сестрой и её наложницей…. — Дауд покосился на Сабилу, сидящую в углу, улыбнулся и продолжил: — В общем, Малик, ты соберешь всех евнухов, привратницу и Ыксана, сообщишь им, что через несколько часов мы выступим домой. Купи все необходимое для дороги, и ждите меня возле северных ворот невольничьего рынка. Я схожу в храм и присоединюсь к вам.

Малик покосился на Орлана слишком уж ледяным взглядом.

— Господин, а вы уверены, что этому человеку следует доверять? Может быть, мне следует пойти вместе с вами?

— Не волнуйся, слуга, — с безразличием сказал Орлан. — Я не стану проливать кровь в храме. Мы лишь поставим свечу за упокой моего брата, отца Алексы, помолимся за сестру, маленького Жака и всех, кого потеряли.

Когда из комнаты вышли Малик, Шадида и Сабила, Дауд подошел к Орлану, сверкая глазами.

— Господин, вы можете подождать нас пару минут за дверью? — деликатно попросил Дауд. — Я бы хотел поговорить с вашей племянницей… наедине.

Орлан отстранился от племянницы и вышел.

— Отпустите меня, — взмолилась Алекса вполголоса, когда они остались наедине.

В глазах Дауда она увидела страсть, которую забыла очень давно.

«Он меня не отпустит, — догадалась она. — Он влюбился впервые и ни за что не откажется от той, кто ему приглянулась. Я, по-настоящему влюбившись в Карла, смотрела точно таким же взглядом, а Карл отвечал ледяным взором. Неужели этот мальчик влюбился в меня так, что я способна познать настоящую любовь подле него?»

— Мы пойдем в храм солнца, — сообщил Дауд, глядя в глаза. — Там ты сможешь поставить свечки и помолиться любому богу, в которого верит твоё сердце.

— Зачем вы это делаете? — чуть строго спросила она.

— Империя чтит мертвых. Прости, но похорон мы устроить не можем, ибо тела остались далеко за морем. Но без молитвы я тебя не оставлю. Я тоже похоронил недавно отца и понимаю, что может чувствовать моя наложница.

Алекса покосилась на него, закусила губу и ответила вопросом:

— Значит, теперь я принадлежу только вам?

— Верно, — кивнул Дауд, говоря рассудительным и спокойным тоном. — Не бойся меня, наложница. Я не желаю тебе зла. Я лишь хочу любить тебя и желать до конца своих дней. Будет прекрасно, если ты ответишь мне тем, что родишь наследника и несколько дочерей. Для мужчины нет большей награды.

— У меня не было матушки, но нянечка учила любить и отдавать свою любовь, — возразила Алекса. — То, о чём говорите вы, мне напоминает какую-нибудь корову, которая всю жизнь питается травой, дает молоко и рожает телят. Простите, господин, но я не корова и не собираюсь быть вашей собственностью.

— Ты уже моя собственность, а об остальном мы поговорим, когда настанет нужный час. Идем же, нам нужно успеть вернуться домой до последнего луча солнца.

Они вышли из комнаты в коридор, где их терпеливо ждал Орлан де Месс. Он хотел взять племянницу за руку, но Алекса отстранилась, пройдя мимо нескольких евнухов и хирурга.

— Простите, — твердо заявила она, — но я отказываюсь ехать в храм.

— В чём дело? — поинтересовался Орлан. — Твой господин ведь…

— Во-первых, я родилась в королевстве Шарджа! — резко перебила Алекса. — Пусть меня называют, как тут положено, но я никогда не признаю мужчину своим господином. Никогда! Я бросила вызов самой королеве, которая возомнила себя моей госпожой и одолела её. Во-вторых, моя боль утраты еще теплиться в сердце и я не хочу терзать старые раны. Ну и в-третьих, я поставлю свечу за упокой семьи, когда свершиться моя месть. Все равно ни отец, ни сестра, ни маленький Жак не будут спать спокойно, пока землю топчут отпрыски рода Остин. Только когда сгинет последний наследник этого проклятого рода, я и моя семья вздохнут с облегчением. Только тогда я поставлю свечу в храме всевышних сил.

Дауд и Орлан переглянулись.

— Что ж, это твоё решение, — согласился Дауд. — Простите, господин Орлан, но раз ваша племянница отказывается идти в храм солнца, мы немедля отправляемся в дом Грёз.

Орлан тоже нехотя согласился, ибо понял чувства Алексы.

— Я ведь смогу навести племянницу? — с надеждой спросил он Дауда.

— Я приглашу вас на рождение первого наследника, — неоднозначно ответил тот. — Идем, наложница, нам пора в путь.

Алекса, посмотрев на дядю, быстро поняла, что общая боль утраты сделала их чуточку ближе. Эта боль помогла их выбрать сторону и понять, что в мире нет никого, на кого бы они могли положиться. Теперь они остались друг у друга одни, и эту связь следует сохранить, чтобы ни случилось в прошлом. Орлан совершил покушение, Алекса пристрелила его двойника, но какая теперь разница? Тонкая грань была размыта болью, которую принес в семью Ивар Остин — их общий враг.

— Не забывай меня, ладно? — улыбнувшись, Алекса обняла Орлана. — Дядя…

— Я тебя никогда не забуду, — ответил он вполголоса. — Пусть всевышние силы присмотрят за тобой, Алекса…

— Они присматривают за всеми нами…

***

Уже через час Алекса оказалась в пустыне, на протоптанной дороге, которая вела на север империи Шадаш-Тарза. Караван пустыни ехал достаточно быстро, хоть и был перегружен товарами из города Шадаш. Два десятка верблюдов были груженые сумками, сундуками, а позади каравана ехали телеги, на которых сидели вооруженные евнухи во главе главного евнуха Ыксана — мерзкого типа, как отметила Алекса. На первом верблюде ехал Малик, следом за ним ехали Шадида и Сабила, которые за всю дорогу не проронили ни слова и даже не посмотрели друг другу в глаза. За своей сестрой ехал Дауд, который, разумеется, понимал, что его наложница Алекса впервые сидит в седле верблюда, поэтому не стал мучить женщину и посадил её рядом с собой.

Алекса была смущена этому решению, впрочем, она на самом деле не знала, как управлять верблюдом. Но даже со всеми удобствами ей было не по себе. Сидя впереди своего господина, она несколько раз вздрагивала от его дыхания. Дауд, видимо, намерено дышал ей на шею, чтобы привлечь внимание. Когда этого не случалось, он мог коснуться спины наложницы, потрогать живот или погладить бедра. Такая настойчивость вызывала стыд, ибо в королевстве Шарджа такие поступки непозволительны. Однако Алекса не могла врать самой себе и прекрасно понимала, что такое внимание ей очень даже нравится.

Позади них ехала привратница Локмания — чернокожая пожилая женщина с пышными черными кудрями, которая, похоже, видела все, что происходит впереди. Эта полная привратница с трудом забралась на верблюда, а её распухшее лицо вызвало скорее отвращение, чем симпатию. Но первое впечатление было ошибочное, Алекса поняла это только после разговора с этой весьма милой и внимательной женщиной.

Пока все готовились к путешествию, Локмания подозвала к себе наложниц и рассказала, за что будет отвечать в доме Грёз. Оказалось, что на её плечах лежит не только внешний вид и этикет наложниц, но еще и их здоровье. Чуть позже Локмания призналась, что несколько раз помогала Орлану де Мессу и эта практика открыла для неё очень много нового. В разговоре с ней Алекса не повременила и сразу же рассказала о своей проблеме. Ведь в аукционном доме могли просто забыть рассказать Дауду о том, что у его наложницы есть небольшие проблемы. Локмания все выслушала, покивала головой и не успела Алекса договорить, как женщина обратилась к Дауду, взяла у него несколько золотых монет, купила все необходимые травы и прямо в дороге приготовила настойку, которую Алекса должна будет пить в ближайшее время.

Алекса давно позабыла о том, как слуги обращаются с герцогиней, и как любимый муж обращает внимание на её красоту. В пути до дома Грёз она сполна вернула все забытые чувства, которые ей очень нравились. Теперь её будут окружать образованный врач, вооруженные евнухи, на которых возложена защита дома Грёз, внимательный глава дома, влюбчивый господин Дауд, Сабила, ставшая, пожалуй, хорошей собеседницей и подругой. В окружении этих людей Алекса на секунду позабыла о своей мести, о смерти отца, сестры и племянника, даже Ивар Остин пропал из памяти. Но это было мимолетное наслаждение, которое прошло, стоило госпоже Шадиде заговорить.

— Брат, — сказала она, обернувшись к Дауду, — помнишь, как ты сказал о врагах нашей семьи?

— Помню, конечно, — подтвердил он. — В чем дело, сестра? Тебя что-то беспокоит?

— Я не хотела об этом говорить в городе, но раз уж нас окружают люди, которые будут служить в нашем доме, тебе следует знать нечто важное. Я слышала разговор двух людей в доме отдыха и меня это немного расстроило.

— Опять слухи? — уточнил Дауд.

— Может быть, это просто слухи, но речь идет об одном человеке, который тебе хорошо знаком.

— Что за человек?

— Парасат…

Услышав имя, Дауд вцепился ногтями в бедро наложницы, которая тут же вскрикнула от боли. Все обратили на это внимание, караван остановился, а Алекса, стиснув зубы, отмахнула руку господина и погладила бедро. Место, куда он вцепился, сразу покраснело, появились следы ногтей.

«Что за злость? Какая ненависть должна быть у человека, чтобы от одного имени вцепиться с такой силой? — задумалась Алекса. — Видимо, этот Парасат злейший враг семьи Дауда. Может быть, Парасат такой же, как Ивар Остин? Куда бы я ни поехала, меня везде ждут жестокие, коварные типы. Надеюсь, все обойдется».

Когда Дауд сжал кулак, Алекса поняла, что он вполне может ударить её по лицу. Чтобы этого не случилось, она взяла его за руку, расслабила пальцы и положила ладонь на свой открытый живот. Дауд взглянул с удивлением, а она в ответ улыбнулась.

— Сестра, что говорили в доме отдыха? — спросил он спокойным тоном.

«Я была права, — подумала Алекса. — Этот юноша влюбился в меня, и я могу этим воспользоваться. Как же быстро прошел его гнев, стоило обратить на себя немного внимания. Посмотрим, на что способен влюбленный господин, если я заиграю с ним по своим правилам».

— Они говорили, будто бы Парасат хочет сделать тебе подарок, — ответила Шадида, пока Алекса размышляла. — Я точно не знаю, но, похоже, это очень важный подарок. Люди поговаривают, что Парасат собирается пересечь пустыню, чтобы помолиться за нашего отца.

— Думаю, это наложница, — предположил Дауд. — Парасат не смог договориться с отцом, поэтому решил воспользоваться моей неопытностью и просунуть в мой гарем свою дочь. Ты ведь с ней знакома, сестра? Как её зовут?

— Знакома, конечно, — вздохнула Шадида. — Его дочь зовут Зайна. Маленькая, хитрая сучка, которая использовала все свои трюки, чтобы вывести всех взрослых. Я тебе не рассказывала, как она разбила вазу в доме своего отца, а всю вину свалила на меня?

— Это было два года назад? — уточнил Дауд. — Отец из-за этого на тебя разозлился?

— Мягко сказано. Наш отец высек меня плетью, а эта сучка улыбалась, глядя на мои страдания. Теперь понимаешь, что за личность хотят просунуть в твой гарем? Я опять-таки не хочу оспаривать твои решения, но если ты возьмешь Зайну в свой гарем, и она родит тебе сына, наша семья окажется на грани уничтожения. Парасат сделает все, чтобы забрать дело нашего отца.

Дауд, глядя на наложницу Алексу, серьезно задумался об участи своей семьи, об участи предприятия, которое ему досталось после смерти отца и о том, какая мерзкая скотина едет к ним в гости. Зайна, видимо, недалеко ушла от нравов своего отца и охотно поддержит план Парасата.

— Ты права, — нехотя согласился Дауд. — Я не могу так рисковать. Но мне придется встретить Парасата. Он ведь едет, чтобы почтить нашего отца, а это очень важное решение.

— Брат… — тяжело вздохнула Шадида.

— Я знаю, сестра, — перебил Дауд. — Никто не станет пересекать пустыню, чтобы почтить память человека, память врага, который увел из-под носа горы золота, любимую женщину и получил благоволение самого Дракона. Парасат помнит все это и хочет вернуть себе то, что принадлежит ему по праву. Однако ты и сама понимаешь, что человек пересечет пустыню из-за весьма важного повода, даже если этот повод фальшивый. Я ни могу не принять его в нашем доме.

— Дело твоё, — вздохнула Шадида. — Не говори потом, что я тебя не предупреждала. Если начнешь играть в игру Парасата, это нам всем аукнется в будущем.

— Не волнуйся, я все понимаю, — улыбнулся Дауд. — Если Парасат уже выехал, у нас есть несколько месяцев, чтобы подготовиться к его встрече, а если мы будем осторожными, он проделает долгий путь и уедет с пустыми руками. В любом случае пока Парасат в дороге, мне есть чем заняться. А не использовать ли мне старый трюк отца, а?

— Ну, если Парасат уже в пустыне, он не сразу поймет, что теряет прибыль. Это тебе решать.

— Думаю, ему следует написать и узнать, как поживает его семья.

Алекса долго слушала разговор, но, в конце концов, не вытерпела и вмешалась.

— Прибыль от железа растет равномерно, — сказала она. — Учитывая, сколько золота имеет каждая семья, стоит сыграть на понижении, чтобы выбить противника из гонки.

Шадида выпучила глаза.

— С чего ты взяла, что мы говорим о железе? — спросила она.

— У меня есть глаза и уши, госпожа и я умею ими пользоваться, — ответила Алекса. — Еще когда караван собирали, я заметила, сколько железа вы с собой взяли. Видимо, для того, чтобы продать его в городе, неподалёку от дома Грёз. Это железо ваше, но вы решили не ехать порожняком, а раз уж господи Дауд потратил много денег на аукционе, немного наличных вашей семье не помешает. Вывод сложился сам собой. К тому же, мой муж тоже продавал железо и часто вел переговоры с посредниками королевства Шарджа. Когда любимый мужчина уделяет столько времени работе, невольно начинаешь учиться всему на лету.

— Продолжай, — позволил Дауд.

— Выгода приходит и уходит, — добавила Алекса. — Если в империи есть два сильных поставщика железа, а один временно отошел от дел, чтобы пересечь пустыню, этим шансом следует воспользоваться. Вы можете обрушить цену, снизив ставку на несколько монет за ящик железа. Таким образом, ваша выгода вырастит, а конкурент временно потеряет своих покупателей. Следует придержать эту цену несколько недель, как все покупатели конкурента станут вашими партнерами, а там можно и поднять цену, чтобы не уйти в убыток.

— А ты знаешь, что самое важное в твоём плане? Понимаешь, на чём все держится? — уточнил Дауд.

— Конечно, — ответила Алекса. — Тут главное своевременные поставки и объем добываемого железа. Если вы будете поставлять железо быстрее конкурента, а количество железа не упадет, можно запросто заработать на этом целое состояние, заручиться связями, а главное избавиться от конкурента, чьё железо будет актуально только для тех, кому выгоднее получать поставки в короткие сроки. Вы не сможете забрать клиентов, которые живут рядом с рудником и горнилом вашего конкурента, ибо они так или иначе будут покупать у него из-за быстрых поставок. А вот с остальными можно поторговаться.

Дауд сверкнул улыбкой.

— Ты мне нравишься, наложница Алекса.

«Это только начало, Дауд Аль Салил, — подумала она. — Ты будешь полезен в моих планах».

ЧАСТЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ: ДОМ ГРЁЗ

***

Пока в империи обсуждали сделку на двести тысяч копий, совершенную на невольничьем рынке, в королевство Шарджа пришли перемены. Король Ивар Остин отверг мир императора, высказавшись в весьма грубой форме. Император отреагировал яростным нападением с моря. Битва, которая началась в море и закончилась на границе столицы королевства Шарджа, продолжалась три дня. Впервые в жизни Дракон потерпел сокрушительное поражение, потеряв почти половину флота и треть всей армии. И это было только начало…

Условия проживания

***

Сначала ей показалось, будто бы они приехали в небольшой, очень красивый городок, построенный за высокими красными стенами. Только когда Шадиде помогли слезть с верблюда и та, расправив плечи, пошла вперед, Алекса поняла, что это место и есть тот самый дом Грёз. Вместе с осознанием пришло удивление тому, насколько прекрасна империя Шадаш-Тарза.

Дауд первым слез с верблюда и обернулся к наложнице.

— Алекса, — протянул руку он, — идем, не бойся.

Она приняла приглашение и ловко слезла на жесткую землю.

— Благодарю… — улыбнулась она.

— Я должен написать письмо, — сказал Дауд. — Малик, покажи ей дом Грёз, объясни все правила и выдели комнату.

— Как прикажете, — поклонился тот.

— Шадида, — окрикнул сестру Дауд, — ты никого не забыла?

Та замерла на месте, косо посмотрела на Сабилу, которая в ответ вздрогнула и поклонилась.

— Ступай за Маликом, — приказала госпожа. — Я не желаю тебя видеть. Сиди тихо и не создавай проблем.

Дауд посмотрел осуждающим взглядом на сестру, а потом улыбнулся и взглянул в голубые глаза своей наложницы.

— Алекса, пока отдыхай, а после мы поговорим, ладно? — сказал он, улыбаясь.

— Хорошо, — исполнила реверанс Алекса. — Я буду рада беседе.

Дауд сверкнул улыбкой и пошел за сестрой.

Пока Малик пытался разобраться с железом, которое привезли из города Шадаш, глава евнухов Ыксан распоряжался солдатами, а привратница Локмания пыталась слезть с верблюда, Алекса осмотрелась по сторонам и почувствовала приятную гордость только за то, что хоть она и лишилась титула герцогини и стала какой-то наложницей, жизнь все равно продолжается. Дом Грёз подходит для красивой жизни как нельзя кстати.

Дом Грёз нашел приют за высокими красными стенами. На большой площади построили восемь прекрасных зданий из белого камня, которые были изрисованы самыми необычными узорами разных цветов. Прямо перед въездом было строение, куда евнухи заносили железо, видимо там был какой-то склад без окон и только с одной железной дверью. Напротив склада расположился гарнизон, который выглядел на порядок лучше — в нем были и окна со стеклами, и необычного вида двери, изготовленные из черного дерева с вырезанными узорами.

Впрочем, все двери выглядели так странно, что непонятно, как за ними спрятаться во время нападения. Любая такая калитка развалиться, даже если по ней ударит сапогом слабая женщина.

Остальная часть дома Грёз была намного лучше обычного склада и гарнизона, ибо дорожка к каждому зданию была уложена белыми каменными плитами, которые положили плотно друг к другу — там не было даже зазора, прямо какое-то совершенство. Чуть поодаль находилось еще несколько зданий, а за главным домом был небольшой лабиринт, пруд, обложенный камнями, так же там росла трава и две высокие пальмы.

Но в этом прекрасном месте выделялось одно главное здание, куда и ушли господин Дауд и госпожа Шадида. Это, видимо, был их дом, в котором они живут, спят, отдыхают и работают. Двухэтажная постройка была украшена намного лучше остальных домов, там же проглядывались красивые шторы, тюли, а за ними можно было увидеть просторные комнаты, чистую и красивую кухню, библиотеку с большой коллекцией книг, обеденный зал, в котором стоял круглый стол с креслами, вместо обычных стульев.

— Алекса, идем с нами, — окрикнул Малик, который, похоже, разобрался с делами и уже позвал с собой Сабилу.

Алекса не стала откладывать разговор и небольшую экскурсию, поэтому пошла следом за ними.

Они вошли в довольно большое и светлое здание с несколькими окнами, дверями и лестницей наверх. Впрочем, этот дом не был похож на жилое помещение, ибо полы были выложены из белой плитки, а впереди — прямо у дальней стены был какой-то бассейн с каменной головой льва, открывшего свою клыкастую пасть. Обе наложницы подошли поближе к бассейну и увидели слив, куда, видимо, спускают грязную воду.

— Это место называется баня, — сообщил Малик. — Алекса, в первую очередь говорю тебе. Запомни, ночи в империи очень холодные, порой холоднее, чем в том месте, откуда ты прибыла. Разумеется, днем никто не топит баню, ибо это может сильно ударить по здоровью, но по ночам госпожа Шадида часто ходит сюда, чтобы расслабиться и подумать. Вам тоже позволено посещать баню, но только в тех случаях, когда вы никому не помешаете.

— В каком смысле? — уточнила Алекса. — А если госпожа Шадида не будет возражать против моего общества?

— В этом случае ты можешь остаться, — пояснил Малик. — Ныне покойный господин Аббас часто приглашал гостей в баню, потому что переговоры, порой, затягивались на несколько дней. Наложницам нет места там, где обсуждают важные дела, которые вас не касаются. Я понятно объясняю?

«Где-то я это слышала, — подумала Алекса, вспомнив своего мужа, который терпеть не мог, когда она лезла в его дела».

— Да, — ответила Сабила. — А что на втором этаже?

— Комната отдыха, — ответил Малик. — Там есть несколько кресел, лежанки и необходимые полотенца. Так же вы можете там переодеться. Идемте дальше.

Они перешли из бани в другое здание, которое было точной копией прошлого помещения. Точно такие же белые плитки, стены и второй этаж встретили наложниц в более прохладной обстановке. Углубление для бассейна было сделано специально для него. Алекса увидела в чистой воде несколько прекрасных лилий, лепестки цветков и даже маленьких рыбок, которые, извиваясь, беседовали на своем немом языке. Это были не речные и не морские рыбы, которые может выловить любой рыбак. Те, что плавали в бассейне, были какими-то особенными и имели совсем необычный цвет чешуи: одна была полностью золотая, вторая светилась, спрятавшись в тени, черная рыбка виляла плавниками перед совершенно белой рыбкой, а на дне лежала какая-то странной формы рыба в виде звезды.

— Это бассейн, — поспешил объяснить Малик. — Чтобы освежиться, вы можете приходить сюда в любое время суток, разумеется, если никому не помешаете, как и в бане. Днем нет ничего лучше прохладного бассейна, в котором можно поплавать. И кстати, вам не следует плавать голышом.

— Понятное дело… — согласилась Алекса. — Кто же будет плавать голышом?

— Кто угодно, — улыбнулся Малик. — Просто нужно быть осторожной. Рыбки очень любопытные. Мало ли, куда они заплывут.

Алекса опустилась на корточки, закатила глаза и потрогала поверхность — вода была и вправду очень прохладной. Ей прямо сейчас захотелось поплавать.

— Малик, я поняла, что эти два здания — бассейн и баня, а перед входом находится сторожевой дом евнухов и склад, — задумчиво сказала Сабила. — Так же понятно, где живет госпожа Шадида. Ну а зачем тут остальные здания и что находится там?

— В здании рядом со складом живу я, старший евнух Ыксан и поселиться привратница Локмания, — ответил он.

— Получается, то двухэтажное здание рядом с домом госпожи и господина отведено нам? — уточнила Алекса.

— Ты права, — подтвердил Малик. — Идемте, выберете себе комнаты, в которых будете жить. Я так же распоряжусь, чтобы слуги приготовили вам ужин, а чуть позже, Алекса, тебя ждет встреча с господином. — Он бросил весьма мерзкий взгляд Сабиле. — А на тебя у госпожи другие планы, Сабила.

— Госпожа ведь сказала… — поспешила оправдаться Сабила.

— Это не имеет значения, — перебил Малик. — Ты родилась в империи и знаешь, как устроены законы. После ужина тебя ждет встреча с Локманией. И постарайся не разочаровать госпожу, иначе… столб позора стоит недалеко от сада.

Алекса посмотрела на подругу, которая задрожала, как листок на ветру. Но тут были замешаны какие-то законы, про которые Предвестница ничего не знала и только поэтому решила промолчать. Мало ли, чем Сабила провинилась, главное самой не попасть в немилость Дауда.

***

Первый этаж дома был устроен в лучших традициях зала приема, где нашли своё место столы, даже игральные столики, кресла, несколько книжных шкафов и все это было изготовлено из черного дерева, в том числе и обшивка стен и полов. Только алые шторы как-то выделялись из общей картины, которая была и без того очень интимной. Вот что значит дом наложницы.

«Видимо, войдя сюда, господин сразу должен подумать о любви, — подумала Алекса. — Боюсь даже представить, какие тут спальни».

— На втором этаже шесть комнат, — присев в кресло, сообщил Малик. — Я прошу прощения, но каждая из вас должна выбрать себе комнату по вкусу сама. Мне запрещено подниматься на второй этаж. Может, вы обе присядете, чтобы я смог рассказать вам про условия проживания?

Наложницы переглянулись. Алекса села в кресло за игральный столик, на котором лежали шахматы — кто-то уже начал играть партию, как заметила она, а еще она поняла, что через один ход черные шахматы могут поставить мат белому королю. Сабила, видимо, не разбиралась в шахматах, поэтому заняла кресло рядом с витой лестницей на второй этаж.

— Дело в том, что вы и я, дорогие наложницы, тесно связаны, — сказал Малик, словно гордясь данным фактом. — Поймите меня правильно, чтобы мы не портили друг другу жизнь и запомните каждое правило, иначе у нас не получиться подружиться.

— Глава дома отвечает за нас головой, — пояснила Сабила подруге. — Если мы попытаемся выкинуть что-нибудь плохое, господин и госпожа спросят с него, а он с нас.

— Верно! — подтвердил Малик. — Если мне из-за ваших выходок попадет, я не останусь в долгу и сделаю так, чтобы вы обе навсегда забыли о том, как портить мне жизнь. Я служил ныне покойному господину Аббасу двадцать лет, долго пытался получить уважение, чем и заслужил эту должность у господина Дауда. Я не собираюсь прощаться с этой должностью только потому, что вам вздумалось что-нибудь выкинуть.

— Может быть, перейдешь к делу? — спросила Алекса. — И с первого раза стало понятно, что следует себя вести себя хорошо, иначе у нас будут проблемы.

— Ну, хорошо, — согласился Малик. — Вот что вы должны запомнить. В первую очередь вам запрещено покидать дом Грёз. Вы можете гулять по территории, ходить ночью в баню, а весь день провести в бассейне. Вам решать, как себя развлечь в этом месте. Но если вы попытаетесь выйти за территорию или только подумаете о побеге, я об этом узнаю и очень разозлюсь. Никто из вас никогда не покинет этого места, по крайней мере, без позволения господина Дауда.

«Кажется, у меня появился надзиратель, — подумала Алекса. — Раз наложниц всего две, Малику будет проще за нами следить. Не так-то просто будет покинуть это место, когда я захочу сбежать».

— Так же запрещено входить в дом господина и госпожи, если вас туда не пригласили, — добавил Малик. — Я все понимаю, вам хочется посмотреть, как живут ваши хозяева, но это запрещено. Вы можете попасть в дом только в двух случаях: вас туда пригласили и вы там остались на несколько дней, если этого пожелал господин или госпожа. В остальных случаях дом закрыт для посещения под любым предлогом. Появились проблемы со здоровьем? Обратитесь к привратнице. Если вас начал беспокоить кто-то из охраны, говорите с главным евнухом Ыксаном. То же касается, если вы увидели кого-то постороннего на территории дома Грёз. Ну а если у вас возникли личные проблемы, которые вы не можете решить, ссоры, например, зовите меня. В остальных вопросах я тоже постараюсь вам помочь, потому что от благополучия наложниц зависит моё пребывание в должности главы дома Грёз.

«Все работает, как часовой механизм, — подумала Алекса. — Похоже, сбежать отсюда будет не так-то просто, как я рассчитывала».

— Теперь обсудим то, что касается ваших обязанностей, — улыбнулся Малик, сверкая белыми зубами. — Вы стали наложницами, у которых есть только одна задача: доставлять удовольствие своему господину. Алекса, родишь господину Дауду наследника, твоя жизнь резко измениться, даю слово.

— В каком смысле? — уточнила она.

— Рождение наследника автоматически делает тебя фавориткой, — заверила Сабила. — Пока ты единственная, кто может родить господину Дауду сына, поэтому твой мальчик станет главой семьи Аль Салил. Фаворитка имеет больше прав, можно сказать, она становиться на одном уровне с господином. Тебя переведут в главный дом, выделят отдельную спальню, а в некоторых случаях решать некоторые вопросы, например, спать ли с господином в ближайшее время или нет.

«Неожиданный поворот! — подумала Алекса. — Дракон говорил о своих наложницах, но у него не было фаворитки. Похоже, в малых семьях действуют другие правила и если я рожу Дауду сына, он больше не будет иметь власти. К сожалению, покинуть дом Грёз все равно не получится, но родив сына, я получу больше шансов на побег. Стоп! О чём это я? Какой сын, Алекса? Ты знаешь Дауда всего день, а уже задумалась о ребенке от этого человека».

Алекса чувствовала большую усталость. Этот долгий переезд под палящим солнцем империи Шадаш-Тарза забрал все силы. Следовало бы расправить постель, умыться и лечь спать, но Малик продолжил говорить. Его слова проходили мимо ушей, ибо глава дома Грёз много раз повторялся, испытывая наслаждение от полученной власти. Его, кстати, можно понять. Человек получил власть только недавно и хочет, чтобы все было идеально. Но Алекса слишком устала от его голоса, поэтому прикрыла веки и задремала.

***

— Алекса! — крикнул мерзкий мужской голос.

Она вскочила, словно получила кулаком по лицу. На пороге стоял главный евнух Ыксан, который, похоже, следил за тем, как она спит, пока не решил разбудить. Этот мерзкий тип вызывал самые негативные ощущения у всех женщин дома Грёз, даже привратница Локмания косилась на главного евнуха, потому что от него смердит опасностью.

— В чём дело, Ыксан? — спросила она. — Прости, я ведь правильно выговорила имя?

— Правильно, — подтвердил он. — Я принес тебе еды. Покушай и иди спать свою комнату, иначе ночью замерзнешь.

Алекса заметила на столе несколько тарелок с вкусной едой, которую тут же учуял пустой желудок. Отказываться от еды она не собиралась, поэтому встала и пересела за стол. В маленьком фарфоровом чайничке был настоявшийся чай, прописанный врачом в аукционном доме и приготовленном привратницей Локманией. В нескольких тарелках приготовили: гороховую кашу с приправами, булочки с кунжутом и какое-то необычное блюдо с сыром и молоком, приправленным зеленью.

— Ыксан, послушай, — сказала Алекса, принявшись за кашу с горохом. — Разве в империи не едят мясо? Два месяца плыла на корабле, день провела в аукционном доме и теперь в доме Грёз меня кормят только кашами и чаем. Неужели у вас нет никаких диких зверей? Ну, может быть, не в пустыне, а в лесах каких-нибудь.

— В империи не едят диких зверей, — пояснил он. — А домашнюю скотину в пустыни не держат. Господин, разумеется, может заказать немного куриного мяса или свинины, но все это ты сможешь получить только в его доме, став фавориткой, например, или если господин решит пригласить тебя на ужин.

— Понятно, — вздохнула Алекса. — Чем выше твоё место в обществе, тем вкуснее еда на столе. Где-то мне это уже говорили.

— Не стоит так говорить. Ты получила достойное место, за тебя заплатили двести тысяч копий и привезли в прекрасное место. Все могло сложиться на порядок хуже, купи тебя какой-нибудь торговец рыбы.

— Тоже верно, — улыбнулась Алекса. — Спасибо, Ыксан. Оставишь меня одну?

Тот поклонился и ушел. Как показала практика первого впечатления, Алекса снова ошиблась в своих предположениях, как это было с Локманией. Неужели Ивар так выжег в ней веру в людей, что она в каждом человеке видит угрозу жизни? Или может быть, все это от усталости, которая скопилась за время плавания и небольшого приключения в аукционном доме невольничьего рынка?

«Может, мне и не стоит убегать из этого места… — подумала она, проглотив ложку гороховой каши. — Без мяса и вина можно жить, а вот под гнетом короля Ивара я не выдержу. И так чуть не сошла с ума. Возможно, эти люди помогут мне забыть о мести».

Контакт

***

Ночное небо империи Шадаш-Тарза заволокли грозовые тучи. Поднялся холодный восточный ветер, гонящий тучи по черному, беззвездному небосводу. Во дворе дома Грёз заиграли вихри, закручивающие и поднимающие столбы песка и пыли. Ыксан сказал правду, ночи в империи и вправду очень холодные, настолько, что ветер пробирает до костей, а песок, закрученный в вихрях, больно бьет по открытым частям тела — по рукам, ногам и лезет в глаза.

После плотного ужина Алекса поднялась на второй этаж дома наложниц, выбрала ближайшую к лестнице спальню, ибо та была открыта и пустовала. В шкафу из черного дерева она нашла короткий шелковый халат, избавилась от ужасных тряпок, что получила в подарок в аукционном доме, сменила тапочки на кожаную открытую обувь и, накинув халат, вышла во двор.

Задерживаться на улице было опасно. С таким сильным ветром и холодом можно заболеть только сильнее. Придерживая низ халата, она прошмыгнула в здание, где Малик показывал баню.

Алекса устала, но это не стало поводом лечь с песком в волосах. Клятый песок забился везде, куда только смог пробраться: между пальцев ног, под ногти, в нос, в уши, больше всего его было в волосах, из-за чего те стали жесткими, как конский волос. Надо было смыть с себя всю эту грязь, усталость, привести волосы в достойный вид и постараться выспаться.

В бане было теплее, чем на улице, но углубление в полу пустовало, а пасть льва так и смотрела перед собой, бросая суровый взгляд на всех, кто задержится на пороге. Алекса прошла по лестнице на второй этаж, увидела несколько висящих под сводами гамаков, пару лежанок и просторные кресла. Так же нашлось месту шкафу, в котором она взяла несколько длинных махровых полотенец, пропитанных запахом лимона и шалфея.

Возникла небольшая проблема с тем, как включить воду. Алекса еще не знала, как используют баню и каким образом подается горячая вода, поэтому нашла единственный железный рычаг за гривой льва и потянула его на себя. Раздался громкий рык, очень похожий на рычания дикого кота. Потом из пасти пошел пар, а следом за них хлынула горячая вода. Помещение быстро заволокло густым паром, стало тепло и дышалось вполне легко.

Когда бассейн наполнился до краев, Алекса дернула за рычаг и вода отключилась. Завороженной такой магии, она подошла к краю бассейна, склонилась, потрогала воду, которая оказалась горячее, чем выглядела. Она решила, что это напоминает ванну, только очень большого размера.

«Не бадья, конечно, но понежиться можно, — подумала она и поспешила снять халат, который бросила на скамью недалеко от бассейна».

Раздетая, она ступила в воду. Приятные мурашки пробежали по нежной коже, когда горячая вода поднялась верх, коснувшись нижних губ. Приятное наслаждение, испытанное во время первой близости с мужем было столь же прекрасным, как оказаться этой ночью в этом прекрасном месте. Дно бассейна было не столько глубоким, сколько с ребристой и жесткой поверхностью. Но это не создало никаких проблем и дискомфорта. Алекса, оказавшись по пояс в бассейне, набрала в ладони воды и вылила себе на грудь. Приятная дрожь пробежала второй волной удовольствия, не оставляя шансов на сопротивление. Алекса стала сгибаться, пока не села на ребристое дно, ощутив прохладный камень ягодицами. Тело оказалось полностью в воде, едва касаясь подбородка, а прохлада дна разделяла жар и холод так равномерно, что это место показалось ей совершенным.

— Вот что такое имперская баня, — хихикнув, сказала она.

— Тебе нравится? — спросил Дауд.

Алекса вздрогнула, прикрыла ладонями груди и резко обернулась. Но пар был слишком густым, чтобы в нём можно было увидеть что-то кроме очертания высокого человека, стоящего на пороге.

— Кто здесь? — промолвила Алекса напуганным тоном.

— Не бойся, — прошептал Дауд. — Я твой господин, забыла?

«Почему-то так и думала, что он явиться, — подумала она».

— Вы, полагаю, тоже забыли, что я сказала в аукционном доме, — сказала Алекса вслух. — Я никогда не приму мужчину своим господином. Может, вы и господин Дауд, но не более того.

— Дерзко, — заметил Дауд, пройдя к бассейну с горячей водой. — Ты слишком сильно держишься за устои Малых земель.

— Обеими руками, — нахмурилась Алекса.

Дауд рассмеялся.

— Ты мне нравишься, наложница Алекса. Не зря потратил двести тысяч копий на такую прекрасную женщину. Непокорная воительница, ты мне напоминаешь мою матушку.

— Думаю, это комплимент, — отметила Алекса. — В империи любят своих матерей, ведь так?

— Как и любую другую женщину, — подтвердил Дауд. — Позволишь мне помыться в своём собственном доме?

Алекса, понимая, что господин Дауд не увидит её наготы, освободила грудь и провела руками по поверхности, приглашая хозяина дома Грёз составить ей компанию. Дауд расшнуровал черный пояс, сбросил летнюю куртку, стянул через голову льняную рубаху и стянул штаны — на все это у него ушло всего несколько секунд, которые она потратила на то, чтобы увидеть мужчину из империи — голого мужчину.

Дауд был еще молод, но его рельефное тело, мышцы, обтянутые белой, едва загорелой кожей, были совершенными. Сложно было представить, как обычный торговец железа мог набрать такую прекрасную форму, не участвуя в битвах. Такое тело можно было ожидать от Карла Масура, который всю жизнь убивал врагов, но никак ни от четырнадцатилетнего юноши, прожившего всю жизнь в таком прекрасном месте, где даже, похоже, не слышали о слове война.

Алекса закусила губу, когда он смело вошел в воду.

«Какой прекрасный юноша, — подумала она, глядя в черные глаза господина. — Меня интересовали только сильные мужчины, которые на людей-то были похожи только лицами. Прожив пять лет с чудовищем, способным голыми руками отрывать врагам конечности, и, познакомившись с Бьорном — капитаном Забытой мелодии, я и не думала, что такой стройный, высокий, молодой юноша может быть таким… милым».

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — напомнил Дауд. — Нравится мой дом Грёз?

— Да, — подтвердила Алекса.

— Надо же, — улыбнулся Дауд. — Я думал, ты обманешь.

— Зачем? Если бы я сказала вам нет, вы бы все равно не поверили. Не думаю, что найдется человек, которому тут будет не по душе. Это место притягивает и вынуждает задуматься о том, что тут можно остаться навсегда.

— Ты тоже об этом задумываешься?

— Немного, — подтвердила Алекса. — Но я не останусь, простите. У меня есть миссия, которую никто не сможет выполнить.

— Только ты?

— Звучит слишком самонадеянно, да? — улыбнулась Алекса. — Может, в моей мести есть безрассудство и безумие, но я не могу отступить. Ивар Остин забрал у меня все и должен поплатиться за свою самую главную ошибку.

— Какую ошибку совершил твой враг?

— Рассчитывал, что я умру — это его самая большая ошибка, за которую он поплатиться кровью своего рода. Я выжгу эту заразу, даже если умру с именем Остин на устах.

— Нет! — резко возразил Дауд.

— Что?..

— Не прошу тебя забыть о мести, но ты никогда не покинешь дом Грёз, — заявил Дауд. — Я понимаю твою боль и желание мести, поэтому прощу наивное стремление выжечь весь мир, чтобы враг поплатился за смерть твоей семьи. Впредь не говори о побеге, иначе я рассержусь! — Его глаза были пропитаны злостью и желанием истребить все сущее.

Алекса проглотила.

«Какая жажда убийства у этого мальчика, — подумала она. — Сколько раз я еще буду ошибаться в людях империи? Мне показалось, что он ничуть не похож на Карла Масура. Вот только этот юноша намного кровожаднее моего мужа и куда опаснее Ивара Остина. Говорить с таким хладнокровием способен только монстр, которому плевать на всех вокруг».

Она помнила, с каким цинизмом говорил Ивар Остин, который обладает невероятными талантами стратега и имеет сильную выдержку, хоть и скрывает это, пытаясь выставить себя недалеким глупцом. Она помнила, с какой жестокостью говорил Карл Масура, чей голос вызывал ужас в сердцах врагов. Ледяной взгляд, жестокий нрав и жажда убийства сделали его самым сильным воином королевства Шарджа. Теперь она увидела истинное лицо Дауда Аль Салила, чьё желание быть господином, правителем и главой этой семьи делает его не столь желанным, сколько жестоким, расчетливым и опасным человеком. Дауд плюнет в лицо друга, растопчет кости сестры и удушит наложницу, если они встанут у него на пути. Безумный и хладнокровный тип, который, в отличие от тех двоих, способен убить любого, даже своего родственника, чтобы испытать наслаждение.

— Я ведь не сказала, что пойду мстить прямо сейчас. — Алекса решила перевести все в шутку, чтобы еще сильнее не разозлить господина. — К тому же, мне нравится ваш дом Грёз, …господин.

— Я рад это слышать, иначе мне бы пришлось познакомить тебя со столбом, — с безразличием сказал Дауд. — Предлагаю договориться: не поднимай тему мести, не говори о бывшем муже и не думай о побеге, а я сделаю все, чтобы тебе было тут хорошо. Да и куда тебе идти, наложница? Твой дядя живет в городе Тарза и я это знаю. Даже если ты побежишь к нему, придется месяц идти по выжженной пустыни, к тому же, я ведь уже знаю, где тебя искать.

Алекса робко улыбнулась.

— Вы правы, господин Дауд, — сказала она. — Простите, но мне стало душно. Я бы хотела вернуться в комнату, если вы, разумеется, позволите.

Дауд провел ладонью по поверхности, указав на выход. Алекса улыбнулась, понимая, что теперь его очередь смотреть, как она будет выходить из бассейна и одеваться. В этом случае она решила сыграть на плотных клубах пара, которые не думали расплываться — все помещение заволокло так, что непросто было увидеть свой халат, оставленный на скамейке.

Она понимала одно: господин Дауд получит то, чего желает, хочется ей этого или нет. Можно пойти против системы и попытаться сбежать прямо сейчас, но слишком много факторов усложняют положение. Малик будет следить в оба глаза, евнухи Ыксана караулят дом Грёз днем и ночью, а еще господин, который уже показал клыки. Идти по пути сопротивление нельзя.

Алекса решила получить своё тем, чем наградила природа. Она сверкнула глазами, гордо задрала подбородок и развела лепестки губ, чтобы сделать сладкий вдох. Дауд был зачарован, но когда она встала, его охватила безумное желание повалить её на холодный пол и взять прямо сейчас.Алекса видела это в его взгляде и осталась дольной собой. Осталось элегантно вылезти из горячей воды, двигая бедрами так, что ни один мужчина не сможет перебороть желание.

— Наложница! — проглотив слюну, окрикнул Дауд.

Алекса махнула волосы тыльной стороной руки, обернулась и сверкнула невинными глазами.

— Господин Дауд? — спросила она, сложив губки бантиком.

Он снова проглотил слюну, даже облизнулся.

— Не забудь принять лекарство, пожалуйста, — попросил он желанным тоном, сверкая похотливым взглядом.

— Как прикажете, господин Дауд. — Алекса сначала завернула волосы в полотенце, чтобы он еще немного посмотрел на её силуэт в этом тумане, а потом, завернувшись в полотенце, она накинула халат и подошла к воде. — Доброй ночи, господин Дауд, — исполнив реверанс, сказала она.

Чувствуя на своей спине желанный взгляд, она, не торопясь, покинула баню.

***

Дауд был прав только в одном: нужно принять лекарство, чтобы лечь со спокойным сердцем. Алекса в спешке вернулась в дом наложниц, распустила волосы, выбросив мокрое полотенце в корзину для грязных вещей и осмотрелась, чтобы найти свои лекарства, которые должна была оставить Локмания. Но на первом этаже ничего похожего на мешочек с травами, бурдюка с чаем и склянки с мазью она не нашла.

Пришлось посмотреть везде, обойти зал несколько раз и убедиться, что Локмания, видимо, забыла про них. Идти в такую погоду на улицу, чтобы добраться до дома Малика, ей не хотелось. Алекса решила подняться в свою спальню, в надежде, что привратница занесла бурдюк в комнату и оставила его на кровати, но и в темной спальне было пусто. Потом Алекса заглянула в каждую комнату, однако и тут её ждало разочарование — лекарства нигде не было, а ведь врач аукционного дома говорил, что лекарство нужно принимать два раза в день. Без чая еще можно обойтись, ибо Алекса пила этот чай всю дорогу, а вот без мази уже никак.

Осталась одна комната, но Алекса замерла, едва коснувшись ручки. За дверью были отчетливо слышны сладкие стоны. Вне всякого сомнения, это была Сабила, которая так сладко стонала, что Алекса облизнула губы. Все же один вопрос оставался без ответа. С кем наложница госпожи Шадиды может заниматься любовью? Может быть, это Малик? Алекса сразу исключила главу дома Грёз, ибо этот трусливый пес никогда не пойдёт против воли господина, потому что побоится потерять свою должность.

Стоны порой затихали так, что приходилось прислушиваться, а иногда перерастали в громкие крики, которые были слышны даже на улице. Алекса сразу представила картину, как Сабила занимается любовью, в какой позе лежит и какое наслаждение испытывает. Разумеется, она хотела попасть на место подруги, чтобы получить это сладостное наслаждение. Однако все ещё оставалось непонятно, с кем скромная четырнадцатилетняя девушка посмела согрешить этой ночью.

«Загляну и узнаю, — внушала самой себе Алекса. — А если заметят, скажу, что искала лекарство. Никто не заподозрит, что я падшая женщина, ведь это империя, а не королевство Шарджа».

Вопреки всякому здравому смыслу и воспитанию Алекса коснулась ручки двери и приоткрыла дверь. Из зазора сразу показался теплый оранжевый свет от масляной лампы, стоящей рядом с кроватью. В комнате было светло — настолько, что можно было увидеть название всех книг на книжной полке. Но ни книги заинтересовали Алексу.

Алекса приоткрыла дверь чуть шире, потеряв всякий стыд и здравый смысл, чтобы посмотреть на кровать. Такого она не могла представить даже в самой пошлой фантазии, потому что никогда не думала, что империя Шадаш-Тарза осмелиться на подобные вещи.

Сначала Алекса увидела ноги Сабилы, которые торчали в разные стороны. Наложница лежала на спине, получая своё сладостное удовольствие, которого так не хватало её подруги. А партнером молодой и неопытной девушки из империи была привратница Локмания, ласкающая пальцами между её ног.

Локмания ловко теребила нижние губки наложницы, изредка заглаживая её каштановые волосы. В такой постыдной позе, что они использовали для любви, было хорошо видно очертания стройной девичьей фигуры Сабилы и до ужаса старых свисших кусков мяса Локмании. Но это их обеих не волновало, потому что, похоже, они обе получали своё удовольствие и не собирались останавливаться.

Алекса, залившись подлым румянцем, хотела закрыть дверь, чтобы не мешать столь необычному соитию, но тут привратница бросила взгляд в сторону двери, сверкнула какой-то злорадной улыбкой и остановилась. Сабила тоже подняла голову, увидела подругу и моментально прикрыла фигуру теплым одеялом из овечьей шерсти.

— Алекса, в чём дело? — поднявшись с кровати, спросила Локмания.

— Я… простите… — растерялась Алекса, не зная, куда спрятать стыдливый взгляд. — Я не хотела… вам мешать…. Простите, пожалуйста. Я просто услышала…

— Прости, если мы тебя побеспокоили, — улыбаясь, перебила Локмания. — Я выполняю приказ госпожи Шадиды. Видишь ли, госпожа решила, что будет лучше, если её наложница научится дарить удовольствие и получать наслаждение, занимаясь любовью с женщиной.

— А это нормально? — все еще растеряно спросила Алекса.

— Ты про империю или о доме Грёз? — улыбнулась Локмания, не стесняясь своей наготы. — Для империи эти случаи редки, но бывают в рамках исключения. Иногда бывает так, что в семье господина рождаются только дочери, а кто-то ведь должен занять место главы семьи. Что до дома Грёз… тебе придется свыкнуться с тем, что я какое-то время буду приходить к Сабиле. Обучение наложницы тоже входит в обязанности привратницы.

— Понятно… — поглядев на подругу, промолвила Алекса. — Локмания, вообще-то я искала лекарство. Господин ждет моего выздоровления, да и я не хочу оттягивать с лечением.

— Вот же… — задумалась Локмания. — Я случайно забрала твои лекарства с собой. Подожди секунду.

Пока привратница пыталась отыскать в комнате походный мешок с лекарствами, Алекса бросила взгляд на подругу, которая стыдливо пряталась под одеялом. Но поиски закончились через миг и Локмания, отыскав все необходимое, просунула лекарства через дверь.

— Ты прости, Алекса, — сказала она. — Но мы должны продолжить.

— Да, да, — покраснев от стыда, улыбнулась Алекса. — Простите, что помешала.

Локмания неожиданно нахмурилась, бросила взгляд на наложницу и заговорила грубым тоном.

— Сабила, я тебе сколько раз повторяла?! Прекрати стыдиться своего тела, иначе будешь иметь дело с Маликом! Хочешь, чтобы тебя приковали к столбу?..

Сабила убрала в сторону одеяло, показав свою наготу, а Локмания резко хлопнула дверью прямо перед носом Алексы.

— Вот тебе и дом Грёз… — вздохнула Предвестница. — Всевышние силы, куда я попала?..

За высокими стенами

***

Алекса и Сабила проводили этот вечер в гостиной, выбрав себе по книге. Первая остановилась на истории империи Шадаш-Тарза, потому что хотела углубиться в законы правления, обустройство высших чинов, передачи власти в семье императора и нижних сословиях, а так же понять, какой из законов поможет ей покинуть гарем господина Дауда, сделав это, на совершено законных условиях. А Сабила, как всегда, читала о любви — в этот раз она решила прочитать любовный роман о том, какая связь может быть у наследницы влиятельной семьи и юноши, которого хотят сделать евнухом.

Смеркалось, день подходил к концу, на улице снова поднялся сильный ветер, а в гостиной скоро начало холодать. Чтобы не замерзнуть окончательно, Алекса прихватила с собой из спальни теплый плед, а вот Сабила прекрасно понимала, что не сможет задержаться в обществе подруги, потому что скоро придет привратница Локмания.

— Всё! — прорычала наложница Сабила, бросив книгу на пол.

Алекса подняла глаза, вложила бумажку между страницами, на которых остановилась и прикрыла книгу. Она уже знала, о чём заговорит подруга, потому что разговоры обычно так и начинаются уже неделю.

— Опять? — спросила Алекса.

— Я так больше не могу! — Сабила вскочила с кресла, осмотрелась и пошла в сторону двери, но остановилась и посмотрела на подругу.

Алекса терпеливо молчала, глядя на не слишком решительную подругу. Сабила только разозлилась сильнее, видимо, на саму себя, не нашла в себе силы сходить в дом госпожи, поэтому вернулась в кресло, взяла книгу и продолжила читать. Алекса тоже открыла книгу и продолжила чтение.

«Бедная наложница, — подумала она. — Госпожа Шадида дала приказ неделю назад и вот уже неделю Сабиле приходится заниматься любовью с той, кого она мысленно ненавидит. Я бы тоже возненавидела привратницу, если бы мне приказали спать с этой непривлекательной женщиной. И о чём только думает Шадида? Неужели это такая потешная игра, в которой она заставляет наложницу заниматься любовью с пожилой женщиной? Если это так, то Сабиле можно только посочувствовать. Она отсюда не сбежит, поэтому остаток жизни будет спать с тем, на кого укажут пальцем — в данном случае это Локмания».

— Почему она со мной так поступает?! — бросив книгу, еще сильнее разозлилась Сабила. — Я ведь была воспитана для Дракона, а мне приходится…. Солнце, звезды и луна, я занимаюсь любовью с этой женщиной уже неделю и всему научилась. За что они со мной так поступают, Алекса?

— Не забывай, Сабила, я приплыла с Малых земель, — ответила Алекса. — Мне вообще было неведомо, что такая… связь может существовать. Как по мне, это противоречит всем законам природы. Какой смысл любить женщину, если ты не сможешь никогда родить от неё наследника? Хороший вопрос, да?

— Я даже не думала о детях, — робко призналась Сабила. — Впрочем, ты права. У меня не будет детей, потому что я до конца жизни буду служить госпоже Шадиде.

Алекса снова отложила книгу и сказала.

— Я прочитала в книге один очень занимательный факт. В шестисотом году великий император не имел возможности дать потомство, потому что его семя было не таким, какое может зачать ребенка. Это сейчас мы называем этот феномен бесплодность, а раньше об этом никто не задумывался. Так вот император нашел лазейку, про которую молчали целое столетие.

— Слышала об этом, — вздохнула Сабила. — Императора подменивал брат близнец, от которого и пошли все наследники рода. Вот только, когда об этом узнали, империя погрузилась в смуту, которая продолжалась двадцать два года. В то славное время сгинуло сотни благородный семьей, а всему виной стал необдуманный поступок императора.

— Ты наложница госпожи Шадиды, а не императора, — напомнила Алекса.

— К чему ты клонишь? — задумалась Сабила.

— Если ты, например, захочешь стать матерью, тебе можно поговорить с госпожой, чтобы она… предложила тебя брату. Твой ребенок все равно останется в семье, а ты хотя бы познаешь мужчину.

— С ума сошла?! — выпучила глаза Сабила. — Ты хоть понимаешь…

— Об этом написано в книге, — перебила Алекса, улыбаясь. — Таких примеров хватает и им можно воспользоваться. Сабила, только не говори, что тебе нравится заниматься любовью с женщиной? Или нравится, а? — улыбнулась она. — Может быть, стоит набраться смелости, чтобы поговорить с госпожой? Мне кажется, госпожа Шадида вовсе о тебе забыла.

— С чего ты это решила?

— Прошла уже неделя, а ты до сих пор…. Впрочем, это твоё дело.

Алекса открыла книгу и продолжила читать. Она заметила, как подруга задумалась об этом, но, похоже, у Сабилы никогда не хватит смелости поговорить об этом с госпожой. Девушка слишком напугана правилами и законами дома наложниц, чтобы попытаться взять Судьбу в свои руки. Такие, как Сабила никогда не станут теми, кто повлияет на историю. Она сгинет, не оставив о себе ни следа воспоминаний. Алекса никогда не хотела такой жизни в гареме, даже не задумывалась об этом, но в её случае есть крохотный шанс оставить свой след в анналах истории. Разумеется, сама Алекса об этом тоже никогда не задумывалась.

***

Через час в дом наложниц пришла привратница, которая принесла необходимые лекарства. Пока Локмания готовила и настаивала чай из полезных трав, Сабила пыталась пожрать её взглядом, порой казалось, что наложница бросит в неё книгу, но этого не случилось. Она слишком труслива, чтобы попытаться изменить свою судьбу. Алекса следила за всем с улыбкой, делая вид внимательной читательницы, которая очень заинтересовалась историей империи Шадаш-Тарза.

Локмания быстро приготовила чай, оставила фарфоровый чайничек на столе, чтобы тот настоялся, а сама, пройдя к лестнице, посмотрела на наложницу.

— Идём, Сабила, — сказала она.

Та посмотрела на подругу, потом подняла глаза на привратницу и не спеша поднялась с кресла. Она ждала, когда подруга сделает первый шаг, важное решение и этот поступок за неё. Алекса тоже не могла больше смотреть, на то, как страдает подруга.

— Локмания, мне кажется, Сабила хочет поговорить с госпожой, — вступилась Алекса, поднявшись с кресла.

— Правда? — недоумевая, уточнила у Сабилы Локмания. — Я думаю, госпожа Шадида уже легла отдыхать, но если мы поторопимся, ты сможешь с ней поговорить. Пойдём, я сопровожу тебя в дом господина.

Сабила зажалась только сильнее, из-за чего её подруге пришлось взять все в свои руки. Алекса взяла подругу за руку и пошла вместе с ней к двери. Они обе проследовали от дома наложниц, в главный дом, где их на пороге встретил Малик.

— Что вы тут делаете? — спросил он, поднявшись с кресла.

— Сабила пожелала поговорить с госпожой, — ответила Локмания. — Отведешь её наверх?

— Пошли. — Малик должен исполнять обязанности госпожи и господина, следить за наложницами и держать порядок, но просьбу наложницы Сабилы он выполнил без энтузиазма.

Пока подруга разговаривает, в чем Алекса, разумеется, не была уверена, ибо Сабила может струсить и просто сбежать, у неё появилось время, чтобы осмотреться в доме господина Дауда. Ещё неделю назад ей стало интересно, как выглядит главный дом Грёз изнутри.

В первую очередь Алекса заинтересовалась библиотекой, которая была расположена не так далеко от входной двери. Оставив привратницу Локманию на пороге, она прошла в библиотеку, чтобы посмотреть коллекцию книг.

Библиотека выглядела, как большая коллекционная, которую, видимо, собирали еще до рождения господина Дауда. Два десятка книжных шкафов из черного дерева заняли все свободное место, и каждая книжная полка была полна знаний империй Шадаш-Тарза. Здесь можно прожить всю жизнь, но все равно не хватит времени, чтобы прочитать все книги. Настолько прекрасную библиотеку мог собрать только очень образованный человек, который не просто жил, но и интересовался историей своего происхождения, возникновения империи, каждого временного промежутка Шадаш-Тарза, рассвета и смутных времен, преследовавшие дом Дракона со дня становления этого пустынного народа. Какой путь проделала империя Шадаш-Тарза, чтобы стать чем-то особо величественным? Настолько могущественным государством, что способно построить огромный флот, увидеть край земли, завоевать все земли и стать полноправным правителем всего бушующего моря. Все ответы хранятся в библиотеке господина Дауда.

Алекса это чувствовала и без всякого стеснения прошлась между стеллажей, чтобы выбрать себе несколько книг. Глаз сразу зацепился за несколько увлекательных экземпляров, которые она, разумеется, захватила с собой. Она так забылась и ушла в себя, что не заметила, как собрала целую стопку книг. Но и этого ей было мало.

— Осторожнее, — попросил Дауд, мелькнув между книжных шкафов, — некоторые книги очень старые, чтобы ты их хватала таким грубым образом.

Алекса склонила голову, увидела его туловище, сверкнула улыбкой и обошла книжный шкаф, чтобы взглянуть в глаза.

— Простите, господин Дауд, — промолвила она. — Моя тяга к знаниям перевешивает здравый смысл.

— Любишь читать? — поинтересовался он.

— Всегда любила, — призналась Алекса. — Оказавшись здесь, полюбила, пожалуй, чуточку сильнее. Мне ведь даже не позволено покидать дом Грёз, чтобы подышать свежим воздухом. Приходится коротать время с книгой, которая многое может рассказать плененному человеку.

— Считаешь, что ты в плену?

— А разве нет? Господин Дауд, вы читали судьбу короля Гарина, чьё правление в королевстве Фрагиль продлилось ровно один день и одну ночь? Он получил корону, короновал себя и выбрал королеву — все это за один день, а ночью новоиспеченная королева сказала, что её супруг болеет приступами безумия, которые проявляются, когда садиться солнце. Ради благополучия любимого мужа, она приказала построить вольную темницу, где бы он не смог причинить вреда ни себе, ни любимым. Королева назвала это помощью, ради его же блага, а сама завела себе трёх любовников, родила от своего брата бастарда и умерла уже через три года правления. Наступила новая эпоха, а про бедного короля, сидящего в темнице, все быстро забыли.

— Ты сравнила себя с ним? — улыбнулся Дауд.

— А разве моя участь лучше? Вы ведь держите меня, словно какую-то дикую птицу в клетке, которая, воспарив над бедами, хочет сбежать от вас. Я не хочу быть птицей в клетке, господин Дауд. Эта участь меня душит, выжимает все жизненные соки, не позволяя сделать глубокий вздох. Я дышу, страшась сделать лишний вдох. Вы уже много раз говорили, что будет, если я вас прогневаю.

— Я не давал тебе повода бояться наказания, Алекса, — напомнил Дауд.

— Может быть, вы и не давали, но я живу под гнётом наказания, которое последует сразу после первой ошибки, совершенной мною по незнанию порядков и устоев империи Шадаш-Тарза.

Дауд забрал у наложницы книги, положил их на столик и взял её за руку, которая оказалась намного нежнее и теплее, чем он представлял. Алекса тоже почувствовала холодное прикосновение, но старалась не смотреть на руки Дауда, а глядела ему в глаза, стараясь прочитать в них мотивы и стремления — в глазах было желание любви, ненасытная страсть и помыслы о ночи, которую он хочет провести с ней наедине.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя… невольной птицей, — сказал он. — Мне бы хотелось, чтобы ты увидела в этом месте свой дом. Место, где бы мы могли жить и растить наших детей. Ты ведь этого хочешь?

Алекса заглянула глубоко в сердце и сразу нашла ответ.

«Я всегда этого хотела, — призналась она себе. — Но жизнь преподносит свои сюрпризы, поэтому любить кого-то порой очень больно».

— Не хочу снова быть раненой, — призналась она вслух. — Не хочу жить как наложница, которая может обжечься своей любовью.

Дауд отстранился.

— Я понимаю, чего ты боишься, — промолвил он. — Думаю, что понимаю. Ведь мы знакомы несколько дней, а ты уже требуешь от меня изменить законам дома Грёз. Прости, Алекса, законы писаны для всех. Мы снова обсудим этот вопрос, когда ты родишь мне наследника.

Алексу разочаровали слова господина, но она не унывала.

— Тогда поговорим об этом, когда я смогу проводить с вами больше времени, — улыбнулась она. — А теперь простите, я должна выпить своё лекарство. Вы позволите взять несколько книг?

— Возьми пару, — ответил Дауд. — А когда прочтешь, можешь прийти снова и взять другие книги. Не хочу, чтобы книги были разбросаны, понимаешь? Отец очень трепетно относился к библиотеке.

Алекса выбрала сразу две книги.

— А вы приходите сюда, чтобы немного почитать? — спросила она.

— В редких случаях.

***

Утром Алексу разбудил громкий крик, который перерос в вопли. Она вскочила с подушки, словно кто-то кричал в её спальни, но оказалось, что кричат за дверью и голос принадлежит наложнице Сабиле.

Алекса схватила халат, накинула его на плечи, подвязала шелковый пояс и выскочила из спальни. То, что она увидела, разуверило её в том, что в этом месте можно создать настоящую семью.

Несколько евнухов схватили в охапку Сабилу, поволокли её к лестнице, и даже не позаботившись о здоровье, скинули вниз. Наложница кубарем прокатилась до гостиной, отбила себе все ребра, кричала, пыталась сбежать, но там её встретила еще группа евнухов, которая поволокла её к двери. Они тащили её за ноги, прокатили на груди до самого порога, где она схватилась за дверь, чтобы избежать ужасной участи. Но тут в дело вступил главный евнух Ыксан, который ударил её по спине плетью. Сабила завизжала от боли, отцепилась руками, что позволило евнухам вытянуть её на улицу и потащить уже по песку.

— НЕ НАДО! — продолжала кричать Сабила.

Но её никто не слушал.

Алекса спокойно спустилась на первый этаж, вышла на улицу и заметила недовольную госпожу Шадиду, следящую за всем этим ужасом, от которого кровь стыла в жилах. Наложницу Сабилу утянули за главный дом, куда проследовали Алекса и Шадида.

«Вот и столб, которым меня запугивали с первого дня, — подумала Алекса, увидев место наказания».

Это был самый обычный черный столб из железа, вбитый в песок, который вытянулся на высоту трех метров. К столбу были приварены крюки, на которых висели цепи с кандалами. Евнухи прижали наложницу к этому, вне всякого сомнения, горячему столбу, приковали ей руки на запястьях, ноги в области щиколоток, заковали шею и сорвали со спины остатки одежды.

Наложница сидела в неудобное положении: прижималась к горячему столбу грудью и обнимала ногами и руками, касаясь щекой. Алекса больше не могла смотреть на это зверство, поэтому направилась обратно в дом, даже не подумав о том, чтобы спросить, в чём провинилась её подруга.

— Это может случиться и с тобой! — крикнула вслед Шадида.

Алекса замерла, резко обернулась и уже хотела высказать этой женщине все, что накопилось, но из дома вышел господин Дауд, опередивший её в словах.

— Придержи язык, сестра! — прорычал он. — Я глава семьи и могу сделать так, что ты разделишь судьбу своей наложницы. Ступай в дом, пока я не разозлился.

Шадида прикусила губу, бросила злой взгляд наложнице брата и удалилась, как ей приказали.

— Что плохого совершила Сабила? — спросила Алекса. — За что её наказали?

— Видимо, это твоих рук дело, — догадался Дауд.

— О чём вы?

— Понимаешь, Шадида купила наложницу, выложила деньги, а она заявила в лицо, что не желает спать с женщинами, ибо была обещана самому Дракону.

«Вот дура… — подумала Алекса. — Я ведь не это имела в виду! Сабила, о чём ты только думала?»

— В городе пошли слухи, будто бы мы с сестрой… вместе, — добавил Дауд. — Ты понимаешь, чем чреваты такие разговоры?

— Понимаю, — подтвердила Алекса. — Сама стала свидетелем того, как одна очень влиятельная женщина родила от отца уродца. Любовь в семье — грязный грех, так учит наша религия.

— Наша религия солидарна с вашими всевышними силами, — согласился Дауд. — И мы решили выставить Шадиду той, кто испытывает любовь к женщинам, понимаешь? Моя сестра никогда не интересовалась женщинами.

— Тогда зачем она…

— Шадида понимала, что её наложница вскоре заскучает, поэтому повелела привратнице проводить с ней время, учить её. Но Сабила все не так поняла, чем еще сильнее разозлила мою сестру. Шадида уже испытала одно унижение, а тут еще наложница приходит и говорит такое.

— Но ведь Сабила не знала…

— Не волнуйся, Алекса, — улыбнулся Дауд. — Через час твою подругу освободят. Это будет небольшой воспитательный урок, который, я надеюсь, запомните вы обе. Я заплатил за тебя большие деньги и не откажусь от своих желаний. Мы поняли друг друга?

Алекса посмотрела на навершие черного столба.

— Да, господин Дауд. Я вас очень хорошо поняла.

Решение Шадиды

***

Дауд поднялся на второй этаж и постучал в комнату сестры.

— Шадида, мы можем поговорить? — спросил он громогласным голосом.

Она открыла дверь, позволила брату пройти в комнату, а сама заняла место на кресле, до которого не доставал солнечный свет.

— Прости, что я высказала твоей наложнице, — промолвила она. — Меня раздражает поведение этой иноземки, прибывшей из Малых земель. Эта Алекса слишком многое на себя берёт, а ты это позволяешь.

— О ней мы тоже поговорим. — Дауд присел на край постели, закинул ногу на ногу и посмотрел на сестру. — Первым делом ты должна немедля освободить Сабилу, пока она окончательно не обгорела на солнце.

Шадида скрестила руки на груди.

— С какой это стати я должна так поступать? — недовольно спросила она. — Ты ведь сам сказал, чтобы я купила себе наложницу, с которой могу делать все, что захочу. Я решила проучить эту девицу и проучу. Пусть немного посидит и подумает на палящей жаре, может быть, тогда научится говорить со своей госпожой в уважительном тоне.

— Это твоя наложница, — подтвердил Дауд, — но мы оба понимаем, что такой метод наказания давно устарел. В империи использует его только в редких случаях, на подобии побега или нападения на господина. А ты наказала свою наложницу только за то, что она отказалась заниматься любовью с привратницей. Честно говоря, я бы тоже отказался делить постель с этой старухой. Ты и меня на цепи посадишь?

— Я хотела как лучше! — заявила Шадида, уверенная в своей правоте. — Я дала наложнице дом, цель, наслаждение, которого, если ты не заметил, у меня самой нет, и в ближайшее время не появиться. А она отблагодарила меня тем, что пришла и изложила своё недовольство, осыпала меня неуважением и возомнила себя свободной женщиной. Ты бы сам вытерпел, если бы твоя ненаглядная Алекса отвергла бы тебя прямо в лицо?

Дауд повел плечами и махнул рукой.

— Это ты меня вынудил, брат, — добавила Шадида. — Это ты хотел избавиться от слухов, чем заставил меня купить себе наложницу и отречься от всех мужчин. Я не желала такой участи ни себе, ни наложнице. Но я не потерплю, чтобы глупая девица дерзила мне, глядя в глаза.

— Зря ты воспринимаешь все так категорично, Шадида, — промолвил Дауд. — У тебя нет мужского внимания, я это вижу и прекрасно понимаю. Но ведь нельзя срывать свою злобу на наложницу только из-за того, что она кого-то отвергла. Сабила ведь отвергла не тебя, а привратницу. Не думала ли ты, что сама можешь занять место Локмании и немного выпустить пар? Таким образом, ты накажешь наложницу за неповиновение, но сделаешь это в постели, заставив ту усердно исполнять свои обязанности, а не на солнцепеке, где она может получить солнечный удар и просто умереть.

Шадида покосилась на белые облака за окном. Сегодня и вправду стояла очень жаркая погода, из-за которой пот стекал по телу даже в прохладном уголке дома главы семьи.

— Ладно, — вздохнула она. — Я отпущу наложницу…. Но у меня есть условие!

— Я слушаю.

— Ты запретишь своей наложнице влезать в мои дела, — заявила Шадида. — Если эта девица еще раз подговорит Сабилу на бунт, я сама прикажу Ыксану высечь твою наложницу. И не смотри на меня так, брат. Ты сам все решил. Если у меня и будет наложница, то только на моих условиях. Я не потерплю заговоров. Впрочем, ты и сам бы задумался о том, что твоя Алекса выкинет в следующий раз.

— О чём ты говоришь? — задумался Дауд.

— Ты так слеп красотой своей наложницы, что не видишь, насколько коварна эта женщина? Брат, что она с тобой делает? Эта ведь подлая змея, которая спит и видит, как отсюда сбежать. Ни уж то ты решил, будто бы Алекса тебя полюбит только потому, что ты глава этой семьи и очень внимателен к ней?

— Об этом можешь не беспокоиться. — Дауд взял с тумбы колокольчик сестры, чтобы вызвать сюда слуг, которые приведут привратницу.

Но Локмания была в доме, поэтому поднялась сама.

— Вы меня вызывали, госпожа? — спросила она, появившись на пороге спальни.

— Это я тебя звал, привратница, — сказал Дауд. — Передай Ыксану, чтобы Сабилу освободили, а сама сопроводи её к бассейну и обработай ожоги.

— Как прикажете, господин, — поклонилась Локмания. — Это всё?

Дауд посмотрел на сестру.

— Вообще-то, нет, — промолвил он. — Скажи, когда последний раз ты проверяла здоровье моей наложницы? И расскажи мне всё, чем она занимается, как часто пьёт лекарство и о чём разговаривает с подругой.

Локмания прошла в комнату.

— Алекса скрытная женщина, — промолвила она. — Чем она занимается ночью, мне не ведомо. Я лишь знаю, что она целый день читает у себя в комнате, иногда спускается в гостиную, а по вечерам ходит в баню. Но я не замечала странности в характере, потому что Алекса всегда отвечает без раздумий, говорит вежливым голосом, часто улыбается и любит шутить. А что до лекарств и здоровья, то вы можете не беспокоиться, господин. Алекса сама часто напоминает мне о том, что пора заварить травы. По ней видно, как она хочет поскорее пойти на поправку. Видимо, это очень важно для неё.

Шадида переглянулась с братом.

— А ты её обследовала? — спросила она.

— Да, госпожа, — подтвердила Локмания. — Последний раз я делала осмотр обеих наложниц позавчера. Наложница Сабила полностью здорова и открыта для любви, а вот Алекса…. Ей следует повременить с близостью, господин. Хотя бы ещё неделю или две.

— Все так плохо? — поинтересовался Дауд.

— Я точно не знаю, кто так мог поступить с бедной женщиной, но работал профессионал своего дела. Еще бы год назад я бы назвала этого врача дилетантом, но после знакомства с Орланом де Мессом, мне кажется, что врач, проводивший аборт, сделал все намерено.

— В каком смысле?

— Ну, этот врач не только извлек ребенка, но и пытался сделать так, чтобы Алекса больше никогда не смогла выносить дитя. Она бы могла забеременеть, но каждая последующая беременность заканчивалась выкидышем, а вскоре и полным бесплодием. К счастью, ему, видимо, кто-то помешал закончить задуманное.

— Но она ведь может родить? — с надеждой спросил Дауд.

— Да, господин, — подтвердила Локмания. — В этом нет никаких сомнений. Я бы посоветовала подождать неделю, чтобы не усугубить положение. Скорое проникновение может причинить боль, а это чревато тем, что вы сами доведете дело врача до конца. Подождите немного и у вас появиться шанс зачать прекрасного наследника.

— Я никуда не тороплюсь. Спасибо, Локмания. Если что-то в характере наложниц измениться или ты случайно услышишь неблагоприятную беседу, сообщи об этом мне. И чаще следи за самочувствием этих двух женщин, хорошо?

— Разумеется, господин, — поклонилась она. — Я служу только вам и госпоже Шадиде.

— Ступай и освободи мою наложницу, — приказала Шадида.

Локмания поклонилась и направилась к двери.

— Постой, — окрикнул её Дауд. — Локмания, расскажи о своих предположениях моей наложнице. Если ты права и с ней хотели поступить таким ужасным способом, я хочу, чтобы она об этом знала. Пусть знает, что в том месте, где она родилась, все хотят причинить ей вред. Пусть будет уверена, что нет лучше места, чем дом Грёз.

Дауд плохо понимал женщин, но даже в этом случае Алекса была особенной женщиной, которая воспримет информацию совсем не так, как он бы этого хотел. И если до этого откровения у неё были причины остаться в доме Грёз, после услышанного она твердо решила, что обязательно сбежит. Она покарает всех, кто причинил ей столько боли.

***

Не прошло и часа, как Сабилу освободили от наказания, обработали небольшие следы солнечных ожогов и отправили в бассейн, где девушка провела несколько часов. Вскоре госпожа Шадида послала за ней главу дома Грёз Малика, который привел девушку уже через минуту.

Наложница Сабила, завернутая в белое махровое полотенце, вошла в комнату с опущенной головой. Сгорбленная и немного напуганная наложница боялась поднять глаза, стыдилась посмотреть в лицо госпожи, сидящей перед окном, из которого открывался прекрасный вид зеленого лабиринта и небольшого пруда.

— Госпожа, я привел наложницу, как вы приказали, — отчитался Малик.

— Спасибо, а теперь выйди и закрой за собой дверь, — приказала Шадида.

— Вы уверены? — покосившись на наложницу, спросил глава дома Грёз.

— Оставь нас, — распорядилась госпожа, и он вышел, закрыв за собой дверь.

Шадида пила холодное вино, глядела на белые облака, плывущие по голубому небу, и не обращала внимания на наложницу, стоящую на пороге. Госпожа тоже, видимо, изнывала от жары, поэтому была одета в полупрозрачную вуаль, пошитую из белого шёлка.

— Не хочешь попросить прощения? — не оглядываясь на дверь, спросила она.

— Простите… — прошептала Сабила.

— Я не слышу.

— Простите, госпожа Шадида! — отчетливо проговорила наложница. — Я не хотела доставить вам проблем. Мне не следовало приходить и указывать, как управлять домом Грёз. Такого больше никогда не повториться, клянусь вам, госпожа.

Шадида, добившись своего, подозвала наложницу рукой. Сабила сделала несколько нерешительных шагов, обратила внимание на расправленную кровать, подошла еще чуточку ближе и остановилась в трёх шагах от стола, за которым сидела госпожа.

— Выпей, — протянув кубок с вином, приказала Шадида.

Сабила вскинула брови, потому что еще никто и никогда не угощал её вином. К тому же, она никогда не пробовала этот напиток. Но отказываться от приказа нельзя, ибо госпожа воспримет это за очередное оскорбление. Более того, Сабила очень хотела пить. Она взяла кубок обеими руками, взглянула на вино и поднесла его к губкам, чтобы коснуться кончиком верхней губы. Вкус был достаточно приятным, поэтому наложница сделала несколько маленьких глотков и вернула кубок на стол.

— Пей! — бросив строгий взгляд, приказала Шадида.

Сабила вздрогнула, хотела отстраниться, но в последний момент передумала и, схватив кубок, выпила вино залпом, точнее вылила его себе в глотку, поперхнувшись несколько раз. Горло немного обожгло, но Сабила сумела сдержать кашель, вернуть кубок на стол и поклониться.

Шадида взяла кувшин и наполнила кубок еще раз.

— Я не хотела тебя покупать, — призналась она. — Много лет назад господин Аббас хотел подарить мне дом, в котором я бы смогла создать свой гарем. Он не хотел отдавать меня в гарем другого господина, понимаешь? Но я ему отказала, потому что никогда этого не хотела. Может быть, я не подарок, но такой меня сделала жизнь, в которой не было матери. Мама бы смогла мне показать свою любовь, научить меня любить мужчин и женщин. Но она умерла во время родов, а те подруги, с которыми мне приходилось иметь дело, всеми силами меня отталкивали.

Шадида сделала несколько глотков и передала кубок наложнице.

— Ты понимаешь, о чём я говорю? — спросила она.

— Понимаю, госпожа. — Сабила тоже пригубила вино, но не стала его пить, потому что почувствовала, как начала кружиться голова, появилась легкая истома, а мысли переплелись. В этом случае следовало поскорее уйти, чтобы не наговорить лишнего, но Сабила вернула кубок на стол и добавила. — Я была обещана Дракону, госпожа Шадида. Меня готовили к тому, чтобы я служила ему до конца своих дней. Я с трех лет начала готовиться, учиться, постигать азы наложниц. Целых одиннадцать лет ждала, когда встречу великого Дракона, а попала в дом Грёз. Попала к вам, госпожа. Простите, но я не знаю, как служить вам. Я просто не знаю.

— Что ж, — улыбнулась Шадида, — видимо, мы будем учиться вместе.

— Госпожа? — вскинула брови Сабила.

— Иди к себе, наложница, — приказала она. — Вечером я пошлю за тобой.

Сабила была ошарашена, но не могла отказаться или воспротивиться воли своей госпожи. Ей оставалось только поклониться, поблагодарить за вино и покинуть спальню, в которую придется вернуться после заката.

***

Шадида, шатаясь от двух выпитых кувшинов вина, спустилась на первый этаж, прошла через гостиную к кабинету брата и постучалась. Глава семьи много времени проводит в работе, поэтому часто закрывает дверь, но в этот раз она была открыта, чем и воспользовалась подвыпившая сестра.

— Сестра, в чём дело? — спросил Дауд, аккуратно перекладывая бумагу из одного ящика стола в другой.

Шадида облокотилась на косяк двери.

— Я напилась, братец, — призналась она.

— Заметно. Зачем пришла? Ты ведь знаешь, что я не пью. Поэтому прости, компанию не составлю.

— Весь из себя такой правильный глава семьи, — ухмыльнулась Шадида. — А сорвать с тебя лицо, что останется?

— В отличие от тебя, Шадида Аль Салил, мне нечего скрывать.

— Какой же ты скучный, — подтянулась она. — Ладно, не стану тебе мешать. Я лишь зашла сказать, что в скором времени вернусь в наш старый дом.

Дауд замер, поднял глаза и вскинул брови. Его сестрица с трудом держалась на ногах, не понимала, что говорит и это его крайне злило. Она всегда была такой безалаберной, но став старше, ничему не научилась, кроме, пожалуй, распития алкоголя.

— С чего это ты решила уехать? — недоверчиво спросил Дауд.

— Ну, ты ведь сам позволил мне стать госпожой, — ответила Шадида. — Два господина в одном доме? Тебе не кажется, что после рождения наследников нам тут будет тесновато? Я лишь хочу открыть свой дом, где смогу собрать гарем из тех, кто мне по душе.

— Короче, ты решила устроить из дома нашего отца публичный дом, — вздохнул Дауд. — Думаешь, я позволю?

— Почему ты сразу так груб, братец? — нахмурилась Шадида. — Я не говорила о публичном доме. Это будет мой дом! Я даже название придумала, которое мне очень подходит.

— Дом алкашей и безалаберных личностей?

— Почти, но не так грубо. Мой дом будет называться: дом Желаний. Понимаешь, о чём я говорю? Это будет дом моих желаний. Там я буду воплощать свои желания с теми, кого захочу купить на невольничьем рынке. У меня пока только одна наложница, но я уверена, что смогу заработать немного денег и купить еще несколько милых дам. Может быть, мне повезет и в руки попадет какой-нибудь совсем невинный экземпляр.

— Младенец? — уточнил Дауд.

— А почему бы и нет? Братец, я ведь женщина. Ты только представь, что я сама воспитаю себе наложницу. В три годика мы будем с ней танцевать, потом разучим, как правильно себя вести, разговаривать в обществе других господ и будем делать все, что душе угодно.

— Грандиозные планы, — похлопал Дауд. — Только из этого ничего не выйдет, ибо тебе нельзя поручить самое простое дело. Чего уж говорить о ребенке.

— Пошел ты, ублюдок! — стиснула зубы Шадида. — Я женщина, Дауд, а не подстилка и исполнительница твоих прихотей! У меня тоже может быть ребенок. Или ты считаешь, что я не смогу воспитать своего ребенка?

— Не сможешь. Ты о себе позаботиться не можешь, а про ребенка я вообще молчу. Жила всю жизнь за счёт нашего отца, теперь живешь в моём доме, пьешь и ешь за мой счёт, а еще говоришь о том, что сможешь обеспечить своих наложниц, даже ребенка. Сама не понимаешь, как это абсурдно звучит?

Шадида сильнее стиснула зубы, но промолчала.

— Я так понимаю, ты поговорила со своей наложницей, — догадался Дауд. — Что вы решили?

— Она придет ко мне ночью, — призналась Шадида.

— Так почему бы тебе не сходить наверх и не выспаться, сестра? Сабила хорошая женщина, но ей досталась самая отвратительная госпожа из всех. Чтобы ты снова не наказала бедную наложницу, потому что любое её слово ты воспримешь за отказ, лучше отоспись. Ты ведь не хочешь испортить первое впечатление?

— Ты прав, братец, — согласилась Шадида. — Я этого не хочу.

— Тогда ступай наверх. Мне тебя проводить?

— Не стоит, — улыбнулась Шадида. — Сама дойду. Спасибо тебе за все, Дауд.

Глава семьи улыбнулся, проводив сестру взглядом.

— Ребенка она захотела, — ухмыльнулся он, когда сестра ушла. — Я тебе верблюда не доверю, чего уж говорить о доме нашего отца. Может быть, действительно стоит задуматься о том, чтобы продать эту дуру? От неё слишком много проблем…. — Дауд посмотрел на письмо, которое пришло этим утром. — Еще Парасат через месяц обещался приехать. Интересно, какой сюрприз меня ожидает? Впрочем, я все равно их всех убью…

Знакомое чувство

***

Алекса, лежа в бане, заметила в клубах густого пара подругу, которая занималась невесть чем. Сначала Сабила влетела в баню, осмотрелась, пытаясь найти лестницу, сбегала на второй этаж, бросила на скамейку несколько полотенец, со всех ног вылетела из помещения, а через несколько минут вернулась и опять убежала. Алекса долго следила за тем, что делает подруга, но так и не поняла, чего та пытается добиться. Только когда наложница госпожи Шадиды прибежала в баню в третий раз, следом за ней ворвалась привратница, которая схватила ту за запястья.

— Сколько ещё будешь от меня бегать? — резко высказалась Локмания.

— Кажется, я что-то забыла, — оглядываясь по сторонам, промолвила Сабила.

— Потом найдешь, а сейчас живо наверх! — приказала привратница.

Сабила еще раз огляделась и прошла по лестнице на второй этаж. Локмания не стала спешить, а вязла с пола тазик, подошла к углублению и стала набирать горячей воды.

— У вас всё хорошо? — поинтересовалась Алекса.

— Прекрасно, — улыбнулась Локмания. — Госпожа Шадида приказала приготовить свою наложницу ко сну, а эта девица весь вечер носиться, слово луна упала с небес.

— А к чему готовят наложниц? — задумалась Алекса. — Меня это тоже ждёт?

— Ты ведь была замужем, Алекса, — сказала Локмания, — поэтому господин Дауд ни о чем не распоряжался. К тому же, в отличие от тебя, Сабила еще ребенок.

Алекса приподняла бровь.

— Ей четырнадцать лет, — сказала она. — Как это в четырнадцать лет можно оставаться ребенком?

— Я говорю про невинность, — пояснила Локмания.

— Ох…

— Впрочем, как ты сама уже заметила, Сабила и без того глупа.

«Кажется, кто-то мне говорил о том, что в империи мужчины не спят с девственницами, — подумала Алекса. — Вроде бы наложниц лишают целомудрия перед тем, как они возлягут со своим господином».

— Локмания, это тоже входит в твои обязанности? — поинтересовалась она.

— Разумеется, — подтвердила привратница. — А теперь прости, кажется, я забыла свои инструменты в спальне этой глупой девицы. Последишь, чтобы она опять не сбежала?

— Ладно, — улыбнулась Алекса.

Когда Локмания, оставив таз на полу, покинула баню, Алекса попыталась припомнить, как хорошо ей было в первую ночь. За долгие месяцы скитания она вовсе позабыла, какого это быть желанной. Внимания ей хватало, ноэто не то, чего бы она хотела. Терпеть, как глава семьи Дауд тискает бедра верхом на верблюде? И об этом мечтала маленькая девочка, наслушавшись рассказов дядюшки? За время путешествия все приятные мысли стерлись в памяти, потому что у неё не было времени, чтобы просто сесть и вспомнить о том, как хорошо жилось с мужем.

Но вскоре Алекса вспомнила свою первую ночь. Вспомнила и ужаснулась! И если не учитывать, что она, маленькая наивная герцогиня, несколько лет бегала за мужем, чтобы тот закрепил их брак в постели, первая любовная ночь вышла на порядок хуже всяких желаний. В то время ей пришлось воспользоваться помощью архиепископа, чтобы осадить мужа, да и при этом Карл посмел унизить в самый важный момент в жизни каждой женщины. Да, она все это помнила! Алекса запомнила, как приятно муж вошел в неё мужским естеством, как она испытала боль и сладостное наслаждение. Но потом, когда отец и мачеха покинула покои, Карл отстранился от жены, словно желать любимую женщину страшный грех, до которого он не опуститься. Первая близость с мужем была самой ужасной из всего, что Алекса смогла испытать в жизни.

Пока она мыслила о своём, со второго этажа украдкой спустилась Сабила. Наложница посмотрела по сторонам, убедилась, что привратница Локмания покинула баню и спустилась к бассейну с горячей водой.

— Алекса, можно тебя спросить? — прошептала Сабила, присев на корточки.

Алекса расправила плечи, но не стала открывать глаза.

— Да, конечно, — позволила она. — В чем дело?

— У тебя ведь уже был мужчина, я права? — поинтересовалась любопытная подруга.

— Я пять лет была замужем за человеком, которого любила, — призналась Алекса. — Разумеется, мы занимались любовью. Тебя что-то беспокоит?

— Вообще-то, да, — робко ответила Сабила. — Ты ведь уже поняла, что у меня не было… ну, мужчины. Скажи, а заниматься любовью больно?

Алекса выпучила глаза и обернулась, прижавшись грудью к холодной стенке бассейна.

— Сабила, ты будешь заниматься любовью с женщиной, — напомнила она. — К тому же, у тебя ведь уже есть опыт с Локманией. Откуда мне знать, больно это или нет.

— Я про самый первый раз спрашиваю, — никак не успокаивалась Сабила. — Ты ведь понимаешь, о чём я говорю?

«Понимаю, просто над тобой весело подшучивать, — подумала про себя Алекса».

— Ну, может быть, самый первый раз будет чуточку больно, — сказала она вслух. — Впрочем, мне кажется, все зависит от того, как ты сама этого будешь хотеть. Я очень хотела заняться любовью с мужем, поэтому почти ничего не почувствовала. Да, было чуточку больно, но потом все прошло.

— Спасибо, — улыбнулась Сабила.

— Ты слишком сильно нервничаешь, — сказала ей вслед Алекса. — Постарайся расслабиться и получить удовольствие. Если отпустишь все страхи, я уверена, ты сможешь испытать удовольствие.

Сабила убежала наверх, а Алекса, вернувшись к размышлению, вернулась в первоначальное положение и задремала.

***

Вечером, уже после заката, Алекса покинула баню, вернулась в дом наложниц, освободила влажные волосы от оков махрового полотенца и приступила к ужину, который так заботливо приготовили слуги. Она никогда не задумывалась о том, где и как готовят эти удивительные традиционные блюда империи. В них, к сожалению, не хватало только мяса и какого-нибудь приятного дополнения, на подобии красного полусухого. Ужиная, чаще всего в полном одиночестве, она уже составила свой список любимых блюд, а так же припомнила каждый вкус вина, который ей довелось пробовать. К гороховой каше, например, идеально подойдёт ей любимый сорт вина, которым она начала баловаться с ранних лет — напиток очень мягкий, с нотками барбариса, а на вкус едва сладковат. Этим вечером, вне всякого сомнения, такое вино прекрасно подчеркнуло гороховую кашу. Однако если бы ей и позволили попробовать вино Шадаш-Тарза, это случиться только в том случае, когда она подарит господину Дауду наследника.

Она пережевывала сухую кашу, перелистывала старые страницы книги о современной тактике ведения войны, запивала горох вместе с бредом автора книги холодным чаем и только в некоторых случаях поглядывала на дверь, за которой, как ей казалось, весь вечер кто-то ходит. Кто бы это мог быть?

Сабила прошла, стоит отметить, весьма болезненную процедуру, которой её подвергла привратница, подмылась в бане, оделась в шелковое одеяние и убежала к своей госпоже, где, видимо, проведет всю ночь. Впрочем, подруге можно только посочувствовать, потому что Алекса прекрасно понимала, сколько унижений уже испытала Сабила. А сколько всего ей придется пережить в будущем? Вот кому и следует сбежать, так это Сабиле, которую уже успели научить любви с женщиной, наказали, приковав к железному столбу, лишили невинности и приказали провести ночь со своей госпожой. Стоит задуматься об этом на минуту больше, как голова идет кругом.

В этот раз шум за дверью раздался слишком отчетливо, чтобы пропустить его мимо ушей. Алекса отодвинула пустые блюдца, вложила бумажку на открытой странице, прикрыла книгу и не спеша подошла к двери. От того, как кто-то ударил в дверь кулаком, она вздрогнула и отскочила. Следовало бы убежать наверх или позвать главного евнуха Ыксана, но Алекса потянулась к ручке двери и та сама распахнулась.

— Я тебе помешал? — появился на пороге Дауд.

— Что вы тут делаете? — недоумевала Алекса.

Господин Дауд сверкнул улыбкой и вырвал из двери стрелу, которую выпустил секунду назад. Алекса увидела у него в руках красивый лук, но все еще пыталась найти ответ на вопрос. Как он решился на то, чтобы расстрелять дверь в дом своей наложницы? Алекса поблагодарила богов только за то, что не открыла на секунду раньше.

— Стараюсь расслабиться! — рыкнул Дауд и выпустил очередную стрелу. Та вонзилась в косяк двери, несколькими сантиметрами выше головы наложницы.

— Двести тысяч копий, господин, — напомнила Алекса. — Будете и дальше в меня стрелять, запросто их потеряете.

— Кто сказал, что я стреляю в тебя?

Очередной выпущенный заряд полетел уж совсем далеко, вонзившись в раму окна, расположенного на втором этаже. Стало понятно, Дауд опытный лучник, способный подстрелить белку в лесу, прячущуюся на расстоянии двух сотен шагов. И этот человек был настолько раздосадован, что решил попрактиковаться в стрельбе прямо в дом своей наложницы. Вслушавшись в свист последней выпущенной стрелы, наложница решила сыграть по своим правилам и не спеша подошла к господину.

— Вижу, вы чем-то раздосадованы, господин, — промолвила она. — Может, бокал теплого чая сможет успокоить ваши нервы?

— Думаешь? — опустил лук Дауд.

— Хуже точно не станет.

— Хорошо… — согласился Дауд. — Я выпью с тобой чаю.

***

В отличие от главы дома грёз Малика, господин Дауд мог спокойно посещать свою наложницу, ходить по гостиной на первом этаже, даже входить в её спальню, если ему этого захочется. Раз уж подруга была занята удовлетворением своей госпожи, Алекса пригласила господина в свои покои, попросила служанку принести теплого чая и немного еды. За время пребывания в плену капитана Бьорна, она немного отвыкла от приёма гостей, но не растерялась в самый важный момент и нашла в себе силы для того, чтобы принять Дауда достойно.

Местом для полуночных посиделок была выбрана кровать, на которую слуги подняли низкий столик и принесли поздний ужин, приготовленный специально для таких случаев. Стол украсили разнообразные блюда: хумус из гороха, хумус из нута, яичница с помидорами и луком, фаршированная рыба и небольшой фарфоровый чайник с настоявшимся чаем. Ужин выглядел восхитительно, и Дауд принялся ухаживать за своей наложницей, предложив ей первым делом попробовать фаршированную рыбу, приготовленную по рецепту его семьи.

— Я никогда не покидал империю, — признался он. — Расскажи мне о том месте, откуда прибыла.

— Вы хотите узнать про королевство Шарджа? — уточнила Алекса.

— Плевать на королевство. Я хочу узнать о тебе. Расскажи, как и где ты жила. Хочу понять, что тебе нравилось дома. Так же мне интересно, почему у тебя такое сильное стремление мести. И есть ли способ избавить тебя от этой ноши.

Алекса сделала глоток чая с барбарисом, поставила блюдце на столик, и, устроившись на постели удобнее, принялась делиться впечатлениями от королевства Шарджа.

— Не думаю, что смогу поведать все тонкости жизни, не затрагивая историю королевства, — промолвила она. — Однако я надеюсь, вы не станете возражать, если я буду проводить некоторые параллели между Шарджа и империей.

— Не возражаю, — доедая хумус из нута, сказал Дауд.

— Во-первых, — показывая на свой откровенный наряд, сказала Алекса, — ни одна дама королевства не осмелиться надеть подобную одежду. Если не учитывать, что на Малых землях большую часть времени стоит прохладная погода, одежда империи просто неподобающая для леди. Женщины дворяне предпочитают носить дорогие платья, скрывающие полностью фигуру: ноги и талию, но часто создавая интригу, примеривая платья, которые приоткрывают руки, зону декольте, спину и шею.

— Хочешь сказать, женщины Малых земель стыдятся своих тел? — уточнил Дауд.

— Не совсем, — поправила Алекса. — Дело в том, что мы стыдимся не своей красоты, а скрываем самое сокровенное для человека, с которым проживем всю оставшуюся жизнь, начатую после свадьбы. Женщина королевства Шарджа становится женой мужчины, с которым живет, заводит потомство, а если у него есть титул и земли, правят до конца своих дней. Только для этого человека мы открываемся, позволяем ему жить с нами под одной крышей, делить счастье и горести…

— А как же потомство? — перебил Дауд. — С кем вы заводите детей? Женщины королевства ведь влюбляются?

— Именно с этим мужчиной мы и спим в одной комнате, в одной постели, занимаясь любовью, чтобы создать потомство, — добавила Алекса. — Это можно сравнить с наложницами империи. Но в отличие от Шадаш-Тарза, в королевстве нет такой практики, как дома, в которых живут сразу несколько женщин. Мужчина и женщина королевства заключают брак и принадлежат только друг другу.

— Что случается, если женщина или мужчина разлюбил свою… супругу?

— Такое случается, однако брак уже не разорвать. Супруги будут жить друг с другом, потому что это делает их обоих достойными людьми. Женщина, бросившая своего мужа, становится распутной. С такой дамой никто не станет иметь дела и ей больше не удаться заключить брак.

— Все же дома империи мне нравятся больше, — заверил Дауд. — Если господину наскучила одна женщина, он может купить вторую, третью, четвертую наложницу, чтобы разбавить своё одиночество. Я понимаю, на чём основывается брак в королевстве. Это напоминает клятву верности Дракону. Ваш брак не разорвать, как и клятву, данную господину. Продолжай, пожалуйста. Хочу узнать что-нибудь ещё.

— Во-вторых, хочу отметить, что хоть муж и имеет права наказать жену, держать её взаперти излишняя условность, на которую в королевстве никогда не идут, — сказала Алекса.

— Опять ты об этом… — вздохнул Дауд. — Хорошо, наложница. После встречи с гостем я хочу съездить в город. Вообще-то это запрещено, но я возьму тебя с собой и покажу свои намерения. Ты должна понять, что я не держу тебя взаперти. И ты в этом убедишься.

— Искренне благодарю вас, господин, — улыбнулась Алекса. — Это лучшая новость. Простите, я вправду не привыкла сидеть взаперти. Раз уж за стенами скрывается такой прекрасный мир, хочется его увидеть, узнать и посмотреть, как живут люди империи.

— У тебя будет такая возможность, — сказал Дауд. — Однако позволь предупредить, Алекса. Я заплатил за тебя целое состояние и если…

— Мне некуда бежать, господин, — промолвила Алекса. — Знаю, поверить будет непросто, но я не смогу сбежать, даже если захочу. С дядюшкой у нас натянутые отношения поэтому думаю, он уже покинул город и вернулся к своим обязанностям при дворе. Я даже не знаю, в какой стороне находится дворец императора.

— Но ты все же хочешь вернуться, — заметил Дауд.

— Очень хочу, — подтвердила Алекса.

— Все дело в мести? Кстати, Локмания сказала тебе о том, что узнала из обследования.

— Месть — смысл моей жизни. И да, она все рассказала.

— Что же ты чувствуешь к человеку, сделавшему с тобой нечто ужасное?

— Его звали Андре де Дижон. Это он спас меня из плена, в котором я оказалась по прихоти своего врага. Хотелось бы спросить Андре, что им двигало. Но он был убит в день моего побега. Думаю, он просто выполнял приказ короля, чтобы выжить. Ведь тут главное, что я выжила и ещё остаюсь женщиной, способной стать матерью. Остальное меня не волнует.

Дауд поставил пустую тарелку на стол, сделал несколько глотков чая и встал.

— Алекса, вскоре у тебя появиться цель, которая переплюнет желание мести, — сказал он. — Теперь ты моя и будешь делать только то, что будет велено.

— И что вы прикажете? — спросила она, подняв голову.

— Для начала приказываю поправляться, — улыбнулся Дауд. — Когда тебе станет значительно лучше, мы займемся тем, для чего рождаются женщины, для чего покупают наложниц.

— Вы говорите…

— … О детях — закончил Дауд. — Я уверен, ты подаришь мне прекрасных наследников.

«Уже заговорил во множественном числе», — заметила Алекса.

— Благодарю вас за визит, господин. — Она встала и слезла с кровати, чтобы исполнить реверанс. — Если позволите, я бы хотела немного почитать перед сном.

Дауд ответил кивком и уже направился к двери, как неожиданно обернулся и без лишних слов подозвал наложницу. Алекса спокойно подошла, не ожидая какой-то подлости.

— Ты ведь была в браке, — неожиданно вспомнил он.

— Да, господин, — подтвердила Алекса. — Вы ведь сами приказали, чтобы я молчала…

— Муж целует свою жену? — перебил он.

Алекса вскинула брови и с трудом сдержала улыбку.

— Целует, господин, — промолвила она. — Поцелуй — самое прекрасное, что может быть на свете.

— Сегодня отдыхай, а завтра я хочу, чтобы ты начала меня учить целоваться, — попросил Дауд, не показывая ни стыда, ни пошлости. Видимо, он ещё никогда не целовался, поэтому хочет попробовать это ощущение. Что ж, Алекса только и ждала, когда он её поцелует. Теперь ей придется делать все самой. — Ты ведь не возражаешь? — добавил он.

— Если прикажете, я готова показать пример прямо сейчас, — игриво улыбнулась Алекса.

— Не буду приказывать. Я хочу попробовать твои губы.

Алекса вскинула брови и улыбнулась.

— Только не кусайте меня, господин, — подойдя к нему вплотную, попросила она вполголоса.

Ростом они выдались одинаковыми, поэтому у них возникло проблем с тем, чтобы приблизиться друг к другу. Алекса, чувствуя у себя на лице тяжелое дыхание, закрыла глаза, и слега вытянулась вперед, робко коснувшись губ господина. Он ими даже не дернул, словно ничего не испытал. Его губы были обветренные песчаными бурями, но поцелуй, хоть и был несколько робким, понравился обоим.

— Этого будет достаточно, господин, — отстранившись, промолвила Алекса. — Я буду рада продолжить, но уже поздно.

— Хочу повторить, — настоял Дауд.

— Не обижайтесь, но поцелуи часто приводят к близости, — сообщила Алекса. — Вы ведь понимаете, что мне пока не стоит…

— Хорошо, — перебил Дауд, открыв дверь. — Это была беспечная слабость. Ложись и хорошенько отдохни, наложница. К нам в любой момент могут приехать гости.

Алекса исполнила реверанс, проводила господина взглядом и закрыла за ним дверь.

«Сбежать будет легче, чем я представляла, — подумала она. — Первым делом уничтожу твою власть и заберу все твои деньги, мальчик по имени Дауд. Потом куплю и вооружу армию, способную спалить все королевство Шарджа и весь проклятый род. Ивар Остин, я выжгу твой мир дотла!»

Холодными ночами

***

Когда день начинается, продолжается и заканчивается всегда одинаково, начинаешь действовать интуитивно, отстранено, бесцельно. Алекса столкнулась с полной безысходностью, неожиданно ворвавшейся в жизнь, подобно урагану, от которого не было спасения. Один единственный поцелуй дал ей надежду на спасение, идею для побега, шанс, выпадающий столь редко, что глупо им не воспользоваться.

Все планы полетели под откос следующим днем, когда господин Дауд, получив важное донесение с одного из главных рудников семьи, собрался и покинул дом. Надежда, шанс, даже маленькая возможность на побег исчезла вместе с ним, загоняя Алексу все глубже и глубже в безысходность, из которой она никак не могла выбраться.

Просыпаясь по утрам, ей приходилось грезить о побеге. Завтракая в полном одиночестве, она вспоминала бескрайние поля, окружающие твердыню Оран, где она могла целыми днями гулять со своим мужем, беседуя на самые бестолковые темы, о которых беседовал Карл. После ванной Алекса возвращалась в дом, читала историю империи Шадаш-Тарза, досконально изучала тактики ведения боя, как на открытом пространстве, так и в замкнутых закоулках пыльных городов. После наступало время обеда, который ей удавалось скоротать в обществе привратницы, разговаривая на самые обычные темы, на подобии переваренного гороха, недоваренного риса и однообразного чая. Сразу после обеда Алекса возвращалась в свою спальню и продолжала читать до позднего заката. Когда солнце уже скрывалось за горизонт, она ходила в баню, могла лежать в теплой воде в полном одиночестве на протяжении нескольких часов, чтобы потом поужинать, лечь спать, а с утра начать все сначала.

Этому однообразию не было конца, и даже лучшая подруга Сабила никак не могла поучаствовать в беседе Алексы. С наложницей госпожи Шадиды вообще произошла странная ситуация, не поддающаяся логики королевства Шарджа. Дело в том, что после той ночи, проведенной в спальне своей госпожи, Сабила больше не появлялась в доме наложниц. Локмания долго хранила молчание — несколько дней, а потом все же поделилась решением госпожи Шадиды, которая твердо решила насчёт своей наложницы. Молодая госпожа пожелала, чтобы Сабила перебралась в её покои и больше не беседовала со своей подругой Алексой. Для чего это было сделано? Никто не мог дать рационального ответа. Однако вот уже на протяжении недели Сабиле было позволено жить в доме своей госпожи, спать в её кровати и кушать все то, чем питаются господа. Ещё неделю назад её наказали, приковав к столбу, а уже в другую секунду она стала любимицей своей госпожи и оставила подругу на растерзание полного одиночества. Впрочем, Сабилу винить было бессмысленно. Она точно такая же невольница, только пересаженная в другую клетку, где кормят и заботятся намного лучше.

Этот пасмурный вечер особо ничем не отличался от прошлых семи вечеров, проведенных в спальне. Алекса уже успела сходить в баню, поужинать и дочитать очередную книгу. Господин Дауд пребывал в поездке, поэтому ей не позволили зайти в его личную библиотеку, чтобы выбрать там очередную книгу по истории. Пришлось довольствоваться книгой по анатомии, взятой у привратницы Локмании, которая, как она сама говорила, обещалась прийти перед сном, дабы провести ещё одно обследование. Вообще-то время приема лекарств подходит к концу и Алекса должна идти на поправку. Видимо, привратница хотела порадовать господина Дауда хорошими новостями, когда тот вернется.

Собираясь лечь спать, Алекса дочитывала параграф по анатомии, подробно описывающий влияние некоторых препаратов на печень. Она почти дочитала, оставалось несколько предложений, а потом можно было лечь спать, узнав о печени чуточку больше. Но планам не суждено было сбыться, ведь в комнату прошла привратница, захватившая с собой медицинские инструменты и стеклянный флакон с какой-то мутной жидкостью.

— Как тебе медицинская литература? — спросила Локмания, поставив поднос с инструментами и жидкостью на кровать. — Учитывая, сколько подробностей автор привнес в книгу, делая анатомические вскрытия и эксперименты на трупах, учебник точно не предназначен для чтения перед сном.

— Меня никогда не пугали такие детали, — призналась Алекса.

— Тебе повезло больше. А вот я, увидев свой первый труп, несколько дней не могла кушать, еще два месяца пыталась избавиться от кошмаров, преследовавших каждую ночь. Вскакивала с криками каждую ночь. Сны становились все страшнее, ложилась я все реже и довела себя до такого состояния, что начала терять сознание на ровном месте.

— Как же ты справилась?

— Познакомилась с одним моряком, прибывшим из северных земель. Мы с ним знатно напились, что потом три дня тошнило, переспали, а на утро я поняла, что кошмары исчезли. С того дня трупы я стала воспринимать хладнокровно, спать крепко, а на кошмары больше не жаловалась.

— Можно сказать, повезло познакомиться с подходящим человеком, — улыбнулась Алекса.

— Северные народы хоть и не славятся вежливостью, этикетом и манерами. А их поведение, нравы и безумные выходки вызывают только ужас, но собутыльники и любовники на одну ночь из них отличные. Я бы тебя познакомила с парочкой таких типов, но теперь ты принадлежишь господину Дауду и этого…

— Знаю. Не будем портить мой вечер, ладно? Мой муж был захвачен в плен и сейчас сидит в тюрьме. А, может быть, он уже был казнен. Я не знаю, как мне его спасти, каким образом отомстить за свою семью и разговоры про господина делают только хуже.

Локмания присела на край постели, положила теплую руку на коленку наложницы и скептически улыбнулась, словно в насмешку над попытками Алексы сбежать.

— Мне не довелось стать наложницей, Алекса, — сказала она. — Я родилась в трущобах города, никогда не видела ни отца, ни матери. И даже не представляю, что ты испытываешь, потеряв всех своих родных. Не мне пытаться тебя подбадривать, рассказывая, насколько несправедлива жизнь. Однако небольшой совет дать могу.

— Какой?

— Если хочешь изменить свою жизнь, получить зыбкую свободу и спокойно разъезжать с господином, тебе нужно сделать только одну вещь. Одну. Большего не потребуется. Роди господину Дауду наследника и ты сразу почувствуешь перемены.

— Каким образом рождение ребенка от нелюбимого мужчины принесет мне перемены? Я не люблю господина, никогда не полюблю. Меня можно запереть, угрожать наказанием, наказывать и издеваться, но моё сердце принадлежит другому мужчине, а желание мести, горящее во мне, не потушит ни один проливной дождь.

— Ты сама все поймешь, когда станешь матерью, — заверила Локмания. — Дети меняют нашу жизнь…

— Ты откуда это можешь знать? — нахмурилась Алекса. — Разве у тебя есть дети?

— Нет. Я повидала…

— Занимайся своим делом, привратница, — грубо перебила Алекса. — Оставь участь наложницы тем, кого удостоили этой «чести». Я и сама способна разобраться в своих проблемах. Ещё не хватало, чтобы кто-то меня напутствиями кормил и пытался утешить.

— Как знаешь. Я лишь хотела помочь.

— Мне нужна месть, а не помощь той, кто зависит от господина, в доме которого работает. Тебя наняли следить за наложницами? Вот и следи. А меня оставь в покое.

Локмания не обратила внимания на дерзость, а просто перешла к своим непосредственным обязанностям и разложила приборы на кровати. Алекса прекрасно понимала, что от неё требуется, поэтому без лишних слов перешла к делу, и, расшнуровав куски нижнего наряда, принялась распутывать набедренную повязку. Эти повязки были настолько непрактичными, что ей приходилось тратить по несколько минут только на то, чтобы одеться с утра. Вечером все выходило намного проще, однако после неприятной беседы руки почему-то сделались ватными, совсем перестали слушаться.

— Позволь… — Локмания родилась в империи и имела дела с иноземными наложницами, не справляющимися с такими непростыми деталями одежды. У неё ушло всего пару секунд на то, чтобы распутать повязку. — Сегодня она тебе не нужна. Отнесу вместе с корзиной грязных вещей слугам.

Алекса снова не стала отвечать. Она молча отвернулась, встала на колени и склонилась раком, растопырив ноги и выпятив ягодицы вперед. Раньше при таких осмотрах она ложилась лицом на подушку, как велела привратница, но сегодня её настроение было крайне скверным, и она решила облокотиться на локти, чтобы хотя бы немного усложнить работу.

— Снаружи все выглядит намного лучше, чем было в первые дни осмотра, — сказала Локмания, взяв некий прибор с кровати. — Помню, какие разбухшие у тебя были губы во время первого осмотра. Смотреть было страшно.

Алекса закатила глаза и вновь промолчала.

Осмотр продлился всего несколько минут, за которые она натерпелась болтовни привратницы настолько, что начала мечтать об одиночестве, преследующем её на протяжении недели. Видимо, остаться одной не такая плохая участь, если учесть, как много болтают жители этой империи, заводя разговоры на самые нелепые темы, которые даже не могут сравниться с теми военными байками, рассказанными Карлом Масуром. Складывалось впечатление, что Локмания намеренно пытается вывести наложницу из себя. Алекса хотела бы все высказать, но не поддавалась на провокации и с честью пережила очередной осмотр, после которого привратница снова начала говорить. На этот раз женщина затронула очень важную тему и Алекса внимательно выслушала.

— Ты полностью здорова, наложница господина Дауда, — заявила Локмания, собирая все инструменты. — Травы можно попить, чтобы укрепить женское здоровье, а вот мазь можно сменить на этот пузырек с маслом.

Алекса взяла предоставленную склянку с мутной жидкостью, открыла крышку и понюхала. Запах был схожий с ароматом духов, но жидкость в корне отличалась и имела более густой состав, нежели могли предложить духи.

— Это масло, — сообщила Локмания. — Оно абсолютно безвредно. Сабила уже получила свою порцию, эту будешь использовать ты.

— Но зачем? — принюхиваясь, спросила Алекса.

— Мы живем в пыльной империи. От песка и жгучего ветра кожа начинает портиться. Масло поможет избежать этих проблем. Оно так же омолаживает, хорошо влияет на организм, а кто-то заявляет, будто бы масло помогает крепче спать. Возможно, это тебе ни о чём не говорит, но оно вовсе не для тебя. Господин вскоре вернется и когда это случится, будь хорошей наложницей, намажься перед тем, как идти в его спальню. Господин Дауд купил тебя, поэтому ты должна быть совершенством.

Алекса не успела открыть рта, как дверь в спальню открылась. Разглядывать гостя, не было времени, ведь она избавилась от набедренной повязки и сидела на кровати по пояс голой. Ей пришлось соскочить с кровати, спрятаться за ней и стянуть на себя простынь, на которой сидела привратница.

— С возвращением, господин Дауд, — не обращая внимания на поведение наложницы, сказала Локмания.

— Закончила обследование? — спросил он.

— Осталось осмотреть ротовую полость, зубы…

— Я не об этом.

— Ваша наложница совершенно здорова, господин, — поклонилась Локмания.

Дауд отослал наложницу взмахом руки, а сам подошел к кровати и сел на край. Склонившись перед господином, Локмания так и вышла из комнаты, оставляя его наедине с наложницей, спрятавшейся за кроватью. Под напором горячего сквозняка дверь хлопнула за ней.

— Хочу тебя увидеть, — сказал он спокойным тоном.

Алекса выглянула из-за кровати и вскинула брови, не ожидая увидеть господина в таком потрепанном состоянии. Видимо, он только приехал, ещё не успел помыться, а сразу прошел в дом наложницы, чтобы увидеть Алексу. Сидя в кожаном жилете без рукавов и коротких штанах с разорванными штанинами, Дауд был грязным с головы до пят, испачканным какой-то черной сажей, в которой он, похоже, ковырялся на протяжении всей прошлой недели. Открытые руки были черны, словно он таким родился, ноги по колени испачкались в каком-то чёрном масле, к которому стал прилипать песок, а лицо…. Всевышние силы, молодой человек поранил щеку — теперь его лицо украшал глубокий шрам и из раны до сих пор сочился гной.

— Вы поранились, — промолвила Алекса, прикрывая нижние губы подушкой.

— Пустяки, — коснувшись грязной рукой раны на левой щеке, ответил он. — Издержки работы.

— Рану следует обработать, — посетовала Алекса. — Почему вы не попросили об этом Локманию?

Дауд с безразличием посмотрел в глаза наложницы, но его взгляд не удержался на лице и стал опускаться ниже, оценивая её уже с большим интересом. Алекса узнала этот взгляд. Сложно его не узнать, когда прожила пять лет с мужем. Карл ловко скрывал свои желания, однако в его суровых глазах читалось желание, присущие мужчинам, живущим с женщиной. Господин Дауд был более открыт в своих желаниях и не пытался скрыть любопытства. Да, его интересовало женское тело.

— Следуй за мной, наложница, — поднявшись на уставшие ноги, сказал он.

Несложно было догадаться, куда и зачем он пригласил наложницу. Он ведь знал, что Алекса не сможет ему отказать, даже если сильно этого захочет. Она оказалась в безвыходном положении, из которого уже не сбежать. Совсем одна на чужом континенте, в незнакомой империи, без шанса на спасение и без надежды на светлое будущее.

— Мне следует одеться, господин Дауд, — промолвила она.

— В этом нет необходимости, — заверил он.

— Господи, я ведь…

— Живо! — повысил голос Дауд.

Алекса вздрогнула, но все равно последовала за ним. Ей пришлось оставить подушку в комнате, а нижние губы прикрывать руками, стараясь не стыдиться своей бестактной наготы. Что бы сказал Карл, увидев свою жену в таком откровенном виде? Алекса боялась, что дядюшка уже ничего ей не скажет. Он сидит в тюрьме, закованный в цепи, а она стала наложницей тирана, оказавшись на другом материке.

***

Баню заволокло густым паром, а бассейн был наполнен до краёв горячей водой. В помещении не было никого, да и никто не сможет увидеть голую девушку, разглядывая её промежность сквозь плотный туман, собравшийся у основания каменной головы.

Промешкав пару секунд, думая о своих насущных проблемах, Дауд быстро пришел в себя, скинул запыленные сапоги у порога, прошел босыми ногами к старой скамье, на которую бросил кожаную куртку без рукавов, расшнурованную по мере приближения к бассейну. В этом густом тумане Алекса заметила очертания его темной фигуры, пытающейся снять грязные штаны и избавиться от ненужных украшений, чтобы, наконец, зайти в воду и расслабиться. Так Дауд и поступил, задержавшись лишь на несколько минут, пытаясь совладать со шнурком на штанах. По мере того как он заходил в воду, из бассейна стала вытекать лужа воды, вытесненная молодым человеком, весящим не так уж и много, учитывая его рост, физическую форму и внешний вид. Похоже, его тут и вправду очень любят, раз до краёв набирают воду в бассейнах, подумала Алекса.

Вскоре господин Дауд вошел в воду по пояс, развернулся спиной к холодной стенке, обратив внимание на наложницу, и скрылся в тумане, усевшись на ребристое дно. Из воды торчали только очертания головы, обращенной в сторону двери, где до сих пор стояла Алекса.

— Долго ещё будешь там стоять? — раздался его голос, отозвавшийся эхом в пустом помещении бани. Эхо было настолько грозным и строгим, что Алекса восприняла это за команду и в два шага добралась до бассейна, задержавшись перед водой лишь на миг. — В чём дело, Алекса? — спросил Дауд более спокойным голосом. — Я тебя пугаю?

— Простите, господин Дауд, — промолвила она, непонятно зачем исполнив реверанс. — Я родилась в королевстве Шарджа и была воспитана привилегированной семьей, в которой меня и сестру научили, что наши тела принадлежат только мужьям. Мне неловко находится в вашем обществе… совершенно голой.

— Я все понимаю, — спокойно отреагировал Дауд, погладив ладонью поверхность горячей воды. — Не сочти за труд, принеси со второго этажа целебную мазь, оставленную привратницей. Я хочу промыть и обработать рану.

Алекса исполнила услужливый реверанс и быстро направилась к лестнице, стараясь удержать равновесие на мокрых и скользких полах. На втором этаже пара было не так много и дышалось намного свободнее, из-за чего она сначала отыскала стеклянный флакон с мазью, а потом уселась в гамак, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Пока она была в одежде, господин Дауд воспринимался несколько иначе. Теперь же она стоит перед ним, словно открытая книга, которую только возьми и прочти.

«Соберись! — приказывала она себе. — Ты герцогиня Алекса Масур, дочь графа Роберта Холла и законная жена великого полководца Карла Масура! Ты должна быть сильной, чтобы отомстить за тех, кого забрал Ивар Остин!»

— Алекса, у тебя все хорошо? — вновь раздался эхом голос Дауда, ожидающего свою мазь в бассейне.

— Уже бегу! — Она встала с гамака и неспешным шагам, стараясь не упасть, спустилась на первый этаж, подошла к воде и протянула флакон господину, который смотрел на неё снизу вверх. Возможно, сначала его взгляд смотрел прямо в голубые глаза, но потом стало понятно, что прекрасное лицо наложницы его вовсе не волновало.

Он стал открывать флакон, не отводя взгляда от промежности наложницы, чем вызывал у неё неподдельный стыд. Она хотела прикрыться руками, сбежать из бани, сверкая пятками, чтобы закрыться в своей спальне и забыть весь этот ужас, но здравый смысл подсказывал правильное решение. Будет лучше остаться, лишь бы не разгневать господина.

— Можешь присоединиться, — сказал он, оставив открытый флакон с мазью рядом с бассейном, пока умывал лицо и промывал гнойную рану. — Не бойся, Алекса. Меня не нужно бояться.

Избавившись от лифа наряда империи, она склонилась перед бассейном, села на холодный камень попой и аккуратно, опираясь на руки в локтях, забралась в воду, сразу усевшись на ребристое дно.

— Поможешь? — попросил Дауд, передав наложнице флакон. — У меня нет с собой зеркала…

— Да, конечно, — перебила Алекса, окунув палец в мазь, приготовленную специально для таких ран.

Учась на хирурга, она много раз практиковалась в обрабатывании ран, которые получали обычные местные жители столицы королевства Шарджа. Как показала недолгая практика, стоит наносить мазь аккуратно, сначала обработав окружность раны, а уже потом приниматься за само ранение. Нанося мазь, Алекса смотрела в глаза господина, пронизывающие её не только желанием и страстью, но и безумным голодом, которую сможет утолить только любовь и близость с женщиной, с ней.

— Закончила? — заинтригованный работой наложницы, спросил Дауд.

— Да, господин, — ответила Алекса, поставив флакон подальше от бассейна.

Он выдержал небольшую паузу, чтобы пододвинуться ближе.

— Алекса, я купил тебя, — напомнил он. — Ты ведь это понимаешь?

— Конечно.

— Тогда ты должна понять, что я не могу отказаться от тебя. Я понимаю, как ты относишься к воспитанию и к своему мужу, но теперь ты принадлежишь только мне. Твоё тело, сердце и душа должны быть моими.

— Господин, мне…

— Позволь закончить, — перебил Дауд, и она замолчала. — Алекса, я бы не хотел прибегать к серьезным мерам. В доме господ все происходит по велению господина и мой дом Грёз не станет исключением, в насмешку над моей семьей. Но мне не хочется обижать свою наложницу, поэтому будет лучше, если ты сама пойдешь мне на встречу. Я бы очень этого хотел.

Алекса захлопала ресницами, затаив дыхание.

— А что будет, если я откажусь? — спросила она.

— Сегодня ты вернешься в свою комнату и навсегда забудешь о моей благосклонности, — ответил Дауд. — Если я пошлю за тобой, тебя приведут, даже если придется это сделать насильно. Я бы этого не хотел, но…

— Я все понимаю, господин, — тяжело вздохнула Алекса. — Если будет угодно, я бы хотела, чтобы вы сдержали слово, данное неделей назад, и взяли меня в следующий раз посмотреть на город.

— Моё слово здесь закон! — заявил Дауд. — Итак, мы договорились? Ты будешь исполнять обязанности наложницы добровольно?

Понимая, что выбора нет, Алекса нашла в себе силы только на кивок.

Дауд воспринял кивок как вызов и встал из воды, показав наложнице своё мужское естество. Член его был напряжен, торчал, дергался и выглядел как кол, на который насаживают грешников. Алекса была грешницей, потому что вид мужчины её заинтересовал. Разумеется, она этого не показала, ибо была предназначена только мужу, но мнение наложницы немного изменилось.

— Встань и повернись, — попросил Дауд, хотя слова его прозвучали как приказ.

Наложницу устраивал этот подход, потому что она знала, что так не сможет увидеть лица и постарается представить любимого человека. Ей оставалось выполнить приказ и даже прижаться бедрами к холодной стенке бассейна, выжидая продолжения, на которое сподобиться господин. Долго ждать не пришлось. Дауд провел рукой по спине и заметил несколько старых рубцов.

— Кто тебя так наказал? — спросил он, недоумевая. — Это ведь следы плети?

— Я упала, господин, — сказала Алекса. — В королевстве Шарджа наказывают только неверных жен, а я всегда была верна своему мужу.

— Это ненадолго, — чувствуя своё превосходство, заявил Дауд. — Ты серьезно поранилась, когда упала?

— Была на волосок от смерти.

— И кто тебя спас?

— Андре де Дижон, про которого я рассказала.

Поглаживая ладонью спину наложницы, Дауд был непоколебим, до определенного момента. Задержавшись на шее, он вложил силу и наклонил Алексу так, чтобы она согнулась перед ним. Руку он убирать не стал, зная, что ей крайне неудобно находится в таком положении. Холодный камень касался груди, щипал соски и вызывал неприятные ощущения в животе. Но Алекса молчала.

— Раздвинь ноги, — приказал он и она послушалась. — Шире раздвинь, наложница!

Хорошо хоть поверхность была ребристая, иначе она бы села на шпагат и все лечение было бы напрасным, как думала сама Алекса. В таком постыдном положении ей пришлось только смотреть вперед, молчать, терпеть прикосновения господина, не являющегося ей мужем. Выбора не было.

Унижение стало приятной наградой, когда господин прижался к ягодицам и направил член во влагалище наложницы. Вскинув брови и выпучив глаза, испытывая, как нежно мужское естество входит внутрь, Алекса с трудом боролась с грехопадением и всеми силами пыталась сдержать стон, зажимая зубы и челюсть до боли. Ей не должно находиться здесь, нельзя заниматься любовью с другим мужчиной. Но раз выбора нет, не стоит опускаться до уровня портовой шлюхи и показывать, как ей нравится заниматься любовью, изменяя законному мужу.

Все было напрасно. Член господина вошел целиком и потом, настроившись на нужный лад, Дауд выгнулся и сделал резкий толчок, заставляя наложницу вскрикнуть от наслаждения. Стон Алексы отозвался эхом в бане, отчего ей становилось то ли хорошо, то ли стыдно, то ли невыносимо больно из-за того, что она предала любовь мужа. Но с женским началом нельзя было спорить, ибо близость с мужчиной Алекса любила больше всего на свете и не важно, с кем ей пришлось бы переспать.

Следующие два грубых движения господина тоже заставили её вскрикнуть, и она молилась о продолжении, однако все закончилось. Дауд изверг в неё своё семя, вынул член, но не убрал руку.

— Я тебя накажу, если ты снова так поступишь, — заявил он.

Недоумевая, наложница вскинула брови и повернула голову в сторону господина. Она его не видела, но все равно желала объяснений.

— Что я не так сделала? — спросила она, почти возмущаясь. — Вы ведь получили удовольствие.

— Это было не то, чего я хотел, — сказал Дауд. — Ты подавала себя и вела так, словно на моём месте был кто-то другой. Не потреплю…

— Простите, — промолвила Алекса. — Можете наказать меня, если вам станет легче. Но я не могу в одночасье изменить самой себе. Я готова с вами заниматься любовью, однако моё сердце ещё не может забыть любимого мужа, с которым мы прожили пять лет. Вы тоже почувствуете эту боль, если столкнетесь с потерей любимого человека, дорогой вам женщины.

Видимо, Дауд признал неправоту и сжалился, позволив наложнице вернуться в горячую воду.

— Завтра утром тебе принесут на завтрак кубок вина и запеченного мяса, — сообщил он. — А вечером я лично тебя навещу, поэтому будь готова к приёму.

— Как прикажете, господин, — с толикой разочарования и безразличия ответила Алекса. — Я могу вернуться в постель?

— Ступай.

Она вышла из бассейна, исполнила реверанс и голой покинула баню.

Прибытие Зайны

***

Раз господин пообещал, утром его наложнице на завтрак принесли шашлык из свинины в сочном маринаде, салат из овощей, приправленный оливковым маслом, зеленью и специями, а дополняло трапезу Алексы вино трехлетней выдержки, которого принесли целый кувшин. До сих пор испытывая унижение, после пережитого в бани, Алекса долго смотрела на завтрак, но не могла его съесть. Кусок в горло не лез. Однако она поняла, что оказалась в сложном, безвыходном положении, из которого невозможно выбраться. Зачем мучить себя ещё больше, если можно жить на достойном уровне, питаться подобно герцогини и в скором времени перебраться в дом своего господина? Всего-то нужно исполнять обязанности наложницы, уделять Дауду достойное внимание и приходить на его зов, когда он этого пожелает. Усложнять ситуацию не было смысла, поэтому она приступила к завтраку и охотно насладилась прекрасно приготовленному шашлыку, удивительному вкусу салата и долгожданному вкусу вина, о котором она мечтала вот уже несколько месяцев. С первого глотка красного полусладкого вина пришла приятная истома, мысли прояснились, захотелось жить. Раз уж господин Дауд так расщедрился и выделил ей целый кувшин вина, Алекса позавтракала, отдала пустые тарелки, а вино отнесла в свою спальню, чтобы выпить ещё немного после купания, во время прочтения книги. Книга и вино — идеальные партнеры благородных дам королевства Шарджа и Алекса, чувствуя себя таковой, не могла отказать себе в этой глупой причуде.

Приводя себя в порядок, Алекса первым делом подмылась в бассейне, пытаясь избавиться от запаха господина, сохранившегося на её теле с прошлой ночи. И закончив с купанием, она решила немногозадержаться в прохладной воде, в которой плавали водные растения. Нет ничего лучше бассейна поутру, если ты живешь в империи Шадаш-Тарза, знала она, ведь привыкла, что в пустыне ветер и воздух нагреваются до состояния, в котором запросто можно упасть в обморок. И, оставшись в бассейне на пару лишних минут, она стала свидетелем довольно сумбурной сцены, сопровождаемой смешками двух молодых женщин.

Первой в помещение с бассейном влетела наложница Сабила, пребывающая в таком приподнятом настроении, что от той трусихи и глупышки не осталось ни следа. За ней ворвалась госпожа Шадида, видно позабывшая о том, что в доме Грёз есть мужчины, у которых не отрезали половые органы. Обе женщины были совершено голыми, неприкрытыми и стесненными рамками приличия и обещаний в верности. Они не заметили Алексу, поэтому Шадида, сверкнув глазами, прижала свою наложницу к двери, закрывшуюся после того, как они вошли, и принялась трогать её между ног, целуя шею, плечи и грудь. Сабила, испытывая наслаждение, застонала так, что её стон отозвался эхом и был слышен даже в ближайшем городе, потом согнулась и прижала бедра, пытаясь устоять на ногах, от нахлынувшего удовольствия.

Алекса не знала, как себя вести в подобной ситуации. Ей не было ни капельки стыдно, потому что она была не вправе осуждать женщин после того, как сама сотворила непотребство прошлой ночью, занявшись любовью со своим господином. Но всплеск воды, прошедший вслед за ней, когда она попыталась незаметно выйти из бассейна и украдкой сбежать через заднюю дверь, был услышан, и все внимание Сабилы и Шадиды было обращено на неё.

— Простите, — отведя взгляд, промолвила Алекса, — я не хотела вас потревожить. Я уже ухожу.

— Можешь остаться. — Шадида покосилась на наложницу брата так, что казалось, будто бы той тут вовсе нет, потом взяла свою наложницу за руку и пригласила в бассейн с холодной водой.

Сабила забралась в воду, села на ребристое дно и даже прижалась к своей госпоже, не чувствуя ни стыда, ни отвращения. Алекса была искренне рада за подругу. Хоть кто-то в доме Грёз нашел своё место. Раз у женщин все складывается превосходно, госпожа Шадида позволила остаться, а мужчин в этом помещении нет, Алекса вернулась в воду, уселась напротив и робко улыбнулась, глядя на несуразное поведение женщин. Даже под водой было заметно, как Шадида гладит бедро своей наложницы, закинув свободную руку на плечо, прижимая её к себе.

— Мой брат уже рассказал тебе новость? — спросила она Алексу.

— Господин Дауд приехал поздно и не желал разговаривать, — ответила Алекса.

— Тогда расскажу я, — сверкнула улыбкой Шадида. — Сегодня к нам в гости приезжает господин Парасат со своей дочерью Зайной. Это очень важная встреча двух основных поставщиков железа в империи, поэтому переговоры будут вестись несколько дней.

— Не понимаю, какое мне дело до переговоров господина Дауда, — задумалась Алекса. — Я ведь иноземка, купленная на невольничьем рынке. Или вы считаете, что меня пригласят на переговоры?

— Не говори глупостей, — вздохнула Шадида. — Речь не о переговорах, а дочери Парасата. Эта Зайна едет сюда, чтобы стать наложницей моего брата. Конкуренты часто дарят своим противникам дочерей. Это делает во благо мирных переговоров и негласных соглашений, подписанными нашими семьями. Парасат поспособствовал смерти нашего отца, Алекса. И теперь он едет сюда, чтобы подарить свою дочь. Ты понимаешь, к чему я клоню?

Алекса не желала это слушать, не хотела об этом разговаривать и вообще не собиралась вмешиваться во внутренние дела двух семей.

— Очередной заговор, — нахмурилась она. — Последний такой заговор закончился для меня тем, что мою семью убили. Отцу и сестре отрубили голову, а четырехмесячного племянника порубили на мясо. Знаете, что я вам скажу, госпожа Шадида? — поднявшись из воды, презрительно заявила Алекса. — В королевстве Шарджа есть поговорка. Кто посеет ветер, пожнет бурю. Не стоит вам будить во мне бурю, это плохо закончится. Я уже поклялась уничтожить один род, не вынуждайте меня давать вторую клятву.

Наложница Сабила так выпучила глаза, что те чуть не вылетели из орбит. Шадида восприняла угрозу весьма спокойно, даже улыбнулась.

— Стой, я не разрешала тебе уходить! — бросила она вслед наложницы брата, выйдя из бассейна. — Ты мне не нравишься, Алекса, — с нотками безразличия заявила она, глядя прямо в глаза. — Однако Зайна подлая и коварная тварь, желающая удовлетворить прихоти своего отца. Если Зайна станет в доме Грёз фавориткой, твоя жизнь превратиться в настоящий кошмар.

— Я живу в этом кошмаре долгие годы, — призналась Алекса.

— Будет ещё хуже, если ты родишь дочь, — сообщила Шадида. — Понимаешь меня? Твоего ребенка отдадут в обмен на эту Зайну.

— Что?.. — растерялась Алекса. — Как это…

— Мой брат не станет враждовать с семьей Парасата, поэтому сделает ему ответный подарок. Наши семьи находятся на высоком счету императора, так что война всё усложнит. Только поэтому будет проще подарить дочку иноземки, чтобы сохранить шаткий мир. Если не хочешь потерять ребенка, ублажи моего брата, будь всегда рядом с ним, пусть он видит твою любовь. Зайна не должна стать фавориткой, иначе все это закончится очень и очень плохо. Как для тебя, так и для моей семьи.

— Господин Дауд обещался прийти ко мне этой ночью, — призналась Алекса. — И я запомню ваши слова, госпожа Шадида. Позволите вернуться к себе?

— Можешь идти, — сказала та, вернувшись в бассейн к своей наложнице.

***

Вернувшись к себе в комнату, Алекса пребывала в полной растерянности. В голове все ещё звучали слова госпожи Шадиды, вселяющие страх, волнение, тревогу оттого, что кто-то посмеет забрать дитя у матери, пережившей столько горестей в жизни. Как долго мир будет угрожать обычному женскому счастью? И почему только в этом мире все хотят отобрать главное сокровище женщины? Может, это кара Всевышних сил за то, что Алекса была неверна своему мужу, с малых лет вела себя распутно и Боги просто отвернусь от неё из-за этого? Лучше бы Андре де Дижону позволили завершить начатое, избавить её от привязанности к детям, лишить возможности стать матерью, чтобы её дитя не стало ни подарком королевы, ни сокровищем императора, ни предметом торга тирана. Так очень тяжело жить и понимать, что ребенка могут отобрать в любой момент. Неужели вся жизнь пройдет в страхе?

— Этого не должно случиться! — Алекса прошла к столику, на котором оставила кувшин с вином, наполнила себе кубок напитком богов и залпом вылила его себе в глотку, стараясь подавить боль и смятения, терзавшие её сердце. — Я никому не позволю забрать…

— С кем ты разговариваешь? — послышался голос Малика, вошедшего в комнату наложницы своего господина.

Алекса поправила банное полотенце и обернулась.

— Тебе ведь запрещено тут находится, — сказала она, стараясь подавить тревогу, которую не стоит показывать людям.

— Меня прислал господин Дауд, — сообщил Малик.

— Чего же он хотел?

— Чтобы его наложница не покидала свои покои до тех пор, пока в доме Грез будут жить гости.

— Как это?.. — растерялась Алекса. — Как же мне принимать ванну? Мы ведь в пустыни, Малик. Я тут буду изнывать от жары…

— Меня это не волнует, — заявил глава дома Грёз. — Господин просил передать приказ. Он не сказал, как покарает за непослушание, однако это я возьму на себя. Попытаешься покинуть комнату, получишь плетью. Мы поняли друг друга?

Алекса не знала и не представляла, как долго будет гостить человек с именем Парасат, но ей хватило ума прислушаться к словам госпожи Шадиды. Если её запрут тут на неделю, шанс стать фавориткой может проскользнуть мимо. И вместо неё это место займет некая женщина по имени Зайна. В голову пришла самая безумная мысль, на которую Предвестница осмелилась. Ей оставалось только молиться, что устои империи в корне отличаются от законов королевства Шарджа.

— Малик, передай господину, я должна с ним побеседовать, — попросила Алекса.

— Он будет занят, — отметил глава дома Грёз. — На тебя…

— Тогда пригласи сюда привратницу, — перебила Алекса. — Раз уж мне запрещено покидать комнату, пусть она проверит моё самочувствие.

— Тебе плохо?

— Меня утром подташнивало, — соврала Алекса. — Я не хочу сглазить, но, кажется, наша прошлая ночь с господином, дала о себе знать.

Малик не был сведущ в этих делах, поэтому повел плечами и уставился как полный кретин.

— Беременность, Малик! — заявила Алекса. — Видимо, я жду ребенка!

— Ты уверена?.. — задумался глава дома Грёз.

— Нет, поэтому хочу, чтобы меня обследовала привратница. Ты вообще меня слушаешь?

Малик как-то нехотя вышел из спальни и скрылся на лестнице.

«Обследование Локмании не принесет никаких результатов, — подумала Алекса, скрывая улыбку. — На таком мизерном сроке невозможно определить беременность, а меня могло стошнить по разным причинам. В любом случае Дауд будет об этом знать, благодаря чему я смогу выиграть немного времени. Он не станет запирать в спальни мать его будущего наследника, даже если она не беременна. А я тем временем смогу подобраться к нему и избавиться от конкурентки».

Углубляясь в очередной заговор, Алекса сама не заметила, как сплела паутину лжи и коварства. Все это только ради того, чтобы избавиться от Зайны, дочери Парасата. Она не знала, как выглядит эта женщина. Красива ли она? Есть ли у неё шанс соблазнить неопытного господина Дауда? Это не имело никакого значения. Все это Алекса делала ради себя, ради ребенка. Раз уж Боги не готовы помочь, придется уповать на собственную хитрость.

***

Не успела Алекса прийти в себя, как на территории дома Грёз открыли большие железные ворота. На площадь перед постройками стали въезжать верблюды. Гостей было всего несколько, но господин Дауд, главный евнух Ыксан, глава дома Малик и все евнухи вышли встретить этих людей. Разумеется, про наложницу все забыли, из-за чего ей приходилось следить за приемом гостей из окна своей спальни, не имея позволения покинуть комнату и спуститься к остальным.

Во дворе ситуация накалилась до предела, в воздухе сверкали искры презрения, которые чувствовались на всю округу. Всему виной был взгляд Дауда, пожирающего глазами человека, приехавшего к нему с добрыми намерениями. Ярость молодого господина только усилилась, когда один из верблюдов опустился и с него слез человек.

Впрочем, этот праздничный мешок, набитый мясом и костями, с трудом можно было назвать человеком. Видимо, это был тот самый Парасат, о ком говорила госпожа Шадида, вышедшая на улицу, но оставившая свою наложницу в главном доме. Глава соседнего дома торговцев железа выглядел крайне отвратительно и настолько ужасно, что даже у Предвестницы, увидевшей его из окна своей спальни, появились рвотные позывы.

Парасат был невысоким мужчиной — всего пять с копейками футов роста. Зато его вес превышал все мыслимые и немыслимые пределы — футов триста пятьдесят, не меньше. Большая шарообразная голова сверкала лысиной, украшенная какими-то выпученными глазами цвета тусклого изумруда, большими губами, расплывающимися в улыбке, пожелтевшими зубами и едва седеющими усами, которые торговец загладил, стоило ему увидеть госпожу Шадиду. Ту, разумеется, бросило в дрожь, из-за чего она скрылась в доме.

Одет Парасат был в шелковые одеяния, какие носят в империи. Но в отличие от женщин, предпочитающих яркие цвета, его одежда выглядела менее броской и была подогнана под огромный вес и маленький рост. Пальцы, выглядящие как обугленные сардельки, украшали золотые кольца и перстни с разнообразными драгоценными камнями, среди которых Парасат отдавал предпочтение изумрудам. Ну и на шее противного человека висела золотая цепь, без украшений, без оправы и драгоценных камней — обычная цепочка с большими звеньями, брякающая каждый раз, когда он перекладывал вес с одной короткой ноги на другую.

— Добрый день, господин Дауд! — глядя снизу, прохрипел прибывший торговец. — Я благодарен вам за приглашение.

По глазам Дауда стало понятно, что никакого приглашения не было. Молодой господин смотрел на невысокого торговца так, будто в любую секунду мог отсечь его огромную голову. Жаль шпага осталась в доме. Однако юноша нашел в себе силы, подавил презрение и обнял торговца, точнее прижался к нему. Такую гору мяса никто и никогда не сможет обнять.

— С приездом, господин Парасат, — хладнокровно сказал Дауд. — Как долог был ваш путь? Хорошо ли доехали?

— Нам не привыкать. Я соскучился по мягкой кровати, а в остальном все просто прекрасно. Кстати, вы ведь ещё не знакомы. Господин Дауд, я прибыл к вам с подарком. Дочь, — голос Парасата несколько ужесточился, — подойди к нам.

Спускаясь с верблюда, дочь торговца приковала к себе взгляды всех мужчин, даже евнухов. Зайна выглядела не старше Сабилы, может быть, ей уже исполнилось лет пятнадцать, но она была далеко не стара. Она была не такой темнокожей, как её отец, лицо выглядело больше загоревшим под солнцем империи, чем врожденным с такой внешностью. И эта юная красавица выглядела настолько прекрасной, что в головах многих мужчин мелькнул вопрос. Как такая чистая и безупречная дива, могла родиться от такого человека, как Парасат?

Кудри Зайны вились на обжигающем ветру, черные волосы танцевали, блестели и сияли под лучами палящего солнца. В черных как сама ночь глазах читалась гордость, решимость, храбрость. И вела себя Зайна очень гордо, выпрямила спину, расправила плечи, смотрела господину Дауду прямо в глаза, пытаясь очаровать его своей красотой. Красиво посаженные брови, пышные ресницы подчеркивающие взгляд и прекрасные губы делали её идеальной кандидаткой на фаворитку в доме Грез, о чем понимала и Предвестница, глядящая на конкурентку из окна своей спальни.

Зайна была не такой высокой, несколько ниже господина Дауда, но стройная фигура, красивая девичья грудь, обладающая достаточно красивой формой, прекрасные длинные ноги, намазанные маслом и, конечно же, упругие ягодицы вызывали в мужчинах на улице желание. Малик уж точно хотел эту женщину, но старался скрывать желание. А вот Дауд ничуть не пытался скрыть свой интерес.

— Господин Дауд, — улыбнулся Парасат, — каждый господин, открывший дом, должен наполнить их красавицами по своему вкусу. Я был очень близок с вашим отцом и знал, каких женщин он желал видеть в своей постели. Так позвольте же подарить вам свою дочь Зайну, которая, вне всякого сомнения, украсит ваш дом Грёз. Дочка, покажи господину свою решимость стать его наложницей.

Глядя в глаза Дауда, дочь торговца стянула через голову голубой лиф платья, а потом, ловким движением руки, избавилась от набедренной повязки, которая упала на песок под ногами. Стоя полностью голой, она поправила волосы тыльной стороной руки и встала перед ним на колени, покорно опустив голову.

Пока Малик и Дауд, разглядывая голую дочь торговца, облизывались, Алекса стиснула зубы и презрительно зарычала. Она уже поняла, что господин Дауд примет этот щедрый подарок, от которого ей теперь придется избавиться.

— Благодарю вас, господин Парасат, — сдерживая себя, промолвил Дауд. — Я принимаю ваш подарок.

— Если угодно, вы можете остаться наедине, — предложил Парасат. — Дела никуда не сбегут.

— Это… уместно… — согласился Дауд, проглотив ком. — Локмания, приготовь наложницу Зайну.

Привратница поклонилась и не успела подойти к новой наложнице своего господина, как Зайна сама встала с земли, посмотрела в глаза Дауда и подошла к ней, чтобы поклониться. Она не сказала ни слова, однако готова была исполнить долг наложницы, как этого пожелал господин.

«Мужчины… — закатила глаза Алекса».

Соперница

***

Привратница сопроводила наложницу Зайну в баню, за ними последовал господин Дауд, а глава дома Грёз Малик проводил почетного гостя в главный дом, где ему выделили отдельную комнату. Только главный евнух Ыксан, оставшись в полном одиночестве, обратил внимание на женщину, сидящую на верблюде. Он подошел к ней, о чём-то поговорил и указал на дом наложниц, куда и направилась черноволосая женщина, спешившись с верблюда.

Раз наложнице Алексе запретили покидать дом наложниц, она решила покинуть комнату и спуститься на первый этаж, чтобы познакомиться с незнакомкой, оставленной на улице под палящим солнцем. Было любопытно, кто эта женщина и почему приехала вместе с торговцем Парасатом.

Незнакомка вошла в помещение, тряхнула пышными черными волосами, вытряхивая из них песок, потом так же ловко поправила прическу и двинулась вглубь дома наложниц. Алекса смотрела на эту женщину с лестницы и успела заметить, что та выглядит примерно одного возраста с мачехой Жасмин, однако в ней угадывались черты лица наложницы Зайны. Вывод напросился сам собой.

— Вы наложница господина Парасата? — спросила Алекса, спустившись.

Незнакомка резко обернулась, словно не ожидала увидеть в доме кого-то ещё.

— Да, ты права, — кивнула она, улыбнувшись. — Отложим рамки приличия, хорошо? Мы, наложницы, рождены только для одного и этикет Малых земель тут не имеет значения. Меня зовут Нада, я фаворитка господина Парасата.

— А меня зовут Алекса Масур, — представилась Алекса, подойдя к женщине.

— Я рада нашему знакомству, — улыбнулась Нада. — Ты пока только наложница? Не успела стать фавориткой?

— Я к этому и не стремлюсь, — ответила Алекса.

— Как необычно.

— Дело в том, что я тут проездом, — призналась Алекса.

Нада захихикала, прикрывая губы рукой. Женщина вела себя достаточно достойно и не проявляла никаких признаков агрессии, благодаря чему Алекса стала чувствовать себя на своём месте. Ей давно не предоставлялась возможность поговорить с кем-нибудь. Привратница на роль собеседницы не подходит, потому что её темы сухи, как гороховая каша. А вот прибывшая женщина была наложницей и понимала, как непросто живется в этой роли. К тому же Нада была наложницей Парасата, за что ей уже при жизни можно памятник поставить. Сложно было представить, что бедняжка пережила в постели с этим… мешком мяса.

— А почему ты в такую жаркую погоду сидишь здесь? — поинтересовалась Нада, присев за круглый столик.

— Господин Дауд так пожелал, — призналась Алекса. — Он запретил мне покидать дом, пока господин Парасат гостит в доме Грёз.

— Получается, тебя наказали?

— Не знаю. Наверное.

— Тогда я скоротаю твоё время заключения, — вызвалась Нада. — Вскоре и дочка выполнит свои обязанности наложницы, и присоединиться к нам.

— Зайна твоя дочь?

— Это кажется тебе странным?

— Нет, просто уточнила.

— Я ведь фаворитка, Алекса, — напомнила Нада, улыбаясь. — Фавориткой становится только достойная наложница.

— И как ты ей стала?

— Родила своему господину наследника и двух дочерей.

«С ума сойти можно, — подумала Алекса. — Отдай меня королева Роксана такому мужу, а не Карлу, я бы и недели с ним не смогла прожить, повесилась бы. А эта наложница ведет себя открыто, радуется, улыбается, хоть и спит с таким уродливым мужчиной».

— И тебя все устраивает? — спросила она вслух. — Господин Парасат ведь… ужасен.

— Знаю, — тяжело вздохнув, согласилась Нада. Женщина встала с кресла и зачем-то сняла лиф. — Это он сделал только потому, что я отвергла его в первый раз…

Алекса выпучила глаза, ужаснулась и с огромным трудом сдержала порыв рвоты. Она не могла смотреть и резко обернулась, радуясь всем сердцем, что стала наложницей господина Дауда, а не чудовища, способного отрезать у женщины сосок.

— Я была неопытной, глупой, местами гордой и заносчивой девочкой, за что и поплатилась, — натягивая на грудь лиф наряда наложницы, промолвила Нада. — С тех самых пор я ни разу не ослушалась своего господина, благодаря чему родила прекрасного сына и двух дочерей.

— И ты считаешь, что это поступок достойный мужчины? — обернувшись, спросила Алекса.

— Мы с тобой наложницы, Алекса. Не нам решать, какие поступки наших господ достойны, а какие нет. Тебе придется жить с бременем наложницы до конца своих дней и молись, чтобы твой господин был к тебе снисходителен. Иначе испытаешь то же, что и я.

«Ну, уж нет! — подумала Алекса. — Я тут точно не задержусь».

Нада сверкнула улыбкой, села за стол и сказала.

— Раз уж тебе запретили покидать дом наложницы, может быть, мы выпьем холодного чая и поговорим? — предложила она. — Думаю, ты изнываешь от жары, сидя здесь весь день.

— Охотно выпью холодного чая, — согласилась Алекса. — Нужно позвать слуг.

***

Спустя час разговора с фавориткой господина Парасата Алекса ничего нового не узнала, и все равно была рада беседе с той, кто понимает, насколько тяжела участь наложницы. Нада говорила открыто, рассказывала о своей жизни, поделилась тем, как попала к своему господину и почему приняла участь стать наложницей этого мужчины. В беседе с ней Алекса подчеркнула две главные вещи: во-первых, господин вправе наказывать свою наложницу так, как посчитает; а во-вторых, жизнь фаворитки намного ярче и богаче той, которой Алекса живет в данный момент. Оказалась, что господин Парасат постоянно берет свою фаворитку в дорогу, везде держит рядом, чтобы та, следуя за ним по пятам, в любой момент могла исполнить свои обязанности. Таким образом, Нада уже успела побывать во всех крупных и мелких городах империи, хотя сама родилась в небольшом поселении на севере, граничащим с Северными народами. К тому же она была приглашена на церемонию, на которой был провозглашен новый Дракон, коим стал молодой человек, повстречавшийся Алексе полгода назад.

Разговор был резко оборван второй наложницей господина Дауда, вошедшей в дом наложниц через парадную дверь. Зайна вернулась из бани в одном только махровым полотенцем, прикрывающим её грудь, вела себя она совершено безразлично к происходящему и, не обратив никакого внимания на собеседниц за столом, пьющих холодный чай, направилась к лестнице.

— Дочка, у тебя все хорошо? — спросила её Нада.

Зайна остановилась прямо перед лестницей, повернула голову к матери и улыбнулась. Но стоило заметить Алексу, сидящую напротив, как улыбка сменилась неким презрением, от которого у любой женщины пробежала бы дрожь. Однако Предвестница не была слабой духом, поэтому восприняла вызов с честью и только ехидно скривила губы.

— Все хорошо, матушка, — ответила Зайна. — Господин Дауд вернулся в дом. Сейчас они беседуют с отцом. А мне было позволено отдохнуть и привести себя в порядок. Я лягу, если никто не станет возражать.

Махнув мокрые волосы тыльной стороной руки, Зайна была такова. Нада только тяжело вздохнула, понимая, через что прошла её дочь, а Алекса, делая глоток чая, ещё раз улыбнулась и обратилась к своей новой подруге.

— Прости за глупый вопрос, но ведь теперь твоя дочь стала моей соперницей. Я права?

— Вопрос ничуть не глуп, Алекса, — ответила Нада. — Я всем сердцем болею и волнуюсь за своих детей, однако Зайна стала наложницей господина Дауда и теперь у неё начинается своя жизнь. К сожалению, мы вернемся домой уже без неё. И да, Алекса, вы стали соперницами, как бы грубо это ни прозвучало. Теперь все в ваших руках. Та, кто первой родит господину Дауду сына, станет его фавориткой.

— Признаюсь тебе, — промолвила Алекса, поставив пиалу с чаем на стол, — я не собираюсь тут задерживаться. У меня есть обязательства, цель, жажда мести, из-за которой я собираюсь покинуть империю. Пусть Зайна и хороший человек, но мне нужно отсюда сбежать.

— Не мне тебя останавливать, — вздохнула Нада. — Но я бы на твоём месте не совершала глупых поступков. Разумеется, я не стану об этом говорить…. Однако не разговаривай с моей дочерью об этом. Алекса, я вижу, какая ты хорошая женщина, но мою дочь это не остановит. Она попытается тебя задвинуть, потому что все наложницы сражаются за внимание своего господина.

— Ты тоже сражалась?

— Больше всех остальных, — улыбнулась Нада.

После разговора о побеге и битве за внимание господ, женщины плавно перешли на более приятные темы, затрагивающие вещи, которыми Алекса восхищалась с самого детства. Нада решила утолить любопытство и поведала о месте, которое называется Садом Дракона.

Это место находится в столице империи Шадаш-Тарза. Так величаю дворец императора, построенный прямо вокруг прекрасного оазиса, расположенного на возвышенности, с которой можно увидеть бескрайнее море, умещающееся на ладони. Дивный Сад прекрасен настолько, что, попав туда, уже никогда не захочешь оттуда уехать. Император живет в собственном городе из золота и белого камня, который охраняет его личная армия евнухов, служащая своему господину так, что могут убить любого за один косой взгляд на этот прекрасный Сад. Там царит любовь, счастье и все благости жизни, дарящие неземное наслаждение не только господам, прибывшим по приказу Дракону, но и их наложницам, фавориткам, обычным слугам.

Нада робко призналась, что господину Парасату была оказана честь Старшего голоса Дракона, благодаря чему она должна была провести с тем человеком ночь. И это было самая прекрасная ночь на свете, после которой любой мужчина уже воспринимается как-то иначе. Приоткрывая завесу тайны, фаворитка господина Парасата поделилась, что они со Старшим голосом были вовсе не одни, а её пригласили не в покои, а в самый настоящий рай, где ей доставили удовольствие десяток прекрасных мужчин и женщин. От такого блаженства она до сих пор не смогла отойти и мечтает только о том, чтобы вновь когда-нибудь оказаться в том прекрасном Саду.

Алекса, слушая историю женщины, была так заворожена и очарована, что потеряла счёт времени, пытаясь представить, какого это жить в прекрасном Саду. А когда неприятная реальность вернула её на землю, за окном было темно, евнухи стали зажигать факелы и расхаживать под домом с масляными лампами. Казалось, прошел всего час, однако наступило то время, когда господин Дауд обещал к ней зайти. Но он не придет, и Алекса воспринимала это вполне нормально.

Она была немного шокирована, когда в дом наложниц вошел глава дома Грёз, пребывающий в довольно скверном расположении духа. Видимо, Малика укусила какая-то злобная стерва, подпортившая кровь не только ему, но и всему дому Грёз.

— Нада, тебя вызывает господин Парасат, — передал он, скрестив руки на груди.

— Прости, Алекса, — поднявшись со стула, улыбнулась Нада. — Мне нужно вернуться к своему господину. Не знаю, как долго мы тут пробудем, поэтому пожелаю тебе удачи в твоих целях.

— О чем вы говорите? — нахмурился Малик.

Алекса на секунду занервничала, переживая, что фаворитка господина Парасата запросто выдаст её слова о побеге, чтобы помочь своей дочери занять место фаворитки в доме Грёз.

— Это тебя не касается, глава дома, — ухмыльнулась Нада.

— Пока ты в этом доме, меня касается всё! — зарычал Малик. — А теперь отвечай!

— Как же ты глуп и наивен, — вздохнула Нада. — Решил, что у тебя, главы дома, есть достаточно власти, чтобы запугивать наложниц? Как же ты ошибаешься, глупец. Хочешь узнать, о чём мы говорили? Я скажу, мне несложно. Раз уж моя дочь стала второй наложницей господина Дауда, между ней и Алексой вскоре начнется война за внимание. Одна из них должна будет стать фавориткой — таков закон каждого дома. Я пожелала обеим удачи. Ещё вопросы, или посмеешь разозлить моего господина тем, что задержал меня тут? Господин Парасат не славится терпением, поэтому ожидай последствий.

— Иди уже! — рыкнул Малик.

Нада сверкнула улыбкой и прошла мимо сердитого главы дома.

— А где Зайна? — не успокаивался Малик, когда фаворитка господина Парасата вышла.

— Отдыхает на втором этаже, — с безразличием ответила Алекса. — Меня ты тоже будешь донимать?

— Если потребуется. А теперь ступай к себе и приведи себя в достойный вид. Господин Дауд обещался зайти к вам после ужина.

— Ладно, ладно, — поднялась Алекса. — Не надо на меня рычать, Малик. Я встречала женщин намного страшнее тебя.

***

Поднявшись на второй этаж, Алекса заметила, что дверь в её спальню кто-то закрыл, как и в комнату напротив. Видимо, Зайна решила занять угловую спальню с окнами, выходящими на голую стену и дом господина Дауда. Опрометчивое решение, учитывая, что именно с той стороны восходит солнце. Кому-то утром будет очень паршиво.

Алекса могла предать свою соперницу прямо сейчас, ничего не сказав о визите господина Дауда, однако совесть всем нутром запротестовала. Что ж, пришлось постучать в комнату Зайны и рассчитывать, что её настроение будет на порядок лучше хмурого Малика, пребывающего сегодня в чужой тарелке.

— Я не одета! — послышался резкий голос Зайны за дверью. — Кто там?

— Это Алекса, — отозвалась она. — Я пришла сообщить, что господин Дауд вскоре нанесет нам визит. Малик хочет, чтобы мы приготовились.

— Ладно, я сейчас выйду, — как-то нехотя ответила Зайна.

Разумеется, на благодарность рассчитывать не стоило. Эта черноволосая соперница на своём уме, делает, что хочет и уже уверена в легкой победе, благодаря которой она станет фавориткой дома Грёз. Алекса, размышляя об этом, прошла в свою спальню и закрыла дверь.

«Я даже не знаю, что мне в этой ситуации делать, — рассуждала она, сидя за туалетным столиком, накладывая пудру. — С одной стороны я не хочу рожать от Дауда, а с другой рождения сына не только позволит мне покинуть дом Грез, но и усложнит побег. С младенцем на руках будет непросто добраться до Северных народов. Да и Дауд не откажется от своего наследника, и будет преследовать нас до тех пор, пока не вернет».

Положение усложняла наложница Зайна, прибывшая не в самое подходящее время. Без неё было намного проще манипулировать совсем неопытным господином. А теперь придется ввязаться в эту схватку за титул фаворитки. Все было неоднозначно, двояко и Алекса не представляла, как ей поступить. Женщины королевства Шарджа в её возрасте давно рожают своим мужьям первенцев, да и сама она хотела стать матерью. Но судьба распорядилась иначе. Муж оказался дядей по линии матери, ребенка у неё вытащили из чрева, а её саму захватили в плен суровые Северные народы, продавшие несколько наложниц на невольничьем рынке, среди которых оказалась Алекса Масур.

Размышляя обо всём этом, она не заметила, как привела себя в порядок: расчесала волосы, напудрила личико, навела теней, подчеркнула тушью брови и добавила пышности губам, воспользовавшись темно алой помадой. Все было прекрасно и сделано в самый последний момент.

— На выход, наложницы! — приказал Малик, прошедший по коридору.

Убравшись на туалетном столике, Алекса встала и прошла к двери, выйдя из спальни одновременно с соперницей, которая не только успела привести себя в порядок, но была почему-то голой. Алекса только поморщилась и, не обращая внимания на странное поведение и поступки Зайны, спустилась на первый этаж, где их обеих уже дожидался господин Дауд. Рядом с ним стоял злобный глава дома Грёз, который неожиданно успокоился, стоило на глазах показаться наложнице Зайне. Все сразу встало на свои места.

«А вот и ревность, — догадалась Алекса. — Можно будет воспользоваться, чтобы натравить на главу дома Малика Дауда, если тот будет мешаться».

Спустившись на первый этаж, наложницы подошли к господину, Зайна опустила голову, а Алекса посмотрела Дауду в глаза. Сразу было заметно, кто прибыл с Малых земель, а кого воспитывали для того, чтобы стать наложницей влиятельного господина. Зайна выполняла все в совершенстве и была намного желаннее.

— В ближайшее время я должен буду выбрать себе фаворитку, — сообщил Дауд, поглядев на наложниц. — Алекса, я помню о своём обещании, однако положение изменилось. Ты покинешь дом Грез, только если станешь моей фавориткой. Мне стоит объяснять, что вы должны сделать для того, чтобы получить привилегии в доме Грёз и переехать из дома наложниц в мои покои?

— Родить сына, господин, — промолвила Зайна, не поднимая головы. — Я готова выполнить вашу волю.

«Сказала так, словно имеет власть над жизнью, — подумала Алекса. — Сразу видно, что ты ничего не смыслишь в биологии человека. Женщина запросто может забеременеть, вот только откуда ты узнаешь, что у тебя именно сын? Это станет известно только после родов, глупышка».

— Все верно, наложница Зайна, — подтвердил Дауд. — Но впредь перестань выходить из своей спальни совершенно голой. Глава дома Малик не евнух, что выставляет тебя не в самом лучшем виде.

— Простите, я не знала… — промолвила та, прикрыв руками грудь и нижние губы.

— Господин Дауд, Малик уже рассказал вам о том, что со мной случилось этим утром? — спросила Алекса, чувствуя своё превосходство.

Дауд покосился на главу дома Грёз, отчего тот опешил. Стало понятно, что Малик просто забыл рассказать обо всем господину, вызвать привратницу по причине того, что был слишком зачарован голой Зайной.

— Что ты должен был мне сказать, Малик? — спросил Дауд свою главу дома.

— Простите, господин, — поклонился тот. — Я был слишком занят визитом гостей. Вы ведь сами пожелали, чтобы я присмотрел за почетным господином Парасатом. У вашей наложницы Алексы утром была тошнота.

— Думаю, это просто от усталости, — добавила Алекса. — Господин, я не хотела вас беспокоить, поэтому попросила пригласить привратницу.

— Рвота ведь первый признак беременности? — уточнил Дауд.

— Первый признак: усталость, — поправила Алекса. — Но рвота тоже сопровождается во время беременности. Простите ещё раз, мне не стоило…

Дауд резко развернулся и со всего маха врезал своему главе дома кулаком в нос, из-за чего хрящ сломался, на пол хлынул фонтан горячей алой крови, а Малик, ощутив удар, рухнул на спину.

— Идиот! — заорал Дауд, выпучив глаза. — Ты решил, что какой-то гость важнее здоровья моей наложницы?!

Малик схватился за лицо, пытаясь, то ли вправить нос, то ли остановить кровь, стекающую сквозь пальцы, капая на одежду и на пол. Зайну явно напугала выходка господина, а от вида крови она поморщилась. Алекса же, насмотревшись на кровь, смерть и жестокости, восприняла все достаточно спокойно и ничуть не посочувствовала главе дома Грёз.

— Простите, господин, — прохрипел Малик. — Такого больше не повториться.

— Разумеется, — нахмурился Дауд. — Ещё раз подведешь меня, пожалеешь, что вообще родился на свет. Ты меня понял, слуга?

Малик поднял глаза, не ожидая такого решения.

— Слуга, господин? — уточнил он.

— А чего ты ожидал? Ты не можешь справиться со своими обязанностями, поэтому будешь делать то, к чему расположен. Я лишаю тебя должности главы дома Грёз. Убирайся прочь!

«Кажется, я немного перестаралась, — поняла Алекса».

— Господин, — вмешалась она, — не стоит этого делать.

Все были слегка удивлены, что наложница решила попросить за главу дома. Но Алекса придерживалась своего плана, который в данный момент представлял пазл, не имеющий большей части кусочков. Она решила импровизировать и сыграть на долге Малика, его симпатии к наложнице Зайне и верности этому дому.

— Почему ты защищаешь этого глупца? — спросил Дауд. — Он ведь подверг твоё здоровье опасности.

— Это не так. Я ведь сама училась на хирурга и знаю, как вычислять многие болезни. Утром меня вправду немного тошнило, но сейчас мне намного лучше. И то, что Малик вам не сообщил об этом, означает только одно, — это не стоило вашего внимания. Мне вообще не стоило об этом говорить. Это всё усложнило.

— Алекса, ты ещё плохо понимаешь, как здесь все устроено. Глава дома должен следить за наложницами в оба глаза, докладывать каждую деталь, даже самый обыкновенный чих. Они служат только для этого. А Малик не справился со своими обязанностями, поэтому вернется на кухню.

— Это несправедливо, — настояла Алекса. — Я уже чувствую свою вину из-за какой-то глупости. Сейчас мне намного легче и будет лучше, раз уж меня заперли в доме, чтобы Малик остался на своей должности и сообщал обо всем, что здесь происходит. Как ещё я смогу связаться с вами или привратницей, если мне станет плохо?

Дауд взглянул на Зайну и тяжело вздохнул, понимая, что вторая наложница и пальцем не пошевелит.

— Ладно, ты права, — признал он. — Малик, ты останешься в прежней должности и больше меня не подведешь.

— Благодарю вас, господин, — придерживая руку у носа, прохрипел тот. — Я буду лучше выполнять свои обязанности. Вы позволите пригласить привратницу, которая осмотрит обеих наложниц?

— Пригласи и с носом своим разберись.

Неспешно покидая дом, Малик поклонился господину и не забыл бросить взгляд на наложницу Зайну, от которой он, похоже, был без ума. Странно, что Дауд ещё этого не увидел, ведь у его главы дома это прямо на лбу написано. Этим Алекса и собиралась воспользоваться, осталось лишь выгадать подходящий момент.

— Зайна, ты только с дороги и наверняка устала, — тяжело выдохнув, сказал Дауд. — Я отпускаю тебя. Поднимись к себе и хорошо выспись.

Она поклонилась ему и, прикрывая интимные зоны руками, скрылась на втором этаже.

— Мне следовать за вами? — спросила Алекса.

— Ты тоже можешь вернуться к себе, — ответил Дауд, поглаживая рану на лице. — Локмания осмотрит вас обеих, сделает отчёт и если все будет хорошо, завтра мы побеседуем снова.

— Как прикажете… — исполнив реверанс, промолвила Алекса.

Выбор фаворитки

Алый закат быстро сменился мрачным рассветом и на удивление жителей и гостей дома Грёз впервые за несколько месяцев в империи пошел дождь с градом. Эти куски льда били в землю, вонзались в песок и тут же таяли, образуя мокрое место. Одна градинка и капля дождя ничего не значила, вот только такая погода стояла ещё и в полдень, когда пришло время обедать. Грозная стена воды, маленькие кусочки льда и сильный восточный ветер изменил территорию дома Грёз настолько, что Предвестнице на миг показалось, будто она вернулась в королевства Шарджа, она была дома. Возле построек образовались огромные лужи, с кровли домов стекались ручьи дождевой воды, а те, кто не привык к такой аномальной погоде, почувствовал жуткий холод и стал дожидаться окончания дождя под теплым пледом.

Алекса чувствовала себя, как в своей тарелке. Ей нравилась такая погода, которой она любовалась, сидя на подоконнике в своей спальне, высунув ноги наружу, чтобы вода, стекающая с крыши, омывала ей пальцы. Раз ей запретили покидать дом наложниц, она воспользовалась этой небольшой уловкой, замечая в лицах евнухах полное недоумение. Они смотрели, как она болтает ногами, хихикает всласть и ведет себя, как озорная девчонка. Впервые империя стала так мила сердцу, что все проблемы и невзгоды, планы и желание мести ушли на задний план. Пусть пока там и побудут. Сегодня Предвестница взяла выходной, дабы насладиться причудами погоды.

— Как же тут холодно, — буркнула под нос Зайна, проходя мимо открытой двери в спальню Алексы. — Как ты можешь там сидеть? Холодно ведь!

— Разве? — Алекса обернулась и от удивления вскинула брови. Сопернице можно было только посочувствовать, ведь только житель империи укутается в теплый плед, когда на улице такая прекрасная погода. Температура и вправду упала градусов на двадцать, но, оставаясь все такой же прекрасной, напоминала приход весны, от которого бывшая одиннадцатилетняя графиня была без ума. — Если холодно, лучше беги в постель. Заболеешь.

Не обращая внимания на поведение безумной наложницы, Зайна прошла мимо и спустилась на первый этаж, чтобы пригласить слуг, которые принесли бы горячего кофе. Алекса осталась сидеть на подоконнике, чувствуя свежий ветерок, заигрывающий с волосами.

— Ты чего там делаешь? — крикнул из-под козырька бани Малик. — Живо вернись в дом.

— Я дома, — ответила Алекса, не глядя на главу дома Грёз. — Приказ не был нарушен, поэтому можешь заниматься своими делами, Малик. Кстати, Зайна замерзла. Ты бы последил за ней, а то опять нос сломают.

Малик был просто в ярости, но все равно пробежал от бани до дома наложниц, чтобы проведать Зайну. Пока Алекса болтала ногами, из бани вышел Парасат, который, разумеется, обратил на неё внимание.

— Кто ты такая? — спросил он, улыбнувшись.

— Меня зовут Алекса, — представилась она.

— Это моя наложница, — выйдя из бани, сообщил Дауд, косо поглядев на женщину в окне.

— Так это за неё вы выложили двести тысяч копий? — уточнил Парасат. — Мила, ничего не скажешь. Хоть стоит своих денег?

— Более чем.

— А почему вы её от меня прячете?

— Не прячу, она наказана.

— Непокорная наложница, значит, — расплылся в улыбке Парасат. — Мягкие у вас наказания, господин Дауд. Не пробовали высечь за непослушание?

— Слишком красивая женщина, — признался он.

— Соглашусь с вами, — охотно согласился Парасат. — Даже портить не хочется. Но я бы не стал заигрываться. Если наложница строптивая, ей следует сразу указать место, чтобы она его навсегда запомнила.

— Как вы указали своей фаворитке? — уточнил Дауд, направившись в главный дом.

— Слышали об этом? — нахмурился Парасат, перебирая ногами следом. — Да, я немного перестарался. Нада была юна и глупа, а во мне бурлила молодая кровь. Вы и сами знаете, что это такое, господин Дауд. Признаю, наказание было суровым, можно было подобрать какое-то менее… жестокое воспитание. Однако урок воспитания помог и Нада верно служит мне вот уже двадцать три года. Она не думает о побеге, ублажает меня по ночам и счастлива, я полагаю.

Дауд первым вошел в дом и пригласил гостя в гостиную, где им уже накрыли обеденный стол и приготовили важные документы. Мужчинам оставалось обтереться сухими полотенцами, приготовленными слугами, накинуть халаты, дабы прикрыть срам и сесть на свои места. Парасат сразу принялся рвать руками куски курицы, лежащей в общей тарелки и накладывать себе сразу несколько видов салатов. Этот человек ел много. Настолько, что Дауд уже отправил обоз в город, чтобы купить ещё провизии, обычно хватающей на несколько месяцев. Прибытие гостя опустошило кладовую с вином в первую ночь, когда Парасат, занимаясь любовью со своей фавориткой, вылил всебя десять литров вина.

— Я задам нескромный вопрос? — спросил Парасат, сунув в рот кусок мяса с костью. — Нам вчера не довелось побеседовать о делах, как следует. Я только надеюсь, что моя дочь вам подошла. Скажите, Зайна вас устраивает? Все ли потребности она смогла удовлетворить?

— Она неопытна в плане любви, — признал Дауд. — Однако эту неопытность с лихвой восполняет воспитанием. Я так понимаю, она с ранних лет начала учиться мастерству наложницы?

— Как и все трехлетние девочки, — подтвердил Парасат. — А что вы скажете о своей иноземке, за которую заплатили целое состояние?

— Алекса состояла в браке…

— Что это такое? — растерялся Парасат, уронив кусок мяса, который тут же сунул в рот.

— Сам до конца не понял, — повел плечами Дауд. — Алекса сказала, что в Малых землях мужчины берут себе только одну женщину и это называется «брак». Она прожила пять лет со своим мужчиной, поэтому мастерски овладела таинствами любви, что делает прекрасной наложницей. К сожалению, воспитания у женщин иноземок нет вовсе, поэтому приходится спускать некоторые мелочи с рук.

— Избалуете вы её, господин Дауд.

— Почему вас так пекут мои наложницы, господи Парасат? Я понимаю, что отец хочет знать, как устроилась его дочь. Но какое отношение это имеет к иноземке? Я заплатил за неё и вправе поступать так, как захочу. Что вы задумали?

— У вас паранойя, — улыбнулся Парасат. — Вы совершенно верно подметили меня отцом Зайны. Всякий отец будет переживать за свою дочь. Я отдал её в надежные руки, ведь вы сын моего друга. Но мне бы хотелось узнать, что будет, когда я уеду. Я так понимаю, с фавориткой вы ещё не определились.

— Мне незачем торопить события. Фавориткой станет та, кто первой порадует меня новостью о беременности.

***

Сидя на подоконнике, Алекса не думала о невзгодах и понятия не имела, о чём беседуют мужчины в главном доме. Она наслаждалась погодой ровно до той секунды, как начала испытывать легкое головокружение и слабость. Двор так неожиданно поплыл перед глазами, что она не успела схватиться за что-нибудь руками и уже стала наклоняться вперед, теряя связь с пространством.

— Эй! — Малик оказался в нужный момент рядом и одернул наложницу на себя, не позволяя ей вылететь из окна. Вот только глава дома Грёз не до конца разобрался в ситуации, а Алекса, которую хорошо дернули за плечо, по инерции рухнула спиной на пол.

На шум в комнату залетела наложница Зайна, укутанная пледом.

— Что с ней? — спросила она, увидев женщину на полу.

— Сознание потеряла! — склонившись над женщиной, ответил Малик. — Зайна, беги за привратницей. Кажется, она умирает.

— Неправда… — открывая глаза, сказала Алекса. Голос у неё был такой, словно она несколько дней пила только чистый спирт. — Что происходит?..

— Ты сознание потеряла! — сообщил ей Малик. — Что с тобой происходит?

— Понятия не имею… — с трудом ответила Алекса, пытаясь подняться. — Похоже, я точно Предвестница…

— Кто? — одновременно спросили Зайна и Малик.

Алекса уселась на пол и прижала колени к груди.

— Передайте господину Дауду, что я жду от него ребенка, — промолвила она.

***

На лестнице раздались тяжелые шаги, выхаживающие так громко, что у собравшихся в комнате наложницы людей, появились тики, из-за которых они стали переглядываться и сильно нервничать. Больше других нервничал Малик, сделавший все, чтобы спасти наложницу господина. Это он спас наложницу Алексу в последний момент, он послал за привратницей, это ему хватило храбрости отправить слугу к господину, который поднимался в эту минуту по лестнице.

Дауд возник на пороге в одних только штанах и с кубком вина в руке. Он оценил взглядом всех собравшихся, обратил внимание на главу дома, покосился на старшего евнуха, улыбнулся своей наложнице Зайне, но не сразу заметил привратницу, сидящую на постели Алексы.

— Что здесь происходит? — спросил он грозным голосом, выдающим его хмельное состояние. — Кто за мной посылал?

— Я, господин, — пройдя вперед, признался Малик. — Дело в том….

— Опять что-то натворил? — вздохнул Дауд. — Все, кто тут лишний, покиньте комнату моей наложницы. Вернитесь к делам, нечего прохлаждаться.

Слуги дома Грёз переглянулись, но никто с места не сдвинулся, отчего Дауд серьезно напрягся.

— Господин, позвольте мне все объяснить, — развернулась Локмания.

Дауд вскинул брови, заметив, что наложница Алекса лежит на кровати и смотрит на него.

— Что произошло? — спросил он, слегка растерявшись.

— Есть предположение, что я жду ребенка, — ответила Алекса.

— Позвольте все же объяснить, — вновь вмешалась Локмания. — Господин, срок слишком маленький, прошло всего-то несколько дней, с момента зачатия. И сейчас рано говорить о беременности. Однако рвота и слабость признаки беременности. И если через некоторое время это не пройдет, а только усилиться, можно будет с уверенностью сказать, что в доме Грёз родится наследник…

— … или наследница… — добавила Зайна, рассчитывая на это.

— Как бы там ни было, — продолжила привратница, — наложнице Алексе нужен покой и уход. Если вы пожелаете, нам следует перевести мать вашего наследника в главный дом, дабы избежать… — Локмания покосилась на наложницу Зайну и тяжело вздохнула, — эксцессов.

Зайне оставалось закатить глаза.

— Это прекрасная новость, — сохраняя хладнокровие, согласился Дауд. — Малик, на тебе переезд. Возьми несколько евнухов и слуг. Приготовьте наложнице Алексе отдельные покои в главном доме. Ыксан, на тебе охрана. Внеси в распорядок своих людей дополнительное распоряжение. Я хочу, чтобы ежеминутно возле покоев наложницы был один стражник. Впрочем, ты знаешь, как все устроено.

— Как прикажете, господин, — поклонились эти двое, направившись выполнять поручения.

— Алекса, как ты себя сейчас чувствуешь? — спросил Дауд, подойдя ближе к постели.

— Голова немного кружиться, — призналась она.

Эх, если бы это была очередная ложь. Алекса и вправду испытывала легкое головокружение и тошноту. Это до боли знакомое ощущение, которое она вспоминала многие ночи напролет, после побега от гнева короля Ивара Остина. Ей подарили второй шанс, надежду на то, что она, наконец, сможет стать матерью. И она не знала, радоваться ей или плакать. С одной стороны это была самая прекрасная новость, пришедшая к ней в самый восхитительный день, а с другой она стала опасаться за себя и за жизнь ребенка. Ей тут оставаться нельзя, нужно поскорее бежать, однако сделать это будет практически невозможно. Не во время беременности и не с ребенком на руках.

Раз Алекса рассчитывала бежать к Северным народам, путь впереди долог, и даже не понятно, где найти Бьорна. А если рождения малыша настигнет в пути? Что делать с малышом на руках, когда придется укрываться от холодных ночей? Забиваться в берлогу к медведю? Просить милостыню в деревнях? Всему есть своя цена, которую она была готова заплатить, лишь бы отомстить роду Остин. Но месть не стоит жизни еще одного ребенка. Придется все хорошо спланировать, подготовиться, найти деньги, нанять проводника, знающего дорогу, собрать хорошую охрану. И все это для того, чтобы добраться до Северных народов. А ведь остается ещё побег и тут Алекса не представляла, как его совершить.

— Локмания, у тебя найдётся какое-нибудь средство от головокружения? — спросил Дауд.

— Боюсь, этого не стоит делать, господин, — заверила она. — Видите ли, беременность — это закономерный итог близости, после которой рождаются дети. Все…

— Мне не стоит принимать лекарство, — перебила Алекса, понимая, что болтовня привратницы может затянуться. — Я ведь уже была беременна, господин, и знаю, чего ожидать. Сейчас мне нужен только отдых и полный покой, а уже вечером я смогу к вам прийти. Если вы пожелаете, разумеется.

— В этом нет нужды, — сказал он. — Ты будешь жить в главном доме, в соседней комнате. Я сам буду навещать тебя регулярно.

— Но в доме имеют право жить только фаворитка.

— Ты ей и стала, Алекса, — улыбнулась Локмания. — Позже все может измениться, но беременная наложница господина не может жить вместе с остальными наложницами. Теперь твоё место в главном доме, рядом со своим господином.

— Обсудим должность фаворитки позже, — вмешался Дауд. — Сейчас главное, чтобы ты в скором порядке переехала ко мне. Локмания, последи здесь за всем, а я проконтролирую приготовления. Когда все будет готово, мы перенесем Алексу в главный дом.

«Не знаю, радоваться или плакать, — подумала Алекса. — Теперь за мной будут следить и ухаживать все, что немного раздражает. С другой стороны я буду нормально питаться на протяжении всего срока беременности. Наконец-то перестану жевать одну кашу и горох».

Когда Дауд покинул спальню наложницы Алексы, Зайна немного покосилась по сторонам и тоже удалилась.

— Не обращай на неё внимания, — сказала Локмания. — Зайна ревнует. Все наложницы ревнуют фаворитку. Такова жизнь в домах господ. Тебе повезло, что у тебя есть медицинское образование. В некоторых домах, если наложница глупа и не знает, что беременна, от неё могут запросто избавиться. Такое случается с наивными неопытными девочками, но и среди взрослых наложниц плетутся интриги.

— Хочешь сказать, Зайна могла от меня избавиться? — уточнила Алекса.

— А почему ты думаешь, сюда пришли все? Ыксану тут вообще запрещено находиться, но он пришел, чтобы обезопасить тебя. Зайна запросто могла тебя ударить ножом в живот. Чаще всего наложницы травят еду, чтобы спровоцировать выкидыш или смерть, но раз все зашло так далеко, она могла просто от тебя избавиться. В домах господ интриги плетутся не хуже, чем в столице империи.

— Ну, убила бы она меня, — нахмурилась Алекса. — Господин Дауд все равно бы этого с рук не спустил.

— Да, конечно, — подтвердила Локмания. — Её бы высекли плетью. Пятьдесят ударов, если не ошибаюсь. Поверь, такое можно вытерпеть, чтобы избавиться от соперницы.

— Хорошо, что ты здесь, — улыбнулась Алекса. — И прости за мои слова. В прошлый раз я поступила неправильно. Было глупо тебя в чём-то обвинять, ведь ты не имеешь отношения к смерти моей семьи.

— Я не держу на тебя зла, фаворитка Алекса.

«Смирение и ещё раз смирение, — улыбаясь, рассуждала Алекса. — Я побывала даром королевы, случалось мне быть рабыней собственных страхов, а как сказал Дауд, меня купил тиран, сделавший сначала своей наложницей, а теперь и фавориткой. Боюсь, одного смирения будет недостаточно. Нужно сбежать из этого места. Я определенно должна вырваться из лап тирана, у которого стала узницей. Нет, тут оставаться нельзя. Это неправильно. Ивар Остин заплатит за свои преступления, как и весь его род. Но сейчас, оказавшись в таком положении, мне следует оставить месть и задуматься о себе. После убийства бастарда должен же быть человек, с которым я смогу почувствовать себя матерью».

— Этим человеком будешь ты, малыш, — поглаживая живот, сказала она вслух.

— Ого! — рассмеялась Локмания. — Думаю, ты рано заговорила с ребенком. Хотя, я тебя понимаю. Скоро начнешь ему книжки читать, разговаривать с ним по ночам и засыпать такой счастливой, что я немного завидую.

— Я долго об этом мечтала, Локмания, — призналась Алекса. — Пусть этот ребенок от господина Дауда, но главное, что это моё сокровище…, за которое я глотку перегрызу!

Привратница слегка растерялась, увидев облик чудовища в глазах прекрасной девушки. Может быть, никто не воспринимал её всерьез, как и слова о мести, но Локмания, заглянув в душу Алексы, увидела там человека, вскормленного ужасами войны и жестокости. Женщина не могла представить, какие кошмары пережила фаворитка господина Дауда, однако такой человек пойдет на все, лишь бы добиться своего. Не важно, что это будет: обычная месть, побег и защита дитя, Алекса добьется цели, даже если умрет ради неё.

Практика стрельбы из лука

***

Прошло всего несколько дней с переезда. Погода нормализовалась, вернулись знойные дни, лужи давно высохли, становилось все жарче и жарче. Вернулась невыносимая духота, усложняющая проживание в доме, который накалялся ещё до полудня. Даже с отрытыми нараспашку окнами и сидя в тени, было сложно справиться с неприятным головокружением и тошнотой, усилившейся с беременностью.

Господин Дауд был эти дни настолько занят, что не приходил к фаворитке и не вызывал к себе наложницу Зайну. Он был весь в работе, отчего положение фаворитки несколько упрощалось. Вчера вечером к ней заглянула наложница Сабила, просидевшая с ней до поздней ночи. Сегодня утром в гости заглянула фаворитка Нада, передавшая поздравления господина Парасата. Ему запрещено заходить, а если бы он попытался, евнух, стоящий под дверью фаворитки своего господина, пресек эту попытку. В спальню беременной фаворитки вообще-то запрещено заходить всем, за исключением самого господина Дауда и привратницы, которая посещала и проверяла самочувствие беременной женщины по пять раз на дню.

Это ничуть не отягощало, а только украшало быт фаворитки Алексы, переживающей не самый приятный период жизни. Все складывалось превосходно, осталось дождаться, когда самочувствие придет в нормальное состояние, после чего можно будет выйти на улицу, чтобы подышать свежим вечерним воздухом, наслаждаясь видом садящегося солнца.

Комната фаворитки была в два раза больше любой спальни наложницы, и здесь всегда можно было найти способ досуга, чего не было в самом доме Грёз. Первым делом Алекса отметила большую кровать, усыпанную небольшими, но в то же время мягкими пуховыми подушками, коих только на постели было несколько дюжин. Туалетный столик в спальне был большим, очень удобным, а зеркало, установленное в полный рост, позволяло следить за дверью, даже лежа на кровати. В ящики столика можно было сложить столько косметики, сколько используют сами королевы королевства Шарджа и Фрагиль вместе взяты. К тому же в спальне были большие окна, ведущие прямо на прекрасный сад и главную площадь, а между ними расположился шкаф, трескающийся от одежды, которую в неё сложили. Сразу было понятно, покои фавориток сделаны для удобств какой-нибудь придворной дамы, живущей в королевском или имперском дворце. Вот как господин ценит своих беременных наложниц, ждущих от него ребенка.

Еда тоже улучшилась с переездом, чему Алекса радовалась больше всего. Каждое утро ей приносят чистую воду, в которой можно умыться и привести себя в порядок. Потом наступает время завтрака и ей приносят поднос свежих фруктов: яблок, апельсинов, винограда, после чего можно перекусить чем-нибудь из плотной еды, творог или сыр, например. В обед уже можно подкрепиться намного плотнее, ведь её кормят только мясом и салатами из овощей или фруктов. А после трапезы приходит привратница, позволяющая беременной женщине сделать маленький глоток вина, благодаря которому улучшается кровообращение. На ужин тоже не стоит жаловаться, ведь могло быть намного хуже. Фаворитка ужинает не слишком плотно, что способствует крепкому сну, а для этого ей приносят только стакан кефира или молока, к которому добавляют пару мягких булочек хлеба с кунжутом, изюмом или маком.

В остальное время Алекса предпочитает читать, требуя у служанок книги из личной библиотеки господина Дауда. Возможно, это было самое главное изменение в жизни фаворитки с Малых земель, ведь теперь она получила полный доступ к книгам и могла поглощать знания в таких масштабах, что в библиотеке скоро закончатся непрочитанные книги. Алекса была этому искренне рада. Хоть она и искала в книгах полезные сведения, ей доставляло удовольствие просто читать.

На третий день проживания в доме своего господина, Алекса стала делать записи, потребовав у слуг стопку чистой бумаги, как можно больше чернил и десяток перьев. Она стала отмечать самые важные события, случившиеся в империи Шадаш-Тарза во время того или иного военного положения. Эти знания должны будут помочь в войне с главным врагом Предвестницы и раз уж Ивар Остин сейчас находиться на другом материке, а она ждет ребенка, нужно приготовиться к любой непредвиденной ситуации, с которой можно столкнуться на поле боя. Великий полководец Карл Масур тут не помощник, к тому же из городов приходят тревожные слухи, которые передают меж собой слуги дома Грёз, поговаривающие, будто бы бастард Ивар Остин одерживает одну победу за другой, оттесняя великого Дракона.

Понимая, с каким врагом придется иметь дело, Алекса готовилась к самому худшему развитию событий. Её не волновали жизни солдат, судьба столицы королевства Шарджа и эта клятая корона, забравшая любимую семью. Только ярость и пламя, в котором сгорит дотла весь проклятый род Остин. Она была полна решимости и готова утопить этот мир в крови любого врага, вставшего у него на пути. Так или иначе, проклятый род сгинет со света, даже если ей придется истребить все живое на материке Малых земель.

Погрузившись в раздумья, Алекса не заметила, даже не услышала, как к ней подкрались со спины и стали внимательно разглядывать записи, пока она сама внимательно изучала очередные наработки опытного командира из империи, повидавшего на своём веку немало битв.

— К войне готовишься? — положив руки на плечи фаворитки, спросил Дауд.

Алекса вздрогнула, одернула руку, проведя по своим записям резкую черту, перечеркнувшую работу за весь день. Ей оставалось тяжело сопеть и терпеть присутствие господина. А вот послать бы его к чёрту!

— Вы меня напугали, — промолвила она. — А если бы у меня в руках было не перо, а нож? Не боитесь так подкрадываться к беззащитным женщинам?

— Я тебя не боюсь, — улыбаясь, признался Дауд. Он обошел стул и облокотился на стол, чтобы посмотреть фаворитке в глаза. — Как себя чувствуешь?

— Уже лучше, благодарю, — ответила Алекса, понимая, что поработать ей не дадут. Пришлось отложить перо в чернильницу и все внимание приковать к господину, раз уж он за этим пришел. — Вы долго меня не навещали, господин Дауд. Неужели у вас было так много дел, что вы не хотели зайти ко мне, чтобы пожелать доброго сна?

— Парасат убивает всё моё свободное время, — тяжело вздохнул Дауд. — К сожалению, я стал заложником ситуации, из-за которой мне приходится много времени проводить с убийцей отца.

Алекса скривила губы и встала, чтобы пойти к окну, где, как ей казалось, немного больше свежего воздуха. Она сделала несколько решительных шагов и скрылась за шторкой, куда солнце не попадало.

— У вас в империи очень странные законы, господин, — промолвила она. — В королевстве Шарджа человек, знающий, кто убил его отца, мог бы вызвать убийцу на поединок, потребовать смыть позор семьи кровью и восстановить свою честь, одержав справедливую победу.

— Из меня плохой воин, Алекса, — спокойно сказал Дауд. — Да, Парасата может убить любой ребенок… с его то телосложением. Но у нас в империи запрещено убивать тех, с кем ведешь дела. Наши семьи занимаются поставкой железа самому Дракону, а смерть главы семьи Парасата сильно подпортит репутацию императора, а заодно и мою. Все что отец нажил своим трудом, работая в поте лица, пойдёт насмарку. Я могу лишь саботировать поставки своего прямого конкурента, перебивая поставщиков и покупателей. Разумеется, он тоже этим занимается. Но никто из нас не сможет нанести открытого удара, ибо это принесет только беды. Мы в империи не будим ярость Дракона, это может аукнуться всем.

— Как странно… — задумалась Алекса. — Я лично встречалась с Драконом и то, что вы о нём говорите…. Это никак на него не похоже.

— Значит, ты застала императора в хорошем расположении духа. Чем он занимался, когда вы встретились?

Алекса никогда бы не забыла этот день, если бы и хотела. В голове всё ещё мелькали фрагменты того разговора и все, что способствовало встречи.

— Дракон как раз вылез из постели своей наложницы, — призналась она, разведя руки в стороны.

— Вот видишь, — улыбнулся Дауд. — Каждый мужчина становится чуточку добрее после занятия любовью с прекрасной женщиной. Тебе очень повезло повстречаться с ним именно в это время. Гнев Дракона страшен, Алекса. Наш император суров, расчётлив, жесток к врагам и не потерпит заговоров у себя за спиной. В первый же день правления, только заняв место отца, он приказал колесовать женщину только за то, что она отказалась приклонить перед ним колено.

— Ну, в этом нет ничего удивительно. Все правители горды своим титулом и властью. Я повидала таких людей и могу с уверенностью сказать, что все они правят недолго. Один только что-то зажился на этом свете. Но и его время придет, я об этом позабочусь.

Дауд задвинул стул, прошел от стола к постели фаворитки, уселся на мягкий матрац и развалился на горе пуховых подушек. Алекса внимательно проследила за его действиями, пыталась предугадать ход мыслей, а главное сама понять, как и что делать дальше. Она получила все удобства, о которых начала мечтать ещё на корабле Забытая мелодия. В положении ей открылся путь в дом богатого торговца, еда здесь отменная, можно прожить много лет и не знать горестей утраты. В любом случае шанса для побега ещё не появилось, оставалось самой определиться, что делать дальше. Стоит ли податливо служить своему господину и дальше? Может быть, он оставит её в покое на все девять месяцев беременности? Или же лучше самой пойти в наступление и очаровать его настолько, что Дауд навсегда забудет про наложницу Зайну?

— Для прекрасной женщины ты говоришь больно страшные слова, Алекса, — развалившись на её постели, сказал Дауд. — Мне это совсем не нравится. Наложница должна думать только об одном мужчине — своём господине. Фаворитке оказывается великая честь, но это не означает, что она дни напролёт должна обдумывать план своей мести. А беременная фаворитка обязана думать только о своём здоровье и ребенке, которого вынашивает от своего…

— Господина… — закончила Алекса, совсем устав от нравоучений. — Господин, Дауд, я все понимаю и тоже жду этого ребенка. В первую очередь это мой малыш, вы ведь согласны? Это я его вынашиваю, я его буду рожать, и кормить грудью. Я здесь мать, господин Дауд. Не зря же училась на хирурга. Думаю, пятидневному зародышу в моем чреве неважно, какие книги читает его мама. Я должна себя чем-то отвлечь, раз мне ещё тяжело куда-то ходить. Книги помогают скоротать время, занять себя чем-то и я многое узнала об истории империи, что вам, господин Дауд, очень даже на руку.

Он поднял голову и подозвал фаворитку к себе. Алекса не стала сопротивляться, усложнять отношения, которые только обрели такой статус, и решила исполнять все прихоти Дауда, какими бы странными они ни были. Она все равно ждёт от него ребенка, такой грех точно не смыть. Так куда уж хуже этого? Стоит наслаждаться благостями, предложенными домом Грёз, хотя бы притворяться ради малыша.

— Мне не нравится то, чем занимается и о чём целыми днями думает моя фаворитка, — сказал Дауд строгим тоном, когда она подошла к краю кровати. — Я ценю твои познания, мне это нравится. И только из-за твоих стремлений к познанию я не стану тебе запрещать брать книги из библиотеки. Читай, углубляйся в историю империи, которой ты будешь учить нашего ребенка. Наш малыш будет расти в империи Шадаш-Тарза, под крылом великого Дракона. Ему следует знать об этом, и ты станешь прекрасным учителем.

Алекса была рада, что доступ к книгам у неё не отобрали. Иначе было бы совсем худо. Дома можно умереть от скуки, если не занимать себя чтением книг.

— Однако я не потреплю этого! — ещё громче заявил Дауд, указывая рукой на стол. — Бумага и чернила останутся у тебя, но если ещё раз увижу, что моя фаворитка занимается этими глупостями, фантазируя о мести, которой никогда не свершит, я сильно на тебя разозлюсь, Алекса.

— Он убил мою семью! — зарычав и выпучив глаза, сказала Алекса. — Как вы не понимаете этого?! Род Остин проклят! Они должны…

— Довольно! — вскочил Дауд. — Мы не будем больше говорить об этом. Я слишком многое тебе позволял, Алекса, и сейчас прощу за эти глупые мечты. Но больше не смей говорить об этом в моём доме. Будь уверена, даже беременную женщину можно наказать, не причинив вреда ребенку. Если хочешь узнать больше, возьми в библиотеке книгу о правлении во времена смуты, остановленной шесть сотен лет назад. Думаю, тебе понравится.

— Уже читала… — буркнула Алекса, отведя взгляд. — Во времена смуты наложницам отрезали уши и языки, выдавливали глаза, чаще всего ломали пальцы на руках. Эти части тела не способствуют рождения ребенка, поэтому подход достаточно практичен. Хотите меня ослепить или язык мне вырвать?

— Не хочу, поэтому прошу тебя прекратить, — ответил Дауд. — Хватить жить только ради мести, Алекса. Я дал тебе все, о чём может мечтать женщина. У тебя прекрасная жизнь и она станет ещё лучше после рождения нашего ребенка. Не нужна тебе месть. Прекрати ею жить. Не ради меня, сделай это ради ребенка.

— Простите, я не могу, — призналась Алекса. — Я могла вас обмануть, сказать, что полюблю вас, ради нашего малыша. Но Ивар Остин забрал у меня всё. Я не успокоюсь, пока мы с ним дышим одним воздухом. Моя месть свершиться.

Дауд встал с кровати, расправил плечи и прошел к двери.

— Ты не оставляешь мне другого выбора, фаворитка Алекса, — промолвил он. — Идем со мной.

— Мне станет плохо, — недоверчиво ответила она, не желая никуда идти.

— Не волнуйся. Если закружится голова, тебя отнесут обратно в постель. Мы выйдем во двор и дойдём до сада, а потом вернемся сюда.

Алекса сразу подумала о столбе, к которому приковывали Сабилу.

«Нет, Дауд так не поступит с беременной женщиной, — думала она, медленно следуя за господином. — Ребенок — это наследник рода и Дауд будет его оберегать. Он просто пытается меня запугать, но ничего не получится».

Тем временем они спустились на первый этаж, вышли через заднюю дверь и Алекса, не отставая от господина, заметила госпожу Шадиду, сидящую на подоконнике в окне своей спальни. Видимо, где-то неподалеку была Сабила. Но Дауд взял с гвоздя лук и вытащил из колчана одну стрелу, привлекая к себе все внимание евнухов, сестры и даже наложницы Зайны, выглядывающей из окна.

— Я предлагаю тебе выбор, — сказал Дауд, бросив в ноги фаворитки лук и стрелу. — Это очень давняя традиция империи Шадаш-Тарза, которую в наши дни никто не использует. Ты ведь умеешь стрелять из лука?

— Не умею, — ответила Алекса, недоверчиво глядя на людей, подходящих к стрельбищу. Она не понимала, что задумал господин, а вот евнухи об этом знали и терпеливо следили за всем со стороны.

— Не стоит волноваться, — улыбнулся Дауд. — Я могу подойти на пару шагов.

— Что?.. — переспросила Алекса. — Я не понимаю, что вы задумали…

— Все очень просто, — раскинув руки в сторону, сказал Дауд, стоящий под деревом. — Возьми лук, Алекса.

— Нет, — отказалась она. — Я не стану никого провоцировать.

— Я ведь уже сказал, что это традиция. Никакой провокации. Я даю тебе шанс и выбор, на который ты рассчитываешь.

— И в чём он заключается? — спросила она, поглядывая на лук.

— Одна стрела — две жизни, фаворитка, — ответила сверху Шадида. — Ты можешь воспользоваться предложением моего брата. Мертвому господину не нужны наложницы. Убьешь его, получишь свою свободу. Тебе лишь нужно попасть.

— Это не все, — добавил Дауд. — Я не стану двигаться и позволю себя застрелить. Но ты ждешь ребенка, Алекса. И он от меня. Твой малыш будет Аль Салил. Если я сегодня умру, через девять месяцев ты родишь и получишь свободу, но твой ребенок останется здесь и займет моё место.

— Хотите сказать… — задумалась Алекса. — Убив вас и отдав своего ребенка, я получу свободу?

— Ты правильно все поняла, — подтвердил Дауд. — Никакого наказания, Алекса. Убьешь своего господина и будешь свободна. Сможешь свершить свою кровавую месть. Малыш останется здесь, но какая разница? У тебя ведь только месть на уме. Не бойся. Возьми лук и убей меня. Я охотно приму смерть.

«Он что, издевается? — подумала Алекса. — Две жизни, ценой бастарда?!»

— Пошел ты к чёрту, Дауд Аль Салил! — презрительно заявила она, плюнув на лук. — Можешь идти к чёрту, а заодно забирай с собой свою сестру и клятого императора, которого вы тут величаете Драконом. Никто из вас не знает, через что мне пришлось пройти. Отдать ребенка, говоришь? А больше ничего не попросишь? Я признаю, что это ты отец «моего» малыша. Но только я буду решать участь ребенка и воспитаю его так, как сама этого захочу. Ни ты, ни ваши клятые законы не заберут меня моего ребенка. Ты меня понял, Дауд Аль Салил?

Дауд спокойно воспринял слова фаворитки, даже рассмеялся.

— Видишь, Алекса? — спросил он. — Ты и сама понимаешь, что в жизни есть вещи намного важнее мести. В тебе горит ярость из-за смерти родителей и это понятно. Никто на свете не сможет этого изменить. Мой отец учил меня, что ярость нужно направлять в нужное русло. Так сделай то же самое. Вложи свой гнев и злобу в то, чтобы защитить самое сокровенное — ребенка. Наш наследник станет главой этого дома и я горд оттого, кто его мать.

— Здесь слишком жарко, — с безразличием промолвила Алекса. — Можно мне вернуться в дом… господин?

— Ступай, позже я за тобой пошлю. Ты разжигаешь во мне ярость, которую я желаю утолить.

«Ты ничего не знаешь о ярости, мальчик…. Но обязательно ощутишь её на себе, клянусь. Только посмей отобрать у меня дитя, я обрушу на тебя такую ярость, что великий Дракон покажется благородным рыцарем в сияющих доспехах».

Первый месяц беременности

Все происходило быстротечно. Сначала евнухи притащили в спальню тяжелую, большую и крайне старую ванну, покрытую медью. За ними стали бегать слуги с ведрами, которым наказали принести теплую воду из бани. И всё это время над душой стоял главный евнух Ыксан, раздающий поручения своим людям, а заодно и слугам.

Вернувшись в свою спальню с улицы, Алекса была немного шокирована тому, какой беспорядок у неё устроили. Кровать передвинули в дальний угол, где раньше стоял туалетный столик. Сам столик переместился к двери, а шкаф загородил проход, потому что освободил место ванной. Евнухи продолжали передвигать мебель, пытаясь услужить главному евнуху.

— Что здесь происходит? — чувствую легкую слабость, спросила Алекса. Ей бы сейчас лечь, полежать немного, но в спальне был бардак, да и людей собралось больше обычного.

— Мы выполняем приказ господина, — ответил Ыксан, указывая евнухам, куда нужно поставить шкаф.

Алекса была в полной растерянности. После серьёзного разговора она только сходила в отхожее место, немного там поплакала и перевела дыхание, на что ушло несколько минут. Люди господина Дауда оставались на улице, а теперь они все пришли в её покои и не дают нормально полежать.

— Что он приказал? — пройдя мимо шкафа и евнухов, спросила Алекса. Стоять сил не осталось, поэтому она рухнула на подушки в постели и евнухи, переглянувшись, передвинули кровать вместе с ней.

— С сегодняшнего дня и до рождения наследника господин Дауд будет спать вместе с вами, — спокойно ответил Ыксан, чем вызвал недоумение. — Редкий случай, когда господин позволяет наложнице жить вместе с ним, однако исключения бывают. Чем-то вы очень задели господина Дауда. Он прямо сияет от счастья.

«Вот счастье привалило, — подумала Алекса, закатив глаза».

Видимо, выходка на улице разожгла в Дауде страсть. Могло быть намного хуже, но ситуация была крайне непростой. Можно считать, что с наложницей Зайной проблем больше не будет. Раз уж господин решил спать со своей фавориткой, ему нет никакого дела до другой женщины. Однако Алекса не могла радоваться этому решению, потому что раньше она спала с другим мужчиной, которого очень любила. К своему господину она не испытывала никаких чувств. И как же ей жить и спать с человеком, про которого ничего не знает и ничего не хочет знать?

***

Когда слуги закончили с перестановкой — на это ушло больше часа, Алекса воспользовалась полным одиночеством и, попросив у одной служанки ведро горячей воды, решилась принять ванну. Слуга принесла ведро, отчего вода в ванной стала несколько теплее, и в ней спокойно можно было искупаться. Только о каком спокойствии может идти речь, если Алекса живет в доме господина Дауда?

Она только успела снять одеяние наложницы, провести пальцами по стенке ванны и сунуть одну ногу в воду, как дверь распахнулась и на пороге появилась фаворитка Нада, держащая в руках какую-то книгу в очень старом переплете, прогнившем за долгое время существования. К такому можно привыкнуть. К тому же за спиной фаворитки господина Парасата не было никого, кто бы мог помешать вечернему купанию. Поэтому Алекса спокойно восприняла визит женщины и опустилась в прохладную воду, приятно окутывающее тело перегревшееся на солнце, охлаждая его перед сном.

— Прости, если я пришла не вовремя, — сказала Нада, пройдя к столу. — Господин Парасат собирается домой, поэтому я зашла попрощаться.

Алекса чувствовала себя раздавленной после того, что случилось на улице. На контакт идти не хотелось. Но раз уж Нада пришла попрощаться, она собралась с мыслями и обернулась к ней.

— Рада была встретиться с тобой, Нада, — улыбнулась она. — Может, это не последняя наша встреча и в следующий раз нам удастся пообщаться чуточку больше.

Фаворитка господина Парасата улыбнулась, положила на стол книгу и подошла к ванне.

— Я принесла тебе очень любопытную книгу, — промолвила она, словно боясь, что их могут подслушать. — Если прочитаешь все от корки до корки, может случиться так, что мы больше никогда не встретимся. Понимаешь меня, Алекса? Ты далеко не глупая женщина, поэтому я уверена в твоей решимости. Найти в этой книги способ, воспользовавшись которым, тебе удаться покинуть дом Грёз так, что за тобой не начнут охоту.

Алекса покосилась на старую книгу и сразу все поняла.

— Хочешь сказать, там есть то, что поможет мне избавиться от «титула» наложницы и фаворитки господина Дауда? — спросила она вполголоса.

— Кто же может знать наверняка? — улыбнулась Нада. — Может быть, в книге найдется что-то, что тебе поможет. Все зависит только от тебя. Книга совершенно безвредна, однако не читай её в присутствии своего господина.

— Спасибо тебе, Нада, — искренне поблагодарила Алекса. — Я найду способ отплатить тебе за помощь.

За дверью послышались тяжелые шаги, которые фаворитки восприняли очень серьезно. Нада поступилась, отстранилась от ванны и направилась к двери.

— Учи правила наложницы, иноземка, — буркнула она, подмигнув. — Я не хочу, чтобы из-за твоих глупых выходок страдала моя девочка.

— Учту, — как можно громче рыкнула Алекса. — Если у тебя все, оставь меня. В мою спальню может входить только господин и привратница. А тебе следует заботиться о своём господине, а не заглядываться на чужого.

Понимая насколько абсурдно это прозвучало, Алекса с трудом сдержала смешок. Нада улыбнулась в ответ, открыла дверь и столкнулась со слугой, который сообщил, что господин Парасат готовит верблюдов и уже собрался выехать. Фаворитке следовало проститься с дочерью, которую они оставят в доме Грёз, перед отъёздом, поэтому она помахала Алексе рукой и поспешила покинуть спальню, проследовав за слугой. В глубине души Предвестница знала, что эта встреча и знакомство с фавориткой Надой сыграет свою роль, но это случится ещё нескоро. Однако помощь была своевременной, осталось только прочесть старую, потрепанную книгу, принесенную этой прекрасной и доброй женщиной.

На улице раздался суровый голос господина Парасата, требующего спешки к прощанию с любимой дочерью. Видимо, Нада очень спешила, поэтому во дворе был какой-то сумбур, схожий с балаганом на невольничьем рынке.

Впрочем, лежа в прохладной воде, Алекса не задумывалась о том, как сильно спешит этот большой мешок мяса. У неё были свои обязанности, к которым нельзя относиться легкомысленно. Впереди был серьезный разговор с господином Даудом, возможно, решающий в жизни фаворитки Алексы, которая, к сожалению, в любой момент может стать наложницей Алексой, вернуться в дом Грёз и пересесть на гороховую кашу. Выходки, поступки и повадки Дауда не поддавались объяснению, поэтому сложно было предположить, что он решит насчёт оскорблений, сорвавшихся с уст фаворитки. Это была очень глупая выходка, и фаворитке Алексе оставалось рассчитывать на снисходительность своего господина.

***

Пока Дауд провожал гостей, заканчивал с делами и разбирался с мелкими вопросами, сидя в своём кабинете, Алекса успела принять ванну, расчесать волосы, привести себя в порядок перед сном, поужинать и улечься на кровать, в которую она захватила книгу, оставленную фавориткой Надой. Книга и вправду была очень старой, потрепанной, разваливающееся прямо в руках настолько, что приходилось аккуратно перелистывать страницы, бережно откладывать в сторону оторванные листы и постараться не испортить зрение, пытаясь вычитать неразборчивый текст.

Читая первую главу, Алекса смогла понять несколько очень важных вещей, которые были написаны специально для наложниц императора. В этой рукописи автор подробно описал все законы, правила, издержки и обязанности наложниц и фавориток великого Дракона, находящегося у него на службе. Почему автор назвал это службой, было сложно понять, однако он с дотошностью расписал каждый пункт и постарался уместить все в одну книгу, насчитывающей порядка тысячи страниц текста. Часть листов были скоропостижно утеряны, но эта мелочь не помешала разобраться в первой главе. За основу автор взял некий Сад, о котором уже успела рассказать фаворитка Нада. Но можно было без особого труда заменить этот Сад, на дом Грёз, потому что автор обобщал все законы, прописанные в этой работе, оставалось только разобраться во всем этом, чтобы найти способ сбежать. В основном первая глава объясняла суть становления наложницы, её место в обществе и детали, благодаря которым этих самых наложниц покупают, дарят, перепродают и, как выразился сам автор, дают попользоваться в чужие руки. Раз уж все так подробно изложено, каждая деталь прописана до мелочей, оставалось надеяться, что в книге найдется способ, воспользовавшись которым, можно будет, безопасно покинуть гарем господина Дауда.

Алекса отложила очередной порванный лист книги, уже приготовилась изучить вторую главу, но, видимо, господин Дауд закончил дела и поспешил вернуться в спальню. Вот только он пришел не в свою комнату, а сразу зашел к фаворитке, осмотрелся по сторонам, обратил внимание на неё и без всякого стеснения скинул белую рубаху на спинку стула.

— Что сегодня читаешь? — забравшись на кровать, спросил он.

Из головы вылетели слова фаворитки Нады насчёт этой книги, поэтому Алекса свободно показала лицевую сторону учебника и, не отвлекаясь от чтения листа, продолжила читать.

— Полезная книга, — заметил он, снимая обувь.

Алекса подняла глаза, в голове у неё промелькнули слова фаворитки, за которыми появилось полное недоумение.

— Вы не возражаете, что я читаю именно эту книгу? — осторожно поинтересовалась она.

— Ты ведь тоже наложница, Алекса. Каждой наложнице стоит знать свои обязанности. Если доберешься до конца книги, узнаешь больше о своих правах и том, как себя защитить.

«Он только что сам намекнул мне, где искать способ побега, — подумала Алекса, находясь в легкой растерянности. — Неужели он считает меня полной дурой? Или решил, что после выходке на улицы я не стану убегать? Даже не знаю, дураком тебя назвать или глупцом».

— Я и не знала, что такая книга существует, — сказала она вслух. — Почему вы раньше мне её не дали? Мне было бы намного проще здесь обжиться, принять свою участь, стать достойной наложницей. Ведь каждая женщина хочет чувствовать себя защищенной, а эта книга поможет мне прочувствовать всю суть гарема.

— Это была ошибка, — признал Дауд. — Следовало раньше дать тебе эту книгу. Но я даже не подозревал, что ты так печешься о своей безопасности. Вообще-то мало какая наложница прочитала её целиком. Все ведь знают, что в доме господина им ничего не угрожает. Тебе, кстати, тоже.

— Спасибо за заботу, но так мне будет намного спокойнее. Если вы позволите, я продолжу чтение…

Дауд взял книгу с кровати и отложил её в сторону, чем заставил фаворитку немного занервничать.

— Потом дочитаешь, — сказал он, прижимаясь ближе. — Если ты хорошо себя чувствуешь, нам стоит уединиться.

После ванной Алекса не чувствовала слабости. Более того, здоровье стало приходить в нормальное состояние. Тошнота прошла ещё утром, от усталости ни осталось и следа, а организм, как бы это ни было неожиданно, требовал мужского внимания.

«Раз уж я жду его ребенка, не стоит себе отказывать в удовольствии, — подумала она, позволяя господину лечь на себя сверху. Для удобства она даже раздвинула ноги, что раньше делала только с мужем. — Рано или поздно, я захочу любви. Во время беременности моё тело будет сходить с ума. И глупо отрицать то, что было заложено самой природой. Ну же, Алекса, просто расслабься».

Расслабиться у неё не получалось. Дауд лез все время целоваться и его прикосновения губ сбивали с нужного толка. Слишком уж сильно она привыкла к губам Карла, с которым молодой господин никогда не сравниться. Дауд был слишком… неопытен и делал все очень криво, пытаясь обслюнявить, глубоко засунуть язык и укусить за губу, что вызывало некое отвращение.

— Простите… — отстранилась Алекса, выставив руки.

— В чем дело? — спросил Дауд, находясь на пике желания.

— Мне неловко, — призналась Алекса. — Вы позволите первое время делать по-другому? Я готова исполнять обязанности наложницы, честно говоря, мне этого очень хочется. Но в памяти мелькает мой любимый муж, а вы…. Позвольте все сделать самой, господин. Обещаю, вы останетесь довольны.

Она боялась, что господин разразиться громом и молний, приняв предложение за оскорбление. Ещё бы. Женщина контролирует процесс любви в постели. Даже Карл был обескуражен. Однако глаза Дауда сверкнули от любопытства, коим он был преисполнен.

— Я не возражаю, — охотно согласился он. — Мне интересно узнать, как занимаютсялюбовью у тебя дома. Покажи, хочу попробовать.

Алекса была рада тому, что общий язык был найден. Так ей будет намного проще справиться со своими чувствами и случайно не влюбиться в своего господина. Это будет очень некстати.

Она улыбнулась и не стала тянуть с прелюдией. Ей позволили встать на колени, после чего она положила господина на спину, а сама избавилась от лифа наряда наложницы, стянув его через голову. Дауд сразу заинтересовался красивой девичьей грудью, находящейся на той стадии, когда она скоро начнет вздыматься и набухнет во время беременности. Два маленьких соска его тоже заинтересовали настолько, что он не удержался и коснулся груди, пока Алекса пыталась избавиться от набедренной повязки, плотно обтягивающей паховую область. Но стоило её снять, как Дауд обратил все внимание на поросль светлых волос между ног и потянулся рукой к нижним губам, проведя по ней руками.

Алекса тоже слегка нервничала и была возбуждена, поэтому господин нащупал там влажное место, которое заинтересовало его больше всего.

— Можно задать вопрос? — спросила она.

— Спрашивай, конечно, — вернувшись к груди, сказал Дауд.

— Ваша любовь с наложницей Зайной. Она ведь тоже случилась в бане? Получается, вы не трогали её?

— Верно, — подтвердил Дауд. — Ты первая женщина, кого я разглядываю таким пошлым образом. Тебе это не нравится?

В этот момент Алекса все осознала, и её пронзил стыд. Раньше ей хотелось просто сбежать отсюда любой ценой. А сейчас она поняла, что Дауд мужчина и он трогает её. Дело было вовсе не в измене законному мужу, а в мужчине, которого у неё не было долгое время. Эти мысли сами по себе были ореолом пошлости и соблазна, из-за которого на лице появился стыдливый румянец.

— С тобой точно все хорошо? — спросил Дауд, убрав руку.

Алекса не стала отвечать, а схватилась за пояс его штанов и стянула их, чтобы самой посмотреть на мужчину, от которого ждёт ребенка. Он был хорошо сложен, загорелым, немного накаченным мужчиной. Но все эти мелочи не имели значения, ведь все внимание фаворитки привлек торчащий пенис, жаждущий проникнуть в женское влагалище.

Чтобы не было никакого дискомфорта, Алекса забралась к господину на колени и пустила слюну, которая неспешно, растянувшись, попала на головку пениса. Дауд следил внимательно и был немного удивлен тому, как занимаются любовью на другом материке. Однако он даже не знал, что его фаворитка делает все спонтанно. Её этому никто не учил, как и тому, что слюну стоит растереть по всей длине пениса рукой, приоткрыв головку и плюнув на неё еще раз.

— Ты меня удивляешь, — вскинул брови Дауд.

Она словно его не услышала, потому что была совершенно в другом состоянии, в котором ей не хотелось говорить. Ей хотелось любви. Поэтому она приподнялась, немного продвинулась вперед, держа пенис в руках, а когда добралась до нужного места, провела головой по нижним губам и стала опускаться, испытывая приятное блаженство, от которого чуть ни отказалась.

Дауд тоже испытал эту страсть и зачем-то выгнулся, пытался подняться, но Алекса пресекла эту глупую выходку, прижимая господина руками. Он вскинул бровь, вроде бы, даже разозлился. Однако от его злобы ни осталось и следа, когда Алекса позволила пенису полностью проникнуть в себя.

— Любовью следует наслаждаться, — облизывая губы, сказала она. — Пик наслаждения это еще не любовь, господин Дауд. Просто лежите и наслаждайтесь процессом.

Когда он кивнул, Алекса потянулась бедрами вперед, ощущая, как пенис трется о стенки влагалища — это было изумительное чувство. Но приятнее всего было оттого, что господин стал покорным щенком, видя превосходство своей фаворитки в постели. Ощущая превосходство, она закинула голову назад, загладила волосы и скрестила пальцы на шее сзади, продолжая двигаться по инерции, подобно маятнику. Это она делала много раз, поэтому не было ничего сложного в том, чтобы поймать ритм и испытать удовольствие, достигнуть оргазма.

Дауд тоже получал удовольствие, пока не изверг семя, из-за чего Алекса сразу поникла, разочаровалась, даже разозлилась. От былой страсти ни осталось следа, поэтому она просто слезла с господина, вытерла подушкой между ног и легла на бок.

— Это было прекрасно, — признался Дауд, глядя в потолок.

Алекса хмурилась только сильнее. Если это и есть любовь с господином, лучше вообще не начинать. Первый раз он сделал три толчка и изверг семя, сейчас продержался меньше минуты, за которые она не успела войти во вкус. Видимо, возраст, отсутствие опыта у Дауда и его стремление получить удовольствие самому, ещё долго будет аукаться фаворитке.

Сомнения Сабилы

***

Следующие два месяца были испытанием терпения, верности и смирения. В пустыне сложно было определить, когда наступит весна, ведь каждый день стоит такая жара, что прятаться от неё приходится только дома или в бассейне с холодной водой. Но биологические часы фаворитки Алексы подсказывали, что где-то в королевстве Шарджа уже начал сходить снег, пришли западные ветра, приносящие на своих крыльях теплую погоду, а в лесах стали просыпаться бурые медведи, проспавшие в своей берлоге ужасные морозы. Дома весна — самое прекрасное время года, во время которого хочется гулять на улице.

В империи Шадаш-Тарза все было совершенно иначе и не только это омрачало настроение беременной фаворитки. В определенные часы она радовалась тому, что малыш в её чреве растет не по дням, а по часам, из-за чего её живот стал обретать прекрасное очертание. И тут дело было не в переедании, ведь привратница следила за здоровьем фаворитки, даже за диетой. Остальные часы были переполнены одиночеством, разочарованием, полным бессилием.

Всему виной был господин Дауд, настолько занятый, что приходил в покои своей фаворитки несколько раз на дню и то только для того, чтобы получить своё удовольствие. Он взбирался на неё или просил сесть на него, делал несколько решительных движений мужским естеством, извергал семя и уходил довольным работать. Ситуация усложнялась тем, что наложница Сабила и её госпожа покинули дом Грёз, отправились в небольшое путешествие к руднику, куда были отправлены Даудом, потребовавшим отчёт по работе. Счастливых женщин не было дома больше месяца.

Это утро мало чем отличалось от остальных таких же томных дней. Солнце ещё только выглядывало из-за горизонта, начиная своё победоносное стремление по голубому небу, а господин Дауд уже открыл оба глаза, выглядел бодро и был готов к новым свершениям. Под свершениями, как он сам говорил, он называл близость с фавориткой. Алекса ещё крепко спала, когда он принялся мять её женскую грудь, стягивать одеяло и совать немытые пальцы во влагалище. Этот человек требовал подчинения, хоть и настаивал на нём очень мягко, однако мог просто забыть о гигиене и запахе изо рта. Фаворитке приходилось терпеть эти выходки, надеясь, что все закончиться раньше, чем она полностью проснется.

Чтобы Дауд успокоил свой порыв и пошел работать, Алекса перевернулась к нему спиной, прижала бедра к животу и рукой нащупала мужское достоинство, сделав это с полу сони и не открывая глаза. Стоило схватить за пенис, погладить его немного в ладони и направить в нужном направлении, как господин прижался к ней и направил своё достоинство к нижним губам. Ей оставалось терпеливо ждать, когда все закончиться.

Пенис проник резко и решительно, отчего Алекса сладко застонала и схватилась за подушку, на которой крепко спала. Сон прошёл, проявление любви господина Дауда вырвало из крепких объятий, даря приятную истому, по которой она так сильно соскучилась. Однако случилось всего три решительных толчка, после чего Дауд стал кряхтеть, испытывая наслаждение оттого, что его семя вырвалось внутрь влагалища фаворитки.

— Тебе понравилось? — прошептал Дауд.

— Да, господин… — ответила Алекса вполголоса, испытывая разочарование.

Он поцеловал её в плечо, вынул мужское достоинство и встал с кровати, выскочив из комнаты без одежды. Алекса знала, куда он пошел, и где будет одеваться, поэтому перелегла на спину, развела ноги в стороны, помяла груди и провела руками до нижних губ, ощущая там жесткую поросль волос.

Она погладила себя между ног, чувствуя, как семя господина вытекает на кровать, провела длинными пальцами по губам и нащупала чувствительное место, которое принялась гладить, приближая момент пика наслаждения. Только так ей удавалось расслабиться, испытать удовольствие, ради которого приходилось вставать с первыми лучами солнца. Она уже знала, как это сделать и делала, потому что по-другому не могла.

Уже через мгновения с уст фаворитки стали срываться тихие стоны, прикрытые рукой, чтобы евнух за дверью не услышал, чем она тут занимается. И вот он пик. Вершина удовольствия, из-за чего Алекса прижала берда вместе с рукой, чувствуя, как по телу растекается приятные волны наслаждения. Ей стало жарко, хорошо, прекрасно. Жаль только, что она делает это сама, а не зависит от мужчины, способного довести её до этого состояния своей продолжительной, местами грубой, ненасытной любовью.

После такого бурного утра уже не уснуть. Оставалось встать и попросить у слуг воды, в которой можно привести себя в порядок, умыться, почистить зубы, а после расчесаться и вернуться в постель, чтобы почитать.

Однако это утро принесло приятный сюрприз. Когда фаворитке Алексе принесли чистую воду, полотенца и средства гигиены, она подошла к туалетному столику, усевшись на стул ещё голой, в комнату постучали. Она покосилась на дверь и без задней мысли позволила войти, а сама принялась умываться, чтобы потом почистить зубы.

— Доброе утро, фаворитка Алекса, — раздался звонкий голос Сабилы.

— Наконец-то! — Алекса соскочила со стула, подбежала к подруге и крепко обняла грязную наложницу госпожи Шадиды. — Я по тебе соскучилась!

Сабила тоже была рада возвращению и встрече со своей подругой, поэтому не стала возражать, что та полезла обниматься совершенно голой. Женщины крепко обнялись, заглянули друг другу в глаза и Алекса, радуясь возвращению наложницы, засмеялась. Теперь ей будет, чем себя занять, кроме чтения старых книг.

— Почему вас так долго не было? — спросила Алекса.

— Ну, госпожа Шадида была очень занята, — тяжело вздохнула Сабила, пройдя вглубь комнаты, чтобы сесть на расправленную постель. — Много чего случилось за это время. Всего и не рассказать.

— Я надеюсь, ты все-таки расскажешь, — понадеялась Алекса, вернувшись к умыванию. — Было так скучно без тебя. Это просто невыносимо.

— А как же наложница Зайна? — поинтересовалась Сабила.

— Эта дура целыми днями сидит в доме Грёз. К ней ходят слуги, часто заходит Малик, а она только изредка покидает дом, чтобы принять ванну или полежать в бассейне. После отъезда господина Парасата, мы с ней не встречались, не разговаривали, не пытались наладить отношения, коих у нас и не было никогда. Дауд запретил ей приходить сюда, а сам к ней не ходит. Ыксан и Локмания говорят, она весь день только спит и смотрит в окно. Иногда берет книгу в руки. Честно говоря, меня это устраивает.

— Я вижу, — заметив животик, улыбнулась Сабила. — Наверное, у тебя сейчас голова кругом от беременности. Ещё не хватало нервничать из-за соперницы.

— Вообще-то у меня все прекрасно, — призналась Алекса. — Однажды мне довелось пройти эту стадию беременности. Я с предвкушением жду, что будет дальше. Однако беременность не такая, как я себе представляла.

— О чём ты?

— Не знаю… — вздохнула Алекса. — Разумеется, я рада этому событию. Но в глубине души мне не хватает любви другого человека. Понимаешь? Господин Дауд хороший человек, вот только я ещё не забыла про Карла. Жизнь с ним была совершенно другой, и я была рада каждому новому дню. Тут только одиночество, от которого не сбежать.

— Это одиночество, не имеющее отношения ни к любви, ни к беременности. Ты просто скучаешь по дому, Алекса. Когда отец посадил меня на корабль, отправил к Дракону, я была искренне рада стать наложницей императора, и каждый день ждала встречи со своим господином. Но уже через несколько дней пришло одиночество, грусть, безысходность. Я стала скучать по дому, по друзьям, по другим наложницам отца, с которыми могла часами напролет сидеть в гостиной и слушать их скучные разговоры.

— Может быть, ты права, — улыбнулась Алекса. — Я просто рада, что ты, наконец, вернулась. Будет с кем поговорить. Господин Дауд сидит все время в кабинетах, с Зайной мне запретили встречаться. Хотя бы с тобой…

— Алекса, нечего не получиться, — промолвила Сабила тихим голосом.

Фаворитка обернулась к подруге и увидела, что та сидит с опущенной головой, словно случилось что-то непоправимое.

— В чем дело? — спросила она.

— Госпожа Шадида ездила не только на рудник по приказу господина Дауда, но мы заехали и в их старый дом, — нехотя сообщила Сабила. — В общем, мы вернулись, чтобы собрать вещи. Через два дня мне придется покинуть дом Грёз… навсегда.

Новость хуже некуда. Алекса была рада хоть кому-нибудь, с кем сможет поговорить, пообедать, провести время за интересной беседой. А тут оказывается, что добрая подруга уедет и больше не вернется. Все складывается так, что рядом с Предвестницей никто не может надолго задержаться. Все куда-то уходят, погибают, попадают в плен. Это длиться так долго, что уже не хочется жить. С того самого дня, когда пришлось покинуть дом, Алекса думала, точнее мечтала, что ей доведется познакомиться со многими прекрасными людьми. Судьба все решила иначе и теперь она, пребывая в полном одиночестве, чувствует, что оттолкнула от себя всех друзей, погубила многих хороших людей. Только сама никак не может найти место в этом ужасном мире.

— Я за тебя рада, — улыбнулась она.

Сабила подняла удивленные глаза, по которым стекали слезы. Видимо, наложница сама сожалела, что ей придется уехать отсюда.

— Ты вправду так считаешь? — спросила она.

— Конечно. Тебе удалось найти своё место. Знаю, что госпожа Шадида не великий Дракон, она даже не мужчина, но я ведь не слепая. Видно ведь, как она тобой дорожит, как сильно любит. Видимо, настало то время, когда вам пора остаться наедине и отдать себя друг другу, чтобы полюбить сильнее. Это прекрасно, Сабила. Я искренне рада за тебя.

— Спасибо, Алекса, — улыбнулась Сабила. — Я по-настоящему счастлива с госпожой Шадидой.

***

Раз уж подруга вскоре покинет дом Грёз, Алекса решила провести с Сабилой время, поговорить, как следует попрощаться. Дот отъезда оставалось несколько дней, следует провести их с пользой и наговориться вдоволь.

Весь день после их возвращения, фаворитка провела со своей подругой. Они вместе позавтракали, сходили в бассейн, где пролежали в холодной воде несколько часов до того момента, как Сабилу вызвала госпожа Шадида. Это было пренеприятно, но наложница вернулась уже через полчаса и разделила с Алексой обед, во время которого они обсуждали законы и права наложниц. Вплоть до ужина разговор искрился смехом, серьезными думами и рассуждениями о том или ином правиле, законе, поправке. А уже после ужина, когда солнце стало скрываться за горизонт, госпожа Шадида снова вызвала свою наложницу в спальню и уже не отпустила до самого рассвета.

Господин Дауд вновь задержался в кабинете, поэтому Алекса, немного заскучав, решила прогуляться. Солнце скрылось за горизонтом, погода стояла хорошая, дул свежий ветер, что способствовало прогулкой перед сном. Но стоило ей выйти из спальни и пройтись по коридору, направляясь к лестнице, как до неё донеслись странные звуки, следовавшие один за другим женские стоны, изменяющие не только ритм, но тональность. Испытывая удовольствие, стонала госпожа Шадида. И фаворитке Алексе стало интересно, чем они занимаются в дальней комнате коридора. На этаже тем временем никого не было, евнух караулил лестницу, ведущую на второй этаж, а сам поднимался сюда крайне редко.

Раз выпала такая возможность и никто не подглядывает, Алекса решила подглядеть сама. Пройдя от одного конца коридора до другого, она заметила, что дверь в спальню госпожи Шадиды открыта, чем было грех не воспользоваться. Тот случай, когда Локмания учила молодую наложницу Сабилу любви с женщиной, показалось очень странным, однако за неимением выбора, изнывая без наслаждения, Алекса решила заглянуть в спальню двух женщин, у которых любовь намного лучше того, что может предложить господин Дауд.

Любовная близость если не поразила в самое сердце, то точно приятно удивила фаворитку Алексу. То, что происходило в спальни госпожи Шадиды, сложно было назвать любовью. Скорее это была какая-то грязная похоть, присущая портовым девицам города Оран. Но было в этом что-то такое, отчего Алекса не могла отвести взгляда.

Лежа на спине, госпожа Шадида придерживалась руками за деревянный подлокотник кровати, закинула голову, стараясь не издавать лишнего шума, что у неё получалось плохо. Она тонула в наслаждении, изгибалась, сжимала поручень спинки сильнее и выкрикивала стоны, неосознанно срывающиеся с её губ. Причина бесчинства похоти и разврата была наложница Сабила, доставляющая своей госпоже удовольствие языком, лаская, полизывая, целуя нижние губы Шадиды, делая это с таким удовольствием и страстью, что даже фаворитка Алекса, стоящая в коридоре, возбудилась и захотела присоединиться. Наложница лежала у госпожи в ногах, сжимая оба бедра руками и уткнувшись лицом во влагалище Шадиды. Хоть у двери и не было видно, чем она там занимается, сразу стало понятно. И это было так… грязно, пошло, стыдно, но в то же время… прекрасно. Алекса никогда ничего подобного не пробовала, однако загорелась желанием попросить об этом господина Дауда. Раз уж он не может доставить ей удовольствие стандартным путем, а в империи практикуется такая… близость, может быть, ему захочется попробовать нижние губы своей беременной фаворитки? Это было бы как раз кстати.

Но неожиданно для фаворитки случилось что-то ещё более стыдливое, отчего Алекса залилась румянцем. Дело в том, что госпожа Шадида подняла голову, бросила взгляд на дверь и заметила там фаворитку брата, которой… улыбнулась, всем своим видом показывая, как ей хорошо. Потом женщина, не стыдясь удовольствия, отпустила поручень спинки кровати и положила обе руки на голову своей наложницы, поглаживая каштановые волосы Сабилы.

— Продолжай, моя дорогая, — расплылась в улыбке она, говоря это своей наложнице, но глядя на фаворитку брата. — Ты прекрасно справляешься.

Ответом Сабилы стало громкое причмокивание, которым она порадовала свою госпожу, показывая, что ей нравиться лизать между ног. И это было ещё прекраснее того, что за свою жизнь успела испытать Алекса. Фаворитка господина Дауда больше не могла смотреть, потому что готова была сорваться с места и влететь в комнату. Руки так и тянулись доставить удовольствие самой себе, поэтому она скрылась из вида госпожи Шадиды, широкими шагами направляясь в свою спальню, где сможет себя немного приласкать.

Этому не суждено было сбыться прямо сейчас. Алекса ещё не успела дойти до спальни, как на лестнице возник главный евнух Ыксан, ярко и крайне мерзко улыбнувшись ей, пройдя мимо.

— Ыксан, а куда ты собрался? — резко обернулась Алекса.

Главный евнух замер в нескольких шагах от спальни госпожи Шадиды, развернулся и подошел к фаворитке своего господина.

— Я вообще-то пришел сообщить, что баня была приготовлена для купаний, — сообщил он. — Госпожа Шадида хотела искупаться перед сном. Если хочешь, можешь к ним присоединиться.

— Этого не стоит делать, — подхватив главного евнуха под руку, Алекса повела его вниз. — Госпожа Шадида сейчас немного занята, понимаешь?

— Не совсем…

— Она со своей наложницей, Ыксан.

— Тогда понятно, — согласился он. — Тогда мне следует оставить их наедине.

— Это будет мудро, дорогой Ыксан, — улыбнулась Алекса, ведя его на улицу.

Он не протестовал, однако на улице освободился из-под руки фаворитки и отстранился, видимо, потому, что евнухам запрещено прикасаться к женщинам своих господ.

— А куда мы идём? — спросил он чуть недоверчиво.

— Ты меня боишься? — вскинула бровь Алекса.

— Ничуть. У меня есть дела, которые следует выполнить. Правилами запрещена прогулка…

— Будет тебе, Ыксан, — перебила Алекса, улыбаясь. — Я беременная фаворитка господина Дауда. За мной нужен глаз да глаз. Вдруг мне станет плохо. Что мне делать, если я потеряю сознание где-нибудь за домом? Погуляй со мной немного, пожалуйста. Я уверена, господин Дауд не разозлиться из-за того, что ты приглядел за мной, отложив свои дела.

— Ты права, — кивнул он, взяв фаворитку под руку. — Я с тобой погуляю. Дела могут немного подождать.

— Вот видишь…. Кстати, может быть, расскажешь, чем там занимается наложница Зайна? Я так давно её не видела…

Отъезд госпожи

***

Прогулявшись во дворе дома Грёз, сопровождаемая главным евнухом, фаворитка Алекса вдоволь надышалась свежего воздуха, а когда наступила кромешная ночь, она поспешила в свои покои, попрощавшись с Ыксаном. В спальне её ждал неожиданный сюрприз в лице господина Дауда, закончившего работу сегодня на несколько часов раньше. Обычно он приходит намного позже, поэтому его появление немного обескуражило. Но он был в приподнятом настроении, лежал на кровати, причем совершенно голый и, заметив свою фаворитку, повернулся к ней.

— Где ты была? — спросил он.

— Я решила проветриться перед сном, — призналась Алекса, пройдя к туалетному столику. — Новость, которую сообщила Сабила, меня немного расстроила. Я не думала, что они с госпожой Шадидой уедут. Можете не волноваться, господин, меня сопровождал главный евнух Ыксан.

— К сожалению, таковы законы, — признался Дауд. — Двое господ не могут делить один дом. К тому же, когда ты родишь наследника, ему понадобиться много свободного пространства. Раз уж Шадида уезжает и забирает свою наложницу, я решил сделать из её спальни детскую, в которой будут жить наследники дома Грёз. Сначала подселим туда нашего сына, а потом, может быть, Зайна подарит мне дочку. Удобное расположение комнат поможет следить за малышами круглые сутки.

«Все уже рассчитал, — подумала Алекса. — И почему все решили, что я рожу наследника, а не наследницу? Все так помешаны на будущем правителе дома, что плюют в лицо фактам. Я ведь могу родить не мальчика, а девочку. К тому же я сама хочу дочку».

— У тебя точно все хорошо? — спросил Дауд.

Алекса так часто слышит этот вопрос, что научилась осознанно на него кивать и ложиться на кровать, готовясь исполнять обязанности фаворитки. Ведь после этого вопроса всегда следовала фраза господина Дауда о том, что им следует уединиться, заняться любовью, побыть наедине. Но сегодня все будет по-другому. Увиденное в спальни госпожи Шадиды так взбудоражило Алексу, что она готова была на все, чтобы добиться этого от господина Дауда. Поэтому когда он потянул к ней руки, она отсела подальше и тяжело вздохнула.

— Господин, меня кое-что тревожит, — призналась она.

Дауд сразу принял вертикальное положение, немного напрягся и спросил.

— Что-то с ребенком? Ты себя плохо чувствуешь? Только не говори, что наша близость может нанести…

«А это идея, — подумала Алекса. — Вот сказать бы ему, что близость в постели вредит его наследнику. Вмиг бы отвязался. Однако Локмания тоже изучала медицину и быстро опровергнет мои слова, выставив меня полной дурой или лгуньей».

— Ничего подобного, господин, — улыбнулась Алекса, положив голову на подушки. — Но вы правильно затронули тему. Я бы хотела с вами поговорить, точнее признаться.

— Я готов выслушать, — улегся рядом Дауд.

Он был полностью во власти своей фаворитки. Говорил открыто, держался сдержано, словно никогда не имел опыта с женщиной. Похоже, она поразила его в самое сердце, чем непременно стоит воспользоваться, иначе остаток жизни придется заниматься любовью с тем, кто не может удовлетворить потребности женщины.

— Все дело в книге, про законы и порядки в рядах наложниц, — сказала Алекса. — Я недавно смогла осилить текст и нашла там несколько интересных фактов. Дело в том, что там было написано про женское удовлетворение.

— А причем тут оно? — задумался Дауд. — Можешь говорить открыто, Алекса. Я не стану тебя ругать.

— Только не обижайтесь, — промолвила она, — но я ничего не испытываю… с вами.

Дауд неожиданно вскочил с кровати и рванул к окну. По его поведению стало понятно, что слова затронули его самолюбие. Он ещё немного пометался из стороны в сторону, а потом присел на край постели.

— Хочешь сказать, тебе со мной некомфортно? — уточнил он.

— Ну, да… — подтвердила она вполголоса. На самом деле в книге ничего подобного не было, но Алекса затронула её, чтобы все выглядело ещё хуже, чем можно представить. Она была уверена, что господин не читал такую потрепанную книгу, ведь она сама с трудом осилила тысячу страниц текста. — Я не хочу вас обидеть или оскорбить, поэтому кое-что придумала. Женщина ведь тоже должна испытывать удовольствие от любви. Вы согласны?

— Целиком и полностью! — заявил Дауд. — Я готов исправиться, Алекса. Ты прекрасный учитель и уже научила меня многому. Только скажи, что мне делать, и я буду стараться вдвое больше, только бы доставить тебе удовольствие.

— Насчёт этого… — робко промолвила она. — Ваша сестра занимается любовью со своей наложницей. Вы когда-нибудь задумывались о том, как женщины доставляют друг другу удовольствие?

— Я ведь мужчина. Какое мне дело до того, как женщины это делают?

Стало понятно, что нужен пример, по которому будет действовать Дауд. Ей так и приходилось с ним заниматься любовью — показывать что-то, что он повторял или делал. К сожалению, все уроки прошли впустую, ведь он брал из них только то, что доставляет удовольствие только ему. На этот раз все должно было быть по-другому, и Алекса очень на это рассчитывала.

— Вам следует лечь на спину, господин, — попросила она. — Разница в мужчине и женщине есть, однако вы способный ученик, и я верю, что вам под силу научится доставлять женщине удовольствие. Я лишь покажу, как это делается, а вы повторите. Хорошо?

Дауд забрался на постель, лег на спину и кивнул. Ещё живя с мужем, Алекса думала об этом пару раз, но никогда не осмеливалась предложить. Впрочем, Карл был опытным мужчиной, способным доставить ей удовольствие без лишних манипуляций, на что не мог сподобиться господин Дауд. Видимо, пришла пора, когда стоит взять все в свои руки.

Алекса склонилась над господином, взяла в руку мужское достоинство, погладила его, раскрыла напряженную головку и, наклонившись сильнее, коснулась кончиком языка.

— Солнце, Звезды и Луна, что ты делаешь?! — выпучил глаза Дауд.

— Вам не нравится? — подняв глаза, закусила губу Алекса.

Дауд тяжело вздохнул и положил голову.

— Алекса, это ведь грязно…

— В любви двух людей нет ничего грязного, господин, — посетовала Алекса, коснувшись языком головки во второй раз. — Я хочу вас научить тому, как можно доставить удовольствие на поздних сроках беременности. Вы ведь понимаете, что скоро мой живот станет намного больше. Я стану совсем неповоротливой. Попробуйте расслабиться и получить удовольствие.

— Хорошо… — нехотя согласился он. — Только я не уверен, что у меня это получиться….

Вкуса у мужского достоинства никакого не было — это лишь обычный человеческий орган, о котором рассказывал наставник Жак де Оран. После обеда люди часто облизывают пальцы, чем же хуже то, что задумала Алекса? Она считала это единственно верным способом заставить господина Дауда действовать. Если не сейчас, то когда?

Отринув лишние мысли, она облизнула головку пениса в третий раз, раскрыла пухлые губки и взяла мужское достоинство в рот настолько глубоко, насколько это было возможно. Этому её тоже никто не учил, однако реакция Дауда была положительной. Пенис напрягся так сильно, что она чуть не поперхнулась. Дальше ей оставалось вытащить его изо рта, погладить в руке, несколько раз облизнуть головку и снова взять в рот.

Проведя эту манипуляцию несколько раз, Алекса почувствовала вкус мужского семени, хлынувшего ей в рот. Сначала это было шокирующее, отвратительно, мерзко и даже унизительно. Однако Дауд схватился ей за голову обеими руками, испытывая удовольствие и долго не отпускал. Пока его пенис пульсировал во рту, он сам рычал, а семя продолжало растекаться, Алекса не нашла другого выхода, зажмурилась и просто все проглотила.

Дауд убрал руки и выпучил глаза, зная, куда делось его семя. Алекса всласть насладилась вкусом, и оказалось, что это совсем не страшно и не стыдно. Вкус у семени был приятным, отдавал то ли медом, то ли перебродившим вином. В нем не было ничего отвратительного, а в какой-то момент нутро даже подсказало, что это полезно и приятно. В голове бродило столько мыслей, что фаворитка не стала заострять на них внимания, облизнула губы, собирая остатки семени и улыбнулась.

— Вам понравилось, господин? — спросила она.

— А тебе?.. — все еще в растерянности спросил Дауд.

— Прозвучит странно, но я готова повторить, — призналась Алекса. — Я ведь говорила, что это любовь. В ней нет места грязи и отвращениям. Признаюсь, у меня это было впервые, и я сильно нервничала. Однако вам ведь понравилось, а это самое главное.

Дауд потрогал своё достоинство, ощущая на нем слюну фаворитки, а глаза у него были такие, словно он боялся, что пенис остался во рту Алексы. Потом к нему пришло понимание того, что он испытал удовольствие, хоть и не самым обычным образом и улыбнулся.

— Научи меня этому! — вскочил он. — Я тоже хочу доставить тебе такое удовольствие. Думаю, твой вкус мне понравится.

«Вот ты и попался, — подумала Алекса, ощущая победу по всем фронтам. — Теперь я прописалась у тебя в спальне и уйду отсюда только в том случае, когда сама захочу сбежать. Прощай, наложница Зайна. Твоё пребывание останется в стороне».

***

Наступил день отъезда. Пока Локмания обнималась и напутствовала наложницу Сабилу, евнухи грузили тюки и сундуки с одеждой на верблюдов. Руководил своими подчиненными главный евнух Ыксан, старающийся не мешать разговору своих господ. Алекса следила за всем из окна, наблюдая за обыкновенной беседой брата и сестры, рядом с верблюдом. Она очень хотела спуститься, ведь Сабила стала хорошей подругой, хоть и ненадолго. Однако отношения с госпожой Шадидой находятся на том уровне, где стоит молча стоять в стороне и не открывать рот без разрешения.

«Это глупо, — подумала Алекса».

Она решила проститься с подругой, даже если придется выслушивать нравоучения госпожи Шадиды. Спустившись во двор, Алекса сразу прошла к привратнице и подруги, чтобы без лишних слов обнять Сабилу. Та не возражала и охотно приняла объятия.

— Держись тут, ладно? — прошептала она, поцеловав фаворитку господина Дауда в щеку. — Я попрошу госпожу заехать сюда, когда будет время. Все же интересно будет увидеть твоего малыша.

— Я буду тебя ждать, — улыбнулась Алекса.

Объятия были прерваны госпожой Шадидой, подошедшей в самый неподходящий момент. Женщина прибывала в приподнятом настроении, даже улыбнулась и отослала свою наложницу к верблюду, готовому к долгому пути. Сабила не могла противиться, поэтому поцеловала подругу ещё раз, на этот раз в лоб и стала забираться на караванщика пустыни, на которого ей помог забраться Ыксан.

— Ты мне не нравишься, — заявила Шадида, глянув в глаза Алексы.

«Началось, — подумала она. — Сейчас опять начнет воспитывать».

— Мне это известно, госпожа, — спокойно сказала Алекса. — Вас ждет долгая дорога, поэтому я пожелаю вам удачи. Простите, мне стоит лечь.

— Ты мне и сейчас не нравишься, — бросила вслед Шадида. — Но я…. Я не могу отменить положения, в котором ты оказалась благодаря моему брату.

Алекса услышала в голосе нотки заботы и доброты, до которой Шадида раньше не снисходила. Было в этом что-то странное, но теперь она не могла просто так взять и уйти. Пришлось обернуться и посмотреть госпоже в глаза, держа себя в руках.

— Ты позволишь? — спросила госпожа.

Сразу стало понятно, о чем она попросила. Алекса взглянула на господина, тот одобрительно кивнул, посмотрела на привратницу, увидев на устах женщины улыбку. Видимо, никто не возражает.

— Конечно, — кивнула Алекса.

Госпожа поправила подол наряда, встала на горячий песок коленями и коснулась руками беременного живота фаворитки, делая это так осторожно, что Алекса сначала не почувствовала прикосновения. Потом оказалось, что руки женщины теплые, нежные, очень робкие. В глазах Шадиды мелькнула искренняя радость, которую она пыталась скрыть.

— Это дитя — будущее нашего дома, Алекса, — промолвила Шадида, перейдя на шепот. Было непонятно, чего она боится. Разбудить малыша в чреве матери или не хотела, чтобы об её слабости узнали другие? — Мы обязательно приедем после родов, чтобы поздравить вас с братом. Ты только постарайся, ладно? — Шадида подняла глаза, вопрошая ответа, словно это было самое важное, что заботило женщину.

— Обещаю, все будет хорошо, — ответила Алекса. — Я тоже мечтаю об этом ребенке и сделаю все возможное, чтобы подарить малышу жизнь.

Шадида встала с земли и искренне улыбнулась.

— Пусть Солнце, Звезды и Луна присмотрят за тобой, фаворитка Алекса, — сказала она. — Я буду каждый вечер зажигать свечи и молиться за вас. Прошу лишь подарить нам с братом наследника, о котором Дауд так мечтает.

Прощание могло затянуться на пару часов, если бы господин ни начал торопить сестру. И правда. Время уходило, путь у женщин был не близкий, а сопровождение из нескольких евнухов явно начало скучать. Напоследок Шадида обняла фаворитку брата, поцеловала её в щеку, оставив след алой помады, и направилась к верблюду, на которого ей помог забраться главный евнух Ыксан. Женщины помахали руками, Сабила отправила воздушный поцелуй подруге и верблюды, когда ворота дом Грёз распахнулись, отправились в далекий путь, минуя преграду из зыбкого песка под копытами.

Ворота дома Грёз так же редко закрылись, стоило каравану покинуть территорию. И Алекса, чувствуя себя немного опустошенной, направилась домой. Но рядом появился Дауд, взявший фаворитку за руку. Она немного удивилась, но испытывая легкое одиночество, сжала руку и вместе с ним вернулась в главный дом.

Было странно идти под руку с господином, однако, в конечном счёте, он шел туда же, куда хотела попасть Алекса — в свои покои. И оба не возражали. Хотя и знали, к чему все идёт. Поднявшись на второй этаж, Дауд пригласил её в спальню, сам прошел к открытому окну и налил из кувшина холодного чая, согревшегося за время простоя на столе.

— Всегда недолюбливал сестру, — признался Дауд, наливая в кубки чаю, — но уже успел соскучиться. Это странно, ведь она уезжала на целый месяц и я ни капли не скучал.

— Сейчас вы понимаете, что госпожа Шадида уехала навсегда, — сказала Алекса, присев на край постели. — Я испытывала то же самое, когда моя сестра Карла вышла замуж за графа и уехала из дома. Я тогда выздоравливала после падения, однако мы с сестрицей были настолько близки, что на душе было тяжело…. До сих пор непросто жить без неё.

Дауд протянул фаворитке кубок с холодным чаем и сел рядом с ней.

— Теперь у тебя есть мы, — промолвил он. — Когда наследник родиться, ты станешь самой счастливой женщиной на свете.

— Я уже счастлива, — призналась Алекса, поставив кубок на пол.

— Еще не совсем. — Дауд сделал несколько глотков чая, поставил кубок на пол, а сам встал на колени перед фавориткой, принимаясь распутывать паховую повязку наряда.

— Что вы делаете? — немного устыдившись, спросила Алекса.

— Хочу тебя осчастливить, — улыбнулся Дауд, избавляясь от наряда. — Ложись и просто расслабься.

Алекса вскинула бровь и закусила губу, предвкушая наслаждение, которое подарит господин. Он стал хорошим мужчиной за эти два дня, никогда не стыдился любви и делал все, лишь бы фаворитка осталась довольна. И её это устраивало настолько, что она даже помогла распутать остатки наряда и стянуть через голову неудобный лиф, обтягивающий женскую грудь.

Он помог ей забраться на кровать, погладил берда и, улыбнувшись, поцеловал в нижние губы, доставляя удовольствие, из-за которого Алекса хватила ртом воздух и протяжно застонала. Стон был слышен даже на улице, ведь язык господина был таким нежным, а его поцелуй таким сладким, что не было смысла сдерживаться. Это было восхитительно настолько, что Алекса, чувствуя приближения пика, схватила господина за волосы, потянула на себя и стянула с него штаны, позволяя проникнуть во влагалище мужским достоинством, которое только этого и ждало.

Дауд вошел решительно, неумолимо, резко, отчего его фаворитка закричала, схватилась руками за спину господина и оцарапала его плечи, рванув руки на себя. Он зарычал и выгнулся вперед ещё сильнее. Было так хорошо, что Алекса выругала его не на всеобщем языке, не на языке империи, а на диалекте Северных народов, чего он, разумеется, не понял.

Толчки и проникновения становились ритмичными — не такими резкими, но очень знакомыми. Так действовал Карл — муж Алексы Масур и она испытывала то же наслаждение, что когда-то испытала с великим полководцем. Дауд становился более опытным любовником, которого невозможно было остановить и через минуту. Любовь теперь могла длиться так долго, что фаворитка перестала считать количество проникновений, а просто наслаждалась, крича так громко, как это позволяли голосовые связки.

И это свершилось. Алекса впервые смогла испытать удовольствие с другим мужчиной. Дауд изверг семя как раз в тот момент, когда она испытала пик. Её грудь поднялась, область шеи покрылась красными пятнами, а лицо покраснело, и с уст срывались только сладкие стоны, похожие на тяжелое дыхание.

— Тебе понравилось? — улыбаясь, спросил Дауд. Господин чувствовал своё доминирование, превосходство и власть. Каждый мужчина будет гордиться своими свершениями в постели, и Алекса видела эту гордость в глазах.

Но она промолчала, оттолкнула господина, сбросив его с себя, чтобы забраться сверху и поблагодарить таким нежным поцелуем, которого он заслуживал. И Дауд принял награду, нежно впившись в сладкие губы своей фаворитки.

Цена любви

***

Время неумолимо приближало тот день, когда на свет появиться наследник дома Грёз. Окрыленная любовью, Алекса не заметила, как прошла весна и уже подходит к концу лето. Господин Дауд сделал все, чтобы она почувствовала себя счастливой, любимой, желанной женщиной. Разумеется, ему это удалось. Вот уже прошло пять месяцев, близился день родов и Алекса, чувствуя себя восхитительно, с трепетом ждала этого момента.

Ещё никто не знал, что сегодня, меньше чем через час, отойдут воды, начнутся схватки, а на закате дня родиться ребенок, который своим влиянием вложит первый камень в фундамент державы, способной затмить империю и королевства одним своим величием. Перемены грядут, малыш вскоре появиться на свет, однако до этого момента случилось ещё одно очень важное событие, перевернувшее жизнь Алексы Масур.

Этот день, как ему и положено, начался на рассвете. Фаворитка открыла глаза с первыми лучами солнца, улыбнулась новому дню, подтянулась, как получилось, и осторожно поставила ноги на каменный пол, радуясь этому прекрасному утру. В глубине души она чувствовала, что сегодня случиться нечто такое, отчего ей захочется танцевать, плясать, кричать от радости. Впрочем, с последним пунктом она попала в точку, однако ещё не представляла, какой сюрприз её ожидает.

Она ещё раз подтянулась, вытянув руки наверх и разогнув пальцы так, что они захрустели. Погода за окном была восхитительной, поэтому Алекса не стала торопиться с одеждой, а просто встала с постели и прошла до стола, чтобы понюхать букет каперсов, подаренные господином Даудом прошлым вечером. Эти цветы чем-то напоминали орхидеи, но выглядели и пахли намного лучше.

Пока комната постепенно заливалась солнцем, Алекса взяла со спинки кровати шелковый халат, накинула его на плечи и поправила немного взъерошенные волосы. Примерно три месяца назад ей пришлось отказаться от непрактичного наряда наложницы, ведь малыш в чреве стал совсем взрослым, отчего живот стал невообразимо огромного размера, из-за чего Алекса часто жаловалась на то, что у неё болит спина и отекают ноги. Впрочем, ходить ей особо никуда не надо, однако с утра все же приходилось самой спускаться на первый этаж, чтобы зайти в отхожее место.

Только ради этого она накинула халат и покинула спальню, заметив, что в доме было совершенно тихо и безлюдно. Видимо, господин Дауд уже с утра заперся в своём кабинете, куда фаворитке просто запрещено заходить. Ничего не поделать. Ей пришлось оставить господина наедине со своими делами, а самой заняться своими не менее важными вещами.

Алекса осторожно спустилась по лестнице на первый этаж, никого не заметила, что показалось чуточку странным, и все равно направилась по нужде. Стоило зайти за угол, расположенный между гостиной, личной библиотекой господина и столовой, где работают слуги дома Грёз, она натолкнулась на привратницу, держащую в руках поднос, на котором был завтрак, приготовленный из творога, мягких булочек с кунжутом и стаканом холодного молока.

— Уже проснулась? — сверкнула улыбкой Локмания. — А я тебе завтрак несу.

— Вижу, — вздохнула Алекса, улыбаясь. — Первым делом я схожу в одно место. Что у тебя случилось? Что-то ты сегодня вся сияешь как ландыш. Дай угадаю, удалось хорошо провести время со своим другом, который приехал прошлым вечером и до полночи орал за воротами дома Грёз?

— Не напоминай…. Господин Дауд мне уже высказал на этот счёт. Кто бы мог подумать, что этот северянин такой настойчивый…

— Ладно тебе, Локмания, — закрывшись в отхожем месте, сказала Алекса. — Ты должна радоваться тому, что нашелся мужчина, который хочет с тобой провести время. Нашел же он в тебе что-то особенное. Думаю, это любовь.

— Какая же это любовь? Он просто понял, что я искала компанию.

Несколько дней назад привратница домаГрёз отпросилась у господина Дауда, чтобы съездить с обозом в город и купить там необходимые препараты. Дауд долго возражал, ведь его фаворитка может родить в любой момент. Однако Локмания смогла его убедить, что медикаменты могут пригодиться и ему пришлось сдаться. Привратницы не было всего день — от рассвета до заката, но даже за этот короткий промежуток времени она успела подружиться с каким-то северянином. Более того, как она сама сказала, у них была небольшая интимная близость прямо за домом отдыха. Только по своей глупости она случайно поведала о том месте, где работает и влюбленный мужчина приехал вчера с друзьями, и всю ночь пытался пригласить её погулять. Пьяная компания северян орала так долго и громко, что господин Дауд приказал евнухам отогнать эту толпу, ибо его беременной фаворитке нужен покой. Впрочем, Алекса была рада за привратницу и с большим любопытством следила за тем, что происходило на улице.

Локмания разменяла четвертый десяток. Она не слишком мила и ин капли не привлекательная женщина, однако нашелся ведь мужчина, которому она приглянулась. Видимо, каждый человек способен найти свою половинку. Даже тот, кто следит за наложницами господина больше, чем за собой. Эта женщина была темнокожей, как и её пышные волосы, похожие на жесткую леску и глаза, а лицо подчеркивало большие губы и нос.

— Кстати, ты не видела господина Дауда? — выйдя из отхожего места, спросила Алекса.

— Ну… — задумалась Локмания, покосившись куда-то в сторону.

— В чем дело? — напряглась Алекса.

Привратница тяжело вздохнула и отставила поднос на тумбу.

— Алекса, ты только не нервничай, ладно? — сказала она, взяв фаворитку под руку. — Я понимаю, насколько вы сблизились господином, однако ты живешь в доме Грёз, а не в своём королевстве. Господин Дауд мужчина, у которого есть потребности…. Ты понимаешь?

Алекса резко выдохнула из носа воздух, стиснула зубы и покосилась на дом Грёз, в котором живет наложница Зайна. Этого можно было ожидать. Живя и наслаждаясь жизнью в этом месте, в империи Шадаш-Тарза, в доме Дауда Аль Салила, она иногда забывала, что живет не с мужем, а господином, у которого, помимо неё, есть ещё одна наложница. Это началось всего месяц назад, когда Алекса больше не могла выполнять свои обязанности, хоть этого и хотела, господин Дауд стал задерживаться на какое-то время. Как оказалось, он начал ходить к своей наложнице Зайне, чтобы получить удовольствие и вернуться к беременной фаворитке. Разумеется, Алекса стала ревновать, потому что не могла смириться ещё с одной женщиной в этом доме. Как так может быть? Большую часть времени господин Дауд одаривает её цветами, говорит комплименты, делает все, чтобы она была счастлива. Однако он ей изменяет, ходит к другой женщине и делает вид, будто бы это в порядке вещей. Алекса долго молчала, но вскоре она родит ребенка и мужчина, отец этого малыша, должен находиться там, где положено, а не искать мимолетное удовольствие с другой женщиной.

Вознамерившись прервать идиллию своей соперницы, она отстранилась от привратницы и тяжелой поступью направилась в дом наложниц, где была готова высказать все господину в лицо. Если это потребуется, Алекса готова была выцарапать глаза своей сопернице, ибо пусть знает своё место.

К счастью или нет, Алекса столкнулась на пороге дома Грёз с господином, выходящем оттуда в приподнятом настроении. Дауда сопровождала наложница Зайна, у которой был полностью растрепанный вид, а на устах сверкала счастливая улыбка. Алекса вознамерилась стереть эту самодовольную ухмылку с лица соперницы, поэтому влетела в дом, оттолкнув господина, и уже хотела схватить Зайну за волосы, чтобы врезать ей коленкой по лицу, однако ей помешали. Это был глава дома Грёз, возникший так неожиданно, что в доме раздались женские вопли и крики.

— Я убью тебя, шлюха! — закричала Алекса, оказавшись в объятиях Малика, который был единственным, кто мог осторожно и без вреда здоровья остановить взбесившуюся фаворитку.

— Иди ты к чёрту, иноземка! — огрызнулась в ответ Зайна, схватив со стола вазу. Дочь Парасата ничуть не стыдилась своего внешнего вида, и ей было совершенно плевать на беременную женщину. Безразличие переплюнуло здравый смысл, когда Зайна запустила вазу прямо в лицо фаворитки.

Но и тут на помощь пришел Малик, развернувшийся в последний момент, из-за чего получил вазой по голове, но удержался на ногах. Пока глава дома Грёз потерял равновесие, пытаясь сообразить, что случилось, Алекса освободилась из объятий, схватила на столе поднос с пиалами, наполненный завтраком наложницы и стала бросать их в соперницу. Зайна ловко уклонялась, пытаясь найти предмет тяжелее вазы, но одна из чашек прилетела ей в лицо и разбила бровь до крови.

— ДОВОЛЬНО! — заорал главный евнух Ыксан, взмахнув плетью так, что та свистнула и ударила наложницу по спине.

Зайна завизжала от боли, уронила стул и повалилась на спину, чувствуя, как спина горит от боли. Но Ыксан не остановился и ударил её ещё раз. Плеть со свистом пронзила наложницу болью, а удар был таким сильным, что содралась кожа и проступила кровь.

Алекса на миг сморщилась от ужаса, потому что не желала такой участи. Но ей тоже досталось. Только свою фаворитку воспитал Дауд, который пришел в себя, влетел в дом, развернул беременную Алексу и одарил её такой пощечиной, что та тоже взвизгнула от боли, чертыхнулась, но не упала, потому что господин схватил за запястье.

— Ты что тут вытворяешь?! — заорал он прямо в лицо фаворитки. — Кто тебе позволил нападать на наложницу?!

Чувствуя, как щеку пронзила резкая боль, а лицо горело от пощечины, Алекса испытала унижение и злобу на господина, сверкнув глазами, полными ненависти. Он видел, но промолчал и покосился на наложницу Зайну, лежащую окровавленную на полу.

— Ыксан, сколько раз ты её ударил?

— Два раза, господин, — скручивая плеть, сказал глава евнухов.

— Вывести на улицу и высечь плетью! — приказал Дауд. — Пяти ударов будет достаточно. Никто в доме Грёз не посмеет причинить вред наследнику.

Ыксан свистнул, и к нему пришло два евнуха, схватившие наложницу за ноги, чтобы вытащить на улицу, к столбу, где её сразу приковали и Ыксан, обладая полномочиями, ударил женщину ещё пять раз.

Пока наложницу наказывали, а двор содрогался от криков, Дауд прошёл к Малику, сидящему рядом со столом. У главы дома Грёз по шее стекала кровь. Видимо, вазой его приложили хорошо, ведь кровь не останавливалась.

— Спасибо, друг мой, — вздохнул Дауд, протянув подчиненному тряпку. — Я был неправ на твой счёт, но ты защитил фаворитку. Я этого не забуду. Прости, о чём хочешь, я готов заплатить любую цену.

— Служба в доме Грез — лучшая награда, — улыбнулся Малик, прикладывая тряпку к ране. — Позволите обратиться к привратнице? Что-то я себя чувствую дурно.

Дауд помог ему встать, довел до двери, где передал в руки слуг, прибежавших на шум в доме наложниц. Потом господин захлопнул дверь, прошел в гостиную, обратил внимание на беспорядок, устроенный наложницами и покосился на фаворитку, стоящую недалеко от стола.

— Сложно представить, о чём ты думала, Алекса, когда напала на наложницу, — вздохнул он. — Зачем ты это сделала? — спросил он, а она подняла глаза, держась за горящую щеку, но промолчала. — Хоть понимаешь, что Зайне плевать на тебя и на наследника? Она ведь могла тебя убить, Алекса! Привратница ведь сказала, что это твой последний шанс стать матерью. И вот, когда до рождения малыша осталось всего несколько недель, ты решила рискнуть всем, чтобы что?.. Потешить своё самолюбие? Решила сверкнуть превосходством?

— Вы сами виноваты! — стиснула зубы Алекса.

— И в чем моя вина? — спросил Дауд, усевшись за стол. — Постой, хочешь сказать, это был приступ ревности? — Он тяжело вздохнул и сложил ноги. — Алекса, когда ты поймешь, что мы живем не в королевстве, а в империи? Вы обе принадлежите мне.

— Я жду вашего ребенка, господин! — вспыхнула Алекса. — Вы могли бы больше времени проводить с беременной фавориткой, а не разделять постель с этой… шлюхой!

— Прекрати ревновать. Зайна живет тут только потому, что я не мог оскорбить отказом своего партнера. Мы и так поссорились из-за сделки, которую я провернул, пока он был в дороге. Мне больше не стоило злить Дракона, поэтому союз с семьей Парасата следовало укрепить наложницей Зайной. Она тут только как знак доверия.

— Ещё скажите, что вам не доставляло удовольствие заниматься с ней любовью, — нахмурилась Алекса.

— Не скажу, — вздохнул Дауд. — Зайна моя наложница и она может доставить мне удовольствие, пока ты в таком положении. Я хочу сказать, что она неопытная и никогда с тобой не сравниться, Алекса. Ты навсегда останешься моей фавориткой. А когда родиться наследник, я стану уделять тебе намного больше внимания в постели. Жаль, конечно, что ты больше не сможешь родить…

— Вы этого не знаете, — перебила она.

— Это даже лучше, — улыбнулся Дауд. — Если боги будут к нам благосклонны, ты подаришь моему дому столько наследников, сколько мы сможем зачать. Всегда хотел большую семью. Пять — шесть детишек, играющих вместе, например. Это так восхитительно.

«Не нужна мне такая любовь, — подумала Алекса. — После рождения ребенка я дождусь, когда он вырастит, станет старше и крепче и покину дом Грёз. Если такова цена любви своего господина, мне здесь не место».

— Зайна получила заслуженное наказание, — продолжил Дауд. — Однако ты тоже будешь наказана. После родов тебе дадут несколько недель на то, чтобы поправить здоровье, а потом Ыксан тебя накажет так же, как наказал наложницу Зайну. Я не потерплю, чтобы в моём доме наложницы вели себя, как питухи на базаре.

— Как прикажете, — с безразличием промолвила Алекса.

— Теперь пойдём в дом, — предложил Дауд. — Тебе нужен завтрак, а ещё, как я заметил, ты со своей ревностью не успела привести себя в должный порядок. Надо попросить у слуг воды, чтобы ты могла принять ванну, умыться, зубы почистить…

Алекса пошла следом за господином, но уже в двери схватилась за живот, согнула бедра и завыла. Пребывая в полном недоумении, Дауд обернулся и увидел, что по бедрам фаворитки стекает какая-то жидкость, очень похожая на мочу.

— Что с тобой?.. — растерялся он.

Алекса повалилась на него и закричала ещё громче, не имея возможности ответить. На помощь прибежала привратница, обработавшая затылок главы дома Грёз. Локмания увидела лужу под ногами фаворитки, обратила внимание на состояние и, взяв Алексу под руку, стала заводить её обратно в дом Грёз.

— Что с ней? — помогая, спросил Дауд.

— Воды отошли, господин, — ответила она. — Начались схватки. Нужно принести сюда все необходимое, приготовить много места, чистой воды, простыней, необходимые инструменты и препараты, которые могут пригодиться после.

— Это значит… — растерялся Дауд.

— Да, господин. Фаворитка будет рожать. А теперь помогите мне. Нужно приготовить место, иначе она родит прямо стоя. Не стойте столбом! — крикнула она в приказном тоне, стоило фаворитку положить на пол. — Прикажите слугам все приготовить и несите сюда все необходимое!

Дауд простоял в ступоре ещё пару мгновений, а потом вылетел из дома наложниц с таким свистом, что парадная дверь хлопнула и чуть не вылетела с петель. Он начал орать во дворе, бегать от дома к дому, зазывая всех в дом наложниц, пытаясь разделить обязанности. В итоге несколько евнухов прибежали в дом, быстро спустили со второго этажа кровать и установили её в центре гостиной, куда и усадили фаворитку своего господина. Слуги натаскали несколько тазиков теплой воды, даже ванну из спальни Алексы притащили. Ещё несколько человек принесли шелковые тряпки, простыни, все необходимые инструменты и лекарства, которые попросила Локмания. А когда все приготовили, привратница выставила за дверь всех лишних мужчин, чтобы рядом с ней осталось только пару слуг.

— Все будет хорошо, Алекса, — улыбнулась она. — Сейчас тебе будет непросто, но я буду рядом. Мы справимся.

— Хорошо бы… — между схватками прошипела Алекса.

Рождение наследницы

***

Рожающую фаворитку пересадили на пол, прямо к задней спинке кровати, куда положили чистых простыней и тряпок. Потом слуги обвязали ей руки шелковыми лентами — от запястья до локтя — и привязали к кровати, чтобы та, рожая, некуда не дернулась и не повредила малыша. Алекса прекрасно все знала, ведь училась на хирурга и видела роды сестрицы. Ей не составило труда встать на колени, выгнуться, выставить ягодицы и схватиться за поручни кровати. В таком положении привратнице остается только принять ребенка, обрезать пуповину и освободить фаворитку.

Все складывалось хорошо, появился промежуток между схватками, во время которого Алекса стала глубоко дышать и ждать следующих схваток. Роды могут длиться достаточно долго, поэтому Локмания успела приготовить все необходимое и осталась с фавориткой наедине.

— Алекса, мне нужно кое-что сделать, — призналась она, взяв ещё одну ленту. — Ты только не волнуйся и ничего не бойся. В империи есть один устоявшийся… закон. В домах господ ребенка первым должен увидеть господин. Это делается для того, чтобы малыш получил благословение всех богов. Таков порядок и мне придется завязать тебе глаза.

Алекса была немного шокирована. Но раз её уже привязали к кровати, и они остались с привратницей наедине, пришлось довериться этой женщине и позволить подвязать себе глаза алой шелковой лентой.

— Я приму роды, — продолжала Локмания. — А потом, когда твой малыш появиться на свет, я обрежу пуповину, вымою его и приглашу господина. Как только господин увидит вашего ребеночка, я тебя освобожу, и слуги уложат тебя на кровать. Только потом мы дадим тебе увидеть малыша, положим его рядом и позволим первый раз покормить. Уже завтра господин Дауд найдет вашему ребенку кормилицу и тебе станет намного легче.

***

Роды выдались тяжелыми. Весь день фаворитку Алексу терзали схватки, из-за которых она кричала, изводилась, пыталась вырваться. Это было непросто и все становилось намного хуже. Вечером привратница пошутила, что малыш родиться настойчивым и красивым, как его родители. То-то он не торопиться появиться на свет. Вечером схватки стали постоянными, в определенный момент снова отошли воды, и Алекса была готова родить в любой момент.

***

Когда на небе зажглись первые молодые звезды, Алекса, ощущая, как её выворачивает наизнанку, начала кричать так, что, в конечном счёте, охрипла, потеряла голос, чуть ни упала без сознания, но все же смогла родить. Когда малыш оказался в руках радующейся привратницы, она обмякла, повисла на шелковых лентах, пытаясь удержаться в сознании так долго, насколько это возможно. Сил у неё совершено не было, а ещё эта повязка на глазах, мешающая увидеть своего прекрасного ребенка.

Где-то на подсознательном уровне Алекса слышала слова Локмании, почувствовала, как привратница перерезала пуповину, взяла ребеночка и отнесла его к обеденному столу, где принялась мыть. Но было в том что-то такое, отчего Алекса одернулась, быстро пришла в себя и стала вырываться.

— Локмания, где мой ребенок?! — крикнула резко она, как-то неожиданно сильно раздражаясь. — Где мой ребенок, Локмания?!

Сейчас Алексу не волновал никто и ничто кроме её малыша. Она переборола усталость, невыносимую боль и все это ради своего ребенка, которого она родила. И этот ребенок только её. Никто не посмеет его забрать, какие бы глупые обычаи не были в этой клятой империи.

— Успокойся, Алекса, — так же неожиданно спокойно отозвалась Локмания. — С твоим ребенком все хорошо.

— Да? Тогда почему он молчит? — недоверчиво спросила Алекса, крутя головой, чтобы стянуть эту повязку с глаз. Руки были связаны так неудобно, что она никак не могла её стянуть с глаз.

— Успокойся, пожалуйста, — вздохнула привратница. — С малышом все хорошо. Я и сама не знаю, почему… так тихо. Однако он жив и здоров.

— Так это мальчик?

— Я этого не говорила.

— Локмания! — закричала Алекса. — Немедленно покажи мне малыша, иначе я тебя убью!

Привратница была слегка шокирована, но не отошла от намеченного плана и пригласила в дом несколько слуг. С ними вошел главный евнух Ыксан, которого отправили за господином Даудом. Алекса, все ещё пытаясь вырваться, никак не могла понять, что происходит вокруг. Рядом были слышны шаги многих людей, все чем-то занимались, сновали рядом с кроватью, но было так тихо, что она слышала своё тяжелое дыхание.

Это продолжалось вечно. Алекса начала изводить себя сильнее, но вдруг услышала до боли знакомые шаги господина, вошедшего в дом наложниц. Потом ему что-то сказала шепотом привратница, а вскоре она заговорила обычным голосом, который могла услышать фаворитка.

— Она прекрасна, не правда ли? — улыбаясь, спросила Локмания. — Господин, может быть, вы хотите подержать?

— А можно? — уточнил он.

— Да, конечно. Возьмите её вот так, а эту руку вот сюда. Обязательно придерживайте голову.

— Ого… — растерялся Дауд. — Какая красота.

— Вся в маму, да? — захихикала Локмания.

Алекса снова одернулась, привлекая к себе внимание. Но это, похоже, никого не волновало. Только спустя какое-то время господин Дауд приказал слугам освободить фаворитку. Когда Алексу развязали от кровати, она вскочила на ноги, но тут же пошла инерцией в сторону, чуть ни упав на каменный пол. Сил вовсе не осталось. Но глава дома Грёз оказался рядом и подхватил её на руки так ловко, что Алекса немного растерялась. Он уложил её на кровать. Она сняла с глаз повязку и заметила, что вокруг неё собрались абсолютно все. Ближе всех стоял господин Дауд, держащий на руках новорожденного ребенка.

— У нас родилась девочка, Алекса, — улыбаясь от счастья, сказал он вполголоса.

— Покажи… — улыбнулась она, протянув руки.

Держа на руках дочку, Дауд прилег рядом с фавориткой, с крайней осторожностью передал девочку маме, положив её прямо на грудь.

Алекса вскинула брови, даже зарыдала от счастья, глядя, как маленькая девочка смотрит на неё голубенькими глазками, чмокая губками и высовывая язычок. Малютка пускала слюни, издавала странные звуки, характерные для новорожденной девочки, махала сморщенными ручками, словно пыталась сказать что-то очень важное, что вызывало у собравшихся слуг только улыбку. Алекса и сама, держа девочку, больше не могла сдерживать слезы радости, всхлипывала и смеялась, даже не пытаясь совладать с чувствами радости.

— Какая ты красивая, доченька… — промолвила она. — Спасибо тебе, Дауд, она прекрасна…

Он в ответ улыбнулся.

— Алекса, у тебя кровь, — прервала идиллию Локмания. — Отдай девочку господину, а я тебя осмотрю.

— Но… — Алекса вскинула брови, прижимая дочку сильнее. — Со мной…

— Не спорь, — настоял Дауд. — Я буду рядом. А тебе нужно срочное лечение, Алекса. Не волнуйся, хорошо? Я никуда не уйду, и твоя девочка будет всегда рядом с тобой. Нам ведь нужно придумать ей имя…

Алекса с трудом отдала девочку, потому что никак не могла совладать с чувством радости. Эта малышка стала таким счастьем, что фаворитку не волновали ни кровь, ни боль между ног. Девочка стала настоящей радостью, которую она испытывала и готова была смириться со всем остальным.

***

Весь прошлый день был тяжелым. Продолжительные роды, рождение прекрасной девочки, ещё небольшое кровотечение, которое пришлось обрабатывать мазями. В итоге Алекса так устала, что где-то посреди ночи просто уснула и проспала до рассвета.

Утром она с трудом открыла глаза, попыталась подтянуться и поднять голову, но сил совершенно не было. Оказалось, что её перенесли в спальню дома господина Дауда, а сам господин сидел на стуле, точнее дремал, видимо, настолько устав, что заснул прямо перед столом. Алекса ещё немного полежала, ощущая между ног неприятное жжение, но все равно нашла в себе силы и смогла встать. Двигаться было не только тяжело, но и больно. Всё тело, каждая кость и сустав отдавали неприятной болью, которая только усилилась, когда она поставила ноги на холодный пол.

— Дауд, где… — во рту было сухо, поэтому Алекса не сразу смогла нормально заговорить. — Дауд! Где наша девочка?

Он открыл глаза, сонливо осмотрелся, пытаясь прийти в себя, пока не увидел фаворитку, сидящую на краю постели. Видимо, Дауд так крепко спал, что не сразу сообразил, о чём спросила фаворитка, соображая прямо на ходу.

— Что ты спросила? — переспросил он.

— Где моя девочка? — стиснула зубы Алекса.

— А, можешь не волноваться, — спокойно сказал он, поднявшись со стула. — Ты спала, поэтому нам пришлось немного импровизировать. Когда малышка захотела кушать, мы придумали универсальную соску. Проткнули какую-то резиновую соску, надели её на стеклянную бутылку, в которую налили теплого молока и Локмания, взяв на себя обязанности кормилицы, покормила её, отчего малышка крепко заснула. Она в соседней спальне, где раньше жила Шадида. Идем, я тебя провожу.

Алекса попыталась встать самостоятельно, но осекалась, с трудом удержалась за спинку и снова рухнула на кровать. Сил совершенно не было. Роды забрали все силы, а ещё она не ела больше суток, из-за чего желудок прилип к позвоночнику и начал обсасывать ребра. Но это не остановило новоиспеченную маму. Она оперлась на господина и медленно, осторожно перебирая ногами, вышла из спальни и пошла в сторону комнаты госпожи Шадиды.

До комнаты оставалось пару шагов, как оттуда раздался детский плач, на который Алекса среагировала совершенно неосознанно. Она оттолкнулась от господина, облокотилась на холодную стену, едва ли прогретую имперским солнцем и таким образом влетела в спальню.

— Вот и мама, — улыбнулась Локмания, держа на руках малышку.

Алекса, протягивая руки, снова начала плакать от счастья. Слезы текли ручьём, и она с этим нечего не могла поделать. Дауд тоже не остался в стороне и помог своей фаворитке сначала лечь на просторную кровать, а потом, когда Алекса устроилась, Локмания отдала девочку в руки мамы, которая зарыдала ещё сильнее.

— Ну, ну, успокойся, дорогая, — сказала Локмания.

Алекса держала в руках малышку, завернутую в пеленку, пыталась совладать с нахлынувшими чувствами, и инстинкт матери сам подсказал, что нужно делать. Раз малышка плачет, она оттянула сорочку, вытащила грудь и стала кормить свою девочку грудным молоком. Девочка присосалась так, что слез словно и не было, отчего Алекса засмеялась, пытаясь вытереть свободной рукой слезы.

— А ты быстро учишься, — подсев на край постели, сказала Локмания. — Господин уже послал за кормилицей, но та прибудет только вечером. Пока кормление девочки целиком и полностью на тебе. Не волнуйся, она скоро уснет.

— Я и не волнуюсь, — призналась Алекса, глядя на малышку, сосущую грудь. — У меня молока достаточно много. Так что…

— Это исключено, — вмешался Дауд, который лег рядом. — Кормлением детей занимается кормилица, а не мать, Алекса.

— Во время кормления женская грудь теряет свою упругость, — сообщила Локмания. — Алекса, вообще-то мать кормит своего ребенка один раз, после чего этим занимается кормилица. Дождемся нужную женщину и передадим обязанности ей. Зато твоя грудь останется все такой же изумительно красивой.

— Как скажете… — вздохнула Алекса. — Я пока плохо в этом разбираюсь, поэтому полагаюсь на вас.

Дауд подполз ближе, взглянул на малышку и улыбнулся.

— Нам следует выбрать для девочки имя, — сказал он вполголоса. — Традиция империи вверяет это господам. Однако ты столько пережила, Алекса, что я не могу взять это на себя. Будет лучше, если ты сама выберешь нашей дочери имя.

Алекса посмотрела в окно и сразу вспомнила все то, что с ней случилось на протяжении этого ужасного приключения. Сначала был несчастный случай, из-за которого она чуть не разбилась насмерть, упав из окна. Потом неожиданная история отца о дарах королеве и прочей ерунде, благодаря чему погибла бедная нянечка. Затем последовало предложение от Карла Масура, неожиданный переезд, за ним не менее неожиданное замужество, ещё один переезд, долгожданная встреча с отцом, спустя три года расставания. Алекса вспомнила про своих братьев и сестру: сбежавшего Тобиса, убитого Говарда, похищенную Лару. Все это не укладывалось в голове, как и убийство королевы Роксаны Остин, убитую от рук Ивара Остина, после чего началась череда неудач, благодаря которым Карл Масур начал гражданскую войну, потерпел поражение, проиграл и потерял все на свете. Признания Орлана де Месса все ещё эхом отдавались в голове Алексы. Она вспоминала эту историю так, словно услышала об этом только вчера. И было в тех событиях нечто очень странное, необычное, загадочное и прекрасное. Раз уж маленькая дочка тоже повела себя немного неожиданно, появившись на свет, но, не издав ни звука, Алекса решила дать ей имя человека, которого хотела бы увидеть больше всего на свете.

— Моя девочка — самая прекрасная и особенная на свете, — сказала она, улыбаясь. — Так пусть так и будет. Пусть она станет проводником света в моём темном царстве боли, страданий и утрат. А кто как ни мама может показать своей дочери путь к свету? Моя дочь станет этим источником света, подобно маяку, который всегда укажет путь домой. Путь в твердыню Оран. Туда, где все началось и все закончится.

Дауд вскинул брови.

— И как ты её назовешь?

Локмания тоже трепетала от предвкушения. А Алекса робко улыбнулась, поправила пеленку и гордо сказала:

— Мою дочь будут звать Офелия Аль Салил де Оран!

— Немного не понимаю, — задумался Дауд. — Почему именно Офелия?

— Так звали мою маму. Она родилась в твердыне Оран, построенной путешественником Ораном на юге королевства Шарджа.

— Это многое объясняет, — согласился Дауд. — Ты поэтому решила так назвать нашу дочь? В честь своей мамы и того места, где она родилась?

— Не совсем, — призналась Алекса. — Моя фамилия Масур. Я получила её от мужа Карла Масура. Но Ивар Остин заявил, что этот род стал врагом короны и любого союзника моей семьи будут наказывать. Я не хочу этого для дочери. Раз уж мой муж правил южными землями и они до сих пор принадлежат мне, Офелия получит весь юг королевства в наследство, когда Ивар Остин умрет. Фамилия де Оран даст ей полную власть над твердыней, даже если Карл умер, даже если я проиграю.

Дауд и Локмания переглянулись.

— Офелия станет моим наследием, — добавила Алекса, витая в облаках. — Она будет путеводной звездой для тех, кто потерял путь домой. В королевстве Шарджа имя Офелия означает величие, возвышенность. Я верю, что девочка добьётся этого величия, даже когда меня рядом не будет.

— Ладно, твоё наследство мы обсудим в другой раз, — вздохнул Дауд. — Сейчас ты должна набираться сил и поправляться.

— Вы про наказание? — нахмурилась Алекса.

— Забудь про наказание. Ты и так достаточно отмучилась вчера. Однако я надеюсь, такого больше не повториться, иначе все закончиться совсем худо. Я не потреплю ссор двух наложниц в своём доме.

— Все зависит только от вас, — призналась Алекса. — Теперь я родила вам дочку, господин Дауд. Мне будет очень тяжело видеть, что вы, забывая о нас, идете заниматься любовью с этой девицей.

Алексу было тяжело переубедить, поэтому Дауд просто умолк. Сейчас не время и не место для разговора, как он сам считал. Фаворитка хорошо постаралась, родила ему прекрасную девочку. Нужно дать ей время на то, чтобы она смирилась с участью наложницы в доме Грёз, ведь рождение наследницы — это только начало пути. Впереди было самое тяжелое испытание, которое проверит на прочность чувства не только друг к другу, но и к малышке.

Впрочем, дети растут так быстро, что следующие три года пролетят незаметно…

ЧАСТЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ: ДОЧЬ

***

Война у берегов Малых земель длилась три года, после чего последовал закономерный, но крайне неожиданный итог. Кто-то это называл тактическим отступлением, однако большинство считало это полной капитуляцией. Итогом окончание войны стал полный разгром флота империи. Великий Дракон потерпел сокрушительное поражение и вернулся в империю Шадаш-Тарза зализывать раны.

Пока позиции и власть императора утекала на глазах, король Ивар Остин готовился нанести очередной удар. На этот раз бастард проклятого рода нацелился на своих соседей. Совет короля верил в краткосрочную победу, после которой Ивар сможет собрать достаточно сил, чтобы вторгнуться в империю. Целеустремленности короля можно было только позавидовать, однако была в мире ещё одна сила, способная одолеть великого тактика.

Пока правители готовились к очередной войне, эта сила решала свои вопросы, с которыми столкнулась наследница Офелия Аль Салил де Оран.

Бессонные ночи

***

— Попался! — взвизгнула Офелия, схватившись за длинные пальцы главного евнуха.

Ыксан завизжал в ответ, рухнул на пол, но не сдался, а резко схватил девочку и подкинул её, отчего Офелия завизжала ещё громче, заливаясь озорным смехом.

— Кататься! — крикнула она оглушающим детским голоском.

— Как прикажете, маленькая госпожа, — засмеялся Ыксан и усадил наследницу на плечи, чтобы пробежаться по спальне от одной стены до другой.

Офелия была на седьмом небе от счастья. Схватившись за длинные волосы главы евнухов, она стала одергивать его голову как вожжи, пытаясь управиться с безумным скакуном. Во время этой детской забавы стены тряслись, дом содрогался, а стекла в рамах окон вибрировали.

— Видишь? — стоя на пороге спальни, не слишком жизнерадостно спросила Алекса. — Весь день она играет, веселиться, а с приходом ночи…

Орлан де Месс немного нахмурился, погладил густую бороду и сделал несколько записей в блокнот, внимательно следя за поведением трехлетней девочки её гнедого коня.

— Как Офелия кушает? — спросил он.

— Хорошо, — ответила Алекса, — я бы даже сказала прекрасно. Аппетит у моей девочки залихватский. Кушает как взрослый мужчина, но сам видишь, она стройная, словно не может набрать вес.

— Этот обмен веществ меня не пугает, — спокойно промолвил Орлан, делая ещё одну запись. — Твоя матушка, сестра, даже ты, все вы кушаете хорошо, но никогда не набирали лишний вес. Видимо, генетика передалась Офелии. Не будем заострять на этом внимание. Кстати, — он обернулся и огляделся, — а где господин Дауд?

— Ты и сам знаешь, куда вызвали всех господ, — промолвила она.

— Слышал, слышал, — вздохнул Орлан. — Ну, не будем мешать скачкам. Идем, надо пообедать и поговорить… наедине.

Алекса предложила пройти по коридору и отобедать в спальне фаворитки, в которой уже хозяйничала смуглая служанка. Не такая молодая, не такая красивая, зато опытная и всегда услужливая служанка. Эта женщина средних лет принесла с собой поднос и накрыла стол, расставив тарелки, блюдца и пиалы совершено семерично по отношению друг к другу. На обед Орлана де Месса ждало теплая свинина, приправленная приправами, овощной салат из огурца, капусты и зелени, пропитанный оливковым маслом и небольшой фарфоровый чайник, наполненный холодным чаем, настоявшийся на барбарисе. Слуга услужливо поклонилась, прижала поднос к груди и ушла восвояси.

Гость в доме Грёз поправил стул с высокой спинкой, приглашая племянницу занять место напротив окна, после чего задвинул его вместе с ней к столу, а сам присел наискось, сложив ногу на ногу. Орлан принялся ухаживать за Алексой, первым делом, разлив чай по белоснежным фарфоровым пиалам, предназначенным для этого напитка.

— Я полагаю, господин Дауд не стал возражать моему приезду, — сказал он, отхлебнув чаю и прочувствовав прекрасные нотки напитка.

— Он не знает, — признала Алекса.

— Как это?..

— Орлан, речь о моей дочери! — повысила голос заботливая мать. — Пусть наказывает, если угодно. Однако я должна помочь Офелии, остальное не имеет значения.

— Все равно следовало предупредить своего господина, — допивая чай, проговорил Орлан. — Мужчинам запрещено входить на территорию дома, если в нём живет хотя бы одна наложница.

— Ты ведь мой дядя…

— А речь не о тебе, Алекса. Помимо тебя здесь живет ещё одна наложница. Если не ошибаюсь, её зовут Зайна.

— Она в доме наложниц. Ей запрещено приходить сюда. К тому же я бы не обратилась к тебе, если бы считала, что смогу справиться собственными силами. Но прошло много времени, Орлан. Больше, чем положено. У меня опускаются руки…

— Ну, ну, — приободрил Орлан. — Рано опускать руки, дорогая племянница. Раз уж я приехал, постараюсь помочь Офелии. Первым делом мне следует знать, с чего все началось. Когда был первый… приступ?

Тяжело вздохнув, Алекса с трудом смогла вспомнить подробности. Впрочем, детали она помнит и видит регулярно, но из памяти выветрился тот день, когда Офелия заболела. Сейчас девочке пошел четвертый год. Всего месяц назад было день рождение, которое было отмечено в узком кругу семьи. Но девочка заболела несколько раньше, больше года назад.

— Сначала это были простые кошмары, — поделилась Алекса. — Офелия стала просыпаться по ночам, кричать, плакать. Это случалось нечасто — один раз в месяц и мы все списали на воображение. Дело в том, что Офелия наслушалась «детских» сказок от Малика. Этот кретин решил, что девочка должна знать, где родилась, поэтому рассказал ей про некоторые моменты истории. Короче, поделился знаниями, идиот.

— Я так понимаю, истории были очень красочные.

— В два года девочке не стоит знать, как казнят предателей императора.

— Да уж, — недоумевая, согласился Орлан. — Что было дальше?

— Разумеется, Офелии приснился страшный сон. Ну а когда из памяти должны были выветриться эти истории, мы рассчитывали, что все вернется на свои места. Вот только этого не случилось. Все было полностью противоположно. Моя девочка стала просыпаться по ночам чаще. Промежуток стал меньше настолько, что она начала кричать по три раза в неделю. Сейчас все ещё хуже. Офелия кричит каждую ночь, вскакивает по несколько раз и долго не может уснуть.

Орлан снова вытащил из внутреннего кармана блокнот, положил его на стол и сделал несколько записей карандашом, с которым он, видимо, никогда не расстается.

— Она что-нибудь говорит? — продолжая записывать, спросил он. — Ну, когда просыпается с криками?

— Это сложно объяснить, — призналась Алекса. — Офелия долго кричит, потом шепчет что-то про огонь, про войну и людей в крови, словно разговаривает сама с собой. Но когда её начинаешь расспрашивать, особенно утром, она уже ничего не помнит. Ведет себя совершенно нормально, словно ничего не случилось.

— Может быть, ты немного приукрашиваешь? — полюбопытствовал Орлан. — Я тебя не хочу обидеть, однако матери часто… приукрашивают.

— Орлан! — вскочила со стула Алекса, — у меня все слуги спят без задних ног! Я сама на ногах не держусь. Локмания неделю не спала, а Малик уже третьи сутки отсыпается! Хочешь сказать, это я тоже приукрасила?!

— Тише, тише, — вздохнул Орлан. — Не будем повышать голос, Алекса. Дети в этом возрасте очень чувствительные, поэтому дадим Офелии насладиться игрой. Не надо повышать голос, хорошо? Я все понял. Мне нужны факты, с которыми можно работать.

— Прости… — Алекса вернулась за стол, взяла пиалу с чаем и сделала несколько глотков.

— Тебе нужно поспать, — сказал Орлан, убирая блокнот и карандаш во внутренний карман. — Но сначала сделай кое-что для меня.

— Ответная услуга?

— Не совсем ответная и не совсем услуга, — улыбнулся Орлан. — Чтобы разобраться в ночных кошмарах Офелии, мне следует с ней познакомиться и провести какое-то время. В общем, я поживу с твоей дочерью несколько дней. Мы будем разговаривать, гулять, играть. А ночью я буду следить за её состоянием. Тут главное, чтобы больше никто не лез со своими глупыми сказками. Будет лучше, если нам вообще никто не станет мешать. Понимаешь?

Последнее время все было совсем плохо. Девочка вскакивала по ночам по пять, а то и все шесть раз, крича, плача и зазывая к себе взрослых. Это продолжается слишком долго, чтобы дальше терпеть. Стоило господину уехать, как Алекса послала в город слуг, которые привели врача, коим оказался сам Орлан де Месс, узнавший о том, что его племянница родила, а внучка серьезно заболела. Он приехал в тот же день. Волей случая все сложилось как нельзя кстати. Теперь Алекса была готова на все, лишь бы вылечить дочку. Даже если придется оставить её на присмотр человеку, которого она хотела когда-то убить.

— Ладно, Орлан, — тяжело вздыхая, согласилась Алекса. — Я тебе доверяю. Делай свои обследования, хоть живи в спальни Офелии. Только вылечи мою девочку.

— Не волнуйся на этот счёт, — сказал он. — Я пойду, поздороваюсь с внучкой, а тебе следует немного выспаться, привести себя в порядок. Хотя бы волосы причеши. Смотреть страшно.

Он поднялся из-за стола, влил в рот остатки чая и, проходя мимо племянницы, положил тяжелую руку на плечо, всеми силами пытаясь подбодрить. Впрочем, это будет сделать непросто. Нужно проверить состояние трехлетней девочки, поговорить с ней, последить пару дней за состоянием и сделать вывод, после которого прописать необходимое лечение, может быть, даже лекарство, позволяющее нормально выспаться без вреда для здоровья. Орлан уже имел дело с ночными кошмарами, однажды помог справиться пожилой женщине с бессонницей, мучающей её на протяжении всей старости. Вот только бессонница и ночные кошмары лечат совершенно разными способами и тут нужно внимательно следить за пациенткой, чтобы не усугубить положение дел.

Пройдя от спальни фаворитки господина Дауда до просторной комнаты наследницы рода Масур, Орлан обратил все внимание на девочку, сидящую за столом, рядом с которой сидел жуткий тип, старший евнух Ыксан, учащий девочку, как правильно держать пиалу во время обеда.

— Я вам не помешал? — полюбопытствовал вошедший врач.

Офелия поставила пиалу на стол, слезла с высокого стула и подошла к незнакомцу, выглядящему старше, чем может показаться. Этот человек был для неё высоким, больше мамы и папы, а ещё у него была очень густая и красивая борода, зачесанная так, что поблескивала. А ещё мужчина был одет очень странно для того, кто живет в империи Шадаш-Тарза. Его кожаная куртка была с рукавами, что бы могло запросто нанести вред здоровью, о чем она, разумеется, не знала. Ну и пышные серые шаровары, украшенные пошивом черной нити, были как-раз по размеру.

— Кто ты? — спросила она звонким, совершено невинным голосом.

— В приличном обществе не стоит тыкать, миледи, — улыбнулся мужчина, наклонившись и встав на колено, чтобы девочка не мучилась, пытаясь заглянуть в глаза. — Меня зовут Орлан де Месс, миледи Офелия. Я ваш дедушка.

— Правда?! — вскинула четкие брови наследница. В голубеньких глазах ребенка сверкнула искра любопытства. Было в ней что-то такое особенное, в чем Орлан пока не мог определиться.

Он сразу провел первичный анализ, делая это, совершено неосознанно. Малышка была хорошо сложена для трехлетнего ребенка. В ней сочеталась стройность и безукоризненная красота матери и бабушки, чьё имя она получила. Ножки были немного непропорциональны телу, намекая на то, что девочка вырастит достаточно высокой леди. Впрочем, тело было сложено хорошо, прямо как у матери, чего нельзя сказать о цвете коже, передавшемся по наследству от отца. Алекса была более загорелой, а мимолетное знакомство с Даудом дало Орлану представление о том, что кожа Офелии будет намного чище и светлее. К тому же цвет глаз был несколько ярче, однако склонился к более темному оттенку отца. Видимо, спустя годы девочка будет похожа больше на отца, о чём говорили острые, совсем резкие пропорции лица, разрез глаз и ракушки ушей, передавшиеся по наследству от Дауда. А вот белокурые волосы, выгорающие под палящим солнцем империи, станут ещё чище, чем у матери.

— А почему ты так смотришь? — скривила губы Офелия.

— Я ведь уже говорил, — улыбнулся Орлан, — в приличном обществе не стоит тыкать в людей. Ты ведь старший евнух? — спросил он человека за столом, внимательно следящего за беседой.

— Верно, — подтвердил Ыксан. — Мне было велено следить за наследницей, пока привратница отдыхает.

— В этом больше нет необходимости, — сообщил Орлан. — Мы ещё не знакомы, однако, я дядя Алексы Масур, фаворитки твоего господина. Я служу лично великому Дракону и имею высшую медицинскую степень магистра. Чтобы помочь наследнице, мне нужно побыть с ней наедине. Ступай к себе и займись своими делами. Теперь забота о ребенке ложиться на мои плечи.

— Простите, но я не могу так поступить.

— Как знаешь. Но тебе все равно придется покинуть спальню. Закон ясен, как восход солнца. Тебе запрещено находится в покоях наследницы. Учитывая ситуацию, я все понимаю, но теперь ты будешь оберегать девочку снаружи спальни.

Ыксан посмотрел на ребенка, загладил взъерошенные волосы на затылок и прошел мимо врача и наследницы дома Грёз. Он понимал, что чужак совершенно прав на его счёт, однако уходить далеко не собирался.

Когда старший евнух вышел, Орлан встал с колена, поднял девочку и усадил её за стол.

— Итак, чем вы тут занимались? На чём остановились? — улыбаясь, спросил он.

— Ыксан учил меня правильно пить чай, — ответила Офелия.

— Продолжим обучение или просто нормально поедим?

— Я хочу кушать, — призналась Офелия.

— Тогда уроки подождут, — сказал Орлан, пододвигая девочке рисовую кашу. — На пустой желудок все равно плохо впитываются знания. Перекусим, а потом научимся пить правильно чай, договорились?

— Ага, — сунув чайную ложку в пиалу с кашей, согласилась Офелия.

***

Раз дочка оказалась в надежных руках образованного врача, Алекса могла вздохнуть с облегчением и заняться собой. Ей сразу стало легче на душе, словно с плеч был снят тяжелый груз вины и ответственности за маленькую Офелию, страдающую от ночных кошмаров. Но сейчас молодая мама чувствовала себя спокойнее, ибо целиком и полностью доверяла дяде.

«Орлан обязательно поможет, — уверяла она саму себя».

Глупо было полагаться на этого человека, отдавая ему в рукилюбимую дочь. Но Алекса так устала, была вымотана и с трудом стояла на ногах, что решила воспользоваться советом дяди, и приготовила все необходимое, чтобы привести внешность в порядок.

Она взяла махровое полотенце, шелковый халат и попросила у слуг все необходимые предметы для гигиены. Взяв все необходимое, она вышла из спальни, услышала озорной смех дочери и увидела главного евнуха, стоящего на пороге спальни наследницы, улыбнулась ему, немного огляделась и спустилась на первый этаж, откуда сразу перешла в соседнее здание, где расположилась баня.

Помещение было пустым, холодным, совершенно одиноким. Никто днём не станет купаться в бане, ведь на улице стоит такая жара, что с легкостью можно заработать солнечный удар. Но Алекса и не собиралась купаться.

Она подошла к пасти льва, повернула рычаг, включив горячую воду, наполняющую небольшой бассейн, после чего набрала черпаком воду в тазик, снова переключила рычаг и вместе с горячей водой прошла в соседнее помещение, где был бассейн с холодной водой.

Войдя в помещение, она заметила соперницу, лежащую в холодной воде, нежась так, что ноги были высунуты, а голова лежала на каком-то белом полотенце, свернутом несколько раз. Зайна лежала с закрытыми глазами, не обращала внимания на приход фаворитки, словно уснула или просто наслаждалась прохладой бассейна, в котором плавали лилии.

Алекса тоже не стала тревожить покой соперницы. Отношения между ними оказались на том уровне, когда они просто игнорируют друг друга, стараются не переходить дорогу и ведут себя так, словно соперницы не существуют. Каждая живет по своим принципам, что обеих, разумеется, полностью устраивает. Зайна редко покидает дом наложниц, изредка выходя на улицу или в сад, а Алекса все свои силы отдает дочери. И раз уж появилась свободная минутка, фаворитка решила привести себя в порядок, а заодно столкнулась с наложницей. Впрочем, это не имело никакого значения. Даже когда Алекса стала раздеваться, распутывая паховую повязку от серебреного наряда наложницы, Зайна открыла глаз, заметила её и снова вернулась к своим мыслям, оставив соперницу наедине с самой собой.

Алекса не спеша разделась, воспользовалась небольшим железным блюдцем, в котором навела густую мыльную пену, воспользовавшись щеткой для бритья. Взяв с собой лезвие, она проверила остроту стали, покосилась на соперницу, представляя, как перерезает ей горло, прыснула и вернулась к себе, смочив промежность горячей водой, после чего, воспользовавшись пеной, намылила густую поросль волос. Ей следовало и раньше побрить себя между ног, ведь поросль стала такой большой и жесткой, что даже в шелковой одежде чувствуется дискомфорт.

— Там следует пройтись длинной и очень острой шпагой, — ухмыльнулась Зайна, заметив, чем занимается фаворитка. — Солнце, Звезды и Луна, откуда такие заросли у фаворитки господина Дауда?! — Наложница выпучила глаза, показывая удивление, словно не знала, как тяжело всем приходиться с наследницей. Похоже, господин Дауд был прав и ей совершено плевать на Офелию.

Игнорируя оскорбления, фаворитка Алекса провела острым лезвием между ног, выбривая густую поросль.

— Хочешь что-то сказать? — спросила она, не глядя на соперницу.

— Лучше брейся, — захихикала истеричным смехом Зайна.

Пропустив мимо ушей ещё одну подколку, Алекса молча, не спеша, никуда не торопясь, сидя на скамье, побрила промежность, промыла её горячей водой, прошлась ещё один раз лезвием, чтобы все было совершенно, и нанесла специальную мазь, помогающую при раздражениях. Осталось выждать несколько минут и залезть в холодную воду. Пока мазь впитывалась, за это время Алекса промыла голову, хорошо вспенила волосы и уже через несколько минут, ополоснувшись от пенной воды, забралась в бассейн, разделив место с соперницей.

— Такая фаворитка недостойна господина Дауда, — неожиданно заявила Зайна.

Алекса умылась в холодной воде и села у противоположной стенки бассейна, наслаждаясь свежестью, подаренной этим прекрасным местом. Не будь тут фаворитки Зайны, все было бы намного лучше. Однако соперница сидела напротив и никуда не собиралась.

— Позволь напомнить, наложница, — спокойно сказала Алекса, — это я родила господину Дауду наследницу. Где была твоя решимость, воспитание, порядочность наложницы, когда я воспитывала девочку? Дай угадаю. Ты сидела в доме наложниц, потому что господин не желал тебя видеть. Он тебя не хотел, Зайна. А знаешь почему? Потому что ты стала обычным предметом торга. Будешь и дальше прозябать в полном одиночестве, пока я в доме Грёз фаворитка.

— Это скоро измениться, — ухмыльнулась Зайна. — Недолго тебе властвовать в доме господина. Вот увидишь, господин Дауд пожелает сделать из наследницы будущую наложницу и начнет её обучение. Вот тогда-то тебе придется покинуть дом и вернуться к обычным наложницам. Мне остается дождаться этого момента. И да, чуть не забыла. Локмания поведала, что ты больше не можешь иметь детей. А это значит, что я легко займу твоё место.

— Можешь забирать своего господина, — вздохнула Алекса, облокотившись. — Я скоро покину дом Грёз. Меня ничего не волнует, кроме моей девочки. Так что можешь удавиться званием фаворитки и рожать до тех пор, пока не разорвет.

— Куда ты денешься? — прыснула Зайна. — Все живешь своими глупыми мечтами, бедная иноземка. Забудь про побег, глупая женщина. Тебе никогда не сбежать!

— Тебя забыли спросить… — с безразличием промолвила Алекса, закрыв глаза, чтобы насладиться покоем, тишиной, долгожданным одиночеством.

Детские кошмары

***

Материнский инстинкт — сильное чувство. Настолько, что мать, услышав крик и плач ребенка, готова выскочить из теплой кровати и не разбирая дороги, сбить в коридоре слугу, чтобы добраться до спальни напуганной дочери.

Алекса залетела в темную комнату дочери и увидела Орлана, сидящего рядом с постелью. Он отмахнулся рукой, показывая племяннице, чтобы она осталась в дверях и не мешала его работе, а сам, пересев на край постели, робко коснулся трехлетней девочки.

Офелия ничуть не напугалась волосатой руки у себя на плече. Она подняла глаза, вытерла их рукавом платья и шмыгнула, пытаясь увидеть в темноте лицо человека, сидящего рядом.

— Ты меня узнаешь? — улыбнувшись, ласково, тихо и спокойно спросил он.

— Дедушка Орлан? — вытирая глаза, узнала Офелия. — А что ты… вы тут делаете?

— Оберегаю твой сон, дорогая, — признался он. — Тебе снова приснился страшный сон?

— Угу… — шмыгнула Офелия. — Где матушка? Я хочу к ней.

— Мама отдыхает в соседней комнате, дорогая, — все так же спокойно отвечал Орлан. — Она очень устала. Позволь мне за тобой приглядеть этой ночью, хорошо?

Офелия покрутила головой, посмотрела по сторонам и снова легла на подушку, после чего заботливый дедушка поправил одеяло, укрывая её со всей заботой и любовью.

— Мне тоже сняться плохие сны, — признался он.

— Правда? — шмыгая, спросила Офелия.

— Все чего-то бояться.

— А чего боитесь вы, дедушка Орлан?

— Рыбок, — улыбнулся он. — Особенно золотых.

Офелия захихикала, порой похрюкивая из-за насморка.

— Это глупо! — сказала она. — Рыбки ведь не пугают.

— А я их боюсь, — засмеялся Орлан. — Может быть, расскажешь, что тебе сниться? Чего ты боишься, дорогая?

— Огонь… — нехотя призналась Офелия.

— Ты думаешь огонь страшный?

— Очень страшный, дедушка Орлан.

Врач склонился над кроватью, открыл свой врачебный футляр, из которого вытащил масляную свечку и коробок спичек. Он знал, что может напугать внучку, поэтому встал с кровати и поставил свечу на стол, замечая, что Алекса все ещё стоит на пороге.

— Я тебе кое-что покажу, дорогая, — промолвил он заботливым голосом. — Эта маленькая свечка. Она настолько маленькая, что сама тебя испугается. А сейчас мы добавим в спальню немного света, ладно?

— Угу… — отозвалась Офелия, вглядываясь в свечу.

Орлан чиркнул спичку и спокойно зажег свечу, которая была напитанной ароматизирующим маслом, тонизирующим пациентов во время операции, что бы те, чувствуя приятный запах и глядя на необычно яркую свечу, перестали бояться. Офелия тоже заметила необычный оттенок пламени, из-за чего даже слезла с кровати и подошла к столу.

— Видишь этот маленький язычок пламени? — присев на корточки, спросил Орлан. — Разве этот огонь может напугать такую смелую девочку как ты?

— Как вкусно пахнет, — заметила Офелия.

Комната стала озаряться светом тусклой свечи и наполняться тонизирующим ароматом дыма и женских духов. От этого Офелия совсем была зачарована небольшим пламенем, пронзающим мрак ночи.

— Огонь не такой уж и страшный, ведь так? — спросил Орлан.

— Этот огонь совсем нестрашный, — призналась Офелия, наблюдая за свечой. — Мне нравится.

Орлан оставил свечу догорать, а сам, подняв внучку на руки, уложил её на кровать и снова укрыл теплым одеялом, после чего сел на край постели и улыбнулся, позволяя девочке смотреть на тусклый огонь и слушать его голос.

— Не каждый огонь может причинить вред, дорогая, — сказал он. — Свечи помогают людям разогнать темноту. С помощью огня в печи люди могут приготовить еду, которую ты кушаешь каждый день. А есть огонь, помогающий согреться холодными ночами. Тебе не стоит бояться огня, ведь он не только пугает, но и помогает нам выжить. Ты ведь это понимаешь?

— Угу, — кивнула Офелия, — тогда я ещё немного посплю.

Орлан поцеловал внучку в лоб и улыбнулся.

***

Когда Офелия уснула, на это потребовалось всего пару минут, Орлан встал с кровати, затушил свечу и прошел к двери, где все ещё терпеливо ждала Алекса, приятно удивленная подходу великого доктора.

— Неожиданно, — прошептала она. — Думаешь, это поможет?

— Пока не знаю, — признался Орлан. — Страхи нужно побеждать, а не избегать, Алекса. Если твоей дочке перестанет сниться огонь, мой метод подействовал. Я точно не могу сказать, что все закончилось, однако природа кошмаров мне стала ясна. Подождем до утра. Тебе тоже следует вернуться в кровать.

— Спасибо, Орлан.

— Рано благодарить, — вздохнул он, вернувшись в спальню. — Боюсь, я сильно заблуждаюсь.

***

И Орлан де Месс оказался прав…

Не прошло и часа, как Офелия вскочила снова. На этот раз Алекса пришла в спальню не спеша и тоже заметила, что Орлан сидит на кровати, разговаривая с девочкой. В этот раз она не слышала, о чем они беседовали. Но разговор был коротким. Выслушав дедушку, Офелия снова легла и через несколько минут крепко уснула.

Тяжело вздохнув, Орлан посмотрел в сторону двери, поднялся с постели и подошел к племяннице, стоящей, как на иголках. Он и сам терялся в догадках, пытаясь понять, о чем может думать трехлетняя девочка.

— Не знаю, кто нанял на работу кретина, рассказывающего страшные сказки ребенку, однако я бы пристрелил этого идиота, — сказал он.

— Что она сказала? — спросила Алекса.

— Понятие не имею, где Офелия услышала слово четвертование, но ей сняться пытки. Огонь, четвертование… все сходиться.

— Убью этого Малика! — зарычала Алекса.

— Охотно помогу, — вздохнул Орлан де Месс. — Девочка боится пыток и наказаний. Я уж постарался ей объяснить, что императоры не наказывают маленьких девочек, посмотрим, что будет дальше. Тебе следует написать господину Дауду в Сад Дракона. Пусть заканчивает свои дела, возвращается домой и решает участь идиота Малика. В одном я точно уверен, этого кретина нельзя подпускать к детям. Раз уж он глава дома Грёз, пусть главенствует над наложницей, а своими сказками кормит путешественников в трактирах.

— Я сама с ним поговорю утром, — опустила голову Алекса.

— Эй! — улыбнулся Орлан, — сдаваться запрещается! Ну-ка подними голову и улыбнись. Я ведь Орлан де Месс, племянница. Нет такой болезни, с которой я не справлюсь.

— Вообще-то тебя зовут Кларк Холл, — напомнила Алекса.

— Да? — скривил губы Орлан. — А я и забыл. Так долго прожил в шкуре учителя, что, вон, собственную бороду отрастил.

— Тебе идёт, — улыбнулась Алекса.

— Ну, спасибо, спасибо, — поглаживая бороду, возгордился Орлан. — Хлои тоже нравится.

— Может быть, выпьем чаю? Расскажешь мне о тете Хлои и Жасмин.

— Утром поговорим, — нахмурился он. — А теперь иди к себе и постарайся уснуть.

***

До самого рассвета Офелия просыпалась ещё два раза — рекорд, учитывая, что в другие ночи она могла вскакивать по шесть раз. Появление Орлана де Месса внесло некоторые изменения, а заодно помогли разобраться в проблемах трехлетней девочки. Было очень странно видеть, что малышка доверилась только своему дедушки, с которым познакомилась совсем недавно. Видимо, он произвел на неё впечатление хорошего и заботливого человека.

Утром, когда все проснулись и начали работать, Офелия чувствовала себя совершенно нормально. Она прекрасно помнила разговоры с дедушкой, но не хотела об этом говорить. Это казалось несколько странным, однако Орлан не стал настаивать и первым делом позавтракал с внучкой, потом отправил девочку с привратницей в ванну, где её искупали, расчесали и нарядили как принцессу. Ну а сам доктор провел это время в тишине, пытаясь немного выспаться после бессонной ночи, во время которой ему пришлось сидеть рядом с кроватью, не сводя глаз с пациентки.

Вот только днём ему тоже не позволили нормально отдохнуть. Когда в комнату влетела чистая, начесанная и красиво одетая Офелия, Орлану пришлось отложить свои медицинские навыки и побыть в роли няни, играя с девочкой то в догонялки, то в прятки, то пытаясь поймать какого-нибудь слугу. Во время детских игр стало понятно, что Офелию тут очень любят, все уделяют ей внимания и по случаю бросают свои насущные дела, чтобы поиграть с маленькой наследницей.

Время за играми прошло незаметно. Орлан и сам не понял, как уже наступил закат, пришло время ужина, а внучку снова повели купать, на этот раз в баню, куда она согласилась идти только с мамой. Беззаботная жизнь ребенка ничем не отличалась от детского ребячества Алексы, когда та только появилась на свет и наплевательски относилась к обучению, урокам, воспитанию. Для графини Холл не существовало слова «нет», потому что все жители Ямы обращались с ней, как с родной дочерью, угощая сладостями, приглашая на ужин и просто ведя себя с госпожой очень заботливо. Вот и Офелия была окружена людьми, которые её очень любили, почти боготворили и были готовы на все, чтобы она не чувствовала себя в доме Грёз чужой.

Орлан внимательно следил за поведением внучки, за действиями слуг в доме Грёз и вечером, пока девочка купалась, он сел за стол, вытащил блокнот с карандашом, записав в него все детали, которые были замечены прошлой ночью и за прошедший день. Делая записи красивым подчерком, он несколько раз ловил себя на мысли, что в кошмарах Офелии есть место чему-то ещё. Не может быть так, что она хорошо запомнила страшную сказку Малика. Ребенок физически не может воспринимать такие вещи как четвертование. В доме Грёз она не могла увидеть казнь человека, ведь здесь цветет идиллия, гармония и счастье. Нужно было как-то поговорить с девочкой, иначе ничего не выйдет. С лечением можно определиться, только когда на руках будут все факты.

Шанс на разговор появился во время ужина, когда Орлан и Офелия остались наедине. Доктор пригласил слуг, приготовивших и накрывших стол маленькой наследницы, после чего закрыл дверь и повелел главному евнуху Ыксану никого не пускать, даже фаворитку Алексу. Нужно было наладить контакт с ребенком, а посторонние люди могут этому помешать.

Орлан наполнил пиалу девочки чаем, пододвинул тарелку с мясом и, стараясь не вызывать подозрения, решил начать с самого начала.

— Дорогая, ты ведь помнишь, о чем мы говорили ночью? — спросил он все таким же спокойным тоном.

Офелия положила в рот нежный кусок свинины, закусила мясо булочкой и запила чаем.

— Помню, дедушка Орлан, — ответила она, жуя. — Дедушка, я не хочу об этом говорить.

— Прекрасно тебя понимаю, — улыбнулся Орлан. — Я тоже не люблю разговаривать про рыбок. И все же мы должны говорить о том, чего боимся.

— Почему?

— Не знаю, деточка. Мой учитель говорил, что разговоры помогают побороть страх, присущий всем живым существам. Думаю, рыбки тоже меня бояться, хоть и не хотят об этом говорят.

— Рыбки ведь не разговаривают, — захихикала Офелия.

— Ты так считаешь? — покосился Орлан. — А мне кажется, они так ловко притворяются. Мне кажется, они те ещё болтушки, когда их никто не подслушивает.

Когда девочка залилась смехом, пытаясь представить, о чем могут разговаривать рыбки, Орлан понял, что контакт был налажен. Следовало идти в том же направлении, стараясь подбирать правильные слова, чтобы не отпугнуть ребенка. Он понимал, что Офелия хочет с кем-то об этом поговорить, просто в силу возраста не может подобрать правильные слова и боится не понимания со стороны взрослых, а, может быть, даже осуждения.

— Офелия, мы должны поговорить о твоих снах, — сказал он. — Если ты поделишься, расскажешь все своему дедушке, я смогу тебе помочь.

Девочка поставила пиалу на стол, отложила ложку и опустила голову.

— Вы обещаете помочь, дедушка Орлан? — спросила она вполголоса.

— Однажды мне пришлось дать обещание учителю, — признался Орлан. — Сделать это было непросто. Почти невыполнимо…. Но я сдержал слово. Держу данное слово всю свою жизнь и умру с этим. Клянусь тебе, Офелия, я помогу. Обязательно помогу.

Она подняла глаза, полные надежды, посмотрела так, что Орлан обязан был разбиться в дребезги, но выполнить данное слово.

— Только не говорите матушке… — прошептала она.

***

Разговор между дедушкой и внучкой затянулся до ночи. Все пришло к тому, что в дверь начали стучать слуги, пытающиеся сообщить, что наследнице пора лечь в постель. Однако главный евнух Ыксан стоял до конца, и даже когда к комнате Офелии подошла сама Алекса, он её не пустил, посетовав на то, что, то был приказ лечащего врача. Фаворитка господина Дауда немного растерялась, но сама отослала всех слуг прочь, позволяя Орлану договорить с её дочерью.

За дверью было тихо, словно все давно спят. Это продолжалось довольно большое количество время, неминуемо приближающееся к рассвету. Никто не понимал, чем там может заниматься взрослый мужчина, однако ночью стояла гробовая тишина. Никаких детских криков, плача и других странных звуков. Многие ночью смогли выспаться, за исключением самой Алексы, терпеливо простоявшей под дверью до самого рассвета.

Только когда солнце взошло, дверь тихонько открылась, и в коридор вышел Орлан де Месс, выглядящий так, словно все это время крепко спал. Он оглядел окружающих сонным взглядом, покосился на главного евнуха, похлопав его по плечу, а мимо племянницы прошел так, словно той и не было.

Алекса первым делом заглянула в спальню, заметила, что дочка крепко спит в кровати, а потом, пытаясь понять происходящее, побежала вслед за дядей, который уже спустился на первый этаж, добрался до кухни и попросил там стакан холодного молока.

— Орлан, может быть, ты объяснишь, что происходит? — догнав его, спросила Алекса. — Я рада, что моя девочка крепко спит, но ты мог бы предупредить…

— Замолчи, пожалуйста, — вздохнул Орлан, допивая молоко. — Я не спал два дня и заслужил стакан молока и минуту тишины. А от твоего голоса, у меня голова раскалывается.

Алекса скрестила руки на груди, терпеливо дожидаясь, когда дядя выльет в себя второй стакан молока, вытрет густую бороду рукавом куртки и тяжело вздохнет, присев на старый табурет.

— Этому феномену нет медицинского термина, — начал он, задумываясь. — Орлан де Месс… Настоящий Орлан де Месс, мой учитель, несколько раз сталкивался с этим феноменом.

— Ты про болезнь? — уточнила Алекса, присев напротив.

— Нет, Алекса, — вздохнул он, — это не болезнь. Говорю ведь, этому феномену нет название. В медицине точно. Если уж Орлан не знал, как это обозвать, то я подавно в неком затруднении.

— Называй, как хочешь. Только объясни и вылечи мою девочку.

— Это не лечиться, Алекса.

— Что?.. — Она вскинула брови, оказавшись в полной растерянности. Никакая мать не пожелает такого своему ребенку, а раз Офелию вылечить нельзя…. Алекса не ожидала такого расклада и уж точно не рассчитывала на такой ход событий, в которых бедная дитя будет вскакивать каждую ночь.

— К сожалению, Офелии придется жить с этим… даром. Уж не знаю, как это ещё назвать. Я пропишу успокоительные медикаменты, которые ей следует пить каждый день перед сном. Если девочка перестанет хвататься за ужасы, рассказанные Маликом или кем-то ещё, она будет спать крепко, как это было сегодня. Алекса, твоей дочери нужна серьезная забота и много внимания. Никаких жутких сказок, кошмаром и прочего безумства.

— Что с ней, Орлан?

— Она видит то, чего ещё не случилось. Это называется вещими снами.

— Как это?!.. — Алекса покосилась на дядю, как на безумца. Впрочем, все на кухне поглядели на него, как на ненормального шарлатана, который пришел сюда рассказывать больные бредни.

— Я не знаю… — вздохнул Орлан. — И прекрати на меня так смотреть. Я ведь уже сказал, что даже Орлан де Месс не мог этого объяснить. Могу сказать, что такие люди ему попадались. Двадцать лет назад он лечил одного пациента. Вот только тот человек видел какие-то фрагменты, когда прикасался к каким-то вещам. Офелия видит во время сна.

Орлан налил еще молока, выпил его и поставил стакан на подоконник.

— Если Офелию не будут окружать всякие жуткие вещи, она станет самым обычным ребенком, — продолжил он, вытирая бороду. — Я могу прописать только травы, успокаивающие нервы. Это хоть какая-то помощь, однако, все зависит только от окружения и воспитания.

— Хорошо, — вздохнула Алекса. — Я тебе верю, Орлан де Месс. И спасибо.

— Не благодари. Я лишь поставил диагноз. Лечение зависит только от тебя. Какой матерью ты станешь, Алекса Масур? Или мне называть тебя Предвестницей?

Алекса вскинула брови.

— Ты об этом слышал? — осторожно спросила она.

— Слышал… от Офелии, — спокойно ответил Орлан. — Все это время ей снилась ты, Алекса. Та ты, которая желает выжечь дотла королевство Шарджа.

— Что?!..

Проклятие Офелии

***

Проводив Орлана де Месса, Алекса снарядила группу для обоза, которая должна была поехать в город, чтобы купить там продукты и необходимые лекарства, прописанные врачом. Как только обоз покинул территорию дома Грёз, фаворитка прошла в спальню дочери, попросила привратницу выйти, а сама заперла дверь и села рядом с дочкой.

— Деточка, можно с тобой поговорить? — поглаживая волосы дочери, спросила Алекса.

— О чём, матушка? — Офелия села на пол и подняла голову, заглядывая в мамины глаза.

— Я ведь беспокоюсь, — спокойно промолвила Алекса. — Ты моя доченька и я хочу всегда быть в курсе того, что ты чувствуешь. Дедушка Орлан рассказал о твоих снах, дочка.

— Вы злитесь? — скривила губки Офелия.

— Нет! — улыбнулась Алекса. — Я на тебя не злюсь. Мне хочется узнать, почему ты раньше ничего не рассказала. Я ведь твоя мама, Офелия. Все мамы любят своих детей. И я очень люблю тебя, дочка. Мне очень хочется тебе помочь.

Она взяла дочку на руки и вместе с ней прошла на балкон.

— Расскажешь маме, что тебе сниться?

Офелия посмотрела на главного евнуха, прячущегося от палящего солнца на маленькой скамье возле бани, а он, подняв глаза, улыбнулся и помахал ей рукой, посылая воздушный поцелуй. Она ему тоже улыбнулась и помахала рукой.

— Мне сниться сон, матушка… — промолвила она. — Сначала я видела большой город, прямо рядом с водой. Он был так близко с водой, что домики уходили под воду. Там были люди, много людей… и человек. Он всегда улыбался и говорил людям странные слова. Он им говорил, что поймает меня. Именно меня. Но тут приплывали большие корабли. Так много кораблей. И там были вы, матушка. Вы сидели на корабле, очень сердились на улыбающегося человека. А потом пришел огонь. Он был большим, страшным и очень злым. Огонь забирал всех людей в море. Но вы оставались на корабле и злились на человека. Я вам кричала, просила, чтобы вы помогли людям. Но когда улыбающейся человек ушел, вы тоже уплыли. Вы оставили меня там. Мне не хотелось смотреть на огонь, поэтому я побежала за вами. Побежала прямо по морю. Бежала, пыталась догнать, но никак не могла это сделать.

Алекса прижала дочку и поцеловала в лоб.

— Доченька, каким бы плохим этот человек не был, я никогда не оставлю тебя. Я очень тебя люблю, дорогая Офелия. Не нужно верить снам. Ты ведь понимаешь, что я тебя никогда не брошу?

— Но во сне вы меня бросили ради этого человека. Вы так хотели его догнать, что просто забыли обо мне.

— Этого никогда не случиться, Офелия, — твердо сказала Алекса. — Я никогда тебя не брошу! Нет на земле человека, которого я поставлю выше своей любимой девочки…

По щекам Алексы потекли слезы. Ей было так больно и стыдно, что все сжалось в груди. Она страдала и рыдала оттого, что уже причинила дочери столько боли.

— Не плачьте, матушка… — прошептала Офелия. — Я вам верю.

— Верь, доченька! Я никогда тебя не брошу…

Весь день Алекса провела рядом с дочерью. Рассказывала ей о мире, про то место, куда они скоро поплывут. Алекса рассказала, что впереди их ждет удивительное приключение, которое они пройдут вместе, чтобы увидеть прекрасные города, удивительные зеленые луга, растекающиеся до горизонта, величественные леса полные деревьев, маленьких зверьков и самое большое в мире бескрайнее море. Они переживут это приключение вместе, чтобы, наконец, оказаться дома. Это будет самое настоящее приключение, полное самых необычных людей, чудес и волшебных мест.

Офелия сразу загорелась желанием увидеть эти волшебные места, самой походить босиком по зеленым лугам, попытаться забраться на верхушку самого огромного дерева, о котором рассказывала мама. Все это так впечатлило девочку, что даже вечером, когда нужно было сходить в баню и лечь спать, она продолжала донимать матушку новыми историями и приключениями, которые их ожидают. Дошло до того, что фаворитке господина Дауда пришлось вместе с дочерью купаться, ужинать и в итоге лечь в одну постель и вместе уснуть.

Помощь Орлана де Месса, его успокаивающие травы и разговор с матерью возымели эффект. Офелия проснулась лишь единожды, и то это случилось уже на рассвете. Девочка не кричала, просто подняла голову, посмотрела по сторонам и снова уснула.

Следующие несколько дней Офелия продолжала просыпаться все реже и реже. Были дни, когда она спала в полном одиночестве и просыпалась только под утро. И все складывалось хорошо. Через неделю кошмары полностью отступили, а еще через пару дней Алекса перестала давать дочери травы, прописанные Орланом де Мессом. Она беспокоилась, что Офелию снова будут мучить кошмары, но, к счастью, этого не произошло. Трехлетняя девочка вернулась к прежней жизни и забыла о тех ужасах, что ей виделись во снах. Алекса день за днём убеждалась в том, что её дочь вообще никогда не видит снов. Офелия не могла обмануть, поэтому оставалось надеяться, что ей больше никогда не будут сниться сны. Пусть лучше живет в незнании будущего, о котором рассказывал Орлан де Месс.

***

Проснувшись с первыми лучами солнца, Офелия распылалась в улыбке. Ей приснился такой удивительный сон, что она не стала дожидаться привратницу, а сама встала с кровати, выбежала из комнаты и украдкой пробралась в комнату матушки.

В спальне фаворитки были распахнуты окна, в воздухе витал аромат маминых духов, и все помещение было пропитано очень сладкими, удивительно теплыми ощущениями любви и заботы. Офелия безумно любила матушку, поэтому всегда приходила сюда, когда чувствовала себя одинокой. Даже когда мама была занята, отдыхала в бане или просто читала в библиотеке, девочки хватало прийти сюда, попрыгать немного на кровати и все тревоги уходили. Алекса так сильно передавала энергетику любви к своей дочери, что даже обычные вещи напоминали девочке о том, как сильно матушка её любит.

Понимая, что мама ещё спит, Офелия немного остудила свой пыл, украдкой забралась на кровать и легла рядом. Она задрала подбородок, вытянулась вперед, чтобы посмотреть на лицо и убедиться в том, что матушка ещё крепко спит. Пряди светлых волос спутались, веки были закрыты, а ноздри красивого носика слегка сжимались и разжимались во время сна. Почему-то это очень рассмешило Офелию, и она стала тихонько смеяться.

Разумеется, сквозь сон Алекса услышала смешки дочери, открыла веки и улыбнулась в ответ.

— Ты почему здесь? — улыбаясь, спросила она сонным голосом.

— Пришла в гости, — робко призналась Офелия.

— Глупенькая… — Алекса подтянулась, зевнула и обхватила дочь, повалив её себе на грудь. — Сейчас я покажу, как смешно нужно будить маму…

Алекса стала щекотать девочку подмышками, отчего та начала извиваться, выкручиваться, хохотать и визжать так, что уши закладывало. Когда Офелия перевалилась через маму на другую сторону постели, Алекса поцеловала её в щеку и улыбнулась.

— Как спалось, дорогая?

— Точно! — резко вскочила Офелия. — Матушка, мне сон приснился!

— Правда?.. — скрывая тревогу, улыбнулась Алекса. — И что тебе приснилось?

— Снег… — прошептала Офелия.

Алекса повалила дочь на кровать, крепко обняла и опять поцеловала в щеку.

— Расскажи маме, что тебе приснилось, — попросила она.

— Сначала мы поехали в красивое место, — рассказывала Офелия. — Там были люди, много людей, которые пили, смеялись и танцевали. Какой-то человек сказал вам что-то, и вы засмеялись. А потом мы пошли в лес, о котором вы рассказывали. Мы шли долго, очень долго и один человек постоянно жаловался, что мы опоздаем. Мы шли, шли, видели леса, воду, зеленые земли, про которые вы мне рассказывали, а потом появились большие горы и пошел снег. Все стало таким белым, даже стало больно глазам. А ещё мы оделись в пышные одежды с мехами всяких зверей, потому что все боялась, что мы замерзнем. Потом был большой город, где было много маленьких деревянных домов. Не таких, как построены в доме Грёз. Ну и там, в этом городе, мы встретились с большим человеком, очень похожим на великана. Он был таким большим и рыжим, что я его испугалась. Но этот человек засмеялся, позвал нас домой и сказал, что теперь это наш дом. Он очень хороший… и вы…

— Что? — скривила губы Алекса, когда дочка замолчала.

— Ну… — Офелия ткнула маму в грудь.

— В чем дело?

— Большой человек оказался очень маленьким, меньше меня и вы, матушка, кормили его молоком.

— Что?!.. — улыбнувшись, вскинула брови Алекса. — Я кормила его грудью?

— Да… — смеясь, закивала Офелия. — Вы были дома, а я вышла на улицу, увидела много детей и стала с ними играть в снег. Мы долго кидались снегом, бегали по большому городу и очень долго что-то строили… прямо из снега. А потом я проснулась и прибежала сюда.

Алекса серьезно задумалась над словами дочери, сразу вспоминая человека по имени Бьорн, капитана корабля Забытая мелодия. Почти четыре года прошло с того дня, когда они впервые встретились в каюте капитана. Бьорн и вправду предложил ей сделку, по которой она могла попросить у него о чём угодно. И про красивое место было несложно догадаться. Видимо, речь была про Сад Дракона, откуда Алекса подумывала сбежать, чтобы добраться до Северных народов. Если Офелия и вправду может видеть будущее во снах, получается, что близиться день побега. Но Алекса не стала придавать этому много значения. Раз дочери приснился хороший сон, волноваться не о чем.

— Раз ты себя хорошо чувствуешь, — улыбнулась Алекса, — я предлагаю сходить в бассейн, позавтракать и выяснить, когда уже наш папа вернется.

— И правда, — опомнилась Офелия. — Отец ведь обещал приехать через месяц, но его до сих пор нет. Давай спросим у Малика. Может быть, он знает, почему отец задержался.

Алекса не питала надежд на главу дома Малика и его осведомленность насчёт передвижений господина Дауда. Но раз уж все складывается так хорошо, следует отвлечь дочь от этих ночных фантазий. Может статься так, что это разыгралось воображение трехлетнего ребенка, и ничего необъяснимого в этом нет.

***

Уже к вечеру стало понятно, что Офелия Аль Салил де Оран далеко не самая обычная девочка, которая мучается кошмарами. Алекса окончательно потеряла связь с реальностью и потерялась в мыслях, когда наступила ночь.

***

Ночь выдалась безоблачной. Луна и звезды прекрасно освещали барханы пустыни. Ветер и бури оставили этот регион, и перешли куда-то на север, позволяя жителям имперского города Шадаш и его окрестных поселений насладиться прекрасным, до совершенства чистым ночным небом. Луна светила во всем своем великолепии, а путеводная звезда пряталась среди братьев и сестер замысловатых созвездий, прекрасно сочетающихся на небосводе. Пожалуй, в доме Грёз не хватало трубадура, который спел бы серенаду под окном прекрасной фаворитки господина Дауда, не желающей сегодня ложиться в постель. Она хотела насладиться столь редким великолепием, сидя на подоконнике своей спальни, одетая в одну шелковую сорочку, под которую задувал приятный ветерок.

Эта ночь стала во много раз интереснее, когда вдалеке показался столб пыли и песка, стремительно приближающейся к дому Грёз. Алекса на миг перепутала его с песчаной бурей, которая вот-вот ворвется в окно, однако представление было ошибочным, ибо вскоре мелькнули силуэты нескольких верблюдов и всадников, подгоняющих караванщиков пустыни, вынуждая тех гнать во весь опор. Когда несколько всадников скрылось за высокой стеной, в дверь дома Грёз раздался тяжелый стук, словно ударили не кулаком, а врезали штурмовым тараном. Из здания, где проживали евнухи, выскочило несколько человек, под командованием старшего евнуха Ыксана, который захватил с собой плеть.

Но когда тяжелые ворота распахнулись, и на территорию дома Грёз въехал хорошо знакомый верблюд господина Дауда, Ыксан отозвал евнухов, низко поклонился и помог господину слезть из седла. Алекса была искренне рада возвращению господина. Ещё два верблюда не посмели въехать на территорию. Всадники остались снаружи, выжидая чего-то особенно, что должно было случиться этой ночью.

Алекса встревожилась столь неожиданному возвращению господина. К тому же его гости выглядели несколько сурово и довольно опасными. Они были вооружены саблями и скрывали свои лица под плащами. Алекса уже собиралась спуститься вниз и поприветствовать господина. Но тут один из гостей скинул капюшон и фаворитка, чувствуя опасность, побежала не вниз, а в спальню дочери, опасаясь самого худшего развития событий.

Она вырвалась из спальни и тут же налетела на привратницу Локмании, идущую из комнаты наследницы господина.

— Алекса, что-то случилось? — задумчиво спросила женщина.

— С господином Даудом прибыли когти Дракона… — встревожено сказала Алекса, убегая в спальню дочери.

Пока привратница хваталась за голову, пытаясь понять, что ей делать и куда бежать, Алекса вбежала в комнату дочери, схватила стул и, пытаясь не разбудить наследницу, встала перед дверью.

Вскоре на втором этаже послышали шаги трех мужчин, неумолимо приближающихся к спальне наследницы господина Дауда. Алекса безумно боялась за спящую дочь, но не собиралась отступать. Она была готова сражаться за своего ребенка, даже если цена этой схватки станет собственная жизнь.

Наконец, на пороге появился сам господин Дауд, а после него вышел на свет человек в золотой маске, перебинтованный в белые льняные бинты. В памяти хорошо помнился тот день, когда Алекса впервые встретилась с этими людьми, посчитав их чудовищами, скрывающимися в ночи.

— Что ты делаешь, Алекса? — задался вопросом Дауд. — Опусти стул…

— Я не отдам свою дочь! — сжимая зубы, заявила фаворитка.

— Что?..

— Позвольте, господин Дауд, — промолвил человек в золотой маски, пройдя в комнату. — Доброй ночи, Сердце моего Дракона, — сказал он, поклонившись. — Вы меня не помните? Я тот, кто вернул вашу пропажу. Это было так давно, что я не удивлен…

— Я вас помню, — перебила Алекса. — Мы с вами встречались в доме моей мачехи. Это было почти пять лет назад. Вы пришли забрать мою дочь?

— Дети священные создания, Сердце моего Дракона, — сказал человек в маске. — Я никогда не осмелюсь потревожить наследницу дома Грёз.

— Алекса, месяц назад было пророчество, — сообщил господин Дауд. — Уже через месяц должен появиться на свет наследник империи Шадаш-Тарза. Дракон пригласил нас на церемонию рождения. Мы ехали сюда во весь опор, чтобы подоспеть к родам. Нашу дочку никто и никогда не заберет, поэтому опусти стул и ступай в спальню, собирай вещи. Мы немедленно должны выезжать.

Фаворитка поставила стул и посмотрела на спящую дочь, которую не смогли разбудить взрослые, пришедшие в спальню посреди ночи.

— А это не может подождать до утра? — спросила Алекса. — Офелия только что уснула.

— Боюсь, это невозможно, Сердце моего Дракона, — сказал человек в золотой маске. — Дракон потребовал именно вашего присутствия. И если мы задержимся, последствия могут быть ужасными.

— Всевышние силы… — вздохнула Алекса. — Опять клятая политика. Я ведь уже задумывалась о том, чтобы остаться тут навсегда. Видимо, судьба снова распоряжается моей жизнью так, как того хотят Боги.

— Никто не знает, что уготовили нам Боги, Сердце моего Дракона.

Алекса подошла к кровати, убрала спутанные волосы с лица ребенка и улыбнулась, вспоминая утренний рассказ дочери о путешествии, которое их ожидает. Видимо, настал тот бренный час, когда нужно отринуть все остальное и начать приготовления к войне за трон Шарджа. Когда Офелия родилась, Алекса много ночей не спала, пытаясь сделать выбор в пользу дочери или кровавой мести, которая была обещана Ивару Остину. Оказалось, что мести желают сами Всевышние силы.

— Ошибаетесь, — улыбаясь, прошептала Алекса, — есть та, кто знает, что уготовили нам Боги…

Неожиданное приглашение

***

Приглашение на церемонию рождения наследника стало столь неожиданным, что дом Грёз перевернули с ног на голову. Пока слуги готовили верблюдов, выносили на улицу подарки наследнику империи и необходимые в дороге припасы, Алекса собирала вещи, косметику и детскую одежду дочери, пытаясь совладать с ощущения, что это приглашение пришло неспроста.

Зачем великий Дракон потребовал личного присутствия своего Сердца? Он ведь ещё четыре года назад сказал, что не питает никаких иллюзий в отношении жены герцога. И Алекса, разделяя его решение, попыталась попросить поддержки в гражданской войне. Тот план провалился с треском, однако и сам Дракон, если верить слухам, потерпел поражение в войне с королевством Шарджа. Может быть, император решил воспользоваться помощью той, кто ненавидит Ивара Остина? Впрочем, предположение было ошибочным. Дракон не имеет никакого представления о том, как закончилась гражданская война, в каком переплете событий оказалась Алекса Масур и где она пропадала на протяжении долгих четырех лет. Все это было слишком бессмысленно. Оставалось уповать на то, что Дракон и вправду приглашает своих подданных для засвидетельствования рождения наследника, который станет следующим императором Драконом.

Пока фаворитка торопилась и пыталась поскорее собраться, господин Дауд рассказал ей, что дорога до Сада Дракона займет около месяца. За это время они сделают несколько остановок, чтобы пополнить припасы и отдохнуть, поживут несколько дней в оазисе, пока будут ждать приезда ещё одного очень важного гостя, который тоже поедет вместе с ними. Господин Дауд ничего не сказал об этом человеке, да и вообще Алекса сделала вывод, что это не человек, а какой-то подарок, приготовленный для наследника императора. Все складывалось слишком неоднозначно, а слова господина вызывали только тревогу.

Разумеется, больше всего из-за этой поездки пострадала Офелия, которую пришлось разбудить среди ночи, начать одевать и готовить к дороге. Девочка хотела спать, терла глаза, все время зевала и с трудом соображала. Даже когда отец ей рассказал о том, что они увидят самого Дракона, его дочь только зевнула и заново спросила про место, куда они едут.

Сборы затянулись на несколько часов. Однако все было готово и пять верблюдов покинули территорию дома Грез, направляясь в город Тарза, а именно в столицу империи Шадаш-Тарза, прославленный императорский двор, названный Садом Дракона.

Все ещё стояла глубокая ночь. Господин Дауд, отец наследницы Офелии, так соскучился по дочери, что взял её к себе на верблюда, укутал теплым пледом и прижал к груди, после чего девочка моментально уснула, не обращая внимания на то, что они куда-то едут. Алекса знала, как сильно господин любит дочь, поэтому не сильно переживала, отдавая девочку в руки этого человека. Все же он тоже внес неоценимый вклад в рождение девочки, и было видно, что у него сразу же проснулся отцовский инстинкт. Нет, Дауд не подвергнет опасности свою дочку, потому что его любовь искренна и чиста. Он может спать с кем угодно, набирать в свой дом все больше и больше наложниц, но Офелия всегда будет на первом месте.

С первыми лучами солнца, когда Офелия ещё крепко спала, Алекса прикрыла глаза и задремала. Она знала, что верблюды не сойдут с пути, а если это и случиться, рядом сидит господин Дауд, два Когтя Дракона и главный евнух Ыксан, которому выделили особое место в этой поездке. Кто-то ведь должен защищать фаворитку и следить за тем, чтобы она не сбежала. Глава дома Малик должен оставаться на месте — глав домов для этого и выбирают на службу господа, чтобы те следили за домом в их отсутствие. Локманию тоже никто не приглашал, да и остальные евнухи тут ни к чему.

Уже днем, когда фаворитку разбудил довольно оживленный разговор Офелии с отцом, она открыла глаза, сладко зевнула и заметила, что вокруг только песок и больше ничего. Ещё на неё косо взирал человек в золотой маски, с которым она разговаривала прошлой ночью. Впрочем,она могла и ошибаться. Из-под маски сложно было определить, куда смотрит этот человек, но выглядел он достаточно напряженным. Алекса взяла бурдюк, сделала несколько глотков и обратилась к нему.

— Скажите, господин Коготь, как продвигается война с королевством Шарджа?

Золотая маска склонилась на бок, и верблюд под этим человеком быстро догнал верблюда Алексы.

— Вас порадует новость, если я скажу, что ваш король одержал сокрушительную победу? — спросил он достаточно расчетливым и спокойным голосом.

— Ничуть, господин Коготь, — вздохнула Алекса. — В этой войне я молилась за великого Дракона.

— Не думал, что вы стали верны империи.

— Не стала. Я фаворитка господина Дауда и на этом моя связь с империей заканчивается. Однако, к моему сожалению, Ивар Остин до сих пор жив, а это очень плохо.

— Хотите сказать, что мечтаете о смерти своего короля? — уточнил человек в маске.

Алекса посмотрела на господина Дауда, который делал вид, будто вовсе не слушал, а был поглощен разговором с дочерью.

— Все смертны, господин Коготь, — промолвила она. — Короли тоже умирают. Надеюсь, король Ивар Остин умрет в мучениях.

— Неожиданное пожелание, — немного удивился Коготь. — Но у меня нет причин осуждать ваше желание, Сердце моего Дракона. На войне все сложилось так, что король Ивар Остин использовал подлые трюки, манипулировал ведением боя и в итоге загнал флот в ловушку. Если бы Дракон пожелал, я бы лично убил этого человека. Слишком уж много людей погубила подлость этого человека.

— Мне ли не знать, — вздохнула Алекса.

Главный евнух Ыксан поравнялся с верблюдом фаворитки и присоединился к увлекательной беседе, испытывая ощущения, что у него тоже найдется пару слов в адрес Ивара Остина.

— Слуги, ездящие в город за припасами, привозили много новостей, — сказал он. — Среди всего прочего люди говорят, что Ивар Остин использует магию. Он как-то ухитрился очаровать бескрайнее море, вызвать шторм, которым помешал флоту императора. Если это так, король с Малых земель непобедим.

— Умоляю тебя, Ыксан, — рассмеялась Алекса. — Ты вправду поверил слухам и сплетням? Думаю, ты никогда не читал труды мастера Орана, великого мореплавателя и первооткрывателя. Оран часто описывал в своих трудах места, где чаще всего проходят штормы. Видимо, Ивар Остин намерено выбрал место для морского сражения так, чтобы флот императора был потрепан страшными штормами. Если отталкиваться от этой мысли, все встает на свои места. Ивар Остин выманивает флот, отправляя в бой дюжину кораблей, которые ведут за собой флагманы императора, доводит его до нужного места и сбегает. Пока флот Дракона крутится в поисках противника, на него налетает шторм, который ломает обшивку, сбивает с курса. После этого королю остается нанести удар, пока противник не отошел от погодного явления и снова сбежать. Таким образом, флот можно гонять кругами, направляя его туда, где удобнее всего сражаться. Это тактика победителя, Ыксан.

Приятно удивившись, мужчины переглянулись. Даже Офелия взглянула на маму, но потом увидела колючку, плывущую по песчаным барханам, и снова стала донимать отца, расспрашивая его о том, откуда в пустыне могут быть сухие растения, если вокруг ничего не растёт.

— Вы меня поражаете, Сердце моего Дракона, — сказал Коготь. — Откуда у вас такие познания?

— Люблю читать, господин Коготь, — улыбнулась Алекса. — Честно говоря, именно эту стратегию я планировала против Ивара Остина. Но раз уж бастард умеет читать, и прекрасно осведомлен тем, что вокруг материка Малых земель часто бушуют шторма и возникают воронки, придется придумать что-нибудь другое. В любом случае материк велик. Есть много мест, где можно навязать битву, из которой он не выйдет победитель.

— Но позвольте! Великому Дракону советовали самые лучшие умы империи Шадаш-Тарза. Это опытные мужчины, повидавшие на своём веку сражения, про которые не написаны книги. Как же слабая женщина сможет преуспеть там, где потерпели неудачу опытные тактики?

— Я родилась в королевстве Шарджа, господин Коготь. Мне хорошо известно, как ведут сражения короли Малых земель. Я осведомлена о тактиках и подлостях Ивара Остина. Боюсь, Великий Дракон недооценил своего противника и потерпел поражение только потому, что считал себя непобедимым правителем. Все мужчины хотят считать себя непобедимыми полководцами. К сожалению, реальность такова, что только превосходные тактики, преисполненные стремлением, способны одержать победу в войне. Каким бы хитрым ни был Ивар Остин, его тоже погубит гордыня.

— А отчего будете отталкиваться вы, Сердце моего Дракона?

— Хладнокровие, господин Коготь. Я не такая вспыльчивая, расцениваю ситуацию и меня никогда не заботила чужая жизнь. Ивар Остин умрет, даже если мне придется выжечь материк дотла. Это самая правильная стратегия ведения боя, когда твой противник хитрый подлец и манипулятор, любящий играть по своим правилам. Пока он считает, что победа в его руках. Я хладнокровно уничтожу все то, ради чего он сражается. Когда он решит, что уже победил, я заставлю его осознать, как сильно он заблуждался.

— Как я понимаю, у тебя уже есть воображаемый план, — вздохнул господин Дауд. — К сожалению, ему не суждено сбыться, фаворитка Алекса. Твоя месть больше не имеет значения, ведь сейчас самое главное — наша дочь, о которой ты будешь заботиться. Я не могу тебя заставить выбросить из головы эти безумные фантазии, но перестань говорить об этом в присутствии Офелии.

— Простите, господин, — промолвила Алекса.

— Этого недостаточно! — повысил голос Дауд. — Ыксан, ударишь её плетью, если она опять заговорит о своей глупой мести.

— О ком вы говорите, отец? — обратила внимание Офелия.

— Это пустяки, дорогая, — улыбнулся Дауд. — Лучше погляди вон туда. Видишь, как ветер поднимает высокие столбы пыли? Что это означает?

Офелия пригляделась к возвышенности, заметила небольшой вихрь, направляющейся в её сторону и сказала.

— Будет песчаная буря, отец. Она идёт с запада. Я ведь права?

— Молодец, доченька, — целуя девочку в лоб, сказал Дауд. — Скоро нам придется сделать привал.

— Прости, Алекса, — промолвил Ыксан, показывая свою плеть. — Тебе лучше придержать язык за зубами.

— Я молчу, — тяжело вздохнула она. — Можно хотя бы узнать, о каком пророчестве вы вчера говорили? Господин Коготь, в прошлый раз я немного не поняла, что означает пророчество, да и когда Великий Дракон об этом говорил, мне не удалось разобраться. Как я понимаю, речь ведь идёт про наследника?

— Не просто про наследника, Сердце моего Дракона, — отметил Коготь. — Мы говорим про будущего императора, который займет место отца. Это прекрасное событие для всей империи.

— А как об этом узнают?

— Ритуал, Алекса, — ответил Ыксан. — На седьмом месяце беременности наложницу перевозят в подвалы храма Солнца, где она дышит только благовониями. Это не причиняет вреда ни ребенку, ни наложнице. Успокоительный аромат и своды храма помогают ей донести ребенка до конца срока и подарить ему жизнь. Если за это время ей присниться хотя бы один кошмар, этот ребенок не наследник. Однако сладкие сны и знаки приводят к рождению будущего императора. Служители храма постоянно следят и заботятся о наложнице, однако полное одиночество очень часто приводят к тревоге и кошмарам. Только сильные духом дети могут уже в чреве защитить покой своей матушки.

— Это очень старый обряд, Сердце моего Дракона, — добавил Коготь. — Так всегда появлялись на свет наследники империи. Можете не волноваться. Хоть и наложница живет в полном одиночестве, ей ничего не угрожает. Ещё ни одна беременная женщина не погибла в стенах храма. Там они под надёжной опекой и защитой императора.

«Никогда бы не хотела стать наложницей Дракона, — подумала Алекса. — Одно дело лежать в теплой постели и вынашивать ребенка под опекой господина. Но сидеть в подвалах храма в полном одиночестве и на протяжении двух месяцев. Такое не каждая наложница выдержит. Теперь понятно, как род Дракона избавляется от самозванцев. Думаю, благовония тут не имеют значения. Та, кто продержится два месяца и не сломается, сделает своего ребенка императором Шадаш-Тарза. Но раз уж наследников не так уж и много, жить там, видимо, просто невыносимо».

— Это немного жестокий ритуал, — заметила Алекса, говоря об этом вслух. — Но я отдаю должное людям, которые его придумали. Мой господин тоже приказывал окуривать покои благовониями. И вот взгляните, какая прекрасная девочка у нас родилась.

— Воистину женщины становятся мудры, когда речь заходит о детях, — гордо сказал Коготь. — Вы увидели самую суть ритуала, Сердце моего Дракона. Только истинный наследник может перенести все сложности, окруженный любовью и вниманием родителей. Благовония символизируют силу и отвагу империи, а в чреве матушки наследнику больше ничего не нужно.

— Вы меня перехваливаете, господин Коготь, — улыбнулась Алекса.

«Да уж, — подумала она. — Как я рада, что в королевстве Шарджа прошли те дни, когда беременных женщин отстраняли от мужей, запирали в башнях и держали их там, на протяжении всей беременности, считая, что грех любви и близости может навредить будущему наследнику рода. В королевстве Шарджа от этой глупости отказались два столетия назад. Империя Шадаш-Тарза до сих пор верна своим традициям, что делает это место не таким прекрасным, как я считала. Похоже, советники и полководцы, окружающие императора такие же дураки, как те, кто решил, что этот обычай помогает выбрать наследника. Вот что случается, когда мужчины недооценивают женщину. Видимо, меня ждет встреча с очень сильной наложницей императора».

— Господин Коготь, а как зовут наложницу, которая родит будущего императора? Она родом из империи?

— Сердце моего Дракона, почему вы так заинтересовались этим? — спросил Коготь Дракона.

— Простите меня за это своеволие, господин, — промолвила она. — Видите ли, я очень люблю читать и изучать историю. Возможно, я когда-нибудь напишу книгу о своих странствиях. Хотелось бы узнать о наложнице, которая подарит этому миру нового императора. Это ведь удивительное событие. А я, обычная фаворитка, стану этому свидетелем. Честно говоря, у меня столько впечатлений после вашего рассказа о ритуале, что я не могу усидеть на месте.

— Понимаю, — согласился Коготь. — Я тоже испытал гордость, когда об этом узнал. Мы с Великим Драконом родились от разных матерей, однако я много лет следил за тем, как он растёт. И сейчас мне оказана честь, собственными глазами увидеть становление ещё одного Дракона. Это непередаваемые ощущения. А насчёт наложницы я многого сказать не могу.

— Это секрет? — уточнила Алекса.

— Конечно же, нет, Сердце моего Дракона. Меня редко посвящают в дела, поэтому я редко осведомлен постельными деяниями Дракона. Я никогда не задавался этими вопросами. Как мне сообщили, эту наложницу привезли из королевства Шарджа, как и вас. Ходят слухи, что Дракон забрал наложницу у другого человека, чтобы защитить её от кого-то. Я точно не уверен, поэтому не буду об этом говорить. Но мне кажется, что её кто-то преследовал долгие годы. Говорят, несколько раз пытались убить. Один раз преступник проник на территорию Сада Дракона, пытаясь воплотить содеянное преступление. Глупца поймали, долго допрашивали, но он откусил себе язык.

— Кажется, этот кто-то очень хочет убить наложницу Дракона.

— Не волнуйтесь. Как я уже сказал, она находится под защитой самого Дракона. Храм охраняет не хуже Сада Дракона. Будущий император и его матушка в полной безопасности.

— Вы так и не назвали имя этой женщины, — улыбаясь, напомнила Алекса.

— Разве? Прошу прощения, Сердце моего Дракона.

«Назови имя той, кто мне поможет сбежать! — сердясь, подумала Алекса».

— Наложница назвала себя Жасмин Рема…

— Моя мачеха?.. — растерялась Алекса.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТАЯ: САД ДРАКОНА

***

Генерал, полководец, мореплаватель и первооткрыватель Оран писал в своих научных трудах, что гордыня, тщеславие и безрассудство погубят любого короля. И вот Ивар Остин доказал, как великий первооткрыватель ошибался. За четыре года правления король не потерпел ни одного поражения. Он с легкостью уничтожил непобедимый флот Дракона, удавил в зародыше восстание легендарного полководца Карла Масура и, не ведая поражений, развернул свою армию на королевство Фрагиль. Король, полный решимости завоевать весь мир, очень полюбился своим подданным и теперь все с предвкушением ждут от своего монарха очередную победу.

На поклон к Дракону

***

Нет, и не было места прекраснее, чем Сад Дракона, построенного на оазисе. Окруженный прекрасными садами, изумительными строениями, величественными башнями, императорский дворец расположился в самом центре прекрасного сада, украшенного статуями голых мужчин и женщин. В этом месте витал дух порока, похоти и разврата, которыми было переполнено это место. На большой возвышенности, где расположился Сад, нашлось место двум сотням постройкам, дорожкам, выложенным из белого камня, красивым фонтанам, подстриженным лабиринтам и до удивления постыдным людям, проходящих мимо нескольких верблюдов, направляющихся по своим делам.

Добравшись до места назначения, Офелия выпучила выразительные голубые глазки, раскрыла рот и протяжно охнула. Трехлетняя девочка никак не ожидала увидеть всего этого великолепия, как и её матушка, сидящая в седле верблюда с открытым ртом. Их взору открылся прекрасный, фундаментальный и просто восхитительный двухэтажный дворец с бесконечными балконами, поражающими воображения арками, статуями фонтанами и бесчисленными слугами, бегающими в округе, совершено неприкрытыми, перебегая от одного здания к другому. Офелия увидела пятилетнюю девочку слугу, у которой не было ничего, кроме подноса в руках. Она была совершенно голой и не стыдилась своего вида, протягивая гостям поднос с кубками, наполненными красным вином.

— Не пугайтесь, — сказал Коготь, когда смуглая служанка ушла. — Это рабыня, которая ещё не заслужила доверия.

— Почему она голая? — возмущаясь, спросила Алекса.

— Тебе ведь сказали, — повторил Дауд. — Девочка ещё не заслужила доверия. У Дракона слишком много врагов, чтобы позволять им носить в набедренных повязках оружие для убийства.

— Поверьте, Сердце моего Дракона, — добавил Коготь, — даже невинная девочка может запросто перерезать горло. Такое случалось и может случиться снова.

— Нам тоже придется раздеться? — недоверчиво спросила Алекса.

— В этом нет необходимости! — появившись из-за угла, сказал Орлан де Месс.

Услышав знакомый голос, Офелия не стала дожидаться, когда верблюд опуститься, а просто спрыгнула с коленей матушки прямо в руки Орлана, обнимая его шею.

— Я скучала, дедушка Орлан, — улыбаясь, завизжала она.

— Вот как? — засмеялся тот, поставив девочку на землю. — Я тоже по тебе скучал.

Когда господин Дауд слез с верблюда, Алекса забеспокоилась. Она ещё не сказала ему, что приглашала в дом Грёз своего дядю, когда он отсутствовал. Но Дауд воспринял Орлана довольно спокойно: пожал руку, кивнул и сказал.

— Благодарю за помощь, господин Орлан. Я так понимаю, это вы вылечили мою дочь?

— Я лишь поставил диагноз, господин Дауд, — ответил он. — Во всем следует благодарить Алексу, которая очень любит дочку и готова была на все, лишь бы девочка выздоровела.

— И все же спасибо, — поклонился господин Дауд. — Я не забуду ваших заслуг.

Потом Орлана де Месса окрикнули из соседнего здания, и ему пришлось поспешить к пациенту или очередным опытам. Офелия хотела пойти за дедушкой, но Алекса взяла дочь на руки и пошла следом за господином Даудом, который уже успел пройти под аркой и войти на территорию главного дворца. В этот момент главный евнух Ыксан и оба человека в золотых масках куда-то скрылись. Видимо, им было запрещено проходить в главный зал дворца.

Впрочем, никакого тронного зала Алекса не увидела. Проходя мимо фонтана с голой женщиной, держащей в руках чашу, из которой лилась вода, она обратила внимание на то, что её окружали одни белоснежные постаменты, удерживающие верхний этаж. Весь внутренний двор состоял из памятников под открытым небом или потолком, а полы были уложены белой каменной плиткой, из-за которой палитра цветов была однотипной. Всюду, куда ни глянь, было зелено и бело. От этого вида очень быстро начало рябить в глазах, поэтому фаворитка господина Дауда поставила дочку на пол, а сама подошла к ближайшему фонтану, чтобы умыться и освежить лицо.

Когда Офелия и Дауд прошли дальше и поднялись по широкой лестнице с широкими лесенками на второй этаж, Алекса стала оглядываться по сторонам. Она хотела понять, как хорошо охраняют дворец и была поражена тому, что увидела. Охраны было больше, чем можно представить. Всюду ходили евнухи, вооруженные длинными копьями и щитами с гербом золотого дракона. Эти мужчины тоже были одеты в передники, но ещё у них были ремни, на которых висели кожаные плети.

И раз уж сбежать отсюда тяжелее, чем она полагала, нужно было догнать господина Дауда, пока он не начал подозревать что-то неладное. Поднявшись следом на второй этаж, Алекса увидела разнообразные тюли, скрывающие вход в комнаты.

Второй этаж полностью состоял из большого помещения с десятками маленьких комнат, в которых копошились люди. Вход был открыт, пороги прикрывали только полупрозрачные тюли, за которыми виднелись столики, мягкие подстилки, лежащие на полу, усыпанные подушками. Комнаты выглядели просторными, а ещё в каждой спальне был собственный балкон, выходящий наружу или внутрь дворца. Пройдя по длинному коридору, огороженному стальными перилами, Алекса с господином и дочерью предстала перед дверью, которую охраняло несколько вооруженных евнухов.

— Они не говорят, — шепотом предупредил господин Дауд. — Просто встаньте перед ними и выставите руки в разные стороны. Они вас обыщут и пропустят в покои самого Дракона.

Первым подошел господин Дауд, показывая фаворитке и дочери пример как нужно себя вести в этом месте. Евнух ему поклонился, проверил карманы, потом провел руками по всему телу и прощупал каждую деталь, что вызывало у фаворитки некое отвращение. Она за себя не переживала, но вот её пробирала злоба и ненависть от одной только мысли, что Офелию тоже будут досматривать. Оставалось уповать только на то, что девочка не испугается.

Но все прошло намного лучше, чем Алекса себе представляла. Когда евнух провел подмышками Офелии, та захихикала, чем вызвала улыбку у строгих евнухов. Человек, проверяющий наличие оружие у трехлетней девочки поклонился, улыбнулся и позволил ей пройти. Когда наступило время Алексы, никаких сложностей тоже не произошло и всем позволили попасть в покои Дракона.

Стоило войти в личные покои Дракона, в нос сразу же ударил очень резкий и специфический аромат благовоний, пропитавший не только помещение и мебель, но и сами белоснежные стены, прикрытые алыми и золотыми балдахинами. Как оказалось, личные покои и были тронным залом великого императора, который, по всей видимости, работает в этом большом и просторном помещении, решает судьбы людей, правит великой империей Шадаш-Тарза и занимается любовью.

По обеим сторонам стен стояли небольшие скамейки, напротив окон расположились дубовые столы с бумагами и письменными принадлежностями, у самой дальней стены, прикрытая белым плотным балдахином, расположилась очень широкая кровать, поставленная на высокие ножки. Спинки кровати были такими высокими, а балдахин таким плотным, что сложно было понять, чем там занимается император. Были лишь слышны смешки нескольких женщин и хохот самого Дракона. Кроме них в покоях императора стояло несколько голых мальчиков и девочек, услуживающих своему господину, у дверей стояли в карауле несколько евнухов, готовые защищать своего господина, а на широком диване с алой обшивкой и гербами дракона, расположенной прямо перед кроватью, сидел мужчина, который сразу обратил внимание на гостей.

Этот человек был похож на Дракона, которым его запомнила Алекса. Но выглядел он немного старше. Темная кожа, суровое выражение лица и непредвзятое отношение к гостям вызывало в его взгляде некоторое отвращение к тем, кто встал перед ним.

— Брат, к тебе пришли, — сказал он, и смешки на кровати стихли. — Меня зовут Кабыл, — представился брат императора. — Господин Дауд, сядь на скамейку и жди своей очереди.

Дауд поклонился старшему брату императора, но перед тем, как занять своё место, подсказал фаворитке и дочери, что нужно сделать, когда Дракон слезет с кровати и подойдёт к ним. Обе поняли, но промолчали.

— Алекса Масур, моё Сердце, — послышался голос императора. — Хорошо запомнил нашу последнюю встречу, когда ты предлагала мне вступить в гражданскую войну.

— Это было очень давно, великий Дракон, — с осторожностью промолвила Алекса.

— Очень давно, — слезая с кровати, согласился император, — но я не забыл оскорбления. Скажи, Алекса Масур, — он подошел к служанке, взял кубок и сделал глоток. — Если бы я сражался на твоей стороне, мы бы смогли одолеть Ивара Остина?

— Мне неведомо, что могло случиться в тот день, — ответила Алекса. — Этого уже не изменить, великий Дракон. Мы оба пострадали от действий этого бастарда.

— И как пострадала ты? — пригубив кубок, спросил Дракон.

— Потеряла ребенка и умерла… — нехотя призналась Алекса.

Когда Дракон подошел, Алекса и Офелия поклонились так низко, насколько это было возможно.

— У тебя было дитя? — спросил он.

— Я была в положении, когда мы встретились, — подтвердила она.

— Брат, эта женщина заслуживает уважения империи, — сообщил император. — Я хочу, чтобы к ней в покои принесли столько вина, сколько она сможет выпить.

— Благодарю вас, великий Дракон, — снова поклонилась Алекса, когда брат императора кивнул. — Вы позволите представить вам мою дочь?

— Думаю, она и сама может представиться, — улыбнулся Дракон, поглядев на девочку. — Как тебя зовут?

— Офелия Аль Салил де Оран, великий Дракон, — четко и звонко ответила девочка.

— Она останется у меня, — показывая на девочку, сообщил Дракон. — Хочу поговорить с дочерью великой женщины. Алекса и Дауд, вам выделят покои и проследят, чтобы вы ни в чем не нуждались.

— Я не оставлю свою дочь, — возразила Алекса.

— А тебя никто не спрашивал, — улыбнулся Дракон. — Можешь не волноваться, она вернется к тебе, когда мы побеседуем. Я ведь не изверг, чтобы издеваться над детьми.

Алекса хотела возразить, но тут вмешался господин Дауд, который схватил свою фаворитку за запястье, поклонился императору и вышел вместе с ней из покоев Дракона.

***

— О чем он может говорить с трехлетней девочкой? — кружа на месте, спросила Алекса.

— Прекрати панику, — попросил Дауд, едва повысив голос.

— Прекратить, говорите? — озлобилась Алекса. — Наша дочь сейчас в руках императора и мы никак не можем ей помочь. Что если она испугается? Заплачет? А что, если император обидит нашу девочку?

Господин Дауд махнул рукой, улегся на просторную постель, стоящую возле окна, взял с тумбы кубок с вином и сделал пару глотков.

— Ты всегда и везде видишь империю каким-то тираном, — цинично сказал он. — Я никогда об этом не говорил, но будь у меня сын, Офелию пришлось бы отдать на обучение в наложницы. Там и общество подходящее и воспитание достойное. А ты, Алекса, так окружила девочку вниманием, что вскоре вовсе её избалуешь.

— При чём тут воспитание? — разразилась Алекса. — Наша дочь сейчас у Дракона, а вы ведете себя так, будто бы это нормально!

— Император пожелал поговорить с девочкой. Что в этом плохого?

— Ну, не знаю, — закатила глаза Алекса. — Может быть, все дело в том, что у него там голые женщины на кровати? Может, все дело в том, что трехлетняя девочка не лучший собеседник? О чем им разговаривать?

— Ты глупа и невежественна, — вздохнул Дауд, допивая вино. — Если я не ошибаюсь, четыре года прошло с вашего расставания. За это время многое изменилось, Алекса. И не только у тебя. У великого Дракона тоже есть несколько дочерей и два сына. Видимо, он решил представить нашу дочь своим детям. Уверяю тебя, они не старше нашей Офелии. К тому же законы Сада запрещают детям разгуливать в одиночестве. Это сделано ради их же безопасности. А теперь задайся вопросом. Где нашей девочке будет лучше? С нами или со своими ровесниками под охраной империи?

— Хотите сказать, здесь нам угрожает опасность?

— В этом месте даже у стен есть глаза и уши, Алекса. Я понимаю, что тебе тяжело расставаться с дочерью. Но при встрече с Драконом не забудь поблагодарить его за оказанную защиту. Пусть Офелии и не будет рядом, однако мы точно знаем, что она в безопасности и под надежной защитой.

Слова господина Дауда вселили некую надежду, но и вызвали ещё большую тревогу. Если здесь так опасно, следует поскорее покинуть Сад и вернуться домой, где Офелия будет под защитой евнухов, которых Алекса знает лично в лицо. Однако Алекса так же понимала, что сейчас уехать не получится. Дело не только в рождении наследника империи. Путь сюда занял почти месяц и все ужасно устали. Она и сама с трудом держалась на ногах и мечтала поскорее принять ванну, помыться и лечь в мягкую постель.

Вот только здание, куда они пришли и поселились на время пребывания в гостях у императора, не располагало ни бассейном, ни скромной ванной. Это было просторное помещение из белого камня, расположенного в небольшом доме, очень похожим на летнюю веранду, только со стенами и окнами. Здесь было все необходимое для отдыха: большая и очень удобная кровать, стоящая перед широким окном, закрытым белой тюлей, небольшой круглый столик, шахматная доска, удобное место в углу, усыпанное коврами и подушками. На тумбах стояли свечи, а под потолком висела большая масляная лампа. Так же возле дверей стоял удобный диван, куда Алекса и прилегла, давая уставшим ногам время для отдыха.

— Сколько мы здесь пробудем? — спросила она, раскладывая ноги на мягкие пуховые подушки.

— Кроме рождения наследника империи у меня есть еще много дел, — сказал господин Дауд. — Великий Дракон строит новый флот, готовит ещё одну армию и главный поставщик железа должен подготовить все необходимое. Возможно, мы проживем тут несколько месяцев, может быть, даже год. Я не могу уехать без позволения Дракона. Вы обе, кстати, тоже.

Алекса ещё раз осмотрела помещение, скептически оценила ситуацию и тяжело вздохнула. Ей оставалось ждать удобного момента, когда получится совершить побег. Но при нынешних реалиях сделать это практически невозможно. Офелию отвели к детям императора, Сад под постоянным надзором охраны, а теперь она всегда будет находиться рядом со своим господином. Ситуация такова, что в доме Грёз шансов на побег было значительно больше.

***

Когда стало смеркаться, несколько слуг принесли еду и фрукты, а так же Дракон не забыл о своих словах и Алексе преподнесли пять кувшинов вина. Слуги сообщили, что в любой момент принесут еще, стоит лишь позвонить в колокольчик.

Но Алекса и этого бы не смогла выпить, даже за неделю. Она молча поужинала, наблюдая за тем, как усердно работает господин Дауд, делая какие-то расчёты, постоянно сверяясь с картой и записывая на отдельный листок математические формулы, вызывающие только вопросы. Раньше Алекса никогда не видела, как он работает, поэтому это был прекрасный шанс влиться в дела семьи своего господина. И когда он пошел в отхожее место, она встала с дивана, подошла к столику и пересмотрела каждую бумагу, чтобы получить представление о том, насколько богат господин.

Денег у господина Дауда было много. Его семья управляет шестнадцатью рудниками, двумя плавильными и более сотней складов, разбросанных не только по империи, но и за её пределами. Каждый склад имеет личное предприятие, занимающееся теми или иными поставками необходимых материалов. Например, в городе Тарза расположено шесть складов и пять из них изготавливает оружие и доспехи для своего императора. Шестой склад находится прямо в порту и занимается поставкой гвоздей на верфи. Все и так выверено, как механизм от часов, однако господин Дауд рассчитывает сократить производство в дальних областях, и хочет многократно увеличить поставку железа в город. Алекса прекрасно понимала, что железо поставлять намного легче, чем готовые материалы. Это бы сократило объём производства, но даже эту мелочь господин Дауд отметил. Он уже подготовил три новых складских помещения в городе, где будут усерднее изготавливать вещи необходимые для войны.

Алекса запомнила карту и расположение нескольких отдаленных складов, где изготовление необходимого не остановятся. Они находятся в области города Шадаш и расположены в небольшом поселении, что делает это место легкой наживой. А когда господин Дауд показался за окном, возвращаясь в дом, она поправила бумаги и вернулась на диван.

— Господин Дауд, можно с вами поговорить? — За дверью послышался голос брата императора, человека, которого зовут Кабыл.

— Да, конечно, господин Кабыл, — ответил Дауд. — Чего вы хотели?

— Поговорить с вами о гостеприимстве и благосклонности империи, — с толикой цинизма ответил Кабыл.

— Да, да, я вас уважаю, господин. Только скажите, что вам…

— Ваша фаворитка, господин Дауд, — перебил Кабыл. — Я бы хотел с ней… провести эту ночь. Вы позволите?

Алекса все прекрасно слышала и от удивления выпучила глаза. Но это был ещё не конец, ведь её ждал шок, вызванный поведением господина Дауда, которому она принадлежит вот уже четыре года.

— Конечно, господин! — рассмеялся он. — Моя фаворитка немного своевольна и вам придется её приручить, но я не стану возражать, если она проведет с вами эту прекрасную ночь.

«Я убью тебя, Дауд Аль Салил, — стиснула зубы и сжала кулаки Алекса».

Загубленная гордость

***

Следуя за старшим братом императора, страшась поднять головы, Алекса заметила, что они прошли мимо дворца, миновали крытую колоннаду, окруженную подстриженными деревьями, и зашли на огороженную высокими стенами территорию, где в центре расположилась прекрасная статуя женщины, кормящей грудью младенца. Статуя была невысокого размера и расположилась прямо перед одноэтажным зданием из белого камня, находящегося под усиленной охраной евнухов. Давно наступили сумерки, зажгли колья с тряпками пропитанные жиром, а евнухи расхаживали по территории группами, сбившись по десять человек, у каждого из которых была в руках масляная лампа. Складывалось впечатление, что это и есть личные покои императора.

Однако все оказалось на порядок лучше и Алекса, подойдя к окну, как повелел молчаливый брат императора, увидела Офелию, сидящую на полу в окружении ещё нескольких маленьких детей и взрослых женщин. Кабыл, старший брат императора, одобрительно кивнул и позвал за собой. Алекса ответила улыбкой, радуясь, что дочерью ничего не случилось, и уже в более расслабленном состоянии покинула территорию дома и прошла к соседней постройке, больше напоминающей конусную башню с трубой на крыше.

Все здания в Саду Дракона были однотипными, какими-то копиями друг друга, за исключением самого дворца и этого самого здания, уходящего высоко к небу и больше похожего на гриб со шляпкой. Настолько, что Алекса закинула голову и внимательно посмотрела на маленькое окошко, расположенное на самом последнем этаже. Впрочем, здание было настолько гладким, что не было ни малейшего представления о том, сколько же в нём этажей.

Она убедилась, что внутри только одна комната и та находится на самом последнем этаже, до которого нужно еще подняться по витой лестнице, огороженной стальными перилами. В конусном коридоре, на каждом пролете, висела масляная лампа, и проблем с подъемом не могло возникнуть.

Однако она намерено останавливалась на каждом пролете, делая вид, как тяжело ей дается подъём. Брат императора терпеливо ждал, следуя позади фаворитки господина Дауда, словно опасаясь, что она может от него сбежать. Алекса не могла сбежать, даже если бы очень этого хотелось. Дочь охраняют сотни евнухов и даже если удаться вызволить Офелию, побег будет коротким. Они не успеют добежать до парадной арки, откуда берет начало Сад Дракона, ведь вся территория была хорошо освещена, всюду ходили караулы, и людей было столько, что незаметно не проскочить. Нужно было правильно расценивать свои силы и возможности, терпеливо выжидая шанса для побега.

Добравшись до верхнего этажа, она оказалась в просторном и очень светлом помещении. Здесь было достаточно много окон, из которых открывался прекрасный вид на Сад Дракона и звездное небо. Казалось, словно небо стало чуточку ближе, что вызывало некий восторг. В помещении было уютно и просторно. Алекса не увидела кровать, зато обратила внимание на лежанку в центре комнаты, усыпанную разноцветными коврами, шкурами оленей, волков и медведей, бесчисленное количество подушек, небольшой столик с фруктами и кубками для вина и кальян, которым баловался один из людей брата императора. Кроме очень широкой и объёмной ванны, напоминающий бассейн из дома Грёз, в помещении не было мебели, зато было предостаточно мужчин. Все они сидели в центре, курили, пили вино, смеялись и рассказывали веселые байки, из-за которых и веселились. Алекса насчитала двух чернокожих и четверо мужчин с белой кожей, выдающих в них бывших подданных королевства Фрагиль. В дальнем конце стояла смуглая служанка, на вид лет десяти, опустившая голову в пол.

Когда Алекса появилась на пороге, один из людей Кабыла взял её за руку и проводил к столику, где ей сразу налили кубок вина, предложили корзину фруктов и кальян. Она сделала глоток, но от остального отказалась, подняв глаза на старшего брата императора.

— Не стоит бояться, — сказал Кабыл, усевшись рядом с ней. — Это мои поверенные, которые оберегают мою семью. Мы вместе с ними сражаемся, участвуем в войнах, делим кров, еду и женщин. Сегодня ночью мы поделим тебя.

Алекса выпучила глаза и посмотрела на каждого поверенного.

— Все?.. — испытывая ужас, промолвила она.

— В чем дело, наложница? — спросил один из поверенных брата императора с рыжими волосами. — Ты боишься любви?

— Это фаворитка господина Дауда, — известил Кабыл. — Великий Дракон ценит эту женщину, поэтому нам не стоит над ней глумиться, мои поверенные. Она впервые попала в это прекрасное место и немного напугана. Нам нужно показать себя с лучшей стороны.

Держа кубок дрожащими руками, Алекса с трудом поднесла его к губам и сделала маленький глоток, пытаясь подавить очень сильное волнение, из-за которого сердце готово было вырваться из груди. Она смотрела на этих мужчин, видела, как они улыбаются и раздевают её взглядами. От этих ощущений ей хотелось закричать и выпрыгнуть в окно, чего она, разумеется, не сделала.

— Пей, наслаждайся фруктами и обществом моих поверенных, — добавил Кабыл, улыбнувшись. — Здесь тебе никто не причинит вреда. А если посмеет, я лично положу голову этого человека тебе в ноги, и до конца своих дней буду целовать следы, оставленные тобой на раскаленном песке.

— Простите… — пробубнила Алекса. — Я очень боюсь…

— Покажите нашей гостье, что здесь нечего бояться.

Как только Кабыл встал и отошел в сторону, его место занял чернокожий поверенный, который ласково и очень нежно поцеловал фаворитку в плечо. Она отстранилась, но с другой стороны сел рыжеволосый мужчина. Он коснулся рукой лица, повернул к себе, вынуждая посмотреть прямо в карие глаза, а пока Алекса пыталась совладать со страхами, возник робкий поцелуй. Она почувствовала влагу на губах и тут же откинулась назад, однако позади неё сел ещё один поверенный, который стал гладить шею, массировать плечи и нюхать прекрасные волосы. И вот Алекса была полностью окружена мужчинами, которые стали её трогать, целовать, наслаждаться нежной кожей и губительным взглядом прекрасных голубых глаз, пропитанных страхом, волнением, тревогой.

Алекса, сама того не желая, легла на спину и оказалась во власти этих людей. Они были повсюду, возникали и делали все, что придет в голову. Пока один целовал бедра, второй облизывал пальцы ног, третий ласкал шею, а четвертый устремился к губам, проникая в рот своим языком. Но не успела она прийти в себя, понять, что вообще происходит, губы занял другой мужчина, её уложили на бок и уже сняли набедренную повязку. Кричать Алекса боялась и не хотела. Она захлебывалась в урагане чужих желаний, и ей это стало нравиться. Столько мужчин, столько внимания и все это для неё одной. Как тут устоять, если между ног тебя ласкают сразу два языка? Зачем противиться, если поцелуи в губы такие сладкие и манящие?

— Приготовьте масло, — наблюдая за происходящим, приказал Кабал. — Мы ведь не хотим сделать ей больно.

Комната быстро напиталась ароматом шалфея, каких-то пустынных цветов и жира, больно напоминающего масло, которое когда-то фаворитка дала привратница Локмания. Пока поверенные нежно стягивали лиф наряда наложницы, один из них стал натирать ей бедра и ступни. Теперь их губы пропали, и Алекса была окружена и завоевана сильными мужскими руками, которые были повсюду. Двенадцать мужских рук — все они гладили её, трогали там, где позволено только мужу, массировали каждый миллиметр, придавая значения не только интимным зонам, но и остальным частям тела. Пока один из них массировал пальцы на правой руке, второй продолжал гладить ступню. Третий поверенный мял только груди и улыбался, глядя прямо в глаза. Алекса не могла оторвать от него глаз и сама потянулась к губам. Состоялся нежный поцелуй, но не с тем, от кого она ожидала.

— Видите? — возгордился Кабыл. — Теперь она рада оказаться рядом с вами. Сделайте так, чтобы эта ночь была самой прекрасной в жизни этой наложницы. Я хочу, чтобы эта ночь была наполнена сладкими стонами это восхитительной женщины.

Алекса больше не могла противиться желанию и сама пригласила мужчин, расслабив бедра. Рядом с ней лег первый, и он был голым. Остальные, не отвлекаясь от тела, нежно положили фаворитку на него, поглаживая между ног. Ей не приходилось ничего делать. Все делали они. Когда мужское достоинство стало проникать во влагалище, Алекса закусила губу, схватилась за подушки, ощущая насколько большой и твердый пенис, лаская стенки влагалища, проникает в нежное лоно.

— Думаю, она способна на большее, — улыбаясь, сказал Кабыл.

Перед лицом возник рыжеволосый мужчина, явно радующийся тому, что должно случиться. Он тоже был без одежды, и было заметно, что его пенис напряжен. Если бы Алекса не ласкала своего господина ртом, ей было бы непросто понять, чего от неё хотят. Однако она знала и позволила этому мужчине подползти ближе, провести головкой пениса по губам и вставить его в рот, нежно поглаживая волосы и улыбаясь. Алекса отдалась ему без стыда, позволила двигать мужским достоинством во рту и не возражала, что рядом с ним стоят ещё двое.

Вроде бы она уже сделала все возможное, предоставила своё тело для утех и сама начала испытывать наслаждения. Но им было мало. Они хотели всего и сразу. Пока Алекса была поглощена двумя мужчинами, один из поверенных брата императора гладил её упругие ягодицы, мял их, разминал, делая это с таким напором, что все лишние мысли потонули в омуте наслаждения.

— Друг мой, эта часть тела от тебя не сбежит, — сказал Кабыл, вынуждая служанку наполнить свой кубок. — Лучше возьми плеть и покажи, как следует расслабляться.

Алекса, услышав слово «плеть», сразу пришла в себя и вздрогнула, попытавшись вырваться. Но мужчина, на котором она лежала, обнял её. А тот, чей пенис она сосала, улыбнулся и сказал.

— Не бойся, это не то, что ты подумала.

И он оказался прав. Когда поверенный ударил по упругим ягодицам, она совершено ничего не почувствовала. Это было нежное поглаживания тысячи нитей, от которых оставалось приятное ощущение наказания и наслаждения. Второй удар она уже прочувствовала полностью и поняла, что наказать можно не только грубостью, но и наслаждением.

— Плеть состоит из шелковых нитей, — сказал Кабыл. — Это поможет тебе расслабиться и в полной мере вкусить любви моих поверенных.

Все было просто восхитительно и Алекса, испытывая приятно блаженство от твердого пениса во влагалище, нежно поглаживающего стенки лона, от мужского достоинства у себя во рту и от плетки, придающей больше всего удовольствия. Она была окружена любовью и заботой сильных, внимательных и требовательных мужчин, знающих, чего они хотят и что будут с ней делать. И всем этим управлял брат императора, стоящий в стороне и наблюдающий за тем, как фаворитка господина Дауда тонет в удовольствии.

— Больше масла, мои поверенные, — потребовал он. — Приготовьте её к настоящему наслаждению.

Струя теплого масла стала стекать на копчик, протекая сквозь ягодицы и стекаясь на мужское достоинство мужчины снизу. Потом один из поверенных стал гладить ладонью между ягодиц, готовя её к нечто особенному. Рыжеволосый мужчина вытащил свое мужское достоинство изо рта фаворитки, утвердительно кивнул человеку, растирающему масло и тот, получив одобрение от брата императора, стал вводить палец в анус.

Этого Алекса никогда не испытывала, поэтому вздрогнула от каких-то смешанных ощущений, которые она просто не могла передать. Ей было очень неприятно, что кто-то засунул палец в попу, однако она не успела открыть рта и возразить, как место рыжеволосого мужчины занял чернокожий поверенный. Его пенис был несколько толще и темнее, но попытка сопротивления не удалась, и мужское достоинство проникло к ней в рот, чему она, честно говоря, была рада. С пенисом во рту ей не позволяли жаловаться критиковать действия этих людей, а насильно заставляли испытывать наслаждения. Она боялась сначала, но в итоге оказалась в омуте удовольствия. И ей не хотелось прерывать этих людей. Ведь она не знает, что они для неё приготовили.

Она поймала себя на мысли, что от гордости герцогини Алексы Масур не осталось и следа. Сначала она оказалась во власти господина Дауда, от которого родила прекраснуюдочь. Теперь эти люди окончательно испортят то, что в ней оставалось от жительницы королевства Шарджа. Она больше не могла называть себя герцогиней, потому что стала испорченной шлюхой. И ей нравилось это новое амплуа. Империя Шадаш-Тарза загубила в ней гордость, отняла честь и до сих пор продолжает топить в похоти и разврате.

— Думаю, она готова принять сразу троих, — улыбаясь, сказал Кабыл. — Кто хочет насладиться этой прекрасной наложницей?

Все мужчины, даже тот, на ком она лежала, подняли руки.

***

Она проснулась обессиленной и опустошенной. За ночь из неё выжили все соки так, что Алекса с трудом смогла поднять голову и осмотреться. За окном только светало, вокруг спали мужчины, с которыми она занималась любовью, все на том же месте стояла голая служанка, а дверях, стоя перед открытым окном, находился старший брат императора. Когда она встала на ноги и стала глазами искать одежду, он обернулся.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Все хорошо, господин, — хладнокровно ответила Алексы, испытывая ноющую боль в каждой мышце. — Я хорошо провела время. Мне позволено уйти?

Кабыл поднял с пола лиф наряда наложницы и отдал его фаворитке господина Дауда.

— Конечно, ты ведь не в плену, — сказал он. — Но прежде чем ты уйдешь, я хочу попросить прощения. Мы могли немного перестараться и если тебе…

— Я ведь уже сказала, — улыбнулась Алекса. — Я хорошо провела время.

— Мы смогли тебя осчастливить, и я этому рад. Алекса, есть ещё кое-что.

— Да?

— Семь мужчин и одна женщина. Мы оба знаем, к чему это могло привести… — Кабыл робко улыбнулся, убирая с лица фаворитки спутанные волосы. — Если ты понесла от кого-то из моих людей… или даже от меня. Скажи об этом. Мы что-нибудь придумаем.

— Не волнуйтесь, господин. Я не могу иметь детей.

— Жаль это слышать… — искренне промолвил Кабыл. — И все же тебе следует сходить к господину Орлану. Может быть, он поможет вернуть… женское счастье.

Алекса натянула лиф и стала обматываться набедренной повязкой. Слова брата императора прозвучали очень кстати, и она решила этим воспользоваться.

— Да, конечно, — кивнула она. — Я бы посоветовалась ещё с одним человеком, хорошо разбирающимся в медицине. Скажите, господин, а где найти Орлана де Месса?

— Его лаборатория находится с другой стороны дворца. Помнишь, я проводил тебя к зданию, где живет твоя дочь? Дом господина Орлана находится на противоположной стороне лабиринта. Если заблудишься, спроси дорогу у евнухов.

— А если меня остановят? — поинтересовалась Алекса. — Что если евнухи решат, будто бы я сбежала от господина Дауда? Что мне им сказать?

— Правду, — улыбнулся Кабыл. — Объясни свою ситуацию. Скажи, что я позволил сходить к лекарю и проверить самочувствие. Алекса, тут нет чудовищ. Мне казалось, прошлой ночью нам удалось найти общий язык. Неужели ты до сих пор считаешь, что здесь живут те, кто намерено хочет причинить тебе вред?

— У меня есть некоторые сомнения, — взглянув на голую служанку, промолвила Алекса.

— Понимаю, что ты подумала, — улыбнулся Кабыл. — Знаешь, почему они ходят без одежды? Я раскрою тебе небольшой секрет, из-за которого Дракон потребовал полного повиновения от слуг.

Алекса, продолжая завязывать набедренную повязку, села на подоконник и посмотрела на старшего брата императора.

— В четвертом веке правления Дракона этого правила и подобных законов ещё не существовало, — сказал он, усевшись рядом. — Сад Дракона только строили, жизнь в империи процветала и император…. Впрочем, ты знаешь, откуда берутся дети. Император ждал первенца и каждый день ходил в храм, чтобы помолиться за наследника. Один раз, когда он утром проснулся, поцеловал свою наложницу в губы и как обычно направился в храм, беременная женщина проснулась и попросила у служанок немного воды. Служанок у беременной наложницы было шесть и всем им ещё не было десяти. Никто и не подумал, что может случится что-то ужасное. Однако когда император вернулся с утренней молитвы, эти девочки уже сбежали. Знаешь, что они сделали? Выпотрошили беременную женщину, вырезали ребенка, глаза, язык, отрезали все пальцы и расчленили. То, что осталось от тела можно назвать одним словом — кусок окровавленного мяса, у которого не было даже зубов.

— Простите, господин Кабыл, — чувствуя приступ рвоты, Алекса поморщилась. — Я, пожалуй, вернусь к господину Дауду.

— Мир жесток, Алекса, — бросил вслед Кабыл. — Если ты этого ещё не поняла, скоро сама убедишься…

Крах семьи Холл

***

Весь дом был пропитан едкими запахами бальзамирующей жидкости, сильных медицинских реагентов, не менее резкими запахами припарок, мазей, жутко воняющих трав. Из подвала эхом доносился жалобный детский стон. Плакала и страдала девочка. И судя по голосу, она немного старше Офелии. У фаворитки Алексы сердце упало, все органы сжались от боли, которую испытывает ребенок в подвале. Туда она наотрез отказалась идти и просто поднялась по лестнице на второй этаж.

В довольно узком, но длинном коридоре было пять дверей, и только одна была открыта. От запахов медикаментов уже начала кружиться голова, а стоны девочки из подвала, которые стали перерастать в крики, сводили с ума. Давно Алекса не была в подобных местах, и вернуться сюда было не самой удачной идеей. Ещё несколько лет назад она с ужасом воспринимала страдание больных пациентов, а сейчас, отвыкнув от этого, не могла держать себя в руках. Было слишком тяжело.

Когда Алекса добралась до открытой двери, крики в подвале стихи, а на лестнице появился Орлан де Месс, беседующий с несколькими врачами, одетыми в белые халаты. Он увидел племянницу, остановился, словно попытался закрыть её грудью и тихо заговорил.

— Если за день нечего не измениться, дадим ей сильнодействующую дозу обезболивающего, — промолвил он. — Сообщите её господину, что она пролежит у нас ещё несколько недель. Переносить мы ребенка не станем, пусть хоть жалуется самому Дракону.

Врачи одобрительно кивнули Орлану и спустились по лестнице, давая фаворитке Алексе шанс поговорить со своим родственником. Она осторожно подошла к нему, положила руку на плечо и постаралась передать заботу, которая так необходима врачам после тяжелых операций.

— Как твоя пациентка? — промолвила Алекса.

— Жить будет, но на ноги встанет ещё не скоро, — хладнокровно сказал Орлан.

— А что с ней случилось?

— Хотела сбежать от жесткого господина и выпрыгнула из окна. Поломала ноги, повредила позвоночник, левая рука зацепилась за стальной кусок трубы и разорвала все сухожилия.

Когда Орлан прошел к открытой двери, а Алекса последовала за ним, в памяти промелькнули некоторые работы Жака де Орана, которому пришлось ампутировать человеку ногу из-за того, что он порвал все сухожилия на складе в портовом районе.

— Руку ампутировали? — спросила она, когда он закрыл дверь.

— Алекса, я не отрезаю части тела, если их можно спасти.

Она села в кресло и Орлан, подойдя к столику, налил в оба кубка вино. Один он дал племяннице, а второй пригубил сам. Алекса тоже сделала глоток, сложила ногу на ногу и облегченно вздохнула.

— Здесь медицина развита на порядок лучше, — сообщил Орлан, усевшись в соседнее кресло. — Если конечность можно спасти, мы её спасаем и не жалуемся, что проще было просто отрезать. Впрочем, ты по своему опыту знаешь, как долго может тянуться процесс восстановления.

— Хорошо знаю, — улыбнулась она. — Это ведь ты выкинул меня в окно, чем приковал на полгода к постели. Я полгода харкала кровью, ходила под себя, была уродлива настолько, что было стыдно смотреть в зеркало.

— Зато посмотри на себя теперь. Тебе немного больше двадцати. У тебя прекрасная внешность, есть очаровательная дочь, а рядом тот, кто заботиться о вас обеих.

— Мне спасибо сказать? — пригубив кубок, спросила Алекса. — Поблагодарить за то, что ты вышвырнул родную племянницу из окна второго этажа?

Орлан тяжело вздохнул, долил себе вина и бросил взгляд в окно, за которым красовался императорский дворец.

— Если пришла осуждать, милости просим, — промолвил он. — Я совершил достаточно ошибок и сам никогда себя не прощу. Можешь убить, возражать не стану.

— Зря только порох и силы тратить, — ухмыльнулась Алекса. — Живи, Орлан де Месс. Я не хочу тебя убивать. Мы оба потеряли семью, и теперь нам следует простить грехи, забыть о прошлом и подумать о том, как жить дальше. Именно поэтому я к тебе и пришла. Можешь оказать услугу?

— С побегом помогать не стану, — нахмурился Орлан де Месс.

— Кто бы сомневался, — прыснула Алекса. — Вообще-то мне нужен твой профессиональный взгляд. Я обращаюсь к тебе не как к родственнику или врагу. У меня есть проблема, с которой может помочь опытный врач.

— Я слушаю.

Алекса тяжело вздохнула и сказала:

— После рождения Офелии привратница осмотрела меня и сказала, что я больше не смогу иметь детей. Учитывая, что у меня уже есть ребенок, я бы хотела в этом удостовериться.

— Постой, хочешь сказать, что больше не хочешь детей? — уточнил Орлан.

— Не в нынешнем положении, — ответила Алекса. — Видишь ли, фаворитка не имеет права голоса. И этим прошлой ночью воспользовался старший брат императора Кабыл, взявший меня у господина Дауда на личные нужды. В общем, — она тяжело вздохнула и продолжила, — их там было семеро, Орлан. Все они со мной… Я хочу быть точно уверена, что не понесла от одного из них…

Орлан де Месс откашлялся в кулак, подошел к окну и поставил кубок на подоконник. Даже по сутулой спине можно было сказать, что он не слишком рад этой просьбе. Алекса невольно погрешила на стыд, которым преисполнился великий врач. Впрочем, догадка была верной. Она молода, красива, не стыдясь, рассказала о том, что с ней случилось прошлой ночью и это вызвало у мужчины не только стыд, но и ревность.

— Если тебе это сложно сделать, попроси кого-нибудь из своих сотрудников, — сказала она.

— Мне несложно, Алекса, — промолвил он. — Просто, я не думал, что когда-нибудь буду осматривать младшую дочь брата, свою племянницу. Это уже за гранью греха. Что с нами случилось, Алекса? Ты изменяешь мужу, который оказывается твой дядя, совокупляешься с несколькими мужчинами и открыто об этом говоришь. Вот родила дочь от совершенно незнакомого мне человека. А я, прекрасно понимая, как устроена жизнь в империи, не могу тебя осуждать. Хотя в королевстве Шарджа нас за один бы разговор давно могли бросить в костер.

Алекса так эмоционально устала от всего этого бардака, что просто не выдержала, бросила пустой кубок на пол и ушла. Она и сама прекрасно понимала, как низко пала в глазах тех, кто её растил, любил, воспитывал. Ещё не хватало, чтобы убийца и лицемер тыкал пальцы в ошибки, благодаря которым она и сама с трудом держится на ногах. Если бы не месть, любимая дочка и стремление добиться справедливости для своей семьи, она давно бы оборвала свою никчемную, совершенно неудавшуюся жизнь.

Она хотела выбежать на улицу, сбежать о самой себя, но на это просто не хватило сил. Она села в коридоре, прижала колени к груди, обняла их и тихонько заплакала.

Вскоре из спальни вышел Орлан де Месс, который не спеша подошел к племяннице, сел рядом и тяжело вздохнул.

— Мы оба знаем, чего ты хочешь, племянница, — промолвил он. — Ещё месяц назад я бы возразил, но сейчас готов помочь. Я понимаю, что вам с дочерью тут не место, поэтому помогу.

Алекса подняла заплаканные глаза и шмыгнула носом.

— Ты вправду мне поможешь? — с надеждой прошептала она.

— Вернись в комнату и приготовь все необходимое. — Орлан де Месс поднялся, подал племяннице руку и помог встать. — Я схожу за инструментами, проведу обследование и расскажу, как все сделать правильно и навсегда вырваться из лап похоти и разврата.

***

Пока Орлан де Месс ходил за инструментами, Алекса подготовила спальню. Она передвинула ширму так, что со стороны двери не будет видно кровать. Постелила несколько чистых простыней, попросила в соседней комнате чистой воды в тазике, приготовила несколько полотенец, разделась и завернулась в одно из них. Когда врач пришел и положил поднос с инструментами на тумбу, рядом с постелью, она терпеливо ждала его на кресле, сложив ногу на ногу.

— Мне следует объяснить рамки приличия? — намывая руки в теплой воде, спросил Орлан де Месс. — Ты ведь училась на хирурга и должна была наизусть запомнить эту фразу.

— Не надо мне ничего объяснять, Орлан. — Алекса встала с кресла, бросила полотенце на ширму, встала коленями на кровать и опустила голову, выпятив промежность.

Орлан немного удивился, ведь обследование стоит проводить с волос, проверить наличие вшей, осмотреть корни и потом перейти к ушам. Алекса была другого мнения, не оставляя ему право выбрать то, с чего следует начать. Он вымыл руки, довольно спокойно подошел к кровати и сразу замер.

— Алекса, у тебя небольшие повреждения заднего отверстия… — промолвил он. — Прошлой ночью…

— Их было семеро, Орлан, — напомнила она. — Может, перестанешь любоваться и просто займешься делом?

Орлан тяжело вздохнул и вытащил из тумбы какую-то железную баночку с мазью, которую набрал на кончик указательного пальца и провел по промежности.

— Что ты делаешь?

— Это обычная мазь, — ответил он. — Поможет избавиться от раздражения и не допустит заражения крови. Мне стоит объяснять, как ты можешь себе навредить, когда пойдешь в отхожее место? Не спорь с врачом, ладно? Я не желаю тебе зла и не собираюсь пользоваться положением. Ты моя племянница, Алекса. Не забывай об этом.

Она тяжело вздохнула и просто доверилась хирургу, которого пыталась несколько раз убить. Орлан тоже не стал играть на терпении племянницы, а преступил к детальному осмотру, убеждаясь в том, что Алекса пережила серьезную потерю. Он не стал напоминать про аборт, сделанный Андре де Дижоном. Это было и так понятно. Однако обследование показало, что она совершенно здорова…

Когда он закончил и помог ей встать, переключаясь от промежности к волосам и остальным частям тела, она молча смотрела ему в глаза, ждала, когда Орлан де Месс поделиться результатами.

— Ты скажешь? — тяжело вздыхая, спросила она, когда он проверял левое ухо.

— Думаю, ты уже знаешь ответ, — промолвил Орлан. — Алекса, когда у тебя последний раз шла кровь? Месячные, как их тут называют.

— После родов у меня не было… месячных, — призналась она.

— Вот тебе и ответ. Кровь, выходящая из организма женщины каждый месяц, готовит тело…. В общем, у тебя больше не будет детей. Мне жаль, но это факт. И медицина не на таком высоком уровне, когда тебе могут помочь препараты.

Алекса не знала, радоваться ей или плакать. Шансов родить ещё одного малыша у неё больше нет, поэтому это избавляет от ненужных проблем и помогает сосредоточиться на самом главном. С другой стороны женщины для того и созданы, чтобы дарить новую жизнь.

— У тебя прекрасная дочь, Алекса, — улыбнулся Орлан, проверяя зубы. — Защищай её до последней капли крови, хорошо?

— И без тебя знаю, — промолвила она. — Жаль, конечно, что у Офелии не будет брата или сестры.

— Как показывает практика, дети так быстро растут, что оглянутся не успеешь и Офелия сама тебе внука или внучку принесет. — Орлан так громко захохотал, что Алекса тоже улыбнулась. — Я помню, — добавил он, все ещё улыбаясь, — как две прекрасные девочки носились по усадьбе Холл, пытаясь достать не только нянечку, но и своего отца. А когда Роберт скрывался от вас в своём кабинете, вы переключались на меня. Каждый вечер от вас с Карлой убегал, чтобы только не читать сказку на ночь.

— А я вот не помню этого, — улыбнулась Алекса. — Кстати, Орлан, в вопросе о семье. Жасмин и вправду должна родить наследника империи?

Орлан с грохотом бросил инструмент на железный поднос и сел на кровать.

— Кто тебе об этом сказал? — недоверчиво спросил он.

— Человек в золотой маске, — натягивая лиф наряда наложницы, ответила Алекса. — Так это правда?

— Даже не знаю, как на это ответить… — задумался Орлан.

— Ты вообще в курсе, что моего брата убили во время штурма твердыни Оран? Я должна понять, где сейчас моя мачеха. И кстати, где твоя жена? Где Хлоя Холл?

— Алекса, мою жену отравили, когда я был в доме Грёз, — нехотя ответил Орлан.

— Что?.. Кто убил? За что?

— А ты не понимаешь? Алекса, власть Ивара Остина давно перешла в империю. Вот уже несколько месяцев на семью императора совершают покушения. Меня пытались убить восемь раз. Я не хотел этого говорить, но…

Алекса рухнула на кровать, не успев завернуться в набедренную повязку.

— Ивар Остин… — стиснув зубы, зарычала она. — Он здесь? Орлан, он сейчас в империи?

— Король Шарджа сейчас собирает армию, и готовиться выступить на Фрагиль. Ему здесь делать нечего. Однако империя давно живет под страхом смерти. Всю империю заполонили шпионы Ивара. За каждым родственником императора установили круглосуточную охрану. Старший брат императора Кабыл теперь стал жить со своими поверенными. Наверное, ты помнишь девушку по имени Дайн? Она тоже сестра Дракона.

— Да, помню, — кивнула Алекса. — Именно с ней мы заключили договор.

— Несколько недель назад её нашли мертвой в ванной. Она ждала ребенка, но его выпотрошили вместе с ней. Для империи настали темные времена. Каждого слугу осматривают по десять раз за день. Любого заговорщика тут же ведут на пытки. И все это ведет к Ивару Остину. Я занимаюсь только врачебными вопросами, поэтому всего не знаю. Но люди говорят про человека, который шпионит на короля Шарджа прямо из Сада Дракона. Император устраивал допросы, переворачивал каждый дом, начал казнить за косой взгляд. Но её так и не нашли…

— Постой, ты сказал «её»? — перебила Алекса. — Это женщина?

— Слуги называют её «Любовницей короля», — прошептал Орлан. — Она выдала все секреты империи Ивару Остину, из-за чего бастард знал о каждом передвижении флота императора и мог наносить беспрерывные удары в незащищенные места. Эта женщина подарила королю победу. И она среди нас. Любовница короля живет в Саду.

— Любовница короля… — задумчиво промолвила Алекса. — Постой, но ты так и не ответил про Жасмин. Она вправду должна родить нового императора?

— К сожалению, все не так просто, Алекса. Ты ведь и сама знаешь, что Жасмин прибыла из королевства Шарджа…

— Хочешь сказать, что Любовница короля моя мачеха? — перебила Алекса.

— Император тоже в это не верит, однако его семья требует начать следствие в отношении Жасмин. Сейчас она находится в храме Солнца. Да, когда император вернулся с войны и увидел твою мачеху, у них появилась… связь. Они переспали несколько раз, и девять месяцев назад Жасмин забеременела. Через месяц начались загадочные убийства и всю вину свалили на неё. Император запретил трогать её до рождения ребенка, поэтому Жасмин использовала хитрость и сказала, что родит следующего Дракона. Но это не так. Она просто спряталась от расправы в храме и ждет рождения наследника. Когда ребенок родится, а это случиться со дня на день, Жасмин попадет в руки палачей и будет подвергнута пыткам.

— А что говорит император? Он позволит пытать мать своего наследника?

— Дракон пока молчит. Алекса, ситуация такова, что все хотят крови. Слишком много людей погибло от рук Любовницы короля и оставшиеся члены семьи императора ждут, когда смогут отомстить. Даже если это не Жасмин, она не выживет во время пыток. Но это не может быть она, Алекса. Наложницы Дракона живут в одном месте, и у них нет шанса покинуть свои покои без разрешения императора. Она всегда была под пристальным надзором евнухов и остальных наложниц.

Алекса тоже не верила, что Жасмин встанет на сторону Ивара Остина. Возможно, мачеха не знает о смерти своего сына, мужа и падчерицы Карлы, но служить королю, до которого нет никакого дела, просто бессмысленно.

— Тогда мне придется спасти свою мачеху, — тяжело вздохнула Алекса. — Орлан, у тебя есть возможность встретиться с императором? Можешь попросить у него аудиенции?

— Да, конечно, — подтвердил он. — Я часто хожу во дворец, чтобы обследовать наложниц Дракона. Только я не понимаю, зачем тебе нужна аудиенция?

— Хочу послать весточку своему давнему другу. Если эта подстилка ещё в Саду, она сама себя проявит. Осталось только сообщить об этом и посмотреть, как себя поведут придворные императора.

— Я немного не понимаю, что ты пытаешься…

— Ещё не понял? — улыбнулась Алекса. — Бастард Ивар Остин думает, что моё тело лежит в могиле. Через эту Любовницу короля я передам ему весточку. Пусть узнает, что я жива и это я убила его племянницу.

Обещанная свобода

***

— Хочешь увеличить объём работы? — уточнил Дракон, допивая вино.

— Да, великий Дракон, — подтвердил Дауд, перебирая бумаги. — Если мои расчёты верны, первая поставка железа будет через несколько дней. В дорогу было отправлено ещё восемь караванов и течение двух месяцев все железо будет в городе. Мне нужно только подготовить место, несколько складов и плавильню.

— Сколько?

— Пяти будет достаточно. Один склад работники обустроят под плавильню, что поможет увеличить объём готового железа, а на остальных складах начнется производство материалов. Я готов нанять необходимое количество людей и приступить к работе.

Император поцеловал плечо смуглой наложницы, слез с кровати и подошел к окну, чтобы поглядеть на дом за высокими стенами, в котором живут его наследники и наследницы.

— Семь лет назад твой отец закрыл одну плавильню, — задумчиво сказал он. — Империя предоставит все необходимое. Просто собери людей и вместе с ними заберите все с заброшенного склада на окраине Тарза. Как мне помниться склад находится под контролем Парасата. Напиши ему письмо, пусть знает, что император позволил забрать плавильню. Это сократит время и сэкономит деньги, которые ты вложишь на зарплату работников. Что ещё?

— Есть ещё один момент, великий Дракон, — промолвил Дауд.

— Говори, не бойся.

— Как вам известно, далеко на севере есть несколько заброшенных рудников, которые моя семья оставила из-за постоянных нападений северных кланов. Я проверил карты и нашел один рудник недалеко от моря. Если вы позволите, я бы хотел собрать экспедицию и лично проверить состояние шахты. Может быть, она сможет ускорить производство. Один корабль может доставить в пять раз больше железа, чем такой же караван, которому нужно пересечь пустыню.

— У тебя остались документы отца? — заинтересовался император.

— По старым накладным указано, что эта шахта среднего значения, великий Дракон. За несколько лет рудник истощится, но железа там достаточно. Его не следует оставлять без внимания.

— Хорошо. Выделю тебе один грузовой корабль и пятьдесят солдат. Лично поплывешь и убедишься в пользе рудника. Приготовь все необходимое в городе и тебе будет позволено покинуть Сад.

— Благодарю, великий Дракон, — поклонился Дауд.

Когда он встал и направился к двери, император махнул евнуху, который тут же остановил поставщика железа.

— Скажи, что ты будешь делать с фавориткой? — поинтересовался Дракон.

— Я не могу взять с собой женщину, — сказал Дауд. — Если это возможно, пусть они обе останутся под вашим присмотром.

— А какие у тебя планы на дочь?

— Простите, я немного не понимаю… — задумался Дауд.

— Офелии три года, но она живет подле тебя, — спокойно сказал император. — В этом возрасте девочек начинают готовить в наложницы. Ты решил оставить дочь при себе? Не хочешь, чтобы она училась?

Дауд немного растерялся и устыдился.

— Простите, великий Дракон, — сказал он, улыбаясь. — Офелия моя единственная дочь. И как отец я очень к ней привязался. Не могу отпустить свою девочку, понимаете? Она восхитительный ребенок, по которому я скучаю каждый день.

Именно этот день, этот момент и разговор между отцом и императором перевернули жизнь Офелии. Дело в том, что ещё четыре года назад, когда Дракон впервые встретился с герцогиней Алексой Масур, он отметил её красоту, женственность, очарование. Алекса могла стать венцом гарема императора, если бы Дракон в тот раз не отметил и отрицательные стороны своенравной герцогини. Да, Алекса всегда была гордой, пытливой, непокорной и властной женщиной. Именно эти волевые качества спасли её от клетки, в которой она могла оказаться. И вот вчера перед императором предстала трехлетняя наследница своей матери. Чистая, невинная, веселая и до невозможности похожая на свою мать Офелия, к которой Дракон сразу стал приглядываться. Офелия Аль Салил де Оран должна была занять место своей матери в гареме императора, пройти обучение, стать самой прекрасной наложницей в империи, но Судьба распорядилась иначе.

Император не успел открыть рта и потребовать у Дауда дочь, как в покои императора постучался евнух и на пороге встал Орлан де Месс, низко поклонившийся великому Дракону.

— Прошу меня простить, император, — со всем уважением сказал он. — Я хочу попросить аудиенции.

— Как всегда вовремя, — вздохнул Дракон. — Как девочка, которая выпала из окна?

— Операция прошла успешно, — сообщил Орлан де Месс. — Сейчас она лежит под сильнодействующими медикаментами, и пока мы подержим её у себя. Лечение — долгий процесс, великий Дракон. Это займет несколько недель.

— Я передам её господину. Думаю, он обрадуется, что его наложница выжила. Ты молодец, Орлан, поддерживаешь свою репутацию. Из раза в раз удивляешь своими навыками хирургии. Я тебя ещё не спрашивал, но как закончилась твоя поездка в королевство Шарджа? Ты помог моему младшему брату?

— Да, великий Дракон, — подтвердил Орлан. — Я дренировал рану, вправил перелом и поставил шину. Молодой господин должен был давно пойти на поправку.

— Прекрасные новости, Орлан, — улыбнулся Дракон. — А теперь скажи, зачем пришел? Если у тебя ко мне важное дело, аудиенция не требуется. Просто скажи, что тебе нужно и мои люди смогут предоставить всё необходимое.

— Аудиенцию прошу я, великий Дракон, но говорить с вами хочет моя племянница, фаворитка господина Дауда.

Дауд все утро провел с императором, пытаясь решить вопросы поставки и даже не представлял, что его фаворитка давно освободилась и своевольно разгуливает по Саду. Его перекоробила одна мысль того, что Алекса опять что-то задумала вместо того, чтобы сидеть в спальне и молча подчиняться своему господину.

— Пусть зайдёт, — усевшись на просторный диван, позволил император. — А вы оба можете идти.

Дауд и Орлан поклонились ему и покинули покои.

***

Когда Алекса вошла в покои императора, тот сидел на кровати, мечтательно глядел в окно и вальяжно попивал вино. Белые балдахин сняли, поэтому было видно, что кроме Дракона и нескольких евнухов в покоях находилась смуглая наложница, спящая на постели своего господина.

Алекса ещё толком не успела поклониться, как Дракон подозвал к себе и протянул свой кубок с вином. Она сделала глоток, услужливо кивнула и наполнила кубок до краёв из кувшина, стоящего на столике перед окном. Император оценил жест, одобрительно кивнул и указал взглядом на место рядом со спящей наложницей.

— Искренне советую подбирать слова, фаворитка, — сказал он, когда Алекса присела на постель и спрятала ноги под собой. — В наших краях аудиенция означает, что послу есть о чём сказать. Вот только невольная наложница, прожившая три года в доме своего господина, может и не знать, какие дела творятся в мире. Итак, с чем ты пришла, Алекса Масур?

— Хочу предложить месть, великий Дракон, — довольно сдержано ответила Алекса. — Вы можете назвать это победой, справедливостью, триумфом, но суть от этого не измениться. Я хочу убить Ивара Остина и вы, великий император империи Шадаш-Тарза, выиграете от его смерти больше всех остальных.

Дракон поставил кубок на пол и громко расхохотался, чем разбудил смуглую наложницу, тут же поднявшую голову. Но девушка сразу же положила голову на подушку и блаженно уснула.

— Какая-то подстилка вознамерилась убить короля, который уничтожил самый могущественный флот в мире? — продолжая хохотать, процедил Дракон. — Ты серьезно решила, что тебе позволено приходить с этими глупостями к императору?

Дракон резко замолчал, стиснул зубы и со всей силы ударил фаворитку господина Дауда по лицу. Алекса взвизгнула, получив удар в ухо и грохнувшись на пол. Она ударилась плечом об каменный пол, из-за чего всю спину пронзила резкая боль, как это было много лет назад, когда она выпала из окна. Но император не испытал сочувствия, расхохотался ещё громче, взял с пола кубок и стал поливать вино прямо на лицо обнаглевшей женщине.

— Ты посмела помыслить, что какая-то подстилка сможет справиться с тем, чего не достиг великий Дракон?

Захлебываясь вином, фаворитка Алекса перевалилась на бок, чтобы жидкость не попадала ей в нос и в глаза. Но императору и этого было недостаточно. Дракон бросил кубок, схватил из ящика тумбы плеть со стальными шариками на кончиках и уже замахнулся.

— Любовница короля! — крикнула Алекса, удерживая руку императора.

Дракон замер только на мгновение, опустил плеть и сам склонился к полу.

— Хочешь сказать, ты знаешь, кто это такая? — спросил он вполголоса. — И советую не врать, Алекса Масур. Моя благосклонность закончилась в тот день, когда ты посмела предложить мне принять участие в вашей гражданской войне.

— Я не знаю, кто эта Любовница короля, — перевернувшись на спину, ответила Алекса. — Но я знаю, как выйти на этого человека. Думаю, что это женщина, но ведь Ивар Остин очень хитрый противник и под очаровательным прозвищем может скрываться мужчина. Я могу заставить открыться эту личность. И вы его поймаете.

— Как ты хочешь его поймать? — поинтересовался император.

— Можно воспользоваться наживкой, великий Дракон, — ответила Алекса. — Я стану этой наживкой.

— Опять переоцениваешь свою значимость? — нахмурился император. — Что ты можешь, Алекса Масур? Какой прок Любовнице короля раскрывать свою личность ради тебя? Ты ведь никто!

— Ошибаетесь, великий Дракон. Можете меня наказать, оскорблять и унижать, как вашей душе будет угодно. Но вы забыли, кем я была и кем стала. Я герцогиня Алекса Масур. И это я убила племянницу Ивара Остина.

— Это уже интересно, — улыбнулся Дракон, подойдя к окну. — Думаешь, Ивар Остин даст приказ на твоё убийство, когда ты о себе заявишь?

— Вы далеко за гранью понимания мотивов этого бастарда! — стиснув зубы, заявила Алекса. — Последние годы я только и живу ради того, чтобы уничтожить эту мразь, заполонившую моё родное королевство. Все они умрут, великий Дракон. И Ивар Остин хорошо запомнил мои слова. Если он узнает, что я жива и в любой момент начну убивать род Остин, он не сможет остаться в стороне. Он будет действовать, чем вы, великий Дракон, можете воспользоваться. Это не поможет вам в войне, но вы защитите тылы и сможете сосредоточиться на подготовке.

— Допустим, у тебя получиться разозлить Ивара Остина, — задумался Дракон. — Ему пошлют весточку и скажут, что ты жива. Однако ты не учла одного важного момента. Путь до королевства Шарджа занимает время. Много времени. На то, чтобы он получил ответ, может уйти несколько месяцев. Хочешь терпеливо ждать, когда тебе в спину вонзят нож?

— Вы снова ошибаетесь, великий Дракон, — поднявшись с пола, сказала Алекса. — Если воспользоваться моим планом, покушение совершат в течение нескольких дней. Может, даже сегодня ночью.

— Как ты собираешься это устроить? — покосился император.

— Я скажу, но это будет не бесплатно.

— Алекса Масур, — вздохнул император, — у тебя нет прав торговаться со мной. Я могу приказать…

— Можете, можете, великий Дракон, — перебила она. — Вы можете меня казнить, устроить публичные пытки, силой заставить вам все рассказать. Но практика показывает, что Ивар Остин умнее и хитрее, чем вы можете представить. Если хотите, чтобы я помогла и защитила ваши тылы, окажите ответную услугу. Вы будете жить в безопасности, а я получу свою награду.

Император взял с пола кубок, налил себе вина и сделал протяжный глоток.

— Чего ты хочешь? — подумав, спросил он.

— Свободы для меня и моей дочери! — заявила Алекса.

— Кто бы сомневался…

— Получив свободу, я за четыре года уничтожу род Остин, великий Дракон. Всего какие-то четыре года и вы беспрепятственно ворветесь в королевство Шарджа, не испытывая никакого сопротивления. Моя свобода предоставит вам целый материк, который вы не смогли захватить. Я это смогу сделать.

— В одиночку? — ухмыльнулся Дракон.

— У меня уже есть армия, способная уничтожить проклятый род. Нужно лишь время на то, чтобы собрать их вместе, объединить и дать цель, от которой не откажется ни один мужчина.

Стало понятно, что император заинтересовался. Он уже потерпел сокрушительное поражение, поэтому опасался повторной участи. Его мысли поддавались разумному объяснению. Вот соберет он ещё одну армию, а что делать дальше? Ивар Остин разобьёт его флот во второй раз, не позволяя приблизиться к берегам. Снова совершать ошибки, из-за которых погибнут люди?

— Я дам тебе шанс и несколько дней, Алекса Масур, — промолвил Дракон. — У тебя есть ровно три дня на то, чтобы узнать имя Любовницы короля. Можешь использовать любые уловки и трюки, которые захочешь. Но на закате третьего дня, если вся твоя болтовня окажется пустым трёпом, я заставлю тебя поплатиться за наглость. И отвечать будешь не ты, а твоя дочь.

— Моя девочка вообще не имеет отношения к этому! — возмутилась Алекса.

— Но именно с неё сдерут кожу, если ты меня обманула, — улыбнулся Дракон. — У тебя три дня! Действуй и найди мне Любовницу короля, иначе я заставлю тебя смотреть на страдания дочери.

Алекса хотела придушить подлого императора голыми руками, удавить мразь, чтобы больше никогда не посмел угрожать дочери. Но в итоге она смогла сдержать ярость, сделала несколько глубоких вдохов и расслабилась.

— Чтобы мой план сработал, нужно сделать одну вещь, великий Дракон, — с хладнокровием промолвила она.

— Говори что нужно. Мои люди все подготовят.

— Вообще-то мне нужна именно ваша помощь, — поправила Алекса. — Если вы хотите, чтобы преступник был в ваших руках в течение трех дней, нужно действовать очень решительно и нанести такой удар, которого никто не ожидает.

— И что это?

— Сместите с поста свою фаворитку и поставьте на её место меня, — попросила Алекса. — Сообщите людям, что я удостоилась этой чести только за убийство племянницы Ивара Остина, которое мы отметим пышным праздником, куда будут приглашены все господа, проживающие в Саду.

— Хочешь, чтобы я перекупил тебя у твоего господина? — уточнил император. — Это большая редкость.

— Все должны понять, как сильно вы цените тех, кто убивает род Остин, — сказала Алекса. — Одних слов благодарности тут недостаточно. Это поможет вызвать насмешку в глазах Любовницы короля. Пусть видит, как мы будем радоваться этому на балу. Мне лишь остается показать себя с лучшей стороны и развлечься так, чтобы стать легкой добычей. Я выпью столько вина, сколько вы мне пообещали и стану легкой добычей.

— Легче наживы, чем пьяная девица, празднующая смерть родственника короля не найти. Это хороший ход, — согласился Дракон. — И когда мы устроим пир?

— День только начался. Если вам удастся сделать все сегодня, ночью вы узнаете имя той, кто убивал в Саду. Решать вам, но медлить не стоит. Я бы хотела поскорее отвести угрозу от дочери и сама узнать имя той, кого убью в первую очередь, когда получу долгожданную свободу.

Император сел на кровать и сделал ещё пару глотков.

— Прости, Алекса, но своей фавориткой я тебя не стану делать. Моя фаворитка стоит своего титула, и оскорблять её я не стану. К тому же, я не собираюсь тебя отбирать у господина Дауда. Это выставит меня в невыгодном свете. Думаю, тебе дадут награду, корабль, например, на котором ты покинешь империю и отправишься собирать свою армию. Такой расклад тебя устроит?

— Если вы, великий Дракон, подарите мне корабль с командой, думаю, проблем не возникнет. Иначе я просто не покину империю с трехлетней девочкой на руках.

— Об этом не беспокойся, — улыбнулся император. — Тебе предоставят корабль, команду, провизию на несколько месяцев плавания и позволят безопасно покинуть империю Шадаш-Тарза. Ты все это получишь, когда я узнаю имя Любовницы короля.

Алекса услужливо поклонилась.

«Я уже знаю имя, глупый император, — подумала она. — Есть только один человек, который мог стать любовницей Ивара Остина и совершать покушения на семью Дракона, скрываясь у всех на виду. И раз это она, мне нужны доказательства. Одних слов тут недостаточно. Пусть совершат покушение. Если я права, сегодня ночью меня попытаются убить».

На живца

Вернувшись к господину Дауду, фаворитка Алекса не сказала ему ни слова, а просто легла на кровать, списывая все на усталость накопленной за ночь проведенной с господином Кабылом и без особого труда уснула. Слабость и вправду дала о себе знать. Алекса так крепко заснула, что провалилась в омут крепкого сна и проспала до позднего вечера.

Когда она открыла глаза, за окном садилось солнце. Сон не только позволил телу отдохнуть, но ещё и перепутал все мысли. На миг она подумала, что вернулась ни в дом Грез, ни в твердыню Оран, а в свою спальню усадьбы семьи Холл. Все было настолько реалистично, что Алекса резко подняла голову, пытаясь отыскать взглядом отца или сестрицу, а в итоге увидела только господина Дауда, сидящего в кресле и внимательно разглядывающего свою непокорную фаворитку. Взгляд у него было, мягко сказать, злобный, пропитанный ненавистью и гневом. Видимо, император не умеет держать язык за зубами и все рассказал раньше фаворитки, которая хотела поговорить в более спокойной обстановке. Как говориться, сюрприз не удался, поэтому ей оставалось встать, расправить плечи и размять шею, после чего взять с кресла лиф наряда наложницы, который, если повезет, она оденет в последний раз.

— Решила не только сбежать, но и дочь мою похитить? — спросил Дауд резким и очень раздражительным голосом.

— Офелия и моя дочь, — спокойно промолвила Алекса.

— Вот уж нет! У тебя ничего нет, подлая и лживая тварь! Даже если император даст тебе долгожданную свободу, девочка останется со мной!

— Это мы ещё посмотрим…

— Безумная женщина! — вскочив с кресла, выкрикнул Дауд. — Ты хоть понимаешь, какой опасности подвергаешь девочку? Твою семью никто не вернет, Алекса! Сколько раз тебе повторять, что со мной тебе намного лучше. Я дал тебе всё, о чем только может…

— Всё?! — в ответ закричала Алекса. — Ты мне всё дал, да? Кто мною пользовался каждую ночь, Дауд? Кто будил меня по ночам, вынуждая доставлять удовольствие? Если бы не Локмания, ты бы меня изнасиловал через пару дней после родов! Этого тебе недостаточно? Позволь напомнить, что вчера ты меня отдал другим мужчинам! Я герцогиня Алекса Масур, а не грязная шлюха, которой можно делиться, чтобы сохранить верность Дракона! Никогда и ни за какие деньги мира Офелия не станет жить в этом месте! Ты меня понял, Дауд Аль Салил?

— Я твой господин!

— Ты обычный торгаш железа, ублюдок! Кто тебе дал право распоряжаться жизнями женщин? Живите по своим законам, собирайте гаремы, покупайте в них тысячи наложниц и делайте в своей клятой империи все, чего душа пожелает. Я не из вашего мира, Дауд! И Офелия тоже…. Когда император узнает имя Любовницы короля, я стану свободна и покину эти земли вместе с дочерью. Встанешь у меня на пути, умрешь.

Алекса и Дауд уже задыхались от злости друг на друга, но никак не могли совладать с яростью, накопленной за четыре года совместной жизни. Наконец, Алекса вздохнула, села на кровать и сложила ногу на ногу.

— Прости, Дауд, — промолвила она. — Мне очень повезло стать именно твоей наложницей. Сложись Судьба как-то иначе, возможно, я бы стала наложницей очень жестокого и ужасного господина. Помнишь, как мы встретились на невольничьем аукционе, и ты назвал себя тираном? Может, я и вправду была наложницей тирана, но теперь, когда до свободы остались считанные часы, я хочу сказать спасибо. Ты сделал больше, чем все люди окружающие меня на протяжении жизни. Я прожила всего двадцать лет, однако ты стал первым человеком… мужчиной, подаривший мне настоящее женское счастье.

— Император сказал следующее… — задумчиво промолвил он. — Если ты назовешь ему имя, и он освободит тебя и Офелию. А мне пообещал возместить все убытки. Алекса, если ты оставишь дочку со мной, я отдам эти деньги тебе. Это целое состояние, на которое ты сможешь купить небольшую армию.

— Офелия не предмет для торга, — промолвила она. — К тому же, разве ты ослеп? Не видишь, что происходит в Саду Дракона? Если Офелия останется с тобой, вас разлучат. Стоит мне уплыть, император потребует отдать нашу девочку. Он сделает её своей наложницей, чего не смог сделать со мной. Наша дочь Наследница твердыни Оран. Это очень много земли, Дауд. Весь юг материка принадлежит нашей дочери. Она заслуживает править землями, а не идти по стопам матери, раздвигая ноги по приказу господина. Нет, Дауд, она поедет со мной и это не обсуждается. Когда я соберу армию, вы снова встретитесь. Даю слово.

— И когда это произойдёт? — нахмурился он.

— Не знаю, — вздохнула Алекса. — Может, у меня на это уйдет пару лет. Может быть, я никогда не смогу собрать армию и отомстить Ивару Остину. Но если мне улыбнется удача, скоро мы встретимся вновь.

Она робко улыбнулась и подошла к окну.

— «Все в этом мире имеет начало и конец», — добавила она. — Так сказала нянечка, когда я спросила про маму. Скоро Ивар Остин встретит свой конец. Не знаю, через что мне придется пройти и какие испытания приготовила Судьба. Но когда все закончится и проклятый род исчезнет, я буду искать новый смысл в жизни. Если к тому моменту я ещё буду жива, для меня есть только одно место, где я стану по-настоящему счастлива…. Со своим тираном…. Если я вернусь, ты меняпримешь, как равную себе?

— Приму, наложница тирана, — нехотя ответил Дауд.

Алекса расплылась в улыбке.

***

Сад Дракона праздновал и пировал, сам не зная, по какому поводу было устроено тожество. Хоть и император сделал все правильно, распустил весь о том, что некая герцогиня Алекса Масур перехитрила глупого короля, убила его племянницу и сбежала, господа не имели ни малейшего представления о том, кто эти люди и кто там кого убил. Но это не имело никакого значения. Наживка была посажена на крючок, и Предвестнице оставалось терпеливо ожидать нападения.

Разумеется, она не стала выставлять себя напоказ, а первым делом прошла во дворец, чтобы выпить немного вина. Ей нужно было слиться с толпой, поговорить с людьми, другими наложницами и вести себя так, чтобы люди поняли, ради кого был устроен этот праздник. Встречая группу людей, беседующую на интересную тему: войны, политики и экономки, она робко признавалась, что праздник был устроен в её честь, после чего показывала стыд и удалялась.

Император пригласил музыкантов, жонглеров и трюкачей, а на заднем дворе дворца устроили какие-то задорные увеселительные игры. Кто-то ловил из воды в тазу яблоко, некоторые пытались бросить как можно дальше копьё, большая часть людей: танцевала, напивалась и веселилась, радуясь тому, что появился повод для праздника.

Все складывалось превосходно и Алекса, отдыхая и напиваясь в обществе господ, наложниц и фавориток, скоро стала предметом интереса сразу нескольких человек, заглядывающихся на неё время от времени. Допивая третий кубок горячительного вина, она почувствовала легкое волнение в сердце, в голову уже стукнула легкая истома, а ноги сами понесли в том направлении, где танцуют люди. С выбором партнера проблем не возникло. Оказавшись в центре внимания, она была окружена мужчинами и одной женщиной, которая и взяла на себя инициативу, похитив виновницу торжества.

Это была темноволосая смуглянка средних лет и с довольно приятной полнотой, прикрытой шелками, что выдавало в ней госпожу, а не наложницу. Когда она пригласила Предвестницу в укромный уголок, Алекса согласилась. Разумеется, Алекса не считала эту женщину Любовницей короля, но все равно решила проверить и оказалась в неожиданной западне. Оказалось, что госпожа решила напасть, но сделать это несколько неожиданно.

Госпожа впилась в губы с такой жадностью и похотью, что Алекса совсем растерялась. Во-первых, она никогда не целовалась с женщинами. Во-вторых, все это случилось очень уж неожиданно. Ну и в-третьих, скоро у целующейся пары появились зрители, которые, проходя мимо, только хихикали. Впрочем, выпитый алкоголь и приятная атмосфера сыграла злую шутку, из-за чего Алекса ответила на поцелуй этой женщины и позволила ей залезть к себе рукой в набедренную повязку. Не то, чтобы это было немного неприятно, просто первый поцелуй с женщиной был слишком уж… сухим. Алекса слишком привыкла к мужским рукам и губам, отдавая предпочтение ненасытным жеребцам, способным удовлетворить самые постыдные желания. К счастью, смуглая госпожа быстро это поняла, освободила Алексу, улыбнулась ей и вернулась к веселой компании, позволяя перевести дух.

— Это была госпожа Улана, — раздался тихий голос за спиной.

Алекса обернулась и сверкнула белоснежной улыбкой, увидев человека, с которым провела прошлую ночь. Это был рыжеволосый поверенный господина Кабыла.

— Госпожа Улана, значит? — переспросила она. — И часто эта госпожа совершает подобные надругательства?

— Только когда очень сильно напьется, — улыбнулся поверенный. — Если не ошибаюсь, неделю назад госпожу Улану застукали за домом наследников императора. Ты не представляешь, на что способна эта женщина…

— Только не говори… — скривила губы Алекса.

— Все верно, — продолжал улыбаться рыжий поверенный. — Когда евнухи увидели это и отвели пьяную госпожу к императору, она придумала отговорку, мол, учила наследницу Дракона целоваться. В четыре года, да?

— Какие же здесь прекрасные люди, — улыбнулась Алекса, испытывая отвращение к сучке, с которой только что целовалась.

— По ней не скажешь, — подходя ближе, промолвил поверенный, — но именно госпожа Улана отвечает за флот императора. Это она спроектировала Покоритель небес, корабль достойный великого Дракона.

— Видимо, только из-за этого великий Дракон помиловал пьяную госпожу, посмевшую…. Всевышние силы, я не смогу сказать это вслух.

— Ты права, Алекса, — подтвердил поверенный. — Кстати, мы ведь так и не познакомились. Меня зовут Гаяз, поверенный господина Кабыла.

— А меня зовут Алекса Масур, фаворитка господина Дауда.

— Ещё тебя зачем-то называют Предвестницей. Что это значит?

— Я ангел возмездия и предвестница смерти короля Ивара Остина, Гаяз, — улыбаясь, сказала она.

— Солидные титулы для обычной наложницы, — засмеялся он.

— Прошлой ночью ты тоже считал меня обычной? — вскинула бровь Алекса. — Я ведь и обидеться могу.

— Ну, прости…. Ты совершенно права. Прошлая ночь показала, что господину Дауду очень повезло с наложницей. Признаюсь, у меня было много женщин, но ты совершенно другая. Это было восхитительно.

— Я ведь ничего не делала, — напомнила Алекса вполголоса. — Это вы окружили меня и вытворяли такое…. Думала, от счастья умру.

— Господин Кабыл был прав? Ты никогда не делала ничего подобного?

Они не стали стоять на месте и пошли в сторону лабиринта, чтобы поговорить в тихой обстановке.

— Нет, Гаяз. Я родилась в порядочной семье, — сообщила Алекса. — Мой отец граф — человек старых традиций. К тому же в королевстве Шарджа не приветствуются любовные утехи на стороне. Учитывая обстоятельства, я бы никогда не посмела изменить мужу.

— В твоих словах тянется струна горести и боли, — заметил Гаяз. — Это из-за того, что вся твоя семья погибла?

— Может, это и вправду заметно, — улыбнулась Алекса, — но у меня не вся семья погибла. Есть тот, кто смог выжить…. Я на это очень надеюсь.

— Ты говоришь про брата? Его ведь зовут Тобис? Где он сейчас, Алекса?

Алекса обратила внимание, что праздник остался далеко позади. Её отвели на достаточно большое расстояние, где музыка была едва слышна, а людей вовсе не было. Только поверенный Гаяз, упомянувший имя брата, которого она не называла. Она обернулась к нему, спрятала руки за спиной и сверкнула белоснежной улыбкой.

— Довольно глупых игр, убийца, — сказала Алекса. — Где прячется Любовница короля?

— Кто? — рассмеялся Гаяз. — Я не понимаю…

— Всё ты понял, — перебила Алекса. — Мы оба прекрасно знаем, на кого и для кого ты совершаешь убийства. Хорошо спрятался. Одна скрывалась за спиной влиятельного врача, ты убивал за спиной своего господина Кабыла. Я одного понять никак не могу. Зачем ты служишь этому грязному бастарду из другого королевства?

— Попридержи язык, шлюха! — зарычал Гаяз.

— Все понятно… — вздохнула Алекса. — Ты из проклятого рода. Как тебя зовут на самом деле?

— Далтон Остин! И не смей называть мою семью проклятой!

— Далтон, Далтон, ты идиот. И я буду называть ваш род так, как захочу. Теперь понятно, что это не тебя наняли для убийства и разведки тыла Дракона, а ты предложил Любовнице короля встать на сторону бастарда Ивара. Можно задать личный вопрос? Как давно ты прячешься в облике Даяза?

— Раз уж ты все равно умрешь, я раскрою завесу тайны этого прекрасного Сада.

Алекса присела на скамейку, скрестила ноги и взяла на столике кубок вина, который тут оставили непонятно для кого. Отравление было бессмысленным, ведь раньше убийца расправлялся с жертвами в особой жестокости. Поэтому она без страха сделала глоток и улыбнулась.

— Когда ты ещё пешком под стол ходила, к берегам королевства причалило судно, прибывшее из северных земель этого материка. Они называют себя северными кланами, — презрительно сплюнул Далтон. — Обеих моих сестер похитили, увезли на невольничий рынок и продали какому-то влиятельному господину. Тебе хорошо знакома это судьба, Предвестница. Тебя ведь тоже похитили и продали господину Дауду. Чтобы спасти сестер, я собрал людей и направился к герцогу Остину. Я лишь хотел взять у него корабль, но он пошел в твердый отказ. Тогда ко мне и подошел Ивар, который пообещал корабль и деньги, если я не стану рубить с плеча, а затаюсь в рядах императора и начну шпионить для будущего короля.

— И ты согласился? — улыбнулась Алекса.

— Конечно же, нет! — возмутился Далтон. — Мне было плевать на планы Ивара, ведь я хотел спасти сестер. Только оказавшись здесь, я понял, что сестер не спасти. Лора оказалась в гареме императора, а Беллу отдали господину Кабылу. Тогда я решил воспользоваться предложением Ивара. Я остался в городе, стал учить язык, а людей отправил в королевство, чтобы получить распоряжения от своего будущего короля. Пока ждал, смог хорошо заработать, отлавливая беглянок и всяких преступников. Когда Ивар ответил, я уже был поверенным господина Кабыла.

— А где сейчас Белла и Лора?

— Здесь, разумеется. Как ты думаешь, кто мне помогал совершать убийства? — улыбаясь, спросил Далтон. — Мы ждем, когда Ивар вторгнется в империю, чтобы отомстить за те унижения, что испытали сестры.

— Месть, говоришь? — стиснула зубы Алекса. — Ты ничего не знаешь о мести, выродок!

Она бросила кубок в лицо Далтона, но тот лишь уклонился и улыбнулся.

— Когда Ивар узнает, что я убил саму Предвестницу, он сделает меня своим главным советником. К сожалению, ты не доживешь до этого дня…

— Думаешь? — Позади поверенного появился Кабыл, который пришел с дюжиной евнухов.

Далтон не успел обернуться, как его осыпали ударами плетей. Сад Дракона разразился громкими криками, когда выродка из рода Остин стали избивать плетьми со стальными наконечниками. Удары приходились в лицо, по телу, по спине. Никто не собирался жалеть убийцу, поэтому очень скоро хлынула кровь. Кабыл подошел к Предвестнице и хотел отвести её к императору, но Алекса с наслаждением наблюдала за тем, как медленно умирает очередной выродок из рода Остин. Она испытывала удовольствия, глядя, как в его глазах угасает огонь.

— Достаточно! — приказал Кабыл. — Нам нужно выяснить имя Любовницы короля. В казематы этого ублюдка.

— Ну, нет! — возразила Алекса, схватив со стола кувшин с вином. — Этот ублюдок умрет здесь и сейчас!

Она уселась на окровавленного поверенного Далтона Остина и стала бить его кубком по лицу, выкрикивая все, что накопилось за годы страданий. Евнухи хотели остановить бешеную женщину, но Кабыл остановил их и позволил Предвестнице закончить.

— ВЫЖГУ ДОТЛА! — презрительно закричала Алекса и ударила со всей силы, проломив кубком лицо.

— Надеюсь, ты знаешь имя Любовницы короля, — промолвил Кабыл, глядя на то, как Алекса вытирает кровь с рук и лица.

— Знаю, конечно, — задыхаясь, промолвила она. — Если не верите, можете спросить об этом свою наложницу Беллу. Она помогала совершать убийства и тоже знает, кто скрывался под прозвищем любовницы. А ещё есть наложница Лора, которая живет в гареме Дракона. Они обе из рода Остин и должны умереть.

— Умрут, а теперь назови имя, — потребовал Кабыл.

К месту расправы подошли люди, сам Дракон и Орлан де Месс.

— Любовница короля — Хлоя Холл, моя тетя! — сообщила Алекса, улыбаясь, пока по лицу стекались капли крови.

Недолгое прощание

Одни только мрачные стены, пропитанные влагой и бурьяном, вызывали тревогу от этого места. Тени, отбрасывающие силуэты старых ящиков, каких-то механизмов пыток и открытых дверей, распахивающихся от резкого сквозняка, придавали этому месту ужас и отвращение, от которого хочется поскорее сбежать. Лестница, ведущая глубоко в недра храма, давно осыпалась, и можно заметить следы свежей извести. Видимо, стены постоянно замазывали, лужи на грязном полу засыпали известью, а двери не переставая ремонтировали, чтобы всё подземелье окончательно не рассыпалось и не обвалило здание.

Пройдя от лестницы по коридору, Предвестница свернула в другой коридор, где раньше были пыточные камеры. Гнилые решетки и помещения, в которых пытали людей, все ещё хранили в себе ужасы храма. По количеству камер можно с уверенностью было сказать, что в этих стенах сгинуло ни одно поколение людей. Вовсе нет. В подвалах храма пытали на протяжении несколько веков. В некоторых камерах ещё лежали человеческие кости, какие-то старые тряпки, а в одних кандалах, висящих под сводами подвала, висел осыпавшийся скелет человека. Если бы Алекса пригляделась, она бы точно определила, что скелет принадлежал не взрослому человеку, а ребенку. Возможно, это был десятилетний мальчик, а может быть, это была девочка, которой не повезло попасть под гнев великого Дракона, правевшего империй Шадаш-Тарза много столетий назад.

Но Алекса отгоняла ужасные мысли, пытаясь поскорее добраться до нужной двери и встретиться с той, ради кого пришлось спуститься в это мрачное подземелье. Пройдя ещё один довольно длинный коридор, она свернула во второй раз и оказалась перед очень толстой и тяжелой дубовой дверью. Вход в помещение выглядел так, словно эта дверь была единственная, за которой продолжали приглядывать все эти годы. Сквозь щели виднелась полоса оранжевого оттенка света. Похоже, в комнате были хорошие источники света.

Постучавшись, она услышала тяжелый грохот. Словно кто-то соскочил с кровати, перевернул стол с железными тарелками и кружками и убежал в дальний конец помещения. Понимая, что совершила глупость, Алекса тяжело вздохнула и толкнула дверь, заглядывая в комнату.

Просторная комната была уставлена с удобствами и располагала к тому, чтобы беременная наложница могла прожить тут несколько месяцев. Кто-то ухитрился поставить здесь двуспальную кровать, несколько широких столиков и большой шкаф. Алекса не стала задумываться о том, кто вообще смог занести сюда столько мебели и просто прошла внутрь. На столе и тумбочках стояли масленые лампы, но она не сразу заметила, что за шкафом спряталась женщина.

— Жасмин, ты здесь? — спросила Алекса вполголоса.

Светловолосая женщина выглянула из-за угла, покосилась на гостью и вскинула пышные ресницы, пытаясь улететь из этого ужасного места. Красота Жасмин, была способна затмить солнце. Именно в эту прекрасную женщину влюбился Роберт Холл. От былой красоты не осталось ни следа. Кожа Жасмин стала выглядеть совершенно безжизненной, ярко серые глаза потускнели, губы были обветрены и потрескались, а тело было высохшим, словно кости обтянули белой кожей и просто забыли добавить мяса.

— Я умерла? — проглотив ком, спросила дрожащая Жасмин.

— Нет, — спокойно ответила Алекса. — Жасмин, ты меня не помнишь? Я ведь Алекса Масур, твоя падчерица.

— Но ведь ты умерла…

В глазах Жасмин был ужас и страх. Сложно было представить, что пережила эта женщина за годы заключения в империи Шадаш-Тарза. Ещё монахи сказали, что она вот уже два месяца живет в этом ужасном подземелье. Такое любого сломает. Алекса робко улыбнулась, пытаясь найти общий язык с мачехой, протянула руку и позволила себя коснуться. Только когда Жасмин поняла, что это не сон, и они обе выжили, по щекам потекли слезы. Она сорвалась с места, обняла падчерицу с такой силой, что заскрипели кости, а подвал отозвался громким эхом женских слез и криков.

Обнимая мачеху, Предвестница тоже заплакала. Обе были искренне рады встречи, после такой долгой разлуки. За четыре года это была первая встреча, преисполненная радостью и счастьем.

— Как же… — растеряно промолвила Жасмин, оглядывая падчерицу. — Мне сказали, что тебя убили. Алекса, как ты выжила?

— Я все расскажу, — улыбнулась Алекса. — Но поговорим на корабле. Идем, Жасмин, нам пора уходить.

Женщина одернула руку и прижалась к шкафу.

— Нельзя, Алекса! — резко возразила она, оглядываясь по сторонам. — Мне запретили покидать этот подвал. Они сказали, что накажут меня, если я посмею подойти к двери. Они обвинили меня в убийствах, которые совершил кто-то другой.

— Я знаю, — подтвердила Алекса. — Убийцей был Далтон, его две сестры и Хлоя. Император получил доказательства, а с тебя сняли все обвинения. Теперь ты свободна, Жасмин.

— А где мой мальчик?

— Ну…

Жасмин снова дернулась вперед, схватила падчерицу за руки и стала крутить головой, словно пыталась кого-то найти.

— Алекса, я недавно родила… — призналась она вполголоса. — Но моего мальчика забрали сразу после родов. Что они сделали с моим сыном?

— У тебя шоковое состояние, — сказала Алекса. — Жасмин, с твоим ребенком ничего не случилось. Ты родила неделю назад. Помнишь, как сюда приходил Орлан де Месс? Он принял роды и отнес наследника императору. Сейчас твой ребенок с Драконом. Ему предоставили полный уход и кормилицу.

— Наследник Дракона… — закивала Жасмин, вспоминая детали. — Император обещал мне свободу, если я рожу мальчика. Я ведь родила мальчика?

— Да, Жасмин. У тебя родился сын. Он очень похож на отца. Такой смуглый малыш, который совершенно здоров и находится под постоянной опекой. Теперь ты можешь уплыть со мной. Тебя никто не обидит.

— Хорошо, хорошо…. Но сначала я должна увидеть сына.

— Прости, но это невозможно, — промолвила Алекса. — Дракон запретил тебе видеться с сыном. Если ты откажешься уплыть со мной, они заколотят дверь и бросят тебя здесь умирать. Тебе придется смириться с этим, Жасмин. Если хочешь выжить и стать свободной, придется уплыть со мной. Это твой единственный шанс.

Жасмин посмотрела в глаза падчерицы, проглотила ком и кивнула. И глупец бы понял, что испытает мать, родившая ребенка, с которым ей запретили видеться. Но у неё не было выбора. Она уже пережила столько ужасов, что со смирением готова была бросить мальчика, лишь бы покинуть это ужасное место.

***

Когда обе покинули подземелье и вышли на свежий воздух, яркое солнце ослепило Жасмин, отчего она зажмурилась и прикрыла глаза руками. Так она не смогла увидеть Орлана де Месса, подошедшего к ней со стороны, чтобы прикрыть голое тело шелковым плащом. Не понимая, что происходит, она одернулась, стала махать руками и попыталась убежать обратно в храм. Но Орлан взял её за руку, позволил прозреть и увидеть его улыбку, скрывающуюся под густой бородой.

— Здравствуй, Жасмин, — промолвил он. — Ты меня забыла?

— Орлан, это вправду ты? — переспросила она.

— Нечего не бойся. Тебя освободила Алекса, и теперь вы можете покинуть империю.

— Ладно, как скажешь, — недоверчиво озираясь, сказала она. — Алекса, где тот корабль, про который ты говорила? Я хочу поскорее вернуться в королевство и увидеться с сыновьями.

Алекса с Орланом переглянулись, но оба решили промолчать. Старший брат императора Кабыл предупредил, что Жасмин слишком долго просидела в неведении и может быть не в курсе последних событий. Разумеется, она так же не знает, что одного из близнецов убили во время осады твердыни Оран. Когда Говард умер, Тобис сбежал через потайной проход. Алекса больше не видела брата и не знает, куда Костин увел свою сестру Ливию и выжившего близнеца. Оставалось надеяться, что они успели добраться до королевства Фрагиль и попросить защиты у короля Леонида Гордона. Но все это следует рассказать Жасмин, когда они обе будут в безопасности.

В сопровождении евнухов и доктора Орлана де Месса, женщины спустились по каменным лестницам храма бога Солнца, построенного два столетия назад недалеко от портового района, где Алексу уже ждал подарок императора. Великий Дракон расщедрился и подарил Предвестнице трех мачтовый флейт, с двумя палубами, который моряки назвали «Незримый». Корабль уже приготовили к отплытию, погрузили на него необходимые припасы, набрали команду и выбрали капитана. Так же с Алексой поплывет старший брат императора, который доставит её до заданного места назначения и вернет Незримый обратно. Впрочем, этого стоило ожидать. Никто не верил, что Дракон и вправду подарит корабль навсегда. Он лишь позволил женщинам покинуть империю, чтобы обе больше никогда не возвращались.

Когда Алекса увидела в гавани флейт, а в порту лодку, причалившую к берегу и подготовленную к отплытию, Орлан де Месс остановился в нескольких шагах от воды, чем вынудил племянницу остановиться. Она посадила мачеху в лодку, поправила шелковый плащ и подошла к дяде.

— Хочешь мне что-то сказать, Алекса Масур? — скривил губы Орлан.

— Убить бы тебя, ублюдок, — улыбнулась она. — Жаль порох не хочу тратить.

Орлан де Месс громко рассмеялся и обнял племянницу. Она тоже громко расхохоталась, прижимая дядю к груди. Но потом появился Дауд, который прервал прощание родственников.

— Мы ведь ещё встретимся? — спросила Алекса.

— Не знаю, дорогая племянница, — улыбнулся Орлан. — Я бы с радостью поплыл с вами, но теперь я стал зависеть от императора.

— Так и будешь лечить убегающих наложниц?

Орлан посмотрел на вторую жену брата, сидящую в лодке.

— Нет, Алекса, — нахмурился он. — Кроме лечения пациентов у меня есть ещё одна обязанность. Твоей сестре сейчас почти пять. Поговорю с императором, постараюсь выкупить Лару, чтобы присмотреть за девочкой. Теперь мы останемся с ней вдвоём, и я не хочу прожить остаток лет в полном одиночестве. Помогу своей племяннице, чтобы мы стали настоящей семьей. Теперь это моя главная цель.

— Удачи тебе в этом, Орлан де Месс! — гордо сказала Алекса.

Он кивнул и пошел в сторону императорского дворца.

Алекса проводила его взглядом и подошла к господину Дауду, стоящему на берегу бескрайнего моря с Офелией на руках. Они о чём-то очень усердно беседовали, переговаривались, словно затевали подлость.

— Офелия, нам пора в путь, — сказала Алекса.

Дауд передал дочку матери, поцеловал её в лоб и улыбнулся.

— До свидания, папа, — улыбнулась Офелия. — Ты только не плач, ладно? Я ведь сказала, что мы ещё встретимся.

— Мужчины плачут, доченька, — уверил Дауд. — Алекса, ты уверена в своём решении?

— Целиком и полностью, Дауд, — промолвила она. — Нам здесь не место и ты это знаешь. Когда все закончится, я вернусь вместе с нашей дочерью. Но тебе придется подождать несколько лет.

— Как же я не привык ждать, — вздохнул он. — Ну, ладно. Плыви в своё королевство и сверши месть. Мне остается молиться, что после этого ты, наконец, обретешь покой и сможешь сохранить в себе остатки человечности.

— Не думала, что тебя так волнует моя душа.

— Плевать мне на твою душу, Алекса, — сплюнул Дауд. — Я за Офелию волнуюсь. Если с нашей дочерью что-нибудь случиться, я тебя из-под земли достану…

Алекса поставила дочь на землю и просто поцеловала тирана. Наконец-то он заткнулся, что помогло им насладиться прощальным поцелуем. Оба пережили столько испытаний, но остались верными друг другу до самого конца. И Алекса, чувствуя свою близость к господину, поклялась вернуться к Дауду, когда Ивар Остин умрет, а весь проклятый род исчезнет. Что бы ни говорил император Шадаш-Тарза, она обязательно вернется. Не империя стала домом Алексы Масур, а маленький клочок земли, названный домом Грёз. Тем местом, где родилась Офелия и любовь к обычному торговцу Дауду Аль Салилу. Только теперь она начала ощущать по-настоящему, как дорог ей тот, кто стал тираном.

Ничего не сказав, она улыбнулась господину, взяла дочку на руки и прошла к лодке, на которую посадила сначала дочь, а потом села сама. Когда они отплыли от берега, Дауд терпеливо ждал и надеялся, что Алекса Масур опомниться и вернется к нему. Но этого не случилось. От прежней наложницы тирана остался лишь поцелуй, который он никогда не забудет.

— Кто эта девочка? — покосившись на Офелию, спросила Жасмин.

— Твоя внучка, — ответила Алекса.

— Добрый день, — улыбнулась Офелия. — Меня зовут Офелия Аль Салил де Оран.

— Наследница юга… — догадалась Жасмин.

— …и будущая королева Шарджа! — гордо заявила Алекса.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ: СЕВЕРНЫЕ ВЕТРА

Когда до Ивара Остина дошли сведения о том, что его семью убил император, их окровавленные тела подвесили на арки, а Предвестница Алекса Масур жива, король обезумел и выбросил в окно женщину, с которой провел прошлую ночь. Он приказал проверить могилу герцогини, но гроб оказался пустым, а в земле нашли тело пропавшего Андре де Дижона. Ярости короля не было предела. Однако Алекса находилась вне зоны его власти, а Тобис Холл бесследно пропал…

Предательство

Каюта на корабле была всего одна, поэтому Алекса, Офелия и Жасмин ютились в небольшом помещении, спали в одной постели, по очереди мылись в одной воде и старались не мешать личному пространству друг друга. Кроме кровати, занимающей половину каюты, женщинам предоставили небольшой столик и деревянную бадью. Для других вещей в каюте просто не было свободного места, да и с этой мебелью приходилось ютиться. На третий день плавания все так привыкли к зажатому пространству, что путешествие было в радость. Вещи хранили в ящике под кроватью, купались по очереди, начиная с Офелии, а обедали за столом и никто никому ничего не высказывал.

В первый же день, пока Офелия бегала по верхней палубе от одного борта к другому и от носа к корме, Алекса осталась с мачехой наедине и рассказала о событиях в твердыне Оран, во время которых погиб Говард. Немного неожиданным стал факт того, что Жасмин довольно спокойно восприняла смерть сына, даже поблагодарила падчерицу за помощь в спасении Тобиса. Впрочем, все эти слова и чувства были наиграны. Когда наступила ночь и Офелия крепко заснула, Жасмин зажалась в углу и проплакала до самого утра, горюя над судьбой своих детей. Ей можно было только посочувствовать.

За тридцать восемь лет Жасмин родила четыре раза. Первая дочь Лара и два близнеца Говард и Тобис родились в браке с Робертом Холлом. С отцом Алексы она прожила всего четыре года, но после вторжения империи, её и полугодовалую Лару посадили в клетки и увезли в город Тарза. Оказавшись на другом материке и не зная языка, Жасмин с трудом смога пережить первые несколько месяцев. Во-первых, её разлучили с дочерью, которую тут же отправили в храм Луны, где девочек воспитывают и учат в наложницы. Сама Жасмин оказалась в гареме госпожи Уланы, архитектора и проектировщика кораблей. Госпожа оказалась очень прямолинейной, сразу давая представления о том, чем придется заниматься. К счастью, через несколько месяцев в городе появился Орлан де Месс, выкупивший жену брата из гарема влиятельной госпожи. Так Жасмин оказалась в доме брата своего покойного супруга, с которым прожила три года. За все это время она пыталась отыскать дочь, но все было безуспешно. А когда война закончилась, и домой вернулся Дракон, пожелавший увидеть родственницу Алексы Масур, Жасмин оказалась на перепутье. Император не задавал вопросы, не предлагал горы золота, а просто пользовался ей, пока Орлан занимался медициной. После первой близости прошло всего несколько месяцев, и она узнала, что ждет ребенка. Так она родила четвертого ребенка, которого у неё тоже отобрали.

Жасмин доверилась Орлану де Мессу, поверила в его слова, в которых он обещал вернуть Лару в семью. Ей больше нельзя было оставаться в империи, поэтому пришлось принять предложение падчерицы и вступить в кровавую войну, начатую человеком, убившим Говарда и любимого мужа Роберта Холла. У неё появились свои мотивы мести, поэтому оставалось надеяться, что Алекса и вправду может собрать армию, про которую практически ничего не говорила.

Отойдя от берегов империи, флейт «Незримый» продолжал рассекать просторы бескрайнего моря, следуя намеченному пути. Это продолжалось три дня и три ночи. Ничего не предвещало беды, но следующей ночью, когда казалось, что хуже уже не будет, и ужасы империи остались позади, дверь каюты открылась.

Войдя без разрешения, Кабыл поставил масляную лампу на стол, оглядел спящих женщин и ребенка, после чего откашлялся так громко, чтобы его услышали.

— Просыпайтесь, — приказал он покровительственным тоном.

Первой голову подняла Алекса, которую слепил свет лампы. Она открыла глаза, осмотрелась и увидела, что на пороге стоит старший брат императора. Следом за ней глаза открыла Жасмин, спящая в обнимку с внучкой. Женщина посмотрела на падчерицу, укрыла девочку одеялом и выглянула в окно. Корабль стоял на якоре.

— Кабыл, что происходит? — протирая глаза, спросила Алекса.

— Для тебя я все ещё господин, — хладнокровно сказал он. — Не забывай этого.

— Ладно, не забуду, — недоверчиво промолвила Алекса. — Может, объясните, что происходит?

— Сама ещё не догадалась? Алекса, никто не собирался тебя освобождать. Мой брат приказал отвезти вас подальше от берега и убить. Тебе он приказал перерезать горло, Жасмин отдать команде, а потом на съедение акулам, а Офелию было приказано вернуть обратно в Сад. Твоя дочь очень заинтересовала великого Дракона.

Алекса посмотрела на напуганную мачеху, огляделась по сторонам, но из оружия увидела только масляную лампу. Отбиться от опытного и довольно сильного мужчины будет непросто, однако она уже знала, как дать отпор команде. Дело в том, что прямо за дверью лежали сабли и ружьё, с которыми можно держать оборону несколько дней. К сожалению, путь к оружию преграждал брат императора.

— Я не стану вас убивать, — спокойно сказал Кабыл. — Сейчас вы разденетесь, получите одежду и пересядете на лодку.

— Мы ведь посреди бескрайнего моря… — задумалась Алекса. — Куда нам плыть на лодке? Сколько мы продержимся…

— Меня это не волнует, — перебил Кабыл. — Раздевайтесь или умрете.

Жасмин без раздумий сняла лиф от наряда наложницы и принялась распахивать набедренную повязку. Было заметно, что руки не слушались. Женщина так торопилась, что запуталась только сильнее. Алекса тоже не стала возражать и разделась.

— Девочку тоже, — добавил Кабыл.

— Позволь хотя бы…

— Живо!

Жасмин вздрогнула и сама принялась будить Офелию, после чего раздела сонную девочку и слезла с кровати. Алекса взяла дочку на руки и последовала за старшим братом императора, захватившим с собой масляную лампу.

Вчетвером они вышли на верхнюю палубу, где возле мачты лежал грязный мешок. Кабыл взял его, подошел к правому борту и бросил в лодку, приготовленную для женщин и ребенка, после чего указал Алексе и Жасмин на веревочную лестницу, по которой можно спуститься.

— Поплывете на северо-запад, — сказал он. — Если будете грести без остановки, на рассвете доберетесь до берега. Не меняйте курс и попадете в поселение, откуда сможете пойти вглубь империи. Про имена пока забудьте. Власть великого Дракона расстилается на всю империю Шадаш-Тарза, и когда я вернусь в Сад, вы должны быть далеко на севере. В сумке найдете деньги и обычную одежду.

Когда Жасмин спустилась в лодку, Алекса передала ей дочь, а сама задержалась на верхней палубе, чтобы посмотреть в глаза старшего брата императора. Он смотрел в ответ, но был непоколебим.

— Зачем вы нам помогаете? — спросила она.

— Мне понравилось с тобой в постели, — признался Кабыл, не скрывая правды. — Ты доставила удовольствие мне и моим поверенным. Будет жаль, что такая женщина пойдет на корм рыбам.

— Только ради этого вы рискуете обозлить Дракона? — уточнила Алекса.

— Тебе этого недостаточно? Думал, ты будешь рада, что твоя очаровательная попка и личико спасли ваши жалкие шкуры. А теперь убирайся с корабля и больше не появляйся в империи. Второй раз не пожалею.

— Спасибо, господин Кабыл, — поклонилась Алекса.

***

Когда лодка стукнулась о причал, солнце уже давно было на небе. Если не учитывать, что всю ночь пришлось грести веслами, в общем, всё сложилось достаточно хорошо. В мешке было несколько платьев, в том числе и детские, мешок с золотыми монетами — ровно двести копий, небольшой патронаж с десятью патронами, достаточное количество пороха и пистоль с серебреной рукоятью. Как только Алекса отгребла на достаточное расстояние от корабля, они с Жасмин примерили новые платья, оказалось, что одежда, подаренная старшим братом императора, была пошита и куплена где-то в королевстве Фрагиль. Именно в том королевстве дамы предпочитают закрытые платья с тонким кроем, зауженной талией и подолом и обязательно закрытыми руками. Изготовлено одеяние из натурального хлопка и ничем особым не выделялись. Жасмин надела темно-серое платье, а Алекса выбрала тускло-синий наряд. Для Офелии осталось ярко-розовое платье, в которой девочку одели уже под утро, когда она проснулась.

Посреди прохлады бескрайнего моря платья помогли согреться во время холодной осенней ночи. Но стоило выглянуть солнцу и женщинам оказаться на берегу, как хлопок стал припекать так, что втроём они поспешили скрыться в тени прохладного трактира, стоящего прямо на берегу.

Направляясь к заведению под названием Трезвый Осётр, Алекса держала дочь за руку и украдкой оглядывалась по сторонам, стараясь не привлекать ненужного внимания. К счастью, платья из королевства Фрагиль помогли слиться с жителями прибрежного поселения и спокойно добраться до трактира. Было видно, что это очень небольшая деревня, большее похожая на приусадебные дома, относящиеся к какому-то очень богатому дому господина, управляющего этим поселком. Зданий было меньше дюжины, впрочем, народу по улицам гуляло намного больше, что могло означать только одно. Большая часть людей остановились проездом и поселились в местном трактире. К тому же, среди жителей наблюдались не только смуглые и чернокожие люди, но и представители северных народов, мужчины, отрастившие густые бороды, очень похожие на гривы степных львов.

Все догадки Алексы нашли своё подтверждение, когда они вошли в главный зал трактира Трезвый Осётр, переполненный приезжими. Заведение было забито под завязку, некуда яблоку упасть. Два десятка столов уже заняли, среди посетителей были и постояльцы, который спустились из своей комнаты только в портах и рубахах. За столами преобладали азартные игроки, забавляющиеся игрой в кости, а в дальнем углу трактира был устроен импровизированный ринг, где мужчины разминали кулаки, зарабатывая на этом хорошие деньги. Когда в нос ударил приятный аромат вареной ухи, рыбных похлебок и жареных окуней, Жасмин и Алекса переглянулись, а Офелия уставилась на человека с густой бородой, с жадностью поедающего обвалянных в муке и прожаренных на масле маленьких рыбок. Женщины сильной устали и безумно проголодались, однако все столы были заняты, на скамейках теснились по несколько человек и все разговаривали в полный голос, создавая атмосферу некого балагана, в который попали бывшие придворные дамы.

Протискиваясь через толпу и пытаясь отыскать хотя бы одно свободное место, Алекса взяла дочку на руки, иначе её бы просто задавили. К счастью, у самого дальнего окна, прямо за импровизированным рингом, нашелся свободный столик и обе скамейке занимал один весьма коренастый и высокий мужчина.

Этот человек не был похож ни на жителя империи, ни на человека с далекого севера. Его кожа была белой, словно снег, каштановые волосы выцвели под палящим солнцем империи и приняли темно-желтый оттенок, широкое лицо с большими скулами хоть и было побрито, но проглядывалась трёхдневная светлая щетина. Его суровые глаза, цвета расплавленного серебра, не сулили ничего хорошего, да и сам он выглядел очень уж грозно и вызывающе опасно.

Когда две женщины и маленькая девочка подошли к его столу, он поправил бляху кожаного ремня и поднял глаза. Его одежда состояла из очень длинного и широкого кафтана черного оттенка, изготовленного из сукна и отделанного горизонтальными контрастными шнурами красного оттенка по всей длине и ширине груди, одетого поверх белой рубахи и черных меховых портов. Поверх кафтана была надета длинная мужская епанча без рукавов, но с капюшоном, зашнурованная в области шеи позолоченным шнуром.

Алекса никогда не видела ничего подобного, но все равно рискнула и поклонилась, сделав это по старой привычке, используя поклон традиционной наложницы. Только когда незнакомец вскинул бровь, она поняла, что выдала себя.

— Добрый день, милорд, — промолвила она. — Мы с мачехой и дочерью несколько дней плыли на лодки и очень проголодались. Можно вас немного потеснить, чтобы заказать еды и спокойно поесть?

— Присаживайтесь, если не боитесь, — хладнокровно сказал незнакомец.

Сложно было определить, угроза это была или же он просто решил напугать. Но Алекса не стала испытывать удачу, надеясь на то, что трактир в скором времени опустеет. Она посадила дочку на скамейку, прямо напротив коренастого незнакомца, а сама села рядом, подвинувшись для того, чтобы с края нашлось место Жасмин. Уже через несколько мгновений к ним подошла смуглая служанка, взявшая заказ.

Пока все терпеливо ждали желанный обед, Алекса обратила внимание на предмет, который лежал под столом у незнакомца. Это была книга в плотном переплете, для удобства лежащая на коленях мужчины. Он делал вид, что осматривает трактир, а сам часто заглядывал в книгу, читая очень уж увлекательную историю.

— Можно спросить, что вы читаете? — полюбопытствовала она.

— История северных кланов, сударыня, — ответил незнакомец, показывая лицевую обложку книги.

Хоть он и сказал название, символы было невозможно прочесть. Алекса даже близко не могла предположить, на каком языке автор написал свои труды. Буквы были написаны очень плавно, без резких черточек и не напоминали ни один язык, который она успела изучить за двадцать лет жизни. Алекса свободно разговаривала на трёх языках Малых земель: шарджаском, фрагильском и варатайском. К тому же уже к десяти годам выучила шадашский, а по прибытию в империю Шадаш-Тарза легко овладела древним наречием шадашского языка. На корабле ей довелось немного поучить язык северных народов, однако ни один из этих языков не мог перевести название.

— Какие красивые буквы, — улыбаясь, сказала Офелия. — И вы можете это прочесть?

— Это патусар, девочка, — ответил незнакомец. — Мой родной язык княжества Патус, что находится очень далеко на юге. Там все разговаривают и читают на этом языке.

— Что такое княжество Патус? — спросила Алекса.

— Это своего рода королевство, сударыня. Княжеством мы называем то же самое, что вы бы назвали королевством или империей. Только у нас правит ни король, ни император, а князь. Патус находится на самом краю мира.

— Очень странно… — задумалась Жасмин. — И вы не падаете с края мира?

— Случаи бывали, но жить в княжестве можно.

— Я боюсь представить, как далеко находится край мира, — промолвила Алекса. — Но как вы оказались в этом трактире?

— Я путешественник, историк, картограф и кулинар. Княжество Патус — это большие земли, в несколько раз больше империи. Но мне всегда этого было недостаточно. Я хочу увидеть весь мир, изучить историю и традиции других народов.

— А зачем вы хотите учиться? — поинтересовалась Офелия.

— Это ведь так интересно. Ещё в детстве я мечтал увидеть Дракона. И здесь моя мечта сбылась.

Алекса скривила губы, пытаясь похоронить свои детские мечты и фантазии. Ведь именно с мечты увидеть настоящего дракона, начались невзгоды и проблемы, которые продолжаются вот уже девять лет. Она и рада бы оставить прошлое в прошлом, но каждый раз находится кто-то, кто напоминает о том, сколько ошибок она совершила.

Наконец, когда принесли несколько тарелок похлебки и целую миску жареных рыбок, женщины приступили к еде, оставляя любопытного историка, путешественника и кулинара наедине со своей книгой. Незнакомец молча читал, не привлекал к себе ненужного внимания, а когда его соседи по столу утолили голод и жажду, он снова заговорил.

— Простите меня за наглость, сударыни, — промолвил он. — Боюсь, у вас не получится снять комнату в этом трактире. Мест свободных здесь не бывает. К тому же, подозреваю, откуда вы приплыли и куда держите путь. Я не хочу вас напугать или оскорбить, но вам следует покинуть поселение до заката. Если этого не сделать, вечером трактир будет переполнен другими личностями. Сюда придут охотники за головами, отлавливающие преступников и сбежавших… наложниц. Может, я ошибся, приняв вас за беглянок, но моим долгом было предупредить.

Алекса и Жасмин переглянулись.

— Вы правы, — нехотя призналась Алекса. — Нам не следует попадаться на глаза охотникам. Но позвольте спросить, что вы имели в виду, когда сказали, будто бы знаете, куда мы держим путь?

— Это ведь очевидно. Отсюда путь только на север. Если хотите благополучно добраться, я бы посоветовал купить необходимую провизию в этом заведении. Потом сходить в дом напротив и выторговать у рыбаков лодку. Продайте свою посудину, а на вырученные деньги купите походное снаряжение: лежанки, кремний, теплые одеяла. Ещё вам не помешает оружие. Путь на север тяжел и очень опасен.

— Спасибо вам за помощь, милорд…

— Меня зовут Иван Родов. — Он одобрительно кивнул и направился к выходу, не отвлекаясь от чтения книги.

Проводник

За лодку удалось выручить всего пять копий, а вот на покупку двух верблюдов, припасов, шатра для отдыха, несколько лежанок и сменную одежду ушло почти восемьдесят монет. Разумеется, большая часть денег ушла только на верблюдов, но без них в пустыню идти бессмысленно. Не проживешь и дня. Оставалось надеяться, что последних денег хватит на то, чтобы добраться до северных кланов и встретиться с Бьорном. К тому же на всю эту суету потребовалось слишком много времени. День неминуемо склонялся к закату, с севера шли грозовые тучи. А женщины, не выспавшись за ночь, не имели никакого представления о том, куда ехать. В направлении севера не было никакой дороги, лишь знойная пустыня, преграждающая путь к северным народам. Чтобы добраться до места назначения, нужно иметь хотя бы малейшее представление о том, в каком направлении двигаться. Карт в поселении не было, а проводники соглашались проводить только до границы империи, да и просили за это пять сотен копий, которых у них просто не водилось.

Уповая на одну только удачу, Алекса и Жасмин сели на загруженных верблюдов, усадили Офелию рядом сматушкой и тронулись в путь. Когда они покинули границы поселения, Офелия обратила внимание на историка и путешественника из княжества Патус, сидящего на перилах забора, скрываясь от знойной жары.

В трактире он большую часть времени сидел, а когда встал и скрылся в толпе, она так и не смогла определить его телосложения. Только сейчас, когда Иван Родов сидел, можно было с точностью определить его примерный рост и вес. Роста в нём было почти семь футов, а вес достигал около двухсот шестидесяти фунтов. Громила был очень широкоплечим и коренастым, что делало его не только опасным противником, но и превосходным союзником, с которым бандиты не захотят иметь дела.

Алекса решила попытать счастье и подвела верблюда к нему, уповая на то, что он окажется порядочным человеком. Однажды он уже предупредил том, что в этом поселении не стоит задерживаться. Может быть, он согласиться сопроводить двух неопытных женщин с ребенком до границы империи?

— Простите меня за дерзость, милорд, — сказала Алекса, удерживая одной рукой вожжи, а второй дочь. — Можно поинтересоваться, куда вы направляетесь?

Иван поднял глаза, улыбнулся девочке и довольно спокойно ответил:

— Через несколько дней я собираюсь поехать на север, сударыня, — признался он. — Как я понимаю, ваш путь тоже пройдёт через северо-западную границу?

— Честно говоря, мы не знаем, — повела плечами Алекса. — Нам не удалось найти проводника, который помог бы добраться до границы. Местные жители просят большую сумму денег, а у нас ничего не осталось. Лишь несколько монет на провизию и отдых в трактирах, которые мы встретим на пути.

— Вы знаете путь до границы, милорд? — напрямую спросила Жасмин.

— Я бывал там, около года назад, — подтвердил Иван. — Простите, я так понимаю, вы предлагаете объединить усилия, чтобы добраться до границы?

— Боюсь, в одиночку мы просто заблудимся, — призналась Алекса. — Если бы вы могли немного поменять планы…. Не бесплатно, разумеется. Денег у нас немного, но раз вы все равно собираетесь на север, мы можем заплатить пятьдесят копий.

— Видимо, вы совсем в безысходности, раз просите незнакомого человека о помощи, — вздохнул Иван. Он слез с перил и подошел к верблюдам — К сожалению, если я и соглашусь помочь, вам не понравится мои условия.

— Озвучьте их, — настояла Жасмин.

— Пустыня вам не кажется странной? — улыбнулся Иван. — Днем стоит такая жара, что первое время невозможно дышать. Легкие горят при каждом вздохе. В пустыне все на порядок хуже. Тело обжигают горячие ветра, хочется постоянно пить, а стоит сделать глоток, потеешь так, что становится только хуже. Но с наступлением ночи все меняется.

Он обошел одного верблюда и встал между Алексой и Жасмин, разглядывая их стройные ноги.

— Я решил подождать несколько дней, чтобы купить наложницу, которую будут возвращать хозяину, — признался он. — Видите ли, мужчине нужно женское внимание и та, кто сможет согреть холодными ночами.

Жасмин и Алекса переглянулись, понимая, куда он клонит. Чтобы сразу расставить все точки приоритета, Иван коснулся ноги Алексы, провел рукой от щиколотки до колена, нежно поглаживая и слегка поднимая подол платья. Она не стала одергивать ногу, но и соглашаться не собиралась.

— Договорились! — бросила Жасмин.

Алекса немного растерялась, однако одобрительно кивнула коренастому проводнику. Он ответил кивком, улыбнулся девочке и снова открыл книгу.

— Когда мы отправимся в путь? — спросила Жасмин.

— Заберу вещи, соберу долги и можно отправляться. — Иван обошел верблюда, на котором сидела Алекса, пошел в сторону трактира, но остановился. — Позвольте сказать, что я не желаю вам зла и согласился поехать только потому, что вы, действительно, нуждаетесь в помощи. Надеюсь, мы сможем найти общий язык и обойдемся без обмана.

— Я сдержу слово, — твердо решила Жасмин.

Иван только улыбнулся и скрылся в трактире.

— Жасмин, ты серьезно? — нахмурилась Алекса. — Хочешь платить этому человеку своим телом? Если не учитывать, что ты совсем недавно родила, это ведь… мерзко.

— Я здесь не останусь, Алекса, — промолвила она. — Чтобы не попасть в лапы Дракона, придется забыть про гордость и довериться этому человеку. К тому же, мне не привыкать. Я несколько месяцев спала с женщиной, потом выполняла прихоти императора. Боюсь, о гордости поздно вспоминать. Если Иван поможет добраться до севера, а ты соберешь свою армию, мои унижения будут ненапрасными. Я лишь надеюсь, что у тебя есть хороший план.

— На этот счёт не волнуйся, — промолвила Алекса. — Можно сказать, что армия у нас уже есть. Просто она об этом ещё не знает.

— Тогда больше не будем говорить о гордости.

***

Вскоре три верблюда покинули небольшое прибрежное поселение и отправились на северо-запад, откуда собирались пересечь границу империи Шадаш-Тарза, миновать горный участок и попасть в одно из самых крупных поселений северных народов, названный Сердцем. Иван сразу предупредил, что путь только до границы займет больше месяца. Проблема заключается в том, что на границе задерживаться нельзя. Сердцем руководит конунг северного клана, который заключил пакт перемирия. Он заключается в том, что конунг выдаёт всех беглых наложниц империи, а наемники и солдаты императора не пересекают границы, пытаясь отыскать очередную беглянку. Временами доходит до абсурда. Чтобы сохранять мир и нейтралитет, люди конунга досматривают и допрашивают всех женщин, большую часть которых приписывают к сбежавшим наложницам и арестовывают.

Первые два дня они ехали без остановок. Пересекая бескрайнюю пустыню, женщины так устали, что больше не могли держаться в седле. На третий день, уже ближе к вечеру, когда начало смеркаться и приближалась песчаная буря, Иван решил, что пора сделать привал и предложил поставить общую палатку недалеко от дороги. Впрочем, мужчина сделал все самостоятельно. Он позволил женщинам отдохнуть, перекусить и обтереться сухим песком.

В небольшом шатре постелили три лежанки, а между женской стороной и мужской повесили небольшую шторку. Алекса сразу поправила место дочери, помогла ей переодеться в более свободную одежду и легла рядом. Утомившись в дороге и оказавшись на жесткой земле, Офелия крепко заснула.

Уложив дочку спать, Алекса вышла из шатра и тут же была сбита сильным восточным ветром, сносящим всё на своём пути. Внутри ветер так же стучал по тряпочным и кожаным стенкам брезента, но на улице всё было значительно хуже. Волосы распутались, стали лезть в глаза, закрывая взгляд. Алекса убрала их на затылок и увидела, что с востока, где пару часов назад красовалось прекрасное оранжевое небо, на них неспешно идёт кромешная тьма пыли и песка. Даже глупец поймёт, что это песчаная буря, идущая на северо-запад. И Алекса с мачехой, дочерью и Иваном оказались у неё на пути. Ветер начал немного стихать и она увидела, что Жасмин и житель княжества обкладывают шатёр большими камнями, видимо, надеясь на эти небольшие валуны.

— Девочка уснула? — поднявшись с колена, спросил Иван.

— Мою дочь зовут Офелия, — напомнила Алекса. — И да, она уснула.

Он прошел мимо, посмотрел и проверил камни, которые укладывала Жасмин, улыбнулся ей и помог встать на ноги. Теперь убежище от песчаной бури было готово и Иван, чувствуя себя обязанным перед этими женщинами и ребенком, подвел старшую женщину к её падчерице и тяжело вздохнул.

— Если так и дальше пойдёт, мы не сможем добраться до границы империи, — промолвил он. — Может, доберемся, но точно не все. Вы слишком не подготовлены для долгих переездов по пустыни.

— Что вы хотите сказать? — недоверчиво и чуть обижено спросила Алекса.

— С чего бы начать, — задумчиво ответил он. — Во-первых, вы расходуете очень много воды. Нельзя пить так много, понимаете? Если вы хотите пить, следует сделать один глоток и перетерпеть несколько часов. Но вы пьёте много, от этого начинаете потеть и быстрее устаете. Теперь я буду отвечать за воду, и давать…

— У меня маленькая дочь! — перебила Алекса. — Как мне объяснить девочке, которая хочет пить, что у нас мало воды?

— Придумайте что-нибудь, — спокойно ответил Иван. — Как вы не понимаете, сударыня? Это только вредит здоровью девочки. Чем больше она поглощает влаги, тем быстрее устает и усыхает. Воды в пустыне немного и её нужно экономить. Не ради того, чтобы напиться в нужный момент, а для выживания в этих суровых условиях.

Женщины переглянулись и нехотя согласились.

— Во-вторых, наш путь значительно сократиться, — добавил Иван. — Мы не поедем по дороге, а устремимся напрямик. Если будем ехать дальше этой тропой, нам придется постоянно задерживаться из-за песчаных бурь. Видимо, начался их сезон и это усложняет передвижение.

— А чем поможет ваш вариант перемещения? — спросила Жасмин.

— Мы будем ехать столько же времени, однако сократим большую часть пути и окажемся на месте на неделю раньше. Если не свернем с дороги, доберемся только через два месяца. Не раньше. И последнее, нам придется задержаться здесь на весь завтрашний день. Выезжаем на закате, поэтому наберитесь терпения и постарайтесь не кушать лишний раз.

Этот человек уже установил свои порядки и, похоже, это было только началом злоключений. Однако где-то в глубине души, Алекса понимала, что без помощи Ивана им с дочерью и мачехой не пересечь пустыню. И если он бросит их прямо сейчас, они просто сгинут в песках.

Иван подошел к своему верблюду, вытащил из походной сумки несколько широкие и длинные простыни, чтобы отдать одну молодой женщине и её дочери.

— Разденьте Офелию, сами разденьтесь и укрывайтесь только этим, — сказал он. — Если будете спать в одежде, на теле появятся потницы. Кожа будет раздражена и начнет болеть. Лекарств у меня нет, поэтому постараемся избежать таких проблем.

Алекса покосилась на мачеху, но ответа не дождалась.

— Не волнуйтесь, сударыня, — сказал Иван. — Я не посмею тронуть ни девочку, ни вас.

— Мою дочь зовут Офелия, — повторилась Алекса.

— Жасмин, — обращаясь к мачехе, промолвил Иван, — наш договор всё ещё в силе?

— Да, — хладнокровно ответила она.

— Тогда ступайте в шатёр и разденьтесь, — потребовал Иван.

Жасмин посмотрела на падчерицу, взглянула на мужчину и без возражений вошла в шатёр. Алекса только тяжело вздохнула, косо поглядывая на Ивана, использующего слабость и беспомощность двух женщин с ребенком. Но он держался гордо, ведь его не заботили тревоги молодой мамочки, явно перегибающей палку с тем, что два человека займутся любовью.

— Моя мачеха недавно родила, — сообщила Алекса, всё ещё недоверчиво глядя на мужчину.

— Прекрати выставлять меня тираном, сударыня, — промолвил он, подойдя к входу в шатер. — Я оставлю на вашей стороне лампу и бурдюк с маслом. Если утром девочка испугается, зажгите тусклый свет. Не наливайте много масла. Лишнее внимание нам не к чему.

— Считаете, что кто-то нас отыщет в этой буре? — уточнила Алекса.

— Все может быть, сударыня. — Иван скрылся в шатре и задернул парадную шторку.

Ветер становился все порывистее. Песчаная буря почти добралась до привала, где остановилась неординарная группа людей. Алекса не стала играть с судьбой и влезла в шатер, чтобы лечь рядом с дочерью. Она задернула шторку, положила приготовленный камень на вход, затягивая тент так, чтобы его не сдуло ветрами.

Проползая по лежанкам на свою сторону, она ничего не слышала, однако догадывалась, что Жасмин уже разделась и Иван, добравшись до неё, стал трогать недавно родившую женщину, ласкать руками, целовать. Неожиданно у Предвестницы проснулось бурное воображение, которое, как и стоило полагать, не позволило ей нормально улечься. Сначала она случайно коснулась ноги спящей дочери, а потом чуть не легла на неё.

В шатре было темно и сухо. Рядом сладко сопела уставшая с дороги Офелия, а Алекса, пытаясь побороть слишком уж активное воображение, стала слышать сдавленные звуки за шторкой. Было понятно, что Иван и Жасмин создают нужные ощущения, чтобы слиться в любовном порыве. Хоть Алекса и не понимала мотивов мачехи, ей почему-то стало очень любопытно. Любовь между людьми очень будоражило сознание молодой Предвестницы, вызывая в ней не только желание, соблазн и страсть, но непонятно откуда взявшуюся ревность.

Пытаясь отогнать эротические фантазии и пошлые мысли, Алекса закрыла глаза, обняла дочь и попыталась уснуть. Но любовники на той стороне шатра явно были против этого, и скоро Алекса услышала сдавленный стон. Жасмин боролась с нахлынувшей страстью. Иногда вкладывала в это очень много усилий, зажимая рот руками и стараясь не делать лишних телодвижений. Получалось хуже, чем можно представить.

— Ложитесь на живот, сударыня, — прошептал Иван. — Я разомну ваши плечи после дороги.

Когда Жасмин стала переворачиваться, Алекса пожалела, что находится сейчас не на её месте. А ведь согласись она несколько дней назад, и сейчас бы Иван делал массаж именно ей. Буркнув под нос, она уткнулась носом в пышные волосы дочери и закрыла глаза. Они начали целоваться — это было отчетливо слышно, и Алекса закусила губу.

«Всевышние силы, поделитесь со мною силами и терпением, — взмолилась она, думая о мужчинах, которых рядом с ней нет. Она сначала подумала про господина Дауда, отца Офелии, но потом в памяти промелькнул Карл Масур, законный муж, оставленный на растерзание Ивару Остину».

Алекса мечтала спасти мужа из лап тирана и любовь между Иваном и Жасмин более не имели над нею контроля. Она очистила разум, бросила все пошлые мысли в горнило пламени, что горело в ней, подобно раскаленному вулкану, готовящемуся к извержению. Она пылала яростью и гневом к человеку, забравшему у неё семью, мужа, не рожденное дитя, дом и безопасность. Только из-за Ивара Остина ей приходится спать и выживать на краю мира, где нет ничего. Даже жизнь обходит стороной эту ужасную пустыню. Так разве здесь есть месту любви?

«Это не любовь, — вслушиваясь в сдавленные стоны мачехи, подумала Алекса. — Я точно знаю, что в этом мире нет место любви. Мы рождаемся, живем и умираем, как этого хотят Всевышние силы. Жасмин лишь исполняет часть договора, который навязал нам Иван. И раз уж она делает всё, чтобы выжить в этой чудовищной пустыни, я тоже переживу и защищу мою девочку. Не бойся, Офелия, скоро всё это закончится. Когда Ивар Остин умрет в страшных муках, ты станешь моей королевой, и до конца жизни будет спать в мягких постелях, позабыв об этом кошмаре, через который тебя ведет твоя глупая матушка. Мы займём достойное место в мире, клянусь тебе в этом».

Урок на всю жизнь

Проснувшись и открыв глаза, Алекса не сразу поняла, куда исчезла Офелия. Дочери не было на лежанки, а снаружи шатра всё ещё бушевала песчаная буря, скрывающая солнце. Полностью придя в себя, она увидела тусклый свет. Алекса обернулась и увидела, что за шторкой три тени, сидящие рядом.

— Итак, мы определились со словосочетаниями и поняли, что слова составляют из гласных и согласных, — говорил Иван. — Теперь можно выучить две самые простые буквы. Офелия, вот это буква «М», а вот это буква «А». Попробуй прочитать слово.

— Ма…. Ма…. — Как-то нерешительно промолвила Офелия.

— А если соединить эти два слога и прочитать вместе?

— Мама… — захихикала Офелия. — Это слово Мама.

Слушая озорной смех дочери, Алекса расплылась в улыбке и решила заглянуть за шторку, чтобы пожелать всем доброго утра. Она одернула ткань и растерялась. За шторкой все были совершенно голые, только прикрытые шелковой простыней и Офелия, сидя рядом с голым мужчиной, улыбалась и хохотала. То, как дочь сидела рядом с Иваном, у матери вызвало злость на этого человека.

— Что здесь происходит? — сердито спросила Алекса.

— Матушка, а мы учим буквы, — ответила Офелия. — Господи Иван учит меня своим словам. А ещё он дал мне мазь.

Алекса, недоумевая, посмотрела на мачеху, но та молча ела сухари и вела себя отстранено. Зато Иван, переворачивая листы толстой книги, посмотрел на разгневанную мать и тяжело вздохнул.

— Взгляните…. — Он поднял ручку девочки и показал красное пятно подмышкой. — Я ведь предупреждал что нужно было на ночь раздеться. Скажите, сударыня, в доме господина вам не говорили, как нужно спать?

Привратница что-то говорила об этом. Она настаивала, чтобы Алекса спала голой, либо в шелках. Но Алекса списала это на порядки дома Грёз и не полагала, что таким образом люди спасаются от жары по утрам. К сожалению, из-за этой глупости уже пострадала девочка, чего глупая мать никак не ожидала.

— Прости, Офелия, — тяжело вздохнула Алекса.

— Господин Иван дал мне мазь, — улыбнулась девочка. — Не волнуйтесь, матушка, у меня ничего не болит.

— Садись с нами, Алекса, — после долгого и вдумчивого молчания предложила Жасмин, протягивая падчерице железную тарелку с сухофруктами и сухарями. — Я так понимаю, нам сегодня придется до заката здесь просидеть. Чтобы не терять времени, Иван стал учить Офелию своему языку. У меня с новыми знаниями всегда были сложности, а вот тебе следует поучиться. Может, в жизни пригодиться.

— Не думаю, что когда-нибудь поплыву в княжество, — усевшись рядом с мачехой, сказала Алекса. — Но заняться все равно нечем. Думаю, урок лишним не будет.

— Тогда прошу. — Иван протянул ей небольшую тетрадь с заметками и выписками, сделанными на протяжении нескольких лет. — Вы давно не ребенок, сударыня, поэтому учить вас с самого начала нет никакого смысла. В моих записях вы найдете пометки и основы княжеского языка. Уверяю, там нет ничего сложного. Если захотите выучиться, сложностей у вас не возникнет.

— Благодарю вас, милорд, — перелистывая тетрадку, промолвила Алекса. — И спасибо за мазь, которой вы поделились с моей дочерью. Впредь я буду прислушиваться к советам, и принимать ваши решения, какими бы странными они ни были.

— Я лишь пытаюсь добраться до севера, — сказал Иван. — Нам не следует враждовать, сударыня.

Алекса посмотрела на мачеху, но та молча ела. Видимо, Жасмин не испытывала сожалений или стыда из-за того, что случилось у неё прошлой ночью с Иваном. Раз она взяла на себя основной удар, остается принять все условия более опытного проводника.

***

Вечером того же дня группа собрала свои пожитки, свернула шатер, забрала даже камни, погрузив свои принадлежности на верблюдов и отправившись в путь. Как и говорил Иван, они решили срезать большую часть пути, двигаясь не по дороге, а напрямик. По его словам это значительно сократит время путешествия и позволит добраться до места назначения вовремя.

К явному удивлению Алексы, Жасмин и Офелии, этот человек оказался прав. Уже через день на востоке снова собиралась песчаная буря. Они с трудом успели подготовить место для привала и заночевать на горячем песке. Пустыня тянулась на всю ночь, но уже утром, когда все проснулись, Иван быстро собрал пожитки и погнал спутников дальше.

Злоключениям не было конца. Казалось, песчаная буря прошла, устремилась далеко на север, но уже через день всё повторялось. Всё это серьезно разрушало психику людей, вынуждая, срываться друг на друга из-за пустяков. Однажды Алекса так устала постоянной болтовней дочери, что просто отдала её мачехи, после чего Офелия попала в руки Ивана, где и провела большую часть пути с удивительно любопытным слушателем. Он оказался прекрасным собеседником и учителем в те моменты, когда матушка хотела побыть наедине с мыслями и почитать.

Но конечном итоге всё вернулось на свои места. Во время следующего привала, когда все отдохнули и привели мысли в порядок, Алекса попросила прощения у дочери и смогла вернуть её расположение. К счастью, девочка не была критична и сразу простила матушку.

Этот случай стал наглядным примером того, что империя Шадаш-Тарза жестокое и ужасное место, в котором невозможно выжить. Пустыня выводит всё это на совершено новый уровень, открывая глаза и указывая на человеческие пороки. Империя плюет на рамки приличия, топчет всё прекрасное, что может быть в человеке и даёт понять, кто имеет значения, а кого можно задвинуть в сторону ради своих целей и желаний. Но эта ситуация так же наглядно показала, на что способны люди ради этих самых стремлений.

Ну и, конечно же, Иван, получивший огромный кредит доверия, смог, наконец, влиться в компанию женщин. Мужчина стал спасительным звеном, помогающим не только выжить и добраться до пункта назначения, но для Офелии ему удалось стать наставником, учителем, проводником в мир знаний. Девочка стала много времени проводить с ним, чаще сидя на его верблюде. Он слушал истории того, как жила Офелия, с кем больше дружила, чем любила заниматься и то, что девочка уже скучает по отцу. Про господина Дауда она говорила больше всего. Ну а Иван, дослушивая очередную историю до конца, смирено улыбался, делая вид, насколько история жизни трехлетней девочки затрагивает струны его души. Он разделял мысли и тревоги ребенка, переводя их в более серьезные беседы о том, как тяжело живут взрослые. Может быть, ребенок ещё не понимал заумных вещей, сказанных этим человеком, но Иван этого и не добивался. Он старался поддерживать каждый разговор и делал это, может, не слишком удачно, однако никогда не оставался в стороне и дослушивал от начала и до конца. Когда истории девочки подходили к концу, он не оставался безучастным и много рассказывал о своей жизни, тесно переплетая приключения и историю, в которую закладывал уроки нового языка. И Офелия не замечала этого плавного перехода. Она просто радовалась тому, что у неё появился человек, с которым всегда можно поговорить. Наблюдая за развитием отношений любимой дочери и этого малознакомого человека, Алекса искренне благодарила мужчину только за то, что он был рядом.

Путь тянулся и тянулся. Днем Алекса читала книгу, и уже ко второй неделе путешествия разобралась в подчерке и языке Ивана Рогова. А во время песчаных бурь, когда Иван и Жасмин занимались любовью, она лежала рядом с дочерью и вспоминала двух прекрасных мужчин. Она невольно сравнивала Карла Масура и господина Дауда. Один может быть, уже давно мертв, а второй остался за бортом судьбы, намерено оставленной там мстительной герцогиней. Каждый день Алекса уверяла себя, что отправилась в этот путь, хочет собрать армию и отомстить королю не только за себя и свою семью, а ещё и дать дочери достойное место в мире. Офелия родилась, чтобы стать королевой Шарджа. Именно это завещал Карл Масур, начав гражданскую войну с герцогами. И Офелия Аль Салил де Оран, наследница южных земель, правительница твердыни, форта, города и прилегающих территорий земель Оран займём трон королевства, матушка возложит на голову дочери золотую корону и совет поддержит молодую, мудрую и прекрасную королеву, не имеющую отношения к проклятому роду Остин. Это произойдет. И Алекса верила в это, уверяла саму себя. Хотя где-то в глубине души она знала и чувствовала, что жизнь после свадьбы старшей сестрицы изменилась, привнесла боль утраты, наполнила физическими и душевными страданиями и наградила целью, которой Алекса добьётся, даже если умрёт на этом пути.

На пятнадцатый день путешествия свершилось самое настоящее чудо. С севера подули ледяные ветра, погода изменилась в мгновение ока. Голубое небо заволокло непроглядными тучами, стало громыхать так, что верблюды испугались приближающейся буре. Черное небо озарялось вспышками и раскатами молний — такими яркими и суровыми, что заволновались даже путники. А потом пошел дождь, больше напоминающий непроглядную стену воды. Золотые барханы моментально окрасились в темный цвет, песок намокал и под копытами верблюдов начал проваливаться и осыпаться. Пыль мгновенно прибило к земле, а воздух стал наполняться влажностью, по которой все так соскучились.

Иван не стал оттягивать момент. Он первым соскочил с верблюда, прикрыл голову зверя какой-то тряпкой и стал швыряться в походной сумке, из которой через минуту вытащил несколько блюд. Его план был понятен без лишних слов. Женщины тоже не остались в стороне, спустились на мокрую землю, чувствуя, как песок под ногами проминается, словно они оказались не в пустыне, а на берегу моря и постепенно входят в песок, размытый водой. Чтобы не упустить момент, они приготовили все бурдюки и как только блюда наполнялись, — это происходило очень быстро, — им оставалось пополнить запас воды. Да, это была дождевая вода. Но вода самый ценный ресурс в пустыне и их запасы сводились к минимуму.

Дождь продолжал лить и Офелия, опустившись на землю, нашла в этом что-то смешное. Девочка захохотала во весь голос, и это шутливое настроение поймал Иван, поспешивший снять верхнюю одежду.

— Вам тоже следует помыться, — предложил он, раскинув руки в стороны.

Алекса с мачехой переглянулись, обе повели плечами и засмеялись. Жасмин первая сняла с себя платье, не стесняясь присутствия мужчины и её падчерица, раздевшая девочку, тоже отбросила рамки приличия и разделась. Ну и Иван решил не оставаться в стороне. Раз уж женщины и девочка были совершенно голыми, он прошел за верблюда и снял порты.

Дождь приятно омывал тело, смывая пыль и усталость. Алекса постоянно убирала мокрые волосы с лица, вызывающие не самые приятные ощущения. Но это была мелочь по сравнению с тем, что она пережила, чтобы снова почувствовать себя живым человеком. Она ожила, сбросила оковы невзгод и проблем, на мгновение позабыла о мести и, раскинув руки, закричала от радости, говоря спасибо всем и вся за эту мимолетную радость. Она благодарила своих и чужих богов за то, что смогла испытать это счастье. Она молилась за души усопших, кому не довелось увидеть этого великолепия. И она искренне была счастлива за то, что у неё есть человек, ради которого стоит жить.

Пока взрослые веселились и собирали дождевую воду, Офелия не осталась на месте. Она, перебирая ножками по мокрому песку, поднялась на возвышенность и посмотрела вдаль, прямо туда, откуда пришли грозовые тучи.

Север её удивил, поразил и очаровал. Перед взором растелилась величественные горы, которые раньше она видела только во сне. Грозовые тучи и дождь не позволяли увидеть заснеженные вершины гор, но она видела этот прекрасный хребет, растянувшийся вдоль всего горизонта. Чувствуя радость и счастье, девочка побежала обратно. Запнулась о камень, повалилась на песок, но тут же вскочила, не обращая внимания на ободранную коленку, и побежала вновь.

— Матушка, там горы! — восклицала она, подойдя к взрослым.

Мужчина и женщины переглянулись и тут же побежали на возвышенность, чтобы убедиться в правдивости слов. Добравшись, они и вправду увидели хребет, именованный «Хребтом Дракона». Эти горы и были границей юга и севера материка, ограждающие империю от северных народов.

— Сударыни, у меня для вас две новости, — задумчиво сказал Иван. — Одна хорошая, другая не слишком хорошая. С какой начать?

— Хорошая новость не помешает, — попросила Жасмин.

— Кажется, мы добрались.

— А не слишком хорошая новость? — спросила Алекса.

— Мы сильно удалились на север, — всё ещё задумчиво ответил Иван.

— Это плохо?

— Хороших новостей в этом нет. Нам нужно было добраться до ущелья, в котором возвели город «Сердце», и, пройдя через него, попасть на север. Но теперь нам придется идти вдоль хребта, что займёт ещё несколько недель. Проблема в том, что в горах живут люди…. Не самые приветливые и постоянно голодные.

— Что-то я не понимаю, — задумалась Жасмин. — При чём тут их голод? Вы можете излагать так, чтобы мы понимали?

Иван пошел обратно к верблюдам, и женщины последовали за ним.

— Я сам здесь не бывал, — сказал он. — Но до меня доходили разного рода… слухи. Люди императора и северные кланы избегают закрытых участков гор, ведь склонах поселились другие кланы. На севере их называют «Kannibaler», на древнем языке империи они получили прозвище «أكلة لحوم البشر», а в княжестве я бы назвал их «Ljudožerci».

— И что это означает? — уточнила Жасмин.

— Пожиратели человеческой плоти, — ответила Алекса. — В горах живут людоеды. Люди, посвятившие жизнь каннибализму. Они отвергают плоть животных и другие продукты, оставив в рационе только человеческое мясо. Эти кланы теперь с трудом можно назвать людьми.

— Вы меня удивляете, сударыня, — улыбнулся Иван. — Вам не только известны языки, но и есть знания об этих кланах.

— Ваш язык мало чем отличается от языка северных кланов, — сказала она. — Думаю, выучу его за месяц. А что до знаний. Я прочитала несколько работ, когда искала способ сбежать из гарема своего господина. У господина Дауда собрана прекрасная библиотека. У одного автора, бывшего и ныне покойного генерала, эти кланы каннибалов были отмечены много раз. В каждой книге он описывал, сколько бед и проблем создают людоеды, поселившиеся на Хребте Дракона. В какой-то момент эти горы хотели переименовать, прозвав участки, где живут людоеды, Долиной Крови. Место, где сейчас находится город Сердце, был переименован из Ущелья Смерти сто шесть лет назад, когда северные кланы и империя объединились, чтобы захватить то ущелье и открыть для внешнего мира. Конунги и император считали, что это поможет создать хорошую экономику, но ничего путного из этой идеи не вышло. Северные кланы бедный народ, поэтому следующий император, взял и оттеснил их и вот уже девяносто три года люди севера живут под гнетом империи и страхом перед этими Ljudožerci.

— Превосходные познания истории, сударыня, — приятно удивился Иван. — Вы кладезь знаний. Полагаю, история ваш основной конёк.

— Не совсем. Кроме истории я училась на хирурга и немного разбираюсь в биологии человека. К тому же у меня прилежное образование. Герцог Карл Масур, мой супруг, так же отмечал ораторские качества. И раз он был генералом, многие навыки военного ремесла я нахваталась у нас дома. Честно говоря, библиотека мужа была очень скудной, ведь большая часть книг была написана тактиками и полководцами. Но не будем больше заострять на этом внимания. Моя любовь к чтению книг и познания в тактиках ведения боя не помогут против людоедов.

— Тут вы правы, — согласился Иван.

— И что вы предлагаете делать? — поинтересовалась Жасмин.

— Чтобы выжить, нам придется остаться в пустыне и идти вдоль хребта, не приближаясь к нему до тех пор, пока не доберемся до ущелья. С этого момента наш путь ведет на запад. Если мои расчёты верны, в чём я более не уверен, через две недели мы увидим земли конунгов, земли северных кланов.

— Давайте соберем воду, поедим и отправимся в путь, — предложила Алекса. — Самый сложный участок пути позади. Раз горы перед глазами, вскоре мы доберемся до места назначения…

— И увидим снег! — добавила Офелия, расплываясь в улыбке.

Сердце

Для приграничного поселения, возведенного прямо в ущелье, между двух более или менее, равных по величине гор, город Сердце вызывал два общепринятых вопроса, которые терзают путников, прибывших в этот город в первый раз. Первый и, пожалуй, самый главный вопрос звучит в головах немного необычно. Кто в здравом уме решил построить в этом темном, пропитанном сыростью и влагой ущелье целый город? Ну и второй вопрос прозвучал бы менее броско, однако более загадочно. Как строители сподобились построить нечто такое, от чего у людей, приехавших сюда впервые, сразу появляются чувства гордости, восторга, ужаса и удивления?

Все дело в том, что ущелье было застроено строительными лесами, которые тесно переплетались между собой благодаря навесным мостам, вытянутым на достаточно большой высоте и протянутые от одной горы к другой. И без того темное ущелье, куда не мог попасть солнечный свет, над головами было загромождено деревянными зданиями, канатными лестницами, подвесными переходами, дорогами и подъёмниками из натурального дерева, хлопка и гвоздей. Более того, стоит поднять взгляд, как приходит понимание того, что дома высятся до самой вершины ущелья. Небольшие дома с плоскими крышами и обычными деревянными стенами так и нагромождались друг на друга, создавая некое подобие очень высокого многоэтажного здания, в котором, если посчитать количество окон, примерно двадцать этажей, вплотную поставленных друг к другу и прижатых к холодным стенам гор.

Такое количество домов подразумевало густонаселенный город. И это было точное представление того, что представляет Сердце. В ущелье и по строительным лесам ходило много народу. Больше, чем могло уместить поселение. К тому же по дороге, в самом низу, все время ездили телеги, перегруженные то ли железом, то ли углём. В самых светлых и теплых уголках города сложно было что-то увидеть до того момента, как глаза привыкнут и согреться, когда тело ощутит резкую смену климатического пояса. Из всех жителей и гостей в большей степени преобладали люди северных кланов, коих было на порядок больше людей императора. Всюду ходили суровые северные мужи, опустившие густые бороды и отрастившие пышные гривы. Их одежда ничуть не отличалась о той, что Алекса повидала на корабле, когда была похищена капитаном Бьорном. Все северяне были одеты в плотную одежду, с меховыми подкладками и плащами из овечьей шерсти; так же некоторые подвязывали на шею меховой шарф, сделанный из шкуры волка, зайца, лисицы и прочей живности, обитающей на той стороне ущелья. Так же впервые Алекса увидела женщин северных кланов, вызвавших у неё некоторые смешанные ощущения. Женщины с севера были очень образцовыми воительницами, одетыми ничуть не хуже мужчин и обладающих более или менее похожим телосложением. Это были широкоплечие северянки с большими торсами, часто выпученными животами, толстыми бедрами и большими ступнями. К тому же, у многих женщин было оружие, а лица некоторых украшали старые рубцы и шрамы. Сразу стало понятно, что они могут за себя постоять.

Ну и немногочисленные наёмники империи ходили по городу, чувствуя себя правителями ущелья, явно выпячивая грудь и показывая свой гордый нрав. Одна из таких групп наткнулась, а точнее намерено подошла к верблюдам, на которых ехала семья Алексы, преградила им дальнейший путь и стала задавать вопросы. Женщины молчали, говорил только Иван, прижимающий к груди немного подмерзшую Офелию, вжимающуюся в теплую одежду так, что мужчина был похож на её родителя. Он так и ответил наёмникам.

— Господа, позвольте вам представить моих наложниц Алексу и Жасмин, — говорил он сдержанным и достаточно самоуверенным голосом. — А это моя дочь Офелия. Мы решили навестить моего брата, живущего в северных землях, а заодно решить мелкие вопросы, касающиеся дележки земли, которую нам обещал ныне покойный батюшка.

— Не боитесь, что наложницы убегут? — поинтересовался сиплый наёмник, выделяющийся короткими ногами, но оттого не менее дерзким нравом. — Приковать бы их на цепи, господин.

— В этом нет необходимости, господа, — улыбался Иван. — Мои наложницы послушны настолько, что рот лишний раз не откроют. Они знают, кому принадлежат и что случится, если я рассержусь.

— Повезло вам, господин, — глядя на молодую наложницу, ухмыльнулся наёмник. — Наверное, немало денег вложили. Особенно вон за ту молоденькую и смазливую красотку.

Алекса понимала, что речь идёт о ней, но старалась не подавать вида и держала голову опущенной, как этого велел Иван. Он сразу предупредил, что их начнут расспрашивать и досматривать. Лучше сделать вид, что обе женщины его наложницы, а Офелия родная дочка. Девочке пришлось объяснять это несколько дней, чтобы она не сорвала ловкий маскарад. Назови Офелия имя настоящего отца и истинную цель визита, всем пришлось бы очень тяжко. Но Иван нашел общий язык с девочкой и пообещал показать снег, если она подыграет воображаемой игре, в которую очень любят играть взрослые. Когда она спросила, как называется эта игра, мужчина так же спокойно и довольно сдержано ответил «мы лжем, чтобы выжить».

К счастью, вопросов у наёмников более не возникло, и они запросто позволили верблюдам проехать. Ещё перед въездом в город, как раз прошлой ночью, Иван объяснил положение дел и пообещал доставить женщин не только в этот мрачный и величественный город, но и сопроводить до клана человека, которого Алекса назвала Бьорном. Для пересечения северных земель им оставалось сменить ездовых животных, купить теплую одежду и уточнить у местных расположение того самого клана, сделав это крайне осторожно и незаметно настолько, что конунг не заметит визита новых людей. На всё это Иван рассчитывал потратить целый день, а уже завтра с рассветом отправиться в путь. Теперь оставалось добраться до рыночной площади, где удаться выторговать трех верблюдов, которых нужно заменить на крепкую лошадь и непримечательный обоз.

Пробираясь вглубь ущелья, Алекса наблюдала за тем, как цветет жизнь в этом мрачном и холодном городе. Зря понадеявшись на то, что пошлость и похоть остались позади, в империи, она нашла опровержение своим предположениям, завидев на лестнице, расположенной всего в нескольких футах над землей, влюбленную пару женщин, целующихся над головами людей, проезжающих в сторону базара. Похоже, стыд их особо не волновал, что вызывало не слишком хорошие впечатления от северных земель. Может быть, всё дело было в менталитете материка? Алекса не хотела задаваться вопросами, поэтому оставила пару наедине друг с другом.

К тому же её ждал приятный сюрприз, поджидающий на широкой площади, где между гор, был организован очень людный базар. Везде, куда ни глянь, стояли телеги, столы и торговые палатки, забитые товарами, привезенными не только из империи Шадаш-Тарза, но и купленные в северных землях. На миг могло показаться, что здесь можно купить абсолютно любой товар, лишь бы деньги водились. Однако это представление оказалось крайне ошибочным, ведь товар здесь не покупали, а в большей степени обменивали. Народу было не протолкнуться и это сильно затрудняло проезд. Ивану, Предвестнице и Жасмин пришлось спешиться, чтобы пробраться вглубь рынка. И это того стоило.

Например, мужчина, торгующий телегами и лошадьми, запросто обменял двух верблюдов, а ещё бонусом предложил свою старшую дочь, которой недавно исполнилось двадцать. Не навсегда, конечно, но Иван мог с ней позабавиться. Мужчина решительно отказал торговцу, а взамен попросил у него девичью одежду. Раз у него есть взрослая дочь, он предположил, что у торговца найдется старая одежда для девочки. И Иван оказался прав. Чтобы не оставить покупателя в накладе, торговец принес большой тюк с вещами, который бросил на телегу и поцеловал Офелии ручку. Девочка элегантно ему поклонилась, даже немного устыдилась и убежала к маме. Последнего верблюда удалось обменять на взрослую одежду для одного мужчины и двух женщин. Не слишком молодой и не очень любезный торговец предложил за верблюда три шубы, несколько плащей, четыре пары обуви, шесть штанов и три кожаные куртки — вся одежда была с зимней подкладкой, что было очень кстати.

Пока Иван ловко совершал обмены, явно вхож в такие злачные места, Алекса увидела два высоких здания, расположенных прямо за базаром. Справа стоял двухэтажный трактир «В ущелье», из которого доносилась приятная музыка трубадуров и аромат вкусной еды. Эта постройка была возведена наспех, и это было заметно. Правая стена и лицевая сторона здания взяла крен, готовые обвалиться в любую минуту. К тому же, порог трактира был собран из остатков досок, который побросали друг на друга для вида. Слева же стояла более величественная постройка, с красивыми узорами на двери и зашторенными изнутри окнами. Как сообщил Иван, этот дом принадлежит конунгу северных народов. Туда не пускают без приглашения, а войти может только лишь тот, кого конунг вызвал сам. Алекса любовалась суровым величием одноэтажного здания, на которое вложили больше всего усилий и средств, а историк поведал о своём прошлом визите сюда.

Это было несколько лет назад, когда Иван только прибыл на материк и, сидя в доме отдыха города Шадаш услышал историю о суровых народах, проживающих на севере материка. Заядлый историк сразу же заинтересовался нравами северян, поэтому в тот же вечер нашел себе путников, с которыми без особых усилий добрался до этого ущелья. Оказавшись здесь, Иван несколько дней расхаживал по строительным лесам, обменивал всякие безделушки на рынке и как-то незаметно привлек внимания конунга, после чего был приглашен в его дом. Прибыв по приглашению в дом, он оказался в кругу друзей и семьи этого самого конунга и был принят так радушно, что в ту же ночь ему подложили одну из дочерей хозяина дома. У северян не принято торговать и заключать брачные союзы. Этот суровый народ готов обменяться и поделиться последней едой, предоставить теплую кровать и предложить свою жену, сына или дочь. Так у них заведено встречать добрых, приятных и хороших гостей, коим и оказался образованный, интеллигентный и воспитанный Иван Рогов. А вот лжецов, грубиянов и дикарей северяне не воспринимают. Они могут запросто перерезать такому гостю горло, если тот посмеет злоупотреблять гостеприимством.

Алекса очень внимательно выслушала историю и успела сделать для себя несколько важных выводов, которые, как она считала, помогут ей собрать войско. У неё уже был план, но с этими знаниями переговоры пойдут намного проще и легче, чего нельзя сказать в том случае, если бы она стала давить на гордость этих людей. С замашками герцогини лучше в дом к конунгам не соваться и это было верное решение.

Закончив с делами на базаре, Иван отогнал лошадь в стойло, а телегу к складам, где заплатил одну монету за охрану. Тюки он взял с собой, чтобы снять несколько комнат, в которых они смогут нормально отдохнуть, переодеться в теплую одежду и приготовиться к выходу. Оставался вопрос с провизией и охотничьим оружием и раз всё это можно приобрести только в трактире, всё группа направилась прямиком в обветшалое здание.

Внутри играла приятная музыка, преобладала дружелюбная обстановка, а из печи, находящейся на кухне, выходил приятный аромат жареного мяса, заполняющего дымкой всё помещение. Посетители приходили и уходили настолько часто, что дверь не закрывалась. Сложно было определить, чем занимается большая часть людей, однако, как и во многих других трактирах преобладало два увлечения: борьба на руках, бои без правил и игра в кости. Разумеется, посетители не обратили вниманияна новых посетителей, прибывших в город всего несколько часов назад, что позволило Ивану найти свободный столик и усадить за него женщин и девочку.

Когда все заняли места, к ним подошел широкий и довольно высокий трактирщик с черной густой шевелюрой и не менее броской бородой, опущенной пышной растительностью до округлого живота. Он взял заказ, получил оплату вперед и удалился на кухню. Заказ принесла его жена, очень похожа телосложением и цветом волос на Жасмин. Женщина улыбнулась девочке, разложила с подноса тарелки на стол и удалилась в направлении общего зала.

Алекса, да и все остальные так давно не ели прожаренного с картофелем куриного мяса, что налетели на тарелки с такой жадностью и голодом, словно у них кто-то собирался отобрать угощение. Прошло всего несколько минут и все четыре тарелки были совершенно пусты. Офелия даже облизала куриный сок со своей тарелки, испачкавшись так, что, видимо, пришло время купания. Иван не стал тянуть с отдыхом и снова подозвал стройную жену трактирщика. Женщина поняла, что группа уставших людей хочет отдохнуть и принять ванну, поэтому сразу выдала им два ключа от шестой и седьмой комнаты, находящихся друг напротив друга на втором этаже этого заведения. Жасмин как раз пошла с Офелией наверх, а Иван, недоверчиво разглядывая зал, попросил Алексу остаться.

Она задержалась напротив Ивана и когда мачеха с дочерью поднялись на второй этаж, он заговорил тихим голосом, будто бы боялся, что их могут услышать.

— Нам нужно найти карту, сударыня, — сказал он. — Я посетил всего одну деревню с той стороны ущелья, поэтому не представляю, как нам отыскать вашего Бьорна. Думаю, будет лучше, если мы не станем ходить всей толпой по трактиру, расспрашивая о карте и этом человеке.

— Вас что-то беспокоит, милорд? — поинтересовалась Алекса.

— Северяне любят сражаться, — пояснил он. — Они ценят силу, порядочность и уважение. Я уже говорил, чего они не переносят. И если все это объединить, можно с уверенностью сказать, что происходит на севере. Дело в том, что за ущельем не прекращается вечная вражда кланов, спорящих меж собой за земли, уважение и власть.

— Понимаю, — согласилась Алекса. — Нам не стоит привлекать внимания. Если сложиться так, что кто-то здесь ненавидит клан Бьорна, нам придется бежать.

— Именно! — подтвердил Иван. — Вот, что я предлагаю. Возможно, вам мой план не понравится, но я прошу его только обдумать.

— Я слушаю.

Иван огляделся по сторонам, заметил, что кто-то за дальним столом выиграл большую гору золота, обыграв противника в кости, склонился над столом, подставив локоть, и перешел на тихий шепот, который Алекса уже не могла нормально услышать. Ей пришлось наклониться к нему, чтобы понять суть плана.

— Сегодня мы проведем здесь ночь, — предложил он. — Я куплю необходимое оружие, проверю телегу, разберемся с вещами и утром будем готовы выступить в любую секунду. Проблема в том, что вы, сударыня, единственная, кто может описать Бьорна и получить необходимые сведения. Вот что я предлагаю. Завтра утром мы соберем пожитки, купим припасы и покинем пределы города. Когда обоз окажется на безопасном расстоянии, я и Жасмин останемся защищать вашу дочь, а вы вернетесь в город и выведаете все необходимое.

— Это разумно. Но почему вы не хотите пойти со мной?

— Я понимаю, что не заслужил вашего доверия, сударыня. Прошу вас, доверьтесь. Я не подвел вас в пустыне и не подведу в этот раз. Если мы оставим женщину с ребенком одних в лесу, может статься так, что к нашему возвращению их просто похитят. На телегу мне плевать, как и на вещи. Но девочка и Жасмин этого не заслуживают. Нам нужно точно определиться, как действовать, иначе нам нет смысла ехать на север. Там нет песка и жары, вот только опасности исходят от людей, которые нас запросто обворуют, а вас изнасилуют. Простите за мои слова, сударыня, но эти люди не пожалеют и трехлетнюю девочку.

Алекса тяжело вздохнула.

— Ладно, Иван, пусть будет по-вашему, — нехотя согласилась она. — В одном вы точно правы. Без точного плана нам нет смысла ехать на север. Бьорн сказал, что земли северных кланов расстилаются на тысячи и тысячи миль. Если будем идти не глядя, запросто потратим всю жизнь, блуждая в потемках.

— Значит решено?

— Отдохнем, а утром, когда вы покинете город, я начну расспрашивать людей.

Наживка

План с треском провалился. Стоило Предвестнице обратиться к трактирщику и задать вопрос про Бьорна, как словно из воздуха возникли люди конунга, предложившие пройти к господину. Они попросили «по-хорошему» и ей пришлось последовать за ними, иначе всё было бы на порядок хуже.

Двое северян взяли женщину под руки, вывели из трактира, перевели через улицу и завели в дом своего господина. Войдя внутрь, Алекса увидела круглый дубовый стол с красивым узором, за которым сидело двое несколько взрослых мужчин, одна женщина и девочка лет тринадцати. Жильё конунга было обставлено богато и со вкусом. Стены украшали шкуры убитых зверей, чучела диких тварей и оружие: щиты, огромные топоры, булавы и пики. Позади главного стула, где, видимо, сидел конунг, стоял камин, в котором потрескивали дрова. В помещении было очень душно, стояла легкая дымка еды, вызывающая легкую усталость и сонливость.

Алекса заняла место за столом, как этого потребовали люди конунга, и посмотрела на человека напротив. Это был суровый черноволосый северянин, похоже, живущий по принципу «жизнь до последней капли крови». Все лицо конунга было покрыто шрамами, следами от швов и затянувшимися рубцами, вызывающие только небольшой дискомфорт. Потом она посмотрела на остальных мужчин, коих за столом собралось ещё четверо, и поняла, по их телосложению, складу лица и широким плечам, что все эти люди сыновья или братья хозяина дома. Сильная темноволосая женщина, ещё минуту назад сидевшая за столом, прошла в дальнюю комнату и закрыла за собой дверь, оставив в обществе мужчин, видимо, свою дочь. Девочка была северянка, однако не обладала большим потенциалом воительницы. Она была стройной, ухоженной, хорошо одетой и покрашенной в косметику. Но темные глаза, такие же острые скулы матери, выражение лица и гладкие волосы выдавали в ней дочь конунга. Похоже, это она спала с историком Иваном, когда тот был здесь в прошлый раз. Но Алекса точно этого не знала, поэтому не стала строить глупые предположения и теории.

Когда оба северянина, приведших её в дом, обратились к своему господину и что-то сказали вполголоса, он отослал их прочь, а заодно отправил дочку куда-то. Стоило девочке встать, конунг посмотрел на гостью и скрестил пальцы в замок, положив тяжелые, волосатые руки на стол.

— Кто ты такая? — спросил он суровым и крайне жестким голосом. — И почему спрашивала про Бьорна?

— Меня зовут Алекса Масур, господин, — ответила она. — Я…

Не успела Алекса объяснить суть, как конунг прыснул и заржал так, что стол задрожал. Мужчины, сидящие рядом с ним, поймали настрой хозяина дома и захохотали в один голос с ним. Алекса терпеливо слушала, то ли насмешку, то ли злорадный смех, пока из соседней комнаты не вернулась девочка, принесшая глубокое блюдо с теплой водой, поставив его перед конунгом. Мужчины сразу замолчали и конунг, обладая правом старшинства, сунул руки в теплую воду и стал их намывать, после чего сполоснул рот и высморкался. Тогда девочка взяла поднос, обошла стул с высокой спинкой и поставила блюдо перед другим человеком, который сделал точно так же.

Любой здравомыслящий человек, увидевший это отвратительное зрелище, давно бы срыгнул обед прямо на стол. Мало того, что эти мужчины умывались, полоскали рот и сморкались в одну воду, так они ещё делали это с таким хладнокровием, будто бы это в порядке вещей. Но Алекса выдержала зрелище с достоинством, не поморщилась и вела себя гордо.

— Вы слышали это, ребята? — спросил мужчин конунг. — Она назвала меня господином. Теперь и вы будете меня кликать господином, иначе яйца отрежу!

Все снова расхохотались, а Алекса терпеливо молчала. Когда безумный смех прошел, и все мужчины умылись, девочка отнесла поднос в другую комнату и вернулась за стол.

— Послушай меня, женщина, — сказал конунг властным тоном. — Тут нет, и никогда не будет господ. Ты меня поняла?

— Прошу прощения, конунг, — кивнула Алекса. — Я совсем недавно в империи и только вчера прибыла в город. Как к вам обращаться?

— Конунга будет достаточно, — сказал он. — А теперь ответь на вопрос. Кто тебя послал?

— Меня никто не посылал, — сказала Алекса. — Я прибыла сюда по собственной воле и очень хочу встретиться с Бьорном.

— Если этот тот Бьорн, о котором я думаю, у тебя большие проблемы. Опиши мне человека, которого хочешь найти.

Алекса осмотрела мужчин, взглянула на девочку и тяжело вздохнула.

— Это рыжеволосый капитан корабля Забытая мелодия, конунг, — ответила она.

— Этого человека и вправду зовут Бьорн, — подтвердил конунг. — Впрочем, меня тоже зовут Бьорн. Видишь ли, у нашего отца было скверное чувство юмора, поэтому он всех своих сыновей назвал одним именем.

— Бьорн ваш брат? — уточнила Алекса.

— Именно так, — подтвердил конунг. — Мы с братьями называем его Пепельным Бьорном. Видела его ярко рыжие волосы, очень похожие на язык пламени? Отсюда пошло прозвище. И зачем тебе нужен мой брат?

— Мы познакомились почти четыре года назад, конунг, — сообщила Алекса. — Он похитил меня с Малых земель, привез в империю и продал на невольничий рынок. Но ещё на корабле мы много разговаривали. Я часто проводила ночи в его каюте. В одну зимнюю ночь он спросил меня о моей жизни, на что я рассказала ему историю и пообещала отомстить одному человеку. Ваш брат рассмеялся и заключил пари. Если я сбегу от господина, он останется должен. Он обещал мне выполнить одно желание, с которым я и прибыла на север.

— У меня дома беглая наложница, — вздохнул конунг. — И мой глупый брат дал ей слово. — Он посмотрел на мужчин, пронзил суровым взглядом женщину и после небольшой паузы спросил. — Чего ты хочешь, Алекса Масур?

— Свершить кровавую месть, — ответила она.

— И кого ты хочешь убить?

— Короля с Малых земель.

Алекса говорила сдержано, почти хладнокровно. У мужчин эти слова вызывали только улыбки, но женщина, сидящая за столом, была безразлична к насмешкам. Она пришла сюда, чтобы получить свою армию и не собиралась отступать.

— Скажи, где ты была последние три года? — спросил конунг, тяжело вздохнув. — Разве не слышала, что император проиграл одному королю с Малых земель?

— Я об этом слышала, — подтвердила Алекса. — Именно этого короля я собираюсь убить.

— Лихо, — ухмыльнулся конунг. — Решила, что сможешь одолеть того, кто одолел великого Дракона?

— Простите, конунг, — вздохнула Алекса. — Я не хочу никого обидеть, но вы, суровые люди с севера, прожили бок о бок с империей много веков. Разве нынешний император подходит на роль полководца? Однажды король, которого я хочу убить, назвал великого Дракона недобитой ящерицей. И я с ним полностью согласна. Император недоразвитый мальчик, которому захотелось поиграть в солдатиков. С такими стремлениями я диву даюсь, что он вообще смог найти Малые земли.

Конунг и все мужчины за столом расхохотались так, что стали колотить кулаками по столу.

— Эта женщина мне нравится! — все ещё закатываясь со смеху, сказал конунг.

— Мои мотивы более… приземленные, — добавила Алекса. — Я хочу убить подлого ублюдка, убившего моего отца, старшую сестру, брата и четырехмесячного племянника.

Мужчины сразу умолкли и продолжили слушать женщину.

— Но для этого мне нужна армия, — сказала Алекса, когда все замолчали. — Я готова предоставить вам железо, из которого вы выкуете оружие и доспехи. Так же у меня есть план, как добраться до Малых земель. Оказавшись там, я смогу свершить свою месть, а армия, которая мне в этом поможет, озолотиться так, что не одному капитану одинокого корабля, похищающему женщин, не снились такие деньги.

— Похвально стремление, — сказал конунг. — Но с чего ты решила, что мой брат предоставит тебе армию?

— Мне нужны только связи, конунг, — пояснила Алекса. — Не важно, кто разошлет весть, главное, чтобы люди услышали. Как я понимаю, северными кланами правят конунги, которые могут согласиться мне помочь. Их помощь будет неоценима, но мне нужны все. Вы тоже.

— Ты упомянула про деньги, — промолвил человек, сидящий по правую руку от конунга. — О каких суммах идёт речь?

— Мой муж герцог, — ответила Алекса. — В сокровищнице нашей семьи было почти миллион рупий, не считая всяких безделушек. Если вы согласитесь мне помочь, я расскажу свой план. Но уже сейчас могу сказать, что убью весь род Ивара Остина. Это очень богатые семьи, у которых денег не меньше. Оказавшись на Малых землях, вы будете грабить, насиловать и убивать. Заберете столько золота, сколько сможете погрузить на корабли. Могу добавить, что только в казне короля лежит столько денег, что этот дом трещал бы по швам, положи мы сюда всё золото, украшения, драгоценные камни. Это уже тысячи и тысячи миллионов. И это только деньги. Когда моя месть свершиться, вы сможете собрать женщин, которых оставите себе или продадите на невольничьем рынке.

— Хорошее предложение… — улыбнулся конунг.

— Этих денег хватит, чтобы оттеснить императора, — перебила Алекса. — Я видела, что творится на улицах города. Наемники притесняют власть северных кланов. Вашу власть, конунг. Если в северных землях появится большое количество золота, вы сможете начать торговлю с империей Шадаш-Тарза. Вы заставите императора уважать ваши интересы и влияние. Это не просто жалкий набег из-за пары тройки женщин. Мой план нечто такое, чего не делал ещё никто.

— И что это?

— Я изменю ход истории!

***

Ковыряясь зубочисткой в зубах, Иван смотрел на выезд из ущелья и часто поглядывал на девочку, играющую с привлекательной бабушкой. Пока Алекса добывала полезную информацию, он терпеливо ждал, когда они доберутся до следующего трактира, где он сможет побыть с Жасмин наедине. Эта женщина вызывала в нём волны страсти, про которые он позабыл. Она вдохнула в него частичку новой жизни и Иван, думая о ней постоянно, мечтал создать семью с этой женщиной, пережившей столько сложностей.

Жасмин и Офелия продолжали играть в догонялки, бегая вокруг телеги, пока из ущелья не появилось несколько всадников, среди которых была Алекса Масур. Она ехала в седле конунга, разговаривая с ним о чём-то очень важном. Когда дюжина всадников подъехала к телеге, Иван слез с козел, а Жасмин посадила девочку на телегу.

— Так это ты, друг мой? — расплылся в улыбке конунг. — Почему не пришел проведать старика? Моя дочь всё ещё в твоём распоряжении.

— Простите, милостивый конунг, — поклонился Иван. — Как видите, на меня была возложена ответственность за этих людей. Я боялся их подвести. К тому же, зачем обычному историку тревожить покой такого великого человека? Это было бы неучтиво с моей стороны.

— Глупости всё это, друг мой! — возразил конунг. — В моём доме тебе рады всегда. Когда будешь возвращаться, обязательно зайди в гости. И друзей можешь пригласить. Твои друзья — мои друзья, Иван.

— Благодарю вас, — поклонился историк.

— Теперь к более важным делам, — сказал конунг, когда Алекса спрыгнула с седла. — Женщина, — сказал он ей, — твой план мне нравится. Если всё сложится так, как ты этого хочешь, и мы вправду сможет выполнить задуманное, я поставлю статую в твою честь. Мои люди отправят ворона брату и сообщат об этом союзникам. Кто захочет откликнуться, следующей весной прибудут в Харен-Град, в самую душу севера. Думаю, мы сможем собрать достойную армию.

— Нам нужно ещё дождаться кораблей, конунг, — напомнила Алекса. — Раз флот императора потерпел поражение, сейчас его люди будут строить новые корабли. Я не знаю, сколько уходит времени на постройку кораблей, но мы тем временем соберем армию и подготовим людей.

— Это займет несколько лет, — согласился конунг. — Но нам спешить некуда. Я постараюсь собрать больше сторонников, а ты пока тщательно продумай план действий. Когда армия окажется на берегах Малой земли, все последуют за тобой. Не хотелось бы проиграть в первом сражении.

— Уверяю, этого не случиться. Я все подготовлю, конунг и свяжусь с вами через вашего брата Бьорна.

Конунг одобрительно кивнул и сунул Ивану какую-то бумагу.

— Это карта, друг мой, — сказал он. — Я отметил дорогу, по которой вам будет безопасно передвигаться. Не сворачивайте с пути, следуйте маршруту. А если на пути к вам кто-то пристанет, скажи, кто дал тебе карту. Алекса, а это тебе. — Он бросил большую и довольно тяжелую печатку с серым камнем в оправе. — Если понадобиться помощь, обратись к любому конунгу. Это кольцо неприкосновенности. Его может носить только тот, кто пришел с добрыми намерениями. Эта печатка передавалась в моей семье из поколения в поколение, поэтому дорожи ей. Она стоит дороже всякого золота.

— Спасибо, конунг Бьорн, — исполнила реверанс Алекса.

— День не будет вас ждать, дамы и господа, — улыбнулся он. — Иван, веди свой обоз на запад, в город моего брата Бьорна. Доберетесь до Вакнилии, передавайте ему доброго здравия.

Всадники развернулись и помчались обратно к ущелью, оставляя за собой небольшой столб пыли и следы подков на мокрых участках дороги. Алекса подошла к экипажу, обняла дочь и поцеловала её в лоб.

— Ты не замерзла? — улыбаясь, спросила она.

— Нет, матушка, — ответила девочка. — Мы с бабушкой, пока ждали, играли в догонялки. А кто были эти люди на лошадях?

— Мои друзья, — сказала Алекса.

— Хороши друзья, — вздохнула Жасмин. — Это и есть твоя армия?

— Лишь малая часть. Я бросила наживку, на которую клюнут многие влиятельные конунги, мечтающие разбогатеть в этой дыре. Нам остается ждать того дня, когда император снова совершит глупость. И раз есть свободное время, следует потратить его на более важные дела.

— Что вы задумали, сударыня? — спросил Иван. — И какое ко всему этому делу имеет отношение великий Дракон?

— Нет в нём величия, — сплюнула Жасмин. — Этот выродок приказал нас убить. Будь мы на корабле и сдержи он своё слово, нам бы не пришлось месяцами умирать под палящим солнцем пустыни. Теперь наш путь идёт на восток, а ведь мы запросто могли добраться до Бьорна на корабле.

— Было тяжело, — согласилась Алекса, — но я рада, что мы попали в гости к этому конунгу. А насчёт императора не переживайте. Он был, есть и будет глупым мальчиком, считающим, что жизнь — игра, а люди — солдатики, которыми можно поиграть в войну. Этот самолюбивый Дракон ещё не понимает, с кем связался и для кого строить свой флот. Но скоро узнает. Три года и он всеми фибрами тела почувствует на себе ярость женщины, готовой пойти до конца, лишь бы свершить кровавую месть. Мальчик это поймёт, но будет слишком поздно.

— Только не говорите, что собираете армию, чтобы убить императора Шадаш-Тарза, — задумался Иван.

— По одному правителю за раз, милорд, — улыбнулась Алекса. — К тому же Дракон слишком жалок и не так важен. Ещё не хватало распылять силы на глупцов, которые и так проиграли свою главную схватку. Прибыв в мой дом, он считал, что одержав несколько побед, уже властелин всего мира. Опыт наглядно показал, что случается с глупцами, возомнившими себя непобедимыми Драконами. Я не пойду по его стопам и не стану совершать таких опрометчивых поступков. Нет, я поступлю намного проще. Когда конунги соберут свой совет, мы снарядим небольшое войско, чтобы обокрасть одного очень мерзкого торговца железом. Если память мне не изменяет, его зовут Парасат. С необходимым количеством железа северяне смогут изготовить хорошее оружие и доспехи. Дело остается за малым. Чтобы отомстить, мне нужно попасть домой. Кто-нибудь уже понял, как я это сделаю?

Жасмин и Иван переглянулись и повели плечами.

— Вам нужен корабль, — ответил Иван. — Но для армии одного корабля недостаточно. Тут нужен…

— … флот, — улыбнулась Алекса. — Один глупый мальчик как раз его строит. Вот он удивится, когда я его заберу. Интересно, кто-нибудь хоть раз обкрадывал Дракона?

— Ты хочешь обворовать этого идиота? — вскинула брови Жасмин.

— А что? — спросила Алекса. — Если император снова пойдёт на Ивара Остина, его ждет очередное поражение. Люди не живут вечно, поэтому дожидаться следующего поражения я не стану. Заберу флот себе и использую его по назначению.

— Ваши новые друзья уже в курсе, кого вы хотите обокрасть? — спросил Иван.

— Я расскажу им об этом, когда придет время. Но не волнуйтесь, милорд. Дракон ведь сам хотел захватить королевство Шарджа. Какая разница, кто это сделает? Он может и дальше проигрывать, а может доверить это дело взрослым людям, понимающим ход мыслей безумца Ивара Остина.

«Я понимаю Ивара Остина, — подумала Алекса. — Да, конечно, понимаю. Ведь я тоже стала безумной».

Первый снег

Это было самое незабываемое приключение, на какое может рассчитывать трехлетняя девочка. Оказавшись на севере, она все время смотрела в оба глаза, часто не хотела долго засыпать, боясь упустить что-нибудь очень важное. Юг материка был скуден на ландшафт и события, коих в северных землях было в избытке.

В самый первый день путешествия, выбравшись на большую дорогу, названную трактом, она стала свидетелем ситуации, в которой она бы не оказалась, оставшись рядом с отцом. А ведь все началось с того, что другая телега, ехавшая в ущелье, попала задним колесом в яму и не могла выбраться. Людям — пожилой паре и их молодому сыну — очень нужна была помощь, поэтому Иван не остался в стороне и помог вытянуть обоз на дорогу, за что прекрасные люди дали Офелии целый куль спелой малины. Поделившись с матушкой бабушкой и Иваном, она весь остаток дня уплетала за обе щеки угощение, разглядывая величественные деревья и вслушиваясь в пение птиц.

Для девочки, которая раньше не видела ничего кроме песка, лес стал настоящим открытием. По левую руку всю дорогу красовались величественный хребет, который не успел наскучить, а вокруг открылся целый мир, меняющийся день ото дня. Сначала это была небольшая роща с высокими и очень старыми деревьями. Иван сказал, что эти деревья называются дубами и они самые старые жители этого мира. Выбравшись из небольшой рощи на открытое пространство, Офелия увидела бескрайние зеленые луга, засеянные не только зеленью, но и золотой пшеницей, прекрасно переливающейся на солнце. Полям не было видно конца и девочка, стараясь не упустить какую-нибудь важную деталь, все время крутила головой, ерзала в телеге, переползая из стороны в сторону. Самое веселое в приключении было то, что стоило заскучать от бесконечных полей, как ландшафт снова изменялся, предлагая окунуться в сказочный лес, наполненный дикими животными. Иван однажды поймал дикого волка, выстрелил в него из лука, после чего унес тушу за дерево и долго провозился с ней там. На вечер Офелия впервые попробовала волчье мясо, вкус которого был очень уж вкусным, но чуточку странным. Ещё через несколько дней на телегу, прямо с ветвей деревьев прыгнула дикая рыжая красавица, которая называлась белкой. Девочка завизжала от удивления и очень пристально вглядывалась в рыжую красавицу, пока та, заскучав, не запрыгнула на плечо бабушки и с неё не перепрыгнула на ближайшее дерево, вызывая восторг не только у ребенка, но и поразив своим поступком всех взрослых.

Офелии больше не приходилось спать на песке, жесткой земле и подкладывать под себя мягкую одежду. Теперь у них всегда было место для ночлега. На дороге встречалось много деревень, в которых жили удивительные люди. В одной такой деревне их приютила пожилая женщина, хромающая на левую ногу и ходящая по саду только с тростью. Иван вызвался добровольцем и принялся устраивать на её земле порядок. Он быстро перекопал весь сад, поменял гнилые доски в заборе, а ещё починил пороги старого дома. Матушка и бабушка не остались в стороне и помогли женщине по хозяйству. Обе натаскали с реки воды, выстирали грязные вещи, вымыли полы и полили грядки, после чего приготовили ужин и улеглись спать. В том доме Офелия спала на жестком сундуке, но сундук тот стоял прямо перед окном, что позволяло девочке всю ночь выглядывать в окно и любоваться звездным небом. Она так этим увлеклась, что совсем не выспалась. Утром же, когда Иван доделал все дела и матушка с бабушкой приготовили завтрак, после чего все плотно покушали, было решено, что пора ехать. Взрослые неспешно собрались, поблагодарили за гостеприимство и покинули дом, отправляясь в очередное приключение, полное самых невероятных событий.

На одиннадцатый день этого увлекательно путешествия, когда все очень устали и хотели отдохнуть, Иван начал искать место для привала. Поселений поблизости не было, назад никто возвращаться не хотел. Начало темнеть, поэтому он остановил телегу на дороге, а сам прошел в лес. Пока матушка и бабушка его ждали, Офелия спрыгнула на землю, подтянулась и перешла дорогу. Где-то в сумерках она увидела силуэт старой постройки, находящейся за густой листвой и деревьями.

— Матушка, там дом, — указала она, и взрослые посмотрели в том направлении.

Бабушка Жасмин слезла с телеги и пошла в том направлении, куда ушел Иван. Через несколько минут они вернулись и историк, заметивший постройку, повернул на бездорожье, чтобы забраться на холм и постучаться в гости к жителям обветшалого дома.

К сожалению, строение было давно заброшенным. Небольшая однокомнатная избушка, в которой было темно и пусто, давно заброшена. Углы, окна и старая разбитая печь обросли паутиной, полы были очень грязными, а часть крыши, в самом углу, прямо над печью, отсутствовала. Оставалось надеяться, что ночью не будет дождя и сырой домик сможет стать временным прибежищем путешественникам, уставшим в дороге.

Было решено провести ночь в этой обветшалой избе. Бабушка Жасмин и Иван заняли единственную комнату, а Офелия с матушкой постелили себе лежанки на кухне, разложившись рядом со старой избой, из которой дул прохладный сквозняк. Когда все поужинали за столом, Иван взял бабушку за руку, отвел её в спальню и закрыл старую, побитую дверь, оставляя Офелию с матушкой. Они ещё несколько минут сидели за столом, на котором горела маленькая свечка. Алекса читала, а Офелия, сидя на скамейке, выглядывала на улицу, пытаясь разглядеть под сенью листвы звезды.

— Матушка, что будет, когда мы доберемся до места? — спросила она, явно скучая.

Алекса подняла глаза и тяжело вздохнула.

— Скучаешь по дому? — спросила она.

— Только по папе, — призналась Офелия. — Вот если бы ему тоже можно было с нами поехать. Теперь он дома, совершенно один. И мне его жалко.

— Твой отец не мог с нами поехать, Офелия, — сказала Алекса. — Он строит флот для императора.

— А вы по нему скучаете?

— Совсем чуть-чуть, — улыбнулась Алекса. — Но у меня есть ты, дочка. А это самое главное. Ты моё самое главное сокровище, дочка.

Офелия тяжело вздохнула и улыбнулась, покосившись сначала на матушку, а потом на запертую дверь, за которой ночевали бабушка Жасмин и Иван. Дом был очень старым, поэтому голоса и звуки хорошо передавались из одной комнаты в другую. Девочка стала слышать очень сдавленные звуки, похожие на скрип половицы и женские стоны.

Вслушиваясь в это, Офелия вспоминала слова Локмании. Привратница дома Грёз говорила ей о том, что взрослые люди иногда влюбляются друг в друга и любят до конца жизни. Но эта любовь не такая, как матушка или отец любят своих сыновей и дочерей. Взрослые должны скрывать эту любовь, поэтому остаются наедине, часто спят в одной постели и укрепляют это чувство. Так же привратница отметила, что благодаря этому на свет появляются дети. Трехлетняя девочка не знала, откуда берутся дети и не понимала, как любят взрослые. Она была рада тому, что у неё есть матушка, а бабушку полюбил Иван. Иван хороший человек, с которым она никогда не скучает. И раз уж все друг друга любят, значит всё хорошо.

***

Утром, когда все проснулись, экипаж снова отправился в путь. На этот раз по дороге встретилась небольшая деревня на тракте, где был трактир, в котором она с матушкой, бабушкой и Иваном заночевали. Это был уже четырнадцатый день путешествия и запасы еды заканчивались. Иван так же сказал, что ехать им осталось не так уж много, поэтому можно отдыхать намного чаще, чем раньше. Так было решено остаться в этом поселке на несколько дней.

Офелия не знала, как называется деревня и все же ей удалось найти общий язык с другими детьми. Языка она их тоже почти не понимала. Говорила сухо, могла ответить на пару простых вопросов и сказать несколько слов на ломаном языке. Но это не помешало завести пару друзей.

Тем же вечером, когда они приехали, а матушка с бабушкой пошли на речку, Офелия присоединилась к местным детям и стала играть в догонялки. Как она поняла из их слов, бегать можно только по деревне, а убегать на дорогу запрещено правилами. Оказавшись в невыгодной ситуации, девочка рванула на речку, где перепрыгнула через забор, ловко пробежала под коровой, чуть не сбила человека с пустыми ведрами и махнула за угол избы, скрывшись из вида преследователей. Она так устала и выдохлась, что склонилась на корточки и припала к земле, стараясь перевести дыхание. Пока преследователи пытались поймать другую добычу, Офелия посмотрела на брошенную кем-то телегу, за которой, стоя на коленях, стирала матушка и бабушка. Они о чем-то говорили, и Офелии стало это интересно. Чтобы не попасть на глаза детей, она юркнула в высокую траву и прокралась к телеге, под которую улеглась и посмотрела на родителей.

— Ты ему ещё не сказала? — спросила Алекса, оттирая пальцами пятна грязи на платье дочери.

Они почему-то говорили вполголоса, поэтому Офелия сделала ещё один шаг и вытаращила ушки на макушки.

— Боюсь, он воспримет это не так, как я бы этого хотела, — ответила Жасмин. — У меня всегда были непростые взаимоотношения с мужчинами, но это уже что-то совсем ненормальное.

— Тебе придется об этом рассказать, — настояла Алекса. — Сейчас, пока срок недостаточно большой, Иван может и не заметит. Но что будешь делать, когда живот начнет расти? Беременность это бремя для двух человек. Тебе ли не знать.

— Знаю… — вздохнула Жасмин. — Но я боюсь, что опять случится беда. Родила четверых детей, а все равно осталась в полном одиночестве. Говарда убили, Лару отобрали, мой бедный Тобис скрывается от короля, а последнего сына я даже не увидела. Император отобрал своего наследника, словно я не имею к нашему сыну никакого отношения. А ведь это я мать, Алекса! Я родила мальчика. Так почему мужчины считают, что у них есть право отбирать наших детей? Где здесь справедливость?

— Мир всегда был суров к женщинам, — промолвила Алекса. — Мы это знали, Жасмин. Девочек с самого детства воспитывают, как свиней на убой. Всё для мужчины, который рискнет и осмелиться жениться на тебе. Если бы не мой добросердечный и мягкий отец, я бы давно сгинула в твердыне. Такова судьба женщин, зависимых от мужчин. Знаешь, а ведь хочу это изменить. Когда Офелия займет трон королевства Шарджа, я изменю большую часть законов, чтобы сделать женщин равными мужчинами. Может тогда никто не станет вытирать об нас ноги и считать, что мы кому-то обязаны. Честно говоря, я не знаю, какие законы в княжестве Патус, но ты все равно должна рассказать Ивану. Он отец вашего будущего ребенка. И чем дольше ты будешь это скрывать, тем больше может быть последствий этих решений. Одно знаю точно. Я тебя в обиду не дам. И если он выставит свои права на вашего ребенка, я перережу ему горло, но не позволю забрать ещё одного брата или сестру. Хватит с меня потерь.

— Так говоришь, словно мы полноценная семья, — улыбнулась Жасмин. — Алекса, мы обе знаем, что я не твоя мать. Я всего лишь вдова твоего покойного отца, которая не претендует ни на земли, ни на имя. Я одинокая Жасмин Рема, оставшаяся без мужа и детей.

— Я и Офелия — мы твоя семья, Жасмин! Да, мы не полноценная семья, но мужей не выбирают. И родственников тоже. Ты мать моих братьев и сестры. За тебя я убью любого, кто посмеет обидеть твоего ребенка.

— Спасибо за добрые слова, дочка… — улыбнулась Жасмин. — Если ты не возражаешь, я бы хотела поговорить с Иваном и рассказать ему о том, что жду ребенка.

— Иди, — сказала Алекса. — Я закончу.

Когда бабушка встала с колен, поправила платье и пошла в сторону трактира, матушка рассержено бросила мокрое платье в таз и рухнула на землю. Офелия не знала, откуда у матушки взялась эта злость, поэтому вылезла из-под телеги и не спеша подошла к ней.

— Подслушивать нехорошо, Офелия, — промолвила Алекса.

— Простите, матушка, — опустила голову девочка. — Скажите, а правда, что у бабушки будет ребенок?

— Правда, дочка, — тяжело вздохнула Алекса. — У твоей бабушки будет малыш, который станет твоим дядей или тетей.

— Так ведь он будет совсем маленьким.

— Об этом мы поговорим, когда ты станешь чуточку старше.

Офелия подняла глаза и увидела тревогу в лице матушки. Алекса была чем-то обеспокоена, и это очень волновало трехлетнюю девочку.

— А почему вы сердитесь?

— Я не сержусь. Любовь у взрослых — сложное чувство. Дело в том, что Жасмин была женой моего папы, твоего дедушки. Они очень любили друг друга. Но он умер, а она… спит с другим мужчиной, словно моего отца никогда не было. Мне очень грустно из-за этого, понимаешь? Твой дедушка заслужил большего, чем просто память. Он заслужил уважения и любви. Я понимаю, что у неё не было особого выбора. И всё равно это немного обидно. Ты ещё совсем маленькая, Офелия. Поэтому не все можешь понять. Обещаю тебе, когда станешь чуточку старше, мы поговорим об этом, и ты всё поймешь.

— Кажется, я уже понимаю… — задумалась Офелия. — Матушка, вы ведь скучаете по своему папе. Я права?

— Иди сюда, глупышка. — Алекса прижала дочь мокрыми руками к груди, поцеловала в макушку и тихонько рассмеялась. — Может быть, ты права, Офелия. Я и вправду скучаю по папе. У меня никогда не было мамы, а теперь нет и отца. Но я рада, что теперь у меня есть ты. Вместе мы преодолеем любые трудности и сможем зажить так, как этого заслуживает настоящая семья.

— А папа будет с нами? — с надеждой спросила Офелия.

Позади неё послышались тяжелые мужские шаги, быстро приближающиеся к реке. Офелия обернулась и увидела большие ноги. Ей пришлось поднять глаза, чтобы посмотреть в лицо человека, подошедшего к ним.

Это был очень высокий, широкий и страшный человек с маленькими зрачками, приковывающий взгляд и красивыми рыжими волосами с густой бородой. Он был одет как северянин, но Офелия впервые увидела такое большой окровавленный топор, который этот незнакомец держал в руке.

— Не дождался? — улыбаясь, Алекса встала с земли и обернулась всем телом к суровому северянину.

Он оценил матушку взглядом, если его глаза вообще способны были видеть, потом бросил взор на девочку и встал на корточки перед ней.

— Как тебя зовут, малышка? — спросил он протяжным и мрачным голосом, охрипшим из-за северных ветров.

Офелия тоже поднялась, поправила подол платья и поклонилась.

— Меня зовут Офелия Аль Салил де Оран, господин, — громко и четко сказала она.

— А я Пепельный Бьорн, — представился суровый северянин. — И откуда ты у нас взялась?

— Из империи, — уже не слишком уверено ответила Офелия.

— Прекрати допрашивать и пугать мою дочь, Бьорн! — Алекса скрестила руки на груди и обратила на себя все внимание мужчины. — Как ты нас отыскал?

— Брат написал письмо, — поднявшись в полный рост, ответил Бьорн. — Я ждал тебя неделю назад. Потом мне просто надоело ждать, и я решил вас встретить. Думал, что на тебя кто-нибудь напал. Но я даже не ожидал увидеть… ребенка.

— А чего ты ждал? — возмущенно спросила Алекса. — Ты сам меня продал, забыл?

— Ты ведь сказала, что сбежишь, — ухмыльнулся Бьорн.

— Я и сбежала. Но попутно ещё и дочку родила. Не рад меня видеть?

— Ещё как рад, Алекса Масур. Брат мне рассказал о том, зачем ты прибыла на север. Все же решила пойти до конца? Хочешь отомстить?

— Я живу только местью, Пепельный Бьорн! — твердо заявила Алекса. — Ты дал мне слово и поклялся, что выполнишь мою просьбу, если я сбегу от своего господина. Ты уже получил свои деньги за мою продажу, а я сбежала. Теперь мы поквитались за похищение, но с тебя обещанная награда. Собери мне армию, Бьорн.

Рыжеволосый человек расплылся в улыбке, бросил взгляд на девочку и резко схватил Алексу за шею, чем очень сильно напугал Офелию. Она вскрикнула, испугавшись за матушку, но потом увидела в её глазах и на устах улыбку. Оказалось, что страшный человек совсем не душит, а просто держит за горло.

— Ты сдержишь своё слово? — улыбаясь, спросила Алекса.

— Позволь напомнить, что за тобой ещё остался должок, — заявил Бьорн.

— Ты меня знаешь. Я сдержала одно слово, сдержу и другое. Речь не об том, что я тебе должна. А в том, что должен ты. Армия, Бьорн! Ты дашь мне эту клятую армию, или я ошиблась, заключив сделку с таким человеком?

— Прекрати на меня наговаривать, Алекса. Пока ты была в пути, мы с братом посуетились и разослали вести союзникам. Весной мы встретимся…

— Знаю, — перебила Алекса. — Твой брат говорил о душе севера. Как я понимаю, это какой-то город, построенный в самой глубине северных земель. Меня не волнует, кого вы собираете, и когда будет встреча. Я спросила именно тебя. Ты сдержишь своё слово? Поможешь мне отомстить королю с Малых Земель?

— Помогу, если ты меня поцелуешь, — расплылся в улыбке Бьорн.

Алекса вскинула бровь, отмахнула его тяжелую руку с шеи и улыбнулась.

— Ты сам мог это сделать с самого начала, — сказала она. — Я не виновата, что ты не воспользовался положением.

Когда северянин поцеловал матушку, Офелия отошла к реке и посмотрела на безмятежную водную гладь. Вода была такой спокойной, что ей стало интересно, как далеко и глубоко уходит река. Пока она наблюдала за водой, с неба начали падать белоснежные пушинки, очень похожие на те, что она видела во сне.

— Вот и снег пошел, — улыбнулась Алекса. — Офелия, ты видишь?

Девочка подняла глаза и улыбнулась.

— Снег лучше огня… — промолвила она. — Это самое красивое место на земле.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ: ЗАБЫТАЯ МЕЛОДИЯ

Совет, на который пришло тринадцать конунгов, единогласно поддержал план иноземки Алексы Масур. Причиной тому стала сильная поддержка всех братьев Бьорнов, коих на совете было четверо. Было решено подготовить почву для начала войны, выждать подходящее время. В империю Шадаш-Тарза было отправлено порядка двухсот разведчиков, устроившихся на работу в шахты торговцев Парасата и Дауда, а так же на верфь императора.

Идеального момента для нападения пришлось ждать больше трёх лет. За это время Алекса получила свою армию, ведь к ней присоединилось ещё семь конунгов, из-за чего численность войска стала составлять десять тысяч солдат. Больше, на что она рассчитывала. К тому же, император построил достаточное количество кораблей, способных доставить эту армию к Малым Землям. Оставался последний момент с железом, которое Алекса собиралась выкрасть у Парасата и своего бывшего господина Дауда. Но теперь нужно было дождаться, когда сойдет лед, подтает снег, что позволит Забытой Мелодии совершить кражу тысячелетия.

Затишье

— Ненавижу эту дыру! — бросив снег в стену дома, выкрикнула Офелия. Она тряхнула волосы тыльной стороной руки, слепила ещё один снежок и так же яростно бросила его в стену.

За всем этим абсурдом следила Ингрид, двадцатитрехлетняя подруга Офелии, ставшая для неё единственным другом в этом городе на берегу реки. Рыжеволосая северянка мало чем отличалась от своих сверстниц, родившихся на севере материка. Она была широкоплечей, плотной и уже ловко владела топором, приготовившись к предстоящей войне. Ингрид была старшей дочерью Бьорна, но её рыжие волосы были намного темнее и передались от покойной матери. Так же эта женщина была пухлощекой и с широким лбом. Она обладала весьма суровый нравов, но добрым взглядом карих взгляд и уступчивостью в разных моментах.

И раз уж Алекса Масур, прибыв в город Вакнилию, сразу понравилась Бьорну, его дочери оставалось только принять Офелию и всюду за ней приглядывать, пока их родители спят в одной кровати и по несколько часов нежатся утром в постели. Они стали сводными сестрами, у которых не было общих интересов, но были теплые дружеские отношения, коих у прибывшей девочки не было и не будет.

Офелии недавно исполнилось семь, но она намного раньше начала показывать свой гордый нрав, огрызаясь на всех детей поселения. Её начало злить, что матушка стала проводить больше времени с этим конунгом Бьорном, оставляя дочь где-то в стороне.

— Чего ты бесишься, Офелия? — улыбнулась Ингрид.

— Я три года ждала, когда матушка решиться поехать домой! — бросив очередной снежок, рыкнула Офелия. — Но теперь она заявляет, что нам нужно дождаться схода снега! Почему каждый раз она находит глупые оправдания?! Я хочу встретиться с отцом. И я устала жить в этой глуши, где на меня всем плевать!

— Понимаю, что тебе непросто, — промолвила Ингрид. — Но, Офелия, корабль не сможет добраться до империи прямо сейчас. Нам нужно ждать, когда растают льды. Я не пытаюсь никого защищать, просто мой брат хорошо знаком с мореходством и прекрасно понимает, в какое время лучше всего отплывать. Наберись немного терпения. Думаю, уже через несколько дней мы выйдем в море. А там и до твоего дома недалеко. И глазом не успеешь моргнуть, как встретишься с отцом.

— Прости, Ингрид, — выдохнула Офелия. — Я так устала от всего этого. Матушка каждый день проводит в кабинете, бабушка и Иван заняты воспитанием сына, а я, как полная дура, сижу на месте и жду, когда мы отплывём. Это ожидание раздражает. Я хочу быть полезной.

— Позволь напомнить, что сказала Алекса. После войны ты станешь королевой, Офелия. Не знаю, чем занимаются королевы, но у нас, на севере, после очередной стычки кланов дел столько, что нет времени посидеть. Все время нужно что-то ремонтировать, собиратьостатки оружия, хоронить мертвых. К тому же, мы всегда готовимся к очередному нападению. И тебе, как королеве, придется заниматься насущными делами. Считай, что сейчас у тебя небольшое затишье перед тяжелой работой, от которой, уверяю тебя, ты уже не сможешь отмахнуться.

Офелия села рядом и совсем обмякла. Она никогда не хотела становиться королевой, тем более быть правителем земель, которые разорят во время войны. Эти три года привнесли перемены в жизнь маленькой наследницы.

А ведь всё началось с обычного приезда в этот город. Первые дни конунг Бьорн отмечал приезд своей хорошей подруги. Люди кутили несколько дней, после чего начались приготовления к зиме. Жители города начали собирать пшеницу, готовить поля для следующего года и копаться в огороде. Жизнь здесь кипела, чего не скажешь о существовании трехлетней девочки, оставленной на попечение бабушки, пока матушка была в отъезде. Офелии никто не сказал про собрание, на которое Алекса, Бьорн и несколько солдат неожиданно уехали. Их не было несколько недель и Офелия начала подозревать, что мать её просто бросила. Но вскоре Бьорн вернулся и всё изменилось. Теперь матушка жила в доме этого мужчины, спала в его спальне, готовила ему обед и называла это необходимостью. Офелия много раз спрашивала о любви к отцу, про которую матушка, похоже, позабыла. Но Алекса отмахивалась и продолжала называть всё это необходимостью, уверяя дочь в том, что она до сих пор любит только отца.

Этот обман мог продолжаться довольно долго. Но зима быстро закончилась, началась первая весна в этом городе и матушка, оставив свою дочь с бабушкой, снова уехала. В этот раз их с Бьорном не было всю весну и всё лето. Они вернулись после рождения Сергея, очередного сына Жасмин. Долгие семь месяцев Офелия жила с бабушкой, думая, что мать оставила её здесь навсегда. Когда же они вернулись и привезли Ингрид, девочка могла обрадовать мать тем, что выучила язык этих людей, а сейчас свободно разговаривает на языке княжества. Вот только Алекса не обратила на это никакого внимания, все сильнее и сильнее отстраняясь от дочери. Теперь Офелии приходилось проводить все время со своей сводной сестрой, бегающей за ней по пятам, словно та находится под надзором.

***

Высунув голову из-под теплой шкуры медведя, Алекса открыла веки, подтянулась и увидела Бьорна, стоящего голым у окна. Он не заметил, что она проснулась и смотрит на его обтянутую толстой кожей и волосами суровую спину и плечи.

— Не боишься простыть? — улыбаясь, спросила она.

Бьорн обернулся, показал строгий взгляд и тяжелой поступью направился к кровати.

— Я давно не ребенок, Алекса, — подойдя с бока, ответил он. — Тебе об этом Офелию стоит спрашивать.

— А что с ней?

— Опять злилась всё утро. Ингрид вывела её на улицу, чтобы та остудила свой пыл.

— Она и тебе что-то сказала?

— Ну, меня в гостиной не было, но и здесь все было слышно. Твоя дочь называет меня ублюдком с севера, который держит вас в заложниках.

— Всевышние силы… — закатила глаза Алекса. — Прости её за это, Бьорн. Офелия скучает по отцу, и каждый день донимает меня поездкой. Я думала, здесь она успокоиться, найдет себе занятие и отдохнет перед войной. Видимо, я слишком плохо знаю свою дочь.

— С вашего прибытия прошло три года и шесть месяцев, — напомнил Бьорн, усевшись на край. — Девочка выросла, а ты этого не заметила, потому что всегда была занята своими делами. Все эти поездки, планы, работа с картами и тренировки.

— Я ведь это делаю ради неё…

— Вот и попробуй объяснить семилетней девочке.

— Слушай, а как ты воспитал сына и дочь? — поинтересовалась Алекса. — Как поняла, Ингрид много лет провела на самом краю севера, с твоим братом. Почему она ведет себя… нормально?

— Во-первых, я отдал свою дочь на обучение, когда ей было пятнадцать. Разница очень большая. Во-вторых, девочкам нужна не только мать, но и отец, способный крикнуть и наказать. Я нечасто наказывал дочь, и всё же строгое воспитание помогло сделать Ингрид настоящей воительницей. В-третьих, ты сама отдаляешься от дочери, делая это намерено. Детям нужны родители. Так о каком воспитании может идти речь, если отец Офелии находится на юге, а мать все время проводит со мной? Разумеется, семилетняя девочка будет ревновать. Поговори с ней, покажи, что она до сих пор для тебя на первом месте.

— Так и есть! — заявила Алекса. — Но я была занята планами….

— Знаю, и это отвратительное оправдание, Алекса. Попробуй на один день забыть про месть и просто проведи время с дочерью. Если и дальше будешь так себя вести, боюсь, твоя будущая королева не оценит такого воспитания. И кто знает, чем все закончится? Может быть, после коронации она захочет убить того, кто испортил ей жизнь? Меня, например. Ведь она считает, что это я забрал всё твоё внимание. А мне бы не очень хотелось умирать по прихоти молодой и очень своенравной королевы.

— Хватит делить шкуру не убитого зверя, Бьорн, — нахмурилась Алекса. — Изучая каждый день в документы, я все сильнее убеждаюсь, что эта победа обойдется нам очень дорого. Война — мероприятие затратное, а наш противник не такой дурак и глупец, каким его выставлял императора. Ивар Остин не отдаст корону только потому, что мы его об этом попросим. Нам нужен план…

— Хватит, Алекса! — резко перебил Бьорн. — Ты себя слышишь? Каждый день одно и то же. Ты замолкаешь только в те моменты, когда мы занимаемся любовью. Я тоже устал от этих разговоров. А теперь представь, каково твоей дочери. Сегодня никакой работы и разговор о войне. Вставай, одевайся и иди, поговори с Офелией, иначе я сам с ней поговорю и обвиню во всем тебя.

— А ты меня заставь встать. — Алекса улыбнулась, словно бросила конунгу вызов, на который он охотно ответил.

Бьорн впился ей в шею, вынуждая капитулировать. Алекса могла бы побороться с сильным мужчиной, но его поцелуй, эти страстные ласки, не позволяли ей этого сделать. Она отдалась воли случая, позволяя этому рыжеволосому конунгу забраться под шкуру медведя. Она схватила его за волосы, вынуждая переключиться на губы, и отвела ногу в сторону, позволяя лечь между бедер.

Он воспользовался приглашением.

Наслаждаясь близостью с рыжим северянином и невольно сравнивая его с другими мужчинами, Алекса понимала, что нашла совершенного мужчину. Если с жестоким и порой грубым мужем ей приходилось контролировать Карла, ибо тот мог сделать больно, а совсем неопытного господина нужно было учить, с Бьорном она чувствовала себя настоящей женщиной, любимой и желанной для этого человека. Суровый северный народ может показаться грозным и опасным противником, чего не скажешь об их страсти в постели. Это очень горячие мужчины, знающие и чувствующие женщину так, как этого не может никто другой. В близости с ними нет места грубости, настойчивости и боли — это чистая любовь и страсть, утягивающая в омут наслаждения, тянущийся часами. Часы настоящего блаженства. О чем ещё может мечтать обычная женщина, требующая мужского внимания и любви? Бьорн дарил всё это в избытке.

Ближе к полудню, получив своё удовольствие и доставив его прекрасной женщине, Бьорн встал с постели, поцеловал, лежащую на животе, красавицу в плечо и направился в гостиную.

За столом были дочь и падчерица, занятые своими делами. Ингрид точила лезвие топора, то и дело выглядывала в окно, а Офелия читала очередной учебник, полученный от этого иноземца Ивана. Бьорн подошел к белоснежной печи, убрал заслонку и вытащил голыми руками ещё горячий чугунный горшок с приготовленной едой. Он снял крышку, понюхал суп из куриных ножек, картофеля и репчатого лука, поджаренного на сковороде, взял деревянный половник и зачерпнул себе в тарелку, прекрасно пахнущую и выглядящую еду, после чего вернул горшок на место, закрыл заслонку и уселся за стол.

— Ты бы прикрылся, отец, — натачивая топор, вздохнула Ингрид.

Бьорн взял ложку, посмотрел на дочь и опустил глаза под стол, взглянув на красный, чуть влажный пенис, готовый в любой момент повторить подвиг, совершенный за прошлые полтора часа.

— Говоришь так, словно отца голым не видела, — пробубнил он и принялся обедать.

— Видела и много раз, — резко обернулась Ингрид. — Но у нас в доме живет ребенок, про которого, как мне кажется, ты и Алекса совсем забыли.

Офелия, понимая, что разговор зашел про неё, обернулась спиной и продолжила читать, не обращая внимания, ни на сердитую сводную сестру, ни на голого мужчину, обедающего похлебкой.

— Вот именно, что она ещё ребенок, — сказал Бьорн. — Ты знаешь наши традиции и законы, дочь. Офелия девочка и должна учиться. Будь она северянкой, мы бы давно провели обряд посвящения и выбрали достойного жениха.

— Как мне? — буркнула Ингрид. — Ваши законы придумали курам на смех. Вы с матерью нашли мне старого дурака, который помер за год до нашей свадьбы, не дождавшись моего совершеннолетия. К тому же, мы оба прекрасно понимаем, какой путь я избрала. Мне никогда не нравились мужчины, поэтому я…

— Выбрала иноземку Агнесс, которую я привез на продажу, — перебил Бьорн. — Я помню, что ты предпочла женщин, дочь. Но традиции никто не отменял. Об этом я и говорю. Будь Офелия северянкой…

— Хватит решать! — стиснув зубы, тихо зарычала Офелия. Она резко обернулась и бросила книгой в голого северянина. — Ты мне не отец, Бьорн! — заявила она, вскочив со скамейки. — Хватить решать мою судьбу! Я никогда не была и никогда не буду северянкой. Можешь и дальше спать с моей матушкой, но прекрати делать вид, что тебе до меня есть хоть какое-то дело. Ещё раз повторяю, ты мне не отец, а я тебе не дочь, Пепельный Бьорн! У меня есть папа, к которому я скоро уеду и навсегда про тебя забуду.

Офелия вскочила из-за стола и убежала на улицу.

— Что ты наделал, старый баран? — тяжело вздохнула Ингрид, когда дверь избы хлопнула от весеннего сквозняка.

— Она права, — нехотя признал Бьорн. — Будь эта девочка моей дочерью, положил бы на скамью, стянул порты и высек за такое поведение. — Он взглянул на книгу, упавшую под стол и тяжело вздохнул. — Офелии нужно достойное воспитание, чтобы она стала частью этого мира.

— Но она не часть твоего мира, отец, — напомнила Ингрид. — Она не северянка. То, что ты спишь с её матерью, не даёт тебе никакого права. Видимо, ты так стар, что забыл об этом. Этой девочке не нужно воспитание, ей нужен отец. Когда мы поплывём на юг? Честно говоря, я тоже устала от этого затишья.

— Наберись терпения…

— Я три года жду! Мой топор жаждет крови, отец! Я хочу сражаться. Во мне кипит кровь и желание убивать. Если бы не эта иноземка, мы бы давно напали на клан Харриса.

— Всё никак не успокоишься? — улыбнулся Бьорн. — Дочка, в тебе кипит не кровь, а нечто совсем другое. Не может простить старого дурака за то, что отверг твою помолвку с его дочерью.

— Мы любим друг друга! — вскочила Ингрид. — Не ты один заслуживаешь женского внимания, отец! Я тоже хочу любить и быть любимой. Ора — прекрасная девушка, с которой мы выросли. Мы с ней спали в одной кроватки, вместе играли, учились, сражались. Но Харрис, сын Толгофа отдал мою любимую своему лучшему войну, который отказался принять мой вызов. Я заслужила большее, отец. Больше, чем прозябать в этой глуши и нянчить семилетнюю девочку. Прошу тебя, пока снег ещё не сошел, давай съездим к конунгу Харрису. Он тебя послушает. Тебя все уважают. А если он откажется, мы нападём и заберем Ору силой.

Бьорн доел похлебку, обглодал кости и вылезал тарелку, после чего вытер ладонью влажную бороду и отрыгнулся.

— Я ведь уже говорил, — напомнил он. — Никаких битв, пока не сойдет лед. Что до клана Харриса, ты и сама знаешь, что мы не можем на них напасть. Они согласились принять участие в войне…

— Но это не наша война! — заявила Ингрид вполголоса. — Чем околдовала тебя эта Алекса? Зачем ты рискуешь всем, ради этой женщины? Для чего и кого мы будем сражаться на войне, которая к нам не имеет никакого….

— Ошибаешься! — ударив по столу, повысил голос Бьорн. — Пусть люди называют это войной, бойней или чем-то другим. Но для нас это поход, в который мы пойдем ради будущего кланов. Какой прок сражаться друг с другом, если Алекса Масур предлагает нам врага, не только достойного легенд, но и богатого настолько, что мы северные кланы надолго забудут о вражде?

— Но набеги — часть нашей жизни, отец!

— И к чему это привело твоих братьев? Напомнить, что в набегах два твоих брата погибли, не дожив до пятнадцати лет? Ты и сама прекрасно понимаешь, что на севере нет ничего, за что можно сражаться. Да, можешь возразить и сказать про любовь. Ингрид, вот что я тебе скажу. Ради любви необязательно проливать кровь потенциальных союзников. Примем участие в этом грандиозном набеге, получим золота, сколько сможем унести и тогда, если муж твоей Оры выживет, ты сможешь решить этот вопрос по-другому. Ну а если он погибнет, тебе не придется ничего делать. Думаю, Ора сама придет к тебе. К тому же, она ведь воительница и тоже пойдет с нами в поход. Что тебе ещё нужно?

— А ты уверен, что иноземка нас не обманет? Может, Алекса врёт, говоря, насколько богаты Малые земли.

— Я не вру, — выходя из комнаты, сказала Алекса. Она была укрыта шкурой медведя и не спеша перебирала босыми ногами, чтобы не сорвать с себя теплый мех. — Понимаю, что не заслужила твоего уважения. Но позволь мне это доказать. Где моя дочь?

— Я здесь, — заглянув в окошко, отозвалась Офелия. — Добрый день, матушка.

— И тебе доброго утра, дочка, — улыбнулась Алекса. — Дочка, ты можешь показать кулон, который тебе подарил император?

— Это не кулон, а серебряные часы, — поправила Офелия, пролезая в окно. Подойдя к столу, девочка сняла серебряную цепочку с шеи и положила тяжелые часы на стол.

— Открой заднюю крышку часов, Ингрид, — попросила Алекса. — Только осторожно. Не испорть часы моей дочери.

Взяв часы в руки, Ингрид почувствовала их тяжесть. Действительно, подарок достойный императора. Даже не разбираясь в ценах империи, Ингрид с уверенностью могла предположить, что эти часы стоят очень и очень больших денег. Но стоило ей открыть заднюю крышку, как на стол посыпались маленькие прозрачные стеклышки. Бьорн сразу взял один и вгляделся.

— Это бриллианты, — сообщила Алекса. — Единственное напоминание о доме, который у меня отняли. Я оставила их Офелии на случай, если со мной… случится что-то нехорошее. Один такой бриллиант в Малых землях стоят десять тысяч копий. Это две тысячи рупий, если перевести на деньги империи.

Ингрид и Бьорн сразу принялись считать и насчитали двадцать семь прозрачных стекляшек.

— Это ведь целое состояние… — промолвила Ингрид.

— Всего лишь бриллианты, — с безразличием сказала Алекса. — У всех дам от маркизы до герцогини этих камней столько, что можно купить эту деревню. А теперь представьте, сколько вы заработаете, если прировняете к этим камушкам золото, драгоценности и красивых женщин? О вкусах не спорят. Но посмотрите на меня. Взгляните на мою дочь. Можете сходить в дом к Ивану и оценить красоту моей сорокадвухлетней мачехи, родившей четыре раза. Господин Дауд купил меня за двести тысяч копий. Сложно помыслить, как разбогатеет север после этой войны. Ингрид, я не прошу мне доверять, просто взгляни правде в глаза и подумай, что ты сможешь сделать с таким состоянием. Ты запросто сможешь выкупить свою любимую после этого похода. На самом деле я тоже устала ждать, поэтому пора…

— Матушка? — с надеждой спросила Офелия.

— Бьорн, если корабли готовы покинуть гавань, мы должны выступить на юг и угнать корабли императора! — заявила Алекса.

— Тогда в путь! — громогласно приказал Бьорн, вскочив из-за стола.

— Ты бы оделся… — вздохнула Ингрид, разглядывая бриллиант.

Алекса улыбнулась и направилась в спальню.

— Настал час расплаты…

Порядочная жизнь

***

День за днём в гавань прибывало все больше и больше кораблей, бросающих якорь в нескольких милях от берега. Причалы, вытянутые вдоль побережья, трещали по швам от людей, приплывающих в этот небольшой город на берегу бескрайнего моря. Вчерашние враги объединились, чтобы выступить в поход, который поддержали двадцать конунгов. Вакнилия была задушена воителями северных народов, обычными служанками, стариками и детьми. Дороги и тракты были перегружены обозами и телегами, продолжающими заполнять город и окрестности оружием, людьми, припасами.

Все были готовы выступить в любую секунду, но происходили и случайные стычки. Некоторые враги, волей случая ставшие союзниками, до сих пор не могли примириться с новыми друзьями. День ото дня вспыхивали мелкие потасовки, чаще проходящие в кулачных драках, приводящих к настоящим мордобоям. Было видно, как северяне жаждут вступить в бой. Их кровь закипала. Требовалось нечто такое, что поможет не подавить стычки, а утолить жажду суровых воителей.

Конунги, собравшиеся в доме Бьорна, приняли общее решение. В центре поселения сделали небольшой ринг, огороженный невысоким забором. Каждый желающий мог выяснить отношения, размять кулаки и просто подраться. Это помогло избежать дальнейших кровопролитий. Все желающие просто вызывали противника на арену и дрались на кулаках до потери пульса. Без оружия, без убийств — утоление жажды крови и не более того. За несколько недель в поселении собралось столько народу, что выйти на ринг выстраивалась огромная очередь. Дрались круглые сутки. Выкрики и постоянные вопли не замолкали ни на секунду, что вызывало восторг у всех, кто родился на севере.

Пока эль, пиво и кровь лились рекой, конунги решали насущные вопросы, которые помогут избежать ненужных битв и смертей до начала похода. Они хотели разобраться с флотом и железом, которое хотели выкрасть из-под носа императора. План был непростым, однако решения принимались быстро и почти слажено. Были эксцессы, когда одни предлагали безумный план, вторые добавляли в него ещё больше безумия, а третьи предлагали просто начать войну с императором. Предвестнице приходилось подавлять эти стремления.

Нечего хорошего в войне с императором не случиться. Нужно лишь забрать необходимые припасы, оружие и корабли и отправляться в поход. А для этого требовалось защитить тылы. Когда основанная армия двинется в поход, север останется беззащитным. И император, чувствуя унижение, может запросто отомстить. Алекса предложила крайне безумный план, который, к удивлению, поддержали все конунги. Она предложила просто завалить ущелье — единственный проход на север, чтобы император не смог ворваться сюда и начать мстить. В горах живут каннибалы, единственный проход будет закрыт, а чтобы Дракон не напал с моря, было решено сжечь верфь, которая сможет построить ещё корабли. Так путь на север будет закрыт, северяне смогут сосредоточиться на войне и не беспокоиться, что они вернуться на пепелище. Императору придется расчищать завал и строить новую верфь, дабы отстроить новый флот. Но ведь северяне выкрадут все запасы железа, что лишит его шанса напасть в короткие сроки. За это время Алекса успеет отомстить, а конунги разбогатеть.

На двенадцатый день собрания, когда армия была готова к походу и конунги нашли общее решение, шесть тысяч пеших солдат отправились к ущелью, чтобы завалить его и пересечь пустыню, добравшись до города Тарза. Основной флот с четырьмя тысячами северян отправиться на кораблях к побережью Шадаш, дабы напасть на верфь, забрать корабли и обогнуть материк, чтобы доставить флот императора к берегам города Тарза. Все прекрасно понимали, что этот поход займет несколько месяцев, поэтому Алекса, посадив дочь на корабль Забытая Мелодия, пообещала ей встречу с отцом, когда они доберутся до дома Грез.

***

За несколько часов до отплытия, пока корабли загружали последними припасами, Алекса оделась в северную одежду. Она надела мужские порты с кожаными подкладками, белую рубаху, поверх которой шла кожаная куртка со шнурами на груди и пристегнула ремень с ножнами для шпаги, изготовленной специально для шпаги. На груди у неё красовалась кобура с двумя заряженными пистолями, а в двух небольших мешочках, лежащих в задних карманах порт, были запасные пули и порох.

Оставалось решить ещё один вопрос, поэтому Алекса, поправляя не слишком удобную одежду, вернулась в поселение и постучалась в дверь дома, стоящего на небольшом пригорке. Эту постройку возводили всем поселением, когда стало понятно, что для уважаемого историка Ивана и его беременной женщины Жасмин нужен нормальный дом. Дом построили за неделю, а все необходимое собрали всем поселком.

Постучав ещё раз, Алекса услышала шаги за дверью. Через мгновение ей открыл Иван, одетый только в белые порты и расшнурованную рубаху. Он вел себя достаточно отстранено, словно никуда не собирался.

— Почему ты ещё не одет? — нахмурилась Алекса. — Корабли уже готовы к отплытию. Долго вас ещё…

— Зайди, Алекса, — сдержанно промолвил Иван, приглашая белокурую красавицу в дом.

Она вошла и сразу с порога направилась в соседнюю комнату, где в маленькой кроватке с высокими спинками спал Сережа, а рядом с ним, сидя на краю просторной постели, была Жасмин. Мачеха тоже была одета в обычный халат, видимо, только что проснувшись. Двухлетний Сережа крепко спал, посасывая большой палец.

— Вы остаетесь? — догадалась Алекса.

— Да, дочка, — улыбаясь, прошептала Жасмин, глядящая на сына. — Мы никуда не поедем. Я потеряла всех своих детей, на которых молилась и надеялась. Хватит с меня боли, страданий и сожалений. Тобис, если он ещё жив, стал совсем взрослым и ему не нужна мать. Сына императора мне не спасти, а Лара…. Что ж, девочка станет прекрасной наложницей. Но всё же я верю, что Орлан сдержал данное слово и спас мою дочку из лап наложниц. Теперь я хочу прожить остаток жизни рядом с любимым мужчиной и сыном. Алекса… — Она заплакала и стала в спешке вытирать слезы. — Я не хочу никого терять. Я устала хоронить мужей и детей. Дай мне просто пожить, ладно?

Алекса улыбнулась и вышла из спальни. Она подошла к Ивану, стоящему у двери, положила руку на плечо и одобрительно кивнула.

— Береги мою мать, историк, — потребовала она. — Если с ней что-нибудь случиться, из могилы достану, но отомщу.

— Удачи тебе, Предвестница, — промолвил Иван. — Пусть Боги присмотрят за тобой.

— Всевышние силы присматривают за всеми нами, — улыбнулась Алекса. — Прощайте.

Выйдя на улицу, она глотнула свежего воздуха, расправила плечи и без лишних слов направилась в сторону порта. Она почувствовала радость и облегчение оттого, что мачеха Жасмин нашла своё место в этом большом, необъятном мире. Женщина заслужила счастье и Алекса не вправе была мешать. И раз Жасмин не нужна месть, оставалось сделать все самостоятельно. Алекса к этому готовилась много лет и не собиралась отступать. Эта месть свершиться, даже если она останется совершенно одна. Помолившись за Сережу, Жасмин и Ивана, Алекса улыбнулась и забралась на лодку, на которой несколько суровых северян отчалили и поплыли к Забытой Мелодии.

***

До боли знакомая каюта капитана мало чем отличалась от того, что Алекса видела восемь лет назад. Всё тот же орган, на котором любит играть Бьорн, хорошо знакомая просторная постель, где они спали вместе, обнимаясь и укутываясь шкурами, чтобы не замерзнуть холодными ночами. Даже вид из окна запомнился тем, что Алекса увидела, когда приплыла в город Шадаш. Разница была только в том, что золотые барханы песка сменились красочными лесами, расцветающими в конце весны, а на постели была милая Офелия, дочка, родившаяся несколько лет назад в этой империи.

Офелия сидела на кровати с гребешком в руках, тщательно и с особым вниманием расчесывая свои белокурые волосы, плавно расплывающиеся по спине и плечам. Этому девочка научила матушка, которая всегда придавала много значения прическе. Бросив походную сумку на кровать, Алекса решила наверстать упущенное время и села на край. Она вытащила из сумки деревянный сундучок, в котором хранила всю косметику, открыла его и положила рядом с дочерью.

— Что это? — недоверчиво буркнула Офелия, глядя на мамины вещи.

— Моя косметика, — ответила Алекса. — Когда мне было восемь лет, нянечка начала учить сестрицу использовать все эти вещи, делающие женщин намного красивее и привлекательнее. Я тоже стала учиться вместе с Карлой, а раз уж у нас впереди долгое путешествие, думаю, что пришло время научить и тебя.

Офелия взяла из сундучка железную баночку, открыла крышку и увидела черную мазь, очень похожую на сажу из печки.

— Это тени, — пояснила Алекса. — Моя матушка, Офелия де Месс, передала прекрасные голубые глаза семье Холл, а я, став Масур, наградила голубоглазым взглядом тебя, дорогая Офелия. У тебя прекрасные глаза, цвет которых по наследству получат все твои дочери. Но тени, приготовленные из сажи, рябины, чтобы отбить запах и целительных трав помогут подчеркнуть эти восхитительные глаза.

— И что с этим делать? — заинтересовавшись, спросила Офелия.

— Первым делом тебе нужна белая тряпка и зеркало. — Алекса вытащила все необходимое из сумки и передала их дочери. — Теперь мокни пальцем в тени и проведи ими по векам, чтобы придать глазам большей загадочности. Не используй много теней. Мы ведь не хотим, чтобы ты выглядела портовой шлюхой. Тени должны подчеркивать глаза, а не затмевать их.

— А это что такое? — спросила Офелия, вытащив из сундука стеклянный флакон.

— Это духи с ароматом лимона и клубники. Они тоже изготовлены на целебных травах, но придают женщинам приятный запах. Мужчины любят, когда их женщины сладко пахнут. Если от тебя будет вонять морем, ты вспотеешь или залезешь в коровью лепешку, ни один мужчина не станет с тобой иметь дела. А вот аромат духов сводит этих потных животных с ума, делая прекрасной добычей.

Офелия подняла глаза и посмотрела на матушку.

— Что значит добыча? — спросила она.

— Мужчины хотят, чтобы их считали великими, Офелия, — пояснила Алекса. — Каждый из них хочет добиться чего-то от жизни. Мой муж сражался и убивал врагов своего короля, твой отец служит императору, Бьорн пытается произвести на меня впечатление, помогая свершить месть. Но дело в том, что они никто без женщин. Красивые женщины добавляют им власти, гордости, стремлений. И умная женщина должна это использовать. Если ты будешь покорно служить своему мужу, он сделает тебя обычной девицей, обязанной рожать наследников. Ты перестанешь иметь на него влияние и будешь несчастна. Умная женщина встает наравне с мужем, делая его тем, кем он хочет себя видеть и использует это, чтобы не опуститься до уровня подстилки. Тебе семь лет, Офелия. Может быть, я говорю непонятные вещи, но мир очень жесток. Я стала женой очень жестокого и ужасного человека, когда мне было всего двенадцать лет. Мне не сразу удалось встать рядом с ним, но совершая ошибки и добиваясь своего, я всё же влюбила в себя этого ледяного, безумного и очень страшного человека, не знающего нечего, кроме войны и убийства. Это отличает нас от наложниц, Офелия. Они служат своим господам, как жены боготворят своих мужей в королевстве Шарджа. Ты выше этого. И я хочу, чтобы ты научилась всему раньше, чем тебе придется выбирать жениха.

Офелия разложила косметику на кровати, стала её открывать и нюхать, пытаясь самостоятельно определить, для чего все это нужно. Матушка сидела рядом, поэтому девочка могла смотреть на примере.

— Матушка, если ваш план сработает, я стану королевой? — спросила Офелия.

— Да, дочка, — подтвердила Алекса. — Я не знаю, какова политическая обстановка в королевстве Шарджа. Вообще-то трон получают наследники короля. Но Ивар Остин и весь его род умрет, поэтому корону получит достойный претендент. Восемь лет назад этих претендентов было трое. Ивар Остин, мой муж Карл Масур и Диор де Сатир. Все эти люди герцоги. Диор де Сатир трусливый глупец, который перейдет на сторону победителя. Из Масур можно отметить только Карла Масура, если тот, разумеется, ещё жив. Но даже при нем ты становишься единственным претендентом на трон. Мой муж уже стар. И если он жив, я заставлю его принять свою королеву, иначе этот глупец сгинет в темнице.

— Сатир, Остин, Масур… — перечислила Офелия. — Но ведь я де Оран. Как я могу занять трон?

— Оран — это земли, дочка, — пояснила Алекса. — Это бескрайние земли на юге королевства. Они такие большие и плодоносные, что нет края больше и богаче Оран. И ты наследница этих земель. Они переходят к тебе по праву наследования Масур. Я ведь Масур. Ты родилась от другого человека и просто не можешь получить фамилию моего мужа, но у Карла нет больше детей, что делает тебя наследницей. Понимаешь это?

— Это я понимаю, — кивнула Офелия. — Я пытаюсь понять, почему сами не хотите стать королевой. Матушка, вы молодая и у вас больше прав. Почему королевой должна стать именно я?

Алекса не могла сказать дочери правду. Причин больше, чем маленькая Офелия может представить. Во-первых, люди просто не примут хладнокровную убийцу, которая вырезала весь род. А Алекса собирается сделать именно это. Во-вторых, она никогда не гналась за властью и не собирается править. Ну и третья причина довольно простая. Сама Алекса не верит, что сможет пережить войну. Может статься так, что она погибнет. Офелия Аль Салил де Оран идеальный кандидат на трон и королевой должна стать именно эта девочка.

— Я бывшая наложница, дочка, — улыбнулась Алекса. — Никто не захочет видеть королевой потенциального шпиона императора. Людям Шарджа нужна надежда, а не тиран, которым они меня заклеймят.

— Матушка, а если я стану королевой, мне обязательно нужен муж? — спросила Офелия.

— Твой род должен продолжаться, Офелия. Королева должна родить наследника, который займет трон после… тебя. Но у тебя будет шанс самой выбрать мужа. У меня и этого не было. Мне просто пришлось выйти замуж за Карла Масура. Ты же выберешь самостоятельно. В этом вопросе не нужна спешка. Ты вправе выбрать того, кого полюбишь.

Тревожный взгляд дочери, разглядывающий предметы косметики, вызывал у её матушки только улыбку. Девочка хоть и хочет казаться сильной и независимой, вся эта бравада меркнет, когда речь заходит о мужчинах. Алекса многие месяцы с ужасом вспоминала свою свадьбу, когда ей пришлось раздеться до сорочки и приклонить колени перед постелью. В тот вечер все сложилось не так, как должно быть. Но Карл Масур был очень странным мужчиной. Офелии может попасться совершенно иной человек.

— Ты очень красивая, дочка, — сказала Алекса. — Скоро ты начнешь приковывать взгляды мужчин, которые будут видеть в тебе женщину. Не волнуйся, ведь времени ещё хватит на то, чтобы всему научиться. Я научу тебя правильно жить. Не хочу, чтобы моя прекрасная девочка совершила те же ошибки, что предстояло сделать мне. Я была глупа, а ты станешь умной и подготовишься к тому, что тебя ждет.

— Матушка, а как же Ингрид? — спросила Офелия. — Дочь Бьорна тоже выбрала себе любимого человека.

— Ты про воительницу Ору? — уточнила Алекса. — Они ведь обе женщины.

— Знаю. Матушка, я не хочу искать себе мужа, — промолвила Офелия. — У королевы может быть жена?

— Неожиданно… — вскинула брови Алекса. — Дочка, в семь лет сложно отдать предпочтение тем, кого ты любишь. Любовь вообще приходит с годами. Я ведь тоже не сразу полюбила мужа.

— Но я не хочу любить мужчину! — заявила Офелия. — Если они такие… ненормальные, почему я должна из-за них страдать? Я не хочу рожать. Не хочу, и не буду служить мужу. Если у королевы есть право выбрать жениха, я выберу невесту.

Алекса только улыбнулась.

«Всевышние силы, кого я воспитала? — подумала она».

Взрослые игры

***

За две недели корабли достигли границы империи Шадаш-Тарза. Дальше предстояло действовать осторожно. Чтобы не выдать свой план раньше времени, было решено отправить в город Тарза одинокий корабль, а остальные судна отвести дальше в море и бросить якорь. Когда Ингрид на корабле конунга Харриса отплыла к берегам, Бьорн ушел на несколько морских миль и приказал всем ждать возвращения дочери.

Все прекрасно понимали, что это займет несколько дней. Оставалось уповать, что разведчики, регулярно отправляющие данные о флоте, не ошиблись и приготовились к штурму. План был опасен, но это единственный шанс угнать флот и обогнуть материк, чтобы встретиться с основной армией в городе Шадаш.

На третий день ожидания, покинув свою каюту, Офелия вышла ранним утром на верхнюю палубу и посмотрела на горизонт, откуда должен вернуться одинокий корабль. Но горизонт был совершенно пуст. Только гладь воды — синева и рассветное зарево украшали вид, вызывая у Офелии довольно смешанные чувства. Прошли те дни, когда она с любопытством разглядывала каждую деталь ландшафта, стараясь не упустить мельчайшую деталь. Сейчас семилетняя девочка воспринимала путешествие спокойно, но не могла обмануть саму себя. Прекрасный рассвет приковывал взгляд, не давая возможности оторвать глаза. Это было самое прекрасное и изумительное зрелище, которое можно повстречать в море.

Во время плавания, когда погода стала намного теплее, Офелия переоделась в обычное летнее платье, ибо ходить по палубе в меховой одежде ни к чему хорошему не приведет. Даже суровые северяне поснимали свои теплые тряпки и в большинстве случаев ходили только в портах и рубахах, а чаще всего только в тонких штанах, выставляя голый торс напоказ. Это ничуть не смущало семилетнюю девочку, ведь она тоже с радостью бы скинула темно-синее хлопчатое платье, у которого и так были отрезаны рукава и укорочен по колени подол. Скромный наряд из королевства Фрагиль не слишком спасал от жары, поэтому, чтобы окончательно сопреть, она оставляла обувь в каюте и выходила босиком, наслаждаясь тем, как морской бриз, играючи гладит открытые участки тела и заигрывает с пышными белокурыми волосами.

— Доброе утро, иноземка, — раздался мелодичный голос позади неё.

Офелия обернулась и увидела на фоне флота темноволосого юношу, сидящего на стенке правого борта. Этого молодого человека она увидела впервые, хотя запомнила всех членов корабля Забытая Мелодия. Незнакомец был совсем ещё молод, не слишком взрослый, но достаточно опытный, чтобы красоваться на левом предплечье шрамом и татуировкой в виде волнистых линий. У него была пышная челка, опускающаяся до носа, жесткая козлиная бородка и ухоженные усики. Так же волосики на лице росли пучком, очерчивали скулы и пробивались на щеках и перед ушами. Сам он был невысок и бледнокожим, что не очень сочеталось с жаркой погодой.

— Доброе утро, — кивнула Офелия. — Кто ты?

— Меня зовут Флоки, сын Харриса, — представился он, улыбаясь.

— Ты сын конунга? — уточнила Офелия. — А почему отец не взял тебя на разведку?

— Я разведаю, — сказал Флоки. — Корабль потенциального врага.

— Мы тебе не враги, — заявила Офелия, оскорбившись.

— Вы с матерью может и не враги, — спрыгнул на ноги Флоки, — но Бьорн уже убил моего брата и я не хочу, чтобы он всадил нам нож в спину, пока отец выполняет поручение Предвестницы.

— Зачем Бьорну вас предавать прямо сейчас? Мы объединили кланы, чтобы совершить набег на Малые Земли. Если бы Бьорн хотел вам насолить, ему вообще не стоило брать вас с собой. Ты хоть понимаешь, ради чего все кланы собрались?

— Понимаю, понимаю, — закивал Флоки, продолжая улыбаться. — Вот только твоя мать не учла одной очень важной детали. Во время набега все будут делить сокровища и Бьорн с братьями наверняка захочет забрать большую часть.

— Матушка говорит, что сокровищ хватит на всех.

— И ты ей веришь?

— Верю, конечно! — повысила голос Офелия. — Матушка придумала этот план, объединила все кланы и хочет добиться своей цели. Она бы не стала меня обманывать. После победы в войне я стану королевой, а королев не обманывают, Флоки.

— Конунгов тоже, — обойдя девочку, сказал Флоки. Он поглядел по сторонам, покрутил головой, словно кого-то искал и склонил голову. — Офелия, а где твой мужчина? Почему он разрешил выходить без него?

— У меня нет мужчины, — отстранившись, сказала Офелия.

— Серьезно? — вскинул брови Флоки. — Сколько лет ты прожила на севере?

— Почти четыре года.

— И до сих пор не прошла обряд?

— Я ведь не северянка! — заявила Офелия. — Мне нет дела до ваших глупых обрядов.

— Ладно, ладно, не кипятись, — ухмыльнулся Флоки. — Мне просто интересно, почему тебе позволяют ходить совершено одной. Ты ведь идеальная добыча.

— Какая ещё добыча?

— Для мужчины, Офелия. Мужчины любят маленьких девочек.

— Пусть любят других маленьких девочек, — огрызнулась Офелия. — Я поплыла, чтобы встретиться с отцом. Мне нет дела до любви мужчин, которые мне не нравятся.

— А вот это уже ложь, — захохотал Флоки. — Ты уже используешь косметику, а значит, хочешь привлечь к себе мужское внимание.

— Я её использовала, чтобы научиться пользоваться, — ответила Офелия. — Это не имеет отношения к мужчинам. К тому же, мужчины мне совсем не нравятся.

— Как жаль… — вздохнул Флоки. — Я думал, мы сыграем во взрослые игры. Видимо, ты ещё слишком маленькая, чтобы учиться таким вещам.

Он прошел мимо девочки к правому борту и уже приготовился спрыгнуть на лодку, приготовленную на воде.

— Постой! — крикнула Офелия вслед. — О каких играх ты говоришь?

Флоки обернулся и расплылся в улыбке.

— Я говорю про взрослые игры, Офелия, — сказал он. — Все взрослые играют в эти игры.

— Как в эти игры играют? — заинтересовалась Офелия.

— Нет, — возмутился Флоки. — Ты ещё маленькая, чтобы играть. Ещё жульничать будешь.

Офелия перечитала обе книги, взятые с собой от корки до корки. Матушка всё время проводит в каюте капитана, а она начала скучать. Возможно, эта «Взрослая игра» помогла бы ей провести время и перестать хандрить, пока конунг Харрис разведает город Тарза. Неопытность и детская наивность чуть не сыграли с девочкой злую шутку. К счастью, из каюты капитана вышел Бьорн, который с порога подтянулся и покосился на юношу.

— Опять поиграть пришел, Флоки? — улыбаясь, спросил Бьорн. — Надеюсь, топор не забыл?

Юноша сплюнул в воду, спрыгнул на лодку и был таков.

— Чего он от тебя хотел, Офелия? — подойдя к девочке, спросил Бьорн.

— Предлагал сыграть, — ответила она.

— Взрослые игры оттого и называются взрослыми, что дети в них не играют, — сообщил Бьорн. — Никогда не ведись на слова этого Флоки. Он хитер, но не глуп. И глазом не успеешь моргнуть, как проиграешь.

— Я и не собиралась играть, — соврала Офелия. — Мне было интересно.

— Охотно верю, — вздохнул Бьорн. — Мать проснулась и хочет с тобой позавтракать. Ступай в каюту, если проголодалась.

Офелия посмотрела за борт, увидела, как Флоки в полном одиночестве гребет на лодке к соседнему кораблю, немного посмотрела на него и пошла в каюту, чтобы пожелать матушки доброе утро.

***

Алекса лежала под тонкой простынёй на кровати, на которую поставили небольшой столик с маленькими ножками. На завтрак были предложены несколько типов блюд: салат из морковки, капусты и огурца, заправленные оливковым маслом, сваренная на рыбе похлебка с картофелем и вареным репчатым луком, небольшая пиала с плавленым сыром и кувшин с вином.

Когда Офелия вошла в каюту, Алекса только запахнула ноги, чтобы не вызывать лишнего подозрения и не объясняться в причинах, по которым она спит совершенно голой в постели Бьорна. Впрочем, Офелия была не глупой девочкой и ещё год назад узнала о любви, рассказанной Ингрид.

— Доброе утро, матушка, — усевшись на кровать, промолвила Офелия. — Как вы спали?

— Не жалуюсь, дочка, — улыбнулась Алекса, которая выглядела очень бодрой, но при этом не успела расчесаться. Волосы были взъерошены так, что непослушные локоны торчали в разные стороны. — А как тебе спиться в отдельной каюте? К тебе никто не пристаёт?

— Утром я познакомилась с человеком по имени Флоки, — призналась Офелия. — Он предлагал сыграть во взрослые игры. Но Бьорн сказал, что в эти игры играют только взрослые. А я слишком мала.

— Боюсь даже представить, что это за игры, — задумалась Алекса. — Позавтракай, дочка. С этим Флоки я разберусь.

Офелия положила в маленькую пиалу немного салата, когда в каюту вернулся Бьорн, который был весел, как никогда. Этот рыжеволосый мужчина зевнул, опять подтянулся и уселся рядом с девочкой, налив себе немного похлебки. Девочка смотрела на него, наблюдала за тем, как он кушает, и не выдержала.

— Бьорн, что такое обряд? — спросила она.

Северянин покосился на девочку, посмотрел на женщину и поставил тарелку на столик.

— Хочешь узнать про обряд? — уточнил он.

— Ещё в городе меня часто спрашивали об этом, — сказала Офелия. — Многие мужчины подходили и спрашивали про то, почему я не прошла обряд. Я избегала вопроса, но даже Флоки спросил об этом. Мне стало интересно. Что в этом обряде такого важного? И почему с ним все носятся так, словно я совершила какое-то преступление?

Алекса тоже поставила пиалу на стол и покосилась на северянина.

— Не возражаешь, если я расскажу? — Бьорн решил спросить позволения у матери девочки, но Алекса сама не знала, что представляет обряд.

— Мне тоже интересно, — ответила она.

Бьорн откашлялся.

— Северные кланы ценят силу, — сказал он. — Мы обучаем этому мужчин и дочерей. Вы должны были заметить, что на севере любая женщина может за себя постоять. Бывают редкие случаи, когда девочка просто неспособна за себя постоять, но даже она проходит обряд. Это помогает стать частью северного народа и для нас эта традиция очень важна.

— А в чем он заключается? — спросила Алекса.

— Когда отец видит, что его дочь способна принять вызов суровой жизни, для девочки находят первого жениха, — ответил Бьорн. — В общем, это никакой не жених, а скорее учитель, который обучает девочку. Отец находит достойного мужчину и приглашает его в дом, где проходит этот обряд. Берется нож, игла и конский волос. Все это кипятят и переходят в отдаленную комнату.

— Не продолжай! — вмешалась Алекса. — Боюсь представить, что вы делаете с бедными девочками.

— Ничего особенного мы не делаем, — сказал Бьорн. —Мужчина делает надрез на ноге и помогает девочке его зашить, если она не может справиться самостоятельно. Это готовит к жизненным испытаниям, к которым готовят не только девочек, но и мальчиков. Вот только сыновей я водил на охоту, где они убивали волков или кабанов. Дочери намного слабее, но они тоже должны научиться за себя постоять.

— А что потом? — спросила Офелия.

— После обряда мужчина забирает девочку к себе домой и живет с ней, — ответил Бьорн. — Разумеется, они спят в раздельных спальнях. Но девочка все равно должна научиться работе по дому. Мужчина приносит домой еду, работает в огороде, а девочка готовит, стирает и убирает. Ингрид тоже проходила обряд, когда ей было восемь. Она прожила с женихом много лет и научилась всему, что должна знать женщина. К сожалению, он умер, и она вернулась домой. Мне самому пришлось учить её сражаться, как я обучал сыновей. Но это следует делать другому мужчине, ведь отец порой очень заботлив к слабой дочери. Первое время я делал Ингрид поблажки, но в пятнадцать лет она пошла с нами в первый набег и справилась со всеми испытаниями.

— Ингрид об этом говорила, — подтвердила Офелия. — Она сказала, что в пятнадцать лет уже смогла получить служанку.

— Эту девушку звали Каска, — сообщил Бьорн. — Моя дочь заарканила её лассо и самостоятельно притащила домой, где отмыла, дала чистую одежду и приказала служить. Однажды Каска попыталась сбежать, но Ингрид поймала её опять и наказала так, что девушка больше не смела перечить.

— Зачем Ингрид нужна была служанка? — уточнила Алекса. — Твоя дочь ведь всему научилась с мужчиной.

— И что? Зачем делать что-то самой, если тебе прислуживает слуга. Ты ведь тоже родилась в знатной семье, Алекса. Тебя учили убирать и готовить?

— Конечно, — подтвердила она. — Ты прав. Меня всему научили, но по дому все равно всё делала нянечка. Теперь понятно, почему вы обучаете своих дочерей таким образом. Немного сурово, но в северных землях иначе не бывает.

— Именно так, — подтвердил Бьорн. — Мужчина научил Ингрид работать по дому, я воспитал в ней настоящего война, а Каска стала… ну, она просто стала.

— Так это после Каски у твоей дочери появились эти предпочтения? — улыбнулась Алекса.

— Если бы, — ответил улыбкой Бьорн. — Ингрид с самого детства проводила много времени со своей лучшей подругой Орой. Вот эта Ора и склонила мою глупую дочь к любви к женщинам. Каска лишь научила тому, что должна знать взрослая женщина. Ты ведь сама говорила, что учила своего господина любить.

— Матушка, а чему вы учили отца? — заинтересовалась Офелия.

Алекса закатила глаза и тяжело вздохнула.

— Я учила твоего отца по-настоящему любить женщин, дочка, — нехотя ответила она. — Дауд был совсем неопытен. Если бы я его не учила, может быть, сталось так, что ты бы не родилась, Офелия.

— А кто учил тебя? — спросил Бьорн.

— Муж, Карл Масур, — спокойно ответила Алекса.

— Ты так говоришь, будто бы он остается твоим мужем до сих пор.

— Так и есть, Бьорн, — подтвердила Алекса. — Браки в королевстве Шарджа заключаются на всю жизнь. Пока Карл Масур жив, я принадлежу ему по праву замужества. Разумеется, он может меня наказать или даже убить, если захочет отомстить за то, чем я занималась все эти восемь лет.

— Не боишься?

— Ни капли. Карлу сейчас почти сорок лет, — сообщила Алекса. — Он стар и одной ногой в могиле. Если мой муж ещё жив, после смерти Ивара Остина, я решу с ним все вопросы и навсегда стану свободной.

— Матушка, а что вы будете делать с этой свободой? — спросила Офелия.

— Я пока не решила, — улыбнулась Алекса. — Может, вернусь к твоему отцу. А может быть, вернусь на север к тебе, Бьорн. Я стану свободной от оков брака и смогу выбрать путь, который подскажет сердце. Не хочу больше заключать навязанные браки и любить потому, что это необходимо, ради выживания. Я буду жить так, как захочу, и никто меня в этом не обвинит.

Бьорн улыбнулся, а Офелия задумалась. Но ни он, ни она не успели открыть рта, потому что в каюту Забытой Мелодии ворвался человек. На пороге появилась задохнувшаяся дочь конунга Бьорна, Ингрид, которая первым делом схватила со стола кувшин с вином и влила в себя столько, сколько влезло.

— Как все прошло? — спросила Алекса, когда женщина допила.

Ингрид выдохнула и бросила пустой кубок на кровать.

— Сейчас в порту находится больше сотни кораблей, отец, — сообщила она, обращаясь к Бьорну. — Этого недостаточно, но мы с конунгом Харрисом выяснили, что старший брат императора Кабыл, отплывший от берегов несколько дней назад, повел ещё три сотни кораблей в город Шадаш.

— Это плохо, — задумался Бьорн. — Если у них наготове столько кораблей, мы не сможем их угнать.

— И не сможем подобраться к городу Шадаш, чтобы объединиться с основной армией, — добавила Алекса.

— Что будем делать? — спросила Ингрид. — Мы не сможем одолеть такую большую армаду.

— А это и не потребуется, — задумчиво ответила Алекса.

— Какой план? — спросил Бьорн.

— Вам это не понравится, — расплылась в улыбке Алекса. — Я собираюсь встретиться с Драконом…

Меняя историю

***

Непросто было вернуться в Сад Дракона, но Предвестница, преисполненная решимостью и окруженная сотней варваров, спокойно прошла по городу, поднялась на возвышенность и вошла в гости к императору, не ожидающему такого неожиданного визита. Она без страха и сожалений дошла до дворца, где её ждал чуть повзрослевший Дракон.

— Не ожидал тебя снова увидеть, Алекса Масур, — промолвил Дракон, окруженный дюжиной евнухов.

— Что он сказал? — спросил Бьорн, незнающий языка империи.

— Я сама разберусь, ладно? — попросила Алекса и сделала шаг вперед, обращаясь к императору. — Добрый день, Дракон. Я ведь поклялась, что соберу армию. Разве трудно было поверить, что слабая женщина способна совершить великие деяния? Я обещала и сдержала слово.

— Рад за тебя, — с безразличием сказал император. — Зачем пожаловала, Алекса Масур? Хочешь попросить прощения?

— Обойдешься, мальчик, — сплюнула Алекса. — Ты украл моего брата, приказал убить нас с Жасмин и нацелился на Офелии. Кто и должен просить прощения, так это ты.

— Придержи язык, подстилка! — огрызнулся Дракон. — Ты шлюха господина. У тебя нет прав так говорить с великим Драконом.

— В твоём случае, величие — пустой звук, мальчик, — заявила Алекса. — Я больше тебя не боюсь. Я больше никого не боюсь, жалкий Дракон. Ты проиграл Ивару Остину, похерил самый могущественный флот в истории существования мира и смеешь называть себя великим? Это не величие, а глупость, мальчик. Вот что я тебе скажу, малыш. Я могу одолеть Ивара Остина. Я сделаю то, что не получилось у тебя. Но мне нужны твои корабли, чтобы доставить армию к Малым Землям. Отдай мне флот и моего брата и может быть, ты переживешь эту встречу.

Император вытянулся за эти годы, стал немного старше, но его миловидное личико ничуть не изменилось. Оно покрылось красными пятнами, закипело от ярости, которой был переполнен ребенок.

— Видишь? — спросила Алекса. — Ты злишься на меня, император. Конечно, злишься. В твой дом пришла вооруженная женщина, приведшая армию северных народов. Через несколько часов в порту остановится несколько сотен кораблей, прибывших с севера. Они запросто сровняют город с землей, заберут сотню кораблей из твоего флота, а северяне, управляющие ими, высадятся, чтобы насиловать, красть и убивать твоих подданных. Но ты слишком зол, чтобы разглядеть это. Ты не понимаешь, что проиграл, когда я покинула этот Сад в прошлый раз. Именно так тебя одолел Ивар Остин. Он использовал твои слабости против тебя и одержал легкую победу. Отдай мне корабли, Дракон. Дай совершить кровавую месть, а потом, когда пыль войны уляжется, ты сможешь построить ещё один флот и снова попытать счастье на Малых Землях. Разумеется, мы станем врагами, если ты нападешь на королевство моей дочери, но сейчас нам следует действовать заодно.

— Решила забрать все лавры победы себе? — ухмыльнулся Дракон. — Кем ты меня выставляешь, Алекса Масур? Ивар Остин слаб. Я построю новый флот и сам уничтожу этого выскочку.

— Какие ещё лавры, глупец?! — возмутилась Алекса. — Ты не понимаешь, что пока строишь свой флот, Ивар Остин укрепляет своё положение? Вы снова начнете вести бой на его территории и снова проиграете, потому что не знаете, как думает этот хитрый человек. Он разгромит твой флот раньше, чем ты подойдешь к столице королевства Шарджа. У тебя не получится одолеть этого тактика.

— Он стар, Алекса Масур. Я могу подождать, когда он умрет.

— У меня нет времени ждать, — сказала Алекса. — Отдай мне флот, иначе я заберу его силой. Ивар Остин умрет только от моей руки, а не от старости из-за трусости мальчика, боящегося принять бой и осознать, что мир не крутиться вокруг него. Ты ещё не понял, Дракон? Мир больше, чем ты можешь представить. Империя не центр мира. И раз уж тебя одолело одно королевство, на это способны и другие народы. Ты не сможешь покрыть себя честью. Никто не забудет этого поражения, император. А ты уже проиграл. Позволь мне смыть твой позор кровью и отомстить за всех тех, кто пострадал от Ивара Остина.

— Убирайся, Алекса Масур! — приказал Дракон. — Я преподал тебе один урок, могу его…

Алекса выхватила из кобуры оба пистоля и разрядила их в императора. Одна пуля убила человека, успевшего прикрыть своего Дракона, а вторая достигла цели и сделала дырку в голове правителя империи Шадаш-Тарза. Он обмяк и рухнул на спину.

— Глупец… — сплюнула Алекса Масур.

— Мать вашу… — задумался Бьорн. — Ты только что убила императора.

— Я убила идиота, — с безразличием сказала Алекса.

Лишившись своего императора, евнухи запаниковали. Несколько из них выхватили сабли и плети, большая часть, ощутив долгожданную свободу, разбежалась в разные стороны. Сад Дракона начал паниковать. Алекса, наблюдая за происходящим, в окружении северян, понимала, что это нужно исправить, иначе в империи воцариться хаос, которого она никогда не хотела. Она сделала шаг вперед и вскинула обе руки, приковывая к себе внимания. Отчасти это сработало, и несколько евнухов обратили взор на убийцу Дракона.

— Я не хочу войны и кровопролития, — призналась она. — Послушайте, если вы нападете, мы одержим победу, а через несколько часов в порту остановится флот северян. Они высадятся на берег и просто развяжут бойню. Я не хочу, чтобы они сражались с империей. Моя армия должна одолеть Ивара Остина, а не род Дракона. Прошу вас, давайте мирно решим все вопросы и мы уйдём.

— Говоришь о мире после убийства? — захохотал Орлан де Месс, выглядывая из-за угла.

— Орлан… — Алекса совсем растерялась, увидев старика с тростью в руках, медленного выходящего из-за дома.

За три года прославленный врач совершенно перестал походить на человека. Он исхудал, хромал на правую ногу, с трудом передвигался и был очень слаб. Можно было бы предположить, что это старость так повлияла на Орлана де Месса. Но Алекса посмотрела на белую кожу, на руках и лице, и уже дала диагноз.

— Ты болен, Орлан, — промолвила она.

— Да, у меня раковые клетки, — подтвердил он.

— Что такое эти клетки?

— Научный термин, данный учеными империи Шадаш-Тарза. — Эта болезнь — неизлечима, Алекса. Неделя, может быть, месяц и я умру.

Алекса тяжело вздохнула и проглотила горький ком, подступивший к горлу. Но потом она увидела светловолосую девочку, прячущуюся за исхудавшим стариком. В очертании лица девятилетняя девочка была как капля воды похожа на Карлу Холл, но цвет глаз и невысокий рост выдавали в ней Жасмин Рема. Девочка была очень напугана, но Алекса ей улыбнулась.

— Здравствуй, Лара.

Пока Орлан перешептывался о чём-то с евнухами, Алекса не спеша подошла к сестре и встала на оба колена.

— Откуда госпожа знает моё имя? — спросила Лара.

— Я не госпожа, — возразила Алекса. — Меня зовут Алекса Масур, Лара. Ты не помнишь, но мы сестры. Ты была совсем маленькая, когда мы впервые встретились.

— Сестрица Алекса… — задумалась Лара.

— Верно, — закивала Алекса, улыбаясь. — Я твоя старшая сестра. Если хочешь, можешь поплыть со мной. Я могу отвезти тебя к матери.

Лара подняла глаза и посмотрела на Орлана. Старый врач всё ещё о чем-то говорил с евнухами императора.

— Моя матушка жива? — с надеждой спросила девочка.

— Она на севере, сестра, — ответила Алекса. — Жасмин хотела поехать, но сейчас она воспитывает твоего младшего брата Сергея. Я могу отвезти тебя к ней, чтобы вы стали настоящей семьей.

Лара открыла рот, но не успела сказать.

— Ты получишь свои корабли, Алекса Масур, — сказал Орлан де Месс на всеобщем языке. — Они готовы отдать тебе флот, который стоит у берегов Тарза. Но ты уплывешь и больше никогда не вернешься в империю.

— Где мой брат? — поднявшись с колен, спросила она. — Без него я не уплыву.

— Меняя историю, нужно думать о последствиях, — заявил Орлан. — Ты забрала у империи Дракона. Теперь его место займет сын Жасмин, твой младший брат. Мы сообщим о смерти императора его старшему брату Кабылу. Тебя в этот момент не должно быть на материке.

— Орлан, мне нужны все корабли!

— Прости, племянница. Ты будешь довольствоваться малым, иначе развяжется очередная война. Нельзя безнаказанно убивать императоров и королей, Предвестница. Ты возомнила себя неуязвимой, но при этом запросто могла уничтожить империю Шадаш-Тарза, простоявшую на этих берегах тысячелетия.

— Нам придется довольствоваться сотней кораблей, — промолвила Алекса, говоря это Бьорну.

— Разумеется, мы потеснимся, — промолвил он. — Но теперь наши земли в большой опасности, Алекса. Никто из конунгов не пойдет в поход, пока флот Кабыла угрожает нашему дому.

Алекса посмотрела на убитого Дракона и тяжело вздохнула.

— Орлан, напиши Кабылу и попроси у него мирных переговоров от моего имени, — попросила она. — Если он хочет встретиться с убийцей его младшего брата, мы должны встретиться и обсудить будущее империи Шадаш-Тарза. Передай, если он откажется и нападёт, я развяжу войну с империей и на наглядном примере покажу, почему его младший брат проиграл Ивару Остину. Я потоплю весь его флот, разорю обе столицы и уничтожу этот клятый Сад, лишь бы доказать своё превосходство.

— Ты становишься монстром, Алекса, — заметил Орлан.

— Да! Я чудовище, Орлан, — подтвердила она. — И это чудовище уничтожит империю, чтобы добраться до Ивара Остина. Передай Кабылу, что мы встретимся, либо будем сражаться, и он проиграет. — Алекса посмотрела на сестру и улыбнулась. — Хочешь вернуться к матери, Лара?

Девочка подняла глаза на Орлана, и тот кивнул в ответ.

— Хочу, сестрица, — закивала Лара.

— Идем со мной. — Алекса взяла сестру за руку и в сопровождении северян пошла в сторону города.

— Стой, Алекса Масур! — окрикнул Орлан де Месс. — Ты не назвала место, где будут переговоры.

— Ты болен, но не глуп, — ответила она. — Мы оба знаем, где будут переговоры. Ещё вопросы?

— Никаких вопросов… — вздохнул Орлан. — Пусть Всевышние силы присмотрят за тобой, Предвестница.

Алекса расправила плечи и пошла дальше.

— К чёрту богов… — промолвила она. — Буду убивать императоров, Драконов и королей до тех пор, пока не свершу месть. Боги не помогут удушить Ивара Остина, а меня с ним отделяет бескрайнее море, которое нужно пересечь. И здесь Боги не помощники.

***

Добравшись до порта, Алекса следила за тем, как северяне готовят корабли к отплытию. Бьорн руководил погрузкой железа со складов господ Дауда и Парасата, а люди конунга Харриса вкушали местного гостеприимства, завалившись в несколько домов, где жили красивые женщины. Город Тарза накрыл порок, насилие и разврат. Но Предвестницу не волновали эти мелочи. Она уже плыла на лодке к кораблю Забытая Мелодия, чтобы познакомить сестру с дочерью.

Стоило подняться на палубу корабля Забытой Мелодии, как Офелия и Лара самостоятельно нашли общий язык. Офелия много лет прожила на севере, поэтому была рада встретить девочку своего происхождения и почти одинакового возраста. Пока они девочки беседовали, Алекса созвала всех конунгов на корабль и приняла их прямо на верхней палубе.

Конунгу Харрису пришлось оставить свои забавы и прийти на зов. Разумеется, его сын тоже пришел, как и остальные семь конунгов, находящиеся на кораблях. Остальные правители севера состояли в пешей армии и уже должны были добраться до города Шадаш.

— Какой план, Предвестница? — спросил Бьорн, сидящий на бочке. — Мы убили императора, и у нас все ещё не хватает кораблей, чтобы плыть в набег на Малые Земли. К тому же, конунги не поплывут, пока есть опасность нападения на наш дом.

— Я встречусь со старшим братом покойного Дракона, — ответила Алекса. — Как мне показалось, Кабыл намного сдержаннее этого неопытного выскочки. Думаю, я смогу внемлить его здравому смыслу и заключить перемирие. Если у меня получится это сделать, уже через несколько месяцев мы отбудем к Малым Землям.

— А если нет? — нахмурился конунг Харрис. — Ты развязала войну с империей, не обсудив это с нами.

— Знаю…

— Нечего ты не знаешь, Предвестница! — возмутился сердитый конунг. — Мы пошли за тобой, потому что ты обещала нам золото и женщин Малых Земель. У нас не было договора сражаться с империей. Проблема в том, что ты убила императора и весь гнев Шадаш-Тарза отразиться на северных кланах. Совсем из ума выжила, женщина? Кто тебе дал право убивать Драконов?

— Я убила глупца, — так же спокойно ответила Алекса. — Можете и дальше возмущаться, обвинять меня в том, чего не изменить и оскорблять из-за того, что я не соизволила поговорить именно с вами. А можете заткнуться и выслушать мой план.

— Она права, Харрис, — согласился Бьорн. — Закрой пасть и послушай.

— А ты вообще стал размазней, Бьорн, — сплюнул Харрис. — Тебя охмурила баба без нормальных сисек, а ты кружишься вокруг неё, словно позабыл о том, кем ты родился. Неужели прелесть между ног этой подстилки так очаровала тебя?

— Я ведь могу не только глупых императоров убивать, — заявила Алекса. — Лучше заткнись, конунг, иначе тоже умрешь.

— Довольно! — вмешался более опытный и влиятельный конунг Губар. — Можете и дальше мериться членами. Я пошел в поход ради золота и женщин. Но ещё не получил ни того, ни другого. Предвестница, объясни суть своего плана. А ты, Харрис, заткни варежку, иначе её тебе заткнут.

Тот только отмахнулся, прошел к правому борту и сплюнул в воду.

— Благодарю, конунг Губар, — искренне сказала Алекса. — Теперь, когда все готовы слушать, я изложу план. Моя сестра была освобождена из заточения и ей нужен корабль, который сможет доставить девочку к матери. Ингрид, сможешь это сделать?

— Да, без проблем, — ответила дочь Бьорна. — Как я с вами встречусь?

— Бьорн, сколько времени нужно, чтобы обогнуть материк с юга? — спросила Алекса.

— Две недели, — буркнул Харрис. — Это и глупец знает.

— Ингрид, доставь мою сестру и догони нас в городе Шадаш, — попросила Алекса. — Один корабль будет двигаться намного быстрее, и без остановок ты сможешь нас догнать уже через месяц.

— Что делать нам? — спросил Бьорн. — Хочешь, чтобы мы отплыли к Шадаш?

— Вы поплывете туда через неделю, — сообщила Алекса. — Я не хочу развязывать войну, поэтому сделаем все осторожно. Я возьму верблюда и отправлюсь на переговоры в одиночку. Встречусь с господином Кабылом, обсужу все вопросы и встречусь с основной армией в городе Шадаш.

— А если ты сбежишь? — нахмурился Харрис.

— Во-первых, тут остается моя дочь, — ответила Алекса. — Во-вторых, без корабля и средств мне все равно не сбежать из империи. Если ты ещё не заметил, я пристрелила императора и меня будут разыскивать. В-третьих, ты бы, конунг Харрис, раньше подумал о войне с империей, чем вкусил плоды. Кто тебя тянул насиловать женщин города Тарза? Если мой план не сработает, считай, что ты сам повинен в своих проблемах. Мы пришли сюда за кораблями и железом. Но вы с сыном решили вкусить плоды. Этого больше не повториться. Бьорн, как только погрузка будет закончена, отведи флот от берегов, но не уходите от города Тарза. Дайте мне неделю и отправляйтесь в город Шадаш.

— Тебя могут просто убить, — сказал он.

— К сожалению, этот факт я не исключаю, — согласилась Алекса. — Если это произойдет, и меня не захотят слушать, я возьму всю вину на себя. Вам остается вернуться на север и сговориться о продаже кораблей, которые мы угоняем. Денег немного, но поход принесет небольшой доход. А это уже кое-что.

— Бред какой-то… — задумался Харрис. — Мы договаривались не на это.

— Тогда прекрати заниматься ерундой! — огрызнулась Алекса. — Мир не такой безоблачный, как ты его возомнил, конунг. Не все идет так, как мы это хотим. Я убила императора и этого не изменить. Если что-то не нравится, возвращайся на север и трясись из-за страха мести. Я же в одиночку пойду на переговоры с империей и постараюсь решить вопрос, исправить ошибку, которую совершила. Ты либо со мной, либо убирайся к чертям.

— Ты не сказала, где встретишься со старшим братом императора, — напомнил Бьорн.

— Я знаю только одно место для переговоров, куда я смогу добраться за три недели, — ответила Алекса. — Я возвращаюсь в дом Грёз. Найдите мне сильного верблюда и дайте немного припасов. Буду ехать без отдыха, чтобы обогнать вас.

— Мне нравится эта женщина, — улыбнулся Губар.

— Еще один… — вздохнул Харрис.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ: ПАДЕНИЕ

Убийство императора облетело империю, но не вызвало никаких сожалений. Смерть Дракона затмила кончина великого доктора Орлана де Месса, который скончался на следующий день. Он умер с улыбкой на устах, зная, что выполнил все обещания и сдержал слово перед учителем и вдовой покойного брата. Через неделю Лара увидела мать, и хоть кто-то стал по-настоящему счастлив.

Для империи Шадаш-Тарза наступили темные времена. Дракон умер, наследнику всего три года, а господин Кабыл, главный советник и военачальник покойного императора обязался встретиться с убийцей брата. Судьба империи и северных кланов будет решена в доме Грёз.

Лицом к лицу

года дом Грёз совсем не изменился. Всё те же лица, однообразные белые дома, несколько построек и до боли знакомые люди, которые встретили Алексу на въезде в дом Грёз.

Это место навивало воспоминания. Алекса запомнила тот день, когда прибыла в дом Грёз. Она запомнила, как въехала на верблюде, запомнила, что ворота за спиной закрылись, и надежда на побег развеялась. Но она всегда знала, что участь обычной наложницы обойдёт её стороной. Она понимала, что рано или поздно заслужит свободу, сбежит и станет свободной. Теперь она въезжала в дом Грёз не наложницей, но воительницей, равной этим господам, который хотели её покорить.

К верблюду подошел Ыксан и Малик. Глава дома Грёз косо посмотрел на бывшую наложницу, сплюнул и отвернулся. Главный евнух воспринял прибытие этой женщиной более сдержано и дружелюбно. Именно Ыксан помог ей усадить верблюда и спешиться.

— Я рада тебя видеть, Ыксан, — улыбнулась Алекса, обняв главного евнуха.

Он улыбнулся и предложил пройти в главный дом. Но Алекса промедлила и осмотрелась по сторонам, пытаясь отыскать в лицах остальных евнухов, встречающих её на улице, ещё одного важного человека.

— А где Локмания? — спросила она с тревогой.

— Привратница умерла два года назад, — ответил Ыксан. — Многое за это время произошло, Алекса. Не удивляйся, когда встретишь госпожу дома Грёз.

— Госпожу? — уточнила она.

— Теперь домом правит госпожа Шадида, — хладнокровно сообщил Малик.

— А где Дауд? — спросила Алекса.

— Об этом следует поговорить с господином Кабылом, — ответил Ыксан. — Идём, Алекса, тебя ждут в гостевой комнате.

Она прошла вслед за главным евнухом в дом господина, ранее принадлежавший господину Дауду. Новости о смерти привратницы Локмании выбили из колеи, но Алекса совсем растерялась от слов евнуха. Случилось что-то такое, что не может порадовать. Алекса ещё не знала причину смены главы дома Грез, поэтому опасалась худшего варианта.

К счастью, войдя в прохладный дом и дойдя до гостиной, где на полу лежали подушки, был приготовлен обеденный стол и вокруг него сидели люди, она увидела своего Тирана. Дауд сидел рядом со своей черноволосой сестрой, а справа от госпожи Шадиды обедал господин Кабыл, поднявший глаза, когда гостья и убийца императора вошла.

— Добрый день, — немного успокоившись, сказала она, после чего исполнила реверанс и подошла к столу. — Я прошу прощения за задержку. Путь оказался не таким простым, как я рассчитывала. Несколько раз пришлось спрашивать дорогу, чтобы добраться. Да и верблюд совсем усох, пока вез меня сюда. Господин Кабыл, примите…

— Сядь, Алекса Масур, — сдержано потребовал старший брат императора.

Предвестница посмотрела в глаза Дауда, ставшего несколько старше и возмужавшего за эти годы расставания. Теперь он мог бы стать совершенным любовником, если бы оставался её господином. Она не стала улыбаться и показывать, как рада этой встрече. Ситуация была непростая. Даже госпожа Шадида сидела так, словно набрала в рот воды.

Алекса села за стол и посмотрела на чай с угощениями. Ей хотелось промочить горло, но этого она делать не стала, а просто поправила кожаный дублет и пистоли на груди, ожидая первых слов от хозяйки дома Грёз.

— Ты принесла моей семье только смерть, Алекса Масур, — обвинительным тоном заявила Шадида. — Моли Солнце, Звезды и Луну только за то, что господин Кабыл изволил с тобой поговорить. Если бы не он, я бы тебя голыми руками задушила.

— Довольно, — сдержано сказал Кабыл. — Я понимаю, что ситуация сложная. Но мы должны держать себя в руках. Алекса Масур, я не стану спрашивать, зачем ты убила моего брата. Только ответь. Ты хочешь развязать войну с империей?

— Не хочу и никогда не хотела, — ответила она. — Дракон не дал мне другого выхода. Мне жаль, что пришлось его убить. Но, господин Кабыл, хоть вы понимаете, насколько опасен Ивар Остин? Или я ошибаюсь?

Он взял со стола пиалу с чаем, сделал глоток и вздохнул.

— Я был там, когда наш флот потерпел поражение, — признался он. — Многие советники предупреждали императора, что дальнейшее наступление может стоить нам не только победы. Мы могли погибнуть. Но мой брат не желал никого слушать и приказал нападать. Я его всегда любил. Однако он совершил глупую ошибку, которая стоила нам очень дорого. Ты права, Алекса Масур. Ивар Остин слишком опасный враг. Дракон этого не понимал. Я понимаю. Не знаю, что тебя связывает с северными кланами, но война с ними мне не нужна. Если мы начнем войну за земли империи, Ивар Остин придет на пепелище сражений и просто отберет материк у победителя. Хоть ты и убила моего брата, забрала жизнь великого Дракона, мы должны найти общий язык, чтобы не проиграть очередную войну.

— Я с вами полностью согласна, господин Кабыл.

— Пока молодой Дракон учится в храме и готовится занять трон, я буду временным правителем империи Шадаш-Тарза. Меня приняли люди. И раз с формальностями было покончено, можно решить сложившуюся ситуацию. Итак, Алекса Масур, я обещаю тебе, что империя не развяжет войну с северными кланами, но вы должны покинуть наши границы. Плывите, куда хотите. Меня это не волнует. Я не хочу вас видеть.

— Мы отплывем к Малым Землям, — сообщила Алекса. — Господин Кабыл, с моей стороны это будет верхом цинизма, но я хочу попросить у вас корабли.

Дауд с сестрой переглянулись.

— Ты права, — согласился Кабыл. — Это верх цинизма.

— Чтобы доставить армию до Малых Земель и убить Ивара Остина, мне нужен флот. Господин Кабыл, посмотрите на эту ситуацию с другой стороны. Я отплыву из империи и больше никогда не вернусь. Моя армия нападёт на короля, тем самым выиграв вам время. За несколько лет войны на другом материке империя сможет восстановить потерянный флот. К тому же Дракон станет старше и сможет самостоятельно принимать решение. Под вашими чуткими советами, разумеется. А если я преуспею и одержу победу, угроза с ваших земель пропадёт. Больше нет врага, способного одолеть вас, господин Кабыл. От смерти этого клятого ублюдка выиграют всё.

— Набеги северян славятся хорошим доходом, — поглаживая висок, сказал Кабыл. — Если ты преуспеешь, и твоя армия вернется с добычей, за пятьдесят кораблей я возьму тридцать процентов дохода.

— Вы дадите пятьдесят кораблей, если конунги пообещают вам тридцать процентов добычи? — уточнила Алекса.

— У вас уже достаточно кораблей, — напомнил Кабыл. — Я пошел на многие уступки, но ничего не дается просто так. Алекса Масур, ты убила моего брата, обокрала империю и требуешь корабли. Так не пойдет. Я дам пятьдесят кораблей на своих условиях, а на большее не рассчитывай.

— К сожалению, господин Кабыл, это решать не мне. Когда свершиться месть, я оставлю северные народы. Они вернутся в империю Шадаш-Тарза без меня. У кого и требовать награду, так это у конунгов. Вам следует самому побеседовать и обсудить условия.

— Мы это обсудим, не беспокойтесь, — поднявшись на ноги, промолвил Кабыл. — Идемте, госпожа Шадида, позволим им проститься.

Сестра Дауда стиснула зубы, бросила презрительный взгляд и вскочила так быстро, словно всё это время просидела на раскаленных углях. Не сказав ни слова, она прошла вслед за господином Кабылом и закрыла за собой дверь.

— Я так понимаю, тебя должны наказать, — промолвила Алекса, опустив голову.

— Господин должен отвечать за своих наложниц, — сдержанно ответил Дауд. — Я тебя купил, воспитал и у нас есть общая дочь. Раз уж господин Кабыл не рискует развязывать войну с северными кланами и казнить убийцу своего брата, этот позор семьи Аль Салил придется смыть его господину.

— И что с тобой будет?

— А ты как думаешь? — вздохнул Дауд. — Ты убила императора. Считаешь, что меня просто высекут палками и отпустят? Нет, Алекса, я был приговорен к смерти. Меня казнят во имя твоей мести.

Алекса почувствовала, как всё сжималось в груди. Сердце стало биться быстрее, к горлу приступил ком, который она никак не могла проглотить. На душе было так больно и тяжело, что она просто встала, исполнила реверанс и прошла к двери.

— Прости, Дауд, — промолвила она. — Я не могла поступить иначе.

— Ещё как могла, Алекса. Ты могла остаться со мной и забыть про кровавую вендетту. Но ты избрала путь мести и погубила человека, который любит тебя до сих пор. Скажи, сколько ещё людей умрёт ради твоих стремлений? Скольких ты погубишь, пока не утолишь жажду крови?

— Всех… — шепотом ответила она. — Себя я тоже уже погубила.

— А Офелия?

— Наша дочь не имеет к этому отношения. Это моя миссия. Не волнуйся, Дауд, я не стану подвергать опасности жизнь нашей дочери. Офелия не пострадает из-за ошибок, совершенных их родителями.

— Какую ошибку совершил я?

— Ты сам меня отпустил, — обернувшись, ответила Алекса. — Ты лжец, Дауд Аль Салил. Все мужчины лжецы. Люби ты меня по-настоящему, никогда бы не отпустил женщину, которая родила тебе дочь. Ты, Карл… Бьорн тоже меня отпустит. Вы никогда не любили меня так, как я этого заслуживаю.

— Это правда… — тяжело вздыхая, согласился Дауд. — Теперь уходи, наложница тирана. Тебе нет места в этом мире.

— Прощай, господин…

Мать и дочь

Идя по пыльным улицам города Шадаш, Алекса заливалась горькими слезами. Она проклинала себя за то, что родилась на свет, кем стала и кого погубила. Она ненавидела себя за то, что нареклась Предвестницей.

Уверено шагая вперед, Алекса вытирала слезы и накапливала ярость, выжигающую без остатка. Приближаясь к порту, она переставала рыдать, отдавая всю себя расправе над человеком, который разрушил в ней все человеческое. Алекса Масур навсегда осталась рядом с Карлом и Даудом, а в порт вышла Предвестница, готовая истреблять род Остин с особой жестокостью.

— Вы все поплатитесь за то, кем меня сделали! — зарычала она, привлекая внимания северян, собравшихся в порту. Среди них были Бьорн и Офелия. Именно к ним она пошла, не обращая внимания ни на Кабыла, ни на Шадиду. — Вы договорились?

— Пятьдесят кораблей на тридцать процентов от добычи? — уточнил Бьорн. — Да, Алекса, мы договорились. Если это поможет избежать глупой войны, которую ты попыталась развязать, конунги готовы заплатить эту цену. К тому же, ты ведь обещала несметные сокровища.

— Ваши трюмы будут трещать от золота, драгоценностей и женщин, конунг Бьорн! — твердо заявила Алекса. — Я сдержу своё слово. Я всегда сдерживаю обещания.

— Что с тобой? — задумался он. — Ты словно на солнце перегрелась. Может быть, нам стоит вернуться на корабль и уединиться?

Он уже потянул руку, но Алекса отмахнулась и влепила ему звонкую пощечину.

— Не смей больше меня трогать, конунг Бьорн! — приказала она. — Я женщина, а не твоя личная подстилка! Ещё раз прикоснешься ко мне, пристрелю!

Северяне, стоящие рядом и заметившие инцидент, так громко захохотали, что Бьорн от стыда ушел в сторону, позволяя обозленной женщине поговорить с дочерью. Алекса не стала дожидаться, когда конунги закончат обсуждение и, взяв Офелию за руку, села с ней на лодку и поплыла к Забытой Мелодии.

— Что-то случилось? — задумчиво спросила Офелия.

— Ты была права, дочка, — ответила Алекса. — Ты правильно решила насчёт королевы. Мужчины не заслуживают наших слёз. И если ты решишь, что подле тебя должна быть женщина, я поддержу это решение.

— Ну, ладно… — задумалась Офелия. — А где папа? Он приедет попрощаться?

— Нет, — с безразличием ответила Алекса. — Твой отец никогда не любил меня, поэтому ему совершенно плевать на тебя.

— Это неправда! — возмутилась Офелия, вскочив на ноги. — Вы меня обманываете, матушка! Отец всегда был…

— Кем он был?! — вспылила в ответ Алекса. — Твой отец купил меня на невольничьем рынке, использовал в постели и заставлял с ним спать! Хочешь знать, кем был Дауд Аль Салил? Жалким трусом, возомнившим себя господином. Хочешь знать, чем он занимался, когда ты родилась? Его не было рядом с нами, Офелия. Он занимался любовью с Зайной. А знаешь почему? Потому что он нас никогда не любил. Ему не нужна была любимая женщина или дочь. Ты родилась для того, чтобы стать наложницей, дочка! Он хотел тебя сделать наложницей императора, которого я хладнокровно убила. Нет, дочь, твой отец не тот, кем ты его представляешь. — Алекса тяжело вздохнула и продолжила спокойным голосом. — Прости, дочка. Я никогда не хотела этого говорить. Мы с твоим отцом много раз ругались насчёт того, кем ты должна будешь стать. Помнишь, как мы поехали в Сад Дракона? Если бы мы не уплыли оттуда с бабушкой Жасмин, я бы потеряла тебя навсегда. Твой отец хотел оставить тебя подле императора, чтобы ты научилась искусству наложницы. Моя сестра Лара тоже прошла через это.

— Матушка, вы только поэтому убили императора? — опустив голову, спросила Офелия.

— Да, дочка, — подтвердила Алекса, заговорив на всеобщем языке, чтобы гребцы не поняли их слов. — Я убила Дракона потому, что он хотел тебя забрать. Мне плевать на титулы, войну с северянами и прочей чушью. Пусть весь этот материк сгорит синим пламенем. Мне нет дела ни до империи, ни до северных кланов. Все они лишь способ достижения цели. А глупый Дракон умер из-за того, что осмелился положить глаз на мою любимую дочку. Офелия, я никому не позволю тебя обидеть.

— А отец? — с опаской спросила Офелия.

— Его я тоже убила… — охотно соврала Алекса.

Как и ожидалась, девочка разрыдалась прямо на лодке, приближающейся к кораблю Забытая Мелодия. Предвестница чувствовала себя мерзко, и все же это был верный поступок. Пусть Офелия думает, что матушка стала корнем настоящего зла. Это поможет оставить дочь там, где её не сможет достать Ивар Остин. Алекса прекрасно понимала, что не возьмет свою любимую девочку на войну. Не стоит семилетнему ребенку смотреть на то, как свершиться кровавая расплата.

Вскоре, когда флот с северянами достигнет Малых Земель, королевство Шарджа начнет содрогаться в ужасе. Алекса уже знала, куда нанесет первый удар и понимала, какую цену придется заплатить, чтобы убить Ивара Остина. Час кровавой вендетты приближался, и это было самым желанным мгновением в жизни Предвестницы. Наконец-то она встретиться с врагом лицом к лицу и отомстит за свою семью.

***

Три дня плавания не предвещали никаких бед. Поймав попутный ветер, флот стремительно шел на юго-запад. Три сотни кораблей шли на войну, за добычей и наградой, обещанной им Предвестницей. А сама Алекса, отдыхая целыми днями на верхней палубе, грелась на солнце, позволяя морскому бризу заигрывать с пышными волосами. Она не думала ни о войне, ни о мести. Это было сладостное затишье перед бурей, подготавливающее её к тому, что скоро королевства Шарджа начнет захлебываться кровью рода Остин. Оставалось терпеливо ждать, когда флот достигнет пункта назначения.

За эти три дня она не разговаривала с дочерью. Офелия всё ещё рыдала в своей каюте, не желая ни с кем разговаривать. Так же Алекса больше не ходила в каюту капитана и не занималась любовью с Бьорном. Этот рыжеволосый северянин стал отголоском прошлого. И Алекса не собиралась менять Дауда или Карла на северянина, который видит в ней женщину для утех. Бьорн все равно никогда её не полюбит.

Вечером третьего дня, когда сгустились сумерки и на чистом небе загорелись молодые звезды, озаряющие путь кораблям, на верхнюю палубу поднялась Офелия, молча подошедшая к столику матушки и севшая рядом с ней прямо на пол. Девочка подняла глаза и без лишних слов стала смотреть на звёзды.

— Красиво? — улыбнувшись, спросила Алекса.

— Очень, — промолвила Офелия.

Алекса тяжело вздохнула и накрыла дочь пледом.

— Рассказать тебе историю о девочке, которая мечтала увидеть дракона? — спросила она.

— Вы говорите про императора? — уточнила Офелия.

— Нет, дочка. Я говорю про самого настоящего дракона, а не про недобитую ящерицу.

— Расскажите, — робко улыбнулась Офелия.

— Эту историю мне поведал человек, повидавший такое, из-за чего я ночами не могла сомкнуть глаз, — призналась Алекса. — Он побывал в таких невероятных местах, что мы с тобой, дочка, о них не сможем и помыслить.

— А где эти места?

— Понятия не имею, — повела плечами Алекса. — Странник, побывавший в сказочном мире, рассказал мне о том, чему стал свидетелем. Он видел, как бескрайняя вода ударяется о скалы. Был свидетелем того, как реки сами выбирали свой путь. Там, говорил он, земли, рядом с которыми корабли находят покой на илистом дне. Именно там трава соседствует с морем золотого песка. Странник говорил, что города там такие большие, что не имеют ни начала, ни конца.

— Матушка, мы ведь тоже все это видели, — нахмурилась Офелия. — Эти земли называются империей Шадаш-Тарза.

— Да уж, — вздохнула Алекса. — То ли сказки пошли очень глупые, то ли это тебя так сложно удивить…

Офелия и Алекса засмеялись.

Продолжение следует…

Оглавление

ЧАСТЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ: В ПЛЕНУ

  В клетке

  Былые странствия

  Смирение I

  Смирение II

ЧАСТЬ СЕМНАДЦАТАЯ: НЕВОЛЬНИЧИЙ РЫНОК

  Господин

  Мелочи

  За занавесом

  Торги

  В новый дом

ЧАСТЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ: ДОМ ГРЁЗ

  Условия проживания

  Контакт

  За высокими стенами

  Решение Шадиды

  Знакомое чувство

  Холодными ночами

  Прибытие Зайны

  Соперница

  Выбор фаворитки

  Практика стрельбы из лука

  Первый месяц беременности

  Сомнения Сабилы

  Отъезд госпожи

  Цена любви

  Рождение наследницы

ЧАСТЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ: ДОЧЬ

  Бессонные ночи

  Детские кошмары

  Проклятие Офелии

  Неожиданное приглашение

ЧАСТЬ ДВАДЦАТАЯ: САД ДРАКОНА

  На поклон к Дракону

  Загубленная гордость

  Крах семьи Холл

  Обещанная свобода

  На живца

  Недолгое прощание

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ: СЕВЕРНЫЕ ВЕТРА

  Предательство

  Проводник

  Урок на всю жизнь

  Сердце

  Наживка

  Первый снег

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ: ЗАБЫТАЯ МЕЛОДИЯ

  Затишье

  Порядочная жизнь

  Взрослые игры

  Меняя историю

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ: ПАДЕНИЕ

  Лицом к лицу

  Мать и дочь