Мертвые, вставайте! [Фред Варгас] (fb2) читать постранично, страница - 2

потому пела не так хорошо, как всегда. А этот безумный грек не придумал ничего лучше, чем броситься в Средиземное море. Его выловили почти бездыханным из воды, где он бултыхался как последний дурак. Подростками София и Стелиос обожали уходить из Дельф, бродить по тропинкам с ослами, козами, и все такое прочее. Они называли это «играть в древних греков». И этот идиот хотел утопиться. К счастью, при ней была скала чувств Пьера. Теперь Софии случалось искать на ощупь ее редкие обломки. Стелиос? Угроза? Мог ли это сделать Стелиос? Да, он на такое способен. Когда его все-таки выловили из Средиземного моря, он словно одурел и орал как безумный. Сердце Софии колотилось слишком быстро. Она сделала усилие, чтобы встать, выпить стакан воды, бросить взгляд в окно.

И тут же успокоилась. Что такое взбрело ей в голову? Она глубоко вздохнула. Эта ее манера городить ужасы на пустом месте! Почти наверняка это всего лишь бук, и ничего он не означает. Но как тот, кто его посадил, пробрался ночью в сад? София наскоро оделась, вышла, осмотрела замок в садовой решетке. Ничего примечательного. Но замок так прост, что его можно в два счета открыть отверткой, не оставив следов.

Стояла ранняя весна. Было сыро, и она зябла возле бука, глядя на него с вызовом. Бук. Бука! София оборвала себя. Она терпеть не могла, когда ее греческая душа расходилась, как сейчас, да еще два раза подряд за одно утро. Надо думать о том, что Пьеру на это дерево совершенно наплевать. А впрочем, почему ему наплевать? Разве нормально, что он до такой степени безразличен?

Софии не хотелось оставаться весь день наедине с деревом. Она взяла сумку и вышла. На улице какой-то молодой тип, лет тридцати или чуть старше, разглядывал сквозь решетку соседний дом. Дом – это громко сказано. Пьер говорил всегда «Гнилая лачуга». Он считал, что на их привилегированной улице с ухоженными домами эта пустующая уже много лет Гнилая лачуга производит гадкое впечатление. До сих пор София как-то не задумывалась о том, что с возрастом Пьер, похоже, поглупел. Теперь эта мысль закралась ей в голову. Вот и первое пагубное влияние дерева, подумала она не вполне искренне. Пьер даже велел надстроить стену между домами, чтобы получше отгородиться от Гнилой лачуги. Теперь ее видно лишь из окон третьего этажа. А вот молодой тип, напротив, глазел на фасад с провалившимися окнами с восхищением. Он был худ, черноволос и одет в черное, одна рука вся в массивных серебряных перстнях, лицо угловатое, лоб прижат к прутьям ржавой решетки.

Такой тип не понравился бы Пьеру. Пьер – сторонник умеренности и трезвости. А молодой тип был элегантен, одет строго и в то же время крикливо. Красивые руки вцепились в решетку. При виде его София несколько приободрилась. Поэтому, конечно, она у него и спросила, как, по его мнению, называется вон то дерево. Молодой тип оторвал лоб от решетки, оставившей следы ржавчины на его черных жестких волосах. Долго же, должно быть, он к ней прижимался. Не удивляясь и не задавая вопросов, он последовал за Софией, которая показала ему дерево, хорошо видное с улицы.

– Это бук, мадам, – сказал молодой тип.

– Вы уверены? Простите, но это очень важно. Молодой тип посмотрел еще раз. Своими темными, еще не потускневшими глазами.

– Никаких сомнений, мадам.

– Благодарю вас, месье. Вы очень любезны.

Она улыбнулась ему и ушла. Молодой тип тоже

тут же ушел, пиная носком ботинка камешек.

Значит, она права. Это бук. Просто бук.

Какая гадость.

2

Ну вот. Именно это и называется сидеть в дерьме. Давно ли? Да уже года два.

А на исходе двух лет – свет в конце туннеля. Марк ударил по камешку носком и отбросил его метров на шесть. На парижском тротуаре непросто найти камешек, чтобы пнуть ногой. Другое дело – в деревне. Но в деревне это ни к чему. Тогда как в Париже иногда очень нужен подходящий камешек, чтобы было по чему ударить. Иначе никак. И вот – краткий проблеск света в кромешном дерьме – час назад Марку повезло найти совершенно правильный камешек. Теперь он бил по нему ногой и шел следом.

Тот привел его, не без некоторых затруднений, на улицу Сен-Жак. Касаться камешка руками нельзя – только ногой. Итак, уже два года. Без работы, без денег, а теперь и без жены. И впереди ничего хорошего. Разве что эта лачуга. Он видел ее вчера утром. Пять этажей, считая чердак, садик, на безвестной улочке и в жалком состоянии. Всюду дыры, отопления нет, и туалет в саду, с деревянной щеколдой. Прищуриться – чудо. Открыть глаза – катастрофа. Зато владелец сдает ее за гроши, только нужно привести дом в порядок. С этой лачугой он бы выбрался из дерьма. Он поселил бы там и крестного. Чудной вопрос задала ему какая-то женщина неподалеку от лачуги. О чем она спрашивала? Ах да. Название дерева. Странно, что люди ничего не смыслят в деревьях, хотя не могут без них обойтись. Возможно, по сути они и правы. Он-то названия знал, а что толку, по правде говоря?

На улице Сен-Жак камешек сбился с пути. Камешкам не нравятся улицы, идущие в гору. Он упал в