Сборник "Спартанец". Компиляция. Книги 1-3 [Майкл Форд] (fb2) читать онлайн

Майкл Форд «Огонь Ареса»

ПРОЛОГ

С благодарностью посвящаю Эмили Фарли

Торакис рванул на себя кожаные поводья, и его жеребец, переступив с ноги на ногу, застыл на пыльной тропе.

— Молодец, Гермес, — похвалил коня всадник, поглаживая его черный как уголь бок. Торакис взглянул на Демократеса. Младший брат настороженно замер в седле. Легкий ветерок с оставшегося позади Эгейского моря, трепал длинное перо на его бронзовом шлеме. Высоко в голубом небе плыли небольшие облака.

Торакис поднял голову — в воздухе бесшумно парил одинокий ястреб.

— Жрецы сказали бы, что это доброе предзнаменование, — заметил младший.

— Обойдемся без предзнаменований. Я и так знаю, что моя судьба зависит вот от этого… — Торакис коснулся висевших у него на боку ножен.

Ветерок стих, и Гермес повел ушами. Торакис тоже кое-что расслышал — звук далекой битвы, долетавший с той стороны холма: там железо схлестнулось с бронзой, тишину разрезали боевые кличи. Сомнений не оставалось — воздух наполнили запахи крови, пота и страха.

Эти запахи сулили и еще кое-что: славу, ради которой и жили оба спартанца. Им и раньше приходилось вступать в схватку с суровыми и жестокосердными тегейцами.[1] Кивнув брату, Торакис поднял щит к плечу и крепко стиснул поводья.

— За Диоскуров! — крикнул он, взывая к богам-близнецам, которых спартанцы почитали более других.

— За Кастора и Полидевка![2] — отозвался Демократес.

Ударив пятками в бока жеребцов, братья устремились к вершине холма, их кони неслись галопом, разметая камни и землю.

Торакис и Демократес ринулись в бой. Многочисленные ряды спартанских солдат — фаланги — еще держали строй, но стремительно редели, и тегейцы в любой момент могли прорваться сквозь них. Повсюду валялись пешие воины — раненые, умирающие и мертвые, алыми пятнами покрывали землю разорванные и перепачканные грязью красные плащи спартанцев.

Небо потемнело.

Услышав, как брат крикнул: «Лучники!», Торакис прикрыл голову щитом.

Стрелы впивались в бронзу, издавая звук, напоминавший падающий с неба град. Рука Торакиса сгибалась под напором смертоносных стрел, он пригнул голову, пытаясь удержаться в седле.

Рядом младший брат всей силой обрушился на неприятеля, тегейского воина с севера. Занеся руку над головой, Демократес сразил противника копьем. Тот упал с резким криком, раздавленный копытами жеребца.

Вдруг в фаланге спартанцев образовалась брешь. Воины противника устремились к ней.

— Демократес! — крикнул Торакис. — Надо сомкнуть ряды!

Если не удастся отбросить врага, сражение будет проиграно.

Торакис машинально сунул руку под плащ, стиснув амулет с алым камнем. Это был Огонь Ареса, амулет бога войны. Этот талисман передавался в их семье из поколения в поколение, еще со Времени героев,[3] и спартанец возлагал на него все надежды.

Торакис выбрал самого крупного из пеших воинов противника, настоящего великана, размахивавшего над головой двумя боевыми топорами. Прикосновение к амулету словно придало Торакису сил. Он выхватил свой короткий меч и развернулся к тегейцу. Их взгляды встретились.

Торакис уже собрался ринуться на противника, как вдруг в животе у него появилось странное ощущение: сначала его пронзила волна холода, потом жара. Силы стремительно таяли. Спартанец опустил голову, разглядев затуманившимся от боли взглядом торчащее сквозь тунику острие меча.

«Меня ударили в спину», — пробормотал он надломившимся голосом. Торакис видел уже не одну смерть и понимал, что такая рана смертельна. Живым ему из боя не выйти. Больше он никогда не увидит родину, любимую и сына, которому еще только предстоит родиться. Однако хуже всего, что его могут счесть трусом.

Торакис выпал из седла, точно куль с зерном, свалившись на землю с глухим стуком. По телу прокатилась волна боли. Спартанец беспомощно наблюдал, как громадный воин приблизился к нему, опустился на колени и вытащил из пояса кинжал.

«Только быстрее», — мысленно взмолился Торакис.

Холодное лезвие коснулось его шеи. Но смертельного удара не последовало. Тегеец ловко сорвал с шеи спартанца кожаный ремешок и встал, сжимая Огонь Ареса в грязной окровавленной руке. Наверно, тегеец заметил амулет, когда Торакис падал с коня!

Лицо спартанца стало белым как мел, а зрение помутилось еще сильнее, когда он увидел, как враг поднес амулет к глазам. Алый камень сверкнул….

Среди шума бушевавшей битвы Торакис расслышал новый звук. Это предки, храбрые воины, звали его в царство смерти. Спартанец понимал, что одной ногой стоит на этом, а другой на том свете.

«Только не сейчас, — подумал он. — Надо вернуть Огонь Ареса!» Но не смог даже приподняться.

Вдруг пред его затухающим взором мелькнуло алое пятно — короткий красный плащ младшего брата.

Демократес набросился на тегейца, вонзив тому в шею длинное копье. На лице вражеского воина появилось изумленное выражение, его глаза закатились, и тегеец рухнул на землю. Смерть настигла его еще до того, как его голова коснулась пыльной земли.

Демократес вырвал Огонь Ареса из пальцев мертвеца и опустился на колени перед Торакисом. Глядя на старшего брата полными слез глазами, он осторожно снял с его головы шлем.

— Не плачь по мне, — хрипло произнес Торакис. — Передай остальным, что я умер, глядя врагу в лицо. Я с честью вернусь в Спарту на щите. Когда моя душа встретится с предками над Стиксом,[4] я окажусь в приятной компании. — Он закашлялся — к горлу подступила кровь. — Демократес, храни Огонь Ареса, и передай его моему сыну, когда он появится на свет. Сделай это в память обо мне.

Чувствуя, как его обволакивает мгла беспамятства, Торакис все же ощутил, как Демократес поднял его в седло и галопом понесся с поля боя.

Смерть подкралась к спартанцу тихо, точно волны Эгейского моря на закате.

ГЛАВА I

— Уже пятьдесят. Передохни! — услышал Лисандр позади себя. Опустив серп на скошенные стебли, он выпрямился во весь рост, мышцы спины расслабились.

Лисандр повернулся к Тимеону. Друг перевязывал сноп ячменя.

Солнце поднялось высоко и сильно пекло. Стоял жаркий день, вдали мерцали горы Тайгет. Воздух застыл над равниной, Лисандр слышал, как рядом едва слышно журчит река Эврота.

«Уже пятьдесят!» — Даже взрослому мужчине за целый день не собрать больше. Откинув голову назад, Лисандр отхлебнул глоток воды из фляги, затем протянул ее другу. Длинные локоны отяжелели от пота и холодили шею.

— Не торопись, — попросил подошедший Тимеон и взял флягу.

— Ты же знаешь, это невозможно, — ответил Лисандр. — Сегодня это исключено. — Он умолк и оглядел окружавшие их поля. Повсюду рабы убирали хлеб спартанского принца Кироса. Лисандр тут же прикинул в уме: — Еще пятьдесят до захода солнца и хватит.

Тимеон пролил воду.

— Послушай, Лисандр, как ты поможешь матери, если у тебя случится солнечный удар?

Они познакомились, когда учились ходить, и дружили уже двенадцать лет. Тимеон был Лисандру словно брат.

— На пятьдесят бушелей[5] можно купить только еду, — сказал Лисандр, — а маме, чтобы поправиться, нужны еще лекарства.

Лисандр заметил, что друг хотел возразить, но сдержался. Изнурительная болезнь уже унесла жизни двух кузенов Тимеона.

— «Еще пятьдесят», — мысленно приказал себе Лисандр, подвязывая флягу к поясу.

Он собрал еще пятнадцать бушелей. Тело молило об отдыхе, но юноша сопротивлялся.

«Не останавливайся», — приказывал он себе.

Ручка тяжелого серпа была испачкана кровью от лопнувших на ладонях мозолей, причинявших острую боль. Но Лисандр не обращал на это внимания. Спартанцу не пристало хныкать, жаловаться или уступать. Спартанцы держались до последнего. Лисандр представил себя спартанским пехотинцем, который в разгар сражения шаг за шагом теснит противника, разя его серпом и копьем.

Но он не был спартанцем. И даже не имел права заговорить со спартанцем, пока тот не обратится к нему первым. Лисандр был илотом,[6] коренным жителем этих мест, без прав и будущего, с ним обращались хуже, чем с собакой. Каждый год пять спартанских эфоров,[7] гарантов закона, объявляли ритуальную войну жившим среди них илотам и каждый год те клялись продлить собственное рабство.

Скашивая сухие стебли ячменя, Лисандр наблюдал за тем, как напрягаются и расслабляются сухожилия его рук. Поднимавшаяся в душе буря гнева постепенно раскалялась докрасна, точно камень, спрятанный у него на груди — Огонь Ареса. Он носил его с тех пор, как себя помнил. Юноша знал, что утраты сверкающего алого камня ему не миновать, если его заметит спартанец, ибо по закону илот не мог иметь собственности. Спартанец мог отобрать у него все, что ему понравится. Мать Лисандра Атеназия никогда не рассказывала сыну о его амулете.

«Не спрашивай, откуда он. Просто береги и никому не показывай».

Даже Тимеон не знал, что у него есть этот амулет.

Захлопав крыльями, прямо перед Лисандром из жнивья вспорхнули два черных ворона. Взгляд юноши привлекло что-то лежавшее среди колосьев. Он перестал махать серпом.

— Что случилось? — тяжело дыша, спросил работавший позади него Тимеон.

— Не знаю, — ответил Лисандр и подошел ближе, чтобы выяснить, что там такое. Он замедлил шаг, его сердце забилось сильнее.

— Это Като, — сообщил он Тимеону.

С первого взгляда можно было подумать, что Като уснул, лежа на спине и глядя в небо, если бы не глубокая рваная рана на его шее. Вороны выклевали ему глаза.

Тимеон подошел к телу и тут же бросился прочь, его начало тошнить. Кто-то из жнецов это услышал и спросил беспечно:

— Эй, что вы там нашли?

Вскоре толпа окружила труп. Нестор, мужчина в летах, живший рядом с Лисандром и его матерью, заговорил первым:

— Похоже, это работа Криптии[8] — мрачно заключил он.

«Криптия…» — от этого слова у Лисандра перехватило дыхание. Спартанские эскадроны смерти были такой же частью жизни, как илоты, хотя, да бережет его Зевс, он с ними никогда не сталкивался. Они бродили ночью в поисках легкой добычи и совершенствовали свое искусство убивать. Хотя ни он, ни Тимеон не были близко знакомы с Като, Лисандр знал, что тот радовался жизни и не отлынивал от работы, но позволял себе лишнее в разговорах о спартанских властителях. Видимо, кто-то случайно услышал, и Като за это поплатился.

— Что нам с ним делать? — спросил Лисандр.

— Ничего, дождемся прихода надзирателя, — ответил Нестор. — А пока отнесем его к дороге.

По указанию Нестора два молодых илота подняли тело Като за плечи и колени и унесли.

Один за другим рабы возвращались к работе. Нестор задержался. Перед тем, как уйти, он повернулся к Лисандру и спросил:

— Как чувствует себя твоя мама?

— Ни хуже, ни лучше, — ответил юноша. Нестор задумчиво кивнул.

— Что ж, спасибо богам и за это, — пробормотал он и ушел.

Лисандр решил думать только о жатве, но мертвец с раной на шее, напоминавшей зловещую улыбку, никак не выходил у него из головы.

Лисандр даже не заметил, как прошла вторая половина дня. Он махал серпом, подгоняемый досадой и гневом, как вдруг чей-то голос прервал его мысли. Это был Тимеон.

— Лисандр, остановись. Ты уже собрал сто бушелей.

Лисандр тяжело выдохнул, уперся рукой в бок и взглянул на солнце. Оно напоминало ярко-оранжевое пятно, почти касавшееся горных вершин на западе.

Сотни лет назад, когда принца Кироса еще не было на свете, вся земля между этими холмами и западным морем[9] принадлежала мессенцам, предкам Лисандра. Они сеяли, собирали хлеб и жили в мире. Тогда этот народ был свободен.

Лисандр отнес последний мешок к телеге надзирателя, молча наблюдая, как Нестор и еще один илот, стиснув зубы, осторожно поднимают бездыханное тело Като и кладут его в глубине телеги. Они выпрямили согнутые ноги убитого и подняли его свисавшую с телеги руку. Одинокая муха, жужжа, кружила над высохшими и покрасневшими глазными впадинами трупа. Нестор взмахом руки прогнал ее.

Хлыст надзирателя опустился на спины волов, те натянули узды, телега двинулась вперед.

Лисандр вместе с другими илотами шел позади процессии, стараясь не смотреть на зловещий груз и радуясь тому, что никто не произнес ни слова.

У амбара они заняли очередь за другими илотами, стоявшими за платой — им полагалась десятая часть зерна, собранного за этот день. Остальная часть прямиком уходила в казну спартанцев.

«Мне выпала еще не самая плохая доля», — подумал юноша, глядя на других жнецов.

Годы согнули некоторых мужчин и женщин, но они продолжали трудиться в поле. На изможденных лицах не осталось ни малейших признаков надежды.

Когда подошла очередь Лисандра, он оказался перед надзирателем Агестесом.

У Лисандра от голода заурчало в животе.

Надзиратель был свирепым человеком, на его груди и руках курчавились темные волосы, неопрятная черная борода почти скрыла челюсти и щеки, маленькие косые черные глаза сверкали. Лисандр заметил под густыми усами Агестеса, что у того в гнилых деснах почти не осталось зубов.

Агестес стал надзирателем совсем недавно, но уже прославился своей жестокостью.

В первый же день, в назидание другим, он приказал наказать одного из сыновей Нестора, сломав тому левую руку молотилкой за то, что мальчик попросил немного воды.

Лисандр протянул руку за причитавшейся ему долей, но перед ним на стол швырнули всего один мешочек зерна.

— Следующий! — выкрикнул надзиратель. Лисандр на мгновение застыл.

«Произошло какое-то недоразумение», — подумал он.

— Этого мало, — возразил юноша. — Мне полагается вдвое больше.

Агестес прищурился и наклонился так близко к Лисандру, что тот почувствовал шедший из его рта отвратительный запах.

— Проходи, — приказал надзиратель с мрачным выражением лица.

— Но сегодня я сделал сто бушелей на двоих, — объяснил Лисандр. — Я работал под полуденным солнцем, собирая долю матери…

На губах надзирателя появилась презрительная улыбка.

— Мне нужно больше, чтобы купить лекарство — мама очень больна.

Агестес демонстративно посмотрел по сторонам.

— Парень, что-то я здесь не вижу твоей матери, — заявил он и скрестил руки на груди.

«Он хочет меня обмануть!» — подумал юноша.

— Я вам уже говорил, — начал Лисандр, стараясь не выдать своего гнева. — Мама очень больна, она харкает кровью, и не смогла выйти на работу. Поэтому сегодня я работал за двоих.

Лисандр расслышал позади вздохи илотов. Агестес мрачно ухмыльнулся.

— Ну что ж, ничтожный раб, передай своей матери, что она получит свое зерно, если явится сюда и заберет его сама.

Внимание Лисандра отвлекла коснувшаяся его рука. Это был Тимеон. Он смотрел на друга полными страха глазами.

— Пойдем, Лисандр. Нам пора.

Надзиратель происходил из периэков,[10] он еще не был гражданином Спарты, но стоял на ступеньку выше илотов и был волен поступать с рабами по своему усмотрению.

Стоявшие позади Лисандра жнецы стали проявлять нетерпение. Он слышал, как кто-то проворчал «Проходи!» и «Нам тоже пора домой», но не сдвинулся с места.

— Я сегодня щедр, — пробурчал надзиратель и задумался: — Ты сможешь забрать все полагающееся тебе зерно, но при одном условии. Ты получишь шесть ударов плеткой. Я давно не разминал руку.

Лисандр знал, сколь больно жалит плетка, но, не раздумывая, принял решение:

— Я согласен.

Надзиратель отвел Лисандра к стене амбара, к которой было прислонено ожидавшее починки огромное колесо от телеги.

— Раздевайся, илот! — рявкнул Агестес, снимая с пояса плетку и разминая руку.

Лисандр медленно стянул через голову тунику, надежно спрятав Огонь Ареса в ее складках. Надзиратель широко расставил его руки, привязав их к спицам колеса.

Лисандр твердил про себя, что спартанские мальчики во время обучения проходят через такое неоднократно.

Стоявшие в очереди илоты сбились в кучу, чтобы поглазеть на зрелище. Лисандр был одним из них, он чувствовал, как взоры рабов впиваются ему в спину.

Юноша опустил голову. Он слышал, как надзиратель переминается с ноги на ногу, пытаясь занять удобное положение.

«Мне по силам все, на что способен спартанец», — подумал Лисандр, стиснув зубы.

— Я готов. Делайте, что…

Его прервал резкий свист коснувшейся лопаток плетки.

Сначала Лисандр почувствовал, как по его спине пробежал холод, а затем появилась боль, тело окатила горячая волна, словно в его плоть одновременно впились тысячи иголок. Глаза юноши застлала белая пелена, и он ощутил железный привкус крови в том месте, где прикусил губу.

— Один! — взревела толпа.

С каждым ударом Лисандр все больше погружался в себя, он как бы заглядывал внутрь себя и перестал чувствовать свое тело.

Сердце забилось медленнее, насмешливые выкрики толпы растаяли вдали. Лисандр думал об амулете, спрятанном под его одеждой. Яркое сияние камня придавало ему силы и надежду. Однажды он станет свободным, и они с матерью покинут место, где его когда-то гордый народ заставили гнуть спину на спартанцев, презиравших труд. Он не будет больше ничьим рабом.

Когда прозвучал шестой удар, кровожадность толпы уменьшилась. «Шесть», — тихо произнесли несколько человек.

Ему развязали руки, но одеревеневшие пальцы не отпускали колеса, вцепившись в него, словно когти.

Лисандр чуть не падал — ноги едва держали его. От порыва ворвавшегося во двор вечернего ветра по рассеченной коже спины пробежала пульсирующая боль, а у пояса на складках одежды собралась кровь.

ГЛАВА II

Заходящее солнце озаряло горизонт пылающим красным цветом. Чувствуя в ногах прежнюю силу, Лисандр прибавил шаг, направляясь к окраине Лимны — одному из пяти городов, составлявших центральный район Спарты. Тимеон, ростом почти на голову ниже друга, с трудом поспевал за ним.

Они шли мимо выстроившихся вдоль дорог уличных торговцев, предлагавших свои товары:

«Спелые арбузы — отменная еда после целого дня на поле! Жареный лесной орех — осталось всего три кулька»!

Обычно Лисандр останавливался перекинуться с ними парой слов, но только не сегодня.

— Покажи спину моей маме, — посоветовал взволнованный Тимеон. — Как бы не занести в раны инфекцию!

— Не беспокойся за меня, — откликнулся Лисандр, не сбавляя шага. Его спина горела, словно от ожогов, было жарко, все тело чесалось. Время от времени ткань туники отрывалась от подсыхавших ран, на которых запеклась кровь, и тогда Лисандр впивался ногтями в ладони, подавляя стон. До закрытия заведения лекаря оставалось совсем мало времени, ему надо было успеть купить матери лекарства.

— Агестес надолго запомнит этот день, — произнес Тимеон. — Жаль, ты не видел его лица, когда он не дождался от тебя ни единого крика. Он походил на Гефеста, покровителя кузнецов, наносящего удары по непокорному железу.

Лисандр был рад, что в свете угасающего дня Тимеон не видит его лица. Он знал, что его щеки горят от стыда.

«Разве можно считать честью храбрость, заслуженную унижением?» — думал юноша, и ему не хотелось об этом говорить.

Лавка лекаря была пристроена к фасаду его же дома, который располагался недалеко от центра городка. Когда они почти подошли, Тимеон прервал молчание еще раз.

— Жнецы уважают тебя. Мало кто из них мог бы вот так возразить надзирателю.

Лисандр набросился на друга:

— Не будь таким глупым, Тимеон. Они не уважают меня. Они хохотали и издевались, пока меня били. Потому что я не заслуживаю уважения. Я… и ты… мы рабы, Тимеон. У нас ничего нет. Даже наши тела нам не принадлежат. Мы ничто. Разве ты этого не понимаешь?

Тимеон взглянул на друга и опустил глаза. Гнев Лисандра мгновенно остыл. Они стояли у лавки лекаря.

— Терпеть не могу, когда меня называют илотом, рабом. Тимеон, я мессенец.[11] И ты тоже. Земля за горами когда-то принадлежала нам, наш народ жил в мире. Он проявлял храбрость, когда того требовали обстоятельства, а так — просто выращивал хлеб, разводил домашний скот и жил счастливо. Теперь его принудили обрабатывать землю спартанского принца. Разве ты не думаешь о свободе, какой пользовались наши предки до того, как спартанцы захватили эту землю?

Тимеон еще раз взглянул на друга, едва заметно улыбнулся и заговорил неторопливо и осторожно.

— Конечно, думаю, но не все время. Лисандр, я, как и ты, родился илотом. Надежда не сулит ничего, кроме боли и беды.

Лисандр подался вперед, коснувшись рукой плеча Тимеона, произнеся уже не с такой яростью:

— Мой друг, я не единственный, кто смеет надеяться. Ты знаешь о Сопротивлении не меньше моего. Все об этом говорят. Люди из Сопротивления встречаются по ночам. Я слышал, как они шли мимо нашего дома. Поговаривают, будто они ждут удобного случая, чтобы нанести удар. Тимеон, мы не должны мириться со своей участью. Каждый год эфоры объявляют нам войну. Но однажды мы сбросим оковы. Я надеюсь, тогда мне удастся проявить себя.

— Смотри, как бы тебя не постигла судьба Като, — предупредил Тимеон. Он задумался, затем продолжил: — А почему ты думаешь, что участь спартанцев лучше? Спартанских мальчиков во время обучения нещадно бьют. И даже если кто-то из них от этого умирает, считается, что их пример воодушевляет остальных быть сильнее. Разве это не безумие?!

Тимеон всегда знал, что ему сказать. Лисандр поднял руку и сжал плечо друга.

— Извини, сегодня мне как-то не по себе. Давай войдем.

Внутри заведения лекаря царил мрак, свет исходил лишь от горевшего в глубине помещения очага. На разной высоте над огнем висело несколько горшков для варки еды, в воздухе пахло горелым деревом. Вдоль задней стены выстроились мешки с порошками и сушеными растениями.

Лекарь, стоя у прилавка, толок пестиком в ступке какую-то смесь. Подняв голову с крючковатым носом, он уставился на мальчиков и спросил:

— Чем могу служить двум илотам? — два его верхних зуба заискрились серебром.

Владелец лавки был периэком. Спартанцам возбранялось заниматься какими-либо ремеслами. Их готовили к войне, они жили только ради войны. Лишь благодаря периэкам и илотам существовали рынки и общество.

— Мне нужно новое лекарство для мамы — ответил Лисандр. — Последнее не помогло. Она все еще болеет.

— Однако она пока жива, — с ухмылкой произнес лекарь. — Я бы сказал, что прежнее подействовало хорошо.

Лекарь тихо засмеялся, довольный своей шуткой. Лисандр стиснул зубы. Лекарь заметил выражение лица мальчика.

— Ладно, попробуем что-нибудь другое. — Мужчина извлек из глиняного кувшина темные листья.

— Это черная чемерица. Надо растолочь горсть этих листьев, залить их соком маковых семян, затем добавить воды и довести смесь до кипения. Чемерица облегчит дыхание, маковые семена снимут боль и ей будет легче спать. Вкус не очень приятный, но ты ведь знаешь, что говорят спартанцы? «Не доверяй врачу, который прописывает мед».

— А я бы не стал доверять периэку, — тихо шепнул Тимеон.

Лисандр едва сдержал улыбку.

Положив драгоценные листья в небольшой матерчатый кулек, лекарь поставил его перед собой.

— И чем будешь платить? — спросил он.

— У меня есть зерно, — предложил Лисандр, поднимая один из мешочков.

Лекарь протянул руку, забрал у Лисандра мешочек и заглянул в него.

— Очень хорошо, — периэк, выдержав паузу, посмотрел на другую руку Лисандра. — Тот тоже давай сюда.

Лисандру показалось, что он плохо расслышал.

— Но… последний раз хватило одного, и то это было дорого! Не может быть, чтобы цена за одну неделю выросла вдове.

Лекарь стукнул кулаком по прилавку, пестик и ступка опрокинулись, семена рассыпались по полу.

Тимеон ахнул.

— Слушай, парень, это лекарство дороже, а зерна у меня столько, что им можно завалить всю гору Олимп. Когда начнешь платить настоящими железными деньгами, как все остальные, тогда и диктуй цены, илот, а теперь плати, сколько полагается, или же убирай свое грязное зерно отсюда и смотри, как умирает твоя мать!

Тут Лисандру в голову пришла мысль схватить лекарство и убежать, но выражение лица Тимеона разубедило его.

Детей спартанцев во время испытаний учили красть на выживание, но с илотами все обстояло иначе. Если бы Лисандра поймали, смерти ему было не избежать.

Юноша поставил второй мешочек на стол и забрал кулек с лекарством.

— Идем домой, — сказал он Тимеону.

Уже стемнело, когда друзья расстались близ лавки булочника. От запаха свежего хлеба у Лисандра потекли слюнки. Он знал, что дома его ждут черствые корки, наверно, уже усеянные точками сине-зеленой плесени. Лисандр попрощался с Тимеоном, по обыкновению пожав ему предплечье. Друг наклонился и зашептал ему на ухо:

— Помни, о чем я говорил, Лисандр. Нам следует лучше распорядиться тем, что мы имеем. Ведь у нас есть друзья и семьи.

Уходя, Тимеон вложил в руку Лисандра мешочек зерна. Немного отойдя, он повернулся через плечо и сказал:

— Не беспокойся, в моей семье все работают. Тебе это нужно больше, чем нам.

Уголки глаз Лисандра наполнились слезами благодарности, но печаль из них не ушла: в сплоченной семье Тимеона все были живы и здоровы, а у него кроме матери больше никого не было. Его отец умер до того, как он появился на свет. Юноша расправил плечи и отправился за едой.

С наступлением темноты большинство лавок в центре Лимны закрылись, и Лисандру удалось достать лишь немного хлеба, жестких зеленых оливок и сушеной рыбы. Но этого было достаточно.

Лисандр шел домой по темной улице. На небе не было ни одного облака, гроздьями мерцали звезды. Всматриваясь в небо, Лисандр нашел самое яркое созвездие — Кастора и Полидевка. Спартанцы называли их Диоскурами, близнецами.

«Если вся Греция поклоняется одним богам, почему не все греки равны?» — недоумевал Лисандр. Он тихо пробормотал про себя молитву, которую произносил каждый день: «Сыны-воители Зевса, даруйте мне свободу».

Взглянув на небо в последний раз, юноша выбрал хорошо известный ему короткий путь мимо скотобойни.

Он не мог вспомнить, когда они с матерью последний раз ели мясо. Видно, Тимеон прав.

Наверно, жизнь не так плоха, как он думает. Приняв это лекарство, мать поправится и сможет снова выйти на работу. Тогда у них появится больше денег.

Вдруг из темноты раздался голос:

ГЛАВА III

— Возьмем его в кольцо, — приказал он, и кто-то рассмеялся:

— Ребята, этот малый опасен!

Лисандр заглянул за угол скотобойни и всмотрелся в темный переулок. Там трое парней окружили четвертого, сжимавшего палку в дрожащей руке.

— Не подходите, — предупредил парень с палкой, взмахнув ей.

Характерные красные плащи не оставили никаких сомнений — это спартанцы. Один был крупнее двоих других. Похоже, он здесь за главного.

— Придется схватить его за ноги. Воин ни на что не способен, если не стоит на земле. — Спартанец сделал знак своему коренастому приятелю. — Аристон, твоя очередь.

Второй спартанец двинулся вперед. Парень с палкой, вероятно, был из периэков. Ему не повезло — в недобрый час он натолкнулся на этих спартанцев.

Периэк переступал с ноги на ногу, готовясь отразить очередное нападение. Стало видно, что он совсем не умеет драться. У него были тощие руки и ноги, он отчаянно отбивался, но спартанец по имени Аристон легко уходил от ударов.

— Я вам ничего не сделал… — произнес маленький периэк.

Вдруг Аристон бросился ему под ноги и повалил на землю. Поднялся столб пыли, спартанцы решили поддержать приятеля и навалились на периэка.

Лисандр больше не мог безучастно стоять в стороне.

— Прекратите! — крикнул он. Спартанцы застыли. Лисандр увидел, что все трое повернулись к нему.

Казалось, что время сжалось, Лисандр почувствовал себя совсем беззащитным.

Крупный спартанец, вожак, взглянул на него, точно на грязь, которую соскреб со своего ботинка.

— Из мрака выполз грязный илот! Это не обещает ничего хорошего.

Теперь все внимание было приковано к Лисандру. Периэк воспользовался тем, что про него забыли, и тут же сбежал. Один из спартанцев бросился за ним, но вожак остановил его.

— Теперь нам предстоит охота на другого зайца, — зло сказал он, сверкнув белыми зубами.

Лисандр повернулся, собираясь уйти той же дорогой, которой пришел, но к своему отчаянию заметил, что еще двое спартанцев, гибких и крепких, преградили ему выход из перекрестка.

— Демаратос, неужели я упустил что-то интересное? — спросил один из них.

— Отнюдь нет, Прокл, — ответил вожак. — Ты прозевал лишь закуску. На основное блюдо нам достался этот плотский поросенок.

— Верно, к тому же мы все знаем, что бывает со свиньями после наступления темноты — вставил Аристон.

В переулке появились другие спартанцы.

Лисандра охватила паника. Трое из них перекрыли один конец улицы, двое — другой. Они двинулись на него, и юноше в голову пришло лишь одно слово: Криптия.

Неужели в этом грязном переулке ему предстоит встретить смерть?

«Ну и глупец же ты, — проклинал он себя, — не стоило ввязываться в это».

Пятеро спартанцев подходили все ближе, и в серебристом свете луны стало ясно, что они вовсе не из отряда закоренелых убийц.

Спартанцы были примерно одного с ним возраста. Лисандру стало легче, но он понимал, что оказался в весьма опасном положении. Поскольку он был илотом, его жизнь для них ничего не значила.

Вожак по имени Демаратос был высок, широк в плечах, у него были злые глаза, а губы сами собой складывались в презрительную ухмылку. Черные волосы Демартоса были аккуратно подстрижены, крепкие плечи прикрывал плащ.

— Илот, чтобы ходить по нашим улицам, надо платить налог, — грозно заявил он. Спартанец оглядел Лисандра с головы до ног, прикидывая, с кем имеет дело. — Что в кульках?

Лисандр понимал, что у него нет выхода. Только разговорами он мог отвести от себя беду. Любой другой шаг был бы равен самоубийству. Он пожалел о том, что рядом нет Тимеона. Говорили, что тот способен разговорами вызволить себя из того света, если дать ему хоть малейшую зацепку.

— Послушайте, — сказал Лисандр, стараясь подавить дрожь в голосе, — у меня ничего нет, кроме еды, совсем немного, и лекарства для матери. Она очень больна, и я должен принести его как можно быстрей.

— Покажи, — велел парень, указывая на кулек, который Лисандр хранил под поясом. У него не осталось выбора.

Юноша протянул кулек вожаку спартанцев.

Демартос схватит кулек с драгоценными листьями, сорвал шнурок и заглянул внутрь. Он был явно раздосадован своей добычей, на лицах остальных спартанцев появилось скучающее выражение. Лисандр почувствовал, что его положение меняется к лучшему.

— Ладно, ребята, пусть идет своей дорогой, — сказал вожак, возвращая Лисандру кулек с листьями. Но только тот протянул руку, чтобы взять его, как спартанец уронил кулек на землю. Все, что в нем было, высыпалось, смешавшись с пылью.

Спартанцы разразились хриплым хохотом и начали хлопать друг друга по спине. Тут Лисандр мог бы уйти, если захотел бы. Но что-то удержало его. У него закружилась голова, юноша почувствовал прилив сил и забыл об опасности.

— Тебе не следовало так поступать, — тихо произнес он.

Один за другим спартанцы перестали хохотать. Вожак уставился на Лисандра. Подойдя к нему на один шаг, он чуть наклонил голову и приложил ладонь к уху.

— Что ты сказал, грязный илот?

У Лисандра закололо в затылке.

— Я сказал, что тебе не следовало так поступать, — громче повторил он.

Хорошее настроение спартанцев как рукой сняло. Глаза у них потемнели и смотрели холодно.

— Этот грязный илот, наверное, считает себя таким же сильным, как Геракл. Пожалуй, настала пора заколоть его. Как вы думаете, ребята? Ведь мы как-никак стоим рядом со скотобойней.

Такое совпадение ни у кого не вызвало смеха. Лица у всех стали серьезными. Лисандр заметил справа от себя какое-то движение — в руке невысокого спартанца сверкнуло лезвие.

Мешкать было некогда. Эти спартанцы были еще учениками, но их готовили убивать. Если Лисандр проявит нерешительность, с ним тут же расправятся. Он должен начать первым.

Лисандр сделал ложный выпад в сторону вожака, стоявшего слева, затем бросился на спартанца с ножом в руке, находившегося справа.

Кулак илота угодил тому в челюсть, противник зашатался и рухнул на землю, выпустив нож. Тот отлетел в сторону.

Спартанец, стоявший недалеко от упавшего, растерялся и скорчился, когда его настигла нога Лисандра, потом вскрикнул, от удара у него перехватило дыхание. Лисандр решил не испытывать судьбу и не ввязываться в драку с оставшимися тремя противниками. Он бросился в брешь, образовавшуюся в рядах спартанцев, и устремился в глубь переулка.

Но тут удача изменила ему. Юноша почувствовал, как ему сдавило горло.

«Огонь Ареса!» — Видно, кто-то схватил его за кожаный ремешок. Но прежде чем он успел что-то сделать, горло отпустили.

Лисандр резко остановился и обернулся.

— Ищешь вот это? — вожак спартанцев раскачивал его амулет на порванном ремешке. Двое нападавших уже поднялись с земли, коротышка вытирал сочившуюся изо рта кровь.

Лисандр услышал голос матери: «Никогда не снимай амулет — храни его как зеницу ока».

У него не осталось выбора. Он не мог расстаться с Огнем Ареса.

Нагнув голову, юноша бросился на вожака, опрокинул его наземь, и сев на него верхом, стал мутузить кулаками и локтями, не обращая внимания на то, что некоторые удары не попадали в цель.

Лисандр почувствовал, как другой спартанец обхватил рукой его шею, и пока он пытался высвободиться, вожак нанес ему удар по почкам. Илот съежился, и вожак сбросил его с себя.

Удары посыпались на Лисандра со всех сторон: спартанцы били его кулаками и ногами в живот, в лицо, ребра и спину. Вскоре строптивый раб перестал чувствовать боль, слышать и смирился со своей участью.

С ним было покончено.

— Немедленно прекратите! — раздался откуда-то голос. Он прозвучал так властно, что Лисандру почудилось, будто это произнес один из богов. — Я ведь сказал — прекратите!

Град ударов ослабевал, затем совсем прекратился. Защищаясь, Лисандр свернулся в клубок, чувствуя, как боль пронзает его тело.

— Спрашиваю именем Кастора и Полидевка, что здесь происходит?

Лисандр медленно открыл глаза — одно веко уже оплыло. Кто-то приблизился. Расслабившись, юноша разглядел склонившегося над собой человека с зажженным факелом в руке.

Заметив валявшийся в пыли амулет, Лисандр подполз и быстро схватил его. Когда камень оказался у него в руке, молодой илот снова почувствовал себя в безопасности.

«Заметил ли этот человек амулет?» — он не знал этого. Лисандр уставился на шайку спартанцев. Те были явно напуганы.

— Разве вас к этому готовят? — с отвращением в голосе строго спросил этот человек. — Напасть на беззащитного мальчишку посреди ночи, когда никто не слышит, как он зовет на помощь?

Спартанцы ждали, что скажет Демаратос. Немного подумав, тот вышел вперед.

— Но ведь это всего лишь… — начал он.

— Всего лишь что? — прервал его незнакомец. — Всего лишь илот? — Незнакомец умолк, дожидаясь, когда до них дойдет смысл его слов. — Он вам ничего плохого не сделал, не представлял никакой опасности. Тем не менее, вы набросились на него, как стая шакалов. Вашим матерям следовало бросить вас на склонах горы Тайгет. Почему вы не в казарме? Чем вы тут занимаетесь?

Спартанцы переглянулись. На этот вопрос у них не было ответа.

— Немедленно возвращайтесь в казармы, если не хотите, чтобы ваш воспитатель узнал об этом происшествии.

Уважение к старшим было краеугольным камнем спартанского общества. Лисандр был знаком со спартанской дисциплиной и знал, что неповиновение сурово каралось.

— Чтобы я вас здесь больше не видел! — крикнул незнакомец.

Спартанцы повернулись и бросились бежать. Вожак замыкал группу и пятился назад, не спускал глаз с Лисандра.

— Мы еще встретимся, — прошептал он.

— Пошли, Демаратос! Он никто, пустое место! — прозвучал голос одного из его приятелей, уже добежавшего до конца переулка.

Лисандр остался один с незнакомым взрослым спартанцем.

— Тебя сильно поколотили? — спросил тот, протягивая ему руку. Юноша был так напуган, что не посмел взять ее. Он принялся ползать по земле, собирая листья — лекарство для матери. Еда лежала втоптанная в землю, и он подобрал то, что еще уцелело.

Лисандр поднял глаза на мужчину, которого освещал горевший факел. Тот был лет шестидесяти, высокого роста, крепко сложен и держался прямо. Его плечи покрывал темный плащ, спускавшийся почти до земли. Длинные седые вьющиеся волосы незнакомца свободно ниспадали ему на плечи, в большую черную бороду тоже вкралась седина. Рядом с левым глазом мужчины тянулся глубокий бледный шрам, множество других, более мелких, бороздили его лицо.

— Я Сарпедон, — представился спартанец. Он говорил так, будто это имя что-то означало.

Лисандр осторожно поднялся на ноги. Похоже, после драки его кости были целы.

— Вижу, ты не очень разговорчив, — проворчал старик. — Спартанская черта характера. — Он умолк, взглянув на переулок, по которому убежали нападавшие. — Спартанцы сурово воспитывают своих детей, и часто те не сразу понимают, когда следует драться, а когда проявлять миролюбие. Будь уверен, они понесут суровое наказание.

Лисандр улыбнулся.

— Илот, скажи мне, что тебе известно о спартанском воине по имени Торакис?

— Ничего, — ответил Лисандр, — совсем ничего. Я илот, работаю в поле… — Но это имя все же что-что для него значило — по телу пробежала дрожь, по причине о которой он не догадывался.

«Что в этом имени?» — мысленно спросил он сам себя.

— Ну что ж, — сказал Сарпедон, делая жест рукой.

Лисандр заметил, что у него не хватает двух пальцев выше второго сустава — не было сомнений, что Сарпедон потерял их во время какой-то битвы.

— Тогда расскажи мне о драгоценном камне, который валялся на земле.

Лисандр пытался не выдать, как ему страшно.

— Давай же, говори начистоту. Я не люблю ни воров, ни забияк.

Лисандр еще крепче стиснул амулет в руке. В его ушах звучали слова матери: «Храни его как зеницу ока. И никому о нем не говори».

Неужели он не сумеет убежать от старика, если придется?

— Я не вор, — невольно выкрикнул Лисандр. — Этот амулет мне дала мама. — Он мысленно отругал себя: «Я и так уже сказал слишком много!»

— Я тоже не вор, — успокоил его Сарпедон. — Я только хочу взглянуть на него поближе. Даю тебе слово спартанца.

Что-то в голосе старика успокоило юношу. На плечи Лисандра свинцовой тяжестью навалился груз испытаний угасающего дня. Он почувствовал усталость и понял, что не выдержит новых столкновений. Лисандр опустил амулет в покрытую шрамами руку старого воина.

Сарпедон поднес амулет к глазам и, склонив голову, долго рассматривал его.

«Наверно, он его все-таки отнимет…» — пришло Лисандру в голову. Он затаил дыхание. Что тогда скажет мать? Поверит ли она ему или подумает, что он по неосторожности выронил амулет в поле?

Сарпедон осторожно вернул ему камень. Лисандр вздохнул свободнее.

— И где же илот нашел такую красивую вещь? — спросил мужчина.

В его голосе не чувствовалось угрозы, но на этот вопрос у Лисандра не было ответа. Он и так уже слишком много сказал. Молодой человек начал потихоньку продвигаться вдоль стены — подальше от спартанского воина.

ГЛАВА IV

По дороге Лисандр споткнулся, растянувшись в грязи, но поднялся и, не обращая внимания на жгучую боль, убежал в ночь. Только добравшись до края поселения илотов, юноша остановился. Ноги отказывались идти дальше.

Вперед его гнал страх, но когда сердце в груди забилось спокойнее, Лисандр снова почувствовал мучительную боль, ноги сводил судорога. Ему ничего не оставалось, как кусать губы и массировать стянутые узелками мышцы, надеясь, что судорога пройдет.

Наконец Лисандру хватило сил пройти по извилистой дорожке среди низких жилищ, которые его соплеменники называли домами. Поселение почти не изменилось с тех пор, как он был маленьким. Это было скопление низких глинобитных лачуг, расположенных близ реки. В воздухе стоял тяжелый запах животных и немытых людей. После изнурительного дня на полях царила тишина.

Теперь, когда страхи Лисандра улеглись, его обуревали тревожные мысли.

«Меня выследили? Неужели этот старый спартанец со шрамами разузнал, где я живу?»

Лисандр вспомнил о камне, который по-прежнему крепко сжимал в руке — Огонь Ареса. Он раскрыл одеревеневшие пальцы, и взглянул на лежавший у него на ладони амулет.

«Я чуть не потерял его», — подумал молодой илот.

Теперь алый камень казался почти черным, под ярким лунным светом на нем играли белые крапинки. Лисандр спрятал амулет в складках туники. Взявшись за дверь из необработанного дерева, он собрался с духом и вошел.

В единственной комнате лачуги было тепло, кожу стало покалывать. Последние угли догоревшего полена угасали на решетке.

— Мама? — тихо позвал он, стараясь дышать ровно. Никто не отозвался.

Лисандр тихо приблизился к огню, рядом с которым у стены стояла кровать матери. Он сам сколотил ее раму из кусков дерева, которые удалось стащить. Лекарь сказал, что его мать в столь плохом состоянии, что не должна спать на утрамбованной земле. Несколько месяцев назад кровать придвинули ближе к огню, надеясь, что тепло уймет боль у нее в груди.

Когда Лисандр подошел ближе, его пульс забился быстрее — что-то было не так. Он потрогал одеяла — кровать была пуста. Всматриваясь в угрюмую темноту, он оглядел комнату, но матери нигде не было видно.

Лисандр выбежал из лачуги. Ночь напоминала черное бездонное озеро, он слышал лишь тяжелое биение сердца в своей груди.

— Мама? — тихо позвал Лисандр. В ответ прозвучал стрекот цикад, облюбовавших окружавший поселение низкий кустарник. Юноша позвал громче: — Мама!

В одной из соседних лачуг кто-то недовольно проворчал в ответ.

В груди у Лисандра похолодело от страха, и он крикнул что было сил:

— Мама, где ты?

Рядом с лачугой раздался едва слышный стон.

«Мама!» Лисандр бросился всторону, откуда прозвучал стон. Там, в беззвездной темноте, он обнаружил Атеназию.

Она сидела, прислонившись к стене глинобитной лачуги, рядом валялась опрокинутая пустая миска и немного чечевицы. На виске у женщины запеклась кровь.

Лисандр опустился на колени и прижал голову матери к своему плечу. Она так исхудала, что ему показалось, будто он держит маленького ребенка.

— Мама… тебя обидели? — заикаясь, спросил он. — Что случилось? Кто это сделал? — Юноша чуть не рыдал.

— Лисандр, никто не обижал меня, — вздохнула Атеназия. — Твоя глупая старая мать сама себе навредила.

Лисандр смутился, но голос матери успокоил его.

— Видно, я споткнулась обо что-то… — Мать поднесла руку ко лбу и поморщилась. — Я ударилась головой. Наверно, весь ужин пропал.

Лисандр почувствовал облегчение. Он обойдется тем, что осталось от ужина. Он бережно поднял мать на ноги.

Лисандр промыл во дворе остатки чечевицы и вернулся в лачугу. Снова горел огонь, отбрасывая во все стороны оранжевые тени. До наступления зимы надо будет починить крышу в тех местах, где потрескалась глина и частично отстала солома.

Атеназия снова легла в кровать. Лисандр промыл и перевязал ей голову.

Стоя на коленях перед огнем, он помешивал сухие целебные листья в кипевшем на медленном огне горшке. Пар жег Лисандру глаза, ему приходилось сдерживать слезы.

Мама болела уже несколько месяцев. Ее голубые глаза поблекли, кожа стала бледной, но сын видел в ней красавицу, какой она была прежде. Высокие скулы проступили резче, чем раньше, щеки провалились. Прежде каштановые волосы поседели и начали редеть. Но были по-прежнему длинными.

— Прости, — сказала Атеназия. — Впредь я буду слушаться тебя.

Лисандр улыбнулся. Зачерпнув чашкой немного лечебного варева, он, следуя совету матери Тимеона, добавил к нему мятного масла, чтобы Атеназии было легче дышать. Присев у кровати, он приподнял ей голову и медленно поднес чашку к ее губам. Мать отхлебнула глоток, и ее лицо исказилось.

У Атеназии вдруг начался сильный кашель, он сотрясал все ее тело и лишал возможности говорить. Сидя рядом, Лисандр ждал, пока пройдет приступ. Мать крепко ухватилась за него.

Сквозь ткань туники ногти Атеназии задели его раны, он не выдержал и вскрикнул от боли.

— Что с тобой? — спросила мать.

— Ничего, — ответил Лисандр. — Ничего страшного… так, получил несколько царапин, работая на поле.

— Твои глаза говорят, что это неправда, — не поверила Атеназия. — Покажи, что там.

Лисандр неохотно снял через голову тунику и повернулся спиной.

— Лисандр! — ахнула мать. — Кто это сделал?

— Агестес, — пробормотал юноша. — Мы… разошлись во мнениях.

— Лисандр, прошу тебя, расскажи, как это произошло, — сказала мать. — Мне страшно за тебя.

Лисандр рассказал ей о том, как урезали его долю зерна, и о последовавшей порке.

— Агестес — скотина, — заявила Атеназия. Вздохнув, она собралась встать с кровати. Лисандр тоже поднялся. — Оставайся на месте, — приказала она. — Хотя я и больна, но позаботиться о тебе еще смогу. Принеси ту табуретку и сядь.

Лисандр сделал, как ему велели.

Мать взяла кусочек ткани и сняла с каменной плиты чашку с теплой водой. Отбросив длинные, до плеч, волосы Лисандра, мать принялась прикладывать смоченную водой ткань к припухшим местам на его спине. Вдруг Атеназия застыла, и Лисандр услышал ее вздох.

— Где Огонь Ареса? — спросила она со страхом в голосе.

— Не волнуйся, мама, амулет при мне, — ответил Лисандр, доставая камень. Еще не время рассказывать ей о втором избиении, которому он подвергся за этот день. Это причинило бы матери лишние волнения. — Только ремешок порвался, и все.

Атеназия взяла амулет из руки Лисандра и тут же завязала его на шее сына.

— Лисандр, не забывай о том, что я тебе все время повторяю. — Никогда не снимай Огонь Ареса. Тебе понятно? Никогда. Храни его при себе. Обещай мне.

Лисандр не стал ни спорить, ни пускаться в объяснения.

— Мама, клянусь, я никогда не потеряю его. — Лицо Атеназии просветлело. — А теперь допивай свое лекарство.

Атеназия съела лишь немного хлеба и чечевицы. Лисандр доел все, что осталось от ее ужина. Набив желудок, он занял свое обычное место на земле и натянул на себя потертое одеяло.

Хотя горел огонь, через щели вокруг двери проникал холод. День выдался долгим и напряженным, но Лисандр не мог заснуть, хотя его тело изнывало от усталости. В темноте он мысленно увидел, как унесли бездыханное тело Като, затем перед глазами возник жестокий Агестес, жадный лекарь, наглый Демаратос и шайка спартанских забияк. И, наконец, перед ним появился Сарпедон. Лисандр вспомнил лицо старика, когда тот увидел Огонь Ареса.

Что выражал этот взгляд? Зависть? Жадность? Или же Сарпедон просто не мог понять, как в руках мальчишки-илота оказалась столь ценная вещь?

Лисандр перевернулся на бок.

— Тебе не спится? — раздался сонный голос матери.

— Я скоро усну, — ответил он. — Прости, что разбудил тебя.

Юноша пытался собраться с мыслями.

— Хорошо, если боги действительно существуют и видят нас, но почему они позволяют, чтобы с нами так обращались? Почему они сделали спартанцев хозяевами над нами? Почему те превратили нас в рабов?

Атеназия некоторое время молчала, потом заговорила — неторопливо, будто подбирая слова.

— Видишь ли, Лисандр, — начала она, пытаясь успокоить сына, — если мы не знаем, чего хотят боги, это еще не значит, что они не думают о нас.

— Значит, нам остается смириться с тем, что с нами происходит?

Какая-то собака залилась лаем.

— Тише, Лисандр, — сказала мать. — Не говори так.

— Разве тебя это не злит? — шепотом спросил юноша. — Разве ты не считаешь, что мы заслуживаем лучшей участи?

— Я не знаю, чего мы заслуживаем, Лисандр, и именно поэтому не сержусь. Полагайся на богов, и они не разочаруют тебя. Поверь, тебя ждут великие дела — такова твоя судьба.

— Сколько веков илоты возлагают свои надежды на парок![12] Мы, мессенцы, уже двести лет как в рабстве у спартанцев. Только представь, сколько таких, как мы, мечтают о свободе и собственной земле! Однако боги безучастно взирают на то, как они живут и умирают под спартанским игом. Я совсем не верю в богов! — Лисандр повернулся лицом к стене.

— Мой бедный Лисандр, — сказала мать. — Если ты отвернешься от богов, они отвернутся от тебя. Парки начертали тебе блестящее будущее, и ты должен оправдать его. А сейчас постарайся уснуть.

Посреди ночи Лисандра разбудил какой-то шум. Казалось, будто кто-то скребет утрамбованный пол.

«Мерзкие мыши», — подумал он.

Огонь почти погас, среди серого пепла догорал оранжевый уголек. Ему хотелось бы подбросить в огонь еще поленьев, но дрова выдавались в строго ограниченном количестве.

Взглянув в сторону матери, Лисандр заметил, что у нее сползло одеяло. Он встал и укрыл ее как следует. Атеназия вздрогнула, несколько прядей влажных от пота волос прилипли к ее лбу.

Лисандр нежно убрал локоны с лица матери, стараясь не разбудить ее. Затем снял с себя тонкое одеяло и накрыл им мать.

Снова раздался шум, и Лисандр застыл на месте. Ему показалось, что к двери лачуги кто-то подошел. Послышался топот — наверно, какое-то животное рылось в отбросах.

Он лег и положил руки на грудь, чтобы согреться. Снова послышался шум. Теперь на улице шептались. Лисандр встал и прижался ухом к двери. Слова разобрать не удалось.

Законы Спарты запрещали илотам в такой час находиться за пределами своих жилищ. Поэтому шум можно было объяснить лишь одним — там снова собрались люди. До Лисандра доходили слухи — илоты встречались в пещерах у реки. Сопротивление. Неужели они решили что-то предпринять?

Молодому человеку очень хотелось выйти и присоединиться к ним. Но разве это возможно? Они точно над ним посмеются и заставят вернуться в дом. Мальчишка тринадцати лет собирается сразиться со спартанцами!

Лисандр вслушивался, пока голоса не затихли. Становится легче, когда знаешь, что другие тоже жаждут перемен. В голове Лисандра проносились мысли о восстании и свободе. Он представил свою роль в грядущей битве. Прикрыв глаза, юноша увидел себя во главе илотов, наступавших на строй спартанских солдат. Рядом шли его братья-мессенцы.

ГЛАВА V

— Не трогай меня… убирайся! — закричал Лисандр, отбиваясь. Он вздрогнул и проснулся, не хватало воздуха, руками он прикрывал горло. Лисандр обвел взглядом их жалкую лачугу. Если не считать нескольких предметов мебели, пепел в очаге и мать, спавшую под одеялами, больше здесь ничего не было. Юноша набрал полные легкие воздуха и осторожно встал.

«Это мне только приснилось», — подумал он, сжимая висевший на шее амулет. Огонь Ареса был на месте.

Лисандр не мог ни согнуться, ни разогнуться, тело болело от испытаний вчерашнего дня. Но это не остановило его. С тех пор как заболела мать, он тренировался только в это время.

Под дверь лачуги проник мягкий свет, словно предупреждая, что над горами к востоку скоро взойдет солнце. Лисандр помнил, как мать рассказывала о восходе солнца: великий бог Гелиос привозил солнце в своей колеснице, запряженной лошадьми. Каждое утро он возносился на небо, и каждый вечер давал лошадям утолить жажду в западном море. Но Лисандр был уже взрослым для таких рассказов.

Ему захотелось есть, но, бросив взгляд на жалкие остатки трапезы, он решил оставить их матери. На мгновение в груди Лисандра снова вспыхнул гнев. «Разве зазорно просить еду на двух человек, если они целый день работают в поле как волы?»

Нежно поцеловав мать в лоб, юноша выскользнул за дверь.

Стояло мирное утро, ничто не нарушало тишины. Лисандр взглянул на поселение. Уже жужжали мухи, которых привлекали к мусорной свалке гниющие кости животных и другие отходы. Ветхие низкие лачуги поселения илотов примыкали к владениям принца Кироса, прижимаясь к низкому склону холма, будто выросли здесь сами по себе.

Последние пятнадцать лет здесь обитали илоты из мессенцев. Это место находилось рядом с полями, на которых они работали, но на приличном расстоянии от города спартанцев, чтобы те, рожденные свободными, не дышали испарениями нечистот, высыхавших на узких улицах.

Справа послышалось шарканье, и между лачуг появился Тимеон. Его соломенного цвета волосы спутались во время сна. Тихо подойдя, он поморщился, бросив взгляд на лицо Лисандра, и спросил шепотом:

— Что случилось?

— На пути домой я натолкнулся на спартанцев.

— Думаешь, тебе хватит сил на тренировку? — нахмурился Тимеон.

— Геракл не отдыхал даже после одиннадцатого подвига, — ответил Лисандр. — Пошли.

Хотя Лисандру требовалось больше времени, чтобы его тело восстановилось, он вместе с Тимеоном выбежал из поселения. Его ноги уже размялись, когда в поле зрения показалась мельница.

— Пробежим на перегонки оставшийся кусок дороги? — спросил Тимеон.

— Если хочешь проиграть… — ответил Лисандр. — Хорошо… побежали!

Лисандр сорвался с места, представив себе, будто участвует в Олимпийских играх, на которые каждые четыре года прибывали спортсмены со всей Греции. Всякий раз, когда ему хотелось сбавить шаг, перед его глазами появлялась воображаемая толпа зрителей и подстегивала его. Старшие илоты рассказывали, что еще во времена свободы в Мессене жил знаменитый атлет по имени Поликарес. Они утверждали, что на Олимпийском стадионе не видели более быстроногого спортсмена. Ни один спартанец не мог сравняться с ним.

Лисандр оказался у мельницы на полшага быстрее Тимеона. Тот похлопал друга по плечу.

— Однажды я перегоню тебя, — сказал он, широко улыбаясь.

Юноши вошли в брошенную мельницу. Другие илоты поднимутся лишь когда рассвет протянет свои розовые пальцы над горами.

Лисандр приходил сюда три раза в неделю, чтобы закалить тело. Однажды он понадобится Сопротивлению. Не исключено, что он даже возглавит его.

«Пусть я илот, — твердил он себе, — но я стану таким же выносливым как спартанец».

С помощью Тимеона Лисандр расчистил место на полу и взял в руки один из старых гранитных жерновов. Тот был больше его головы, но юноша сумел поднять его. Лежа на спине, и держа жернов двумя руками, под счет Тимеона он начал выжимать его.

«Раз!» Лисандр опустил и снова поднял жернов. «Два!» Лисандр старался выжимать жернов равномерно. «Три… четыре… пять…»

После десятого отжима у него затряслись руки, и он с большим трудом чуть приподнял камень над грудью.

Хотя руки Лисандра очень устали, он знал, как заставить их работать. Он думал о матери, лежавшей больной в продуваемой насквозь лачуге, он думал о Като, которого зарезал кто-то из Криптии ради потехи, точно цыпленка на обед. Пока в нем кипит гнев, он будет выжимать жернов.

Лисандр отвязал кожаный ворот от коленчатого рычага, поднимавшего и опускавшего жернова. Обмотав ремень вокруг руки, он потянул на себя тяжелый камень. «Раз… два… три…»

— Продолжай, Лисандр! — крикнул Тимеон.

Перед глазами Лисандра возникло лицо Агестеса, в уголках его губ выступила слюна, пока Тимеон считал: «четыре… пять…»

Юноша вспомнил рослого спартанца, которого сбил с ног и представил, как снова и снова наносит ему удары.

«Шесть… семь… восемь… девять… десять!»

Лисандр снова привязал ворот и сел. Пот капал с его лба на деревянный пол, смешиваясь с тонким слоем пыли. Ему на память пришли слова матери: «Поверь, тебя ждут великие дела — такова твоя судьба».

Расставшись с Лисандром, Тимеон побежал домой, где его ждал завтрак. В запруде мельницы, к которой он пришел помыться, Лисандр впервые увидел отражение своего лица после того, как его вчера избили. Один глаз обрел противный зеленоватый цвет, на скуле с другой стороны запеклась темно-красная корка. Верхняя губа была рассечена, но опухоль уже спала.

«Я не бог весть какой красавец, но выгляжу все-таки симпатичней Агестеса!»

При этой мысли Лисандр улыбнулся и у него тут же заболел рот. Юноша опустил руки в прохладную воду, его отражение расплылось, разбежавшись во все стороны. Лисандр принялся пригоршнями плескать воду на свое побаливавшее лицо и шею, смывая грязь, накопившуюся после работы в поле и упражнений на мельнице. Резкий треск заставил его поднять глаза.

Кроны деревьев чуть покачивались на ветру.

— Эй? — крикнул он. — Кто там?

Никто не отозвался, только речка журчала, впадая в запруду мельницы, и изредка трещал сверчок. Лисандр подвязал свои длинные волосы, встал, взбежал на холм и направился сторону поля. Скоро начнется новый день уборки урожая.

Тимеон ждал его, стоя с серпом в руке и разговаривая с мальчиком их возраста. Лисандр помахал рукой, направившись к ним. После упражнений у него поднялось настроение, в душе снова пробудилась надежда.

— Эй, ты там! — крикнул надзиратель. Лисандр продолжал идти в сторону Тимеона.

— Эй, мальчик для битья, с тобой разговаривают!

Лисандр обернулся. Агестес смотрел на него в упор. Лисандр напрягся и сжал кулаки.

— Ты что, оглох? — заорал надзиратель. — Вчерашний день не научил тебя, как следует себя вести?

— Что вам надо? — Лисандр, задрав голову, взглянул Агестесу прямо в глаза. Тот искоса посмотрел на него, видно, думая, как поступить.

— Илот, у тебя сегодня скверный вид! — заявил надзиратель. — У нас осталось всего несколько мешков для зерна. Я хочу, чтобы кто-нибудь сходил на рынок в Лимну и купил новые. — Он смерил Лисандра оценивающим взглядом с головы до ног. — Давай! Нам понадобится никак не меньше сорока мешков.

Лисандр тут же подумал о зерне, которое ему нужно, чтобы купить еду себе и матери. Чем дольше его не будет на поле, тем меньше он получит.

— Но если я пойду на рынок, то у меня не останется времени на работу… — хотел возразить он.

— Что ж, в таком случае, чем быстрее ты вернешься, тем лучше, — с ухмылкой ответил Агестес. — Если только тебе не вздумается отведать вот этого. — Надзиратель коснулся плетки, висевшей у него на поясе.

Лимна выросла вокруг лавок и рынка, в которых заправляли периэки. Лисандр, проходя через их поселение, наблюдал, как мужчины и женщины занимаются повседневными делами — развешивают белье, проветривают постельные принадлежности и одежду.

Периэки поглядывали на него с некоторым любопытством, обращая внимание на его синяки и шрамы. Мимо пробежал мальчик-раб, его, наверно, отправили принести что-либо или доставить сообщение. Дома здесь были крупнее и прочнее, чем крохотная лачуга, которую Лисандр занимал со своей матерью, в огородах росли овощи, изредка попадались фруктовые деревья. На небольших полях, окружавших дома периэков, в земле рылись козы и куры, ища остатки вчерашних объедков.

Периэки жили не так, как спартанцы. Лисандр различал вдали их дома, уютно расположившиеся в предгорье. Да, периэки жили лучше, чем пробивавшиеся впроголодь илоты.

У Лисандра снова закололо в затылке. Он тут же обернулся. Неужели кто-то следит за ним не только ради простого любопытства?

«Наверно, мне только кажется», — подумал юноша, покачав головой. Он знал, что как раз сейчас молодые спартанцы слоняются по улицам. Лисандру не хотелось снова столкнуться с ними. Не мог же он каждый раз надеяться, что явится кто-то и выручит его из беды.

Он ускорил шаг, обойдя торговца, гнавшего на рынок стадо рогатого скота. Животные, видно, уже искупались в реке — их прилизанная шерсть была влажной, под жаркими лучами восходящего солнца от нее шел пар. Когда Лисандр поравнялся со стадом, животные лениво уступили ему дорогу. Он прикинул в уме, как быстро ему придется работать, чтобы собрать сегодня положенное количество зерна. Работа на поле и так нелегка, а его еще используют как мальчика на побегушках.

И тут он что-то заметил. Чей-то силуэт. Мужчины. Тот, низко пригнувшись, стрелой пробежал среди стада.

Лисандру не померещилось. Он тут же нырнул в боковую улочку и прижался к стене. Любопытная собака на другой стороне подняла голову и, высунув язык, начала следить за ним.

— А ну-ка веди себя тихо, — прошептал Лисандр.

«Неужели это Демаратос со своими громилами?»

Юноша наблюдал, как быки и коровы медленно удаляются по улице. Снова наступила тишина. Лисандр напряг слух. Не оставалось никаких сомнений — рядом кто-то есть. Об этом говорили крадущиеся шаги. Затем шаги остановились.

Кто же там дышит? Если всего один человек, то у него есть надежда. А что если его преследователь вооружен?

Лисандр сжал кулаки, глубоко вздохнул, приготовился к драке и выбежал из проулка.

— Убирайся! — крикнул он, подняв руки.

Но рядом никого не оказалось. Улица была пуста.

Собака почесала лапой шею и тоже убежала.

ГЛАВА VI

Невзирая на ранний час, рынок Лимны уже бурлил. Продавцы громкими криками давали знать всем, кто слышал их, чем они торгуют:

«Покупайте инжир! Свежий инжир!»

«Овечьи кости, свиные кости, говяжьи кости! Кости для самого лучшего бульона!»

У Лисандра слюнки потекли при мысли о приправленном мукой густом мясном рагу.

Он пробрался сквозь толпу, миновав полного молодого человека, торговавшего амулетами, которые отводили зло или помогали умилостивить богов:

— Благословите себя, прокляните своих врагов!

К центральной площади рынок расширялся и, чем ближе подходил к ней Лисандр, тем плотнее теснились друг к другу лавки.

Это было поразительное место. Слева от него расположился торговец тканями — у него продавалась и простая белая материя, и тонкое льняное белье. Лисандр почувствовал вкусные запахи сушеной рыбы. В лавке напротив на солнце лежало соленое филе камбалы, а на перекладине висели длинные угри, ставшие почти черными под лучами солнца.

По рынку сновали илоты, помогавшие периэкам торговать или выполнявшие поручения своих спартанских хозяев. Когда Лисандр добрался до центральной части рынка, толпа стала плотней, и он уже не знал, куда надо идти.

— Извините! — обратился он к молодой женщине. — Вы не подскажете, где тут можно купить пеньковые мешки?

— Тебе туда, — она показала головой в сторону. — Пройдешь мимо лавки портнихи и увидишь.

Лисандр прошел к противоположной улице. Двое нищих преградили ему дорогу. У одного не было правой ноги, другой был слеп.

— Не дашь мне немного еды? — обратился к нему слепой, вращая невидящими белесыми зрачками.

— Господин, ради всех богов, ради всех богов, подайте нищим! — произнес безногий.

— Простите, — ответил Лисандр, — но у меня ничего нет.

Наверно, эти нищие когда-то были солдатами, участвовавшими в долгой войне против Аркадии.[13] Хотя спартанцы гордились тем, что у них самая большая армия в Греции, периэки вроде этих редко удостаивались наград, сражаясь рядом.

Улица оказалась столь узкой, что Лисандр был вынужден протискиваться сквозь толпу. Ему было трудно дышать. Он чувствовал себя как в ловушке, и стал нервничать.

— Я ищу лавку, где продают мешки, — обратился юноша к женщине в переднике. — Вы не скажете, где это?

— Прочь с дороги, раб, — ответила та, оттолкнув его.

На улице было жарко, воздух словно завис без движения. Лисандр уже собрался вернуться к открытому пространству посреди рынка, но его оттеснили, и он оказался между двух лавок.

— Мне нужно вон туда, — громко сказал он.

— Делай, что я тебе скажу, и, возможно, ты протянешь до вечера, — прошептал ему на ухо низкий голос с акцентом.

Лисандр хотел обернуться, но грубая мозолистая рука вцепилась в его шею и прижала лицом к стене.

— Так не пойдет, раб. Ты меня совсем не слушаешь!

Лисандр заметил лезвие ножа, простое и грубое, какими пользовались илоты. Не успел он опомниться, как к его шее приставили холодный кремень, который подрагивал в такт его пульсу.

— Слушай, — сказал Лисандр, — я сделаю все, что ты захочешь. — Он вспомнил железный брусок, который ему дал Агестес… — У меня… есть деньги.

— Мне не нужны твои деньги! — ответил незнакомец. Рука нападавшего чуть отпустила его шею, и Лисандру показалось, что он снова обрел свободу. Однако тут же последовал сильный толчок в спину, и юноша ударился головой о стену. У него потемнело в глазах.

Подняться Лисандру удалось не сразу. Он потрогал голову, заметив на пальцах липкую кровь, отряхнулся и нащупал мешочек, в котором целым и невредимым лежал железный брусок Агестеса.

«Спасибо Зевсу за это!»

Потом он коснулся своей шеи — Огонь Ареса исчез!

Лисандра охватил страх. Не чувствуя онемевших ног, он пробирался сквозь толпу, не обращая внимания на покупателей, которые провожали его недовольными выкриками.

От центра площади, где среди мешков с яркого цвета порошками и висевшего на раме стручкового перца, сидел торговец специями, Лисандр обошел рынок кругом, внимательно всматриваясь в толпу и изучая каждое лицо. Несмотря на громкие возражения какого-то лавочника, он даже взобрался на какой-то мешок и снова обвел глазами рынок.

Какого роста был человек, укравший у него амулет? Какого цвета были его волосы? Лисандр понял, что не знает этого. По его лицу струился пот. Ему стало плохо. Юноша слез с мешка.

Огонь Ареса — самое дорогое, что у него было — бесследно исчез.

Лисандр решил вернуться назад и стал пробираться сквозь толпу покупателей.

«Что я скажу матери? — думал он. — Я не сдержал клятву».

Юноша шел, понурив голову, и вдруг врезался в кого-то.

Лисандр едва успел рассмотреть лицо испуганного мальчишки примерно его же возраста, как они оба, вцепившись друг в друга, повалились на землю. Какой-то покупатель обошел их стороной, ворчливо выражая свое недовольство.

Лисандр поднялся на ноги и посмотрел вниз. Волосы мальчишки были почти черными, густыми и вьющимися.

— Надо смотреть, куда идешь! — сказал незнакомец, потирая локоть.

Лисандр заметил на нем красный плащ, и у него сильно забилось сердце. Мальчишка был спартанцем. Это не предвещало добра. Стоило илоту не так взглянуть на спартанца, как его могли строго наказать.

— Я… прости меня, — заикаясь, произнес Лисандр. — Я тебя не заметил.

Он протянул руку.

— Мне не нужна помощь илота, — ответил мальчик и поднялся сам. Только когда плащ спартанца распахнулся, Лисандр разглядел его ноги. Правая была обычной, а вот левая… казалась тоньше, кривее и немного короче. Вдоль колена мальчика тянулась белая полоса, стопа его кривой ноги была слегка подвернута вовнутрь.

Лисандр никак не мог оторвать от нее взгляда, но заметил, как на лице спартанца вспыхнула краска стыда, когда он спрятал ногу под плащом.

— Оставь свое сочувствие при себе, — сказал спартанец.

Лисандр заметил в его руке палку, которая неожиданно взметнулась вверх, Лисандр вздрогнул и поднял руки, защищаясь. Однако удара не последовало.

— Что ты делаешь? — спросил мальчик в плаще.

Лисандр опустил руки.

— Я… я подумал, ты собираешься ударить меня, — ответил он.

Спартанец рассмеялся.

— Это моя трость. Какая мне польза, если она сломается о твою голову? — Спартанец задумался. — Как тебя зовут?

Лисандр потерял дар речи. Ни один спартанец никогда не задавал ему таких личных вопросов.

— У тебя нет имени? Меня зовут Орфей.

— Я Лисандр, — ответил илот.

— Хорошо, Лисандр, куда ты так спешишь?

— Приношу извинения, я… я ищу… — юноша умолк.

Мальчишка в красном плаще поднял руки, как бы успокаивая его.

— Послушай, Лисандр, ты ужасно выглядишь. — Лисандр вспомнил, что все его лицо в синяках и шрамах. — Пойдем, сядем вон там, — пригласил его спартанец, указывая на свободную скамью.

Лисандр чувствовал себя так, будто его уносит стремительная река, и он никак не может из нее выбраться.

Прихрамывая, спартанец пошел вперед, а Лисандр последовал за ним к краю рыночной площади. Он шел на почтительном расстоянии и старался не смотреть спартанцу в глаза.

— Никогда не встречал среди спартанцев калек? — поинтересовался Орфей.

Лисандр не знал, как вести себя. Неужели он угодил в ловушку? Если бы спартанец родился с такой ногой, ему бы не позволили жить. Слабого или больного спартанского малыша осматривали, затем бросали умирать на ледяных склонах гор.

— Такая нога досталась мне от рождения. Иногда по утрам у меня болит колено. — Орфей умолк, затем добавил: — Говорят, что нельзя жалеть о том, чего у тебя никогда не было. Но я думаю, что это не так.

Лисандр осмелился поднять голову. Спартанец не глядел на него, его взор был устремлен на толпу. Юноша почувствовал, что ему жалко Орфея. Наверное, тому трудно смириться с мыслью, что он никогда не станет воином.

Владелец ближайшей лавки, торговец гончарными изделиями с лысой головой и толстыми слоями жира на шее, подался вперед, зыркая злыми глазами и пытаясь разглядеть, кто посмел сесть на его скамью. Но заметил красный плащ и углубился в свои дела.

— Быть спартанцем выгодно, даже хромым! — хмыкнул Орфей и неожиданно улыбнулся. — А теперь расскажи, что с тобой случилось. Ты сказал, что должен что-то найти…

Лисандр невольно почувствовал расположение к новому знакомому. Орфей казался воплощением честности, и красный плащ уже не так его пугал.

— Я ищу одну вещь, которая очень мне дорога, — ответил он.

— А что это? — поинтересовался спартанец.

Лисандр услышал голос матери «Никому никогда не говори об этом».

— Я… я не могу сказать тебе, — ответил он.

— Кто-то взял эту вещь? — спросил Орфей.

— И этого я не могу сказать тебе! — ответил Лисандр. — Потому что не знаю. На меня напали сзади.

Должно быть, его ответ показался спартанцу глупым.

— Ничего страшного, Лисандр. Это не мое дело, но я ведь могу тебе помочь. Две пары глаз лучше одной, в этом нет сомнений…

Орфей не представлял никакой угрозы, Лисандр понимал это. И решился на смелый шаг.

— Я ищу амулет. Это самое дорогое, что у меня есть. Его украли перед тем, как я с тобой столкнулся.

Мальчик нахмурил лоб и сказал:

— Я сомневаюсь, что тот, кто его украл, находится где-то рядом. Так что здесь искать бесполезно. Нам следует пошевелить мозгами. Спорю, тебе никогда не приходило в голову, что спартанец может сказать нечто подобное.

Откровенность мальчика была заразительной.

— Нет, но я ведь никогда еще не встречал хромого спартанца, — ответил Лисандр, не подумав. Он ждал, как его слова воспримет Орфей, но тот лишь улыбался.

— Мы оба родились несчастливыми, — заключил спартанец. — Однако пенять на рождение все равно, что оскорблять богов. Кто еще знал об этом амулете?

— Никто, кроме моей мамы, — ответил Лисандр. — Однако вчера…

Лисандр вспомнил вчерашний день, Демаратоса и его громил, Сарпедона с суровым лицом в шрамах.

Тот, кто напал на него, знал, что ищет. Однако Лисандр точно помнил, что нож в руках нападавшего был не из железа или бронзы.

Это был самодельный нож из кремня, какими пользуются илоты. Но зачем илоту нападать на него? Лисандр сам был илотом. Орфей прервал его мысли.

— Мне пора возвращаться в казарму. Я пришел сюда, чтобы купить маме подарок.

Спартанец достал из мешочка небольшую резную фигурку какого-то четвероногого создания. Фигурка было сделана из зеленого кварца, а само создание напоминало нескладного поросенка с длинным носом.

— Это животное называется слон, — пояснил Орфей. — Наставник нашей казармы не пожалеет меня, если я опоздаю.

«Опоздал!»

Лисандр вскочил. Как долго он пробыл на рынке? Надзиратель взбесится!

— Мне тоже пора идти, — сказал он. В толпе образовался просвет, и Лисандр заметил лавку, где продавались пеньковые мешки.

«Как же я раньше ее не заметил?» — удивился он.

Лисандр пошел к лавке, Орфей последовал за ним. Владельцем лавки был пожилой мужчина.

— Пожалуйста, дайте мне сорок мешков, — сказал Лисандр, показывая лавочнику свой железный брусок.

Лавочник кивнул и стал неторопливо отсчитывать пеньковые мешки.

— Вы не можете считать быстрее? — взмолился Лисандр. — Если я опоздаю, меня ждет порка.

— Всему свое время, — ответил периэк, перевязывая два узла с мешками.

— Не беспокойся, — сказал Орфей, указывая на телегу, запряженную ослом. — Попроси, и тебя подвезут.

— Ни один периэк не станет подвозить илота, — ответил Лисандр.

— Ты прав, — согласился Орфей, — но спартанца подвезет. — Эй, ты! Куда едешь? — крикнул он вознице.

Владелец телеги удивленно посмотрел на молодых людей, но изменился в лице, заметив красный плащ Орфея.

— По Гиацинтовой дороге, — мужчина на телеге ткнул пальцем в кувшины, лежавшие в ее глубине. — Я должен отвезти это масло в порт Гифею.

— Тогда нам по дороге, — заявил Орфей, не став ждать разрешения. — Давай, Лисандр. Клади сюда свои мешки.

Лисандр послушался, не придав значения недовольному выражению лица возницы, и помог Орфею забраться рядом.

Когда они оба устроились в конце телеги, возница легко стеганул осла хлыстом. Телега рванулась вперед, кувшины громко загрохотали друг о друга.

Лисандр прислонился к деревянной стороне телеги и внимательно посмотрел на своего нового знакомого. Какой сегодня странный день! Прежде он никогда не разговаривал со спартанцем. А сегодня он подружился с одним из них.

ГЛАВА VII

Когда расшатанная телега ползла в сторону владений принца Кироса, впереди послышался топот копыт, напоминавший раскаты грома. Перед ними из-за угла выскочил спартанский всадник. В одной руке он держал поводья, другой прижимал к груди сверток.

Возница едва успел свернуть в сторону, телега качнулась и остановилась. Пара колес застряла в придорожной канаве. Всадник галопом пронесся мимо, не обратив на них внимания. Среди стука копыт Лисандр расслышал плач и увидел дергающиеся розовые ручки и ножки младенца.

Он взглянул на Орфея. Стало понятно, что происходит. Должно быть, малыш родился нездоровым или с физическим недостатком.

По принятому обычаю спартанец отвозил его в горы. Лисандр заметил смущенное выражение на лице Орфея, когда тот показал ему свою искалеченную ногу. Когда всадник скрылся за углом, мальчик заговорил:

— Я знаю, о чем ты думаешь, Лисандр. Как могут спартанцы терпеть такого, как я.

Лисандр покачал головой.

— Я ни о чем таком не думал…

— Когда я родился, меня осмотрели, как того требует обычай. Искривленная нога решила мою судьбу. Меня ждала смерть. Конечно, я всего не помню, но так потом рассказала мне мать.

— И что было дальше? — спросил Лисандр.

— К нам домой пришел солдат. Родители понимали, что нечего и думать о том, чтобы сопротивляться неизбежному. Спартанцы не знают, что такое жалость. Меня взяли из рук матери и увезли вверх по тропе к западным горам. Тогда как раз выпал первый снег, и солдат оставил меня около кустарника, решив, что меня погубит холод, либо обнаружат дикие звери, которых в той местности водилось множество.

— Но как же ты уцелел? Ведь ты был совсем маленьким!

— Так вот, — продолжил Орфей, — спустя неделю этот же солдат по имени Тиестес по той же тропе возвращался вместе с друзьями с охоты. Они выслеживали волков. Охотники уже убили вожака стаи и ранили волчицу, и та скрылась в кустарнике. Солдат спешился и углубился в чащу, держа наготове короткое копье, ведь раненный волк гораздо опаснее здорового.

— И что было дальше? — спросил Лисандр, подаваясь вперед.

— Тиестес шел по кровавому следу, пролегавшему среди деревьев. Стоял один из тех зимних дней, когда солнце не совсем выглядывает из-за облаков. Белое небо заволокла тонкая пелена. В лесу было темно, впереди среди деревьев послышалось негромкое рычание. Видно, волчица зализывала раны. Солдат осторожно пробирался вперед…

— И? — спросил Лисандр.

— Тиестес вышел на опушку и там увидел ее. Волчица припала к земле перед небольшой пещерой, из ее бока струилась темная кровь. Шерсть на шее волчицы поднялись дыбом, а обнаженные клыки сверкали как снег. Тиестес заметил, что силы ее покидают: одна из передних ног волчицы уже ее не слушалась.

«Почему же она не убегает?» — удивился солдат. Затем услышал, доносившиеся из пещеры звуки, что-то вроде жалобного писка. Там жили волчата.

— И он убил ее, не смотря на то, что у нее были детеныши? — спросил Лисандр.

— Разумеется, он убил ее, — ответил Орфей. — Тиестес подошел как можно ближе и прицелился в нее копьем. Волчица зарычала, но ее последний рык прервался, когда копье угодило ей между шеей и плечом. Волчица тут же умерла.

— Но какое это имеет отношение к тебе? — спросил Лисандр.

— Тиестес достал свой кинжал и, пригнувшись, вошел в пещеру, волчата ведь безобидны. В глубине он заметил трех ползавших друг по другу слепых волчат. И еще там лежало нечто розовое и пухлое. Тиестес решил, что это кролик. Но когда солдат подошел ближе, он не поверил своим глазам. Это была не добыча, а маленький мальчик.

— Ты? — спросил пораженный Лисандр.

— Верно, — ответил Орфей. — Должно быть, волчица кормила меня молоком как своего детеныша. Тиестес отнес меня к своим приятелям по охоте. Те не знали, как им поступить. Один из них сказал, что меня надо оставить там, где я был. Именно этого требовал спартанский закон. Но другие ответили, что это чудо и сами боги спасли меня. В конце концов, они отнесли меня в Спарту и показали Совету.[14]

— И Совет даровал тебе жизнь?

— Да, он проголосовал за то, чтобы вернуть меня матери. Члены Совета решили, что меня, наверно, благословил Ликург, основатель спартанского общества. Ведь его имя означает «выкормленный волками». Мама была вне себя от радости и дала мне имя Орфей. Так звали великого музыканта, который побывал в подземном царстве мертвых и вернулся оттуда живым.

Лисандр был поражен. Может, боги действительно обращают внимание на смертных?

Они добрались до поворота, ведущего к казармам, и Орфей слез с телеги.

— Ты думаешь, боги оберегают тебя? — спросил Лисандр.

— Может и так, — ответил Орфей, — может, я родился, воплотив в себе силу тысячи спартанцев! Береги себя, Лисандр. Мне хочется, чтобы ты нашел свой амулет.

Телега покатилась дальше, а Лисандр проводил взглядом прихрамывавшего Орфея. Он надеялся, что они еще встретятся.

Лисандр спрыгнул с телеги близ владений принца Кироса. Взвалив на плечи узлы с мешками, он побежал в сторону полей. Там его мать, присев среди грязи, полола сорняки, которыми заросли только что взошедшие хлеба. Бросив мешки, сын подбежал к ней.

— Мама! Почему ты не отдыхаешь? — Лисандр видел, что ей не хватает сил ответить. Слезы застилали ему глаза.

Позади раздался низкий громкий голос:

— Потому что кому-то из вашей семьи надо зарабатывать на жизнь! — Лисандр обернулся и увидел нависшего над ним огромного Агестеса.

Сын помог матери встать, затем с гневом набросился на надзирателя.

— Разве вы не видите, что она больна! — закричал он. — Вы хотите совсем убить ее?

— Не волнуйся за меня, Лисандр, — взмолилась Атеназия.

Агестес прищурился и задрал голову. Затем он сплюнул на землю, плевок упал рядом с Лисандром.

— Илот, еще не хватало, чтобы я слушал твою мать, — сказал он, ухмыляясь. — Принцу Киросу дорога любая пара рук, способная убирать хлеб. В том числе и ленивых рабов, которые охотнее нежились бы в кровати. Может, тебе хочется, чтобы я привел сюда самого принца…

Лисандр уже собирался ударить надзирателя, но почувствовал, как на его спину легла рука матери. Она заговорила раньше, чем сын успел осуществить свое намерение, и в ее голосе прозвучал страх:

— Спасибо, господин. Мы все поняли. И хотим лишь продолжить свою работу.

Презрительно фыркнув, Агестес развернулся и ушел, оставив после себя невыносимое зловоние.

У Лисандра горело лицо, когда он работал рядом с Атеназией, переворачивая сорняки мотыгой. Он видел, что мать едва держится на ногах. На ее бледном лбу выступил нездоровый пот.

Чувство стыда не давало Лисандру покоя, его сознание точно пронзали стрелы.

«Я не смог защитить свою мать! Надо было голыми руками прикончить эту жирную вонючую свинью!»

Наверно, мать по лицу сына заметила, какие душевные муки тот испытывает.

— Ты же знаешь, что это ничего не дало бы, — сказала она. — Насилие порождает новое насилие. Спартанцам неплохо бы запомнить это.

Издав еле слышный стон, Атеназия опустилась на колени. Лисандр бросил мотыгу и поддержал мать за плечи. Кашель потряс все ее тело. Когда мать перестала дрожать, Лисандр заметил, что ее глаза потускнели и ни на что не реагируют. Юноша еще никогда не видел, чтобы ей было так плохо.

— Хватит! — сказал он. — Я отведу тебя домой.

Лисандр стал глазами искать Агестеса, но того не было. Тогда он поднял хрупкое тело матери на руки.

Она не возражала, когда сын уносил ее с поля. Другие илоты смотрели на них с сочувствием, однако ни один из них и не подумал им помочь. А что они могли сделать? Старый Нестор поджал губы и лишь едва заметно кивнул.

Вдали на тропинке среди полей Лисандр заметил Агестеса, тот орал на женщин-рабынь. Лисандр узнал в них трех дочерей Гекубы, подруги его матери. Юноша увидел, как Агестес вдруг подошел к женщинам и тыльной стороной руки ударил по лицу Ниликс, младшую из девушек. Издав пронзительный вопль, та упала. Ее сестры опустили головы.

Пути назад не было. Лисандр стиснул зубы и приготовился без страха взглянуть врагу в лицо. Когда он подошел ближе, надзиратель обернулся и уставился на юношу, не веря своим глазам, потом неторопливо вышел на середину тропинки и скрестил руки на груди.

— Парень, ты никуда не пойдешь. И твоя мать тоже. Немедленно возвращайтесь к работе!

— Только не сегодня, — ответил Лисандр. Он опустил Атеназию, и та смогла удержаться на ногах.

Лисандр почувствовал, как мать дрожит и шагнул к надзирателю.

— Я не стану смотреть, как моя мать умирает в поле.

Агестес поднял руку, напоминавшую лапу медведя, и заорал:

— Назад! Приступай к работе! Немедленно!

Лисандр продолжал стоять, приготовившись к тому, что надзиратель его ударит. Когда рука Агестеса начала опускаться, Лисандр увернулся и подставил ему подножку.

Удар Агестеса не достиг цели, надзиратель всей тушей запнулся о ногу Лисандра и рухнул на землю. Какое-то время он лежал, пытаясь отдышаться. Подняв мать на руки, юноша быстро направился к поселению, где они жили. Агестес не бросился за ними, а лишь крикнул вдогонку:

— Илот, теперь тебе не уйти от смерти! Вот увидишь, ты у меня еще попляшешь!

Лисандр даже не оглянулся.

Лисандр опустил мать на кровать и оглядел их лачугу — остатки грубо сколоченной мебели, горшки и сковородки, наполовину сгоревшие свечи. Неужели это все, что они заработали за свою жизнь? Неужели илоту больше не на что надеяться?

— Как они могут так поступать с нами? Никто ему не ответил.

Лисандр закрыл лицо руками и заплакал. Он больше не мог сдерживаться.

В дверь забарабанили, раздался громкий голос надзирателя.

— Открывай, парень! — Кулак снова застучал по хлипкой двери.

Мать Лисандра шевельнулась, но не проснулась.

«Так я и знал, — мысленно вздохнул юноша. — На этот раз мне не отделаться шестью ударами плетки».

Он встал, утер глаза, подошел к двери и отодвинул деревянный засов, прищурившись от солнечных лучей.

Надзиратель уставился на Лисандра, у него дергалась челюсть, лоб покрывала испарина.

— Сейчас иду, — сказал юноша, выпрямив спину. — Только не будите мать.

К его удивлению, надзиратель не стал возражать.

— Сегодня тебе не надо возвращаться на поле, — процедил сквозь стиснутые зубы Агестас. — Тебя вызывают в другое место.

Лисандра охватила паника.

— Куда меня вызывают? — тихо спросил он.

— Ты должен явиться домой к эфору Сарпедону.

Это имя не сразу дошло до сознания Лисандра. В горле у него вдруг совсем пересохло. Старик, спасший его от шайки спартанцев, был эфором!

«Быть того не может!»

После двух царей, пять эфоров, составлявших Эфорат, были наделены в Спарте самой большой властью. Поговаривали, что ее у них даже больше, чем у самих царей, потому что последние не могли объявлять войну без их согласия. Эфоры были главными гарантами спартанских законов.

— Эфор? — вымолвил он. — Что ему могло понадобиться от меня?

Разумеется, Лисандр уже знал ответ. «Ему нужен Огонь Ареса», — кричал его внутренний голос. Агестесухмыльнулся.

— Тебе лучше самому это выяснить, — ответил надзиратель. Он достал из кармана туники кусок пергамента и протянул его Лисандру. — Вот, возьми. Это охранная грамота — так, по крайней мере, говорят.

Лисандр не сразу взял пергамент. Тот казался хрупким в его руках. Илотам было запрещено без разрешения появляться на территории спартанцев. Присмотревшись, юноша заметил, что на пергаменте что-то написано.

Агестес рассмеялся.

— Только не притворяйся. Такой остолоп, как ты, вряд ли умеет читать! — сказал он. — Ты даже свое имя написать не можешь!

Лисандр чувствовал, как кровь ударила ему в голову. Это верно, он не умел ни читать, ни писать, но кто из илотов умел? Агестес уж точно не умел!

— До Амиклы пойдешь по западной дороге, затем у храма Аполлона свернешь на правую развилку, — сказал надзиратель.

Агестес уже сделал несколько шагов в сторону, но обернулся и добавил:

— До встречи завтра в поле… если тебе повезет!

ГЛАВА VIII

От лачуги, где жили Лисандр с матерью, до городка Амиклы был час ходу. Над головой жгло полуденное солнце. Большую часть дороги юноша проделал вдоль реки, которая начиналась в горах Тайгет и впадала в южное море.[15] В это время года река мельчала, и ее течение становилось почти незаметным.

Реку облюбовали дрозды — здесь можно было полакомиться насекомыми, которыми кишели берега. Посреди своего течения река намыла илистые острова, и Лисандр наблюдал, как одинокий аист важно шагает на своих тонких ногах, высматривая рыбу в мелкой воде.

Лисандр в этих местах раньше никогда не бывал. Он слышал, что здесь живут только самые богатые спартанцы. Здесь не было поселений илотов, которые могли бы испортить вид местности.

На окраине Акмилы Лисандр вышел к столовым для спартанцев. В больших казармах они ели, спали и упражнялись до тридцатилетнего возраста. Такие казармы были разбросаны по территории всей Спарты как напоминание об их могуществе.

Пока Лисандр смотрел, ворота одной из казарм заскрипели и отворились. Оттуда появились две колонны воинов в красных плащах, в руках они держали соответствующего цвета сверкающие щиты.

В тишине прозвучал голос командира:

— Построиться в фалангу!

Обе колоны бесшумно выстроились в четыре шеренги из нескольких человек. Воины стояли лицом к лицу, их разделяли около пятидесяти шагов. Со своего места Лисандр не мог разглядеть лиц спартанцев.

Командир громко отдал следующую команду: — Перейти в наступление! Каждая шеренга двинулась вперед, сначала шагом, затем перешла на бег, ускоряя шаг. Четыре шеренги сближались, причем воины бежали изо всех сил.

Шеренги столкнулись, раздался грохот. Лисандр заметил, что несколько спартанцев из передней шеренги упали, но остальные продолжали наступать, упираясь ногами в землю.

В знойном воздухе слышались крики, левая шеренга стала теснить соперников. Те не выдержали напора и подались назад.

Один за другим спартанцы отходили, либо падали на землю. Победоносная фаланга не остановилась и шла вперед по телам упавших воинов. Наконец правая шеренга окончательно рассыпалась, и победители оставили ее позади.

Лисандр вздрогнул. Почти не верилось, что после столь дикого упражнения кости у всех останутся целы. Тем не менее ему стало веселее, и юноша продолжил путь. Когда победители запели песню, по его телу пробежала дрожь.

Казармы остались далеко позади, когда Лисандр добрался до города. Проходя по западной стороне Амиклов, он с удивлением отметил, что некоторые дома не намного больше его лачуги, однако пока он взбирался на холм, глинобитные стены сменились каменными.

Лисандр прошел мимо дома, в который вели широкие ворота с колоннами. Во дворе он заметил илота, который куда-то торопился, держа в руках блюдо с едой. На улицах царила тишина.

Дом Сарпедона располагался в самой богатой части города. У перекрестка Лисандр пошел по правой развилке и вскоре в стороне от дороги увидел нужное здание.

Он поднял голову и сбавил шаг. Здание больше напоминало дворец, нежели дом. Оно состояло из двух этажей и под ярким солнцем сверкало белизной. Крыша была покрыта аккуратной красной черепицей. Ряд виноградных лоз, свисавших под тяжестью ягод, отделял дом от дороги. У Лисандра заурчало в животе.

«Я вот-вот войду в дом одного из эфоров, самых ненавистных илотам людей!»

Не без труда подавив желание набить рот виноградом, Лисандр направился к широкому входу. Там не было двери, но от увиденного у него перехватило дыхание: огромный залитый солнцем двор под открытым небом занимал центральную часть здания. Неведомые ему деревья и другие растения росли в горшках, середину двора украшал пруд. На водной глади плавали экзотические пурпурные цветы.

Такой роскоши Лисандр себе и представить не мог. Двор обрамляла тенистая колоннада, которую поддерживали широкие пилоны, выкрашенные в сине-белый цвет.

Лисандр заметил девушку примерно своего возраста, размахивавшую полоской яркой льняной ткани. Рядом с ней семенила домашняя черепаха и, вытягивая чешуйчатую шею, пыталась схватить конец ткани.

— Привет, — сказал Лисандр, входя во двор. Девушка тут же обернулась и смерила его недовольным взглядом. Ее темные волосы были подвязаны лентой. Лицо девушки напоминало вытянутый овал, немного напоминая форму лица Лисандра. Незнакомка взяла на руки черепаху и удалилась, не сказав ни слова.

Лисандр остался один и почувствовал себя неловко. Он заметил, что пол под его ногами украшен сотнями крохотных цветных плиток, выложенных замысловатыми узорами. Отступив назад, он понял, что плитки изображают двух стоящих друг напротив друга лошадей.

— Я вижу, ты любуешься моей мозаикой!

Лисандр поднял голову и заметил Сарпедона. Тот широкими шагами приближался к нему.

Сегодня на нем был не красный плащ, а простая тога белого цвета, скрепленная на плече металлической пряжкой.

Лисандр тут же опустился на одно колено и склонил голову.

— Поднимайся, мальчик! Добро пожаловать в мой дом, — сказал Сарпедон, затем указал на пол: — Это работа одного мастера из Родоса. Она прекрасна, не правда ли? — Лисандр смутился и ничего не ответил. — Родос — это остров в Эгейском море. Там живут самые талантливые ремесленники.

— Должно быть, на это ушло много времени, — с трудом пробормотал юноша.

— Иди сюда, садись, — пригласил его эфор, указав на деревянную скамью рядом с низким столом.

Лисандр поступил так, как ему велели.

«Неужели это тот самый человек, который вчера навел на меня такой ужас?» — спросил он себя.

При свете дня покрытое шрамами лицо Сарпедона не казалось ему столь устрашающим. Сарпедон сел рядом с ним, затем позвал:

— Кассандра, пожалуйста, принеси нам попить. Наверное, нашего гостя мучит жажда.

Из дверей появилась уже знакомая Лисандру девушка и подошла к ним, держа в руках поднос, на котором стояли две деревянные чашки и терракотовый кувшин. Поставив поднос на стол, она начала разливать воду, сердито глядя на одну из чаш.

Девушка явно не собиралась поднимать глаз. Выполнив просьбу Сарпедона, она ушла.

— Тебе придется извинить мою внучку. Она никогда не прислуживала илотам. — Сарпедон улыбнулся. — И, надеюсь, никогда не станет этого делать!

Лисандр почувствовал досаду, но понимал, что не в праве возразить. Стоит ли? Сарпедон прав — спартанцы не должны прислуживать илотам.

Он подождал, когда эфор возьмет чашу, затем поднес к губам свою. Вода была приправлена мятой. Лисандр с жадностью выпил всю воду. Сарпедон снова наполнил его чашу.

— Думаю, ты догадываешься, почему я пригласил тебя… Лисандр, — заговорил он. — Тебя пришлось разыскивать почти все утро, но мои люди справились со своим поручением. К тому же твое лицо заметно в толпе. — Язык Лисандра нащупал болезненный порез на внутренней стороне губы. Сарпедон продолжал: — Покажи мне еще раз тот драгоценный камень.

— Не могу, — ответил юноша. — Его украли.

Сарпедон приподнял брови, и Лисандр понял, что эфор не намерен шутить.

Лисандру лучше было сразу выложить всю правду. Но ведь это опасно. А разве у него есть иной выбор? Сарпедон мог приказать запороть его до смерти, если бы почувствовал, что илот ведет себя нечестно.

— Сегодня утром я ходил на рынок в Лимну. Кто-то приставил мне нож к горлу и забрал амулет.

— И ты не оказал сопротивления? — спросил Сарпедон.

— Я не смог. Он ударил меня, и я потерял сознание.

Лисандр поднял волосы и показал кровавый след, оставшийся после того, как ударился головой о стену.

Спартанец забеспокоился.

— Допустим, что этот камень украли, но откуда он у тебя?

Лисандр молчал. Сарпедон не дал ему раздумывать. Он заговорил нетерпеливо и повысил голос:

— Говори же, мальчик. Меня не проведешь. Ты украл его, ведь так?

Лисандр почувствовал, что оказался в ловушке, и разозлился. Он не вор!

«Скажи правду», — приказал он себе.

— Мама подарила его мне, когда я родился. Она говорила, что амулет даст мне силы и отведет беду. Клянусь богами, это правда.

— Не будем вмешивать в это богов, — сурово сказал Сарпедон. — Ты говоришь, что амулет — подарок матери. Как ее зовут?

Лисандр опустил голову.

— Ее зовут Атеназия, — ответил он.

Сарпедон выронил чашу, та с грохотом покатилась по мозаичному полу.

— И сколько лет твоей матери, Лисандр?

Лисандр точно не знал ее возраста.

— Точно не скажу, — ответил он. — Наверно, тридцать пять…

— И ты говорил, она больна? — хмуро спросил спартанец.

— Да, очень сильно, — ответил Лисандр. — Думаю, она может умереть.

Сарпедон вскочил и взял Лисандра за плечи. Юноше стало больно.

— Лисандр, ты должен отвести меня к своей матери, причем немедленно, — сказал Сарпедон.

Он говорил тоном, не терпящим возражений. Лисандру не хотелось вмешивать в это мать, но было поздно. Он впервые задумался о том, как к ней мог попасть Огонь Ареса. Неужели мать украла его? И как сейчас поступит с ней Сарпедон?

Лисандр никогда прежде не сидел на лошади. Пегас, скакун Сарпедона, был огромным орехового цвета животным, от избытка сил не способным спокойно устоять на месте. Холка скакуна оказалась выше головы Лисандра.

Сарпедон помог Лисандру взобраться на неоседланного коня. Они неторопливо отправились в путь, но юноша чувствовал, как сползает при каждом неровном шаге.

Когда они достигли тропы, ведущей к поселению илотов, Сарпедон пятками пришпорил Пегаса и тот пустился в галоп. Лисандр и так еле державшийся на спине скакуна, почувствовал, что его жизнь в опасности. Он отчаянно прижал к бокам коня ноги, а руками вцепился в Сарпедона.

Конь поднимал облака пыли. У юноши стучали зубы, он молился, чтобы это мучение скорее кончилось.

Лисандр обрадовался, когда они спешились недалеко от поселения илотов. Эфор, сменивший тогу на накидку из грубой ткани, привязал коня к столбу забора.

— Иди первым, — приказал он.

Когда оба подошли к двери их лачуги, Лисандр почувствовал себя неловко. Сарпедон привык к роскоши и вдруг оказался на пороге жилища, состоявшего всего лишь из одной комнаты.

Юноша постучал в дверь.

— Кто там? — раздался голос матери.

— Это я, Лисандр, — отозвался он, стараясь не выдать своего волнения.

Было слышно, как отодвинули деревянный засов, и дверь отворилась.

— Я волновалась за тебя, Лисандр, — сказала Атеназия, обнимая сына за плечи. — Мне сказали, что сюда приходил Агестес и забрал тебя. С тобой ничего не случилось? Ты… — она умолкла, заметив Сарпедона.

Спотыкаясь, женщина отступила в глубь комнаты и прижалась к стене, поднеся к губам обе руки.

— Как… нет… почему ты… нет, — бормотала она, мотая головой.

Лисандр подошел и пытался успокоить ее.

— Мама, все хорошо. Я здесь, — говорил он, пытаясь отнять ее руки от лица. — Что стряслось?

Однако Атеназия не могла отвести взгляд от стоявшего на пороге высокого человека.

Лисандр смотрел, как Сарпедон наклонил голову, чтобы не задеть перемычку, вошел в лачугу и произнес:

— Привет, Атеназия. Прошло столько времени.

ГЛАВА IX

Эфор Спарты сделал еще несколько шагов и заполнил собой все пространство их жилища. — Атеназия, я пришел с добрыми намерениями и не собираюсь причинить тебе зла. Я лишь хотел убедиться, что это правда.

Мать Лисандра не откликнулась, она сидела, застыв от страха, ее широко раскрытые глаза смотрели с тревогой.

— Что вам нужно от моей мамы? — спросил Лисандр.

Он задал этот вопрос громче, чем собирался.

Ноздри Сарпедона раздулись, глаза сердито засверкали, но спартанец столь же быстро сдержал себя.

— Атеназия, мне рассказать ему, или ты сама это сделаешь? — Мать Лисандра ничего не ответила, и Сарпедон продолжил: — Мы с твоей матерью знакомы давно, — тихо начал он. — Она была рабыней и много лет проработала в нашей семье.

Лисандр взглянул на мать, та едва заметно кивнула: Сарпедон говорит правду. Она протянула к Лисандру руку. Он взял ее и сел рядом.

— Позволь мне рассказать тебе кое-что, — начал Сарпедон низким голосом. — У меня было два сына. Одного звали Торакисом, он был старшим. Второго, его младшего брата, звали Демократесом. Лисандр, это были самые блестящие молодые люди Спарты — высокие, сильные и храбрые. Говорили, что они похожи на самих Кастора и Полидевка. Боги решили, что они должны погибнуть в бою. О подобной смерти мечтает каждый спартанский воин. — Голос Сарпедона охрип от переполнявших его чувств. Он сглотнул и продолжил: — Двенадцать лет назад тело Торакиса привезли в Спарту. Он пал от тегейского меча в битве у побережья. Но только после того, как поразил самого яростного из своих врагов по имени Манитес. Да благословят моего сына боги в Подземном царстве.

Лисандр слушал, и у него колотилось сердце. Сарпедон продолжал:

— Младший мой сын Демократес тоже отличался храбростью. Он ушел из этого мира в расцвете сил. Лисандр, Кассандра приходится ему дочерью. Он погиб всего три года назад у западного моря, не дрогнув перед копьями элийцев.[16] Я горжусь своими сыновьями. Только жалко, что я не погиб раньше них. Наверно, мне… повезло. — Последнее слово эфор произнес так, будто оно было ему неприятно. — Демократеса доставили в Спарту живым, но в его раны попала инфекция. Прежде чем отойти в царство теней, он мне кое-что рассказал. Он долго хранил этот секрет. — Глаза Сарпедона потускнели. — Пока мой младший сын лежал, цепляясь за жизнь, он поведал мне, что у его брата Торакиса, который не успел жениться, должен был родиться ребенок от… рабыни. Этой женщиной была твоя мать.

Сарпедон умолк и взглянул на Атеназию. У той не хватило сил посмотреть ему в глаза.

— Мальчик, — сказал Сарпедон, — Торакис был твоим отцом.

Лисандр вскочил.

— Это неправда, — возразил он. — Моим отцом был мессенец. Раб. Он с мольбой взглянул на мать. — Скажи ему, скажи ему, что это неправда!

Однако Атеназия не подняла головы. Комнату окутала тишина, и Лисандр узнал то, что хотел узнать.

— Ты лгала мне все это время! — крикнул он. — Как ты могла?

Мать ничего не ответила, зарыдав. Лисандр никогда раньше не поднимал на нее голоса. Сын обнял мать.

— Прости меня, — прошептал он.

Лисандр прижал мать к себе, но голова у него шла кругом.

«Мой отец не илот, он был спартанским воином. Я наполовину спартанец. Но это означает…»

Он отпустил мать и обратился к Сарпедону:

— Значит, вы приходитесь мне…

— Верно, — прервал его эфор. — Лисандр, я прихожусь тебе дедом.

Лисандр напряженно думал.

«Что это значит? Кто я? Спартанец или илот? Что скажет Тимеон, когда узнает об этом?» Атеназия поднялась на ноги.

— Простите меня, я не очень гостеприимна, — сказала она. — Я приготовлю поесть. У нас осталось немного…

— В этом нет необходимости, — ответил эфор.

— Без еды нельзя обойтись, — ответила Атеназия. — У нас в горшке осталось немного супа… я сейчас подогрею его.

— Спасибо, — ответил Сарпедон. Он снова обратился к Лисандру. — После нашей встречи в переулке меня охватило странное ощущение. Лежа в кровати, я понял, что меня беспокоит. Видишь ли, я не сразу обнаружил сходство, но твой профиль показался очень знакомым. Точно я снова увидел своего сына Торакиса. А теперь я знаю правду, — он взял Лисандра за плечи и стал внимательно вглядываться в его лицо. — Вы так похожи: те же живые глаза, тот же волевой подбородок.

Атеназия повернулась к ним.

— Когда после битвы с тегейцами Демократес вернулся один, я поняла, что случилось, — заговорила она. — Торакис никогда не скрывал, что жизнь спартанца может оборваться очень рано. Он пытался объяснить мне, что не боится и не избегает смерти. И избрал путь, полный опасностей. — Лисандр видел, что мать с трудом сдерживает слезы. — Но когда все это случилось, — продолжила Атеназия, — мое сердце чуть не разорвалось от горя. Я больше не могла работать в доме, где жил твой отец, и сбежала сюда. Тогда я уже три месяца носила тебя под сердцем.

Сарпедон коснулся плеча Атеназии.

— Я рассердился, когда Торакис и Демократес отправились на войну, — сказал он. — У Торакиса не было детей, которые могли бы продолжить наш род, а у Демократеса родилась дочка. Но эти два молодых человека были храбрыми, им хотелось почувствовать вкус первой битвы. Конечно, в то время я не знал… — Сарпедон взглянул на мать и сына… — что у Торакиса скоро появится сын.

Мать Лисандра улыбнулась.

На улице смеркалось, когда Сарпедон доел свой суп и кусочком хлеба вытер остатки. Если эфор и не привык к такой еде, он ничего не сказал. Поставив миску, он подложил в огонь обгоревшее полено. Тусклый свет огня падал на его лицо.

Всю вторую половину дня они проговорили о подвигах Торакиса.

«Моего отца», — подумал Лисандр, хотя это слово все еще звучало для него непривычно.

Сарпедон повернулся к огню.

— В двенадцать лет Торакис голыми руками убил дикого кабана. Его мать, моя жена Иокаста, была страшно недовольна, что он подверг себя такой опасности. Он отделался лишь несколькими царапинами, хотя все могло обернуться гораздо хуже. Торакис любил представлять себя в роли Геракла, убивающего чудовищного вепря на горном кряже Эриманфа.[17]

Лисандр взглянул на мать. Обычно Атеназия в это время спала, но сейчас на ее лице сияла улыбка, какую он никогда раньше не видел.

— После того как он… Торакис погиб, Демократес остался ее единственной надеждой. Когда он тоже погиб, жизнь стала Иокасте не мила. Вскоре она угасла. Ни одна женщина не вынесет потерю двух сыновей… — Сарпедон умолк.

Лисандру показалось, что горе деда заполнило все их жилище. Тишина стала тягостной, и он обрадовался, когда мать нарушила ее.

— После того как Торакис погиб, я испугалась за тебя. Все хорошо знают, что спартанцы бросают полукровок на произвол судьбы также, как больных и калек. К моему удивлению, ко мне пришел Демократес с подарком — прекрасным камнем алого цвета в золотой оправе.

У Лисандра сердце упало при мысли о том, что он потерял амулет. Юноша заметил, что Сарпедон тоже поднял голову. Их глаза встретились и оба какое-то время молча смотрели друг на друга.

«Не выдавайте меня», — говорил взгляд Лисандра.

Он не знал, хватит ли матери сил выслушать известие о том, что амулет украли. Атеназия продолжала:

— Демократес сказал, что Торакис пожелал, чтобы амулет передали его сыну. Не знаю, как он узнал, что у него будет сын, но через шесть месяцев ты появился на свет. Маленькое дитя Торакиса.

Она вздрогнула и зевнула. «Наверно, совсем выбилась из сил», — подумал Лисандр.

Сарпедон тоже вздрогнул.

— Тебе нельзя оставаться в этой холодной лачуге, — сказал эфор, вставая. — Видно, что ты очень больна. Завтра утром до рассвета я позабочусь о том, чтобы тебя лечили, как следует. Но теперь мне пора идти. Спартанцу не менее опасно быть застигнутым на территории илотов, чем илоту во владениях спартанцев.

Лисандру никогда не приходила в голову такая мысль. Сарпедон предстал перед ним в новом свете: он был уже не прежним суровым грубоватым воином, а стариком, оказавшимся в опасном месте после наступления темноты.

Поцеловав Атеназии руку, эфор нагнулся, вышел через дверь и исчез.

Лисандр вспомнил о тайной сходке илотов прошлой ночью и забеспокоился. Напрягшись, он попытался расслышать голоса. Но все было тихо.

Юноша выложил на стол ужин — хлеб и оливки — и тихо вознес молитву богам: «Проследите, чтобы с моим дедом ничего не случилось!»

ГЛАВА Х

Перед рассветом в дверь тихо постучали. Лисандр почти не спал. Атеназия что-то бормотала и ворочалась под одеялом.

Лисандр тут же открыл дверь. На пороге стоял мужчина средних лет с озабоченным выражением лица. Его короткие седые волосы ниспадали на высокий лоб, загорелая кожа казалась мягкой, а поразительно голубые глаза сверкали точно два опала в лучах солнца.

— Эфор Сарпедон шлет тебе свой привет, господин Лисандр. Меня зовут Страбо.

— Где Сарпедон? — спросил Лисандр. — Почему он сам не пришел?

Страбо фыркнул.

— Ты пока еще илот, а Сарпедон один из самых могущественных людей Спарты. Он мог навредить себе, если бы слишком часто являлся сюда. Если повезет, ты еще успеешь поговорить с ним.

Лисандру вдруг стало обидно, но Страбо не объяснил, что он имел в виду.

— Мы потом все обсудим, первым делом завтрак, который я вам принес.

Лисандр не успел и слова сказать, как этот человек вошел в хижину.

Страбо снял с плеч небольшой мешок, поставил его на пол и оглядел лачугу. Тут проснулась Атеназия, и села, уставившись на незнакомца.

— Не бойся, мама, — успокоил ее Лисандр. — Это человек от Сарпедона.

Мать всмотрелась в лицо посыльного.

— Страбо, это ты? — спросила она.

— Атеназия, ну кто же еще мог прийти? — откликнулся мужчина.

Лисандр догадался, что они были знакомы еще до того, как он родился.

— Вы знакомы?

— Были когда-то, — ответила Атеназия. — Страбо руководил рабами в доме Сарпедона, когда я там работала.

Лисандру показалось, что он уловил в голосе матери нотку беспокойства.

— Я был рабом, — пояснил Страбо с некоторым раздражением. — Но Сарпедон за долгие годы хорошей службы освободил меня. Сейчас я работаю по собственной воле. А теперь давайте завтракать. Нам еще предстоит многое обсудить.

Развязав мешочек, Страбо разложил еду на куске грубой ткани. Их ждал настоящий пир: свежий теплый хлеб, яркого цвета апельсины и покрытые медом овсяные лепешки. Тут было даже немного сушеного мяса — вяленые хрустящие полоски свинины. Нашлось и нечто другое, но Лисандр не знал, как это называется.

Юноша впился зубами в неизвестный фрукт — его кожица была покрыта легким пушком, а мякоть оказалась сочной. Ничего вкуснее Лисандру прежде есть не доводилось.

— Как это называется? — спросил он с полным ртом.

Страбо улыбнулся.

— Это персик. Персики растут на востоке. Вскоре от еды почти ничего не осталось.

Мать Лисандра съела совсем немного, но сын заметил, что ее щеки чуть порозовели. Страбо дал ей что-то густое, ароматное и еще закупоренный сосуд с таким же лекарством, рассчитанным на неделю.

Лисандр наелся до отвала. Когда он присел у стены, у него заболел живот. Юноша громко рыгнул и смутился.

— Извините, я не привык к столь обильной еде.

— Что верно, то верно, — откликнулся Страбо, вытирая рот куском ткани.

— Мне пора в поле, — заявил Лисандр, вставая.

— Господин Лисандр, что бы ты сказал, если бы тебе больше не пришлось работать в поле? — спросил Страбо.

Лисандр рассмеялся, но лицо Страбо было серьезным.

— Вы шутите? — поинтересовался юноша.

— Нет, я говорю серьезно, — ответил мужчина. — С этого дня тебе не придется ни сеять, ни собирать урожай.

— А река Эврота потечет вспять! — хмыкнул Лисандр и, улыбнувшись, направился к двери.

— Подожди, господин Лисандр, — остановил его Страбо и впился в юношу проницательным взглядом светлых глаз.

— Тебе ведь известно, что у Сарпедона нет наследника по мужской линии. Но теперь он нашел тебя. — Страбо говорил так, будто речь шла о домашней утвари. — Сарпедон хотел узнать, не окажешь ли ты ему честь, поступив в спартанскую школу.

Лисандр отпустил дверь.

— Я? Пройти спартанское воспитание? — переспросил он, не в силах этому поверить.

О спартанской школе он знал все. Это была система обучения и воспитания, которую проходили все мальчики Спарты, готовясь стать мужчинами. Она славилось жестокостью и строгой дисциплиной. Многие не выдерживали и погибали во время подготовки. Именно поэтому слово «спартанец» вызывало ужас по всей Греции. Если юноша выдержит испытание, то он без страха встретит любого врага. Думая об этом, Лисандр почувствовал, что его сердце забилось быстрее.

— Да, ты, — ответил Страбо. — Сарпедон в юности был одним из самых великих воинов Спарты. Он был прирожденным вождем и всегда первым бросался на врага. Его сыновья оказались достойными своего отца. А теперь он был бы рад, если бы его внук стал таким же воином.

— Постойте, — сказал Лисандр, — мне уже слишком много лет. Спартанцы проходят воспитание с семи. Мне почти тринадцать. Я слишком многого не знаю.

— Что ж, это верно, ты оказался в необычной ситуации, — сказал Страбо. — Однако большая часть воспитания спартанцев связана с физической подготовкой, а ты достаточно крепок благодаря работе на полях. Ты догонишь всех, если проявишь усердие.

— Но я ведь спартанец лишь наполовину.

— И тут нет ничего необычного, ведь всем известно, что полукровки тоже проходят спартанское обучение. — Лисандр уже слышал слово, которым называли детей, родившихся от спартанца и илотки. Обычно их выталкивали на обочину спартанского общества, ни раса господ, ни илоты не считали таких детей своими.

Лисандр взглянул на мать, но ее лицо ничего не выражало.

— Я выполняю приказ, — продолжил Страбо, — а твое дело принять решение.

— А как же надсмотрщик Агестес? — засомневался Лисандр.

— Забудь о нем, — ответил Страбо.

— А моя мать? — задал он очередной вопрос.

— О ней позаботятся, — ответил Страбо. — Послушай, хозяин поручил мне много дел, поэтому у меня больше нет времени. Должен ли я понять так, что ты отказываешься от этого предложения?

Времени на размышление не оставалось. Лисандр невольно подумал, что, видно, настала пора тех самых великих дел, о которых ему постоянно твердила мать. Он протянул руку к шее, где прежде висел амулет. Но его там не было.

Мать заметила его движение.

— Лисандр, где твой амулет? — Ее лицо смертельно побледнело. — Пожалуйста, скажи мне, что он на месте, — произнесла она дрожащим голосом.

«Какой же ты глупец!» — тихо выругал себя Лисандр. Но не успел он вымолвить и слова, как заговорил Страбо.

— Амулет украли, — честно сказал он, не отрывая глаз от Атеназии. — Видно, твоего сына так и тянет ко всяким преступникам.

— Почему ты мне ничего не сказал? — занервничала мать. — Ты ведь знаешь, какое значение имеет Огонь Ареса…

— Не хотел тебя расстраивать, — ответил Лисандр. — Я ничего не мог поделать. На меня кто-то напал у рынка, и он знал, что ищет…

— Твой дед думает, что похищение амулета, как-то связано с парнями, которые набросились на тебя позавчера, — сказал Страбо. — Правильнее всего искать его в казарме. Найдешь виновного, вернешь себе Огонь Ареса.

Наверно, Страбо прав.

— А как же моя мать? — спросил юноша. — Вы сказали, что о ней позаботятся. Она ведь не может остаться совсем одна. Не станет же принц Кирос заботиться о рабыне, которая не может заработать себе на пропитание…

— Пусть тебя это не волнует, — я сама о себе позабочусь.

Лисандр знал, что мать говорит неправду. В таком состоянии у нее не было ни малейшей возможности заработать себе на жизнь.

— Мне велено отвезти ее в дом Сарпедона, — пояснил Страбо. — Там ей выделят комнату и начнут лечить как следует.

Атеназия от удивления ахнула, Лисандр с волнением взглянул на нее. Страбо улыбнулся, но его глаза были холодны.

— Это меньшее, на что может пойти Сарпедон, — сказало он, затем спросил: — Итак, господин Лисандр, что мне передать ему?

Он оставит поселение илотов, покинет знакомые места. Даже с Тимеоном придется расстаться. Впереди ждет новая жизнь и новые испытания. Еще одна, более смутная мысль пришла в голову Лисандра.

«Так я смогу помочь Сопротивлению. Узнать замыслы спартанцев. Узнать своего врага и подготовить илотов».

— Прислушайся к Страбо, Лисандр, — заговорила мать. — Только так ты сможешь избавиться от участи илота. Никогда не думала, что у тебя появится такая возможность. В спартанскую школу трудно попасть, если ты лишь наполовину спартанец и за тобой нет никакого богатства. Там ты станешь мужчиной, и когда меня не станет, заживешь настоящей жизнью. — В ее глазах стояли слезы, но она была счастлива.

Лисандр обратился к Страбо.

— Пожалуйста, скажите Сарпедону, что я считаю большой честью принять его предложение.

— Это не все, — сказал посыльный. — Пока ты будешь учиться, тебе полагается слуга из илотов.

Эта мысль Лисандру не понравилась.

— Слуга мне не нужен. Я уже давно обслуживаю себя сам. Никто не заслуживает участи раба.

— Так принято, господин. Тебе не обязательно бить своего раба, хотя некоторые ученики делают это не без удовольствия. Разве у тебя здесь никого нет? Может, у тебя есть друг?

«Как же я мог забыть, — подумал Лисандр. — Конечно, есть!»

— Я возьму с собой Тимеона, — заявил он.

— Вот и хорошо, — ответил Страбо. — Я приду завтра утром. А пока проведи время в обществе матери.

Страбо поднялся и вышел.

В тот вечер Лисандр с матерью, сидя у лачуги, радовались последним лучам заходящего солнца. Когда Страбо ушел, Атеназия проспала всю вторую половину дня, а сейчас оба почти не разговаривали. Илоты, возвращавшиеся с полей, странно поглядывали на них, но никто не спросил, почему они в этот день не вышли на работу.

— Мама, — нарушил молчание Лисандр, — а что в этом Огне Ареса такого особенного?

Атеназия продолжала смотреть на небо, солнце уже садилось за горизонт. Мать поджала губы.

— Я не хотела ничего рассказывать, ибо подобное знание чревато опасностями. Я не думала, что ты каким-то образом разделишь жизнь того, кому принадлежал амулет прежде — твоего отца. А до него амулет принадлежал Сарпедону. А до этого отцу Сарпедона. И так с самой Троянской войны, которая разразилась шестьсот лет назад. Ты слышал историю о царе Менелае? — Лисандр покачал головой. — Много столетий тому назад в Спарте были не два, а один царь. Его звали Менелай. Его супруга Елена была самой красивой женщиной в Греции. Ее похитили мужчины, прибывшие со стороны Эгейского моря, мужчины из города Трои. Вместе с Еленой эти люди забрали все ее богатства и драгоценности. Все, кроме амулета. Менелай нашел его на берегу, от которого отплыли троянские похитители. Так он узнал, что случилось с его супругой. Менелай назвал этот амулет Огнем Ареса и поклялся на нем вернуть Елену. На оборотной стороне амулета есть надпись на древним языке. Она гласит: «Огонь Ареса воспламенит праведных».

Менелай вместе со своим братом Агамемноном собрал огромный флот и отправился в Грецию. Там он одержал победу, но лишь через десять лет. Все десять лет Огонь Ареса оберегал Менелая, а после победы Елена подарила амулет своей дочери Гермионе. С тех пор его передают из поколения в поколение.

— Как же Огонь Ареса уцелел за это время? — спросил Лисандр.

— Он обладает уникальной силой, — ответила мать без намека на шутку. — Той самой, что привела царя Менелая в Трою и помогла ему разрушить стены вражеского города. Этой силой будет обладать тот, у кого окажется амулет. Он олицетворяет собой древний род, которому ты обязан своим существованием. Алый цвет камня — твоя родословная, твоя связь с прошлым.

Лисандр понял, что должен любой ценой вернуть камень.

Мать протянула к нему руки.

— Не сомневаюсь, что буду тобой гордиться, — сказала она и прижала сына к груди.

Солнце давно ушло за горизонт.

ГЛАВА XI

Лисандр вместе с Тимеоном и Страбо подошли к казарме. — Мы будем жить здесь? — спросил Тимеон, разглядывая стоявшее перед ними здание. — Оно не радует глаз. Могли бы построить и получше, правда?

Лисандр был вынужден признать, что друг прав. Казарма представляла собой огромное квадратное деревянное одноэтажное здание. Он видел лишь две стены, но на каждой из них были двери и ряд окон, расположенных гораздо выше человеческого роста.

— Подождите здесь, — велел Страбо и исчез в казарме.

Глядя на здание, Лисандр уже стал сомневаться, правильный ли сделал выбор. Он будет жить здесь, пока ему не исполнится восемнадцать. Почти шесть лет! Питаться, спать, учиться и тренироваться вместе с другими своими сверстниками.

«Неужели я действительно смогу это сделать?» — спросил он себя.

— Наши илоты не могли поверить своим ушам. Ты — спартанец! Стоило увидеть лицо Агестеса, — сказал Тимеон и произнес гулким басом надзирателя: «Надеюсь, он подойдет им для мишени».

Лисандр рассмеялся, но сразу посерьезнел, увидев, как из казармы вышел Страбо в сопровождении другого человека.

— Да он мощнее самого Геракла! — прошептал Тимеон.

Лисандр согласно кивнул. Когда они приблизились, Лисандр был вынужден поднять голову, чтобы видеть лицо незнакомца. Его щеки заросли густой темной бородой, один глаз закрывала повязка. Верхняя половина левого уха отсутствовала, и Лисандр не мог оторвать глаз от зазубренного розового шрама.

— Лисандр, это Диокл. Он воспитатель в этой казарме. Диокл будет твоим наставником во время обучения. — От того, как Страбо произнес слово «наставник», Лисандру стало не по себе.

— Итак, полукровка, — проворчал Диокл, — видно, ты уже считаешь себя спартанцем.

— Я?.. — Лисандр не понял, что хотел этим сказать воспитатель.

— Парень, взгляни на свои волосы. Ты отпустил их до самых плеч. Только спартанским воинам и женщинам дозволено носить такую прическу. Придется постричься. Это твой раб? — Диокл жестом указал второго юношу.

— Его зовут Тимеон, — ответил Лисандр.

Диокл ударил ребром ладони Лисандра в грудь. Тот упал, ему показалось, будто на него налетел разъяренный бык. Наставник стоял над ним с покрасневшим от гнева лицом.

— Парень, тебе положено звать меня наставником, а я буду звать тебя илотом, когда захочу. Здесь жизнь твоего раба стоит еще меньше, чем твоя собственная. Понятно?

Лисандр был потрясен. Он бросил взгляд на стоявшего рядом Страбо. Диокл наклонился, взял Лисандра за подбородок и повернул лицом к себе.

— Тебе понятно? Лисандр согласно кивнул.

— Понятно, наставник!

Диокл отпустил его.

— Следуй за мной! — приказал он, направляясь к двери казармы.

Тимеон помог Лисандру встать.

— Ты не ушибся? — спросил он.

— Вроде нет, — ответил Лисандр.

Диокл скрылся в казарме, так что Лисандру с Тимеоном пришлось догонять его бегом. У двери Лисандр обернулся, чтобы проститься со Страбо, но слуга Сарпедона был уже далеко.

К их удивлению, внутри здания стояла прохлада. Они оказались в небольшой прихожей, слева и справа от которой располагались двери. «Наверное, это спальни», — подумал Лисандр.

Он заметил, что форма здания отнюдь не квадратная. Центральную тренировочную площадку окружали четыре длинных стены.

— Сюда, — велел Диокл, и повел их прямо к площадке. Потом приглашающим жестом развел руки в стороны: — Добро пожаловать!

Здесь тренировалось много ребят. Слева боролись двое, обхватив друг друга руками. Оба кружили, выискивая для нападения удобный момент и поднимая ногами столбы пыли. Один мальчик подставил второму подножку, движением бедра опрокинул его на землю и оседлал. Потные тела обоих были серыми от пыли.

Прямо перед Лисандром располагалась деревянная рама, с которой на разной высоте свисали кольца разных размеров. Ученики, выстроившись один за другим, деревянными шестами пытались попасть в кольца. Лисандр подумал, что это, наверное, упражнение с копьями. Один ученик несколько раз умело ткнул в отверстия шестом, не задев колец.

— Отличные удары в голову, — похвалил Диокл. — Мозги противника уже на конце твоего копья.

В центре площадки юные спартанцы выстроились в две шеренги. Одна из них нападала на вторую с деревянными мечами в руках, а та защищалась круглыми плетеными щитами. Спартанцы проделывали явно давно отработанные движения, обе шеренги соблюдали порядок и симметрию. Вслух громко вели отсчет, добиваясь согласованных движений.

Мечи врезались в щиты с силой, достаточной, чтобы раздробить кости. На Лисандра это произвело впечатление.

Ребята слева парами поднимали тяжести. Один из них присел у камня величиной с арбуз и, обняв его руками, попытался оторвать от земли. У него на лбу выступили вены. Наконец, издав вздох, юноша выпрямился и опустил камень на помост, расположенный на уровне его головы. Затем тот же камень взял в руки его напарник, добежал до столба, находившегося в нескольких шагах от помоста, и вернулся назад. Ученики повторили это упражнение несколько раз.

«Смогу ли я поднять такой камень?» — спросил себя Лисандр.

— Эй, вы оба! Прочь с дороги, — крикнул кто-то, и Лисандр, обернувшись, увидел, как на него со всех ног бежит парень. Потом тот оттолкнулся от земли и, пролетев по воздуху, приземлился в песочной яме.

— Вот здесь ты будешь тренироваться. А на улице маршировать, метать копье и диск.

Пробиваясь через толпу, Лисандр понял, почему спартанцы так сильны. Вся мужская часть населения Спарты проходила через это. Почти каждый день, каждый год и так от семи до восемнадцати лет. Спартанские мужчины продолжали тренироваться и жить вместе до тридцати лет. Только после этого им разрешалось заводить собственный дом. Тимеон держался рядом с Лисандром.

— Такое впечатление, будто ты мышь, окруженная кошками.

Лисандр уже собирался ответить, когда заметил нечто необычное. В дальнем углу площадки висел какой-то парень, привязанный за руки к верхней части столба. Его ноги болтались над землей, обнаженное туловище блестело от пота, мышцы на руках раздулись. Но лицо парня не выражало никаких эмоций.

— Наставник, как долго он там? — спросил Лисандр.

— Кто? — поинтересовался Диокл, затем заметил, куда смотрит Лисандр. — А, это Драко. Он все еще висит? Наверно, уже пора снимать.

Диокл подошел к столбу и отвязал веревку. Парень приземлился на колени.

— Спасибо, наставник, — сказал он низким голосом и выпрямился. У Драко была прекрасно развитая мускулатура, и ростом он был не ниже Сарпедона.

— У него руки такие же широкие, как мои ноги! — шепотом сказал Тимеон.

— Вчера Драко поймали за пределами казармы после наступления темноты. Ему не хватает еды, поэтому он промышляет воровством. Конечно, это неплохо, но он по глупости дал себя поймать. За что его и наказали, — пояснил наставник.

Диокл говорил небрежно, будто речь шла о погоде.

Группа ребят, к которой они подошли, занималась борьбой «один против всех». Один из учеников стоял спиной, а другие с разных сторон наносили ему удары кулаками и ногами.

— Так спартанцы учатся противостоять нескольким противникам одновременно, — пояснил Диокл. — На поле битвы не жди, что враг сразится с тобой один на один.

Стоявший спиной как раз развернулся и осыпал нападавших ответными ударами. Те один за другим растягивались на земле, но уцелевшие продолжали наступать.

Лисандр заметил, что одиночка устает. Он тяжело дышал. Наконец одному из нападавших удалось обхватить его за талию и повалить на землю. Остальные тут же бросились на поверженного.

«Теперь они уж точно до него доберутся», — подумал Лисандр и оказался неправ!

Издав громкий крик, одиночка высвободился и сбросил с себя нападавших, потом с торжествующим видом взглянул на них и покинул площадку. Тут он заметил Лисандра, и его лицо приняло холодное выражение.

По темным сверкавшим глазам, изгибу губ и надменной походке Лисандр узнал его и отшатнулся.

— Что случилось? — спросил Тимеон.

— Это тот парень, — промолвил Лисандр. — Он был вожаком громил, с которыми я столкнулся вечером в переулке.

— Достаточно, — громко сказал наставник. — Молодец, Демаратос. Ты снова проявил себя. Твоя группа сегодня вечером получит дополнительное питание. — Диокл громко обратился к ученикам: — Спартанцы!

Все тут же замерли.

— К нам прибыл новый ученик. — Лисандр заметил, что спартанцы начали буравить его взглядами, но яростнее всего горели глаза Демаратоса. — Его зовут Лисандр. Отныне он будет жить в казарме. — По толпе пронесся ропот, а Демаратос приподнял бровь. — Лисандр определен в группу принца Леонида, я уверен, что вы устроите ему… теплый прием.

Все рассмеялись.

Демаратос подошел к Лисандру. Под пристальным взглядом единственного глаза Диокла он протянул Лисандру руку.

— Добро пожаловать в казарму, Лисандр. Если тебе что-нибудь понадобится… — Демаратос до боли сжал пальцы Лисандра… — дай мне знать.

Лисандр тоже сжал руку Демаратоса, но тот оказался сильнее. Лисандр испытал облегчение, когда спартанец отпустил его и вернулся к своим друзьям.

Юноша заметил, что на него смотрит светловолосый парень. Тот был высокого роста и крепко сложен. Он осторожно приблизился к Лисандру.

— Не обращай на него внимания, — сказало он, взглянув на Демаратоса с кривой усмешкой. — Он любит командовать.

Светловолосый парень не стал разговаривать с Тимеоном. Казалось, будто илот превратился в невидимку.

Лисандру хотелось пообщаться еще, но Диокл взял его и Тимеона за локти, и они покинули тренировочную площадку через другие ворота, которые вели в жилище наставника.

Там Диокл порылся в корзине, вытащил из нее кусок грязной ткани и бросил его Лисандру.

— Надень это, — приказал он.

Лисандр расправил тяжелую шерстяную ткань и сообразил, что это такое.

«Мой первый спартанский плащ!»

Он набросил плащ на плечи и застегнул его деревянной пряжкой, которую ему протянул наставник. Плащ был грубым и пыльным, от него пахло потом и плесенью, но Лисандр не обратил на это внимание. Ониспытывай странное ощущение. Ему казалось, что он обрел защиту. И еще он заметил, что Тимеон странно поглядывает на него.

— Потребуется время, чтобы я привык к тебе в этом плаще, — сказал Тимеон. Затем, сморщив нос, добавил: — Видно, его давно не стирали!

Диокл фыркнул.

— Спартанскому мальчику в начале года выдают один и только один плащ. Ты будешь в нем тренироваться, спать и столоваться, так что береги его.

Лисандр опустил глаза на оборванные края плаща.

Диокл приподнял бровь и взглянул на Тимеона.

— Раб, твоя забота — следить за чистотой и опрятностью его вещей, а также готовить ему еду вместе с другими илотами. А ты, Лисандр, обязательно поколоти его, если тебя не устроит, как он выполняет свои обязанности. Если илотов не наказывать, они совсем обленятся.

— Понял, наставник! — сказал Лисандр и улыбнулся Тимеону.

Диокл вытолкал их за дверь, и они очутились в спальне.

Это было длинное помещение с низким потолком и голыми поперечными балками. Места для сна располагались вдоль стен. Сейчас здесь никого не было.

Пока они шли, Лисандр обратил внимание на то, что пожитки спартанцев были почти одни и те же: простой деревянный сундук для вещей, пара кожаных сандалий, свернутый плащ, а также дополнительное одеяло. У изголовья каждой из низких кроватей покоился круглый щит, а рядом с ним лежало разное обмундирование.

Лисандр узнал полированный нагрудник и что-то вроде полого наплечника. Места для сна походили бы одно на другое, если бы некоторые кровати не украшал какой-нибудь талисман или вырезанный из дерева предмет.

«Наверно, эти вещицы напоминают им о семьях», — подумал Лисандр.

Когда они прошли три четверти спальни, между кроватями появился просвет.

— Твое место будет здесь, — указал Диокл.

Лисандр изумленно замер — перед ним была голая земля.

— А где же моя кровать? — спросил он.

— Я тебе не мать, устраивайся сам, — ответил наставник. — А ты чего хотел — матрас из лебяжьего пуха? Здесь воспитывают спартанцев, а не афинских болтунов! Большинство ребят собирают у реки камыш. Он вызывает зуд, но зато хотя бы согреешься, пока будешь чесаться. Возвращайся до того, как зазвонит колокол на обед.

Надзиратель удалился. Лисандр взглянул на Тимеона. И что в его жизни изменилось?

ГЛАВА XII

Клянусь богами, земля дрожит, когда по ней ходит Диокл, — хмыкнул Тимеон. — Не хотелось бы разозлить его, — вздохнул Лисандр. — Рядом с наставником Агестес кажется щенком.

Лисандр с другом стояли по колени в воде Эврота и собирали верхушки камыша. Без ножа переломить стебли оказалось трудным делом, но вместе им удалось наполнить камышом плащ Лисандра.

Вода была холодной как лед, и Лисандр не чувствовал ног. Он был рад, что покинул казарму. Такое множество спартанцев пугало его. И тут Лисандру пришла в голову мысль сбежать на поля и вернуться к прежней жизни. Но он вспомнил Огонь Ареса. Юноша не знал, где искать камень. Возможно, в казарме его не было. Однако в одном не оставалось сомнений — ему требуется помощь. Настала пора рассказать другу все.

— Тимеон, — начал Лисандр, — я кое-что утаил от тебя.

Тимеон поднял голову и широко улыбнулся. Но улыбка исчезла, когда он с серьезным видом заглянул в глаза Лисандра.

— Секрет?

Лисандр рассказал Тимеону об Огне Ареса, откуда тот взялся и краже. Когда он закончил, Тимеон стоял, опустив руки.

— А я думал, мы друзья, — произнес он расстроено.

Лисандр подошел ближе и положил руку на плечо друга.

— Мы по-прежнему друзья. Прости, что я не рассказал тебе раньше. Но я обещал матери. Я только вчера узнал и понял, какое значение имеет этот камень.

— И ты считаешь, что его можно найти в этой казарме? — спросил Тимеон.

— Возможно, но мне кажется, что вор мог переодеться в илота. У него был нож из кремня. Я хочу, чтобы ты держал уши и глаза открытыми. Ты единственный, кому я могу довериться.

— Ради тебя я постараюсь, — пообещал Тимеон.

Вдали послышался звон колокола, зовущий на обед.

— Быстрей, — сказал Лисандр. Он выбрался на берег и связал углы плаща в узел. — Если опоздаем, нас повесят на том позорном столбе.

Тимеон ушел готовить Лисандру место для сна.

Столовая находилась в глубине казармы. Все помещение занимал деревянный стол на козлах. Спартанцы сидели на деревянных скамьях и жадно ели. На столе выстроились огромные караваи хлеба и неглубокие блюда с оливками, в мисках лежал наполовину растаявший животный жир.

Эта еда почти ничем не отличалась от скудного питания илотов. Ученики отламывали куски хлеба и ели без тарелок, чашами зачерпывая воду из ведер у стола. В столовой не умолкали крики и грубый смех. Казалось, здесь всем хватит места.

Лисандр заметил свободное место, но стоило ему только подойти, как двое спартанцев придвинулись друг к другу. Никто не взглянул на него, но он расслышал, как кто-то пробормотал: «Здесь для тебя, Атандрос, нет места».

Лисандр направился вдоль стола, где был еще просвет, и хотел было присесть, но один спартанцев коснулся прогалины рукой, заявив: «Извини, Атандрос, но здесь занято».

Вдоль стола прокатился смешок, у Лисандра вспыхнуло лицо.

Кто-то крикнул: «Атандрос, тебе негде пристроиться?»

Все было понятно, но почему они зовут его этим именем? Лисандр не мог допустить, чтобы они взяли над ним верх. Если нельзя сесть, он может есть стоя.

Лисандр протянул руку за куском хлеба. Но едва он успел дотянуться до него, как сидевший перед ним парень перехватил ее. Спартанец обернулся и Лисандр увидел, что это Демаратос.

— Прости, илот, ты должен учиться зарабатывать свой хлеб, а не плескаться в реке все утро.

Лисандр еще раз нагнулся за куском хлеба, но Демаратос оказался проворней. Он швырнул хлеб вдоль стола, и другой ученик поймал его.

Из глубины столовой прозвучал знакомый голос:

— Лисандр! Здесь есть место. — Повернувшись на звук голоса, Лисандр увидел спартанца, которого днем раньше встретил на рынке.

— Орфей! — воскликнул он.

За столом воцарилось молчание. Демаратос вдруг смутился и нахмурился.

— Лучше уноси ноги отсюда, — сказал он.

Лисандр направился к Орфею. Как приятно было видеть дружелюбное лицо.

Все молча наблюдали. Лисандр сел рядом с Орфеем. У спартанцев вырвался вздох.

— Мне следовало догадаться, что ты будешь здесь, — сказал Лисандр. Хромой юноша робко улыбнулся.

— Я мог бы сказать то же самое. Я сегодня видел тебя на тренировочной площадке. — Орфей наклонился к нему и прошептал: — Говорят, что ты полукровка. Это правда?

Лисандр кивнул, и Орфей бросил взгляд на сидевших за столом учеников.

— Тогда ты должен быть начеку. Демаратос и еще кое-кто затаили злобу. Они говорят, что тебе не место за одним столом с настоящим спартанцем. — Наверно, Орфей заметил тревогу на лице Лисандра, поскольку добавил: — Смотри в оба. Возьми, я тут оставил немного еды для тебя. — Он придвинул к Лисандру небольшую миску. — Тебе понадобятся силы для тренировок во второй половине дня.

Лисандр поблагодарил его, затем вспомнил, что говорили ему другие спартанцы.

— Орфей, а почему они зовут меня Атандросом?

Его друг перестал жевать, уставился в стол и лишь через некоторое время взглянул на Лисандра.

— Не знаю. Не думай об этом.

Но Лисандр заметил, что улыбке спартанца не хватает искренности. «Что он скрывает от меня?»

Прежде чем он успел задать вопрос, Орфей переменил тему разговора.

— Диокл определил тебя в группу принца Леонида?

— Да, похоже на то, — ответил Лисандр.

— Я тоже в этой группе. А если ты посмотришь влево… — не выпуская из рук кусок хлеба, Орфей указал на юношу, который сидел на противоположной стороне… — это Леонид. Он второй лучший атлет после Демаратоса, которого ты встретил на тренировочной площадке. Отец Леонида — один из двух царей Спарты. — Лисандр просто уставился на высокого юношу с бледной кожей. Орфей продолжил: — Конечно, здесь не считаются с принцами. Он всего лишь второй сын, поэтому сможет стать царем, только если умрет его брат.

Группы спартанцев начали редеть. Ребята заканчивали обед и покидали столовую. Лисандр торопливо доедал чечевицу, когда над ним прозвучал громкий голос, и кто-то ударил его в плечо.

— Как ты устроился на новом месте, Атандрос?

Развернувшись, Лисандр увидел Демаратоса и его двух приятелей. Он запомнил их с того вечера, как они сцепились в переулке: это были коренастый и ухмыляющийся Аристон и долговязый Прокл.

Орфей, опершись на трость, поднялся. Его вид вряд ли мог внушить страх, но Демаратос с товарищами отступили на шаг. По их лицам скользнула тень растерянности.

— Демаратос, ты очень уверен в себе, — сказал Орфей. — Однако не забывай, что боги насылают на гордецов проклятия. Аполлон содрал кожу с живого Марсия[18] за то, что тот осмелился вызвать его на состязание и повесил его кожу на дерево.

Демаратос с приятелями попятились. Аристон споткнулся о скамью. Оказавшись на безопасном расстоянии от Орфея, Демаратос, видно, обрел часть прежней самоуверенности.

— Полукровка, до встречи на тренировочной площадке, — сказал он. Затем все трое удалились.

— Обязательно встретимся, — пробормотал Лисандр.

Площадка для тренировок накалилась под лучами полуденного солнца, но больше всего Лисандра обжигали злобные взгляды других учеников. Тимеон вместе с местными илотами отправился убирать обеденный стол. На них здесь хотя бы не обращали внимания и даже не знали, как их зовут.

Мальчики выстроились у стены, а Диокл расхаживал перед ними. В руке он держал бронзовый спартанский щит. Щит был помечен чем-то вроде разомкнутого треугольника, обозначавшего, как объяснил Орфей, греческую букву «ламбда», которая символизировала древнее название Спарты — Лакедемон.

— Лучший друг спартанца — его щит. Даже если во время битвы потерять копье и меч, то жизнь удастся сохранить пока щит при вас. Когда фаланга сталкивается с противником, вы должны стоят твердо, держа его в руках. Он защитит не только вас, но также воина слева. Оставить товарищей можно только в случае смерти — другого оправдания нет. Каждая спартанская мать говорит своему сыну, идущему на войну: «Возвращайся либо со щитом, либо на щите». Запомните это, ребята. Я потерял глаз, когда в меня выстрелил трусливый наемный лучник, но строй не покинул. Нет большего позора, чем трусость, и большей чести, чем смерть.

— Честь и смерть! — три раза прокричали юные спартанцы в один голос. На третий раз к ним присоединился Лисандр. Его приятно грело пламя гордости, разгоравшееся в груди.

— Ты! — громко произнес Диокл, ткнув пальцем в Лисандра. — Думаешь, ты устоишь на месте в настоящей битве?

Лисандр задрал подбородок.

— Да, наставник! — громко ответил он.

— Хорошо, выходи из строя, — приказал Диокл. — Посмотрим, как ты справишься со спартанским щитом.

Лисандр вышел из строя.

«Я им покажу, на что способен мессенец!»

— Протяни левую руку, — приказал Диокл.

Лисандр вытянул левую руку. Вблизи он разглядел, что щит представляет собой широкую деревянную тарелку, покрытую тонким слоем бронзы. Позади щита располагались две деревянные ручки.

Лисандр продел левую руку через одну из них, а за вторую ухватился правой рукой. Щит казался тяжелым, но это не испугало его. Диокл поднял щит выше, затем отпустил его, и Лисандр ощутил всем плечом, насколько тот тяжел.

Щит потянул его руку вниз и со стуком ударился о землю. Из уст спартанцев вырвался громкий хохот, и Лисандр понял, что оказался в глупом положении.

— Тихо! — крикнул Диокл, но Лисандр заметил, что этот спектакль доставляет наставнику не меньше удовольствия, чем остальным.

«Я докажу им, что они просчитались! — поклялся себе юноша. — Я сын Торакиса!»

Он сосредоточил все внимание на щите, напрягся и оторвал его от земли, но не сдержался и крякнул, хотя поднял щит достаточно высоко. Почти тут же у него затряслась рука. Лисандр посмотрел Диоклу прямо в глаза. Это еще не победа, но и не поражение.

— Видно, ты еще не совсем безнадежен, — тихо произнес наставник. — Достаточно.

Лисандр с радостью опустил щит на землю. Избавившись от груза, он почувствовал в руке необычную легкость.

— Разбиться на группы по трое — упражнения мечом! — скомандовал Диокл.

Почти не говоря ни слова, ученики перестроились, но в какую бы сторону не смотрел Лисандр, все отводили глаза. Стало ясно — никто не хочет принимать новичка в свою группу.

— Иди сюда, — раздался голос Орфея. Лисандр увидел, что тот стоит вдвоем с Леонидом, и подбежал к ним третьим.

Стойка со снаряжением находилось у края площадки. Орфей взял деревянный щит, меньшего размера, чем тот, которым воспользовался Диокл для демонстрации. Он не был покрыт слоем бронзы.

Леонид взял себе один деревянный меч, а другой передал Лисандру. Тот смущенно поглядел на оружие.

— Что я должен делать? — спросил он.

— Как что? Нападать на меня, конечно, — ответил Орфей.

Лисандр увидел, как группы рядом с ними начали упражняться. Мечи с грохотом обрушивались на щиты — два ученика с мечами нападали на одного щитоносца. Это совсем не походило на игру.

— Начали! — сказал Леонид и бросился на Орфея.

Тот парировал удар.

Лисандр вышел вперед и несильно ударил мечом по щиту Орфея.

— Нет, это неправильно, — сказал тот. — Целься не в мой щит, а в меня! На поле боя тебя никто не пощадит.

Лисандр стал наступать, целясь в грудь Орфея.

— Быстрее, — приказал хромой спартанец. — Действуй так, будто хочешь поразить меня…

Тренировка продолжалась.

Скоро Лисандр обнаружил, что ему не нанести Орфею удар, даже если бы он этого хотел. Когда Лисандр был уверен, что поразит Орфея, тот удачно подставлял щит или уходил от удара. Лисандр делал ложные выпады и наносил удары так быстро, как мог, стараясь пробить его защиту. Но ни один удар цели так и не достиг. Защищаясь, Орфей подныривал и уклонялся. Он двигался плавно, несмотря на искалеченную ногу. Орфей давно привык к своей хромоте. Похоже, она перестала быть его недостатком. Друг Лисандра сражался не хуже других.

— Поменяться ролями! — прозвучала громкая команда Диокла.

На этот раз наступила очередь Лисандра держать в руках щит. Тот был легче щита для взрослых воинов, но маневрировать им было трудно.

Диокл пристально следил за ними.

— Вы оба будете наказаны, если проявите к нему снисходительность.

— Ты готов? — спросил Леонид.

— Думаю, что да, — ответил Лисандр. Леонид целился ему в грудь, а Орфей в ноги.

Лисандр опустил щит, чтобы уберечься от одного выпада, но второй меч угодил ему в плечо. Он догадался, что этот удар нанесен слабее, чем полагалось. Однако и деревянный меч причинил ему боль.

— Быстрее! — приказал Диокл. — Он обязан научиться.

На этот раз на Лисандра посыпались тяжелые удары. Один пришелся в голень, другой — в живот. Лисандр злился и на Орфея, и на Леонида, но больше всего на себя.

— Расслабься, — посоветовал ему Леонид. — Твое тело столь напряжено, что ты не в состоянии свободно передвигаться. Вообрази, что ты вода, обтекающая препятствие, которое попалось на ее пути.

Лисандр пытался действовать так, как советовал принц, и у него стало получаться. Меч Орфея с грохотом ударился о его щит, а Леонид промахнулся, когда он увернулся влево.

— Уже лучше, — заметил Орфей.

Пока они сражались, Лисандр уже предугадывал удары и их направление, следя за едва заметными движениями рук противников. Но он все еще делал лишние движения и был скован. Несколько выпадов угодили в цель. Всякий раз, когда ему удавалось парировать выпад, Орфей и Леонид поздравляли его.

Время Лисандра истекло, но ему хотелось продолжить бой, хотя пот лил с него градом.

— Для первого раза хорошо, — заключил Леонид, беря щит и готовясь обороняться, — но учти, потом тебе будет больно.

Лисандр не поверил ему. Почувствовав, что меч слушается его руки, он подумал, что может сражаться весь день.

Принц оказался прав. Закончился ужин, сумерки приглушили краски дня. Лисандр лежал на спине и не мог уснуть. Он хорошо закутался в плащ и немного согрелся, однако благодаря камышу его ложе не стало мягче и каждый раз, когда он поворачивался, в теле появлялась боль. Воспаленные багровые ушибы на руках и ногах ныли. Не помогала лавандовая мазь, которую раздобыл для него Тимеон. Легкий сквозняк проникал через окна, в комнате стояла успокаивающая прохлада.

Лисандра беспокоили не только болячки и отяжелевшие конечности. Эту ночь он впервые провел вдали от дома и матери. Ему хотелось узнать, как она себя чувствует. Лисандр обрадовался, когда Орфей поменялся спальными местами с его соседом.

Все легче, когда рядом друг.

Диокл громко приказал погасить свет, Лисандр приподнялся и задул свечу. В темноте раздался шепот, сначала он напоминал шорох, затем начал виться вокруг его кровати, точно множество змей. Со всех сторон доносились обрывки разговоров.

Казалось, разные голоса твердили: «Он не должен находиться здесь», «Какой толк может быть от илота в бою?», «Кто его отец?»

Лисандр пытался не слушать. Но тут голоса стали обращаться прямо к нему.

— Атандрос, ты скучаешь по матери?

Лисандр в темноте посмотрел на то место, где лежал Орфей. Разве он не слышал этих ядовитых насмешек?

Лисандр начал задыхаться, ему стало страшно.

— Атандрос, не вздумай сегодня ночью закрыть глаза.

Опять это имя. Казалось, голоса будто надвигаются на него, окружают, словно злые духи в темноте.

«Атандрос, Атандрос, Атандрос…»

Лисандр выбросил руку, отгоняя наваждение.

— Ой, осторожно! — воскликнул Орфей. — Зачем ты это сделал?

Чары рассеялись. Голоса вдруг затихли, глаза Лисандра уже привыкли к темноте, он заметил, что друг сбросил одеяло и присел.

— Орфей, — прошипел он. — Кто такой Атандрос?

Спартанец сделал вид, что растирает больную ногу, и придвинулся ближе.

— Я тебе отвечу, — сказал он, — но ты не должен поддаваться страху.

— Со мной ничего не случится, — ответил Лисандр.

Остальные видно устали изводить его. Кое-кто захрапел.

Пригнувшись к уху Лисандра, Орфей шепотом начал рассказывать.

— Атандрос был таким же, как ты. Он поступил сюда до нас, а мы поступили в школу, когда нам было по семь лет. Отец Атандроса входил в Совет старейшин. Совет состоит из двадцати восьми членов и двух царей, которые правят Спартой вместе с эфорами. Поэтому он имел право прислать сюда ребенка, который ему родила женщина из илотов. То есть Атандрос был полукровкой. Он стал отличным воином, хотя многие спартанцы презирали его. Однако Атандрос все сносил. Чем хуже с ним обращались, тем сильнее он становился. Но в начале этого года… — Орфей умолк.

— Что с ним произошло? Орфей вздохнул.

— На шестом году обучения спартанский мальчик должен пройти особое испытание. Его на несколько дней отправляют в горы, не оставляя при нем ничего, кроме плаща. Только так юный спартанец может доказать, чего стоит. В это время жизнь его целиком зависит от него самого: ему приходилось добывать или красть еду, уходить от опасностей, которые обычно подстерегают людей в лесах и горах. Если он справится, то сможет пройти остальную часть обучения.

— И что было дальше? — спросил Лисандр, воспользовавшись паузой.

— Атандрос ушел в горы, но так и не вернулся. Поговаривали, что его убили товарищи по казарме.

— Значит, они зовут меня Атандросом, потому что я такой же полукровка, как и он?

— Подожди, это еще не все. — Орфей состроил гримасу. — Я сказал, что Атандроса не нашли. Однако нашли плащ. Теперь его носишь ты…

Ужас стеснил грудь Лисандра, и он сбросил плащ.

— Извини, но мне пришлось тебе это рассказать, — сказал Орфей. — Не обращай внимания. Все это суеверие и глупости. Полагайся на богов, готовься, не жалея сил, и все будет хорошо.

Лисандр лег и задремал.

Речной камыш, не прикрытый плащом, вызывал зуд, но ему было плохо при мысли, что грубая шерсть плаща может касаться его тела. Теперь он знал его историю, кроме грязи в плащ впитался запах крови, это был саван. Наверное, он был не прав, когда подумал, что спартанцы лучше илотов!

«Но они хотя бы свободны», — ответил Лисандру его внутренний голос.

Уставшее тело юноши требовало сна, а в его воображении разыгрывались ужасные сцены… Среди холодных гор он представил себе Атандроса, и его охватил страх. Какая беда там стряслась? Ждет ли его самого подобная участь?

ГЛАВА XIII

Лицо Лисандра обжег резкий удар, неожиданная вспышка ослепила. Он хотел поднять голову, но грубая рука закрыла ему нос и рот. Его голова была прижата к полу, юноша с трудом ловил ртом воздух. Кто-то уселся ему на грудь, не давая дышать.

Лисандр пытался высвободиться, но его крепко держали за руки. Не удавалось нанести удар и ногой, ибо он не мог пошевельнуться и, осознав свою слабость, Лисандр понял, как жалок.

Кто-то что-то прошептал ему на ухо, его щеки обдало горячее несвежее дыхание:

— Значит, ты думаешь, что станешь настоящим спартанским воином?

Похоже, это Демаратос.

— Прекрати брыкаться, и все быстро закончится.

В при тусклом свете свечи Лисандр заметил лезвия: что-то похожее на большие ножницы, какими стригут овец.

Лисандр извивался от страха, пытаясь вырваться. Ему казалось, что у него порвутся сухожилия, но он ничем не мог себе помочь.

«Где же Орфей?»

Над ухом снова прозвучал голос Демаратоса:

— Не бойся, Лисандр, мы не собираемся убивать тебя. Это было бы не очень благородно, правда? Так что считай, что мы приобщаем тебя к спартанской жизни. Как-никак только спартанским воинам и женщинам разрешается носить длинные волосы. А ты, мой друг, не спартанец и тем более не спартанская женщина. Мы лишь чуть обкорнаем твою прическу.

Когда лезвия ножниц приблизились к лицу Лисандра, у него не осталось иного выбора, как лежать смирно. Одно неверное движение, и он мог лишиться глаза или уха. Юноша закрыл глаза, когда его щеку прижали к земле.

С каждым движением ножниц его волосы наполовину состригали, наполовину вырывали. Кожу головы обжигало, глаза наполнились слезами.

— Он плачет! — рассмеялся Демаратос. — Он влюблен в свои волосы точно женщина!

Голову Лисандра повернули на другую сторону. Пока его стригли, он чувствовал на губах вкус грязной земли. Затем ему остригли затылок. Ножницы еще раз щелкнули, и все закончилось.

Мучители Лисандра растворились в темноте так же быстро, как и появились. Юноша потрогал грубо срезанные локоны, чувствуя как холодный воздух обдувает уши и затылок. Он свернулся калачиком и невольно протянул руку к груди, ища амулет, который был для него источником мужества и душевного равновесия. Но его там не оказалось. Лисандр спросил себя:

«Удалось бы мне отбиться от Демаратоса, если бы у меня еще был Огонь Ареса? Смог бы я легко поднять тот щит?»

Может быть. С тех пор как исчез амулет, силы, казалось, покинули его.

Лисандр долго мучился, прежде чем решил укрыться плащом погибшего спартанца.

— Подъем! — Наставник стучал черпаком по оловянному горшку. — Наслаждайтесь этой жизнью, ибо другой боги вам не дадут!

Ученики сели на своих кроватях с опухшими ото сна глазами и взъерошенными волосами. В спальню вместе с другими илотами вошел Тимеон. Некоторые рабы принесли хозяевам чистую одежду для тренировок, другие — предметы снаряжения и немного еды. Спартанцы брали эти подношения, даже не думая сказать спасибо.

Тимеон протянул Лисандру его рабочую тунику.

— Вот, моя мама выстирала твою старую тунику. Она сгодится для тренировок. — Лисандр поблагодарил его. — Что с твоими волосами?

— Демаратос, — ответил Лисандр.

Тимеон хотел что-то сказать, но лишь кивнул головой.

Лисандр выбрался из постели, сбросил плащ и взял тунику, которую принес ему илот, заметил, что спартанец следит за ним с другого конца помещения.

Демаратос хлопнул Аристона по плечу, указал рукой в сторону Лисандра и заговорил громко, так чтобы все слышали.

— Ну и ну, теперь на этого полукровку даже посмотреть не стыдно. Не такой уж он худой недоросток, как мне казалось. Все же крупные мышцы не нужны, если не знать, что с ними делать.

Демаратос взял деревянный меч, лежавший в ногах его кровати. В помещении воцарилась тишина, все перестали одеваться, пока спартанец приближался к Лисандру, вычерчивая мечом в воздухе головокружительные фигуры.

Лисандр вспомнил слова Диокла: «Стоять на месте. Стоять на месте. Стоять на месте».

Меч вращался на расстоянии фута[19] от его лица, потом еще ближе. Лисандр стоял, упершись ногами в землю. Движения меча расплылись перед его глазами. Он ощущал, как оружие рассекает воздух прямо перед его носом.

Тут вошел Диокл. Демаратос опустил меч.

Наставник выхватил его и поднес к шее Лисандра.

— Приветствуете нового ученика? — прошипел он, пристально глядя на Лисандра. — Не сомневаюсь, всем уже известно, что Лисандр не тот, за кого себя выдает. — Среди спартанцев послышался ропот. — Я тоже не знаю, почему он находится здесь. Илот годится лишь для того, чтобы готовить спартанцу завтрак и чистить отхожие места, но этот полукровка, видно, обзавелся друзьями среди влиятельных людей. Они думают, что он справится с обучением, однако у меня есть на этот счет серьезные сомнения. — Диокл ткнул Лисандра кончиком меча в грудь, и тот, потеряв равновесие, упал ничком на землю — прямо в грязь.

— Я так и думал, — фыркнул Диокл. — Слабак! — Наставник повернулся к другим ученикам. — Он не годится даже на то, чтобы драить щит настоящего спартанца!

— Я не хуже любого из вас, — огрызнулся Лисандр.

Диокл обернулся. Схватив Лисандра за рабочую тунику, он приподнял его над полом. Юноша чувствовал, как костяшки пальцев Диокла вонзаются ему в грудь. Наставник приблизил к нему свое лицо.

— Что ты сказал, илот?

Лисандр съежился, когда плевок угодил ему в лицо.

Диокл потащил Лисандра из казармы. Спотыкаясь, тот почти бежал за ним. Наставник бросил бывшего илота в грязь, остальные оживились и окружили их. Слышен был только грохот находившейся рядом мельницы.

Лисандр заметил в толпе лицо Орфея и с мольбой посмотрел на него. Но тот лишь едва заметно покачал головой.

Лицо Диокла потемнело от гнева, он злобно выдавливал из себя слова.

— Значит, ты не хуже любого спартанца? Ты так сказал? Значит, каждого из этих парней? — он указал пальцем на стоявших кругом учеников. — Они уже пять лет готовятся к тому, чтобы вступить во взрослую жизнь. Пять лет, полных испытаний, страданий и терпения, холодных ночей, когда не можешь заснуть от голода и страха. А ты чего добился? Ты вырос под крылом матери, наслаждался жизнью в поле. Ты понятия не имеешь, что значит быть спартанцем. Но я для того и существую, чтобы ты узнал об этом…

Диокл потащил Лисандра к краю круга, который образовали спартанцы. Все смеялись и расступались, пропуская их.

Диокл подтолкнул Лисандра к жернову мельницы, возле которого два запряженных вола медленно толкали по кругу деревянное плечо, вращавшее центральный вал. Рядом стоял илот с плетью, готовый подстегнуть животных, если те вздумают остановиться.

Диокл подошел к илоту и забрал у того плеть. Затем распряг одного вола и, щелкнув плетью, отогнал животное в сторону. Вол побрел восвояси, закатив глаза.

— Полукровка, настала пора узнать, что такое стойкость. Вы, илоты, не лучше животных. Точнее, хуже их, ибо те хотя бы не огрызаются. Сегодня ты заменишь это животное, так что начинай толкать плечо.

Лисандр посмотрел на деревянное плечо вала, затем на Диокла. Он не шутит?

Диокл взмахнул плетью, и та со свистом опустилась на спину Лисандра. Боль настигла его неожиданно, и юноша, к своему стыду, вскрикнул.

— Приступай, парень, или получишь столько ударов, что у тебя больше не останется сил плакать!

Лисандр побежал вперед и опустил руки на деревянный брус, толкая его изо всех сил, но напрасно. Вал не сдвинулся с места.

— Сильней! — заорал Диокл.

Лисандр снова напряг мышцы. У него заболели ладони, глухо застучало сердце. С таким же успехом он мог бы попытаться сдвинуть с места гору.

«Мне нужен Огонь Ареса!»

— Еще одна попытка, парень, и я разделаюсь с тобой, — пригрозил Диокл.

Лисандр видел, что наставник сжимает плетку с такой силой, что у него побелели пальцы. Лисандра пороли уже не раз. Он знал, как кожаная плеть жалит спину.

Лисандр уперся ногами в землю, собрал все силы и вознес молитву богине, покровительствовавшей земледелию и полям:

«Умоляю тебя, Деметра, дай мне силы!»

Затем стиснул зубы и толкнул.

Вол, стоявший на противоположной от него стороне издал легкий стон, и Лисандр почувствовал, как плечо вала чуть подалось вперед.

Он продолжал толкать. Плечо еще немного сдвинулось.

«Не останавливаться!»

Плечо заскрипело, и Лисандр обнаружил, что уже может на шаг продвинуться вперед. Затем еще на один. И еще.

«Спасибо!» — тихо поблагодарил он богиню и вола.

С каждым шагом юноша поднимал и опускал голову. Сначала пришли в движение его ноги, мышцы икр напряглись, коленные чашки грозили лопнуть, однако шаги Лисандра постепенно становились шире.

«У меня получается!» — думал он.

К его удивлению, кое-кто из спартанцев начал несмело поддерживать его. Несмотря на то, что руки и ноги просто горели, Лисандр почувствовал нечто вроде гордости. Жернов вращался медленно, но плавно.

Лисандр обошел первый круг и встретился взглядом с Диоклом. Наставник фыркнул, затем вернул илоту плетку.

— Если он вздумает остановиться до того, как зазвонит колокол на обед, отхлещи его изо всех сил. — Наставник повернулся к ученикам. — Ну, что вытаращили глаза? В казарму!

Колесо медленно вращалось, солнце обжигало плечи Лисандра, словно пламя. Он потерял счет времени, хотя видел, что светило поднялось уже высоко. Уставившись на свою тень под ногами, он не мог поднять голову. Ноги гудели от мучительной боли, мышцы рук напряглись, и, казалось, вот-вот разорвутся.

«Сарпедон, где ты? Мне нужна твоя помощь. Я с этим не справлюсь…»

Его мысли прервал какой-то шум — глухой, непрекращающийся звон.

«Я хочу домой, надо повидать мать. Я хочу работать в поле и смеяться с Тимеоном».

Снова послышался шум. Что это?

Что-то прохладное коснулось его губ.

«Вода!»

— Лисандр… Лисандр! — прозвучал голос друга. — Звонят на обед.

Лисандр опустился на спину и плеснул холодную воду себе в лицо.

Над ним нещадно палило солнце. Губы потрескались, он едва мог открыть рот и прошептать несколько слов, когда Тимеон осторожно положил голову друга себе на колени.

— У меня получилось…

— У тебя получилось. — Тимеон улыбался, вытирая пот со лба Лисандра. — У тебя получилось!

ГЛАВА XIV

Когда Лисандр вошел в столовую на завтрак, у него ныло все тело. Вчера другие видели, как Тимеон приволок его в казарму. Раб тащит спартанца! Но никто не засмеялся. Все уважительно склоняли головы, когда Лисандр шел мимо них.

Едва Тимеон уложил его на камышовое ложе, юноша погрузился в глубокое забытье и не видел никаких снов. Он проснулся лишь когда мышцы начали сводить судороги, и пришлось потянуться за кувшином с водой, который Тимеон оставил рядом с ним. Лисандр сел на скамью рядом с Орфеем.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил спартанец.

— Уже лучше, — ответил Лисандр. Ему казалось, будто он сильно повзрослел, будто он совсем не тот мальчик, который вошел в эту казарму бывшим илотом.

Орфей кивнул.

— Ты ведь понял, почему я не мог тебе вчера помочь? Почему мне пришлось стоять и смотреть вместе с остальными?

Лисандр оторвался от хлеба и козьего молока. Орфей говорил серьезно.

— Наверно, ты подумал, что Диокл выбрал именно тебя, чтобы поиздеваться. Мы все прошли через это. Здесь нет места для доброты или сострадания. Мы пришли сюда, чтобы стать спартанскими воинами. Диокл испытывал тебя. Однажды ты окажешься на поле боя и Диокл, возможно, будет стоять рядом. Он хочет убедиться, что ты к этому готов.

Лисандр внимательно слушал Орфея, но не очень-то верил его словам. Тот не видел, с какой ненавистью смотрели на него глаза наставника.

— Кстати, — сказал Орфей, — сегодня утром у нас академические занятия. Так что твои руки отдохнут.

Это известие пришлось Лисандру очень кстати. Он встал и позвал Тимеона, стоявшего в конце столовой вместе с другими илотами.

Тимеон тут же подошел к нему, наклонил голову к губам Лисандра и тот произнес:

— Быстрей. У нас мало времени.

Лисандр проверил, нет ли кого в спальне.

— Оставайся у двери, — прошептал он Тимеону. — Если кто-нибудь появится, дай мне знать.

— Понятно, — ответил друг. — Как ты думаешь, где он может быть?

Лисандр оглядел помещение. Неужели его амулет где-то здесь? В спальне так много куда его можно спрятать. Здесь не менее восьмидесяти спальных мест и у всех есть личные вещи.

Сначала Лисандр подошел к постели Демаратоса, ощупал камышовую циновку, залез под подушку, набитую перьями. Ничего. Его взгляд остановился на выпуклом сундуке, стоявшем рядом с постелью спартанца. Пока ему не хватило духу заглянуть в него, но это только пока.

Потом он подошел к кровати Прокла, после этого к ложу Аристона. Но Огня Ареса там не было. Лисандра снова потянуло к сундуку. А что если открыть его?

Тимеон, карауливший у двери, кашлянул, и Лисандр бросился к своей постели.

Вошел Аристон и насторожился.

Лисандр набросился на Тимеона.

— Раб, куда ты подевал мои сандалии? Чтобы к вечеру они были на месте, не то я устрою тебе порку, которую ты не скоро забудешь.

— Да, хозяин, — ответил Тимеон, скрывая улыбку, и тут же выбежал из спальни.

— Пора на уроки, полукровка, — с ухмылкой обратился Аристон к Лисандру. — Не опаздывай.

Несколько казарм учились в одной классной комнате, которая располагалась недалеко от центрального колодца. Когда ученики проходили мимо колодца, илоты как раз вытаскивали из него ведра с водой и, следуя один за другим, несли их в спальню. Впереди шел раб Демаратоса по имени Боас.

Это был крупный смуглый парень на несколько лет старше Лисандра и остальных ребят. Когда Боас поравнялся с учениками, Прокл подставил ему ногу. Боас плашмя упал на землю, ведро опрокинулось, вода пролилась на высохшую землю.

— Раб, смотри, куда идешь, — сказал Прокл, стоя над упавшим илотом. На лбу и щеке раба остались полосы грязи, его лицо пылало.

Лисандр прочел в глазах Боаса гнев, тот сжал руки в кулаки, костяшки пальцев хрустнули. Лисандр шагнул к Проклу, уже представляя, как швырнет этого жалкого труса на землю.

На плечо Лисандра легла рука и остановила его.

— Тебе больше не следует защищать их, — шепнул ему на ухо Орфей. — Ты должен научиться быть спартанцем.

Лисандр не знал, как поступить, и позволил ему отвести себя в сторону, к учебному зданию.

Школьная комната представляла собой лачугу, открытую всем стихиям. Нижняя часть стен сделана была из дерева, крыша из пальмовых листьев опиралась на деревянную раму.

— Не понимаю, какой смысл вообще приходить сюда, — проворчал Демаратос, садясь на пол. — Мы спартанцы, а не ученые. Какой толк от стихов во время битвы с афинянами!?

— Демаратос… — В дверях появился высокий худощавый мужчина в грубой коричневой тоге. — Иногда мышцы, которые у тебя находятся вот здесь… — мужчина постучал по своей блестящей лысине… — важнее, чем мышцы руки, которая держит копье.

По его лицу расплылась улыбка, обнажившая ослепительно белые зубы. Лисандр решил, что учитель не грек. У него было доброе лицо, смуглая кожа, брови изгибались тонкими дугами, а глаза мерцали, точно кварц в солнечных лучах.

— Это Ану, — шепнул Орфей. — Наш преподаватель. Он прибыл к нам из-за Великого моря,[20] из земли, где правит бог солнца, которого там именуют фараоном.

Лисандр уставился на учителя, смотревшего на класс орлиным взором.

— Зачем он здесь? — спросил он.

— Он прибыл в Спарту еще до нашего с тобой появления на свет, чтобы изучить жизнь нашего народа, а затем решил остаться. Говорят, что он самый мудрый человек во всей Греции. У него сотни свитков с письменами со всех концов света. Он говорит на пяти языках!

— Я хочу, чтобы вы прочитали стихи, которые мы учили в прошлый раз, — сказал Ану. Он стал декламировать напевным мягким и низким голосом:

— «Может ли храбрец ждать лучшей судьбы, чем…»

Все ученики подхватили песню, но Лисандр не знал слов. Ему оставалось только слушать.

Красота этих слов тронула сердце Лисандра. Он задумался о будущем и своей матери. Юноше хотелось, чтобы она гордилась им, чтобы им гордился его отец — Торакис, которого он так и не увидел.

«Вот моя судьба!»

До него донесся голос Орфея, который выделялся среди других своей чистотой и мелодичностью:

В классе воцарилась тишина. Последние слова еще звучали в ушах Лисандра.

«Я должен все выдержать! Я должен стиснуть зубы и не отступить ни на шаг!»

— Очень хорошо, — сказал Ану. — Тиртей[21] гордился бы вами.

— Кто такой Тиртей? — не подумав, спросил Лисандр.

Весь класс громко захохотал, и Лисандр покраснел.

— Тише! — сказал Ану и бросил на него холодный и суровый взгляд. — Ты пришел к нам недавно? Пусть кто-нибудь из вас объяснит новичку, кто такой Тиртей.

Ответил Демаратос.

— Это великий спартанский поэт. Он жил более ста лет назад и привел спартанцев к победе. Тогда, во время илотской войны,[22] спартанцы разгромили мессенцев.

Сердце Лисандра замерло, когда упомянули его соотечественников. Он слышал рассказы о войнах между его народом и спартанцами, но все казалось просто легендой.

— Тиртей доказал, что поэт может быть великим солдатом… — продолжил Ану.

— Не то, что Терпандр, — прервал голос впереди.

— Не перебивай, Хиларион, — сказал Ану, — говори лишь в том случае, когда можешь сказать нечто полезное. Что ты знаешь о великом Терпандре?

Хиларион, говорливый парень, который, как казалось Лисандру, относился к нему более дружелюбно, чем другие, ответил:

— Видите ли, учитель, Терпандр на празднике состязался в чтении стихов. Он победил, и кто-то из толпы бросил ему инжир. Поэт съел его… и подавился!

Хиларион и весь класс начали хохотать, однако Ану нахмурился и покачал головой.

— Хватит! — приказал он, и смех прекратился. — Не следует верить глупым слухам. Терпандр дожил до восьмидесяти четырех лет и умер, ухаживая за виноградником.

Разговор перешел к другим темам — законам и эдиктам Ликурга, основателя Спарты.

Лисандр узнал, что Ликург учредил Эфорат и Совет старейшин, которым предписывалось оказывать царям помощь в правлении страной. Это он создал систему воспитания спартанской молодежи и поработил илотов. Хотя Ликург жил триста лет назад, он предопределил почти всю жизнь Лисандра. Юноша невольно вздрогнул.

— В заключительной части урока мы займемся письмом, — объявил Ану.

В классе раздался общий стон.

— Мы не занимались этим, когда уроки вел Диокл, — проворчал Демаратос. — Он говорит, что пусть пишут те, кому не по силам держать копье.

В ответ Ану неодобрительно покачал головой.

— Совет старейшин решил, что все дети должны учиться писать. Когда спартанец идет в бой, его плащ скрепляется деревянной пряжкой, на которой написано его имя. И после битвы эти пряжки можно собрать и выяснить, кто погиб. Представь, Демаратос, что ты не можешь написать собственное имя. Тогда твоя семья подумает, что ты сбежал с поля боя. Как только все вы научитесь писать свое имя, мы закончим сегодняшний урок.

Ану достал деревянную дощечку с приподнятыми краями. Ее покрывал слой блестящего воска молочного цвета. Доску пустили по рядам. Лисандр поглядывал на нее с опасением.

Каждый ученик брал заточенную деревянную палочку — стило — и выводил на воске свое имя. Когда дощечка оказалась у последнего ученика, а им был Лисандр, у того вспотели руки.

Он смотрел на отпечатки на воске — те ничего ему не говорили. Его рука застыла над дощечкой. Стило в руке показалось странным.

Весь класс стал проявлять нетерпение, и вдруг кто-то выкрикнул слова, которых он опасался:

— Этот полукровка не умеет писать!

Лисандр поднял голову и заметил, что все смотрят на него. Он опустил стило и выдавил им линию, но тут Орфей выхватил у него из рук дощечку и поднял ее над головой.

— Нет, умеет. Смотрите, вы, неучи! — Он указал на отпечатки в воске и широко улыбнулся Лисандру. — Вот, под моим именем выведено еще одно. Оно гласит «Лисандр».

Ребята перестали свистеть. Лисандр тоже посмотрел на дощечку. Хотя он не мог прочитать знаки, выведенные на поверхности воска, юноша сообразил, что Орфей, должно быть, написал там и его имя.

— Спасибо, — сказал он другу.

Ану забрал дощечку и взглянул на подписи.

— Хорошо, урок окончен. Кстати, Аристо, новый мальчик пишет гораздо лучше тебя!

— Не обращай на них внимания, — сказал Орфей, догнавший Лисандра у колодца.

Стоял жаркий день, и все ученики жадно пили воду. Демаратос был первым в очереди и наливал себе воду из ведра. — Они устанут и примутся изводить кого-нибудь другого. Ты только не сдавайся.

— Что-то не похоже, чтобы они устали, — заметил Лисандр.

— Демаратос со своими дружками раньше смеялись над моей искалеченной ногой, — ответил Орфей, поднося к губам воду в пригоршне. — Ты и я не столь уж отличаемся. Мы оба — жертвы своего рождения. Для них легкая добыча.

Тут между ними вклинился Демаратос, иОрфей еле устоял на ногах, ухватившись за край колодца.

Подняв голову, юноша увидел, что он окружен со всех сторон: Демаратос, Аристон, Прокл, Мелеагр взяли его в кольцо, и четыре пары глаз пригвоздили к месту.

Демаратос вытер влажный рот рукавом.

— Ты считаешь себя спартанцем, потому что умеешь писать свое имя, так? — Он не дал Лисандру времени ответить. — Не очень-то задирай нос. На поле боя твое имя найдут первым. Конечно, если дело до этого дойдет.

— Это меня не пугает, — ответил Лисандр. — В конце концов, тому, кто первым умрет, первому окажут почести. Если только он не побоится возглавить фалангу.

Несколько мальчиков рассмеялись, и Демаратос взглянул на них недовольно.

— Ты считаешь меня трусом? — медленно процедил он.

— Я просто говорю то, что думаю, — ответил Лисандр.

Демаратос схватил его за горло, Лисандр потерял опору и завис над колодцем: он ничего не мог поделать и полностью оказался во власти врага. От страха у него внутри все сжалось. Из-под руки Демаратоса Лисандр заметил, что Орфей, прихрамывая, направился к ним.

Аристон преградил ему путь.

— Не подходи, калека.

Орфей безмолвно наблюдал за происходящим с открытым от удивления ртом.

Лисандр сопротивлялся, пытаясь разомкнуть пальцы Демаратоса. Они вцепились в него, словно железные когти. Спартанец нагнул Лисандра еще сильнее, и тот повис над срубом, чувствуя, как под ним разверзается бездна.

Лисандр перестал сопротивляться. Только от Демаратоса зависело, уцелеет он или рухнет в колодец.

«Насколько здесь глубоко? — спрашивал себя юноша. — Выживу ли я, если упаду?»

— Итак, кому из нас теперь страшно? — прошипел Демаратос. У него на лбу выступили вены. — Тебе здесь не место, илот. Ты не станешь одним из нас. Ты рожден держать в руках грабли или метлу, но не копье. Никто и не вспомнит о тебе, если ты свалишься в колодец!

— Сбрось его туда! — послышался голос Прокла. — Нам по горло надоел этот самозванец.

— Да, сбрось его, — вторил ему Аристон. — Мы скажем, что это был несчастный случай.

Демаратос повернулся к Лисандру. Стиснув зубы, он смотрел на него, точно ястреб.

— Илот, тебя ждет Подземное царство — и отпустил его.

На мгновение Лисандр оказался в состоянии невесомости, затем сила тяжести потянула его вниз, а страх пронзил грудь, будто молния.

Лисандр устремился в темноту головой вперед, не в силах остановить падения своего тела. Он лишь слышал, как его истошные вопли эхом отскакивают от стен колодца.

ГЛАВА XV

Ногу пронзила боль, дыхание перехватило. Он больше не падал. Чья-то рука крепко держала его за лодыжку и медленно вытаскивала из колодца.

Лисандр рухнул на землю, ловя ртом воздух. Кровь отхлынула от его головы, и юноша заметил, что Демаратос стоит поодаль с бледным и испуганным выражением лица.

Лисандра спас Диокл и теперь стоял подбоченившись и тяжело дышал. Наставник переводил взгляд с Лисандра на Демаратоса, его покрытый щетиной рот подергивался. Потом Диокл взял их обоих за руки и потащил за собой. Остальные последовали за ними, подобно своре собак. Все шептались. Лисандр не знал, что его ожидает.

У тренировочной площадки Диокл остановился.

— Если хотите драться, — заорал он, — делайте это по правилам.

Сняв с пояса меч, он прочертил на земле круг радиусом в четыре раза превышавшим рост Лисандра. Тот почувствовал, как его охватывает ужас.

— Ты! — Диокл указал сначала на Демаратоса, потом на центр круга. — Придется отведать лекарство собственного изготовления!

Демартос направился к середине площадки, возразив:

— Но он получил по заслугам! Этот илот сказал…

— Никаких оправданий, — прервал его наставник. — «Один против всех!» — Диокл подошел к толпе учеников и вытащил из нее пятерых. — Вам известны правила. Вперед!

Лисандр наблюдал, как ученики быстро окружили Демаратоса. Тот присел на корточки и вытянул вперед руки, готовясь отразить нападение с любой стороны. Казалось, он был уверен в своих силах.

Лисандр догадался, что «один против всех» — это один из видов борьбы.

Первый ученик бросился на Демаратоса, но тот оказался проворней. Он схватил нападавшего за ногу и высоко поднял ее; противник потерял равновесие и вылетел за пределы круга. Еще двое набросились на Демаратоса с противоположных сторон. Тот ловко увернулся, так, что они помешали друг другу. Затем спартанец разделался с каждым по отдельности: первый получил мощный удар в ногу и рухнул на землю, завопив от боли. Затем Демаратос нырнул под занесенную для удара руку второго и всем телом навалился ему на грудь. Нападавший с глухим стуком ударился о землю.

Оставшиеся двое учеников неуверенно приближались к Демаратосу. Одного он повалил, разведя тому ноги, а второму локтем ударил в подбородок. На землю брызнула кровь. Не веря своим глазам, Лисандр смотрел на то, с какой жестокостью и ловкостью действует его враг.

— Очень хорошо, Демаратос, замечательно. — Диокл медленно захлопал в ладони и обратился к поверженным, которые валялись на площадке, потирая свои болячки. — Вы, все пятеро, приведите себя в порядок. — Затем он указал мечом на Лисандра. — Теперь твоя очередь, полукровка. Будешь учиться на собственном опыте.

— Но я еще ни разу не боролся, — возразил Лисандр.

— Ну что ж, это будет твой первый урок, — ответил Диокл.

Наставник кивнул Аристону, тот мгновенно бросился в казарму.

Лисандр ждал, стоя в центре круга. Аристон вернулся с деревянной палкой длиной в руку.

— Чтобы получилось интереснее… — пояснил Диокл.

Лисандр разглядел, что к концам прута прикреплена кожаная бечевка. Диокл привязал концы бечевки к ногам Лисандра. Прут оказался у него между ног. Это означало, что его ноги были разведены на расстояние палки и лишены возможности свободно передвигаться.

Снова отобрали пятерых спартанцев.

— Это нечестно, — возразил Лисандр, — я не могу защититься.

— Учиться легче всего, когда тебе причиняют боль, — отрезал Диокл. Он обратился к спартанцам, стоявшим у круга. — Проучите его.

Лисандр пытался следовать примеру Демаратоса—он низко присел, стал быстро поворачиваться во все стороны, но палка мешала — движения получались неуклюжими. К тому же Лисандр не мог пользоваться ногами.

Он отправил на землю первого нападавшего, нанеся тому страшный удар в ухо. Остальные рассыпались веером и стали то приближаться к нему, то отступать, пытаясь выведать, как он поведет себя.

В душе Лисандра нарастал гнев.

— Ну, подходите же, трусы, — с ухмылкой произнес он, жестикулируя. Юноша заметил, что один из пары, приблизившись к нему спереди, кивнул тому, кто стоял позади. Только занеся руку для удара, Лисандр догадался, что против него применили ложный выпад.

Нападавший спереди поднырнул, и Лисандр почувствовал, как нападавший сзади дернул за палку между его ног. Видя, что падает, Лисандр выбросил вперед руки, защищаясь. В то же мгновение чье-то колено врезалось ему в висок. Перед глазами все потемнело.

Лисандр почувствовал, как в его просохшее горло течет прохладная вода. Он открыл глаза, и прищурился от света. Кто-то поднес чашу к его губам. Струя пролилась на щеку.

Когда Лисандр приподнялся на локтях, правую сторону головы пронзила тупая боль, его стало тошнить. Он начал давиться водой.

— Пей медленно, — раздался голос Тимеона.

Склонившись над Лисандром, друг с тревогой смотрел на него.

— Мне не удалось победить? — спросил Лисандр.

Он пытался улыбнуться, но поморщился.

— Нет, и если ты быстро не придешь в себя, го пропустишь обед.

Несмотря на боль в голове, Лисандр через силу поднялся и направился вместе с Тимеоном в столовую.

Аристон и Прокл ухмыльнулись, когда Лисандр проходил мимо них.

— Проголодался? — с издевкой спросил Демаратос. — Разве ты не достаточно наелся пыли?

Лисандр пропустил эти слова мимо ушей. Остальные ученики, похоже, не обращали на него внимания. Лисандр подумал, что здесь уже привыкли к тому, что кого-то избивают до потери сознания. Однако принц Леонид сдержано кивнул ему.

Обед заканчивался, когда по дальнему концу стола громко застучали. Лисандр заметил Диокл а. Тот стоял, скрестив руки на груди.

— Внимание, ученики, — громко заявил наставник. — Совет старейшин назначил дату праздничных состязаний в честь богини Артемиды Ортии,[23] покровительницы молодых. Они начнутся через тридцать дней, в ночь полнолуния.

Каждая из двух групп должна выделить по десять учеников, которые представят ее на соревнованиях по атлетике, — продолжил наставник. — Демаратос возглавит первую десятку, Леонид — вторую. Сначала командам придется состязаться в борьбе. Победители получат право участвовать в следующем этапе — метании копья. Пятеро, бросивших копье дальше всех, попадут в финал: они испытают свои силы в беге. Тот, кто быстрее всех преодолеет две длины стадиона, станет победителем соревнования. Готовьтесь, не жалея сил, и не подведите меня. Удачи, ребята!

Столовая огласилась радостными воплями, но Лисандр уставился в свою тарелку. Ему хотелось проявить себя, но это казалось несбыточной мечтой. В казарме было более ста учеников, а в играх должны были участвовать всего двадцать. Последние дни он подвергался избиениям, страдал от голода и палящего зноя.

Силы оставили Лисандра, а страстное желание, когда-то так подстегивавшее его, остыло и едва теплилось. Только память об Огне Ареса не давала ему покоя.

— Выше голову, — сказал Орфей, сидевший рядом. — Праздничные соревнования — самая волнующая пора года. Во время них ученик может прославиться на всю жизнь.

— Мне не попасть в команду, — сказал Лисандр.

— С таким настроением точно не попадешь, — Орфей положил руку Лисандру на спину. — Ты должен довериться богине Артемиде Ортии. Она приведет тебя к победе.

Лисандр не очень верил в это.

— В последнее время я не заметил, чтобы боги проявили себя!

— Потому что ты смотришь не очень внимательно, — сказал Орфей. — Ты в большом долгу перед богами. Без них Демаратос сбросил бы тебя в колодец.

— Это рука Диокла остановила мое падение, а не боги, — возразил Лисандр.

— Возможно, — заметил Орфей, вставая, — но это одно и то же.

Сразу после обеда должна была начаться тренировка по метанию копья, и ее Лисандр опасался больше всего. Он еще ни разу не держал копья в руках.

Он припрятал для Тимеона пару апельсинов и, выйдя из столовой, застал учеников за спальным помещением. Те выстроились в очередь к деревянной стойке с примерно десятком копий. Лисандр пристроился в конце очереди.

Перед учениками замер Диокл, на земле рядом с собой он провел черту. Наставник пристально осмотрел всех.

— Леонид, ты первый.

Принц вышел вперед и взял копье. Оно оказалось меньше обычного спартанского — древко было короче и тоньше. Посередине древка был привязан кусочек кожи.

Лисандр внимательно следил, как Леонид продел указательный и средний палец в две петли кожаного ремешка, потом замер, сделал пять шагов и метнул копье. Лисандр наблюдал, как оно, вращаясь, устремилось вперед.

Копье долго летело в горизонтальном положении, затем его острие наклонилось к земле и со стуком врезалось в землю в нескольких шагах от колодца.

— Очень хорошо, — похвалил Диокл. — Лисандр, твоя очередь.

— Но я ведь… — начал тот.

— Никаких оправданий! — взревел наставник.

Лисандр повиновался и взял копье со стойки. Он решил следовать примеру Леонида и вдел пальцы в кожаные петли. Но ему было неудобно. Лисандр никак не мог удержать древко в руке ровно.

— Быстрей! — приказал Диокл.

Юноша подошел к черте и отвел руку назад. Он до предела напряг мышцы плеча, собираясь сделать бросок, и уже отпускал копье, когда позади услышал голос Демаратоса:

— Смотри, не попади в колодец, илот!

Все усилия Лисандра пошли насмарку. Что-то не получилось. Он споткнулся, острие копья задело одежду, та с треском порвалась, копье выпало из руки и с грохотом покатилось по земле. Спартанцы разразились грубым хохотом.

Лисандр поднялся и заметил, что все корчатся от смеха, и еще он заметил свою порванную тунику.

— Иди в казарму и переоденься, — приказал Диокл.

Щеки Лисандра горели от стыда. Он побежал к казарме.

В прохладном и тихом спальном помещении Лисандр успокоился. Его снова унизили, а сам он считал себя никчемным учеником. Как же тогда ему с ними состязаться? Как противостоять без Огня Ареса?

Юноша бросился к двери и выглянул за нее. Метание копья продолжалось. Можно было немного задержаться, пока за ним не придут.

Лисандр осторожно приблизился к спальному месту Демаратоса. Наверно, амулет в его сундуке.

Он наклонился, пробежал пальцами по ободку сундука и поднял крышку. На лбу Лисандра выступила капля пота. Он открыл сундук и заглянул в него. Ничего, кроме нескольких резных фигурок, куска пергамента, золотой пряжки от ремня и одежды.

Лисандр встал и со злости пнул сундук. Палец ноги пронзила боль, и юноша рухнул на землю.

«Я так глуп. Я никогда не найду его». Тут он заметил, что сундук чуть сдвинулся с места. Земля под ним оказалась неровной — там был какой-то тайник.

Боль в ноге исчезла, Лисандр наклонился и отодвинул тяжелый сундук еще немного в сторону. В земле была проделана дыра шириной в фут и глубиной в полфута. В ней лежала небольшая деревянная шкатулка с незатейливой резьбой.

Лисандр осторожно вытащил ее и смахнул землю.

«Наконец-то! Должно быть в ней Огонь Ареса».

Юноша почти чувствовал, как амулет взывает к нему. Он открыл крышку.

Сердце упало, точно камень в колодец. В шкатулке находился лишь кусок тонкой ткани, на котором было вышито какое-то слово. Лисандр с трудом осваивал чтение, но смог разобрать буквы: ДЕМАРАТОС. Это имя обрамляли вышитые красивые цветы.

«Символ любви!»

Лисандр не мог себе представить, что Демаратос способен на такое. Он был так уверен, что найдет у него амулет.

Юноша вздрогнул — за дверью послышался какой-то шум. Он быстро пересек спальное помещение, оказался у своей постели и через голову стянул тунику. Вошел Хиларион.

— Диокл требует, чтобы ты немедленно явился, — сообщил он.

Лисандр надел чистую одежду и выбежал из казармы. Наставник уже ждал, держа копье в руке.

— Метая копье, надо думать не только о расстоянии, но также о цели. Нет смысла бросать копье во врага, если при этом можно угодить в своих товарищей. Итак, сейчас мы постараемся поразить цель.

Наставник высоко поднял копье над головой и метнул его. Копье приземлилось между казармой и школьным помещением. Лисандр чувствовал, как его гложет тревога, но надеялся, что на этот раз проявит себя лучше.

Диокл прикрыл глаза рукой и начал взглядом искать место, куда упало копье.

— Я не вижу, где оно приземлилось, — сказал он. — Лисандр пойди и встань рядом с ним.

Лисандр не знал, что задумал наставник. Он подбежал к копью, которое упало примерно в ста шагах от Диокла. Встав рядом, Лисандр обернулся и взглянул на наставника и учеников.

— Стой там! — крикнул Диокл, затем повернулся к остальным. — Ребята, у вас появилась мишень.

ГЛАВА XVI

— Но… — хотел возразить Лисандр.

— Прикуси язык, илот! — заорал Диокл. — Иначе я подойду и вырву его! Если хочешь быть спартанцем, прояви свою храбрость. На поле боя, когда копья и стрелы падают градом, нельзя взять и убежать. Надо стоять твердо рядом с товарищами. — Он указал на ребят, замерших перед ним. — Не жалейте его. Если чье-то копье упадет от него дальше десяти шагов, я подвешу того вверх ногами. И висеть он будет до тех пор, пока из ушей не пойдет кровь. Все слышали?

Ученики посмотрели на Диокла и переглянулись. Никто не произнес ни слова.

— Я спросил, вы слышали меня? — крикнул наставник.

— Да, наставник, — нерешительно откликнулись ученики.

— Хорошо. Если кто-либо попадет в него, я лично преподнесу ему на ужин жареного молочного поросенка. Леонид, ты первый.

Лисандр не знал, как поступить. Почувствовав дрожь в ногах, он плотно свел колени. А если убежать? Юноша не сомневался, что в этом случае Диокл без раздумий пронзит его копьем.

Леонид взял копье и вышел вперед. Даже с такого расстояния Лисандр заметил, что его глаза ничего не выражают. Про себя он умолял принца, безмолвно шевеля губами: «Пожалуйста, не делай этого!»

Но Леонид метнул копье. Когда оно взвилось в воздух, Лисандр с трудом поборол желание закрыть глаза.

Все его тело напряглось, он замер, точно прикованный к земле. Казалось, что копье медленно поднимается к высшей точке. Затем оно с ужасающей скоростью стало опускаться и приземлилось с глухим стуком в шести шагах от Лисандра. Древко еще какое-то время покачивалось, потом застыло.

Лисандр почувствовал, как расслабился.

— Кто хочет метнуть копье следующим? — спросил Диокл.

— Я хочу, — отозвался кто-то, и копье схватил Прокл.

«Какой трус! — подумал Лисандр. — Я бы поглядел, как его поджаривают на огне словно молочного поросенка».

Прокл вышел к черте и метнул копье, но так сильно, что оно приземлилось далеко за спиной Лисандра. Спартанец пнул ногой землю, а Лисандр вздохнул с облегчением. Но он знал, что испытание еще не закончилось.

— Не смотрите на копье, — сказал Диокл. — Смотрите, куда вы его бросаете.

— Моя очередь, — громко заявил Демаратос и решительным шагом подошел к стойке с копьями.

Лисандр видел, как он подержал в руках одно копье, затем вернул его на место и взял другое. Видно это пришлось Демаратосу больше по вкусу. Он без спешки вдел пальцы в петли, поднял голову и уставился прямо на Лисандра.

Демаратос сделал четыре длинных шага к черте, держа копье на уровне плеча. Выдержал паузу. Потом подался вперед и метнул копье.

Как только копье вылетело из рук Демаратоса, Лисандр понял, что ему грозит опасность.

Копье летело прямо, затем начало снижаться, точно небольшое темное пятно, падающее с неба. Казалось, будто все тело Лисандра стало невесомым, он просто не чувствовал под ногами земли. Закрыв глаза, он представил, как острый наконечник копья вонзается ему в грудь, проходит через нежную плоть и выходит через спину.

Юноша услышал низкий свист, затем стук… и открыл глаза. Подрагивавшее древко копья коснулось его руки. Наконечник ушел в землю на длину пальца от его ноги. Впервые в жизни он поверил в богов.

— Важно, чтобы каждый спартанский воин был способен выдержать длительные марши в глубь территории врага, — продолжал занятия Диокл.

Лисандр стоял с остальными учениками перед воротами казармы.

— Итак, во второй половине дня мы будем укреплять ноги. Мы добежим до окраины поселения периэков и обратно. Бежать будем в строю. Построиться!

Сгустились тучи, утро было пасмурным, а теперь небо приобрело свинцово-серый оттенок.

Лисандр, как мог, пристроился в самый конец колонны. Он заметил, что Орфей стоит в стороне, опершись о трость. Видно, его освободили от форсированных маршей. Все ученики сняли обувь, чтобы бежать босиком, закаляя ступни.

— Тому, кто отстанет, придется нести на спине дополнительный вес. Слабакам здесь не место… — Внимание Диокла отвлек человек, появившийся верхом на осле. Когда наездник приблизился, Лисандр узнал его.

«Страбо!»

Слуга эфора спешился и о чем-то переговорил с Диоклом, причем оба время от времени поглядывали на учеников.

Диокл повернулся к ним.

— Лисандр, выйти из строя! — заорал он.

По рядам пробежал ропот.

Лисандр вышел вперед, не обращая внимания на разговоры.

— Лисандр, тебе разрешается уйти вместе с этим рабом, — сказал наставник.

Когда Лисандр проходил мимо шеренги, Демаратос прошипел:

— Возвращайся поскорей, илот.

Лисандр и Страбо ехали молча. Лисандр обрадовался, спешившись наконец с неудобного осла возле дома Сарпедона.

Юноша вбежал во двор как раз в то мгновение, когда на мозаичный пол пролились первые капли дождя.

Сарпедон стоял на коленях у дымящегося треножника. Он опустил голову и, беззвучно шевеля губами, читал молитву. Лисандр терпеливо ждал под крытым портиком и гадал, к каким богам Олимпа обращается его дед. Дождь усиливался, барабаня по крыше. Он донес до Лисандра запахи цветов.

Закончив молитву, Сарпедон повернулся к Лисандру и улыбнулся.

— Добрый день, внук, — сказал он, подошел, встал между колонн и церемонно протянул ему руку.

Лисандр пожал ее.

— Добрый день. Как чувствует себя моя мама?

— Ей немного лучше, — ответил Сарпедон. — Я отправил служанку присмотреть за ней, пока она не окрепнет для переезда. Если все будет хорошо, она прибудет сюда до наступления ночи.

— Спасибо, — сказал Лисандр.

Он очень надеялся, что мать поправится.

— Поговорим, мальчик, ведь ты уже третий день живешь в казарме. Как продвигается твоя подготовка?

Лисандр смутился.

«Можно рассказать ему, как я ненавижу все это?»

Он даже не осмелился взглянуть эфору в глаза.

— Что-нибудь не так, Лисандр? Я знаю, спартанцы не любят лишних слов, но я ведь задал тебе простой вопрос. Как тебе живется в казарме?

— Плохо, — ответил Лисандр, рассматривая мозаичный пол. — Наставник все время издевается. Видно, ему доставляет удовольствие избивать и унижать меня при каждом удобном случае. Он знает, что я был илотом, и все время дает понять, что казарма не место для таких, как я. Остальные ребята следуют его примеру. Я не могу спать ночью, потому что все шепотом меня обсуждают.

Лисандр хотел рассказать деду все. А вдруг он поможет?

— Все это происходит из-за того, что у меня нет Огня Ареса. У меня нет сил. Каждый новый день труднее предыдущего…

Лисандр поднял голову, ожидая увидеть сочувствие в глазах старика. Однако лицо того искажал гнев.

— И чего же ты ожидал? — холодно спросил Сарпедон. — Ты не в вольной афинской школе. Это Спарта!

Сарпедон выпрямился в полный рост, развернулся и вышел во двор. Его плащ тут же потемнел от дождя, волосы прилипли ко лбу, но эфор, видно, не замечал этого. Сейчас он напомнил Лисандру незнакомца, с которым он впервые встретился в темном переулке у скотобойни.

Эфор медленно выдохнул и повернулся к Лисандру. Вода ручьями стекала по его лицу. Сарпедон уже не гневался, его лицо выражало боль.

— Как ты не понимаешь? Мальчиков так обучают уже много поколений. Я сам это испытал. Однажды наставник избил меня так, что я не мог ходить целую неделю. То, что ты считаешь несправедливым наказанием, мы называем воспитанием. Любой илот стал бы благодарить богов за то, что открывается перед тобой: возможность избежать рабства. Возможность стать тем, кого вспомнят в будущем.

Лисандр почувствовал, как его охватывает стыд, множеством иголок впиваясь в кожу. Он опустился перед дедом на одно колено.

— Прошу прощения, — сказал юноша. — Я больше не буду вас разочаровывать.

— Речь не об этом, — ответил Сарпедон со страстью в голосе. Он подошел к Лисандру и резко поднял его, пристально посмотрев на внука. — Речь идет о тебе и твоем отце. У тебя появилась возможность стать гордостью Торакиса и продолжить его род. Огонь Ареса это вторично. Тебе поможет сердце, которое бьется под этим амулетом. В тебе течет спартанская кровь — кровь воина. Амулет — это символ, камень и не более того.

Низкий голос эфора отдавался в ушах Лисандра, каждое его слово опиралось на предыдущее и придавало ему новые силы.

«Быть может, я выдержу это обучение. Все-таки я остался жив. Просто надо стараться каждый день».

— Я хочу тебе кое-что предложить, — говорил Сарпедон. — Мне бы хотелось, чтобы ты приходил сюда на дополнительную тренировку перед праздничными соревнованиями. Будь здесь каждое утро до восхода солнца. Сможешь сделать это ради меня?

— А Диокл позволит? — спросил Лисандр.

— Не думаю, — ответил Сарпедон. — Я бы мог его заставить, но привлекать к тебе внимание неразумно. Нет, ты должен приходить сюда тайком. Скрытность также является частью спартанского воспитания. Ты понял?

— Сделаю все, что смогу, — сказал Лисандр. — Спасибо.

Сарпедон немного отстранился от внука, затем притянул его к себе.

— У тебя храброе сердце, — сказал он, — в твоих жилах течет кровь Торакиса.

Эти слова зажгли юношу новой надеждой. Он хотел стать лучшим, стать гордостью Сарпедона. Он уже не сомневался, что найдет Огонь Ареса и станет настоящим спартанским воином. Первые уроки на рассвете будут его первыми шагами к этой цели. Они пройдут этот путь вместе.

ГЛАВА XVII

Лисандр пробудился от неспокойного сна рано, весь дрожа, будто натянутая струна. Сев, он дал глазам привыкнуть к темноте. Все еще спали, повсюду слышалось ровное дыхание. Либо сейчас, либо никогда.

Юноша тихо завязал сандалии и поднялся. Осторожно переставляя ноги, он на цыпочках подошел к выходу. До него оставалось еще три шага, когда Прокл, грязные ноги которого торчали из-под плаща, что-то проворчал, поворачиваясь на другой бок.

Лисандр застыл на месте. Но Прокл не открыл глаз, и продолжал спать, слегка приоткрыв рот.

Лисандр выскользнул за дверь.

На улице было холодно и сыро, и он обрадовался своему рваному плащу. Ночью прошел дождь, пришлось идти по лужам. Сквозь густые облака полная луна казалась пятном бледного света.

Когда Лисандр достиг центра Амиклов, за ним над землей потянулись тонкие нити тумана. Он ступал сквозь них, воображая, будто мечом разметает врагов. Несмотря на холод и сырость, Лисандр никогда не чувствовал такой бодрости, шагая по пустынным улицам. Ему казалось, что близятся новые времена.

По дороге никто не придрался к нему как к одинокому илоту или усомнился в том, что он спартанский воин. Он мог считать себя тем, кем хотел. Юноша приблизился к дому Сарпедона, не встретив ни единой души — ни спартанца, ни периэка, ни илота.

Во дворе под тонким слоем росы сверкал мрамор, а пол был скользким. Навстречу ему вышел Сарпедон в толстой шерстяной накидке.

— Доброе утро, Лисандр. Надеюсь, ты явился сюда без приключений?

— Да, спасибо, — ответил он.

— В праздничные соревнования входит метание копья. Ты уже научился, как это делать?

— Был всего один урок, — признался юноша, вспомнив испытания предыдущего дня.

Сарпедон был разочарован.

— Хорошо. Копье должно поразить шеренгу противника. Метать копье можно, когда нет иного выхода, либо после броска, когда победа может достаться противнику. Итак, для того чтобы учиться бросать копье, нужна сильная рука и хорошее чувство равновесия.

Эфор прошел через две колонны и взял приставленное к стене копье. Оно было гораздо длиннее того, которое бросали в казарме, а его древко было на две головы выше Сарпедона. Копье было совершенно прямым, казалось изящным, но смертельно опасным.

Старик обращался с ним безо всяких усилий. Лисандр никогда не видел такого оружия с близкого расстояния. Одну сторону копья венчал бронзовый наконечник, другую — более широкое и тяжелое навершие.

— Древко сделано из ясеня, который в этой части света встречается редко. Копье летит ровно, кажется легким, но сломать его можно, только если сильно согнуть.

Сарпедон плавным движением поднял копье, переместив пальцы к центру, чтобы оно сохранило равновесие. Потом сделал выпад и прищурил один глаз, разглядывая абсолютно ровное древко. Конец копья оставался совершенно неподвижным.

— Острие служит для поражения врага. Видишь, какие у него рубчики. — Лисандр кивнул. — Они не мешают крови свободно вытекать. Тяжелый конец называется «нож для ящерицы» — им приканчивают врага, лежащего на земле. Когда ты в первый раз окажешься на поле боя, то увидишь, что воин нечасто умирает сразу, и иногда приходится ускорить его смерть. «Нож для ящерицы» также помогает уравновесить копье перед броском. Стоя в фаланге рядом с товарищами можно колоть врага, держа копье выше плеча и целясь ему в голову, шею или грудь, или ниже плеча, целясь в пах или живот.

Сделав пару выпадов, Сарпедон показал внуку, как это делается. Лисандр вздрогнул, подумав, что было бы, столкнись он в бою с эфором.

— Все зависит от того, как другие воины держат свои щиты. Это копье досталось мне незадолго до рождения Торакиса от одного тегейца. Тому удалось пронзить мне бедро и раздробить кость.

Сарпедон раскрыл тунику. На внешней стороне ноги над коленом у него остался бледный неровный шрам.

— Как вы спаслись? — спросил Лисандр.

— Я вытащил копье и вонзил его ему в сердце, — ответил эфор.

Лисандр посмотрел на деда. Можно было легко представить, каким тот был лет тридцать назад и как крушил врагов на поле боя. Каково это — встретиться с таким воином в разгаре битвы?

Теперь Лисандр смотрел на копье совсем по-иному.

«Это оружие уже унесло чью-то жизнь. Возможно, им воспользовались, чтобы убить спартанца!»

Лисандр представил, как Сарпедон вытаскивает его из собственной плоти, затем всей силой вонзает в просвет между щитом и телом противника. Наконечник пронзает кольчугу, кожу и, возможно, пространство между ребрами. И древко орошается кровью.

— А теперь ты, — сказал Сарпедон и бросил копье внуку.

Тот подался вперед и поймал его. Копье не было тяжелым и удобно легло юноше в руку. Лисандр почувствовал уверенность и силу. Копье несло смерть, но было изящно.

— Правильно, — сказал Сарпедон, — держи копье над головой в горизонтальном положении.

Лисандр поднял древко на высоту плеч и почувствовал, сколь легко его держать в руке, если взять на расстоянии трех четвертей от наконечника. Юноше было интересно узнать, как далеко ему удалось бы бросить это копье сейчас.

— А теперь встань на левую ногу, а правую приподними.

Выполнив это указание, Лисандр обнаружил, что правая рука с копьем подалась вперед, помогая телу сохранить равновесие. Древко же утратило равновесие, заняв вертикальное положение, и потянуло за собой его руку.

— Очень хорошо, — похвалил внука Сарпедон, кивнул головой и направился к двери в дальнем конце двора.

Дойдя до нее, он обернулся и приказал:

— Стой так, пока я не вернусь. Не давай ни правой ноге, ни копью коснуться земли.

Сарпедон ушел.

Взошло солнце, и Лисандр увидел отразившиеся от черепицы крыши первые лучи рождающегося дня. Хотя крытая часть двора находилась в тени, по лбу Лисандра струился пот. Он заметил, как от его тела идет пар.

Юноша не знал, как долго не было Сарпедона, но ему показалось, что прошла целая вечность. Нога, на которой он стоял, безудержно дрожала, дыхание сбивалось.

Лисандр почувствовал страх — а что если он поскользнется и растянется на гладком мраморном полу? Это означало бы полный провал. Он уставился на наконечник — еще чуть-чуть он коснется пола.

Плечо горело, Лисандр желал лишь одного — опустить свою ношу. И еще он решил, что старик, наверно, тайком следит за ним.

«Я выдержу, — Лисандр стиснул зубы. Позади послышались шаги. — Слава богу», — подумал он.

Но то был не эфор. Справа от него появилась юная девушка — Кассандра, внучка Сарпедона.

На ней была бледно-лиловая туника, голубые глаза пристально смотрели на Лисандра. Девушка обошла его кругом, легко ступая по каменному полу. Лисандр с трудом оглянулся и заметил, что девушка улыбается. В ее взгляде не было сожаления. Он ее просто забавлял. Наконец она заговорила.

— Маленький раб, тебе, наверное, трудно. Не стоило играть с оружием спартанцев.

Лисандр ничего не ответил. У него не осталось сил возразить. Он снова уставился на наконечник.

Кассандра наклонилась и пальцем чуть коснулась вытянутой правой руки Лисандра. Даже от столь легкого прикосновения его мышцы пронзила боль.

— Больно? — спросила девушка. Лисандр закатил глаза, но сумел удержать руку.

В дальнем конце сада кто-то захлопал в ладоши.

— Довольно, Кассандра, — сказал Сарпедон, вернувшись во двор. — Можешь передохнуть, Лисандр.

Когда девушка ушла, Лисандр выпустил копье из рук и упал на колени. Копье с грохотом покатилось по полу. Какое-то время юноша оставался в таком положении, потирая разболевшееся плечо. Когда он поднял голову, Кассандры уже не было.

— Молодец, Лисандр! Ты не сдался. Это черта характера настоящего спартанца.

Сарпедон протянул внуку руку, которую тот с радостью принял. Эфор поднял его на ноги.

— В награду за это, — продолжил он, — тебе, наверно, захочется повидать Атеназию?

Это имя пронзило сознание Лисандра, и боль в его теле будто рукой сняло. «Мама!»

— Она здесь? — спросил он. — Она уже здесь?

— Да, пойдем отсюда, — ответил эфор. Впервые Сарпедон больше походил на его Деда, чем на представителя спартанской знати.

В спальне, где лежала Атеназия, было еще темно.

Сарпедон зажег свечу и удалился.

Лисандр отнес к постели матери горячее молоко с медом. Сначала Атеназию, похоже, смутило то, что ее разбудили, но, увидев, кто перед ней, она просияла от радости.

— Мой сын! — воскликнула женщина.

Лисандр заметил, что она все еще измождена, однако темные круги под глазами почти исчезли. Заботами Сарпедона его мать хорошо отдохнула.

— Ты не обнимешь меня? — спросила она, сев в кровати.

Лисандр поставил чашу и, обняв мать за худые плечи, прижался головой к ее груди. Он не удержался от слез, которые ели ему глаза.

— Не раздави меня, — рассмеялась мать. — Ты ведь не на занятии по борьбе.

Лисандр отпустил ее и, вытирая слезы, сел на край кровати.

— Ты выглядишь… лучше, — сказал он, поправляя матери покрывала.

— Я в хороших руках, — ответила она. — Твой дед занят, но он навещает меня каждый день. А если стоит ясная погода, служанка Сарпедона выводит меня во двор. Так приятно быть на солнышке и не слышать приказов Агестеса. — Атеназия умолкла. — Расскажи мне, как идет твое обучение.

Лисандр какое-то время молча смотрел на мерцавшую свечу, затем поднял взгляд к лицу матери. Он не мог сказать ей правду.

— Пока трудно. Не так как на полях, но я ложусь спать, совсем выбившись из сил. Все время приходится бороться, учиться владеть мечами и щитами. — Он попытался вспомнить что-то хорошее. — И еще я учусь читать.

— Ох! — воскликнула мать. — Илот учится читать! Хвала богам!

— Кормят хорошо, — продолжал Лисандр. — Почти каждый день дают мясо и рыбу, хлеб всегда свежий.

— Ты присматриваешь за Тимеоном? — поинтересовалась Атеназия.

— Скорее он присматривает за мной, — ответил Лисандр и натянуто улыбнулся. — Но я всегда оставляю ему немного еды. Многие ученики плохо обращаются со своими илотами или ведут себя так, будто их вовсе не существует.

Мать задумчиво кивнула.

— А как Огонь Ареса? — Она сжала ему руку. — Ты нашел его?

— Нет еще, — ответил Лисандр и решил соврать. — Но скоро найду, я это точно знаю.

Мать отпила большой глоток молока и опустилась на постель. У нее закрывались глаза. Лисандр не стал ей мешать. Он вышел из комнаты в приподнятом настроении.

Сарпедона нигде не было. На прощание времени не оставалось, и юноша направился к воротам.

Выйдя из дома, Лисандр кое-что увидел и спрятался в винограднике, чтобы остаться незамеченным.

Два силуэта наклонились друг к другу очень близко. По лиловой одежде он определил, что один из них принадлежит Кассандре. Она стояла под оливковым деревом.

Ее собеседник был повернут к Лисандру спиной. На нем была черная туника. Близко наклонившись, они шептались, точно заговорщики. Вдруг молодой человек развернулся и стал быстро удаляться в противоположном направлении. Кассандра какое-то время смотрела ему вслед, затем неторопливо направилась к дому, глубоко задумавшись.

Лисандр вышел из укрытия. Он ждал, когда Кассандра заметит его.

Их глаза встретились, и юноша услышал, как она вздохнула. Ее лицо дернулось, но девушка быстро вскинула голову и уставилась куда-то мимо него, словно перестав его видеть. Кассандра вела себя так, будто его здесь не совсем нет.

«Я не позволю, чтобы она снова одержала надо мной верх», — подумал Лисандр. Он сделал шаг и преградил ей путь.

— Почему ты так ведешь себя? — тихо спросил Лисандр. — Я не сделал ничего, чтобы заслужить подобное отношения.

— Не понимаю, о чем ты, — ответила девушка, но он заметил на ее щеках румянец.

Лисандр стоял так близко, что мог разглядеть зеленые искорки в ее карих глазах. Кассандра молча моргала длинными темными ресницами. Лисандр заметил, сколь симметричны черты ее лица. Казалось, что даже веснушки на нем расположены симметрично. Лицо Кассандры было таким же прекрасным и гордым, как у Сарпедона. На нем был лишь один изъян — бледный шрам под дугой левой брови.

— Нет, понимаешь, — Лисандр чуть повысил голос и обрадовался, видя, что девушка растерялась. — Похоже, тебе доставляет удовольствие насмехаться надо мной безо всякой причины. Ты такой родилась или же спартанских женщин специально обучают жестокости?

— Как ты смеешь говорить со мной о спартанских женщинах? Раб, ты должен знать свое место, или я скажу деду, что ты посмел со мной заговорить. Не понимаю, почему ты здесь, но обязательно разузнаю и положу этому конец.

Кассандра решительно толкнула его в грудь и Лисандр, споткнувшись, попятился назад. Девушка вошла в дом.

Лисандр проголодался как волк. После встречи с Сарпедоном утром и занятий днем он с нетерпением ждал ужина.

Илоты накрыли стол. Как обычно на нем лежали караваи хлеба, свежие фрукты, стояли миски с супом. Лисандр отправил Тимеона за второй, затем за третьей добавкой. И как всегда, последнюю миску приберег для друга. Илотам, которые прислуживали ученикам, со спартанского стола разрешалось брать только объедки или то, что бросали на пол: незрелые оливки, хрящи, куски подгоревшего или черствого хлеба.

После того как Тимеон оставил работу в поле и начал прислуживать в казарме, его лицо чуть округлилось.

После мытья тарелок и чашек Тимеон подошел к Лисандру.

— Ну, до завтра, — попрощался он.

— Подожди, — остановил его Лисандр, доставая из-под плаща большой кусок сыра и протягивая другу. — Возьми, это для твоей семьи, дар любезной Спарты.

Тимеон сначала улыбнулся, затем нахмурился.

— Это же воровство. Будь осторожней…

— Не беспокойся, — прервал его Лисандр. — Спартанцы говорят, что в воровстве нет ничего плохого. Только нельзя попадаться. Диокл рассказывал нам о спартанском мальчике, который как-то поймал лису. Он собирался убить ее и съесть. Заметив приближавшихся воинов, он спрятал лису под плащом. Хотя зверь грыз ему живот, мальчик стойко терпел это, пока воины не прошли мимо.

Тимеон сморщил нос от отвращения.

— А что с ним дальше было?

— Диокл сказал, что он умер как настоящий спартанец.

Это не поколебало отвращения Тимеона.

— Думаю, сыр причинит тебе меньше страданий, чем лиса спартанцу! — улыбнувшись, заметил Лисандр.

Оба направились к казарме.

— Тогда до завтра, — повторил Тимеон. Лисандру не хотелось отпускать друга, к тому же он тосковал по дому.

— Подожди, — сказал он. — В поселении обо мне говорят?

Тимеон уставился в землю.

— Конечно, говорят, — наконец ответил он. — Разумеется. У мессенцев уже много десятилетий не было своего чемпиона. Моя сестра говорит, что ты станешь новым Поликаресом. Сначала на праздничных соревнованиях, затем на Олимпийских играх…

— А еще что говорят? — спросил Лисандр. Лицо Тимеона напряглось.

— Не волнуйся, мы все за тебя. Даже если…

— Даже если… что? — прервал его Лисандр.

Тимеон улыбнулся.

— Даже если ничего не произойдет, — сказал он. — Спи спокойно.

Когда илот исчез в темноте, Лисандр прислонился к двери. Что Тимеон побоялся сказать? Неужели его соплеменники забыли о том, что Лисандр был одним из них? Душой он все еще чувствовал себя илотом, а что если плащ на его плечах они считают не только источником тепла? Быть может, он пугает их?

ГЛАВА XVIII

Сарпедон встретил Лисандра во дворе церемонным пожатием предплечья.

— Ты готов приступить к сегодняшнему занятию? — спросил он.

В одной руке эфор держал нечто похожее на оторванный кусок ткани, а в другой настоящий боевой щит.

— Да… я готов, — ответил Лисандр.

— Тогда возьми вот это, — дед протянул ему щит.

Лисандр повиновался и продел руку через ремни. Тяжелый щит потянул его руки вниз, но юноша занял устойчивое положение и постарался не показать, как ему трудно.

Дед приготовил для него еще один сюрприз. Не говоря ни слова, он закрыл ему глаза куском ткани и завязал ее на затылке. Лисандр ничего не видел и от страха споткнулся.

— В бою, — нараспев заговорил Сарпедон низким голосом, — спартанец сражается не один, а вместе со многими. Его безопасность зависит от щита воина, стоящего в фаланге справа, а он в свою очередь должен прикрывать бойца слева. Без этого фаланга распадется, и битва будет проиграна. Тебе понятно?

Лисандр кивнул.

— Хорошо, — продолжил Сарпедон. Лисандр услышал, что дед переместился, и повернул голову, чтобы определить, где тот находится. Невидимый эфор продолжал говорить, его голос раздавался то с одной стороны, то с другой.

— В разгар битвы, когда кровь и пот струятся по лицу, надо уметь сражаться хорошо, даже если ты ничего не видишь. Тебе придется надеяться на обретенные навыки и полагаться на тех, кто сражается рядом. Я не преувеличиваю. Ты готов?

— Что вы собираетесь делать? — спросил Лисандр. Он злился на себя за то, что испытывает страх. Как может простая повязка лишить его уверенности в себе? Но он твердо решил пройти это испытание.

— Всему свое время, — ответил старик. Раздался свист, и что-то похожее на трость врезалось в голень Лисандра. Не очень сильно, но все равно было больно.

— Ой! — вскрикнул он.

Сарпедон не стал извиняться.

— Ты только что лишился ноги ниже колена.

— Но как же мне защищаться, если я не вижу? — спросил Лисандр.

— Летучая мышь ночью ловит насекомых, ничего не видя, — ответил Сарпедон, — однако она не умирает с голоду. Ты должен чувствовать, что происходит вокруг тебя. Продолжим.

На этот раз Лисандр расслышал, как Сарпедон тихо ходит перед ним, и занял удобное для защиты положение. Снова раздался свист, и он поднял щит. Трость угодила в край щита и отскочила, чуть задев его плечо.

— Хорошо! — похвалил Сарпедон. —Всего лишь поверхностная рана.

Юноша услышал, как дед быстро переместился вправо, почувствовав смещение воздуха. Тогда он присел на левую ногу и поднял щит над головой. Трость угодила в середину щита.

— Отлично, — похвалил Сарпедон. — Хорошо сражаешься, если учесть, что ты истекаешь кровью и стоишь на одной ноге!

Лисандр почувствовал, как его обуревает гордость. Щит в его руке показался легче.

Они продолжали тренироваться.

Лисандр перестал обращать внимание на окутавший его мрак и прислушивался к движениям Сарпедона, предвосхищая, с какой стороны обрушится на него следующий удар. Вскоре лишь один из пяти ударов стал достигать цели, а в конце тренировки Лисандр отразил все удары.

Когда Лисандр снял повязку, у него так сильно болела рука, что казалось, будто она вот-вот отвалится. Но он был доволен собой. Юноша стал лучше реагировать на то, что его окружает, и нашел новые способы самозащиты. Сила воину необходима, но она решает далеко не все. Сообразительность тоже не помешает.

Сарпедон вернулся, неся гранат и кувшин с водой. Достав нож, он разрезал плод, обнажив его рубиново-красную мякоть. Гранат напомнил Лисандру о потерянном амулете.

— Я начинаю думать, что Огня Ареса в казарме нет, — сказал он.

Сарпедон что-то проворчал, выказывая свою заинтересованность, и протянул внуку половину граната.

— Обязательно продолжай искать, — сказал эфор, откусывая кусочек.

— Я искал, где только можно, — ответил Лисандр.

Дед смотрел на него невидящим взором. Затем отвел взгляд и нахмурил лоб. Лисандр не мог понять, почему тот не проявляет к этому особого интереса. Ведь Огонь Ареса и свел их вместе. Разве он забыл об этом?

— Я что-то сделал не так? — поинтересовался юноша.

Сарпедон провел рукой по лицу.

— Что?.. Нет, отнюдь нет, мой мальчик. Сегодня Совет старейшин встречается с царями и эфорами. Предстоит обсудить важные дела.

— Какие дела? — спросил Лисандр.

Он чувствовал, что его держат в неведении.

Сарпедон встал и покачал головой.

— Еще рано об этом говорить, — он взял щит и направился к дому. — Тебе пора идти, — эфор обернулся. — До завтра?

Лисандр смотрел деду вслед, пока тот не вошел в дом.

«До завтра», — мысленно ответил он. Где тот человек, который обнимал его за плечи и говорил, что он видит перед собой лицо Торакиса?

Чей-то голос прервал его мысли:

— Я знаю, о чем ты думаешь, господин Лисандр. — Это был Страбо. Наверно, он проник сюда с улицы. — Запомни: спартанец всегда остается спартанцем. Семья только на втором месте — после государства. В сердце Сарпедона ты всегда будешь вторым после Спарты.

Лисандру не хотелось разговаривать со Страбо, он был недоволен, что слуга прочел его мысли.

— Мне пора идти…

— Подожди немного, — прервал его Страбо. — Я хотел спросить, удалось ли тебе найти амулет. Как он там называется? Огонь…

— Ареса, — подсказал Лисандр. — Огонь Ареса. Нет, не удалось.

Страбо отвел взгляд, затем криво усмехнулся. Лисандру вдруг страшно захотелось оказаться подальше от этого человека.

— Наверное, мне лучше навестить мать, — сказал он.

— Нет, ни в коем случае, — возразил Страбо и, взяв Лисандра за локоть, повел того к воротам. — Ей нужен отдых. Пока не надо ее тревожить. — Страбо бросил взгляд в сторону спальни, затем обратился к Лисандру. — Ну что ж, удачного тебе дня. Не сомневаюсь, что скоро ты отыщешь Огонь Ареса.

Плотно позавтракав, Лисандр поднялся со скамьи, припрятав под плащом хлеб для Тимеона, и помчался к тренировочной площадке к остальным. По дороге он наскочил на кого-то, и его ноги окатило холодной водой.

Лисандр разозлился, но тут увидел, на кого налетел. Это был Боас. Рослый слуга стоял, держа по ведру с водой в каждой руке, и трясся от страха. Наверно, он шел от колодца.

— Извините, господин Лисандр, — пробормотал он и опустился на одно колено. — Я не заметил вас. Пожалуйста, не говорите об этом Демаратосу. Умоляю вас. — Тут Лисандр сообразил, что никогда раньше не слышал, чтобы Боас говорил. Он был только безмолвным рабом.

— Не говори глупостей, — ответил Лисандр, указав рукой на ноги. — Это просто вода.

Боас, смутившись, поднялся.

— Спасибо, — сказал он, кивнул и направился к спальному корпусу. Лисандр вспомнил, что говорил Орфей относительно судьбы.

«В прежней жизни, — подумал он, — мы могли бы быть друзьями».

Во дворе наставник стоял перед учениками, подбоченясь. Те сбились в кучу, глядя в землю. Лицо Диокла побагровело от злости.

— Мне донесли, что кто-то из вас оставил казарму в неположенное время.

Холодок пробежал по спине Лисандра. «Неужели меня заметили? — испугался он. — Не может быть. Я был осторожен».

— Вам всем известны правила, — продолжил Диокл. — И известно, какое наказание полагается за их нарушение.

Лисандр сглотнул, у него пересохло в горле. Юноша испугался, одновременно испытав досаду — он подвел Сарпедона.

— Этим кое-кем был Драко, — заявил наставник.

Лисандр медленно выдохнул, заставляя сердце биться размеренней.

— Его снова поймали на краже еды. На этот раз в булочной. Драко, выходи! — приказал Диокл.

Драко молча вышел вперед. Оба были почти одинакового возраста. Драко беспомощно сгорбился и настороженно поглядывал на Диокла.

— Встань у столба для порки, — велел наставник.

Драко безмолвно подошел к деревянному столбу, на котором висел в тот день, когда Лисандр впервые пришел в казарму, и обнял его. Он уже знал, что от него требуется.

Диокл приблизился и отстегнул от пояса плетку.

— Обычно за нарушение режима полагается двадцать ударов, однако Драко неоднократно выказывал неуважение к правилам. Так что сегодня он получит… сто.

Ученики ахнули, послышалось шарканье ног. Драко нарушил тишину.

— Наставник, вы не сделаете этого… только не сто, — сдавленным голосом сказал он. — Никто не выдержит столько.

— Парень, ты выдержишь столько ударов, сколько я захочу, — громовым голосом заявил Диокл. Он начал готовиться, разминая плечи и нанося несколько ловких ударов по двери.

Драко слышал свист плетки, по-прежнему прижав голову к столбу. Его лицо побледнело.

Голос ученика был едва слышен, когда он снова заговорил.

— Наставник, пожалуйста, скажите мне только одно, — молил он. — Кто вам донес, что я покинул казарму?

— Это не твое дело, — ответил Диокл. — А теперь стой, как положено.

Первый удар пришелся Драко между лопаток, но он не издал ни звука. Лисандру стало его жалко. Он знал эту жгучую боль, от которой подгибаются колени.

Диокл продолжал наносить удар за ударом. Первые тридцать Драко выдержал стойко, с его губ лишь изредка срывался стон. Затем сквозь тунику просочилась кровь. Сначала от рваных ран на спине появилось одно или два пятна. После пятидесяти ударов вся его одежда пропиталась кровью.

После каждого следующего удара раздавался слабый стон. У Драко уже не было сил кричать от боли. Однако Диокл не унимался.

Теперь сам наставник издавал больше шума, кряхтя от усилий, его лицо покраснело и залилось потом. Удары стали сильнее, некоторые приходились Драко в шею, другие — в ноги. Когда прозвучал семидесятый удар, одежда на спине Драко начала превращаться в клочья.

Лисандр больше не мог смотреть на это. Его преследовал свист плети. Юноша отсчитал последние тридцать ударов, глядя в землю. Некоторые по-прежнему наблюдали, но он заметил, что при каждом ударе их лица подергивались от ужаса.

Лисандр вспомнил, что тоже нарушал правила, каждое утро выскальзывая за ворота школы. Сколько ударов плети полагается за это ему?

Юноша почувствовал, как жалость теснит грудь, но одновременно у него возникло другое, еще более сильное чувство: облегчение. Как-никак одежда рвалась не на его спине.

Только после сотого удара Лисандр поднял голову.

Драко уже не стоял. Упав на колени, он еле дышал, и чтобы удержать тело в таком положении, уперся плечом в окровавленный столб. На спине несчастного не было кожи, лишь розовая плоть и наполовину запекшаяся кровь. От одежды Драко остались одни лохмотья, земля под ним окрасилась в темный цвет.

Диокл бросил плеть и вытер со лба пот. Его трясло.

— Приведите его в порядок, — приказал наставник и покинул тренировочную площадку.

ГЛАВА XIX

Лисандр обыскал все спальное помещение, но амулета так и не обнаружил. Он уже утратил всякую надежду. Тем не менее, время бежало стремительно. В казарме Демаратос с дружками продолжали изводить его, но юноша думал только о подготовке к праздничным играм. Лисандр решил добиться успеха даже без Огня Ареса.

Драко не видели с того дня, как ему учинили порку. Говорили, что его выхаживают мать и сестры за пределами казармы, что считалось позором. Лисандр не мог поверить, что парня чуть не забили до смерти только из-за того, что он решил утолить чувство голода. Некоторые ученики ворчали, что такой едой трудно поддерживать силы, но Лисандр считал, что суп с обрезками мяса и кусками овощей лучше того, что ему доставалось прежде. Ему всегда удавалось оставить кое-что и для Тимеона.

В каком-то смысле его спартанская жизнь не так уж отличалась от участи илота. Теперь он не работал в поле на Агестеса, но тренировался в казарме с Диоклом. И тот и другой были жестокими и грубыми надзирателями.

Если раньше до наступления темноты он тайком пробирался к мельнице, то сейчас сбегал к Сарпедону за дополнительными тренировками. Но на этом сходство заканчивалось. Дед заботился не только о мышцах внука, но и о его духовном воспитании, обучая его философии и истории. Там, где Диокл опирался на приказы и страх, эфор поощрял Лисандра и задавал вопросы.

Когда обострилось соперничество за право войти в одну из команд, на всех посыпались травмы. Кто-то сломал лодыжку во время борьбы один против всех, Лисандр сильно вывихнул руку, метая копье.

На следующее утро он не мог ни согнуться, ни разогнуться, тело болело. Юноша отправился к деду с перевязанной рукой. Тренируясь, он заметил мрачное выражение лица Сарпедона. Когда они закончили упражнения, призванные укрепить мышцы ног, Лисандр прислонил спину к прохладной колонне.

Сарпедон готовил ему припарки в блюде над треножником. Дед заговорил, не оборачиваясь.

— Это наш последний урок. Следующий будет не скоро.

Эти слова застали Лисандра врасплох. Он возлагал большие надежды на эти предрассветные занятия.

— А почему? — спросил он, стараясь держаться спокойно.

Дед перестал размешивать ингредиенты и разложил повязку.

— Потому что начинается война, — ответил эфор. — Война с Аргосом.[24]

Лисандр ничего не понимал. Он думал, что Спарта живет в мире с аргивянами.

— Но почему из-за этого мы должны прекратить занятия?

Сарпедон зачерпнул ложкой из блюда коричневую смесь и нанес ее на перевязку.

— Потому, — ответил Сарпедон, — что в случае войны один царь остается в Спарте, а другой ведет армию в бой. По закону его должны сопровождать два эфора. Десять дней назад Совет старейшин отправил своего человека к Дельфийскому оракулу.[25]

Как и все греки, Лисандр слышал об оракуле. Это было самое священное место в мире, где жрицы Аполлона предсказывали будущее в витиеватых и таинственных выражениях.

— Оракул сказал, что мы должны убить змею до того, как у нее появится потомство.

— Но что это означает? — нахмурился Лисандр. — Вам придется участвовать в войне?

— Не бойся, мальчик, — ответил дед, — я слишком стар, чтобы держать щит и копье. Я предоставлю это более ловким воинам, чем я. Однако спартанские законы надлежит соблюдать. Меня выбрали сопровождать царя Клеомена[26] на север. Если мы ничего не предпримем сейчас, аргивяне осуществят свою угрозу вооружить илотов, а этого допустить нельзя.

«Вооружить илотов», — подумал Лисандр. Он вспомнил Като, убитого на ячменном поле, и старого Нестора, участвовавшего в ночных сходках. Теперь, когда Лисандр на своей шкуре познал, сколь жестоко готовят спартанцев в казарме, надежды илотов на восстание казались наивными и необоснованными. Те не понимали, на что идут.

— Но илоты вряд ли представляют угрозу для Спарты. Они лишь земледельцы, батраки…

Сарпедон глухо рассмеялся и взял повязку.

— Протяни руку.

Лисандр протянул больную руку. Дед осторожно подложил под нее повязку. Одним ее концом он обернул большой палец Лисандра, затем запястье. Горячая коричневая смесь тут же уняла боль.

Не отрывая глаз, юноша заворожено следил за тем, как огромные, покрытые шрамами руки Сарпедона проделывают столь тонкую операцию. Обернув повязку несколько раз, оно завязал ее, внимательно посмотрел на Лисандра и глубоко вздохнул.

— Скажи мне, сколько всего спартанских воинов в пяти городах и во всех землях, над которыми властвуют два спартанских царя?

— Гм, я… не знаю, — ответил Лисандр.

— Что ж, я тебе скажу честно. Примерно тридцать тысяч. Все они обучены искусству ведения войны. А теперь скажи, сколько илотов достигли боеспособного возраста? На всех полях и в городах, которые находятся во власти спартанцев? Ответ — триста тысяч. Все они умеют обрабатывать землю, строить и заниматься другими ремеслами. Они не воины, но выходит, каждому спартанскому солдату противостоят десять рабов.

Когда смысл этих слов достиг сознания Лисандра, он почувствовал страх и волнение одновременно.

— Вот почему каждый чистокровный спартанский мальчик проходит это обучение. Верно, илоты боятся спартанцев, но не думай, что мы не опасаемся их. Наши армии предназначены для ведения войн за пределами государства, но их главная цель — обезопасить наши тылы. Как ты думаешь, почему мы каждый год объявляем илотам войну? Если бы илоты захотели, они могли бы восстать в любое время. Они вряд ли победили бы, но все закончилось бы ужасным кровопролитием с обеих сторон. — Лисандр расслышал в голосе деда нечто похожее на страх. — Илоты все равно что сухие поленья. Достаточно одной искры, чтобы вспыхнул мятеж.

Когда настало время прощаться, Лисандр вместе с Сарпедоном вышли на дорогу. Слова деда потрясли юношу. Каждое утро, проведенное в мельнице, он мечтал о том времени, когда настанет его час бороться за свободу илотов. Неужели этот день наступает?

Лисандр по обыкновению протянул эфору руку и удивился, когда дед взял ее, потом притянул его к себе и обнял.

— Береги себя, мой внук. Надеюсь, мы скоро увидимся. — Они отстранились друг от друга. Сарпедон держал Лисандра за плечи.

— Когда вы вернетесь? — спросил тот.

— Не могу сказать, но вряд ли до наступления полнолуния.

— Но ведь тогда начнутся праздничные состязания… — пробормотал Лисандр.

Сарпедон вздохнул.

— Мне бы очень хотелось оказаться среди зрителей. Но Спарта на первом месте. Ты усердно готовился и, независимо от того, буду ли я на там или нет, дух Торакиса и твоих предков не покинет тебя.

Лисандр кивнул и тщательно продумал свой ответ.

— Надеюсь, вы вернетесь целым и невредимым, — пожелал он от всей души.

Сарпедон отпустил его, и Лисандру показалось, что он заметил, как в глазах эфора сверкнули слезы.

— Прощай, мой внук, — сказал дед, собираясь уходить.

Лисандр проводил эфора взглядом. Его душа разрывалась между чувством верности и вины. Он говорил искренне, когда желал деду счастливого возвращения, но скрыл не менее важное чувство. Конечно, Лисандр желал Сарпедону благополучия, но он не мог всем сердцем желать спартанцам успеха.

«А что если у илотов появится возможность обрести свободу?»

Возвращаясь в казарму, Лисандр утратил бдительность. Его ум занимали мучительные размышления. Мысленно он видел, как солдаты Аргоса шагают по спартанским полям под радостные возгласы илотов.

Подходя к воротам, Лисандр представил, как это здание, символ спартанской мощи, охватывает пламя, и воины в красных плащах спасаются бегством от наступающей могучей армии рабов.

— Эй, куда это ты ходил без спроса, полукровка? — раздался голос из темного проема дверей. Кто-то вышел из тени. Это был Демаратос.

— Не твое дело, — ответил Лисандр, собираясь пройти мимо. Демаратос рукой преградил ему вход и, подойдя ближе, прижал к стене.

— Я знаю, что ты не впервые куда-то сбегаешь. Я слышал, как ты каждое утро на цыпочках покидаешь казарму. Так что я еще раз задам тебе вопрос — что ты задумал?

Раздался какой-то шум и Лисандр взглянул через плечо Демаратоса. Что если это Диокл?

— Мне казалось, что вас, спартанцев, и готовят к тому, чтобы незаметно рыскать по ночам, — сказал Лисандр.

— Это верно, илот, но мы умеем это делать намного лучше вас.

Сквозь щель во внутренней двери, ведущей в склад со снаряжением, Лисандр заметил, как за ними наблюдает принц Леонид. Чуть опустив глаза, тот следил за ними обоими.

«Почему он не приходит ко мне на помощь?»

Лисандр не знал, как быть. Он не мог допустить, чтобы его уличили в том, что он выходил из казармы без спроса. Тогда ему устроили бы порку. А к празднику ему необходимо обрести самую лучшую форму.

Леонид продолжал смотреть ему в глаза. Поможет ли ему друг, отвлечет Демаратоса или вмешается в их разговор? Лисандр ждал.

— Илот, мне поднять тревогу? — Демаратос улыбался. — Разбудить Диокла и посмотреть, как он с тобой поступит?

Лисандр злился больше на Леонида, чем на Демаратоса, преградившего ему путь. Ясно, что принц не собирается помогать рабу!

Он отбросил руку Демаратоса и ворвался на склад.

— Мы еще вернемся к этому разговору! — крикнул его мучитель.

Войдя в помещение, Лисандр заметил, что Леонид пытается скрыться за кучей из поврежденных щитов. Лисандр догнал его, взял за плечо и повернул к себе. У Леонида был испуганный и виноватый вид.

— Лисандр! Что ты здесь делаешь? — притворно-веселый голос принца никого не обманул. Лисандр знал, что он наблюдал за тем, что происходило, и ничего не предпринял.

— Ты ведь считаешься моим другом… — прошипел Лисандр. — Почему ты стоял, сложа руки, и смотрел, как Демаратос мне угрожает?

На лицо Леонида легла тень.

— Я… о чем ты говоришь? — попытался вывернуться он.

Но Лисандр не собирался никого отпускать. Он схватил Леонида за шиворот и притянул к себе. Ему хотелось повалить принца на землю и назвать его трусом — самым оскорбительным для спартанца словом.

Вдруг внутренняя дверь распахнулась и на склад, смеясь, вбежали четыре ученика. Заметив, что Леонид и Лисандр замерли друг напротив друга, они остановились.

— Что уставились? — взорвался возмущенный Лисандр. Внутренний голос подсказывал ему, что сейчас лучше не затевать драку.

Он толкнул Леонида в грудь. Тот попятился назад.

Лисандр смотрел, как принц уходит. Сегодня Лисандр извлек еще один урок. Сила еще не означала, что ее обладатель смел, а трусы встречаются не только в рядах врагов. Они вполне могут оказаться и среди друзей.

ГЛАВА XX

Вскоре новость о войне с Аргосом достигла Спарты. Слухи растекались по спальному корпусу, точно вышедшая из берегов река.

— Говорят, будто сорока спартанцам противостоит тысяча, — заявил Хиларион за ужином. Его отец отправился на войну, и сын получал все последние новости. — Аргивяне думали, что они сомнут нас, но фаланга не сдвинулась с места. Закончилось тем, что враг бежал, растоптав насмерть своих же воинов, а многие погибли от стрел, вонзившихся им в спину.

В разговор вступил Прокл:

— Верно. Вы слышали, что воин Клеон вызвал их лучшего солдата на поединок? И отрубил руку, в которой тот держал щит, но пощадил его. Клеон ни за что не захотел бы жить без левой руки. Он предпочел бы смерть невозможности стоять в фаланге рядом с товарищами.

Но не все вести были столь радостны. Приходили сообщения и о потерях. Однажды Лисандр, покинув тренировочную площадку, направился к отхожему месту и заметил Хилариона, сидевшего в тени у стены казармы. Юноша прижимал к себе щит взрослого воина и рыдал.

Подойдя ближе, Лисандр заметил, что в бронзовой короне на щите зияет большое отверстие — видно, меч пробил ее насквозь. Лисандру не надо было спрашивать, что случилось — отец Хилариона погиб.

Война шла уже второй месяц, и о ней стали говорить меньше. Похоже, здесь ее воспринимали как нечто само собой разумеющееся.

Поговаривали, что афиняне помогут своим соседям изгнать спартанцев.

Лежа ночью без сна, Лисандр думал о возможных исходах войны. Наверно, солдаты Аргоса ответят ударом на удар. Возможно, они вторгнутся в пределы Спарты и оттеснят спартанцев к морю. Тогда у мессенцев — народа Лисандра — появится возможность стать свободным.

Стоял конец лета, близилось время уборки урожая. На полях снова созрел ячмень, а ученики, облаченные в тяжелые доспехи, при полной выкладке совершали длительные марши. На их телах были нагрудники и ножные латы, на головах — шлемы, а в руках — копья и щиты.

Лисандру достались поношенные доспехи и ни к чему не пригодный старый вещевой мешок. Кожа нагрудника и передника, защищавшего пах, износилась, ее края обтрепались, бронзовая окантовка отслаивались. Наголенники проржавели от плохого ухода, шлем для головы Лисандра оказался слишком высок и узок, и болтался, отчего у него на ушах появлялись волдыри. Перед соревнованиями они должны будут появляться перед зрителями, и Лисандр с ужасом думал о том, как на него будут смотреть.

Полуденное солнце нещадно шпарило, через узкую щель шлема он видел лишь идущего впереди ученика. Подошвы ног стали жесткими, в них въедалась грязь. Мокрая туника прилипла к телу.

Лисандр почувствовал слабость, язык набух, глотка пересохла, он мечтал только о глотке прохладной воды. Ученики уже огибали поворот у храма Зевса и направлялись в лагерь, когда до слуха Лисандра донесся цокот копыт. Остальные тоже оглянулись.

— Стой! — Диокл поднял руку с копьем, останавливая подопечных.

Из рощицы выскочили два всадника и галопом понеслись к ним. Это были не спартанцы. В руках они держали легкие луки, к бокам коней были прикреплены колчаны со стрелами, через плечи переброшены небольшие округлые щиты.

Лисандр почувствовал, как страх приковывает его к месту, однако Диокл опустил оружие и приветствовал всадников, отдав им честь.

— Мегарийцы,[27] — прошептал один из учеников. — Это видно по их щитам. Они наши союзники в войне против Аргоса.

Приближаясь к спартанцам, всадники пустили коней легким галопом. Диокл вышел вперед и взял коня первого всадника за узду. Конь был маленьким и тощим, фыркал и бил копытом. Всадник стал гладить коня по шее, пока тот не успокоился, затем спешился. Мегариец был весь в пыли.

— Новости из равнин Аргоса, — тяжело дыша, произнес он. — Нас послали, потому что мы скачем быстрее других…

Лисандр затаил дыхание. А что если аргивяне идут на юг и уже готовятся дать илотам свободу?

— Я принес весть о блестящей победе Спарты, — продолжил гонец. — Аргивяне полностью разбиты.

Послышались радостные возгласы, но Лисандр не присоединился к ним — надеждам илотов не суждено сбыться.

— Мы должны быстрее сообщить эту добрую весть Совету старейшин, — сказал мегариец и вскочил на коня. — Передайте всем, что слава Спарты не угасла!

— Обязательно передам, — ответил Диокл.

Всадники ускакали и вскоре уже поднялись на гребень холма, ведший к спартанской долине. Диокл обратился к ученикам:

— Это славный день для Спарты. Враг разбился о наши щиты, точно волны. В честь этого события сегодня остальные занятия отменяются.

Ученики снова радостно завопили.

Пока все медленным маршем возвращались в лагерь, Лисандр старался не прислушиваться к взволнованным разговорам. Илоты никогда не обретут свободу.

— Ты доволен, илот? — Это был Демаратос, с отвращением взиравший на Лисандра. — Мы еще раз доказали, что Спарта — самый могущественный город Греции.

— Конечно, я доволен, — ответил Лисандр, пытаясь скрыть свой гнев. Демаратос был прав. Никто не сможет одержать победу над спартанцами.

Орфей, Лисандр и Леонид сидели в самом конце классного помещения, а Ану демонстрировал всем какой-то предмет, который он называл счетами. Он привез их со своей родины. Счеты представляли собой деревянную доску с бусинками. Лисандр был поражен, что с помощью такой штуки можно было быстро посчитать разные числа.

— Математика скучна, — проворчал Прокл. — Считать должны уметь торговцы из периэков, а не воины.

— Ты так считаешь? — спросил Ану. — Но если пойдешь войной на врагов, как ты узнаешь, сколько еды понадобится твоим солдатам? Думаю, твоя славная армия, не дойдя до поля боя, вернется голодной и униженной.

До состязаний оставалось всего два дня, и математика почти никого не интересовала. Все ждали, когда капитаны команд назовут свои составы.

Демаратос, сидевший перед Лисандром, поигрывал мышцами и разглагольствовал о своей победе, как о предрешенном деле.

— Мой отец говорит, что в храме Ортии в мою честь поставят статую, — хвастался он. — В казарме нет никого, кто способен меня превзойти. С первого дня здесь я везде и всегда был лучшим.

Лисандр рассердился. Он тренировался, не жалея сил, и чувствовал себя отлично, несмотря на то, что лишился Огня Ареса. Уверенность придавала ему новые силы.

Он подошел к Демаратосу и небрежно сказал:

— Знаешь, не стоит тебе задаваться. Боги не покровительствуют возгордившимся смертным.

Демаратос рассмеялся.

— Кто ты такой, чтобы говорить со спартанцем о его богах? Ты, похоже, считаешь, будто окажешься мне достойным противником?

За ними наблюдал весь класс, предвкушая драку.

Демаратос повернулся к остальным.

— Кто здесь считает, что Лисандр может соперничать со мной? Кто думает, что илот побьет спартанца?

Все отвели взгляды. Демаратос подошел к Паусаниасу и ткнул того в грудь.

— Паусаниас, как ты думаешь, Лисандр победит?

Паусаниас покачал головой. Демаратос указал на Хилариона.

— А ты? Ты болеешь за илота?

Хиларион молчал. Демаратосу никто не ответил.

Одержав столь легкую победу, он грубо рассмеялся, пристально разглядывая учеников, сидевших с опущенными головами. Только Лисандр выдержал его взгляд.

Демаратос потряс головой.

— Ну и компания…

Кто-то откашлялся. Лисандр оглянулся. Это был Орфей.

— Я верю в Лисандра! — сказал его друг.

Улыбка на мгновение исчезла с лица Демаратоса, но лишь на мгновение. Орфея все уважали, но он пока оставался в одиночестве.

— Еще кто-нибудь думает так же? — громко поинтересовался Демаратос.

«Ну, не молчите же», — сказал про себя Лисандр.

Демаратос наслаждался своей победой.

— Еще раз повторяю свой вопрос. Кто еще думает, что этот плакса илот будет мне достойным противником?

Лисандр огляделся, но остальные ученики уставились в пол.

— Я так и думал, — сказал Демаратос с видом победителя. — Так считают лишь сам илот и калека. Никогда не думал, что среди спартанцев могут найтись такие уроды.

— Думаю, что он побьет тебя, — произнес спокойный голос. Лисандр увидел, как из заднего ряда вышел Леонид. — Я собираюсь взять его в свою команду. Тогда мы действительно увидим, кто лучше, и увидим в честной борьбе.

У Лисандра перехватило горло. После ссоры он и принц избегали друг друга. Лисандр представлял, каких трудов, наверное, стоило Леониду встать и сделать маленький шаг вперед. Он происходил из привилегированной семьи, и Лисандр видел, как нелегко ему принять правильное решение. Однако на этот раз Леонид проявил силу воли. И ради него — бывшего илота. Демаратос был поражен.

— Если хочешь, чтобы твоя команда проиграла, бери его к себе, — выпалил он.

Некоторые, осмелев, подняли головы. Теперь они смотрели на Демаратоса с нескрываемым любопытством.

«Вероятно, такого не было, чтобы Демаратосу кто-то посмел оказать неповиновение», — догадался Лисандр.

Демаратос уставился на Лисандра.

— Илот, думаешь ты такой твердый орешек? У меня есть тайное оружие, которое действительно поможет мне одержать победу…

«Огонь Ареса! Должно быть, он говорит о нем».

— Не дай ему втянуть себя в беду, — прошептал Орфей, коснувшись руки Лисандра. Тот скинул руку друга.

Все уставились на Лисандра и Демаратоса. «Амулет у него. Может, он и сейчас при нем», — Лисандр подошел к Демаратосу.

— И что это за тайное оружие? — спросил он, выдерживая взгляд Демаратоса. Его недруг скрестил руки на груди и многозначительно улыбнулся.

— Что за вопрос? Конечно, это сердце спартанского воина.

Демаратос вышел из казармы.

— И душа змеи, — пробормотал Орфей. Лисандр повернулся к другу. Рядом с ним стоял Леонид.

— Спасибо, — произнес Лисандр. Он поднял руку и дружески похлопал Леонида по плечу. Все было понятно без слов.

— Следует продолжать тренировки, если мы хотим побить этого громилу. Я обещал устроить ему на соревнованиях веселую жизнь, — робко пошутил Леонид.

Когда они втроем шли через двор, Лисандр услышал, как его зовут по имени. Это был Диокл. Стоя у своего помещения, он жестом подзывал его. Лисандр бросился к наставнику.

— Лисандр, речь идет о твоей матери…

Лисандру вдруг стало холодно.

— С ней все в порядке?

— Нет. Можешь пропустить остальные уроки и проведать ее. Возвращайся до заката.

Лисандр бежал изо всех сил, пока не достиг дальней окраины Акмилов. Охваченный страхом, он не чувствовал усталости.

Сарпедон все еще был на севере, и дом казался пустым. Ступая по мозаичной плитке, юноша неожиданно встретил Страбо.

Обычно на время войны слуге полагалось сопровождать своего хозяина. Но Лисандр вспомнил, что Страбо периэк. Тот нес стопку белья.

— Добрый день, господин Лисандр, — сказал Страбо.

— Меня вызвали к матери.

— Она в своей комнате. За ней ухаживает Кассандра.

Лисандр торопился и не знал, чего ожидать. У занавеса, закрывавшего вход в комнату, его что-то остановило. В комнате Атеназии кто-то был. Юноша пальцем отвел занавес и заглянул внутрь.

Держа в руке влажную ткань, над больной склонилась Кассандра. На ней была простая кремовая туника, перехваченная черным поясом. Волосы падали на лицо.

У Лисандра упало сердце: мать неподвижно лежала на кровати, на ее бледной коже выступили красные пятна. Девушка прикладывала влажную ткань к ее лбу.

Лисандр видел, что губы Кассандры шевелятся, но он не слышал успокаивающих слов, которые та произносила. Неужели это та самая девчонка, которая еще несколько дней назад презрительно называла его илотом? Он вошел.

Кассандра подняла голову. Не говоря ни слова, она передала ему ткань и вышла. В комнате пахло цитрусом. Наверно, такой запах был у лекарств, которые давали Атеназии.

Чувствовался еще один незнакомый Лисандру запах, который источали куски желтой смолы, дымившиеся на низком столике. Слезы благодарности хлынули из глаз юноши, и его сердце сжалось от невыносимой боли, когда он представил, что мать могла бы продолжать болеть в их прежней жалкой лачуге.

Лисандр подошел к кровати и взял руку матери в свои. Сухая тонкая кожа перетягивала костяшки пальцев. Глядя на мать, Лисандр подумал, что одна ее половина уже оставила этот мир. Дух постепенно покидал ее тело.

Лисандр поцеловал тыльную сторону руки Атеназии. От прикосновения его губ ее веки чуть раскрылись, и мать улыбнулась. Лисандр в этом мгновении узнал прежнюю мать, какой она была, когда болезнь ее не настигла. По его щеке покатилась слеза и упала на складки одеяла.

— Почему ты плачешь, мой мальчик? — хрипло спросила Атеназия.

— Мне трудно смотреть на тебя в таком состоянии, — ответил он.

— Купаюсь в спартанской роскоши? — спросила она, улыбаясь.

Лисандр едва улыбнулся сквозь слезы.

— Тебе больно? — спросил он.

— Нет, Лисандр. Я почти ничего не чувствую. Кассандра очень добра ко мне. Она необычная девушка.

Лисандр кивнул и, подавив слезы, приложил ткань ко лбу матери.

— Слушай меня внимательно, сын. Я прожила трудную жизнь, но ее нельзя считать несчастливой. Твой отец, Торакис, был чудесным, храбрым и нежным мужчиной. Теперь я вижу, что ты станешь таким же — настоящим спартанским воином.

Сухожилия под кожей шеи Атеназии напряглись, ее тело потряс приступ глухого кашля. Матери не хватало сил справиться с ним. Лисандр поддержал ее за худые плечи. Она тяжело вздохнула.

— Найди Огонь Ареса. Тогда я буду гордиться…

— Прошу тебя, мама, подожди… не оставляй меня…

— Я тебя никогда не оставлю…

Глаза Атеназии закрылись. Мать Лисандра умерла.

Когда юноша вышел из комнаты, у него иссякли слезы. Прощаясь с матерью, он гладил ее лицо, пока оно не остыло. Лисандр раньше никогда не видел, как умирает человек. Мать медленно угасала, будто свеча.

Глаза ослепил яркий дневной свет, Лисандр с изумлением увидел яркие цветы сада Сарпедона. Казалось, что им здесь не место.

Его отвлекли тихие шаги позади.

«Только пусть это будет не Страбо!»

Это была Кассандра. Она убрала волосы с лица и скрепила их на затылке длинной заколкой из слоновой кости.

— Она?..

Лисандр кивнул, пытаясь удержать новый поток слез.

— Атеназия была смелой женщиной, она очень любила тебя, — произнесла девушка.

При упоминании имени матери у Лисандра точно открылась рана, и его невольно охватил гнев.

— Тебе-то до этого какое дело? Она была такой же рабыней, как и я…

Лицо Кассандры залилось краской, она опустила глаза. Юноша тут же пожалел о своих словах.

— Извини. Я… — замолчал он, почувствовав прикосновение руки девушки к своему плечу.

— Я тогда неправильно о тебе подумала… — тихо сказала она. — Нас, спартанцев, учат, что мы лучше илотов. Должно пройти много времени, пока все станут думать иначе. Я не оправдываюсь, но… видишь, когда я узнала твою маму получше, то поняла, что не права. Я понимаю, ты не можешь простить всю Спарту за то, что это государство поработило твой народ, но, быть может, ты сможешь простить меня?

Лисандра тронули ее слова.

— Спасибо, — ответил он. — Друзья?

— Да, друзья, — улыбнулась девушка. — Сегодня вечером мы ожидаем возвращения Сарпедона. Он позаботится о похоронах твоей матери. Тебе пора в казарму. Я слышала, что Диокл очень строг.

Имя наставника насторожило Лисандра.

— Но кто тебе рассказывал об этом? — спросил он.

Кассандра опустила глаза.

— Так, никто. Наверно, Сарпедон… или Страбо… — слова Кассандры прозвучали неубедительно.

«Ложь», — подумал Лисандр.

— Кто тот человек, с которым ты разговаривала на улице? Я все видел.

— Ааа… А, ты имеешь в виду в то утро? Это был торговец. Я договаривалась с ним о фураже для моего коня, — уверенно ответила девушка, и Лисандру стало стыдно за то, что он подумал, будто она что-то замышляет.

Он уже собрался уходить, когда Кассандра остановила его.

— Лисандр, скажи мне одну вещь. Когда твоя мать впервые появилась здесь, в горячке она бредила о каком-то Огне Ареса. Она говорила, что ты должен его найти. Что она имела в виду?

Лисандр застыл на месте. Можно ли ей доверять? Он сомневался. Они приходились друг другу кузенами, выходили из одной семьи, однако до сегодняшнего дня Кассандра проявлял к нему лишь презрение. С другой стороны, мать говорила, что она добра. Юноша решил рассказать ей самую малость.

— Это амулет, — начал он. — Алый камень, принадлежавший моему отцу. Я им очень дорожу.

— Как замечательно, — откликнулась Кассандра. — Я искренне надеюсь, что ты найдешь его.

Лисандра тронуло ее внимание. Он уже не владел своими чувствами.

— Что ж, прощай, — выдохнул он. — Благодарю тебя за то, что ты заботилась о моей матери.

— Прощай, Лисандр, — ответила Кассандра.

Возвращаясь в казарму, Лисандр забыл об Огне Ареса.

Никогда больше не будет он сидеть, обедая за одним столом с матерью, никогда не услышит ее смеха, не увидит ее улыбки. На душе было тяжело. Но надежда не покидала Лисандра, как и решимость. Оба его родителя умерли, но они будут гордиться им.

ГЛАВА XXI

Настал вечер праздничных состязаний.

— Лисандр пристегивал потрепанный нагрудник. Хотя Тимеон наводил блеск, как мог, ему не удалось скрыть следы того, кто учился здесь годом раньше Лисандра. Нагрудник был Лисандру тесен, сдавливая грудь тугими ремнями. Доспехи Демаратоса сверкали, точно солнце. Все ученики надели красные плащи, символизировавшие переход к следующей ступени их подготовки. Все, кроме Лисандра. Ему по-прежнему приходилось довольствоваться потрепанным снаряжением Атандроса.

— Ты позоришь казарму, — хмыкнул Демаратос.

Кое-кто обернулся на это замечание, но в основном все были заняты подготовкой к парадному шествию.

— Важна не одежда, — ответил Лисандр, — а то, каков ты сам.

— Что ж, тебе следует быть как можно лучше, — заметил Прокл.

Скрипнула дальняя дверь казармы. Это был Тимеон с узлом из мешковины, который он бережно опустил на кровать.

— Что там у тебя? — спросил Лисандр. Друг отдышался не сразу.

— Почему бы тебе самому не взглянуть? — ответил он вопросом на вопрос.

Лисандр наклонился, развернул мешковину и открыл рот от изумления. Перед ним лежал упругий кожаный нагрудник, покрытый слоем бронзы. Серебристыми линиями на нем была изображена голова льва. И это еще не все: в узле были поножи его размера и латы для рук. На них тоже была изображена львиная лапа.

Венчал снаряжение шлем с гребнем. Все было сделано руками изумительного мастера. И еще в узле был меч в ножнах и усеянный серебром пояс.

«Глазам своим не верю», — подумал Лисандр. Подняв голову, он увидел, что Тимеон улыбается во весь рот.

— Это Страбо принес от Сарпедона, — сообщил он. — Эти доспехи принадлежали его сыновьям, когда те проходили здесь подготовку.

— Мой дед вернулся? — спросил Лисандр, проверяя, насколько тяжел меч. В его отполированной поверхности он видел свое отражение.

— Да, — ответил Тимеон. — Страбо говорит, что два эфора и царь вернулись верхом. Воины отстали от них на целый день.

С помощью Тимеона Лисандр надел доспехи. Они были просто созданы для него. Юноша понимал, что это значит. Это был не просто подарок. Так Сарпедон давал всем знать, что Лисандр приходится ему внуком. Скоро всем все станет известно.

Аристон и Прокл уставились на него.

— Это ведь знак Торакиса из дома Сарпедона, — сказал Прокл, удивленно глядя на приятелей. — Должно быть, Лисандр…

Ему не дали договорить. Пробравшись через толпу, Демаратос оттолкнул его в сторону.

— Полукровка, чтобы победить сегодня, искусной работы оружейного мастера будет маловато.

— Что ж, — ответил Лисандр, — пусть победит лучший из спартанцев. — Он протянул Демаратосу руку, но тот отшвырнул ее и вышел из спальни. По рядам учеников прокатился робкий смешок.

— Я бы не стал обращать на него внимания, — заметил подошедший Орфей.

Лисандр подумал о том, как хромой спартанец перенесет этот вечер. Ведь из-за ноги он не сможет принять участия в церемонии открытия соревнования. Но Орфей удивил его.

— Вот, — сказал он Лисандру, протягивая ему свой новый плащ, — возьми.

Плащ спартанца олицетворял могущество и мощь всей Спарты. Для спартанского воина такой плащ был второй кожей. Лисандра до глубины души тронул подарок Орфея.

— Нет, я не могу…

— Не валяй дурака, — прервал его Орфей. — Не станешь же ты носить это рванье с новыми доспехами. Пожалуйста, возьми. Ты окажешь мне честь. Только не забудь, что обязан победить.

Строй учеников подошел к храму Ортии как раз к началу соревнований. Стоял безоблачный вечер, в отполированных щитах отражался свет луны и звезд. Дорогу к храму с обеих сторон освещали факелы, легкий ветерок доносил запах благовоний.

Сегодня Лисандр гордился тем, что был спартанцем, но еще больше он гордился тем, что представлял команду принца Леонида.

Вдоль трех узких полос травы, окаймлявших парадную площадь, выстроились зрители. Большинство из них составляли матери и отцы учеников, но было и немного богатых периэков. Повсюду сновали рабы-илоты, покупая закуски и напитки своим хозяевам.

У четвертой стороны парадной площади возвышался сам храм. Лисандр раньше видел его лишь издали, красные колонны сверкали на солнце: шесть колонн спереди и тринадцать вдоль одной стороны. С близкого расстояния храм казался самым великолепным зданием из тех, которые доводилось видеть Лисандру.

Над каменных пилонах были изображены сцены охоты: лучник готовился выстрелить в оленя, окруженного собаками. Лисандру очень хотелось узнать, что там внутри храма. Но он знал, что его внутрь не пустят. Только жрецам и посвященным дозволялось наблюдать за мистериями[28] в честь богини Артемиды Ортии.

Раздался звон цимбал, и Диокл приказал ученикам остановиться. Зрители умолкли, все взоры устремились к храму.

Между центральных колонн, расположенных перед входом в храм, появились пять молодых девушек-жриц, одетых в сверкающие белые туники. Лисандру показалось, будто они скользят по ступеням.

Три девушки несли венок из листьев оливкового дерева, одна держала в руках глубокую чашу. У пятой жрицы в руках была кифара — священная лира. Когда четыре жрицы встали по обе стороны алтаря, пятая начала перебирать струны кифары. Раздались чистые звуки — музыка была восхитительна. Четыре жрицы принялись петь. То были священные слова молитвы, возносимые богине Артемиде Ортии:

Когда молитва близилась к концу, из храма вышел высокий, облаченный в мантию человек, его сопровождали два юных спартанских воина с открытой грудью, оба были в расцвете сил. Лицо жреца скрывала терракотовая маска, говорившая о том, что он посвятил себя Ортии.

Жрец приблизился, жрицы беззвучно удалились, он остался один перед алтарем. Подняв руки, жрец заговорил певучим голосом:

— Именем Ортии, покровительницы молодых, приведите жертву!

Позади храма раздалось глухое мычание. За веревку привели огромного белого вола, которыйокинул толпу зрителей тяжелым печальным взглядом. Рога вола были выкрашены золотой краской, его бока пометили красными пятнами.

«Видно, вол и не догадывается, что его скоро зарежут», — подумал Лисандр. Животное стояло совершенно спокойно, когда жрец достал длинный, инкрустированный сверкающими драгоценными камнями нож, и поднес его к горлу вола.

— Могущественная Ортия, мы приносим тебе в жертву эту тварь с наших полей и просим тебя благословить сегодняшние празднества!

Жрец гладил вола по голове, двое спартанцев встали по обе стороны животного. И тут жрец стремительным движением вонзил нож в горло вола. Того пронзила судорога боли, но двое спартанцев не дали жертве вырваться.

Лисандр видел, как жрец повернул руку и вытащил лезвие. Когда острие вышло из подгрудка животного, на землю устремился фонтан крови и окропил ноги жреца. Передние конечности вола не выдержали, он опустился на землю и завалился на бок, закатив глаза. Поток крови медленно иссякал.

Тогда к волу приблизилась жрица с чашей и наполнила ее густой жидкостью. Лисандр невольно вспомнил Като, которого зарезали столь же хладнокровно, как и это животное.

«Не забывай, откуда ты, — твердил он себе. — Стань гордостью илотов!»

Когда юноша поднял голову, вол лежал на пыльной земле неподвижно, только его грудь медленно вздымалась. Опустившись на колени рядом с животным, жрица наполнила кровью неглубокую чашу. Мясо вола съедят во время празднества, кости и внутренности принесут в жертву богам и сожгут.

Настало время парада. Юные спартанцы выстроились перед толпой зрителей, держа в руках копья и щиты. Среди моря лиц Лисандр не увидел Сарпедона, хотя и знал, что тот должен быть здесь.

Звон цимбал возвестил, что пора начинать. Барабаны принялись отбивать такт.

Лисандр и другие ученики одновременно двинулись вперед, выполняя выпады и парируя воображаемые удары. Лисандр хорошо знал свою задачу. Ему не нужно было смотреть по сторонам, к тому же узкие щели в шлеме позволяли видеть впереди идущего ученика.

К концу представления Лисандр взмок, но был счастлив. Зрители выражали свой восторг радостными криками.

Когда общая часть закончилась, от учеников отделились две команды и стали готовиться к соревнованиям по борьбе.

Яму размером в двадцать квадратных футов наполнили песком и разровняли. Лисандр стоял у ее края и готовился, натирая туловище и ноги маслом, — это позволяло избегать захватов противника.

По жребию Лисандру предстояло бороться с Синоном, ловким и хитрым спартанцем из команды Демаратоса. Но Лисандр был уверен в себе. Он видел, как Синон боролся в казарме, и считал, что сможет его одолеть и без Огня Ареса. Но Тимеон ошарашил его неприятной новостью.

— Синону пришлось выйти из команды Демаратоса, — сообщил ему друг. — Так что его заменят кем-то другим.

Лисандру не понравился тон Тимеона. Он обернулся.

— В чем дело? Что ты от меня скрываешь?

— Ну… гм… его заменят… настоящим великаном. — Тимеон растерянно вытирал руки куском ткани.

— Он и правда такой огромный? — спросил Лисандр, подавляя тревогу.

— Еще какой, — ответил Тимеон, указывая куда-то за плечо.

Лисандр резко обернулся и увидел спартанца, который был на голову выше остальных членов команды Демаратоса.

Драко!

«Значит, он выздоровел после порки! И Драко не участвовал в параде».

Лисандру показалось, что вся его кровь превратилась в воду и понемногу вытекает из тела.

— Не отчаивайся, — успокаивал друга Тимеон. — Ты ведь знаешь, как говорят: «Чем выше дерево, тем больше грохот в лесу, когда оно валится».

— Знаю, — ответил Лисандр, распрямляя плечи и стараясь придать своему голосу уверенность.

Тимеон робко улыбнулся и крепко похлопал его по плечу.

— Удачи!

Лисандр ступил в песчаную яму. Драко уставился на него с противоположного конца. Толпа бурно приветствовала обоих.

— Привет, Лисандр, — сказал Драко. — Тебя покарают боги за то, что ты мне сделал.

— О чем ты говоришь? — удивился Лисандр.

Но тут между ними появился судья.

Это был молодой человек в короткой белой тоге, отделанной красным кантом. В руке он держал тонкий гибкий прут из вяза, которым он должен был разводить соперников.

— Уверен, вы оба знаете правила. Победит тот, кто наберет три очка. Очко присуждается тому, кто положит соперника на лопатки или заставит его выйти за пределы ямы. Очко присуждается так же и тому, чей соперник попросит приостановить бой.

Лисандр последний раз огляделся, пытаясь обнаружить в толпе лицо Сарпедона. Но если тот и был здесь, то решил остаться незамеченным.

Арбитр продолжил:

— Нельзя наносить удары в пах, выдавливать глаза и кусаться. Все остальное дозволено. Почитайте богов и будьте смелыми.

Судья поднял прут, толпа оживилась и начала подбадривать соперников. Борьба началась.

Лисандр услышал голос Тимеона: «Лисандр, ты одолеешь его!» Но он расслышал и голос Демаратоса: «Раздави его, Драко. Пусть пожалеет о том, что оставил поля!»

Лисандр сглотнул и взглянул на стоявшего перед ним великана. Он видел перекрещивающиеся шрамы на плечах соперника и его огромные мышцы. Драко широко улыбнулся, у него во рту не хватало нескольких зубов.

Оба соперника двигались по кругу. Лисандр смотрел на могучий торс соперника.

«Я уже подошел достаточно близко, — подумал он. — Нет смысла держать дистанцию, которая дает ему преимущество».

Лисандр бросился вперед и двинул локтем по ребрам Драко. Великан даже не шелохнулся. Он развернул Лисандра, ухватив его за пояс. Тот понял, что попал в ловушку, так как оказался спиной к сопернику.

— И это все, илот? — прошептал Драко Лисандру в самое ухо, зажимая его крепче. — Демаратос рассказал мне, что ты сделал. Это ты донес на меня Диоклу!

Лисандр хотел ответить, но не смог. Драко оторвал его от земли, дышать стало трудно. Лисандр не мог шевельнуть руками, а его ноги болтались в воздухе.

И тогда он наклонил голову вперед, а затем затылком нанес резкий удар Драко в лицо. Тот взвыл — Лисандру удалось расквасить ему нос. От боли Драко отпустил противника. Как только ноги Лисандра коснулись земли, он ухватил Драко за лодыжку и резко потянул его ногу вверх и на себя. Словно подрезанная сосна, Драко повалился на землю. Он был беспомощен. Лисандр навалился на великана и прижал к песку.

— Лисандру присуждается одно очко, — громко объявил арбитр.

Болельщики Лисандра радостно завопили. Раскрасневшийся Драко, сбросил его с себя, точно одеяло.

— Тебе повезло, — пробормотал великан с перекосившимся лицом.

— Послушай, Драко. Я ничего не говорил Диоклу. Демаратос врет!

— Второй раунд! — объявил судья, взмахнув прутом.

На этот раз Лисандр бросился Драко под ноги и руками обхватил его колени. Но великан замер на месте, словно валун, Лисандру не удалось даже сдвинуть его.

Драко высвободился и завел руку Лисандра тому за спину, поднимая все выше и выше. Руку, локоть и плечо Лисандра пронзила боль. Он чувствовал, как натягиваются сухожилия, и прибег к единственно возможному в таком положении выходу.

— Остановите бой! — крикнул он, хлопая по ноге Драко свободной рукой. Юноше было трудно признать свое поражение, но только так он мог спасти руку. Драко еще раз повернул ее и отпустил Лисандра.

— Оба соперника имеют по одному очку, — произнес судья, когда борцы выпрямились. — Последний раунд!

— Ты одолеешь его, Лисандр!

Лисандр поднял голову, заметил Леонида, стоявшего рядом с Тимеоном, и в знак благодарности кивнул ему.

— Давай же! — крикнул Тимеон, размахивая кулаком.

Еще несколько голосов из толпы поддержали Лисандра, но их перекричал Демаратос:

— Выдерни ему руки, Драко!

— Помни, как тебя стегали плеткой! — добавил Аристон. — Не забудь, что он тебе сделал!

Лисандр снова оказался напротив великана. Оба настороженно ходили по кругу.

Гул толпы возрастал. Лисандр уже не слышал голосов Демаратоса и его дружков. Толпа перекрикивала их. В гул вливались все новые голоса зрителей, и тут Лисандр понял, что они болеют за него.

«Давай, Лисандр! Ты одолеешь его!» — кричали его фанаты.

Они ободряюще хлопали в ладоши и топали ногами.

На этот раз надо было действовать осмотрительнее. Лисандру было не одолеть Драко в открытой схватке. Необходимо было проявить смекалку, нанести встречный удар или обернуть силу великана в свою пользу.

Как только Драко бросался на него, Лисандр ускользал, и всякий раз из уст зрителей вырывался вздох. Соперник Лисандра уже передвигался не столь легко.

«Он устает!» — подумал юноша.

Настала пора брать инициативу в свои руки. Убедившись, что находится у края песочной ямы, Лисандр присел и сделал ложный выпад. Почувствовав благоприятную возможность, Драко ринулся вперед, неистово молотя одной рукой.

«Пора!»

Лисандр схватил вытянутую руку соперника и дернул за нее. Одновременно он увернулся и, пользуясь рукой Драко как рычагом, оторвал великана от земли. Потом снова дернул Драко за руку и перебросил его массивное тело через бедро. Спартанец рухнул на землю, подняв столб песка, и уже собрался встать, как судья помахал прутом перед его лицом.

Разгневанный великан смутился, когда судья указал на место, где находилась его нога — она пересекла границу песочной ямы. Состязание закончилось.

— Победил Лисандр! — громко объявил арбитр.

ГЛАВА XXII

— Как ты себя чувствуешь, — спросил Тимеон, помогая другу отряхнуть песок. — Лучше, чем ожидал, — ответил Лисандр. У него болела рука, левая, которую великан заводил ему за спину. К счастью, для продолжения состязаний Лисандру она ему не требовалась. Следующими этапами было метание копья, затем бег. Если только он сумеет не проиграть на первом.

— Леонид тоже одолел своего соперника, — сообщил ему Тимеон. — И еще трое из вашей команды. Теперь пятеро людей Демаратоса в состязаниях не участвуют.

Демаратос метал копье первым. Он сделал три длинных перекрестных шага, затем отпустил копье. Зрители затаили дыхание. Копье вылетело из руки спартанца под идеальным углом. Древко ни разу не качнулось. Копье со стуком врезалось в землю.

Когда настала его очередь, Лисандр занервничал. Удастся ли ему пройти этот вид состязаний? Он бросал копье гораздо лучше, чем в далекий первый раз, но, хотя его рука окрепла после дополнительных тренировок у Сарпедона, до совершенства ему было еще далеко. Бесспорно, Леонид и Демаратос в этом виде соревнований были самыми сильными.

Лисандр продел пальцы в кожаные ремешки и вытянул руку, мысленно повторив совет Диокла: «Смотрите не на копье, а на то месте, куда вы его бросаете». Потом взглянул на вечернее небо и нашел на нем звездный узор Кастора и Полидевка — созвездие Близнецов.

Лисандр сделал положенные шаги и метнул копье. Хотя древко чуть дрогнуло, оно взлетело ровно. Копье Лисандра приземлилось последним, далеко позади кольев Демаратоса и остальных трех членов его команды: Аристона, Прокла и Мелеагра. Но копье еще не метал Леонид. А это значило, что Лисандр не сможет принять участие в беге. Лисандр расстроился, но он сделал все, что смог.

Принца нигде не было. Лисандр посмотрел на разминавшихся учеников. Демаратос и Прокл непринужденно болтали и улыбались. Один из них взглянул на спартанца, который лежал возле стадиона, схватившись за бок. Тот поднял голову. Это был Леонид!

Лисандр подбежал к другу.

— Что случилось? — спросил он.

Лицо принца покрылось потом. Он был мертвецки бледен.

— Чувствую себя ужасно, — прошептал Леонид, — в животе судороги. Я победил в борьбе, но вряд ли смогу бросить копье.

— Но ты должен, — сказал Лисандр. — Наверно, этой нервы. Дай, я помогу тебе.

Он перебросил руку Леонида себе через плечо и поднял его на ноги. Принц робко шагнул вперед, илот подал ему копье. Казалось, что спартанец вот-вот рухнет на землю.

Нетвердо стоя на ногах, он метнул копье. Из рядов зрителей раздался стон. Бросок не получился. Копье приземлилось гораздо ближе позади остальных.

Леонид выбыл из соревнований.

А это означало, что Лисандр продолжит их.

Принц сделал несколько шагов и упал плашмя. Его вырвало. Лисандр подбежал к нему и начал растирать другу спину, ожидая, когда того прекратить рвать.

Лисандр услышал смех и, обернувшись, увидел Аристона, который разговаривал с Демаратосом и Проклом.

— Наверное, добавка тушеного мяса не пошла ему впрок, — с невинным выражением лица заявил Аристон.

Ну, конечно же! Теперь Лисандру все стало ясно. Это илот Аристона Хрисипп поднес им добавку. Лисандр отдал свою добавку Тимеону, но тот сказал, что ему не нравится вкус мяса. Следовало догадаться, что здесь что-то не так, ведь Тимеон раньше никогда не отказывался от мяса.

— Это он отравил тебя! — сказал Лисандр Леониду. — Я ему покажу… — Он уже поднялся, но принц удержал его за ногу.

— Не надо! — строго произнес он. — Если ты ввяжешься в драку, то ничего не добьешься.

— А что же нам делать? — нахмурился Лисандр. — Я ведь не бегаю так быстро, как ты. Мне не победить в состязании!

Леонид улыбнулся.

— Верь в себя. Ты прежде не побеждал в беге, но это не означает, что ты не сможешь. Береги силы на первом отрезке, а затем, не жалея себя, несись прямо к цели.

В голосе Леонида прозвучала нотка, вселившая в Лисандра крошечную надежду. Теперь он остался единственным представителем команды принца. Леонид поверил в него, и Лисандр должен сделать все, чтобы оправдать это доверие.

Над стартовой линией натянули две параллельные веревки, одну на уровне колен, другую на уровне пояса. Когда пружинный механизм отпустит веревки, состязание начнется.

И еще на стартовой линии находился вкопанный в землю каменный блок с длинным желобом, чтобы можно было лучше оттолкнуться ногами.

Лисандр уперся в него пальцами ног и посмотрел сначала влево, затем вправо. Теперь, когда Леониду пришлось выбыть из соревнования, на линии выстроилось всего пять учеников. Слева от него был Прокл, справа — Аристон, Мелеагр и Демаратос.

Стояла тишина. Надо было пробежать всего две длины стадиона. Лисандр уставился на столб, обозначавший разворот в дальнем конце дорожки для бега и повторил совет Леонида. «Береги силы на первом отрезке». Судья на стартовой отметке дал команду приготовиться. Лисандр напрягся, собираясь ринуться вперед.

Веревки упали на землю, толпа взревела. Соревнование началось.

Демаратос устремился вперед, точно дикий кабан. Лисандр стартовал с опозданием, но вскоре вошел в нормальный ритм. После задержки на старте большинство соперников опередили его на несколько шагов.

Спартанцы из толпы поддерживали Демаратоса. Лисандр мельком увидел своего соперника, когда между бегунами образовался просвет. Справа от себя он чувствовал дыхание Прокла, но смотрел только на столб, маячивший впереди. Лисандр достиг его, не почувствовав усталости. Он уже почти нагнал Аристона и Мелеагра.

Юноша развернулся, впиваясь огрубевшими подошвами ног в землю, чтобы его не занесло.

В миг, когда Лисандр готовился бежать в обратную сторону, он почувствовал, как кто-то схватил его за руку. Прокл! Лисандр не устоял и приземлился на четвереньки. Когда он поднялся и возобновил бег, соперники уже были далеко впереди.

В дальнем конце стадиона стоял Тимеон и размахивал руками, видно было, что он что-то кричит. Лисандр его не слышал, крики спартанцев заглушали все. На половине дистанции он приблизился к Мелеагру и Аристону. У него горели ноги, легкие не слушались.

Количество голосов, подбадривавших Демаратоса, поубавилось. Над стадионом звучало другое имя. Он вскоре расслышал, как кричат: «ЛИ-САНДР! ЛИ-САНДР! ЛИ-САНДР!»

Илоты и спартанцы скандировали его имя.

Лисандр постепенно обошел Мелеагра.

Теперь он смотрел только на Демаратоса, который тяжело бежал справа.

«Поднажми!» — подбодрял себя Лисандр.

Аристон споткнулся у края стадиона и растянулся плашмя.

Толпа ахнула.

Перед Лисандром остался один Демаратос.

Мышцы ног Лисандра натянулись, точно огненные прутья. Он представил себе, будто воздух, которым он дышит, — это вода, обдающая языки пламени. «Почти у цели!»

Тимеон изо всех сил кричал что-то, но Лисандр не слышал его. У него даже не осталось сил поднять голову и посмотреть, где находится Демаратос.

Из последних сил Лисандр устремился к Тимеону, стоявшему на финишной линии.

Лисандр еле вырвался из объятий друга. Он увидел, что Демаратос, высоко подняв руки, издает радостные крики. Вокруг него собрались друзья, праздновавшие победу. У Лисандра упало сердце. Он хотел рассказать Тимеону о Прокле, но не смог толком ничего произнести.

— Он… Прокл… — Лисандр указал рукой. — Я не мог… он поступил нечестно…

Пока они стояли, судья, дававший старт, подошел к Демаратосу и его друзьям в сопровождении двух помощников в плащах. Они что-то быстро обсудили, судья прутом указал на Прокла, затем посмотрел в сторону Лисандра. Демаратос хотел возразить, но арбитр покачал головой. На лице Прокла был написан страх. Помощники судья взяли его за руки и увели. Тимеон побежал узнать, что случилось и вернулся с интересной новостью.

— Судья сказал, что соревнование прошло нечестно. Прокла будут пороть за то, что он оскорбил богов.

— Но Демаратос все-таки победил…

— Нет, — прервал его Тимеон. — Судья говорит, что вы пришли к финишу одновременно. Победителя определит решающий поединок!

Силы Лисандра давно иссякли, и он с опустошенным видом лежал на спине. Тимеон сел рядом и протянул ему флягу с водой.

Лисандр начал пить, почти не отрывая губ от фляги.

— Не думаю, что мне хватит сил продолжить состязания, — сказал он.

— Хватит, если я скажу, что мне удалось выяснить, — ответил Тимеон. Он прошептал Лисандру на ухо: — Я знаю, кто украл Огонь Ареса!

ГЛАВА ХXIII

— Кто? — спросил Лисандр.

Тимеон кивком указал на илота, наполнявшего флягу водой. Тот стоял к ним спиной, но Лисандр все равно узнал его. Это был раб Демаратоса.

— Боас украл Огонь Ареса? — не веря переспросил Лисандр.

Оба наблюдали, как илот, прихрамывая, робко подошел к Демаратосу. Тот выхватил из рук раба флягу, а самого его сердито оттолкнул.

— Боас не хотел этого, он лишь выполнял приказ Демаратоса. В то время они оба еще не ведали, что ты не просто илот.

Лисандр встал.

— Я убью этого вора!

Но Тимеон удержал его.

— Лисандр, прекрати. Амулет не у Демаратоса.

— Мне все равно, у него он или нет, — ответил Лисандр, вырываясь из рук друга. — Тогда он, наверно, где-то в казарме. Я ему покажу…

— Нет, Лисандр, ты не понял, — сказал Тимеон. — Огонь Ареса Демаратосу не нужен. Он хотел подарить его своей девушке. Он хотел сделать ей подарок.

Лисандр больше не сопротивлялся. Он посмотрел на друга.

— Девушке? Откуда у такого типа, как Демаратос, могла появиться…

— Вот она, — прервал его Тимеон, указывая на кого-то в толпе. Лисандр посмотрел в ту сторону.

«Не может быть!»

Тимеон показывал на девушку, стоявшую рядом с пожилым спартанцем в алом плаще. В спартанце он узнал Сарпедона. Рядом с ним в тонком пеплосе из ткани цвета индиго была Кассандра.

Два илота граблями переворачивали песок в яме в тех местах, где пролилась кровь при встрече двух предыдущих соперников. Лисандра уже не волновали порезы и ушибы.

Никогда раньше его не обуревала такая злость.

«Кассандра и Демаратос!»

Теперь все сходилось. Демаратос — тот самый спартанец, которого он видел у дома эфора в то утро, когда поссорился с Кассандрой. Знак любви, обнаруженный им в казарме, был от нее. Стало быть, Демаратос с самого начала знал о том, что он внук Сарпедона. Тимеон начал растирать Лисандра маслом из фляги.

— Как ты узнал об этом? — спросил он друга.

— Боас сам мне все рассказал. Я встретил его после состязаний по борьбе. Когда ты одолел Драко, тот запустил в Боаса кувшином и сломал ему два пальца на ноге. Вот почему он хромает. Так вот, это переполнило чашу терпения Боаса. Он разговорчив, когда расстроен. Боас рассказал мне о том, как плохо с ним обращается Демаратос, как избивает и оскорбляет его. Боас по горло сыт всем этим — он жаждет мести. Он рассказал мне, что случилось в то утро на рынке. После того как ты сцепился с Демаратосом в переулке, Боасу указали, где тебе искать — в поселении илотов. Об этом ему сообщил лекарь. На следующий день ему оставалось лишь выследить тебя среди лавок и украсть амулет.

«Все сходится!» — подумал Лисандр.

— В то утро у мельницы за мной кто-то следил, — сказал он Тимеону. — Но мне и в голову не могло прийти, что это илот. Боас!

Больше всего Лисандр думал о Кассандре. Значит, в то утро у дома Сарпедона девушка встречалась с Боасом. Понятно, она вручила илоту знак любви для Демаратоса.

От столь низкой измены Лисандру стало плохо.

— Интересно, носит ли Кассандра амулет сейчас, — с горечью сказал он. — Она ведь знает, что его у меня украли! Она должна знать это!

Он посмотрел в сторону Кассандры, та ему улыбнулась.

«Как она могла? После того как ухаживала за моей мамой?»

Одно не вызывало сомнений: их дружбе навсегда пришел конец.

Прозвучали цимбалы. Состязание возобновилось.

Тимеон хлопнул друга по плечу.

— Да благословят тебя боги, — напутствовал он его.

Лисандр встал перед Демаратосом. Его туловище блестело при свете звезд, а глаза казались на лице черными пятнами. Когда судья встал между соперниками, толпа затихла.

— Вы оба знаете правила. Побеждает тот, кто наберет пять очков.

Поединок начался.

Демаратос и Лисандр были примерно одинакового роста и веса. Они ходили кругами. Лисандр следил за руками и ногами соперника. Демаратос двигался пружинистыми шагами, точно кошка, выжидая удобного случая напасть.

— Боишься, илот? — подначивал его спартанец. — Когда я покончу с тобой, ты будешь думать о том, как хорошо было выдергивать сорняки в поле. Как твой друг… Като.

Имя убитого илота в устах соперника стало неожиданностью для Лисандра. Видно, Демаратос заметил его растерянность. Он ринулся вперед, пытаясь захватить руками шею Лисандра. Тот не дал ему такой возможности, выставив вперед руки. Оба соперника стояли лицом к лицу, держа друг друга за плечи.

— Откуда ты узнал о Като? — резко спросил Лисандр.

— Тебя постигла бы та же участь, будь на то моя воля, — отрезал Демаратос.

Лисандр хотел наклонить голову Демаратоса, но соперник обхватил его за ноги.

— Ты жалкий вор, — сказал Лисандр.

Демаратос рассмеялся.

— Значит, ты узнал обо всем. Ты не столь силен без своего ожерелья, правда? — по лицу Демаратоса расплылась улыбка. — Я слышал, что в тот день, когда у тебя отобрали амулет, особой храбростью ты не отличился…

Лисандр почувствовал, как его покидают силы, он почти отпустил плечо Демаратоса, чтобы вцепиться в него крепче, но это было ошибкой.

Как только рука Демаратоса высвободилась, тот согнул ее и локтем ударил Лисандра в нос. Раздался хруст, Лисандр упал на землю и свернулся калачиком. Из глаз потекли слезы и смешались с чем-то липким. Это была кровь.

— Одно очко в пользу Демаратоса, — послышался голос судьи. Из толпы раздались радостные возгласы.

— Тебе хватит сил продолжить?

Тимеон осторожно потрогал его лицо. Нос у Лисандра болел и опух. Он почувствовал, что большим и указательным пальцем может сместить переносицу. Сомнений не оставалось — нос сломан.

— Со мной все в порядке, — ответил юноша, вытер кровь с лица и поднялся. Он заметил встревоженное лицо Тимеона и отвернулся. Тот встал у края ямы с песком.

На этот раз Демаратос не сомневался в своей победе: он казался настоящим исполином. Он мгновенно нанес Лисандру удар ногой, от которого последний едва увернулся. Демаратос наступал. Удар левой рукой угодил Лисандру в ухо, и он растянулся на земле. Демаратос навалился на него и схватил за горло. Лисандру стало трудно дышать. Он задыхался, а в сердце закрались сомнения.

«Если только при мне оказался бы Огонь Ареса…»

Но тут Лисандр в толпе заметил лицо Сарпедона. Тот смотрел прямо на него. В ушах прозвучал его голос:

«Тебе не нужен Огонь Ареса. Вся сила в твоей крови. В твоих жилах течет кровь спартанца и илота. Покажи, на что ты способен, сын Торакиса и Атеназии».

Мышцы Лисандра словно налились новой силой. Мощным движением он сбросил Демаратоса, развернулся и обеими руками ударил соперника в грудь. Демаратос пошатнулся, его глаза наполнились ужасом.

Лисандр не дал ему обрести точку опоры. Он сбил Демаратоса с ног, верхом сел ему на грудь и прижал руки соперника к земле.

Демаратос извивался под ним, но уже не мог выскользнуть. Судья поднял свой прут.

— Счет: один-один.

Слезая с Демаратоса, Лисандр шепнул тому на ухо:

— Тебе не следовало впутывать в это Кассандру. Огонь Ареса — краденая вещь.

Демаратос под ним напрягся. Лисандр встал по другую сторону ямы с песком. Из толпы снова раздались возгласы. Лицо Демаратоса изменилось: на нем отчетливо был виден страх. Спартанец с трудом поднялся. Лисандр побил соперника его же оружием.

Когда они сошлись в третьем раунде, Лисандр чувствовал себя неуязвимым. Судья поднял прут, и он двинулся вперед. Рука Демаратоса взметнулась вверх, и Лисандр вдруг перестал видеть. Его ослепили.

Лисандр тут же понял, в чем дело: «Песок!»

Пока Лисандр моргал, пытаясь очистить глаза от песка, Демаратос бросился на него, нанося ему нещадные удары в голову и грудь. Лисандр прижал руки к телу и ладонями прикрыл лицо.

«Какой же ты глупец, — ругал он себя, — забыл, что говорил Сарпедон: человек опаснее всего на грани поражения».

Лисандр схватил соперника за одну руку, затем другую. Пока он пытался вырваться, Лисандр упал на спину. Демаратосу ничего не оставалось, как повторить его движение.

Лисандр выбросил ногу и уперся ею Демаратосу в грудь. Это был не удар, нога служила ему точкой опоры. Когда спина Лисандра коснулась земли, он услышал крик Демаратоса: выпрямив ногу Лисандр перебросил соперника через себя.

Он не видел, но представлял себе, как спартанец летит в воздухе головой вперед.

Лисандр поднялся и начал отчаянно тереть глаза. Он все ждал, когда Демаратос, одержимый жаждой мести, снова набросится на него. Но ничего такого не происходило.

Лисандр услышал, как Тимеон что-то ему говорит:

— Убери руки, Лисандр, я принес воду.

Лисандр послушался, и холодная вода обдала его лицо. Он стал видеть. Перед ним стоял Тимеон с ведром воды в руках.

Зрители притихли, Демаратос лежал у края ямы с песком, схватившись за плечо. Соперник тяжело дышал. Лисандр уже было направился к нему, чтобы завершить поединок, но перед ним встал судья.

— Поединок окончен! — заявил он решительно.

— Нет! — громко возразил Демаратос. — Я готов продолжить!

Лисандр заметил распухшее плечо спартанца. На том месте, где конец плечевой кости сместился, появилась опухоль.

— Поединок окончен! — повторил судья.

— Разрешите мне продолжить, — умолял Демаратос.

Судья прутом легко коснулся опухоли на плече Демаратоса. Тот вскрикнул, его лицо исказилось от мучительной боли. Вся спесь соперника улетучилась.

Демаратос боролся нечестно и проиграл.

Зрители стали аплодировать. Одобрительные возгласы постепенно нарастали.

Лисандр поднял руку в знак признательности.

«Но почему я не чувствую радости?» — спросил он себя.

Ведь аплодировали ему, разве не так? Разве он не жаждал одобрения? Не мечтал, чтобы его признали настоящим спартанским воином и победителем?

Лисандр взглянул на раскрасневшиеся лица зрителей, их губы, искривившиеся от грубых и жестоких зрелищ.

«Да, я стал спартанцем, — подумал он, — но какой ценой?»

Лисандр встал на колени перед алтарем Ортии на том самом месте, где на земле еще виднелись следы крови после жертвоприношения.

Жрец произнес несколько слов, вознося благодарность богам, одна из жриц принесла оливковый венок и передала его жрецу. Лисандр знал, что приз носит символический характер. Его имя сохранится в святая святых храма, и все узнают, что Лисандр, сын Торакиса, стал победителем праздничных игр.

Когда жрец надел венок ему на голову, Лисандр выпрямился, и толпа снова разразилась радостными возгласами. Окруженный чужими людьми, юноша в это мгновение пожалел, что здесь нет матери, которая могла бы стать свидетелем его победы. И еще он думал, что никто не видит слез, застилавших ему глаза.

У ямы с песком появился лекарь и начал осматривать опухшее плечо Демаратоса. По его указанию тот лег на бок, лекарь взял его за плечо. Даже при свете факела Демаратос выглядел бледным и встревоженным.

Резким движением лекарь вправил сустав. Демаратос простонал и умолк, потом осторожно приподнял руку — сустав был на месте.

Лисандр заметил Кассандру — та стояла позади лекаря, затем подошла к Демаратосу и коснулась его руки. При виде этого Лисандра снова охватил гнев, он уже не владел собой.

Он бросился к Кассандре.

Демаратос хотел преградить ему путь, но Лисандр оттолкнул его.

— Кассандра, пусть боги нашлют на тебя проклятие, — выпалил он.

На лице девушки появилось недоумение.

— Не надо Лисандр, — взмолился Демаратос.

Лисандр не обратил на него внимания.

— Кузина, в тебе ведь нет ни капли доброты?

— Что ты говоришь? — промолвила Кассандра, пятясь назад. Лисандр схватил ее за руку.

— Ты носишь его сейчас? — спросил он. Ему хотелось, чтобы девушка призналась в том, что предала его.

— Что я ношу? — спросила Кассандра. Ее глаза сделались большими, а Лисандр все крепче сжимал ей руку.

— Ты смеешь отрицать, что все это время Огонь Ареса был у тебя? — спросил он.

— Огонь?.. У меня нет никакого огня. Не понимаю, о чем ты говоришь…

— Это правда, — прервал ее Демаратос. — У нее нет амулета. Я не отдавал ей его.

Лисандр почувствовал, что его охватывает смятение. Он отпустил руку Кассандры и повернулся к Демаратосу. Его враг от стыда опустил голову, затем украдкой взглянул на Кассандру.

— Я достал амулет для тебя, Кассандра. Мне хотелось сделать тебе подарок. Этот драгоценный камень достоин принцессы, а не илота.

— Тогда верни его сейчас же, — холодно произнес Лисандр. Он был готов разорвать Демаратоса на куски.

— У меня его больше нет, — ответил Демаратос.

— Тогда у кого он? — грозно спросил Лисандр.

Позади него возникла тень. Юноша догадался, что кто-то подошел.

— Похоже, Демаратос не способен хранить секретов, — прорычал этот человек у него над ухом.

Лисандр обернулся и увидел Диокла. Тот стоял очень близко. Наставник раскрыл свою тунику. На его шее висел Огонь Ареса, поблескивая при свете луны алым цветом.

ГЛАВА XXIV

— Пойдем со мной… — приказал Диокл, схватив Лисандра за руку. — Мне понадобится твоя помощь на складе снаряжения.

Празднество уже началось, вокруг парадной площади расставляли столы. Музыканты играли, акробаты начали показывать свое мастерство.

Диокл потащил Лисандра за храм к зданию, где ученики оставили свои доспехи, когда окончился парад. Там еще околачивались несколько учеников, но Диокл прогнал их.

Когда они остались одни, наставник затворил за собой дверь. Вдоль стен помещения горел ряд факелов, мерцающие языки пламени играли на лице Диокла, придавая ему злобное выражение.

— Лисандр, ты сегодня боролся хорошо, — похвалил наставник, не улыбаясь. — Кто бы мог подумать, что какой-то илот станет победителем подобных состязаний?

— Этот амулет принадлежит мне, — заявил Лисандр.

Диокл погладил камень и рассмеялся, перебирая амулет пальцами.

— Лисандр, ты ведь хорошо знаешь, что у илота не может быть собственности.

— Вам очень хорошо известно, что я не илот…

— Ха! — презрительно рассмеялся Диокл. — Ты думаешь, что стал одним из нас, потому что прошел подготовку в казарме? Для того чтобы назвать себя спартанцем, мало добиться случайной победы. Ты никогда не станешь таким воином, как Демаратос.

Лисандр вздрогнул, но решил не отступать.

— Когда я научусь врать, обманывать и красть так же, как спартанцы, то, возможно, стану ему равным.

Диокл снова рассмеялся.

— Да, но даже Демаратосу пора научиться держать язык за зубами. Я поймал его, когда он хвастался перед своими друзьями краденным драгоценным камнем. — Произнеся это, наставник снял ремешок с шеи и подошел к Лисандру. Прошло уже много времени, и юноша не мог оторвать взгляд от камня, который сверкал ярче прежнего в грязной руке наставника. Он ощущал этот камень частью себя.

— Сначала, — сказал Диокл, — я подумал, что это пустяк. Но когда повнимательнее рассмотрел амулет, тут же понял, что это не простой камень. Это Огонь Ареса!

— Откуда вам известно о нем? — спросил Лисандр.

Диокл пропустил его вопрос мимо ушей, перевернул камень и уставился на буквы, начертанные на его оборотной стороне.

— Ты ведь не знаешь, что здесь написано? — спросил он.

Лисандр вспомнил слова матери: он точно знал, что там за слова.

— Что ж, я скажу тебе. Там сказано, что Огонь Ареса воспламенит праведных.

— Я знаю, — сказал Лисандр. — Камень принадлежал царю Менелаю еще во время Троянской войны.

— Очень хорошо, — похвалил его Диокл, удивленно приподняв брови. — Это лишь часть истории. Но подобно человеку, история меняется. Мы уже много лет ищем Огонь Ареса.

— Мы? — спросил Лисандр.

— Да, — ответил Диокл. Его глаза, точно ящерицы, скользили по лицу Лисандра. — Мы — это Криптия.

Казалось, что на складе похолодало.

«Так вот откуда Демаратосу известно о Като!» — догадался Лисандр.

Его взгляд остановился на эфесе зачехленного кинжала, висевшего на поясе Диокла. Может, именно он убил молодого илота этим оружием?

— Легенда гласит, что после войны с мессенцами, — продолжил Диокл, — делегация спартанцев посетила великого Дельфийского оракула, где жрецы напрямую обращаются к богам. Члены делегации спросили жреца, как им усмирить мессенцев. Оракул ответил загадкой: Бойтесь лишь Огня Ареса. В то время все считали, что Огонь Ареса существует лишь в легенде. Как и многие другие ответы оракула, эту загадку было трудно разгадать. Боги идут неисповедимыми путями. — Наставник умолк и надел амулет обратно себе на шею. — Но мы решили лучше не рисковать.

Диокл направился к двери и уже приоткрыл ее. Лисандр расслышал какой-то шум, но он не знал, как поступить.

«Я не допущу, чтобы все закончилось вот так».

Ощутив безрассудную храбрость, он выбрал единственную возможность.

— Я сражусь с вами за него, — заявил юноша.

Диокл остановился и повернулся Лисандру.

— Мальчик, что ты сказал?

Отступать было поздно.

— Вы слышали меня, — ответил Лисандр. — Огонь Ареса принадлежит мне, и я не позволю вам забрать его.

Диокл застыл в дверях, и Лисандр гадал, как тот поступит. Уйдет ли вместе с Огнем Ареса или останется и станет драться — даст ему, Лисандру, еще один шанс?

Диокл закрыл дверь ногой и переплел пальцы рук.

— Ты ведь знаешь, что я не в силах отказаться от вызова, — сказал он, хрустя костяшками пальцев. — К тому же я уже давно не убивал илотов. — Он присел и вытянул руки. — Скажи, когда будешь готов.

«О, милостивый Зевс, что же я сделал?» — спросил себя Лисандр.

«То, что и должен был сделать», — ответил ему внутренний голос.

Когда Диокл повернулся к нему, Лисандр понял, что, прежде всего, должен постараться не угодить ему в лапы. Если наставник его схватит, можно будет прощаться с жизнью.

Едва Диокл приближался, Лисандр тут же уходил от него, пытаясь ударить противника по внешней стороне руки. Но чем чаще Лисандр увиливал от выпадов Диокла, тем решительнее тот становился.

Наставник неистово молотил руками, описывая ими дуги, и постепенно загнал Лисандра в угол. Тот оказался в ловушке.

Диокл нанес удар, но его кулак лишь скользнул по плечу Лисандра. Наставник был тяжелым человеком и после каждого удара терял равновесие. Лисандр понял, что нельзя упустить это единственное для себя преимущество.

Он прыгнул Диоклу на спину, крепко обхватил правой рукой его толстую шею и начал ее сдавливать. Диокл пытался оторвать душившие его руки Лисандра, чтобы затем вцепиться ему в лицо. Но юноша, прижав голову к плечу Диокла, чтобы защитить глаза, другой рукой вцепился в амулет. Взяв камень в руку, он тут же ощутил прилив сил.

Они оба шумно перемещались по складу.

«Ведь должен же кто-то это услышать, — думал Лисандр. — Скоро сюда придут и положат этому конец».

Сквозь шум Лисандр слышал тяжелое дыхание спартанца, оно становилось все отрывистее. Диокл терял силы в его объятиях, его руки двигались не столь энергично.

«Держи его так, — твердил себе Лисандр, — и не отпускай».

Диокл развернулся и ударился о стену. Кирпичная стена выдержала, но с потолка осыпалось целое облако пыли. Лисандр почувствовал, как у него треснуло ребро. Он отпустил Диокла и рухнул на пол среди кучи щитов. Диокл подался вперед, и, тяжело дыша, опустился на колени.

Лисандр лежал на боку, не в силах подняться, и с ужасом следил за тем, как Диокл распрямляет плечи и встает.

С его глаза сползла повязка, и под ней оказался тонкий слой ткани, затянувшей место, где когда-то был глаз наставника. Диокл поправил повязку и начал медленно растирать шею. Лисандр заметил, как пальцы наставника коснулись того места на груди, где раньше висел Огонь Ареса. Амулет был у Лисандра в руке.

— Ты чуть не одолел меня, — буркнул Диокл. — Но теперь все закончено, Лисандр. Отдавай камень!

— Нет, — ответил Лисандр. — Он мой!

— В таком случае можешь прихватить амулет с собой в Подземное царство!

Диокл занес ногу над головой Лисандра, собираясь раздавить ее.

Юноша понял, что смерти не миновать. Он закрыл глаза и стал ждать.

ГЛАВА XXV

— Не надо! Чей-то голос нарушил тишину, в помещение ворвалась струя прохладного воздуха.

— Не надо! Пожалуйста!

Лисандр решил открыть глаза. Наставник застыл на месте, медленно опуская ногу. Юноша уставился на дверь.

— Не надо, прошу вас, он не сделал вам ничего плохого, — умоляла Кассандра.

Здесь что-то было не так, ведь девушка стояла к ним спиной, глядя в противоположную сторону, туда, где был стадион и храм.

Кассандру грубо оттолкнули, и в склад ворвались четыре илота. Двое были вооружены кинжалами, один держал в руке копье, а третий — деревянную молотилку, прихваченную с поля. Это был Нестор.

Не раздумывая, Нестор бросился вперед и, взмахнув молотилкой, ударил Диокла в челюсть. От мощного удара в голове наставника что-то треснуло, из его рта вылетели три зуба и отскочили от стены. Колени Диокла подогнулись, он рухнул на пол.

Неужели умер? Но из уст спартанца вырвался глухой долгий стон.

Илот с копьем подошел к Диоклу, достал кусок бечевки, и крепко связал ему руки.

— А ты иди сюда, — приказал Лисандру Нестор и поднял его с пола. Лисандр поморщился от боли, пронзившей сломанное ребро.

— Что происходит? — спросил Лисандр. Илоты не ответили, но все прояснилось, когда он вышел на улицу.

Храм выглядел совсем по-иному. Музыка больше не играла, ночной воздух сотрясали гневные крики, вопли ужаса, мольбы о пощаде. То и дело раздавались испуганные голоса.

Аккуратно расставленные столы были опрокинуты, и илоты носились среди спартанцев, стоявших у холма. Все рабы были вооружены — одни прихватили с собой серпы, ручки от плугов, мотыги, другие забрали оружие своих спартанских хозяев.

Лисандр давно мечтал об этом — восстании илотов.

Среди этой неразберихи в нескольких шагах от себя он заметил Кассандру. Ее платье было разорвано на плече. Три илота толкали девушку друг к другу, она ничем не могла себе помочь, белки ее глаз сверкали в темноте.

Лисандр хотел броситься к ней, но от боли в боку у него начался приступ тошноты. Юноша споткнулся о камень и на мгновение потерял девушку из виду. Перед его глазами плыли темные круги. Потом он заметил, что споткнулся не о камень, а о запутавшееся в красном плаще тело. Пытаясь встать, Лисандр увидел, как один из илотов повалил Кассандру на землю. Все трое рассмеялись.

— Нет! — крикнул Лисандр, но его голос был еле слышен. Голова кружилась, а ноги не повиновались.

Лисандр уперся кулаками в землю.

«Вставай!» — приказал он себе.

Смеявшийся илот, который повалил Кассандру, вдруг обернулся, и улыбка на его лице сменилась удивлением.

Лисандр увидел, как из живота илота хлынула кровь, и перед Кассандрой появился кто-то другой. Это был Демаратос. Поврежденную руку он прижимал к груди, а в другой его руке сверкал короткий меч, с которого капала кровь.

Демаратос бросился на илотов и заставил тех отступить. Лисандр восхитился его храбростью. Но к двум илотам присоединился третий, затем четвертый. Начался бой один против всех, в котором Демаратос не мог одержать верх. Пока он отбивался от одного, другой набросил ему на ноги кусок веревки. Спартанец упал, и илот изо всех сил ударил его ногой по голове. Демаратос замер. Казалось, илоты совсем забыли о Кассандре.

— Отнесите его к остальным, — приказал один из илотов, забирая меч Демаратоса. Его спутники взяли спартанца за ноги и куда-то потащили.

Кассандра смахнула грязь с лица, подбежала к Лисандру и помогла ему встать.

— Что нам делать? — спросила девушка. По ее лицу текли слезы, волосы слиплись от грязи. Лисандр не знал, что ей ответить.

Из оскверненного храма выбежал илот, неся священные треножники и другие предметы. У многих илотов в руках были факелы, они поджигали близлежащие деревянные строения.

Когда юноша смотрел на этот кромешный ад, со склона, где сидели зрители, донесся крик. Волна илотов потекла к склону холма. Это было не стихийное восстание, оно было подготовлено заранее.

Лисандр беспомощно наблюдал, как спартанских мужчин, женщин и детей разделяли на группы и связывали веревками. Большая часть армии находилась за пределами страны, и спартанцы были беззащитны.

В воздухе витала смерть. Лисандр заметил Тимеона. Тот находился среди других илотов из казармы, окруживших группу пожилых спартанцев.Илоты были вооружены короткими кинжалами из кремния. Лицо Тимеона светилось решимостью. Неужели он знал о восстании с самого начала?

— Мы нашли Лисандра! — крикнул Нестор. Среди илотов послышались радостные возгласы. Такого Лисандру еще не доводилось слышать. Его народ так привык к угнетению, что обычно у него не было повода для радости.

Толпа расступилась, и Лисандра быстро провели вдоль нее. Мужчины хлопали его по спине и благословляли. Лисандр ощущал гордость и силу.

Но застыл на месте, когда увидел, что творится перед храмом Ортии. И тут раздался истошный вопль Кассандры.

Перед алтарем на коленях стоял его дед, над ним возвышался мужчина в одежде илота. Его лицо скрывала терракотовая маска жреца. Лисандр понимал, что это святотатство — преступление перед богами. В руке илот держал усыпанный драгоценными камнями нож для жертвоприношений, которым зарезали вола перед началом праздничных состязаний.

Руки Сарпедона были накрепко связаны, он не двигался и не сопротивлялся, его плащ был разорван, волосы слиплись от пота и крови, лицо, точно высеченное из камня, не выражало никаких эмоций. Было видно, что он сопротивлялся, но его одолели.

Сарпедон повернулся к Лисандру, но тот не мог понять чувств дед по выражанию его лица.

«Разочарование? Надежда? Страх?»

Лисандр обратился к илоту, державшему в руках нож.

— Что ты делаешь?

— Настало время показать спартанцам, что мы, илоты, больше не их рабы, — прозвучал в ответ низкий глухой голос. В тишине казалось, что он кричит. — Нас в десять раз больше, чем их, но они обращаются с нами как с вьючными животными. Теперь они поймут, какую глупость совершили.

Илоты вознесли радостные крики к звездам и загремели своим оружием.

Когда шум затих, Лисандр рукой указал на Сарпедона.

— А как вы поступите с ним?

— Он — эфор города Амиклы — самый могущественный человек, один из тех, кто каждый год объявляет войну илотам, чтобы держать нас в повиновении. Теперь эта война обернулась против него. Мы принесем его в жертву богам, благословляя их за данную нам свободу.

Толпа взревела от восторга, но Лисандр услышал, как позади него кто-то простонал. Нестор придерживал Кассандру, лицо девушки исказилось от страдания.

— Помоги ему, пожалуйста! Не дай им убить моего дедушку!

Лисандр видел перед собой лица илотов. В мерцающем свете факелов они казались зловещими. И тут он понял, что не хочет участвовать в резне.

Лисандр снова взглянул на человека, который готовился стать убийцей.

— Убив этих людей, мы ничего не добьемся, — заявил он.

Из маски донесся лающий смех.

— Что ты в этом понимаешь, полукровка? — Это слово, вырвавшееся из уст илота, потрясло Лисандра. — Теперь ты стал одним из них. Конечно, ты не желаешь, чтобы мы добились успеха!

Толпа приветствовала эти его слова.

— Восстание охватит все, точно пожар. Сначала Амиклы, затем искра переметнется на все пять городов. Мы сожжем Спарту дотла! Это война!

Снова послышались радостные возгласы. Лисандр заметил, что Сарпедон опустил голову. Все хватали факелы и зажигали новые.

Надо было что-то предпринять, причем немедленно. Тут Лисандра осенило.

«Как же я мог забыть!»

— Подождите! Я обращаюсь ко всем! — крикнул он и, подняв руку, показал всем амулет. — Смотрите, если вы не можете обойтись без пожаров и войны! У меня в руке Огонь Ареса!

Возникло ощущение, будто от звезд сюда долетел порыв ветра. Некоторые илоты утратили былую уверенность. На мгновение воцарилась тишина. Затем пронесся ропот.

«Неужели это тот самый амулет? А что если пророчество сбудется? Как амулет попал в руки этого парня?»

Должно быть, человек в маске уловил сомнения, проникавшие в сердца других илотов.

— Амулет ничего не значит, — заорал он. — Огонь Ареса — всего лишь камень. Битвы не выигрываются с помощью драгоценностей! Сражаются настоящим оружием! Не упустим благоприятную возможность! Воспользуемся ею немедленно!

Хотя большинство илотов снова громко выразили свое согласие, их крики уже не были столь оглушительны.

— Сам Дельфийский оракул связал нашу судьбу с Огнем Ареса, — возразил ему Лисандр. Он перевел взгляд с опущенной головы Сарпедона на рыдавшую Кассандру. Спутавшиеся волосы закрывали ей лицо. — Мы поступим неправедно, если дадим перерезать горло старику и начнем убивать беззащитных!

— Не слушайте его! Мы поступаем правильно! Пока основная часть армии не вернулась, у нас есть возможность захватить власть!

Лисандр сделал вид, будто внимательно рассматривает амулет, затем снова показал его илотам.

— Здесь написано: «Огонь Ареса воспламенит праведных»! Теперь спросите себя, праведно ли мы поступаем? Загляните в свои сердца. Посмотрите в глаза своих пленников. Если мы будем убивать преднамеренно, чем мы тогда лучше отвратительных спартанцев? — Ему на ум пришел Диокл и другие безликие члены Криптии.

«Их время еще настанет, — подумал юноша, — но пока рано».

Лисандр видел перед собой озадаченные лица илотов. Они смущенно поглядывали друг на друга. Некоторые опустили оружие. Лисандр почувствовал, что чаша весов склоняется в его сторону.

— Отпустите пленников. Ни илоты, ни мессенцы еще не одерживали побед, проливая кровь ни в чем не повинных людей. Сегодня вы одержали верх над спартанцами без кровопролития. Они запомнят, что в этот день илоты проявили к ним милосердие.

Заговорил Нестор.

— Возможно, Лисандр прав. За свою жизнь мы насмотрелись, как убивают людей.

Нестор был самым уважаемым среди илотов и уже несколько голосов зазвучали одобрительно.

Лисандр прислушивался — по рядам илотов волной прокатился ропот. Один из рабов вышел вперед и бросил на землю короткий меч, который он, скорее всего, отобрал у спартанца. Вскоре и другие восставшие начали бросать свое оружие. Двое с кинжалами, спасшие Лисандра на складе для снаряжения, вышли вперед и оттолкнули человека в маске. Но тот не думал сдаваться.

— Ты отвернулся от своего народа, — упрекнул он Лисандра. — Ты жалкий предатель!

Эти слова больно ужалили юношу.

— Лисандр не предатель, — заявил Сарпедон, пытаясь освободиться от веревок. — Ты скрываешься за маской. Но мне известно, кто ты. Как же ты мог предать меня после всех этих лет?

Лисандр увидел, как человек в маске выронил нож для жертвоприношений. К нему потянулась чья-то рука и сорвала маску. Страбо!

ГЛАВА XXVI

Раб уставился на Сарпедона, в его глазах горела ненависть. Он бросил нож и убежал в сторону полей. Никто не преградил ему путь.

Лисандр поднял нож и разрезал веревки, которыми связали его деда. Кассандра вырвалась из рук Нестора и обхватила эфора за пояс. Тело девушки сотрясалось от рыданий.

— Но… я ничего не понимаю, — пробормотал Лисандр.

— Теперь все ясно, — проворчал Сарпедон, гладя Кассандру по голове. — Кому же лучше снабжать повстанцев информацией, чем рабу эфора? Ума не приложу, как я мог вести себя так глупо. Я знаю Страбо всю свою жизнь: он был при мне в спартанской школе, как Тимеон при тебе. Я всегда доверял ему — вот почему я освободил его от рабства. Я думал, что он остался у меня, потому что так мне предан, но я ошибся. Он добывал сведения для организации восстания.

Лисандр почувствовал, что толпу позади него снова охватывает волнение. Илоты все еще чувствовали, что их никто не станет защищать.

Лисандр обратился к ним:

— Слушайте! — сказал он. — Сегодня вечером вы вели себя как настоящие герои. Я многому научился в спартанской школе, но моему сердцу дороже всего то, что я постиг, работая илотом на полях: храбрость, настойчивость, терпение, понимание, что такое добро и зло. Сегодня вы доказали, что обладаете всеми этими качествами.

Из толпы прозвучал одинокий голос:

— Верно, но мало понимать, что такое добро и зло, ведь Криптия убивает нас и во сне!

— Этого не произойдет, — громко сказал Лисандр, чтобы все слышали. — Даю вам слово. Настанет день, когда наш народ обретет настоящую свободу, но пока еще рано. Возвращайтесь домой к своим семьям и благодарите богов за то, что сегодня вечером они уберегли отцов, сыновей и братьев от гибели и бессмысленного кровопролития.

Один за другим, затем группами илоты стали исчезать в темноте. Когда Лисандр провожал их взглядом, на его плечо легла чья-то рука. Это был Сарпедон.

— Я горжусь тобой, Лисандр, — произнес он. — Сегодня ты проявил храбрость, какая по силам тремстам спартанцам.

Зрители расходились по домам; кто-то из учеников вернулся в казарму, кто-то помогал выхаживать раненых. Лисандр отправился переодеться.

Он обнаружил Диокла на складе для снаряжения, в углу. Тот еще не пришел в себя.

Лисандр стоял над ним, держа в руке меч и глядя на шею наставника. Потом опустил меч. Никто никогда не узнал бы, что это сделал именно он.

«Диокл убил бы меня, подвернись ему такая возможность», — подумал про себя юноша. Он мог без труда вонзить острие меча в сердце негодяя.

Но Лисандр этого не сделал. Он не мог убить противника так, как это делали члены Криптии. Юноша наклонился и разрезал веревки, которыми были связаны руки Диокла. Тот простонал, но в себя не пришел.

Лисандр вышел на улицу. Рядом с храмом Сарпедон разговаривал с группой спартанцев. Он пошел к ним. Недалеко стояли Тимеон, Орфей и уставший Леонид. Еще он заметил Кассандру. Та куда-то шла вместе с Демаратосом. Им еще представится возможность свести старые счеты.

Вдали послышались раскаты грома.

— Пора возвращаться, — сказал Орфей. — Надвигается гроза.

Лисандр взглянул в небо. Полоса темно-синих облаков скрыла луну. Однако больше всего его беспокоило охватившее его душу смятение. Он по очереди посмотрел на своих товарищей.

«Неужели они знают меня? — спросил он себя. — Но знаю ли я себя сам?»

Сегодня он встал на сторону спартанцев, пошел против своего народа. Мальчик стал мужчиной. Но кем? Илотом или спартанцем?

— Вечер получился долгий, — сказал стоявший рядом с другом Тимеон.

— Да, Тимеон, — вздохнул Лисандр.

На землю упали крупные капли дождя.

— Мать всегда говорила о моей судьбе, великих событиях, но я ей никогда не верил. А сегодня оказалось, что она была права. — Лисандр умолк. Дождь усиливался. — Если бы я мог проснуться завтра и забыть то, что сегодня случилось… но этого не будет, верно? — Лисандр постарался прогнать тяжелые мысли. — Пошли, — обратился он к другу. — Пора возвращаться.

Кто знает, что принесет завтрашний день? Что бы ни случилось, боги не дадут ему сбиться с пути. И он встретит все превратности судьбы смело, как настоящий спартанский воин.

Пока они молча шли к казарме, Лисандр взял в руку прохладный камень, который покоился на его груди. Амулет вернулся на свое законное место. Слова, вырезанные на его обратной стороне, жгли юношу: «Огонь Ареса воспламенит праведных».

Лисандр завершит начатое им дело.

Майкл Форд «Рождение воина»

Посвящается Ребекке

ПРОЛОГ

Лисандр пытался приблизиться к противнику. Каждый вздох обжигал легкие, тяжелые доспехи тянули вниз, пот жег глаза.

Демаратос следил за ним полным ненависти взглядом. Лисандр замахнулся, но противник, ухмыльнувшись, ушел от удара. Раздались восторженные вопли зрителей.

«Мне не справиться с ним», — подумал Лисандр и снова взглянул в толпу, ища глазами своего деда Сарпедона. Но его там не было.

Демаратос рванулся вперед и нанес Лисандру удар кулаком в живот. Юноша опустился на колени, пытаясь восстановить дыхание, ему казалось, будто он тонет. Демаратос ударил Лисандра еще раз, на этот раз по лицу, и тот, не почувствовав боли, рухнул боком на песок, не в силах шевельнуться.

Бой закончился.

Демаратос поднял руки, толпа взревела. Появился кто-то с наградой. Лисандр узнал свою кузину Кассандру.

Девушка подняла над головой Демаратоса венок из оливковых листьев, а когда она его опустила, венок превратился в кожаный ремешок, на котором висел амулет. Огонь Ареса.

— Это мой амулет! — крикнул Лисандр, но никто его не слушал. Про него все забыли.

Лисандр перенесся в другое место, оказавшись рядом с телегой, которая везла закутанное в льняной саван тело.

Его мать.

Могилу вырыли рядом с дорогой, та казалась черной дырой в земле. Лисандр взглянул на телегу. Рядом возникли Орфей и Леонид. Они пришли хоронить его мать.

Орфей взял ее за голову, Леонид — за ноги. Лисандр хотел помочь, но словно врос в землю и не мог сдвинуться с места.

Вдруг завернутое в саван тело зашевелилось.

— Постойте! — крикнул Лисандр. Он попытался остановить Орфея и Леонида, не дать им опустить мать в могилу, но его ноги будто превратились в ледяные мраморные глыбы, неспособные сдвинуться с места.

Ноги завернутого в саван тела дернулись.

— Она жива! — крикнул Лисандр. — Разве вы не видите? Она не умерла!

Однако Орфей и Леонид не слушали его, неся извивавшееся тело к могиле.

Лисандр почувствовал, как ледяной холод подбирается к его сердцу, которое от страха тяжело стучало. Роковое мгновение приближалось.

Орфей подошел к одному краю могилы, Леонид — к другому. Мать Лисандра, слабо бившаяся в их руках, повисла над черной дырой в земле.

— Прошу вас! — взмолился Лисандр. — Не опускайте ее. Она жива! Умоляю, вы ведь мои друзья!

Ни Орфей, ни Леонид даже не взглянули на него.

Мать Лисандра исчезла в темной яме.

ГЛАВА I

— Не надо! — закричал Лисандр и сел в постели, тяжело дыша от страха.

— Заткнись, полукровка! — прошипел Демаратос с другого конца спального помещения.

Всмотревшись в темноту, Лисандр разглядел очертания свернувшихся под плащами соучеников, рядами лежавших на матрасах из речного камыша. Постели располагались вдоль двух длинных стен, под потолком с низкими балками.

— Новый кошмар? — сонно пробормотал Орфей, спавший рядом.

— Да, — прошептал Лисандр.

— Заткнитесь! — приказал Демаратос. — А то я вам устрою настоящий кошмар.

Лисандр снова лег, выжидая, когда пройдет страх, вызванный сном.

На казарму обрушивался ветер, с воем носясь вдоль стен. Лето давно кончилось, с гор веяло ледяным холодом. Деревянное строение зловеще поскрипывало, где-то хлопал люк.

Лисандр плотнее закутался в плащ и коснулся рукой амулета, висевшего у него на шее. Огонь Ареса.

Юноша ворочался, пытаясь устроиться поудобнее. С начала лета его жизнь изменилась. Без родового амулета — красного камня в бронзовой оправе — Лисандр так и не узнал бы правду. Он не узнал бы, что Сарпедон, его дед, один из самых могущественных людей в Спарте. Что его отец не илот, гнувший спину на полях, а спартанский воин, погибший до того, как Лисандр появился на свет. Пятнадцать лет он жил, ничего не ведая. Однако мать по прошествии долгого времени все же рассказала сыну правду.

Новая жизнь не избавила Лисандра от опасностей. Его все время будут называть полукровкой, недопустившим восстания илотов и унизившим спартанцев. Он вырвал деда из рук кровожадных заговорщиков, победил в ежегодных праздничных соревнованиях. Но какой ценой? Кошмар предостерегал, что победа могла легко обернуться поражением.

Накрыв голову плащом, Лисандр вспомнил продолжение кошмара — искаженное отражение похорон матери. Через два дня после победы в состязаниях он вместе с Сарпедоном и кузиной Кассандрой отправился к родовой могиле, расположенной за пределами города близ южной дороги. Орфея и Лисандра не было на похоронах, как и наемных плакальщиц, возносивших погребальную песнь богам. Женщина из илотов не заслуживала этого. Его мать везли на телеге, запряженной одним мулом.

Илоты из поселения матери опустили Атеназию в землю близ могилы под низким мраморным камнем, обозначавшим место последнего упокоения отца Лисандра.

Юноша положил на саван несколько вещей матери: гребень из слоновой кости и браслет из мелких переливающихся ракушек.

Лисандр почувствовал на щеках горячие слезы и спрятал лицо глубже в плащ, опасаясь, как бы его всхлипываний не услышали остальные ученики.

— Мне не хватает тебя, — прошептал он в темноте, затем закрыл глаза и попытался уснуть, молясь, чтобы кошмары больше его не беспокоили.

Вдруг тишину спального помещения нарушил топот ног. Кровать Лисандра окружили темные фигуры — на стене отражались высокие черные тени. Одна фигура была ниже других и стояла позади остальных.

Лисандр резко сел и накинул на плечи плащ, словно он мог послужить ему защитой.

— В чем дело? — спросил юноша, пытаясь разглядеть пришельцев.

Кто-то крепко схватил Лисандра за ноги и поволок по земле. Он вытянул руки, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но его тащили к выходу, обдирая спину о земляной пол. Соседи Лисандра проснулись и стали переговариваться, пытаясь выяснить, в чем причина такого шума.

— Что происходит? — произнес сонный голос.

Но только один из учеников встал с кровати, собираясь прийти Лисандру на помощь. Это был Орфей. Он опирался на трость.

— Оставьте его в покое! — сказал он. Один из нападавших грубо толкнул Орфея, и юноша упал на землю.

— Калека, ползи обратно в свою постель! — выпалил тот.

Лисандру удалось освободиться и встать на колени.

— Не трогайте его! — он бросился на толкнувшего Орфея, но кто-то ногой нанес ему удар в спину.

Фигуры снова окружили юношу. Чья-то рука схватила его за шею, и на голову Лисандра надели грубый пеньковый мешок, завязав его веревкой, больно врезавшейся в шею.

Юношу окутал мрак. В нос ударил сырой запах пеньки. Он задышал прерывисто и неглубоко. Лисандра охватил страх.

«Что они собираются со мной делать?» — подумал он.

Кто-то ударил Лисандра по голове, он рухнул на бок, потом, с трудом поднявшись, столкнулся с кем-то еще, и тот отшвырнул его плечом.

Лисандр потерял ориентацию и налетел на нечто твердое — возможно, стену или дверь.

— Он даже ходить прямо не умеет, — произнес язвительный голос.

Лисандра толкнули, и он почувствовал холодный ночной воздух. Юноша споткнулся — наверно, это был порог, и упав, завопил от боли: он не мог протянуть руки, чтобы смягчить падение, и ударился головой о камень. По его виску потекла тонкая струйка крови.

— Что вы хотите? — прохрипел он.

— Заткнись, полукровка! — грубо рыкнул кто-то.

Какие-то люди, схватив его за пояс, оторвали от земли. Руки Лисандра коснувшись чего-то теплого, нащупали грубую короткую шерсть, в нос ударил запах животного.

Кто-то сел на лошадь впереди. Теряя равновесие, Лисандр ухватился за пояс всадника, тот недовольно заворчал. Лошадь сделала несколько шагов.

Пока они ехали, Лисандр прижимался головой к спине похитителя. Он ничего не понимал. Куда они его везут?

Юноша не знал, как долго они ехали, но когда лошадь резко остановилась, решился. Раз суждено погибнуть, он храбро встретит смерть.

Чьи-то руки стащили его вниз, и он боком свалился на землю.

У Лисандра перехватило дыхание, в душу вкрался страх. Воздуха не хватало. Кто-то развязал веревку, и с его головы сорвали мешок.

Сначала юноша различил только каменистую землю, несколько кустов и темные силуэты в плащах. Потом его ударили по уху — голова закружилась и он снова упал.

— Придави его к земле! — донеся издали голос.

Но ничего не произошло.

— Я же сказал, придави его к земле!

Подошвой сандалии его лицо прижали к земле.

Губами Лисандр почувствовал сырую землю и песок. Он был беззащитен. В любой миг клинок меча мог отнять у него жизнь.

Но ничего подобного не случилось.

При тусклом свете луны ему удалось кое-что рассмотреть. Боковым зрением Лисандр заметил, как по черно-синему небу плывут кучевые облака. Тот, кто прижимал его к земле, сместил тяжесть своего тела, и юноша смог, повернув голову, рассмотреть лицо того, кто наступил на него ногой. На мгновение перед его глазами снова все поплыло.

Лисандр ничего не понимал.

Нападавший тоже посмотрел на него. Его песочного цвета волосы спутались, будто и его тоже вытащили из кровати. Он уставился на Лисандра полными страха глазами, а потом быстро оглянулся на остальных.

— Извини, — произнес нападавший, растерянно.

Это был Тимеон.

ГЛАВА II

Тимеон был другом Лисандра. Он прислуживал ему в казарме в качестве раба. Они знали друг друга с тех пор, как Лисандр себя помнил.

— Почему?

Тимеон не ответил. Его щеку пересекала длинная красная царапина. Здесь что-то было не так.

— Я не хотел… — начал Тимеон дрожащими губами, но кто-то оттащил его в сторону.

Теперь Лисандр получше разглядел некоторых из похитителей.

В их глазах отражался лунный свет. Их лица были суровы, словно высечены из гранита. Черные плащи не оставляли ни малейших сомнений. Юноша понял, что это Невидимки — члены Криптии — спартанского эскадрона смерти, устрашавшие илотов и убивавшие их без тени сожаления.

Лисандр заметил еще одно знакомое лицо. Диокл. После их встречи в вечер праздничных соревнований наставник обходил Лисандра стороной, но тот был уверен, что Диокл обязательно отомстит ему.

Наставник не мог забыть, в сколь унизительном положении оказался, попав в руки илота. После того, как молотилка угодила Диоклу в челюсть, он лишился нескольких зубов.

Наставник присел возле Лисандра и наклонил голову. Юноша выдержал его взгляд, когда Диокл приблизил к нему свое лицо. Он уже знал, что тот член Криптии.

— В чем дело? — спросил Лисандр. Ему стало стыдно при звуке своего слабого и сдавленного голоса.

Взгляд единственного глаза наставника был холоден, как и ветер. Диокл ухмыльнулся.

— Безусловно, Лисандр, сын Торакиса, ты не стерпишь подобного оскорбления, — он указал туда, где стоял Тимеон. — Ведь илот ногой втоптал твое лицо в грязь.

— Они заставили меня… — выпалил Тимеон.

Кто-то схватил его за горло и оттащил назад, лишив возможности говорить.

— Раб наступил на лицо спартанца? — вопрошал Диокл. — Такого простить нельзя!

Один из Невидимок продолжал сдавливать шею Тимеона, тот покраснел.

— Не делайте ему больно, — взмолился Лисандр.

Диокл тихо рассмеялся.

— Парень, не я сделаю ему больно. Это сделаешь ты.

Лисандр с трудом сглотнул от ужаса.

— Что вы задумали? — спросил он.

Большим пальцем Диокл сильно ткнул в глубокую рану на голове Лисандра. Тот стиснул зубы, стерпев боль. Диокл отнял руку — на ней была кровь.

— Тебя оскорбили, — заявил наставник. — Так что ты обязан отомстить. — Лисандр догадался, что затеяли эти люди. Единственный глаз Диокла холодно поблескивал. — Кровь за кровь!

— Это неправда, Лисандр, — заговорил Тимеон. — Они пришли к нам домой, угрожали моей семье, маме, сестре. Мне пришлось это сделать, они требовали…

Тимеона сбили с ног. Один из спартанцев в черном плаще изо всех сил ударил его ногой в живот, вынудив юношу свернуться калачиком.

Диокл выпрямился в полный рост и, обращаясь к Лисандру, заговорил громче чтобы остальные могли его услышать:

— Илот ночью входит в казарму спартанцев. Вытаскивает одного из них из кровати и унижает перед остальными учениками. Еще раз спрашиваю тебя, Лисандр, как ты поступишь в связи с этим?

Лисандр с трудом поднялся и взглянул на Тимеона. Тот все еще лежал на земле.

Вокруг них замерли пять членов Криптии, точно черные вороны, высматривающие мертвечину в поле. Лисандр не понимал, чего от него хотят, но догадывался, что любой его ответ принесет лишь новые страдания и беды.

— Я не трону его, — спокойно ответил юноша. — Я проявлю снисходительность.

Диокл разразился лающим смехом.

— Ты издеваешься! Этого раба следует пороть до тех пор, пока его кровь не пропитает землю. Для него это самое мягкое наказание!

— Не надо, прошу вас… — взмолился Тимеон.

Диокл резко кивнул своим спутникам. Один из них схватил Тимеона за локоть и поднял его на ноги. Толчками в спину раба погнали вперед и заставили забраться на ближайший склон.

Диокл схватил Лисандра и потащил его в том же направлении. Вдруг юноша догадался, где они находятся — в дальнем конце поселения илотов, недалеко от того места, где раньше он жил с матерью.

Когда они пересекли вершину холма, показались приземистые лачуги. Отовсюду доносились глухие вопли и стоны.

Факелы освещали дорогу, возле лачуг замерли на страже спартанские воины.

Лисандр заметил в дверях одной из хижин пожилого мужчину. Он упал на землю и на четвереньках полз вперед. Лисандр узнал в нем Гектора, дядю Тимеона. Подошедший спартанец плашмя ударил старика мечом по спине.

— Быстрее! Мы не собираемся торчать здесь всю ночь!

Из того же дома, шатаясь, вышла пожилая женщина. Когда на ее лицо упал лунный свет, Лисандр узнал в ней Меланто, тетю Тимеона.

— Пожалуйста, не бейте его, — просила она. — Он безобидный земледелец.

Кто-то сбил ее с ног.

Со всех домов на улицу вытаскивали мужчин-илотов. Женщины — матери, сестры и дочери, крича и плача, бросались к ним. Их отталкивали в сторону.

Тимеона заставили подойти к поилке для скота. Диокл толкнул Лисандра в спину.

— Опусти руки на столб, — приказал один из спартанцев рабу.

Тимеон взглянул на Лисандра, его лицо исказил страх, по щекам потекли слезы.

Как Лисандр мог дойти до такого? Полгода назад оба юноши работали на полях, заботились друг о друге. Теперь его лучшего друга мучили, и Лисандр ничем не мог ему помочь.

Спартанец, стоявший рядом с Тимеоном, ударил его в живот открытой ладонью. Тот согнулся пополам, ухватившись за деревянную перекладину, стараясь удержаться на ногах.

Тимеон пытался вздохнуть. Двое из Криптии привязали его руки к столбу.

— Займитесь другими! — крикнул Диокл. Его приказ передавался по цепи спартанцев, выстроившихся вдоль улицы. Лисандр видел, как мужчин привязывают к дверным косякам или перемычкам.

Спартанцы потащили Гектора за руки, его худые коленки бились о землю. Дядю Тимеона привязали к краю вертикально стоявшей бочки. Солдаты готовили трости и плети.

Все это очень напоминало расправу. Спартанцы мстили за восстание илотов, которое вспыхнуло два месяца назад.

Истина сразила Лисандра точно одна из молний Зевса: во всем виноват он один. Это он в тот вечер уговорил илотов разойтись по домам, заверив в том, что им не причинят зла.

«Нет, подождите, — подумал он, — мой дед также поручился, что им бояться нечего. Что он не позволит никому отомстить им».

— Вы должны прекратить это, — заявил он Диоклу. — Сарпедон обещал илотам, что возмездия за восстание не последует.

— Старый эфор сказал то, что нужно было сказать, чтобы ему не перерезали горло, — возразил Диокл. Наставник вытащил из пояса полированный рог, поднес его к губам и взглянул на Лисандра. — Не илоты будут диктовать правила спартанцам. Командуют спартанцы, а теперь настало время показать рабам, что мы все еще являемся их хозяевами.

Он дал сигнал. Спартанец ударил Гектора тростью по спине. Тот застонал и упал на колени. Дальше по улице зазвучали удар за ударом. Ночной воздух наполнили стоны и крики. Лисандру не надо было видеть, как бьют илотов, чтобы понять, что происходит. Наказывали все поселение.

Один из членов Криптии протянул Лисандру плетку.

— Возьми ее! — приказал Диокл.

Лисандр взглянул на орудие наказания.

Тимеон трясся от страха, глядя то на Лисандра, то на Диокла. Диокл выхватил плеть из рук спартанца и вложил ее в руку Лисандра.

Прочно свитая кожа показалась Лисандру тяжелой. Он слишком хорошо знал, какой вред она может причинить. Юноша на своей спине испытал, как жалит такая плеть. Чтобы рвать кожу, по всей ее длине были завязаны узлы.

— Он мой друг. Я не могу.

Диокл схватил Лисандра за шею сзади, подтолкнул к поилке для скота и плюнул в его сторону. Плевок угодил в поилку.

— Твой друг? Он илот. Ты спартанец. Он не твой друг. Он твоя собственность. — В воде отразилось лицо Тимеона. — Я с самого начала знал, что от тебя нечего ждать, кроме неприятностей. Сейчас увидим, поможет ли тебе амулет. Как ты думаешь?

Лисандр оказался в ловушке. Он поймал взгляд Тимеона, отразившийся на поверхности воды. Что ему делать?

Тимеон уставился на Лисандра. Затем едва заметно кивнул.

«Он дает мне разрешение», — подумал Лисандр.

Казалось, его сердце выскочит из груди. Юноша не мог поверить, что друг готов испытать такое унижение ради того, чтобы спасти его честь. Лисандр рассердился и швырнул плеть к ногам Диокла.

— Я не стану этого делать! — крикнул он. — Накажите меня вместо него!

Глаз наставника сделался круглым, но он вдруг широко улыбнулся.

Диокл наклонился, поднял плеть и кивнул в сторону лачуг, откуда до слуха Лисандра все еще доносились ритмичные удары плетей и стоны.

Наставник прищурил единственный глаз так, что от него осталась одна щелка:

— Это будет продолжаться, пока ты не выполнишь свой долг спартанца.

Его долг. Так вот в чем дело!

— Выпори Тимеона, и тогда все прекратится, — шепнул Диокл Лисандру на ухо.

«Я могу прекратить это, — подумал Лисандр, — но какой ценой?»

— Приступай! — крикнул Тимеон. — Не тяни время.

Дрожащей рукой Лисандр взял у Диокла плеть и отвел руку назад, чтобы ее размотать.

— Да простят меня боги, — прошептал юноша и нанес удар по спине Тимеона.

Его друг вскрикнул от боли, и Лисандр увидел, как тот впился в столб.

— Труден лишь первый удар, дальше легче, — крикнул какой-то спартанец.

Остальные рассмеялись.

Друг еще раз кивнул Лисандру. Тот снова взмахнул плетью. Затем еще раз. Тимеон корчился при каждом ударе. При пятом лицо Лисандра что-то обдало. То была кровь Тимеона.

Илот стонал, его глаза еще раз встретились с взглядом Лисандра. От боли на коже Тимеона заблестел пот.

Лисандр потерял счет ударам. У него болела рука, когда он заводил ее, чтобы нанести очередной удар.

Наконец юноша услышал, как Диокл дал рожком сигнал.

Свист плетей сменился плачем. Лицо Лисандра стало мокрым от слез. Кто-то из членов Криптии достал кинжал и перерезал веревки, которыми Тимеон был привязан к столбу. Друг Лисандра тяжело сполз на землю.

Между лачугами появилась небольшая группа женщин.

— Тимеон? — неуверенно позвал женский голос. От группы отделилась девушка. Это была София — младшая сестра Тимеона. — Брат! Тимеон! — вскрикнула она, упав на колени и обняв брата.

Тимеон тихо простонал, его глаза закрылись.

София взглянула на свои покрытые кровью руки. Горестное выражение исчезло с ее лица, когда она заметила Лисандра. Девушка смотрела на него с недоумением и ужасом.

Лисандр потерял дар речи, у него закружилась голова. Как такое могло произойти? Как это объяснить?

Диокл забрал плеть из его рук.

— Сегодня отец гордился бы тобой, — произнес он с натянутой улыбкой.

Лисандр верхом на лошади, громко стучавшей копытами, возвращался в казарму. Огонь Ареса бился о его грудь. Амулет казался ему скорее проклятием, нежели талисманом. Он символизировал не только его родство с отцом, но и со Спартой. Государством, которое процветало на крови и поте рабов-илотов.

У казармы выстроились ученики. Наверно, им уже рассказали, что произошло. Лисандр спешился и с опущенной головой направился к входу.

— С возвращением, Лисандр! — крикнул Диокл. — Богиня земли[29] жаждала крови илотов, и сегодня ночью мы принесли ей обильные жертвы.

Лисандр почувствовал, как у него сжались кулаки, но не стал оглядываться. Некоторые ученики хлопали его по спине, подбадривая шепотом.

Только Орфей, всем телом опираясь на трость, вышел вперед и положил руку на плечо друга:

— Лисандр, что с тобой?

Юноша остановился и взглянул на него.

— Разве ты не слышал? Теперь я один из вас. Я — настоящий спартанец.

Потом опустил голову и побрел дальше.

ГЛАВА III

— Лисандр, тебе надо поесть, — сказал Орфей, когда оба сидели за длинным столом в главном помещении казармы. Ученики трещали без умолку с набитыми едой ртами. Стоя у стены, горстка рабов-илотов покорно ждала указаний. Леонид, друг Лисандра, поднял голову — за весь день они не обменялись ни словом.

«Наверно, не знает, что сказать», — подумал Лисандр.

Леонид был вторым сыном одного из спартанских царей. Только родившегося первым освобождали от учебы.

Лисандр посмотрел на стоявшую перед ним миску с чечевицей. Он уже несколько раз смывал присохшую к лицу и рукам кровь. Даже когда вода стала прозрачной, Лисандру казалось, будто он весь ею перепачкан.

— Эти илоты получили, что заслужили, — произнес сидевший дальше от них Прокл. — Нельзя было оставить их действия безнаказанными.

Остальные согласно закивали.

— Жаль, что меня там не было, — заявил Аристон. — Диокл говорит, что по улицам кровь текла рекой.

Чувство вины сдавило сердце Лисандра. От того, что он сделал с Тимеоном, у него было скверно на душе.

— У тебя не было выхода, — тихо сказал сидевший напротив Леонид, стараясь, чтобы его не расслышали среди шума. — Если бы плеть оказалась не в твоих руках, Тимеона выпорол бы кто-то из Криптии. Это было бы намного хуже.

От этих слов Лисандру не стало легче. Это было оправдание, достойное труса. Он еще сомневался в храбрости принца: Леонид не пришел ему на помощь, когда члены Криптии вытаскивали его из кровати.

— Вы что-нибудь слышали о нем? — тихо спросил Лисандр.

Никто не ответил. Тогда юноша протянул руку через стол и положил ее на предплечье принца.

— Леонид, Тимеон выздоравливает?

Леонид сглотнул и посмотрел Лисандру в глаза.

— Среди илотов говорят, что семья выхаживает его в поселении. Больше нет никаких подробностей, — Леонид умолк. — Это тревожно.

Из уст Лисандра вырвался стон, он закрыл лицо руками.

— Лисандр, тебе надо проведать его, — сказал Орфей. — Мы придумаем, как оправдать перед Диоклом твое отсутствие.

Взглянув на Орфея, Лисандр чуть не расплакался.

«Что останавливает меня? — спросил он себя. — Ведь Тимеон мой старый друг».

— Ты прав! — ответил он. — Я пойду. Я извинюсь перед ним и объясню, что у меня не было выбора.

Говоря так, он представил себе шрамы на теле Тимеона, кровь, сочившуюся сквозь грязные повязки, которые смогла найти его мать. Он представил себе как друг посмотрит на него, словно на предателя. Решимость Лисандра испарилась.

— Я… не могу, — произнес он. — Я сейчас не могу.

— Чем быстрее ты проведаешь его, тем лучше будет для вас обоих, — заметил Орфей.

Лисандр знал, что тот прав, но ему стало плохо, когда он представил свою встречу с Тимеоном. Чувство вины давило на него, точно ярмо, которое у него не хватило сил сбросить. Легче встретиться с врагом на поле боя. Встреча с друзьями требовала гораздо большей храбрости.

Лисандр оттолкнул от себя деревянное блюдо и, перешагнув через скамью, направился к выходу.

Вошедший Диокл преградил ему дорогу.

— Вот и наша карающая десница! — громко произнес наставник, и по его лицу расплылась улыбка. — Сегодня утром Спарта гордится твоей правой рукой!

Раздалось несколько одобрительных выкриков, и Диокл продолжил:

— Всем сесть. Хочу сообщить вам новость.

Лисандр неохотно вернулся на место и сел рядом с Орфеем. Он услышал, как ученик по имени Хиларион шепотом спросил:

— Что случилось?

Ему никто не ответил.

Диокл встал во главе стола, опершись на него огромными кулаками. Он недавно постриг свою темную бороду, но его глаз закрывал все тот же кусок коричневой кожи.

Наставник смотрел на учеников своим единственным глазом, пока те не успокоились.

— Спарта — самое великое государство в Греции, ее мужчины — самые сильные. Вот ради этого мы отнимаем вас у родителей с семи лет. Вы не то, что полнощекие афиняне, которые растут под материнскими юбками и учатся вышивать. Вы уже шесть лет проходите спартанское обучение. Некоторые — слабейшие — не выдержали и умерли. Их смерть укрепит вашу волю и решимость. Пришла пора стать мужчинами. В горах вам предстоит доказать, чего вы стоите.

Лисандр чувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы.

— Вас парами отправят в горы Тайгет, — гулким голосом продолжал Диокл, пристально разглядывая учеников. — Там вы должны будете продержаться пять ночей, опираясь лишь на свой ум, силу и волю. Говорят, в этом году рано выпадет снег, а с севера подуют ледяные ветры. Еды у вас почти не будет. Жажду придется утолять речной водой, а есть — то, что добудете голыми руками, — Диокл повернулся к двери: — Солон! Войди!

Лисандр и остальные ученики уставились на дверь. Через нее, чуть прихрамывая, вошел коренастый молодой человек в красном плаще. Его черные волосы были коротко острижены и завивались густыми кудряшками. По лицу незнакомца от лба через закрытый левый глаз тянулся розовый шрам. Половина носа спартанца отсутствовала, верхняя губа раздваивалась. Не хватало у него и передних зубов.

— Солон скоро достигнет зрелого возраста, — сказал Диокл. — Увечья, которые вы видите, он получил пять лет назад во время испытаний. Солон, расскажи им об этом.

Солон встал рядом с Диоклом.

— Это случилось, когда я искал еду, — из-за увечий он говорил невнятно. — Шел четвертый день испытания. В лесу я услышал, как где-то жалобно пищит детеныш. Я направился в ту сторону и оказался у дерева. У основания его ствола зияло дупло. Я заглянул внутрь — там, в темноте копошились какие-то животные. В горах голодно, я был готов съесть что угодно: листья, мох, даже кору деревьев. Я встал на колени и засунул руку в дупло. Схватив одно из животных за задние ноги, я вытащил его.

Это бы маленький жирный поросенок. Я озверел от голода и не мог дождаться, когда нежное мясо поджарится на костре. Я стал есть поросенка живым, пока с него капала кровь.

Вдруг позади я услышал какой-то шум, мою ногу пронзила дикая боль. Обернувшись, я увидел огромного кабана с острыми желтыми клыками. Ими он прошил сухожилие на моей лодыжке, точно в мягком сыре. Но для мести свинья избрала своей целью мое лицо. — Лисандр услышал, как некоторые ученики ахнули. — Больше я ничего не помню.

У Лисандра сильно заколотилось сердце, ему стало плохо.

— Оставь нас, Солон, — сказал Диокл. — И гордись своими увечьями как настоящий спартанец.

Солон чуть поклонился и вышел. Ученики молчали, их лица были бледны.

— Чтобы выжить, вы должны уподобиться животным, — заявил Диокл. — Помимо диких зверей, которые способны разорвать человека на части, в горах вас подстерегают другие опасности: скалы, свирепый холод, ядовитые растения. Для спартанца все это — испытание. — Наставник уставился на Лисандра. — Кто проявит слабость и не пройдет его, неудачей и смертью опозорит свою семью.

Дверь в столовую скрипнула и отворилась. «Сарпедон!»

Лисандр не видел деда с той страшной ночи после праздничных состязаний, когда илоты унизили старика. Лисандр помнил, как тот стоял на коленях, истекая кровью от раны на голове, с растрепанными волосами и разорванной туникой. Только его взгляд хранил достоинство. Эфор не выказал страха перед лезвием, которое приставил к его горлу Страбо, его собственный вероломный слуга и бывший раб.

Сарпедон держался прямо и казался самым высоким в столовой. На нем был безупречный красный плащ, его серебристые волосы были аккуратно перехвачены сзади.

Лисандр улыбнулся, но дед никак не отозвался, на его приветствие.

Чего же он ожидал? Сарпедон — эфор, один из самых могущественных людей Спарты. Не важно, что он не удостоил внука вниманием — долг перед государством выше обязанностей перед семьей.

Диокл чуть склонил голову, когда Сарпедон приветствовал его, затем отошел в сторону, давая эфору возможность обратиться к ученикам.

— Спартанцы, — начал тот низким скрипучим голосом, — наставник сообщил вам, что настало время испытания. Вы все пройдете его до наступления следующего полнолуния. Я пришел сюда, чтобы определить первую пару, которая отправится в горы.

Вдоль стола пронесся негромкий ропот.

— Как ты думаешь, кто ее составит? — спросил Хиларион у соседа. — Мне кажется, что…

— Прекратить разговоры! — громко прервал его Диокл.

Лисандр был уверен, что не попадет в первую пару. Быть первым — большая честь, и Сарпедон вряд ли станет таким образом выделять своего внука.

— Первую пару составят, — заявил Сарпедон, — победители праздничных соревнований — Лисандр и Демаратос.

Все ученики ахнули, глядя на Лисандра кто с удивлением, кто с завистью. Все, кроме одного.

Демаратос, сидевший между Аристоном и Проклом, возвышаясь над ними на ладонь, с нескрываемой ненавистью уставился на Лисандра. Глаза Демаратоса были такими же черными, как и его коротко постриженные волосы.

— Как можно было подобрать мне в спутники злейшего врага? — тихо пробормотал Лисандр.

После соревнований оба почти не разговаривали. Вывихнутое плечо Демаратоса заживало медленно. Он и сейчас массировал его, пристально глядя на Лисандра. Демаратос неудачно приземлился во время борьбы с ним, и тогда ему засчитали поражение. Он не мог простить Лисандру этот вывих. А Лисандр не мог простить Демаратосу кражу Огня Ареса, когда в переулке спартанец напал на него, илота, со своими приятелями.

— Но ведь… — Демаратос встал, собираясь возразить.

— Молчать! — крикнул Диокл. — Как ты смеешь прерывать эфора!

Демаратос плюхнулся рядом с Проклом и Аристоном.

Сарпедон продолжил:

— Победители праздничных соревнований награждаются пятидневным «отдыхом» в горах. — Сарпедон улыбнулся. — Не бойтесь. Вы отправитесь туда не одни. С каждой парой пойдет эфеб, который проследит за тем, чтобы вы… вы там не очень ленились.

Лисандр забыл, что с ними пойдет молодой человек старше по возрасту. Эфебом называли зрелого ученика, достигшего восемнадцати лет.

— С Демаратосом и Лисандром пойдет Агесилай. — Это имя Лисандру ничего не говорило. — Войди!

На пороге появился коренастый молодой человек и встал рядом с Сарпедоном.

Для спартанцаего внешность была необычна: у него были бледно-желтые, почти седые волосы и живые, как у кошки, зеленые глаза. Предплечье Агесилая, лишенное растительности, пересекал яркий розовый шрам.

Лисандр мельком раз или два видел его раньше, когда тренировался со старшими учениками из соседней казармы.

Агесилай молчал, но его холодный свирепый взгляд просто сверлил Лисандра. Юноша подавил дрожь.

— Возьмите плащи и ждите у казармы.

Дед Лисандра развернулся и широкими шагами вышел из столовой. Агесилай последовал за ним.

Ученики повскакали с мест и устремились к выходу. Уходя, Лисандр услышал разговор между Демаратосом и Диоклом.

— Как же я пойду в горы? — тихо спросил младший спартанец. — У меня плечо еще не зажило как следует.

Он распахнул тунику. Там, где случился вывих сустава, еще виднелся бледно-зеленый синяк.

— Тебе придется страдать. Не зря это называют испытанием, — холодно ответил Диокл. — Исключений не будет.

Когда Лисандр проходил мимо, Демаратос удостоил его ледяным взглядом.

— Если повезет, вы уцелеете. Если нет, значит, такова ваша судьба — заявил наставник.

В спальном помещении Орфей протянул Лисандру пеньковый мешок.

— Обязательно возьми с собой одеяло — в горах еще мороз, — предупредил он.

— Брать с собой одеяло запрещено, — с ухмылкой заявил Демаратос, стоявший в другом конце помещения. — Можно только плащ и все. Ни оружия, ни еды.

Тем не менее Лисандр открыл деревянный сундук, стоявший возле его кровати, достал из него пращу и бросил ее в мешок вместе с единственным тонким одеялом, которое у него было.

— Это тоже возьми, — сказал Леонид, открыв свой сундук. Он протянул Лисандру кожаный мешочек. Внутри лежали два камня.

— Что это? — спросил Лисандр.

— Один камень — кремень, другой содержит в себе железо. Ударив кремнем по железу, ты высечешь искру. Будем надеяться, что в лесу найдутся сухие дрова. Тогда вам удастся развести огонь.

— Спасибо, — сказал Лисандр. — Все еще не могу поверить, что Сарпедон выбрал меня.

— Боги улыбаются тебе, — ответил ему друг. — Я молился, чтобы эфор выбрал меня.

— Твой час еще впереди, — успокоил его Лисандр. Он хотел еще кое-что добавить, но в глубине помещения началась суматоха — там собралось несколько учеников, и Хиларион, главный шутник казармы, что-то говорил им.

— Вы слышали, что рассказывают об Агесилае? — громко спросил Хиларион. — Я могу поведать вам правдивую историю о нем и его брате Нисосе.

Лисандр набросил на плечи плащ и подошел к ребятам. Все слушали Хилариона.

— Во время соревнований в казарме, братьям выпало по жребию бороться друг с другом. Их отец входил в Совет старейшин. Он твердил сыновьям, что те должны прославить его. Их поединок был долгим и упорным. Никто не хотел проигрывать. Нисос сломал Агесилаю лодыжку, но тот не сдавался. Наконец, когда оба боролись, лежа на земле, Агесилаю удалось вцепиться в брата мертвой хваткой.

— Какой хваткой? — спросил Прокл.

— Я покажу тебе, — ответил Хиларион. Он притянул Прокла к себе. — Садись.

Прокл широко улыбнулся и подчинился. Хиларион сел позади него и обхватил Прокла ногами за пояс, затем руками за шею и потянул на себя.

— Агесилай не отпускал его, — продолжал Хиларион, пока Прокл размахивал руками, пытаясь достать его.

— Когда лицо Нисоса начало синеть, судья хотел прекратить поединок, но Агесилай вцепился в брата намертво.

Лицо Прокла начало краснеть.

— Его улыбка превратилась в гримасу, он стал задыхаться. Судье пришлось несколько раз ударить Агесилая по спине, прежде чем тот отпустил брата.

Хиларион отпустил Прокла, который тут же набросился на рассказчика. Все рассмеялись. Даже Лисандр улыбнулся. Демаратосу и Аристону удалось оттащить Прокла от Хилариона.

— Ты ведь мог задушить меня! — крикнул Прокл.

— Ты ведь сам напросился, — широко улыбнулся Хиларион.

— Хватит, — нахмурился Демаратос. — Расскажи, что произошло с Нисосом.

— Он лежал ничком, — тихим голосом продолжил Хиларион. — Когда его перевернули на спину, было много крови: у него лопнули сосуды в носу и глазах. Нисос умер. Агесилай отвернулся от брата и отправился получать награду.

Ученики молчали. Первым нарушил тишину Орфей:

— А что было с Агесилаем? Его наказали?

— Когда унесли Нисоса, — продолжил Хиларион, — к Агесилаю подошел их отец. По его лицу нельзя было определить, о чем он думал. Многим казалось, что он прикончит Агесилая на месте. Отец взглянул на кровь Нисоса, пропитавшую землю, положил руки Агесилаю на плечи и посмотрел ему в глаза.

— И? — спросил Прокл.

— «Я вижу, что воспитал хотя бы одного хорошего сына», — произнес отец и ушел.

— И все? — воскликнул Прокл.

— Больше он ничего не сказал, — ответил Хиларион.

Лисандр отвернулся, спрятал Огонь Ареса под туникой и, не оглядываясь, покинул спальное помещение с мешком в руках.

Ему предстояло отправиться в горы вместе со своим врагом Демаратосом и эфебом, казавшимся чудовищем. Там он должен будет бороться за свою жизнь в окружении спартанцев, не заслуживавших доверия. А в поселении илотов лежал его лучший друг, которому он, держа плеть собственной рукой, в клочья разодрал кожу.

Лисандр вышел из казармы и взглянул в сторону гор, неясно вырисовывавшихся на западе.

— Если боги помогут мне, — пробормотал он, — то ничего лучшего я не заслужил.

ГЛАВА IV

— Поторапливайтесь! — приказал Диокл. Лисандр вышел через ворота казармы с мешком на плече. Леонид и Орфей шагали следом, за ними торопились другие ученики.

На дороге к горе Тайгет их ждал Сарпедон. Он держал за поводья Пегаса, своего скакуна. Жеребец хвостом отгонял надоедливых мух.

Лисандр удивился, заметив рядом с дедом Кассандру. На ней была плотная длинная туника, вышитая серебристыми цветами. Ветер играл ее распущенными волосами, перехваченными позолоченным ободком.

После праздничных соревнований Лисандр часто думал о кузине, и каждый раз эти воспоминания пробуждали в нем гнев. Он доверял ей, а она все это время тайком встречалась с Демаратосом. Больше он не будет таким легковерным.

Когда Лисандр подошел, Кассандра опустила глаза.

Сарпедон сделал знак рукой. Они с внуком отошли на несколько шагов в сторону.

— Лисандр, думаю, ты оценил мой выбор.

Лицо деда ничего не выражало.

— Но почему я должен идти с Демаратосом? Мы ненавидим друг друга!

— Послушай, внук. Тот, кто носит красный плащ, не может быть тебе врагом. Ты должен это запомнить. И к тому же тебе неплохо на какое-то время покинуть Спарту.

Сарпедон посмотрел поверх головы Лисандра на Диокла.

— Чтобы быть подальше от… влияния.

— Чьего влияния?

Лицо эфора помрачнело, он положил руку на предплечье внука.

— Ты должен понимать: после соревнований старейшины нервничают. Им трудно свыкнуться с мыслью, что какой-то полукровка остановил восстание илотов. Некоторые намекают, что ты был в нем замешан.

— Но я ведь их спас, — возразил Лисандр. Он вдруг рассердился. — А вы мне соврали. Они отомстили илотам. Меня заставили бить Тимеона плетью.

Сарпедон на мгновение стиснул руку внука, и тот испугался.

— Конечно, они отомстили, — ответил дед. — Я ведь один. А Спарта состоит из множества людей. Вот это и делает нас великими. Не забывай о чести, которой ты удостоился, когда я отправил тебя в спартанскую школу. Тимеон не в счет.

— Он мой лучший друг! — возразил Лисандр.

Выражение лица Сарпедона не изменилось.

— За ту ужасную ночь Тимеон в ответе не меньше других. Он заслужил свое наказание.

— Тимеон всю жизнь был рабом, — не отступал Лисандр. — Вам этого не понять.

Когда Сарпедон заговорил снова, его голос звучал мягче.

— Наверное, ты прав. Однако мы должны следовать определенным правилам. Думаешь, я не жалел Страбо, когда порол его?

— Вы нашли его? — с удивлением спросил Лисандр.

В последний раз он видел вероломного слугу Сарпедона, когда тот бежал из храма Ортии, обезумев от страха, что его накажут за то, что он угрожал лишить своего хозяина жизни.

Сарпедон кивнул в сторону жеребца. Лисандр заметил человека, державшего поводья.

Страбо. Он сгорбился и казался напуганным. От щеки до брови по его лицу тянулся шрам, отчего у него почти закрылся один глаз.

— В конце концов, он вернулся ко мне, — сказал Сарпедон. — Страбо молил простить его за вероломство и оскорбительное высокомерие. Я постарался, чтобы он не забыл, чего стоит такое прощение.

— Строиться в походный строй! — громко приказал Диокл. — В три колонны!

Пока ученики строились, Лисандр смотрел на согбенного и скрюченного человека, стоявшего возле коня. Если в сердце Страбо когда-то и горел огонь, то он явно погас. Сарпедон однажды даровал Страбо свободу и назначил его управляющим своим домом, но теперь тот снова стал рабом, которого впереди ждала жизнь, полная тяжкого труда.

— Как бы там ни было, — сказал Сарпедон, — илотам учинили массовое наказание и по другим причинам. Мы не можем допустить нового восстания… — Дед умолк. — Займи место в строю. — После некоторого раздумья он продолжил: — Тебе предстоит нелегкое испытание. Оно станет еще тяжелее, если ты не проявишь храбрость. Вспомни все, чему тебя учили, подчиняйся Агесилаю, держись вместе с остальными. Никому не по силам пройти испытание в одиночку. Тебе понадобятся союзники. Пусть боги хранят вас всех.

Лисандр кивнул, но Сарпедон уже направился к Пегасу.

— Поторапливайтесь! — крикнул Диокл. — Горы могут ждать вечно, но мне это не по силам.

Лисандр занял место в конце строя, не желая оказаться рядом с Демаратосом. Ему требовалось время для размышлений.

Когда Лисандр перекинул мешок через плечо, к нему подошла Кассандра.

— Что тебе надо? — спросил юноша, глядя прямо перед собой.

— Я хотела… я пришла поблагодарить тебя, — ответила девушка. — Ты спас жизнь дедушки в ту ночь праздничных состязаний. — Она протянула руку и пальцами коснулась локтя Лисандра. — Ты спас и мою жизнь.

Лисандр отстранился.

— Шагом марш! — приказал стоявший впереди Диокл.

Колонны одновременно двинулись в путь.

Лисандр обрадовался тому, что Кассандра осталась позади. Но она догнала его и побежала рядом, стараясь не отставать.

— Почему бы тебе не догнать Демаратоса, — посоветовал ей Лисандр. — Вы же действуете заодно, не так ли?

Кассандра тяжело дышала. Она быстро ответила:

— Наши с Демаратосом семьи близки уже много поколений. Моя мать приходилась кузиной его отцу. Так возникают спартанские иерархии. Мне приходится быть вежливой с Демаратосом. Такова спартанская традиция.

— Я устал от спартанских традиций, — ответил Лисандр. — Похоже, они служат оправданием тому, чтобы плохо обращаться с другими.

— У меня нет иного выбора, — сказала Кассандра. — Я живу, зная, что однажды меня выдадут за Демаратоса.

— Ты ведь любишь его, правда? — фыркнул Лисандр.

Кассандра вздохнула и бросила взгляд на Сарпедона, который ждал ее.

— Он лучше, чем ты считаешь, — ответила девушка. — Он боится тебя, вот и все.

«Боится меня?» — подумал Лисандр. Откуда ей было знать, каков Демаратос в казарме? Она ведь не видела его заносчивости и высокомерия.

— Послушай… — девушка уже задыхалась. — Возьми вот это. — Лисандр почувствовал что-то в руке. — Это сушеное мясо, — объяснила кузина.

Лисандр не ожидал такого подарка. Это был простой кожаный мешочек, перевязанный веревкой.

— Нам запрещено брать с собой что-либо, кроме хлеба, — сказал юноша.

— Пожалуйста, возьми. Он может спасти тебе жизнь.

Лисандр неохотно развязал свой мешок и опустил в него подарок. Он собирался поблагодарить кузину, но ее уже не было.

Юноша обернулся и заметил, что та перешла на шаг, провожая его с мольбой во взгляде.

«Она хочет понять, простил ли ее я, — подумал он про себя. — Пусть будет так».

Лисандр кивнул и пошел дальше. Пыль вилась у его плеч.

Когда юноша оглянулся еще раз, девушки уже не было.

Настал полдень, а они все шли. Некоторые ученики стали роптать, но Диокл настаивал, что это отличная тренировка.

— Жаркое осеннее солнце спартанцам нипочем! — заявил он.

Они выбрали дорогу между городками Киносаура и Месоа, прошли мимо огромной одноэтажной казармы и столовых, где жили и тренировались спартанские мужчины.

Горы, казавшиеся вдали голубыми, венчали снежные вершины.

Когда отряд шел мимо плотницких мастерских, послышался оглушительный шум.

— Освободить дорогу! — скомандовал Диокл, шедший впереди колонн.

Из-за угла появился отряд воинов в красных плащах, держа щиты и копья в вертикальном положении. Лисандр заметил выступавшие на руках спартанцев могучие мышцы, наработанные во время беспрерывных тренировок.

Ученики рассыпались и сошли с дороги. Воины прошли мимо, оставив за собой облако пыли и затхлый запах пота. Подобное Лисандр и остальные ученики каждый день наблюдали за казармой — таково было и будущее Лисандра: он проживет воином в казарме до тридцатилетнего возраста.

Оставив городки позади, ученики оказались среди земель, принадлежавших Спарте. Они пробирались среди грязных поселений рабов-илотов с низкими лачугами, где смешались запахи человеческих испражнений и обитавших поблизости животных. Лисандр вырвался из подобной нищеты, но знал, что у остальных илотов такой надежды нет.

Близился вечер, когда колонны достигли предгорья. К холмам через низкие кустарники вели пастушьи тропы.

Они не ели целый день, и Лисандр почувствовал глухую боль в животе.

— Стой! — приказал Диокл.

Ученики разошлись. Наставник посмотрел в сторону гор. Небо было ясным. Диокл встал перед Демаратосом и Лисандром, рядом оказался Агесилай. Его зеленые глаза злорадно поблескивали.

— Проверим ваши мешки, — сказал Диокл. — С собой нельзя брать никакой еды, кроме дозволенного пайка хлеба.

Демаратос передал мешок Диоклу. Агесилай забрал мешок Лисандра.

Пока их обыскивали, Лисандр молил судьбу, чтобы проверяющие не нашли мешочек с мясом. Вдруг Агесилай ухмыльнулся и достал из мешка кожаную пращу Лисандра.

— Что это? — спросил он. Диокл взглянул на пращу.

— Наверно, это память о том времени, когда он был илотом!

— Волки испугаются, — пошутил Агесилай. Он бросил пращу в мешок. Мясо он не заметил.

Диокл взял три фляги с водой, что висели у него на плече. Одна была меньше остальных, он передал ее Агесилаю.

— Берегите воду. Пейте, когда это действительно будет необходимо. Агесилай знаком с этим испытанием, так что ему не требуется много воды, — заявил наставник.

Агесилай улыбнулся.

— Спартанцы, настало время прощаться, — сказал Диокл. — Агесилай будет рядом. Подчиняйтесь ему, иначе вам не уйти от моего гнева.

Лисандр взглянул на провожавших их соучеников. Лица у всех были серьезные.

Лисандр отвел взгляд. Он не хотел, чтобы боги покровительствовали ему, и думал только о том, как наказать себя за то, что он сделал с Тимеоном.

Перед глазами Лисандра возникла окровавленная спина друга. Он торопливо подошел к Леониду.

— Желаю тебе удачи, — сказал Леонид.

— Друг, я хочу, чтобы ты сделал мне одолжение, — попросил Лисандр.

— Проси все, что хочешь, — ответил Леонид.

Лисандр снял с шеи кожаный ремешок. Сверкнул красный камень Огня Ареса. Он протянул амулет Леониду.

— Передай это Тимеону. Он знает, сколь дорог мне этот амулет. Скажи ему, что я очень виноват перед ним.

— Довольно! — крикнул Диокл. — Близится время испытания.

Лисандр и Демаратос сделали шаг вперед.

— Вы готовы? — спросил наставник.

Агесилай протянул между ними руку и взглянул на Демаратоса. Тот сжал пальцы в кулак и опустил его поверх ладони Агесилая. Теперь оба взглянули на Лисандра. Тот неохотно сложил пальцы в кулак и опустил его на ладонь Демаратоса. Ученики поддержали их громкими и радостными возгласами.

— Я забыл кое о чем, — сказал Диокл. — Ваши плащи — давайте их сюда.

— Что? — нахмурился Демаратос. — В горах мороз!

— Снимайте плащи! — приказал Диокл. Лисандр подчинился — он расстегнул плащ и передал его наставнику, чувствуя себя беззащитным. Демаратос последовал его примеру.

Лисандр заметил тонкие полосы облаков над горными вершинами. Хотя сейчас было тепло, когда солнце сядет за горизонт, их настигнет страшный холод.

— Следуйте за мной, — приказал Агесилай, поворачиваясь к крутому подъему в гору.

Лисандр последний раз взглянул на соучеников и направился следом за Агесилаем.

«Увижу ли я казарму снова?» — задал он себе вопрос.

Товарищи, оставшиеся позади, желали им удачи. Прощаясь с ними, Лисандр поднял руку, но не оглянулся.

Теперь его будущее зависело от гор.

Агесилай поднимался вверх по тропинке. Лисандр изо всех сил старался не отставать от него, несмотря на жгучую боль в икрах. Он слышал, как Демаратос тяжело дышит от напряжения. Пробираясь по склону горы, спартанец сильно напрягался, и Лисандр догадался, что ему трудно из-за недавнего вывиха плеча.

Склон становился круче. Наконец они достигли небольшого кряжа.

Агесилай отпил глоток воды из фляги.

«Я поберегу свою воду», — подумал Лисандр.

Он не знал, сколько воды ему понадобится в последующие дни, а пока было не время опустошать драгоценный запас. Посмотрев вниз, он увидел, как Диокл и аккуратные ряды спартанцев, казавшиеся теперь небольшими пятнами, маршируют в направлении казармы.

Смеркалось, ветер, набирая силу, устремился вниз по горному склону.

У Лисандра вспотела спина, он поежился и сказал:

— Надо найти какое-то укрытие, пока не совсем стемнело.

— Заткнись, илот, — оборвал его Агесилай. — Здесь я командую.

Демаратос посмотрел на сопровождающего и ухмыльнулся.

С наступлением ночи они поднялись еще выше. Лисандр почувствовал, как пальцы на его ногах покрываются волдырями, отчего ноги сводило при каждом шаге. Ветер не затихал, у Лисандра онемела половина лица. Он спрятал руки под мышки, пытаясь согреть их.

Агесилай, шедший впереди, остановился.

— На сегодня хватит, — он указал на неглубокую впадину среди гор. Перед ними располагалась небольшая рощица из низких оливковых деревьев. — Давайте устроимся вон под теми деревьями и укроемся от ветра.

— Когда ужин? — спросил Лисандр, едва они начали спускаться с кряжа.

— Неужели ты и полдня не можешь обойтись без еды? — с ухмылкой спросил Демаратос. — Ты меня просто умиляешь!

— Это ты каждый день набиваешь себе брюхо, — ответил Лисандр.

— Помолчите, вы оба! — заорал Агесилай. — Охотиться уже поздно. Добудем еду, когда взойдет солнце.

К радости Лисандра оливковая рощица и правда защищала от ветра, но пронзительный ночной холод все равно пробирал до костей.

— Может, разведем костер? — спросил он. У него в мешке был кремень, а вокруг валялось много сухих сучьев.

— Обойдемся! — ответил Агесилай. — Огонь привлечет диких животных.

— Ты ничего не понимаешь, — сказал Демаратос Лисандру. — Из-за тебя мы все погибнем еще до начала испытания.

— Вы оба ничего не понимаете, — уточнил Агесилай. Улыбка исчезла с лица Демаратоса. — Думаете, в казарме трудно живется? Вот увидите — испытание в десять раз труднее. Скоро вы так проголодаетесь, что начнете грызть кожу своих сандалий.

Лисандр вспомнил о лежавшем в его мешке мясе. Он прибережет его до того дня, когда положение станет совсем отчаянным.

— Ваши кости промерзнут до такой степени, что только и смотри, чтобы они не рассыпались, — продолжал Агесилай. — Я-то знаю, поскольку раньше бывал здесь.

— Нам надо попробовать возвести укрытие, — сказал Лисандр.

Агесилай фыркнул:

— Тебя только могила исправит. Из чего ты станешь возводить свое укрытие?

Лисандр огляделся. Агесилай был прав. Кроме нескольких кусков сухостойной древесины, поблизости больше ничего не было.

Агесилай забрался на шишковатое оливковое дерево и среди ветвей нашел созданное природой сиденье.

— Утром я хотя бы проснусь живым, — с ухмылкой пояснил он. — И до меня никто не доберется.

Лисандр заметил другое дерево с дуплом и бросился к нему, однако Демаратос опередил его и забрался на ветви первым:

— Это мое дерево, полукровка. Найдешь себе другое.

Лисандр отправился на поиски, но ни одно для ночевки не годилось. В конце концов, пристроился у основания какого-то ствола, прижал колени к груди и обхватил их руками. Еще никогда он не чувствовал себя таким одиноким.

Ночь наступила быстро, вокруг стемнело, тускло-синее небо почернело. Роща наполнилась разными звуками. Раздался шорох, от которого Лисандр выпрямился и насторожился.

«Не будь глупым! — выругал он себя. — Это ветер гуляет среди деревьев».

В горах эхом отозвался вой. «Волки! А вдруг они нападут?» Снова послышался вой, и Лисандр поднял ветку, которую решил использовать вместо дубинки. Если дикие животные и в самом деле притаились среди темноты, он достойно их встретит.

Юноша прижался спиной к стволу и стал ждать. Он слышал, что Демаратос тихо похрапывает, надежно устроившись среди ветвей.

Первая ночь в горах для Лисандра будет долгой.

Он надеялся выжить и встретить рассвет.

ГЛАВА V

Лисандр проснулся и вздрогнул. Неужели кошмары никогда не прекратятся? Ночью ему снова приснилась мать, и как каждый раз, когда во сне он видел ее лицо, сердце у него болело все сильнее.

Под серыми облаками исчезли звезды. Над Лисандром грозно нависали горы, окутанные мрачными тенями. Голые оливковые деревья напоминали обнимавшиеся скелеты. Стоял пронизывающий холод.

Всматриваясь в темноту, юноша заметил Демаратоса. Тот тоже дрожал от холода. Агесилай лежал на ветвях и, судя по наклону головы, крепко спал.

Лисандр потер руки и ноги, пытаясь немного разогреть их. Он закрыл глаза и пытался вообразить, что закутался в толстый плащ. Это не помогло. Холод пробирал до костей.

Нужно было хотя бы немного согреться. Несмотря на одолевавшую его усталость, Лисандр встал и начал вращать руками.

— Что ты делаешь? — спросил Демаратос, не меняя позы.

— Хочу согреться, — ответил Лисандр.

— Займись этим в другом месте, — посоветовал Демаратос. — Мне хочется еще поспать.

Лисандр отошел к дальнему краю впадины, где из земли торчал огромный старый пень. Середина пня сгнила, образовав впадину, куда можно забраться. Там лежали влажные листья и нечто похожее на разложившийся скелет птицы. Но это было лучше, чем ничего.

Лисандр забрался внутрь и прижал колени к груди — снаружи торчали лишь его голова и плечи. Было неудобно, дурно пахло, но он почти укрылся от ветра. Руки и ноги покалывало. Лисандр опустил голову и закрыл глаза.

— Вы оба, вставайте, — раздался голос Агесилая.

Лисандр с трудом выбрался из своего укрытия. Рассвет уже заполнял впадину. Все было подернуто голубоватой дымкой.

Лисандр поднял руки над головой. Демаратос зевнул и сел. Агесилай стоял у кустарника в тридцати шагах от них.

— Вы неисправимы, — крикнул он. — Скоро птицы склюют самые спелые ягоды.

«Ягоды!» У Лисандра ныли все мышцы. Он подбежал к Агесилаю, обрывавшему кустарник. К ним нетвердым шагом приблизился Демаратос.

— Отойди от меня! — рыкнул Демаратос, срывая красные ягоды и запихивая их в рот.

Лисандр вскипел от гнева. Он бросился на врага и сбил его с ног. Потом схватил другую гроздь.

— Ты урод! — голод довел Лисандра до такого — он дрался из-за ягод.

Агесилай сильным ударом ноги в плечо свалил Лисандра на землю. Тот упал на Демаратоса. Оба растянулись в грязи.

— Пора идти дальше. Собирайте вещи. Демаратос встал. Его пальцы стали красными от ягод.

— Вкусно, — произнес он, вытирая рот. Лисандр тоже поднялся. Надо было действовать быстрее, если он намеревается выжить.

Оба взяли мешки и поспешили за Агесилаем, который уже пробирался среди невысоких скал.

— Куда мы идем? — спросил Демаратос.

— Дальше к югу, — ответил Агесилай. — Надо забраться глубже в горы. Там больше животных и рек. Как раз там и начнутся настоящие трудности.

Лисандр еле выдержал первую ночь, а теперь ему говорят, что дальше станет еще труднее.

«Смогу ли я это перенести? — подумал он. — А что, если я не выдержу?»

Юноша взглянул на своих спутников, взбиравшихся в гору. У него не оставалось выбора. Придется идти за ними.

Лисандр надеялся, что сможет выжить.

Дымка вскоре рассеялась, ярко засияло солнце. Агесилай шел впереди по кряжам и неглубоким впадинам. Все русла горных потоков высохли.

Лисандр едва сдерживал желание утолить жажду из драгоценной фляги. Он заметил, что Агесилай срывает листья растений и сосет их. Лисандр последовал его примеру. Каждая капелька росы казалась божественной на пересохшем языке. Все трое забирались все выше.

Когда солнце достигло высшей точки на небе, они обошли невысокий холм. У Лисандра закружилась голова, он споткнулся и упал.

— Встать! — крикнул Агесилай. Лисандр с трудом поднялся на колени. Он обессилел от голода.

Агесилай прошел мимо и продолжил восхождение. Демаратос задержался на миг, сплюнул рядом с израненными руками Лисандра и последовал за Агесилаем.

Внимание Лисандра привлекло какое-то движение у кустов в нижней части склона. Пригнувшись, он добрался до него. У куста мелькал белый хвост зайца.

Поднявшийся выше по склону Демаратос споткнулся, камни с грохотом покатились вниз. Заяц бросился в сторону, затем остановился шагах в двадцати от Лисандра, поднял голову и стал нюхать воздух.

Юноша осторожно потянулся к праще. При мысли о жареном зайце у него потекли слюнки.

— Из этой штуки ты никогда в него не попадешь, — раздался голос рядом. Лисандр оглянулся.

Демаратос уже спустился вниз. Лисандр расслышал отчаяние в голосе врага и заметил, что тот пристально следит за зайцем.

«Есть ему хочется не меньше, чем мне», — напомнил себе Лисандр.

Держа пращу в руке и не спуская глаз с зайца, он ощупью нашел на земле камень. Тот удачно лег между указательным и большим пальцем. Заяц не шелохнулся. Лисандр подкрался ближе, держа оба конца кожаного ремня в виде петли. Юноша осторожно опустил камень в петлю и начал быстро вращать пращу, не давая камню выпасть.

Заяц и не собирался бежать. Он щипал траву и не чувствовал опасности.

Лисандр осторожно поднялся, ощущая на своем лице дуновение нежного ветерка. Он стоял в подветренной стороне. Если заяц не повернется к нему, то ничего не почует. Лисандр вспомнил, как они с Тимеоном на поле охотились на ворон.

Он вращал пращу все быстрее, подняв ее над головой. Затем выпустил камень.

Камень угодил в зайца, тот неуклюже подпрыгнул и свалился, дергая лапами.

— Получилось! — обрадовался Лисандр. Раздались шаги. Юноша обернулся и заметил, что к ним идет Агесилай.

— Я не давал вам разрешения останавливаться! — крикнул он.

— Мы поймали зайца! — сказал Демаратос.

«Мы?» — подумал Лисандр. Но он так оголодал, что промолчал и побежал за своим трофеем.

За ухом дикого зверька сочилась кровь. Прямое попадание. Оставалось лишь снять с него шкуру, выпотрошить и поджарить над огнем.

Агесилай оттолкнул Лисандра в сторону и взглянул на зайца.

— Его нельзя есть, — презрительно сказал он.

— Почему? — спросил Лисандр.

— Он поражен болезнью, — ответил Агесилай.

Он наклонился, поднял зайца за загривок и протянул Лисандру. Стало видно, что глаза зайца тусклые и изъедены болезнью, в его спутавшейся шерсти завелись клещи.

Агесилай швырнул зайца к ногам Лисандра и пошел дальше.

— Мы потеряли много времени, — сказал сопровождающий. — Идем!

— Ты ни на что не годишься, — заключил Демаратос. — Мы бы умерли, если бы съели этого зайца.

Он двинулся вслед за Агесилаем.

Лисандр взглянул на зайца и почувствовал, что ему еще больше хочется есть.

— У меня болит живот, — пожаловался Демаратос. Они вышли из сосновой рощицы на каменистый склон, поросший низким кустарником.

— Наверно, это от ягод, — предположил Лисандр. — Они еще не созрели.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Демаратос, бросив на него взгляд полный ненависти.

— Спелые ягоды срываются легко, — объяснил Лисандр. — А ты рвал их с силой.

— Можно укрыться вон там, — объявил Агесилай, указывая на впадину у склона горы. — Хищники там до нас не доберутся.

Лисандр взглянул на место, о котором говорил спартанец. Из земли поднималась огромная скала, нависая над небольшой ровной опушкой. От нее их отделял опасный склон, покрытый гравием.

— Если удастся пробраться туда, — говорил Агесилай, — можно будет развести костер. Иначе придется идти дальше.

Лисандр уже сделал выбор. Он был уверен, что не сумеет выдержать еще одну ночь на холоде.

— Лисандр пойдет первым, — приказал Агесилай. — Он проверит, насколько прочен гравий.

— Он не осмелится, — хмыкнул Демаратос.

Лисандр пошел вперед.

«Докажу им, что я не трус», — подумал он.

Юноша ступил на склон и вытянул руку, удерживая равновесие, но поскользнулся. Вниз сорвалась лавина гравия. У Лисандра замерло сердце, когда он увидел, как песок и камушки исчезают в никуда.

Он через силу сделал еще шаг. Новый поток гравия зашуршал по отвесному склону, исчез за выступом скалы и взмыл в воздух в свободном падении. Лисандр подумал, что еще немного и он тоже отправится на встречу со смертью.

Его лоб покрылся испариной. Необходимо было собрать всю волю, чтобы не поддаться страху, который зарождался где-то в глубине души. Лисандр заставил себя сделать еще один шаг, затем еще один. Постепенно надежда вытеснила страх. Он справился!

Добравшись до твердой земли, юноша издал радостный крик.

— У меня получилось! — крикнул он Демаратосу и Агесилаю.

Настала очередь Демаратоса.

Лисандр видел, что тот побледнел, вытянув вперед дрожащие руки, чтобы сохранить равновесие. Демаратос продвигался боком, точно краб, лицом к склону, чтобы ухватиться за него, если вдруг поскользнется.

Встав обеими ногами на твердую почву, он повернулся к Лисандру и закрыл лицо рукой, прикрывая дергающийся глаз.

— Ты шел целую вечность, — ухмыльнулся спартанец. — Не знаю, к чему было устраивать весь этот спектакль.

Лисандр промолчал. Какой смысл говорить? Он смотрел на дергавшийся глаз Демаратоса. Тот отвернулся, тихо ругаясь про себя.

Агесилай перебежал на другую сторону, разметая гравий. Тот каскадами устремился вниз. Их сопровождающий продемонстрировал храбрость и умение. Лицо Лисандра покраснело от стыда. Агесилай показал им, какое это в сущности, пустяковое дело.

— Вы оба, собирайте дрова для костра, — приказал Агесилай. — А я найду камни для очага.

Он даже не запыхался.

Демаратос упал на колени, держась за живот.

— Я не могу, — простонал он. — У меня колики. — Он поднял тунику, и Лисандр увидел, что кожа на животе Демаратоса натянулась точно на барабане. На его лбу выступила испарина.

— Ты дурак, — выругался Агесилай. — Как можно есть неспелые ягоды? Неужели ты был так голоден?

— Помогите мне, — Демаратос снова простонал.

Лисандр вдали заметил сосновую рощицу. А вдруг там растет мята? Она облегчит страдания Демаратоса. Он встал и бросился вниз по склону.

— Куда это ты? — крикнул Агесилай.

— Может, я найду то, что ему поможет. Если мы хотим уцелеть, нельзя болеть.

Лисандр быстро спускался по склону. Взглянув на равнины, он увидел три из пяти городков Спарты, от которых тропы вели к окружавшим их полям. В самом центре расположился акрополь, низкий холм, на котором возвышался храм богини Афины[30] и дом Совета старейшин.

Лисандр добрался до сосновой рощицы. Почувствовав запах мяты, он нашел ее под деревьями и принялся собирать ярко-зеленые листья. Из-за разреженного горного воздуха ему стало трудно дышать. Он решил посидеть среди сосновых шишек.

Пронзительный крик заставил его поднять голову. Высоко над деревьями кружил орел. Пока птица величественно парила среди потоков воздуха, Лисандр разглядывал расположенные веером перья на кончиках ее крыльев.

«Высматривает добычу», — подумал юноша. Тут он вспомнил о подарке Кассандры — мясе, лежавшем в мешке.

Лисандр достал мешочек, развязал его и вытащил хрустящую полоску сушеной свинины. Едва он поднес драгоценное мясо к губам, как почувствовал, что рот наполнился слюной.

За его спиной раздался треск.

Лисандра придавили к земле. Кто-то схватил его за руку и скрутил ее за его спиной. Плечо пронзила жгучая боль. Потом ему вцепились в волосы и дернули голову назад.

— Мне показалось, что тебя нет слишком долго, — прошипел ему на ухо Агесилай. — Ты заблудился?

— Отпустите, — Лисандр попытался освободиться, но Агесилай держал его крепко. Он придавил Лисандра к земле и схватил мешочек с мясом. Веточки мяты рассыпались, и Лисандр вдавил их лицом в землю.

Агесилай отпустил юношу и открыл кулек, глаза его злобно сверкнули.

— Похоже, ты кое-что скрыл от нас, правда? Ты думал, что я ничего не узнаю? — ухмыльнулся спартанец.

— Это мое, — заявил Лисандр.

— Ошибаешься. Это наше, — ответил Агесилай. — Я заметил его, когда Диокл просил меня проверить твой мешок.

— Почему вы не сказали об этом Диоклу? — спросил Лисандр.

— Если бы я не промолчал, у нас бы вообще ничего не было. Ты забыл о спартанской традиции — обманывать хорошо, пока тебя не поймают.

Агесилай подобрал с земли горсть листьев мяты.

— Открой рот, — приказал он, схватил Лисандра за руку, вывернул ее и ногой сильно ударил его по почкам. — Полукровка, делай так, как тебе говорят!

Лисандр дышал с трудом, от боли на его глазах выступили слезы. Ему вот-вот сломают руку. Он открыл рот, собираясь закричать.

Агесилай засунул Лисандру в рот растоптанные листья мяты:

— А теперь жуй!

После такого унижения юноша всей душой возненавидел спартанца.

Он через силу жевал листья, песок и грязь скрипели у него на зубах.

«Я ненавижу тебя!» — Лисандр мысленно проклял Агесилая.

Тот проследил, чтобы Лисандр проглотил все. Затем довольно кивнул, забрал мешочек с мясом и привязал его к своему поясу.

— Отныне я отвечаю за то, кто из нас и сколько будет есть, — заявил громила. — Не забывай об этом!

— Эти листья были нужны Демаратосу, — сказал Лисандр. — Почему вы так поступили?

Агесилай рассмеялся.

— А что тут такого? — ухмыльнулся он. — Я здесь не для того, чтобы с вами нянчиться. Мне приказано усложнять вам жизнь. Если я вернусь с гор один, старейшины просто скажут, что вы оказались слабаками. Мне такое приходилось видеть и раньше. А теперь тебе придется еще раз набрать мяты.

— Но ведь она кончилась, — возразил Лисандр и встал.

— Она растет там, внизу, — Агесилай указал на выступ скалы, который тянулся от мыса примерно в ста шагах от них. Под скалой юноша заметил зеленые растения.

— Но как же мне туда добраться? — спросил Лисандр.

— Осторожно! — рассмеялся Агесилай. — А теперь давай сюда свои сандалии.

— Что? — спросил Лисандр.

— Ты меня слышал, раб, — хмыкнул Агесилай. — Лисандр, это приличная пара сандалий, а если ты сорвешься вниз, я буду носить их в память о великом полукровке.

— Вы с ума сошли, — сказал Лисандр. — Эти скалы остры как нож. Я не пойду туда.

Агесилай нахмурился:

— Если ты не пойдешь, я сам сброшу тебя вниз, так что выбирай. Либо немного поцарапаешь ноги, либо твои мозги растекутся по этим скалам воронам на радость.

Агесилай не шутил. Лисандр нагнулся и расстегнул сандалии. Сопровождающий пристально следил за ним.

«Я справлюсь», — твердил про себя юноша.

Агесилай выхватил сандалии из его рук.

— Получишь их назад там, где мы остановились, — заявил он и принялся подниматься вверх по склону, — если мы еще увидимся.

Лисандр подошел к краю скалы. Тот казался почти отвесным. Земля растрескалась, на поверхности лежало несколько острых камней. Внизу, примерно в сотне шагов, простирался сосновый лес.

Пока Лисандр смотрел вниз, у него закружилась голова. Ему не хотелось рисковать жизнью ради Демаратоса, ведь тот все время пытался ему навредить. Но он помнил слова Кассандры: «Он лучше, чем ты считаешь». К тому же юноша знал, что не должен проиграть. Он хотел доказать спартанцам, что так же храбр или даже храбрее любого из них.

Лисандр низко присел и повернулся спиной к обрыву. Ухватившись за корень дерева, он занес ногу за выступ, нащупав трещину.

«Сначала шаг, потом другой, — твердил он про себя, — сначала шаг, потом другой».

Лисандр опустил вторую ногу, удерживая на руках туловище. И снова ему удалось найти опору для пальцев. Острая галька порезала мягкую плоть подъема. Он почувствовал, как воздух жалит место, где разошлась кожа. Но останавливаться нельзя.

Лисандр нашел ногами узкий выступ. Теперь надо было найти, за что зацепиться руками.

Подавшись назад, он тут же осознал свою ошибку. Послышался шум сдвинувшейся земли, и Лисандр почувствовал неожиданную невесомость.

— Нет! — прокричал он в пустоту. Но было слишком поздно. Он скользил вниз.

ГЛАВА VI

Лисандр скользил вниз по поверхности скалы. Он обдирал руки и ноги о склон, царапая лицо о плотно утрамбованную землю. Вдруг ногой он зацепился за что-то. Юношу сильно ударило по ребрам, от боли у него перехватило дыхание, скрипнули зубы и вырвался крик. Ему удалось зацепиться за кусок скалы.

Лисандр дышал с трудом, его ноги болтались в пустоте. Посмотрев вверх, он понял, что пролетел около двадцати футов.

— Помогите! — крикнул он. В его голосе звучал неподдельный страх. Юноша стал подтягиваться на руках — его грудь поравнялась с краем выступа, но поднять себя выше у него уже не было сил. Он начал сползать вниз.

— Пожалуйста! Помогите, кто-нибудь! Агесилай!

«Не сдавайся!» — приказал он себе.

Перед глазами Лисандра возникла сцена: Агесилай сообщает Сарпедону, что его внук умер в горах, ибо оказался недостаточно стойким, чтобы выдержать испытание.

«Ты не умрешь здесь!» — юноша глубоко вздохнул и почувствовал прилив сил.

Лисандр сжал зубы и стал подтягиваться на руках. Вскоре он уже опирался одним локтем о выступ. Через мгновение он выбрался наружу.

Тяжело дыша, он лег на спину: сердце громко стучало в груди, ребра болели, и он опасался, как бы не сломал одно из них. Лисандр поднес руку к щеке — она ныла от царапин и ссадин. Кончики пальцев, которые он ободрал, пытаясь задержать свое падение, и окровавленные колени говорили о том, что он был на волосок от смерти. Окажись он чуть левее, и выступ не спас бы его.

Над ним в голубом небе кружил орел.

Лисандр попытался восстановить дыхание, затем с трудом поднялся на ноги и начал собирать мяту.

Вернувшись в укрытие, он обнаружил, что Агесилай сидит на камне и жует кусочек сушеного мяса.

— Ты исцарапал ноги, — ухмыльнулся спартанец и швырнул Лисандру его сандалии. — Кстати, мясо очень вкусное.

— Где Демаратос? — спросил Лисандр, наклоняясь, чтобы завязать сандалии на окровавленных и грязных ногах. Он не решился промыть их водой из фляги.

— Я отослал его за дровами, — ответил Агесилай. — Вот он уже идет.

Демаратос появился у деревьев недалеко от укрытия. Он шел медленно, прижимая к груди хворост. Тот рассыпался, когда Демаратос заметил Лисандра.

— Ты, коварная свинья! — закричал он и бросился на Лисандра, плечом врезавшись ему в грудь и повалив в грязь. Затем он принялся бить его кулаками по лицу и груди. Тот прикрыл ребра локтем, пытаясь защититься от ударов.

— Как ты посмел утаивать от нас еду? — кричал Демаратос. — Я разорву тебя на куски!

Одним рывком Лисандру удалось сбросить с себя Демаратоса. Его враг лежал без движения.

«Он ослаб не меньше меня», — подумал Лисандр.

— Я собирался поделиться с вами! — крикнул он Демаратосу. — Я берег мясо к тому дню, когда нам совсем нечего будет есть.

— Нет, ты не берег его, — ответил Демаратос. — Ты съел бы все мясо. Ты заботишься только о себе!

Лисандр был настолько зол, что не смог вымолвить ни слова. Он медленно поднялся, взял свой мешок, достал из него листья мяты и швырнул их к ногам Демаратоса.

— Если бы я заботился только о себе, — закричал он, — зачем мне было рисковать жизнью, чтобы достать вот это? — Демаратос молча взглянул на листья, затем на Лисандра. — Кассандра говорила, что ты не тупой. Но она ошиблась.

Демаратос опустил глаза.

— Пожуй эти листья, — с отвращением сказал Лисандр, — тогда у тебя перестанет болеть живот. А я, пока солнце еще не село, схожу за дровами.

— Нет, ты никуда не пойдешь, — приказал Агесилай, проглатывая кусок мяса. — Я велел Демаратосу набрать дров, но он не справился. Этого хвороста не хватит даже, чтобы ребенку согреться. Сегодня обойдемся без костра.

Лисандру все стало безразлично. Он смотрел, как Демаратос копошится в грязи, выуживая помятые листья.

Его гнев стал угасать. Так вот что значит быть спартанцем? Бросаться друг на друга, точно звери, драться из-за объедков?

Лисандр отвернулся от стоявшего на коленях Демаратоса и взрослого, смеявшегося над ними спартанца. Откинув назад голову, он принялся костяшками пальцев протирать болевшие глаза, а потом, решив хоть ненадолго избавиться от общества своих спутников, отошел подальше.

«Я выдержу испытание, — сказал он себе, — и клянусь, больше не стану терпеть унижения».

Это было даже хуже того, что он выносил, будучи рабом.

Когда утром Лисандр проснулся, все его тело болело. Открыв глаза, он почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Юноша едва отполз на несколько шагов, как его тут же начало рвать. Наружу ничего не выходило, он лишь давился и кашлял, а изо рта сочилась тонкая струйка горькой желтой желчи.

Когда судороги прекратились, Лисандр с трудом поднялся и при тусклом свете осмотрел свое тело. Слева пониже груди расплылся огромный синяк ярко-багрового цвета. Когда он его потрогал, часть синяка показалась ему рыхлой. Похоже, он сломал себе что-то.

— Проголодался? — спросил подошедший Агесилай.

Демаратос тоже проснулся и смотрел на сопровождавшего с мольбой и гневом.

Спартанец достал кусок мяса и поднес его к носу.

— Пахнет неплохо. Тыполучишь дневной паек, но сначала заслужи. Покажи мне, чему тебя учили в казарме.

— Что вам надо? — спросил Лисандр.

— Для начала устроим состязание, — сказал Агесилай. — Говорят, что Диокл уже не столь крут, как прежде. Говорят, что он начал проявлять снисходительность к молодым.

Демаратос и Лисандр испуганно переглянулись. Лисандр знал, что ослаб. Наверное, Демаратос чувствовал себя не лучше.

— Вы хотите, чтобы мы боролись? — тихо спросил Демаратос.

— Верно, — ответил Агесилай. — Победителю достанется вот это. — Он потряс куском сушеного мяса.

Лисандр не мог оторвать глаз от приза. Он был готов на все, лишь бы заполучить немного еды. Ему даже пришло в голову выхватить мясо из рук Агесилая, убежать с ним, проглотить, а потом вынести любое наказание. Но Агесилай был силен. Испытание он выдерживал без особых усилий.

— Я готов, — заявил Демаратос, сердито взглянув на Лисандра.

Юноша понял, что у него нет выбора.

— Согласен, — ответил он.

— Хорошо, — сказал Агесилай и улыбнулся. — Первый, кто попросит остановить бой, проиграл.

Демаратос медленно поднялся, пристально наблюдая за Лисандром. Он стоял на небольшом возвышении, оказавшись в более выгодном положении. Его взгляд напоминал Лисандру взгляд дикого животного: глаза Демаратоса уставились в одну точку, предвещая опасность. Лисандр пожалел, что с ним нет амулета.

«Огонь Ареса воспламенит праведных».

Как ему сейчас не хватало этого пламени! Ему ни за что не побороть Демаратоса — он ослаб и совсем обессилел.

Демаратос набросился на него, но Лисандр сумел ускользнуть. Когда соперник ударил его рукой по ребрам, у Лисандра закружилась голова. Чтобы хоть как-то защититься, он прижал руку к боку. Гнев воспламенил его.

Борцы старались подобраться друг к другу.

Лисандр поднялся чуть выше по склону.

— У меня такое ощущение, будто борются девчонки, — заявил Агесилай со своего места.

Демаратос снова бросился на Лисандра, и ему удалось обхватить его талию.

Лисандр, почувствовав, как его тело отрывают от земли, вскрикнул, но ничем не смог себе помочь. Демаратос бросил его на спину, чуть не сломав позвоночник. У Лисандра перехватило дыхание, он почти терял сознание от боли в ребрах. Демаратос сел ему на ноги, обхватив одну из них своими. Лисандр догадался, что соперник пытается применить прием «ключ». Этому их учил Диокл.

— Лисандр, думаю, твоя песенка спета, — раздался голос Агесилая.

«Надо что-то предпринять, и немедленно», — подумал юноша.

Он ударил Демаратоса ногой в голову, но не смог освободиться — спартанец цепко держал его и дожимал «ключ».

Боль пронзила колено и лодыжку Лисандра, когда Демаратос стал выворачивать ему ногу. Тогда свободной ногой Лисандр прицелился в плечо Демаратоса, которое тот вывихнул во время праздничных соревнований, и угодил точно в цель.

— Ах, ты плотская собака! — заорал Демаратос.

Лисандр почувствовал, что хватка соперника ослабла. На это он и рассчитывал.

Юноша высвободил ногу и прицелился Демаратосу в лицо. Удар пришелся в подбородок. Что-то хрустнуло, Демаратос упал навзничь и потерял сознание. Лисандр склонился над ним. Изо рта Демаратоса тонкой струйкой текла кровь.

«Что я наделал?» — подумал Лисандр. Позади кто-то медленно захлопал в ладоши. Агесилай встал с камня, на котором сидел.

— Я впечатлен, Лисандр, — сказал он. — Ты воспользовался слабостью Демаратоса. Подобная решимость и хитрость сослужат тебе добрую службу на поле боя. Наставник часто повторял мне: «не все еще безнадежно, пока в жилах спартанца течет холодная кровь».

Агесилай бросил к его ногам кусок сушеного мяса.

Не обращая внимания на пыль, Лисандр опустился на колени, схватил кусочек свинины и запихнул его в рот, словно не было ничего вкуснее этой соленой полоски мяса, словно он никогда не ел ничего подобного. Сначала он просто жевал и глотал, но скоро понял, что снова почувствует голод, и заставил себя смаковать его.

Агесилай наклонился к Демаратосу и резко шлепнул того рукой по голове. Шлепок эхом раскатился среди гор. Демаратос простонал и, точно пьяный, открыл глаза. В них появилось разочарование, когда он увидел, что противник ест.

Лисандр сглотнул, чувствуя, как жжет в горле. От стыда от даже покраснел.

— Вот, — сказал он, отрывая кусочек мяса и протягивая его Демаратосу. — Возьми.

Не веря своим глазам, Демаратос уставился на подарок, но тут же вырвал его из рук Лисандра, опасаясь, что тот передумает.

— Спасибо, — робко произнес он. Было видно, что эти слова дались спартанцу нелегко.

Агесилай смотрел на обоих со злобой.

— Я ошибся в тебе, Лисандр. Ты не спартанец. Ты слишком мягкосердый, — он с презрением отвернулся, но Демаратос тайком улыбнулся Лисандру и тот почувствовал, что тоже улыбается. Он протянул Демаратосу руку и помог ему встать. Первый раз со дня своего появления в казарме, Лисандр стоял лицом к лицу с Демаратосом и никто из них не отвернулся.

— Возможно, у меня мягкое сердце, — пробормотал Лисандр, глядя Агесилаю вслед, — зато я издалека чую врага.

— Я тоже, — сказал Демаратос, бросив взгляд на Агесилая. — Будет лучше, если мы будем держаться вместе.

Лисандр подумал, затем кивнул, соглашаясь. Им будет легче выжить, если они станут друзьями.

Юноши последовали за Агесилаем, который уже поднимался вверх по склону. У Лисандра голова шла кругом.

«Можно ли доверять этому парню?» — спрашивал он себя. Но у него не было выбора. Придется доверять. Произошло нечто важное — что-то изменилось. И ему тоже хотелось измениться.

Когда они поравнялись с Агесилаем, тот обернулся и взглядом остановил их. Его губы искривила ухмылка, пока он смотрел на Лисандра.

— Итак, ребята, вы готовы к новому испытанию?

— Я готов, — ответил Лисандр. — Что это за испытание?

Агесилай указал вверх, туда, где по снежным склонам горы скользили густые облака.

— Его предстоит пройти там, наверху, — пояснил он.

Лисандр последовал за Агесилаем по крутой горной тропинке вверх, оставив Демаратоса собирать дрова для костра. Наверху почти не осталось зелени, кругом валялись серые камни. Среди редких сосен Лисандр снова заметил орла, величественно парившего над ними.

Когда они поднялись выше, Лисандру стало трудно дышать. Голова у него закружилась, и юноша понял, что вот-вот упадет в обморок от разреженного горного воздуха и пустого желудка. Никогда прежде он не чувствовал такой слабости.

Лисандр нашел крепкую кривую сухую палку, которая могла послужить ему тростью. Он чувствовал себя не лучше старика-илота, бродившего по селениям и выпрашивавшего еду.

Агесилай обернулся, проверяя, не отстает ли Лисандр.

— Как трогательно, — произнес он, видя, что тот с трудом поднимается по склону, тяжело опираясь на палку.

У Лисандра не хватило сил ответить.

Агесилай отвернулся и продолжил восхождение. Казалось, ничто не может утомить этого спартанца. Видно, суровое воспитание помогало ему приспосабливаться к любой обстановке.

Когда начало смеркаться, они достигли полосы снегов. То здесь, то там встречались небольшие пятачки снега, потом они сменились широкими участками обледенения. Клочья тумана окутывали тропу, превращая путников в призрачные фигуры.

Агесилай остановился и отпил из фляги. Глядя на него, Лисандр обнаружил, что оставил свой мешок внизу. Он опустил глаза: немного снега утолит жажду. Лисандр зачерпнул пригоршню.

— Не будь дураком! — обругал его Агесилай. — Разве Диокл тебя ничему не научил? Если будешь есть снег, твое тело остынет еще больше. Это верный путь к смерти.

Лисандр бросил снег и облизал влажную руку. Он заметил, что вспотевшее от подъема тело быстро остывает. Оглянувшись, он не смог разглядеть тропу, по которой они поднялись, но по тонкой струе дыма догадался, что Демаратос далеко внизу разводит костер.

Выступ горы скрыл Спарту и окружавшие ее поселения из виду. Туман снова сгустился, в лицо Лисандру ударили мелкие осколки льда. Закружились первые хлопья снега.

— Нам еще далеко? — спросил он. Спускаться им придется в темноте.

Спартанец посмотрел вверх.

— Осталось совсем немного, — ответил Агесилай и пошел быстрее.

Лисандр следовал за ним, и на душе у него становилось все тревожнее.

Снег становился все глубже. Все кругом побелело, метель хлестала их нещадно своими холодными пальцами. Тело Лисандра теряло последние остатки тепла. Половина лица у него совсем онемела. Кровь на израненных ногах застыла от сильного мороза. Подошвы прилипали к сандалиям. При каждом шаге юноше казалось, что от подошвы отрывается новая корка запекшейся крови.

Агесилай остановился, очертания его тела то расползались, то сжимались, а снег падал все сильнее, кружа в порывах ветра.

Лисандр подошел к нему вплотную.

— Это и есть то испытание? — спросил он, всем туловищем опираясь на палку.

Агесилай повернулся и смерил Лисандра презрительным взглядом. Снег припорошил его брови и волосы.

— Пора возвращаться, — сказал он. Лисандру полегчало: «Слава богам, все закончилось!»

Агесилай принялся спускаться по склону, Лисандр поковылял за ним. Спартанец обернулся:

— Куда это ты направился?

— Вы сказали, пора возвращаться, — ответил Лисандр.

Агесилай уперся рукой ему в грудь и резко толкнул. Юноша не успел опомниться, как потерял равновесие и навзничь упал в снег.

— Я сказал, что пора возвращаться мне, — заявил Агесилай. — Твое испытание только начинается. Если спустишься с этой горы до рассвета, клянусь Зевсом, убью тебя собственными руками.

Лисандр всматривался в лицо Агесилая, думая, что тот шутит.

— Вы спятили? Здесь никто не выживет!

Но спартанец уже отвернулся от него и продолжил спуск. Его смех заглушил вой ветра.

Агесилай выжил из ума! Лисандр не сомневался, что замерзнет, оставшись здесь: снег уже проникал сквозь его тунику.

Юноша с трудом поднялся. Скоро склоны окутает мрак, исчезнут последние лучи солнца, дававшие хотя бы немного тепла.

Лисандр с тревогой огляделся — он должен как-то это выдержать. Никогда прежде ему не было так холодно. Его пальцы стали багровыми и окоченели. Они почти не шевелились. Лисандр почувствовал, как им завладевает страх.

— Не теряй головы, — громко приказал он себе. — Не сдавайся!

Сквозь метель юноша разглядел вершину горы. А что если там найдется укрытие, где можно прятаться от ветра и снега? Была лишь одна возможность узнать это.

Лисандр вытащил из снега замерзшую правую ногу и сделал неуверенный шаг. Затем сделал шаг левой ногой. И начал медленно подниматься вверх.

ГЛАВА VII

Спотыкаясь и почти падая, Лисандр брел сквозь снег, его волосы потихоньку покрывались льдом. Юноша понимал, что проигрывает сражение с холодом. Горы, которыми он часто любовался будучи рабом, и которые всегда казались ему прекрасными, сейчас таили в себе смертельную опасность.

Лисандра трясло, тело болело, ребра ныли, на глазах у него выступили слезы, мгновенно превратившиеся в ледяную крошку.

— Мне нельзя останавливаться! — громко крикнул он, обращаясь к ветру и снегу.

Снег засыпал его, вокруг возникла сплошная снежная стена. Лисандр огляделся, ища место, откуда можно было осмотреть окрестности, но ничего не увидел. Он уже не чувствовал ног.

Юноша заметил, что горные вершины куда-то исчезли. Выходит, он сбился с пути. Надежды не оставалось. Надо было спускаться и немедленно. Агесилай ничего не узнает.

«Если я останусь здесь, — подумал Лисандр, — меня ждет верная смерть».

Он продолжил свой путь, с трудом передвигая замерзшие ноги.

Юноша не мог понять — спускается он вниз или поднимается вверх. Ему казалось, что он ступает по самому краю горы. А что если он идет прямо к обрыву? Если он его не заметит, его ждет ужасное падение вниз и чудовищная смерть.

Утопая по колено в глубоком снегу, Лисандр сделал еще несколько шагов и понял, что не знает, где находится. Он чувствовал, как ледяной холод сжал его сердце. Руки совсем одеревенели.

— Помогите! — невнятно крикнул он онемевшими губами. — Помогите!

Ответа не последовало. Снег поглотил звук, приглушил его голос, точно подушка, которой придавили лицо.

Лисандр сделал еще шаг. Снег не выдержал его веса, и белая поверхность поддалась — юноша по пояс провалился вниз.

Снег и лед давили на него со всех сторон. Пытаясь выбраться, Лисандр заметил, что утрамбованный снег теплее ледяного ветра, и вспомнил кое-что из своего прошлого. Как-то он сидел с матерью у огня, и та рассказывала ему разные истории. Что она там говорила про путников, затерявшихся среди снегов?

Лисандр заметил, что даже соображает с трудом. Веки закрывались, его охватывала сонливость. Он приказывал телу двигаться, но оно не слушалось. Юноша потряс головой, пытаясь собраться с мыслями и вспомнить лицо матери, но мозг словно сковало холодом.

Что же говорила мать? Путники выживали, проделывая в снегу отверстия и пустоты, чтобы укрыться от ветра.

«Они хоронили себя заживо?» Конечно, это неправда.

Глаза Лисандра закрывались. Сделав усилие, он приказал себе проснуться. Теперь холод донимал его не так сильно, хотя тело безудержно тряслось, а зубы стучали. Если бы он мог немного поспать, он бы накопил сил…

Лисандр потряс головой.

«Нет! — приказал он себе. — Нужно бодрствовать». Он пытался еще раз позвать на помощь, но его голос прозвучал еще слабее.

В памяти всплыли слова матери: «Похоронить себя заживо». Они что-то означали.

«Похоронить себя…»

Лисандр окоченевшими руками подгреб снег к себе. Он утрамбовывал его, работая настолько быстро, насколько позволяли окоченевшие пальцы. Вокруг, точно обезумевшая флейта, свистел ветер.

— Поторапливайся, — громко приказал он себе. — Не опускай руки.

Лисандр прижался к снежным стенам. Из последних сил он обложил снегом голову, оставив небольшую щель для воздуха.

Свист ветра стал глуше. Теперь ему ничто не угрожает. Телом он ощущал влагу, но дрожь проходила. Сквозь отверстие Лисандр видел, как среди гробовой тишины падают крупные хлопья снега, заметая толстый слой льда.

Он старался дышать равномерно. Неужели эта неглубокая могила спасет его? Юноша не смел шевельнуться, опасаясь потревожить снег и обрушить его себе на голову. Правда, ему удалось прижать ладонь к груди в том месте, где раньше покоился Огонь Ареса.

Амулета при нем не было, но Лисандр ощущал его силу. Он сжал в пальцах воображаемый драгоценный красный камень.

«Ты выстоишь, — твердил он себе. — Эту ночь ты продержишься».

Подняв голову, Лисандр заметил, что облака расходятся, обнажая клочья ночного неба. На нем мерцали звезды.

Он так ослаб, что не мог шевельнуться, перед глазами плыли круги, он то видел, то не видел, веки окутывала тяжесть. Лисандр не знал, сулит ли ему гибель надвигавшийся сон.

Однако в небе творилось нечто странное. Казалось, прямо над ним на небосводе в такт с биением его сердца движется созвездие, становясь все ярче. Юноша видел, как сверкающие звезды устремились друг к другу, образовав кольцо, которое вытянулось в овал. Лисандр подумал, что это, наверное, сон, но созвездие превратилось в лицо.

Он не испугался. Он знал, кому оно принадлежит.

— Отец, — сорвалось с его потрескавшихся губ. Хотя юноша никогда не видел своего отца Торакиса, он тут же узнал его. — Отец, помоги мне, — прошептал он.

Лицо замерцало и улыбкой подбодрило его.

Тело Лисандра наполнило тепло. Снег перестал быть его врагом, в венах забурлила кровь. Отец оберегал его.

Лисандр сомкнул глаза и оказался в объятиях Гипноса, бога сна.

Юношу разбудил проникавший сквозь веки теплый оранжевый свет. Он открыл глаза. Над ним сверкало радужно-голубое небо. Он выдержал! Радость сменилась страхом, когда юноша понял, что попал в ловушку и не может пошевелиться.

Под снегом руки казались тяжелыми, точно их сделали из железа. Лисандр напряг все тело, его сердце громко стучало. Снег поддался лишь самую малость, и он застыл, ощущая свое поражение. Пальцы еле шевелились. От усилий Лисандр тяжело дышал, но не сдавался. Он стал ритмично двигать рукой, и снег вокруг него начал таять.

Тупая, но приятная боль пронзила конечности Лисандра. Ему удалось вытащить руку, и он принялся отбрасывать от себя снег слой за слоем.

Высвободившись, юноша засмеялся от радости.

— Я жив! — крикнул он. — Я жив!

Его голос эхом разнесся в тихом утреннем воздухе.

Лисандр выпрямился, стряхнул прилипшие к одежде снежные комья, и как раз в это мгновение из-за горизонта появилось солнце, начав согревать его одеревеневшие и болевшие конечности.

Небо светлело, вокруг царила тишина, и все покрывал чистый белый снег. Юноша огляделся, пытаясь определить, где находится. Тропинка, если она и существовала, исчезла под снегом.

Ему не терпелось быстрей спуститься. Что скажет Демаратос, когда снова его увидит? Интересно, Агесилай рассердится? Лисандру было все равно. Его смех эхом прокатился по склону горы.

Он начал спуск, снег скрипел под ногами при каждом шаге. Кровь постепенно согревала его ноги. Крик, донесшийся сверху, заставил юношу поднять голову. Одинокий орел парил в воздухе, широко раскинув крылья. Лисандр никогда еще не оказывался столь близко к богам. Орел развернулся и исчез за склоном горы.

Спотыкаясь, Лисандр побежал вниз. Чтобы замедлить спуск, он цеплялся за низкие ветки, и на него сыпался снег, но это его больше не тревожило.

Над его головой снова показался орел, словно указывая путь вниз.

— Ты следишь за мной? — радостно воскликнул Лисандр.

Когда снег стал более рыхлым, юноша заметил знакомую тропинку.

Пробираясь среди деревьев и камней, Лисандр сильно устал. Ноги слабели, он шел с трудом. Однако радость спасения придала его уставшим конечностям дополнительные силы.

Агесилай уж точно не ждет его возвращения, в этом Лисандр нисколько не сомневался. Действительно ли он видел отца этой ночью, юноша не знал, но что-то дало ему возможность выжить. Он остановился, откинул голову и взглянул в чистое голубое небо с едва заметными облачками.

Орел все еще кружил. Затем, издав прощальный крик, огромная птица поймала воздушный поток и вознеслась на вершину горы.

Лисандр прикрыл глаза рукой, защищаясь от утреннего солнца и наблюдая за ней. Друг, сопровождавший его в горах, исчез. Но он уже не чувствовал себя одиноким.

«Мне грозила смерть, но я выжил», — произнес Лисандр мысленно. Затем широко раскинул руки, словно собираясь обнять новый день, и крикнул:

— Я выдержал испытание!

ГЛАВА VIII

Когда Лисандр свернул к стоянке, Агесилай куском кремния затачивал конец самодельного копья. Услышав, как треснул сучок под ногой юноши, Агесилай вскочил, замахнувшись, и раскрыл рот от удивления. — Кто там? — крикнул он. Остановившись, Лисандр подождал, пока Агесилай сообразит, что вернулся тот мальчишка, которого он бросил в горах на верную смерть.

Спартанец сжал губы, и его зеленые глаза обрели жесткое выражение.

— Ты вернулся, — произнес он изумленно, опуская копье.

— Я спрятался в снегу, — ответил Лисандр.

Из пещеры вышел Демаратос. Он бросился к Лисандру и хлопнул того по спине.

— Ты выдержал! — улыбнулся он. — Агесилай говорил, что тебе не миновать смерти!

— Что ж, я ушел от нее, — сказал Лисандр, пристально глядя на Агесилая.

— Надеюсь, ты ночью хорошо выспался? — ухмыльнулся сопровождающий.

— Да, — ответил Лисандр. — Построить укрытие в снегу было нелегко, но я справился.

— Возможно, ты не столь бесполезен, как утверждает твой наставник. Как бы то ни было, это очень кстати. Ты увидишь, как Демаратос завершит свое испытание. Ниже по склону живет стадо коз. Я наткнулся на их помет. Демаратос голыми руками поймает нам несколько козочек к завтраку, — заявил Агесилай.

— Запросто, — ответил Демаратос, распрямляя плечи. — Мне нетрудно.

Лисандр нырнул в открытую пещеру и достал свой мешок. Он вытащил из него флягу с водой и отпил большой глоток. Но тут же подавился и сплюнул, воскликнув:

— Вода соленая! — стирая с губ тонкие нити слюны, юноша нахмурился, не ожидая такого подлого удара после целой ночи страданий.

Демаратос открыл свою флягу и, попробовав воду на вкус, с отвращением выплюнул ее.

— Небольшой подарок от Диокла, — засмеялся Агесилай. — Он позаботился о том, чтобы испытание не показалось вам слишком легким. Приступаем к делу. Козочки, наверно, еще не проснулись.

Лисандр и Демаратос обменялись взглядами. Какой смысл было злиться на Агесилая — они все равно с ним не справятся! К тому же именно ради этого их отправили в горы — чтобы подвергнуть испытаниям, каких они еще не видели.

Все трое начали спускаться по склону. Агесилай взял с собой копье. Лисандр никогда не испытывал такого голода и жажды. Он уже ощущал запах жареного мяса.

Один за другим они вошли в чащу. Лисандр заметил кучки свежего помета. Вдруг Агесилай остановился.

— Я не вижу никаких… — заговорил Демаратос, но Агесилай приложил палец к губам.

Впереди Лисандр расслышал шорох — к ним кто-то приближался. Юноша почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом, а сердце забилось сильней.

— За мной! — прошипел Агесилай.

Все трое двинулись вперед. Они вышли к сумрачной опушке и спрятались за кустарником остролиста.

Сначала Лисандр ничего не заметил, но вдруг в дальнем конце открытого пространства что-то шевельнулось. Там лежала толстая ветка, а за ней кто-то искал еду.

Агесилай копьем указал на Демаратоса, затем на опушку.

— Это твоя добыча! — прошептал он. Демаратос кивнул, вышел из укрытия и по краю опушки осторожно стал приближаться к козе. Лисандр напряженно следил за ним.

«Не подведи нас», — молился он. Если они не раздобудут еды, можно считать, что смерти им не миновать. Шорох прекратился.

«Давай же, — молил Лисандр. — Пока добыча не убежала».

Раздалось свирепое рычание, и Демаратос вскрикнул от испуга. Из листвы выскочила приземистая тварь с черной шерстью — дикий кабан!

По обе стороны его челюсти выступали короткие желтые клыки, красные глаза свирепо горели.

Через опушку кабан устремился на Демаратоса. Животное врезалось ему в ноги и повалило на землю. Сделав полукруг, кабан снова ринулся на Демаратоса и в считанные мгновения оказался на нем, утробно рыча.

Заслышав отчаянные крики Демаратоса, Лисандр вздрогнул.

— Помогите мне! — просил Демаратос. — Пожалуйста, помогите!

Лисандр посмотрел на Агесилая. Тот оперся на копье и широко улыбался.

— Сделайте же что-нибудь! — крикнул Лисандр.

Демаратосу удалось сбросить с себя кабана. Он попытался отползти в сторону, но зверь и не собирался отступать. Он схватил зубами ногу Демаратоса, тот вскрикнул от боли и упал. Лисандр знал, насколько опасны дикие кабаны, — он помнил ужасно изуродованное лицо Солона.

Если он не поможет Демаратосу, тот погибнет. Лисандр набросился на Агесилая и вырвал из его рук копье, которое тот держал не очень крепко.

— Эй, стой! — приказал ему спартанец. Лисандр не послушался. Он ринулся к кабану, прицелился и вонзил копье животному в бок. Кабан взвизгнул и тут же отступил. Древко копья вырвалось из рук Лисандра, когда кабан бросился прочь, по дороге дважды обернувшись, и скрылся в кустах.

Шатаясь, Демаратос поднялся на ноги. Руки, которыми он защищался от зубов кабана, были в крови, туника изорвана в клочья. Кровь текла по его ноге там, куда животное запустило свои зубы. Лицо Демаратоса побледнело от страха. Он снова чуть не упал, но Лисандр поддержал его.

— У меня не получилось, — сказал Демаратос, избегая смотреть Лисандру в глаза.

— Зато ты остался жив, — ободрил его Лисандр.

— Только благодаря тебе, — ответил Демаратос. — Ты спас мне жизнь.

— Да, но он потерял мое копье и упустил кабана! — закричал Агесилай. — Больше не смей брать мое оружие!

И покинул опушку.

Продолжая спускаться по склону, они вышли из леса на плоскогорье. От открывшегося вида у Лисандра перехватило дух — вдали лежала Спарта: пять городков и окружавшие их поселения, где илоты влачили свое жалкое существование. Здесь, в горах, где у них не было ни красных плащей, ни оружия, не имело значения, спартанец ты или илот. Стихия природы не делала между ними различий.

Лисандр был весь покрыт грязью и ссадинами. Туника на нем разорвалась, живот от голода сводили судороги. Без еды и воды все они были равны. Не имело значения, спартанец ты или раб, — важно было, как ты поведешь себя в этих обстоятельствах. Этому Лисандра научил Огонь Ареса.

Демаратос споткнулся и упал на колени. Его начало рвать. Лисандр опустился рядом и, успокаивая Демаратоса, положил ему руку на спину.

— Оставь его, — приказал Агесилай. — Он нас задерживает.

Лисандр взглянул на своих спутников. И Агесилай, и Демаратос выглядели ужасно — щеки у них провалились, под глазами выступили черные круги. Он знал, что сам выглядит не лучше. Трудно было не обращать внимания на голод, который грыз их внутренности.

— Так больше продолжаться не может, — заявил Лисандр. — Если мы не найдем еду, то умрем голодной смертью.

— И что же ты предлагаешь сделать? — спросил Агесилай.

Лисандр посмотрел вниз, в сторону поселения илотов, где осталась его лачуга. Он вспомнил, как они с матерью ели тушеную чечевицу и черствый хлеб.

Агесилай, подойдя ближе, тоже взглянул на поселение.

— Настоящий спартанец точно раздобыл бы нам еду, — сказал он Лисандру на ухо. — Спорю, там найдется сыр, а может, и мясо.

— Я не могу красть у илотов — у них и так почти ничего нет, — ответил Лисандр. Однако почувствовал, что в его сердце вкрадывается сомнение. Мог ли он пойти на такой шаг?

Он и его спутники были на грани голодной смерти.

— Не можешь или не будешь? — спросил Агесилай и сплюнул. — Теперь ты спартанец, не забывай об этом. Рабы обязаны отдать все, что у них есть. Как ты думаешь, из тебя получится хороший вор?

Живот Лисандра ответил за него, издав громкое урчание.

— Я так и думал, — сказал Агесилай.

— Прошу тебя, Лисандр, — взмолился Демаратос. Он еще прихрамывал, припадая на покалеченную кабаном ногу. Оторвав кусок туники, он перевязал им рану. — Тебе ведь не надо красть много. Ровно столько, чтобы хватило на троих.

Лисандр снова взглянул на поселение. Демаратос был прав. Илотам жилось не сладко, но сейчас им было голоднее.

— Хорошо, — согласился он и двинулся в сторону поселения. Агесилай и Демаратос шли следом.

Если по-другому еды не достать, Лисандр пойдет на воровство.

«Только не требуйте, чтобы я гордился собой», — подумал он.

Лисандр вспомнил о видении, которое явилось ему в горах. Стал бы отец сейчас гордиться им? Он не был в этом уверен.

К полудню они достигли края поселения. С небольшого откоса Лисандр оглядел местность. В поселке было всего несколько человек. Остальные, похоже, работали в поле. Несколько женщин присматривали за детьми, игравшими на маленьком лугу близ крайних домов. Пожилая женщина мыла овощи в ведре с грязной водой.

Лисандр вспомнил, когда был здесь последний раз — в ту ночь, когда пороли Тимеона. Вспомнил он и спину друга, покрытую ранами там, куда приходились удары плети, его стоны от нестерпимой боли, а еще, как при каждом ударе смеялся Диокл… Он попытался отогнать эти воспоминания.

— Тебя не должны заметить, — наказывал Агесилай. — Спартанец крадет, но никогда не попадается.

— Ждите меня здесь, — ответил Лисандр. — Я скоро вернусь.

Он начал спуск, удаляясь от спутников.

— Ползи, собака, — зашипел Агесилай. Лисандр опустился на живот и пополз змеей, все время настороженно глядя перед собой. Его мучил стыд.

Приближаясь к лачугам, он почувствовал запахи готовящегося завтрака. Ему просто нельзя было вернуться с пустыми руками.

Две старые женщины во дворе стирали одежду, выливая воду в сточную канаву, и тихо о чем-то разговаривали. Он обогнул их и прокрался на другую тропинку. Вдруг Лисандр понял, где оказался.

На балке над низкой дверью лачуги, стоявшей впереди, были нарисованы символические ритоны — рога, заполненные зерном, — они служили талисманом, приносящим богатый урожай с полей.

Эту дверь он видел сотни раз. Это лачуга Тимеона. Лисандр вспомнил последний раз, когда видел друга — кровавые полосы на его спине, — и почувствовал жуткую боль. Он прижался к стене, но потом вышел из своего укрытия. Прятаться не имело смысла.

Когда Лисандр, спотыкаясь, вышел на улицу, он не услышал шума, какой обычно стоял в поселении.

Дверь манила его, ноги сами несли его к лачуге.

«Может, Тимеон там», — подумал он.

Лисандр ступил на низкий порог. Впервые за многие дни чувство голода исчезло, и его охватило спокойствие.

Как давно это было, когда он, прежде чем идти в поле, заглядывал к другу. Так много произошло, и ничего уже нельзя вернуть назад…

Лачуга Тимеона была просторнее комнаты, которую Лисандр делил с матерью. Оба родителя Тимеона были живы, и еще у него была младшая сестра София.

Внутри все лачуги были почти одинаковы — в одном конце стоял очаг, а перед ним низкая скамейка. Две спальни разделял занавес, в них можно было пройти под аркой из грубого дерева. У дальней стены Лисандр заметил куль с овсом, пару луковиц и еще несколько горшков. Наверно, в них был мед или оливки. Два каравая хлеба были завернуты в ткань, с крючка свисала низка чеснока. Воздух наполнял густой аромат диких цветов.

— Тимеон? — шепотом позвал он. Никто не отозвался.

Лисандр осторожно прошел в спальню и остановился. Здесь запах был более сильным.

У основания стола на козлах мерцали две свечи, а в чаше горело масло. На столе лежало что-то, завернутое в саван. По изгибам и складкам савана Лисандр догадался, что это тело.

Лисандр приблизился к столу и взял саван за угол.

— Предатель, — произнес чей-то голос позади. Лисандр обернулся, его сердце громко забилось. Под аркой стояла мать Тимеона.

— Гекуба? — вымолвил он.

— Как ты посмел войти в мой дом после того, что сделал? — гневно спросила женщина, дрожа всем телом.

По коже Лисандра забегали мурашки. Кто завернут в этот саван? Почему мать Тимеона называет его предателем? Истина стала просачиваться в сознание Лисандра, точно стая крыс через порог.

Отвернувшись от Гекубы, он отодвинул саван.

Глаза, когда-то излучавшие столько радости, были закрыты, кожа побледнела, напоминая воск. Лицо больше не озаряла улыбка. Это был Тимеон.

ГЛАВА IX

Лисандру стало плохо, он опустился на колени. Тимеон, его лучший друг с тех времен, как он сам учился ползать, умер. Ему было всего четырнадцать.

Лисандр вспомнил глаза Тимеона, отражавшиеся в поилке для скота, и тяжелую плеть в своей руке.

Лисандр повернулся к Гекубе. Та стояла, скрестив руки на груди. Он подполз к ней и ухватился за кайму ее платья.

— Пожалуйста, — взмолился он. — Пожалуйста, простите меня. Меня вынудили так поступить. Тимеона… тоже заставили. Я не хотел причинять ему боль. Как же он мог умереть? Это спартанцы…

— Ты сам теперь спартанец, — отрезала Гекуба.

Лисандр поднял голову и посмотрел ей в глаза. Женщина плотно сжала бледные губы.

— Нет, — ответил Лисандр. — Вы не понимаете. Тимеон был мне другом. Я все еще илот. Я только…

— Неужели илот мог такое сделать? — прервала его мать Тимеона. Она высвободилась из рук Лисандра и подошла к столу. Грубо сорвав саван, она обнажила верхнюю часть тела сына, которое почти светилось в полумраке.

Лисандр тут же заметил кое-что. Возле трех ребер, почти скрытых рукой Тимеона, на его теле зияла страшная рана.

Лисандр поднялся и подошел ближе. Гекуба молча отошла в сторону.

Лисандр осматривал рваные края раны. Ее нанесли острым предметом, возможно, наконечником копья или мечом. По урокам в казарме он знал, куда следует нанести удар, чтобы поразить насмерть. Сомнений не оставалось — каким бы оружием его ни нанесли, оно задело легкое Тимеона, а может, и сердце. Гекуба гневно нахмурилась.

— Вы же не думаете, что это сделал я? — тихо спросил Лисандр.

— Почему бы и нет, Лисандр? — отрезала она. — Ты выполняешь их приказы, как все остальные. Как марионетка. Они велят убить, и ты подчиняешься. Кто может поручиться, что ты не убьешь друга? Кто может поручиться, что не ты убил моего мальчика?

Ее лицо исказилось от горя. Гекуба снова и снова повторяла «мой мальчик», пока не разрыдалась. Женщина стала бить себя в грудь костлявыми руками.

— Прекратите! — сказал Лисандр. — Вы навредите себе.

Гекуба не слышала его. Юноша подошел к матери друга и обнял ее. Она пыталась оттолкнуть его, но постепенно перестала сопротивляться.

Она казалась ему меньше, чем была раньше, ее слезы просачивались сквозь тунику на его плече. Ее тело сотрясалось от рыданий. Лисандр понял, что сам тоже плачет.

Его горючие слезы были полны гнева и горя. Ему больше никогда не увидеть улыбки друга.

С улицы сквозь стены проникло пение мужчин-илотов. Они затянули старую песню о жнеце, собирающем золотистый урожай.

Когда оба перестали плакать, Лисандр усадил Гекубу в большой комнате.

— Мне ни за что не надо было отпускать Тимеона с тобой в казарму. Меня охватывал ужас, когда я представляла его среди такого множества спартанцев. Но ему это нравилось. Ему нравилось быть с тобой.

— Я знаю, — ответил Лисандр. — Если бы Тимеон не присматривал за мной, я бы не выдержал. — Он помнил, как друг врачевал его раны, как убеждал, что ему хватит сил продолжать борьбу. Среди остальных, включая Орфея и Леонида, Тимеон был Лисандру самым дорогим и верным другом. — Вы должны знать, что я не мог убить его. — Лисандр умолк. — Та ночь, когда учинили избиения, была безумием. Тимеон понимал, что у нас нет выбора. Спартанцы убили бы его, если бы я не подчинился. Они убили бы нас обоих.

— Они все равно убили его, — сердито возразила мать Тимеона. — Мы принесли Тимеона домой, перевязали его раны и легли спать. Но к рассвету мой сын был мертв. Должно быть, какой-то спартанец прокрался сюда ночью и безжалостно убил его. — В ее голосе снова зазвучала горечь. — Они отнимают у нас все. Наши земли, наше достоинство… даже наших детей. Мое дитя! Мое бедное дитя! Меня надо было наказывать, а не моего мальчика.

Она вдруг встала и подошла к очагу, протянув руку к оранжевым углям.

— Не надо! — сказал Лисандр, бросаясь вперед. Но он не успел, Гекуба уже сунула руку в очаг.

Но она опустила ее не в огонь. Женщина дотянулась до узкой трубы, быстро вытащила какой-то предмет, спрятанный среди покрытых сажей кирпичей, и осторожно опустила его в ладонь Лисандра. Предмет был завернут в потертую кожу.

— Что это? — спросил Лисандр, гладя в запавшие глаза Гекубы.

— Сам взгляни, — ответила она.

Лисандр откинул кожу и увидел вырезанную из ясеня поделку. Она была чуть меньше его ладони. Лисандр нежно провел большим пальцам по желобкам дерева. Он вспомнил, что Тимеон не раз доставал этот кусок дерева и осторожно что-то вырезал на нем острым кремнием. Форма этого предмета ничего не значила. В то же время она значила все. В деталях поделки чувствовалась рука Тимеона. Это была одна из тех безделушек, которую спартанцы отняли бы, если бы заметили.

— Думаю, он хотел бы, чтобы эта вещь была у тебя, — вздохнула Гекуба.

— Но тогда у вас ничего не останется на память о нем, — возразил Лисандр.

— Это неправда, — ответила мать Тимеона, сжимая его пальцы вокруг резной работы сына. — Многое мне напомнит о нем. Но самая глубокая память останется вот здесь. — Гекуба постучала по своей груди там, где находилось сердце. Пристально посмотрев на Лисандра, она заметила его жалкий вид:

— Может быть, тебе что-то нужно? Ты выглядишь не очень хорошо.

Взгляд Лисандра невольно остановился на скудных запасах продовольствия.

— Я очень голоден, — ответил он. — Мы бродим по горам, чтобы испытать свои силы. Еды там почти нет…

Гекуба указала на запасы еды у двери.

— Лисандр, бери сколько нужно. Бери все. Я не хочу, чтобы погиб еще один мальчик. После смерти Тимеона илоты проявили щедрость. Нам не придется голодать.

Лисандр устремился к двери, схватил луковицу, впился в нее зубами и сквозь грязную кожуру добрался до горького плода. Луковица показалась ему очень вкусной. Он жевал ее вместе с кожурой, наполняя рот соком, но вспомнил о приличиях.

— Извините, — сказало он. — Я уже много дней ничего не ел.

— Я вижу, — ответила Гекуба. — На улице не забудь наполнить флягу водой.

Лисандр опустил в свой мешок два горшка, чеснок и каравай хлеба.

— Перед уходом, — сказала Гекуба, подходя к нему, — попрощайся с моим сыном. Он оценил бы это.

Лисандр посмотрел в ее припухшие глаза и на мгновение вспомнил собственную мать. Юноша кивнул, перебросил мешок на плечо и вошел в комнату, где лежал Тимеон.

Там он снял саван с головы друга и коснулся его лба. Тот был холодным и гладким, словно мрамор. Его друг заслуживал лучшей участи. Трудно было поверить, что его жизнь угасла.

— Тимеон, если ты слышишь меня, — шептал Лисандр, — обещаю никогда не забывать тебя. Ты навсегда останешься моим лучшим другом.

Он накрыл саваном непроницаемое лицо Тимеона и вернулся в большую комнату.

Гекуба тихо плакала. Лисандр коснулся ее руки. Сейчас он ничем не мог помочь матери Тимеона, ничто не могло вернуть ее сыну жизнь.

Лисандр опомнился — он был здесь уже долго и не хотел, чтобы сюда явились Агесилай или Демаратос. Кто знает, что они, гонимые голодом, могли бы натворить!

— Я должен идти, — тихо сказал он. — Пожалуйста, передайте Софии от меня привет.

Лисандр направился к двери и быстро вышел из дома.

Стоял ясный морозный день. Еда, которую он нес, спасет им жизнь, но он никогда не забудет погибшего друга.

Наполнив флягу водой у поилки для скота, он доел луковицу и поднялся по склону, туда, где его ждали Агесилай и Демаратос.

Лисандр открыл мешок и показал своим спутника еду. У тех сделались большие глаза.

— Как ты раздобыл все это? — спросил Агесилай, недоверчиво глядя на юношу.

— Украл, конечно, — ответил Лисандр.

— Давайте вернемся к нашей стоянке, там и поедим, — сказал Агесилай. — Нам понадобится костер. Я распределю ваши доли.

Все вместе они направились назад. Мысль о том, что скоро он сможет поесть, придала Лисандру сил.

— Сегодня мы наедимся, — сказал Демаратос, улыбнувшись Лисандру.

— Обязательно, — подтвердил Агесилай, чуть повернув голову в их сторону. — Мы устроим пир.

Лисандр смотрел Агесилаю в спину, пока тот поднимался в гору.

Лисандр выполнил свое задание — у них появилась еда. Но он не мог забыть о людях из поселения илотов. В горах его повсюду поджидала смерть, а его друг Тимеон уже переступил ее порог.

ГЛАВА Х

Лисандр ударил кремнием по камню. Ничего не случилось.

— Ты не смог бы развести костер, даже если бы сам Прометей вручил тебе горящий факел.

Лисандр еще раз ударил куском кремния по камню.

— Давай же! — торопил Демаратос. — Я умираю с голода!

Лисандр проделал то же самое еще раз. На этот раз из камня вылетела искра и упала на мох, который он разорвал на мелкие кусочки. Вспыхнуло оранжевое пламя.

Он осторожно подложил тлеющий мох под дрова и наклонился, чтобы хорошенько раздуть огонь. Когда дрова загорелись, раздался слабый треск, становясь все громче, и вскоре языки пламени уже метались среди сложенных друг на дружку веток.

— Получилось! — воскликнул Лисандр.

Увидя, что Демаратос разводит водой овес в горшке с обитыми краями, который он подобрал на склоне над поселением илотов, Агесилай заворчал, но повесил горшок над языками пламени на раме в виде буквы «А».

Ожидая, когда закипит овсяная каша, они съели немного оливок и поджарили на костре чеснок.

Лисандр вытащил головку чеснока из огня, когда та уже начала обугливаться. Он зажал крупный зубчик между указательным и большим пальцем и выдавил его из кожицы. Едва он его раскусил, по языку разлился пряный вкус. Лисандр закрыл глаза и стал жевать: казалось, что он в жизни не ел ничего вкуснее.

Когда каша сварилась, они добавили в нее меда и стали есть руками. Демаратос жадно опускал пальцы в горшок, затем слизывал с них кашу. У Лисандра пропал аппетит.

— Ты не хочешь есть? — спросил Агесилай, набивая полный рот.

Лисандр покачал головой. Он думал о теле друга, неподвижно лежавшем в лачуге.

Агесилай и Демаратос быстро разделались с кашей, начисто вытерев остатки листьями, которые сорвали с деревьев.

Демаратос слегка промыл рану на ноге, затем потер ее пеплом из костра, чтобы не загноилась.

— Завтра продолжим путь, — сказал Агесилай. — Надо пополнить запасы воды. К югу нам встретятся реки. К тому же вас обоих ждет еще одно испытание.

Лисандру это не понравилось, но он понимал, что надо ждать наступления нового дня.

— А теперь, — предложил Агесилай, — давайте поспим немного. Костер почти погас.

Когда Лисандр устроился на земле, Демаратос, чуть прихрамывая, подошел к нему.

— Я хотел сказать тебе спасибо, — произнес он, не осмеливаясь смотреть Лисандру в глаза, — за то, что ты достал еду. Без нее я бы долго не протянул.

— Мне она тоже была нужна, — ответил Лисандр. — Здесь, в горах, мы должны помогать друг другу, — шепотом добавил он.

Демаратос кивнул, в уголках его губ заиграла улыбка.

Лисандр слышал, как оба его спутника от усталости тут же погрузились в сон. Их дыхание стало ровным.

Юноша подумал, что Демаратос не такой уж вредный, если ему не перед кем рисоваться.

Сквозь листья, прикрывавшие их убежище, юноша смотрел на мерцающие звезды. Мать все время повторяла, что звезды — это глаза умерших, не закрывающиеся даже в темноте. Увидев прошлой ночью образ своего отца, он подумал, что она, наверно, права. Неужели его мать тоже смотрит с небес на землю? Гордится ли она Лисандром или стыдится его? А как бы чувствовал себя его отец, следя за поведением сына во время испытания?

Ему в голову пришла леденящая сердце мысль: наверно, Тимеон тоже следит за ним. Он понимал душу Лисандра лучше, чем кто-либо другой. Тимеон был рядом с ним во время обучения в казарме, подбадривал его в трудное время. Но понялбы он его сейчас?

С этой мыслью Лисандр погрузился в тревожный сон.

Лисандр проспал до рассвета. Когда он проснулся, Агесилай стоял у входа в их убежище и смотрел в южном направлении.

— Я ждал, когда вы оба проснетесь, — сказал он. — Впереди у нас долгий день. Сначала разомнем ноги.

Они доели хлеб и мед, оставшиеся с вечера. Затем тронулись в путь, ориентируясь по очертаниям гор, пока на востоке поднималось солнце.

Впервые горы не вселяли в Лисандра ужас. Набив живот едой, он обрел надежду. Они продержались целых четыре дня, благодаря природному инстинкту и ловкости. Лисандр уже представлял, как вернется в казарму, снова увидит Орфея и Леонида. Ему хотелось знать, чем они сейчас занимаются.

На пути им изредка встречался какой-нибудь заяц, пушистый хвост которого тут же исчезал в норе, и прыгавшие по деревьям рыжие белки. Заслышав их, птицы тут же покидали ветки и устремлялись к небу.

Здесь они не охотились: видно, Агесилай, решил преодолеть как можно большее расстояние. Он быстро шагал впереди, иногда переходя на медленный бег.

Когда день перевалил за половину, Демаратос шел в ногу рядом с Лисандром. Он по-прежнему чуть прихрамывал, а повязка на его ране почернела от пыли и крови.

— Как ты думаешь, куда он нас ведет? — спросил Демаратос. — До Спарты еще целый день.

— Не знаю, — ответил Лисандр. — Но это последний день. Не сомневаюсь, впереди нас ждет трудное испытание.

Вскоре до Лисандра донеслось журчание воды, он вспомнил, что его мучит жажда. Воду, которую он набрал в поселении, приходилось пить маленькими порциями, а ему не терпелось смыть с себя всю грязь.

— Я почти скучаю по Диоклу, — пошутил Демаратос, и Лисандр невольно рассмеялся.

Шедший впереди Агесилай остановился.

— Что здесь смешного? — с угрозой спросил он. — Настало время последнего испытания — вам придется доказать, как вы умеете охотиться. Нас ждет рыба, птица и зверь. До того, как вернуться в Спарту, вам надо будет поймать каждого. Скоро мы будем у реки.

— Я умею ловить рыбу, — похвастался Демаратос. — Меня научил этому отец, когда я был еще ребенком.

— Но как тебе это удастся? — спросил Лисандр. — У нас ведь нет ни удочки, ни крючка…

— Скоро увидишь, — ответил Демаратос.

Они вышли к камням у края небольшой долины. Далеко внизу вилась лента реки. Она текла стремительно. В некоторых местах вода шумно кружилась, образуя гребни белой пены, или же скользила по гладким камням. Кое-где река образовывала глубокие заводи, и сквозь чистую воду Лисандр разглядел дно.

— Смотрите! — крикнул Демаратос. — Рыба! Ее там много!

Он оказался прав. Даже не спускаясь вниз, Лисандр заметил несколько черных и блестящих рыбин, застывших среди сильного течения.

Демаратос направился вниз по склону, разбрасывая мелкие камни и поднимая пыль. Лисандр последовал за ним. Будь у них сеть, и то поймать эту рыбу было бы нелегко. Река была быстрой и течение могло любого сбить с ног.

Вскоре они спустились к реке. Вода здесь была довольно спокойной. Лисандр присел и, зачерпывая прохладную воду большими горстями, стал лить ее себе в рот, а потом смочил водой голову и шею, смывая грязь. Напившись вдоволь, он принялся наполнять флягу водой.

— Не теряйте времени, — крикнул Агесилай. — Вы должны выполнить свое задание. Приступайте!

Лисандр и Демаратос стояли на берегу. В заводи между двумя плоскими камнями собралось несколько рыбин. Они застыли на месте, повернув носы по течению.

— Видишь вон ту толстую слева, — сказал Демаратос, показывая пальцем. — Она моя!

— Что ж, поймай ее, — буркнул Агесилай, скрестил руки на груди и ухмыльнулся.

Демаратос медленно пошел вверх по берегу, а потом присел, не отрывая глаз от рыбы.

Лисандр вспомнил, как наблюдал за ним на площадке для тренировок, когда Демаратос подбирался к сопернику.

Спартанец достиг верхней части отрезка реки, где из воды выступали несколько крупных валунов, потом снял сандалии и забрался на один из них. Один неверный шаг — и его подхватит сильное течение: внизу по острым камням, кружа и пенясь, стремительно бежала вода.

Лисандр хотел крикнуть, чтобы Демаратос ступал осторожно, но побоялся спугнуть рыбу. Агесилай встал рядом с Лисандром.

— Ему следует быть осторожнее, — заметил сопровождающий, — иначе он станет кормом для рыб.

Демаратос перескакивал с одного камня на другой, вытянув руки, чтобы удержать равновесие. Последний камень был дальше остальных, и он не мог до него добраться, не опустив ногу в воду.

«Ищет твердую опору», — подумал Лисандр.

Когда обе ноги спартанца оказались в воде, Лисандр заметил, что костяшки пальцев, которыми тот держался за камень при спуске, побелели. Демаратос, резко оттолкнувшись, уцепился за следующий камень. Но тут его ноги поскользнулись, и юноша невольно вскрикнул.

— Ну, что я говорил, — хмыкнул Агесилай.

Демаратос вцепился в камень и снова нашел опору под ногами. Лисандр заметил, как от напряжения дрожат его руки.

Опасность миновала, Демаратос благополучно добрался до середины реки и встал на колени на плоском камне, чуть выступавшем над порогами. Потом медленно опустил руки в воду, пристально смотря вниз.

— Это уже смешно, — буркнул Агесилай. Лисандр поднялся выше по берегу, чтобы ему было лучше видно. Крупная рыба по-прежнему стояла на месте, почти не двигаясь, и лишь чуть шевелила хвостом.

«Почему она не уплывает?» — удивился Лисандр. Ведь не могла же рыба не видеть, что Демаратос вот-вот ее схватит?

Лисандр не заметил, как руки Демаратоса оказались под рыбой. Затем он на какое-то время замер.

Лисандр невольно задержал дыхание. Со лба Демаратоса скатилась капля пота и упала в воду. Даже Агесилай подошел ближе, наблюдая, что происходит.

— Чего он ждет? — спросил Лисандр. — Почему не хватает рыбу?

— Не знаю, — хрипло ответил Агесилай. — Он глупее афинянина, если думает, что она сама прыгнет ему в руки.

Вдруг Демаратос выдернул руки из воды. В воздухе сверкнуло что-то серебристое — рыба вылетела из воды, закружилась высоко над рекой и приземлилась на берегу рядом с Лисандром. Пятнистая форель забилась о землю и застыла, только рот у нее открывался и закрывался.

Демаратос издал радостный вопль.

— Я же говорил, что умею ловить рыбу! — прокричал он. — Я же вам говорил!

— Как тебе это удалось? — спросил Лисандр.

— Я щекотал ее, — ответил Демаратос. — Щекотка действует на нее как гипноз, рыба прямо в воде засыпает. — Постойте! Я вижу еще одну. Она в два раза больше той!

Демаратос снова встал на колени и опустил руки в воду. Лисандр видел не все — в воде рыба казалась черной тенью. Двух рыбин для них было бы вполне достаточно.

На этот раз Демаратос щекотал рыбу дольше прежнего — Лисандр догадался, что он действует наверняка. Затем столь же резким движением юноша руками выбросил рыбу на берег. Форель засверкала в лучах солнца. Она оказалась длиннее предплечья Лисандра.

Когда Демаратос вытаскивал рыбину из воды, та выскользнула у него из рук. Он выдернул ее слишком рано — та еще не уснула. Демаратос резко наклонился, пытаясь поймать добычу, и свалился в стремительный поток.

— Нет! — вскрикнул Лисандр. Но было уже поздно. Демаратос исчез под водой.

ГЛАВА XI

На поверхности воды показалась голова Демаратоса.

— Помогите! По… — крикнул он и снова пропал.

Лисандр приготовился прыгнуть за ним, но течение унесло Демаратоса слишком далеко. Лисандр с Агесилаем бросились бегом вдоль берега.

Демаратос оказался у самой большой заводи, течение несло его к порогам, где вода стремительно кружила среди мелких камней. Его тело быстро исчезло у края порогов.

— Плыви к берегу! — крикнул Лисандр, видя, что положение становится безнадежным — течение было слишком сильным.

Демаратос отчаянно пытался зацепиться за берег, но мшистые камни были скользкими от водорослей, и руки Демаратоса не могли схватиться за их гладкую поверхность.

Лисандр встал коленями на камень и протянул руки.

— Сюда, Демаратос!

Демаратос вытянул руку, но не сумел воспользоваться помощью Лисандра. Он уже не кричал, Лисандр заметил его искаженное от страха лицо: течение несло спартанца вниз.

Лисандр вскочил на ноги. Впереди него Агесилай добрался до плакучей ивы, стройные ветки которой опускались в воду, и что-то отстегнув с пояса — это был нож, — быстро срезал одну из них.

Демаратос барахтался среди мощного течения.

Агесилай вскочил на валун и протянул ему ветку.

— Демаратос! — заорал он. — Хватайся!

Демаратос протянул руку.

«Ну, хватай же, — приказывал Лисандр. — У тебя получится. Только подальше протяни руку».

Демаратос вцепился в ветку. Агесилай лежал на животе, и сдвинуть его было невозможно. Демаратосу оставалось лишь подтянуться к берегу. Но Агесилай не помогал ему.

«Почему он не тащит ветку на берег?»

— Тащите его! — закричал Лисандр, но вдруг заметил, что Агесилай улыбается. Сопровождающий понемногу выпускал ветку из рук.

— Не надо! — крикнул Лисандр. Река снова завладела Демаратосом.

— Что вы делаете? — громко крикнул Лисандр.

Агесилай рассмеялся:

— Не лучше ли тебе отправиться следом за ним? Как ты думаешь?

Лисандру захотелось ударить спартанца прямо в лицо. Но если они не сумеют вытащить Демаратоса из воды, он либо утонет, либо размозжит голову о подводные камни.

Лисандр бросился вниз по берегу и крикнул Демаратосу:

— Ложись на спину. Плыви ногами вперед, так ты защитишь голову.

Он видел, что Демаратос не без труда воспользовался его советом. Если он столкнется с чем-либо, основной удар придется на ноги. Лучше сломать или поранить ногу, чем повредить голову.

Демаратос пытался что-то сказать, махая руками, но Лисандр не разобрал ни слова. Ему удалось расслышать лишь одно — «мост».

Он взглянул вперед — в тридцати шагах ниже по течению возвышался небольшой деревянный мост, перекинутый через реку в самом узком месте.

Лисандр сорвался с места. Он бежал, не обращая внимания на кустарник и колючие ветки. Его ноги разъезжались в грязи. Он добрался до моста раньше Демаратоса.

Под досками русло реки сужалось, а дальше вода срывалась вниз, образуя водопад, высотой в рост пяти человек. Внизу была мелкая заводь с острыми камнями. Если Демаратоса унесет туда, то у него почти не будет надежды выжить. Спартанец разобьется, его просто разорвет на куски.

— Лучше поторапливайся и помоги другу! — крикнул Агесилай, стоя выше по течению.

Лисандр лег на грудь и потянулся к воде. Но он не доставал до нее на длину руки. Надо было опуститься ниже!

Но сделать это можно было лишь одним способом. Зацепившись ногами за деревянные столбы на другом конце моста, Лисандр опустил вниз верхнюю часть тела, удерживая свой вес лодыжками.

Лицо Демаратоса исказилось от ужаса. Он принялся отчаянно грести против течения, но оно было слишком мощным и оттащило его еще дальше.

У Лисандра была всего одна попытка. Когда Демаратос приблизился к нему, он перегнулся через край моста как можно ниже и вытянул руки. Демаратоса вынесло прямо на него. Лисандр ухватил его под мышки и сцепил пальцы рук.

Его тут же потянуло за Демаратосом, он еле удержался ногами за столбы. Мышцы пронзила боль.

— Не отпускай меня! Не отпускай меня! — рыдал Демаратос. Вода била ему прямо в глаза.

Лисандр потянул Демаратоса к себе, частично вытащив его из воды. Спина Лисандра испытывала огромное напряжение. Казалось, у него оторвутся руки. Демаратос мог только держаться, у него не было сил, чтобы подтянуться. Ноги Лисандра напряглись, его тело скользнуло ближе к воде. Он знал, что не сможет оставаться в таком положении долго.

— Мы должны действовать вместе, — перекричал он шум воды.

Демаратос изо всех сил оттолкнулся ногами. Лисандр стиснул зубы и потянул его на себя. Сначала у него ничего не вышло, но вдруг Демаратос высунулся из воды, продолжая бить ногами.

Лисандру стало чуть легче, появилась надежда. Они сумеют спастись.

Лисандр снова потянул Демаратоса на себя. Его руки и ноги едва выдерживали боль. Демаратосу удалось вцепиться в край моста. Лисандр обхватил его за пояс и втащил на мост.

У них получилось!

Лисандр перевернулся на спину, а рядом Демаратос с трудом ловил губами воздух.

— Может, хватит бездельничать? — спросил Агесилай. Он небрежно подошел и встал рядом с ними.

— Я мог погибнуть! — возмутился Демаратос. Он хотел схватить Агесилая за ноги, но промахнулся и упал на мост.

— Я знал, что Лисандр обязательно спасет тебя. Во всяком случае, вам все равно надо было искупаться, — Агесилай потряс рыбиной, — шевелитесь, давайте съедим твою рыбу и тронемся в путь.

Лисандр и Демаратос промокли до нитки. Они шли к берегу, неся по охапке хвороста.

— Жду не дождусь, когда рассчитаюсь с ним, — сказал Демаратос. Черные волосы слиплись у него на голове.

— Будь осторожен, — предупредил Лисандр. — У него есть нож.

— Что? — спросил Демаратос. — Нам не разрешено брать с собой оружие.

— Я видел, как он достал нож, чтобы отрезать ветку.

— Какой мошенник! — воскликнул Демаратос.

Когда оба достигли берега, Агесилай ножом затачивал палку.

— Разведите костер! — приказал он. — Уже почти полдень, а мы еще не приступили к сегодняшнему заданию.

Пока Демаратос раскладывал сухие листья и куски коры, Лисандр достал свой кремень. Агесилай разложил рыбу на камне, разрезал ее пятнистый живот, вытащил потроха и выбросил их в кусты. Лисандр разжег огонь.

Агесилай промыл рыбу на берегу реки, потом взял заточенную палку, насадил на нее рыбу и стал держать ее над маленьким огнем.

— Мне показалось, нам было приказано выжить, рассчитывая на свой ум и ловкость, — сказал Лисандр. — Как у вас оказался нож?

— Я всегда беру его с собой, — ответил Агесилай.

Тогда зачем было его прятать? Рыба быстро подрумянивалась над костром, на ней появилась корка.

— Благодаря этому ножу я стал членом Криптии, — ответил Агесилай.

Демаратос оживился.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил он. Агесилай повернул рыбу другой стороной.

— Я почти достиг необходимого для этого возраста, но сначала надо было пройти испытание, — объяснил он.

— Что за испытание? — спросил Демаратос.

Агесилай широко улыбнулся:

— Полагается совершить три убийства. Если попадешься, значит, ты не выдержал испытания.

У Лисандра не было настроения слушать про Криптию, и он отошел к берегу.

— Вы кого-то… убили? — услышал он следующий вопрос Демаратоса.

Агесилай фыркнул.

— Конечно. Этим самым ножом.

Лисандр развернулся и увидел в солнечных лучах в руках Агесилая нож. Лезвие было тусклым и истертым, не длиннее расстояния от запястья Лисандра до кончика пальца. Оно было широким у основания и, изгибаясь, заострялось в самом конце. Ручка была сделана из простого дерева серого цвета. Лисандр взглянул на реку.

— Кого? — спросил Демаратос. Агесилай делал вид, будто размышляет.

— Думаю, ты уже достаточно взрослый, и тебе можно об этом рассказать, — сказал он. Затем добавил: — Они не называют имен. Всегда убивают какого-нибудь илота. Тебе лишь показывают, кого следует убить: либо лицо в толпе, либо определенный дом. После этого надо выследить жертву и незаметно прикончить ее.

«Ему хочется просто похвастаться, — подумал Лисандр, — как он примитивен».

Но юноша не мог избавиться от неприятного покалывания на коже.

«Агесилай убил илота?» Он напряг слух, чтобы узнать больше.

— Сколько человек вы убили? — спросил Демаратос дрогнувшим голосом.

— Пока двоих, — ответил Агесилай. — Первым был мужчина из селения Селласия. Я шел за ним, когда он навеселе возвращался из дома друга. Ты ведь знаешь, эти илоты любят домашнее вино. Тем не менее, он оказал мне сопротивление. Сначала мне удалось отрубить ему руку. Затем мы сцепились и стали кататься по земле. Он был силен, но действовал медленно, ибо много выпил. Ему удалось стукнуть меня камнем по голове, а потом он истек кровью от ран, которые я ему нанес. Я пришел домой весь в крови, но не собственной, слава богам. Вот и рыба готова!

Лисандр сел рядом со спутниками, Агесилай разделил рыбу на три части и разложил их на листьях папоротника. От розовой рыбы шел пар. Агесилай взял себе самый большой кусок.

— А вторая жертва? — спросил Демаратос, протягивая руку к своей доле.

Агесилай проглотил кусок и облизал пальцы.

— Вторая жертва — совсем другое дело, — ответил он. — Это случилось после той ночи, когда мы рассчитались с илотами за их наглость. Точнее, как раз перед тем, как мы отправились в горы. В ту ночь улицы покраснели от крови. Все произошло на рассвете. В такое время убивать нелегко. Вместе со своим наставником Пиладесом мы ждали, когда большая часть илотов уйдет на поля, затем незаметно вошли в поселение. Пиладес указал на один дом и велел мне убить любого мужчину, который там окажется. Я обрадовался. Ведь убей я сразу двоих, мое испытание тут же завершилось бы.

— Вам это удалось? — задал следующий вопрос Демаратос.

Лисандр обнаружил, что ему невыносимо слушать рассказ Агиселая, но хочется узнать все до конца.

— Там оказался всего один мужчина, — ответил Агесилай и пожал плечами. — Совсем не то, что я ожидал. Я незаметно вошел через переднюю дверь. В доме больше никого не было. Это была вонючая лачуга — эти илоты живут как животные. В задней комнате кто-то лежал на кровати. Рядом стояло ведро с водой, на полу лежала окровавленная тряпка. Я подошел ближе и рассмотрел лицо спавшего. Это был мальчишка. Может быть, твоего возраста или даже моложе.

Лисандр следил за Агесилаем, пока тот говорил. При каждом его слове сквозь мозг Лисандра пробегали искры. Он вспомнил тело Тимеона, остывавшее в доме его матери.

— Я достал нож, — продолжил Агесилай и поднял руку. Лучи солнца упали на его светлые волосы и лезвие ножа. — Рукой я зажал ему рот и воткнул нож между ребер.

Лисандр снова взглянул на нож. Его длины вполне хватало, чтобы поразить сердце. Когда смысл слов Агесилая дошел до его сознания, у Лисандра закружилась голова.

— Мальчишка сопротивлялся, но я повернул лезвие, и он застыл. Наверно, мучался недолго.

— Вы убили мальчика? — спросил Демаратос и нахмурился. Лисандр отложил свой кусок рыбы.

Агесилай опустился на локти.

— Да, — ответил он, зачехляя нож. — Я выполнял приказ и не мог позволить, чтобы никчемный илот помешал мне.

Лисандра охватил гнев. Он встал. Агесилай взглянул на него.

— Что случилось? Я оскорбил твое плотское происхождение?

— Ты убийца, — пробормотал Лисандр. Он бросился на Агиселая, повалил его на спину и принялся дубасить кулаками.

— Слезь с меня! — заорал Агесилай, пытаясь защититься от града ударов, которые обрушил на него Лисандр.

Юноша ощутил костяшками пальцев острые скулы спартанца и заметил, как на лице Агесилая расходится кожа. Но это не могло остановить его.

— Я убью тебя! — кричал он, ударяя снова и снова.

И вдруг почувствовал, что Демаратос пытается оттащить его в сторону.

— Что на тебя нашло? — спросил спартанец. — Ты ведешь себя, как дикий зверь!

Лисандр плюнул в сторону Агесилая, все его тело сотрясал гнев.

— Это он дикий зверь!

Агесилай схватился за нож, его лицо покраснело от злости.

— Илот, я выпотрошу тебя, как эту рыбу!

ГЛАВА XII

— Перестаньте! — крикнул Демаратос. Лисандр почувствовал, как тот отпустил его.

Лисандр пнул костер ногой: пепел и угли обрушились на Агесилая. Спартанец вскрикнул, попятился и рухнул на землю, нож вылетел у него из рук. Лисандр прыгнул на Агесилая и схватил его за горло.

— Ты убил моего друга! — крикнул он, ударив спартанца головой об землю. — Клянусь богами, я тебя уничтожу!

Агесилай попытался вцепиться в Лисандра. Тот сжал его шею, глаза Агесилая вылезали из орбит. Демаратос попытался растащить их, но Лисандр не отпускал спартанца. Он хотел по капле выдавить жизнь из убийцы Тимеона. Красное лицо Агесилая стало багровым, руки бессильно опустились, при каждом судорожном вздохе в уголках его губ собиралась слюна, глаза закатились.

Тут в голове Лисандра пронеслось: «Не отпускай его, пусть сдохнет. Но ты хочешь, чтобы твою совесть терзала вторая смерть?»

Лисандр немного отпустил горло Агесилая. Но спартанец лишь притворился, будто теряет сознание. Он бросился к ножу и замахнулся им на Лисандра. Тот еле увернулся. Нож задел его шею и покатился по земле. Агесилай закашлялся, корчась в грязи. Он так ослаб, что не мог встать.

Прихрамывая, Демаратос подошел к сопровождающему. У Агесилая был жалкий вид, его грудь тяжело вздымалась.

Лисандр встал. Драка закончилась.

— С вами все в порядке? — спросил Демаратос. Агесилай грубо оттолкнул его, гордость не позволяла ему откликнуться на чье-то сочувствие. Тяжело поднявшись, он развернулся и начал растирать горло, потом достал нож и угрожающе замахнулся на Лисандра. Лицо сопровождающего по-прежнему было красным, а глаза налились кровью.

— Ты пытался убить меня, — прорычал он, небрежно перебрасывая нож из руки в руку.

— Не стесняйся, можешь попытаться сделать то же самое, — ответил Лисандр.

Спартанец от удивления выронил нож, но тут же поднял его, крепко сжав рукоятку. Ничего другого Лисандр от него и не ждал.

— Подождите. Что там? — спросил Демаратос, указывая в противоположную от Лисандра сторону. Вдали к небу поднимались несколько столбов дыма. — Лесной пожар!

— Быстро, надо подойти взглянуть, — заявил Агесилай, прикрепляя нож к поясу и бросая предостерегающий взгляд на Лисандра. Демаратос ногой загасил последние тлеющие уголья костра и направился следом за ним.

У моста Агесилай обернулся и взглянул на Лисандра.

— Лисандр, это еще не все. Ты поплатишься за то, что сделал. Может, не сегодня, но очень скоро. Отныне тебе лучше спать, держа один глаз открытым.

Лисандр видел, как над горизонтом поднимается дым. От быстрого подъема по крутой скале, у него ныли ноги. Он уже обогнал своих спутников. Чем быстрее они принесут весть о лесном пожаре в Спарту, тем лучше. Урожай можно будет спасти, если вовремя собрать людей.

Лисандр поднимался по склону с дальней стороны реки, цепляясь за кусты и перебираясь с одного камня на другой. Чутье подсказывало ему, что это не лесной пожар. Дым поднимался отдельными столбами, будто внизу развели множество костров.

Когда Лисандр достиг вершины горы, ветер хлестал его уже со всех сторон.

Перед ним открылся поразительный вид. Гора спускалась к равнине террасами скалистых кряжей. Лисандр разглядел реку Эврота, которая извилистой лентой пересекала широкую долину, тянувшуюся до бескрайнего водного пространства. Дым поднимался с низкого мыса у моря.

Лисандр никогда раньше не видел Великого моря.[31] У него перехватило дыхание. Вода мерцала такой же голубизной, что и небо. В полуденном солнце ее окаймляли золотистые всплески. Но это было не все.

Море бороздили красно-черные боевые корабли. Наверно, их было не меньше сотни. На кораблях, стоявших дальше от берега, развевались квадратные белые паруса. С береговой линии поднимался дым.

Лисандр услышал, как позади него на гору карабкаются Агесилай и Демаратос.

— Это не лесной пожар, — сказал Агесилай. — Дым поднимается оттуда, где расположены портовые городки. Их подожгли!

— Что? Чьи эти корабли? — тяжело дыша, спросил Демаратос.

— Это персидские триремы![32] — восхищенно ответил Агесилай. — Там их множество!

Впервые по его голосу было ясно, что он что-то почувствовал.

Лисандр молча наблюдал, как корабли с выступающими над водой носами и с двумя рядами гребцов приближались к берегу. С них доносилась барабанная дробь, заставлявшая гребцов работать слаженно.

Следя за происходящим, Лисандр заметил на шедшем впереди персидском корабле крошечные огни.

— Лучники! — выдохнул Агесилай.

У Лисандра громко застучало сердце, когда в воздух взмыла горящая стрела. Она опустилась на берег и исчезла из виду. Юноша ощущал свою полную беспомощность.

— Не может быть… — тихо пробормотал он, представляя, как пламя от стрел расползается по городу. Слава богам, что он не слышит крики людей.

Вдруг из-за деревьев у реки появился всадник, промчавшийся в северном направлении, к Спарте. За его спиной развевался красный плащ.

За ним гнались два всадника, один держал в руках короткое копье, у второго на плече висел лук. По яркой мешковатой одежде всадников и их темной коже Лисандр определил, что это не греки.

— Должно быть, это гонец, — предположил Демаратос. — Он хочет предупредить спартанцев об опасности.

Персы почти нагнали одинокого всадника, и когда приблизились к нему на расстояние десяти лошадиных корпусов, копьеносец метнул свое оружие. Лисандр видел, как оно попало в бедро коня.

Животное упало на землю, всадник вылетел из седла, но тут же вскочил и вытащил меч, однако персы были недосягаемы.

Второй всадник неторопливо снял с плеча лук и достал из колчана стрелу. Спокойно вставив ее, он натянул лук и отпустил тетиву.

Было странно наблюдать за происходящим с такой высоты. До слуха Лисандра не доносилось ни единого звука. Спартанец упал на спину — стрела поразила его в голову. Он подрагивал, лежа на земле.

— Трусы, — сказал Демаратос.

— Нам следует вернуться в Спарту, — заявил Лисандр. — После гибели гонца город может не узнать, что ему грозит опасность.

Агесилай преградил ему дорогу.

— Еще рано возвращаться, — возразил он. — Ты не выполнил своего задания.

Лисандр удивленно смотрел на Агесилая, затем указал рукой в сторону моря:

— Разве ты не видишь, что там происходит? К нашему городу приближается война, а ты говоришь о заданиях? Первые корабли уже скоро подойдут к берегу, высадят воинов и те начнут убивать ни в чем не повинных людей. Илотов и периэков. Мы должны вернуться немедленно!

Агесилай выпрямился во весь рост.

— Будешь делать то, что я скажу! — закричал он. — Ты еще не закончил испытание. За тобой остались птица и зверь.

— Это просто смешно, — ответил Лисандр. — Ты хочешь, чтобы мы бездельничали, пока враг идет на Спарту?

На лице Агесилая мелькнула растерянность. Какое-то мгновение Лисандру показалось, что его слова дошли до спартанца. Однако тот вдруг бросился на юношу и сбил его с ног.

Встав коленом на грудь Лисандра, Агесилай приставил к его горлу нож. Когда лезвие коснулось его кожи, Лисандр не решился даже сглотнуть.

— Неужели ты думаешь, что Спарта нуждается в том, чтобы ее защищал какой-то полукровка? Что ты можешь сделать, чтобы предотвратить войну? Армия перебьет этих персов как мух!

— Прекратите! — сказал Демаратос. Лисандр увидел, как тот положил руку на плечо Агесилая. — Если вы причините ему вред, меня вам тоже придется убить. — Агесилай обернулся на Демаратоса. — Будет не очень здорово, если вы вернетесь с гор одни. Как вам кажется?

Лисандр подумал, что Агесилай немедленно убьет их обоих, но тот только убрал ногу с его груди.

— Со Спартой ничего не случится, — уже спокойнее заявил сопровождающий. — На нее идут не более трех тысяч человек, а у нас тридцать тысяч воинов, к тому же они лучше подготовлены. Закончим испытание и завтра вернемся обратно.

— А что будет с теми, кто живет у моря? — спросил Лисандр.

Агесилай ухмыльнулся и зачехлил нож:

— Там живут лишь периэки и илоты. Пусть умирают.

Лисандр спускался с горы первым. По долине до Спарты дорога заняла бы только день, но этот путь был опасен, ибо они могли натолкнуться на разведчиков персов. Оставалось идти по горной тропе и возвращаться в город той же дорогой, по которой они пришли сюда.

Демаратос догнал Лисандра, который чуть хмурился, наступая на поврежденную ногу.

— Как ты думаешь, что предпримут персы? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Лисандр. — Думаю, они соберутся в одном месте и станут лагерем. Для наступления уже поздно. Возможно, они подождут еще день. А возможно, и нет.

— Они перейдут в наступление? — переспросил Демаратос, тяжело дыша.

— Обязательно, — ответил Лисандр. — Они могут нанести удар на рассвете или следующей ночью.

— Лисандр, вся моя семья в Спарте. Надо скорее возвращаться, — сказал Демаратос.

— Сначала придется выполнить эти глупые задания, — ответил Лисандр. — Ты слышал, что сказал Агесилай. Думаю, он скорее убьет нас, чем нарушит правила.

С дерева вспорхнули несколько птиц, разлетевшись в разные стороны. Юноши присели на ствол поваленного дерева.

— Я кое-что придумал, — сказал Лисандр. Он достал с пояса пращу, поднял с земли несколько камешков и опустил их в кожаный мешочек.

— Так ты никогда не попадешь в птицу, — крикнул Агесилай, шедший позади.

— Может, мне и не удастся попасть в одну птицу, — пробормотал Лисандр. — Но все не так безнадежно, если птиц много. Постойте здесь, а когда я подам сигнал, идите.

Он снова начал подниматься вверх.

Лисандр прошел вдоль кряжа и, спустившись позади дерева, на котором устроились птицы, спрятался за валуном. Он видел, что Демаратос и Агесилай ждут. Лисандр сделал знак рукой, чтобы они начали спускаться по тропинке.

Когда они двинулись вперед, разметая гравий, птицы оставили насиженные места, вспорхнули вверх и полетели в сторону Лисандра. Он взмахнул пращой, выпуская целый залп из камней. Большая часть амуниции прошла мимо цели, но вдруг одна птица неуклюже захлопала крыльями, быстро падая на землю. Лисандр подоспел к ней вместе с Агесилаем и Демаратосом. Птица была еще жива и медленно поводила черным крылом, точно собираясь взлететь.

— Это стриж, — определил Демаратос. — В это время года стрижи совершают перелет.

Из клюва птицы сочилась тонкая струйка крови. Лисандр осторожно поднял ее за тельце и голову с коричневым хохолком. Короткие белые перья на животе стрижа были мягкими.

Резким движением он свернул птице шею и бросил ее на землю.

— Осталось еще одно задание, — сухо сказал Лисандр. — Предстоит убить зверя.

Агесилай проворчал, но кивнул. Лисандру было некогда предаваться угрызениям совести. Все трое шли молча до самой реки.

— Лисандр, мне жаль Тимеона, — произнес вдруг Демаратос. — Он был хорошим рабом. — Лисандр поднял на него глаза, — и хорошим человеком, — торопливо добавил спартанец.

Пока заходило солнце, стирая их длинные тени, они быстро добрались до своего укрытия под скалой. Агесилай дал команду остановиться.

— Сегодня будем спать здесь, — сказал он. — Охотиться сейчас бесполезно. Подождем до утра.

Лисандр пытался удобнее расположиться на неровной земле, но знал, что не сможет уснуть. Как можно спать, если персы рядом и сосредотачивают свои силы. Кто-то должен предупредить Спарту.

Он остро чувствовал свой долг перед Спартой и понимал, как следует поступить каждому, независимо, будь он спартанцем или илотом. Лисандр хотел спасти свою родину.

ГЛАВА XIII

Лисандр лежал в темноте, прислушиваясь к дыханию спутников. В руке он держал резную работу, которую ему подарила мать Тимеона.

«Как мне поступить, Тимеон? Остаться здесь?»

Юноша закрыл глаза, гладя края деревянной безделушки. Почему они теряют время в горах, когда соотечественникам нужна помощь? Только спартанец мог ставить традиции выше всего. Даже выше здравого смысла.

Вопреки уверенности Агесилая, Лисандр не считал, что спартанцам будет легко отразить наступление персов. Даже если спартанцы одержат победу над персами, сколько его товарищей погибнут?

Он вспомнил слова Сарпедона: «Помни все, чему тебя учили, слушай Агесилая и действуй вместе со спутниками». Сказал бы его дед то же самое, если бы увидел, как Агесилай ведет себя в горах?

Лисандр был уверен, что эфор поступил бы иначе.

«Нет, — твердил себе юноша, — я не могу просто так здесь лежать».

Лисандр знал, как ему следует поступить.

Он встал. Когда Лисандра осветила бледная луна, по его спине от страха пробежала дрожь.

«А что если Агесилай проснется? Что, если он бросится на меня?»

Лисандр посмотрел туда, где спал сопровождающий. Тот лежал на боку, лицом к скалам. На его поясе сверкала ручка ножа, его единственного оружия.

«А что если забрать его нож?»

Лисандр осторожно приближался к спартанцу. Присев, он протянул руку к ножу, глубоко вдохнул и одной рукой взялся за его ручку, другой придерживая чехол.

Юноша медленно потянул нож. Тот плавно и без единого звука вышел из чехла. Лисандр встал, взвешивая добычу на ладони. Агесилай уже не представлял серьезной опасности. Лисандр засунул нож за пояс лезвием вниз. Пора было отправляться в путь.

Как только их стоянка исчезла из вида, Лисандру стало легко на душе. В свой первый день в горах он не осмелился бы даже косо взглянуть на Агесилая. Теперь он украл у спартанца нож и не подчинился его приказу. Но он так много узнал о себе и других. Он взял судьбу в свои руки и выжил.

Лисандр шел быстро: так он мог достичь Спарты еще до рассвета.

Юноша представил лицо Агесилая, когда тот проснется и обнаружит, что его нет. Он взбесится и, возможно, начнет укорять Демаратоса, но сейчас его это уже не волновало. Демаратос способен сам о себе позаботиться.

Он дошел до опушки. Впереди раздался какой-то шорох. Лисандр застыл на месте, достал нож и уставился на кусты, пытаясь определить источник шороха. Он заметил, как впереди среди деревьев мелькнула чья-то тень. Для кабана она была слишком большой. Неужели сюда пришел Агесилай и отрезал ему дорогу?

— Выходи, — сказал Лисандр, стараясь подавить дрожь в голосе. Тень застыла на месте. Лисандр спрятал нож за спиной.

— Агесилай, я знаю, что это ты.

Тень снова шевельнулась, и что-то появилось позади дерева. Это был не Агесилай.

Серебристый лунный свет выхватил длинную серую морду. Волк. Лисандр крепче сжал нож в руке, чувствуя, как лихорадочно забился его пульс, и огляделся вокруг. Он слышал, что волки охотятся стаями, но этот, видно, любил действовать в одиночку.

Волк вышел из укрытия, мягко ступая лапами по усеявшим землю сосновым иголкам. Черная губа задралась вверх, обнажая острые белые зубы. Волк глухо зарычал. По тощему телу зверя Лисандр догадался, что тот голоден.

Ему не убежать от него. Стоит только повернуться к волку спиной, как тот разорвет его на куски.

Лисандр присел, заняв боевую стойку. Опушку снова огласило низкое, громкое рычание, волк поднял шерсть на загривке. Волосы Лисандра встали дыбом. Остался лишь один выход — схватиться с хищником. Лисандр перехватил нож удобнее, острием вниз.

Волк бросился вперед и всем туловищем налетел на него. Юноша вскрикнул и, защищая себя, выставил руки вперед. Когда он упал на землю, нож врезался в верхнюю часть ноги волка, тот заскулил и отступил. При лунном свете на земле сверкнула кровь.

Лисандр вскочил на ноги, волк снова бросился на него. Передние лапы зверя оказались у него на груди, а челюсти щелкнули у самой шеи. Лисандр, полоснув зверя ножом, оттолкнул того в сторону, а сам упал на спину. Нож с шумом покатился по земле.

Шатаясь, Лисандр встал и взглядом принялся искать его, но в темноте не смог разглядеть.

На этот раз волк решил быть осторожнее. Лисандр пытался ударить зверя в голову ногой, но тот ловко увернулся и, опустив голову, зарычал снова. Лисандр тяжело дышал. Что-то текло по его руке. Кровь.

Лисандр отчаянно смотрел по сторонам, пытаясь найти выход. Тут он на горизонте заметил силуэт.

— Демаратос? — крикнул он. — Помоги мне! — Силуэт не сдвинулся с места. «Агесилай?» — Пожалуйста! — громко крикнул Лисандр. — Он загрызет меня.

Волк облизывался и готовился к прыжку.

«Волк играет со мной», — догадался Лисандр. И тут у него появилась надежда: в нескольких шагах позади зверя низко к земле склонилась ветка дерева. Если добежать до нее, то можно будет забраться наверх и оказаться в безопасности.

Волк снова прижал уши, готовясь к прыжку. Лисандр пнул ногой почву, обдав волка грязью и пылью. Зверь замешкался. Лисандр получил передышку.

Не оглядываясь, он бросился к дереву. Юноша слышал, как позади него лапы волка скребут землю. Он достиг дерева и ухватился за ветвь. Обхватив ее, Лисандр начал подтягиваться вверх. Но тут раздался треск. Нет! Прогнившая ветка сломалась и упала на землю. Лисандр упал вместе с ней.

Не успел он опомниться, как волк бросился на него.

Лисандр чувствовал на своем лице горячее дыхание зверя. Он видел сверкающие глаза и щелкающие зубы, слышал свои истошные крики.

Сознание твердило ему лишь одно: ты должен выжить. Но волк был полон сил. Лисандр почувствовал страшную боль, когда тот зубами вцепился ему в левое предплечье. И тут юноша ощутил что-то под правой рукой. Он схватил обломок ветки и ударил им зверя изо всех сил.

Лисандр не промахнулся, волк завыл и отпустил его левую руку. Юноша ударил еще раз, и передние ноги волка не выдержали.

Зверь все еще лежал на нем, его окровавленная пасть приоткрылась, но зверь уже ничего не соображал. Лисандр прицелился острым концом ветки волку в голову там, где были глаза и, долго не раздумывая, ткнул.

Кончик ветки вошел в блестевшее глазное яблоко на длину пальца. Сквозь зубы волка вырвался какой-то странный приглушенный вздох. Лисандр обхватил ветку другой рукой и протолкнул ее глубже. Туловище зверя одеревенело, из его горла вырвался глухой стон. По телу зверя прокатились три судороги, каждая из них была слабее прежней. Затем волк перестал шевелиться.

Лисандр подался назад, пытаясь отдышаться под мертвым зверем.

Когда вдруг наступило облегчение, Лисандру захотелось и смеяться, и плакать. На его руке остались следы крови и зубов. По шее, из глубокой раны на щеке, текла кровь.

Тишину снова нарушил шелест веток. Лисандр с трудом привстал.

Но это был не волк. Силуэт, который он заметил на горизонте, принадлежал человеку. Лисандр расслышал, как под его ногами хрустят сучья. Когда незнакомец оказался в полосе света, его белокурые волосы под луной показались совершенно седыми. Агесилай.

— Почему ты не пришел мне на помощь? — спросил Лисандр.

Сопровождающий не ответил, наклонившись, он что-то поднял с земли. Нож.

Ухмыляясь и презрительно глядя на Лисандра, Агесилай приблизился к нему.

— Похоже, тебе удалось убить этого дряхлого волка.

— Да, — ответил Лисандр.

Лицо Агесилая хранило странное выражение. В его глазах застыл ледяной холод:

— А теперь посмотрим, где остальные.

Агесилай сложил руки чашей, поднес их к устам, и среди ночи раздался волчий вой.

— Ты из ума выжил? — спросил Лисандр. Агесилай приподнял бровь.

— Тебе не следовало убегать. Я приказал вам оставаться в убежище до утра.

Лисандру пришлось срочно придумывать себе оправдание.

— Я услышал волка. Я лишь хотел завершить испытание.

— Ты врешь, Лисандр. Ты собирался убежать от нас, — во взгляде Агесилая не было ни тени жалости, его глаза предвещали смертельную опасность. — Ты стащил у меня нож. Я ведь говорил, чтобы ты не брал мое оружие.

Ночной воздух вдруг стал очень холодным.

— Где Демаратос? — спросил Лисандр.

— Он еще спит, — ответил Агесилай. — Здесь больше никого нет — только ты и я.

Вдруг Лисандр ощутил ярость от нелепости создавшегося положения. Он не смог обуздать гнев.

— Ты должен был приказать нам спуститься, — крикнул он. — Спарта в опасности.

Агесилай улыбнулся и покачал головой.

— Лисандр, ты по-прежнему ни о чем не догадываешься. Я верно говорю?

— О чем я должен догадываться?

— Ты еще не понял, почему мы не могли вернуться назад?

Наступила пауза, и Лисандра осенило — опасный спуск по скале за листьями мяты, ночь среди снега, попытка Агесилая заманить его в реку…

— Значит, я не должен был вернуться, так? — спросил Лисандр.

Агесилай фыркнул и рассмеялся:

— Полукровка, ты нажил врагов, и даже твоему деду не выручить тебя. Скажем так — я получил приказ… осложнить твое испытание. Сделать его почти невыполнимым.

— Что ты собираешься делать? — спросил Лисандр, пытаясь сбросить с себя мертвого волка. — Убить меня?

Агесилай рассмеялся.

— Нет, Лисандр. Я не собираюсь убивать тебя, — он кивнул куда-то в сторону поверх Лисандра. — Это сделают они.

Не поднимаясь с земли, Лисандр взглянул туда, куда указал сопровождающий. На скале, привлеченные воем Агесилая, вырисовывались три волчьих силуэта. Спартанец снова завыл, и звери один за другим начали спускаться вниз.

— Прощай, Лисандр. Я сообщу твоему деду, что ты умер как трус, — сопровождающий зачехлил нож, поклонился и улыбнулся. — Не разбуди Демаратоса своими воплями.

— Слишком поздно, — раздался голос из темноты.

Когда в голову спартанца угодил камень, на лице Агесилая мелькнуло недоуменное выражение, он споткнулся и упал.

Прихрамывая, Демаратос быстро подошел и начал стаскивать волка с Лисандра. Тот изо всех сил помогал ему, толкая окровавленное туловище со спутавшейся шерстью, и едва сдерживая рвоту, которую вызвал запах дикого животного.

— Вставай! — сказал Демаратос, протягивая ему руку. — Волки приближаются.

Лисандр взял руку спартанца и поднялся. Агесилай стоял на четвереньках и тряс головой, пытаясь избавиться от оцепенения.

— Я убью вас обоих как плотских свиней! — крикнул он. В его руке снова заблестел нож.

Лисандр заметил, как на опушке позади Агесилая появился первый волк. Зверь прыгнул и впился зубами в руку спартанца. Агесилай истошно завопил и хотел ударить волка, но тот не отпускал его. Лисандр заметил, как внезапно появился второй волк. Над ними нависла смертельная опасность.

— Нужно залезть на дерево! — крикнул он, быстро озирая опушку. Им удастся спастись, если они заберутся на дерево.

— Туда! — сказал Демаратос, указывая на большой валун, стоявший близ группы деревьев.

Пока Агесилай отбивался от первого хищника, второй вцепился ему в ногу. Агесилай упал на одно колено, из его уст вырвался протяжный вопль. Лисандр вскочил на валун вслед за Демаратосом, который уже ухватился за ветви. Но тут позади него вынырнул третий волк и устремился к валуну.

Лисандр одной рукой почти дотянулся до ветви, как позади него появился волк и пытался вцепитьсяему в ноги, но Лисандр успел убрать их. Зубы волка щелкнули у его коленей. Демаратос ухватился за Лисандра и поднял его на дерево.

— Спасибо, — с трудом выдавил Лисандр. Волк, стоявший внизу, рычал, но не мог их достать.

Агесилай барахтался посреди опушки. Свободной рукой он вцепился в волка, который не отпускал его ногу, но все усилия спартанца были тщетны. Третий зверь спрыгнул с валуна и сбоку запустил зубы Агесилаю в шею. Струя крови обдала шерсть хищника. Агесилай закричал от страшной боли, у Лисандра кровь застыла в жилах.

— Я больше не могу это видеть, — сказал Демаратос, отворачиваясь.

Но Лисандр заставил себя наблюдать за этим страшным зрелищем. Агесилай убил его друга. Пусть теперь тоже помучается.

Агесилай долго извивался на земле, а затем издал тихий стон. Волк, вцепившийся ему в шею, отпустил его, другие хищники последовали его примеру, разомкнув свои страшные челюсти.

Волки потеряли к нему всякий интерес. Они сделали свое дело. Стоя у распростертого на земле Агесилая, хищники часто дышали, из их пастей шел пар.

Один за другим волки уходили, скрываясь среди деревьев. Один из зверей подбежал к мертвому волку и потерся мордой о его шерсть. Затем отвернулся и тоже исчез в темноте. Лисандр видел, как хищники слились с тенями в лесу и исчезли совсем.

Лисандр и Демаратос сидели на дереве, пока над опушкой не воцарилась полная тишина.

— Пора слезать, — сказал Лисандр. — Волки не вернутся.

Демаратос кивнул. Они спустились с дерева на валун, затем — на землю. Приближаясь к телу Агесилая, Лисандр заметил, что земля залита кровью. Одна рука Агесилая подергивалась.

— Пусть боги сжалятся над ним, — прошептал Демаратос. — Похоже, волки просто с ним позабавились.

Лисандр подошел к Агесилаю. Его мертвенно-бледное лицо было все в крови, спартанец прерывисто дышал. У него почти полностью отсутствовала часть горла, обнажились красные мышцы. Губы Агесилая шевелились, но с них не слетало ни звука, только пузырилась в углах кровь и из груди вырывался хрип, но спартанец еще дышал.

Лисандр присел рядом с Агесилаем.

— Разве ему нельзя помочь? — спросил Демаратос.

— Слишком поздно, — ответил Лисандр. Веки Агесилая дрогнули и глаза открылись.

— Лисан… — прохрипел он.

— Он что-то хочет тебе сказать, — промолвил Демаратос.

Лисандр приблизил ухо к устам Агесилая.

«Неужели он перед смертью задумал извиниться? Смогу ли я простить его?»

Агесилай уже дышал отрывисто и судорожно.

— Илотская мразь, — прошептал он и испустил последний вздох.

Лисандр встал, его лицо напряглось.

— Что он сказал? — спросил Демаратос. Взгляд Агесилая угас. Лисандр повернулся к Демаратосу.

— Не имеет значения, — юноша взглянул на Агесилая, своего мучителя. — Зверь мертв.

ГЛАВА XIV

Едва забрезжил свет, запели птицы. Лисандр спускался с горы первым. Он быстро шел по тропинке, когда над горами к востоку появились розовые полосы рассвета. От росы у него промокли ноги, но он не замечал этого. Роса смывала с них кровь.

Они с Демаратосом возвращаются домой, оставляя позади горы и смерть. Лисандр прошел испытание как настоящий спартанец, он поймал рыбу, убил птицу и зверя. Лисандр поднялся в горы юношей, а покидал их мужчиной.

Когда деревья остались позади, внизу показались городки и поля Спарты. С этой высоты строения казались крохотными. Все это может погибнуть, если прорвется персидская армия.

Лисандр взглянул на своего спутника, его лицо вспыхнуло, когда он вспомнил, что они вытерпели от Агесилая. Юноша протянул руку и остановил Демаратоса.

— Демаратос, — заговорил он, — все, что случилось там, в горах…

— Ты стал героем, — ответил спартанец. — Тебе нечего стыдиться испытания. Не беспокойся, я никому не скажу, как Агесилай издевался над нами, буду превозносить его подвиги. Спасибо тебе! А все остальное… пусть остается в горах.

Лисандр понимал, что за несколько последних дней они завоевали доверие друг друга. Но можно ли положиться на Демаратоса теперь, когда они возвращаются в казарму? Вскоре он узнает ответ на этот вопрос.

— Пойдем, — сказал Лисандр. — Нам лучше поспешить.

Они шли мимо виноградников и оливковых рощ, расположившихся на нижней части склона. Вдали виднелось поселение илотов. Наверное, Тимеона уже похоронили, а его семья трудится на полях, пытаясь забыть об этой утрате.

Лисандр вспомнил о том, как от городков у моря поднимался дым, и представил себе, что персы могут устроить и здесь не менее кровавую бойню. Лачуги, стоящие так близко друг к другу, сгорят немедленно. Неужели всех членов семьи Тимеона вскоре похоронят рядом с ним? В это было трудно поверить. Если Арес благословит спартанскую армию, та обязательно разгромит любых непрошеных гостей. А что если боги не прислушаются к ним?

Лисандр думал лишь об одном — им следует поскорее вернуться в Спарту.

Они вышли на главную дорогу. У Лисандра был перевязан бок, но он все же побежал. Демаратос бежал рядом. По блестящему поту, выступившему на лбу спутника, Лисандр догадался, что у того болит рана, нанесенная кабаном.

Группа илотов направлялась к городку. Осел тянул телегу. Она была нагружена едой — сырами и кувшинами с оливками. На телеге лежали кучи дров. У Лисандра заурчало в животе.

Когда они подошли, телега с грохотом остановилась, илоты повернулись к ним. Лисандр заметил, что они со своими немытыми телами и грязными туниками выглядят хуже рабов.

— У вас не найдется еды для двух странников? — спросил он и остановился.

— Эта еда предназначена для воинов, — ответил бородатый мужчина, сидевший в конце телеги. — Но я думаю, что они не заметят, если вы съедите кусок сыра.

Маленьким ножиком он отрезал два ломтя сыра и протянул их Лисандру и Демаратосу.

— О каких воинах вы говорите? — спросил Демаратос.

Илот взглянул на него так, будто тот сошел с ума.

— Молодой человек, неужели боги лишили тебя разума? Вся Спарта готовится отразить нападение. Откуда вы взялись?

Лисандр вздохнул с облегчением. Должно быть, гонец с юга все-таки добрался до Спарты. Или, быть может, в Спарте заметили столбы дыма, поднимавшиеся вдали. Значит, еще не все потеряно.

— Мы провели пять дней в горах, — ответил он.

— В таком случае вам повезло, — сказал мужчина. — Вам не пришлось готовиться к войне. Наши хозяева приказали, чтобы все съестные запасы доставлялись в центры городков. Армия собирается с силами, готовясь встретить персов.

— Персы дураки, — сказал Демаратос. — Ни одна армия еще не побеждала спартанцев.

Все илоты рассмеялись, и Демаратос покраснел. Лисандр догадался, что илоты принимают их за своих.

— Будем надеяться, что вы правы, молодой человек, — сказал бородач. — Говорят, Вомиса доставил по морю лучших воинов Персии, которые вооружены столь острыми мечами, что одним взмахом могут разрубить человека пополам.

— Кто такой этот Вомиса? — спросил Лисандр. Это экзотическое имя отдавало смертью.

Илот похлопал осла по шее, и тот снова потянул телегу.

Лисандр и Демаратос пошли за ней.

— Вомиса — самый выдающийся полководец персидского царя Кира.[33] Это он руководил наступлением на провинции восточной Ионии, разбил царя Креза[34] и захватил Милет.[35]

Лисандр слышал рассказы об опустошении отдаленных земель. Но ему казалось, что они находятся так далеко. Когда подобное известие доходило до Спарты, оно воспринималось скорее как миф, нежели действительность.

— Но ведь это произошло давным-давно, — сказал он.

— Вомиса превратил в рабов живших там греков. Он заставил их рубить леса и строить корабли для переброски персидских воинов в Спарту.

Демаратос рассмеялся: — Афиняне трусливы. Дуновения ветра достаточно, чтобы обратить их в бегство. Мы докажем Киру, что одному полководцу с несколькими тысячами воинов не одолеть мощи Спарты.

— Мальчик, ты очень любишь спартанцев, — сказал илот, сидевший в конце телеги. Может, лучше попросить, чтобы мать связала тебе красный плащ. Тогда сможешь прикинуться одним из них.

— Не смей издеваться над спартанцами! — сказал Демаратос, положив руку на край телеги. — За такую наглость тебя могут запороть до смерти.

Лисандр забеспокоился. Он знал, что в мешке Демаратоса лежит нож Агесилая. Илот с тревогой посмотрел на его спутника.

— Я не вижу здесь спартанцев. А ты видишь?

Лисандр хотел прочесть по лицу Демаратоса, злится ли тот, но на нем играла лишь хитрая улыбка.

— Нет, — наконец ответил его друг. — Здесь я не вижу спартанцев.

Демаратос остановился, и телега поехала дальше.

Оба смотрели, как илоты исчезают за поворотом дороги. Лисандр с облегчением вздохнул. Возможно, Демаратос действительно изменился.

Когда показалась казарма, Демаратос, прихрамывая, побежал к ней. Здание, которое Лисандр когда-то презирал, теперь казалось ему родным домом. В этом здании с холодными темными стенами он усвоил жестокие уроки выживания.

«Я никогда больше не стану жаловаться на свою кровать из камыша, — пообещал он себе. — И никогда не буду считать, что следующая трапеза достанется мне легко».

Через боковую дверь Лисандр бросился в спальное помещение, ожидая встретить там других учеников. Но там никого не было.

— А где все? — спросил Демаратос, бросая на пол свой мешок. На улице раздались голоса.

Они вышли к тренировочной площадке. Ученики казармы стояли, выстроившись в четыре шеренги, а перед ними расхаживал Диокл. Когда Лисандр увидел красные плащи ребят, он ощутил прилив любви, ведь те были его товарищами по оружию. Для того чтобы понять это, потребовалось пройти тяжелое испытание.

Несколько человек уставились на Лисандра и Демаратоса, когда те появились во дворе. Лисандр услышал, как кто-то из них шепнул:

— Они вернулись!

Диокл развернулся к ним лицом и нахмурился, глядя поверх их голов.

«Он ищет Агесилая», — догадался Лисандр.

Диокл чуть приподнял брови, затем повернулся к остальным ученикам.

— Среди них кого-то не хватает, — произнес наставник, не глядя на них.

Лисандр взглянул на Демаратоса, тот незаметно кивнул. Чтобы его все расслышали, Лисандр громко сказал:

— Агиселай не выдержал испытания, его разорвала на части стая волков.

Ученики охнули. Диокл обернулся, приблизил свое лицо к лицу Лисандра и схватил его за верхнюю часть туники:

— И ты ничего не сделал, чтобы помочь ему?

— Мы не смогли, — ответил Лисандр, глядя наставнику прямо в глаза. — Когда мы подоспели, все уже было кончено.

Он напрягся, готовясь получить удар. Но губы Диокла исказила неприятная улыбка.

— Я сопровождал Агесилая, когда он проходил испытание. Видно, надо было обращаться с ним строже. Но пусть его смерть напомнит вам, что впереди нас ждут более суровые испытания, — он повернулся к остальным ученикам: — А сейчас поздравим Демаратоса и Лисандра с победой.

Ученики громко взревели и бросились вперед.

Лисандр дал им окружить себя. Он заметил Орфея, замыкавшего толпу ликовавших спартанцев. Опираясь на палку и прихрамывая, тот подошел ближе.

— Орфей! — крикнул Лисандр. — Как дела?

Лицо друга озарила улыбка.

Лисандр как никогда обрадовался этой встрече. Он пробился сквозь толпу, обнял друга и понял, что впервые за многие дни проявил добрые чувства. Вдруг Орфей отстранился и наморщил нос.

— Тебе надо искупаться, — заметил он.

— Еще мне надо поесть и поспать три дня подряд, — заявил Лисандр.

Леонид стоял за Орфеем и ждал, переминаясь с ноги на ногу.

— Что случилось? — спросил Лисандр. Леонид подошел к нему и протянул раскрытую руку. На его ладони лежал Огонь Ареса.

— Лисандр, не знаю, как тебе объяснить…

— Не надо ничего объяснять, — прервал его Лисандр. — Я знаю, что случилось с Тимеоном.

Лисандр взял Огонь Ареса и снова прочел надпись. Она была на древнем языке, но юноша знал, что означают эти буквы: «Огонь Ареса воспламенит праведных».

«Это я праведный?» — тихо пробормотал он, вспоминая, как безучастно наблюдал, пока Агесилай истекал кровью.

За его спиной друзья подняли Демаратоса на плечи и понесли вокруг тренировочной площадки.

— Что с твоей ногой? — спросил Прокл.

— Я отбивался от дикого кабана, — ответил Демаратос, — но это было ничто по сравнению с волком.

— Ты сражался с волком? — спросил Аристон.

— Вам придется набраться терпения, — ответил Демаратос. — Пять дней я почти ничего не ел. Настало время перекусить.

Ребята окружили Демаратоса и умоляли его подробнее рассказать об испытании.

— Мне легко представить, как можно выжить пять дней среди гор, — шептал Орфей, — но как ты вытерпел рядом с собой Демаратоса?

Лисандр рассмеялся.

— Сначала было нелегко, — признался он, — однако трудности нас сплотили. Демаратос не такой уж плохой, если рядом нет друзей, перед которыми можно порисоваться.

Орфей и Леонид удивленно переглянулись.

— Хватит! — громко приказал Диокл. — Лисандр и Демаратос, приведите себя в порядок и явитесь в столовую. Трапеза ждет.

* * *

Одев чистую тунику, Лисандр почувствовал себя другим человеком и направился в столовую. Ребята уже выстроились вдоль скамеек. Столы ломились от хлеба, дымящегося жаркого, но Лисандр сдержался и не стал набрасываться на еду.

— Принесите их плащи, чтобы они снова почувствовали себя настоящими спартанцами.

Боас, раб Демаратоса, принес плащ своего хозяина, но Лисандру плащ не принес никто. Он сам побежал за ним в спальное помещением. Когда-то эту обязанность выполнял Тимеон, но его не стало.

При этой мысли Лисандр вспомнил о резной работе, которую ему подарила Гекуба, и достал ее из мешка.

Лисандр взял свой плащ, лежавший возле кровати, и набросил его, почувствовав на плечах знакомую тяжесть. Он тщательно застегнул плащ, вместо пряжки воспользовавшись безделушкой Тимеона. В дверях спального помещения юноша остановился и оглянулся на кровать, у которой Тимеон так часто ухаживал за ним.

Вернувшись в столовую, Лисандр стал искать свободное место, но все было занято.

— Иди сюда! — позвал Демаратос. Приблизившись, Лисандр заметил потрясенное лицо Прокла, одного из близких друзей Демаратоса, который всегда гордился тем, что был его любимцем.

— Освободите место для Лисандра, — приказал Демаратос, толкнув Прокла локтем в бок.

Прокл выронил изо рта непрожеванный хлеб и с удивлением уставился на Демаратоса.

— Ты слышал меня, — сказал Демаратос. — В горах Лисандр спас мне жизнь и имеет полное право сидеть со мной за одним столом.

Вдоль стола пробежал ропот.

Прокл подвинулся и освободил Лисандру место. Орфей с трудом сдерживал смех. Аристон налил Лисандру чашу воды. Это была мелочь, но она значила многое. Лисандр наложил себе миску жаркого и начал жадно есть, даже не пытаясь разжевать пищу.

Ученики пили вино, разбавленное водой, как это делали спартанские воины. Лисандр доедал вторую порцию и чуть захмелел, когда на противоположном конце стола встал Диокл.

— Ученики, мы поздравляем Лисандра и Демаратоса с возвращением. Они показали себя настоящими спартанцами. — Ученики подняли чаши, радостно загомонив. — Вскоре испытание предстоит и остальным.

Юноши снова разразились громкими возгласами.

Лицо Диокла стало серьезным.

— Всем вам известно, что происходит. К порогу Спарты подошла война. Отцы многих из вас уже направились навстречу Вомисе и его войску. Мы должны вести себя достойно и честно, пока наши воины защищают Спарту.

Боги на нашей стороне. Мы сбросим персов в море, по которому они явились сюда, сожжем персидские корабли прямо на глазах их воинов. Мы не пощадим никого, ни их лучших воинов, ни вьючных животных. А теперь ешьте на здоровье.

Ребята ели и говорили только о войне.

— Демаратос, ты упустил великолепное зрелище, — говорил Аристон, громко чавкая. — Армию привели в боевую готовность через день, после того как ты ушел в горы.

— Диокл рвал и метал, — добавил Прокл.

Демаратос оторвал кусок от каравая хлеба, лежавшего между ними, и обмакнул его в миску.

— Почему? — спросил он.

— Он тоже хотел на войну, — ответил Прокл. — Но командирам казарм приказали оставаться на своих местах. С тех пор он страшно злится.

— Мы собственными глазами видели персидские корабли, — заметил Лисандр.

— Не говори глупостей, — возразил Аристон. — Как вы могли их увидеть?

— С горных вершин, — ответил Лисандр. — Мы видели, как персы сжигают южные городки.

Аристон хмыкнул.

— Демаратос, как ты можешь дружить с этим лжецом?

— Он не лжет, — ответил Демаратос. — Я тоже это видел.

Аристон поднял миску и вылил остатки жаркого себе в рот.

— Может, это были торговые корабли, — засомневался Прокл.

— Нет, это были боевые корабли, — возразил Демаратос, стукнув кулаком по столу. — Мы видели конных лучников.

За столом воцарилась тишина. Аристон и Прокл переглянулись, а Мелеагр наклонился через стол.

— Но как вы могли увидеть их? — спросил он. — Персы ведь наступают с юга!

— Со стороны побережья Аркадии,[36] — добавил Аристон. — Как раз туда идет наша армия.

Но Лисандр точно знал, что видел.

— Вся армия идет на север?

— Да, — ответил Прокл. Все ученики перестали есть.

По коже Лисандра пробежал холод. Он вскочил, опрокинув свой кубок с вином.

«Если армия идет на север…»

Юноша понял, чем это грозит. Главные силы вторжения прибегли к отвлекающему маневру. Вомиса возглавит наступление с юга.

Лисандр бросился к выходу.

— Это куда ты… — заорал Диокл.

Но Лисандр не стал его слушать.

Ему необходимо как можно скорее добраться до дома Сарпедона.

Спарта беззащитна.

ГЛАВА XV

Лисандр бежал через пригород Амиклов к дому своего деда. Улицы городка были полны народу, однако было ясно, что все собираются не к открытию рынка, а готовятся к войне. Мимо проехала телега со средствами первой помощи: пилами для отсечения конечностей, носилками и лубками. Другая телега везла дрова. Среди домов расхаживал надзиратель.

— Выносите все, без чего можете обойтись! — крикнул он. — Все, что вам не жалко для армии. Ваши кладовые не остановят персов, если армия потерпит поражение.

Лисандр бежал так быстро, что чуть не наскочил на толстяка с кучей подносов в руках. Увидев красный плащ юноши, тот поклонился, нетвердо держась на ногах.

— Извините, господин. Я вас не заметил. Мне надо погрузить вот эту соленую рыбу. Все для воинов.

Лисандр не остановился.

Вдоль улицы жители выносили на руках все, что у них было припасено. Дрова для топки, соленое мясо, кувшины с вином, лекарства. Лисандр раньше не видел такой сплоченной Спарты. Перед угрозой вражеского нашествия все действовали сообща.

Лисандр прошел мимо открытой кузницы, где волосатый периэк с обнаженной грудью ковал меч из раскаленного докрасна железа. Стук его молота разносился по всей улице.

Кузнец заметил плащ Лисандра и крикнул ему:

— Спартанец, пусть боги встанут на твою сторону! Не опоздай на сражение!

Лисандр ускорил шаг и пробирался через толпы людей, наводнивших центральную площадь Амиклов. То, что он увидел, остановило его.

На площади выстроилось множество спартанских воинов. Лисандр сосчитал никак не менее двадцати пяти рядов и, наверно, столько же фаланг. Около пятисот воинов — целый батальон — все в форменных плащах, с переброшенными за плечи щитами. В лучах солнца сверкали наконечники копий.

Над шумом толпы прозвучал высокий ясный голос, затянувший песню. Пел молодой темнокожий человек — наверное, раб из города Карфагена,[37] находившегося по ту сторону Великого моря.

Многие богатые спартанцы держали хотя бы одного чужеземного раба для развлечения, а карфагеняне считались лучшими певцами. Подойдя ближе, Лисандр разобрал слова:

Песня закончилась, и из толпы раздались резкие звуки свирели. Когда они прозвучали в четвертый раз, Лисандр заметил, что спартанский солдат подносит к губам какой-то инструмент. Его примеру последовали двое других, затем все четверо заиграли в унисон.

Прозвучал рог и по площади эхом пронесся резкий голос:

— Спартанцы! Мы идем на войну! Возвращайтесь со щитами или на щитах!

Лисандр увидел, как из строя вышли четверо воинов и возглавили построение. За ними последовали еще четверо, затем еще одна четверка.

Все выстроились в фалангу и один за другим начали покидать площадь. Они направлялись на север, навстречу персам.

Воины покидали Спарту тогда, когда были нужны ей более всего.

Лисандр бежал по дороге к большому дому Сарпедона. К нему с грохотом приближалась колонна покрытых пылью телег. Ее сопровождали перепачканные грязью илоты. В телегах лежали копья и части доспехов.

— Вы едете не в том направлении, — сказал Лисандр идущему впереди илоту, когда телеги с ним поравнялись. Тот посмотрел на юношу ввалившимися от усталости глазами и ответил:

— Мы возвращаемся с переднего края битвы.

— Как идет битва? — нахмурился Лисандр. Раб потряс головой:

— Битва идет целый день, но никто еще не добился преимущества. Наши фаланги отбрасывают их назад, но персы перестраиваются на берегу и снова наступают. С обеих сторон много погибших.

Илот указал рукой на поклажу в телегах. Лисандр подошел ближе. Там лежало несколько помятых, забрызганных кровью щитов. Лисандр сглотнул, думая об их хозяевах. Должно быть, те погибли от страшных ран.

— Удачного дня, — сказал илот и отошел. Шаткая телега покатился дальше.

Лисандр подошел к дому Сарпедона. По обе стороны ворот стояло по вооруженному спартанцу. Заметив Лисандра, они подняли головы и выпрямились. Это были молодые люди лет двадцати пяти. На них были новые плащи, а их копья, судя по прямым и блестящим наконечникам, еще не видели боя.

Лисандр хотел пройти между ними, но часовые скрестили копья и преградили ему путь.

— Мне необходимо поговорить с эфором Сарпедоном, — заявил юноша.

Один из спартанцев улыбнулся и обратился к своему товарищу:

— Ты слышал, Кирос, этот мальчик хочет поговорить с великим полководцем.

Второй часовой фыркнул и наклонился к Лисандру:

— Я слышал, Александрос. Молодой человек, ты немного опоздал, совещание Совета уже началось.

— Я пришел сюда не на совещание, — ответил Лисандр. — Я пришел к Сарпедону.

Спартанец по имени Кирос нацелил копье в лицо Лисандра.

— Парень, говорю тебе в последний раз. Сарпедон со старейшинами. Ступай своей дорогой.

— Прошу вас, у меня очень срочное дело. Я принес сведения о персидской армии.

— А моим дедом был сам Ахиллес, — пошутил Александрос. — А теперь уходи, — часовой опустил руку на эфес меча, — иначе тебе придется думать не о столь приятных делах.

Позади часовых возникла изящная девичья фигура в простом белом платье.

Кассандра. Казалось, прошла целая жизнь, как они виделись перед уходом Лисандра в горы.

— Пропустите его, — приказала она.

— Но, моя госпожа… — заговорил Кирос.

— Делай, как я говорю, — прервала Кассандра, — иначе тебе придется держать ответ перед самим Сарпедоном.

Оба часовых поклонились и тут же убрали копья. Лисандр мог войти.

— Следуй за мной, — сказала Кассандра. Она повела его вдоль коридора слева от входа, затем через складское помещение, забитое мешками, в спальню. Кроме постели, там стояло несколько дорогих на вид сундуков, стены были увешаны коврами, расписанными сценами из жизни богов. По мозаичному полу медленно передвигалась черепаха.

Воцарилось неловкое молчание, Кассандра не осмеливалась взглянуть Лисандру в глаза.

Она подняла с пола свою любимицу, села на край постели и положила черепаху себе на колени.

Лисандр припомнил их последний разговор, и у него появилось щемящее чувство вины.

— Кассандра… я должен…

— Ты хорошо выглядишь, — девушка прервала его и улыбнулась. — Ты выдержал испытание.

— Да, — сказал Лисандр. — Прошу прощения за то, как я себя вел перед ним. Ты не ошиблась в Демаратосе — друг без друга мы не выжили бы.

— С ним тоже все в порядке? — спросила девушка. Лисандр видел, что она старается не выдать свое волнение.

— Он чувствует себя отлично, — ответил юноша. — Послушай, помоги мне встретиться с дедом. Я принес важные сведения.

— Ладно, — ответила Кассандра. — Но он сейчас во внутреннем дворике совещается с другими командирами. Мы не имеем права прерывать совещание.

— Я должен поговорить с ним немедленно, — сказал Лисандр. — Это крайне важно!

— Но это совещание военного Совета! — возразила Кассандра. — Оно строго секретное!

— Мне обязательно нужно туда попасть — воскликнул Лисандр. В противоположной стене комнаты он заметил дверь и направился к ней.

— Лисандр, не делай глупостей, — сказала Кассандра, опуская черепаху и пытаясь преградить ему дорогу. — Выше всего Совет ценит конфиденциальность. Только старейшины имеют право говорить на нем.

У Лисандра не оставалось выбора — он не мог терять ни минуты.

Он бесцеремонно оттолкнул Кассандру — та споткнулась и вскрикнула. Но Лисандр не оглянулся, бросившись в комнату.

— Сарпедон накажет тебя, — крикнула девушка, бросаясь за ним.

«Упрямством она ничуть не уступает мне», — угрюмо подумал Лисандр.

Преодолев забитую креслами комнату, он оказался во внутреннем дворике, где тренировался под присмотром деда.

Только сейчас он был заполнен взрослыми спартанцами в красных плащах. Они стояли спинами к Лисандру и его кузине.

Совет старейшин! Раздавались тихие голоса, обсуждавшие срочные дела. Кассандра схватила Лисандра за руку и потащила за колонну.

— Ты соображаешь, что делаешь? — прошептала она.

— Я должен рассказать им о том, что видел, — прошипел в ответ тот. — Персы наступают с юга.

— Нельзя просто так прерывать совещание, — возразила Кассандра. — Это нарушение законов Спарты. Ты добьешься лишь одного — мы оба погибнем!

Услышав эти слова, Лисандр остановился. Он должен дождаться удобного случая.

Вдруг разговоры прекратились.

Выглянув из-за колонны, Лисандр заметил, как из дальней двери появился Сарпедон.

Прошло уже шесть дней, как дед, стоя перед казармой, пожелал ему удачи. Шесть дней, которые изменили Лисандра навсегда.

— Старейшины Спарты, — заговорил Сарпедон, и его голос заполнил весь внутренний дворик. — Благодарю за то, что вы явились сюда так быстро. С поля боя пришли хорошие новости. Царь, который находится в рядах войск, сообщил, что наша армия храбро встретила наступление персов. Многие пали — по недавним подсчетам погибли четыре тысячи, защищая подступы к городу. Они пройдут по Гадесу[38] с высоко поднятыми головами. Многие сложат свои головы, прежде чем мы победим.

Пока Лисандр слушал, вперед вышел старый жилистый человек.

— Это Теллиос, мой коллега, эфор из Лимны, — представил его Сарпедон. — Говори, пожалуйста.

— Спасибо, Сарпедон из Амиклов, — ответил Теллиос. — Конечно, мы верим тому, что ты сказал, но можно ли с уверенностью говорить о победе нашей армии? В пяти городках останется тысяча вооруженных спартанцев, готовых защитить второго царя, но мы должны отправить их на поддержку основных сил армии.

К старейшинам обратился другой человек:

— Коллеги старейшины, вы знаете меня как человека, который судит трезво. Я не раз стоял перед лицом врага вместе со многими из вас.

— Это верно, Мирон, эфор из Питаны, — подтвердил Сарпедон. — Говори открыто.

— Тогда я скажу, что нам следует оставить последние батальоны в Спарте. Без них мы беззащитны. Даже небольшие силы — несколько тысяч илотов — легко разделаются с нами.

— Если персы прорвут оборону, тысяча спартанцев, оставшихся здесь, не помогут нам, — возразил эфор по имени Теллиос. — Так поступать нельзя ни в коем случае. Этих воинов следует немедленно бросить в бой. Илоты не восстанут — тогда они потеряют не меньше, чем благородные спартанцы. Во всяком случае, после наказания, которое мы учинили илотам, они не посмеют восстать. Среди собравшихся разгорелся спор.

— Мирон, почему ты так уверен?

— Илоты — трусы, у них нет вождя.

— Рабы только ждут удобного случая, чтобы отомстить.

— Прошу внимания! — крикнул Сарпедон. — Призываю вас к порядку! — Голоса умолкли, лицо Сарпедона выражало гнев. — Это не Афинское совещание, где все стараются перекричать друг друга, чтобы обратить на себя внимание. Это Спарта.

Лисандр заметил, что лица присутствующих посерьезнели.

— Давайте проголосуем. Кто за то, чтобы оставить гарнизон в Спарте, поднимите руки. — Лисандр считал поднятые руки — двенадцать, включая самого Сарпедона. — Кто за то, чтобы отправить последние батальоны на север, поднимите руки. Четырнадцать. Пусть торжествует ваша воля, — сказал Сарпедон. — Я сообщу царю о том, что решил Совет: остатки армии немедленно отправятся на север.

— Не делайте этого! — воскликнул Лисандр, выходя из-за колонны. Он не мог допустить, чтобы спартанцы остались без защиты.

Кассандра замерла на месте, бледное лицо девушки исказилось от страха.

Серые лица старейшин повернулись к Лисандру. Все смотрели на него с осуждением.

— Это лазутчики врага! — произнес один из старейшин.

ГЛАВА XVI

Четверо старейшин приставили к горлу Лисандра свои мечи. Он понимал, что погибнет, если шевельнется.

— Не причиняйте ему зла! — закричала Кассандра.

Не страшась мечей, она встала перед Лисандром. Спартанцы нерешительно оглянулись на Сарпедона, ожидая его приказа.

— Кассандра? — раздался голос.

Эфор вклинился меж вооруженных людей. Его лицо исказил гнев.

— Опустить оружие, — прорычал Сарпедон и наклонил к земле клинок ближайшего меча, потом схватил за руки Лисандра и Кассандру и потащил их за собой.

— Подождите, — остановил его Лисандр. — У меня есть сведения… о Вомисе.

Сарпедон отпустил руку внучки, развернул Лисандра и прижал его к колонне:

— Ты уже нанес оскорбление моему дому и спартанскому Совету. Не испытывай мое терпение ложью…

— Я говорю правду! — крикнул Лисандр и вырвал руку. — Персидские корабли уже причалили к южному побережью близ Гифейона.

Старейшины разбились на группы и шепотом начали переговариваться. Один из них взглянул на Лисандра и покачал головой.

— Этот парень, без сомнения, врет, — громко сказал Теллиос, но Сарпедон поднял руку, чтобы заставить того умолкнуть. — Вомиса не настолько храбр.

— Я видел их своими глазами, — настаивал Лисандр. — Десятки кораблей. Они подожгли поселения близ порта.

— Такого быть не может, — пробормотал Сарпедон, но в его голосе не было уверенности. — Жители прибрежных городков сообщили бы нам об этом. Они предупредили бы нас.

— Они отправили гонца, — пояснил Лисандр. — Но персы уже высадились на берег. Они застрелили его из лука.

Сарпедон взглянул в встревоженные лица членов Совета.

— Похоже, он говорит правду — трусливые персы очень любят луки и стрелы. Выпуская стрелу, не надо смотреть в глаза тем, кого она убивает.

Некоторые согласно закивали. Теллиос держался своего мнения. Он указал на Лисандра.

— Почему мы должны верить этому парню? Взгляните на него. Он еще не стал мужчиной.

— Лисандр мой внук, — возразил Сарпедон. — Он прошел испытание. Его слову можно верить так же, как и моему.

Теллиос почтительно склонил голову. Сарпедон указал рукой в сторону Кассандры:

— Оставь нас, внучка.

Кассандра послушалась. Лисандр хотел последовать за ней.

— А ты останься, — приказал Сарпедон. — Пойдем со мной.

Лисандр видел, как Кассандра вышла, бросив на него последний взгляд. Наверно, ему не следовало вести себя с ней так резко.

Сарпедон вышел на середину внутреннего дворика. Толпа расступилась, пропуская его.

— Нам придется разработать новый план, — громко заявил эфор.

На земле лежал большой, свернутый в рулон, пергамент. Сарпедон взял его за один конец и развернул.

Юноша увидел, что свиток сделан из дубленой кожи животного. По размеру он догадался, что это либо кожа коровы, либо быка. На пергаменте коричневой краской были нанесены какие-то пометки. Лисандр узнал одно слово — Спарта.

— Лисандр, на этой карте нанесена Спарта и окружающие ее земли, — пояснил дед. Он провел пальцем линию. — Вот тут, к западу, расположены горы Тайгет, к востоку находится Парной. Здесь течет река Эврота. — Эфор провел пальцем по линии от пяти городков до самого моря. — Те персидские воины, о которых нам стало известно, высадились здесь, позади северных горных проходов. Пока спартанцы сдерживают их, но если враг прорвется и достигнет лесов к западу, мы потеряем свое преимущество. Мы не должны выпустить персов за пределы открытого пространства. — Сарпедон сурово взглянул на внука: — Покажи нам, в каком месте ты видел корабли.

Лисандр посмотрел на карту, затем ткнул пальцем близ южного побережья.

— И сколько же там было этих кораблей? — поинтересовался Мирон.

Лисандр задумался.

— Не меньше тридцати, — ответил он.

Сарпедон сделал глубокий вдох.

— На борту каждого корабля сто воинов, получается около трех тысяч. К рассвету они будут здесь.

— У нас мало людей, — заявил Мирон. — Они сожгут Спарту дотла!

Сарпедон выпрямился в полный рост и потер испещренный шрамами лоб. — Неужели три тысячи персов смогут опустошить Спарту?

Заговорил Теллиос.

— Царя следует отправить в Тарас вместе с сокровищами города.

— А что станется с илотами? — спросил Лисандр.

Мирон рассмеялся.

— Мальчик, какое нам дело до них? Они сгорят в своих домах или станут рабами. Нам некогда заботиться об их судьбе.

— Нет, — возразил Сарпедон. — Мальчик прав. Мы не можем бросить город. Если персы закрепятся, их отсюда уже не вытеснишь. Точно муравьи, они наводнят всю Грецию.

— Но как сдержать три тысячи персов? — спросил Теллиос.

Некоторые старейшины согласно закивали.

— Мы ничего не добьемся, только бросим на съедение птицам новые трупы спартанцев, — добавил кто-то.

Пока Сарпедон слушал, у него на лице начала подергиваться мышца.

— Лучше сначала уцелеть, чтобы сразиться потом, — заявил Теллиос, обращаясь к остальным. Кое-кто закивал, выражая согласие.

Сарпедон схватил горшок и швырнул его о колонну. Лисандр вздрогнул, когда кругом полетели земля и осколки.

— Ваши сомнения — позор для Спарты! — крикнул эфор. — Вы спрашиваете, как мы остановим их? Храбростью! Пока у нас есть воины, надежда не потеряна. Тысяча воинов встретит врага щитами и копьями, любой из спартанцев готов пролить свою кровь в бою! А это куда важнее твоих слов, Теллиос!

Все умолкли. Теллиос уставился на Сарпедона. Лисандру на миг показалась, что они бросятся друг на друга, но Теллиос медленно вздохнул.

— Сарпедон, ты живешь в прошлом веке, — спокойно произнес он. — В наше время следует действовать расчетливо, а не проливать кровь напрасно.

— Скажи нам, эфор, — заговорил Мирон, — как нам остановить персов?

Сарпедон взглянул на карту, затем на Лисандра.

— С помощью старого борцовского приема, — улыбнувшись, ответил эфор. — Мы сделаем ложный выпад.

Несколько эфоров покачали головами. Лисандр услышал, как кто-то пробормотал: «У него с головой не все в порядке».

Лисандр еле сдержался. Он знал, что сделал все, что мог.

Сарпедон неуклюже опустился у карты на колени.

— Лисандр, подай мне вон те осколки, — сказал он, указывая на разбитый горшок. Лисандр схватил горстку осколков и положил их на карту. Сарпедон расставил их вдоль горных хребтов по обе стороны реки в два ряда.

— Наша тысяча спартанцев совершит двойной охват. По пятьсот человек займут места вдоль поросших деревьями горных хребтов. Мы раздавим персов с двух сторон. Их армии дрогнут.

Лисандр посмотрел Сарпедону в глаза. Это был смелый план, но рискованный.

— Вомиса не так глуп, — возразил Мирон. — С какой стати он даст обмануть себя?

— А мы, — ответил ему Сарпедон, — поймаем его на удочку.

Старейшины переглянулись. Лисандр расслышал приглушенный шепот. Что задумал его дед?

— Что послужит приманкой? — спросил юноша.

Сарпедон взглянул на внука, затем на карту.

— На равнине мы выставим против персов всего один батальон. Чтобы побудить их идти вперед. Почувствовав запах легкой победы, Вомиса не устоит. Много лет назад я сражался с ним. Тогда многие из вас побывали на его земле и сами видели, как роскошно живут персы, купаясь в драгоценностях и золоте. Персы жадны. Если им покажется, что Спарту можно взять голыми руками, они не станут колебаться.

Эфор Мирон кивнул, соглашаясь.

— Этот план может сработать, но откуда мы возьмем этот батальон? Оставшиеся воины нам понадобятся на флангах. Других у нас нет.

Сарпедон улыбнулся. Лисандр почувствовал, как его охватывает волнение.

«А что если дед думает так же, как и я? — спросил себя юноша. — Разве такое возможно?»

— Есть и другие воины, готовые сразиться, — спокойно ответил Сарпедон. Тут он взглянул на Лисандра второй раз. Тот все понял. Дед хотел, чтобы он сразился за Спарту.

— Мальчики? — насмешливо спросил Теллиос, подошел и встал между ними. — Ты хочешь, чтобы мы отправили наших юношей в бой против беспощадных армий Персии? Неужели Зевс ударил в тебя молнией?

— Мы справимся, — возразил стоявший позади него Лисандр.

Теллиос обернулся и взглянул на юношу с нескрываемой усмешкой. Остальные громко расхохотались.

Лисандра затрясло.

— Вы можете предложить другой план? — громко спросил он. — Или просто разлетитесь во все стороны, как стая скворцов?

Старейшины перестали хохотать и выпрямились: Лисандр почти назвал их трусами. Зато все обратили на него внимание.

— Сарпедон прав, — продолжил юноша. — Если мы уйдем, город окажется в руках Вомисы и вся Греция узнает, что спартанцы бежали, когда могли остаться и дать бой.

— Мальчик, тебе не следует вмешиваться в политику, — заметил Теллиос.

— Речь идет не о политике, — возразил ему Лисандр, обернувшись. — Речь идет о верности Спарте.

Лисандр не заметил, как ударил себя кулаком в грудь в том месте, где было сердце.

— И что же тебе известно о Спарте? — спросил Теллиос. — Еще год назад ты засевал поля зерном.

Все охнули от подобного оскорбления.

— Спартанец не дал бы втоптать свое имя в грязь, — пробормотал Сарпедон.

Лисандр понял, что имеет в виду дед — в Совете никому не станут покровительствовать только потому, что он вышел из знатной семьи. Лисандру придется доказать этим людям, чего он стоит.

Юноша повернулся к Теллиосу.

— Я обращаюсь с оружием не хуже любого, кто стоит в фаланге, — заявил он.

— Неужели? — спросил эфор. — Тогда докажи это. — Он взглянул на одного из старейшин: — Позови сюда часовых, что стоят у ворот.

Старейшина взглянул на Сарпедона, словно спрашивая у того разрешения. Сарпедон кивнул.

Вскоре в дворике появились Кирос и Александрос. На их лицах читалось смущение.

— Ты! — сказал Теллиос, указывая на Кироса. — Дай этому мальчишке свой меч. — Кирос вытащил меч из ножен и протянул его Лисандру эфесом вперед.

Юноша осторожно взял оружие, гадая, что задумал эфор. Во время учебы он сражался лишь затупленным мечом. Этот клинок был острее бритвы.

Лисандр взглянул на деда, но лицо того оставалось непроницаемым.

— Хорошо, — сказал Теллиос и указал на Александроса. — Посмотрим, как этот мальчишка обращается с оружием. Сразись с ним.

— Как мы определим, кто победит? — спросил Лисандр.

Теллиос взглянул на Сарпедона, затем на Александроса и наконец на Лисандра.

— Просто, — ответил он. — Победит тот, кто останется в живых.

Александрос вытащил меч. Он уже не казался праздным воином, что издевался над Лисандром у ворот. Это был спартанец, готовый убивать.

Лисандр поднял меч и принялся вращать им по дуге. Александрос бросился вперед, прицелившись мечом в грудь Лисандра. Тот парировал выпад и увернулся.

Александрос обернулся и снова бросился вперед, нацелившись на голову Лисандра. Юноша нырнул под меч и тут же поднялся, ударив спартанца в нос. Александрос вскрикнул от боли, упал на землю, выпустил меч и обеими руками схватился за разбитый нос, из которого пошла кровь.

Лисандр стоял рядом, готовый нанести удар.

— Прекратить! — крикнул Сарпедон. — Я не желаю, чтобы кто-нибудь умер в моем доме.

Перед глазами Лисандра мелькнула мать. Тяжело дыша, он опустил руку и взглянул на Теллиоса.

— А теперь вы верите моему слову? — спросил юноша.

Лицо Теллиоса исказил гнев, но он согласно кивнул, потом взглянул на Кироса.

— Забери своего никчемного друга и обязательно расскажи всей казарме, что его победил какой-то мальчишка.

Кирос подошел и помог Александросу встать. Оставляя после себя кровавый след, оба покинули дворик.

— Возможно, Лисандр прав, — сказал Мирон, поглаживая свой подбородок. — Если мы покинем город, персы вооружат илотов против нас. Тогда нам уже не вернуть прежний порядок.

— А афиняне начнут смеяться над нами, — добавил кто-то.

— Хватит болтать, — заговорил Сарпедон, обращаясь к собравшимся. — Пора действовать. Соберите своих воинов в две группы. Мирон будет командовать восточным флангом, Теллиос — западным. Мы двинемся в путь до рассвета и встретим Вомису на равнине к югу от Спарты. Смерть и честь.

— Смерть и честь! — трижды выкрикнули собравшиеся.

Лисандр присоединился к старейшинам. Он доказал на что способен, но не знал, что главное его испытание еще впереди.

Когда все расходились, Сарпедон обнимал каждого и говорил ему несколько слов. Настроение у всех было мрачным.

Оставшись наедине с дедом, Лисандр заметил, что старик совсем выбился из сил.

— Иди сюда, мой мальчик, — сказал эфор, усаживаясь на деревянную скамью. Перед ними лежала развернутая карта.

Лисандр обошел ее и встал перед дедом.

— Ты совершил глупость, придя сюда, — сказал Сарпедон. — Тебя могли убить на месте.

— Ноя…

— Но ты повел себя очень храбро, — прервал его дед. — Как Торакис, твой отец.

Лисандр заметил, что на глазах эфора появились слезы.

— Храбро и глупо, — повторил он. — Сыну нельзя умирать на глазах отца, а внуку встречать смерть перед таким стариком, как я. — Сарпедон с трудом встал. — Пойдем, сейчас не время печалиться. Я сообщу в казарму и другим, чтобы все собрались до рассвета. — Страбо! — позвал он. Тут же появился слуга. — Отведи Лисандра в его комнату и приготовь ему поесть.

— Слушаюсь, хозяин, — ответил раб. — Следуйте за мной, господин Лисандр.

Опустив плечи, тот направился за слугой. Страбо провел его через коридор к спальне.

— Это та самая…

— …где умерла Атеназия, — закончил за него Страбо. — Других свободных комнат нет. Эфоры тоже будут ночевать в доме. Думаю, это лучше, чем спать под открытым небом.

Лисандр взглянул на кровать, в которой мать провела свои последние дни.

— Ты теперь настоящий спартанец, правда? — спросил Страбо, прислонившись к дверному косяку. Он рассматривал плащ Лисандра. Все почтение, которое он совсем недавно выказывал Сарпедону, точно ветром сдуло.

— По крови я наполовину илот, — ответил Лисандр.

— Ха! — ухмыльнулся раб. — Ты уже показал, кому служишь, выступив против нас на стороне спартанцев в ночь соревнований. Сколько из-за тебя илотов погибло?

— Погибло бы еще больше, если бы ваш заговор удался, — ответил Лисандр и скрестил руки на груди.

— Но не твой друг Тимеон… — возразил Страбо с хитрым блеском в глазах.

Лисандр не знал, что на это ответить. Страбо был прав.

Юноша опустился на кровать, чувствуя, что потерпел поражение.

— Во всяком случае, можешь принести Тимеону свои извинения, когда встретишь его в царстве мертвых.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты ведь понимаешь, что смерть совсем рядом. Батальон твоих мальчишек позволит настоящим воинам выиграть время для наступления, но вы все уже будете мертвы. Как ты думаешь, почему у старика такой несчастный вид?

— Не называй его так, — сказал Лисандр, сжимая кулаки.

— Осторожнее, господин, берегите силы для завтрашнего дня.

Страбо выскользнул из комнаты, и Лисандр остался один.

ГЛАВА XVII

Лисандру приснилось, что он один бредет за телегой, которая везет тело матери. В телегу был впряжен Пегас, конь Сарпедона.

Тишину нарушил чей-то голос. Это была Атеназия.

Она взывала к Лисандру: «Лисандр, помоги мне, — голос проникал сквозь складки савана. — Я еще жива, — шептала мать. — Лисандр, произошла ошибка. Вызволи меня отсюда».

Лисандр крикнул, желая остановить Пегаса, но конь даже ушами не повел, неумолимо таща телегу дальше. Впереди показалась могила — в земле зияла черная дыра.

Лисандр подбежал к Пегасу, схватил того за уздцы и рванул их изо всех сил. Темная голова коня не шевельнулась. Его черные глаза сделались стеклянными. Лисандр потянул снова, но шея Пегаса точно окаменела. Юноша подошел к телеге и поднялся на доску рядом с телом. Он потянул за саван, скрывавший лицо матери. Ее голова была так туго завернута в него, что Лисандр не понимал, как ей удается дышать.

Голос матери продолжал взывать к нему:

«Освободи меня, Лисандр. Я хочу снова тебя видеть. Произошла ошибка. — Пока Лисандр снимал многослойный саван, под хрупкой тканью показались черты лица: нос, впадины глаз. — Вот так хорошо, Лисандр. Ты почти освободил меня».

Лисандр сорвал последний кусок ткани. Но то была не его мать. Там лежал Тимеон. Лисандр упал с телеги и закричал от ужаса.

— Нет!

Тяжело дыша, Лисандр сел в кровати и сложил руки перед собой. В комнате царил мрак.

На дальней стене отразился слабый свет. За дверью послышались шаги, луч фонаря выхватил лицо Сарпедона. Вместе с ним вошел Страбо, держа чашу с водой, от которой шел пар.

— Уже пора, — сказал дед.

Лисандр сбросил одеяло и быстро умылся. Завязав сандалии, он закутался в плащ и вышел из комнаты.

Тонкий слой влаги покрыл окаймлявшие внутренний дворик колонны. Казалось, будто в воздухе витают кристаллики льда, при каждом вздохе жалившие Лисандру горло. У входа юношу ждала лошадь, из ее ноздрей вырывались серые облачка пара.

— Я молил богов хранить тебя в горах, — произнес Сарпедон. — Теперь я буду просить их, чтобы ты благополучно вернулся. — Он умолк. — Гонец сообщил мне о смерти Агесилая.

Лисандр не мог определить, сердится ли дед.

— Мы ничем не могли…

— Ты не обязан мне ничего объяснять, — прервал его Сарпедон. — Горы испытывают мужчин, и я горжусь тобой. Горжусь даже больше, чем когда вернулись мои оба сына.

Лисандр выпрямил плечи — он знал, что такие слова даются деду нелегко.

— Поезжай в казарму на моей лошади, — сказал Сарпедон. — Твои товарищи уже ждут тебя.

— А вы где будете? — спросил Лисандр.

— Жаль, что я не могу пойти с тобой, — ответил Сарпедон. — Но один эфор всегда должен оставаться в Спарте, — в глазах Сарпедона сверкнул лунный свет. Дед крепко обнял Лисандра. — Тебе понадобится все, чему ты научился, сын Торакиса. Не забывай, что для спартанского воина нет большей чести, чем смерть.

Лисандр вскочил в седло.

— Смерть и честь!

Он пришпорил лошадь пятками и поскакал к казарме.

В холодном утреннем свете Лисандр думал о словах Сарпедона. Тот сказал, что гордится им. Эти слова еще больше разожгли в нем храбрость, хотя где-то в глубине души Лисандра мучило сомнение, увидит ли он деда еще раз.

Небо было тусклым, когда Лисандр привязал лошадь у казармы.

Внутри спального помещения ученики с помощью рабов прилаживали доспехи. Когда Лисандр вошел, все взволнованно уставились на него. Еще вчера это были мальчики и сражения были для них лишь рассказами.

Лисандр видел, что все уже поняли — их ждет настоящее сражение.

— Лисандр! — крикнул Леонид и бросился к нему.

Демаратос снял шлем и улыбнулся Лисандру в знак приветствия. Его нога была перевязана чистой тканью.

— Горбатый гонец Сарпедона сказал, что ты прервал заседание Совета…

Лисандр кивнул.

— Новости распространяются быстро.

— … и что, ты обратился к эфорам? — спросил Леонид.

Не успел Лисандр ответить, как вошел Диокл. На нем был помятый нагрудник, нижнюю часть туловища прикрывал толстый передник. Предплечья и голени закрывали доспехи. Под мышкой наставник держал шлем.

— Поторапливайтесь, — заорал он. — Смерть не любит, когда ее заставляют ждать. — Его взгляд упал на Лисандра. — А, вот и полукровка вернулся! Быстро собирай свои вещи. Всем построиться у казармы.

Диокл уже собрался уходить, но обернулся, заглянул в угол и прошипел:

— Что ты, черт возьми, делаешь?

Лисандр посмотрел в ту же сторону. Там, возле своей кровати, Орфей привязывал наголенник к искалеченной ноге.

— Я тоже иду, — ответил юноша, даже не взглянув на наставника. — Спарте нужен каждый, кто способен воевать.

— Парень, не говори глупостей, — отрезал Диокл. — Калека вроде тебя не сможет даже стоять прямо, не говоря о том, чтобы держать щит. От тебя будет мало толку. Займись-ка лучше музыкой и пением.

Орфей достал кинжал и метнул его. Тот с глухим стуком врезался в стену на ширину ладони от лица Диокла.

— Щит решает не все, — сказал Орфей. В его голосе звучала угроза — Лисандр раньше не слышал, чтобы друг так разговаривал.

Диокл вытащил кинжал из стены и медленно подошел к Орфею. Все молчали. Друг Лисандра поднял голову выше и взглянул наставнику прямо в глаза.

«Диокл убьет его», — подумал Лисандр.

Он осторожно вышел вперед, вытащив меч из ножен. Но Диокл перевернул кинжал и протянул его Орфею ручкой вперед. Друг Лисандра взял кинжал и зачехлил его.

— Похоже, ты сможешь принести пользу, — признался Диокл и добавил: — Но больше так не делай. — Он повернулся к ученикам, заполнившим все помещение: — Чего вы ждете? Построиться на улице!

Лисандр бросился к сундуку и вытащил из него доспехи, которые подарил ему дед. Он вспомнил вечер состязаний, когда Тимеон помогал ему облачаться в них. Сейчас казалось, что это было очень давно — так все изменилось.

Доспехи блестели, надраенные Тимеоном.

Вокруг Лисандра илоты помогали другим ученикам надевать доспехи. Он сам, без посторонней помощи, справился с трудом.

Лисандр коснулся резной безделушки, покоившейся у него на груди.

— Тимеон, я не могу вернуть тебя назад, — прошептал он, — но ты будешь гордиться мной.

Закрепив «варежки»,[39] Лисандр побежал к помещению с оружием и выбрал щит. Он был сделан из дерева, покрыт слоем бронзы и помечен греческой буквой «лямбда», символизировавшей Лакедемон, — таково было древнее название Спарты.

Лисандр просунул руку в ременные петли во внутренней части щита, поднял его и присоединился к рядам учеников, ждавших у казармы.

— Лисандр, встань впереди, — командовал Диокл. — Ты прошел испытание.

Лисандр встал рядом с Демаратосом.

— Смерть и честь! — произнес его новый друг. — Смерть и честь! — повторил Лисандр. Они двинулись в сторону Амиклов, и казалось, что это утро совсем не отличается от того дня, когда они ушли в горы. Но сегодня его ждало не просто испытание. Лисандр поднял щит выше. Его ждала решающая битва.

Когда ученики, а к ним присоединились юные спартанцы из восьми других казарм, построились, Лисандр прикинул, что их сейчас не менее пятисот. Все собрались у стадиона, где Лисандр одержал победу во время праздничных состязаний. На парадной площади было полным-полно илотов, периэков и спартанцев в красных плащах. Несколько спартанцев пробивались сквозь толпу, сидя верхом и отдавая отрывистые команды.

Мулы были навьючены мешками. Телеги ломились от съестных припасов. Вспотевший человек с выпуклой грудью затачивал меч воина на вращавшемся точильном камне. Искры сыпались во все стороны. Ритмично стучал деревянный молоток плотника.

— Положите щиты на телегу, — приказал Диокл. — Берегите силы.

Ученики подошли и начали передавать щиты илоту, стоявшему на телеге. Тот складывал их высокими горками, перевязывая веревками.

Направляясь к Диоклу, Лисандр заметил невысокого человека, сматывавшего бинты у кромки парадной площади. Маленькие бледные руки показались ему знакомыми. Юноша осторожно приблизился, наблюдая за изящными пальцами, разглаживавшими ткань.

Лисандр подошел вплотную и откинул капюшон плаща незнакомца.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Тихо, — прошептала Кассандра, накидывая капюшон на голову. — Ты обратишь на меня внимание.

— Ты не ответила на мой вопрос. Чем ты здесь занимаешься? Женщины не воюют за Спарту, и уж ни в коем случае не внучка эфора.

— Я и не собираюсь идти вместе с армией, — ответила Кассандра. Она указала на илота, стоявшего в нескольких шагах от них и разговаривавшего с воином. — Я подкупила илота, чтобы он взял меня присматривать за вещами.

Лисандр покачал головой. Надо положить этому конец.

— А Сарпедон знает об этом? — спросил он.

— Конечно, не знает, — ответила Кассандра. — Обещай, что ты ничего ему не скажешь.

— Но тебя ведь могут убить, — нахмурился Лисандр.

— Возможно, — согласилась Кассандра, — но с какой стати вся слава должна доставаться мужчинам? Я тоже могу оказаться полезной. Пусть мне не суждено держать копье или стоять в фаланге, но я найду, как помочь. Я буду помогать лекарям выхаживать раненых или доставлять оружие на передовую. К тому же… — в ее голосе прозвучал упрек, — меня хотя бы заметят и не станут обращаться как со служанкой.

— Извини за то, что тогда оттолкнул тебя, — сказал Лисандр. Но, видно, его слова не тронули Кассандру — она вызывающе вскинула голову. — Но дед никогда не простит, если узнает, чем ты занимаешься.

— Когда он узнает, что я не поехала в Таламае с другими богатыми женщинами, он уже ничего не сможет изменить, — ответила девушка.

— Пожалуйста, возвращайся домой, — вздохнул Лисандр, но тут к нему подошел Диокл.

— Сейчас не время болтать. Не мешай илотам делать свою работу.

— Обещай мне, что ты передумаешь, — продолжал Лисандр.

— Хватит! — заорал Диокл.

Кассандра взглянула на Лисандра из-под капюшона, и юноша заметил в ее глазах страх.

«Ей страшно, — подумал он, — но она слишком горда, чтобы признаться в этом».

Бросив на Кассандру последний умоляющий взгляд, он тихо произнес: «Возвращайся домой». Затем его оттащили прочь.

Ученики выстроились в шеренги по четыре человека и зашагали по песчаной дороге. Периэки бросали лепестки цветов к их ногам, некоторые подбадривали юношей громкими возгласами:

— Да благословят вас боги!

— Сбросьте персов в море!

Группы периэков приносили жертвы у дымившихся вдоль дороги алтарей. Люди жгли ячмень или орошали землю вином.

Ученики прошли мимо кладбища, где покоились мать и отец Лисандра. Тот вознес безмолвную молитву Гадесу, богу подземного царства: «Пусть они улыбаются, глядя на мои подвиги».

Вдоль строя пронесся тихий взволнованный ропот.

— Сколько нас здесь? — поинтересовался Хиларион, шагавший позади Лисандра.

— Командиры считают, что не менее трех тысяч, — ответил Леонид.

— Как ты думаешь, эту битву как-нибудь назовут? — спросил Прокл.

— Возможно, ее назовут Битвой за южные равнины, — ответил Аристон.

— Или Битвой за Спарту, — добавил Демаратос.

— Мы будем рассказывать внукам, что участвовали в ней, — сказал Прокл.

— Если доживем до этого, — заметил Хиларион и неуверенно рассмеялся.

С каменным выражением лица Диокл молча ехал верхом рядом с отрядом.

Людей вдоль дороги становилось все меньше.

Лисандр оглянулся на своих товарищей. Несмотря на то, что все они облачились в доспехи и несли настоящее оружие, способное поразить врага насмерть, они все еще оставались мальчишками. Что ждет их в конце этого похода? И скольким суждено вернуться в Спарту живыми?

ГЛАВА XVIII

Почти весь день они прошагали по пыльной дороге, по которой до этого прошли основные батальоны. Зеленые горные леса по обе ее стороны обрели серый оттенок, у горизонта появилась луна, похожая на бледный призрак.

Похоже, у Демаратоса нога больше не болела. У Лисандра сводило пальцы. На них появлялись волдыри, затем лопались и появлялись снова. На его лице образовалась корка от высохшего пота.

Ученики обошли изгиб реки. Открывшийся вид навеял Лисандру мысль о подземном мире. Недалеко был разбит огромный лагерь. В сумерках повсюду горели костры, ветер разносил красноватый пепел. У костров сидели или лежали на щитах спартанские воины. Оранжевые языки пламени выхватывали из темноты их угрюмые лица.

— Разойтись и разбить лагерь, — скомандовал Диокл. В его голосе чувствовалась усталость.

Илоты распрягли телегу с вещами, ехавшую следом за ними, и повели животных к реке на водопой. Лисандр и его товарищи выгрузили дрова и еду.

Пока они разводили костер, из телеги вытащили двух поросят. Их короткие ножки извивались в руках илотов. Поросята испугались при виде ножа и запищали, но вскоре их писк прервал удар в яремную вену. Кровь поросят собрали в чаши и принесли в жертву богам.

Лисандр с товарищами разводили костер. Поросят выпотрошили и промыли у реки. Скоро Лисандру в нос ударил приятный запах жареного мяса.

К ним подошел спартанский воин. Свои выгоревшие каштановые волосы он повязал сзади, обнажив сросшуюся ткань в том месте, где когда-то у него было левое ухо. Кожа спартанца казалась жесткой, точно ее дубили, лицо избороздили глубокие морщины, на подбородке была ямочка. Только глаза воина смотрели живо и настороженно.

— Меня зовут Септон. Кто здесь командует? — спросил он.

Диокл, сидевший в нескольких шагах, встал и повернулся к нему лицом.

— Я. Какие новости?

Воин подошел к костру, сел на корточки и жестом пригласил к себе Диокла.

— У вас не найдется вина для усталого гонца? Я умираю от жажды.

— Лисандр, — сказал Диокл, — принеси вина нашему гостю.

Лисандр бросился к телеге, взял из нее флягу с вином и чашу.

Когда он вернулся, оба воина разговаривали, сидя друг напротив друга. На их лицах отражался свет костра. Ученики, сидевшие ближе к костру, включая Леонида, внимательно слушали.

Лисандр передал Диоклу флягу и чашу и устроился в пределах слышимости.

— Персы идут со стороны морского берега, — говорил Септон, — они форсировали реку вброд и заняли равнину на всю ширину. Их примерно четыре тысячи.

— Четыре? — переспросил Диокл, наливая вино. — Нам говорили, что три тысячи.

— Персы получили подкрепление, — ответил воин. — Мы предприняли набег, отправив триста наших и надеясь расстроить их ряды. Это рискованно, но может, это отвлечет персов от наступления.

— Хорошо, — сказал Диокл, протягивая собеседнику чашу с двумя ручками. — Будем надеяться, что нам тоже оставят хотя бы несколько персов.

— Это уж точно, — ответил воин. Он сделал большой глоток и вытер рот рукавом. — К рассвету основной батальон разделится на две части и займет позиции по обе стороны гор. Когда станет светать, постройте своих и направляйтесь к центру равнины. Персы подумают, что им противостоит лишь небольшое количество воинов и бросят туда все силы. Если боги окажутся на нашей стороне, мы выгадаем время, чтобы атаковать персов с флангов и смять их порядки.

— Кажется, мы идем на верную смерть, — заключил Диокл, широко улыбаясь.

Воин крепко хлопнул Диокла по спине и выпрямился во весь рост.

— А чего еще может желать спартанец?

Лисандр переглянулся с Леонидом, гревшим ноги у костра. Тот робко улыбнулся. Лисандр лишь надеялся, что страх в его собственных глазах не столь заметен.

К счастью, ночью не было дождя. Когда каждый съел свой паек, ученики задремали прямо на холодной земле, прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Лисандр решил пройтись по лагерю.

Он пробирался среди костров, стараясь не наступить на спавших воинов. Трудно было определить, кто там, под красным плащом, а в темноте Лисандр не различал, ученик перед ним или взрослый воин.

Неожиданно юноша оказался в той части, где расположились илоты. Те спали рядом со своими животными. Он нигде не видел Кассандры. Лисандр надеялся, что ей хватило ума вернуться в дом деда.

Юноша невольно задумался о том, сколь трудной стала бы его жизнь, будь его отец мессенцем. Тогда бы он тоже спал среди слуг, и его жизнь целиком зависела от спартанской армии. Но отцом Лисандра был Торакис, храбрый спартанский воин. Сколько раз он участвовал в боях, сколько раз лежал под открытым небом и ждал, когда наступит день битвы?

Лисандр потрогал амулет, висевший на его груди, и почувствовал, как по его телу разлился дух отца. Огонь Ареса подержит его, когда придется идти в бой.

Юноша обратился к богу войны Аресу: «Сделай так, чтобы мой щит не дрогнул, а копье летело прямо».

Вдруг издали донеслись крики. Лисандр расслышал, как по лагерю эхом пронеслось слово «Помогите!», других слов он не разобрал. Крики стали громче и настойчивее. Лисандр услышал слова «вода» и «лекарь».

В голосе кричавшего прозвучало нечто такое, что заставило Лисандра броситься к нему. В его сердце закрался страх. В лагере многие проснулись и поднимались на ноги.

Лисандр первым достиг кричавшего человека.

Спотыкаясь, тот вышел из темноты, половина его красного плаща была оторвана. При свете звезд его лицо казалось белым как мел.

«Помогите», — пробормотал человек почти шепотом и упал ничком. Лисандр подхватил его, еле удерживая тяжелое тело. Руки воина повисли на его плечах, пальцы впились в спину.

— Я помогу вам, — произнес юноша, опуская воина на землю. Под его плащом он нащупал что-то липкое и влажное, будто коснулся обнаженной плоти.

— Прошу… немного воды, — прошептал воин еле слышно. На его губах выступали кровавые пузыри. Он отпустил Лисандра, тело соскользнуло на землю. При свете факела глаза спартанца словно остекленели.

Лисандр осторожно снял с незнакомца остатки плаща. Его бок напоминал кровавое месиво. Похоже, его вспорол удар боевого топора. Сквозь раздробленные ребра Лисандр увидел внутренности.

Вокруг них собрались спартанцы. Лисандр снова натянул на незнакомца плащ, скрыв ужасное зрелище.

— Он из тех, кого отправили на разведку, — сказал кто-то. — Они идут!

Лисандр различил в темноте силуэты других воинов.

Они шли не строем. Некоторые брели сами по себе, некоторые поддерживали другу друга, поскольку иначе не смогли бы удержаться на ногах. В лагерь, шумно стуча копытами, прискакала лошадь, таща за собой что-то, зацепившееся за стремя. Это была нога. Из бедра лошади торчали две стрелы.

К лагерю потянулись люди, они несли с собой факелы, одеяла и воду.

Подошел раненый солдат. Одна сторона его лица почернела от высохшей крови, у воина не хватало глаза, вместо него зияла пустота.

— Где Септон? — спросил он. — Где командир?

— Я здесь, Тиестес, — откликнулся командир. В темноте казалось, будто его испещренное морщинами лицо, вырезано из камня. — Как у тебя дела?

— Еще жив, — ответил спартанец по имени Тиестес. — Хотя и стал циклопом.[40]

Септон мрачно улыбнулся.

— Друг, иди сюда, сядь у огня. Расскажи, что случилось.

Лисандр стоял у костра, когда Тиестес заговорил.

— Мы проникли в лагерь персов под покровом ночи. Кругом стояла тишина, и мы решили, что застали их врасплох. Я ворвался в ближайшую палатку, но там никого не оказалось. Мои спутники тоже никого не обнаружили. Это была ловушка, — он умолк, чтобы отдышаться, и прижал руку к боку. — Мы уже собрались уходить, как персы окружили нас и предложили сдаться. Я ответил, что спартанцы не сдаются. Тогда на нас плотным градом обрушились стрелы. Из трехсот воинов уцелели только несколько. Септон угрюмо кивнул.

— Сейчас отдыхай, — сказал он и кивнул Лисандру. — Этот мальчик достанет тебе еды. На рассвете начнется новая битва.

Пока другим воинам оказывали помощь, Лисандр принес Тиестесу воду, чтобы тот мог умыться, немного мяса и хлеба. Когда остальные готовились ко сну, они тихо разговорились.

— Мальчик, как тебя зовут? — спросил воин, кинжалом отрезая кусок свинины.

— Лисандр.

— А кто твой отец, Лисандр? — спросил Тиестес, неторопливо жуя.

— Его зовут Торакис, — ответил он. — Я никогда не видел его.

Тиестес перестал жевать и отхлебнул из фляги.

— Я знал только одного Торакиса — сына нынешнего эфора Сарпедона. Но у него не было детей.

— Моя мать была из илотов, — сказал Лисандр. Он не смог удержать нотку вызова в голосе. — Сарпедон приходится мне дедом.

Тиестес глубоко вздохнул.

— Значит, ты полукровка.

— Что из этого? — спросил Лисандр, чувствуя, как его охватывает гнев.

— Это не имеет значения, — ответил Тиестес. — Тот, кто способен держать щит и копье, без страха глядеть смерти в лицо, остается мужчиной, независимо от рождения. Торакис был храбрецом. Ты должен гордиться им.

— Я горжусь, — ответил Лисандр. — Вы знали моего отца?

— Мы много лет провели вместе в одной казарме, — ответил Тиестес. — Торакис крепко держал копье в руке и был наделен храбростью десяти воинов. Наверно, мне скоро суждено встретиться с ним.

Спартанец вздрогнул, у него начался приступ кашля, затем Тиестес сплюнул на землю кровавую слюну.

— Вам нужен лекарь, — сказал Лисандр. — Вам больно.

Спартанец глухо рассмеялся.

— Лисандр, бывает боль совсем иного рода. Мне легче смириться со своими ранами, чем не выполнить своего долга. А пока ложись спать. Впереди трудный день.

Тиестес как мог устроился на ночлег. Лисандр вернулся к костру и лег рядом с Демаратосом.

— С тобой все в порядке? — спросил его друг.

— Со мной все в порядке, — ответил Лисандр. — Спи.

Когда он завернулся в плащ, в его ушах эхом прозвучали слова спартанца. Боль бывает разной. Легче перенести, когда болит тело. Лисандр вспомнил, как Гекуба от печали рвала на себе волосы и била себя в грудь. Он помнил, как его лицо оросила кровь Тимеона.

Раны затягиваются. Чувство горя и вины залечивается гораздо дольше.

— Просыпайся, Лисандр, — сказал ему кто-то на ухо. Это был Демаратос. — Фланговые батальоны уходят. Мы должны построиться перед лагерем.

Лисандр встал и потянулся. Демаратос ушел будить следующего.

Костер совсем погас, Лисандру пришлось потопать на месте, чтобы согреться. Он заметил, что совсем недалеко, повернувшись на бок, спит Тиестес.

Лисандр подошел к нему и опустился на колени.

— Просыпайтесь, — сказал он и потряс Тиестеса за плечо. Тело спартанца медленно откинулось назад. Его губы посинели, у запекшейся на лице раны лениво жужжала муха. Рука воина все еще сжимала кинжал.

Лисандр пощупал его пульс, хотя знал, что тот умер. Тело спартанца остыло, а рука окоченела.

— Передай отцу от меня привет, — прошептал юноша и закрыл единственный глаз Тиестеса.

Лисандр разжал пальцы спартанца, обхватившие ручку кинжала, и снял чехол с его пояса. Потом привязал кинжал к своей ноге чуть выше сандалии. Мертвому спартанцу он больше был не нужен.

Все облачались в доспехи.

Лисандр нашел свое снаряжение на телеге и аккуратно надел все по очереди. Бронза, коснувшаяся его тела, казалась холодной, но придавала бодрость. Наручники доспехов позволяли отражать скользящие удары, а наголенники защищали ноги ниже колена. Тяжелые куски кожи, свисавшие с пояса, не могли отразить прямой удар копья, но защищали от случайных ударов.

Лисандр и Леонид помогли друг другу прикрепить нагрудники. Изображенная на его нагруднике голова льва придавала Лисандру храбрости. Он заметил, что у Леонида трясутся руки.

— Они трясутся, едва я проснулся, — объяснил юноша.

Лисандр хлопнул его по плечу.

— Только глупец презирает смерть, — произнес он. — После сегодняшнего дня никто не назовет тебя трусом.

Леонид немного успокоился и хлопнул Лисандра по спине.

— Встанешь рядом со мной в фаланге? — спросил он.

— Сочту за честь, — ответил Лисандр. Прикрепив короткий меч, он завязал на себе плащ.

Ученики выстроились в очередь за лежавшими в телеге копьями. Лисандр и Леонид были среди них.

Неожиданно появился Диокл и ударил эфесом меча по щиту.

— Строиться в фаланги!

Час наступил. Лисандр обхватил пальцами древко копья. Оно оказалось чуть выше его головы. Железный наконечник был чуть шире длины ладони, а его нижний конец, «нож для ящерицы», представлял собой кусок бронзы с небольшим набалдашником, притуплённым и тяжелым. Он не предназначался для нанесения уколов противнику, а служил для того чтобы разбивать лица поверженных противников.

Лисандр поднял копье над головой, проверяя, как оно держит равновесие, затем присоединился к остальным.

Орфей пристроился ближе к задним рядам.

— Я не смогу бежать с теми, кто находится в первом ряду, — пояснил он. — Но я встану прямо позади тебя.

— Будем надеяться, что боги будут на твоей стороне, — сказал Лисандр.

Лисандр взглянул на друзей. Они были знакомы с его первого дня в казарме.

— Я хочу сказать, что если я не… если меня убьют…

— Не надо ничего говорить, — ответил Леонид. — Мы все думаем так же.

Он сжал руку в кулак и вытянул ее, как это сделал Агесилай, перед тем как отправиться в горы. Орфей последовал его примеру. Лисандр сделал то же самое и опустил свой кулак на руки остальных.

Ученики выстроились в десять шеренг, каждая из которых состояла из пятидесяти воинов.

Лисандр и Леонид встали впереди. Демаратос был уже там. Они заняли места по обе стороны от принца. Держа щит в левой руке, Лисандр сможет прикрыть им Леонида. Демаратос, стоявший справа, тоже прикроет его своим щитом.

Все подняли глаза: впереди, до самого горизонта протянулась черная линия.

Персы шли в наступление.

Войско врага приближалось. Лисандр разглядел головы в шлемах. Солнечный свет играл на оружии персов — длинных изогнутых мечах и боевых топорах. Их щиты не были круглыми, как у спартанцев, а имели форму овала, высотой от плеча до колена. Строй персидских воинов остановился в двухстах метрах от них.

«Кому-то из нас придется уступить, — подумал Лисандр, — но только не мне».

Верхом на коне перед Лисандром и остальными появился Диокл. Он выровнял первую шеренгу, чтобы ученики держали прямую линию, и замер перед фалангой.

— Фаланга держится на порядке, храбрости и доверии. Тот, кто справа защитит тебя. Ты защитишь того, кто слева. Стойте плотно друг к другу. Стойте твердо. Ваша кровь и пот во время учебы проливались ради этого мгновения. Вы родились для него, — Диокл мечом указал на противоположную сторону. — Там выстроились ваши враги. Я не стану врать. Их значительно больше. Многие из вас сегодня не увидят заката солнца. — Позади Лисандра заскулил какой-то ученик. Диокл не обратил на него внимания и продолжил: — Если это ваш последний день, то пусть он принесет вам славу. Высоко поднимите щиты. Крепко держите копья. Если вам суждено погибнуть, отдайте свою жизнь как можно дороже. Пусть Вомиса узнает, что спартанец просто так не умирает. Смерть и честь!

— Смерть и честь! — крикнули Лисандр и его товарищи.

— Бить в барабаны! — приказал Диокл. Позади них раздалась громкая дробь и разнеслась по всей равнине.

Бум! Бум! Бум!

— Вперед шагом марш! — рявкнул наставник. Шеренга Лисандра двинулась вперед под звук барабанов.

Юноше стало не по себе, ноги его подгибались, он чуть не падал, но изо всех сил старался держать щит ровно и прикрывать правый бок Леонида. Только так фаланга могла добиться успеха.

Позади Лисандра снова заскулил ученик, в нос ударил резкий запах мочи. Сквозь прорези шлема Лисандр видел лишь узкую полоску земли перед собой.

Барабаны забили быстрей. Лисандр крепче сжал копье и побежал. Земля грохотала от топота ног. Персы стояли на месте.

«Почему они не наступают?» — подумал Лисандр. Он заметил конусообразные шлемы с острыми выступами на макушке. Над строем персов взмыло черное облако.

Лисандр сразу догадался, что это.

— Стрелы! — крикнул Леонид. Сквозь шлем его голос прозвучал глухо.

Он был прав. Туча из стрел взмыла в воздух и дугой полетела на них.

— Не обращайте внимания! — крикнул Диокл, сидя верхом. — Соблюдайте порядок!

Лисандр забыл о стрелах, ибо не видел выше края шлема. Он побежал. Затем раздался звук, точно просвистел ветер. Справа послышался глухой стук. Прокл вскрикнул и упал. Стук зазвучал уже повсюду, будто град забарабанил по крыше казармы.

К небу вознеслись полные страха крики. Место рядом с Лисандром заполнил другой ученик.

Барабаны забили еще быстрей.

Спартанцы бежали, своими голосами заглушая барабаны: «Смерть персам!» Однако враги продолжали стоять на месте.

Лисандр не знал, сколько его товарищей уже погибло.

«Тем больше славы достанется тем, кто уцелел». Он продолжал бежать.

До персов оставалось не больше пятидесяти шагов.

Больше барабанов Лисандр не слышал. Спартанцы неслись вперед, сомкнув ряды.

Лисандр жаждал крови персов. Он не ощущал тяжести щита. Копье стало продолжением тела. И тут он заметил персидского воина с поднятым над головой мечом. Лисандр разглядел плетение его щита, белки глаз под накрашенными ресницами.

«Ты мой», — решил юноша.

— Приготовить копья, — приказал Диокл. Лисандр взял копье удобнее, как уже делал много раз во время тренировок. Те, кто был в строю, сделали то же самое.

Крики вокруг достигли высшей точки, когда расстояние между спартанцами и персами сократилось до десяти шагов.

Спартанцы шли вперед.

Лисандр невольно обнаружил, что кричит вместе с другими.

— За Спарту!

ГЛАВА XIX

Копье Лисандра пробило щит персидского воина, а его наконечник пронзил врагу грудь. Когда наконечник вонзился в плоть перса, Лисандр на мгновение почувствовал сопротивление, но даже если бы он захотел остановиться, ему бы это не удалось.

Под напором фаланги, шедшей сзади, юноша, прорвавшись сквозь первые ряды персов, сильнее надавил на копье, впивавшееся еще глубже в тело противника. Оба стояли почти лицом к лицу. Щеку Лисандра обдала теплая кровь, лицо перса исказилось от боли, глаза закатились. Лисандр почувствовал его последний вздох.

Юноша наступил персу ногой на грудь и вырвал из его тела копье, оставляя кровавый след.

Первая линия врага была смята. Спартанская фаланга не дрогнула.

— Раздавить их! — прозвучал новый приказ.

Лисандр поправил щит, строй выровнялся.

Теперь настала очередь персов идти в наступление. Их строй побежал вперед.

Лисандр знал, что надо делать. Прежде чем противники сошлись, он сделал шаг вперед. Щиты с грохотом сдвинулись вдоль всего строя. Грохот был оглушительным. Фаланга не дрогнула.

Лисандр приготовился нанести удар копьем сверху и рванулся вперед с остальными. Леонид, шедший рядом, издал пронзительный крик.

Персы уже пятились назад. Со стороны врага тоже звучали крики на языке, который Лисандр не понимал. Казалось, командир приказывал противнику стоять на месте и сражаться.

Лисандр прицелился персу в голову и сделал выпад копьем, но оно лишь задело его шею. Враг заметил подвернувшуюся возможность и прицелился Лисандру в подмышечную впадину.

— Не выйдет! — это был Демаратос. Он подставил свой щит, клинок врага отскочил от Лисандра.

Лисандр снова сделал выпад копьем и на этот раз угодил персу в горло. Тот глухо вскрикнул. Юноша протолкнул копье вниз, в грудь. Противник выронил меч и щит, упал на колени и руками схватился за разодранное горло, корчась на земле. Кровь струилась у него меж пальцев.

Фаланга продолжала идти вперед.

Пока персы отступали, все зависело от Лисандра и его товарищей, державших строй и орудовавших копьями. У ног спартанцев уже лежало множество убитых и умирающих персов. Все кругом оглашали стоны мучительной боли.

Лисандр ступал по лежавшим на земле телам, фаланга наступала. Персы теперь не казались непобедимыми, некоторые из них уже не скрывали своего намерения спастись бегством. Командиры врага громко и сердито кричали.

Лисандр почувствовал острую боль и, неожиданно вскрикнув, опустился на одно колено. Окровавленный перс вонзил кинжал ему в икру. Юноша поднял копье и ударил «ножом ящерицы» врага по руке. Та сломалась, согнувшись. Враг кричал, корчась на земле.

Спартанцы сомкнулись вокруг Лисандра и продолжили натиск. Лисандр поднял копье и снова ударил перса тупым концом, на этот раз в лицо. Голова врага дернулась, он перестал двигаться.

Лисандр вытащил из ноги кинжал. Рана кровоточила, но не очень сильно. Юноша поднялся и, прихрамывая, двинулся вперед. Пробираясь среди спартанских рядов, он наблюдал, как передняя линия наступления копьями пробивает себе путь.

Тут Лисандр заметил Хилариона. Тот лежал на спине, глядя в небо, и окровавленными руками держался за бок. Его грудь быстро вздымалась и падала, он дышал с трудом.

— Оставь его! — скомандовал голос позади. Это был Диокл. — Ты пришел сюда сражаться!

Лисандр мгновенно бросился вперед, пробиваясь сквозь клубок тел. Большинство павших были персами, но то тут то там виднелись красные плащи. Лисандр узнал некоторых соучеников. Вид каждого погибшего вызывал в нем новый прилив гнева.

Юноша заметил просвет, бросился туда и нанес копьем удар снизу, оторвав персидского воина от земли. Потом вытащил копье, поразил противника в грудь, вогнав наконечник глубже.

Среди спартанцев послышались радостные возгласы. Лисандр поднял голову, заметив, что уцелевшие персы поворачиваются к ним спиной. Похоже, они решили спастись бегством.

Лисандр взглянул на окружавших его товарищей. Лица большинства из них были перепачканы кровью, но все ликовали от радости. Неужели победа досталась им столь легко?

— За ними! — произнес кто-то из старших учеников.

Лисандр чувствовал, как на него напирают сзади.

Кто-то крикнул:

— Мы можем добить их!

А еще кто-то добавил:

— Слава будет за нами!

Лисандр расслышал голос Диокла, пытавшегося перекричать шум:

— Держать строй!

Но если наставника и слышали, то никто не выполнил его приказа. Лисандра оттолкнули в сторону и сбили с ног, а мимо него, вдогонку отступающим персам, устремились задние шеренги спартанцев. Фаланга рассыпалась.

— Стоять! — крикнул Диокл.

— С тобой все в порядке? — спросил Леонид, помогая Лисандру встать на ноги.

— Да, но…

Персы бежали туда, где стояли их командиры, и Лисандр подумал, что здесь что-то не так. Отступление врага происходило слишком организованно. Спартанцы гнались за ними без оглядки.

Когда до командиров врага осталось шагов тридцать, персы начали разворачиваться. Их линия становилась все шире и вытянулась по всей равнине.

— Что они делают? — громко спросил Лисандр.

Воины первых рядов врага неожиданно свернули направо и пошли в контрнаступление. Персы не отступали, а совершили тактический маневр, и его товарищи попадали прямо в мышеловку.

— Они нас окружают! — громко крикнул Лисандр. Несколько спартанцев остановились и повернулись к нему. — Это ловушка! Назад!

Остальные преследовавшие врага спартанцы тоже заметили опасность. Они разделились на группы, чтобы дать отпор персам, угрожавшим окружить их.

— Стена из щитов здесь не спасет, — сказал Леонид. — Им надо помочь!

— Назад! Отойти назад! — кричал Диокл. Персы наступали на учеников с флангов и спереди. Лисандр увидел, как Демаратос вонзил копье в живот нападавшего врага. Пока спартанец пытался вытащить копье, к нему с фланга устремился другой перс, поднимая усыпанную шипами булаву.

Лисандр не раздумывал. Он поднял копье и бросил его, вытянув руку, чтобы оно летело прямо. Перс уже замахнулся булавой на Демаратоса, когда копье Лисандра пронзило ему ребра. Наконечник вышел неприятелю через спину, перс отлетел в сторону и боком упал на землю. Демаратос вытащил свое копье из тела противника и кивнул Лисандру в знак благодарности.

— Где подкрепления? — громко спросил Леонид, оглядываясь. — Они должны были подойти.

Лисандр всматривался в склоны гор к востоку и западу. Кругом виднелись лишь камни и деревья.

Разрозненные группы персов заходили в тыл спартанцев. Диокл верхом бросился на противника и рассеял его. Одному из персов удалось схватить коня Диокла за уздцы. Лисандр заметил, что наставник выскользнул из седла и рухнул среди погибших. Юноша бросился Диоклу на помощь.

— Я иду, — крикнул он.

Тут персидский воин повернулся к Лисандру лицом и улыбнулся, обнажив острые зубы, но юноша не остановился, только пригнулся, поднял щит, чтобы отразить удар ятагана, и замахнулся мечом.

Клинок врезался в ногу врага и застрял в его бедренной кости. Перс издал пронзительный крик.

Лисандр вытащил меч, оттолкнул перса щитом и нанес ему мечом удар по шее. Голова противника отлетела, а тело рухнуло на землю.

Кто-то врезался в Лисандра и сбил его с ног. Аристон. На его губах закипали кровавые пузыри, пока он возносил богам безмолвную молитву — из груди Аристона торчала половина копья.

Лисандр осторожно столкнул с себя тело Аристона. Перед ним оказался держащий копье перс. Лисандр ударил его ногой в голень. Враг пригнулся. Этого было достаточно. Лисандр взмахнул мечом и ударил противника в лицо. Тот упал.

Перс был еще живой. Он медленно повернулся, открыл окровавленный рот и закричал. Лисандр подполз к нему и поднял щит. Глаза перса широко раскрылись от удивления, когда Лисандр ободком щита, что было сил, ударил его по шее, убив на месте.

Лисандр встал, чувствуя, как все мышцы его тела напряглись точно струны, а по щекам текут слезы гнева и страха. Ему хотелось снова броситься в бой, убивать или самому погибнуть.

Кругом бушевало сражение, звенел металл, бьющийся о металл, слышались предсмертные крики. Мечи рубили плоть, причиняя боль, вызывая ужас.

Диокл уже встал и рубил противника, лежавшего на земле. Тот отчаянно пытался защититься, но клинок разрубил его на куски. Все кругом — и персы, и спартанцы смешались, упиваясь взаимным истреблением. Было трудно определить, кто побеждает.

Лисандр поднял щит, взял меч и бросился в гущу сражения. Он заметил Орфея — тот храбро бился с двумя персами. Калека действовал точно так, как его учили на тренировочной площадке, — нырнул под их ятаганы и отразил удары щитом и мечом.

— Вы у меня узнаете вкус железа! — крикнул Лисандр.

Один из персов собрался разделаться с ним и нанес удар ему в лицо. Лисандр уклонился, почувствовав, как край клинка слегка задел его шлем. Замахнувшись, он изо всех сил рубанул перса по плечу и отсек ему руку. Та, все еще держа меч, с грохотом упала на землю.

Но перс не собирался сдаваться и, что было мочи, ударил Лисандра ногой в живот. У того перехватило дыхание. Оставшейся рукой перс перехватил меч из отрубленной руки.

Кровь рекой текла по его боку, но он шел вперед, выписывая мечом в воздухе головокружительные дуги.

Лисандр выпрямился и замер на месте.

— Наступай, персидская собака! — крикнул он. — Я покажу тебе, как сражается спартанец!

Перс нанес ему удар мечом сверху, Лисандр отразил его щитом и воткнул свой меч персу в живот. Тот жалобно вскрикнул и упал на спину.

Лисандр вытащил меч, перс корчился на земле.

В нескольких шагах от Лисандра Орфей, крякнув, замахнулся мечом на перса, вставшего перед ним. На шее врага появилась тонкая красная полоска, кровь залила ему грудь. Орфей прикончил перса, проткнув ему сердце.

Калека повернулся к Лисандру. Его глаза дико горели, а доспехи покрылись кровью.

— Это совсем не похоже на тренировку в казарме, — заметил он.

Сверкнул металл, лицо Орфея исказилось, и он взглянул вниз. В его ногу врезался небольшой обоюдоострый боевой топор.

К ним приближался воин противника в необычных тяжелых доспехах из железных колец. В руках он держал второй боевой топор. Он ударил эфесом меча по шлему Орфея, и друг Лисандра рухнул на землю.

Лисандр побежал к нему.

— Уходи! — крикнул Орфей.

Перс хотел вытащить первый боевой топор из ноги Орфея, но тут меч Лисандра угодил ему в руку. Клинок не пронзил нарукавник перса, по плечу Лисандра прокатилась ударная волна.

Он снова взмахнул мечом и прицелился противнику в голову. Перссделал шаг вперед, нырнул под удар и плечом врезался Лисандру в живот. Тот поскользнулся, меч выскользнул у него из руки, а сам он рухнул на землю.

Воин противника приблизился, наступил коленом Лисандру на грудь и сбоку нанес ему сильный удар боевым топором по шлему.

Перс хотел ударить еще раз, но Лисандр, теряя силы, сумел поднять руку и отразить удар локтем.

Противник снова замахнулся. Лисандр почувствовал, как топор угодил ему в предплечье, и невольно вскрикнул. Враг снова занес топор над его головой, с острия капала кровь.

Лисандр закрыл глаза и стал ждать смерти.

ГЛАВА XX

Но удара не последовало. Лисандр решил открыть глаза. Боевой топор словно завис в руке перса. Изо рта противника торчал наконечник копья, вокруг которого извивался его язык. Тело врага вздрогнуло, и он завалился набок.

Над Лисандром стоял Диокл и тяжело дышал. У наставника оторвало нижнюю сторону шлема, остался лишь зазубренный край. Повязка над его глазом сползла.

Диокл протянул Лисандру руку, тот ухватился за нее и вскочил на ноги.

— Спасибо, — сказал юноша. — Вы спасли мне жизнь.

— Я спас жизнь спартанцу, — ответил Диокл.

Лисандр забрал свой меч и огляделся вокруг. Численное превосходство врага начинало сказываться. Разорванные красные плащи падших спартанцев усеяли землю, и они продолжали погибать. Лисандр не разглядел Демаратоса, Орфея и Леонида.

К ним через равнину приближался новый отряд противника.

— Мы терпим поражение, — сказал Диокл. — Придется отойти.

— Нет! — возразил Лисандр. — Это невозможно. Тогда никто не остановит врага на пути к Спарте. Придется держаться, пока не подойдут свежие силы.

Тут две стрелы поразили Диокла в грудь. Он качнулся в сторону Лисандра и протянул руки. Лисандр поймал его, но не смог удержать. Наставник упал на землю и простонал. Почти тут же на его губах появилась кровь.

Диокл держался за шею Лисандра, его лоб нахмурился от боли.

— Неплохая смерть, — через силу произнес наставник, пытаясь держать голову прямо.

— Я позову на помощь, — сказал Лисандр.

— Мне теперь ничто не поможет, — выдавил из себя Диокл. Его голова упала на землю, губы едва шевелились. Лисандр наклонился, чтобы расслышать его слова.

Наставник говорил шепотом.

— Из тебя получился хороший воин, полукровка.

Рука отпустила шею Лисандра. Диокл умер.

Лисандр накрыл тело наставника его плащом и встал. Прежнее отношение к нему Диокла теперь не имело никакого значения. На поле боя тот показал себя настоящим товарищем.

Лисандр видел, что силы спартанцев под напором врага отступают к лагерю. На него набросились два перса, держа в руках изогнутые ятаганы. Все существо Лисандра охватил гнев.

Вытащив меч, он бросился налево, и один из персов преградил дорогу другому. Этой хитрости юноша научился в казарме во время тренировочного боя «один против всех». Она давала возможность разделаться с каждым противником по отдельности. Перс замахнулся на него ятаганом, но Лисандр уклонился от удара. Ятаган просвистел рядом с его ухом и скользнул по щиту.

Враг раскрылся, и Лисандр ткнул концом меча в его незащищенную подмышечную впадину. Перс хотел снова взмахнуть ятаганом, затем с ужасом взглянул на свою руку и все понял. Рука повисла на клочке мышцы, и кровь хлестала из разорванной артерии, заливая его бок.

Лисандр бросился на его товарища, но тот оказался искусным бойцом и отразил удар.

Меч противника опускался по дуге. Лисандр уперся ногами в землю, подставил щит под удар, затем присел и всем телом сделал круговое движение. Его меч выписал горизонтальную дугу и начисто отрезал персу ногу. Враг рухнул на землю и заорал от боли.

— Умирай медленной смертью, — крикнул Лисандр, отходя от него.

Юноша посмотрел туда, где недавно сражался Орфей, но не обнаружил его.

— Орфей? — крикнул он. — Где ты?

Среди моря тел раздался стон, и какой-то раненый перс поднял руку.

Подойдя ближе, Лисандр увидел, что тот уже мертв. У захватчика не хватало половины головы, осколки черепа утопали в глубокой ране. Под ним лежал спартанец.

Послышался новый стон. Лисандр бросился вперед и столкнул мертвеца с Орфея.

Его друг, бледный, как смерть, лежал на боку. Одна нога у него безжизненно повисла, земля вокруг нее покраснела. Лисандр понимал, что Орфей умрет, если немедленно не остановить кровотечение.

— Держись, — сказал он.

Вокруг бушевало сражение, повсюду звучали крики на персидском и греческом языках.

Лисандр мечом отрезал кусок плаща Орфея, осторожно перевязал его ногу выше кровоточащего обрубка, потом затянул узел. Орфей шипел сквозь зубы, когда Лисандр затягивал свой жгут как можно туже. Кровотечение тут же прекратилось.

Главное поле сражения перемещалось все дальше от них по мере того, как персы теснили остатки армии спартанцев.

Лисандр взглянул на персов и спартанцев, лежавших вокруг. Некоторые едва шевелились, другие стонали от отчаяния. Где же подкрепления? Если они скоро не явятся, битва будет окончательно проиграна.

— Возвращайся на поле боя, — сказал Орфей. — Оставь меня здесь.

Лисандр не стал обращать внимания на возражения друга, обнял его за плечи и поднял.

Персы и спартанцы уже сражались посреди телег, было слышно, как илоты вопят от страха. Лисандр видел, как одни из них съежились под телегами, другие же, схватив оружие, какое оказалось под рукой, вливались в ряды сражавшихся спартанцев. Но соперники были намного сильнее.

Лисандр хотел прийти сражающимся на помощь, но он не мог бросить друга. Юноша с отчаянием наблюдал, как илот средних лет, орудуя обгоревшим бревном точно дубинкой, бросился на персидского воина. Тот отскочил в сторону и вонзил меч илоту в живот. Из уст раба вырвался леденящий крик.

Прозвучал рог. Лисандр оглядел поле боя и все понял.

На крутых склонах по обе стороны равнины показались люди в красных плащах. Они появлялись из-за деревьев, держа копья наготове. Там были сотни спартанских воинов. Илоты и оставшиеся в живых ученики побежали к склонам. Издав боевой клич, они ринулись на персов.

Лисандр направлялся к телегам со снаряжением. Вдруг он позади себя услышал громкий цокот копыт и бросился в сторону, таща Орфея за собой, когда воины на белых лошадях с грохотом пронеслись мимо.

Их возглавлял персидский всадник в золотистых доспехах, сверкавших на солнце. Рядом с ним скакали еще десять верховых, с головы до ног облаченных в черное.

Наверно, это Вомиса.

Трое спартанцев бросились на персов. Телохранители в черном образовали вокруг всадника на белом коне глухую стену. Двое сняли луки и отработанными плавными движениями выпустили стрелы спартанцам прямо в грудь. Третий спартанец просто смотрел на это, не зная, что делать, затем бросился на всадников с копьем наперевес. Ближайший от него всадник поднял коня на дыбы, и тот затоптал смельчака.

Вомиса, вертясь в седле, стал отдавать приказы, но основная часть персидского войска растерялась, когда спартанцы со склонов бросились в наступление.

Персы быстро построились в две шеренги — одна была обращена к востоку, другая — к западу, чтобы отразить натиск. Часть персов сражались со спартанскими учениками у телег. Лисандр поднял Орфея и повел его к безопасному месту.

— Тебе лучше остаться и продолжить бой, — сказал Орфей.

Спартанцы, пришедшие с гор, с двух сторон врезались в боевое построение персов. В рядах противника затрещали щиты и послышались крики ужаса.

Вомиса развернул коня и подал знак телохранителям. Те промчались среди телег, и Лисандр потерял их из виду. Куда они направились? Несколько десятков спартанцев остались на месте, тесня персов.

Лисандр видел, как персидский воин упал, корчась, в один из костров — у него из живота торчало копье.

Рядом с павшим врагом стоял Леонид. Заметив Лисандра, он подбежал к нему.

Юноша видел, что лоб Леонида пересекла глубокая рана, по его лицу струились кровь и пот, но принц ликовал. Он что-то крикнул и хлопнул Лисандра по спине.

Увидев рану Орфея, Леонид побледнел.

— Твоя нога…

— Мне повезло — это была плохая нога, — ответил калека и робко улыбнулся.

Лисандр обратился к Леониду:

— Вомиса и его телохранители здесь.

— Здесь? — переспросил принц. — В лагере?

Лисандр кивнул.

Вдруг среди шума боя раздался пронзительный крик. На расстоянии пятидесяти шагов какой-то силуэт бежал через потухшие костры, перепрыгнув через тело перса, которого Леонид сразил копьем. Лисандр узнал серый плащ с приметным черным капюшоном.

— Кассандра! — крикнул он.

Позади девушки появился Вомиса на коне, в его золотистых доспехах отражалось солнце. Телохранители полководца следовали за ним клином.

Кассандра споткнулась о камень. Вомиса приблизился к ней. Лисандр с ужасом подумал, что ее растопчут копыта боевого коня.

— Присмотри за Орфеем, — сказал он Леониду, бросая щит. Ему нельзя было терять ни минуты.

Принц подхватил Орфея, а Лисандр вытащил меч и побежал к Кассандре.

Вомиса приближался, Кассандра никак не могла встать.

Вомиса протянул руку, в ней не было оружия.

— Кассандра! — снова крикнул Лисандр. Он понял, что опоздал.

Вомиса схватил Кассандру за верхнюю часть плаща и перебросил ее через седло. Кузина Лисандра извивалась и пинала похитителя ногами.

Тут перед жеребцом Вомисы встал Лисандр, размахивая мечом.

— Оставь ее в покое! — крикнул он. Вомиса выпрямился в седле. Лисандр бросился вперед.

Один из лучников поднял лук и потянул за тетиву. Зазубренная стрела нацелилась Лисандру прямо в грудь.

— Стой, спартанец! — раздался громкий крик Вомисы. Это был огромный воин с загорелым лицом и большими глубоко посаженными глазами. Его челюсть и щеки заросли черной бородой. Казалось, доспехи Вомисы сделаны из сотен золотистых чешуек, покрывавших его огромное тело.

Застыв перед персидским полководцем, Лисандр понимал, что без щита у него нет надежд на спасение. Рука лучника была тверда, он смотрел на Лисандра без тени жалости.

— Ты храбр, спартанец, — сказал Вомиса со странным акцентом, — но тебе следует знать, что храбрости недостаточно, чтобы стать воином.

— Еще надо уметь похищать невинных девушек? — спросил Лисандр.

Вомиса рассмеялся.

— Не испытывай мое терпение. Будь благодарен за то, что сегодня я тебе дарю жизнь. Отойди в сторону и наслаждайся годами, которые ждут тебя впереди.

Лисандр не мог вынести смех перса.

— Я спартанец и не боюсь смерти! — выкрикнул он.

Улыбка исчезла с лица Вомисы.

— Тогда пусть будет по-твоему, — он кивнул лучнику: — Убей его!

Лисандр почувствовал, как стрела с огромной силой ударила его в грудь. Он развернулся от удара, упал на землю ничком и не мог пошевелиться.

Топот конских копыт замер вдали.

Лисандр с трудом дышал. «Я умираю? — удивился он. — Неужели так чувствуешь себя, когда наступает смерть?»

— Лисандр? — прозвучал знакомый голос. — Лисандр! Нет… нет… нет! — Это был Леонид.

— Он умер? — спросил Демаратос. Лисандр хотел заговорить, сказать им, что он не умер, но никак не мог отдышаться. Грудь сжала невыносимая боль.

Рука потянула Лисандра за плечо и перевернула на спину. Лисандр открыл глаза. Возле него мелькали два силуэта. Его друзья.

— Что?.. — Лисандр коснулся груди руками, думая, что увидит кровь. Его пальцы притронулись к древку стрелы. Боли не было.

— Вот это да! — рассмеялся Демаратос. — Смотри! Стрела попала в пряжку!

Лисандр опустил глаза и убедился, что Демаратос прав. Боль в груди исчезла. Конец стрелы застрял в деревянной безделушке Тимеона.

Лисандр сел.

Демаратос схватил поделку одной рукой, стрелу — другой и потянул ее. Ему удалось вытащить древко, но наконечник остался в дереве.

— Должно быть, боги улыбаются тебе, — заключил спартанец.

«Или Тимеон», — подумал Лисандр. Но ему было некогда возносить благодарности. Он с трудом поднялся и схватил Демаратоса за руку.

— Надо догнать Вомису. Он похитил Кассандру.

ГЛАВА XXI

— Кассандра была здесь? — спросил Демаратос. По его лицу было ясно, что он ничего не понимает.

— Она пробралась сюда вместе с теми, кто вез снаряжение и съестные запасы, — ответил Лисандр. — Чтобы внести свой вклад в сражение за Спарту.

— Почему ты мне ничего не сказал? — закричал Демаратос, хватая Лисандра за руку. — Ты ведь знаешь, что она значит для меня!

— Мне казалось, что я убедил ее вернуться домой, — ответил Лисандр, вырывая руку. — Нам нельзя терять времени. Персы направились к морю. Я побегу за ними, а ты возвращайся в Спарту и расскажи все Сарпедону.

— Я иду с тобой, — заявил Демаратос. — Тебе одному не одолеть Вомису.

— Я сообщу эфору, — сказал Леонид. — Возьмите того коня. — Он указал на край поля боя. Там, где спартанцы, держа четкое построение, гнали немногочисленную группу персидских воинов, стоял конь с опущенной головой. На нем, безжизненно запутавшись в стремени, повис персидский лучник с содранным скальпом.

Демаратос бросился к коню, Лисандр последовал за ним. Вместе они стащили мертвого всадника и забрались в седло. Лисандр устроился впереди.

— Пусть Парки[41] проявят к вам благосклонность, — сказал Леонид.

Лисандр пришпорил коня пятками, и тот галопом понесся вверх по краю поля боя в южном направлении.

Жеребец оказался выносливым. Лисандр заставил его подняться по склону на восточной стороне равнины, по которой спустились наступавшие воины. Оказавшись на кряже, они смогли обозреть все поле боя.

Военное счастье изменило персам, сражение близилось к концу. Хотя кое-кто из врагов еще оказывал сопротивление, основные силы противника уже сдались и побросали свое оружие. Тех, кто пытался бежать, настигли копья, врезавшиеся им в спины.

В грязи были отчетливо видны следы, оставленные конями Вомисы и его лучников.

— Держись за меня, — приказал Демаратосу Лисандр, гнавший жеребца по следу. Он заставлял скакуна перелетать через небольшие кустарники и павшие деревья. Юноша так крепко держал поводья, что у него заболели руки. А руки Демаратоса, обхватившие его грудь, казались железными обручами.

— Не гони так! — заорал Демаратос. — Мы разобьемся!

— Не могу, — прокричал Лисандр в ответ. — Надо догнать Вомису. Похоже, персы ускакали к побережью. Наверно, там их ждет корабль.

Они углублялись в чащу, ветви били Лисандра по лицу.

— Пригнись! — крикнул он, когда им навстречу, точно коса, высунулась тонкая ветка. На ходу Лисандр почувствовал, как та скользнула по его волосам.

Когда деревья остались позади, они увидели мерцавшее в лучах солнца море.

Лисандр заметил табун белых коней. Наклонив головы, лошади жевали траву.

«Что-то здесь не так. Где всадники?»

Тут он все понял: впереди земля резко устремлялась вниз, заканчиваясь обрывом.

Лисандр изо всей силы натянул поводья, конь фыркнул и поднялся на дыбы, сбросив Лисандра. Он свалился на Демаратоса. Тот вскрикнул.

К счастью, конь завалился набок и не придавил них. Жеребец поднялся на ноги и галопом ускакал в лес.

Демаратос встал и указал на море.

— Смотри! — сказал он.

Меж двух каменных мысов гнездилась маленькая бухта в форме подковы. Береговую линию загромождали валуны, но встречались участки, покрытые песком. На одном из них Вомиса и его телохранители поднимались на небольшую лодку, которая билась о камни.

Кассандра стояла между двумя персами, державшими ее за руки. Девушка пыталась высвободиться, но силы были неравны. Персы потащили ее через песок в мелкую воду, затем грубо бросили в лодку.

Четыре гребца, у которых в руках было по два весла, сели посреди судна. Когда все собрались, по обе стороны Кассандры устроилось по телохранителю Вомисы. Кто-то из экипажа веслом вытолкнул лодку из мелкой воды и запрыгнул в нее. Он успел вовремя, ибо та уже удалялась от берега.

Когда гребцы взялись за весла, до слуха Лисандра донесся слабый плеск воды.

— Они не смогут переплыть море на лодке, — сказал он. — Должно быть, за мысом их ждет более крупное судно. Идем, надо спуститься вниз.

Демаратос кивнул и стал снимать доспехи. Лисандр делал то же самое, иначе они не смогли бы преодолеть коварного спуска.

Крутая тропинка, скрытая грубым утесником, вела вниз. Земля между камнями была мягкой и песчаной, на каждом шагу под их ногами скрипела галька.

Юноши спускались так быстро, как могли. Когда они добрались до основания скалы, ноги Лисандра подрагивали от напряжения, а лодка уже стала пятнышком, огибавшим мыс. Отсюда они заметили более крупное судно со спущенными веслами. Оно стояло на якоре недалеко от скал.

— Как нам туда добраться? — спросил Демаратос. — Они ведь гребут быстрее, чем мы плаваем.

— Корабль стоит на якоре недалеко от мыса. Если подобраться к его крайней точке, то, возможно, нам удастся спуститься вниз.

Было видно, что Демаратос сомневается.

— Ты можешь предложить другой план? — спросил Лисандр.

Демаратос пожал плечами и покачал головой.

— Пошли!

Лисандр шел по скользким камням, осторожно переступая с одного на другой и следя за тем, чтобы нога не попала в какую-нибудь расщелину. Под валунами вздымалась белая пена, иногда поднимая брызги соленой воды, жалившие его многочисленные царапины и порезы, полученные на поле боя.

В конце каменистого участка начинался мыс.

Лисандр обрадовался, что его ноги снова ступили на сухую землю.

Мыс представлял собой узкую косу земли, покрытую низким кустарником. Уходя в воду, она затем поднималась и заканчивалась приплюснутой крутой скалой, близ которой на якоре стояло персидское судно.

Они взбежали по склону и достигли конца мыса.

Лисандр раскрыл рот от удивления, когда увидел персидское судно вблизи.

Это была двурядная галера. Она легко покачивалась на воде. Галера стояла носом к ним, а кормой — к открытому морю. В центре ее возвышалась единственная мачта с деревянной баковой надстройкой.

По палубе сновали члены экипажа. Они были так заняты, что не заметили наблюдавших за ними Лисандра и Демаратоса.

Подняли парус. Лисандр догадался, что галера отчалит, как только поднимут и уложат якорь. Дальше в море он заметил другие персидские судна, стоявшие на якоре и ожидавшие возвращения своих воинов.

Внизу, в тридцати шагах, волны бились об основание скалы и темная вода кружилась опасными водоворотами.

Лисандр расстегнул плащ и снял сандалии, оставшись в запачканной кровью и грязью тунике. Единственным его оружием был прикрепленный ремнем к ноге кинжал.

— Под водой могут быть скалы, — сказал Демаратос, стаскивая свой плащ.

— Разве у нас есть выбор? — пожал плечами Лисандр. — Нельзя допустить, чтобы Вомиса увез Кассандру. На счет «три»?

Демаратос кивнул.

Лисандр подошел к краю. Внизу в темной воде искрилось солнце.

— Раз… два… три! — он оттолкнулся и ринулся в пустоту.

На мгновение юноша почувствовал себя невесомым, затем сработало земное притяжение и ему стало не по себе. Воздух свистел в ушах, а кружившаяся вода стремительно приближалась.

Лисандр упал в воду ногами вперед. Она наполнила его ноздри и проникла в уши. Казалось, что холод схватил его за сердце и начал сдавливать его. Из его легких пузырями вырывался воздух.

Лисандр держался под водой до тех пор, пока пузырей стало совсем мало и ему отчаянно захотелось глотнуть воздуха. Он чувствовал, что Демаратос где-то рядом. Лисандр поплыл за ним. Грудь сдавливало, а легкие грозили лопнуть. Стук сердца отдавался в ушах. Лисандр энергично стал подниматься вверх.

Когда голова Лисандра появилась над поверхностью воды, Демаратос оказался рядом и все никак не мог отдышаться, отплевывая морскую воду.

Лисандр дышал глубоко, отчего у него стало жечь в груди. Он понемногу приходил в себя, начав оценивать обстановку.

Оба находились в нескольких футах от основания скалы; накатывая, волны мягко поднимали их тела и опускали вниз.

Юноши направились к выдававшейся из воды черной глыбе и ухватились за нее. Это было единственное укрытие среди водного простора.

На расстоянии четырех корпусов от них в воде покачивалась вражеская галера. Лисандр заметил движение на нижней палубе — гребцы занимали свои места в ответ на приказы. На носу галеры появился кто-то и встал у якорной лебедки.

— Быстрей, — сказал Демаратос. — Они собираются отчалить.

— Надо действовать осторожно, — ответил Лисандр. — Если нас заметят, всему конец.

Отрывисто прозвучал еще один приказ, и нижний ряд весел одновременно поднялся, затем опустился в воду. Галера подалась назад, чтобы раскачать якорь. Низко наклонившись, воин на носу судна начал сматывать веревку. Деревянная лебедка заскрипела.

Лисандр нырнул под воду и из последних сил брассом поплыл к галере. Он очень устал. Руки словно налились железом. Когда надо было глотнуть воздуха, он как можно медленнее поднимался на поверхность, наполнял легкие до отказа и снова нырял под воду.

Когда Лисандр в третий раз вынырнул из воды, они уже поравнялись с носом судна, и гребцы с правого и левого борта не могли их заметить.

Демаратос плыл рядом. Лисандр поднес палец к губам — любой шум привлечет персов, и тогда все будет напрасно.

Над ними из воды выступал остов галеры. Лисандр коснулся рукой грубого дерева, покрытого липкими зелеными водорослями.

— Мы не сможем туда подняться, — прошептал он Демаратосу.

— Нет, сможем, — ответил друг. — По якорной веревке.

Как это он не догадался?

Веревка, толщиной с руку, все еще поднималась, разбрызгивая воду и разбрасывая морские водоросли. Лисандр оттолкнулся от остова судна и ухватился за нее обеими руками. Веревка была скользкой, и ему пришлось напрячься, чтобы удержаться, обхватив ее ногами.

Юноша почувствовал, как лебедка, скрипя, постепенно вытаскивает его из воды. Демаратос тоже ухватился за веревку. Лисандр молил судьбу, чтобы перс, стоявший у лебедки, не почувствовал дополнительной тяжести.

Когда показался край палубы, Лисандр вцепился в нее одной рукой, потом двумя, подтянулся и взглянул на палубу.

Огромный перс с обнаженной грудью, вытаскивавший якорь, застопорил колесо лебедки, прошел вдоль палубы мимо баковой надстройки и исчез за углом.

— Быстро! — прошипел Демаратос, оказавшись рядом с Лисандром.

Лисандр подтянулся и занес ногу на палубу. Демаратос забрался на нее первым и лег спиной на теплые доски, тяжело дыша.

Вблизи баковая надстройка казалась маленькой деревянной хижиной. Сзади к ней была приставлена незамысловатая лесенка — доска с желобами для ног. Из-за баковой надстройки они не видели остальной части судна. С носа доносилась гортанная речь, на палубе раздавались тяжелые шаги.

Послышался плеск, весла ударили по воде. Корма чуть двинулась с места.

— Мы поворачиваемся… — прошептал Демаратос.

Лисандр указал взглядом на лестницу.

«Взглянем?» — безмолвно шевельнулись его губы.

Демаратос согласно кивнул.

Лисандр поднимался первым, осторожно ставя ноги на желоба. Лестница чуть скрипнула, но этот звук потонул в царившем на судне шуме.

Спартанцы очутились на платформе, огороженной поручнями из полированного дерева. Судно развернулось на полкруга, и теперь его нос бы направлен в сторону открытого моря.

Лисандр подполз на животе к самому краю платформы и вдохнул.

Под ними на палубе стоял Вомиса. Это был великан.

«Должно быть, он весит в три раза больше меня», — подумал Лисандр.

Раб, черный как эбеновое дерево, помогал персу снять часть чешуйчатых доспехов. Телохранители оставались в черных облачениях из кожи и пристально вглядывались в берег. Они уже сняли шлемы, обнажив бритые головы.

Демаратос потянул Лисандра за плечо и указал пальцем на левую сторону палубы. Там сидела Кассандра, съежившись среди двух огромных веревочных колец. Руки ее были связаны за спиной, в рот вставлен кляп, на щеках остались две красные полосы.

Прямо под ними Вомиса мыл свои мускулистые руки и толстую шею, зачерпывая воду из чаши, которую держал раб.

Лисандр осторожно вытащил кинжал из чехла на ноге.

— Что ты делаешь? — прошептал Демаратос.

— Не высовывайся, — ответил Лисандр.

Он зажал холодное лезвие меж зубов. Осеннее солнце грело его кожу, но по ней все равно бегали мурашки. Юноша чувствовал запах, идущий от кожи полководца.

Это была их единственная возможность; если все сорвется, они погибнут.

Лисандр спрыгнул с платформы туда, где стоял Вомиса.

ГЛАВА XXII

Лисандр спрыгнул вниз, двумя руками толкнув Вомису в грудь. Тот растянулся на палубе, на лице полководца мелькнул страх.

Лисандр кулаком ударил перса в живот, почувствовав, как напряглись мышцы врага. Вомиса согнулся вдвое и никак не мог вздохнуть.

Несколько телохранителей бросились к нему, но Лисандр оказался проворней. Держа в правой руке кинжал, левой он схватил полководца за длинные волосы и ударил его ногой под колени. Вомиса упал. Лисандр приставил лезвие к его горлу.

Телохранители застыли на месте. На короткое время воцарилась тишина. Глаза Кассандры расширились. Лисандр видел, как у кончика его кинжала быстро пульсирует артерия Вомисы. Он еще раз сильно дернул врага за волосы и вонзил острие кинжала в его плоть. Вомиса втянул сквозь зубы воздух, по его груди скатилась капля крови.

Один из персидских воинов выступил вперед и с мечом в руке бросился на Лисандра. Тот увернулся, продолжая крепко держать Вомису. Воин занес меч над головой спартанца. Кассандра издала приглушенный крик.

Вдруг перс отлетел назад и тяжело ударился о поручни. Из его груди торчала стрела. Умирающий с удивлением посмотрел на свою рану, затем взглянул поверх головы Лисандра.

Демаратос, стоя на платформе, уже вставил в лук вторую стрелу и целился в персов.

— Назад! — крикнул он. — Все назад!

Намерения Демаратоса не вызывали сомнений. Персы попятились.

Дыхание Лисандра успокоилось, он крепче сжал рукоять кинжала.

— Здесь кто-нибудь понимает по-гречески? — громко крикнул он.

Вомиса, стоявший на коленях, чуть шевельнулся.

— Мне переводчик не нужен, — прошипел он. — Чего ты хочешь? Ты это получишь, а затем я выброшу тебя за борт. Если только рыбе придется по вкусу твоя спартанская плоть.

Лисандр кивнул в сторону телохранителей.

— Сначала вели им бросить оружие на палубу.

Вомиса отдал приказ своим людям. Те нерешительно переглянулись. Вомиса повторил приказ, и персы один за другим стали вытаскивать мечи из ножен и бросать их на палубу.

— А теперь чего ты изволишь, о мой повелитель? — насмешливо спросил Вомиса.

— Отпусти девушку, — приказал Лисандр. В глазах Кассандры мелькнула надежда.

— Она моя добыча, — ответил Вомиса.

— Она просто рабыня, — ответил Лисандр. Вомиса рассмеялся.

— Парень, я хорошо знаю, кто она. И понимаю, что двое спартанцев вряд ли бы стали рисковать своими жизнями из-за рабыни.

— Освободи ее, — приказал Лисандр, не обращая внимания на колкости Вомисы, — иначе эту палубу зальет кровь персидского полководца.

Вомиса колебался, затем что-то приказал по-персидски. Один из его телохранителей бросился к Кассандре и разрезал связавшие ее веревки.

Кассандра, растирая онемевшие руки, поднялась, подошла к стоявшему на коленях Вомисе и плюнула ему в лицо.

— Спасибо, Лисандр, — произнесла она. Вомиса рукой вытер плевок и улыбнулся Лисандру.

— А теперь что, храбрый спартанец? Как ты скроешься отсюда? Тебе нас не перебить и вряд ли ты сможешь добраться до берега вплавь.

Лисандр неуверенно взглянул на Демаратоса. Тот по-прежнему стоял, туго натянув тетиву и целясь в замерших на палубе персов.

— Можно забрать лодку Вомисы, — предложила Кассандра.

Полководец рассмеялся.

— А что помешает мне догнать вас? — спросил он. — Или что помешает стрелам моих лучников разорвать вас на части?

— Ты поплывешь вместе с нами, — заявила Кассандра. — Спусти лодку.

Лицо Вомисы вытянулось. Он выкрикнул приказ, внизу послышались шаги гребцов.

— Вам кажется, что справились со мной, — заявил полководец Лисандру и Кассандре. — Но за это вас ждет медленная смерть.

— Передайте это спартанскому Совету, — посоветовал ему Лисандр.

Вомиса отдал новый приказ.

— Вели им шевелиться быстрее, — приказал Лисандр.

Кассандра взглянула вверх.

— Берегись! — крикнула она.

Лисандр поднял голову и увидел, что на баковой надстройке появился полуголый перс, поднимавший якорь, и сзади набросился на Демаратоса.

Из лука Демаратоса вылетела стрела и упала в воду, не причинив никому вреда.

Услышав шум, Лисандр резко развернулся. Гребец в набедренной повязке замахнулся на него веслом и ударил в шею. От боли спартанец отключился.

Юноша почувствовал, как его окатили водой, во рту появился вкус крови, один из передних зубов шатался.

Лисандр сидел на чем-то жестком. Открыв глаза, он мгновенно прищурился: солнце было невыносимо ярким. Юноша видел лишь палубу и свои ноги.

«Ну и глупец же ты!» — выругал он себя.

Лодка была лишь отвлекающим маневром. Наверно, Вомиса втянул его в разговор, пока люди внизу устраивали им ловушку.

Лисандр не мог пошевелить руками — те были связаны, веревка сдирала кожу. Его к кому-то привязали.

— Демаратос?

— Ты очнулся, — отозвался за его спиной друг.

Голова Лисандра была тяжелой и страшно болела.

— Как Кассандра?

— Я тоже здесь, — отозвалась девушка. Лисандр с трудом повернул голову. Все трое были привязаны к центральной мачте судна.

— Мы сделали глупость, — сказал Демаратос. — Вомиса не приказывал своим людям спустить лодку. Он загнал нас в ловушку.

— Да, вы действовали глупо, — подтвердил Вомиса. На пленников упала его тень. — Но чего еще можно ждать от спартанцев? Я слышал, вы даже читать не умеете!

— Такие слухи распространяют афиняне, — ответил Демаратос. — Они завидуют нам, потому что сами не могут удержать в руках копье.

Вомиса рассмеялся, но улыбка тут же исчезла с его лица.

— Ну-ка, скажи мне, спартанец, — заговорил полководец, ударив Лисандра ногой по синяку над сломанными ребрами. Юноша простонал. От боли он чуть снова не потерял сознание. — Почему ты рискуешь всем ради этой девушки?

Лисандр нахмурился.

— Будь ты проклят, — ответил он.

— Говори же, — сказал Вомиса. — Утоли мое любопытство. Тогда тебя ждет быстрая смерть.

Лисандр молчал.

— Они просто меня защищают, — ответила Кассандра.

Вомиса приподнял брови.

— Неужели? Я ожидал от внучки Сарпедона правдивого ответа.

Пульс Лисандра забился быстрее.

— Сначала я ни о чем не догадывался, — заговорил Вомиса. — Моим воинам просто был нужен заложник. Когда ты на поле боя выкрикнул ее имя, я не мог поверить своей удаче. Я ведь не ошибся, правда? — Он провел рукой по лицу Кассандры. — По ее профилю видно, что эта девушка не из илотов.

К Вомисе подошел телохранитель и что-то шепнул тому на ухо. Полководец покачал головой, сказал несколько слов, затем обратился к Лисандру и его друзьям:

— Клито хочет знать, не пора ли отчаливать, — Вомиса кивнул головой в сторону стоявшего неподалеку перса. Тот подошел, размахивая ножом. — Но я ответил ему, что наши планы изменились.

Клито опустился рядом с пленниками на колени. Лисандр не стал смотреть персу в глаза. Если тому суждено стать их палачом, то юноша не хотел доставить ему удовольствие, выказав свой страх.

Лисандр услышал, как нож разрезает веревку. Их освобождают? Он хотел пошевелить руками, но те были еще связаны. Демаратос встал, в его взгляде читалась неуверенность.

«Почему они освободили только его?» — удивлялся Лисандр.

— К чему рубить голову детенышу, — спросил Вомиса, — если можно захватить всю стаю? Я давно мечтал о возмездии. Я думал, что смогу взять Спарту силой, но теперь это можно сделать хитростью. — Ты! — указал он на Демаратоса. — Я вижу, ты умеешь плавать. Плыви назад к берегу. Передай Сарпедону, что в мои руки попала его любимая Кассандра, дочь Демократеса. Он должен явиться сюда к наступлению ночи, или я сдеру с нее кожу до тог, как она умрет.

Демаратос не шевельнулся.

— Прошу вас! — произнес Лисандр, натягивая связавшие его веревки. — Не делайте этого!

— Пошел! — приказал Вомиса, вытаскивая меч. — Чем дольше ты тянешь время, тем скорее она умрет.

Демаратос посмотрел на Кассандру и Лисандра.

— Я вернусь не один, — сказал спартанец. Он развернулся, в четыре больших шага достиг края борта и прыгнул в воду. Раздался плеск.

Демаратос исчез.

Лисандр с тревогой следил за солнцем, которое садилось, окрашивая воду в золотистый цвет. Придет ли Сарпедон? Если нет, то они наверняка погибнут. А если придет, то чем это им поможет?

Персы принесли на борт большой кусок жареного на вертеле ягненка, приправленный специями, хлеб, фляги с вином и устроили пир.

Они пели странные монотонные песни. Время от времени кто-то из них бросал взгляд на Лисандра и Кассандру и сердито ругался на персидском языке. Похоже, нервы Вомисы были на пределе, полководец взволнованно расхаживал по палубе и поглядывал на берег.

— Как ты думаешь, Сарпедон придет? — шепотом спросила Кассандра.

— Надеюсь, что нет, — ответил Лисандр. — Вомиса одержит верх, как бы ни повернулись события. Нам лучше умереть обоим, чем рисковать жизнью Сарпедона.

— Это я во всем виновата, — вздохнув призналась девушка.

Клито посматривал на Лисандра. Тот старался избегать взгляда телохранителя, но всякий раз, когда поднимал голову, перс сверлил его глазами. Наконец телохранитель Вомисы поднялся и подошел к нему, жуя ломоть хлеба. Приблизившись к Кассандре, он оторвал кусок и протянул ей.

Лисандр заметил какие у телохранителя грязные руки.

Привязанная к мачте Кассандра кивнула. Перс поднес хлеб к ее губам, Кассандра вцепилась в хлеб и начала быстро жевать. Когда она проглотила еду, Клито протянул ей еще кусок.

— Накорми его, — сказала девушка, кивнув в сторону Лисандра.

Клито, видно, понял ее. Он встал перед Лисандром и поднес кусок хлеба к его рту. Лисандр не хотел брать подачку, но не знал, когда еще сможет поесть. Стоило сохранить силы.

Жуя, он заметил, как глаза Клито впились ему в шею. Было слишком поздно.

— Не надо! — произнес юноша, но перс протянул руку и потянул за ремешок амулета. Тот порвался. В лучах вечернего солнца сверкнул красный камень.

Лисандр дернулся, пытаясь высвободиться, веревки чуть поддались, но этого было недостаточно. Он мог лишь безучастно наблюдать, как Клито завязывает амулет на своей шее.

Перс сунул остатки хлеба Лисандру в рот и ушел к своим товарищам.

— Что случилось? — спросила Кассандра. Лисандр выплюнул хлеб на палубу.

— Он забрал Огонь Ареса!

С носа судна донеслись крики.

Вомиса отдавал отрывистые приказы на персидском языке. Его лицо оживилось.

Лисандр не понимал, о чем говорят персы, но он слышал, как они повторяют одно слово: «Сарпедон».

Неужели это правда? Неужели сюда явился их дед?

ГЛАВА ХХIII

Персы заметались по палубе, зажигая у бортов факелы. В сумерках Лисандр расслышал плеск весел. Раздался глухой звук, и опустил с борта веревочную лестницу. Та заскрипела, когда ею воспользовались. На поручне показалась рука.

Сарпедон взошел на палубу. Он был одет неброско — серая туника и красный плащ.

Под глазами эфора залегли темные круги, а морщины на лице словно стали глубже. Он держался с достоинством.

Все взоры устремились на него. Дед поймал взгляд Лисандра и кивнул в знак того, что узнал его, потом повернулся и протянул руку тому, кто поднимался следом.

«Страбо!» — догадался Лисандр.

— Добро пожаловать на мой корабль, эфор, — произнес Вомиса, жестом обводя палубу. — Для нас честь приветствовать столь великого воина на борту этого корабля. Нам следует отобедать вместе. Мне не часто доводится встречать таких выдающихся людей, как ты.

— Для меня честь явиться сюда, — холодно произнес Сарпедон. — У тебя привычка связывать своих гостей? Надеюсь, дети не представляют опасности для персидского полководца.

Вомиса кивнул, Клито подошел к Лисандру и Кассандре и разрезал веревки, все время пристально следя за Лисандром.

Вомиса провел Сарпедона меж двух рядов своих воинов туда, где на палубе было расстелено толстое одеяло и разложены подушки. Лисандр заметил, что персы выпрямляют спины, когда Сарпедон проходит мимо.

Эфор шел с высоко поднятой головой. В его глазах горело желание отмщения.

Сарпедон сел напротив Вомисы. Тот протянул ему блюдо с мясом, фруктами и сыром. Когда Сарпедон протянул руку, Лисандр заметил, что та совсем не дрожит.

— Скажи мне, Сарпедон, — заговорил Вомиса, — тебе когда-нибудь доводилось бывать в персидском царстве?

— В молодости, — ответил эфор, беря инжир. — Это было приятное путешествие.

— Правда? — спросил Вомиса. — Как это понимать?

Сарпедон медленно жевал.

— Я сражался с лидийцами[42] к югу от Эфеса.[43] Тогда я сразил семнадцать персов. — Вомиса натянуто улыбнулся. — Но я и кое-что потерял, — добавил Сарпедон, подняв руку, на которой не хватало двух пальцев.

Вомиса снова протянул Сарпедону блюдо.

— Воспоминания не вызывают у меня аппетита, — сказал Сарпедон, жестом отказываясь от еды.

— Может, в таком случае, немного вина? — Вомиса предложил Сарпедону чашу с двумя ручками. — Мне говорили, что во всей Греции нет лучшего вина. Оно из острова Тассос.

Сарпедон отхлебнул большой глоток и вытер губы.

— Вомиса, твои пираты украли и это? Лицо полководца потемнело, руки стоявших вокруг него воинов потянулись к коротким мечам. Страбо закрыл глаза, его губы зашевелились в безмолвной молитве.

«Они хотят убить моего деда!» — подумал Лисандр.

Вомиса поднял руку.

— Спартанцы известны своим негостеприимством, — заметил перс, — так что я прощаю тебе эти оскорбления.

— Вомиса, легко прощать, прячась за спину моей внучки. И не говори мне о гостеприимстве.

Полководец встал, Сарпедон сделал то же самое.

— Эфор, я очень уважаю тебя. Твое имя известно за морями в дальних странах. Ты сражался во многих битвах, кровавых и длительных. Жаль, что столь яркая жизнь скоро оборвется.

Наверху что-то зашевелилось, и Лисандр увидел на мачте, наполовину скрытого парусом, воина с мечом в руке. Перс следил за Сарпедоном и пригнулся, готовясь спрыгнуть.

— Берегись! — крикнул Лисандр. Сарпедон тут же отступил, споткнувшись. «Надо помочь деду!»

Лисандр вскочил на ноги и набросился на перса. Тот выронил меч, и он с грохотом покатился по палубе.

Персы вытащили оружие. Телохранители Вомисы быстро окружили лежавшего на палубе Сарпедона. Острия мечей нацелились ему в грудь.

Лисандр подхватил меч убийцы и бросился на персов. Он отразил нападение двоих и бросился на третьего, но его окружили.

У Лисандра не оставалось выбора. Он нырнул под удар в голову, но получил удар ногой в живот и согнулся. У него выбили меч, крепко схватили за руки и до боли скрутили их за спиной.

— Вомиса, твои воины на севере сброшены в море, — заявил Сарпедон. — Твои южные армии также разгромлены. Ты проиграл. Моя смерть не станет для тебя великой победой.

Кассандра бросилась к ногам Вомисы.

— Пожалуйста, не убивай моего деда! — воскликнула она.

Вомиса схватил Кассандру за волосы и поднял на ноги, не обращая внимания на крики девушки.

— Клито, прикажи гребцам занять места. Мы отчаливаем.

— Оставь ее, — крикнул Сарпедон. Лисандр заметил, что дед пытается встать, но острия мечей прижимают его к палубе. На тунике на груди эфора выступила кровь.

Вомиса подтолкнул Кассандру к Сарпедону. Девушка упала у ног деда. Лисандр услышал, как Клито что-то крикнул на нижней палубе, после чего весла с плеском опустились на воду. Галера двинулась с места.

— Сарпедон, я давно ждал этого дня, — сказал Вомиса. — И никто не отнимет его у меня. Ты осмелился оскорбить меня, хвастаясь своими победами на моей земле. Так вот, тебе следует знать, что одним из тех, кого ты убил, был мой отец.

— Вомиса, если я убил твоего отца, то он сам искал этой смерти.

Вомиса вытащил меч и приставил его к горлу Сарпедона.

Лисандр видел, что на лице деда дрогнула мышца, но больше он не выказал никаких чувств. Кассандра обняла Сарпедона и разрыдалась.

— Спартанец, ты проткнул ему живот мечом, — снова заговорил Вомиса. — Его привезли домой, и он умирал целых девять дней. Девять бессонных ночей в страшных мучениях.

— Он знал, на что идет, — сказал Сарпедон. — Такова судьба воина.

— Судьба! — заорал Вомиса. — Да, и твоя судьба завершится на острие моего меча!

— Сейчас я в твоих руках, — сказал Сарпедон, прижимая к себе Кассандру. — Поступай, как тебе угодно, но не причиняй зла моей внучке. Она не заслужила твоей мести.

— Молчать! — закричал Вомиса. — Ты, спартанец, не смей мне приказывать. Я поступлю так, как считаю нужным. Я могу отправить гонцов во все концы греческого мира, чтобы те рассказали, как ты молил сохранить тебе жизнь, как ты хотел пожертвовать внучкой ради собственной свободы. Как ты даже вызвался вступить в персидскую армию и воевать против собственного народа. — Вомиса рвал и метал. Слюна текла по его подбородку. Он указал пальцем на Кассандру. — Я вырву у нее язык и скажу, что это дело твоих рук. Имя Сарпедон будет упоминаться всякий раз, когда грек захочет назвать кого-то трусом.

— Вомиса, ты жестокий человек, — спокойно ответил эфор. — Ты использовал мою внучку, чтобы заманить меня на этот корабль. Я молю богов, чтобы они прислали фурий,[44] которые будут мучить тебя всю жизнь.

— Боги! — с усмешкой произнес Вомиса. — Я сам бог! — Он кивнул своим людям. — Отрубите этому спартанцу голову, а тело бросьте за борт.

— Нет! — закричала Кассандра.

Клито схватил девушку за плечи и оттащил в сторону.

Лисандр хотел вырваться из державших его рук, но удар сзади по ногам свалил его на палубу.

Двое персов схватили Сарпедона, тот отчаянно сопротивлялся. Один из захватчиков эфесом меча нанес эфору сильный удар в лицо. Лисандруслышал, как треснула кость. У деда подкосились ноги. Тело Кассандры сотрясалось от рыданий.

— Ведите его к борту, — приказал Вомиса. — Не хочу, чтобы спартанская кровь забрызгала палубу.

Уже три перса потащили Сарпедона к поручням у края палубы.

— Нет! — крикнул Лисандр. Ему было некогда раздумывать. — Убейте меня! Я его внук.

Вомиса обернулся и поднял руку. Палачи застыли с мечами в руках.

— Его внук? — повторил Вомиса. — Я думал, что у Торакиса и Демократеса нет наследников, если не считать этой девушки.

— Не слушай его… — невнятно произнес Сарпедон. Его оглушил тяжелый удар по лицу, нанесенный эфесом меча.

— Я родился вне брака, — прервал его Лисандр, — уже после того, как Торакис погиб в битве с тегейцами. Зачем убивать старика? Теперь он никому не нужен. Он едва держит в руках щит, а его удар копьем не сможет сразить даже ребенка.

— Я приказываю тебе замолчать! — крикнул Сарпедон, начав приходить в себя. Но все услышали в его голосе отчаяние.

Вомиса холодно улыбнулся.

— Если вы убьете меня, — продолжал Лисандр, — Сарпедону будет гораздо больнее, а Спарта лишится воина. Возьмите жизнь внука за жизнь отца. — Лисандр подошел к Вомисе, протянул ему руки, предлагая себя в жертву. Персы все еще держали его за предплечья.

Вомиса задумчиво кивнул.

— Сын Торакиса в моей власти. Сарпедон, я отправлю тебя назад в Спарту вместе с твоей трогательной внучкой. Девушка позаботится о тебе в старости. Она поможет тебе ухаживать за могилами всех твоих потомков по мужской линии. Ты будешь жить в позоре до тех пор, пока боги не сжалятся и не позволят тебе умереть.

Лисандр высвободился из рук персов и, встав перед Вомисой на колени, рванул тунику, обнажив шею и грудь.

— Это можно сделать прямо сейчас, остается только ударить клинком по шее.

— Да, — согласился Вомиса. — Пусть эфор посмотрит, как его внук издаст последний вздох. Но не от меча. Мы повесим его. Полюбуемся, как его тело будет качаться на ветру над головой Сарпедона.

— Нет, нет, — простонал эфор. — Лисандр, что ты наделал?

Лисандр почувствовал себя виноватым, видя деда в таком отчаянии.

— Хватит болтать, — сказал Вомиса. — Клито! Завяжи петлю!

Телохранитель взял кусок веревки и умело завязал его. Двое персов схватили Лисандра.

— Дедушка, — застонала Кассандра. Слезы катились по ее щекам, — сделай что-нибудь…

Веревку перебросили через гик — горизонтальную перекладину, вдоль которой распускался парус.

Черные глаза персов впились в Лисандра, пока его подталкивали к петле.

Он не боялся. Больше не боялся. На его шею надели грубую веревку.

— Иного выхода не было, — сказал он деду. По лицу Сарпедона потекли слезы, он опустил глаза и уставился на палубу.

— Старику тяжело наблюдать за этим, — рассмеялся Вомиса. — Заставьте его смотреть!

Два перса обнажили мечи и схватили Сарпедона за плечи, повернув его голову так, что он смотрел прямо на Лисандра.

— Так лучше, — сказал Вомиса. — Клито, вздерни этого мальчишку.

Лисандр видел, как Клито потянул веревку. Та зашуршала на кливере, и петля стянулась вокруг шеи Лисандра.

Юноша слышал, как рыдает Кассандра.

Сначала над палубой поднялись подошвы его ног, затем кончики пальцев. Веревка сдавила ему дыхательное горло. Лисандра охватил страх, ему стало тяжело в груди, кровь ударила в голову. Перед глазами все поплыло.

— Нет! — крикнул Сарпедон с отчаянием в голосе. — Нет! Нет! Нет!

Вдоль борта пробежал сутулый человек, размахивая ножом. «Страбо!»

— Персидская сволочь! — закричал раб Сарпедона. Он бросился на Клито, и перс, растерявшись, выпустил веревку.

Ноги Лисандра опустились на деревянные доски, он упал на колени. Обернувшись, юноша заметил, как Клито замахивается мечом на Страбо. Раб поднял руку, защищаясь, но уже первый удар сразил его. Страбо свалился на палубу, скорчившись от боли.

— Прости меня, хозяин, — сказал он и закрыл глаза.

Когда Лисандр сделал вдох, все его тело сотряс страшный кашель.

«Страбо спас мне жизнь!»

Вомиса начал истерично отдавать приказы.

Лисандр увидел, как эфор ударил кулаком охранявшего его перса, тот упал спиной в воду, подняв брызги. Сарпедон наклонился к палубе, затем встал во весь рост, держа в руке какой-то сверкающий предмет — это был меч!

Эфор взмахнул перед собой клинком, стараясь держать персов на расстоянии. Но он был окружен, и Лисандр с тяжелым сердцем понял, что деду не отбиться от такого сонма врагов.

«Ему некуда бежать», — подумал юноша.

Он хотел встать, чтобы помочь деду, но горло еще горело огнем. У Лисандра закружилась голова, и он опустился на колени.

Пока он беспомощно наблюдал за происходящим, Сарпедон поднялся по ступеням на баковую надстройку. Что задумал его дед?

— Бежать тебе некуда, — с издевкой заявил Вомиса.

Сарпедон опустил меч и оглянулся на спартанский берег.

— Прощай, Лакедемон, — произнес он. Лисандр даже не догадывался о его намерениях.

Сарпедон выпрямился во весь рост и взглянул на Кассандру. Потом его взгляд встретился с глазами Лисандра.

— Вомиса, — произнес эфор, — ты хотел отомстить. Жизнь за жизнь?

— И я отомщу, — ответил перс. — Разве у тебя есть выбор? Ты еще увидишь, как умирает твой внук.

— Выбор всегда есть, — возразил Сарпедон.

Двумя руками он взял меч за эфес.

Лисандр догадался, что сейчас произойдет.

— Нет! — крикнул он. — Не делайте этого!

Сарпедон выпрямил руки и направил острие меча себе в грудь.

Кассандра вскрикнула:

— Дедушка, прошу тебя! Не надо! Лисандр бросился вперед мимо персов.

— Вомиса, вот твое мщение! — крикнул Сарпедон.

— Остановите его! — рявкнул персидский полководец.

Но никто уже ничего не мог сделать. Сарпедон издал резкий вскрик и вонзил острие меча себе в грудь.

ГЛАВА XXIV

Кассандра застонала и рухнула на палубу. Вомиса выругался. Тело Лисандра содрогнулось, точно из него вырвали кусок плоти.

Сарпедон застыл, уставившись на Лисандра немигающим взглядом. Затем вонзил клинок еще глубже в грудь. Кровь быстрым ручьем потекла по тунике эфора, разбрызгиваясь по палубе. Зубы спартанца обнажились, точно у дикого животного. Сарпедон пошатнулся и упал.

Лисандр подбежал к деду. Большая лужа крови, темнее плаща Сарпедона, расползалась вокруг его тела. Лисандр опустился в нее, поднял голову деда себе на колени и опустил руку ему на грудь. Он чувствовал, как сердце Сарпедона бьется все медленнее.

— Почему? — спросил юноша.

Рядом с ним оказалась Кассандра. Слезы девушки смешались с кровью эфора. Она коснулась щеки деда своей маленькой рукой.

— Как ты мог? — всхлипнула она. — Как ты мог покинуть нас?

Сарпедон положил руку на руку Лисандра. На щеке эфора появился синяк — в том месте, где ему нанесли удар эфесом меча. Эфор был смертельно бледен, но через силу улыбнулся.

— Боги не пожелали, чтобы ты пожертвовал собой, — прошептал он внуку. — Скажи на Совете, что я умер как настоящий спартанец.

— Я скажу, — ответил Лисандр.

Рука Сарпедона разжалась, глаза закрылись.

Над ними нависла тень — это подошел Вомиса и уставился на тело эфора. Тут внимание перса что-то привлекло. Он поднял голову.

Лисандр посмотрел в ту же сторону.

У самого конца мыса показался нос корабля. Он рассекал волны, подгоняемый тремя ярусами весел. За ним следовало другое судно.

К ним идут на помощь!

— Спартанцы! — громко воскликнул Вомиса. Он развернулся, спустился вниз и начал отрывисто выкрикивать приказы на родном языке.

Персы забегали по палубе, хватая луки и колчаны. Вомиса отчаянно заорал, указывая на стоявших у тела Сарпедона Лисандра и Кассандру. Лучники повернулись и торопливо натянули тетивы.

— Пора прыгать в воду! — крикнул Лисандр, хватая Кассандру за руку.

Девушка попятилась назад.

— Я не могу оставить деда!

Спорить было некогда. Лисандр обхватил кузину за талию и подтолкнул ее к краю палубы. Пока она летела вниз, ее ноги выписывали в воздухе круги.

Лисандр прыгнул следом, услышав, как мимо его уха, мягко шурша, пролетела стрела, и погрузился в воду.

Едва Кассандра вынырнула, Лисандр подплыл к ней. Девушка еле дышала от страха и холода.

Выстроившись на палубе, персы нацелили на них свои луки.

— Ныряем! — крикнул Лисандр, погружая голову Кассандры под воду.

Вокруг них бесшумно падали стрелы, поднимая белые пузыри.

Лисандр схватил Кассандру за руку и сильно оттолкнулся ногами. Девушка поняла его намерения, высвободила руку и поплыла рядом.

Лисандр плыл под водой, пока выдержали легкие, затем вынырнул на поверхность вместе с Кассандрой.

— Тебя ранили? — спросил он.

— Нет, — выдохнула девушка. — Не думаю. Персидское судно было от них в двадцати шагах. Теперь персы стреляли из луков по спартанским кораблям, которые неумолимо приближались.

Когда трирема подошла ближе, Лисандр разглядел воинов, выстроившихся вдоль палуб с копьями наготове. Каждый раз, когда персы выпускали в них тучу стрел, спартанцы одновременно прикрывались щитами.

На персидском судне гребцы хаотично работали веслами, взбалтывая воду.

— Помогите! — крикнула Кассандра. — Сюда!

Лисандр закричал вместе с ней.

Воин с ближайшей триремы заметил их и громко отдал приказ рулевому.

Корабль отделился от остальных и направился к ним. Когда трирема плавно поравнялась с бывшими пленниками, через борт перебросили трап. Лисандр обхватил Кассандру за пояс и вытолкнул ее из воды. Сверху девушку подхватил спартанский воин и поднял на борт.

Лисандр, дрожа всем телом, поднялся по трапу. У него едва хватало сил держаться за поручни. Чьи-то руки подхватили его под мышки и вытащили на борт.

Лисандр оказался лицом к лицу с Демаратосом.

— Сарпедон? — с тревогой спросил юноша. — Он в безопасности?

Лисандр покачал головой. Демаратос положил ему руку на плечо.

— Как жаль. Эфор был великим воином. Мы отомстим за его смерть. Пошли, — сказал он. — Пора заняться персами.

Спартанец набросил на плечи Кассандры свой плащ. Девушка подошла к Лисандру, дрожа от холода, мокрые волосы прилипли к ее лицу. Он обнял ее, и они оба посмотрели на море.

Судно Лисандра оказалось в самом хвосте других кораблей, преследовавших галеру Вомисы.

Юноша заметил персидского полководца, стоявшего на баковой надстройке и отдававшего приказы своим людям.

Персы уставали. Весла уже не двигались с прежней скоростью. Два первых спартанских корабля подошли к галере с обеих сторон.

Лисандр горел жаждой мести. Его дед умер не напрасно!

— Гребите быстрей! — крикнул командир триремы.

Когда к галере подошел первый корабль, Лисандр заметил, что Вомиса покинул палубу.

— Правильно делаешь, — сказал Демаратос, стоявший рядом с Лисандром. — Посмотрим, куда ты побежишь.

Укрепленный нос триремы врезался в корму галеры Вомисы, дробя ее остов. Во все стороны полетели деревянные осколки. Весла левого борта триремы застыли в воде, она резко остановилась и стала разворачиваться.

Вторая трирема подошла к галере с правого борта и с ходу врезалась в нее. Началась суматоха.

Лисандр увидел, что остов персидского корабля раскалывается. Видя, как доски падают в воду, юноша взглянул на трюм галеры, куда хлынула вода. Кругом раздавались крики ужаса.

— Возьми, — сказал Демаратос, протягивая Лисандру щит и копье. — Кассандра, спускайся вниз. Здесь опасно.

— Я не боюсь, — холодно ответила девушка. — Я хочу убедиться, что Вомисе воздастся по справедливости.

Их трирема уже подошла к персидской галере, и Лисандр почувствовал прилив сил.

На палубе персидского судна царила полная неразбериха. Гребцы и воины хватались за оружие и готовились к битве.

Лисандр больше не видел Вомисы.

— Взять их на абордаж! — приказал командир триремы.

Воины, стоявшие у борта, перебросили на персидскую галеру веревки с крюками на конце. Те тут же вонзились в дерево, и спартанцы принялись тянуть персидскую галеру к себе. Под обоими кораблями закипела вода.

Лисандр видел, как персидских воинов, упавших в воду, давят остовы сближавшихся кораблей. Спартанцы издали леденящий кровь крик и, высоко держа копья, ринулись на борт персидской галеры. Лисандр и Демаратос последовали за ними.

Лисандр проткнул копьем ближайшего персидского воина. Наконечник угодил тому в живот. Внутренности перса расползлись по палубе. Лисандр повернул копье и ударил лежавшего «ножом ящерицы» в голову, приканчивая того на месте.

Персы оказались в меньшинстве. Некоторые уже сдавались, но спартанцы не щадили их. Захватчиков тут же настигала смерть.

Но где Вомиса? Лисандр ходил среди этой мясорубки и внимательно оглядывал палубу. Он увидел, что тело Сарпедона лежит на том же месте, где они его оставили. По умиротворенному лицу деда нельзя было сказать, какие страдания он вынес. Если бы не эфес меча, торчавший из его из груди и лужа густой крови, можно было подумать, что эфор уснул.

Лисандр с трудом сдержал слезы.

Корма галеры кренилась по мере того, как вода заполняла трюм. Юноша споткнулся, пытаясь удержаться на ногах.

«Галера недолго удержится на поверхности».

Тут Лисандр заметил Вомису.

По темной воде, в сорока шагах от него, медленно скользила лодка Сарпедона. Персидский полководец был в ней. Клито отчаянно орудовал веслами.

Лисандр опустил копье на плечо.

— Вомиса! — крикнул он. Перс, сидевший в лодке, оглянулся. Лисандр не видел выражения его лица. Это уже не имело для него никакого значения.

Юноша отвел руку с копьем назад.

Он посмотрел вдоль древка, как учил его наставник. «Никогда не бросай копье без крайней необходимости», — все время твердил Диокл.

«Такая необходимость настала», — прошептал Лисандр.

Он метнул копье, как можно дальше выбросив руку, чтобы придать ему скорости.

Вомисе было некуда деваться.

Наконечник вонзился ниже его горла и вышел с другой стороны, обдав Клито струей крови. Вомиса схватился за шею, кровь забрызгала его одежду и окрасила воду в красный цвет. От страха глаза полководца расширились.

До Лисандра донесся булькающий звук — это Вомиса начал захлебываться собственной кровью.

Перс рухнул ничком, ударившись лицом о край лодки. Та опасно закачалась. Полководец вцепился руками в горло и бился словно рыба, выброшенная на сушу. Потом неожиданно дернулся и упал набок.

Волна захлестнула хлипкое судно. Клито отчаянно попытался удержать лодку на плаву, но это не помогло. Та перевернулась, и Клито вместе с Вомисой оказались в темной воде.

Клито отчаянно забил руками, затем исчез. Лисандр смотрел на воду, пытаясь обнаружить полководца, но никого не заметил. Вомиса был мертв.

«Пусть фурии мучают тебя вечно», — пожелал юноша и обернулся.

ГЛАВА XXV

Разбитая персидская галера накренилась, ее нос поднялся над водой.

— Галера тонет! — крикнул Демаратос. Спартанцы уже перепрыгивали на трирему.

Лисандр посмотрел на тело деда.

— Мне нельзя уходить без Сарпедона, — заявил он. — Помоги мне перенести его.

Демаратос кивнул.

Лисандр вытащил меч из тела Сарпедона и вложил его в свои ножны. Из смертельной раны вытекла небольшая струйка крови. Внук взял Сарпедона за могучие плечи, тело эфора еще не остыло.

У Лисандра сжалось сердце, когда он подумал, что деда больше нет. Ему удалось перетащить тело эфора к краю палубы, где Демаратос мог дотянуться до его ног.

— Ты готов? — спросил Лисандр. Друг кивнул.

Лисандр осторожно придерживал деда за голову, а Демаратос за ноги. Они опустили тело вниз. Доски персидской галеры заскрипели.

Спартанцы уже отцепляли свои крюки от корабля персов и готовились отчалить.

— Помогите нам! — крикнул Лисандр. — Этот человек — эфор Спарты!

Несколько воинов подошли, чтобы помочь Лисандру и Демаратосу. Когда его друг и тело Сарпедона оказались на триреме, Лисандр тоже перебрался туда.

Он стоял рядом с Демаратосом и молча смотрел, как волны заглатывают персидскую галеру. Вскоре на воде остались лишь трупы, плававшие среди обломков корабля.

Когда трирема причалила к Гифейону, вдоль береговой линии выстроились спартанцы, окровавленные и грязные после битвы.

От большинства мелких зданий и рыболовецких лодок осталась лишь груда почерневших и обуглившихся руин. Эфор по имени Мирон стоял внизу сходней, позади него выстроился десяток спартанских воинов.

— Где Вомиса? — крикнул он, подняв голову.

— Он мертв, — ответил Демаратос. — Лисандр убил его.

Эфор пристально взглянул на Лисандра.

— Спарта благодарит тебя, сын Торакиса. Ты проявил себя храбрым воином. А где Сарпедон?

Демаратос промолчал, Лисандр не смог вымолвить ни слова.

— Говорите же, где Сарпедон? — потребовал Мирон.

Лисандр старался, чтобы его голос не дрогнул.

— Он… мертв. — При этой новости на лице Мирона появилось выражение недоумения. — Он пожертвовал своей жизнью, — продолжил Лисандр, — чтобы спасти Кассандру и меня.

Мирон молчал, воины позади него переглянулись и начали тихо переговариваться. Один из них шепнул: «Этого не может быть!»

— А где его тело? — наконец спросил Мирон.

— Вон там, — ответил Лисандр, указывая рукой.

Сарпедон лежал на самодельных носилках из ткани паруса и досок корабля. Кассандра с мертвенно-бледным лицом держала руку деда.

Мирон поднялся по сходням, подтянулся за поручень и взглянул на палубу. Убедившись, что слова Лисандра соответствуют действительности, эфор спустился на пристань.

Там он, задумавшись, кивнул, стиснул зубы и уставился вдаль.

— Об этом следует известить Совет, — пробормотал он. Затем Мирон повернулся к Лисандру: — Сарпедону повезло, что у него есть такой наследник, как ты. — На глазах Лисандра выступили слезы, он изо всех сил старался сдержать их. — Эфора следует немедленно доставить в Спарту и похоронить, как героя. — Мирон обратился к своим людям: — Приготовьте телегу. Я хочу, чтобы один из вас отправился в Спарту. Возьми самого быстрого коня и сообщи старейшинам, что Сарпедон погиб.

— Я буду сопровождать тело, — сказал Лисандр. Он и в мыслях не мог допустить, что оставит деда одного.

— Очень хорошо, — произнес Мирон. — Приведите коней для этих спартанцев, — приказал он.

Лисандр оглянулся на Кассандру. Демаратос присел возле нее на корточки. Девушка дрожала от холода.

Лисандр понимал, что у кузины не осталось никого, кроме него.

Прихрамывая, он подошел к ней. Каждый шаг причинял боль его поврежденной ноге, но рана уже затянулась и не было никаких признаков заражения.

— Нам пора ехать, — сказал юноша. Кассандра взглянула на Лисандра, от горя у нее вокруг глаз залегли темные круги. Демаратос взял ее за руку и помог девушке встать.

Пока они стояли, тело Сарпедона перенесли в подъехавшую телегу, запряженную двумя лошадьми.

Из толпы вышел спартанский воин. Его лицо было покрыто грязью и кровью, и Лисандр узнал его только по голосу.

— Привет, друг, — сказал спартанец.

— Привет, Леонид, — ответил Лисандр.

Леонид обнял Лисандра за плечи и не отпускал его. За ним Лисандр заметил Орфея, опиравшегося на перевернутое гребное весло. Видно, врач уже оказал ему помощь. Обрубок ноги Орфея перевязали, сквозь повязку выступала кровь. Орфей был бледен, но сумел поднять руку и помахать Лисандру.

— Лисандр… — заговорил Мирон. Юноша повернулся к эфору, державшему за уздечку коня. Лисандр узнал Пегаса, самого быстрого жеребца Сарпедона. — Поезжай в Спарту вместе с Сарпедоном.

— Спасибо, — сказал Лисандр, гладя бок Пегаса.

Демаратос помог Кассандре забраться в телегу и запрыгнул рядом с ней. К телеге подошел Мирон с овечьей шкурой в руках и протянул ее Демаратосу. Демаратос накинул шкуру Кассандре на плечи.

Вдруг берег моря огласили крики. Два спартанских воина тащили за собой какого-то человека, а тот выкрикивал проклятия на чужом языке.

Приблизившись к Мирону и Лисандру, воины бросили человека на землю.

— Клито! — воскликнул Лисандр.

— Эфор, — обратился один из воинов к Мирону. — Мы обнаружили этого перса, когда он пытался выбраться на берег возле скал.

— Лисандр, ты знаешь этого негодяя?

Лисандр кивнул.

— Да, он пытался повесить меня на галере Вомисы. Он из личной охраны полководца.

Мирон с отвращением взглянул на Клито.

— Тогда его жизнь принадлежит тебе. Как ты желаешь, чтобы мы поступили с ним?

Лисандр взглянул на стоявшего на коленях приспешника Вомисы. С того капала морская вода. Лисандр вспомнил, как Клито завязал петлю и набросил ее ему на шею. И как потянул за веревку, чуть не погубив его.

Юноша достал меч Сарпедона.

Увидев клинок, Клито напрягся. Лисандр крепко сжал эфес и стал медленно приближаться к персу. После дня, проведенного на поле боя, он знал, сколь легко отнять чужую жизнь.

Клито наклонил голову, обнажая шею. Лисандр коснулся концом меча того места на позвоночнике, где голова переходит в туловище. Одного движения хватит, чтобы покончить с ним.

Лисандр поудобнее взял эфес обеими руками, но не пронзил перса мечом, а просунул кончик острия под ремешок, висевший у того на шее.

Огонь Ареса со звоном упал на землю. Лисандр наклонился и поднял его, подушечкой пальца погладив алый камень.

Лисандр подошел к Мирону, оставив Клито стоять на коленях.

— Сегодня я видел предостаточно убитых, — сказал он, убирая меч в ножны и повязывая Огонь Ареса на шее. Затем направился к Пегасу.

— А что нам делать с пленником? — спросил Мирон.

Лисандр обернулся и взглянул на Клито, съежившегося рядом с эфором.

— Отправьте его назад в Персию. Пусть расскажет о нашей победе.

Вставив ногу в стремя, юноша вскочил в седло.

— Торакис гордился бы тобой, — сказал эфор и стегнул кнутом запряженных в телегу лошадей.

Пока телега удалялась от берега, Лисандр чувствовал, что никогда еще дух отца не был к нему так близко.

* * *

Когда они проезжали места, где спартанцы сражались с персами, Демаратос успокаивал Кассандру, Лисандр, пока они пересекали поля, где не осталось никаких признаков жизни, молчал.

Все вокруг было завалено трупами спартанцев и персов. Местами земля, напитавшись кровью, стала красной. Столько его знакомых спартанцев погибло — Хиларион, Аристон, Диокл и много других, имен которых он не знал. Сколько кроватей теперь опустело в их спальном помещении?

Уже светало, когда они достигли окраин Спарты. Оглянувшись, Лисандр увидел, что Кассандра закрыла глаза и крепко заснула, прижавшись к груди Демаратоса.

Первой, кого они встретили, была молодая женщина из илотов, прижимавшая к груди малыша. Когда они проезжали мимо, женщина протянула им розовый цветок. Лисандр наклонился в седле и взял его.

— Спасибо, — сказал он.

Безмолвный жест поднял ему настроение. Если бы не жертвы, принесенные спартанцами, кто знает, как бы поступили персы с илотами.

Пока они ехали по улицам Спарты, мужчины и женщины, илоты и периэки выходили из домов, радостно приветствуя победу и ободряя спартанцев.

— Благословляю тебя! — сказал какой-то старик пожилой женщине, стоявшей рядом. — Мы спасены, Ниликс. Мы спасены!

— Слава богам, — ответила она. — Слава Спарте!

Когда Лисандр приблизился к агоре — рынку у подножия акрополя, — он заметил выстроившихся вдоль дороги спартанских воинов. Те замерли на месте, глядя прямо перед собой и держа копья вертикально. От этого зрелища сердце Лисандра наполнилось гордостью.

Он приблизился к первому стоявшему в строю спартанцу. Тот наклонил копье вперед, крепко держа его за древко. Его сосед сделал то же самое. Следующий солдат последовал их примеру. Затем еще один и еще один.

«Они отдают мне честь!»

Лисандр вытащил меч Сарпедона из ножен, и легко ударил по наконечнику копья каждого из воинов.

В дальнем конце агоры возвышалось круглое здание Совета.

На рынке почти никого не было. По одну его сторону через равные промежутки горели стоявшие на треножниках факелы. Между ними четырьмя рядами выстроились спартанские воины. В центре находились четыре телеги. На каждой лежали длинные деревянные доски. Между ними команда плотников возводила какое-то сооружение.

Лисандр сразу догадался, что это такое. Погребальный костер.

Он спешился, телега с телом Сарпедона остановилась за его спиной.

Один из спартанских воинов, стоявших у края рыночной площади, поднес рог ко рту и затрубил. После этого тяжелая бронзовая дверь здания Совета со скрипом отворилась.

Из нее вышел спартанец, которого Лисандр никогда раньше не видел. Это был человек среднего роста с узким шишковатым лицом и голубыми глазами. За ним следовал эфор Теллиос, затем все старейшины. Они медленно пересекли агору и остановились рядом с Лисандром.

— Приветствуем тебя, сын Торакиса, — сказал тот, кто возглавлял шествие. — Я Клеомен, один из двух царей Спарты.

Лисандр спешился и упал на колени. У него закружилась голова. «Царь!»

— Простите меня, ваше величество.

Клеомен положил руку на голову Лисандра, дав ему знак подняться.

— Мой мальчик, не надо вставать на колени. Царь Спарты такой же человек, как все остальные. Он воин.

Лисандр встал и посмотрел царю в глаза.

— Сарпедон… он…

— Совету все известно, — прервал его Клеомен. — Ни о чем не беспокойся. Его похоронят так, как в старину хоронили героев. Но сначала пусть наши жены, добрые женщины Спарты, приготовят тело. Ты также должен помыться. — Царь обратился к воину, который дал сигнал: — Хрисипп, найди Лисандру чистую одежду.

Лисандр выполнил приказ царя. Он смыл в реке Эврота со своего тела кровь и грязь, надел чистую тунику, сандалии и плащ. Вернувшись в агору, он чувствовал себя так, будто заново родился.

Воины, стоявшие вдоль рыночной площади, окружили погребальный костер. За ними собрались толпы периэков и илотов, запрудивших все прилегавшие улицы.

Когда появился Лисандр, люди расступились, освобождая ему дорогу. Они громко благодарили его или просто склоняли головы.

У края агоры появился спартанец и передал Лисандру факел.

— Сын Торакиса, тебе предстоит зажечь погребальный костер, чтобы великий Сарпедон быстрей отправился к полям Элизиума,[45] где в подземном царстве гуляют тени героев.

Лисандр взял связку горевших хворостинок и торжественно прошел к центру агоры. Из его рта шел пар, но он не чувствовал холода. Юноше казалось, что внутри него горит пламя.

Лисандр поднялся по деревянным ступенькам к краю погребального костра и застыл, в последний раз глядя на тело Сарпедона.

На эфоре была белая чистая туника, его руки скрестили на груди, ладони обхватывали лежавший вдоль туловища эфес меча. На Сарпедоне был красный плащ.

Женщины подравняли ему бороду, зачесав волосы назад. Хотя Сарпедон и в смерти выглядел не менее величественно, чем при жизни, Лисандр не сомневался, что дух деда оставил его тело.

«Ты уже гуляешь по полям Элизиума? — прошептал он. — Ты там вместе с Торакисом, твоим сыном?»

Лисандр взглянул на рыночную площадь. Царь Клеомен и старейшины наблюдали за ним.

Когда взгляд юноши останавливался на каждом из них, спартанцы почтительно склоняли головы. Затем они расступились. Появилась Кассандра.

Девушка стояла, высоко держа голову. На ней было белое платье, волосы завязаны на макушке. Слезы на ее глазах высохли. Демаратос шел следом. Утешая Кассандру, он положил ей руку на плечо.

— Смотрите, спартанцы! — громко произнес Лисандр, высоко подняв факел. — Смотрите, периэки и илоты! Здесь лежит эфор Сарпедон! Он умер так же, как жил — храбро и достойно. — Лисандр умолк, чтобы его слова дошли до сознания каждого. — Сегодня мы вырвали победу над персами, но она обошлась нам дорого. Спарта потеряла лучших людей!

Он вспомнил Аристона, Хилариона, Диокла. Он вспомнил Тиестеса, храбро дождавшегося смерти.

Лисандр поднес факел к сухим щепкам близ босых ног Сарпедона. Те затрещали.

Юноша провел факелом вдоль погребального костра, чтобы тот разгорался равномерно. Когда дым попал ему в глаза, а плащ Сарпедона начал чернеть с краев, Лисандр спустился вниз.

Спартанские воины окружили его у основания погребального костра, и кто-то принял у него факел.

Не успел Лисандр опомниться, как два других воина подняли его на плечи. Один из них крикнул что было мочи: «Лисандр!» «Лисандр!» — это повторили двое других спартанцев, стоявших позади.

Остальные воины их поддержали. Вскоре все спартанцы выкрикивали его имя. К ним присоединились илоты и периэки.

— Лисандр! Лисандр! Лисандр!

Лисандра на руках пронесли по всей агоре. Позади себя он увидел Демаратоса и Кассандру.

Обращенные к Лисандру лица радостно сияли. Люди произносили его имя и тянули к нему руки.

Лисандр смотрел поверх толпы. Жар погребального костра напомнил ему о том, как много он потерял, как много жертв было принесено ради победы. Его отец, мать, а теперь дед — все покинули этот мир. Он остался почти один. Но, возможно, все-таки не один.

Окружавшие его мужчины и женщины были из его народа, и это не только спартанцы, но и жившие на этой земле периэки и илоты.

Лисандр уже сражался ради них. Ради них он сразится еще раз.

Майкл Форд «Кровное родство»

Как всегда, посвящается Ребекке

Пролог

— Смертный, час уже поздний, — произнесла Пифия,[46] сидя на треножнике. — Почему ты хочешь пробудить Аполлона ото сна?

Мужчина, облаченный в промокший под дождем красный плащ, держал в руках лавровую ветвь, как знак того, что переступил этот порог как проситель. Он не совсем понимал, зачем Совет прислал его, эфора, просить совета у Пифии. Все это лишь дым, предрассудки и больше ничего.

— Я пришел из Спарты, — ответил он, становясь перед старухой, жрицей Аполлона — Пифией, на колени. Спутавшиеся пряди седых волос скрывали ее глаза, но мужчина чувствовал, что взгляд прорицательницы проникает ему в самую душу. — Меня прислал Совет. Мы оказались в затруднительном положении… мальчик…

Смех Пифии эхом отразился от стен пещеры.

— Мальчик! Какую угрозу может представлять мальчик для могущественной Спарты?

Мужчина прикусил губу. Он еле держал себя в руках. Но раз теперь он здесь, придется выдержать и это.

— Прошу вас, — произнес проситель, — вы обязаны сказать мне, что сулит будущее. Как нам справиться с юношей, несущим угрозу нашему городу?

— Теллиос, я не обязана тебе ничего говорить, — ответила Пифия. — Если бог пожелает, он заговорит сам.

Пифия обратилась к помогавшим ей жрецам. Это были двое мужчин в белых накидках, стоявших у священного яйцеобразного камня-пупа. Говорят, что Зевс так пометил центр земли.

— Этот человек принес жертву?

— Да, Пифия, хозяйка лука, — певучим голосом ответил один из жрецов. — Кровь черного барана оросила источники Аполлона.

— Тогда разведите огонь.

Один из жрецов зажег свечу от висевшего на стене факела и поднес ее к сухим щепкам под котлом Пифии.

Спартанец видел, как зашипели и вспыхнули языки пламени — сначала зеленым, затем желтым и, наконец, оранжевым цветом. Вскоре воздух наполнил странный аромат, и мужчина почувствовал, как у него закружилась голова.

Пифия склонилась над котлом, всматриваясь в воду.

— Что вы видите? — кашляя, спросил спартанец.

Пифия глубоко втянула воздух.

— Огонь, — прошептала она. — Горящее здание. Языки пламени ползут вверх по деревянным стенам.

— Еще что-нибудь?

— Я вижу мальчика в лохмотьях, он чужой в этой стране. Он опускает руку в огонь. Страшная боль! — Пифия ухватилась за края котла. — Нет, это не лохмотья. Это плащ из красной шерсти. Этот мальчик — спартанец!

Теллиос прищурился. Интересный поворот.

— Что еще вы видите?

— Среди языков пламени я вижу драгоценный камень — он говорит со мной.

— И что он говорит? — спросил Теллиос, чувствуя, как у него пересыхает в горле.

— «Огонь Ареса воспламенит праведных».

Спартанец бросился к котлу. Вода внутри него была спокойной и чистой как в горном озере. Там не было никаких видений!

— Это обман? — грозно спросил он.

С уст Пифии срывались глухие стоны, становившиеся все громче. Теллиос опасливо взглянул на ее помощников.

— Что с ней?

— Этот мальчик! Этот мальчик! — причитала прорицательница, опасно раскачиваясь на треногом табурете. Оба жреца бросились к старухе и подхватили под руки, не давая упасть. Она билась в конвульсиях. — Ему грозит опасность. Какая боль, какие ужасные страдания!

Спартанец попятился назад.

— Он умрет?

— Ах, ах, бог в замешательстве. Этот юноша представляет угрозу и для себя, и для Спарты. Ступай, Теллиос из Спарты, ступай и предостереги свой народ. Ступай!

Глаза Пифии закатились, она упала и потеряла сознание.

Теллиос плотнее закутался в плащ и вышел из окутанной ядовитыми испарениями пещеры.

Дождь перестал. Осторожно спускаясь со склона горы, эфор размышлял. Он был вынужден признать, что подробности, прозвучавшие из уст Пифии, удовлетворили его. Парень представлял угрозу не только для Спарты, но и для себя самого.

«Тогда остается надежда», — подумал спартанец.

К востоку над горами выглянуло солнце, и по лицу Теллиоса расплылась улыбка. Как хорошо, что старик Сарпедон ушел в мир иной. Остальным эфорам[47] теперь придется считаться с ним, а Лисандром необходимо будет заняться немедленно. Надо избавиться от угроз.

Теллиос отвязал своего стоявшего внизу склона жеребца и вскочил в седло. Если скакать без остановок, то за день он точно доберется до Спарты.

Эфор пришпорил жеребца пятками, и тот помчался вперед. Небо над головой прояснялось.

Теллиос все время думал, откуда Пифия узнала его имя. Он ведь не называл себя.

Глава первая

Кто-то из учеников закашлялся во сне. Голова Лисандра отяжелела от видений. Перед его глазами мелькали картины битвы и смерти. Арес, бог войны, мечом и копьем отнимал жизни воинов.

Заскрипела половица.

Лисандр открыл глаза и, выхватив из-под свернутого одеяла кинжал, схватил кого-то за руку.

— Кто ты? — прошипел он, приставив кинжал к горлу непрошеного гостя.

На него смотрели голубые глаза. По бледному лицу незнакомца было видно, что тот вот-вот расплачется. Мальчик был еще очень юн.

— Меня зовут Идас, хозяин Лисандр, — прошептал он.

— Откуда ты узнал мое имя? — тихо спросил Лисандр, стараясь не разбудить спавших вокруг товарищей.

Мальчик нахмурился.

— Все знают твое имя, хозяин. Ты избавил Спарту от персов.

Лисандр фыркнул.

— Это неправда. Сотни воинов отдали жизни, чтобы спасти Спарту. Я был всего лишь одним из тех, кто уцелел. Что у тебя там?

— Твоя одежда, хозяин. Я твой новый слуга.

— Мой новый слуга?

— Мне сказали, что твой прежний слуга… умер.

Лисандр отпустил руку мальчика.

— Мне он был не слугой, а другом.

— Да, хозяин, — сказал Идас.

— И перестань называть меня «хозяин». Раб мне не нужен. — Лисандр опустился на свой тонкий матрас. — Уходи.

Идас нерешительно постоял на месте, затем положил свернутую одежду на столик рядом с Лисандром и сказал:

— Слушаюсь, хозяин.

Лисандр слышал, как удаляются его шаги. Может, не следовало так сурово разговаривать с этим мальчиком? Как-никак, впервые оказавшись в казарме, Лисандр был напуган не меньше. Что тогда произошло — семь полных лун назад? Он вспомнил, как теплым летним утром стоял вместе со Страбо, рабом деда, перед казармой и ждал. Рядом был его лучший друг Тимеон.

А теперь?

Все они погибли. Тимеона ночью убила Криптия,[48] Страбо погиб, сражаясь с персами. Никого не осталось. Даже его дед спустился в страну теней, умерев, чтобы Лисандр мог жить.

Какую же цену надо платить, чтобы стать спартанцем?

Лисандру не нужен был другой слуга. Никто не мог заменить ему Тимеона. Он больше ни за кого не хотел отвечать.

Юноша задремал, стараясь, чтобы картины кровопролития и сражений снова не затмили его сознание. Перед глазами замелькали моменты его жизни как илота, работавшего в поле на спартанцев. Неужели тогда и вправду Лисандру жилось так плохо, как казалось? Они с матерью были рабами, то есть еды почти не было, их головы прикрывала дырявая крыша, но они были вместе. Теперь мать под землей превращалась в прах.

Где-то зазвонил колокол, вокруг Лисандра зашевелились ребята. Когда он поднялся с камышового матраса, все тело ныло.

Регулярные войска сражались почти полдня, но его битва продолжалась еще день на борту персидского корабля и закончилась тем, что он прыгнул в ледяную морскую воду.

Лисандр захромал в сторону боковой двери. Рядом с каждой кроватью высились горы доспехов, которые уставшие ученики сбросили с себя, вернувшись с равнин: нагрудники, помятые персидскими мечами, наручи, на которых запеклась кровь. От каждого предмета веяло смертью.

На небе ярко сияло зимнее солнце, однако воздух был холодным. Лисандр глубоко вздохнул и, щурясь, поднял глаза. По положению светила на небе он догадался, что утро наступило уже давно.

— Привет, Лисандр, — крикнул кто-то из учеников, протирая сонные глаза.

Многие уже вышли во двор. Им разрешили спать дольше обычного. Почему бы нет? Наверное, вся Спарта приходит в себя после битвы и празднеств, венчавших победу.

Лисандр прошел к общему колодцу, до которого от казармы было почти сто шагов, что по длине равнялось половине стадиона, опустил в него ведро — оно с шумом упало в воду — затем он вытащил его и поставил на выступ колодца.

Юноша разделся. От правой подмышечной впадины тянулся огромный синяк, который он заработал после падения во время испытания в горах. В середине тот уже приобрел зеленый цвет, ближе к краям становясь желтым. Руки и ноги Лисандра покрывали свежие шрамы и темно-багровые отметины, оставшиеся после битвы, в которой участвовали он и его товарищи по казарме.

Юноша снял с шеи фамильный амулет, Огонь Ареса. Что он значил для него сейчас? Наверно, именно амулет стал причиной несчастий, выпавших на его долю. Если бы не этот драгоценный камень, Лисандр не узнал бы о своем происхождении, а Тимеон все еще был бы жив. И Сарпедон никогда бы не принес себя в жертву.

«Раньше я гордился этой безделушкой, — с горечью подумал Лисандр. — Теперь она мне кажется проклятием».

Он бросил амулет на лежавший на земле плащ, и достал ведро.

Он лил воду на голову, промывая волосы, и, как мог, оттирал засохшие на теле кровь и грязь, заметив на ноге два почерневших ногтя — от щита, что персидский воин опустил ему на ногу.

— Выглядишь ужасно, — раздался голос позади.

Лисандр обернулся и заметил Демаратоса. С того самого момента, как Лисандр явился в казарму, Демаратос изводил его. Но теперь смертельный враг стал близким другом. Вместе они выжили в горах, бок о бок сражались против персов. Все это связало их крепкими узами доверия и крови.

— Ты ничуть не лучше, — ответил Лисандр.

Голову и ухо Демаратоса прочертил глубокий шрам, под глазом сиял синяк, а бедро, из которого стрела персидского воина вырвала кусок плоти, было перевязано грязной марлей.

Демаратос вытащил ведро с водой, встал на колени и начал мыть грудь и руки.

— Нам дали поспать, — рассмеялся он. — С такими дурными привычками мы раздадимся в талии, как афиняне.

Лисандр взял протянутую им губку.

— Помнишь, — сказал он, — как ты хотел сбросить меня в этот колодец?

Демаратос, сняв повязку, осторожно промывал рану. Ее кое-как зашили предыдущим вечером, но часть ниток, видно, ночью разошлась. Лисандр заметил, что через почерневшие места просвечивает ярко-красная плоть.

— Тебе повезло, — Демаратос широко улыбнулся. — Диокл успел поймать тебя.

Услышав имя бывшего наставника, Лисандр опустил глаза. Он видел, как тот умер на равнине к югу от города, сраженный в грудь двумя стрелами. Как раз после того, как спас Лисандру жизнь. В мирное время Диокл сделал существование Лисандра невыносимым, но в бою прикрыл его.

Несколько рабов суетились у двери казармы, таская воду и одежду усталым ученикам.

— Мой илот сказал, что в нашу честь устраивают пир, — сообщил Демаратос, стряхивая с волос капли воды. — Он состоится в Речном Камыше.

— В таверне для Избранных? — спросил Лисандр, завязывая тунику.

Демаратос кивнул и широко улыбнулся. Речным Камышом называли местность к востоку от города, где река Эврота сужалась и бежала по низким камням, сбивая воду в белую пену. Там у берегов реки стояли казармы для лучших пеших воинов спартанской армии. Они сражались с основными силами персов на севере, а Лисандр и Демаратос столкнулись со второй волной персов, наступавших со стороны Гефейона, расположенного на южном побережье.

— Ты идешь? — спросил Демаратос, направляясь к казарме и обернувшись на него через плечо.

Лисандр взглянул на Огонь Ареса, лежавший в пыли на его плаще. Это бремя для него стало невыносимым.

— Конечно, — откликнулся он. — Подожди немного.

Демаратос обернулся.

— В чем дело?

Из казармы выходили остальные, приближаясь к колодцу. Некоторые хромали, на многих были повязки, прикрывавшие раны, которыми они еще долго будут гордиться.

Лисандр взял амулет на кожаном ремешке и, подойдя к Демаратосу, тихо сказал:

— У меня не осталось сил носить его.

— Не говори глупостей, — ответил тот, нерешительно глядя то на драгоценный камень, то на Лисандра. — Амулет принадлежал твоему отцу. Забирая его в прошлый раз, я не догадывался, что он для тебя значит.

Верно, Демаратос отобрал у него амулет до того, как Лисандр пришел в казарму. Но теперь стычки между ними остались в далеком прошлом.

— Это было давно, — ответил он.

Раздался смех — ребята обливали друг друга водой. После гибели Диокла новый наставник еще не был назначен, и ученики наслаждались кратковременной свободой.

Лисандр взял руку Демаратоса и опустил Огонь Ареса ему на ладонь.

— Я даже сейчас не знаю, что он для меня значит, — сказал Лисандр. — Я бы хотел, чтобы этоткамень находился у человека, которому я доверяю. Храни его для меня, хорошо?

Демаратос задумчиво кивнул.

— Если ты так хочешь.

Он опустил голову и завязал амулет у себя на шее. При виде амулета на груди друга, Лисандру немного полегчало.

— Перестань хмуриться, — сказал Демаратос. — Этот пир запомнится нам надолго.

Лисандр зашел в казарму и заметил Идаса, покорно ждущего его у постели.

— Я слышал, кое-кого пригласили в Речной Камыш, — одеваясь, сказал Леонид. — Поздравляю.

Только появившись в казарме, Лисандр не очень доверял Леониду, второму сыну Клеомена, спартанского царя. Он ошибочно принял нерешительность принца за трусость, но после сражения с персидским полководцем Вомисой его сомнения рассеялись. Заняв его место в первой фаланге, Леонид сражался как лев, получивший свое имя в честь этого хищника.

— Не спеши поздравлять его, — предупредил Прокл.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Лисандр.

— Видишь ли, — ответил Прокл, — я слышал, что Филарх Пелей не выносит глупцов и юнцов.

— Чушь, — возразил Леонид. — Он заслужил право сидеть рядом с самыми храбрыми воинами Спарты.

Стоя у кровати, Лисандр вытерся насухо и причесался расческой из слоновой кости. Когда Идас протянул ему тунику, юноша заметил, что у того трясутся руки.

— Тебе нечего бояться, — сказал он, надевая тунику через голову. — Если кто-то бьет своих слуг, это не значит, что все такие.

Идас натянуто улыбнулся, но ничего не ответил. Он протянул Лисандру новый красный плащ — старый разорвался в клочья и потерялся в сражении с армией Вомисы.

Почему-то спартанский плащ, которым он раньше гордился, теперь вселял в Лисандра неуверенность. Грубая красная шерсть казалось, давила на плечи, ему было в нем неуютно.

— Ты сам откуда будешь? — спросил он илота.

— Я из Мессении,[49] — ответил Идас. — Мы пасли скот на западной стороне гор и пришли сюда, когда умер мой отец. Мы живем в поселении илотов.

— В котором?

— Близ Амиклов, — ответил Идас. — Оно принадлежало одному старому эфору, но он умер.

Лисандр вздохнул. Мальчик говорил о его деде.

— Моя семья тоже из Мессении, — сказал Лисандр, стараясь не поддаваться чувству утраты, которое охватило его при упоминании Сарпедона.

Илот не ответил, напряженно глядя на плащ нового хозяина.

— Я скоро вернусь, — пообещал рабу Лисандр. — Держись подальше от всех, и никто тебя не тронет.

Идас слегка поклонился. Лисандр вышел из казармы.

Демаратос ждал его у тропинки, которая вела к городам. Наставника, который мог бы командовать ими, еще не было, и молодые люди спокойно направились в сторону Речного Камыша.

У Лисандра урчало в животе. Прошлым вечером он лично зажег погребальный костер с телом деда, после чего ему с большим трудом удалось проглотить немного еды.

— Идем быстрее, — сказал он. — Я проголодался.

Они шли по окраине, мимо того, что осталось от пира минувшего дня: брошенных на землю обглоданных до костей туш жареных овец и поросят, пустых кувшинов из-под вина. Лисандр заметил нескольких илотов, подметавших и рубивших дрова. Кругом стояла тишина — сегодня никто из периэков не работал.

Юноша встретил илота, несшего бурдюк с водой. Бросилась в глаза его мускулистая спина, что было несвойственно илотам, к тому же он не казался столь изможденным, как многие, работавшие на полях. Мужчина заметил, что Лисандр наблюдает за ним, и бросил на него подозрительный взгляд. От избавления от персидского нашествия прошел всего день, а между спартанцами и илотами зарождалось прежнее недоверие, расползавшееся по городу точно плесень.

* * *

Над рекой звучали громкие раскаты смеха и крики. Лисандр и Демаратос пересекли мост, разглядывая огромное здание казармы. Похоже, когда-то это была двухэтажная конюшня.

— Ты точно знаешь, что они нас ждут? — спросил Лисандр Демаратоса.

— Не волнуйся, — успокоил его друг. — Сегодня вся Спарта провозглашает тосты в нашу честь.

К стенам казармы были приставлены щиты, на стойке ощетинились длинные копья.

Вдруг дверь распахнулась, и из нее, шатаясь, вышел спартанский воин. Он пробежал мимо Лисандра к ограде и наклонился — его начало рвать.

Демаратос скорчил кислую мину.

Опорожнив желудок, воин обернулся и вытер рот могучей рукой.

— Привет вам, молодежь, — невнятно произнес он, — прошу извинить, смесь Пелея не для моего желудка.

Демаратос сделал шаг вперед.

— Нас пригласили на пир, — заявил он.

Спартанец поднял брови, изобразив удивление.

— Правда? Знаете ли, это Речной Камыш. И вы оба считаете, что здесь для вашего брата найдется место?

Лисандра нервировал тон, каким спартанец произнес эти слова.

— Я прикончил Вомису копьем, — сказал он.

Улыбка исчезла с лица спартанца, и он вдруг протрезвел.

— Так это был ты? Да, теперь я вспомнил. Ты объявил о начале погребального ритуала Сарпедона. Ты Лисандр, верно?

Лисандр кивнул, затем указал на Демаратоса.

— Это Демаратос. Он спас внучку эфора Сарпедона, увезенную на персидский корабль.

— Мое имя Фалерий, — представился воин. — Пелей ждет вас. Идите за мной.

Простые слова в его устах прозвучали не как приглашение, а как приказ.

Спартанец подвел их к двойной двери столовой.

— Если Пелей ждет нас, — прошипел Лисандр, — к чему все эти вопросы?

— Для спартанцев это привычное дело, — ответил Демаратос, поспешая за Фалерием. — Им хочется знать, из чего сделаны новички.

Спартанец распахнул двери, и Лисандру в ноздри ударил воздух, насыщенный тошнотворным запахом пота и еды.

За длинными деревянными столами сидело не менее сотни человек. У многих на лицах образовалась корка от запекшейся крови, их руки и ноги были перевязаны кусками ткани, оторванными от плащей. На столе возвышались караваи хлеба, наполненные кусками мяса большие деревянные блюда и несколько кувшинов.

Спартанцы умолкли, развернувшись друг за другом, и пристально уставились на Лисандра и Демаратоса.

Фалерий сел на скамью рядом со спартанцем с черными, как уголья, глазами. У того был приставной деревянный нос, закрепленный на лице ремнями.

«Пелей, их командир», — подумал Лисандр.

Неторопливо встав со скамьи, Пелей повернулся к ним. В помещении воцарилась тишина.

— Эти два храбреца выступили против персидского полководца, — произнес он.

Все уставились на юношей.

— Давайте поприветствуем их! — громко произнес Пелей.

Помещение наполнилось возгласами, воины на одной из скамей подвинулись, чтобы освободить гостям место.

Лисандр и Демаратос сели. Им предложили еду. Лисандр занялся бараньими ребрами.

Вскоре спартанцы снова увлеклись своими разговорами.

«Хорошо, — подумал Лисандр, — чем меньше о нас разговоров, тем лучше».

— Фалерий, так сколько их было? — спросил один из воинов.

— Не менее шести, это уж точно, — ответил спартанец. — Одному я отрубил обе руки, так что он вряд ли протянул ту ночь.

— Значит, в стене из щитов от него было бы мало пользы.

— Нет, если только не использовать его самого в качестве щита.

За столом раздался хохот.

Спартанец с кувшином в руке подошел к столу и остановился рядом с молодыми людьми.

— Ребята, пить будете?

Лисандр протянул широкую чашу. Спартанец неловко наполнил ее красным вином.

— Обязательно добавьте побольше воды, — посоветовал Фалерий. — Не один закаленный в боях воин отключался, приняв напиток Пелея.

Лисандр добавил в свою чашу воды и поднял ее за обе ручки.

— До дна! — крикнул какой-то спартанец. — За один присест!

Лисандра мучила жажда, но вино обжигало, и ему пришлось выдохнуть перед тем, как осушить вино. Когда он поставил чашу на стол и вытер рот, воины разразились громкими криками. Вино разлилось по телу юноши, притупляя его боль.

— Теперь очередь твоего друга, — сказал Пелей.

Пока наполняли ту же чашу, Демаратос широко улыбался.

Он поднес ее к губам и сделал большой глоток. По щекам юноши на плащ потекли две струйки. Он громко рыгнул.

«Как это похоже на Демаратоса, — подумал Лисандр, улыбаясь. — Он просто обожает всеобщее внимание».

— Этот мальчик — сам Дионис[50] во плоти, — заключил Фалерий.

— Бог вина никогда не держал в руках копье, — возразил Пелей. — А мне говорили, что эти ребята проявили себя на равнинах Эвроты не хуже самого Ареса. — Он пристально взглянул на Лисандра и Демаратоса. В комнате воцарилась тишина. — Говорят, что вы храбро схватились с Вомисой на его же корабле. Это правда?

— Правда, — ответил Демаратос. — Мы сразились с десятью персами и победили. Потом вплавь добрались до корабля, поднялись на него по якорной веревке и спасли Кассандру. Если бы вы только видели лицо Вомисы, когда мы…

Пелей широко улыбнулся.

— А ты что скажешь? — спросил он, указывая на Лисандра. — У тебя ведь есть что рассказать?

Лисандр опустил глаза. Он еще не был готов хвалиться тем, что произошло на персидском корабле.

— Все было так, как говорит Демаратос.

— Он скромен, правда? Что ж, храбрость спартанца измеряется не словами, — заключил Пелей. — Мы и так знаем, какие подвиги вы совершили. Воины, поднимите бокалы и поприветствуйте этих юных львов. Они настоящие спартанцы!

Столовую наполнили оглушительные возгласы. Едва Лисандру протянули чашу, как вдруг все умолкли.

В дверях столовой появился Идас. Он по очереди смотрел в лица воинов. Было видно, что мальчик впервые оказался перед таким количеством спартанцев.

Лисандр вдруг заметил, что одна коленка илота подрагивает.

— Я… я…

— Говори же, мальчик, — приказал Фалерий. — Иначе наступит вечер, пока мы услышим, что ты хочешь сказать.

Лисандр заметил, что на лице слуги мелькнуло высокомерное выражение.

«Что он из себя строит? — подумал Лисандр. — Эти воины в мгновение ока запорют его до смерти».

— Это мой слуга, — произнес он, с трудом поднимаясь на ноги. — Я поговорю с ним.

Он отвел Идаса подальше от взглядов спартанских воинов.

— Мне велели найти вас.

— В чем дело? — спросил Лисандр, тряся Идаса за руку.

— Явился гонец из дома госпожи Кассандры. Вас просят немедленно прибыть к ней.

— Она знала, что я здесь? — раздраженно спросил Лисандр.

— Нет, господин, — ответил Идас. — Ее гонец искал вас в казарме. Он утверждает, что дело срочное.

— Ладно. Возвращайся в казарму, пока ты не стал забавой в руках этих воинов.

Лисандр проводил Идаса взглядом, затем вернулся в столовую, где Демаратос сидел, откинувшись назад. По его подбородку струился какой-то коричневый соус.

— Меня вызывают, — заявил Лисандр достаточно громко, чтобы его расслышал Пелей.

— Куда? — строго спросил тот.

— В дом моей кузины, — ответил он. — Прошу извинить меня.

Пелей встал и тихо спросил:

— Извинить тебя? — Он посмотрел на сидевших за столом воинов, затем указал на Лисандра. — Мы позвали тебя к себе, ты принял наше приглашение, а теперь просишь отпустить. — Его голос становился все громче. — Спартанец, мы оскорбили тебя?

Лицо Демаратоса побелело.

— Нет. Конечно, нет, — ответил Лисандр. — Моя кузина… она говорит, что это срочно.

Все умолкли. Пелей сердито поглядел на Лисандра, затем вытащил из-за пояса нож. Лисандр сглотнул.

На лице Пелея мелькнула улыбка. Он отрезал от туши овцы ногу и положил ее на стоявшее перед ним блюдо. Потом подтолкнул блюдо к Лисандру.

— Тогда хотя бы съешь что-нибудь.

— Спасибо, — ответил юноша, неуклюже поймав блюдо, потом развернулся и под громкий смех воинов направился к двери.

* * *

Лисандр побежал в сторону городка, хромая от раны на ноге. Он только вчера встречался с Кассандрой. Что могло случиться?

Временные конюшни у поворота к Амиклам были пусты. Он прошел мимо нескольких илотов, искавших еду среди остатков вчерашнего пира. Рабы дрались из-за лакомого куска с бродившими по улицам собаками.

Лисандр заметил, что к нему направляется илот с большим кувшином с водой.

«Он идет быстро, — подумал Лисандр, — точно в кувшине ничего нет. Постой-ка…», — он узнал это лицо.

Кажется, это тот самый раб, что наблюдал за ним и Демаратосом. Но может, это совпадение.

Когда оба поравнялись, илот оступился, кувшин упал и разбился вдребезги. Лисандр наклонился, собираясь ему помочь.

— Ты ушибся?

Сквозь тунику прямо в ребра Лисандра воткнулось изогнутое лезвие, заточенное с одной стороны.

Свободной рукой нападавший схватил его за шиворот.

— Только шевельнись, и я выпотрошу тебя прямо на дороге. Понятно?

Глава вторая

— Понятно.

— Хороший ответ, достойный настоящего илота. А теперь свернем в переулок слева. Пошел!

Они свернули с основной дороги на темную боковую улочку. Лисандр ничего не понимал. Это был не простой илот, он держал его сильно и уверенно.

Лисандр почувствовал удар по ноге и упал на колени. К его животу приставили лезвие ножа. Оставалось ждать, как его внутренности вот-вот расползутся среди грязи. Но вместо этого юноша получил сильный удар в лицо рукояткой ножа.

Хрустнула переносица, в глазах вспыхнули молнии, лицо пронзила боль. Лисандр вскрикнул и тут же почувствовал на губах вкус крови. К нему приблизилось лицо раба; оно то всплывало, то исчезало. Юноша хотел встать, но ноги не послушались, и он врезался в стену.

Когда зрение Лисандра прояснилось, он заметил обутые в сандалии ноги раба. Юноша совсем ничего не понимал. Кожаные подошвы и ремешки были совершенно новые — илоту такая обувь была не по карману.

Тут его осенило.

— Ты ведь не раб? — тихо спросил он.

— А ты не спартанец, — ответил незнакомец, хватая Лисандра за тунику. — Встань!

Лисандр так ослаб, что решил не оказывать сопротивления. К тому же, без оружия это было опасно.

Его провели еще несколько шагов вдоль переулка. В одном из зданий отворилась дверь, и его затолкали внутрь. Похититель громко захлопнул ее. Ставни были закрыты, и Лисандр не сразу привык к темноте.

Это была корчма. На полу, среди грубо сработанных табуретов, скамей и столов валялась солома из разорванного тюка. В углу стояли потрескавшиеся и брошенные кувшины для вина.

Взгляд Лисандра привлекли мужчины, сидевшие за столом близ закрытой двери. На всех были одинаковые черные плащи. Это явно не обычные периэки, позволяющие себе излишества.

У Лисандра кровь застыла в жилах.

Один за другим мужчины встали и медленно направились к нему. Все они — ростом почти под два метра, с холодными взглядами не оставляли никаких сомнений — это воины Криптии. Они походили на волков, подкрадывающихся к жертве.

Лисандр решил, что не позволит, чтобы его жизнь оборвалась просто так. Слева он заметил табурет. Пару раз ударив по тому ногой и перевернув, юноша отломил от него две ножки, выдернул их и угрожающе выставил расщепленными концами.

— Я бы хорошо подумал, прежде чем действовать, — пригрозил он. — Я не боюсь и не сдамся.

Один из спартанцев рассмеялся.

— Мальчик, что ты собираешься делать этими палочками? Шить мне новый плащ? — Остальные тоже заржали.

Один из воинов вытащил короткий меч. Ножки табурета в руках Лисандра казались до жалости короткими, но у него больше ничего не было. Но даже выбить кому-то глаз все лучше, чем безропотно погибнуть.

— Тогда подойдите и возьмите их, — сказал он.

Когда спартанец с мечом в руках двинулся на него, Лисандр сделал шаг назад, отвел руку и швырнул табуретную ножку прямо ему в лицо. Та врезалась наступавшему в челюсть, он взвыл от боли и упал на спину.

Лисандр быстро окинул взглядом помещение, надеясь найти другое оружие.

Позади него раздался какой-то звук, юноша обернулся. Там стоял седовласый спартанец и смотрел прямо на него. Его лицо показалось Лисандру знакомым. Седой вытащил клинок из ножен и приставил его острие к шее Лисандра.

— Хватит! — рявкнул он. — Теламон, встань.

Лисандр слышал, как упавший спартанец встает. Он оглянулся, заметив, что тот подбирает свой меч.

Теламон плюнул кровью.

— Я проучу тебя… — прошипел он на Лисандра.

— Нет, Теламон. Ты этого не сделаешь, — ответил седой. — Ты даже не способен драться с мальчишкой, вооруженным ножкой табурета. Я велю сегодня же выпороть тебя.

Теламон простонал и отошел.

Лисандр снова взглянул на старого спартанца.

— Ты эфор, — медленно произнес он, узнав его. — Я помню тот день, в доме моего деда. Ты Теллиос из Лимны.

Старик улыбнулся.

— Да. Я еще не забыл твою наглую выходку.

Лисандр почувствовал, как у него по шее пробежал холодок. От чего? От холодного клинка или от того, что он вспомнил встречу с Теллиосом накануне сражения с Вомисой? Уже тогда эфор с ненавистью смотрел ему в глаза.

— Если бы вышло так, как ты хотел, Спарта уже давно лежала бы в руинах, — сказал Лисандр.

— Прикуси язык. Мне шестьдесят шесть, но я все же способен отсечь тебе голову одним ударом.

— Так в чем же дело? — спросил Лисандр. — Именно этим Криптия и занимается, не так ли? Вы убиваете людей, которые не могут защитить себя. Так вы поступили с Тимеоном…

Лицо Теллиоса напряглось.

— Он был никем.

— Он был моим другом.

Теллиос быстро взглянул на остальных и опустил меч.

— Связать его.

Кто-то один крепкой рукой обхватил Лисандра за шею, второй взял за локоть и потащил назад, усадив на табурет. Юноша пытался вздохнуть и сопротивлялся, пока ему связывали руки, а ноги привязывали к табурету.

Сердце Лисандра громко стучало. Он никак не мог понять одну вещь.

— Как вы узнали, где меня искать?

Теллиос прищурился.

— Я никого не посвящаю в свои дела. Твоему рабу следует меньше распускать язык.

— Что вам от меня надо?

Спартанец по имени Теламон ударил Лисандра тыльной стороной ладони по щеке. Затем встал на корточки и приблизил к нему свое лицо.

— Это мы задаем здесь вопросы.

Лисандр напрягся, почувствовав, как веревки врезаются ему в руки.

— Расскажи нам о персидском корабле, — приказал Теллиос. Его голос звучал тихо и угрожающе. — Расскажи все, что ты помнишь.

Лисандр решил не поддаваться.

— Зачем вам это?

— Утоли мое любопытство.

— Ради этого вы все и затеяли? — спросил Лисандр. — Чтобы задавать вопросы? Почему бы не сделать это перед Советом?

— Полукровка, я уже говорил тебе, чтобы ты не лез в политику. Члены Совета любят долгие обсуждения, но некоторые из нас предпочитают… принимать решения быстрее.

Лисандр не мог поверить своим глазам. Соотечественники пытают его ради получения информации?

— Я бы охотно рассказал все, для этого не надо было меня связывать.

— Тогда говори живей. Или же я велю Теламону разрубить тебя на куски.

Лисандр видел, как Теламон улыбается, обнажив кровоточащие зубы. Если Криптия действует без ведома Совета, то она ничуть не лучше спущенной с привязи бешеной собаки.

Он должен рассказать все, что знает.

— Корабль Вомисы стоял у мыса к западу от Гефейона. Мы последовали за полководцем и его всадниками после того, как они похитили мою кузину…

Далее Лисандр рассказал Теллиосу, как он с Демаратосом вплавь достиг персидского корабля, вздрогнув, когда перешел к рассказу о том, как их схватили. Лисандр вспомнил, как Сарпедон храбро принес себя в жертву, и чуть не расплакался, но сдержался и описал то мгновение, когда он копьем пронзил Вомису. Члены Криптии переглянулись, один или двое из них начали посмеиваться, слушая рассказ Лисандра о том, как его чуть не повесили на палубе корабля.

— Это все? — спросил Теллиос, когда юноша умолк.

— Все остальное вам известно, — ответил Лисандр. — К нам подоспели спартанские корабли, а персидская галера погрузилась в волны.

— Это достойно сожаления, — сказал Теллиос, прислоняясь к столу. Он достал кинжал из чехла, прикрепленного с противоположной стороны меча. — Ни один спартанец еще не ступал на борт персидского корабля — нам было бы полезно узнать чуть больше. Какое оружие находилось на этом корабле?

Лисандр настороженно посматривал на кинжал. Через щели в ставнях на него падал свет, и клинок тускло мерцал.

— Думаю, там было только то оружие, которое носили воины. Изогнутые клинки, плетеные щиты, луки и стрелы.

— Ты думаешь? — усмехнулся Теллиос. — Кто был заместителем Вомисы?

У Лисандра перехватило в горле, когда он вспомнил, как заместитель Вомисы накинул ему петлю на шею.

— Его звали Клито.

— Что с ним случилось? — Теллиос осторожно чистил ногти кончиком кинжала.

— Мы думали, что он утонул, но после битвы его схватили.

— И что было дальше?

— Эфор Мирон спросил, как с ним поступить. Я отпустил его.

— Ты отпустил пленника Спарты живым? — спросил Теллиос, неожиданно повысив голос. Эфор изо всех сил вонзил кинжал в стол. — Ты должен был убить его на месте!

— Один человек ничего не значит, если разбита армия, — ответил Лисандр.

Теллиос с отвращением фыркнул.

— Ты совсем не знаешь, как должен вести себя спартанец.

— Я знаю, что позор поражения страшнее смерти.

Теллиос вытащил кинжал и указал им на Лисандра.

— Сколько гребцов было на корабле?

— Я… не знаю, — ответил Лисандр. — Они были на нижней палубе.

— Трогательно. От тебя нет никакой пользы.

Теллиос подошел к другим членам Криптии и начал шепотом с ними переговариваться.

«Надо рассказать что-то еще, — подумал Лисандр. — Что-то полезное».

— Я вспомнил доспехи Вомисы, — сказал он. Перед его глазами мелькнул персидский полководец.

Теллиос резко повернул голову.

— Что ты сказал, парень?

Лисандру не понравился тон его голоса.

— Персидские доспехи. Подобных я раньше не видел. Они сделаны из дисков полированного металла, точно чешуя змеи.

— Может, ты не столь глуп, как кажешься, — заметил Теллиос. — И что произошло с его доспехами? Они утонули вместе с ним?

— Не помню, — ответил Лисандр. — После того, как мой дед покончил с собой, мы с Кассандрой…

Удар кулака пришелся Лисандру в челюсть и сбил его с табурета. Он тяжело упал на пол. Теллиос крепкими пальцами вцепился юноше в лицо и повернул его к себе.

— Ты навсегда забудешь об этом, — тихо произнес он. — Ни один эфор Спарты не покончит с собой. Это жалкая ложь. Он будет сражаться до смерти.

— Но он сделал это ради нас, — с мольбой в голосе ответил Лисандр. — Он сделал это для того, чтобы дать нам время убежать.

— Молчать! — крикнул Теллиос. — Парень, как ты думаешь, тебе позволяется плевать на память спартанца? Слушай внимательно, что я скажу, и не забывай об этом. Тебя никогда не было на том персидском корабле. Ты никогда не видел полководца Вомису. Сарпедон умер, сражаясь, как воин, а не от своего меча, как трус… как какой-нибудь афинянин. — Последнее слово эфор произнес так, будто надкусил что-то гнилое. — Ты понял, Лисандр? Держи свои воспоминания при себе.

Лисандру хотелось закричать, но он чувствовал, что его силы убывают. Он кивнул.

— Я понимаю.

— В Спарте не должны узнать, что мы оказались на грани поражения. Если наши враги пронюхают об этом, они усомнятся в нашей силе.

Теллиос отпустил лицо Лисандра и повернулся к остальным.

— Дадим этому полукровке время подумать. Ему следует почтить своего деда более достойными… воспоминаниями.

У Лисандра не оставалось сомнений в том, что Теллиос имеет в виду. Он требовал от него переписать историю.

Взмахнув плащами, члены Криптии ушли.

Лисандр остался один.

Глава третья

Лисандр подождал, когда успокоится сердце, а затем попытался освободиться. Ему удалось занять сидячее положение, но веревки были стянуты накрепко.

Подавшись назад, юноша почувствовал, как табурет шатается на стыке вертикальных реек и сиденья. Он еще больше подался назад, до боли напрягая спину, и опорные рейки заскрипели. Лисандр напрягся, пытаясь сломать табурет, и, наконец, услышал, как раскалывается дерево: спинка стула отвалилась.

Пот лил с него градом, но он был уже близок к цели.

— Еще немного, и все, — пробормотал Лисандр. — Кассандра будет нервничать, куда я запропастился.

Он хотел поднять связанные руки над головой, но не смог, к тому же так было легко вывихнуть плечо. Тут юноша заметил горевшую на столе свечу. Это был выход. Таща за собой основание табурета, к которому был привязан, Лисандр добрался до стола.

Встав к столу спиной и повернув голову назад, он медленно опустил руки над свечой. Веревка тут же стала чернеть, издавая противный запах, потом, немного пошипев, развалилась.

Получилось!

Лисандр, наклонившись, занялся веревкой, которой были связаны его ноги.

Он свободен!

Юноша толкнул дверь и выглянул в переулок. Ни Теллиоса, ни его приспешников, ни человека, переодетого в илота, не было видно.

Он вышел на ярко освещенную улицу и обнаружил, что та окутана какой-то жуткой тишиной. О нападении на него свидетельствовали лишь лежавшие посреди улицы осколки кувшина.

У Лисандра вдруг закружилась голова, он коснулся пальцами переносицы. Та легко подавалась в обе стороны. Сомнений нет — переносица сломана.

Он плеснул себе в лицо водой из ближайшей поилки для скота, смыв кровь, которая уже начала покрываться коркой. Поймав в воде свое отражение, Лисандр заметил, что его лицо пересекает темный порез, и через силу улыбнулся — еще один шрам войны.

* * *

Вскоре Лисандр оказался возле дома Сарпедона. У ворот стояла телега, наполовину загруженная бельем и деревянными ящиками. Еще на подходе юноша сбавил шаг, его охватила тревога.

Последний раз он был здесь всего три дня назад, прервав заседание Герусии — Совета старейшин, но в доме уже произошли большие перемены.

Ворота не охраняли вооруженные часовые, и Лисандр беспрепятственно прошел во двор.

Там никого не было. Юноша вспомнил те дни, когда на рассвете приходил сюда тренироваться, а Сарпедон ходил по мозаичному полу, с разных углов наблюдая за его стойками и умением пользоваться мечом.

Мелкая плитка, аккуратно выложенная на полу, изображала симметричные головы коней, расположенные друг против друга — одна была черной, другая — белой. Когда Лисандр пришел сюда в первый раз, он думал, что этому дому нет равных по красоте, но теперь все отдавало здесь убогостью и увядшей славой.

Под лучами полуденного солнца колоннада, окружавшая двор, сверкала белизной. Лисандр стоял на том самом месте, где они с Кассандрой прятались, наблюдая за прениями в Совете. Он вспомнил, как его охватило чувство гордости, когда он увидел, каким влиянием пользуется Сарпедон среди себе равных.

У одной из стен Лисандр заметил приставленное к колонне копье. Именно здесь он поднял такое же, когда занимался с дедом тренировками на силу и умение держать равновесие. Сарпедон уже никогда не будет учить его. Лисандр подошел к копью, взяв его правой рукой чуть ниже середины, как говорил наставник, и принял стойку, которой его обучал Сарпедон. Отведя левую ногу назад, он вытянул правую руку, так чтобы копье заняло вертикальное положение, а его конец находился на расстоянии фута от земли.

Лисандр чуть не рассмеялся — как теперь это было легко, и вспомнил, как в тот первый раз ему казалось, будто плечо разрывают на части раскаленным железом.

— Я думала, что ты уже устал от оружия, — раздался голос.

Лисандр опустил ногу и, обернувшись, увидел Кассандру, стоявшую у портика, который вел в ее комнату. Она выглядела усталой, под глазами были заметны темные круги. На этот раз она вместо нарядного платья надела простой серый пеплос — ниспадавшую красивыми складками длинную тунику, которая завязывалась на плечах и подпоясывалась в талии. Руки девушки были обнажены, волосы распущены.

Лисандр приставил копье к колонне и подошел к кузине.

Глаза Кассандры сделались круглыми, когда она взглянула на его лицо.

— Похоже на свежую рану. Мы расстались незадолго до рассвета. Ты вряд ли успел принять участие в новом сражении за столь короткое время.

— Это было не сражение, — ответил Лисандр. — Но…

Он умолк. Ничего хорошего не получится, если он впутает Кассандру в свои личные дела. Он взял девушку за руку.

— Хватит говорить об этом. Ты звала меня.

— Разве так встречают кузину? — спросила Кассандра и раскинула руки.

Лисандр обнял ее. Кузина крепко притянула его к себе, и он поморщился, когда она коснулась его ребер. Когда Кассандра отстранилась, юноша заметил, что у нее на глаза снова навернулись слезы.

— В этом доме полно призраков, — сказала она, оглядываясь вокруг. — В нем все напоминает о деде.

— Что ты собираешься делать? — тихо спросил Лисандр. — Ты позвала меня ради этого? Чтобы поговорить о твоем будущем?

— Мое будущее зависит от тебя, — ответила Кассандра.

Слуги вынесли мешок с бельем и поставили его у ног девушки. Лисандр заметил еще двоих слуг, которые пронесли сундук под колоннадой, затем вышли через ворота. Лисандр узнал сундук — он стоял в спальне Кассандры.

— Что тут происходит? Разве в нем не твоя одежда? — Лисандра охватила тревога.

Илоты снова торопливо вернулись в дом. Кассандра подождала, когда они исчезнут из виду, после чего заговорила.

— Я уезжаю. К семье матери близ Фаламеи. Здесь мне больше нечего делать.

Девушка повернулась к илоту, который выносил двойной канделябр.

— Не надо, Хилас. Оставь его здесь.

Кассандра направилась к слуге, но Лисандр схватил ее за руку.

— О чем ты говоришь? Ты не можешь уехать. Что тогда будет с домом?

Кассандра прикрыла глаза рукой и уставилась на Лисандра. Он не видел выражения ее лица.

— Этот дом теперь принадлежит тебе. Лисандр, ты наследник деда. Наследнику по мужской линии всегда отдается предпочтение перед наследницей. Продолжение рода переходит к тебе как единственному ребенку Торакиса по мужской линии.

Лисандр отпустил руку Кассандры, подхватил мешок и передал его Хиласу.

— Отнеси это на прежнее место, — приказал он, затем повернулся к кузине. — Не делай глупостей. О сыне Торакиса узнали только этим летом.

— Таков спартанский обычай, — сказала Кассандра.

— Ты такая же, как они все! — воскликнул Лисандр, отойдя в сторону. Он был в полном смятении.

— Я одна из них, — возразила Кассандра. — И ты тоже. Так что смирись с этим.

Лисандр воздел руку к небу.

— Что мне делать с таким домом — мне ведь придется вернуться в казарму.

— Речь идет не только о доме, — рассмеялась Кассандра. — Речь идет обо всем! О земле, богатстве… даже об илотах, которые живут на этой земле.

— Рабы мне не нужны, — ответил Лисандр, стукнув кулаком по колонне. — Я никогда не смогу обращаться с другими так, как когда-то обращались со мной.

Кассандра подошла и положила руку ему на плечо.

— Как ты не понимаешь? — удивилась она. — У тебя появилась возможность показать другим спартанцам, что они не должны проявлять жестокость к своим рабам.

Полгода назад Лисандр был рабом, трудился на полях и не имел никакой собственности. Теперь он был богаче, чем мог мечтать. Но он потерял все, что было ему дорого. А теперь еще Кассандра… Так он останется совсем один, точно муравей в колонии спартанцев, от которого ждут, что он сложит свою жизнь за порядок, не очень приходившийся ему по душе.

Лисандр чувствовал себя в ловушке, расставленной капризными богами.

— Но это твой дом, — отчаявшись, возразил он. — Я дарю его тебе.

— Ты не можешь этого сделать, — ответила девушка. — Сарпедон не пожелал бы такого.

— Сарпедон мертв! — прошептал Лисандр. — Он больше ничего не желает.

Лисандр отошел в сторону, в сердце кольнуло чувство вины. Кассандра тут совсем ни при чем.

Он взглянул на кузину. Только она могла понять, что он чувствует. Лицо девушки побледнело, и Лисандру на миг показалось, что она вот-вот расплачется. Но кузина вдруг протянула ему руку.

— Пойдем со мной, — сказала Кассандра. — Я хочу показать тебе кое-что.

Лисандр следовал за ней. Они вошли в комнату, где он сидел у постели умирающей матери. Теперь кровать прислонили к дальней стене, под открытыми ставнями окон стоял треножник. Посреди него в неглубокой чаше горело ароматное масло, распространяя запах жасмина. Вокруг треножника заботливой рукой были расставлены свечи и разные предметы.

— Это была любимая комната деда, — заметила Кассандра. — Я собрала здесь вещи, которые много значили для него.

Лисандр с интересом разглядывал окружавшие его предметы, обратив внимание на что-то мягкое и шерстяное. Эта вещь вполне могла служить плащом.

— Вот рубашка, которую носили наши отцы, когда были маленькими, — рассказывала Кассандра. — Она сделана из финикийских кружев. А это его любимая чаша для питья и несколько свитков пергамента.

Лисандр провел пальцами по гладко выделанной коже. С тех пор, как его учитель Ану перешел в другую казарму, Лисандр лишился возможности учиться читать и писать.

«Однажды я это тоже прочитаю», — пообещал он себе.

Кассандра присела возле него и подняла маленький сверток, перехваченный квадратным золотым кольцом.

Девушка заговорила тихим голосом:

— Открой его.

Лисандр снял кольцо с кожаного свертка.

— Что это?

— Протяни руку.

Лисандр послушался.

Кассандра взяла сверток и развернула его. Локон каштановых волос, светлее его собственных, упал ему в ладонь.

— Это волосы Торакиса, — сказала она. — Твоего отца. Думаю, Сарпедон пожелал бы, чтобы они хранились у тебя. У меня тоже есть локон моего отца Демократеса.

Лисандр потрогал волосы пальцами. Он не мог поверить, что они принадлежали его отцу, которого он так и не увидел. Волосы были довольно толстыми и при свете дня напоминали золотистые нити.

Лисандр с нетерпением ждал того дня, когда станет взрослым — тогда он снова сможет носить длинные локоны. Он осторожно положил волосы в кожаный сверток и надел на него кольцо.

— Спасибо, — сказал он.

— Думаю, Огонь Ареса ты тоже можешь оставить здесь, — сказала Кассандра. — На то время, пока длится траур. Говорят, что мертвые в Гадесе[51] ощущают нашу доброту, точно свет солнца, озаряющий их лица.

Лисандр поднес руку к груди и застыл, вспомнив. Он отдал фамильную вещь Демаратосу.

— Что случилось? — спросила Кассандра.

— У меня его нет, — признался Лисандр.

Растерянная Кассандра пристально посмотрела ему в лицо.

— Я отдал его Демаратосу.

— Что ты сделал? — прошептала девушка и молча уставилась на него.

Лисандр с трудом подыскивал верные слова. Что сказать, чтобы она поняла его чувства, ощущение растерянности и утраты? Как мог он носить эту драгоценность, которая передавалась в их семье от одного храброго воина к другому, если чувствовал себя недостойным ее? Лисандр не знал, можно ли его считать храбрым воином. Он все еще не знал, кто он.

— Демаратос спас мне жизнь, — сказал Лисандр после некоторого молчания. — Мне казалось, что я поступаю правильно. Он сохранит его до тех пор, пока…

— Это фамильная вещь, — прервала его Кассандра, подобрала юбки и отошла. — Она поколениями хранилась в семье. Как ты мог так поступить?

Девушка села на край постели и спрятала лицо в руках. У нее затряслись плечи. Лисандр коснулся ее, но Кассандра оттолкнула его руку.

— Оставь меня, — сказала она. — Я хочу побыть одна.

— Кассандра, я…

Она резко встала и торопливо вытерла руки о пеплос. Ее лицо покраснело и исказилось от горя.

— Убирайся! — прошипела она него. — Как ты мог так поступить? Неужели ты так мало ценишь свою семью?

Лисандру хотелось возразить, он видел, как расстроена Кассандра.

«Я подожду, пока она успокоится», — подумал он и неохотно направился к двери.

Боль, словно нож, врезалась ему в сердце. Он не хотел обидеть свою кузину. После сражения с персами Лисандр решил, что его дух слишком мрачен, и он не достоин чести носить Огонь Ареса. Ему хотелось избавиться от амулета. Он вернет его, когда настанет подходящее время, но как объяснить все это Кассандре?

Когда Лисандр шел по коридору, к нему приблизился раб. Это был Хилас, один из илотов, которые помогали управлять домом Сарпедона.

— Хозяин Лисандр, — заговорил он. — Сюда пришли гости. Я должен сообщить об их прибытии хозяйке дома.

Лисандр указал на комнату.

— Кассандра там, но ее не следует беспокоить. Я сам встречу гостей.

— Хорошо, хозяин, — ответил Хилас и первым вышел во двор.

Его ждал Теллиос в сопровождении двух воинов. Он улыбнулся, но его взгляд был холоден.

Эфор приблизился к юноше. Лисандр, потеряв от удивления дар речи, пожал ему руку.

— Привет тебе, ты ведь внук Сарпедона?

Стало ясно, что Лисандру надлежит вести себя так, будто ничего не произошло, хотя его челюсть все еще болела от удара, нанесенного Теллиосом.

— Да, — холодно ответил юноша. — Кассандра…

— Я здесь, — раздался голос девушки.

Лисандр обернулся. Кузина стояла рядом. Ее волосы были завязаны сзади, а лицо спокойно.

— Чем я могу служить вам, эфор?

Поведение Теллиоса чем-то напомнило Лисандру повадки змеи.

— Кассандра, — сказал эфор, — надеюсь, я не нарушил твой покой.

— Нет, эфор, но если вы пришли отдать дань уважения моему деду, то наша семейная могила находится у южной дороги.

На лице Теллиоса задергался мускул, но он продолжал улыбаться.

— Я пришел отдать дань Сарпедону, — ответил он, — но скорее по делу, нежели из-за траура.

— Очень хорошо, — сказала Кассандра. Она хлопнула в ладони, и в дверях показался Хилас. — Хилас, принеси гостям прохладительные напитки. Следуйте за мной, господа.

Лисандр прошел за Теллиосом и двумя воинами в столовую, где вокруг низкого прямоугольного стола уже были расставлены кресла. Теллиос сел, воины встали по обе стороны от него.

Лисандр встал позади Кассандры, которая села напротив Теллиоса. Появился Хилас с подносом, на котором стояли чаши, кувшин с водой и нарезанный дольками лимон. Он поставил поднос на стол и наполнил чаши.

— Как вам известно, Сарпедон умер, не оставив наследника по мужской линии, — заговорил Теллиос.

— А как же Лисандр? — спросила Кассандра.

Лисандр заметил, как на лице эфора мелькнуло раздражение.

— Его родство еще не доказано, — ответил Теллиос. Эфор даже не взглянул на Лисандра. — К тому же умерли все, кто мог бы свидетельствовать в его пользу. В любом случае, статус полукровки, нечистая кровь, не позволят ему стать наследником.

— Лисандр перед вами, — спокойно возразила Кассандра. На ее щеках появились красные пятна. — Если вы помните, он недавно спас всю Спарту от нашествия персов.

Лисандр подался вперед, но оба воина тут же достали мечи.

— Вы хотите бросить вызов Совету? — спросил Теллиос.

Лисандр опустил руки.

— Я никому не бросаю вызов, — ответил Лисандр. — Теллиос, вам следует это знать.

Что здесь происходит? Чувство беспокойства точно иголками впилось юноше в сердце.

— Как я уже говорил, — продолжил Теллиос, — Лисандр внебрачный ребенок, рожденный женщиной из илотов. Так что из-за отсутствия наследника по мужской линии, все имущество должно перейти в руки Кассандры…

Кассандра смущенно взглянула на Лисандра.

— Однако, — продолжил Теллиос, — управление столь обширными владениями явно не дело столь юной девушки, поэтому Совет постановил, что всем должен управлять опекун.

Лисандр впервые заметил, как Теллиос искренне улыбнулся.

— И эта обязанность возложена на меня.

Глава четвёртая

Теллиос внимательно смотрел на них.

— Я так понимаю, что дальнейших возражений против решения Совета не последует? — В голосе эфора отчетливо слышалась угроза. Затем Теллиос по очереди кивнул Кассандре и Лисандру. — Хорошо. Не стану вам мешать оплакивать вашего деда.

Эфор покинул помещение, подметая пол плащом. Воины последовали за ним.

— Что нам с этим делать? — спросил Лисандр.

Он сам не очень верил в то, что является хозяином илотов, но после того как Теллиос отнял у него наследство и пренебрег тем обстоятельством, что в его жилах течет кровь Сарпедона… Нет! Он не позволит ему такого. Он сражался не для того, чтобы его называли полукровкой. Ни такие люди, как Теллиос, ни кто-либо другой!

— С этим мы ничего не сможем поделать, — ответила Кассандра, глядя на свои руки. — Если Совет проголосовал, его решение окончательно. Я устала бороться.

Как она могла так легко сдаться?

Лисандр выбежал из столовой, по пути едва не столкнувшись с Хиласом, и настиг Теллиоса, когда тот переходил через двор.

Лисандр схватил эфора за руку и повернул его к себе. Старик чуть не споткнулся.

— Что, во имя Гадеса…

Оба воина в мгновение ока приставили копья к груди Лисандра. Одно движение и наконечники проткнут его.

Подняв руку, Теллиос остановил их.

— В этом нет необходимости.

— Он осмелился коснуться эфора, — возразил один из воинов и, скривив губы, уставился на Лисандра.

— Этот мальчик не опасен, — ответил Теллиос. — К тому же он не знает спартанских обычаев. Оставьте нас. Ждите меня у дома.

Воины опустили копья и отошли.

Теллиос ждал, пока они уйдут, затем обратился к Лисандру.

— Ты против мнения Совета по этому вопросу?

— Кассандра сама могла бы управлять всем. Вы и так, наверное, заняты обязанностями эфора…

Теллиос поднял брови.

— Мои обязанности эфора? Лисандр, когда-нибудь из тебя получится хороший оратор. Но ты не так меня понял. Я останусь эфором лишь до следующего лета. Земли Сарпедона обширны и плодородны. Если я выжму из илотов все, они принесут мне несметные богатства…

— Эти богатства принадлежат Кассандре! — взорвался Лисандр.

Теллиос взмахнул рукой.

— Верно, ей кое-что достанется. Но когда делом займутся мои надзиратели, а в ход пойдет умный подсчет, я получу достаточно, чтобы удалиться на обеспеченный отдых. А к тому времени, когда земля перейдет к Кассандре, она станет пригодной лишь для того, чтобы хоронить рабов, которые на ней трудились.

Лисандр еле сдержался, чтобы не двинуть Теллиосу кулаком в лицо. Эфору было плевать на илотов.

— Почему вы так поступаете? — тихо спросил юноша.

Теллиос пожал плечами,затем бросил оценивающий взгляд на двор.

— По правде говоря, твой дед мне никогда не нравился, — признался он. — Он был… — Теллиос поднял глаза, ища подходящего слова, — чересчур уверен в своей правоте.

— Сарпедон отличался честностью, достойной спартанца.

— Он причинял одни неприятности, ты тоже… Я рад, что после определенных… уговоров… Совет согласился со мной.

— Что вы имеете в виду?

— Лисандр, твои дни в Спарте сочтены. После смерти Сарпедона наверху подули другие ветры. Попомни мои слова.

Сказав это, Теллиос развернулся и зашагал прочь. Лисандр проводил эфора взглядом. Он знал, что если сойдет с места, то набросится на этого человека.

— Прощай, Лисандр, — сказал Теллиос, обернувшись к юноше. — И не забудь о нашей предыдущей беседе. Если я услышу хотя бы намек на то, что ты рассказываешь всем о Вомисе, страдать придется не тебе одному.

Эфор прошел через ворота и направился к дороге. Воины последовали за ним. Троица, облаченная в красные плащи, удалялась.

«Сарпедон доверял этому человеку как своему товарищу, — с горечью подумал Лисандр. — Как же мой дед мог так ошибаться?»

Он вернулся в дом, где нашел Кассандру, склонившуюся над креслом. Ее лицо было спокойным, слезы на глазах высохли.

— Да будет проклят этот Теллиос, — сказал он. — Я мог бы взять одно из этих копий и проткнуть ему грудь…

— Да перестань же! — отрезала Кассандра. Она встала и горящими глазами уставилась на него. — Вы, мужчины, способны говорить лишь о сражениях! Дед мертв, ты не забыл об этом?

— Конечно, не забыл, — ответил Лисандр. — Мне просто надоел этот Совет старейшин, который решает, когда нам вставать, когда есть, кому подчиняться, когда илоты должны умереть и даже когда своих же спартанцев втоптать в землю.

— Нет, дело не в этом, — сказала Кассандра. — Ты рассердился, потому что тебя обошли. Ты злишься из-за того, что тебе не достались эти владения.

Лисандр не верил своим ушам. Чтобы его кузина сказала такое! Неужели ради этого он пытался защитить ее наследство?

— Не будь такой мелочной, — отрезал Лисандр.

Он тут же хотел взять свои слова обратно, но было поздно.

Лицо Кассандры налилось краской.

— Убирайся из моего дома! Хилас! Прикс!

Из кухни донесся грохот посуды, послышался топот ног.

— Прекрасно, — сказал Лисандр. — Я ухожу. Кузина, ты сама можешь постоять за себя. — Он ударил ногой по одной из стоявших в углу двора ваз с маленьким растением. Та разлетелась вдребезги, и земля испачкала пеплос Кассандры.

Хилас и более рослый слуга, в котором Лисандр угадал Прикса, с тревожным выражением лиц вбежали во двор.

— Убирайся, — разрыдалась девушка, смахивая с пеплоса землю.

Не успели слуги подойти к нему, как Лисандр выскользнул на улицу.

И не оглянулся назад.

* * *

Приближаясь к казарме, Лисандр услышал возгласы и звук ударов деревянных мечей. Неужели возобновились занятия? Хорошо.

Он вошел через передние ворота и прямиком направился к тренировочной площадке. Солнце клонилось к горизонту, но большая ее часть еще купалась в его лучах. На тренировке учеников было гораздо меньше, чем до сражения с персами. Лисандр знал, что некоторые лечились в городе, но сколько же их погибло?

Он оглядел площадку. Аристон, Мелеагр, Хиларион, Кретей, Эвриалон… никому из них еще не было и пятнадцати лет.

Лисандр заметил своего друга Леонида. Тот вонзал копье в тюк с сеном. Он вновь и вновь повторял отработанное движение, на его руках бугрились мышцы. Тут Лисандр заметил другое лицо — совсем незнакомое. В самом конце тренировочной площадки, прислонившись к стене столовой, стоял какой-то человек.

«Должно быть, это новый наставник», — подумал юноша.

В тени красный плащ незнакомца казался темным. Ростом он был чуть выше Лисандра, у него были песочного цвета волосы и аккуратно постриженная, почти седая густая борода. Наставник наблюдал, как четверо учеников наступают шеренгой, прикрываясь стеной из щитов.

Спартанцы одновременно поднимали щиты и наносили удары мечами. Ближе всего к Лисандру шел Драко, самый рослый парень в казарме, отцом которому, если верить Демаратосу, доводился Титан, один из великанов, которые правили землей до того, как на Олимпе появились боги.

Когда Драко подошел ближе, наставник подставил ногу: ученик упал и неудачно. Лисандр заметил сочившуюся из его разбитой губы ярко-красную кровь.

Драко поднял голову и с упреком взглянул на наставника, но ничего не сказал.

— Какой толк крепко держать щит, если ты не способен устоять на ногах, — заметил наставник. — Воин черпает силу от земли. Не забывай об этом.

Он заметил Лисандра и громко крикнул:

— Подойди сюда!

Лисандр направился к бородачу, проходя мимо места, где боролись Леонид и Фем и остановился в десяти шагах от незнакомца, который все еще не выходил из тени.

— Кто разрешил тебе пропускать тренировку? — возмутился тот.

— Я не знал, что прислали нового наставника, — ответил Лисандр.

— И поэтому ты решил уйти из казармы без разрешения?

— Я был в Речном Камыше, — ответил юноша.

Спартанец расхохотался и вышел на свет, рукой прикрыв глаза от солнца. Теперь Лисандр заметил, что его волосы не песочного цвета, а белые, как снег. Кожа наставника тоже была белой, словно ее посыпали пылью из каменоломни.

— Там некому было убрать со столов? — спросил альбинос, разглядывая Лисандра с головы до ног.

Юноше стоило больших усилий хранить спокойствие.

— Меня пригласили на пир, — объяснил он. — Меня зовут Лисандр.

На лбу спартанца появилась едва заметная морщина.

— Сын Торакиса?

Лисандр кивнул.

— Так, так, герой с равнин. Это правда, что ты убил персидского полководца?

В ушах Лисандра прозвучали слова Теллиоса: «Ты никогда не видел полководца Вомису».

— Это преувеличение, — ответил он. — Мы победили, а это самое главное.

— Скромный спартанец! Прежний наставник хорошо воспитал тебя. Меня зовут Аристодерм. Объявляется перерыв. Выпейте воды.

Ученики собрались вокруг чаш с водой.

— Диокл не разрешал нам пить во время тренировок, — заметил Лисандр.

Аристодерм рассмеялся.

«Диокл смеялся не очень часто», — подумал Лисандр.

— Забудь про Диокла, — сказал наставник. — Тренироваться можно по-разному. Тебе не хочется пить?

— Я не испытываю жажду, — ответил Лисандр.

— Дитя, сотворенное из теста Ликурга… — произнес наставник и кивнул. — Говорят, что малышом Ликург обошелся без молока матери целых три дня.

— Я лучше приступлю к тренировке, — сказал юноша. Ему надо было подумать о столь многом, о слишком многом. Он предпочел бы заняться физическими упражнениями, чтобы избавиться от всех дум.

— Очень хорошо — почему бы тебе не показать мне, из чего ты сделан? — Аристодерм указал на середину площадки. Там лежала брошенная ось от телеги. Ученики использовали ее для упражнений в поднимании тяжестей. — Начнем с этой оси. Посмотрим, сколько приседаний ты сможешь сделать. — Наставник повернулся к ученикам. — Каков рекорд в этой казарме?

— Семьдесят три раза, — сказал Тиро. — Этот рекорд установил Драко, но так сильно растянул спину, что два дня пролежал, не поднимаясь.

— Ты и двадцати приседаний не сделаешь, — Драко ухмыльнулся.

— Тогда установим предел в семьдесят четыре раза, — заявил Аристодерм. — Если ты не справишься, то вся казарма ляжет спать без ужина. — На площадке раздался стон. — Герой равнин, этого количества хватит для твоего спартанского духа?

Лисандр подошел к оси. Колеса сняли, а к каждому концу кожаными ремнями привязали камни. Те свободно болтались.

Упражнение заключалось в том, чтобы поднять ось на плечи, удерживая ее руками. Если присесть, как следует согнув колени, камни с обеих сторон должны коснуться земли.

Лисандр присел, взялся обеими руками за ось, затем поднял ее над головой и опустил изношенную деревянную ось на плечи.

— Тиро, — приказал Аристодерм, — считай.

Лисандр согнул колени и сделал первое приседание.

— Раз! — произнес Тиро.

Лисандр повторил приседание, стараясь дышать в ритме со своими движениями.

«Делай вдох, приседая, и выдох, вставая».

— Два.

Вдох, выдох.

— Три.

Вдох, выдох.

При счете тридцать Лисандр ощутил сильную боль. При каждом приседании его ноги горели, а при каждом подъеме его одолевал приступ резкой боли в пояснице.

— Мы уже на полпути к победе, — сказал Аристодерм, когда Тиро отсчитал тридцать седьмой раз.

Лисандр старался не слышать его голоса и сосредоточиться на приседаниях.

«Давай, — подбадривал он себя. — Покажи, на что ты способен!»

Он почувствовал, что сжимает ось, напрасно расходуя энергию, и разжал руки. И еще перестал стискивать зубы, делая вдох через нос, а выдох через рот.

— Пятьдесят! — крикнул Тиро.

Лисандр поднялся и сделал паузу, глубоко втянул носом воздух, затем снова выдохнул. Сердце стучало в его груди, точно нога гончара по кругу.

— Уже все? — спросил Аристодерм.

Лисандр наклонил шею.

— Я просто… разминаюсь, — тяжело дыша, выдавил он, затем через силу попытался улыбнуться, но вместо улыбки вышла гримаса.

Он снова присел. Юноше казалось, что кто-то вгоняет ему раскаленные докрасна железные стержни в голени и долбит коленные чашки зубилом.

— Давай, Лисандр! — крикнули несколько учеников.

— У тебя получится! — добавил Фем. — Не забудь про мой ужин!

Лисандр снова поднялся.

— Пятьдесят один! — радостно закричали все.

Лисандр вставал медленно, делая дополнительный вдох всякий раз, когда выпрямлялся. К горлу подступала тошнота, он чувствовал, как пот течет по лицу и по спине, на губах появился соленый привкус.

При счете шестьдесят у Лисандра поплыло перед глазами, и он зажмурил их. Ноги предательски дрожали при каждом приседании, и поднимаясь он чувствовал, как они подрагивают.

— Давай, Лисандр! — раздался знакомый голос.

Он открыл глаза.

«Леонид! Спасибо тебе», — безмолвно сказали другу уста Лисандра.

— Шестьдесят восемь!

Лисандр уже слышал, как крякает при каждом приседании, издавая глухие гортанные звуки.

Поднимаясь, Лисандр качнулся, но устоял и выпрямился. Аристодерм широко улыбнулся.

«Я ему покажу!»

— Шестьдесят девять!

Лисандр вообразил, будто стоит в фаланге на равнинах, вонзая копье в воина из персидского строя.

— Семьдесят один!.. Семьдесят два!

— У него получится, — раздался чей-то голос. — Он побьет рекорд!

— Семьдесят три.

Лисандр готовился к последнему приседанию. Он не чувствовал ног — лишь глухую боль, будто ему раздавили все кости.

Лисандр крепче обхватил ось и вообразил, будто снова вернулся на нос корабля Вомисы и видит, как дед вонзает себе в грудь меч. Он вспомнил, что Теллиос назвал его деда трусом, и все его существо охватил гнев.

— Семьдесят четыре!

Лисандр наклонился в сторону, ось выскользнула из его вспотевших рук и с грохотом свалилась на землю.

Юноша упал ничком. Когда его щека коснулась земли, у него заболел сломанный нос. Кровь громко стучала в ушах.

Раздался звон колокола, созывающего на ужин.

— Приведите себя в порядок, — приказал Аристодерм.

Лисандр видел, как ребята спешат в столовую, причем каждый хлопал его по спине.

— Молодец, Лисандр.

— Спасибо, товарищ.

Леонид взял Лисандра под руку и помог ему встать. Юноша подождал, когда у него перестанет кружиться голова.

— Оставь его, — сказал Аристодерм. — Он сам напросился. Пусть сам и справляется.

Похоже, новый наставник не так уж сильно отличался от Диокла.

Леонид отпустил руку Лисандра и, бросив на него сочувствующий взгляд, последовал за другими.

Шатаясь, Лисандр подошел к колодцу. Дрожащими руками он вытащил ведро и облил себя ледяной водой, с удовольствием чувствуя, как та успокаивает его ноющие мышцы. Но на душе у него было неспокойно.

Лисандр отпустил ведро, и оно с грохотом упало в колодец. Обернувшись, юноша прислонился к колодцу и взглянул на площадку.

«Я потерял все, — подумал он, вспомнив ссору с Кассандрой. — Все! Теперь казарма станет моим единственным домом, пока мне не исполнится тридцать».

Лисандр видел перед собой бесконечную череду лет, безграничные трудности и жестокость. В кого он превратится, когда придет время покинуть казарму?

Лисандр почувствовал сильное головокружение, по телу пробежал холодок. Точно незримой рукой, страх схватил его за горло и стал душить. Юноша повернулся, оперся локтями о край колодца и стал вглядываться в темноту, пытаясь остановить головокружение. Что с ним происходит?

Лисандр закрыл глаза.

«Я не напрашивался на это», — пробормотал он про себя.

Позади него раздался какой-то непривычный звук. Коренастый парень шел к нему, чуть прихрамывая. На нем была короткая туника и безупречный красный плащ.

Калека тяжело опирался на сучковатый костыль, но когда он поднял голову, Лисандр тут же узнал это лицо.

— Орфей!

Он устремился к другу, чтобы поддержать его. Орфей вспотел от усилий — ему было трудно стоять прямо. В свободной руке он держал деревянный меч для тренировок. Взгляд Лисандра упал на деревянную ногу под туникой. Топор персидского воина отхватил ее ниже колена.

— Меня подлатали, видишь? — сказал Орфей и ударил мечом по своей деревянной ноге.

Лисандр обнял друга.

— Мне даже не верится, что ты уже вышел из больницы.

— У нас столько потерь, — сказал Орфей. Его лицо побледнело и осунулось. — В больнице остались лишь тяжелораненые.

— Как же они… — Лисандр посмотрел на место, где у Орфея когда-то была настоящая нога.

Орфей вздрогнул и отвел взгляд.

— Тебе не надо этого знать, — наконец сказал он. — Я потерял сознание от боли. В больнице сказали, что мне повезло, раз я остался жив. Я вернулся, чтобы продолжить тренировки.

Лисандр натянуто улыбнулся. Позволит ли новый наставник Орфею продолжить тренировки вместе с ними?

— Я рад снова видеть тебя, — сказал Лисандр, похлопывая друга по спине.

Орфей заглянул в колодец.

— Лисандр, у тебя взволнованный вид. Что ты искал в колодце? Оракула?[52]

Лисандр рассмеялся.

— Вроде этого, — ответил он. — Наверно, я ждал, пока мне ответят.

— Знаешь, философ Фалес считал, что все происходит от воды. Но когда спартанцы хотят получить ответы, они отправляются в Дельфы.

— Как же я забыл об этом! — воскликнул Лисандр. Он посмотрел на горы. Вот, что ему нужно! Дельфийский Оракул поможет избавиться от демонов, терзавших его душу.

— С тобой все в порядке?

— Теперь все в порядке, — ответил Лисандр, отталкиваясь от колодца. — Идем ужинать. А то там ничего не останется, кроме объедков.

Орфей покачал головой и широко улыбнулся.

Лисандр напряженно думал.

«Это как раз то, что надо. Дельфы!»

Глава пятая

— Пусть кто-нибудь скажет этим илотам, чтобы они добавляли меньше уксуса, — заявил Прокл, делая кислую мину.

Лисандр макал хлеб в густой темный суп. Его приготовили из крови поросенка, и в нем плавали драгоценные кусочки мяса. Правда, больше всего в супе было набухшего ячменя, а также несколько кусков инжира. После сражения с персами запасы еды в Спарте иссякали.

— Утверждают, — заговорил парень по имени Пелиас, — что однажды здесь побывал гость из Афин. Отведав это блюдо, он заметил: — «Теперь я знаю, почему спартанцы столь охотно и легко отдают свои жизни на поле боя — кто же еще раз захочет попробовать такое».

За столом раздался смех. Лисандр улыбнулся, он ничего не имел против вкуса супа. Он все время думал об Оракуле.

— Ты действительно собираешься просить его? — поинтересовался Орфей, когда Лисандр шепотом рассказал другу о своих планах. Из-за громких криков и разговоров в столовой их все равно никто не мог подслушать.

— Мне придется, — ответил Лисандр. Он взглянул на Аристодерма. В помещении он еще больше напоминал призрака, его кожа казалась совсем белой — как алебастр.

«Позволит ли он мне покинуть казарму? — гадал Лисандр. — Диокл отказал бы, не задумываясь».

— Удачи, — пожелал ему Орфей.

Леонид наклонился через стол.

— О чем вы там оба шепчетесь?

— Я хочу посетить Дельфийского Оракула, — ответил Лисандр.

Леонид изумленно поднял брови.

— Тебе понадобятся деньги, — заметил он.

— Разве там не богам поклоняются? — спросил Лисандр.

Леонид улыбнулся.

— Руки богов тоже приходится золотить.

Когда убрали миски и ученики удалились в спальное помещение драить свои щиты, Лисандр направился к комнате Аристодерма. При Диокле входить сюда категорически запрещалось, но Лисандр чувствовал решимость. Если он не попросит наставника с глазу на глаз, остальные непременно узнают обо всем.

Подойдя к комнате, он услышал, как внутри кто-то говорит. У Аристодерма гость?

Голос Аристодерма становился громче, и Лисандр догадался, что наставник читает стихи. Дверь была чуть приоткрыта, и юноша заглянул в щель.

Наставник сидел за столом, на котором горела свеча. Его круглый щит лежал внешней стороной вверх, и Аристодерм тер его поверхность пемзой, пытаясь удалить царапины. Эту работу надлежало делать рабу. Почему наставник взялся за столь недостойный труд? Аристодерм продолжал:

Лисандр толкнул дверь и вошел, с удивлением заметив, что эта комната очень напоминает помещение, где спал он сам. Здесь почти не было мебели, если не считать дубового сундука и покрытую одеялами кровать из высушенного речного камыша. Вокруг бокала для вина стояла коллекция маленьких статуэток и разные глиняные безделушки, резные символы на которых изображали богов.

— Почему ты вместе с остальными не приводишь в порядок свое оружие?

— Я прошу разрешения поговорить с вами, — ответил Лисандр. — Про… — Он пытался найти подходящие слова и ругал себя: «Глупец, надо было отрепетировать то, что собирался сказать!»

— Закрой дверь,

Лисандр закрыл дверь и нерешительно переминался на месте. Как объяснить ход своих мыслей? Не упадет ли он в глазах Аристодерма?

— Должно быть, ты слышал, как я читал строки Гомера.

Эти слова не были вопросом.

— Я кое-что слышал.

— Эти строки посвящены великому воину Ахиллесу, сыну богини Фетиды.[54] Тебе известно, что первые девять лет войны он не сражался? Он отказался идти в бой и оставался в своей палатке.

— Он трусил? — спросил Лисандр. — «Почему наставник мне рассказывает об этом?»

Аристодерм рассмеялся.

— Нет, он поссорился с греческим командиром из-за девушки. Ты можешь этому поверить? Гордость не позволяла ему вступить в бой. Но не навсегда.

— А что было дальше? — спросил Лисандр.

— Погиб Патрокл, его друг. Тогда Ахиллес понял, что настало время перестать упрямиться и отправиться на поле боя. Что привело тебя ко мне?

— Мне хотелось бы посетить Дельфийского Оракула, — выпалил Лисандр.

К его удивлению, Аристодерм не рассмеялся и не велел ему убираться, а жестом руки пригласил сесть на табурет.

— Садись, Лисандр. Расскажи, в чем дело.

Сердце Лисандра громко стучало. Он сел напротив Аристодерма, но не мог заставить себя посмотреть ему в глаза. О чем думает наставник? Какой-то мальчишка просит освободить его от тренировок, чтобы посоветоваться с богами? Что он возомнил о себе?

Лисандру казалось, что у него горят щеки.

— Я… я…

Он весь напрягся и его охватил прежний страх. Ему надо на воздух! Лисандр вскочил на ноги.

— Что случилось? — послышался голос Аристодерма. — Ты ранен?

Юноша покачал головой. Его глаза то видели, то их застилала пелена. Он почувствовал, как его взяли за руку и усадили на прежнее место.

— Садись. Выпей воды. Не спеши.

Ему в руку положили чашу, и Лисандр отпил большой глоток.

Пока он пытался отдышаться, Аристодерм взял кусок ткани и принялся натирать тусклую поверхность щита.

Аристодерм заговорил, не поднимая головы:

— Скажи мне, — спросил он, — твое недомогание как-то связано с тем, что ты хочешь посетить Оракула?

— С первого дня сражения… С того дня как мой дед… — заговорил Лисандр.

— Я знаю о смерти Сарпедона, — сказал Аристодерм. — Это большая потеря для Спарты.

— Я больше не нахожу себе места. Мир словно потускнел, я остался один… Меня охватывает страх, мне трудно дышать. Я советовался со своим сердцем, но не нашел ответа. Оракул — моя последняя надежда.

Аристодерм долго смотрел на Лисандра, внимательно изучая его, затем едва заметно кивнул.

— Похоже, ты знаешь, как следует поступить.

— Значит, мне можно отправиться в путь?

— Можешь покинуть казарму на рассвете, — сказал Аристодерм. — Я надеюсь, что Пифия ответит на твои вопросы.

Кожа Аристодерма казалась бледной, как луна на черном небе. Мерцающая свеча выхватила розовый оттенок его глаз. Лисандр никогда не видел человека с такой необычной внешностью, как у наставника.

— Ты не понимаешь, как я выжил, правда? — спросил наставник. — С такой внешностью, как у меня.

Лисандр кивнул.

— Маленьким меня чуть не бросили, — сказал Аристодерм. — Мать думала, что я проклят. Но отец так долго ждал мальчика, что сам тренировал меня в стенах дома. Он сделал все, чтобы я пришел в казарму подготовленным. Остальные ученики издевались надо мной, но это еще больше подстегивало меня. Главное — приспособиться к новым обстоятельствам. Моя кожа мгновенно обгорает на солнце, поэтому я тренируюсь на рассвете и вечером. Когда можно, я держусь в тени, а днем редко снимаю плащ. Тебе неплохо бы запомнить это, Лисандр. Отдыхай, когда можешь. Сражайся, когда приходится. Боги заберут тебя, когда захотят.

Лисандр улыбнулся.

— При Диокле говорили иначе. Прежний наставник твердил, что отдыхать можно будет только после смерти.

Аристодерм фыркнул.

— И ты этому веришь?

— Но нас всех так учили, — ответил Лисандр. — Это опора спартанской системы.

— Лисандр, времена меняются. Что бы ни говорили старики, все меняется. Суровые меры Ликурга кажутся уместными, однако наше население сокращается. Однажды все же придется позволить периэкам сражаться рядом с нами. Возможно, даже илотам…

Лисандр затаил дыхание.

— Помни, я знаю, что значит быть не таким, как другие. А теперь иди.

* * *

Лисандр опустился на кровать. Многие ученики уже спали, но Леонид тихо спросил:

— Что он сказал?

— Сказал, что я могу идти.

Леонид тихо присвистнул.

— Ты знаешь дорогу?

Лисандр покачал головой.

— Ее легко найти. Иди по северной дороге через Аргос в направлении Коринфа. Затем сверни на Дельфы и двигайся вдоль северного берега Залива.[55] Это далеко, четыре или пять дней пешком.

— Я не тороплюсь, — ответил Лисандр. — Мне некоторое время надо побыть вдали от Спарты. Я будто… задыхаюсь здесь.

Леонид открыл сундук, стоявший рядом с его кроватью.

— Помни, Лисандр. В Дельфах боги не говорят напрямую. — Леонид бросил какой-то предмет, тот со звоном упал на кровать Лисандра.

Это был маленький мешочек, перевязанный кожаным шнурком.

— Что это? — шепотом спросил Лисандр, беря мешочек в руку. — Железо?

— Лучше, — ответил Леонид. — Деньги — драхмы.

Лисандр высыпал грубые кружки металла себе на ладони. Он никогда прежде не видел монет — какой с них толк в Спарте, где имели хождение железные бруски? Но он слышал, как ребята говорят об этих монетах.

При тусклом свете Лисандр принялся рассматривать одну из них. На одной ее стороне было высечено изображение совы. На другой — женщины в шлеме.

— Откуда они?

— Пусть тебя это не волнует, — ответил Леонид.

Лисандр снова высыпал монеты в мешочек и спрятал его под одеялом. Отец Леонида был царем, так что монеты, наверно, пришли из казны.

— Спасибо, — сказал он, но Леонид уже спал — он дышал неглубоко и размеренно.

* * *

Лисандр проснулся рано. В темноте, царившей в спальном помещении, завязал дорожный плащ коричневого цвета, взял мешок и засунул в него одеяло. На кровати рядом с его сложенной одеждой что-то сверкнуло. Золотое кольцо, скреплявшее локон волос отца. Лисандр взял его и тоже опустил в мешок. Ему понадобятся любые добрые знамения, какие попадутся.

Лисандр остановился в дверях казармы и оглянулся на спящих товарищей. Неужели кто-то из них терзается теми же сомнениями, что и он? Может, Оракул ответит на его вопросы.

Покинув казарму, Лисандр быстро зашагал по улице и остановился только для того, чтобы купить каравай хлеба. В центре Лимны ему изредка встречались илоты, шедшие выполнять поручения хозяев.

Лисандру очень хотелось оторвать кусок теплого хлеба, но он сдержался, ибо того должно было хватить надолго. Ему вдруг хотелось зайти к Кассандре домой.

Теперь он понимал, как глупо они поссорились. Горе и игры, затеянные Теллиосом, посеяли в их головах семена сомнений, настроили друг против друга. А что, если она все еще сердится на него? Наверное, в этот час Кассандра спит.

Он свернул налево и пошел в северном направлении вдоль берега Эвроты. Воды здесь были глубоки и стремительны. На дальнем берегу неподвижно, точно статуя, что-то охраняя, застыла цапля.

Холодный воздух освежал легкие Лисандра, он быстро обошел северный край Питаны, оставив позади низкий подъем акрополя. Вскоре над горами поднялось утреннее солнце и стало пригревать его правый бок. Он пожевал хлеб и отпил немного воды из фляги.

Дома оставались позади, и к северу от Спарты начались пахотные земли. Огромные поля тянулись по обе стороны реки, и только местами виднелась то лавка, торговавшая каменными орудиями труда, то редкая хижина пастуха. За полями поднимались горы, охватывая, точно чашей, широкую долину.

После испытания, пройденного вместе с Демаратосом, Лисандр знал, сколь дикими и негостеприимными могут быть эти земли. Неудивительно, что иностранным захватчикам уже много столетий не удавалось вторгнуться на их территорию. Горы охватывали Спарту с трех сторон. Четвертая сторона граничила с морем. Только дерзкое и умно задуманное нападение могло увенчаться успехом.

Это почти удалось Вомисе. Потребовались тысячи жизней, чтобы отбросить его назад. Погиб не только Сарпедон.

Наверно, время близилось к полудню, на пути Лисандра стали попадаться первые люди. Надсмотрщик вел группу илотов. Лисандр, гнувший спину на полях, знал, что зимние месяцы спокойны, но нелегки. Всю работу приходилось делать при тусклом дневном свете — подрезать ветви фруктовых деревьев, собирать зимние овощи, приводить в порядок орудия труда. Других занятий не было. Но это был изнурительный труд, все время приходилось нагибаться и разгибаться. Он не раз ложился спать с ломотой в теле. Дрова были роскошью. Юноша помнил, как в их ветхой лачуге мать не раз замерзала от холода.

Две колонны илотов с серыми лицами брели мимо. Лисандр поравнялся с надсмотрщиком, замыкавшим процессию. В отличие от прежнего надсмотрщика Лисандра, у этого на поясе не висела плеть, но длинный посох в руке уж точно прошелся по спинам и ногам его подопечных.

— Пусть боги-близнецы не покидают тебя, — ворчливым голосом произнес надсмотрщик в знак приветствия, не замедляя шага.

Лисандр не мог побороть мрачного настроения. Слова Теллиоса не оставляли сомнений, что илотам под его властью придется несладко. Плохое обращение, избиения, голод и холод станут обычным явлением. И он с этим ничего не мог поделать.

* * *

Лисандр продолжал идти до самой ночи, стараясь утомить себя, чтобы отогнать преследовавшие его видения. Бледное тело Тимеона под саваном, мать, которую опускали в могилу, искаженное лицо Сарпедона, когда тот вонзал меч себе в грудь.

«Призраки прошлого, — думал юноша, переставляя ноги. — Неужели я никогда не избавлюсь от них?»

Он провел ночь в сосновом лесу на мягкой подстилке из опавших иголок. В окружающей тишине казалось, что любой звук растворяется в пространстве между хвойными деревьями.

Ориентируясь по солнцу, на рассвете Лисандр продолжил путь к северу вдоль берега реки, пересекавшей долину, и миновал несколько небольших поселений, ни одно из которых по величине нельзя было сравнить с городами Спарты.

Местность начала возвышаться; он, наконец, покинул берег реки и теперь шел вдоль одного из ее притоков. На тропах стало встречаться больше людей, таких же странников, как он сам. Многие смотрели на Лисандра недоверчиво, видно, в столь отдаленных местах опасались воров.

Лисандр проходил мимо. Он обнаружил единственный способ избавления от назойливых мыслей, — по возможности больше измотать свое тело. Его ноги жалили волдыри. Лисандр снял сандалии и босиком брел по каменистой дороге, наслаждаясь ощущением боли. Когда стало темнеть и холодать, он продолжал идти, пока в сухожилиях не появилось ощущение жжения, и он свалился у дороги от полного изнеможения.

На третье утро Лисандр проснулся, ощутив на своем лице росу. Он попытался съесть немного хлеба, но тот зачерствел. Юноша запил хлеб прогорклой водой и продолжил путь. Вскоре после рассвета ему встретился торговец на телеге, запряженной одним мулом. У Лисандра не было намерения останавливаться и заводить разговор, но, пытаясь обойти телегу, он споткнулся, упал и поцарапал руки.

— Проклятье! — выругался он.

— Тпру! — произнес торговец и остановил мула, дернув за длинные вожжи.

Лисандр стряхнул пыль с туники.

— Ты ушибся? — спросил торговец.

— Ничего страшного, — ответил юноша и протянул руку за мешком.

— Куда это ты так спешишь?

— В Дельфы.

Торговец с недоумением смотрел на него.

— Мой мальчик, тогда ты выбрал не тот путь.

Лисандр нахмурился.

— Но мне сказали, что кратчайший путь лежит через Коринф.

— Только не сейчас. Немейцы[56] и афиняне снова воюют.

— Как же мне идти в таком случае? — спросил Лисандр.

— Я бы посоветовал тебе идти к северо-западу, — ответил торговец. — По горным тропам через Аркадию, через Киренские равнины в Ахайю,[57] затем в Эгион.[58] Там ты сможешь взять лодку и переправиться на другую сторону. Дорога займет столько же времени, но лодочнику придется платить.

— Спасибо, — ответил Лисандр.

— Почему бы тебе не забраться в мою телегу? Я еду только до поворота к Элиде,[59] но ты хотя бы отдохнешь, — уговаривал его торговец.

Лисандр взглянул на свою перепачканную грязью одежду и новые царапины на руках. Он не заслуживал помощи.

— Я предпочитаю своим ходом, — ответил он.

— По этим словам видно, что ты из Спарты. — Торговец тихо рассмеялся и взмахнул плетью. Телега уехала, и Лисандр снова остался один.

В нижнем конце ущелья он миновал пересечение дорог. На перекрестке стоял небольшой храм, посвященный Зевсу. Он представлял собой пирамиду из камней, на которых было выведено имя этого бога. Черепки горшков с начертанными на них обетами, лежали у его основания.

Лисандр взглянул на один из осколков. «Камелос, сын Коринфа, просит благословения Бога-громовержца перед соревнованиями в Олимпии[60] по метанию копья».

«Должно быть, эта дорога ведет в Элиду», — догадался юноша.

В этой местности каждые четыре года устраивались Олимпийские игры.

Он не знал, откликнулся ли Зевс на мольбы Камелоса.

Лисандр не доверял богам, вопреки мольбам матери. Что они сделали для нее и для него? Мать умерла молодой от чахотки, заболев, когда целыми днями работала на полях спартанцев.

Лисандр сглотнул от обиды, сдавившей ему горло. Видно, теперь придется им доверять. Больше ему не к кому было обратиться.

Юноша осторожно вернул черепок на место. Когда он выпрямился, раздался истошный вопль, от которого у него дыбом встали волосы.

Глава шестая

Лисандр бросился бежать, свернул с дороги и принялся взбираться по ущелью. Надо было подняться выше, откуда будет видно, что происходит.

Ему не пришлось забираться очень высоко. Внизу, на расстоянии каких-нибудь двухсот шагов, он заметил троих мужчин. Один сидел верхом на лошади, а двое других рылись в кожаной сумке.

Но взор Лисандра привлекла стоявшая между ними молодая рыжеволосая девушка лет шестнадцати или семнадцати. Лисандр никогда раньше не видел таких пылающих локонов. Похоже, лошадь была ее. Девушка снова закричала:

— Убирайтесь от меня, сыновья Диса![61]

Присев, чтобы его не заметили, Лисандр осторожно пробирался вдоль верхней части кряжа. Один из мужчин, маленький и жилистый, с узким, как у ласки, лицом, приблизился к девушке и что-то сказал. Та ударила его по лицу. Звук оплеухи отразился эхом от скал, точно удар плети. Мужчина отшатнулся, но его длинноволосый приятель толкнул незнакомку. Та упала на землю.

— Трусы! — выпалила она, отбрасывая волосы с лица.

Мужчина, толкнувший девушку, вскочил в седло ее лошади и натянул поводья.

Лисандр достал пращу. Теперь он находился прямо над ними, не далее пятидесяти шагов. Слишком далеко, чтобы точно попасть в человека, к тому же мужчин было трое, и все они были вооружены кинжалами и, может быть, даже чем-то еще.

Наверно, не стоит сражаться со всеми тремя сразу.

* * *

Один из мужчин, пояс которого был перетянут толстым кожаным ремнем, спрыгнул с лошади и подошел к девушке.

Лисандр вставил в углубление пращи довольно большой камень и начал вращать им над головой.

Человек с лицом ласки схватил девушку за ноги, удерживая их вместе, а тот, кто сидел на ее лошади, завязал веревку петлей. Девушка отбивалась, но мужчины лишь смеялись — ее кулаки не причиняли им никакого вреда.

Лисандр отпустил пращу, и камень со свистом взмыл в воздух, угодив в крестец лошади. Та заржала от ужаса и встала на дыбы, ударив копытами человека с ремнем в шею. Мужчина, что сидел верхом, вскрикнул и тяжело приземлился среди камней. Человек с лицом ласки получил удар в челюсть и свалился набок.

Лошадь, потеряв всадника, заржала и унеслась по пыльной дороге.

Лисандр бросил свой мешок и начал спускаться вниз по склону. Схватив камень, он бросился вперед. Упавший наездник уже вскочил на ноги и обернулся, услышав приближающиеся шаги.

— Не подходи к ней! — крикнул Лисандр и бросил камень ему в голову. Человек свалился и упал.

Девушка, пытаясь высвободить ноги из веревки, с изумлением уставилась на Лисандра. Ее лошадь по-прежнему дико брыкалась и ржала.

Веревка поддалась, и девушка бросилась к лошади, пытаясь схватить ее за поводья. Мужчина с лицом ласки взглянул на валявшихся кругом сообщников, развернулся и бросился бежать.

— Подержи лошадь! — сказала девушка, отдавая Лисандру поводья и поднимая брошенный на землю кинжал.

— Куда ты? — спросил Лисандр.

Но она уже со всех ног догоняла грабителя.

«Клянусь богами, она быстра», — подумал юноша.

Казалось, будто девушка скользит над дорогой. Лисандр не думал, что ей удастся настичь мужчину. Но она догнала его, сделав не более семидесяти шагов, и воткнула кинжал ему между лопаток.

Мужчина рухнул на землю, а девушка прыгнула ему на спину.

Лисандр видел, что ее рука пару раз поднялась и опустилась, затем незнакомка вытерла лезвие кинжала и, точно ничего не произошло, направилась назад. Кровь испачкала ей шею.

— Ты бежала быстро, точно лиса, — сказал Лисандр.

— Ты никогда не видел девушку, способную бегать? — спросила незнакомка и погладила нос лошади. — Успокойся, успокойся, Гектор. Чего ты испугался?

— Боюсь, это моя вина, — признался Лисандр, поднимая пращу.

— У тебя привычка нападать на беззащитных животных? — спросила девушка, сверкнув взглядом. Вблизи ее волосы напоминали полированную бронзу.

— Я подумал…

— Не волнуйся. За один день мы достаточно натерпелись. Моя лошадь стара, но очень вынослива. Правда, Гектор? Меня зовут Чилонис. Спасибо за помощь, одной мне было от них не отбиться.

Лисандр заметил, что девушка пытается скрыть свой испуг.

Он взглянул на мужчину, которого лошадь копытом ударила в шею. Он не шевелился, его голова была откинута назад под неестественным углом.

— Я Лисандр, — представился юноша. — Думаю, ты отбилась бы и без моей помощи. Но слава богам, случайно проходил мимо.

— Нет. Спасибо тебе, Лисандр. Они хотели забрать мою лошадь. Куда ты идешь?

— В Дельфы.

— К Оракулу?

— Да. — Только, пожалуйста, не спрашивай, почему.

— Я тоже туда направляюсь, — сказала Чилонис. — Откуда ты?

— Из Спарты.

Глаза девушки сделались большими, затем она прищурилась, словно заподозрив что-то.

— Похоже, ты привык драться. Ты сломал нос?

Лисандр улыбнулся и кивнул.

— Произошел несчастный случай. Я споткнулся на улице.

У него не было желания обременять незнакомую девушку рассказами о Криптии.

— Судя по тому, как ты обращался с пращой, я не могу поверить, что ты так неуклюж, — заметила его новая знакомая.

Лисандр рассмеялся.

— А ты откуда?

— Из Аргоса, — ответила девушка. — Остаток пути нам следует держаться вместе. Я слышала, что близ Эгиона есть лодочная переправа.

Лисандр никогда раньше не встречал девушки, подобной Чилонис. Она говорила столь открыто, что с ней трудно было не соглашаться.

— Идем, — сказала рыжая. — Если поспешим, то успеем до наступления ночи.

* * *

Оставив тела разбойников там, где они лежали, Чилонис взяла свою лошадь за поводья и вместе с Лисандром направилась по дороге. Каменистое ущелье вывело их к широкой равнине, на которой расположились плодородные пахотные земли.

— Киренские равнины, — пояснила Чилонис. Немного помолчав, она взглянула на Лисандра. — Почему ты идешь один? — спросила она, переводя Гектора через мелкий брод. — Где твой отец?

— Он умер до того, как я появился на свет, — ответил Лисандр, шлепая по воде рядом.

— Как жаль, — сказала Чилонис. — А твоя мать?

Посреди течения Гектор опустил голову, чтобы напиться.

— Она тоже умерла. Полгода назад.

— Мне не стоит задавать вопросов, — сказала девушка. — У меня это плохо получается.

Они направились дальше по дороге, которую развезло там, где мелкий приток вышел из берегов. Кругом виднелись отпечатки сотен ног — по этой дороге часто ходили.

— Пусть тебя это не волнует. А почему ты одна?

Чилонис вздохнула.

— Я убежала из дома.

— Почему?

— Рассорилась с отцом. Он упрям как осел. Отец злится, потому что я хочу все делать по-своему.

Лисандру пришлось отвернуться, чтобы девушка не заметила его улыбки.

«Должно быть, упрямство у нее в крови», — подумал он.

— Что же ты хочешь делать по-своему?

— Я хочу стать атлетом и выступить на женских Олимпийских играх.

«Женские игры?» — Лисандр думал, что в играх, устраиваемых каждые четыре года, участвуют одни мужчины.

— Да, — продолжила Чилонис. — Элидский совет проголосовал за то, чтобы праздник Геры[62] пришелся на время Олимпийского перемирия.

— Нет сомнений, что ты самая быстрая девушка, которую мне только довелось видеть, — заключил Лисандр. — Ты бегаешь быстрее большинства парней.

— Именно так я и сказала отцу, — заявила Чилонис. — Но он говорит, что бег не женское дело. Он не желает, чтобы его дочь сверкала бедрами перед спартанцами.

Лисандр рассмеялся. Многие спартанские женщины тренировались так же, как и мужчины, и носили туники с разрезом сбоку, которые не стесняли движений.

— И почему ты идешь к Оракулу? — спросил он.

— Так посоветовала мне тетя, — ответила девушка. — Она сказала, что Оракул поможет мне выбрать правильный путь. Но отец говорит, что идти к Оракулу значит напрасно тратить время. Он называет это «пророчеством за деньги». Тогда я и собрала немного вещей, вывела Гектора из конюшни и ушла.

Некоторое время оба шагали молча.

— Твой отец будет сердиться? — наконец спросил Лисандр.

— Думаю да, но недолго. Пойдет время, и он меня простит. Кстати, а что ты хочешь узнать у Оракула?

Лисандр пожал плечами. Чилонис говорила столь откровенно, что он решил ничего от нее не скрывать.

— Точно не знаю, — ответил он. — Наверное, что мне делать дальше.

— Разве ты не можешь поговорить об этом с кем-нибудь у себя на родине? Кем ты больше всего восхищаешься?

— Своим дедом, — не думая, сказал Лисандр. — Он был самым храбрым человеком из тех, кого я знал. Если бы я мог хоть наполовину быть таким, как он…

— Он умер? — спросила Чилонис.

— Его тело сожгли несколько дней назад.

— Сочувствую, — сказала девушка и коснулась ладонью руки Лисандра.

— Не стоит, — ответил юноша. — В его смерти повинен я.

Они достигли источника, который у края дороги исторгал воду из-под покрытой мхом земли.

Чилонис наклонилась, чтобы наполнить свою флягу.

— Я помню время, когда умерла моя прабабушка, — заговорила девушка. — Ей уже было много лет — за семьдесят. Она была известна во всем городе своими познаниями в травах и лекарствах, и умением помогать при родах. Даже богатые люди приходили в наш дом, когда их дочерям приходило время рожать. Несмотря на ее опытность, у моей прабабушки иногда возникали проблемы. Она всегда твердила, что нет ничего хуже, если мать умирает при родах. Когда такое случалось, она покидала дом, где принимала роды, и отдавала орущего младенца полному надежд отцу. Часто отцы уже по ее глазам могли определить, что произошло, и прабабушка утешала их одними и теми же словами: «Почтим мертвых, заботясь о живых».

— Видно, она была хорошей женщиной, — заметил Лисандр, когда оба снова тронулись в путь. Он не был в этом уверен, но чувствовал, что Чилонис пытается успокоить его измученное сердце так, как она это умела, делясь с ним своим опытом.

* * *

Они достигли Эгиона в конце дня. Это место представляло собой скопление ютившихся у самой воды небольших хижин. Солнце клонилось к западу и оставляло над водой золотистый огненный след. Какой-то мужчина вытаскивал из лодки снасти на узкий мол.

— Нам нужно переправиться в Дельфы, — обратилась к нему Чилонис. — Вы перевезете нас?

— Только не я, — ответил этот человек. — Уже поздно. Вам лучше дождаться утра.

— Разве нет никого, кто мог бы перевезти нас сегодня вечером? — настойчиво спросил Лисандр. Он прошел столь длинный путь, и ему не терпелось скорей поговорить с Оракулом.

Мужчина погладил свою бороду:

— Тут недалеко живет старик, Анкис. Он хорошо знаком с этими водами. Старик обитает в хижине в четырех или пяти стадиях[63] отсюда, если идти вдоль берега. Поговорите с ним.

Чилонис поблагодарила мужчину, и оба пошли в указанном направлении.

— Не торопись, — сказала Чилонис, когда Лисандр шел по тропинке вдоль берега. — Если лодочник дома, то он никуда не уйдет.

Показался домик Анкиса. Лисандр подбежал к двери и постучал по ней кулаком. Внутри не было слышно ни звука. Лисандр забарабанил снова. На этот раз дверь со скрипом отворилась, и в ней появился высокий худой мужчина, который Лисандру показался старше всех людей, каких ему доводилось встречать.

Щеки и лоб старика избороздили глубокие морщины, крупные руки искривились, точно корни дерева.

— Что вам угодно? — спросил он.

— Нам сказали, что вы можете переправить нас в Дельфы, — ответил Лисандр. — Сегодня вечером.

— Сегодняшний вечер следует проводить дома у огня, — ответил Анкис.

— У нас есть деньги, — сказал Лисандр, доставая из мешочка монеты.

Дверь перед ним захлопнулась.

— Он очень любезен, — заметила Чилонис. — Ладно, идем назад в Эгион.

Они повернулись, собираясь уходить.

— Куда это вы направились? — раздался голос.

Лисандр оглянулся через плечо. Старик стоял у домика, накинув плащ с капюшоном.

— Можете привязать свою лошадь позади дома. Я покормлю ее, когда вернусь.

Лисандр улыбнулся Чилонис. Та увела Гектора за домик Анкиса.

Оба последовали за стариком к берегу, где покачивалась маленькая лодочка. Анкис забрался в нее с поразительной для старика ловкостью.

— Садитесь в лодку, — буркнул он. — Чем скорее вы туда доберетесь, тем скорее Оракул удостоит вас путаным и дорогим ответом, — старик рассмеялся.

Чилонис запрыгнула в лодку, Лисандр снял с колышка на берегу веревку, которой было привязано судно.

Когда он устроился рядом с Чилонис на деревянной доске, служившей сиденьем, юноша начал сомневаться, верно ли поступил. Если Оракул даст ему непонятный ответ, обретет ли его душа покой? Разве он уже не совершал подобной ошибки? Он слепо поверил пророчествам об Огне Ареса, и пока это приносило лишь тяготы и страдания тем, кого он любил больше всего.

Анкис оттолкнулся от берега, и лодка понеслась вперед, подчиняясь размашистым движениям весел.

* * *

Была уже полночь, когда они причалили к дальнему берегу. Лисандр заплатил Анкису за его старания. Когда они покинули лодку, старик отправился в обратный путь.

— Разве вам не нужен отдых? — спросила Чилонис.

Анкис рассмеялся.

— Мне скоро стукнет восемьдесят восемь. Воистину впереди меня ждет долгий отдых.

Лисандр провожал лодку взглядом, пока ее не поглотил мрак, затем повернулся в сторону суши.

«Неужели я снова обрету свою жизнь? — спрашивал он себя. — Если боги здесь, они наставят меня на истинный путь?»

Большая часть небольшой деревушки погрузилась в сон. Единственным звуком, кроме шума набегавших на берег волн, было жужжание цикад, выводивших свои ночные трели.

— Скоро наступит рассвет. Можно выспаться на берегу, — решил Лисандр.

— Как хочешь, — откликнулась Чилонис. — Но я пойду туда. — Девушка указала на дом, в котором еще горел свет. На дверях краской была выведена какая-то надпись. — Здесь написано, что сдаются комнаты.

Лисандр пытался определить смысл букв, но его мозг слишком устал.

Хозяйка постоялого двора не стала задавать вопросов, когда Чилонис сообщила, что они брат и сестра. Лисандр так устал, что ему совсем расхотелось говорить. Хозяйка показала им кровать из соломы в конюшне, дала немного черствого хлеба и холодного чая.

После того как оба поели, Лисандр лег на солому и стал прислушиваться, как кругом носятся мыши.

Он с нетерпением ждал, когда его одолеет сон. Тут в темноте раздался голос Чилонис.

— Лисандр, я хочу сказать о твоем деде. Я уверена, что тебе себя не в чем винить.

Лисандр пытался отогнать окружившие его видения: Сарпедон, вонзающий меч себе в грудь. Он, с бледным как смерть лицом, на палубе корабля Вомисы. Тело деда на погребальном костре.

— Ты ведь не знаешь, что случилось.

— Моя прабабушка всегда твердила, что Парки[64] забирают человека, когда приходит его время. Они держат твою жизнь на кончике нити и отрезают ее, когда велят боги. Сердце останавливается, когда лезвия ножниц сходятся.

Лисандр в темноте боролся с подступавшими слезами.

— Я думаю, что они могли бы прийти и за мной, — сказал он. — В моем сердце осталась лишь пустота.

Чилонис приблизилась к юноше, он почувствовал, как ее теплая рука коснулась его груди в том месте, где раньше покоился Огонь Ареса.

— Лисандр, твое сердце по-прежнему на месте. Не жди, когда Парки определят твое будущее. Распорядись им сам. Что было, то прошло. Вряд ли твой дед хотел бы, чтобы твоя жизнь прекратилась лишь потому, что он умер.

Лисандр был благодарен Чилонис за такие слова, но отстранил ее руку и повернулся на бок, уставившись в темноту. За стенами конюшни возвышались горы, там он найдет Пифию и станет молить ее о помощи.

«Нет, не молить, — подумал он про себя. — Мне придется заплатить ей».

Неужели лодочник прав? Неужели он поступил глупо, ища утешения среди гор? Лисандр не мог ответить на эти вопросы. Он лишь знал и чувствовал, что его сердце болит, и эта боль не проходила с того дня, как умер дед.

«Надо что-то делать, — решил юноша, закрывая глаза. — Надо надеяться».

У него не осталось ничего, кроме надежды.

Глава седьмая

— Встаньте в очередь! — крикнул жрец, следивший за порядком.

Своими широкими плечами и руками, похожими на небольшие деревья, он напоминал Лисандру воина.

— Скоро вы встретитесь с Оракулом. Соблюдайте очередь.

— Настоящий громила, — заметила Чилонис.

Утро было серым, будто Афродита, богиня любви, накинула на горы вуаль. Они встали в очередь просителей. Видно, не только Лисандр и его новая знакомая жаждали встречи с Оракулом. Хотя они оба успели переправиться ночью и явиться сюда затемно, в горах уже собрались толпы людей.

Перед Лисандром стояла пожилая пара. По накидкам из грубой овечьей шкуры Лисандр догадался, что это земледельцы. А может быть, пастухи. Они стояли молча, опираясь друг на друга, точно накренившиеся колонны разрушенного храма.

— Не тревожься, — прошептала женщина. — Мы услышим ответы на свои вопросы.

Лисандр гадал, для чего им понадобился Оракул. Они потеряли нечто ценное? Скудный урожай оставил их голодными и без надежды?

Тишину нарушило блеяние. Лисандр повернулся и увидел еще одного жреца, тащившего на тонкой веревке черного барана. На каменистой тропе ноги животного разъезжались в разные стороны, оно упиралось, закатывая глаза.

— Наверно, баран догадывается, что его ожидает, — прошептала Чилонис.

Жрец остановился близ источника. Тут к нему присоединился второй жрец. Они вместе затащили барана на плоский камень у края воды. Толпа наблюдала за всем с нездоровым любопытством.

Из плетеных ножен один из жрецов достал слегка изогнутый нож со сверкающей бронзовой рукояткой. Положив его на ладони, он вытянул руки и обратил свой взор в сторону горы.

— Аполлон, лучник, вестник Солнца, благослови тех смертных, которые служат тебе, и надели их даром предвидения. Наставь их на праведный путь.

Голос жреца звучал монотонно, будто он проводил этот ритуал бесчисленное множество раз. Пока его напарник держал барана за голову, он занес нож под горло животного и пилообразным движением провел по нему.

Кровь брызнула на камни и стала стекать в воду, отчего та сделалась красной.

Толпа молча наблюдала, кое-кто одобрительно кивал, будто эта жертва подтверждала благословение бога.

Баран дергался все слабее, жрец постепенно отпускал его и дал, наконец, умирающему животному завалиться на бок. В воду стекли последние струйки крови, баран перестал вращать глазами. Лисандр отвернулся, к его горлу подступила желчь.

— С тобой все в порядке? — спросила Чилонис.

Лисандр кивнул.

«Что может со мной случиться, — подумал он, — я видел смерть множество раз».

* * *

— Жертвоприношение завершилось, — произнес жрец, вставая. Он вытер испачканную кровью руку о свою поношенную одежду и указал на первого стоявшего в очереди человека. Это была молодая беременная женщина.

— Ты, — произнес он. — Можешь подниматься наверх.

Держась за округлый живот, женщина в сопровождении жреца стала подниматься по грубо высеченным в камне ступенькам. Лисандр провожал ее взглядом, пока она не исчезла за кустарником. Небо окрасилось свинцовым цветом.

* * *

Чилонис прислонилась к стволу оливкового дерева, но нервы Лисандра были натянуты, словно струны, и ему не стоялось на месте. Что скажет ему Оракул? А что если он не ответит на его вопросы?

— Хорошо бы они поторопились, — сказал юноша.

Чилонис ела сыр и сушеный инжир, купленный еще в деревушке.

— Не хочешь попробовать? — спросила она.

Лисандр покачал головой и уставился на тропинку.

— Почему все это тянется так долго? — спросил он.

Тучи еще больше сгустились и стали черно-синими, точно синяки.

— Боги не считают время так, как это делаем мы, — рассмеялась Чилонис.

Когда настала его очередь, Лисандр последовал за жрецом вверх по тропинке. На его лицо упали крупные капли дождя, но он едва обратил на них внимание.

Вот и его время. Когда они, наконец, добрались, у Лисандра ныли ноги, он с трудом дышал. Здесь, наверху, со свистом гулял ветер и трепал его вымокший плащ.

— Осторожно, — предупредил жрец, когда Лисандр ступил на ровную землю. Юноша посмотрел вниз, и у него перехватило дыхание. Тропа огибала край склона, обрывавшегося отвесной скалой, за которой можно было разглядеть деревья и поля. Отсюда был виден залив, в этот холодный день он казался спокойным и черным. Тонкая пелена дымки застилала небо. Лисандр почувствовал, как у него закружилась голова, и отошел дальше от края склона.

Жрец остановился поодаль.

— Мы пришли, — произнес он и, протянув руку, многозначительно уставился на юношу. Лисандр никак на это не отреагировал, и служитель угрожающе двинулся на него, тесня к краю скалы.

Тут Лисандра осенило. Он вытащил из мешочка монету и опустил ее в руку жреца. Тот пронзил юношу взглядом.

— Хочешь оскорбить Аполлона?

Лисандр передал ему еще одну монетку. Лицо жреца хранило прежнее выражение, и Лисандр вложил ему в руку третью.

— Этого достаточно?

Жрец широко улыбнулся.

— Мальчик, ты очень щедр. Надеюсь, боги отплатят тебе столь же щедро.

Лисандр почувствовал, как его снова охватили сомнения. Если пророчества продаются тому, кто предлагает самую высокую плату, можно ли верить словам, какие ему скажут? Ему остается лишь надеяться, что сам Оракул не столь продажен, как те, кто ему служит.

— Сюда, — сказал жрец, делая жест рукой.

Лисандр видел перед собой лишь стену из сплошного камня.

— Куда?

Сделав несколько шагов, он заметил в скале отверстие, которое вело в пещеру, зияющую чернотой, словно недостающий зуб во рту титана. Внутри мерцал тусклый свет.

— Входи же, — раздался позади голос, и Лисандр почувствовал, как чья-то рука подтолкнула его. Он наклонился над выступом скалы и вошел.

Прошло несколько мгновений, прежде чем его глаза привыкли к темноте. Юноша разглядел треножник, стоявший над небольшим костром. Над языками пламени висел котел с круглым дном, из которого шел дым. В пещере пахло горелым лавровым деревом и благовониями.

Два жреца, одетые в призрачные белые одежды, стояли у костра. В глубине пещеры что-то шевельнулось и отделилось от стены. Это была женщина — высокая и худая, как искривленный ствол оливкового дерева.

Пифия — так ее назвали по имени зверя, с которым, как рассказывали, бог Аполлон боролся на этом самом месте. Тяжело дыша, с присвистом, она заняла свое место перед костром на треногом табурете. Ее волосы были черны, как вороново крыло. Женщина покачивалась, точно ива на ветру. Она подняла костлявую руку и отбросила спутанные пряди от лица. Лисандр заметил под ее ногтями грязь.

Он поежился, когда жрица принялась сверлить его взглядом.

— Встань на колени перед Пифией, — велел один из жрецов.

Лисандр опустился на землю и прислушался — дыхание Пифии уже было не столь тяжелым. За пещерой свистел ветер. Один из жрецов вышел из затененного углубления, чтобы подбросить в огонь поленья. Взлетев точно дождь, искры рассыпались в темноте.

— Чего ты желаешь просить у бога? — спросила женщина надтреснутым тихим голосом.

Действительно, что же он хотел узнать?

Вдруг Лисандр почувствовал, что оказался в нелепом положении. Он не явился сюда, как другие, просить, чтобы его ребенок рос здоровым, или узнать, какие злаки сажать в этом году. Он хотел получить ответ, в котором заключалась суть всей его жизни. Почему из него, илота, работавшего на полях, парки сделали того, кого он ненавидел — угнетателя, воина, спартанца.

— Другие тоже ждут своей очереди, — поторопил его один из жрецов. — Аполлон не умеет читать твои мысли.

Лисандр вспомнил испытание в горах и ночь, когда он потерял все надежды, оказавшись погребенным под снегом, и ждал, когда смерть своей рукой закроет ему глаза. В ту ночь он среди звезд увидел лицо отца. А на следующий день, проснувшись, ощутил прилив новых сил.

— Я потерял себя, — сказал он прерывающимся голосом. — Я хочу поговорить со своим отцом.

Лисандр опустил голову на грудь, почувствовав, как пылают щеки от унизительного признания в том, что происходит в его душе. После длительной паузы он осмелился взглянуть на жрицу.

Та задумчиво кивала головой, ее глаза озарились пониманием.

— Твой отец здесь, — произнесла она.

Лисандр почувствовал, как волосы на его голове становятся дыбом.

— У тебя ведь найдется вещь, которая принадлежала ему, — сказала жрица.

Лисандр открыл мешок и достал кожаный сверток, перехваченный золотым кольцом. Один из жрецов подошел к нему и протянул руку.

Лисандр медленно передал его. Жрец снял кольцо и развернул сверток. Ему в ладонь упал локон волос отца Лисандра. Жрец вернул юноше принадлежащие ему вещи.

— Бог не нуждается в богатствах смертных.

Он протянул локон волос жрице и снова встал у камня, похожего на большое яйцо. Жрица перебирала волосы пальцами и, закрыв глаза, сосредоточенно думала.

— Он был храбрым человеком, — наконец заговорила она, — а его дух витает рядом с тобой.

Лисандр почувствовал, как по телу побежали мурашки.

Пифия действительно может разговаривать с его отцом?

Голова жрицы упала на грудь, будто с ней случился глубокий обморок. В это же мгновение ветер за пещерой стих.

Казалось, будто сам Аполлон вдруг опустил руку на землю и успокоил все вокруг. Лисандр почувствовал, как у него пересохло горло. Его взор приковали к себе глубины огня, пылавшего под котлом.

Из горла Пифии вырвался странный клокочущий звук — он напоминал хрип, издаваемый умирающим воином на поле боя. Ее тело покачивалось вперед и назад, будто оказавшись во власти сильного незримого ветра. Вдруг спина Пифии выпрямилась, голова задралась.

Лисандр посмотрел ей в глаза. Они сверкали, точно полированный оникс. Пифия быстро вытянула руки и бросила локон в огонь. Тот зашипел и начал гореть. Она указала на Лисандра, ее пальцы дрожали.

— Ты готов слушать? — спросил один из жрецов.

Лисандр подполз к огню и выхватил из него обгоревший локон отца. Он поднял голову и взглянул в глаза жрицы. Та все еще смотрела на него, протянув руку. Ее губы шевелились, она что-то шептала про себя, стараясь, чтобы эти слова не слетели с ее уст.

Лисандр кивнул.

Глава восьмая

— Ты вожак и не вожак, — пронзительно выкрикнула Пифия. — Ты попал в рабство к самому себе. Ты должен освободить себя, дитя двух миров.

Пифия задыхалась.

— Ты сам заковал себя в цепи, — продолжила она. — Не бойся, твоя судьба написана в твоем сердце.

Пифия замерла на табурете, ее голова безжизненно поникла, а волосы закрыли лицо. За пещерой снова завыл ветер. Один из жрецов резко кивнул головой в сторону выхода. Прорицание закончилось.

Небо стемнело. Хотя было раннее утро, казалось, будто наступили сумерки. Когда Лисандр покинул пещеру, пошел сильный дождь и запахло бодрящей свежестью.

— Должно быть, Аполлон сердится, — сказал жрец, стоявший у входа в пещеру.

У Лисандра кружилась голова. Он подумал, что причиной тому благовония, но что-то подсказывало ему, что дело не только в этом.

Слова Оракула были не совсем понятны, однако точны. Неужели она действительно знала, что он носит с собой локон волос, или просто догадалась об этом?

Дитя двух миров — как она узнала, что он родился в смешанном браке?

Лисандр поднял голову и попробовал дождь на вкус. Какая же судьба могла быть написана в его сердце?

Жрец осторожно спускался вниз по дорожке, покрывшейся жидкой грязью.

Лисандр бежал трусцой, разбрызгивая лужи. Оказавшись внизу, он заметил, что желающих попасть к Оракулу прибавилось. Следующей в очереди стояла Чилонис. Девушка промокла до нитки, но улыбнулась, увидев Лисандра.

— Что там было? Как она выглядит? — спросила она.

Лисандр пожал плечами, ища верные слова. Все это казалось чем-то таинственным, даже немного страшным.

«Следует ли рассказывать ей об этом?» — подумал он.

Юноша видел, как глаза его новой знакомой загорелись от волнения, и не посмел сказать, что девушка может уйти от Оракула… в полной растерянности.

Лисандр улыбнулся и положил ей руку на плечо.

— Сама увидишь, — ответил он. — Могу поспорить, Пифия скажет, что ты станешь лучшим атлетом.

— Что ты будешь делать теперь? — спросила Чилонис.

— Я должен вернуться в Спарту, — ответил Лисандр. — Новый наставник казармы, о котором я тебе рассказывал, более терпелив, чем прежний, но я не стану испытывать его терпение.

Чилонис неожиданно наклонилась и поцеловала юношу в щеку.

— Лисандр, еще раз спасибо, что выручил меня из беды.

В небе сверкнула молния, и раздались мощные раскаты грома.

— Похоже, от хорошего дождя мне не уйти, — сказал Лисандр, и Чилонис улыбнулась.

— Так угодно богу. Прощай, Лисандр. Может, когда-нибудь снова встретимся.

— Я тоже так думаю.

Лисандр побежал вниз. Он выбрал крутой спуск, перескакивая с камня на камень и огибая кустарники. Он не понял слов Оракула, но они, тем не менее, принесли ему облегчение. Судьба была в его руках, она написана в его сердце. За нее лишь надо ухватиться.

Дождь освежил Лисандра и после долгого пути к Оракулу пришелся кстати. Дождь смыл всю грязь, накопившуюся в нем по дороге. И более того. Казалось, что дождь очистил также его дух, смывая все несчастья и боль, выпавшие на его долю за последние месяцы.

Когда Лисандр добрался до пристани, его одежда прилипла к телу, а пальцы посинели от холода.

— Чему ты так радуешься? — ворчливо спросил лодочник, когда Лисандр сел к нему. Сам он даже и не догадывался, что улыбается.

— Не знаю, — ответил юноша.

Когда лодка отчалила от берега и устремилась к заливу, а проливной дождь усеял поверхность воды миллионами пузырьков, Лисандр почувствовал себя так, будто заново родился. Он был готов вернуться в казарму.

* * *

Казалось, что его возвращение в Спарту заняло меньше времени, чем визит к Оракулу. Достигнув окраин спартанской территории, Лисандр остановился на дороге.

Как хорошо возвращаться в родные места. Ему не терпелось рассказать Леониду и другим о своей встрече с Оракулом. Юноше понравилась свобода и неизвестность предыдущих дней. Как только он наденет красный плащ, на него снова лягут прежние обязанности.

Он погладил лежавшую в кармане пращу. Во время путешествия она была его единственным оружием.

«Иди вперед, Лисандр, — твердил он себе. — Пора снова почувствовать на своей руке щит».

Пока он шел по улицам Спарты, стук молотков в каждой кузнице и дворе свидетельствовал о недавней войне. Весь город трудился, чтобы пополнить запасы оружия, утраченного во время сражения с персами. Во всем другом не замечалось никаких изменений. Илоты работали на полях, спартанцы тренировались в своих казармах.

Лисандр видел, как они совершают маневры у реки, и слышал, как вдали звучат громко отдаваемые наставником приказы. Ему хотелось узнать, как себя чувствует Кассандра. Как нелепо они поссорились! Юноша решил, что завтра же пошлет к ней Идаса с весточкой.

Уже стемнело, когда он явился в казарму. Из темноты на него залаяла собака. Лисандр прокрался на кухню, где нашел остатки обеда — холодный суп и жесткий сыр.

Сев на скамью и прислонив голову к стене, он почувствовал, как его одолевает накопившаяся за шесть дней усталость. Его отяжелевшие веки сомкнулись.

* * *

— Путешественник вернулся! — раздался голос. — И все проспал. Видно, он уже перенял расхлябанность северян.

Открыв глаза, Лисандр увидел Аристодерма, стоявшего перед ним вместе с каким-то илотом.

Юноша догадался, что проспал всю ночь, неудобно прислонившись к стене. Он выпрямился.

— Извините, наставник. Я вернулся поздно, и, наверное…

Аристодерм нахмурился.

— Приведи себя в порядок, — велел он. — Ты воняешь, как фракиец.[65]

Спотыкаясь, Лисандр вышел из казармы, помылся у колодца, а затем направился в спальное помещение. Надев свежую тунику, он присоединился к уже завтракавшим ученикам.

Орфей был потрясен, увидев его.

— Ты вернулся! — сказал он. — Как все прошло?

Лисандр сел рядом с другом и заметил, что остальные перестали есть и начали прислушиваться к их разговору. Он неторопливо отломил кусок хлеба и налил в свою чашу козьего молока.

Лисандр коротко и весело рассказал о своем путешествии. Ему не хотелось описывать столь важные подробности, как встреча с Чилонис или разговор со жрецами.

— Мне повезло — одну ночь я провел на постоялом дворе. До того я спал под открытым небом, а однажды укрылся в брошенной лачуге пастуха. Ну, я думал, что она брошена, пока перед рассветом туда не заглянуло семейство лисиц. Я перепугался до смерти, казалось, на меня взглянула Медуза, когда одна лиса лизнула мою ногу…

Все рассмеялись. Почти все.

— Тебе жилось весело, — раздался насмешливый голос. Это был Прокл. — Все остальные тренировались, пока ты безмятежно проводил время.

Демаратос положил руку на предплечье друга, но ничего не сказал.

Прокл снова принялся за еду. С тех пор, как Лисандр забыл о своих стычках с Демаратосом, казалось, Прокл возненавидел его еще больше.

Вошел Аристодерм. Взгляд наставника задержался на Лисандре, он едва заметно ему кивнул.

— Сегодня у нас строевая подготовка, — объявил наставник. — Три раза маршируем вокруг старых стен, сначала полушагом, затем быстрым шагом, потом снова полушагом.

Ребята, сидевшие за столом, простонали.

— Прекратить! — сказал Аристодерм. — Армия, не способная добраться до поля боя, столь же бесполезна как дырявые меха для вина. Доедайте завтрак и соберитесь у…

Дверь распахнулась, в столовую влетел Боас, илот Демаратоса.

— Господа… — произнес он. — Хозяева…

— Что случилось? — спросил Аристодерм.

— Хозяин, там, у колодца, какой-то незнакомец…

— Незнакомец?

— Да, господин, — ответил Боас. — Незнакомец не захотел сказать, кто он такой.

Рука Аристодерма опустилась на висевший у него на боку меч. Он внимательно посмотрел на лица сидевших за столом учеников.

— Лисандр, Леонид, идемте со мной. Остальные останутся здесь!

Наставник тут же покинул столовую.

Лисандр и Леонид бросились следом.

— Возьмите копья и щиты, — приказал Аристодерм.

На складе оружия Лисандр схватил два щита и бросил один Леониду. Тот поймал его и ловко надел на плечо. Не сказав ни слова, принц передал Лисандру тяжелое копье. Они вышли из казармы, минуя столовую.

«С приветствиями можно повременить», — подумал Лисандр.

Он услышал топот ног — остальные ученики торопились к выходу поглазеть, что там происходит.

Лисандр увидел, что Аристодерм решительно направился к колодцу, держа меч наготове. Лисандр с Леонидом догнали его.

— Ничего не делать без моего приказа, — предупредил наставник.

У колодца стоял какой-то человек и пил воду прямо из ведра. Вода проливалась на его разодранную одежду. Незнакомец был без плаща, на одной ноге не было сандалии.

— Лицом ко мне! — крикнул Аристодерм.

Незнакомец медленно обернулся и поставил ведро на край колодца. Он взглянул на меч в руке Аристодерма, но не выказал никакого страха.

Лисандр и Леонид стояли, держа копья наготове.

— Приветствую тебя, товарищ, — произнес незнакомец без тени страха.

— Я тебе не товарищ, — ответил Аристодерм. — Объясни, почему ты без разрешения вторгся на нашу территорию, иначе я отправлю тебя прямиком к кострам Гадеса с куском железа в животе. Откуда ты?

Незнакомец рукавом вытер воду с подбородка.

— Я спартанец, товарищ.

— Из какой казармы? — спросил Аристодерм.

— Я не принадлежу ни к одной из казарм, — ответил незнакомец.

— Тогда ты не спартанец.

Глаза незнакомца выражали непоколебимую уверенность, и это встревожило Лисандра. А что если он припрятал какое-то оружие? Лисандр крепче обхватил древко копья.

— Я из Тарента,[66] — сказал незнакомец. — Мое имя Лернос.

— Тарент? — недоверчиво повторил Аристодерм, будто незнакомец только что сказал, что явился сюда из подводного царства Посейдона. — Из той колонии?

— А тебе известна другая? — спросил незнакомец. — Наставник, опусти меч. Я филарх.

Лисандр знал, что так именуют командира спартанской армии, но он ничего не слышал о Таренте.

Аристодерм опустил меч, но не вложил его в ножны.

— Я пришел поговорить с Советом, — заявил Лернос.

— Тогда почему ты здесь? — спросил Аристодерм.

— Мне захотелось пить, — ответил Лернос, — а это была первая казарма на моем пути. Какая разница — часом меньше или часом больше.

— О какой разнице идет речь? Говори прямо, иначе у меня иссякнет терпение.

— Успокойся, товарищ. Я пришел сообщить Совету, что колония подверглась нападению. Ее захватили.

* * *

Лернос сидел в комнате Аристодерма и набивал себе рот смоченным вином хлебом. Наставник отправил учеников в спальное помещение, позволив остаться при себе только Лисандру и Леониду.

— Я хочу выяснить, говорит ли он правду, до того как проводить его в Совет, — шепнул он им.

— Два дня я не ел ничего, кроме корней, — говорил Лернос. — Я хотел стащить цыпленка у одного хозяина, но тот спустил на меня собак. — Незнакомец проглотил кусок хлеба и запил его водой.

Теперь, когда Лернос сидел, Лисандр мог лучше рассмотреть его. У спартанца были коротко подстриженные волосы и изможденное лицо, однако крепкие мышцы рук говорили о том, что он силен, а в его лице было что-то дикое, волчье. Короткая неопрятная борода Лерноса спуталась на щеках, глаза ввалились, но смотрели настороженно. Глубокий шрам тянулся от его брови через висок и исчезал в волосах. На его теле запеклась почерневшая кровь.

— Что произошло в Таренте? — спросил Аристодерм. Он стоял спиной к двери, точно опасаясь, как бы гость не попытался сбежать.

— Город пал, — ответил Лернос. — Все началось после того, как мы подняли налоги. Это был вынужденный шаг. У нас там нет рабов, и постоянно возникают напряженные отношения с местными жителями. Видно, они организовали заговор с вождями Мессапии, соседнего города вдоль берега.

Все началось совершенно неожиданно — не успел Совет старейшин собраться в здании старого театра, как на них напала группа местных жителей под предводительством Виромануса, вождя мессапов. — Гость вытер рот тыльной стороной ладони. — Старейшин передушили точно цыплят, когда в курятник проникает лиса. В следующую ночь бунтовщики подожгли наши склады оружия, а затем, как трусы, напали на нас, когда мы спали. Нам пришлось бежать вместе с семьями.

— Звери, — заключил Аристодерм, стукнув по двери. — Ни один грек не станет воевать столь бесчестно.

— Стало ясно, что нам не победить, — продолжал Лернос, — но мы все равно сражались, используя все, что было под рукой. Горшки и кастрюли, деревянную мебель, но положение было безнадежным. Казалось, они надвигаются со всех сторон и истребляют нас. Некоторые из наших покинули город и скрылись в горах с женщинами и детьми. Другие спасали свои жизни бегством. Пусть боги проклянут их трусость. Я держался с группой из пятидесяти человек, которые отступали к порту, не переставая оказывать сопротивление. Вскоре мы уже стояли по колени в воде, но враг продолжал теснить нас. Мужчины сражались до полного изнеможения, затем утонули. Никто не погиб, сраженный в спину.

Слушая это, Лисандр то гневался, то печалился. Он видел, как храбрые спартанцы сражались с персами, невзирая ни на что. Товарищи Лерноса погибли на чужих берегах, но он переживал эти утраты, словно их понесли ученики его казармы.

— А что случилось с тобой? — спросил Аристодерм и вскинул голову.

Лернос опустил глаза.

— Я получил удар по голове тыльной стороной мясницкого топора, — ответил он. — Придя в себя, я обнаружил, что плаваю на воде. Мятежники посчитали, что я умер. Я не мог плыть к берегу — ослабел, словно новорожденный, к тому же, они казнили бы меня на месте. Я обнаружил мертвое тело одного из своих товарищей и держался за него. Клянусь Зевсом, вода была холодная, но мне хватило сил отплыть подальше от берега. Затем меня подобрал корабль, везший специи из Сицилии в южную Грецию.

— И ты прибыл сюда?

— Верно, — ответил Лернос, выливая в рот остатки вина. — Тарент находится по ту сторону моря, но это ведь все равно спартанская территория. Я уговорил капитана корабля высадить меня в Гефейоне. Потом шел сюда всю ночь. Совет должен прислать нам подкрепление.

Лицо Аристодерма стало серьезным.

— Я провожу тебя до акрополя. Леонид! Иди первым и проси Совет собраться. Лисандр, пойдешь со мной. Мы не позволим, чтобы эти мессапы плевали в лицо Кастору и Полидевку.

Услышав имена самых дорогих Спарте богов-близнецов, Лисандр почувствовал, как у него забурлила кровь.

Выходя из казармы, юноша гадал, не говорил ли Оракул об этом — о возможности сбросить цепи, сковавшие его?

«Судьба в моих руках. Она написана у меня в сердце».

Он коснулся рукой груди и, конечно, ничего там не обнаружил. Его амулет все еще носил Демаратос.

«Я сделаю все, что потребуется, — обещал себе Лисандр. — И заслужу право снова надеть Огонь Ареса».

Глава девятая

— С какой стати, — гулко вопрошал Теллиос, — мы должны верить этому человеку? Он рассказал нам о битве и чудесном спасении. — Теллиос ухмыльнулся. — Воистину, он отмечен милостями богов.

Лисандр находился в помещении, где собрались члены Совета. Обычно их бывало тридцать, но вместо его деда Сарпедона еще не избрали нового эфора Амиклов. Здесь присутствовали двадцать три старейшины, четыре эфора и два царя. Лисандр узнал царя Клеомена, сидевшего рядом с каким-то человеком.

«Должно быть, это отец Демаратоса, член Совета, — подумал Лисандр».

У сына и отца были одинаковые светлые волосы и серые глаза.

Цари ничем не отличались от остальных — они носили те же красные плащи — но были моложе. Членом Совета мог стать человек, которому исполнилось шестьдесят.

Лисандру и Леониду разрешили прийти сюда, чтобы стеречь Лерноса. Незнакомец стоял на коленях, Лисандр и его друг разместились по обе стороны от него, держа копья наготове.

Аристодерм в центре опустился на колени перед старейшинами и не шевельнулся, пока рассказывал, что случилось с Лерносом.

— И что же мы, по-вашему, должны делать? — спросил эфор Мирон, вставший со своего места в первом ряду. — Если не обратить внимания на его слова, а они окажутся правдой, только подумайте, какой ущерб мы нанесем своей репутации. Вскоре все заговорят о том, что спартанцы не способны защитить себя от горстки наглых разбойников.

— Мирон прав, — заговорил Клеомен, расхаживая по помещению. — Наши враги воспользуются этим и начнут действовать подобным же образом. И действительно, даже если это неправда, как мы узнаем, что из других городов сюда поступают верные сведения? Не забывайте и об илотах. Пронюхав об этом, они могут еще раз попытаться изменить свое положение.

— Значит, вы предлагаете отправить армию через море, чтобы устранить опасность, которая может оказаться вымыслом этого человека? — спросил Теллиос, указывая на Лерноса.

Лисандр заметил, что незнакомец из Тарента вздрогнул, но ему хватило ума промолчать.

Теллиос покинул свое место в третьем ряду и неторопливо направился к ним. Он бросил взгляд на Лисандра, затем обернулся к остальным эфорам.

— Армия и так сильно ослаблена, — продолжил он. — Нам понадобится время, чтобы перестроиться и залечить раны после сражений с персами. Еще одна битва за столь короткое время сделает нас уязвимыми. Это бесспорно.

Лисандр заметил, что некоторые члены Совета согласно кивают, по рядам собравшихся пробежал одобрительный шепот.

— Но эти люди наши союзники, — возразил Мирон. — Спартанские мужчины, женщины и дети. Бросить их в столь тяжелое время, значит оскорбить наших богов.

— Мирон, — возразил Теллиос, — ты благороден, но только не делай вид, что о жителях Тарента можно говорить то же самое. — Он указал на Лерноса. — Они не настоящие спартанцы.

Раздался новый ропот, только на этот раз он прозвучал громче.

— Внимание! — произнес отец Демаратоса. — Совет должен принять решение по этому предложению. Следует ли нам послать воинов в Тарент? Тех, кто за это предложение, прошу встать.

Лисандр видел, что Мирон встал, так же поступил ряд других членов Совета, сидевших рядом с ним. Однако встали лишь девять человек.

— В таком случае вопрос решен, — заключил Клеомен. — Дайте этому человеку приют в казарме на месяц, затем отправьте его туда, откуда он явился. Заседание окончено.

Когда члены Совета начали покидать свои места, Лисандр заметил, что Лернос напрягся.

— Подождите! — крикнул он. — Они подожгли храм Зевса Лакедемонского. Они растоптали наших богов!

Старейшины остановились у выхода и переглянулись. Настроение тут же изменилось.

— Мы уже проголосовали, — заявил Теллиос. — Вопрос решен.

— Но это новое обвинение, — возразил Мирон. — Святотатство.

Казалось, Теллиос рассердился, но тут же уставился на Лисандра и улыбнулся.

— Очень хорошо, — сказал он. — Я могу внести поправку.

Тяжело ступая, старейшины вернулись на свои места.

— Говори, — сказал царь Клеомен.

Теллиос распростер руки.

— Давайте поможем несчастным гражданам Тарента, не рискуя при этом собственной безопасностью. Пошлем туда тех же молодых людей, которые с такой честью сражались против орд Вомисы на равнинах Эвроты. Отправим туда обласканного фортуной внука Сарпедона и его товарищей по казарме. Около восьмидесяти ребят, хорошо обученных Диоклом, должны вернуть город спартанцам.

Неужели Теллиос говорил серьезно? Лисандра и его товарищей отправят в Тарент!

Аристодерм, стоявший на коленях, поднял голову, а эфоры, сидевшие на скамьях, с тревогой переглянулись.

Лисандр чувствовал, как кругом все накаляется, точно перед грозой. Если его отправят в Тарент, он сумеет проявить себя еще раз.

— Нам нужно больше воинов, — возразил Лернос.

— Придется обойтись теми, которых мы вам даем, — отрезал Теллиос. — И если ты в этом помещении заговоришь еще раз, мы прикажем сбросить тебя в море, привязав к твоей шее камень, — он грозно огляделся, ожидая, не посмеет ли кто возразить. — Предлагаю голосовать за это предложение.

— Очень хорошо, — сказал царь Клеомен, вставая. Лисандр видел, что у царя такая же прямая спина, как у его сына. — Тех, кто за то, чтобы отправить учеников казармы Аристодерма в Тарент, прошу встать.

На этот раз Мирон сидел, однако другие старейшины вставали один за другим. Лисандр отчаянно считал их: «двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать».

Ровно половина. Если не встанет еще один, то это предложение не пройдет. Царь и отец Демаратоса продолжали сидеть.

«Вставайте же, — Лисандр пытался поднять их силой воли. — Позвольте мне отправиться в Тарент!»

Лисандр знал о старейшинах лишь то, что они были выходцами из двух семейств, которые обычно не соглашались друг с другом. Клеомен медленно поднялся.

— Казарма учеников отправится в путь, — произнес он.

Лисандр получил возможность доказать себе, что остался воином.

«Но вернемся ли мы оттуда живыми?» — подумал он.

* * *

Когда Аристодерм, Лисандр и Леонид вернулись, ученики занимались борьбой.

— Прекратить игры, — заорал Аристодерм. — Мы выступаем! Разберите свои плащи и оружие. Телега для вещей скоро прибудет. Покидаем казарму сегодня вечером.

Орфей, прихрамывая, шел рядом с Лисандром.

— Куда мы отправляемся?

Лисандр рассказал о чрезвычайном заседании Совета.

— Отсюда до Тарента не меньше трех дней пути, — подсчитал Орфей. — К этому времени мессапы уже укрепят свои позиции. Нам остается надеяться, что там уцелело хоть сколько-нибудь спартанцев, способных участвовать в сражении.

— Нам? — спросил Лисандр. — Ты ведь не пойдешь с нами? Тебе нужно время, чтобы поправиться.

— Лисандр, я не думаю, что у меня вырастет новая нога, — Орфей рассмеялся. — Вам будет дорог каждый воин.

Он тяжело опустился на кровать и развернул плащ.

— Почему Теллиос сказал, что жители Тарента не настоящие спартанцы? — спросил Лисандр, надевая походные сандалии.

— Люди не часто говорят об этом, но еще маленьким я слышал кое-что, правда, только потому, что у нас трудился раб из Тарента. Эта колония была основана около двухсот лет назад, во времена Ликурга, — начал рассказывать Орфей, — но не чистокровными спартанцами. Говорят, что во время продолжительных войн против мессенцев, спартанские вожди разрешили своим женщинам рожать детей от периэков, а спартанским мужчинам заводить детей с другими женщинами. Цель заключалась в том, чтобы дать их отпрыскам полное гражданство — позволить носить красные плащи и увеличивать часть населения, способную воевать. Но война закончилась, Мессению покорили, а этих отпрысков лишили права гражданства. У них оставался выбор: жить в Спарте и быть не лучше периэков или уехать за моря и основать собственный город. Они выбрали последнее.

— Значит, они полукровки? — спросил Лисандр.

— Похоже на то, — ответил Орфей. — Тарент является также важным торговым портом.

Лисандр взял одеяло, доспехи и задумался над словами Орфея. Экономика его не интересовала, но эти люди были отверженными. Как и он, они находились на обочине спартанского общества. Наверно, именно среди этой части населения, среди равных себе, Пифия увидела его судьбу. Там ему не будут постоянно напоминать о его происхождении.

В Таренте он станет таким, как все.

— Ты о чем-то задумался, — сказал Демаратос. В руках он держал покрытый бронзовыми пластинами щит. На щите были сложены части доспехов. Лисандру показалось, что он чувствует запах крови с поля боя.

— Со мной все в порядке, — ответил он. — Ты уже готов?

— Почти, — ответил Демаратос. Он опустил щит на землю. — Но сначала, думаю, ты должен принять вот это обратно.

Он снял с шеи Огонь Ареса и протянул его Лисандру. В центре амулета ярко сверкал красный камень.

Лисандр протянул руку. Коснувшись амулета, он ожидал, что ощутит прилив сил, но ничего подобного не случилось. С таким же успехом можно было держать камень, подобранный на тренировочной площадке.

«Я не готов».

Юноша надел амулет на шею Демаратоса.

— Нет, — сказал он. — Еще рано.

— Как скажешь, — ответил Демаратос. — Я сохраню его, пока ты не будешь готов. — Демаратос снова поднял свое снаряжение. — Может, нам сообщить обо всем Кассандре? Я не видел ее с того дня, как мы отмечали победу.

— Идас, — Лисандр позвал своего илота. — Пойди сюда.

Раб тут же подбежал к нему

— Слушаюсь, хозяин Лисандр.

— Отправляйся в дом покойного эфора Сарпедона. Скажи госпоже Кассандре, дочери Демократеса, что мы с Демаратосом отправляемся в Италию.

— Слушаюсь, хозяин, — ответил Идас. — Это все?

— Да, — ответил Лисандр, но тут же остановил раба: — Нет.

Он засунул руку в мешок и вытащил из него обгоревший локон. Ему не хотелось, чтобы единственное напоминание об отце осталось в Таренте, если он там погибнет.

— Передай ей вот это.

Илот взял кожаный свиток, бросил на Лисандра странный взгляд и вышел из спального помещения.

— Идем, — позвал Лисандр Демаратоса.

У казармы ждала телега для вещей. Лисандр удивился, заметив, что на улице собралась толпа — большую часть в ней составляли женщины и маленькие дети.

Должно быть, по городу уже распространился слух об отправлении учеников в Тарент — это были матери юных воинов.

Одна или две женщины вышли вперед и обняли своих сыновей, но большинство продолжали стоять на почтительном расстоянии. Все это мало напоминало проводы спартанцев на войну с персами. Но не было ни песен, ни фанфар, учеников не подбадривали граждане.

Кругом царило подавленное настроение.

Аристодерм ждал их у телеги, нагруженной щитами, копьями и запасами продовольствия. Лернос держался рядом. К нему со спины подошел Орфей.

— Даже калека идет на войну, — съязвил Лернос.

— Этот калека потерял ногу, сражаясь за Спарту, — ответил ему Лисандр. — А это стоит больше всех ваших заслуг.

— Ты, маленький… — заговорил Лернос, надвигаясь на Лисандра.

Аристодерм встал между ними и оттолкнул Лерноса к телеге.

— Хватит ссориться.Орфей, ты ведь только вышел из больницы. Я восхищен твоей храбростью, но тебе лучше остаться здесь.

— Я готов идти, — ответил Орфей.

— Он будет задерживать нас, — заметил Лернос.

— Нет, я не буду задерживать, — возразил Орфей. — Смотрите.

Он бросил костыль на землю и быстро, прихрамывая, прошелся по кругу. Аристодерм вздохнул.

— Я ручаюсь за него, — сказал Лисандр. — Я позабочусь о том, чтобы он не отставал.

— Очень хорошо. Сегодня вечером отправляемся в Фаламею. Посланец уже ускакал, чтобы позаботиться о корабле, который будет ждать нас завтра. — Он указал на Орфея. — Если отстанешь, мы бросим тебя. Понятно?

— Понятно, — ответил Орфей.

Пока Аристодерм собирал остальных учеников, из казармы вышел Тиро, ведя за собой четырех илотов.

— Они идут с нами? — спросил его Лисандр.

— Только до моря, — ответил Тиро. — Аристодерм сказал, что Совету стало жалко напрасно запрягать хорошего мула.

Четыре илота взялись за веревки, прикрепленные к телеге, и набросили их себе на плечи.

Лисандр не сомневался, кто именно отдал столь унизительный приказ. Теллиос.

— Построиться, — крикнул Аристодерм. Лисандр встал в одну из двух колонн, которые выстроились перед телегой. — Шагом марш! — громко приказал наставник.

Пока они шли, Лисандр услышал, как некоторые матери громко напутствовали своих сыновей.

— Возвращайся либо со щитом, либо на нем, — крикнула одна из них.

— Твой отец погиб за Спарту, — поддержала ее другая. — Пусть он гордится твоей смертью.

Дрожь пробежала по спине Лисандра. Он даже представить не мог, чтобы его мать произнесла такие слова ободрения, но таков был спартанский обычай. Смерть стала желанной, поражение и трусость означали полную неудачу.

«Что бы мать сейчас подумала обо мне? — спросил он себя. — А что если бы она даже не узнала меня?»

* * *

Когда они уже далеко ушли от реки и стали обходить укрепление к югу от города Киносаура, колонна вдруг остановилась.

Лисандр наступил на ногу Кантора, шедшего впереди.

— Осторожнее, неуклюжий болван.

— Извини, — сказал Лисандр. — Я не хотел…

Но тут он увидел ее.

Кассандра.

На ней была длинная облегающая розовато-лиловая туника. Она разговаривала с кем-то в колонне.

Должно быть, с Демаратосом.

— Не останавливаться, — крикнул Аристодерм.

Колонна снова двинулась вперед, и Кассандра сошла с дороги.

«Как то она восприняла эту новость? — думал он. — Но разве ее это волнует?»

Когда Лисандр почти подошел, Кассандра повернулась к нему спиной.

Лисандр пытался унять гнев. Он видел, как ветер развевает ее волосы, и надеялся, что Кассандра обернется, и заметит раскаяние в его глазах. Но она не обернулась.

Аристодерм повел их из Спарты в западном направлении. Небо стало темно-синим, затем черным.

— Все это похоже на похороны, — сказал Леонид.

— Это потому, что они не ожидают нашего возвращения, — заметил Демаратос.

Лисандр не знал, найдет он смерть в Таренте или нет.

«Зато узнаю, из чего я сделан», — подумал он, продолжая шагать вперед.

Юноша был готов к самому главному испытанию — встретить своих злых духов и победить их.

Глава десятая

К ночи они покинули Спарту. Какое-то время ученики шагали по широкой дороге, по которой Лисандр с Демаратосом когда-то отправились в горы навстречу испытанию. Когда над ними нависли горные вершины, Аристодерм повел их влево, и колонна повернула на юго-запад.

Дорога становилась уже. Расшатанные колеса телеги со скрипом катили по колее, оставленной бесчисленным количеством других повозок. Илоты тяжело дышали, тащили телегу вперед.

Казалось, придется забраться высоко в горы, но когда они проходили мимо конца кряжа, тянувшегося с востока на запад, Лисандр заметил, что местность плавно возвышается и заканчивается широкой равниной, в начале которой на фоне темного неба вырисовывался проход сквозь горную гряду.

— Вот туда мы и направляемся, — сказал Аристодерм. — Это самый низкий проход в горах Тайгета, ведущий к Фаламее.

Колонны стали подниматься к проходу, и когда ученики подошли к нему на сто шагов, Аристодерм остановил их.

— Здесь разобьем лагерь, — приказал он. — Другая сторона круче и местами небезопасна. Гораздо легче пройти ее утром.

Лисандр был готов уснуть на месте, но Аристодерм указал на него.

— Вы, Лисандр и Леонид, берите мехи и спускайтесь к реке. Принесите воды, чтобы ее хватило на приготовление рагу. А остальные устраивайтесь вокруг телеги с вещами и разведите костры. Пошлите илотов собирать дрова. Сначала поедим, потом ляжем спать.

Со всех сторон раздались стоны.

— Разве нельзя спать прямо сейчас? — раздался в темноте голос Демаратоса.

— Спи, если хочешь, — ответил Аристодерм. — Но если ночью пойдет снег, завтра утром у тебя начнут болеть отмороженные места.

Орфей уже отстегивал ремни, которыми крепилась его искусственная нога.

Лисандр с Леонидом ушли к телеге забрать пустые мехи, затем спустились к реке, которая оказалась совсем близко. Вода в узком потоке была ледяной, и к тому времени, когда они полностью наполнили мехи, руки Лисандра совсем онемели.

Когда начался подъем к лагерю, Леонид спросил:

— С Орфеем все в порядке?

Лисандр отрицательно покачал головой.

— Несколько последних стадий он почти не разговаривал. Я хотел ему помочь на крутом подъеме, но он одолел его сам.

— Может, ему станет легче, если он ночью хорошо выспится, — сказал Леонид, но Лисандр расслышал нотки сомнения в его голосе.

Когда они вернулись, ученики уже развели четыре небольших костра и подбрасывали в них дрова. Некоторые спали, прислонившись к скалам и закутавшись в одеяла, но Лисандр заставил себя бодрствовать, пока илоты готовили овощное рагу в больших, закрепленных над кострами котлах.

— Что готовится? — проснувшись, спросил Демаратос.

Держа в руках теплую миску, Лисандр ел вместе с остальными. Было приятно ощущать в животе теплую пищу.

Илоты ждали близ костра — им достанутся объедки. Лисандр заметил, что Лернос сидит в темноте и прислушивается к их разговорам.

— Клянусь богами, тут страшный холод, — сказал Драко. — А я-то думал, что в казарме плохо.

Пройдя испытание в горах, Лисандр знал, что сможет выстоять.

— Подбросьте больше дров в тот костер, — велел Прокл одному из илотов.

Когда языки пламени поднялись выше, парень по имени Эндимион стал греть руки.

— Лисандр, что ты думаешь о новом наставнике? Он лучше Диокла, разве не так?

— Он не такой, как Диокл, — ответил Лисандр.

— Он не такой строгий, если хотите знать мое мнение, — заговорил Софилус. — С того дня как Аристодерм прибыл в казарму, он выпорол всего лишь одного ученика.

— И то несправедливо, — сонно пробормотал Драко.

— Ты оскорбил имя Ликурга, — рассмеялся Кеос. — За это Диокл разрубил бы тебя на куски.

У костра все шутили, но Лисандр думал совсем о другом. Действительно ли им удастся переплыть море? Среди учеников казармы только он и Демаратос ступали на борт корабля.

— Как выглядит Тарент? — спросил Леонид Лерноса.

— Это красивый город, — гордо ответил спартанец. — Там широкий порт в виде подковы. На западе расположены песчаные берега, которым приходится выдерживать натиск морских штормов. На востоке из воды поднимаются отвесные скалы, которые возникли, как говорят, в то время, когда боги Олимпа сражались с титанами. Тогда обитатели неба и земли швыряли друг в друга огромными валунами. В спокойные дни море в мелководье становится изумрудным, а в глубоких местах — ярко-голубым. Такого цвета больше нигде не встретишь. Вокруг гавани собираются морские птицы, они держатся близ рыбацких лодок, не раз за день причаливают крупные корабли, доставляющие грузы, которые далее отправляются либо вдоль берега, либо в глубь территории.

— Что это за грузы? — спросил Орфей.

— Разные, — ответил Лернос. — Пряности. Зерно с африканского побережья. Иногда золото и серебро. В Таренте есть монетный двор, где чеканят деньги. Там было еще казначейство. Мессапы уж точно все разграбили.

— А как мы причалим к берегу? — спросил Лисандр. — Не может быть сомнений, что мессапы разместили гарнизон близ берега, чтобы не допустить высадки подкрепления.

— Хороший вопрос, — ответил Лернос. — Парень, у тебя на плечах голова воина.

Лернос вылил себе в рот остатки еды прямо из миски.

— В Тарент можно проникнуть не только через гавань. Помнишь, я говорил о скалах? Так вот, они не все отвесные. В двадцати стадиях от Тарента находится маленькая бухта. Со стороны моря она ничем не привлекает взор, на первый взгляд кажется, что ее окружают неприступные скалы, но если высадиться на эту полоску песка, можно найти путь, ведущий к городу.

— Что это за путь? — спросил Лисандр.

Лернос постучал себе по виску.

— Там, в песчанике у древней реки, давно прорубили ряд туннелей. Их высота везде не больше человеческого роста, но один туннель ведет прямо к холмистым полям, которые возвышаются над городом.

— А разве мессапы не знают о существовании этого туннеля? — спросил Орфей.

— Думаю, что нет, — ответил Лернос. — Он находится к востоку от Тарента, а земля там непригодна для обработки из-за тонкого слоя почвы. Мы наткнулись на него случайно, когда сильный шторм выбросил рыболовецкое судно на берег. Скалы лежат прямо под водой у входа в бухту, так что там причаливать небезопасно.

— Здорово! — сказал Прокл. — Значит, мы уйдем на дно, так и не успев сразиться за город?

— Я знаю, как туда проникнуть, — ответил Лернос. — Вам придется положиться на меня.

— А сам город? — спросил Леонид. — Он укреплен?

— Частично, — ответил Лернос. — Море защищает его с южной стороны, и хотя первые поселенцы возвели волнолом, он пришел в упадок. Город построен вокруг большой центральной площади у набережной и плавно поднимается вверх во все стороны. Имеются еще две площади меньших размеров, в двух стадиях от главной, и вместе с ней они образуют треугольник. Наши казармы стояли у западной площади, сейчас от них, наверное, остался один пепел. Многие из воинов жили вместе с семьями в домах, расположенных выше по склону.

— Со своими семьями? — спросил Демаратос, чуть не выронив хлеб изо рта. — Разве воины не живут в одном месте?

— Когда возникла эта колония, они жили вместе, но со временем мужчины разбрелись в разные стороны. Мы все часто тренируемся вместе, едим за общим столом в определенные времена года, — Лернос широко улыбнулся, — но живем не так строго, как хотелось бы Ликургу.

Лисандр начал догадываться, почему спартанцев Тарента так быстро постигла неудача. Куда девалась их дисциплина?

Если Лернос и заметил озадаченные взгляды Лисандра и других учеников, то не подал вида.

— На склоне, к востоку, стоит театр, который предстоит миновать, если идти через потайные туннели, но он редко используется для публичных собраний. На западе, откуда пришли мессапы, до самой реки простираются пахотные земли, а низкий кряж порос лесом. Мы выставили часовых вдоль этого пути, но их, видно, убрали предатели среди своих. Часовые все время следят за западной стороной.

Лернос умолк и по его лицу Лисандр догадался, что он думает о павших товарищах. Вскоре Лернос продолжил:

— Монетный двор и казначейство расположены посреди самой дальней от моря площади — мы называем ее площадью Креза.[67] Ближе всего к морю находится рынок свежей рыбы, куда привозят дневной улов, а на другой площади, названной в честь Дедала,[68] находится квартал ремесленников — особенно красивы там гончарные изделия. Они приносят хороший доход на рынках Сицилии и островах.

— Будьте спокойны, — сказал Лисандр. — Скоро мы вернем все, что принадлежит вам по праву.

— Лернос, нам надо поговорить, — раздался голос Аристодерма.

Лернос встал и отошел от костра. Ребята закутались в плащи и одеяла. Близ костра кое-где раздавался негромкий храп.

— Лисандр, ты с каждым днем все больше напоминаешь Ликурга, — сказал Прокл. — До Тарента не один день пути. От Италии нас отделяет целый океан. А ты говоришь так, будто мы вот-вот вступим в этот город. Мы сражаемся не за свое дело. Нас отправляют туда лишь для того, чтобы Совет после сражения с персами мог выиграть время и собрать подкрепления. Если они потеряют несколько мальчишек, можно будет подготовить множество других.

— Что ты понимаешь в политике? — спросил Лисандр, повышая голос. Кое-кто из ребят насторожился.

— Достаточно, чтобы понять, что нас используют, — ответил Прокл. — Что касается меня, я прикрою голову щитом и не стану глупо рисковать. — Он пристально взглянул на Лисандра. — А тебе, полукровка, советую следовать моему примеру.

— Лучше быть полукровкой, чем трусом, — ответил Лисандр.

Когда эти слова слетели с уст Лисандра, он услышал, как остальные ученики охнули.

— Придержи язык, — сказал Прокл, — или я вырву его у тебя.

Но Лисандру уже надоели придирки Прокла.

— Я лишь надеюсь, что мне не придется стоять рядом с тобой, когда пойду в бой, — сказал Лисандр. — Лучше пусть рядом окажется тот, кто не сбежит…

Прокл вскочил, точно заяц, отбросил одеяло и накинулся на Лисандра. Колено Прокла врезалось Лисандру в грудь. Защищаясь, он поднял руки.

— Остановите их, — крикнул Леонид.

Оба выкатились на дорожку. Лисандр заметил, что другие ребята отскакивают от них подальше.

— Поосторожнее, — проворчал Драко. — Я хочу уснуть.

Лисандр оседлал Прокла, но тот руками вцепился ему в горло.

Лисандр стал бить Прокла по локтям, пытаясь ослабить его хватку, а затем несколько раз ударил по лицу. Тому удалось отразить несколько ударов, но один угодил ему прямо в челюсть, и раздался хруст.

Прокл простонал и выплюнул Лисандру в лицо кровь вместе с выбитым зубом. Лисандр отклонился назад, но Прокл успел тыльной стороной ладони ударить его по уху. От этого удара у Лисандра зазвенело в голове, он упал на бок, и Прокл выбрался из-под него.

Лисандр пытался встать, но ноги его не держали, и он не смог отразить сильный удар Прокла, угодивший ему в ребра. Прокл нанес еще один удар, от которого у Лисандра перехватило дыхание.

Ребята окружили их.

— Прокл, убей его, — посоветовал Софилус.

— Берегись его ног, — крикнул Кантор.

Лисандр поднял голову и при свете мерцающего костра увидел лицо Прокла.

— Тебе хватит? — спросил тот сквозь кровоточащие зубы.

— Пошел к черту, — ответил Лисандр.

Прокл хотел еще раз ударить его ногой, но на этот раз Лисандр ждал этого. Он подставил плечо под ногу соперника и схватил ее обеими руками. Оттолкнувшись от земли, юноша вывернул ногу Прокла и бросился на противника. Тот вскрикнул, оторвался от земли и упал рядом с костром, подняв тучу искр.

Прокл взвыл от страха, пытаясь сбить пламя. Лисандр сжал кулаки, но когда он двинулся вперед, кто-то подставил ему ногу. Он упал на тропинку и почувствовал, что чья-то рука переворачивает его на спину.

Лисандр поднял кулаки, готовясь дать отпор помогавшему Проклу.

Обнаженный меч прицелился Лисандру в лицо.

— Ради всех богов, чем ты тут занимаешься? — крикнул Аристодерм.

Глава одиннадцатая

Лисандр тяжело дышал, кровь стучала у него в висках.

— Ну! — рыкнул наставник. — Что тут происходит?

— Ничего, — ответил Лисандр, лежа на спине в грязи. Вдруг он почувствовал себя глупым мальчишкой.

Аристодерм вернул меч в ножны, затем головой резко указал на Прокла.

— А ты что скажешь?

Прокл вытер кровь с лица и покачал головой.

— Мы всего лишь разошлись во мнениях, — сказал Лисандр, с трудом вставая на ноги. — Мы уже все обсудили.

— Обсудили? — спросил Аристодерм. — Вам обоим неплохо бы понять, кто наш настоящий враг. Он ждет нас за морем с заточенным оружием, готовясь разрубить на куски кучку спартанских сопляков. Я не позволю запятнать свою репутацию плохой дисциплиной.

— Понятно, наставник, — сказал Прокл.

Лисандр кивнул головой.

Аристодерм сбоку ударил его по голове.

— Парень, отвечай мне!

— Понятно, наставник, — с трудом выдавил из себя юноша.

— В наказание будете спать вдали от костра, — сказал Аристодерм. — Вернитесь по тропе на сто шагов назад и располагайтесь там на ночь. Сюда явитесь только на рассвете.

Лисандр не стал ждать, когда наставник ударит его еще раз. Ему хотелось скорее оказаться подальше от глаз товарищей. Он взял одеяло и пошел прочь. Прокл последовал за ним.

Лисандр нашел место у основания скалы: здесь удастся хотя бы защититься от ветра. Земля была бугристой, и никак не удавалось найти удобное место.

«Больше я ничего не заслуживаю», — подумал Лисандр.

Он повел себя глупо, выйдя из себя перед столь неподходящим противником. Прокл всего лишь бесхребетный забияка, недостойный его презрения.

— Я не трус, — заговорил Прокл, точно читая его мысли.

Лисандр поерзал и взглянул на него.

— Тогда почему тебе так хочется спасти свою шкуру? Будь твоя воля, и мы бы никогда не покинули казарму.

— Ты не понимаешь… — Прокл умолк.

Лисандр видел, что он пытается найти удобное место на жесткой земле.

Завернувшись в одеяло, юноша взглянул на свои руки. Пальцы были в крови и опухли, но боль он чувствовал глубоко внутри себя. Лисандр понимал, что спровоцировал Прокла и не оставил тому иного выбора, как начать драку. Но почему он должен сносить оскорбления других учеников?

Лисандр взглянул на звезды и представил, что Сарпедон следит за ним. Дед всегда был терпелив с Лисандром, пытаясь сделать из него настоящего спартанского воина. Разве это достойно, так отблагодарить деда, вступив в драку со своим товарищем?

По небу пронеслась комета.

— Спокойной ночи, дед, — прошептал Лисандр. Затем закрыл глаза.

* * *

— Вы там, вставайте! — крикнул Демаратос.

Лисандр проснулся, черное небо стало молочно-серым. Он толкнул Прокла локтем.

— Вставай!

Прокл шевельнулся, и Лисандра кольнуло чувство вины. У Прокла была разбита губа, а на щеке засохло пятно крови.

Они оба побрели назад по склону и увидели, что остальные собирают вещи и грузят одеяла на телегу.

— Ночной холод помог вам уладить свои разногласия? — спросил Аристодерм.

Прокл взглянул на Лисандра. Тот кивнул и хлопнул Прокла по плечу.

— Мы во всем разобрались.

— Хорошо, — сказал наставник. — Становитесь в строй.

Лисандр встал рядом с Орфеем. Тот выглядел бледным, усталым, глаза у него ввалились.

— Плохо спалось? — спросил Лисандр.

— Моя нога, — ответил Орфей. — Видно, она плохо заживает. Всю ночь ее сводили судороги.

— Не волнуйся, — сказал Лисандр. — Я буду рядом.

— Спартанцы, слушайте, — крикнул Аристодерм. — Сегодня мы пойдем быстрее. Таламеа начинается за проходом, до нее идти один день. Нам будет некогда останавливаться, чтобы поесть или выяснить отношения. Шагом марш!

С лица Орфея пот лил градом, и Лисандр слышал, как тот при каждом шаге тихо постанывает от боли.

Должно быть, он испытывал настоящие муки.

* * *

Вскоре земля стала более неровной. Далеко в утренней мгле виднелось мерцающее море. Вниз шла извилистая, изрытая колеями тропа. Еще сохранилось немного снега, затвердевшего в расщелинах, до которых никогда не доходили лучи солнца. Вокруг них носился ледяной ветер. У Лисандра замерзли уши, в сандалиях он уже не чувствовал ног.

Это была главная дорога в Мессению, в землю предков Лисандра, но сейчас здесь все находилось под спартанским игом. Когда Лисандр был моложе, он мечтал о том, чтобы пересечь горы и свободным человеком войти в земли предков. Тогда он бы ни за что не поверил, что пройдет по этой дороге в плаще своих угнетателей.

— Стой! — крикнул Аристодерм.

Лисандр остановился и оглянулся. Телега с вещами, оружием и продовольствием с трудом преодолевала поворот, одно ее колесо застряло в канаве. Четыре илота, тянувшие телегу, отпустили веревки.

Демаратос отпил глоток из фляги.

— Куда мы идем? — спросил он.

Аристодерм указал вниз, в сторону леса.

— Видишь те низкие холмы? Их зовут Еленой и Пенелопой. Между ними течет река, вдоль которой мы дойдем до порта Фаламея. Там нас должен ждать корабль.

Мощным рывком илоты вытащили телегу на дорогу.

— Готово? — спросил Аристодерм.

Главный илот, человек с резкими чертами лица, утвердительно кивнул.

— Шагом марш! — крикнул Аристодерм.

Постепенно заснеженные участки исчезли и сменились сочной зеленой травой пастбищ. Ноги Лисандра отогрелись и ступали легче. После испытания в горах, где им с Демаратосом приходилось отбиваться от волков и Агесилая, эта высокая местность казалась ему привычной. Но Орфею, шагавшему рядом, видно, становилось все хуже. Он ступал с большим трудом и с каждым шагом кусал губы. Лисандр заметил, что по его вырезанной из дерева ноге струится кровь.

— Обопрись на мою руку, — сказал он.

На этот раз Орфей не отказался от помощи. Он взял Лисандра за локоть и оба стали спускаться вниз.

Они вышли к лесу. Чешуйчатые стволы кедров, чуть выше головы Лисандра, плотно прижимались друг к другу. Через лес вело несколько извилистых троп, большей частью протоптанных животными. Они выбрали главную.

Лисандр заметил, что шедший впереди Аристодерм с тревогой поглядывает на солнце, которое уже миновало зенит и клонилось к западу.

«Мы опаздываем», — догадался он.

Среди переплетенных корней бегали кролики. Лисандр уже подумал, не воспользоваться ли пращой, но Аристодерм не собирался замедлять ход.

Вдруг послышался шум воды, и они оказались на поляне у потока, ярко блестевшего в лучах солнца.

— Наполнить фляги, — приказал Аристодерм. — Только быстрей.

Лисандр напился воды большими глотками и смочил ей затылок. Он уже закрывал флягу, когда заметил, что Леонид у края воды помогает Орфею подняться. Лицо друга исказилось от боли, когда он встал.

За лесом река разделялась на ряд мелких водопадов между двумя холмами, которые в действительности были концами двух длинных кряжей, тянувшихся до ровных пахотных земель близ берега.

Последние несколько стадий Лисандр краем глаза наблюдал за Орфеем. Он морщился при каждом шаге, и ему не раз приходилось останавливаться. Терпение Аристодерма иссякало.

— К наступлению темноты мы должны быть у порта, — сказал он. — Иначе корабль отчалит без нас.

— Он изо всех сил старается не отставать, — сказал Леонид.

Аристодерм долго и пристально посмотрел на Орфея.

— Я пошел на риск, позволив тебе идти с нами, — сказал он. — Не подведи меня.

Орфей покраснел.

— Я не подведу ни одного спартанца, — ответил он. Его голос дрожал от гнева.

Аристодерм с сочувствием посмотрел на деревянную ногу Орфея и, отвернувшись, зашагал дальше.

Река становилась все шире и быстрее по мере того, как в нее вливались другие потоки. Спартанцы пересекали ее по мостам, возведенным из бревен то в одном, то в другом месте, однако телегу пришлось нести к воде и перетаскивать по мелководью.

После второго перехода через реку, когда они снова вышли на дорогу, Орфей споткнулся и неловко упал.

— Ему лучше было остаться, — бормотал Прокл. — Ради собственного же блага.

Леонид опустился рядом с другом, Лисандр тоже подбежал к нему. Орфей лежал на спине у края дороги. Из обрубка ноги тонкой струей текла кровь.

Лисандр заметил, как под растрескавшейся кожей и желтым гноем выступают жилы.

— Ты сможешь идти дальше? — спросил Лисандр.

— Хватит! — сказал Аристодерм. — Нам пора!

— А что будет с Орфеем? — спросил Лисандр.

— Ему придется остаться здесь. Дай ему немного еды, он сам сможет вернуться в казарму.

Лисандр взглянул на Орфея, лежавшего у дороги. Его другу нужен покой и убежище, а не еще одна ночь под открытым небом.

Лисандр встал и взял Аристодерма за предплечье. Он бы никогда не решился на такое с Диоклом.

— Если мы оставим его здесь, он умрет, — тихо сказал он.

Аристодерм отбросил его руку.

— Если мы не выполним свое задание, Совет распорядится казнить нас всех.

— Я позабочусь о том, чтобы он не отставал, — сказал Лисандр.

Аристодерм произнес так громко, чтобы все его слышали:

— Хорошо, но теперь ты полностью отвечаешь за него.

Колонна шла дальше, Лисандр перебросил руку Орфея себе через плечо и поднял его на ноги. Леонид взял его за другую руку. Поддерживая друга, они, шатаясь, направились за остальными учениками.

— Вам не надо было поднимать меня, — сказал Орфей. — Меня и раньше бросали, вы не забыли? Я и тогда выжил.

Лисандр рассмеялся, но не замедлил шаг.

Это была правда, Орфея бросили малышом из-за искривленной ноги. Спартанцы считали такое уродство недопустимым для будущего воина. Но ребенка обнаружила стая волков и вырастила, считая своим.

— Если бы волки обнаружили тебя сейчас, они вряд ли проявили бы доброту, — заметил он.

Сначала нести друга было легко, однако спустя какое-то время у Лисандра заболела поясница. Он стал тяжело дышать, хотя старался не показывать этого. Пот, струящийся по его лицу, заливал глаза. Юноша понял, что так они не доберутся до Таламеи.

Колонна шла мимо полей, там два периэка копали канаву. Лисандр на соседнем поле заметил лошадь. Это была не скаковая лошадь, а старая, выносливая кляча с косматой черной шерстью: она была рождена, чтобы тащить за собой плуг.

Или нести наездника.

Оба периэка оторвались от работы и смотрели, как мимо них идут спартанцы.

Как только дорога пошла вниз, Лисандр опустил Орфея на обочину.

— Подождите, — крикнул он, и колонна остановилась.

— Что там еще? — спросил Аристодерм. — Новая задержка?

— У меня появилась мысль, — сказал Лисандр и изложил свой план.

— Ты считаешь, что я помогу тебе украсть лошадь? — спросил Аристодерм.

— Диокл учил нас, что воровство — одна из спартанских традиций.

Аристодерм поднял бровь.

— Если сможешь увести ее, пусть будет по-твоему, но не проси у меня помощи.

Лисандр по обочине подкрался к краю поля и спрятался за рощицей. Периэки вернулись к работе, и он слышал, как те кряхтят от напряжения, погружая лопаты в землю. На поле было почти негде спрятаться, кроме как за тонким забором, расположенным с одной стороны, или за бороздами вспаханной земли. Лисандру пришлось пригнуться, чтобы остаться незамеченным.

Он сбросил плащ и стал пробираться среди деревьев к концу забора. Оглянувшись, юноша увидел, что остальные поднялись на обочину и следят за ним сквозь ветви.

«Только бы их не заметили!» — молил он.

На животе он прополз вдоль забора, работая ногами и руками, тяжело вдыхая горячий воздух. Лисандр не осмеливался поднять голову, опасаясь, как бы один из периэков на поле случайно не взглянул в его сторону.

Наконец он добрался до дальнего конца забора, где стояла купа из четырех оливковых деревьев с тянувшимися к небу узловатыми изогнутыми ветвями.

Лисандр присел за одним из этих деревьев и определил, где находится.

Периэки смотрели в другую сторону, не замечая непрошеного гостя, который подполз к ним на расстояние тридцати шагов.

Лошадь стояла на соседнем поле, и, судя по тому, что она подняла голову и навострила уши, Лисандр догадался, что животное заметило его. После приключения с кобылой Чилонис он знал, какую опасность представляет испуганная лошадь, поэтому стал приближаться к ней очень медленно и не разгибаясь.

— Спокойно, спокойно, девочка, — уговаривал он, протягивая руку, чтобы схватить ее за поводья. — Я тебе ничего плохого не сделаю.

Лошадь вскинула голову и лениво, будто жуя, зашевелила челюстями, но ее глаза были широко открыты и насторожены.

— Вот так, — сказал Лисандр. — Только не бойся.

— Эй! Что ты делаешь?

Лисандр обернулся и увидел, что периэки бегут к забору, подняв в руках лопаты.

— Держи вора!

Раздумывать было некогда. Лисандр вскочил на лошадь. Кобыла заржала, и Лисандр тут же почувствовал, что она стала брыкаться, пытаясь сбросить его с себя. Он обхватил лошадь за шею и вонзил пятки ей в бока. Каждый раз, когда задние ноги лошади отрывались от земли, ему казалось, что он растеряет все зубы.

Юноша заметил приближавшихся к нему периэков, по их лицам было видно, что они готовы убить вора. Он отчаянно дернул лошадь за гриву, а ногами стал бить ее по бокам. Рассерженное животное галопом понеслось через поле в сторону забора. Лошадь была шустрее, чем казалась, и вскоре периэки остались позади: до Лисандра долетали лишь едва слышные крики.

Юноша выехал через ворота на дорогу, где остановил лошадь. Вскоре к нему подбежали Аристодерм и другие ребята.

Лисандр слез с животного. Ползя по полю, он весь перепачкался в грязи.

— Хорошая работа, — похвалил Кантор, хлопнув лошадь по крестцу.

— Получилось неплохо, — добавил Аристодерм. — Однако не будем напрасно терять время.

Лисандр кивнул и подвел лошадь к Орфею. Тот широко улыбался.

— Я не стану сидеть на ней всю дорогу, — предупредил он. — Пусть она везет нас по очереди.

— Хорошо, — согласился Лисандр. — Тебе помочь забраться?

Орфей ухватился за гриву лошади и легко запрыгнул на нее. Несмотря на увечье, верхняя часть его тела не потеряла силу. Лисандр выполнил свой долг перед другом. Теперь Орфею больше не придется отставать.

— Шагом марш! — нетерпеливо скомандовал Аристодерм.

Глава двенадцатая

Уже стемнело, когда они оказались на окраине Фаламеи, грозовые облака заволокли небо. Аристодерм приказал ученикам остановиться и забрать из телеги щиты и копья.

— Не надо, чтобы каждый работник на поле знал, что происходит, — сказал Аристодерм. — Так что сделаем вид, будто это обычная тренировка. Ребята, вы должны выглядеть как настоящие спартанцы!

Лисандр устал от ходьбы, но после того, как у него на плече оказался щит, а в руке копье, снова чувствовал прилив энергии.

— Где нам предстоит сесть на корабль? — спросил он наставника.

— К югу от города, — ответил Аристодерм. — Фаламея — оживленный порт. Наверняка мессапские разведчики уже стерегут нас. Если бы нас ждал военный корабль, в Афинах об этом узнали бы до появления следующей полной луны. Мы идем к небольшому заливу, там нас ждет корабль «Серп».

— Чего так стыдится Совет? — Лисандр вспомнил выражение лица Теллиоса.

— Если нас постигнет неудача, — ответил Аристодерм, — в Спарте заявят, что им о нашем походе ничего не было известно. Так лучше, чем потерять лицо.

— Но нас ведь не постигнет неудача, правда? — спросил Демаратос.

Аристодерм широко улыбнулся.

— Все зависит от того, что понимать под неудачей. Если мое тело вернется в Спарту с израненной грудью, я выполнил свой долг. Вы должны думать только об этом. — Затем он бросился в конец строя и крикнул: — Нерей, не тащи копье по земле, как старик.

Когда Аристодерм отошел, Демаратос обратился к Лисандру:

— Похоже, нас ждет верная смерть.

— А чего еще может желать спартанец? — машинально спросил Лисандр, вспомнив, как один спартанский воин произнес те же слова накануне битвы с персами.

Демаратос закатил глаза.

— Ликург гордился бы тобой.

Подул свежий ветерок, и Лисандр почувствовал запах моря, еще не видя его.

Пошел мелкий дождь, когда они, наконец, достигли берега.

Они стояли на вершине скалы, и Лисандр не видел сквозь пелену дождя ничего, кроме смутного очертания суши.

— Не подходите к краю, — предупредил Аристодерм. — Здесь часто бывают оползни.

Дорога вилась вдоль верхней части скалы, исчезая в низких кустах утесника в противоположной от моря стороне.

Орфей слез с лошади, и ее привязали к телеге с вещами. От дождя и ветра Лисандр промерз до костей, он шевелил пальцами рук и ног, чтобы согреться. Дорога была неровной, шагать в строю стало невозможно. Лисандр подошел к Леониду, который шагал почти в конце строя.

— Посмотрите туда! — сказал ученик, шедший впереди.

По колонне пронесся тихий шепот. Лисандр посмотрел в ту сторону, куда указывали уже несколько ребят. В густом тумане он ничего не смог разглядеть.

— Что там?

Вдали возник просвет, и он заметил корабль, стоявший на якоре недалеко от берега.

«Серп» оказался меньше, чем он ожидал, менее одной стадии в ширину. Плоское судно легко покачивалось на волнах. На вид это был крепкий корабль: Лисандр заметил вдоль борта ряд отверстий для весел. На единственной центральной мачте висел свернутый парус.

— Не очень-то он похож на боевой корабль, — хмыкнул Прокл. — Я ожидал, что это будет хотя бы галера с двумя рядами весел.

Лисандр заметил, что Аристодерм хмурится, однако наставник скрыл недовольное выражение, когда повернулся к ним.

— Вполне подойдет.

Раздалось ворчание, и Лисандр услышал, как Прокл прошептал нечто вроде того, что «они хотят, чтобы мы потерпели неудачу».

Небо озарила раздвоенная молния, да так близко, что ослепила его.

Лисандр услышал лошадиное ржание и взволнованные голоса илотов.

— Берегись! — крикнул кто-то.

Лисандр обернулся и увидел, что лошадь галопом несется на него, за ней по дорожке с грохотом катилась небольшая телега для вещей.

Он отскочил в сторону, лошадь проскочила мимо и наткнулась на колючий куст утесника. Раздался треск — отвалилось одно колесо, и телега накренилась в сторону.

Лошадь неслась к скале, таща повозку за собой.

Лисандр среагировал первым и устремился за убегавшей лошадью. По его руке, израненной шипами, текла кровь, но он не обращал внимания на жгучую боль.

— Не подходи к краю! — закричал Аристодерм.

Но Лисандр уже не мог остановиться. Лошадь понадобится Орфею.

Лисандр бежал за испуганным животным, шлепая по лужам. Лошадь на мгновение остановилась и обернулась, но тут раздался гром, на небе сверкнула молния, животное снова бросилось бежать и через секунду исчезло за краем скалы.

— Она мертва? — спросил Эндимион, от потрясения у него сделались большие глаза.

Лисандр посмотрел через край скалы, к нему подошло еще несколько учеников. Лошадь неподвижно лежала внизу на камнях.

— Это ведь всего лишь лошадь, — крикнул Аристодерм. — Найдите укрытие.

— Фем! — позвал кто-то. — Помогите!

Лисандр обернулся и увидел, что один из учеников лежит на земле, а его плащ дымится.

— Наверно, в него попала молния, — сказал Леонид.

Сначала к Фему подбежал Лисандр, затем Демаратос. Край туники Фема полностью сгорел, под ним на теле слезла кожа, оставив узор, напоминающий лист папоротника. Его голова упала на одну сторону, но он открыл глаза. Фем был жив.

— Теперь у нас двое калек! — сказал Лернос.

Лисандр вспыхнул от гнева, но сейчас было не время ввязываться в новую драку.

— Недалеко отсюда есть пещера, — сказал один из илотов.

— Поднимите его, — приказал Аристодерм. — Укройте от дождя.

Взяв Фема за руки, Лисандр и Демаратос подняли его и понесли в ту сторону, куда указал илот. Это место было не пещерой, а естественным укрытием под выступом скалы. Но это лучше, чем ничего. С помощью илотов несколько учеников притащили телегу и поставили ее к входу в укрытие, частично защитив его от проливного дождя.

Из пещеры, где Лисандр укрылся вместе с остальными, он видел, как о скалы внизу бьются огромные волны. Они бросали корабль из стороны в сторону.

Один из илотов принес из телеги бинты. Тиро и Демаратос сняли с Фема обгоревшую одежду и смазали самые тяжелые ожоги вдоль шеи и плеча мазью из льняных семян. Фем начал приходить в себя и пробормотал:

— Что случилось?

— В тебя попала молния, — ответил Демаратос. — Тебе повезло, иначе ты уже гулял бы по царству теней.

Пока они перевязывали раны Фема и латали его одежду, Лисандр заметил, что на палубу вышел маленький человечек с двумя фонарями в руках.

Прищурившись, Лисандр стал вглядываться в дождь и увидел, что моряк раскачивает фонари взад и вперед.

— Нам пора идти, — сказал Аристодерм, поднося руку к лицу и смотря в том же направлении.

— Но там бушует шторм! — возразил ученик по имени Спирос.

— Вот поэтому-то нам и пора, — ответил Аристодерм. — Корабль нужно увести дальше от скал, иначе к утру он разобьется. Моряк дает нам сигнал. Берите щиты, копья и немедленно спускайтесь к морю.

Лисандр шел первым по усеянному галькой берегу, осторожно ступая среди зубчатых камней. Щит он прикрепил к спине и опирался на копье, чтобы не потерять равновесие. Демаратос и Тиро поддерживали Фема: его плохо слушались ноги. Орфей спускался вниз, стуча своей деревянной ногой.

Когда все собрались, копья перевязали веревкой. Фем уцепился за их середину, а два самых лучших пловца — Леонид и Аристодерм, поплыли, пользуясь копьями как плотом. Ученики один за другим бросались в волны и изо всех сил плыли к кораблю. Лисандр стал глазами искать Орфея, но его друг уже рассекал волны.

Лисандр проверил, надежно ли держится щит, и направился к морю. Пенясь, то побежало ему навстречу, намочив ноги.

Человек с борта корабля что-то кричал, однако сильный ветер не позволял его расслышать. Лисандр, зайдя по колено в воду, оглянулся и заметил, что Кантор все еще стоит на берегу и с опаской поглядывает на волны.

— Что случилось? — крикнул юноша.

— Я не… я… не умею плавать!

Лисандр вернулся к Кантору.

— Пойдем со мной, — сказал он. — Доплывем вместе. Это просто, вот увидишь.

У Кантора от холода посинели губы. Он кивнул.

Лисандр двинулся навстречу волнам, таща товарища за собой.

Он вошел в море по пояс. Соленая вода обдавала лицо. Кантор, шедший рядом, закашлялся. Когда вода достигла уровня его груди, Лисандр поплыл, рассекая набегавшие волны.

Кантор ухватился за ремень его туники, лишняя тяжесть грозила затянуть ведущего под воду. Его грудь тяжело вздымалась, пока он наполнял легкие воздухом.

Посмотрев вперед, Лисандр убедился, что проплыл лишь десять шагов — до корабля оставалось еще двадцать, и поплыл дальше, изо всех сил преодолевая натиск воды. Волны катились через голову и тащили к берегу. Соленая вода жгла глаза, а руки отяжелели, точно каменные.

У Лисандра уже не осталось сил обернуться и проверить, где Кантор. Он чувствовал, что тот все еще держится за пояс, и знал, что Кантор не утонул.

Осталось десять шагов.

На борту качались фонари, пронзая завесу дождя рассеянным светом. Учеников вытаскивали из воды, под хмурым небом возникали и исчезали черные тени.

Лисандр больше не чувствовал рук, но по боли в плечах знал, что они движутся. Тяжелый щит на спине давил на него.

Через голову пронеслась волна и утянула их под воду.

Лисандр больше не чувствовал Кантора. Когда стало нечем дышать, начало жечь в груди. Юноша поискал глазами Кантора, но ничего не увидел. Он даже не знал, в какую сторону всплывать на поверхность.

В рот ему хлынула вода.

Лисандр не мог предположить, что его ждет подобная смерть.

Глава тринадцатая

Кто-то потянул его за подмышки. Лисандр задыхался от нехватки воздуха. Его голова вынырнула на поверхность.

— Держись! — приказал чей-то голос.

Лисандр снова ушел под воду. Он совсем выбился из сил.

Кто-то опять помог ему выбраться.

— Зацепите его еще раз.

Что-то коснулось его плеча, затем обхватило вторую руку. Его вытащили из воды.

Лисандр ударился о борт корабля, почувствовав, как чьи-то руки схватили его за тунику и плащ. Затем его уложили на твердую поверхность.

— Он жив? — спросил Кантор. — Скажите мне, что он жив.

Лисандр с трудом улыбнулся. Наконец-то он в безопасности.

Он открыл глаза и увидел, что Аристодерм и Кантор смотрят на него. Юноша закашлялся, его вырвало морской водой.

— Вставай, Лисандр, — сказал наставник. — Спускайся вниз к остальным.

Юноша сел и огляделся вокруг. Он был на борту корабля.

Два человека в спартанских плащах поднимали якорь, а еще два привязывали опорные крюки к внутренней стороне бортовых поручней. Наверно, это те крюки, при помощи которых его вытащили из воды. Затем те же люди принялись вытаскивать через край борта веревки, поднимая привальные брусья.

— Спускайтесь вниз! — приказал Аристодерм. — Нам пора отчаливать!

Лисандр встал и тут же рухнул от головокружения на палубные поручни. Кантор исчез в люке посередине палубы, откуда проникал тусклый свет.

Шатаясь, Лисандр подошел к люку. Шесть крутых ступенек вели в трюм корабля. Он не то скатился, не то спустился вниз, оказавшись на гребной палубе.

На Лисандра глядели его товарищи, их лица освещали два качавшихся под потолком масляных фонаря. Ребята сидели по двое на скамьях. На каждой стороне было не менее двадцати скамей. На коленях у них лежали длинные весла. Кантор уже занял место позади Драко.

— Хорошо, что вы поднялись на наш корабль, — заговорил седой краснощекий матрос. — Занимайте места.

Лисандр взглянул на скамьи. Демаратос сидел рядом с Проклом. Леонид — с Орфеем. Все ребята разбились на пары.

— Где мне сесть? — спросил он.

Моряк указал на незанятую скамью.

— Тебе придется грести одному.

— Нет, не придется.

Аристодерм спустился вниз и сел на пустую скамью.

Лисандр пристроился рядом. От холода у него стучали зубы.

— Готов? — спросил Аристодерм.

Лисандр кивнул и взялся за весло. Костяшки его пальцев побагровели.

— Послушайте, — заговорил моряк, стоявший впереди. Фонари качались и то выхватывали из мрака его лицо, то снова погружали его в тень. Два глубоких шрама тянулись от губ до уха говорившего, будто ему когда-то вскрыли щеку. — Меня зовут Москос. Я капитан судна. А это значит, что вам, не задавая вопросов, надлежит делать то, что я говорю. Ты, — произнес он, указывая на Лисандра, — находишься на левом борту. А ты, — он указал на юношу на противоположной стороне, — находишься на правом борту. Два борта, это понятно. Когда я скажу «раз», вы выставляете весла наружу. Не опускайте их в воду. Когда я скажу «два», вы наклоняетесь вперед и отводите весла назад. При счете «три» вы опускаетевесла в воду. Счет «четыре» самый важный. Он означает, что вы должны тянуть весла со всей силой, какой вас наградили боги. — Капитан показывал, что следует делать при каждом счете. — При счете «раз» вы снова вытаскиваете весла из воды. Понятно?

— Да, капитан! — прокричали ученики.

— Хорошо, попытаемся развернуть судно. Левый борт. Раз! — Лисандр и Аристодерм выставили весла над водой. Те легко выскользнули через отверстия, удерживавшие их на месте. Лунный свет упал на гребни серебристых волн. — Два! — Они подались вперед, сидя на скамье. — Три! — Весла коснулись воды. — Четыре! — Лисандр потянул весло и почувствовал, как оно плавно движется в воде.

Скрипя, корабль медленно разворачивался.

— И снова, — крикнул Москос. — Раз… два… три… четыре… Левый борт тоже подключается. Раз… два… три… четыре…

Капитан продолжал считать, а Лисандр с товарищами слаженно гребли, опуская весла в воду и гоня судно вперед по темной воде.

Вниз спустился один из моряков и поддерживал счет, стуча по маленькому барабану. Дальше считать уже не было смысла, ибо все гребли как один, а волны то поднимали, то опускали судно.

— Продолжайте грести, — сказал Москос. — Скоро мы будем далеко от земли.

— Дух Диокла жив, — пробормотал Драко.

Через уключины Лисандр видел волновавшееся черное море. От этого зрелища ему стало не по себе. Он старался грести в ритме с остальными и обнаружил, что тошноту можно подавить, если смотреть на моряка, находившегося перед ним.

Другим повезло меньше. Лисандр слышал, как его товарищей рвет. Рвота забрызгала ему ноги, когда Драко перегнулся через свое весло и изверг наружу содержимое желудка.

— Прости, — робко сказал он.

Москос рассмеялся.

— Сиркон, похоже, мы имеем дело с новичками. Считай медленнее.

Моряк с барабаном тоже рассмеялся и чуть растянул паузу между ударами. Москос зашагал между скамьями, присваивая номер каждому гребцу. Лисандр оказался восьмым номером.

— Нечетные числа отдыхают при счете один, — крикнул он.

Половина весел поднялась над водой, и судно замедлило ход.

Лисандр и наставник продолжали грести. Лисандр считал каждое движение в уме. Он сбился со счета, когда дошел до восьмисот и обнаружил, что ему больше не холодно. Его пальцы обрели нормальный цвет, а по спине лился пот. Во рту болело от высохшей соли, а язык словно опух.

Аристодерм греб, не жалуясь. О его усталости говорил лишь прерывистый выдох, который он делал при каждом движении весла. Сейчас он стал обычным спартанцем, который подчинялся приказам наряду со всеми остальными.

Они по очереди гребли всю ночь. В перерывах Лисандр, укачиваемый морем, спал сидя, прислонившись к веслу. Во сне он слышал слова Оракула:

Иногда ему казалось, что он гребет во сне, и делал отработанные движения с закрытыми глазами.

Он потерял счет времени. Он то греб, то отдыхал. Во время отдыха по рукам ходила фляга с водой — каждый гребец делал лишь один глоток и передавал сосуд дальше.

— Берегите воду, — твердил Москос. — Берегите воду.

Неожиданно забрезжил рассвет, через отверстия для весел проник свет. Все гребли, тяжело дыша и покачивая головами.

— Все отдыхают! — приказал Москос.

Все как один подняли весла, затем с громким стоном опустились на них.

— Такое ощущение, будто мы совершили тринадцатый подвиг Геракла, — сказал Драко, тяжело дыша.

Лисандру не хватило сил рассмеяться, но, отдохнув немного, он почувствовал, что может встать. Он встал в очередь за поднимавшимися на верхнюю палубу.

После зловонного запаха пота и рвоты свежий воздух казался божественным.

Лисандр подошел к краю палубы и наполнил легкие воздухом. Море успокоилось, голубой водный простор тянулся до самого горизонта.

Дул постоянный ветер, один из моряков Москоса уже забрался на середину мачты и стал разворачивать парус. Когда парус расправился, два моряка потянули за веревки, и он раскрылся, точно крылья морской птицы. Судно заскользило по воде.

— Эвр, бог восточных ветров, пришел нам на помощь, — воскликнул Москос.

Лисандр взглянул на свои ладони. Они были в крови, кожа потрескалась. Под старыми лопнувшими волдырями появились новые.

— Окуни ладони в соленую воду, — посоветовал один из моряков, привязывая парус. — Скоро ты к этому привыкнешь.

Хромая, на палубе появился Фем, и Лисандр подошел к окружившим его ребятам. Если не считать обгоревших волос, можно было подумать, что с ним ничего не случилось.

— Ты испугал нас, — сказал Лисандр. — Мало кому удается выжить, после того как Зевс поразит его своей молнией.

— Моя семья не забывает приносить жертвы, — ответил Фем. — У верховного бога нет повода сердиться на меня.

Орфей улыбнулся.

— Было больно?

— Я уже ничего не помню. Я проснулся на борту корабля. — Фем переступил с ноги на ногу. — Однако сейчас больно!

— Тебе хотя бы грести не пришлось, — сказал Лисандр.

— Один из моряков Москоса сейчас учит меня вести судно, — говорил Фем. — Все время приходится ориентироваться по звездам и солнцу.

Стали передавать хлеб — он был черств и тверд, как камень — вместе с сушеной рыбой, запах которой был хуже ее вкуса.

Лисандру пришлось смочить хлеб водой, прежде чем удалось проглотить его.

— Идите сюда, — крикнул Демаратос. — Посмотрите!

Он стоял у поручней и указывал на море. Лисандр подбежал и увидел, как на поверхность воды всплыло что-то гладкое, напоминавшее полированный металл. Это было какое-то животное с длинным носом.

Сердце Лисандра подскочило. Он перегнулся через поручни, когда еще одно подобное животное вынырнуло из воды и без усилий поплыло рядом с кораблем.

Над водой показывались новые и новые существа. У борта толпой собрались другие ученики.

В воде было пять, десять, пятнадцать этих животных, рассекавших волны.

— Кто это? — спросил Прокл. — Это нимфы?

Один из моряков скорчился от смеха.

— Это дельфины, вы, невежды! Мы, моряки, говорим, что они предвещают удачное плавание.

— Какие они красивые, — заявил Орфей без тени смущения.

Лисандр дивился, как сверкающие тела животных легко разрезают волны.

Дельфины провожали их почти все утро, а затем исчезли также неожиданно, как и появились, растворившись в море. Лисандр опасался, как бы за этим исчезновением тоже не скрывалось какое-нибудь предзнаменование.

Попутный ветер дул большую часть дня и ночи, но остальные несколько дней Лисандр снова провел рядом с Аристодермом на скамье. За вторую смену четвертой ночи он уже сделал четыреста гребков, когда сверху донесся голос:

— Погасить все фонари! Никакого света! Погасить все фонари!

Два моряка спустились вниз и погасили фонари, накрыв их колпаком. Палуба с гребцами погрузилась во мрак.

Глаза товарищей Лисандра блестели при изумительном серебристом свете звезд.

— Мы уже прибыли? — шепотом спросил Орфей. От усталости его речь была невнятной.

Некоторые ребята бросили весла и поднимались наверх. Лисандр с радостью отпустил свое весло и тяжело встал со скамейки. Лицо Орфея побледнело, как у призрака, он наклонился в сторону гребцов. Лисандр осторожно, чтобы не споткнуться в темноте, подошел к нему.

От его друга исходил странный запах. Это был не пот и не кровь, а что-то тошнотворно сладкое. Даже в темноте гребной палубы Лисандр заметил, что багровый синяк вокруг конца обрубка ноги Орфея перекинулся на бедро.

— Инфекция распространяется, — заметил Лисандр.

— Здесь в мешках с продовольствием должны найтись сушеные грибы, — сказал Орфей. — Я возьму немного, когда сойдем на берег.

— Грибы нужны тебе сейчас, — ответил Лисандр, собираясь уходить.

— Нет! — возразил Орфей, хватая Лисандра за руку. — Я не хочу задерживать вас. Обещай мне, что подождешь.

Лисандр посмотрел другу в глаза.

— Хорошо, — сказал он. — Найдем грибы, как только высадимся на берег.

Лисандр поднялся на верхнюю палубу. Здесь было безветренно и прохладно, пот мгновенно высох на его спине. Ребята и матросы собрались у правого борта и смотрели вдаль через поручни.

— Я ничего не вижу! — говорил Спирос, но Лисандр знал, что этот ученик близорук. Ребята во время тренировок постоянно шутили, что он обнаружит врага только тогда, когда ему проткнут живот мечом.

Вдали Лисандр заметил две светящиеся точки, похожие на звезды у горизонта.

— Это Тарент? — спросил он.

Лернос утвердительно кивнул.

— Да, это Тарент. Нам следует держаться ближе к берегу и войти в бухту до рассвета.

Аристодерм обратился к ученикам.

— Назад к веслам!

Лисандр снова занял свое место на скамье рядом с наставником. Орфей, видимо, собрался с силами и сидел прямо.

Они гребли в полсилы. Через уключины Лисандр видел, что Тарент остается позади, а они приближаются к береговой линии.

Москос дал стороне Лисандра сигнал поднять весла, а другой стороне продолжать грести. Судно поравнялось с берегом, затем Москос снова поднял руки, приказывая стороне Лисандра взяться за весла.

Три дня назад Лисандр не знал, как держать весло, но теперь из учеников получилась хорошо слаженная команда.

Слышался лишь шум весел в уключинах, ровное дыхание гребцов и плеск воды.

— Так держать, — сказал Москос, озабоченно глядя в смотровой люк. Он повернулся к Лерносу. — Ты точно знаешь, какая здесь глубина?

— Я всю жизнь плаваю по этим водам, — ответил Лернос и нахмурился.

Лисандр старался грести одновременно с остальными и оглядывался на своих товарищей. Их лица стали грязными от пота и пыли, глаза напоминали черные пустоты. Леонид стиснул зубы, мышцы на его руках собрались в узлы, пока он тянул весло. Демаратос неестественно сгорбился, и Лисандр по дергавшейся щеке догадался, что каждое движение причиняет ему боль. Казалось, что кожа Аристодерма сверкает в темноте рядом с ним.

— Мы почти на месте, — сказал Лернос. — Так держать. Вход в бухту узок. Теперь позвольте командовать мне.

— Хорошо, — согласился Москос.

Лернос занял место капитана в голове прохода, не переставая поглядывать в смотровой люк.

— Слушайте внимательно, — заговорил он. — Здесь сильное течение, столь сильное, что плавать невозможно, бухту с обеих сторон охватывают скалы. Нам необходимо развернуться и войти в бухту по совершенно прямой линии, иначе судну таких размеров с этим не справиться. Вам понятно?

— Да, капитан, — отозвался Лисандр вместе с остальными.

— Когда я дам сигнал, мы закончим поворот, а затем изо всех сил начнем грести к берегу. Готовы?

— Готовы.

Они сделали несколько гребков, и Лернос дал сигнал поднять весла. Судно плавно двигалось вперед некоторое время, а затем на него обрушилась сильная волна.

— Не обращайте на это внимания, — сказал Лернос. — Левый борт. Раз… два… три.

Гребцы со стороны Лисандра подчинились команде и работали слаженно. Лисандр подался вперед и опустил весло в воду. Судно поворачивалось.

— Правый борт начинает грести. Раз… два… три.

Другая сторона опустила весла в воду.

Ученики начали грести в такт с голосом Лерноса, и судно понеслось вперед.

Сбоку Лисандр видел темную воду и возникшие вдали очертания земли. Канал не казался узким, но вода здесь, точно, была мелкой.

Лисандр старался успевать за остальными. Вдруг раздался звук удара дерева о дерево, затем ужасный хруст, потрясший все судно.

Через секунду ноги Лисандра оказались в воде.

Он повернулся вместе с другими. Вода хлынула через зазубренную щель в деревянной палубе.

Казалось, будто какая-то тварь из глубин собирается затопить судно. Волны набегали на край гребной палубы. Струи пены обдавали Лисандру лицо. Защищаясь от нее, он закрыл глаза.

— В корпусе образовалась пробоина, — крикнул Лернос. — Покинуть корабль!

Глава четырнадцатая

Громоподобный шум воды оглушил Лисандра.

— Втащить весла! — приказал Москос. — Всем подняться наверх!

Один за другим ученики, чуть не натыкаясь друг на друга, протискивались мимо скамьи Лисандра, стараясь оказаться подальше от зияющего отверстия. Леонид уже стоял у лестницы и призывал остальных идти быстрей.

— Поспеши, — сказал Аристодерм, беря Лисандра за руку и подводя его к ребятам, которые поднимались наверх.

Вода в корпусе уже доходила Лисандру до лодыжек и продолжала подниматься. Сколько времени корабль продержится на плаву?

Бухта в ста шагах от них оказалась всего лишь клочком земли, покрытым тонким слоем песка. К ней примыкали обветренные скалы. Два мыса, точно клешни краба, обхватывали ее. Ребята стояли у поручней и смотрели на корму корабля, затопляемого водой.

Судно накренилось, когда кормовая часть поднялась над затонувшими камнями.

Пытаясь сохранить равновесие, Лисандр наскочил на Аристодерма. Тот удержал его.

— Спасайте все, что возможно — оружие и снаряжение, — крикнул наставник, — и покидайте корабль.

Судно уже погружалось в воду. Небо начало окрашиваться в серый цвет, но солнце еще не показалось. Лисандр видел темные очертания скал над поверхностью воды.

Еще одна волна обрушилась на корабль и подтолкнула его ближе к берегу.

— А как же корабль?

— Забудьте про корабль, он сейчас бесполезен.

Вдруг между ними встал Москос, ткнул Аристодерма пальцем и приблизил к нему свое обветренное лицо.

— Корабль берем с собой.

Рука Аристодерма взметнулась вверх, схватила Москоса за шею и оттолкнула его к куче веревок.

— Я не отправлю ребят за весла.

— В этом нет необходимости, — с трудом выдохнул Москос. — Вам придется тащить корабль. Привяжите веревки к кормовой части чуть выше пролома. Остальное — дело моих людей.

Аристодерм какое-то время смотрел на Москоса, затем повернулся к Лисандру.

— Надежно привяжите веревки к поручням палубы и к любой другой части, которая не оторвется.

Лисандр собрал группу ребят и повторил приказы Аристодерма.

— А как же мы доберемся до берега? — спросил Фем.

— Только вплавь, — ответил Лисандр.

Фем указал на воду.

— Скалы разорвут нас на куски. Ты видел, что случилось с кораблем.

— Мы должны выполнить приказ.

Одни ученики побежали к веревкам и стали привязывать их к палубным поручням, другие прикрепляли мечи к поясам. Лисандр был впечатлен тем, как спокойно и слаженно они действовали.

Москос и его немногочисленная команда ждали. Капитан нетерпеливо тряс головой.

«К черту тебя с твоим кораблем!» — подумал Лисандр.

Его товарищи налетели на сложенное оружие, точно пчелы на улей, доставая щиты и копья.

Леонид протянул Лисандру его щит и копье.

— Вы готовы? — крикнул Аристодерм.

— Да, наставник, — откликнулись ребята.

Все свернули плащи и привязали их к себе спереди.

Судно вдруг накренилось на левый борт, двое или трое учеников растянулись на палубе. Те, кто удержался на ногах, включая Лисандра, инстинктивно побежали на противоположную сторону, пытаясь уравновесить судно. Лисандр споткнулся о брошенные на палубе веревки.

— У нас мало времени, — сказал Москос, перебрасывая веревку через плечо и левую руку. Сиркон и другие члены экипажа поступили так же. — Если в судно проникнет еще больше воды, мы потеряем его. Высадите свою армию на берег. Она поможет нам вытащить судно. — Капитан обратился к морякам. — Все принесли жертвы Посейдону? Теперь вы в его руках!

Моряки кивнули, затем один за другим забрались на палубные поручни и спрыгнули вниз. Веревки, которыми они повязали себя, змеями извивались на палубе, а затем раздались всплески от пяти погрузившихся в воду тел.

Лисандр посмотрел через борт. Моряки уже плыли к берегу.

— Забудьте о Посейдоне, — сказал Лисандр, обращаясь к товарищам. — Полагайтесь на себя. Собираемся на песчаной бухте. Желаю удачи.

Он заметил, что его товарищи медлят, поэтому решил действовать первым. Лисандр забрался на палубный поручень и встал на его внешний край.

Волны бились о борт судна, теперь он отчетливее видел под водой скалы. Между ними светлели пустые пространства.

Остальные последовали его примеру.

Лисандр бросил щит в воду, затем глазами поискал место, свободное от скал. В полном отсутствии последних он не мог быть уверен, но нельзя было терять времени. Юноша прыгнул.

На мгновение ему показалось, будто ноги ударились обо что-то твердое, но вода разошлась, и он пошел на дно. Копье выскользнуло из его руки, соленая вода стала жечь ноздри. Юношу со всех сторон окутал и начал сдавливать холод.

Руки и ноги Лисандра отяжелели от многодневной гребли. Работая руками, он всплыл и обнаружил свой покачивавшийся на волнах щит.

Ученики падали в воду, словно камни, затем всплывали, выплевывая воду и кашляя.

Лисандр перевернулся на спину и, отталкиваясь ногами, поплыл к берегу.

Плыть с тяжелым оружием было все равно, что брести через густой мед, но Лисандр наполнял легкие воздухом и силой воли заставлял себя продвигаться вперед.

Небо над головой с каждой секундой становилось тусклее, звезды исчезали одна за другой. Лисандр старался сконцентрироваться на самой яркой звезде, и это помогало ему плыть.

Что-то коснулось его головы. Веревка. Он ухватился за нее. Лисандр заметил на берегу моряка, который делал знаки плыть к нему.

Юноша держался за спасительную веревку, одновременно отталкиваясь ногами, пока волна не подхватила его и не вознесла на самый гребень.

Лисандр нетвердыми ногами коснулся морского дна, оперся о копье и сумел выбраться на берег. Под ногами захрустело, и он увидел, что среди гальки валяются осколки крупных и мелких ракушек. Некоторые ракушки в форме спирали завораживающе переливались в мерцающем свете звезд.

Другие ученики приближались к берегу и, промокшие до нитки, медленно выбирались на сушу, точно морские чудовища. Кантор вцепился в одного из самых крепких учеников, тот плыл, держа его на своих плечах.

Лисандру хотелось только лечь и отдохнуть, но крепкая рука подняла его на ноги. Это был Москос.

— Сделано лишь полдела, — сказал он. — Берись за веревку.

Лисандр бросил щит и встал позади Сиркона, который уперся ногами в гальку. Леонид встал за Лисандром, а остальные ребята рассредоточились среди пяти веревок: некоторые из них лежали прямо у края воды, другие чуть дальше на берегу.

«Это бесполезный труд, — подумал Лисандр. — Разве нам вытащить корабль таких размеров?»

— Тянуть при счете три, — крикнул Москос. — Раз… два… Тянем!

Лисандр ухватился замерзшими руками за веревку и потянул изо всех сил. Какое-то время казалось, что корабль совсем не двигается с места, но затем корма подалась в сторону берега.

— Получается! — крикнул Демаратос. — Судно сдвинулось!

Руки и ноги Лисандра дрожали, но он тянул, пока ему не показалось, будто его глаза сейчас вылезут из орбит. Корма повернулась к ним, и корабль начал медленно приближаться к берегу, точно его подгонял тихий ветерок.

— Продолжайте тянуть! — приказал Москос.

Лисандр сделал шаг назад, затем еще один, по мере того, как корабль набирал скорость. Затем он стал тянуть то одной рукой, то другой.

Со скрежетом поврежденный корабль выполз из воды, его киль оброс ракушками. Скрипя, судно проползло по гальке и остановилось. Из уключин для весел в носовой части хлынула вода.

— Молодцы, ребята, — похвалил Москос, подходя к Лисандру.

— Для судна это отличное место, — заметил Лернос. — Когда начнется отлив, оно окажется на суше.

С близкого расстояния Лисандр увидел, что пробоина в корпусе не такая большая, как ему казалось. Она была не шире длины его руки, и не глубже толщины одной доски.

Лисандр опустился среди щитов рядом с Леонидом и Орфеем. Леонид подобрал раковину. Она была столь же гладкой, как те, что продавались на рынке Амиклов вместе с морскими губками. Ороговевшая внутренняя часть раковины сверкала ярко-розовым цветом.

— Говорят, что Тритон, сын Посейдона, носит с собой такую раковину и когда дует в нее, море начинает бушевать.

— Тогда Тритон, наверное, злится на нас, — заметил Лисандр.

Орфей хлопнул его по плечу и тихо рассмеялся.

— Если бы боги были против нас, разве бы мы здесь оказались?

* * *

Они лежали на берегу, пока небо не стало серым, затем голубым. Один из моряков рискнул вернуться на судно, и ученики, выстроившись друг за другом, образовали цепь, по которой передавалось оставшееся на корабле оружие, доспехи и запасы продовольствия. К счастью, фляги с водой были на палубе, и Лисандр глотнул солоноватой воды.

Все принялись разбирать снаряжение и помогать друг другу надевать доспехи.

Жесткий нагрудник раздражал Лисандру кожу, но, едва прикрепив наручи и поножи, он почувствовал, что ему не терпится ринуться в бой.

— Что делает Лернос? — спросил Орфей.

Лисандр увидел спартанца в дальнем конце берега, где гальку сменил песок. Тот присел на корточки и разглядывал землю, а затем вскочил и с хмурым лицом побежал назад.

— Чем ты обеспокоен? — спросил Аристодерм.

Лернос потер подбородок.

— Следы ног. В песке. Здесь недавно кто-то побывал.

— Ты ведь говорил, что в бухту заходят контрабандисты.

— Да, — ответил Лернос. — Наверно, это так. Мы готовы идти?

Аристодерм повернулся к ребятам.

— Все возьмите оружие.

Лисандр завязал еще мокрый плащ, прикрепил меч, надел шлем, из кучи оружия, лежавшего на песке, взял щит и копье.

Лернос обратился к ним, указав на противоположную сторону.

— Туннели расположены в том конце, в узком глубоком овраге. Внутри непроглядная темнота, так что держитесь ближе к товарищу, идущему впереди, и не потеряйтесь. Там имеется несколько других более маленьких проходов, которые ответвляются от главного. Все это напоминает лабиринт царя Миноса.[69]

Мать когда-то рассказывала Лисандру истории о лабиринте, построенном под дворцом этого царя на острове Крит. В лабиринте обитало чудовище, которое питалось человеческим мясом. К десяти годам он перестал верить в подобные сказки.

Аристодерм о чем-то тихо переговаривался с Москосом, затем, обратившись к ученикам, заявил:

— Моряки останутся здесь и попытаются устранить пробоину. А мы проведем разведку города и составим план наступления. Спартанцы, вы готовы?

— Готовы! — ответил Лисандр вместе с другими.

Ребята зашагали вдоль берега, впереди были Лернос с Аристодермом. Солнце уже выглянуло из тонких, подернутых дымкой облаков и начало согревать Лисандру спину.

Похоже, они направлялись прямо к кургану из валунов, но впереди показалась песчаная тропа, ведущая вверх, в противоположную морю сторону. Слева виднелась крутая скалистая стена, у ее основания лежали валуны.

Лернос вел их среди камней, пока Лисандр не заметил темное отверстие. Оно имело треугольную форму, а у основания шириной не превышало двух шагов. Отверстие казалось совершенно незаметным, и если бы Лернос о нем не предупредил, Лисандр принял бы его за неглубокую щель.

— Лисандр, пойдешь вместе с Орфеем в конце цепочки, — приказал Аристодерм. — Смотри, чтобы он не отставал.

Лисандр вместе с другом стоял у входа в пещеру, пока остальные входили в нее. Когда наступила их очередь, он наклонился над выступом у входа. На него тут же повеяло холодом.

— Держись за мое плечо, — сказал он.

Орфей послушался. Шедшие впереди казались призраками, вдруг стало совсем темно, и Лисандр напряг зрение.

— Тут высоко, можно стоять во весь рост, — раздался голос Лерноса. — Держитесь ближе к тому, кто идет впереди, и все будет в порядке.

Лисандр выпрямился и пошел на звук шаркающих ног, проводя пальцами по липкой стене. Все это напоминало упражнения с завязанными глазами, которые он делал в доме у деда.

«Ты должен доверить себя темноте», — говорил Сарпедон.

Рука Орфея упала с его плеча, и Лисандр обернулся.

— Я споткнулся обо что-то. Все в порядке.

Лисандр нашел руку друга.

— Идем, нам нельзя отставать.

Лисандру казалось, что он слышит идущих впереди, и он поспешил за ними, одной рукой крепко держа Орфея за руку, а другой рукой нащупывая дорогу. Лисандр уже подумал, не крикнуть ли, чтобы их подождали, но это могло рассмешить идущих.

Появился тусклый свет.

— Наверно, это выход, — с надеждой сказал Орфей.

Однако мерцание подсказало Лисандру, что это не дневной свет и не выход из туннеля.

— Подожди.

Оба застыли на месте, прислонившись спинами к стене пещеры.

— Где они раздобыли факел? — спросил Орфей.

Лисандр услышал шум с той стороны, где они стояли, повернулся и заметил коренастого человека с горящим факелом в руке. Это был не спартанец.

— Кто ты? — спросил он и протянул руку к мечу.

Человек остановился недалеко от них, впереди появились еще двое мужчин. Каждый держал факел, при свете мерцающего огня в их руках сверкнули мечи. Где же остальные?

— Помогите! — крикнул Лисандр. — Все сюда!

Мужчина пробормотал несколько слов на языке, который Лисандр не понимал. Его спутник сделал шаг вперед, и Лисандр заметил, как рука того взметнулась вверх.

Юноша поднял меч, но удар оказался слишком сильным. Дубинка угодила ему в голову.

— Нет! — расслышал он крик Орфея.

Земля неслась навстречу Лисандру, пока он падал лицом вниз. Голову пронзила боль. Он вытянул руки, чтобы смягчить падение, но было поздно.

Лисандр упал лицом на каменистую землю.

Глава пятнадцатая

— Просыпайся! — приказал голос с сильным греческим акцентом.

Кто-то ударил его по лицу.

Первым делом Лисандр увидел клинок. Он попытался отодвинуться, но какая-то тяжесть придавила его к земле. Лисандр заметил мужчину, упершегося коленями ему в грудь. У того были длинные распущенные черные волосы, а тонкий нос напоминал клюв орла.

Лисандр стал нащупывать свой короткий меч, но тот исчез. Должно быть, эти люди забрали его.

Мужчина плюнул Лисандру в лицо. Несмотря на холод, царивший под землей, юноша почувствовал, как от страха на его теле выступил пот.

— Орфей? — позвал он.

— Я здесь, — едва слышно отозвался его друг.

Лисандр повернул голову и увидел, что Орфея прижали к стене пещеры. Двое держали его за плечи и руки, а третий стоял перед ним, играя широким кинжалом. Других учеников поблизости не было.

Четыре врага.

Но только двое из них не вооружены.

— Чего вы хотите? — спросил Лисандр мужчину, стараясь подавить в голосе страх.

Человек, стоявший рядом с ним, кивнул своим приятелям, и один из них передал ему факел. Тот провел факелом назад и вперед, чуть не касаясь его руки.

Лисандр отвернулся, у него не хватило сил смотреть, как этот человек, ухмыляясь, приблизил к нему пламя. Казалось, что языки огня превратились в муравьев, вгрызавшихся в его кожу через доспехи, защищавшие предплечье.

Туннель наполнил запах горелых волос, и Лисандр вздрогнул всем телом, сдерживая крик.

Только когда мужчина вернул факел приятелю, Лисандр осмелился взглянуть на руку. Клочок кожи на ней покраснел и покрылся волдырями, через кожу выступила прозрачная жидкость.

Если бы только знать, чего хотят эти люди, тогда с ними, возможно, удалось бы договориться.

Орфей вскрикнул от боли, и Лисандр почувствовал запах горелой плоти. Мужчина с факелом прижимал раскаленный клинок к бедру его друга.

— Прекратите! — молил Лисандр. — Накажите меня вместо него.

Мужчина убрал лезвие ножа и снова поднес его к пламени. От боли по лицу Орфея текли слезы.

— Делайте, что хотите, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Я не трус.

Мужчина с ножом взглянул на Лисандра безо всякой жалости, затем опустил лезвие на другую ногу Орфея. Его друг пытался высвободиться из рук, державших его, но это оказалось ему не по силам.

«Им ничего не нужно от нас, — догадался Лисандр. — Они хотят лишь причинить боль».

Один из мужчин ударил Орфея в живот, и тот упал.

— Орфей! — крикнул Лисандр, но друг не мог ответить, у него от боли перехватило дыхание. Мучители рассмеялись.

Человек, истязавший Орфея, присел у головы Лисандра. Он поднес нож к лицу юноши и стал водить им над его глазами. Лисандр отвернул голову и почувствовал жгучую боль, когда лезвие коснулось мочки его уха. Возникло ощущение, будто ему медленно отрезают все ухо.

На этот раз он закричал, но не стыдился этого.

«Должен же быть выход! Попытка вырваться ни к чему не приведет, но если так лежать, они будут пытать его и Орфея, пока им не надоест. А что говорил Аристодерм? „Отдыхай, когда можешь. Сражайся, когда нет выхода. Приспосабливайся к обстоятельствам“».

Нож отвели от уха Лисандра, и он почувствовал, как по шее течет кровь. Юноша безвольно опустил голову и сделал вид, что потерял сознание.

Мужчины заворчали, недовольные тем, что их веселье так быстро оборвалось. Лисандр почувствовал, что на его грудь уже не налегают с прежней силой.

Вот и подвернулся удобный случай.

Лисандр оттолкнулся ногами, резко поднял бедра и перебросил мужчину через себя прямо на мучителя с ножом в руке. Факел упал и вспыхнул.

Лежавший на земле Орфей ударил локтем в бедро мужчину, который держал его. Тот упал и взвыл.

Человек со шрамом и его коренастый приятель поднялись и бросились на Лисандра. Он отскочил в сторону, и нападавшие врезались друг в друга.

Юноша ногой ударил в подмышечную впадину того, у кого был кинжал. Кинжал с грохотом покатился по земле, и Лисандр бросился за ним. Когда он вцепился в оружие, кто-то ногой ударил его в спину. Юноша замахнулся кинжалом и вонзил его в колено нападавшего. Тот вскрикнул, упал на спину и схватился за ногу.

Лисандр заметил, что два других противника схватили Орфея. Сверкнуло лезвие, и кто-то из них нанес удар в нагрудник Орфея. Казалось, все замерло, когда кинжал пронзил металл. Доспехи могли уберечь от скользящих или слабых ударов, но не от прямого попадания.

Орфей простонал, рукоятка кинжала обагрилась кровью.

Лисандр отшатнулся.

— Нет! Нет! Нет! — закричал он.

Юноша бросился на мужчин, но его оттеснили и отбросили к стене пещеры. Лисандр видел, что Орфей опускается на землю, схватившись руками за рану в груди.

Лисандр ударил противника кулаком, но удар получился неуклюжим и слабым. Подоспели остальные и стали бить его по ребрам и животу. Лисандру хватило сил лишь прикрыть голову локтями. Один удар пришелся по его сломанному носу, голову пронзила страшная боль.

Лисандр упал на спину и закрыл руками лицо. Мужчины рассмеялись.

Сквозь пальцы Лисандр заметил клинок меча, и послышался тошнотворный хруст. Смех тут же прекратился, и раздался истошный вопль. Что-то свалилось Лисандру на ногу. Это была рука — ее пальцы все еще сжимали кинжал.

Пока мужчина с ужасом смотрел на свою отрубленную руку и кровь, которая толчками вырывалась из раны, трое его приятелей уставились на вход в пещеру, говоря друг с другом на непонятном языке. Один держал в руке кинжал, а другие — мечи Орфея и Лисандра. Человек без руки лежал на земле и стонал.

В туннеле что-то шевельнулось, оттуда вылетел щит и ударил ближайшего к Лисандру противника в бедро. Тот согнулся в три погибели. За щитом из темноты появился воин в красном плаще. На мгновение Лисандр уже подумал, что это Орфей. Его друг остался жив?

Но в дуге света показалось другое лицо.

Прокл.

Он держал меч, с которого капала темная жидкость. Прокл дернул им снизу вверх по животу растерянного врага, крякнув от усилия. Один из врагов замахнулся на Прокла мечом, тот принял удар на наручи, а затем ударил напавшего кулаком в лицо. Лисандр расслышал, как у мужчины хрустнула челюсть. У Прокла на руке был деревянный кастет.

Лисандр вскочил и подставил другому врагу подножку. Юноша почувствовал, что его ударили локтем в спину, но не стал обращать на это внимания. Он поднял мужчину на ноги и, врезавшись плечом ему в живот, отшвырнул к противоположной стене. Тот рухнул у его ног.

Лисандр обхватил одной рукой противника за шею, другой взял за подбородок и изо всех сил развернул его голову. Шея хрустнула, точно сучок, и тело мужчины безжизненно обмякло.

Прокл прикончил человека со сломанной челюстью и вытащил меч из его груди. Человек со шрамом лежал лицом вниз в луже крови. Только один из противников спартанцев остался жив, он присел у стены пещеры, прижимая грязные тряпки к ужасной ране в плече. На его лице не осталось ни кровинки, оно было мертвенно бледным. Он смотрел то на одного юношу, то на другого.

— Что с ним делать? — спросил Прокл, подбирая щит.

Лисандр потерял дар речи. Наверное, Орфей уже мертв. Но Прокл спас его самого. Парень, ставший ему врагом с первого дня в казарме, которого еще несколько дней назад он назвал трусом.

Прокл занес меч над съежившимся мужчиной.

— Не надо! — вскрикнул Лисандр.

Прокл с недоумением взглянул на него.

— Он расскажет про нас остальным.

— Отведем его к Аристодерму. Он может пригодиться.

Прокл раздумывал.

— Ты прав, — согласился он.

Взмахнув мечом перед истекавшим кровью врагом, Прокл скомандовал: «Встать!»

Мужчина понял и, шатаясь, поднялся. Лисандр подошел к Орфею. Глаза друга были открыты, но мертвы, а губы чуть приоткрылись. Лисандру показалось, что его выворачивает наизнанку. Он опустился перед Орфеем и лбом коснулся лба друга.

Орфей был первым спартанцем, проявившим к нему доброту, мальчиком, который знал, что такое значит быть чужим. В казарме он помогал Лисандру, много раз защищал его от других учеников. Но самое главное — он доказал Лисандру, что красный плащ вовсе не олицетворяет жестокость, а, наоборот, честь и благородство.

— Я виноват, — произнес Лисандр. — Я обещал заботиться о нем.

— Нам пора идти, — поторопил Прокл. — Остальные ждут.

Лисандр задумчиво кивнул, затем протянул руку и закрыл Орфею глаза.

«Парки забрали его. Они отрезали нить его жизни».

— Он был хорошим спартанцем, — заметил Прокл. — Он умер с раной в груди.

— Он был моим другом, — сказал Лисандр.

* * *

Они наложили жгут на руку пленника, воспользовавшись ремнем одного из его мертвых приятелей. Тот морщился, пока Лисандр затягивал рану.

— Тебе повезло, что ты остался жив, — прошипел Прокл.

Пока оба вели пленника по извилистому туннелю, Прокл рассказал Лисандру, как они вышли из другого конца туннеля к руслу реки, посчитали всех и выяснили, что двоих не хватает. Лернос хотел бросить Лисандра и Орфея, но Аристодерм настоял на том, чтобы кто-то пошел за ними.

— И ты вытащил короткую соломинку? — спросил Лисандр.

— Кому-то надо было ее вытащить.

— Хорошо. Спасибо. Ты спас мне жизнь.

Прокл пожал плечами.

— Нам нужен каждый воин.

В туннель начал проникать свет, земля была усеяна мелкими камнями, затем появились крупные валуны. Лисандр увидел полосу белого света.

Они вышли в овраг между двух невысоких берегов, поросших травой. Аристодерм и ученики сидели на камнях, которые вода, наверно, принесла сюда, когда здесь текла река. Все вскочили, заметив Лисандра.

— Кто это? — спросил Аристодерм. — Почему он ранен?

— Этот человек вместе с тремя другими напал на меня и Орфея в туннелях, — ответил Лисандр.

Подошел Леонид.

— Где Орфей?

— Извини, — сказал Лисандр. — Я не смог уберечь его.

Леонид тяжело опустился на камень и обхватил голову руками.

— Он не заслужил того, чтобы умереть в темноте, — произнес Демаратос.

— Он вообще не заслужил того, чтобы умереть, — прошептал Леонид.

— А эти другие люди? — спросил Аристодерм. — Где они?

— Мертвы. Прокл убил двоих, я — одного.

— Этот тоже должен умереть, — сказал Демаратос, сидя на валуне. Он вытащил меч, в глазах пленника показался испуг.

— Подожди, — сказал Лернос. — Я знаю его — это торговец по имени Туллий. Позвольте мне допросить его.

— Допрашивай, — разрешил Аристодерм.

Лернос заговорил с Туллием на его родном языке, но получал односложные ответы. Когда он указал на спартанцев и провел рукой по шее, пленник стал более разговорчив. Он уцелевшей рукой показал сначала в сторону туннелей, затем в сторону оврага.

— Он говорит, что они вчетвером занимались наблюдением и ничем иным.

— Значит, больше никто не знает, что мы здесь? — спросил Аристодерм.

Лернос переговорил с Туллием, и тот отрицательно покачал головой.

— Этот человек может нам еще чем-то пригодиться? — спросил Лерноса наставник.

— Вряд ли. Как только подвернется случай, он донесет на нас.

— Нет, этому не бывать, — сказал Аристодерм. Он взял копье и вонзил его в грудь Туллия. Тот упал на землю, сделав несколько предсмертных вдохов.

* * *

Лернос вел их по руслу, проложенному когда-то рекой. Только когда спартанцы вышли на более широкую равнину, Лисандр сообразил, где они находятся. Холмы уходили вдаль, некоторые из них были покрыты оливковыми рощами, многие казались заброшенными. За холмами начинался густой лес.

— Город за той горной цепью, — сказал Лернос, указывая в северо-западном направлении, — но если Туллий говорил правду, мы должны найти недалеко отсюда Никоса и моих товарищей.

Леонид шел молча, но не выдержал и спросил Лисандра.

— Он мучился?

Лисандр вспомнил, как исказилось лицо Орфея при свете факела, и булькающий звук, когда из его горла пошла кровь. Он не мог рассказать об этом Леониду.

— Нет, Орфей умер быстро. Он умер как воин.

Они достигли края хвойного леса и обогнули его восточную часть. Солнце светило им в лицо.

— Думаю, он знал, что умрет, — сказал Лисандр.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Леонид.

— У Орфея была заражена нога, и заражение стало распространяться. Он мог бы остаться в Спарте, но решил пойти с нами. Должно быть, знал, что сильно сдал.

— Мне следовало заставить его остаться в казарме, — сказал Леонид, опустив голову.

— Ты не смог бы сделать этого, — ответил Лисандр. — Вспомни, как он настоял на том, чтобы сражаться с персами — он был упрям, как мул. Нет, Орфей знал, что это его последнее сражение.

— Я всегда думал, что боги благосклонны к нему, — сказал Леонид с натянутой улыбкой. — Все так считали. Его жизнь казалось чудом после того, как Орфея бросили маленьким, и его вскормила волчица. Такое бывает только в легендах.

Вскоре по узкой тропе они вошли в лес. Лисандр почувствовал себя гораздо спокойнее, когда они продвигались среди окутанных сумраком деревьев.

Вдруг его взгляд привлекло что-то в темной середине леса.

Слева от него что-то прошелестело и со стуком врезалось в дерево. Ученики всей колонной тут же пригнулись и приготовили оружие.

Лисандр схватился за древко копья. Вблизи никого не было, но из ствола дерева торчала стрела.

— Опустите оружие или вы умрете, — раздался гулкий голос.

Глава шестнадцатая

— Держите оружие наготове, — властно приказал Аристодерм, — иначе вы погибнете от моей руки.

Еще одна стрела просвистела в воздухе и угодила в его щит. Аристодерм обернулся.

— Покажись, трус!

В пятидесяти шагах от них показался человек. На нем была лишь короткая туника, в руках он держал лук. Издали его кожа казалась черной.

Лернос пошел вперед.

— Никос? — позвал он. — Это ты, товарищ?

— Лернос? — отозвался незнакомец.

— Я привел подкрепление из Спарты.

— Молю богов, чтобы это была правда.

Оба подошли друг к другу и обнялись. Лисандр заметил, что лицо, руки и ноги незнакомца были покрыты грязью.

— Выходите! — крикнул Никос. — Это наши союзники.

У Лисандра перехватило дыхание, когда от окружавших их деревьев стали отделяться тени. Никто из них не носил плащей — все были замаскированы, как и их командир.

Люди появлялись со всех сторон с оружием в руках. У них были мечи и забавные короткие копья, в половину короче длинного копья Лисандра. Люди были измождены, многие были наскоро перевязаны.

Лернос взял друга за локоть и указал на Лисандра и его товарищей.

— Никос, это Аристодерм со своим войском. Высший Совет Спарты прислал их к нам на подмогу.

Аристодерм протянул руку.

— Для спартанца ты выглядишь необычно, — заметил Никос, — но ты нам нужен не ради светлых волос, а ради руки, которая держит меч. — Лисандр заметил его странный акцент и чуть старомодную речь. — Скажи мне, Аристодерм, где твои остальные воины?

Аристодерм указал на учеников.

— Вот они все.

Никос рассмеялся.

— В таком случае Кастор и Полидевк должны быть на вашей стороне.

— Это все, что Совет мог выделить, — пояснил Лернос.

Лисандр заметил, что Никос с трудом скрывает разочарование.

— Слушайте внимательно, — заговорил он, наконец. — Мессапов не менее тысячи. У нас здесь двести человек. Возможно, еще двести держат в плену в бывшей казарме Тарента. Пока мы живем в лесу, мы можем обезопасить свои семьи. Местность уравнивает силы, в городе у нас не было бы ни малейшей надежды на успех. Против каждого из нас выступило бы пятеро.

— Я могу убить пятерых, — сказал Лисандр.

Никос рассмеялся.

— Я тоже, — поддержал Демаратос.

— Ребята, в храбрости вам не откажешь, — сказал Никос. — Хорошо, что вы взяли на себя трудную задачу, и мы вам за это благодарны. Наверно, вы проголодались, поэтому следуйте за мной.

Никос повел их в глубь леса.

Они вышли на опушку, где стояли палатки. Кругом ходили люди: они затачивали оружие, собирали дрова и сушили одежду. К поваленному дереву было привязано несколько лошадей. Воздух был наполнен ароматом жареного мяса.

— Вы не боитесь, что костры могут привлечь внимание мессапов? — спросил Лернос.

— Они знают, что мы здесь, — ответил Никос. — Мы выставили посты по всей внешней границе леса. Можно быстро перенести лагерь в другое место до того, как лазутчик успеет сообщить о нас. В лесу много фазанов, оленей, кабанов, в трех стадиях отсюда течет река. — Он указал на палатку в середине опушки. — Аристодерм, возьмите своим ребятам еды. Им надо подкрепиться. Охота нелегкоедело, но пока нам удается добыть достаточно дичи, чтобы утолить голод.

Лисандр занял место в очереди ребят, вставших за едой. Ему дали деревянное блюдо с большим куском оленины, отрезанным от зажаренной туши. Издали за ними настороженно следила большая толпа женщин и детей с ввалившимися глазами. Их лица тоже были измучены и покрылись морщинами от безысходности. Эти люди были спартанцами, однако напоминали армию крестьян.

«Они похожи на илотов», — с удивлением подумал Лисандр.

Мужчины занялись последними приготовлениями, надевая остатки доспехов, какие сохранились, и застегивая грязные плащи.

Никос забрался на поваленное дерево, к которому были привязаны лошади, и обратился к воинам.

— Люди из Тарента, вы знаете, что я не люблю много говорить, и в этом отношении не разочарую вас. — Раздались радостные возгласы. — У нас несправедливо отняли землю. Если богам будет угодно, она вернется к нам. — Воины подняли свое оружие и огласили опушку радостными возгласами. Никос спрыгнул с дерева. — Сулла, Кимон, Анаксандр, Флеб, соберитесь со своими заместителями. Аристодерм из Спарты, приведите своего заместителя.

Аристодерм взглянул на Лисандра, и тот почувствовал, как все спартанцы смотрят на него.

— Тебя повысили, — шепнул Демаратос.

Пока остальные приводили оружие в порядок, Лисандр подошел к Аристодерму и другим воинам, которых пригласил Никос. Командир взял палку и на клочке голой земли провел слегка изогнутую линию, а в середине начертил крест.

— Это Тарент, прибрежная линия. — В стороне от берега он нарисовал полукруг. — Кряж висит над городом, почти окружая его. В Тарент ведут три дороги, мы должны распределить свои силы вдоль каждой из них. Нам надо ворваться в центр города, по пути освобождая его от врага, затем собраться на центральной рыночной площади, — говорил он, рисуя большой прямоугольник, — которая расположена за стеной перед гаванью. Залогом успеха является неожиданность и быстрота. По дороге истребляем всех, кто окажется на нашем пути, будь то мессапы или горожане. И те, и другие наши враги. Понятно?

Лисандр заметил, что Аристодерм нахмурился.

«Он думает так же, как я?»

В плане был изъян. Они не могли заблокировать все дороги. Часть жителей Тарента ускользнут и, собравшись с силами, дадут им отпор.

— Как разделятся наши силы? — спросил кто-то.

— Флеб, с тобой по западной дороге пойдет Сулла, — ответил Никос. — Кимон и Анаксандр со ста воинами пойдут по восточной дороге. Я пойду с Лерносом, Аристодермом и его воинами. Мы подойдем с севера. Таким образом, если один командир погибнет, его заменит другой.

— А что делать с пленными? — спросил Лернос. — Если нам удастся освободить их, в нашем распоряжении окажутся еще двести человек.

— Конюшни, где их держат, выходят на западную сторону города. Они сильно охраняются. Наше движение замедлится, если мы отправим туда своих воинов.

Лисандр откашлялся.

— Если не заняться воинами мессапов, охраняющих пленных, те нападут на нас с тыла. К тому же, если войти в город согласно вашему плану, часть вражеских сил непременно выскользнет через наши смыкающиеся ряды. Они смогут перейти в контрнаступление.

— Если мне понадобится мнение мальчишки, я спрошу его, — ответил Никос с покрасневшим лицом.

— Этот парень прав, — заметил Лернос.

— Молчать! — крикнул Никос, ломая палку через колено. — Хотя мы не в Спарте, я, тем не менее, распоряжусь выпороть тебя, если ты еще усомнишься в моих приказах.

Лернос почтительно поклонился. Но Аристодерм не испугался.

— Командир, я знаю, как вызволить пленных, не нарушая ваш план.

— Говорите, — сказал Никос, успокоившись.

— Мессапы будут ждать штурма казармы с окраины города, но, как вы сказали, мы не простые солдаты. Наверно, в Таренте тоже найдутся мальчики. Обычные мальчишки, играющие на улице и мешающие всем. Взрослые не смогут приблизиться к казарме, а мальчики вполне могут это сделать.

Никос поднял брови и улыбнулся.

— Засада?

— Отвлекающий маневр, — пояснил Аристодерм. — Как раз он и обеспечит нам внезапность.

— Интересное предложение, — заключил Никос. — Давайте так и поступим. Подберите десять лучших ребят, велите им снять доспехи и плащи. — Он обратился к Фебу. — У нас еще осталась та телега?

— Ее надо чинить, но она отлично подойдет.

— Хорошо, — сказал Никос. — Немедленно почините.

Лисандр и Аристодерм быстро вернулись к основной группе.

— Мне нужны добровольцы, — сказал наставник. — Девять человек.

— Никос говорил, что нужно десять, — поправил его Лисандр.

Аристодерм повернулся к нему.

— Одного я уже выбрал.

Лисандр улыбнулся. Он понимал, какая честь ему оказывается.

Юноша не сомневался, что его судьба связана с Тарентом. У него появилась возможность избавиться от неуверенности в себе. Если нужно, он отдаст свою жизнь за Тарент.

Глава семнадцатая

— Ай! — дернулся Демаратос. — Ты можешь не тыкать меня локтем в бок?

— Ведите себя тихо, — раздался голос Лерноса. — Скоро мы войдем в город.

Лисандр выглянул из-под полотна, под которым они скрывались в телеге. Лернос в коричневом плаще сидел верхом на лошади. Драко шел рядом, правя двумя лошадьми, которые тянули телегу по ухабистой дороге. Еще двое ребят шли с другой стороны.

Небо было поразительно чистым. Под мешковиной было душно, и глаза Лисандра слезились от соломы. Телега снова угодила в рытвину, меч Лисандра уперся ему в ребра. Он вертелся, чтобы удобнее устроиться на ложе из соломы и веток. Прокл ругался.

Добровольцев хватало, и Лисандр с радостью увидел, что Леонид, Демаратос и Прокл тоже вышли вперед. Такое поведение Прокла стало для него неожиданностью, но тот сделал свой выбор без малейших колебаний.

«Он изменился с тех пор, как мы пересекли море, — подумал Лисандр. — Я был несправедлив, когда обозвал его трусом».

В телеге прятались еще трое ребят. Лернос ехал на лошади впереди на тот случай, если их остановят.

Лисандру хотелось узнать, как идут дела у остальных воинов. Глаза Аристодерма, с нетерпением ждавшего, когда они бросятся в наступление, сверкали.

— Увидимся в Таренте, — сказал он на прощание. — А если не повезет, то на полях Элизиума.[70]

— Даже если все наши силы соединятся, — сказал Лисандр, — мы подвергаем себя большой опасности.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Демаратос. — Мы разделаемся с мессапами еще по пути в город.

— А как быть с обычными горожанами, которые не окажут сопротивления и останутся дома? — спросил Лисандр. — Если они участвовали в предыдущем нападении, то вряд ли станут сидеть без дела и смотреть, как Никос снова берет город.

— Если мы будет держаться вместе и выполнять приказы, мы можем победить, — ответил Прокл.

Телегу бросало из стороны в сторону, пока они ехали среди выкрашенных в белый цвет домов. Несколько человек поприветствовало Лерноса на греческом языке с акцентом. Затем послышался резкий голос.

— Стой! Кто вы?

Лисандр затаил дыхание.

— Я простой торговец, — ответил Лернос. — Эти трое — мои сыновья.

— Чем торгуешь?

— Кабачками и тыквами, всем, что растет в это время года на нашей несчастной земле, — Лернос рассмеялся. — Взгляните, если хотите.

— Что он делает! — зашипел Прокл.

Лисандр схватил свой меч и старался лежать неподвижно.

— Торговец, у меня нет ни малейшего желания, — ответил воин. — Ты опаздываешь на рынок. Езжай дальше.

Лисандр перевел дух, у него на лбу выступила испарина. Опасность миновала. Юноша повернулся и с облегчением улыбнулся друзьям. Вдруг он заметил, что Прокл трет глаза, а его ноздри раздуваются.

«Нет, — в отчаянии подумал Лисандр. — Только не сейчас».

Похоже, не он один страдает от соломенной пыли.

Тело Прокла сотряслось — он изо всех сил сдерживался, чтобы не чихнуть. Когда плечи Прокла дернулись, полотно сдвинулось, и раздался громкий чих.

— Что это? — спросил воин.

— Что? — спросил Лернос.

— Сними полотно, — приказал воин.

Под полотно забралась рука. Она схватила один из мечей, припрятанных в телеге. Лисандр услышал, как клинок врезается в плоть. Он решил выглянуть. Драко проткнул мечом шею молодого воина, одетого в необычную черную кожаную одежду. Его тело какое-то время сводили судороги, а затем он обмяк.

— Убери его с дороги, — приказал Лернос. — Никто ничего не заметил.

Драко потащил тело за ноги, оставляя за собой длинный кровавый след, и сбросил его в канаву, смыв кровь водой из фляги, чтобы та не привлекала внимания.

Они продолжили путь, будто ничего не случилось. Но у Лисандра громко стучало сердце. Их чуть не обнаружили.

Спустя какое-то время телега остановилась.

— Казармы находятся на расстоянии стадия, — сказал Лернос, — на окраине города. Похоже, все двери конюшни заперты наглухо.

Лисандр выглянул и увидел длинное здание, немного похожее на казарму. Перед ним стояла группа из двадцати воинов, вооруженных мечами. Другие воины расположились от здания в десяти шагах, некоторые ходили вокруг него. Возможно, их было не менее пятидесяти.

Лернос отвел телегу в сторону от дороги.

— Все выходят.

Лисандр сбросил полотно, радуясь свежему воздуху. Чтобы ученикам все было ясно, Лернос последний раз объяснил им план действий. Они распрягли лошадей, взяли копья. Некоторые были укорочены наполовину.

Демаратос ударил по кремнию и подпустил огонь к сухим щепкам, которыми была обложена телега. Затрещал огонь, в воздух поднялся столб черного дыма. Лошади заржали, но Драко успокоил животных.

— Будем надеяться, что они увидят сигнал, — сказал Прокл, оглядываясь на кряж, где должны были ждать Сулла и Флеб.

Лисандр, Демаратос и Леонид бросили полотно на огонь. На миг показалось, что он погаснет. Но тут в самой середине полотна возникло черное пятно, оно расширялось. Ребята вытолкнули телегу на дорогу и нацелили ее в сторону входа в казарму. Из полотна вырвался столб дыма.

— Если план удастся, — сказал Лернос, — мы справились с честью.

— За Спарту, — произнес Демаратос.

— За Спарту, — поддержали остальные.

Огонь охватил мешковину, и Лисандру в лицо ударил поток раскаленного воздуха.

«За Орфея», — сказал он про себя.

Вместе они толкнули горевшую телегу вниз по дороге. Та устремилась к казарме, охранявшие ее воины начали кричать и показывать руками. Некоторые из них опомнились слишком поздно, телега налетела на группу из пяти воинов, разбрасывая их и давя колесами. Затем телега перевернулась и резко остановилась.

Языки огня перебросились на угол здания казармы.

Лернос помчался за телегой, ученики понеслись вниз по склону холма за ним. Лисандр краем уха расслышал звук охотничьего рожка, донесшийся со стороны казармы, после этого прогремели два взрыва.

Сигнал к наступлению!

Сеть затягивалась.

Внизу воины готовились к бою. Лисандр столкнулся с первым из них, даже не успев вытащить меч, и проткнув его укороченным копьем. Потом забрал щит противника. Тот оказался легким и был круглой формы. К юноше приблизился еще один воин, толстый и вспотевший. Лисандр заехал ему щитом в подбородок и свалил с ног.

Раздался крик Драко, и Лисандр увидел, как тот двумя руками поднял кого-то над собой, швырнул в дверь казармы, и та раскрылась. Изнутри повалил дым.

Мессапы наступали со всех сторон.

— Вперед! — крикнул Лисандр, бросаясь на ближайшего противника. Наклонившись, он воткнул копье в пах облаченного в кожу великана, а затем полосонул по коленям другого нападавшего. От щита юноши отскочил меч и врезался ему в плечо. Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы и ударил противника головой.

Кто-то врезался в Лисандра сбоку и упал на него. Лисандр выбрался из-под мессапа и ударил того эфесом по ушам. Он уже почти высвободился, когда над ним возник полуголый человек с мечом в руке, но не стал нападать на него. Вместо этого он стащил тело, прижимавшее Лисандра к земле. Сквозь расползавшуюся тунику этого человека выпирали ребра. «Это бывший пленник!»

— Нас прислал Никос, — сказал Лисандр, поднимаясь. — Его люди берут город.

Повсюду слышались крики: с мессапами расправлялись невооруженные люди, выползавшие из тюрьмы, точно муравьи из муравейника. Они исхудали и были доведены до отчаяния.

Спаситель Лисандра забрал меч у мертвого противника и поднял его над головой.

— Свобода!

— Свобода! — вторили ему другие.

Лисандр заметил, что Демаратос перевязывает себе куском одежды предплечье, по которому струилась кровь.

Когда юноша оглянулся, ему показалось, что больше никто не пострадал, если не считать мессапов. Кругом валялись их искалеченные тела.

Со склона послышался звук рожка, и Лисандр увидел, как море красных пятен ринулось в сторону дороги. Четыре колонны воинов, по двадцать пять человек каждая, под предводительством Флеба и Суллы приближались. Те, кто шел впереди, вооружились короткими копьями, шлемами и щитами, но Лисандр знал, что следовавшие за ними снаряжены не столь хорошо.

Увидев освобожденных соотечественников, они стали обниматься с бывшими пленниками. Вскоре оборванцы пополнили их ряды.

Флеб хлопнул Лерноса по спине.

— Горстка детей вызволила из неволи двести человек. Наверно, Совет все же любит нас. Теперь соотношение сил — всего два к одному.

* * *

Они спустились в город. Тарент с его выкрашенными в белый цвет домами, тесно прижатыми друг к другу в узких переулках, был крупнее любого из пяти спартанских городов.

По спине Лисандра струился пот. Враг мог ждать их за каждым поворотом, а он узнает об этом лишь после того, как подвергнется нападению.

Дорога расширялась, и колонна разошлась веером, чтобы охватить ее. Через дорогу перебегали напуганные жители. Лисандр видел, что они скрываются в своих жилищах, точно кролики в норах. Несколько человек задержались у своих домов и распростерлись на земле, показывая, что у них нет враждебных намерений. Впереди он мельком увидел мерцающее море и фронтоны храма.

— Сейчас они становятся на колени, — заметил Флеб. — И это те самые люди, которые месяц назад громко требовали нашей крови.

Но Лисандра охватила тревога. Он видел лишь женщин, детей и пожилых людей, почти ни одного крепкого мужчины.

— Здесь что-то не так, — сказал он.

Когда они достигли склада, рядом с которым стояли глиняные кувшины из-под вина, впереди раздался пронзительный крик. Вдруг через ворота в стене высыпал огромный отряд воинов в кожаных мундирах коричневого цвета и толстых, перехваченных ремнями под подбородками, конусообразных шлемах. В руках у них были небольшие круглые щиты.

Мессапы!

Выкрикивая на чужеземном языке непонятные слова, воины противника врассыпную устремились к шеренге, в которой стоял Лисандр.

— По моему счету! — рявкнул Сулла. — Левой… правой… левой… правой.

Строй Лисандра двинулся вперед, набирая скорость, пока тоже не перешел в бег.

— Истребить их! — крикнул Флеб.

Лисандр увидел около трехсот двигавшихся на них мессапов, все они были хорошо вооружены. Вспомнив, чему его учил прежний наставник Диокл, он выбрал себе одного противника, рослого воина, волосы на груди которого казались густыми, как собачья шерсть, и бросился на него.

Юноша щитом отразил удар меча, и ткнул мессапа копьем, однако от сильного удара при столкновении сам взлетел в воздух, упав среди построения мессапов, разбрасывая вокруг воинов противника.

Лисандр потерял копье. Вскочив с молниеносной быстротой, он ушел от занесенного над ним меча, вытащил свой и сделал выпад. Воин перед ним держался на безопасном расстоянии. Удары шли мимо цели, не причиняя никому вреда. Вдруг Лисандр увидел на земле шлем, поддел его ногой и бросил в противника. Тот взмахнул мечом, чтобы его отбить. Воспользовавшись этим, Лисандр быстро сделал два шага и нанес мессапу удар по державшей меч руке. Тот громко вскрикнул, Лисандр изо всех сил глубоко вонзил в него свой меч.

Мессап перевернулся и упал у ног Лисандра, по его лицу текла кровь. Когда он захотел подняться, какой-то невооруженный спартанец ткнул его локтем в лицо. Голова мессапа ударилась о землю, и он перестал шевелиться. Спартанец схватил его щит и снова ринулся в бой.

Лисандр присоединился к группе из трех воинов, окруживших другого мессапа. Тот отчаянно размахивал мечом, вынуждая их отойти, но Лисандр выскочил вперед и сбил его с ног. Оба упали на землю, остальные навалились на них, прижали руки мессапа к земле, и кто-то стал бить его по лицу.

— Хорошая работа, — сказал спартанец, глядя на бездыханное тело противника.

Два спартанца поделили между собой оружие мертвого мессапа — щит и короткий кинжал, а третий стащил с врага жесткие кожаные доспехи.

Повсюду на улицах мессапы терпели поражение, и Лисандр видел, как с каждым павшим противником, спартанцы становятся сильнее. Вдруг по строю мессапов прокатился крик, они повернулись к спартанцам спинами и бросились бежать. Лисандр вместе с другими побежал за ними. Он настиг одного и воткнул ему меч между лопаток по самый эфес. Юноша почувствовал, как клинок выходит с другой стороны тела, противник рухнул на землю лицом вниз.

— Это тебе за Орфея, — сказал Лисандр.

Спартанцы преследовали неприятеля вниз по дороге, затем через огороды.

Неожиданно дорога вывела их на рыночную площадь. Она была просторнее, чем можно было ожидать. Здесь находился небольшой храм из мрамора, какая-то статуя стояла на постаменте у основания широких ступеней. Портик выходил в сторону моря, несколько других зданий напоминали административные — возможно, это были суд и государственные конторы. На дальней восточной стороне находилось огромное деревянное здание в два этажа. Низкая стена, местами осыпавшаяся, отделяла открытое пространство от моря. У двух пристаней, одной длиной в сто шагов, другой намного короче, выстроились суда. Саму площадь заполонили воины мессапов. Развернувшись на приближавшихся спартанцев, они поняли, что оказались в ловушке.

Лисандр увидел Никоса верхом на высоком кауром коне, тот командовал своими людьми в дальней стороне площади, близ здания рынка.

Леонид и Аристодерм стояли бок о бок в первой шеренге, остальные ученики держали строй. Спартанская армия шла на врагов в четком строю, кося врага ударами копий. Они не жалели противника, но Лисандр хорошо знал, что значит сражение в городе, и сам не ждал пощады.

Прозвучал рожок — из-за храма появился еще один отряд спартанцев, возглавляемый Анаксандром и Кимоном. Он вступил в бой, и Лисандр видел, как мессапы устремились к морю. Они со всех ног неслись вдоль длинных пристаней, сталкивая друг друга в воду в последней надежде спастись.

Лисандр бросился за ними, влекомый жаждой мести. Его погибший друг стоил сотни таких противников. Он вспомнил, как Лернос говорил, что мессапы перебили старейшин Тарента точно овец.

Юноша перепрыгнул через стену гавани прямо на берег и понесся по пристани за отступающим врагом. Вражеские воины прыгали в воду и с трудом держались на плаву в тяжелых доспехах.

«Они скорее утонут, чем встретят спартанцев лицом к лицу, — подумал Лисандр. — Что ж, пусть их забирает Посейдон».

— Мы победили! — сказал появившийся рядом Демаратос. Лисандр увидел, как под его плащом сверкнул Огонь Ареса. — Мы освободили город. Идем. Собираемся на площади.

Лисандр остался на пристани один. Пока воины противника барахтались в воде, он ликовал, но в его душу закрадывалась тревога. Почему все так легко?

Он сплюнул в воду и крикнул:

— Трусы! Арес со стыда отворачивается от вас!

Один из воинов противника ухватился за борт гребной лодки и уставился на Лисандра.

— Иди сюда, мессап! — заорал Лисандр. — Почему ты, точно краб, прячешься там, где мне не добраться до тебя? — На лице мессапа расплылась улыбка, и Лисандру стало тревожно. — Вылезай и сразись со мной.

Мессап и не думал вылезать из воды. Лисандр посмотрел в сторону площади, превратившейся в море красных плащей. Там спартанцы, замыкавшие строй, приканчивали уцелевших, угодивших в окружение мессапов.

Оставив мессапа в воде, Лисандр прошелся по пристани и поднялся на дамбу.

Что-то здесь не так.

На дамбе он заметил Демаратоса и подбежал к нему. Площадь внизу была усеяна трупами мессапов.

В разгаре резни на ней появился Никос на коне, он смотрелся как настоящий командир победоносной армии. Лицо Никоса раскраснелось от волнения, но Лисандр не заметил на его мече ни капли крови.

— Битва за Тарент завершена! — крикнул он.

Спартанцы подняли оружие и громко приветствовали его.

— Отныне жители Тарента узнают, кто их настоящие вожди. Это колония Спарты!

Воины снова огласили площадь радостными возгласами.

— Никос, — сказал подбежавший к нему Анаксандр, — мы захватили Виромануса, командира мессапов.

— Приведи его сюда, — приказал Никос.

Толпа расступилась, и Лисандр поднялся на камень мола, чтобы видеть через головы спартанцев.

Два спартанских воина тащили по земле оборванного человека, одежда которого пропиталась кровью, и бросили у ног коня Никоса. Пленник встал и выпрямился. Все это было странно: в глазах Виромануса горел огонь победы, несмотря на пропитанную кровью одежду.

Что-то позади храма привлекло внимание Лисандра. Там мелькнуло пламя.

«Наверно, огонь подпустили наши воины», — подумал он.

Действительно, на улицах выше рыночной площади горели несколько маленьких костров, от которых к небу поднимались спирали дыма.

— Не сомневаюсь, Никос убьет его, — сказал Демаратос.

Лисандр заметил, как несколько молодых людей по другую сторону улицы бегут от площади к холму. На них не было мундиров или доспехов. Это были не мессапы. Скорее, это жители Тарента. Они устремились к кострам, неся что-то в руках.

— Они хотят их погасить?

Никос спешился и велел подать ему копье. Один из воинов протянул ему длинное копье. Толпа подалась назад, оставляя широкое пространство вокруг Никоса и командира мессапов.

Воцарилась тишина.

Лисандр отвел взгляд от этого зрелища и взглянул на холм. Теперь там собралось больше народу. Среди домов вокруг костра рассеялись, наверное, около двадцати человек. Но они и не собирались гасить костер. Тут он догадался, что те держат в руках.

«Луки!»

— Берегитесь! — крикнул Лисандр. Головы повернулись к нему. Он показал рукой в сторону склона. — Они собираются напасть на нас!

Раздался крик, эхом отозвались сотни других голосов.

Множество людей покидали дома, прыгали с деревьев или выползали из пустых бочек. Они опускали стрелы в костер и вставляли их в луки. Горящие наконечники мерцали, нацеливаясь в сторону площади.

Лисандр вспомнил улыбку на лице барахтавшегося в воде мессапа. Теперь он понял, почему тот улыбался.

Воины, бежавшие к морю, прибегли к военной хитрости, отвлекающему маневру.

Лисандр и его товарищи угодили в ловушку.

Глава восемнадцатая

— В укрытие! — крикнул Лисандр.

В воздухе засвистели пущенные из луков стрелы. Воины, у которых были щиты, прикрыли ими головы.

Посыпался смертоносный град, стрелы вонзались в землю и тела спартанцев. По всей площади раздавались крики. Какой-то воин столкнулся с Лисандром. Оба свалились на землю. Лисандр простонал, когда спартанец рухнул на него. В воздухе запахло гарью.

Лисандр выбрался из-под тела. Одна стрела угодила спартанцу в грудь, другая вошла у основания шеи. Лисандра тошнило от запаха горелой плоти, которую пожирали языки пламени, догоравшие на стрелах. На площади царила паника. Многие попадали на землю и лежали неподвижно или уползали, ища укрытия. Лисандр заметил Демаратоса, тот вытаскивал стрелы из своего щита.

Мужчины на склонах подносили стрелы к огню, готовя новый залп.

Когда лучники выпустили свои стрелы, Лисандр ухватился за тело мертвого спартанца и вовремя успел прикрыться им.

— Спартанцы, приготовиться! — крикнул один из командиров. — Атаковать позиции врага!

Лисандр побежал к середине площади и увидел, что остальные ребята собрались вокруг Аристодерма.

Группа спартанцев Никоса устремилась вверх по холму. Лисандр поднял с земли копье и побежал за ними.

— Лисандр, остановись! — скомандовал Аристодерм.

Лисандр обернулся.

— Надо обезвредить лучников, иначе мы погибнем.

— Пусть этим займутся люди Никоса, — сказал наставник. — Мы должны остаться здесь, чтобы остановить фланговое наступление.

Спартанцы Тарента уже приблизились к лучникам на расстояние двадцати шагов.

— Прицелиться! — чей-то голос перекричал шум.

Лучники прицелились и выпустили стрелы в стену наступавших спартанцев.

Лисандр видел, как в первой шеренге упали несколько спартанцев, их места сразу же заняли другие воины в красных плащах. Когда спартанцы подошли ближе, лучники выстрелили в них в упор. Они не могли промахнуться. Большая часть стрел угодила в щиты, но воины падали, когда стрелы поражали их в ноги или в незащищенные места. Их косили, точно ржаное поле.

— Воины, не останавливаться! — крикнул Никос, стоявший у основания холма. Это было самоубийство, но Лисандр понимал, что ничто не остановило бы лучников, не будь этой атаки. Несмотря на то, что наступление спартанцев замедлилось, они продолжали упрямо идти вперед.

Лучники хотели приготовить новый залп, но на это не оставалось времени. Лисандр потерял их из виду, когда спартанцы, перепрыгивая через костры, начали крушить противника. Лучники падали, сраженные копьями. Крики обрывались, когда копья вонзались в тела, а тяжелые «ножи для ящериц» пробивали головы мессапов.

Справа раздался топот. Огромная толпа из многих сотен людей хлынула на площадь со стороны западного входа. Некоторые были в простых туниках и даже не пытались соблюдать боевой порядок.

Лисандр встал рядом с Демаратосом и Проклом в первой шеренге, приготовившись к бою.

Оставшиеся в Таренте жители вступили в бой.

— Отойти назад! — скомандовал Никос. — Вернуться на площадь.

Где скрывались эти люди? Нет сомнений — в подвалах и на чердаках, притаились во внутренних двориках и наблюдали, как спартанцы шагают по их улицам, не встречая сопротивления.

По небольшому количеству кожаных доспехов Лисандр понял, что в толпе идут несколько уцелевших мессапских воинов, однако большинство наступавших выглядели обычно. Они дошли до края площади, затем повернулись лицом к спартанцам.

Люди Никоса спустились с холма и быстро заняли позиции позади учеников казармы. Лисандр почувствовал себя увереннее. Фаланга была плотной, но выстоит ли она?

Впервые после сражения с персами юноша почувствовал, как у него от страха кольнуло в груди. Он сжал кулаки, пытаясь обуздать охватившую его бурю чувств.

Эти люди пришли без боевого оружия. Кто-то держал в руках топоры для рубки дров, кто-то — палки, ощетинившиеся ржавыми гвоздями или заточенными кусками кремния, привязанными к ним ремнями. Какой-то человек с мускулистыми плечами размахивал кузнечным молотом. У этих людей не было настоящих доспехов, они надели простую крестьянскую одежду, но по их глазам Лисандр понял, что они будут сражаться до конца.

— Сложите оружие! — приказал мессап из первой шеренги сил Тарента. — И вам сохранят жизнь.

Все посмотрели на Никоса, но тот неуверенно озирался вокруг себя. Лисандр взглянул на спартанцев — их осталось не больше двухсот пятидесяти. Жителей Тарента было раза в два больше.

«Не может быть, чтобы Никос решил сдаться! — подумал Лисандр. — С таким позором ему не жить».

Он оглянулся в сторону восточного входа на площадь. Спартанцев окружили. Спасаться бегством бесполезно.

Аристодерм запрыгнул на край рухнувшей лавки.

— Мессапы, если вам нужно наше оружие, подойдите и возьмите его!

Лисандр радостно приветствовал эти слова, другие спартанцы поддержали его, бросая вызов противнику.

Командир мессапов повернулся к своим людям, поднял над головой оружие и издал леденящий кровь возглас. Остальные подхватили его, и вся площадь заполнилась гневными выкриками.

Мессап опустил свое оружие и дал знак рукой. Отчаянная толпа хлынула на площадь.

Уже не было времени принять боевой порядок, или выстроить фалангу. К такому сражению Лисандра не готовили. У него был меч, щит и храбрость. Когда обе армии столкнулись, Лисандр выбрал мессапа с копьем в руке. Тот прицелился ему в голову, чем совершил непростительную ошибку.

«Всегда выбирай самую крупную цель — тело», — учил Диокл.

Лисандр уклонился, затем прыгнул вперед и коленом ударил противника в живот. Когда тот согнулся, Лисандр крепче сжал меч и нанес нападавшему удар в позвоночник.

Он уже вытаскивал меч, как что-то ударило его по предплечью. Обернувшись, он заметил наступавшего на него жителя Тарента с кочергой в руке. Юноша, присев, отскочил в сторону. Глаза нападавшего свирепо горели.

Противник замахнулся и тут же потерял равновесие. Лисандр вонзил в него меч. Когда человек взглянул на свою рану, Лисандр прикончил его, ударив мечом по шее. Горожанин опустился у ног юноши, из его рта фонтаном вырвалась кровь.

На площади металл с грохотом сталкивался с деревом, раздавались крики боли, страха и гнева. Кто-то врезался в спину Лисандра, и он, подняв меч, обернулся.

Это был Прокл, держащий в руке короткое копье, с которого капала кровь. На мгновение оба уставились друг на друга.

— Товарищ, оставь мне хотя бы нескольких врагов, — сказал он и снова ринулся в толпу.

Точно подрубленное дерево перед Лисандром упал спартанский воин и умер, не успев коснуться земли. Ему жестоко пробили голову. Лисандр догадался, как это произошло.

Человек в обгоревшем кожаном переднике кузнеца высоко поднял молот над головой.

— Спартанец, ты готов умереть? — крикнул он.

— Спартанец всегда готов умереть, — ответил Лисандр.

Кузнец прорычал и со страшной силой взмахнул молотом. Удар пришелся Лисандру по центру нагрудника. Он отлетел назад, чувствуя, как сотряслись все его кости, и врезался в лавку, ударившись спиной.

У Лисандра зазвенело в ушах, перед глазами замелькали круги. Он попытался отдышаться.

Над ним мелькнула тень, молот прочертил дугу и вот-вот был готов размозжить ему череп, но, несмотря на слабость, Лисандр сумел откатиться в сторону и услышал, что молот врезался в дерево — в лицо юноше полетели щепки.

Пока нападавший вытаскивал молот, Лисандр полосонул мечом ему по ногам, разрезав сухожилия под коленями. Нападавший, точно бык, издал гортанный стон и упал на лавку лицом вперед. Сверху посыпались доски и похоронили его.

Лисандр попытался встать, но от удара у него страшно болела грудь. Он заметил, что бронза нагрудника сильно помята. Юноша с трудом побрел к храму.

Близ основания статуи двое воинов схватились врукопашную, в одном из них Лисандр узнал Аристодерма. Его противник орудовал коротким кинжалом. Наставник, сделав выпад, схватил мессапа за руку, потом неожиданно повернулся и перебросил соперника через бедро. Потом сделал ловкое движение рукой, и кинжал уже оказался у него. Наставник полоснул им по внутренней части руки противника, перерезав артерию. Тот завопил и схватился за рану, но крики прекратились, когда Аристодерм наступил на его незащищенную шею.

Лисандр вдохнул полную грудь дыма и закашлялся. Огонь горел уже почти рядом, черные облака плыли над площадью, временами окутывая сражавшихся. Дым на мгновение рассеялся, и Лисандр увидел Демаратоса и Леонида, бок о бок орудовавших короткими копьями и мечами. На ребят наступали четыре местных жителя, пытаясь окружить их. Один держал в руках гарпун и сеть для ловли рыбы.

Лисандр спрыгнул со ступеней и побежал. Он пронзил одного из нападавших копьем и тот, попятившись назад, схватился за живот, откуда вываливались внутренности. В это мгновение второй житель Тарента набросил Леониду сеть на ноги.

Лисандр кинулся на выручку другу. Леониду удалось блокировать удар, но острый конец гарпуна задел его руку, и на ней выступила кровь.

Нападавший поднял гарпун, чтобы ударить еще раз, но Лисандр вонзил своей меч ему в бок по самую рукоять. Конец меча, окрашенный кровью, вышел с другой стороны тела противника, сквозь пальцы Лисандра потекла кровь.

— Спасибо, друг, — сказал принц.

Лисандр осматривал место боя.

— Где Демаратос?

— Только что был здесь.

Громко крича, на площадь хлынула новая волна жителей Тарента, на этот раз они появились из-за храма, за которым недавно прятались лучники. Пожар охватил уже несколько зданий. Дым ел Лисандру глаза. Он искал Демаратоса.

— Всем назад! — раздалась команда на греческом языке. — Покинуть площадь!

Лисандр видел, что положение стало безнадежным. Их превзошли числом, давала о себе знать усталость. Всю площадь и ступени храма усеяли труппы павших с обеих сторон. Никоса нигде не было видно, но его конь стоял у поилки для скота.

Оставшиеся спартанцы выходили из стычек и собирались на восточной стороне площади у большого здания. Лисандр побежал за Леонидом, чтобы присоединиться к остальным, уворачиваясь от предметов, которые бросали им вслед местные жители.

Вдруг кто-то навалился на него сзади, и Лисандр потерял опору под ногами. Его меч с грохотом покатился по земле. Человек повис у него на спине и руками вцепился в лицо. Лисандр чувствовал, как ногти впиваются в щеки, ему пытались выцарапать глаза. Одной рукой он держал за спиной щит, а другой ему удалось отбросить руки противника, но те снова сомкнулись у него на шее.

Лисандру не хватало воздуха, противник не отпускал его.

Бросив взгляд на землю, он заметил камень. Если бы только дотянуться до него!

Душивший его противник издал крик, и Лисандр почувствовал, как тот выпускает его. Сухожилия на плечах и руках юноши напряглись до предела, когда он потянулся за камнем.

Кончики его пальцев скользнули по земле. Еще чуть-чуть.

В глазах потемнело, кровь бросилась в голову. Он чувствовал горячее дыхание противника на своей шее.

Из последних сил Лисандр сделал резкое движение и сумел схватить камень. Он бросил его назад и услышал, как тот угодил в цель. Руки отпустили его горло.

Резким движением Лисандр сбросил с себя противника и кинулся за мечом. Нападавший держался за лицо, куда угодил камень. На его руки падали длинные волосы. Лисандр проткнул его сердце мечом.

Задыхаясь, противник свалился на спину, руки упали с окровавленного лица.

Гладкая кожа и смуглое лицо. Женщина.

Вот сколь отчаянным стало сражение! Даже местные женщины встали на сторону бунтовщиков, чтобы нападать на таких, как Лисандр. Юношу обуревали разные чувства, пока он вспоминал свою покойную мать, Кассандру и Чилонис — единственных женщин, затронувших чувствительные струны его сердца.

— Извини, — сказал он мертвой женщине, закрывая ей глаза.

— Лисандр! — раздался чей-то голос. — Иди сюда!

Он обернулся и увидел Прокла, который звал его, стоя у двойных ворот двухэтажного здания рынка. Должно быть, там спартанцы собирались перестроиться, готовясь к новому сражению.

Лисандр побежал к Проклу. Спартанцы один за другим входили в ворота, а небольшая фаланга, состоящая их четырех рядов, с поднятыми щитами охраняла вход. Лисандр прошел через ворота.

— Войти в здание! — раздалась громкая команда.

Воины подняли щиты и отступили внутрь здания. Последние двое затворили за собой дверь и заперли ее, опустив тяжелую деревянную балку.

Извне доносился глухой шум. На какое-то время они были в безопасности. Но оказались в ловушке. Лисандр огляделся на спартанцев, вытиравших кровь со своих мечей и приводивших в порядок красные плащи.

«Еще никогда в своей жизни я не отступал», — подумал он.

Как воины они потерпели поражение.

Глава девятнадцатая

На дверь обрушились глухие удары, горожане таранили ее чем-то тяжелым, эхо ударов разносилось по пустому зданию. Спартанцы выстроились в ряд спиной к двери.

— Она долго не выдержит, — сказал Кимон. — Мы погибли.

— Мы погибнем только тогда, когда наша кровь оросит землю, — сказал Аристодерм. — Где Никос?

— Он потерял своего коня, — ответил Лисандр.

— Он мертв, — сообщил Флеб. — Его пронзили, точно рыбу, и повесили на стропилах храма.

Все охнули. Не было худшего оскорбления, чем осквернение тела.

— Его стащили с коня и закололи.

* * *

Одна половина здания оказалась вдвое выше другой. Наверху виднелись небольшие полуоткрытые ставни, через которые проникал свет. В дальнем конце на уровне второго этажа располагалась платформа, на которую можно было подняться по приставной лестнице. Там была установлена лебедка, видно, для того, чтобы поднимать на верхний этаж тяжелые вещи. Середину здания подпирал ряд деревянных колонн из цельных стволов деревьев.

При тусклом свете Лисандр вглядывался в усталые лица окружавших его воинов. Все были в крови и грязи, многие ранены. Эти оставшиеся в живых спартанцы напоминали потерпевшее поражение войско. Даже Леонид, который стоял, держа топор в одной руке и спартанский щит в другой, выглядел сильно напуганным. Лисандр видел около пятидесяти своих соучеников. Демаратоса среди них не было. Местных спартанцев было вдвое больше. Остальные уже погибли. Или остались за пределами этого здания. Лисандр поежился при этой мысли. Дверь перестали таранить.

— Что случилось? — спросил один спартанец. — Почему они не ломают дверь?

— Мы у них в руках, — ответил Кимон, выходя вперед. — Куда им торопиться?

— Надо придумать какой-то план, — сказал Аристодерм. Он забрался на стол, и Лисандр заметил, что его волосы слиплись от крови. — Подойдите сюда.

— Ради чего? — засмеялся Кимон. — Всех нас ждет смерть. Включая тебя. Готовься к ней.

Среди помещения упал горящий факел. Кто-то подбежал к нему и затоптал ногами. Подняв голову, Лисандр понял, откуда он влетел — через открытые ставни.

Еще два факела влетели через окна на противоположной стороне.

— Надо закрыть окна, — сказал Аристодерм. — Быстро!

У стены, рядом с ближайшими ставнями, стоял длинный шест из гибкого дерева. Лисандр воспользовался им и снял ставни с крючка. Он сделал то же самое и с остальными ставнями, и вскоре помещение оказалось почти в полной темноте, если не считать угасающих угольков от затоптанных факелов.

— Этим мы лишь выиграем немного времени, — заметил Кимон.

— Поделитесь оружием, — скомандовал Аристодерм. — Проверьте, есть ли у каждого, чем сражаться.

Лисандр встал рядом с Леонидом.

— Что случилось с Демаратосом? Он куда-то исчез.

— Наверно, нашел место, где можно спрятаться.

— Нет, — ответил Лисандр. — Я видел, как его сбили с ног, и он потерял сознание.

— Тогда я буду молить богов избавить его от осквернения, которому подвергся Никос.

— Я должен найти его.

— Храбрость ради надежды не что иное, как безрассудство, — сказал Леонид. — Стоит тебе выйти отсюда, и ты погибнешь.

Запах гари усилился, и Лисандр заметил дым, стелящийся из-под двери. Он окутывал ноги спартанцев, которые стояли на страже у входа. Крики по ту сторону двери стихали. Они уходили?

— Они хотят выкурить нас отсюда!

— Или сжечь живыми, — добавил Прокл.

Дым сгущался, спартанцы, стоявшие у двери, сняли с себя плащи и заткнули ими щель, прикрывая рты руками.

Лисандр подошел к Флебу.

— Здесь должен быть другой выход.

Заместитель командира покачал головой.

— В этом здании держат рабов, а перед открытием рынка его используют как склад для грузов торговых судов. Склад должен быть надежен. Тут нет другого выхода.

Лисандр отчаянно озирался по сторонам и его взгляд упал на верхний этаж с низкими балками. Стропила были покрыты соломой.

— Если бы только удалось залезть туда.

— А как насчет крыши? — спросил он.

— А что с крышей? Молодой человек, ты что, Икар[71] с крыльями из воска и перьев?

Лисандр подбежал к приставной лестнице. Хотя его ноги и руки устали от сражения, длившегося весь день, он быстро поднялся и оказался на верхнем этаже. Стоя на блоке лебедки, Лисандр потрогал крышу между стропилами. Доски из пальмы были толстыми.

— У кого-нибудь есть топор? — крикнул он сверху.

Спартанцы внизу казались тенями среди дыма, валившего из-под дверей. Похоже, жители города развели костры прямо у фасада здания. Скоро будет нечем дышать.

Вперед вышел один из спартанцев и, кашляя, прикрыл рот.

— У меня есть вот это. — Он держал булаву с деревянной ручкой и тяжелым железным шаром на конце.

— Бросай ее сюда, — сказал Лисандр.

Воин, размахнувшись, швырнул булаву. Лисандр поймал ее, чуть не потеряв равновесия. Она весила не меньше откормленного ягненка.

Юноша встал под стропилами. Изо всех сил, какие у него остались, он тяжелым концом булавы ударил по дереву над головой. Дерево треснуло на всю длину.

— Какой с этого толк? — спросил Кимон.

— Для начала мы выпустим дым, — кашляя, ответил Лисандр.

Еще три удара, и он увидел последние солнечные лучи. Наступали сумерки, в небе уже появилась луна. Дым тут же устремился через дыру наружу, и его подхватил легкий ветерок.

Лисандр бросил булаву вниз, та упала с глухим стуком. Он потянул доски за зазубренные края, рассыпая плотно утрамбованную солому. Леонид пришел к нему на помощь. До них долетел шум собравшейся внизу толпы. Жители что-то кричали друг другу.

— Поджарим их и скормим свиньям!

— Скоро им придется выйти оттуда. Плавт, следи за входом.

«Мы не станем выходить через дверь», — подумал Лисандр.

Вскоре он содрал столько покрытия, что смог выбраться на крышу через проделанное отверстие. Леонид помог ему подняться.

Два водостока для дождевой воды — совершенно сухие — тянулись во всю длину здания. Крыша поднималась с обеих сторон и сходилась с вертикальной стеной, так что снизу никто не мог заметить Лисандра. Он поднялся до выступа и заглянул за него. С этой точки ему хорошо был виден весь город.

Вдоль гавани, на рыночной площади и улицах, которые разбегались от нее в разные стороны, — повсюду валялись сотничеловеческих тел. Море было спокойно. На мелководье покачивались трупы, точно сплавляемые бревна. Большая часть костров, горевших среди домов в стороне от рыночной площади, была погашена, но в дальнем конце здания, где находился вход, мерцало оранжевое пламя. За городом, словно темное облако, возвышался горный кряж.

«Что же мы натворили?»

Даже если бы им удалось выдворить мессапов, остался бы кто-нибудь живой в Таренте? Сколько же домов опустело, сколько семей они погубили своими действиями?

О какой славе может идти речь?

— Убейте их всех! — крикнул голос снизу. — Долой Спарту!

Эти слова потрясли Лисандра до глубины души. Он оказался здесь, потому что должен был быть здесь. Такова его судьба. Ради чего же еще боги привели Лерноса в его казарму? Его отец и дед отдали жизни за Спарту. Он тоже пожертвует своей жизнью ради нее.

Лисандр прижался к крыше и направился к заднему концу здания — восточному крылу — а оттуда взглянул на безлюдный переулок.

Если верить Лерносу, там тянулся ряд низких зданий, мастерских квартала ремесленников, разделенных сетью узких проходов. А что если им удастся убежать туда?

К нему подполз Леонид и посмотрел вниз. До земли оставалось не менее четырех ростов Лисандра.

— Мы переломаем ноги, — сказал Лисандр.

— Можно связать плащи и спуститься по ним.

— Тогда мы спустимся в львиное логово, — возразил Лисандр. — Но если бы нам удалось добраться до мастерских, — он указал на просвет между зданиями, — мы могли бы рассредоточиться. Тогда сбежать удалось бы большему числу воинов.

Леонид разглядывал просвет.

— Даже если разбежаться, это слишком далеко.

Он был прав, но у Лисандра возникла другая мысль.

— Когда мы с Тимеоном были детьми, чтобы раздобыть матерям дикий чеснок на дальнем берегу, мы пересекали узкое место реки. С помощью старого кола от забора мы оказывались на той стороне, даже не намочив пяток. Ты понимаешь, мы прыгали с шестом.

— У нас нет кола от забора, а наши копья для этого коротки.

— У нас есть шест от окна.

Лицо Леонида расплылось в улыбке.

— Это опасно, но может получиться. Лисандр хлопнул друга по спине.

— Твой отец гордился бы тобой, — сказал он.

Леонид улыбнулся, на его щеках вспыхнули два красных пятна.

— Я многому научился, сражаясь рядом с тобой.

— Тогда давай воспользуемся плодами этой учебы, — сказал Лисандр.

Он вернулся на верхний этаж — все воины лежали на полу, чтобы как-то спастись от дыма. Лисандр начал спускаться по лестнице и спрыгнул на землю с последних ступенек.

— Мы должны драться с ними, — говорил Сулла, поднимая свой щит. — Я не собираюсь здесь задохнуться.

— Нет, — сказал Лисандр. — Есть другой выход.

— Мальчик, ты слишком много говоришь, — ответил Сулла. — Я прожил здесь всю свою жизнь — из этого здания нет иного выхода, кроме как через ворота.

Лисандр взял длинный шест.

— Мы сможем перебраться на мастерские, воспользовавшись вот этим. Горожане не следят за противоположной стороной здания.

Страшный удар сотряс дверь, и спартанцы, охранявшие ее, были отброшены в сторону. Но тут же бросились обратно.

— Видно, их терпение иссякло, — заметил Аристодерм с кислой улыбкой. — Посмотрим, прав ли Лисандр. Всем на крышу!

Дверь снова сотряслась, среди дыма во все стороны полетели щепки.

— Идите, — сказал Лисандр, прижимаясь плечом к двери. — Мы подержим дверь.

Воины быстро друг за другом поднимались по лестнице.

Дверь трещала, и на этот раз балка, запиравшая ее, начала раскалываться.

«Она долго не выдержит!»

Шест от окна передали наверх и протащили через дыру в потолке. Лисандр слышал, что толпа снаружи шумит все громче.

— Вас скоро скормят собакам! — выкрикнул кто-то.

По лестнице уже начали карабкаться последние воины, и Прокл крикнул Лисандру:

— Иди сюда, оставь ты эту дверь!

С ужасным треском дерево над балкой разломалось, когда таран пробил дверь. Лисандр заметил локон волос, высеченный в мраморе. Они таранят дверь статуей!

— Святотатство! — произнес один из воинов. — Они оскверняют Спарту!

Таран отвели назад, в помещение стали проникать крики толпы.

— Разорвите их на части!

— Долой Спарту!

Затем дверь снова начали таранить. Полетели щепки. Лисандр мельком заметил что-то знакомое.

Не может быть!

— Заберите это у них! — резко приказал он.

Лисандр никогда не думал, что команды будут столь легко срываться с его уст. С уст бывшего раба.

Двое спартанцев отстранились от двери и схватили голову статуи. Лисандр обхватил рукой массивное туловище и поднял его. Мрамор разломился пополам, Лисандр с товарищами упали на землю, держась за обломки.

— Идем, не будем зря терять время. Надо уходить и немедленно! — сказал один из спартанцев. — Поднимаемся на крышу к остальным.

Лисандр с ужасом смотрел на статую. Его внимание привлекло незнакомое лицо, а резная надпись на груди статуи.

Лисандр провел пальцами по очертанию какого-то драгоценного камня, окруженного древними буквами.

«Огонь Ареса воспламенит праведных».

Глава двадцатая

Огонь Ареса!

В его семье амулет передавался от отца к сыну на протяжении более семисот лет. Это могло означать лишь одно.

«Мой предок. Он отсюда, из Тарента».

Деревянная балка стала поддаваться, когда горожане снова начали таранить дверь оставшейся частью статуи.

— Давай, Лисандр. Беги! — торопил его Прокл. Он стоял наверху лестницы и звал его.

Лисандр отпустил кусок мрамора, бросился к лестнице и взлетел наверх. Балка на двери разломалась пополам и рухнула на пол. Рассерженные горожане хлынули в помещение.

Один из них закричал и указал на платформу на втором этаже. Все бросились к лестнице. Один из горожан, чуть старше Лисандра, добрался до нее и уже взялся рукой за ступени.

Лисандр хотел отбросить лестницу в сторону, но та оказалась прибитой к платформе. Когда человек поднялся наверх, юноша ударил его ногой в лицо. Нападавший вскрикнул, отпустил лестницу и стал падать, таща за собой еще кого-то. Лисандр стал отчаянно пинать лестницу, пытаясь расшатать гвозди. Та упала на пол. Горожане снизу бросались в него камнями и кусками дерева. Лисандр прикрылся рукой и выбрался на крышу через дыру.

Наверху здания еще остались пять спартанцев, включая Аристодерма и Прокла. Но другие уже были на другой стороне переулка и убегали по крышам мастерских. Леонид стоял на крыше мастерской, ловя тех, кто перепрыгивал к нему и отбрасывал шест назад. Прыгнул Сулла, заместитель Никоса. Шест вернулся назад.

— Надо торопиться, — сказал Лисандр. — Они скоро догадаются, чем мы тут занимаемся.

— Ты следующий, — сказал Аристодерм.

Лисандр покачал головой.

— После вас. Если что-то случится, спартанцы останутся без командира.

Аристодерм резко кивнул.

— Смерть и честь, спартанец.

— Смерть и честь, — ответил Лисандр.

Аристодерм подбежал к краю, схватил уже готовый для него шест и плавно перелетел на другую сторону. Когда его ноги коснулись крыши на противоположной стороне, он покачнулся, затем выпрямился. Оглянувшись в последний раз, наставник побежал по крышам. Леонид толкнул шест в обратном направлении. Он приближался страшно медленно, и Лисандр расслышал крики растерянных людей, шедшие снизу. Скоро они будут здесь.

Следующим на другую сторону перелетел Кантор.

К шесту подошел один из спартанцев Никоса. Воин подбежал к краю, ухватился за шест двумя руками и прыгнул.

У него что-то не получилось.

Наверное, руки спартанца вспотели и ослабли. Он соскользнул вниз по шесту и врезался в противоположную стену. Спартанец отскочил от нее и приземлился в переулке на спину. Пять жителей Тарента, вооруженные короткими спартанскими копьями, заметили упавшего воина.

— Леандр, вставай, — крикнул Сулла с дальнего конца. Упавший воин чуть шевельнулся и протянул руку к голове.

Жители Тарента набросились на него, точно свора собак, и начали колоть копьями. Кровь жертвы забрызгала их лица и одежду, оросила переулок. Лисандр поблагодарил богов за то, что они позволили Леандру умереть быстро.

Прокл оттащил Лисандра от края крыши.

— Пригнись.

Теперь на крыше здания рынка остались только они. Леонид ждал их на крыше мастерской с другой стороны переулка. Наверно, остальные уже спустились на улицу, им вслед доносился свист кровожадных жителей Тарента.

Лисандр дал Леониду знак рукой: «Уходи!»

Леонид подошел к краю крыши мастерской и посмотрел вниз. Лисандр слышал, что там собралась толпа разъяренных горожан. Леонид посмотрел на Лисандра, их глаза встретились.

«Уходи, друг», — прошептал юноша.

Леонид опустил глаза, повернулся, пустился бежать по крышам и скрылся из виду.

«Может, подошла наша очередь умирать», — подумал Лисандр.

— Сюда! — зашипел Прокл. Он стоял над северной частью здания, по краю которого вверх полз густой дым. Зажав нос и рот, он указал вниз. — Как думаешь, мы спрыгнем?

Лисандр посмотрел за край и во дворе увидел кучу деревянных ящиков. Наверное, их приготовили для погрузки на корабль. Там были еще глиняные кувшины из-под вина, некоторые высотой с человека, другие в половину и четверть роста.

Теперь горожане преследовали убегавших спартанцев. Лисандр заметил всего лишь трех человек на расстоянии тридцати шагов, но те были заняты тем, что снимали доспехи с мертвых. До земли было не менее тридцати шагов.

— Разве у нас есть выбор?

Прокл обернулся и опустился на руках, чтобы оказаться ближе к земле. Потом он отпустил руки и с глухим стуком ударился о землю. Лисандр слышал, как он резко втянул воздух и схватился за коленку, вскрикнув.

Лисандр готовился прыгнуть. Он напряг мышцы, но тут из-за угла появилась группа из пяти мессапов. Дюжие мужчины шли не спеша, кое-как надев доспехи. Они засмеялись, когда один из них стал примерять спартанский шлем. Похоже, оружие было лишь у одного из них. Лисандр лег на крышу и стал ждать, когда мужчины уйдут.

Но они не уходили.

Они расселись на ящиках, стоявших на земле, в нескольких шагах от того места, где приземлился Прокл. Лисандр заметил, как на лбу Прокла заблестел пот. Он ясно разглядел лицо своего товарища. Похоже, тот принял какое-то решение.

Прокл выполз из своего укрытия за ящиками.

— Что он делает?

Нетвердой походкой юноша вышел, оказавшись от врага на близком расстоянии. Его прикрывала лишь небольшая куча ящиков. Прокл взялся за верхний ящик и стал толкать его. Лисандр понял, что тот задумал.

«Он спасает меня!»

Прокл резко налег на ящик, тот слетел с кучи и разбился рядом с мессапами, вынуждая их попятиться назад. На землю высыпались тюки ткани. Прокл бросился бежать, но захромал после неудачного приземления. От неожиданности мессапы на мгновение застыли, затем бросились за ним, крича друг на друга. Они настигли Прокла, когда тот пытался скрыться между зданиями. Мессапы начали бить его ногами и руками. Защищаясь, Прокл свернулся в клубок.

— Надо прыгать, — пробормотал Лисандр. — Нельзя допустить, чтобы он пожертвовал собой напрасно.

Лисандр отступил несколько шагов от края крыши, затем разбежался и прыгнул. Его ноги описали круг в воздухе, он приземлился на ящик, разбил его, затем покатился вперед, смягчая силу удара. Юноша спрыгнул на другой ящик, затем на землю.

Мессап с мечом уговаривал своих приятелей отойти в сторону, тогда он сможет прикончить Прокла. Один из мужчин обернулся и заметил Лисандра, который шел прямо на них.

Лисандр схватил небольшой кувшин за ручки и бросил его. Кувшин угодил в лицо мессапа, разбился, вылившееся вино забрызгало остальных. Осколком, оставшимся у него в руке, юноша перерезал горло мессапу с мечом в руках.

Кто-то ударил Лисандра кулаком по почкам, и он присел на одно колено. Его собирались ударить в лицо, но он блокировал удар локтем, перебросив нападавшего через плечо. Потом резко встал, двинул противника коленом по плечу, услышав, как у того хрустнул сустав. Обернувшись, Лисандр увидел, как Прокл наступил ногой на шею другого мессапа. Тот попытался вывернуть Проклу ногу, но по неловким движениям рук Лисандр догадался, что силы покидают его.

— Отправляйся на тот свет, — произнес Прокл, когда лицо мессапа посинело.

Лицо Прокла было в царапинах, а губа, разбитая после драки с Лисандром в Спарте, снова закровоточила.

— Здесь торчать нельзя, нас заметят, — поторопил Прокл. — Помоги мне убрать тела.

Они затащили тела двух мессапов на тропинку между домами, затем сняли с них кожаные доспехи и надели их вместо своих грязных плащей.

— Если пойти на восток, мы окажемся на дороге, ведущей к хребту, — сказал Прокл.

Оба не стали терять времени и скрылись меж домов. Они шли, опустив головы, и их никто не заметил. Несколько мертвых мессапов и спартанцев лежали посреди узкой улочки, пропитывая землю своей кровью. Лисандр не стал разглядывать их безжизненные лица. Они с Проклом вооружились короткими копьями, вырвав их из остывших рук.

Вскоре дома остались позади и показались поля, среди которых изредка виднелся дом какого-нибудь крестьянина. Когда они проходили мимо устройства, напоминавшего пресс для получения масла из оливок, Лисандр расслышал непонятные голоса и схватил Прокла за руку.

— Прячемся, быстро, — сказал он, и оба спрятались за пресс.

На холме показалась группа мессапских воинов и жителей Тарента. Все тяжело шагали, обливаясь потом после погони. Лисандр подумал, что им не удалось прикончить ни одного спартанского воина, спасавшегося бегством.

Юноши подождали, пока те скроются из виду, а затем вышли из укрытия, пересекли холм и вдали увидели лес. На тропе лежали тела. Судя по цвету плащей, это были спартанцы.

Юноши подошли к низкой ограде загона для овец, расположенного по левую сторону от тропы. Какой-то голос громко заговорил на незнакомом языке. За оградой двое мессапов снимали нагрудник с мертвого спартанца.

Лисандр и Прокл застыли на месте и переглянулись. Один из мессапов снова заговорил с ними, полагая, видно, что они свои. Лисандр узнал лицо трупа, который те раздевали. Это был Флеб.

Когда они не ответили, на лицах мессапов появилось недоуменное выражение. Один из них встал и хотел вытащить меч, но тот застрял у него в ножнах.

Лисандр прыгнул в загон и воткнул в грудь мессапа короткое копье. Второй мессап поднял руки вверх, показывая, что сдается. Прокл без колебаний проткнул ему живот, а когда он стал падать — и сердце.

Флеб шевельнулся.

— Он жив! — охнул Прокл.

— Верно, — прошептал Флеб, едва шевеля губами. Кровь пропитала его тунику, лицо побелело.

— Мы отнесем тебя в лес, — сказал Лисандр, беря его за руку.

— Не надо, — возразил Флеб. — Одной ногой я уже в царстве теней.

— Твои раны еще можно исцелить, — сказал Лисандр.

Флеб чуть приоткрыл глаза и улыбнулся.

— Мои раны неисцелимы. — Он нахмурился. — Ты тот мальчик, который осмелился возразить Никосу. — Он закашлялся, на его губах выступила кровь. — Ты был прав. Наша тактика… была с изъяном.

— Сейчас это не имеет значения, — ответил Лисандр.

Губы Флеба искривились, а спина изогнулась дугой. Он схватил Лисандра за руку, сделав долгий выдох, спартанец опустился на землю. Его глаза закрылись.

— Идем, — позвал Прокл, собираясь двинуться дальше.

Лисандр опустил безжизненную руку Флеба, затем оглянулся на дорогу. Погибло столько спартанцев. И ради чего? Ради куска земли в чужой стране.

Глава двадцать первая

Когда они вошли в лес, уже смеркалось. Лисандр боялся, что им не найти место, где располагался лагерь, но туда вели следы, отпечатавшиеся на неровной земле и меж деревьев струился запах дыма. Вскоре они увидели оранжевые костры спартанцев.

Лагерь стал больницей, стоны перемешивались со звоном металла — воины приводили в порядок свое оружие. Женщины и дети таскали воду и ухаживали за ранеными солдатами. Лисандр заметил человека, у которого болталась кисть руки. Он зажал кусок дерева между зубами, почти оторванную кисть положили на камень, и воин коротким мечом начал разрезать сухожилия и кости. Мужчина корчился, но трое воинов крепко держали его. У некоторых спартанцев были перевязаны глаза и окровавленные головы.

— Лисандр, Прокл! — Из толпы вышел Аристодерм. На нем не было видно ран, если не считать толстого куска ткани, которым было перехвачено левое предплечье. — Мы думали, что вы погибли.

— Сколько нас осталось? — спросил Лисандр.

Аристодерм оглянулся на лагерь.

— Около двухсот воинов, готовых сражаться. Из нашей казармы сорок один человек.

«Только сорок один?»

Аристодерм опустил глаза.

— Выяснилось, что двадцать семь погибли, а одиннадцать не смогут вступить в бой. Мы понесли тяжелые потери, но ребята погибли с честью.

Двадцать семь учеников из казармы погибли. В спальном помещении осталось двадцать семь пустых мест.

Лисандру стало плохо.

— Поешьте, — сказал Аристодерм, — и отдохните. Всю ночь нас будут охранять дозоры. Возможно, завтра боги проявят к нам благосклонность.

— Что будет завтра? — спросил Прокл.

— Мы вернем себе город, — угрюмо ответил Аристодерм.

Прокл разразился лающим смехом.

— С какими силами? Мы уже потеряли половину воинов.

— Но у нас еще осталась половина, — ответил Аристодерм. — Наше отступление было тактическим маневром.

— Мы бежали, — сказал Лисандр, вдруг разозлившись. — Они разгромили нас.

— Битва не закончилась, — возразил Аристодерм. — Что я говорил вам в казарме? Мы приспосабливались к обстановке.

Глаза Аристодерма сверкали, пока он говорил.

Лисандр не знал, чему верить. Первые дни учебы в казарме ему твердили, что спартанец не может отступать, что он скорее умрет, чем повернется к врагу спиной. Он был уверен, что не станет спасать свою жизнь ценой трусости.

«Я больше никогда не отступлю», — пообещал он себе.

Поев немного холодного жареного мяса, Лисандр взял у одной женщины иголку и нитки. Иголка была вырезана из кости. Прокл уже спал у костра, когда Лисандр нашел его и растормошил.

— Уходи, я хочу спать.

— Дай мне сначала взглянуть на твой глаз, — сказал Лисандр.

Прокл неохотно сел. Рана выше глаза затянулась, но Лисандр заметил клочок обнаженной плоти. Губкой он слегка смочил рану. Прокл стиснул зубы, но терпел.

Отовсюду доносился храп и тихое бормотание — солдаты разговаривали во сне, измученные сражениями истекшего дня.

— Я ничего не понимаю, — говорил Лисандр, удаляя остатки грязи из раны. — Тебя ведь могли убить, пока ты отвлекал внимание мессапов.

Прокл бросил кусок дерева в костер и уставился на огонь.

— Но меня не убили.

— Дело не в этом, — сказал Лисандр. — Мы никогда не были хорошими друзьями. Ты дрался со мной в горах. — Он вдел в иголку черную нитку. — Ложись.

Прокл лег на спину.

— Ты назвал меня трусом.

— Я прошу за это прощения — твоя храбрость говорит сама за себя. Ради меня ты рисковал жизнью. Я благодарен тебе. — Лисандр указательным и большим пальцами прижал один край раны к другому.

— Ты знаешь, что делаешь? — спросил Прокл.

— Конечно. — Он неоднократно видел, как мать зашивала раны в их крохотной лачуге.

Разве он сделает хуже?

Лежавший на земле Прокл заерзал.

Лисандр поднес кончик иглы к нижнему краю раны и прижал его к коже Прокла.

— Ты готов?

Прокл широко улыбнулся. Лисандр вонзил иголку в его кожу.

— Взываю к Кастору и Полидевку, — прошипел Прокл.

Лисандр вонзил иголку с ниткой в одну сторону раны и вытащил через другую. По щеке Прокла потекла тонкая струйка крови, Лисандр смыл ее губкой.

— Осталось еще семь стежков, — успокаивал его Лисандр.

Прокл закатил глаза.

— Только быстрей.

Твердой рукой Лисандр зашил рану. На лбу Прокла выступили капли пота.

— Ну, как я выгляжу? — спросил он.

Лисандр стер остатки крови и взглянул на неровные швы.

— У тебя останется красивый шрам.

Прокл рассмеялся и глотнул воды из фляги.

— Мне не следовало слушать твоего илота.

— Что ты хочешь сказать?

Прокл отвел глаза.

— Ничего.

— Расскажи.

Прокл вздохнул и пожал плечами.

— Это не предназначалось для твоих ушей, но до того, как мы покинули Спарту, твой илот — как его звали? — подошел ко мне и просил позаботиться о тебе. Он предложил мне деньги — золото.

— Идас предлагал тебе золото? — удивился Лисандр. — Откуда оно у него?

Прокл покачал головой.

— Не знаю. Он сказал, что важный человек проявляет о тебе заботу и что меня ждет почет, а также деньги, если я смогу уберечь тебя от опасности. Если ты вернешься в Спарту целым и невредимым.

— Кто-то хочет, чтобы я остался жив? Кто же это?

— Значит, поэтому ты рисковал своей жизнью, ради золота? — спросил Лисандр. — Я этому не верю.

Прокл рассмеялся и снова лег.

— Я вернул ему золото. Что делать воину с богатством? Однако после этого случая я понял, что спартанец богат тогда, когда может положиться на товарища, стоящего рядом с ним в фаланге. Готовность жертвовать собой в нашей крови. Все остальное не имеет никакого значения.

Лисандр раньше не слышал от Прокла ничего подобного и тут же вспомнил Демаратоса.

Несмотря на страшную усталость, он с трудом поднялся и осторожно направился к костру, где лежал Аристодерм. Наставника было легко узнать по белой копне волос.

— В чем дело, Лисандр? Садись.

Лисандр наклонился и сел на поваленное дерево.

— Наставник, я хочу поговорить о Демаратосе.

Аристодерм кивнул.

— Он был храбрым воином и, я знаю, твоим другом. Его будут помнить, и его матери нет причин стыдиться.

— Я думаю, что он мог уцелеть, — предположил Лисандр. — Я видел, как его в разгаре боя куда-то увели.

Аристодерм покачал головой.

— Наверно его, беднягу, постигла та же участь, что и Никоса.

— Возможно, — согласился Лисандр, снова рисуя в своем воображении картину боя. — Или, не исключено, что ему сохранили жизнь, преследуя какую-то цель. — По лицу Аристодерма было видно, что эти слова не убедили его, поэтому Лисандр продолжил: — А что если его пытают, чтобы получить сведения о том, где мы находимся, или о туннелях.

— Ты думаешь, он все расскажет?

— Разумеется, он ничего не скажет.

— Тогда нам нечего беспокоиться.

Лисандр заглянул в бледно-розовые глаза Аристодерма. И не заметил в них никаких эмоций.

— Мы не должны допустить, чтобы он умер.

— Сейчас мы ничего не можем сделать, — сказал Аристодерм. — Когда мы утром снова пойдем в наступление, тогда и поищем его.

— К тому времени будет поздно.

— Люди устали, — сказал Аристодерм. — Они едва держатся на ногах. Мы не можем рисковать их жизнями ради парня, который, наверное, уже мертв.

Лисандр отошел к своему месту у костра. Он вместе с Демаратосом прошел испытание. Пять дней в горах, на грани жизни и смерти. Сначала их связала взаимная ненависть, но затем они подружились и научились полагаться друг на друга. Лисандр знал, что обязан Демаратосу своей жизнью. Он не сомневался, что друг жив.

Прокл уже спал и храпел, лежа на спине.

«Боги помогают самым странным образом», — подумал Лисандр и лег у костра.

Ему не спалось. Виной тому были не холод, не страх перед угрозой нападения и не стоны боли, слышавшиеся по всему лагерю. Перед его мысленным взором возникали люди. Он вспомнил ссору с Кассандрой и разбитую вазу.

«Мне следовало извиниться. Почему я этого не сделал? Упрямство? Гнев? Стыд? Орфея тоже не стало. Такого спартанца больше не будет».

А что происходит с илотами в поселении, принадлежащем Кассандре? Лисандр смутно помнил холодные зимние дни, проведенные вместе с матерью, когда не хватало дров и еды. Рабам нечего ждать помощь от Теллиоса.

«Выбирай те битвы, в которых ты можешь победить», — постоянно твердил его друг Тимеон.

Ушло в небытие много тех, кого он знал: Тимеон, Орфей, его мать, дед Сарпедон. Все они жертвы Спарты.

Он не станет жертвой. Не Спарта устанавливает правила, которым надобно следовать. Ничего не добиться, если слепо выполнять заветы Ликурга. А что если они и есть те цепи, о которых говорила Пифия. Цепи, сковавшие его?

Быть спартанцем значит ставить честь и товарищей на первое место. Он не останется здесь, связанный приказами, цепями традиций. И не в то время, когда его друг, возможно, жив и находится в Таренте.

«Мне следует действовать. Я должен помочь Демаратосу».

Все остальное не имело значения. Он не станет отсиживаться подобно Ахиллу в палатке близ поля боя, пока погибал Патрокл. Он бросится в гущу сражения.

«Боги могут распорядиться мною по своему усмотрению».

Он присел в темноте и посмотрел в сторону Аристодерма. Грудь наставника размеренно вздымалась и опускалась. Брать с собой меч? Нет, лучше будет, если никто его не узнает. Лисандр снял плащ.

«Обычный парень из Тарента — вот кто я такой».

В предрассветной прохладе по спине Лисандра побежали мурашки, все его тело ныло, пока он шел прочь от угасавших костров.

Юноша осторожно пробрался среди спящих воинов. Может, его и заметили, но никто с ним не заговорил. Вскоре он снова шел среди деревьев, направляясь к краю леса.

Лисандр пересек поля, ведшие в Тарент, и нашел знакомую тропу, когда уже начало светать. Небо покрылось красными пятнами, какие остаются от вина. На дороге вороны набрасывались на мертвые тела, ища лакомые мягкие части: языки, губы.

Из города до него донеслись первые звуки — погребальные песни. Слышались резкие завывания и низкий гортанный плач. Везде пахло горелым деревом и чем-то тошнотворным.

Услышав голоса людей, Лисандр выглянул из-за навеса гончарной мастерской.

Десятки красных плащей усеяли землю. Мужчины по двое поднимали тела за плечи и ноги и бросали их, точно мешки с зерном, в погребальную яму. Перевязав рты и носы тканью, похоронная команда работала молча. Тошнотворный запах волнами накатывался на Лисандра: запах застоявшейся крови, пота и гниения.

Пока он смотрел, подъехала еще одна телега и вывалила у ямы кучу тел. Среди них были два спартанца, один мессап и несколько горожан. Все равны перед смертью.

Лисандр снял кушак, которым он стянул тунику, перевязал им нижнюю часть лица, покинул свое укрытие и подошел к очереди из мужчин. Он рисковал, но надо было проверить, нет ли здесь тела Демаратоса. Юноша медленно дошел вместе со всеми до кучи трупов, взял мертвого жителя Тарента за ноги, другой человек взял его за голову. Они подняли мертвеца и бросили в яму.

Лисандр не видел Демаратоса среди мертвых, но заметил тела нескольких учеников из казармы: Фило, Клемена, Дорикса. Вместе с этими ребятами он тренировался, ел и спал. Они стояли в фаланге рядом с ним во время сражения с персами.

Они все погибли из-за куска Спарты, который вряд ли когда-либо увидели, если бы Лернос не появился в их казарме.

Лисандр пошел по тропе, ведущей на рыночную площадь. По мере того как он удалялся от жилых домов, причитания и плач постепенно затихали.

На площади стены были перепачканы кровью, а на земле остались темные пятна. Тут же валялась разбитая статуя предка Лисандра, кто-то начертал на ней какие-то каракули.

Он посмотрел в сторону небольшой гавани — несколько тел и куски снаряжения прибило к узкому берегу. Медленно катились морские волны, набегая на берег.

Лисандр не знал, где искать Демаратоса. Он быстро обошел храм, затем свернул к конюшням, откуда они днем раньше освободили пленников. Там стояло несколько более высоких домов. Видно, раньше они принадлежали богатым спартанцам. Лисандр искал по дворам, не осмеливаясь войти внутрь. Он ходил то сюда, то туда по узким переулкам, разделявшим мастерские, и заглядывал в каждую из них.

Вдруг он услышал глухой вскрик и застыл на месте. Это был не плач по погибшим, а крик, вызванный болью.

Лисандр обошел ряд конюшен и снова попытался определить, с какой стороны прозвучал звук. Лошади в стойлах подняли головы и безразлично посмотрели на него.

Раздался новый вскрик, на этот раз почти рядом.

Лисандр поднял валявшуюся на земле подкову. Оружие, конечно, так себе, но лучше, чем ничего.

В дальнем конце ряда конюшен располагалось здание с трубой, из которой валил дым. Лисандр расслышал, как зашипел раскаленный металл, брошенный в воду. Кузница?

Леденящий душу крик пронзил тишину. Лисандр бросился к двери, откуда он исходил. Она осталась чуть приоткрытой, и он заглянул в щель.

Жар, вырвавшийся изнутри, обдал его лицо.

От того, что Лисандр увидел, у него глухо застучало сердце.

Демаратос лежал на широкой скамье, его руки стянула веревка, привязанная к крюку на потолке, а связанные ноги свисали над полом. Туника, сорванная с плеч, болталась на поясе. По его туловищу струился пот, на груди и животе были выжжены несколько глубоких красных полос.

Лисандр даже отступил в сторону, когда увидел великана. Наверное, это тот самый житель Тарента, который пощадил Демаратоса на рыночной площади. В руках он держал железное клеймо, которое светилось оранжевым светом.

— Не надо. Прошу вас, — молил его друг.

Но мужчина не слушал его и снова коснулся раскаленным металлом груди Демаратоса. Затем он приблизил его к лицу пленника. Друг Лисандра пытался уклониться от железа, у него на шее выступили сухожилия.

— Не надо! — крикнул он. — Что я сделал? Скажи мне, что я сделал?

Лисандр ударом ноги открыл дверь.

— Не трогайте его!

Глава двадцать вторая

Мужчина с железным клеймом в руке неторопливо повернулся к Лисандру и смерил его с головы до ног. Лисандр держал в руке подкову и вдруг догадался, что выглядит смешно.

— Еще один спартанский мальчик? — произнес великан. — С каких это пор Спарта перестала отправлять в бой настоящих мужчин?

— Вы узнаете, на что способен этот мальчик, если не отойдете, — ответил Лисандр. Из кузнечного горна шел страшный жар, а глаза юноши ел дым.

Великан презрительно посмотрел на Демаратоса. Он все еще держал клеймо на расстоянии нескольких пальцев от его лица.

— Мальчик, положи подкову. Ты не имеешь права что-либо требовать.

Лисандр еще крепче сжал свое единственное оружие. Его ладонь стала скользкой от пота.

Позади него прозвучал ворчливый голос, затем послышался запах выдохшегося вина. Лисандр почувствовал, как ему в затылок уперся клинок.

«Какой же я идиот!» — подумал он.

Он бросил подкову, та с глухим стуком упала на плотно утрамбованный пол кузницы. Чья-то рука оттолкнула Лисандра в сторону, и он увидел маленького пожилого человека с лицом, смахивавшим на морду бродячей собаки. На его подбородке торчало несколько седых волос. Улыбаясь, он обнажал гнилые зубы, похожие на три выгоревших пня. Маленький человек был вооружен спартанским мечом.

— Лучше делай так, как велит Като, — посоветовал кузнец. — Возможно, он и не знает греческого, но его меч говорит на понятном тебе языке.

Лисандр прижался к стене.

«Что я могу сделать?» — подумал он, разглядывая веревки, которыми был связан Демаратос.

Другу ничем не поможет, если все закончится дракой. Придется разговорами найти выход из опасного положения. Если бы здесь был Тимеон — он мог уговорить кого угодно!

— Почему бы вам не отпустить его? Битва закончилась, вы победили.

— Возможно, битва и закончилась, — ответил кузнец, — но война только началась. Спартанцы еще вернутся.

— Нет, — сказал Лисандр. — Нас осталось мало. Никос, командир, погиб.

Кузнец фыркнул и перевернул клеймо в огне.

— Спартанцы обращаются со своими воинами как с рабами. Появится еще один Никос. — Кузнец кивком указал на Демаратоса, который от страха тяжело дышал. — Но этому сыну Спарты уже не увидеть предстоящей битвы. Боги приберегли для него особое наказание, и боль, которую он терпит, всего лишь начало.

Кузнец быстро взял клеймо и поднес его к груди Демаратоса. Тот пронзительно завопил, и от этого у Лисандра волосы встали дыбом.

Демаратос дернулся, все его конечности напряглись от желания спастись. Запах горелой плоти ударил в ноздри Лисандра. Его чуть не вырвало от тошнотворной вони.

Лицо кузнеца было неподвижным, как у изваяния, а голос рокотал так спокойно, что Лисандра обуял жуткий страх. Было бы куда лучше, если бы кузнец кричал или проклинал богов. Лисандр взглянул на мужчину, которого звали Като. Удастся ли справиться с ним без оружия?

— Какая вам польза от этого заложника? — отчаявшись, спросил он. — Вы говорите, что знаете спартанские обычаи. Они не пойдут на сделку с вами из-за жизни одного парня.

— Думаешь, мне нужен заложник? — спросил кузнец, голос которого перешел в визг. Речь идет не о сделке. Я много лет ждал этого мгновения. Речь идет о мести.

— За что?

— За десятилетия спартанского ига.

Кузнец снова опустил клеймо в огонь и стал вращать его среди углей.

«Я должен что-то придумать», — решил Лисандр.

— Возьмите меня вместо него. Этот парень ничего не значит — от него одни неприятности в казарме.

Демаратос, ослепленный болью, нахмурился от недоумения.

— Я знаю, кто этот мальчик, — огрызнулся кузнец. Он поднял свободную руку. На его ладони лежал Огонь Ареса.

— Он — Лисандр, внук эфора Сарпедона, он вышел из рода самого легендарного Менелая.

Лисандр вдруг похолодел. Этот мужчина знал о происхождении Огня Ареса со времен самого Менелая, одного из первых спартанских царей, который сражался у Трои.

— Нет, он не…

— Да, это правда, — прошептал Демаратос. — Я сын Торакиса.

— И в промежутке между Троей и сегодняшним днем был еще один член этой семьи, презираемый каждым жителем Тарента. Это Аристарх.

«Аристарх?»

Лисандру это имя ничего не говорило.

— В казарме вам ведь не рассказывают о нем, правда? — спросил кузнец.

Может, это какая-то хитрость? Лисандр покачал головой. От его пота одежда прилипла к телу, а язык пересох. Кончик меча жителя Тарента упирался ему в горло. Одно неосторожное движение, и кровь обагрит пол.

— К чему им рассказывать о нем, — продолжил кузнец. — Аристарха изгнали с его земли — он был незаконным сыном могущественного Ликурга, рожденным рабыней из илотов. Вы таких людей называете полукровками. Сам Ликург отправил его сюда вместе с другими такими же. Их вышвырнули из Спарты за нечистую кровь. Проклятая статуя Аристарха много поколений стояла на ступенях храма, напоминая нам о том, что мы несчастные рабы.

У Лисандра подкосились колени, пока до него доходил смысл слов кузнеца.

— Статуя с Огнем Ареса… — пробормотал он. — Аристарх был полукровкой?

— Они все полукровки! — рассмеялся кузнец, точно помешанный. — Вы, спартанцы, гордитесь своим происхождением, своими корнями в прошлом. — Он приблизил клеймо к Демаратосу. — Так вот, кровь этого Лисандра не чище, чем вода в сточной канаве.

У Лисандра от жары закружилась голова. Если Аристарх был полукровкой, то значит, таковыми были все его прародители. Значит, таков Сарпедон, его отец Торакис, дядя Демократес. Даже Кассандра… никто из них не был чистокровным спартанцем. Ему нужно выиграть время.

— И Аристарх основал Тарент?

— Основал? Нет. Тарент стоял здесь задолго до того, как сюда пришли эти полукровки — спартанцы. Мои предки ловили здесь рыбу и мирно возделывали виноградники. К чему нам было оружие и война? Нет, нас поработили захватчики. Они сделали из нас таких же рабов, как их илоты.

Теперь Лисандр догадался, почему Демаратоса пощадили на рыночной площади. Этот человек считал его ответственным за все беды Тарента. Его ненависть горела столь же сильно, как и кузнечный горн.

— Но Огонь Ареса принадлежит мне, — заговорил Лисандр. — Мне его вручили в Спарте.

Кузнец что-то пробормотал.

— В конце концов, его же люди изгнали Аристарха из Тарента. Им надоела его жестокость. Не удивлюсь, что он все же вернулся в Спарту — волка всегда тянет к логову.

Мужчина с мечом произнес несколько непонятных слов, и кузнец, державший в руке клеймо, сказал:

— Мой брат говорит, что вас обоих следует прикончить.

Лисандр поднял руки.

— Послушайте меня. Этот парень не Лисандр. Лисандр — это я.

Мужчина откинул голову назад и безудержно расхохотался.

— Спартанец, я восхищен твоей храбростью, но я не глупец. Не испытывай меня ложью.

«Я во всем виноват», — подумал юноша.

— Я говорю правду. Я отдал амулет этому парню — его зовут Демаратос — потому что мне больше не хотелось хранить его у себя. Я чувствовал, что не заслуживаю его, что ему не место на моей шее. Я тоже был полукровкой, илотом, работавшим на полях. Это амулет моего отца, но с тех пор, как он достался мне, меня преследуют одни несчастья и страдания. Если бы такое было возможно, что амулет воскресит дорогих мне людей, я бы вернулся на поля и работал бы там до конца своих дней. Амулет стал проклятием.

— Ты говоришь убедительно, играя словами, как защитник в суде, — ответил кузнец. — Но я тебе не верю. Этот парень умрет за то зло, которое причинил его предок. — Кузнец положил клеймо и взял молоток. — Я переломаю ему кости, как Аристарх сломил дух моего народа.

Лисандр опустился на колени.

— Прошу вас, поверьте мне. Вам нужен я.

Демаратос медленно покачал головой и прошептал:

— Он врет. Отпустите этого самозванца и кончайте дело.

Мужчина занес молоток над грудью Демаратоса.

— Получай за страдания моего народа.

Резким движением он ударил Демаратоса.

Лисандр не мог допустить, чтобы Демаратос погиб вместо него. Надо придумать, как убедить этого человека в том, что он прав. Но как это сделать, если к горлу приставлен клинок?

Мужчина занес молоток над коленной чашечкой его друга.

— Подождите, — заговорил Лисандр. — Я могу доказать, кто я такой.

Кузнец остановился, на его лице впервые появились морщины, свидетельствовавшие, что он засомневался.

— Как?

— С помощью амулета, — ответил Лисандр. — Я могу сказать вам, что написано на нем. Это надпись на древнем языке, она гласит — «Огонь Ареса воспламенит праведных».

Кузнец рассердился.

— Даже я это знаю. — Он снова повернулся к Демаратосу.

— Но я могу нарисовать эти слова, — сказал Лисандр. — Они были написаны на амулете во времена Трои.

Мужчина опустил молоток и пристально взглянул на Огонь Ареса при тусклом свете.

— Тогда приступай. Возьми эту ненужную железку.

Лисандр увидел, куда он показывает. У каменного корыта лежал кусок железа. Он взял его под пристальным взглядом Като.

Лисандр сдвинул в сторону с клочка земли перед собой остатки соломы и прочертил круг диаметром с руку. Затем он очень старательно вывел с внешней стороны круга очертания древних букв. Лисандр видел их столько раз, что они врезались в его память. Кузнец все время следил за ним с убийственным спокойствием.

Закончив, Лисандр на коленях отполз назад. Кузнец смотрел то на землю, то на амулет, то снова на землю.

Наконец, пожав плечами, он сказал:

— Ты любишь справедливость! Очень хорошо, Лисандр. Если ты так воспламенен справедливостью, я дам тебе возможность спасти своего друга.

Кузнец поднял амулет над огнем, пылавшим за решеткой, и отпустил его. Огонь Ареса исчез в языках пламени.

— Достань свой драгоценный амулет, и тогда вы оба свободны.

Его брат Като фыркнул сквозь остатки зубов.

Казалось, что помещение вдруг стало душным и съежилось. Лисандр шагнул к огню: там, среди раскаленных докрасна углей, сверкал его амулет.

— Лисандр, не делай этого. — Демаратос напряженно смотрел на него и тряс головой. — Беги. Не надо. Не делай этого ради меня.

Однако в ушах Лисандра звенели другие слова. Те, которые сказал Прокл. Готовность жертвовать собой в крови спартанца.

Жар ударил ему в лицо. Лисандр сжал кулак, затем распрямил пальцы и уставился на амулет.

Все остальное не имеет значения.

Лисандр опустил руку глубоко в огонь.

Глава двадцать третья

Казалось, будто все его предплечье разрывает на части. У Лисандра потемнело в глазах, и он силой воли приказал пальцам сомкнуться. Когда он выдернул руку из огня, вокруг раздались крики. Лисандр упал на колени и согнулся пополам. Крики перешли в стоны — эти звуки издавал он сам.

Лисандр открыл глаза. Ему стало дурно от запаха, напоминавшего запах жареного поросенка.

Юноша не осмелился взглянуть на свою руку — он не сомневался, что от нее остался лишь обгоревший обрубок. В углу помещения он заметил ведро, на коленях подполз к нему и опустил руку в воду.

Лисандр заплакал от стыда и не смел обернуться. Он проиграл.

Он не заслужил права называться спартанцем. Он чувствовал, как в царстве теней расстроились его отец и дед.

Его головы коснулась чья-то рука. Лисандр ожидал, что ему перережут горло клинком, и приготовился к этому.

— Ну, дай-ка мне взглянуть, — сказал кузнец. В его голосе не осталось и следа от прежнего гнева.

— Меня постигла неудача, — сказал Лисандр.

— То, что ты сделал, нельзя считать неудачей.

Сжатая рука Лисандра напоминала скелет, с нее сползла кожа. Виднелась лишь почерневшая и красная плоть. У него слезали ногти. Крови не было, но он понимал, что обезображен навсегда. Лисандр перевернул руку.

— Клянусь богами! — воскликнул кузнец.

Лисандр почувствовал, как из его глаз льются слезы. Он стал моргать. Неужели такое возможно?

Посреди ладони, на обнаженной плоти лежал Огонь Ареса.

Амулет медленно выкатился и упал на пол, содрав с руки Лисандра еще один слой кожи. На ладони остались четкие очертания драгоценного камня и букв, окружавших его: Огонь Ареса воспламенит праведных.

Пифия говорила Лисандру: «Не бойся, твоя судьба написана в твоем сердце». Теперь Лисандр понял, что тогда хотела сказать жрица. Пророчество, заключенное в амулете, навечно стало частью его самого, оно выжжено на его плоти.

Лисандр встал, но не мог оторвать глаз от обезображенной руки.

Оба жителя Тарента начали переговариваться, а затем и спорить на повышенных тонах. Но спор был тут же улажен.

— Уходите, — сказал кузнец.

Лисандр посмотрел ему в глаза.

— Что?

— Ядал вам слово, а вы вели себя достойно. У меня нет желания убивать мальчика, которого опекают боги.

Като уже развязывал Демаратоса, настороженно следя за ним. Как только Демаратос освободился, он нетвердо встал и прижал руку к разбитым ребрам. Шатаясь, спартанец подошел к ведру, в которое Лисандр опускал свою руку, и начал быстро пригоршнями бросать воду в пересохший рот.

Лисандр повернулся к кузнецу.

— Спасибо, — сказал он. Это слово прозвучало странно в его устах. Этот человек пытал их обоих, но вернул им жизнь, вместо того чтобы убить.

Лисандр хотел помочь Демаратосу встать, но его друг, похоже, обрел новые силы и поднялся сам. Он сердито посмотрел на кузнеца, не скрывая своего отвращения.

— Берегитесь, спартанцы, — предупредил их кузнец. — Если я снова увижу ваши лица в Таренте, пощады не ждите. Клянусь богами. А теперь уходите.

Лисандр не терял времени и вместе с Демаратосом вышел на предрассветную улицу. Мальчик, помощник конюха, примерно их возраста, во дворе ухаживал за лошадью. Он боязливо отвел взгляд.

— Идем, — сказал Лисандр. — Мы должны вернуться в лес. Аристодерм скоро поведет остатки войска в новое наступление.

Несмотря на раны, Демаратос побежал рядом с Лисандром по глухим улицам Тарента. Город оживал. Оказавшись близ здания рынка, Лисандр заметил, что в порту царит оживление — вооруженные мессапы и жители Тарента забирались в лодки самых разных размеров.

— Что они делают? — тихо спросил Лисандр.

— Наверно, знают, что близится второе наступление, — ответил Демаратос. — Они спасаются бегством.

Но Лисандр не обнаружил страха в их действиях. Все ясно. Вдруг глаза Лисандра загорелись — он все понял.

— Они не спасаются бегством, — сказал Лисандр. — Они готовятся напасть на нас.

— По морю? — спросил Демаратос, и тут его глаза сделались круглыми. — Видно, они узнали о том, что существует бухта контрабандистов. Она ведь наше единственное спасение!

* * *

Лисандр углубился в лес. Демаратос шагал рядом. Его грудь жгло, но надо было успеть. Если жители Тарента доберутся до бухты первыми, они расправятся с моряками Москоса и с тыла проникнут в лес. Тогда спартанцам уже не вернуться домой.

У Лисандра все время болела рука, а голове не давало покоя то, что он узнал о своих предках. Сарпедон не был настоящим спартанцем. Даже в жилах эфора текла кровь илота!

Издали Лисандр разглядел среди деревьев спартанских воинов. На расстоянии двухсот метров те заметили Лисандра и Демаратоса. Раздалась громкая команда, и спартанцы выстроились в фалангу, держа копья наготове.

Лисандр крикнул им, когда они подошли ближе.

— Это мы. Лисандр и Демаратос.

— Опустить оружие! — громко приказал Аристодерм. — Это наши.

Наставник вышел вперед и бросился к ним. Его лицо потемнело от гнева, он кулаком ударил Лисандра в плечо.

— Как ты посмел ослушаться моего приказа! Лисандр, возможно, ты считаешь себя особенным, но истина заключается в том, что ты всего лишь один из многих воинов, которыми не дорожат. Ты должен был понять это по своим ранам. — Наставник взглянул на Демаратоса. — А с тобой что случилось?

Демаратос обнажил полосы, изуродовавшие его тело.

— Меня схватили. Лисандр спас меня.

Наставник пришел в себя.

— Я приказал ему не делать этого. Он удостоится порки, когда вернется в Спарту. А теперь вы оба, вставайте в строй. Мы снова идем брать город.

Наставник повернулся и пошел назад к фаланге.

— Воинов вы в городе не обнаружите, — с вызовом крикнул Лисандр.

Аристодерм тут же обернулся.

— Что ты такое говоришь?

Лисандр рассказал ему о том, что они видели в гавани. Пока он говорил, подошли Сулла и Анаксандр, чтобы выяснить, о чем идет речь.

— Мессапы и жители Тарента плывут к бухте контрабандистов, — закончил свой рассказ Лисандр.

— Мы отправили туда женщин и детей, надеясь, что там они в безопасности, — сказал Сулла. В его голосе зазвучал страх.

— Тогда они прямиком отправились навстречу смерти, — заметил Аристодерм.

* * *

Леонид быстро перевязал руку Лисандра, а Прокл — раны Демаратоса. Аристодерм обратился к воинам. Те стали взволнованно переговариваться, узнав о планах мессапов и жителей Тарента.

— Надо действовать, и немедленно, — сказал Кимон. — Нельзя терять ни секунды.

— Мы должны сохранить порядок, — ответил Аристодерм. — Если нападем, не соблюдая строя, они нас истребят. Вы уже сражаетесь не за землю и не за право торговать. Теперь вы сражаетесь ради того, чтобы защитить свои семьи.

Спартанцы побежали вдоль края леса столь быстро, сколь позволяли их усталые ноги, устремившись к туннелям. Лисандр забрал меч и не совсем подходивший ему по размеру шлем у мертвого спартанца, лежавшего на обочине. Времени надеть доспехи уже не оставалось.

Они парами шагали по каменистому руслу реки, а в туннель вошли один за другим. От стен эхом отдавался звон оружия спартанцев, в воздухе стоял густой запах пота.

Лисандр старался не обращать внимания на острую боль в обожженной руке. Он думал только о том, что они обнаружат на прибрежной стороне туннеля. А что если враг опередил их? А если так, то возникал не менее важный вопрос — хватит ли у него сил для сражения?

На полпути колонна замедлила шаг. Там лежало тело Орфея. Там, где тело касалось земли, на нем появились темные пятна, под ними образовались лужи крови. Леонид встал перед Орфеем на колени. Пока другие пошли вперед, Лисандр присел рядом с принцем.

— Пойдем, — сказал юноша. — Он не захотел бы, чтобы мы отстали.

Леонид кивнул и вытер слезы.

— Я перебью их всех, — угрюмо произнес он.

— Потом мы вернемся за ним, — сказал Лисандр. — Идем.

Когда они стали приближаться к выходу, Лисандр почувствовал, что под его ногами расходится почва. Песок. Шатаясь, он вышел на свет.

Берег был почти таким, каким они оставили его после высадки. Корабль стоял на якоре шагах в пятидесяти от берега и медленно покачивался на воде.

— Москос и его ребята снова привели его в порядок, — заметил Демаратос.

Лисандр увидел на палубе матросов, которые махали им руками. Он тоже помахал.

— Наверно, они думали, что мы не успеем вернуться, — сказал Прокл.

По бухте гулял сильный ветер, поднимая облака песка. В дальнем конце берега жены и дети спартанцев сжались вместе. Они были целы и невредимы. Оставшиеся воины Никоса бросились успокаивать их.

— Мы успели, — сказал Леонид. — Они в безопасности.

Лисандр видел, что Москос стоит на носу судна и машет им.

— Он хочет сообщить нам что-то, — сказал Лисандр.

Москос теперь указывал на море в противоположную берегу сторону. Из-за мыса появилась рыболовецкая лодка, весла четырех гребцов гнали ее вперед по покрытой рябью воде. На борту Лисандр насчитал восемь человек.

— Это и есть их армия? — рассмеялся Аристодерм.

За ней появилась еще одна лодка, до отказа забитая людьми. Затем еще две с мессапами в боевом порядке. Лисандр заметил, как сверкают наконечники их копий. Вскоре вокруг все море кишело лодками, полными вооруженных противников. С каждым движением весел они медленно приближались к берегу, тая угрозу.

— Что будем делать? — спросил один из спартанцев.

— Уведите семьи назад через туннели, — ответил Аристодерм. — Укройтесь в лесу. А мы встретим врагов.

Лисандр вздрогнул от громоподобного шума, раздавшегося позади. Он обернулся и у входа в туннель увидел облако пыли. Когда оно осело, Лисандр разглядел чьи-то конечности и алое полотно под забрызганным кровью валуном. Лисандр услышал крик, донесшийся сверху, и поднял глаза. На вершине скалы стояли три человека с длинными палками в руках.

«Откуда они взялись?» — удивился юноша.

Мужчины на скале подцепили палками еще один большой камень и придвинули его к краю. Камень полетел следом за первым.

— Они отрезают нас, — сказал Прокл.

Он быстро шагнул вперед и бросил копье. Оно плавно взлетело вверх и вонзилось в живот одному из мужчин на скале. Издав гортанный крик, тот рухнул головой вниз на камни.

Дети на берегу начали хныкать от страха, одна из женщин завыла. Оставшиеся на скале жители Тарента отошли назад.

— Ситуация меняется, — сказал Демаратос.

Лисандр крепче сжал рукоять меча и взглянул на море. Возможно, спартанцы и попали в ловушку, но если этому берегу суждено стать его последним местом упокоения, он не отдаст свою жизнь просто так.

Глава двадцать четвёртая

— Приготовить оружие, — громко скомандовал Аристодерм. — Выстроиться перед женщинами и детьми.

Лисандр встал рядом с Леонидом вдоль береговой линии, местные спартанцы увели свои семьи в дальний конец берега, прочь от приближавшихся лодок.

Обгоревшая рука Лисандра не могла удержать щита, поэтому Леонид крепко привязал его к искалеченной конечности друга. Лисандр насчитал около тридцати лодок, устремившихся к другому выступу берега, в каждой из них находилось от пяти до десяти человек. По его подсчетам, осталось лишь около сотни спартанцев, причем многие из них, как и он, были ранены.

— Держать фалангу, — приказал Аристодерм. — Если нарушим строй, нам конец.

Первая из лодок противника достигла мелководья, из нее начали высаживаться воины, что-то крича друг другу на своем языке. Противник был прекрасно вооружен. Щиты и мечи павших с обеих сторон теперь были в его руках.

— Пора переходить в наступление, — торопил Кимон, — пока еще не все высадились на берег.

— Нет, — ответил Аристодерм. — Если мы пойдем вперед, остальные высадятся у нас в тылу и нападут на женщин и детей. Нам следует ждать, пока они все не окажутся на суше, а затем нанести решающий удар.

Лодки подходили к суше, противник высаживался на песчаный берег, и его ряды постепенно росли.

Один мессап, разодетый ярче остальных, — на нем был шлем с перьями, а в руках он держал копье с двумя наконечниками — отрывисто выкрикивал приказы. Он выстроил своих людей на всю ширину берега. Это был Вироманус, их командир.

У врага было не меньше двадцати колонн, по десять рядов воинов в каждой. Справа расположились мессапы, слева — жители Тарента.

— Вироманус знает, что делает, — заметил Леонид. — Он расставил доверенных людей так, чтобы не дать остальным возможность отступить.

У Лисандра сильно билось сердце, он старался успокоиться, глубоко дыша.

— Они сравняют нас с землей, — сказал спартанец из заднего ряда. — Мы обречены.

Аристодерм презрительно рассмеялся.

— Пока сильны наши руки, держащие щиты, мы не обречены.

Вождь мессапов выкрикнул два слова, и его люди двинулись вперед.

— Спартанцы, приготовиться! — крикнул Аристодерм. — Шагать под мой счет. Раз… два… раз…

Лисандр зашагал под счет наставника, и весь строй двинулся вперед.

Юноша смотрел прямо перед собой. Друзья шли рядом, он знал, что может положиться на каждого из них и отдать за них свою жизнь.

Аристодерм начал считать быстрее, Лисандр ускорил шаг. Было трудно идти по неустойчивой почве, но строй из-за этого не нарушался. Мессапы тоже ускорили шаг и, приближаясь, выкрикивали угрозы и проклятия.

— Спартанцы, не отвечайте им, — приказал Аристодерм.

Лисандр стал поднимать колени выше, когда фаланга перешла на бег. До врага оставалось шагов двадцать. Лисандр уже выбрал цель — командира мессапов в шлеме, украшенном перьями. Он снова почувствовал силу в руке, державшей меч.

— Приготовиться! — громко приказал Аристодерм. Его слова были едва слышны из-за воинственных криков в стане врага.

Лисандр поднял меч и бросился на неприятеля.

Конец копья Виромануса скользнул по щиту Лисандра и на волосок прошел от его лица. Древко копья задело щеку.

Лисандр прыгнул, приземлился среди воинов противника во втором ряду и вонзил меч в обнаженное бедро Виромануса. Командир мессапов завопил, бросил свое оружие и схватился за рану. Кровь струилась сквозь пальцы, от ужаса его глаза за щелями шлема сделались круглыми.

Лисандр вскочил, другой мессап стал непрестанно наносить удары по его щиту, каждый раз причиняя боль обожженной руке. Подняв щит вверх, юноша ударил им противника в широкое лицо, затем отступил и встал в строй рядом с Демаратосом.

Фаланга обрела прежний порядок. В этом заключалась их единственная надежда.

Лисандр уперся ногами в песок и, прикрываясь щитом, наклонился к шеренге врага. Он мечом поверх щита наносил удары в головы и шеи вражеских воинов. Воины противника с воплями падали у его ног, и вскоре Лисандр уже шагал по ковру из мертвых и умирающих.

«Спартанцы сами вершат свою судьбу», — угрюмо подумал он.

Шеренга врага дрогнула, и Лисандр смог перевести дух. Левое крыло спартанской фаланги теснило неприятеля. Многие воины Тарента уже повернулись лицом к морю.

— Идите вперед, — раздался голос Аристодерма. — Оттесните их назад.

Лисандр повиновался и врезался плечом в жителя Тарента, вооруженного спартанским щитом и копьем. Тот выставил щит перед собой, и Лисандр сразу понял, что перед ним неопытный воин. Он сделал ложный низкий выпад, противник потерял бдительность, и Лисандр сильным взмахом меча срезал у того половину скальпа. Вырвавшийся фонтан крови обдал гальку под их ногами.

Лисандр вложил меч в ножны и вырвал копье из цепких пальцев мертвого противника. Шеренга врага окончательно расстроилась, и спартанцы ринулись в образовавшиеся бреши, учиняя настоящую бойню.

Лисандр ощутил новый прилив сил и забыл о боли в руке. Перед ним с криком упал спартанец и схватился за лицо. Рядом житель Тарента с длинными волосами и обнаженной грудью размахивал куском веревки.

Какой вред можно причинить этой веревкой?

Он бросился к Лисандру, и тут же веревка обвила его. Что-то впилось Лисандру в руку и выскользнуло. На коже остались глубокие раны, из которых сочилась густая кровь. Когда противник снова взмахнул веревкой, Лисандр нырнул. К концу веревки были привязаны толстые железные крючки для ловли рыбы, способные разорвать тело на куски.

Противник что-то крикнул Лисандру и бросил крюки, целясь ему в ноги. Лисандр ловко опустил щит, и крюки впились в него. Житель Тарента потянул веревку к себе, и Лисандр не упустил подвернувшуюся возможность. Он бросился вперед, наматывая веревку на пояс. Используя силу инерции, он нанес копьем сверху вниз удар в неприкрытое туловище горожанина. Меж его стиснутых зубов показалась кровь. Лисандр наступил ногой на грудь мертвого неприятеля и вытащил свое копье.

— Рыбак, лучше бы ты не выходил на берег.

Веревка упала у его ног.

Оставшиеся воины противника сражались, стоя в мелкой воде. Некоторым из них она доходила до колен. Лисандр заметил, что позади сражавшихся воинов неподвижно замер спартанский корабль. Где же Москос со своими моряками?

Он нашел Аристодерма и вытащил того из рядов сражавшихся.

— Смотрите! — сказал он, указывая на море. — Там что-то случилось.

— Найди Леонида и Демаратоса, — приказал Аристодерм. — Садитесь в лодку и выясните в чем дело.

Лисандр быстро отыскал обоих друзей и Прокла и сообщил им о том, что заметил.

— Они просто спрятались в трюме, — сказал Демаратос.

Тем не менее, они сложили свое оружие в брошенную неприятелем лодку и, вытолкнув судно с мелководья, запрыгнули в него.

Прокл и Леонид взялись за весла. Лисандр не мог грести из-за обожженной руки. Демаратос стоял у борта и следил за тем, как на берегу идет сражение. Лисандр заметил, что с другого конца палубы корабля Москоса взвилась черная струйка дыма.

— Корабль горит! — воскликнул он. — Гребите быстрей!

Они приблизились к кораблю и, огибая его нос, заметили, что у дальнего конца качается небольшая лодка. В ней сидел человек и смотрел вверх, на палубу. С нее свисали две веревки, явно прикрепленные к абордажным крюкам. Мужчина заметил Лисандра и его товарищей и дико закричал.

— Мессапы! — сказал Прокл.

На палубе появились два человека.

С корабля повалил густой дым, и черные облака стали медленно подниматься к небу.

— Они не собираются угонять корабль, — сказал Леонид. — Их цель — уничтожить его.

Двое мессапов, стоявших на палубе, перелезли через борт, спустились по веревкам, тут же сели в лодку и схватились за весла. Леонид и Прокл, кряхтя, гребли изо всех сил, пытаясь догнать противника.

— Подойдите ближе, — сказал Лисандр, вытаскивая меч.

Несколько движений весел, и они поравнялись. Лисандр встал ногами на борт, прыгнул в лодку мессапов и рубанул одного из гребцов по руке. Мессап вскрикнул, когда его рука вместе с веслом свалилась в воду.

Мессап, у которого не было весел, ударил ногой по колену Лисандра, и тот упал спиной на скамью. Двумя руками противник поднял небольшой якорь, приблизился к юноше и бросил его, целясь в голову.

Лисандр подался в сторону, и кусок железа врезался в лодку. Послышался треск дерева, затем шум воды. Юноша тут же почувствовал, как его плечи и шея оказались в холодной воде. Якорь пробил дыру в корпусе лодки.

Судно накренилось.

— Берегись! — крикнул Демаратос.

Мессап бросился на Лисандра. Руки юноши инстинктивно искали глотку противника. Он вцепился тому в густую бороду. Лисандр хотел развернуться, но лодка стала переворачиваться вместе с ним. Едва ему удалось наполнить легкие воздухом, как он вместе с противником погрузился в воду.

Лисандр не отпускал шею мессапа, оба пытались утопить друг друга. В разгаре смертельной схватки мессап вцепился ногтями в лицо Лисандра, но острая боль лишь заставила того крепче сдавить горло противника, перекрывая ему воздух.

Голова Лисандра снова вынырнула на поверхность. Он глотнул воздуха, что дало ему силы продолжить схватку. Руки мессапа слабели. Через секунду они отпустили Лисандра. В чистой морской воде тот увидел перекошенное багровое лицо неприятеля.

Лисандр совсем выбился из сил и лег на воде на спину, пытаясь отдышаться. Прокл по веревке взбирался на палубу, Леонид следовал за ним.

— Помощь нужна? — спросил Демаратос.

Лисандр перевернулся и поплыл. Его друг перегнулся через борт лодки и протянул ему руку, Лисандр взял ее и забрался в лодку. Вскоре у борта спартанского корабля показался Прокл.

— Мы погасили огонь. Хорошо, что успели вовремя. Они не причинили большого вреда.

— Где Москос и Сиркон? Где остальные?

Прокл покачал головой.

— Они на гребной палубе. Им перерезали горло.

* * *

Леонид и Прокл благополучно спустились в лодку и стали грести к берегу. Битва закончилась, множество раздетых до туник вражеских воинов, опустив головы, сидели на песке. Даже сандалии и другую обувь врагов сложили в кучу, чтобы лишить их возможности бежать.

— Мы победили, — сказал Леонид.

— Теперь они дважды подумают, прежде чем снова нападать на настоящих спартанцев, — добавил Демаратос.

Лисандр не считал нужным что-либо говорить. От гибели их спасла лишь подготовка. Но он не испытывал удовлетворения от открывшейся перед его глазами картины: весь берег был усыпан трупами. Как только спартанцы собираются вместе, образуя единую армию, они превращаются в машины смерти. Лисандру всегда становилось плохо при мысли о кровавых сражениях.

Их лодка вошла в мелководье и врезалась в тела, которые подняла волна. Лисандр заметил среди них знакомое лицо — мужчину, который пытал Демаратоса в Таренте. На груди у него зияла глубокая рана. Лисандр коснулся плеча Демаратоса.

— Смотри, друг.

Демаратос взглянул через край лодки.

— Я бы пощадил его. — Демаратос отвернулся.

Лисандр выбрался из лодки и заметил, что вода на мелководье приобрела красный оттенок.

Леонид доложил, что им удалось обнаружить на борту корабля. Вернуться назад без штурмана было почти невозможно, но Аристодерма это, видно, не волновало. Он обозревал остатки вражеского войска.

— Что не так? — спросил Кимон, стоявший рядом с ним. — Мы победили.

Заместитель Никоса в бою потерял правое ухо, вокруг углубления близ темного слухового канала сверкала обнаженная плоть.

— Чужой позор не вызывает у меня радости, — ответил наставник Лисандра. — Я отнесся бы к ним с большим уважением, если бы они сражались до конца.

Глава двадцать пятая

Аристодерм приказал пленным взять весла и разблокировать вход в туннель. Четыре пленника взяли по веслу и пытались отодвинуть валуны. Они кряхтели от усилий, по их обреченным лицам струился пот. Когда одно весло сломалось, они получили другие, и, наконец, отодвинули два самых крупных валуна от входа. Другие пленники помогали своим побежденным товарищам убирать камни меньших размеров. Вскоре раздавленные тела несчастных спартанцев отнесли в сторону.

«Я ведь тоже мог угодить под этот валун», — подумал Лисандр.

К каждой паре пленных приставили одного вооруженного спартанца, их вывели через туннель на дорогу, идущую в Тарент. Семьи спартанцев остались в лесу.

Почти всю дорогу Аристодерм что-то обсуждал с заместителями Никоса.

Жители, оставшиеся в городе, вышли из домов и стали свидетелями шествия своих земляков, проигравших сражение. Никто не проронил ни слова, пока пленников вели к рыночной площади. Лисандр заметил, что те шли с опущенными головами, чтобы не видеть осуждающих или сочувствующих взглядов.

Мертвые тела убрали, но в воздухе все еще стоял запах боя — тошнотворная вонь, смесь пота и железа.

Аристодерм поднялся на ступени храма, повернулся к толпе и взглянул через головы людей на море. Рядом с ним стоял Сулла. Постамент, на котором возвышалась статуя Аристарха, пустовал.

— Жители Тарента! — громко заговорил наставник. Сулла переводил его слова, хотя Лисандр подозревал, что многие отлично понимали по-гречески.

— Последние события стали мрачным эпизодом в вашей жизни, — продолжил Аристодерм. — Многие из ваших друзей погибли, многие получили страшные раны. И ради чего? — Он умолк и посмотрел на толпу, пока Сулла переводил его слова.

— Я понимаю, вы недовольны своими спартанскими правителями, но кровопролитие не выход из положения. Я имею право приговорить вас всех к смерти точно так же, как вы перебили бы наших людей.

Некоторые люди, стоявшие у края площади, заплакали.

— Но я проявлю милосердие, — продолжил Аристодерм. — Хотя спартанцев и не назовешь милосердными. Наверно, вы все знаете, что такое Спарта. Мы не пытаемся расшириться за счет завоеванных земель. Мы сражаемся для того, чтобы защитить себя и наш народ, чтобы обезопасить границы. Как медведи, мы не сразу приходим в ярость. Но берегитесь, наш гнев не знает границ, когда нас выводят из себя. Мы не останавливаемся до тех пор, пока не искореним источник гнева. Это понятно?

Усталые люди, стоявшие на площади, все как один кивнули в знак согласия.

— Разделите пленных. Мессапы пусть встанут на эту сторону… — он указал рукой, — а жители Тарента на эту.

Оба пленника, к которым был приставлен Лисандр, были мессапами, и он отвел их на ту сторону площади, где находилось здание рынка. Пленники смотрели на него с почти открытой ненавистью. Когда мессапов собрали вместе, их оказалось около тридцати.

— Мой гнев не распространяется на жителей Тарента, — заговорил Аристодерм. — От них зависит существование этой колонии. Но Спарта не потерпит захватчиков из чужих городов. С ними обойдутся так, как это принято в Спарте.

Лисандр почувствовал, как по телам его пленников снизу вверх пробежала волна страха.

— Мессапы, встать на колени! — крикнул Аристодерм.

Кимон повторил приказ. Некоторые из пленников тут же беспрекословно послушались, остальные переглядывались. Кимон громко еще раз повторил слова Аристодерма. Все повиновались, кроме одного. Сулла приблизился к нему и вытащил меч. Пленник сплюнул на землю и встал на колени. Аристодерм глядел на мессапов, и Лисандр видел, что его губы безмолвно шевелятся.

— Мне понадобится тридцать один доброволец, — громко сказал наставник. — Из мужчин Тарента, желающих доказать свою верность Спарте. Каждый из них получит место в новом городском совете.

По толпе жителей Тарента прокатился глухой ропот. Один за другим вперед выходили горожане с надеждой в глазах.

Но Лисандр знал, на что те добровольно идут. Место в совете достанется им дорогой ценой.

— Ребята, дайте каждому из этих людей по мечу, — приказал Аристодерм.

Лисандр вышел вперед вместе с другими учениками из казармы и отдал свой меч жителю Тарента. Совсем недавно тот бы с радостью проткнул им Лисандра. Теперь же, держа меч за рукоять, он выглядел так, будто не знал, для чего предназначено это оружие.

— Вы вернете наше доверие ценой крови наших врагов, — сказал Аристодерм. — Убейте этих ничтожеств.

Жители Тарента переглянулись, точно растерянные дети, затем медленно направились к тому месту, где на коленях стояли мессапские воины.

Один или два мессапа начали плакать и умолять. Другие на своем языке выкрикивали проклятия и взывали к своим богам. Кимон громко отдал какой-то приказ. Лисандр отвернулся. Крики мессапов прервали клинки мечей. Когда Лисандр повернул голову, с ними было покончено.

Аристодерм указал на людей, совершивших эти убийства.

— Эти граждане доказали, что они являются друзьями Спарты. Отныне их семьи будут передавать правителям Спарты, находящимся здесь, прошения народа Тарента. Но берегитесь, если еще раз случится подобный мятеж, не ждите от нас пощады. Сожгите тела на погребальном костре до наступления ночи и расходитесь по домам.

Пока мертвецов складывали в кучу перед гаванью, оставляя следы крови на земле, Лисандр и другие спартанцы собрались вокруг Аристодерма. Он выкрикнул имена заместителей Никоса.

— Предстоящие дни будут трудными. Доверие не завоевать страхом и мечом. Вы должны научиться жить вместе с тарентцами не как с врагами, а как с друзьями…

— Друзьями? — усомнился Сулла. — Они ведь пытались убить нас!

— А какой выбор вы им оставили? — спросил Аристодерм. — Вы собирали с них несправедливые налоги, вы обращались с ними как с врагами.

— Здесь правим мы — они наши рабы.

— Но не забывай, товарищ, довольный раб работает в два раза лучше, чем тот, кого устрашают плетью.

Лисандр был в восторге от философии Аристодерма, но она заставила его вспомнить о бедных илотах Кассандры в Спарте. Теллиос не проявит к ним подобного милосердия, в этом Лисандр не сомневался.

— Эти люди не понимают наших обычаев, — возразил, нахмурившись, Сулла.

Лисандр почувствовал, как в нем закипает гнев.

— А вы понимаете их обычаи? — отрезал он.

Все посмотрели на Лисандра и ждали, что Аристодерм даст ему отповедь. Но он лишь склонил голову, признавая правоту юноши.

— Вы не можете рассчитывать на то, что люди подчинятся вашей воле. Если вы будете обращаться с местными жителями как с равными себе, тогда здесь возникнет счастливое общество. Помните, ваши семьи тоже когда-то не пользовались равенством в Спарте.

В толпе прозвучали одобрительные голоса.

— Моя жена дружит с женщиной из Тарента, — заговорил один из воинов Суллы. — Она говорит, что та очень хорошо готовит.

Эта шутка вызвала смех, даже на мрачном лице Суллы мелькнула улыбка.

— Очень хорошо, — сказал Аристодерм. — Я хочу, чтобы вы созывали совет десять раз в году. Пригласите на него тех жителей Тарента, которые сегодня доказали нам свою верность, и выслушайте их жалобы. Дайте им право голоса в вопросах, которые их касаются.

— А что если они снова восстанут? — спросил Сулла.

— Если будете относиться к ним с уважением, они не восстанут, — ответил Аристодерм. — Я поговорю с членами Совета Спарты и предложу, чтобы они два раза в году присылали сюда нового губернатора, чтобы тот следил за порядком и решал любые проблемы.

Все согласились с этим.

Попрощавшись со спартанцами, Аристодерм и ребята направились к гавани. Восемь факельщиков освещали им путь.

— Думаешь, этот мир продержится долго? — спросил Демаратос Лисандра, когда они шли по окраине города.

Лисандр подумал о тревожном перемирии между спартанцами и илотами за морем, о недоверии, которое все еще существовало между ними. Он понимал, что ненависть и в Спарте, и в Таренте подогревает обычный страх.

— Как ты думаешь? — повторил свой вопрос Демаратос.

— Я надеюсь на это, — ответил Лисандр.

* * *

Было уже темно, но Лисандр все шел, борясь со сном. Рука болела при каждом движении. Спартанцы прихватили с собой из Тарента продовольствие на обратную дорогу — свежий хлеб, гранаты, твердые сыры и консервированные лимоны, не забыв о жареной рыбе и вяленых окороках.

Тело Орфея все еще лежало на том месте, где он встретил смерть.

— Мы не должны оставлять его здесь, — сказал Лисандр.

Аристодерм внимательно посмотрел на мертвого.

— Мы не сможем отвести тело Орфея домой — не пройдет и дня, как оно начнет разлагаться. Мы похороним его в море.

Используя плащ Орфея в качестве временных носилок, Лисандр, Демаратос, Прокл и Леонид понесли мертвого товарища к берегу моря.

После недавно закончившейся битвы уцелела лишь одна лодка, на ней спартанцы группами по шесть человек начали переправляться на корабль. Пришлось совершить пять заходов. Воодушевление победой испарилось, когда начало светать.

Лисандр, как и большинство учеников, пребывал в угрюмом настроении. Они выиграли битву, но потеряли пятьдесят своих друзей.

— Выспитесь хорошо, — сказал Аристодерм. — Грести начнем на рассвете. — Он погасил фонарь корабля, и всех окутала темнота.

Лисандр слушал, как наставник поднимается наверх по скрипучей лестнице и устраивается на ночлег рядом с одной из скамей для гребцов. Юношей овладело спокойствие, когда он прислушался к мерному дыханию остальных учеников и шуму волновавшегося моря.

Несмотря на усталость, он не мог уснуть. Лисандр тяжело встал, прошел среди спящих и поднялся на палубу.

Ему в лицо подул нежный ветерок. Небо было ясным, небосвод усыпали звезды. Лисандр оглянулся на берег. Хотя корабль покачивался в каких-нибудь пятидесяти шагах от него, Лисандр уже чувствовал себя так, будто они оставили Тарент далеко позади.

Лисандр думал, что здесь найдет свое настоящее место, но столкнулся лишь с новым кровопролитием. Одни сражались против других из-за жажды власти. Красный плащ не стал символом чести. Честь могла родиться только из справедливого правления. Он не сомневался, что первыми полукровками, которые оставили Спарту в поисках желанной свободы, двигали благородные намерения. Но все они стали такими же, как те, кого презирали: беспощадными деспотами, стремившимися поработить других. И он сражался рядом с ними. Что это дало ему? Была ли вообще в этой битве сторона, которую можно считать правой?

Лисандр спустился вниз, не в силах отделаться от тревоживших его мыслей.

* * *

Ночью ветер немного усилился. Утром они развернули парус и начали стремительно удаляться от берега.

После гибели Москоса и его моряков на Фема легла задача управлять кораблем.

— Наверно, его выбрал Зевс, — пошутил Демаратос. — Если бы тогда в него не попала молния, он бы и не научился им править.

Поскольку Лисандр и Демаратос не могли грести, они по очереди стояли у румпеля и вели корабль, вглядываясь в голубые просторы моря.

«Неужели я вернусь назад? — подумал Лисандр. — Такое ощущение, будто я что-то оставляю позади».

Его охватили сомнения и тревоги. Бесспорно, спартанцы обходились с жителями Тарента несправедливо. Возможно, пророчество амулета относилось не только к одному Лисандру. Огонь Ареса воспламенил кузнеца и побудил того утолить жажду мести, истязая Демаратоса. Неужели он был одним из праведных?

Лисандр похолодел, когда его осенило.

— Не может быть! — воскликнул он.

— Что случилось? — спросил Демаратос испуганным голосом.

— Огонь Ареса! — произнес Лисандр. — Как же я мог забыть его? Видно, он все еще лежит на полу в той кузнице. — Лисандр опустился на палубу. — Я глупец.

— Ты не глупец, — успокоил его Демаратос. — Ты был занят другими, более важными делами…

Лисандр закрыл глаза и представил красный камень, сверкавший в золотистой оправе. После всех испытаний он наконец-то почувствовал, что готов снова надеть амулет.

— Я кое-что приберег для тебя, — негромко произнес Демаратос.

Лисандр поднял голову. В руке Демаратоса качался огонь Ареса, лучи солнца заставляли кроваво-красный камень ярко светиться.

— Что? Как?

Демаратос рассмеялся.

— Я подобрал его, когда пил воду из того корыта, — сказал он. — Амулет лежал рядом на полу.

Лисандр протянул руку и коснулся амулета.

— Тебе пора снова надеть его, — сказал Демаратос. — Ты заслужил.

Демаратос присел рядом с Лисандром и поднес кожаный ремешок к его шее. Как только знакомая вещь легла ему на грудь, Лисандр ощутил прилив сил. Он встал и коснулся амулета пальцами.

Огонь Ареса так долго ему казался проклятием, навлекавшим несчастья и страдания. Теперь напоминал Лисандру о жертвах, которые принесли другие. Надев его, он стал самим собой. Демаратос преподнес ему поистине ценный подарок.

* * *

К полудню первого дня плавания, когда корабль вошел в глубокие воды, Аристодерм велел опустить паруса.

— Здесь Орфей найдет достойное место упокоения, — сказал он.

Ребята собрались полукругом у левого борта. Леонид и Прокл подняли окоченевшее тело на поручни. Орфея завернули в плащ и завязали его.

— Он хорошо служил Спарте, — произнес Аристодерм. — И мы отдаем его Посейдону, богу волн.

Слезы потекли по лицу Леонида, он отпустил тело, и оно через борт упало в море. Лисандр услышал всплеск и подошел к краю борта. Какое-то время тело держалось на поверхности воды, затем перевернулось и исчезло.

— Прощай, — прошептал он.

В том месте, где Орфей ушел под воду, вынырнул дельфин, затем снова исчез. Друг Лисандра погрузился в пучину.

Два дня держался сильный ветер, но ночью он стих. Ребята снова заняли места на скамьях для гребцов. Лисандр стоял рядом с Фемом и пытался освоиться с основами мореплавания и штурманского дела. Юноше показалось это очень сложным, ведь надо было запоминать названия множества звезд.

На рассвете четвертого дня Лисандр стоял на палубе и, вытянув руку, считал, сколько пальцев вмещается между горизонтом и солнцем. В другой руке он держал наполовину съеденный гранат. Красная мякоть напоминала Лисандру раны, полученные спартанцами во время сражения. Вдруг на горизонте показалась земля.

— Спарта!

К нему вышел Аристодерм. Оба молча смотрели, как перед ними из голубой воды вырастает берег.

— Приятно вернуться домой? — спросил наставник.

— Да, — ответил Лисандр. — Никогда не думал, что так буду скучать по нему.

Там, впереди, находилось то место, где он родился и за которое сражался. Это была родина.

Глава двадцать шестая

Они причалили к Гефейону, где месяц назад Лисандр и его товарищи преградили дорогу Вомисе и его армиям. Воздух наполняли звуки зубил и молотков строителей — люди старались устранить повреждения, нанесенные пожарами. Периэка на скакуне отправили сообщить Совету об их возвращении.

— Вы похожи на свору оборванцев, — сказал Аристодерм. — Приведите себя в порядок, прежде чем мы направимся к городу.

Как могли, они вымылись в реке. Половина товарищей Лисандра потеряла свои плащи, а уцелевшие были рваными и грязными. Спартанцы выгрузили оставшееся оружие, щитов хватило на всех. Один парень помог Лисандру забинтовать руку, и он привязал к ней щит. Теперь он хотя бы войдет в Спарту с высоко поднятым щитом.

В тот день, пока они шли вдоль реки, в голубом небе ярко светило солнце. Спартанцы пели военные песни, чтобы поддержать боевой дух. Разведчики на конях встретили их в нескольких стадиях от границ города и поскакали назад объявить о том, что ученики вернулись в Спарту.

Когда спартанцы шагали через Амиклы, илоты и периэки останавливались и смотрели на них. Вдоль дороги, ведущей к казарме, уже собирались толпы людей. Среди них было много мужчин в красных плащах, пришедших вместе с женами. Все с надеждой всматривались в лица возвращавшихся ребят.

«Они ждут своих сыновей», — догадался Лисандр.

Он гнал от себя печаль. Его не ждет ни мать, ни отец.

* * *

Аристодерм приказал ученикам остановиться у ворот казармы. К ним бросилась толпа родителей. Лисандр слышал, как Демаратос разговаривает с отцом, красивым спартанцем, похожим на сына, только более худым и с проседью в волосах.

— Мы спасли колонию, — говорил Демаратос. — Меня сильно ранили, но я все равно сумел убить восемь или девять из них. Может быть, десять…

Лисандр сдержал улыбку. Кое-что вряд ли изменится.

Илоты бегали у входа в казарму с подносами, заставленными едой и кувшинами. Леонид подошел к Лисандру. Его отец, царь Клеомен, не пришел в казарму.

— Мой илот говорит, что в честь нашего победоносного возвращения устраивают пир. Видно, придут важные гости.

— Кто?

— Не знаю, — ответил Леонид, улыбаясь, — но надеюсь, что Демаратос приберег для них не один рассказ. Он сейчас рассказывает, что убил уже двенадцать воинов противника. И это число растет с каждым разом.

Лисандр рассмеялся. К Леониду подбежала полная женщина.

— Принц, где мой Орфей?

Леонид опустил голову и в ответ произнес какие-то слова, которые Лисандр не расслышал. Он следил за лицом матери Орфея, ожидая, что та зальется слезами. Но она только подняла голову и положила руку Леониду на плечо.

— Не беспокойся за меня. Это тебе я сочувствую, ибо ты не разделил с ним столь храбрую смерть.

Все у ворот в казарму обнимали своих детей, бездетные пары стояли в стороне. Не все оказались столь хладнокровными, как мать Орфея. Лисандр видел, что многие поддерживали друг друга.

Он услышал ржание и заметил Пегаса, коня Сарпедона, которого держал конюх из илотов. Неужели это означает…

Кто-то коснулся его плеча, он обернулся и увидел знакомое лицо.

— Кассандра! — воскликнул Лисандр.

Широко улыбнувшись, Кассандра обняла его, и юноша поморщился, когда обожженная рука оказалась прижата к его груди.

— Кузен! — сказала она. — Я не знала… я спрашивала у гонца… — Ее взгляд остановился на его руке. — Какой ужас, Лисандр! Что произошло?

— Могло получиться и хуже, если бы не ты, — ответил Лисандр.

Щеки Кассандры залились краской.

Лисандр кивнул в сторону Прокла, обнимавшего своего отца.

— Он хорошо справился с твоим поручением.

— Лисандр, о чем ты говоришь?

— Сначала я ничего не мог понять… — ответил Лисандр. — Откуда Идас мог раздобыть золото? Но затем я вспомнил, куда он ходил до того, как мы отправились в путь. Я послал его тебе сообщить, что меня задержали на Совете.

Кассандра опустила голову.

— Я не могла отпустить тебя. Не таким образом. Если бы ты погиб, а я не успела извиниться, то потеряла бы всех, кто был мне дорог.

— Я подумал, что ты не желаешь разговаривать со мной, — сказал Лисандр. — В тот день, когда колонна двинулась в путь, а ты повернулась ко мне спиной.

— Не надо, прошу тебя, — Кассандра остановила его. — Все это осталось в прошлом. Наша семья пережила большое горе. Теперь нам следует довольствоваться тем, что у нас есть.

— Тогда я был другим, — говорил Лисандр. — Я не знал, кто я такой и куда иду. Я застрял между двумя мирами: миром илотов и миром спартанцев. Оба мира казались мне тюрьмой.

— А теперь ты знаешь? — спросила она. — Я имею в виду, кто ты.

Толпы учеников из казармы радостно носились вокруг них в развевающихся на ветру плащах.

Лисандр на мгновение задумался.

— Я Лисандр, — ответил он. — Сын Торакиса и Атеназии. Друг Тимеона и Демаратоса. Кузен Кассандры.

— Ты можешь быть ими всеми сразу?

— Я могу попытаться, — ответил он. — Именно такую роль отвели мне боги.

Он также подумал: «Я потомок Аристарха. И ты тоже».

Может, сказать ей?

Между ними возник Демаратос, он взял руку Кассандры и поцеловал ее.

— Приветствую тебя, госпожа Кассандра. Я уверен, Лисандр уже рассказал тебе, как мы выдворили мессапов из Тарента.

— Об этом он еще и слова не вымолвил! — воскликнула Кассандра.

Их разговор прервал стук копыт, и из толпы донеслись слова:

— Это эфоры.

— Уступите дорогу! — крикнул спартанец, сидевший на первом коне. — Дайте дорогу!

Веселье прекратилось, когда открылись ворота казармы, и Мирон, и еще четыре всадника устремились к ним. Лисандр узнал Теллиоса и остальных двух эфоров.

— А кто этот человек? — спросил Лисандр шепотом кузину, когда всадники спешились и прошли через ворота казармы.

— Не знаю, — ответила Кассандра. — Хотя его лицо кажется знакомым.

Кассандра посмотрела им вслед, и Лисандр заметил, что она стиснула зубы.

— Что случилось?

— Я думаю о поселении, — тихо ответила она. — Каждый день мои люди приносят плохие вести. Теллиос расставил там своих надзирателей, те ничуть не лучше головорезов. Мой повар — сестра двух работников из илотов. Она говорит, что надзиратели избивают их безо всякой причины. Одного из них люди Теллиоса избили так жестоко, что он стал калекой. Я не понимаю этого.

Лисандр рассказал Кассандре, о чем Теллиос говорил ему, прежде чем он отравился в Тарент: как загонит рабов до смерти.

Кассандра поднесла руки к лицу.

— Я всегда знала, что они с Сарпедоном расходились по многим вопросам, но не думала, что он даст волю своей злобе после смерти деда.

— Он срывает свое зло на илотах.

— Мы должны как-то остановить его, — сказала Кассандра.

Лисандр покачал головой.

— Пока Теллиос остается одним из самых могущественных людей в Спарте, ни ты, ни я ничего не сможем сделать.

Незнакомец и Мирон вошли в казарму, но Теллиос все еще стоял у ворот и посматривал то на Кассандру, то на Лисандра. Приветствуя их, он поднял руку.

— Праздничные столы накрыты, — громко произнес он. — Вы отметите благополучное возвращение в казарму?

«Тебе бы очень хотелось, чтобы я остался лежать мертвым в чужой стране», — подумал Лисандр.

Кассандра отвернулась.

— Ты иди, — сказала она. — Я не смогу сидеть за одним столом с этимчеловеком. Мне станет дурно.

* * *

После того, как членов семей отпустили, на тренировочной площадке устроили пир, но у Лисандра пропал аппетит. Он видел, как Теллиос через несколько столов от него что-то жует. Эфор часто ловил взгляд Лисандра и улыбался.

— Ты не голоден? — спросил подошедший к нему Демаратос, с ногой жареного цыпленка.

— Нет, — ответил Лисандр.

— Пойдем, — сказал Демаратос. — Я хочу познакомить тебя кое с кем.

Лисандр последовал за другом к краю площадки, где Мирон и незнакомец разговаривали с Аристодермом.

— Что мы делаем? — спросил Лисандр. — Нельзя прерывать их разговор!

— Пусть тебя это не волнует, — ответил Демаратос.

Трое собеседников обернулись, когда юноши подошли. Аристодерм указал на Лисандра.

— Вот молодой человек, который нарушил приказ, покинул свое место и проник на территорию врага перед решающим наступлением, подвергая опасности остальных воинов.

Мирон и незнакомец уставились на него, не проявляя никаких чувств.

— Я сказал, что его высекут после возвращения домой, — продолжил Аристодерм. — Это послужит хорошим примером для других.

Лисандр опустил голову.

Как он может так говорить? После всех испытаний, через которые они прошли!

— Наверно, это правильное решение… — сказал незнакомец.

— Очень хорошо, — произнес Аристодерм.

— Но мы так не поступим.

Лисандр поднял голову и увидел, что Демаратос широко улыбается.

— Лисандр, познакомься с моим дедом Аяксом, новым эфором Амиклов.

— Пока тебя здесь не было, состоялось голосование, — пояснил Мирон. — Аякс на следующий год заменит Сарпедона.

Аякс слегка наклонил голову.

— Твой дед правил справедливо, он был хорошим человеком. Я благодарен тебе. Мало кто стал бы рисковать жизнью, чтобы спасти Демаратоса.

— Спасибо, — ответил Лисандр. — Он тоже не раз спасал мне жизнь.

Мимо проходил илот, неся кувшин, из которого выплескивалась вода. Он остановился перед очередью других илотов, в которой стоял также Идас, и начал наполнять фляги, чтобы можно было разбавить гостям вино.

— Ты говоришь как настоящий спартанец, — сказал Аякс. — Если впереди фаланги поставить двух таких воинов, как вы, наш город никто не возьмет. А теперь скажи, Лисандр, могу ли я чем-нибудь тебе помочь?

— У меня все есть, — ответил Лисандр.

— Глупости. Такого быть не может. Подумай и скажи мне, чего ты желаешь.

Лисандр на мгновение задумался.

— Неуклюжий илот! — крикнул кто-то.

Лисандр обернулся и увидел Теллиоса, тот стоял рядом с Идасом.

Раб присел, чтобы поднять упавшую чашу. Спартанец изо всех сил пнул илота и сбил его с ног, когда тот хотел встать. Лицо Идаса горело от стыда и гнева — столь знакомых Лисандру чувств.

— Хватит! — крикнул Лисандр. — Идас, иди в казарму и приведи себя в порядок.

Грудь Идаса вздымалась, его маленькие кулаки сжимались.

«Не делай этого, — молил Лисандр. — Тебе еще жить да жить».

Идас бросился в здание казармы. Пока Лисандр провожал его взглядом, к нему подошел Теллиос.

— Уверен, ты распорядишься, чтобы этого парня выпороли, — прошептал Теллиос.

— Считайте, что я уже сделал это, — холодно ответил Лисандр.

— Видно, я недооценил тебя, — сказал Теллиос, близко наклонившись к нему. — Думаю, ты уже определил, что для тебя самое главное.

Когда Теллиос вернулся к столу, Лисандр обнаружил, что Аякс снова разговаривает со своим внуком. В его голове созрел план.

— Извините, что беспокою вас, — он прервал их разговор, — но если ваше предложение все еще остается в силе, вы могли бы оказать мне помощь в одном деле…

* * *

На следующий день Лисандр шагал по вспаханным полям Сарпедона в сторону поселения илотов, которым раньше владел его дед. Аристодерм провожал Лисандра и Демаратоса с улыбкой на устах:

— Возвращайтесь, когда захотите. Спарта перед вами в большом долгу.

По пути они взяли с собой Кассандру.

Лисандр обрадовался, увидев, что в доме деда царит прежнее оживление, а все вещи девушки распакованы. Во время вчерашних празднеств у него не было удобного случая рассказать ей о полукровке Аристархе, сыне Ликурга, и их общих предках. Но сегодня у Лисандра пропала охота вообще говорить ей об этом. Какая польза Кассандре, если она узнает, что в ее жилах тоже течет кровь илота? Что все, во что она верит, неправда?

Здоровой рукой Лисандр вел за поводья Пегаса, на котором сидела Кассандра. Его вторая рука была забинтована и подвязана. Хотя опухоль прошла и короста затвердела, Лисандр знал, что шрамы, полученные в Таренте, навсегда останутся на его теле. Пророчество Огня Ареса всегда будет сопровождать его, оставив неизгладимые следы на коже.

Демаратос шел за ними. Узкие улочки пахли гнилой пищей и выделениями человеческого организма. Даже по меркам поселения, где когда-то жил Лисандр, положение здесь было ужасным. Время от времени кто-то появлялся в дверях и тут же исчезал, заметив красные плащи.

— Почему они так боятся? — спросила Кассандра.

Впереди раздались крики боли и они ускорили шаг.

На открытом пространстве стояло недостроенное здание. Кричал человек средних лет, опустившийся на колени. Рядом с ним стоял мужчина в одежде периэка и бил его палкой.

— Я же велел тебе дать высохнуть ступе, прежде чем возводить опоры для крыши, — кричал периэк.

— Но господин, — заговорила жертва, — начался дождь, и мы не могли ничего поделать. Вы хотели, чтобы здание достроили.

Еще один удар обрушился на спину илота, и он растянулся на земле.

— Не умничай, — сказал периэк. — Плавт, покажи этому, как следует выполнять приказы.

Другой периэк, сидевший на табурете и ковырявший в зубах, встал и ударил лежавшего на земле илота ногой в живот. Тот скорчился и застонал.

— Что здесь происходит? — крикнула Кассандра. — Немедленно прекратите!

Периэк, тяжело дыша, отошел назад.

— Кто вы?

— Я госпожа Кассандра, владелица этого поселения, — ответила она. — Я приказываю вам уйти.

Илот с трудом поднялся и, хромая, направился к ближайшему зданию, у которого топталась какая-то женщина.

Второй периэк фыркнул.

— Этой землей владеет Теллиос, эфор Лимны. Мы подчиняемся только его приказам. А теперь ступайте своей дорогой.

— Я предлагаю тебе делать так, как приказала девушка, — заговорил Демаратос, грозно приближаясь к периэку. — Со вчерашнего дня Теллиос больше не владеет этой землей.

— Кто это сказал? — спросил надзиратель.

— Аякс, новый эфор, управляющий Амиклами, — ответила Кассандра. — Власть Теллиоса не распространяется на это поселение. Совет старейшин решил положить конец его временной власти. Если ты сомневаешься, обращайся к другим эфорам.

— Разумеется, если тебе хочется побеседовать об этом здесь… — сказал Лисандр, обнажая меч, — мы не сможем отказать тебе в этом удовольствии.

Надзиратель отступил на шаг, споткнулся и упал в грязь. Его друг Плавт помог ему встать, и оба попятились назад.

— Мы поговорим с Теллиосом, — сказал он. — Тогда посмотрим, кто прав.

Демаратос выбил мечом палку из руки периэка. Оба надсмотрщика вскрикнули, повернулись к ним спинами и исчезли среди зданий.

В дверях снова показались лица осмелевших людей.

— Выходите, — громко позвала Кассандра. — Мы вам не сделаем ничего плохого.

Илоты постепенно начали выходить из своих жилищ. Слух о том, что здесь произошло, быстро распространился, и вскоре вся площадь заполнилась людьми.

Кассандра кивнула Лисандру, тот забрался на незавершенную каменную кладку. Его охватило чувство гордости.

— Может, кое-кто из вас знает меня, — заговорил он, улыбаясь. — Меня зовут Лисандр. Я сын спартанца Торакиса. Но я также сын Атеназии из илотов. Я жил в таком же поселении, как и это. А теперь я живу в спартанской казарме.

Собравшиеся вокруг люди смотрели на него с недоверием. Здоровой рукой Лисандр расстегнул плащ и бросил его в грязь. Толпа охнула.

— Я стою перед вами не как спартанец и не как илот, а как человек, подобный вам, — заявил он. — Теперь я ношу меч в том месте, куда раньше привязывал серп. Одним я истребляю, другим собираю урожай. Однако на этой земле нужны и работники, и воины, иначе она погибнет.

По толпе собравшихся на площади пробежал ропот.

— Без вашего труда Спарта ничто. Если бы не ваш труд, нечем было бы кормить воинов, и мы бы все голодали. А без щита и меча эта земля подверглась бы не одному нашествию, грабежу и опустошению.

Смотря на стоявших перед ним усталых и несчастных людей, Лисандр переживал их страдания как свои собственные.

— Я знаю, ваша жизнь нелегка, иногда хозяева плохо обращаются с вами. Я пришел сказать вам, что в этом поселении такого больше не повторится, пока я жив. Я обязательно позабочусь о вас не хуже, чем мой дед заботился о моей матери из илотов. Больше не будет никаких избиений. Больше никто не станет голодать. Если вы заболеете или получите увечье, вас освободят от работы. Мы наймем нового надсмотрщика, не палача и истязателя, а того, кто будет следить, чтобы существующее положение изменилось.

— Ты, — сказал он, указывая на мужчину, которого совсем недавно избивали, — займешься этой работой до следующей полной луны. Госпожа Кассандра наймет управляющего, с которым ты сможешь говорить.

— Это похоже на правду… — сказала одна женщина. Она вышла вперед, взяла руку Лисандра и положила ее себе на лоб. — Благословляю тебя, сын Атеназии.

— Это только начало, — продолжил Лисандр. — Настанет время и вы будете не только собирать урожай, но и пожинать плоды.

Илоты встретили слова Лисандра одобрительными возгласами. В толпе заплакал ребенок, его жалобный голос заглушил все остальные звуки. Лисандр заметил молодую женщину, качавшую ребенка на плече.

Люди устремились к Лисандру, он почувствовал, что илоты поднимают его на плечи. Они шли через площадь, выкрикивая его имя:

— Лисандр! Лисандр!

С высоты Лисандр увидел, как Демаратос протянул руки к матери с ребенком. Она на миг застыла, но его друг сказал ей какие-то ободряющие слова. Она улыбнулась и протянула ему плачущего ребенка.

Поддерживая головку малыша, спартанец взял его на руки и прижал к себе. Ребенок тут же перестал плакать и крохотными ручонками вцепился в плащ из красной шерсти.

«Если ребенок не испытывает страха, — подумал Лисандр, — это хорошее начало».

Он оглянулся на Спарту. Этот небольшой город — всего пять поселений окружали акрополь — держал его жизнь в своей власти почти четырнадцать лет. Пока Лисандр рос, он не помнил, чтобы хоть раз сомневался в том, что означает красный плащ. Опасность. Страх. Власть.

Но теперь, когда он сам надел такой плащ, значение этого предмета одежды изменилось. Он символизировал товарищеские отношения, долг и, прежде всего, мужество.

«Если бы другие не проявили мужества, меня бы здесь не было», — подумал он.

Лисандр размышлял не только о таких спартанцах, как Демаратос, Леонид и умный Орфей, стоявших в фаланге рядом с ним, но и о своих родителях: отце Торакисе, погибшем на поле боя и передавшем Огонь Ареса своему брату, матери, всячески оберегавшей его в поселении.

Если бы в его жизни не появился Сарпедон, она сложилась бы совсем иначе. Дед отправил его учиться в казарму и дал возможность избавиться от тяжелой и изнуряющей работы на полях. Когда настал решающий час, дед предпочел отправиться в царство теней, нежели видеть, как умрет его внук.

В казарме Лисандр не выжил бы без Тимеона, который не смыкал глаз с тех пор, как Лисандр надел красный плащ поработителей. Он с улыбкой смотрел жизни в лицо, даже когда та становилась невыносимой. Тимеон тоже дорого заплатил за то, что был другом Лисандра. Ночью его убила Криптия. Но Лисандр знал, что в царстве теней Тимеон однажды снова понадобится ему. Тогда, гуляя по полям, он снова увидит улыбку друга.

Лисандр представил, как дорогие ему люди в царстве теней обращают свои лица к солнцу.

— Вы будете гордиться мною, — прошептал он. — Клянусь.

— Пора возвращаться, — сказал Демаратос. — Аристодерм говорил, что сегодня нас ждет строевая подготовка.

Лисандр спрыгнул на землю с плеч илотов. Его друг вернул ребенка матери. Илоты улыбались и радостно беседовали, забыв на короткое время о работе. Две женщины разговаривали с Кассандрой.

«Почтим мертвых, заботясь о живых», — говорила Чилонис. Она была права. Красный плащ мог означать и сострадание.

Спарта изменила его. Он сбросил цепи и сам стал вершить свою судьбу. Паркам пора вить нити. Как они решат, так и будет.

1

Тегейцы — жители древнегреческого города Тегея. (Здесь и далее примечания переводчика).

(обратно)

2

Кастор и Полидевк — сыновья Зевса от Леды. Кастор прославился как укротитель коней, а Полидевк — как испытанный кулачный боец.

(обратно)

3

Время героев — время героев «Иллиады» и «Одиссеи».

(обратно)

4

Стикс — река, впадающая из Океана в Подземный мир, разделяет мир живых и мир мертвых.

(обратно)

5

Бушель — мера объема сухих веществ, равная примерно 2,150 кубическим дюймам

(обратно)

6

Илоты — (по-гречески «захваченные») — государственные рабы в Древней Спарте.

(обратно)

7

Эфоры — пять высших должностных лиц, избираемых сроком на один год полноправными спартанцами. Эфоры управляли всеми делами Спартанского государства. Каждый месяц оба царя Спарты давали им клятву царствовать по законам государства

(обратно)

8

Криптия — своего рода тайная полиция Спарты, следившая за илотами и проводившая против них карательные операции.

(обратно)

9

Западное море — Ионическое море.

(обратно)

10

Периэки — периойки (греч. буквально живущие вокруг), неполноправная часть населения некоторых древнегреческих полисов. Не имели прав, но могли владеть землей и держать хозяйство

(обратно)

11

Мессенец — житель Мессении, плодородной области в юго-западной части Пелопоннеса, полуострова, связанного с материковой частью Греции Истмийским перешейком.

(обратно)

12

Парки — богини судьбы.

(обратно)

13

Аркадия — горная область в центральной части Пелопоннеса.

(обратно)

14

Имеется в виду Совет старейшин, куда входили 28 человек (и два царя) из знатных спартанских семей, каждый из которых был старше 60 лет.

(обратно)

15

Южное море — Миртосское море.

(обратно)

16

Элийцы — жители Элиды, местности на северо-западе Пелопоннеса.

(обратно)

17

Местность в Пелопоннесе

(обратно)

18

Марсий — в греческой мифологии фригийский сатир или силен.

(обратно)

19

Фут равен 30,48 сантиметра.

(обратно)

20

Великое море — Средиземное море.

(обратно)

21

Тиртей — древнегреческий поэт, жил в Спарте в VII в. до н. э.

(обратно)

22

Речь идет об одном из восстаний илотов.

(обратно)

23

Один из эпитетов Артемиды, означающий «прямостоящая».

(обратно)

24

Аргос — город в Арголиде. Его армия была основным противником Спарты на протяжении многих столетий.

(обратно)

25

Существование оракула обуславливалось религией Аполлона — главного бога-прорицателя. Дельфы долгое время были средоточием религиозной жизни греческого мира. Дельфийский оракул давал советы практически по всем вопросам. После победы христианства оракула запретили.

(обратно)

26

Климеон — имя нескольких спартанских царей. Один из них в 494 году до н. э. одержал победу над Аргосом.

(обратно)

27

Мегарийцы — жители города Мегара.

(обратно)

28

Мистерии — религиозные обряды древних греков, о которых почти не сохранилось сведений.

(обратно)

29

Деметра — греческая богиня земледелия и плодородия.

(обратно)

30

Афина — в греческой мифологии богиня мудрости и справедливой войны.

(обратно)

31

Великое море — Средиземное море.

(обратно)

32

Персидская трирема — судно с тремя ярусами весел.

(обратно)

33

Кир — имеется в виду Кир II Великий, правивший с 558 до 529 гг. до н. э.

(обратно)

34

Крез — последний царь Лидии. Кир II победил Креза и присоединил Лидийское царство к Персии.

(обратно)

35

Милет — древний город на юго-западном побережье Малой Азии.

(обратно)

36

Аркадия — горная область в центральной части Пелопоннеса.

(обратно)

37

Карфаген — город, основанный на побережье Северной Африки в IX–VIII вв. до н. э. колонистами из Тира.

(обратно)

38

Гадес — владыка царства мертвых, а также само царство.

(обратно)

39

Варежки — прикрытия для кистей рук.

(обратно)

40

Циклоп — непобедимый великан с одним глазом во лбу.

(обратно)

41

Парки — богини судьбы.

(обратно)

42

Лидийцы — жители исторической области на западе Малой Азии, расположенной в долинах рек Герм и Меандр.

(обратно)

43

Эфес — прибрежный город в Кари, области на юго-востоке Малой Азии.

(обратно)

44

Фурии — римские богини мщения, соответствующие греческим Эриниям.

(обратно)

45

Элизиум — райские поля, где вечно царит весна, или область в подземном мире, где живут герои, праведники и благочестивые люди.

(обратно)

46

Пифия — жрица-прорицательница в храме Аполлона в Дельфах (Дельфийский Оракул). Вдохновленная богом Аполлоном, она в состоянии экстаза предсказывала будущее.

(обратно)

47

Эфоры — пять высших должностных лиц Спарты, избиравшихся сроком на один год всеми полноправными спартанцами.

(обратно)

48

Криптия — организация вроде тайной полиции, проводившая карательные операции против илотов.

(обратно)

49

Мессения — плодородная область в юго-западной части Пелопоннеса.

(обратно)

50

Дионис — греческий бог виноградарства и виноделия, именовался также Вакхом.

(обратно)

51

Гадес — другое название — Аид. Аид — Бог-владыка царства мертвых, а также само царство.

(обратно)

52

Оракул — место в святилище, где получали ответ божества на заданный вопрос, а также само божество.

(обратно)

53

Вольное изложение строчек «Илиады» Гомера (Песнь Восемнадцатая).

(обратно)

54

Фетида — в греческой мифологии она именуется Нереидой, морской нимфой.

(обратно)

55

Имеется в виду Коринфский залив.

(обратно)

56

Немейцы — жители Немейской долины.

(обратно)

57

Ахайя — область на севере Пелопоннеса, населенная ахейцами.

(обратно)

58

Эгион — местечко в Ахайе.

(обратно)

59

Элида — местность на северо-западе Пелопоннеса.

(обратно)

60

Олимпия — святилище Зевса в Элиде, месте проведения Олимпийских игр.

(обратно)

61

Дис — у римлян бог Подземного мира.

(обратно)

62

Гера — в греческой мифологии верховная Олимпийская богиня.

(обратно)

63

Стадия — мера длины, равная 150–190 метрам.

(обратно)

64

Парки — Богини судьбы.

(обратно)

65

Фракиец — житель Фракии, области на юго-востоке Балканского полуострова.

(обратно)

66

Тарент — город в Южной Италии на берегу залива Таранто, в 708 году до нашей эры стал колонией Спарты.

(обратно)

67

Крез — последний царь Лидии (область на западе Малой Азии), известный своим богатством и щедростью.

(обратно)

68

Дедал — в греческой мифологии изобретатель столярных инструментов, искуснейший архитектор и скульптор.

(обратно)

69

Минос — в греческой мифологии царь Крита, сын Зевса и Европы. Он приказал Дедалу построить лабиринт, куда поместили Минотавра, чудовище с телом человека и головой быка.

(обратно)

70

Элизиум — райские поля в подземном мире, где живут герои, праведники и благочестивые люди.

(обратно)

71

Икар — сын мифического Дедала, художника и строителя. Упал в море, когда в лучах солнца растаяли его сделанные из перьев и воска крылья.

(обратно)

Оглавление

Майкл Форд «Огонь Ареса»

  ПРОЛОГ

  ГЛАВА I

  ГЛАВА II

  ГЛАВА III

  ГЛАВА IV

  ГЛАВА V

  ГЛАВА VI

  ГЛАВА VII

  ГЛАВА VIII

  ГЛАВА IX

  ГЛАВА Х

  ГЛАВА XI

  ГЛАВА XII

  ГЛАВА XIII

  ГЛАВА XIV

  ГЛАВА XV

  ГЛАВА XVI

  ГЛАВА XVII

  ГЛАВА XVIII

  ГЛАВА XIX

  ГЛАВА XX

  ГЛАВА XXI

  ГЛАВА XXII

  ГЛАВА ХXIII

  ГЛАВА XXIV

  ГЛАВА XXV

  ГЛАВА XXVI

Майкл Форд «Рождение воина»

  ПРОЛОГ

  ГЛАВА I

  ГЛАВА II

  ГЛАВА III

  ГЛАВА IV

  ГЛАВА V

  ГЛАВА VI

  ГЛАВА VII

  ГЛАВА VIII

  ГЛАВА IX

  ГЛАВА Х

  ГЛАВА XI

  ГЛАВА XII

  ГЛАВА XIII

  ГЛАВА XIV

  ГЛАВА XV

  ГЛАВА XVI

  ГЛАВА XVII

  ГЛАВА XVIII

  ГЛАВА XIX

  ГЛАВА XX

  ГЛАВА XXI

  ГЛАВА XXII

  ГЛАВА ХХIII

  ГЛАВА XXIV

  ГЛАВА XXV

Майкл Форд «Кровное родство»

  Пролог

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвёртая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Глава восемнадцатая

  Глава девятнадцатая

  Глава двадцатая

  Глава двадцать первая

  Глава двадцать вторая

  Глава двадцать третья

  Глава двадцать четвёртая

  Глава двадцать пятая

  Глава двадцать шестая

*** Примечания ***