Древние памяти. Поморские были и сказания [Борис Викторович Шергин] (fb2) читать постранично

Борис Викторович Шергин Древние памяти. Поморские были и сказания

Вступительная статья А. Налепина

Составление и научная подготовка текстов Л. Шульман

Оформление художника Ю. Бажанова

(С) Состав, статья, оформление. Издательство «Художественная литература», 1989 г.

Введение

Наставленье к добру

Борис Викторович Шергин прожил жизнь счастливую. Не в плане житейского благополучия — невзгод, несчастия и непонимания на долгий его век хватило с лихвой. Счастье было в ином: занимался любимым делом, достиг полного раскрытия талантов, дарованных ему с избытком, был прям и честен, доброты своей не скрывал, любил землю, на которой суждено ему было родиться. Об этом говорят его книги, честные и талантливые, и благодарная память людская. Пожалуй, наиболее точно о Борисе Шергине сказал известный советский писатель Федор Абрамов: «Святой, и вещий баян, и монах, и летописец. Всего было в нем намешано. И просто — доброта»^[1].

Талантливый художник, рассказчик, человек, обладавший многими способностями, Б. Шергин не только освоил богатства народной культуры русского Севера,- что само по себе редкость необычайная, особенно в наш рационалистический век, когда царствует специализация,- но сумел выразить себя как писатель, следуя художественным канонам фольклора и в то же время никогда в нем не растворяясь. Все, что было создано Борисом Шергиным в литературе, так естественно-виртуозно, что рождает иллюзию простоты и отсутствия каких-либо творческих усилий. Именно поэтому его произведения по сути дела так и не были оценены по достоинству как явление высшей художественной силы.

Каждая встреча с книгами писателя неожиданна, несмотря на то, что многие сюжеты — фольклорного происхождения и потому известны. Однако всякий раз завораживает магия шергинского слова, полнокровного русского слова, которое рождает в душе читателя радость за воплощенную в них красоту. И размышляя над шергинскими письменами,- ибо не литература это вовсе в традиционном смысле слова, а именно письмена, то есть нечто живое и осязаемое,- понимаешь горькие строки Федора Абрамова: «Что мы за русские? Почему ничего не щадим, все топчем свое? От богатства непомерного, от щедрости?»^[2].

Родина Бориса Шергина — портовый город Архангельск, основанный еще в 1584 году. Столица русского Севера, Архангельск управлял территорией чрезвычайно пестрой в этническом отношении, обширной, омываемой Белым, Баренцевым и Карским морями, студеным Северным Ледовитым океаном. Основными видами трудовой деятельности населения были кораблестроение, перевоз грузов морским путем, промысел рыбы. Архангельские поморы ходили на Грумант^[3], ходили в далекие, неведомые земли, часто гибли — или возвращались со славой. Архангельск, поморы — эти слова значили для русского человека гораздо больше, чем географическая точка на карте и профессия, эти слова олицетворяли мужество, веру, любовь к отчизне, верность делу. Недаром когда-то давно столицу далекой Аляски русские поселенцы окрестили Ново-Архангельском.

А наши северные реки — Онега, Мезень, Печора, Северная Двина — рождают в сознании зримые фольклорные ассоциации: сборники «Онежские былины» А. Ф. Гильфердинга, «Печорские былины» Н. Е. Ончукова. И даже сегодня, если случится вам плыть из Архангельска на Соловецкие острова, поражает сказочное явление из вод морских башен соловецкого кремля и невольно вспоминается с детства знакомое: «Остров на море лежит, град на острове стоит... Город новый, златоглавый, пристань с крепкою заставой,- пушки с пристани палят, кораблю пристать велят».

Именно в этих сказочных краях и родился 16(28) июля 1893 года в семье потомственного морехода и корабельного мастера будущий мастер русского слова. Борис Шергин не изменил семейной традиции тем, что не продолжил вековой династии кораблестроителей. Просто его кораблями стали слова, запечатленная речь народная, и чем-то они напоминали искусную отцовскую поделку — парусник, который сопровождал его всю жизнь, до самой кончины 31 октября 1973 года.

Как знать, быть может именно в этом кораблике оказался главный смысл творчества Б. Шергина,- ведь недаром он всегда был перед его глазами, даже когда «очи потухли», и писатель мог лишь диктовать свои произведения об удивительном крае далекой юности — Беломорье.

И действительно, русский Север — место особое, здесь ковалась экономическая мощь страны. Вспомним не только поморов и торговый Архангельск — единственный в допетровские времена незамерзающий русский порт, но и работящих олонецких «плавильщиков», творивших наравне с мастерами горнозаводского Урала тот самый металл, равного которому не было во всей Европе. Отсюда пошла опередившая свое время российская наука, из известных сегодня каждому Холмогор. Родине Михаила Васильевича Ломоносова, конечно,