Путь акулы (СИ) [Анна Литцен] (fb2) читать постранично

Путь акулы

Среда власти — очень специфичная. Практически неограниченные возможности, бесчисленное количество соблазнов. Надо ли удивляться, что коррупция и прочие прелести — неотъемлемая составляющая такого явления, как причастность к власти? Слаб человек: если можно безнаказанно воспользоваться этими самыми возможностями, почему же не сделать свою жизнь и жизнь своих близких бархатной? Компромисс с совестью — не такая уж сложная вещь. А потом и психология власть имущего меняется, он уже не просто пользуется возможностями, он их ищет, а затем и сам создаёт, пользуясь любыми путями. Идеалисты же и принципиальные моралисты средой власти выталкиваются. Всё это практически неизбежно.

Но мой рассказ приходится на время, когда в новорожденной России коррупция ещё не была тотальной и делала свои первые шаги. Место действия — Ленинград, вскоре переименованный в Санкт-Петербург, и... скажем, Орджоникидзевский районный Совет народных депутатов. Что я в нём делала? работала на весьма скромной должности, хотя и с хорошим обзором всего окружающего.

В райсовете был депутатский корпус и обслуживающая его административная часть — бухгалтерия и  организационный отдел. Так сложилось, что работать мне по преимуществу надо было с организационным отделом, хотя в его штат я не входила, подчиняясь напрямую председателю Совета.

Руководителем орготдела была очень милая дама, ещё из райкома КПСС, назовём её условно Надеждой Семёновной. Ласковая, тактичная, доброжелательная, отзывчивая — всё это бросалось в глаза. И долгое время я была вполне довольна, что дело мне приходится иметь именно с такой дамой. Она тоже неоднократно высказывала симпатию и восторги в мой адрес. Единственное, чего я не могла понять — что за абсолютно посторонние женщины, одни и те же, постоянно сидят у неё в кабинете и почему без них не решается ни один вопрос. И кто они вообще такие. Но, в конце концов, это было не моё дело, ибо Надежда Семёновна моим руководителем не была.

Идеалистические порывы того времени свойственны были преимущественно депутатам, ибо выборы ещё были честными, время такое было, межсезонье — уже не выборы единственного кандидата, но ещё и не назначение депутатами. А вот у административной части Совета опыт власти и пользования ею уже был накоплен солидный, и разве могла она от него отказаться? Депутатам начали намекать, что если есть мечта или желание, это можно исполнить. Идеалисты морщились, но были и не идеалисты. Один хотел квартиру, другой — иномарку, третий — тела Надежды Семёновны. Всё исполнялось, но не задаром. А дальше — дальше... коготок увяз — всей птичке пропасть.

Именно в это время Надежда Семёновна стала ко мне ещё ласковее, просто запредельно любящей меня. И домой к себе приглашала, и с мужем — простым заводским работягой — познакомила, и предлагала пожить у неё в квартире, пока они с мужем будут в отпуске на югах (слава Богу, я отказалась под предлогом, что ездить на работу далеко). Всё было настолько солнечно, что мне бы задуматься, зачем. Но я не задумалась. И вот однажды посетительница — владелица кафе — вышла от Надежды Семёновны и передала мне объёмистый свёрток, сказав, что хочет угостить Надежду Семёновну своей фирменной курицей, а непосредственно её угощать постеснялась, вы уж передайте ей. Я без задней мысли взяла свёрток со вкусным запахом и передала. На следующий день — то же самое, на третий, четвёртый, я уже удивилась — эта кафешница что, обязательство дала кормить Надежду Семёновну обедами? Но вот она решила свои вопросы и пропала с горизонта. Однако очередной посетитель попросил передать Надежде Семёновне, что хочет подарить ей цветной телевизор, скажите ей, что я его привезу тогда-то, пусть будет дома. По указке Надежды Семёновны раздавались земельные участки. С её подачи гуманитарную помощь стали не выдавать нуждающимся, а продавать, впрочем, работников райсовета и районной мэрии это не коснулось. Большинство депутатов стали очень сдержанны в общении со всеми, а заседания стали проводить в закрытом режиме, допуская на них только Надежду Семёновну и её коллегу из мэрии. Изменения стали настолько разительны, что тут уж не задумываться стало просто нельзя. Нет, мне решительно всё, что делали Надежда Семёновна и те самые приближенные непонятные дамы, неизвестно. Но и того, что я видела, было достаточно. Однажды мне передали конверт, он был не запечатан. И я в него заглянула, там были деньги, крупная по тем временам сумма. И поняла, что вся эта ласка Надежды Семёновны по отношению ко мне была продумана:  она откармливала меня,  как  тельца  на  заклание — на случай чего. Если что — она ничего не брала и не получала, это я всё принимала, а куда девала, мошенница и взяточница, — пусть разберётся наш самый гуманный в мире суд. Я поняла, что с этого места надо уносить ноги. И унесла. Моя преемница такой осторожной не