Цена искупления [Борис Антонович Руденко] (fb2) читать постранично

Борис Руденко Цена искупления

Все это теперь позади. До предела осточертевшая тяжесть жестких скафандров, метановые ураганы Юнги и оглушающая, жгучая тоска по дому.

Все это в прошлом. Пройдет еще двое суток, и все мы — все тридцать шесть — взойдем на борт большого планетарного модуля, чтобы покинуть Юнгу навсегда. И право, никто из нас не станет о том жалеть, хотя частица каждого осталась здесь, на этой планете. Эти последние два дня никто из нас и близко не подойдет к реактору, не посмотрит в ту сторону. Пожалуй, мы почти не будем разговаривать друг с другом эти два дня. Может, потому, что реактор — единственная тема наших разговоров в последние годы, единственный предмет волнений и споров. И единственное, о чем мы не захотим слышать в эти последние двое суток на Юнге.

Запретная тема. Никто ее, конечно, не запрещал, просто для каждого реактор — мост между прошлым и будущим.

Налетевший шквал повалил незакрепленную регенераторную колонну. Прямая вина Косовского, настоявшего на ее установке, несмотря на штормовое предупреждение. Только искать виновных уже не время. Шквал повалил колонну и покатил на каркас энергостанции. Поблескивая отраженным светом молний, тысячетонная громада неторопливо надвигалась на распределитель и обнаженные коммуникации — результат двухмесячного труда всей колонии.

Медленно и неотвратимо, на виду у всех. Люди ругались и скрежетали зубами, бессильные что-либо изменить. Единственный шанс оставался у Корнева. Его машина была ближе других, он мог попытаться. Каждый поступил бы так же, но мог только Корнев. Следовательно — был должен.

В тот единственный момент, когда накатывающаяся колонна заслонила его от ветра, слегка ослабив бешеный напор, Корнев отстрелил якоря и бросил свой мультигрейдер под матовое, ленивое брюхо. Машину сильно снесло ветром, но Корнев добрался, тут же вонзив в землю последний оставшийся якорь. В сплошном реве и грохоте бури хруста слышно не было. Мультигрейдер Корнева превратился в сплющенную жестянку. Капсулу безопасности на три четверти вдавило в жесткую, каменистую почву, но колонна остановилась.

Корнев ворочался в своей капсуле, отплевывался от чего-то, беспрестанно спрашивал: «Ну как? Получилось? Ну что?» Ему орали в тридцать шесть глоток, что все в порядке, все как надо, молодец, но Корнев не слышал из-за повреждения связи и все повторял: «Ну как? Чего молчите?»

Целый час, пока бушевал шквал, а потом еще сколько-то, пока капсулу с Корневым выколупывали из-под колонны, он как заведенный повторял эти самые слова. Потом он объяснил, что аварийное освещение капсулы тоже вышло из строя, и в наступившей безмолвной темноте он полностью потерял ориентацию в пространстве и времени. В той, прежней жизни он испытал однажды такое ощущение, заблудившись в карстовых пещерах Крыма. Корнев с самого начала не скрывал своего прошлого, каждый рано или поздно начинал понимать, что нести бремя совершенного в одиночку гораздо тяжелее.

Почти каждый.

Мы делали Юнгу пригодной для жизни человека. Превращали ее в новую Землю. Чтобы сделать это, следовало изменить атмосферу. Превратить ядовитую смесь метана с углекислым газом в нечто пригодное для дыхания. Для этого мы строили реактор — гигантский атмосферный преобразователь.

В лабораторных условиях задача довольно простая. Следует добыть кислород из углекислоты, с его помощью сжечь метан, из образовавшейся окиси вновь выделить кислород и снова сжечь метан — и так далее до самого конца, постепенно включая в процесс живых пожирателей углекислого газа — водоросли хлореллы.

Из регенерационных колонн в камеру сгорания и снова на регенерацию. Энергетические ресурсы пополняет бешеный ветер Юнги, ядерная электростанция и сгорающий метан. Такова принципиальная схема реактора.

Триста восемь колонн, двадцать две камеры сгорания, столько же парогенераторов, одиннадцать ветровых энергостанций, одна ядерная и бесчисленные километры коммуникаций. Плюс ремонтный завод, вспомогательные помещения и многое другое, вплоть до гигантских изложниц будущих плантаций хлореллы.

Все это должны были сделать мы — тридцать семь человек на Юнге.

Конечно, мы были не одни. Колоссальный технический потенциал Земли помогал нам. У нас было все, что могла предоставить инженерная мысль. Все самое лучшее, самое современное и самое надежное — могучие умные машины, прочный удобный дом, совершенная система личной безопасности.

И неограниченный запас времени.

Существо появилось, когда наступили недолгие недели относительного затишья — первого для нас сезона перемены ветров. Однако и тогда никто не рисковал покидать надолго личные машины, хотя мы знали, что прежнюю силу ураганы наберут лишь через месяц. Именно этот инстинктивный страх новичка спас жизнь некоторым из нас, и прежде всего — Фильдеру.

Фильдер так и не смог тогда связно объяснить, откуда оно взялось. Он наблюдал, как «циклопы» собирали двенадцатую колонну. «Циклопы» работали