Слиток (СИ) [Анастасия Муравьева] (fb2) читать постранично

- Слиток (СИ) 243 Кб, 8с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - Анастасия Муравьева

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

  Светлана происходила из семьи потомственных кладоискателей. Ее прадед - огромный, черноусый, с пудовыми кулаками, держал в Москве извоз. Каурые и буланые, со звоном бубенцов разносились его тройки по бойким московским улочкам. Семейное предание гласило, что он разбогател, найдя клад с приданым, так и не доставшемся неведомому жениху - золотые слитки, жемчужные серьги и серебряный ковчежец. Был в кладе и неразменный рубль, принесший главное богатство - и гладких лошадей, и трезвых ямщиков, и каменный дом с дородной румяной женой - все появилось благодаря стертому пятаку с зазубренными краями.



   Впрочем, крепкое и справное таким лишь казалось, рухнув под напором судьбы. Вот и Светланиного деда не спас ни вечный рубль, ни каменный дом. Новая власть пересела в лимузины, беднота повисла на подножках трамваев, извозчичьи пролетки канули в небытие, но Светланин род не зачах окончательно, хотя измельчал, пробиваясь сквозь московский асфальт чахоточной порослью.



   Такой уродилась и Светлана, бледной заморенной молчуньей. И следа не осталось от зычных и кряжистых предков, любовно оглаживающих бока лошадей.



   Родители Светланы рано умерли, она едва успела закончить восьмилетку и устроилась на часовой завод. Светлану поставили на конвейер, где она боялась оторвать взгляд от ленты, а когда шла по коридору, смотрела себе под ноги, редко поднимая глаза. Так просидела она несколько лет, сжавшись в комочек и подобрав ноги, поэтому в цеху не сразу заметили, что молчаливая сборщица беременна. Сама она никому не открывалась, подруг у нее не было, и родив мальчика, Светлана не изменилась. Разговаривала она, как и раньше, едва слышно, в очереди за зарплатой всегда оказывалась последняя, хоть и приходила в кассу раньше всех - ее оттирали бойкие товарки.



   А спустя десять лет Светлане вдруг дали квартиру от завода - вот уж никто не думал-не гадал! В любовницах у начальства она не числилась, была уже не первой молодости, да и красотой не могла похвастаться никогда. Но сверкнула удача неразменным рублем из тьмы веков, привет от прадеда, вот и ордерок, распишитесь, пожалуйста. Другая бы на месте Светланы обрадовалась, устроила новоселье, но она и здесь все провернула молчком. Светлана тихо переехала, вещей у нее было немного, сосед по доброте душевной прибил полочку, а много ли ей надо - кровать, стол - вот и весь уют.



   На стенах Светлана развесила семейные фотографии, и, засыпая, смотрела на предков - кладоискатель-прадед с каурой кобылой, улыбается довольно, дед с портупеей и густыми усами, уже смотрит растерянно, хоть и бодрится, а отцу уже и вовсе лихачества не осталось - лысоватый брюнет с застывшим лицом, лаборант на кафедре, испуганно таращится в объектив. Выцвел род, цвел и выцвел, засалился, как старые фотографии.



   Впрочем, сын не пошел в ее родню, а рос бойким, даже бедовым. Светлану чуть не каждый день вызывали в школу, она тихо становилась у стенки, опустив глаза, пока ее отчитывали все подряд - и директор, и классная руководительница, даже уборщицы приходили и жаловались, что ее сын сломал шкафчик в гардеробе. Сыновья удаль пугала Светлану, и нерв кладоискательства, совсем было заглохший под многовековым московским асфальтом, вдруг дал о себе знать. Сын вымахал огромный, плечистый, с грубыми ручищами и зычным голосом, ни дать ни взять - прадед на извозчичьей бирже, привыкший ставить всех в упряжь и стегать хлыстом. Чем больше и громче становился сын, тем дальше в тень отступала Светлана, и без того привыкшая вжиматься в стены.



   Сын приходил, властно открывая дверь, наполняя квартиру гомоном и шумом, а Светлана уходила в свою комнату и ложилась на кровать, под фотографии предков, как под образа.



   Когда сын устроился на работу, она вышла на пенсию, без сожаления расставшись с часовым заводом, где постоянное тиканье выводило ее из себя. Дома ее окружала тишина, сын много ездил по свету, привозил разные редкости. Однажды он дал матери попробовать вина из древнего, будто из земли выкопанного медного кувшина, Светлана пригубила и выплюнула - гадость. В редкие вечера, когда сын был дома, она прислушивалась к разговорам по телефону, и обрывки фраз заставляли замирать от страха. Светлана поняла, что сын ее мошенник и контрабандист, а горькое вино в кувшине - это еще цветочки. Он, как прадед, - она с укором поднимала глаза на фото - рыскает по чужой земле, находит там золото, а здесь распиливает на куски и продает.



   Словно в подтверждение своих страхов, Светлана часто слышала слово "слиток", а потом сын принес его, завернутый в тряпицу, и молча положил на полку. Светлана сразу поняла, что это чистое золото, ее было не обмануть, такие вещи