Исходный рубеж [Сергей Николаевич Чехин] (fb2) читать постранично

Исходный рубеж

Глава 1. Прибытие

— Ну и погодка сегодня, — сержант Бабаев захлопнул дверцу «бобика» и поежился.

Погодка и в самом деле была та еще — черные тучи накрыли городок, от раскатов грома дребезжали стекла, а частые молнии слепили, как фотовспышки. Спокойный летний вечерок в одночасье превратился в суровую ноябрьскую ночь — одну из тех, когда и собаку на улицу не выгонят. Но сержанту Бабаеву не привыкать мотаться по дворам и в снег, и в град, ибо служба и опасна, и трудна.

— Странно, — задумчиво изрек рядовой Мамаев — полная противоположность напарника: тощий, долговязый, с умным лицом и в очках, отчего на гражданке его часто путали с прилежным студентом, а то время как Бабаева незнакомцы считали остепенившимся «братком». — Ветер — аж машина качается, а дождем и не пахнет.

— Да черти что… — вздохнул сержант за миг до того, как огромная белая колонна ударила с небес и ослепила полицейских.

Рация взорвалась помехами, невесть как включилась сигнализация, фары принялись вразнобой семафорить, «крякалка» на крыше протяжно взревела, а «мигалка» учинила такую светомузыку, что хоть сварочную маску надевай. Оглушающая феерия длилась несколько секунд, а после все стихло — «бобик» угомонился, надвигающаяся гроза растворилась, как жир в спирту. Усть-Ярогорск вновь ласкал теплый летний вечер, но душу Бабаева томило недоброе предчувствие.

— Ты ничего не заметил? — спросил сержант.

— Где? — рядовой все еще часто моргал и тер глаза.

— В молнии. Будто… сгусток какой-то или типа того.

— Не. Показалось, наверное.

— Дай-то бог, — проворчал патрульный и достал из-под сиденья термос.

Вызовов нет — можно спокойно выпить чаю. Сотрудники успели приговорить по два пластиковых стаканчика и выйти покурить, как вдруг станция ожила.

— Второй экипаж, как слышно? Прием! — лучше бы рация окончательно сдохла, чем изрыгала и без того скрипучий голосок диспетчера Светочки, за глаза величаемой не иначе как Ягой. И дело не во внешности (очень даже симпатичной), и не в гадком характере — просто бабка Светочки прослыла ведьмой и оказывала падким на суеверия горожанам соответствующие услуги. Ворожея давным-давно померла, а вот молва о ней — увы, и перекинулась сперва на дочь, а затем и на внучку.

— Слышно нормально, — Бабаев с неохотой поднес приемник ко рту. — Что случилось?

— Много чего. Перебои с электричеством, взбесившиеся животные, внезапно испортившиеся продукты и бурая слизь из кранов… Не знаю, почему с этим звонят нам, но вот гражданин Голубец клятвенно уверяет, что напротив его дома из ниоткуда возник дворец.

— Дворец? — с тревогой переспросил Мамаев, особой храбростью себя не зарекомендовавший.

— Так точно. Трехэтажный, с мраморными стенами и красной крышей. Извините, ребята — придется ехать.

— Епсель-мопсель… — сержант завелся лишь с третьей попытки — на первую мотор вообще не отозвался, на второй громко чихнул и смолк.

Захар Голубец — личность в городе известная, и в отделе давно на «хорошем» счету. У Голубца серьезный конфликт с соседями: живущая сверху семья колдунов постоянно травит бедного старичка излучением микроволновок, подкладывает под половик кусочки радиоактивного урана, а каждую пятницу вызывает ему чертей. Попытки объяснить, что гражданин живет один в частном доме, а сверху, то бишь на чердаке, только кошки и пауки, ни чему не привели. Но старик тихий, ни на кого не нападает, родственники разъехались кто куда и положить бедолагу в дурку никак не получается.

— Дворец, чтоб его, — буркнул Бабаев, выруливая на главную улицу. — Тоже, небось, с колдунами…

После загадочной молнии половина фонарей погасла, а другая потускнела до почти полной неразличимости. Фарам тоже досталось — дальней свет выглядел немногим лучше ближнего, и ехать приходилось в кромешной темноте. Сержанта никто не назвал бы трусом — за пять лет в ППС повидал всякого и из всех передряг вышел с честью, но этой ночью его одолевало редкое полузабытое чувство — страх. В городке на десять тысяч человек, затерянном среди бескрайних полей между Питером и Москвой, ничего опасней бытовухи днем с огнем не сыщешь, и все равно сердце покалывали холодные лапки зловещего предчувствия.

Из кустов под колеса метнулась лохматая тень. Полицейский не растерялся — дал по тормозам и вывернул баранку, пустив «бобик» юзом. Столкновения избежать не удалось — что-то врезалось в борт, рыкнуло и шмыгнуло через дорогу.

— Что за… — сержант вытащил из поясного крепления фонарик и приоткрыл дверцу, но напарник схватил за руку.

— Не выходи, — прохрипел Мамаев — бледный, потный и с вытаращенными глазами.

— Сбрендил? — Бабаев вырвался и собрался уже шагнуть из салона, как заметил напротив две алые точки.

Лохматая тень притаилась у погасшего фонаря, но тусклого света соседнего хватало, чтобы выхватить из мрака громадный силуэт.

— Это собака? Охренеть