Мария родилась в восьмидесятые годы прошлого столетия в очень интеллигентной семье учительницы английского языка и преподавателя философии в институте. С девочкой с детства занимались музыкой, танцами, языками, ей читали на ночь хорошие стихи известных поэтов. Маруся, как её ласково называли родители, засыпала не под сказки про Колобка или странный теремок, населённый зверями, а под странные волны фантазий, которые возникали под действием настоящей поэзии. Чего-чего, а фантазии в девочке было предостаточно.
В те годы мало что можно было приобрести в магазине, особенно из игрушек. Пластмассовых крокодилов Ген, пупсов с постоянно западающими глазами, с торчащими пластмассовыми ресницами, и дребезжащих грузовичков с железным кузовом, который больно прищемлял палец, Маруся даже побаивалась. Она могла взять спичку, нацепить на неё кусочек цветной бумаги и играть, словно это была принцесса в платье с пышной юбкой. А если бумага заменялась на бархатную бумагу для аппликаций, то и платье у принцессы в мыслях Маруси менялось на бальное. Ещё девочка любила сказки о Золушке, Спящей Красавице.
— Малышка витает в облаках! Всё время фантазирует, — сокрушалась Ольга Олеговна, мама Маруси.
— Девочка растёт чувствительной, эмоциональной! А это прекрасно! — заступался за дочку Дмитрий Павлович, её отец.
Человеком он был принципиальным, прямолинейным, не всегда находил общий язык с женой, но в дочке души не чаял. К тому же Дмитрий Павлович сам был фантазёром.
Маша очень хорошо помнила один случай из детства, когда они втроём пошли на рынок, хоть что-то купить к праздничному столу. Девочка, у которой глаза как раз находились на уровне прилавка, широко открыв рот, глазела на яркие заморские фрукты. А слышала она только фразы родителей: «Как же дорого! Что же это за цены?! Откуда деньги взять?»
— Эй, вы! Идите в магазин, щёлкайте морскую капусту! — ответил им один из торговцев, намекая на то, что в магазинах кроме этой самой морской капусты ничего и не было. Остальные поддержали «шутника» весёлым гоготом.
— Нам бы два огурчика и два помидорчика, — попросила Ольга Олеговна.
— И одну морковку для «лапочки дочки», — передразнил её всё тот же шутник-торговец. — Будем мы тут мелочиться! Или бери нормально, или проваливай! Две штучки! Килограмм — минимум!
— Но это очень дорого!
— Так иди, зарабатывай, лошара! Или воруй!
— Как вы смеете так разговаривать? — возмутился Дмитрий Павлович.
Их тут же обступили трое небритых и не очень доброжелательных мужиков. В глазах Маруси они выглядели просто как злые великаны из страшной сказки.
— Это кто это у нас рот открывает, а?! Вшивая интеллигенция! Сам ничтожество, семью свою не можешь содержать, так ещё на нас батон крошишь?! А знаешь что, клоун? Одолжи нам свою бабу на часочек? А что? Всем хорошо будет! Ты огурцов получишь, а она хоть раз в жизни мужиков попробует настоящих!
Маруся ничего, конечно, не понимала, но когда маму схватили за руки и поволокли в сторону и она громко закричала, девочка сильно испугалась.
— Ольга! Пустите, сволочи! — кинулся к матери отец, но тут же оказался на земле, а вокруг него сомкнулся круг бандитов.
Они словно стали совершать ритуальный танец, резко выкидывая вперёд ноги. Только музыкальное сопровождение было не очень — глухие удары и стоны.
— Папочка! — заплакала девочка, пытаясь оттащить злых дядек от родителей.
— Девку уберите! — гаркнул кто-то.
Мама продолжала истошно кричать, пока кто-то не сказал:
— Ладно, хватит с них! Оттащите их на помойку, там им самое место. Слышь, козёл, чтобы ты сюда больше ни ногой со своими копейками и нравоучениями. Понял?
Девочка отчётливо запомнила тухлый, неприятный запах помойки, липкие и грязные руки, одежда в осклизлых капустных листьях и картофельных очистках. Она впервые видела своих родителей в таком виде. Грязные… На маме разорванная одежда, волосы растрёпаны, папа в крови. Мама рыдала, папа успокаивал её и прижимал к себе Марусю.
— Всё хорошо, всё хорошо, — повторял отец.
И Маруся впервые не поверила ему. Она видела, что ничего хорошего нет. И ещё ей почему-то было очень обидно за отца и жалко его до слёз.
Семья жила на небольшие зарплаты родителей более чем скромно. Дмитрий Павлович, в силу своей принципиальности, никогда не брал за хорошие оценки взятки, за что его студенты и не любили. Мало сказать «не любили», некоторые его даже ненавидели. Два раза даже устроили ему «тёмную» и сильно избили. Первый раз напали на него перед экзаменами, и Дмитрий Павлович попал в больницу, второй раз «поучили» в подворотне. Маруся искренне не понимала, почему её отец — педагог, которым велено гордиться, так страдает. За что?
Питались они в семье в основном кашами да дешёвыми супами на косточке, которые мама приносила из школьной столовой. Она была классной руководительницей в классе у сына поварихи. Красивые платья для утренников мама сама шила Марусе из занавесок, красиво подстригала ей чёлку тоже сама. Поняв, что долго они на школьных объедках не протянут, Дмитрий Павлович взял кредит и купил в пригороде, в плодово-овощном хозяйстве, шесть соток земли. Весной они сажали рассаду и семена, летом поливали и окучивали грядки, осенью собирали урожай, все выходные дни и отпуска они теперь проводили, работая в огороде. Родители радовались как дети, что у них появились картошка, свёкла, капуста, морковь, смородина, выращенные собственными руками…
Маруся слушала разговоры родителей, понимала, что они счастливы, и радовалась вместе с ними. Правда, ей не раз приходилось наблюдать, как горюет отец и вытирает слёзы мама. Несколько раз воры собирали за них выращенный таким тяжким трудом урожай. Жизнь в девяностых годах прошлого столетия была трудной, агрессивной и совсем не такой, какую видели в своих розовых мечтах для своей дочки пара интеллигентных родителей.
Мария, отличница, умница и красавица, поступила в консерваторию и блестяще окончила её по классу скрипки. Но за годы учёбы она овладела ещё и другими инструментами, а также имела прекрасный голос и, естественно, абсолютный слух. Там же, в консерватории, Маруся познакомилась с Никитой, который играл на виолончели и контрабасе и пользовался популярностью у ребят и девчонок. Особенно у девчонок. Это был высокий, худощавый парень с модной стрижкой и светлыми глазами. Он шутил, дурачился, позволял себе некоторые шалости, прогуливал занятия, как хобби занимался роком и слушал альтернативную музыку. Девчонки сходили от него с ума, и он гулял то с одной, то с другой. Мария в то время превратилась в красивую, очень стройную девушку среднего роста с длинными густыми волосами цвета спелой пшеницы. Нежное приветливое лицо, яркие глаза с пушистыми ресницами привлекали взгляды.
Естественно, что Никита не мог не обратить внимания на такую красотку, но наткнулся просто на ледяную глыбу. Сначала хотел фыркнуть и переключиться на другую девицу, но в итоге не смог забыть строптивую Марию и всё своё время вместо учёбы тратил на завоевание её сердца.
В конце концов Мария сломалась и стала-таки с ним встречаться. Её родители тоже смирились с выбором дочери. Вернее сказать, Никита их просто приручил, и они другого парня рядом с дочерью уже и не представляли. Так и думали, что после защиты диплома молодые сыграют свадьбу.
Подруга Марии, яркая блондинка Лиза Окунева, учившаяся на вокальном факультете, Никиту не очень жаловала. И иногда заводила не очень приятные разговоры о парне подружки.
— Ты, конечно, везучая! Такого красавца заполучила! Первый парень на деревне! Только…
— Что только?
— Вы такие с ним разные…
— Что ты конкретно имеешь в виду?
— Ты серьёзная, ответственная. Я вижу тебя или с нотами, или с книгой. А Никита… Да он просто разгильдяй. Возможно, он со временем повзрослеет, конечно…
— Все мы со временем повзрослеем, — резонно ответила Маруся.
— Вот ты шутишь, — не отступала Лиза, — а он, между прочим, без тебя тусит в разных компашках. Тебя это не трогает?
— Я это знаю. А что, я должна привязать его к себе? Булавкой пристегнуть? Если он хочет гулять, пусть гуляет. Я домоседка, шумные компании не для меня. Пусть и ему будет хорошо, и мне. Разве это неправильно?
— Не знаю, не знаю… — пожала плечами Лиза, поправляя перед зеркалом как всегда излишний макияж. — Пары обычно время проводят вместе. Если бы мой парень шлялся где-то без меня, я бы его прибила!
Маруся рассмеялась.
— Это потому, что ты очень ревнивая, а я нет.
— А как же любовь?
— Я люблю Никиту.
— Любви без ревности не бывает, — упрямо сдвинула брови Лиза.
— Это сугубо твоё личное мнение! А я доверяю Никите.
— Ходят слухи… Нет, я не хочу тебя расстраивать, но ты моя лучшая подруга, и я должна тебя предупредить.
— Я не верю слухам.
— Ну и зря… Иногда бывает полезно.
— Он к тебе приставал?
— Нет! Он же не дебил! Знает, что я твоя подруга!
После того как Маруся с отличием окончила консерваторию, проблем у неё только прибавилось. Она очень надеялась, что её возьмут в какой-нибудь симфонический оркестр. Тем более что все годы учёбы их подстёгивали обещаниями, что лучшие ученики непременно попадут в самые знаменитые оркестры. Но в результате в эти самые оркестры кто только ни попадал, кроме самых талантливых учеников. Маруся сидела без работы и очень переживала.
Родители тоже волновались за неё.
— Так я и знала! Так и знала! — сокрушалась Ольга Олеговна. — Это всё ты, Дима! «Девочка талантливая! Пусть музицирует!» И что сейчас? Где ей работать? Учительницей музыки в школу? Ты знаешь, какие там зарплаты?
— Знаю! Я же живу с педагогом!
— Да я ещё много получаю! К тому же могу взять классное руководство и дополнительные часы! А как эти балбесы относятся к учителям музыки? Да они её там сожрут! С её-то нежной душевной организацией, которую ты, кстати, тоже поддерживал.
— Оля, я тоже понимаю, что везде круговая порука и блат! Но всё равно нельзя же было губить талант!
— Не ссорьтесь! Я не маленькая уже, не пропаду, — говорила Маруся и запиралась в своей комнате.
На свиданиях с Никитой Мария тоже сокрушалась, что сидит без работы. Летним вечером они шли по дорожке парка, посыпанной мелким гравием, и разговаривали.
— Ну, ты что-то совсем… Лица на тебе нет, — переживал Никита. — Не стоит так расстраиваться.
— Ты даже не представляешь…
— Конечно, до конца не представляю. Я-то учился плохо и мечтать не мог о престижном оркестре. А у тебя дорога была ясная! Но у Настеньки папашка крупная шишка, и у Леночки тоже. Есть волосатая рука…
— Да ладно. Они неплохие музыканты.
— Не такие классные, как ты у меня! — улыбнулся Никита. — Чем собираешься заняться?
— Не решила ещё, — вздохнула Маруся.
— Так я тебя обрадую! Виталик организовал свой оркестр, пригласил меня, я и тебя пристроил.
— Пристроил? — удивилась Мария.
— Конечно! Бизнес! Музыкальный кооператив! Это сейчас модно! Пусть они там время тратят в своём симфоническом, а мы будем давать концерты и зарабатывать бабло!
— У тебя одни деньги в голове! — отметила Мария.
— А что в этом плохого? Мужик должен зарабатывать! Я не хочу прозябать! Поработаем годик, потом своё дело открою! А ты будешь рядом! — расставил всё по своим местам Никита.
— А я тебе нужна? — улыбнулась Маша.
— Конечно! А кто меня будет направлять в нужное русло? Я же без тебя пущусь во все тяжкие! — засмеялся Никита и обнял Марусю за плечи.
Вечером Маруся рассказала о предложении Никиты родителям.
— Господи, это исключено! Ты домашняя девочка! Какие гастроли? Какой частный оркестр? Сейчас так опасно! Челноки вон, уезжают за границу и пропадают без вести! Мы с отцом этого не переживём!
— Я совсем не так представлял себе твоё будущее! — отметил Дмитрий Павлович.
— Папа, я и сама себе его не так представляла! Жизнь вносит свои коррективы! Мы не челноки, и до заграницы нам ещё далеко! Мы едем в тур по Сибири!
— Там холодно! Это так далеко! — схватилась за сердце Ольга Олеговна.
— Мама, я не маленькая! У меня есть тёплая одежда! Потом, я буду не одна! Нас — целый коллектив! Со мной будут Никита и Лиза!
— И Лиза? — удивилась Ольга Олеговна. — То, что Никита безбашенный, я всегда подозревала, но чтобы и Лиза…
— Ага! Мы все словно на одной цепочке! Сначала Никита, затем я. И уж потом Лизка. Им всё равно нужна была солистка. А что? Лучше с нами, чем петь по ресторанам!
— Отпусти её! Нельзя привязать её к себе. Пусть начнёт свою жизнь, — сказал Дмитрий Павлович, и Ольга Олеговна сдалась.
Гастрольная жизнь для Марии стала форменным испытанием. Она никогда не жила даже в общежитии, а тут сразу провинциальные гостиницы с тараканами, постоянный обман организаторов гастролей, неуютный быт, пьяная публика. Мария увидела столько грязи и разврата, сколько не видела за всю свою жизнь.
Они остановились на месяц в сибирском городе в более-менее приличном отеле. Сначала планировалось выступать две недели, но из-за того, что Никита подхватил воспаление лёгких и попал в больницу, график гастролей передвинули. Стояла морозная зима, холод был жуткий, в гостинице дуло во все окна, вот Никита и простудился. Оркестранты выступали по клубам, на банкетах, в кинотеатрах, играли самую разную музыку.
В один из таких вечеров в пафосном ресторане был заявлен концерт классической музыки. Мария в элегантном чёрном платье играла на скрипке. Зал ресторана был полон, за столиками не было свободного места, но один посетитель почему-то бросился Марии в глаза. Это был полный представительный мужчина в дорогой одежде.
Отдыхающие мирно пили и ели, музыканты играли, но потом что-то пошло не так.
— Что за тягомотину играете? Надоели эти сверчки! Туда-сюда! Давай лучше потанцуем с музыкантшами!
Пьяные мужики бросились к сцене.
Первой, кого стащили со сцены, оказалась Лиза. Она завизжала так пронзительно что заложило уши. Но ей это не помогло. Затем дошла очередь и до Марии. Ребята-музыканты растерялись. А посетители, подогретые спиртным, неистовствовали. У Маруси закружилась голова от череды лиц, мелькавших у неё перед глазами. Её бесконечно хватали чьи-то руки и кидали в объятия, пока она не прибилась к огромному телу, словно упала на большой и спасательный батут. Маша подняла голову и увидела незнакомца, которого приметила в зале. Она попыталась ему что-то сказать, но из её шевелящихся губ не доносилось ни звука. Она ждала, когда её метнут в следующий танец, но он держал её очень крепко и медленно продвигался к выходу. А потом Мария потеряла сознание.
Очнулась она в машине, лёжа на заднем сиденье, свернувшись калачиком. За рулём вполоборота сидел мужчина и внимательно смотрел на неё.
— Куда тебя отвезти? — спросил он.
Мария медленно приходила в себя.
— Меня? Я… Там Лиза! Мне надо в ресторан! Спасти Лизу!
В тёмных глазах мужчины мелькнула усмешка.
— Спасти? Это ты будешь спасать? Каким образом?
— Откройте немедленно дверь! — спокойно приказала Мария.
— Не кипеши! Вызвали полицию, там всех угомонили. Пострадавших нет!
— Вы не врёте? — спросила Мария, дрожа всем телом.
— Я не вру, а тебе надо успокоиться. Поедешь ко мне?
Мария вздрогнула.
— Это ещё зачем?
— Ты с Луны свалилась, что ли? — удивился незнакомец. — Думаю, что ты совершеннолетняя. Я очень хорошо заплачу.
Мария ахнула, открыла дверцу и выбежала в открытом концертном платье на тридцатиградусный мороз. Высоченные каблуки скользили по обледенелой дороге, но это её не остановило.
— Куда ты, сумасшедшая?! — раздалось ей вслед.
Впереди дорогу осветили фары приближающейся машины. Мария с криком «Помогите!» буквально упала ей на капот.
Из машины выскочил разъярённый водитель, готовый прибить сумасшедшую, кидающуюся под колёса.
— Что произошло? Почему вы в таком виде? — спросил он, помогая девушке сесть в машину.
— Отвезите меня в центральный отель… Пожалуйста…
Мария сидела в своём гостиничном номере с чашкой горячего чая, крепко сжимая её в ладонях, и клацала зубами.
— Ну, мы и попали в переделку! — суетилась вокруг неё Лиза.
— И ты ещё веселишься?! — удивилась Маша.
— Ты смешная. Да, а чего теперь-то? Ну, выпили ребята, захотели с нами потанцевать. Что такого? — удивилась Лиза. — Мужики богатые.
— Да? А ты откуда знаешь? По виду — чистые уголовники.
— Да какие они уголовники! Братва!
— Лиза, ты в своём уме? Братва — это и есть уголовники.
— Это наша благодарная публика! Надо уметь общаться с людьми!
— А если бы эта публика, как ты говоришь, захотела с нами переспать, ты и на это была бы согласна? — ужаснулась Мария.
— С одним из них — да! А почему нет? Это у тебя Никита есть, а я в поиске. Но ты так испугалась, бедная, что потеряла сознание! А тут ещё этот толстяк… Ты повисла на нём, словно галстук. Уморительно! Я навела справки. Когда появилась полиция и угомонила ребят, я сразу же дала показания, рассказала кто тебя увёл, вернее, утащил, как Квазимодо свою цыганку. Я же переживала за тебя! Подробно дала описание похитителя, а полицейские меня успокоили, что с такими приметами у них один человек в городе. Юрий Александрович Морозов. Очень внушительный человек не только размером, но и положением. Проработав несколько лет помощником прокурора, он ушёл в бизнес и теперь очень богат. К нему мэр города на цыпочках входит в кабинет.
— По мне так он маньяк! — отмахнулась Мария. — Он предложил мне остаться у него!
— Что? Ну, ты и даёшь, тихоня! — засмеялась Елизавета. — По мне, так он тебя спас, вытащив из этого вертепа, и, по всей видимости, ждал награду!
Они поболтали ещё немного и легли спать. Мария провела рукой по пустой подушке. Ей очень не хватало Никиты, но даже если бы она его увидела сейчас, то всё равно не рассказала бы, что с ней произошло, чтобы не тревожить и не расстраивать любимого.
А утром, как только Мария открыла глаза, она увидела восхитительный букет нежно-розовых роз.
— Какая прелесть! — ахнула она, вдыхая божественный аромат.
Мария приняла душ, оделась и собиралась уже спуститься в бар выпить кофе, но тут в дверь постучали.
— Обслуживание номеров.
Мария открыла дверь, и в номер въехала тележка с едой: бутерброды с ветчиной, тарталетки с икрой чёрной и красной, нарезка колбасы и сыровяленого мяса, фрукты, пирожные, фарфоровые чашки, кофейник, сливки, сахар.
Мария даже дар речи потеряла. Сколько дней она жила в этой гостинице, но такое случилось в первый раз. Вслед за тележкой вошёл, нет, появился как великан из сказки человек-гора, метра два ростом. Мария удивилась:
— Вы? Зачем…
— Я вчера… Вернее, вчера я что-то не так сказал, а ты так быстро упорхнула, что у меня не было возможности что-либо изменить. Я пришёл принести извинения.
— Не стоило… ничего страшного, — смутилась Мария.
— Могу ли я предложить тебе позавтракать со мной? — предложил неизвестный.
— Это всё лишнее, не надо.
— Судя по тому, какая ты худенькая, может, тебе и не надо, а вот мне в самый раз. — Неизвестный подвинул тележку с едой и плюхнулся на диван, который жалобно пискнул по ним. — Бедновата обстановочка. Так себе номерок.
— Меня полностью устраивает, — сухо отрезала Мария.
— Я лучше на кроватку, мой размер. — Неизвестный тяжело сел на кровать и лукаво посмотрел на Марию.
— Ну, хозяйка, ухаживай!
Мария молча налила в две чашки кофе и спросила у незваного гостя:
— Сахар, сливки?
— И то, и другое. — Он рассматривал её довольно бесцеремонно, даже чуть нагловато.
— Ты выглядишь совсем молоденькой, без макияжа так просто девочкой. Сколько тебе лет?
— Двадцать один, — ответила Маруся.
— Молодая совсем! Давай познакомимся, а то как-то неудобно, не находишь? Хотя, не буду врать, я знаю, что тебя зовут Мария, Маша.
Мария отвела глаза, она не стала признаваться, что тоже догадывается, как его зовут.
— Юрий Александрович. Можно, даже нужно, просто Юрий, Юра. Не смотри на меня так испуганно. Мне тридцать два года, не сто, на которые я выгляжу, — кокетливо ухмыльнулся он.
Мария молча хлопала ресницами. Сейчас в спокойной обстановке и при свете дня она смогла его рассмотреть. Юрий Александрович действительно был очень толстым, но лицо у него было приятным. Тёмные густые волосы и тёмные глаза. А ещё он обладал бархатистым тембром обволакивающего голоса. Одет Юрий Александрович был демократично: чёрные брюки и чёрный джемпер. Парфюм у него был дорогой, французский. Насколько Маша могла помнить, вчера он тоже был во всём чёрном. Как многие полные люди, Юра предпочитал тёмный цвет в одежде.
— Угощайся! — предложил Юра.
— Всё очень мило, — деликатно улыбнулась Мария. — Я, пожалуй, попробую икру. Сто лет не ела…
Она взяла бутерброд с красной икрой и жадно впилась в него зубами.
— У нас икорный край, икра всегда свежая и вкусная! — пояснил Юрий Александрович, доставая носовой платок и вытирая выступивший на лбу пот.
— Не стоило так тратиться.
— Мы закрыли этот вопрос! Вчера я вёл себя не по-джентльменски. Хотя с таким существом с большими наивными глазами я даже и не знаю как себя правильно вести. Ты прости меня, если что.
— Хорошо, — улыбнулась Мария. — Если не возражаете, я ещё бутербродик съем?
— Конечно, всё тебе! Бери! Я зашёл для того, чтобы сообщить: и с полицией и с братвой всё улажено — на концертах теперь будет полный порядок. Я обещаю.
— Спасибо.
— Ну вот и договорились. Ты откуда родом? Я знаю, что оркестр из Москвы, ты там училась? — спросил Юрий.
— Я и родилась в Москве, окончила консерваторию и вот теперь работаю по специальности.
— Ты очень хорошо играешь, — отметил Юрий Александрович.
— Вы заметили? — улыбнулась она.
— Я видел твоё одухотворённое и вдохновлённое музыкой лицо, — улыбнулся Юрий в ответ. И, кстати, улыбка у него тоже была очень даже симпатичная.
— Спасибо.
— Не надо благодарить. Ты как себя чувствуешь? Мне вчера показалось, что ты чуть ли не потеряла сознание, — внимательно посмотрел на неё Юрий Александрович.
— У меня бывает такое. На нервной почве или от страха. Это случилось первый раз в детстве, когда напали на моих родителей… и вот результат, — ответила Мария.
Она почему-то очень робела перед этим человеком. От Юрия Александровича исходила какая-то дикая энергетика. И это пугало. По его признанию, он был старше всего лишь на одиннадцать лет, но из-за толщины и опытных глаз казался чуть ли не пожилым человеком.
— Расскажи, что произошло в детстве? — попросил Юрий Александрович.
И Мария рассказала ему о злоключениях своих родственников на рынке. Юрий слушал очень внимательно, и по мере её рассказа его взгляд становился всё жёстче и жёстче.
— Какие отморозки! При ребёнке! Жалко, меня там не было.
— Жалко, — рассмеялась Мария, и он тоже улыбнулся.
— Ты смеёшься, словно звенит колокольчик, — отметил он и хлопнул себя по коленям. — Раз ты здорова и гостья нашего города, приглашаю тебя на экскурсию. Любой каприз! Кино, музей, ресторан, достопримечательности!
Мария покраснела.
— Нет, извините.
— Обещаю, что приставать не буду.
— Нет, я не могу. Почему вы приглашаете именно меня? Из-за того, что вчера были некорректны? Я простила. За цветы, за угощение спасибо большое, но у меня есть парень. Он сейчас болен, и я должна навестить его в больнице.
Юрий Александрович выслушал её молча, только пожирал глазами.
— Парень — не муж. А если бы я не был таким толстым, у меня был бы шанс?
— Что? Шанс? Я не знаю, нет! Юрий Александрович, вы смущаете меня! Я вас совсем не знаю. Скоро мы уедем отсюда… Через три недели.
— Три недели — это почти месяц.
— Я вас боюсь, — честно призналась Маша.
— Вот как? Девочка моя, чем я напугал тебя?
— Я не знаю. Ничем… Но вы так давите…
— Хорошо. Я понял! Извини! Я попридержу коней! Опять что-то не то говорю? Давай я подвезу тебя в больницу к твоему парню? Хорошо?
— Спасибо, — кивнула Мария, не привыкшая отвечать людям чёрной неблагодарностью.
В этом городе не было метро, общественный транспорт ходил через пень-колоду. Ещё Маша не могла привыкнуть к жгучим морозам и ветряным метелям, мёрзла в своём драповом пальтишке с меховым воротником. Большая песцовая шапка «а-ля Надя из „Иронии судьбы“» тоже не спасала. А больница, куда положили Никиту, была не ближний свет, вот Мария и согласилась.
Юрий Александрович вызвал горничную, чтобы убрали в номере.
— Я зайду за тобой через полчаса. Одевайся.
— Хорошо, — ответила Мария.
Через тридцать минут она встретила Юрия Александровича в сапожках на каблуках, пальто и шапке. Он рассмеялся.
— Какая ты трогательная! Ты похожа на Настеньку из сказки «Морозко», которая умирала от холода, но говорила, что ей тепло. Почему такое хлипкое пальто? Это же Сибирь! Девушка, вы не подготовились! — Он взял её за воротник, пытаясь плотнее его запахнуть. Но у него были такие сильные руки, что он легко, словно пушинку, оторвал Марию от пола, тут же смутился и быстро поставил девушку на место.
— Извини, ты такая лёгкая. У тебя есть шуба?
— Я первый раз в Сибири и впервые вообще на гастролях, не ожидала, что здесь так холодно, — честно ответила Мария.
— Это я уже понял. Здесь без шубы нельзя.
— Шубы нет, но ничего… Вы же подвезёте меня сейчас?
— А если я куплю тебе шубу? — прищурился Юрий Александрович.
— Что вы! Это очень дорого! — отшатнулась от него Мария. — Я не приму такой подарок! Он же обязывает!
— Маша, ни к чему шуба тебя не обязывает! Я могу себе это позволить, и для меня это пустяк, поверь мне!
— Всё равно я никогда в жизни не приму такой подарок! Юрий Александрович, вы…
— Когда со мной на «ты» будешь? Всё ещё меня боишься? — уточнил Юрий Александрович.
— Уже не так сильно, — вздохнула Мария.
— Хорошо, если ты отказываешься от шубы, тогда я каждый день буду возить тебя к твоему парню. Или шуба всё-таки предпочтительней? — хитро посмотрел на неё Юрий Александрович, чем совсем смутил Марию.
Машина, шикарный «Мерседес», ждала у отеля. Юрий Александрович сам сел за руль, Маша расположилась рядом.
— Кто у нас парень? Всё серьёзно? Кто этот счастливчик? — поинтересовался Юрий Александрович, включая зажигание.
— Его зовут Никита. Он музыкант, как и я. Серьёзно? Думаю, что да, — ответила Мария.
Юрий Александрович вырулил на проспект и по дороге рассказывал Марии о местных достопримечательностях:
— А вот эта дорога, ныне заасфальтированная и широкая, ранее была простой тропинкой, по которой сквозь непогоду, стужу и сугробы ехали кибитки с жёнами декабристов, последовавшими за своими мужьями на каторгу… А здесь был огромный рынок…
Мария слушала его очень внимательно.
— Ну, вот и больница, — выключил мотор Юрий Александрович.
— Ой, правда! Узнала! Я просто с другой стороны входила. Спасибо большое!
— Рад был помочь! Тебя подождать?
— Что вы, не надо, Юрий Александрович!
— «Ты», — поправил её Морозов. — Просто Юрий.
— Хорошо, Юрий. Но не надо меня ждать!
Маша встретила Никиту в коридоре, он болтал с медсестрой. Никита быстро соскочил с подоконника и пошёл к ней навстречу.
— Маруська, а ты чего так рано сегодня?
— Так получилось. А я смотрю, ты зря времени не теряешь. — Мария посмотрела вслед молоденькой медсестричке, отметив про себя коротенький халатик и стройные ножки.
— Маруська, не начинай! Ты же знаешь, что я у тебя просто общительный! Что принесла вкусненького? — Он заглянул в пакет. — Ого! Фрукты! Мама дорогая! А это что? Икра? Ну, ты даёшь? Откуда? Это такие бабки! Как вкусно! — Не дожидаясь её ответа, Никита откусил сочный кусок яблока.
— Меня сегодня вот таким завтраком угощали, — честно ответила Мария.
— Ого! Это пока я на больничной койке страдаю, ты завтракаешь с неизвестным мне мужчиной? Надеюсь, завтрак не после бурной страстной ночи?
— Никита, как ты можешь? Прозвучало, конечно, двусмысленно! Это знакомый, он…
— Да ладно-ладно! Шучу! Конечно, я свою Марусю ни в чём не заподозрю! Очень хороший знакомый! Одобряю! Богатый и нежадный. То что надо!
Покончив с яблоком, Никита принялся целовать Марию.
— Никит, не надо… — увернулась она.
— Что ты? Не ломайся! Пойдём в туалет или подсобку. Ну, давай же, я соскучился!
— Никита, пожалуйста, не сейчас. Вдруг кто войдёт в эту подсобку? Стыд-то какой! Я так не могу.
Мария еле вырвалась из его объятий. Тут к ним подошла строгая медсестра и увлекла Никиту в процедурный кабинет на укол.
— Я тут долго не задержусь, я уже здоров, — шепнул на прощание Никита Марии на ухо и снова поцеловал. — Ты всё-таки сегодня какая-то не такая! Пока!
Выйдя из гулкого вестибюля городской больницы на мороз, Маша укутала подбородок в шерстяной шарф и быстро пошла-заскользила по ледяной дорожке к остановке, думая, что надо зайти в магазин. Следовало купить хоть какой-нибудь еды перед вечерним выступлением.
— Маша! — услышала она.
За сугробом маячила мощная фигура Юрия Александровича.
— Ты? Что ты тут делаешь?
— Я? Жду. Не смог тебя оставить. В тоненьком пальто. Давай я подвезу тебя до отеля, вернее, отвезу в наш самый лучший в городе ресторан и покормлю, а вечером на концерт, — предложил Юрий Александрович.
— Юрий, мне, право, неудобно. Честное слово, не надо.
— Но сейчас же твоего парня нет рядом. Я могу немного поухаживать за тобой? Честное пионерское, я не сделаю тебе ничего плохого. Мамой клянусь!
— Но я за такую заботу не смогу с тобой расплатиться.
— Не думаю. Я знаю, что попросить у тебя, — шагнул к ней навстречу Юрий Александрович и, легко подняв на руки, перенёс через сугроб.
— Что именно? — с испугом в глазах посмотрела на него Мария.
— Ты сыграешь для меня на скрипке. Только для меня.
— Конечно, нет вопроса. Но сразу предупреждаю — между нами ничего не может быть.
— Я уже понял. У тебя есть парень, ты верная подруга. Я — третий лишний. Но ведь дружить-то мы можем?
— Для начала опусти меня на землю, — попросила Мария.
— Извини… Идём к машине, — предложил Юрий Александрович и предупредительно распахнул перед ней дверцу «Мерседеса».
Мягко заработал мотор, и вскоре машина остановилась перед рестораном «Добрыня».
— Какое красивое здание! — отметила Мария, когда швейцар распахнул перед ней тяжёлую дверь.
— Одно из самых современных в городе, — подтвердил Юрий Александрович, помогая ей в гардеробе снять пальто.
Мария про себя отметила, что у него одышка.
— Тебя здесь знают, — покосилась на него Маша, заметив как приветливо раскланялся с ним гардеробщик.
— Естественно. Это мой ресторан.
— Правда? — сдержанно обрадовалась Мария.
Они вошли в зал с зеркальными панелями и прозрачным полом. Мария смотрела по сторонам, совершенно искренне и по-детски восторгаясь:
— Фонтан! Вода посреди зимы! Ой! Какие огромные аквариумы! А рыбки, рыбки! Это чудо! Как же всё красиво! Как здорово! А это что? Прозрачный рояль?
Юрий довольно улыбался. Они сели в вип-кабинете. К ним подошла стройненькая официантка.
— Здравствуйте, Юрий Александрович. Как всегда? — покосилась она на Марию.
— Лена, сегодня особенный день. Моё любимое вино. Маша, я могу сам сделать заказ? Надеюсь, тебе понравится.
— Да, конечно! Я буду рада, — просияла Мария.
Юрий Александрович сделал заказ. Когда официантка ушла, Мария с усмешкой поинтересовалась:
— А если это ваш… твой ресторан, то скидка нам обеспечена?
Юрий Александрович давно так не смеялся.
— Какая ты смешная! Для нас с тобой заказ абсолютно бесплатно, не волнуйся. Расскажи мне о себе. Ты была явно домашней девочкой?
— Можно и так сказать. Я училась в двух школах, обычной и музыкальной. Занималась танцами, хореографией, живописью, английским и французским языками. Я очень люблю читать, — перечислила Мария.
— Господи, к какой жизни тебя готовили? Ты же как хрупкий цветок… Танцы, языки… Ты же сломаешься, если рядом не будет надёжного человека, который защитит тебя, — невольно отметил Юрий Александрович.
— Ну почему же? У меня есть родители, полно друзей.
— Которых тоже легко обидеть, — заметил он.
— Бывает. Но ничего. Какое вино ты заказал? — спросила Мария.
— Самое лучшее.
— Я ничего не понимаю в винах. Я не пью. К тому же у меня сегодня выступление.
— Ты пригуби только глоточек, и всё. Мы выпьем за знакомство.
— Хорошо, — согласилась Мария, которая чувствовала себя очень комфортно.
— Ваши салаты с морепродуктами и красной икрой, — принесла им закуски официантка Лена.
— Я заметил, что тебе понравилась икра сегодня утром, и вот… — пояснил Юрий Александрович, разливая белое вино по фужерам.
— Спасибо! Выглядит очень аппетитно.
Они чокнулись фужерами, пригубили и приступили к трапезе.
Мария понимала, что выглядит потешно, потому что её повело, она сразу же опьянела.
— А что мы всё обо мне? А вы… ты расскажи что-нибудь о себе.
Юрий Александрович посмотрел на неё потемневшими глазами и уже собирался что-то сказать, но тут к ним подошла шикарная крутобёдрая блондинка с осиной талией. На даме было платье в обтяжку, губы в красной помаде просто притягивали взгляд.
— Юра, привет! Ты что-то забыл про свою верную рабу Эвелину. Я не видела тебя уже месяц!
Она игриво повела бедром и слегка наклонилась, чтобы показать всю прелесть глубокого декольте. У Марии даже дух захватило. А вот судя по Юрию Александровичу, он был не очень рад этой встрече.
— Эвелина, прости, я занят.
— Чем? Или кем? — округлила глаза Эвелина. — По-моему, здесь только одна красивая женщина!
— Уйди, прошу, — сквозь зубы сказал Юра и так посмотрел на даму, что она мгновенно исчезла, как испарилась.
Повисла неловкая пауза.
— Какая яркая… женщина, — отметила Мария, чтобы поддержать разговор.
— И такая же недалёкая, — отмахнулся Юрий Александрович.
— Это твоя подруга? — прямо спросила Мария. — Даже если бывшая, нельзя про даму говорить плохо! Ты же был с ней! Ты же её любил! Как же можно? Надо было объяснить ей, что я просто знакомая, чтобы она не ревновала. Вот я про Никиту никогда плохого не скажу!
Юрий Александрович внимательно посмотрел Марии в глаза.
— Дорогая моя, что за фантазии? Позволь узнать, а сколько у тебя было парней до Никиты? Извини за бестактность, но мне интересно.
— Нисколько! Один Никита! — ответила Мария, которой хмель ударил в голову и развязал язык. — И что?
— Машенька, ты никогда не поймёшь! Ты чистая и милая девушка, таких, как ты, я думаю, уже и не осталось… А я… — Он внезапно замолчал.
Маша ждала продолжения, но он молча разглядывал что-то в глубине ресторана, словно застыл. Тут официантка принесла им горячее — утку с карамелизированными яблоками.
— Ты хотела узнать обо мне? Я расскажу. Ты вызываешь полное доверие, и тебе можно открыть душу. Только стоит ли выливать ушат грязи в твою чистую душу?
— Я выдержу.
— Я родился в семье алкоголика. Папаша издевался над моей матерью и каждый божий день лупил её и меня. Когда он всё-таки убил маму и его посадили, мне было девять лет. Я остался сиротой, и меня определили в детский дом. А там не любили детей, которые пришли не из дома ребёнка, а из семьи. Я для них был чужаком. Но для меня в жизни ничего не изменилось. Меня как били, так и продолжали бить. Унижали каждый день. Вскоре я закалился в боях, озверел и начал давать сдачи, занялся спортом. Единственной целью в жизни для меня тогда было накачать такие мышцы и узнать такие приёмы единоборств, чтобы убить каждого, кто ко мне мог приблизиться. Правда, один раз мне всё-таки отбили почки, но это было уже в армии, когда я заступился за молодого солдатика, которого «деды» заставляли пить мочу. Их было человек десять, но я продержался несколько минут, — блеснул улыбкой Юрий Александрович. — А потом больница и очень долгий курс реабилитации. Одну разбитую почку и селезёнку мне удалили, вторую пытались спасти. Была проведена гормонотерапия, тогда у меня появился лишний вес. Хотя худым я никогда не был, всегда был крупным. Потом из-за перелома ног, смещения позвонка и тазовой кости я долго находился в неподвижном состоянии — в корсете, гипсе и на вытяжке. Это тоже дало лишний вес. Но зато у меня появилось время, чтобы остановиться и задуматься, куда я иду? Вернее, качусь. И всё ли в этом мире решается кулаками и кровью, как я всегда думал. Я стал много читать. Книги я брал в больничной библиотеке, у других пациентов, мне приносили книжки медсёстры и врачи. А из воинской части, где меня сделали инвалидом, мне привезли компьютер — в целях компенсации ущерба. Я взял его, потому что других передач с гостинцами мне было ждать не от кого, да их и не было. Я изучил компьютерную грамоту. Много занимался и заочно поступил в институт на юридический факультет. Затем окончил и экономический факультет. Немного поработал в юридической сфере и ушёл в бизнес. Благо я вписался в экономическую ситуацию в стране, знал все юридические лазейки: как открыть кооператив, как не платить белую зарплату, как не обанкротиться. Это была не простая задача… в те времена, да и сейчас. Кооперативы росли, как грибы после дождя, и так же легко лопались, как мыльные пузыри, то есть разорялись. Я крепко встал на ноги и достаточно быстро стал богатым человеком. Я жил на полную катушку, отрывался за все годы мучений и болезней. Женщин у меня было столько, что я их не мог запомнить… Пока не встретил одну в стрип-клубе. Анна… Я впервые влюбился. Она стала моей содержанкой, дорогой и склочной. Но я терпел. Я расширил бизнес, деньги потекли рекой, и она согласилась выйти за меня замуж. Я был самым счастливым человеком в мире. Вместе мы были два года. Но большие деньги всегда риск. Меня втянули в одну серьёзную разборку и подстрелили. И снова больница, и снова реанимация. Анна быстро переметнулась к какому-то бандиту, который был богаче, чем я. Последними её словами на прощание были: «Хорошо, что я избавилась от тебя, жирдяй. Я не люблю тебя, секс с тобой мучение. К тому же неизвестно, выживешь ты или нет». — Юрий Александрович замолчал и улыбнулся. — Ты, бедное дитя, совсем ничего не ешь, слушая эти ужасы.
Мария передёрнула плечиком.
— Печальная история. Дети должны жить в любви, близкого человека нельзя предавать — это обыкновенные человеческие законы.
— Ты, наверное, любила сказки? — улыбнулся Юрий Александрович.
— Очень, — согласилась Мария и осторожно поинтересовалась: — А сейчас как у вас?
— Ты имеешь в виду что? Личную жизнь? Бизнес?
— Всё, что ты сочтёшь нужным рассказать, — подбодрила его Мария.
— Я владелец торгового центра, ресторана, сети кинотеатров, картинной галереи. Занимаюсь благотворительностью, возглавляю фонды «Дети борются с раком», «ВИЧ-инфекция — не приговор», «Помощь молодым художникам». С личной жизнью у меня всё в порядке. Больше я не женат! — Улыбка чуть тронула губы Юрия Александровича. — Женщин у меня по-прежнему много, пусть я жирдяй, но мне, как любому мужчине, нужен секс, и я за него плачу, и плачу хорошо. Как за тяжёлую работу. Сауны и проститутки — это моё, но и секс с человеком, который весит около двухсот килограммов, — не совсем обычное дело, — ответил Морозов, разливая вино.
— Я не знаю, что сказать, — растерялась Мария. — Нет, я не осуждаю тебя! Просто я несколько, как говорят, «не в теме». Я не интересуюсь саунами и прочими радостями жизни. Но я рада за тебя, — ответила Мария и отвела глаза.
Юрий Александрович внезапно накрыл её ладошку своей большой тёплой рукой.
— Маша! Какой же я идиот! Зачем я всю эту грязь вылил на тебя? Прости меня! Выбрось всё из головы! Не думай ни о чём! Я словно исповедался… Только мне повезло. Передо мной сидел не седовласый старец — служитель храма, а сам чистый ангел, спустившийся ко мне с небес. Вот я и не удержался. Выпьем, Машутка, за тебя, за твои прекрасные чистые глаза и за твоё благородное сочувствие.
Они снова выпили и приступили к горячему.
— Очень вкусно, я никогда ничего подобного не ела, — отметила Мария, уплетая утку.
— Ты рассказала своему парню обо мне? — вдруг спросил Юрий Александрович.
Мария покраснела.
— Я… я… Да я сказала, что познакомилась с тобой. Я собрала Никите передачу, всё, что осталась от роскошного завтрака. Нет, у меня есть деньги, но не бросать же такую вкуснотищу. Никитку хотела порадовать…
— Не оправдывайся. Я был бы рад, если бы в больницу ко мне пришла такая девушка и ещё принесла икорки. Ты подумала о нём, и это главное, — ответил Юрий Александрович.
— Я объяснила Никите, что всё это остатки нашего с тобой роскошного завтрака…
— Даже так? А он не поинтересовался, не ревновал, не ругался?
— Нет… Никита не ревнивый да и не ругается. С ним весело, — ответила спокойно Мария и отодвинула пустую тарелку.
— Весело — это хорошо… — протянул Юрий Александрович.
В ресторане звучала лёгкая музыка. Сцена с прозрачным хрустальным роялем зажглась разноцветными огоньками. Вышел ведущий и сообщил о начале вечернего шоу.
Морозов тоже покончил с уткой и пил вино.
— А что стало с твоей женой? — спросила Мария.
— Женой? — не понял Морозов.
— Да, с Анной, которую ты так любил, — что с ней?
— Мужа-бандита Аньки давно убили, она пыталась вернуться ко мне, но я не принял. Я другой человек теперь, это раньше я ради неё был готов на всё. Она вернулась к старому занятию, вертится на шесте, спит со своими клиентами. Я иногда даю ей денег, но не очень много, чтобы не разбаловать.
— А ты не хотел похудеть? — сменила тему Мария. — За деньги сейчас всё можно сделать…
— Меня всё устраивает. Я богат, а значит успешен, — перебил её Морозов. — Я безобразен? Двести кило и рост сто девяносто…
— Не в этом дело. Ты тяжело ходишь, с одышкой, я не медичка, но такой вес вреден для здоровья.
— Я это знаю.
— Ты не думаешь об этом!
— У меня ещё нарушен обмен веществ из-за одной почки. Сложно всё… Хотя с моими деньгами следовало бы лечь в Институт питания в Москве.
— Ну, вот же! Возможность поправить здоровье! — горячо воскликнула Мария и замерла.
На сцене ресторана развернулось настолько откровенное действие, что у Марии перехватило дыхание. Вышли десять абсолютно обнажённых девушек, и каждая начала танцевать свой танец.
— Лучший стриптиз в городе, — прокомментировал Юрий Александрович.
Мария, не отрывая глаз, смотрела на сцену, чувствуя биение сердца в ушах и в груди. Такого она ещё не видела.
— Я сейчас… — произнесла она и встала.
— Ты куда?
— Я сейчас, я это… — Мария почти бегомвыбежала из кабинета.
В дамской комнате она ополоснула лицо холодной водой. «Какой ужас! Какой разврат! Совершенно голые! И он над ними хозяин! Ничего себе занятие! Но чего же я, дурочка, хотела от него? Зачем вообще связалась? Морозов ничего не скрывает, он абсолютно честен! А меня это ужасает и притягивает одновременно! Вот что страшно!»
— Ты одна из девочек Юрия? — услышала Мария позади себя и обернулась.
— Что вы сказали? — Она посмотрела на девушку с неестественно выбеленными волосами. — Я? Нет… Что вы.
— Да ладно! Ты же с ним пришла! Выглядишь как-то… — окинула её оценивающим взглядом блондинка.
— Как выгляжу?
— Словно монашка. Необычно! Но ничего! У Юры разносторонний вкус, и мужик он стоящий, щедрый, так что любая, как говорится, за честь сочтёт. Он девочек и на работу устраивал, и документы им выправлял.
— И за это они спали с ним? — усмехнулась Мария.
— А ты что, не такая? Все одинаковые!
— А знаешь, — вдруг сказала Мария, — я не такая! У меня, прикинь, есть и паспорт, и дом, и образование, и работа, и даже парень!
Мария подошла к окну, резко открыла фрамугу, впустив в дамскую комнату вихрь снежинок и струю обжигающего свежего воздуха.
— Ты что делаешь? — удивилась блондинка, на секунду перестав подкрашивать губы.
— Ищу пути отступления, — ответила Мария, дёргая раму.
— Ты что, дура? Юрий никому ничего плохого не сделал! А то, что он такой толстый, так это прикольно даже! Не бойся, если ты раньше с такими не спала — попробуй. Прикольно… Постой же! Сдурела! Сумасшедшая! Он не изнасилует! На улице мороз сорок градусов!
Но Мария её не слушала. Она залезла на подоконник и сиганула в снег, благо невысоко — первый этаж.
Первое время, пока она бежала по улице, она даже не чувствовала холода. Выскочив на проезжую часть, Мария стала голосовать. Почти сразу остановился старый «уазик». За рулём сидел пожилой мужчина в лохматой меховой шапке.
— Ого! Дочка, что в таком виде? Залезай быстрее, у меня печка, тепло.
Мария плюхнулась на сиденье рядом с ним.
— Отвезите меня, пожалуйста, в Клуб горняков.
— Ну, даёшь! Я-то думал, что ты влипла и попросишь отвезти в полицию, — покачал головой водитель.
— Нет, в клуб, у меня вечером выступление. Я — первая скрипка.
— Ого! А почему в таком виде? — тронулся в путь водитель.
— Сбежала.
— Откуда?
— Скорее, от кого. От мужчины.
— Молодость, страсть, любовь…
— Это не любовь! — тут же отрезала Мария, зябко дуя на ладони.
— Ну, в любом случае, это сильное чувство, раз ты бежала почти раздетая по морозу, — не согласился водитель.
Они замолчали. Мужчина больше не приставал с расспросами, а Мария переживала случившееся. Может, она действительно сваляла дурака и зря убежала от Морозова? Больше всего на свете она хотела, чтобы опостылевшие гастроли побыстрее закончились и она улетела домой к маме и папе и больше ничего бы не знала об этом сибирском городе и его обитателях.
— Господи, Машка, ты почему в таком виде? — встретила её Лиза в вестибюле Клуба горняков. — И почему ты без верхней одежды?
— Ничего страшного, я почти не замёрзла.
— Почти?
— Я на такси ехала. Всё нормально.
— Ты от кого-то убегала? — допытывалась Лиза. — На тебе лица нет! Я же твоя подруга! Скажи мне! Что случилось-то? Я в ответе за тебя. Я обещала твоей маме.
— Лиза, отстань! Всё хорошо, честное слово. Меня лично никто не обижал! Мне просто противны царящий здесь разврат и обстановка… провинциальная… Меня уже от всех тошнит.
— Слушай, ты так распсиховалась из-за толстого мужика? Точно, из-за него! Куда он тебя втянул? Да я ему глаза выцарапаю!
— Лизок, всё нормально! Пойдём чайку горяченького попьём! Только музыка меня успокоит.
Мария играла в этот раз так откровенно, проникновенно и «больно», что за неё стал беспокоиться Григорий, дирижёр их оркестра. Мария понимала, что она сегодня не просто первая скрипка, а нечто большее. На этот раз никакой потасовки не было, клуб был полон, публика приветствовала музыкантов горячо. В перерыве Мария выглянула из-за занавеса в зал и вздрогнула. В первом ряду сидел Юрий Александрович.
Второе отделение тоже закончилось бурной овацией.
— А теперь музыканты готовы исполнить ваши пожелания, — сказал дирижёр после поклонов. — Прошу вас! Джаз, современные произведения в исполнении классического оркестра!
Мария вышла вперёд и взяла в руки микрофон:
— Добрый вечер! Сейчас по просьбе Юрия Александровича Морозова я исполню произведение Никколо Паганини «Каприс номер пять ля минор».
Зазвучала, запела скрипка. Публика слушала, затаив дыхание. Юрий Александрович не спускал с Марии восхищённых благодарных глаз.
— Браво! Браво! — закричали зрители.
Мария поклонилась и ушла за кулисы. Концерт продолжался.
Мария ещё не знала, что в гримёрке её ждёт новая норковая шубка. И не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что в отель Мария поедет со своим коллективом, нервно озираясь по сторонам, и в своём пальтишке. А шубку она попросит вернуть отправителю.
Марии снились кошмары. То она убегала от преследователей, то, задыхаясь, кого-то догоняла, то с остановившимся от страха сердцем падала в бездонную чёрную яму. Поэтому утром она проснулась совершенно разбитой. Уже через полчаса ей принесли новый, не менее роскошный букет чайных роз, а ещё через пятнадцать минут доставили и завтрак — такой же обильный, как вчера.
Вежливый официант, немного похожий на чопорного пингвина, сообщил:
— Велено вам передать, что вот здесь, — он указал на нижнее отделение тележки, — лежат контейнеры с салатами и мясом для вашего знакомого, который находится в больнице.
Мария улыбнулась:
— Что-то подсказывает, что человек, приготовивший мне такой сюрприз, находится где-то неподалёку. Я права?
— На сто процентов, — ответил Юрий Александрович и вошёл в номер.
Юрий Александрович привычно расположился на диване.
— Я был нечестен с тобой, — сказал он.
Мария вопросительно подняла тонкую бровь.
— Удивляешься? А никакой загадки нет, — откинулся на диванную спинку Юрий Александрович. — Я пытался тебя уверить, что доволен и своей жизнью и личными отношениями, но это не так. Мне просто было стыдно признаться, что любовь и дружбу я покупаю за деньги, что рядом со мной нет такого человека, который бы доверял мне и я бы, в свою очередь, был предан ему. Жизнь моя пуста и бесперспективна. Деньги? Ну что деньги… Это, конечно, упрощает жизнь, позволяет решать многочисленные проблемы, но на душе-то пусто. Одиноко, как в холодном погребе… — Он вздохнул и посмотрел Марии в глаза. — Веришь мне?
Мария спокойно подошла к столу и пододвинула к себе первую тарелку.
— Верю, — сказала она, — только не пойму, что от меня ты хочешь услышать? Слова сочувствия? Но я тебя мало знаю. — Она намазала поджаристый тостик маслом и откусила кусочек.
Юрий Александрович вздохнул.
— Да ладно… Я не жаловаться пришёл, честное слово. Просто мне нравится твоё общество, Машенька. После завтрака могу отвезти тебя к твоему другу в больницу.
Мария намазала второй тост джемом и налила себе в чашечку кофе.
— Хочешь? — спросила она, кивая на блестящий кофейник.
— Нет, спасибо, я сыт. Так что, ты согласна?
— Спасибо. Я согласна. — Мария спокойно допила кофе и промокнула губы салфеткой.
— Тогда после больницы предлагаю ещё прогулку.
— Как вчера?
— Нет, что ты! Обещаю!
— Ладно. Тогда обсудим тему подарков. Не мог бы ты от них воздержаться?
— Конечно, мог бы. Но неужели тебе не понравилась шубка, она такая… — и Юрий Александрович взмахнул рукой, явно не находя слов от восхищения.
— Прости. Но давай договоримся — тема подарков закрыта, хорошо?
— Ну что делать, — вздохнул Юрий Александрович, — закрыта, так закрыта. Хотя то, что можно закрыть так же легко, и можно и открыть… — Он встал.
— Юрий Александрович, я серьёзно. Мне такие дорогие подарки неприятны. Разве вы не понимаете, что они обязывают. Или понимаете?.. — Она строго посмотрела ему в глаза.
— Да понимаю я, понимаю… не дурак. Просто мне захотелось тебя порадовать, ведь на концерте ты мне такой сюрприз приготовила, что я дар речи потерял.
— Неужели? Понравилось?
— А как это может не понравиться?
И Мария, сдавшись, весело рассмеялась.
— Я настолько была зла и на подъёме, что готова была сыграть хоть на одной струне!
— Я это почувствовал, — улыбнулся Юрий Александрович, — но сыграла ты божественно, просто нет слов.
— Спасибо. — Мария встала и отошла от стола.
— Тебе бы не мотаться с концертами по медвежьим углам и не ломать собственное представление о жизни. Тебе бы работать в Государственном симфоническом оркестре или даже в Президентском и жить спокойно на одном месте. — Юрий Александрович шагнул к двери.
Мария удивлённо посмотрела на него. Он словно угадал её мысли.
— К сожалению, у меня нет блата, волосатой руки и влиятельных родственников, чтобы я могла туда устроиться. Живу, как могу, лучше не получается. А за икру и великолепный завтрак огромное спасибо.
— Рад стараться, — хмуро ответил Юрий Александрович. — Жду через несколько минут в машине. Всё, время пошло… — и он закрыл за собой дверь.
Мария вздохнула, открыла косметичку и вынула тушь для ресниц. Её ждал Никита.
— Ого! Красная икорка! И чёрная… Класс! — обрадовался Никита, открывая лоточки передачи. — Спонсор твой — молоток! А он только продукты тебе поставляет или что посущественнее? — с подковыркой поинтересовался он.
— Не смешно, — ответила Мария и положила пакет с мандаринами в его прикроватную тумбочку. — Ешь витамины, это всегда полезно.
— Я учту, — ответил Никита с набитым ртом. — Вечером придёшь? Приходи, я буду ждать…
Юрий Александрович терпеливо ждал её в машине. Мария открыла дверцу и уселась рядом.
— Ну, и куда дальше? — спросила она.
— Сюрприз! — Юрий Александрович включил стартер.
Минут через двадцать они оказались на вертолётной площадке.
— Это… что? — удивилась Мария, увидев вертолёт.
— Это? Это мой личный транспорт. Что-то вроде велосипеда. Прошу! — Юрий Александрович жестом пригласил её в кабину. — Я покажу тебе наш край! Уверяю, такой красоты ты ещё не видела!
— Боязно как-то… — сказала Мария, но в вертолёт села.
— Падать будем быстро, — пошутил Морозов. — С моим-то весом… Прости, прости, — извинился он, увидев, что Мария побледнела. — Ну, милый, давай! — сказал он пилоту.
Она от страха и неизвестности сразу же прижалась к его большому, мягкому и тёплому телу. А дальше с замиранием сердца любовалась бескрайними снежными равнинами, тёмными массивами лесов, закованными льдом реками и занесёнными снегом деревнями.
— Какая красота! — не могла сдержать она своего восторга.
— В Подмосковье такого не увидишь, — ответил Морозов.
— Не согласна! Такого не увидишь, но в средней полосе увидишь много чего другого, не менее впечатляющего!
— Не спорю. Удивительно… — сказал он.
— Что удивительно?
— У тебя глаза как небо. Такие же чистые и ясные. А ещё…
— Что ещё? — дрогнули ресницы у Марии.
— Ещё я принял решение начать лечение в московском Институте питания, записался на приём в Институт эндокринологии через две недели. Удивительное совпадение с вашим отъездом. Так случайно получилось. Но я хочу заняться своим здоровьем и похудеть.
— Это хорошо, — искренне обрадовалась Мария.
— А ты возьмёшь надо мной шефство? В Москве я буду одинок.
— Конечно! Тем более что гостинцев тебе носить не надо. Ты ведь будешь на диете, — улыбнулась Мария.
— Ну, ты и колючка! — засмеялся Морозов.
— А что, неправду сказала?
— Чистую правду. Рот теперь на замок. Буду питаться только подножным кормом. Так что надо ждать весну, когда травка вылезет, — засмеялся он.
— До весны ещё глаза вытаращишь. Но я рада, что мысли о здоровье пришли тебе в голову. С этим не шутят. Надо взять себя в руки и напрячь силу воли. У тебя всё получится.
— Я постараюсь, — кивнул Юрий Александрович. — Пора браться за ум.
Вертолёт пошёл на снижение. Мария заволновалась — под ними была тайга.
— Что это? У нас авария?
— У нас — охота. Это охотничье хозяйство. Приходилось охотиться?
— Охотиться? Убивать беззащитных животных? — ахнула Маша. — Да ни за что на свете! Ненавижу людей, убивающих братьев наших меньших. Отвратительно!
— Не хочешь охотиться — не надо. Но шашлыки-то мы пожарим?
— Пожарим, если не из убитых здесь зверюшек.
— Честное слово, маринованный шашлык из барашка я прихватил из города.
Их встретил егерь и развёл для них специальный костёр. Пилот вытащил из кабины овчинный тулуп и набросил Марии на плечи. Они пили вино до ночи, смеялись, ели восхитительные шашлыки, и жизнь уже не казалась такой неприемлемой. Их тесный дружеский кружок обступали высокие тёмные деревья, утопающие в бескрайних сугробах, высокое чёрное небо рассыпало для них мириады звёзд, воздух был чист до звона, а отблески потрескивающего от еловых веток костра освещали их радостные лица.
— Ты будешь на концерте? — спросила Мария, когда под утро прощалась с Юрием Александровичем у своей гостиницы.
— Конечно. Я буду на каждом концерте. Для нас, сибирских медведей, ваш приезд — это целое событие. Мы ведь не избалованы, как московская публика. А здесь музыканты такого класса! Буду ходить, как часы. — Он поцеловал ей руку. — Надеюсь, билеты будут. А если нет — куплю втридорога! — Он засмеялся.
Мария махнула ему на прощание рукой и скрылась за высокой гостиничной дверью, которую предупредительно распахнул перед ней швейцар.
Перед следующим концертом Мария снова выглянула в зрительный зал.
— Ни разу не видела, чтобы ты интересовалась публикой, — сказала Лиза, подойдя к ней сзади.
Мария вздрогнула от неожиданности и обернулась.
— А кто тебе сказал, что я ею интересуюсь? Мне интересен всего один человек.
— Высматриваешь господина Морозова? Его пока нет, я специально выходила в зал.
— Он обещал прийти.
— Машка, я тебя не узнаю. Ты влюбилась, что ли? А как же Никита твой?
— Ничего я не влюбилась! Лиза, о чём ты говоришь? Что, уж и в зал посмотреть нельзя? — густо покраснела Мария.
— В зал — можно. Но таиться от меня — нельзя. Я тебе подруга или кто? Давай колись! Ведь по глазам вижу, что влюблена.
— Лизка, отвяжись! Влюблена, не влюблена… Я сама ничего не знаю. Отойди, дай посмотреть… — и она снова прильнула к дырочке в занавесе. — Ой, он пришёл! Всё, побегу готовиться!
Мария со всех ног бросилась в гримуборную, а Лиза печально посмотрела ей вслед и покачала головой.
А на следующее утро Мария проснулась в приятном настроении. Раздался стук в дверь, и она вскочила с постели, ожидая очередного букета роз. Ожидания её не обманули: корзина с цветами стояла перед дверью, и побежала на стук в дверь в ожидании очередного букета из роз. И там в самом деле была корзина с цветами, но за ней стоял… Никита.
— Ты? — поразилась она.
— Да! Тебе цветы от тайных поклонников, — шутливо ответил он. — Ты что так на меня смотришь? Не рада, что ли?
— Рада, конечно, — ответила Мария, — не говори ерунды! Проходи! Ты что, ушёл из больницы?
— Ушёл! Я же тебе говорил, что скоро сбегу, я здоров. Антибиотики сразу мне помогли, — обнял её Никита, — я так соскучился! А ты?
— Я? Я… да… тоже.
Никита потащил Марию на кровать, и они прервались только на стук в дверь. В номер вкатили тележку с роскошным завтраком.
Аппетит у них был отменный.
После завтрака они собрались на прогулку, но тут в дверь снова постучали.
— Здравствуйте, — поздоровался Морозов, входя в номер и протягивая широкую ладонь Никите. — Меня зовут Юрий Александрович. Я к вам с деловым предложением. Зашёл, как говорится, познакомиться и предложить выступить в моём клубе. Надеюсь, об оплате мы договоримся, не обижу.
Никита предложил гостю сесть.
— Спасибо, Юрий Александрович. Очень интересное предложение, надо обсудить. — Никита обнял Марию за плечи.
— Ну, значит договорились. Жду вас завтра у себя. Всего хорошего! — и Морозов откланялся.
Юрий Александрович не обманул — условия действительно были царские, музыканты таких денег раньше в глаза не видывали. Она давали запланированные концерты и играли в ночном клубе Морозова.
— Кормилица наша! — демонстративно называли Марию музыканты и чуть ли не кланялись в ноги.
— Вы чего? Обалдели? — смущалась она.
— Да ладно, не скромничай. Отхватила ты, Мария, мирового хахаля. Денег не жалеет, да ещё бесплатно кормит в своём ресторане.
— Расслабься, — сказала подруга Лиза, — всем же понятно, и тебе в том числе, что толстяк без ума от тебя! Он на всё готов! А уж как он на тебя смотрит! Ты что, дурочка? Чтобы не замечать такого?
— Я сразу сказала Юрию, что между нами ничего не может быть, — ответила Мария, которая больше всего в жизни хотела быть честной перед окружающими.
— Ты могла сказать Морозову что угодно, но это ни на миллиметр не уменьшило его чувство к тебе. Он на всё готов, только чтобы общаться с тобой, видеть тебя и заодно медленно продвигаться к своей цели, — ответила Лиза.
— Ты ошибаешься. Мы очень сблизились — это факт. Мы добрые друзья.
— Ты сама с собой честна? — спросила её тогда Лиза, и Мария впервые ей тогда не ответила.
Морозов по-прежнему осыпал Марию цветами, присылал в номер завтраки и часто приглашал на прогулку. Как-то раз он для неё и Никиты прислал пригласительные на вечер поэзии.
Никита на это приглашение отреагировал своеобразно.
— Вечер поэзии? Нет, это уже слишком для меня! Если бы ещё пригласил в ресторан или на стриптиз — это я понимаю, но слушать эту нудятину… Нет, меня увольте. Извини, Машутка! Что думаю, то и говорю!
— Прекрати! Как ты можешь? — возмущалась Мария.
— А чего, в самом деле? Ты думаешь, я ревную? Вовсе нет, больно надо. Было бы к кому! Я знаю, что ты любишь только меня! — самодовольно заявил парень.
— А я пойду. Я люблю поэзию.
— Конечно, иди! Я тебя не держу! Добрый дядя Юра доставит тебя назад в целости и сохранности. Я уверен, — ухмыльнулся Никита.
В назначенный день за Марией приехала машина с шофёром и доставила её в старинный особняк. Её встретил Юрий Александрович и провёл в большой зал, в котором уютно горел камин и повсюду стояли вазы с живыми цветами. Он усадил её за круглый стол, уставленный вазами с фруктами, восточными сладостями, шампанским и испанским вином.
— Мы одни? — удивилась Мария.
— Я пригласил и твоего Никиту, хотя прекрасно знал, что вечер поэзии его вряд ли вдохновит. Тут был тонкий расчёт.
— А поэзия? — спросила Маша.
— Это тоже будет, — успокоил он и два часа подряд с замечательным мастерством читал ей стихи поэтов Серебряного века.
Маша была поражена и сражена наповал.
— Ты такой романтичный! Потрясающий! У меня нет слов!
— Стихи — это моя любовь. Как сказал мой любимый писатель: «Поэзия обладает удивительным свойством. Она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стёртые, до конца „выговоренные“ нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать», — ответил Юрий.
— Ты подарил мне незабываемый вечер, — сказала ему тогда Мария. — Я его никогда не забуду.
И словно в воду глядела. Тогда Мария ещё не знала, что пройдёт много-много лет, но этот вечер она будет вспоминать с особым трепетом и нежным чувством, как самый лучший и самый необычный вечер в своей жизни.
Гастроли закончились. Коллектив возвратился в Москву. Дома Марию ждал радостный приём — родители не находили места от счастья.
— Ты как? Не мёрзла? — беспокоилась мама. — Питалась хорошо? Как прошли выступления? Мы с отцом тут чуть с ума не сошли. Понятно, что ты не одна, а с Никитой… Как у вас с ним дела, скоро ли объявите о дне свадьбы? Или он ещё не сделал тебе предложения? — сыпала она вопросами, не давая Марусе времени для ответа. — Машенька, ты должна настоять! Всё-таки отпускать тебя с официальным мужем было бы спокойнее. Может быть, мне с ним самой поговорить, ты как думаешь? — волновалась Ольга Олеговна.
Мария только улыбалась и просила мать не беспокоиться, она отдохнёт и всё-всё ей расскажет.
Через два дня раздался звонок телефона:
— Здравствуй, Мария Дмитриевна! Не ты ли клятвенно обещала навестить некого господина Морозова в больнице, если паче чаяния он там окажется?
— Юрий, дорогой мой, это ты?! Как же я рада! Ты в Москве? Диктуй скорее адрес, я завтра же буду у тебя.
Мария открыла дверь больничной палаты, держа в руке пакет с мандаринами и свежими журналами.
— Привет, господин Морозов! — сказала она. — А ты неплохо устроился. У тебя отдельные апартаменты — класс!
При виде гостьи Юрий Александрович вскочил с кровати. Он смотрел телевизор.
— Здравствуй, я ждал тебя! — От счастья встречи он чмокнул её в щёку.
Мария прошла на середину палаты и огляделась.
— Я тоже как-то лежала в больнице. Мне удалили аппендицит. Палата была на двенадцать человек, представляешь? Уснуть было невозможно! Ночное хождение в туалет, храп и скрип кроватей!
— Деньги создают определённый комфорт, — ответил Юрий Александрович. — Присаживайся, — он указал на мягкое кресло. — Как я рад тебя видеть, если бы ты только знала… — Он сел на свою кровать.
Мария подошла и села рядом с ним.
— Я тоже рада! Честное слово. Ну, как ты здесь? Справляешься?
— Ну, это как посмотреть… Трудностей много.
— Это каких, например? — спросила Мария.
— Как видишь, у меня нет в палате холодильника и даже к общему, в коридоре, ограничили доступ, — пожаловался Морозов. — Я сижу на жуткой диете. Честно говоря, мне даже в страшном сне такое не могло бы привидеться. Не знаю, как это выдержу? Вот разве только если ты будешь рядом. — Он ласково обнял её за плечи. — Хоть что-то хорошее должно у меня быть! Как вспомню меню своего ресторана — еле-еле удерживаюсь, чтобы не впасть в анабиоз от голода. Все блюда — пальчики оближешь! Как после моих гастрономических изысков можно получать на завтрак пятьдесят граммов отварного риса без масла и стакан чая без сахара? На обед овощной супчик без картошки и фасоли, одна капуста, морковка и лук, а на второе та же капуста из супа с отварным кусочком мяса, которого не хватило бы и гномику. Ни тебе соли, ни тебе сахару. Мне по ночам жареная картошка на сале снится, — пожаловался Морозов.
— Сейчас я тебя огорчу ещё больше, — рассмеялась Мария. — Я несла тебе гостинцы, ну, там, шоколадные батончики, домашние котлетки, печенье…
— Печенье? — с придыханием переспросил Морозов и сглотнул голодную слюну. — И что же?! — с тревогой в голосе спросил он.
— Всё отобрали на таможне, оставили только мандарины, — ответила Мария, разводя руками. — Вот, угощайся… — Она высыпала на стол ярко-оранжевые плоды.
Юрий Александрович не заставил себя просить дважды. Палата наполнилась свежим мандариновым запахом.
— Шоколадные батончики, печенюшки… — ворчал он с набитым ртом. — За такой грабёж полагается расстрел на месте, не меньше…
— Кушай, кушай… — подбодрила его Мария. — Я тебе в следующий раз огурчиков свеженьких принесу и зелёный салат. Будешь ты, Юрий Александрович, у нас стройным, как кипарис.
Сказано — сделано. Несколько месяцев Мария жила от дома и до больницы. Она приносила Морозову книжные новинки, играла ему на скрипке, они сражались в шахматы и смотрели фильмы на ноутбуке. Несколько раз она с друзьями из оркестра устроила благотворительный концерт для персонала и больных, чем очень полюбилась медработникам. Они даже разрешили Морозову покидать стены больницы. Под личную ответственность Марии, конечно. Диета и физические нагрузки — это было святое.
Они много гуляли по Москве, ходили пешком. Особенно полюбился им Екатерининский парк — красивейшее место Москвы. В четырнадцатом веке здесь располагались различные пруды, а позднее тут появилась усадьба, которая в 1807 году была перестроена в сооружение Екатерининского института — отсюда и пошло название этого замечательного места. Юрий Александрович с Марией гуляли вокруг пруда, сидели на скамейке, ели мороженое. Их также очаровал Воронцовский парк — кусочек дикой природы в бурлящем потоке городской суеты. Старинная усадьба Воронцово пережила войну 1812 года и даже размещала в своих угодьях секретную лабораторию для постройки большого воздушного шара, с помощью которого планировалось нанести урон французской армии. Морозов и Мария заходили в храм Живоначальной Троицы, любовались прудами, расположенными каскадом, где цвели водяные лилии, плавали лебеди и утки-мандаринки — они их кормили булкой. По деревьям и дорожкам парка шмыгали белки, их тут тьма-тьмущая, и они были совсем ручные.
Через три месяца упорного труда Юрий Александрович похудел на тридцать килограммов.
— По крайней мере, весы уже не зашкаливают, — радовался он. — Скоро я буду стройным, как кипарис.
Прошло полгода. Мария и Морозов виделись часто, но в последнее время Мария явно стала избегать свиданий. Юрий Александрович явился к ней для решительного объяснения.
— Я выхожу замуж за Никиту, — ошарашила она.
Юрий Александрович побледнел.
— Как? Почему? А я?..
— Юра, я тебе ничего не обещала, не так ли? Никита — мой первый и единственный мужчина, и наши с ним отношения пришли к логическому завершению. Мы должны пожениться. Это решено и не обсуждается. А ты мой лучший друг, и я буду рада, если и ты будешь считать меня самой лучшей подругой. Прости…
Больше Мария его не видела.
И только через пару дней ощутила огромную пустоту, которая образовалась с его уходом. Словно, исчезнув, он забрал с собой часть её души. Она думала о нём постоянно, он не покидал её мыслей. Мария скучала по Морозову. Она и не ожидала, что он занимает в её жизни такое значительное место. Ей не хватало его тёплых надёжных рук, его улыбки и уверенности в себе. У неё началась депрессия.
Первой, заметившей в ней перемену, была Елизавета.
— Это так странно. Ты всё-таки влюбилась в Юрия. Что будешь делать?
— Не говори глупостей. Просто я никогда раньше не общалась с такими людьми, и мне было интересно с ним. Но мы такие разные…
— Не дури. Он любит тебя. Да он бы всё для тебя сделал! Ты бы жила как королева!
— Лиза, я выхожу замуж за Никиту. Это решено.
— Смотри. Как знаешь, — пожала плечами Лиза, — твоя жизнь, тебе решать. Не пожалей потом…
— Наконец-таки настал счастливый день! Дождались, отец! — суетилась Ольга Олеговна, доставая из глубин шкафа единственный парадный костюм мужа, который на нём уже еле застёгивался.
Она выгладила своё любимое платье с нежными ландышами по подолу и с огромной любовью смотрела на свою худенькую, стройную дочь в свадебном наряде.
Изящная шейка, тонкие аристократические запястья, бледное лицо и осиная талия, которая, казалось, могла сломаться от сильного объятия. Маша смотрела на себя в зеркало, но ничего не видела. Ей было не по себе.
— Едут! Едут! — закричала Ольга Олеговна. — Марусенька, скорее!
Во двор въехали машины, украшенные лентами.
— Пошли торговаться! — потёр руки Дмитрий Павлович. — Мы тебя дёшево не продадим, дочь, не бойся!
— Выкуп, выкуп, выкуп! — побежала за ним Ольга Олеговна.
В комнату ворвался Никита, сияющий как медный таз.
— Ну, красотка! Классно выглядишь! Ух! Я женюсь на самой красивой девушке в мире и самой талантливой!
— Спасибо.
— Давай поехали в ЗАГС! В кафе уже друзья собираются! Маша, ну что за лицо! Я тоже волнуюсь, но надо же как-то шевелиться!
— Никита, я не могу…
— Что? Извини, я не понял, — остановился Никита.
— Я не могу. Когда-то один очень сильный духом человек сделал над собой усилие и признался в том, что одинок и несчастен, хотя всю жизнь делал вид, что у него всё хорошо. Я тоже хочу быть честной с тобой и с собой. Думаю, выходить замуж и жить в браке можно только по любви.
— Что ты несёшь? Какой человек? — не понял Никита.
— Я не выйду за тебя замуж, Никита. Я тебя не люблю.
— Что?! Это шутка?! Розыгрыш?! Маша, прекрати! Это не смешно!
— Я не обманываю, это правда.
— Всё! Я больше не хочу ничего слушать! Идём! — Он грубо схватил её за руку и потащил к двери.
Мария начала отчаянно сопротивляться.
— Так это правда? — ослабил хватку Никита. — Делаешь из меня посмешище? Что сейчас подумают друзья? Тварь! Бросила перед регистрацией! Ты что-то узнала про мои интрижки? Ну, спал я с другими девками, и что? Женюсь-то я на тебе! Неблагодарная! — Никита залепил невесте пощёчину, Маруся упала на кровать и заплакала.
— Плачь, стерва! Тихоня! Какая же ты дрянь! А-а, я понял! Ты из-за этого жирдяя! Всё-таки он тебя купил! Прикинулся дружком! Ты небось и переспала с ним? Лживая гадина!
Никита дал ей пощёчину и хлопнул дверью.
Маша села на кровати и с тоской посмотрела на красные пятна, расплывающиеся на белом платье, безвозвратно портя его. Кровь текла из разбитого носа.
В комнату вбежала Ольга Олеговна.
— Дочь, люди же ждут! Что так долго? Никита выбежал как ошпаренный. Что это? Шум машин? Они уезжают?! Ой, матерь божья! Марусенька, что с тобой! Кто это сделал? Никита?! Что произошло? Подонок! Тебе «скорую помощь» вызвать? Он избил тебя?
— Всё хорошо, мама, всё хорошо. Я заслужила. Принеси мне лёд из холодильника. Извини, но свадьбы не будет.
— Горе-то какое… Но, может, это к лучшему? Раз он распускает руки перед свадьбой, в дальнейшем добра не жди. Ты же не давала ему повода, доченька? — Мать принесла лёд в марле и приложила к носу Марии.
— Мама, я дала ему большой и жирный повод. Я полюбила другого человека, — снова заплакала Мария.
Ольга Олеговна безнадёжно махнула рукой и вышла из комнаты.
В дверь постучалась нарядная Лиза в нежно-розовом платье и с лентой свидетельницы через плечо.
— Я знала, я чувствовала: что-то должно было произойти, и… Господи, Машка, он что, избил тебя?! — ужаснулась подруга.
— Он дал мне пощёчину.
— А на руке синяк?
— Это он тянул меня, заставляя пойти в ЗАГС, — ответила Маруся.
Лиза с громким хлопком открыла бутылку шампанского и разлила по фужерам.
— Давай выпьем. За тебя! За твоё рождение!
— Чин-чин, — криво улыбнулась Мария из-за опухшей губы.
— Сейчас мне позвонили, Никита беснуется в кафе, устроил там настоящую попойку. Заливает горе.
— Он сказал, что изменял мне, — сообщила Мария.
— Все это знали, одна ты ничего не видела. Он спал со всеми, кто подворачивался. Ни одной юбки не пропустил. Горбатого могила исправит, он патологический бабник. Обидно, конечно, что жизнь так несправедлива. Почему таким охламонам, как правило, достаются такие хорошие девушки?
— А вот я ему не досталась! Почему ты мне не сказала, что он ходит по бабам? — Мария залпом допила свой фужер.
— Ну уж нет! Чтобы потом ты меня обвинила, что я разрушила ваши отношения, а в итоге и твою жизнь? Я не хотела причинять тебе боль. У вас «любовь-морковь» и всё такое. Ты сама должна была принимать такие судьбоносные решения.
— И я его приняла, — кивнула Маша.
— А я к тебе с подарком свадебным от одного не безызвестного тебе лица, — улыбнулась Лиза. — Юрий передал для тебя. Сказал, чтобы я передала тебе после свадьбы.
Она протянула Марии листок бумаги.
— Что это? Телефон? Ангелина Юрьевна? — развернула Мария бумажку. — Кто это?
— Телефон дамы, которая организует тебе прослушивание. Ты ведь мечтала об одном оркестре, не так ли? Звони и забудешь о бесконечных гастролях по деревням и сёлам, как о страшном сне. Честно говоря, ты единственная из нас, которая это заслужила.
— Спасибо. Очень трогательно, что он помнил об этом, — сказала Маша.
— Это непреложно. Что будешь делать? — спросила Лиза.
— Не знаю. Хотя знаю! Я куплю билеты на самолёт и полечу к Юрию. Признаюсь, что влюблена, и изменю его жизнь, как он изменил мою.
Лиза не оставила подругу и решила отправиться к Морозову вместе с Марией. Они заняли свои места в самолёте.
— Вот подарок ему будет! — воскликнула Лиза, поудобнее устраиваясь в мягком кресле. — Юрий думает, что ты неделю как замужем, а тут такой приятный сюрприз! — подбадривала она подругу. — И я думаю, что свадьба всё-таки состоится и я всё-таки буду свидетельницей!
— У тебя корыстный интерес, — усмехнулась Маша.
— А как же! Скажи, ты не объяснилась с Никитой? — спросила Лиза.
— Нет, мы больше не виделись.
— Он сейчас с Леной Орловой.
— Мне всё равно. Он такой эгоист. Всё время — я, я, я! Как я этого раньше не замечала? Даже когда я отказалась выходить за него замуж, Никита не стал меня уговаривать, а переживал только за себя, что скажут люди.
— Конечно! Изображает из себя мачо, а на самом деле петух напыщенный. Думает, любая за честь почтёт… Ты ему неплохой урок преподала, по заслугам, — подвела черту Елизавета. — Ничего! В следующий раз подумает, прежде чем унижать других!
Сразу же из аэропорта подруги поехали на такси в клуб-ресторан Юрия Александровича. Дорогу им преградил охранник.
— Мы хотим поговорить с господином Морозовым, — заявила Лиза.
— С боссом? Его нет, — ответил охранник.
— Как нет? Мы специально прилетели из Москвы. Можно узнать, где его найти? — спросила Мария.
— Постой, я тебя знаю! Я же тебя видел с боссом несколько раз не так давно.
— Да, мы были здесь с оркестром.
— Точно! Этот ваш оркестр прокляли наши мужики из-за того, что босс свернул стриптиз на время вашего пиликанья, — рассмеялся охранник.
— Пиликанья? — сердито вздёрнула брови Лиза. — Так ещё никто не называл нашу игру.
— Ладно, босса нет. Он улетел за границу вместе с бывшей женой. Надолго.
Слова охранника произвели эффект взорвавшейся бомбы. Неужели Морозов всё-таки вернулся к женщине, которую сильно любил? Но не она ли сама сказала ему, что надо прощать и бороться за свою любовь?
Земля ушла из-под ног Марии, и она снова потеряла сознание, как всегда в минуту опасности.
Мария очнулась на кожаном диване. Она лежала в фойе клуба, куда её перенёс охранник. Он же и вызвал врача. Хмурый мужчина привёл её в чувство и в данный момент складывал свой чемоданчик.
— Крепись, подруга! Ничего не потеряно! — Елизавета взяла Марии за руку. — Надо позвонить ему, рассказать всё. Он же думает, что ты замужем! Полгода тебя добивался и, конечно, отступил!
— Он с женщиной, которую любит.
— Ну, это ещё неизвестно — тебя он любит или её! Давай-ка бери телефон и звони Морозову. Сейчас всё выясним! — не сдавалась Лиза.
Пожилой врач осуждающе посмотрел на них и покачал головой.
— Что за молодёжь пошла? Уехал, приехал… О чём голова думает? Только о мужиках!
— О любви, — поправила его Лиза.
— Вашей подружке уже не о нежных чувствах пора думать, а о будущем ребёнке! Беременна она! — сказал врач, захлопнул свой чемоданчик и гордо пошёл к выходу.
Мария от его слов окаменела. Она опять чуть было не потеряла сознание. Верная подруга подхватила её, помогла подняться и, что-то весело щебеча, потянула её на улицу.
С тех пор прошло-пролетело семнадцать лет. На дворе уже были двухтысячные — совсем другое время, другая жизнь. Мария лет десять проработала в большом симфоническом оркестре, полностью удовлетворив и себя в музыке, и музыку в себе. Потом она преподавала в музыкальной школе и была очень довольна, что работает с детьми. Жила Маша всегда более чем скромно, но достойно. В основном на заработок от частных уроков на дому.
Её дочери Светлане исполнилось в этом году шестнадцать лет. Это была очень активная девочка, она увлечённо занималась спортом и пока не задумывалась ни о чём серьёзном. Характером она напоминала своего отца, Никиту. Мария поднимала её сама, не потребовав с бывшего жениха ни копейки.
Виделись она с Никитой крайне редко, по пальцам пересчитать можно. Он только официально был женат раза три, выпивал, постоянного места работы не имел. Последний раз Мария столкнулась с ним на улице год назад.
— Опа! Моя королева! Всё так же хороша! — бросился к ней оплывший мужчина в затёртом пальто. — Хотя… Видно, голубка моя, что ты дама не первой свежести и стройности прежней нет, загадочности. А в глазах усталость и тоска одинокой женщины, — ехидно лебезил он, по своему обыкновению говоря ей гадости.
— А ты, видать, теперь психологом подрабатываешь? Много платят? По твоему рубищу видно, что клиентов у тебя кот наплакал, — отрезала Мария.
— Да я про вас, баб, всё знаю! Все вы одинаковые! О любви курлычите, а сами смотрите, где теплее. Стервы продажные.
— Никита, от тебя пахнет алкоголем, — поморщилась Мария.
— Да, я выпил! И что? Имею полное право! Я — свободный художник! Может, это ты мне жизнь сломала!
— Вместе с тремя другими твоими жёнами. У нас был рабочий подряд, — кивнула Маша, пытаясь обойти его.
— Послушай! Ну, чего ты такая гордая? Я же знаю, что Светка — моя дочка.
— Света — моя дочь, — сухо ответила Мария.
— Да знаю я, знаю, я не помогал, зол был на тебя сильно. Но хватит уже, помыкалась! Мы же можем…
— Мы?! — оборвала его Мария и засмеялась.
Никита побагровел и больно схватил её за локоть.
— Смешно тебе? Мне жизнь сломала и теперь издеваешься? Мало я тебя тогда приложил! Надо было сразу мозги на место поставить!
— Убери от меня руки! Я не та сопливая девчонка! Я могу за себя постоять. Сейчас быстро в отделение загремишь, — вырвала руку Мария, глядя в глаза Никите.
— Ладно! Ладно! — поднял руки Никита. — Всё сохнешь по своему Юрочке? Бедолага! Что же ты со своей проницательностью не разглядела его чистую душу? Моралистка! С ним шуры-муры крутила, а спала-то со мной! Чистенькой хочешь остаться? Я же продавал тебя ему! Что? Не знала? Я же сразу почувствовал, что ты изменилась, что ты влюбляешься в него, что он пудрит тебе мозги. Я мог взять тебя и улететь в Москву, но решил порезвиться на его деньги. Пришёл я как-то к нему в офис с претензией. Морозов прожжённый мужик, он сразу меня понял и спросил — сколько? Я получал от него в день столько, сколько весь ваш оркестр за все гастроли! Понятно? А ты думала, почему я закрывал глаза на ваши прогулочки и поэтические вечера? Я даже озвучил ему прейскурант, если он соберётся переспать с тобой. В цифрах! Ха-ха-ха! Видела бы ты его физиономию! Он чуть меня не убил! Да, голубка моя, ты мне принесла хороший доход. А думаешь, на какие деньги я тогда купил автомобиль, магнитофон, шмотьё разное и заплатил первый взнос на кооперативную квартиру? Правда, не принесло мне это счастья. Квартиру жена отобрала, прикрывшись детьми, машину я разбил. А ещё знаешь что? Я сказал Морозову, что ты в курсе, что мы тянем из него деньги вместе. Правда, он не поверил.
— Ты подонок, — прошептала Мария.
— А что же ты не заваливаешься в свой фирменный обморок? Что? Стала крепче? Тогда ты просчиталась, ты и Морозова упустила, и меня. И с чем осталась? — спросил Никита. — Ты вообще профукала свою жизнь, голубка.
— Слушай, что ты ко мне прицепился, как репей? Какое твоё собачье дело? Я не захотела вешать на человека чужого ребёнка и свои проблемы, тем более что он пытался наладить свою собственную жизнь, — отрезала Мария и быстро пошла прочь.
— Жизнь! — закричал Никита ей вслед. — Он же больной совсем был, просто тебе не говорил! Его и в живых-то, наверное, нет, а ты всё сохнешь! А тут здоровый и живой мужик рядом! — постучал он себя в грудь и сокрушённо махнул рукой.
Больше Мария Никиту не видела.
Лиза удачно вышла замуж, родила троих детей и счастливо проводила время в четырёх стенах своего дома. Иногда она говорила Марии, что сожалеет, что так и не стала свидетельницей на её свадьбе. Ей было жаль, что у подруги не сложилась личная жизнь.
Мария собиралась к дочке на выходные в спортивный лагерь. Она собирала сумку на колёсиках. Светлана дала ей список вещей, которые ей были просто жизненно необходимы. Мария не спешила. Электрички шли от Киевского вокзала каждые десять минут. Время в пути сорок минут и пара километров до лагеря пешком.
В дверь позвонили. Она отложила Светкины кофточки и пошла в прихожую. Щёлкнул замок. На пороге стоял знакомый высокий мужчина и широко улыбался.
У Марии сердце рухнуло вниз. Она уже смирилась со своим одиночеством и даже в мыслях не допускала, что когда-нибудь встретится с Морозовым вновь. Он изменился до неузнаваемости — стал стройным, волосы тронула лёгкая седина.
— Здравствуй, — сказал Юрий Александрович и улыбнулся.
— Здравствуй, Юра, — ответила Маша, — не ожидала…
Юрий протянул ей цветы.
— Можно зайти?
— Да, пожалуйста, — пропустила его в комнату Мария, жалея, что на ней не красивое платье, а джинсы и обычная футболка.
Юрий вошёл и огляделся.
— Куда-то собираешься? — спросил он, увидев сумку на колёсах.
— Да, к дочке в спортивный лагерь, — ответила Мария, краснея как школьница.
— У тебя дочка? Поздравляю, — улыбнулся Юрий. — Семнадцать лет прошло! С ума сойти! А как вчера расстались!
— Я изменилась, — поправила прядь волос Мария.
— Я тоже.
— Я стала толще, ты стройнее, — заметила она.
— Ты всё такая же красивая, — засмеялся Юрий. — А я… Долгая работа над собой, чтобы наконец обрести приемлемые формы. Как Никита? Вы счастливы?
— Я не знаю. В смысле, я счастлива, у меня ученики, дочка. А как Никита — понятия не имею. Понимаешь, Юра, я не вышла тогда за него замуж, не смогла.
— Почему?
— Почему? — Мария на секунду задумалась. — Что же я… Ты присаживайся, пожалуйста, — указала она на диван.
Юрий Александрович сел и снова спросил:
— Что помешало вашему браку? Ты не ответила на мой вопрос.
— Понимаешь… Я… я поняла тогда, что люблю тебя. Но что про это говорить! Было и было! И быльём поросло! — Она присела на диван рядом с ним.
— Я так долго хотел услышать эти слова.
— Я догадывалась. Ты улетел за границу с Анной. У вас всё нормально? Ты счастлив?
— Я улетел с Анной, да… Откуда ты знаешь? — удивился Юрий Александрович. — Мне было трудно пережить твоё замужество, хотелось всё поскорее забыть. Я продолжил лечение в швейцарской клинике, там и остался жить. А Анна… Она полетела со мной лечиться от алкогольной зависимости, я пожалел её. Она вылечилась, вышла замуж за швейцарца и родила двоих детей. Живут они мирно, я иногда бываю у них в гостях. Но откуда ты знаешь, что я улетал с Анной?
— Я прилетела к тебе для решительного объяснения. Ну, чтобы исправить ошибку и сказать тебе самые важные слова на свете. — На глаза Марии навернулись слёзы.
— Девочка моя, если бы я знал…Почему больше не искала меня?
— Я узнала, что беременна от Никиты, и решила, что ты не будешь от этого в восторге.
— Ты как всегда решила всё за всех, — поцеловал её руку Юрий Александрович.
— Так ты…
— Я живу один. Но теперь, думаю, это положение изменится. У меня ещё остался порох в пороховницах. Я готов добиваться женщины, которую любил все эти годы. — Он обнял Марию. — Ну что? Я на машине. Предлагаю тебе немедленно отправиться к твоей дочке. Должен же я познакомиться с той, которая, по твоему мнению, могла бы помешать нашему счастью! Глупая ты, Машутка… Какая же ты глупая… Я же мог стать для неё отцом, и, заметь, успешным. Ну, в путь?
— В путь! — кивнула Мария, вытирая слёзы.
В её душе пели птицы и цвели розы. Впервые за долгие-долгие годы она была по-настоящему счастлива и не стыдилась своего чувства.
Последние комментарии
2 часов 22 минут назад
2 часов 30 минут назад
8 часов 43 минут назад
8 часов 46 минут назад
8 часов 57 минут назад
9 часов 3 минут назад