Жена по контракту [Лина Манило] (fb2) читать онлайн

Жена по контракту

1 глава

Лана

Я стояла спиной к окну и следила, как моя жизнь медленно, но уверенно катилась в пропасть. Разрушалась на глазах, а я ничего не могла с этим поделать. Да и не хотела, наверное. Устала.

Судебные приставы ходили по дому в пыльной обуви, деловито заглядывали во все углы, описывали имущество, не пропуская ни единой мелочи. За окном рокотал мотором грузовик, приветливо распахнувший пасть кузова, готовый принять всё моё имущество в свои недра.

За окно я смотреть боялась. Там, ничего и никого не стесняясь, по идеальному ещё час назад газону, бродили всё те же приставы, описывая даже ни в чём не повинных садовых гномов.

Почему-то именно это зрелище ранило больше всего. Я любила своих гномов. Сама их покупала, сама расставляла, а их забирали, словно несчастные пластиковые человечки в смешных красных шапочках составляли хоть какую-то ценность.

Смешно. До слёз.

Уж лучше смотреть, как вырывают “с мясом” со стен картины, чем на гномов.

Зациклило же, вот чёрт. Ни о чём думать больше не могла.

Впрочем, эти важные товарищи в синей униформе лишь выполняли свою работу. Злилась ли я на них? Нет. Какой в этом смысл? Они люди подневольные.

Злилась я на мужа, который профукал всё, что зарабатывал годами, наделал долгов и скрылся в неизвестном направлении, оставив меня у разбитого корыта. Как в самом дурном сне.

Словно в тумане, подписала протянутые приставом бумаги, и меня наконец оставили в покое в опустевшем доме. Он тоже мне больше не принадлежал. Впрочем, наплевать.

Это слово стало моим девизом в последние дни, потому что только так могла справиться с лавиной проблем, завалившей меня с головой. Иначе боялась совсем отчаяться.

Свет и телефон давно отключили за неуплату, а на личном счету не было ни копейки. Хотелось уехать в самый далёкий и незнакомый город, да только, кто меня там ждёт? Да и денег не хватило бы даже на билет. О том, что буду делать дальше, старалась не думать. Утро вечера мудренее, что-нибудь придумаю.

А после пришли те, кому нужна была информация — люди, от которых мой муж пытался скрыться. Слава богу, бывший, но для пришельцев это роли не играло. Они хотели его найти, и вряд ли выбирали способы.

Люди, которым нет дела до слов, объяснений и просьб. Те, кому Юра задолжал. Те, кто не планировали ему этого прощать.

Могла ли я им помочь? Нет. Но кого это волнует?

Они стучали в дверь, ходили по двору, громко переговариваясь — чувствовали себя хозяевами жизни. По всей видимости, в совершенстве овладели этим искусством, раз не боялись, что я вызову полицию. Или знали, что не смогу.

А я забилась в самой дальней комнате, сжавшись в комок, и наивно ждала, когда они уйдут.

Не уходили.

Лишь громче становились голоса, и, значит, скоро они найдут меня. Как бы я ни пряталось, не поможет.

Грохнула дверь, сорванная чьей-то ногой с петель, и звук этот стал последней каплей.

Глянула на окно, неплотно закрытое, выходящее на задний двор. В последний раз прислушалась и поняла: промедление — смерти подобно. Нужно уходить, пока эти утырки не зашли в комнату и не сделали со мной всё то, о чём так красочно рассказывают в криминальных сводках. Нет уж, обойдутся без меня.

Распахнула окно, прислушиваясь, но в эту часть двора никто ещё не успел добраться. Отлично. Дальше, за забором, виднелся лес, и, если пройти по почти невидимой постороннему глазу тропинке, можно за пару часов попасть в соседний посёлок. Вариант так себе, но это лучше, чем ничего.

Решено.

Подтянулась на руках, выскользнула в окно, ударившись ногой, но бежать могла, а это самое главное.

Пригнулась пониже, обмирая от страха, забыв с перепугу даже собственное имя, и всё, что понимала сейчас: нужно бежать. Эти люди не оставят меня в покое.

Пока кралась к дыре в заборе, закамуфлированной разлапистыми кустами красной смородины, почти ничего не соображала, но страх вёл вперёд, и пришлось довериться инстинкту самосохранения. Может быть, хоть сейчас он меня не подведёт?

Голоса становились всё глуше, тьма стелилась по земле, клубилась туманом, в котором оживали призраки, а я осторожно пролезла через кусты, хватаясь за крошечный шанс на спасение, как умирающий — за руку близкого.

Мне нечего было терять: всё, что можно, у меня уже отняли. Мне не по кому здесь скучать, а дом этот я давно уже перестала считать своим. Таковым он перестал быть даже по документам.

Значит, нужно бежать. И пусть мне поможет хоть кто-нибудь, потому что самой, боюсь, не справиться.

Голова кружилась, а в горле пересохло настолько, что больно глотать. Нога болела, но на неё я обращалась внимание меньше всего — не до травм и увечий. Выбраться бы.

Зачем-то свернула влево, словно меня вела вперёд невидимая рука, и бежала, путаясь в ветках, полосуя кожу до крови. Ссадины, раны — какая разница, если на кону жизнь?

Жизнь — единственное, чем я ещё дорожила. Хотя, кому, кроме меня, она вообще была нужна?

За спиной отчётливо слышались чужие шаги. Или это моё сердце стучит в ушах? Не разобрать. Под ногами ломались ветки, впивались в щиколотки, и боль эта немного отрезвляла.

Господи, как же кружится голова.

Не в силах больше бороться с тошнотой и усталостью, остановилась, хватаясь рукой за ствол дерева, попыталась отдышаться и привести мысли в порядок, понять, где вообще нахожусь, но перед глазами мелькали раскалённые добела огненные шары, и я несколько раз зажмурилась, чтобы разогнать их. Не помогло.

Сколько я уже бегу? Не понимаю. И зачем только свернула? Трусиха.

Где-то, совсем рядом хрустнула ветка, и я вздрогнула. Нужно идти дальше, иначе сердце от страха остановится. В крови столько адреналина, что в венах будто бы расплавленная магма текла. Горячо, как же горячо.

Порывисто оттолкнулась от своей шершавой, прогретой на солнце опоры и помчалась вперёд. В ушах похоронным набатом звучала чья-то поступь, и я сглотнула липкий комок, но помогло мало.

Влево, снова влево. Впереди лишь плотный ряд деревьев, и ни конца им, казалось, ни края. Когда же этот проклятый лес закончится? Там же, впереди должна быть дорога — широкая, загруженная транспортом в любое время дня и ночи. Почему я никак не выйду к ней?

Вдруг странный звук привлёк внимание, и я остановилась, хватаясь за очередное дерево, чтобы не упасть. Плачет, что ли, кто-то? Нет, не плачет, скулит.

Лес этот не был наполнен зверьём — близ дорог животные не хотели селиться. Не водилось здесь ни белок, ни зайцев, да и грибы не радовали урожаями. Тогда кто же скулит?

Прислушалась и окончательно убедилась: не померещилось.

Свернула ещё слегка левее, пролезла под выгнутым дугой стволом старого дерева и буквально через пару минут оказалась на круглой поляне, поросшей низкой травой. Казалось, здесь ни разу не ступала нога человека, а воздух, напоённый сладостной свежестью, наполнял лёгкие, очищая их и прочищая разум.

Звук совсем близко и я постаралась сфокусировать взгляд, но вышло далеко не сразу. Перед глазами бесновались алые черти, но я старалась. Кому-то совсем близко было явно хуже, чем мне, значит, надо взять себя в руки.

На поляне увидела… собаку. По всему видно, домашний. Что делает здесь? Почему скулит? Миллионы вопросов без единого ответа.

— Малыш, что с тобой?

Я подошла к псу, что скулил под упавшей причудливо изогнутой большой корягой, и присела рядом. Довольно крупный, с бесконечно печальными глазами чёрный пёс с рыжими подпалинами лежал на животе и лизал левую лапу шершавым языком. А лапу, между прочим, зажало и конкретно.

— Как тебя угораздило, милый? Больно, да?

Пёс будто понял каждое слово и в ответ тяжело вздохнул. Но больше не скулил, пытаясь быть сильным перед незнакомкой. Гордец какой, а ещё красавец: широкая грудная клетка, покрытая блестящей тёмной короткой шерстью, узкая длинная морда с влажным чёрным носом и бесконечно умными, мудрыми даже глазами.

Пёс тяжело вздохнул и положил голову на лапы, будто отчаялся, перестал бороться. От жалости моё сердце сжалось до боли. Я была благодарна несчастному животному — благодаря ему уже не помнила о своих проблемах, и не мерещились за спиной пугающие до обморока шаги.

Тем временем я присела возле пса и протянула руку. Он встрепенулся, пошевелил острыми ушами, попытался встать, но зажатая корягой лапа не давала. Снова заскулил, и показалось, что слёзы выступили, задрожали на веках.

— Нет-нет, милый, не бойся. Ты же такой храбрый, всё будет хорошо, — приговаривала я, но руку не убирала. Пёс уткнулся в раскрытую ладонь носом, вдохнул мой запах и слабо лизнул. Принял. — Умница. Ведь умница же! Сейчас, подожди, я постараюсь тебе помочь.

Никогда мне не приходилось высвобождать животных из беды, но сейчас почувствовала: не смогу его бросить. Что-то было в нём такое, что не давало отступиться.

Мы ведь похожи с ним: оба несчастные и потерянные, загнанные в угол обстоятельствами. А вдвоём всегда проще.

Провела ладонью по тёплой шерсти между ушей, потрепала по загривку, пытаясь то ли успокоить, то ли успокоиться. Не знаю, кому эти прикосновения были нужнее — псу или мне, да и неважно.

Сама я тем временем осматривала место трагедии, чтобы понять, как помочь бедняге.

Почему-то упорно казалось, что это мальчик. Даже не знаю, почему, но иначе думать отказывалась. Странные мысли.

— Как ты вообще здесь оказался, а? Потерялся? Ты же домашний, ошейник вон, я же вижу. Подожди, подожди, сейчас.

Приговаривала, переместившись к злополучной коряге. Тяжёлая, зараза. Постаралась поднять её, пёс заскулил особенно жалобно — взвыл практически, но с первого раза у меня так ничего и не получилось.

Гадство!

— Так, милый, ты же умница, потому давай договоримся. Я сильная, но одна не справлюсь, мне нужна твоя помощь. — Я снова присела рядом с псом, гладила его по голове, заглядывала в глаза, и чувствовала каждой клеткой своего тела: он меня понимает. И сделает всё, что попрошу. — Потому, когда я всё-таки приподниму корягу, постарайся сбежать. Хорошо?

Пёс будто бы кивнул, облизал розовым шершавым языком мою руку и приготовился. Даже уши навострил в нетерпении.

Всё-таки животные и правда, намного лучше и умнее людей.

И снова не вышло. Пыталась поднять корягу раз, другой, но толку в этом было мало. Пот струился по спине, ладони саднило, а в голове что-то щёлкало.

Так и до инсульта недалеко. И ладно бы я, но тогда ведь некому будет помочь бедняге.

Снова и снова я смотрела в доверчивые глаза своего нового приятеля и понимала: нужно постараться. У меня выйдет, обязательно выйдет. Должна спасти пса, если со своей жизнью ничего поделать не могу. Может быть, где-то там, на небе мне это зачтётся.

А впрочем, наплевать.

Чёрт, снова это слово.

На-пле-вать. На всё и на всех. Кроме пса.

Снова схватилась двумя руками за корягу, напряглась, точно штангист на Олимпиаде, зажмурилась крепко-крепко и… всё-таки ведь получилось! Сама не поняла, как вышло, но заложник оказался на свободе, старательно зализывая лапу, и убегать не торопился. Она кровоточила и выглядела, в общем-то, плохо. Я ничего не знала о ветеринарном деле, но не нужно быть профессором, чтобы понять: пёс всё ещё в беде, пусть и обрёл свободу.

Что я могла сделать теперь? С собой у меня ни вещей, ни даже документов. Порвать на себе одежду и перевязать рану? Можно, конечно.

Только сил даже на это простое действие почти не осталось. Не жаль платья — жаль, что руки почти не слушаются.

— Как тебя зовут, милый? — спросила, присаживаясь на влажную траву.

Стоять уже не могла, потому плюхнулась прямо на зад, привалившись спиной к прохладному стволу. Спать, как же хочется спать. Вот сейчас посижу немножко и снова пойду. Нужно ведь дальше бежать, некогда рассиживаться и отдыхать.

Пёс не уходил. Лизал то лапу, то моё лицо, словно хотел, чтобы я очнулась и двигалась дальше. Будто понимал всё. “Не сдавайся”, — умоляли его округлые чуть выпуклые глаза, и я прижалась пылающим лбом к тёплому боку. Легче если и стало, то совсем немного.

Господи, почему так плохо-то?

Всё-таки смогла! Поднялась кое-как, посмотрела на ошейник, но буквы расплывались перед глазами. Тут же адрес написан, нужно же отвести раненое животное домой — к наверняка ждущим хозяевам.

— Ты как, малыш? — спросила, а пёс заскулил жалобно. — Вот мы с тобой несчастные оба, да?

Улыбнулась, хоть и ныла каждая мышца. Жилы скручивались в сотню узлов, меня выворачивало наизнанку, а боль пульсировала в каждой части тела.

Да что же со мной такое?

Пробиралась сквозь пелену перед глазами, будто в густом киселе плыла — липком и тошнотворном. Хваталась за остатки разума, собирала себя раз за разом воедино, старалась дышать размеренно и спокойно, отсчитывая лихорадочные удары сердца.

Просто, чтобы идти.

Неожиданно чей-то голос пробился, будто сквозь вату, но я не могла разобрать ни единого слова. Кажется, мужской, но точно не понять. Не в моём состоянии точно.

Вроде бы, кого-то звали. Меня? Возможно. Но я ведь не Лорд.

А кто я?

Не помню.

Провалилась в пустоту — спасительную и немую. Пустоту, в которой не чувствовала ни боли, ни горечи разочарования. Выпала из реальности, в которой никому не нужна. И так, наверное, только лучше.

Вспышки света метались на внутренней стороне век, но я не могла ни на что реагировать. Кажется, кто-то снова звал Лорда, но меня это не касалось.

Ничего меня уже не касалось.

Господи, пусть меня просто оставят в покое. Ну, пожалуйста.

Разве это так сложно?

2 глава

Арманд

— Лорд, где ты?! Найду, на фарш пущу!

Я давно так не орал. Давно не был в таком бешенстве. Этот самый невозможный на свете пёс снова сбежал, хотя ведь строго-настрого было приказано остаться дома и ждать моего возвращения.

Но этому неугомонному созданию без меня на месте не сидится. Снова сбежал в лес, чтоб его. И что он там вечно ищет? Ни белки приличной, ни зайца завалящего. Да и не охотник он. Бандит, но живое создание никогда не обидит, даже если выглядит, как соратник нациста.

Я хорошо выучил его излюбленные места, но обрыл почти все, а Лорда и след простыл. Я люблю эту собаку, хоть он и научился, гадёныш, пользоваться этим, потому искал, надрывая горло, шастая по лесу, вместо того, чтобы заниматься делами. Слишком много срочных вопросов нужно решить, чтобы позволить себе терять драгоценное время, но Лорд, мать его суку, именно сейчас решил податься на вольные хлеба.

Выпорю, честно слово. Дождётся.

И да, это единственное живое создание в целом мире, кому позволено своевольничать рядом со мной. Иногда сам себе удивлялся, почему терплю до сих пор и не сажаю на цепь. Пусть бы охранял имущество, отрабатывал свой хлеб. Казалось, что может быть проще? Но хоть с кем-то я могу позволить себе слабость. Во всяком случае, Лорд способен на благодарность и любовь.

Телефон в заднем кармане брюк зажужжал, и я снял трубку, не глядя на имя абонента.

— Арманд Сергеевич, его нигде нет. — Глухой голос моего охранника донёсся до слуха, точно из трубы какой-нибудь.

Впрочем, ничего удивительного, что они не нашли собаку — Лорд умел становиться незаметным, когда это меньше всего нужно.

— Отбой, — бросил я в ответ короткое и отсоединился. Толку от этой болтовни, если попусту.

Где же этот чёртов пёс? Найду, шкуру спущу — доиграется чёрт остроухий.

Лес настолько густо зарос, и я знатно оцарапал плечо прежде, чем выйти на небольшую поляну — последнее место, где мог отсиживаться этот непутёвый.

Нужно вырубить тут хоть часть деревьев — самых старых, — если эта земля наконец-то моя.

Лорда я заметил почти сразу. Он лизал лапу, прыгая вокруг кого-то, лежащего на земле, будто таким образом пытался привлечь хоть чьё-то внимание.

Баба, вроде бы. Странно...

— Ты какого хрена устроил? — я зашипел, а Лорд пригнул голову к земле, посмотрел в глаза заискивающе и хвостом для надёжности своим куцым завилял. — Шантажист.

Лорд, было, рванулся ко мне, но не смог сделать и шагу: припал к земле всем телом, перекатился на бок и заскулил душераздирающе, а я вздрогнул.

Какого чёрта?

— Что здесь вообще происходит? Ты лапу поранил? Куда снова влез? А это у нас вообще кто? Трупака нашёл, что ли?

Вопросов на языке крутилось миллион, а я подошёл к лежащей на земле девушке. Только она если и была живой, то совершенно не реагировала на внешние раздражители. Обморок? Тоже ранена?

Чёрт знает что, в самом деле.

— Вот умеешь ты, друг, неприятности на мою задницу находить.

Я достал телефон из кармана и, дождавшись ответа, обрисовал ситуацию. Конечно, быть сволочью проще простого, но даже у меня хватает совести не оставлять человека в опасности. Даже, если это женщина.

Я присел на корточки, похлопал девушку по бледным щекам, но она вырубилась наглухо, даже не стонала. Прикоснулся к жилке на шее, нащупал пульс и выдохнул. Живая.

— Твоя работа, приятель? — усмехнулся, потрепав Лорда по загривку. — Что у тебя с лапой? Сядь! Я посмотрю.

Лорд послушно выполнил команду: присел на задницу и протянул мне поврежденную конечность.

— Да уж, где это тебя угораздило?

Лорд молчал, естественно. Лишь шумно дышал, поводя носом, втягивая воздух. Я оглянулся по сторонам и заметил кривую толстую корягу, на которой виднелись ещё свежие следы крови и прилипший к ней клочок шерсти.

— Этим тебе лапу зажало? — спросил, а Лорд в ответ заскулил. — Снова жуков рыл? Или на этот раз что-то поинтереснее нашёл?

Ещё одним ощутимым достоинством этого пса являлось то, что он понимал всё, что я говорил. Делал, правда, часто вид, что тупой, но я-то, выкормивший его когда-то чуть ли не с пипетки, знал, что придуривается.

Я перевёл взгляд на девушку, так и не пришедшую в себя, взял её тонкую руку в свою и заметил на раскрытой ладони свежие ярко-красные ссадины. Почти раны, которые нужно бы по-хорошему срочно перевязать, чтобы ничего не загноилось. Но благодаря им я понял, кто помог моей собаке.

Я провёл кончиками пальцев по ссадине, узкая бледная ладонь дрогнула, а девушка чуть слышно застонала. Больно, девочка? Больно. Только почему в себя не приходишь?

Такая худая, бледная. Кожа огнём пылает и покрыта испариной, а светлые волосы спутались и налипли на высокий лоб. Жар. И, судя по всему, приличный. Дыхание поверхностное, прерывистое… да уж, так она долго не протянет.

Я перевёл взгляд на её ноги, а на светлых кедах грязь кусками и ветки налипли. На щиколотках и выше, к коленям, тянулись свежие царапины. Такие же имелись и на плечах… значит, бежала куда-то. Но, что вероятнее всего, убегала. Только вот от кого?

И что самое интересное: как здесь-то оказалась?

Недолго думая, я набрал ещё один номер, потому что нужно было торопиться, а иначе загнётся спасительница Лорда. А мне нужно выяснить, каким хреном она оказалась в этой части леса.

В моей части леса.

Минута за минутой, а девушка так и не пришла в себя. Зато начала бредить, кричала о каком-то “козле Юре”, “мерзких бандитах” и о том, что “нужно бежать, а иначе смерть”.

Я не вслушивался в бессвязную болтовню. Мало ли что может померещиться человеку в бреду? Я совершенно не знаю эту девушку. Что мне до её проблем?

Протянул руку, сам не зная, зачем, и убрал налипшую прядь волос с лица, а девушка вдруг распахнула глаза, но взгляд остекленевший. На мгновение стало не по себе, потому что я почему-то не думал, что от моего прикосновения она может очнуться. Расслабился.

Но хоть не умерла, и на том спасибо.

— Кто здесь? — спросила, а голос хриплый, словно придушенный. — Где я? Мне нужно…

Но что именно ей нужно сказать не успела — снова вырубилась.

Надеюсь, она не по мою душу примчалась, как вестник грядущего Апокалипсиса. Да и в таком состоянии, даже если так, она вряд ли представляла хоть какую-то угрозу.

Интересно, если бы не появился я, она так и лежала здесь — в глуши — никому не нужная? Или, может быть, её уже усиленно ищут? Загадки, одни загадки. Но то, что она помогла Лорду — а это была именно она, без вариантов — уже делает её чуть лучше в моих глазах. Во всяком случае, помогу теперь ей я.

Коротко пискнул мобильный. Значит, Вадик — мой водитель — машину поближе подогнал.

— Ну что, приятель, спасём деву? — Я коротко хохотнул. Над самим собой смеялся, потому что вся эта ситуация напоминала фарс и бред больной фантазии. — Ты вообще как? Идти сможешь? Потому что я двоих, сам понимаешь, не донесу.

Лорд вильнул задницей, лизнул ещё раз лапу, которая, слава богам, перестала кровоточить, и поковылял вперёд, подпрыгивая при каждом шаге, не оглядываясь. Мол, не отставай, товарищ хозяин. Нет, этот пёс допросится: в целях профилактики дурных наклонностей и слишком высокого самомнения посажу его на цепь.

О Лорде я мог уже не волноваться — этого приключения ему надолго хватит. Недели на две так точно. А вот девушка была совсем плоха, потому, не теряя времени, рывком поднял её дрожащее тело в воздух.

Лёгкая такая, совсем казалась невесомой. Светлое платье, подол которого кое-где был порван, прилипло к коже и стало почти прозрачным. Ничего так фигура, красивая.

Тьфу, она в любой момент могла окочуриться, а я не придумал ничего лучше, чем сиськи рассматривать.

“Кто ты, девочка?” — билась в голове навязчивая мысль, а я ускорил шаг, чтобы не терять времени и быстрее добраться до машины. Всё-таки до дома далеко, нужно поторопиться.

Большая чёрная машина стояла у обочины, двигатель тихо урчал, а Вадик без лишних вопросов распахивал для меня заднюю дверцу. Там места много, болящей будет удобно.

Но не успел опустить её на плотную кожаную обивку сиденья, как она вцепилась в меня, сминая в кулаках ткань футболки. Непонятно только, где силы взяла?

Всё-таки резервы человеческого организма — штука загадочная.

Вадик, как всегда, молчаливый и готовый выполнять любой приказ, забрался в салон и мягко прикрыл за собой дверцу, а мне ничего не оставалось, как сесть назад, уложив девушку на своих коленях. Она тихо вздохнула, но не отпустила. Лишь плотнее прижалась и что-то забормотала. Положила голову на мою грудь, обессилев, ухом прямо на сердце, и, казалось, успокоилась.

Я коротко свистнул, смирившись со своей участью, и Лорд кое-как забрался в салон, свернувшись калачиком рядом, и посмотрел на меня печально-печально. Ему больно, я понимал это. Настолько, что, боюсь, больше пока идти не сможет. Хрень какая-то.

— Вадик, в темпе, — попросил я, а тот кивнул и рванул с места.

Я гладил правой рукой Лорда между ушами — его это всегда успокаивало, а второй придерживал незнакомку, чтобы на повороте она не упала. Потому что гнал Вадик прилично.

Странное ощущение на кончиках пальцев, когда касался её: покалывает, жжётся, а в голове тысячи мыслей. В машине полная тишина, лишь девушка всхлипывала, да Лорд шумно дышал, борясь с болью.

Я зажмурился на пару мгновений, когда девушка ещё крепче прижалась ко мне. То ли спрятаться на груди моей хотела, то ли врасти под кожу. Ткань футболки, зажатая в её ладони, почти трещала, а я коснулся влажных волос на макушке, пытаясь хоть этим нехитрым жестом немного успокоить.

— Приехали, — объявил Вадик, снижая скорость у высоких ворот. Они мягко отъехали в сторону, а к нам уже бежал Костя — мой охранник.

На покрасневшем лице капельки пота выступили, а глаза ещё глубже запали. Всё-таки мои ребята слишком хорошо знали, что бы я сделал с ними, случись с Лордом что-то серьёзнее травмированной лапы. С одного бы шкуру показательно спустил, чтобы другим наука была.

— Ветеринар на месте? — поинтересовался я, а Костя указал рукой на дверь в дом. — Лорда к нему отнеси, пусть лапу посмотрит. Не нравится она мне.

Лорд глухо зарычал, когда Костя попытался его поднять на руки, но я погладил пса по голове, и он успокоился.

— Давай, приятель, будь хорошим мальчиком. Ты же боец, герой. Ну, чего ты зубы скалишь, а? Я скоро приду к тебе. Только со спасительницей твоей разберусь.

Лорд вздохнул протяжно, но на руки взять себя позволил.

Когда Костя его унёс во флигель, кряхтя от натуги: всё-таки, несмотря ни на что, доберман — порода не хрупкая, а веса в его туше, как в маленьком бычке, я толкнул дверь со своей стороны и кое-как выбрался наружу.

— Михалыч в вашем кабинете, — сказал Вадик, следя, как я удобнее устраиваю незнакомку на своих руках. — Какая-то она больно бледная. Как бы кони не двинула.

— Вот только трупа мне и не хватало. Но пока живая, не нагнетай.

Вадик хмыкнул, а я понёс свою нечаянную гостью в дом. Миновал три ступеньки перед входом, толкнул плечом дверь, а девушка, вроде бы, начала приходить в себя. Подняла голову, что-то забормотала неразборчиво, даже ногами в воздухе дёргать начала, пытаясь освободиться, но я не дал ей попусту тратить силы.

— Тихо, девочка, тихо.

Она подняла на меня неожиданно ясный взгляд, охнула и снова попросила:

— Отпустите. Я не знаю ничего.

Всхлипнула, попыталась оттолкнуть, только куда ей со мной тягаться, если трясёт всю, точно ток по венам пустили?

Мало мне было в жизни геморроя, называется.

Списывать все эти мольбы и попытки сбежать лишь на бред горячечный я не мог, потому что уж слишком настойчиво девушка вырывалась. Значит, кто-то ей насолил и крепко.

Но, откровенно говоря, не очень-то волнует. Сейчас её осмотрит Михалыч — мой личный врач, и если окажется, что с ней что-то серьёзное, в больницу положу, лечение оплачу. В знак благодарности. А остальное — не моего ума дело.

Дом встретил нас тишиной и ароматом лимонов. Терпеть не могу этот запах, чтоб его. Надо сказать домработнице, чтобы выкинула нахрен все свои пахучие полироли. Лучше в грязи сдохнуть, чем дышать этим.

Быстро прошёл к кабинету, толкнул дверь ногой, и ко мне рванулся Михалыч.

— Арманд, где девушку нашёл? — хохотнул старинный приятель, уже облачившийся в идеально отутюженный белый халат.

— Под деревом выросла, — буркнул я, кладя аккуратно пациентку на диван. Кожа обивки слегка скрипнула под весом хрупкого тела, а я отошёл на шаг назад.

Это уже не моя забота.

3 глава

Лана

Распахнула в один миг глаза, попыталась вдохнуть, но закашлялась. Грудь сжало тисками, и такое ощущение, что мне кто-то раскалённый штырь в лёгкие воткнул. Вертит там им, ворочает, как палкой в костре, а в разные стороны летят тлеющие угли, причиняя боль. Что со мной вообще произошло? И где я?

Надо мной белоснежный потолок. До такой степени идеальный, без единой трещины или скола в углу, что стало немного не по себе. Такая пугающая стерильность, и пахнет свежестью, чистотой.

Вспомнить бы ещё, как я тут оказалась.

Но вместо воспоминаний — мутная непроглядная пелена. Напряглась, силясь хоть в какой-то порядок привести строй неясных образов, но легче не стало. Лишь ещё сильнее запуталась.

Кажется, был лес. Даже запах его смогла почувствовать сейчас: пряный аромат смолы и слежалой прошлогодней листвы. Кажется, я бежала от кого-то, пыталась скрыться. От кого? Потом в памяти возникла боль: в поцарапанных руках, исколотых ногах, груди… а ещё ведь была собака. Точно! Большой чёрный пёс с умными глазами, и я, вроде бы, помогала ему. Хоть что-то смогла восстановить, и на том спасибо.

А может быть, собака — лишь плод моего воображения? Ну вот, как у дальнобойщиков: чёрный пёс — предвестник катастрофы. Нет, не может быть — слишком уж реальными были воспоминания о несчастном животном. Даже руки до сих пор саднят после того как корягу с места сдвинула, чтобы освободить страдальца.

Попыталась пошевелиться и даже получилось. Значит, живая! И боль эта глухая — как напоминание, что ещё существую, что не умерла. Хоть какая-то, но радость. Только радость ли?

Прозрачные образы, обрывки мыслей чёрно-белой киноплёнкой перед глазами, а я пыталась понять, зачем пришла в себя. Кому это было нужно? Такая апатия, безразличие вдруг навалились, неверие в собственные силы, а ведь хотела бороться… точно знаю, что хотела. Только какой в этом смысл? Ради кого?

Вдруг пришло ощущение тепла и крепких объятий, в которых чувствовала себя в безопасности. Кто это был? Терпкий аромат одеколона и мягкая ткань, которую я сжимала в кулаке, то ли стараясь удержать мужчину рядом, то ли стремясь оттолкнуть от себя.

Не помню, Господи, совсем ничего не помню. Но, кажется, у него были зелёные глаза. Тёмные волосы ещё… чёрт, голова болит. Чем сильнее напрягалась, тем оглушительнее боль, но я хотела вспомнить.

Вдруг скрипнула дверь, я попыталась посмотреть, кто пришёл, но вспышка боли ударила по глазам, и я зажмурилась, пересчитывая кровавых зайчиков. Будто бы на сварку посмотрела.

Лёгкие шаги всё ближе, и прохладные пальцы коснулись моей руки — нежно, аккуратно. Я вздрогнула, а тихий ласковый голос пропел над ухом:

— Тихо-тихо, дорогая, не волнуйтесь. Я просто укол поставлю, и вы снова заснёте. Нужно спать, поправляться и набираться сил. Тихо-тихо.

— Где я? — спросила и совсем не узнала своего голоса.

— В больнице, милая. Но всё будет хорошо, обязательно. Спите, сон лечит.

Слова убаюкивали, пальцы надавливали на кожу, ощупывали, и я вскрикнула, когда меня коснулось острие иголки. Женщина ещё что-то шептала, но я уже не слышала — проваливалась в сон, стремительно и неотвратимо.

Сквозь марево медикаментозного дурмана прорвались чьи-то громкие голоса. Я слышала их, но не могла понять, откуда они доносятся и о чём спорят. Мужчины, вроде бы. Внутренне сжалась в комок, попыталась разлепить тяжёлые веки, но получилось не с первого раза.

— Она уже неделю тут лежит, — заявил смутно знакомый голос. — Почему до сих пор толком в себя не пришла? Чем вы вообще тут занимаетесь?

Кажется, уже где-то слышала его, да вот только не вспомнить так сразу.

— Арманд, не кипятись, мы делаем всё, что можем.

— Плохо делаете.

Арманд, значит. Имя такое странное… но красивое.

— На всё нужно время, понимаешь? Не бывает так, чтобы по щелчку и всё в порядке. — Этот голос высокий, с нотками истерики, хоть и тщательно скрываемой.

— Но лучше-то ей должно стать. — Невидимый Арманд говорил спокойно, чеканя каждое слова, дробя слоги. И хотелось непроизвольно вытянуться по стойке смирно. — А тут… неделя уже. Это никуда не годится.

Я напряглась, вслушиваясь в разговор, но мужчины замолчали. Плохо, мне нравился голос Арманда — успокаивал. О ком они говорили? Обо мне? Странно… зачем какому-то незнакомцу волноваться о моём здоровье?

Снова открылась дверь, впуская в палату шорохи и запахи, а я с трудом повернула голову. Хотела увидеть, понять, кто это. А ещё очень хотелось, чтобы мне наконец-то объяснили, как я сюда попала и что со мной случилось.

И всё ли в порядке с собакой.

На пороге стоял мужчина. Высокий, крупный, в наброшенном на широкие плечи белом халате, а я моргнула несколько раз, пытаясь понять, тот ли это человек с зелёными глазами, которого видела в мутном мареве. Чёрт, не вспомнить. Мужчина резким нервным движением убрал назад упавшие на лицо тёмные волосы и молчал. Просто стоял в дверях, не шевелясь, и смотрел на меня изучающе.

Я хотела спросить его: кто он такой, почему молчит и смотрит, но не могла выдавить ни звука. Просто лежала, глядя на него, замерев. А он жадно вглядывался в моё лицо, ощупывал внимательно взглядом, а потом резко развернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Странный какой-то.

Так он делал ежедневно. Просто приходил, стоял в дверях пару минут и молчал. То ли тревожить меня не хотел, то ли что-то понять для себя пытался — не разобрать. Иногда я ловила его сосредоточенный взгляд сквозь стеклянную стену, неплотно прикрытую жалюзи. Но он уходил всякий раз, когда я замечала его. Просто исчезал, так и не сказав мне ни слова.

— Кто вы? — смогла выдавить, несмотря на боль в груди, когда он в очередной раз появился на моём пороге.

— Я? — вроде как удивился и моргнул, слегка кивая. Будто бы не ожидал, что я вообще умею разговаривать. — Я Арманд.

Значит, всё-таки его голос слышала тогда, в коридоре.

— Чёрт… девочка, ты помнишь что-нибудь?

Девочка… смешно. Когда меня так называли в последний раз? Мама, точно. Это была она.

— Собаку помню. Вы не знаете, с ним всё хорошо?

Лёгкая улыбка тронула уголки губ, и мужчина вдруг расслабился. В один момент сбросил с себя напряжение и стал походить на живого человека, а не каменное изваяние.

— Это ты ему помогла?

А он, похоже, не привык размениваться на “вокруг да около”. Если бы у меня ещё так сильно не болела голова…

— Он… ему лапу зажало. Я должна была помочь, — я выталкивала из себя слова с трудом, но мне хотелось объяснить. — Он так скулил, я не могла. Не смогла бы жить, если бы оставила. Понимаете?

Отчего-то так важно стало объяснить этому странному незнакомцу. Захотелось, сама не понимала, почему.

— Спасибо тебе, — перебил и сделал шаг в палату, но резко остановился, словно сам испугался своего порыва.

Лицо, будто высеченное из камня, напряглось, а тёмные брови сошлись к переносице. Арманд без всяких сомнений боролся с чем-то, сидящим глубоко внутри. Только вот с чем?

— Как… как ты себя чувствуешь? — спросил, откашлявшись, и сложил руки на широкой груди, непроизвольно защищаясь. Или защищая от себя самого? Я вдруг заметила на широком запястье часы, и свет падал на циферблат, преломлялся, отбрасывая солнечных зайчиков на стену.

Красиво.

Проследила за полётом солнечных отблесков, и улыбнулась внезапным воспоминаниям о том времени, когда всегда всё было хорошо.

— Голова болит, и дышать трудно. А так, вроде бы, уже легче.

— Врач сказал, скоро всё будет хорошо. Они тут толковые ребята, клиника хорошая.

— А кто… кто меня сюда привёз? Я спрашиваю постоянно, но со мной, как со слабоумной общаются, ничего не говорят.

И это правда. На все мои попытки что-то выяснить, отмалчивались. Лишь шире улыбались, похлопывая по плечу. Это жутко раздражало, но у меня было слишком мало сил всё это время, чтобы спорить и настаивать. Даже есть не хотелось, хоть и понимала, что нужно. Еда в больнице была вкусной, а медсёстры — настойчивыми, потому ела, конечно. Только мало и без аппетита.

— Какая разница, кто тебя сюда привёз? — нахмурился, взмахивая рукой.

Снова поправил непослушные волосы, а я следила за его плавными движениями, как завороженная.

— Это вы, да? Вы меня сюда привезли? — озвучила терзающую мысль, но Арманд не собирался удовлетворять моё любопытство.

Проклятие какое-то.

— Всего хорошего, — легко улыбнулся и, резко развернувшись на пятках, стремительно вышел из палаты.

— Постойте, пожалуйста! Арманд!

Но дверь уже закрылась, и я осталась в полном одиночестве в пустой палате.

Уставилась в белоснежный потолок, пытаясь упорядочить скачущие галопом мысли.

Кто этот Арманд? Почему он заботится обо мне? Это ведь явно не муниципальная больница: палата отдельная, слишком уютная, чистая, ремонт хороший… что-то здесь не то. И это точно он меня сюда определил. Зачем?

Но сил думать об этом не осталось — на разговор потратила всё без остатка. Вновь вошла медсестра, которая первой ставила мне укол, и ласково улыбнулась, ослепляя белизной халата.

Нет, это точно частная клиника.

Зачем Арманду тратиться? Кто я ему? У меня ведь совсем не осталось денег, чтобы заплатить за всё это… ни копейки. У меня вообще ничего нет, кроме разрушенной жизни.

Странно всё это, очень странно.

Он что-то потребует взамен? Заставит отрабатывать? Я уже ничего не боялась, но очень не хотелось чувствовать себя обязанной. Жутко неприятное чувство, нужно признаться.

После укола снова отключилась, а проснулась уже почти здоровой. Не болело в груди, а голова казалась ясной-ясной, и мысли лёгкие, точно перья.

Попыталась подняться, потому что ужасно надоело чувствовать себя полуживым инвалидом, над которым все кудахчут, но перед глазами слегка потемнело. Всё-таки слишком долго лежала. Сколько я тут? Неделю? Больше? Не знаю. Совсем потеряла счёт времени в круговороте абсолютно одинаковых дней, наполненных запахом лекарств и слабостью.

Осторожно, чтобы не упасть, поднялась на ноги, держась за прохладное стальное изголовье койки. Палата небольшая — из мебели всего лишь кровать да тумбочка. А ещё белоснежная раковина в самом углу, у выхода, к которой меня тянуло, точно магнитом.

Шаг, второй, пятый, и с каждым всё легче и легче. Какое же счастье не лежать пластом, принимая помощь медсестёр, а просто идти. Самой, ни на кого не опираясь. Иногда и этого достаточно, чтобы чувствовать безграничную радость.

Над раковиной висело большое и идеально чистое зеркало, но я боялась в него смотреть. Как выгляжу сейчас? Почему-то меня это жутко волновало, хотя всё время, что лежу здесь, даже не задумывалась о своей внешности. А тут вдруг захотелось быть красивой. Болезнь, наверное, так повлияла.

Всё-таки не удержалась, глянула на себя сквозь глянцевую поверхность и удивилась, что ещё весьма сносно выгляжу. Да, бледная, замученная, но всё-таки не такая страшная, как ожидалось. Только волосы тусклые совсем, висят безжизненными сосульками. Отвратительно. Волосы свои я любила, а тут такой ужас.

Намочила руки тёплой водой, прошлась по волосам, разглаживая, и почти получилось привести себя в приличное состояние. Ладно, перед кем красоваться?

Белая больничная рубашка взамен испачканному платью, в котором я сбежала из дома, сидела на мне, точно мешок, а резиновые сланцы натирали ноги, но я и этому радовалась. Главное, что могу идти сама, а остальное — полная ерунда и совсем ничего не значит.

Коснулась рукой стальной ручки, толкнула дверь и она распахнулась. Вот, хоть погуляю по коридору — не всё время же в палате торчать. Да и очень хотелось поговорить с врачом, выяснить, когда меня выпустят уже отсюда. Несмотря на идеальные условия, больница угнетала, давила белоснежными стенами до удушья. И пусть меня за порогом совсем никто не ждёт, но тут находиться тоже уже невозможно.

Вышла в коридор, опираясь о дверь, посмотрела по сторонам и охнула.

Арманд. Он шёл в мою сторону, глядя под ноги, о чём-то размышляя, не видел меня. А я застыла, не в силах сделать и шага. Просто смотрела, как между нами сокращается расстояние.

4 глава

Арманд

Поднял голову и встретился с ярко-голубыми глазами, следящими за мной с каким-то щемящим интересом. Что-то было в этом взгляде такое, что било наотмашь — со всей силы прямо в солнечное сплетение.

И я почти задохнулся то ли от радости, что ей уже настолько лучше, то ли от сожаления, что скоро у меня не останется ни единой разумной причины видеть её. И ведь шёл сюда сегодня, понимая, что перехожу уже всякие границы, и не идти не мог, будто примагнитило.

Сначала, когда Михалыч осмотрел её в моём кабинете, я просто хотел вызвать скорую. Но Лана так металась, так кричала и беззвучно плакала, борясь с только ей видимыми призраками, что я понял: не могу и не хочу оставлять её в обычной больнице, где наверняка никому не будет дела до девушки в беспамятстве и без документов.

И мы отвезли её в эту клинику, где не только трудился, не покладая рук, мой лучший друг и извечный спаситель, но и построено всё было сугубо на мои деньги.

Я мог просто оплатить лечение — этого было бы вполне достаточно в знак благодарности. И забыть о болящей, выкинуть её из головы, но раз за разом находил оправдание и приходил сюда. Смотрел, впитывал, запоминал...

И вот сейчас я опустил взгляд ниже, медленно прошёлся по тонкой фигуре, пытаясь запомнить каждую деталь. Не знал, зачем, просто очень хотелось сохранить в сознании её образ. Глупость, но ничего не мог с собой поделать.

На ней надета белая рубашка — длинная, почти до пяток, а под горлом тесёмки узлом завязаны. Светлые волосы влажные, точно она под дождём гуляла, а мне это кажется сейчас таким трогательным и, чёрт возьми, сексуальным. Будто бы ничего красивее в этой жизни не видел, хотя здесь особенно и не на что смотреть — обычная женщина, каких миллионы, ещё и не слишком здоровая. А я пялюсь, извращенец.

Кожа на ладонях зудела, так захотелось провести ими по её коже, стереть эту чёртову бледность, и я сжал руки в кулаки, чтобы не поддаться порыву. Не поймёт и не оценит, да и мне это не нужно.

Лана. Лана Горская, в замужестве бывшая Ромашкиной. Двадцать шесть лет, разведена.

Я уже знал её имя — немного заняло времени пробить информацию обо всех блондинках в районе двадцати пяти лет, живущих в каком-то из соседних посёлков. Конечно, был шанс, что она приезжая, но нет, мне повезло.

А ещё я уже знал, в какое дерьмо она вляпалась, оставшись фактически на улице, но признаваться ей в том, что успел выяснить, не собирался. Захочет — сама расскажет, мне бы просто за Лорда поблагодарить. Дружить с ней я не планировал, потому её секреты пусть при ней и остаются.

Но внутри что-то царапало, когда понимал, что ей некуда идти. Родители давно умерли, муж оказался конченым уродом, склонным к эффектным жестам, которые слишком дорого обходятся, а имущество всё списано под ноль. Прямо не перспективы у неё впереди, а адский котёл.

Я убеждал себя, что это не моё дело, но никак не мог избавиться от сосущего чувства, что подтачивало моё извечное спокойствие. Хотелось схватить её мужа, пусть и бывшего, за шкирку, встряхнуть хорошенько и выбить всю долбаную дурь, которая отравила жизнь его жене.

Бывшей.

Почему-то эта мысль молотом по мозгам. Но я старательно отгонял её, стараясь не зацикливаться, не думать об этом слишком часто.

Зачем мне эта информация? Не понимал, но избавиться от навязчивых мыслей не получалось. Словно её семейное положение имело хоть какое-то значение.

Но ведь, чёрт возьми, имело!

— Арманд, — выдохнула, а я совсем близко подошёл, нарушая её право на личное пространство. Чёрт, она так произнесла моё имя, что никаких сил не осталось спорить с тем, что меня вот уже несколько дней накрывает с головой, стоит подумать о ней. — Вы…

Не дал договорить: навис сверху, упираясь рукой над её головой. Смотрел в глаза, блуждал взглядом по осунувшемуся худому лицу и искал ответы на свои вопросы. И главным был: какого чёрта меня так к ней тянет?

Я ведь всё это время, каждый божий день, приходил в больницу, чтобы просто узнать, как она себя чувствует. Мог по телефону, мог вообще забить, но тащился через весь город, чтобы лично увидеть. Но целую неделю не происходило почти ничего: Лана то приходила в себя, но ненадолго, то снова впадала в беспамятство.

Я давил на врачей, готов был платить ещё больше, но никто не рисковал давать положительные прогнозы. Просто потому, что сама Лана, казалось, вовсе перестала бороться. Наверное, именно это и сподвигло меня искать ответы в еёпрошлом. Иначе бы не полез выяснять детали её жизни и так бы ничего и не узнал о том, что с ней произошло.

Ежедневно приходил сюда, кружил стервятником у её палаты, хотя не имел для этого ни единой причины. Но у неё ведь никого не было, совсем никого. И я тешил себя иллюзией, что просто возвращаю ей благодарность за спасённого Лорда. Отказывался верить, что меня просто-напросто тянет к ней.

А потом она очнулась, и мне бы просто поговорить с ней, поблагодарить, но я снова только смотрел и ничего не говорил. Будто бы в глотку клей залили.

И вон Лана совсем близко — настолько, что я мог ощущать аромат её кожи. Она смотрела на меня, глотая застрявшие в горле слова, а я боролся с желанием дотронуться до неё. Снова коснуться, как тогда в машине, и почувствовать разряд тока, что блуждал на кончиках пальцев.

— Ты зачем из палаты вышла? — только и смог выдавить, а Лана моргнула. — Тебе лежать нужно.

Вскинула на меня взгляд, в котором смелость со страхом перемешана — дивный контраст, от которого у меня позвоночник судорогой сводит.

— Но я не хочу. Совсем. Я устала лежать.

— Мало ли, чего нам хочется или нет. Нужно быть хорошей девочкой и слушаться врачей.

— Я ведь очень хорошо себя чувствую, а на улице такая погода прекрасная. — Махнула рукой в сторону большого окна напротив её палаты. — Там солнце…

— Ты ещё слабая.

Я стоял на своём, но Лана, похоже, не собиралась внимать хоть каким-то доводам рассудка. И я её понимал: больницы — не самое приятное место в мире, даже настолько хорошие.

— Я не слабая, я нормальная, — заявила, решительным жестом заправляя волосы за ухо. — И я хочу просто подышать свежим воздухом. Я же не в тюрьме?

Хм, и правда. Имел ли я право что-то ей запрещать? Нет.

— Гулять, говоришь, — протянул, убирая упавшую на её лицо светлую прядь. — В таком виде?

Лана застыла, словно только сейчас до неё дошло, что на люди в этой рубашке точно показываться нельзя, но менять своего решения не собиралась:

— Мне нужна моя одежда или какой-нибудь халат. Есть же здесь халаты? — отвела в сторону глаза, ища кого-то невидимого. Или просто смущалась, насколько я близко. — Во двор же выйти можно?

— Во двор нельзя. — Я качнул отрицательно головой и с такой силой сжал пальцы на дверном косяке, что стало больно. Зато отрезвило. — Нужно с врачом для начала поговорить, а потом уже о прогулках думать.

— Я и хотела, — решительно вздёрнула подбородок, всем своим видом пытаясь доказать, что уже очень здоровая и самостоятельная. — Где его можно увидеть?

— Иди в палату, я сам с ним переговорю.

— Зачем? — выдохнула, непонимающе глядя на меня. — Зачем вам это нужно?

— Иди в палату, — я понизил голос, наклонившись к ней совсем близко, и медленно вдохнул аромат кожи. Чёрт… — Ты спасла мою собаку. Этого мне уже достаточно, чтобы помочь тебе.

— Спасибо, но можно было в обычную больницу отвезти, скорую вызвать. Зачем всё это? — Обвела рукой широкий светлый коридор.

— Слишком много вопросов, — усмехнулся я, а Лана толкнула меня в грудь рукой, но вряд ли ей было под силу сдвинуть меня с места — такое даже не у каждого мужика получится, не то, что у слабой женщины после продолжительной болезни. — Что плохого лежать в хорошей клинике? В обычной больнице ты бы загнулась, точно тебе говорю.

— Ну и ладно, — буркнула и отвернулась, а я пытался заставить себя отойти от неё, но как-то не выходило. Или плохо пытался. — Но я обязательно узнаю, сколько стоило моё лечение. Слышите? Я устроюсь на работу и всё вам верну.

Этого ещё не хватало.

— Послушай меня, — начал я, пропуская между пальцами прядь её волос. — Это моя благодарность тебе. Всё. Больше ни о чём знать не хочу. Гордость свою прибереги для иного случая, хорошо?

Казалось, я мог сейчас взорваться от её слов. Наорать, выйти из себя, может быть, даже причинить кому-то боль. Но её слова, помимо злости и досады, вызвали во мне понимание, что она порядочная женщина.

И от этого ещё сильнее разозлился на её бывшего мужа. Дать бы ему по зубам пару раз, может быть, полегчало бы.

Вдруг совсем рядом скрипнула дверь, и в коридоре нарисовалась медсестра, несущая в руках поднос с аккуратно разложенными на нём медикаментами. Увидела нас, улыбнулась и решительно направилась в нашу сторону. Бодрая такая, аж светится от счастья.

— Вы уже встали? Замечательно! — снова ослепительная улыбка, обращённая к Лане. — Пойдёмте, милая, последний укол поставлю вам.

С медсестрой Лана спорить не стала, лишь бросила на меня быстрый задумчивый взгляд и скрылась в дверях своей палаты, а я по глазам понял, что услышала меня. Я же пошёл в сторону ординаторской, но кабинет оказался пустым. Где его черти носят, этого Олега Михайловича, когда он так нужен?

Его я нашёл на балконе: он стоял, опираясь круглым животом на кованое ограждение с витиеватыми стальными загогулинами-цветочками, и вдумчиво курил, сжимая во второй руке чашку, наполненную кофе.

— Анализы её пришли, — объявил, глянув на меня через плечо. — После обеда, уверен, можно оформлять выписку.

Это ведь отличная новость, правда?

Михалыч выбросил окурок в массивную пепельницу и посмотрел на меня долгим взглядом, пытаясь влезть под шкуру.

— Арманд, хочешь, я её ещё недельку здесь подержу? — вдруг предложил Вятский, отводя взгляд в сторону.

— Заманчивое предложение, — усмехнулся я, доставая из кармана свою пачку сигарет. — Только не уверен, что ей это понравится.

— Ты меня удивляешь, — коротко хохотнул Вятский, растирая идеально выбритый подбородок крупными пальцами. — Сначала ходить сюда каждый день начинаешь, круги у палаты наматываешь, а сейчас волнуешься, что там кому-то может не понравиться. Удивительно.

— У меня новое хобби появилось. Нельзя, что ли?

— Да бога ради, — засмеялся Олег и сделал шаг в сторону выхода. — Только это совсем на тебя не похоже. Впрочем, не моё дело.

Я закурил, а Вятский тихо вышел, оставив меня в гордом одиночестве. На часах почти полдень, и мне бы свалить отсюда, пока всё не стало ещё хуже. Пускай её выписывают — не мои проблемы. Куда пойдёт потом, тоже неважно. К родственникам каким-нибудь, наверное, к друзьям. Должны же быть у неё хоть какие-то близкие люди? Хотя все мои поиски не увенчались успехом — никого я так и не смог найти.

Но неважно. Что-то же она собиралась делать, когда по лесу бегала.

Только царапало что-то внутри. Совесть, наверное. Потому что не просто так она бег с препятствиями, не захватив ни денег, ни документов устроила. Моё чутьё меня ещё ни разу не подводило, и я прекрасно понимал, что дела у девочки ещё хуже, чем могло показаться на первый взгляд.

Затушил сигарету, посмотрел не часы, понимая, что вот-вот её выпишут. Внутри боролись здравый смысл и голые эмоции, и перевес был, к сожалению, не на стороне первого.

Запустил руку в волосы, взъерошил на затылке, пытаясь собраться с мыслями и обрисовать план действий. Где-то совсем близко слышались голоса, приглушённый смех и перестук. Больница жила своей жизнью, наполненная чужой болью и обрывками судеб.

Я последний раз прикинул все варианты в уме, усмехнулся собственной глупости и пошёл к дверям. Не знаю, чем в итоге обернётся моя затея, пожалею ли я о ней, но иначе поступить не мог.

Пошло оно всё, рискну.

5 глава

Лана

Дверь захлопнулась, а я вслушивалась в звук удаляющихся шагов моего нечаянного благодетеля и пыталась разобраться в своих ощущениях.

Арманд очень странный — его поведение не поддавалось анализу, я не видела в нём логики, но что-то такое было в этом мужчине, что не давало забыть о нём ни на секунду. Волнительное и волнующее.

Себе-то, в конце концов, я могла признаться, что жду его. Каждый день ждала, а когда приходил, становилось легче. Даже пусть ничего не говорил, но уже от одного его присутствия рядом было намного проще.

Будто бы в этом хаосе только лишь его визиты были тем спасательным кругом, который не давал провалиться в пропасть отчаяния и самобичевания.

Арманд… перекатывала его имя на языке, пока никто меня не слышал, пробовала на вкус. Ар-манд. Жёстко, хлёстко, с отдающимся в груди глухим рокотом морского прибоя, и я раз за разом повторяла его, прислушиваясь к ощущениям, что рождались внутри.

В общем-то, просто скрашивала тоскливые дни, развлекалась, пытаясь не вспоминать о том, от чего бежала, наслаждалась мнимым покоем, страшась на самом деле того, что меня ждало после выписки. Но с каждым разом это имя всё глубже врастало в меня.

Иногда он мне снился. Во сне Арманд всё так же молчал, лишь задумчиво ощупывал взглядом, как делал это каждый раз, входя в мою палату и нарушая покой. Что он хотел понять, о чём думал? Не знала и, как ни пыталась, не могла разобраться. Наверное, подсознание просто играло со мной, подкидывало непрошеные образы, но в мрачном и стылом мареве мне нравилось бродить не в одиночестве.

А ещё в тех снах всегда появлялся Лорд. Он резвился, бегал вокруг, сбивая с ног, лизал лицо, призывая очнуться, и я выплывала из липкого дурмана, чтобы снова понять: это только сон.

О муже и прошлой жизни старалась не думать. Не хотела бередить канувшие в небытие воспоминания, потому что нет в этом никакого прока. Какой смысл жить прошедшим, если это ничем не поможет — выжить не поможет?

— Вот умница, Ланочка, — прощебетала медсестра, выдёргивая меня из размышлений, а я улыбнулась в ответ. Проследила за тем, как она аккуратно вынимает иглу из моей кожи, протирая место укола проспиртованной ваткой. — Уже и румянец появился, замечательно.

Казалось, она искренне радовалась моему выздоровлению, а я поймала себя на мысли, что буду скучать по этой женщине. И вообще по дням, проведённым здесь, хотя болеть — так себе удовольствие, конечно.

— Не знаете, меня могут выпустить на улицу? Очень хочу погулять, — начала я, понимая, что снова могу напороться на отказ. Но мне так нужно было добиться хоть какой-то, но свободы, потому что не привыкла сидеть, пялясь в одну точку, и думать о вечном. Хотела простора, воздуха, а не сжимающихся вокруг идеально белых стен. Куда ни глянь, кругом стерильность, повышенный комфорт и… тоска.

Медсестра снова улыбнулась, убирая вскрытую ампулу и забирая поднос.

— Сейчас Олег Михайлович зайдёт, посмотрит вас. К нему все вопросы.

Господи, как же меня раздражала эта загадочность, таинственность даже, от которой голова кругом шла. Надоело. И пусть впереди у меня чёрт знает что, лучше уж так, чем торчать здесь, когда с тобой носятся, точно с хрустальной вазой. Грешным делом казалось, что в муниципальной больнице было бы намного проще — там бы со мной не церемонились.

Врач пришёл на удивление быстро. Невысокий, плотный, в натянутом на внушительном животе белом халате, он смотрел на меня ласково, а в уголках губ пряталась улыбка. Симпатичный. Таким, как он, хотелось доверять.

Олег Михайлович щелчком пальцев смахнул невидимую пылинку с рукава белоснежного халата и подошёл совсем близко, обдавая ароматом медикаментов и антисептика. Что-то читал в своей папке, шурша листами, беззвучно шевелил пухлыми, словно у барышни, яркими губами и чему-то неясному кивал.

Знать бы, что творилось у него в голове.

— Судя по анализам и вашему внешнему виду, всё уже осталось позади, — усмехнулся Олег Михайлович, глядя на меня поверх элегантных очков в тонкой золотистой оправе. — Это хорошо.

Я лишь кивнула и улыбнулась, потому что и правда, чувствовала себя отлично. Да если ещё и анализы подтверждали... что может быть прекраснее?

Дальше пошёл стандартный осмотр, опрос, во время которого я всё-таки назвала ему свои данные, которыми так ни разу за всё это время никто толком не интересовались. Персонал только знал моё имя — Лана, — а всё остальное их, казалось, не волновало. Словно здесь в порядке вещей хлопотать над неизвестными женщинами с двусторонним воспалением лёгких.

Тем временем Олег Михайлович шустро выписывал список лекарств, которые мне нужно будет принимать “на воле”, чтобы избежать нечаянных осложнений. Я слушала его вполуха, потому что чётко понимала: мне не за что их купить. Тогда, какой смысл? Никакого.

Не знала, сколько времени прошло, прежде чем Олег Михайлович торжественно вручил мне документы, с которыми нужно подойти к старшей медсестре. Выписка, рецепт, и я побрела в нужном направлении, пытаясь совладать с паникой, что мягкими волнами накатывала на берег моего мнимого спокойствия.

Как бы я ни сопротивлялась, не строила из себя сильную и волевую, устала. Просто дико устала, но чувство собственного достоинства не давало разреветься прямо здесь, не таясь. В голос, жалобно так, с надрывом, как могут позволить себе только маленькие дети, сумасшедшие и истерички. Последней я, к счастью, не была, а сумасшедшей — к сожалению. Да и детство давно закончилось. Вот и приходилось плыть по гулкому коридору с высоко поднятой головой, чтобы не догадался никто, как до тошноты паршиво на душе и как страшно на самом деле покидать эти стены.

Как в тумане, протянула документы серьёзной старшей медсестре, получила на руки пакет с лекарствами — оказывается, их выдают каждому пациенту из фонда клиники — и заимела штамп в выписке. Всё. Свобода.

Только знать бы ещё, что с ней делать.

Вернулась в палату, а на койке лежал мой сарафан — чистый и выглаженный. Даже дырки на подоле были старательно заштопаны. Удивительно.

Отчего-то именно эта забота стала последней каплей: я осела на койку, закрыла лицо руками и разревелась. Позволила себе наконец-то выплеснуть всё, что скопилось гнилой кучей на сердце. Я рыдала, вздрагивая, размазывая слёзы по лицу, не заботясь, как буду выглядеть со стороны, когда истерика закончится. Просто плакала, очищая душу. Где-то совсем близко шумели голоса, но это казалось таким несущественным. Всё вдруг перестало иметь хоть какое-то значение. Главным было выплакаться.

Когда слёзы всё-таки иссякли, быстро оделась, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы снова не найти повода себя жалеть. Хватит, одного срыва вполне достаточно. Умылась обжигающе ледяной водой, схватила лежащие на тумбочке документы, пакет с таблетками и пошла к выходу.

Начинается новая жизнь. Знать бы ещё, что делать с ней.

Как в тумане, спустилась по лестнице, крепко держась за поручень. Словно именно это держало ещё на ногах, не давало упасть, а, толкнув тяжёлую, с массивным деревянным орнаментом входную дверь, попала в летний полдень, зноем обжигающий кожу. Горячий ветер ударил пылью в лицо, а я зажмурилась, задерживая дыхание.

Что делать? Куда идти? Наверное, нужно решить, как вернуть свои документы, а уже после разбираться со всем остальным. Можно уехать зайцем в соседний город, прячась от проверяющих в грязных вагонах электрички. Там устроиться на завод, получить место в общежитии и зажить, в общем-то, неплохо.

Живой человек со всем справится, и раз судьба дала мне шанс, нужно самой строить свою дорогу к счастью.

Мысли вяло сменяли одна другую, а я просто стояла, впитывая кожей солнце, по которому успела так дико соскучиться. Всё будет хорошо. Обязательно.

Громкий свист заставил распахнуть глаза, но не успела понять, что происходит, как кто-то чуть не сбил меня с ног.

Мамочки.

Качнулась назад, пытаясь устоять, а мне уже лизали старательно лицо. Здравствуйте, выронила документы из рук, пакет с лекарствами, потому что Лорд — а это был именно он — прыгал вокруг, прихрамывая, радовался мне, скулил счастливо. Прелесть, какая же он прелесть!

— Привет, радость моя, — сказала, присаживаясь на корточки и обнимая за шею счастливого пса. — Как ты? Как твоя лапа? Милый, да ты уже совсем здоровый! Вон как прыгаешь. Я же говорила, что ты умница, помнишь?

Лорд присел рядом, положил мне лапу на плечо, словно хвастаясь, как хорошо у него всё заживает, и посмотрел в глаза, а я обняла его за шею, улыбаясь.

— Добрый день, — услышала над головой и посмотрела вверх. Арманд… — Лорд хотел лично вас поблагодарить за своё спасение. Я не смог ему отказать.

6 Глава

Арманд

Лана вскинула голову, медленно поднялась на ноги, глядя неотрывно в мои глаза, а потом улыбнулась. Будто бы рада была меня видеть. Так просто сделала то, что отозвалось оглушительным взрывом в моей груди — улыбнулась. И, скорее всего, даже не поняла, что сделала, потому что внешне я оставался спокоен — скала.

Когда внутри меня скапливается слишком много эмоций, чувств и ощущений, наступает что-то вроде ступора. Природа этого глубинная, а причина зарыта на сотню метров в прошлом, но это вовсе не то, о чём бы мне хотелось сейчас вспоминать.

— Лорд — чудесный пёс, — сказала Лана, проводя рукой по блестящей чёрной шерсти на собачьем загривке, а этот хитрый манипулятор только и знал, что виться у её ног, обнюхивать и радостно попискивать, точно ему два месяца. — Вам с ним очень повезло. Хотела бы я… иметь такого друга.

Чёрт, я смотрел на её руку, мечтая, чтобы это меня она касалась. Глупость, конечно, но я ревновал к Лорду, идиот.

— Характер у него только невыносимый и уши периодически закладывает, — усмехнулся я, понимая, что впервые мы с ней общаемся нормально.

Лана снова переключила внимание на Лорда, а я лихорадочно соображал, что делать дальше. Первый пункт плана выполнился относительно легко: Вадик экстренно доставил к больнице Лорда, в то время как я торчал в машине у выхода из больницы, чтобы не пропустить Лану. Вятский сделал всё, что мог, чтобы задержать её ещё ненадолго своими врачебными штучками, и всё, к счастью, получилось.

Сейчас же нужно было придумать, как предложить ей помощь, чтобы она не испугалась. Наша недавняя беседа в коридоре клиники показал, что она гордая, оттого нужно быть особенно осторожным.

Не навредить, главное.

Я достал сигареты из кармана, покрутил в руке пачку, пользуясь паузой. Закурил всё-таки, выпуская дым в сторону, а Лана смеялась, когда Лорд снова и снова лизал её лицо.

— Хочешь кофе? — вырвалось у меня, а Лана вздрогнула, поднимая на меня взгляд. — Тут совсем рядом есть отличный бар. Лорда там знают, он у них частый гость.

— Лорд, я смотрю, злостный выпивоха, если его аж в баре за своего принимают, — засмеялась, а мой пёс фыркнул и вильнул массивной задницей.

— О, этот шалопай умеет удивлять. Иногда мне кажется, что это мой потерянный брат. Ну так, что насчёт кофе? — напомнил я, а Лана сглотнула и медленно кивнула.

— Было бы неплохо.

Без лишних слов я пристегнул кожаный поводок к ошейнику Лорда и махнул рукой в сторону находящегося через дорогу бара. За раскидистыми деревьями его не увидеть, но это и к лучшему. Почему-то был уверен, что не готова ещё Лана к шумным народным гуляниям и большим компаниям. Болезнь здорово её измотала.

И отчего мне так хотелось позаботиться о ней? Тянет, точно на толстый крюк меня подцепило и тащит к ней, не вырваться.

Из-за того, что узнал о ней? Наверное. Во всяком случае, это самое логичное объяснение той херни, что творилась со мной в последнее время.

Я наклонился, поднял упавший пакет, отдал Лане, и на миг коснувшись прохладных тонких пальцев, еле удержался, чтобы не взять её ладонь в свою. Почему-то это показалось таким правильным и естественным, но… но всему своё время.

— Кажется, Лорд будет ещё счастливее, если ты его поведёшь, — заметил я, вручая Лане толстый ремешок поводка.

Она засмеялась, наклонилась, шепнув что-то притихшему Лорду на ухо, а тот, показалось, и сам готов был улыбаться. Как они спелись, однако.

Развернувшись на пятках, я двинулся в сторону бара, а Лана шла рядом, крепко вцепившись в поводок, будто бы боялась не справиться. Лорд степенно шёл, не выделывался и даже походил на нормально воспитанного пса. Сотня слов вертелась на моём языке, но я молчал, боясь спугнуть момент. Как начать, чтобы она не догадалась, что знаю о ней намного больше, чем следует? Не рассказывать же, что превратился в чокнутого сталкера, который не может угомониться, а всё роет и роет носом землю, чтобы найти ещё хоть что-то о ней.

Испугается и права будет, я и сам себя бояться начал.

Возле бара летом всегда расставляли плетёную садовую мебель, и в тени раскидистых липовых крон было особенно приятно пить кофе. Я часто заезжал на огонёк, чтобы просто спрятаться и хотя бы час ни о чём не думать и не волноваться. Сажал в машину Лорда и ехал сюда — наслаждаясь тишиной и покоем.

И ещё это место казалось самым правильным, чтобы продолжить наше знакомство.

— Уютно, — сказала Лана, присаживаясь за столик. Над головой шумели листья, а резная тень падала на её лицо, делая ещё красивее.

Да, Лана очень красивая, пусть красота эта не была роковой, поражающей. Но мне нравилось просто смотреть на неё, любоваться.

— Здесь спокойно и дышится как-то легче. — Я помог привязать поводок к ножке стула, а необычайно послушный Лорд прилёг на землю, положив вытянутую морду на лапы. — Посиди, я сейчас.

Лана кивнула, задумчиво поглаживая Лорда между ушами, а он откровенно балдел от её прикосновений. Хотелось бы и мне быть сейчас на его месте, только, к сожалению, не умею покорно лежать у ног.

Развернулся, пошёл по узкой тропинке, вынимая на ходу пачку сигарет из кармана. Нужно срочно покурить, пока кофе заказываю. Хорошо, что внутри не действует антитабачный закон, а то меня на части порвало бы.

Толкнул дверь и попал в царство тихой музыки, натурального дерева и аромата свежезаваренного кофе лучших сортов. У стен то тут, то там были расставлены узкие шкафы, заполненные книгами, а на стенах висели портреты кубинских революционеров и латиноамериканских писателей. Забавное место — бар “Куба”.

— О, Арманд, — гаркнул Толик — хозяин заведения и по совместительству бармен и бариста в одном лице. — Каким ветром занесло?

— Попутным.

Я подошёл к стойке, пару секунд раздумывая, какой кофе заказать для Ланы. Обычный чёрный? Покрепче? С сахаром? Без? Латте?

Надо было узнать, что ли.

— Бери Бичерин*, — посоветовал опытный Толик, доставая с полки плитку бельгийского шоколада. — Поверь, он у меня настолько вкусным выходит, что никто не устоит.

Ещё и подмигнул заговорщицки, от чего морщины вокруг “монгольских” глаз стали ещё заметнее.

— Главное, не плюй в чашку, остальное я переживу.

Толик захохотал и принялся за работу, а я курил, следя за его точными и выверенными за годы работы движениями, размышляя, каким образом мне удержать рядом Лану. Впрочем, кое-какой вариант давно вертелся в голове, потому, забирая две чашки горячего кофе — пахнущий шоколадом для Ланы и двойной эспрессо для себя — уже окончательно уверился, что поступаю правильно.

Она сидела всё в той же позе, лишь гладила Лорда, словно не знала, что ещё сделать. Казалось, ей было неловко находиться здесь, а мне хотелось, чтобы она снова улыбнулась. Только я не очень хорош в юморе или светских беседах.

— О, спасибо, — кивнула, когда поставил перед ней высокий стеклянный стакан, в котором переливался всеми оттенками шоколада бичерин. — Красиво и… шоколад, да?

— Бариста сказал, что против его бичерина устоять невозможно, — сказал я, усаживаясь напротив. — Надеюсь, вкусно.

Лана сделала глоток, вытерла след шоколада над верхней губой и счастливо зажмурилась.

— Очень. Правда-правда.

— Я рад, что получилось угадать. Сам-то я предпочитаю двойной эспрессо без сахара.

Отсалютовал своей чашкой, а Лана снова улыбнулась. Мне, чёрт возьми. Странное ощущение, когда внутри что-то каждый раз сжимается, до боли, до мышечных спазмов и кома в горле.

— Вы всё время молчите, — заметила Лана как бы между прочим, а я сжал руку под столом в кулак. — Не любите лишние слова?

— Не люблю, — подтвердил, потому что я и сам бы точнее не выразил свою суть. — Они ведь не просто звуки, которые мы произносим, не только озвученные мысли. Слова — слишком мощное оружие, которым и убить можно.

Лана кивнула, улыбаясь, и снова отпила из своего бокала, держа его обеими руками, будто бы греясь.

— Слова часто причиняют невыносимую боль, — сказала, глядя куда-то в сторону, и тень набежала на лицо, омрачая. — Как и поступки.

— Тебе часто причиняли боль? — спросил, сильнее сжимая кулак. Казалось, ещё немного и кости в труху превратятся.

— Бывало, — пожала плечами и посмотрела на меня. — Но это так странно… я не могу заставить себя сказать вам “ты”. Чудно́.

— Почему? Я кажусь тебе таким старым и страшным?

Я знал, что ни то, ни другое ко мне не относится, но я не знал, что думает обо мне Лана, как видит меня через призму своего опыта и вкуса.

— Старым и страшным? — удивилась, а потом тряхнула головой, улыбаясь. — Нет, конечно. Просто… так странно. Вы столько для меня сделали. Хотя ведь не должны были, и я… наверное, слишком сильно уважаю вас, Арманд. А ещё у вас красивое имя.

— Неожиданно, — усмехнулся я, дивясь тому, как она легко позволяет себе говорить о том, что думает. — Но выкать переставай. Не на параде и не на светском рауте.

— Хорошо… я постараюсь, — кивнула решительно, а я не удержался от улыбки.

Всё-таки она мне чертовски нравилась. Сидеть напротив неё вот так просто, забив на весь мир, пить кофе под тихое сопение уснувшего Лорда, говорить ни о чём — прекрасно.

— Значит, свобода, — заметил я как бы между прочим.

Лана кивнула и на миг помрачнела, но быстро взяла себя в руки. Боялась показаться слабой? Бесспорно.

— Я рада, что всё-таки выписалась. Больница хорошая, но болеть уж очень неприятно. Да и хлопотали вокруг меня сильно, это… смущало немного.

— Ты не любишь, когда о тебе заботятся? — удивился я, а Лана вскинула на меня задумчивый взгляд.

— Почему нет? Люблю. Просто не очень понимала, зачем вам… тебе это нужно.

— Ты так часто задаёшь этот вопрос, — я усмехнулся, допивая кофе одним глотком. — Прими это просто как факт. Ты помогла Лорду, я помог тебе. Всё честно.

— Я же от чистого сердца, — замялась, а я снова закурил.

Если так пойдёт дальше, меня порвёт от переизбытка никотина, как того несчастного хомячка.

— Так и я не для того, чтобы затащить тебя в постель. Расслабься и не выдумывай себе лишнего.

Лана округлила глаза, а потом начала смеяться: заливисто так, от всей души. Вытирала слёзы, закрывала лицо руками, чтобы заглушить звук, но он всё равно рвался наружу, как бы она не сопротивлялась.

Я впервые услышал, как она смеётся, и это точно контрольный выстрел в голову — наждаком по нервам, взрывом, поднимающим на воздух мою устоявшуюся во всех отношениях жизнь.

— Арманд, можно попросить об ещё одной услуге? — вдруг спросила, отсмеявшись, а я согласно кивнул. — Если ты на машине… можешь отвезти меня в одно место?

7 глава

Лана

Не знаю, что меня подстегнуло попросить его о помощи. Показалось, что не откажет… может быть, зря? Может быть, это наглость с моей стороны, и Арманд совершенно справедливо напомнит сейчас, что и так сделал слишком много для меня, но попытка ведь не пытка, верно?

Внутри всё похолодело, сжавшись в тугую пружину, когда ждала его ответа, а в голове проносились сотни вариантов дальнейшего развития события, но Арманд снова меня удивил:

— Я на машине, — лишь сказал и поднялся с места. — Поехали.

Быстро отвязал Лорда, а я смотрела на Арманда и думала о его словах. Старый и страшный… выдумает тоже. Да, он не красавец с глянцевой обложки: слишком резкие черты лица, но глаза очень красивые, а на фоне смуглой кожи и чёрных, точно смоль, волос их зелёный цвет казался особенно ярким. Словно первая майская зелень, с вкраплениями солнечных бликов на глади пруда и вспышками первых весенних гроз. И возраст… сколько ему? Чуть больше тридцати пяти, наверное, может, тридцать восемь. Тоже мне, старость. Смешной.

Чуть не забыла таблетки, настолько растерялась от внезапного порыва и решительности Арманда, потом долго собирала упавшие под столик справки, в итоге запихнула бумажки в пакет, и мы быстро-быстро пошли в сторону больницы. Оказалось, там, на парковке, стоял большой внедорожник, дверь которого Арманд уже распахивал для меня.

Лорд впрыгнул на сидение первым, а после, когда влезла и я, уложил большую голову мне на колени, тихо вздохнув. Робко посмотрел на меня и прикрыл глаза — заснул. Лишь уши торчком, чутко улавливающие любой звук, любую угрозу.

С таким компаньоном точно ничего не страшно.

Когда-то, ещё в прошлой жизни, я слегка побаивалась настолько больших собак. Всегда думалось, что если животное одним движением молниеносно способно перекусить шею, то дружить с ним нужно весьма аккуратно, но Лорд… он казался настолько добрым, тонко чувствующим, всё понимающим, что не влюбиться было просто невозможно.

— Куда ехать? — бросил Арманд, глядя не меня в зеркало дальнего вида, а в глазах азарт плескался, а на губах лёгкая провоцирующая на беспредел улыбка. А этот мужчина умеет удивлять, бесспорно.

Я назвала адрес, куда отправляться одной было до тошноты страшно. Но и хотелось. Замкнутый круг. Лишь смеяла надеяться, что рядом с этими ребятами мне ничего не угрожает.

Наверное, так повлияла на меня болезнь или на самом деле сошла с ума, но страха сейчас совершенно не ощущала — лишь предвкушение. Удачи нам!

Ехали молча, а я постоянно ловила на себе задумчивый взгляд зелёных глаз, и только улыбалась в ответ. Поражало, что Арманд ни секунды не сомневался — сорвался с места и помчал вперёд, ни о чём спрашивая и не настаивая. Радостно…

— Знакомые места, — усмехнулся Арманд, когда его машина въехала на просёлочную дорогу, а слева тянулся тёмно-изумрудной полосой густой лес. — Что-то забыла здесь?

Кивнула, понимая, как много важных вещей на самом деле забыла, пытаясь скрыться от странных людей, срывающих с петель двери моего дома. В тот момент важным казалось только спасение собственной жизни. Ни документы, ни деньги, ни какие-то ценности меня не волновали вовсе, хотя я ведь даже сумку собрала, приготовившись утром распрощаться со старой жизнью по-человечески. Денег было совсем мало — пара тысяч всего, на которые далеко не уедешь с такими-то ценами, но на них можно купить еды, а это уже кое-что. Хоть голодная смерть мне не грозила, хотя бы на первых порах.

Но главными были документы. Куда мне без паспорта? Идти в полицию, писать заявления, ждать своей очереди — сомнительная перспектива. Особенно для той, кто планировал уехать, куда глаза глядят — в новую жизнь, которую смогу прожить так, как захочется мне самой.

Да и далеко ли я уеду в тонком летнем сарафане? Хоть бы трусы какие на сменку взять — лишним точно не будет.

— Останови вот здесь, — попросила, трогая Арманда за плечо, а кожу на ладонях обожгло, насколько он показался горячим. Даже сквозь ткань тёмно-серой летней рубашки чувствовала жар сильного тела, и непроизвольно вздрогнула, совершенно растерявшись от такой реакции своего измученного последними событиями организма.

С головой у меня точно что-то не в порядке после всех этих уколов и процедур. Мысли странные лезут, неправильные… волнующие.

Ай, ладно! Не до этого сейчас — потом подумаю, когда сделаю то, ради чего приехала сюда.

— Это мой дом… — объявила, хмурясь, а Арманд кивнул, будто всё это в порядке вещей. — Мне нужно забрать оттуда кое-что.

Я не хотела вдаваться в подробности своего жизненного фиаско, потому что было неловко и стыдно перед Армандом. Что он подумает обо мне, когда узнает, какой дурой я была, доверяя свою жизнь идиоту Юре, который не придумал ничего лучше, как пустить меня по миру.

— Сама пойдёшь забирать? — спросил, постукивая пальцами по рулю.

— Да… просто ехать сюда от больницы далеко, а в доме сумка… я потом на вокзал хотела поехать. Но это долго. Если самой.

Заикалась, не зная, как лучше сформулировать свою мысль, чтобы он не подумал, что я использую его в своих целях, но вместо сотни слов, Арманд толкнул дверцу со своей стороны и шагнул на улицу. Мгновение и он уже тянул меня на волю, крепко держа за руку.

— Лана… — выдохнул, а я не могла понять, чего в его голосе больше: тоски или нежности. — Одна ты туда не пойдёшь. Понимаешь меня? Хорошо понимаешь?

— Я поняла, — кивнула, а Арманд усмехнулся, убирая волосы с моего лица, и вдруг показалось, что от этого лёгкого, невесомого прикосновения меня током прямо в позвоночник ударило.

— Правильно. И ещё… в случае какого-то дерьма, держись сзади. Это несложно. Просто за спиной.

— Но там только вещи забрать… сумку.

— Ты меня услышала, да?

Не стала спорить — лишь снова кивнула, потому что в самом деле не знала, что меня может ожидать внутри. Может быть, там до сих пор находятся те страшные люди — сидят в засаде, ожидают моего возвращения или прихода Юры? Вряд ли они отступились от своей идеи найти его. Не верилось, потому что я очень хорошо знала, в какие огромные долги влез мой бывший муж — такие суммы не прощают. Дураков нет. И пусть мы давно потеряли духовную связь с мужем, развестись даже успели, но он не превратился в один момент в чужого человека — по щелчку пальцев ведь это не делается.

Задержала дыхание, пытаясь успокоить некстати расшалившееся сердце. Слишком близко от меня стоял Арманд, слишком остро ощущала терпкий аромат его одеколона с лёгкой ноткой табачного дыма.

— Значит, пойдём туда вместе? — постаралась улыбнуться, а взгляд мой блуждал по волевому подбородку, спинке носа с лёгкой горбинкой, тёмным бровям, высокому лбу. Главное, не смотреть в глаза, чтобы суметь ещё думать.

— Я бы и один туда пошёл, — жест в сторону дома, — но, боюсь, это будет неэффективно.

— Хорошо, пойдём, — согласилась, чувствуя, как внутри вскипает и бурлит море адреналина.

Арманд улыбнулся, от чего черты лица стали мягче: сверкнули глаза, загорелись ещё ярче, разгладилась складка между бровями, а на щеках — о, Господи! — появились ямочки. Честное слово, я их точно там видела!

Так, стоп. Нужно в первую очередь подумать о деле, а со всем остальным буду разбираться после нашей “операции”.

— Надо было ночью сюда приехать, — буркнула и сама же рассмеялась, представив эту картину.

Лорда оставили в машине, хоть он и был очень даже не против составить нам компанию, но Арманд что-то сказал ему тихо, и пёс успокоился. Всё-таки, как бы хозяин на него не ругался, Лорд — прекрасно воспитанный молодой человек. И да, я от него в полном восторге. Жаль, что скоро он исчезнет из моей жизни.

Я быстрее пошла вперёд, потому что боялась остановиться и вдруг передумать. Пока меня подстёгивал азарт, нужно двигаться и выполнить задуманное.

— Там, — я указала рукой на забор, — есть дырка. Вот через неё и попадём на участок.

— Главное, чтобы я пролез, — коротко хохотнул Арманд, а я окинула взглядом его мощную фигуру. — Если нет, прыгну через забор — невелика проблема.

Он и правда, казался очень спортивным, а высота у забора небольшая — особенно для человека его роста. Справимся. Главное, чтобы внутри никого не было. Остальное — сущая ерунда. Я понимала, что дом, скорее всего, опечатан приставами, и нарушать закон мне не хотелось, но этот участок знала, как свои пять пальцев, и знала, как можно попасть внутрь, не срывая пломбы с дверей и окон.

Или куда они их там прицепили? Неважно, не до этого сейчас — дом всё равно уже не мой, пусть хоть в жёлтую полицейскую ленту его завернут, как рождественский подарок, меня это уже не касается.

Я уверенно шла вперёд, а сзади слышались тихие шаги Арманда — он ступал аккуратно настолько, что даже ни одна ветка под обувью не хрустнула. И это при его-то комплекции! А вот и заветная дыра в заборе, которую, к моему счастью, никто не заделал. Первая удача! Главное, чтобы не последняя, потому что никогда себе не прощу, если из-за меня Арманд попадёт в неприятности. Где были мои мозги, когда я попросила его отправиться со мной? Дура.

Пригнулась, съёжилась как-то вся, напряглась и влезла в дыру. Оглянулась, а Арманд уже следовал за мной. Секунда и мы оба по эту сторону забора. Ура!

Самые противоречивые эмоции и ощущения плескались по венам, когда оказалась на знакомом до боли участке. Старалась не думать, сколько хорошего случилось со мной в этом доме, а особенно, сколько боли он мне принёс. Я наглухо заперла сундук с воспоминаниями о прошлом, чтобы не впасть в депрессию, а двигаться дальше с высоко поднятой головой.

Стараясь поменьше смотреть по сторонам, пригнула голову и, махнув Арманду рукой, побежала влево. Там, в тени высоких деревьев, находился люк подвала, через который можно легко, минуя центральный и чёрный хода, оказаться в доме.

Нет, всё-таки нужно было ночью сюда отправиться — у меня точно мозги набекрень.

Бросила взгляд влево и заметила, что сорванную с петель дверь всё-таки кто-то поставил на место. Приставы, наверное. Впрочем, какая разница?

Дом находился в приличном отдалении от других участков — здесь вообще не любили соседей, потому я не опасалась, что кто-то извне увидит нас. Здесь не было ни бдительных старушек, поливающих петрушку в своём огороде, ни бойких детишек, лазающих по деревьям. Слышался лишь тихий шелест густой листвы, пение птиц, да мягкая трава газона под ногами стелилась изумрудным ковром.

Но времени наслаждаться красотами не было совсем — нужно торопиться, пока не случилось что-то, что разрушит мой план на корню. Арманд молчал, принимая правила игры, а я радовалась, что именно он встретился мне сейчас на пути — с ним спокойнее.

— Вот сюда нам нужно, — сказала, в последний осматривая периметр пустого участка, и присела на корточки.

— Под землю? — удивился, а я тихо рассмеялась.

— В подвал, глупый. Так надёжнее.

Арманд лишь хмыкнул, когда я, поддев только в мне одной известном месте дёрн-обманку, через пару секунд откинула крышку люка.

Одно время Юра помешался на тайных ходах и выходах. То ли “Графа Монте-Кристо” обчитался, то ли канала “Дискавери” обсмотрелся, но лаз этот тайный смастерил, а он, вон как вышло, ещё и полезным оказался. Иногда, честное слово, не знаешь, что пригодится в этой жизни.

— Я первый, — сказал Арманд, заглядывая вниз. Достал из кармана телефон, включил фонарик, ярким лучом ударивший в тьму подвала, а я попыталась, было, поспорить, только слушать меня точно никто не собирался. — Без разговоров, хорошо?

Усмехнулся, вручил мне “фонарик” и за считанные секунды ловко спустился по лестнице, приваренной к одной из стен. Шустрый какой, однако.

— Кидай мне телефон, — послышалось снизу, и я сделала, как велено, и Арманд направил луч света так, что легко просматривалась вся лестница, по которой я легко спустилась. — Катакомбы какие-то, — услышала совсем близко, и меня обдало жаром, когда поняла, что мы стоим вдвоём в узком пространстве, а Арманд слишком близко. А ещё снова темно, хоть глаз выколи.

Ох…

Арманд мягко коснулся моего плеча, а я несколько раз моргнула, чтобы зрение быстрее привыкло к темноте.

— Страшно? — вдруг спросил, и его дыхание обожгло мою кожу на шее. — Не бойся, я тебя не дам в обиду.

И я поверила, а, когда Арманд снова включил фонарик, пожалела, что так быстро. Так уютно было стоять рядом, но сейчас и правда, совсем не до этого. Нужно скорее забирать вещи и выбираться отсюда. Даже если это и будет значить, что у меня не останется больше причин, чтобы оставаться рядом с ним и Лордом.

— Тут совсем близко дверь, — сказала я тихо, проглотив ком в горле, а голос хриплый-хриплый. Из-за пыли, наверное. Не из-за волнения же, правильно?

Арманд был совсем близко, а я кожей впитывала его аромат, не в силах надышаться. Радовалась, что моё лицо сейчас плохо видно, а иначе Арманд бы сразу понял, что я красная, точно рак. А он... провёл пальцами по моей шее, чуть выше, коснулся скулы и зашипел сквозь сжатые зубы.

— Отлично, — послышалось хриплое, а я протянула руку и щёлкнула по кнопке выключателя. Мягкий свет от одинокой лампочки без плафона, висящей под потолком, залил помещение.

Здесь пусто и пыльно, и я сделала пару шагов влево, толкая тяжёлую дверь. Хорошо, у Юры быстро прошёл запал, и замок мой бывший муж так и не повесил. Всё шло, как по маслу, и я даже на мгновение испугалась, что слишком легко всё даётся, но отогнала от себя непрошеную панику. Всё будет хорошо, не может судьба вечно только и делать, что издеваться надо мной, правильно? Правильно. Потому смелее!

— Симпатично, — заметил Арманд, когда мы оказались в пыльном сумраке под деревянной лестницей, где находилась дверь в чулан для всякого “уборщицкого” хлама. Почти что комната Гарри Поттера, только никакие мальчики в этом доме не жили — детей мы с Юрой так и не решились завести. А теперь понимала, что и к лучшему, потому что не хватало, чтобы вместе со мной бегал и мучился ни в чём не повинный ребёнок.

— Т-с-с! — приложила пальцы к губам, прислушиваясь, но дом ответил мне гулкой тишиной. — Вперёд! — скомандовала, а Арманд тихо хохотнул.

Я снова пригнулась, чувствуя себя главным героем шпионского фильма, а Арманд неотступно следовал за мной: шаг в шаг, даже дыхание на двоих общее.

Миновали первый лестничный пролёт, свернули на этот раз вправо, и я толкнула первую дверь. Супружеская спальня. Тихо вздохнула, понимая, что они вывезли отсюда всё, а то немногое, что осталось — разрушено непрошеными гостями. Разломано и сброшено на пол, а мне от этого больно. Невыносимо. Интересно, дом уже выставили на торги? А впрочем, не мои проблемы, пусть сами разбираются, меня это не касается.

И на что я надеялась? Дура.

— Это твои вещи? — спросил Арманд, указывая на выпотрошенную сумку, лежащую кверху дном в углу.

— Были мои, да, — ответила, точно в тумане, давя в зародыше желание разрыдаться.

— Вандалы чёртовы, — прошипел сквозь сжатые зубы, а я поняла, что зря всё это затеяла: они забрали у меня последнюю надежду.

Подошла, присела возле пустой сумки, подняла одно испачканное следами чьих-то грязных сапог платье, второе, но не выдержала и запустила сумкой в стену. Стало немного проще, но, будь моя воля, я бы в воздух этот чёртов дом запустила, бомбой бы прицельно огрела, чтобы хоть чуть-чуть унять боль.

Ненавижу, как же я их всех ненавижу во главе с бывшим муженьком, чтоб ему в его бегах спалось лучше, идиот.

— Пора уходить, — сказал Арманд, подходя совсем близко, а я не удержалась: уткнулась носом в его широкую грудь, вдохнула аромат, а он обнял одной рукой меня за плечи, прижимая к себе, а второй гладил по голове.

— Отпусти, а то я заплачу, — попросила, силясь улыбнуться и со всей дури закусила щёку, чтобы не разрыдаться. Почувствовала во рту медный привкус, но плакать уже не хотелось.

— Документы в сумке были? — уточнил Арманд, а я кивнула.

Арманд поднял сумку, повертел в руках, влез во все карманы, но бесполезно. Кому они могли понадобиться?

— Ладно, пойдём отсюда, — я вздохнула, разворачиваясь,а Арманд вдруг пошёл к подоконнику. — Что там?

Вместо ответа раздвинул вертикальные плашки кофейного оттенка жалюзи и хмыкнул.

— Уже ничего, а были твои документы, насколько я понимаю.

Я быстро подошла к нему, посмотрела на подоконник и увидела край обугленной “книжечки”, в которой с трудом, но можно было узнать мой паспорт. Вернее то, что от него осталось.

— Скоты, — вынес вердикт Арманд и тихо выматерился сквозь сжатые зубы. — Теперь точно поехали отсюда.

8 глава

Арманд

Мне хотелось снова прижать её к своей груди, и пусть бы плакала, если от этого ей могло стать легче. Я не большой фанат бабские рыданий по любому поводу, но сейчас даже удивлялся, что Лана держится. Другая бы на её месте уже сдалась...

Я сказал, что эти люди скоты, только они намного хуже. Я много дерьма повидал, меня сложно чем-то удивить, но тут даже слегка растерялся. Потому что детский сад. Только от их тупых игрищ проблем у Ланы от этого стало ещё больше, а у чёртового эгоиста меня появился весьма прозрачный повод удержать её рядом с собой.

Не было бы счастья, как говорится. Даже если это чужое несчастье, нам с Лордом оно на руку. Подло, наверное, радоваться, но, чёрт, невозможно удержаться.

Молча пошли обратно, никого и ничего уже не таясь, а Лана казалась в этот момент натянутой пружиной — ни единой эмоций, ни одного звука — движущееся по инерции каменное изваяние. Сильная женщина, без вариантов. А у меня внутри медленно вскипала ярость. Побулькивала, отравляя гнилью, а я сжимал кулаки, чтобы не причинить ещё больше вреда. Радость радостью, но это скотство с рук спускать нельзя. Из-под земли уродов достану, чтобы чётко для себя уяснили на будущее, что такое хорошо, а что такое плохо. Если это будущее у них, конечно же, буду. Иногда я бываю жесток.

Потерять сейчас контроль я боялся больше всего, потому что тогда могло случиться всё, что угодно, а мне бы не хотелось пугать Лану. Но я жутко не люблю, когда какие-то ушлёпки считают, что имеют право абсолютно на всё.

Уроды.

Снова оказались под лестницей, где тихо и мрачно, пахнет пылью и чуть-чуть сыростью, и Лана взялась за ручку двери, но я не дал её открыть: поставил руку рядом с её головой, останавливая. Лана вздохнула, а я зарылся носом в волосы на её макушке. В груди щемило, выкручивало узлами, болело, но это была сладкая боль.

Мне она нравилась, точно был мазохистом, а эта хрупкая девочка — моим палачом.

Но, чёрт возьми, как же она мне нравится. Только зачем я ей? Зачем мы вообще друг другу нужны? Но я понимал одно: не хочу её отпускать, и этого уже достаточно.

— Я пугаю тебя? — спросил, снова услышав тихий вздох. — Только скажи, и я постараюсь уйти. Не факт, что получится, но я буду пытаться.

Врал, потому что знал: не смогу. Не смогу отступиться, повернуть назад, потому что понимал: не выживу.

Осознание, насколько глубоко Лана влезла мне под шкуру, ничего для этого не делая, выбивало почву из-под ног, наизнанку выворачивало. И чёрт с ним, пускай.

Лана отрицательно качнула головой, а я провёл пальцами по её плечу, ощущая, как на коже огненным следом мурашки. Её тело реагировало на меня — без вариантов, а моё… о да, ещё как.

— Это хорошо, что ты меня не боишься, — заметил, пропуская сквозь пальцы светлые пряди. — Лана, я сейчас отвезу тебя к себе домой.

— В смысле? — удивилась, резко развернулась ко мне лицом, обжигая взглядом.

Гордячка. И что бы ни говорила, боится. Только меня ли или саму себя? Тело ведь врать не умеет.

— В самом прямом, — кивнул, очерчивая дрожащими нетерпеливыми пальцами её скулы, а Лана замерла, боясь вздохнуть. — У меня слишком большой дом, чтобы в нём не нашлось для тебя места.

— А в ответ что? — усмехнулась, вздёргивая подбородок.

Казалось, в больших глазах я мог прочесть все её мысли, все страхи понять.

— Взамен ничего из того, что ты сама не захочешь мне дать. Я не насильник и не живодёр, если тебя это волнует.

Да, на мне много сокрушительной вины и грехов, но я никогда не трогал невинных женщин.

— Так просто? “Бойтесь данайцев, дары приносящих”, — процитировала с горькой улыбкой, а я поставил вторую руку рядом с её головой, запирая и не давая времени на раздумья. Мешая надумывать себе страхи.

— Поверь, если бы мне нужна была бесплатная любовница, я бы не делал всего этого. Не кажется тебе, что слишком много телодвижений для человека, который просто хочет затащить женщину в постель?

Лана задумалась, сморщив нос, а я улыбнулся, настолько сейчас в приглушённом свете она казалась хорошенькой.

— Хорошо, — кивнула наконец, а у меня что-то щёлкнуло внутри.

Наклонился чуть ниже, почти коснулся губами шеи, но сдержался в последний момент. Понимал, что она будет моей — рано или поздно, но не хотел торопить события. Не сейчас, когда Лане и так тошно. И не в доме, в котором ей причинили слишком много боли.

— Но если я скажу, что не хочу тебя, ты мне не верь, ясно? Ни единому слову не верь, потому что я от тебя с ума схожу, но насилие — не мой профиль, — прошептал на ухо, а Лана тихо вздохнула. — Поехали, Лорд, наверное, нас заждался.

Господи, где мне взять сил и дальше оставаться порядочным, когда мозги плавятся, стоит Лане улыбнуться? Наваждение какое-то.

Всё-таки нашёл в себе силы убрать руки, и буквально через пару минут мы снова оказались на улице. Солнце палило нещадно, обжигая кожу, выжимая всю жидкость из организма, и хотелось скорее оказаться в спасительной прохладе автомобильного салона.

Когда уже почти дошли до кустов, прикрывающих лаз в заборе, Лана остановилась, подумала о чём-то пару секунд и, приложив палец к губам, быстро рванула куда-то влево. Сумасшедшая, не иначе. Но не успел начать волноваться, отправиться на поиски, как она уже неслась обратно, обхватив что-то руками. Светлые волосы развевались за спиной, подол белого сарафана облепил стройные ноги, а я усиленно убеждал себя, что наброситься сейчас на Лану и целовать, пока кислород не закончится — не самая лучшая идея.

Присмотрелся и не поверил своим глазам.

— Они не всех забрали! — выкрикнула, счастливо улыбаясь, а я засмеялся, когда понял, что именно она сжимает в крепких объятиях.

— Садовый гном? — спросил, вытирая выступившие от смеха слёзы.

— Да! Мой садовый гном Аристарх, — заявила, счастливая до невозможности. — Я думала, они всех забрали, но потом вспомнила, что Аристарха я так и не нашла, куда поставить, потому оставила его на время в нише за домом. И они его не унесли! Ура!

Прижала крепче гнома к груди, точно он был живым существом, и даже зажмурилась от удовольствия.

Господи, как эту женщину можно не хотеть?

— Аристарх так Аристарх, — кивнул я, забирая увесистого толстяка в красной шапке из её рук. — Главное, чтобы Лорд не ревновал к нему, а то испортит его красоту. Отгрызёт что-нибудь важное.

— Лорд — прекрасный умнейший пёс, уживутся, — отмахнулась от моих слов радостная Лана и исчезла между кустов.

Я последний раз посмотрел на пустой двор, откуда так стремительно сбежала недавно Лана, и где даже сейчас не ждало её ничего хорошего.

Не знал, правильно ли делаю, приглашая Лану к себе. Не знал, чем это в итоге обернётся, но иначе поступить просто не мог. По многим причинам.

Подхватив удобнее гнома Аристарха — надо же было придумать, — я выбрался наружу, а Лана топталась с другой стороны, пританцовывая на месте. Улыбнулась мне, но вдруг смутилась, отвела глаза, словно между нами что-то изменилось. А что вообще творилось между нами? Странные отношения, которым нет названия, но они мне нравились. Казалось, давно не был так возбуждён… не только в сексуальном плане.

— Домой? — спросил, удивляясь, как легко и просто прозвучали эти слова.

Лана кивнула, неуверенно пожав плечами, забрала у меня Аристарха и пошла вперёд, не оборачиваясь. Туда, где нас ждала моя машина и Лорд.

9 глава

Лана

Лорд выпрыгнул из машины, стоило Арманду лишь распахнуть дверцу. Закружился вокруг, несильно толкаясь носом то мне в бок, то в спину, а потом остановился, как вкопанный, лишь обнюхивал сосредоточенно Аристарха, косясь с подозрением. Тому, понятное дело, было на всё плевать, ибо, что возьмёшь с садового гнома, а я смеялась, поглаживая короткую, блестящую на солнце чёрную шерсть.

На ощупь она была, точно шёлк, и мне очень нравилось касаться её и ощущать тепло, исходящее от собачьего тела. Лорд щедро делился со мной энергией, ничего не жалея и не требуя взамен, и это успокаивало. Пока он был рядом со мной, разве могло случиться что-то плохое?

О том, на что я согласилась, старалась не думать. Просто потому, что сама не понимала, как к этому относиться. Арманд просто решил помочь мне. Снова. И это так… странно. Я не очень привыкла к такому отношению, но ведь никто его не вынуждал — всё по личной инициативе.

Ладно, сейчас бы принять душ, поспать, а уже потом думать, что делать со своей жизнью дальше. Даже есть не хотелось, лишь лечь бы да проспать часов двенадцать кряду. Или больше.

— А можно мне на переднее сиденье? — спросила вдруг я, сама от себя не ожидая подобной прыти.

Но, кажется, желания шли вразрез со здравым смыслом, потому и слова вылетали на свободу странные. Но, наверное, я слишком устала держать всё под контролем, потому с каким-то детским удовольствием позволяла себе то, на что в других условиях никогда бы не пошла.

Ведь всегда больше всего на свете боялась быть навязчивой, кого-то собой обременить, принести проблемы, но сейчас давала себе волю, и от неё кружилась голова, точно от крепкого алкоголя.

— Почему нет? — Арманд обошёл машину и распахнул для меня дверцу. — Прошу.

Взмахнул рукой, приглашая занять своё место, а Лорд возмущённо фыркнул.

Будто расстроился, что вместо меня рядом с ним будет ехать Аристарх. Я же так радовалась, что толстого весёлого гнома удалось сохранить, будто бы это было каким-то знаком судьбы, намёком, что всё ещё можно исправить, наладить. Хоть меня и засыпало с головой обломками рухнувшей с оглушительным треском жизни.

— Лана, расслабься, — попросил Арманд, когда села рядом, пристёгивая толстый ремень безопасности, и я поймала его усталую улыбку, обращённую ко мне. Улыбнулась в ответ, а Арманд завёл мотор.

Тихая вибрация прошла по венам, отозвалась где-то в груди, и я вдруг поняла, что действительно успокоилась. Всё-таки рядом с этим мужчиной удивительно хорошо. Надёжно, и мне хочется держаться за это состояние, как за спасательный круг.

Ехали недолго, а вокруг шумел потревоженный летним ветром лес. Я опустила стекло, насилу разобравшись в том, как в этой громадной машине всё устроено, высунула голову, вдыхая смолистый аромат. Закрыла глаза, очищая разум от ненужной шелухи, мечтая лишь, чтобы так хорошо и спокойно, как в этот момент, было всегда. Почему-то верилось, что всё обязательно наладится. Оптимизм не раз спасал, вот и сейчас уповала только на него. И на Арманда, хоть и неловко было его собой обременять.

А ещё… я ведь совсем ничего не знала о нём. Кто он? Чем занимается? Что было в его прошлом и что в настоящем? Ничего абсолютно не знала, но страха не было.

Тому, кто всё потерял, легко доверять незнакомцам. Что у меня ещё могут отнять? Жизнь? Честь? Память? Ха-ха, да пожалуйста. Кому они только сдались, скажите, пожалуйста?

— Ты уже была в моём доме. — Арманд плавно свернул к высоким воротам. Усмехался каким-то своим мыслям, а я снова отвернулась к окну, рассматривая незнакомые места. — Жаль, не помнишь ничего.

— И правда, жаль. Красиво…

Я смотрела, как перед нами медленно разъезжаются ворота, и машина въезжает во двор. Гигантский, честное слово. Никогда таких не видела.

Кругом высились высокие деревья, и солнце путалось в пышных кронах, что отбрасывали резную тень на дорожки из дикого камня. Со всех сторон доносились пение птиц, а запах стоял такой, что голова кругом — чистый, напоённый сладостью.

Чувствовала, мне здесь понравится.

Арманд остановил машину, а к нам уже торопился высокий молодой мужчина в строгом деловом костюме. Как ему не жарко, интересно? Короткий “ёжик” светлых волос, непроницаемое выражение лица, а взгляд сосредоточенный. Быстро глянул на меня, выходящую из автомобиля, но на лице не дрогнул ни единый мускул, лишь мимолётное удивление скользнуло в светлых глазах, но только на мгновение.

— Арманд Сергеевич, Руслан Викторович приехал. Ждёт вас в кабинете.

Арманд махнул рукой, а парень кивнул и забрал у него ключи от машины.

— Вадим, машину помыть и загнать в гараж. — Арманд стал рядом со мной, а я самой себе показалась вдруг такой маленькой возле него. — Выполнишь и на сегодня свободен. Завтра к шести жду.

Снова резкий кивок, а я переминалась с ноги на ногу, не зная, что делать дальше. В итоге просто начала рассматривать огромный двор, утопающий в зелени. На красоту всегда приятно посмотреть.

— Голодная? — Арманд наклонился ко мне, обжигая дыханием, а я отрицательно качнула головой.

— Мне бы поспать, — сглотнула, поднимая взгляд, и чуть на землю не осела под тяжестью тьмы, что плескалась в почти чёрных глазах.

Кивнул, указав рукой на входную дверь, и я шагнула вперёд. За спиной заурчал мотор — Вадим торопился выполнить задание шефа, — и я пошла к дому уже быстрее. Хоть двор и нравился мне очень, устала я неимоверно. До дрожи в коленях и чёрных обморочных мушек перед глазами.

Адреналин схлынул, оставив после себя свинцовую тяжесть, и я испугалась, что могу рухнуть на землю. Но Арманд шёл рядом, словно почувствовав моё состояние, и стало легче.

Лорд, лизнув мне напоследок руку, побежал куда-то, не оглядываясь, и лишь лёгкая хромота мешала ему мчаться, сломя голову.

— У него там личная резиденция. — Арманд толкнул входную дверь, пропуская меня вперёд. — Ему там хорошо, пока я в доме. Стоит куда-то уехать, как у Лорда включается резервный двигатель, и его уносят черти в неизведанные дали.

— Строптивец какой, — засмеялась, оглядывая просторный холл.

— Не то слово. Будем надеяться, что, если ты будешь здесь жить, он никуда не убежит.

— Так вот в чём состоял план. — Я повернулась к Арманду, глядя на него снизу вверх. — Заманить меня в дом, чтобы было, кому за собакой следить. Хитро́.

Кривая усмешка на смуглом лице, а Арманд уже совсем близко. Кажется, весь мир от меня закрыл, а я всё, что могла видеть в этот момент — чёрные, точно ночь, глаза, окружённые длинными густыми ресницами. Мне бы такие — никогда в жизни тушь в руки не взяла.

— Да, именно поэтому. — Хриплый голос вибрировал вокруг меня, обволакивал, делая своей заложницей, порабощая, лишая воли.

Мамочки, как я жить-то рядом с ним собралась?

Я промолчала, а Арманд провёл костяшками пальцев по моей скуле, а меня будто к высоковольтной вышке подключили — от одного прикосновения трясёт.

— Сейчас я покажу тебе твою комнату. Там есть всё необходимое, потому просто отдыхай, хорошо?

Кивнула, стараясь не показывать, насколько сильно меня волнуют его прикосновения. И вообще, он весь волнует меня слишком сильно, а нервы, точно оголённые провода — искрят и плавятся под его взглядом.

От Арманда исходила энергетика хищного животного — опасного, дикого, с плескающейся в крови неконтролируемой силой. Я увидела это всё на дне его глаз. Всё это напускное спокойствие и титанический самоконтроль — лишь маска, ширма, за которой прячется он, настоящий. Что будет, если его демоны вырвутся наружу? Загадка.

Тем временем, Арманд втянул воздух рядом с моей шеей, точно принюхивался, запоминал, а я тонула в этом моменте, задыхаясь, но мне нравилось то, что чувствовала сейчас. Дико нравилось, и с этим невозможно было бороться.

На кончиках пальцев рождались искры, а мир вокруг расцвечивался огнями и вспышками, когда Арманд, чуть приобняв меня за плечи, подтолкнул к широкой лестнице. Там, вверху, находилась отведённая мне комната, в которой мне ничего не будет угрожать. Я знала — шестым чувством ощущала, — что, пока Арманд рядом, со мной никогда ничего не произойдёт.

Но не было ли это лишь миражом — тем, во что мне очень хочется верить?

— Проходи. — Арманд раскрыл для меня дверь из тёмного дерева, и я попала в очень уютную комнату, будто созданную для меня. — Надеюсь, понравится.

Светлые стены, высокий потолок, широкое, в пол, французское окно с выходом на небольшой балкончик, украшенный цветами. Из мебели лишь кровать, широкий шкаф-купе с зеркальной дверцей, да туалетный столик, заставленный какими-то баночками.

— Тут жил кто-то? — спросила, указывая рукой на столик.

— С чего ты взяла? — удивился. — Если ты обо всех этих притирках, затирках и прочих бабских штучках, то это моя домработница подсуетилась.

— Когда?

— Слишком много вопросов, — повторил Арманд свою коронную фразу и криво усмехнулся, приложив палец к моим губам.

— Но…

— Ты меня услышала. — Сделал шаг назад, указал на неприметную дверь слева и проговорил: — Отдельная ванная. Отдыхай.

И не дав сказать ни слова, вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Я присела на край кровати, размышляя, какие ещё сюрпризы таит этот дом, а самое главное, его хозяин. Но, делать нечего, сама согласилась, потому и плакать не о чем. Потому решила воспользоваться приглашением, принять ванную и лечь спать, а об остальном думать после.

Ванная поразила царящей в ней роскошью. Дорогая сантехника, чёрный кафель с красными прожилками на стенах, дорогущая сантехника — тоже чёрная. Осторожно ступила внутрь, точно боялась что-то здесь сломать или испачкать, потому что, честное слово, даже думать не хотела, сколько всё это могло стоить.

Чем занимается Арманд? Откуда всё это? И, самое важное, имею ли я право интересоваться его жизнью, если уж судьба столкнула нас лбами на лесной тропинке?

Сотни вопросов, один страннее другого, толпились в утомлённом мозгу, но я тряхнула головой, отгоняя их. Нет, не время об этом думать. Всё потом.

Разделась, страшась смотреть на себя в зеркало, потому что понимала: после затяжной болезни я вряд ли могу претендовать на звание королевы красоты. Ну и ладно, переживу. Худоба — не самая моя большая проблема на данный момент.

Пока разобралась во всех этих кранах и заглушках, что ровными рядами тянулись на внутренней стенке душевой кабинки, пока настроила нужную температуру, так увлеклась, что забыла о всякой сонливости, но после того, как горячий пар окутал меня со всех сторон, расслабилась и почувствовала что-то вроде удовлетворения. Ласковые струи воды, касаясь кожи, стекали ручейками вниз, а от обилия гелей для душа, шампуней и прочих масок с бальзамами разбегались глаза. Судя по тому, что они были все новые, то, наверное, их действительно купили специально для меня.

Интересно, Арманд ко всему так основательно готовится или это единичный случай?

Накупавшись до одури, отскоблив, кажется, весь эпителий, словно хоть так могла смыть с себя грязь, что налипла на меня за всю предыдущую жизнь, всё-таки вышла из кабинки. Обмоталась тёплым пушистым полотенцем — тоже чёрным — расчесала влажные волосы лежащей на мраморной столешнице широкой тумбы расчёской и вернулась в спальню.

— Ой… — вскрикнула, не зная, то ли снова прятаться в ванной комнате, то ли устроить скандал.

— Я принёс твои таблетки, — сказал Арманд, повернувшись ко мне вполоборота, а взгляд буквально прожигал во мне дыру. — Ты их в машине забыла.

— Забыла… — глухо повторила за ним последнее слово и заметила слабую улыбку на губах.

Поджала пальцы на ногах, мечтая провалиться сквозь землю в этот момент, а Арманд смотрел прямо мне в глаза, не отрываясь. И его взгляд отдавался сладкой дрожью в теле, пульсировал внизу живота. Чёрт, сумасшедший дом.

— Ужин в восемь. — Сделал шаг к двери, не отрывая от меня взгляда. — Если проснёшься и будешь голодна, спускайся вниз.

Лишь молча кивнула, а Арманд чертыхнулся себе под нос и быстрым шагом покинул комнату.

Господи, во что я вляпалась?

10 глава

Арманд

Какой чёрт понёс меня в комнату Ланы, скажите, пожалуйста?! Но я подумал, что успею оставить на тумбочке таблетки, пока она купается, но всё вышло боком. Жалел ли? Нет, но наверняка смутил девушку. Впрочем, мне понравилось, как она смотрела на меня. Не испуганно, нет. Ошарашенно и… заинтересованно, да. Именно так.

Мой же интерес к ней с каждым мгновением принимал всё более угрожающие масштабы. Я понимал, что не должен торопиться, не имел права удерживать её рядом, что должен просто помочь с документами и отпустить, но, была бы моя воля, пристегнул к себе, обмотал толстой цепью. Шагу не дал бы ступить, хотя и понимал ведь, что нельзя. Нужно ведь, чтобы она сама захотела остаться со мной, правильно?

Смешно, в самом деле. И это я, да? Думаю о том, чтобы добиваться кого-то, хотя ведь поставил когда-то крест на возможности отношений с кем-то для себя — серьёзных. Чёрт возьми, хрень какая-то.

Выйдя из её комнаты, стремительно шёл по коридору, практически убегал. Слишком волнующим для моего измученного организма оказалось зрелище стоящей передо мной полуобнажённой Ланы, замотанной в полотенце. Чёрный цвет ткани удивительно контрастировал с белоснежной кожей, на которой ещё поблёскивали капельки воды. И почему она не надела халат? Там должен был быть халат, я точно знаю, а теперь мучайся, ходи, фантазируй, что скрывается под полотенцем.

Остановился на верхней ступеньке, борясь с желанием вернуться в комнату и содрать этот чёртовый клочок ткани. Мне до ломоты во всём теле интересно, настолько её тело прекрасно, как я себе нафантазировал. Да, мать его, все эти ночи, что прошли с момента, как я нашёл Лану в лесу, я то и делал, что грезил о ней, напиваясь периодически, когда терпеть это становилось невмоготу. Срывался в бездну, не имея возможности за что-то зацепиться, пил, пялясь в одну точку, размышляя о себе и своей жизни. Сто лет уже так усиленно не копался в себе и своём прошлом.

И мысли эти, чёрт возьми, совершенно не радовали.

А сейчас, когда она так близко… как удержаться? Как не втянуть её в ещё большие проблемы? Но ответа я не знал, потому что устал бороться с самим собой. Устал гонять призраков прошлого, винить себя надоело, но я слишком глубоко увяз в том, что случилось когда-то, чтобы так просто взять и отпустить. Хотя давно пора бы.

Прошлое. Оно всегда будет преследовать меня, являться в кошмарах раз за разом, разрывая душу в клочья. Иногда мне хотелось разбить себе голову о стену, чтобы просто не помнить, что произошло по моей вине когда-то давно. Да, я научился с этим жить, но от воспоминаний не спрятаться, как ни пытайся. А с появлением рядом Ланы, когда я почти поверил, что смогу снова быть счастлив, стало ещё хуже, потому что вместе с дикой жаждой по этой женщине проснулся страх — не уберечь, не сохранить.

Чёрт, да сколько можно? Когда моим демонам осточертеет жрать меня поедом? Но ответ я знал: никогда.

Упёрся лбом в прохладные деревянные панели обшивки, но не выдержал: ударил кулаком в стену, радуясь той боли, что пронзила руку до локтя. Жаль, легче почти не стало.

— Арманд? — Руслан стоял внизу, обхватив пальцами чашку с кофе, в котором, я уверен, коньяка больше, чем требуется, и смотрел на меня снизу вверх.

Его вот сейчас только и не хватало.

— Да, Рус, иду.

Поправил воротник рубашки, тряхнул головой, чтобы выбить наконец эти чёртовы мысли хоть на время, и сбежал по ступенькам. Руслан следил за мной, чуть сощурившись, словно пытался разобраться, что меня так тревожит. Только хрен ему — кишка тонка, чтобы ко мне в душу влезть. А делиться ни с ним, ни с кем бы то ни было ещё, я не планировал. Обойдутся — в своей жизни я привык разбираться сам.

— Не хочешь сегодня в кабак махнуть? — спросил мой заместитель, когда я распахнул дубовую дверь кабинета. — Девок цепанём, оттянемся… как смотришь на это?

— Нет, Рус, не поеду. Устал, прости.

Я прошёл к своему столу, уселся в кресло, и такая тяжесть вдруг навалилась, точно я вагоны сутки напролёт разгружал. И выпить бы, но я дал себе зарок, что пока Лана в моём доме, не стану напиваться. Это потом, когда она исчезнет из моей жизни навсегда, я позволю себе предаться любым порокам, но не сейчас.

Ради неё мне вдруг захотелось держаться, и я не буду Армандом Шаховым, если не выполню своего обещания.

— Слушай, но ты же загонишь так себя, — не унимался Рус, присаживаясь на край стола, а на холёной физиономии волнение написано. Почти искреннее, ты гляди. — Ты же мой друг, мы десять лет рука об руку. Я волнуюсь о тебе, между прочим.

Да пошёл ты. Волнуется он, конечно.

В моём мире понятие дружбы и искренности отсутствует в принципе. Есть лишь фальшивые улыбки, лоснящиеся рожи, бабки и бесконечная гонка, во время которой единственная задача — избежать подсечки, чтобы не улететь кубарем в кусты. Таких, как Руслан, нужно держать рядом — так надёжнее, но к дружбе это не имеет никакого отношения. Лишь бизнес и ничего личного.

Больше чем уверен, стоит мне зазеваться, чуть споткнуться, и Руслан первый вопьётся мне в горло, вырывая зубами кадык. Друг, мать его.

— Я просто не хочу ехать в кабак и трахать там твоих чёртовых шалав. С чего столько ненужных слов? С первого раза, что ли, не доходит?

Я готов был вспыхнуть, точно пороховая бочка, а Руслан окинул меня долгим задумчивым взглядом, хмыкнул себе под нос, но промолчал. И правильно сделал.

— Ладно, дело твоё, — проговорил как-то глухо и с громким стуком поставил чашку на стол. — Я, собственно, не за этим сюда приехал. Завтра вечером ужин у Дмитриевского.

— Чёрт, совсем забыл. — Я откинулся на спинку кресла, с силой надавливая на виски, массируя их, чтобы снять усталость. Помогало слабо, но хоть что-то.

— Спутницу нашёл себе? — Рус покачивал ногой в воздухе и усмехался. — Сам знаешь, Дмитриевский человек старой закалки, хоть и из бывших, потому без приличной бабы к нему лучше не соваться.

— Слушай, я Дмитриевского знаю двадцать лет, потому не тебе мне рассказывать, какой он человек. Расслабься, Русик. — Я смотрел на своего зама в упор, но тот будто ничего не замечал.

— Если какой затык возник, только скажи — организуем тебе кралю с самыми лучшими характеристиками: анфас, профиль, образование, иностранные языки в ассортименте. Ещё и в качестве бонуса отсосёт по полной программе.

Руслан громко засмеялся, а я сморщился, представив, кого именно подсунет в качестве эскорта извращенец Руслан Горский. Нет уж, мне моя репутация дороже минетов.

— Я же сказал, что сам разберусь? Или ты тупой? — Голос мой звучал угрожающе тихо, и это подействовало на Руслана, точно ведро ледяной воды: моментально подобрался, а спина прямая, будто он кол проглотил. — Что там по объектам?

Руслан быстро отчитался в состоянии текущих дел у подрядчиков, после разговор свернул к клубам — ещё одной части моего дохода, а в конце обсудили по касательной перспективы и прибыльность строительства нового Торгового центра в соседней области. Это бы отняло у нас кучу сил, денег и нервов, зато в долгосрочной перспективе могло принести неплохие бабки.

Но всё это время мои мысли занимал ужин у Дмитриевского — человека, когда-то слишком большое влияние оказавшего на мою судьбу. Того, кого я не имел права, да и не хотел подводить. Идея как-то удивительно быстро оформилась в моей голове, стала настолько заманчивой, что я не мог ей противиться. Зачем мне все эти шалавы на один вечер, если Лана — как раз то, что нужно. Такая женщина, как она, не могла не понравиться Дмитриевскому.

— Арманд, я поеду. — Руслан посмотрел на наручные часы и тихо присвистнул. — Ничего себе, мы погрязли в делах, уже почти восемь.

— Боишься, сегодня не успеешь очередную бабочку трахнуть? — усмехнулся я, кидая взгляд на стоящие на столе часы. Скоро ужин… Интересно, Лана спустится?

Лучше бы, конечно, нам с ней поменьше пересекаться, потому что одному Богу известно, если он, конечно, существует, удастся ли мне удержать себя в руках. Но и завтрашний ужин обсудить нужно. Замкнутый круг.

— Мои бабочки могли бы стать твоими, если бы ты не строил из себя Рапунцель, — коротко хохотнул Руслан и направился к выходу из кабинета, куда без спросу не позволено входить ни одной живой душе. — Сидишь тут, как сыч.

— Давай уже, езжай, куда ты там собрался. Мне твои сказочные аналогии ни на одно место не упали.

Руслан громко засмеялся и попытался ткнуть кулаком меня в плечо, но я одним движением перехватил его руку и завёл её весельчаку за спину.

— Рус, брататься будешь со своими собутыльниками, — прошептал ему на ухо, и в ответ получил лихорадочный кивок. — Ты же знаешь, что я тебе руку легко сейчас из сустава вырву и в задницу вставлю. Знаешь же? — Руслан снова кивнул и зашипел сквозь сжатые зубы. — Всё, до завтра.

И отпустил, а Рус, чуть качнулся вперёд, восстанавливая равновесие, и потирал пострадавшую конечность.

— У тебя с головой не всё в порядке, Арманд Сергеевич, — заявил, сморщившись. — В последнее время так особенно.

Я махнул рукой, показывая, что разговор окончен, а Руслан покачал головой и раскрыл дверь моего кабинета. А там...

— Арманд, я… — Лана стояла на пороге в своём белом сарафане, а светлые волосы мягкими волнами лежали на плечах. Чёрт!

— О, какая милая барышня, — приосанился Рус, но, метнув на меня быстрый взгляд, осёкся. — Здравствуйте и прощайте, — сказал и стремительно направился к выходу.

— Я помешала? — нахмурилась, глядя на меня, но в глазах лишь лёгкое замешательство. — Я проснулась и вспомнила, что ты об ужине говорил. Спустилась, а внизу никого.

— Голодная? — спросил, прикрывая за спиной дверь кабинета.

— Не очень, но…

— Пойдём, проведу в столовую, — предложил, делая шаг к Лане, а она непроизвольно отступила назад. — Боишься меня всё-таки?

Усмехнулся, а Лана отрицательно качнула головой.

— Не бойся, я иногда умею быть милым и хорошим парнем. Правда, редко.

Лана ростом намного ниже меня — её макушка едва ли доставала до моего подбородка. Но держалась мужественно, с чувством собственного достоинства, а царящая кругом роскошь, казалось, совсем её не волновала. И это нравилось мне до сбоя сердечного ритма.

Но, чёрт возьми, я совсем не знал, как показать это, как объяснить.

Придётся действовать по ситуации.

— Мне достаточно просто бутерброда, — усмехнулась Лана, заправляя прядь волос за ухо. — А быть ради меня милым и хорошим не надо.

— Уговорила, буду плохим и злым.

Я положил руку ей на поясницу, намереваясь просто подтолкнуть в нужном направлении, но в голове что-то щёлкнуло, а внутри будто бы маленькая бомба взорвалась, разрывая мою волю и самообладание в клочья. Не выдержал, притянул к себе, а Лана охнула, уперевшись носом мне в грудь. Тёплое дыхание щекотало кожу сквозь ткань рубашки, согревало, а я вдохнул цветочный аромат светлых волос, пытаясь призвать на помощь свой хвалёный самоконтроль, только ничерта не выходило, когда Лана оказывалась рядом. Раз за разом срывался вниз, но летел на этот огонь с упорством имбецила.

— Я не знаю, где мне взять силы, чтобы оставаться спокойным рядом с тобой, — проговорил медленно, а слова царапали горло, с трудом вырываясь наружу. — Потому ночью лучше запри дверь на замок, хорошо?

— Отпусти, — попросила и даже в грудь ладонями упёрлась. И пусть её сил не хватило бы, чтобы остановить меня, её желания было вполне достаточно.

Ослабил хватку, почти выпустил из объятий, но потребовались просто нечеловеческие усилия, чтобы отойти на полшага назад.

Спрятал руки в карманах от греха подальше и кивнул в сторону длинного коридора, ведущего к столовой. Лана быстро мазнула по мне взглядом, в котором плескалось что-то неясное, и пошла вперёд, гордо задрав голову. Снова, точно натянутая струна, а я усмехнулся, понимая, что сам себе нашёл геморрой на всю задницу.

Эта девушка слишком волновала меня, и я, кажется, понял, что должен сделать.

И нет, не отпустить.

— Лана, — окликнул и, дождавшись, пока резко повернётся в мою сторону, спросил: — как ты смотришь на то, чтобы выйти за меня замуж?

11 глава

Лана

Не надо было, наверное, пить вон ту голубую таблетку, потому что она явно вызвала галлюцинации, да ещё и настолько причудливые. Послышалось же такое… замуж выйти. Нужно срочно вернуться в комнату и снова заснуть, а то я что-то совсем из реальности выпала.

А ведь уверили, что я здоровая, а оно вон как вышло. Вот и верь после этого врачам.

Тряхнула головой, отгоняя наваждение, отвернулась, сделала пару шагов вперёд, а потом снова посмотрела на Арманда через плечо, но он стоял на месте, кажется, дожидаясь моего ответа. Руки спрятаны в карманах чёрных брюк, идеально сидящих на нём, в вороте рубашки, на мощной шее, пульсирует тёмно-синяя жилка, а ещё одна трепещет на виске́.

Нервничает, хоть и хочет показаться абсолютно спокойным, равнодушным даже. Не выходит у него ничего, правда, но очень старается.

— Мне не послышалось? — Я замерла, пытаясь понять, что вообще происходит. — Замуж выйти за тебя? Или это всё ещё сон?

Для проверки я ущипнула себя за предплечье — сильно ущипнула, даже ногтями для надёжности впилась в кожу, оставляя тёмно-розовые следы-полумесяцы.

Не помогло. Абсолютно.

— А может, розыгрыш, — пробормотала себе под нос. — Ты так развлекаешься, да?

— Нет, — качнул головой, а в глазах снова тьма клубилась. — Я предложил тебе только что выйти за меня замуж.

Вот же… как всё просто оказывается. Замуж выйти, надо же. Прелесть, не иначе.

— Однако… а ведь мне нужен был лишь бутерброд.

— Уже не голодная? — хмыкнул, впиваясь сосредоточенным взглядом в мои глаза. Будто стрелами пронзал, до нутра доставая, и я поёжилась, пытаясь прийти в себя.

Обхватила пылающие щёки ладонями, пытаясь хоть так остудить горящую огнём кожу, но ничего не получалось, а становилось будто бы ещё хуже.

— Зачем?

— Смотрю, это твоё любимое слово. — Кривоватая ухмылка заиграла на губах. Арманд блуждал взглядом по моему лицу, спускался ниже, ощупывал, касался незримо, а я плавилась в этот момент, хоть в голове и шумело знатно. — Пойдём к столу, поговорим. Обрисую ситуацию, а ты потом сама всё решишь.

— Спасибо, конечно, но я, наверное, пойду.

Сделала шаг назад, но Арманд стал ещё ближе.

— Куда пойдёшь?

— Вообще пойду… из дома этого уйду. — Махнула рукой себе за спину — туда, где находился, я помнила, выход. — Я тут подумала и поняла, что оставаться на одной территории с сумасшедшим — не самая лучшая идея. Спасибо за… гостеприимство, за всё спасибо, но мне пора.

— Уверена, что хочешь этого? — спросил невероятно тихим голосом, почти прошептал, неумолимо сокращая между нами расстояние. — Взять и уйти? Думаешь, это решит все твои проблемы?

Точно жертву, загонял в сети, и вот я уже прижата к стене, а деревянная обшивка холодила разгорячённую кожу на спине. Сильные руки по обе стороны от моей головы, и я заперта в этом капкане, окутанная ароматом мужского тела и одеколона. От него кружилась голова, и пересохло во рту, и я сглотнула вязкую слюну, пытаясь протолкнуть комок в будто бы опухшем горле.

— Ты не имеешь права меня удерживать, — проговорила, глядя в стремительно чернеющие зелёные глаза, на дне которых яростные смерчи поднимали на поверхность дремлющий доселе мрак.

Никогда таких глаз не видела, никогда ничего подобного не ощущала. Страх, смешанный с диким желанием и неистовой потребностью, клубком в груди, и я сжала бёдра, чтобы унять полоснувшую острым лезвием по нервам страсть.

— А я тебя разве держу? — спросил, а его губы совсем близко, почти касались моей шеи, а на моей коже миллионы крошечных искр, будто я один сплошной бенгальский огонь. — Я тебя ошарашил? Прости.

Но в голосе ни капли сожаления, а на губах блуждала усмешка, когда Арманд коснулся рукой моих волос. Сжал прядь а щепоти, пропустил сквозь пальцы, тихо матерясь сквозь сжатые зубы. Слов не разобрать, но мне и не нужно.

— Нужно было оставить тебя там, на поляне, — сказал чуть слышно, а я следила за выступающим под кожей кадыком, шевелящимся в такт словам. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Не мужчина, а чёртов гипнотизёр. Тянуло коснуться пальцами смуглой кожи — всего лишь дотронуться. В этом же нет ничего страшного, да?

Так, нужно собраться, нужно понять наконец, что он хочет от меня, а не круги и полосы на его теле прочерчивать.

— И оставил бы.

— Не смог, веришь? Ай, неважно. — Прижался лбом к моей макушке, а влажное дыхание щекотало кожу. — Пойдём к столу, иначе случится то, о чём я потом пожалею.

Резко отстранился, но я не сдвинулась с места — так и стояла у стены, точно приклеенная, тяжело дыша. Ноги стали ватными, и я боялась упасть, лишившись опоры.

— Я же не шучу. Тебе нужно поесть. И выслушать меня.

Я промолчала, а Арманд чертыхнулся себе под нос, снова подошёл и рывком поднял в воздух. Одной рукой.

Взвизгнула, замолотила кулаками по плечам, болтала ногами в воздухе, хотя понимала, что этот мужчина не умеет сворачивать с выбранных путей. По какой-то странной прихоти он решил на мне жениться, а мне ничего не оставалось, как успокоиться и выслушать все доводы. Иначе ведь не отпустит.

— Не дёргайся, я тебя не обижу, — проговорил, неся меня вперёд, а я посмотрела в его глаза и… поверила.

Снова.

Оказались в просторной светлой комнате, в центре которой стоял прямоугольный обеденный стол, уже накрытый кем-то к ужину. Наверное, всё той же домработницей, что расставила накануне банки с кремами и наполнила полочки в ванной. Арманд усадил меня на один из стульев с высокой слегка выгнутой спинкой, но уходить не торопился, а я посмотрела вокруг, краем сознания отмечая вкус, с которым обставлена столовая. Ничего лишнего или вычурного, но каждая деталь интерьера подобрана с особой тщательностью. А ещё понравился контраст светлых стен оттенка слоновой кости и чёрной деревянной мебели.

— Ешь, — отвлёк меня от созерцания комнаты Арманд, накладывая что-то, пахнущее пряностями, в мою тарелку.

— Не буду, пока не расскажешь, с какого перепуга в твоей голове родилась идея жениться на мне, — заявила, а рука Арманда, держащая в руке ложку, зависла над моей тарелкой. — Я серьёзно. Я жду.

Больше всего на свете я не любила тайны и секреты. Когда Юра только начал влезать в неприятности, я не настояла, чтобы он рассказал всё, поделился — поверила словам, что у него всё под контролем, а оно вон как обернулось. Потому больше молчать и снимать лапшу с ушей точно не собиралась. Дважды наступать на одни и те же грабли — так себе удовольствие. После первого раза еле выжила.

— А если не расскажу, так и умрёшь голодная? — усмехнулся, присаживаясь напротив. — Вина, может быть?

— Наливай! — махнула рукой, а Арманд тихо засмеялся, поднимаясь с места и беря в руку бутылку тёмного стекла. Пара ловких движений и пробка осталась на острие штопора, а тёмно-рубиновая жидкость полилась в мой бокал.

Когда Арманд вернул бутылку на место, взяла бокал за тонкую ножку и сделала большой глоток. Во-первых, жутко пересохло в горле, а во-вторых, на трезвую я, похоже, не готова к таким разговорам. Вот напьюсь сейчас, начну громко песни петь, плясать на столе и творить разные непотребства, Арманд быстро перехочет на мне жениться.

— Главное, всю бутылку не прикончи, — раздался низкий голос над ухом, а я вздрогнула. Вот как у него получается двигаться настолько бесшумно?!

— Ты не оборотень, случайно? Не вампир?

— С чего такие выводы? — Не отходил, стоял совсем близко, а горячее дыхание щекотало мою кожу.

Мы балансировали с ним на грани, и стоило лишь за неё ступить, последствия никто не смог бы предугадать. А мне и хотелось, чтобы Арманд стал ближе, и страшно было настолько, что поджилки тряслись. И да, я боялась точно не его, а своей реакции.

Никогда не думала, что практически незнакомый мужчина сможет настолько глубоко запасть мне в душу, что от мыслей о нём невозможно избавиться — они всегда и везде со мной, так или иначе. А ещё сны… которые с каждым разом всё откровеннее, а Арманд в них позволяет себе всё больше. И после них я просыпалась совершенно разбитой, с лихорадочно колотящимся о рёбра сердцем и… влажным насквозь нижним бельём. Чертовщина какая-то.

— Ни с чего… забудь, — отмахнулась я, силясь наделить предательский голос хоть какой-то твёрдостью, но он всё равно срывался.

Арманд вернулся на своё место — напротив — и, откинувшись на спинку стула, долго рассматривал меня. Ничего не говорил, о чём-то думал, а я изнывала от нетерпения, всем своим видом показывая, что вот прямо сейчас встану и уйду, если не расскажет, зачем затеял весь этот цирк.

И Арманд почувствовал моё состояние, как делал это не раз за время нашего короткого, но такого странного знакомства.

— Завтра вечером очень важный для меня ужин у Евгения Дмитриевского, — начал Арманд, а я чуть не поперхнулась вином.

— У Дмитриевского? — переспросила я, потому что совершенно не ожидала такого поворота событий.

Его знала в нашем городе каждая собака, даже дохлая. Владелец заводов, газет, пароходов — человек, сжимающий в стальном кулаке всё, до чего мог дотянуться. Я видела его неоднократно то в выпуске новостей, где он под восторженные аплодисменты взволнованной публики перерезал очередную красную ленточку; то в криминальной хронике, где отчаянный борец с теневым бизнесом и нецелевыми доходами громко вопил в камеру, что Евгений Дмитриевский отхватил у этой жизни слишком жирный кусок.

В общем, очень неоднозначная фигура.

— Ладно, ужин важный, понимаю… а я к этому, какое отношение имею?

— Дмитриевский — мой крёстный отец, — сказал Арманд буднично, отщипывая кусок от румяной булки и скатывая мякиш в комочек. — Когда я остался без родителей, он взял меня на воспитание в память о старой дружбе с ними и сделал тем, кто я есть сейчас. Только благодаря ему я когда-то выжил.

— Замечательный поступок, похвальный, но это всё равно не объясняет, каким боком меня туда можно приставить.

Я усиленно пыталась докопаться до самой сути, но она ускользала от меня.

— Наверное, я начну слегка издалека.

Я кивнула, подобралась, только сильнее бокал в руках сжала, чтобы не дрожали ставшие вдруг ледяными пальцы. Арманд же усмехнулся, снова скатал шарик из хлебного мякиша и начал:

— Когда я нашёл тебя на поляне, вариант, что тебя подослали мои конкуренты, казался самым очевидным. Не знаешь, наверное, но совсем недавно я купил ту часть леса, в которую ты забрела. Места глухие, а я люблю одиночество — мне в нём комфортнее всего. Потому и показалось странным найти там незнакомую женщину.

— Я не знаю, как там оказалась… мне стало так плохо, я брела, брела, и нашла Лорда. А потом совсем ничего не помню.

—Воспаление лёгких тебя, конечно, подкосило — насилу откачали.

— Я уже дня три плохо себя чувствовала, но всё никак не собралась сходить к врачу, а потом… — резко замолчала, ибо не хотела рассказывать Арманду, почему оказалась в лесу. Стыдно было и неловко делиться подробностями краха своей жизни.

Арманд бросил на меня быстрый оценивающий взгляд из-под длинных ресниц и продолжил:

— Бросить тебя там не смог — ты помогла Лорду. Если бы не это, поверь, не стал бы возиться. Не люблю строить из себя то, чем не являюсь. Я не очень благородный — в жизни, чтобы выжить и найти своё место под солнцем приходилось совершать многое из того, за что нормальным людям должно быть стыдно. Но пса этого я люблю.

Иногда мне казалось, что лучше бы он меня там бросил, потому что будущего я боялась, как не пыталась быть сильной и смело смотреть вперёд.

— Спасибо тебе, — сказала, делая новый глоток.

Вместо ответа Арманд махнул рукой, мол, не до этого.

— Но всё-таки мне не давало покоя, какого чёрта ты там делала. И я навёл справки.

Посмотрел на меня, ожидая реакции на свои слова, а я задумалась. Наверное, на его месте я бы поступила так же. Хотя бы потому, что стало бы элементарно любопытно, кто решил отбросить коньки на моём участке. Но всё равно царапнуло в груди, кольнуло в сердце, потому что понимала: Арманд, наверное, узнал, от чего и кого я убегала.

Гадство. Теперь я даже перед ним не смогу притворяться, что у меня всё под контролем.

— Продолжай, — попросила, откашлявшись.

— И да, я знаю, что ты в разводе, и каким дерьмом оказался твой бывший муж, оставив голой на морозе.

— Всё знаешь, значит…

— Практически, — кивнул, наливая и себе вина. — Я не собирался об этом говорить и использовать это в каких-то своих целях, но я хочу, чтобы ты и меня поняла. Дмитриевский уже три года наседает, убеждая, что мне нужно жениться. В последнее время ни один наш разговор без этой темы не обходится. Отбиваюсь, как могу, потому что… — замолчал, обводя комнату задумчивым взглядом, а в глазах мелькнула боль. — Потому что когда-то уже был женат, и закончилось всё не очень хорошо. Но Женя умеет быть убедительным. И я знаю, что он не отстанет — не такой он человек.

— И ты решил жениться на мне. Чтобы что? Чтобы твой крёстный перестал капать тебе на мозги? — Я пыталась утрясти всю эту информацию, разложить по полочкам, но всё равно в голове была каша.

— Не только поэтому, хоть ты можешь мне и не поверить. — Осушил одним глотком бокал вина и налил себе новый. — Я искренне хочу тебе помочь, правда. Если ты выйдешь за меня замуж, те люди уже не смогут добраться до тебя в поисках бывшего мужа. Понимаешь меня? Ты будешь под моей защитой.

— Ты и об этом знаешь…

— Разумеется. Единственное, мне не удалось узнать, кто именно подослал этих людей. Твой муж оказался слишком многим должен.

— Бывший муж, — уточнила по привычке, а Арманд хмыкнул. — А перед Дмитриевским мне нужно будет изобразить влюблённую дурочку, которая просто без ума от своего супруга?

Возможно, мои слова звучали с весомой долей сарказма, но Арманд не отреагировал, лишь пожал плечами.

— Дурочку точно не надо, — улыбнулся, покачивая бокалом. — Просто для всех мы будем парой, с законно оформленными отношениями. Поверь, слух быстро дойдёт до кого нужно, и от тебя точно отстанут.

— Это хорошо, что отстанут.

— Мы заключим с тобой контракт, чтобы ты не думала, что тебя используют. Пропишешь там все пункты, которые тебе важны, я тоже. Я могу быть, кем угодно, но против документа не попру.

— И на какой срок тебе нужна жена?

— Срок? — удивился, но всё-таки ответил: — На год. Думаю, этого всем будет достаточно.

— А Дмитриевскому этого хватит? Не скажет, что ты слишком быстро развёлся?

— Не скажет, — решительно качнул головой. — У него рак, потому вряд ли через год ему уже хоть чья-то личная жизнь будет интересна.

Я замолчала, обдумывая всё, что услышала, а Арманд поднялся с места, подошёл ко мне и сел рядом на корточки. Взял мои ладони в свои, а у меня волна прошла по телу, стоило ему только коснуться моей кожи. И снова тонула в этих зелёных омутах, словно на их дне пряталось моё личное проклятие — то, с чем я не умела бороться.

— Лана… если захочешь, проси денег, дом на Мальдивах, личный вертолёт… что угодно проси у меня, прописывай в договоре. Я всё постараюсь выполнить, клянусь. Одного только не смогу: держаться от тебя подальше.

От этих слов задохнулась, а Арманд провёл большим пальцем по моему запястью, очертил дорожки вен, посылая этим простым движением электрические разряды прямиком в моё сердце.

— А как же мы поженимся, если у меня паспорта нет? — вдруг выдала очередную глупость, а Арманд тихо засмеялся.

— Значит, согласна?

— Как я могу отказать, если ты практически стоишь передо мной на коленях?

Арманд захохотал, не сдерживаясь, а я подумала, что, наверное, ещё пожалею о том, что делаю, но поворачивать назад совсем не хотелось.

12 глава

Лана

До глубокой ночи лежала без сна, ворочалась с боку на бок, пытаясь заснуть, но никак не шёл из головы разговор с Армандом. Вот чего-чего, а снова замуж я больше в этой жизни не собиралась, тем более, настолько быстро и за человека, которого я фактически не знала.

Во что я лезу?

Но соблазн одним росчерком пера изменить свою жизнь полностью был велик. Если я стану законной женой Арманда, сменю фамилию, место проживания, то, вполне возможно, кредиторы Юры не рискнут сунуться ко мне. С таким-то мужем.

Мужем… забавно.

То, что Арманд — человек непростой я поняла почти сразу, как только соображать снова смогла. Шикарная клиника, где со мной носились, как с писаной торбой; дорогущая машина, личный водитель Вадик, дом — полная чаша, домработница… да и близкая, почти родственная, связь с Дмитриевским — всё это складывалось в удивительно цельную картину.

Очень-очень хотелось узнать о своём будущем муже больше. Кто он? Чем дышит? Неизвестность не давала покоя, и я решила, что лежать в кровати и пережёвывать свои волнения и тревоги до бесконечности никуда не годится. Хотелось двигаться, хоть что-то делать, потому что иначе могла свихнуться.

Я не знала, который сейчас час, но за большим окном в небе светила полная луна, а звёзды усыпали небо, превращаясь в бриллиантовую россыпь. Красиво так, что дух захватывало.

Снова надела свой несчастный сарафан, который по-хорошему выбросить бы, да только носить больше нечего. Интересно, замуж мне тоже в нём выходить? А на ужин к Дмитриевскому тоже его напяливать? А что, вполне себе праздничный наряд — универсальный. Дырки, правда, заштопанные на подоле, но это не беда. Или нет, вообще голой пойду. Тогда точно слухи о женитьбе Арманда разнесутся по городам и весям с астрономической скоростью. С такой-то придурочной женой.

Всё это казалось таким диким, неправильным, но мне ничего не осталось, как смеяться над собой. Толку рыдать-то? Вон, супруг будущий аж дом на Мальдивах предлагал. Авось, и на новое платье расщедрится.

Конечно, брать у Арманда деньги не хотелось, но были ли у меня ещё варианты? Не думаю. Придётся, значит, наступить на горло своей гордости и пойти за его счёт по магазинам. В конце концов, это целиком и полностью идея Арманда, так что расслаблюсь и получу удовольствие на шоппинге.

Так, успокаивая себя, аккуратно приоткрыла дверь комнаты и, не заметив никого на горизонте, вышла в коридор. Я плохо ещё ориентировалась в этом доме, но, надеялась, что не заблужусь в поисках кухни. Очень хотелось пить и есть, потому что за ужином так и не получилось хоть что-то проглотить, и сейчас организм усиленно требовал свою дозу жиров и углеводов.

Вот зачем людям такие огромные дома? Юра тоже стремился к роскоши и повышенному комфорту, норовя вечно что-то пристроить и переоборудовать, но не до такой же степени…

Вокруг стояла вязкая тишина, а в сумрачной тьме я пыталась идти, не зацепившись ни за что. Держалась за стенку, а тёплое дерево под ладонью казалось живым.

Интересно, где комната Арманда? Не то чтобы меня это очень волновало — я не собиралась вламываться к нему среди ночи, — просто стало вдруг очень интересно, какая она. Личное пространство ведь умеет рассказывать о владельце очень многое.

А об Арманде, странным образом, мне хотелось знать если не всё, то уж точно побольше того, что он мне поведал.

Дошла до лестницы и, поддавшись внезапному детскому и глупому порыву, сбежала вниз, перепрыгивая через пару ступенек. Я бы и по перилам съехала, но…

В просторном холле тишина, и лишь слабый свет лился откуда-то, заливая комнату всеми оттенками охры. В углу стояло большое кожаное кресло, рядом круглый стеклянный столик и диван чуть дальше — ничего лишнего. А мне почему-то привиделся Арманд, сидящий в кресле с какими-то бумагами, а у ног чинно лежал Лорд. Красивое видение, мне понравилось.

Но где же кухня?

Осмотрелась по сторонам и увидела чуть левее дверь. Может быть, там? Но не успела дойти до неё, как кто-то схватил меня за руку, останавливая.

Взвизгнула с перепугу, подпрыгнула не месте и, резко развернувшись, встретилась с насмешливым взглядом зелёных глаз.

— Почему не спишь? — спросил Арманд, но руку мою отпускать не торопился. — Завтра долгий день, куча дел, а ты не в кровати. Ай-яй-яй.

Задохнулась от звука его голоса, в интимной тишине кажущегося невероятно волнующим. Хотелось немедленно подчиниться, сделав всё, что он только не попросит.

Это вообще, нормально так реагировать на мужчину?

А с другой стороны, не Лорд же меня так возбуждает. Что стыдного или неправильного в том, что моё тело так чутко отзывается, стоит Арманду оказаться рядом? И пусть потерять голову не входило в мои планы, стыдиться мне нечего — я женщина свободная.

— Я хочу пить, — сказала, как загипнотизированная глядя на губы Арманда. — И не спалось почему-то. В больнице выспалась.

Я пыталась скрыть волнение за болтовнёй, а Арманд улыбнулся.

— Показать, где кухня? — спросил, впрочем, отпускать так и не планировал.

А у меня на коже от его пальцев огненные всполохи и пламенные дорожки.

— Покажи, — кивнула, но Арманд не торопился. Будто что-то мешало ему.

— Нет, лучше присядь в кресло, — то ли попросил, то ли приказал, разжимая медленно пальцы, и я послушалась, не зная, чего от него ещё ожидать.

Когда выполнила просьбу, утонув в мягкой обивке кресла, Арманд развернулся на каблуках домашних туфель и скрылся в той самой двери, которую я заприметила несколькими минутами ранее. Я подогнула под себя ноги, откинулась на спинку и закрыла глаза.

Просто плыть по течению жизни иногда даже приятно. Я устала бороться и сопротивляться — всего, что происходит в последнее время даже для меня слишком. Потому посижу, изгнав все страхи, и позволю хоть раз в жизни кому-то позаботиться о себе.

Совсем рядом что-то тихо звякнуло, и я вздрогнула, распахивая глаза.

— А говорила, что не спится, — усмехнулся Арманд. Он сидел на широком пуфе напротив и сжимал в руке высокий стакан, наполненный ярко-красной жидкостью. Нас разделял столик, а мне вдруг дико, до дрожи в пальцах, захотелось дотронуться до Арманда.

— Кровь ночами пьёшь? — Указала рукой на стакан, а Арманд кивнул.

— Исключительно юных девственниц.

— Какое счастье, что моя кровь тебе не пригодится, — засмеялась, потирая, будто песком засыпанные глаза. — Но бросай мучить бедных девушек, переходи на гематоген.

Несмотря ни на что, рядом с Армандом мне было легко. Словно оживала, стоило ему показаться на горизонте.

— Это будет трудно, но я постараюсь.

Тем временем Арманд взял второй стакан и протянул мне. Принюхавшись, поняла, что это гранатовый сок.

— Вкусно? — спросил, вытягивая длинные ноги в серых домашних брюках, а ткань натянулась, очерчивая твёрдые мышцы бёдер.

— Очень, — кивнула, разглядывая стоящий рядом поднос. Фрукты, свежие ягоды, а Арманд взял банан, медленно очистил его от кожуры и протянул мне.

Было в этом что-то почти эротичное, когда он следил, не мигая, за тем, как я поглощаю мучнистый фрукт. Мне одновременно хотелось провалиться сквозь землю и сделать всё, чтобы этот момент никогда не заканчивался.

— А ты почему не спишь? — спросила, чтобы разбавить хоть чем-то неловкую паузу.

— У меня работы много и бессонница. Но не бери в голову, я привык к такому ритму.

— Боишься остаться наедине с подсознанием?

— Что-то вроде того.

Пожал плечами, а я сделала то, чего от себя совсем не ожидала. Впрочем, я в последнее время склонна удивлять даже саму себя.

Я поставила пустой стакан на столик, подвинулась, освобождая в этом необъятном кресле достаточно места. Похлопала по сиденью рядом с собой, а Арманд удивлённо завёл бровь, словно не понимая, чего хочу от него.

— Ну же! Присаживайся. Или меня тоже боишься?

Я провоцировала, а Арманд резко выдохнул сквозь сжатые зубы и рывком поднялся с места.

— Лана… мне нельзя быть так близко к тебе. — В хриплом голосе лишь вызов, будто Арманд давал мне шанс передумать.

Но я снова похлопала по кожаной обивке, приглашая.

И Арманд не выдержал — сдался моей воле, а я испытала какой-то безумный прилив энергии — безрассудный, пьяняще острый.

Мгновение и сильные руки обвились вокруг моей талии, подняли в воздух, и я оказалась лицом к лицу с тем, кто забрал мои сны, наполнив их собой.

Арманд смотрел мне в глаза, а на дне зелёных омутов плескались горечь и сожаление, природу которых я не могла понять. Одно лишь видела: он борется с собой, с тем внутренним зверем, что таится на дне души.

Что будет, когда он отпустит его? Что станет с нами, позволь мы себе вдруг нечто большее, чем то, что имеем сейчас?

— Ты красивая, — проговорил вконец осипшим голосом, а я закрыла глаза, прислонившись своим лбом к его. Действовала на инстинктах, ни о чём не думая, просто чувствовала, что так будет правильно. — И такая чистая, добрая... Я же не железный, Лана.

— Я тоже, — прошептала в ответ, ощущая волну жара, в котором тонул мой самоконтроль.

Широкая ладонь вдруг обхватила мой затылок, и зафиксировала крепко, не давая ни вырваться, ни помешать тому, что задумал Арманд. Внутри меня росло предвкушение, смешанное с паникой.

Что, если я не смогу остановиться? Что если захочу от Арманда большего, чем он готов мне дать? Я не хотела вновь собирать своё сердце по кусочкам, не хотела разочаровываться.

Когда губы Арманда зависли в паре миллиметров от моих, я тихо вздохнула, словно в одно мгновение из меня выкачали весь кислород. Вся моя женская сущность тянулась навстречу этому мужчине, а здравый смысл вопил, что я не должна поддаваться, не имею права торопиться.

Но все мысли в одно мгновение испарились, когда требовательные губы наконец-то накрыли мои, смяли, настаивая и искушая. Я зажмурилась, обхватив сильные плечи, сжала футболку в кулаках, то ли порвать пытаясь, то ли оттолкнуть Арманда.

Мы не целовались, нет. Мы яростно боролись с самими собой и тем, что так внезапно родилось между нами. Страсть, почти животная, выжигала каждую клетку, правила мышцы, дробила кости, а мне казалось, что я не выживу.

Языки сплетались в диком танце, губы причиняли боль, а короткая щетина на смуглом подбородке царапала нежную кожу, но это только усиливало и до того до невозможности острые ощущения.

Я прижималась теснее к стремительно твердеющему под тканью брюк члену, и понимала, что мне отчаянно этого мало.

— Лана, — прошептал, оторвавшись от моих губ, а я положила голову ему на плечо, пытаясь привести сбившееся дыхание в норму. — Это какое-то чёртово безумие. Ты делаешь меня сумасшедшим…

— Ты боишься потерять контроль над своей жизнью? — спросила, касаясь пальцами тёплой кожи в выемке между ключицами, ощущая лихорадочное биение пульса.

— Я боюсь испортить твою.

— Ты думаешь, её можно сделать ещё хуже? — удивилась, а Арманд тихо засмеялся.

Его руки спускались всё ниже, оглаживая каждый сантиметр моего тела сквозь тонкую ткань сарафана.

— Я хочу тебя безумно, — прошептал, касаясь губами моей ключицы и оставляя на коже влажный след языка. — И ты обязательно станешь моей, до дна души станешь, до последней молекулы.

Он говорил что-то ещё, но мне было так хорошо, так тепло и уютно в его руках, что сама не заметила, как начала проваливаться в сон. Меня качало на волнах неги, что рождалась под прикосновениями Арманда, а в радужном тумане видений я оказывалась то на морском берегу, то на горных вершинах, и рядом неизменно находился Арманд.

Человек, который заставил поверить, что люди ещё способны на добро.

13 глава

Арманд

Лана уснула, уткнувшись носом мне в грудь, и тихо сопела. Иногда вздрагивала, что-то бормоча себе под нос, а мне на миг показалось, что я услышал своё имя. Чудеса да и только.

Наверное, я мог бы так просидеть до утра — Лана почти ничего не весила, но выспаться не мешало. Хотя бы ей. И я сделал то, чего не делал уже долгие годы: решил пустить женщину в свою комнату.

Конечно, лишь потому, что она находилась ближе. Наверное, из-за того, что кровать в ней больше — на другой нам двоим было бы не очень комфортно... Да-да-да, именно по всем этим тупым причинам, а не потому, что у меня мозги от Ланы поплыли, а в штанах — настоящая революция. Нет-нет, совсем не из-за этого.

Но себе-то я мог не врать — мне хотелось заснуть, сжимая её в объятиях. Такая вот прихоть воспалённого нереализованным желанием мозга. А ещё я помнил, что скоро она станет моей женой. Чего там скоро? Вот послезавтра и станет — даже с моими связями, боюсь, не выйдет за один день восстановить ей паспорт и расписаться. Хотя... постараться можно. Обожаю вызовы и препятствия — есть повод встрепенуться.

Аккуратно поднялся на ноги, удерживая хрупкое тело в объятиях, а Лана снова заёрзала, крепко хватая меня за футболку. Чёрт его знает, что ей снилось, но позволил себе поверить, что я.

А ещё живо вспомнился тот день, когда нашёл её на поляне — бледную и больную. Забавно всё в этой жизни складывается, ничего не скажешь. Тогда Лана точно так же хватала меня за одежду, не отпуская ни на минуту… эта девочка точно меня погубит. Выпустит всё надёжно спрятанное наружу, откроет ящик Пандоры, и что мне тогда делать? Я ведь так долго его запечатывал, загоняя дурную память, вину и грехи прошлого на самое дно, а теперь всё это дерьмо угрожало хлынуть наружу.

Ладно, разберусь по ходу пьесы. Пока что мы нужны друг другу для вполне определённых целей, а вести общий быт и жизнь настоящей семьи никто нас не заставляет.

Пока нёс Лану в комнату, стараясь ступать бесшумно, убеждал себя, что у меня всё под контролем. Я же Арманд Шахов — матёрый хищник и демон в человеческом обличье, как некоторые считают, меня ничто не способно сломить. Разве что хрупкая синеглазка, так доверчиво положившая голову на моё плечо.

Ох, девочка, куда я тебя втягиваю?

В голове мелькнули непрошеные воспоминания, и я с силой зажмурился, переводя дыхание. Как не вовремя, чёрт. Но разве демоны спрашивают, когда им скалить зубы?

В моей комнате, куда я принёс Лану, пахло свежим бельём и моим одеколоном. Главное, что не лимонами, терпеть их не могу.

Положил свою ношу на кровать, а Лана свернулась калачиком и сонно приоткрыла глаза.

— Арманд, — выдохнула и улыбнулась, а у меня член чуть не матом заголосил от зрелища лежащей на моей кровати Ланы в её чёртовом сарафанчике.

И снова заснула, а я отчётливо понял, какую глупость совершил. Её же ещё и раздеть нужно.

Хорошо всё-таки, что она так глубоко в сон проваливается, как пьяная.

Юбка задралась, обнажая стройные бёдра, а кожа такая светлая, почти прозрачная. И светится в полумраке комнаты. Сквозь стекло льётся лунный свет, и будь я хоть капельку романтиком, сдох бы от красоты момента.

Осторожно поддел пальцами одну бретельку, потом вторую, опуская вниз лиф сарафана. Чёрт… она же без белья. Охренеть на этом самом месте.

Был бы пацаном, зажмурился, но я неотрывно смотрел на упругую молочно-белую грудь с идеально круглыми ареолами и твёрдыми, точно горошины, сосками. Мать его.

В паху налилось всё так, окаменело и замерло, готовое к бою, что даже больно. Закрыла глаза, глубоко вздохнул, стараясь думать о чём угодно, но только не о голой женщине в своей кровати.

Червяки, слизни, кровавая баня, козлы на выпасе, медузы, дохлые ослы, — что угодно, лишь бы ослабить эрекцию. Помогало слабо, но хотя бы не шумела так оглушительно кровь в ушах.

Не придумал ничего лучше, чем набросить на Лану тонкую простыню. Чтобы закрыть, укрыть и не искушаться. Разделся сам, аккуратно сложив вещи на стул и, обойдя кровать, лёг на свою половину. Закинул руки за голову, глядел в потолок, а сердце билось в груди рвано и гулко.

Так, она же всё-таки ещё, пусть в приспущенном, но сарафане. Не годится.

Повернулся на бок, приподнял простыню и второй рукой стащил-таки чёртову одежду с неё.

Голая, мать его. Абсолютно и безоговорочно. И это меня точно прикончит, никакие дохлые ослы не помогут.

Не удержался, провёл кончиками пальцев по изгибу талии, коснулся упругой ягодицы, а перед глазами лишь видения, где я беру эту женщину на всех доступных поверхностях: в этом доме, в машине, в моей квартире, в офисе. Везде, мать его. Долго и яростно.

— Арманд, — раздался вдруг тихий голос без капли сонливости в нём, — обними меня. Пожалуйста…

Хмыкнул, понимая, что всё это время она позволяла верить, что спит. Хитрая синеглазка. А Лана повернулась тем временем ко мне и коснулась моего подбородка. Провела по щетине ногтями, обхватила за щёки, внимательно глядя в глаза, и молчала.

— Это не моя комната.

— Не твоя, согласен.

Мы говорили почти шёпотом, словно в этом огромном и пустом доме нас мог хоть кто-то сейчас услышать.

— И я голая.

— Бесспорно.

— И ты голый, — перечисляла, напряжённо всматриваясь в моё лицо, словно способна была под шкуру влезть.

— Неправда, в трусах.

— Это многое меняет, — усмехнулась, а тонкие пальцы медленно блуждали по моей коже. — Ты хороший человек, Арманд. Правда-правда.

Я вздохнул и притянул к себе, обхватывая рукой за затылок, а второй прижимал к своей груди. Лана удобнее устроилась в моих объятиях, хотя я и сжимал, наверное, слишком крепко.

— Завтра тебя отвезут по магазинам, — сказал, целуя в макушку. — Готова стать Ланой Шаховой?

— Почти что, — проговорила, глядя на меня снизу вверх.

— Отлично. Тогда спи, а то я не выдержу и изнасилую тебя, прямо сейчас.

— Прям и изнасилуешь, — фыркнула, словно не верила в мои способности, а я ведь правда мог, если бы не тысяча “но”.

— Ага… а я хочу, чтобы у нас была эта хрень, которую нормальные люди брачной ночью называют. Считай это моей причудой.

Лана ничего не ответила, лишь кивнула, а я закрыл глаза, вдыхая цветочный аромат шампуня, и резко провалился в сон.

Впервые с момента гибели моей беременной жены я спал, не вскакивая каждый час от кошмаров.

14 глава

Лана

Утро я встретила в одиночестве. Даже глаза ещё не открыла, а уже поняла, что Арманд уехал — слишком пусто было на душе.

Но ведь это не повод унывать, верно? Я прекрасно понимала, что у него налаженная жизнь, которая подчинена его законам, потому ни во что влезать не планировала и мешать не собиралась. Уж хватать мужиков за штаны и удерживать рядом — точно не мой способ проводить свободное время. Обойдусь. Каждый человек имеет право на личное пространство, правильно?

Хотя увидеть его этим утром не отказалась бы, чего греха таить.

Сладко потянулась, и каждая мышца отозвалась лёгкой болью. Мысли о том, что случилось ночью молнией в голове… мы ведь почти переступили черту. Почти что! Вот это стремительное развитие событий, ничего не скажешь.

Повернула голову вбок и увидела на тумбочке… мобильный телефон. Точно не мой — мой остался в прошлой жизни, и я даже не подумала его искать, когда лазили, точно шпионы, вместе с Армандом в дом. Тогда чей? Арманд забыл? Что-то не верилось.

Вдруг мобильный пиликнул и выплеснул в мир соловьиную трель, нарушая тишину. Имела ли я право смотреть на экран чужого телефона? Нет. Но любопытство… блин!

Звонок прекратился и, спустя мгновение, разразился с новой силой. Телефон вибрировал параллельно и жужжал, опасно приближаясь к краю светлой деревянной тумбочки.

Упадёт же!

Только из-за этого я подскочила на кровати и перехватила мобильный за мгновение до того, как он приземлился бы на ковёр.

На экране было написано лишь одно слово: “Арманд”. Хм, странно.

Провела пальцем по глянцевому экрану и поднесла трубку к уху.

— Ты там живая? — послышалось из динамика, а я снова легла на спину, наслаждаясь звуком его голоса.

— Я спала.

— Чёрт, уже двенадцать почти, — проворчал, а на заднем плане что-то гремело и стучало.

— Ты где? — поморщилась, когда что-то грохнуло с такой силой, что, возможно, даже убило кого-то.

— Я на объекте, тут шумно, подожди, — попросил, и вскоре всё затихло. Остался лишь хриплый голос, ласкающий слух.

— Арманд, что это за телефон?

— Тебя модель интересует? — тихо хохотнул, а я отрицательно качнула головой, забыв, что он меня не видит.

— Нет, чей он?

— Твой. Я подумал, что тебе он пригодится.

— Как ты всё успеваешь? Крема, телефон…

— Я шустрый, — засмеялся, а я улыбнулась.

Шустрый… молниеносный!

— Через сколько ты будешь готова к походу по магазинам?

Слова отрывистые, и я вдруг поняла, что Арманд умеет ценить и планировать своё время. И того же требует от других.

— Думаю, за час справлюсь. — Поднялась с кровати, обмотавшись простынёй, и прижала трубку к уху плечом. Нужно в душ, определённо.

— Отлично. — Мне даже показалось, что я увидела, как Арманд в строгом деловом костюме смотрит сейчас на наручные часы, составляя план действий. — Я пришлю Вадика, он тебя к ТЦ привезёт.

— А как… — попыталась узнать, чем мне там заниматься-то одной без денег, но Арманд споро попрощался, сославшись на дела, и отключился.

Деловой какой, посмотрите на него.

Приняв душ и одевшись, спустилась вниз и столкнулась с женщиной лет пятидесяти в тёмно-синем строгом платье. Она сжимала в руках метёлку для смахивания пыли и улыбалась мне так широко, что я на миг испугалась за её пухлые щёки — вдруг лопнут?

— Добрый день. — Я улыбнулась женщине в ответ. Наверное, это та самая домработница, о которой вскользь упоминал Арманд. — Я Лана.

Женщина казалась очень милой и симпатичной. И только сейчас я смогла признать, что боялась увидеть на её месте шуструю вертлявую девицу, которая смотрела бы на Арманда влюблённым взглядом. Ревность, что ли? Похоже на неё… но имела ли я право испытывать подобные чувства? Не думаю.

— Ланочка, вы проснулись... а я Мария Семёновна, очень приятно, — затарахтела женщина, слегка расслабляясь. — Арманд Сергеевич предупредил, чтобы вас не беспокоили, потому я тихонько, как мышка. Я же вас не разбудила?

Посмотрела на меня с тревогой, а я поняла, как сильно она нервничала. Почему? Потому что боялась гнева Арманда, если бы помешала мне спать, или потому, что не привыкла к гостям в этом доме? Ответа я не знала, но и не время сейчас устраивать детективные расследования.

— Нет, конечно, не беспокойтесь. — Я снова улыбнулась, но вдруг вспомнила, что скоро приедет Вадик, а значит, нужно торопиться. — Мария Семёновна, я пить хочу… и не отказалась бы от бутерброда. Просто хлеба с маслом было бы достаточно, я тороплюсь.

И правда, если я хотела уложиться в отведённый срок, нужно спешить, однако есть хотелось невыносимо.

Мария Семёновна всплеснула пухлыми ладонями и указала рукой в сторону кухни, в которую я ночью так и не попала.

— Конечно-конечно! — воскликнула и положила несчастную метёлку в небольшое ведёрко, в котором хранились разные средства для уборки. — Завтрак на столе, пойдёмте. Арманд Сергеевич распорядился насчёт этого, я всё приготовила…

Она ещё о чём-то тарахтела, а я засмеялась, беря её за руку.

— Не волнуйтесь, пожалуйста, — попросила, сжимая её мягкую ладонь и глядя в лучистые карие глаза в окружении сеточки неглубоких морщин. Мне определённо нравилась эта женщина и та энергия тепла и уюта, что исходила от неё. — Не знаю, что вам сказал Арманд Сергеевич, но я съем просто бутерброд и выпью чаю.

На кухне, просторной и светлой, напичканной разной техникой под завязку, в самом центре тянулась длинная барная стойка в окружении стульев с круглыми сидушками ярко-красного цвета. Обивка сидений была единственным ярким пятном в этом царстве света и хрома.

— Красиво, — заметила я, присаживаясь на крайний стул, а Мария Семёновна вспыхнула от гордости.

— Это моё царство, — заявила, ставя передо мной блюдо, на котором горкой возвышались разнообразные бутерброды. — Будете блинчики? Есть с икрой, джемом, сгущённым молоком и мясом, — перечисляла, загибая пальцы, а я отмахнулась.

— Нет-нет, не сто́ит хлопотать вокруг меня, всё равно нет времени объедаться. Но после, когда вернусь, я обязательно всё попробую.

— Хорошо, — кивнула Мария Семёновна и поставила на стол чашку, наполненную душистым чаем.

Я вдохнула аромат тёмно-янтарного напитка и блаженно зажмурилась… липовый. Сто лет его не пила.

Мария Семёновна тем временем объявила, что у неё ещё куча дел и, улыбнувшись на прощание, засеменила к выходу. Чудесная женщина, конечно. Напоминала мою бабушку — той тоже лишь бы накормить до отвала.

Так за размышлениями даже не заметила, как съела пяток бутербродов с мягким сливочным сыром и свежими огурцами, выпила чай до последней капли и почувствовала, что готова сегодня горы свернуть.

Я не большая любительница ходить по магазинам, но сейчас шоппинг был острой необходимостью, потому даже радовалась ему. Да и он поможет не думать о том, что сегодня вечером придётся идти на ужин к Дмитриевскому. Странное ощущение, если честно. Долгие годы я видела этого человека с экрана телевизора, но никогда даже мысли допустить не могла, что у меня получится с ним познакомиться. Да и не просто так, а в качестве жены его крестника. Вот это поворот, головокружительный просто.

Вышла из кухни, заметила Марию Семёновну, которая вытирала пыль и пританцовывала на месте, напевая что-то себе под нос. Я засмеялась, крикнула: “Я уехала” и распахнула входную дверь.

Красота…

Деревья слабо покачивали ветвями, тихо шелестели изумрудной листвой на ветру, а солнце касалось кожи, лаская своими лучами. Удивительно хорошая погода сегодня, аж жить хочется.

— Лорд, мальчик мой! — крикнула я, завидев пса, который к чему-то принюхивался, склонив голову до земли. Я свистнула, а Лорд помчался ко мне, дурея от радости. — Соскучился, да? Соскучился, я же вижу. И я по тебе скучала, милый.

Я присела на шелковистую траву газона, а Лорд сел напротив, положив лапу мне на плечо. Будто бы обнимал. Гладила его за ушами, проводила рукой по шелковистой шерсти, и мой новый друг откровенно балдел, жмурясь от удовольствия.

— Вот бы ты умел говорить, — сказала я, обнимая Лорда за шею. — Рассказал бы мне о своём хозяине хоть что-то, а то он у тебя больно загадочный.

Лорд тихо вздохнул, а я прям оторваться от него не могла, словно только он давал мне тот необходимый заряд смелости, чтобы пережить всё, во что вляпывалась, между прочим, по доброй воле.

— Жаль тебя с собой взять нельзя, — вздохнула, осматривая пустой двор. Там дальше ворота, которые медленно разъехались перед большой чёрной машиной Арманда. Совсем ничего в марках машин не понимала, но эта была такая красивая, с абсолютно непроницаемыми тонированными стёклами, что нельзя было не восхититься. А ещё сиденья очень удобные, в салоне красиво и пахло приятно. — Всё, милый, мне пора. Аристарха не обижать! Он у меня особенно ценный гном, выживший после Апокалипсиса, его беречь нужно.

Лорд чихнул и тихо заворчал, фыркая.

— Я тебя всё равно больше всех люблю, — уверила я, поднимаясь на ноги. — Так что не ревнуй, договорились?

Лорд лизнул мою руку, больше напоминая сейчас не гордого добермана с идеальным экстерьером, а маленького пинчера, остро нуждающегося в том, чтобы с ним баловались и гладили по загривку бесконечно. Чудо он, определённо.

Машина остановилась у ворот, водительская дверца распахнулась, и на улицу вышел Вадик. Увидел меня, махнул рукой и стремительно направился в нашу сторону.

— Вы готовы? — отрывисто спросил, глядя куда-то в сторону, а мне подумалось, что и тут без Арманда Сергеевича и его распоряжений не обошлось.

Чего они все ведут себя, словно я — неприкосновенный золотой запас. Нужно с Армандом переговорить. Не хватало ещё, чтобы от меня по какой-то причине люди шарахались, как от прокажённой.

Вадик распахнул передо мной дверцу машины, я нырнула в салон, а он, всё так же молча, занял своё место. Ну и ладно, мне и самой эти беседы не очень нужны. Всю дорогу до Торгового центра я смотрела в окно, разглядывала город, в котором выросла, но сейчас он почему-то казался мне совсем чужим. И вроде бы, всё те же улицы, дома, вывески и магазины, но что-то неуловимо во мне изменилось, потому и окружающая реальность воспринималась иначе, будто сквозь искривлённую призму.

Когда машина остановилась у перекрёстка, мне на миг показалось, что увидела знакомый силуэт. Проморгалась, вглядываясь в стоящего у светофора мужчину, но чувство, что видела его когда-то раньше, не покидало.

В нём не было ничего примечательного: среднего роста, средней комплекции, аккуратно подстриженные волосы с первой проседью на висках, светлая футболка и синие джинсы — всё, как и у миллионов жителей нашей планеты, но я всё-таки ведь знала его откуда-то.

Автомобиль тронулся и плавно покатил дальше, мягко встраиваясь в нужный ряд — Вадик был отменным водителем, — а я всё пыталась вспомнить, где видела того мужчину. И, когда уже отчаялась, вспышкой перед глазами: он приходил к Юре накануне того, как мой муж исчез.

Точно! Как же я сразу не узнала?

Мужик этот возник у нашего дома поздно ночью, прервав бурную ссору, а Юра весь нахохлился, помрачнел, когда понял, кто именно к нам пришёл. Махнул рукой в мою сторону, мол, разговор окончен, а я сказала что-то обидное в его адрес и гордо вышла из комнаты. Но гостя заметила, и заметила, как изменился мой бывший, стоило открыть дверь: съёжился, стал будто бы ростом меньше, и даже тон стал другим, лебезящим. Казалось, был бы Юра собакой, прыгал бы на задних лапах.

В ту ночь я пыталась заснуть, но до меня доносились обрывки разговора о долге и том, что есть вещи, которые прощать нельзя. Юра в чём-то клялся, обещал и заверял, но после всё стихло. И наутро бывший попрощался со мной, попросил не держать на него зла, мол, он всегда старался сделать всё, чтобы жизнь наша стала лучше, чмокнул меня в лоб, хоть это и показалось особенно противным тогда, и, подхватив чемодан, уехал.

Сейчас тот поцелуй в щёку почти как поцелуй Иуды — с горьким привкусом предательства.

А я, так вышло, осталась один на один с его проблемами. Знала бы, что он просто сбежал, возможно, ничего бы этого не было, но я позволила себе поверить, что он просто уходил из моей жизни.

Тряхнула головой, отгоняя видения, а Вадик уже остановил машину на парковке возле ТЦ.

— Арманд Сергеевич ждёт вас в своём кабинете, — глядя на меня сквозь зеркало заднего вида, проговорил водитель. — Пойдёмте, отведу.

15 глава

Лана

Не успели сделать с Вадиком и трёх шагов, как я увидела Арманда. Как мне и представлялось, в идеально сидящем деловом костюме и начищенных до блеска туфлях, он стоял у центрального входа. Мимо проплывали люди, огибали его, будто боялись коснуться, а он хмурился, разговаривая с кем-то по телефону.

Я остановилась, позволяя себе лишний раз полюбоваться своим будущим мужем. И пусть наш брак — всего лишь фикция, выгодный обоим союз, срок которому всего лишь год, это не мешало мне признавать, что Арманд мне нравился. Как мужчина.

Нет, это точно не любовь. Для неё нужно время и, наверное, другие условия. Да и хватит, когда-то я уже любила Юру, на всю жизнь наелась, честное слово.

Наверное, я боялась доверять, но Арманд так стремительно вошёл в мою жизнь и… спас меня. Да, именно так, потому что я могла убеждать себя в чём угодно, но ведь умерла бы на той поляне, не помоги он мне.

И пусть наши отношения замешаны на случайностях, благородстве и благодарности, иногда этого достаточно, чтобы найти повод жить дальше. Хотя бы ради самой себя.

— Спасибо, что довезли. — Посмотрела на Вадика снизу вверх и улыбнулась. Только бесполезно было ему улыбаться — Вадик, что та несокрушимая скала, даже ухом не повёл. Ну и ладно.

Так ни слова в ответ не получив, пожала плечами и двинулась к Арманду. Он, казалось, ничего вокруг не замечал, лишь сильнее хмурился, да переносицу потирал.

— Ладно, Рус, я скоро буду, — услышала я отрывистое, прежде чем Арманд меня заметил. Бросил скупую улыбку и потёр пальцами идеально выбритый подбородок. Положил телефон в карман, попытался снова улыбнуться, но глубокая складка, что залегла меж бровей, никуда не делась. — Прости, срочно на объект вызвали, нужно ехать. Думал, у меня минут сорок есть.

Я заверила, что ничего страшного, и он волен делать то, что ему нужно. Мол, не хватало ещё со мной по магазинам лазить. В итоге мне всучили пластиковую карточку и пожелали удачного шоппинга.

— Я через пару часов освобожусь, поедем к нотариусу. Будь на связи, — бросил Арманд на прощание и нырнул в салон своей машины, а я осталась на улице совершенно одна.

Впрочем, впереди куча дел и унывать точно не стоило!

Зажав в руке свой новенький мобильный и пластиковую карту, я начала обходить магазин за магазином, пока не купила всё, что мне может понадобиться. Даже рискнула и купила очень красивое платье, чтобы на званом ужине не чувствовать себя нищенкой. Понимала, что не должна упасть лицом в грязь, даже если брак наш — договорённость и ничего не значащая формальность. Никто же, кроме нас, не знал об этом.

Ноги гудели, голова разболелась от ярких красок и вежливых улыбок продавцов, но я чувствовала себя если не счастливой, то точно довольной.

Поставив фирменные пакеты на пол, присела за столик кафе, из окон которого так отлично просматривался город. Пила кофе, поглядывая на экран мобильного — с минуты на минуту истекал двухчасовой срок, отведённый мне на шоппинг.

И вдруг в голове мелькнула мысль. Интернет! На моём телефоне точно должен быть Интернет. Я же могла поискать информацию об Арманде в Сети! И почему сразу об этом не догадалась?

Так и ввела в поисковой строке "Шахов Арманд Сергеевич", и уже через пару секунд глаза разбегались от обилия ссылок. Ткнула в первую и попала на сайт его компании "СтройТехИнновации". Среди предложенных вкладок нашла нужную и вывела на экран список членов правления и прочих важных винтиков в механизме коллектива.

С фотографии на меня смотрел Арманд и казался таким серьёзным и... чужим. Я не знала этой стороны его жизни, но понимала — это вовсе не тот человек, с которым мы украдкой лазили в подвал.

Ну и ладно.

После прошерстила ещё с десяток ссылок, из которых узнала, что Арманду тридцать восемь, когда-то давно он был женат, но больше ничего. Будто бы кто-то планомерно вытирал ластиком любые слухи и сплетни о нём. Или Арманд просто не давал повода жёлтой прессе вцепиться в него зубами? Ни тебе фотографий с каких-то вечеринок, ни сообщений, что в его жизни появилась новая любовь — ничего.

Правда, узнала, что Арманд Шахов входит в топ самых завидных холостяков страны, но больше ничего особенного.

Был женат... Это я уже и так знала от него. Интересно только, почему развёлся?

Не знаю, сколько бы времени провела за рытьём компромата, но позвонил Арманд, и пришлось споро допивать кофе, потому что мой недомуж куда-то снова торопился.

— Ты обдумала условия контракта? — спросил Арманд, когда я отдала Вадику пакеты с покупками, а тот одним махом забросил их на дно вместительного багажника.

Я же попыталась вернуть обратно кредитку — чужого мне не нужно, — но Арманд так посмотрел на меня, что я передумала.

Ладно, потом отдам, когда в настроении будет.

— А надо было? — Я попыталась скрыть неловкость, но Арманд цокнул языком, распахивая передо мной дверцу.

— Непременно, — заявил, когда автомобиль тронулся с места. — Контракт — важная часть, о нём нельзя забывать.

— Зануда, — буркнула я, отворачиваясь к окну, а Арманд тихо хмыкнул.

В итоге всю дорогу я размышляла над тем, что же мне нужно от этого брака, кроме безопасности. Бриллианты, машины, загородные дома? Не особо... Ладно, на месте сориентируюсь.

Минут через двадцать мы с Армандом уже сидели напротив лысеющего дядечки лет пятидесяти, а я сжимала руки в кулаки, чтобы унять волнение. Всё-таки не каждый день я заключала брачные договора, имела право растеряться.

Дядечка, представленный мне как Соломон Эдуардович, поблескивал в свете настольной лампы залысинами, жевал пухлую нижнюю губу и приговаривал время от времени "так-так-так", глядя на экран ноута.

Чего он тактактакал я не понимала, но вместо того, чтобы мучиться над этой загадкой, принялась рассматривать уютный кабинет, выполненный в лучших традициях классики. На стенах висели картины, книжные полки заставлены пухлыми томиками с золотым тиснением на бархатных корешках, широкий дубовый стол и старинное бюро, инкрустированное серебром. Будто в прошлое попала, а Арманд наоборот чувствовал себя уверенно. Положив вальяжно ногу на ногу, он покачивал ступнёй в воздухе, ожидая, когда Соломон Эдуардович закончит свои дела.

— Арманд, прости за задержку, срочные дела, — начал нотариус, захлопывая крышку Макбука. — Твоя просьба о встрече была несколько… неожиданной.

Арманд пожал плечами и зачем-то взял мою руку в свою. Наверное, хотел показать всю серьёзность своих намерений. Я же натянуто улыбнулась, изображая счастье. Играть — так по-крупному.

— Значит, брачный договор, — проговорил Соломон Эдуардович, а я кивнула.

Посмотрел на меня поверх стёкол очков, а мне показалось, что он отсканировал меня, влезая в душу. Очень цепкий взгляд, до мурашек.

— У нас мало времени, — напомнил Арманд, а Соломон кивнул, доставая из ящика стола белый лист бумаги с золотистым оттиском в верхнем левом углу. — Я тебе доверяю, потому и обратился в твою контору. Лишняя огласка чревата, понимаешь меня? Все детали должны остаться в стенах этого кабинета.

— Без вопросов, — замахал ухоженными кистями Соломон, а мне показалось, что он очень хорошо понимал, что может случиться, если нарушит обещание. — Всё сделаем быстро, качественно, без лишней суеты.

И не соврал.Буквально через час я стала обладательницей своего экземпляра договора, в котором чётко, сухим протокольным языком были прописаны все права и обязанности нас, как супругов.

— Значит, своя квартира, — задумчиво сказал Арманд, глядя куда-то в сторону.

— Да, — кивнула я, пряча бумаги в свою новенькую и очень объёмную сумку. — Ты сам говорил, что могу просить, что угодно.

Внутренне сжалась, подумав вдруг, что слишком обнаглела, переступила черту, показав себя меркантильной дамочкой, которой нужно всё и сразу.

Мысль о том, что мне нужно новое — отдельное! — жильё родилась во мне спонтанно. То ли потому, что Арманд в порыве разрешил просить, что угодно, то ли потому, что мне не хотелось навязываться ему... не знаю. А сейчас жалела о своём порыве.

— Но ты же понимаешь, что этот год ты будешь жить со мной в одном доме? — спросил, глядя прямо мне в глаза.

— Сложно не понять, когда ты прописал это в договоре.

— А ты согласилась, — усмехнулся и откинулся на сидение. — Так будет безопаснее.

И хоть я понимала, что он прав, почему-то в тот момент показалось, что по доброй воле попала в ловушку.

16 глава

Арманд

Лана стояла напротив — застыла у лестницы, а я не мог поверить своим глазам, настолько она была в этот момент красивая. В чёрном облегающем фигуру платье, она казалась ещё более хрупкой и беззащитной. Ну вот, что те уроды собирались делать с ней? Наверняка же знали, что она совсем одна, что защитить некому…

Я сжал челюсть до хруста, представив лишь на миг, что бы с Ланой случилось, не сориентируйся она так быстро, не убеги вовремя. И после этого она хотела жить отдельно? Ну уж нет. Пусть будет рядом, пусть около, но не хотел, чтобы снова рисковала собой. В этом доме ей нечего бояться, а там посмотрим.

Оставаться вдовцом во второй раз в мои планы точно не входило. Всё-таки синяя борода на моём лице отродясь не колосилась.

— Привет, — сказал я, а Лана улыбнулась. Нервно как-то, но я её понимал.

Её волосы, собранные в высокую причёску, казались почти белоснежными в искусственном свете, а обнажённая шея так и манила прикоснуться к ней пальцами, губами, языком…

Я обещал себе не торопиться, я пытался уговорить себя, что в этой хрупкой женщине нет ничего такого, от чего может срывать крышу… да-да-да, пытался, но сейчас отчётливо понимал, что этот фиктивный брак угрожал превратиться во что-то большее.

И почему-то это вовсе не пугало.

— Подойди ко мне, — попросил треснувшим голосом, но Лана не торопилась. Стояла, сминая подол в кулаках, будто платье делало её слабее передо мной.

Гордячка.

— Я не знаю… ты так и не сказал, насколько масштабным будет ужин. Если это, — обвела рукой свою фигуру и продолжила после паузы: — слишком, я переоденусь. Я ещё одно платье купила, оно попроще.

— Подойди ко мне, — сказал чуть громче, и на этот раз Лана послушалась. Протянул руку, притянул к себе, и она охнула, когда сомкнул объятия вокруг её талии. — Ты красивая.

— Спасибо, — пискнула, когда я провёл рукой по обнажённой спине. — Ты тоже отлично выглядишь.

— Нервничаешь? Не спорь, я ведь вижу.

— Немного… я там совсем никого не знаю.

— Познакомишься, — улыбнулся, касаясь губами изгиба шеи, ловя ими неровный пульс. — Правда, там одни напыщенные индюки со своими кукольными жёнами, так что просто держись рядом. Договорились?

— Я постараюсь… кстати! — встрепенулась и заглянула мне в глаза, уперевшись ладонями в мою грудь. — Мы с тобой ведь не придумали легенду! Чего ты, холостяк, решил вдруг жениться? Давай подумаем, как мы с тобой познакомились, как долго вместе, почему ты скрывал свой роман ото всех. Надо же, чтобы наши версии совпадали, а то провалим операцию.

Я засмеялся, до того серьёзно Лана подошла к этому вопросу. И, чёрт возьми, она ведь была права. Со всей этой внезапностью и суетой, о главном-то и забыли.

— Ты спасла мою собаку? — предложил я вариант, который не очень-то расходился с истинной причиной нашего знакомства. — Почему нет? Эту часть правды можно оставить без изменений.

— А потом пригласил меня в кафе… ну и так, слово за слово, мы начали встречаться. Нормально, вроде бы. А встречаемся сколько?

— Ну… пару месяцев, может быть? Внезапная любовь. Почему нет?

Лана окинула меня скептическим взглядом, но промолчала. В итоге сошлись на этом сроке, а я снова поцеловал тонкую шею.

— Может быть, ну его, этот ужин? — проговорил между лёгкими поцелуями, которыми покрывал белоснежную кожу.

— Тогда в чём смысл? — напомнила, вернув одной фразой меня на землю.

— Ты права, тогда это всё бессмысленно.

Я отпустил Лану, а она сделала шаг назад, глядя мне в глаза. Мне вдруг захотелось остаться дома и рассказать этой мужественной женщине всё о себе и своём прошлом, пока не нашлись доброходы, но подумал и решил, что разговор можно отложить… хотя бы на этот вечер. Знал, что она поймёт, понимал, что не осудит, но впервые мне не хватало смелости.

Когда вышли из дома, Вадик ждал у машины, рассматривал что-то вдали, будто избегая смотреть в нашу сторону. Наверное, я перегнул палку, когда отдавал ему распоряжение, как вести себя с Ланой. Точно, перегнул — вон как напугал парнишку, зато я мог быть уверен, что со стороны моего водителя Лане ничего не угрожало. Он ещё тот бабский угодник, не хватало с ним проблем.

Странно… откуда во мне это собственничество? Но иначе как-то не получалось.

В салоне моей машины пахло табаком и мятой, а мотор урчал тихо, успокаивая. Ворота разъехались, и мы помчали, наращивая скорость, словно кто-то боялся опоздать.

Миновали лес, выехали на широкую трассу, соединяющую нашу цивилизованную и респектабельную глушь с городом.

Лана сидела у самого окна, разглядывая проплывающий мимо пейзаж, а я не выдержал и придвинулся ближе. Вадик следил за дорогой — я знал, что он не станет лезть не в своё дело.

— Скажи мне, кого ты боишься? — прошептал на ухо, а Лана вздрогнула. — Меня или себя?

Не ответила, лишь чуть наклонила вперёд голову, открывая мне доступ к шее. Я провёл по ней языком, а Лана развернулась ко мне лицом.

— Арманд… мы же не одни, — напомнила тихим шёпотом и указала подбородком на Вадика.

— Я знаю. — И не дав ей время на размышления, накрыл губы своими. Вдавил в сидение, скользя ладонью вверх по ноге, затянутой в чулок, а когда достиг его кромки, замер. — Чёрт.

Зашипел сквозь сжатые зубы, потому что ощущение обнажённой горячей кожи под пальцами оказалось той финальной точкой, после которой уже не смог бы остановиться.

— Ты будишь во мне животное, — прохрипел, поправляя её платье. — Вадик, гони быстрее!

— Есть, Арманд Сергеевич, гнать быстрее, — отозвался Вадик и прибавил скорость.

Минут через сорок машина наконец остановилась возле огромных ворот, за которыми слышалась приглушённая музыка. Лана тихо охнула, а я бросил на неё мимолётный взгляд, замечая лихорадочный блеск голубых глаз.

— Всё будет хорошо, ты справишься, — шепнул на ухо, вдыхая пряный аромат парфюма. — Просто улыбайся и помни, что ты очаровательна.

И я понимал, что лучшей кандидатуры на роль "жены" я ни в одном агентстве бы не нашёл. Не иначе, мне судьба послала эту женщину.

Лана чуть слышно фыркнула, а я засмеялся. Понимал, что нервничает, но этот ужин — часть её «работы». Иначе контракт терял смысл.

Контракт, мать его, срок которому лишь год. Хотя… целый год! Всё только зависит от угла зрения.

Попросив Вадика быть на связи, я помог Лане выйти из машины, а она, как примерная невеста, взяла меня под руку, гордо вздёрнула подбородок и натянула на лицо ослепительную улыбку.

Актриса, чёрт возьми. Но мне нравился этот авантюризм в ней — он знатно бодрил.

— Умница, — шепнул я, снова касаясь губами мочки уха Ланы, а она вздрогнула. — Завтра, кстати, едем жениться.

Лана кивнула, глядя вокруг расширившимися глазами, а я сильнее сжал её ладонь.

Сумерки только сгущались, опускаясь на землю, а по периметру просторного двора уже зажгли фонари, и их мягкий свет скрывал уродство собравшихся на ужин людей. Слава богу, их было не так уж и много — человек тридцать, не больше, зато самые влиятельные и богатые. Других рядом с Дмитриевским не водилось. Особенно сейчас, когда так близок был его конец.

Ненасытные гиены, хотя я был таким же — к чему кокетничать и кутаться в белое пальто?

А к нам уже спешила Снежана — супруга Дмитриевского. Холёная и породистая баба — бывшая модель, она просто лучилась доброжелательностью и в свои сорок выглядела на все двадцать пять. Чёрт, только пусть попробует что-то ляпнуть при Лане...

— Арманд, как хорошо, что ты приехал без опоздания, — проворковала, целуя воздух возле моих щёк, а я еле сдержался, чтобы не чихнуть, настолько удушливым оказался аромат её духов. Приторно-сладкий и густой, он забивался в ноздри, вызывая приступ тошноты.

— Женя в гостиной? — спросил я, отодвигая от себя Снежану. Ну её, от греха подальше.

Та же упорно делала вид, что я пришёл на ужин в гордом одиночестве — не обращала внимания на стоящую рядом со мной Лану.

— Женя уже почти час разговаривает с кем-то по телефону… такая скука, ужас! — проворковала насквозь фальшивым писклявым голоском, от которого у меня позвоночник в трусы готов был высыпаться. — Как вам, мальчики, не надоедает делами своими бесконечными заниматься? — Игриво подмигнула и хлопнула меня по плечу узкой ладонью, затянутой в чёрный атлас перчатки.

Кокетка, блин.

— Будто ты чем-то недовольна, — заметил я, обводя придомовую территорию скучающим взглядом. — Ещё скажи, что просто пылаешь к мужу страстью и безумно желаешь видеть его рядом денно и нощно. Тебе же бабки его нужны, вот и радуйся, что он такой занятой.

Снежана открыла рот, пронзая меня яростным взглядом, аж раскраснелась вся от усиленного мыслительного процесса, а я зевнул. Обожаю бесить эту стерву.

— Снежана, познакомься, — указал рукой на Лану, и только тогда Дмитриевская удосужились переключить внимание на мою спутницу. — Моя жена Лана. Любимая.

Похрен, что распишемся только завтра.

— О, — округлила идеальный рот в удивлении и чуть сощурилась, рассматривая Лану, точно та была жуком навозным. — Очень приятно... Лена.

Точно, стерва.

— Я Лана, — заявила моя невеста и впилась взглядом в Снежану. — Приятно познакомиться, уважаемая Фёкла.

Не сдержался и расхохотался, глядя, насколько стремительно покрывается багровыми пятнами идеально наштукатуренное лицо Снежаны. Выкусила?

Но Дмитриевская не была бы собой, если бы почти сразу не взяла себя в руки. Очаровательно улыбнулась, повторила ритуал фальшивых поцелуев и, взмахнув рукой, ушла к другим гостям, что кучками толпились по периметру двора и в беседках.

И я знал, что через три минуты каждый будет знать, что Арманд Шахов меняет свой статус.

— Какая неприятная особа, — задумчиво заметила Лана, а я поцеловал её в макушку.

— Тут все такие, но теперь я за тебя спокоен. — Я улыбнулся, вспоминая перекошенное лицо Снежаны. — Фёкла, это же надо…

Так, продолжая улыбаться, я подтолкнул Лану в сторону дома — подальше от любопытных глаз. Обнимал за талию, показывая, что эта женщина — всерьёз и надолго. А в нас со всех сторон летели острые, словно кинжалы, взгляды. Я отлично понимал, что моё появление на этом ужине вместе с незнакомой им женщиной поднимет такую волну, что легко захлебнуться. Волновало ли меня это? Ничуть.

Зато все сразу обо всём узнают, и наутро новость облетит все газеты, включая “Портняжный вестник” и “Новости метеорологии”. Но ведь это нам и нужно, верно?

Вошли в распахнутую настежь дверь, и попали в царство бьющей наотмашь роскоши и яркого света. Женя у нас большой любитель пускать пыль в глаза, а после объявления диагноза вовсе сдурел. Впрочем, пускай. Детей у него не было, зато бабок столько, что хоть в кувшины запечатывай и под землю.

— Арманд, ты, я смотрю, не один. Вечер добрый, милая леди.

Петров — давний деловой партнёр Дмитриевского смотрел в упор на Лану, а в глазах явный интерес. И хоть угрозы никакой не представлял, ибо ориентация не позволяла охмурять чужих жён, меня всё равно бесило его внимание.

— Это моя Лана, — заявил я, пожимая протянутую Петровым руку. — Моя будущая жена.

— Вот как? — удивился Петров, и по откормленной физиономии прошла рябь. — Удивил, Арманд Сергеевич, удивил. — После секундного замешательства хлопнул меня по плечу и даже подмигнул: — То-то бабы всполошатся. Терпения вам, милая девушка.

И развернувшись на каблуках лакированных туфель, удалился.

— Прямо не ужин, а полигон какой-то, — пробурчала Лана, осматривая огромную гостиную, в которой с лёгкостью можно было проводить забеги на короткие дистанции. — Не знаешь, откуда в следующий раз снаряд прилетит.

— Просто помни, что ты под моей защитой, — сказал я, провожая Лану к белоснежному кожаному дивану, на котором, к удивлению, ещё никто не уместил свой зад. — Скоро им всем надоест на тебя глазеть и найдут себе новый повод для разговоров. Просто в этом затхлом водоёме пираньям отчаянно скучно.

— Утешил, — усмехнулась Лана, а когда я сел рядом, спросила: — Если я положу тебе голову на плечо, они не лопнут там?

— Да пусть лопаются, давно некоторым пора.

Лана тихо засмеялась и шепнула мне на ухо:

— Вот если та девушка взорвётся, дом затопит силиконом.

Постепенно комната наполнялась людьми — гости стекались сюда с разных уголков двора, в нетерпении ожидая, когда же появится хозяин. Но Женя, по всей видимости, не торопился. Я заволновался, потому что знал: ему частенько становилось плохо в последнее время, особенно после уколов. И ужин весь этот — лишь повод для Дмитриевского снова почувствовать себя прежним, но рак упорно вносил в привычный быт свои коррективы.

В итоге я не выдержал: попросил Лану подождать меня и двинулся в сторону кабинета Дмитриевского. Стремительно прошёл гостиную, периодически останавливаясь, чтобы перекинуться парой дежурных фраз то с тем, то с этим. Женщины старались быть искренними, поздравляя со знаменательным событием, мужчина удивлялись, где я нашёл ту, что согласится вынести мой характер. В общем, болтовня, от которой я всегда слишком быстро уставал.

В итоге, отделавшись от любителей поговорить, свернул в коридор, в конце которого находился кабинет Дмитриевского.

Прикрыв за собой дверь, обрадовался, что все звуки ещё толком не начавшегося праздника будто махом выключили. Тишина, счастье-то какое.

Но не успел сделать и десятка шагов, как за спиной послышался шорох. Повернул голову, чтобы понять, кому ещё на месте не сидится, и чертыхнулся себе под нос.

Снежана, чтоб её.

— Арманд, постой, пожалуйста!

Взяла меня за рукав и остановилась напротив, заглядывая в глаза.

— Пропусти. — Постарался обойти её, но Снежана лишь плотнее прижалась ко мне своими фальшивыми сиськами.

— Подожди, Арманд, нам надо поговорить.

Голос звучал взволнованно, с придыханием, а я поморщился, зная все штучки этой похотливой пустышки, как Отче наш.

— Я сказал: отойди. Уши заложило?

Старался говорить тихо, чтобы никто ненароком не услышал наш разговор — мне не нужны были слухи.

— Арманд, ты действительно женишься? Но…

Сжал пальцами покрытые искусственным загаром плечи и отодвинул от себя Дмитриевскую.

— Тебе какое дело?

— Это ты мне назло делаешь, да? Привёл сюда эту блондиночку, которую никто никогда раньше не видел, и думаешь, я забуду, что между нами когда-то было? Арманд… ну не веди себя, как ребёнок.

— Ты ебанулась? — не выдержал я, потому что снова выслушивать этот бред мне не хотелось. — Что между нами было? Пару раз трахнулись, когда ты ещё даже замужем за Женей не была? Отвали от меня уже, достала вусмерть.

— Я сто раз тебе говорила: только позови, и я уйду от Жени в тот же миг! Не руби с плеча, не делай глупостей.

— Да кто тебя отпустит, дура? — хмыкнул я, а Снежана заметно сникла. — В помойке тебя найдут, начнёшь эти фокусы перед Женей показывать. Всё, я тороплюсь.

— Что она такое, что ты обо всём забыл и жениться решил? — ударила словами в спину. — Ты же такой принципиальный, память свою больную лелеешь… а тут…

Она не закончила, потому что я схватил её за шею и прижал к стене.

— Слушай, я ведь не посмотрю, что ты баба. Ещё раз рот свой поганый откроешь, я тебе голову оторву.

И действительно, мог бы, наверное. Потому что никому и никогда я не позволял переходить грань допустимого.

— Отпусти, — попросила хрипло, а я разжал пальцы. — Я всё поняла, не дура. Иди… с миром.

Вдруг дверь Жениного кабинета распахнулась, и в коридор вышел сам Дмитриевский — пусть бледный, но счастливый. Наверное, переговоры прошли успешно.

Бросил на меня быстрый взгляд, потом на Снежану, но она уже плыла к нему, улыбаясь. Словно не пыталась напомнить пять минут назад о нашем “общем прошлом”.

И, вроде бы, ничем перед крёстным виноват не был, — когда трахался со Снежаной, они даже знакомы не были. Ничего не значащая интрижка, но отчего-то сосало под сердцем чувство вины, будто что-то украл у человека, который меня вырастил.

17 глава

Лана

— Я вам не помешаю?

Я вздрогнула, а мне уже протягивали бокал, в котором налито было, по всей видимости, шампанское. Крошечные пузырьки так и норовили улететь на свободу — я не любила алкоголь, но игристое вино нравилось чисто эстетически. Улыбнулась мужчине, которого уже видела мельком однажды в доме Арманда, и приняла напиток. Пить, само собой, не собиралась — мало ли? — но отказаться посчитала невежливым.

— Руслан, — кивнул мужчина и облокотился о спинку дивана, а та захрустела новенькой кожей обивки.

— Лана, — представилась в свою очередь, и мужчина улыбнулся.

Садиться рядом не планировал. То ли хотел поразить меня своей красотой, так сказать, в полный рост, то ли не хотел для себя лишних проблем, предпочитая держаться на небольшом расстоянии — не разобрать. Ну и ладно, пускай.

Меня до сих пор слегка потряхивало от нервного напряжения, и пришлось сильнее сжать тонкую ножку бокала, чтобы не так дрожали пальцы. Правда, помогало слабо, и хорошо, что бокал был наполнен едва ли наполовину, а не то бы сто процентов пролила шампанское на платье.

Арманд отсутствовал уже минут пятнадцать, а отправившаяся за ним следом Фёкла насторожила. Да-да, я видела, как она, воровато оглянувшись по сторонам, нырнула в ту же дверь, что и мой жених. Чего они там вдвоём делали, интересно? Тьфу, нет! Вовсе неинтересно!

Ревновала ли я? Нет, конечно, глупость какая! Совершенно не в моих правилах выдумывать себе проблемы на пустом месте, но всё-таки мне жутко не понравилась эта дамочка, а по тому, каким презрением она окатила меня, я поняла, что это более чем взаимно. Впрочем, дружить с ней меня никто не заставлял.

— Как вам вечер? — напомнил о своём существовании Руслан, а я неопределённо пожала плечами. Мол, вечер и вечер, уже на тысяче таких за жизнь побывала. Не его ума дело, что внутри меня бесновался страх сделать что-то не так и опозориться. — А вот мне скучно… одни и те же лица, одни и те же слова. Тоска.

Снова пожала плечами и принялась рассматривать интерьер. Вообще весь этот дом казался сошедшим с обложки модного журнала о дизайне. Каждую деталь хотелось бесконечно разглядывать, удивляться и восторженно охать. Особенно нравилась мраморная лестница, будто по ней в любой момент могла спуститься королевская чета. Красота… Раньше подобное лишь в сериалах о жизни «сытых и богатых» видела. И если до этого вечера мне казалось, что дом Арманда — шикарный, то сейчас поняла, что такое настоящая роскошь. Нет, я никогда не жила в нищете, отнюдь, но такие хоромы мне и не снились.

Руслан же, наверное, догадался, что я не очень-то горю желанием поддерживать разговор, пожелал мне приятного вечера и расслабленной походкой направился в другой конец комнаты, где двое представительных мужчин в Бриони и Картье о чём-то громко спорили.

Вот и славно.

Я поднесла бокал к губам, но пить передумала, когда почувствовала чей-то взгляд на себе. Обернулась, а женщина в коротком ярко-синем платье разглядывала меня, точно я была музейным экспонатом. На вид лет тридцать, тёмные роскошные волосы волнами по плечам, а на лице улыбка. Вроде даже искренняя. Я улыбнулась в ответ, а женщина отсалютовала мне бокалом с шампанским и отвернулась.

Так, главное, не делать резких движений, а иначе снова на какую-нибудь Фёклу нарвусь, а мне и одной за глаза хватило.

Вдруг общественность оживилась, загудела разбуженным вулканом, а я вытянула шею, чтобы рассмотреть, что их так взволновало. Но людей в гостиной хоть и было немного, но за широкими спинами в шикарных костюмах, явно сшитых на заказ лучшими портными, ничего не разглядеть.

— Спасибо вам всем, дорогие друзья, что откликнулись на приглашение, — раздался сильный и уверенный мужской голос с характерными властными нотками. Обладатель такого голоса точно привык брать от жизни самое лучшее, не признавая полумер. — Искренне надеюсь, что вы довольны приёмом.

И да, я узнала его — сто раз слышала по телевизору, правда, вживую он звучал чуточку иначе, но дела это не меняло.

Евгений Дмитриевский.

В этот момент я поняла, что все страхи, что копошились во мне до этой минуты — ерунда. На самом деле я боялась хозяина вечера. О нём ходили разные слухи, но ко всему прочему он был крёстным Арманда и именно ради его спокойствия мы и затеяли весь этот фарс. Моя безопасность и возможность начать жизнь с чистого листа — лишь приятный бонус. Главным зрителем нашего спектакля был Дмитриевский, и именно перед ним мне меньше всего хотелось упасть в грязь лицом.

Странное ощущение.

Громкие голоса, насквозь фальшивые, доносились с разных сторон. Я понимала, что все, здесь собравшиеся, за свою жизнь научились удачно мимикрировать, притворяясь порядочными людьми. Но сквозь натянутую и исколотую ботоксом кожу, если внимательно присмотреться, проступал звериный оскал. Впрочем, чтобы ворочать миллионами иным быть, наверное, и не получится. Профдеформация. А я… я не была наивной, чтобы питать иллюзии относительно других людей.

Постепенно в плотном ряду костюмов образовался просвет, и сквозь него ко мне просачивался Арманд. Именно ко мне — я видела это в его глазах. А ещё там светилась лёгкая тревога, но улыбнулась ему, и он будто бы выдохнул. Вытолкнул из себя напряжение, что читалось на его лице.

— Всё хорошо? — бросил отрывисто и окинул цепким взглядом комнату, в которой с появлением Дмитриевского никому не было до нас дела.

Заверила, что всё более чем отлично, и Арманд едва заметно улыбнулся. Я же подавила в себе терзавшие вопросы: что там делала Снежана? Впрочем, это ведь её дом, могла чем угодно заниматься.

Тем временем Дмитриевский пригласил всех пройти в патио, где уже давно накрыты столы, а шустрые официанты то и дело мелькали с подносами наперевес.

— Пойдём, познакомишься с Женей, — предложил Арманд, а я не успела даже ойкнуть, как он уже тянул меня за руку к своему крёстному.

— Женя, а вот и моя Лана, — заявил Арманд, останавливаясь напротив мужчины в тёмно-синем костюме.

А вживую Дмитриевский казался куда как приятнее. То ли в привычной обстановке он лишался налёта высокомерия, то ли на финальном рубеже жизни человек становится проще.

— Лана, значит, — проговорил, окидывая меня задумчивым взглядом. — Наслышан, наслышан...

Ещё не старый, сохранивший красоту мужчина с лёгкой проседью в тёмно-русых волосах и тонкой сеточкой морщин в уголках карих глаз. Идеально выбрит, идеально одет, горделивая посадка головы — настоящий лев. Жаль только, что вокруг всё больше шакалов.

— Женечка, пойдём к столу, — проворковала его супруга, озаряя комнату фарфоровой белоснежной улыбкой. Не зубы, а сервиз для торжественных случаев.

Дмитриевский проигнорировал её зов, махнул рукой, мол, не мешай и сказал, глядя на меня:

— Значит, у вас завтра свадьба, — заметил, слегка улыбаясь.

— Мы решили просто расписаться, скромно, — пискнула я, бросая взгляд на Арманда, а тот стоял рядом, невозмутимый и бесстрастный, точно каменное изваяние. Лишь крепче прижимал к себе тёплой ладонью. — Счастье, знаете ли, любит тишину. Мы люди взрослые, зачем нам эта суета?

Я бы и дальше городила чушь о счастливой тишине — где только этой банальщины нахваталась? — но Дмитриевский коснулся моего плеча, и я замолчала.

— Лана, Арманд мне как сын, — начал он без лишних предисловий, а я замерла, понимая, что спорить с этим человеком я не сумею. — Я, правда, думал уж не доживу до его свадьбы… потому никаких возражений я не принимаю. Потому с вас — тихое счастье, с меня — праздник. Поверьте, он вам понравится. А теперь пойдёмте всё-таки к столу. Очень есть хочется

18 глава

Арманд

Вышли в патио, а у меня из головы не выходили слова Жени… праздник, чёрт. Вот умел Дмитриевский под шкуру влезать, привыкший всё и всех контролировать. Знал же, что я на дух не переношу все эти шумные сборища, но нет же, снова решил проявить инициативу. Но Женя был единственным человеком в жизни, кого я не умел игнорировать. Тем более сейчас.

Размышляя, я отодвинул для Ланы стул, а она грациозно присела на него, высоко держа голову. Королева, не иначе. Я видел все взгляды, что были так или иначе обращены к нам, но это было неизбежно, потому проще смириться.

Ужин начался.

Блюда сменялись практически незаметно, официанты скользили за спинами гостей бесшумно. Столовые приборы стучали о фарфор тарелок, тихие разговоры разбавляли тишину, а я поймал взгляд Жени — задумчивый и тяжёлый. Он часто в последнее время уходил в себя, даже не замечая этого, и казалось, что таким образом он даёт мне шанс привыкнуть. К тому, что скоро из моей жизни уйдёт человек, любящий меня просто потому, что я существую. Судьба не дала ему детей, и всю свою энергию и запечатанное внутри долгие годы назад добро он дарил мне — сироте со странной родословной. Родившийся в результате бурного студенческого романа с гражданином Доминиканы, я унаследовал от отца упрямство, взрывной темперамент и смуглую кожу. От мамы же зелёные глаза, любовь к собакам и одиночеству.

Кусок в горло не лез — я даже не чувствовал вкуса еды, лишь жевал механически. В памяти всплыли непрошеные образы, как попал в дом Дмитриевского, так сказать, на ПМЖ. Он забрал меня к себе, когда я остался совсем один после смерти матери.

Сначала было сложно, до чёртиков и взаимного отвращения. Но Женя — мудрый, он нашёл в итоге ко мне подход, сумел вложить в мою башку нормальные ориентиры. Хотя, признаться честно, проще жабу выучить на архитектора, чем пытаться меня воспитывать. Но у него получилось.

— Ты совсем ничего не ешь, — шепнула мне на ухо Лана, а я моргнул, отгоняя мрачные мысли прочь.

— Я ем, — ответил шёпотом, а Лана недоверчиво посмотрела на меня, но промолчала. — А сама-то?

Указал вилкой в её тарелку, где лежал искромсанный бифштекс, а тот истекал кровью, остывая.

— Я волнуюсь, — честно призналась, а я отложил вилку и сжал под столом её руку. — Мне кажется, они все смотрят на меня.

Скользнул рукой к стройной ноге, погладил сквозь ткань, а Лана вздрогнула, пронзая меня электрическим разрядом. Мне нравилось, как эта женщина реагирует на меня, как отзывается на невинную ласку тело, и это настолько сладкая мука, что не хочется прекращать.

— Тебе не кажется, они и на меня смотрят. Ну, у них же есть глаза, пусть пялятся.

Я бросил взгляд через стол и заметил сидящую почти напротив, рядом с Женей, Снежану. Она резко отвернулась, что-то проворковала тому на ухо, улыбаясь истерически. Гладила “любимого” мужа по плечу, подкладывала еду в тарелку, заботилась… Я знал: чтобы она не шептала мне жарко в коридоре, никогда не поставит на кон свою сытую и ленивую жизнь. Кишка тонка.

Когда десерты радостно прикончили, расхваливая на все лады таланты кондитера, многие начали подниматься со своих мест, растекаясь по двору жидкими ручейками. Женя за ужином заметно оживился, и через пару минут уже слышался его громкий смех в дальнем конце освещённого фонарями двора.

Пользуясь тем, что никому до нас не было никакого дела, притянул её к себе, зарываясь носом в светлые волосы. Вдохнул аромат, от которого сходил с ума: цветов, весенних трав и самой желанной в мире женщины. От запаха повело, и я прижал Лану сильнее к груди, не давая шанса вырваться. Запер в кольце своих рук, провёл костяшками пальцев по обнажённой коже в вырезе платья на спине — бархатистой коже, что так и манила прикоснуться.

В этой женщине соблазнительным было абсолютно всё, но больше всего меня восхищала смелость, что двигала её вперёд, не давала опустить руки.

— Устала? — спросил, касаясь губами её скулы.

— Есть немного. Когда на таких мероприятиях положено домой уезжать?

Подняла глаза к моему лицу, а они сияли двумя яркими звёздами. И я летел на этот свет, не сопротивляясь, с каждым мгновением всё отчётливее понимая, что бесполезно прятаться от самого себя.

Да, я хотел эту женщину, несмотря ни на что. И я не мог себе отказать быть с ней. Во всех смыслах этого слова.

— Поехали, нахер всё, надоело, — заявил, продумывая пути отступления.

— А попрощаться? — пискнула Лана, но я уже тащил её за руку в ту часть двора, где хохотал Женя.

— Вот сейчас и попрощаемся.

Женю мы нашли в одном из кресел, что расставлены были в небольшой парковой зоне в заметном отдалении от дома. Он курил, расслабленно потягивая то ли бренди, то ли коньяк из бокала. Завидев нас, что-то сказал сидящему рядом Петрову и поднялся с места.

— Женя, мы поедем, — объявил я, а тот кивнул, улыбаясь Лане. — Спасибо за хороший вечер.

— Дай бог не последний, — улыбнулся крёстный и протянул Лане крупную ладонь. — Очень было принято познакомиться. О сюрпризе моём не забудьте и на завтрашний вечер ничего не планируйте.

Лана промолчала, хотя я и почувствовал, как напряглось её тело, а на коже выступили мурашки. Боится…

— Арманд, я через пару часов тебя наберу, обговорим детали. — Женя подмигнул мне, донельзя довольный собой. Интриган. Знать бы ещё, что он придумал.

Всё-таки распрощались, и я стремительно пошёл в сторону парковки, а Лана бежала за мной, цокая каблуками. Нужно поскорее выбраться отсюда, пока не стошнило от их рож. Да и хватит, наелись уже.

Вадик стоял в плотном кружке других водителей, курил и рассказывал, по всей видимости, анекдот, потому что через пару мгновений раздался громкий хохот, а один из водителей — невысокий полноватый мужик в кепке — согнулся пополам, похлопывая себя по ляжкам.

— Вадик, едем, — крикнул я, и мой верный водитель махнул рукой коллегам и уже через несколько минут мы ехали по трассе, пронзая светом фар ночь.

Лана сидела рядом, положив голову мне на плечо, а я поглаживал узкое колено, греясь о тепло кожи. Озяб, промёрз за годы до дна души, а рядом с этой девушкой оттаивал. Забавно.

— На сегодня отбой, завтра в восемь жду, — отдал распоряжение Вадику, и тот поспешил удалиться, пока шеф ещё что-то не придумал на его голову.

Издалека доносился лай собак, а Лорд вторил им, изображая из себя грозного охранника. Забавный.

— Ты знаешь, что мы одни сейчас? — спросил я, сокращая расстояние между нами до опасного минимума. — Я всех распустил на сегодня.

— Вообще никого в доме, кроме нас? — удивилась, но глаз не отвела, а на их дне мне почудился вызов.

— Ни одной живой души… кроме Лорда, но он в своём царстве сейчас, вечерами он в вольере.

— И чем будем заниматься? — спросила, мягко обхватывая ладонями мои щёки. В голосе ни тени страха, лишь детское любопытство.

И я сказал то, чего говорить не собирался, но ни об одном слове жалеть не стану до самого последнего вдоха:

— Предлагаю перенести брачную ночь на день раньше. Как тебе моя идея?

И не дав возможности задуматься, я зафиксировал её затылок рукой и поцеловал. Нежно ли, деликатно? Ничерта подобного, даже приблизительно. Накинулся, точно голодное животное — обезумевшее и неистовое в своей жажде и ненасытности. Как человек, который неделю не пил, набросился на мягкие губы, разрушая этим поцелуем все преграды, стирая к чёрту любые сомнения, что, возможно, ещё оставались до этого мгновения.

С рассветом, возможно, придёт сожаление, но это будет потом. Сейчас же я нуждался в этой женщине так сильно, будто бы мог умереть, прервав поцелуй и отпустив её. Это чёртово наваждение, заставившее меня ходить к ней в больницу каждый день, виться у палаты, что тот стервятник, но я не мог от него избавиться. Возможно, поможет секс? Вдруг отпустит, вдруг вылечусь?

Но что-то подсказывало, что не поможет.

Тихий стон вырвался на свободу, и я поймал его губами, запер внутри себя, чтобы никогда и никому не отдавать. Лана обхватила руками мои плечи, блуждала по ним, лихорадочно оглаживая ткань. Схватилась за ворот рубашки, как за спасательный круг, а я удерживал её, чтобы не упала, хотя сам готов был рухнуть прямо на газон и здесь, не заходя в дом, заняться сексом.

Но так нельзя. Не в первый раз так точно.

— Чёрт, как же я тебя хочу, — прохрипел, оторвавшись от губ, но снова поцеловал, вторгаясь языком в приоткрытый рот, сплетаясь с её, наслаждаясь этим моментом, как наркоман — очередной дозой.

Мой золотой укол, моя сладкая мука.

Сделал шаг в сторону входа, но понял, что так будет долго, потому подхватил на руки невесомое тело, а Лана слабо вскрикнула, когда я в порыве прикусил её губу. Но не попыталась оттолкнуть, лишь обвила ногами и начала целовать моё лицо. Провела языком по линии нижней челюсти, очертила им кадык, а я растрепал её причёску, распуская светлые локоны по плечам.

Когда дошли до входной двери, кое-как, не иначе чудом, нащупал в кармане ключи, и уже через пару жутко долгих мгновений мы оказались в доме. Наконец-то.

Прижал Лану к двери спиной, продолжая удерживать на весу, а чёрное платье задралось, обнажая длинные ноги, обтянутые тонкими чулками. Чёрт, охренеть. Над кромкой эластичной резинки белела кожа, сводя меня с ума, и мне отчаянно хотелось целовать каждый сантиметр стройного тела, пока губы не распухнут, и даже после…

— Мы так ни до какой кровати не дойдём, — прошептала на ухо Лана, а я сильно сжал её бедро, снова ловя губами громкий стон.

Это был не звук боли, но удовольствия, и каждый стон, что вырывался из горла Ланы, казался музыкой и возбуждал похлеще любого порно.

— Ну и пошло оно… Мест, что ли, больше нет, кроме кровати?

Я плохо владел голосом, и он срывался то ли на хрип, то ли на рык, но это меньшее, что волновало меня. В паху немилосердно жгло, а в пояснице покалывало, и казалось: не получу разрядку, сойду с ума.

— Хочешь меня? Не будешь жалеть? — шептал, дробя слова поцелуями и укусами нежной кожи на шее. Лишь чудом сдерживал себя, чтобы не оставлять кровавых следов.

— Нет…

— Не хочешь? — усмехнулся, понимая, насколько нравилось провоцировать её. Смущать.

— Хочу, — посмотрела на меня большими подёрнутыми плёнкой желания глазами и, запрокинув голову, подставила шею жадным поцелуям.

Рука моя явно жила своей жизнью, и я опомнился только, когда коснулся пальцами влажного белья. Она точно хотела меня, даже спрашивать не нужно было. Её тело звало меня, горело под прикосновениями, а я сгорал вместе с ним.

— Влажная, горячая… — говорил, поглаживая увеличившийся клитор сквозь тонкую ткань трусов. — Я хочу быть в тебе… полностью, долго.

Лана ничего не ответила, да мне и не нужно. Зачем, если всё и так написано было на её лице, читалось в глазах, распространялось флюидами в воздухе. Аромат нашего возбуждения сливался воедино, кружа голову.

Я аккуратно поставил Лану на ноги, но отпускать не торопился. Наоборот, подхватил под коленом и поднял одну ногу выше, открывая себе доступ к месту, где собиралось в тугой комок непролитое удовольствие. Пока ещё непролитое.

Не торопился, оглаживал пальцем, чертил круги вокруг клитора, изгоняя из Ланы последние страхи или сомнения. Знал, что после этой ночи изменится очень многое. И да, эгоистично хотел, чтобы этот секс запомнился Лане, чтобы вытеснил все воспоминания, помог забыть о тревогах. Нам обоим это было нужно, потому что эта женщина нуждалась во мне и в этой ночи так же сильно, как и я.

Иногда слова совсем не нужны, чтобы видеть саму суть. Порой они только мешают.

Не позволял себе задумываться о её прошлом, чтобы не запускать червя сомнений и ревности к призракам. Но ведь и сам не был ангелом и хранил в прошлом слишком много тьмы и боли, с которой научился сосуществовать, но так и не сумел избавиться полностью.

И ладно, пошло оно всё, в самом деле.

Тем временем слегка нажал на выступающий бугорок клитора, а Лана задрожала. Прижалась ко мне, дразня грудью, а я принимал эту дрожь, впитывая каждой порой, а кровь пульсировала в ушах, громыхала горным потоком.

— Арманд, — простонала, резко распахивая глаза, когда мой палец проник под ткань, медленно входя в сочащееся обжигающей влагой лоно. — Да-да… я сейчас, пожалуйста… не останавливайся.

— Никогда. — С губ сорвалось обещание, и именно оно стало той точкой невозврата, меняющей слишком многое.

Закусила губу, а я нажал пальцем на заветную точку, и Лана закричала, выгнулась дугой, пытаясь то ли отстраниться, то ли насадиться на палец глубже.

— Куда собралась? — тихо засмеялся, поцеловал, ловя в плен шустрый язык.

Поглаживал, пока не перестала дрожать. Обвила руками мою шею, подаваясь навстречу поцелую, отвечая на ласки с таким жадным трепетом, что я понял: больше не выдержу.

Целуясь, двинулись в сторону кухни, а вещи летели на пол: пиджак, платье, рубашка. Срывали друг с друга одежду, точно взбесившиеся звери, вечно голодные и злые до ласки. Я толкнул спиной дверь, одним резким движением поднял Лану в воздух и посадил на стол. Приглушённый свет лился из настенных светильников, очерчивая контуры стройного тела, и оно было, чёрт возьми, совершенным.

— Ты такая красивая, — сказал я, а Лана обхватила мою талию ногами, заставляя подвинуться ближе, пока я не упёрся готовым к бою членом ей между ног. Одно маленькое движение отделяло нас друг от друга, и тут вдруг вспомнил о том, о чём не имел права забывать: — Презервативы…

— Я… я укол делала. По привычке, но можно не волноваться… — сбивчиво пояснила, отводя взгляд и упираясь лбом в моё плечо.

Поддел пальцем подбородок, заставил смотреть себе в глаза:

— Ты мне доверяешь? Я чистый…

Лишь кивнула, а я сжал пальцами острый сосок, накрыл ладонью грудь, пропуская плотную вершину между пальцами. Мне нравилась мягкость её кожи, а особенно, как покрывалась мурашками от любого моего прикосновения. Лада дрожала мелко-мелко, а над верхней губой выступили капельки пота.

Наклонился, касаясь губами её груди, втягивая в рот тёмно-розовый сосок, прикусил слегка, получая в ответ лёгкий вскрик. Прикосновение языка, укус, поцелуй, а Лана опёрлась на столешницу руками, отдавая себя во власть моим ласкам.

— Я больше не могу, — прохрипел, раздвигая её бёдра ещё шире. Чёрное бельё контрастировало с белоснежной кожей, и мне хотелось умереть от того, насколько Лана сейчас красива.

Протянул руку к стоящей рядом подставке, вытащил оттуда нож. Лана замерла, но в огромных глазах ни тени страха.

— Не боишься? — усмехнулся, ловя луч света в глянцевой поверхности стали. — Вдруг сейчас горло перережу?

— Не перережешь, — уверенно заявила, встряхивая кудрями.

— Смелая… может быть, зря?

Конечно, я бы никогда не причинил ей зла, но нравилось вызывать в ней эмоции, проверять на прочность. И то, что получал в ответ, мне отчаянно нравилось.

Провёл остриём ножа вниз от выемки под горлом, едва касаясь кожи, обвёл каждую грудь, а Лана следила за моими движениями, боясь вздохнуть. Добрался до трусов и, оттянув пальцем их край, одним движением разрезал тонкую верёвочку. Тоже проделал и со второй стороной, отбрасывая испорченную вещь в сторону.

— А вот чулки оставим. Они мне нравятся.

Упёрся членом, слегка толкаясь вперёд. Вначале бережно и осторожно, чтобы Лана привыкла ко мне, чтобы поняла и ощутила. Погружаясь в тугую обжигающую сладость, понимал, что долго не смогу осторожничать.

— Я сейчас сорвусь, — пообещал, приникая губами к её плечу, прихватывая зубами кожу. — Прости… если будет больно, только скажи.

Лана промолчала, лишь подалась навстречу, без слов разрешая делать то, что хотелось больше всего на свете.

И всё… этого хватило, чтобы наглухо сорвать все предохранители, что ещё делали меня человеком. Я вбивался и вколачивался, а Лана вскрикивала каждый раз, когда погружался полностью, во всю длину. Она выкрикивала моё имя, бормотала что-то бессвязное, царапая мою спину, даря лёгкую боль и невероятное удовольствие. Сжимал её бёдра до синяков, но Лана не спорила — она неслась за мной в жерло вулкана, подгоняла, а я бы уже за всё золото мира не смог остановится.

Когда поясницу скрутило обжигающим узлом, а в паху взорвалась бомба, Лана впилась губами в мои, содрогаясь от оргазма. Мы сделали это одновременно, и я изливался в неё, будто ментальную плотину прорвало.

— Арманд… — шептала, покрывая моё лицо лихорадочными поцелуями. — Арманд…

Не знаю, была ли способна сказать ещё хоть что-то, но эгоистичной сволочи внутри меня нравилось это. Мне впервые нравилось моё имя.

19 глава

Лана

Проснулась, резко села, оглядываясь по сторонам. Перед глазами всё плыло, и я долго всматривались в темноту, пытаясь понять, где нахожусь.

Комната Арманда… и как я могла забыть, что именно в ней мы оказались после… кхм… кухонных приключений.

Прижала руки к груди, но страх не уходил. Во сне за мной гнались, пытались отловить, точно раненое животное в силки, а со всех сторон доносились громкие крики и собачий лай.

В густом и пахнущем болотной сыростью мареве я бежала, спотыкаясь, разбивая ноги в кровь, пряталась за толстыми стволами деревьев, но знала: это всё фикция. Опасность близко, и от неё не скрыться, как ни обманывай себя.

Впереди стоял Арманд. Он протягивал ко мне руки, улыбался, а у его ног чинно сидел Лорд. Я знала, что нужно всего лишь добежать до них, и тогда всё закончится, но почему-то, как не пыталась, расстояние ни на миллиметр не сокращалось. Зато те, кто шёл по моему следу, были всё ближе.

Мне часто снились причудливые сны, но такие чёткие кошмары никогда. А тут...

Сжала пальцами виски, стараясь отогнать остатки сна, но получалось так себе. Сердце клокотало в горле, а в ночной темноте, льющейся из окна, оживали тени и призраки. Казалось, что вот-вот должно случиться что-то плохое — то, что разобьёт хрустальный замок надеждывдребезги. Отгоняла от себя тягостные мысли, дышала глубоко и размеренно, чтобы в этой тьме появился просвет, а страх отступил.

Пощупала кровать рядом с собой, но бесполезно — Арманда рядом не было. Позвала шёпотом, но в ответ — тишина. Может быть, попить пошёл или работал? Вспомнила, как столкнулась с ним ночью в холле и его слова о бессоннице. Неужели, снова?

Думать о том, что Арманд просто не хотел спать со мной рядом, предпочтя уйти, и секс наш — совсем для него ничего не значил, не хотелось. Понимала, что между нами нет любви, но накручивать себя отказывалась. В ушах зазвенели слова, которые жарко шептал мне накануне, а кожа горела от прикосновений сильных рук, напоминая, что страсть может быть настолько сокрушительной и обезоруживающей. Я не хотела верить, что это для него обычное дело, что со всеми у него так. И пусть не имела права строить иллюзии, но на миг позволила себе поверить, что особенная. Эх...

Накинула на себя новое домашнее платье — тёмно-сиреневое, с глупыми цветочками на юбке, но пусть, мне они нравились. Да я и сама глупая, цветочки усугубить это не смогут.

Коридор заливал тусклый красноватый свет, и я остановилась у двери, переводя дух. Отголоски ночного кошмара ещё бурлили в венах, а дыхание перехватывало, точно я марафон пробежала. Нужно было просто взять себя в руки, но тревога не отпускала.

Где же Арманд? Но самое главное: имела ли я право искать его, если всё, что было между нами — договор с мокрыми печатями да секс?

Но пусть поступала глупо, хотела знать, что у него всё хорошо. Просто потому, что он этого достоин.

Дошла до лестничной площадки и резко остановилась, потому что снизу вдруг послышались голоса. У Арманда гости? Почему бы, собственно, и нет, хоть и ночь за окном.

Хотела было повернуть обратно — не моё дело, о чём Арманд беседует со своими визитёрами, но что-то остановило, заставив замереть на месте и прислушаться. Будто в клей ногами угодила.

— Я всё понял, — сказал Арманд, и от тона его побежал холодок по спине. — Можешь ехать.

— Что-то передать? — послышалось в ответ, и я не удержалась, вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть того, с кем беседовал Арманд.

Гость стоял, оперевшись рукой о перила, расслабленный и вальяжный, и это с головой макнуло меня в прошлое. Я уже ни капли не сомневалась, что это именно тот мужик, что приходил к Юре. И после его визита мой муж исчез, оставив меня наедине с проблемами.

Гадство.

Но, может быть, я ошиблась, и этот мужчина не имеет ничего общего с теми людьми, что после так настойчиво искали Юру? Может быть, это просто совпадение и я зря накручиваю себя?

А если нет, что общего у него с Армандом? Мамочки… голова сейчас вспухнет.

Разговор тем временем продолжался:

— Толик, последнее. Вы нашли его? — спросил Арманд, и мне отчего-то вдруг стало жаль того, кого ищет Толик. — Сам знаешь, мне он нужен.

— Ищем, но как сквозь землю провалился. Дай ещё пару недель, всё будет в ажуре.

— Много, Толик, много. Две недели — это целая жизнь. Потому крайний срок — пять дней. Всё понял?

— Да, Арманд Сергеевич.

Я не понимала, о чём они говорят, но неприятное ощущение, что всё это как-то связано со мной, не давало покоя. Возможно, я слишком много на себя брала, может быть, фантазировала, но избавиться от этих мыслей не могла. А ещё невероятно отчётливо вдруг поняла, что совершенно не знаю человека, с которым, пусть фиктивно, но решила связать свою жизнь.

Какие тайны он хранил? Почему так мало рассказывал о себе, хотя обо мне, как оказалось, выяснил практически всё?

Разговор внизу стих, и я позволила себе снова выглянуть из своего укрытия. Как раз в тот момент, когда ночной гость напоследок решил окинуть взглядом комнату. Встретившись с ним взглядом, замерла, потому что поняла: узнал. Чуть сощурился, усмехнулся и снова отвернулся. Заторопился к выходу, а я так и стояла, прижавшись к прохладной стене спиной, и пыталась убедить себя, что всё будет хорошо.

Только почему-то с каждой минутой в это верилось всё меньше.

— Я знаю, что ты там. — Голос Арманда прогремел снизу, хотя он и не орал. Просто напуганной сном и этой ситуацией, мне слишком многое стало мерещиться. — Чего не выходишь?

Выдохнула, понимая, что прятаться дальше — бессмысленно. Если Арманд уже увидел меня, глупо изображать из себя сотканную из воздуха прозрачную субстанцию.

— Я не хотела мешать, — заявила и вздёрнула подбородок гордо, пряча за этим страх. Пошла вниз, вытянувшись струной, а мысли сплетясь в один тугой комок, обжигали. Чувство, что попала в ловушку, не отпускало, но я изо всех сил боролась с паникой. Нет уж, потом решу, что со всем этим делать, сгоряча рубить нельзя.

— Правильно, мешать мне нельзя. — Арманд стоял у самой нижней ступеньки, держа в руках бокал, и напряжённо следил за каждым моим движением. Одетый в простые спортивки и тёмную футболку, с небрежно уложенными волосами, он казался таким родным и домашним, что на мгновение перехватило дыхание. Уголки его губ чуть подрагивали, словно Арманд пытался спрятать улыбку. — Но могла бы не изображать из себя разведчицу, всё равно ничего сверхсекретного мы не обсуждали.

Мне стало вдруг так стыдно, будто бы я сделала что-то противозаконное: следила, подслушивала, но, честное слово, встречи с глазу на глаз с тем мужчиной могла бы не перенести, а вернуться обратно в комнату не хватило силы воли.

Всё-таки слишком глубоко засела во мне мысль, что именно его визит тогда стал той последней каплей, после которой Юра не выдержал и сорвался. На самом деле, позорно сбежал, трус, но что-то же его напугало.

Однако того, что он гад никакой страх не оправдывал. А ведь когда-то Юра казался мне таким смелым, добрым, отважным… думалось, что за его спиной можно укрыться от любых бед и несчастий. Всё-таки любим мы, женщины, выдумывать себе на пустом месте принцев в сияющих доспехах. А потом с этими “принцами” в ржавых латах жить приходится, и винить-то некого — сами виноваты.

Во всяком случае, в своей рухнувшей семейной жизни я никого не обвиняла, потому что бесполезно — сама ведь выбрала такого мужа, никто меня силком под венец не тащил. Вот и хлебала последствия большой ложкой.

Когда дошла до нижней ступеньки, замерла, а Арманд протянул руку, проводя костяшками пальцев по моей щеке.

— Почему проснулась? — Голос звучал мягко, ласково даже, но я почему-то вздрогнула, словно он выстрелил в меня. — Что-то случилось?

В глазах застыло лёгкое замешательство, смешанное с едва заметной тревогой, и от этого зелёная радужка казалась почти чёрной.

— Мне сон плохой приснился…

— А меня рядом не оказалось, да? — Когда кивнула, продолжил: — Прости, дела. Срочные.

— Я понимаю, — пожала плечами, пытаясь улыбнуться, но от Арманда не так-то просто было что-то утаить.

Казалось, он видел меня насквозь. Вот и в этот раз поддел пальцем подбородок, заглядывая в глаза, а тёмные брови хмурились, сходясь на переносице, образуя глубокую складку.

— Что на самом деле произошло? Почему пряталась?

Арманд не спрашивал, он требовал ответа, но делал это так, что я не могла не подчиниться. Вот, вроде бы, давил, вынуждая к откровенности, но я не чувствовала себя пойманной в клетку птицей.

— Кто к тебе приходил? — спросила, внутренне съёживаясь, не желая выглядеть в его глазах сварливой женой, требующей отчёта по любому поводу. Да и не жена я ещё пока что, вовсе нет и не стану никогда в общепринятом понятии… но, несмотря ни на что, чувствовала, что имела право знать.

Всеми фибрами души ощущала, что визит ночного гостя и меня касается. В большей степени именно меня.

Только открыла рот, чтобы ответить, но совсем рядом зазвенел телефон, и Арманд, громко чертыхнувшись, достал его из кармана тёмно-синих домашних брюк. Посмотрев на экран, нахмурился и, сделав мне знак рукой, пошёл в другой конец комнаты.

Наверное, чтобы я не слышала разговор, даже закрылся в кухне, а я села на ступеньку, ощутив, насколько измотана. Сил уже почти не осталось, хотя и должна была чувствовать себя в безопасности. Но сейчас почему-то не могла.

Что связывало Арманда и этого мужчину? Какие у них общие дела? Кого Арманд ищет? Сотни вопросов, один неразрешимее другого. И ответы узнать страшно, до одури и тошноты боязно.

Арманд всё не возвращался, а я упёрлась лбом в согнутые колени, закрыв глаза. Старалась ни о чём не думать, пыталась не паниковать, и через некоторое время всё-таки получилось взять себя в руки.

— И снова прости. — Арманд возник рядом совершенно бесшумно, а я подумала, что он точно вампир. Вон, быстрый и шустрый какой, и ночами бодрствует. Небось, пока никто не видит, соседей поедом ест, всю кровь из них выпивая, а потом всё на чупакабру скидывают.

От этих мыслей мне стало весело, и я рассмеялась, запрокинув голову. Хохотала так громко и заливисто, что даже слёзы на глаза навернулись и живот разболелся.

— Хохотушка, — заметил Арманд и присел на нижнюю ступеньку рядом со мной. — Ты очень красивая, когда смеёшься.

— Смеяться лучше, чем рыдать. Тебе так не кажется? — спросила, когда смогла наконец продышаться. — Ненавижу плакать…

— И не надо. — Коснулся моих волос, намотал прядь на пальцы, всматриваясь в неё. Такой серьёзный, внимательный, а самого гложет что-то. — Пойдём.

Не дав даже пискнуть в ответ, поднялся на ноги и взял меня за руку. Потащил куда-то, словно боялся передумать, а я торопливо следовала за ним, ощущая, как зарождается внутри что-то большое и оглушительное — предвкушение.

— Куда мы? — спросила, когда, пройдя сквозь длинный коридор, в котором я ещё не была ни разу, мы оказались у широкой железной двери. Арманд достал ключи из кармана и пару раз провернул самым большим из связки в замке.

— Тсс! — приложил пальцы к моим губам, требуя тишины.

Хотела было что-то возразить, но Арманд уже подталкивал внутрь…

— Гараж? — спросила, оглядываясь по сторонам.

Огромное помещение, под ногами бетонный пол, под потолком несколько мощных светильников, назойливо загудевших, стоило Арманду нажать на выключатель. Пахло машинным маслом, ветошью и почему-то солнцем.

— Знаешь, я не очень часто езжу куда-то один… — Арманд подошёл к машине явно спортивной модели и провёл по корпусу рукой, словно она была живой. — Положение обязывает иметь личного водителя, да и штатом охраны не брезговать. Но иногда, если очень хочется, я могу позволить себе… вольность.

— Здесь довольно уютно, — сказала, снова рассматривая помещение. — Мне нравится. И по всему видно, что ты любишь машины.

В гараже, помимо большого внедорожника и спортивного автомобиля, у которого стоял Арманд, я увидела ещё небольшую красную машинку — чью, интересно? — и ту громадную чёрную махину, в которой до этого приходилось ездить.

— Ныряй в салон, — предложил, распахивая дверцу пассажирского сидения. — Поедем кататься. И я отвечу на все вопросы, которые тебя мучают. Во всяком случае, постараюсь.

Ради такой перспективы я готова была и в трактор влезть, честное слово. Нельзя было отказываться от возможности узнать этого мужчину лучше. Тем более, если он сам хочет откровенности, кто я такая, чтобы спорить?

— Может быть, Лорда с собой возьмём? — спросила, когда машина медленно выехала на подъездную дорожку.

— Тут всего два места, — напомнил Арманд, — наш друг в салоне не поместится.

И правда, а жаль.

Арманд нажал тем временем на какую-то кнопку, и крыша плавно отъехала назад. Салон наполнился одуряющими ароматами леса, древесной смолы и лета. Я откинулась на обтянутый кожей подголовник, каждой порой впитывая радость текущего момента. Казалось: всё это происходит не со мной, не в моей жизни, а мимо пролетали, сливаясь в сплошную ленту, дома и деревья.

Рассвет медленно загорался в небе всеми оттенками розового, горизонт стремительно светлел, но я потеряла счёт времени. И так было правильно.

Я не знала, куда мы едем, не знала, где та финальная точка поездки, но Арманд всё гнал машину вперёд, сосредоточенно следя за дорогой, сворачивая куда-то, лавируя и обгоняя. И я не мешала ему, понимая, что эта поездка нужна Арманду больше чем мне.

— Ты спрашивала, кто этот мужчина, — вернул меня к действительности, останавливая машину в глухом переулке, где, кроме нас, не было ни единой души. — Его зовут Толик.

— Мне это ни о чём не говорит.

Арманд взял из бардачка пачку сигарет, закурил, выпуская в рассветное небо струйку дыма, и тот растворялся в воздухе, внося в него горечь и привкус сожаления.

— Он, скажем так, помощник Дмитриевского. Точнее ничего не скажу, прости. Подробности не для твоих ушей, но он уже лет двадцать работает на Женю… без трудового договора.

Так и знала, что Толик — бандит! То-то мне его физиономия сразу не понравилась!

— А в твоём доме он что делал? — осмелела я и тоже потянулась за сигаретой. Курила я в самых крайних случаях, но сейчас нестерпимо захотелось.

Арманд глянул на меня искоса, но отговаривать травить организм не стал, лишь высек искру из массивной серебристой зажигалки, на корпусе которой два золотистых льва сплелись в древнем танце войны.

— Привёз подарок от Дмитриевского, — усмехнулся Арманд, переводя на меня тяжёлый взгляд. — И ещё у меня к нему одно поручение было. Толик надёжный, ему можно доверять, ну и связей и мужика столько, что разведка позавидует.

— Я услышала, прости… ты какого-то человека ищешь? — не унималась я, но мне жизненно необходимо было ухватиться за ниточки, чтобы связать всю картину воедино.

— Ищу, — кивнул, делая очередную затяжку, словно пытался оттянуть время ответа. — Но это пока неважно. Пока не найду, все разговоры бессмысленны.

Да уж, честность в понятии Арманда точно не синоним полной и безоговорочной откровенности. Впрочем, пускай — влезать под кожу мне не хотелось.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Арманд, заметив моё замешательство. — Расскажи, почему пряталась.

Хотела тоже промолчать, мол, вся такая из себя загадочная, но мне нужно было поделиться хоть с кем-то тем, что так сильно тревожило, а иначе с ума можно было сойти.

— Мне кажется… нет, я уверена, что видела этого Толика в моём доме, — сбивчиво начала, а Арманд молча слушал, не мешая. — Он приходил к Юре перед его исчезновением. Я не знаю, может быть, это ничего не значит, но совпадение очень странное.

Арманд напрягся и сжал руль с такой силой, что костяшки угрожали прорвать кожу.

— Ладно, разберёмся, — сказал тихо, будто бы самому себе.

— А какой он подарок привёз? — решила перевести тему, а Арманд усмехнулся, убирая назад упавшие на лоб тёмные волосы.

— Ты же помнишь о празднике, который нам обещал Женя?

Кивнула, а Арманд щелчком запустил в воздух недокуренную сигарету, я же смотрела на ярко-оранжевый огонёк на кончике своей. Курить уже не хотелось, но само действие успокаивало.

— Так вот, у нас с тобой медовый месяц намечается, — засмеялся тихо, а я пыталась понять, не ослышалась ли. — У Жени есть приморский отель, там для нас забронированы номера… и роспись на берегу моря. Романтика, представь себе. Отказаться нельзя, ага.

— Хм… однако. А твоя работа?

— Руслан пока займётся. Тем более, что я уже двенадцать лет не был в отпуске. Ну и Интернет никто не отменял.

Замолчали, думая каждый о своём. Свадьба на берегу моря, медовый месяц, романтические вечера под открытым небом… сказка, да и только.

— Будто бы мы с тобой, в самом деле, пара влюблённых, — заметила я и посмотрела на Арманда, а тот лишь пожал плечами.

— Помнишь, что всего год? Потом ты будешь свободна.

Конечно, забудешь о таком.

— Помню, конечно… а вдруг я не захочу свободы? Прогонишь?

Вопрос сорвался с губ как-то сам по себе, я даже задуматься не успела. Арманд же перевёл на меня взгляд, в котором плескалось столько эмоций, большую часть из которых невозможно было определить.

— Знаешь, однажды я уже пытался построить нормальную семью. Не получилось. С тех пор я ненавижу лимоны и планы на будущее.

— Лимоны? — удивилась и, докурив, выбросила сигарету. — Расскажешь? Ты же обещал на любой вопрос ответить.

Арманд долго молчал, а потом распахнул свою дверцу и вышел на улицу, словно даже в кабриолете ему стало до невозможного душно.

Я последовала его примеру, подошла ближе, чтобы снова почувствовать тепло, которым так щедро делился со мной этот загадочный и сложный мужчина.

— Я же не настаиваю, — сказала тихо, кладя ладони на обтянутые чёрной футболкой широкие плечи. — Если тебе сложно о чём-то говорить, то и не надо. Кто мы друг другу по сути, чтобы душу открывать? Просто случайные пассажиры, связанные контрактом.

Арманд втянул воздух сквозь сжатые зубы и одним резким движением притянул меня к себе.

— Никогда так не говори, ясно? — Его глаза горели, а я тонула в них, понимая, что снова лишаясь воли. — Думаешь, я каждой встречной предлагаю замуж даже по контракту?

— Откуда мне знать?

— Лана… я не знаю, что творится между нами, не знаю, как это всё закончится. Но ты лучшее, что случилось со мной за последние годы. И мне бы отпустить тебя, выгнать, чтобы обиделась и никогда не возвращалась, но я не могу. Понимаешь?

Снова не дал ответить, впился в мои губы поцелуем, до боли в рёбрах прижал к себе, а я подалась навстречу, потому что снова теряла голову.

— Я обязательно расскажу тебе о лимонах, но чуть позже. Хорошо? — Голос звучал хрипло, и я лишь кивнула. — А сейчас поехали домой, собирать вещи. В четыре часа у нас свадьба.

20 глава

Арманд

Пока Лана собирала вещи, а Вадик готовил машину к путешествию, я срочным образом пытался решить все дела одним махом. Первым номером шли распоряжения, касаемо работы, вторым номером нашей программы — паспорт Ланы. В-третьих, свадьба. А там уже можно выдохнуть.

На самом деле то, что Женя не оставил мне выбора, буквально вынудив пойти в отпуск, бесило. Я отвык, чтобы моей жизнью руководили, ставили в какие-то рамки, вынуждали, но разве от подарка можно было отказаться? Да и не хотелось заставлять Женю нервничать — всё-таки он один из немногих, кого я действительно любил в своей жизни, кому был предан, потому и не смог направить скорый поезд заботы своего крёстного о себе другим путём.

Да и хрен с ним — играть, так на полную катушку. И ещё, если быть с самим собой откровенным, мне хотелось провести с Ланой время наедине, в отдалении от всех и вся… может быть, тогда она перестанет зажиматься рядом со мной? Может быть, пугать её перестану?

Чужой страх я рано научился чувствовать — быть всегда настороже, атаковать первому и не расслабляться меня научили жизнь и Дмитриевский. Их уроки были во многом жестокими, но очень правильными, а иначе я так бы и лелеял в себе детские травмы, жалел себя и так бы ничего в жизни не добился.

Но страх Ланы — не то, чем я упивался, не то, что хотел ощущать. Она, правда, наверное, и сама не понимала, что чувствует, но дела это не меняло.

Виной тому была её ситуация, вынудившая однажды убегать от опасности, и теперь ей сложно было кому-то доверять, или я сам — не поймёшь так сразу, но очень хотелось сделать уже что-то с этим.

— Я всё понял, не беспокойся, — вытащил меня из раздумий голос Руслана, а я растёр ладонями лицо, разгоняя усталость. Впереди долгий день, и мне нужно было быть в форме, чего бы это ни стоило. — Сколько вас не будет, неделю? Больше?

— Примерно неделю, да, — ответил, подумав, и вышел из-за стола. Пора было выдвигаться, потому что время стремительно утекало сквозь пальцы.

— Знаешь, никогда не думал, что ты снова надумаешь жениться, — заметил Руслан, глядя на меня как-то оценивающе. Словно паззл в своей башке пытался сложить. — Да ещё и так быстро… просто невероятно.

— К чему ты ведёшь? По-твоему я должен был всему миру раструбить о своём желании?

— Нет, конечно, — пожал широкими плечами мой помощник. — Сам знаешь, я в твою жизнь не лез никогда, просто размышляю. Это ведь можно?

— Если только очень осторожно, — хмыкнул я, оглядывая кабинет, чтобы убедиться, что ничего не забыл и ехать можно с чистой совестью.

Мне не нравился этот разговор, категорически. И Руслан мне не нравился, но он отлично справлялся со своими обязанностями, имел блестящее образование и был, в общем-то, неплохим парнем. Просто мне не нравился. Так ведь случается. Но моя чуйка редко подводила, и острое желание как-то по-тихому от него избавиться лишь крепло с каждым днём. Ладно, вернусь в город, разберусь.

А вообще странное ощущение — ехать в отпуск… позволить себе валяться на пляже, смотреть в небо, прячась за солнцезащитными очками и ни о чём не думать. Просто отдыхать. Очень странное и вовсе забытое ощущение. И чем ближе я был к морю, тем больше мне нравилась эта идея.

Наверное, в жизни каждого человека наступает момент, когда ему просто необходима полная перезагрузка. Сознания, ценностей, ориентиров. И пусть в моём возрасте сложно меняться, угол зрения на многое можно и сместить.

Постараться во всяком случае.

— Арманд, послушай, — начал Руслан, трогая меня за плечо, останавливая у двери. — Ты достаточно хорошо знаешь свою невесту?

— В смысле?

— Нет, не пойми меня неправильно и не кипятись! — выставил вперёд ладони, защищаясь. — Я же тебе добра желаю.

— У тебя есть ровно тридцать секунд, чтобы объяснить ту хрень, что творится в твоей башке. Время пошло.

— Вдруг она аферистка? Или охотница за капиталом? — выпалил на одном дыхании и сделал шаг назад.

Дать бы тебе в зубы, да времени мало. Потом ещё кровищу оттирай.

— Ещё раз что-то подобное пизданёшь, по одному все рёбра сломаю, — заверил я, а Руслан кивнул.

— Если ты перешёл на мат, значит, безопаснее понять, чем ослушаться.

— Молодец, на лету схватываешь.

Я похлопал Руслана по щеке, а тот скривился, словно я пощёчину ему отвесил. Нет, точно, он мне не нравился.

Дальше всё происходило в безумной спешке: быстро бросили в машину шмотки, срочно погрузились, чуть не забыли в этой суете про Лорда, который точно бы нам не простил, рискни мы уехать на неделю без него.

— Ну, всё-всё, — ворковала Лана, когда Лорд, ошалевший от радости, вылизывал её лицо. — Будешь моим посажёным отцом? Будешь? Ты ж моя радость.

Она смеялась, Лорд скакал по дорогущей кожаной обивке, тряся задницей, обнимал её лапами, а я смотрел на эту картину в зеркало заднего вида и понимал: это почти счастье.

— Лана, есть хочешь? — спросил, глядя через плечо, а Лана энергично кивнула.

— И Лорд голодный. Да, мальчик? Вот! Нам нужен большой кусок мяса!

Лана явно нервничала, но Лорд всеми силами пытался помочь ей расслабиться: и так скакал, и эдак. То решил прилечь на её колени, то на спину перевернулся, заставляя себе пузо чухать, то вздыхал громко, то вдруг лаять принимался, завидев что-то интересное за окном. Беспокойный товарищ.

— Вадик, пока будем в паспортном, с тебя обед, — распорядился я, когда машина остановилась на парковке. — Лана, в темпе.

Лана напоследок обняла Лорда за шею, попросила не скучать и вышла на улицу. Народ у раздолбанных ступеней толпился, то покуривая, то о чём-то громко споря, а я взял свою невесту за талию и потащил проходить все круги бюрократического ада.

Когда через полчаса мы снова вышли на улицу, Лана посмотрела на меня как-то странно, а после перевела взгляд на новенький паспорт в своей руке.

— Арманд, скажи, пожалуйста, только честно: как его получилось так быстро оформить?

— Деньги решают всё. И связи.

— Но… а как же сроки ожидания, проверки, бумажная волокита? — не унималась, впиваясь в меня сосредоточенным взглядом. — В конце концов, откуда у них моё свидетельство о рождении? Я о нём забыла совсем, когда увидела, что они с паспортом моим сделали...

— В городском Загсе работают необычайно любезные девушки. А деньги ещё никому не помешали. Лана, я ничего не воровал, никому не угрожал и никого не бил.

— Точно? — глянула сурово, как на нашкодившего первоклашку, а я засмеялся.

— Клянусь! — приложил руку к сердцу, а Лана прыснула, пряча улыбку в ладонях. — Я всего лишь дал людям то, чего им не даёт государство — денег. В итоге они купят своим детям новые игрушки, вкусную еду, а ты перестанешь быть девушкой без документов. Бинго.

Вроде бы успокоилась, расслабилась, а я приобнял её за талию, подталкивая обратно к машине. Рядом с ней мельтешил Вадик, складывая на своё сидение бумажные пакеты, наполненные едой на вынос. Лорд делал вид, что его совершенно не волнуют ароматы — проявлял силу воли, чтобы не упасть в грязь мордой перед своей обожаемой подружкой. Или всё-таки новой хозяйкой? Кажется, Лорд начинал любить Лану больше, чем меня.

Снова погрузились в машину, рванули вперёд, и всю дорогу к морю ели вредную пищу, запивали кофе и приторно-сладкой газировкой, болтали о какой-то ерунде и, в общем-то, казались почти обычными людьми — прозрачной каплей в океане таких же отпускников, что стремились скорее добраться до своих шезлонгов и лежаков.

Лана много смеялась, кормя Лорда с ладони, а тот уже объелся до такой степени, что чуть не икал. Однако отказаться от очередного кусочка просто не мог. А я смотрел на эту невероятную женщину и пытался разложить свои чувства и ощущения по полочкам. Ничего не получалось, и я плюнул на эту затею, понимая: то, что испытывал к Лане не поддавалось вообще никакому чёртовому анализу.

— Вадик, тормози, — попросил я, когда мы почти добрались до цели. — Лорду нужно прогуляться, сходи с ним.

— Основательно гулять? — уточнил мой водитель, сохраняя абсолютно каменное выражение лица.

Я заверил, что гулять нужно долго, пока я не сообщу, что можно вернуться назад, и через несколько минут Лорд уже скакал вокруг деревьев, утаскивая Вадика за собой в поисках приключений.

— Иди сюда, — попросил, протягивая руку, и Лана, сверкнув глазами, перебралась ко мне на переднее сиденье.

— Что ты задумал? — спросила тихо и вздрогнула, когда я провёл руками по её спине. Чуть поёрзала на моих коленях, а я переместил ладони ниже, обхватывая упругие ягодицы.

Мне нравилось ощущать её тело в своих руках. Нравилось, как она реагирует на меня, как забывает о страхе и тревогах, когда целую её, как расслабляется. Мне всё в ней нравилось, и я плевал на причину, по которой мы были вместе. В моменты, когда ощущал горячую кожу под своими ладонями, слышал сдавленное и учащённое дыхание, позволял себе верить, что у нас всё может быть по-настоящему. Как у нормальных людей.

— А ты ещё не поняла? Ла-ана, я хочу тебя, всегда и везде. Веришь? Я бы просто не выдержал.

— Прогнал Вадика, извращенец, — засмеялась и коснулась губами моего виска.

— Позвать обратно? Правда, после этого его убить придётся. Потому, если не жалко парня, могу вернуть.

Фыркнула и лизнула языком мою нижнюю губу, а член в моих штанах болезненно дёрнулся, требуя свободы. И я не стал с ним спорить.

— Давай, детка, накорми собой моих демонов, успокой их, — шепнул на ухо, а Лана всхлипнула, медленно опускаясь на мой член. — Ты нужна мне… ох, чёрт.

Погрузившись медленно до самого упора, замер, ловя губами тихий вздох и неразборчивое бормотание. Торопиться не хотелось, но боялся дольше не выдержать — боялся, что ещё немного и слечу с катушек. Руки, будто сами по себе, блуждали по обжигающе горячей коже, гладили спину, сжимали стройные бёдра до лёгкого вскрика. Пальцы оставляли метки, а в сознании не осталось ни единой разумной мысли. Оглушительная, подавляющая волю и высвобождающая эмоции страсть затопила всё кругом. Тёмная пелена затянула действительность, и в этом мутном тумане я видел лишь яркие голубые глаза напротив: горящие, с бушующими вихрями в глубине зрачков. Я отражался в них, а больше ничего и не нужно было.

Движение за движением, импульс за импульсом, а время текло рваными толчками, сердечный ритм угрожал превратиться в пунктир, а Лана кричала что-то каждый раз, когда входил на всю длину, растягивая влажные и горячие стенки под себя. Она так идеально подходила мне во всех смыслах, так здорово лечила своей жаждой и поцелуями все мои раны, что хотелось продлить этот момент на целую грёбаную вечность.

И с каждым рваным толчком всё отчётливее понимал, что ради безопасности Ланы, ради неё самой я готов на многое. Землю перевернуть? Да легко. Погасить солнце, принести в ладони Луну, осушить океаны и повернуть реки вспять? Херня, раз плюнуть.

Когда наступающий оргазм скрутил всё внутри в раскалённый узел, я поймал мягкие губы в плен, сжал ягодицы пальцами, вбиваясь в узкое и горячее лоно на полной скорости. Пот стекал по спине, пропитывая свежие царапины на коже, причиняя боль, но это всё неважно. Абсолютно.

— Тебе хорошо? — спросил, целуя влажные волосы, прилипшие к высокому лбу, а Лана кивнула. — Говорить можешь?

Отрицательно качнула головой, а я рассмеялся.

Пару минут понадобилось, чтобы прийти в себя и привести одежду в порядок, оставляя лишь в памяти следы “преступления”. Вадик вернулся в машину по первому моему зову, а Лорд, впрыгнув на заднее сидение рядом с Ланой, принюхался. Да, здесь пахло сексом — пошло и откровенно, но кому какое дело?

— Приехали, — сказал Вадик, въезжая в высокие ворота, за которыми виднелась махина отеля, принадлежащего Дмитриевскому. Роскошь в каждой детали, даже в воздухе витал, казалось, аромат больших денег.

Лана прилипла носом к стеклу, рассматривая обстановку за окном, и даже Лорд притих, наконец, набесившись и получив нужную долю ласки.

К нам уже торопился шустрый парнишка в тёмно-бордовой ливрее и глупой чёрной шапочке на круглой голове. Попытался было забрать у Вадика ключи, но тот отмахнулся от него, чем вызвал гневный взгляд в свою сторону. Чтобы вьюнош не куксился, я вручил ему купюру, и тот, горячо поблагодарив, ускакал в своё королевство ждать других отдыхающих, кому нужны будут услуги парковщика.

Тем временем, Вадик выгрузил на тротуарную плитку наши вещи, выманил вдруг решившего заснуть Лорда и, попрощавшись, мягко закрыл за собой дверцу. Умчал в сторону дома, пообещав перед этим вернуться при первой же необходимости.

— Итак, медовый месяц начинается, — сказал я, целуя Лану в макушку. — Готовься, будет весело.

Посмотрел на часы, понял, что до регистрации остался всего час, потому, взяв Лану за руку, подхватил сумки второй рукой и повёл по узкой тропинке, в конце которой, в самой глубине искусственного парка, был выход к небольшому частному бунгало с крошечным участком частного пляжа. Женя знал, что именно нам дарить, молодец.

— Ух ты! — воскликнула Лана, когда увидела плескавшееся в десяти шагах море. — Так близко… Это всё наше? На неделю?

В глазах отражался восторг, и я не выдержал: поцеловал, прижав к себе, упиваясь моментом и Ланой. Чёрт, совсем поплыл…

— Там внутри кое-что ждёт тебя, — заявил, понижая голос, словно нас мог хоть кто-то услышать. — Поторопись, пока наряд не превратился в тыкву.

Лана кивнула и вошла в бунгало, я поставил на порог сумки и, прикрыв дверь, достал из кармана телефон. Нужно было выяснить, что там с нашей регистраторшей. Оказалось, она совсем рядом: оформляла цветами и шёлком вместе со своими юркими помощниками здоровенную арку на морском берегу. Кругом были цветы, на небольшом столике уже приготовлено шампанское, а высокая девушка с длинной косой, лежащей на спине, ловко обматывала стулья лентами.

Завидев меня, вся гоп-компания синхронно расплылась в улыбках, а заведующая этой цветочной вакханалией и шёлковой оргией торопилась ко мне, утопая высокими каблуками в жёлтом песке.

— Арманд Сергеевич? — уточнила, заглянув для надёжности в бумаги, прикреплённые к планшетке, а я кивнул. — Всё почти готово… минут десять осталось. Не желаете освежиться с дороги? Шампанское?

— Не суетитесь, всё хорошо. В четыре начало?

— Да, ровно в шестнадцать ноль ноль.

Я кивнул и, больше не говоря ни слова, вернулся к домику. Пусть занимаются, чего людям мешать?

Свадьба, твою мать. Романтическая, как в слезливых мелодрамах, которыми когда-то фанатично увлекалась моя покойная жена.

На сердце что-то царапнуло, кольнуло больно под ребром, но я посмотрел в небо, пытаясь увидеть в облаках образ той, которую когда-то так глупо и больно потерял. Той, чьё лицо почти стёрлось из памяти. Но в кристальной синеве ни единого облачка и мне показалось, что это хороший знак.

21 глава

Лана

Внутри домик оказался совершенно необыкновенным и очень уютным: сложенные из полированных охристых брёвен стены, конусная крыша, вершина которой уходила в небо, и стеклянная стена, сквозь которую легко можно было увидеть море. Казалось, протяни руку и можно коснуться водной глади, захлебнувшись от счастья. Тёплые оттенки мебели, большая кровать, укрытая от посторонних глаз воздушным пологом, маленький диванчик, обтянутый светлой тканью...

Потрясающе.

Когда я в последний раз была на море? Не помнила, но точно знала, что всё это со мной случилось в какой-то другой жизни, в которую я слишком плотно прикрыла тяжёлую дверь, навесив на неё тысячу замков.

Обошла комнату, погладила рукой полированную круглую столешницу, в центре которой стояла ваза с белоснежными цветами, источающими одуряющий аромат — медовый, необыкновенный. Зарылась носом, вдохнула полной грудью, почти до головокружения, и на душе вдруг стало тепло и радостно. Жаль, что ненадолго, но каждый из нас сам должен строить свою жизнь и искать моменты счастья там, где им вроде бы не место.

Кровать королевских размеров — явно не только для того, чтобы лежать в позе морской звезды и сопеть в две дырки. Лицо обдало жаром, когда поняла, что целую неделю проведём здесь с Армандом наедине. Перед глазами ожили картинки того, чем можно заниматься под этим балдахином, и сердце застучало часто-часто.

Эти мысли будоражили воображение и пугали одновременно, потому что я очень боялась, что через неделю всё рухнет, и сказка эта осыплется вокруг меня пеплом. И станет больно и пусто, хотя, казалось бы, куда больше?

Подошла к кровати, распахнула полог и застыла на месте от изумления. Платье… на покрывале лежало платье. Нет, не белоснежное и пышное, в каких положено выходить замуж в первый раз в глупой юности, а насыщенного винного оттенка, обтягивающее и струящееся до пола.

Казалось, ничего красивее в своей жизни не видела. Не знала, как Арманд всё успевал, как получалось у него угадывать на сто шагов вперёд, но эта черта его личности каждый раз удивляла.

Рядом с платьем лежала коробка с золотистым тиснением на крышке, а под ней обнаружился комплект белья в тон платью и тончайшие чулки — тронешь и порвутся. И хоть я никогда не была палкой на красивые вещи и блестяшки, в этот момент ощутила почти детский восторг. А у кровати нашлись красивые туфли на таком высоком каблуке, что легко можно шею свернуть. Вот ничего мужики в удобной обуви не понимали!

Приняв быстро душ, оделась, потому что понимала — Арманд может вернуться в любую секунду, а я хотела, чтобы он увидел меня уже красивой. И хоть говорили о плохих приметах, не верила в них. Никакого толка не было во всей этой суеверной таинственности, особенно, когда всё это — лишь воздушный замок и представление для отвода глаз.

И вот, когда стрелка часов неумолимо приближалась к четырём, я, в полном облачении, при макияже и с красиво уложенными волосами, подошла к окну, за которым что-то обнюхивал Лорд, виляя массивной филейной частью. Вот кому всегда хорошо и весело, при любых условиях, что бы ни подкинула судьба.

Раздался стук в дверь — настойчивый, нетерпеливый, а я вздрогнула, понимая, что время истекло. Не знала, насколько шумной будет свадьба, сколько гостей на неё приглашено, но всё это не очень-то волновало — давно уже была готова ко всему. Давно уже была готова.

Распахнула дверь, встречаясь с сосредоточенным взглядом зелёных глаз.

— Охренеть, какая ты красивая, — выдохнул Арманд, а я почувствовала, что краснею.

— Спасибо.

Он стоял, засунув руки в карманы тёмных брюк, а смуглая кожа удивительно контрастировала с белоснежной рубашкой. Такой красивый, в чёрном костюме, с идеально уложенными тёмными волосами, а на чётко-очерченных губах блуждала улыбка.

— В кустах переодевался? — спросила, а Арманд шире улыбнулся. Сейчас мы были почти незнакомцами, которым совсем скоро нужно стать супругами.

Забавная штука — жизнь.

Арманд протянул мне руку, приглашая на выход, и я сделала шаг вперёд, утопая в яркой зелени глаз этого самого невероятного мужчины на свете. Мужчины, рядом с которым я снова могу чувствовать себя живой.

— Только не пугайся, — шепнул на ухо, касаясь губами мочки, рождая этим почти невинным прикосновением волну дрожи, молнией пронзившей насквозь.

— Пока ты не попросил, я не знала, что боюсь, — ответила таким же шёпотом, а Арманд лишь хмыкнул в ответ.

— Главное, помни, что я рядом. Остальное — ширма и иллюзия. И ещё… вряд ли я долго выдержу рядом с тобой, когда ты настолько невероятная сегодня.

Улыбнулась, глядя на море впереди, и волны плескались чуть слышно, умиротворённые, успокаивающие. Я топила все страхи и волнения в насыщенной лазури, и тёплая рука Арманда, крепко сжимающая мою, дарила уверенность.

— Так, невеста, бери меня под руку, — тихо скомандовал, а я, хихикнув, подчинилась. — Три, два, один… понеслись.

Синхронно сделали шаг вперёд, и я чуть не остолбенела. Если бы не Арманд, точно бы развернулась и унеслась со всех ног обратно.

Потому что пляж был в буквальном смысле забит людьми. Людьми, которых я не знала, и знакомиться не планировала. Правее, у самой воды, стояла украшенная всем, чем только можно, арка. Я такие видела только в романтических комедиях, и всегда это казалось какой-то глупостью — лишним атрибутом никому не нужной показухи. Между стойками арки, увитыми лентами и цветами, притулился столик, на котором ждали своей очереди кольца и бокалы с шампанским. Мы двинулись с Армандом к цели под тихую романтическую музыку, а вслед неслись приглушённые охи-ахи и напутствия. Сидящие у прохода забрасывали нас белоснежными лепестками, а мне вдруг так жалко стало цветы, которые погибли для того, чтобы весь этот фарс больше походил на реальность.

Внутри всё сжалось пружиной, а звуки доносились будто бы сквозь вату. Арманд мягко накрыл мою ладонь своей, и этот простой жест успокоил окончательно. Повернула голову, посмотрела в глаза Арманду, а он слегка кивнул, улыбаясь. Всё, теперь точно всё будет хорошо. Я справлюсь, я со всем обязательно справлюсь.

Дальше всё происходило точно в тумане: очнулась, когда Арманд целовал меня под звуки ликования и громкие аплодисменты.

Какие-то женщины, разодетые в пух и прах, спешили поздравить нас, тянули ко мне руки, пытались обнять, а вспышки фотокамер ослепляли. Казалось, каждый присутствующий стремился приобщиться к нашему празднику, многие выглядели даже очень искренними, но через полчаса такой суеты у меня отчаянно заболели щёки от улыбок. Чувствовала себя Маргаритой на балу у Сатаны, и от этого ощущения слегка подташнивало.

Я держалась за Арманда, как за спасательный жилет, а он был рядом, не давая упасть, защищая от всего, что могло стать угрозой.

Махом допила положенные невесте сто граммов шампанского и поняла, что если сейчас не закурю, лопну. Толпа вокруг нас постепенно рассасывалась: распорядительница всего этого цирка, именуемого свадьбой, направляла гостей в парковую зону отеля, где рядом с огромным бассейном организовали фуршет.

— Ты бледная, — шепнул мне Арманд, когда бойкая журналистка местного таблоида фотографировала нас для первой полосы.

— Хоть не синяя и на том спасибо, — шепнула в ответ, улыбаясь во все тридцать два, и приняла нужную позу.

— Ещё немного и всё закончится, — успокоил мой муж, когда журналистка убежала готовить статью для завтрашнего номера, а ей на смену пришла другая, но не менее бойкая. — Потерпи. Я сам еле держусь.

После отвечали на вопросы, как познакомились, как приняли решение пожениться, и я снова городила какую-то романтическую чепуху о вечной любви и соединившем нас Лорде.

А тот откровенно наслаждался вниманием, потому что его тоже спешили сфотографировать, погладить и задобрить чем-то вкусненьким. Остроухий Купидон упивался праздником, важно восседая на газоне, на фоне пышного розового куста.

— Всё, можно сворачивать лавочку, — сказал Арманд, когда гости, набрав полные тарелки еды, разбрелись по огромной территории парковой зоны. — Подожди меня, я пойду, пообщаюсь быстро, и будем прощаться.

Поцеловал меня в макушку и ушёл, а я присела на место, отведённое для невесты, и выдохнула.

Перед глазами всё кружилось, ноги ныли в неудобных туфлях, а лицо окончательно одеревенело от улыбок. В голове ни одной умной мысли, а язык распух от извечных “спасибо!”. Сколько времени прошло с момента росписи? Не знала, да и чёрт с ним. Скорее бы закончилось всё это, в самом деле.

Сидеть всё-таки стало скучно, потому решила прогуляться по набережной. Оглянулась по сторонам, понимая, что никому до меня дела нет, потому сняла туфли и побрела по мягкому песку вдоль кромки воды. Прелесть… Музыка играла всё тише, я шла и шла, думая, что всё-таки Вселенная любит меня. Что бы я делала, не встреться мне на пути Арманд? Не знала и, честно признаться, даже думать не хотела. Слишком тяжело.

Вдруг что-то мягко коснулось плеча, потом чьи-то руки обхватили меня сзади, а я даже вскрикнуть не успела. Зажали рот, оторвали от земли, куда-то потащив, а я сучила ногами, пытаясь вырваться. Мамочки!

— Тихо-тихо, не дёргайся, — послышалось над ухом, и я замерла.

Твою мать, не может быть.

Меня, уже не брыкающуюся, так и не поставив на землю, оттащили куда-то в сторону. Ладонь ото рта, правда, не отняли, хотя я совершенно не собиралась вырываться. Во всяком случае, не тогда, когда перевес силы явно не на моей стороне. Иногда лучше не делать резких движений, чтобы хуже не стало. Главное, не расслабляться.

— Точно не будешь орать? — спросил Юра, а я с таким удовольствием плюнула бы ему сейчас в харю, что аж слюной рот наполнился.

Но сдержалась, лишь отрицательно качнула головой. Мне нужно было, чтобы этот придурок, по глупой случайности бывший некогда моим мужем, отпустил меня, всё остальное — потом.

— Привет, — сказал Юра, ставя меня на землю, а я медленно повернула голову, встречаясь со своим прошлым лицом к лицу.

Мы стояли за какой-то металлической конструкцией, скрытые от посторонних глаз — раздевалкой, что ли? — а мне казалось, что попала в параллельную реальность. И вся эта свадьба, гости, а самое главное, Арманд лишь приснились мне. И ничего хорошего в моей жизни нет, есть лишь Юра — бывший муж, которого я почти ненавидела.

Всё, от чего я убегала, рухнуло сверху, заваливая осколками,погребая под обломками, и надежда, что всё ещё можно исправить, таяла с каждым мгновением.

А ещё эта часть пляжа была настолько пустынна и почти заброшена, что хоть оборись, хоть умирай тут — найдут точно не сразу. Вот нужна мне была эта прогулка, чёрт возьми!

Закрыла глаза, делая глубокий вдох, позволила себе поверить, что стоящий рядом Юра — плод моего больного воображения, и вот сейчас распахну глаза, и он исчезнет. Но море плескалось, шумело в такт бурлящему в венах адреналину, а дыхание Юры — тяжёлое, надсадное какое-то — вот оно, совсем близко. И отвращение до судорог, и ненависть до головокружения.

— Детка, ты красавица, — сказал Юра, а я вздрогнула. — Я соскучился.

Распахнула глаза, подавила рвотный позыв от его слов, и сделала шаг назад. Инстинктивно, неосознанно, но попятились, пока не упёрлась спиной в прохладный металл пляжной раздевалки.

— Ты как тут оказался? — вырвалось, хотя я ведь совершенно о другом хотела сказать.

— Ну… — повёл плечом, а я рассматривала человека, за которого однажды вышла замуж. Человека, который оставил меня разгребать свои проблемы, позорно убежав.

— Как ты тут оказался?! — почти закричала, срываясь в пропасть ненависти к этому куску недочеловека.

— Господи, Лана, да об этой свадьбе во всех газетах писали. Думала, я мог пропустить такое событие? Правда, на церемонию было не пробраться...

— А исчез ты куда? — отмахнулась от его болтовни, пытаясь уловить саму суть.

Юра отвёл взгляд, сморщился, а широкая ладонь ерошила волосы на затылке. Он всегда так делал, когда нервничал, а сейчас он явно был на пределе.

— Детка, я сильно увяз в этом дерьме… деньги, проклятые деньги! — Стукнул кулаком по железной стенке раздевалки рядом с моей головой, а я вздрогнула, настолько оглушительным оказался звук удара. Точно выстрел над самым ухом.

Юра стоял напротив, возвышаясь надо мной на целую голову, широкоплечий и красивый. Юру не обделила природа внешними достоинства: голубые глаза, ослепительная улыбка, светлые волосы — классический образец самцовости, хоть сейчас на обложку. Только за всем этим великолепием прятался мелкий трусливый подонок.

— Они всё забрали, ты понимаешь меня? Всё описали… ты ведь всё просрал! Абсолютно! — не выбирала выражений, и после каждого слова Юра напрягался всё сильнее. — А потом в дом вломились люди, они тебя искали! А тебя нет. Кому ты ещё должен? Что это за люди?

Вопросы вылетали со скоростью автоматной очереди, без конца и края. Я лепила всё в кучу, спрашивала обо всём и ни на что не получила ответа. В итоге поняла, как смертельно устала от всей своей жизни.

— Да иди в задницу! — выплюнула, но Юра не дал сказать что-то ещё или уйти: впился в губы поцелуем. Сделал это настолько неожиданно, что я на миг растерялась.

Придя в себя, попыталась разорвать поцелуй, только фиг мне. Молотила его по плечам, пока этот урод пытался протолкнуть свой мерзкий и скользкий язык в мой рот, шарил ладонями по открытой спине, пытался забраться под юбку. Извернулась, почти попала ему по яйцам, но силы быстро заканчивались, когда такая туша всё теснее прижимала меня к раздевалке.

Но сдаваться я не собиралась, даже под страхом смерти готова была сражаться, но надолго ли меня ещё хватило бы?

Противно, Господи, как же противно. Мы давно уже стали чужими, и тем отвратительнее было на душе от его внезапной страсти.

Моя душа рвалась на части, гадливость наполняла вены, и я изо всех сил пыталась отгородиться от этой грязи, но во мне так мало было сил. Лишь иступлённое отчаяние и злость до истерики. Мысленно звала Арманда — казалось, только он и мог меня спасти от этого ужаса, но его не было рядом. Надеялась, изо всех сил верила, что он услышит мой немой зов, откликнется… или хотя бы Лорд заскучает и пойдёт меня искать.

Но, наверное, Вселенная всё-таки любила меня. Или это Бог? В момент, когда казалось, что не выдержу, сдамся, мне всё-таки удалось укусить Юру за нижнюю губу, а он взвыл, резко отстраняясь. Дышал глубоко, а в глазах чистая похоть пополам с ненавистью. Нет, это был не мой бывший муж, не человек, которого любила. Сейчас передо мною стояло чудовище и потерявший всё людское в себе урод.

— Сучка! — бросил в меня, но при всём желании задеть не смог. — Он тебя тоже так целует, да? Твой Шахов настолько хорош в постели, что ты прыгнула на его член при первой же возможности, да? Ну, конечно, с его-то бабками… шкура продажная!

— Ты больной ублюдок! — закричала, толкнула Юру в грудь, а он, будто бы вмиг осознав, что сделал, качнулся назад, не пытаясь возражать. — Я убью тебя, урод, убью. Чтоб рот свой поганый заткнул. Всю жизнь мне испортил, а Арманда не трожь, он в миллион раз лучше такого куска дерьма, как ты.

Я не выбирала выражений, хоть сыпать такими словами вовсе не в моих правилах. Но Юра переступил последнюю черту, и чёрная пелена гнева заволокла мои глаза.

Можно ли ненавидеть сильнее? Казалось, что нет. Чистая ярость захлестнула, затопила, утаскивая на дно всё хорошее, что ещё помнилось о прошлом.

Плечи Юры поникли, в глазах мелькнуло что-то вроде сожаления, а я лупила его по плечам, била по щекам, выплёскивая всю боль, что скопилась во мне за это время.

Она, точно гниль на яблоках, разъедала душу, отправляла кровь. Слёзы выступили на глазах, но я не обращала на них внимания, потому что слёзы — слабость, которую не могла себе позволить.

— Лана, прости, прости, — повторял, точно заведённый. — Я не знаю, что на меня нашло, извини!

— Да пошёл ты! Чтоб я тебя не видела больше никогда. А не то, клянусь, убью тебя.

Снова толкнула в грудь, норовя уйти, но Юра вдруг схватил меня за руку и, заглядывая в глаза, проговорил:

— Я хочу, чтобы ты знала: я не виноват. Меня заставили. Прости.

И, резко развернувшись на каблуках, быстрым шагом ушёл.

Я смотрела ему в спину пытаясь понять, за что именно он попросил у меня прощения.

22 глава

Арманд

Снова вспышки камер, фальшивые улыбки, лживые слова. Но я привык лавировать в этом переполненном пираньями болоте, потому почти не обращал на эту шелуху внимания. Главное, что Лана официально теперь под защитой моей фамилии, а Дмитриевский практически счастлив. Не этого ли мы добивались, когда подписывали контракт? А все остальные могут идти на хер стройной колонной под звуки бравурного марша.

Фуршетные столы стремительно пустели, народ, сытый и довольный, постепенно разъезжался, и уже можно было вздохнуть спокойно. Почти что можно было, но расслабляться слишком рано — кожей чувствовал, что в любой момент может случиться какая-нибудь херня, последствия которой придётся разгребать очень долго.

Внутри что-то шевельнулось холодной ящерицей — подозрение, что ли? Казалось, что что-то упустил, о чём-то не подумал… странное ощущение, но избавиться от него не получалось, как ни пытался.

Оглянулся по сторонам, но вроде бы всё было в порядке. Гостей всё меньше и меньше, охрана рассредоточилась по периметру, Дмитриевский даже румян и весел — вон, в кругу особо приближённых о делах толкует. Нет же причин нервничать, но невидимая шерсть на моём загривке вставала дыбом, и я, чёрт возьми, совершенно не понимал, о чём “вопила” моя интуиция.

Минут двадцать я трепался о всякой ерунде, вынужденный поддерживать иллюзию счастья, хотя… в самом ведь деле был почти счастливым. Если бы не прогорклый привкус во рту, от которого тошнило.

Захотелось хоть на миг остаться одному, чтобы привести мысли и расшатавшиеся вдруг нервы в порядок, потому проник в узкий проход, утопающий в зелени — что-то вроде лабиринта, — и, сделав пару шагов вглубь, достал из кармана сигареты. Ослабил галстук, превратившийся вдруг в удавку, сделал глубокую затяжку, наслаждаясь привкусом табака. Гадость, конечно, но расслабиться помогала.

Шелест за спиной, и я развернулся резко, а мне на шею легли тонкие руки, а тяжёлый аромат парфюма вызвал приступ тошноты. Снежана, чтоб её черти в Ад утащили, прижималась грудью, а меня скрутило от рвотных позывов.

Никогда баб не бил, даже в худшие свои времена, но эта прямо напрашивалась.

— Арманд, — выдохнула Снежана, тычась носом мне в шею, хватаясь за мой пиджак. — Какой же ты дурак… какие мы оба дураки.

Наверное, мне нужно было посочувствовать этой одинокой, по сути, бабе. Возможно, мне нужно было трахнуть её, чтобы отстала, только от одной мысли увидеть её голой в своей постели в висках застучало. И дело даже не в Лане — не только в ней. Дело в том, что мне противна сама мысль иметь что-то общее с женщиной, которую любил Женя. Да, я скотина, но не до такой же степени.

— Иди на хер, — шепнул на ухо, а Снежана отошла от меня, послушная. Буквально отшатнулась, зацепилась каблуком и чуть не упала. — Я же тебя предупреждал, дура ты набитая. Какого чёрта не уймёшься никак?

Сжал пальцами её щёки, заставляя смотреть в глаза, а сам был на грани бешенства. Ещё бы одно её прикосновение, хоть слово, и тормоза моего терпения точно слетели к чёрту.

Надавил, наверное, слишком сильно, потому что Снежана всхлипнула едва слышно, а в глазах застыли слёзы.

— В последний раз повторяю, для особенно тупых: ты мне даже для единоразового траха не нужна. Ты мне противна, подстилка наштукатуренная. Всё ясно?

Кивнула, а я медленно разжал пальцы.

Выбросил окурок, вышел из своего укрытия и почти столкнулся со своей женой. Да твою ж ты мать!

Лана мазнула по мне лихорадочным взглядом, а я насторожился, потому что ни разу не видел её в таком состоянии. Она как-то странно глянула мне за спину, потом снова на меня и сделала шаг назад. Будто отгораживалась, закрывалась, заползая в раковину, а я, чёрт возьми, совершенно не понимал, как реагировать.

— Лана… что с тобой?

Мне показалось или её причёска слегка растрёпана? И помада…

— Арманд, я… — она хотела быть сильной, пыталась сдержаться, только голос выдавал бушующую внутри хрупкого тела бурю.

Лана сжала в кулаках подол своего платья, а он отчего-то был измят. Мать вашу, что происходит?

Рядом показалась Снежана — она улыбалась во весь свой ботоксный рот, изображая фальшивую радость.

— Лана, Арманд, поздравляю вас с этим знаменательным событием! Совет да любовь!

Протянула руки, норовя то ли обнять Лану, то ли похлопать её по плечу, но я не дал дотронуться: посмотрел так, что Снежана заметно сникла и, что-то пробормотав о позднем времени и необходимости пить лекарства, ретировалась.

— Скажи честно: вы любовники? — вдруг спросила Лана, когда остались наедине. И пусть пыталась скрыть, что её вообще это хоть как-то волнует, не вышло. И будто в подтверждение моих мыслей: — Нет, это не моё дело, прости.

— Господи, нет, конечно. Она… она просто стерва. Забей.

Я притянул напряжённое тело к себе, но Лана даже не думала расслабляться. А я, кусок идиота, совершенно не мог понять, что делать и как справиться с эмоциями, от которых отвык, казалось, давным-давно.

— От тебя пахнет её духами и… помада. — Всхлипнула, уткнувшись носом мне в грудь, провела раскрытыми ладонями по ней, а я впервые был готов убить человека. Снежана точно когда-нибудь допросится. — На шее помада, красная.

Кстати, помада.

Поддел пальцем подбородок Ланы, заглянул в лицо, но она старательно прятала глаза, отводила взгляд, слово сама в чём-то виноватой была передо мной.

— Так, детка, я не знаю, что за херня произошла, но сейчас мы пойдём и поговорим.

— А гости? — пропищала Лана, а у меня внутри бомбы взрывались после каждого её тяжёлого вздоха и всхлипа.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что она на грани истерики.

— Им и так хорошо, да и по домам пора.

Одной рукой прижимая к себе Лану, закрывая её от всего мира, второй набрал короткое сообщение Дмитриевскому. Это его идея устроить этот показательный цирк? Пусть тогда и сворачивает шатёр.

На нас уже мало кто обращал внимание, а те, кто могли посмотреть, не увидели бы ничего, кроме обнимающейся парочки молодожёнов. Впрочем, плевать.

Несколько шагов отделяли от тропинки, что вела к нашему жилищу. Знал, что за время торжества комнату должны были украсить всей этой свадебной чепухой в виде цветочков и ленточек, и это раздражало. Но да ладно, не в этом суть — переживём как-нибудь, и не в такой переплёт попадали. Мишура эта вряд ли могла усугубить.

— Арманд, мне больно. — Лана попыталась освободиться, вырвать руку, но проблема в том, что я не хотел её отпускать. Не сейчас, когда мой внутренний зверь оскалил клыки, утробно зарычал, буквально сходя с ума от предчувствия опасности.

В ту ночь, когда погибла Оля — моя жена, — я чувствовал то же самое. Спустя много лет я стал умнее, а мой зверь заматерел, став моим союзником. В этот раз я не планировал повторять те же ошибки. Беспечность оставим пылким юношам.

И да, тем более не мог отпустить Лану, когда её помада размазана вокруг рта, губы припухли, а платье измято кем-то в хлам. Проклятье!

Я пытался успокоиться и призвать на помощь всё своё самообладание — качество, что не раз спасало мою психику и других людей вокруг. Пытался размышлять трезво, убеждал себя, что не имею права ревновать, но все эти увещевания летели к чертям, стоило подумать, что кто-то за моей спиной касался Ланы. Касался своими грязными лапищами моей, чёрт возьми, жены! Чтоб ему черти член оторвали.

Имел ли я право что-то требовать от неё? Нет. Но легче всё равно не становилось, будто кто-то открыл шлюзы, и мой мир начало заливать пахнущей тухлятиной водой.

Отчего это настолько бесило, отчего кислотой выжигало сердце, я не понимал. Шахов никого и никогда не ревновал, Шахов просто не способен на подобные эмоции, только всё это хрень, когда в горле клокочет едва сдерживаемый крик.

— Отпусти! — вскрикнула, а я толкнул эту чёртову дверь, чуть не срывая её с петель. — Господи, да что с тобой?

Я сделал, как она просила: отпустил. Это было правильным, ибо мог сделать то, о чём потом бы пожалел — причинить Лане боль мне хотелось меньше всего на свете. Сжал кулаки, упёрся лбом в прохладную стену, чтобы немного прийти в себя. Картинки того, что могла делать Лана, пока я не видел, сводили с ума, но я ведь сердце мог своё поставить на то, что она не из тех, кто станет врать. Зачем ей? Ведь это целиком и полностью моя идея — весь этот брак. Если у неё был кто-то, она бы точно сказала, уверен.

Дикая смесь ярости, злости и ревности кипела в душе, и я изо всех сил пытался удержаться от слишком резких движений. Сначала нужно поговорить.

— Лана, что с твоим платьем? И помадой?

Всё, спросил, можно выдохнуть.

Где-то вдалеке лаял Лорд, а я пожалел, что его нет рядом: этот парень умел успокаивать моих демонов. Как и Лана, вот только…

— Я… — начала, а я замер. Если она сейчас соврёт, я не знаю, что буду делать дальше. Незаметно для самого себя я ведь поверил, что с этой женщиной в мою жизнь может вернуться свет и надежда.

Оторвался от стены, повернулся к Лане лицом, ожидая продолжения рассказа. Чёрт, никогда не видел у неё такого взгляда: боль, смешанная со страхом и… разочарованием. Будто бы я ударил её, и она почти ненавидела меня в этот момент.

Не смог противиться порыву: в один шаг оказался рядом. Сел на корточки, но касаться не торопился, потому что показалось: одним движением разрушу всё.

— Лана, прости, — выдавил из себя и удивился, как легко было просить у неё прощения. Органично как-то правильно.

С Ланой вообще всё казалось правильным.

— Я дурак, но я… я ревную.

Чёрт, признался, но не чувствовал себя беззащитным, а Лана…

Протянула руку, касаясь моих волос, провела по ним, взъерошила, а я просто смотрел в её глаза, ожидая, когда же она нарушит тишину. Торопить не хотел, словно боялся чего-то, но и терпеть молчание уже не было никаких сил.

— У тебя кто-то есть? Тот, кого ты любишь? — спросил, а слова расплавленным оловом текли на свободу, обжигали.

Впервые за долгое время я не боялся быть слабым, но я боялся её ответа. Чёрт знает что творилось со мной, и я давно уже бросил попытки разобраться в этом жутком и пугающем клубке эмоций, что распирали, стоило только оказаться рядом с этой женщиной.

Я нашёл её в лесу во спасение.

Я обрёл её на погибель.

— Ты же всё выяснил обо мне, — горько улыбнулась, а большие глаза наполнились грустью. Она не плакала, но лучше бы лила слёзы, чем вот так смотрела. — Никого у меня нет.

— Расскажи мне, что произошло.

Лана закусила нижнюю губу до побелевшей кожи — боролась с эмоциями, отгоняла слёзы. Дышала тяжело и прерывисто, словно там, впереди зияла необъятная пропасть, в которую можно сорваться в любой момент.

— Юра, — прошелестела осенним ветром, а я моргнул.

Юра?

— Муж твой бывший, что ли?

Я знал, что никаких других Юр в нашем с ней окружении не было, но не мог поверить, что это сыкло каким-то образом нарисовалось на горизонте.

— Я пошла гулять… — выдавливала из себя слова по капле, проталкивала их, еле слышные, из горла, а я закостенел, пытаясь не пропустить ни звука. — Ты ушёл, мне стало скучно…

Она тихо рассказывала, глядя куда-то за моё плечо, обо всём, что случилось с ней, пока я отбивался от назойливого внимания соратников по бизнесу и чёртовой Снежаны. От мысли, что с Ланой могла случиться беда, пока эта ботоксная сука липла ко мне, темнело в глазах.

— То есть эта гнида тебя целовала… — Я не спрашивал, нет, потому что и так знал ответы на все свои вопросы, но повторить для самого себя было не лишним.

Чтобы горящими буквами в сознании горело, не затухая. Чтобы я ни в коем случае не забыл об этом, когда Юра попадётся мне в руки. А то вдруг ещё пожалею, слабость проявлю.

Хотел ли я его убить? Однозначно. Стану ли это делать? Посмотрим.

— Арманд, — обхватила моё лицо тёплыми ладонями, наклонилась вперёд, упираясь своим лбом, а я почувствовал, насколько горячая у неё кожа, — я прошу тебя, не нужно. Не знаю, что он хотел от меня, но не ищи его.

Будто бы знала, о ком я тогда разговаривал ночью с Толиком, словно почувствовала, что именно её бывшего муженька я искал.

— Нет, Лана, исключено. — В ответ тихий вдох. — Я никогда ничего не прощаю, так уж устроен, иначе бы не выжил. Понимаешь меня? И любому, кто решил тронуть моё, я отрываю руки с корнем.

— Твоё? — вскинула взгляд, а до меня только дошло, какую именно неясную мысль облёк в слова.

— А ты имеешь что-то против? — усмехнулся, а Лана в глаза мне заглядывала, ища ответы. — Знаешь, я совершеннейшее сокровище, от которого желательно бы держаться подальше. Я не умею быть откровенным, часто бываю злым и вспыльчивым, но ты нужна мне…

А в голове блуждали неясные образы, и я пытался сложить пазл, но детали общей картины ускользали. Как её муж оказался здесь? Почему просил прощения? И самое важное: кто стоит за всем этим? Я ведь так и не смог выяснить, кому Юра должен самую крупную сумму.

Чувствовал, что этот человек рядом, но не мог никак сообразить: ниточки, что вели к ответам, были пока слишком тонкими. Ничего, и не с таким дерьмом разбирались.

— Кстати об откровенности, — сказала тихо и замялась. Потом нахмурилась и принялась яростно оттирать что-то с моей шеи.

Справившись, поднесла пальцы к моему лицу, и я заметил красные разводы на подушечках.

— Помада. Красная, — в голосе звучали обвинительные нотки, и я понял, что Лана ревнует не меньше моего. Забавно.

Поймал её руку, коснулся губами ладони, глядя в голубые глаза. Скрывать, что нас связывает со Снежаной не только глупо, но и подло.

— Несколько лет назад я снял в клубе одну девицу. Трахнулись пару раз и разошлись. Я не искал серьёзных отношений, она, вроде как, не возражала. Через пару месяцев Женя познакомил меня со своей будущей женой.

— Которая и оказалась той девицей?

— Ага, Снежаной.

— Ты так просто об этом говоришь… снял, трахнулись.

Я вздохнул, лишний раз убеждаясь, что женщины и мужчины — правда, с разных планет.

— Лана, это просто физиология. Не нужно её усложнять. В жизни любого мужика есть женщины, с которыми ничего, кроме физиологии, не было.

— Она хочет тебя?

— Перехочет, — хмыкнул я, сжимая пальцами переносицу. — Она за каким-то хером решила восстановить наши недоотношения. Мне это не нужно.

— Вы с ней иногда снова… трахаетесь?

Я запустил пальцы в её шелковистые светлые волосы, отливающие платиной и серебром, чуть потянул назад, открывая доступ к шее и, мягко поцеловав, прошептал на ухо:

— Ни разу за все эти годы. У меня не встаёт на чужих жён.

— А на кого у тебя встаёт? — спросила так же шёпотом, хотя нас не могла услышать ни одна живая душа.

— На тебя… и только на тебя.

Слегка толкнул Лану, и она упала на спину, а я опёрся руками по обе стороны от её головы, заглядывая в глаза.

— Я хочу разорвать это чёртово платье и сжечь его, — прохрипел, потому что ревность всё ещё клокотала во мне, а после рассказа Ланы она стала ещё сильнее.

— Рви, — кивнула и хотела было протянуть ко мне руки, но я обхватил ладонью её запястья, заводя их над головой Ланы. — А я сожгу рубашку, на которой следы её пошлой помады.

— Замётано, госпожа Шахова.

Светлые волосы разметались по покрывалу, в комнате нестерпимо пахло какими-то цветами, но плевать.

Отпустил Лану, встал на колени и одним резким движением разорвал подол до талии, открывая самые красивые ноги на свете.

— Мать его, Лана, твоё тело меня погубит, — выдохнул, глотая слюну, чёрт возьми. Точно не ел месяц, а теперь передо мной поставили самое вкусное блюдо во Вселенной.

Вещи разлетались во все углы, а когда мы остались полностью голыми, Лана обхватила моё лицо ладонями, серьёзная и собранная.

— Я хочу, чтобы ты мне верил: я сопротивлялась до последнего. Я его укусила! — начала сбивчиво объяснять, словно боялась, что я не понял с первого раза. — А потом я его била, толкала… понимаешь меня? Мне противно было, мерзко. Лучше умереть, чем с ним снова… вообще с кем-нибудь, кроме тебя.

Бабах! В сердце рванула бомба, расплёскивая по кровотоку дикую нежность, почти невыносимую.

— Тсс, успокойся, — попросил, покрывая поцелуями лицо и тонкую шею. — Я верю тебе. А ты?

Развёл её бёдра в стороны, наслаждаясь открывшимся видом, провёл пальцами по влажным половым губам, а Лана вздрогнула, когда ввёл один — медленно и осторожно — в неё.

— Да, — выкрикнула, выгибаясь дугой, а я добавил второй палец, наслаждаясь звуками её стонов. — Ох, Арманд, не останавливайся, пожалуйста…

И при всём желании я не смог бы остановиться.

— Ты такая красивая, когда кончаешь, — прошептал я, входя в Лану одним резким движением. Замер, понимая, что такого кайфа не испытывал ни с кем в своей грёбаной жизни. — Охрененно красивая.

Лана сфокусировала на мне мутный взгляд и улыбнулась, закусив нижнюю губу, а у меня пар из ушей готов был повалить, настолько это невинное действие казалось сексуальным. Самым сексуальным, мать его, что видел в своей кровати.

Когда после, уставшая, но довольная, Лана чертила круги пальцем на моей груди, я почувствовал, что вот сейчас готов рассказать о себе то, о чём старался не вспоминать, чтобы не сходить с ума.

— Помнишь, ты спрашивала о лимонах? Почему я не люблю их запах?

Лана вскинула на меня взгляд и кивнула. Замерла, приготовившись, а я накрыл её голову своей ладонью, снова прижимая к груди.

— Когда-то давно я был женат. Веришь, я уже почти и не помню, каким был в то время, как умел радоваться всякой ерунде… Оля была чудесной: очень светлой, ласковой. А ещё она обладала феноменальным талантом — она умела быть счастливой.

— Ты любил её?

— Очень, — ответил без запинки, поражаясь, насколько легко мне делиться с Ланой этой болью. Наверное, Судьба послала мне эту женщину, чтобы я наконец-то смог примириться с тем, что так долго мучило. — Она, правда, была необыкновенной.

— И что… что случилось?

— Мы поженились, она забеременела — обычная история, простая и нормальная. До родов оставалась пара недель, и Оля ночью захотела лимонов. Беременные вообще чудные, и моя жена не была исключением: поедала эти проклятые цитрусовые килограммами.

Лана молчала, а я всё глубже погружался в события той ночи — самой страшной ночи в моей жизни.

— И я рванул на поиски, потому что Оля не могла спать. Не знаю, сколько ездил, потому что ночных супермаркетов тогда было не так много, если вообще были… искал, но всё-таки нашёл, мать их. Пришлось поднять на ноги приятеля, что торговал овощами и фруктами на фермерском рынке. Но вот лучше бы я ноги себе переломал, но не уезжал тогда за этими лимонами.

Я купил килограммов пять, не меньше — полный пакет набрал, и они пахли в тепле машины, переспевшие. Гнал на полной скорости домой, представляя реакцию жены, радуясь её будущему счастью, нашему счастью.

— Пока тебя не было что-то произошло? — вытащил из тоскливого болота голос Ланы.

— Произошло, да… её убил обдолбанный утырок, который влез в наш дом, чтобы на дозу бабки найти. Представляешь? Задушил беременную женщину. Вот такие пироги.

А лимоны всё пахли, и я ненавидел их за это. Но больше всего на свете я ненавидел себя. Что уехал, оставил её одну.

— Но ведь ты не знал, что так случится. Не мог же знать.

Лана села в кровати, а в глазах плескалась горечь. Но ни капли жалости — этого бы я ей не простил.

— Знал — не знал… какая уже, к чёрту, разница?

Лана молчала, глядя на свои сцепленные пальцы, а пальцы мелко-мелко дрожали.

— Потому ты так разозлился? Чуть руку мне не сломал, — улыбнулась, потирая запястье. — Испугался? Не только ведь ревность…

— Ты меня насквозь видишь, — усмехнулся я, потягиваясь.

Почувствовал, что будто бы легче стало — пусть чуть-чуть, но свободнее дышалось.

— Хочешь шампанского? — спросил я, понимая, что больше не могу и не хочу вспоминать тот ужас. — Нам пару бутылок положено, как новобрачным.

Лана кивнула, ещё шире улыбаясь, — старалась казаться сильной, но я видел, что моя откровенность чуть весь дух из неё не вышибла. Моя добрая нежная и такая сильная девочка…

До утра мы пили шампанское, смотрели на воду за окном. Я выкурил, наверное, целую пачку, а ветер уносил за собой дым и мою тоску. Боль моя — всегда во мне, лежит камнем на сердце, комком к горлу подступает, и не избавиться.

Но рядом с Ланой я почти научился верить, что у судьбы для меня приготовлены не только боль и потери.

23 глава

Лана

Дни, отмеренные нам судьбой, катились с горки, а мы с Армандом почти ничем не занимались, кроме как ели, валялись на пляже, загорая до состояния запечённых куриц, запивали всё это дело вином и занимались любовью. Лорд неизменно был рядом, вынюхивая что-то в прибрежном песке, находил ракушки и камушки, но каждый раз тактично удалялся в отведённые ему “апартаменты”, стоило Арманду начать меня целовать. Пёс недовольно ворчал, словно осуждал нас за излишнюю любвеобильность.

Лорд не зря бухтел что-то себе под нос, скрываясь на пару часов вдалеке, потому что редко дело ограничивалось поцелуями — товарищ Шахов оказался поистине ненасытным любовником. На третий день моё тело украшала россыпь разноцветных синяков, а спина Арманда Сергеевича была исчерчена и исполосована настолько, что он кряхтел всякий раз, переворачиваясь с боку на бок.

А ещё мы много смеялись, дурачились и позволяли себе то, за что должно быть стыдно взрослым и состоявшимся, но очень скучным людям. Мы носились по пляжу, устраивали заплывы наперегонки, брызгались водой, громко хохоча. В такие моменты Арманд казался совсем мальчишкой, а неглубокие морщинки становились заметнее и расходились лучами вокруг глаз.

Он стал моим солнцем — человеком, которому я поверила, человеком, с которым не боялась быть самой собой. Пользуясь свободой, я стирала широким ластиком дурную память, отгораживалась от прошлого глухой стеной — той, что построил вокруг меня Арманд.

За ней так удобно было прятаться.

С каждой минутой, проведённой с этим мужчиной, я всё больше верила, что наш брак — настоящий. Мне хотелось заботиться об Арманде, хотелось провести рядом гораздо больше, чем год. И пусть понимала, что в любой момент всё может рухнуть, а унылая реальность — вовсе не райский берег, где морской прибой ласкает ступни на рассвете, позволяла себе наивно надеяться. Ведь если мы очень захотим, то всё у нас получится, правильно?

Я часто думала и старалась представить, какой была жена Арманда. Похожи ли мы хоть немного? И ещё… возможно ли стать для него той, с кем он захочет остаться навсегда?

Я отгоняла от себя плохие мысли поганой метлой, боролась с предчувствием беды, которое постоянно жило во мне. То ли паранойя на нервной почве образовалась, то ли экстрасенсорный дар прорезался с какого-то перепуга, но невидимый камень давил на грудь — не вздохнуть.

Несмотря на отпуск, Арманд много работал, пусть и пытался делать это не во вред совместному отдыху. В основном по ночам, но часто и в обед скрывался в доме, чтобы провести плановое совещание по Скайпу или устроить взбучку очередному накосячившему подрядчику. Я не влезала, лишь однажды, краем уха услышав его громкий разговор, насторожилась.

Арманд орал, что вырвет несчастному абоненту ноги, если в течение трёх дней вопрос не решится. Хоть у меня и не было никаких доказательств, но услышанное имя “Толик” и проскочившее в пылком разговоре слово “жена” навели на мысль, что идею найти моего мужа Арманд так и не отбросил. Гадство.

Желала ли я зла Юре? Нет. Несмотря ни на что, не хотела, чтобы его искали, знать ничего о нём не хотела. Прошлое нужно оставлять за спиной — так намного проще идти вперёд.

Позже, когда лежали с Армандом на террасе, смотрели в небо, я попыталась осторожно завести разговор о Юре, пыталась сделать хоть что-то, чтобы Арманд не тратил на него силы, но результат оказался нулевой — меня просто не захотели слушать. “Проси всё, что угодно, а об этом даже не заикайся”, — отрезал Арманд и, резко поднявшись, ушёл курить.

Он часто уходил в себя, и тогда я шла следом, не обращая внимания на его бурчание и протесты, обнимала за шею и просто была рядом. Не знала, как помочь, но пыталась хоть как-то разделить с ним то, что его угнетало.

Вдвоём любой груз носить легче. Главное, разделить поровну.

В такие моменты мы просто стояли, замершие во времени и пространстве, дышали в унисон и слушали звуки прибоя. А я клала голову на широкую грудь Арманда и отсчитываю удары сердца: раз, два, три… сто. Это стало моим кислородом, моей животной потребностью и наркотиком — быть рядом с ним и ощущать биение сердца под ухом.

“Сколько времени нам осталось?” — спрашивала я то ли у морских волн, то ли у Арманда, а он лишь прижимал меня к себе крепко-крепко, делясь теплом и невысказанными надеждами. Помня его рассказ, понимала, почему не торопится что-то обещать — просто наслаждался вместе со мной моментом и нашим удивительным, ни на что не похожим единением. Я действительно понимала, а исходя из опыта собственных разочарований, тоже не спешила. Лишь жила, дышала, впитывая кожей солёный воздух, запечатывая внутри себя всё хорошее, что со мной уже произошло.

Но счастье не может длиться вечно, как бы нам этого ни хотелось.

— Лана, мне нужно уезжать, срочно, — сказал однажды Арманд, врываясь в мой сон.

Я подскочила на кровати, оглядываясь по сторонам, приходя в себя. Испугалась, но ещё сильнее встревожилась, когда увидела глаза Арманда: огромные, тёмные — чернее и глубже полуночи, что царила за окном, с паническими искрами вокруг зрачка.

Я попыталась узнать, что случилось, но Арманд лишь тяжело дышал, будто бы боялся произнести вслух то, что тревожило.

— На работе что-то? Почему ты молчишь?

Арманд застыл памятником, запустив руку в волосы, а взгляд рассеянный, пустой.

— Жене плохо… его в больницу увезли. Приступ. Мне нужно… нужно к нему. Понимаешь?

Он говорил, обводя лихорадочным взглядом комнату — сильный и несгибаемый в своей титанической воле, только я видела, с каким трудом ему давалось каждое слово.

Дмитриевский действительно много значил для него — с этим ничего не поделаешь.

— Я с тобой, — решительно заявила и метнулась к большому встроенному шкафу, в чьих недрах был спрятан мой чемодан. Арманд попытался было что-то возразить, но я взмахом руки пресекла любые споры: — Я поеду с тобой. И ничего даже слышать не хочу!

Не знала, чего он ждал от меня, но оставлять его одного в таком состоянии я не планировала. Ну и ко всему прочему… там наверняка будет Снежана. Обойдётся с моим мужем наедине оставаться. Арманд теперь мой, какая бы причина не стояла во главе нашего брака.

24 глава

Арманд

Честно, совсем не ожидал, что Лана, без раздумий, рванёт за мной. Вообще, если честно, не в том состоянии был, чтобы хоть о чём-то размышлять. А она, ты гляди, мигом собрала чемодан, подцепила на Лорда ремешок поводка, и уже через пять минут я запирал дверь нашего дома — дома, в котором впервые за долгие годы был по-настоящему счастлив.

Снежана позвонила вся в слезах, вопила, что Женя умирает, и умоляла приехать быстрее. Её мне не было жаль, а вот состояние Дмитриевского встревожило. Забрались с Ланой в арендованную в отеле машину и рванули к городу.

Боялся не успеть, боялся не увидеть. И пусть паника — не мой конёк, всё-таки я слишком хорошо знал жизнь и видел дохрена смертей, чтобы хлопать себя ушами по щекам.

— Я рядом, — шепнула на ухо Лана, а я сжал её руку, паркуя машину у входа в клинику.

— Ты слишком хороша для меня, моя девочка. — Я быстро поцеловал Лану и распахнул дверь. — Сейчас приедет Вадик, заберёт вас с Лордом. Домой отвезёт.

Лана отрицательно качнула головой, нахмурившись.

— Нет, Арманд, я тоже умею быть настойчивой. Потому не отвертишься.

Я тяжело вздохнул, а Лана потрепала Лорда по загривку и вышла следом.

— Пусть Вадик его заберёт, всё равно Лорда внутрь не пустят — стерильность. А от меня не избавишься, даже не пытайся.

Несмотря на ситуацию, я не сдержался: рассмеялся в голос, видя, как решительно настроена Лана.

— Ладно, мадам Шахова, пойдём.

Лана улыбнулась, стала на носочки, обняла за шею и, серьёзно глядя мне в глаза, сказала:

— Ты сильный, ты справишься. А я постараюсь помочь. Теперь я постараюсь тебе помочь.

В клинике пахло лекарствами, чьей-то болью и отчаянием. Если бы у меня спросили, какой аромат у горя, я бы ни секунды не раздумывая, ответил: вот такой. Сердце в груди клокотало и билось о рёбра, причиняя почти невыносимую боль, а я старался дышать не очень глубоко, чтобы наизнанку не вывернуло от волнения.

Давно я так не нервничал.

Ночью в больничных коридорах тише, чем на кладбище, но не сегодня. Когда привозят столь важного пациента — во всех смыслах — не до покоя. Ловлю в холле одного из врачей, и он указывает рукой на спрятанный в глубине коридора лифт, на котором нам нужно подняться на шестой этаж.

Лана тенью следовала за мной, а я был рад, что не лезла с разговорами, не пыталась тревожно заглянуть в глаза, не докучала. Сейчас я весь — пучок оголённых проводов, аж искры сыплются во все стороны.

В таком состоянии моя доминиканская кровь — единственное наследство непутёвого и ветреного папаши — принималась бурлить, и я мог вспылить и нечаянно обидеть, а рядом с Ланой быть таким мне не хотелось.

Буря утихнет, осадок останется.

Лифт поднял нас вверх за считанные секунды, даже моргнуть толком не успели. Вышли в коридор и отдали документы сидящему на посту охраннику — суровому мужику из личной свиты Дмитриевского. Тот что-то пометил в своём планшете, нахмурился, но промолчал.

— Арманд Сергеевич, вас ожидают. — Молодая женщина в кипенно-белом халате махнула нам рукой и быстрым шагом рванула по коридору.

— К нему можно? — уточнил я на ходу, а женщина кивнула, не оборачиваясь.

— Только недолго, — предупредила, мазнув по мне острым, точно бритва, взглядом. — Приступ мы купировали, но Евгений Петрович ещё очень слаб, ему нужен отдых.

Что-то в её взгляде насторожило меня, а Лана чуть сильнее сжала мою ладонь. Значит, мне не показалось, и врач что-то скрывала. Ладно, потом буду об этом размышлять. Для начала нужно увидеть Женю.

— Я тут тебя подожду, — тихо сказала Лана, останавливаясь у входа в отдельный бокс.

Я кивнул и машинально осмотрелся по сторонам, на уровне подсознания оценивая безопасность помещения. По коридору от стены к стене блуждал ещё один охранник — как две капли воды похожий на «вахтового». Странно, что нигде не было видно Снежаны, но на самом деле меня мало волновала она. Просто она так истерила, так плакала по телефону, а сейчас и след простыл. А, к чёрту.

Охранник с абсолютно бесстрастным выражением лица — скучающим даже — прощупал меня на предмет запрещённой фигни, и через пару мгновений я уже стоял возле двери в палату.

Здесь, хвала богам, никого не было. Лишь тишина, приглушённый писк каких-то приборов и пахнущий отчаянием и смертью воздух.

— Арманд, сынок, проходи. — Голос Жени казался совсем чужим, а сам он был бледным, но глаза горели жизнью, за которую он так отчаянно держался зубами. — Как ты?

— Да что со мной будет? — отмахнулся я и присел на стул, приставленный к койке.

Женя лежал, бледный и уставший, опутанный проводами, с воткнутой в вену иглой капельницы, а лекарство мерно капало, отсчитывая мгновения.

— Арманд, у нас не так много времени, я хочу тебе кое-что сказать.

Откашлялся, а я незаметно сжал кулаки, чтобы отвлечься от сосущей пустоты внутри.

— Сынок, я скоро умру. — Взмах руки, пресекающий любые возражения. Как часто я видел этот жест за прошедшие годы, и всегда он действовал на людей безотказно. — Это жизнь и она рано или поздно заканчивается.

Я молчал, пытаясь не сорваться, потому что вся эта философская хрень хороша для сопливых мелодрам. Да, я злился, но не на Женю, а на того, кто снова решил отнять у меня кого-то близкого.

К потерям невозможно привыкнуть, можно лишь делать вид, что научился справляться.

— Я давно уже написал завещание, — продолжал тем временем Женя. — Это важно, потому слушай внимательно. И я отписал всё, что у меня есть, тебе.

— Да ну? — не удержался я, потому что совершенно не ожидал подобного.

— Именно, — слабо кивнул Дмитриевский, улыбаясь. — Сам знаешь, кроме тебя, у меня и нет никого.

— А Снежана?

В ответ лишь молчание, но всё-таки Женя ответил:

— У неё есть всё, что ей нужно. — Слова прозвучали зло, и на миг вернулся тот резкий и напористый Евгений Дмитриевский, который стремительно растворялся в тумане болезни. Я потёр ладонью шею, а кожа была горячей на ощупь, точно у меня температура подскочила. — Думаешь, я не знал, что она налево смотрит? Знал, конечно, но…

— Любил её?

— Да. Представляешь?

Странно было слышать от Дмитриевского хоть что-то подобное. Он ведь всегда был несгибаемым и женщин держал рядом только ради красоты, как необходимый аксессуар. Чтобы на бесконечных встречах и приёмах было с кем показаться. А тут, ты гляди…

— Ты всегда был умным мальчиком, — горько усмехнулся Женя, глядя на меня. — И на такого, как я, найдётся своя Снежана.

Я молчал, потому что не хотел портить и без того тягостный момент лишними словами. Но и наследство мне было не нужно, свои деньги девать некуда.

— Арманд, ты ведь мне как сын. Нет, ты больше, чем мой ребёнок, которого мне так и не суждено было иметь. Ты мой друг, моя правая рука, человек, воспитанный мной и впитавший самое лучшее. Я всегда мог на тебя положиться. — Я видел, с каким трудом давались Жене эти слова, но он всегда был упорным, хоть голос с каждой секундой звучал всё тише. — Не отказывайся, не будь глупцом. Потом можешь всё продать, раздарить, но дай мне умереть счастливым, зная, что я сделал для тебя всё, что мог.

Я не знал, что сказать. Чёрт возьми, сидел безвольный, точно мешок, дерьмом напиханный, а в голове ни одной разумной мысли. Чтобы оценить щедрость Жени, нужно было смириться, что его скоро не станет, а в это я верить отказывался. Малодушничал, прятал голову в песок, отмалчивался, но не хотел с этим мириться.

Да и какие слова здесь были бы к месту? “Не волнуйся, всё будет хорошо!”? Или: “Мы ещё повоюем”? “Не раскисай”? “Ты поправишься”?

Херь это, а не нужные слова. Я достаточно взрослый, чтобы верить в сказки.

— Посиди со мной, пока я засну, — попросил Женя, и столько какой-то почти детской трогательности было в этой просьбе, что я, чёрт возьми, готов был разреветься впервые за очень много лет.

Даже, когда хоронили Олю, я не плакал. За нерождённым своим сыном не рыдал, потому что понимал: сорвусь и тогда никогда уже не выкарабкаюсь. Но тогда и всегда рядом со мной был Дмитриевский — единственный человек, кто знал меня любым, в самые дерьмовые периоды моей жизни.

Засыпая, Женя говорил, что счастлив знать, что я уже не один. Шептал, что ему очень понравилась Лана, и просил завести, как минимум, пятерых спиногрызов. В итоге всё-таки заснул, а я посидел рядом несколько минут, глядя на мигающие лампочками приборы и прислушиваясь к тихому хриплому дыханию.

В палату заглянула медсестра, улыбнулась мне, а в глазах усталость и тревога. Я не стал задерживаться — поднялся, коснулся рукой исхудавшего плеча Дмитриевского и, не оборачиваясь, вышел в распахнутую дверь. Проклятие, как в груди-то давит что-то, скребётся, ноет…

Потёр глаза, сжал пальцами виски, делая глубокие вдохи. Нужно успокоиться, нужно домой ехать, выспаться, что ли. Если вообще получится в ближайшее время заснуть.

Когда вышел из двери бокса, увидел Снежану. Она меня тоже заметила, потому что скуксилась как-то вся, поникла, будто рыдать намерилась. Шагнула в мою сторону, ещё раз и ещё, и вот уже повисла на моей шее, хлюпая носом.

— Ты был у него, был? — рыдала Снежана, захлёбываясь икотой. — Меня не пускают, он не пускает. Я не знаю, что делать. Он не хочет меня видеть, только тебя!

— Отвали от меня, — попросил, отрывая цепкие руки от своей шеи. — Не хочет видеть, значит, не ходи. А мне и так тошно.

— Арманд, но я ведь его жена, — всхлипнула, а я понял, что на нас уже смотрят охранники, да и пара медсестричек поглядывали с интересом, застыв в коридоре.

— Ваша семья, сами разбирайтесь.

Я старался говорить тише, чтобы не привлекать повышенное внимание, но вдруг увидел Лану, выходящую из лифта с двумя большими стаканами кофе. Вышла, да так и замерла в метрах десяти от нас со Снежаной.

В голубых глазах что-то странное мелькнуло, и Лана было сделала шаг вперёд, но снова остановилась.

Снежана тоже увидела Лану, и я поклясться готов, что на её неестественно пухлых губах мелькнула улыбка.

— Ладно, Арманд, вижу, тебя ждут, — заметила и отошла от меня, давая возможность уйти. — Удачи.

Но что-то мне подсказывало, что имела она в виду вовсе не это.

25 глава

Лана

Когда Арманд скрылся в дверях бокса, я попыталась почитать книжку, скачанную недавно в телефон, но поняла, что буквы плывут перед глазами, а в ушах шумит от беспокойства. Точно не до приключений отважного рыцаря, отстаивающего честь дамы, и его бравого товарища.

Снова спрятала телефон в сумку, тяжело вздохнула и поднялась на ноги. Охранник, больше похожий на быка-переростка, чем на мужчину, посмотрел на меня, точно выстрелил — прицельно, с подозрением, а я в ответ улыбнулась ему.

Улыбка — единственное моё оружие. Защищалась, как умела.

— Я за кофе схожу, — сказала, а охранник пожал плечами. Мол, ему на эту информацию в целом и меня в частности плевать с высокой колокольни.

Правда, напоследок сжалился надо мной, убогой:

— Там, внизу, автомат есть хороший. Только не возле входа — в нём не кофе, а моча черепашья.

— Спасибо, — снова улыбнулась, а охранник отвернулся, теряя ко мне всяческий интерес.

Какие они все суровые, аж страшно. Впрочем, этих ребят я не боялась — то ли привыкла уже к постоянному присутствию в моей новой жизни подобных товарищей, то ли верила, что больница слишком безопасное место, чтобы со мной могло здесь хоть что-то произойти.

Во всяком случае, если меня кто-то собирался тут грохнуть, можно было рассчитывать на оперативную помощь врачей. Авось откачают — не всё же Арманду со мной носиться.

Выйдя из лифта и пройдя пару шагов, оказалась в тишине просторного холла. Откуда-то доносилось едва слышное жужжание кулера, а сонная девушка с потрясающими отливающими медью волосами, заплетёнными в косу, перебирала бумаги возле стойки регистратуры. Почти идиллия, если бы не знать, что здесь, совсем рядом, в любой момент может кто-то умереть.

На меня вдруг накатили воспоминания, как каждый день Арманд появлялся в дверях моей палаты и просто молчал. Лишь смотрел, словно пытался что-то понять для самого себя, на что-то решиться. И каждый раз я думала, что он готов со мной поговорить — сказать хоть что-то, чтобы разорвать хрупкую паутину безмолвия, что сплелась между нашими душами, но Арманд неизменно уходил, унося за собой мой покой. Пока не забрал его окончательно.

А теперь он рядом, а я всё равно жду от судьбы какого-то подвоха, потому что моя жизнь превратилась в яркую карусель, в которой события сменяют друг друга, а интриг и недомолвок больше, чем я готова была выдержать.

Сильнее прочего не давал покоя появившийся внезапно Юра. Что он хотел от меня? За время отдыха мы с Армандом ни разу о нём не говорили, и от этого беспокойство лишь усиливалось. Понимала, что всё это неспроста и как-то связано с его долгом, но ответов у меня было во сто крат меньше чем вопросов. И успокоиться бы, забить, но не получалось, хоть тресни.

Всё вместе вдруг навалилось на меня, сдавило болью голову, и я поняла, что если вот прямо сейчас не выйду на улицу, не вдохну свежего воздуха полной грудью, выключусь, как сломанная детская игрушка.

Кое-как нашла нужный автомат, который стоял чуть левее по коридору, сделала себе двойную порцию чёрного кофе без сахара и наконец-то распахнула входную дверь из белоснежного пластика.

Порыв свежего ветра ударил в лицо, разметал волосы, принеся с собой аромат леса. Откуда бы ему взяться почти в центре города-миллионника я не знала, но дышалось хорошо.

Так, потягивая кофе, я достала из сумки честно купленные сигареты и решила отойти вглубь двора, чтобы никого не оскорбить ненароком видом курящей женщины.

Благо на улице всё ещё ночь, потому найти укромное местечко не составило труда. Поставила стаканчик с остывающим кофе на край парапета, закурила и присела на пенёк. Прямо Маша, только пирожков не хватает.

Сигарета тлела, кофе стыл, а я думала о всякой ерунде, совершенно не обращая внимания на то, что творилось вокруг. Ушла глубоко в себя, но вдруг какой-то звук заставил насторожиться. Голоса, показавшиеся мне смутно знакомыми, донеслись до слуха, и я напряглась, прислушиваясь.

С каждым мгновением я всё чётче понимала, что отлично знаю этих болтунов, скрытых от посторонних глаз ночной тьмой.

Я выбросила сигарету, оставила ставший ненужным кофе и, пригнувшись, чтобы меня не заметили нечаянно, пошла на звук.

Чувствовала себя разведчицей и чуть не собирательницей сплетен, но я не могла упустить такой возможности: мне нужно было узнать, о чём так ожесточённо спорили Снежана и Толик. В том, что это были именно они, я уже не сомневалась.

Под моей ногой что-то хрустнуло, я замерла в своём укрытии, но они ничего не слышали, до такой степени были поглощены беседой.

— Ты всё отдал, как я просила? — Тонкий голосок Снежаны резал по ушам, до того противным казался, что я поморщилась. — Сам понимаешь, нужно торопиться. Врач сказал, что счёт пошёл на часы.

Толик тем временем что-то пробурчал в ответ, а я вытянула шею, во все глаза глядя на эту парочку. Они стояли у стены рядом с мусорными баками, а тусклый свет фонаря едва падал на них. Но всё-таки я, пусть и плохо, но могла рассмотреть беседующих.

Снежана и Толик — ошибки быть не могло. Вот только зачем прятались?

А ещё они стояли очень близко друг к другу — слишком близко, чтобы это могло считаться приличным.

К сожалению, они снизили громкость до минимума, словно кто-то отключил звук старого телевизора, но разговор не прервали: ещё некоторое время о чём-то шептались, оглядываясь по сторонам. Заговорщики, чтоб их. Снежана активно что-то доказывала, даже руками размахивала, и пусть плохо, но я видела, что в этот момент она сбросила все свои маски, превратившись в очень злую и обиженную девочку.

Надо было срочно уходить, поделиться с Армандом тем, что узнала. Только что на самом деле я могла рассказать? Какие слова для этого подобрать, чтобы меня поняли? Казалось очевидным, что эту парочку связывало нечто большее, но вдруг я ошиблась? Мало ли, о чём они беседовали — всё равно ведь толком ничего услышать не получилось, кроме пары фраз...

Пока размышляла, шептуны разошлись, а я решила пойти взять кофе для себя и Арманда. Ему наверняка не помешает взбодриться. Да и мне нужно было собраться с мыслями, чтобы понять, что делать с полученной информацией.

Возле кофейного аппарата тянулась жиденькая очередь: мордатый мужик в клетчатом пиджаке, девушка в белом халате и парнишка лет шестнадцати с тёмными кругами под глазами. Я стала за ним, а он всё время бурчал себе что-то под нос, недовольный своей проклятой судьбой. Возраст, что поделать — в юности многое переживается острее, и невозможность получить всё и сразу бесит неимоверно.

Через пару минут я уже взлетала на лифте вверх, боясь, что Арманд остался совершенно один со своей бедой, а меня нет рядом.

Но, как оказалось, его было кому утешить.

Чёртова Снежана! И как у этой расфуфыренной бабёнки всегда находился повод тереться своими дутыми сиськами о моего мужа?

О да, я ревновала, только показывать этого не планировала — сейчас Арманду точно не до бабских драк. Если у Снежаны хватало совести вытворять непотребства рядом с палатой, в которой лежал её муж, то я точно не собиралась опускаться до её уровня.

Но Арманд заметил меня, замершую в коридоре с этими глупыми стаканчиками в руках, и в глазах его зелёных мелькнуло что-то такое, что разом остудило мой пыл.

В них светились тревога, злость и радость — радость видеть меня. Радужка переливалась всеми оттенками изумрудного, а я выдохнула. Я верила этому мужчине — верила, как никому и никогда до этого.

И если он сказал, что не хочет эту куклу, значит, не хочет. Всё, закрыли тему.

Арманд оттолкнул от себя Снежану, а она полоснула меня полыхающим взглядом, и призрачная улыбка блуждала на губах. Точно, стерва.

Мой муж шёл ко мне, устало улыбаясь, а Снежана достала телефон из сумочки и принялась лихорадочно строчить что-то, глядя на экран. Я не могла оторвать от неё взгляда — она действительно была красивая, хоть и насквозь фальшивая.

— Поехали домой, — сказал Арманд, притягивая меня к себе и зарываясь носом в мои волосы.

— Как он? — Я подняла взгляд и протянула Арманду ещё горячий стаканчик кофе. — Вы поговорили?

Арманд лишь кивнул, пропуская меня в распахнувшиеся створки лифта, а я не стала лезть с расспросами, хоть и рада была бы выслушать. Но за время нашего недолгого, но очень насыщенного общения с Армандом уяснила для себя одну истину: он делится чем-то только, если не может иначе.

Выйдя из больницы, молча сели всё в тот же арендованный автомобиль и поехали к дому. Лорда в ней уже не было, значит, Вадик всё-таки увёз его. Жаль.

Дорога предстояла неблизкая, потому я свернулась калачиком на сиденье, закрыла глаза и провалилась в сон. Просто выключилась, упала в вязкую тьму без единого видения.

А проснулась от громкого хлопка и звука удара.

Мамочки!

26 глава

Арманд

А ведь всё было почти хорошо: Лана заснула, я свернул на шоссе, ведущее к нашему посёлку, и до дома оставалась какая-то херня, но случилось то, что случилось.

Впервые испугался так, что внутренности скрутило в жгут, отдало болью в пояснице, а в висках принялся колотить траурный набат: бах-бах-бах, словно последние минуты пульс отсчитывал. Мать его!

Почему я не насторожился сразу? На этой широкой дороге к посёлку ведь не так много левого транспорта — в основном лишь те, кто живёт за высоким забором частной территории и их гости. Хорошо охраняемой территории, между прочим!

Потому здоровенный джип, будто специально пристроившийся за мной, должен был сразу навести на мысль: это по мою душу, но, чёрт… хватку, что ли, потерял? Расслабился? Отвлёкся?

Наверное, да, потому что не придал ситуации значения даже в момент, когда этот хер, спрятавшийся от лишних свидетелей за тонированными стёклами, решил поравняться со мной, неуклонно приближаясь.

Я слишком устал, слишком расслабился — в общем, сам виноват.

Джип как-то резко и неожиданно сдал вправо, долбанул нашу машину в левое крыло, меня тряхнуло так, что чуть печень не выплюнул и… всё завертелось с какой-то космической скоростью. Толчок, ещё один — чуть сильнее, скрежет, свист тормозов. Я выкрутил руль вправо, одновременно пригибаясь и пытаясь прикрыть собой Лану, которая подскочила, проснувшаяся, дико озираясь по сторонам.

У нас была всего пара секунд, чтобы выжить. И я испугался, что Лана начнёт орать, рыдать, хвататься за меня — я бы просто с этим не справился. С её страхом не совладал. Но моя девочка снова удивила: накрыла мои руки, до боли сжимающие руль, своими и помогла выровнять неуправляемую баранку.

Машина пошла юзом, вильнула задницей, а я подспудно ждал ещё удара, но обошлось.

Наверное, убивать нас никто не планировал, а иначе парой вмятин и шоком дело бы не обошлось. Просто напугать? Какого хрена?

На всё ушло не больше пары минут, но мне показалось, что целая вечность. В венах плескалась ярость и чистый адреналин, от эмоций разрывало барабанные перепонки, а сердце ухало где-то в районе коленок. Лана с такой силой вцепилась в мои руки, что костяшки тонких пальцев побелели. Её трясло от шока, да и моё терпение держалось на тонкой ниточке.

— Арманд! Он уезжает! Надо его догнать! — крикнула Лана, оборачиваясь назад, где в придорожной пыли растворялся нападавший.

Я сдвинулся вправо, обнимая свою жену крепко-крепко. Пытался успокоить, но её лихорадило безумно, хотя сама вряд ли понимала, в каком находится состоянии.

— Испугалась? Детка, всё хорошо, всё уже хорошо.

— Нет! — вдруг заявила, стукнув меня кулаком в грудь. Несильно, но решительно. — Не разрешаю! Мы уедем, мы справимся, в другом городе будем жить. Я спрячу тебя, понял? Спрячу. Не знаю, кто это был, но я смогу тебя защитить. Понял меня?!

Рассмеялся, прижимая её к себе всё крепче, а Лана дышала тяжело, яростно доказывая, что способна укрыть меня от любой беды. И я верил, что моя девочка, в чьих глазах плескался океан, способна на всё.

— Защитница моя, — сказал, целуя её в макушку, задыхаясь от счастья быть с этой женщиной рядом и вдыхая полной грудью аромат цветов. — Кто тебе разрешит? Придумала тоже.

Попытался открыть дверцу, но замок заклинило — джип, похоже, основательно помял это чёртово ведро с болтами. Удивительно, что я вообще цел остался — не иначе, Провидение сохранило. Значит, ещё повоюем, кто бы ни стоял напротив на линии фронта.

Долбанул кулаком раз, второй, и всё-таки удалось выйти наружу. Лана суетливо отстёгивала ремень безопасности, рванула дверь то на себя, перепутав всё на свете, но всё-таки справилась и через пару мгновений озиралась вокруг огромными глазищами.

Я тем временем рассматривал помятую тарантайку, затормозившую каким-то чудом в паре десятков сантиметров от толстого ствола дерева, что росло у самой обочины. Слава богам, но арендованная машина оказалась крепче, чем о ней можно было подумать, да и хер в джипе, скорее всего, не планировал нас убивать, потому остались с Ланой живы. Здоровы ли? Оценить на первый взгляд сложно, но хотя бы живые и, вроде бы, даже целые.

Лана охнула, а я спрятал её на своей груди. В голове что-то щёлкало, я складывал карточный домик, в котором каждая деталь могла привести к разгадке. Перебирал варианты, почему это могло произойти, кто за этим стоит, зачем кому-то это могло понадобиться.

Из-за моего бизнеса? Да, вроде бы, никому яйца не жал. То, что должно было быть поделено, давно поделили, кому нужно, тому заплатили, а где необходимо, там подмазывали регулярно. Ни в строительном, ни в развлекательном секторе конкурентов не было, а потенциальные угрозы устранялись в зачаточном состоянии. Я давно уже не боялся за свою шкуру на этом фронте, хоть и держал постоянно руку на пульсе. Тогда что?

Я достал из кармана чудом уцелевший телефон и набрал пару сообщений, зная, что уже минут через десять здесь нарисуется моя охрана. В полицию звонить не торопился — мне было важно самому разобраться в этом вопросе, без вечно сующих нос не в своё дело парней в форме.

Нет ни времени, ни желания таскаться в участок на допросы, очные ставки и ждать с моря погоды. Полиции я не доверял, да и в огласке нуждался меньше всего.

Это моя война.

Лана задрожала, сжимая в кулаках мою футболку, я гладил её по спине, помогая успокоиться.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать, срочно, — заявила, а я приподнял пальцем её подбородок, оценивая, в каком Лана сейчас состоянии.

Как бы она не пыталась храбриться, шок нехило по ней двинул. Найду урода, кишки выпущу. Кем бы он ни оказался.

— Говори. Ну?

Видел по глазам, что это что-то важное, и Лана кивнула, словно в ледяную воду прыгать собралась, и начала, сбиваясь и торопясь:

— Когда ты был в палате у Дмитриевского… в общем, я пошла на улицу. И увидела возле баков мусорных Толика и Снежану. Они явно прятались, о чём-то говорили, но я почти ничего не слышала — далеко была.

Однако…

— Они тебя видели?

Отрицательно качнула головой, прищурившись. Воинственная разведчица, не иначе.

— Хоть что-то слышала? — торопил, потому что эта информация могла решить если не всё, то очень многое.

Потому что у Снежаны и Толика не было ни единого повода для общения, не было точек соприкосновения. Толик — человек, работающий на тех, кто платит. При всём неуважении, у Снежаны просто нет таких денег, несмотря ни на что.

Тогда чем платит? Натурой? Зная её, я бы не удивился.

— Да, кое-что, — кивнула, заправляя прядь волос за ухо.

Наморщила лоб, вспоминая, и рассказала в деталях, что выведала, следя и прячась. А я понял, что пазл наконец-то начал складываться.

— Почему сразу не сказала? — спросил, сжимая её плечи пальцами, а Лана посмотрела на меня как-то жалобно.

— Прости, я хотела, но ты выглядел таким потерянным, а потом уснула…

Шок постепенно отпускал нас обоих, и Лана тихо всхлипнула. Чёрт, она же испугалась, а я, дебила кусок, давил. Но, мать вашу, как сдержаться, когда вокруг такие дела творились?

К месту аварии уже спешили две машины. Из первой выскочил Вадик, а следом ломанулся Лорд. Вадик чудом отскочил в сторону, а то быть ему сбитым с ног и затоптанным насмерть обезумевшим доберманом.

— Он будто взбесился, — попытался объяснить Вадик, а Лорд прыгал вокруг нас с Ланой, подскакивал на месте и пару раз толкнул меня лапами в грудь, будто злился, что не был осторожен.

— И откуда ты такой умный на мою голову взялся? — спросил я у скачущего Лорда, а тот фыркнул.

— Успокойся, мальчик, — ворковала Лана, присаживаясь на корточки и кладя голову на шею Лорда. — С нами всё хорошо. Видишь же? Мы целые.

Лорд мигом успокоился, лишь периодически бросал на меня косые взгляды, осуждая, что чуть не убился сам и не угробил заодно его любимую подружку. Если бы этот пёс умел говорить, я бы, наверное, сейчас многое о себе услышал. Матерного.

Из второй машины вышел начальник моей службы безопасности и, остановившись у машины, присвистнул.

— Удачно тормознули, — заметил он, осматривая помятую колымагу.

Парочка надёжных парней следовала за ним по пятам, оценивая ущерб и о чём-то тихо переговариваясь.

Нет уж, теперь никаких свободных вылазок. Только с охраной. И пусть за свою шкуру я волновался слабенько, Лану уберечь был обязан. Не для того мы затеяли эту авантюру с фиктивным браком, чтобы она пострадала.

— Шеф, всё хорошо с вами? Может, в больницу? — суетился преданный Вадик, а я отмахнулся от него.

— Если что, у меня ничего не болит! — преувеличенно бодро заявила Лана. — Не поеду больше в больницу, не заставите.

Решительно свела брови к переносице и ещё Лорда крепче обняла, будто защищаясь.

Вдруг мой личный телефон ожил, а на экране высветился незнакомый номер. Этого только не хватало.

Не хотел брать трубку, но любопытство перевесило.

— Арманд Сергеевич, здравствуйте. — Голос был совершенно мне незнаком, но явно принадлежал человеку напористому и решительному. — Меня зовут Иван, я журналист. И у меня для вас очень важная информация.

— Какого рода?

Неужели об аварии уже пронюхали, раз ночью звонят охотники до жареных фактов и эксклюзива.

— Информация касается вашей супруги. Поверьте, я вам не враг. Потому предлагаю встретиться в укромном месте как можно скорее.

Я бросил взгляд на Лану, которая повела Лорда исследовать растущие у обочины деревья, а она резко развернулась и улыбнулась мне.

Так тепло и открыто, словно именно я был тем, кому она хотела и могла улыбаться.

Тем интереснее стало узнать, что за информация имелась у щелкопёра.

— Хорошо, Иван. Через три часа в баре “Парадиз”.

Что там ещё за херня приключилась, скажите на милость?

27 глава

Арманд

— Ты едешь со мной, — объявил я Лане, когда все дела с машиной были закончены, а Лорд основательно нагулялся.

Лана лишь кивнула, но потом не выдержала и всё-таки спросила:

— Куда? А главное, зачем?

Правильные вопросы, конечно, только я вряд ли мог подобрать внятный ответ. Мне неважно было, что хотел от меня журналист — их братию я не слишком жаловал. Но и оставить эту ситуацию без внимания не мог. Вдруг это поможет понять что-то важное?

А ещё кожей чувствовал, что не могу оставить Лану одну, пока вокруг творилась такая причудливая херня.

О чём бы я ни пытался думать, не мог сопротивляться одному-единственному факту: эта женщина нужна мне, а ради безопасности своих близких я готов на всё. И пусть не всегда удавалось уберечь от беды, но пытаться-то был обязан. Иначе ведь, как дальше себя уважать?

— Лана, просто будь рядом, пока я не разобрался, что вот только что с нами произошло, — попросил, зарываясь в её волосы руками. — Я потом обязательно придумаю, как тебя обезопасить. А сейчас просто поехали.

Лана уткнулась носом в мою грудь, а я махнул рукой Вадику, чтобы заводил скорее мотор. Нужно было торопиться, хотя и хотелось бросить всё к чертям и снова рвануть к морю, с Ланой, да только реальность била по голове тяжёлым молотом — не увернуться.

Времени до встречи с непонятным журналистом оставалось немного — за всей этой суетой и нервами прошло больше двух часов. Рассвет окончательно вступил в свои права, но всё равно для важных бесед было слишком рано. Но я задницей чувствовал, что у загадочного Ивана есть для меня припасено нечто такое, ради чего стоило спешить, наплевав на отдых и сон.

— Ты бледная, — заметил я, когда мы сели с Ланой в машину, а автомобиль охраны пристроился сзади.

— Всё хорошо, не бери в голову.

Лорд был с нами: лежал рядом с Ланой, свернувшись на сиденье упитанным калачиком. Положил голову ей на колени, а она машинально гладила его по загривку, глядя в окно. Почти пасторальная картина, если бы не портила всё неизвестность.

Лана — соратница моя, готовая в любой водоворот нырнуть с головой, не раздумывая. Кто бы мог подумать, что проделки Лорда могли привнести в моё существование такое счастье. Удивительно.

В жизни, наверное, действительно нет места случайностям, и наша встреча, уверен, была кому-то нужна в этой Вселенной.

“Ведь, если звезды зажигают —

значит — это кому-нибудь нужно?

Значит — кто-то хочет, чтобы они были?” — вспомнились бессмертные строчки Маяковского, и я улыбнулся, закрывая глаза и не выпуская из своей ладони тонкую руку Ланы.

Так спокойнее, так теплее.

Вадик мчал по пустынным дорогам, ловко срезал путь, сворачивая во дворы, и ровно в срок мы оказались на месте. Лана посмотрела в окно, потом перевела на меня удивлённый взгляд.

— Мы приехали в бар? — спросила, а Вадик уже распахивал дверцу с её стороны, выпуская Лорда на улицу. — Я думала, ты меня в бункер бронированный отвезёшь.

Кстати, хорошая идея.

— У меня здесь встреча, важная. Потом уже и о бункере можно побеспокоиться.

— А я что буду делать, пока ты будешь проводить свою важную встречу? Не рядом же сидеть, правильно?

— В кабинете моём побудешь, позавтракаешь. Или поспишь. В общем, пойдём.

Бар “Парадиз” находился в самом центре города — один из тех, которыми я владел наряду с клубами, и эта часть бизнеса приносила мне не только деньги, но и удовольствие. И когда оно есть, можно даже наплевать на всё золото мира. Иногда гораздо важнее, чтобы душа пела.

Я назначил встречу журналюге на своей территории, потому что лохом никогда не был. И если у кого-то хватило ума подрезать меня на дороге, они должны понимать, что второй раз я на эту удочку не клюну.

Не убили с первого раза — значит, сами виноваты. Нужно было им быть умнее.

Выйдя из машины, я окинул взглядом прилегающую к бару территорию и, не заметив ничего подозрительного, выдохнул. Шок окончательно отпустил, и ему на смену пришло опустошение и дикая усталость. Тело ломило, в голове шумело слегка, но старался не обращать на это внимания — переживу.

Главное — разобраться с информацией журналиста как можно скорее. Я знал всё или почти всё о своей жене — спасибо современным технологиям и времени, когда она болела — его с лихвой хватило для сбора любых данных. Лана была чиста, словно слеза младенца: отличница, мамина гордость, примерная жена. От того было интереснее, есть ли в её жизни что-то, чего я мог ещё не знать.

— Лана, послушай меня внимательно, — попросил, когда до бара оставалось несколько шагов. — Я просто хочу, чтобы ты кое о чём знала.

Лана вскинула на меня удивлённый взгляд и кивнула, показывая готовность слушать.

— Мне позвонил журналист и назначил встречу. Сказал, что у него есть какая-то информация о тебе. Чуть ли не сенсация.

— Вот как? — пробормотала, но глаз не отвела. — И что… что это за информация? Он сказал?

Во взгляде ни тени страха, и от этого моё сердце забилось с удвоенной силой.

— Я не знаю, честно. Скажи мне только одно: мне сто́ит волноваться? Пойми, меня не волнует твоё прошлое. Даже если ты ела младенцев, наплевать. Просто я хочу тебя защитить.

— Я никогда не ела младенцев, — хмыкнула, гордо вздёргивая подбородок. — Также я никогда не сидела в тюрьме, не изменяла мужу, не занималась проституцией и вовсе не умею танцевать стриптиз.

— Я тебе верю. Всегда верил.

Лана вместо тысячи слов встала на носочки и поцеловала меня в губы.

— Я не знаю, что он там хочет тебе рассказать, и совсем не собираюсь оправдываться.

— Отличная позиция.

Мне захотелось самому её поцеловать, и я не стал сдерживаться: сомкнул руки на её спине, впился губами до головокружения, до дрожи в уставшем теле, а Лана отвечала мне жадно и неистово.

И я понял одну простую вещь: что бы ни рассказал мне Иван, мне плевать.

— Пойдём, — сказала Лана, а на лице отражалась мрачная решимость. — Вот же… журналюга.

Бар “Парадиз” выгодно отличался от других заведений тем, что не закрывался для посетителей ни на минуту. Круглые сутки его двери оставались распахнутыми для гостей, и всем здесь радовались, невзирая на пол посетителя, возраст и его политические предпочтения. Отличное место, с какой стороны не посмотри.

А ещё здесь была хорошая охрана. Впрочем, я и свою не просто так захватил — лишним не будет.

Мы вошли через чёрный ход, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, а парни остались на улице, следить за территорией. Так всем будет спокойнее.

Лану же провёл в свой кабинет, чтобы точно знать: с ней ничего не случится, пока меня не будет рядом. И пусть безопасность — понятие относительное, но я пока делал всё, что мог. Приставил одного из охранников к двери, и он точно знал: шаг влево, шаг вправо — расстрел.

Тишину в баре нарушала лишь музыка, льющаяся из колонок, задекорированных деревянными панелями. Слева от барной стойки, на экране огромной плазмы кривлялась и скакала юная нимфа, которая эффектно трясла задницей под неслышный мотив. Официант в чёрной рубашке с закатанными до локтей рукавами и джинсах в тон скучал, стоя у барной стойки, оперевшись на её полированную до блеска поверхность. Внимательно рассматривал девицу, наверняка, считая минуты до конца своей смены. “Парадиз” был тихим местом, потому посетители в это время суток не толпились в зале.

И хорошо, потому что лишние глаза и уши мне не нужны.

Я осмотрел зал и увидел сидящего за одним из столиков парня. Светлые волосы, модная бородёнка “до пупа” и нервный взгляд, который он время от времени бросал на большие круглые часы, висящие на стене. Сколько он тут уже сидел? Что его пригнало ко мне в такую рань?

В том, что это был именно Иван, я не сомневался.

Он постукивал пальцами по кофейной чашке, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Из двери чёрного хода я хорошо видел его, зато он не смог бы меня заметить даже при всём желании.

Что-то смутно знакомое мелькнуло в его внешности. Что-то неуловимое, ведущее в далёкое прошлое, в котором хранилось много всякого, о чём приличные люди даже не догадывались. Но это моё прошлое, и его, как ни пытайся, набело не перепишешь. Приходилось с ним жить, иного выхода же всё равно не было.

Чёрт, откуда же я мог знать этого суслика? Перебирал в памяти варианты, но ни один так и не удовлетворил. Но я точно где-то раньше видел его. Вспомнить бы ещё, где именно.

Когда я сел напротив него, бармен, лениво протирающий стаканы за стойкой вопросительно поднял бровь, а я поднял два пальца вверх, и тот понимающе кивнул.

Через пару мгновений передо мной и парнем поставили два бокала с коньяком, и так же бесшумно удалились.

Утро, блин, а я пить собрался, но последние сутки так долго тянулись, что совершенно не волновали ни ранний час, ни нормы приличия.

— Доброе утро, Иван. Выпьем?

Вот был бы номер, окажись это не он.

— Арманд Сергеевич, — проговорил Иван, переведя взгляд с моего лица на свой бокал. — Я за рулём.

— Значит, не пей. Делов-то, — пожал я плечами. — Что хотел от меня? Только быстро, у меня мало времени.

Я не собирался тянуть кота за яйца, потому что для всей этой херни не осталось ни сил, ни желания. Пусть выкладывает поскорее свои сведения, если он мне действительно не враг.

Ваня кивнул и полез в свою сумку, лежащую на соседнем стуле. Покопался в ней, извлёк наружу ноут и поставил его на столик перед собой. Распахнул крышку и развернул экраном ко мне.

Пара мгновений и на нём высветилась рожа того, кого так долго и усиленно искал Толик.

Только искал ли? Отчего-то я всё сильнее в этом сомневался.

— Узнаёте этого товарища? — спросил Ваня, а я кивнул. — Отлично.

И пусть мы ни разу не встречались, но Юра этот был тем, за чьё горло я так сильно хотел подержаться, потому рожу его узнал бы из тысяч похожих.

— Он прислал мне это видео, сегодня ночью, — сказал Ваня, отвлекая от разглядывания наглой физиономии. — Хотите посмотреть?

— Нет, но показывай.

Я сделал глоток коньяка, Ваня кивнул, а я достал сигареты. Шоу начиналось.

Ваня щёлкнул по клавишам, снял видео с паузы, а я чуть подался вперёд, чтобы не пропустить ни единой детали, и глотал горький дым, чуть дыша.

Сначала ничего не происходило. Юра пару раз покашлял, хмурясь, настроил камеру — наверняка, мобильного телефона, а мне показалось вечностью его молчание, хотя прошло не больше пары секунд.

Время в эти сутки вообще двигалось причудливо.

Когда я почти потерял терпение, Юра всё-таки начал.

“Меня зовут Юрий Ромашкин, и у меня есть очень важная информация, касаемо новой жены Арманда Шахова. Уверен, это станет сенсацией”.

Последнее слово он произнёс с каким-то странным нажимом, будто бы и сам себе не верил. Казалось, кто-то незримый стоял за его спиной и толкал в бок, вынуждая говорить всё это.

Дальше Юрий блеял о каком-то порочном прошлом Ланы, обещал предоставить фотографии, которые поставят крест на её репутации и, соответственно, моей. Также не обошлось без пурги, мол, сам Юрий рискует всем, делясь этим с прессой, но правда, кто бы мог подумать, важнее.

Прям не стукач, а борец за правое дело. Орден, что ли, захотел? Или премию?

— Дурдом, — сказал я, откидываясь на спинку стула, когда Ваня захлопнул крышку ноута. — Почему он именно тебе прислал это видео? Почему именно видео, а не позвонил? Зачем эти голливудские страсти?

Вопросы сыпались из меня сами собой, и я не пытался их сдержать, понимая: Ваня позвал меня не просто так. Что-то ему от меня нужно, и это я тоже планировал выяснить.

— Я в некотором роде самый скандальный журналист города, — хмыкнул не без самодовольства и всё-таки сделал глоток из своего бокала. — Ай, на такси уеду.

Махнул рукой и снова пригубил хмельной напиток.

— И что же ты, самый скандальный журналист города, пришёл ко мне? Ваял бы свою сенсацию, сделал всему городу сюрприз. Премию получил бы. Или что там у вас, у папарацци, принято. На повышение пошёл.

Я снова кивнул бармену, и очередная порция коньяка возникла передо мной. Ване больше не наливали, потому что мне он нужен трезвым, а о себе я мало волновался — слишком много мне нужно выпить, чтобы потерять контроль над собой.

— Арманд Сергеевич, — начал Ваня и замялся. Достал из сумки модную электронную сигарету, и через пару мгновений приторно пахнущий дыней пар окутал его облаком. — Вы не помните меня?

— А должен помнить?

Всё-таки не зря мне показалась знакомой его физиономия, но признаваться в этом не торопился. Иногда полезно прикинуться валенком, тогда люди легче идут на контакт. Ведь так приятно быть умнее и сообразительнее туповатого собеседника.

— Нет, конечно, не должны, — заметил с каким-то оттенком грусти, а я почему-то почувствовал себя сволочью.

— Так напомни, может быть, даже к груди прижму.

Ваня усмехнулся и сделал новую затяжку, а я чуть не чихнул, до того противным показался аромат пара.

— Только не говори, что ты мой потерянный сын. Могу не пережить такой радости.

Ваня мазнул по мне взглядом, вздохнул тяжело и всё-таки разродился откровением:

— Помните, очень давно, вы помогли мужчине, которому стало плохо? — Ваня подался вперёд, напряжённо вглядываясь в мои глаза, искал там ответов, стремясь быть узнанным. Я слушал его, складывая в голове факты, отсеивая лишнее. — Он в машине был, сердце прихватило. Помните? Тогда ещё лил дождь, началась гроза… а вы… вы остановились. Единственный!

Ваня изо всех сил старался достучаться до меня, а я напряг память, и то, давно забытое событие, всплыло на поверхность. Неужели?

— Ты мальчик из той машины, верно?

Ваня кивнул, но я и так уже во всех красках вспомнил и ту ночь, и огромные глаза парнишки лет десяти, который пытался как-то помочь своему отцу. Он не плакал, лишь ошалело смотрел по сторонам, пытаясь сделать хоть что-то. Но разве по силам ребёнку обмануть судьбу?

Не приведи меня судьба в ту ночь к их машине, его отец бы точно не справился. И мальчик бы не справился и, возможно, его судьба сложилась бы иначе.

Сколько лет прошло? Двадцать? Да, точно. Мне тогда едва исполнилось восемнадцать, и я рассекал по городу, весь из себя крутой, на разбитой девятке, на которую, между прочим, заработал сам. И пусть она была, в сущности, ржавым ведром, но я так гордился ею. И собой, что смог.

Тогда, несмотря ни на что, казалось, что жизнь удалась и в ней не случится больше ничего плохого. Увы, случилось, но со временем я научился с этим жить.

— Папа выжил только благодаря вам, — сказал Ваня очень пылко, а я уже ясно видел в его возмужавшем лице, поросшем густой бородой, того испуганного парнишку.

— Ладно, бросай, я сделал то, что должен был. Сделал то, что на моём месте сделал бы любой нормальный человек, потому не распыляйся.

Ваня кивнул, и что-то мелькнуло в его взгляде — грусть затаённая, но и решимость.

— Я помнил вас всю жизнь, и успехам вашим радовался, словно за близкого родственника, честно, — заявил Ваня, а я подумал, что он, несмотря на профессию, вполне возможно, неплохой парень. — И бабушка за вас всегда свечки в церкви ставила… за здравие ваше, молилась.

Что я мог на это сказать? “Спасибо ей за это”? Глупо как-то благодарить за чистые порывы души.

Верил ли я в Бога? Не очень, но почему-то от мысли, что незнакомая мне женщина, пусть так, но заботилась обо мне, защипало в носу.

— Я рад, что твой папа в итоге поправился.

— Он да… он и сейчас себя неплохо чувствует, хотя, конечно, возраст.

Я не знал, что на это сказать, потому промолчал. В сердце защемило, потому что в этот самый момент, на другом конце города, в отдельной палате лежал Дмитриевский, ставший для меня однажды чем-то большим, чем крёстный — ставший для меня практически отцом.

Я достал вторую сигарету, снова закурил, а пальцы почему-то дрожали. Чёрт его знает, старею, наверное.

— Теперь вы понимаете, почему я не хочу, чтобы этот материал попал в прессу? Я не хочу вам навредить.

Не знаю, виной тому несчастные свечки и молитвы, или мне просто суждено встречать в этой жизни хороших людей, но кто-то там, наверху, определённо следил за мной во все глаза.

Или я просто лох, и этот мальчик решил добить меня.

— В знак благодарности? — уточнил я, туша сигарету в больной белой пепельнице.

— Да. Но я согласился с ним встретиться, — сказал Ваня и огладил свою ухоженную бороду. — Потому что, если я ему откажу, он найдёт себе кого-то другого. Пусть я самый лучший в стране, но и кроме меня в этой профессии сплошные стервятники.

Сейчас Ваня казался таким открытым и трогательным, что хоть рыдай. Но я отлично понимал, что он не так прост, как кажется. Не захочешь, а руку оттяпает по плечо — хищник с лицом ангела.

Судьба подбросила мне шанс, определённо.

— Логично, стервятники среди вашей братии стаями кружатся, — кивнул я. От усталости и навалившихся проблем последних дней все мышцы выкручивало, и если бы не моя бессонница, точно вырубился бы прям здесь, за столиком. — Но признайся, тебе что-то ведь нужно от меня? Про благодарность я уже услышал, но есть же что-то ещё.

Я угадал, потому что Ваня весь подобрался, напрягся как-то, но молчал. Словно обдумывал свои дальнейшие слова, взвешивал их. Я не торопил его — мне важно было не спугнуть удачу.

— Я хочу эксклюзивное интервью ваше, откровенное… по мере возможности. “Один день из жизни Арманда Шахова”.

— Одна сенсация взамен другой? — усмехнулся я, представляя на миг, как Ваня будет таскаться за мной хвостом, записывая каждый шаг и задавая глупые вопросы.

— Мне кажется, это вполне неплохая альтернатива, — заметил Ваня, болтая в чашке остатки остывшего кофе. — Вы же у нас тёмная лошадка, а люди любят чувствовать себя сопричастными к жизни известных персон.

— Я, значит, известная персона?

— Ну а как же? — удивился. — До недавнего времени самый завидный холостяк, один из богатейших людей страны, всегда в тени, ни единого скандала. Людям вы интересны.

— Как мало людям нужно для счастья. Всего лишь в чужом грязном белье покопаться. Ладно, — махнул я рукой, а Ваня чуть не с открытым ртом ждал моего вердикта, — твоя взяла, будет тебе один день из жизни бывшего холостяка. Всколыхнём мир жёлтой прессы.

Ваня расплылся в улыбке и заметно расслабился, а я вернул его с небес к основной теме нашей встречи:

— Итак, если ты пришёл ко мне, прежде чем встретиться с Юрой, и мы с тобой договорились об условиях сотрудничества, значит, ты оставляешь ситуацию мне на откуп.

Ваня кивнул охотно, а в глазах блеснуло нечто, что сразу выдало в нём любителя авантюр и вообще рискового парня.

— Если так, значит, слушай сюда.

План сложился в голове сам по себе — не иначе, как включились резервные силы организма. Судьба наконец-то повернулась ко мне не филейной частью, потому я не планировал жевать сопли. Когда счёт идёт на часы, дорого каждое мгновение.

Вот, когда точно буду уверен, что всё позади, тогда и растекусь по жизни масляной лужей, лягу мордой в песок и подставлю задницу солнцу.

Тем временем мы обговорили с Ваней детали нашей небольшой операции, а у меня даже кожа на ладонях зудела от предвкушения. Хотелось наконец-то увидеть рожу Юры и узнать, какого хера он затеял. Ну и в морду пару раз заехать, конечно, — святое дело, как ни крути.

Я не верил, что это целиком и полностью его идея. Такие выдумщики не сбегают ночью со сменным бельём в рюкзаке, оставив бывшую жену один на один со своими кредиторами. Что заставило его снова вернуться и гиеной кружиться вокруг Ланы? Что пообещали взамен?

Я почти сложил общую картину, не хватало лишь нескольких деталей. Их-то я и планировал выяснить сегодня.

Господи, хоть бы не убить никого сегодня.

28 глава

Лана

Лорд лежал на полу и сопел тихо, а я сидела на диванчике, подогнув под себя ноги. Вокруг царила тишина, такая вязкая и липкая, а я напряжённо вслушивалась в неё, надеясь услышать хоть что-то.

Арманд ушёл, поставив у двери двухметрового амбала. Для защиты. Только от этого я не чувствовала себя безопаснее. Да и, честно признаться, на себя мне было плевать, а вот за Арманда беспокоилась.

Где он? Что делает? Куча вопросов теснили друг друга в голове, но с ответами, разложенными на блюдечке, ко мне никто не торопился.

Гадство.

Улыбчивый молодой человек примерно час назад вошёл в кабинет, неся на вытянутых руках поднос, молча расставил тарелки на невысоком столике рядом со мной, пожелал приятного аппетита и споро удалился, а я снова осталась одна, взволнованная и растерянная.

Решила было выйти в коридор, хоть одним глазком посмотреть, с кем там встречается Арманд, но не хватило духу. Противно снова подслушивать, подглядывать… надоело. Что я, шпион, в самом-то деле? Не хотела, чтобы Арманд решил, что не доверяю ему.

В итоге я скормила Лорду свой завтрак, и он снова заснул, а я всё смотрела на часы, отсчитывая минуты своего одиночества. Но вдруг дверь распахнулась, и на пороге, занимая своим массивным телом проход, показался Арманд.

Его зелёные глаза подозрительно сияли, а я не понимала: к добру ли это.

За его спиной маячил амбал, бритый почти налысо, но он меня волновал в последнюю очередь. Главное, что Арманд вернулся.

— Всё хорошо? — спросила, порывисто поднимаясь на ноги, а Арманд смотрел на меня, чуть наклонив голову вбок.

Снова этот взгляд, как тогда в больнице, а у меня мурашки побежали по позвоночнику.

— Я не знаю, — признался и криво улыбнулся, делая шаг в мою сторону.

Дверь за его спиной оглушительно хлопнула — Арманд толкнул её с такой силой, что задрожали стены.

— Знаешь, с кем у меня встреча сегодня? — спросил, когда расстояние между нами сократилось до нескольких сантиметров.

Я чувствовала его тяжёлое обжигающее дыхание на своей коже, слышала стук сердца, а в зелёных глазах бушевало пламя. Они снова стали почти чёрными, а я тонула в них, как в самой тёмной адской бездне. Арманд не моргал, лишь ощупывал моё лицо взглядом, а между бровей залегла глубокая складка. Захотелось провести по ней пальцами, разгладить, но сдержалась.

— Даже не догадываюсь, честное слово.

Мой голос стал совсем чужим — с ним подобное случалось каждый раз, когда Арманд так на меня смотрел, словно видел насквозь, обнажённую и беззащитную под его напором. И я вся была в этот момент тугим клубком оголённых нервов.

— С твоим мужем… бывшим.

Лучше бы Арманд в меня выстрелил. Я не хотела их встречи, я боялась её. И боялась за Арманда, потому что не понимала, зачем ему эти разговоры. К чему они могут привести? К чему они вообще?

— Арманд, я же просила…

Мне вдруг стало так обидно, что хоть плачь. Ведь действительно, сколько раз почти умоляла не искать Юру, а Арманд всё равно сделал так, как ему было нужно. Невозможный мужчина, не способный отступать с намеченного пути, делавший только то, что считал нужным.

Я толкнула Арманда в грудь, попыталась отстраниться, отойти хоть на шаг, чтобы снова иметь возможность спокойно думать и дышать полной грудью, потому что рядом с ним почти теряла волю. Но кто мне позволил?

Арманд зафиксировал рукой мой затылок, второй притянул к себе, впечатывая моё уставшее тело к своей груди, а я затихла, вдыхая ставший таким родным аромат.

Мы так резко столкнулись лбами на одной жизненной дороге, сплелись воедино, что теперь уже сложно было понять, где проходила грань между нашим фарсом, выдумкой с фиктивным браком и тем, настоящим, что неожиданно родилось в этом хаосе.

— Зачем ты с ним встречаешься? Зачем ищешь? Пусть живёт, как хочет.

Арманд зарылся пальцами в мои волосы, а я подняла взгляд, ныряя в чёрные с изумрудными прожилками омуты.

Таких глаз не было больше ни у кого во всём мире. Таких мужчин, как Арманд, не существовало — штучный товар, единственный в своём роде. Теперь-то я окончательно в этом убедилась.

— Лана… ты ведь не знаешь ничего.

— Так расскажи.

И Арманд в привычной своей манере скрывать больше, чем говорить, всё-таки поведал о видео и о будущей встрече. И где я только силы нашла дослушать всё спокойно? А так ведьхотелось заорать во всё горло, затопать гневно ногами и вцепиться бывшему мужу в лицо. Хорошо, что его рядом не оказалось.

— Лана, посмотри на меня, — попросил Арманд, но я упорно отворачивалась, потому что боялась видеть его глаза. Но ещё больше боялась, что он увидит мои.

Нет, я не была расстроена, я была в ярости.

И очень хотелось плакать от злости и бессилия. Мало Юра мне крови попил, мало поиздевался? Теперь ещё и компромат какой-то выдумал. Только какой, если в моей унылой биографии не было ничего, за что можно уцепиться — обычная средненькая жизнь среднестатистической женщины… вот разве что тот поцелуй на свадьбе. Что если… что если всё это было спланировано для того, чтобы подставить меня? Господи, если это так, то какая подлость, какая низость… зачем всё это?

В голове шумел и бился о скалы прибой, от отвращения меня выворачивало наизнанку. Чувствовала себя грязной, использованной… мерзость.

— Не нужно тебе с ним встречаться, вообще ничего не нужно, — машинально повторяла, но Арманд не дал погрязнуть в этой гнили, толстым слоем осевшей на душе.

— Лана, у меня нет времени на эти игры, честно. — Голос Арманда забирался под кожу, опасно понизившись. Он вибрировал во мне, заставляя подчиниться. — Я тебе обещаю, что буду думать головой. Во всяком случае, постараюсь. Ничего с твоим бывшим не случится.

Что-что?

Не отдавая себе отчёта в своих действиях, поддалась порыву и стукнула кулаками по каменной груди Арманда. Чёрт, твёрдый, как мраморная статуя.

— Не смей, — зашипела, глотая громкий вскрик и матерные выражения. — Никогда не смей так говорить, даже в шутку. Мне на него плевать — я давно уже его не люблю, а может, никогда и не любила. Он падаль, а не человек, сейчас-то я в этом полностью уверена. Но собой рисковать ты права не имеешь! У нас ещё целый год контракта!

Я городила всякую чушь, захлёбываясь своим возмущением и словами, но поняла, что не смогу объяснить. Слишком многое чувствовала к Арманду, слишком много места он занял в моей неожиданно рухнувшей жизни. И только он один способен был спасти меня от разрушения. Только он.

Если бы моя жизнь оставалась прежней — спокойной и размеренной, унылой и скучной, — случилось ли между нами то, что имеем сейчас?

Нет.

Потому что у нас не было ни единой причины, чтобы сойтись, ни единого повода быть вместе. Мы — люди из разных миров, кружащие вокруг разных орбит — никогда не должны были встретиться.

Отношения, замешанные на моей благодарности и его благородстве, стали вдруг чем-то бо́льшим. В какой момент это случилось? Не знала и решила оставить все эти размышления и попытки проанализировать для другого случая. Сейчас же…

Коснулась губами его колючего, поросшего тёмной щетиной подбородка, слегка лизнула, чуть-чуть царапая язык и не выдержала — поцеловала. Но не робко и трепетно, нет. Буквально впилась в его рот, пытаясь таким образом, без единого слова, высказать всё, что скопилось на душе.

Ничего вокруг не слыша, чувствуя кожей жар мужского тела, я целовала до головокружения, сливая наше дыхание в одно. Пыталась продлить это хрупкое мгновение, уберечь его в себе, в своей памяти и хоть как-то уберечь Арманда.

Почему-то казалось, что наше зыбкое счастье осыпается под ноги песком.

— Ты слишком хороша для меня, девочка, — снова повторил уже однажды сказанное, а я приложила палец к его слегка припухшим губам, и Арманд усмехнулся, но промолчал.

Не говоря больше ни слова, Арманд подтолкнул меня к двери, и мне ничего не оставалось, как следовать за ним на выход. Лорд, неожиданно покорный, поднялся с места и, бросая на нас изредка слишком многозначительные взгляды, поплёлся впереди.

Этот пёс знал слишком многое, ещё больше чувствовал. Я радовалась, что эти двое появились в моей жизни, только сердце болело, разрываясь на мелкие кусочки, а я совсем не умела ничего с этим делать.

Всё в той же гробовой тишине сели в машину Арманда, и Вадик повёз нас знакомым маршрутом. Я смотрела в окно, а в голове мысли плавали в мутном сиропе, вязкие и липкие. Чувствовала себя мухой, застрявшей в янтаре, а перед глазами крутились страшные картинки.

Тихо вздохнула, понимая, что вовсе не знаю, чего ждать от бывшего мужа. Не могла сообразить, слишком глупая, зачем нужна эта встреча… и от осознания собственной никчёмности тошнило.

Ведь всё это из-за меня, и от этого ещё противнее.

— Может быть, я поеду с тобой? — спросила, впрочем, без надежды на положительный ответ, и Арманд повёл себя так, как и ожидалось: отрицательно качнул головой.

— Будь дома, тут безопаснее, — попросил, уезжая, а я осталась одна на подъездной дорожке.

Я провожала взглядом отъезжающую машину, а Лорд беспокойно кружился у ног, тихо подвывая.

— Всё будет хорошо, мальчик, всё обязательно будет хорошо, — пробормотала, присаживаясь на корточки и кладя голову на шею Лорду, а вместо черепа будто бы свинцовые пластины давили.

Пёс замер, оставляя за мной право молча страдать, но я должна была быть сильной. Ради Арманда, ради Лорда и, в конце концов, ради самой себя.

29 глава

Арманд

Я дал Вадику выходной не только потому, что он заслужил. И точно не потому, что я весь из себя замечательный начальник. Вовсе нет. Просто мне, во-первых, не нужны были лишние глаза и уши, а во-вторых, я до одури хотел вести машину сам. Втопить педаль газа в пол, рвануть на всей скорости вперёд и хоть немного переключиться, расслабиться. Рядом с Вадиком у меня это вряд ли получилось бы.

Пусть он лучше займётся чем-нибудь полезным, а я тем временем разберусь со всей этой хернёй, что горой выросла вокруг меня, и с каждой минутой наваливалось всё больше и больше.

Я долго размышлял, прикидывал и так и эдак, нужна ли мне сегодня охрана, но в итоге всё-таки скинул начальнику СБ распоряжение. Пусть держатся рядом, просто сильно не отсвечивают — не хотелось лишней суетой упустить золотую рыбку по имени Юра.

Я до хруста вцепился в руль, ритмично сжимая и разжимая пальцы, и смотрел в окно. Машинально подмечал детали, но ни на чём особенно не фокусировался. Вот деревья шумели пышными кронами, а вон там гуляла женщина с коляской. Воробьи прыгали, купаясь в пыли, а ворона кружилась над мусорным баком, высматривая добычу. Обычный летний день в обычном тихом дворике.

Иван должен был показаться с минуты на минуту, потому у меня оставалось совсем немного времени, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Я глубоко дышал, настраивая себя на конструктивный диалог, а не отчаянный мордобой, но спокойствие давалось с трудом.

Я докурил последнюю сигарету, смял в кулаке опустевшую пачку и снова пообещал себе бросить, но усмехнулся тщетности очередной попытки. Боролся с соблазном позвонить Руслану, вникнуть в дела, которые без меня обязательно накопились, сорвать злость по какому-нибудь поводу — просто, чтобы разгрузить нервы, но передумал. Для всех подчинённых я всё ещё отдыхал на золотых песках, пусть так и будет.

Солнце, проникая сквозь лобовое стекло, блуждало косыми лучами по коже, а духота в салоне становилась почти невыносимой. Кондиционер не спасал, и я в который раз протёр шею влажной салфеткой. Душно… до одури.

За пару минут до обозначенного времени Иван рысцой выскочил из подъезда, сжимая в тонких пальцах термокружку, а через плечо был перекинут ремень фотоаппарата. Основательно подготовился, ты гляди на него.

— Арманд Сергеевич, можем ехать, — сообщил он, устраиваясь на соседнем сидении и кладя свое, безусловно, дорогущее оружие истинного папарацци на колени. — Красивая машина.

Я промолчал, а Ваня поправил рукой светлый чуб, прищурился, рассматривая бороду в зеркале дальнего вида и, удовлетворённо хмыкнув, откинулся на спинку сиденья. Хлебнул из кружки и блаженно улыбнулся, прикрывая глаза.

Странно, что он расчёску не достал, чтобы уложить эффектнее свой веник, что на подбородке вырос. И как не жарко с бородой этой? Ладно бы, зима была, или на Крайнем Севере жили, а в такой духоте я бы сдох, честное слово, реши отрастить нечто подобное.

Впрочем, не мои проблемы, просто нервы шалили, от того всякая ерунда в голове множилась и разрасталась.

Я включил музыку, нашёл нужную волну, и звуки тяжёлого рока загромыхали, рикошетя от стен и крыши машины, отдавались где-то в животе, заставляя кровь быстрее бежать по венам. Ваня вряд ли разделял мой музыкальный вкус, но я и не спрашивал — не до вежливости и расшаркиваний.

До нужного места добрались минут за двадцать, и Ваня громко выдохнул, когда я выключил стереосистему.

— Он сам предложил это место? — спросил я, разглядывая захудалую кафешку близ дороги.

В таких местах любят обедать дальнобойщики и плечевые, но я видел заведения и похуже — меня такими хламовниками не испугать.

— Да, — кивнул Ваня. — Сказал, что это его условие.

Собственно, ничего удивительного: у человека, который якобы прячется от преследования или чем-то рискует, должна быть паранойя.

— Он ещё и условия ставил, — пробормотал я себе под нос, а Ваня понимающе хмыкнул. — Значит, как договаривались: выманиваешь его оттуда, а дальше мои проблемы.

Ваня угукнул в ответ и скользнул в открытую дверь, поправляя на ходу ремень фотоаппарата. Шустрый и по-деловому собранный, этот парень нравился мне, и я почти без содрогания представлял, как он целый день будет влезать своим длинным носом в мои дела. Я уже почти смирился с этой неизбежностью.

Я не вникал, каким образом Ваня планировал выманивать Юру из этого курятника — не маленький, разберётся. Главным для меня было не сорваться самому и не спугнуть Юру раньше времени.

На всякий случай я приехал сюда не на Гелендвагене — во избежание, если вдруг Юра знал мою машину. Да и не нужна эта бронированная махина в столь деликатных вопросах — 911й Порш в самый раз.

И ещё. Если я хоть немного научился разбираться в людях, понимал: такие недоноски, как Юра, падки на всё блестящее и дорогое.

Порш был дорогим. То, что нужно.

Мой телефон пиликнул новым сообщением: охрана на месте. Я посмотрел в зеркало, увидел неприметную пыльную девятку, паркующуюся на стоянке. Отлично — не зря я доверял своей охране, они своё дело знали туго и всегда исключительно правильно ориентировались в ситуации.

Минуты текли за минутами, время скручивалось вихрями вокруг, а я ждал, когда Ваня выведет Юру.

Дождался.

Стеклянная дверь распахнулась, и на пороге показался Юра, которого я наконец-то мог видеть вживую. Присмотрелся внимательнее, пытаясь понять, за что Лана могла когда-то любить его. Но разве для любви могут быть причины?

В принципе, обычный мужик: рослый, светловолосый. Нордический тип, и в этом случае внешность как нельзя обманчивее. Печально, наверное, прятать за столь солидным фасадом трусливое чмо.

Юра что-то втолковывал Ване, а тот, натянув на лицо широкую улыбку, мягко уводил его в сторону моей машины. Я надел солнцезащитные очки-авиаторы, нахлобучил на голову кепку, которую специально захватил с собой для такого случая, и мельком глянул в зеркало — красавец, чтоб его.

А главное действующее лицо этого спектакля уже пытался открыть дверцу моей машины, продолжая навешивать что-то Ване на уши.

Пять, четыре, три, два, один…

Юра втулил задницу на пассажирское сидение, замок щёлкнул, Ваня, оставшийся на обочине, кивнул, а я завёл мотор.

— Привет, — сказал я, газуя. Улыбнулся даже, приветливо. Наверное. — Ну что? Покатаемся?

— Покатаемся? — переспросил Юра, одновременно пытаясь раскрыть дверь и казаться невозмутимым хозяином положения.

Только хрен тебе, а не свобода, неуважаемый.

— Сиди смирно, а то ещё выпадешь.

— Это вы? — решил всё-таки уточнить Юра, но попыток вывалиться на проезжую часть больше не предпринимал. Замер, напряжённо вглядываясь в моё лицо, а меня это, чёрт возьми, забавляло.

Всё-таки иметь дело с трусами иногда приятно — они согласны делать всё, что им скажут, слишком дорожа своей шкурой для резких телодвижений.

Меня такое положение дел устраивало.

— Определённо, это я, — кивнул, выкручивая руль и плавно вводя машину в поворот. — Кого бы ты там в виду не имел.

— Точно, вы… Арманд Шахов?

Я кивнул, мол, угадал, а Юра сильнее вжался в своё сиденье. От быстрой езды его болтало из стороны в сторону, он хватался то за прибоную панель, то за сидушку, но мне было лень предлагать ему пристегнуться. И так сгодится.

До нужного места оставалось совсем чуть-чуть, потому я ещё поддал газу, мечтая поскорее разделаться со всем этим дерьмом.

— А журналист… где журналист? — вдруг опомнился Юра, а я засмеялся.

Нет, буквально заржал во всё горло, тормозя возле неприметного одноэтажного домика в приличном отдалении от других построек. Его я купил лет десять назад, поддавшись странному порыву. Лелея мечты отдыхать здесь от суеты, но так и не пользовался им. Всё-таки пригодился, домишко-то.

Я не собирался отходить от традиции разгребать проблемы исключительно на своей территории — мне не нужны были внезапные сюрпризы и подставы.

— А куда… куда мы приехали? И зачем?

И тут моё терпение лопнуло.

— Блядь, ты же мужик! — гаркнул я на ошалевшего Юру. — Взрослый мужик, какого хрена ты блеешь, как девица на выданье?

Я резко распахнул дверцу машины, впуская в салон раскалённый воздух, в два шага оказался с противоположной стороны и, схватив Юру за грудки, вытащил на улицу.

Он был немногим ниже меня, но то ли от шока, то ли по причине природной ущербности повис кулём. Лишь башка дёрнулась, когда я встряхнул его хорошенько.

— Что вы от меня хотите? — Он попытался всё-таки отпихнуть меня, как-то высвободиться, но я дошёл до точки, за которой терялось нормальное лицо, и на моё место вышел взбесившийся зверь.

На краю сознания трепыхалась мысль, что пообещал ведь держать себя в руках, не только себе пообещал… но воспоминания о Лане не успокоили. Напротив.

— Я хочу просто поговорить.

Я действительно пытался говорить спокойно, но никакое самовнушение не помогло. И не сдержался — заехал с размаху Юре в челюсть. Он отшатнулся, впечатался телом в машину и медленно осел на землю.

Схватился за скулу, глядя на меня мутными глазищами, а я вдруг понял, что действительно могу убить его.

Рядом остановилась всё та же пыльная девятка, и через пару мгновений около нас нарисовались мои охранники.

— Этого, — я указал рукой на лежащего в пыли Юру, а потом махнул в сторону двора, — во флигель.

И, не оборачиваясь, я пошёл вперёд, благодаря судьбу, что парни вовремя подъехали.

Злость постепенно отпускала, я дышал глубоко и размеренно. Краем глаза замечал пробивающуюся сквозь плитку дорожки траву, слышал шум листвы, вдыхал ароматы лета, смешанные с терпким запахом бензина и нагретого на солнце дерева.

Я не вслушивался в возню за спиной, но Юра определённо осмелел, пытался даже вырваться, за что, кажется, получил разок по почкам.

Зато присмирел.

Оглядевшись по сторонам, я убедился, что никому во всём мире нет до нас никакого дела, и открыл своим ключом дверь флигеля. Пара мгновений, и парни втащили Юру внутрь.

— Свободны, — распорядился я, и двое охранников синхронно кивнули.

Двое из ларца, не иначе, но я ценил их за непробиваемую невозмутимость и исполнительность.

Внутри флигель был довольно уютным, оборудованным под кабинет и обставленным минимумом мебели, нужной для комфортной работы. Надо почаще сюда приезжать, наверное.

Я закрыл изнутри дверь, сел на край стола напротив Юры, а тот потирал скулу, глядя на меня зло и яростно. В голове, наверняка, перебирал сотни вариантов моей мучительной смерти. Молчал, косился, болезный, и это уже мне порядком осточертело.

— Слушай, ты же обещал отдать журналисту компромат на мою молодую супругу. Потому я решил самолично с тобой встретиться и забрать его… ознакомиться с ним решил.

Юра натурально крякнул и сморщился — наверное, я всё-таки слишком сильно его приложил кулаком.

— Мальчик, не глупи, отдавай, что там приготовил… сенсационного.

Юра упорствовал, а я тяжело вздохнул.

— Знаешь, Ромашкин, лучше бы тебе добровольно отдать мне, что там у тебя, чем я решу лично поискать.

Не знаю, что в итоге на него подействовало, но он полез, кряхтя, в карман и достал оттуда флэшку.

— Тут всё… там немного.

— Точно всё?

Юра кивнул и снова замолчал, гордо отвернувшись.

— Слушай, ну не глупи ты… я же всё про тебя знаю. Про долги твои, про побег. Даже знаю, кто к тебе приходил накануне. Не знаю только, за каким хером ты к моей жене полез.

И опять тишина, почти гробовая.

— Я устал… честно. Не люблю так долго разговаривать, устаю быстро.

— Вы меня убьёте? — вдруг спросил Юра, но в глазах не было и тени страха. Казалось, такой вариант его даже устраивал.

Видать, сильно его жизнь допекла.

— А нужно?

— Неважно… — он махнул рукой, а я заметил стремительно наливающееся краснотой место удара.

Снова помолчали, а в дверь кто-то постучал. Оказалось, один из охранников принёс бутылку коньяка, два бокала и нераспечатанную пачку моих любимых сигарет.

Вот тебе и бросил курить.

Меня уже порядком утомило это молчание, и я плеснул себе коньяка, впитал его одним большим глотком и… запустил хрустальный бокал в стену.

Грохот, звук осыпающегося на пол стекла, вскрик Юры, а я стоял, тяжело дыша, пытаясь усмирить сорвавшихся с цепи зверей, что стремились на волю, полосуя когтями душу в кровь.

— Если ты, падла, сейчас же не раскроешь свой поганый рот и не расскажешь мне всё с самого начала, я бутылку тебе об голову разобью.

Юра вздрогнул, медленно отвёл взгляд, потирая предплечья, а мне показалось, что даже в этом случае я ничего от него не добьюсь.

Но нет, всё-таки угрозы подействовали. Ну или просто он действительно слишком устал бегать и прятаться.

— Я должен много денег, очень много, — начал хрипло, откашлялся, а я налил и ему немного терпкого пойла, чтобы промочил горло.

Юра принял бокал дрожащими пальцами, хлебнул немного и продолжил, вцепившись в хрустальные стенки. Аж костяшки побелели, до того сильно сжимал свой допинг.

— Думал отработать, хотел раскрутиться, почти уже собрал нужную сумму, но что-то пошло не так… в общем, время отдавать долги пришло, а денег у меня не было.

— И ты решил сбежать?

Правильно, что ещё делать такому ничтожеству, как не убегать? Решает же проблемы по-взрослому религия не позволяет, наверное.

— Не сразу, конечно. Всё-таки надеялся, что удастся договориться, но не вышло… и да, пришлось убежать.

— Как так вышло, что Лана осталась на улице?

Юра поёжился, будто бы ему неприятно было об этом вспоминать, но я махнул рукой и чуть наклонился вперёд, вглядываясь ему в лицо. Чтобы не смел врать, не смел что-то скрывать. Кто-то и так уже заигрался, и я не планировал терпеть это дольше.

— Я заложил её квартиру — ей от матери покойной осталась… и наш дом… но и этих денег хватило только на проценты. Счётчик слишком бодро намотал астрономическую сумму.

Он говорил об этом спокойно, пройдя для себя точку невозврата, а я жадно впитывал его слова.

— По средствам жить не пробовал, козлина?

— Скучно, — усмехнулся, делая ещё один глоток. Алкоголь попал на рану в уголке губы, и Юра зашипел, кривясь от боли. — Я просто был уверен, что у меня получится.

— Ладно, проехали. Должен ты кому?

Этот вопрос волновал меня сильнее прочих, потому что так и не смог выяснить имя основного кредитора.

Юра снова замолчал, будто язык проглотил, а я жёстко схватил его за затылок, сжал сильно пальцами, заставляя смотреть прямо мне в глаза.

Беспроигрышный трюк — работает всегда и со всеми. Безотказно.

— Толику, — проблеял Юра, а я на мгновение зажмурился.

Господи, вот я лох…

— Он же деньги под проценты даёт… под большие проценты. Очень большие проценты, — бормотал Юра, а я завис над пропастью, раскладывая по полкам услышанное.

Я отпустил Юру, обошёл стол и налил себе ещё коньяка. Хотелось нажраться в хлам, потому что давно я не чувствовал себя таким неудачником. Я же, мать его, просил Толика выяснить, кому должен Юра. Я же искать его просил, деньги платил, а в итоге…

При мысли, что этот утырок ржал надо мной, мороз по коже прошёл. Это же надо...

— К Лане ты зачем снова сунулся? К журналисту пошёл? Зачем?

— Я не хотел… я прятался. Но Толик…

— Да соберись ты, чмо поганое. — Я снова начал терять терпение, а от всех этих многозначительных пауз тошнило. Будто, правда, не с мужиком дело имел, а гимназистку за задницу щипал в тёмном углу. — Ты, тварь, когда Ивану звонил, когда видео записывал и компромат на Лану предлагал, сенсацию пророчил, так не блеял.

— Толик меня нашёл и предложил сделку.

— Прямо серый кардинал.

Я невесело усмехнулся, глотая табачный дым, запивая его коньяком.

— Да, он очень опасный, и у него связи везде. — Юра тяжело вздохнул и посмотрел на меня жалобно. Сглотнул, а я протянул ему сигарету. Закурив, он сощурился и продолжил уже более спокойным голосом: — Это была его идея. Я подставляю Лану, мне прощают долг. Всё просто. Извини, я не смог отказаться.

— И не жалко тебе её было?

— В этой жизни приходится выбирать, что дороже: честь бывшей жены или своя собственная шкура.

Если бы это не касалось Ланы, я бы мог даже, наверное, смолчать, но…

Юра заорал так громко, что заложило уши, а я ещё пару раз двинул его в челюсть, зафиналив пинком в живот. Этот кусок дерьма сжался в калачик на полу, закрываясь от ударов, и орал что-то нечленораздельное. Я почти сорвался, почти, но всё-таки нашёл в себе силы остановиться в шаге от катастрофы.

— Поднимайся, недоносок, — сказал я и, схватив за грудки, помог сесть. Он затравленно озирался, но довольно быстро пришёл в себя.

Вот интересно, почему такие мрази всегда такими живучими оказываются?

— Ты псих, — выплюнул Юра. Потрогал щёку изнутри языком, поморщился и снова закурил. — И с кем Лана только связалась?

— Пошёл ты. Лучше скажи, зачем Толику это нужно? — задал я вопрос, который слишком уж мучил меня.

Впрочем, я не ожидал, что Юра знает ответ на этот вопрос, но он удивил меня:

— Потому что ваша свадьба спутала им все карты. Такие бабки из-под носа ушли. Баба Дмитриевского же с Толиком трахается, ага...

Он сказал это так просто, так буднично, и от этих слов в моей голове окончательно сложился пазл. Детали головоломки — болезнь Дмитриевского, внезапно проснувшаяся страсть Снежаны, наследство и секреты этой парочки — выстроились в прочную и устойчивую конструкцию.

Деньги, всё из-за них. Кто бы сомневался.

— Карты, значит, спутал. Ну хорошо, распутаем.

Я помолчал, обдумывая дальнейшие действия, и решение пришло само собой:

— Сколько ты там ему должен? — спросил я, а Юра вытаращился на меня, переваривая услышанное.

— Много…

— Конкретнее.

Юра назвал сумму, а я присвистнул. Нехило.

— Значит, поступим так. Я перекупаю твой долг, ты валишь нахер и больше никогда не появляешься в этом городе. Если ещё хоть раз о тебе что-то услышу, убью.

— Понятнее некуда, — кивнул и, скривившись, встал со стула.

Уже почти дойдя до двери, он развернулся и посмотрел на меня долго, оценивающе.

— Передай Лане, что я не хотел. А ты береги её, она прекрасная.

— Нахер вали со своими извинениями.

— Точно, псих.

И толкнув дверь, он вышел на улицу.

А я набрал номер телефона Снежаны.

Настало время разыграть последнюю карту.

30 глава

Арманд

— Алло, — проворковала в трубку Снежана, а я сжал зубы, чтобы не выругаться в голос. — Я уж думала, ты забыл мой номер телефона.

Господи, и у этой женщины муж в больнице. Весёлая вдова, не иначе.

— Встретимся? — Я опустил прелюдии, потому что боялся психануть и передумать.

Я не хотел спугнуть Снежану раньше времени — мне нужно было разыграть эту партию до финального аккорда.

— О, это даже как-то неожиданно, — хохотнула в трубку и замолчала, будто бы задумавшись.

В трубке было тихо, и я грешным делом подумал, что связь прервалась. Но нет, секунды сменяли друг друга на экране телефона, отсчитывая мгновения.

Мгновения до чего? Я не знал точно, но надеялся, что до свободы.

Я шёл ва-банк, почти не имея козырей на руках, но очень надеялся, что Ваня снова мне поможет. Потому что, как оказалось, в этой ситуации я мог положиться только на него.

— Хорошо, встретимся, — ответила, а в голосе мелькнула то ли радость, то ли истерика, не разобрать. — Всё равно нам нужно поговорить. Давно уже нужно.

Не о чем нам на самом деле говорить, но с этим всем фарсом нужно было заканчивать, иначе и свихнуться недолго. Аттракцион чужой жадности мне уже порядком осточертел, — настолько, что аж тошнило.

— Говори адрес, я машину пришлю.

Снежана пробулькала в трубку, я записал услышанное на клочке бумаги и уже было хотел сбросить звонок, как Снежана спросила:

— А как же твоя жена? Не боишься, что узнает о нашем свидании?

— Слишком много вопросов, — усмехнулся, зажав трубку между плечом и щекой. — Тебе не идёт такое любопытство.

В итоге, сбросив звонок и отдав распоряжение охране, я откинулся на стену, заложил руки за голову и закрыл глаза. Устал настолько, что не удивился бы, парализуй меня в этот момент. Тело немело, перед глазами плясали кровавые черти, но я знал, что расслабляться рано.

А ещё я дико скучал по Лане. Хотелось всё бросить, рвануть к ней и увезти далеко-далеко, чтобы никто и никогда нас больше не нашёл. Дикий остров посреди океана, где были бы только мы двое — отличная перспектива.

А ещё я не хотел, чтобы сейчас она оставалась одна. Чем она сейчас занималась в огромном доме, где вместе с ней есть лишь Лорд и охрана? Спала, песни пела, с собакой играла, читала? Мой дом стал для неё сейчас почти тюрьмой, но я не хотел ещё и об этом волноваться.

Чёрт, повело меня на ней так, что хотелось на стенку лезть от желания видеть постоянно рядом. Была бы моя воля, пристегнул к себе наручниками и никогда-никогда не отпускал.

Думал ли я когда-то, что меня снова на ком-то так клеманёт? Нет. Ну и хрен с ним.

Всё-таки не выдержал, позвонил Лане. Пока слушал длинные гудки, чуть не родил ежа, потому что сейчас вокруг нас с ней творилось слишком много дерьма, чтобы не потерять способность нормально на всё реагировать, даже если это просто задержка с ответом на звонок.

— Арманд? Ты где? У тебя всё хорошо? — Вопросы сыпались на меня, как из рога изобилия, а я слушал их, улыбаясь, точно идиот. Но следующая фраза буквально добила меня, и я чуть не задохнулся: — Я соскучилась.

Эти два слова горячим воском капали на обнажённое и беззащитное перед этой женщиной сердце, и оно будто бы даже удар пропустило.

— Скоро приеду, подожди немного. Я уже почти закончил, чуть-чуть осталось.

— Все живы? — осторожно уточнила, а я засмеялся.

— И даже почти здоровы, не бойся. Ну, разве что у Юрца фингал под глазом, но это ему в качестве прощального подарка.

Лана тихо хмыкнула в трубку, но развивать эту тему не стала.

— Приезжай поскорее… и не рискуй собой.

— Чем занимаешься? — я перевёл тему, чтобы не задыхаться больше от этой нежности, что горным водопадом внезапно обрушилась на меня.

— Я? Не скажу, ты смеяться будешь…

— Не стану я смеяться. Зачем мне это?

— Я сижу на дереве, вот.

— На дереве?

— Нельзя, что ли? — вроде бы возмутилась, но всё-таки рассмеялась. — В твоём саду слишком много красивых деревьев, я не смогла устоять.

— Древолазка. Смотри, не упади там. А мне пора.

Лана тихо вздохнула, а я отчётливо услышал в трубке шум листвы и отдалённый лай Лорда. Интересно, чего он так надрывался?

Я прервал звонок, бросил телефон на стол и положил голову на сложенные в замок руки. Скорее бы уже эту дуру привезли.

Дальше одновременно случилось два события: в дверь постучали, а телефон пиликнул сообщением. Вовремя.

— Входите, — крикнул я, открывая сообщение, присланное мне Ваней.

Нихрена себе… если я ещё не утратил способность быть в шоке, то наступил для этого самый подходящий момент.

Меня окружало много разных людей: плохих и хороших, трусов и смельчаков, весёлых и скучных. Я ото всех старался держаться на расстоянии, кроме парочки избранных, но такие парни, как Ваня, точно на вес золота.

И то, что он успел сделать за такой короткий срок, подключив своих информаторов — не иначе чертей из адской бездны — дорогого стоило. У него определённо был дар, и его действительно стоило бояться.

Хм, оказалось, что иметь в знакомых щелкопёра — весьма полезно. Особенно такого талантливого и пронырливого.

Ну, Снежана, держись.

С трудом оторвал взгляд от экрана телефона, а Снежана стояла на пороге, положив холёную ладонь на косяк, а за её спиной возвышался охранник. Я слегка кивнул, он ответил тем же и испарился.

— Миленько, — сказала Снежана, обводя комнату взглядом. — Как дела?

— В норме, проходи.

Снежана, будто бы по подиуму, прошлась по комнате, а длинные ноги в тонких чулках казались бесконечными. Округлая задница, упругие сиськи, фарфоровое личико и пухлые губы — мечта.

Хорошо, что не моя.

Красивая стерва, почти идеальная. Настолько красивая, что ослепнуть можно.

Снежана тем временем уселась напротив, эффектно закинув ногу на ногу, — на то место, где совсем недавно сидел Юра. Посмотрела на бутылку коньяка, едва заметно сглотнула, и я налил ей порцию в свой бокал. Пусть расслабится.

— Зачем позвал? Не говори только, что соскучился, — криво усмехнулась, мазнув по мне острым взглядом, и пригубила коньяк.

Даже не поморщилась, лишь щека чуть дёрнулась, выдавая, что Снежана всё-таки нервничала.

— Я хотел узнать, что понадобилось тебе и твоему хахалю от меня.

Снежана завела удивлённо бровь и рассмеялась.

— Шахов, ты перегрелся на солнце? О чём ты вообще? Мне кажется, кому-то брак не идёт на пользу.

Шутливо пригрозила мне пальцем, фальшиво рассмеялся, а я вздохнул. Цирк, да и только.

— Только давай без этих твоих фокусов, ладно? Мне просто важно понять.

Снежана молчала, прокручивая бокал в тонкой руке. Лишь смотрела мне в глаза, будто гипнотизировала, а я пытался понять эту женщину.

— Я люблю тебя, Арманд, и не думаю, что должна это скрывать, — проговорила и отмерила паузу новым щедрым глотком. — С первого взгляда полюбила, согласна была даже любовницей твоей быть, временной игрушкой, но…

— Любишь, значит? — усмехнулся я. — Какая трогательная история. Всю жизнь буду вспоминать и рыдать.

— Ты не имеешь права издеваться над моими чувствами! — почти взвизгнула, а я надавил пальцами на виски́, чтобы унять головную боль, обручем сдавившую череп.

— Чувствами, говоришь? — Я не сдержался и стукнул кулаком по столу, а полупустая бутылка слегка “подпрыгнула” на месте. — А ты имеешь право при живом муже другим мужикам в любви признаваться?

— Да что ты понимаешь, кусок эгоиста?!

— Ага, именно я во всём виноват, конечно-конечно.

Впрочем, я не для морализаторства её позвал — всё-таки полиция нравов заседала в других кабинетах. Но мне интересно было, на что ещё согласна эта баба, чтобы сохранить своё. Сколько лжи ещё готова сгенерировать, чем пожертвовать, чтобы наследство Дмитриевского не ушло из-под носа.

То, что дело именно в нём, я ни секунды не сомневался.

— Перед Женей я ни в чём не виновата — я была ему хорошей женой. Но сердцу ведь не прикажешь…

Тьфу, снова-здорова.

— Конечно, не прикажешь, — пожал я плечами и вдруг резко подался вперёд, с силой сжимая пальцами тонкое запястье Снежаны. Она пискнула, постаралась вырвать руку, только хрен ей.

— Скажи мне, милая, если бы Женя не отписал всё мне, ты бы точно так же меня любила? Или ещё сильнее?

И тут я понял, что попал точно в цель. По стремительно бледнеющему лицу понял, по округлившимся глазам. Снежана замерла, но потом, очухавшись от первого шока, дёрнула руку с новой силой.

— Не рыпайся, а то в трёх местах кость сломаю.

— Что ты такое говоришь? Какое наследство? Я ничего не знаю! — всё громче и громче вопила, а я всё-таки отпустил её.

— Нанять фотографа, а потом слить всё журналисту — твоя идея? От большой любви, наверное, из-за ревности, да? Отвечай!

Снежана грянула не меня удивлённо и отрицательно качнула головой.

— Вообще не понимаю, о чём ты.

Я промолчал, потому что для меня здесь всё было очевидным, а тратить силы и энергию на не пойми, что не хотелось.

— Ты думаешь, Толику ты нужна? Ему бабки твои нужны, дура ты несчастная. Ясное дело, что без денег Дмитриевского ты ему на хер не упала.

Снежана молча налила себе ещё коньяка и одним глотком осушила бокал. Золотистая кожа в месте моего захвата стремительно краснела, но плевать. Будет артачиться, не посмотрю, что баба — придушу.

— Ты сумасшедший, Шахов, — улыбнулась, и улыбка эта вышла грустной немного. — Просто сумасшедший. Я вообще не знаю, откуда ты весь этот бред взял.

А она крепкий орешек, без боя не сдаётся. Но посмотрим, кто кого.

— Хорошо, я тебе верю. Верю, да. И Толика ты не знаешь, и мужу верна до гробовой доски, да-да. Очень порядочная и честная женщина, истинный образец.

И через пару мгновений:

— Только вот что делать с этим, а? — я цокнул языком, покивал головой, потирая щетинистый подбородок. Вроде как размышлял. — Даже и не знаю, честное слово… наверное, Жене покажу.

Снежана молчала, а я протянул ей свой телефон:

— Знаешь, думаю, Жене очень понравится увиденное. Очень. Ой, а знаешь, что ещё лучше будет? Если это в прессу попадёт! Точно! Вот это идея! Представляешь, какой прекрасной станет твоя жизнь?

Я давно уже так не веселился, честное слово. А Снежана смотрела на экран, не отрываясь, и лишь лихорадочно сканы документов листала и немногочисленные фотографии.

Нет, у меня не было фотографий страстного совокупления Толика и Снежаны: за такое короткое время не смог бы их найти даже при всём желании. Зато было кое-что поинтереснее.

— Как думаешь, людям понравится? — спросил я без надежды на ответ. — Мне кажется, общественность останется в диком восторге. Представляешь заголовки: “Жена известного бизнесмена, мецената и владельца градообразующих предприятий Евгения Дмитриевского, уроженка глухой деревни Красный Хрен, в юности подрабатывала плечевой”. Прелесть же. Куда там сенсации, что моя жена целовалась с бывшим мужем на нашей свадьбе — так, ерунда, которую и не заметят в этом ворохе сплетен и подробностей.

— Ты не посмеешь, — отозвалась глухо, а с лица вся краска ушла.

— С чего ты это взяла? Ещё как посмею. Ты кем там, в интервью любишь представляться? Наследницей захудалого дворянского рода? Ну вот, народ должен знать в лицо своих кумиров.

— Арманд…

— Заткнись! — рявкнул я, снова хлопая кулаком по столу. — Просто заткнись. Поверь, это лишь вершина айсберга — то, что удалось нарыть за несколько часов, но этого хватит, чтобы полностью тебя уничтожить.

— Не надо, — всхлипнула, закрыв лицо руками.

Верил ли я этим слезам? Нет, но одно я знал точно: Снежана не дура, и сделает правильные выводы.

— Не буду, если сама заглохнешь. И объяснишь, какого хрена вы с Толиком от меня хотели. И от моей жены.

На этот раз Снежана не стала корчить из себя припадочную: снова хлебнула коньяка, набрала полную грудь воздуха и рассказала.

О да, за десять минут, что она без передышки выливала на меня подробности своей непутёвой жизни, я многое узнал.

Например, о том, что именно Толик перевёз её когда-то из деревни в город. О том, как подкладывал под разных мужиков, пока в их сети не попал Дмитриевский. А Женя… Женя ведь при всей своей матёрости просто влюбился так, как никогда до этого. И совершил ошибку: он поверил Снежане. И доверился Толику.

Как часто доверие становится фатальным? Мы устаём сражаться, закрываться от мира глухой стеной, утомляемся строить баррикады между собой и Вселенной. И в такие моменты становимся наиболее уязвимыми.

Знал ли Женя о прошлом своей Снежаны? Уверен, что да. Имело ли это для него значение? Наверное, нет. Он просто влюбился. Всего лишь поверил, что прошлое можно стереть жёстким ластиком, а чужую жизнь переписать наново, стоит лишь захотеть.

Увы, не вышло. Мы все состоим из ошибок, грехов и надежды. Надежды, что всё ещё можно изменить. Увы, не всегда выходит, но надежда — самое живучее чувство.

— Когда я узнала о завещании, то поняла, что попытаться быть с тобой — самый лучший выход. Толик ведь давил на меня, всегда давил, требовал всё больше и больше благодарности. — Снежана шмыгнула носом, некрасиво скуксилась, а глаза от рыданий распухли. Жалкое зрелище. — Да и мне не хотелось оставаться на мели из-за дурости мужа.

— Но я женился, верно?

Кивнула, растирая макияж и слёзы по щекам.

— Откуда она вообще взялась? Где ты её нашёл? Мы так и не поняли, как ни пытались! Она просто хлоп и появилась, убогая и нищая. Её же муженёк всё просрал, всё! А она? Она нашла тебя, идиота, прикинулась бедной овечкой, а ты и уши развесил. Несгибаемый Арманд Шахов попался на удочку бабской наигранной наивности, утонул в печальных глазках бедняжки.

Снежана брезгливо скривила губы, выплёвывая слова, а я размышлял, сколько дерьма в людях. Стоило лишь неглубоко копнуть, как оно принималось бурлить и пениться, успевай уворачиваться, чтоб не захлебнуться.

— Язык вырву сейчас, ещё хоть слово о Лане скажешь.

И да, я не угрожал — просто констатировал факт, и Снежана поняла меня, услышала.

— Ладно… в общем, свадьба эта внезапная все карты спутала, чтоб её.

— Короче, мне всё понятно, — остановил взмахом руки поток чужих откровений, которые у меня костью в горле торчали.

Я действительно уже всё понял, бо́льшего и не нужно было.

— Ты, правда, отдашь это всё в прессу? Правда? — жалобно спрашивала, а я кивнул.

— Отдам, конечно. Вы же хотели отдать фотографии моей жены журналистам. Я следую вашему примеру. Учусь на чужих примерах. Чем я Толика хуже?

Снежана замолчала, закрыв лицо руками, а плечи мелко вздрагивали.

— Ты же понимаешь, что после этого тебе только к старому способу заработка придётся вернуться?

Она часто-часто закивала, но лица от ладоней не отняла.

— Сгниёшь же на обочине от сифилиса, дура. Женя ведь не оставил тебя с голой жопой. Что тебе спокойно не жилось-то?

— Что мне сделать, чтобы ты не совершал этого? Арманд, ну скажи! Я на всё согласна, клянусь. И от наследства откажусь, но Толик… он же так просто меня не отпустит, мы так прочно повязаны.

— Чёрт, как в дурацком детективе. Когда моя жизнь стала напоминать фарс, а?

Я не ждал ответов, мне просто хотелось понять самому.

— У тебя есть один способ избавиться от Толика: рассказать всё Жене. Хоть раз в жизни будь честной.

— Но он… он не хочет меня видеть! Меня в больницу не пускают к нему. Как рассказать?

— Напиши письмо, запиши видео, обезопась себя копиями. Но, честное слово, только правда тебя и спасёт.

Боялся ли я, что это навредит Дмитриевскому? Нет, потому что он умел отделять зёрна от плевел.

Да и каждый человек достоин того, чтобы не жить во лжи.

— А с твоей стороны будут гарантии? — насторожилась, а я засмеялся.

— Обойдёшься… и да, тебе бы тоже лучше уехать. Могу даже денег дать.

Снежана дёрнулась, но задрала нос повыше и отмахнулась:

— У меня есть, мне хватит.

— Как хочешь. А теперь давай видео запишем.

— Сейчас? — встрепенулась, но вида, насколько струхнула, не подала.

— Конечно, я очень хочу на это посмотреть. И послушать. Давай, душа моя, закончим это дело.

Через полчаса, за которые было пролито ведро слёз и потрачено много нервов, видео с признанием Снежаны лежало в её телефоне. Я забрал аппарат, нажал пару кнопок, и файл улетел Дмитриевскому. И это было правильно.

Мы никогда с ним друг другу не врали, мы никогда не опускались до лжи в наших почти родственных отношениях. Не хотел я, чтобы в этот последний отмеренный судьбой год Женя позволил себе иметь рядом того, кто ждёт его смерти.

Я знал прекрасно: Женя сильный, он со всем справится. В конце концов, он всегда был настоящим мужиком, несгибаемым и волевым.

Что будет с Толиком? Я легко мог представить в красках — охрана Дмитриевского работала хорошо. Впрочем, туда ему и дорога.

— А если Женя рассердится? Если убить захочет? — Страх съедал Снежану, и я понял: он всегда будет гнать её вперёд, и это лучшая месть.

— Надо было раньше думать. — Я пожал плечами, раскрывая перед Снежаной дверцу её машины. — Но ты же знаешь своего мужа? Баб он не трогает.

— Да уж… это ваш принцип. Да, Шахов? Ты же его повторение, такой же, как ни крути.

Снежана завела мотор, а я захлопнул дверцу. Уезжать не торопилась, лишь смотрела на меня долго-долго, пряча глаза за тёмными стёклами очков.

— Прости меня, Арманд. Каждый крутится, как может… Женя очень обидел меня, очень. Я столько лет ему отдала, а он всё тебе. Но всё-таки я не такая тварь, как ты можешь обо мне думать. И да… я действительно любила тебя, очень.

— Езжай уже, честное слово. Надоело.

Снежана горько усмехнулась и рванула с места. В пыльном облаке дороги растворялась маленькая жёлтая машинка, а мне казалось, что камень, грузом лежащий на моём сердце, с оглушительным треском крошился в песок.

31 глава

Лана

Сидеть на дереве оказалось очень удобно. Я выбрала самое красивое, как мне казалось, с раскидистой кроной и пахнущей летом изумрудной зеленью. Свет красиво преломляется, просачивался сквозь листву, отбрасывал причудливую ажурную тень. Она укрывала от немилосердно палящего солнца и так мелодично шумела, что я заслушалась.

— Лорд, что с тобой? — крикнула я, но пёс не слышал меня. Или делал вид, что не слышит, найдя себе новое увлекательное дело: лаять на медленно разъезжающиеся ворота.

Сердце часто-часто забилось в груди — я раньше и не знала, что оно умеет так сильно биться. Я понимала, что это не Арманд — мы ведь только что разговаривали по телефону, и у него ещё оставались дела. Тогда кто пожаловал? Да и с чего бы Лорду лаять на хозяина? Никогда он так не волновался.

Я испугалась, что Лорд может укусить кого-нибудь — мало ли что его так сильно взволновало. Потому как можно шустрее слезла с дерева и даже весьма удачно приземлилась на шелковистый газон. По нему приятно было ходить босиком, потому я принципиально проигнорировала обувь, когда решила прогуляться в саду. Здесь вообще удивительно легко и спокойно дышалось, а упоительные запахи лета и цветов сводили с ума.

— Ну что ты, мальчик? — Я присела рядом с Лордом на корточки, и он, как всегда, затих, сто́ило мне оказаться рядом. Однако нервничать не перестал. Хм, странно.

А ворота наконец-то окончательно разъехались, впуская во двортёмно-синюю спортивную машину.

На мгновение испугалась, потому что не знала, кто имел право входить в этот дом, когда в нём не было Арманда. Со всей этой неразберихой нашего внезапного брака, похожего на авантюру, я почти ничего не знала о ближайшем окружении своего мужа.

— Ты так разнервничался, милый. Почему? — спросила Лорда, хотя и не смогла бы получить ответ на вопрос даже за все сокровища Вселенной. — Это плохой человек? Не волнуйся, мы с ним справимся. Мы же команда, да?

Лорд замер, глядя вперёд, и его широкая грудь, покрытая блестящей на солнце антрацитовой шерстью, двигалась в такт дыханию. Что-то мне подсказывало, что это можно принять за утвердительный ответ о плохой сущности внезапного гостя.

Я поднялась на ноги, быстро поправила волосы, растрёпанные ветром, провела руками по лицу, будто бы стирая накопившуюся усталость и следила, как охранник что-то записывает, стоя у машины. Из неё же вышел мужчина, и я вспомнила, что уже виделась с ним раньше.

Как же его зовут? Роман? Рудольф? Нет, Руслан! Вспомнила. Он же тогда в кабинете у Арманда был в мой первый вечер в доме, а потом мы встретились на юбилее Дмитриевского.

Точно, он!

Не сказать бы, что я очень хорошо разбиралась в людях и способна видеть их насквозь — вовсе нет. Но на уровне подсознания этот товарищ мне не слишком-то понравился. Вполне возможно, что я ошибалась, но лёгкое напряжение сковало позвоночник, и я размяла плечи, чтобы немного расслабиться.

Он заметил меня, медленно снял солнцезащитные очки, поднял их на лоб и улыбнулся, будто рад был меня видеть. Улыбнулась в ответ, хотя совершенно не понимала, зачем он сюда приехал. Арманда не было рядом, и я не представляла, о чём мне общаться с посторонним мужчиной.

Да и после определённых событий опасалась внезапных гостей.

Руслан тем временем пошёл в мою сторону бодрой походкой — этот мужчина явно знал себе цену. Дорогой костюм, сидящий на нём, как влитой, начищенные до блеска туфли, идеальная причёска, широкая улыбка — Руслан умел производить впечатление.

Если он женат, то мне искренне жаль его супругу.

— Добрый день, Лана. — Он остановился на безопасном расстоянии, продолжая улыбаться. То ли Лорда опасался, то ли берёг моё личное пространство — не разобрать.

Я поздоровалась в ответ, и между нами повисла неловкая пауза. Длилась она, правда, недолго.

— Арманд у себя в кабинете? — спросил, бросая быстрый взгляд на дом, а я отрицательно качнула головой.

Захотелось спросить, откуда он прознал о нашем возвращении, но сдержалась — может быть, Арманд сам ему сказал, а я подозревать сразу начала. Совсем нервы не в порядке — мне стало сложно кому-то довериться.

Кому-то, кроме Арманда.

— Нет… он по делам уехал, скоро будет.

— Я подожду его, вы не возражаете? — спросил Руслан, а я пожала плечами. — И можно мне стакан воды выпить? В горле пересохло.

Я кивнула и пошла к дому. Не хотелось оставаться с Русланом наедине, даже в саду. Пусть рядом и маячили охранники, а Лорд зорко следил за мной. Всё равно было неуютно. Впрочем, выхода у меня всё равно не оставалось, если не прогнала сразу.

— Я сегодня буквально узнал, что вы с Армандом в город вернулись, — услышала я, когда вернулась к Руслану с полным стаканом холодной воды. — Удивительно, конечно.

Мы расположились в небольшой парковой зоне в заметном отдалении от поста охраны. Мне это не нравилось, но я растерялась. Отупела, наверное. Руслан сидел в плетёном кресле, положив ногу на ногу, и цедил воду маленькими глотками.

— Что вам удивительно? — не удержалась я от вопроса, присаживаясь напротив.

Лорд лёг у ног, положил голову на передние лапы и сделал вид, что спит.

— Многое, на самом деле. Вы не возражаете, если я закурю?

Ты смотри, вежливый какой, галантный.

— Бога ради, — махнула я рукой, и Руслан достал сигареты.

Снова замолчали, потому что ведь не о чем было говорить, а строить из себя радушную хозяйку не хотелось. Пусть думает обо мне, что хочет, но прыгать и порхать вокруг него не имела никакого желания.

— На самом деле ведь никто не ожидал, что Арманд вообще способен на ком-то жениться. Он у нас отшельник. — Руслан снова натянул на нос очки, и мне не видно было его глаз, но точно знала, что смотрит он на меня в этот момент. — Меняет женщин, как перчатки, ни с кем отношений не заводит, а тут свадьба… удивительно, вам не кажется?

Видно было, что в доме он чувствовал себя уверенно, расслабленно, и даже Лорд, казалось, привык к нему. Но покоя не давало, почему так лаял, и почему не хотел отходить от меня ни на минуту.

— В этой жизни всякое может случиться, — заметила я, а Руслан медленно кивнул.

— Согласен, но…

Замолчал, не сводя с меня скрытого стеклянной темнотой взгляда, и медленно затянулся табачным дымом.

— Я очень долго работаю вместе с Армандом, знаю его лучше, чем многие другие… — снова сделал паузу, а меня начало мутить от всех этих полунамёков и недосказанностей. — И я вот всё время думаю, что же в вас, Лана, есть такого чудесного, что сам Арманд Шахов побежал под венец.

Он не говорил ничего оскорбительного, но сам тон и подтекст, который вкладывал в каждое слово, заставляли тревожиться. Я не знала этого человека, видела его всего пару раз, но он почему-то решил, что имеет право вваливаться сюда и нести всякую чушь.

— И? В чём смысл этих ваших размышлений? — Я пыталась оставаться вежливой и даже улыбалась, но терпение моё тоже было не бесконечным. Так ведь хорошо на дереве сидела, никого не трогала, Арманда ждала.

— Вам на самом деле интересно? — блеснул белоснежными зубами, а я кивнула. — Я просто очень любопытный, очень, очень думать люблю, анализировать, сопоставлять. И ещё… я Арманду друг, понимаете? И мне не хочется, чтобы он лишился всего только потому, что решил поиграть в семью.

— В каком это смысле?

Я находилась на грани между злостью и яростью, но ещё держала себя в руках. Пока ещё держала.

— В обычном. Ты, Лана, наверное, девушка хорошая, добрая и верная, но только точно такая же хищница, как и все остальные. Вы все, бабы, одинаковые — вам только деньги и нужны. Разве нет? Ну, член ещё потолще и подлиньше. Я циник, я не верю в любовь, когда люди из разных социальных слоёв.

Он замолчал, а я резко поднялась на ноги.

— Простите, Лана, если я вас обидел, но я люблю говорить правду в лицо. Хобби у меня такое.

Руслан перестал улыбаться, но взгляда от меня не отводил, а я шумно выдохнула. Хватит, надоело мне это всё.

— Куда вы, Лана? — удивился Руслан, но в уголках губ пряталась самодовольная улыбка. — Посидите со мной, пока Арманд не приехал, поболтаем.

— Вы как баба базарная, — выпалила я, хмурясь. — Поговорить больше не с кем? Я одна осталась? Знаете, Руслан, вы можете себе что угодно думать, можете и дальше ерунду нести, но я слушать не обязана.

— Покорнейше прошу меня извинить, — явно издевался, а я зашипела змеёй:

— Если тебе, козёл, только хищницы попадались, то это меня не касается.

— Какая вспыльчивая женщина, — усмехнулся Руслан. — Жаль только, что я тебя насквозь вижу, а то бы даже впечатлился. Не знаю, что случилось в башке у Арманда, мне же всё кристально ясно.

— Пошёл отсюда на хрен! — выпалила я, совершенно забыв о приличных словах в своём лексиконе.

Лорд тихо зарычал — настолько тихо, что вначале это услышала только я одна. Будто вибрация по земле прошлась, как предвестник Апокалипсиса. С каждой секундой рычание становилось всё злобнее и громче.

Руслан напрягся, вжался в кресло, становясь будто бы меньше ростом. Лорд же поднялся на лапы, пригнул голову ниже и рычал так громко и страшно, что даже у меня внутренности местами поменялись.

И это мой лучший друг — добряк и затейник Лорд?

— Мне кажется, вам лучше уйти, — выкрикнула я, прыгнула вперёд и изо всех сил ухватилась двумя руками за ошейник Лорда.

Я понимала, что ещё мгновение, и пёс бросится на Руслана — в серьёзности намерений Лорда невозможно было сомневаться. Пыталась предотвратить катастрофу, громко кричала, взывая к совести пса, но тот не реагировал на меня. Лишь рвался из моих рук, причиняя этим боль. Ремешок ошейника впивался в ладони, практически рассекая кожу, но я зажмурилась и терпела.

— Да вали ты, пока я его держу! — орала я, и Руслан всё-таки отмер.

— Мать твою, — едва услышала, потому что почти оглохла от лая Лорда. — Уродский пёс, гестаповец хренов.

— Уходи, придурок, он сейчас сорвётся, — снова крикнула, упираясь босыми ногами в землю, держала Лорда изо всех сил, но тот, казалось, обезумел: тащил меня вперёд, вслед за убегающим Русланом.

Очень некрасиво убегающим, хотя… трудно оставаться смельчаком, когда тебя в любой момент может порвать на части ошалевший доберман.

Даже когда ворота за Русланом закрылись, и вдали смолк шум мотора, Лорд рвался и лаял. Я держала его из последних сил, почти рыдая от напряжения, хотя уже не было в этом никакой нужды. Наверное, тоже испугалась, потому и делала то, в чём не было никакой необходимости.

Опомнившись, разжала пальцы и плюхнулась на газон. Руки болели, а в груди что-то нестерпимо жгло.

Слова Руслана попали точно в цель: в глазах ближнего круга Арманда я всегда буду нищенкой, которая охотится за миллионами. Никакими баснями о любви их не проймёшь, потому что эти люди не умели любить. Разве что деньги и своё место в обществе, за которое готовы были убивать и подличать.

Лорд ткнулся мне в щёку влажным носом, и я не устояла: расплакалась. Снова.

Да сколько можно-то?

На минуточку, на одну короткую минуточку мне показалось, что между нами с Армандом возможно что-то искреннее и настоящее. Я допустила мысль, что со мной он может быть счастлив, что полюбит меня. Но Арманд же сам из этого круга, и наверняка он такого же мнения.

Срок контракта истечёт, и мы расстанемся, как в море корабли. Разойдёмся, спрятавшись друг от друга в разных мирах, и больше никогда-никогда не встретимся.

И так, наверное, будет даже лучше. Моё место не рядом с этим мужчиной, не около — я совсем чужая в его жизни, случайная.

Вдруг стало так душно, будто кто-то железными пальцами вцепился в моё горло. Дыхание перекрыло, и я попыталась сделать глубокий вдох, но не вышло. В глазах потемнело, и я зажмурилась, чтобы отогнать паническую атаку. Нет, я буду сильнее этого всего.

Приступ схлынул волной, и я раскрыла глаза. Села на задницу, машинально гладила Лорда по спине, а он вдруг сорвался с места и помчался прочь. Отсюда ворота были не видны, но я поняла, что на этот раз вернулся Арманд.

Арманд шёл ко мне, и обжигающее тепло разлилось внутри, стоило его увидеть. Такой красивый, такой родной, мой… Неужели можно так задыхаться рядом с мужчиной? Откуда во мне эта почти животная потребность находиться рядом, видеть его, знать, что с ним всё хорошо? Когда он улыбался, глядя мне в глаза, я будто бы умирала и рождалась заново.

Я верила ему, я ему доверяла.

Я любила его.

Встала на ноги, отряхивая шорты, стирая следы травы с коленей, и только сейчас заметила, что на одном выступила кровь. Арманд нахмурился и ускорил шаг. Мгновение, и он уже рядом, поглощая мой мир и все тревоги без остатка.

Он молчал, помогая мне сесть в кресло, а я касалась пальцами его лица, волос, будто бы вмиг ослепла. Трогала и трогала, раз за разом убеждаясь, что этот мужчина не приснился мне.

— Ты приехал, — выдохнула и жалобно всхлипнула, когда он подул на мою коленку.

— Ты в этом сомневалась? — усмехнулся, но тревога из глаз никуда не делась. — Что с твоим коленом? Я же просил быть аккуратнее.

— Я и была, но так вышло. Если что, я не с дерева упала.

Арманд легко кивнул и подхватил меня на руки. Уверенно шёл в сторону дома, прижимая меня к себе, а я пряталась от горьких мыслей и плохих предчувствий на его широкой груди, вдыхая терпкий аромат любимого мужчины.

Любимого.

Своего.

И в этот момент я точно знала только одно: без него я задохнусь. Выживу, конечно, только никогда уже не буду полноценной. Так и останусь разорванной на две половины поломанной куклой.

32 глава

Лана

Арманд скрылся в ванной комнате и через минуту вернулся с аптечкой. В его больших ладонях коробка казалась маленькой, а я невольно залюбовалась руками своего мужа. Длинные крупные пальцы, смуглая кожа, широкое запястье… идеально.

— Охрана доложила, что Руслан приезжал, — сказал Арманд, присаживаясь напротив меня на корточки.

Он хмурился, разглядывая мою коленку, и мне совсем не нравилось его выражение лица. Я даже плакать перестала, насторожившись. Арманд ждал моей реакции, моих слов, параллельно доставая из аптечки ватные шарики и антисептик.

— Да, приезжал… тебя искал.

Арманд промолчал, что-то обдумывая, а я взвизгнула, когда мокрая ватка коснулась раны.

— Больно? — спросил, а я отрицательно замотала головой. Арманд лишь усмехнулся, продолжая издеваться надо мной, но в глазах мелькнула тревога.

Мы оба пытались быть сильными на фоне любой катастрофы. И делали друг друга только сильнее, будто бы два сообщающихся сосуда, в которых плескалась густая энергия.

— Я сейчас у тебя кое-что спрошу, но мне нужна правда. У меня нет настроения ребусы разгадывать.

Я кивнула, перебирая в голове сотню вариантов, о чём Арманд может меня спросить. Может быть, Юра ему что-то сказал? Вот же… одни нервы от этой неизвестности!

Арманд тяжело дышал, а ноздри трепетали, но я не понимала, что конкретно его беспокоит. Вместо глупой болтовни, я снова запустила руку в его волосы, перебирая слегка вьющиеся чёрные пряди сквозь пальцы.

— Как ты умудрилась упасть и почему плакала, когда я пришёл?

Заклеивая ранку широким пластырем, Арманд посмотрел на меня снизу вверх, а в глазах мелькнуло что-то такое, против чего я не умела сопротивляться.

— Я держала Лорда, он… он гавкал. Я испугалась, что он укусит Руслана. Он же мог его убить! Лорд такой огромный, сильный и, как оказалось, иногда очень злой.

— И почему же Лорд вдруг решил начать гавкать так, что тебе аж держать его пришлось?

Арманд нахмурился, а я поняла, что нужно рассказать всё. И хоть не очень любила жаловаться, всё время чувствуя вину за то, что обременяю собой и своими проблемами, иначе не получалось. Перед Армандом и его волей я была беззащитна: не умела ему врать, не могла что-то утаивать. Протягивала всю себя ему на раскрытой ладони, не думая больше ни о чём, не страшась последствий своих слов и поступков.

Именно с Армандом я поняла, что значит свобода. От своих страхов, комплексов и недопонимания.

— Лорд хотел откусить Руслану голову. — Я смотрела Арманду прямо в глаза, сплетая наши пальцы, питаясь его теплом и находя в нём своё спасение.

— Почему? — Голос неуловимо изменился. В нём появилась та характерная тихая вибрация, которая всегда выдавала волнение Арманда. Волнение, которое могло рвануть, приведя к разрушениям.

Я испугалась того, что может последовать за правдой. Может быть, скрыть? Ну, мало ли, что там Лорду не понравилось. Можно сказать, что Руслан просто наступил ему на лапу нечаянно, или от него пахло алкоголем. Невинная ложь, во спасение практически, но что-то останавливало. Нет, не обида или чувство оскорблённого достоинства — у меня не было цели отомстить Руслану за его слова. Меня останавливал взгляд Арманда, проникающий в саму душу. Взгляд, которому невозможно лгать.

Почему-то казалось, что Арманд не сможет простить ложь.

— Он мне нахамил… Руслан говорил глупости, я разозлилась, и Лорд решил меня защитить. Хотя мне ничего и не угрожало.

Фух, сказала.

— Нахамил? Я правильно услышал? Тебе Руслан нахамил?

Я кивнула и открыла рот, чтобы что-то сказать, как-то объяснить, но Арманд не позволил мне. Сделал резкое движение, подался неожиданно вперёд, и вот я уже падала на спину на упругий матрац кровати, запертая с двух сторон его руками. Он упёрся ими по обе стороны от моей головы, навис сверху, заглядывая в глаза.

И, чёрт возьми, этот взгляд испугал меня до дрожащего позвоночника.

— Что этот урод тебе сказал? Признавайся, Лана, а то хуже будет. У меня богатая фантазия.

— Арманд, послушай, он…

— Без прелюдий. Коротко и по существу.

Голос вибрировал, проникал в самые потаённые уголки моего тела, заставлял внутренности скручиваться тугим узлом.

— Он сказал, что я вышла замуж, потому что охочусь за твоими деньгами. Это ведь неправда, мы оба это знаем, потому пусть думает себе, что хочет.

Я попыталась улыбнуться, но Арманд снова не дал мне ничего сделать: впился жёстким поцелуям в мои губы, и я раскрылась ему навстречу, забыв обо всём на свете. В этот момент не существовало ничего вокруг, лишь общее на двоих дыхание и сияющие внутри звёзды.

Я обхватила его плечи руками, понимая, насколько сильно нуждаюсь в Арманде. Я так соскучилась, так сильно соскучилась по его телу, прикосновениям, губам на своей коже. По объятиям до боли и бесконечно нежным прикосновениям.

Арманд целовал меня так жадно, так неистово, что в голове не осталось ни одной мысли, а внизу живота разливалась раскалённая лава, выжигающая своим потоком все тревоги и печаль.

Было наплевать, что будет через час, завтра или в конце жизни, когда мне настолько хорошо.

— Значит, он так сказал, — жарко шептал мне в шею, а я выгибалась кошкой, мечтая избавиться от одежды.

— Он просто хамло. — Я жмурилась от удовольствия, когда горячие губы проложили влажную дорожку по ключицам. — Он ведь не знает ничего, ничего не знает…

Я бормотала какие-то глупости, а Арманд вторил моим словам хриплыми вздохами.

— Я убью его, точно тебе говорю, — заявил Арманд, снимая с меня ставшее неудобным платье, оставляя в одном белье.

— Не смей, слышишь?! — потребовала, понимая, что всё равно ведь сделает так, как считает нужным, но я не могла не пытаться предотвратить беду. — Лучше футболку сними.

Арманд хрипло рассмеялся, стал на колени, намеренно медленно снимая одежду.

— Да ты позёр, — засмеялась я, наблюдая, как любимое тело постепенно предстаёт передо мной во всей красе.

— Раньше и сам не догадывался, что такой, — усмехнулся, медленными эффектными жестами избавляясь от брюк и белья.

Будто бы на стриптиз мужской попала.

Я закусила нижнюю губу, рассматривая голого Арманда, а он давал мне возможность любоваться собой.

— Я хочу тебя, — прошептала, а кадык Арманда дёрнулся и потемнели самые красивые глаза на свете. — Я так сильно тебя хочу.

— Если бы ты только знала, как меня от тебя кроет… я с ума по тебе схожу, женщина. С первого взгляда повело, да так, что не избавиться.

— Не избавляйся тогда. Зачем?

Арманд промолчал, лишь улыбнулся так, что моё сердце на сотню мелких кусочков разорвалось. Открыто, искренне, разливая вокруг такое тепло, что в нём можно было купаться.

— Я уже и забыл, как это — хотеть женщину до темноты в глазах. Каждую минуту этой грёбаной пустой жизни я искал тебя. Я знал, что где-то ты ходишь, и не ошибся.

Он шептал жарко, а рука спускалась всё ниже, рождая своим прикосновением раскалённые искры, разлетающиеся в воздухе вокруг нас двоих. Когда пальцы достигли низа живота, я шире раздвинула ноги — бесстыже, откровенно, но с Армандом не могло быть иначе. Каждое его движение рождало готовность идти с ним хоть на край света.

— М-м-м, какая горячая, — проговорил, поглаживая пальцами горящую огнём плоть. — Влажная, сладкая…

Я всхлипнула, когда палец очертил круг возле входа, а когда он коснулся возбуждённого клитора, и вовсе вскрикнула. Арманд не торопился, терпеливо подводя меня к той черте, за которой способны рушиться города и рождаться новые миры.

Я извивалась под его касаниями, жадно требуя большего и мечтая продлить это мгновение, но когда Арманд вошёл в меня двумя пальцами, не выдержала и закричала. Как оказалось, с этим мужчиной я забывала, что такое терпение.

Когда оргазм горячим прутом пронзил позвоночник, и на меня накатила первая волна удовольствия, я выкрикнула имя Арманда, как делала это всякий раз, когда кончала. Я любила его имя, любила Арманда таким, каким знала и готова была любить любым.

— Моя сладкая девочка, ты такая… ты самая страстная женщина. У меня голова рядом с тобой не работает, — проговорил, медленно вытягивая пальцы.

А потом сделал то, что казалось самым правильным в череде этих безумных дней: он вошёл в меня, стремительно и до упора. Не заботясь ни о чём, а я приняла его, ощущая себя слишком наполненной и переполненной эмоциями.

Толчок, ещё один, движение за движением, я стремилась к Арманду, тянулась каждой своей клеткой, отдавала всю себя, не требуя ничего взамен. Я хотела его так сильно, так одуряюще неистово, что впивалась ногтями в спину, как делала это всегда, не зная, как ещё выплеснуть свои эмоции.

И когда волна второго оргазма топила уже мои берега, Арманд сказал то, что вырвало моё сердце и навсегда оставило в его ладони:

“Я люблю тебя, Лана”.

33 глава

Арманд

Лана спала, свернувшись калачиком, едва слышно сопела, крепко вцепившись в мою руку. С первого дня нашего знакомства, когда она так сильно заболела и совершенно ничего не видела вокруг, она хваталась за меня, словно только так могла спастись. Тогда я не знал и не думал, чем в итоге это всё обернётся — просто помог девушке не умереть, но, чёрт возьми, ни разу не пожалел, что нашёл её.

Мою Лану.

Я лежал рядом, перебирая пальцами шелковистые светлые волосы, и смотрел на неё. Такая спокойная сейчас, такая умиротворённая, будто бы не было никогда страха и разочарований в тех, кому когда-то верила. А мне всё ещё хотелось её защитить, всё ещё казалось, что мало сделал, чтобы у неё всё наладилось. Хотя ведь можно уже было расслабиться, но не получалось.

Тяжёлые мысли мельтешили в голове, и я пытался хоть как-то отвлечься, но получалось не очень-то хорошо. Раз за разом возвращался ко всему, что навалилось на нас в последнее время, и не мог поверить, что проблемы можно оставить позади.

Видел ли я женщин красивее? Бесспорно. Но только в Лане жил тот свет, что делал её особенной. Её открытость, доверчивость, готовность на всё и доброта — слишком большая ценность во все времена, чтобы я мог позволить себе упустить Лану.

Я не смог бы её отпустить, как бы не проигрывал этот сценарий в голове тысячи раз.

За окном моей спальни разливался мягкий свет — утро окончательно вступило в свои права, а Лана так смешно морщилась, когда солнечные лучи касались её лица, разрушая хрупкий сон. Мне нужно было собираться, нужно было ехать на работу — и так слишком заотдыхался, но я не хотел ни будить Лану, ни уезжать, не попрощавшись.

Но на работу мне нужно было попасть срочно, потому что не выходили из головы слёзы Ланы и её слова о том, что Рус ей нахамил. Какого чёрта это трепло о себе возомнил?

Не знаю, где я нашёл в себе силы сдержаться и не ломануться к Русу сразу же, как только Лана мне всё рассказала. Я должен был посмотреть этому утырку в глаза, должен был. И не только это. Но не смог оторваться от Ланы, нуждаясь в ней, её теле и губах гораздо сильнее, чем в возмездии.

— Который час? — спросила Лана хриплым от сна и сексуальных криков голосом и потянулась. Простыня съехала вниз, сбилась в комок в районе талии, и моему взгляду открылась самая желанная грудь на свете. Небольшая и аккуратная, она так и манила, чтобы к ней прикоснулись губами.

И я не удержался: перекатил Лану на спину и сделал то, что хотел больше всего: накрыл твёрдый, точно камушек, сосок губами. Лана охнула, запустила в мои волосы пальцы, привлекая мою голову ещё ближе.

— Ненасытная, — усмехнулся я, прикусывая сосок. — Я снова тебя хочу.

— Сумасшедший, — выдохнула шумно, а я спускался всё ниже, касаясь губами шелковистой кожи, целуя каждый её сантиметр.

Лана пахла солнцем и любовью, сексом и нежностью, счастьем и горечью лавандовых полей. Я хотел показать ей весь мир, я хотел быть с ней каждую минуту грёбаной жизни, которая впервые за столько лет обрела смысл.

— Арманд, что ты делаешь? — напряглась и замерла пойманным зверьком, когда я лизнул внутреннюю сторону стройного бедра. — Нет, не надо!

— Ты боишься чего-то? — спросил между поцелуями, крепче держа её в своих руках, чтобы не убежала.

А она ведь хотела — вон как заёрзала на кровати.

— Куда собралась? Лежи! — приказал, и она послушалась. Правда, не расслабилась.

— Если не хочешь, не надо, не заставляй себя, — лепетала, но с каждым моим поцелуем голос становился всё глуше, а дыхание тяжелее.

— Я разве похож на человека, которого можно заставить? — спросил, разводя бёдра Ланы ещё шире, раскрывая её для себя полностью. — Мать их, ты самое красивое, что я видел в своей жизни.

Этот момент казался каким-то особенным, стирающим всё плохое из памяти. Ничего и никогда я не смогу забыть, никогда не избавлюсь от боли потерь, зная, что ничего уже не исправлю.

Я всё так же буду ненавидеть лимоны, но, может быть, их запах перестанет преследовать меня каждую чёртову минуту?

И дело не только в сексе — вовсе не в нём. Дело в словах, которые сказал вчера. Я действительно любил эту женщину, а всё остальное могло смело уходить за горизонт.

— Арманд, я уже не могу, не могу, я сейчас. — Лана извивалась в моих руках, а я ласкал её языком, впивался в плоть губами, слегка прикусывал, продлевая наше общее безумие.

Когда оргазм мощной волной накрыл её, Лана дёрнулась так, словно внутри её хрупкого тела лопнула тугая пружина.

— Мамочки, — пропищала, совсем потерявшая голос, а я снова лёг рядом, сжимая Лану в крепких объятиях. — Ты точно сумасшедший…

— Только никому не рассказывай, у меня всё-таки авторитет, — улыбнулся я, целуя Лану в макушку.

— Арманд, я люблю тебя, — сказала чуть слышно и подняла не меня испуганный взгляд. — Я раньше этого не понимала, но сейчас я точно знаю.

— Прямо любишь?

— Люблю, — кивнула, но я видел, что её что-то беспокоило. — Я понимаю, что словам, сказанным в постели, верить нельзя… и ты вот тоже говорил, что любишь меня, но я не настраиваю… у нас контракт, это важно помнить.

— Пошёл он в жопу, этот контракт. — Я провёл пальцами по щеке Ланы, коснулся губ, припухших и искусанных, а она смотрела мне в глаза, ловя в свои сети мои эмоции. — За каждое своё слово я всегда могу ответить головой. Ну, или другим жизненно важным органом. Уяснила?

— Вроде бы, доходчиво объяснил.

— А о словах Руслана не думай. Он идиот, каких мало.

А потом мы завтракали в саду, устроившись в тени деревьев. Лана рассказывала, смеясь, о своём детстве, а я слушал простые и забавные истории, чувствуя, что быть рядом с этой женщиной — самое правильное моё решение за долгие годы.

Вдруг идиллию летнего утра нарушил телефонный звонок, и я скрипнул зубами, увидев имя абонента на экране.

Какого чёрта тебе нужно, приятель?

— Кто это? — спросила Лана, внимательно глядя на меня.

— Руслан.

— Ответь ему, — попросила, и я нехотя кивнул.

Ладно, она была права — сначала лучше поговорить. Морду и потом можно набить.

— Что ты хочешь, Рус?

— Арманд, я тут мимо проезжал… можно зайти на пять минут?

В его голосе проскакивали заискивающие нотки, а я удивился. С чего бы вдруг? Или пока был в отпуске, Руслан обанкротил мою фирму? Но отчёты, регулярно приходящие на почту, говорили об обратном — при всей своей придурковатости Рус был отличным специалистом. Человек — говно, а работник хороший.

— Ладно, заходи.

Я отбросил телефон на соседнее кресло, а Лана проворчала:

— Вчера он, главное, разрешения войти не спрашивал.

— Он часто мне документы привозит, к нему охрана привыкла. Но больше не сунется, обещаю.

А Руслан уже шёл к нам бодрой походкой, прямой, точно палку проглотил, напряжённый. Озирался по сторонам, будто бы чего-то опасаясь, а я усмехнулся.

Эх, жаль, Лорд ещё в своём вольере. Может, пойти и выпустить? Чтоб точно уже этому придурку голову оторвал.

— А чего он руки за спиной держит? — насторожилась Лана, а я пожал плечами.

— Может, поясницу ломит?

Лана прыснула от смеха и закрыла лицо руками.

— Арманд, Лана, приятного аппетита, — сказал Руслан, как-то истерически улыбаясь.

— Короче вещай о цели визита, — направил Руслана в нужное русло, а тот кивнул.

— Арманд, я приехал поблагодарить твою жену. И извиниться.

— Чего-чего? — удивилась Лана, глядя на гостя во все глаза. — За что это благодарить-то? Я ничего не делала!

Я нахмурился, стараясь понять, что имеет в виду Руслан, но так ничего и не понял.

Руслан тем временем вытащил из-за спины руки, а я почувствовал, как внутри мгновенно вскипела и забурлила чистая и ничем не замутнённая ярость. Да какой там?! Ревность высшей пробы, такая оглушительная, что я даже испугался.

— Это ещё что такое, мать твою? — рявкнул я, глядя на зажатый в одной руке букет и прямоугольную коробку во второй. — Ты там не охренел?

Я рванул с места, хватая Руслана за грудки, а тот, точно щитом, прикрылся своими дарами.

— Арманд, пожалуйста! — выкрикнула Лана и схватила меня за плечи. Попыталась оторвать от Руслана, тянула на себя, только я не Лорд, меня так просто не удержишь.

— Я тебе ещё не успел морду набить за твои вчерашние фокусы, а ты новое творишь? Жить передумал?

— Шахов, остынь! — Рус дёрнулся, толкнул меня букетом в грудь, и обёрточная бумага жалобно зашелестела. — Я с добром пришёл, извиниться! И поблагодарить Лану. Да послушай же ты, псих!

— Даю тридцать секунд. После этого твои яйца будут висеть на самом высоком дереве.

Я выпустил Руслана, а тот бросил на меня мрачный взгляд и плюхнул букет с коробкой на край стола.

— Я вчера наговорил твоей жене кое-чего. Признаю, был неправ. Но если бы не Лана, не её отвага и реакция, твой пёс меня загрыз бы. Точно говорю, загрыз бы! Я себя героем фильма о фашистах почувствовал.

Жаль, что удержала.

— Надо было не говорить глупостей, и никто бы тебя не пытался загрызть, — вставила Лана, опасливо косясь на изрядно помятый букет. — Сам виноват!

— Я дурак иногда, случается со мной такая неприятность. Я от чистого сердца решил отблагодарить… у меня вчера вся жизнь перед глазами пронеслась, честное слово.

— Ты дерьма кусок, Рус, — заметил я, снова присаживаясь за стол. — Но твой поступок, честно признаюсь, удивил.

Руслан пожал плечами и улыбнулся. Ну, меня такими фокусами не проймёшь, но он казался искренним.

Ладно, пусть живёт.

— Там в коробке швейцарский шоколад, — пояснил Руслан. — Очень вкусный.

Я заметил, как загорелись глаза Ланы, когда она услышала о шоколаде, но постаралась не подать виду, насколько её обрадовал подарок.

— Лана, простите меня? Честно, я не хотел обидеть.

Лана махнула рукой и налила себе ещё яблочного сока.

— Приму это за согласие, — улыбнулся Руслан, а потом добавил: — Арманд, у меня дело к тебе, личное. Очень важно… это работы касается.

Лана встрепенулась, поднялась с места и, быстро собрав грязную посуду, ушла в дом. Моя умница.

— Проблемы какие-то, пока я в отпуске был?

Руслан отрицательно качнул головой и присел рядом.

— Нет, всё в полном порядке. Я просто хотел сказать, что решил всё-таки принять предложение французов.

Наши французские партнёры давно уже пытались переманить Руса, но он упорно держался за мою фирму.

— То есть ты решил уволиться?

— Арманд, ты же сам понимаешь, что после этой ситуации нам будет некомфортно работать вместе, очень некомфортно. А там новый опыт, новые знания, да и всегда я мечтал в Европе жить, а тут всё так сложилось.

Я задумался, понимая, что он кругом прав. Впрочем, я никогда не препятствовал его уходу, хоть Рус и был классным спецом. А сейчас я бы всё равно его уволил. Потому хорошо, что у него было, куда уйти.

— Хорошо, езжай к своим лягушатникам.

Руслан улыбнулся и поднялся с места.

— Спасибо тебе, Арманд Шахов, что умеешь слушать. Хоть и псих, конечно, но с тобой было классно работать. Спасибо… за всё.

— Слушай, вали отсюда. То, что я тебе не набил морду ведь ничего не значит. За это, кстати, тоже можешь спасибо Лане сказать.

— Да уж, смотрю, она хорошо на тебя влияет, — усмехнулся и сделал шаг назад. — Я действительно не самого высокого мнения о бабах, ты знаешь. Но в вашем с ней случае я готов признать, что нормальные женщины ещё где-то существуют.

— Надо просто шире на мир смотреть, а не сужать его до размеров доступной всем продажной дырки. Такое тебе моё напутственное слово.

Руслан засмеялся и, развернувшись на пятках, стремительно покинул мой сад.

И пусть придётся искать нового зама, я рад, что от Руслана всё-таки получилось избавиться с наименьшей кровью. Вот не зря он не нравился мне.

Когда он окончательно исчез, Лана пришла ко мне, обняла за шею и поцеловала в щёку.

— Ты самый лучший человек из всех, кого я знала в этой жизни. Ты прекрасен, Арманд Шахов, хоть и сам этого не понимаешь.

Эпилог

Лана

Год спустя

Наша жизнь состоит из случайностей. Шаг за шагом мы идём вперёд, оставляя за спиной себя, прежних.

Новая я родилась в тот момент, когда мой муж спустил всё, что мы имели, на миражи. Миражи оказались жестокими, но если бы не они, я бы никогда не узнала, что такое счастье.

Счастье… оно живёт во мне, искрит на кончиках пальцев, будоражит кровь и наполняет жизнь именно тем смыслом, которого так не хватало раньше. Оно наполняет мою душу гармонией, лечит раны прошлого и дарит уверенность, что всё это было не зря.

Счастье моё — просто жить с мужчиной, рядом с которым умирает страх. Мужчиной, однажды подарившим мне новую жизнь.

Я мало что сделала, чтобы заслужить это счастье, но я отдала всю себя Арманду, и он ни единым словом, ни малейшим действием не заставил меня об этом пожалеть.

Иногда с ним сложно. Он замыкается в себе, уходит за грань, где живут его призраки, а в его невозможных зелёных глазах поселяется пустота. В такие моменты я не трогаю его, не мешаю бороться с демонами, и Арманд, кажется, благодарен мне за это.

Но рядом со мной он снова научился спать, а я научилась жить, не оглядываясь по сторонам и не помня зла. Я простила всех, кто причинил мне зло, и Арманд, кажется, простил. Мы оба стали будто бы чище, и только ради этого стоило убегать по лесу однажды, вырывая с корнем прошлое из души.

Потому что со временем я поняла одну простую вещь: я не убегала от плохих людей. Я бежала к своему Арманду.

Сейчас я стою на той самой поляне, где год назад Арманд нашёл меня. Земля здесь поросла сорными травами и дикими цветами, а листва над головой стала ещё гуще. Присаживаюсь на корягу — кажется, ту же самую, что зажала когда-то Лорду лапу. Если бы я не спасла его тогда, если бы не потратила на это последние силы, подарила бы мне судьба Арманда? Наверное, нет. За всё в этой жизни нужно платить, а за счастье судьба берёт всегда самую высокую плату.

Мне нужно было потерять всё, почти ступить за жизненный горизонт, чтобы получить то, что имею сейчас. И пускай. Я готова пережить всё это вновь, я готова снова убегать прочь, цепенея от ужаса, лишь бы Арманд снова нашёл меня.

Время в лесу плывёт с другой скоростью, а в густом смолистом воздухе витают отголоски прожитых однажды эмоций. Я плохо помню тот день — он почти стёрся из сознания, но ощущение тепла от сильного мужского тела и надёжность его объятий окутывает меня шёлковым покрывалом, погружая почти что в транс.

Как жаль, что я многое забыла, но так тому и быть.

Я сжимаю в руке то, ради чего затеяла этот поход в лес, а пальцы подрагивают. Не знаю, как отнесётся к этому Арманд, как отреагирует… мы ведь никогда не обсуждали этот аспект семейной жизни. Просто потому, что я уважала память о потере, которая ядовитой занозой сидит в сердце моего мужа.

— Долго меня искал? — спрашиваю, спиной ощутив прожигающий взгляд зелёных глаз. Арманд подошёл очень близко и, как всегда, бесшумно.

— Я слишком хорошо помню дорогу к этому месту. — Арманд кладёт руки мне на плечи и слегка сжимает, массирует. — Устала?

— Нет, сегодня работы было немного… я не устала.

Арманд присаживается рядом, и я кладу голову на широкое плечо, прячась в этом моменте от всего, что тревожит меня.

— Я скучал по тебе, — шепчет в мои волосы, а я счастливо жмурюсь.

Одной этой фразы мне хватает для того, чтобы внутри разлилось томительное тепло, а пальцы начали дрожать ещё сильнее. Меня всегда разрывает на части, стоит Арманду сказать хоть что-то, добавив в голос эту невыносимую хрипотцу.

Можно ли так сходить с ума только от голоса мужчины? Как оказалось, можно.

А ещё мне очень хочется рассказать ему, как обстоят дела в нашей гостинице.

Мы открыли её с Армандом почти восемь месяцев назад, и вначале эта затея казалась авантюрой. Ну, кто будет оставлять своих животных в гостинице, когда всегда можно поручить их соседке или родственникам? Но мне хотелось сделать что-то хорошее, отдать частичку себя тем, кто слабее и чище нас, людей — животным.

Но неожиданно даже для нас от клиентов не было отбоя, и я пока ещё робко, но начала задумываться о расширении. Я любила животных, и они отвечали мне взаимностью. Занимаясь делами гостиницы, я чувствовала такой прилив энергии, такую радость, что готова была умирать от усталости, лишь бы дело жило и развивалось.

А ещё я очень хотела открыть собачий приют, и Арманд снова поддерживал меня: искал землю под застройку, и я знала, что для моего мужа нет ничего невозможного.

— Я хочу тебе кое-что показать. — Я смотрю на Арманда, а он удивлённо заламывает бровь, но не торопится о чём-то спрашивать.

А я, не в силах больше молчать о самом важном, раскрываю ладонь и протягиваю ему то, что обжигало мою кожу сильнее кислоты.

Тест на беременность, где на белом фоне начертаны две тонкие полоски.

Когда я утром сделала его, час потом сидела и смотрела на стену, не понимая, что с этим всем делать. Нет, наверное, рано или поздно это должно было случиться, просто почему-то не верила, что с нами.

— Что это? — смотрит на тест, а в глазах что-то странное мелькает.

Я снова пугаюсь, потому что вдруг вспоминаю, что скоро срок контракта истекает. А вдруг... а что если наша сказка на этом и закончится?

— Ты... беременная? — выдавливает из себя и сглатывает.

— Вроде бы, — передёргиваю нервно плечами и снова сжимаю кулак.

Нет, он не рад, он точно не рад! Мамочки...

Но Арманд разжимает мои дрожащие пальцы, и забирает у меня тест. Смотрит на него, хмурится, а я жду с замиранием сердца хоть одну понятную реакцию.

— Скажи хоть что-нибудь, — прошу, а голос дрожит.

— Я не могу, — криво улыбается и касается пальцами моей щеки. — Веришь? Я все нормальные слова забыл. У меня только маты в голове.

Его пальцы порхают по моей коже, оглаживают, изучают, а я замираю, впитывая этот момент в себя.

— Ты боишься, я вижу, — произносит, а голос тёплый-тёплый, словно пуховое одеяло. — Чего ты боишься? Что я окажусь куском дерьма и брошу тебя?

Вот как у него получается видеть меня насквозь?

— Не только этого. Больше всего я боюсь саму себя. Я так сильно тебя люблю, что иногда пугаюсь этого. Что это всё закончится боюсь, потому что контракт…

Я не могу перестать думать об этом дурацком соглашении, я не могу выкинуть из головы, что год истекает очень скоро, а после смерти Дмитриевского в прошлом месяце мы могли спокойно расторгать любые соглашения.

Дмитриевский… моё сердце до сих пор сжимается от воспоминаний, как плохо было тогда Арманду, как невыносимо было смотреть в его почерневшие от затаённого горя глаза.

— Ты помнишь, что сегодня ровно год, как я тебя нашёл? Помнишь, иначе не сидели бы сейчас здесь. — Его глаза горят диким первобытным огнём, а я снова вязну в них, как пчела в сиропе. — И никогда я не пожалею об этом. И тебя не отпущу. Слышишь меня?

Киваю, потому что сказать всё равно ничего не сумею. Горло сжимает спазм, и если попытаюсь вымолвить хоть слово, разрыдаюсь.

— Мы обязательно будем счастливы, несмотря на любое дерьмо, что ещё обязательно случится.

В его голосе сквозит уверенность, от которой я растекаюсь оплывшим воском.

— Ты обещаешь?

Арманд кивает и касается моих губ лёгким поцелуем.

— Однажды я зарёкся обещать, но с тобой рядом верю, что смогу абсолютно всё. Верь и ты. Это очень просто.

Арманд кладёт бережно в карман мой тест, будто защищая эту новую жизнь, что зародилась во мне, от всех бед и напастей. И я знаю, что точно так же будет всегда.

Отныне так будет всегда.

Потому что верить Арманду действительно очень просто.

Конец

Оглавление

Жена по контракту

  1 глава

  2 глава

  3 глава

  4 глава

  5 глава

  6 Глава

  7 глава

  8 глава

  9 глава

  10 глава

  11 глава

  12 глава

  13 глава

  14 глава

  15 глава

  16 глава

  17 глава

  18 глава

  19 глава

  20 глава

  21 глава

  22 глава

  23 глава

  24 глава

  25 глава

  26 глава

  27 глава

  28 глава

  29 глава

  30 глава

  31 глава

  32 глава

  33 глава

  Эпилог