Путь над бездной [Екатерина Каблукова] (fb2)

ЕКАТЕРИНА КАБЛУКОВА ИНКВИЗИТОР ПУТЬ НАД БЕЗДНОЙ

Ожившим кошмаром твоим я у цели стою

Я меч, занесённый над миром самою судьбой

Не смей шевельнуться, не смей — ты стоишь на краю

Я спас тебе жизнь, но сегодня пришёл за тобой…

(Тэм Гренхил «Нильфгаардец»)

Локация 1. Старые враги


Мелкие крупицы снега падали на промерзшую за ночь дорогу и тут же уносились прочь, подхватываемые порывами ветра. Лужи, подернутые тонкой корочкой льда, хрустели под ногами. Темные тучи маячили над верхушками деревьев, окружавших разбитый за лето тракт.

Земля под ногой осыпалась, мужчина недовольно поморщился и плотнее надвинул капюшон добротного черного плаща на лоб. Уже целый час он брел по дороге, ведя в поводу внезапно охромевшего гнедого. Одет мужчина был как бывалый путешественник, которых сейчас немного встречалось на дорогах: поздняя осень — не слишком приятное время для путешествий. То затяжные дожди разобьют дорогу, то мороз, то ветер, вот и предпочитают все дождаться, пока снег устойчиво ляжет, чтобы ехать по раскатанному насту. Да и светлее намного, когда снег лежит. Лишь что-то действительно важное могло заставить путника выехать в межсезонье.

Сейчас дорога была пуста. Чахлые березки и редкие оголенные кусты, криво росшие на обочине, выглядели слишком сиротливо. Где-то в глубине темного леса, стоявшего неподалеку от тракта, каркнул ворон, и вновь наступила тишина, нарушаемая лишь звуками шагов да прерывистым дыханием лошади.

Серый дымок над деревьями и горьковато-кислый запах дров, горящих в печи, заставил путника приободриться и зашагать побыстрее. Чутье не подвело его: за крутым изгибом дороги, в лощинке, показалась небольшая деревушка, домов на десять, не более. Дома были старые, но аккуратные. Темные бревна стен потрескались от времени, на крышах торф порос мхом, и создавалось впечатление, что они покрыты зеленым бархатом. Во многих дворах темнели перекопанные в ожидании снега грядки. Местные с удивлением рассматривали пришлого безумца, решившегося на путешествие в такую погоду. Тот прошел прямиком к дому старосты, по традиции стоящему в центре деревни. Дом был хороший, крепкий, с резными ставнями и коньком на крыше в виде петушка. Заметив это, путник усмехнулся и едва заметно покачал головой: ох уж эта столичная мода, вроде бы и сошла на нет, а в таких селах до сих пор считается признаком богатства. Плотные занавески на окнах слегка подрагивали, будто кто-то притаился за ними, разглядывая незнакомца. Невысокий забор огораживал недавно выметенный двор, по которому важно ходило с десяток кур. Скатанное сено под крышей амбара свидетельствовало о наличии коровы и, возможно, лошади. Двое батраков, парни лет восемнадцати-двадцати, коловшие дрова, прервали работу и, опершись на топоры, в открытую глазели на подходящего незнакомца.

— День добрый, — поздоровался он, останавливаясь у калитки.

— Добрый, коли не шутишь, — откликнулся один из батраков, что покрепче и наверняка постарше, — с чем пожаловал?

— Хозяин дома?

Парень еще раз оглядел пришельца, понял, что самому выпытывать что-либо бесполезно, и пожал плечами:

— Сейчас кликну. Сем, душегрейку надень, а то застудишься, придется тогда к ведьме идти.

— А я и не против, — беззлобно откликнулся второй парень с соломенными лохматыми вихрами, торчавшими во все стороны, словно воронье гнездо, — Ты и сам-то к ней бегаешь почем зря.

— Вот еще, — оскорбился первый, хотя его щеки полыхнули предательским румянцем, — нужно больно!

— Больно не больно, нужно не нужно, а ведь бегаешь, то палец, то ухо… — Семен увернулся от подзатыльника и отскочил на безопасное расстояние.

— А ну, прекратите, бездельники! — староста, плотный мужичок лет под пятьдесят, напоминавший крепкий гриб-боровик, показался на крыльце. Наверняка сидел у окна, подпитывая свое любопытство. — Щас как батьке вашему скажу, всыпет он вам по первое число!

Парни заухмылялись, прекрасно понимая тщетность угроз. Скорее всего, староста говорил по привычке.

— С чем пожаловали, господин…?

Незнакомец проигнорировал заминку старосты, явно не собираясь называть свое имя:

— Да вот, хотел напроситься обогреться, и парни сказали, ведьма у вас есть.

— Есть, как же не быть-то! — староста гордо выпятил грудь: с наличием даже самой бездарной ведьмы деревня автоматически приобретала статус села, — А что случилось? Заболел кто-то аль что?

— Конь захромал, — путник кивнул на понуро стоящего гнедого, — Мне ехать дальше надо. Дело срочное задержек не терпит.

— Ну, это она вмиг поправит, толковая она у нас! Да вы заходите, что стоять у калитки.

Мужчина коротко кивнул и, передав коня батракам, прошел в пахнущие теплом и свежим хлебом сени. Комната в доме была светлая, большая, по традиции разделенная печкой на две половины, жилую и гостевую. Путник огляделся: деревянные, выскобленные добела, полы, резная, с любовью сделанная, мебель — стол и несколько лавок, наверняка либо сам староста, либо кто-то из сельчан делал, сундук, обитый железом, у окна. Он снял плащ и положил рядом с собой на лавку.

Староста с уважением посмотрел на дорожный костюм из хорошо выделанной черной кожи и высокие сапоги, наверняка заговоренные от сырости и непогоды. Блеснувшая под воротом куртки тонкая вязь стальных колец подтвердила состоятельность незваного гостя: такие эльфийские кольчуги, очень легкие и одновременно очень прочные, специального плетения, могли позволить себе лишь очень богатые люди. Занавеска, висевшая за печкой, отодвинулась, оттуда высунулась слегка растрепанная девичья головка. При виде незнакомца, девушка ойкнула, ткань стремительно слетела на свое место, тут же в жилой половине раздались торопливые шаги и шорох ткани.

— Марфа, хватит наряжаться, подь суды! — окрикнул дочь староста. Девушка выпорхнула из своего укрытия. Невысокая, кругленькая, она напомнила путнику аппетитную булочку, которую с утра всегда выставляли на продажу в пекарне неподалеку от его дома в столице.

— Да, папенька? — девушка старательно тупила взор, бросая быстрые кокетливые взгляды на незнакомца. А тот, по мнению девушки, был весьма хорош собой: еще не старый, но уже давно не юнец, высокий, поджарый. Темные, почти черные, волосы, достаточно коротко стриженные по бокам, длинная челка неровными прядями падала на высокий лоб, золотистые с зелеными искорками, будто у соседского кота, глаза ярко блестели из-под густых темных бровей. Осмелев, Марфа посмотрела ему в глаза и невольно обомлела, поежившись под пристальным взглядом, что у твоего жреца на исповеди — хочешь, не хочешь, а во всех грехах признаешься. Незнакомец усмехнулся, совершенно точно поняв её реакцию, и лениво отвел взгляд, делая вид, что осматривает комнату.

— На стол накрой, видишь, гость у нас! — одернул девушку отец, — Простите, господин, она молодая еще. Жена уж год, как к богам ушла. Вот и живем с дочерью.

— А других детей у тебя нет? — незваный гость перевел свой пристальный взгляд на хозяина.

— Сын есть, но он уже своим двором живет, старшие дочери тоже, они давно разъехались, вот она, младшая, последняя рядом осталась.

Марфа по привычке хихикнула, отбросила за спину золотисто-пшеничную косу, спускавшуюся ниже пояса, и, весело стрельнув голубыми глазами, запорхала по горнице с извечной бабской суетливостью.

Вскоре перед гостем стояла миска с горячим рассыпчатым картофелем, щедро сдобренным куском сливочного масла, горбушка еще теплого утреннего хлеба и кружка киселя из погреба. Он благодарно кивнул, чем вызвал смущенный взгляд синих глаз, и с явным наслаждением принялся за горячую еду.

Староста несколько раз порывался заговорить со странником, узнать какие-то новости или сплетни, которые можно было бы обсудить вечером в корчме, но тот отвечал хоть вежливо, но односложно, явно не желая говорить много. Поев, он вытер рот поданным ему льняным, накрахмаленным до хруста, полотенцем и, развязав кошель, положил на стол две серебрушки:

— Спасибо, добрые люди!

— Что вы, господин! — замахал руками староста, — Вы бы на ночь-то остались, а вон тучи ходят, того и гляди снег пойдет!

— Некогда мне, — странник понимающе взглянул кошачьими глазами на девушку, та зарделась, потупилась, как и положено скромной сельчанке, — Тороплюсь. Лучше скажи, как к ведьме дойти?

— Идите по дороге до конца деревни, а там тропка налево вильнет, к соснам, это она и есть, — с видимым сожалением напутствовал староста. Отпускать такого гостя вот так, сразу, еще и к молодой ведьме, не хотелось, но и настаивать перед благородным господином он не смел.

Путник кивнул на прощание и вышел, попросив привести коня. Взяв поводья, он медленно, оберегая хромого гнедого, зашагал по деревенской дороге. Вскоре дома закончились, мужчина свернул на тропинку и двинулся вглубь леса.

Тропа была проторена совсем недавно, узкая, почти прямая, на ней еще рос бурый, заиндевелый от мороза мох. Между деревьев проглядывали редкие, уже сморщенные от мороза, ягоды брусники. В одном месте пришлось обогнуть деревья, вырванные ветром с корнями.

Конь гневно фыркал, косил глазом, то и дело закладывал уши, всем своим видом выражая презрение этой непритязательной местности, но покорно хромал за хозяином.

Сосны нехотя начали расступаться, и на полянке появилась избушка. Маленькая и резная, словно пряничный домик. Такие обычно ставят на окна в дни празднования зимнего солнцестояния. Небольшой двор был огорожен высоким, почти в человеческий рост, частоколом, на котором путник почувствовал минимум пять защитных заклятий. Не меньше было на узкой калитке. Заклятия были достаточно примитивными, призванными лишь отпугнуть назойливых гостей.

Мужчина усмехнулся, по привычке неодобрительно покачал головой и негромко стукнул по дереву забора костяшками пальцев. Вибрация магии отозвалась в руке болезненным покалыванием. Так и есть, сигнальное заклинание, призванное оповестить хозяйку о незваных гостях.

Ровно через минуту дверь дома распахнулась. Из темноты сеней показалась женская фигура. Выйдя на крыльцо, ведьма на секунду замешкалась, плотно притворяя за собой дверь, затем обернулась лицом к калитке и замерла. Ее зеленые глаза испуганно распахнулись, она явно побледнела. Губы беззвучно прошептали его имя.

Путник вздрогнул и хищно потянулся вперед, жадно всматриваясь в ее лицо. Под его пристальным взглядом ее руки непроизвольно дернулись к золотисто-ореховым волосам, заплетенным в косу на южный манер — тонкими прядками от макушки. Дымка иллюзии начала искажать ее, придавая аристократическим чертам деревенскую округлость, но ведьма вдруг решительно взмахнула рукой, рассеивая собственное колдовство. Она покачала головой — как всегда, когда понимала, что сделала глупость.

— Дарина? — тем временем путник вежливо склонил голову, будто находился на великосветском приеме, в его голос был полон иронии, — Какая неожиданная встреча!

Машинально девушка ответила тем же:

— Господин инквизитор? — и, спохватившись, добавила по-деревенски, словно насмехаясь над его манерами, — Зачем пожаловали?

Понимающая улыбка скользнула по губам путника и тут же пропала.

— Конь у меня, — он небрежно мотнул головой, — Захромал…

— Как ты меня нашел? — перебила его Дарина, её голос слегка дрожал от напряжения.

— Староста подсказал, — лаконично ответил он, все еще пристально всматриваясь в ведьму, словно пытаясь прочитать её мысли.

— Какой староста? — не поняла она.

— Ваш, деревенский, — девушке показалось, что инквизитор явно потешается над ее растерянностью. Впрочем, Ириус Тавиш никогда не считался с чувствами других. Воспоминания на секунду затуманили взгляд, и ведьме пришлось провести рукой по лбу, прогоняя их.

— Зачем? — она спросила резче, чем ей хотелось.

— Что «зачем»? — почти весело улыбнулся он.

— Зачем ты меня искал? Получить награду? Деньги? Или новое назначение?

Голос, наполненный презрением, и её предположения явно развеселили его.

—Не поверишь, я всего лишь искал ведьму, — он невольно заговорил с ленцой, как было принято в столице, — Коня вылечишь, или мне дальше идти?

Ведьма смутилась, кинула быстрый взгляд на гнедого, понуро стоящего за хозяином, затем коротко бросила:

—Следующая деревня в трех часах ходьбы отсюда. Конь не дойдет.

Инквизитор слегка приподнял бровь, ожидая продолжения, но Дарина молчала, прикусив губу, что свидетельствовало о крайней степени волнения. Он молча смотрел на нее, буквально прожигая взглядом. Ведьма вздрогнула и несколько раз моргнула, принимая решение.

—Заходи, — неуверенно сказала она. Ириус медленно протянул руку.

Калитка чуть приоткрылась и с насмешливым скрипом щелкнула по пальцам. Он едва успел отдернуть руку. Дарина стояла, опираясь спиной на резной наличник, и с явным напряжением смотрела на него.

Мужчина мысленно отвесил себе подзатыльник за невнимательность: охранных заклятий на калитке оказалось намного больше, только спрятаны они были так, как умели прятать лишь очень одаренные и опытные маги. Дарина считалась одной из лучших. Можно было попытаться взломать или обойти магическую охрану, но это требовало времени, которого у него не было. Да и доверия у ведьмы от этого не прибавится. Ириус с какой-то усталой обреченностью посмотрел на хозяйку:

— Не трону я тебя. Честью клянусь.

Она еще рез посмотрела на него, затем вздохнула, перевела взгляд на коня, словно решаясь, и кивнула:

— Заходи, гостем будешь!

Услышав нужные слова, калитка услужливо распахнулась. Инквизитор сделал было шаг, но был остановлен властным приказом:

— Ножницы оставь! В доме не потерплю!

Он заколебался, но заметив голубые искры на ее пальцах, нехотя вынул из-за пояса, в специальном замшевом чехле — золоченые, вернее, уже давно золотые — ножницы, символ власти, по которому всегда и всюду его узнавали, и демонстративно кинул их с внешней стороны частокола.

Тем временем Дарина спустилась во двор. Подойдя к коню, она протянула руку, знакомясь. Гнедой настороженно покосился на ведьму, потом аккуратно потянулся к руке, скользя губами по ладони. Дождавшись одобрительного фырканья, девушка присела, осматривая ногу, на ее пальцах засветились голубовато-белые искры.

— Камень в стрелку попал, а ты не заметил, вот он и натер ногу, — аккуратными плавными движениями она положила руки на больное место. Гнедой с укором посмотрел на хозяина. Ириус кивнул: конечно, не заметил, ведь это он битый час сначала искал нужный камешек, затем заталкивал его в стрелку копыта. Свечение межу тонкими пальцами стало ярче, затем побелело и начало затухать. Все это время инквизитор наблюдал за ней. Она не изменилась. Все так же хмурила брови, находя больное место, прикрывала глаза длинными ресницами, сосредоточиваясь для колдовства.

Холодный ветер с издевкой пронесся мимо, подняв с травы колючую поземку и швырнув ее в лицо. Больно царапая кожу, комочки снега сразу же таяли, холодными каплями стекая на меховой воротник плаща. Он невольно вздрогнул и плотнее закутался в шерстяную ткань.

— Вот и все, — Дарина выпрямилась и похлопала коня по шее, — Сам-то чего не сподобился? Или не по рангу?

— Причину понять не мог, — инквизитор с досадой посмотрел на небо, отмечая, что оно с каждой минутой темнеет, будто наливаясь свинцом. Только снежной бури ему не хватало для полного счастья.

Ведьма надменно хмыкнула:

— Что, наклониться к копыту брезговал?

— Какая уже разница? — пожал он плечами, — спасибо, что помогла.

— Не за что, — она ответила резче, чем хотелось, — Ну что ж, будьте здоровы, господин инквизитор!

Ведьма не спеша направилась к дому. Ириус задумчиво смотрел ей вслед.

— А как же оплата? — наконец спросил он, доставая кошель. Дарина как-то зло обернулась:

— От тебя мне ничего не нужно… — она вдруг осеклась, вглядываясь вдаль, где поверх черных сосен набухали тучи, — Быстро поставь коня в сарай за избой и иди в дом. И торопись, если жизнь дорога.

Не оглядываясь больше, она поднялась на крыльцо. В любое другое время инквизитор, возможно, воспротивился бы такому тону, но сейчас ветер усиливался, а в избе, куда его звали, было тепло. Да и разговор, который он собирался начать, лучше было вести не на морозе.

Вздохнув, он повел коня за дом. Там действительно оказался сарай, в глубине которого стояла толстая рыжая лошадь с длинной волнистой гривой и золотистым хвостом, задумчиво хрупая чем-то вкусным. При виде чужаков лошадь с укоризной покосилась глазом на нового соседа, шумно выдохнула и опустила голову в ясли. Поставив гнедого рядом с ней, он быстро расседлал коня, кинул охапку сена и, пригибая голову от усилившегося ветра, поспешил в тепло жилья.

В отличие от большинства крестьянских изб, этот дом пах, помимо свежеиспеченного хлеба, еще и лесными травами, развешанными на потолочных балках. Комната была одна, с белой печкой посередине, в недрах которой задумчиво алели угли. Иногда уголек с шумом раскалывался, вспыхивая золотисто-алыми звездочками, на лету превращавшимися в белые хлопья пепла. Ириус распустил шнуровку плаща и, повесив его у двери сушиться, прошел в комнату.

Его внимание привлекла дымчато-серая пушистая кошка. Она сидела на грубо сколоченной деревянной лавке, стоявшей у окна, и презрительно щурила янтарные глаза. Инквизитор слегка напрягся: кошка была сторожевой. Вот почему Дарина так спокойно пустила его. Специально обученные, эти звери сторожили не хуже, а то и лучше собак, по команде хозяина кидаясь врагу в лицо и выцарапывая глаза. Магия на них не действовала. Котята продавались по весу: на одну чашу весов клали котенка, на другую — сыпали золото, пока чаши не уравняются. Особо ушлые продавцы котят откармливали товар, как заботливая семья — гуся к празднику зимы. «Она ж расти будет, вверх тянуться. А где сил на рост брать?» — говорили они, если покупатель вдруг начинал подозревать обман. Ириус лично настоял на лишении лицензии одной троллихи, которая откармливала котят до того, что они не могли двигаться и, как правило, дохли на следующий день после покупки. Горе-продавец еще долго потом жила в столице, карауля его под окнами здания инквизиции в надежде умаслить, но каждый раз при встрече затевая скандал, пока озверевший Ланс не выставил её за пределы города.

При виде незнакомца кошка неспешно потянулась, выпустив когти, по слухам, ядовитые, повела ушами и выжидающе посмотрела на хозяйку, та едва заметно качнула головой. Кошка вновь легла, не спуская с гостя пристального взгляда.

На всякий случай Ириус присел на другую лавку, так, чтоб его с животным разделял стол, на котором дымилась тарелка со свежеиспеченными сырниками. Преграда была сомнительна, кошка легко могла перемахнуть через стол, даже не задев посуду, стоящую на нем, но так инквизитор чувствовал себя спокойнее. Дарина усмехнулась и с признательностью потрепала животное по голове, кошка коротко заурчала в ответ на ласку и ткнулась лбом в руку хозяйки. Поставив на стол тарелки и кринку со сметаной, девушка села напротив, не сводя с инквизитора пристального взгляда.

— А ты не будешь? — он кивнул на тарелку. Ведьма покачала головой:

— Я уже ела.

— Я тоже, — скорее всего, в сырниках ничего не было, но многолетняя привычка не есть ничего из того, что не ест сам хозяин, взяла свое. Она пожала плечами и встала, чтобы убрать тарелки. Ириус с задумчивым удивлением посмотрел на ведьму.

— Раньше ты использовала магию, — заметил он.

— Раньше я была дурой, — отрезала она, резко сгружая тарелки на полку около печки и избегая его пристального изучающего взгляда. Ведьма и сама была не рада, что, повинуясь порыву, позвала его в дом.

— А теперь? — в голосе инквизитора слышалась настойчивость.

— А теперь поумнела, — она спиной прислонилась к теплому боку печки и чуть откинула голову, с вызовом смотря на инквизитора сверху вниз. Он со вздохом облокотился на стол, опираясь подбородком на сплетенные пальцы рук:

— Зачем ты меня позвала в дом?

Она лишь кивнула в сторону окна. Ириус бросил быстрый взгляд и замер. За забором, сиявшим голубоватым светом защитного контура, была белая мгла. Туман. Он подкрался незаметно, густым молоком разливаясь по лесу, вместе с морозом превращая все живое, встречавшееся на своем пути, в лед. Белая смерть, наследие Кровавый бога, которому много лет приносили людские жертвы.

Представив, что он сейчас мог оказаться на дороге, инквизитор, несмотря на стальные нервы, вздрогнул, холодные мурашки пробежали по телу. Ему бы крупно повезло, если бы его оледеневшую фигуру нашли до весны. Словно зачарованный, он смотрел на белую пелену, медленно окутывавшую мир за окном.

— В этих краях? — изумился он, — Это невозможно!

— Я тоже так думала, но в последнее время это здесь — обычное дело, — Дарина так и стояла, прислонившись к печке и скрестив руки на груди, — Ириус, что происходит?

Он оторвал взгляд от окна и подчеркнуто спокойно посмотрел на ведьму, слегка нахмурившись:

— Прости?

— Я живу здесь уже почти три года. С каждым годом погода все хуже. Летом невозможно продохнуть от жары, дождей нет так долго, что реки пересыхают. Зимой — снежные бури и трехдневные метели, как на севере, теперь вот — туман… — она пристально посмотрела на него, безуспешно пытаясь прочесть ответ на его лице, — Да и ты здесь оказался не случайно.

Он не стал отрицать её предположение:

— У меня была назначена встреча.

Она кивнула, понимая, что больше Ириус ничего не скажет. Этим он всегда слегка пугал ее: немногословный, с внимательным цепким взглядом. Таким она увидела его впервые, на ежегодном весеннем балу в городской ратуше. Это был ее первый бал.

Она, вчерашняя выпускница магического университета, сначала не поверила Торсену Тавишу, действительному магу ордена Феникса, когда он эффектным жестом достал из кармана приглашение, на котором значились его и ее имя. Всю следующую неделю Дарина провела в приятных хлопотах: платье, туфли, прическа. А перед самым выходом он заставил её закрыть глаза и застегнул на шее тонкую серебряную цепочку с подвеской эльфийской работы: феникс, распахнувший крылья. Точно такой же, как и на эмблеме Ордена, в который ее приняли буквально вчера. ...

Скачать полную версию книги