По осколкам разбитого мира [Кармаль Герцен] (fb2) читать онлайн

Глава первая

Говорят, раньше люди видели сны. Цветные или черно-белые видения, яркие фантазии — порой бессмысленные, порой — по-настоящему волшебные, заставляющие людей, проснувшись, улыбаться. Алексия всегда воспринимала сновидения своего рода магией и жалела, что она ей недоступна. Подсмотреть бы хоть краешком глаза, что такое — сон?

Алексия родилась за девять лет до наступления времен, когда люди перестали видеть сны, и уже не помнила, каково это. Она жила в эпоху, когда ночь существовала для того, чтобы насладиться драгоценными мгновениями жизни — ведь утро принесет полнейшую неизвестность, руины и разруху, и опасность, подстерегающую на каждом шагу.

Возможно, тех, кого Алексия видела сейчас из окна проезжающей по улицам Тарлеона кареты, следующей ночью с ними не станет. Каждый день кто-то умирал — исчезал, но не все ли равно? — каждая ночь несла с собой дурные вести, и не было никакой надежды все это прекратить.

Звонко цокнув копытами — завершающий аккорд — лошадь остановилась. Алексия подала затянутую в атласную перчатку руку лакею, и он помог ей выбраться из кареты. Даже отсюда, с улицы, она слышала музыку и смех, раздающиеся из поместья графини Вескерли. Бал в самом разгаре.

Два лакея в золотисто-красных ливреях застыли у входных дверей, выжидая появления гостей. Они распахнули дверь, и на Алексию тут же обрушился гомон голосов и рев оркестра. Подол шелкового платья нежного фиалкового оттенка скользил по полу. Затянутая старательной Мири в корсет, она едва могла дышать. Едва Алексия миновала порог особняка, к ней подлетел официант. На серебряном подносе стояли бокалы с игристым вином. Она взяла один, пригубила, чувствуя, как пузырьки щекочут губы.

Неподалеку от нее в танце кружились пары. Женщины в роскошных платьях — торжество шелка и атласа, мужчины в расшитых золотыми и серебряными нитями камзолах и бриджах по последнему писку переменчивой моды. Укрывшись за колоннами, практически у всех на глазах целовались пары — какое бесстыдство! Каждый стремился урвать свой кусочек счастья, насладиться последними часами беззаботной жизни. Алексия почти воочию видела зависшие над их головами песочные часы — песок неумолимо утекал в нижнюю чашу, отсчитывая минуты до Слияния.

Ночь олицетворяла жизнь. День — смерть, идущую за тобой по пятам на мягких лапах.

— Леди Атрейс!

Этот высокий, режущий ухо голос она узнала сразу. Обернулась, опуская на лицо невидимую маску. Улыбайся, Алексия, улыбайся — так искренне, как только сможешь. Все улыбки и теплые взгляды лживы. Это залог спокойной жизни, и жизненно необходимое притворство. Сейчас, когда Слияние было так неотвратимо, очень опасно и непредусмотрительно наживать себе врагов. Здесь, в Альграссе, улыбка и хороший тон — главное оружие.

Слабые в Бездне не выживают. Как и те, кто не умеет держать язык за зубами.

К Алексии спешила высокая и худая как жердь леди Виар. Баснословно богатая женщина, чье одиночество соизмерялась количеству золотых монет в кошельке. Вынести ее дольше нескольких минут почти не представлялось возможным — если только вы не обладали ангельским терпением. Леди Виар имела привычку говорить громко и будто бы взахлеб, постоянно перебивая собеседника и совершенно этого не замечая.

Алексия помалкивала, размышляя о своем и давая возможность леди Виар излить потоки красноречия. Вскоре к ним присоединилась и юная леди Аддарли — невероятно красивая девушка, неизменно собирающая восторженные взгляды находящихся на балу мужчин. Полилась непринужденная светская беседа. Говорили о погоде, о новом наряде графини Тавир («совершеннейшая безвкусица», — фыркнула леди Виар), о прибывшим в Тарлеон графе Дейваон, при упоминании которого щеки леди Аддарли вдруг заалели. Говорили о чем угодно, но только не о том, что должно было произойти с минуты на минуту.

Алексия к этому привыкла.

Бой часов на стене в бальной зале перебил ее мысли. Музыканты, разом побледнев, прекратили играть, словно подчиняясь приказу невидимого кукловода. Танцующие пары остановились и расплели объятия. Через несколько мгновений их раскидает по разным сторонам изменчивого мира. Улыбчивые маски, нацепленные на лица дам и господ, спали, сменившись напряженными гримасами. Все, затаив дыхание, ждали.

Наступал рассвет.

Знакомое чувство, будто сознание затягивала в себя черная воронка, нахлынуло и не отступало. Перед глазами замелькали черные мушки, голова закружилась. Алексия знала, что сопротивляться этому бессмысленно, и все же почему-то сопротивлялась. Не хотела ощущать себя куклой, которая была совершенно беспомощна перед законами неких высших сил. Вот только правда в том, что она действительно была бессильна что-либо изменить.

Из последних сил Алексия попыталась уцепиться за угасающее сознание, но потерпела поражение.

Мгновение — и ее не стало.

Глава вторая

Бальная зала исчезла, исчез и окружающий Алексию мир.

Пески. Золотистое безбрежное море, раскинувшееся до самого горизонта. Барханы — словно застывшие во времени волны бесконечного моря из песка. Танцующие пары исчезли, оставшись только в ее памяти и ее воображении.

Итак, она снова в Асхаранже. Вот только Абигайл… ее нигде не было видно — с Алексией были только ветер и тишина. Она вздохнула — Метаморфоза снова разлучила их. Только бы с сестрой ничего не случилось…

На Алексии по-прежнему было шелковое платье до пят. Здесь, среди бесконечных песков, оно никуда не годилось. Алексия прикрыла глаза, призывая на помощь магию — легкое, едва уловимое усилие воли. Упоительное ощущение — чувствовать магию в своей крови. За ночь она так по нему истосковалась!

Алексия провела рукой по платью, изменяя его структуру, плотность и даже цвет. Ткань с треском рвалась и оплетала ноги, удушающие тиски корсета ослабли. Через несколько мгновений она оказалась облачена в брюки для верховой езды и шелковую блузу. Находись Алексия сейчас в бальной зале, столичные леди ее наряд бы не одобрили. Вот только здесь, в Бездне, царстве песка и разрухи, их мнение не стоило ничего.

Перед ней, как вставший на дыбы исполинский конь, возвышался огромных размеров бархан. Алексия протянула руку — повинуясь ее воле, песчинки поднимались в воздух, липли друг к другу. Она заставила ветер кружиться вокруг них, обтесывая песок до гладкости и остроты кинжала, вырезала его из бесформенной глыбы. Вскоре на ее ладони лежал клинок.

Алексии предстояло провести здесь ближайшие двенадцать часов. В этом мире, называемом Бездной, не действовали никакие законы, кроме закона выживания. Тебя не кому защитить, и полагаться можно только на саму себя. Ночь — не время для мести, но день… Многие использовали Бездну для того, чтобы расквитаться за все свои обиды, причиненные в Альграссе… и остаться совершенно безнаказанными. Жертвы Слияния думали лишь о том, как выжить — или отомстить, — а справедливость и честь, преступление и наказание здесь для них были лишь пустым звуком.

И пока остальные, как одержимые, сводили счеты друг с другом, Алексия училась. Училась находить воду и еду, училась магии и бою. Люди гибли, а она продолжала идти вперед. Каждый день ее, как и других, забрасывало в разные уголки Бездны, что сильно осложняло исследование этого странного мира. Но каждый день неизменным оставался один-единственный ритуал.

Алексия резанула лезвием по ладони. Вспышка боли ослепила на мгновение, кровь закапала на горячий песок. Она знала, что рискует — зарывшихся в землю тварей непременно привлечет кровь, — но не могла иначе. Без этого нехитрого обряда сестру ей не найти.

Земля благодарно впитала ее подношение. От раскаленного песка в том месте, где упала ярко-алая капля, верх взвилось облачко пара, сформировалось в тонкую, едва заметную дымку. Алексия двинулась в указанном направлении и там, где обрывался призрачный шлейф, тряхнула рукой. Капля крови сорвалась с руки, а поднявшаяся в воздух дымка снова повела ее вперед.

Позади раздался шорох — словно великан, играясь, пересыпал песок из ладони в ладонь. Алексия обернулась. Земля под ногами пришла в движение — нечто, дремавшее в ней, очнулось, пробужденное запахом и вкусом ее крови.

И отведав, оно жаждало еще.

Алексия сжала кинжал в ладони, зная, что он едва ли ей пригодится. Воронка в песке становилась все шире и глубже, и наконец высунулась удлиненная морда. Тварь, похожая на увеличенную в размерах ящерицу, но с когтями и двумя рядами острых зубов, выбралась наружу.

Песчаный монстр бросилась на Алексию, целясь пастью в ее лодыжку. Она стремительно наклонилась, одним росчерком провела между ними черту на песке, раскаленном палящим солнцем. Прикоснулась ладонью и прошептала: «Феллата». В тот же миг черта полыхнула огнем. Воздвигнутая чарами пламенная стена опалила морду песчаной твари, вздумавшей вторгнуться на чужую территорию. Раздался высокий, истеричный визг раненого существа. Развернувшись, Алексия бросилась бежать.

Вступать в схватку было ни к чему — мясо неведомой твари не казалось ей съедобным. Трофеи — сомнительны и бесполезны. А силы нужно было поберечь. Они ей еще пригодятся.

Лучше быть осторожной живой, чем бесстрашной мертвой.

В горле запершило от безостановочного бега. Песок летел из-под ног, Алексия жадно глотала теплый воздух, который с каждой минутой становился все горячее. Всходило солнце, согревая остывшие за ночь пески, золотило сверкающие в его лучах крупинки.

Остановилась она только тогда, когда опасность миновала — и когда дымка, ведущая ее к Абигайл, вдруг оборвалась. А затем… потянулась куда-то вверх. Алексия улыбнулась. Приставив ладонь к глазам, закинула голову. На самом верху скального уступа сидела Эбби. Слава Безымянным Богам, Метаморфоза на этот раз оказалась к нам милосердна — и раскидала не так далеко друг от друга. В следующий раз может так не повезти…

Абигайл — настоящая обезьянка. За двенадцать лет своего непростого детства — а у кого оно в Эпоху Слияния было простым? — она научилась ловко и быстро взбираться на деревья и скалы. Это и спасало ее жизнь тогда, когда Алексии не было рядом, как и кинжал отца, который та заставляла сестру плотно привязывать к телу каждую ночь — иногда во время Слияния вещи, не прилегающие к телу, испарялись бесследно. Увы… Иначе бы Алексия появлялась в Бездне со всеми необходимыми для выживания вещами. А так каждый день приходилось начинать с чистого листа.

Эбби проворно спустилась вниз. На мгновения Алексия увидела свежие царапины на ее ладонях, оставленные острыми краями скалы. Сердце вдруг кольнула острая тоска. Каждый божий день Алексия гадала, насколько далеко их раскинет друг от друга Метаморфоза, и успеет ли она найти Абигайл до того… как случится непоправимое. И каждый раз, когда сестер раскидывало в разные стороны, Эбби приходилось терпеливо ждать, когда Алексия отыщет ее в этом переменчивом мире. И гадать, кто найдет ее первой — сестра или очередная тварь из сонма обитающих в Бездне.

— Алексия! — Эбби бросилась сестре на шею.

Та легко ее подхватила. Прижала к себе хрупкое тельце с выступающими ребрышками. Безымянные Боги, как же она худа…

— Все в порядке, малышка. Я же обещала — где бы ты ни оказалась, я всегда тебя найду.

— Знаю, — отстранившись, серьезно кивнула Абигайл.

Она вообще улыбалась очень редко. Чаще всего ее лицо принимало задумчивое выражение, а в глазах плескалась рассеянность. Вдумчивая, сообразительная, Эбби обладала неутолимым любопытством — жаждой впитывать в себя все новое, любые странности и особенности обоих миров — и Бездны, и Альграссы. Вот только Бездна оставалась для нее слепым пятном — путешествовать по ней для юной Эбби было слишком опасно.

Возможно, Алексия слишком оберегала ее — многие дети в этом возрасте уже вовсю постигали магию и наряду со взрослыми боролись за свою жизнь. Но стоило ей только представить Эбби лицом к лицу с какой-нибудь тварью Бездны, и сердце тут же заходилось от страха. Несмотря на восьмилетнюю разницу в возрасте, они были очень близки. Алексия была готова ограждать Абигайл от опасности пусть даже всю ее жизнь, лишь бы только с сестрой ничего не случилось.

— Давай придумаем, где ты будешь меня ждать.

— Вон там, на скале, — тут же откликнулась сестренка. — Там высоко, здорово и вид красивый.

— Вид… на пустыню? — Алексия изогнула бровь.

— Там, вдалеке, руины. — Абигайл указала тоненькой ручкой на запад.

— Да, я знаю. Я направляюсь туда. Добуду еду и вернусь.

Эбби полезла наверх — прирожденная скалолазка, — но и Алексия от нее не отставала. Годы странствий по Бездне закалили ее. Как статуя в руках умелого мастера, по воле Безымянных Богов из неженки-леди она превратилась в охотницу и бойца.

Как только сестры оказались на вершине скального уступа, Алексия, не теряя времени даром, приступила к каждодневному ритуалу — принялась окружать Абигайл защитным барьером. Сплетала воздушные потоки воедино, придавая им твердость и несокрушимость камня. Единственную фляжку с водой, уцелевшую после Слияния, отвязала от тела и отдала сестре. На пару часов этого хватит.

Полупрозрачный барьер окружил Эбби как перевернутая чашка неведомых богов, куполом опустившаяся на темноволосую девочку с большими глазами, так похожую на фарфоровую куколку — копию Алексии в детстве.

— Прости, что придется снова тебя оставить, — виновато сказала она.

— Ничего, я все понимаю, — прошептала Абигайл, и все же в глазах ее зажегся страх.

— Ты будешь в полной безопасности, обещаю.

— Знаю, — ответила Эбби. Ветер трепал ее длинные волосы, серо-голубые глаза смотрели на сестру с затаенной тревогой.

Алексия знала, что ее терзает не страх перед неведомыми тварями Бездны — ведь от них она была надежно защищена, — а страх одиночества. Алексия снова оставляла Эбби, и это рвало ее душу на части, но… иначе не могла. Сама она вполне была способна продержаться двенадцать часов без еды, хотя уже была худа, как тростинка, но морить голодом младшую сестру…

К тому же, Алексия должна была каждый день совершать хотя бы маленький шаг в исследованиях Бездны… если хотела однажды отыскать в ней отца.

Глава третья

Шаги, раздавшиеся снаружи его клетки, были мягкими и тихими, но Джувенел услышал их. Он давно научился различать именно его шаги. Для этого у него было достаточно времени.

Джувенел резко поднялся на деревянной койке, вот уже несколько недель заменявшей ему уютную, мягкую постель — не хотел давать пришедшему возможности застать его врасплох. Встретился с глазами Тревора Таррела — Венетри и его личного мучителя и палача. В них промелькнула растерянность, вызванная резким движением Джувенела. И пусть она тут же пропала, этот краткий миг доставил ему мимолетное удовольствие.

В последние дни в его жизни удовольствий было так мало…

Черты Тревора Таррела — высокого, черноволосого мужчины, портило презрительное выражение, как маска застывшее на лице. Таррел подошел к клетке Джувенела, не обращая внимания на ненавидящие взгляды запертых в подземелье Скользящих.

Адгеренты Таррела, обычно обретающиеся наверху, внимательно следили за тем, чтобы прутья клеток в подземелье всегда были окружены тончайшими нитями магии, прикосновение к которым причиняло невероятную боль. Как убедился Джувенел на опыте одного из пленных, долгое взаимодействие с этими красивыми сверкающими нитями, напоминающими молнии в миниатюре, могло убить. Правда, это не останавливало свихнувшихся Скользящих. Они обжигались о прутья решетки, стонали сквозь стиснутые зубы, но все равно продолжали тянуть руки к неспешно ступающему по каменному полу подземелья Таррелу. Эксперименты, которые годами проводили над пленниками Венетри, не могли не сказаться на их рассудке.

Особо надоедливых и громких Таррел осаживал легким движением руки. Узники замирали на мгновение, а затем кулем валились на пол и не двигались до тех пор, пока чары не рассеивались. Вот и сейчас, прежде чем отпереть дверь его клетки, Таррел обездвижил Джувенела. Чувствовать, что собственное тело не подчиняется тебе, было невыносимо.

В руке черноволосого и черноглазого мучителя, как всегда, оказался прозрачный камень, похожий на большой, с ладонь, осколок стекла. Камень Рикельма. Прежде чем шагнуть в неуютное пространство клетки, Таррел, прищурившись, оглядел Джувенела, и удостоверился, что он не может шевельнуть ни рукой, ни ногой.

— Ваша безумная затея обречена на провал, — процедил Джувенел.

— Увидим, — холодно усмехнулся Венетри.

Таррел приблизился к Джувенелу с зажатым в руке Камнем Рикельма. Даже зная, что не сможет ему противостоять, Джувенел все же попытался. Отчаянно замотал головой, но добился лишь того, что Таррел заставил его полностью оцепенеть. Навис над Джувенелом и вложил Камень Рикельма в его ладони. Удовлетворенно улыбнулся и вышел, заперев за собой дверь клетки магической печатью.

Лежа на полу своей клетки, Джувенел, стиснув зубы, пытался пережить боль, которую причинял ему зачарованный камень. Из него словно раскаленными щипцами вытягивали жилы, а его дар утекал сквозь пальцы. Когда все закончилось, и Камень Рикельма засверкал призрачно - голубоватым светом, напитавшись его силой, Таррел вернулся. Вырвал осколок из оцепеневших пальцев Джувенела и ушел, оставив его наедине с другими пленными.

Джувенел не знал, сколько пролежал без движения. Здесь, в сыром, скудно освещенном магическим светом подземелье, время не делилось на день и ночь. Он вообще не имел представления, сколько времени прошло с того момента, как его поймали наемники Венетри, но не сомневался, что не меньше нескольких недель. Время в заточении текло совершенно иначе, чем на свободе.

Венетри привлекал его дар, дар Скользящего, который они жаждали подчинить своей власти, и пресловутые Камни Рикельма должны были им в этом помочь. Если слухи, упорно ходящие среди Скользящих, были верны, то именно благодаря полученному от них дару и зачарованным камням, Венетри взращивали так называемых Детей Слияния — ассасинов Венетри.

Джувенел поднялся с холодного каменного пола, лег на деревянную койку, не уступающую по твердости и неудобству. Он давно свыкся с тем, что слово «удобство» потеряло для него всякий смысл. Оглядел руки: руны-татуировки потухли — стены подземелья не позволяли ему призвать на помощь рунную магию.

До ушей донесся звук отворяемой двери — тяжелой кованой двери подземелья. Джувенел бросил равнодушный взгляд в ту сторону, и тут же замер, пораженный увиденным. По каменным плитам шел Таррел, но он был не один. За собой он вел на цепи мужчину постарше Джувенела, высокого и поджарого. Наверняка очередной Скользящий — другие в этом подземелье не появлялись.

На лице пленного не было страха. Пусть он и был ведомым Таррелом, шел неторопливо и даже вальяжно, словно просто прогуливался перед сном. Джувенел медленно поднялся с койки и подошел к решетке так близко, насколько ему позволяли фиолетовые жалящие нити. Новоприбывший встретился с ним взглядом, и в то же мгновение Джувенел ощутил смутную, необъяснимую тревогу.

Таррел отпер свободную клетку напротив клетки Джувенела и со всего размаха зашвырнул туда Скользящего. Тот ударился о стену, но на его лице не отразилось ни ярости, ни гнева.

— Вы так одержимы своей жаждой власти, что не замечаете очевидных вещей, — насмешливо, будто дразня, заявил он. — Бездна уже вонзила в меня свои ядовитые когти, и от ее яда мне не спастись.

Таррел уже закрывал клетку, но слова пленника заставили его замереть. Заподозрив неладное, Венетри медленно вынул кинжал из поясных ножен. Джувенел не видел его лица, лишь спину. Но Скользящего, медленно поднимающегося с пола, видел отчетливо. И он был поразительно спокоен для пленного безжалостных Венетри.

— Но знаешь, что я тебе скажу, — невозмутимо, словно не замечая в руках Таррела тонкого клинка, произнес Скользящий, — я давно уже смирился со своей смертью. Но я рад, что, умирая, возьму вас с собой.

Венетри бросился вперед, занося кинжал, а спустя мгновение до Джувенела донесся его голос:

— Это что еще за…

Крови не было. Вместо нее из груди Скользящего вырвалась струйка зеленого дыма. Он рухнул на пол, чтобы больше уже не подняться. Таррел несколько мгновений стоял, склонившись над телом, но вдруг вскрикнул и отскочил в сторону. С телом пленного происходило нечто странное — из глаз, из ушей, из носа потек зеленый дым. Глаза закатились, из них исчезла жизнь.

Таррел стремительно отшатнулся от клетки Скользящего, едва не упал, в панике запутавшись в собственных ногах. Сделал несколько шагов назад. Зеленый туман медленно и лениво последовал за ним, распространяясь по всему подземелью. Таррел отступил еще на шаг. Его волосы едва не коснулись прутьев решетки… за которой стоял Джувенел.

Другого шанса у него могло бы не быть. Он лихорадочно соображал, что ему делать: клетку ему самому не отпереть — она была закрыта не ключом, как в большинстве обычных тюрем, а магической печатью.

Взгляд Джувенела переместился на зажатый в руке Рэйна кинжал. Пригнувшись, он просунул руки сквозь прутья решетки. Чуть не заорал от боли, пронзившей его от кончиков пальцев до самой шеи. Сжал зубы так, что заболела челюсть, но руки не опустил. Дотянулся до кулака Таррел, даже не подозревающего, что происходило за его спиной, и с силой вывернул его кисть, кажется, ее сломав. Кинжал выпал из ослабевшей руки Венетри.

В какой-то страшный момент Джувенел подумал, что клинок упадет на пол и отскочит в сторону, где до него уже будет не дотянуться, и тогда ему придет конец. Но в последнее мгновение, преодолевая невыносимую боль, которую причиняли ему магические нити, Джувенел успел поймать на лету нож. Выпрямился так быстро, что хрустнул позвоночник и, обхватив Таррела руками, прижал к решетке. Нити послушно обвили тело Венетри, впрочем, не переставая терзать и руки Джувенела. Таррел завопил от боли.

Джувенел приставил кинжал к его горлу так, чтобы лезвие находилось на расстоянии волоска от его кожи, и прохрипел:

— Отпирай эту проклятую дверь, иначе сдохнем мы оба.

Таррел медлил, и Джувенел решил его подтолкнуть:

— На этом лезвии частица того, что было внутри у Скользящего. Что бы это ни было, думаю, ты не хочешь, чтобы оно попало в твою кровь.

А зеленый туман между тем распространялся, заполняя собой подземелье, захватил несколько противоположных от Джувенела клеток. Запертые в них пленники кричали так, будто их сжигали заживо, падали на пол, катались по нему от боли, от которой не было избавления.

Увиденное подействовало на Таррела отрезвляюще.

— Ладно, только… не касайся меня лезвием… Я… я даже выведу тебя отсюда, клянусь! — торопливо заговорил он.

Венетри растерял всю свою решимость, всю прежнюю спесь. Когда нож был в его руках, когда лезвие его ножа касалось кожи Скользящих, он казался таким властным и самоуверенным! Теперь же судьба отвернулась от него, показав его истинное лицо.

— Как же ты жалок, — презрительно бросил Джувенел. — Отпирай эту проклятую дверь, иначе лишишься не только своего дрожащего голоса, но и жизни. Я перережу тебе глотку, даже не поморщившись.

— Ладно, ладно!

Джувенел резко развернул Таррела лицом к клетке, чтобы тот мог распознать наложенную на нее магическую печать. Схватил за волосы, кинжал приблизил к шее, держа лезвие на небольшом расстоянии.

Таррел поднял руку и принялся рисовать в воздухе странные символы, оставляющие за собой едва заметный серебристо-голубой след. Через несколько мгновений, показавшихся целой вечностью, Джувенел услышал, как щелкнул замок. Он снова с мстительным наслаждением впечатал Таррела в решетку. Толкнул дверь, освободил из тисков сначала одну руку, затем другую. Развернул Венетри к себе спиной, вновь приставил рукоять кинжала к его шее.

— Стоит тебе только дернуться, и эта дрянь — туман, дым или что бы это ни было — окажется на твоей коже, — предупредил Джувенел. — Так что советую идти осторожно, без лишних движений.

— Хорошо, — процедил Таррел. Он уже понял, что действительно нужен беглецу, поэтому его страх понемногу отступал.

Ненадолго, подумал Джувенел.

Немногие оставшиеся в живых Скользящие жались к решеткам, позабыв про боль. Бились о них, кричали:

— Выпусти нас!

Теряя драгоценные мгновения, Джувенел заставил Таррела отпереть ближайшие к выходу клетки, те, до которых еще не дотянулась призрачнозеленая рука тумана. Просто не мог оставить их здесь погибать, даже рискуя при этом погибнуть самому. А ядовитый туман меж тем подобрался совсем близко — на расстояние вытянутой руки от него. Не став дожидаться, пока зеленое нечто его коснется, Джувенел направился к выходу из подземной тюрьмы.

Таррел открыл дверь. Подталкиваемый сзади Джувенелом, поднялся наверх по короткой каменной лестнице. Наверху у столов, заставленных зельями, травами и алхимическими приборами, стояли Венетри. Ближайшая к Джувенелу молодая девушка, заметив его, вскрикнула. На ее крик оглянулись остальные.

— Ни единого жеста, иначе он умрет, — холодно предупредил Джувенел. Он слышал за своей спиной тяжелое дыхание двоих Скользящих, выпущенных Таррелом на свободу.

Таррел быстро закивал. Алхимики Венетри испуганно переводили взгляд с него на Джувенела.

— Отступите к той стене, — приказал он, кивком указывая на дальний угол комнаты. — Прижмите к ней руки.

Они беспрекословно подчинились. В комнате надземного этажа лаборатории их было лишь семь человек, и Джувенел внимательно следил за каждым из них — за их руками. Отошел к выходу из руин спиной, прикрываясь телом Таррела. Кинул быстрый взгляд на дверь, ведущую в подземелье. Зеленый туман сквозь узкую щель уже проникал в комнату, где находились алхимики. И единственный выход из нее своим телом загораживал сейчас Джувенел.

Алхимики, не сводящие с него испуганных глаз, пока не замечали стелящегося по полу ядовитого тумана. Окон на надземном этаже, как и в подземелье, не было совсем — по всей видимости, чтобы никто не смог подглядеть происходящее в лаборатории Венетри. Помещение освещалось лишь магически сгустками света. Превосходно.

Джувенел ногой вытолкнул дверь и отступил назад, на улицу, залитую лунным светом. Скользящие выбежали вслед за ним и… бросились прочь. Некоторые, в ком еще было достаточно сил для Скольжения, исчезли в тот же миг, растворяясь в межпространстве. Вот и вся благодарность за освобождение.

Пожав плечами, Джувенел захлопнул дверь и коротко приказал Таррелу:

— Запечатывай.

Тот замер в нерешительности. Джувенел начинал нервничать — Венетри в любое мгновение могли заметить зеленый туман и броситься вон из лаборатории. Если Таррел воспользуется их паникой и отвлечет его внимание…

Все может закончиться очень плохо.

— Давай же, — сквозь сжатые зубы прорычал Джувенел. Чтобы напомнить Таррелу о его безрадостном положении, с силой вдавил рукоять кинжала в его шею. — Или тебе не дорога собственная жизнь?

— Хорошо, хорошо! — прохрипел Таррел.

Он поднял руки, приблизил их к двери, начал выводить символы, один за другим. Как только приступил к четвертому, Джувенел приказал:

— Хватит.

Не зная верную комбинацию, Венетри потратят на снятие печати не меньше получаса. Этого времени достаточно, чтобы зеленый туман полностью поглотил надземный этаж лаборатории. Джувенел знал: Венетри достаточно могущественны, чтобы справиться с этой напастью — чем бы она ни была, но ему нужно было время, чтобы уйти как можно дальше отсюда.

Через несколько мгновений раздался истошный крик — первый, но далеко не последний. Джувенел схватил Таррела за волосы и развернул лицом к себе. Заглянул в глаза, в которых раньше таилась бесконечная жестокость. Жажда крови, причинения боли, наслаждение от криков. Теперь же в этих глазах был один лишь страх.

— И как ты чувствуешь себя после того, как собственноручно заточил своих же людей в ловушке?

Лицо Таррела исказила ненависть, но он предпочел промолчать.

— Неужели ты настолько глуп, что действительно думал, будто я тебя пощажу? — ровным голосом произнес Джувенел.

— Ты не выживешь в одиночку. — Таррел нервно облизнул пересохшие губы.

— Тебя будут искать тебя, и найдут. От Венетри не убежать — ассасины поймают тебя так же легко, как поймали несколько недель назад. Я нужен тебе.

Джувенел не сводил с него долгого взгляда, потом медленно покачал головой.

— Ты ошибаешься, Таррел. Ты мне не нужен, — бесстрастно произнес он. — Вы, Венетри, только и ждете, когда к вам повернутся спиной, чтобы вонзить в нее нож. Я не верю ни одному твоему слову, как и тебе не стоило верить моему.

Ему казалось, это так легко — провести зараженным лезвием по шее своего мучителя. Но… Джувенел не был убийцей. И отобрать чью-то жизнь — пусть даже и жизнь врага — оказалось совсем непросто. И пока он пытался заключить сделку с собственной совестью, и заставить свою руку нанести роковой удар, драгоценные мгновения были потеряны.

Воспользовавшись промедлением Джувенела, Таррел высвободился из его хватки. Бросился на него, рыча от ярости, как дикий и неуправляемый зверь. Инстинктивно Джувенел сделал выпад, полоснув клинком по щеке врага. Яд с лезвия кинжала воспламенил края раны. Кожа Таррела мгновенно потемнела, кровь, хлынувшая из раны, на глазах меняла цвет, из ярко-алой превращаясь в багровую. Жилы вздулись, почернели. Схватившись за шею, Венетри упал на землю.

Джувенел с ненавистью смерил взглядом здание лаборатории, где он провел долгие дни и недели. Пора было убираться отсюда, пока зеленый туман не добрался до него самого. Не для того он выжидал все это время, чтобы сгореть в тумане, только лишь благодаря которому и сумел выбраться.

С опаской покосившись на лезвие кинжала, Джувенел подумал, что ножны ему бы не помешали. Судя по тому, что ему довелось увидеть, магический туман сжигал лишь человеческую плоть, но не причинял вреда ни ткани, ни дереву, ни металлу.

Он склонился над телом Таррела, чье дыхание перемежалось натужными хрипами. Тот все еще был жив. Пересилив себя, Джувенел снял с него ножны и зашипел от обжигающей боли. Кончики его пальцев ненароком коснулись щеки Таррела, пораженной ядом зеленого тумана. Несколько мгновений Джувенел остолбенело смотрел на обугливающиеся подушечки пальцев. Из оцепенения его вывел тот же проклятый туман, просачивающийся наружу из щелей.

Больше нельзя было ждать ни минуты. Джувенел надел на себя ножны и бросился бежать. Он не знал, куда держит путь, да и сейчас это было неважно. Он наконец был свободен.

Глава четвертая

Оставлять Эбби было тяжело. Вина тяжелыми кандалами сомкнулась на ногах Алексии, увязающих в песке Асхаранжа. Она знала, что не может иначе — не может остаться с сестрой, ровно как и взять ее с собой, — и все равно каждый шаг давался ей неимоверно тяжело.

Она направлялась к руинам — полуразрушенному островку древности, быть может, самым древним останкам погибшего мира, красноречиво названным жителями Альграссы Бездной.

Этот мир… странный. Да, иначе не скажешь. Иногда Алексия находила такие вещи, о применении которых даже не догадывалась. И в том числе — едва сохранившиеся монолиты зданий из невероятных, никогда не виденных прежде материалов. И когда в записях отца она встретила упоминание о руинах, расположенных в пустыне Асхаранж, загорелась желанием их увидеть — хотя сам этот мир был ничем иным, как исполинскими руинами.

Перед Алексией возвышался каменный массив, по-своему красивый этой угасающей, растерзанной временем красотой. Древний храм Асхаранжа походил сейчас на останки каменного дракона. Колонны — где-то сохранившиеся, а где-то сколотые почти до основания, торчащие из земли как окаменевшие пни — его зубы. Проемы, в которых никогда не было стекол — его глаза. Осколки стен — гребни на его могучей спине. Там, где раньше угадывались массивные ворота, ведущие в храм, сейчас зиял провал — мертвый каменный дракон распахнул пасть, будто желая сделать Алексию своей добычей.

Где-то здесь была спрятана очередная подсказка отца — весточка этого мира Алексии, пришедшей из другого. Иногда ее пугала эта затянувшаяся игра в головоломки, тщательно запрятанные в обеих мирах. Страшно становилось от вполне закономерного вопроса — от кого так скрывался отец? К чему такие предосторожности?

Руины, расстилающиеся перед ней, были очередным ключом к разгадке.

В своем письме отец написал о пустынных каменных львах, и Алексии понадобилось больше недели, чтобы разгадать смысл, который он вкладывал в эти слова. Из трех пустынь, упомянутых в его дневнике, Алексия выбрала Асхаранж — она была ближе всего к Даресу — городу, где терялся след отца. Тщательно изучила все, что он говорил об Асхаранже в своих записях, и нашла упоминание о Храме Золотых Львов. Как они назывались на самом деле, то есть как их назвали исчезнувшие обитатели Бездны, им, обитателям Альграссы, уже никогда не узнать. Разбитый мир почти не оставил после себя каких-либо бумажных свидетельств, в которых описывалась бы его история, география и культура. Или их уничтожили пожары, или жители Бездны предпочитали увековечивать историю своего мира иным способом.

Алексия прошла через зияющий провал. Повсюду — груды камня, некогда бывшего храмом. Из-за завалов понять, где именно находятся пресловутые каменные львы, было нелегко. Она вскочила на обрушенную колонну, лежащую под наклоном на останках стены, взобралась по ней, раскинутыми руками удерживая равновесие. Разбежалась, намереваясь перепрыгнуть на сохранившийся кусок потолка первого яруса храма.

Уже в полёте поняла, что не рассчитала расстояние. Так и вышло. Алексия стремительно падала вниз, но в последний момент успела зацепиться рукой за выступающий край потолка. Сердце рухнуло вниз, а затем забилось где-то в горле — быстро и часто, не давая вздохнуть.

— Чуть не сорвалась, — прошептала она, покрепче цепляясь за камень обеими руками.

Собралась с силами и одним рывком подтянулась. И только оказавшись в безопасности на каменном островке, позволила себе перевести дух. Нужно быть осторожнее. Ярусы храма высокие, да еще и внизу полным-полно камней и расщелин. Легко сломать лодыжку или, что еще хуже, разбить голову об острые края.

Алексия выпрямилась во весь рост, но даже с высоты не сумела разглядеть и намека на львов, о которых упоминал отец. Должно быть, нужно искать с другой стороны полуразрушенного храма.

Балансируя на тонкой перекладине, обогнула угол храма. И как только угол зрения сменился, тут же увидела их. Две внушительные фигуры львов из золотистого камня расположились по обеим сторонам от входа в зал. Никогда не спящие — или же заснувшие навсегда — охранники этого древнего места.

Перепрыгивая с одной колонны на другую, Алексия в конечном счёте приземлилась на груду камней, когда-то бывшей стеной. Каменные стражи, эти гордые большие кошки, доходили ей до пояса. Если догадка верна, то где-то поблизости ее ожидала очередная весточка от отца.

Она тщательно осмотрела статуи, но не нашла ни скрытых углублений, ни расщелин, куда можно было вложить письмо. Оставался лишь один путь — в глубину зала, который стерегли львы. Пожав плечами, она уверенно направилась вперед.

Преодолев арку, увитую странным растением, похожий на золотистокоричневый плющ, Алексия вошла в просторный зал. Время пощадило его чуть больше, чем предыдущий, со львами. Сквозь обвалившийся потолок сюда проникали солнечные лучи, словно желая согреть холодный камень. В центре зала стояли четыре каменных алтаря, расположенных по кругу. За ними, в противоположном конце зала, Алексия увидела огромную дверь из того же необычного золотистого камня, что и алтари, и статуи львов на входе.

Дверь ей была не интересна — вряд ли отец запрятал подсказку там. Знал, что на разгадывание его загадок времени у нее не так много — каждая минута, проведенная в диких землях Бездны, могла стоить Алексии жизни. Она мысленно провела линии между четырьмя алтарями, и присела на корточки на месте их пересечения. Тщательно ощупала пол. Так и есть — в самой середине круга пальцы нащупали тонкий зазор. Поддев его ногтями, Алексия отодвинула в сторону плитку размером с ладонь.

Разочарованно вздохнула — под плиткой оказалась лишь голая земля. Никакого письма. И тут же покачала головой — стал бы отец доверять тайное знание бумаге, которая в Бездне в любой момент может превратиться в пыль и прах? Перевернула плитку и торжествующе улыбнулась, глядя на камень, испещренный буквами родного языка и смутно знакомыми символами. Их Алексия встречала в одном из дневников отца.

Шифр. Она нашла шифр к его записям — недостающую и невероятно важную деталь.

Алексия сунула плитку в карман, магией скрепляя швы — чтобы драгоценная находка не потерялась. Выпрямилась, не сводя взгляда с огромной двери напротив.

Если в Асхаранж забредали искатели приключение, то руины Храма Золотых Львов они бы не обошли стороной. Но Бездна опасна — никогда не знаешь, откуда ждать новой беды. Алексия никогда не видела в Бездне тел погибших — этот странный, разбитый мир словно питался человеческой плотью. Но ей часто удавалось находить чужие вещи, подчас нетронутые, подчас порванные на клочки, будто их рвал дикий зверь, а иногда и вовсе — окропленные кровью. Что стало с их владельцами? Ответ напрашивается один — их убила, пусть и чужими руками, лапами, клешнями или щупальцами, Бездна. И она же и поглотила их.

Алексия не хотела думать о том, что в этом храме могли погибнуть люди — но она должна была помнить, что ее младшая сестра, запертая в магическом коконе, голодает. И если где-то здесь есть еда и вода… она обязана ее найти.

В центре двери удалось разглядеть небольшое углубление в форме человеческой ладони. Алексия удивленно вздернула бровь — судя по всему, людям, прежде населяющим Бездну, это служило своеобразным замком. И если дверь можно отворить, просто прикоснувшись, то она должна была взглянуть, что скрывается за ней.

Следуя нехитрому выводу, Алексия вложила ладонь в углубление. Подходило неидеально — ее рука была слишком узкой и маленькой. Но в то же мгновение, когда кончики пальцев ощутили холод камня, в глубине двери щелкнуло — своим прикосновением она и впрямь привела в действие некий механизм.

Вот только дверь отказывалась открываться. Алексия хмуро смотрела на нее, гадая, что задумали древние архитекторы храма — что еще ей нужно сделать, чтобы злополучная дверь открылась? Долго размышлять ей не позволили. Звук, раздавшийся за спиной, заставил Алексию похолодеть. Это было тихое, угрожающее рычание.

Обмирая от ужаса, она медленно повернулась. Над четырьмя алтарями колыхался голубоватый сгусток чистейшей магии, похожий на лишенный факела огонь, по прихоти призывателя поменявший свой цвет. Но это было не самое странное… и страшное. Сквозь увитую золотистым плющом арку Алексия видела статуи львов.

И они приходили в движение.

Фигуры оживали, сходили со своих постаментов. Каменные лапы со стуком опустились на изувеченную ветрами и временем плитку зала, мощные кошачьи головы развернулись в ее сторону, в окаменевших глазах не было ни проблеска жизни. Но каменные львы шли. И шли они к Алексии.

Она вскрикнула и бросилась прочь, к самой невысокой колонне. Через зала из арку не выбраться — для этого нужно бежать наперерез львам. Значит, оставалась только дыра в потолке, сквозь которую виднелся кусочек голубого неба — слишком чистого, слишком невинного для такого места как Бездна.

Алексия бежала изо всех сил, мысленно костеря себя. Глупая, как она могла поверить в то, что дверь храма, выстроенного века — или тысячелетия — назад, откроется так просто? Как могла позволить заманить себя в ловушку? И это она, Алексия Атрейс, каждый день напоминающая себе о том, что здесь, в Бездне, осторожность порой ценнее отточенных годами рефлексов и искусного владения мечом и магией!

Прыгнув с разбега, она повисла на колонне. Расцарапав руки в кровь, забралась наверх. Каменная пасть громко щелкнула у ее лодыжки, но схватила лишь воздух. Помедли Алексия всего мгновение…

Расстояние до следующей колонны оказалось слишком большим. Она стояла, тратя драгоценные минуты на поиски выхода. Каменный лев, встав на задние лапы, оперся на колонну. С ужасом Алексия услышала уже знакомый звук — колонна начала медленно, но неумолимо крениться.

— О нет, — прошептала она. — Сосредоточься, пожалуйста, сосредоточься!

Прикрыв глаза, Алексия призвала магию. Представила воздух в виде прозрачных лент, и принялась переплетать их между собой. Она вила веревку из воздушных потоков, из теплого, душного ветра, сквозняка, проникающего в храм через многочисленные разломы. Главное — не сбиться. Плести из невидимого всегда тяжело — особенно в минуты, когда страх затмевает все на свете. Но у Алексии был свой собственный артефакт, который никто и никогда — даже сама многоликая Бездна — у нее не отнимет.

Абигайл. Ей не справиться одной. Теперь, когда отец исчез, о ней некому заботиться, некому за нее постоять. Кроме Алексии. А значит, она должна выжить — во что бы то ни стало.

Колонна кренилась все больше, пальцы порхали в воздухе, меняя его, сплетая из него крепкую веревку. Когда чары были закончены, Алексия сделала петлю и перебросила невидимую, но осязаемую веревку на другую колонну. И как только петля зацепилась за верхушку, прыгнула вперед. Перелетела, крепко держась руками за воздух и холодея от ужаса и восторга одновременно.

Балансируя на колонне, до которой еще не добрался каменный лев, Алексия находилась почти под самым потолком. Еще один перелет — и дыра оказалась прямо над ее головой. Расплетая чары и возвращая себе часть утраченных сил, она уничтожила веревку из воздуха. Ухватилась за край дыры и, беспощадно ободрав рубашку, все же вытянула себя наружу. Злополучная дверь и алчущие крови каменные львы остались внизу, на безопасном расстоянии. Снизу раздавалось разъяренное рычание — львы упустили свою добычу.

Алексия некоторое время лежала на согретом солнечными лучами камне, восстанавливая сбившееся дыхание и приходя в себя от столкновения с хищными кошками. Едва отдышавшись, поднялась — нужно было возвращаться к Эбби. Алексия спустилась по стене, цепляясь за трещины в камне. Спрыгнув на землю, подозрительно осмотрелась по сторонам, но львы не спешили показываться из руин храма. Ей думалось, они снова окаменели в ожидании того, кто войдет в храм и снова потревожит покой егобессменных стражей.

Не замедляя шаг, Алексия залечила мелкие царапины, оставшиеся от близкого знакомства с камнем. Влила в себя немного силы, вытягивая ее прямо из воздуха — магия в Бездне была повсюду.

Вскоре показался уже знакомый выступ. Алексия забралась наверх, готовя извинительную речь — еды ведь она так и не нашла. Но слова замерли на губах, когда Алексия увидела, что скалистая площадка, где она сооружала барьер для сестры, была пуста.

— Эбби! — закричала она, вне себя от ужаса.

Равнодушная пустыня заглушила крик шумом поднявшегося ветра. Алексия судорожно, до рези в глазах, всматривалась в окружающее пространство, не желая признавать очевидную истину.

Абигайл исчезла.

Глава пятая

Алексия отказывалась верить в увиденное, пока не подошла к барьеру вплотную. Полупрозрачный, он лишь чуть искажал пространство позади себя. Но она отчетливо видела огромную брешь, кем-то неведомым пробитую в барьере. А внизу, на скале — пятно крови.

Приложив ладонь ко рту, Алексия беззвучно заплакала. Бездна… она забирала тела. Она забрала Эбби?

«Я не смогла защитить ее. Я была так одержима желанием найти отца, что оставила Эбби. Надеялась, что магический барьер оградит ее от опасности — как было прежде. И вот к чему это привело».

Боль была так сильна, что Алексия начала задыхаться. Но сквозь пелену застилающих глаза слез она увидела движение впереди. Выпрямилась во весь рост — так резко и стремительно, что закружилась голова. Имя сестры слетело с губ тихим шепотом, и тут же душу разъела горечь разочарования.

Это была не Эбби.

Высокий незнакомец приближался к ней, закрывая глаза рукой — защищал их от ветра, остервенело кидающего горсти песка в лицо. Темные волосы, стройное сильное тело… но именно руки незнакомца привлекли пристальное внимание Алексии — точнее, светящиеся серебром татуировки, которые при ближайшем рассмотрении оказались самыми что ни на есть настоящими рунами, зачем-то нанесенными на загорелую кожу. Что-то было странное со второй рукой путника, которую, обмотав тканью, он крепко прижимал к телу.

Алексия сжала в руках клинок, прежде сотворенный ею из песка, и спрыгнула на землю. Молниеносно преодолев разделяющее их расстояние — ярость и боль придавали сил, — прижала лезвие клинка к незащищенному горлу незнакомца и прошипела:

— Клянусь Безымянным Богам, если ты убил мою сестру…

— Если ты говоришь об Абигайл, то она жива, — спокойно ответил темноволосый. Казалось, приставленный к горлу кинжал ничуть его не беспокоил.

— Что ты с ней сделал? — воскликнула Алексия, прижимая лезвие к его коже еще сильнее. Страх за сестру туманил сознание, и выступившая алая капля крови заставила ее лишь немного ослабить давление кинжала.

— Тише-тише. — На загорелом лице появилась усмешка. — Я же сказал — Абигайл жива. С ней все в порядке. Можешь сказать мне спасибо за ее спасение.

— Где она? — Голос Алексии охрип и отказывался подчиняться.

Незнакомец махнул рукой в сторону одного из барханов. Наградив его предупреждающим взглядом, Алексия ринулась в ту сторону. Если он обманул… если он причастен… она вернется за ним и убьет.

Обогнув бархан, Алексия ахнула. Эбби лежала прямо на песке, светлое платье было залито кровью. Но дышала сестренка ровно, а на щеках алел румянец — казалось, она просто безмятежно спала.

— Кровь не Абигайл, а той твари, что напала на нее и пробила барьер, — раздался голос за моей спиной. Темноволосый подошел ближе, присел на корточки рядом с Эбби. Повернувшись ко мне, неодобрительно бросил: — Слишком слабая защитная магия.

— Ну извините, — взвилась Алексия. С каждой минутой незнакомец нравился ей все меньше и меньше. — Какая есть! Прежде ее никому не удавалось преодолеть.

— Прежде, полагаю, ты никогда не была в Асхаранже. Здешние скорпионы - переростки несут в себе яд, действующий похлеще любой кислоты, созданной алхимиками и учеными. Он просто-напросто прожег твой барьер.

— И что со скорпионом? Это его кровь на камне?

— Да, я его уничтожил, — буднично отозвался темноволосый. — Услышал крики твоей сестры. Она просила забрать ее оттуда, я и забрал. Я дал Абигайл немного еды и погрузил ее в сон — пусть отдохнет немного.

Приходилось признать — он оказался куда более умелым магом, чем сама Алексия. Сейчас, когда тревога за Эбби улеглась, она могла получше рассмотреть ее спасителя. Хорош, ничего не скажешь. Высокие скулы, прямой нос, четко очерченные губы. Темные, почти черные, волосы взлохмачены, глаза трудноуловимого оттенка — кажется, серо-зеленые. Было в его облике что-то хищное, опасное. Не хотелось бы Алексии оказаться у него на пути.

Подумала, и тут же вспомнила — а кто, как не она, встретила его кинжалом, приставленным к горлу? Впрочем, у нее на то были веские причины.

— Благодарного слова я от тебя так и не дождался, — хмыкнул незнакомец, поднимаясь. — Ну что же, нет так нет. Прощай.

Алексия удивленно взглянула на него. И правда — с чего вдруг она решила, что он станет им помогать? У него своя дорога, у них с Эбби — своя.

— Скажи хоть, как тебя зовут, — крикнула Алексия ему вслед.

— Зачем? — полуобернувшись, с ехидцей ответил незнакомец. — Мы все равно больше никогда не увидимся.

Он уверенно направился вперед и вскоре скрылся за барханом. Проводив его взглядом, Алексия пожала плечами и склонилась над сестрой. Стоило только нежно провести тыльной стороной ладони по ее щеке, как серо-голубые глаза тут же распахнулись. Всхлипнув, Абигайл бросилась старшей сестре на шею.

— Тише, маленькая, все позади, — шептала Алексия ей на ухо, поглаживая по удивительно мягким волосам. — Прости.

— За что? — Она отстранилась, распахнув в изумлении и без того большие глаза.

— За то, что меня не было рядом, когда я была тебе так нужна.

Абигайл отчаянно замотала головой.

— Я же знаю — ты ищешь папу. Это я виновата.

Настала моя очередь изумленно взглянуть на сестру.

— В чем?

— Я — обуза для тебя, — едва слышным шепотом ответила Эбби. — Ты могла бы уже давно найти папу… если бы не я.

— Милая, не говори так!

Но ее ранимая сестренка была неумолима.

— Тебе приходится тратить уйму сил — чтобы найти мне еду, чтобы создать барьер. А я… я не владею магией, не умею сражаться на мечах. Я просто сижу и жду тебя. Так было и с папой.

— Папа защищал и меня тоже, — мягко сказала Алексия. — Пока Метаморфоза не разлучила нас. И я буду всегда защищать тебя — и никакие чудовища, никакая Метаморфоза меня не остановит, слышишь?

Эбби кивнула, сглатывая слезы.

— Как думаешь, это закончится когда-нибудь? — прошептала она. — Ведь говорят, что раньше не было Слияния. Что наш мир был сам по себе…

Алексия окинула взглядом расстилающуюся до самого горизонта пустыню. Первое Слияние произошло, когда ей было девять лет, а Эбби — всего год. Только магия кровных уз и самоотверженность отца, все свое время в Бездне посвящающего изучению магии и заботе о дочерях, позволила Абигайл выжить. Возможно, была причастна и удача — мало кто из маленьких детей выживал в Эпоху Слияния. Вот только в удачу Алексия почти не верила — ведь иначе она бы не позволила Бездне забрать их маму так бесчеловечно рано.

Хотелось бы ей верить, что однажды это прекратится, но как надеяться, если большая часть ее жизни пришлась на времена, когда два мира сплелись в тесных и нерушимых объятиях? Когда каждый закат — как освобождение, а каждый рассвет — как неминуемое проклятие. Кара небес. За что? Кто скажет?

Почему они, жители Альграссы, обречены каждый рассвет переноситься в Бездну — опасную, жестокую, равнодушную к их жизням и к жизням их родных и любимых? Бездна ломала судьбы, сминала их как пластилин. Выброшенные из родного мира, они вынуждены сражаться за собственную жизнь. У каждой из жертв Слияния есть двенадцать часов — чтобы выжить или быть поглощенным Бездной. А затем — Альграсса, новый рассвет и новый виток бесконечной борьбы за выживание.

— Я не знаю, Эбби, — прошептала Алексия. — Правда, не знаю. Я хотела бы сказать тебе, что все скоро наладится, станет, как прежде. Хотела бы успокоить тебя. Но правда в том, что я — как и ты — не знаю другой жизни. И нам с тобой нужно быть готовым к тому, что каждый день нам придется отстаивать свое право на жизнь.

Абигайл помолчала.

— Что мы будем делать дальше?

— Я нашла то, ради чего пришла в Асхаранж, и теперь мы можем покинуть пустыню — чтобы завтра не пришлось вновь оказаться здесь. Но тебе нужно отдохнуть…

— Нет, не нужно! — горячо воскликнула Эбби. Поднялась на ноги — не с первой попытки. Покачнулась, но устояла.

Алексия невольно улыбнулась, глядя на сестру. Ее маленькая воительница. Что бы ни говорила Абигайл, какой бы обузой себя не считала, она — настоящий боец.

— Нужно уйти отсюда как можно дальше, — твердо сказала Эбби. Передернула плечами. — Не хочу снова встретить того скорпиона. Он просто жуть какой страшный!

— Ладно, но если станет нехорошо — говори мне сразу. Воду постараюсь найти по дороге. Ты пока сыта?

— Да, тот… мужчина… дал мне хлеба и мяса. Жесткое, но вкусное. — Абигайл смущенно улыбнулась. Приятно было видеть улыбку на ее милом лице — особенно после всего, что ей пришлось сегодня пережить.

Взявшись за руки, сестры Атрейс направились прочь. Две фигурки посреди кажущегося бесконечным песочного моря.

Две безликие фигурки на шахматном поле Безымянных Богов.

Глава шестая

Шелана потянулась как большая черная кошка. Дерек наблюдал за ней остекленевшим, жадным взглядом. Ночь выдалась долгой и бессонной, но, в отличие от многих, Шелана не боялась надвигающегося дня.

Она выскользнула из постели, ступая босыми ногами по ковру. Села перед трельяжем, даже не подумав одеться или хотя бы прикрыться простыней, и начала расчесывать длинные черные волосы, вдумчиво водя по ним баснословно дорогой щеткой из шерсти натхеля — одного из тварей Бездны.

— Дерек, я устала ждать, — сказала Шелана, изучая свое отражение. Роскошное, как и всегда.

Лицо молодого любовника — моложе ее почти на двадцать лет — приняло виноватое выражение.

— Любовь моя, я делаю все, что могу! Клянусь! — с жаром воскликнул он.

Шелана едва заметно поморщилась. Дерек уже порядком ей надоел. Нет, он красив и страстен, и великолепно сложен, но… Эти его бесконечные признания в любви и преданно-щенячий взгляд начинали ее раздражать. Однако расставаться с Дереком Шелана не спешила: он — ее, возможно, единственная ниточка к легендарным Венетри. Не единственный шанс, но очень легкая и… вкусная добыча.

— Ты обещал, что поговоришь с отцом по поводу меня, — настойчиво сказала Шелана.

Она неспроста выбрала своей целью именно Дерека — его отец был одним из членов тайного общества, именуемого Венетри. Ужасно, что ей приходилось искать пути в орден подобными путями, но после смерти Эша вся ее жизнь изменилась раз и навсегда. Теперь она одна на тропе войны, и больше некому ей помочь.

— Да, разумеется! — Глаза Дерека забегали. Шелане это совершенно не понравилось. — Просто там сейчас напряженная обстановка. Не лучший момент, чтобы…

— Лучшего момента и не будет, — отрезала она. — Оглянись вокруг — мы живем, разрываясь на два мира, каждый день рискуя не проснуться!

— Знаю, но…

Шелана бросила щетку на трельяж. Приблизилась к любовнику — обнаженная, роскошная и несомненно опасная. Глаза сощурены, уголки губ опущены вниз.

— Ты ведь можешь это сделать, верно? Ты ведь мне не соврал?

Дерек побледнел как смерть. Он даже взгляд на Шелану поднять боялся.

— Соврал, — прошипела она.

— Я лишь хотел… Я люблю тебя, любил все это время… А ты даже не смотрела на меня. Я хотел признаться, а нечаянно подслушал твой разговор, понял, что ты ищешь Венетри. Это был мой единственный шанс!

Шелана едва удерживалась от того, чтобы не выпустить наружу клокотавшую внутри ярость. Она потратила столько времени, и все зря! Этот влюбленный щенок просто провел ее, солгал, чтобы добиться ее расположения! Немыслимо, совершенно немыслимо…

— Так значит, твой отец никакого отношения к Венетри не имеет, — процедила Шелана.

— Нет, он бывал в их лаборатории! — пролепетал Дерек. — Там, в Бездне, он целитель, и довольно сильный. Но, боюсь, его слово… не имеет веса.

Шелана медленно выдохнула, потерла тонкими пальцами виски, заставляя себя успокоиться. Быть может, еще не все потеряно?

— Значит, он слышал их разговоры, и, разумеется, не мог не поделиться информацией с тобой. Мне нужны имена. Кто из Тарлеона вхож в Венетри?

— Я не… — начал Дерек, но Шелана остановила его пренебрежительным жестом.

— Советую не врать мне… снова. — Она опустилась на кровать рядом с любовником. Провела по его щеке пальцем, увенчанным кольцом с рубином. Произнесла, смягчая голос: — Ну же, скажи мне. Ты ведь знаешь, как это важно для меня.

Дерек вздохнул, сдаваясь. У него изначально не было ни единого шанса. Никто не мог устоять против чар Шеланы Вескерли.

— Отец говорил о двоих, но имени второго я не запомнил.

— А первый? — нетерпеливо спросила Шелана. — Мне нужно имя главы Венетри в Тарлеоне. Ты не можешь этого не знать.

— Лорд Тревор Таррел.

Шелана задумалась на мгновение — ей хорошо было знакомо это имя. В памяти всплыли черные как смоль волосы и глаза — словно сама тьма коснулась лорда Таррела при рождении.

— Вот видишь, это было совсем просто. Если бы ты сказал мне сразу…

«То я бы не тратила драгоценное время на тебя».

Дерек просиял. Из глаз его ушла тревога — опасность в лице Шеланы Вескерли на этот раз его миновала.

— Думаю, нам нужно это отметить. — Шелана прошла к резному столику, налила вина в два высоких бокала. Тихий мелодичный звон — ее кольцо с роскошным изумрудом в огранке стукнулось о край бокала.

Дерек взял из ее рук бокал, сказал, очаровательно смущаясь:

— За нас.

Посмеиваясь, Шелана подняла бокал и пригубила ароматный напиток. Не прошло и минуты, как Дерек захрипел, хватаясь за горло.

— Что… — просипел он, царапая ногтями шею.

— Знаешь, — задумчиво протянула Шелана, — я ненавижу Бездну — за то, что она сотворила со мной. За то, что она сотворила с моим мужем. Но и у Бездны, и у Слияния есть очевидное преимущество.

Бокал со звоном упал на пол из ослабевшей руки и раскололся на части. Дерек побелел, вцепился в шелковые простыни.

— Никто не хватится человека, если он вдруг неожиданно исчезнет, — продолжала Шелана с едва заметной улыбкой на губах. — Ведь всем известно — Бездна не оставляет тел.

Пока Дерек умирал, она сидела, не шелохнувшись, и медленно потягивала вино.

Глава седьмая

Полночь. Алексия чувствовала ее приближение — как и любая другая невольная жертва Слияния.

— Скоро, да? — тихо спросила Эбби.

Алексия кивнула, позабыв об окружающей их темноте, разбавляемой лишь слабым огоньком света, порхающим на ее ладони.

— Скоро.

Слава Безымянным Богам, они находились за пределами Асхаранжа — пустыня оказалась не такой уж и необъятной. И все же, если бы не отцовские карты, так быстро выбраться за ее пределы им вряд ли бы удалось.

Завтрашний день целиком зависел от Метаморфозы — пощадит ли она сестер и оставит там, где они сейчас находились, забросит в другой край Бездны или же и вовсе раскидает Алексию с Эбби по разным сторонам. Все, что так или иначе связано с Бездной, с предсказуемостью не имело ничего общего.

Алексия остановилась и, управляя огоньком, внимательно оглядела свой наряд. Показываться в Альграссе и непосредственно в Тарлеоне в таком диковатом виде — верх неприличия. Ночь принадлежала живым. Смерть, оружие, кровь и раны должны оставаться в прошлом. Или, если быть точным, должны быть похоронены в Бездне — до следующего нелегкого дня.

— Ладно, пора привести себя в порядок, — пробормотала Алексия себе под нос.

Призвала магию и приказала ей смыть грязь с кожи и залатать царапины. Очистила платье Абигайл от крови скорпиона, свое привела в первоначальный вид. Распустила темно-русые волосы по плечам и расчесала их пальцами как гребнем. Оглядев их обеих, с улыбкой сказала:

— Другое дело. Хоть сейчас на бал!

Абигайл рассмеялась. Напряжение очередного безумного дня отступало, сменяясь облегчением. Они выжили. Как приятно осознавать, что Бездна, распахнув свою алчущую крови и плоти пасть, опять оказалась ни с чем. Во всяком случае, их двоих она не заполучила.

— Чувствуешь? — прошептала Абигайл.

Алексия чувствовала, еще как. Слабость накатывала волнами — прибой из некоей магической энергии, именуемой Слиянием, грозил забрать сестер в невидимое бушующее море и забросить на берег — в Альграссу. Домой, домой.

Забвение разрушилось с одним лишь взмахом ресниц. Алексия обнаружила себя стоящей посреди бальной залы. Музыка не играла, но люди уже понемногу приходили в себя. Алексия скользила взглядом по лицам, отыскивая знакомые. По застывшей толпе из обряженных в роскошные наряды дам и щеголеватых господ пробежали шепотки: «Кто исчез?», «Кого нет?», «Вы в порядке?», «А лорд… вы его видели?».

Один из них пошевелился, и словно по мановению руки невидимого дирижера весь зал пришел в движение. Уставшие после схватки с Бездной, люди расходились по домам, чтобы там, лежа в своих холодных кроватях, осознать: они все еще живы. Судьба дала им еще один шанс. Кто-то из них уснет сразу, провалится в черную пропасть сна. Кто-то будет долго ворочаться и вглядываться в темноту за окном, всматриваться в отбрасываемые предметами тени. Кто-то будет оплакивать потерянных близких. Но и забвение, и страх, и скорбь не могут длиться вечно. С рассветом колесо судьбы вновь придет в движение.

Бездна жаждет новых жертв.

К Алексии направлялась бледная как сама смерть леди Виар.

— Вы слышали? — едва выговорила она. — Леди Аддарли… кажется, Бездна ее забрала. Мы стояли рядом, а теперь ее нигде нет.

Она быстро огляделась по сторонам, желая удостовериться, что никто не слышал ее слов, и тут же заспешила прочь. Говорить о Бездне в Альграссе, а уж тем более, о тех, кого уже с ними нет и никогда не будет — дурной тон. Словами не передать, насколько Алексию возмущало подобное. Отец рассказывал ей, что раньше людей хоронили — провожали в последний путь. Родные и близкие зарывали тела умерших в деревянных ящиках — гробах — в землю. Говорили какие-то бессмысленные для мертвых, но нужные для живых слова.

Да, они, люди нового поколения, именуемого Эпохой Слияния, не находили тел погибших. Но несправедливо, что каждый, кто застал смерть близкого ему человека в Бездне, вынужден переживать свою утрату тихо, наедине, пряча ее от глаз посторонних — как будто это что-то неправильное, постыдное.

Алексия отрешенно смотрела вслед леди Виар. В голове не укладывались ее последние слова. Джазмин Аддарли — юная, прекрасная, витающая в облаках и мечтающая о вечной любви… Бездна не пощадила и ее. Леди Аддарли никогда не казалась Алексии сильной, и все же прежде ей удавалось избегать карающей длани, именуемой Бездной — сломанным, разбитым миром. Трудно представить, чего ей это стоило.

И вот теперь — ее имя у всех на устах. Тут и там Алексия слышала срывающийся с чужих губ шепот: «Леди Аддарли». Но все голоса смолкли, как только вниз по крученой лестнице в бальную залу спустилась хозяйка вечера — графиня Вескерли.

Невероятно красивая женщина с изящной, как у фарфоровой статуэтки, фигурой, подчеркнутой затянутым донельзя корсетом, с блестящими черными волосами и глазами цвета пасмурного неба. Леди Вескерли было около сорока, но это не мешало ей собирать восхищенные взгляды как статных мужчин, так и незрелых юнцов. Ее губы легко складывались в усмешку, но редко улыбались.

Облаченная в роскошное платье из бордовых кружев и невидимый покров высокомерия, Шелана Вескерли скользнула взглядом по редеющей толпе. «Молчите, — говорили ее глаза, — молчите». Графиня относилась к числу людей, не выносящих упоминания о Бездне в Альграссе. И власть, которой обладала она в Тарлеоне, не вызывала желания ей перечить.

Алексия устало прикрыла глаза. Иногда она чувствовала себя бессильной марионеткой в руках высших сил. С ними — с людьми — играли в игру, а они не могли этому противиться. Там, в Бездне, в царстве руин и неведомых тварей, девизом игры было «выживание» — кого собьют с шахматной доски, а кто вернется домой целым и невредимым? Здесь же, в Альграссе, среди карет, балов и всех благ цивилизации, девизом было «притворство». Они притворялись, что держат собственные судьбы в руках, что контролируют свою жизнь, а не ведомы кем-то невидимым, а оттого еще более опасным.

Встретившись взглядом с графиней Вескерли, Алексия сделала книксен. Больше всего на свете желая провалиться в сон, с облегчением покинула особняк.

Стоило только ей открыть дверь родного дома, как Эбби едва не сбила ее с ног. Алексия обняла сестру, вдыхая аромат цветочного мыла, исходивший от ее кожи и волос.

— Ты как? — спросила она, чуть отстранившись, и вглядываясь в милое личико сердечком. В доме Атрейс не существовало запретных тем.

— Устала, — призналась Абигайл.

— Ложись спать. Я тоже скоро лягу.

Эбби убежала наверх. Алексия быстро приняла нагретую Мири ванну, согревая и тело, и душу. Когда она вошла в спальню, служанка уже заканчивала стелить постель. Выглядела Мири неважно — казалось, она едва стоит на ногах. Тяжелый выдался день в Бездне.

— Мири…

— Да, госпожа? — Она вскинула белокурую голову, выжидающе глядя на Алексия. Хорошенькая, даже чересчур — для обычной служанки. Ей бы найти достойного жениха, заниматься вышивкой и дни напролет читать книги, но… жизнь распорядилась иначе.

— А как ты выживаешь в Бездне? — осторожно спросила Алексия.

Странно, почему ей не приходило в голову спросить об этом раньше? Наверное, была слишком поглощена мыслями о том, как выжить им с сестрой. С исчезновением отца вся ее жизнь пошла прахом.

Мири помедлила, прежде чем ответить. Пальцы ее комкали край шелковой простыни.

— Я быстрая, — призналась она. — Меня не так-то легко поймать. Прячусь в тени, на деревьях, пережидаю опасность. Знаю, многие пытаются найти еду, охотятся… Но я этого не умею.

— Ты что, в Бездне совсем одна? — нахмурилась Алексия. Многие, используя узы крови, находят своих родных — все-таки вдвоем выжить в разбитом мире куда легче.

— Я сирота — отца и мать я совсем не помню. Меня защищал старший брат, но потом… Бездна забрала и его тоже. Он научил меня быстро бегать и карабкаться на деревья, научил, как магией делать тихими свои шаги. Должен был научить меня охотиться на зверей, чтобы добывать пропитание, но… — Голос Мири, задрожав, сорвался. — Не успел.

Алексия покачала головой. Боги, что Бездна делала с ними? Мири быстро провела рукой по щеке, чтобы стереть след от слезы.

— Простите, госпожа, мне нужно идти.

— Да, конечно, — спохватилась Алексия. — Отдохни и… поешь как следует. — Если Мири говорит, что не умеет охотиться и только и делает, что прячется, значит, в Бездне она совсем не ест.

Мири послала ей благодарный взгляд и вышла из комнаты. «Надо бы поднять ей жалование», — подумала Алексия, раздеваясь и ложась в холодную постель. Но засыпая, она думала не о Мири, Абигайл и даже не об отце. Перед глазами Алексии упорно стоял образ Джезмин Аддарли. Что с ней стало? Как она боролась в Бездне все это время, и что случилось вчера?

Увы, этого им никогда уже не узнать.

Глава восьмая

Алексия сидела за дубовым столом, озадаченно хмурясь. Вокруг царил настоящий хаос — вся поверхность стола оказалась погребена под ворохом бумаг — страниц из отцовских дневников, зарисовок, планов и даже карт — небрежно набросанных или прорисованных со всей тщательностью.

Ее отец, лорд Эйб Атрейс, большую часть своей жизни — с года, когда произошло первое Слияние, ознаменовав начало новой эпохи, — скрупулезно исследовал Бездну. Он словно бы пытался собрать этот огромный и опасный мир по кусочкам — осколкам разбитого вдребезги зеркала. И с тех пор, как он исчез — Алексия отказывалась говорить и думать о нем как о мертвом, отказывалась воспринимать его таковым, — она продолжила его исследования.

Едва проснувшись, она поспешила записать в один из дневников отца, который называла бестиарием Бездны, о твари, встреченной вчера в Асхаранже. И под строчками, написанными небрежным, размашистым почерком, появились ее строчки — аккуратные и ровные. Алексия написала об огромном, по словам Эбби и ее таинственного спасителя, скорпионе, который своим ядом прожег дыру в созданном ею защитном барьере. И, разумеется, не могла не упомянуть о каменных львах, рьяно охраняющих свою обитель. Жаль, ей уже никогда не узнать, что скрывается за неприступной дверью храма.

В другом дневнике, где отец описывал регионы Бездны, Алексия написала о храме и даже по памяти зарисовала его. Вздохнула. Ее мама, прекрасная и талантливая Даниэлла Атрейс, создавала чудесные картины, а она… ее рисунки были лишь блеклыми их подобиями.

Алексия взяла в руки личный дневник отца — единственный зашифрованный из всех. Именно в нем она отыскала подсказки, которые привели ее к шифру — неприметной плитке из храма в Асхаранже, испещренной буквами и незнакомыми символами. И разгадав с помощью собранных шифров послание отца, Алексия надеялась однажды отыскать и его самого. А если сбыться этому уже не суждено, то хотя бы найти разгадку к его загадочным словам, сказанным ей незадолго до исчезновения.

Лежащий передо Алексией лист бумаги стремительно терял свою белоснежность — выведенные ее рукой буквы падали на бумагу словно чернильные бусины на полотно снега. Она сличала символы на плитке с символами в дневнике отца и вписывала вместо них стоящие справа буквы. Дошла до конца страницы и с горечью вздохнула — расшифровывающих символы букв оказалось слишком мало. Алексия могла разобрать лишь часть слов, но не все предложение полностью. Значит, эта плитка — не единственный оставленный для нее шифр. И значит, на страницах дневника ее ждала очередная подсказка.

Перелистывая приятно шуршащие страницы, Алексия наткнулась на нее почти сразу. «Шестнадцатый день зимы. Ты — мой океан». Она задохнулась, сердце забилось быстрее. Для любого человека эти две фразы казались случайным набором слов. Для любого… но только не для нее.

Алексия отчетливо помнила этот день, произошедший за пару лет до первого Слияния, перевернувшего жизни каждого из жителей Альграссы. Тогда еще Даниэлла Атрейс была почти здорова, тогда она еще рисовала. Шел шестнадцатый день зимы, мама только закончила восхитительную картину — усыпанный гальками пустынный пляж, океан, простирающий свои воды до самого горизонта, застывшая волна, которой не суждено уже опуститься на берег. Алексия помнила, как улыбалась мама, глядя на холст.

— Люблю океан, — задумчиво сказала она.

Помнила, как отец подошел к маме, и, обняв за плечи, прижал к себе. И его тихие слова — квинтэссенция нежности и любви:

— Ты — мой океан, в котором я тону каждую минуту своей жизни. Тону, но не боюсь захлебнуться.

Слезы выступили на глазах, и чернильные строки дневника расплылись. Они были так счастливы вместе! Глядя на родителей, Алексия всегда мечтала о такой же чистой, искренней любви. Знала — они никогда бы не расстались. Но Бездна разрушила их судьбы, порвала узы, крепко связывающие их.

После того, как на свет появилась Эбби, их матери стало намного хуже. Она сильно болела и почти не вставала с постели, поручая заботу о детях мужу, и умерла вскоре после начала Слияния. Бездна ее не пощадила.

Алексия выдохнула, собирая себя по кусочкам. Теперь она знала, где искать очередную подсказку отца — очередное звено цепи. Спустилась вниз, в гостиную, где, среди многочисленных картин руки Даниэллы Атрейс, висела и картина с океаном. С внутренней стороны, обращенной к стене, Алексия нащупала вложенный между рамой и холстом клочок бумаги. Поднесла к глазам. Всего два слова: «Эльсбра. Шесть» и символ — стрелка вниз.

Прежде Алексия слышала это упоминание: Эльсбра — это один из городов Бездны. Поднявшись наверх, в кабинет отца, она вновь погрузилась в изучение дневников. Ее терзал вопрос — отчего отцу приходилось так тщательно скрывать свои записи в дневнике — ведь его исследования Бездны, представляющие большую ценность, не были защищены никаким шифром? Что скрывал отец, о чем хотел рассказать?

Разгадка лежала на поверхности, и все-таки Алексия с трудом могла в нее поверить. Каждый из них, ныне живущих, терзался мыслями о Слиянии, пытался понять причину, по которой Бездна однажды соприкоснулась с их миром — и продолжала соприкасаться каждые двенадцать часов. Но неужели Эйб Атрейс в поисках ответа на мучавший весь мир вопрос зашел гораздо дальше?

Если отец действительно докопался до истины, Алексия была намерена ее узнать.

— Госпожа…

Она вздрогнула — настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не услышала, как в открытую дверь кабинета вошла Мири.

— К вам гость. — Ее улыбка показалась Алексии лукавой. И причину этому она узнала спустя мгновение. — Ваш жених.

Алексия улыбнулась в ответ.

— Скажи, что я сейчас спущусь.

Сама не зная, отчего, но Алексия не любила, когда в кабинет отца заходили другие — пусть и те, кого она никак не могла назвать посторонними. Но это был ее личный храм, полный таинства знаний, где прежде всего она ценила уединение.

Алексия провела рукой по волосам, забранным в легкомысленный пучок. Распустила их по плечам, растерла бледные по обыкновению щеки, чтобы на них заиграл румянец. Закрыла за собой дверь и, придерживая подол длинного синего платья, по витой деревянной лестнице спустилась на первый этаж.

Кристофер стоял у двери, сжимая в руках шляпу. Прямая осанка, изучающий, чуть насмешливый взгляд из-под густых бровей. Волосы цвета льна всегда аккуратно уложены — волосок к волоску. При виде Алексии в серо-голубых глазах Кристофера зажглось восхищение. Он взял ее руку в свою, легко коснулся губами тонкой кожи, вызвав невольные мурашки. По-прежнему держа жениха за руку, Алексия провела его в гостиную, села рядом на софу у камина и приказала Мири подать им горячий чай.

— За окном дохедь. Ты, наверное, замерз? — участливо спросила Алексия.

— Не беспокойся, милая. — Поразительно, как улыбка преображала строгие черты Кристофера. — Твое присутствие всегда согревает меня. Жду не дождусь, когда смогу называть тебя своей женой… и не расставаться ни на минуту.

— Это случится совсем скоро, — заверила она, улыбаясь.

Бросила рассеянный взгляд за окно, покрытое дождевыми каплями. Алексия знала, что Кристофер беспокоится за нее — боится, что Бездна однажды ее у него отнимет. Она — худенькая, невысокая, наверняка казалась другим хрупкой… и слабой. Но Бездна преображала ее. Кристофер знал об этом, но вряд ли верил ее словам. Он хотел защищать Алексию — и в мире гармонии, и мире хаоса, но сделать это без уз крови не мог. Каждый раз с невиданным упорством Метаморфоза раскидывала их по разным сторонам, не давая возможности отыскать друг друга.

— Как вчерашний день? — осторожно спросил Кристофер. Он не любил упоминать о Бездне, как и многие в Альграссе, предпочитая делать вид, что этой стороны их жизни и не существовало вовсе. И только ради невесты он делал исключений из правил.

— На Абигайл напал какой-то мутировавший скорпион, — со вздохом сказала Алексия.

— Безымянные Боги! С ней все в порядке? — воскликнул Кристофер.

В голосе жениха она отчетливо слышала искреннее волнение, и от этого на душе стало чуточку теплее. Просто иногда Алексии казалось, что они с Эбби остались одни против Бездны, вдвоем против целого мира, жаждущего кровавых жертв. После того, как исчез отец, она остро почувствовала свое одиночество — и ответственность за жизнь Абигайл, тяжелое бремя, которое прежде нес он. Алексия чувствовала себя брошенной, и ничего не могла с этим поделать.

— Да, все закончилось хорошо. Я… прогнала тварь. — Собственное вранье ее смутило. Прежде Алексия никогда не врала Кристоферу — да и как иначе, если совсем скоро они должны были стать мужем и женой.

Она и сама не знала, почему не рассказала Кристоферу о таинственном спасителе сестры. Боялась его ревности? Глупо. Ведь по законам Метаморфоз они вряд ли когда-нибудь увидятся снова. Но что-то мешало Алексии рассказать Кристоферу об этой случайной встрече, за которую она благодарила богов — если бы не незнакомец… даже думать страшно, что стало бы с Абигайл.

— Все хорошо? — с тревогой спросил Кристофер. — Ты выглядишь бледной. — Да, просто… вчера немного переволновалась.

Жених наклонился к ней, легонько поцеловал. Алексия потянулась к любимому, как к цветок — к солнцу. Утолив свою жажду поцелуем, положила голову на широкую грудь. Так хорошо было в его объятиях… хорошо и спокойно.

Они знали друг друга с самого детства — их семьи были очень близки. Алексия хорошо помнила дни, когда Амалия Лайгресс — мама Кристофера — с ее мамой восседали в гостиной их огромного поместья, чинно попивая чай, в то время как мужчины обсуждали предстоящую охоту. Алексия же с Кристофером убегали в сад от скучных разговоров взрослых, где резвились, как молодые щенки. Домоправительница Лайгрессов, миссис Тинто — сухопарая и улыбчивая дама, только посмеивалась, глядя на них. Но стоило только Даниэлле Атрейс увидеть их игры, как ее дочери доставалось неизменное: «Юной леди не пристало так себя вести». Алексия тут же напускала на себя чопорный вид, копируя леди Лайгресс, чем забавляла Кристофера.

Когда, чуть повзрослев, Алексия узнала о том, что их семьи решили объединиться, что в женихи ей прочат Кристофера — ее Кристофера! — она была на седьмом небе от счастья. Лучшего брачного союза она и желать не смела. Именно о таком муже Алексия всегда мечтала — сильном, способном защитить от любых бед и напастей, родном и по-настоящему близком.

Она мечтала, что мама увидит ее в подвенечном платье, но… этому сбыться было не суждено. С появлением Бездны ее мир начал медленно падать в пропасть. Сначала — страшная болезнь мамы, унесшая ее жизнь. Потом, года спустя — исчезновение отца. Семья… от нее осталась только Абигайл. Может быть, именно поэтому Алексия так хотела, чтобы и они с Кристофером как можно скорее стали одной семьей?

— Я так люблю тебя, — выдохнула она.

Кристофер чуть отстранился, удивленный. Алексия редко говорила ему подобное.

— Нежность тебе к лицу, — шутливо ответил он, наматывая на палец прядь ее темно-русых волос. Поцеловал в лоб и прошептал: — Я тоже тебя люблю.

Теплые объятия Кристофера, треск поленьев в камине убаюкивали Алексию. Но она словно бы воочию видела огромную тень, застывшую за их спинами. Многоликая Бездна. Их с Кристофером любовь никогда не казалась ей настолько хрупкой, подобной хрустальной фигурке. Что, если Бездна однажды растопчет ее, сожмет в своих смертельных тисках и разлучит их друг с другом? Она не переживет, если Бездна отнимет у нее Кристофера.

Алексия устала терять любимых.

Глава девятая

Солнце поднялось высоко над горизонтом, и Джувенеп поспешил скрыться в лесу. Углубляясь все дальше, он держал кинжал наготове, прислушиваясь к каждому шороху, будь то резкий порыв ветра, беспокоивший листву, шаги быстроногой лани или прыжки с ветки на ветку юркой кели. Венетри наверняка шли по его пятам. Обид они не забывали, а его дар был невероятно ценен для них.

Он был слишком слаб, чтобы путешествовать по межпространству — да и там ассасины Венетри легко могли его отыскать. А с зараженной правой рукой Джувенел перед лицом любой опасности был беспомощен, как дитя. Он даже не успеет пустить в ход свое единственное оружие — кинжал Таррела, — как чужие чары его настигнут. Спасение той милой девчушки, Абигайл, и битва с гигантским скорпионом выпила из него остатки сил.

Уставший, Джувенел добрался до небольшой речки, весело несущей свои воды через гладкие камни, и решил устроить привал неподалеку, у подножья раскидистого дерева. Подошел к реке, чтобы набрать в ладони воды и утолить давно мучавшую его жажду.

Свобода, которую Джувенел ждал несколько долгих недель, оказалась не такой сладкой, как в его грезах — единственном развлечении, которое он мог себе позволить в плену. Рука, коснувшаяся зараженного туманом тела Таррела, немилосердно болела. Вены на пальцах вспухли, из голубых став почти черными.

Покидая тюрьму, скрываясь от разгневанных Венетри, он надеялся — даже верил, — что первое же Слияние принесет ему освобождение от мук. Вот только таинственный пленник, наславший на лабораторию Венетри зеленый туман, очевидно, не зря утверждал, что заражен самой Бездной. Ночь, проведенная в Альграссе, не излечила руку Джувенела, лишь усугубила его болезнь. Что делать с этим, он не знал.

В руке беспрестанно пульсировала боль. Заражение — чем бы оно ни было вызвано, магией или ядом — стремительно распространялось и уже полностью захватило пальцы. Джувенел сел, скрестив ноги, положил пораженную руку на колено. На ладони здоровой нарисовал руну-метку, тут же вспыхнувшую серебром. Руны-татуировки на теле активировались, сверкая серебристым огнем и высасывая магию из окружающего пространства. Джувенел занес здоровую руку над зараженной, попытался направить в нее целебное тепло. Представил, как почерневшая кожа сменяется новой, как в крови рассасывается туманный яд. Несколько минут просидел почти неподвижно, накрыв одной рукой другую, и в конце концов сумел добиться небольшого, но важного результата — в больной руке появилось легкое, едва ощутимое покалывание.

Резко распахнул глаза, готовый увидеть исцеленную и обновленную плоть, но увидел лишь полностью почерневшую кисть. Это разозлило его, просто выбило из равновесия. Один и тот же, уже набивший оскомину ритуал, каждый раз не приносящий ничего, кроме разочарования.

Сначала Джувенел попытался излечиться с помощью ведарки — одно из немногих растений в Бездне, обладающих целебными свойствами. Морщась от боли, обернул каждый пораженный палец продолговатыми темнозелеными листьями. Вскоре стало ясно: ведарка была бессильна против неведомого яда. Чернота, захватив пол-ладони, понемногу добиралась до запястья. Джувенеп понимал, что с этим нужно что-то делать, и как можно скорее: если заражение дойдет до сердца, он умрет.

Стало ясно — ни магия, ни травы не способна была вылечить его руку, которой коснулась своим ядовитым дыханием сама Бездна.

А раз магия не помогала, то ему придется обойтись без нее.

В груди похолодело от осознания неизбежного. Джувенел страшился того, что должно было произойти, но он хотел выжить. Любой ценой.

Снял рубашку, проткнул ткань кинжалом и, прижимая рубашку к телу локтем больной руки, разорвал на полосы. Пристально взглянул на клинок, блеснувший в свете солнца. Джувенел не знал, могла ли частица тумана на лезвии заразить его так же, как Тревора Таррела или действие яда исчезло после того, как он нанес на кинжал особую руну, снимающую «эффект проклятия». Руке это, конечно, не помогло, но вот сделало ли лезвие безопасным для прикосновения? От этого зависело многое.

Невольно задержав дыхание, Джувенел надрезал кожу запястья чуть выше пораженной части руки. Подождал, но не почувствовал той обжигающей боли, которую чувствовал, когда случайно коснулся пальцами щеки Таррела. Кожа не обуглилась, не потемнела. Он перевел дыхание, но тут же обреченно подумал, что худшее еще впереди.

Нельзя было думать, медлить, сомневаться. Поэтому, убедившись, что кинжал потерял свою магическую силу, Джувенел вонзил его в запястье до самой кости. Выгнувшись назад, закричал, но продолжил резать плоть по кругу, надрезая кожу и сухожилия. А затем отбросил кинжал и ничком упал на землю, всем своим весом навалившись на руку. Его истошный крик прозвучал в унисон с хрустом ломающихся костей.

Джувенел лежал на земле, мгновенно пропитавшейся кровью, которая хлестала из лишенной запястья руки. Боль казалось невыносимой, но он знал, что вытерпит ее.

Вытерпит. Выживет. Отомстит.

Исцеляющая руна, дрожащей рукой нанесенная на обрубок, остановила кровотечение. Рана очень медленно, но затягивалась. Чуть придя в себя, Джувенел смазал рану заживляющим эликсиром и перевязал ее куском ткани от разорванной рубашки. Расставил вокруг себя руны-ловушки, не позволяющие ни единому живому существу приблизиться к нему, и забылся спасительным сном.

Джувенел проснулся до Слияния, задолго до заката. Поохотился, но без особого успеха — еще не успел привыкнуть к тому, что у него только одна действующая рука. Пришлось довольствоваться горсткой неаппетитных ягод — Бездна вообще скудна на дары.

Он брел по пустырю, прижимая к груди искалеченную руку, как вдруг услышал за спиной шум. Оглянулся — прямо на него надвигался высокий, плечистый незнакомец. Виски выбриты, на плечо опускается тонкая косичка, в ножнах — полуторный меч, в глазах — ярость.

Наемник Венетри.

Повинуясь инстинктам Скользящего, Джувенел усилием воли сделал завесу реальности бесплотной, прозрачной и зыбкой, как желе. Ринулся в образовавшуюся брешь, чтобы оказаться в спасительном межпространстве… и со всего размаху угодил в невесть откуда взявшуюся посреди пустыря стеклянную стену. Ошеломленно вскрикнул, потер рассеченный лоб. Перевел ошеломленный взгляд на неподвижно стоящего Венетри, уже догадываясь, что произошло. Наемник превратил вход в межпространство в стеклянную преграду.

Немыслимо. И пути отхода больше нет.

Наемник Венетри поднял руки вверх. Рукава рубашки задрались, обнажая светящуюся золотым вязь на руке — от локтя до запястья. Те недели, что Джувенел провел в тюрьме Венетри, наполнили его голову всяческими слухами об этом тайном обществе — странными, а порой и пугающими. Джувенел знал, что свою боевую силу — что наемников, что ассасинов, Венетри с детства обучают магии, подвергают испытаниям и магическим экспериментам. Дети Слияния сильны, как ни один другой человек на земле.

И незнакомец поспешил это продемонстрировать — резко выброшенные вперед ладони сбили Джувенела с ног плотным потоком ветра, выбив воздух из его легких. Он лежал на земле, хватая ртом воздух, как выкинутая на берег рыба.

Здоровой рукой начертил на земле руну призыва. Стряхнул на нее кровь с рассеченного лба — приманка и своеобразная дань призванным на помощь существам. В тот же миг из-за холма показались двое броганов. А наемник, не подозревая о тварях Бездны за его спиной, приближался.

Джувенелзнал: его не убьют — Венетри он нужен живым. Сейчас было важно выиграть время. Он откатился в сторону, вскочил на ноги, покачнувшись. Вынул кинжал Таррела и встал в боевую стойку. Усмехнувшись, наемник Венетри выхватил из ножен меч с резной рукоятью.

Чтобы заглушить шаги подкрадывающихся к противнику броганов, Джувенел выкрикнул оскорбление тому в лицо. Отразил атаку руной, превратившей воздух в стекло — этот трюк невольно подсказал ему сам наемник.

Настала очередь броганов. Они напали сзади, застав марионетку Венетри врасплох. Он совершил ошибку, когда повернулся к Джувенелу спиной — кинжал вошел в его лопатку, острием пронзив сердце. И в то же мгновение броганы ринулись к Джувенелу — неважно, что именно он и призвал их — твари Бездны никогда не подчинялись людям, никакая магия не могла их приручить. Они сыграли свою роль, отвлекли внимание наемника Венетри, но теперь Джувенелу нужно было умудриться спастись от них.

Бой был выматывающим. Рогом, находящимся в центре лба, броганы могли пропороть жертву насквозь, а крупная чешуя, покрывающая их тело, служила им превосходной защитой. Для того, чтобы убить брогана, нужно было либо умудриться вонзить лезвие между чешуйками, либо глубоко вогнать его в глаз, поразив мозг зверя. И то, и другое сделать было невероятно сложно.

Джувенел призвал на помощь магию рун, и окружил броганов песчаным вихрем. Песок забивался им в глаза, лишая способности видеть. Самое опасное оружие, которое не видит цели… бессмысленно.

К тому моменту, как поднятый вихрь улегся, на пустыре лежали два брогана, собственноручно заколотые им.

Джувенел знал — после следующего же Слияния тело наемника Венетри бесследно исчезнет. Незнакомцу уже не помочь — но незнакомец может помочь ему. Возможно, это его единственный шанс на нормальное существование. Однорукому, пусть даже Скользящему и рунному магу, выжить в Бездне не так-то просто. Джувенел медленно выдохнул, опустился на колени. Пробормотал:

— Ты сам виноват, нужно было оставить меня в покое, дать мне уйти. Но… спасибо за это.

Взмахнул мечом наемника и, прижав его правую руку к земле, одним движением отрубил ему кисть. Прижал к своему обрубку и, запечатав ее по краю рунами исцеления, прирастил. Новая кисть была пошире и побледнее прежней, но все недочеты исправила магия.

Вновь став целостным, Джувенел побрел прочь, не чувствуя ничего, кроме едкой, разъедающей душу горечи.

Глава десятая

Слияние вновь застало Алексию на ежевечернем приеме у леди Вескерли, среди танцующих пар. Она и сама не знала, почему ее так тянуло сюда каждую ночь. Эбби в это время обычно спала, набираясь сил перед очередным испытанием Бездны, и Алексия оказывалась предоставлена самой себе. Единственное, о чем она жалела — что с ней не было Кристофера. Алексии хотелось, чтобы он был рядом все оставшееся время до того, как Слияние поглотит и разлучит их. Но… в распоряжении каждого жителя Алырассы оставалось только двенадцать часов, и Кристофер просто не мог их все проводить с невестой. Дела его семьи пришли в упадок, долги росли. Кристофер рассказывал Алексии, что они уже не в состоянии держать весь штат прислуг и содержать огромное поместье, но его мать, леди Лайгресс, наотрез отказывалась следовать справедливому совету собственного мужа жить чуточку скромней.

Семье Кристофера принадлежало ателье, куда в свое время леди Лайгресс наняла лучших модисток со всей провинции. Но в последнее время дела шли не слишком хорошо, и Кристофер отчаянно пытался их наладить. Он с ног сбился, пытаясь найти достойного управляющего — после того, как прежнего забрала Бездна, искал деньги, чтобы выплатить банку ссуду. Поэтому его так часто не было рядом с Алексией…

Она смотрела на парочки, кружащиеся в танцы. Лица бледные, напряженные — чем ближе Слияние, тем меньше радости доставляет бал. Шумные разговоры стали тише, даже музыканты играли с неким надрывом — музыка казалась резкой, тревожной.

На этот раз Алексия не ожидала Метаморфозы и оказалась права. Она очутилась на уже знакомом пустыре, где приводила себя в порядок перед Слиянием. Рядом, растерянно оглядываясь по сторонам, стояла Абигайл. Сколько облегчения и радости появилось в ее глазах при взгляде на Алексию! Сестренка бросилась к ней и неловко обняла.

— Все хорошо, милая, я рядом. Пойдем, поищем тебе укрытие?

Эбби с грустью кивнула, вызвав в душе Алексии щемящую тоску. Каково любознательной двенадцатилетней девчушке было изо дня в день проводить долгие часы в защитном коконе? Но Алексия не была настолько сильна в магии, чтобы успеть создать для сестры барьер, если на них вдруг обрушится опасность. А она ужасно боялась ее потерять… Она не переживет, если с младшей сестрой что-нибудь случится…

Черная тень, промелькнувшая на периферии зрения, заставила Алексию круто развернуться. Ничего… Но она могла поклясться, что видела какое-то движение. Подошла ближе, наклонившись, изучила песок. Так и есть… Человеческие следы. Но вспыхнувшее вдруг любопытство тут же отступило. Тот, кто скрылся за барханом — а судя по размеру следов, это был мужчина, или просто не заметил сестер или не желал с ними встречаться — что было хорошим знаком. Значит, он не собирается нападать на них в надежде отобрать еду или оружие.

Из-за ближайшего дерева, прикрывшего свою наготу нарядом из коричневокрасных листьев, донесся шум. Эбби тут же юркнула за спину сестры. «Кинжал, — промелькнуло в голове Алексии. — Я не успела создать кинжал!»

Она подняла подрагивающие от волнения руки. Мелкие камушки, комья земли и осколки стекла поднялись вверх, прямо в воздухе сплетаясь друг с другом. И когда уже показалась рукоять кинжала — отражение той, что Алексия нарисовала в своем сознании, она поняла, что опоздала. Из-за дерева вышел зверь. Оскаленная пасть и доносившееся до сестер низкое, глухое рычание не заставляли сомневаться в его намерениях. Короткие лапы, увенчанные острыми когтями, сгорбленная спина и вздыбленная шерсть песочного цвета. Стоящие торчком уши ловили каждый звук — приглушенные всхлипывания Эбби за спиной сестры, тяжелое дыхание Алексии и учащенный стук сердца.

— Алексия, сделай что-нибудь! — отчаянный шепот Абигайл ворвался в ее голову.

— Я пытаюсь, — напряженно отозвалась она.

Клинок проявлялся — вот показалась часть лезвия, сплетенная из камней и земли. Но его еще нужно заострить, призвав на помощь вездесущую магию воздуха. Медленно, слишком медленно…

Поняв, что жертва не представляет для него никакой опасности, неведомый зверь ускорил шаг. Рык стал громче, голодные глаза следили за каждым движением Алексии.

— Абигайл, беги! — закричала она, понимая, что обречена. — Беги и не останавливайся!

— Нет! — Крик сестры перемежался рыданиями.

Алексия поняла — Эбби ее не бросит. И знала — если она этого не сделает, то погибнет вместе с ней. Недоделанный клинок — лишь жалкое, тупое подобие настоящего кинжала, — упал на землю. У нее все равно не хватило бы времени довести чары до конца. Алексия всем телом развернулась к Абигайл, остро ощущая присутствие хищника за своей спиной. Их разделяло каких-то несколько шагов…

— Что ты делаешь? — изумление пересилило страх, и Эбби прекратила плакать.

У Алексии сердце сжималось при взгляде на ее милое заплаканное личико.

— Прости, — прошептала она.

— Алексия!

Волна воздуха, поднятая ее руками, как маленький, но неудержимый смерч, отшвырнула Абигайл назад, на десятки шагов от нее. Кусты смягчили падение. Нехитрые чары Алексии не остановили бы — и уж тем более, не убили бы — зверя, лишь увеличили расстояние между ними. Но пока тварь будет занята ею, у Эбби появится шанс убежать как можно дальше.

Алексия развернулась к монстру, чтобы встретить смерть лицом к лицу. И… ахнула от неожиданности, когда голова с оскаленной пастью и ушами торчком отделилась от шеи и упала на землю, обрызгав ее кровью с ног до головы. Но даже неожиданная смерть зверя не поразила Алексию настолько сильно, как лицо его убийцы.

Тот самый незнакомец с едкой насмешкой на губах и рунными татуировками на коже.

— Снова ты? — Он был удивлен не меньше, но в остальном выглядел спокойным и сосредоточенным — словно обезглавливать монстров Бездны для него привычное дело.

Хмыкнул, нагло изучая Алексию. Она представила, как выглядит со стороны — забрызганное кровью длинное платье с кружевной отделкой — столкновение с хищником застало ее врасплох, не дав возможности облачиться в наряд поудобнее, — волосы, каскадом рассыпавшиеся по спине и груди, бледное после схватки лицо. И тут же возмутилась собственным мыслям — да какая вообще разница, как она выглядит!

— Еще немного, и я начну думать, что ты меня преследуешь, — усмехнулся незнакомец.

Алексия вспыхнула, до глубины души возмущенная его словами. Мало того, что разговаривать с леди темноволосого явно не учили — чего только стоит его бессовестное "тыканье" с самой первой их встречи! А уж манеры…

— Может, это ты преследуешь меня! — прищурившись, парировала Алексия. Незнакомца ее беспомощный ответ позабавил.

— Для чего? Чтобы в очередной раз тебя спасать? — приподняв бровь, ехидно произнес он. — И к тому же, будет тебе известно, мне нравятся блондинки.

— Вот и славно, — прошипела Алексия. Оглянулась назад, с облегчением увидев, что Абигайл — целая и невредимая, направляется к ней. Стало стыдно — она тратила драгоценное время на праздную болтовню с нахальным почти-незнакомцем вместо того, чтобы успокоить Эбби. Хотя… нужно было признать — он все-таки спас ее жизнь.

Сестренка во все глаза смотрела на обезглавленного зверя. Приоткрыв от удивления рот, она даже чуть наклонилась вперед — чтобы рассмотреть получше.

— Эбби, тебе нельзя смотреть на такое, — строго сказала Алексия.

— И отчего же? — осведомился темноволосый. — Она находится в Бездне. Если не научится спокойно реагировать на подобные вещи, ей придется нелегко.

Алексия смерила своего спасителя ледяным взглядом, но, похоже, на него это не произвело ни малейшего впечатления. Бледная Абигайл подняла взгляд на незнакомца и прошептала:

— Спасибо. Я думала, думала…

— Обращайся, малышка. — Он подмигнул.

— Как тебя зовут? — застенчиво спросила Эбби.

— Зови меня Джувенел.

Алексия ощутила мимолетный укол — это что, ревность? Тут же разозлилась на себя, но нужно было признать — у Эбби куда лучше получается общаться с нашим новым знакомым, ей он даже свое имя отказался говорить.

— Что будем делать дальше? — спросила Абигайл, дергая сестру за руку.

— Простите, леди, но я не могу вас сопровождать, — сказал Джувенел, глядя при этом на Эбби. — Я и так потерял много времени. Понятия не имею, почему Метаморфоза снова отбросила меня к вам. Хотя… — Он обезоруживающе улыбнулся. — Я рад, что оказался рядом.

Алексия фыркнула.

— Ну разумеется.

Джувенел лениво перевел взгляд на меня.

— Судя по тому, что я все еще разговариваю с тобой, тебе вполне неплохо удается здесь выживать. А меня ждут другие дела. И балласт — даже в виде двух прелестнейших барышень — мне ни к чему.

— Я всегда учила Эбби, что рассчитывать можно только на себя, — с достоинством ответила Алексия, беря сестренку за руку. — Пойдем, милая.

И направилась прочь, не оглянувшись.

Но уже через несколько минут ее запал поутих, сменившись раскаянием — может, ради Абигайл стоило умерить свою гордость и попросить незнакомца… Джувенела… о помощи? Не успели они очутиться в этих краях, как на них тут же напали! И все же в чем-то он оказался прав — справлялись они все это время без него, справятся и сейчас.

Найдя неподалеку лесок с чахлыми деревцами, Алексия сломала несколько веток. Призвала искру и разожгла костерок. Абигайл все время ежилась и терла ладошками руки. Наверняка дело было не в утренней прохладе — встреча с монстром не прошла для Эбби бесследно.

— Прости, что оттолкнула тебя, — тихо сказала Алексия, избегая встречаться с сестренкой взглядом.

— Алексия, ты отшвырнула меня от чудовища! — возмущенно воскликнула Эбби. — Ты меня спасла! — Она вдруг сникла. — Все меня спасают, а я даже постоять за себя не могу.

— Эй, выше нос, — улыбнулась Алексия.

— Просто… Я для тебя — обуза. Даже Джувенел вон сказал…

Алексия стиснула зубы, закипая — черт бы побрал этого Джувенела!

— Он не хотел тебя обидеть, милая…

— Знаю, но… — Эбби взглянула на нее влажно поблескивающими глазами. — Ладно, забудь… Ты думаешь, мы когда-нибудь найдем папу?

Алексия взглянула поверх ее плеча — туда, где стелилась бескрайняя пустошь. Прошептала:

— Я очень на это надеюсь.

— Но ведь другие… Если они исчезают в Бездне, то…

— Это другие, — мягко прервала Алексия сестру. — А наш папа особенный.

Костер весело потрескивал, совсем не попадая в такт ее мыслям. Эбби невольно затронула струнку в ее душе, возродив беспокойство и сомнения. Что, если ее надежды напрасны? Если она просто хватается за соломинку?

И все же… все же… Алексия верила, что их отец жив. А значит, она сделает все возможное, чтобы его отыскать.

— Куда дальше? — спросила чуть повеселевшая Эбби. Кажется, она немного согрелась — больше не ежилась, сидела тихо, как мышка, не отводя взгляда от танцующих языков пламени костра.

— В записях отца упоминается Эльсбра — город-призрак, — задумчиво отозвалась Алексия. — Именно там мне нужно будет искать новую подсказку.

— Город-призрак? — завороженно переспросила Абигайл.

— Так называл его папа.

Алексия взглянула на сестру. И как с ней быть? После недавнего происшествия со скорпионом страшно оставлять ее наедине с этим жутким миром, даже за барьером — как оказалось, для некоторых тварей Бездны он препятствием не являлся. Но и брать с собой — значит, подвергнуть серьезной опасности. Защитный барьер, который мог окружить Эбби, не стесняя ее движения, создавать Алексия не умела…

Угадав ее мысли, Абигайл подалась к сестре и шепнула:

— Пожалуйста, не оставляй меня одну.

— Конечно, милая. — Алексия легонько щелкнула ее по курносому носу, заслужив в ответ улыбку.

Нежность переполняла ее душу, в то время как груз ответственности давил на плечи. «Я должна защитить ее. Должна. Должна».

Глава одиннадцатая

Шелана увидела его на балу. Черноволосый и черноглазый, в темном фраке и брюках, Тревор Таррел казался живым воплощением ночи. Несомненная удача, что он, соблазнившись приглашением графини Вескерли, решил посетить ее бал. Важно, чтобы этот разговор происходил на ее территории.

Шелана спустилась по лестнице, приковывая к себе взгляды гостей. Холодно улыбалась им, оставаясь вежливо-равнодушной.

— Лорд Таррел?

Он обернулся, сдержанно кивнул.

— Леди Вескерли, спасибо за приглашение. Позволите в ответ пригласить вас на танец?

Шелана улыбнулась, торжествующе сверкнув глазами. Пары расступались, освобождая место хозяйке вечера. Она видела восхищение в глазах мужчин, тщательно скрываемую зависть и явное неодобрение в глазах женщин. Но кто сказал, что безутешной вдове не пристало танцевать с привлекательным мужчиной?

Знали бы они, сколько ночей она провела, исступленно рыдая, пытаясь выплакать свою боль, усмирить ее, беспрестанно жалящую изнутри… Но она умело скрывала боль утраты за маской равнодушия и бесстрастия.

Шелана прекрасно знала о слухах, которые распускали о ней. Даже — или, вернее сказать, в большинстве своем — те, кто каждый вечер приходил в ее поместье, чтобы хотя бы ненадолго забыться в танце и непринужденной болтовне. Забыть о том, что надвигается рассвет. Но ей было наплевать. Она видела цель и просто шла к ней, отбросив ненужные сантименты.

Руки Тревора Таррела крепко обняли ее талию, уголок рта изогнулся в полуулыбке-полуусмешке, а цепкий взгляд черных глаз заглядывал в самую душу. Лорд Таррел так напоминал Шелане ее саму… Хищник, одиночка, похититель чужих сердец.

Он и прежде бывал в доме Шеланы — но давно, еще в те времена, когда был жив ее муж, Дейв Вескерли. В ту пору они едва ли обмолвились парой банальных, приличествующих случаю фраз. После они пересекались еще несколько раз, и каждый из них Шелане казалось, что она видит в глазах Тревора Таррела искорку интереса. Быть может, даже желания?

И сейчас ей представилась лучшая возможность воспользоваться этим.

Лорд Таррел умело вел ее в танце, и весь мир вдруг сузился до его глаз. Танец закончился, едва успев начаться — минуты пролетели стремительно быстро. Шелана взяла Тревора Таррела под руку, провела в комнату у лестницы, подальше от гомона и любопытных взглядов. Жаль, что в Альграссе магия не существовала — покрыть стены защитными чарами было бы совсем не лишним. А так приходилось рассчитывать лишь на плотно закрытые двери и приглушенный тон.

— Зачем вы позвали меня? — спросил Тревор Таррел — само неприступность и спокойствие.

— Вина? — предложила Шелана.

— Да, пожалуй.

Заранее приготовленные бокалы наполнились вином — на сей раз, без капли яда. Тревор Таррел нужен был ей живым.

Шелана подошла к нему, шелестя шлейфом платья по мраморному полу. Протянула бокал, призывно улыбаясь. Он должен был понять — подумать — что она, как и десятки других до нее, очарована им.

Вот только правда в том, что только Дейв был способен растопить ее холодное сердце. После его смерти она и вовсе разучилась любить…

Только пленять, заколдовывать… использовать.

Лорд Таррел сделал глоток и отставил бокал в сторону. Протянув руку, намотал на палец выбившуюся из прически графини глянцево-черную прядь. Обхватил ладонью лебединую шею, притягивая Шелану к себе. Мгновение — и она уже касалась его пахнущих вином губ своими губами.

— Только лишь за этим? — усмехнулся лорд Таррел, отстраняясь.

Шелана помедлила лишь мгновение.

— Нет. Не только. Хотя это было…

— Тогда зачем? — резко оборвал он.

«Помни, Шелана, что Тревор Таррел — твое зеркальное отражение. Играть с ним опасно». Она вздохнула и, глядя ему в глаза, сказала:

— Я знаю, кто ты. Ты знаешь, кто я.

Ни один мускул не дрогнул на лице лорда Таррела. Шелана продолжила, чувствуя себя так, будто ступает по тонкому льду:

— Ты знаешь, что мой муж, Дейв Вескерли, был одним из Венетри.

— Знаю.

— А я знаю, что отныне в тарлеонской резиденции Венетри главенствуешь ты. И я хочу стать частью Венетри.

Тревор Таррел едва заметно усмехнулся.

— Ас чего ты взяла, что это мне интересно?

Вопреки его словам, Шелана видела во взгляде лорда искорку любопытства, вот только в его голосе по-прежнему звучало равнодушие.

— Ты красивая женщина, но этого недостаточно, чтобы стать одной из нас. Твой муж… был великим магом, одним из лучших, кого я когда-то знал.

— А я — его лучшей ученицей, — парировала Шелана. — Да, я переняла не все его умения, но я быстро и охотно учусь. И я хочу — и всегда хотела — того же, что и вы, Венетри.

— Значит, граф Вескерли обучил тебя некромантии? Это похвально, но Венетри всегда мало интересовала некромантия из-за особенности Бездны забирать тела убитых ею.

— Знаю, — спокойно отозвалась Шелана.

— У тебя остались от твоего мужа какие-нибудь артефакты, записи — что-то, что может представлять для нас интерес? Что ты можешь нам дать, чтобы мы захотели принять тебя?

Шелана закусила губу. Разговор повернулся не так, как она того ожидала. Дейв Вескерли был экспериментатором, которого побаивалась даже элита Венетри, фанатиком, одержимый исследованиями, готовым идти на любые жертвы ради новых открытий. Но, увы, все его исследования касались в основном именно некромантии, попыткам довести до совершенства умение управлять жизнью и смертью.

Выбора не было — пришлось не только открыть все свои карты, но и бросить на стол туз в рукаве.

— Человеческая жизнь мало что значила для него, — глухо сказала Шелана. — Любая, кроме моей. Я была для него опорой, его светом… но погибла на его глазах.

Вот теперь в черных глазах Тревора Таррела читался неподдельный интерес. Даже… изумление.

— Я стала первым его творением, — с горькой усмешкой произнесла Шелана.

— Его первой — и любимой — игрушкой. И Дейв… он сумел обмануть законы Бездны. Ведь, ожив там, с первым же Слиянием я очнулась в Альграссе… живой. И пусть мое сердце не бьется, и я не дышу, но я… существую. Ты спрашивал, что я могу дать Венетри? Я отвечаю — себя. Тайну своего существования, которую вы сможете раскрыть. Я разрешу вам исследовать себя, добровольно стану подопытной — все ради того, чтобы помочь вам понять, как призвать магию в Альграссу.

Шелана даже почувствовала себя освобожденной, раскрыв Тревору Таррелу свою тайну, которую все это время она тщательно скрывала от чужих ушей и глаз. Никто не должен был знать, что Шелана Вескерли однажды… умирала, и что лишь благодаря мужу ей удалось обмануть смерть — настолько, насколько это было возможным.

— Оставь свои секреты при себе, — пренебрежительно бросил Тарреп, — мне они не нужны. Ты думаешь, ты первая, кому удалось обмануть законы Бездны? Да, таких немного, но они есть. Это лишь огрехи Слияния, никак не помогающие нам призвать магию в Альграссу. И уж тем более… — Он усмехнулся, скользнув по Шелане взглядом, от которого почему-то стало холодно. — Скажи, зачем мне нужна мертвая? Безымянные Боги, а ведь я тебя целовал…

Оторопевшая, изумленная, Шелана отчетливо видела в его глазах отвращение — там, где несколько минут назад, во время поцелуя, видела вожделение. Это было так ново и так… унизительно.

Тревор Таррел широкими шагами пересек пространство комнаты и вышел, даже не потрудившись прикрыть за собой дверь, оставляя Шелану в одиночестве — оторопевшую, обескураженную.

Никто не мог устоять против чар Шеланы Вескерли. Никто, кроме Тревора Таррела. Никто, кроме него, не смел ей отказывать.

А значит, отныне он — враг.

Глава двенадцатая

День в Бездне, показавшийся Алексии самым долгим из всех, не принес новых неприятностей. Сестры просто брели по пустоши. Алексия шла, ежеминутно оживляя в памяти нарисованную отцом карту и сжимая руку Эбби — так крепко, что в какой-то момент та запросила пощады. Каждый шорох поблизости заставлял Алексию нервно оборачиваться. Сегодня она устала больше обычного — страх за сестру, не утихающий ни на мгновение, словно подтачивал, выматывал ее изнутри.

Оттого она была так рада опустившемуся на Бездну вечеру. И вздохнула с облегчением, когда Слияние вернуло ее в родной мир. Сковавшее Алексию напряжение чуть отпустило — она знала, что в этот миг Мири спешит к очнувшейся в своей кровати Эбби.

Снова шепотки и чьи-то имена — тех, кого они сегодня потеряли. Измученная, Алексия поспешила покинуть бальную залу. Люди расходились по домам, лакеи услужливо отворяли дверцы карет.

Переступив порог родного дома, она тут же увидела Абигайл.

— Как ты, родная?

— Все хорошо, — через силу улыбнулась сестренка. Устала, бедняжка.

— Тебе нужно поспать.

Мири увела Абигайл наверх, затем приготовила Алексии ванну. Лежа в душистой пене среди родных и знакомых стен, мыслями она постоянно возвращалась в Бездну. Ночь сменится днем, и им снова предстоит бороться за выживание. Это похоже на бесконечный бег — но куда? От кого? От Бездны не убежать — она везде нас настигнет…

В дверь ванной постучалась Мири — Кристофер ждал Алексию внизу. Наскоро промокнув тело полотенцем, она облачилась в скромное домашнее платье — без громоздких юбок и кружев. Спустилась, с каждым шагом понемногу стирая с лица усталость. Кристофер не должен знать, скольких трудов ей стоит просыпаться в Апьграссе. Зачем? Он все равно не в силах изменить законы Бездны, и находить невесту там каждый раз. Но так ему будет хотя бы спокойнее.

Кристофер снова убеждал Алексию в том, что ей нужно быть осторожнее. К счастью, он не уговаривал ее прятаться и прекратить разгадывать отцовские загадки, и она была благодарна ему за это. Думал ли Кристофер — как и все остальные в Тарлеоне, — что ее отца поглотила Бездна, она не знала, но он поддерживал ее решение расшифровать дневник. А большего ей и не надо.

Выспавшись, Алексия впервые за долгое время не пошла на бал — хотелось остаться дома вместе с Эбби. Прочитала ей одну легенд разбитого мира, записанных отцом — вместо сказки. Не дослушав, Абигайл задремала. Взглянув на ее милое детское личико, раскрасневшееся во сне, Алексия улыбнулась. Подоткнула одеяло, но уходить не стала. Так и провела остаток угасающей ночи — на кресле рядом с кроватью сестры.

Метаморфоза вновь их пощадила — в Бездне она очнулась в двух шагах от Абигайл. Это означало лишь одно — через пару-другую дней их снова раскидает. Цикличность Метаморфозы — так называл это отец.

Алексия едва не вскрикнула от удивления, когда из ближайшей рощи вышел… Джувенел. Лицо его было на редкость мрачным, глаза метали молнии. Он подскочил к ней, схватил за руку, вперив в ее лицо прожигающий взгляд.

— Кто ты такая? Ты — шпионка Венетри?

— Кого? — поразилась Алексия. Вскипела: — Да отпусти ты меня!

По-прежнему вцепившись мертвой хваткой в ее запястье, Джувенел хмуро взглянул на Абигайл.

— Это что, приманка?

— Приманка? — непонимающе нахмурилась Эбби. Протестующе замотала головой: — Я не приманка, я девочка!

— Не стыдно? — прошипела Алексия, с силой выдергивая руку. — Говорить такое о ребенке? Да кому ты нужен вообще? Уж точно не мне, с такими-то манерами!

Джувенел отступил на шаг. Взгляд его растерял былую решимость.

— Хочешь сказать, ты не знаешь, кто такие Венетри?

— Такие? — удивленно переспросила Алексия. — Я думала, это один человек. Джувенел шумно выдохнул, мазнул рукой по лицу.

— Ничего не понимаю, — признался он. Виновато взглянул на Абигайл. — Извини, что назвал тебя приманкой.

Подумав, сестренка важно кивнула — дескать, прощаю.

— Серьезно? — возмутилась Алексия, потирая запястье. — А передо мной извиниться не хочешь?

Джувенел неохотно выдавил:

— Извини. — Внезапно рассмеялся, заслужив ее изумленный взгляд. — Ты, впрочем, тоже хороша — я тебе жизнь спас… дваяеды… а ты при первой же встрече приставила мне кинжал к горлу.

— Да, нужно признать, наше знакомство началось не слишком хорошо. — Алексия против воли улыбнулась. Но улыбка тут же поблекла, стоило только вспомнить загадочные слова Джувенела: — А Венетри, о которых ты говорил — кто или что это?

Она видела по лицу Джувенела — он не желает отвечать. Вместо этого он пробормотал:

— Сейчас куда важнее понять, почему Бездна уже третий рассвет подряд сталкивает нас вместе. Поверь, я не против провести время в такой чудной компании, — Джувенел одарил Абигайл улыбкой, — но у меня есть планы, которые это стихийное перемещение к вам двоим безбожно рушит.

— Планы? Здесь, в Бездне? — поразилась Алексия и тут же прикусила язычок: а как же она сама и ее упорные поиски отцовских подсказок?

— Да, есть кое-какие дела, — уклончиво ответил их загадочный спаситель. — Лучше подумай, что все это может означать? Быть может, какие-то неудавшиеся чары?

— Нет. В последние дни к чарам я прибегала мало — в основном, боевым и, разумеется, защитным — для Эбби. Да и я не настолько сильна, чтобы своей магией изменить законы Бездны.

— Дело не только в Бездне и ее законах. Дело во мне. Я — Скользящий, и вырвать меня откуда бы то ни было — при условии, что я этого не желаю — не так-то просто.

— Венетри, Скользящий… Ты основательно подготовился к нашей встрече, — недовольно проговорила Алексия.

Джувенел остановил на ней долгий взгляд, затем протянул:

— Да, теперь я наверняка уверен, что ты не имеешь к Венетри никакого отношения — такую неосведомленную шпионку они никогда бы не послали за мной.

— Ну спасибо, — сложив руки на груди, пробормотала Алексия.

И почти одновременно с ней Джувенел сказал:

— Или же ты отличная притворщица.

Теперь настала ее очередь прожигать нахала взглядом. Вдоволь насмотревшись, она взяла Абигайл за руку. Бросила:

— Пойдем, Эбби. Нам здесь нечего делать. Не терплю мужчин, позволяющих себе дерзить леди.

Джувенел вскинул руки:

— Ладно-ладно, извини. Просто… все это очень странно.

И все-таки Алексия чувствовала кожей — он не доверяет ей. Кто бы ни преследовал Джувенела, он был достаточно могущественным, чтобы заставить его осторожничать с незнакомцами — пусть даже и с двумя "прелестными барышнями". Кого же Джувенел боялся, от кого бежал?

Впрочем, какое Алексии до этого дело? Бездна известна своим непостоянством. Даже если в божественном колесе, крутящим этот мир, и сбилось что-то, скоро жизнь войдет в привычную колею. Грядет Метаморфоза — и уж она-то точно раскидает их с Джувенелом по разные стороны Бездны.

Зато сильный спутник, отлично владеющий мечом, ей определенно не помешает. Алексия до сих пор находилась под впечатлением от того, как легко, почти играючи, он разделался с тварью, едва не растерзавшей ее на части.

— Куда вы идете? — спросил Джувенел.

Не прекращая своего занятия — Алексия превращала платье в удобный костюм охотницы — она коротко ответила:

— В Эльсбру.

— Зачем? — насторожился новый знакомый.

— Долго рассказывать.

Алексия закончила приводить себя в порядок, внимательно оглядела костюм — не слишком ли сильно облегает? Все-таки близкое присутствие мужчины немного смущало. Она подняла голову и заметила красноречиво изогнутую бровь Джувенела.

— И это все? «Долго рассказывать» и все?

Алексия вздохнула.

— Послушай, я же не пристаю к тебе с вопросами — откуда ты взялся и кто такие Венетри, которые явно охотятся за тобой!

Джувенел некоторое время смотрел на нее не отрываясь, потом хмыкнул.

— Ну что же, леди, ваша правда. А ты, надо сказать, не промах.

Алексия неопределенно пожала плечами.

— У меня есть только один вопрос — что значит быть… Скользящим? Это ведь не тайна?

— Да нет, — беспечно отозвался Джувенел. — Я просто удивлен, что ты никогда о таком не слышала. Впрочем… Ты, как и я, одиночка — не считая этой прелестной куколки, разумеется.

Эбби зарделась от удовольствия.

— Но и ты ведь тоже, разве нет? — Алексия огляделась по сторонам. Интересно, как далеко от них находится Эльсбра? Карты отца весьма приблизительны, да и ее память неспособна запомнить их до мельчайших деталей.

— Я бывал в разных местах Бездны, читал множество древних книг. Из них можно подчерпнуть много интересного — разумеется, если знать язык.

— И ты знаешь язык этого мира? Но… как такое возможно? — От открытий и вопросов, которых с каждой минутой становилось все больше, кругом шла голова.

Джувенел не ответил. Меж густых бровей пролегла складка.

— Прости, это не мое дело, — поспешно сказала Алексия. Буркнула себе под нос: — Видимо.

— Это… долгая история. — Джувенел широко улыбнулся. Отплатил, что называется, той же монетой!

— Ладно, тогда… вернемся к вопросу о Скользящих — или… ты такой один?

Джувенел развернулся и направился вперед. Взяв Абигайл за руку, Алексия двинулась следом.

— Нет, определенно не один. Но… это редкий дар — даже по меркам Бездны. Дар, который, судя по всему, меня покинул — иначе как объяснить, что Метаморфоза упорно притягивает меня к вам двоим?

— Ты так и не объяснил, — нетерпеливо сказала Алексия.

— То есть тебе нет никакого дела, что я, возможно, отныне лишен магических сил? — Джувенел повернулся к ней. Лицо было серьезным, но подрагивающий уголок губ его выдавал.

— Просто. Расскажи, — теряя терпение, бросила Алексия. Уже не впервые за их недолгое знакомство у нее складывалось впечатление, что он просто дразнит ее, и это так раздражало!

— Хорошо-хорошо, тигрица! — легко рассмеялся Джувенел. Продолжил уже без тени улыбки: — Скользящие — это те, кто могут цепляться за завесу реальности — основу любого из миров. Или прятать вещи или прятаться сами в его изнанке, которую мы, Скользящие, называем межпространством.

Алексия быстро взглянула на его меч. Ну конечно же! Она только сегодня пыталась понять, как Джувенелу удалось создать такую совершенную иллюзию, когда с рассвета прошло лишь несколько минут! Алексия была так поражена, что остановилась.

— Ты можешь прятать оружие, книги, еду в изнанке мира… межпространстве, и каждый новый рассвет их оттуда… доставать? — изумленно воскликнула она. Ценнейшее из умений — и досталось, увы, не ей.

— Этот дар глубже. — Джувенел остановился напротив Алексии. — Как я говорил, я могу зацепиться за завесу реальности, ткань мира — называй как хочешь. А значит, никакие Метаморфозы мне не страшны… Не были страшны до недавних пор.

— То есть ты всегда возвращался в то место, где тебя заставал закат? До… встречи с нами.

— Все верно, красавица, — улыбнулся Джувенел. Правда, улыбка выглядела немного неуверенной.

Они возобновили путь, и долгое время шли в полном молчании — каждый задумался о своем. Даже Эбби притихла — шла, крепко вцепившись в сестру ручонкой, и озиралась по сторонам. Быть может, искала взглядом напавшую на нее вчера тварь. Джувенел заметил обеспокоенный взгляд Эбби — и поспешил ее успокоить.

— Не волнуйся, берфарго — так называются эти твари — поблизости нет. А если и встретятся нам на пути… — Он выхватил меч из ножен и картинно крутанул, описав в воздухе восьмерку.

И хотя Алексия не особо одобряла размахивание острым лезвием перед самым лицом сестры, она была благодарна Джувенелу за неравнодушие.

— А что означают эти рисунки на твоем теле? — Спрашивать было немного неловко — подумает еще, что она его разглядывала, но любопытство удивительным образом пересилило смущение.

— Ты сказала — у тебя всего один вопрос, — насмешливо отозвался Джувенел, убирая меч обратно в ножны.

Алексия закатила глаза.

— Ладно, ладно, — со смехом сказал ее спаситель. — Это рунические символы — татуировки, заряженные особенной силой. Они позволяют мне впитывать разлитую в воздухе магическую энергию, и воплощать ее в различных формах чар.

— То есть ты — рунический маг? — уточнила Алексия. — А я… могу получить подобную силу?

— Ее мало получить — хотя, боюсь, тебе рунические татуировки не будут идти так сильно, как мне… — начал Джувенел. Рассмеялся, заметив ее укоризненный взгляд. — Прости, разумеется, на твоей точеной фигурке и белой коже они будут смотреться великолепно.

— Эбби, не слушай, — строго сказала Алексия. Добавив взгляду суровости, в упор посмотрела на своего дерзкого спутника. — А ты, выбирай, пожалуйста, выражения.

Джувенел ответил ей широкой улыбкой и продолжил рассказ:

— Как я уже говорил, недостаточно просто овладеть магией — нужно еще уметь ею управлять. И этому меня учили долгие годы. Я всегда уступал своему учителю — видела бы ты его! Смертоносный, опасный — как сама Бездна.

Перемена в нем была разительной. Привычная насмешливая улыбка исчезла, словно поднявшийся ветер, растрепавший волосы и бросивший песок в глаза, стер ее своим холодным прикосновением. Голос словно… огрубел — мягкие нотки исчезли, сменившись пронизывающей тоской.

— Отец? — спросила Алексия тихо, все поняв с полуслова.

— Старший брат, — глухо отозвался Джувенел.

— Мне жаль. Правда… жаль.

Не сбавляя шага, он взглянул за горизонт — словно желая преодолеть время и расстояние, чтобы оказаться рядом с тем, кого потерял. Кого отняла у него проклятая Бездна. Его тихий ответ был подобен шелесту листвы: — Мне тоже…

Глава тринадцатая

Они шли несколько часов подряд. Солнце уже стояло над головами и пекло вовсю. Неудивительно, что вскоре Абигайл попросила пощады — она и без того держалась до последнего.

— Устала, милая? — Алексия присела рядом с ней, подула на мокрый лобик.

— Немного, — виновато прошептала сестра.

— Ну-ка подожди. — Джувенел присел рядом с Абигайл.

Нарисовал на своей ладони какой-то символ. Алексия ахнула, увидев, как рунические татуировки на теле Скользящего, словно отзываясь на призыв им магии, полыхнули серебристым цветом. Она была к нему так близко… и внезапно поймала себя на том, что рукой тянется к его плечу — дотронуться до сияющих серебром рун.

Алексия резко опустила руку и отстранилась. Щеки пылали, сердце остервенело билось в груди. Счастье, что внимание Джувенела было приковано к Эбби, иначе… Страшно представить, что бы он подумал об Алексии.

— Что ты делаешь? — заинтересовалась сестренка, наблюдая за манипуляциями мага.

— Призываю ветер.

И правда — спустя мгновение повеяло прохладой. Джувенел провел рукой в воздухе перед самым лицом Абигайл, и ее волосы взметнулись вверх и назад, повинуясь порыву ветра. Эбби счастливо рассмеялась. Алексия даже на мгновение ощутила укол обиды — и почему это придумала не она?

— Думаю, пора сделать небольшой привал, — предложила Алексия. Эбби с радостью закивала.

— Вы голодны? — поинтересовался Скользящий. — У меня еще остались кое-какие запасы.

— Абигайл нужно поесть, а я, пожалуй, не голодна.

Джувенел повернулся ко мне, улыбаясь.

— Уверен, моих запасов хватит на вас обеих. Наверняка вы едите как птички.

Алексия рассмеялась, не в силах сопротивляться его обаянию и тут же прикусила язычок. «За гранью этого мира тебя ищет любимый жених. Негоже расточать улыбки».

Любопытство оказалось сильнее голода — очень уж хотелось посмотреть на то, как Джувенел будет доставать припасы из… ниоткуда. Так оно, в общем-то, и оказалось — Скользящий сделал неуловимое движение, будто раздвигая невидимые шторы, свет преломился, и Алексия внезапно увидела в его руках небольшую котомку, которой не было мгновением назад.

— А они… не испортились? Там, где ты их держал? — подозрительно принюхиваясь, осведомилась она.

— Не могли. Время там словно бы… заморожено и течет по иным, отличным от привычных нам, законам.

— Алексия, я пойду наберу воду из ручья, — взяв в руки жестяную кружку из котомки, протараторила Абигайл.

— Эбби, не иди одна! — крикнула Алексия, но быстрая как лань сестренка уже была такова.

И хотя по заверениям Джувенела местность была безопасна, она не рисковала оставлять Абигайл одну. И, как оказалось, не напрасно.

Алексия была на полпути к ней — двенадцатилетние девочки очень стремительные, а ей самой приличия не позволяли бежать, — когда раздался визг Эбби. Настало время забыть о приличиях. Вне себя от ужаса, Алексия призвала магию, на бегу сплетая из воздуха невидимые нити. Они оплели запястья Эбби, Алексия резко дернула руками, притягивая их. Испуганная до смерти Абигайл, повинуясь натяжению воздушных нитей, буквально рухнула в объятия сестры.

Опасность миновала, но Эбби не отрывала взгляда от кустов в полушаге от ручья. Они заволновались, ветки раздвинулись. Быстро замелькали белые лапки неведомого зверька с длинными ушами — бедняга ринулся прочь от приоткрывшей от удивления рот Абигайл. Неизвестно, кто еще кого из них напугал.

Алексия расхохоталась, сбрасывая с себя напряжение последних минут, голосом уничтожая страх за Эбби. Он никогда не уходил, лишь притаивался на время, чтобы в минуты опасности вонзать в нее свои острые зубы. А вот реакция сестры была полной противоположностью ее собственной.

Абигайл разрыдалась.

— Милая, что такое? Он не опасен, все позади. — Алексия прижала к себе Эбби — так крепко, как только могла. Слезы сестры выбили меня из колеи.

— Знаю, просто… Я такая слабая! Боюсь собственной тени! — Худой ручонкой Абигайл размазала слезы по щекам.

— Родная, ну ты что, — зашептала Алексия, прижимая ее к себе так крепко, как только могла. — Бояться — не стыдно. Бездна… она пугает и меня.

— Правда? — Сестренка заглянула ей в глаза. Робко, с какой-то затаенной надеждой.

— Правда.

Сестры вернулись к привалу. Джувенел скользнул обеспокоенным взглядом по лицу Эбби, но промолчал — видел, что она уже немного успокоилась.

— Алексия?

— Да? — Она присела рядом с Эбби, готовая исполнить любое ее желание. Весь мир готова положить к ее ногам, повергнуть всех монстров Бездны… лишь бы не видеть слез на ее милом личике.

Вот только к словам, сорвавшимся с пухлых губ Абигайл, Алексия была совсем не готова.

— Ты научишь меня сражаться?

Джувенел удивленно вскинул брови, а Алексия замерла, как громом пораженная.

И не сказать, что раньше в голову ей эта мысль не приходила. Отец не учил ее сражаться — ни магией, ни оружием, считая это прерогативой мужчин. Он окружал дочерей защитным барьером — от ветров и монстров, а сам уходил добывать еду. Тогда это казалось правильным, но потом…

Теперь уже, сопоставляя факты, сплетая воедино полузабытые воспоминания о их последних совместных днях в Бездне, Алексия понимала, в какой момент отец начал что-то подозревать — догадываться о тех, кто неустанно идет по их следу. Именно тогда он и начал обучать старшую дочь стихийной и боевой магии, но… начни он делать это раньше, и ей не пришлось бы так тяжело, когда он исчез.

Алексия буквально выживала. Каждый божий день был наполнен болью, разочарованием в себе и страхом за сестру. Что не справится, не сумеет защитить. Но с каждым же днем Алексия крепла все больше. Училась, как одержимая, восполняя утраченное.

И вот теперь… Алексия так сильно увлеклась поисками отца и его таинственных подсказок, что совершенно не оставалось времени, чтобы научить Абигайл тому, что она знала сама. Но… не повторяла ли она тем самым ошибку отца? Да, никому не хочется думать о собственной смерти, но что будет с Эбби, если ее вдруг не станет? Ей всего двенадцать…

Голова раскалывалась от противоречивых мыслей. В Алексии словно боролись два человека, и каждый из них перетягивал канат на себя.

— Милая, я не знаю… Я могу научить тебя охранной магией, но… ты слишком юна, чтобы убивать…

— И слишком юна, чтобы умирать… — тихо сказал Джувенел.

Алексия вскинула голову, готовая обрушиться на него с гневной тирадой. Да как он смеет ее учить? Как смеет вмешиваться в их разговор? Она — воспитанница Эбби…

«А значит, должна сделать все ради нее».

Запал Алексии пропал, готовые сорваться с языка гневные слова растаяли. Джувенел был прав. Они находились в Бездне. Здесь не действуют никакие законы, кроме тех, что создает сама Бездна. Здесь не место приличиям и этикету. И если ее юной сестренке придется однажды убить, чтобы выжить самой… значит, так тому и быть.

Она с нежностью взглянула на Абигайл. «Моя маленькая воительница…»

— Хорошо. — Голос прозвучал неожиданно хрипло. — Я покажу тебе все, что умею.

— Еслихочешь, я могу немного ее поучить, — предложил Джувенел. — Пока не закончится эта странная Метаморфоза, которая связала нас.

Его слова прозвучали несколько двусмысленно, а взгляд чуть дольше задержался на лице Алексии. Вдруг стало жарко. Она отвернулась, пряча смущение. Поразмыслив, кивнула.

— Ты научишь меня прятать вещи в изнанке реальности?

— Я предпочитаю называть ее межпространством, — улыбнулся Джувенел. — И — нет, не научу. Этой способностью обладают лишь Скользящие. Правда, никто не знает, отчего именно они получили этот странный дар.

— У Бездны свои законы, — прошептала Алексия, и ее слова подхватил ветер.

— Тогда чему ты будешь меня учить? — Она давно не видела Абигайл такой возбужденной.

— Покажу тебе самые основы рунической магии — как впитывать остаточную магию от заклинаний. Здесь, в Бездне, она разлита повсюду. И чем активнее пользовались ею в той или иной области, тем большим приливом магических сил обеспечит тебя руна призыва.

Абигайл сидела, затаив дыхание, и внимала каждому слову Джувенела. Он нарисовал руну воды на ладони, и коснулся рукой земли, образовав лужицу. Обмакивая обломанную веточку в грязь как в чернила, нарисовал на руке Эбби сложный символ.

— И что теперь? — внимательно наблюдая за его манипуляциями, спросила она. — Как мне теперь призвать магию?

— Достаточно нарисовать любую руну. Для начала попробуем руну защитную — ту, что оберегает меня от призванного огня.

Алексия наблюдала за ними, не скрывая улыбки. Абигайл показала себя прилежной ученицей. Не раз приходилось видеть, как Эбби внимает тому, чему учит ее гувернантка, миссис Донори. Но никогда в ее глазах не было такого огня — как сейчас, когда Джувенел обучал ее магии.

Привал закончился, и трое странников продолжили путь.

Эльсбра… Город встретил их гулким эхом и звенящей тишиной, нарушаемой лишь звуком шагов; пустыми глазницами домов — притихших, покинутых каменных монстров; запахом смерти, запахом пустоты. Когда-то по этим улицам бродили люди, сейчас город был потерян и одинок.

— Жутко здесь, — прошептала Абигайл.

Она была права. Жутко.

— Как много в Бездне таких городов-призраков? — тихо спросила Алексия. Почему-то здесь не хотелось говорить громко — словно она подспудно боялась сорвать своим голосом покров тишины и обнаружить то — необъяснимое, страшное — что пряталось за ним.

— Много, — кивнул Джувенел. — И некоторые выглядят еще хуже, чем Эльсбра. Например те, что сожжены. Кажется, что ты находишься в самом центре погребального костра. И гарь… она не уходит… Бездна будто не желает отпускать ее. Будто желает всем и каждому напомнить о собственном прошлом.

— Но разве мы виноваты в том, что этот мир погиб? — От слов Джувенела Алексии стало не по себе. Иногда действительно казалось, что Бездна — живая. Что она наблюдает за людьми глазами своих монстров. И чего-то терпеливо ждет. Но чего? Отмщения?

— Будьте осторожны. — Осознавал Джувенел это или нет, но он и сам говорил вполголоса. — Покинутые города опасны. Они притягивают людей. А в Бездне, как известно…

— …законов не существует. Да, я знаю.

— Они могут польститься на мечи, артефакты, даже на еду и воду. Держитесь поближе ко мне и смотрите во все глаза. — Джувенел помолчал, затем повернулся к Алексии. — Итак, я привел тебя в Эльсбру. Не буду спрашивать, зачем ты здесь. Надеюсь, если судьба — или же Бездна — сведет нас снова, ты сама мне расскажешь обо всем. Но хотя бы скажи, чего ты ищешь.

— Подсказки. Надписи. Тут должен быт один дом… Думаю, я узнаю его, когда увижу. Мне нужно туда.

Джувенел кивнул, и вопросов больше задавать не стал. И Алексия была ему за это благодарна.

Несмотря на его предупреждение, за время блуждания по Эльсбре они так и не встретили чужаков. Небо порозовело — приближался закат.

— Ты… привяжешь себя к этому месту? Чтобы после следующего Слияния очнуться здесь?

— Да, но я могу и вовсе не попадать в Альграссу, — отозвался Джувенел. — Достаточно только шагнуть в межпространство, и там переждать Слияние. После этого вся Бездна окажется в моем распоряжении.

— Значит, ты заставал ночь в Бездне? — восхищенно воскликнула Абигайл.

— Заставал, и вот что я скажу тебе, милая леди — звезды здесь ничем не отличаются от наших звезд, — улыбнулся он. — Я бы спрятал в межпространстве и вас… но, боюсь, в подобной спешке может не получиться. Прежде я никогда подобного не практиковал.

— Не страшно, — заверила Алексия. — Если даже случится Метаморфоза… думаю, мы все равно доберемся сюда. Прежде она не отбрасывала нас больше, чем на несколько миль.

— Значит, спокойной ночи? — Джувенел скользнул взглядом по ее лицу, отчего-то задержался на губах. — И… до следующего утра?

— До следующего утра, — эхом отозвалась Алексия.

Глава четырнадцатая

Шелана Вескерпи давно поняла: любые случайности совершенно не случайны. Счастливые случайности — лишь знак от самой судьбы, знак, что Безымянные Боги благоволят тебе, и ты находишься на верном пути.

Когда во время охоты на Шелану напала тварь Бездны — человек в кожаных штанах и голым торсом, в середине которого зияла дыра, до краев заполненная черным клубящимся туманом, — она и подумать не могла, что эта встреча станет роковой. Хадо потребовалось не больше нескольких минут, чтобы уничтожить тварь Бездны.

Шелана склонилась над ним. Поразительно, но клубящаяся внутри получеловека тьма исчезать не спешила. И в тот момент Шелане в голову пришла мысль, показавшаяся весьма привлекательной — а что, если попробовать оживить тварь Бездны и заполучить тем самым идеального стража, в жилах которого течет сама тьма? Она приказала Хадо взвалить тело человекоподобного монстра и принести в замок.

И уже там принялась творить самую прекрасную и самую могущественную магию на свете — некромантию. Каково же было ее изумление, когда оживленная тварь Бездны заговорила с ней!

— Спасибо, что спасли меня. — цепляясь за руку Шеланы, лихорадочно бормотал монстр. — Эта тьма… Она меня сжигала. Она причиняла мне жуткую боль.

Шелана была раздосадована, что ее план заполучить в слуги самую что ни на есть настоящую тварь Бездны с треском провалился. Она была до того зла, что даже хотела вновь умертвить воскрешенного, хотя и понимала, что на данный момент он — одно из лучших ее творений. У него не было безумной ухмылки, как у служанки Митли, и пусть его глаза были стеклянными, но говорил он странные и удивительные вещи.

О некоей Сновидице. О странном ритуале, который однажды, много лет назад, он помог ей совершить.

Сначала Шелана решила, что Бездна что-то сотворила с рассудком этого несчастного, и все, что он ей рассказывал, торопливо выплескивая слова — лишь бред воспаленного сознания. Иногда она с трудом разбирала, что он говорил, но одно поняла наверняка: давний ритуал загадочной Сновидицы привел к слиянию Альграссы и Бездны. Но он не был завершен.

— Я шел по следу, но духи меня не пустили, — шептал полумонстр, получеловек. — Там, в храме, Печать Силы. Она. Все это сделала она.

Несколько дней потребовалось Шелане, чтобы добиться от воскрешенного вразумительного ответа. Она узнала много интересного — о стражах-духах, тхана, вставшие на защиту храма. О Танцующем Лезвии — единственном оружии, способном от тхана защитить.

Тем же днем в замок вернулась Ивэн. Белокурая Скользящая принесла Шелане долгожданный трофей, добытый из руин древнего храма — два сверкающих серебристых кольца на цепочке. Размеры колец были одинаковы, но рисунки и надписи различались.

— Что это такое? — не выдержала Ивэн, глядя, как Шелана нежно проводит пальцем по холодному металлу.

— Одно кольцо называется Кольцом Кукловода, второе — Кольцом Марионетки. Принцип довольно прост, но эффект ужасен. Если владелец обоих колец наденет себе на руку Кольцо Кукловода, то сможет управлять любым человеком, на пальце которого будет надето Кольцо Марионетки. Более того — у жертвы кольцо с пальца бесследно исчезает, его нельзя ни увидеть, ни ощутить, ни, тем более, снять — до тех пор, пока надето главное кольцо. И еще одно — даже видимое человеческому глазу Кольцо Кукловода снять очень сложно — оно словно врастает в кожу, становясь одним целым с его носителем. Легенды, описанные в древних книгах Бездны, гласят, что эти кольца были созданы с позволения и участия самой Богини подчинения — одной из пантеона Безымянных Богов. Не знаю, правда это или миф, но одно я знаю точно — магия подчинения в этих кольцах имеется.

Ивэн потеряла дар речи. Шелана была уверена — у беловолосой в голове сейчас крутится один вопрос: зачем ей понадобились эти кольца?

— Не беспокойся, — рассмеялась она. — Я все равно истощена после воскрешения. И ты мне нужна. Ты ведь не подведешь меня, верно?

Побледнев, Ивэн сглотнула.

— Не подведу.

Повелительным жестом Шелана отослала Ивэн прочь. Соблазн использовать кольца Кукловода и Марионетки на беловолосой был очень велик, но Шелана слишком ослабела после воскрешения. Нужно было выждать время, и набраться сил.

На закате она покинула замок. Шелана мягко ступала по земле, устланной опавшими листьями. Откинутые назад длинные темные волосы в робком свете луны сливались с платьем, полы которого касались земли. Ей не нужно было замирать и прислушиваться, чтобы различать громкий стук биения чужого сердца. Она слышала тяжелое дыхание своей жертвы. Чувствовала, как течет по венам разгоряченная кровь.

До него осталось совсем немного. Беглец, заплутавший в диком лесу, уже совершенно выбился из сил. Глухой удар, шелест взметнувшихся в воздух листьев — он упал и не смог подняться.

Приподняв подол, Шелана аккуратно переступила через огромную ветку, похожую на иссохшую руку старухи-великанши. Еще несколько шагов — и ее взгляд встретился с взглядом мужчины. Он попятился назад, уткнулся спиной в ствол дерева и застыл. Шелана ощущала его страх — одно из самых восхитительных лакомств на свете. Неторопливо подошла к нему, шелестя платьем. Она видела в глазах жертвы свой тонкий силуэт с развевающимися на ветру волосами.

Мужчина лежал на земле, скованный страхом и лишь отчасти — ее чарами. Заворожено наблюдал, как невероятно длинный ноготь приближается к его горлу. Так же, как мышь смотрит на змею, видя в желтых глазах собственную погибель.

Ждал он того или нет, но Шелана убивать его не стала. Пропорола ногтем ткань рубашки, закрутила на пальце наподобие петли и потянула на себя. Мужчина упал, зарывшись лицом в сырую землю. Шелана зачерпнула из висящего на поясе мешочка горсть пепла, швырнула прямо перед собой. В воздухе образовалось теневое облако. Она шагнула вперед, таща за собой тяжелую ношу.

Спустя мгновение она уже ступала на каменный пол своей обители. Темные стены без намека на раздражающий ее свет — Шелана прекрасно ориентировалась в темноте. Ни единого звука, кроме ее гулких шагов и неразборчивого мычания жертвы.

Комната могла показаться странной кому угодно, но только не ей. Голые каменные плиты, в центре узкая ванна, а над ней — ржавый крюк, покрытый бурой кровью. Шелана швырнула жертву на пол. Брезгливо отряхнула руки. Носком туфли перевернула на спину, пристально осмотрела с ног до головы. Процедила:

— Ты ни на что не годен.

Мелькнула соблазнительная мысль — превратить мертвеца в одного из своих слуг, но от нее пришлось отказаться. Еще один сложный сеанс магии Шелана могла просто не пережить. Ей нужна была сила. И немедленно.

— Ха до!

Не прошло и нескольких мгновений, как из-за арки показался упырь. Он торопливо направлялся к хозяйке, подволакивая ногу, которую ей так и не удалось восстановить. Несмотря на хромоту, Хадо был самым здоровым из ее слуг и лучшим ее охранником. Мертвый великан с разумом ребенка, результат генетических экспериментов Эша Вескерли. Супруг рассказывал Шелане, что едва не погиб от рук великана, одного из детей Бездны — лишь случайность его спасла. А затем он оживил того, кто чуть его не убил — чтобы сделать своим слугой.

Шелана кивнула на висящий над ванной крюк и приказала:

— На крюк его.

Хадо послушно заковылял к жертве. Несмотря на болезненный и отталкивающий вид упыря, в нем таилась недюжинная сила. Он взвалил скованную чарами жертву на плечо, тяжело поднялся на специальную подставку рядом с ванной. Насадил еще живое, но лишенное возможности сопротивляться тело на крюк. Под грубым натиском металл пропорол кожу шеи и позвонки.

Мужчина заорал, задергался — предчувствие надвигающейся смерти дало ему сил ослабить чары. Шелана недовольно поморщилась. Она любила страх и покорность жертвы, но не переносила истошные крики. Едва уловимое движение рукой — и жертва затихла.

Упырь слез, оглянулся на госпожу. Та скорее почувствовала, чем увидела — Хадо был невероятно доволен тем, как ловко справился с заданием. Он был одним из ее самых любимых слуг и одним из самых — если можно так сказать — разумных. Говорить не умел, лишь изредка, в порыве радости и возбуждения, что-то бессвязно лепетал, издавая нелепые звуки — как ребенок. По сути, он и был ребенком — вторая его жизнь, уже в новой для него сущности мертвого, началась лишь несколько месяцев назад.

Хадо ждал приказа Шелана, и она его не разочаровала.

— Сдерни с него кожу.

Упырь торопливо кивнул, повернулся к свисающему над ванной трупу. Вынул из пояса кинжал — Шелана всегда обеспечивала своих слуг оружием на случай, если найдутся безумцы, которым вздумается напасть на ее обитель. Кожаные ножны — ее подарок Хадо, которому он радовался как дитя — смотрелись инородно рядом со старыми лохмотьями, едва прикрывающими его полуразложившееся тело.

Хадо коснулся лезвием запястья свисающей с крюка жертвы, сделал круговой надрез. Поддел и сдернул кожу, оголяя плоть. Делал все новые надрезы, тянул лоскуты кожи на себя, пока тело не превратилось в кровоточащий кусок плоти. Кровь стекала в ванную, оглушительно стуча в мертвой тишине замка.

Шелана прикоснулась к плоти, которая лишь несколько минут назад еще была человеком. Помогла крови стечь быстрее, сохраняя драгоценное время. Велела снять обезображенный труп с крюка. Заглянула в ванную, недовольно нахмурилась — крови, вытекшей из мертвеца, было слишком мало.

— Приведи мне из загонов пару собак.

Хадо направился выполнять ее просьбу. Вернулся с двумя животными, перерезал им горло. Шелана, подойдя ближе, иссушила их тела одним прикосновением, наблюдая, как струи крови стекают в ванную. Как только она наполнилась, повелительным жестом отослала упыря прочь.

Хадо снял мертвеца с крюка, вновь взвалил его на плечо и похромал восвояси. Шелана проводила его довольным взглядом. Развязала шнуровку на корсете, позволяя платью послушно скользнуть к ногам; нагая, опустилась в ванную. Теплая еще кровь ласкала кожу.

Шелана закрыла глаза, наслаждаясь тишиной и покоем.

Глава пятнадцатая

Новый день застал их в Эльсбре — на том самом месте, где они стояли, встречая закат. Джувенел взглянул на Алексию с улыбкой:

— Вы здесь.

Она рассмеялась в ответ. Нахмурилась, сжимая теплую ладошку Абигайл.

— Все-таки… странно это. С чего вдруг Метаморфоза стала обходить нас стороной?

— Может, это коснулось не только нас? — Джувенел пожал плечами. — Мир изменился однажды. Может, меняется и сейчас? Может, когда-нибудь мы вернемся в привычную нам реальность? Где не будет Бездны, Слияния, Метаморфоз…

— И не будет магии, — тихо продолжила Алексия. Тряхнула головой и добавила, уже громче: — И мы не будем каждый день бояться потерять родных и близких.

Некоторое время они молчали, думая каждый о своем.

— Успела выспаться? — мягко спросила Алексия у Абигайл.

Сестренка вдумчиво кивнула.

— И я поела перед тем, как легла спать — чтобы Джувенелу не пришлось тратить свои запасы.

Рунический маг рассмеялся.

— Ничего страшного. Как я и предполагал, ешь ты как птичка. А мне все равно придется отправиться на охоту.

Следуя отпечатанной в памяти отцовской карте и оставленной им подсказкой, Алексия блуждала по Эльсбре в поисках нужного мне дома.

— Джувенел… А что собираешься делать ты?

Он взглянул на нее с легким прищуром.

— Для начала я выведу вас отсюда — города-призраки Бездны — не место для юных девчушек и привлекательных молодых леди. А затем… нужно будет разобраться, какая сила притягивает меня к вам каждый рассвет, с легкостью преодолевая даже магию Скользящих.

— Думаю… — начала Алексия.

— Тсс… — шикнул Джувенел.

От неожиданности она замерла на месте. Абигайл остановилась тоже и теперь озадаченно вглядывалась в каменные останки некогда роскошных домов.

Краем глаза Алексия уловила какое-то движение, но Джувенела предупредить не успела. Мужчина — крупный, коренастый — напал на Скользящего сзади. Алексию резко дернули назад, и спустя несколько мгновений запястья оплели путы — явно магические. Стоило ей сделать неосторожное движение, и в плоть вонзались шипы.

— Абигайл! — закричала она, беспомощно глядя, как к сестренке подходят двое чужаков. — Не троньте ее, твари!

Несмотря на безысходность ситуации, Алексия не собиралась так просто сдаваться и с силой саданула ближайшему нападавшему ногой в живот. Охнув, он согнулся пополам. Его приятель бросился к ней, но был остановлен… незнакомкой. Черные брюки и корсет, белая блузка — слишком откровенная для негостеприимной Бездны. Длинные волосы цвета белого вина и хищный взгляд из-под густых ресниц.

— Ивэн, — выдохнул Джувенел.

Странная искорка зажглась и кольнула сердце. Он знает ее? Незнакомка явно недружелюбна, но… хороша. «Безымянные боги, Алексия, о чем ты только думаешь?»

Она виновато взглянула на Абигайл — ее тонкие ручонки объяли те же путы. Алексия знала, что нападавших больше, да и время было не на ее стороне — ее обездвижили слишком быстро, чтобы она смогла что-нибудь сделать, но… избавиться от чувства вины оказалось совсем не просто. Она снова, снова не смогла защитить сестру.

— Что ты… творишь? — выдавил Джувенел. Судя по крови, стекающей из его рта, перебитым костяшкам пальцев и содранной на скуле коже, сейчас ему приходилось несладко. Его меч, ухмыляясь, сжимал в руках напавший на него чужак.

— Хороший вопрос. — Та, кого он назвал Ивэн, скрестила руки на груди и побарабанила пальцами. — Дай-ка подумать. За твою голову назначена хорошая награда. Ты знаешь об этом, Джувенел?

— Догадываюсь, — процедил тот. — Но они тебе зачем? Отпусти их.

— Не тебе указывать мне, что делать! — Глаза Ивэн опасно сверкнули.

Я узнавала этот взгляд. Взгляд одержимой местью женщины, чье сердце однажды было разбито.

Значит, она и Джувенел…

— И с каких пор ты работаешь на Венетри?

— Я не работаю на них, — с достоинством отозвалась Ивэн. — Я сама по себе. Это — мой собственный путь.

— Путь, который диктует тебе брать в плен невиновных девушек и бывшего учителя? — невозмутимо поинтересовался Джувенел. — Мстишь мне за то, что так и не сумела стать настоящей Скользящей? Или за то, что…

— Молчи, — прошипела Ивэн.

Учитель. Вот значит как. Значит, их пленительница — бывшая ученица Джувенела, и, судя по его словам, менее одаренная, чем он сам.

— И, чтобы ты знал, Скользящей я все же стала. И сегодня твоим милым спутницам предстоит в этом убедиться.

— О чем ты? — Из голоса рунического мага исчезла бравада. Теперь он источал холод.

— Я могла бы с легкостью сдать тебя Венетри, но на твой счет у меня другие планы. Я узнала об одной вещи, которая поможет мне… неважно. Важно то, что она мне нужна. И, пользуясь своим даром, ты ее мне добудешь.

— Если для этого тебе пришлось похитить меня, то как ты можешь называть себя истинной Скользящей?

— Не зли меня, — предупредила Ивэн. — Да, возможно, я не так сильна, как ты, но моего дара хватит, чтобы привязать твоих спутниц к Бездне на закате. Бедняжки не вернутся домой — до тех пор, пока ты не добудешь мне Бьянмарн.

Не вернутся домой? Сердце Алексии пропустило удар. Гася поднявшуюся в груди волну страха, она взглянула на Абигайл и ободряюще улыбнулась. «Не бойся, сестренка, я с тобой. Мы выберемся отсюда — обещаю».

Бледная Эбби легонько кивнула в ответ, все поняв по одному ее взгляду. Что бы она ни говорила, как бы ни терзала себя, она — настоящий боец.

— Бьянмарн? — удивленно переспросил Джувенел. — Так вот о чем идет речь? И ради какого-то меча ты и затеяла этот спектакль?

— Это не простой меч, — отрезала Ивэн. — Или ты принесешь мне его, или я заброшу твоих спутниц в межпространство, где ни ты, ни кто-либо еще никогда их не найдут.

Джувенел взглянул на Алексию. Она прочитала в его взгляде «прости». И хотела бы Алексия обвинить его в том, что случилось, вот только она сама согласилась, чтобы Джувенел им помогал. А значит, и она ответственна за происходящее.

— Пожалуйста, сделай это ради Эбби, — попросила Алексия.

Скользящий кивнул.

— Ивэн… пообещай, что не тронешь их. Они… ни в чем ни виноваты.

— Я не изверг, Джувенел, и удовольствия от пыток не получаю, — сухо сказала Ивэн.

— Раньше я думал, что ты неспособна и людей похищать. — Все тот же холод в темных, почти черных глазах.

— Раньше я думала, что ты действительно меня любишь. — Ивэн не сдержалась, маска так тщательно сдерживаемого хладнокровия треснула и осыпалась, обнажив ее истинные эмоции. Недостойное поведение для лидера разбойничьей шайки.

Белокурая Скользящая тут же закусила губу, словно пытаясь удержать в себе невысказанные еще слова. Но главное уже было сказано.

— Ивэн… Алексия и Эбби не должны расплачиваться за то, что было между нами, — попытался вразумить ее Джувенел.

— Мир не вертится вокруг тебя, — с тихой яростью произнесла она. — Забудь о том, что я только что сказала. Мне нужен Бьянмарн, и ты добудешь его — если хочешь, чтобы эти девицы вернулись Альграссу.

— Хорошо.

— Вот и славно. — Улыбка, тронувшая красиво очерченные губы, не тронула глаз. — Эдхар даст тебе последние сведения о местонахождении Бьянмарна.

Широкоплечий бандит рывком поднял Джувенела на ноги и повел на верхний этаж развалин.

— А мы останемся здесь, — коротко сообщила Ивэн.

Разбойники — Алексия не знала, кем именно они являлись, и потому дала подобное определение — расположились на каменном полу разрушенного дома. Кто-то откупорил бутылку вина — и где они взяли ее здесь, в Бездне? — кто-то с помощью магии разжег костер прямо посреди комнаты. Гореть тут все равно было нечему.

— Родная, ты, наверное, хочешь есть? — вполголоса спросила Алексия у Эбби.

Храбрая девчушка замотала головой — хотя ее наверняка уже донимал голод. Даже Алексия чувствовала его острые когти, вцепившиеся в желудок — хотя приучила себя часами не есть.

— Потерпит, — презрительно бросила Ивэн.

— Не поступай так с ней. — Алексия вскинула голову, встретив взгляд белокурой Скользящей твердым взглядом. — Эбби ничего тебе не сделала, и не заслужила подобного обращения. Хочешь мучать — мучай меня, но ее не смей. Она еще ребенок.

— Я не ребенок, — тут же возмутилась Абигайл.

Ивэн неотрывно смотрела Алексии в глаза. Неохотно обронила:

— Кене, дай девчонке хлеба с сыром.

Совсем молодой разбойник достал из сумки требуемое, протянул связанной Эбби.

— Я кормить ее не буду!

— И не надо, — хмуро отозвалась Ивэн. — Развяжи ее. Она не убежит — сестру не бросит. Ведь так?

— Конечно, — вскинув подбородок, ответила Эбби. — Родных в беде не бросают.

Глаза Ивэн потемнели от гнева — не только ей почудился прозвучавший в словах Эбби намек. Но, что странно, она оставила их без ответа.

Брюнет, которого Ивэн назвала Кенсом, развязал руки Абигайл. Та тут же принялась растирать запястья со следами пут на бледной, фарфоровой коже. Когда Джувенел принесет треклятый меч, Алексия отвесит Ивэн знатную пощечину. За то, что посмела причинить ее сестренке боль.

Эбби кинула на нее виноватый взгляд.

— Ешь, родная. Я не голодна, — улыбнулась Алексия, голосом заглушая возмущенное бурчание желудка. Ничего, перетерпит — Абигайл еда куда нужнее.

День медленно клонился к закату, а мысли, сделав круг, вновь вернулись к Джувенелу и Ивэн. Что это еще за Бьянмарн, ради которого стоило держать в заложниках двух человек? И что… было между двумя Скользящими раньше? И почему, собственно, ее вообще это волновало?

— Закат. — Ивэн вскочила на ноги. — Больше медлить нельзя. Я не могу позволить вам исчезнуть.

Она снова надела на Эбби эти жуткие магические путы, что впивались в кожу при каждом неловком движении. А затем, склонившись над ней, принялась совершать странные движения руками. Впрочем, Алексии они были хорошо знакомы — так она вила из воздушного пространства веревки, невидимые для всех остальных. И это и есть ее магия — магия Скользящей?

Закончив с Абигайл, Ивэн повторила те же манипуляции и с Алексией, и… с собой. Она словно приковывала — или, точнее сказать, привязывала — себя невидимыми путами к окружающему пространству. К реальности, именуемой Бездной.

Алексия до последнего надеялась, что у Ивэн ничего не получится… но ее надеждам сбыться было не суждено.

Когда на Бездну опустилась ночь они… не исчезли. Это было… так странно. С наступлением заката на Алексию обрушилось хорошо знакомое ощущение, будто ее затягивает в невидимый водоворот. Слияние — она чувствовала его кожей, каждой своей порой и каждым волоском. Ее тянуло куда-то, засасывало с силой, противостоять которой она не могла…

И все же, когда она открыла глаза, то увидела, что находится не в бальной зале, а все в тех же руинах Эльсбра. А те, кто был рядом с Ивэн, бледнеют, исчезают, растворяются. Но только не она сама.

— Это не особо приятно, — хрипло рассмеялась Ивэн. Освободила свои руки, освободила и сестер — от пут, что приковали их к Бездне, но только не от тех, что держали сведенными руки.

Алексия подняла голову вверх, глядя на стремительно темнеющее небо. Впервые в своей жизни она застала ночь в Бездне.

Глава шестнадцатая

Эдхар провел Джувенела на верхний этаж полуразрушенного дома. Снизу раздавались женские голоса. Эбби. Алексия… Сердце тревожно сжалось. Ничего, он найдет выход. Если Ивэн так нужен меч — она его получит.

— Что такого в этом мече, что Ивэн так жаждет его заполучить? — полюбопытствовал Джувенел.

Или это заказ самих Венетри? Он знал, что члены тайного ложа собирают подобные артефакты по всей Бездне в смехотворной надежде, что однажды наступит тот день, когда их можно будет каким-то образом перенести в Алырассу.

Эдхар несколько мгновений неотрывно глядел на него, потом презрительно осклабился.

— Ты действительно думаешь, что я стану отвечать на твои вопросы?

— Но попытаться-то стоило, — невозмутимо пожал плечами Джувенел.

Сам он слышал о Бьянмарне не так уж много. Легендарный меч, прозванный Танцующим Лезвием. А не у каждого оружия бывает целых два имени. Поговаривали, что в Бьянмарне заключена некая демоническая сила — или сам меч выкован из демонической стали. Джувенел никогда не интересовался подобным. Знай он, что придется, хоть и против своей воли, отправляться на поиски меча, разузнал бы о нем подробнее.

— Все, что тебе нужно знать — это то, что Бьянмарн был утерян несколько веков назад, и найти его так никто и не сумел. И только Ивэн недавно напала на его след. Карты и записи последнего человека, видевшего Бьянмарн, ведут в Эльсбру, но затем след теряется. Город мы прочесали полностью, но Танцующего Лезвия так и не нашли. Значит, он где-то в округе Эльсбры.

— Хорошо, я попробую его отыскать.

Эдхар хрипло рассмеялся, но смех его так же резко затих — словно кто-то его обрубил.

— Нет, Скользящий, ты не попробуешь. Ты его найдешь. Иначе… — он многозначительно замолчал, но все же не удержался: — На твою красавицу - попутчицу многие положили глаз.

— Ты ее не тронешь, — процедил Джувенел. — Иначе…

Эдхар усмехнулся.

— Все зависит от тебя.

Он вынул из набедренной сумки обрывки карт и пожелтевших от времени страниц на совершенно незнакомом Джувенелу языке. Но под иноязычными строчками чернилами были выведены другие слова — аккуратным, витиеватым почерком, явно принадлежащим Ивэн.

Ни как Скользящая, ни как рунический маг, она так и не достигла особых успехов — магический резерв ее оказался очень скромен. Но, по всей видимости, Ивэн решила выживать в Бездне другими путями. Стала лидером группы наемников, выучила древний язык… На кого же она работала? Несмотря на заявление Ивэн, что она была сама по себе, Джувенел не очень-то в это верил.

— Приступай, — бросил Эдхар.

Джувенел хотел было ответить ему все, что о нем думает, но… остановило его понимание — Алексия и Абигайл нуждаются в его помощи, не говоря уже о том, что в сети Ивэн они попали исключительно по его вине.

Он сел на холодный камень. Несколько мгновений сидел без единого движения, погруженный вглубь себя. Казалось, время остановилось. Стихли звуки, повисла звенящая тишина. Джувенел высвободил свое сознание — или то, что ученые называли «астральным телом» и вплотную приник к ткани реальности. Тонкая, она колыхалась, искажая пространство позади себя.

Джувенел раздвинул завесу реальности, скользнул в межпространство — на теневую, изнаночную сторону Бездны, оставляя свое собственное тело неподвижно лежать на каменном полу. В межпространстве время текло иначе — он пропускал их потоки сквозь себя, скользил сквозь слои реальности, которые и формировали мир таким, каким видели его обычные люди.

Мелькали дома Эльсбры — здесь, на изнанке Бездны, они казались уродливыми, искаженными копиями самих себя. Джувенел мчался вперед, сквозь безвоздушное пространство, одним усилием воли ускоряя время — чтобы найти Бьянмарн до того, как Ивэн надоест ждать. Он не верил, что она способна убить невиновного — та Ивэн, которую он знал, никогда не пошла бы на этот шаг. Не верил, что она будет мучить малышку Абигайл. Но… не хотел проверять.

Путешествуя по округе Эльсбра и оставаясь совершенно невидимым для человеческих — и не только — глаз, Джувенел наткнулся на одну весьма странную картину. Пустынная местность, на которой он очутился, была просто усеяна мертвыми существами. Птицы, животные — от множества из них остались лишь пожелтевшие кости, но плоть на других еще была. Это говорило о том, что умерли они не так давно. Возможно, здесь погибали и люди — вот только Бездна их поглощала.

Все еще оставаясь незамеченным для окружающего мира, Джувенел бродил вокруг этого странного места, пытаясь понять, что погубило всех этих существ. Его не покидало ощущение, что здесь была замешана магия. Но какая?

Внезапно странный звук привлек его внимание. Резко развернувшись, он увидел дикого клыкастого зверя, ценмана. Но удивило его другое. В песке, неподалеку от хищника, стремительно образовывалась воронка. Джувенел заворожено смотрел на нее, не понимая происходящего. Зверь на мгновение замер, но добыча — мертвая птица — вновь приковала его взгляд. Ценман приблизился к ней, предусмотрительно обогнув увеличивающуюся дыру в земле.

Когда зверь с хрустом вонзил клыки в тело птицы, из центра воронки внезапно вылетел меч и завис на небольшом расстоянии от земли. Джувенел невольно отшатнулся, на миг позабыв о том, что, находясь в межпространстве, для физического мира он неуязвим.

Не было ни малейших сомнений, что висящий в воздухе меч — и есть легендарный Бьянмарн.

Ценман, занятый трапезой, не заметил появления Танцующего Лезвия. Тот же, словно ведомый невидимой рукой, приблизился к зверю, крутясь в воздухе и со свистом его рассекая. Несколько витков, и меч завис над ценманом, а в следующее мгновение ринулся вниз. Послышался скулеж. Зверь рухнул на землю рядом с мертвой птицей, а лезвие Бьянмарна засияло красным светом, словно впитывая кровь убитого животного.

Джувенел со странной смесью интереса и тихого ужаса наблюдал за пляской меча, гадая, что же будет дальше. Красный свет, окружающий лезвие, потух. Бьянмарн выскользнул из тела ценмана и вонзился в землю возле него. Крутясь, он образовывал воронку, в которой и исчез спустя несколько мгновений. Дыра исчезла, и земля разгладилась, пряча в своих недрах своевольное сокровище.

Преодолев слои межпространства, Джувенел вернулся в Эльбру. Прошел сквозь созданный им же разрыв в реальности. Осторожно поднялся, контролируя каждое свое движение — после возвращения с Изнанки на него всегда накатывала слабость.

— Я знаю, где находится Бьянмарн, — хрипло сказал он замершему в нескольких шагах от него Эдхару. Усмехнулся. — Даже знаю, почему он зовется Танцующим Лезвием.

Эдхар обернулся.

— Вот как? — медленно произнес он. — И где же?

— Я скажу только в обмен на свое и моих спутниц освобождение. Ты нас отпустишь, и я отмечу это место на твоей карте.

— Ну уж нет! Кто знает, вдруг твоя отметка приведет нас прямо в западню? — холодно отозвался Эдхар.

— Что ты предлагаешь? — раздраженно спросил Джувенел.

— Ты приведешь нас к Бьянмарну сам, — все тем же ледяным тоном заявил наемник. — А если обманешь — умрешь на месте, как только я это пойму. Ивэн — белоручка и слабачка, между нами говоря. Ей духу не хватит убить бывшего любовничка. Но я — не она. Обманешь — убью, а девок заберу.

Джувенел послал ему ненавидящий взгляд. Но приходилось признать — выбора у него все равно не было.

— Хорошо, — процедил он. — Но если с головы Алексии и Эбби хоть один волосок упадет…

Эдхар с хамоватым видом накинул на Джувенела уже осточертевшие ему путы.

— Пошли.

«Ты мне еще за это заплатишь», — с холодной яростью подумал Джувенел.

Они спустились вниз, к Ивэн и остальным. Эбби выглядела бледной, в глазах же Алексии горел огонь. Джувенелу он был хорошо знаком — жажда отмщения, нестерпимое желание поквитаться. С некоторым удивлением он признал — Алексия сильнее, чем казалось ему поначалу.

Заслышав их шаги, Ивэн обернулась, но смотрела не на Эдхара, а на Джувенела.

— Ты нашел меч?

— Нашел.

— Мы отправляемся туда, — хрипло сказал Эдхар. — Прослежу, чтобы он принес нам меч.

Ивэн коротко кивнула.

— Возьми с собой Фауро и Неда. И будьте осторожны. Бьянмарн — меч непростой. Ему постоянно нужна кровь, когда он голоден, то танцует в воздухе, атакуя любое живое существо, которое приблизится к нему. А голоден он всегда. Для того, чтобы стать полноправным хозяином меча, его нужно приручить.

— Брехня, — фыркнул Эдхар. — Страшные сказочки для малолеток.

Ивэн наградила его неприязненным взглядом. Джувенел просто промолчал — делать ему нечего, как еще доказывать что-то разбойнику. Но то, что он наблюдал, как нельзя лучше подтверждало слова Ивэн.

Бьянмарну нужна была кровь.

Джувенел обернулся и бросил на Абигайл ободряющий взгляд. Юная барышня улыбнулась, но в ее глазах затаился страх. Джувенел понимал — Эбби боялась, что он никогда не вернется, тем самым лишив ее последней надежды на спасение, и в очередной раз поклялся самому себе, что этого не допустит. Перевел взгляд на ее сестру.

— Не волнуйся, Алексия. Я вернусь за вами.

Она кивнула. Что скрывалось за этой маской хладнокровия? Прятала ли она страх или действительно ему доверяла?

— Ну все, хватит болтать, — Эдхар подтолкнул его в спину.

Сопровождаемый тремя разбойниками, Скользящий покинул развалины и направился прочь из Эльсбры.

Ночь застала их в пути. Джувенел привязал спутников и самого себя к Бездне, чтобы Слияние не затянуло их в Альграссу. Как только ощущение стремительного водоворота закончилось, они возобновили путь.

Помня предупреждение Ивэн о смертельном танце Бьянмарна, Джувенел остановился неподалеку от места, виденного в межпространстве.

— Это здесь, — бросил он.

Наемники, как прежде и он сам, ошеломленно взирали на многочисленные трупы в разной степени разложения.

— Бьянмарн закопан в земле в центре этого… кладбища.

Один из телохранителей Ивэн — кажется, его звали Нед — бросился вперед, прежде чем Джувенел успел его предупредить.

— Стой! — закричал он.

Поздно. Стремительность наемника сыграла с ним злую шутку. Он подобрался слишком быстро к Танцующему Лезвию, чем магический меч не преминул воспользоваться. В шаге от разбойника образовалась воронка, и вскоре Бьянмарн оказался на поверхности. А еще через несколько мгновений серебряное лезвие меча, торчащее из груди Неда, вспыхнуло кровавым светом. Разбойник рухнул вниз, зарывшись лицом в песок.

Фауро — крепкий жилистый мужчина — замер, а потом ругнулся сквозь стиснутые зубы. Джувенел протянул вперед связанные магическими путами руки, но Эдхар лишь покачал головой.

— Мы же договорились, — зло произнес Джувенел.

— Как только Бьянмарн окажется в моих руках, ты получишь долгожданную свободу, — отозвался Эдхар. — Меч нужно поймать! Фауро!

Тот кивнул, старательно пряча испуг, вызванный предстоящей встречей с Танцующим Лезвием. Вынул из ножен меч и приблизился к погибшему сотоварищу.

Успокоенный было и зарывшийся в песок Бьянмарн при появлении новой жертвы, в жилах которой текла лакомая кровь, вновь вынырнул на поверхность. Танцующее Лезвие бросился на Фауро, но разбойник был наготове. С невероятной ловкостью он отражал атаки голодного меча своим мечом.

В это же время Эдхар плел что-то в воздухе из невидимых нитей. Руки его мелькали с пугающей быстротой, а глаза были сощурены. Закончив незримое плетение, он резко выбросил руки вперед. В это же мгновение Бьянмарн упал на землю, сраженный неведомой силой.

Фауро отступил, тяжело дыша и недоверчиво глядя на жаждущий крови меч. Протянул было руку, но повелительный окрик Эдхара остановил его.

— Не трогай, он мой!

Разбойник опустил руку, на его лице застыла плохо скрываемая обида. В этот миг что-то начало происходить с песком, на котором лежал Бьянмарн. Земля вдруг покраснела, словно обагрившись кровью, а затем принялась двигаться.

Фауро, не удержав равновесия, упал. Эдхар замер на полпути к мечу. А песок между тем стягивался в одну кучу, которая все росла вширь и ввысь. Вскоре из бесформенной кучи песка, костей и камня вылепилась фигура, похожая на человеческую, но больше ее раза в два. Чудовище сделало шаг вперед к лежащему на земле Фауро.

Увидев это, разбойник поднял меч и ударил по протянутой к нему руке. Земляной монстр не произнес ни звука, а рука, упав, распалась на тысячи песчинок. Фауро издал торжествующий клич и, вскочив на ноги, бросился на чудовище. Отсек ему полноги, заставив упасть на колени. Ловко вскочив на ногу монстра, Фауро ударял его мечом в грудь, снова и снова, пока он не рухнул назад. Последний рывок — и земляная голова полетела с плеч.

Вот только торжество разбойника длилось недолго. Песчинки стягивались к обезглавленной фигуре, чтобы восполнить то, чего чудовище было лишено. Вновь выросла рука, часть ноги. Последней появилась голова. Фауро, с ужасом глядя на возвращенного к жизни монстра, поднял меч.

Рука из песка и щебня сомкнулась на теле разбойника прежде, чем он успел нанести удар. Фауро издал полузадушенный вопль. Джувенел отвернулся, уже зная, что будет дальше. Хруст костей и разом оборвавшийся крик.

Последний оставшийся в живых разбойник с ужасом смотрел на то, что осталось от Фауро. А чудовище тем временем медленно, но неотвратимо приближалось.

— Освободи меня, и я помогу тебе одолеть монстра, — быстро произнес Джувенел.

Он рассчитывал, что на сомнения у Эдхара просто не будет времени, и его расчет оказался верен. Одним движением клинка перерезая путы, разбойник сказал:

— Отвлекай эту тварь, а я переброшу на нее сеть с Танцующего Лезвия.

Джувенел кивнул и бросился к мечу Фауро. Хотел бы он оставить Эдхара разбираться с магическим монстром, но ему, увы, нужен был Бьянмарн — без него Ивэн никогда не освободит Алексию и Абигайл.

Держа меч наготове, Джувенел приблизился к чудовищу. Неустанно размахивая клинком, он отсекал части его тела, которые вскоре отрастали вновь. Не видел, что за его спиной творил Эдхар, но видел, к чему это привело. Бьянмарн вновь был на свободе, он танцевал в воздухе, будто в предвкушении кровавого пира. А через несколько мгновений, благодаря сотканной Эдхаром сети, земляное чудовище рухнуло вниз.

Джувенел тут же отошел на безопасное расстояние от Танцующего Лезвия, став рядом с Эдхаром. Разбойник творил новое заклинание, видимо, желая накрыть Бьянмарн той же магической сетью, что сейчас обездвиживала монстра.

— Эдхар, — тихо позвал Джувенел.

— Не мешай, — сквозь зубы процедил тот, не отрывая взгляда от собственных рук, мелькающих в воздухе.

— Эдхар, сеть!

Джувенелу наконец удалось привлечь внимание наемника и тот увидел то, что видел он. Возле поверженного монстра образовывалась новая куча песка.

— Что б тебя! — Эдхар, надо отдать ему должное, не собирался стоять без дела, дожидаясь, пока на смену одному земляному чудовищу придет другое.

— Должно быть, эта какая-то охранная магия Бьянмарна, — предположил Джувенел, наблюдая, как разбойник готовит новое заклинание. — Сдается мне, он много десятилетий, если не веков, пролежал в этой земле, напитывая ее кровью и своей магией. А мы стали для него угрозой.

— Меч, не желающий подчиняться и создавший себе собственного охранника! — восхитился Эдхар. — Неудивительно, что Ивэн так жаждала его отыскать!

Бьянмарн, потеряв след текущей в жилах крови, создал воронку и исчез в ней. Чудовище, смешивая свою земляную плоть с плотью погибших птиц и животных, неумолимо обретало форму. Но прежде чем оно успело сделать первый шаг, Эдхар обрушил на него стихию. Из земли один за другим выбивались струи воды, превращая кладбище в своеобразный фонтан.

Чудовище начало расползаться. Комья мокрого песка падали на землю, нарушая целостность тела. А подлатать его было нечем — все пространство местности было пропитано влагой.

— Не знаю, как долго я еще смогу призывать воду! — крикнул Эдхар. — И не знаю, что будет, когда силы иссякнут — вдруг Бьянмарн сможет призвать нового помощника, из воды или чего бы то ни было.

Джувенел кивнул и двинулся вперед. Его с ног до головы окатило водой, но он не сбавил шага. Вскоре рядом с бесформенной кучей мокрого песка и грязи, некогда бывшей неуязвимым монстром, показалось Танцующее Лезвие. Эдхар был слишком занят тем, что удерживал бьющиеся из земли струи, и не увидел, как Бьянмар, стрелой выскочив из земли, завис над ним.

У Джувенела было мгновение на то, чтобы крикнуть, предупредить Эдхара — быть может, это спасло его,быть может, и нет. Но он промолчал. Ведь в тот момент, когда рот его открылся для крика, в памяти всплыли слова Эдхара и его мерзкая усмешка, появившаяся на лице, когда он говорил об Алексии. Вспомнилось и то, с каким удовлетворением он затягивал магические путы на худеньких ручках Абигайл.

Он не заслуживал спасения. И Бьянмарн стал его убийцей, его карающей дланью. А после того, как Эдхар с вытаращенными от изумления и боли глазами рухнул на мокрый песок, Танцующее Лезвие набросилось на Джувенела.

Это была тяжелая битва, но Джувенел был к этом готов. Отражая мечом Фауро атаки Бьянмарна, он в конце концов ухитрился схватить его за эфес. Танцующее Лезвие яростно билось в руке Джувенела, грозя ее сломать. Ему приходилось прилагать нешуточные усилия, чтобы не позволить мечу пронзить сердце.

«Бьянмарн нужно приручить», — вспомнились ему недавние слова Иван.

Собрав всю свою силу, Джувенел направил Танцующее Лезвие к руке и, стиснув зубы в ожидании боли, вонзил клинок в ладонь. Меч охватило красноватое сияние, и в то же мгновение он затих.

Джувенел резко вынул Бьянмарн из ладони, не удержавшись от вскрика. Снял с Фауро ножны и повесил их на пояс.

Глядя на Танцующее Лезвие, он в очередной раз задался вопросом: что же в мече было такого особенного, что делало его легендарным? Неужели все дело было только в неутолимой жажде крови меча?

Джувенел бросил прощальный взгляд на бездыханное тело Эдхара и пошел прочь, сжимая в руках Бьянмарн, признавший своего хозяина.

Глава семнадцатая

Близился рассвет — раскинувшееся над ними полотно неба начало светлеть.

Прислонившись к плечу сестры, Абигайл тихо посапывала. Молчали разбойники, грелась у костра Ивэн. Здесь, в руинах, находились трое разбойников вместе со своей белокурой предводительницей, остальные бродили по Эльсбре, чтобы скоротать часы ожидания.

Вопрос, которым наверняка задавался каждый из них, мучил и Алексию. Удалось ли Джувенелу найти треклятый Бьянмарн?

Алексия вздохнула. Кристофер наверняка уже с ума сходил от беспокойства. Безымянные Боги, он наверняка решил, что она мертва! Ведь Бездна не возвращает тел, она их поглощает.

Ну ничего. Ей бы только выбраться отсюда. Живой.

Не хотелось просто сидеть и ждать, целиком полагаясь на милость судьбы и на успех Джувенела в поисках Бьянмарна, но правда в том, что Алексия была совершенно бессильна. Путы рассерженно выпускали шипы, острыми зубами вонзающиеся в плоть, стоило ей только шевельнуть руками, и не позволяли призвать магию. К тому же Ивэн пристально следила за ней, а у каждого из разбойников наготове был острый меч.

Алексия могла бы рискнуть — если бы с ней не было Эбби. Рисковать жизнью сестры она не имела права. Поэтому все, что оставалось — молиться Безымянным Богам в надежде, что Джувенел вернется с находкой.

Мертвую тишину Эльсбры разорвал чей-то крик.

Ивэн вскочила на ноги, разбойники выхватили мечи. Вдалеке послышался еще один крик:

— Рейн? Что проис… Дрессировщица!

В одном этом слове было столько страха и отчаяния, что Алексия похолодела. А кровь, разом отхлынувшая от лица Ивэн, служила лучшим подтверждением ее опасениям.

— Дрессировщица, — обескровленными губами прошептала Скользящая. Крикнула, обращаясь к разбойникам: — Чего вы стоите, идиоты?!

— Алексия, что происходит? — Проснувшаяся Абигайл широко раскрытыми глазами глядела на сестру.

— Не знаю, милая. Что-то плохое.

Разбойники ринулись прочь из развалин. Алексия видела их через пустые глазницы окон, но не видела той, что вселяла в них такой страх.

Тут и там раздавались крики — не боевой клич, а стон умирающего в страшных муках. Алексия бы зажала Эбби уши руками, если бы могла.

В руины дома влетел разбойник. Рукой он зажимал бок, рубашка пропиталась кровью.

— Убила. Она всех убила. Нужно уходить.

Ивэн покачнулась.

— Вы не сумели ее одолеть? Вчетвером?

— Нужно уходить, — не слушая ее, повторил разбойник. Глаза его были вытаращены, лицо перекошено от страха взгляд. — Она близко.

И тут Алексия увидела ее. В окне, всего в нескольких шагах от их убежища.

Дрессировщицей, как назвала ее Ивэн, оказалась парящая над землей тварь Бездны в обличье красивой девушки с двумя плетями в руках. Одной из них она ударила замершего в проеме двери разбойника, и плеть сбила его с ног, с силой швырнув на землю.

Скользящая вскрикнула. Бросилась прочь.

— Ивэн! — закричала Алексия. — Освободи нас!

Их руки все еще были связаны. А Дрессировщица приближалась.

Ивэн бросила на нее взгляд, похожий на взгляд умалишенной. Обезумевшая от страха, она бросилась прочь из руин, просто перешагнув через тело еще живого разбойника.

— Алексия! — вскрикнула Абигайл.

Со связанными руками далеко не убежать — Алексии не призвать магию, а Дрессировщица передвигается по воздуху очень быстро. И эти ее плети…

Решение наконец созрело. Алексия знала, что будет больно, но это — ее единственный шанс. Она бросилась к горящему посреди развалин костру и сунула руки прямо в самый его центр.

Закричала — боль вонзилась в запястья, желая сжечь их дотла. Путы не выдержали жара пламени и, вспыхнув, опали на пол черным пеплом. А Дрессировщица, затянув смертоносную плеть на шее разбойника, вскинула голову, глядя прямо на Алексию.

Вдох. Подбежать к мертвому разбойнику и подобрать его меч.

Выдох. Увернуться от плети, ударившей по земле на расстоянии полушага и вогнать меч в ногу Дрессировщицы.

Вдох. Под отчаянный вопль твари Бездны схватить Эбби за руку и броситься к дальнему окну. Обожженными руками вытолкнуть ее за пределы развалин.

Выдох. Выбраться самой и призвать магию, опутав Дрессировщицу ее же плетями.

— Беги, Эбби! — задыхаясь, крикнула Алексия. — Беги так быстро, как только сможешь!

Перепутанные плети задержат Дрессировщицу на какое-то время — так же как и меч, пронзивший ее ногу насквозь. Но надолго ли?

Не переставая бежать, Алексия обернулась на мгновение. Дрессировщица, все еще запутанная собственным оружием, зажала рукоять меча обеими руками и резко вытащила его из ноги. Запрокинув голову назад, закричала от боли.

— Алексия… — Эбби задыхалась.

— Ничего, родная. Мы справимся.

Нельзя было запирать себя в одном из домов Эльсбры, поэтому они продолжали мчаться вперед по улице.

— Сюда!

Абигайл нырнула в узкий просвет между двумя длинными домами. Алексия задержалась на несколько мгновений — провела на земле черту и зажгла ее, воздвигая между собой и Дрессировщицей высокую огненную стену. Ей придется идти в обход, если она не хочет заживо сгореть.

И снова бег — до рези в боку и першения в горле. Алексия была истощена, голодна, и не могла быть твари Бездны достойной противницей. А значит, все, что им оставалось — бежать.

Выбегая из-за угла, Алексия снова оглянулась назад — чтобы удостовериться, что Дрессировщица не преодолела огненную преграду. И… тут же попалась в чьи-то руки. Она вырывалась, молотя глазами по лицу, даже хотела куснуть руку, которая держала ее за талию.

— Алексия…

Она была готова расплыться в улыбке от облегчения. Джувенап с тревогой заглядывал в ее лицо.

— Дрессировщица… — выдохнула она.

Без лишних слов Скользящий взял Эбби за руку, а свободной еще крепче обхватил Алексию. Едва она успела задуматься о двусмысленности этого жеста, как вдруг окружающее пространство подернулось дымкой, стало зыбким и… каким-то нереальным.

— Что ты сделал?

— Мы в межпространстве, вне досягаемости Дрессировщицы, — объяснил Джувенеп.

— Ты перенес нас? — восхищенно воскликнула Абигайл.

Ничего не скажешь — выгодно быть Скользящим.

— Да, и теперь отправлюсь к ней.

— Погоди. — Алексия удержала его за локоть. Обогнула угол здания, огляделась по сторонам. — Кажется, она исчезла.

— Наверное, была ранена, — предположил Джувенел. — Или ушла, когда перестала чувствовать тепло ваших тел.

Рунический маг освободил запястья Абигайл от магических пут. Взглянул вниз, на израненные руки ее сестры.

— Алексия, — прошептал он. — Нужно заняться твоими ожогами.

— Да ерунда, — храбрясь, отмахнулась она, хотя боль сгрызала ее пальцы изнутри. Не хотелось выглядеть в глазах Джувенела слабой — он и так уже дважды ее спасал.

Не слушая протестов, Скользящий взял руки Алексии в свои, нарисовал на тыльной стороне ладони исцеляющую, видимо, руну. Ладоням стало горячо — целительная магия перемешалась с бегущей по венам кровью, омывая раны. Ожоги исчезали, кожа розовела прямо на глазах, возвращая рукам Алексии чувствительность. Позволяя ощущать прикосновение длинных пальцев Джувенела к ее коже.

Теперь стало горячо не только ладоням — щеки Алексии вспыхнули. Она неловко высвободила руки и тихо сказала:

— Спасибо.

Вздохнула.

— Итак, Слияние мы пропустили. Значит, теперь придется ждать следующего?

Джувенел кивнул.

— Увы, да. — Нахмурился. — А где разбойники, что были с вами?

— Ивэн сбежала, ее приспешников убила Дрессировщица. А те, что сопровождали тебя?

— Их убил Бьянмарн, — Скользящий кивнул на лежащий в его ножнах меч.

— Ладно, давайте уже выбираться отсюда, — со вздохом сказала Алексия.

Джувенел покинул межпространство, перенося в реальный мир и сестер. Алексия едва держалась на ногах от голода, и снова на выручку ей пришел их неожиданный союзник. Она жадно вгрызалась в куски мяса, не заботясь о том, какое впечатление производит со стороны, проследила за тем, чтобы и Абигайл хорошо подкрепилась.

Обед был закончен, и Джувенеп отошел удостовериться, что Дрессировщицы поблизости нет. Завороженно глядя на танцующие над костром языки пламени, Алексия с горечью сказала Эбби:

— Я хотела быть для тебя героиней, твоей вечной защитницей, но из-за моих ошибок ты вечно попадаешь в неприятности.

— Алексия, ты не должна так говорить, — с жаром воскликнула сестренка. — Ты не виновата, что мы оказались в ловушке. И Джувенел не виноват. Но если бы не ты… Я не знаю, что со мной бы было.

Алексия прижалась щекой к ее щеке и улыбнулась. Она не могла представить, какой была бы ее жизнь, если бы в ней никогда не было Эбби. Но точно знала, что такая жизнь совершенно ей не нужна.

Глава восемнадцатая

Как бы Алексии ни надоело пребывание в Эльсбре, прежде чем покинуть город-призрак, нужно было отыскать шифр отца. Со второй частью шифра проблем оказалось куда меньше, чем с первой — ни тебе прыжков по движущимся колоннам, ни обжигающего песка пустыни, ни каменных львов.

Шифр обнаружился в подвале одного из полуразрушенных домов. Каменная пластина со странными символами, уже виденных Алексией в записях отца, и с их расшифровкой. Джувенел удивленно взглянул на ее находку, но промолчал.

— Слава Безымянным Богам, мы можем наконец уйти подальше отсюда, — выдохнула она.

Слишком много эмоций было пережито в Эльсбре — столкновение с Ивэн и ее шайкой, пленение, встреча с Дрессировщицей… Хотелось поскорее оказаться дома, чтобы на следующий рассвет, снова двинуться в путь. Куда? Кто знает.

Да и до дома — то есть до Слияния — оставалось еще несколько часов.

Они покинули город и направились куда глаза глядят. Молчание Алексия нарушила первой.

— Ты спасал меня… нас… уже трижды. Думаю, ты имеешь право знать, что привело меня в Эльсбру.

— Только если ты этого действительно хочешь, — серьезно сказал Джувенел.

— Хочу.

Они устроили привал, Джувенел разжег костер — без дров и огнива, просто сгусток огня, поднимающийся от голой земли. Эбби, положив голову на колени сестры, задремала — бедняжка пережила слишком многое для двенадцатилетний за один короткий день. Алексия старалась говорить тихо, чтобы не разбудить ее звуком своего голоса.

— Этот шифр, — она указала на каменную пластину, — ключ, который позволит мне расшифровать записи отца. Я с детства знала, что он изучал Бездну, но относилась к этому… не знаю… Бездна забрала маму, потому неудивительно, что отец хотел защитить нас двоих. После того, как он исчез, я стала изучать его дневники. И только один из них оказался зашифрован. Я понятия не имею, что в нем, но думаю — ключ к его исчезновению. Правда, которую он всячески скрывал от других — настолько, что запрятал не только сам шифр, но и подсказки к его нахождению — по всему нашему дому. Подсказки, разгадать которые могла только я.

— То есть ты понятия не имеешь, что находится в его дневнике? — нахмурился Скользящий.

Алексия помотала головой. Она действительно совершенно не знала отца — но поняла это только после того, как он исчез из их жизни.

— Я лишь хочу его найти. Поэтому и блуждаю по всей Бездне в поисках ответов.

Джувенел вскинул голову.

— Подожди… Ты думаешь, что твой отец… жив? Но, Алексия… Ты же знаешь, что Бездна забирает тела. И если бы он был жив, то вернулся с первым же Слиянием.

— Разве? — Она взглянула ему в глаза. — А наша сегодняшняя с Эбби ночь в Бездне — разве не лучшее подтверждение тому, что не все законы этого мира непреложны?

— Да, но…

— А разве существование Скользящих не говорит о том, что пережить Слияние — возможно?

— Одно, два, несколько — да, но не… Сколько его уже нет?

— Около двух месяцев, — нехотя ответила Алексия. — Но дело не только в Скользящих. Слова отца незадолго до его исчезновения — вот что удерживает меня от того, чтобы считать его погибшим. — Она помолчала, глядя на созданный Джувенелом огонь. Чувствовала исходящее от языков пламени тепло и все же… этот огонь был фальшивым. В нем не было естественной лаконичности и убаюкивающей теплоты настоящего костра. — Все было как обычно. А перед самым Слиянием отец вдруг повернулся ко мне и сказал: «Алексия, если однажды я не вернусь к вам с Эбби, не верь в мою смерть. И позаботься о сестре — не позволь Бездне ее заполучить».

— И что случилось потом? — тихо спросил Джувенел.

— А потом, несколько дней спустя, нас раскидала Метаморфоза. Так случалось и раньше. Отец всегда говорил мне запираться в защитном барьере в укромном уголке и ждать, когда он придет — как маг, отец был намного сильнее. Но в тот день он не пришел. И с тех пор я выживала как могла. Но в его смерть так и не поверила.

— А что с узами крови?

Она покачала головой.

— Они никуда меня не привели. Но ведь возможно сделать так, что чары окажутся бессильны?

Алексия видела по лицу Джувенела то, что он не решался ей сказать. Думал, что она цепляемся за воздух. И, странное дело, Алексия его не винила.

Они помолчали. Джувенел вдруг усмехнулся, она послала ему удивленный взгляд.

— Просто подумал… Эта странная Метаморфоза, что постоянно сводит нас друг с другом… Я даже привык, что здесь, в Бездне, вы находитесь всегда где-то рядом. А Альграсса? Как далеко мы друг от друга там?

— Я живу в Тарлеоне, — улыбнувшись, сказала Алексия.

— Не так уж и далеко, — заметил Скользящий. — Я всю жизнь прожил в Аскроде. Красивый город.

— Никогда не была там…

Потекла непринужденная беседа: Джувенел рассказал о своем родном городе, Алексия — о своем. Остаток угасающего дня он обучал Абигайл руническим символам. Эбби оказалась хорошей ученицей и с легкостью называла назначения рун, которые Джувенел рисовал прямо в воздухе.

— Воспламеняющая, — с готовностью отозвалась она, глядя на очередной символ.

— Или руна огня, — с улыбкой кивнул Скользящий. — А вот эта?

Алексия пыталась сосредоточиться и запоминать то, что он показывал Абигайл, но мысли неуклонно возвращались к Кристоферу. Она здесь, в Бездне, с другим, пока жених сходит с ума от беспокойства. И как вообще объяснить ему то, что произошло?

Не хотелось врать ему, но и говорить правду — значит, рассказать о Джувенеле, о том, что последние дни он сопровождал их с Абигайл. Как Кристофер это воспримет? Она не знала.

Наконец на Бездну опустился закат. Алексия смотрела на расцвечивающееся алым небо, и гадала, позволит ли загадочная Метаморфоза вновь увидеть Джувенела? Казалось, он думал о том же. Пока чары Слияния затягивали ее в свой водоворот, Алексия чувствовала на себе пристальный взгляд Скользящего.

Она очнулась в собственном доме — две ночи назад, вопреки обыкновению, она не отправилась на бал. Вышла из комнаты, и нос к носу столкнулась с Мири. Лицо бледное, глаза припухшие, на руке — длинный порез.

— Госпожа… Я… — Служанка стояла, хватая ртом воздух, а потому шумно разрыдалась. — Я не знала, куда идти. Думала, вы… Думала, что с вами…

— Все в порядке, Мири, — мягко сказала Алексия. — Мы с Эбби в порядке.

— Но как это возможно? — ахнула она.

— Мири, прости, это долгая и запутанная история. Кристофер, он… даже представить боюсь, что ему пришлось испытать. — Она вздохнула. — Пошли за ним гонца, и как можно скорее.

— Да, госпожа. — Мири бросилась вниз по лестнице, все еще всхлипывая.

Кристофер появился часом спустя. Увидел их с Абигайл, долго стоял на пороге, словно бы не в силах пошевелиться. Потом бросился к Алексии и сгреб в охапку, крепко прижав к себе и зарывшись лицом в ее волосы. Она улыбнулась, но глаза защипало от слез.

— Я думал, что потерял тебя, — выдавил Кристофер. Голос хриплый, глаза красные от бессонной ночи — и бессонного дня в Бездне.

— Я здесь, — прошептала Алексия, уткнувшись носом в его шею.

— Как…

— Скользящие, — произнесла она, не дожидаясь вопроса. Врать жениху она не могла. — Ты знаешь о них?

Кристофер отстранился, хмуря брови.

— Слышал, но… Хочешь сказать, они действительно существуют?

Она с усилием кивнула.

— Я попала в лапы к разбойникам, которые приковали меня к Бездне, когда началось Слияние.

— Но зачем? — воскликнул Кристофер.

Алексия вздохнула. Правда, как и ложь, тянула за собой другую.

— Я была лишь случайной жертвой. Иван — Скользящую, интересовал тот, кто по воле Метаморфозы оказался рядом со мной.

— Он… значит, мужчина? — Глаза Кристофера потемнели. — И из-за него ты оказалась в опасности!

— Но он и помог мне спастись.

Как можно более лаконично она рассказала любимому обо всем, что произошло в Эльсбре, умолчав лишь об одном — что искаженная Метаморфоза каждое Слияние сталкивала их с Джувенелом снова и снова.

Кристофер почти не задавал вопросов, лишь напряженно слушал. Таким хмурым и обеспокоенным Алексия никогда его не видела. Рассказ она закончила на мажорной ноте, поведав жениху о добытом в Эльсбре шифре.

— Думаешь, тебе удастся расшифровать отцовские записи?

— Я попытаюсь. Сейчас я ближе к разгадке как никогда.

— И ближе к тому, чтобы его найти, — тихо сказал Кристофер.

Он никогда не пытался убедить Алексию в том, что ее догадки ошибочны, что ее отца, как и сотни, тысячи, десятки тысяч людей, после Слияния не вернувшихся в Альграссу, поглотила Бездна, и за это она была безмерно ему благодарна. Кристофер всегда уважал ее решение посвятить свою жизнь — точнее, обе жизни в обоих мирах, — поискам отца.

— Я… я хочу помочь тебе в этом, — тихо сказал Кристофер. — Помочь тебе с расшифровкой отцовских дневников.

Алексия удивленно взглянула на любимого.

— А как же твоя семья?

— Ты — моя семья, — прошептал Кристофер, и на душе потеплело. — Я не могу позволить, чтобы с тобой снова случилось что-либо подобное. А твой отец всегда защищал вас с Эбби.

— Это правда, — она мягко улыбнулась. — Но… знаешь, я справлюсь.

— Алексия, я правда могу быть полезным.

— Знаю.

Алексия ценила стремление Кристофера помочь, но не могла позволить, чтобы он ставил ее проблемы выше своих. Ведь его семья по-прежнему нуждалась в деньгах, и обеспечить их, судя по всему, мог только Кристофер.

Было и еще кое-что — то, что она едва ли могла объяснить, облечь в слова. Но когда Алексия находилась в кабинете отца, среди разбросанных дневников, карт и записок, она меньше ощущала свою утрату. Боль притуплялась, она чувствовала себя… цельной. Если бы отец был мертв, или она действительно бы верила в это, то сказала бы, что в кабинете отца витал его дух. Как ангел-хранитель, он стоял за спиной дочери, оберегая и давая ей сил.

Но правда в том, что в смерть отца Алексия не верила — ни тогда, в первые дни после его исчезновения, ни тем более сейчас, после встречи с Джувенелом и Скользящими. Однако это не мешало ей тосковать о нем. И изучая записи отца, она будто разговаривала с ним, вела долгие и длинные беседы, и главной темой в их немых разговорах была Бездна. Они были вдвоем — не считая, разумеется, Эбби, против целого мира. Оттого Алексия не хотела, чтобы Кристофер был там, разрушая их уединение, читал мысли отца, выплеснутые на бумагу, как читала их она — мысли, которые предназначались только ей одной.

Кажется, Кристофера огорчил ее завуалированный отказ, но он нашел в себе силы сказать:

— Я все понимаю. Но как только ты узнаешь хоть что-то — скажи. Плевать на Метаморфозу, я поговорю со знакомыми магами и попытаюсь прийти тебе на помощь там, в Бездне. Или прийти на помощь твоему отцу. Пока не знаю как, но… — Кристофер вздохнул. — Ох, Алексия, я чувствую себя таким беспомощным! Твой отец мог защитить тебя, а я…

Она взяла теплые руки любимого в свои, заглянула в его глаза, смягчая взгляд улыбкой.

— Ты не виноват в том, что так происходит, что отыскать человека в Бездне можно только лишь благодаря узам крови.

— Должен быть способ, — упрямо сказал Кристофер. — И если он есть, я его найду. Я люблю тебя, Алексия, я сделаю для тебя все — и возможное, и невозможное.

Спустя час, простившись с Кристофером и позавтракав с Эбби и Мири, все еще не пришедшей в себя от счастья, Алексия заперлась в кабинете отца. И в то время, как в ее голове звучали слова жениха, она сгорала от стыда.

Кристофер любил ее, он готов был на все ради нее, а она…

Да, она его любила и хотела называться его женой. Алексия с детства знала, что они предназначены друг другу. Но… Почему образ Джувенела продолжал преследовать ее даже здесь, в Альграссе? Почему мысль о том, что магия Метаморфозы однажды все же разбросает их по разным полюсам, будто бы обливала кислотой сердце?

Что с ней происходило?

После встречи с Джувенелом вдруг разрушилась ее цельность и Алексия, словно фарфоровая статуэтка, раскололась на две части. Одна половина души — ее темная половина — жаждала ощутить прикосновение Джувенела, гадала: каково это — провести кончиками пальцев по сверкающим рунам на его коже, гадала, каков на вкус его поцелуй?

Другая же половина души, более трезвомыслящая и рассудительная, рвалась к Кристоферу. Он был так верен ей, тогда как она — пусть даже в собственных мыслях — не верна. Он любил ее, но ведь и она любила!

Два мира, двое мужчин. Кристофер ждал ее здесь, а она жила в ожидании новой встречи с Джувенелом в Бездне.

Душа Алексии разрывалась на части.

Глава девятнадцатая

Новый день в Бездне принес новые испытания. Поиски третьего, заключительного шифра отца привели Алексию, Эбби и сопровождавшего их Джувенела в Иннис — еще один из многочисленных мертвых городов Бездны.

— Не нравится мне здесь, — вдруг тихо сказала Эбби.

Алексия сначала не придала внимания словам сестры — вряд ли бы в целом мире нашелся хотя бы один человек, который чувствовал себя уютно в некогда шумном, а ныне холодном и пустом городе, подобном огромной каменной гробнице. И только в тот момент, когда из-за ближайших руин прямо на них вылетело существо с огненными волосами, Алексия невольно восхитилась обостренной интуицией сестры. Тварь Бездна представляла собой истинное пламя, воплощенное в человеческом силуэте. Больше всего существо походило на призрака, которого вдруг обуяло пламя — полупрозрачное, но источающее смертоносный жар.

— Огненный элементаль, — прошептала Алексия. Отец немного внимания уделил пламенным монстрам в своих дневниках, из чего она сделала вывод, что лицом к лицу он с ними не встречался. Что ж, теперь его дочери предстояло наверстать упущенное.

— Быстро, в укрытие, — отчеканил Джувенел, бросив короткий взгляд на сестер.

Алексия потянула Эбби за руку в направлении дома, от которого осталось лишь две стены и часть крыши. Они были в сравнительной безопасности, но этого Алексии казалось недостаточно: она закрыла сестру своим телом, готовая в любой момент отразить атаку ворвавшегося в разрушенный дом элементаля.

Спустя несколько минут любопытство одержало вверх над осторожностью — Алексия быстро высунулась в лишенный стекол оконный проем, чтобы с безопасного расстояния посмотреть, что творилось снаружи. Джувенел стоял, широко расставив ноги, прямо напротив огненного элементаля, и рисовал в воздухе рунические символы, которым он обучал Абигайл. Он призывал водную стихию — единственную, способную достойно противостоять родной стихии элементаля.

Сам воздух, казалось, звенел от напряжения, когда две противоборствующие стихии сплелись в смертельном танце. Несмотря на то, что элементаль был силен и быстр, Алексия, наблюдая за тем, как водные струи Джувенела оплетают тело элементаля подобно голубым извивающимся змеям и немилосердно жалят его, верила и знала, за кем будет победа.

Скользящий поймал элементаля в болезненную ловушку, да так крепко, что тот не мог даже рукой пошевелить. И когда водяная струя, заточенная магией Джувенела наподобие острого наконечника копья, вошла в грудь элементаля в том месте, где у человека находилось сердце, для огненной твари Бездны все было кончено. Издав предсмертный вопль, он рухнул вниз, на лету превращаясь в тонкий огненный ручеек, который впитала голодная земля Бездны.

Алексия поднялась, обеспокоенно глядя на сестру.

— С тобой все в порядке?

— Все хорошо, — заверила Эбби.

Взяв сестру за руку, Алексия подошла к Джувенелу. Рунный маг стоял посреди площади, на его руке зиял ожог. Левой рукой наносить целительную руну Скользящему было неудобно, поэтому Алексия поспешила ему помочь.

— Говорят, огненных элементалей возродила сама Бездна — из людей, которые когда-то сгорели в ее пламени, — тяжело дыша, сказал Джувенел.

— Спасибо, что защитил нас, — тихо произнесла Алексия, рисуя рунический символ на загорелой коже мага.

Руны-татуировки на его теле тут же зажглись серебристым цветом. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Алексия провела кончиком пальца по тонкому белесому шраму, кривой линией опоясывающему правую кисть мага.

Джувенел вскинул голову.

— Я всегда готов вас защищать, — без тени улыбки сказал он.

Они смотрели друг другу в глаза несколько долгих мгновений, Алексия первой отвела взгляд. Эбби с интересом разглядывала огненный фонтан в центре площади. Туда-то Алексия и направилась.

Села на колени, внимательно следя за тем, чтобы ненароком не коснуться лавы, текущей по желобам под ее ногами. Натолкнулась взглядом на странные клавиши, расположенные по бортику фонтана, с вырезанными на них — явно магией — буквами. Озадаченно нахмурилась, скользя взглядом по буквам. Увидел их и Джувенел, и после долгого изучения вынес свой вердикт:

— Не складывается ни в одно слово.

— А ты и не сложишь, — улыбнулась Алексия, внезапно все поняв. Нажала на первую клавишу, легко скользнувшую внутрь фонтана, вторую, третью — быстро и уверенно. — Аквамарин.

Джувенел вопросительно поднял бровь.

— Так папа называл мою маму — из-за редкого, очень красивого цвета глаз, — объяснила Алексия. — Жаль только, что нам с Эбби они не передались.

— У тебя очень красивые глаза.

Джувенел сказал это с такой затаенной нежностью, глядя на нее так… чувственно, по-особенному, что на мгновение Алексия забыла обо всем. О том, что ее отец исчез, и все эти недели ей приходилось не жить — выживать. О том, что там, в Альграссе, ее ждет Кристофер, ее жених, ее опора. Но волшебное мгновение исчезло, растаяло как дым, возвращая Алексию в реальность, и одаривая ее чувством вины сполна.

Она открыла рот, чтобы ответить Скользящему, сказать, что у нее уже есть человек, для которого ее глаза сияют, но в этот момент огненный фонтан потух. Эбби подалась вперед, зачарованно глядя на открывшийся проем в середине.

— Не трогай, — попросила Алексия. — Может быть горячо.

Усмехнувшись уголком губ, Джувенел нарисовал на поверхности фонтана руну, покрывшую камень паутинкой изморози. Благодарно кивнув, Алексия опустила руку в углубление, и спустя мгновение вынула каменную плитку с вырезанными на ней символами и буквами ее родного языка.

Заполучив последнюю часть шифра, они все вместе покинули Иннис.

— Значит, все эти шифры твой отец прятал в тот момент, когда вы с Абигайл прятались под защитным барьером? Расстояние пусть и небольшое, но к чему такие предосторожности?

— Мне остается только гадать, — со вздохом сказала Алексия, крепко сжимая ладонь сестры в своей руке. — Он явно хотел удостовериться, что дневник прочту только я или Эбби, и больше никто другой.

— Что же в нем такого? — нахмурившись, произнес Джувенел.

Алексия вскинула голову.

— И я хотела бы это знать.

— Узнаешь, — улыбнулся Скользящий. — Три части шифра у тебя.

— Четыре, — поправила его Алексия.

— Асхарандж, Эльсбра, Иннис… А четвертая?

Улыбнувшись, Алексия постучала пальцем по виску.

— В моей голове. Простенькая комбинация, которой в шутку — как мне тогда казалось, в детстве научил меня отец. Мы забавлялись, обмениваясь друг с другом зашифрованными записками. И только теперь я поняла, что все это было не напрасно. Что это не было забавой. Отец учил меня, выжигал шифр в моей памяти. Значит, уже тогда он знал, что спустя года шифр может мне пригодиться.

Алексия покачала головой, пробормотала:

— Безымянные Боги, во что же он ввязался?

Алексия едва дождалась заката — нетерпение, словно смешавшись с ее кровью, жгло вены изнутри. Слияние, возвращение в Альграссу, пробуждение в родном доме… Едва прошло головокружение, Алексия поднялась в комнату сестры — знала, что та в порядке, но не проверить просто не могла.

— Котенок, я буду в кабинете отца.

Эбби улыбнулась ей. На листке бумаги, лежащим на кровати рядом с сестрой, Алексия увидела смутно знакомые знаки.

— Я учу руны, которые показывал мне Джувенел, — с гордостью ответила Абигайл.

— Умница. — Алексия улыбнулась, чувствуя, как теплеет на душе.

— А мне можно будет сделать такие же татуировки, как у Джувенела? Алексия закашлялась от неожиданности.

— Не… думаю. Если только совсем маленькие и неприметные, необходимые для призыва магии. Иначе… Нам обеим попадет от отца, и мне — гораздо больше.

Абигайл помолчала, глядя в окно, потом тихо спросила:

— Ты думаешь, мы найдем папу?

Алексия села у ее кровати, сжала узкие ладошки.

— Найдем. Обязательно найдем.

Эбби улыбнулась, чуть приободренная. Алексия даже представить боялась, каково приходилось Абигайл. Мамы она не помнила, отец исчез, а сестра мотала ее по всей Бездне в погоне за призраком. Вот только успокаивать себя было нечем. Алексия знала, что, рано или поздно, найдет отца — просто не могло быть иначе, — но что потом? Бездна ведь, однажды появившись, никуда уже не исчезнет. А это значит, Эбби — как и всем жителям Альграссы — каждый день нужно придется сражаться за свою жизнь.

Вот только когда рядом с тобой родные люди, сделать это намного проще.

Алексия вышла из комнаты сестры, аккуратно прикрыв за собой дверь. Прошла в кабинет отца и села за стол, заваленный книгами и картами. Положила рядом три пластинки; четвертую часть шифра — ту, что хранила в своей голове — перенесла на листок. Все готово, наконец все готово.

Время словно остановилось. Стихли звуки, погружая ее в некий вакуум, в замершую реальность. Сейчас не существовало ничего, кроме зашифрованного дневника отца.

Много переживаний, воспоминаний о прошлом, в котором его жена еще была жива. Алексия с трудом читала эти строчки из-за набегающих на глаза слез. Казалась, каждая страница была пропитана любовью отца к ее маме, буквально кричала о ней.

Но затем ее тоска сменилась настороженностью, слезы высохли на щеках, взгляд стал цепким и внимательным.

Я не знал ее настоящего имени — или знал, но позабыл. Я называл ее Сновидицей. Девочка с уникальным даром и глазами цвета расплавленного золота. Когда я случайно повстречал ее в Альграссе, ей было около десяти. Такая юная, она поражала своей мудростью и глубиной познаний. Ей с детства снился неведомый мир, который она называла Бездной. Мир дикий, опасный, живущий по своим собственным законам. Мир, в котором жила магия.

Впервые услышав об этом, я едва не рассмеялся. Ведь магия всегда представлялось мне лишь плодом чьего-то воображения, домыслом, безумной фантазией. Я жил в эпоху, когда люди верили, что их мир — мой мир — единственный существующий во вселенной.

Сновидица грезила тем миром, она стала той, кто открыл людям Альграссы Бездну, вызвав Слияние. После она исчезла.

Оружие, которым она открыла вход в Бездну, создав разрыв между двумя реальностями, я запечатал в храме Аласкапар.

Но если однажды я исчезну, как исчезла Сновидица, знай — Венетри добрались до меня. Они могущественны, практически всесильны. И они способны вытянуть из человека любой его секрет. Не знаю, как долго я смогу им сопротивляться. Значит, тебе, Алексия, придется опередить Венетри и отыскать Печать Силы. Закрывая ее в храме, я призвал к его стенам вечных помощников. Тхана — темные духи Бездны, квинтэссенция смерти. Они невидимы, потому непобедимы. Их может уничтожить только легендарный меч — Бьянмарн, Танцующее Лезвие. Человек, приручивший меч, может призвать духов людей, однажды убитых Бьянмарном, чтобы они сражались на его стороне.

Этому знанию однажды научила меня Сновидица. Жаль только, ее это не уберегло.

Найди спрятанный мною меч, приручи его, чтобы духи Танцующего Лезвия одолели тхана. Только с помощью меча ты сможешь проникнуть в Аласкапар. Тебе придется это сделать, потому что Венетри будут охотится за Печатью Силы, чтобы довести до конца то, что пыталась сделать Сновидица, открывая дверь в Бездну — призвать магию в наш мир.

Но этого нельзя допустить. Если использовать Печать Силы снова, то Бездна просто поглотит Альграссу, и люди продолжат умирать каждый день, проигрывая схватку дикому миру. Силы слишком неравны.

Но боюсь, Венетри просто не понимают, к чему может привести открытие разрыва. Они готовы на любые жертвы, лишь бы найти Печать Силы, лишь бы призвать магию в Альграссу. Они верят, что смогут подчинить ее себе. Но они ошибаются.

Алексия, мои слова путаны и, возможно, не слишком тебе понятны. Но я прошу об одном: найди Печать Силы. Нельзя допустить, чтобы она попала в руки Венетри. В твоей комнате, в шкафу, ты найдешь книгу - обманку, копию той, что так нравилась тебе в детстве. В ней будет лежать браслет, в который я вживил камень Сновидицы, оставшийся после ее ритуала. Я оставил его там без опаски, потому что знаю — любому, кроме тебя, он покажется обычной безделушкой. Я надеюсь, что камень сможет привести тебя к Сновидице. Разыщи ее. Найди способ провести обратный ритуал, останови Слияние. Так ты спасешь сотни тысяч жизней.

Сделай то, чего я не сумел.

На одной из страниц дневника Алексия увидела карту места неподалеку от Эльсбры, где отец собственноручно закопал Бьянмарн, который сейчас находился в руках Джувенепа.

Алексия ошеломленно перечитывала строки, снова и снова, случайность? Простое стечение обстоятельств? Нет, определенно нет. Выходит, Ивэн, которую Джувенел подозревал в связи с Венетри, искала Бьянмарн не из-за его уникальности, а для того, чтобы открыть с его помощью Аласкапар. Значит, в своем предположении насчет белокурой разбойницы Джувенел не ошибся.

Не ошибался и отец, предполагая, что Венетри пойдут по следу Печати Силы. Вот только откуда они узнали о ней, если дневник все это время был здесь и никто, кроме Алексии, не мог бы его расшифровать?

Алексия подалась вперед, с губ ее сорвался вскрик. Что, если Венетри поймали отца и пытали его, и вытянули правду? Что они сделали с ним? Убили и отдали тело прожорливой Бездне?

Только не это. Пожалуйста, только не это.

Алексия медленно выдохнула. Отец просил ее о невозможном. Используя Печать Силы, она должна провести ритуал, обратный тому, что открыл разрыв в реальности, породил Слияние. Как? Она не обладает ни достаточными знаниями, ни силой, которая способна на такое.

Мысли роились в голове, путались. Откуда отец знал обо всем этом, почему так уверенно говорил о поглощении Бездной Альграссы? Кто такая эта Сновидица, и что стало с ней после Слияния? Бездна убила, поглотила ее?

Открывая дневник, Алексия была уверена, что написанное в нем расставит все на свои места. Но вышло иначе — вопросов стало больше, чем ответов.

Одно Алексия знала наверняка: если отец просит ее найти Печать Силы, она ее найдет.

Глава двадцатая

— Выходит, Танцующее Лезвие — один из фрагментов головоломки твоего отца. — Джувенел перевел взгляд на Бьянмарн. — И жажда крови меча — это своеобразная плата за возможность вызывать духов — тех, кто когда-либо был убит самим Танцующим Лезвием.

— Да, ведь только он может отвлечь тхана и позволить проникнуть в храм.

— Я слышал о них, — сказал Скользящий. — Они способны растерзать человека на части, превратив его душу в лед. Он умрет, даже не поняв, что с ним случилось.

Эбби испуганно смотрела на него. Алексия передернула плечами.

— Думаешь, твоего отца похитили Венетри? — тихо спросил Джувенел.

— Не знаю, — устало ответила Алексия. — Он бы не оставил нас без видимой причины. Возможно, он хотел увести Венетри по ложному следу, но… думаю, он предупредил бы меня. Возможно, сейчас он в плену, или в бегах или…

Она взглянула на сестру, и продолжать не стала. Но Джувенел понял ее без слов — Алексия боялась, что отца забрала Бездна. Попасть в плен Венетри — ужасно, это он знал по собственному опыту. Но, во всяком случае, если отец Алексии и Эбби был жив, тогда жива была бы и надежда на его спасение.

Алексия потерла лицо, взглянула на него с затаенной надеждой. От этого взгляда на душе Джувенела вдруг стало тепло и легко — несмотря на весь тот ужас, что творился вокруг. Алексия рассчитывала на него, и он просто не мог ее подвести.

— Что нам делать?

— Вам — спрятаться и ждать моего возвращения, — твердо сказал он. — По всей видимости, у твоего отца было не так много времени. — Джувенел расстелил на земле самодельную карту, которую перед каждым Слиянием прятал в межпространстве. — Посмотри. Аласкапар, следом округ Эльсбры и сама Эльсбра, где твой отец спрятал первый шифр. Затем Асхарандж и Иннис — весь его путь прослеживается очень легко. Слияние мне не страшно, так что уже к рассвету я доберусь до храма. Ну а загадочная Метаморфоза снова отбросит меня к тебе.

Алексия смотрела завороженно.

— Ты хочешь…

— Забрать Печать из храма, — кивнул Джувенел. — Твой отец сказал, что Бьянмарн нужно приручить. Я это сделал. Осталось только выудить Печать Силы и спрятать ее так, чтобы Венетри никогда не нашли — до тех пор, пока мы не поймем, что с ней делать. Пока не найдем способ провести этот треклятый «обратный ритуал».

Глаза Алексии расширились.

— В межпространстве, — прошептала она.

— Идеальный тайник, — с усмешкой подтвердил он.

Бьянмарн вдруг заволновался в ножнах. «Голоден», — понял Джувенел и как можно аккуратнее провел острым клинком по ладони, приложил Танцующее Лезвие, отчего меч засиял красным светом и послушно лег в ножны. Он видел тревогу на лице Алексии, и мучительно пытался ее разгадать. Тревога ли эта за исполнение его плана, или за него самого? Это важно. Очень важно.

Хотел бы он, чтобы их знакомство состоялось иначе. Чтобы не было Бездны, Венетри и необходимости от кого-то бежать или с кем-то сражаться. Чтобы была возможность остановиться, оглянуться и понять, что они значат друг для друга.

Но если ему выпал шанс бороться за свою и чужие жизни, он хотел бы бороться вместе с ней, стоя плечом к плечу.

— Будь осторожен, ладно? — тихо попросила Алексия.

Джувенел заверил ее, что будет, ободряюще улыбнулся побледневшей от волнения Абигайл. Уходя, слышал, как Алексия спрашивает сестру о выученных ею рунах — пытается отвлечь от мысли, что он покидает их. И, как и тогда, с Ивэн и ее шайкой, Джувенел поклялся самому себе, что вернется — и не с пустыми руками.

Несколько часов он шел, лишь изредка устраивая короткие привалы. И уже к ночи, когда Слияние перенесло Алексию и Абигайл в Альграссу, оказался у подножья храма Аласкапар — величественного сооружения из белого камня, лишенного окон.

К храму вели ступени — не меньше нескольких десятков, но подниматься по лестнице Джувенел не стал. Он не знал, каким образом нужно призывать духов, но он был хозяином Бьянмарна и был уверен, что тот подчинится его приказу.

«Призываю!»

Стало холодно до мурашек. Призраки Танцующего Лезвия выбрались на свободу из своей тесной, ледяной тюрьмы. Джувенел чувствовал некую потустороннюю энергию, при прикосновении к которой кожа отдавалась ноющей болью. Тхана.

Чувствовал он, и как стало легче дышать, когда Бьянмарн откликнулся на его мысленный призыв, выпуская из своего стального нутра души поверженных им противников. Если бы не это, тхана уже ворвались бы в его тело, разрывая его на части.

Крепко зажав в руке меч, Джувенел направился ко входу в храм. А вокруг кипела невидимая битва, отдающаяся в ушах звенящей, давящей тишиной и запахом грозы в воздухе.

Едва войдя в храм, он приметил крутую лестницу, ведущую в подземные коридоры. Блуждал по ним, пока не добрался до круглого зала. Белоснежный пол покрывали золотые линии, образующие круги, в центре каждого круга была нарисована капля, а на ней — стихийный рунический символ. По одному на каждую из четырех капель — огонь, воздух, земля и вода. Отступив на шаг, Джувенел несколько мгновений изучал рисунок. Нажал на одну каплю, вторую, третью. Раздались еле слышные скрежещущие звуки, и круги пола начали расходиться в разные стороны, открывая уходящую на глубину лестницу.

Не тратя времени на размышления, он начал спуск. На перилах лестницы увидел все то же изображение капли и, не раздумывая, нажал на него. Пол, ставший для него потолком, начал смещаться, вскоре сомкнувшись над головой. Джувенел подавил мимолетный приступ паники и продолжил спускаться по лестнице. Закончилась она небольшой площадкой, из которой вели четыре арки.

Он вынул из ножен Танцующее Лезвие и призвал павших в сражении с ним — на случай, если и зал храма защищали тхана. По обнаженной кожелица пробежал холодок — видимо, безмолвные и невидимые духи предстали перед ним. Сопровождаемый призраками, Джувенел свернул в один из коридоров. Пройдя несколько шагов, остановился перед плиткой, испещренной трещинами. Джувенел догадывался — повреждена она была не случайно.

Склонившись над плиткой, он изучал взглядом трещины, и достаточно быстро понял, что их рисунок хорошо ему знаком. Нахмурился. Обычно храмы Бездны, такие, как Аласкапар, были наводнены всякого рода ловушками — так древние люди, жившие здесь, пытались уберечь сокровища и тайные знания от чужих жадных рук. Желая проверить свою догадку, Джувенел сотворил из воздуха «стража» — сущность воздуха, прозрачную, как желе. Нарисовал руну-метку на дальней стене. Повинуясь ей, «страж» поплыл вперед… и спустя несколько мгновений сгорел дотла благодаря огненным струям, полыхнувшим из стен коридора.

Джувенел восстановил сбившееся дыхание. Провел пальцами по линиям плитки так, чтобы получилась руна огня. Как только он соединил начальную точку с конечной, символ загорелся голубоватым сиянием, слегка колким на ощупь. Не желая рисковать, он создал еще одного «стража», который на этот раз беспрепятственно добрался до противоположной стены. Первая — но наверняка не последняя — ловушка Аласкапара была деактивирована.

Джувенел прошел вперед, настороженно поглядывая на отверстия в полу по обеим сторонам коридора. В случае, если бы он не изобразил символ огня на плите, из этих отверстий прямо на него ринулись бы языки пламени.

Следующая ловушка поджидала его за поворотом. Стоило Джувенелу наступить на одну из плит, как стены коридора начали сдвигаться. У него было лишь несколько мгновений на раздумья, однако он знал, что нужно делать. Быстро оглядевшись, Джувенел увидел часть стены, покрытую глубокими бороздами. Упав на колени, он принялся чертить очередной символ. Символ земли. Как только он был закончен, движение стен остановилось.

Переведя дух, Джувенел поднялся и поспешно миновал опасный коридор. Ему необходимо было понять, куда идти теперь.

Его размышления были прерваны странным, но уже знакомым ему ощущением вытягивания души из тела. Тхана снова были здесь. Джувенел не мог их видеть, поэтому и не мог судить, как много в зале темных призраков и насколько они далеко. Оставалось только надеяться, что узники Бьянмарна — светлые духи — его не подведут.

Времени на выбор пути не оставалось. Джувенел ускорил шаг, внимательно глядя под ноги, чтобы не пропустить плитку или стену, зрительно отличающуюся от остальных и заряженную магией. Это ему удалось. Плитка нашлась, но, подняв глаза, Джувенел понял, что находится в тупике. Решив найти другой путь, он развернулся, но не успел сделать ни шагу. Прямо перед ним из пола выросла еще одна стена. Он оказался замурован.

— Этого еще не хватало, — процедил он, ожидая, что стены снова начнут смыкаться.

Но Джувенела ждал другой сюрприз — пол под ним начал проваливаться вниз. Ничего хорошего ему это точно не сулило. Паника снова вернулась, грозя затопить сознание и лишить его способности трезво мыслить. Этого он допустить никак не мог.

— Думай, Джувенел, думай, — крепко зажмурившись, пробормотал он.

Плитка под его ногами была неправильной, а значит, пригодной для нанесения руны. Но какой?

Джувенел резко распахнул глаза и склонился над плиткой, поспешно чертя нужный символ. За мгновение до того, как завершить рисунок, набрал в легкие воздуха и задержал дыхание.

Вовремя. Как только руна загорелась синим светом, в замкнутое пространство с движущимся полом хлынула вода.

Джувенел оттолкнулся от плитки и поплыл вверх. Вода подступала быстро и вскоре дошла до самого верха стен, из которых только три были соединены с потолком. Вынырнув, он зацепился за стену и выбрался из тупика через отверстие наверху.

Падение было весьма болезненным, ведь на той стороне воды не было. Приземлившись на спину, Джувенел некоторое время просто лежал, боясь пошевелиться и обнаружить, что сломал позвоночник. Но, кажется, обошлось.

Осторожно поднявшись, он пошел вперед и совершенно неожиданно для себя увидел арку, ведущую в последний круглый зал — сердцевину храма Аласкапар. В стену зала была вмурован диск со странными ячейками по краю. Удовлетворенно кивнув, Джувенел подошел к стене и взялся за Печать Силы. Потянул на себя. Несмотря на все прилагаемые усилия, она не поддавалась. Он уже исцарапал пальцы о шероховатый камень, но артефакт сидел в стене как влитой.

Раздраженно выдохнув, Джувенел сделал шаг назад. И тут его посетила догадка. Огонь. Земля. Вода. Последний элемент напрашивался сам собой. Вот только на чем его можно было начертить?

Внимательнее осмотрев стену, Джувенел рассмеялся. Ну конечно — на самой Печати! Проведя пальцем по линиям в ее центре, он нарисовал руну воздуха, контур которой тут же засиял. Печать Силы, повинуясь толчку извне, упала на пол.

Джувенел поднял драгоценный артефакт. Увлеченный разглядыванием Печати, он не сразу понял, что с ним творится что-то неладное. Зрение вдруг стало подводить — в бесплотных глазах двоилось, из ниоткуда возникла резкая боль и ощущение затягивания в омут. Тхана!

Кто-то невидимый будто схватил его за руку повыше запястье. Прикосновение обжигало могильным, потусторонним холодом. Джувенел поспешно скрылся в коридоре, торопясь как можно скорее покинуть наводненный ловушками храм. Наконец тот остался за спиной. Джувенел вложил верный Бьянмарн в ножны и принялся вертеть Печать Силы в руках.

Он едва дождался нового рассвета — так хотелось рассказать Алексии об успехе и показать ей добытую Печать, так хотелось увидеть в ее глазах хотя бы искорку восхищения. Джувенел улыбнулся. Он привык считать себя одиночкой, он давно уже потерял друзей — с тех пор, как по их следам, как гончие, пустились Венетри. Он привык к одиночеству и отсутствию чужого тепла — что здесь, в Бездне, что в Альграссе, в которой он со временем почти перестал бывать.

Но знакомство с Алексией, их странная, почти мистическая встреча, все изменила — раз и навсегда. Джувенел будто бы тонул в мыслях о ней и, засыпая, смаковал в своей памяти ее нежный образ. Фантазия — все, что ему оставалось, ведь Алексия держалась отстраненно, будто бы настороженно. Только в своих грезах он мог ее целовать, но странное выражение в ее глазах мешало сделать это наяву.

Слияние свершилось. Головокружение стало почти нестерпимым, казалось — еще немного, и он потеряет сознание. Когда разноцветный вихрь, в который превратился окружающий его мир, рассеялся, Джувенел открыл глаза. И увидел малышку Эбби с восторженной улыбкой на лице и бесенятами в огромных глазах… и Алексию в роскошном бальном платье из нежноголубого атласа — как всегда прекрасную, волнующую.

В очередной раз подумалось: быть может, Метаморфоза связала их однажды крепкими узами, развязать которые никому не в силах? Быть может, Алексия — и есть его судьба? Слово «судьба» отозвалось легким эхом, в тоске на мгновение сжало сердце.

До этой роковой встречи в Бездне Джувенел и не подозревал, что способен на подобные чувства.

— У тебя получилось? — спросила Алексия, заметно волнуясь.

— Получилось. Печать Силы у меня.

И вот оно — то восхищение, которого он так жаждал, плескающееся в сероголубых глазах. Кончики пальцев зажглись нестерпимым огнем — так хотелось прикоснуться к ее белоснежной коже. Джувенел понял, что не может больше молчать. Законы Бездны слишком непредсказуемы и переменчивы. Что, если очнувшись однажды после Слияния, он не обнаружит Алексию рядом?

Он никогда не простит себе, что не сказал.

— Эбби, я могу украсть твою сестру на несколько минут?

Абигайл серьезно кивнула, но дрогнувший уголок рта ее выдал. Джувенел аккуратно взял Алексию под локоть и отвел в сторону.

— Что-то с Печатью? — встревоженно спросила она.

— С Печатью все в порядке, — заверил Джувенел. — Хотя, признаюсь, я не имею ни малейшего представления, как с ее помощью можно провести ритуал закрытия бреши.

— И я, — хмуро призналась Алексия. — Потому так важно найти отца — возможно, в его воспоминаниях и кроется разгадка. А до тех пор Печати лучше находиться в межпространстве, где Венетри до нее никогда не добраться.

Джувенел кивнул.

— Да, но… Я хотел поговорить не об этом.

Взгляд Алексии стал цепким, внимательным, а на щеках вдруг зажегся румянец — что-то в тоне его голоса смутило ее. Быть может, она даже догадывалась, о чем он хочет ей рассказать. Не зря же так часто пересекались их взгляды.

— Я — не мастер говорить подобные речи. — Смущение для него, рунного мага, талантливого Скользящего, было чем-то новым, неизведанным. — Алексия, ты… ты стала для меня кем-то большим, чем случайной попутчицей. Не знаю, в какой момент это произошло, но скрывать от тебя больше не имею права. Я хочу, чтобы ты знала — ты очень мне дорога.

Что-то было не так. В том, как Алексия стиснула руки, в том, как закусила губу. Но хуже всего другое — она отвела взгляд. Разрубила связь между ними, оставив ему один лишь холод. Пустоту.

— Джувенел, прости…

Не этих слов он хотел услышать. И не тех, что услышал мгновением спустя.

— Я должна была сказать тебе, но не думала… Не думала, что на самом деле что-то для тебя значу. У меня есть жених. Я… мы любим друг друга. Я не хотела…

Он ответил ровным голосом, даже заставил себя улыбнуться.

— Все в порядке, Алексия. Правда, все в порядке.

Убедить бы теперь в этом свое стремительно остывающее сердце.

Глава двадцать первая

Шелана стояла у огромного старинного зеркала в тяжелой позолоченной раме. Она была нага, лишь черные волосы плащом прикрывали узкую спину. Скользила руками по коже, кончиками пальцев ощущая ее бархатистость, повторяя изгибы тела, которое и после всего с ней произошедшего не потеряло своей красоты.

Кровавая ванна сделала свое волшебное дело — алебастровая кожа словно сияла, волосы были как шелк. Шелана скользнула взглядом по лицу в отражении — антрацитовые глаза сверкали хищным блеском, алые губы изгибались в довольной улыбке.

Теперь, когда драгоценная энергия была восстановлена, она могла вновь выйти на охоту. Шелана одела черное платье до пят, позвала Митли. Служанка прибежала на зов спустя минуту. Миниатюрная, с извечной, словно приклеенной, улыбкой и несколько безумным взглядом ярко-голубых глаз.

С Митли Шелана столкнулась на одном из кладбищ, куда пришла в поисках материала для новых слуг-упырей. Девушка лежала меж надгробных плит, из уголка рта стекала густая темная кровь. Шелана хотела убить живую, некстати нарушившую ее уединение, но внезапно услышала ее слабый голос: «Я искала вас. Знала, что однажды придете. Я хочу служить вам».

Шелана, не торопясь приближаться, прищуренным взглядом изучала лежащую на земле незнакомку. Это могло быть ловушкой — слишком странными были ее слова. Никто никогда не искал Шелану, чтобы служить ей. А те, кто искали, хотели лишь видеть ее голову на серебряном блюде. Вот только сердце девушки стучало ровно — она не лгала, а из ее глаз постепенно уходила жизнь.

«Я не хочу умирать, — хрипло прошептала Митли. Всхлипнула, но тут же поморщилась и прижала окровавленную руку к животу. — Но и жить так не могу. Я больна».

Шелана и сама видела это — неестественная, слишком темная кровь пузырилась на губах девушки, стекала вниз, на ворот когда-то белоснежного платья. Тогда она подошла к Митли и убила ее, вогнав клинок в самое сердце. А потом, не дожидаясь, пока тело остынет, воскресила. Эта хрупкая незнакомка была несомненно удачной находкой — упырь, оживленный через несколько мгновений после смерти, был почти совершенен.

Первое, что сказала воскрешенная, открыв глаза: «Мне не больно. Господи, я совсем не чувствую боли!»

Ненароком брошенное Митли слово резануло слух, скрутило внутренности Шеланы в тугой узел. Подавшись вперед, она схватила девушку за горло и сжала пальцы. Длинные ногти впились в мертвую плоть.

«Никогда не произноси этого больше! Теперь Господь Бог для тебя — это я!»

— прошипела она. В горло словно упали крошечные осколки, язык засочился кровью. Шелана сглотнула, ощутив во рту металлический привкус.

Митли быстро закивала. Глаза виновато расширились.

«Простите… моя госпожа».

Шелана холодно кивнула и ослабила хватку. Протянув руку, помогла Митли подняться и отвела ее в свой замок.

Воскрешение не смогло пройти для девушки бесследно — все-таки она была одной из первых испытуемых новоявленной некромантки. Отсюда и этот полубезумный взгляд, и искусственная, даже пугающая улыбка. Но во всем остальном Митли не уступала — в чем-то даже превосходила — прежнюю себя, живую, но страдающую от выпивающей все силы болезни. Постоянная спутница ее прежней жизни — терзающая ее внутренности боль — наконец исчезла.

Смерть даровала Митли покой.

— Завяжи корсет, — обронила Шелана.

Служанка бросилась исполнять приказание. Затянула атласные ленты, сделав ее талию, и без того тонкую, еще уже. Помогла обуть узкую ступню в кожаные ботиночки на шнуровке и высоком каблуке. Шелана всегда уходила на охоту как на торжество, где она была главной гостьей.

— Сколько собак осталось в загонах? — осведомилась она.

— Меньше десятка, — упавшим голосом ответила Митли. Самая смышленая из слуг, она следила за замком в отсутствие госпожи.

Шелана цокнула языком. Мало, очень мало. Кровавые ванны ей требовались постоянно, а отыскивать людей в Бездне становилось все труднее. Все чаще приходилось использовать для кровавой подпитки церберов. Часть из них защищала ворота от непрошенных гостей, часть томилась в загонах в ожидании своей незавидной участи.

— Ладно, разберусь, — недовольно бросила она. — Что с чарами на воротах?

— Я проверяла — все в порядке. Внутрь никому не проникнуть.

Шелана кивнула, взмахом руки отослала Митли. Та подобострастно улыбнулась, отчего ее не сходящая с лица улыбка стала еще жутче, и скрылась за кованой дверью. Шелана выскользнула из спальни, заперев за собой дверь. Пройдя по гулким коридорам и залам, вышла во внутренний двор и покинула территорию замка.

Охота началась.

Шелана вышла из тени. Оправила платье, огляделась по сторонам. Вокруг нее был лишь мертвый лес, сплошь состоящий из деревьев с иссохшими, почерневшими стволами. Не было листвы, с которой играл бы ветер, не слышно было птиц. Только пугающая, поистине мертвая тишина.

Убедившись, что деревья на самом деле были деревьями, а не замаскированными тварями, Шелана направилась вперед. Шаги ее — мягкие, едва слышные — тонули в окружающей тишине, словно та полностью их поглощала. В этом странном и жутком месте даже лунный свет казался тусклым и приглушенным — как серебристый ночник, на который накинули покрывало.

Шелана не собиралась возвращаться в замок с пустыми руками, но, казалось, стерва-судьба к ее планам была совершенно равнодушна. Ночь уже близилась к концу, а ей так и не попалось ни единой живой души.

Неподалеку от нее раздался вой нескольких голосов — вой жуткий, от которого кровь стыла в жилах. Шелана нервно передернула плечами. Волколаков не стоило недооценивать. Поодиночке они были ей не страшны, но привычка сбиваться в стаи делала их серьезными противниками даже для нее, лича. Ей стоило бы взять с собой на прогулку цербера, но адовых тварей в ее загонах осталось слишком мало. И если она в случае серьезной опасности может спрятаться в теневом облаке, то цербер просто не успеет сообразить, где искать укрытие.

Шелана раздраженно выдохнула. Ей все труднее было поддерживать образ могущественной колдуньи, чей замок был надежной и неприступной крепостью. Рано или поздно, но люди и нелюди, по тем или иным причинам жаждущие ее крови, поймут, что каждый ее день, каждая ночь — это борьба за выживание.

Слуги, охраняющие покой ее обители, умирали один за другим — если слово «смерть» было применимо к уже мертвым, — ведь магия, вместо крови текущая в их жилах, со временем иссякала. Церберов она убивала сама, когда не удавалось завлечь в свои смертоносные сети человека. А такое случалось все чаще — с годами люди становились умнее и осторожнее. Раньше ей ничего не стоило обманом заманить путника в лесную чащу, околдовать и притащить беспомощную жертву в свой замок. Теперь же, со всеми этими защитными амулетами и охранными чарами, сделать это было совсем непросто.

А чужая кровь была необходима Шелана как воздух — кровавые ванны поддерживали ее мертвую плоть, питали, давали сил. Сущность лича даровала немалые преимущества — она сохранила разум, воспоминания, была полноценной личностью, чего не скажешь о большинстве поднятых ею упырей.

К тому же, Шелана обрела способность повелевать мертвой материей, без чего едва ли смогла бы остаться в живых.

Если бы кто-то несколько лет назад сказал ей, что однажды она станет некроманткой… мертвой некроманткой… чтобы она сделала тогда? Неверие — лишь самая слабая из ее возможных реакций. Но… случилось то, что случилось, и обратного пути не было. «Только вперед, Шели, — мысленно сказала она самой себе, прикрыв на мгновение глаза, — только вперед».

Замерев, Шелана прислушалась к своим внутренним ощущениям. С момента принятия кровавой ванны прошло не так много времени, а потому она все еще была полна сил. И раз нынешняя ночь не подарила ей возможности затащить в ловушку человеческую жертву, то приходилось идти на крайние меры.

Вместо того, чтобы броситься прочь от того места, откуда слышался вой, Шелана направилась на звук. Не прошло и нескольких минут, как она достигла небольшой поляны. Скрытая теневыми чарами, принялась наблюдать за рыскающей по лесу стаей. Улучила момент, когда один из волколаков чуть поотстанет от остальных. Сложив руки, поднесла их ко рту и прошептала заклятье. Разжала ладони и дунула на них.

Дикий зверь опустился на задние лапы, обиженно заскулил — яд попал в его ноздри, затем в легкие и уже начал свое ослабляющее действо. Стая, не обращая внимания на отставшего, продвигалась вперед. Выживает сильнейший, не так ли?

Шелана приходилось прилагать немалые усилия, чтобы оставаться для волколаков незамеченной. Объятая теневым облаком, она стояла, не шевелясь. И только дождавшись, пока стая скроется меж деревьев, облегченно выдохнула и сняла чары.

Шагнула вперед, к волколаку, в одночасье ставшему одиночкой. Покачнулась — чары всегда выпивали из нее немало сил. Тварь с косматой шерстью смотрела на нее с бессильной яростью, но едва ли могла пошевелиться. Спустя несколько мгновений зверь рухнул вниз — лапы не держали вес собственного тепа. Изо рта вырвался полустон-полувой — слабое подобие того, что прежде раздавался на всю округу. Жизнь по капле уходила из налитых кровью глаз.

Ей никогда не приручить волколака — Шелана не была сильна в ментальной магии. Но повелевать жизнью и смертью она умела как никто другой. Она вынула из ножен верный кинжал, перерезала горло умирающей твари. Приложила руки к поросшим шерстью бокам, чувствуя под пальцами крепкие мышцы.

Магия смерти и магия ночи сплелись воедино, став звеньями одной цепи. Глаза, в которые снова вернулась жизнь, полыхнули красным светом. Шерсть поглотило черное пламя, да так и осталось, навеки окружив мощное тело теневой дымкой.

Воскрешенный волколак встал на лапы, пригнулся и угрожающе зарычал, прижимаясь к Шелана боком и глядя куда-то в темноту — давал понять своей хозяйке, что будет защищать ее даже ценой собственной жизни.

Шелана, все еще ощущая головокружение, слабо улыбнулась. Поднялась и, подобрав полы платья, направилась вперед. Волколак, как верный пес, потрусил рядом.

Глава двадцать вторая

Их взгляды встретились, и Алексия инстинктивно опустила глаза вниз, кляня себя за поспешность. Эта неловкость, воцарившаяся между ними после того разговора, не исчезала. Она не знала, как теперь смотреть в глаз Джувенела. Как забыть то, что произошло между ними? Как внушить себе, что она все сделала верно, открыв ему правду? Ведь так и было… Так почему же ей приходится раз за разом себя в этом убеждать?

Та нежность, с которой Джувенел говорил ей о своих чувствах к ней… Нежность в его глазах, сменившаяся жгучим разочарованием.

Подобное так просто не забудешь.

— Куда мы идем, Алексия?

Она вздрогнула, когда милый голосок сестры ворвался в ее мысли, разрушая и без того хрупкую видимость покоя. Повернулась к Эбби, привычно нацепляя на лицо улыбку — ни к чему сестре знать, что творилось у нее в душе. Отец — вот цель их странствия по Бездне, а все остальное… второстепенно.

— Пока нужно раздобыть еды — мы почти уничтожили запасы Джувенела, — с мягкой улыбкой объяснила Алексия сестре. — А потом… — Дальнейшие ее слова предназначались не Эбби. — Джувенел, возможно, это не мое дело, но… Ты как-то говорил, что сталкивался с Венетри. А я… надеялась, что узнаю из дневников отца хоть что-то о них — о последнем их пристанище, например. Но теперь… не знаю, что и думать, не знаю, где его искать.

Алексия видела, как напряглись мышцы спины, когда она произнесла его имя — нарочито спокойно, бесстрастно. Но и лицо Скользящего ничего не выражало, когда он остановился и повернулся к ней.

— Ты все-таки хочешь пойти по следам отца?

— Я должна, — твердо ответила она. — Должна хотя бы попытаться его найти, и пролить свет на возникновение Слияния. Каждый день гибнут люди нашего мира, и если есть хоть один шанс это исправить… нужно действовать.

— Венетри опасны, их нельзя недооценивать.

— Знаю, — спокойно ответила Алексия. Да, она знала о них лишь понаслышке, но уже успела понять, что они из себя представляют. Но если отец у них… она должна была его спасти.

— Тогда ты должна знать — я не просто сталкивался с Венетри. Я был у них в плену.

Эбби, все это время усиленно делающая вид, что не прислушивается к их разговору, ошеломленно ахнула. Алексия вздохнула. Хотела бы она оградить сестру от правды, но здесь, в Бездне, это было слишком опасно. Чтобы достойно противостоять врагу, нужно быть готовым встретить правду лицом к лицу — какой бы жестокой она ни оказалась.

— Ты был в плену? — тихо переспросила Алексия. — Прости. Я не знала.

— Ты и не могла знать. Я был их подопытным кроликом, одним из многих Скользящих, угодивших в ловушку Венетри.

— Но… для чего им это? Чего они добиваются?

— Держать магию в своих руках, и ни в чьих других, — спокойно ответил Джувенел. — Я говорю об Альграссе — Бездна и так уже почти ими покорена. Наемники Венетри, Дети Слияния, их с детства обучают магии и боевому мастерству, в их жилах течет не только кровь, но и магическая энергия, внедренная искусственно, с помощью хитроумных машин Венетри, которые в нашем мире, в Альграссе, не существуют вовсе. Они сильны и легко могут противостоять Детям Бездны, тварям Бездны — называй, как угодно.

Абигайл слушала, затаив дыхание. Но и сама Алексия была заворожена рассказом рунного мага. Прежде Венетри представлялись ей скорее жрецами некого культа, чудаками в длинных рясах и капюшонах, закрывающих лица. На деле же Венетри оказались едва ли не фанатиками, одержимыми подчинить себе самую капризную и непредсказуемую силу, что когда-то была создана безымянными творцами и дарована людям Альграссы Бездной — магию.

— В Венетри сплошь только маги и ученые, готовые пойти на любые жертвы ради общей цели. Если не подчинить, то совладать с Бездной, найти для нее достойное оружие. И этим оружием стали люди, пережившие кошмарные эксперименты Венетри. Многие — добровольно, многие — те, кто попытался пойти против Венетри и проиграл — нет.

— А ты…?

Алексия не верила в то, что Джувенел мог по собственной воле присоединиться к тайному обществу, которая использовала людей как лабораторных крыс, как расходный материал, не обладающих душой и сознанием. Но ей нужно было услышать это от него самого. Чтобы убедиться. Чтобы знать наверняка.

— Скользящие представляют для Венетри особую ценность. Мы обладаем магией, которую они хотят — но не могут — подчинить. Наемники Венетри отлавливают Скользящих как диких зверей, а затем держат в специальных клетках и медленно, постепенно вытягивают магическую силу, способность манипулировать межпространством. Они заключают наш дар в Камни Рикельма — артефакты, названные по имени первого из Венетри, слава Безымянным Богам, уже скормившего Бездне свое тело. Вот кто был настоящим сумасшедшим, одержимым лишь одной идеей — ни много ни мало, подчинить себе весь мир. Обладать силой, с которой никто не сможет сравниться. Его убили свои же — поняли, что, достигни он своей цели, и убьет всех приспешников до единого — подобная власть любит одиночество. В этом отношении планы нынешних Венетри чуть более скромны, но так же, как и Рикельм, они жаждут власти. Не знаю, что именно они делают с Камнями Рикельма и как высвобождают их силу… но знаю, что с их помощью хотят получить еще более совершенных солдат, способных — как и сами Скользящие — подчинять себе межпространство. Но улучшить их способности, чтобы…

— Чтобы подчиняя себе межпространство, они могли преодолевать грань между двумя мирами, — тихо продолжила Алексия.

Джувенел наградил ее удивленно-одобрительным взглядом — не ожидал, что она так легко все сопоставит. Кивнул.

— Только представь себе это. Слияние — неотвратимо, ему не может сопротивляться ни один человек на Алырассе. И вот, на закате, когда Алырасса пустеет, когда всех ее жителей засасывает Бездна…

— Венетри проникают в наш мир, — прошептала Алексия.

Джувенел кивнул.

— Проникают в квартиры, копаются в личных вещах и документах, выуживают на свет все твои секреты, читают письма… А если в их руках будет магия, то ничего не мешает им скрыть всюду «стражей» и следить за каждым человеком на Алырассе — или хотя бы за теми, кто вызывает подозрения, или теми, кто каким-то образом им мешает.

Алексия ошеломленно покачала головой. Уму непостижимо — и эти люди охотились за ее отцом! Теперь ясно, отчего он так тщательно шифровал дневник, в котором открыл местонахождение Печати Силы.

— Если мы позволим им это, однажды они станут непобедимы, — произнес Джувенел, отрешенно глядя куда-то вдаль. — Но и сопротивляться Венетри… непросто.

— Нужно объединиться, — с жаром откликнулась Алексия. — Восстать против них.

— Боюсь, что правящие семьи уже давно на их стороне, — с горькой усмешкой сказал Джувенел. — Нет, в открытую противостоять им бесполезно, нужен другой способ. Мы, Скользящие, пытаемся его найти — ведь мы первые, кто попадает под удар Венетри. А чувствовать себя мышкой, за которой гонится громадный кот… не слишком приятно.

— Могу себе представить, — пробормотала Алексия.

Джувенел открыл рот, намереваясь продолжить свой рассказ, но что-то вдруг его остановило. Алексия воочию видела, как от его лица отхлынула краска, сделав щеки и лоб мертвенно-белыми. Прохрипев, он схватился за сердце. Согнулся, едва не упал.

— Джувенел! — Испуганная Эбби птичкой взметнулась к нему.

Скользящий упал на колени, а затем неловко завалился прямо на землю, все еще не отнимая руки от груди. Подлетев к Джувенелу, Алексия увидела, что руны на его теле не просто потухли — они стали насыщенно-темными. А на его руке повыше запястья виднелся странный голубоватый след.

— Что с тобой?

— Не знаю, — хрипло сказал Джувенел. Казалось, ему приходилось прикладывать неимоверные усилия просто для того, чтобы держать глаза открытыми. Мученическое выражение не сходило с его бледного лица. — Не могу призвать магию исцеления. Нет силы. Руны словно… заморожены.

Алексия подалась вперед, неумело чертя на руке руну исцеления. Что и говорить — Джувенел справился бы с этим куда лучше нее. Но его пальцы стали белыми, а затем и вовсе окрасились синевой. Случайно коснувшись их оголенной кожей, Алексия вскрикнула — они были ледяными.

Абигайл не могла оставаться в стороне, и, как и сестра, выводила тонкими пальчиками недавно изученный символ. Магия еще плохо ей подчинялась, но Алексия была благодарна за любую помощь. И даже сейчас, в такую страшную минуту, ощутила вспышку гордости за сестру — ту, что никогда не бросит в беде, ту, что никогда не отвернется. Если Бездна позволит, повзрослев, Эбби станет сильной магессой.

— Не помогает… что-то с магией… — Джувенел обессиленно закрыл глаза, но тут же резко их распахнул. В них промелькнуло понимание. — Тхана! Когда я покидал Апаскапар, одна из этих тварей… Кажется, она меня коснулась. Потом болела рука, но я не думал…

— И ты не сказал нам! — воскликнула Алексия. Тут же прикусила язык — не время для упреков.

Джувенел встретился с ней взглядом.

— Я привык… решать свои проблемы сам. — Прерывисто вздохнул. — Но только не сейчас. Алексия, во внутреннем кармане куртки… зелье… может, оно поможет.

Алексия никогда не чувствовала настолько всепоглощающего страха. В какой момент незнакомец, странник вдруг отвоевал себе места в ее сердце, потеснив Кристофера, Эбби, отца? Почему ей было настолько страшно, что с ним что-нибудь случится, что руки дрожали и не слушались?

В панике она почти сдернула с него куртку — лишь бы добраться до заветного флакона с зельем. На землю попадали монеты, но Алексия все же сумела выудить из кармана небольшой кожаный чехол.

— Там, внутри… несколько зелий. Дай мне тот, у которого красноватый оттенок.

Алексия подчинилась. Раскрыв чехол, увидела несколько аккуратных флакончиков с полмизинца величиной. Увидела и тот, о котором говорил Джувенел. Не мешкая, открыла пробку и приложила сосуд к холодеющим губам Скользящего. Он выпил — жадно, до дна, словно прошедший пустыню и мучимый страшной жаждой путник.

Долго лежал, обессиленно смежив веки. Алексия склонилась над ним, прижимая руки к груди, стискивая от страха пальцы. Разом умерли все звуки, не осталось ничего, кроме биения ее сердца и прерывистого дыхания Джувенела.

И в этот же самый миг Алексия поняла, что просто обманывает себя. Нельзя испытывать подобное к тому, кто совершенно тебе безразличен.

Она не успела додумать эту мысль — жалящую разум, острую как игла — Джувенел выгнулся и шумно вобрал в легкие воздух. Его глаза округлились, но Алексия не видела в них боли — скорее, изумление тем ощущениям, что рождало в нем странное зелье.

— Джувенел, — робко позвала Абигайл.

Скользящий рухнул назад, на спину, и часто задышал.

— Воды, — прохрипел он.

Алексия сунула ему в руки фляжку, на дне которой плескалась драгоценная влага. Как и флакон с зельем, Джувенел опустошил ее до дна. И вымученно улыбнулся.

У Алексии с плеч упал огромный груз.

— Больше не пугай нас так, ладно?

Рунный маг даже нашел в себе силы рассмеяться.

— Проста. Больше не буду. Эй, обезьянка, не грусти. — Он щелкнул по носу Эбби, тут же залившуюся смехом, смешанным с облегчением — эхом того, что чувствовала сейчас Алексия.

— Ты уверен, что все в порядке? — осторожно спросила она. — Ты едва не умер на моих руках, похолодел…

— Это зелье способно поднять на ноги даже тяжело раненного, — отозвался Джувенел. — Результат экспериментов Венетри с травами и магией самой Бездны. Жаль только, что больше ничего не осталось.

— Не нужно жалеть, — резко произнесла Алексия. — Нужно радоваться тому, что тебе дали шанс на спасение.

Джувенел долго смотрел ей в глаза, будто желая что-то сказать, но все не решаясь. Беззвучный диалог двух взглядов прервал возглас Эбби:

— Алексия, но это же…

Алексия развернулась к сестре. Та сидела, поднимая что-то с земли — в том месте, куда высыпалась мелочь из кармана Джувенела. Судя по ее сдвинувшимся бровям и озадаченному личику, были там не только монеты. И когда Абигайл протянула Алексии перевернутую ладонь, дыхание вдруг перехватило.

— Что там? — Джувенел приподнялся на локтях, удивленный реакцией сестер.

Алексия взяла двумя пальцами за цепочку, выговорила плохо слушающимися губами:

— Мой медальон. Подарок отца на мое совершеннолетие.

Глава двадцать третья

Судя по выражению лица Джувенела, для него эта новость стала не меньшей неожиданностью, чем для Алексии. Сжав медальон в руке, она резко вскинула голову.

— Ты… Откуда это у тебя? Ты знал моего отца?

Джувенел растерялся.

— Алексия, я встречал очень многих людей в Бездне. Я Скользящий, но я не вор. — Он вздохнул. — Вот только сейчас чувствую себя вором. Этот медальон… Я нашел его в одном из покинутых лагерей — их много разбросано по всей Бездне. Я и наткнулся на медальон случайно — там был дикий кавардак, и его землей забросало. Он странно сверкал, я сразу понял, что он зачарован. Некоторые Скользящие охотятся за подобными вещицами — артефактами, обладающими магией Бездны, продают их чудакам-коллекционерам, которые затем пытаются вытянуть их в Альграссу, исследователям или самим Венетри. Это своеобразная валюта Бездны.

— Я понимаю, о чем ты, — бесстрастно отозвалась Алексия, хотя внутри нее бушевала целая гамма чувств. Ее отец радовался как ребенок, когда ему удавалось обнаружить какую-нибудь зачарованную безделушку, правда, перенести ее в Альграссу удавалось далеко не всегда — чаще всего Слияние поглощало чужеродные их миру предметы. Да и те, что удалось спасти от жадных лап Бездны, в Альграссе, разумеется, теряли свою магию, становясь лишь украшением, сувениром, воспоминанием.

Однажды — уже после того, как отец оставил их с Абигайл самостоятельно бороться за свои жизни — Алексии и самой пришлось променять найденное колечко, таящее в себе чары, на еду для сестры. А кольцо было прелюбопытным — реагировало на малейшее изменение настроения, на любое колебание эмоций, как хамелеон меняя свой цвет. Рубиновая окраска кольца означала клокотавшую внутри его владельца ярость, черная — ненависть или глухую тоску, голубая — безмятежность и спокойствие.

В остальных оттенках Алексия разобраться не успела — появилась возможность обменять кольцо у охотников, и она с легкостью от него избавилась. Ей кольцо показалось совершенно бесполезным, но… магия есть магия — охотников безделушка заинтересовала.

В памяти замелькали обрывки воспоминаний, а пальцы гладили порванные звенья цепочки. Алексия знала — внутри, под крышкой медальона, спрятан крохотный флакончик с кровью. С ее кровью и кровью Эбби.

— Несколько месяцев назад отец проколол нам пальцы и собрал кровь в капельки-сосуды внутри медальона, — вполголоса сказала она. — Чтобы находить вас, используя узы крови, если Метаморфоза разлучит.

— Но… — Джувенел нахмурился. — Разве для магии кровных уз необходима кровь другого человека?

— Нет. Эбби я всегда ищу, используя лишь свою собственную, — отозвалась Алексия, разглядывая медальон. — Я чувствую на нем какие-то чары — те, что чувствовал и ты, но распознать не могу. Наш отец был намного сильнее меня как маг.

Джувенел осторожно поднялся. Хрупкая Абигайл помогла ему, чем заслужила его теплую улыбку. Тут же смущенно потупилась и зарделась.

— Думаю, эти чары должны были усилить магию уз крови, — предположил Скользящий. — Как бы то ни было, именно они послужили причиной той странной Метаморфозы, что каждое Слияние сталкивало нас. И ведь ты всегда оказывалась на том же самом месте, а вот я…

— Оказывался возле нас, — прошептала Алексия.

— Полагаю, некое подобного эффекта хотел добиться и твой отец. Но… мне помог мой дар Скользящего, а медальон действовал как магнит, притягивая меня к вам — к текущий по вашим венам крови — с неудержимой силой. Вот почему я оказывался рядом, невзирая на расстояния, что разделяли нас.

Алексия ахнула, разом все поняв.

— Ты просто скользил через межпространство, ведомый заключенными в медальоне чарами. — Глядя на Джувенела испытующим взглядом, она выпалила: — Отведи меня туда, где ты нашел медальон.

— Зачем?

— Я должна увидеть этот лагерь, — отрывисто сказала Алексия. — Понять, что там делал отец. Посмотреть, не оставил ли он для меня очередных подсказок.

— Я был там, Алексия, и ничего не нашел, — тихо ответил Джувенел. — Такие места — находка для Скользящих. Мы ищем еду, воду, зачарованные вещицы — все, что могло остаться от покинувших лагерь — по своей воли или же против нее. Я все обыскал, но нашел только это.

Алексия разочарованно выдохнула. Вновь осмотрела медальон, надеясь найти на нем пометку, царапину — хоть что-то! Но… безрезультатно. Внезапно пришедшая в голову мысль заставила ее резко вскинуть голову.

— Джувенел… А что, если тебе попробовать повторить тот же трюк, только на этот раз используя не мой медальон, а браслет с камнем Сновидицы, который я забрала из дома? Боюсь, что по ее следу мы можем идти бесконечно — Бездна огромна, и кто знает, где скрывается Сновидица? Отец утверждал, что камень поможет мне ее найти — значит, наверняка он наложил на него те же чары, что и на медальон.

— Ты хочешь, чтобы я взял его с собой накануне Слияния? — понял Джувенел. Бросил на сестер беспокойный взгляд. — Но тогда мне придется оставить медальон — иначе, если силы чар равны, Бездна просто может разорвать меня на части. Но что, если Метаморфоза раскидает нас по разным сторонам Бездны?

Алексия медленно выдохнула. Ей и самой не хотелось в одночасье рушить уже сложившийся уклад, и лишать себя и Эбби поддержки рунного мага. Но не для того она гонялась за шифром от дневника отца, чтобы теперь, разгадав все — или почти все — его тайны, взять и отступить. В конце концов, до знакомства с Джувенелом она прекрасно выживала и без него.

Бояться риска — значит, и не жить вовсе.

Бояться Метаморфозы — значит, отказаться от шанса спасти отца, спасти их всех — если его безумная легенда насчет Сновидицы — правда. Хотя прежде Алексия не замечала за отцом привычку лгать. Умалчивать, уберегать — да, но не лгать. И если эта Сновидица действительно была причастна к возникновению Слияния и перехлестью Альграссы с Бездной, то она была просто обязана ее отыскать.

Алексия взглянула на сестру. Путешествия по Бездне выматывали Эбби. Никогда не отличающаяся особой разговорчивостью, после исчезновения отца она и вовсе в себе замкнулась. Это ранило Алексию. Невозможно вести себя как ни в чем ни бывало, невозможно делать вид, когда все хорошо, когда тебе всего двенадцать лет и тебя окружает Бездна. Когда ты не можешь постоять за себя и вынужден целиком полагаться на помощь старшей сестры и… едва знакомого странника.

— Я уже думала об этом, — глухо сказала Алексия. — Мы просто договоримся встретиться в определенном месте — если на следующий рассвет Метаморфоза отбросит нас назад. Встретимся здесь, в любом случае — произойдет Метаморфоза или нет.

Она старалась, чтобы ее голос звучал ровно, бесстрастно. Но или тоном, или тревогой, ненароком промелькнувшей во взгляде, выдала себя. Джувенел подался вперед, накрыл ее ладонь своей ладонью.

— Я найду тебя всюду, даже на краю Бездны.

Алексия не отстранялась дольше, чем позволяли приличия. Дольше, чем могла позволить себе леди за несколько недель до замужества. Но когда она все-таки осторожно высвободила руку, ладони вдруг стало холодно без прикосновения того, кто находился сейчас так близок.

Абигайл усиленно делала вид, что ничего не заметила, но ее выдавала лукавая гримаса и чуть изогнутые уголки губ. Алексия знала — с самого первого дня их знакомства ей очень нравился Джувенел. Странно только, что Кристофер за все эти года так и не сумел вызвать в Эбби подобной симпатии, хотя был чуток и неизменно дружелюбен. Алексии даже иногда казалось, что ее маленькая сестрица не слишком рада видеть Кристофера ее женихом.

Медальон Алексия забрала и надежно запрятала в лифе платья. Взамен же Джувенелу она отдала браслет с камнем Сновидицы.

— Будь осторожен, — прозвучало тихо и неуверенно.

— Буду, — улыбнулся он.

Втроем, сидя у затухающего костра, они дождались заката. Исчезая в головокружительном водовороте Слияния, растворяясь в нем без остатка, Алексия гадала, что принесет Джувенелу следующий день.

Она пришла в себя на балу герцогини Вескерли, все еще чувствуя жар огня на своей щеке — огня, оставшегося в другом, далеком мире. Оглянувшись по сторонам, увидела в глазах одной из гостий бала слезы. Алексия приходилось наблюдать подобное не раз. Часто на бал Шеланы Вескерли приходили пары, и иногда пара разбивалась напополам. Без кровных уз найти друг друга в Бездне они не имели никакой возможности, вот и приходилось возлюбленным — или даже супругам — бороться за свою жизнь поодиночке. И страшной трагедией было, очнувшись в бальной зале после очередного Слияния, не обнаружить рядом с собой того, кого так отчаянно любил.

Имени той леди, что стояла сейчас напротив Алексии с васильковыми глазами, полными слез, она не знала. Но на незнакомку уже оборачивались — она не могла удержаться от шумных всхлипов. Негодующие, порицающие взгляды, реже — взгляды, в которых сквозило тщательно замаскированная жалость и сочувствие.

Горе затопило сердце незнакомки, разрушая хрупкие барьеры — устои и приличия, — и слезы хлынули из глаз, словно вода из прорванной плотины. Леди и джентльмены поспешно отворачивались, отстранялись, словно отгораживаясь от безутешной незнакомки невидимой стеной.

В Альграссе нельзя говорить о Бездне. Нельзя выказывать свое горе, даже если Бездна забрала самого близкого тебе человека.

Нельзя. Неприлично.

Вдруг стало тошно от всех этих презрительных взглядов, явственного неодобрения разодетой в пух и прах толпы и поджатых губ. Алексия не выдержала. Подошла к рыдающей леди, сжала ее плечо, укутанное в легкий атлас и сказала — громко, вызывающе:

— Мне очень жаль.

Незнакомка застыла. Ошеломление ее было столь велико, что рыдания тут же прекратились. Алексия слышала шепотки за спиной, но не обратила на них никакого внимания. Изумление в глазах плачущей леди сменилось благодарностью. Подавшись вперед, с мукой на лице она прошептала:

— Спасибо.

По губам Алексии скользнула горькая улыбка. Развернувшись, она покинула бальную залу, спиной чувствуя на себе чужие, прожигающие насквозь взгляды.

Глава двадцать четвертая

Больше всего на свете в эту ночь Алексия хотела побыть в одиночестве — слишком о многом нужно было подумать. Но мечтам ее сбыться было не суждено — в разгаре беседы с Абигайл в дверь их дома постучались. Мири поспешила открыть дверь.

Эбби вежливо поприветствовала вошедшего в гостиную Кристофера и тут же убежала в свою комнату. Алексия подала руку жениху, чтобы ощутить прикосновение губ, скользнувших покоже. Поймала себя на мысли, что невольно сравнивает эмоции, которые испытывала, когда Кристофер держит ее руку в своей, с теми, что захлестнули ее недавно, в Бездне, когда Джувенел касался ее ладони. Заговорила, пряча смущение под улыбкой — о погоде, о прошедшем балу — о пустяках… лишь бы только не молчать.

Лишь бы изгнать из своей памяти образ рунного мага.

Что-то в лице Кристофера заставило ее насторожиться. Он опустился на диван, взглядом приглашая Алексию последовать его примеру. Она села рядом, положила голову на плечо жениха.

— Я слышал о том, что произошло на балу… после…

— Слияния, — поморщившись, подсказала Алексия. Она и не сомневалась, что местные сплетницы, рано или поздно, донесут эту весть до Кристофера. Правда, надеялась, что случится это все-таки позже…

И ее по-прежнему слегка коробило то, с какой неохотой Кристофер говорит с ней о Бездне, каждый раз будто переступая через себя.

— Да, — обронил жених. Даже в этом коротком слове Алексия расслышала недовольство.

— Кристофер, видел бы ты ее! — С жаром воскликнула она. — Женщина, потерявшая любимого… она была безутешна. А все вокруг так смотрели на нее… будто хотели взглядом испепелить!

— Но ты все равно не должна была вмешиваться. Это… неприлично.

Кристофер касался ее волос, пропуская пряди между пальцев. Но это ласковое движение, отдающееся мурашками по телу, не обманывало Алексию. Она слышала металл в голосе жениха. И это было несправедливо.

Но Кристофер даже не дал ей шанса ни объясниться, ни оправдаться. Просто заговорил как ни в чем не бывало, очевидно, считая тему исчерпанной:

— Как… Как прошедший день?

Даже беспокоясь об Алексии, даже подразумевая Бездну в таком невинном на первый взгляд вопросе, он не мог сказать открыто: что произошло в Бездне? Как ты выжила… на этот раз?

И возможно это — как и возмущение его укору насчет случившегося на балу, отбило у Алексии охоту рассказывать о Джувенеле. Знала, что так нельзя. Понимала, что умалчивание почти ничем не отличается от откровенной лжи — ведь так или иначе, но она лжет Кристоферу. Что-то останавливало ее от правды о ее спутнике в Бездне. Понять бы только, что…

Нежелание ранить Кристофера, вызвать в нем ревность — да, но только ли в этом была причина? Алексия боялась, что ненароком выдаст себя. Что ее тайные мысли, которые она усиленно, но пока безуспешно пытается изгнать из своей головы, случайно станут для Кристофера явными. Что тогда произойдет между ними, и представить страшно.

Кристофер и не догадывался, какая незримая борьба сейчас внутри нее происходит. Алексия улыбнулась и заглянула в глаза будущему супругу.

— Мы с Абигайл живы, и это главное. Бездна… милосердна к нам.

Вранье. Бездна ни к кому не была милосердна.

Несмотря на время, проведенное с Кристофером, в тишине и уюте ее родного дома, Алексия не смогла избавиться от чувства тревоги, словно червь, подтачивающего ее изнутри. Что ждет ее после Слияния и наступления рассвета? Будет ли Джувенел ждать ее в Бездне или Метаморфоза раскрутит свою безумную карусель, в которой нет логики и от которой нет спасения?

— Ты… расшифровала дневник отца?

Алексия ждала этого вопроса, но в первое мгновение все равно растерялась — задумалась, какой дать ответ. Беда в том, что, стоит ей упомянуть о Печати Силы и Сновидицы, и… Кристофер слишком хорошо знает ее, и тут же поймет — она не может противиться просьбе отца и не может не вмешаться. Начнет отговаривать ее, говорить, что это чересчур опасно. Но передумывать она не собиралась, да и возможная ссора была ей совершенно ни к чему, Поэтому Алексия просто сокрушенно покачала головой, кляня себя за очередную ложь, притворившуюся лишь сокрытием правды.

Как бы Алексия ни была рада видеть Кристофера, как бы хорошо ей ни было рядом с ним, она вздохнула с облегчением, когда жених, виновато улыбнувшись, сказал, что его ждут дела. Прощаясь, она поцеловала его — и целовала долго, чувствуя себя так спокойно и уютно в его объятиях — таких знакомых, таких родных.

Алексия едва дождалась Слияния. Не желая оставаться в одиночестве и безуспешно пытаясь заснуть, поднялась в комнату Абигайл и, сидя в кресле, долго смотрела на нее — спящую, умиротворенную. Это успокаивало — так, как бывает, когда смотришь на яркое пламя костра.

Она так и не решилась разбудить сестру, но с началом Слияния Эбби проснулась сама. Еще сонная, испуганно расширила глаза. Алексия успела сделать последние свои шаги в Апырассе, добраться до кровати сестры и ободряюще сжать ее тонкую ручку.

А в следующее мгновение она оказалась в Бездне. На этот раз Метаморфоза их пощадила — сестры оказались на том самом месте, где встречали закат. Джувенела не было рядом, но к этому Алексия была готова: если все получилось, Слияние, подчиняясь наложенным на камень Сновидицы чарам, перенесло Скользящего к ней. Алексия даже не догадывалась, какой островок Бездны стал для Джувенела пристанищем на сегодняшний день. Все, что ей оставалось — ждать, сгорая от нетерпения.

Текли минуты, плавно превращаясь в часы. Солнце Бездны, так сильно похожее на их родное солнце, совершало свой круг по небосклону. Алексия разучивала с Эбби руны, практиковалась в магии, ежеминутно вскидывая голову и озираясь по сторонам — не видно ли на горизонте красивого мужчины с темными волосами и серебристыми рунами на коже? Но она так и не увидела его до самого заката.

Вторая ночь в Альграссе после расставания с Джувенелом — и вторая же ночь без сна. Алексия ворочалась на кровати, сбивая простыни в ком, но бессонница — наглая и беспринципная гостья — покидать ее комнату не желала. Алексия надеялась, что Кристофер не придет — не было сил на задушевные разговоры. И, поймав себя на этой мысли, пришла в ужас: в какой момент вся ее тщательно распланированная жизнь вдруг повернулась вокруг своей оси? В какой момент за почти чужого ей человека она стала тревожиться едва ли не больше, чем за давнего друга и будущего мужа?

Ведь Кристоферу — как и Джувенелу, как и каждому из них — тоже каждый день приходилось проходить испытание Бездной. Но когда она в последний раз спрашивала его, как именно ему удавалось выживать? Настолько привыкла, что он всегда возвращается целым и невредимым? Но ведь в их мире — точнее, в тесном переплетении двух таких непохожих миров — понятие «постоянство» уже давно потеряло свой смысл…

Алексия совершенно запуталась. Она словно бы находилась между двух огней. Ее симпатия к Джувенелу, вспыхнувшая так внезапно и не вовремя… грозила разрушить ее будущее, разрушить брак, который еще даже не состоялся. Алексия не могла позволить этому случиться.

Но и перестать переживать за судьбу Джувенела не могла тоже.

Потому очередное Слияние Алексия восприняла едва ли не как благословение. Наверное, впервые ей не терпелось скорее очутиться в Бездне — чтобы понять, почему Джувенел так и не появился вчера. Алексия никак не могла избавиться от преследующего ее ощущения, что случилось что-то плохое…

Глава двадцать пятая

Алексия угодила в сети Бездны, как муха в черную паутину. Благо, Абигайл была с ней рядом. И, задохнувшись от невыразимого облегчения, которое затопило ее горячей волной, увидела в нескольких шагах от себя Джувенела. Он сидел перед почти погасшим костром, сцепив руки в замок и невидяще глядя куда-то вдаль. Челюсти сжаты, в глазах застыл ужас. Холодная тьма.

Алексия никогда не видела его таким.

— Джувенел? — робко позвала Эбби.

Скользящий вздрогнул и перевел на нее взгляд. Казалось, он только сейчас заметил их появление в Бездне, хотя расстояние между ними было совсем небольшим.

Джувенел вымученно улыбнулся Эбби.

— Я здесь, обезьянка.

Абигайл неуверенно улыбнулась в ответ. Алексия села у костра, взяла с протянутой руки Джувенела браслет с камнем Сновидицы, защелкнула его на запястье. С первых же мгновений стало ясно, что поиски не увенчались успехом.

— Что произошло? — тихо спросила Алексия, пряча камень.

Скользящий поднял голову. Стало неуютно под его тяжелым взглядом.

— Я думал, Бездна поглотила меня, — безжизненным голосом, от которого по телу Алексии пробежали мурашки, произнес он.

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Я был где-то… внизу, под толщей земли, в самых ее недрах. Не мог выбраться — даже используя свою силу Скользящего. Я видел… — Джувенел горько усмехнулся и прикрыл глаза. — Не стоит вам, милые леди, знать, что я там видел. Это было ужасно. Чудовищно. Отвратительно. Я чувствовал запах гниющей плоти, видел вещи, которые еще долго будут преследовать меня во снах… Если я вообще смогу когда-нибудь уснуть.

— Джувенел, ты меня пугаешь, — тихо сказала Алексия, садясь у костра рядом с ним. Не зная, как быть, как согнать с нее завесу тьмы, исказившие красивые черты и затуманившую глаза, она прикоснулась к руке рунного мага — как он прикасался к ней когда-то. Ладони Джувенела были холодны как лед. Словно то жуткое место, в которое перенес его амулет Сновидицы, выпило из его тела — или же души — все тепло.

Он долго молчал. Затем, будто очнувшись, сжал ее ладонь ледяными пальцами. Казалось, его не способен согреть даже жар раздуваемого рунами Абигайл костра — отзывчивая малышка, желая порадовать Джувенела, старательно применяла то, чему он ее научил.

Но сейчас Скользящий вряд ли мог по достоинству оценить старания Эбби — казалось, он и вовсе не замечал ничего вокруг. Мыслями он находился очень далеко отсюда — где-то там, где не было ничего, кроме тьмы и запаха гниющей плоти. И ужас, проникший в его кровь, как яд, и изменивший его в одночасье.

— Но… если ты по призыву амулета оказался в недрах земли, в чертогах Бездны… значит, Сновидица мертва? — прошептала Алексия, отрешенно глядя на языки пламени, жадно лижущие воздух. — Значит, наш шанс на спасение от Слияния окончательно утрачен?

Он взглянул на нее. В глазах сверкнуло что-то — что-то очень похожее на решимость или даже вызов, — и Алексия снова увидела прежнего Джувенела, уверенного в себе Скользящего, сильного рунного мага, готового защищать их с Эбби от любых бед.

— Даже если это так, значит, мы найдем другой способ. На кону жизни сотен тысяч людей — и ради этого я готов оказаться в том аду снова — если будет нужно.

— Ты прав. Мы никогда не должны сдаваться. Отец хотел найти Сновидицу потому, что она могла знать, как провести обратный ритуал. Но что, если она не единственная, кто может об этом знать? — Алексия вздохнула. — Я так надеялась на папин дневник, но сведений в них оказалось слишком мало. Мне нужно…

Алексия вскинула голову, пораженная догадкой. Почему раньше она не подумала об этом?!

— Что такое? — нахмурился Джувенел. Даже Абигайл встревоженно взглянула на сестру, озадаченная ее реакцией.

— Венетри, — медленно сказала Алексия. — Джувенел… Ты же был в тюрьме Венетри… или… лаборатории, как ты ее называл.

— Фактически, это и то, и другое, — неохотно отозвался рунный маг. Было видно невооруженным взглядом, что воспоминания о том прошлом ему неприятны.

— Значит, ты знаешь, где это, и можешь отвести меня туда.

Джувенел изумленно взглянул на нее.

— Ты хочешь отправиться к Венетри? В самое логово зверя?

— Я хочу найти своего отца, — твердо ответила она. — И если для этого понадобиться в это самое логово заглянуть, то… я готова.

Джувенел пытался отговорить Алексию от ее затеи, но она была непреклонна. Потратив несколько драгоценных минут на споры и потерпев сокрушительное поражение, он в конце концов сдался. Вздохнул.

— Если бы я мог использовать свой дар Скользящего и проникнуть сквозь стены лаборатории, увидеть, у них ли находится твой отец… но стены Венетри окружены особыми чарами.

— Значит, придумаем другой способ, — ответила Алексия, подражая его словам.

По губам Джувенела скользнула мимолетная улыбка.

— А ты упрямая.

Она не знала, чего в его голосе было больше — укора или одобрения.

— Папа тоже мне всегда об этом говорил.

Они рассмеялись почти одновременно, но смех быстро затих — будто подобные эмоции были для Бездны чужеродны. Алексия вздохнула, глядя на сестру. Она не хотела, но должна была это сказать.

— Джувенел, ты не обязан сопровождать меня — ведь это моя собственная, и весьма опасная затея. Теперь, когда мы знаем причину этих странных Метаморфоз, знаем, что все это время сталкивало нас друг с другом…

— Не обязан, — согласился Скользящий. — Но я этого хочу.

Алексия попыталась выдержать его взгляд — твердый, пристальный, проникающий в самую душу и вызывающий холодок в груди. Но не выдержала — сдалась, смутилась, и опустила взгляд.

— Дорога предстоит долгой, — глухо сказал Джувенел. — Будь я один, добрался бы до лаборатории за несколько минут. Но вас перенести я точно не сумею. Придется идти пешком. Надеюсь, к завтрашнему вечеру мы достигнем цели.

Алексия предложила не терять время даром, и немедля отправиться в путь. Она шла, держа за руку сестру — не то, чтобы в этом была особая необходимость, но и отпускать Эбби от себя ей не хотелось. Алексия постоянно подтачивало изнутри чувство вины перед сестренкой, но вместе с тем она понимала — иначе нельзя. Нельзя сидеть на месте, встречая рассветы в Альграссе и провожая закаты в Бездне, пока отец, возможно, томится в плену врагов. Представить страшно, что за эти несколько недель Венетри могли с ним сделать. От этой мысли Алексии становилось трудно дышать.

— Милая, ты не устала? — спросила она у Абигайл спустя пару часов непрерывного движения.

Сестра помотала головой, всем своим видом выражая готовность пересечь хоть всю Бездну от края до края. Алексия улыбнулась. Жаль, у них пока не было времени обучать Эбби. С ее решимостью и стойкостью с годами она стала бы отличной охотницей, воином или магом.

Позже, напомнила себе Алексия, позже. Когда найдется отец, когда их жизнь войдет в привычную колею — если так вообще можно было сказать о жизни в Бездне.

— Подождите, — вдруг бросил Джувенел, сделав сестрам знак остановиться.

Они замерли. В тот же миг до ушей Алексии донесся странный звук. Шаги и звон цепей — словно к ним приближался освобожденный узник. На мгновение в сердце Алексии вспыхнула надежда — вдруг, повернувшись, она увидит сбежавшего из тюрем Венетри отца, отыскавшего в Бездне своих дочерей.

Но когда она обернулась, глазам ее предстала совершенно другая картина.

К ним приближалось существо, очень похожее на человека, только раза в полтора крупнее. Кожа существа была покрыта странной темной дымкой — словно тьма Бездны коснулась и заразила его. Рук у монстра не было, вместо них прямо из плеч росли длинные цепи.

Алексия молниеносно выступила перед Абигайл, закрывая ее своей спиной. Замахнувшись, тварь Бездны полоснула цепями. Джувенел едва уклонился от удара — цепи лишь взбили пыль на расстоянии ладони от него. Скользящий быстро нарисовал на своей ладони руну, но активировать ее не успел — человекоподобный монстр, сотканный из темной дымки, взмахнул цепями и, размахнувшись, вновь обрушил одну из них. Послышался жуткий хруст ломающихся костей, Джувенел, на этот раз не успев отклониться, закричал от боли.

Алексии повернулась к сестре и во всю мощь своих легких крикнула:

— Беги!

Эбби бросилась к кустам, чтобы затаиться в них, как вспугнутый хищником зверек.

Шаги за спиной. Алексия замерла, боясь обернуться. Тяжелый шаг, следом звон волочащихся по земле цепей. Шаг. Лязг цепей. Еще шаг.

Тварь Бездны направлялась прямиком к ней.

Алексия медленно повернула голову. От нее до монстра оставалось не больше нескольких шагов. Джувенел рисовал в воздухе какие-то знаки левой рукой, сломанная правая как плеть безжизненно повисла вдоль тела. Длинная тяжелая рука-цепь взметнулась в воздух, чтобы с устрашающей силой обрушиться на Алексию и переломать ей кости.

Чертыхнувшись — видимо, чары не удавались — Джувенел зачерпнул из мешочка на поясе серебристо-черный порошок и полукругом развеял его в воздухе. Алексия впервые видела подобное и поразилась тому, что крупицы порошка застыли в воздухе, образовав своеобразный рисунок. Рунный маг выбросил вперед руки, и серебристо-черные песчинки, повинуясь его жесту, облепили тварь Бездны. На теле, окруженном темной дымкой, появились язвы, от которых начал исходить пар. Монстр остановился и закричал — видимо, колдовство Джувенела причиняло ему нешуточную боль.

Алексия поняла, что это ее единственный шанс незаметно подобраться к твари Бездны. За пару мгновений преодолев разделяющее их расстояние, она оказалась рядом с монстром, который грозной махиной возвышался над ней, и вогнала в его ногу кинжал. Дитя Бездны закричало еще яростнее и обрушило обе цепи наперекрест вниз. Алексия вскрикнула, но в это же мгновение время будто остановилось. Она вскинула голову — Джувенел застыл с вытянутыми вперед руками, на обеих ладонях была нарисована незнакомая ей руна.

Лицо Джувенела исказила боль — ведь ему приходилось держать на весу изломанную монстром руку. Но сверкающие серебром руны на его ладонях сделали свое дело — исказили само пространство и время. Цепи, заменяющие руки твари Бездны, продолжали опускаться вниз, но невероятно медленно, словно сама Бездна этому сопротивлялась.

Алексия легко увернулась от медленно падающих цепей и выдернула кинжал из бедра монстра лишь для того, чтобы вонзить его в другую ногу. Он упал на колени, подняв тучу пыли вокруг себя. Алексия задохнулась, но смогла нанести последний удар. Кинжал полоснул монстра по незащищенной шее, от раны пополз дымок, и несколько мгновений спустя он упал лицом в землю. Тварь Бездны словно испарялась — туман поднимался от его тела, тая в прохладном воздухе. Спустя некоторое время на том месте, где лежал монстр, осталось лишь темное пятно выжженной земли.

Бездна забрала дитя в свои недра.

Тяжело дыша, Алексия рухнула на колени — ослабевшие, они больше не держали ее. Подбежала Эбби — всхлипнув, прижалась покрепче к сестре. Алексия обхватила ее одной рукой, бросив кинжал на землю. Подняла взгляд.

— Я в порядке, — поспешил заверить ее Джувенел. — Он поспешно накладывал на сломанную руку исцеляющие руны. С одобрением добавил: — А ты молодец.

Алексия слабо улыбнулась.

— Мне не в первой сражаться с монстрами Бездны. И наверняка не в последний раз.

Глава двадцать шестая

За всю проведенную в Альграссе ночь Алексия так и не смогла рассказать Кристоферу о том, что на следующий рассвет она собирается — ни много ни мало — отправиться по следу Венетри в надежде найти в их тюрьме своего отца.

Была и еще одна причина, заставившая ее промолчать — Кристофер, с его представлениями о морали, со своими неоднократными просьбами и наставлениями не лезть в Бездне на рожон, а прятаться и пережидать смертельно опасные часы вне Альграссы, никогда бы не одобрил ее затеи. Не одобрил бы того, что Алексия рискует собой ради призрачной цели — ведь она до сих пор не была уверена, что ее предположение насчет отца оправдается. К тому же, зачем давать жениху лишний повод для волнений? Ведь там, в Бездне, он все равно ничем не может ей помочь.

Алексия с волнением ждала наступления рассвета. Весь вчерашний день они шли, останавливаясь лишь на редкие привалы, и, по расчетам рунного мага, к закату этого дня должны были добраться до лаборатории Венетри.

Первым, кого она увидела, очнувшись в Бездне на рассвете, был Джувенел. Она улыбнулась ему — искренне, тепло, поздно поняв, как Скользящий мог расценить ее улыбку. Нельзя, чтобы он подумал, что все это время в Альграссе она скучала о нем. Кристофер, повторяла Алексия, Кристофер. Но что это за любовь, если приходилось твердить себе имя возлюбленного, когда смотришь в глаза другому?

Она не хотела думать об этом. Не сейчас.

Они шли — три путника под палящим солнцем Бездны. Алексия поглядывала на небо, чувствуя все нарастающий страх. Что принесет этот день? Доберутся ли они до тюрем Венетри? И если да, то что она увидит там?

— Не волнуйся. — Джувенел ободряюще ей улыбнулся. — Мы справимся.

Она кивнула, посчитав, что любые сказанные слова сейчас будут звучать фальшиво. Потому что она действительно волновалась.

Через несколько часов пути Джувенел остановился.

— Мы близко. — В его голосе звучало напряжение. Он повернулся к Абигайл.

— Обезьянка, боюсь, тебе придется остаться в межпространсве на какое-то время — мы не можем тобой рисковать.

Эбби понимающе кивнула.

— Ничего страшного. Я… подожду.

Алексия подошла к сестре, присела рядом с ней, чтобы ее лицо было почти на уровне лица Эбби.

— Прости, милая, что мне снова придется тебя оставить. Хотела бы я, чтобы все было иначе…

Сестренка улыбнулась печальной улыбкой.

— Все в порядке, правда. Ты только… возвращайся.

Сердце Алексии болезненно сжалось.

— Вернусь. Обязательно.

— Я попытаюсь не просто скрыть тебя в межпространстве, — подал голос Джувенел, — но создать в нем некий вакуум величиной с комнату — чтобы ты смогла спокойно бродить по округе, оставаясь при этом защищенной от окружающего мира.

Абигайл с готовностью кивнула, и Джувенел, прикрыв глаза, начал что-то сплетать из воздуха — или, как он говорил, из самого межпространства. Реальность под его руками становилась мягкой и податливой. Жаль только, что тем же способ нельзя было взять и просто уничтожить лабораторию Венетри, перед этим спасся их пленников.

Сила магии, увы, отнюдь не была безграничной.

Наконец чары были завершены. Джувенел взял Абигайл за руку и… исчез, чтобы несколькими мгновениями спустя вернуться уже в одиночестве.

— Эбби в безопасности, — заверил он. — А нам пора двигаться дальше. Ты не боишься высоты?

Неожиданный вопрос застал Алексию врасплох.

— Не боюсь. А почему ты спрашиваешь?

— Единственная возможность выбраться из лаборатории Венетри живыми — это незаметно туда проникнуть и вести себя тихо, как мышь. Однажды мне удалось сбежать оттуда, но думаю, что с тех пор тюрьму стали охранять куда усерднее. С другой стороны, кто в здравом уме — кроме нас с тобой, разумеется — решит сунуться в самое пекло, в обитель Венетри? Как бы то ни было, нам нужно быть очень осторожными. Я знаю, как можно проникнуть внутрь, оставшись при этом незамеченными, но для этого придется взбираться по стене.

Подобная перспектива Алексию не пугала, о чем она не замедлила сообщить. Услышав это, Джувенел улыбнулся:

— Вот и славно. Иди за мной — зайдем с обратной стороны здания.

Вскоре Алексия увидела обитель своих врагов — старый форт, явно построенный задолго до появления жителей Альграссы на Бездне. Он производил странное впечатление — мрачная и неприступная крепость была слишком сильно разрушена. Лишь пара башен были нетронуты временем, и служили отличной защитой от дождя и ветра. Остальные были похожи на раскрошившиеся зубы каменных драконов из детских сказок. Бреши в стенах были залатаны сверкающими барьерами.

— Почему Венетри не отстроят форт? — удивилась Алексия. В ее воображении лаборатория тайного общества выглядела совсем другой.

— Пусть тебя не обманывает его вид — стены наверняка покрыты охранными чарами. Но я слышал от других пленных любопытные слухи — говорят, разрушительная сила Бездны в этих землях особенно велика. Говорят даже, что эта земля проклята. Венетри держат заключенных — или провинившихся, которые целыми днями пытаются залатать дыры в стенах форта. Но форт продолжает разрушатся.

— Отчего же им не перебраться в другое место? — недоумевала Алексия. Джувенел пожал плечами.

— Ну, во-первых, магический барьер рядовому жителю Альграссы, даже подкованному в магии Бездны, уничтожить не так-то просто. Не хочу хвастать, но знаниями, которыми владею я, владеет не каждый. И дело не только в рунах, которыми мой брат обучал меня едва ли не с рождения. Магия Скользящих помогает мне обрести контроль не только над межпространством, но и над видимой тебе реальностью. А Венетри вряд ли рассчитывали, что кто-либо из Скользящих однажды придет в их обитель по собственной воле — ведь это то же самое, что убийце подниматься на эшафот с затянутой на шее веревкой. — Он криво усмехнулся. — Опять же, если верить слухам, магия здесь сильна и… своеобразна. Любое заклинание, любые чары дают более мощный отклик.

— Позволяя Венетри без помех творить свои темные дела, — глухо отозвалась Алексия.

— Верно. Например, вытягивать силу Скользящих или пытать пленных магией — чтобы выведать все их сокровенные тайны. — Должно быть, Джувенел по изменившемуся лицу Алексии понял, что сказал лишнего. Мягко сказал: — Мы найдем твоего отца.

Она с усилием кивнула.

— Давай уже… начинать.

— В лабораторию проще проникнуть именно через разрушенные участки. О барьерах не беспокойся.

Они вплотную подобрались к стенам полуразрушенного форта. Джувенел бросил на Алексию задумчивый взгляд.

— Я справлюсь, — несколько раздраженно сказала она, поняв, о чем думает Скользящий.

Он ответил ей мимолетной усмешкой, и начал взбираться на стену. Алексия понимала, что они сильно рискуют — вот так, вдвоем и без особого оружия заявляясь в самое логово Венетри. Но, если она хотела найти отца — или хотя бы удостовериться в том, что он не находился в плену Венетри — иного выхода не было.

Еще выступ, еще один. Алексия тяжело дышала. Ей не в первый раз приходилось карабкаться по стенам — многочисленные тренировки с отцом и многолетний опыт выживания в Бездне позволяли ей считать себя неплохой скалолазкой. Но им с Джувенелом пришлось облазать едва ли не весь форт, пока они смогла, наконец, найти брешь, ведущую на второй этаж и прикрытую защитным барьером.

Джувенел нарисовал руну прямо на сверкающей завесе магического барьера. Первое время ничего не происходило — Алексия даже успела решить, что их безумный план обречен на провал, но затем, еще после двух нанесенных рун, которые, по всей видимости, усилили действие третьей, барьер начал постепенно таять. Пока не исчез совсем, открыв им вход в обитель Венетри.

Джувенел первым проник внутрь. Подал Алексии руку, и на миг, когда их пальцы соприкоснулись, сердце ускорило свой бег. Щекам стало жарко.

Как только она оказалась внутри лаборатории, Скользящий нарисовал на ладонях руны и коснулся ими стен. Алексия с удовлетворением отметила, что его рука, прежде сломанная тварью с цепями, после целебных рун казалась совершенно целой и невредимой. Джувенел и впрямь был сильным магом.

Алексия не знала, что подсказали ему нарисованные на ладонях руны, но на лице его читалась угрюмая сосредоточенность.

— Несколько Венетри в дальней комнате. Стоят на месте, практически неподвижны — явно готовят один из своих чудовищных экспериментов. Думаю, нам нужно туда. — Скользящий рукой указал направление. — Лестница на первый этаж должна быть там. Есть только одна проблема.

— И какая же?

— В прошлый раз, когда я был здесь, на первом этаже находились алхимики Венетри. Их несколько, и вывести их из строя одновременно будет непросто. Тогда мне… просто повезло — если можно так сказать.

— Это действительно проблема, — задумчиво отозвалась Алексия. — Но в таких фортах обычно несколько входов и лестниц. Может, стоит поискать обходной путь?

Джувенел нахмурился — видимо, припоминал расположение комнат на первом этаже.

— Знаешь, а ты, наверное, права. Когда я выбрался из подземелья, сбоку заметил какой-то коридор. Возможно, он и вел к одной из лестниц. В любом случае, нужно это проверить.

Алексия огляделась по сторонам. Кивнула на одно из разветвлений коридора.

— Смотри, может, сюда?

Джувенел вновь прислонил руки к стенам.

— Там двое людей. Перемещаются свободно — по всей видимости, охранники или просто скучающие.

— Я пойду туда, — решила Алексия. — А ты стой здесь — на случай, если в моем направлении отправятся Венетри, сможешь их… обезоружить.

Джувенел пытался воспротивиться, но она твердо сказала, глядя ему в глаза:

— Я справлюсь.

Он вздохнул, видимо поняв, что спорить с ней бесполезно. Посмотрел без тени улыбки.

— Просто будь осторожна, ладно?

— Буду, — пообещала она.

Алексия чувствовала разлитое в воздухе напряжение — немудрено, ведь они добровольно шли в расставленную для них ловушку. Но было тут и еще кое - что, и оно напрямую было связано с тем, как Джувенел смотрел на нее — серьезно, обеспокоенно. Он действительно за нее боялся — это после всего, что она сказала о Кристофере, после того, что твердо заявила — между ней и Джувенелом ничего не может быть.

Скользящий шагнул к ней, и в какое-то безумное мгновение ей показалось, что он хочет ее поцеловать. Или, быть может, она и сама этого хотела? К счастью — или сожалению — он лишь взял ее ладонь в свою, перевернул, и поверх линий жизни нарисовал две руны.

— Отметь эту, если тебя обнаружат — я тут же приду на помощь. — Скользящий указал на первую руну. — Эту — если нижний этаж окажется пуст, и тебе удастся выбраться из лаборатории незамеченной. И вот еще что… — Джувенел вынул из кармана куртки перчатки и осторожно натянул их на ладони Алексии. — Выменял как-то у одного странствующего торговца — здесь, в Бездне. Показалось, весьма занимательная вещь. Сделай вот так.

Повторяя за ним, Алексия сжала руки в кулаки и резко крутанула кисти. К ее изумлению, из скрытой в области запястья пластины выдвинулись тонкие длинные иглы.

— Они пропитаны сильным снотворным ядом, который действует в то же мгновение, как только попадает в кровь — будь то зверь или человек. Вещица и впрямь весьма полезны, но оказалось, что родные руны мне куда милее. — Джувенел усмехнулся, глядя на нее. — Теперь же я знаю, что все это время приберегал их для тебя.

— У меня есть кинжал. — Алексия кивнула на ножны.

— Кинжал — смертоносное оружие, — тихо отозвался Скользящий. — Не уподобляйся мне, Алексия. Ты — не такая, как я.

— О чем ты? — не поняла она.

— Не убивай, если только от этого не зависит твоя собственная жизнь. Избегай чужой смерти, если есть альтернатива. Ты сильна духом, ты сможешь лишить человека жизни — я это знаю. Но стоит ли? Я не хочу, чтобы потом лица убитых приходили к тебе во снах, и мучили, и терзали.

Алексия благодарно взглянула на него и, завороженная, буквально заставила себя отвести взгляд. Развернулась и шагнула в темноту коридора.

Глава двадцать седьмая

Алексия, неслышно ступая, пересекла коридор. Прижавшись к стене, она невольно затаила дыхание и выглянула за угол. Страж, облаченный в темные одежды, прохаживался перед входом в главный зал. Алексия прищурилась, внимательно следя за его действиями и фиксируя каждую мелочь. Страж, проходя из одного угла в другой, задерживался на несколько секунд. Затем оглядывался назад, в темноту коридора. Поворачивался и шел в обратную сторону.

Алексия вышла из своего укрытия в тот момент, когда человек в темном начал движение. Последние шаги до стены она преодолела уже вместе с ним, держась на довольно близком расстоянии. Мужчина на долю секунды замер у стены и начал поворачиваться в ее сторону. Алексия молниеносно приложила запястья к шее врага и успела увидеть шок от прикосновения в его глазах. Легкое движение кистями — и из перчаток выдвинулись иглы со снотворным зельем. Когда они вонзились в чувствительную кожу, страж попытался вывернуться, но эликсир, попав в кровь жертвы, уже начал действовать.

Она подхватила обмякшее тело и аккуратно положила на пол. Прислушалась. В зале, куда вел коридор, раздались негромкие шаги. Алексия замерла, держа наготове оружие. Шаги все приближались. Сердце сбилось с ритма, но лишь на несколько мгновений — самообладание быстро вернулось к Алексия. Она приготовилась к атаке, однако шаги стали отдаляться, пока не затихли совсем. Только теперь она поняла, что некоторое время не дышала. Нервно втянув воздух, Алексия повторила недавний маневр — прижавшись к стене, выглянула из-за нее.

Ее глазам предстало просторный зал с внушительными колоннами, несколькими светильниками на стенах, бросающими на стены причудливые тени. Наверное, когда-то здесь было по-настоящему красиво… Ближайший противник находился в конце зала — заряжал тускло горевший магический светильник теплом своей руки. Другой охранял лестницу, ведущую вниз.

Алексия понимала — если хотя бы один из них что-то услышит, то поднимет тревогу, вызвав остальных находящихся в замке, поэтому ей пришлось полностью положиться на свое умение передвигаться незаметно — и чары Джувенела, сделавшие тихими ее шаги. Она скользнула за одну из колонн, затем другую, внимательно следя за направлением взгляда человека у лестницы. Другой страж, отвернувшись от светильника в конце зала, повернул назад.

Алексия дождалась, когда он почти поравняется с ней, и начала осторожно огибать колонну. Страж прошел мимо, не заметив ее.

Оставалась лестница. Передвигаясь подобным образом от колонны к колонне, она подошла к лестнице с обратной стороны от противника. Опасаясь того, что страж в центре зала может ее заметить, дождалась, когда он повернется к ней спиной. Следя за каждым своим шагом, Алексия начала приближаться к стражу, охраняющему лестницу. До него оставалось несколько шагов, и малейшее ее неосторожное движение он мог услышать.

Она была так близка! Но в этот момент скучающий страж чуть повернул голову. На мгновение в его глазах появилась вспышка удивления. Алексия стрелой метнулась вперед и усыпила его иглами, спрятанными в перчатках на запястье. Потом, мысленно проклиная все на свете, поволокла тело стража вниз по ступеням лестницы. Если второй охранник не увидит напарника на месте, может подумать, что тот решил прогуляться вниз. Может, конечно, и проверить — и тогда его ищет большой сюрприз. Но, во всяком случае, Алексия выиграла немного времени.

Она осторожно выглянула со ступеней в зал, который только что миновала. С облегчением вздохнула — тело стража она спрятала весьма своевременно — скучающий страж возобновил свой путь по главному залу. Переступив через тело спящего, Алексия спустилась вниз.

У подножья лестницы виднелась дверь. Алексия осторожно открыла ее, моля, чтобы та не заскрипела. Проскользнула в комнату и мысленно застонала — все ее пространство было пронизано красными магическими струнами. Алексия уже сталкивалась с подобным прежде, когда проникла в древний храм, который сделали своей обителью весьма недружелюбные маги-отшельники. Из того храма ей пришлось сбегать, призывая на помощь все свое магическое умение — и умение бегать быстро, как ветер.

Стоит задеть одну из этих струн — и струна взорвется, причинив серьезный вред ей самой и привлекая внимание стражей.

Затаив дыхание, Алексия перешагнула первую струну. Прогнулась, втискиваясь в узкое пространство между следующими. Концентрация, напоминала она себе. Перед каждым препятствием она задерживала дыхание, контролировала малейшее движение мышц. Любая ошибка сведет на нет все ее усилия.

Последний шаг. Алексия, вытянув ногу, пригнулась и подалась вперед. Будто совершая некий диковинный танец, приподняла руки, чтобы сохранить равновесие. Замерла. Осторожно перенесла вторую ногу и выдохнула, поняв, что ловушки остались позади.

Через несколько шагов по погруженной в красноватый от струн полумрак комнаты, Алексия услышала незнакомые голоса. Но раздавались они не сверху — со стороны зала, где в одиночестве бродил страж, а оттуда, куда она сейчас направлялась. Значит, пока еще охранник Венетри не обнаружил тело напарника. Значит, у нее еще есть шанс найти отца прежде… прежде чем ее застанут на месте преступления.

О том, что будет, если ее поймают, Алексия предпочитала не думать.

Прижавшись к стене, она выглянула из-за угла. Их расчеты с Джувенелом оправдались — справа она увидела комнату с алхимическими принадлежностями и самих алхимиков-Венетри, склонившихся над столами и колдующих над своими странными — и наверняка смертоносными — зельями. Они негромко переговаривались, но расслышать, о чем именно они говорят, Алексия не смогла.

Прямо напротив нее виднелась тяжелая кованая дверь. Тюрьма Венетри. Или отец там… или…

Алексия решительно тряхнула головой, словно пытаясь таким нехитрым жестом изгнать из головы любые сомнения. Крадучись, двинулась вперед. Отрезок пути, который мог быть виден алхимикам из их комнаты, она перебежала так быстро, как только могла. Отдышалась, прислушалась. Тон голосов не изменился — ее не заметили.

Хотя рука уже лежала на ручке двери, а пальцы подрагивали от нетерпения, ей пришлось подождать, когда алхимики заговорят чуть громче — на случай, если дверь, ведущая в подземелье, все-таки заскрипит. Сердце билось где-то в горле, когда Алексия потянула дверь на себя. Все предосторожности оказались излишни — та не издала ни звука.

Алексия выскочила за дверь, тут же прикрывая ее за спиной. Поморгала, привыкая к полумраку подземелья.

Клетки, клетки, клетки — как загоны для диких зверей. По их прутьям бегали змейки молний, то тут, то там вспыхивающие фиолетовыми искрами. Алексия выдохнула, вдохнула снова, чтобы заставить сердце биться ровно.

Ближайшие к ней заключенные недоуменно смотрели на нее — наверное, решили, что среди надсмотрщиков Венетри пополнение. Алексия не стала ни обнадеживать их, ни разочаровывать — Джувенел рассказал ей, что на каждой из клеток стоит печать, и открыть ее может лишь тот, кто знает правильный порядок запечатывающих символов. Алексия не могла тратить на это время — все равно бы не смогла отпереть клетки.

Она вернется сюда, когда будет готова к настоящему бунту. Обязательно вернется. А пока все, что ей необходимо — это найти отца. Или же понять, что его здесь…

«Не думай об этом, Алексия. Не думай».

Она шла по широкому коридору, с обеих сторон заставленному клетками. Вглядывалась в лица заключенных — уставшие, изможденные, горящие ненавистью… или надеждой. Отворачивалась сразу же, как только понимала, что черты лица пленного ей не знакомы. Наверняка большинство находящихся здесь — Скользящие, чей дар Венетри используют для создания Камней Рикельма.

— Алексия…

Голос был хриплым, будто потухшим, но она узнала его с первых же секунд. Порывисто обернулась — до хруста в шее, метнулась к клетке, едва удержав себя от того, чтобы не прильнуть к ней.

Ее отец. Уставший, опустошенный, потерянный. На руках шрамы — здесь их некому было излечить, борода, которой прежде у него никогда не было. Но он был здесь, и разделяли их только прутья ненавистной клетки.

— Алексия, тебе нельзя быть здесь! Они в любой момент могут вернуться!

— Я должна была удостовериться, что ты здесь. — Застрявший в горле ком мешал говорить. — Что ты не умер, что твое тело не поглотила Бездна.

— Ты нашла мои подсказки? Расшифровала дневник?

— Нашла. Расшифровала. Но это ни к чему не привело. Сновидица… кажется, она мертва.

Огонек в глазах отца, который и так едва теплился, окончательно потух.

— Не может быть. Я… я боялся этого, но надеялся…

— Есть другой способ провести обратный ритуал? Откуда ты вообще узнал о ритуале, о Сновидице?

— Эта долгая история, — устало обронил отец. — Но я не знаю способа прекратить слияние Бездны и Альграссы. Только она, она все знала. Но и Сновидица ошиблась — такого исхода для обоих миров она не ожидала.

— Прости, что не смогу тебя освободить, — глотая слезы, сказала Алексия. — Но я не могла не прийти сюда, не могла и дальше мучиться сомнениями, жить в страхе, что тебя нет. Джувенел — он Скользящий — он сказал мне, что у него есть друзья, такие же, как он и так же, как он, ненавидящие Венетри. Мы отправимся к ним. Мы найдем способ освободить тебя… освободить всех вас.

— Не думай об этом, милая, — горячо зашептал отец. — Я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности. Уходи отсюда, и больше не возвращайся.

Алексия попыталась возразить, но он прервал ее жестом — взмахнул рукой, на которой был защелкнут браслет. С болью Алексия поняла — этот браслет отбирал у ее отца способность к магии.

— Ты должна внимательно выслушать меня. Это очень важно.

Алексия резко дернула головой. Ей показалось, или снаружи, за толщей кованой двери раздались чьи-то шаги?

— Ты ни в коем случае не должна доверять…

Дверь распахнулась. Как вспугнутая птица, Алексия ринулась в дальний конец коридора, тонущий в полумраке и лишь изредка освещаемый всполохами защитной магии на прутьях клетки. Надежного укрытия здесь не было, и Алексии оставалось лишь надеяться на то, что вошедший — или вошедшие — не пойдут так далеко и не заметят ее в темноте. Она до боли в лопатках прижалась к стене между двумя клетками и замерла, боясь даже дышать. Если ее обнаружат здесь, в тюрьме, ей придет конец.

Глава двадцать восьмая

Алексия услышала шаги, раздающиеся с разным ритмом — вошедших было двое, и только потом увидела два мужских силуэта. Они все приближались, но остановились на достаточно большом расстоянии от нее.

— Ну что, — проговорил один из них со странным акцентом, — сегодня ты наконец будешь говорить?

— Ни за что.

Алексия похолодела — говорившим был ее отец.

— Ох, Эйб, ты делаешь большое одолжение нашим алхимикам, позволяя им проверять на тебе их новейшие яды.

Алексия прикрыла глаза. Значит, отца действительно пытали.

— Эйб, что ты знаешь о Слиянии? — елейным тоном, от которого по ее телу поползли противные мурашки, спросил голос с акцентом.

— Вы ничего от меня не добьетесь.

— Добьемся. — В голосе незнакомца звучала откровенная насмешка. — Ты крепок, но ты не из стали. Рано или поздно, но ты сломаешься.

— Осади, Ганн.

При звуках этого голоса ее сердце замерло в груди — противоестественно, до боли замедлив свое биение. Нет. Этого не может быть. Просто показалось.

Второй силуэт приблизился к клетке. Алексия видела только профиль, да и то нечетко — на таком расстоянии и при недостатке света лица не рассмотреть.

— Эйб, в твоих же интересах рассказать нам то, что написано в дневнике. Ты знаешь, что стало причиной Слияния. И нам нужно это знать. И — Ганн прав — ты не сможешь сопротивляться нам бесконечно.

Алексия пришлось зажать себе рот рукой, чтобы наружу не вырвался крик. Она прикрыла глаза, умоляя себя стоять ровно, но ноги едва держали ее. Это действительно был он.

Голос второго Венетри принадлежал Кристоферу. Ее любимому. Ее жениху и будущему супругу.

Теперь Алексия знала, что значит — разбитое сердце. Словно кто-то тронул его ледяной рукой, и оно перестало биться. А потом раскололосьна мириады осколков, и они падали, падали… Все внутри нее оледенело. Заледенела душа, и она, наверное, даже бы не удивилась, если бы капающие с глаз слезы превратились бы в осколки льда.

— Кристофер, тут кто-то есть.

— Что? — Силуэт развернулся в ее сторону.

А Алексии вдруг стало все равно. Пусть они найдут ее, пусть посадят в одну клетку с отцом.

— Всплеск чужих эмоций, чужой силы, — туманно объяснил голос с акцентом.

— Чужая энергия.

— Так найди ее обладателя, — зашипел Кристофер.

И Ганн, пройдя несколько шагов по затемненному пространству тюрьмы, нашел. И выволок Алексию за волосы. Все, что она сумела — вывернуться, едва не свернув кисть Ганна.

Все, что она хотела — взглянуть в глаза жениху.

Кристофер побледнел. Наверное, Алексия — последняя, кого он ожидал здесь увидеть.

— Ты, — прошептал он.

Алексия молчала — ледяные осколки впились в горло, мешая говорить, мешая даже дышать.

— Я… ты должна понять, я делал это ради нас двоих. — Кристофер говорил убежденно, но Алексия ему не верила.

С трудом, но она все же нашла в себе силы с горечью сказать:

— Ты — Венетри.

— Да, но…

— Как давно?

Она ждала ответа с замиранием, ждала, едва дыша. И все поняла по глазам Кристофера — еще до того, как он обронил:

— Всю жизнь. Столько, сколько себя помню. Мой отец… я пошел по его стопам.

— Значит то, что ты подобрался ко мне… То, что ты говорил — о любви и желании сделать меня своей невестой — все это ложь? Ты просто использовал меня, чтобы узнать о дневнике отца! А наша дружба — с самого детства — это тоже часть тщательно спланированного спектакля?

— Нет.

Кристофер протянул к ней руки, но Алексия с исказившимся лицом отшатнулась. И эти руки когда-то ласкали ее! Теперь она не могла думать об этом без отвращения.

— Алексия, послушай! Венетри не так давно узнали, что твой отец знает что-то о причине Слияния. Они велели мне узнать обо всем. Подобраться к тебе ближе. Да, это так. Но… Я люблю тебя, Алексия, всегда любил. Мне пришлось пойти на это — ты не представляешь, какими изощренными бывают Венетри. Они не прощают ошибок. Твоего отца похитил не я, клянусь! Наоборот, я изо всех сил пытался убедить их, что в этом нет нужды, что обо всем я узнаю у тебя и при этом никто не пострадает! Но меня не послушали. Я сумел лишь выиграть время, но ты разгадывала шифр слишком долго, у них кончилось терпение!

— Все ложь, одна ложь. — Алексия закрыла глаза. В какой-то момент ей показалось, что сознание ее покинет. Но усилием воли ей удалось удержать себя в руках. Она не хотела доставить Кристоферу такого удовольствия. Ни за что.

— Алексия, прошу, поверь мне! Венетри не настаивали на женитьбе, это было мое решение! Я не хотел подбираться к тебе ближе, я хотел быть с тобой!

— Ах, и за это я должна быть тебе благодарна? — Она рассмеялась издевательским смехом, но внутри нее в этот момент что-то умирало. Лопались невидимые струны ее души, одна за одной. Одна за одной.

С губ Алексии сорвался стон — она поняла. Она все поняла.

— Ты специально поддерживал во мне веру в то, что отец жив. Ты видел мои страдания, но говорил это не для того, чтобы их облегчить. А для того, чтобы я продолжала его искать. Чтобы я продолжала искать шифр к дневнику. А все это время отец находился здесь, в лаборатории. И когда ты предлагал мне помощь в расшифровке… Что? Они потеряли терпение? Велели тебе надавить на меня?

— Они хотели действовать более жестко. Хотели тебя похитить. Но я не дал им этого сделать.

— Как благородно, — процедила Алексия.

Кристофер приблизился к ней, она сделала шаг назад. Отступала, пока оба они не поняли, что еще немного — и она упрется спиной в жалящие прутья клетки. Тогда Кристофер остановился — на расстоянии вытянутой руки от нее.

— Алексия, пойми, я — лишь пешка в руках своего отца. Но все это можно изменить. Сейчас не время делить мир на черное и белое. Ставки слишком высоки. Если удастся привнести магию Бездны в Алырассу, только Венетри, в руках которых источник этой магии, будут обладать ею. А значит, весь мир, как бы пафосно это ни звучало, будет в наших руках. Присоединяйся к нам, Алексия… И когда мир изменится, ты будешь вместе со мной на его вершине.

Отвращение всколыхнулось в желудке, словно яд, подступило к горлу. Алексия сузила глаза и прошипела:

— Ты жалок, Кристофер. Даже для своих Венетри ты — пустое место. Я никогда — слышишь? — никогда не буду твоей. Даже если Алырассу поглотит Бездна, даже если мы останемся вдвоем в целом мире. Я. Никогда. Не буду. Твоей.

Что-то изменилось в его лице, враз исказив привлекательные и такие любимые — еще совсем недавно — черты.

«И этого человека я целовала. И этого человека мечтала назвать своим мужем».

Боль терзала сердце на части, горечь обжигала кровоточащие раны. Алексия понимала, что попала в ловушку, но вызывать Джувенела прикосновением к заветной руне не спешила. Она сама будет расплачиваться за свои ошибки — за излишнюю доверчивость, за шоры на глазах. За то, что позволила врагу называть ее своей невестой и переступать порог ее дома.

За то, что позволила себя предать.

— Если ты расшифровала дневник отца… тебе лучше рассказать мне об этом.

— Будь человеком, Кристофер. Сделай правильный выбор — хотя бы сейчас, — прошептала Алексия. — Отпусти папу.

— Я не могу, — с мукой в голосе сказал он. — Но я не могу позволить, чтобы ты попала в руки… палачам. Не могу позволить, чтобы они мучили тебя. Ведь я люблю тебя, Алексия, всем сердцем. Хоть сейчас ты и не веришь мне.

— Ты прав. Больше не верю, — безжизненно сказала она.

Что-то появилось в глазах Кристофера. Тоска, глухая и бездонная. Он даже стал казаться ниже ростом, будто его плечи сгорбились под тяжестью бремени вины. Но в тот момент Алексии было совершенно его не жаль.

— Уходи, — прошептал Кристофер.

— Стой, стой, стой. — Ганн вскинул руки вверх в протестующем жесте. — Что значит «уходи»?

— То и значит, — отрезал Кристофер.

— Девчонка сама явилась прямиком в капкан, а ты после этого хочешь ее отпустить? Если пытать ее, мы выбьем из Эйба нужную информацию за считанные минуты!

Кристофер смерил Ганна тяжелым взглядом. Алексия поняла — в иерархии Венетри ее несостоявшийся супруг был выше мужчины с неприятным лицом и странным акцентом. И дальнейшие слова Кристофера это только подтвердили.

— Не путайся у меня под ногами, Ганн. Не то я могу и вспомнить про некоторые твои оплошности, которые так удачно забыл.

Ганн побледнел и отступил на шаг. По губам Кристофера скользнула усмешка, но она тут же исчезла, когда он взглянул на Алексию.

— Уходи и больше никогда сюда не возвращайся. Твой отец… Это их война — Эйба и Венетри. Ты не имеешь к этому никакого отношения.

— Не верю, что говорю это, милая, но он прав, — хрипло сказал отец.

— А вот и нет, — ощетинилась Алексия. — Я тебя не брошу. Не позволю им и дальше пытать тебя.

— У тебя нет выбора, — блеклым голосом бросил Кристофер. — Мне жаль, что до всего этого дошло. Поверь, если бы тайны, которые хранит твой отец, были мне важнее тебя, я бы отдал тебя верхушке Венетри и заслужил бы их расположение. Но… Я лишь надеюсь, что однажды ты меня простишь.

— Никогда, — твердо ответила Алексия. — И отсюда — без отца — я не уйду. Хочешь посадить меня в клетку, хочешь отвести к палачам — дерзай.

Кристофер вздохнул.

— Жаль, но другого выхода я не вижу.

Он подался вперед, и прежде, чем она успела отступить, нарисовал на ее коже повыше локтя какую-то метку. Алексию все передернуло от отвращения, она хотела вскрикнуть, чтобы он никогда больше не касался ее.

Но… В глазах вдруг померк свет, и тьма забрала ее в свои объятия.

Глава двадцать девятая

Когда Иван наконец вернулась в замок и рассказала о своем поражении, Шелана была вне себя от ярости.

— Ты хоть понимаешь, что натворила? — вскричала некромантка. — Ты отдала оружие в руки врага!

Иван вжала голову в плечи. Она знала, как страшен бывает гнев Шеланы.

— Я потратила несколько дней, чтобы попытаться исправить свою ошибку, — виновато сказала она. — Но я лишилась своих людей, и…

— Мне не важно, на какие жертвы ты шла и какие понесла потери, если при этом ты не достигла нужного мне результата, — прошипела Шелана.

Она меряла шагами пространства, напоминая разъяренную львицу и буквально выплевывая пропитанные горькой злостью слова:

— Я недостаточно могущественна как магесса, недостаточно сильна как воин, недостаточно умна как ученый… и я — женщина! Все, что у меня есть — обрывочные сведения о храме Аласкапар, который охраняют тхана. И о Печати Силы, которая там хранится. Бьянмарн был, возможно, моим единственным шансом произвести впечатление на Венетри. А ты все испортила!

— Шелана, я… — начала Иван.

— Уйди с глаз моих, — процедила Шелана, и Скользящая не замедлила скрыться.

Шелана понимала — в одиночку Бьянмарн ей не добыть. Если уж Иван потерпела поражение и вдобавок растеряла всех своих помощников — известных в узких кругах охотниках за артефактами Бездны, то ей одной не справиться и подавно. А значит, оставался единственный выход.

И как бы это ни было унизительно, Шелана вновь назначила встречу Тревору Таррелу в Альграссе. В записке, отданной гонцу, она написала, что это дело безотлагательной важности.

Он появился на ее балу, вошел в дом со снисхождением, написанном на красивом лице и толикой презрения во взгляде. Шелана рассказала ему все, что ей удалось узнать от воскрешенного, поведавшего ей о Сновидице, Печати Силы и Танцующем Лезвии, умолчав лишь о некоторых важных деталях, которые она приберегла на потом. Пришлось, скрепя сердце, признаться и в том, что поиски Бьянмарна не увенчались успехом.

— И чего же ты хочешь? — размеренно спросил Таррел.

— Вашей помощи — помощи Венетри, и право называться одной из вас — в обмен на мою.

— Покажи мне тот храм, где находится Печать Силы, — бросил Таррел. — Я должен знать, что ты говоришь правду.

— Но мы не добудем Печать, пока в наших руках не окажется Бьянмарн, — запротестовала Шелана.

— Может, и так. Но если Печать Силы и правда открыла брешь между двумя мирами, в ней должна быть заключена невероятная сила. В таком случае я почувствую ее даже сквозь стены, будь уверена.

Шелана едва дождалась рассвета — ей не терпелось отправиться к храму Аласкапар. Это станет ее звездным часом.

Венетри наверняка попытаются ее использовать, думая, что, раз она женщина, значит слаба. Но правда в том, что она вела свою собственную игру, в которую ей, Шелане Вескерли, никогда не было равных.

Несколько часов пути до храма Аласкапар показались ей настоящей вечностью. Помимо Тревора Таррела ее сопровождали еще несколько Венетри — ассасины и наемники, а также маги, которые надеялись, что им все же удастся достать Печать, не прибегая к помощи затерявшегося в бескрайней Бездне Бьянмарна.

Следуя нарисованной воскрешенным карте, Шелана добралась до храма Аласкапар. И в тот же миг ее охватило предчувствие беды. Входная дверь была открыта, а тхана, которых из всех присутствующих могла почувствовать только она — некромантка, способная видеть мертвую энергию — просто исчезли… А значит, тот, кто украл у Иван Бьянмарн, каким-то образом узнал про Аласкапар и украл Печать.

Почувствовал неладное и Тревор Таррел. Он круто развернулся к магам, но те лишь озадаченно качали головой или вразнобой пожимали плечами, подтверждая его опасения. Наемники, повинуясь приказу, ворвались в храм, но вернулись спустя несколько минут, вынося горький для Шеланы вердикт:

— Храм совершенно пуст.

Таррел выхватил из ножен меч и приставил лезвие к ее шее.

— Очередная твоя уловка? — прошипел он. — Скажи мне, почему я не должен убить тебя на месте прямо сейчас?

Шелана сумела сохранить лицо даже тогда, когда кончик лезвия касался ее незащищенной кожи — в умении сохранять самообладание в подобные моменты равных ей не было тоже.

Она взглянула на волколака, скалящего клыки — ему не нравилось, что кто-то пытается причинить вред его хозяйке, и улыбнулась.

— Потому что я найду того, кто посмел похитить Печать Силы, и приведу его вам.

— Я не буду тратить силы своих людей на какие-то слухи, — бросил Таррел, неохотно опуская меч.

— И не нужно, я справлюсь с этим сама. Мрак, взять след!

Волколак бросился к храму и долго принюхивался, склоняя черную голову к земле. Алые глаза жадно сверкали.

Отправившись за взявшим след волколаком, Шелана чувствовала спиной прожигающий взгляд черных глаз Тревора Таррела. Она не имеет права его подвести, иначе исчезнет последний призрачный шанс стать частью легендарных Венетри.

А значит, кто бы ни похитил Печать Силы, ему не спрятаться от нее. Рано или поздно, кара в лице Шеланы Вескерли его настигнет.

Глава тридцатая

Алексия пришла в себя оттого, что кто-то легонько тряс ее за плечи. Она с трудом разлепила веки и застонала, когда в глаза ей ударил солнечный свет. В следующее же мгновение увидела Джувенела, глядящего на нее со странной смесью беспокойства и облегчения. Облегчения, по-видимому, оттого, что она все-таки пришла в себя, а беспокойства…

— Алексия, что случилось?

Она огляделась по сторонам. Вдалеке виднелось очертание форта — лаборатории Венетри. В тот же момент воспоминания нахлынули разом. Отец. Тюрьма… Кристофер.

Стало больно так, что перехватило дыхание — словно тысячи острых игл вонзились в сердце.

— Кристофер, видимо, наложил на меня усыпляющие чары и отнес меня сюда. — Даже имя его упоминать было тяжело и противно.

— Кристофер? — не понял Джувенел. — Подожди… Твой жених? Но что он там делал?

— Он предатель. Венетри. Через меня он хотел узнать то, что скрывал отец. — Мне очень жаль, Алексия, — тихо сказал Скользящий.

Она мотнула головой.

— Я рада, что узнала об этом именно сейчас, а не тогда, когда стало бы слишком поздно. Когда я стала бы его женой. Кристофер позволил мне уйти, но отца отпустить, конечно же, не захотел.

— Так твой отец там? В тюрьме?

— Да. Прости. Мысли скачут.

— Понимаю.

Нет. Он не понимал. Его не предавал любимый человек. Его отца не пытали.

Алексия резко поднялась, и тут же укорила себя за спешку — голова закружилась, а перед глазами замелькали черные мушки.

— Ты в порядке? — встревоженно спросил Джувенел. Тут же бросился к ней, чтобы поддержать за локоть.

Она мягко, но решительно высвободилась, заслужив его недоуменный взгляд.

— Справлюсь. Джувенел, нужно вернуться туда, за отцом.

— Алексия, подожди! Этим ты ничего не добьешься! В первый раз тебе позволили уйти, а во второй этого может уже не случиться! И чем ты поможешь отцу, если тебя бросят в клетку, как и его самого?

— Но я не могу просто оставить его там! — воскликнула Алексия.

— Я уверен, твой отец — сильный духом человек. Если он не сломался до этого дня, то Венетри просто напрасно теряют на него свое время. А теперь у него еще есть стимул — он же видел тебя, живой и невредимой. Ты вдохнула в него сил для новой борьбы. Ему нужно лишь немного продержаться… мы придем за ним, когда будем готовы. Сделаем это сейчас — лишим всех нас шанса на освобождение от оков Венетри. Мы ведь даже не знаем, как открыть те проклятые клетки! Мы не знаем, сколько в лаборатории вооруженных наемников!

Алексия долго молчала. Сердце ее разрывалось на части, и на этот раз причиной был не Кристофер, а отец. Она понимала правоту слов Джувенела, но необходимость оставить отца в тюрьме убивала ее.

— Эбби… — наконец прошептала Алексия.

— Она по-прежнему в межпространстве, бродит, ей даже нравится. — Лицо Джувенела осветила улыбка. — Говорит, что встретила настоящего цермана, но он, разумеется, не увидел ее. Рассказывает, что стояла к нему близко-близко, на расстоянии ладони, но не испугалась — знала, что межпространство ее защитит.

— Абигайл очень храбрая девочка, — тихо сказала Алексия. — Я по-настоящему ей горжусь.

— Идем за ней?

— Конечно.

Джувенел направился вперед, но Алексия окликнула его.

— Когда ты рассказывал мне о своих друзьях, Скользящих… Они действительно могут помочь мне высвободить отца? — тихо спросила она.

— Не совсем друзья, но однозначно хорошие люди. Да, они помогут. И я… у меня есть информация, которая им может оказаться очень полезной — о местонахождении лаборатории Венетри. Я не знал этого сам, пока лично не оказался в ее застенках. И до того, как нас связала вместе Метаморфоза — точнее, амулет, зачарованный твоим отцом, я направлялся к ним.

Алексия сосредоточенно кивнула.

— Хорошо.

Вместе, но держась на расстоянии, они дошли до того места, где Джувенелом была открыта невидимая человеческому глазу брешь, ведущая в межпространство. Он исчез, сорвав удивленный вздох с губ Алексии — она все никак не могла привыкнуть к подобному магическому трюку сродни невидимости. Вернулся, держа за руку сияющую Абигайл.

— Малышка!

Эбби бросилась вперед и обхватила тоненькими ручками шею Алексии. Перехватило дыхание. Она так любила сестру, что страх потерять ее, допустить, чтобы Бездна или кто-то из сонма ее детей причинил Эбби боль… даже думать об этом было невыносимо. Страшно до боли и дрожи в руках.

Джувенел наблюдал за ними со странным выражением на лице. А Алексии вдруг подумалось: глядя на них, обнимающихся и радующихся тому, что обе живы и здоровы, не вспоминал ли он своего брата? Острый укол сочувствия кольнул сердце. Да, ее отец находился в тюрьме Венетри, но он хотя бы был жив, и рядом с ней была Эбби. У Джувенела же не осталось никого… всех его родных и близких забрала Бездна.

Они вновь двинулись в путь. Абигайл расспрашивала Алексию об отце и о произошедшем в лаборатории, и той пришлось сильно постараться, чтобы не напугать сестру… и чтобы не выдать подступающих к глазам слез.

— Мы обязательно освободим папу, — заверила Алексия, сжав руку сестры. Эбби вскинула темноволосую головку.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Абигайл кивнула, словно одного этого слова от старшей сестры ей было достаточно, чтобы поверить, что все у них будет хорошо.

Всю ночь они прошагали — Алексия не хотела возвращаться домой, боясь, что там ее будет поджидать Кристофер. С извинениями, заверениями или бог еще знает чем. А она… сейчас она не хотела видеть его, даже думать о нем не хотела. Джувенел «привязал» их к Бездне, и, пережив волнительный миг Слияния, они возобновили движение.

В убежище Скользящих они попали уже на рассвете. Это был один из древних фортов, рассыпанных по всей Бездне — но и по размерам, и по внушительности проигрывающий лаборатории Венетри. Зато стены были цельными — над этими землями странная магия разрушения не имела власти. Джувенел подошел к двери, запечатанной магическим ключом, уверенно нарисовал четыре следующих друг за другом символа. Ничего не произошло. Недоуменно нахмурившись, повторил все те же манипуляции сначала.

Дверь распахнулась, и в крепкий торс Джувенела, скрытый рубашкой, уткнулось лезвие меча.

Абигайл ахнула от неожиданности, рука Алексии непроизвольно легла на ножны с кинжалом — поразительное дело, но пока она находилась в бессознательном состоянии, Кристофер оружие у нее не отобрал. Понимал, что для выживания в Бездне оно необходимо. Возможно даже, по-своему заботился о ней. Вот только ее тошнило от такой заботы.

— Вецвольд! — воскликнул Джувенел. Алексия не видела его лица, но явственно слышала в его голосе улыбку.

Вецвольд — мускулистый, коренастый, с угрюмым лицом и квадратным подбородком, шагнул к Джувенелу, опуская меч. А потом заключил Скользящего в такие крепкие объятия, что на мгновение Алексии даже показалось, что она слышит протестующий хруст его костей.

— Джувенел, как ты нас напугал! Ты где пропадал? Мы думали, что ты попался в лапы Венетри! — Нотки тревоги плохо вязались с бесстрастным лицом Вецвольда. Но беспокойство было искренним, неподдельным.

— Попался, — глухо ответил рунный маг. — Но сумел выбраться оттуда. Вецвольд наконец обратил внимание на сестер.

— И, как я понимаю, не один?

— Это Алексия и Абигайл. Они присоединились ко мне чуть позже, — повернувшись вполоборота, с улыбкой ответил Джувенел. Тут же посерьезнел и взглянул на Вецвольда из-под сведенных бровей. — Их отец в тюрьме Венетри. Нужно…

— Понимаю, — перебил его воин. — Значит, теперь мы наконец знаем, где их искать.

Джувенел кивнул.

— Нужно разработать план.

— Этим и займемся.

Вслед за мужчинами Алексия за руку с Эбби вошла в прохладное нутро старого форта. Прямо посередине пустого и гулкого зала виднелась каменная лестница, ведущая на второй этаж. Но Вецвольд подниматься не стал, свернул вправо и привел их в небольшую комнату.

Здесь было светлее и уютней — в очаге в стене, сделанном наподобие примитивного камина, горел огонь. Светильники бросали неровные тени на стены. На полу — шкуры как знакомых, так и не известных Алексии животных, на стенах развешаны головы и рога. Приют охотников, не иначе.

Заметив взгляд Алексии, Джувенел сказал:

— Почти каждый из этих трофеев принадлежит Харму. Он замечательный стрелок. Мы же с Вецвольдом внесли лишь весьма скромную лепту.

В комнате, помимо вошедших, находилось трое Скользящих. Сидящая за столом черноволосая девушка с флегматичным взглядом разглядывала гостей форта. Она опиралась на стену, а ноги, обутые в кожаные ботиночки, поставила прямо на скамью. Алексия мысленно одобрила ее костюм — кожаные брюки и жилет, рубашка из легкой ткани.

По другую сторону от нее парень с волосами цвета белого льна зачаровывал стрелы огненной стихией — касался их ладонью, они вспыхивали и тут же гасли. Видимо, его познаний в стихийной магии было недостаточно, раз призванный огонь не спешил зажигать металл.

Третья обитательница убежища уже спешила им навстречу. Короткие песочные волосы до середины шеи, тонкая фигурка, облаченная в скромное дорожное платье, и улыбка, играющая на тонких губах.

Скользящие бурно приветствовали Джувенела. Немудрено — ведь они уже считали его пленником Венетри. Алексия ощущала себя лишней, но Джувенел, будто почувствовав это, обратился к улыбчивой девушке с песочными волосами.

— Дани, побеседуешь с нашими гостьями? Нам с Вецвольдом нужно кое-что обсудить.

— Конечно, — с готовностью отозвалась та.

Они представились друг другу.

— Какая ты милашка! — воскликнула Дани, от чего на щеках стеснительной Абигайл тут же вспыхнул румянец.

— И… давно вы здесь?

Дани помотала головой.

— За нами охотятся наемники и ассасины Венетри, а потому долго рассиживаться на одном месте нам не удается. Не знаю, как, но цепные псы Венетри, рано или поздно, находят нас. Мы или успешно отбиваем атаку или теряем кого-то из своих, но… итог всегда один и тот же — после завершения боя мы отправляемся искать новый дом.

Мордочка Эбби погрустнела. Это не укрылось от проницательного взгляда Дани.

— Малышка, не переживай за нас. В вечном скитании по Бездне есть свои прелести, и главная из них — разнообразие и отсутствие скуки. Кто еще может похвастать тем, что его дом — весь мир?

— Надо же, Скользящие всегда представлялись мне одиночками, — задумчиво сказала Алексия. — Ну как всегда — с тех пор, как Джувенел рассказал мне об их существовании.

Дани улыбнулась, но в ее улыбке сквозила грусть.

— В отличие от большинства людей, мы с легкостью можем собираться в группы, цепляясь за завесу реальности и не расставаясь после очередного Слияния. Конечно, среди нас есть и так называемые волки-одиночки, но куда больше Скользящих предпочитают «сбиваться в стаи».

Она помолчала, оглянулась на своих друзей.

— Но и группы Скользящих образуются не случайным образом. Взять хотя бы нас. У нас есть воин — Вецвольд, воин и рунный маг Джувенел — это едва ли не основная наша боевая сила. Если на нас нападают, именно Вецвольд и Джувенел встречают врага лицом к лицу, защищая остальных. Есть еще Харм, — она указала на высокого светловолосого молодого мужчину с мальчишеской улыбкой, — он стрелок. Я — целительница. Я обладаю и некоторыми познаниями в боевой магии, разумеется, но они достаточно скромны. Основная моя задача в бою — защищать Вецвольда и Джувенела. Но моя основная работа начинается после боя — я исцеляю раненых в нем. Есть еще Рейнара. Пусть тебя не смущает ее неласковый вид, просто специфика магии накладывает свой отпечаток. Она владеет магией вуду… редкой, но смертоносной. Подобным образом формируются и другие группы. Главное, чтобы ее члены обладали разнообразными умениями, отличными от остальных — чтобы враги не знали, чего ожидать. Это основа нашего выживания.

Алексия с интересом взглянула на Рейнару — худенькую девушку с удлиненным лицом и волосами цвета ночи. Ту самую, с флегматичным взглядом. Сейчас она, сощурив глаза, слушала рассказ Джувенела.

— Пойдемте, я покажу вам ваши спальни. Мы часто остаемся в Бездне после заката — многих из нас в Алырассе никто не ждет. Отдохните, пока мы подумаем, что дальше делать. Нужно использовать каждую минуту — никогда не знаешь, в какой момент спокойная жизнь сменится необходимостью выживать.

Вслед за ней Алексия и Эбби поднялись на второй этаж. Здесь было лишь две комнаты, в каждой из них — по нескольку грубо сколоченных кроватей.

— Боюсь, здесь не слишком уютно, но что поделать. Мы слишком часто перебираемся с места на места, чтобы очередное убежище считать своим истинным домом.

— Здесь есть крыша над головой, огонь и еда, — тихо сказала Алексия. — И люди, с которыми у нас общие цели. Это все, что нам сейчас нужно. Не помню, когда в последний раз чувствовала себя в безопасности. Я уже и забыла, каково это.

Дани улыбнулась, растроганная ее словами. И оставила их вдвоем, снабдив ворохом тряпок и старых вещей, которые были призваны заменить им простыни и одеяла. Алексия перевела взгляд с закрытой двери на сестренку. Эбби выглядела уставшей — красные глаза, бледные щеки, но храбрилась, выдавливая из себя улыбку.

— Ложись, милая, — мягко сказала Алексия. — Тебе нужно поспать.

— А ты? — неуверенно спросила девчушка.

— Я прилягу чуть позже, когда ты заснешь.

Но даже когда дыхание Абигайл стало ровным и глубоким, Алексия не отошла от ее постели. Все так же сидела, осторожно гладя сестру по шелковистым волосам и улыбаясь сквозь слезы. Она знала, что не уснет, как бы сильно ей этого ни хотелось.

Рана в сердце, нанесенная ей Кристофером, кровоточила, но было еще кое - что, что мешало ей отдаться в объятия сна. Нечто новое, незнакомое, лишь с недавних пор ставшее частью ее самой.

Жажда отмщения. Пусть не Кристоферу самому, но Венетри в целом. За ее сломанную жизнь, за сломанную жизнь отца. За пытки. За предательства. Это чувство расцвело в ее сердце огненным цветком, заставляя его биться чаще, а руки — сжиматься в кулаки. Она найдет Венетри — с помощью Скользящих или без нее.

Найдет и отомстит.

Глава тридцать первая

— Я должна показать тебе кое-что, — вполголоса сказала Алексии Дани за обедом, состоящим из мясистых стеблей необычного, но питательного растения и жареного мяса. — Точнее, хочу тебе это показать. Но это не для детских глаз.

Алексия покосилась на Эбби, которая увлеченно беседовала о чем-то с Джувенелом. Кивнула.

После обеда, оставив Абигайл в компании Скользящих, Алексия проследовала вслед за Дани в правое крыло первого этажа форта, где прежде бывать ей не приходилось.

— О чем ты говорила за обедом?

Дани помолчала.

— Вы присоединились к нам только вчера, но… ты права — у нас общие цели. Венетри, так или иначе, причиняли нам боль. У многих из нас, Скользящих, родные и близкие попадали в их подвалы. И больше не возвращались. Но есть те, кто вернулся. Не знаю, верно ли я поступаю, показывая это тебе, но хочу, чтобы ты знала, насколько далеко простирается безумие Венетри, как играючи они ломают судьбы людей. Хочу доказать, что наше стремление уничтожить Венетри — это не просто желание отомстить за годы гонений, за использование нашего дара, за вечный страх за свою жизнь. А… нечто большее.

Они прошли по узкому темному коридору, освещенному одним - единственным магическим светильником на стене. Свернули и в конце концов оказались в светлой и просторной комнате. В силуэте, что застыл в углу, было что-то противоестественное, что заставило Алексию чуть прищурится и взглянуть внимательнее.

— Вейн, — тихо позвала Дани.

Он обернулся, и Алексии поплохело. Человек, что стоял сейчас в нескольких шагах от нее, походил на большую сломанную куклу. Голова его кренилась набок, к правому плечу, а левое было вздернуто вверх. Одна рука неестественно вывернута, ладонь прилегала к телу не внутренней, а тыльной стороной, локоть торчал под немыслимым углом. Подобное творилось и с ногами — одна была чуть согнута в колене, будто незнакомец норовил присесть, а вторую, прямую, он подволакивал. Кажется, она совершенно не желала сгибаться.

Притом лицо незнакомца — гладкое, безбородое, принадлежало привлекательному молодому мужчине. Но то, что творилось с телом, смотрелось ужасно. Словно сама Бездна взяла его в свой громадный кулак и крепко сжала. Словно все его кости однажды были переломаны, и также и срослись.

Увидев Дани, странный незнакомец издал звук, который Алексия трактовала как радостный возглас и, волоча правую ногу, заспешил к целительнице. Шея так и не разогнулась, и голова клонилась к плечу. Смотреть на все это было больно и страшно.

— Это Вейн, — тихо обронила Дани, обнимая калеку. Даже в этой короткой фразе Алексия смогла услышать слезы в ее голосе. — Когда-то он был очень красив — да ты и сама видишь. Его лицо — единственное, что осталось неизменным.

— Что с ним случилось? — Алексию смущало, что они говорят о Вейне так, будто его и вовсе нет рядом. Закралось подозрение, что он просто их не понимает. Он странно мычал, обнимая Дани, но улыбался такой искренней, по-детски светлой улыбкой.

— Он был одним из первых подопытных Венетри — тех, на ком опробовали Камень Рикельма. Возможно, самым первым. Камень что-то сделал с ним… противоестественное. Наверное, дело в чарах, заключенных в нем. Когда Вейн нашел нас… он полз, Алексия, просто не мог подняться. Почти все его кости превратились в желе, а потом… застыли.

— И неправильно срослись, — тихо сказала Алексия.

— Да, и исправить это не выходит — что бы мы ни делали, что бы ни призывали на помощь: целительную магию, руны или физическую силу. Ему больно, ему постоянно больно. Наверное, я воспринимаю это хуже остальных, потому что именно мои способности должны были избавить его от беспрестанной боли. Должны были, но не избавили. Руны приносят ему лишь временное, и едва ли ощутимое облегчение. Иногда он стонет так, что его слышно на втором этаже. Тогда я спускаюсь и накладываю рунную вязь на его тело — Джувенел, благодаря своим познаниям в рунной магии, помог мне с рунной вязью, что усилило мои целительные силы. Но даже это почти не помогает Вейну. Он затихает, но через какое-то время все начинается сначала. Что-то не так в самой его крови, будто в его жилах течет яд, ее отравляя. Мы все перепробовали в попытках ему помочь и все это оказалось напрасным.

Дани нежно погладила Вейна ладонью по щеке. В этом жесте Алексия не углядела никакого романтического подтекста, лишь сестринскую боль и дружеское участие. Вейн издал урчащий звук и снова улыбнулся. Глаза Алексии защипало.

— Самое страшное не то, что сотворили с его телом, ведь оно — всего лишь оболочка для его души. Для меня он всегда был и будет красавцем Вейном, с которым мы вместе скользили по межпространству. Страшно то, что из-за экспериментов Венетри он потерял себя. Эти чары… они что-то сделали с его рассудком. И это — для нас, для меня — оказалось больнее всего.

— Мне жаль, Дани, — прошептала Алексия. — Мне правда очень жаль.

Дани шумно втянула носом воздух. Ее глаза увлажнились, но на щеку не пролилось ни капли — целительница изо всех сил пыталась держать себя в руках.

— Я верю тебе. И все же… Я показала это не для того, чтобы вызвать сочувствие. Я хотела показать, что Венетри — невероятно опасные враги. Непредсказуемые. Безжалостные. Они не остановятся ни перед чем, сломят любую преграду, лишь бы добиться своей безумной цели — подчинить себе саму суть магии. Я показала тебе это, чтобы у тебя были силы для борьбы с ними. Каждый раз, когда на нас нападают ассасины Венетри и в мою душу холодной змеей заползает страх, я вспоминаю Вейна. И мои руки твердеют, а страх превращается в ярость. И сейчас… мы собираемся нанести Венетри визит, и понятия не имеем, к чему приведет наша затея. Ты думаешь, мне не страшно? Страшно, и еще как. Ведь я не так сильна, как Вецвольд, Джувенел, Харм или даже Рейнара. И часть меня желает зарыться в землю, как испуганный зверек, скрыться, вместо того, чтобы по собственной воле идти в капкан зверю. И сейчас самое время напомнить самой себе, ради чего я это делаю. Напомнить, что есть что-то и похуже смерти.

Дани замолчала, но было очевидно, что говорит она про Вейна, чьи страдания не заканчивались… и не закончатся никогда.

— Возможно, в тот момент, когда я вкусно и сытно ем, находясь в тепле, болтаю с Эбби и расточаю улыбки, моего отца пытают, — тихо сказала Алексия. — А я бессильна сделать хоть что-то. Но я отомщу Венетри за все, что они сотворили.

Дани в упор взглянула на нее.

— Я вижу — ты сильная девочка. Если бы ты была Скользящей, уверена, ты была бы одной из нас. А теперь пойдем. Нужно готовиться к штурму лаборатории. Ты уже была там однажды, Джувенел — дважды. В третий раз Венетри от нас не уйдут. И мы освободим твоего отца, наших друзей и просто несправедливо брошенных в клетки подобно бешеным псам.

Они вернулись к Скользящим, занятым каждый своим делом в общем зале. Джувенел вновь учил Эбби рунам, и Алексия была уверена — инициатива исходила от сестры. Похоже, Абигайл твердо вознамерилась в будущем стать рунным магом. Алексия некоторое время посидела рядом, послушала, но решила не мешать разговору учителя и ученицы.

Подошла к Харму, обаятельному блондину.

— Я вчера видела, как ты зачаровывал стрелы, — начала она.

— Будем честны — как я пытался зачаровать стрелы, — с обаятельной улыбкой поправил стрелок.

Алексия рассмеялась.

— Да, верно. Я могла бы помочь тебе — не то, чтобы я была очень сильна в стихийной магии, но несколько раз она меня всерьез выручала.

Харм оживился.

— Конечно! Огненные стрелы стали бы неплохим оружием для штурма лаборатории. Джувенел мог бы мне помочь, но он пока занят с твоей сестрой. К тому же, как он мне объяснил, руны хорошо подчиняются лишь своему хозяину, на чьем теле нарисованы руны изначальные — кажется, он называет это так. Не пойми меня неправильно, выглядит он здорово и девушкам, вроде бы, нравится, но… боюсь мне руны-татуировки не очень пойдут.

Алексия с улыбкой помотала головой, но ничего не ответила. Ей было приятно общаться вот так, обмениваясь незатейливыми шуточками, но… она не хотела, чтобы Харм решил, будто она флиртует с ним. И не хотелось подпускать к себе кого-то ближе установленных границ. Даже… Джувенела, который, вырисовывая на листе бумаги руну для Абигайл, изредка бросал осторожные взгляды на Алексию.

Не сейчас, когда сердце еще кровоточит.

Алексия кивнула и села рядом с Хармом. Зажав наконечник стрелы в руках, призвала огненную стихию. Сталь тут же полыхнула словно бумага, и Алексия выронила стрелу на каменный пол — благо, что не на шкуру.

— Признаюсь, и мой план был не совершенен.

Они синхронно рассмеялись. Джувенел резко оглянулся, и в его глазах Алексия увидела нечто такое… неужели это ревность? Ей трудно было судить, правильно ли она истолковала взгляд рунного мага — Кристофер никогда ее не ревновал, да и она никогда не давала повода, общаясь с мужчинами исключительно вежливо, не допуская ни малейшей двусмысленности… до того момента, как познакомилась с Джувенелом. Их странная встреча, чары отца, столкнувшие их вместе… И Алексия бы решила, что все это продиктовано свыше, но… Не вовремя, все так не вовремя.

От мыслей о Кристофере смеяться ей расхотелось. Она сосредоточила свое внимание на стрелах, пытаясь понять, как зажечь их и не поранить при этом руки. Выходило не очень.

Спустя пару часов Харм сжалился над Алексией и сказал:

— Передохни немного. Ты невероятно бледная. Не спорю, белый цвет тебе к лицу, но…

Она мимолетно улыбнулась.

— Ты прав.

Подошла к столу, за которым они обедали, взяла кружку, наполненную водой, обжигающей холодом горло. Алексии уже давно не приходилось так долго концентрироваться на магии, и эта тренировка выпила из нее остатки сил. Чуть поодаль сидела Рейнара. Высунув от усердия кончик языка, она тонким ножом выпиливала из воскового бруска фигурку куклы величиной с пол-ладони. Алексия заинтересовалась и подошла ближе.

— Дани сказала, что ты владеешь магией вуду. Никогда не слышала ни о чем подобном, — призналась она.

На бесстрастном лице Рейнары скользнуло подобие улыбки, но тут же исчезло, уступив место сосредоточенности.

— Немудрено. Мало кто даже из сильных магов Бездны знает о вуду. И еще меньше тех, кто применяет ее. По своему обыкновению люди предпочитают более агрессивные меры — шевельнул рукой, и врага охватило пламя или осколки камней вцепились ему в лицо. Моя магия тоньше, деликатнее… Но ничуть не слабее стихийной, рунной или боевой. Хочешь, научу? Это может тебе пригодится, когда под рукой не будет меча или противник окажется хорошо экипирован для разрушительных чар. Да что я говорю — в Бездне может пригодиться любое оружие.

Предложение было весьма заманчивым, да и отдохнуть от магической практики Алексии не мешало. Поэтому она села рядом с Рейнарой и приготовилась внимать.

Маг вуду вынула из набедренной сумки несколько восковых куколок и высыпала их на стол. Следом на свет появился кожаный чехол, внутри которого лежали… иглы. Серебряные, длинные — с палец длиной, и острые на вид. Рейнара взяла одну из них и поднесла к кукле.

— А теперь смотри и запоминай. Мало уметь концентрировать свою силу — буквально — на кончике иглы, нужно хорошо владеть иллюзорной магией — без нее едва ли что-то выйдет. И, не в последнюю очередь, нужно помнить, какие точки на кукле вуду, пронзенные иглой, какой эффект возымеют. Пронзишь эту точку — враг заснет. Эту — умрет. Эту — на всю жизнь останется калекой.

Алексия сидела и слушала, пока Рейнара объясняла ей все тонкости магии вуду. Это и впрямь оказалось непросто — для полноценных чар необходимо было овладеть несколькими сторонами магии. Но что-то, а концентрироваться Алексия умела — этому ее еще в детстве научил отец. А значит, она вполне могла стать для Рейнары достойной ученицей.

К тому же, ей импонировала сама суть магии вуду — контроль над человеческим телом, а при должном умении, как заверяла Рейнара, и над человеческим разумом. Тихое убийство, быстрая расплата и почти безболезненная смерть. Алексия не хотела думать о себе как об убийце, ведь ей еще не приходилось убивать. И прав был Джувенел — делать этого ей не хотелось. Но если на кону будет стоять жизнь отца или Эбби, рука ее, держащая серебряную иглу, не дрогнет.

Глава тридцать вторая

Подготовка к вторжению в лабораторию Венетри шла полным ходом. Вецвольд и Джувенел оттачивали навыки боя, часами сражаясь друг с другом на импровизированной арене — в пустующем зала первого этажа. Алексия с Хармом пытались довести до совершенства разработку огненных стрел. Получалось уже лучше — в тот момент, когда Харм натягивал тетиву, Алексия посылала в наконечник огненный заряд, и во врага — в их случае, зачарованную Джувенелом мишень, стойкую к воздействию стихий — летела уже огненная стрела.

Параллельно Алексия училась вуду у Рейнары. Она и сама не ожидала, что это увлечение настолько ее захватит. Приходилось жертвовать сном, чтобы успевать помогать Харму, по мере сил развлекать Абигайл и вникать в тонкости магии вуду под строгим контролем Рейнары. С Джувенелом они почти не разговаривали, пересекаясь лишь в редкие минуты отдыха. Но Алексия была этому даже рада — ей сейчас нужна была дистанция, ее личное пространство, чтобы она могла хоть немного разобраться в себе.

Она постоянно рвалась в бой, сгорала от нетерпения и желания тотчас же бросится по следу Венетри. Ее осаждали, говорили, что еще не время — они не готовы. Что любая стихийная попытка вторжения, продиктованная не холодным расчетом, а обуревавшими их эмоциями, будет обречена на провал. И обвинительные слова — это не ваш отец сидит за решеткой! — застывали в горле, потому что Алексия знала: в тюрьмах Венетри находятся их друзья. Такие же Скользящие, ставшие жертвой экспериментов Венетри. Жертвой их вечной, неутолимой жажды власти над всем и над вся.

Алексия понимала правоту Скользящих, но это ничуть не мешало ей мучиться бессонницей в редкие часы, отведенные сну.

В один из дней ей все-таки пришлось наведаться в Альграссу и рассказать Мири о том, что некоторое время здесь появляться она не будет. Служанка клятвенно заверила, что приглядит за домом и будет ждать их с сестрой возвращения, хотя в глазах ее читались десятки вопросов. Алексия ответит на них… когда-нибудь.

Мири попыталась рассказать о Кристофере — дескать, он приходил, и был встревожен сообщением о том, что обеих хозяек в прошлые ночи в Альграссе не было. Алексия остановила ее монолог — ни думать, ни говорить о несостоявшемся супруге ей не хотелось. Какова наглость — после всего, что ей пришлось пережить, после правды, которая обрушилась на нее словно лавина, Кристофер посмел явиться в ее дом! Дом, порог которого ему больше никогда не переступить.

За несколько мгновений до Слияния, которое они встречали втроем — Алексия, Абигайл и Мири, служанка спросила с надеждой, смешанной со страхом:

— Вы ведь вернетесь?

— Мы вернемся, и вернемся вместе с отцом.

Прежде, чем Слияние поглотило их, Алексия успела увидеть изумление в глазах Мири.

Отныне Алексия не хотела тратить больше ни минуты на Альграссу, пока ее отец не окажется на свободе. Прежний мир остался за гранью. Отныне Бездна — ее странный, пугающий дом.

Однажды ночью, когда Алексия возвращалась с утомительной тренировки с Рейнарой в свою спальню, из другой комнаты навстречу ей вышел Джувенел. Она скользнула взглядом по его лицу, по горящим на руках серебристым рунам, и в груди возник странный трепет, который привел в смущение ее саму.

— Как ты?

— Хорошо.

— Алексия, я… —Джувенел сделал шаг вперед, вдруг оказавшись так близко — на расстоянии ладони. — Я же чувствую, что между нами что-то изменилось, и не могу понять, почему. Ты избегаешь меня, отводишь взгляд, когда случайно сталкиваешься с моим… Я должен понять, что я сделал не так. Я должен это исправить. Я не хочу… не могу видеть тебя такой. Ты мучаешь меня…

Он говорил так страстно, так проникновенно… Сердце Алексии гулко билось в груди, горло враз пересохло.

— Если это из-за того, что я сказал тебе тогда… Про то, что к тебе чувствую… Извини. Я не хотел, чтобы ты отдалялась. И по-прежнему не хочу.

— Прости, Джувенел. Просто я… Меня предал мой любимый человек, и время сглаживает эту боль — и от предательства, и от ушедшей любви, — но очень медленно. Слишком медленно. Но хуже всего другое. Боюсь… Боюсь, я уже никогда и никому не смогу верить.

— Мне ты можешь доверять всегда.

Алексия помотала головой. Она видела боль, отразившуюся в глазах Джувенела — почти зеркальное отражение ее собственной. Знала, что эту боль причинила ему она. Но ничего не могла с этим поделать.

Тот, кто долгие годы назывался ее другом, а после — женихом, тот, кто шептал ей слова любви и говорил, что не может дождаться, когда она станет его женой, похитил ее отца — или же позволил другим это сделать, что его вины не умаляло. Каждый день видел ее мучения, ее бесконечные поиски, но ничего не сказал. Хотел использовать ее, чтобы расшифровать дневник, а после сочетаться с ней браком как ни в чем не бывало. Жить, запутавшись в паутине собственной лжи, и продолжать нашептывать ей на ухо нежные признания в любви.

Вера Алексии в людей пошатнулась, треснула, как хрупкое стекло. И она не знала, что способно это изменить.

Джувенел кивнул и развернулся, чтобы уйти. Остановился.

— Если ты когда-нибудь захочешь поговорить со мной, о чем-то поделиться… Если тебе нужно будет дружеское плечо — помни: я всегда рядом.

И ушел, оставив Алексию в одиночестве, с дрожащими от переполняющих ее эмоций руками.

На следующее утро Скользящие вновь собрались внизу, чтобы, позавтракав, приступить к тренировкам. Но этот день обычным не был… Алексия практиковалась в стихийной магии, зачаровывая на лету стрелы Харма, в нескольких шагах от схлестнувшихся в схватке на мечах Джувенела и Вецвольда, когда до ушей ее донесся жуткий грохот.

Стрела Харма, улетевшая в сторону, ударилась наконечником о каменную стену и упала на пол. Джувенел и Вецвольд, застыв на мгновение, почти синхронно бросились вперед, к источнику шума… и тут же были отброшены назад мощной взрывной волной.

Харм упал на колени, а потом и вовсе завалился набок, очевидно, пораженный парализующими чарами. Алексия, с расширившимися от ужаса глазами смотрела на каменную арку, где застыла… Шелана Вескерли.

Быть того не может.

Поодаль громила с серой кожей держал за плечи отчаянно вырывающуюся Рейнару. Дани и Эбби нигде не было видно, но на их помощь рассчитывать точно не приходилось.

Алексия едва успела вскинуть руки, как услышала низкое рычание. Волколак с черной шерстью, припадая на мощные лапы, крался к ней. Пасть оскалена, в глазах цвета крови — бесконтрольная ярость. Это Алексию не остановило. Но прежде, чем ей удалось наложить чары, руки свело судорогой — от кончиков пальцев до занывших плеч.

— Нет, милая, этого тебе сделать я не позволю, — пропела леди Вескерли.

Алексия поняла, что совершенно бессильна что-либо сделать — она могла лишь стоять и смотреть, внутри сгорая дотла от злости. Пять Скользящих и она сама оказались беспомощны, как дети! Но в глубине души Алексия понимала — виной тому эффект неожиданности.

А в голове, перемежая мысли, полные злости и разочарования, метались совершенно другие: как Шелане Вескерли удалось их найти? Как удалось пройти сквозь защищенную магией дверь? И… что она вообще здесь забыла?

Ответ пришел в тот момент, когда лезвие меча, вырванного из рук парализованного магией Вецвольда, уперлось в шею Алексии.

— Где Печать Силы? — прошипела леди Вескерли, крепко сжимая рукоять клинка.

Алексия похолодела. Значит, Шелана — одна из Венетри. Страшно представить, как глубоко пустили они корни в Альграссе. Но… откуда она знает о Печати Силы? Она поискала глазами Эбби, и снова не нашла. Это придало ей сил.

Вскинув подбородок, Алексия процедила:

— Не знаю. А даже бы знала, ни за что не сказала тебе.

Это было правдой — ведь в межпространстве Печать прятал Джувенел. Шелана это поняла, и вспышка разочарования в ее глазах сменилась яростью.

— Так узнай, если не хочешь, чтобы твоя младшая сестра осталась одна - одинешенька в Бездне.

Гнев затопил Алексию до краев.

— Она не останется в одиночестве. А я ничего тебе не скажу.

Клинок чуть сильнее вдавился в ее шею. Полыхнуло огнем — кажется, лезвие пропороло тонкую кожу.

— Ну как хочешь. Значит, я буду убивать вас всех по одному, пока не узнаю правду.

— В этом нет необходимости. Я отдам тебе Печать.

Голос принадлежал Джувенелу.

Шелана склонила голову набок, как большая хищная птица, и с интересом изучала лежащего на полу обездвиженного рунного мага.

— Я спрятал Печать Силы в межпространстве. Я отдам тебе ее — только отпусти Алексию.

— Джувенел, прекрати! — вскричала Алексия. — Моя жизнь — ничто по сравнению с жизнями сотен тысяч. А у нас еще есть шанс их спасти!

— Шанса нет, Алексия, — упавшим голосом сказал Скользящий. — Сновидица мертва. Мы лишились последней возможности остановить Слияние.

— Нет, Джувенел, нет! Ты же сам говорил мне — нельзя сдаваться!

— Но только не в этом случае. Только не тогда, когда на кону стоит твоя жизнь. Для меня сотни тысяч жизней — ничто, если ты погибнешь.

— Какая прелесть, — растроганно протянула Шелана Вескерли. — Как все это мило и трогательно! Джувенел, верно? Я слышала о тебе. Ты еще помнишь Тревора Таррела? Он жаждет увидеться с тобой.

— Он жив? — Кажется, для рунного мага это явилось неожиданностью.

— О да. — Шелана хищно улыбнулась. — Жив и очень зол на тебя.

Джувенел взглянул на Алексию. Той пришлось повернуть голову, рискуя порезать горло лезвием меча, чтобы только посмотреть Скользящему в глаза.

— Мне плевать, — процедил он. — Я отдам тебе Печать Силы… а потом — будь что будет. Только отпусти ее.

— Джувенел…

— Тихо, дитя, тихо, — опасно сверкнув глазами, произнесла Шелана. — Не мешай своему возлюбленному совершать подвиг ради тебя. Ведь нам обеим это на руку, не так ли?

Ответить ей не дали — меч упал на пол, а Алексия оказалась не только обездвиженной, но и лишенной возможности говорить. Все, что ей оставалось — прожигать герцогиню Вескерли ненавидящим взглядом, а Джувенела — взглядом умоляющим.

Он не может так поступить. Нельзя отдавать источник власти в руки Венетри, пусть даже они сами и не знают пока, что делать с Печатью. Но им, стоящим по другую сторону баррикад от Венетри куда сложнее, ведь они не имеют ни малейшего понятия, в чем заключается пресловутый обратный ритуал. А если Вескерли прознала о Печати Силы, то ей ничего не стоит узнать, как довести начатое Сновидицей до конца. Если она уже этого не сделала.

— Иди в межпространство, — холодно бросила Шелана, — принеси мне Печать — если, конечно, хочешь, чтобы твои друзья и благоверная остались живы. Без Печати Силы можешь не возвращаться — мне наплевать на Тревора Таррела и его жажду мести, без Печати ты мне не нужен.

Джувенел исчез, едва она договорила.

Его не было несколько мучительно долгих минут. Затем он вновь появился, сжимая Печать Силы в руках.

Мысленный протест Алексии так и не был услышан — чары Шеланы не давали ей и слова сказать. Герцогиня Вескерли взяла из рук Джувенела Печать. Великан с сероватой кожей швырнул Рейнару на пол, и она затихла. Шагнул к Джувенелу — Алексии показалось, что под его ногами на мгновение сотряслась земля — и, схватив его под руки, повел вперед.

Шелана Вескерли уходила, уводя с собой Джувенела и унося Печать. Если бы ненависть Алексии могла убивать, герцогиня уже лежала бы на каменном полу бездыханной.

Только спустя несколько минут находящиеся в убежище обрели контроль над своими телами. Появилась Дани, держа за руку Абигайл — все это время они прятались в межпространстве.

— Простите, что не сумела помочь, — прошептала она с блестящими от слез глазами. — Будь на моем месте любой другой, все могло бы закончиться иначе.

— Ты не должна себя винить. — Алексия сжала ее плечо, заглянула в лучистые карие глаза, теперь безнадежно потухшие. — Это из-за меня Джувенел отправился с Шеланой, из-за меня отдал Печать.

— Чувство вины никому из нас не поможет, — сухо сказала Рейнара. — Вместо того, чтобы терзаться им, нужно все исправить.

— Я отправлюсь вслед за ними, попробую их нагнать, — обронил Вецвольд, поднимая с пола меч. В то же мгновение он исчез, закутавшись в пелену межпространства.

Алексия прижала к себе расстроенную сестренку, принялась нашептывать слова утешения.

— Мы найдем его. Обязательно найдем.

— Ты знаешь, кто это такая? — спросила Дани. — Ты назвала ее Шеланой.

— Шелана Вескерли, герцогиня Тарлеона. Но эта информация мало чем может нам помочь. Я не знаю, где она прячется в Бездне, но, судя по всему, в лаборатории Венетри. Иначе откуда еще она может знать про Печать? Хотя, быть может, она преследует свои собственные цели.

Рейнара задумчиво взглянула на нее.

— Она упомянула Тревора Таррела. Это один из Венетри, Джувенел рассказывал нам о нем. Как бы то ни было, нужно как можно скорее отправиться туда — если есть хоть единый шанс, что в тюрьме мы отыщем Джувенела.

— К тому же, это убежище для нас больше не безопасно, — вздохнула Дани. Рейнара кивнула.

— Тогда собираем вещи, пока Вецвольд идет по следу этой стервы. Она не оставила нам выбора. Тянуть с вторжением в лабораторию больше нельзя — иначе может стать слишком поздно.

Глава тридцать третья

Джувенела не бросили в камеру в подземелье, как он того ожидал. Вместо этого клеткой ему стала комната на втором ярусе лаборатории Венетри, где, помимо него, находилась еще девушка, свернувшаяся калачиком на полу. Через решетку, покрытую неизменными молниевыми чарами, он видел только ее спину и рассыпанные по грубой подстилке темные волосы.

Тревор Таррел, конечно же, не замедлил появиться. Та же тьма в глазах, на этот раз словно подкрашенная ненавистью и оттого кажущаяся еще темнее.

— То, что я выжил, для тебя — огромная неудача, — хрипло сказал он, буравя Джувенела взглядом. — Мое тело было искромсано, сожжено, у меня не было лица… все это целители создавали заново. И все это из-за тебя.

— Я рад, что сумел доставить тебе несколько неприятных часов, — осклабился Джувенел. Терять ему было уже нечего. Он и без того понимал: такие люди, как Тревор Таррел не прощают другим собственных неудач и жестоко мстят за свои поражения. Таррел прав — для Джувенела было бы лучше, если бы тот не выжил.

— Я буду испытывать на тебе самые опасные эксперименты, — прошипел Таррел, — самые болезненные яды и смертоносные артефакты. Но я не дам тебе умереть — нет, это будет слишком простым для тебя избавлением. Я заставлю тебя мучиться каждую минуту твоей жизни, пока не сочту, что за мои мучения ты расплатился сполна. Я буду приближался к черте, когда до погибели останется один лишь шаг, но не перейду ее. Истекающий от крови, уставший от нескончаемой боли, ты уже не будешь бояться — будешь жаждать смерти… но не получишь ее. Наши лучшие целители залечат твои раны, не позволяя тебе умереть, чтобы вскоре все начать сначала. Осознание, что смерти — единственного освобождения от мук — тебе не дождаться, будет сводить тебя с ума гораздо больше самих пыток.

Джувенел выдержал его взгляд, но что-то внутри его заледенело. Он знал, что это не простое запугивание. Тревор Таррел сделает все возможное, чтобы превратить его жизнь в ад. Но так тому и быть, если это означает, что жизни Алексии ничего не будет угрожать.

Дверь их странной тюрьмы на двоих — незнакомка по-прежнему безмятежно спала в своей клетке — резко распахнулась. В глазах Таррела вспыхнуло раздражение. Вошедшей оказалась та, кого Алексия в убежище назвала Шеланой. Кажется, она кипела от негодования.

Не успел Таррел и рта раскрыть, как она выпалила:

— Печать Силы — фальшивка.

— Что? — взревел Венетри.

— И одновременно ловушка. У трех наших людей, изучающих Печать, теперь ожоги на все лицо. Один ослеп — надеюсь, временно.

Таррела вперил в Джувенела взгляд черных глаз.

Тот хладнокровно пожал плечами, сожалея лишь об одном — что его обман раскрылся слишком рано.

— Зря ты вздумал играть с нами в игры, — произнес Венетри тоном, не предвещающим ничего хорошего. — Что ж, я хотел немного с пытками повременить, но теперь…

— Разрешите мне, — вклинилась Шелана. — Я уже приготовила для него кое-что… особенное.

Таррел кивнул, не сводя с Джувенела тяжелого взгляда.

— Не подведи меня, Вескерли.

— Никогда, — послушно отозвалась Шелана.

— Ты уже подвела меня, — неприязненно бросил Рейн. — Ты могла привести ко мне всех Скользящих, а привела только одного.

— Вы сказали, что вам нужна Печать. А моя магия… она иссякает, если я… — Шелана поняла, что оправдывается как малолетняя девица, и, поджав губы, замолчала.

— Мы исправим твою ошибку. — Тревор Таррел многозначительно ухмыльнулся, глядя Джувенелу прямо в глаза. Руки рунного мага сами собой сжались в кулаки.

Венетри ушел, захлопнув за собой дверь. Лицо Шеланы на мгновение исказила гримаса, тут же сменившаяся ухмылкой. Кошачьей походкой она подошла к решеткам, разделяющим их.

Прежде чем отпереть дверь его клетки, Шелана обездвижила Джувенела. Он перестал чувствовать руки и ноги, но язык все еще подчинялся ему — Вескерли не хотела, чтобы он молчал. В руке черноволосой мучительницы был флакон с темно-зеленой жидкостью. Она заметила внимание Джувенела к нему и хищно улыбнулась.

— Тебе выпала огромная честь, Скользящий. Именно ты будешь первым, на ком я опробую новую разработку наших алхимиков — «гремучий яд». По их заверениям, этот яд подарит тебе несколько незабываемых часов, наполненных ощущениями, будто тебя изнутри пожирают сотни змей.

Прежде чем шагнуть в неуютное пространство клетки, Шелана, прищурившись, оглядела Джувенела, и удостоверилась, что он не может шевельнуть ни рукой, ни ногой.

— Вы, Венетри, из тех людей, кому всегда мало, — с презрением сказал Джувенел.

— Верно, — с ленцой сказала она. Словно играя с ним, подняла флакон с ядом, демонстративно повертела в руках. — У нас есть магия, но что с нее толку, если существует она лишь в Бездне, в этом разбитом на осколки мире, почти погребенным под пылью старины и прахом древних? Здесь магия не принесет нам ни денег, ни власти. — Тон ее стал сдержанным, холодным. — И ты, Джувенел, можешь сыграть свою роль в осуществлении нашего грандиозного замысла. Только скажи мне, где находится Печать Силы. Настоящая Печать.

— Я лучше умру, чем отдам ее в руки Венетри.

Шелана приблизилась к нему — красивая и опасная — с зажатым в руке флаконом. Даже зная, что не сможет ей противостоять, Джувенел все же попытался. Отчаянно замотал головой, но добился лишь того, что Шелана заставила его полностью оцепенеть. Она вынула кинжал из ножен на поясе, капнула на лезвие изумрудную жидкость из флакона. Нависла над Джувенелом и провела отравленным кинжалом по его руке. Удовлетворенно улыбнулась, заметив вспышку боли в его глазах. И вышла, заперев за собой дверь клетки магической печатью.

Чары, сковавшие тело Джувенела, рассеялись. Он вскочил, бросился к решетке, как пойманный в ловушку зверь. Шелана Вескерли лишь рассмеялась, спокойно отступила назад. Его рука почти коснулась ее лица, но лишь схватила пустой воздух.

Джувенел почувствовал боль от яда, но был уверен, что справится с ней. Как же он ошибался! Боль все нарастала, безжалостно жаля изнутри. Он держался сколько мог. В конце концов понял всю бесполезность этой борьбы, понял, что заранее обречен на провал. Сдаваясь, упал на колени и застонал сквозь стиснутые зубы.

Он не хотел поднимать глаза, не хотел видеть торжествующий взгляд Шеланы. Но вскоре боль поглотила все его мысли без остатка. Стало неважно, что думает о нем эта холодная тварь. Важным оставалось одно — не умереть.

…Джувенел не знал, сколько пролежал без сознания. Очнулся на полу, прижимаясь щекой к холодному камню.

— Эй, ты вообще жив?

Он с трудом оторвал голову от пола. Сквозь чехарду мелькающих в глазах черных пятен разглядел стоящую за клеткой… Ивэн. Изумление его было так велико, что на несколько мгновений он просто лишился дара речи. Ивэн… здесь?

Джувенел поднялся с пола, не без труда принял сидячее положение.

— Что ты здесь делаешь, Ивэн? — хрипло поинтересовался он.

— Принесла тебе супа. — Его бывшая ученица поставила перед ним флягу — только ее можно было пронести сквозь прутья решетки, в отличие от блюда, и кусок хлеба. Ивэн смотрела куда угодно, только не на него.

— Значит, вот зачем тебе понадобился Бьянмарн? Чтобы принести его своей госпоже?

Ивэн вспыхнула, но ничего не сказала.

— Я не узнаю тебя, Ивэн, — прошептал он. — Что они пообещали тебе — деньги или власть? — что ты решила предать своих друзей и переметнуться на сторону Венетри?

— Я никого не предавала, и ничью сторону не принимала, — твердо ответила беловолосая. — Я сама по себе.

— Ну конечно, — хмыкнул Джувенел, хотя смеяться было больно. — И отыскать Бьянмарн тебя никто не просил, и здесь ты оказалась совершенно случайно — просто проходила мимо.

Ивэн тряхнула головой. Выпрямилась, глядя на него сверху вниз.

— Это просто сделка, и ничего большего.

Джувенел помолчал, глядя на флягу с супом. И хотя после истязаний «гремучим ядом» ему мучительно хотелось есть, сказал:

— Можешь забрать свою подачку.

— Как хочешь, — равнодушно бросила Скользящая. — Умирать тебе, а не мне.

Прежде, чем она покинула новую клетку Джувенела, он тихо произнес ей в спину:

— Я ни в ком не был разочарован так сильно, как в тебе, Ивэн.

Странно, но ему удалось достичь цели — белокурая Скользящая остановилась и даже плечи будто поникли на миг. Но она тут же выпрямила в спину и ушла, оставив Джувенела в одиночестве.

А ему вдруг вспомнились сказанные недавно слова Алексии, которые так сильно ранили его: «Боюсь, я больше никогда и никому не смогу верить». Теперь Джувенел понимал, что она чувствовала в тот миг, когда это говорила.

Как можно верить людям, если с легкостью предают те, кто раньше был так дорог?

Глава тридцать четвертая

Алексия собрала их немногочисленные с Эбби пожитки, и теперь помогала Дани собирать вещи Джувенела. Их тоже было немного — Скользящие привыкли и к постоянным странствиям по Бездне, и к тому, что в любой момент может возникнуть необходимость сорваться с насиженного места. Поэтому даже имея постоянное убежище, Скользящие часто прятали свои вещи в межпространстве.

— А если их найдут другие Скользящие? — поинтересовалась Алексия у Дани.

— Вообще такое случается крайне редко — мы можем, скажем так, заворачивать предметы в ткань реальность, делая их фактически невидимыми. К тому же, у Скользящих существует свой собственный кодекс, и большинству совесть не позволяет взять спрятанную в межпространстве вещь.

Алексия недоверчиво хмыкнула. Сразу вспомнилась Ивэн — бывшая ученица и, по всей видимости, подруга Джувенела. Ради того, чтобы завладеть Танцующим Лезвием, она держала в заложницах ее и Абигайл. Вот тебе и кодекс Скользящих.

Словно в унисон ее мыслям, взгляд Алексии наткнулся на Бьянмарн, притуленный к кровати Джувенела. Горло словно кислотой обожгло. Она смотрела на меч, вдруг потерявший своего хозяина. Не подозревая, какие эмоции обуревали ее в этот миг, Дани сказала:

— Думаю, лучше тебе взять его пока себе. Ты ведь неплохо обращаешься с оружием?

Вместо ответа Алексия просто кивнула. Шагнула к кровати, и Бьянмарн тут же заволновался в ножнах — почувствовал такую близкую и такую манящую кровь. Подошла ближе — меч и вовсе выскочил из ножен и затанцевал в воздухе. Дани испуганно отшатнулась.

Алексии удалось поймать Бьянмарн, который, даже оказавшись в ее руках, продолжал неистово вырываться. Но она знала, что ей нужно делать, и уверенным жестом провела острием по ладони. Как только лезвие окропилось кровью, Танцующее Лезвие тут же замерло в ее руках.

— Здорово, — восхитилась Дани. — Кажется, он признал в тебе хозяйку.

— Временную, — поправила ее Алексия. — Как только мы освободим Джувенела, я верну ему Бьянмарн.

— Конечно. — Целительница ободряюще ей улыбнулась. — Мы освободим и его, и твоего отца. И остальных пленных Венетри.

Алексия, почти ее не слыша, неотрывно смотрела на пустую кровать. Тоска и тревога сплелись в ее душе в тесный ком, заполнивший ее от края до края, и мешающий дышать. Страх за Джувенела поедал ее изнутри, кроша душу на части.

— Все… в порядке? — осторожно спросила Дани.

Алексия помотала головой.

— До того, как Джувенел отправился к Венетри вместе с Шеланой, я… говорила с ним. И я… сожалею о тех словах, что тогда сказала. Точнее… Я действительно так думала, но жалею, что сказала их именно тогда, накануне случившегося. До того, как он пожертвовал своей свободой и Печатью Силы ради моей жизни. А теперь меня не покидает мысль: что, если что-то случится — со мной или с ним, и эти слова, холодные, острые, жалящие, станут последними, что он от меня услышал?

Дани подошла к ней вплотную, крепко сжала ее ладонь.

— Этого не произойдет. Потому что оба вы останетесь живы.

Алексия кивнула. Постояв несколько мгновений, направилась к выходу из комнаты — все вещи Джувенела и остальных ребят были собраны.

— Алексия, подожди.

Она обернулась. Дани протягивала ей сложенный вдвое листок. Покраснев, отвела взгляд.

— Кажется, это тебе. Я нашла под подушкой Джувенела.

Руки подрагивали от нетерпения, когда Алексия разворачивала записку. В ней было всего несколько слов.

«Потому что люблю. Д.»

Буквы расплылись, и в первое мгновение Алексия даже не поняла, отчего так случилось.

Он ее любит. Джувенел действительно ее любит.

— Он знал, — прошептала Алексия. — Знал, что однажды за Печатью Силы придут. Он был готов к этому.

Ошеломленная, она вышла из комнаты, крепко сжимая в руках записку. Ей казалось, что кожей она чувствует жар, исходящий от этих слов. Жар, на который пока робко и пока недоверчиво откликалось ее собственное сердце.

Настало время покинуть форт. На первом этаже собрались все его обитатели — даже Вейн, которого Дани наотрез отказалась прятать в межпространстве.

— Рейнара, ты же знаешь, он как дитя! Он пугается всего нового и неизведанного! — горячо убеждала она мага вуду.

— И, как любого ребенка, тварям Бездны или человеческим тварям, зовущим себя Венетри, его будет очень легко убить.

— Эй! — протестующе воскликнула Алексия, глазами указывая на стоящую рядом Эбби.

Рейнара закатила глаза и что-то пробурчала себе под нос.

— Я этого не допущу, — твердо ответила Дани. — Я всегда его защищаю. А если ему действительно будет угрожать смертельная опасность — спрячу его в межпространстве. Но он боится его и каждый раз норовит выскользнуть оттуда!

Наконец все спорные вопросы были улажены, и странная компания покинула свое убежище, держа путь в лабораторию Венетри.

Из-за того, что единственная, кто знал дорогу туда, не была Скользящей, им пришлось путешествовать пешком. Это наверняка казалось им странным, даже непривычным. Алексия представляла, как они, словно птицы в небе, скользят по межпространству, легкие, невесомые, как по сторонам мелькают пейзажи, сливаясь в бесформенное пятно. Ей бы хотелось стать частью этого мира — изнанки Бездны, но… Бездна не привыкла так легко разбрасывать свои дары.

Размышления Алексии были прерваны странным звуком — свистом рассеченного воздуха. В тот же миг из ниоткуда появился поджарый мужчина с мечом наперевес, следом — молодой брюнет с парными клинками. Спустя мгновение из межпространства появился и третий, безоружный, но со странными символами на обеих ладонях.

— Ассасины Венетри! — прошептала Дани, разом побледнев. Казалась, каждая схватка для нее сродни первой. Алексия понимала: это оттого, что она может только защищаться, но не нападать.

Дани подбежала к Абигайл, схватила ее за руку, и исчезла, чтобы несколькими мгновениями позже появиться уже без нее.

Поразительно, но первым, кто среагировал на появление противников, был Вейн. Он шагнул вперед, подволакивая не сгибающуюся больше ногу, и здоровой — относительно здоровой — рукой шибанул ассасина по боку. Тот отлетел на пару шагов, но тут же вскочил и ринулся в бой. Он занес над Вейном меч, но подскочивший вперед Вецвольд, с лязгом, сопровождающим соприкоснувшиеся клинки, отбил атаку.

Пока Дани ревностно следила за Вейном, Рейнара вынимала из сумки своих верных восковых куколок и тонкую иглу. Алексия, призывая воздушную стихию и сплетая из нее прочную, но невидимую веревку наподобие лассо, внимательно следила за действиями Рейнары. Магия вуду действительно была тонкой и деликатной и… небыстрой. Зато когда черноволосая Скользящая насквозь пронзила сердце ассасина Венетри, тот рухнул замертво.

В то же мгновение и игла, и кукла вылетели из рук Рейнары, повинуясь жесту мага со странными метками на ладонях. Сплетенное Алексией воздушное лассо сбило с ног ассасина с мечом наперевес, и Вецвольд с удвоенной энергией бросился на поверженного противника.

Алексия развернулась лицом к магу в белых одеждах в ожидании его новой атаки. И она не заставила себя ждать.

Земля под ногами завибрировала. Внезапно вверх стали подниматься фонтаны песка и грязи, ослепляющие и мешающие движению. Алексия закрыла глаза рукой, двигаясь на звук голоса мага, произносящего одному ему ведомые слова. Почувствовав, что земляные гейзеры прекратились, отняла руку и увидела, как в ассасина в белом одеянии летят стрелы с серебряными наконечниками. Принадлежали они Харму — превосходному стрелку. Вот только на этот раз их мишень была куда более подвижна и играла по своим правилам — стрелы ломались в воздухе напополам, даже не приближаясь к магу.

Алексия продолжала идти к ассасину Венетри, но видела, что Вецвольд гораздо ближе. Он уже нанес руку для удара, когда маг вдруг поднял руки, сжав кулаки. Алексия остановилась как вкопанная — ей показалось, что за горло ее держат сильные руки. Держат, и начинают сжимать. Она попыталась вскрикнуть, но не смогла издать ни звука. Схватилась за горло, но воздуха не хватало все больше. Легкие горели, перед глазами появились темные круги, Алексия царапала горло в панической попытке добраться до воздуха.

Она подняла глаза в немой мольбе о помощи, но убедилась, что помочь ей некому — весь отряд задыхался, держась за горло. Руки и шея Дани были в крови, она продолжала раздирать кожу в тщетной попытке сбросить невидимые оковы. Маг оттолкнул Вецвольда от себя с нечеловеческой силой, тот отлетел в сторону, и, ударившись спиной о дерево, обмяк.

В слепой и бессильной ярости Алексия резко поднялась, но тут же упала, не сумев сделать ни шага. Она понимала — это конец.

Внезапно сквозь темную пелену, застилающую сознание и взгляд, Алексия увидела Вейна, неуклюже, но неуклонно идущего к душителю. Чары ассасина почему-то не действовали на него — быть может, дело было в экспериментах, что над ним проводили Венетри. Быть может, он и вовсе магии не подвластен. Но сейчас он был единственным, кто твердо стоял на ногах.

Когда до мага оставалось лишь пара шагов, тот все-таки обернулся, но для этого ему пришлось прервать заклинание. Стоя на коленях, Алексия судорожно вдыхала драгоценный воздух. Она видела, как ассасин Венетри обхватил ладонями голову Вейна, прижав метки на ладонях к его вискам. Видела, как бледнеет Вейн — казалось, его глаза вот-вот выскочат из орбит. Искалеченный Скользящий вдруг застонал, не отрывая взгляда от лица мага, из его ушей потекла кровь.

Алексия понимала — у нее катастрофически мало времени. Как только маг разделается с Вейном, он возобновит заклинание, если у него в запасе нет чего-то похуже. Дело было и в самом Вейне тоже — даже в таком состоянии до последнего защищая своих друзей, он не заслуживал подобной смерти. Он вообще ее не заслуживал. Поднявшись на ноги, Алексия начала красться в сторону противника. Тот продолжал держать Вейна, пока его глаза закатились. Маг разжал руки, и искалеченный Скользящий тяжело рухнул на землю.

— Вейн! — истошно закричала Дани.

Ассасин Венетри начал оборачиваться. И встретил решительный взгляд серо-голубых глаз.

Алексия одним резким движением вырвала из ножен Бьянмарн, тут же затанцевавший в ее ладонях. Призвала стихию и полоснула наугад. На шее мага появилась тонкая линия, которая мгновенно наполнилась кровью. Кожа вокруг раны начала стремительно запекаться, превращаясь в один сплошной ожог. Маг закричал, отталкивая от себя Алексию плотным потоком воздуха. Она упала, сильно ударившись головой. В голове зашумело.

Вецвольд бросился вперед, но будто наткнулся на невидимую преграду. Упал на колени, прижимая руки к горлу. Прежде, чем по его загорелой коже потекли ручейки крови, Алексия увидела на его шее страшный ожог. Зеркальные чары. Мощные и недоступные для большинства людей.

Ассасин Венетри прижал руки к шее, от них начало исходить странное красноватое сияние. Парой мгновений спустя маг отнял руки. Шея по-прежнему выглядела так, будто на нее вылили кипящее масло, но раны затянулись. Усмехнувшись, человек в белом поднял свое смертоносное оружие — руки, охваченные подергивающимися синими нитями, напоминающими молнии.

Алексия краем глаза заметила движение. Повернувшись, увидела как Харм, выронив лук, бросается на мага с кинжалом. Крикнула, понимая, что его попытка обречена на провал. Увидела Вейна с посиневшим лицом и заиндевевшим взглядом. Дани, которая с обескровленным лицом накладывала на Вецвольда целительные чары. Увидела, как тело Харма оплетают синие нити-молнии, как вспыхивает одежда. Это стало последней каплей. Страх исчез, сменившись решимостью. Решимостью сохранить свою жизнь и жизнь ее новых друзей.

«Я не умру так. Здесь, в чужом мире, вдали от отца. Я не хочу умирать, не найдя Джувенепа. Возможно, позже, но только не сейчас».

Из последних сил Алексия поднялась. Маг стоял к ней боком. Она понимала — еще немного, и он заметит ее приближение, как это случилось с Вейном. И тогда она побежала, стремительно сокращая расстояние между ними. Когда до мага осталась лишь пара шагов, Алексия прыгнула, на ходу крутанув кисти рук. Ассасин обернулся, но было поздно. Иглы с парализующим ядом вонзились в его обезображенную шею. Отдавая себе отчет в том, что это ненадолго остановит врага, Алексия стремительно подобрала лежащий на земле Бьянмарн и вонзила клинок в сердце мага.

А потом еще. И еще. Пока не почувствовала, что кто-то мертвой хваткой сжимает ее за плечи и оттаскивает от человека в белых с алым одеждах.

— Все закончилась, Алексия, все закончилось.

Глава тридцать пятая

Схватка с ассасинами Венетри сильно потрепала Скользящих. Дани побледнела до синевы, направляя свою исцеляющую силу то на Вейна — к счастью, живого, но находящегося в очень тяжелом состоянии, то на Вецвольда, то на Харма, которого коснулись молниевые чары мага. Алексия помогала по мере своих сил, накладывая на тела раненых руны исцеления. Если бы рядом был Джувенел, с этой задачей он бы справился намного лучше ее.

Даже Абигайл не смогла оставаться в стороне, и Алексии пришлось уступить упрямой сестричке. Джувенел был прав тогда, в одну из первых их встреч. Бездна безжалостна к людям, и ей без разницы, кто перед ней — взрослый мужчина или хрупкая двенадцатилетняя девчушка. Будешь слабым — растопчет и перемелет твои кости в жерновах. Эбби нужно было учиться помогать другим и владеть магией наравне с остальными, раз шанс прекратить Слияние со смертью Сновидицы они потеряли.

Алексии наконец удалось уговорить Дани хоть немного поспать — та была совершенно вымотана и едва на ногах стояла. Сколько сил из нее выпила магия, Алексия боялась даже представить. Как только Дани устроилась на заботливо подготовленной для нее Рейнарой лежанке, Алексия вернулась к прерванному занятию. Вдвоем с Абигайл они плели рунную вязь из символов, обладающих целительной силой. Руна за руной — чтобы покрыть все тело Вейна, пострадавшего больше всех остальных. Вецвольд и Харм, благодаря чарам Дани, постепенно приходили в себя.

С губ каждого из находящихся в лагере, разбитом на поляне, сорвался облегченный вздох, когда Вейн после нескольких часов беспамятства наконец открыл глаза. Дани проспала после этого как убитая. Спали Скользящие по очереди, не в межпространстве, а в видимой Алексии реальности — после появления на изнанке Бездны ассасинов Венетри оставаться беззащитными там никто не рисковал.

На четвертые сутки после нападения их разношерстная группа, отдохнувшая и полностью исцеленная, продолжила путь. Алексия молила Безымянных Богов, чтобы те смилостивились над ними и больше не посылали им испытаний — до того момента, пока не покажутся стены лаборатории Венетри, конечной цели их путешествия.

Но, как известно, Безымянные Боги редко прислушиваются к молитвам…

Скользящие и сестры Атрейс проходили мимо небольшого леска, когда из-за деревьев появилась она.

Дрессировщица.

Те же длинные ноги, чуть поджатые и не касающиеся босыми пальцами земли, те же черные волосы и миловидное лицо. Все те же смертоносные плети в обеих руках.

Харм без промедления пустил стрелу, которая угодила в плечо Дрессировщицы. Тварь Бездны закричала от боли, в ее глазах вспыхнула бесконтрольная ярость. Алексия напряглась, готовая уворачиваться от опускающихся плетей. Но вместо того, чтобы обрушить плеть на обидчиков, Дрессировщица выкрикнула что-то на непонятном языке и взметнулась вверх на недосягаемую высоту.

Глядя, как она превращается в вихрь, постепенно тающий в воздухе, Алексия услышала злобное низкое рычание. Переведя взгляд с неба на землю, она вдруг отчетливо поняла, за что исчезнувшую тварь Бездны прозвали Дрессировщицей.

Из раскинувшегося неподалеку леса к Скользящим сбегались однорогие клыкастые звери, покрытые чешуйчатой броней. Броганы. Сжав Бьянмарн в руке так, что побелели костяшки пальцев, Алексия приготовилась дать им отпор. Харм пускал стрелы, а она, вспоминая их недавние тренировки, на расстоянии зажигала их. Несколько броганов упали, даже не успев добраться до группы, с остальными пришлось сражаться, призвав на помощь и боевые умения, и чары.

И в тот момент, когда дикие слуги Дрессировщицы были повержены, появилась и она сама. Алексия едва успела увернуться от плети, с резким звуком опустившейся на землю. Ярость от осознания, что тварь Бездны может во второй раз ускользнуть от нее, придала Алексии сил. Схватив Дрессировщицу за руку, она зашипела от боли, похожей на боль от ожога, но ладонь не разжала. Выронила Бьянмарн и второй рукой сжала руку твари. Крутанула ее запястья, заставляя закричать от боли и уронить на землю плети-молнии. Упершись каблуками ботинок в землю, Алексия подалась назад и с силой потянула Дрессировщицу на себя.

Тварь Бездны не успела отреагировать на резкий рывок. Харм вновь поразил ее стрелой, и Дрессировщица жалобно взвыла. А Вецвольд уже подбежал совсем близко, занося над ее головой меч.

— Подожди! — что было сил закричала Алексия.

Вецвольд остановился, пораженный и сбитый с толку, но руки с мечом не отпустил.

— Не убивайте ее! Харм, не стреляй! — снова крикнула она.

Тварь Бездны вырывалась, и Алексии вновь пришли на помощь иглы с парализующим зельем, высунувшиеся из перчаток и вошедшие в горло Дрессировщицы. Но то ли зелья на иглах осталось мало, то ли тварь Бездны была устойчива к подобным чарам, но на нее они подействовали иначе, нежели на ассасина Венетри или стражей в их лаборатории. Дрессировщица упала на колени, но по-прежнему пыталась вырваться… ровно до тех пор, пока ее взгляд не упал на правую руку Алексии.

На браслет Сновидицы — причину тому, почему Алексия наказала Скользящих не трогать тварь Бездны.

Она мучительно пыталась понять, почему камень на браслете, который, по заверениям ее отца, должен был привести ее к Сновидице, вдруг загорелся ослепительно-белым цветом, таким сияющим, что стало больно глазам.

— Алексия, что ты творишь? — с изумлением выдавила Дани.

Но ее изумление стало сильнее в стократ, когда Дрессировщица — безжалостная тварь Бездны со смертоносным оружием в руках, — провела длинным пальцем, окруженным странной черной дымкой, по камню на запястье Алексии и… заплакала.

Скользящие застыли, Алексия явственно видела потрясение на их лицах. Никто не понимал, что происходит, но она, заглядывая в глаза Дрессировщицы необычного — необыкновенного — золотого цвета, наконец все поняла.

В тот момент, когда Алексия попросила Джувенела пойти по следу Сновидицы, он вернулся с застывшим в глазах ужасом. Сказал, что, очнувшись, видел вокруг себя лишь непроглядную тьму — и, контрастом, ослепительное сияние камня. Тогда они решили, что он находится в недрах самой Бездны, и, наверное, были правы. Ошиблись они лишь в одном, сделав поспешный вывод, что Сновидица мертва.

Но что, если она никогда не была мертвой? Что, если однажды проведенный ею ритуал, породивший Слияние и переплетение двух миров, изменил ее, превратил… в тварь Бездны.

Что, если каждая из встреченных ими тварей Бездны — как то существо с цепями вместо рук — когда-то был поглощен, искажен Бездной… и когда-то был человеком?

— Сновидица, — прошептала Алексия. — Ты — Сновидица.

Дрессировщица вздрогнула — такой обыденный, по-человечески беззащитный жест, — взглянула на нее странным взглядом. Ярость ушла, ушло и отрешенное выражение, которое роднило ее с куклой. В глубине темных глаз искрилось нечто… похожее на жизнь. Она сказала что-то, и снова на языке, который Алексия слышала впервые.

— Сновидица? — почти хором воскликнули Вецвольд и Рейнара. Дальше солировала маг вуду: — Алексия, ты в этом уверена?

— Более чем, — ответила она, накладывая на Дрессировщицу сонные чары. — Ну же, помоги мне. Тебе нужно заснуть. А потом мы придумаем, как высвободить твой разум из этого странного и чужого тебе тела.

Сновидица словно услышала и поняла ее призыв — закрыла глаза и мягко легла на землю. Алексия знала — засыпает она не сама, но позволяя ей манипулировать своим сознанием, что было куда важнее. Дрессировщица доверяла той, на чьем запястье увидела браслет с принадлежащим ей камнем. Эта вещица всколыхнула в ней воспоминания, прежде надежно запертые в теле твари Бездны. Пробудило нечто давно дремлющее в недрах ее души.

Алексия спеленала ее обездвиживающими чарами и наказала Вецвольду надежно спрятать ее в межпространстве, чтобы ассасины Венетри до нее не добрались — спрятать до тех пор, пока она не придумает, как разбудить в Дрессировщице человечность и способность говорить. И воспоминания, которые ей были так необходимы.

Когда Вецвольд вернулся с изнанки Бездны, Алексия оглядела Скользящих и Абигайл, в глазах которой читался искренний детский восторг от столкновения с неизведанным.

— Вы понимаете, что это означает? — тихо спросила Алексия. — Если мы отберем у Венетри Печать Силы и найдем способ снять проклятие со Сновидицы… У нас есть шанс раз и навсегда остановить Слияние. Раз и навсегда отрезать Бездну от Альграссы.

Глава тридцать шестая

Обессиленный после очередных пыток Тревора Таррела, Джувенел сидел, спиной ощущая превосходную прохладу стен. Тело горело, горела вся кожа, казалось, кровь его полыхает в венах. Просто еще одно зелье Венетри, как на подопытной крысе, испытанное на нем.

Он, кажется, даже задремал — прямо так, сидя, прислонившись к стене. Проснулся от того, что в его голову ворвался чей-то крик. Помотал головой, сгоняя остатки сна, но крик снова повторился. За ним — топот ног, приказы, отданные хорошо знакомым голосом — голосом Таррела.

Дверь его тюрьмы была надежна заперта, и Джувенелу оставалось лишь гадать, что за ней происходит. Но в какой-то момент она распахнулась. На пороге показалась… Ивэн.

В руке ее был зажат кинжал, светящийся зеленоватым светом — на его лезвие наверняка был нанесен один из разработанных алхимиками Венетри ядов. Возможно даже, пресловутый «гремучий яд».

— Меня оставили следить за тобой, чтобы ты не смог воспользоваться… ситуацией. — Ивэн усмехнулась. — Говорят, это вполне в твоем духе.

— Ситуацией? — переспросил Джувенел.

Что-то было в глазах его бывшей ученицы и друга. То ли тревога, то ли… нет, не понять. Ивэн слишком хорошо умела скрывать свои чувства.

— Скользящие ворвались в лабораторию, — сухо сказала она.

— Сколько их?

Ивэн молчала. По ее лицу Джувенел понял — она знала их.

— Твоя стая, которая так меня и не приняла. — Она почти выплюнула эти слова.

— Ты несправедлива к ним, Ивэн. — Джувенел старался говорить спокойно, но казалось, что грохот сердца заглушал даже звук его собственного голоса. Его друзья здесь, в лаборатории. Он знал, что когда-нибудь этот момент настанет, но прежде думал, что будет стоять рядом с ними, плечом к плечу. — Я же пытался тебя обучить, но ты предпочла обидеться на то, что изначально была нас слабее. Если бы ты осталась… ты бы стала с нами наравне.

— Все бы было иначе, если бы я осталась… — прошептала Ивэн, изумив его. Впервые он наблюдал в ее глазах и голосе нечто искреннее, настоящее. То, что она хранила в сердце, не показывая никому. — Я бы не познакомилась с Бринном, и… не примкнула бы к Венетри. Никогда и ни за что. Думаешь, мне нравится быть их частью? — воскликнула она, резко вскинув голову. — Думаешь, нравится наблюдать, что они делают с людьми?

— Ивэн, я не понимаю. Как ты тогда оказалась здесь?

Беловолосая Скользящая молчала, а сердце Джувенела рвалось на части. Где-то там, внизу, за его жизнь и за жизнь других пленных борются его друзья. Алексия… она не могла не прийти за отцом, и она тоже была где-то рядом. А он заперт, закован в эти прутья с молниевыми чарами, и освободить его сейчас может лишь та, что давно свернула с его дороги, встав на темный путь.

— Все из-за Шеланы. Мы случайно пересеклись в Бездне, когда Бринн… уже заболел. Он болен, Джувенел, мойвозлюбленный заражен самой Бездной. И от этого проклятия нет спасения — не поможет ни искусный целитель, ни самые сильные чары, ни даже Слияние. В Альграссе он просто умирает, иссыхает, и это так страшно, что не хватает слов. Только магия поддерживает в нем жизнь — или некое подобие жизни, только Бездна дает ему право на существование. Безумно печальный парадокс — Бездна, которая и заразила его своим ядом, своей магией спасает его.

Джувенел никогда не слышал ни о чем подобном — или же об этом просто не принято было говорить. Но он видел боль, исказившую красивые черты Ивэн, и верил, что эта боль неподдельная.

— В ту нашу встречу Шелана сказала мне, что может помочь. Что она легко манипулирует нитями жизни и смерти, и может избавить Бринна от его проклятья.

— И поэтому ты стала ее помощницей? Поэтому хотела найти Бьянмарн для нее?

Ивэн вложила кинжал в ножны, устало потерла руками лицо.

— Говори уже прямо — ее служанкой. Девочкой на побегушках, выполняющей любые ее приказания. Да, Джувенел. Я пошла на это ради Бринна, и только ради него одного. Мне не нужны деньги, не нужна власть — то, чем бредят и грезят Венетри. Я даже понятия не имела, что Шелана мечтает стать одной из них и однажды станет. Поэтому говорила тебе, что я ни на чьей стороне. И я не врала тебе.

— Теперь я это понимаю, — тихо произнес Джувенел. — И она действительно помогла твоему любимому?

Ивэн прерывисто вздохнула.

— Нет, и, боюсь, даже не собирается этого делать. Но, если не она, то Бринну не поможет никто.

— Ивэн, как много здесь Венетри? — прикрыв веки, спросил Джувенел.

— Много, — глухо сказала она. — И они хорошо защитили форт. Твоим друзьям не победить. Мне жаль.

— Так может, настало время выбрать сторону?

Ивэн взглянула ему в глаза. На ее лице надежда боролась с неверием.

— Ты… вы примете меня после всего, что я натворила? После того, что я приказала своим ребятам взять Алексию и Абигайл в плен?

— Теперь я знаю, что толкнуло тебя на это. И… если ты примешь мою сторону, то поможешь мне их спасти. Тогда Абигайл не останется сиротой, а Алексия… выживет. Она ведь здесь, правда?

Ивэн молчала. Долго. Мучительно долго. Джувенел понимал, какая в ее душе сейчас происходит борьба, и не мешал, хотя его собственная душа сейчас рвалась из тела. Если бы он мог пройти сквозь эти прутья, если бы он мог оказаться сейчас рядом с ней… С той, кто всецело завладел его мыслями и воспоминаниями. Алексией. Его Алексией.

Ивэн поднялась, решительным шагом преодолела разделяющее их расстояние. И принялась выводить в воздухе символы, один за другим.

— Ты знаешь, как открыть двери в камерах?

— Только здесь. Увидела краем глаза, когда заносила тебе еду, — отрывисто сказала Иван.

Но Джувенела ее тон не обманул. Запомнить четыре символа совершенно случайно? Верилось с трудом. Значит, Иван все-таки думала о том, чтобы выпустить его на свободу. Но если бы она сделала это раньше… Если кто - то из близких ему людей, участвующих во вторжении, погибнет… он никогда не простит этого Ивэн.

Она сняла с рук Джувенела браслеты, не позволяющие ему колдовать. Сделать это было просто — достаточно лишь призвать расплетающие чары, чего он все это время был лишен.

— Когда Венетри увидят тебя на свободе…

— Я знаю. Держись рядом со мной. Твой любимый… Бринн здесь, в лаборатории?

Ивэн помотала головой. Держа наготове вынутый из ножен кинжал, двинулась следом за Джувенелом.

— Нет. Шелана по-прежнему держит его у себя дома. Там… много всего странного, поверь мне. Она погрузила Бринна в некое подобие сна, уверяла, что ему со дня на день полегчает… Но правда в том, что я больше не верю ей. Я не чувствую, что ему становиться хоть немного лучше… Боюсь, что Бринн был для нее лишь приманкой — точнее, приманкой для меня, Скользящей. Мои способности оказались ей весьма полезны.

— Значит, здесь ему ничего не грозит. Это хорошо. Ты знаешь, где мои вещи? Те, что вытряхнули из моих карманов? Там должен быть медальон…

— Я поняла, о чем ты. Да, знаю. В комнате неподалеку. Алхимики Венетри всегда проверяют подобные вещи на чары. Кажется, они обнаружили в нем магию, но не того рода, что их интересовала. А значит, он лежит среди остальных безделушек.

— Ивэн, принеси мне его, пока я придумаю, как нам добраться до остальных, — попросил Джувенел. Он никак не мог лишиться медальона, связывающего его с Алексией.

Беловолосая Скользящая просто кивнула, и он наконец открыл дверь, ведущую к свободе. Свободе, окрашенной в ярко-алый цвет.

Крики борьбы стали громче, и раздавались они с первого этажа. Ивэн юркнула вправо, Джувенел, радуясь, что магия снова с ним, привычно коснулся рукой стен. Почувствовал биение жизненных токов — за дверью стояли двое Венетри, очевидно, приставленных специально для него. Уже увереннее, он направился вперед.

Стражи среагировали мгновенно, повернувшись на звук отворяемой двери и держа оружие наготове.

Однако оно им не потребовалось. Джувенел положил ладони на тела Венетри и тут же почувствовал тошнотворный запах паленого мяса. Обожженные истошно закричали. Извиваясь, они не давали рунному магу закончить начатое. Отняв руки, Джувенел сжал ладони, стирая метку, и быстро провел по ним пальцами, рисуя две руны. Затем с силой выбросил руки в направлении стражей. Волна плотного воздуха отбросила обоих в противоположный конец коридора и впечатала в стену. У одного раскололся череп, второго насквозь пропороло держателем для магического светильника.

Джувенел нарисовал очередную метку и прикоснулся к стене форта. В тот же момент увидел красные тени, просвечивающие сквозь камень — Венетри. Теперь он знал, как близко от него находятся противники.

Осторожно и бесшумно продвигаясь по коридору, рунный маг скользил по стене рукой. Руна на ладони позволяла следить за перемещениями стражей. На лестнице, ведущей на первый этаж, его нагнала Ивэн. В руках она держала медальон Алексии. Джувенел нежно сжал его в ладони и положил в нагрудный карман, для надежности запечатав магией.

Достигнув подножья лестницы, остановился. В очередной раз прикоснувшись ладонью к стене, он увидел красное бесформенное пятно — жизненные токи стража. Нарисовав руну-метку, выглянул из-за угла. Кажется, Венетри был ранен — зажимал рукой плечо и тяжело дышал. Но Джувенел не мог допустить, чтобы враг поднял тревогу.

Нарисовав на ладони знак-направление, он выставил ее в сторону стража, пока еще не заметившего сбежавшего заключенного. На шее Венетри проявился точно такой же знак. Подняв вторую руку, рунный маг слегка встряхнул ею, активировав метку. Рядом с ладонью материализовалась струйка серого тумана. Заприметив знак-направление на шее Венетри, она потянулась туда.

Джувенел наблюдал, как живой туман охватывает шею врага и начинает душить. Венетри вскочил, позабыв о своей ране. Увидев Джувенела, открыл рот, но не смог издать ни звука. Струйка тумана заползла в открытый рот, и глаза стража закатились. Рунный маг едва успел подхватить падающее тело и аккуратно положить на холодный пол.

Итак, он на первом этаже. Почти на свободе. Но дороже любой свободы ему было найти друзей. Помочь им в неравной битве, освободить пленных.

Отыскать Алексию и, когда вся это кровь и безумие, и лязг мечей останутся позади, сказать ей то, в чем давно хотел признаться. И сделать это не с помощью бездушного клочка бумаги, а глядя ей прямо в глаза.

Джувенел бросился вперед, в самую гущу боя — на поиски любимой.

Глава тридцать седьмая

Замерев в десятках шагов от форта, Алексия приметила на страже двух Венетри внушительного телосложения с двуручными мечами наперевес. Не дожидаясь, пока стражи заметят ее, спряталась за ближайшее дерево. Вопросительно взглянула на поотставших Скользящих. Рейнара кивнула ей.

Присев, Алексия достала из сумки маленькую куклу размером с мизинец и серебряную иглу. Куколка была обезличена — на гладком тряпичном лице не было ни глаз, ни носа, ни рта. Проколов палец иглой, Алексия стряхнула выступившую каплю крови на лицо куклы и положила на нее руку, вызывая в памяти облик стража и шепча слова заклинания. Отняв руку, увидела, что черты кукольного личика точь-в-точь повторяют черты стража лаборатории.

Удовлетворенно кивнув, Алексия наложила на куклу другое заклятие и положила ее на землю. Вряд ли кто-то другой, кроме нее, мог увидеть странную призрачную энергию, перетекающую в куколку. Этому знанию и этому видению научила ее Рейнара. Сейчас тряпичная магическая вещица наполнялась энергией стража, становясь отражением его самого.

Алексия осторожно выглянула из укрытия. Страж Венетри прижал руку к животу, на его лице застыла напряженная гримаса. В этот момент он должен был испытывать неприятную тянущую боль во всем теле. Заметив, что от куклы перестало исходить свечение, Алексия поднесла ее к уху. Невидимое сердце куколки размеренно билось.

Оставался последний шаг, и без малейших колебаний Алексия всадила в тело куклы острую иглу. До нее долетел его сдавленный хрип. Она не хотела убивать — используя специальные точки на тряпичном теле куклы, она лишь парализовала его. Судя по брошенному косому взгляду, Рейнара ее решение не одобряла. Но Алексия еще не научилась убивать, и не хотела этому учиться. Пусть даже тот страж — Венетри, а значит, враг, но… убить так, исподтишка, почти ударом в спину… Алексия не хотела.

Уже не таясь, она встала и сделала знак остальным. Направилась к стражу, неуклюже завалившемуся на бок.

Присев возле входной двери, ведущей в лабораторию, Алексия снова проколола палец, на этот раз гораздо глубже, и начала его сдавливать, роняя капли крови на землю и заговаривая их. Тоненький ручеек, повинуясь ее заклятию, потянулся к двери. Когда заговоренная кровь проникла в щель и затекла внутрь форта, Алексия увидела происходящее внутри. Видение, возникшее в ее голове, было нечетким, каким-то искаженным, но позволяло увидеть стоящих на страже Венетри. Ручеек крови бежал все дальше и дальше, и перед глазами Алексия вставали лица ее врагов.

— По ту сторону двери еще двое стражей, — приглушенным голосом доложила она друзьям. — Двое у двери, ведущей в подземелье, но прежде, чем попасть туда, нужно пересечь комнату, в которой полным-полно как алхимиков, так и самих стражей.

— И алхимиков нельзя недооценивать, — вставила Рейнара. — Они мастерски владеют ядами, и любой предмет в их руках, будь то вилка или ступка, превращается в смертоносное оружие.

Скользящие покивали вразнобой. Алексия оглядела их, слыша, как сердце бьется о грудную клетку, словно желая вырваться наружу из своей тюрьмы. Главное, что Эбби в безопасности. Она спрятана в межпространстве вместе со спящей Сновидицей-Дрессировщицей и Вейном. Дани наотрез отказалась отпускать его в этот бой — слишком непредсказуем был искалеченный Венетри Скользящий.

Незаурядная, надо сказать, компания у двенадцатилетней девочки, но иного выхода сейчас нет.

— Все готовы? — спросила Алексия. Она гордилась тем, что ее голос не задрожал.

Снова кивки и полные решимости взгляды. Алексия отступила в сторону, позволяя самому сильному из них первым войти в форт. Положить начало безумию, который или закончится их победой или сокрушительным поражением. Вецвольд перешагнул через мощное тело поверженного стража и распахнул входную дверь.

И безумие началось.

Вецвольд кинулся в бой как неистовый зверь, Харм пускал одну стрелу за другой. Держась на расстоянии, Рейнара вела невидимую войну, орудуя восковыми куколками. Дани стояла у входа в форт, ближе к защищающей ее Алексии.

Настал ее черед. Не желая пока призывать на помощь Бьянмарн, Алексия обнажила свое новое оружие — взятые у Дрессировщицы плети. Она сбивала Венетри с ног, чтобы сделать их легкой добычей для Вецвольда. Хлестала кнутом по тем, кто подбирался к ним с Дани слишком близко, пуская молниевые разряды по их коже.

Но, несмотря на все их усилия, им не давали пробиться к подземелью. В лаборатории оказалось слишком много Венетри — они спускались снизу, чтобы влиться в смертельно опасный танец клинков и чар. Алексия сдалась, и сменила плеть на Бьянмарн. Теперь, когда на кону была ее жизнь, решимость в ней возрастала с каждым ударом. Сил ей придавало и осознание: отец был так близко! Она никак не могла умереть. Сейчас. Здесь. Находясь лишь в нескольких десятков шагов от него, одного из самых близких ей на свете людей.

Оказавшись в самом центре кровавого пира, Бьянмарн затанцевал в ее руке. Алексии почти ничего не оставалось делать — только следовать духам, живущим в нем. Она не запоминала лиц, хотя знала, что, если ей удастся выжить, эти лица вспомнятся сами. Придут ей тогда, когда она их совсем не ждет. Ночью, в кошмарах, как и говорил Джувенел. Иной раз Алексии даже казалось, что это не она приручила меч, а меч направлял ее — или же попросту управлял ею.

Но даже этого оказалось мало. Скользящие уставали, Алексия уже не видела ничего, кроме череды окровавленных лиц. А Венетри… их все еще было слишком много.

И в миг, когда Алексия уже почти утратила надежду на благоприятный исход событий, дверь распахнулась и появился он. Джувенел.

Рунный маг тут же бросился в бой, не тратя ни слова, ни взгляды. С изумлением за его спиной Алексия увидела Ивэн. Ивэн, которая держала ее с сестрой в заложницах, теперь сражалась на их стороне. Поверить в это было непросто.

Появление Джувенела словно вдохнуло в них сил. Алексия, победоносно ему улыбнувшись, вынула из ножен Бьянмарн и кинула ему. В его умелых руках меч затанцевал с удвоенной силой. И очередной его жертвой стал черноволосый и черноглазый Венетри, попытавшийся напасть на Джувенела сзади и застать его врасплох. Верный Бьянмарн этого не допустил — выскользнув из руки рунного мага, он замер на расстоянии волоска от глаза Венетри.

Усмехнувшись, Джувенел крепко сжал рукоять меча, за руку дернул черноглазого и приставил лезвие к его шее.

— Не дергайся, Таррел. На этот раз я доведу депо до конца, обещаю… — В голосе Скользящего звенел металл. — За все, что ты со мной сделал. Но я готов забыть обо всем — если ты выпустишь пленных.

— Ты думаешь, я тебе поверю? — осклабился Венетри. Алексия едва расслышала его слова сквозь лязг стали и крики боя.

— Я давно понял, что месть бессмысленна. И жизни нескольких людей для меня дороже, чем возможность отмщения. Если ты откроешь клетки и дашь нам уйти, я сохраню твою жалкую жизнь.

Алексия знала: Таррел согласится. Такие, как он, готовы пойти на все, чтобы жить. К тому же, очень многих людей преследует панический страх погибнуть в Бездне… ведь никто не знает, что будет там, за гранью. Никто не знает, что она делает с человеческими телами, но главное — что она делает с человеческими душами.

Так и оказалось. Таррел пытался поторговаться за свою жизнь, но Джувенел был непреклонен. Тогда Венетри выкрикнул приказ своим солдатам — алхимикам, наемникам и ассасинам — прекратить бой. Все замерли, не сводя друг с друга настороженных взглядов, словно кто-то могущественный сумел остановить само время. Дани, пользуясь заминкой, излечивала раненых — у Вецвольда на боку зияла рана, Рейнара прижимала к груди кисть с разрезанными связками — один из стражей пытался отрубить ей руку, чтобы не дать возможности пользоваться восковыми куколками, но был заколот стрелой Харма, вошедшей прямо в глаз.

Целители Венетри тоже не стали стоять без дела. Битва остановилась… но надолго ли? Не в силах стоять и ждать, Алексия бросилась вслед за Джувенелом в подземелье. Таррел с приставленным к горлу мечом открывал одну камеру за другой. Его руки едва заметно подрагивали.

— Алексия!

Она бросилась к клетке отца.

— Мы выведем вас отсюда.

Джувенел заставил Венетри открыть камеру отца, и Алексия тут же бросилась в его объятия. Он так оброс, похудел… На глаза навернулись слезы.

Вскоре все клетки были открыты, и пленные Венетри, которых в подземелье оказалось около дюжины, бросились на свободу. А в комнате алхимиков, как и на лестнице, вновь кипел бой. Стоило Джувенелу и Таррепу скрыться в тюрьме, и Венетри вполне предсказуемо начали новую битву.

Какой-то отчаянный ассасин, воспользовавшись всеобщей смутой, направил в сторону Джувенела воздушную волну, которая выбила из его рук Танцующее Лезвие.

— Папа, беги! — крикнула Алексия отцу. Но покидать вслед за пленными обитель Венетри он не пожелал. Тогда она сдернула с рук отца браслеты, позволяя ему помочь.

Харм с окровавленным лицом повернулся к ней.

— Алексия, давай!

Она кивнула. Теперь, когда пленники оказались на свободе, настало время и для огненных стрел. Пока Вецвольд отражал атаки Венетри, пытающихся приблизиться к Харму и помешать ему поджечь лабораторию, стрелок натянул лук. Он пускал стрелу, и Алексия тут же ее поджигала. Склянки с ядами, зельями алхимиков полопались, некоторые взорвались. Огонь, словно выпущенный на свободу оголодавший зверь, жадно пожирал и камень: Алексии пришлось немало потрудиться, чтобы научиться призывать белый огонь — самый сильный и всепоглощающий, способный сжечь что метал, что камень.

Немало сил они потратили, чтобы наложить на наконечники чары, способные выдержать мощь белого огня. Но Венетри не были к такому готовы — их обитель вспыхнула, как огромных размеров костер.

В этом хаосе, наполненном криками, запахами крови и горелой плоти, Алексия потеряла из виду Рейна. Но Вецвольд не позволил ему уйти. Еще одного схватил Харм, еще одного — едва стоящая на ногах Рейнара. Алексия протянула Скользящим снятые с пленников блокирующие магию браслеты и защелкнула их на запястьях Венетри.

— Уходим! — заорал Харм.

Скользящие подчинились. Тяжело раненная Рейнара исчезла в межпространстве, остальные, включая Ивэн, помогли Алексии и ее отцу выбраться наружу. Уже покидая форт, она увидела Шелану Вескерли. Она сражалась с Вецвольдом, яростная, как дикая кошка. Но горящая стрела, вонзенная ей в живот, превратила ее в полыхающий факел.

Из павшего форта выбегали Венетри. Но битва закончилась — им больше не за что было сражаться. Все их многолетние труды превратились в пепел. Ни ядов. Ни зелий. Ни Камней Рикельма, ни плененных Скользящих, благодаря которым их можно было заново создать.

Венетри были уничтожены.

Глава тридцать восьмая

Абигайл сидела на коленях отца, обхватив руками его шею. Прятала от других покрасневшие от слез глаза. Несмотря на пережитый кошмар, Алексия улыбалась, глядя на эту картину. Они вернулись в свое покинутое убежище, зная, что больше некому их здесь потревожить. Пока Венетри не создадут новую лабораторию — если они вообще когда-либо сделают это - Скользящим нечего бояться.

Благодаря обману Джувенела, Венетри так и не сумели заполучить Печать Силы — настоящая Печать все это время была надежно сокрыта в межпространстве. Шелана Вескерли мертва, Тревор Таррел, мучитель Джувенела, стал их пленником. Кристофера она тогда так и не увидела. Находился ли он в тот момент в лаборатории? И, если да, то что с ним стало? Несмотря на предательство бывшего жениха, смерти ему Алексия не желала. Джувенел был прав — жизнь ее близких куда важнее отмщения. Джувенел и отец живы, Абигайл счастлива, и больше ей нечего желать.

Джувенел рассказал Скользящим об Ивэн, о том, что заставило ее выполнять приказы Шеланы. Алексия понимала — будь на месте Бринна Эбби или отец, она бы и сама сделала ради их спасения все, что угодно. Она даже вызвалась помочь Джувенелу сдержать данное ей Ивэн слово и забрать из замка Шеланы ее жениха, но он убедил Алексию, что в такой момент ей лучше побыть рядом с отцом. В этом заверила ее и Дани, когда Алексия вызвалась помочь раненым. С усталой улыбкой целительница заверила ее, что опасность уже миновала.

По дороге до убежища Скользящих Алексия успела рассказать отцу о Сновидице. Как отыскала Дрессировщицу и как отреагировал на нее браслет.

— Я уверена, она и есть Сновидица, превращенная Бездной… в одну из ее детей.

— Должно быть, так на нее подействовал ритуал, — глухо сказал отец.

Сейчас плененные Скользящими Венетри колдовали над Дрессировщицей, делая все возможное, чтобы развеять самой Бездной насланные на нее чары. Наблюдая за тем, как Тревор Таррел и его приспешники-Венетри, пытаясь выторговать свои драгоценные жизни, корпят над телом спящей Сновидицы, Алексия не могла сдержать презрительной усмешки.

Скользящие и Венетри вдруг в одночасье поменялись ролями. И охотники стали жертвами.

— Папа, мне о стольком нужно тебе рассказать! — качая головой, воскликнула Алексия, когда они с Эбби остались наедине с отцом.

— И мне, милая.

— Ладно, начнем с главного. — Алексия сцепила руки. Она обязательно расскажет отцу о том, как нашла его, как встретилась с Джувенелом и остальными Скользящими… но потом, когда во всем разберется. — Ты говоришь, что провести обратный ритуал может только Сновидица, потому что именно она провела ритуал, положивший начало Слиянию… Но откуда ты знаешь обо всем этом? Сколько себя помню, ты никогда не рассказывал мне о ней.

— Эбби, милая, сходи, пожалуйста, к Дани, и принеси мне ее чудесный травяной чай.

— Хорошо, папа, — послушно отозвалась Абигайл. Слезла с коленей отца и, на ходу вытирая мокрые щечки, вышла из комнаты.

Алексию насторожила перемена в голосе и в выражении лица отца.

— Потому что я не мог рассказать тебе всей правды. Нет, снова ложь — мог, но не нашел в себе сил. И прошу прощения за это.

— Правды о чем, папа? — медленно спросила она.

— Слияние вызвала не Сновидица. Точнее, не только она. Я был одним из тех… одним из пятерых, кто провел ритуал. Кто, пусть и не по собственной воле, а по незнанию, породил Слияние Альграссы и Бездны.

Алексии казалось, что небо рухнуло на землю. Ее отец все это время лгал ей… впрочем, неудивительно: кому захочется признаться в ответственности за жизни десятков или тысяч людей — или сколько их погибло с момента первого Слияния? Никто не считал, потому что говорить о подобном было не принято.

— Твоя мама заболела еще до рождения Абигайл. Никто из врачей не мог понять, в чем дело — она просто медленно угасала. Я приглашал лучших знахарей из самой столицы, опробовал на Эльзе самые новейшие препараты и даже траволечение. — Отец горько усмехнулся. — Будто это бы могло ей помочь. Я цеплялся за любую соломинку, за любую возможность ей помочь. Я очень любил твою маму, Алексия, безумно ее любил.

— Я знаю, — тихо ответила она.

— Почти двадцать лет тому назад люди еще видели сны. И в одном из этих снов мне привиделась она, Сновидица. Я никогда не спрашивал ее имени, а она его и не называла, предпочитая именовать себя именно так. Милая девочка, чуть старше, чем Эбби сейчас, она говорила так, будто перед ней открылась вся мудрость Вселенной. А, возможно, так оно и было. Она нашла нас, четверых, чьи души или тела были искалечены. Она находила нас по нашим снам, по самым потаенным грезам, безошибочно угадывая в нас отчаявшихся, сломленных людей, готовых пойти на все, лишь бы изменить свою жизнь или жизнь близкого человека. Сновидица рассказала нам о том, о чем я поведал тебе в дневнике: о мире, полном магии. А магия в тот момент означала для каждого из нас, четверых, избавление или же спасение. Сновидица говорила, что нужна лишь малость — открыть брешь между двумя нашими мирами, чтобы призвать магию в Алырассу. Раз за разом она открывала мне тайны Бездны. Она говорила на языке этого мира, знала все его секреты — о Бьянмарне, о Иннисе, об Эльсбре, о храме Аласкапар, о руинах в пустыне Асхарандж, и в какой-то момент я даже решил, что она снизошла к нам из этого мира. И в какой-то момент, отринув все, чему меня всегда учили, я поверил ей. Поверил в то, что призвать магию в Алырассу — возможно.

— И с помощью магии хотел вылечить маму, — прикрыв глаза, прошептала Алексия. Кто бы мог подумать, что роковой шаг, на которых его толкнуло желание спасти любимого человека, приведет к таким катастрофическим последствиям…

— Тогда это казалось мне единственным выходом, — устало сказал отец. — Пойми, милая, если бы кто-то из нас хотя бы допустил мысль, что Бездна отныне станет нашим вторым домом, мы ни за что бы не пошли на такое. Мы знали, что Бездна опасна, но хотели лишь одного — вытянуть магию из другого мира в наш мир. Сновидица собрала нас четверых вместе, в ее собственном сне — пятерых, включая ее саму. И сон этот был о Бездне. У каждого из нас в руках был ее камень — часть принадлежащего Сновидице артефакта. Часть пресловутой Печати Силы, которую этим ритуалом она намеревалась вновь сделать цельной, ведь Печать и ее магия — и есть два ключа для образования бреши между мирами. Все это казалось странным и нереальным. Я не знаю, как это ей удалось, знаю лишь одно: благодаря своему дару, Сновидица сумела преодолеть грань между сном и реальностью. Добыв Печать Силы и собрав всех нас там, в Долине, она сделала ритуал, проведенный во сне, реальным.

— Но что-то пошло не так, — глухо произнесла Алексия.

— Да, милая. Мы делали все, что говорила нам Сновидица. Чертили руны на земле Бездны, поражаясь тому, каким настоящим казался сон. Запахи, звуки — все происходило будто наяву, но пока поверить в это мы были еще не готовы. И в тот момент, когда все руны были активированы, в центре круга, образованного нашими фигурами, появилась странная темная нить. Присмотревшись, я понял — то, что я изначально принял за нить, оказалось тонкой щелью. Мы отошли на шаг, но руны продолжили свое действие. Щель все росла и ширилась, заполняя прозрачный воздух в центре круга обелисков темным туманом. И тут произошло страшное. Из образовавшегося портала во все стороны хлынула черная энергия. Мы испугались. Не помогло даже осознание, что мы находимся в сновидении, которое никак не может причинить нам вред. С колотящимся сердцем я наблюдал, как темная энергия врывается в тело Сновидицы. Наверное, только тогда, в этот страшный момент, она осознала, какую совершила ошибку. Поляну заполонил черный туман, а когда он рассеялся, я с ужасом увидела, что на том месте, где только что стояли четверо человек, никого не было. Из всех, кто проводил ритуал, выжил только я. Думаю, это произошло потому, что меня спасло то, что я находился дальше всех к месту разрыва. Бездна просто поглотила их, а до меня не смогла дотянуться. Но много позже, когда я узнал о том, что натворил, случались мгновения, когда я жалел об этом. В тот день произошло первое Слияние. Погибло много людей, Алексия. Очень много людей. Мы просто оказались к этому не готовы.

Алексия молчала. Ей нужно было осознать все сказанное отцом. Горечь, неверие, ужас — они захлестнули ее, сдавливая грудь и разворошив в голове целый рой мыслей. После всего, через что ей прошлось пройти в Бездне, поверить в слова отца было несложно, сложнее было принять правду. Болезненную и горькую.

— Но как Венетри узнали обо всем этом? — спросила она, не глядя на отца.

— Ив этом тоже есть моя вина. Это была годовщина смерти твоей мамы — как ты понимаешь, даже Бездна ее не спасла. Она умерла в Альграссе, и я… Если бы Бездна убила ее, я бы никогда не смог себе этого простить. — Он помолчал, кажется, сбился с мысли. Вспомнив, продолжил: — Я был пьян в стельку и раздавлен ненавистью к самому себе. Люди гибли каждый день, а я ничего не смог с этим поделать. Я пытался искать Сновидицу… но это ни к чему не привело. В ту ночь в трактире, перемежая слова пьяными слезами, я рассказал какому-то сочувствующему парнишке, что это именно я виноват в том, что происходит. В Слиянии, в появлении бреши между двумя мирами… во всем. Разумеется, я пожалел о своих словах на следующее же утро, но… было уже поздно. А потом, находясь в Бездне, понял, что за мной охотятся. Того парнишку я увидел много лет спустя — он был одним из Венетри. Вся моя жизнь — череда роковых случайностей. Иногда мне кажется, что все, к чему я прикасаюсь, обречено разрушиться в прах. Я разрушил столько жизней, что уже не счесть. И, начав писать тот дневник, я хотел, чтобы после моей смерти ты попыталась исправить мою ошибку.

— Все это время ты знал, что за тобой охотятся Венетри, но ничего мне не сказал. — Алексия чувствовала какое-то опустошение. Словно ее душу вынули из тела, выпотрошили и вернули на место, уже пустой. Слова ее гулко падали в эту пустоту.

— Жизнь в Бездне и без того сложна, Алексия. Я не хотел причинять тебе еще большую боль, подвергать тебя еще большей опасности. Я думал… Я надеялся, что смогу избежать столкновения с Венетри. Да, это означало бы, что мне придется вечно прятаться и вечно куда-то бежать… Так я и делал, пока однажды меня не поймали. Я не хотел, чтобы все так случилось. Правда, не хотел.

— Если бы ты сказал все с самого начала… — прошептала она. — Все, совершенно все могло быть по-другому!

— Алексия, пожалуйста, прости меня. — Отец будто постарел за эти несколько минут их разговора. Груз вины сдавливал его плечи, морщины углубились, взгляд потух.

Алексия резко встала.

— Извини, но… Пока не могу. Хотела бы я сказать, что ты ни в чем не виноват, что это была лишь роковая ошибка, но… Слишком много смертей, слишком много боли вы впятером причинили Альграссе, чтобы я могла так легко от этого отмахнуться. Мне нужно время, папа. Мне нужно время.

И она вышла из комнаты, оставив отца наедине с самым главным его врагом и спутником последних лет — чувством вины.

Проходя мимо окна, Алексия увидела стоящую на улице Абигайл. Сестренка была одна — рядом ни Джувенела, ни Дани, — и увлеченно чертила что-то на земле. Алексия вышла из форта. Пусть Венетри были повержены, но сама Бездна никогда не станет для людей безопасной.

— Эбби, тебе лучше зайти внутрь! — крикнула Алексия.

Сестра ее будто бы не услышала. Алексия вздохнула и подошла к ней.

— Эбби…

В тот же миг хрупкая фигурка Абигайл подернулась черной дымкой. А когда странный туман, заключивший девочку в свои объятия, поблек, Алексия увидела на месте сестры черного пса с алыми глазами.

В тот же миг за ее спиной раздался голос Шеланы Вескерли:

— Добро пожаловать в ловушку.

А потом — внезапно упавшее на нее небо и темнота…

Глава тридцать девятая

Они обезобразили ее. Превратили ее прекрасное тело в кусок обгоревшей плоти, ее красивое лицо — в уродливую маску, в один сплошной ожог. Шелана рыдала, ощупывая безволосый череп.

Только они не знали, что мертвые так легко не умирают.

Раненая, обессиленная, она заперлась в своем замке, спрятавшись ото всех. В ужасе от своего отражения, один за другим разбила все зеркала в замке. Упыри попрятались по углам особняка, страшась гнева своей госпожи и хозяйки.

И только дав выход своей ярости, Шелана успокоилась. Она точно знала, что ей нужно делать. Она очень долго к этому шла.

Раскладывая на столе необходимые для ритуала атрибуты, Шелана раздраженно думала: куда запропастилась Ивэн? Она не видела беловолосую с тех самых пор, как послала ее охранять Джувенела. А потом в форт проникли проклятые Скользящие, и ей стало не до Ивэн.

Вот только сейчас ее присутствие оказалось бы весьма кстати. Остальные жители замка Шелане не подходили по одной простой причине — они были мертвы. Не подходил и Бринн — единственный живой здесь, в этом царстве мертвых. Человек, зараженный ядом Бездны — совершенно не то, что было ей нужно.

Но, может быть, это даже к лучшему. Ведь она видела ту, что зажгла стрелу, пущенную ей в живот. Алексия. Само это имя, даже не высказанное, жгло ей губы. Как эта нахальная девица посмела заявиться в лабораторию, и, что хуже — пойти против нее, Шеланы Вескерли!

Что ж, тем хуже для нее…

Она оглядела древние артефакты, разложенные на столе: свиток с руническим алфавитом, Камень Рикельма, кольца Кукловода и Марионетки. Последним компонентом могущественного заклинания должна была стать магия, текущая в ее крови — и кровь, текущая в венах ее жертвы.

Шелана глубоко вздохнула. Никогда еще она не была так близка к тому, что хотела всегда — с того самого момента, когда, благодаря Эйбу, умерла и возродилась вновь. Ей больше не придется отлавливать людей как собак, не придется принимать кровавые ванны, которые приносят лишь временное облегчение.

Она избавится от этого обожженного, уродливого тела, и все начнет сначала. Во что бы то ни стало, она добудет Печать Силы. Венетри не сумели этого сделать. Они убедили людей в собственном могуществе, но на деле оказались слишком слабы. Шелана не повторит их ошибки.

Призвав волколака и Хадо, она отправилась на охоту.

Верный, хоть и не слишком живой питомец снова привел ее к знакомому форту — убежищу проклятых Скользящих. Тех, кто разрушил ее планы и заставил ее страдать. Ну ничего, как только она покончит с Алексией, настанет и их черед.

Мимо окна, защищенного магическим барьером, но не мешающего разглядеть, что находится по ту сторону стекла, прошла Абигайл — младшая дочь Эйба Атрейса. Шелана довольно ухмыльнулась — а вот и подсказка. Легко скользя обгорелыми пальцами в воздухе, она наложила на волколака иллюзорные чары. Теперь оставалось только ждать.

Алексия появилась лишь несколько минут спустя. Простейшие чары морока заставили ее чуть задержаться у окна и выглянуть наружу. Окруженная теневым облаком, Шелана Вескерли улыбалась, пока жертва шла прямо в расставленные для нее сети.

Когда волколак явил свое истинное обличье, в глазах Алексии вспыхнуло понимание. Но было слишком поздно — острие булавки вонзилось в длинную девичью шею, и серо-голубые глаза остекленели. Шелана подхватила падающее тело и, стоило Хадо выйти из своего укрытия, передала Алексию в его руки, как трофей.

— Знаю, тебе сейчас очень страшно, — усмехнулась Шелана. — Думаю, неприятно все видеть и понимать, но не иметь возможности что-то исправить… Не хотела бы я оказаться на твоем месте.

Разумеется, Алексия не ответила. Ее лицо напоминало маску, в глазах застыл шок. Хадо понес девушку на руках.

Как только они оказались в стенах родной обители, Шелана встала над распростертым телом Алексии, разглядывая его. Она любила собственное тело, но оставаться мертвой была не намерена. Ей надоело охотиться на людей и чувствовать недомогание, если по какой-либо причине не удавалось принять кровавые ванны. Ей надоело чувствовать себя неполноценной.

Шелана хотела снова ощущать себя живой, а не восставшей из мертвых.

— Я так долго к этому шла! — в предвкушении пробормотала она. — Все последние годы я посвятила подготовке к совершению этого проклятого обряда!

Шелана высвободила силу Камня Рикельма. Затем подошла к столу и взяла свиток, хотя за время, отданное его изучению, она выучила наизусть каждую руну и каждое слово. Шепча слова заклинания, Шелана рисовала в воздухе руны в том порядке, который был указан в древнем свитке. Перемену в окружающем ее пространстве она заметила сразу — там, где она чертила руны, мир искажался, ломался под странными углами.

Сама бы она никогда не смогла создать вход в межпространство, но в этом ей помог Камень Рикельма. Хоть в этом Венетри оказались полезны для нее — не зря столько времени она потратила на то, чтобы приобщиться к тайному обществу. Наклонившись над Алексией, Шелана принялась ловко сплетать прочную связь из невидимых остальным нитей мироздания. Закончив, распрямилась, довольная результатом.

Отныне пространство между реальностями станет тюрьмой для тела Шеланы и души Алексии.

Она протянула Хадо Кольцо Кукловода, не боясь того, что он воспользуется им в собственных целях. Бедный раб, его сознание было обработано настолько, что ему даже в голову не могла прийти такая мысль. Отдав приказ, Шелана надела на свою руку Кольцо Марионетки. Не колеблясь, она уверенно шагнула в межпространство, закрывая его за собой.

Шелана исчезла. В тот же миг Хадо надел на руку лежащей на столе Алексии Кольцо Кукловода. Казалось, ничего не изменилось. Но внезапно глаза девушки стали более осмысленными, в них появился хищный опасный блеск. Великан неуверенно подал Алексии руку. Поднявшись, она осмотрела себя с ног до головы и вынесла вердикт: — Мне нужно срочно переодеться — это платье никуда не годится!

Шелана в теле Алексии подошла к шкафу и, мурлыча что-то себе под нос, принялась перебирать гардероб. На ее лице сияла торжествующая улыбка.

Глава сороковая

Иван уверенно шла вперед, ориентируясь на сложенную вчетверо и весьма потрепанную карту, и рассказывала Джувенелу о том, как встретила Бринна. Скользящий кивал в нужных местах, но все его мысли сейчас были полностью заняты Алексией. Им так и не удалось поговорить наедине. За все время, прошедшее с их встречи в лаборатории Венетри, они едва ли перекинулись парой фраз.

Покидая форт и отправляясь вместе с Ивэн на выручку Бринна из замка погибшей Шеланы, Джувенел хотел попрощаться с ней. Но Абигайл, сообразительная малышка, которая прибежала на кухню за травяным чаем, сказала, что у сестры и отца «какой-то важный разговор, а травяной чай — это, конечно же, предлог, чтобы выгнать ее из комнаты». Джувенел рассмеялся, но мешать уединению отца и дочери так и не решился.

Дорога заняла куда больше времени, чем он рассчитывал. В какой-то момент они с Ивэн, кажется, заплутали — даже скольжение сквозь межпространство не помогло — этих земель Ивэн совсем не знала. К тому же, на Бездну опустилась ночь, что усложняло поиски. Но, когда Джувенел уже начал отчаиваться, вдалеке наконец показались очертания замка.

Оставшееся расстояние они преодолели уже за несколько мгновений, используя межпространство. Через стены, однако, проникнуть им не удалось.

— Ай, — обиженно воскликнула Ивэн, потирая ушибленный нос. — Странно, разве защита замка не должна была разрушиться со смертью Шеланы?

Джувенелу пришлось выскользнуть из межпространства. Он пожал плечами:

— Не знаю, может, на рассеивание подобной магии времени нужно чуть больше? Да какая разница, пойдем обычным путем, как все нормальные люди.

Он направился к двери, но его остановила Ивэн. Голос ее звучал странно.

— Джувенел… Ты должен это увидеть.

Рунный маг вернулся назад. Замер у окна, в которое с расширенными от удивления глазами смотрела Ивэн. Он проследил за ее взглядом и увидел… Алексию. Склонившись над столом, она с интересом изучала какой-то внушительный фолиант.

— Ничего не понимаю, — изумился Джувенел. — Что она здесь делает?

— Джувенел, ты уверен, что Шелана умерла? — медленно спросила Ивэн.

— Я не видел, как она умирала, но, Ивэн, она полыхала с головы до ног! После таких ран даже целители не помогут выжить.

— Ты должен знать — Шелана Вескерли — не обычный человек, — прошептала Скользящая. — Она некромантка, в замке полным-полно мертвых, которых она превратила в некое подобие живых. Но страшнее всего то, что она и сама — одна из них. Ее муж воскресил ее когда-то.

— Безымянные Боги! — выдохнул Джувенел.

— Я прочитала об этом в его дневнике, где он подробно описывал каждое свое воскрешение. И ей в дневнике отводилось очень много страниц. Это вышло совершенно случайно. Но если бы узнала Шелана… Я бы с тобой сейчас не говорила. Мне кажется, для нее это всегда было унизительно — чувствовать себя не такой, как все.

Ивэн внезапно ахнула и зажала себе рот ладонью. Нырнула вниз, спрятавшись под окном, и, дернув Джувенела за руку, заставила последовать ее примеру.

— Я, кажется, поняла, Джувенел. Я все поняла. Это не Алексия.

— Что?

— Та, кого ты видишь сейчас перед собой — не Алексия.

Ивэн рассказала ему о кольцах Кукловода и Марионетки, которые она добыла с таким немыслимым трудом в одном из древнейших храмов Бездны.

— Джувенел, подумай сам! Что Алексии делать здесь, да еще и вести себя так, как хозяйка дома?

Рунный маг осторожно выглянул из укрытия. Алексия действительно вела себя очень раскованно. Отложила книгу, подошла к зеркалу. Наклонив голову, полюбовалась на свое отражение. В ее жестах и даже походке сквозило что-то новое, незнакомое ему, а ведь он провел немало времени, не сводя с Алексии — его Алексии — восхищенного взгляда.

Ивэн была права — это не она.

— Прости меня, Джувенел, — прошептала Скользящая, — я собственноручно обеспечила Шелану кольцами, которые она использовала против Алексии.

Он не ответил — сейчас было не время для обид.

Их подозрения лишь подтвердились, когда к «Алексии» подошел громила с серой кожей.

— Это Хадо, — шепнула Ивэн. — Любимчик Шеланы и главный ее телохранитель.

Лже-Алексия сказала что-то слуге и ушла куда-то вглубь дома.

— То есть Шелана похитила Алексию в тот момент, пока мы направлялись сюда, и завладела ее телом с помощью колец Кукловода и Марионетки? — медленно спросил Джувенел. Поверить в подобное оказалось не так-то просто. — И что мне теперь делать? Как ее освободить?

Ивэн задумалась. Прикрыла глаза, сдавливая виски — видимо, усиленно припоминала, что слышала от Шеланы о пресловутых кольцах.

— Боюсь, связь исчезнет лишь со смертью человека, создавшего нить, связавшую их друг с другом, — наконец произнесла она. — Другого способа не существует. Как только ты уничтожишь тело Шеланы, нить, связывающая ее и Алексию, порвется, и души вернутся на свои места.

— Значит, так тому и быть, — бросил рунный маг. — Я убью Шелану.

— Подожди. — Закусив губу, Ивэн лихорадочно размышляла. — Если сказанное ею насчет колец — правда, то Шелана, находясь в теле Алексии, использует свое собственное тело как неиссякаемый источник жизненной и магической энергии — именно это дает сплетенная ею нить. Одним словом, Шелана в теле Алексии практически бессмертна. Пока существует эта связь, убить ее невероятно тяжело.

Рунный маг тряхнул головой.

— Не волнуйся, Ивэн, я с этим справлюсь.

Она рассказала ему примерное расположение комнат.

— Будь осторожен. В замке полным-полно упырей. Вряд ли их можно назвать хорошими бойцами, но они поднимут дикий вой, если увидят чужака. И, если так все-таки случится, не позволяй им добраться до подземелья — там в загонах Шелана держит церберов. Ну и последнее: самый опасный из воскрешенных — Хадо, ты уже его видел. Он точно бежать не станет, и он очень, поверь мне, силен. К тому же, Шелана, кажется, телепатически с ним связана — во всяком случае, когда она изъявляла желание его увидеть, он через несколько минут оказывался рядом с ней. Тебе нужно будет это учитывать.

— Хорошо. Оставайся здесь.

— Да, — мрачно бросила беловолосая Скользящая. — Я тебе в этом не помощник.

Джувенел задержался у окна.

— Ивэн, ты уже мне помогла.

Рунный маг направился к входной двери. Сердце его на мгновениесбилось с ритма. Он намеренно отгонял от себя мысли об Алексии и о том, что Шелана сотворила с ней. Отгонял, потому что эти мысли вызывали лишь ярость, а она сейчас была не самым лучшим помощником.

Позже. Он даст волю своей ненависти к Шелане позже.

Джувенел нарисовал на ладони руну-метку и отпечатал ее на стене дома, прикоснувшись к ней. В то же мгновение он увидел несколько просвечивающихся сквозь камень красных теней — Шеланы-Алексии и ее мертвых слуг.

Ивэн сказала, что спальня Шеланы находится на первом этаже. Там же обнаружилось и неподвижное красное пятно — лже-Апексия то ли застыла у окна, то ли лежала на кровати. Поблизости от нее Джувенел обнаружил еще три тени. Одна постоянно перемещалась, и была больше остальных, две остальные были неподвижны.

Самым опасным в этой ситуации было то, что на кого бы первого ни напал Джувенел — на Шелану или же Хадо, второй тут же примчится на помощь. Виной всему их телепатическая связь.

Скользящий нарисовал на ладони руну и попеременно приложил ее к подошве ботинок. Это должно было обеспечить ему мягкие, как у кота, шаги. Принялся наблюдать за передвижениями самой большой красной тени, наверняка принадлежащей Хадо. Охранник Шеланы обходил оба этажа, на несколько минут задерживаясь в каждой комнате. Дождавшись, когда тень громилы начнет подниматься выше первого этажа, Джувенел наложил ту же поглощающую звуки руну-метку на дверь. А затем — руну взрыва.

Дверь сорвалась с петель, при этом не издав ни единого звука. Рунный маг проскользнул внутрь и двинулся в сторону спальни Шеланы, надеясь, что подсказки Ивэн окажутся верны.

Войдя в комнату, он увидел лже-Алексию, лежащую на роскошной кровати с балдахином. Неслышно приблизившись к ней, замер. Сначала он не понял, что же с ней не так. Потом заметил, что ее глаза и губы сильно подведены, а сама она одета в длинное темное платье довольно откровенного фасона. Очевидно, подол Шелане пришлось подшить — она была повыше Алексии.

Руки сжались в кулаки, в крови закипела ярость. У него был Бьянмарн и рунная магия, но против Шеланы, использующей неиссякаемый источник жизненных сил, все это было бессмысленно. Поэтому оставался единственный способ.

Нарисовав на обеих ладонях руны, Джувенел наклонился к спящей. В тот момент, когда его руки коснулись тела Алексии, Шелана открыла глаза. Сердце пропустило удар, но некромантка замерла, не успев сделать ни единого движения — подействовала руна. Теперь осталось только снять с ее мизинца поблескивающее кольцо.

Не успел Джувенел вздохнуть с облегчением, как со стороны зала, через который он проник в спальню, раздались тяжелые шаги. Рунный маг понял — Шелана мысленно успела отдать приказ своему цепному псу. Начертив руны, он приготовился к атаке. Через несколько мгновений в спальню ворвался Хадо, держа в руках тесак. И тут же споткнулся о расставленную магом руну-ловушку.

Воспользовавшись заминкой громилы, во время которой тот упорно пытался сохранить равновесие, Джувенел нарисовал новую руну и активировал ее. Поток плотного воздуха выбил из руки Хадо тесак, который пролетел через открытую дверь в зал. Великан рванул в сторону потерянного оружия, и Джувенел, предусмотрев это, направил метку ему в спину.

Хадо громовым голосом заорал от боли. Рубашка на его могучем теле начала расползаться, разъеденная кислотой, на коже образовались жуткие волдыри. Джувенел вынул из ножен Бьянмарн.

И тут случилось странное. Клинок просто вылетел из рук Скользящего и взмыл в потолок, слившись с ним воедино. Очевидно, чувствуя скрытую в клинке магию крови, Хадо не рискнул им завладеть, но лишил оружия Джувенела.

Охранник Шеланы ударил по ближайшей стене, и на ней в тот же миг образовалась трещина. А потом стена рухнула, и в руках Хадо оказались огромные куски камня. Джувенел с трудом уворачивался от летящих в него камней, одновременно пытаясь нарисовать спасительную метку. Когда ему удалось активировать руну, в ноздри и уши Хадо ворвался черный туман. Он закричал, выронив камни и приложив руки к ушам.

Не теряя времени, Джувенел попытался сорвать Танцующее Лезвие с потолка, рисуя в воздухе руну за руной. Бьянмарн бился о камень, но падать вниз не спешил, словно цепями прикованный мощной магией.

Рунный маг бросился в зал за тесаком — его магия начала постепенно иссякать, и ему нужно было реальное оружие на тот случай, если она исчезнет совсем. Обернувшись с поднятым с пола тесаком, Джувенел увидел, что Хадо направляется к нему. С ушей и носа великана текла темная кровь. Пока у него оставалось время, Скользящий нарисовал на ладони руну и кружил по залу, периодически прикасаясь к полу. Хоть это и выглядело несколько глупо, но могло спасти ему жизнь.

Громила в этот момент завладел очередным булыжником из разрушенной им стены. Прицелился, чтобы нанести удар, но Джувенел времени зря не терял. Отпечатав на тесаке очередную метку, он раньше Хадо привел свое оружие в действие, метнув его, как чакрам. Руна сработала идеально — тесак крутанулся ровно таким образом, чтобы остро наточенное лезвие черкнуло Хадо по шее, отрубив громиле голову.

Джувенел, поморщившись, посмотрел на обезглавленный труп. И вдруг странные отметины на шее Хадо, выглядывающие из превратившейся в лохмотья рубашки, привлекли его внимание. Присев возле мертвого тела, Джувенел стал рассматривать полукруглые шрамы на его плечах. Складывалось такое ощущение, что шея Хадо раньше находилась левее или правее, чем сейчас.

А еще их у него раньше было две.

— Я вижу, тебя удивила истинная личность моего охранника, — раздался мелодичный голос.

Джувенел вскочил. Действие парализующей руны прошло доказательством этому служило медленное приближение Шеланы в теле его любимой.

— Твой цепной пес — герхант? — Двухголовые великаны, раньше, судя по рисункам в книгах, населяли едва ли не половину Бездны. Но теперь, с приходом людей с Альграссы, попадались невероятно редко.

— Нетривиальное решение, не правда ли? — самодовольно улыбнулась Шелана в теле Алексии. — Он невероятно силен… был. Спася его от истребления, я заполучила преданного раба. Раба, готового действовать по первому моему слову… или мысли — думаю, это ты уже успел понять. Пришлось, правда, при помощи магии слегка подкорректировать его внешность — отрубить одну голову, переместить шею и немного подрезать ноги.

— Ты ненормальная, — покачал головой Джувенел.

— Никогда не любила быть такой, как все, — зло рассмеялась Шелана Вескерли. — Жаль, что ты не на моей стороне. А теперь, увы, мне придется тебя убить…

В подтверждении своих слов некромантка вскинула руку, и стоящий рядом с Джувенелом тяжелый шкаф обрушился на него. Рунный маг отскочил в самый последний момент, и тут же принялся выводить на ладони рисунок руны. Вот только серебристый свет руны потух. Его магия иссякла.

Поняв это, Шелана расхохоталась. Вскинув руку с блеснувшим на пальце кольцом, она снова и снова заставляла Скользящего уклоняться от падающих на него предметов. Поток воздуха швырнул Джувенела о стену. Сознание помутилось, и он упал на колени, едва избежав испепеляющего луча, прошедшего над его головой.

— Ты уже сдаешься? — ядовитый голос Шеланы привел его в чувство. — Я знала, что однажды заставлю тебя встать передо мной на колени.

— Не дождешься, — хрипло ответил Джувенел, с трудом поднимаясь.

Он принялся кружить по комнате, уворачиваясь от смертельно опасных заклинаний Шеланы. И в один прекрасный момент привел ее к нужной точке. Лже-Алексия замерла, пытаясь вырваться из невидимых пут. Опустив глаза вниз, она яростно вскрикнула — все ее тело покрывали тонкие, но невероятно прочные серебристые нити.

Джувенел довольно усмехнулся.

— Усмехайся, щенок, сколько хочешь, — прорычала обездвиженная Шелана.

— Тебе все равно меня не одолеть — я неуязвима и бессмертна! Можешь держать меня в этих путах хоть целую вечность — свою ненаглядную ты все равно не вернешь.

— Шипи, гадюка, но ты ошибаешься, — хладнокровно ответил Джувенел.

Подойдя к обезглавленному тепу герханта, он приложил к нему ладони, стирая все нанесенные метки и впитывая магическую энергию. Шелана не сводила с Джувенела настороженного взгляда — она явно не понимала, что он задумал. Почувствовав прилив магических сил, Джувенел подобрал валяющийся на полу тесак и подошел к некромантке.

— Если ты надумал поразить меня своей невообразимо мощной магией и добить тесаком, то смею тебя разочаровать — не выйдет, — с ненавистью глядя на него, язвительно прошипела Шелана.

— Я знаю, — спокойно ответил Джувенел, подходя к ней.

Замахнувшись, он ударил тесаком по ее руке. Для того, чтобы искромсать красивое тело Алексии, ему пришлось призвать на помощь всю свою силу воли.

Некромантка закричала, и на пол упал мизинец со сверкающим на нем Кольцом Кукловода. В то же мгновение нить, связывающая души Алексии и Шеланы, разорвалась, и из межпространства появилась настоящая Шелана. Вот только узнать ее оказалось совсем непросто — ожоги покрывали все ее тело.

Джувенел стряхнул с себя оцепенение. Призвал духов Бьянмарна, и меч, освобожденный от чар мертвого великана, пролетел через весь зал. Скользящий поймал его на лету и в тот момент, когда обезумевшая от ярости Шелана набросилась на него, Джувенел выставил вперед руку с зажатым в нем Бьянмарном.

Некромантка буквально нанизала свое тело на лезвие. Прежде красивые глаза ее расширились в предсмертном изумлении, из уголка искромсанных пламенем губ сползла струйка крови. Шелана соскользнула с меча и упала на спину. Воскрешенная мертвая наконец обрела покой.

Прикоснувшись к сверкающим нитям, опутывающим тело Алексии, Джувенел разрушил магическую паутину. Алексия бросилась ему на шею.

— Все хорошо, любимая, — зарывшись лицом в ее волосы, прошептал Джувенел, — все хорошо.

Глава сорок первая

Кудесница Дани быстро залечила руку Алексии, но той все еще было не по себе при виде тонкого белесого шрама на мизинце.

— Хочешь, открою тайну? — улыбнулся Джувенел, садясь на краешек ее кровати.

Скользящие буквально заставили ее лечь в постель, будто она была больным ребенком. Им и невдомек, что после всего пережитого, после того, как родное тело снова стало принадлежать ей, она наслаждалась каждым своим вздохом, каждым шагом, каждым трепетом ресниц.

Джувенел протянул руку к ее лицу. Алексия увидела похожий белесый шрам, опоясывающий его запястье. Соблазн оказался слишком велик, чтобы ему противостоять — она провела кончиками пальцев по рубцу. Едва удержалась от улыбки, когда увидела побежавшие по коже Скользящего мурашки. Смутившись, руку убрала.

— Как Дресс… Сновидица? — тихо спросила Алексия.

Джувенел помрачнел.

— Пришла в себя, пока ты спала — Венетри, оказываются, действительно умело владеют магией. Если бы только они направляли это умение в нужное русло. Вот только… Она умирает — Бездна уже заразила ее своей магией. Она сильно больна… кашляет чем-то черным.

Алексия вздохнула.

— Я должна увидеть ее. Должна услышать, что она скажет. Не хочу думать, что единственный шанс остановить Слияние навсегда потерян для нас.

— Ты уверена…

— Джувенел, я в порядке. — Алексия задержала взгляд на его лице.

Несмотря на все заверения, что она прекрасно себя чувствует, Скользящий помог ей подняться с кровати. Вслед за ним она вошла в комнату, где собрались все обитатели убежища — кроме Вейна, тоскующего в своей спальне. Вецвольд о чем-то рьяно спорил с одним из Венетри. Тревор Таррел пронзил Джувенела ненавидящим взглядом.

Иван держала руку высокого молодого человека с уставшим взглядом и бледным лицом — Бринна, спасенного из замка Шеланы. Даже сквозь ослепляющую боль в отрубленном пальце, Алексия невольно улыбнулась, когда увидела, как Ивэн бросается в объятия любимого, которого Джувенел освободил из подвала замка. И сейчас, при взгляде на переплетенные пальцы Ивэн и Бринна, казалось, что ничто на свете не может их разлучить.

Стоило Алексии войти, и воцарилась тишина. Она подошла к кровати, на которой лежала Дрессировщица. Темная дымка, окружающая тело дочери Бездны, действительно исчезла. Сновидица теперь походила на человека куда больше, чем на тварь Бездны, нагоняющую страх на людей, но лицо ее было очень бледным, восковым. Глаза цвета расплавленного золота лихорадочно блестели.

Эйб Атрейс, сидя у кровати Сновидицы, держал ее за руку. Их двоих связывала общая тайна и общий грех. Груз вины, поделенный на пятерых — тех, кто одиннадцать лет назад участвовал в ритуале.

— Это ты. Ты меня спасла, — обронила Сновидица, остановив на Алексии туманный взгляд. Шепот ее был подобен шелесту листьев.

— Я хочу знать, как остановить Слияние. Это… возможно?

Алексия была уверена: каждый из присутствующих затаил дыхание в ожидании ответа Сновидицы. Даже Венетри, которые преследовали совсем иную цель.

— Да, — выдохнула она. — Но одной Печати Силы для этого недостаточно. Нужно раскрутить маховик, и все вернуть на круги своя. Когда мы активировали Печать Силы, она стала частью каждого из нас, впечаталась в нас, и с тех пор мы — сосуды этой магии. Единственный способ захлопнуть Бездну и прекратить Слияние — собрать всех тех, кто однажды провел ритуал.

— Но… как это возможно? — воскликнула Алексия.

— Все те, кто присутствовал при Слиянии, живы. Но, кроме Эйба, они, как и я, поражены — поглощены — Бездной. Изменены, как и я. Я всегда это чувствовала, но мой разум… был заперт в этом теле. Бездна управляла мной — как по сей день управляет и ими. Я соберу остатки своей магии и призову тех, на ком стоит отпечаток Печати Силы. И пусть после этого я умру, пусть ритуал опустошит последние мои силы, я исправлю то, что однажды натворила. Я ведь думала, что все будет совершенно иначе — что в Альграссе появится магия, и благодаря ей можно будет совершать чудеса… — Из уголка золотистого глаза Сновидицы на подушку скатилась прозрачная слеза.

Алексии стало ее жаль. Как она могла винить ее за содеянное, как могла винить отца? Что было, если бы ее мама сейчас была жива, но больна, а в ее жизни появился тот, кто обещал это исправить? Обещал, что в их мире появится магия, и жизнь каждого человека на Альграссе изменится…

Голову пронзила пугающая мысль, отозвавшаяся пробежавшим по позвонкам холодком.

— Сновидица… Этот ритуал нужно же наверняка проводить ночью, когда люди Альграссы будут находиться в своем мире?

— Да, разумеется.

— Но… если Бездна захлопнется раз и навсегда, а Слияния больше не будет… что станет с теми, кто будет проводить ритуал — с тобой, с… папой? — с замиранием сердца спросила Алексия.

Сновидица посмотрела на нее долгим взглядом. И в этом взгляде Алексия прочла то, чего так боялась.

— Мне жаль. Но твоему отцу придется остаться в Бездне.

Алексия резко выпрямилась.

— Нет. Я этого не позволю.

Абигайл тихо заплакала, прижимаясь к отцу.

— Алексия…

— Нет, папа.

— Я могу поговорить с вами наедине?

Помедлив, Алексия кивнула, и вслед за отцом и Абигайл направилась в пустующую комнату.

— Мои девочки, — нежно сказал он, беря за руки дочерей. — Вы — все, что у меня осталось. Но то, что я совершил, слишком ужасно. Я хотел бы перенестись в прошлое и все изменить, но никакая магия не может даровать мне такой силы. Все, что мне остается — исправить свою ошибку.

— Папа, — Абигайл снова заплакала. Алексия кусала губы, глотая соленые слезы.

— Я лишь хочу, чтобы вы знали: я не умру, я по-прежнему буду жить. Просто вдали от вас, в чужом мире, который когда-то вы называли Бездной.

— Я не верю, что все закончится вот так, — прошептала Алексия. — Я так долго тебя искала, так надеялась, что мы вместе вернемся домой…

— И не зря, милая, — улыбнулся отец. — Если бы не ты, все это стало бы невозможным. Но ты и сама понимаешь, что одна жизнь ничто против жизней сотен тысяч. Да и я не умру. Когда все закончится, я буду приходить к вам во снах — снах, которые снова вернутся в Алырассу, а просыпаясь, вы будете знать, что я сейчас в другом мире думаю о вас. Но… Нужно раз и навсегда разорвать цепи, приковавшие Алырассу к Бездне, и остановить череду бессмысленных смертей. Все они — лишь безумные жертвоприношения Бездне. Просто скажите, что вы меня простили. Этого мне будет достаточно.

— Я давно уже простила тебя, папа, — проникновенно сказала Алексия, обнимая отца.

Так и стояли они втроем, крепко сплетя объятия — вся семья Атрейс. А затем, вытерев слезы с глаз, вернулись к ожидающим их Скользящим.

Дани сочувственно взглянула на Алексию, Джувенел ободряюще ей кивнул. Каждый из присутствующих здесь терял кого-то из своих близких. Алексия не могла позволить, чтобы ее личное горе лишило невинных людей шанса на спасение — если даже сам отец был готов пойти на этот шаг и навсегда закрыть для себя вход в Алырассу.

— Что нам понадобится для ритуала? — спросила Алексия.

Сновидица приподнялась на локте. На ее руке серебром расцветала рунная вязь, очевидно, сотканная Джувенелом. И выглядела бывшая Дрессировщица теперь куда лучше.

— Ничего, кроме Печати Силы и нас пятерых. Больше ничего.

— Значит, с закатом можно начинать?

Сновидица помотала головой.

— Долина Древних — место концентрации Силы. Именно там был проведен первый ритуал, там же все и должно закончится. Ритуал проведем мы пятеро, но, боюсь, прежде мне может понадобиться ваша помощь. Я не знаю, чего ждать от тех троих, кого поглотила Бездна. Я чувствую, что они живы — тот ритуал связал нас пятерых крепче любых уз, но не знаю, кем — или чем — они стали. Прежде, чем я призову их, я должна быть уверена, что смогу с ними совладать.

— Тогда нужно отправляться, — решил Джувенел.

— Прежде запрем этих господ в комнате, — мстительно сказала Рейнара, кивая на Венетри с антимагическими браслетами на руках. — Можете попрощаться с этим миром, приручить которое вам так и не удалось.

— Ваша идиотская затея обречена на провал, — презрительно бросил Тревор Тарреп, прожигая мага вуду взглядом.

Глаза обычно спокойной и милой Дани полыхнули гневом.

— Скажи спасибо Сновидице за то, что запретила вас убивать. Нет, я бы не убила — это было бы слишком легко для вас. Но то, что вы своими чудовищными экспериментами сотворили с Вейном, я бы сделала с вами тремя.

Рейнара успокаивающе сжала плечо Дани. Алексия повернулась, и глядя прямо в бездонные глаза Венетри, спокойно ответила на его выпад:

— Увидим, когда наступит рассвет.

Глава тридцать вторая

Во второй раз Скользящие покидали убежище. На этот раз к старой компании прибавились Ивэн и Бринн (глядя на них, Алексия гадала — расставались ли влюбленные хоть на минуту?), отец Алексии и Эбби и Сновидица.

Бывшая Дрессировщица уверенно шла вперед, не нуждаясь ни в карте, ни в ориентирах — казалось, она знает в Бездне каждый клочок Земли. Но иногда она замирала, надрывно кашляла, держась рукой за живот, а после, виновато глядя на спутников, сплевывала черным. У Алексии сердце разрывалось при виде этого — что со Сновидицей сотворила Бездна?

— Должна вас предупредить, — через несколько часов пути сказала та. — Долина Древних может запутывать незваных гостей, ведя их по ложному следу практически бесконечно.

Несмотря на то, что Сновидица предупредила спутников о причудливом характере Долины, Алексия не ожидала, что путешествие может настолько затянуться.

Группа уже в который раз возвращалась к исходной точке — огромному дереву с кривым стволом, хотя дорога не петляла, а была идеально прямой. Когда Скользящие уже было совсем потеряли надежду вырваться из ловушки Долины Древних, Алексия вдруг увидела, что пейзаж сменился — невдалеке виднелись построения из резного камня с выбитыми на нем изображениями и рунами.

— Склепы Древних, — облегченно выдохнула Сновидица. — Слава Безымянным Богам!

Спустя несколько минут они достигли и нужной поляны с начерченными на земле рунами.

— С ума сойти, я не был здесь одиннадцать лет, — прошептал Эйб.

Сновидица дала знак Скользящим, и Дани спрятала Эбби в межпространстве, как делала уже не раз. Вейн же на все попытки Дани переместить его туда же лишь мычал и ожесточенно мотал головой. В конце концов целительница сдалась и позволила Вейну остаться.

— Все готовы? — спросила Сновидица. Кивнула, получив ответ. Встала посреди поляны, раскинула руки и прикрыла глаза.

Земля под ногами Алексии вдруг содрогнулась. В нескольких шагах от нее прямо в земле появилась длинная трещина, из которой повалил черный туман. А затем вышел человек, почти полностью превращенный в камень. Тяжело дойдя до Сновидицы, он вдруг замер… и рухнул на колени. Смотрел на нее, словно завороженный взглядом ее золотистых глаз.

Алексия выдохнула, только сейчас поняв, что все это время просто не дышала.

Вскоре образовалась и вторая трещина — на этот раз по левую сторону от Сновидицы. Цепляясь за землю, из нее выполз человек… Алексия узнавала этот остекленевший взгляд, этот бледно-серый цвет кожи. Тот, кто вылез сейчас из недр Бездны, был когда-то мертв и заново воскрешен. Он медленно прохромал до Сновидицы, своей походкой напоминая несчастного Вейна. Долго стоял так, неотрывно глядя ей в глаза.

Алексия понимала: в этот момент Сновидица, призвав свой необыкновенный дар, пытается слиться с его сознанием, донести то, что разбудит его разум, дремлющий под натиском древней и могущественной силы — Бездны, которая, как живой организм, управляла своими детьми.

Но свет побеждает тьму, и Сновидица и в этот раз победила. Воскрешенный упал на колени перед нею, склонив голову, словно преклоняясь перед ее силой. Алексия перевела дух. Кажется, все не так страшно, как она успела себе представить.

Третья трещина появилась за спиной Сновидицы, замыкая своеобразный круг. И то, что выползло из нее, было… ужасно.

Это был монстр, состоящий из плоти и темного клубящегося тумана. Или же туман, обличенный в форму человеческой фигуры. В пустых глазницах, лишенных глаз, затаилась тьма. Правая рука была на месте, но вместо левой был все тот же черный туман в виде руки.

Стало труднее дышать — казалось, воздух с каждым мгновением становился плотнее и тяжелее. Нечто издало жуткий звук, напоминающий одновременно скрип ногтя по стеклу и волчий вой. Все тело Алексии охватила мелкая дрожь — ее уши едва смогли выдержать такую какофонию. Монстр не сделал ни единого движения, но вокруг Скользящих начали образовываться песчаные вихри, которые пытались их ослепить. Каждый из находящихся в Долине Древних осознал: на этот раз без боя не обойтись.

Эйб Атрейс создал воздушную воронку, направляющую вихри в сторону Нечто. В тот же миг они исчезли. Алексия направила силу на стоящие в отдалении деревья, заставляя ветки ломаться и прямо в воздухе соединяться в прочную конструкцию в форме клетки. Она знала, что Нечто попытается сжечь прутья, поэтому укрепила их магией, противостоящей заклинаниям монстра и не позволяющей им проникнуть за пределы клетки.

— Джувенел, помоги!

Поняв ее намерения, Скользящий нарисовал в воздухе руну, сделав так, что она отпечаталась на импровизированной клетке.

— Давай разом!

Надеясь, что это хоть на время остановит противника, Алексия обрушила на монстра деревянную клетку, сплетя с землей так, чтобы опрокинуть ее было невозможно. В тот же миг прутья вспыхнули пламенем. А через несколько мгновений, несмотря на окружающую клетку магическую защиту, она была полностью сожжена.

— Рейнара, только не убей его! — выкрикнул Вецвольд, бросаясь к монстру.

— Мои куклы не против него не действуют! — в отчаянии воскликнула та. Ситуация ухудшалась с каждой минутой.

Вецвольд попытался добраться до Нечто, но монстр легко, как пушинку, отбросил его назад. Приблизившись к Эйбу, он вскинул руки, вокруг которых начала формироваться темнота, но Алексия оказалась быстрее.

Из земли вырвался фонтан, и монстр оказался прямо в центре водяной струи, тут же заледеневшей. Но не успела Алексия сплести чары, призванные уничтожить статую Нечто, как ледяная фигура пошла трещинами. В Алексию со страшной скоростью полетели осколки льда. Они вонзались в ее тело, причиняя боль и сковывая движения. Падая, она видела, как вместе с осколками от тела твари Бездны откалываются кусочки плоти, все больше обнажая черное нутро.

Ее ноги немели, руки отказывались подчиняться, а крошки льда подобно сонму острейших игл впивались в тело все глубже. Рухнув на колени, Алексия поняла, что магия перестала ей подчиняться — она была заморожена. Сердце сжалось в тугой комок, грудь сдавило, из многочисленных ранок, оставленных осколками льда, текла кровь. Алексия упала на землю, все еще пытаясь сопротивляться, но зная, что хватит ее ненадолго.

Харм обстреливал Нечто, но тот или уклонялся, или хватал и ломал надвое стрелы отростками тьмы, вылезающими из его искореженного тела. Плоть едва держалась на твари Бездны, будто мешковатый и дырявый балахон. Вокруг рук монстра клубилась живая тьма. Алексия чувствовала — эта тьма несет с собой смерть. К ней подбежала Дани и принялась колдовать.

Осколки льда выходили из тела Алексии, испаряясь, как только покидали его. Это причиняло боль, но возвращало ей прежние силы. По-прежнему не в силах подняться, она повернула голову набок. Нечто развернулось в сторону Джувенела, клубящаяся тьма пропала, чтобы через миг появиться вновь. Рунный маг нарисовал руны на обеих ладонях и резко выбросил руки вперед.

Посреди поляны вырос круг темного огня, а затем тело твари Бездны вспыхнуло сине-черным пламенем. Взрывная волна подняла Джувенела в воздух и швырнула на землю с неистовой силой. Когда он падал, Алексия услышала хруст сломанных костей.

Застонав, она с трудом поднялась, пропуская мимо ушей протестующие возгласы Дани. Бросилась к Джувенелу, упала на колени рядом с ним. Выглядел он плохо. Очень плохо. Его тело сильно пострадало от взрывной магической волны, Обе ноги были сломаны, кости торчали наружу, пропоров кожу. На губах Джувенела пузырилась кровь.

— Держись, только держись, — прошептала Алексия.

Целительница кинулась к Скользящему и положила ладони на его искалеченное тело. Руны на его коже все еще полыхали серебром.

— Дани, пожалуйста, вытащи его! — взмолилась Алексия. — Я не вынесу, если его потеряю.

Закрыв глаза, она собирала оттаявшие крохи силы. Как только магической энергии стало достаточно, она окружила Дани и Джувенела непроницаемым куполом — защитным барьером. Больше она ничем не могла им помочь.

Поднявшись, Алексия посмотрела на синее пламя, которого становилось все меньше и меньше. Огонь пожрал плоть монстра, не оставив ни следа от человеческой оболочки. Осталось только черное нутро Нечто, похожее на бесформенную фигуру из плотного тумана.

Стоящая рядом Рейнара застонала от бессилия. Вейн бросился на тварь Бездны, и Алексия внутренне сжалась, думая, что так же, как Вецвольда, монстр просто отшвырнет его в сторону. Но затем случилось то, чего никто из них не ожидал.

Нечто ворвалось в тело Вейна. Глаза искалеченного магией Венетри Скользящего лопнули и вытекли, вместо них образовалась клубящаяся тьма — то, из чего состояло Нечто.

— Вейн! — срывая связки, закричала Дани.

Целительница упала на колени. Алексия видела слезы, текущие по ее щекам.

— Сновидица, сделай же что-нибудь! — взмолилась она.

— Прости, я… бесполезна.

Все верно — иначе зачем Сновидице призывать их, Скользящих?

— Я пытаюсь подчинить Дехаорма, но тьма его сильнее.

— Что нам делать? — крикнул Вецвольд. Его правая рука была сломана, он неловко прижимал ее к боку. Он хромал — сказался удар о землю, когда Нечто отшвырнул его от себя.

— Нужно уничтожить тьму в сердце Дехаорма, и тогда я смогу подчинить его своей волей. До тех пор им будет управлять Бездна.

Алексия развернулась к монстру, который в своей прошлой жизнью — до Слияния — назывался Дехаормом. А в нынешней искалечил ее саму и ее друзей и завладел телом Вейна. Он и так настрадался достаточно, и подобной участи не заслужил.

С яростью глядя на Нечто, Алексия силилась понять, возможно ли вообще его уничтожить? Как сокрушить такую магическую силу, конца и края которой нет? Если вся магия, на которую они были способны, оказались для него лишь временной преградой…

Хаос, творящийся в мыслях, тревога и страх за ставших ей родными людей, подсказали Алексии верное решение. Магия, конца и края которой нет… Она вспомнила слова Сновидицы о Долине Древних — месте сосредоточения мощной магии, и решение тут же созрело. Высвободив всю имеющуюся у себя силу, Алексия направила ее в воздух. Далеко, на многие лиги вокруг.

Она призывала Долину.

Место, древнее которому не было во всей Бездне. Место, с которого, по словам Сновидицы, и началось сотворение этого мира. Место, обладающее своей собственной магией, способной заставить путников бесконечно плутать, но до цели так и не добраться.

Долина не сразу, но откликнулась. Когда Нечто, ворвавшееся в тело Вейна, почуяв неладное, направилось к ней, Алексия держала в руках золотистые нити энергии Долины Древних. В миг, когда монстр оказался так близко, что Алексия даже почуяла исходящий от него смрад, она опутала Нечто сверкающими нитями. Они чуть потемнели — энергия Долины начала действовать, высасывая из твари Бездны таящуюся в ней темноту. Черный туман неистово извивался, но освободиться не мог. А Алексия подходила все ближе.

Сверкающие нити разрывали плоть Вейна, обнажая клубящийся внутри него туман. Алексия увидела в его эпицентре плотный сгусток абсолютной черноты, заменяющее твари Бездны сердце. Протянув руку, она погрузила ее в дымчатое нутро и стиснула зубы от одуряющей боли. Кожа мгновенно покрылась темными волдырями, но руку Алексия не отдернула.

Она накрыла ладонью черное сердце и со всей силой, на которую была способна, сжала.

В то же мгновение истерзанную плоть Вейна поглотил клубящийся туман. Он рос, превращаясь в настоящий вихрь, в крутящийся подобно громадной юле смерч. Что-то происходило внутри него, но что, Алексия разглядеть не могла. Повергла ли она Нечто или сделала только хуже?

Затаив дыхание, Скользящие ждали ответа на невысказанный вопрос. И когда черный туман рассеялся, перед ними стоял… Вейн. Голова его больше не кренилась к плечу, ноги твердо упирались в землю, руки тянулись к глазам, которые не могли поверить тому, что видят.

— Вейн? — неуверенно спросила Дани.

И он улыбнулся — той самой ослепительной, искренней улыбкой, которая покорила Алексию еще тогда, в убежище. Перевел взгляд на Алексию.

— Ты освободила Дехаорма, а он освободил меня. Одно тело на двоих. Это странно, но…

Дани бросилась в его объятия. Крепко прижимая ее к себе, Вейн прошептал:

— Я всегда буду тебя помнить.

Скользящие окружили друга, впервые за долгие годы обретшего способность говорить. Алексия подошла к Джувенелу. Слава Безымянным Богам, благодаря чарам Дани его кости срослись, и выглядел он теперь намного лучше. Алексия помогла ему подняться. Опираясь на ее плечо, рунный маг подошел к Вейну.

Подняв голову, Алексия взглянула в темнеющее небо. Прошептала:

— Скоро закат.

— Значит, это все? — спросила Дани, глотая слезы. — Пора прощаться? Алексия обернулась к отцу, чувствуя, как болезненно сжимается сердце.

— Но если что-то снова пойдет не так? Если на этот раз Бездна заберет всех вас, и больше не отпустит?

— Умирать не страшно, — тихо ответил он. — Страшно жить в вечном страхе за своих близких. Нельзя позволить, чтобы Бездна продолжала убивать людей.

— Ты же понимаешь, что, если Сновидица не выживет, ты останешься совершенно один?

— Не один, — сказала Иван, появившись из межпространства под руку с Бринном. — Я остаюсь в Бездне.

— Что? — изумленная, воскликнула Алексия.

Ивэн взглянула на нее влажно поблескивающими глазами.

— Без магии Бринн умрет. А без него моя жизнь — и не жизнь вовсе. К тому же… Я привыкла к этому миру, и научилась в нем выживать. Рядом будет твой отец, рядом будет Вейн… если мы будем держаться вместе, Бездне до нас не добраться.

Алексия оглядела поляну. Ее отец, Сновидица, Бринн, пораженный ядом Бездны, и его любимая, и Вейн с двумя душами, запертыми в одном теле… Такой компании и не страшна и сама Бездна.

Джувенел отдал в руки Сновидицы Печать Силы. Долгие прощания, заверения и слезы — они потратили на это драгоценные минуты, оставшиеся до заката. Эбби снова плакала, прощаясь с отцом, но вряд ли в Долине сейчас находился тот, кто был ко всему происходящему совершенно равнодушен.

Когда Слияние поглощало их, в голове Алексии роились десятки мыслей. Каково отцу будет в Бездне, увидится ли она когда-нибудь с теми, кто за несколько последних дней стал ей так близок — ведь Альграсса — огромный мир, который, увы, нельзя преодолеть, используя порталы или межпространство?

Удастся ли пятерым людям, однажды открывшим брешь между двумя мирами, навсегда захлопнуть ее?

Покидая Бездну, Алексия не знала, суждено ли ей вернуться обратно.

Эпилог

Двенадцать часов — с заката до рассвета. Двенадцать часов, показавшихся Алексии целой вечностью. Впервые двери дома Шеланы Вескерли были закрыты. Бал закончен.

— Абигайл, тебе нужно поспать, — мягко сказала Алексия, глядя на вошедшую в гостиную сестру. Даже Мири спала, уставшая от безудержных эмоций — была рада, что обе хозяйки дома вернулись домой целыми и невредимыми. Правда, обещание свое Алексия так и не исполнила — отца с ними не было.

Эбби помотала головой. Ее щечки до сих пор были красными от слез.

— Не спится.

— Иди сюда, обезьянка. — Сама того не зная, Алексия назвала сестру прозвищем, которое придумал для нее Джувенел.

Абигайл с ногами забралась на диван, закуталась в плед, прижимаясь к сестре теплым боком.

— Что читаешь?

— Дневник папы, где он пишет о Бездне, — улыбнулась Алексия. — Здесь он рассказывает о самых разных ее уголках и разных ее обитателях. Обо всем этом много лет назад ему поведала Сновидица. Хочешь, почитаю тебе о герхантах?

Эбби поспешно закивала.

За чтением они скоротали время до рассвета. Алексия поймала себя на том, что все чаще вскидывает голову и смотрит на часы, все больше сбивается, и все быстрее колотится сердце.

— Рассветает, — прошептала Абигайл.

Они почти одновременно вскочили с дивана и подошли к окну, с замиранием сердца отсчитывая последние минуты. И еще долго безмолвно глядели на распустившийся алый цветок рассвета.

В Альграссе наступил рассвет. Это означало лишь одно — их отцу, Сновидице, Вейну и остальным удалось навеки запечатать вход в Бездну.

Алексия прижала к себе плачущую сестру. А потом они, держась за руки, вышли из дома.

Люди высыпали из своих домов. Стояли, задрав головы и ошеломленно глядя в стремительно светлеющее небо. Шепотки, разговоры, смех… Смех, в котором смешалось удивление, неверие и радость. А Алексия даже не могла рассказать им, благодаря кому они впервые за одиннадцать лет застали рассвет в Альграссе.

Сестры шли по родному городу, озираясь по сторонам — они уже очень давно — а Абигайл и вовсе никогда — не видели Тарлеон в свете дня. Оказалось, он очень красив.

По улицам текла живая река из людей — говорливых, громких. Все барьеры спали и можно было уже не таясь говорить о том кошмаре по имени Бездна, что каждому из них довелось пережить. Люди говорили взахлеб, словно испытывая жажду излиться словами, впечатлениями. Рассказывали о том, кого они потеряли — и, быть может, кого обрели.

Наполненные эмоциями, сестры вернулись домой. Абигайл сказала, что приляжет всего на минуточку, но спустя несколько мгновений уже крепко спала. Нежно улыбаясь сестре, Алексия укутала ее пледом. Страх, преследующий ее вот уже несколько лет — страх потерять сестру, не суметь ее защитить — растаял в дневном свете. Больше не нужно бояться. Больше не нужно прятаться и бежать.

Она поднялась в кабинет отца. Несколько мгновений постояла с закрытыми глазами, пытаясь почувствовать родной и знакомый запах. Нет, выветрился уже давно — слишком давно отец не появлялся в доме. Он жив, напоминала себе Алексия, бережно складывая рассыпанные по столу записки, дневники и карты. Жив, просто существует в другом мире. И он не один.

Алексия сложила записи отца в несколько аккуратных стопок, положила в шкаф и заперла на ключ. Она будет возвращаться к ним снова и снова, чтобы слышать голос отца за ровными чернильными строчками, чтобы оживить воспоминания о собственном прошлом, которое — к счастью и к сожалению — уже не вернуть. Все, что отныне осталось ей от Бездны, теперь спрятано в шкафу в кабинете отца.

На мгновение застыв на пороге, Алексия шепнула в гулкую тишину:

— До встречи во снах, папа.

* * *

С тех самых пор, как в Альграссе встретили свой первый за одиннадцать лет рассвет, минула неделя.

На первый бал после возвращения с Бездны Алексия решила пригласить жителей Тарлеона в их дом, и Абигайл, подпрыгивая от волнения, ее поддержала. Для нее самой этот бал должен был стать самым первым.

Мири уложила волосы Эбби в причудливую косу с вплетенными в нее цветами, нарядила в платье из нежно-розового атласа. Щелкнув сестренку по носу, Алексия с напускной строгостью сказала:

— Только пару часов потанцуешь, а потом спать.

Сама она надела серебристое платье со шлейфом и открытой спиной, а волосы распустила по плечам. Люди все прибывали, и их оказалось немного больше, чем рассчитывала Алексия — гостиная, переделанная под бальную залу, все же была меньше залы в пустующем имении Шеланы Вескерли.

Бал был в самом разгаре, когда Алексия поднялась наверх, чтобы уложить Эбби спать. Стоя к ней спиной, сестренка увлеченно что-то разглядывала. Заглянув через плечо Абигайл, Алексия увидела в ее руках одну из плетей Дрессировщицы, которую ей удалось перенести в Альграссу в их последний закат в Бездне.

— Зачем ты ее взяла? — удивилась Алексия. Эбби странно смутилась и помотала головой. — Давай я унесу ее на место.

Она взяла плеть из рук сестры — увы, та сейчас никак не могла превратится в молнию, как это случилось в Бездне, когда Дрессировщица на них напала.

«Мы потеряли магию. Все правильно. Мы еще к ней не готовы. Возможно, когда-нибудь, спустя века и тысячелетия, люди смогут научиться контролировать то, что дает им судьба. Возможно, этому миру и никогда не узнать, что такое магия. Но зато я узнала, что такое сны, что такое бродить по улицам при свете дня, возможно, я узнаю, что такое — встречать рассвет рядом с любимым человеком — без страха, без необходимости куда-то бежать и от кого-то спасаться. Все вернулось на круги своя».

Внезапно по зажатой в ее руках плети пробежал молниевый разряд — едва заметная тоненькая паутинка из сверкающих фиолетовых нитей подобно тем, что окружали прутья темницы Джувенела. Алексия вскрикнула от неожиданности.

— Что такое? — встревожилась Абигайл.

Алексия пристально взглянула на плеть Дрессировщицы. Плеть как плеть, черная и гладкая. И никаких молниевых нитей.

— Ничего, родная, мне просто показалось.

Она заперла плеть в кабинете, уложила сестру и спустилась вниз, затерявшись среди танцующих пар. Кто-то схватил Алексию за руку, она порывисто обернулась, больше всего на свете боясь увидеть перед собой Кристофера. Хотя до нее доносились слухи, что семья Лайгресс уехала из Тарлеона, но все же… Эта встреча испортила бы все.

В полушаге от нее стоял Джувенел. Руны на его руках потухли, стали невидимы. Но в остальном он был все так же красив — казалось, за время разлуки он стал еще красивее.

Бывший рунный маг взял Алексию под руку, второй обнял ее за талию и притянул к себе.

— Я приехал, как только смог, — прошептал он ей на ухо. — Увы, но без утерянных способностей Скользящего мое путешествие затянулось.

Алексия рассмеялась — беззаботно и легко. Джувенел рядом с ней, и отныне никакая Бездна их не разлучит. Переплетение пальцев, его рука на ее талии, его губы в волнующей близости от ее губ… все правильно, все именно так, как надо.

Они кружились в танце до самого рассвета… Отныне все ночи принадлежали только им двоим.

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

Глава тридцать первая

Глава тридцать вторая

Глава тридцать третья

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать пятая

Глава тридцать шестая

Глава тридцать седьмая

Глава тридцать восьмая

Глава тридцать девятая

Глава сороковая

Глава сорок первая

Глава тридцать вторая

Эпилог