Один раз в год сады цветут (СИ) [Андрей Дмитриевич Карелин] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

День рождения

13 июня, сегодня мне восемнадцать. Не скажу, что я так долго этого ждала. Я вообще по-разному отношусь ко дню рождения. В детстве я любила этот праздник, мне тогда почему-то очень хотелось стать старше. А лет с шестнадцати я как-то с опаской стала относиться. Ведь это день, когда я официально старею ещё на один год. Не понимаю, что значит фраза «Мои года – моё богатство». В таком случае, я предпочла бы, как можно дольше оставаться нищей.

– Доброе утро, солнышко! – будят меня мамка с папкой. Они живут в одной комнате, только что не спят в одной постели. Он же не в семью вернулся, а в гости к нам приехал. Дочурку подросшую посмотреть.

– Приветик, – улыбаюсь я, потягиваясь ото сна. Мамка открывает шторы, и мне в глаза бьёт утреннее солнышко.

– Хватит спать, соня, сегодня тебе восемнадцать, – говорит мне отец. – Теперь тебе официально можно всё.

«Насколько я знаю, мне ещё в семнадцать было можно замуж. Но замуж я пока, к счастью, не собираюсь».

– Это тебе. – Отец протягивает небольшой пакетик с чем-то дорогим, судя по упаковке.

– Что там? – спрашиваю я.

– Открой, посмотри, – кивает он. Мать стоит рядом и умилённо на меня смотрит.

«Только бы не косметика! Только бы не косметика! Он же понятия не имеет, какой я косметикой пользуюсь. Даже мамка не в курсе, а отец уже и подавно».

Открываю подарочную упаковку. Она же тоже стоит денег, ну зачем было так заморачиваться?!

– Мам, пап, спасибо, вы у меня лучшие! – радуюсь я, думая, как это открыть. Наконец, нахожу уголок и разворачиваю упаковку.

– Что там? – старательно изображает удивление мать.

– Туалетная вода, – радостно говорю я. – Моя любимая «Нина Ричи Яблочко». Спасибо мам, спасибо пап! – Обнимаю их, а на глазах едва не слёзы. Я такой сентиментальной стала в последнее время, самой противно.

– Мы долго думали, что подарить, – говорит мамка.

– Косметика у тебя специфическая. А это стояло почти пустое на самом видном месте, – добавляет отец.

– Оригинал? – осматриваю я флакончик. – Это же куча денег!

– Конечно оригинал, прямо из «Дьюти Фри», – кивает отец.

– Спасибо, папочка, – сюсюкаюсь с ним. Достаю флакончик и сразу пшикаюсь. Обожаю этот аромат, столько ностальгических воспоминаний сразу!

– Зачем ты новый открыла, старый же ещё не закончился? – Мамка достаёт флакончик с моей полочки.

– Да это не оригинал, можешь выбросить, – отмахиваюсь я. Мне так нравится новый запах, такой натуральный, такой насыщенный! Пару капель себе на шею, чтобы всё время его чувствовать, обожаю этот аромат!

– Не надо ничего выбрасывать, – говорит мать и возвращает его на полочку. – Гости будут? Нам стол накрывать? – спрашивает она.

– Я никого не приглашала, но, может, кто так зайдёт. – Когда я это говорю, то думаю о Сашке и Вике. Хотя и про Катюху с Димкой забывать нельзя, они-то точно заявятся. Да мало ли кто ко мне зайти может. В меня же влюблены почти все парни на нашем потоке, я поэтому никого и не приглашала.

Достаю айфон, а там уже десяток пропущенных и столько же сообщений. Первое пришло в 00:00, хорошо, что я звук отключить догадалась.

– Ладно, дочка, можешь посидеть в телефоне, не будем тебе мешать, – говорит мамка.

– Спасибо за подарок, папочка и мамочка! – улыбаюсь я, потягиваюсь и падаю на подушку досыпать, хочется ещё сон досмотреть. Тем более что под «Ниной Ричи» он обрёл своеобразные спелые очертания. Вдыхаю аромат яблочка и засыпаю. Перед глазами уже «крутятся» мультики. Всё так прекрасно, так замечательно.

И тут я открываю один глаз и понимаю, что в ворохе сообщений не было эсэмэс от Вики. Как это она мне не написала? Почему?

Снова беру телефон и теперь уже залипаю над ним надолго. Она же была сегодня в сети, но сейчас опять вне зоны доступа. Где она? И почему бы не написать мне хотя бы «С ДР» или что ещё попроще, тортик какой нарисованный отправить, улыбающуюся мордашку или поцелуйчик? А может, она забыла, что у меня сегодня день рождения?

Выставляю громадную картинку торта прямо на своей страничке ВКонтакте. Нет, картинка торта – это слишком прямолинейно.

Встаю, подхожу к зеркалу. Смотрю на заспанную Юлечку:

Выставляю перед собой папкин подарок и фоткаюсь с ним в руках. Неплохо вышло. Так, что написать? «Спасибо, папочка!» С другой стороны, это же мамка надоумила его приехать, мамка развела на подарок, мамка узнала, какой туалетной водой я пользуюсь. Короче, всё организовала и провернула мамка, а старый еврей только деньги потратил.

Пишу: «Спасибо, мамочка, спасибо папочка!» В кадре я такая красивая и стройная, в ночной рубашке и с крестиком. А в руках – топовый айфон и «Нина Ричи» оригинал. Обожаю себя! Какая же я красоточка!

Снова открываю Викину страничку: она в сети. Ну, наконец-то, сейчас заметит и лайкнет. А может написать, что у меня сегодня день рождения, ну, типа напомнить. Добавляю подпись: «Спасибо всем, кто меня поздравил». Хотя на страничке же написано «13-е июня», кому надо, тот и сам догадался, что сегодня мой день рождения. Кроме того ВКонтакт рассылает оповещения, не понимаю как она могла забыть. Не могу поверить, что Вика до сих пор меня не поздравила. Она же должна была одной из первых это сделать. Я начинаю волноваться, а вдруг что случилось. Раньше от волнения я грызла ногти, была у меня такая привычка и мне за неё стыдно, а сейчас не грызу – они же у меня нарощенные. И всё равно мне нельзя волноваться, недавно только обмороки были.

Читаю поздравления от Димки и Катьки. Димка коротко написал: «Любимой Юлечке, оставайся такой как есть. С восемнадцатилетием!» А Катька стихами заговорила. Как же она красиво сказать умеет! Только я стихи не особо люблю. От излишнего пафоса мне их прямо физически читать тяжело, хочется закрыть лицо руками. Но ладно, мой же ДР, почитаем. Только не вслух!

Какой-то пацан поздравил, даже не знаю, кто это:

«С праздником, моё солнышко!» Смотрю фотки. Впервые его вижу.

«С днюхой, красотуля!» – Ещё один одногруппник, сколько их у меня? Шестнадцать, уже вроде все отметились, так или иначе. Все на меня какие-то виды строят. Неужели я такая клёвая. Знали бы они, что я лесби. Повезло Вике. Я ей даже завидую.

«С днюшкой, Юлечка!» – Девчонка из группы лесбиянок. Мы иногда с ней общаемся. Вот никто меня не забыл, кроме любимой.

Нервничаю. Пиликает телефон. Смотрю. Ещё одно поздравление от ноунейма:

«Твои сахарные ножки…» – Не читаю дальше. Чувак из восемнадцатого века, походу. Так сейчас никто не разговаривает. Очередной дрочила, облизывается на мои ножки. Ну что ж, сама виновата: во-первых, родилась красивой, а во-вторых, всё делаю для того, чтобы быть ещё красивее. С другой стороны, я же ничего больше не умею и ни к чему не стремлюсь. Только собой занимаюсь.

Хотя нет, ещё я детей хочу. Не сейчас, а потом, как-нибудь. Я уже всерьёз начала об этом задумываться. Если залечу, обязательно рожать буду. Надо говорить не «если», а «когда» залечу, это принципиально. Хотя от кого я там залететь могу? Если от Сашки, Вика меня убьёт. Хотя она и так меня убьёт. Вспоминаю, как она душила меня его кожаным ремнём. Прикасаюсь к своей шее, надеюсь, там следов не осталось, а то, как я объяснять буду, откуда у меня это.

Обожаю, когда она делает мне больно, обожаю чувствовать её власть над собой, когда моя жизнь в её руках и висит на волоске. Непередаваемое чувство, это нельзя описать, можно только испытать. Я мгновенно завожусь, когда вспоминаю об этом; и у меня сразу начинает ныть внизу живота, хочется к себе прикоснуться, хочется себя там помять и потрогать.

Хотя к чему такая спешка, дождусь Викулю, надеюсь, что сегодня я её увижу. Тем более у меня парочка новых идей появилась… и почему-бы не опробовать их в постели. Я такая извращенка. Вспоминаю наш последний секс и вновь мечтаю почувствовать себя её девочкой, её сучкой.

Сашка, кстати, тоже не поздравлял, они что, от меня на пару морозятся?

Одно за другим приходят поздравления от одногруппников, быстренько пролайкиваю и пролистываю, не задерживаюсь. Ну, отписываюсь там типа «Спасибки!», «Это так мило!» и всё в таком духе. Всех, кто набивается ко мне заехать, отваживаю. Никого не хочу сейчас видеть, только Сашку и Вику. Ну, а Катьку и Димку просто нельзя отшить, они же с детства мои лучшие друзья. Интересно, у них уже там что-то намечается. А то эта сладкая парочка зачастила везде вдвоём появляться.

Выхожу из комнаты и брожу по квартире, как привидение.

– Привет, пап. – Только сейчас понимаю, что я в коротенькой ночнушке, считай почти-что голая. Это при мамке можно так расхаживать, а при папке нет, он же мужик. Он мне почти чужой, а я перед ним дефилирую «в чём мать родила» (кстати, он же был на родах, он-то, наверное, в курсе в чём она меня рожала).

Мамка говорила, что я такой некрасивой родилась. А потом быстро-быстро похорошела и с тех пор только хорошею каждый год. Меня уже пора на обложках журналов печатать, правда, для этого нужно вращаться в совсем иных кругах, куда меня, к сожалению, «без намордника» не пустят. Ну, в смысле, нужно будет кое-что пососать… даже не хочу об этом думать, не мой вариант. А может меня и так напечатают, я ж симпатичная. Хотя я никогда не училась ни в каких модельных школах и в прочих деньговыжималках для глупых родителей, у меня же мамка умная.

Захожу в ванную, включаю воду и сажусь на унитаз. Мне как-то удобнее с включенной водой. Не хочу, чтобы отец слышал, как я писаю. Меня вообще напрягает его присутствие.

– Юль, – стучит он в дверь.

– Да, пап. – Пытаюсь потише писать, чтобы он струйки не слышал. Мне так стыдно, я опять, как маленькая, всего стыжусь, всего стесняюсь. С тех пор как он здесь, я чувствую себя ребёнком.

– Мы с мамкой сходим на рынок! Что на стол ставить?

– На ваше усмотрение, – отвечаю

– Может, у тебя какие-то пожелания будут.

«Пицца и суши с кока-колой».

– Тортик купите, ну и бутербродики… ну-у-у что там на ДР принято.

– Будет исполнено! – О-о-о, я даже вижу, как он это говорит. Ну, в смысле, не вижу, а хорошо себе представляю – как-никак, он за закрытой дверью стоит. Или за открытой. Чёрт, забыла дверь закрыть! Я же привыкла никогда не закрываться. Ну и я дурочка! А если он зайдёт? Если без трусиков меня увидит. Хотя чего он там не видел?

«Так, я же его дочка, и о чём я только думаю. А другой стороны, он обычный мужик, считай чужой. Видел меня десять лет назад и не узнал бы, если бы случайно на улице встретил. Я для него просто тёлка, а он для меня престарелый дедуган, хотя не такой-то он и старый. Не понимаю, как к нему относиться».

А ещё не понимаю, почему нельзя с родственниками спать. Чисто с точки зрения биологии. Что такое кровосмешение и как оно работает? Конфликтуют похожие гены и от этого дети рождаются уродами. А почему? А если ты не знаешь, что это твой отец или брат, как определить, если вы никогда не виделись? В организме же нет ограничителя, который не даёт переспать с родственником.

А что если бы Саша был бы моим братом, которого я никогда не знала. Что если я бы с ними переспала? Сашка самый красивый в группе, я самая красивая на потоке. Нас бы однозначно тянуло друг к другу, и мы бы всё равно рано или поздно начали встречаться. Вот и получилось бы это дурацкое кровосмешение. Слава Богу мы не родственники. А если бы Вика оказалась моей сестрой? Да, но это так не работает. Лесбиянкам можно всё. Там не бывает кровосмешения. Ещё один плюсик в пользу отказа от гетеросексуальных отношений.

========== Глава 2 ==========

Ну, тут хотя бы всё в порядке. Наши-то крови никак не смешаются. Наш секс ведь существует исключительно для любви и для удовольствия, мы же не можем заделать друг другу ребёнка. Лесби-инцест – это нормально, это даже прикольно.

Ф-у-у, и о чём я только думаю, я реально чокнутая. Инцеста тебе захотелось, нашла о чём помечтать в свой день рождения! Я реально ни с кем спать не собираюсь, кроме Вики и Сашки. А зачем мне спать с Сашкой? Ну, у него член есть, это прикольно, а еще, чтобы забеременеть, наверное. Кстати, отличный повод подумать о беременности, мне же теперь восемнадцать. Я не хочу тянуть до тридцати, в двадцать пять рожаю, и точка! А когда меня мама родила? В двадцать семь, вроде? Нет, это слишком поздно, в двадцать четыре забеременею, и не важно, замужем я или живу с девушкой.

С какой такой девушкой? Я понятия не имею, что будет завтра, а уже планирую, что будет в двадцать четыре. Люблю я планов понастроить, несбыточных. Как бы я хотела всегда быть рядом с Викой! А если у них с Сашкой будет нормальная семья, тогда кем для них буду я? Эта неопределённость просто бесит, я хочу быть кем-то важным, не хочу быть пустым местом, тайной любовницей, игрушкой в её руках. Хочу быть частью её жизни, частью их семьи. Я хочу быть третьей и не лишней. Я же имею на это право. В конце концов, это я их познакомила, меня нельзя просто так выбрасывать.

Ладно, предположим, всё будет по-моему. Что дальше, как мы будем жить в одном доме? Что это будет за дом? Сашкина дача? Сашка будет работать на фирме, Вика – фитнес-тренером, а я буду парикмахером, маникюр там, педикюр делать. Высокоинтеллектуальная, надо сказать, работа, конечно, но грех жаловаться, нужно же и мне как-то зарабатывать, а не висеть на шее у Сашки. Хотя, думаю, он будет счастлив: а какой нормальный мужик откажется от двух знойных красоточек в постели? Тем более, у него отец отлично зарабатывает, и Сашка будет зарабатывать не меньше, в конце концов, фирма-то ему достанется. Вряд ли отец не даст развернуться собственному сыну.

Ну ладно, работаем мы втроём, учимся вместе, всё делаем вместе, а главное – спим в одной кровати, а что дальше. Что будет дальше?

«Сашка, Вика до сих пор не звонили». Сижу, подпиливаю ноготочки и с ужасом понимаю, что меня уже все поздравили, от однокурсников до всяких там закадычных друзей и родственников, учителя, соседи… а два самых близких мне человека обо мне даже не вспомнили.

«Ладно, не думай об этом, лучше и дальше «рисуй» свою идеальную жизнь». Интересно, а спать мы будем в одной спальне или в разных? Один день Вика с Сашкой, другой – со мной. Вика – переходящий приз, она то с ним, то со мной. Ну-у-у, она так быстро истощится, пускай моя лапочка получает радость и удовольствие от секса каждый день с новым партнёром. А я могу денёк и подождать. А иногда мы будем и втроём заниматься любовью с моей девочкой.

А если Сашка со мной решит переспать? Он же до сих пор меня любит. Вика же умрёт от ревности. Надеюсь, к тому времени она перестанет меня ревновать. В конце концов, мы же любим друг друга.

Моя ты ласточка! Ты чего мне не позвонила? Вон уже час дня, а ты до сих пор меня не поздравила. Твоя Юлечка с ума от любви сходит, мучается, места себе не находит. А ну звони мне срочно, а то я сама сейчас наберу.

Беру телефончик, нахожу её номер и любуюсь её фото, целую его и прижимаю к груди. Как же сильно я её люблю, как сильно её хочу, как же я её обожаю! Моя лапочка, ты моя радость, любимая моя, солнышко…

Всё хватит об этом=. Буду дальше мечтать.

Вика залетит и родит от Сашки. В 25 она уже точно залетит, если они не расстанутся (чего, я надеюсь, никогда не случится). В общем, будет она с ребёночком, и… я теряюсь в своих мыслях, о чём я думала. Воображаю себе Вику с малышкой, и такое чувство, что это и мой ребёнок тоже. Вот реально, как будто это я его зачала. А я ведь даже не буду иметь к нему отношения, но буду любить, как своего. Обожаю её будущих детей! Надеюсь, и она к моим так же отнесётся.

О чём я думаю? О детях в семнадцать – пардон, восемнадцать – лет. Да, мне уже восемнадцать, сегодня исполнилось, нужно привыкать. Когда там мамка меня родила – утром днём или вечером? Не помню уже. Да и неважно это. Короче, мне сегодня восемнадцать, а я уже рожать собралась. Чтобы жить не только ради себя, а ради кого-то ещё, ради того, кто без меня жить не сможет. Моя жизнь и так слишком счастливая, хочу поделиться этим счастьем с кем-нибудь ещё. Сложно объяснить такое чувство.

Господи, как же я люблю Викулю! А детку, мне кажется, я смогу любить даже больше. Как же это прекрасно! Спасибо тебе, Господи, за то, что дал мне такую возможность! У мужчин-то её нет, они же не рожают. Они не чувствуют, как в них растёт новая жизнь. Им не так больно, им не так радостно. Максимум, на что они способны – это кончить. Ну-у-у, спасибо им за это, а дальше мы уж как-нибудь сами…

А детка – это же целая настоящая жизнь, со своими взлётами и падениями, со своими радостями и печалями. Целая Вселенная, целый мир страстей и радостей. И этим правом создавать жизнь Господь наделил только девушек. Он однозначно любит нас больше. Обожаю то, чем я являюсь, обожаю быть девочкой, обожаю других девочек! Обожаю рожать, хотя ещё никогда не пробовала. Но мне кажется, это будет так прекрасно! Я же люблю боль, люблю, когда Вика меня мучает, люблю, когда душит. Я думаю, роды переживу. Все переживают, и я переживу. Хотя говорят, это адски больно. Но за право создавать новую жизнь приходится как-то расплачиваться. Думаю, это справедливо, хотя всё равно пока-что немного страшно. Буду рожать под спиналкой, и вообще есть же кесарево.

«О чём ты думаешь в свой день рождения? Не терпится уже стать взрослой, хочется взрослых обязанностей? Устройся на работу». Не хочу работать. Хочу сидеть дома с детьми. Все кругом, типа, такие: «Буду строить карьеру, хочу работать». А я не хочу, ну бывает же такое. Ну-у-у, может, поработаю немного, и всё. Хочу заниматься чем-то полезным, детьми, например. А может, мне на работу в детский лагерь устроиться? Буду уже там работать с детьми. Нет, это же огромная ответственность, они же там будут хулиганить, стёкла бить, бухать, сбегать и не только. Уж я-то знаю, я кучу раз в этих лагерях бывала. Так что нет, лучше воспитательницей в детский садик, мне кажется, это куда более подходящее для меня место работы, ну, или в маникюрный салон. А что там я в институте выучила? Может, по профессии пойти? Не-е-е, этим я точно не хочу заниматься, слишком нудно.

Скажу откровенно: не вижу в этом никакого смысла, а я не хочу тратить своё драгоценное время на бессмыслицу. Учёные доказали, что реакцией мозга на бессмысленное дело является лень. Если вам лень что-то делать – значит, ваш мозг просто считает это дело бессмысленным. Если вам лень краситься – значит, вы не видите смысла в том, чтобы быть красивыми. Если вам лень убираться – значит, вам нравится жить в грязи. Если вы не видите смысла в учёбе – значит, вам лень учиться. В смысле, наоборот, ну вы поняли.

В голове столько мыслей, все не передумаешь. Гляну, что в телефончике. Я целыми днями просиживаю в телефоне, какой в этом смысл? Но судя по всему, мой мозг так не считает. Иначе, если бы смысла не было, мне бы было лень. Представляю, как я ленюсь сидеть в интернете, и мне становится смешно.

Улыбаюсь и беру свой телефончик в руки. Парочка парней мне написала. Что-то маловато. Обычно десятками пишут и в обычный день, а тут всего двое.

«Не хочешь встретиться?» – И сердечко

Пишу:

«Ты угадал – не хочу». – Двойное сердечко в ответ.

«А мы никому не скажем». – Хитрый прищур на смайлике.

Захожу на его страничку. Симпатичный, жаль, что мне не нравятся парни. Так и напишу:

«Я не люблю мужчин. – Немного думаю и добавляю: – Я встречаюсь с девушкой».

И тут же – предательская мысль: «А если это кто-то знакомый? Если он всем расскажет?» И сразу – ответ: «Ну и пусть весь мир знает. Хочу рассказать об этом всем, всем, всем. Я слишком счастлива сейчас, чтобы что-то там скрывать.

«Почему Вика не звонит?» О-о-о, эсэмэс от Сашки: «Поздравляю!» Как многозначительно. Отвечаю:

«Спасибо!» и снова просматриваю фотки того парня. У него что, другой одежды нет, кроме расстёгнутой рубашки? Хотя это так миленько смотрится, мне, как выяснилось, нравится мужской пресс, а не только женский.

«Ты лесба, что ли?» – в ту же секунду пишет он, стоило только о нём подумать.

«Ну да, – отвечаю, и смайлик. – А с этим есть какие-то проблемы?»

Чёрт, представляю, как он оскорбляет меня и выставляет грязной лесбиянкой перед своими друзьями! Но мне всё равно, я же счастливая. А счастливым весь мир побоку.

«Серьёзно?» – спрашивает он. Ну откуда они такие сомневающиеся? Ещё один Фома неверующий! Я знаю, что это из Библии, только не знаю, откуда точно, Библию я пока не читала. Кстати, а почему? Почему я до сих пор не читаю Библию? Надо это исправить.

Подхожу к книжной полке и глазами разыскиваю Библию, хотя она там отродясь не стояла. И почему я решила, что смогу её сейчас найти? Рассчитываю на чудо?

«Да. – Печальный смайлик. – Прости. Ты симпатичный, но я не интересуюсь парнями». Отправляю и жду каких-то гадостей в ответ. Я всё время готовлюсь услышать гадость в свой адрес – за то, что я такая, как есть. За то, что родилась такой. И чем я это всё заслужила? Какое он имеет право меня осуждать?

Очередное сообщение от этого парня:

«Хочет добавить вас в друзья». Добавляю. Приятно, когда к тебе добавляются не просто потому, что ты красоточка, а уже зная о тебе кое-что. Кое-что, от чего парни обычно бегут не оборачиваясь. Ну, это я, конечно, утрирую.

Снова пишет:

«Ты такая милашка! Желаю вам счастья с твоей возлюбленной», и куча сердечек.

«Спасибо!» – пишу в ответ.

«И, кстати, с Днём Рождения», – пишет.

«Спасибо, ты такой милый!» – Пишу, а на глазах слёзы умиления. Я слишком сильно увлеклась этим разговором.

«Думала, ты меня осуждать будешь, ну, или гадость какую напишешь», – Грустный смайлик.

Ответ:

«Ни один нормальный парень никогда в жизни не оскорбит красивую девушку, даже если она немножко розовая».

«Да я не немножко», – думаю про себя, а пишу в ответ кучу сердечек и улыбочек.

========== Глава 3 ==========

Спасибо тебе, Господи, за этот праздник! Снова просматриваю сообщения: ничего от Вики. И на мой последний пост Сашка не ответил. Чем они там занимаются в мой день рождения?

Звонок в дверь. Открываю. Слава Богу, это мамка и папка продукты принесли. А если бы друзья… Я ведь ещё не накрасилась.

– Забирай на кухню. – Папка протягивает мне пакеты. Тяжёлые, видно, как истончилась ручка, пока он нёс домой. А почему они на машине не поехали? Понятное дело: рынок недалеко, не везде же на машинке кататься, тем более на арендованной.

Заношу пакет на кухню и выкладываю всё в холодильник. Тортик! Обожаю сладкое! Будь моя воля, питалась бы одним сладким и ничем другим. Остальные продукты раскладываю по полкам холодильника. Как же давно я туда не заглядывала. Может, кофе себе сделать?

– Мам! Будешь кофе? – спрашиваю.

– И мне сделай, – отвечает папка.

А мне не сложно сварить кофе для всех троих. Можем посидеть в чисто семейном кругу, как настоящая семья, пока папка не уехал.

Чёрт, мне же ещё переодеваться и краситься! Я забыла.

– Сейчас! – кричу им и ставлю чайник.

Пока он закипает, подкрашиваю реснички, рисую стрелки. К счастью, на кухне есть зеркало. Из одежды на мне моя растянутая футболка и рваные джинсовые шортики. С одной стороны, я в этом сплю, но с другой – это же так сексуально! Даже придумать сложно что-то сексуальней этого. Нахожу свои «торжественные» тапочки на платформе, с розовым меховым помпоном. Всё, я секси-шмекси. А другой оценки мне и не надо. Я считаю, что красиво одеться – так, чтобы нравиться, в первую очередь, самой себе, чтобы чувствовать себя уверенной, неотразимой, самой лучшей.

Как раз закипает вода, а я подвожу стрелки.

Насыпаю в чашки по ложке растворимого кофе. Если отец хочет заварного, то это не ко мне, заварной я готовить не люблю и не умею. Короче, пусть пьёт такой.

Закидываю по нескольку таблеток заменителя сахара. Ну не то чтобы я худею, хотя и не без этого, просто обычный сахар ещё колотить надо ложечкой. А эти таблеточки сами растворяются почти мгновенно, а по вкусу не отличишь. Только я себе всегда кладу больше. Я люблю сладенькое, я же девочка.

Наливаю водички почти до краёв, оставляю немного места и одной ложкой расколачиваю заварку, или, как это правильно называется, кофейные гранулы.

Достаю из холодильника сливки и трясу их – это мой главный секрет приготовления кофе. Взбитые сливки. Если долго трясти они превращаются из водички (молочка) в густую пену, и этой пенкой я покрываю кофе во всех трёх чашках.

Беру чашечки в руки и готовлюсь нести мамке и папке, но тут они сами приходят на кухню. Папка даже галстук нацепил. А мне смешно, я чуть не разливаю кофе, но вовремя ставлю его на стол.

– Может, переоденешься? – говорит папка.

– А чем так плохо? – Кручусь пред ним, оттопыриваю попочку. Вспоминаю набоковскую Лолиту и перестаю вертеться. Всё, хватит меня уже разглядывать!

– Ты же в этом спишь, – смеётся мамка.

– Это мои любимые шмотки, не хочу переодеваться. – Я надуваю губки.

– Ладно. Юлечка, ты уже взрослая, решай сама. – Он смотрит мне в глаза. А я смотрю в его и улыбаюсь. Мне так приятно, что они вместе, хоть на пару дней. Хоть для фотографии. Кстати, насчёт фотографии…

– Сфоткаемся, – говорю я и достаю свой телефон.

Мы садимся втроём. Папка и мамка по сторонам, а я посерединке. Я улыбаюсь и немного наклоняю голову. Я такая классная на этой фотке получилась!

Отец достаёт тортик из холодильника.

– Кто-то из твоих будет? – спрашивает меня мамка.

– Катька и Димка должны подойти чуть позже, мы втроём посидим. И… – Я не знаю, что сказать, и опускаю глаза.

– Ты хотела сказать «Вика».

– Да, Вика. – Боюсь признаться, что она мне даже не позвонила.

Мамка гладит меня по плечу.

– Да не бойся ты так, я уже давно смирилась со всеми твоими странностями, пусть приходит. – Она смотрит на меня.

– Спасибо, мам, – прижимаюсь я к её руке.

– Самый большой кусок, – кладёт предо мной кусок торта папка.

– Ой, что ты, я столько не съём!

– Съешь, доченька, ты же любишь сладкое, – уговаривает меня мамка.

– Ладно, постараюсь, – соглашаюсь я.

Мы сидим втроём и пьём кофе с тортиком. Честно говоря, так не хватало этих семейных посиделок в моей жизни! Когда у меня будет своя семья, мы обязательно будем вот так собираться.

– Ну чего все замолчали? – говорю я, отхлёбывая немного кофе, я бы зефира сюда накрошила, люблю я кофе с всякими подсластителями, хотя обычно пью с заменителем: хочется оставаться стройняшкой.

– А о чём говорить? – спрашивает папка и смотрит на мамку.

– О твоих планах на жизнь, – говорит мамка. Честно говоря, я вижу, как её напрягает присутствие папки, без него она куда веселее и улыбчивее. Всё-таки привыкла она без него жить. Привыкла, и всё тут.

– Какие планы? – улыбаюсь я, а сама про себя, думаю: планы, конечно, же, планы, я же сегодня их уже строила, только мамке они не понравятся. А что там может понравиться: то, что я с девушкой буду жить, или то, что я хочу рожать в восемнадцать? Неизвестно, как она на такое отреагирует.

– Да нет никаких планов. Учиться дальше, а на лето, может, куда-то поеду, – говорю, а сама понимаю: куда я поеду? Это же столько денег! Лучше на работу пойду, денег заработаю. Хватит дома сидеть, отсидела себе уже одно место, лучше б делом занялась.

– А не хочешь в Израиль ко мне в гости заехать? – говорит отец. – Познакомишься со своим братиком.

Вот скользкая это тема! Я не просила делать мне ещё братика, но теперь придётся с ним дружить: как-никак, папка же мне айфон подарил и духи «Нина Ричи». Вдыхаю их аромат, такой спелый, такой яблочный. Хотя яблоко, вроде, не так пахнет. Но какая разница? Мне же нравится этот запах, а остальное – мелочи.

– Можно, – говорю. – Но я ещё не решила, может, на работу устроюсь. – Вот что я мелю?! Работа – это последнее, о чём я сейчас думаю. Вообще какой-то напряжённый разговор получается. Надо срочно тему сменить.

– Ладно, – говорю, – давайте начистоту. Спрашивайте, что хотели. – Смотрю в пол. – Вам же только одно интересно.

– Что ты имеешь в виду? – как будто заботливо смотрит на меня мать, хотя я всё понимаю. Все мы хотим обойти острые темы.

– Вам интересно с кем я сплю, правильно? И все разговоры со мной только об этом, и смотрите вы на меня как на лесбиянку, а не как на свою дочь.

Отец берёт меня за руку, как делают это в американских фильмах при разговорах отцов и детей.

– Поверь, дочка, нам всё равно… – Он запинается. – В смысле, это твоё дело и твоё право. А мы уважаем любой твой выбор.

– Пап, только не начинай. Скажи еще, что ты не разочарован во мне. Скажи, что ждал чего угодно, только не этого.

Он картинно округляет глаза, но мамка реагирует куда более искренне.

– Ну-у-у, разве только немного, разве только совсем чуть-чуть. Но мы всё равно тебя любим, Юлечка.

«Уже хоть что-то! Честно говоря, эта атмосфера недопонимания хуже любого осуждения. Когда, все улыбаются, а напряг такой, что не пошевелиться».

– Скажите мне, – смотрю то на отца, то на мать, – что вас гложет? Если мы поговорим открыто – мне будет намного легче.

– Ну, раз ты так просишь… – начинает мать, но отец перебивает её.

– У тебя же есть девушка, – наконец, говорит он. – Насколько у вас с ней всё серьёзно?

– Я не знаю, – отвечаю я.

– В смысле, как это не знаешь? – волнуется мать.

– Ну-у-у, для неё это тоже как снег на голову, такая же неожиданность, как и для меня, и мы пока не определились, – объясняю, как могу я же не диктор с телевидения, чтобы всё чётко говорить.

– А как это вообще получилось? – Во-о-от, узнаю свою мамку, наконец, она говорит то, что думает. У неё все фразы всегда такие искренние, такие ёмкие.

– Как-как, её перевели в нашу группу, это Вика, ты её знаешь, – киваю матери.

– Да уж знаю, – вздыхает мамка. – Хорошая девочка, – зачем-то добавляет она. Но мне всё равно приятно.

– Так вот, я как её увидела, то поверить не могла, что такие красавицы вообще существуют в природе. Она – как ангелочек, рождённый на небесах. Я даже представить себе не могла, что такая красота возможна.

– Да прямо-таки! – вздыхает мать. – Симпатичная девочка, но не более.

– А мне она понравилась, – говорит папка, и мамка так странно на него смотрит.

– Ну, в общем, я её увидела и влюбилась. Всё, с тех пор я её люблю. – Хочется от себя добавить «больше жизни», но не при родителях же. Я и так наговорила уже с три короба (интересно, откуда эта пословица пошла? Как можно разговоры складывать в короб?).

– И как она на это отреагировала? – спрашивает мать. Похоже, она хоть чуть-чуть начинает понимать мою логику. Это же так прекрасно, когда тебя понимают!

– Ну-у-у, поначалу она даже не догадывалась, что я к ней испытываю, а потом… – Я немного заминаюсь, не знаю, как сказать об этом своим родителям. Но всё же решаюсь открыться, и будь что будет. – А потом мы начали целоваться и…

– И что дальше? – допытывается мать.

– Ир, посмотри в интернете, что обычно делают дальше, и не допрашивай Юлечку, – заступается за меня отец.

– Что посмотреть? – не понимает она (или делает вид, что не понимает).

– Как две девушки занимаются любовью, – отвечает папка.

– Да мне это вообще не интересно, – отмахивается она.

– Ну, раз не интересно, то зачем тогда спрашиваешь? – не выдерживаю я.

– А Сашка? – находится мамка. – Как получилось, так что теперь она с ним встречается?

– Что за Сашка? – спрашивает отец. Он же ничего обо мне не знает. Конечно, пропустит десять лет моей жизни. Удивляюсь, как он ещё имя моё не забыл.

Мамка на него так смотрит и головой качает:

– Раньше у твоей дочурки парень был.

– Парень, – повторяет он, – это интересно. Значит ты не сразу лесбой стала.

– Ну, с Сашкой мне пришлось расстаться, – говорю. – Я не хотела ему врать, что люблю его.

– И как так получилось что он теперь с этой Викой? – Мамка каждый раз произносит её имя с каким-то презрением. Это надо заканчивать, не хочу, чтобы между ними были какие-то конфликты из-за того, что я что-то не так сказала и разъяснила.

– Вика любит не только девочек, – объясняю я. – Поначалу мне вообще казалось, что она не любит девочек, но, к счастью, я ошибалась.

– Вика – бисексуалка, – говорит отец.

– К тому же она давно тайно в Сашку влюблена, – продолжаю я. – Это я сама захотела, чтобы они были вместе.

– Ну да, – кивает мать, – так и Сашка всегда рядом и никуда от тебя не денется.

Улыбаюсь и смотрю на неё.

– Я тоже тогда об этом подумала.

– Значит, если ты передумаешь, ты снова будешь встречаться с Сашкой? – Мать с надеждой смотрит на меня.

Думаю, что ей ответить. Проще всего сказать правду, но так иногда сложно сказать «Нет». Сказать ей, что я уже точно никогда не передумаю… но, с другой стороны, зачем её расстраивать? Она и так меня почти что уговаривает снова стать гетеро, стать нормальной. Пускай у неё будет хоть маленькая надежда. Её-то я уже не переделаю. Она считает это неестественным – это её право, и кто я такая, чтобы заставлять её изменять своим убеждениям?

– Посмотрим, – улыбаюсь ей. – Я пока ничего не могу знать точно.

«Я такая непредсказуемая». Отламываю ещё кусочек тортика и кладу его себе в ротик. М-м-м, какая вкуснятина! И правда, может, добавки попросить? Я так разъемся, буду жирная, и Вика меня разлюбит. Нужно держать себя в руках.

========== Глава 4 ==========

Отец поднимается и лезет в холодильник:

– Бутрики будешь? – спрашивает он.

– Я помогу, – вскакивает мать.

– Сиди, сиди, – усаживает он её на стул. – Я сам приготовлю.

А я снова залипаю в своём новом телефончике. Какой же он здоровский! Спасибо папулечке за то, что он его подарил! Нет, я не считаю, что он должен был мне что-то дарить. Я вообще не считаю, что кто-то кому-то что-то должен. И поэтому – огромное спасибо.

Папка режет батон и намазывает на него тоненький слой масла, сверху покрывает его таким же тоненьким слоем красной икры. Отдельные икринки так и блестят в свете лампы. Кстати, да, у нас на кухне всё время темно и мрачно, надо бы лампочку поменять или шторки открыть, но мне сейчас лень, вся моя жизнь в телефоне.

Звонок в дверь. Папка поднимается.

– Я сама открою, – говорю я, не отрываясь от телефончика. – Это ко мне.

– Вика? – испуганно спрашивает мамка.

«Ах, если бы!»

– Катя и Димка, – отвечаю и выхожу в прихожую. Пару секунд смотрю на себя в зеркальце, нужно мэйк подправить. Хотя какая разница, я же дома в домашней одежде, ещё и накрашенная, а они меня и не накрашенную видели. Они знают меня ещё с тех пор, когда я ещё не красилась. А я довольно рано начала краситься.

– Открываю, – говорю им. Проворачиваю ключ в замке и открываю дверь.

– Прив-е-е-ет! С днём рождения! – Радостный Димка вручает мне букетик полевых цветов в красивой обёртке. Они пахнут то ли медуницей то ли мёдом. В общем, чем-то прикольным.

«Странно, что не белые розы» – почему-то думаю я.

– Привет, Юлечка! – Катюха дважды целует меня и вытирает след своей помады с моей щеки. Катька губы накрасила! Это что-то новенькое!

– Привет, привет! – здороваюсь я с ними и целую Димку и Катьку.

– Это тебе. – Димка протягивает мне крохотный пакетик, завёрнутый в подарочную бумагу.

– Ой, не надо было! – говорю, а сама радостно принимаю подарки.

– А это от меня, – протягивает громадный подарок Катька. Их подарки так контрастируют в размерах: огромный Димка и крохотный подарочек, и миниатюрная Катюха и такой громадный подарок.

Я так рада подаркам, что даже не замечаю того, что они держатся за руки.

– Открыть? – радостно спрашиваю я.

– Как хочешь, – отвечает Катюха. Но лучше вечером, когда все разойдутся.

– А почему не сейчас? – удивлённо спрашивает Димка.

– Так сюрприз не получится, – шепчет ему на ушко Катька, но так, чтобы я слышала.

Из кухни выходят мамка и папка.

– Познакомьтесь, – говорю, – мамку вы мою знаете, а отца… – Мучительно вспоминаю, знает ли Димка отца.

– А как же, виделись, много лет назад, – улыбается Димка и протягивает папке руку для приветствия. Тот пожимает её.

– Так вымахал – не узнать! – говорит отец.

– Ну что, проходите за стол. – Мамка приглашает нас на кухню.

Катька что-то шепчет Димке и уходит вместе с моими родителями, а Димка остаётся в прихожей рядом со мной.

– Ты что-то мне сказать хотел, – догадываюсь я, – наедине?

– Хотел подарить тебе свой подарок.

– Этот? – показываю его крохотный подарочек и, не дожидаясь ответа, быстро разворачиваю его. – Ух ты, ювелирка! – радуюсь я, доставая из упаковки тоненькую цепочку из белого золота.

– Это для твоего крестика, – говорит Димка. – Давай помогу застегнуть.

Снимаю с ниточки крестик и цепляю его на цепочку, а Димка осторожно помогает защёлкнуть её на моей шее.

Смотрюсь в зеркало.

– Ну как тебе? – Я зачем-то встаю на носочки и поднимаю вверх волосы, чтобы шейку было лучше видно.

– Супер, тебе идёт! – Он кладёт он руку мне на плечо, а меня прямо передёргивает от него прикосновений.

– Спасибо, Димочка! – Нежно целую его в губы, но, понятное дело, не мокро и без языка.

– Юль, я тебя спросить хотел… – «О-о-о, нет, только не это, только не сейчас!» Я прям напряглась вся.

– Спрашивай, – говорю. Но, по правде, сейчас как раз самый подходящий момент, чтобы расставить все точки над «i». Хотя, по-моему, я что-то пропустила и никаких точек над «i» не бывает. Ну, да ладно.

– Юлечка, мне неудобно об этом говорить.

– Ну же, давай! – закрываю лицо руками.

– Юлечка… Юлька… – начинает он заикаться, и я вижу, как ему тяжело говорить. «О-о-о, нет, если это случится, если он признается мне в любви, я провалюсь под землю. Я же не знаю, как отказать лучшему другу, тем более – после такого подарка. Только не это, пожалуйста, Димочка, пожалей меня, пожалей себя! Мы никогда не будем вместе. Прости, мне очень жаль».

– Ну же, задавай свой вопрос! – Я слегка наклоняю голову и смотрю ему прямо в глаза.

– Юль, ты лесби? – выпаливает он. Меня прошибает током, щёки мгновенно наливаются краской, комок подходи к горлу, и я не могу говорить. Дыхание сбивается, я сейчас под землю провалюсь от стыда. Что же ответить? Правду!

– Это тебе Катька сказала? – отвечаю вопросом на вопрос (я такая еврейка!).

– Да я всегда знал, ещё в младших классах заметил.

«Так почему же ты мне не сказал?» – Крик души.

– И что ты хочешь услышать? – Опять вопрос на вопрос, пять баллов.

– То, что ты хочешь мне сказать.

– Да, Димочка, я лесбиянка. – Я опускаю взгляд, – это правда.

И слезинка скалывается из моих накрашенных глаз, но Димка ловко подхватывает её пальчиком и нежно поднимает моё личико за подбородок. Смотрит мне прямо в глаза.

– Ты почему плачешь? – спрашивает он.

– От переполняющих чувств, – говорю. – Я так долго это от всех скрывала. Жила с этим, мучилась.

– Тч-ч-ч! – Он прикладывает указательный палец к моим губам. – Не надо больше плакать, ты лучшая подруга на свете. Я тебя очень люблю.

– И я тебя люблю, Димочка!

Он крепко-крепко меня обнимает – так, что у меня все косточки хрустят. Как бы снова не расплакаться от нахлынувших эмоций.

– А Катька знает? – спрашиваю я.

– Думаю, да, – кивает он. – Она намекала, ну, типа: «С Юлькой все не так однозначно», но я понял, что она имела в виду.

– И это её никак не оттолкнуло… – слишком пространно рассуждаю я, но тема-то скользкая. Кто с кем спит – вообще скользкая тема.

– Что ты, она же любит тебя, как подругу. – Тут Димка начинает мешкаться. – Кстати, ещё хотел сказать…

– Что, Димочка? – мне так приятно называть его Димочкой, потому что он такой большой и добрый, как мишка.

– Я много лет тебя любил, – наконец-то признаётся он.

– Я знаю, – отвечаю я. – Я всегда знала, но ты же понимаешь…

– Я всё понимаю, я ещё в младших классах заметил, что ты смотришь только на девочек… хотя, думаю, это здесь ни при чём. – Он отводит взгляд.

– Ну же, продолжай! – говорю я, а на душе так хорошо и спокойно, как никогда, такой камень с плеч.

– В общем, мы с Катькой решили встречаться, – выдаёт он.

«Это же супер!»

– Это же замечательно! – Не часто я так сразу соглашаюсь со своим внутренним голосом, но сейчас мы единодушны.

– Мы давно знаем друг друга, мы-ы… ну, в общем, не знаю, наши чувства, как медленный огонь, всё разгораются и разгораются.

– Я так за вас рада, ребята!– Вновь крепко-крепко обнимаю Диму, но побаиваюсь, что он слишком сильно меня прижмёт и раздавит.

– В общем, это всё, что я хотел сказать… – снова мямлит он, и тут из кухни появляется мамка.

– Ну-у-у, вас долго ждать? Всё уже накрыто!

– Уже идём, мамочка, – говорю я.

– Идём, – кивает Димка и надевает мягкие тапочки.

Мы садимся за стол, и мамка накладывает всем по бутрику с красной икрой и ещё по одному со шпротами. Они ещё с отцом какой-то салатик в супермаркете купили и пюрешку заранее приготовили. В общем, классический день рождения, к сожалению, без пиццы и кока-колы. Хотя кока-кола стоит на столе.

Я наливаю себе полстакана и делаю первый глоток. Не люблю кока-колу с сахаром, от неё зубы сводит, просто мамке и папке не объяснишь, какую надо покупать – нулёвку или, как она сейчас называется, блэк, максимум – диетическую. Вообще они сами запутались в своих названиях, а мои родители в этом не шарят.

Я беру бутрик с икрой, бросаю взгляд на Димку с Катькой. А они друг на друга смотрят и о чём-то шушукаются. Катька что-то ему шепчет, а Димка кивает.

– О чём говорите? – лезу я не в свои дела.

– Не волнуйся, мы не тебя обсуждаем, – отвечает Катька. – Ты же это хотела услышать?

– Да нет, я просто спросила, – отнекиваюсь я, а сама уже, видать, вся красная, всех во всём подозреваю, какие-то заговоры против себя разоблачаю.

– Не волнуйся, Юлька, мы тебя уже с головы до пят обсудили, когда сюда шли, – говорит Катька, – если тебе от этого спокойнее.

– Конечно, – улыбается Димка, – все косточки тебе перемыли.

Я уже говорила, что не люблю, когда меня обсуждают. Но, с другой стороны, мне так действительно спокойнее, меньше поводов для скрытности. Не надо всё в себе держать.

– А когда ты поняла… ну… это… – спрашиваю Катьку. Думаю, она догадалась, о чём я.

– Ребят, вы о чём сейчас? – смотрит на меня мамка и накладывает пюрешку в мою тарелку.

– А тётя Ира в курсе? – Катька косится на мамку, но я понимаю, что она не хочет запалить меня.

– Да, мама и папка обо всём знают, – говорю я. Как же тяжело выходить из этой тотальной секретности, которую я сама себе навязала! Хотя виновата ли в этом я? Наверное, нет.

– Ты серьёзно? – смотрит на меня Димка.

На кухне повисает неловкая тишина, и я решаю раз и навсегда поставить все точки над… Над чем там я точки собралась ставить?

– Мама и папа знают, что я люблю девочек! – Я говорю это достаточно громко, чтобы услышали все, и чтобы не было больше этой неловкости в общении.

Катька смотрит мне прямо в глаза и берёт меня за руку.

– Юлька, ты такая смелая! – говорит она. – Знай: это ничего не меняет, я, как была, так и остаюсь твоей лучше подругой.

– Спасибо, Катька! – говорю я, а у самой глаза опять на мокром месте от избытка чувств.

– И я остаюсь твоим другом, – влезает в разговор Димка.

«Ну, в этом я как бы и не сомневалась». Катька его перебивает:

– Я, когда увидела вас в коридоре с Викой, то всё поняла.

– Я так и думала, – говорю я.

– Ты ещё попросила меня не задавать лишних вопросов.

– Когда в коридоре? – смотрит то на меня, то на Катьку Димка. – Я что-то пропустил?

– Юля поцеловала Вику у всех на глазах, а та отвесила ей пощёчину, – зачем-то озвучивает Катька. Мне всё меньше нравится вот эта открытость, не люблю, когда роются в моём грязном белье. С другой стороны, закрытость будет лишь приводить ко всяким слухам. А зачем мне это надо? Я ведь могу быть открытой лесбиянкой. Кто со мной дружил, тот со мной останется, а мнение других мне глубоко фиолетово.

– Это когда было? – спрашиваете Димка

«Вот всё тебе надо знать, во всё лезть!» – раздражаюсь я, но вида не подаю, конечно.

Беру в руки телефон и смотрю. Куча поздравлений; я и не знала что у меня столько друзей в оффлайне. И опять ничего от Вики. Она обо мне как будто забыла. Она что, не зайдёт ко мне даже в гости, не поздравит и ничего не подарит? А завтра мы встретимся так, будто ничего и не было. И снова будем трахаться, снова я буду ей лизать, а она будет стонать от наслаждения. Я всего лишь её тайная любовница, а для всех напоказ у неё же есть Сашенька.

========== Глава 5 ==========

Мне неприятно, не хочу быть тайной. Хочу быть, как все, хочу иметь право не скрывать свои чувства. Я ведь уже заслужила.

«Тише, тише Юлечка, ты же сама об этом просила. Ты и так получила слишком много, умей быть благодарной за то, что имеешь, и не проси большего».

«Я пытаюсь, но не могу». Опять мне больно, опять я страдаю. «Викулечка, ну позвони, ну поздравь ты меня с этим дурацким днём рождения, будь он неладен! Тупой праздник!»

Папка встаёт из-за стола и откупоривает бутылку дорогого вина.

– Это я привёз из Израиля, – говорит он. – Марочное, пять лет выдержки.

Мамка ставит перед нами бокалы, а папка разливает туда белое сахарное вино. И оно аж липнет к стенкам бокала, а папка рассказывает, как правильно вдыхать его аромат и как правильно пробовать на вкус. Что нужен кусочек льда и что-то ещё, я не помню. Я просто улыбаюсь и смотрю на него и на мамку. Какая же они замечательная пара.

– Хочу выпить за самое прелестное, что я создал в этой жизни, – говорит отец. – За мою любимую Юлечку.

– Спасибо, – смущённо отвечаю я и чокаюсь с папашей.

– Создал он, прямо-таки, – ухмыляется мать и головой качает.

– А ты ещё пошути, что Юлька не моя дочь, – смотрит он на неё.

– Ну-у, такое возможно, чисто теоретически, – пространно разводит руками мамка.

Папка громко смеётся:

– Во что хочешь, поверю, в инопланетян, в мировой еврейский заговор, но в то, что ты мне изменяла – ни за что.

– А я тебе и не изменяла, – качает головой мамка, она уже, видать, много выпила.

– Нет, ты не изменяла, это я всё испортил, прости, Ирочка. – Папка наклоняется к мамке и целует её.

– У-у-у! – радостно аплодирует Димка, и мы с Катькой его поддерживаем.

Мы допиваем вино и закусываем белым хлебушком со шпротами и маслом.

– Между первой и второй, – вдруг встаёт Димка. – Вы же не будете против, если сначала свои пожелания выскажет мужская половина стола. – Он смотрит то на меня, то на Катьку.

– Нет, нет, говори Димочка, – отвечает за нас моя мамка.

– Я хочу поднять этот бокал… – Пока он говорит, папка бегло наливает всем вина. – Юлька – самая лучшая подружка на свете. – Он смотрит на скривившуюся Катюху. – Спасибо ей за то, что нас познакомила, хочу пожелать, чтобы она всегда оставалась такой светлой. – И он целует Катьку.

– Поздравляю, поздравляю, мои хорошие! – радостно аплодирую я. – Я так за вас счастлива!

Не успеваем мы осушить бокалы, как папка наливает в третий раз, опустошая бутылку до дна, и вновь произносит тост.

– Не слишком ли быстро, – бормочу я, но никто меня не слушает, все в радостном предвосхищении, что же он скажет.

– И раз такие дела, предлагаю третий тост: «За любовь».

– Отличный тост, – говорит Димка.

– Да, хорошо сказал, – вторит ему мамка.

И мы выпиваем третий, папка с мамкой и Дима с Катькой целуются. А мне не с кем целоваться, но я так за них счастлива, так счастлива!

И в эту секунду звонит телефон, написано: «Вика».

– Алло, – немного пьяненьким голосом отвечаю я.

– Привет Юлька, – говорит она. – Ты собралась?

– Куда собралась? – испуганно оглядываюсь по сторонам.

– А Сашка тебя ничего не сказал?

– Нет, – качаю я головой.

– Блин! – вдруг говорит мамка, – Сашка предупредил, чтобы я собрала твои вещи, но я забыла.

– Какие вещи? – Я ничего не понимаю я.

– Ты же едешь с нами на море, тебе никто ничего не говорил? – спрашивает Вика. – С днём рождения, кстати!

– Спасибо!

Она кладёт трубку, а я не понимаю, что только что произошло.

– Бегом собирать чемодан! – Мамка как ошпаренная вылетает из кухни, а я, слегка пьяненькая, ковыляю за ней.

– Ты куда-то уезжаешь? – спрашивает меня то ли Димка то ли папка, я уже их по голосу не отличаю… мужики.

– Понятия не имею, – говорю.

И тут мне эсэмэс приходит от Викули:

«Будем через 30 минут». – И смайлик в виде сердечка.

– Мне в душ сходить надо, – говорю мамке.

– Иди, я пока твой чемодан упакую.

– А мы? – смотрит на меня Димка.

Я в панике, я не знаю, что делать и куда бежать, и тут папка говорит:

– Собирайся, Юлечка, иди в душ, а мы тут без тебя посидим.

– Посидим, – кивает Димка и открывает очередную бутылку вина. Катька на меня так смотрит и пожимает плечами.

А мамка уже достаёт чемодан, с которым я в горы ездила. Пока она собирает вещи, я сломя голову несусь в душ.

По-быстрому раздеваюсь, надо новые трусики надеть, и с собой запас новых трусиков взять; надеюсь, у меня там месячные не начнутся, а то обидно будет. Хотя-а-а-а…лизать то я могу, и сосать тоже. Так что если я даже не буду трусы снимать, никто не расстроится. Хотя нет, Викульку это расстроит. Она последнее время так к моей «кисульке» пристрастилась, просто обожает её! Её от моих «лепесточков» не оторвёшь. Извращеночка чёртова… не чертова, а любимая. Любимая моя Викулечка! Нюхаю интимный гель для душа с запахом черного шоколада. Возьму его с собой, там буду им пахнуть.

По-быстрому принимаю душ, тщательно вымываю все труднодоступные местечки: подмышки, писюльку, попочку, сисечки, зубки чищу, волосы на всякий случай мою – мало ли где мы там жить будем.

Надо денег с собой взять не забыть.

Выглядываю из душа, завёрнутая в полотенце.

– Мам, а как же деньги? – говорю. – У меня мало в кошельке осталось.

– Жильё же, вроде как, оплачено, а еда и на бензин… мне казалось, тебя угощают, у тебя же день рождения.

– Мам, ну всё равно как-то неудобно…

Мамка смотрит на меня и шёпотом меня спрашивает:

– Доченька, а ты с ним спишь?

– С кем?

– С Сашкой.

– Мам, ну что за вопросы такие? – смущаюсь я.

– Дай простой ответ: «да» или «нет».

– Ну, мам, – глубоко вздыхаю я, отчего у меня сильно поднимается грудь. – Ну-у-у, иногда.

– То есть, по сути, ничего не изменилось, – поднимает она брови.

– Да, но теперь не я его девушка… – Я пытаюсь ей что-то объяснить, но она уже сделала вывод.

– Да всё равно как вы это называете. Пускай он за тебя платит, – коротко резюмирует мамка.

– Но мне будет очень некомфортно совсем без денег, не люблю быть кому-то должна.

– Ладно, я поговорю с папкой, – говорит она. Как же быстро она привыкла у своего бывшего денег просить! Хотя я и сама могла бы попросить, мне же проще, я же, как-никак, его доченька.

Выхожу из душа, закрываюсь в своей комнате и начинаю одеваться. Новенькие трусики, беленькие с полосочками. Тут только стрелочки не хватает, которая бы указывала на мою писюлечку. Такие, что прямо сорвать с меня хочется. Какой я стала извращенкой! Поверить не могу, что это я.

Надеваю свой любимый лифчик – люблю бельё, которое подчёркивает плюсы моей фигуры. В этом лифчике даже кажется, что у меня есть грудь. Она-то у меня есть, я знаю, но такая, чисто номинальная.

Зато мои ножки… Надеть колготки или намазать их кремом? Выбираю второе: июнь месяц, море, какие колготки? Ещё бы чулки надела. А вот чулки я с собой возьму: мало ли куда мы там ходить будем. Кроме того, чулки могут понадобиться и для футфетиша, обожаю, когда Виукля с меня их снимает ртом. Люблю её так, что сейчас расплачусь!

Блузочка с открытыми плечами. Когда плечи открыты, я чувствую себя такой нежной такой уязвимой, такой прямо девочкой-девочкой! Обожаю это чувство беззащитности, особенно когда есть кому тебя защитить! Этого не передать словами. Мне кажется, парням недоступно такое чувство, потому что, если бы они его испытали, ни за что бы больше не захотели бы быть сильными. Какой же это кайф – быть слабой! Это привилегия девочек.

Крестик на цепочке, которую Димка подарил. Кстати, а что мне там Катька подарила? Нет времени выяснять, коротенькая юбочка «мини». Обожаю мини… или шортики надеть? Так что же мне надеть? Мучительно выбираю. Беру с собой пару футболок и закидываю их в свой здоровенный чемодан, половину которого занимают каблуки и косметика. А может, сразу поехать в туфельках на высоких каблучках? Представляю, как буду смотреться в блузочке, короткой джинсовой курточке и с голыми ногами на каблуках. Сама бы себя оттрахала. Накрасила бы губы яркой помадой и зацеловала бы себя до смерти, съела бы всю помаду на своих губах. Обожаю своё тело, обожаю своё отражение, спасибо тебе, Господи, за него!

Крашу реснички, накладываю тоналку, подрисовываю губки и стрелки.

– Куда ты так красишься? Готовишься выступать на сцене с цирком клоунов? – смешит меня мамка.

– Мамка, не отвлекай, – говорю, подкрашивая губки. – Ну как я тебе?

– Супер! – говорит мамка. – Хоть вообще-то ты всегда так красишься.

– А разве сейчас не лучше? – Надуваю губки «уточкой».

– Что ты называешь «лучше»? – улыбается мамка. – Но если тебе надо – то лучше, в десятки раз лучше! Вот всю жизнь ты коряво красилась, а сейчас впервые так накрасилась, что прям вау!

– Спасибо, мам, – иронично улыбаюсь я.

– Не за что, доченька, – отвечает улыбкой на улыбку мамка.

Звонок в дверь. Я смотрю на часики «Guess» в стразиках у себя на запястье и вспоминаю, почему не надевала их раньше, они же такие классные.

– Откроешь или мне открыть? – спрашивает мамка.

– Открою, – немножко волнуюсь я, но всё равно улыбаюсь ей.

Сердце бешено колотится. Я ещё раз смотрю на себя в зеркало, как я накрасилась, не слишком ли яркая помада на губах. Снова звонок в дверь. Я подхожу и смотрю в глазок. Там Викулечка.

– Сейчас открою, – говорю и вздыхаю. Пытаюсь отдышаться, пытаюсь успокоиться, но понимаю, что «перед смертью не надышишься». Открываю дверь.

– Чего так долго? – вместо приветствия говорит Вика.

– Привет, Викулечка! – улыбаюсь я. Она смотрит на меня и в ответ улыбается.

– Приветик, любимая, – говорит она шёпотом, чтобы никто нас не услышал, и целует меня в губы. А я мечтаю, чтобы этот поцелуй длился вечно.

– Привет, Вик! – Из моей комнаты выходит мамка и выкатывает мой чемодан.

– Здравствуйте, тётя Ира! – улыбается Вика. Какая же у неё милая улыбочка! Мучительно хочу её поцеловать снова, глаз с ней не свожу.

Из кухни выходит папка:

– Привет, Вик! – говорит он.

– Здравствуйте, – кивает ему Викуля. Я только сейчас замечаю, что у неё во рту жвачка, и от неё приятненько так пахнет малинкой.

– Ну что, поехали? – смотрит на меня Викуля, а я её опять поцеловать хочу, едва сдерживаюсь.

Из кухни выходит Димка и Катьку за собой тащит в полуобнимку.

– Привет, Вик! – здоровается он и улыбается. – Забираешь нашу Юлечку.

Вика испуганно на меня смотрит, потом на него, потом опять на меня.

========== Глава 6 ==========

– Привет, Вик! – здоровается с ней Катюха.

– Приветики! – отвечает Викуля и прямо-таки сверлит меня взглядом. А я не могу, когда на меня так смотрят. Мне обязательно надо признаться.

– Вик, я им всё рассказала, – говорю.

– Что рассказала? – Она делает вид, что не понимает, о чём это я, но быстро прекращает ломать комедию и начинает ломать трагедию. – Ну заче-е-ем ты? – Она наигранно хватается за голову.

– Не могла больше скрывать, а Димка и сам обо всём догадался, – говорю я.

– Конечно, – отвечает Викуля. – Если бы ты не полезла ко мне целоваться тогда в коридоре, то никто бы ни о чём не догадался.

– Вик, – зачем-то влезает в разговор Димка. – Я Юлю давным-давно знаю, с первого класса. Она никогда не любила мальчиков.

«Вот и держал бы свои догадки при себе», – думаю я, но вслух не говорю.

– И что теперь? – говорю Викуле. – Опять меня бросишь? Оставишь свою Юлечку и будешь со стороны наблюдать, как я страдаю? – Смотрю ей прямо в глаза.

– Ой! – вздыхает она. – Ну кто тебя, дурёху, бросит? Я же так тебя люблю! – Она прижимает меня к себе и нежно-нежно целует в губы – прямо на глазах у моих родителей, на глазах у Катьки Димки.

– Завтра об этом весь институт знать будет, – шепчу я ей.

– Ну и пусть, – отвечает она. – А мы будем всё отрицать. Лично я буду.

– Как скажешь, – отвечаю я. Мне так приятно просто слышать её голос, смотреть в её глаза, я просто таю в них!

– В конце концов, это ты лесбиянка, я – би, – строго говорит Вика.

– Девчонки, ещё раз поцелуйтесь, – подбадривает нас Катька. – А ты не подсматривай. – Она демонстративно закрывает Димке глаза рукой. Он убирает её кисть и целует в запястье.

«А Катька-то, оказывается ревнивая, никогда её с такой стороны не знала».

– Ну что? – смотрю я на Вику.

– Ой! Блин, тебе невозможно отказать! – Она вытирает уголки губ и готовится к поцелую.

– Тем более, у меня сегодня день рождения.

– Тем более, у тебя сегодня день рождения, – повторяет за мной она.

Вика прижимает меня к стене и нежно-нежно, мягко-мягко целует в губы. Я даже ножку поднимаю от удовольствия и прижимаюсь к ней коленкой.

– С днём рождения, любимая, – шепчет она мне и смотрит прямо в глаза.

– Люблю тебя, – шепчу я в ответ, и мы целуемся вновь.

Мне кажется, я слышу аплодисменты, или это у меня просто в ушах звенит. Я понимаю, что отец современный, он в тренде, а мамка всё равно никогда этого не примет. Димке просто нравится пялиться на нас, а Катька… Катька хорошая подруга, которая желает мне только счастья. Счастья вместе с Викой.

Стук в дверь.

– Не заперто, – говорит Викуля.

Дверь открывается, и на пороге стоит Сашка.

– Привет, Юль, ну сколько вас можно ждать! Сашка окидывает взглядом собравшихся, но задерживается на моей мамке:

– Здравствуйте! – говорит он. – С именинницей Вас!

– Приветик, Саш, заходи… – зачем-то приглашает она его.

– Да нет, мы спешим, нам ещё целую ночь ехать, – отнекивается он, видит моего отца и протягивает кисть, – Александр, – представляется он.

– Владимир, папа Юли, – пожимают они друг другу руки.

Сашка смотрит на Катьку и на Димку, потом – снова на Катьку и снова на Диму.

– Привет, – кивает он Катюхе, но руку протягивает Димке.

Димка чуточку выше и заметно крепче его.

– Привет, Саш, – здоровается он и так крепко жмёт Сашке руку, что мне кажется, я слышу хруст его косточек. Меня аж передёргивает от этого хруста, но Сашка не подаёт виду.

– Может, за стол? – в очередной раз приглашает нас мамка.

– Да нет, мы уже поехали, – отмахивается Сашка, берёт мой чемодан и выкатывает его в коридор.

Я смотрю на мамку и на папку, на Димку и Катюху.

– Ну что, – говорю. – Я поехала. Счастливо оставаться! – картинно машу ладошкой.

– Тогда мы тоже пойдём, – говорит Димасик.

– Зачем уходить, посидите ещё, – уговаривает его мой отец (этот кого хочешь уговорит, хотя Димку, походу и уговаривать-то не надо).

– Кать, пока, – улыбаюсь ей, – Димка, мам, пап, я поехала.

– Удачной дороги, осторожно там, за рулём! – машет нам на прощание мамка, только не плачет, хотя она такая, может и заплакать: уезжает любимая доченька. Бабушка, та всегда плачет, когда мы из деревни уезжаем.

– Долгие проводы, – говорю, – лишние слёзы.

– Присядем на дорожку. – Отец пододвигает мне пуфик. И мы с Викулечкой садимся на него вдвоём. Мне так приятно прикасаться к ней всем телом – передать не могу! Она ещё и поглаживает меня по плечу, я от этого кончить готова.

– Ну всё, поехали, – говорит Викуля и первой вскакивает с пуфа.

Я беру свою сумочку и выхожу за ней.

– Пока, – говорю на прощание и вижу, как мамка плачет.

Мы заходим в лифт и спускаемся вниз. Во дворе темно, а ветерок гонит душный майский холод.

– А ты уверена, что уже можно купаться? – говорю я, вспоминая, захватила ли купальник. В крайнем случае, мамка положила, вот всё за меня делает мамка.

– Эй, подруга! – смотрит на меня Викуля. – Мы же туда не только купаться едем.

Я улыбаюсь в ответ.

– Поверить не могу, что ты всё всём растрындела, – качает она головой.

– Ну так накажи меня, – ухмыляюсь я. – Отшлёпай.

– Не-е-е, это не будет наказанием, ты слишком этого хочешь. Ладно, посмотрим на твоё поведение.

Мы садимся в Сашкину «Эпику» за заднее сиденье, выключаем в салоне свет и крепко-крепко прижимаемся друг к дружке, а Сашка плавно заводит машину и выкатывает со двора.

+++

Мы едем всю ночь, не смыкая глаз. На магнитоле играет тихая мелодия. Вика всю дорогу держит меня за руку. Мы смотрим друг на друга, смотрим и молчим. Сашка ещё поначалу нас чем-то развлекал. Но после включил магнитолу и уставился на дорогу, попивая кофеёк из купленного на ближайшей заправке пластикового стаканчика с крышкой.

Вика достала плед из своей сумки, и мы закутались в него – так теплее и уютнее. Обожаю находиться с ней под одним одеялом, это так… интимно.

Иногда я устаю смотреть на дорогу и опускаю глаза, пялюсь на её ножки, или на плечо, или на разрез её глаз, на её волосы. Я чувствую тепло её тела и стук её сердца, мне кажется, что чувствую. Как же мне с ней хорошо, передать не могу! комок подходит к горлу и не даёт произнести ни звука. Я как под гипнозом. Вижу, какими глазами она на Сашку смотрит, с какой нежностью меня за руку держит. Иногда, правда, она поглаживает по плечу Сашку, но я же вижу, сколько нежности достаётся ему, а сколько – мне. Похоже, вся она уже давно принадлежит мне.

Моему сердечку уже кажется, что Вика больше любит меня, чем Сашку, только не может себе признаться в этом. Но я не буду на неё давить. Если она хочет быть «нормальной» и встречаться с парнем, кто я такая чтобы ей запрещать? Главное – что я втихаря похитила её сердце, и она уже меня никогда не прогонит. Я точно знаю, что не прогонит, она уже слишком в меня «вляпалась», как и я в неё с первого взгляда.

– Заедем на заправку, – предлагает Вика.

– Окей, – отвечает Сашка и отхлёбывает ещё глоток холодного кофе.

– Юль, ты будешь выходить? – спрашивает она меня.

– Я пока не хочу, – отвечаю, – я обычно сплю по ночам и мне сейчас ни есть, ни пить ни в туалет не хочется. – Я так тихо говорю, что удивляюсь, как она меня вообще слышит. Мне просто так хорошо, что своим голосом я не хочу разрушать тишину момента.

– Саш, остановишь? – громко говорит Вика.

– До заправки ещё несколько километров. – Сашка нажимает кнопку на навигаторе в своём смартфоне.

– Саш, остановишь? – повторяет она.

– Что-то случилось? – волнуюсь я.

– Меня что-то укачало, – говорит Вика.

Сашка сворачивает на обочину и тормозит на каком-то поле.

Мы выходим из машины, я всё ещё кутаюсь в свою коротенькую курточку, мне прохладно. Утренняя прохлада и свежесть – как же это романтично! Но Вику явно укачало. Она хватает бутылку минералки, делает несколько глотков, становится едва не на корточки и начинает блевать.

Вернее, она пытается проблеваться, делает ещё несколько глотков.

– Меня сейчас вырвет, – говорит она, но у неё явно не получается.

– Что вы вчера ели? – спрашиваю я, сажусь с ней рядом и глажу её по спине. Так ей, по идее, должно стать легче, по крайней мере, я очень хочу этого.

«Б-э-э-э», – пытается блевануть она, но не выходит, и Вика снова пьёт эту воду.

– Да ничего такого, – отвечает Сашка. – Может, пицца несвежая была.

Везёт же, каждый день едят пиццу! Хотя я бухала, а меня не рвёт, с другой стороны, полтора бокала вина это не значит бух.

«Б-э-э-э».

Я забираю у неё бутылку, поддерживаю волосы и всё активнее глажу её по спине.

После нескольких безуспешных попыток проблеваться Вика встаёт и смотрит на меня красными от недосыпа и слёз глазами.

– Что-то мне совсем плохо, – говорит она.

– Давай погуляем, подышим свежим воздухом, – предлагаю я.

– Может, постелить в машине и поспать? – говорит Сашка, но как он себе это представляет – спать в его «Эпике». Хотя они отлично поместятся на переднем сиденье, ну, а я свернусь калачиком на заднем. Но не проще ли уже добраться до пункта назначения? Ой, и слово-то какое страшное! Мне лично сразу фильм вспоминается с машиной, которая везёт громадные брёвна.

– Сейчас, сейчас, – говорит Вика, – пару минут, и поедем дальше.

– Что, у тебя уже прошло? – спрашиваю я.

– Почти, мне уже легче.

– Меня в детстве укачивало, – говорю, – я до школы вообще в машинах ездить не могла, мне казалось, что это от запаха угарного газа. Кстати, а ты давно СО проверял? – смотрю на Сашку.

– Чего? – переспрашивает он, но сразу находится, – Ну, как последний техосмотр делал, проверил.

– Да, мы перед тем как ехать к тебе на шиномонтажке были.

– Шиномонтажка и СТО – совершенно разные вещи, – говорю я. – Это всё равно как дантист и нейрохирург: и тот, и тот, вроде, врачи, но разные специалисты.

– Ты с каких это пор такая умная стала? – сквозь страдальческую гримасу улыбается мне Вика.

– Ты что, забыла? Мелкая же заучка, – подшучивает надо мной Сашка. Вот нашёл же он время для шуток, когда Викуле плохо!

– Я не заучка и не Мелкая, – возмущённо надуваю губки я. Но их уже не остановить.

– Ботанка, зубрилка, – подбирает синонимы Викуля. Мне самое время бы обидеться, но я не могу: я же её люблю, я подкаблучница. Мне нравится, когда она надо мной смеётся, когда надо мной шутит, это так мило.

– Ботанка-лесбиянка, – смеётся Сашка.

– Да-да, – поддакивает Вика. – Тебе очки надо и юбку-карандаш – будешь, как училка. А что, я бы тебя отшлёпала.

– Ты бы нашу училку отшлёпала или меня. – Я не знаю, как на это реагировать и просто подыгрываю им.

– Ребята, нам ещё долго ехать, – говорит Сашка. – Ты будешь блевать или нет? – Он смотрит он на Вику.

– Мне уже легче, – поднимается она и садится в машину на переднее сиденье.

– Эй, а как же я? – обиженно сдвигаю бровки и сажусь на заднее.

– Правильно, Викуль, может, тебя потому и укачало, что ты сидела сзади, – поддерживает её Сашка.

Я сижу на заднем сиденье одна, как дура, и кутаюсь в плед.

========== Глава 7 ==========

Мы едем ещё какое-то время, а я сижу недовольная. Мне так не хватает её объятий, не хватает её тепла, не хватает аромата её туалетной воды! Господи, как же я её хочу, контролировать себя не могу! Сижу рядом и мечтаю о ней, как сумасшедшая.

– Вик, Вик, Викуля, – канючу я.

– Что, Юлечка? – оборачивается она ко мне.

Не отвечаю, а молча указываю на место возле себя.

– Са-а-аш, – поворачивает она голову к Сашке. – Она хочет, чтобы я к ней села.

– А что я могу сделать? – улыбается Сашка.

– Са-а-аш, но она ко мне приставать будет, – ухмыляясь, канючит она.

– Я уже говорил: ничего не могу поделать, ты же знаешь Юльку, она такая, – пожимает плечами он.

– Иди сюда, – поддакиваю я ему.

– Не хочу, – кокетничает со мной Викуля. – Ты ко мне приставать будешь.

– Она и так к тебе всё время пристаёт, не понимаю, чем этот раз отличается от предыдущих. – Хорошо, что Сашка внимательно следит за дорогой и не сильно гонит, он аккуратный водитель.

– Са-а-аш, мне кажется, она хочет меня трахнуть. – Её замечание смешит меня, и я начинаю смеяться, так что остановиться не могу, меня прям трясёт от смеха.

– Ю-у-у-улечка, мордашка моя! – говорит она, сжимая мои скулы и глядя мне в глаза.

– Ну, садись же ко мне, – надуваю губки я.

– Ты не против? – Вика снова смотрит она Сашку.

– Нет! Я же уже давно сказал, что не против, – повышает голос он.

– Ну ладно. – Вика перекидывает ножку на заднее сиденье и перелезает ко мне, благо, машина большая, а Викуля такая стройная и изящная, так что легко здесь помещается. Осматриваюсь, как же нам удобно заниматься любовью в этой машине.

«А может, прямо сейчас?» – смотрю на Вику, и у меня всё тянет внизу живота. Неужели я хочу трахаться? Никогда такого не было, и вот опять…

– Юлечка, моя маленькая! – радостно обнимает меня Вика и целует в губы и в щёки, зацеловывает меня всю, а мне так приятно в её объятиях.

– Люблю тебя, – шепчу я.

Она заваливает меня на спину и легонько сжимает моё горло, я сразу вспоминаю наши игры, и мечтаю только об одном: чтобы она сжала посильнее.

– Если хочешь, то скажи. – Похоже, она угадала ход моих мыслей.

– Хочу, – киваю я.

– Ты даже не поняла, что я имела в виду, а уже согласилась. – Она проводит рукой по моему лицу и попадает пальчиком между моих раскрытых губ. Я эротично обхватываю губами её пальчик и сосу его, я даже глаза закрываю от удовольствия.

– А чего тебе хочется? – спрашиваю я.

– Мне хочется… – улыбается Вика. – Мне хочется помучить тебя, ты же такая сладенькая, такая беззащитненькая! – Она крепко сжимает мою шею руками.

– Я вся в твоей власти, – шепчу я. – Я принадлежу только тебе.

– Эй, девчонки, вы чего там удумали? – подаёт голос Сашка.

– Веди машину и не отвлекайся, это не для твоих глаз, – отшивает его Викуля.

– Почему нет? – шепчу я и нежно целую своим пухлыми губами её пальчик. – Он может смотреть, он может нас снимать… он может даже поучаствовать.

Вика ещё сильнее сжимает моё горло, и вот я уже не могу дышать. От кайфа и от кислородного голодания я сейчас кончу. Наверное, мои зрачки максимально расширились в этот самый момент, надеюсь, это заметно в тусклом освещении салона «Эпики».

Вика резко отпускает руки, и я пытаюсь отдышаться, испуганно смотрю на неё, а губы сами просят:

– Ещё, ещё.

Викуля склоняется надо мной и нежно-нежно меня целует. Обожаю вкус её губ, обожаю тепло её рук, прикосновения её тела! Обожаю все её жидкости, обожаю её взгляд! Смотреть на неё не могу, для меня это высшая концентрация любви, от которой становится физически больно.

– Юлечка, готова? – спрашивает она. Я не успеваю ответить, как она опять хватает меня за горло и душит двумя руками.

– Кх-кх-кх, – кряхчу я. Мне реально больно, мои мышцы болят от кислородного голодания, а в мозгу светлеет. Я вижу этот божественный свет.

– Всё, хватит, хватит! – останавливает её Сашка и Вика меня отпускает. Она сейчас, как дикий зверь, дорвавшийся до своей жертвы. Ей сейчас важно не столько съесть, сколько поиграть со мной, насладиться победой, своим завоеванием.

– Девчонки, ваши игры меня пугают!

– Если хочешь, можешь к нам присоединиться, – мурлычу я, качаясь на волнах чистого кайфа. Меня сейчас как будто выбросило на берег океана наслаждений.

– Раньше вы лизались и сосались, но сейчас у вас что-то нездоровое пошло, – качает головой Саша, не отвлекаясь от дороги.

– Полижешь мне, подруга? – Вика недвусмысленно указывает пальчиком на свою «киску» под шортиками. Я поднимаюсь и инстинктивно вытираю уголки губ.

– Так, что это за недовольная мина?! – возмущается Вика. – Если ты с таким выражением лица лизать мне собралась, то я тебе не дам.

Она сжимает мои скулы и смотрит мне прямо в глаза. Я даже немного боюсь её такую. Она видит это и чувствует свою власть надо мной и над всем моим телом.

– Моя ты Бусечка! – Она целует меня в губки. Они расслабленные, пухлые, такие мягкие, что она легонько прикусывает мою нижнюю губу зубами.

– Юль, ты такая плюшевая-плюшевая, так бы тебя и съела!

– Так ты разрешишь мне полизать? – устало выпрашиваю я.

– Я ещё подумаю. – Вика больно сжимает мои скулы. Ей нравится причинять мне боль, а мне нравится терпеть и страдать. Я зависима от боли. Я мазохистка, пора признать.

– Я же именинница, или ты забыла? – всё тем же ласковым, влюблённым взглядом смотрю на неё. Я пьяна ею, а обожаю её, люблю… если было бы ещё более эмоциональное слово, я бы и его произнесла. Но мой скудный словарный запас и долбаные гормоны, которые буквально крышу сносят…

– Для начала посмотрим, на что ты способна. – Вика задирает маечку, и я вижу её мягенькие округлые груди. Одну я сжимаю левой рукой, зажимаю сосочек между пальчиками и легонько его тереблю, а вторую беру в ротик, захватываю как можно глубже, сосу у неё как младенец, хотя, согласна, глупая ассоциация. Языком вожу по ней кругами, всасывая в себя её грудь изо всех сил.

– У-у-у, какая соска! – Боковым зрением вижу, как Сашке некомфортно. Похоже, он перевозбудился, и ему всё тяжелее следить за дорогой.

– Саш, захочешь – она у тебя отсосёт, – ещё и подначивает Вика. – Догадываюсь, сколько это удовольствия, когда вот так вот засосут твой член. – Вика тот ещё тролль.

– Ты поделишься со мной своей подружкой? – Сашка играет в нашу с Викой игру и принимает её правила. Все мы играем по её правилам. Обожаю играть по чужим правилам, люблю подчиняться!

– Ну да, конечно, – говорит Вика. Сашка резко тормозит и съезжает на обочину.

Я как можно глубже засасываю в себя её левую грудь, а после выпускаю её изо рта и лишь вожу по соску туда-сюда своим язычком. А после вновь вытираю пальчиками уголки губ – это прямо вредная привычка.

Сашка пересаживается на пассажирское сиденье и откидывается как можно дальше назад, чтобы там как раз было место.

– Я или ты? – Смотрю на Вику.

– Ты что, не слушала, о чём мы говорили? – Она вскидывает бровки. – Ты конечно.

«Ты же знаешь я не дико люблю минет», – думаю про себя, но вслух я никогда не откажусь полизать или пососать кому-то. Мой ротик обожает оральные ласки.

Перелезаю наперёд, становлюсь перед Сашкой на колени и стягиваю с него спортивки. Вижу его набухшый член и улыбаюсь.

– Какая же у Мелкой улыбка красивая! – ухмыляется Сашка, глядя, как я дрочу ему, стоя перед ним на коленках.

– Гляди только, не влюбись повторно, – отмечает Вика.

– Походу, уже поздно, влюбился. – Я надрачиваю его член, и он уже стоит, как упругий кол, в моих руках. Я легонько прикасаюсь язычком к головке и нежно пробегаюсь по стволу своими губами.

– Вик, я не сильно люблю сосать, я же лесби, – тихо признаюсь я.

– Соси, я сказала, а потом всё проглотишь, и чтобы ни капельки не ушло мимо.

– Как скажешь, любимая, – говорю я и заглатываю член всем ртом как можно глубже. Надрачиваю его посильнее и всасываю в себя изо всех сил.

Чувствую руку Вики у себя на затылке, чувствую, как она нажимает. Член достаёт до самой глотки, и я задерживаю дыхание, а Вика держит меня несколько секунд и, наконец, отпускает.

– Кх-кх, – откашливаюсь я. На глазах слёзы, но это просто физиологическая реакция на давление члена на корень языка. Снова надрачиваю член и всасываю его всем ртом, втягиваю в себя как можно сильнее.

– Ещё чуть-чуть – и я кончу. – Чувствую дрожь в коленках Сашки. Чувствую, как он весь напрягся, и от этого ещё усерднее сосу.

– Не делай ничего, Юлька сама справится, – останавливает его Вика. А я уже вошла во вкус, дрочу ему и сосу, покрываю поцелуями головку и ствол, жаль, на яички нет времени, да кроме того, он так напрягся, что в любую секунду может кончить, и мне надо быть готовой.

– Сейчас, – говорит Вика и начинает водить моей головой вверх вниз по Сашкиному члену. Я расслабляю глотку и не дышу, помогаю ей дрочить Сашке.

– А-а-а! – орёт он, и я чувствую, как его трясёт, и сама мокрею от перевозбуждения, и тут он кончает мне прямо в глотку. Мощная струя, несколько потоков горячей спермы заполняют мой ротик. Всасываю её изо всех сил, не глотаю. У меня уже места во рту не осталось от спермы, а он всё кончает и кончает. Его член слабнет, и я, получив последнюю порцию, выпускаю его из своих губ. По-прежнему сижу с полным ртом и думаю, глотать или нет.

– Покажи! – повелительным тоном говорит со мной Вика. Обожаю, когда мною командуют! Обожаю ей подчиняться! Это так возбуждающе.

Запрокидываю назад голову, открываю ротик и слегка высовываю язычок, демонстрируя полный рот спермы, она чуть не выливается у меня изо рта, а я ещё и улыбаюсь в этот момент.

– Моя ты бусе-бусечка, – делает губки «уточкой» Викуля и нежно целует меня. Не глубоко, вся сперма так и остаётся у меня во рту, а я не знаю, что мне с ней делать – глотать или не глотать.

Выплюнуть – Сашка обидится, а он ведь так старался доставить мне удовольствие, что даже пососать дал. Не хочу его обижать. С другой стороны, глотать я не привыкла пока. Так что не знаю.

– Глотать? – так, чтобы не выронить ни капельки спермы, спрашиваю Вику.

– Ещё раз покажи, – улыбается она и смотрит в мой раскрытый ротик.

– Саш, тебе понравилась моя сучка? – спрашивает она у своего парня.

– Девчонки, я без ума от вас обеих! То что вы делаете… это просто супер, это невероятно крышесносяще!

– Глотай, Юлечка, – кивает она.

Довольно сложно проглотить всё за один заход, но я справляюсь.

– Запить дайте, – говорю.

– Только не из общей бутылки. – Сашка забирает свою литровку минералки и прячет её в бардачок, а я опять расстраиваюсь.

– Саш, ну это же мой ротик, – сдвигаю бровки я.

– Знаю, Юлечка, – оправдывается он. – Просто сперма, ну… это как-то… ну, ты понимаешь…

– Нет, не понимаю. – Я готова расплакаться. – Я же тобой не брезгую, не брезгую тебе сосать. Разрешаю кончать мне в ротик, а ты даже воды не даешь мне попить.

Так себя жалко, я сейчас расплачусь.

========== Глава 8 ==========

– Саш, – вступается за меня Вика, – давай заедем на ближайшую заправку, возьмём водички Мелкой. Она же для тебя так старалась.

Сашка садится за руль и заводит машину, медленно выезжает с грунтовки на основную трассу.

– Ну-ну, не плачь Мелкая. – Вика смотрит мне прямо в глаза и беспрерывно целует в губы. Она обожает мой ротик и готова зализать и зацеловать там каждый миллиметр. Поднимает мою головку за подбородок и смотрит мне прямо в глаза. – Ты же знаешь Сашку. Он не такой сумасшедший, как мы с тобой.

А я смотрю на неё, и мне прямо хочется, чтобы меня пожалели, поэтому я начинаю плакать.

– Любимая моя! – прижимает меня к себе Викулечка.

– Спасибо тебе, люблю тебя! – целую её за ушком и в шейку, куда достаю. – Как же я тебя люблю!

Вика поворачивается к Сашке и так хитро-хитро на него смотрит:

– А может, нам ему бойкот объявить, сексуальный?

«А это идея! Как я сама не додумалась?»

– Так! А ну что там начинается, что за «бунт на корабле»? – наигранно возмущается Сашка.

Мы подъезжаем к заправке, и Сашка сворачивает в её сторону. Мы с Викулей сидим в обнимку, а она ещё сильнее ко мне прижимается. Нежно касается губами моего плеча, а я улыбаюсь ей. Но не решаюсь поцеловать в ответ: во рту всё ещё привкус Сашкиной спермы. Хотя я бы не сказала, что он неприятный. По большому счёту, я люблю Сашку, я люблю вкус его спермы. Просто все эти разговоры, вся это брезгливость как-то меня унижают, не привыкла я, чтобы мною брезговали. Я слишком красивая для этого. Ноги об меня вытирать – это можно, я же мазохистка, но брезговать…

В реале я не позволю вытирать об себя ноги, это в постели со мной можно делать всё что угодно. В постели меня так штырят гормоны, что я на всё готова… или это чистая любовь? Я готова сосать лизать и унижаться. Хочу, чтобы мне трахали, чтобы мною пользовались.

– Любимая моя, Викулечка, – шепчу я.

Сашка выходит из машины и идёт заправляться, а мы с Викулей выбираемся на холодный асфальт. В небе ещё темно, и я безуспешно кутаюсь в свою коротенькую курточку, дрожа от холода.

– Идём, – зовёт меня за собой Викуля.

«С тобой куда угодно, хоть за край света». Я не оговорилась: хоть на край, хоть за край, мне земля не нужна, и небо, и воздух, лишь бы она была рядом. Я не преувеличиваю, готова превратиться в светящуюся точку, в атом, лишь бы она мне светила. Меня даже трясёт от любви. Такое со мной иногда бывает.

– Юлечка, ты дрожишь. – Викуля заботливо проводит рукой по моему животику, нажимает на пресс, проверяет его. – Напряги.

– Ага, – говорю я и изо всех сил напрягаю пресс; там, конечно, ни намёка на кубики, как у Толика. И почему это я вспоминаю Толика, я же только что Сашке сосала?Или для меня уже все парни на одно лицо?

– Такой он у тебя мягонький, ты вся такая мягонькая, такая девочка, прям, девочка. – Она щипает меня за животик и вновь лезет целоваться.

Я отворачиваюсь, и она целует меня в щёку.

– Эй, Юлька, ты чего? – улыбается мне Вика.

– Я же ещё не прополоскала рот, – говорю я.

– Ха-ха! – смеётся Вика. – Я же тебе не Сашка, чтобы брезговать. А ну иди сюда!

Она обнимает мою голову руками за щёчки и целует в губки, глубоко и с языком. Наши уста сливаются, и мы изо всех сил пытаемся втянуть в себя слюну друг друга вместе с остатками Сашкиной спермы. Хотя он её парень и она его любит, правда, вряд ли сильнее, чем меня.

– Люблю тебя, обожаю! – шепчу я между поцелуями, а саму аж трясёт от чувств.

– Давай зайдём в магазинчик, пока ты не простудилась. – Викуля буквально затягивает меня в придорожный маркет. Сашка как раз рассчитался за бензин и сейчас сидит, попивает кофе за столиком.

– Ты не многовато кофе пьёшь? – улыбаюсь я ему.

– Я же за рулём, мне сейчас нельзя спать, – отвечает Сашка, показывая стаканчик.

Вика подходит к кассе и выбирает.

– Что-то я проголодалась, – говорит она. Конечно, она может есть ночью, она же спортсменка, у неё все калории сжигаются на тренировках.

– Тебе чего-то взять? – смотрит она на меня.

– Да, – киваю я и присаживаюсь к Сашке. На меня внезапно набегает такая волна нежности к нему, сама не понимаю.

Подсаживаюсь, беру его за руку и кладу ему голову на плечо.

– Как в старые добрые времена, – улыбается Сашка и прижимает меня к себе.

Вика на нас сверху вниз смотрит и осуждающе качает головой, но молчит, ничего не говорит.

– А ты ещё помнишь? – мурлычу я на его плече.

– Я тебя никогда не забуду.

– Скучаешь по тем временам? – спрашиваю.

– Что ты, нет! – отвечает он. – Сама посуди: тогда у меня была только ты, а сейчас вас двое.

– И у меня вас двое, – шепчу я ему на ушко; слишком сексуально я это делаю, Вика может напрячься. Но смотрю я только на неё.

– Сашенька, а кого из нас ты любишь больше, ну, по секретику скажи, честно-честно, – шепчу я и в глаза ему смотрю. Не хочу, чтоб он мне врал, поэтому не хочу чтобы Вика услышала.

Он боязливо оглядывается – Вика, вроде, далеко стоит, – сглатывает и говорит:

– Тебя, конечно. – И смотрит мне прямо в глаза. – Только тч-ч-ч-ч. – Он прикладывает палец к моим губам.

«Я так и знала». Это приятно, когда тебя любят.

– Так, что это за шепталки там пошли? – К нам подходит Вика, у неё в руках два хот-дога, и один она протягивает мне.

– Спасибо, – говорю я и смотрю на сосиску. – И чего это у всех сегодня такое желание засунуть что-то продолговатое мне в ротик?

– Ешь, давай, – улыбается Вика.

– Как скажешь. – Откусываю кусочек и долго-долго пережёвываю. А ведь я же не прополоснула рот. Да пофиг, зубы потом почищу… где там, в моей сумочке, зубная щётка?

– Девчонки, вам кофе, воду… что-то взять? – встаёт с диванчика Сашка, а Вика сразу садится на его тепленькое местечко.

– Воду без газа… – Вика называет этот бренд, а я даже всех не упомню – столько их развелось.

– «Ред булл», – говорю я.

Вика на меня смотрит, пережёвывая свой хот-дог.

– Ты пьёшь эту гадость? – удивляется она.

– Мы на отдыхе, почему бы и нет? – Мило пожимаю плечами, смотрю на неё. Надеюсь, мы сейчас не будем целоваться с полными ртами?

– Дай попробовать твой, у тебя французский, – говорит она, кивая в сторону моего хот-дога.

Даю её откусить кусочек прямо их своих рук.

К нам возвращается Сашка:

– Девчонки, вы такие миленькие, прям, вылитые лесбияночки! – говорит он, глядя на нас. – Вика, ты что, больше не скрываешь?

– От кого? От продавца ночного маркета? – кивает она в сторону уставшего парня за стойкой.

– Раньше ты скрывала, – шепчу я и целую её в ушко.

– Ай, Юлька, щекотно! – смеётся она.

Мы доедаем хот-доги и идём в туалет. Пока Вика писает, я чищу зубки. Я могу часами чистить зубки, каждый уголок вычищаю; как ни странно, мне нравится эта процедура, мне вообще доставляет удовольствие забота о себе, я же говорила о том, как обожаю своё тело, обожаю держать его в чистоте, ухаживать за ним.

Потом мы меняемся местами: Вика чистит зубки по моему примеру, она даже в машину идёт за щёткой, а я захожу в туалет, чтобы потом не проситься: дорога-то ещё не близкая.

Выхожу из туалета и открываю свой «Ред булл». Слава Богу, Сашка не догадался купить самый большой, а то мне его на двое суток, а маленький я попробую быстро в себя залить.

Мы выходим с Сашкой на улицу. Я кутаюсь в свою коротенькую курточку и попиваю леденющий энергетик, а он делает последний глоток уже холодного кофе. На улице светает, небо потихоньку сереет, просыпаются луговые птички и заводятся трелями на фоне тишины ночной трассы.

– Иди сюда, не мёрзни, – прижимает меня к себе Сашка. Мне так приятно и тепло в его объятиях!

– Всё, можем ехать. – Вика выходит из маркета и потягивается, как ото сна. – Так, голубки, а ну, в разные стороны, чтобы мне не пришлось сейчас вас рассаживать! – говорит она, как школьная учительница.

– Юлька просто мёрзла, – оправдывается Сашка.

– Ты же знаешь, какая я мерзлячка, – поддакиваю я ему.

– В том-то и дело, что знаю. – Викуля целует Сашку в губы, вырывая его из моих объятий. Потом поворачивается ко мне и целует в губы меня. Мы с ней целуемся в два раза дольше, чем она только что целовалась с ним. А после мы втроём идём к машине.

На этот раз Викуля садится ко мне на заднее сиденье, Сашка делает ещё пару глотков кофе и забирает у меня недопитую банку «Ред булла».

– Угостишь? – спрашивает он.

– Это же ты меня угостил, – улыбаюсь я ему.

– Так, что это за сюси-пуси? – подаёт голос Викуля, она на заднем сиденье положила голову мне на коленки, и я глажу её по волосам.

– Мы уже закончили, – говорит Сашка.

– Мы закончили, Викуль? – зачем-то повторяю я за ним.

– Вы закончите, когда я скажу. – Вот что мне в ней нравится, так это её самонадеянность. Обожаю её характер!

– Как скажешь, – улыбаюсь я и провожу пальцами по её вискам. А мне так хочется спать, глаза так и слипаются, но я не о себе сейчас думаю.

– Сашка, – вдруг говорю я, – ты там как, за рулём?

– Да всё нормально, – отнекивается он, пытаясь привести себя в порядок.

– Викуля, вон, уже почти храпит, – говорю я. – У меня глаза слипаются, ты сейчас за рулём уснёшь.

– Не засну. – И откуда эта дурацкая самоуверенность? Откуда?

– Ты хочешь в аварию попасть? Себя не жалко, так о нас подумай, ты же двух девочек везёшь.

«Красивых девочек, любимых девочек», – добавляю про себя, типа, это повышает нам цену.

Сашка зевает и протирает глаза.

– Сейчас, – говорит. – Пара минут – и я буду как огурчик.

Он сбрасывает скорость и переходит в крайне правую полосу.

– Ты что, с ума сошёл?! – поднимаю я кипишь. – Угробить нас всех решил?!

Сашка тормозит и волочится уже почти по обочине, цепляя насыпной гравий за пределами асфальтового полотна.

– Правильно надо отдохнуть, – устало качает он головой. А после поворачивается к нам и спрашивает: – Так что делать будем, Викуль?

Типа, это она всё решает. Хотя, может, и она. Меня опять никто не слушает. Ну что ж подождём что скажет Вика.

– Мелкая говорит дело, – зевает Викуля и на меня смотрит. – Да, Мелкая?

– Да, Викулчека. Нам нужно поспать, Сашке нужно поспать хотя бы сорок минут.

Откуда эти точные цифры, я не знаю, просто человек, который говорит точные цифры, всегда вызывает больше доверия.

– Может, в посадке поспим? Кресла разложим и поспим? – предлагает Сашка.

– В машине? Не-е-е, – качает головой Викуля. – Мы же на отдыхе. Давай до ближайшего мотеля. – Она возбуждённо смотрит на меня, и глазки у неё сверкают. – Кла-а-ас! Никогда не спала в мотелях.

========== Глава 9 ==========

– Думаю там ничего интересного, – говорит Сашка. Но я с ним не согласна, меня так же, как и Вику, жутко возбуждает эта мысль.

– Там будет душ, умывальник и широкая кровать – о-о-очень широкая, – говорю я, специально делаю ударения на гласных «о».

– Только я там собираюсь спать! – угрожает Сашка, а меня уже смешат его угрозы.

«Ну-у, попробуй заснуть, когда рядом резвятся две красоточки. Но считает ли нас Сашка красивыми? Скорее всего, он давно уже привык к тому, что проводит время с красотками. Он реально не шарит, как ему кругом все завидуют. Я имею в виду мужскую половину, а женская, возможно, завидует нам, Сашка, мягко говоря, смазливый. Он почти идеальный – как Бред Питт или даже чуточку лучше. Он даже мне нравится, хотя я специализируюсь по девочкам.

– До мотеля десять километров, – говорит Сашка, – тут и телефончик есть.

– Давай, – отвечаю ему, – диктуй номер.

Достаю свой телефон и записываю номер, который диктует Сашка, а потом сразу его набираю.

Тем временем Сашка заводит машину и, сонно глядя на дорогу, везёт нас дальше.

– Только смотри в оба, – наставляет его Викуля. – Не пропусти мотель. – Она такая заботливая, меня уже тянет её поцеловать. А вообще я хочу с ней, голенькая, сходить в душ. Я соскучилась по «киске», сосать члены – не моё, хотя надо признать, мне понравилось. Я, можно сказать, только-только вошла во вкус. Чёрт, у всех всё такое «вкусное», прямо не знаю, что и выбрать!

– Да-да, – отвечаю я, когда слышу, что кто-то снял трубку.

– Мотель «Подорожник у дороги», слушаем, – звучит сонный голос сотрудницы мотеля. Ну и название! Как они их себе придумывают? Смотрю, что с фантазией у людей совсем плохо.

– Да, – говорю, – мы подъезжаем, нам нужен номер.

– Одноместный, двухместный? – говорит сотрудница.

– С большой кроватью. – Смотрю на Сашку и на Вику. – С очень большой.

– Сколько вас будет?

– Трое.

– Есть номер с диванчиком.

– Нет, не стоит, мы на одной кровати поспим.

– А вы спать собрались? – Вот уж реально странное замечание! А зачем, по её мнению, люди останавливаются в мотеле? Риторический вопрос, конечно, ведь ответ очевиден. Хотя я почти уверена, что и у нас без «этого» не обойдётся.– Бронирую номер. Когда вас ждать?

– Через семь минут. – Смотрю на Сашкин навигатор. Надеюсь, он правильно показывает расстояние.

Сашка едва доезжает, у него трясутся руки и слипаются глаза, а десять чашек кофе, которые он влил в себя за время поездки, реально не спасают. Вика уже посапывает у меня на плече.

– Вставай, – шепчу я её. – Вставай, приехали, засоня.

Она неохотно потягивается и смотрит то на меня, то на Сашку – вспоминает, видать, где находится.

– Мы уже на море? – она выглядывает в окошко, а за окном почти светло.

– До моря ещё километров 300, – отвечает Сашка, потягивается и выходит из машины.

Я забираю свою сумочку (там у меня самое необходимое) и Вику тяну за собой. А она буквально спит на ходу. Сашка тоже уже шатается. Как же хорошо, что я настояла на мотеле!

Мы заходим в фойе; там бурлит небольшой резервуар с водой и горит приглушённый свет.

– Это вы звонили? – шёпотом спрашивает нас консьерж.

– Это я, – говорю. Достаю кошелёк. Я сама заплачу за номер, в конце концов, мне неудобно всегда брать деньги у Сашки.

– Может, вам всё-таки диванчик? – смотрит на нас троих консьержка.

– Нет, спасибо, не надо, – качаю я головой.

– Окей, – говорит она и протягивает мне листы для заполнения. Я по-быстрому вношу туда свою фамилию, Викину и Сашкину, спешу забрать ключ.

Консьержка сначала сама поднимается в номер, что-то там проверяет, а после спускается и провожает нас наверх. На улице уже светло, и многие жильцы мотеля проснулись – по крайней мере, мы встречаем в коридорчике парочку ребят, которые куда-то спешат.

Я открываю магнитным ключом замок и распахиваю дверь. В номере темно; включаю свет и вижу перед собой огромную кровать, шириной почти во всю комнату.

– Наконец-то – говорит Вика и прямо в одежде падает на матрас. – Разбудите меня, как можно позже, – добавляет она.

– Я в душ и спать. – Сашка закрывает дверь и сразу начинает раздеваться.

А я нахожу пульт и включаю какой-то канал на четверть громкости. Посмотрю телек, пока душ занят. Я не хочу спать и в туалет не хочу. Слушаю музыку и смотрю в окно. Поднимаюсь с кровати и плотно-плотно закрываю шторки, чтобы нас не разбудил утренний свет, а после ложусь на кровать и прижимаюсь к Вике, нежно повожу рукой по её лицу.

– Юлька, если ты разбудишь меня – я тебя убью, – совершенно серьёзно произносит она.

– Я аккуратно, – говорю и стягиваю с неё шортики, расстёгиваю блузочку и вешаю на плечики в шкаф. Снимаю с кровати покрывало и накрываю её тоненьким одеялком. Вика мурлычет от удовольствия, обнимает подушку и зарывается в неё носом. А я ложусь поближе и любуюсь её закрытыми глазами. Как же она красива, когда спит! От неё исходит какое-то сияние. Прикасаюсь губами к её губам, а она улыбается и, не раскрывая глаз, шепчет: – Ты всё-таки меня разбудила. Теперь держись. – Её руки скользят по моему телу и прижимают меня к ней, а губы впиваются в мои. Мы лежим под одеялом, лапаем друг друга и целуемся.

– Это самый лучший день в моей жизни, – шепчу я.

– С тех пор как я тебя встретила, у меня каждый день такой, – отвечает Вика, её рука опускается вниз моего животика, и сначала один, а потом и второй пальчик проникает между моих «лепесточков» прямо в «щёлку».

– Аа-а-а-ах! А-а-ах! – постанываю я.

– Тч-ч-ч, – закрывает она мне рот рукой. – Только пискни, поняла?

– М-м-м-угу, – отвечаю я, и она убирает руку с моих губ, но продолжает пальчикам поглаживать мою «кисулю» изнутри. Мне так хорошо сейчас, что я не могу сдерживаться, сжимаю кулаки, сжимаю пальчики на ногах; я не удержусь, я сейчас закричу. Моё дыхание учащается, а сердце бьётся всё быстрее.

– Викуль, я сейчас кончу. – Молю её не останавливаться, и она ускоряется.

– А-а-ах! А-а-ах! – постанываю я и тяну носочки изо всех сил.

– Тч-ч-ч, – закрывает она мне рот рукой.

Я целую её пальчики.

– Хочешь чтобы я не стонала – не убирай руку. Я пытаюсь держаться, но это выше моих сил.

Вика делает резкое движение пальчиками в моей «кисульке» и достаёт их оттуда, полностью в моём соке. Она проводит ими по мои губам, а после – по своим и обсасывает их.

– Я, кажется, поняла твою помешанность на «кисках», – говорит Викуля и стягивает с меня трусики. Я приподнимаю ножки и держу их за коленки, при этом тяну носочки. А она нежно-нежно прикасается губами к моей «кисульке» и лижет её, лижет и целует её вдоль и поперёк – каждый миллиметр, каждую складочку, сверху от пупка и вниз до попочки. Меня трясёт от наслаждения, и я кончаю. А она не останавливается, продолжая пытать меня бесконечной лаской.

Сашка выходит из душа и внимательно на нас смотрит. Он завёрнут в полотенце, но я же вижу, как под ним уже напрягся его член. Я смотрю на него счастливыми глазами, пока Вика лижет мою «кисулю» под одеялом.

– Аа-а-ах! А-а-ах! – уже не стесняясь, громко стону я.

Недолго думая Сашка сбрасывает с себя полотенце, и я вижу его во всей красе. Он красив – надо признать, он нереально красив, прям Аполлон. Походу, мне нравятся не только девушки. Парни с красивыми телами мне нравятся тоже. Я вообще за любую красоту, я поклоняюсь ей, поэтому и сама всё-время пытаюсь быть красивой, поэтому всё время крашусь, одеваюсь, делаю маникюры, педикюры, пиллинги.

Я беру Сашку за руку и целую его в тыльную сторону ладони, а после облизываю её. Кожа не имеет привычного вкуса сразу после душа. Но Сашка не хочет продолжения.

– Спокойной ночи, – говорит он, накрывается одеялом и отворачивается к стенке.

«Ну-у-у, это уже оскорбление! Спать, когда две разгорячённые красоточки лижут друг другу в твоей кровати!» Я ничего не говорю, но явно нахмуриваю брови. Вика выглядывает из-под одеяла, она сейчас такая красивая и такая расслабленная после кунилингуса. Она как будто понимает, о чём я думаю.

– Не страшно, обойдёмся и без него, – шепчет она теми же губами, которыми только что мне целовала.

– Спасибо, Викуль, – бормочет Сашка сквозь сон.

– Нет, ну это уже наглость! – вслух возмущаюсь я, и тут Викуля целует меня в губы, у меня от этого даже коленки дрожат. Её пальчик в моей «кисульке», а язычок у меня во рту довершают дело. Другой пальчик нежно приникает в мою попочку. Я изо всех сил стараюсь громко не стонать, чтобы не будить Сашку.

А Вика дрочит мне и томно на меня смотрит. Какая же я сейчас счастливая!

Под утро мы лишь нежно гладим друг друга и смотрим друг другу в глаза, накрываемся одеялом и засыпаем.

– Спокойной ночи, любимая, – шепчет она.

– Спокойной ночи, – отвечаю я.

– Люблю тебя, – говорит она

– Люблю тебя, – повторяю я.

– Ты всё будешь за мной повторять? – улыбается Вика.

– Как ты захочешь, так и будет, – отвечаю я и нежно-нежно целую её, прикусываю её нижнюю губу, сосу её, закрываю от удовольствия глаза.

– Ну вы когда-нибудь заснёте?! Дайте же человеку поспать! – бормочет недовольный Сашка.

– Ну что, дадим? – Викуля хитро смотрит на меня. Этот её озорной хулиганский взгляд, будто гипнотизирует меня.

– Как скажешь, так и будет, – говорю и добавляю про себя: «Я теперь навечно твоя».

– Я так счастлива! – говорит она и так крепко сжимает меня в своих объятиях, что я едва могу дышать.

– Ты такая сильная! – щупаю её тоненький бицепс, а она реально сильная, хоть у неё и тоненькие ручки, но такие жилистые. Это меня ещё сильнее возбуждает.

– Люблю тебя, – в сотый раз повторяю и не могу не повторяться. Я же так сильно её люблю! В сто первый раз это повторяю.

– Ты моя ласточка, ты моё солнышко, ты моя Юлечка! – Она прижимает меня ещё сильнее. – Как бы я жила без тебя?

– Наверное, плохо? – Тупейший вывод, но ждать от меня сейчас умных было бы как-то странно. У меня же от гормонов все мозги потекли и расплавились.

– Конечно же, плохо, конечно, плохо, Юлечка. – Она поднимается с кровати. – Тебе же уже восемнадцать, а значит, мы можем попробовать разные штучки.

– Что?! – для вида возмущаюсь я. – А что мы ещё не пробовали?

– Я про игрушки.

– А-а-а, ну да, – хитренько улыбаюсь. – Я не против. Всегда хотела поиграться взрослыми игрушками.

– Девчонки, хорошие мои, ну дайте же мне поспать, – сквозь сон бормочет Сашка и накрывает голову подушкой.

Мы пару секунд смотрим на него, а потом – опять друг на друга.

– Дадим? – спрашивает Вика.

– Ну-у-у, это ещё заслужить нужно, – непроизвольно вырывается у меня.

========== Глава 10 ==========

– Что-о-о-о?! – поднимает голову Сашка. Он такой уставший, такой заспанный такой замученный!

– Сашенька мой! – Мне так его жалко! Я обнимаю его и глажу по волосам, и как-то непроизвольно получается, что я его целую. А он вроде как нехотя целует меня в ответ.

Я опускаю руку ниже, беру его за член и начинаю ему дрочить. Я чувствую, как он встаёт прямо в моей руке; это так приятно – не передать! Как будто бы ты «королева красоты», но это слишком банально. Как будто тебя все обожают, боготворят, как будто ты крышесносяще сексуальна. И всего-то надо, чтобы на тебя член встал. Многие девчонки не знают, что у парней и просто так встать может, и принимают это лишь как комплимент на свой счёт. А всё равно приятно: такая открытая демонстрация симпатии, и никаких слов не надо.

Сашка подсаживается ближе, и с меня молниеносно слетают трусики. Я склоняюсь к его члену губами и несколько секунд сосу его, пока он не становится, как дубина, как кол – крепкий и упругий. Я последний раз целую его и провожу язычком по головке, а после вновь целую Сашку в губы.

– Не ожидал, – шепчу я.

– Я же не кончил тебе в рот, ты просто мне пососала, – оправдывается он.

– Ну а где же ваша хвалёная мужская брезгливость?

Сашка несколько секунд целится, и, наконец, его член без труда вскальзывает в мою «пещерку».

– Ах! Ах! Ах! – томно дышу я, пока он меня трахает, а его крепкие руки сжимают мои плечи.

«Кстати, а что Вика?» – мелькает мысль в моей голове, и тут я слышу её голос:

– Только потому, что у тебя сегодня день рождения, я это терплю.

– Спасибо, любимая, это лучший подарок. – Я поворачиваюсь к ней и улыбаюсь, а она кладёт мне в пальчик в рот, и я нежно-нежно сосу его, как будто это член. Жаль, что он так же встать не может, хотя я и так знаю, что Вика меня любит. Меня сейчас все любят, просто обожают! Я абсолютно сексуальна, я – идеал!

– Сфоткаешь нас? – смотрю на Вику.

Она недовольно тянется к моему телефону и быстро включает режим камеры.

– Порнушку снимем, – говорит она и начинает снимать.

– Мне уже стонать? А-а-а, ты же снимаешь. Ах! Ах! Ах! М-м-м! – Я идеальная актриска, я отлично умею стонать, если надо.

– Ух! Ух! Ах! М-м-м… Я сейчас кончу, я кончаю. – Вру, конечно, Сашка в жизни не доведёт меня до оргазма. Но я сама могу, используя его член, но для этого надо поменять позу.

«Как он догадался?»

Сашка переворачивает меня на животик и ставит на четвереньки, непрерывно продолжая долбить мою мокренькую «кисульку». Я уже не стону, только посапываю, а его член хлюпает в моей «пещерке».

– Ты хоть не заделай ей ребёнка, – продолжает снимать Вика.

– А что? – томно дышит Сашка. – Отличный подарочек на день рождения.

«От такого подарочка я бы не отказалась», – мелькает в моей голове. Неужели я уже готова? Готова к серьёзной жизни, готова завести ребёнка? Каждый раз узнаю о себе что-то новое.

– Кончишь в меня? – спрашиваю я.

– Ты с ума сошла! – говорит Сашка и резко вынимает из меня свой член.

Вика помогает мне перевернуться. Саша вставляет свой член мне прямо в рот и начинает кончать. Несколько толчков горячей спермы мгновенно заполняют мой ротик, и я начинаю глотать, чтобы она вся поместилась. А Вика целует меня в краешек губы, чтобы ни капельки не проронить, и снимает всё это на видео в режиме селфи.

Я показываю два пальца – жест «Виктория» – и улыбаюсь в камеру, а у меня полный рот спермы. Вика позирует рядом, а после мы жадно целуемся.

Сашка нехотя поднимается с кровати и отправляется в санузел – второй раз за вечер (или это утро), а мы с Викулей продолжаем целоваться.

– Ты сегодня такая затраханная! – говорит мне Викусечка.

– Спасибо, любимая!

– Моя ты Юлечка!

– Моя Викулечка! – отвечаю я, и наши губы вновь сливаются в поцелуе.

Сашка возвращается из душа, и Вика отправляется туда вслед за ним. А я не пойду в душ, я слишком устала, и мне очень хочется спать. Отворачиваюсь к стеночке, обнимаю подушку и засыпаю.

«Сладких снов, Юлечка», – слышу уже сквозь сон. То ли это мой внутренний голос шутит со мной, то ли Сашка, то ли Вика.

– Угу, – отвечаю я и продолжаю посапывать. Засыпаю я почти мгновенно, меня сейчас и выстрелом пушки не разбудишь.

– Сладких снов. – Снова голос, теперь уже Викин.

– Сладких снов, Викулечка!

Дайте же мне поспать!

– А мне ты не пожелала?

– Сладеньких снов, мой любимый Сашенька, – бормочу я и уже рыдаю в душе: дайте же поспать!

– А меня ты «любимой» не назвала.

Поднимаю голову; я сейчас наору на обоих за то, что меня разбудили:

– Сладких снов, Викулечка, любимая, солнышко, моя бусечка! – Целую её, целую Сашку. Заваливаюсь на кровать и накрываю голову подушкой. Слышу сквозь сон голос Сашки:

– Походу, я уже выспался. Схожу вниз попью кофе.

«Типа, ты его за ночь не напился!» – реально психую я.

– Так и быть, составлю тебе компанию. – Голос Викульки.

Несколько секунд какого-то шороха. И тишина. Наконец-то! Пытаюсь заснуть, но не могу.

– Вот чёрт! – Встаю с кровати и направляюсь в душ.

«Чего мне не спится-то, чего не спится-то?» – ругаю саму себя, тщательно намыливая своё тело своим любимым гелем с ароматом райских яблочек. У меня всё сейчас яблочное: паста, жвачка, туалетная вода и гель для душа. Я такая яблочная-яблочная!

«Ну, ещё телефон», – подсказывает внутренний голос.

«И телефон», – соглашаюсь с ним.

Выхожу из душа и долго сушу волосы феном. Как раз возвращаются Сашка с Викой, – такие свежие, отдохнувшие. Типа, они не после бессонной ночи.

– Ну что, поехали дальше? – радостно заявляет Сашка.

– Поехали, – говорю я и, не досушивая волос, падаю на кровать.

– Юль, ты чего? – тормошит меня Викуля.

– Вы пока собирайтесь, а я ещё посплю, – говорю.

– Тогда я тоже.

– И я. – Наконец, нам удаётся спокойно лечь в постель и уснуть. Несколько секунд тишины, и я проваливаюсь в сказочный мир сновидений. Всё вокруг плывёт и светится, чистая наркомания, как же я её люблю! А сама я растворяюсь в подушке и, наконец, расслабляюсь.

Сквозь сон я чувствую, как чья-то рука прикасается к моей стопе, гладит её и мнёт. Мне так приятно, что аж в ушах звенит.

– Юлька, – слышу умилённый шёпот Викусечки.

– Тоже люблю тебя, – бормочу я и вырубаюсь.

Всю ночь я куда-то еду, как будто нас по-прежнему везёт Сашка на своей машине. Впереди сидит Вика и смотрит на меня и на водителя, гладит его по волосам. По-моему, это где-то уже было.

Просыпаюсь так же неожиданно, как и уснула. Резко открываю глаза и несколько секунд не могу понять, где нахожусь. Я сплю без одежды на огромной кровати посреди крошечного гостиничного номера. Вокруг беспорядочно разбросаны вещи – мои, Сашкины и Викины.

«Викулечка», – от счастья улыбаюсь я и обнимаю подушку.

– Проснулась, хватит спать. – Вика выходит из санузла и дёргает меня за ножку.

– Доброе утро, любимая, – улыбаюсь я ей.

– Утро? Сейчас уже полдень. Ты обедать будешь?

– Что? – пытаюсь разуть глазки и посмотреть время на своём телефончике. Вон три пропущенных от мамки, надо перезвонить.

– Вставай! – Вика сильнее тянет меня за ножку, а потом начинает щекотать.

– Ай, щекотно! – смеюсь я.

Викуля гладит мою стопу и проговаривает:

– Как они у тебя остаются такими мягонькими? Ты что, по земле не ходишь.

– Я парю на крыльях любви, – пафосно отвечаю я и начинаю смеяться.

– А можешь пальчики растопырить? – Она продолжает гладить мою стопу она.

– Да, пожалуйста, мне не сложно. – С секунду вспоминаю, как это делается. Так прикольно вспоминать, как двигать мизинчиком на левой ножке! Интересно, у всех так или только у меня с этим проблемы? А, вспомнила.

– Вот, – говорю и сама смотрю на свои растопыренные пальчики.

Вика сжимает их двумя руками и прижимает к себе:

– Боже, какая милота! – умиляется она.

– Спасибо, мне так приятно, – шепчу я и сглатываю.

Она прижимает мою ножку к губам и нежно её целует. Я сейчас растаю от наслаждения.

– Кстати, а где Сашка? – И чего это я о нём вспомнила? Просто не хочу, чтобы он резко вошёл и оборвал весь кайф.

– Он в пиццерии, в бильярд играет с каким-то мужиком, – отвечает Вика. – Я зашла на секунду в номер, гляжу, а ты проснулась.

– Так, может, поцелуешь меня. – И откуда в моём мозгу всплывают все эти фразочки? Я уже давно не думаю, а всё делаю по инерции.

Викуля склоняется надо мной и нежно целует меня в губы, без языка.

– Ты кого из меня делаешь? Лесбиянку?

– Читаешь мои мысли, – ухмыляюсь я и смотрю ей прямо в глаза.

– Я люблю парней, и люблю Сашку больше, чем тебя, – говорит она мне, но я не слышу уверенности в её словах.

– Сомневаюсь, – отвечаю я, беру её за руку и нежно облизываю одними губами средний пальчик, потом указательный.

Викуля подвигается ближе ко мне, обнимает меня за затылок и целует вновь.

А я ничего не делаю, только лежу под ней и отвечаю ей взаимностью.

– Юлька, ты такая милаха! – говорит Вика, глядя мне прямо в глаза.

– Я знаю, – отвечаю я. – А ты, ты! Я просто люблю тебя больше жизни.

– И что, даже умереть ради меня готова?

– Я готова доверить тебе это решать. Хочу принадлежать только тебе.

– Ты и так вся моя, – говорит Викуля.

– Я знаю, я – как наркоманка, а ты для меня – доза.

Мы ложимся на бок, смотрим друг другу в глаза, и она поглаживает меня по лицу.

– Юль, ты такая красивая, с утра свеженькая, ненакрашенная.

– Мне накраситься? – смущаюсь я.

– Нет, побудь со мной естественной.

– Я с тобой всегда естественная. – И зачем я ей перечу? Я же люблю её – каждое её слово, каждый взгляд, каждый вздох, каждый взмах ресниц, каждый удар сердца. Наши сердца бьются в унисон, я это чувствую, чувствую, как моё к ней подстраивается, чувствую, как подстроилось дыхание. Это всё на уровне инстинктов. Обожаю её! Я возбуждаюсь и опять хочу лизать, тем боле вчера так и не вышло.

– Нет, Юль, ты не всегда естественная, – говорит Вика. – Иногда ты пафосная, заносчивая, холодная и самоуверенная, такая стройная и недоступная.

– Я что, и вправду такая?

– Да. Ты почти всегда такая, только наедине со мной ты мягкая и нежная, ранимая, слабая, зависимая, ненакрашенная. Обожаю тебя такой! Побудь ещё ненакрашенной. Я мечтаю увидеть тебя в бигудях и в заношенной ночнушке, потёртых шортиках и тапочках у себя в постели. Хочу прикасаться к тебе и чувствовать дрожь твоего тела.

Она кладёт мне руку на животик и гладит меня, А после прикасается к моей груди.

– Что? Сильно маленькая? – спрашиваю я.

– Да о чём ты думаешь? Размер не имеет значения. – Тут она осекается. – Чёрт, я уже, как ты, рассуждаю фразочками из ванильных пабликов!

Не знала, что я рассуждаю такими фразами, даже самой обидно.

– Юль, у тебя отличная грудь, я её обожаю. И вообще, высокая ты или низкая, худая или толстая, накрашенная или не накрашенная, ты нравишься мне любой. Я люблю тебя независимо ни от чего. И буду любить только сильнее, пока ты будешь нуждаться в моей любви. Если ты несчастна, если тебе больно, если тебе нужна моя нежность и ласка. Я мечтаю прижиматься к тебе и согревать тебя теплом своего тела. Хочу заботиться о тебе, хочу быть нужной.

– Ты нужна мне, как воздух. – Чёрт, опять фраза из паблика!

– Знаешь, когда вчера ты занималась любовью с моим парнем у меня на глазах, я вдруг поняла, что не ревную. Вообще тебя не ревную, как будто ты – это и есть я. И это меня испугало.

– Что тебя так испугало? – улыбаюсь ей.

– То, что я люблю тебя больше, чем его. – Несколько секунд тишины. – Но я хочу, чтобы ты знала: я никогда не брошу Сашку. И при выборе между вами…

Перебиваю её:

– Ты всегда выберешь его. – Я опускаю глаза. – Я знаю, ты же так хочешь быть нормальной.

– Да, Юлька, я хочу быть, как все.

Я вновь поднимаю глаза, и в них блестит слезинка:

– А вот мне такого выбора не дали, я люблю тебя и только тебя, больше всего на свете, больше, больше… – Я начинаю заикаться, я сейчас расплачусь.

========== Глава 11 ==========

– Я тоже тебя люблю. – Она тянется к моим губам, и мы страстно и долго целуемся, а после она запускает руку в мои трусики и нежно проникает в мою «пещерку». Это такое наслаждение, когда тебе дрочит любимая!

– А-а-а! – Я визжу от восторга, не потому что мне так приятно. Я давно уже привыкла к постоянной дрочке, чего-чего, а этого у меня не отнять. Но её слова, то, что она сказала, так ложится на душу. Мне так приятно, прямо до восторга!

– Обожаю, люблю тебя… – между поцелуями едва успеваю говорить я. А Викуля всё настойчивее мне дрочит.

– Повернись на бок, – говорит она.

«Зачем?» – думаю я, но послушно поворачиваюсь. А она, как опытный гинеколог, запускает в меня два пальчика и что-то там внутри поддевает, отчего у меня пищит в ушах. Пальчики на ножках едва не судорога сводит, и глазки слезятся. Я и не знала, что в моём теле есть такая точка.

«Как ты нашла это место, Викуленька?»

Испуганно смотрю на неё, а она смотрит на меня.

– Аа-а-ах! А-а-а-ах! – почти что визжу я.

«Не могу, я сейчас кончу. Я десять раз сейчас уссусь и кончу». Вспоминаю про сквирт и понимаю, что мои мозги уже не варят. Я вся дрожу и тяну носочки, меня будто через мясорубку прокручивает от чистого наслаждения. Каждая клеточка моего тела сейчас взорвётся от оргазма.

– Да что же это такое?! – кричу я. – Как ты нашла эту точку?! Я только что десять раз кончила!

А она продолжает, улыбается и на меня смотрит. Обожаю её, слов не хватает, чтобы выразить все свои чувства!

Викуля лишь на секунду отвлекается и целует меня в бедро, и это место как будто обжигает. Я реально долго чувствую след от её губ на своей ноге, а она опять мне дрочит. А после на секунду берёт мою «кисульку» в рот и проникает язычком в самое сокровенное местечко, но продолжает дрочить.

– А-а-ах, а-а-ах, а-а-ах! – не стесняясь, плачу я. Я и подумать не могла, что существует подобное наслаждение. Умереть хочу от оргазма. Как она нашла эту точку?

Викуля легко переворачивает меня на спину и прижимает ко мне мои колени. Я такая послушная. Меня, оказывается, так легко перевернуть.

– Подержи, – говорит она.

Я прижимаю свои коленки к груди, инстинктивно сжимая пальчики на ножках, и пытаюсь не кричать во время оргазма. Но, как оказалось, я не была к такому готова. В первую же секунду меня как молния прошибает в висок, и жуткий писк стоит в ушках. Я пищу от восторга и кончаю.

Мне кажется, я описалась, и мне так стыдно. Я ничего уже не вижу, ничего не понимаю, перед глазами пелена от наслаждения. Я не чувствую своё тело, оно превратилось в один чувствительный комок наслаждений. Я стону и не слышу собственного голоса.

Вика часто-часто меня целует и шепчет прямо на ушко.

– Тч-ч-ч-ч, тч-ч-ч, моя любимая, сейчас сюда сбежится пол-отеля.

– Я знаю, я знаю, просто не могу себя контролировать, – плачу я. – Заткни мне рот.

– Надеюсь, это слёзы счастья? – Викуля нежно вытирает слезинку у меня на щеке и возвращается к моей «кисульке». Чувствую её губы и язык на своём теле и успокаиваюсь.

Стук в дверь.

– Юль, Вик, вы там нормально?

– Это Сашка. – Я в испуге укрываюсь покрывалом я.

А Вика поднимается с кровати, сексуально вытирает уголки губ и открывает дверь.

– Что тут были за крики? – вламывается весёлый Сашка.

Я испугана, я не знаю, что говорить, во мне ещё вопят гормоны.

– Хм… – улыбается Вика и тоже молчит, ничего не говорит и на Сашку смотрит. Обожаю этот её прищур!

– Какие-то секретики? – немного напрягается Сашка. – Ладно, попросыпались, одевайтесь, и будем ехать.

«Зачем? Нам и здесь хорошо», – думаю я и только сейчас понимаю, что мы даже до моря не доехали.

– Юль, а ты хоть плавать умеешь? – Странный вопрос, странная смена темы разговора.

– По-собачьи, – пожимаю плечами. И тут Викуля начинает смеяться, это смешит и Сашку.

Они смеются несколько секунд, а после она на меня такая смотрит.

– Ты это сейчас серьёзно?

– Да, я никогда особо не любила воду, всегда боялась глубины.

– А ты не заметила, как она каждый вечер сидит на подоконнике и лапкой умывается? – подтрунивает Сашка.

Теперь уже и мне смешно:

– Да нет, – говорю, – я нормально умываюсь, в ванной. – И зачем я оправдываюсь?

«Чтобы выглядеть в их глазах нелепо, тебе же так нравится, когда над тобой смеются». – Мой внутренний голос, как всегда, прав. Я обожаю быть объектом безобидных шуток.

– Вылизываешься там везде, – подшучивает Вика.

– Точно! У меня даже видео есть, – не унимается Сашка.

– Дура-а-ак, – наивно обижаюсь я. – Я же просила удалить.

И когда я его о таком просила? О каком видео вообще речь? Что я опять несу? Похоже, мои мозги только для учёбы годятся. Я как этот – Цекало, из Урганта, надо мной прикалываться весело.

– Моя ты маленькая! – сюсюкается со мной Викуля, склоняется надо мной, нависает всем телом и целует меня в губы, а после падает ко мне в постель и обнимает меня за талию. А мне так приятно! Лежу и потягиваюсь, не могу пошевелиться в её объятиях. Не потому, что она сильная (хотя и поэтому тоже), я схожу с ума от её любви и нежности. Викуля, как же я тебя люблю! Опускаю свою руку вниз и чувствую, как там мокро.

– Похоже, я описалась? – шепотом признаюсь я, и щёки мгновенно наливаются румянцем. Мне стыдно, мне так стыдно, что я опускаю глаза.

– Конечно, это же был сквирт, струйный оргазм.

– Никогда не испытывала ничего подобного… – влюблённо смотрю ей в глаза.

– Вы ещё долго шептаться будете? – слышится недовольный голос Сашки. – Мы так никогда до моря не доедем.

– Сейчас, сейчас, встаём, – говорю я и смотрю на Вику. – Ты меня отпустишь?

– Не-а, – отвечает она и прижимается ко мне изо всех сил. Мне кажется, у меня только что хрустнули все косточки.

– Ну-ну, розовые голубочки, вставайте, нам ехать пора. – Сашка стягивает её с кровати за ножку.

Я пытаюсь сама подняться, у меня кружится голова, меня шатает. Я закутываюсь в зассанное покрывало и иду в душ.

– Ты надолго? – недовольно косится на меня Сашка.

– Не знаю, – улыбаюсь ему и честно пожимаю плечами.

Вика повисает на его плече, обнимает его и проводит рукой по волосам:

– Иди ещё в бильярд сыграй, мы пока тут подмарафетимся… – подбирает она подходящее слово. – Припудрим носики.

– И другие части тела, – кивает Сашка.

– Ага, и другие части тела, – добавляю я из душа.

Кидаю покрывало в корзину для грязного белья, а сама становлюсь под ласкающие тёплые струи воды. Как же приятно! Похоже, я могу получать удовольствие от чего угодно.

Стою под душем с закрытыми глазами и слышу, как хлопнула дверь. Открывается душевая, и ко мне заходит Вика. На ней тоже нет одежды. Она становится рядом со мной и лезет ко мне целоваться. Не могу понять её ненасытности, но ведь я же её люблю! Мы стоим под душем, ласкаем и целуем друг дружку. Я опускаюсь пред ней на коленки, не открывая глаз (чтобы туда вода не попала), и прижимаюсь язычком к её «кисульке». Она постанывает от удовольствия и крепче прижимает меня к себе за затылок. Руками водит по моим волосам.

– Нравится моя новая причёска? – спрашиваю я и вновь возвращаюсь к кунилингусу. Помогаю себе пальчиком.

– Очень, – томно шепчет она.

Я поднимаюсь чуть выше и ещё долго долгу сосу и целую её пухлую грудь. Я не особо люблю женскую грудь, но тут меня как прошибло, я пытаюсь заглотить её ртом, нежно вожу по сосочку кончиком язычка, сосу её, обхватываю губами. А в перерывах мы целуемся с Викой, и я вновь возвращаюсь к её груди. Мне нравятся обе, но сейчас почему-то левая.

Стою на полусогнутых ногах, обнимаю её сисечки и нежно-нежно, часто-часто ласкаю их язычком. Вика довольно сильно нажимает мне на плечи, давая понять, чего она хочет по-настоящему.

«Опять кунилингус!» Встаю перед ней на коленки; ещё один влюблённый взгляд снизу вверх, и я опять лижу её «лепесточки» – медленно, нежно и долго.

А после мы покидаем душ, насухо вытираемся полотенцем и возвращаемся на кровать. Она ложится передо мной, а я продолжаю лизать её «кисульку» и смотрю при этом ей в глаза. Это так прекрасно! Нет ничего лучше!

– Я люблю тебя всем сердцем, – шепчу я.

– Ты уже двести раз говорила, придумай чего-то новенькое, – улыбается мне Викуля и сильнее прижимает меня губами к своей «киске».

«Правильно, не отвлекайся, успеете ещё наговориться, до моря ехать несколько часов». Внутренний голос как всегда на высоте. Надо чаще его слушать.

Мы наспех одеваемся, я иду в санузел чистить зубки и красится, а Викуля пока наши вещи собирает.

– Как можно было за полдня так номер изгадить? – кряхтит она.

– Ну не тебе же его убирать, ей Богу, – отзываюсь я. – Ты что, тут уборщица?

– А что, уборщица не человек? – Она заглядывает ко мне в ванную, смотрит, как я перед зеркалом накладываю тени на глаза. Подходит ближе ипринюхивается к аромату моей туалетной воды, обнимает меня за талию и прижимается ко мне.

Смотрю на нас в зеркало:

– Мы такая красивая пара, – говорю я.

– Жаль что мы обе девочки, а так-то да, ничо такие. ¬– Надувает она губки «уточкой».

– Да мы просто симпатяжки! – говорю я.

– А то! – Мы так часами можем разговаривать ни о чём, и нам так хорошо вместе.

– Эй, я не поняла! – слишком поздно соображаю я. – Что это значит: «жаль, что мы обе девочки»? Что ты имеешь в виду?

– То и имею, типа, ты сама не понимаешь, – отвечает Викуля.

– Представь, что не понимаю! – дерзко отвечаю ей я.

– А то, что будь одна из нас парнем… ах, какая бы пара получилась! – Она смотрит мне прямо в глаза. – Юлька, мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой, но нам нельзя быть вместе, понимаешь? Нельзя, и всё.

– Просто ты женоненавистница, – выпаливаю я. – Лесбиянка-женоненавистница – взрывная смесь, – улыбаюсь я.

– Эй, поаккуратнее со словами!

– А что я такого сказала? – Похоже, я вконец оборзела и страх потеряла. И, да, я потеряла «список тех, кого надо бояться».

– Лесбиянка – это ты, а я просто бишечка, – миленько так ухмыляется Вика. Обожаю её улыбку!

– Кто-кто? – прищуриваюсь я. – Бишечка? Ты уверена, что есть такое слово?

– И что, если нет? – пожимает она плечами. – Если нет, то я его сейчас сама придумала.

– Слово придумала? Нельзя просто так взять и придумать слово.

– Это ты Чехову скажи.

– При чём здесь Чехов? – удивляюсь я.

– А при том, что он же всякие слова придумывал.

– Да не придумывал он никакие слова! С чего ты взяла? – Меня реально то ли бесят, то ли смешат подобные разговоры – скорее и то, и другое одновременно.

– Ну сама посуди: Чехов – он же писатель. Правильно?

– Ну и?.. Всё равно не понимаю, к чему здесь Чехов.

– Погоди, не перебивай, – продолжает она, – а писатели испокон веков (ещё слово такое нашла – «испокон»!) придумывают разные слова. И чем я хуже?

– Ну-у-у, не сравнивай себя с писателями, ты же не Чехов.

– Ты не ответила на главный вопрос: чем я хуже? Почему не могу придумывать слова уже сейчас? Или мне обязательно что-то написать для этого надо? А если я завтра сяду и напишу что-нибудь, то всё – тада-а-ам! – можно слова придумывать. Так, что ли?

– Ну-у-у… – немного туплю я, а Викуля продолжает:

– Мы же не в «верю – не верю» играем (при чём здесь эта игра, я не понимаю) и не в «Поле Чудес» (мало кто вообще помнит это шоу, там слова нужно было по буквам отгадывать, там ещё мужик такой был усатый – Якубович, вот).

– Ну и что ты мне этим хочешь доказать?

– Я уже не помню, – мило улыбается она.

– Люблю тебя. – Легонько целую её в губы.

– Слово новое придумай, а то ты этим «люблю-люблю» уже поддостала.

«А может, реально слово придумать? Прикидываешь – у нас с Викулей будет собственное слово, а потом собственный язык, чтобы выражать наши с ней чувства друг к другу?»

«Юлька, не пори ерунды, не надо новых слов, пойди старые все изучи, новых не надо будет придумывать». А я уже даже подзабыла, с чего наш спор начался – так она меня запутала.

========== Глава 12 ==========

Вика закрывает чемодан, и мы выходим и номера.

В дверях нас встречает Сашка:

– Всё, мы готовы, – говорит она ему.

– Я ещё раз номер проверю, а вы пока спускайтесь. – Саша целует её и исчезает за дверью. А я так сморю ему вслед недовольная: «Эй, ты почему мня не поцеловал?» – хочется ему крикнуть, но я понимаю, что не надо: захочет – поцелует. А он захочет, я точно знаю, что захочет, и не только целоваться, просто нужно немного подождать. А ждать я умею, меня Викуля научила. Влюблённо смотрю на неё и снова на Сашку: он вообще всю меня хочет – без остатка, до последней клеточки, до последней молекулы. Я же вижу это в его глазах. Как бы он из-за меня Вику не бросил, я реально волнуюсь за неё. Люблю её и волнуюсь, чтобы её парень из-за меня её не оставил. Пусть всё будет так, как есть, пускай мы будем вечно втроём.

– Жду тебя в машине, – говорю ему вслед и иду к лестнице.

– Ты куда, подруга? – торопится за мной Вика. Когда мы выравниваемся, она слегка шипит на меня: – Что значит «жду»? Ты что, одна там будешь ждать его?

«Она такая обидчивая!»

– Я специально так сказала, – говорю. – Хотела тебя позлить.

– У тебя получилось.

– Я знаю, я вижу, – улыбаюсь я. Я сейчас счастливая-счастливая!

– Чего лыбишься? – зыркает на меня Викуля.

– Не знаю, – отвечаю ей. – Тебя люблю.

– Ты так весь день повторяться будешь?

– Ага, – киваю я, – я ж нудная.

– Не такая-то ты и нудная, – оправдывает она меня.

– Тебе так кажется, потому что ты меня любишь, – говорю я и только спустя мгновение замечаю, что мимо проходит сотрудник мотеля и косится на нас. Мы замолкаем, и лишь когда он остаётся далеко позади, Викуля разражается приглушённым смехом.

– Ты видела, видела? – тормошит она меня.

– Что? – Я слегка покраснела, когда нас услышали.

– Он от смущения чуть под землю не провалился, чуть всё из рук не выронил.

– Ах, это? – Я делаю вид, что не заметила. – Я так поняла, мужики готовы кипятком ссать на лесбиянок.

– Фу-у, какое-то неудачное сравнение! – говорит она.

– Знаю, просто ничего другого не пришло в голову.

Я уже давно заметила, как мужики на лесбок реагируют. Готовы на что угодно, лишь бы за нами подсматривать. И вообще эта тема – прямо липучка для внимания окружающих. А нам своё уютное счастье беречь надо от чужого взгляда.

– Ключ от номера, – кладёт ключи на стойку Вика.

– Выезжаете? – спрашивает администратор.

– Ага, – говорит Вика. – Мой муж сейчас в номере, он там всё проверит, не забыли ли мы чего-нибудь.

– Сейчас, – говорит администратор, берёт трубку и куда-то звонит. – Полулюкс проверь, там выезжают. – Он кладёт трубку, улыбается и смотрит на нас. А мы улыбаемся в ответ и смотрим на него. Мимо проходит тот уборщик, что слышал наш разговор. Вика держится, а я не могу удержаться и начинаю смеяться. Смехом от меня заражается Викуля. Она толкает меня локтем – типа, «хватит смеяться», а сама остановиться не может.

– Простите? – спрашивает администратор, решив, видимо, что именно он – причина нашего веселья.

– Ничего-ничего, – отнекивается Вика, – просто мы анекдот вспомнили.

– Обе одновременно? – переспрашивает он.

– Да, – говорю я.

– И передали друг другу по телепатической лесбийской связи, – отвечает ему Вика. Она говорит громко – так, чтобы уборщик слышал.

– Простите, это шутка такая? – учтиво улыбается администратор. – Я просто не в курсе…

– Да нет, – говорю. – Это мы о своём, о женском.

Как раз спускается Сашка.

– Ну что, – говорит, – поехали?

– Ага. – Вика берёт его под руку, а я беру его под руку с другой стороны.

– А что у вас тут за веселье? Я что-то пропустил? – не понимает Сашка.

«Ты всё пропустил, вообще всё», – думаю я, но говорю:

– Забей, поехали, а то я так никогда моря не увижу.

– На небесах только и разговоров, что о море. – Не знаю, кто это сказал, но где-то я уже слышала эту фразу. Правда, не помню, где. Наверное, в школе заставляли сдавать наизусть. Ах, да, это же Гоголь, «Мёртвые души»!

«Какие «Мёртвые души»? это «Достучаться до Небес»! Ну ты и тупая!» – просыпается мой внутренний голос.

«Спасибо что напомнил, – говорю. – Хотя формально это я сама вспомнила».

«А по факту, ты напомаженная крашеная дура, на каблучках».

«Зато красивая». – Я надуваю губки.

«Всё, молчу». Похоже, у меня шизофрения, я сама с собой разговариваю. Интересно, это у всех так или только у меня с головой проблемы? Хотя проблемы были бы, если бы я из-за них страдала, а на страдалицу я не похожа.

– Са-а-аш, – канючу я, – пустишь меня за руль?

Сашка напрягается, но Вика отвечает за него.

– Юль, давай как-нибудь в другой раз водить поучишься, – говорит она. – Ну-у, не на трассе же, когда мы все в машине.

– Похоже, я так никогда и не научусь крутить руль, – вздыхаю я.

Вика смотрит на Сашку.

– За руль пустишь Мелкую? – спрашивает она.

– Да, да пустишь меня за руль, – сюсюкаю я с ним и буквально прыгаю от восторга.

– После всего, что у нас было… – не даю ему закончить фразу.

– После всего, что у нас было, ты мне машину подарить должен.

– Ха-ха-ха! – смеётся Вика. Я замолкаю и смотрю на неё.

– Не обращайте на меня внимания, продолжайте, – говорит она, и Сашка протягивает мне ключи от своей «Эпики».

– Спасибо, Сашенька! – Я прыгаю от восторга и целую его в щёчку.

Он смотрит на Вику, качает головой и садится назад, я – за руль, а Вика – на пассажирское сиденье рядом со мной.

– Как тут что включать? – радостно говорю я.

– Вот ручник, зеркала, сиденье под себя выставь. – Она смотрит на меня. – Ты же не первый день уже водишь.

– Да, – говорю. – Но я давненько не практиковалась.

– Да не страшно, это же автомат. Поворачивай ключ зажигания.

Я завожу машину, вжимаю педаль тормоза правой ножкой и выбираю «Д» на коробке передач.

– Поехали, – говорит Викуля.

– Это же, вроде, Гагарин сказал.

– Не умничай тут. – Она достаёт из бардачка свои солнечные очки со стразиками и надевает их на меня.

– Миленько смотришься. – Вика поворачивается назад и смотрит на Сашку, показывая ему меня.

– Мы когда-нибудь поедем или нет? – вздыхает он.

– Сейчас, сейчас, – немного суечусь я. Отпускаю тормоз и нажимаю на газ, машина буквально срывается с места. Я выворачиваю на трассу и потихоньку набираю скорость.

Викуля сидит рядом и щёлкает радио, которое передаёт традиционно одни помехи.

– Оставь, – говорю я, не отвлекаясь от дороги.

– Нравится песня? – смотрит на меня Вика.

– Нет, просто ты отвлекаешь меня своим щёлканьем.

– Уу-у, а ты у нас такая напряжённая! – Она кладёт мне руку на коленку и начинает её гладить. Чёрт, как же это приятно!

– Ну, Вику-у-уль, хватит, – канючу я, – а то мы в аварию попадём. – Я ни на секунду не отвлекаюсь от дороги.

– Юль, ты такая напряжённая! – Сашка кладёт мне руки на плечи и начинает их мять.

– Как же приятно! – Я слегка прикрываю глаза, но ни на секунду не теряю бдительности и не отпускаю руль.

Викуля проводит рукой по моей ножке, нежно гладит её.

– Викусь, ты что, не натрахалась? – смущаюсь я. – Какие вы с Сашкой неугомонные!

– А если и нет? – говорит она.

– Ну, трахните меня ещё раз, вы же для этого Юлечку с собой взяли, чтобы трахать по очереди или одновременно.

– Ну и пошлячкой же ты стала, Юлька! – говорит Сашка.

– Ага, – говорю я. – То есть сосать этим ртом можно, кончать туда можно, а стоит назвать этим же ротиком вещи своими именами…

Вика не даёт мне закончить:

– Ну-у-у, есть же выражения и понежнее, например, «заниматься любовью», «любить друг друга».

– Вы ещё не налюбились меня? – подхватываю я новое выражение.

– Согласна, звучит тупо, – кивает Вика, но не прекращает меня гладить, она уже почти до «киски» добралась. А я же не железная, я же возбуждаюсь. У меня же внутри гормоны кипят – коктейль из гормонов с трубочкой и крохотным зонтиком. Слишком буквально я воспринимаю слово «коктейль».

– Са-а-аш, ну скажи ей, – говорю, – и сам отстань, пока я реально в аварию не попала.

Вика наклоняется к моей ножке и целует меня в коленку – прямо на ходу. Медленно и нежно, поцелуй за поцелуем, миллиметр за миллиметром она поднимается всё выше и выше.

– Са-аш, – глубже дышу я, чем только сильнее возбуждаю её.

– Я не собираюсь вмешиваться, – говорит он. – Сами заварили это – сами и расхлёбывайте.

Вика поднимается по мне вверх, целуя в пупочек и расстёгивая на мне пуговичку за пуговичкой. Ненадолго задерживается на моей груди и идёт выше. И вот она уже целует меня в шейку. Чёрт, сейчас я кончу!

– Викуль, пристегнись, ты же на переднем сиденье! Какой пример ты подаёшь Сашке? – «А умнее ты ничего придумать не смогла? «Пример Сашке»!» Чувствую себя полной дурой».

– Эй, я что, маленький? Да я старше вас всех вместе взятых! – раздаётся голос Сашки с заднего сиденья.

– Тебе девятнадцать, а нам по восемнадцать, математик хренов! – на секунду отвлекается от поцелуев Вика, но не отпускает меня, обнимает и гладит по щеке. Вика, не останавливайся!

– Теперь и ты материшься. – Смущённый голос Сашки. – Лесбиянки все такие матерщинницы?

– Нет, это просто тебе так повезло, – отвечает Викуля, пока её рука скользит вниз по моему животику прямо к «киске». И пальчик проникает прямо в «щёлку». Я даже вздрагиваю от неожиданности.

– Эй, ты чего? – влюблённо смотрит на меня Викуля.

«Я просто натрахалась уже, и мне не хочется», – думаю я.

– Продолжай, всё в порядке, – томно вздыхаю я.

– Хочешь уссаться прямо за рулём? – шепчет она мне на ушко.

– Мечтаю об этом! – Кто это сказал? Как я вообще могла такое подумать? Не узнаю себя, моё тело уже не хочет, но я боюсь разочаровать Викулю. Я хочу просто потому, что этого хочет она. Я специально себя накручиваю. Поворачиваюсь к ней, и мы целуемся.

– Эй, за дорогой следи! – подаёт голос Сашка. Мне кажется, мы о нём совсем забыли.

– Ой, прости! – говорю. – Всё время забываю, что это твоя машина; не хочется её разбить.

– Машина? Да мне плевать на машину! Ты, главное, не угробь себя и Вику заодно – вон, она не пристёгнута.

– Спасибо Сашенька, ты так обо мне заботишься! – говорит Викуля и, не вынимая пальчика из моей дырочки, целуется с ним.

«Ну всё, хватит уже с ним целоваться, вспомни о том что у тебя есть Юлечка», – думаю я. Жду её губы, долго жду. Я терпеливая.

Вика вновь меня целует.

– Может, остановочку сделаем, ненадолго? – с явным намёком говорит она.

– Да мы ещё и сотни километров не проехали, мы так никогда на море не попадём! – протестует Сашка.

– Так, может, ты сядешь за руль? – сама предлагаю я, и мои губы вновь встречаются с Викиными. Чёрт, не могу не целоваться, когда я рядом с ней! Ни о какой сдержанности не может быть и речи. Я слишком долго о ней мечтала, слишком сильно страдала, чтобы сдерживаться, чтобы терять в пустую драгоценные секунды нашей близости.

– Да неужели так невтерпёж? Несколько часов осталось, а потом натрахаетесь. Мы же на море будем, неужели так письки чешутся? – Возмущённый Сашка начинает над нами ржать, и мы смеёмся вместе с ним.

– Я не знаю, что тебе ответить, – говорю я. – Когда вы рядом, у меня мозги вообще отключаются, и я дурочка дурочкой, у меня ничего не спрашивай.

– А я решила затрахать тебя до смерти. – Чувствую Викино дыхание на своей груди. Хочется остановить машину, стянуть с себя одежду и отдаться ей целиком и без остатка.

– Если меня кто и убьёт, я хочу, чтобы это сделала ты, – шепчу я ей.

– Тормози поскорей, не могу больше сдерживаться. – Она томно выдыхает и запускает руку в свои трусики. Я знаю, что она там делает: я и сама не раз ей это делала, только с помощью язычка.

– Сейчас, милая, – подчиняюсь я и торможу у обочины. Пока Сашка обходит машину сбоку, мы перелезаем на заднее сиденье и стягиваем друг с друга опостылевшую одежду, не прекращая целоваться.

– У вас что там, лесбийский медовый месяц? – интересуется Сашка, заводя мотор.

– А ты веди, не отвлекайся, – отвечает ему Вика, осыпая мокрыми поцелуями мой животик до самого низа. Я чувствую её губы на своих «лепесточках» и начинаю громко стонать. Сашка делает музыку погромче и вжимает педаль газа в пол.

========== Глава 13 ==========

Море

Ближе к вечеру вдали на горизонте появляется краешек моря.

– Море, море! – радуюсь я, как в детстве, обнимаю и целую Викулечку.

– Юль, что с тобой? – как-то странно смотрит она на меня. – Мы же знали, куда едем.

– Ты что, моря никогда не видела? – ухмыляется Сашка.

– Просто ностальгия нахлынула по пляжам и запаху кипарисов… помню, как папка меня плавать учил, да так и не научил… короче, столько воспоминаний.

– Понятно… – как-то странно говорит Вика. Ну не понимает она моего восторга!

– А ты когда в последний раз на море была?

– Зимой, – говорит она.

Я же понимаю, что имеется в виду какая-нибудь Турция или Египет, но в моём понимании настоящее море только наше. Хотя мы с мамкой были в Египте пару лет назад, и мне даже понравилось.

– Как зимой? – Я делаю вид, что удивляюсь я. – Зимой же холодно.

– Ха-ха-ха! Там где я была, не бывает холодно.

– Лёд и снег и Умка, – говорю, – дрейфуют на льдине.

– Ты о каком море говоришь? О Белом, о Баренцевом? – спрашивает Сашка.

– Я была на Красном, – говорит Викуля. – А сейчас мы на Чёрном. Хотя по цвету они одинаковые.

«Дурацкий разговор, честно говоря».

– Наверное, просто у тех, кто придумывает названия морям, с фантазией туговато. Назвали бы как-то по-другому. Эгейское, Адриатическое – красивые же названия.

– Эгегейское, – передразнивает меня Сашка, а между тем, я же о серьёзных вещах говорю. Хотя о каких серьёзных? Нужно признать я слегка туповата. Есть же Википедия, можно просто открыть и прочитать, почему конкретное море так названо. Это же не человек, рисующий глобус, сидит и придумывает им названия. Так исторически складывается: один так называл, другой – так, а потом договорились. И о чём я вообще думаю?

– Сфоткаемся на фоне моря, – предлагаю.

– Ближайшие несколько дней мы только и будем, что фоткаться на фоне моря, – отвечает Вика.

Сашка молчит, а я дальше канючу:

– Ну, давайте остановимся на серпантине и сфоткаемся все втроём, такое же место красивое.

– Только, чур, я не буду фоткать, как вы по очереди держите на руке солнышко.

– Окей, – соглашается Вика.

«Чёрт, а я хотела предложить именно это! Неужто я настолько примитивная?»

Мы подъезжаем к крутому повороту, за которым дорога срывается в бесконечный, тонущий в вечерних сумерках серпантин, и выходим из машины. Так непривычно после долго езды вновь размять свои ножки. Их даже слегка покалывает, и они не особо-то и держат. Я ещё и тапочки надела на платформе. Вот Вика в нормальных шлёпках, Сашка вообще в мокасинах, а я как топ-модель недоделанная. Зато в них я одного роста с Викулей. Мы с ней, как близняшки.

Улыбаюсь последним лучам заходящего солнышка, жмурюсь и устало потягиваюсь. Рядом миндальное дерево, с почти что спелыми миндалинами, хотя вряд ли они спелые – июнь месяц. В воздухе стоит такой морской запах кипарисов.

– Ну, вы фоткаться будете? – как-то неуютно кутается в свою тенниску Сашка.

– Сейчас, – говорит Викуля, достаёт свой телефон, обнимает меня за талию и фоткает нас вдвоём. Я надуваю губки, строю глазки, хлопаю ресничками. Я такая бусечка!

– Эй, девчонки! – обращается к нам Сашка.

– С нами хочешь?– улыбаюсь я ему.

– Вы же море хотели сфоткать, а не только свои мордашки.

А мне так смешно становится!

– Чем тебе наши мордашки не нравятся?

– Вот именно: чем? – поддерживает меня Викуля. Она всегда на моей стороне – женская солидарность, может ещё что, не знаю. К сожалению, залезть к ней в голову я не могу, и понять, откуда у неё берутся такие мысли, тоже. А знакомы мы с ней всего несколько месяцев, зато каких месяцев! Обожаю её!

Неожиданно целую её губы.

– Юль, ты чего? – смотрит на меня Викуля.

– Не знаю, – говорю. – Просто люблю тебя.

– Хватит это постоянно повторять.

– Тебя это как-то напрягает? – Я складываю бровки домиком, надуваю губки «уточкой» и часто-часто взмахиваю ресничками.

– Нет, нет, – улыбается она и прижимает меня к себе.

Сашка достаёт свой телефон и фоткает нас:

– Смотрю, вам всё никак не надоест целоваться.

– Иди сюда, – подзываю его, заключаю в объятия и целую.

– Эй! Ты чего творишь, я же здесь, – разнимает нас Вика.

– А ты что, хотела бы, чтобы мы целовались, когда ты не видишь? – Снова целую Сашку. Обожаю, когда она злится и ревнует! Обожаю в ней всё!

– Не знаю, – качает она головой, – не знаю, чего я хочу.

– Просто это как-то неправильно, – подсказываю ей я.

– Да, это неправильно, – подхватывает она.

– Любовь и не должна подчиняться правилам, – говорю я. – Мы с тобой тому доказательство.

Вика окидывает меня взглядом с ног до головы, а после достаёт свой телефон и фоткает нас с Сашкой.

– Саш, отойди в сторону, я хочу ещё пару раз сфоткать Юлечку.

– Ты же говорила, у тебя вся память на телефоне забита её фотками.

– Не страшно, купим новую карту памяти. – Она подбирает ракурс и говорит мне: – Смотри чуть в сторону, волосы убери.

– Так? – спрашиваю я, пока она меня фоткает. Я умею быть фотогеничной: конечно, столько репетировать перед зеркалом, губки надувать, глазки строить! Я та ещё самовлюблённая тёлка!

– И зачем ты волосы подстригла?

– Не знаю, – начинаю смеяться я, – дурная была.

– Всё, хватит любезностей! – отрывает нас друг от друга Сашка. – Пора ехать, уже вечер, а нам ещё хату снимать.

– Переночуем в мотеле, – улыбаюсь я, вспоминая наши с Викулечкой шалости.

– Ты все дни на море собираешься в мотеле ночевать? – осуждающе смотрит на меня Сашка. – Нормальное жильё снимем.

– И поближе к морю, – говорит Вика.

– С бассейном, с джакузи, со шведским столом, – добавляю. – И можно подальше от моря, я плохо плаваю.

– Я тебя научу. – Вика берёт меня за попочку и нежно-нежно, мокро-мокро целует в губки. Прикусывает и оттягивает мою нижнюю губу.

– Так мне твои губы нравятся! – томно говорит она.

– А ты больше меня не укусишь? – испуганно округляю глазки я.

– Что ты, Юлечка? – улыбается Викуля, и мы трёмся носиками.

– Мы когда-нибудь поедем дальше или нет?!– кипишует Сашка.

– Нет, – говорит Вика. – Постоим ещё, меня на серпантине укачало.

– И ты молчала?! – Смотрю прямо на неё.

– Не люблю жаловаться.

Мы спускаемся в поселение, когда уже совсем стемнело. Через открытые окна машину наполняет удушливый запах кипарисов. А город освещают мириады разноцветных фонариков. Вдоль дороги – пальмы (или что-то в этом роде, я не знаю, для меня любое не наше дерево уже пальма). Закат, пальмы и праздничные разноцветные фонари… что может быть атмосфернее на отдыхе!

Центр города живёт. Центральная площадь гудит, как днём, а издалека доносятся ритмичные звуки музыки. Мы останавливаемся возле остановки автобуса. Здесь обычно стоят женщины и предлагают жильё. Я знаю, что тут дороже, но где мы сейчас искать будем хату посреди ночи?

«Жильё возле моря со всеми удобствами… квартира, дёшево… домик на пляже», – доносится через открытое окошко.

– Четно говоря, не понимаю, почему мы решили ехать дикарём. – Сижу одна на заднем сиденье и прижимаю коленки к груди.

– А как? – спрашивает Вика. – Забронировать санаторий на три недели?

Честно говоря, после всех этих Турции и Египта это смотрится довольно убого. С другой стороны, мы же не в комнате сидеть приехали.

– Так что будем брать? – поворачивается к Вике Сашка, он сидит вполоборота ко мне и пялится на мои коленки. Я уже ничего не понимаю в наших отношениях. Я для него кусок мяса – сексуальный кусок мяса, а Вику он, значит, воспринимает как личность, советуется с ней, слушается её. Я тоже хочу для него что-то значить, тоже хочу чего-то стоить.

– Да бери что хочешь, мне всё равно, – говорит Вика.

– Чтобы кровать была большая, – говорю я.

– Да, чтобы кровать… – повторят за мной Вика, а после улыбается и смотрит на меня. – Ах ты, извращеночка моя, ни о чём другом больше не думаешь только о своём сладком месте!

Мне нравится, когда она говорит о моей «киске» как о сладком месте. Интересно, какая она на вкус? Может, я когда-нибудь дотянусь, чтобы попробовать полизать у себя. М-м-м, я опять возбуждаюсь!

– Тебе виднее, какая я там на вкус, – многозначительно добавляю я. Похоже, разговор плавно перетекает в совсем другое русло.

– Значит так! – повышает голос Сашка. – Мы снимаем квартиру недалеко от центра и сразу на набережную. Это в первую очередь тебя касается. – Он смотрит на меня в упор.

– А я-то тут при чём? По-моему, я послушная и всегда принимаю ваши решения.

– Ты её в постель потащишь. Зачем мы на море приехали, спрашивается? В кровати кувыркаться?

– Ну, можно и покувыркаться, – многозначительно улыбается Викуля.

– Да сколько угодно, но сначала погуляем на набережной… Блин, я хочу хоть один молочный коктейль выпить, хоть раз искупаться, а не только трахаться! – Он резко замолкает, потому что, похоже, наш разговор отлично слышно через открыты окна машины.

– Согласна, только на секунду заскочу в душ, – говорю я.

– И я.

– Никакого душа! – Сашка неумолим. Мы с Викулей молчим. Я подвигаюсь ближе к ней и нежно целую её в плечо, а она поглаживает меня по щеке.

– Давай, мы ждём, – говори она.

Сашка выходит их машины и подходит к первой попавшейся старушке. Несколько секунд говорит с ней, а после подходит к парню, чуть постарше его, и они тоже о чём-то разговаривают.

– Вот бы, он что-то нормальное выбрал, – волнуется Викуля.

А мне вообще всё равно где жить, хоть в сарае, главное – с кем. Влюблённо смотрю на неё, глажу её по волосам.

– Ладно, Юль. Ты тут сиди, я а я Сашке подойду, послушаю, о чём он там договаривается. – Она отстёгивает ремень.

– Постой, я с тобой. – Не хочу одна сидеть в этой машине. Я уже себе всю попку отсидела. Всё сижу и сижу. А так можно хоть ножки размять. Так, где мои босоножки на платформе? Ай, ладно, пойду босиком.

Выходим их машины, Викуля закрывает на центральный замок. А я медленно, на носочках иду на ней. Вся остановка сделана из ракушняка, а на земле – крохотные песчинки и камушки. Так больно! Не привыкла я босиком ходить. Кроме того, босиком я заметно ниже своей любимочки.

– Викулечка, подожди меня.

– Давай. – Она берёт меня за руку, и мы медленно идём к Сашке.

Мужик, который с ним разговаривает, оценивающе окидывает нас взглядом.

– Это ваши девушки? – Он смотрит на нас округлившимися глазами.

– Да, Вика – моя жена, а Юлька – её двоюродная сестра.

Присматривается к нам.

– Да, действительно похожи.

Внимательно смотрю на Вику и не вижу, чем мы с ней так сильно похожи, хотя, может, просто потому, что мы обе красивые.

========== Глава 14 ==========

Сашка поворачивается к нам и говорит:

– До моря один квартал, это 4-5 минут идти. Есть двор, чтобы машину поставить. – А мне уже не нравится – вот чувствую, что сарай какой-то.

– Нет, не пойдёт, – сразу говорит Викуля.

– Да погоди ты, это не все варианты, есть квартира, двушка.

– Нам и однушки хватит, – говорю я: не хочу спать одна в соседней комнате.

– Ну нас же трое, – говорит Сашка. Поворачивается к мужику и продолжает с ним разговор: – Ты говорил про однушку.

– Прямо над морем, и машину есть куда поставить, горячая вода, бойлер, рядом аквапарк и бассейн. – Он снова смотрит на меня. Я узнаю этот взгляд. Снизу вверх меня оглядывает. На мои коленки пялится. И что всем мужикам от моих коленок надо? У всех же девушек такие коленки… ну, или почти у всех. Нет, надо на каждую пялиться, чтобы ни одной юбки не пропускать! Хотя я и сама такая: не могу не посмотреть вслед понравившейся девушке. Слава Богу, Вика ещё не ревнует – может, потому, что не знает, что меня ревновать надо. А уже пора начинать, а то я совсем от рук отобьюсь.

– Вас же трое, – говорит мужик, – а там одна большая кровать. Можно раскладушку поставить.

– Не надо! – выпаливаю я, но вовремя затыкаюсь. И как я умудрилась такое сказануть?!

– Юлька имеет в виду, что у нас с собой есть. – Теперь уже Викина очередь сморозить глупость.

– Вы таскаете с собой раскладушку на море? – удивляется он.

– Конечно, – выкручивается за нас Сашка. – Только не раскладушку, а надувной матрас. Девчонки на кровати лягут, а я на матрасе привык.

– Ладно, поехали. Я покажу, здесь недалеко по кругу и направо.

Квартирка наша расположилась в уютненьком квартальчике. Я бы назвала его кварталом фонарей (только не красных, а кованых, поставленных ещё в советское время), уютненьких лавочек в тени разлапистых деревьев и каких-то колючек, пробивающихся через трещины на асфальте. А вообще кругом миленько, чистенько и красивенько. И главное – шум моря, он здесь перебивает даже постоянные звуки музыки пляжных дискоклубов.

Квартирка на третьем этаже, то есть с улицы не залезешь, а подниматься не очень высоко. Машину Сашка оставил среди реально раритетных тачек.

– Здесь что, выставка? – спрашивает Сашка мужичка.

– Тут пенсионеры живут, они на своих старых машинках ездят.

– Миленькие машинки. – Я смотрю на Викулю и улыбаюсь ей.

– Мелкая, хватит на меня всё время пялиться, ты сильно палишь контору, – шепчет мне Викуля.

– Мы же на отдыхе, нас здесь никто не знает, – томно отвечаю ей я. – Неужели мне здесь нельзя побыть немного собой и ни от кого не таиться?

– Ладно уж,– вздыхает она. Вика такая гадская бывает, аж бесит! Но не буду с ней спорить, потому что слишком боюсь её потерять.

В квартире свежий ремонт. Под потолком – светильник, который, видимо, был выкован на той же фабрике что и уличные фонари – такой же медный, такой же древний. Зато интерьерный, зато атмосферный.

– Класс! – говорит Викуля, осмотрев кухню и спальню. – Мне всё нравится.

– Тогда – по рукам! – говорит Сашка, отдаёт деньги и забирает ключи.

Я сразу захожу в спальню, падаю на огромную кровать и закутываюсь в белоснежное покрывало. Оно аж хрустит от чистоты.

– Юль! Мы договаривались не зависать в квартире, а сразу на набережную.

– Идите, я ещё чуток поваляюсь.

Вика падает рядом со мной и прижимается ко мне всем телом и даже губами.

– Иди сам, а я поваляюсь с Мелкой.

– Ла-а-адно, тогда я в душ, – вздыхает Сашка и снимает футболку.

Я лежу на постели, и у меня начинают слипаться глазки, а Вика гладит меня по обнажённому плечу, по рукам, по животику, запускает руку мне в трусики. Я уже так привыкла к тому, что она постоянно меня трогает, что не обращаю на это никакого внимания – до тех пор, пока её пальчики не попадает в мою «щёлочку». Я начинаю громче дышать, слегка постанываю, засовываю себе в ротик два ей пальца и самозабвенно их сосу.

Наконец, Викуля склоняется надо мной и стягивает с меня трусики. Задирает мою юбочку и несколько секунд нежно целует меня в животик, в ножку, а после уже в «кисулечку». Нежно-нежно ласкает язычком мою «бубочку» и дрочит мне всё тем же пальчиком. Она этим пальцем такие чудеса научилась делать с моей «киской»! Я сейчас на седьмом небе от счастья.

Сжимаю пальчик на ногах, выкручиваюсь и громко стону. Приподнимаюсь на локтях и смотрю на неё, а она на меня смотрит, наши взгляды встречаются, она берёт меня за руку и крепко-крепко сжимает. В очередной раз нежно целует мою «кисулечку» и продолжает массировать её снаружи двумя пальчиками.

– Сладенькая моя! – приговаривает она.

– Любишь «киски» лизать, – смотрю ей в глаза. – Местами поменяемся?

– Не надо. – Она надевает на меня трусики и в последний раз целует мою «кисулю». – Я в душ.

– Тогда я с тобой. – Вскакиваю и иду за ней. Но тут нас ждёт облом: душевая кабинка.

Вика по-быстрому избавляется от одежды и заходит к Сашке. А я стою в двери и мило наблюдаю, как они трутся друг о друга и целуются. А после Вика встаёт перед Сашкой на колени и жадно, неистово и со вкусом сосёт его член. Она обожает сосать.

– Присоединишься? – протягивает мне руку Сашка.

– А Вика сама не справится?

В эту секунду она как раз делает глубокий заглот, начинает смеяться и чуть не давится.

– Насмешила ты меня, подруга! – говорит Викуля.

– Тебя не подменить, подруга. – Я улыбаюсь и начинаю раздеваться.

Не знаю, в чём кайф, но Сашка любит, когда мы сосём ему вдвоём одновременно. Член же в два рта сразу не помещается, и мы его просто целуем с двух сторон и посасываем по очереди. Сашка так даже не кончит, но почему-то это ему особенно нравится. Ну ладно, доставим ему удовольствие, мне пососать не сложно, тем более, я тоже люблю его. Поражаюсь, как я привязалась к его члену за последнее время – больше чем за те месяцы, когда мы встречались. В последние дни мы стали невероятно близки.

Сашка по очереди натягивает меня и Викулю, как будто мы недостаточно глубоко его член заглатываем. А после решает, кому кончить в ротик. Он вообще такой балованный стал! Две ногастенькие красоточки на коленях перед тобой стоят, сосут и лижут твой половой орган, а ты стоишь и дрочишь им на лица.

Наконец, он кончает, несколько мощных струй спермы попадают мне и Викуленьке в рот, а остальное он безбожно размазывает по нашим губам. Да ладно, мне не жалко. Тем более, мы с Викулей ещё долго после этого сосёмся и целуемся, а Сашка возвращается под душ, домываться.

Слизав с её лица все капельки спермы, я опускаюсь ниже и начинаю целовать её идеальную грудь. Я же не только члены люблю сосать.

– Юль, не надо, – останавливает меня Викуля.

– Да ничего, мне самой приятно. – Вожу язычком вокруг её соскам.

– Не надо, я не хочу, – говорит Викуленька и встаёт под душ.

– Ну ладно, – говорю я и захожу вслед за ней, щипаю её за попочку. Моя ты популечка, как же я тебя люблю!

Мы стоим под ласкающими струями воды и целуемся, а после мылим друг дружку интимным гелем для душа. Я думала, будет продолжение, но Вика решила просто помыться. Она домывает волосы и выходит из душа, завернувшись в полотенечко, оставляя меня домываться в одиночестве. А я критически не переношу одиночества. У меня буквально физический страх остаться одной. С тех пор как Викуля меня бросила, я боюсь её отпускать даже на секунду.

По-быстрому подмываюсь, чищу зубки и, завернувшись в полотенечко, выхожу из душа, свеженькая.

Сашка стоит в прихожей, он уже вырядился. Опять его эта дурацкая шляпа, зауженная тенниска, браслетики, цепочки. Мне кажется, он перегибает с бижутерией. Кроссы, джинсовые шорты с белым кожаным ремнём. И пахнет от него крышесносящим ароматом мужской туалетной воды.

Прохожу в комнату – Викуленька вырядилась в моё любимое коротенькое чёрное платье с открытыми плечами, как раз по фигуре.

– Поможешь? – Она протягивает мне цепочку, чтобы я её на затылке застегнула. Никогда Викуле не откажу. Тем более, от неё так хорошо пахнет, моей же «Нина Ричи». Думаю это бич всех лесбиянок – пользоваться одинаковой туалетной водой. А что поделать, если тебе всё в твоей любимой нравится, ты невольно начинаешь её копировать?

– Как думаешь, что надеть? – Викуля показывает ботильоны на громадных каблучках и летние босоножки на платформе.

– А без каблучков никак? Мы же на набережную собрались, – сдвигаю бровки я.

– Это первый вечер, я хочу быть неотразимой, – улыбается она.

– Ты и так неотразима! – Я целую её в губы.

– Ты права, Юль. – И добавляет шёпотом: – Я бы осталась с тобой, и кувыркалась бы до утра. Надеюсь, Сашка не слышал.

– Так, может, останемся. – Спускаю полотенечко и стою перед ней вполоборота, голенькая.

– С ума сошла! – Её глаза округляются. – Гулять идём.

В комнату заходит Сашка и по какой-то необъяснимой причине прикрывает глаза рукой. Видимо, рефлекс: типа, здесь же девчонки переодеваются, нельзя без стука заходить, и тому подобное.

– Юля, Вика, вы идёте?

– А ты что, не видишь? Юльке одеться надо! – повышает на него голос Викуля.

После душа я всегда намазываю ножки кремом, чтобы они блестели, как в колготках. Не надеваю лифчика, лишь короткое белое платьице и кружевные трусики. Вика выбрала босоножки на платформе. А я возьму её ботильоны, мне они всегда нравились. На таких каблучках, я едва не выше Викуленьки.

– Идём, – говорю я. Натираю подмышки сухим дезодорантом и пшикаюсь всё той же «Ниной Ричи».

– М-м-м, яблочко! – нюхает меня Викуля. – Теперь мы одинаково пахнем.

– Ой, чуть не забыла! Поможешь? – протягиваю ей свой металлический крестик на золотой цепочке подаренной Димкой.

Сашка снова открывает двери.

– Да идём уже, – кивает ему Вика.

– Секундочку. – Я зависаю перед зеркалом, мне же надо накраситься.

– Такси возьмём? – спрашивает Сашка.

– У нас же машина, – не отвлекаясь от зеркала, говорю я.

– Ну-у, я вообще-то бухать сбирался, – прямо говорит он.

– А я не буду, меня что-то подукачало, – говорит Викуля.

– А я ещё подумаю. – Аккуратно подрисовываю стрелку, хочу, чтобы ровная вышла.

Вика хватает меня за плечи и оттягивает от зеркала, обнимает и прижимает к себе.

– Ну что ты там рисуешь, что ты рисуешь? Ты же и так красивая, ты же офигенная! – Она целует меня.

– Знаю. – Я смущённо надуваю губки. – Но я хочу быть ещё красивее, ради тебя.

– О-о-о, Боже! – хватается за голову Сашка. – Юль, я, конечно, ничего не имею против твоих загонов. Но ты что, никогда не попускаешься? У тебя что, нимфомания? Забудь хоть на секунду о своей сексуальности.

========== Глава 15 ==========

– Прости, Саш, не хотела тебя обидеть, – говорю я и не понимаю, чем я его так задела.

– Чем ты меня обидела? – походу, и он понимает меня без слов. – Вы же уже нализались и натрахались. Пора бы привыкнуть друг к дружке, хватит каждую секунду целоваться.

Тут за меня вступается Вика:

– Между прочим, мои дедушка и бабушка остались нежны друг к другу даже после 50 лет брака, он ей каждое утро кофе в постель приносит, и в таком духе.

– Я надеюсь, вы не такие окажетесь, – смотрит на нас Сашка.

– Ну да, мы же девочки, – поддакиваю я и на Вику смотрю. А интересно, сколько может длиться «конфетно-букетный» период в лесби-парах? Месяц, пару месяцев? А вот у моих родителей, похоже, его никогда не было, да и у Сашки с Викой (у них обоих он был со мной, а не друг с другом). А сколько продлится наш? И что, если мы разлюбим друг друга, кода этот период закончится. Что, если это просто мимолётная влюблённость, влечение? Что, если я больше не захочу быть с ней? Не хочу об этом думать. Если это случится, то я буду уже не я. Косо смотрю на Викулечку, любуюсь её попочкой, а сердце замирает, как в первый раз.

Нет, наша любовь навечно. Возвращаюсь к зеркалу и подкрашиваю реснички. С помощью блеска делаю эффект мокрых губ. Вспоминаю, на что это похоже – на капли спермы. И как парням в кайф такое целовать? Ладно, проехали, лучше ускориться. Не люблю, когда меня долго ждут.

Мы спускаемся во дворик, и я пытаюсь сориентироваться по звукам музыки, куда идти. Но, похоже, Сашка и Вика тут всё отлично знают, как будто каждый год независимо друг от друга проводили здесь лето.

Сашка берёт Вику за руку. Они такие миленькие, когда рядом!

– Набережная там. – Он показывает в сторону склона, ну, типа, мне отдельное приглашение надо. Они идут, держась друг за дружку, а я и так отлично хожу на каблуках. Мне поддержка не нужна. Вот только подумала сразу и споткнулась, да так, что чуть не упала. Просто каблучок попал в рытвину на тротуарной плитке.

– Иди сюда, – зовёт меня Викуля и передаёт в Сашкины крепкие руки.

Теперь уже он идёт с нами двумя: я слева, а Викуля справа.

Тёмно-сиреневое, почти фиолетовое небо, яркий свет фонарей, пробивающийся сквозь листву тропических деревьев, и удушающий запах кипарисов.

– Тебе удобно нас двоих тянуть? – смотрю на Сашку.

– Скажешь такое! – удивляется Вика.

– Думаю, сто процентов парней мечтают оказаться сейчас на моём месте, – отвечает Сашка.

«Что правда, то правда».

Мы ныряем визвилистый переулок и выходим на торговую площадь. От избытка всяких мелочей у меня глаза разбегаются. Какие-то раковины, бижутерия, чашки, кружки, рюмки с названием города. Дельфинчики, каракатицы, кораллы. Всё это под люминесцентными лампами, всё сияет, всё светится.

– Остановимся, – пальчиком показываю на раскладку.

– Юль, ты что, маленькая? – Но Викуле не удается пристыдить меня, я уже выбираю себе какой-то браслетик из ракушек. У меня, конечно, есть деньги, но не на всякую же ерунду.

– Идём, – оттягивает меня Сашка. – Не в первый же день всё скупать.

«А когда?»

– Юль, мы с тобой ещё даже до моря не дошли.

Перед самым выходом на набережную раскладка разноцветных коктейлей: «Пиноколада», «Секс на пляже» – это коктейль такой, если что, но идея неплохая, посматриваю на Вику и на Сашку. В последнее время он кажется мне всё сексуальней, думаю, у нас могло бы что-то получиться. «Хиросима», «Б52»… я не знаю, кто придумывает названия этих коктейлей, но мне нравится. Всё сияет. Я вижу, как какому-то парню наливают полную рюмку, поджигают, а он залпом выпивает его через трубочку.

Всё кругом шумит, играет музыка.

– Бахнешь? – спрашивает Викуля Сашку.

– Давай, – соглашается он. Типа, ещё уговаривать пришлось.

– А ты? – Он смотрит на Вику, обнимает её, чуть не целует.

– Я пока воздержусь, чувствую себя неважно. – Она высовывает кончик языка.

– Укачало? – спрашиваю я её.

– Да, – кивает она. – А ты не хочешь шот бахнуть?

– Викулечка, ты же знаешь, алкоголь и я – вещи несовместимые.

– Юль, давай бухнём вместе, – тянет меня за собой Сашка.

– Ой, не знаю…

– Соглашайся, – подталкивает меня Викуля.

Смотрю на них обоих.

– Ну ладно, уговорили, – улыбаюсь и киваю я.

Мы подходим к стойке:

– Две «Хиросимы», – показывает жестом Сашка.

– Нет-нет, – говорю. – Судя по названию, это что-то жёсткое, я не буду.

– А вам тогда что? – смотрит на меня бармен, готовя для Сашки две его «Хиросимы».

– Что-то сладенькое, – говорю я, по губам угадывая, о чём он спрашивал – тут же вовсю грохочет музыка.

– Лонг или шот?

– Сначала шот, – радостно обнимает меня Викуля, поворачивает меня к себе и в глазки мне смотрит. – А дальше посмотрим.

– Посмотрим, – киваю я ей и готовлюсь пить.

«А может, ну его – на голодный желудок? Ты же знаешь себя, ты же блевать потом будешь».

– Какой-нибудь сладенький шот, – говорю и вижу, как бармен пялится на нас с Викулей.

– А вам? – спрашивает он Вику.

– Меня в машине укачало, я пока не буду, – отвечает она.

– Вы только приехали? – пытается он поддержать разговор.

– Ага, – киваю я.

Бармен поджигает первый шот Сашке, и тот залпом выпивает его.

– А-а-а-агрх! – шипит Сашка. – Юль, тебе обязательно надо попробовать.

– Я уже заказала, – указываю на барную стойку перед собой, где через минуту должен появиться коктейль.

– Вторая «Хиросима». – Бармен ставит на салфетку очередной шот, и Сашка выпивает его одним залпом, а после хватает Викулю и целует её при всех.

– У-у-у! У-у-у! – улюлюкают ему проходящие мимо ребята, все такие навеселе.

Сашка улыбается и поворачивается к ним. Как там в «Нашей Раше» кричали: «Таги-и-ил!» Ну, мы ещё не до такой степени набухались.

Передо мной ставят заказанный коктейль. Честно говоря, я немного волнуюсь и пригубляю его:

– Сладенький, – говорю я.

– Это шот, – толкает меня в плечо Вика, – его надо пить залпом.

– Я знаю, знаю. – Неуверенно беру рюмку в руки, зачем-то выдыхаю, как опытная алкоголичка, и медленно вливаю в себя сладкое разноцветное содержимое шота. Готовлюсь к тому, что всё сейчас будет жечь, но не жжётся.

– Прикольно, – повторяю я.

– Дай попробовать. – И Вика мокро целует меня в губы с языком.

– У-у-у! У-у-у! У-у-у! – улюлюкают уже другие парни. Я слышу крики «Браво!» и даже аплодисменты. Поворачиваюсь назад, но ничего не могу рассмотреть в темноте: слишком ослепительны лампы у барной стойки, или это алкоголь уже дал в голову, или просто моё неважное зрение. Нужно задуматься об очках. Вряд ли в очках я утрачу свою сексуальность.

– А вы родственники? – смотрит на нас с Викой и Сашкой бармен.

– Моя жена и… – готовлюсь услышать, что он скажет «сестра», но он говорит. – И моя девушка.

Жена – это Вика, а девушка – это, типа, я. Вика толкает его локтем и смеётся.

– Не понял? – переспрашивает бармен. А Сашка не выглядит как женатик – ну, не матёрый, обрюзгший с пузом, а молодой, подтянутый. Хотя многие сейчас и в восемнадцать женятся.

– Я – жена, а Юлька – любовница, – объясняет Вика. – Что непонятного-то?

– И вы так мило общаетесь? – Он как раз делает очередные два шота для Сашки.

– Ну, мы скандалили одно время! – перекрикиваю я звуки музыки. – А сейчас живём мирно.

– И любим друг друга! – Вика вновь целует Сашку в щёчку и меня в губки – под очередные овации случайных прохожих.

– Спасибо! Спасибо! – Она поворачивается к дороге.

Сашка бахает два шота и теперь уже надолго забирает Вику, целует её и лапает, закусывает он так, зацеловывает. А я мучаюсь с очередным сильноалкогольным шотом. Хорошо, что он такой сладенький, а то я бы в жизни не влила в себя всё это.

– Вы не умеете пить, – улыбается мне бармен.

– Угу, – киваю я и вливаю в себя горько-сладкую жижу, вся кривлюсь и хэкаю.

– Иди сюда, – хватает меня за скулы Вика и целует, как Сашку, с языком. Я уже не обращаю внимания на аплодисменты и крики. Похоже, смотреть на то, как мы пьём, собралось немало случайных зевак. Мы тут нехилую рекламу раскладке сделали.

А бармен пялится на нас, не отрывая глаз, а потом поворачивается к Сашке и говорит:

– Подарок от заведения. – И готовит ему какой-то сумасшедший горящий коктейль. – Ты где их нашёл? – спрашивает он.

– В институте, – отвечает Сашка и вливает в себя очередной шот.

– Значит, есть-таки польза от образования, – печально смотрит на нас бармен. – Брателло, ты мой кумир! – И он через стойку пожимает Сашке руку.

А меня уже прилично так развезло, я и не заметила, как после очередного шота полезла к Викуле обниматься, моя рука уже у неё под юбочкой. Но она резким движением пресекает все мои поползновения.

– Ну что? – говорит Сашка. – Возьмём по лонгу на дорожку?

– «Секс на пляже», – говорю я. Хочу взять коктейль с длинной соломинкой и идти и долго-долго её сосать. Я вообще хочу сосать. У Сашки бы сейчас отсосала, если он разрешит. Это ж ещё Вику спрашивать надо. А она не разрешит, она же единственная из нас трезвая.

– Мне «Пиноколаду», – говорит Викуля.

– Я у тебя попробую, – улыбаюсь я и влюблённо смотрю на неё.

– Вам по две трубочки? – спрашивает бармен.

– Нет! Нет! – почти одновременно отвечаем мы. Это даже со стороны странно смотрится. Я уже немного стесняюсь, а Вика так спокойно кладёт мне руку на ладонь и начинает её поглаживать

Это такой кайф, когда тебя ласкают при свидетелях! Я вообще мечтала бы заняться с ней сексом при целом стадионе возбуждённых мужиков. Правда, перед этим я бы умерла от стыда. Странно, как это во мне уживается – скромность и стеснительность с такой развязностью и распущенностью. В постели я способна на дикие вещи, при этом оставаясь скромницей. И ещё одно: я даже представить себя не могу с кем-то, кроме Сашки и Вики. Вот никого другого не хочу видеть рядом, и всё! Я жуткая однолюбка. Дволюбка. Улыбаюсь сама себе.

– Что такое? – спрашивает меня Вика, глядя на мою улыбочку.

– Ничего, – качаю головой, – ничего, любимая, – добавляю уже тихо-тихо – так, чтобы она лишь по очертанию движения губы уловила, что я ей сказать хочу.

Набережная, музыка, шум, гам, фейерверки, толпа народу. Но для меня как будто нет ничего и никого, есть только одна она на всём белом свете. В толпе мы с ней как наедине.

– Мне тоже «Пиноколаду», если можно, – вдруг одумываюсь я.

– А как же «Секс на пляже»?

«Этим можно заниматься и без одноимённого коктейля». Смешная шутка, аж пипец! В меня явно вселился Петросян.

– Если вы его не начали делать, то не надо.

– Хорошо.

Бармен сливает парочку видов элитного алкоголя в Сашкин пластиковый бокал, насыпает льда, вставляет трубочку. А после готовит наши с Викулечкой коктейли.

Насыпает полные стаканы льда, наливает в них ананасовый сок, после – какой-то ликёр и ром, взбивает сливки и слегка взбрызгивает коктейли. Вставляет туда соломинку, трубочку, зонтик. Какую-то пластиковую палочку. Взбивает, чтобы сливки растворились, и подаёт нам стаканчики. При этом так улыбается и глазки нам строит, что Сашка рядом уже от ревности кипит.

========== Глава 16 ==========

Я пригубляю «Пиноколаду» и радуюсь:

– Сладкая!

– Это ты моя сладкая! – обнимает меня одной рукой Викуля, а Сашка идёт рядом. Просто, когда один парень и две девушки, как-то слишком странно смотрится. Мы останавливаемся в самом начале набережной, где каменные колонны прямо над шипящим морем.

– Предлагаю выпить за отдых.

«Вот где бы ни собрались русские, обязательно будут бухать и чокаться. Что за дурацкая традиция?!»

– Давайте, давайте! – радостно соглашаюсь я.

– За отдых и за вас, ребята! – улыбается Викуля. Она такая классная стала в последнее время! Она всегда была классной, но сейчас, блин, вообще! Люблю её всё сильнее, хотя, казалось бы, куда уже…

– За вас! – чокаемся мы, и каждый пьёт свой коктейль через трубочку.

Вика надпивает свой и слегка морщится.

– Я попробую твой, – говорю я и без спроса беру её трубочку в рот, делаю пару глотков. Не то чтобы наши коктейли чем-то отличаются, просто…

– Эй, подруга, у тебя же точно такой же, – закономерно возмущается Вика.

«Хотела после тебя попробовать», – думаю я.

– Ну, ты же сказала, что я могу твой коктейль попробовать.

– Да, но тогда ты заказала «Секс на пляже». – Вика демонстративно забирает мой стакан и надпивает мой коктейль. Теперь мы поменялись стаканами.

– Девочки, не ссорьтесь! – смеётся над нами Сашка.

«А мы и не ссоримся», – думаю и понимаю, что мы в Викулей никогда не ссорились. Ну, кроме того дурацкого раза, когда она почему-то решила что я ей не нужна, что ей без меня будет лучше. Дура, блин.

Улыбаюсь и смотрю на неё.

– Что? – не понимает моих намёков Викуля.

– Как же я счастлива, что тебя встретила! Я просто на седьмом небе от счастья, я просто… – Не могу подобрать слова.

– А меня? – улыбается Саша.

– И тебя тоже. Я так рада, что повстречала вас обоих! За вас ребята! – поднимаю бокал.

– Между первой и второй… – Сашка чокается с нами, и мы пьём за брудершафт втроём (Да это возможно). А после мы с Викулей опять целуемся. Я уже прилично пьяненькая, и меня шум толпы не остановит.

– Юль, Вик, ну не здесь же, – одёргивает нас Сашка.

– Не здесь, – томно вздыхает Вика. Обожаю её томные вздохи! Она крепко-крепко берёт меня за руку, и мы идём дальше. Какие же у неё горячие ладошки!

С одной стороны – шумящее море и лунная дорожка, а с другой – сияющая набережная, жарящийся шашлык, какие-то рыбины, грибы, сало, шаурма. Чего здесь только нет! Но я ни о чём другом думать не могу, кроме как о любимой.

Мы походим к вращающейся карусели, которая резко поднимается вверх, а потом как будто падает вниз, и все кричат в ужасе.

– Покатаемся? – предлагает Сашка.

– Меня укачивает, а Мелкая боится, – отвечает за нас двоих Вика.

– Я не боюсь, – зачем-то вру я, слишком поздно понимая, что Вика меня берёт на понт.

– Ах, не боишься? Тогда идём! – Сашка резко вливает в себя остатки коктейля.

– За любовь! – произносит он тост, и мы едва успеваем чокнуться.

Пока он покупает билеты, мы с Викой делаем по паре глотков «Пинаколады», не сводя друг с друга глаз.

– Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю! – в тысячный раз шепчу ей на ушко.

– А я люблю тебя ещё сильнее, – отвечает она и целует меня в губы, прикасаясь к моему лицу рукой. Чёрт, воркуем тут, как голубки, у всех на виду! Кажется, я понимаю влюблённых, которые не могут сдержаться и целуются в публичных местах. Мы такие же. Не Сашка и Вика и не я и Сашка, а я и Вика. Мы здесь влюблённые. И как Сашка не ревнует?

«Наверное, потому что вы обе ему сосёте», – подсказывает внутренний голос.

«Спасибо за ответ, я бы и сама могла догадаться».

«Не за что, всегда пожалуйста, – отвечает он мне. – И, кстати, сосать член полезно для твоей физиологии».

«И чем же?»

«Не знаю, учёные доказали…»

«Учёные мужики? Тогда понятно». Я иногда такая умненькая, такая умненькая! Прямо горжусь собой!»

– Ну, ты идёшь? – зовёт меня Сашка.

– Сейчас! – кидаю прощальный взгляд на Викулю. Ухожу на пять минут, а прощаюсь, как будто навсегда.

– Иди уже, – улыбается мне она, видимо, прочитав мои мысли.

– Коктейль подержишь? – слегка склоняю голову.

– Ага, – говорит она, забирает мой коктейль и берёт в рот мою трубочку, делает пару глотков.

– Только не допивай там всё, – наигранно возмущаюсь я, хотя понимаю, что она просто после меня хочет взять трубочку в рот. Похоже, она влюблена в меня, как дурочка малолетняя под стероидами (я хотела сказать – гормонами). Как же колбасит от этого чувства взаимной влюблённости – круче ничего не может быть!

– Не-е-ет, – улыбается она и качает головой. – Сначала я допью твоё. А после мы будем пить каждый своё.

– Ну, тогда ладно, – соглашаюсь я и спешу к Сашке. Он как раз занял мне место на карусели. Теперь главное – пережить это катание, я же боюсь каруселей.

– Готова? – спрашивает меня Сашка и цепляет меня рычагом. А мне уже страшно, у меня уже участилось дыхание и, наверное, расширились зрачки. Хотя откуда мне знать, я же их не вижу.

– Да ты не ссы, Мелкая, я с тобой. – Он обнимает меня за талию и незаметно опускает руку до моей попки. Я чувствую его объятия и успокаиваюсь, когда вижу возмущённый взгляд Викуси.

Читаю в её глазах:

«Не смей клеиться к моему парню!» Обожаю, когда она ревнует. А что ей ответить? Это не я, это он сам меня клеит, а я такая невинная овечка, ничего не могу поделать.

«Овца ты, а не овечка!» – слышу дурацкий внутренний голос. Интересно кого она ревнует больше: его ко мне или меня к нему? Я вообще не могу разобраться в наших отношениях, но я так счастлива.

Карусель срывается с места и медленно поднимает нас на высоту. И вот я уже вижу всю обширную сияющую набережную, пару парусников в Чёрном море среди волн и лунную дорожку.

«Здесь, на высоте, прохладный воздух», – думаю я, как вдруг карусель резко летит вниз. Я едва успеваю вцепиться в рычаг, и меня вжимает в кресло.

– Не ссы, Мелкая, – повторяет Сашка. Он такой смелый и сильный, хочу, чтобы мои дети были похожи на него.

Платформа зависает в воздухе, и душа уходит в пятки. Мне так страшно, что я не могу даже пикнуть. Я вжимаюсь в рычаг и испуганно смотрю на Сашку. А он орёт, как полоумный:

– У-у-у! – Ещё и радуется, когда видит, гад, что мне страшно!

Платформа срывается с места и опять летит вниз, а я про себя повторяю:

«Чтобы я когда-нибудь ещё хоть раз согласилась покататься на карусели! Господи, обещаю, если я выживу…» Платформа зависает в воздухе и идёт на вираж, и я могла бы немного успокоиться, перевести дух. Но тут Сашка хватает меня за коленку и продолжает истошно кричать: – А-а-а-а, да-а-авай ещё-о-о! – И откуда в нём столько задора?

Я ничего не вижу. Только фонарики мелькают в чёрном небе, и всё вращается, как в калейдоскопе. Не надо было пить, не надо было пить, надеюсь, меня не вывернет. Только подумала об этом, как вспомнила Вику. И чего это её постоянно укачивает? Кстати, а где она? Пытаюсь найти её в толпе, но меня слишком вжимает в кресло, и мир всё быстрее и быстрее вращается вокруг.

– Чтобы я ещё раз… когда-нибудь, повелась на ваши уговоры, – испуганно смотрю на Сашку, а он мне улыбается.

– Ну, ка-а-ак! – орёт мне Сашка.

– Если я выживу… – Я не подумала что сказать дальше, да и он вряд ли услышит, потому что опять орёт как полоумный.

– А-а-а-а! – Он держится за мою ножку, и рука его уже слишком высоко; как бы Викуська не приревновала. Хотя ей же нравится смотреть, как я у него сосу, думаю, невинная рука на коленке или даже чуть выше ничего для неё не значит. Или значит? Поймёшь эту Викулю, с её дурацким характером! Как можно иметь такое ангельское личико и такой дьявольский характер?! Но я так сильно её люблю, что всё прощаю. Спасибо, Господи, что ты её создал!

От страха закрываю глаза и продолжаю молиться. Пережить это мне поможет любовь, она мне всё переживать помогает.

Платформа замедляется и начинает снижаться.

– Хух, наконец-то! – измученно смотрю на Сашку. Я выдохлась, как после часового секса.

– Юлечка, моя Мелкая! – Он нежно поправляет локон на моём лице, хотя я же понимаю, что он просто хочет лишний раз ко мне прикоснуться. И я хочу прикоснуться к нему. Я влюбляюсь в него заново по второму разу. Мне уже немыслимо остаться без неё и без него. Они оба мне дороги.

– Не называй меня Мелкой… – Не успеваю договорить, как платформа срывается с места и несётся на очередной вираж.

Я вжимаюсь в рычаг и изо всех сил зажмуриваюсь, только чувствую, как меня начинает мутить. А Сашка вместе с остальными продолжает неистового орать:

– А-а-а-а! Юлька, как тебе, ну как тебе!

– Лучше бы я сдохла. Я сейчас заплачу.

Платформа останавливается так же резко, как пришла в движение, на самой высоте. Мне кажется, я сейчас выпаду и разобьюсь насмерть. И в этом будет виноват только Сашка. Сержусь на него. Как он мог заманить меня на такое?!

Но платформа спокойно опускается на землю, к нам подходит инструктор и по очереди отцепляет нас. Все, практически все могут это сделать без посторонней помощи, и только я сижу, вцепившись в дурацкий рычаг.

– Всё? – испуганно спрашиваю инструктора.

– Всё, – улыбается мне он.

– Ну ладно. – Отпускаю рычаг встаю и, вцепившись в Сашкину руку, слегка пошатываясь, иду на выход. А нам навстречу уже валят толпой другие отдыхающие, такие счастливые. Наивные, вы даже не представляете, что вас ждёт.

«Бегите, глупцы», – всплывает в моей голове какой-то старый дурацкий мем.

Вика встречает нас улыбочкой и протягивает мне мою «Пинаколаду».

– Как покатались? – спрашивает она.

– Ужасно! – отвечаю я, чем смешу её ещё сильнее. Только Сашка почему-то не смеётся.

– Кто это был? – строго спрашивает он.

– Ты о ком? О том парне, что со мной болтал, пока вы лапались на карусели?

– Да-да, об этом, что едва тебя не облизал, пока мы катались.

Я одного понять не могу: как он что-то разглядел? Лично у меня перед глазами всё расплывалось.

– Да прицепился какой-то урод.

– И ты не могла его послать? – Сашка реально зол. Главное для меня сейчас – не встрять межу двух огней: они меня живо испепелят.

– Я его послала, только он не сразу ушёл, а лишь когда я сказала: «Вон мой парень идёт».

– Ну, гляди. – Сашка такой строгий! И почему мне нравятся строгие суровые мальчики и девочки? Наверное, потому, что я мягкая и добрая. А им, наверное, нравятся такие, как я, но это не факт.

– Что «гляди»? Что «гляди»? – неожиданно переходи в наступление Викуля. – Видела, как ты Юльку лапал. Вы там чуть не сосались на этой карусели.

– Я там чуть не проблевалась, – складываю бровки домиком я.

– Да-а-а! А руку его у себя на коленке ты тоже не заметила? Или это случайно вышло?

«Чёрт, я так не хочу ссориться! Что угодно, только не это».

– Викуль, прости, я думала, ты разрешаешь. – Поворачиваюсь к Сашке. – Саш, ну чего ты меня так подставляешь?

– Я тоже думал, она разрешает, – пожимает плечами Сашка. Он, главное, такой простой. – Сосать можно, а за коленку пощупать нельзя? Викуль, ты определись.

– Ладно, закроем тему, – тает Вика. – Куда пойдём дальше?

========== Глава 17 ==========

– Не знаю, – пожимает плечами Сашка. А я предусмотрительно беру трубочку в рот и делаю несколько глотков «Пинаколады», чтобы не отвечать на вопросы, на которые я не знаю ответа.

– Тогда может похаваем? – предлагает Вика. – Я с дороги проголодалась.

– Я тоже. – Не успеваю договорить, как Сашка подходит к ближайшему микробару и бахает горящий шот с абсентом.

– На, можешь мою «Пинаколаду» допить. – Викуля протягивает ему свой стакан. – Что-то я чувствую себя неважно.

– Ты не приболела? – Заботливо прикладываю свою тёплую ладонь к её лбу, а после прижимаюсь к нему губами. Чёрт, какая же она сладенькая, не могу, вот так бы и облизала!

– Да нет, меня с дороги укачало.

– Часто тебя в последнее время укачивать стало, – недоверчиво качает головой Сашка. Не знаю, о чём он думает, но вижу, что он волнуется. Хотя виду не подаёт.

Мы спускаемся на ночной пляж. Там темно-темно, после ярко освещённой всеми огнями набережной. Прямо на пляже стоят мангалы, на которых жарятся шашлыки, картошечка с салом и какая-то рыбка.

– А пиццы или роллов здесь нет? – жалобно спрашиваю я, утопая во влажном морском песке.

– Какая пицца, какие ролы, мы на море! – радостно бежит к воде Викуля. Я на каблуках бежать так быстро не могу, кроме того, у меня в руках ещё не допитая «Пинаколада».

Вокруг много людей, но Вика спокойно скидывает платьишко, оставаясь в одном купальнике, и трогает ножкой воду.

– Холодная? – неуверенно спрашиваю я.

– Мы ж похавать хотели! – возмущается Сашка и садится в позе лотоса прямо на мокрый песок.

«Я не знаю, чего я хочу». – Гляжу на изящный силуэт Викули, заходящей в воду.

– М-м-м, как тут морем пахнет! – Я зажмуриваюсь, немного ёжась от ночной прохлады брызг.

– Может, всё-таки возьмём шашлык или рыбку? – Сашка всё о своём. – Я бы рыбку взял, девчонки, а что вы будете? – Он смотрит на меня и говорит со мной; между тем Викуля полностью погружается в шипящую морскую воду.

– Запрыгивайте, водичка тёплая, – кричит она нам.

Дежурная фраза, реально дежурная фраза, после которой мне совсем не хочется в воду. Хотя за ней я готова куда угодно.

– Мы полотенца не взяли! – нахожу я отмазку.

– Я прихватил. – Сашка достаёт и своего ранца полотенечко, оно небольшое, но чтобы вытереться, нам хватит.

– Я без купальника, – тише говорю я. Понимаю, вокруг люди, если кто услышит. Не хочу лишнего ажиотажа.

– Залазь так! – кричит Викуля.

Я испуганно оглядываюсь по сторонам и начинаю раздеваться. Похоже, я выпила как раз достаточно для купания голышом.

– Отвернись. – Я смотрю на Сашку.

– Чего я там не видел? – И когда это он таким ворчливым стал?

Я скидываю платьишко и остаюсь в одних трусиках. Их-то снимать не обязательно. Стыдливо прикрываю грудь руками.

– Саш, а ты? – зовёт его Викуля.

– Я на берегу посижу.

– Юлька! – кричит она мне.

– Иду, уже иду. – Я точно так же, как Викуля, трогаю ножкой водичку – вроде, тёплая, не знаю.

– Ну, иди же сюда! – заманивает она меня, знает, что ей я отказать не могу.

– Сейчас. – Ступаю по песчаному берегу, ножки утопают в ракушняковом песке, а по ним пробегают морские блёстяшки. Не знаю, как они называются, светлячки такие. Я всё время прикрываю грудь руками, хотя что там прикрывать, да, похоже, никто на меня и не смотрит. Ну, кто поверит, что девушка решится купаться топлес, без бюстгальтера, тем более – на людном пляже.

Оглядываюсь, вижу Сашку, он сидит, допивая мою и Викулину «Пинаколаду», смотрит мне вслед. За его спиной – костры от мангалов и гудящая набережная, а впереди – лунная дорожка, глубокое звёздное небо и голенькая Викула. Иду в её объятия.

– Только я плавать не умею, – зачем-то вру я. Умею я плавать, по-собачьи.

«На лыжах она катается по-коровьи, а плавает по-собачьи». – Дурацкий внутренний голос сейчас совсем не хочет меня утешать.

Мне холодно, от каждого шага меня знобит, хотя водичка, вроде как, действительно тёплая. Я захожу в воду по пояс и стою, прикрыв руками грудь. Ко мне подплывает Викуля, как нимфа, выныривает из воды, обнимает меня за затылок и целует, а после утаскивает за собой под воду. Всего через мгновение я оказываюсь на глубине. Я выныриваю и, хватая воздух, по-собачьи плыву к берегу.

– Ха-ха-ха! – Какой же миленький у неё смех! Она заключает меня в свои объятия и кладёт руку мне на грудь, другой поглаживает меня по волосам. Я смыкаю руки в замок на её талии.

– Как же я мечтала об этом! – произносит она.

– И я мечтала. – Мы целуемся.

Это так миленько – целоваться при свете луны! Мы заходим поглубже, так, что мои сосочки скрывает набегающая волна, и продолжаем сосаться. Вкус её поцелуев слился со вкусом морской воды, а вокруг нас сияют ночные морские светлячки и медузы.

– Здесь так красиво! – шепчу я.

– Секунду. – Викуля опускается под воду и уже через мгновение я ощущаю её губы и язык на своей «кисульке». Она стягивает с меня трусики и целует мою мокрую «киску», потом выныривает и, как трофей, показывает мне мои трусики.

– Снимешь с меня мои? – говорит она, и добавляет: – Ртом.

– Ага. – Я завороженно смотрю на неё. Нет ничего красивее её улыбки, её скул и глаз при лунном свете.

Я закрываю нос рукой и медленно опускаюсь под воду. Я немного боюсь воды.

«Нашла чем удивить, а чего ты не боишься?» – ёрничает мой внутренний голос.

Я опускаюсь ниже, держусь за её попочку и талию. Медленно стягиваю с неё трусики, Викуля специально расставила ножки шире, чтобы мне было проще добраться до её «кисульки». Прижимаюсь губами к её половым губам и выдыхаю воздух, проникая язычком прямо в её «щёлку».

«М-м-м, какой же это кайф!»

Я выныриваю и пытаюсь отдышаться; сердце колотится быстро-быстро, как у крохотной птички.

– Моя ласточка! – целует меня Викуля. – Хочешь свои трусики назад – догони.

Она брызгает мне в глаза и, оттолкнувшись ножками, отплывает, поднимая за собой целый ворох брызг.

– Вик, отдай, – спешу я за ней, но не с моим стилем плавания.

В результате мы выплываем на мелкую косу посреди пляжа и брызгаемся, я уже вся мокрая, у меня вся косметика потекла. А после мы целуемся и валяемся на песке. Я чувствую мурашки на её теле.

– Тебе холодно? – шепчу я.

– Нет, – качает она головой и смотрит мне в глаза. – Просто я счастлива, – шепчет она.

– Я тоже.

И мы опять целуемся.

– Девчонки, мы сюда целоваться пришли, или, может, чего-то похаваем? – доносится с берега крик Сашки.

Вика встаёт и идёт к нему:

– Дурак, ты чего орёшь на весь пляж? – О-о-о, опять эти перепалки! Мы только приехали, а они уже кучу раз поссорились, правда, я бы не назвала это ссорой. Вот действительно правду говорят: «Милые бранятся – только тешатся». Вот только со мной Викуля никогда не ссорится, как и я с ней. Все проблемы у неё с Сашкой. Хотя я и с Сашкой не ссорилась никогда. Это не они такие, это я такая.

– Вик, Вик! – зову я её.

– Да! – нервно поворачивается она ко мне. Она такая вспыльчивая стала.

– Мои трусики, – как можно тише говорю я.

Вика берёт у Сашки полотенечко.

– Иди сюда, моё солнышко, – сюсюкает она со мной.

Я стыдливо прикрываю свою «киску» и грудь, выбегаю из воды, и Викуля закутывает меня в полотенце. Помогает вытереть волосы и вообще она вся такая заботливая, такая заботливая. Как же приятно чувствовать её нежные и сильные руки на своём теле!

Пока я надеваю платьице, она сама вытирается тем же полотенцем (а что, оно у нас одно). Счастливый Сашка, наконец, встаёт с песка.

– Ну что, пошли? – говорит он, выбрасывая в ближайшую урну стаканчики из-под наших коктейлей.

– Мои трусики отдашь? – смотрю на Вику.

– Они мокрые. – Она шустро переодевается в темноте. – Не хочу, чтобы ты себе что-нибудь там застудила.

– Ты такая заботливая!

– А ты такая классная! – Викуля вновь заключает меня в свои объятия, задирает мою юбочку и шлёпает по голенькой попке. – Такая аппетитная! – добавляет она.

– А может, уже похаваем? – продолжает канючить Сашка.

– Давай похаваем. – Викуля бросается ему на шею и целует его щетинистую щёку. Я подхожу к нему с другой стороны и нежно прижимаюсь к нему своей щёчкой, которую он целует. Как же Сашке повезло: две девочки, и такие разные! Если одна надоест, всегда есть другая.

«А если обе опостылят?» – Дурацкий внутренний голос.

«Тогда Сашка пойдёт на фиг, а мы с Викулей будем счастливы вдвоём». – Нахожусь, что ему ответить.

– А чего это ты её целуешь, а не меня? – Так я и знала, что она заметит! Так и знала!

– Могу и тебя поцеловать. – Сашка целует её в губы, но Вика отворачивается.

– А вот одолжений мне делать не надо. – Похоже, она реально обиделась.

– Вик, ну ты чего? – говорю я. – Каждый раз, как вы ссоритесь, у меня сердце вздрагивает.

– Я думал, ты уже привыкла к нашим ссорам, – смотрит на меня Сашка.

– И я так думала, – почто одновременно с ним говорит Вика. Она смотрит на Сашку и добавляет: – Одновременно сказали. – И они смеются. Главное – что не надо мной. Хотя они такие – им и надо мной поржать ничего не стоит.

– Так что, мы закажем суши? – Я меняю тему. У меня, наконец, проснулось что-то типа аппетита.

– Ой, ну какие суши, какие суши, мы же на море! – перечит мне Сашка.

Мы садимся у крохотного плетеного столика прямо на песке в кресла-мешки. Викуля вообще развалилась, а мне же теперь надо держать ножки вместе, я же без трусиков. Да ещё и Викуля то и дело норовит задрать мне юбочку. Такое чувство, что она всему миру хочет показать: «Глядите все, какая у меня девочка!» Как она собирается скрывать, что она лесбиянка?

– Что заказывать будете? – спрашивает официант в белом фраке, галстуке-«бабочке» и с полотенце на руке. Ну, прямо как в настоящем ресторане!

– Салат из морепродуктов и креветочный коктейль, – сразу заряжает Вика. Она привыкла тратить Сашкины деньги, да, кроме того, у неё же богатые родители, и она может себе это позволить, это же не моя мамка. Хотя отношение к деньгам – это, наверное, у нас генетическое. «У нас» – это у евреев. Я иногда бываю такой жлобихой.

– А что есть? – спрашиваю я и беру из его рук меню.

Второе меню берёт Сашка.

– Травяной чай с кусочками фруктов и кальян с вишней.

Я, конечно, не курю, но после Викули мундштук в рот возьму с удовольствием. Вздыхаю, как бы случайно прикасаюсь к своим сосочкам, тяну ножки. Я бы сейчас с удовольствием отсосала. Вик, прикажи мне отсосать Сашке! Ну, прикажи! С надеждой смотрю на неё.

– Вам кальян на две трубки? – спрашивает официант.

– На одну, – говорит Вика и косится на меня и на Сашку. – Что решили заказывать?

========== Глава 18 ==========

– Жареные мидии, – говорит Сашка, – шашлык из рапанов. Ты что будешь? – Он смотрит на меня, а я всё никак не могу определиться.

– Суши и пицца есть? – Викуля давится от смеха и смотрит на меня.

– Есть, но вчерашняя. – Я понимаю что пицца, тем более вчерашняя, – это какое-то недоразумение из супермаркета, которое есть невозможно, зато отравиться – запросто.

– Возьмите рыбу на шампурах, – подсказывает мне официант.

– Это такая зелёная, с большими глазами?

– Ага, – улыбается он (и умеют же они так искренне улыбаться!). – С большими зелёными глазами.

– Я сама столько не съем, – качаю головой.

– Я помогу тебе.

– И я, – сразу находятся Сашка с Викой.

– Тогда рыбу. – Складываю меню и возвращаю официанту.

– Что пить будете? – не отстаёт он.

– Вишнёвая кола со льдом, – быстро нахожусь я.

– Коньяк с лимончиком. – Сашка смотрит на Вику и берёт её за руку, она кивает ему. Тоже, что ли, коньяк будет? Она же ничего не пьёт. Это я – «алкоголичка» (с улыбкой вспоминаю шампусик и тот ликёр с золотой стружкой).

– У нас не наливают, только бутылками продаётся.

– Тащи сразу бутылку на ноль пять.

– И шоколадочку, – добавляю я.

– Ты тоже бухать будешь? – удивляется Вика.

– А что, мы же на отдыхе. – Я сажусь посвободнее и откидываюсь на спинку кресла-мешка, только коленки не раздвигаю.

– А ты что будешь? – спрашивает Викулю Сашка.

– Чай, ты ж заказал. – Она наклоняется ко мне и кладёт руку между моих коленок. Я томно вздыхаю и откидываю назад голову. Как же я её хочу!

– Это всё? – спрашивает официант.

– Пока – да, – кивает ему Сашка.

Когда он уходит, Вика поднимает свою ручку повыше и гладит меня по ляжке – ну, совсем уже возле моей «девочки».

– Девчонки, а вы не натрахались? – вздыхая, смотрит на нас Сашка.

– Не-а, – томно вздыхаю я, с трудом раскрывая слипшиеся глазки.

– В том-то и прикол быть девочкой, – говорит Викуля. – Мы никогда не натрахаемся, мы всегда можем. Вы, парни, кончаете быстрее, зато мы можем дольше. И неизвестно, ещё что лучше.

– Ну-у, вам виднее, – вздыхает Сашка и тоже откидывается в своём кресле.

А я смотрю на Вику, и с трудом сдерживаюсь, мне буквально не терпится затащить её в постель, у меня внизу уже всё горит и течёт одновременно. У меня даже животик болит – так сильно я её хочу. Да что со мной происходит?! Я совсем с катушек слетела, совсем с ума сошла!

Оглядываюсь по сторонам: темно, горят костры, грохочет музыка, шумит прибой и Вика, гладит меня по ножке.

– А-а-ах, а-а-ах! – томно вздыхаю я; пытаюсь сделать это так, чтобы никто другой не слышал, но у меня не получается. Мне что, руками закрыть себе рот и не дышать, чтобы не произносить ни звука?

– Всё в порядке? – мило смотрит на меня Викуля.

– Всё просто замечательно! – Я глубоко вздыхаю и держусь из последних сил, чтобы не закричать. Господи, как же я её хочу! Я сейчас сознание от возбуждения потеряю, у меня уже глаза закатываются и веко дёргается. Ну так же нельзя, Викуля! Ты хочешь проверить, насколько сильно я могу возбуждаться? Так вот, я уже на пределе.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – играется со мной Викуля.

Снова гляжу по сторонам. Вроде бы, темно и никто ничего не видит, но рядом всё время снуют официанты, бармены, ввозле самой кромки моря какие-то парочки сидят. А вдруг они заметят? Хотя мне уже всё равно, я готова накинуться на неё прямо сейчас.

– Я умираю от возбуждения, – говорю я. – Ты решила пытать меня на медленном огне.

– Почему ты так считаешь?

Я нежно беру её за руку, которой она меня гладит – просто для того, чтобы остановить это медленную пытку наслаждением, – и кладу два её пальчика себе в ротик. Закрываю от возбуждения глаза, меня почти что трясёт от переизбытка чувств, я сейчас кончу. Долго и усердно сосу её пальчики.

– Ну же, Юль, ты чего, это ж не член, – смеётся Вика. Какие же у неё беленькие зубки – так и хочется провести по ним язычком!

Опускаю её руку ниже и кладу себе на грудь. Она инстинктивно сжимает мою крохотулечку.

– Ого, как ты возбудилась! – Викуля делает вид, что удивляется. Не люблю этого переигрывания, но в её исполнении это прекрасно.

– Я сейчас умру от вожделения.

– Так чего мы тут сидим? – Мне нравится её напор, так нравится!

– Вернёмся в номер? – Я забыла, что мы сняли квартиру. Всё думаю, что раз я на отдыхе, то мы живём в номере.

– Ха-ха-ха-ха! – мило смеётся Викуля, поглядывая на развалившегося на своём мешке Сашку. Он как будто не слышит нашего с ней разговора либо просто не обращает на него никакого внимания.

– Я имела в виду… – шепчет она, – а может, прямо здесь на пляже? Это же так романтично! – Боже спасибо тебе за неё, спасибо за неё!

– Нас увидят, вокруг же толпа народу. – Я не верю, что сама отказываюсь от секса с Викой. Неужели настал этот день?

– Ну и пусть видят. – Она наклоняется ко мне, и её рука проникает мне под юбочку.

Я томно вздыхаю и вновь прикрываю глазки от наслаждения. А после оглядываюсь по сторонам. Сашка, вроде, уснул.

– Пошли, – соглашаюсь я и поднимаюсь с кресла-мешка. Поправляю юбку, чтобы не задиралась.

– Ты что реально согласилась? – расцветает улыбкой Вика. – Узнаю свою Юлечку!

– А я с тобой когда-то не соглашалась? – Риторический вопрос.

– Нет, ты всегда согласна. На всё всегда согласна, идеальная подруга, – улыбается Викуля и берёт меня за руку.

«Я тебе не подруга», – ухмыляюсь я, но не дай Бог что-то такое вслух скажу. Не знаю, к чему это может привести, так что лучше не рисковать своим счастьем.

«Моё счастье!» – Я смотрю на Викулю и крепко-крепко сжимаю её руку.

– Пошли туда, – кивает она в сторону.

– Да, – снова соглашаюсь я и встаю с мешка.

Мы поднимаемся тихо-тихо, так, чтобы Сашку, не разбудить. Хотя он, вроде, и не спит.

– Девчонки, вы куда?– типа, просыпается Сашка. Хотя не вижу в нём ни малейшего желания нас останавливать: он же весь день за рулём провёл, а вчерашний – на работе. Он устал.

– Я прогуляюсь, – хитро ухмыляется Вика.

– А я – за компанию, – испуганно добавляю я. Я по жизни такая наивная, такая напуганная! Когда я уже заматерею, стану уверенной в себе, прожжённой любовницей? Нет, я – мелкая, всегда напуганная девочка, втайне мечтающая быть оттраханной.

– Только недолго там, скоро принесут наш заказ, – говорит Сашка и снова откидывается в своём кресле-мешке.

– Ленивый котяра, – цедит сквозь зубы Вика. – Лежит и ухмыляется.

– Ты говоришь так, будто осуждаешь его, – шепчу я.

– Что ты, это же ирония! – отмахивается Викуля. – На самом деле я души в нём не чаю. Безумно люблю его!

– А меня? – зачем-то спрашиваю я.

– Тебя я люблю ещё больше. – Вика разворачивает меня к себе и смотрит мне прямо в глаза, а потом прикладывает указательный пальчик к моим пухлым губам. – Только ч-ч-ч-ч, это между нами, девочками. Поняла?

– Угу, – киваю я, и она целует меня губы, особенно не таясь: темно же.

– И с каких это пор ты иронии не понимаешь? – продолжает Викуля. – Я заметила, это с тобой уже не впервые.

– С тех пор… – набираю побольше воздуха в грудь. – С тех пор, как ты меня бросила.

– Бедненькая! – жалеет меня Вика. – И как же ты это пережила?

– Нормально, я и забыла уже, я же не в танке горела. – Зачем-то вспоминаю про войну. Я всегда про войну вспоминаю, когда думаю, что мне трудно.

– Ой, ну при чём здесь танк? Каждому даётся по его силам. – Вика что, реально заговорила библейскими текстами? Хотя откуда мне знать, что это из Библии, я же никогда её не читала. Снова вспоминаю про крестик на своей груди.

– Ну-у-у подумаешь, девушка бросила! Хотя я на стену лезла от боли, вены себе резала… – зачем-то перечисляю я, но вовремя останавливаюсь.

– Твои проблемы ничем не меньше чужих. А твоя боль не меньше чужой. Кто-то страдает, потому что умирает от голода, а кто-то – потому что завалил сессию. И у тех, и у тех может быть максимальный порог страданий. А ты, судя по всему, свой уже нашла.

– Ага, – соглашаюсь я. – Мой порог страданий – это ты. – Прикасаюсь губами к её плечу. – Не могу без тебя жить. Я умру без тебя, Вика, ты даже не представляешь, как мне без тебя было плохо!

– Ну почему же, я отлично себе это представляю.

– Не-е-ет, нет, я описать не могу! Это как будто… не знаю, будто меня режут по живому, или нет… ещё хуже. Это когда лучше бы резали, чем так. Я передать тебе не могу, как мне было больно!

– Почему же? Ты довольно чётко всё описала.

– Это можно сравнить с удалением зубного нерва без наркоза, только это в груди, где-то под серцдем.

– А тебе нерв удаляли?

– Нет, – качаю головой.

– И мне нет. – Мы смеёмся.

– Да, глупо вышло. Плохая аналогия; из меня, конечно, аналог… или как называется тот человек, кто придумывает аналогии?

– Писатель, поэт, кто-то в этом духе.

– Ну да… изменя, конечно, поэт так себе.

– Я всё равно тебя поняла.

– Правда? – Я с надеждой смотрю на неё.

– Ага. – Мы останавливаемся перед старой жестяной кабинкой для переодевания. – Только после вас. – Викуля пропускает меня вперёд.

«Что? Здесь?» – протестует всё моё нутро, но ножки послушно идут вперёд, они подчиняются ей, а не мне. Всё моё тело служит ей.

Я захожу внутрь и не ощущаю ног. Останавливаюсь и закрываю глаза, когда чувствую её теплые руки на своих плечах и её нежные губы за ушком.

– Люблю тебя, – шепчет Вика.

Я поворачиваюсь и медленно опускаюсь перед ней на коленки, прямо на песок. Прижимаюсь лицом к её животику, жадно покусываю её кожу. Обожаю её вкус и запах!

Викуля зачем-то оглядывается по сторонам и задирает свою юбочку. А я прижимаюсь губами к её пупочку, а после нежно прикусываю её кожу и пытаюсь захватить его в ротик, нежно тянусь к её «лепесточкам». О-о-о как же я по ним соскучилась! Мне нужно заниматься сексом минимум три раза в день, иначе мне не хватает. Захватываю ротиком её «кисульку» и погружаю язычок в её «пещерку» как можно глубже, вожу им между половыми губами, посасываю клитор, погружаю в неё свой пальчик.

– Нет-нет, – говорит Викуля. – Только губами.

– Как скажешь. – Убираю руку и сосу ей, сосу, лижу и целую, зацеловываю, а она томно дышит и прижимает меня к себе за затылок, сейчас застонет.

– Т-ч-ч-ч, – шиплю я, – а вдруг услышит кто?

– Пусть, – выдыхает она. – Пусть слышат. Боже, какой кайф! – томно вздыхает она.

Всё равно тянусь к ней руками, мне непривычно без пальчика. Прикасаюсь двумя пальцами к её «кисульке» и продолжаю лизать.

Наконец, Вика отрывает меня от своей «киски», поднимает на ноги и целует в губы. А после сама становится передо мной на коленки. А я же без трусиков. Моя «кисулька» уже у неё во рту. Это так неожиданно и так быстро!

– Юль, ты такая гладенькая, – шепчет она, покрывая поцелуями мои «холмики» внизу живота.

– Спасибо, – томно выдыхаю я.

– Ты прямо слишком идеальная! Хоть бы полосочку волос оставила. Знаешь, как об неё приятно тереться?

– Знаю, – отвечаю я и прижимаюсь спиной к стенке кабинки, пока она меня лижет. Каждый её поцелуй, каждое прикосновение как будто обжигает меня, растекаясь теплом по всему моему возбуждённому телу до пальчиков ног.

Я хочу лечь на спину. Осматриваюсь в кабинке, здесь, по-моему, маловато места, но мы же с Викулей мелкие. Опускаюсь ниже и ложусь прямо на песок, прижимаю к себе свои ножки руками, «кисулечка», моя «девочка» открыта. Вика склоняется над ней и лижет, прямо зализывает её, всё глубже и глубже проникая своим язычком, а я беззвучно хриплю от восторга.

А после мы жадно-жадно целуемся, пока валяемся на песке. Песок попадает мне в ротик, и я начинаю плеваться, а Вика смеётся надо мной.

– Тч-ч-ч! – резко говорю я и закрываю ей ладошкой рот. Мы прислушиваемся.

– Что? – шёпотом спрашивает она.

– Мне показалось, что кто-то рядом. – Испуганно оглядываюсь по сторонам.

========== Глава 19 ==========

– Креститься надо, когда кажется, – отвечает Викуля пословицей и жадно целует меня в губы. Обсасываю её язычок, сосу её губки, а пальчиком нежно проникаю в её «пещерку» и подрачиваю ей.

– М-м-м! – Викуля вынимает из себя мой пальчик и обсасывает его. И я начинаю сосать вместе с ней, как будто мы наперегонки не её пальчик сосём, а Сашкин член.

– А я смотрю, ты сосать научилась, подруга. – Она опять целует меня. Мы лежим на мокром песке; как бы чего не простудить, но я счастливая-счастливая. Ни о чём больше думать не могу, только о ней. Мне даже песок в волосах не помеха.

Громкий стук в стенку кабинки пугает нас обеих.

– Занято! – громко отвечает Вика.

– Это я. – Сашка заглядывает через верх и улыбается. – Там уже наш заказ принесли.

– Чего лыбишься? – фыркает на него Викуля.

– Ожидал вас здесь увидеть… Что, до дома не дотерпите? – Ещё и подхихикивает так мерзко! Сашка, ф-у-у таким быть!

– А тебе что, завидно? – строит глазки Викуля.

– Не хочешь присоединиться? – подключаюсь я. В свете звёзд мы в объятиях друг дружки так сказочно сексуальны, особенно капли пота на наших телах.

– Валяться с вами на песке? Нет уж, спасибо! – крутит носом Сашка.

– Дать нам пососать. – И кто меня за язык тянул. Я уже совсем берега попутала. Жаль, что понимаю я это слишком поздно, когда меня буквально насквозь до самого сердца прожигает испепеляющий взгляд Викули.

Опускаю перед ней глаза.

– Прости, я, наверное, сказала лишнее.

А она молча поднимается и начинает нервно отряхиваться от песка.

– Я же извинилась, – лепечу я. Внезапно невинный разговор перерос в скандал, и главное – я сама во всём виновата.

Хватаю её за ножку, целую в коленку и плачу без слёз:

– Прости меня, Викулечка, прости, любимая, я дура, что такое сказала, прости, если можешь, не бросай меня, не уходи, я сейчас разрыдаюсь! – слезинка скатывается из моих глаз.

Викуля поворачивается в мою сторону и не спешит забирать у меня свою ножку. А я жадно её целую: сначала в коленку, потом в щиколотку, в пяточку, каждый пальчик, сплёвываю песок, по которому та ходила.

– Прости, прости. – Я закрываю лицо руками.

– Юль, ты чего? – улыбается мне Вика.

– Девчонки, я с вас в шоке, – хмыкает Сашка. – Всё, я устал от «Санта-Барбары», иду шашлыки хавать.

Викуля нежно поднимает меня за подбородок и заботливо отряхивает от песка мою одежду.

– Что ты, Юлечка, любимая, я же тебя никогда не брошу и никогда не обижу. – Я вижу слёзы на её глазах.

– Честно-честно? – не до конца верю я.

– Честно-честно, – отвечает мне она.

– Клянёшься?

– Клянусь!

– И я тебя люблю. – Мы держимся за руки, когда покидаем кабинку. Перед самым выходом Вика ещё раз отряхивает от песочка мою задницу.

– Ух ты, моя попочка! – нежно приговаривает она.

– Обвисшая, не подкачанная, – расстраиваюсь я.

– Юль, ну ты на себя наговариваешь, у тебя идеальная попочка, идеальная как для девочки, которая не занимается фитнессом.

– А ты хотела бы, чтобы я занималась?

– Ну-у-у, спорт – это всегда хорошо… – задумывается она. – Но ты стройняшка, тебе не надо ничего менять в своём теле. И попочка у тебя кругленькая, такая и должна быть у девочки.

– Спасибо, – шепчу ей на ушко, тянусь к ней, чтобы поцеловать.

Она хватает меня за скулы, поворачивает к себе лицом и властно целует. А я такая беззащитная, такая нежная, такая слабая рядом с ней! И мне это нравится, обожаю быть слабой. Люблю, когда обо мне заботятся, когда меня защищают. Визжать готова от восторга!

«Странно, что Сашка не ревнует. Мы с Викулей столько времени проводим вместе, ему явно недостаёт женской нежности. Хотя посмотрим, что он скажет потом».

Мы подходим к нашему столику. Всё уже расставлено и сервировано, как положено. Коньячок, лимончик, поломанная шоколадка. Креветочный коктейль с трубочкой, пара салатиков и моя рыбина с зелёными глазами.

Сашка разливает коньяк по рюмкам.

– Я воздержусь. – Вика закрывает рюмочку рукой.

– Ну и ладно, – пожимает плечами Сашка и смотрит на меня.

– А где моя кола? – спрашиваю.

Как раз приходит официант и приносит бокал вишнёвой колы со льдом и с громадной трубочкой.

– Спасибо, – говорю ему и смотрю на Вику и на Сашку. – Это мне, чтобы коньяк запивать.

– Лучше лимончиком закусывай и шоколадкой, – подсказывает Сашка.

– Я разберусь. – Немного грубый ответ, но тут важно как он сказан: без напора, мягко и с улыбкой. Я вообще вся такая мягкая, даже представить сложно, как я могу кому-то грубить.

Достаю свой телефончик и фоткаю наш столик со вспышкой. Там эсэмэс от мамки.

«Всё нормально, добрались, сидим на пляже и празднуем». – Отсылаю ей картинку.

«Супер!» – И куча смайликов. Короткий и ясный ответ от мамочки.

– За приезд! – поднимает Вика свой креветочный коктейль

– За море! – отвечает ей Сашка, залпом выпивает коньячок, закусывает лимончиком и целует Вику.

– За вас ребята! – И про себя добавляю: «За нас». Слегка пригубляю. Ух, какой алкогольный! Зажимаю носик двумя пальчиками и вливаю в себя рюмочку коньячка, а после, как посоленная, начинаю зыркать по столу. Хватаю лимончик и шоколадку. Запахиваюсь ими. А коньяк печёт, реально сильно печёт! И чего это я решила бухать, я же никогда не бухаю. Чего опять повелась? Хватит быть такой удобной, хватит быть такой управляемой, у тебя же есть свой характер! Ага, мягкий, удобный и управляемый.

Беру крохотный кусочек рыбки и заедаю, а после надпиваю колу через трубочку, выплёвываю трубочку и пью прямо из стакана. А мне всё печёт. Такое пойло, явно не для девочек!

– Ха-ха! – смеётся Вика, – Юлька ты совсем, что ли, пить не умеешь?

А я сижу, высунув язык, и машу на него руками.

– Жжёт, – жалуюсь я.

– Иди сюда. – Викуля обнимает меня за затылок, прижимает к себе и нежно целует с языком. И только от её языка, мне становится легче. Наконец, я нашла, чем закусывать. Как же мне нравятся наши «обмены жидкостями». Хотя я догадываюсь, откуда у меня это: дурацкие рефлексы, дурацкая генетическая память. Значит, я уже созрела для того, чтобы завести ребёнка?

Понимаю что от Вики это невозможно, но есть же Сашка. Кошусь на него и не понимаю, какая дурь мне в голову стукнула. Или это коньяк.

– Между первой и второй, – говорит Сашка и опят наливает мне, на сей раз он кладёт рядом с моей рюмкой лимончик и пару долек шоколада, чтобы я долго не искала закусь. А у меня перед глазами уже всё плывёт.

– Постой-постой, не спаивай Юлечку, – останавливает его Вика, но поздно: я уже почти на автопилоте вливая в себя очередную рюмку коньячиллы, и закусываю всем, что под руку попадётся.

Я не помню, что было дальше, помню только, как Вика легонько шлёпает меня по щекам.

– Ты как, нормально, Мелкая?

– Норм, – лениво отвечаю я, пытаюсь на чём-то сфокусироваться, огоньки так и разбегаются перед глазами.

– О-о-о, тогда не сиди, идём, прогуляемся, потанцуем. – Она поднимает меня с кресла-мешка, и мы босиком идём в направлении светомузыки. Дискотека на пляже – что может быть круче! Я иду по азимуту, туда, куда меня тащит Викуля. Сама уже почти ничего не вижу и не слышу. Только бит стучит в моих висках. Я хочу танцевать. Меня даже холод не останавливает.

– У-у-у! – радостно кричу я, услыхав знакомый трек, и поднимаю руки вверх.

– У-у-у! – поддерживает меня Викуля с не меньшим энтузиазмом.

Я уже не понимаю, как танцую, тело делает всё за меня, глазки почти ничего не видят, ушки почти ничего не слышат. И я двигаю телом в такт очередному треку.

– Привет, девчонки, – здоровается какой-то парень без футболки, я прямо в лучах светомузыки вижу его подкачанный торс.

– Приве-е-ет, – улыбаюсь я ему, и мы начинаем двигаться вместе. Чёрт, как же это классно, обожаю движение, обожаю эту музыку, обожаю это море! Я даже забываю, что на мне нет трусиков.

– Не хочешь познакомиться? – улыбается мне он, я даже вижу блеск его зубов в свете ультрафиолета.

Не знаю, что ответить. Ответить «нет» – слишком грубо для меня. А ответишь «да» – придётся знакомиться. М-м-м, не знаю, как поступить.

– Я – Юля. – И кто меня за язык тянул?

– А я – Игорь.

– Свободен, Игорь. – Викуля выдёргивает меня из толпы.

– Не понял. – Он продолжает двигаться в темпе светомузыки. – Девчонки, вы что, лесби?

– Да-а-а! – радостно улыбаюсь я.

– Не обращай внимания, она бухая, и у неё есть парень, он сейчас подойдёт, – говорит Вика, пытаясь хоть немного привести меня в чувства.

– Понятно, – немного расстраивается он. – А что насчёт тебя? – сразу переключается на Вику. Шустрый какой.

– И у меня есть, – отвечает она.

А меня колбасит под музыку, я не могу стоять спокойно. Улыбаюсь и смотрю на неё, кладу ей руки на шею, пританцовывая.

– У нас с тобой один парень на двоих, любимая. – Я сейчас её поцелую, но надо держаться, а не то все реально решат, что мы лесби.

– Зато эта отмазка всегда работает, – улыбается мне она.

– Не всегда, не всегда. – Я качаю головой и подпеваю в такт музыке. А бас колбасит так, что мне окончательно рвёт крышу.

Музыка гремит в ушах, когда мы заваливаемся домой. Я сама идти не могу, меня уже ножки не держат, тем более – в этих ботильонах. Всё время вишу на Вике, а она, в свою очередь, на Сашке.

Мы заваливаемся в квартиру, и Вика сразу направляется в душ. А я, едва добравшись до кровати обрушиваюсь в холодное накрахмаленное одеяло и мгновенно засыпаю. Сквозь сон слышу, как они возятся с приставным диванчиком и расстилают постель. Разговаривают шепотом, чтобы меня не будить – такие заботливые, такие милые. Люблю их обоих!

========== Глава 20 ==========

Посреди ночи резко просыпаюсь. Я хочу пить, у меня трещит голова, и музыка до сих пор отдаёт в ушах. Нахожу свой телефон, но он слишком яркий, и я всё равно ничего не могу рассмотреть. Иду на кухню, наливаю себе стакан минералки из холодильника и делаю пару глотков. В ушах звенит, а перед глазами всё танцует. Никак не могу прийти в себя. Возвращаюсь в комнату и падаю на диванчик.

– Ой! – слышу Сашкин охрипший голос.

– Прости, я на тебя села, – говорю таким же охрипшим голосом. Как я охрипла, простудилась, что ли? А может, подпевала ночному караоке – я такая, что могу, особенно вчера на пьяную голову.

– Да ничего. – Сашка поворачивается на бок, видно, что ему неудобно на крохотном диванчике. И почему постели не делают больше, чтобы все помещались?

– Са-а-ашенька, спи, спи мой хороший. – Я глажу я его по волосам и по ноге, случайно задеваю рукой пах, чувствую, какой он твёрдый. И сон как рукой сняло. Смотрю на него и вижу, что и он не спит. Оборачиваюсь и смотрю на Викулю, потом снова на Сашку.

– Юль, ты думаешь о том же, о чём и я? – Сашка приподнимается на локтях.

– Ага, – говорю я и нежно запускаю руку в его трусы. – Как же я по нему соскучилась!

«Надеюсь, Вика не будет ревновать», – думаю я, слегка подрачивая Сашкин член. Чувствую его руку на своей груди, потом на своей шейке. Сашка проводит пальцем по моим губам, попадая мне в ротик. А я томно вздыхаю. Делаю глубокий вздох и чувствую, как его рука обхватывает меня за затылок и наклоняет к себе.

– Саш, ну Саш, ну Саш, – не успеваю сказать я, как он откидывает простыню, и я вижу его великолепный стоячий член прямо пред своим лицом. Он такой огромный, такой крепкий, как ядерная боеголовка. Нежно прикасаюсь к нему губами и быстро-быстро дрочу рукой. Облизываю головку язычком.

– Боже, как же ты классно сосать научилась, Юлечка! – говорит мне Сашка, а меня это только сильнее заводит. Я снимаю ночнушку и продолжаю дрочить ему и сосать, а после сажусь на диван в его ногах, хорошенько так раздрачиваю его член, обхватываю его губами и сосу, заглатываю как можно глубже, втягиваю в себя изо всех сил. Дыхание задерживаю – всё, как учила Вика. А после улыбаюсь и опять дрочу.

– Мне так нравится сосать! – признаюсь я Сашке, играясь язычком с его головкой, заглатываю её поглубже.

«Надеюсь, Вика ревновать не будет». Беру Сашкин член обеими руками и заглатываю, выпускаю изо рта, делаю парочку вздохов и опять заглатываю. В третий раз держу подольше, дышать не могу, блевать хочу, но изо рта не выпущу.

– Юль, я сейчас кончу, – признаётся мне Сашка.

– Хочешь кончить мне в рот или на лицо и на грудь? – улыбаюсь ему, пытаюсь отдышаться.

– Давай в рот, чтобы сейчас не мыться.

«Кончи в меня», – подсказывает внутренний голос.

Я в очередной раз надрачиваю его член, смазываю его слюной, обхватываю губами головку, засаживаю как можно глубже в свой ротик до самого горлышка и держу там подольше, пока, наконец, не чувствую толчки. Мой ротик наполняется горячей спермой.

– Глотай, глотай, – шёпотом подсказывает Сашка. Типа, это так просто.

Я улыбаюсь ему и чуть не роняю огромную каплю спермы прямо на него, но вовремя подхватываю её рукой и отправляюсь в душ. По пути слизываю с руки остатки. Я сейчас такая счастливая, такая затраханная, как будто это я сама кончила!

Долго откисаю под душем, долго чищу зубки, а когда возвращаюсь, Сашка уже спит. На кровати сопит моя Викуленька; ложусь рядом с ней, обнимаю её, целую в попочку, прижимаюсь к ней и засыпаю.

– Спокойной ночи, любимая, – шепчу ей сквозь сон.

«Спокойной ночи, Юлечка», – отвечает мой внутренний голос, несмотря на то, что за окном уже светло.

Улыбаюсь сама себе и думаю про Сашкин член. Мне понравилось ему сосать. Похоже, я, как бутон розочки, по чуть-чуть раскрываюсь. А что, если я сделала ошибку, решив, что я стопроцентная лесбиянка? Что, если я просто не распробовала пока мужчин? И вот я уже сосу с наслаждением. А что дальше? Кончать буду во время минета. И такое возможно. У меня в груди всё прямо кипит. Мне так хорошо, я так счастлива! Приоткрываю глазки и смотрю на спящую Викулю.

«Мой ангелочек!» – Я прикасаюсь к её лицу рукой – нежно-нежно, мягко-мягко, так чтобы не разбудить и не разрушить сон моей красотки. Представить себе не могу мужчину, который будет красивее неё. Нет, Сашку я люблю гораздо меньше, это однозначно. Но секс… Секс бывает таким разным и мне иногда хочется его разнообразить. Четно говоря, надоело только лепесточки сосать, я же взрослая девочка, мне можно и член. В конце концов, я заслужила. Ах, если бы и у Викули был член!

Хотела бы я, чтобы она была мужиком? Вот тут однозначно – нет! Её нежный голос, ей чувственные губы, её милые глазки! Она такая девочка-девочка, как раз для меня, хотя у неё довольно сильный характер, она всё-таки королева, а я – принцесса, вернее, я – её фрейлина. Так почему же меня потянуло на член, чем мне «киски» не хватает? Вот всему виной моя испорченность, я всё время хочу чего-то нового. Мне нравится, как она меня душит, нравится, как унижает. Но я не хочу останавливаться, мне уже хочется, чтобы тошнило во время секса; помнится, раньше я страдала от этого. А сейчас меня это заводит.

Прошло каких-то полгода, и я полюбила то, от чего сама же и убежала. Бедный Сашка!

Беру Викулю за руку и нежно-нежно прикасаюсь к ней губами. Вот это вкус! Вкус любимого тела – его ни с чем не перепутать. Во рту ещё привкус спермы, хоть я и почистила зубки, но он почему-то остаётся. Мне хочется смешать вкус Викулиной смазки и Сашкиной спермы. Мне хочется… мне всё время хочется секса. Закидываю на неё свою ножку и прижимаюсь к её плечику.

– Что? – Она просыпается, с трудом раскрывая глазки.

– Спи, спи любимая, – шепчу ей на ушко.

– А ты опять будешь ко мне приставать?

– Нет, прости, что разбудила, ласточка моя. – Вся нежность, которая есть сейчас во мне, направлена на неё. Как же сильно я её люблю, как же сильно я её хочу! Интересно, а можно ли хотеть сильнее, можно ли любить сильнее? Есть ли на белом свете более сильное чувство, чем наша с ней любовь?

«Наверное, нет».

«Странно, что ты меня поддерживаешь», – отвечаю внутреннему голосу.

«Дурёха, я же всё делал только для того, чтобы ты была счастлива. А сейчас ты, наконец, счастливая. Мне другого не надо», – отвечает он.

«А помнишь, как я тебя отключить хотела, тогда, с карандашами?» – спрашиваю я. Я реально с ним разговариваю. Разговариваю с голосом у себя в голове. Мне лечиться пора!

«Ой, и какой только ты херни не творила!»

«Не матерись».

«Прости, не буду. Не хочу портить момент, когда ты счастлива. Боже, какая же ты милашечка! Как же мне повезло жить в твоей головке, в твоём теле!»

«Спасибо!» – Я не верю, что это я с ним разговариваю. Похоже, мне как в этом фильме, нужно таблеточки принимать – красненькие, синенькие, кругленькие, чтобы меня потом электрошоком лечили, и в психушке держали. Как же этот фильм назывался? Не помню, но там ещё саундтрек был классный на скрипках.

«Реквием по мечте», – подсказывает мне внутренний голос.

«Спасибо!»

«Что бы ты без меня делала?»

«Была бы тупой».

«А сейчас какая, типа, умная!» – Сколько иронии, Боже, сколько во мне самоиронии!

«А, ну да, – улыбаюсь я. – Тупая, зато отличница».

«Очнись, Юлечка, ты отличница, потому что у тебя глазки красивые».

Боже, какая же я милашка! Так приятно своим телом делать счастливой свою любимую, сосать своему любимому и вообще быть чьей-то, принадлежать кому-то, а не жить только ради себя и тратить свои дни бессмысленно! Как приятно быть необходимой! Ещё крепче прижимаюсь к Викуле.

– Юлька, у тебя, что, опять недотрах? – сквозь сон бормочет она.

– Ты сама виновата в том, что слишком красивая, – шепчу я ей на ушко и прикусываю мочку.

– К Сашке ляг, ему не давай выспаться, – ухмыляется Викуля. – Он же не такой красивый.

– Я уже… – «Чё-о-о-орт, нет, что ты творишь?! Дура! Ты что только что наделала?!»

– Что «уже»? – Вика открывает глаза и смотрит на меня в упор. А я не могу соврать, когда на меня так смотрят. Испуганно отстраняюсь, смотрю на неё и ресницами хлопаю.

– Ну-у-у, Вик, ты не так поняла, – что-то лепечу я в своё оправдание. Срочно придумывай себе отмазку! Срочно придумывай отмазку, пока не наломала дров!

– Постой-постой! – мгновенно просыпается Вика. – А ну-ка повтори, что ты только что сказала.

Сашка, вроде, спит, или делает вид, что спит (хотя судя по голосу Викули, он должен был уже проснуться). Скорее всего, лежит под одеялом, боится пошевелиться, чтобы не огрести. Но сейчас я первая на очереди.

– Прости! – Я расплываюсь в виноватой улыбочке.

«Ты что с ума сошла? Ты же только что себя спалила! Ты нас спалила, и Сашку, и… Ой, дура. Ну чего с тебя взять!» – паникует мой внутренний голос. А я под землю провалиться готова. Я разрыдаться сейчас могу, только бы Вика меня простила, и она это чётко знает.

– Постой, постой, Юлечка. Успокойся, дыши, поглубже дыши. – Она внимательно смотрит на меня. Вика – прирождённый следователь. – А теперь давай сначала, чётко и обстоятельно мне всё расскажи.

«Честное признание уменьшает наказание», – даёт мне плохой совет мой внутренний голос.

– Прости, прости. – Я уже почти рыдаю. Не могу скрывать, когда она на меня так смотрит. Слегка кошусь на Сашку и замечаю, что он давно не спит, просто умело делает вид, что спит. Вики боится. Мы сейчас её оба боимся.

– Сашка, вставай, разговор есть, – звучит её мягкий и спокойный голос, от которого у меня мурашки по коже.

– Да? – Сашка делает вид, что просыпается, и поднимает сонные глаза.

– Юлечка тут мне кое-что рассказала. Не хочешь ничего добавить?

«Ей бы у Берии служить в охранке, или как это называлось. Она без всяких пыток из тебя признание вытащит, даже в том, чего ты не совершал».

– Что она там рассказать могла такого? – Сашка – великолепный актёр, делает вид, что спокоен, и притворяется, что хочет спать. Снова кладёт голову на подушку и накрывается простынёй.

– Не-е-ет, любимый, так просто ты не отвертишься. – Вика встаёт с кровати на свои идеальные, бесконечные длинные (длиннее, чем у меня) ножки в носочках, походит к Сашке и резким движением срывает с него простыню.

– Да что такое?! Дай поспать! Вчера весь день за рулём, выспаться не дают! – Сашка, пять баллов, «Оскара» ему! А Вике – Сталинскую премию. Молодцы, ребята!

========== Глава 21 ==========

Я сижу и виновато смотрю в пол, всхлипываю. Сашка садится на диван смотрит на меня, как на предателя. Ещё и головой качает, типа «Не ждал от тебя такого». А я что могу поделать? Я же не виновата, что я дура. Прости, Сашенька, я тебя подставила! Прости, Викусенька, я тебе изменила! Простите меня, оба, я опять всё испортила!

– В глаза мне смотри! – Она сурово смотрит на Сашку. А за окном уже светло, уже утро. Раннее утро.

– Ну, смотрю. – Сашка строит из себя крутого. Но каким бы он крутым ни казался, перед ним же Вика, и она его запросто «расколет».

– Что вчера было? – Она глубоко вздыхает, чувствую, как волнуется, чувствую, как внутри там у неё всё дрожит. Прости, Викулечка, что сделала тебе больно!

– Да ничего не было. – Сашка неумолим, его «за пять копеек» не «расколешь». Но очная ставка продолжается. Вика поворачивается ко мне, а я уже чуть не плачу. И зачем я это ляпнула? Ну кто меня за язычок тянул?!

– Внимание: правильный ответ! – артистично разводит руками Вика. Нежно приподнимает меня за подбородок и в глаза мне смотрит. – Юль, скажи правду.

Я уже вижу, как Сашка вовсю машет головой, едва не орёт на меня. А я не могу соврать, не могу, когда Вика так на меня смотрит.

«Будь, что будет».

– Я сделала ему минет, пока ты спала, – едва выговариваю я и сразу заливаюсь слезами. Я рыдаю и всхлипываю: – Прости, Сашенька, прости, Викулечка! Не знаю, сможете ли вы меня простить. – Дрожащими руками прижимаю к себе её ладонь и трусь об неё, целую её, заливая слезами.

– Понятно, – тяжело вздыхает Вика, встаёт с кровати и молча выходит на кухню. А я плачу навзрыд, я не могу остановиться, заливаюсь и заливаюсь слезами.

– Ты что, не могла промолчать? – шипит на меня Сашка. А я даже ответить ему не могу – мне так больно и так горько! Я, наверное, конченая мазохистка, мне нравится сначала шкодить, а потом вымаливать прощение. Нравится, когда об меня вытирают ноги. Пожалуйста, вытри об меня свои ножки, Викуля! Я на что угодно ради тебя готова, только прости!

Сашка встаёт с дивана, надевает шорты и молча отправляется в душ, а я сижу и рыдаю, ничего не могу с собой поделать.

Наконец, Вика возвращается из кухни. Даже сквозь слёзы я вижу, что у неё красные глаза. Это из-за меня и из-за Сашки. Это из-за нашего предательства. Да, я не строю иллюзий, это было именно предательство (а что же это ещё?). Это не свинг и не секс втроём, это измена, и я виновата, я так виновата перед любимой! И меня никак не извиняет то, что я была пьяна.

– Значит, так, – говорит Викуля, глядя мне прямо в глаза. А я даже не дышу, шелохнуться боюсь, чтобы не дай Бог не упустить ни единого звука, который слетает с её прекрасных уст. Сашка тоже уже вернулся из душа и надел свою тенниску, сидит и слушает её.

– Чтобы это было в первый и последний раз, ты меня поняла? – Она смотрит мне в глаза.

– Да-да, спасибо, спасибо, – киваю я.

– Тебя это тоже касается. – Она поворачивается к Сашке.

– Это больше никогда не повторится, обещаю, клянусь!

– Если я узнаю… – Она замолкает, но там дальше и так всё понятно.

– Прости, прости, спасибо, спасибо, – шепчу я и лезу к ней целоваться.

– Ну-ну, не плачь Юлечка! – Она одной рукой обнимает меня. – Просто не делай такого больше, окей?

– Окей, окей, – киваю я. Сейчас я, наверное, такая заплаканная.

– А с тобой мы ещё поговорим! – Она грозно поворачивается к Сашке.

– Она сама предложила. Минет – это была её идея, – валит он всё на меня. Джентльмен, называется!

– Да мне всё равно, кто предложил, – обрывает его Викуля. – Ты врал мне. – И вновь тишина. – Можете трахаться, сколько хотите, только так, чтобы я об этом знала.

У Сашки округляются глаза: чего-чего, а такого расклада он явно не ожидал.

– Спасибо, – пожимает плечами он.

– И не смей мне больше врать. – У Вики такой тихий и такой суровый голос. – Ещё раз застукаю на вранье… – Дальше она говорит совсем тихо, но у меня от одного тембра её голоса холодеет в груди.

– А Юлечка молодец, что всё рассказала, – Вика нежно проводит рукой по моей щеке. Она улыбается и смотрит мне в глаза.

– Просто я не могу тебе врать, – всхлипываю я.

– Я тоже тебя люблю, – обнимает меня Викуля.

Утро проходит как-то тихо. Мы все не выспались, а я ещё и напилась вчера до беспамятства. Сашка тоже хорош! Целый день за рулём, всю ночь бухать и сегодня чуть свет ни заря встать. Одна Викуля держится, она у нас умничка. Она сама сегодня нам завтрак приготовила, заботливая моя. Сама в магазин сходила, купила овощей, сметаны и сделала на завтрак картофельное пюре вместе с салатом из огурцов и помидоров в сметане. Обожаю этот салат, вот ела бы его и ела!

Однажды, когда я была ещё мелкой, я так его наелась, что мне было плохо, кружилась голова – то ли от нитратов, то ли это был заворот кишок, я уже не помню. Помню только, что наелась его раз и навсегда, думала, что никогда больше не захочу. Ан нет, в следующем году, как только в магазине появились свежие овощи, опять налегла на салатик. Помню, как целый месяц одним им питалась. Мне вообще ничего не надо кроме этих овощей. А тут ещё и пюрешка – не то чтобы моя любимая, но это же Викуля готовила.

Накладываю себе картошечки, а Вика кладёт на мою тарелочку ложечку салата.

– Ещё салатик будешь, Юлечка? – спрашивает она. Заботится обо мне, любит меня, моя лапочка! Прости меня, я так виновата перед тобой!

– Спасибо, – говорю и улыбаюсь ей. Расцеловать ей ручки готова – так сильно её люблю!

Один Сашка недовольный сидит, в своей тарелке колупается.

– Ешь, давай, – подгоняет его Викуля.

– Нет. – Он отодвигает тарелку.

– Ты не голодный? – снова говорит она этим своим тоном. – Принципиально не будешь есть то, что я приготовила?

«Если они сейчас разойдутся, я умру. Это для меня всё равно что выбирать, с кем жить – с мамой или с папой. Я бы, конечно, выбрала маму, но зачем меня ставить перед таким ужасным выбором? Зачем заставлять меня выбирать, кого я люблю больше? В детстве я уже это один раз это проходила, зачем же ещё раз? Сжальтесь надо мной, слышите? Пожалейте.

– Поговорить надо? – смотрит на неё Сашка. Узнаю этот взгляд, я опять узнаю этот взгляд. Я здесь между молотом и наковальней. Я бы убежала, если бы сама эту кашу не заварила.

– Ну так говори, кто мешает? – она снова смотрит на меня. – Ещё салатика ложечку? – улыбается мне Викуля. Они оба обращаются со мной, как с маленькой.

– Это так продолжаться не может. – «Сашка, ну что ты делаешь?! Всё же так идеально было, всё так хорошо складывалось! Не смей всё разрушать, не смей, слышишь?!» Смотрю на него, а в глазах застыла мольба и сожаление.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь, что, – отвечает он. «Я не знаю, скажи мне, что ты имеешь в виду, чтобы я перестала бояться того что вы расстанетесь».

– Просвети. – А Викуля просто супер! Не срывается на конфликт, умеет держать удар.

– Мы всегда втроём, мы все делаем втроём, мы на отдыхе втроём, мы в постели втроём…

– И что тебе не нравится? – резко выпаливаю я. Я сейчас заплачу. Умоляю, не разрушай моё счастье, не смей! Я столько выстрадала ради этого, столько пережила! Умоляю! Кричу и не докричусь до вас до двоих. Умейте ценить счастье, оно же так зыбко!

– Мне всё нравится, – произносит Сашка. «Хух, аж от сердца отлегло! Интересно, что скажет Вика?»

– Меня всё устраивает, кроме вранья, – говорит она. – Если не будет вранья, всё будет по-старому и даже лучше. – Она улыбается мне и эротично так прищуривается. Интересно, что бы это значило?

– Так и не было никакого вранья. Мы всё собирались тебе рассказать, вот Юлька и рассказала, – оправдывается Сашка.

– Вы пытались скрыть, а ты же знаешь, как я реагирую, если от меня что-то скрывают! – повышает голос Викуля. Умеет же она это делать эффектно!

Кладу ладошку на её руку:

– Любимая моя, обещаю, клянусь, что больше ничего от тебя не буду скрывать. – Смотрю ей прямо в глаза.

– Юлька, ты же лесби, чего это тебя на минет потянуло? – сдвигает бровки Викусенька.

– Не знаю, пьяная была, пососать захотелось, а Сашка…

– Что Сашка?

– А Сашка был не против. – Мне стыдно. – Вик, ну мы же ещё совсем недавно были вместе. Знаешь, как старые чувства могут нахлынуть, особенно под алкоголем?

– Мне что, вам пить запрещать? – Вика сурово сдвигает бровки. – Теперь, если напьётесь, будете спать в разных комнатах и под присмотром.

– Вик, это больше не повторится, – улыбаюсь я. – Не знаю, что на меня нашло.

– Ну тогда так и скажи: захотела вернуть себе своего парня, влезть «в старые штаны».

– Нет, нет, нет! – одновременно говорим мы с Сашкой.

– Всё было не так, – продолжает он. – Просто ты спала, а Юлька проснулась, и нам было одиноко… Вик, ну ты же сама разрешала нам трахаться.

– Но я была рядом, я видела всё, а теперь… – Она не знает, как подобрать подходящее слово. – Теперь вы сделали это тайком, за спиной.

Я со стуком кладу вилку на стол:

– Вик, ну хватит из нас верёвки вить, ты же сама видишь, как нам стыдно!

– Вижу.

– Мы всё поняли, мы покаялись и исправились.

– Только теперь я не знаю, можно ли вам верить.

Пристально смотрю ей в глаза, смотрю и не отвожу взгляд:

– Ты действительно сомневаешься, что можешь мне верить? – спрашиваю я.

Она ещё пару секунд смотрит на меня, а потом говорит:

– В тебе я не сомневаюсь ни капельки, тебе я верю.

– Спасибо, – улыбаюсь я.

– Это тебе спасибо. – Она гладит меня по щеке и целует.

– Эй, розовые голубки, а про меня забыли! – подаёт голос Сашка.

– Если ещё раз решите провернуть что-то подобное… – Вика придумывает что сказать, но так и не находит.

– Мы поняли, мы больше не будем, – отвечаю я за двоих.

– Ешьте, давайте. – Вика пододвигает Сашке его тарелку с салатом.

Утро проходит как в бреду, я вообще не выспалась, и Сашка, судя по всему, тоже. На улицу никто не идёт, там жарко, палит солнце, пыль да колючки. На море идти лень. Так весь день в квартире и просидим. На море они приехали, конечно!

Вика отправляется на пробежку. Я врубаю кондиционер и нежусь под прохладным тоненьким одеялком в мягкой постельке. Сашка крутится рядом, на меня даже не смотрит – здорово Вика отбила ему желание изменять! Да и я бы сейчас ни за что не согласилась ему отсосать, и так всё едва улеглось. Всё было на ниточке, прямо на грани. Немного не хватило до скандала. И я не знаю, что было бы тогда. Наверное, я отправилась бы домой своим ходом на автобусе, а Вика с Сашкой остались бы одни в квартире, отношения выяснять (не знаю я, короче, что было бы тогда). Но то, что сейчас, меня вполне устраивает.

========== Глава 22 ==========

– Са-аш, – канючу я, – ну поговори со мной.

– Не буду, – бурчит он. – Из-за тебя мне влетело от Вики, ты всё сама видела.

– Са-а-аш, ну прости! – не успокаиваюсь я.

– Да всё это твой длинный язычок, который не мешало бы держать за зубами, – шипит он.

– Ты в каком смысле? – улыбаюсь. – Не сосать тебе или не рассказывать?

– Ха-ха-ха-ха! – искренне смеётся Сашка. – Юлька, ты такая дурёха!

– В смысле? – Я делаю вид, что обижаюсь.

– В хорошем смысле, в хорошем. – Сашка кладёт мне руку на голову и взъерошивает волосы.

– Всё, хватит. – Я убираю от себя его руку. – Мне ещё их укладывать.

В двери поворачивается ключ – это вернулась Вика.

– Вы тут ничем таким не занимались без меня?! – Опять этот поучительный тон. Видимо, она хочет, чтобы мы постоянно чувствовали себя виноватыми.

– Не-ет, – честно отвечаю я. – Мы тебя ждали.

– Ждали? Я пришла. – Вика заглядывает в комнату и видит меня в постели. – Ещё чуть-чуть подождёте? Я в душ, – говорит она и исчезает за дверью.

Я потягиваюсь в кровати. Улыбаюсь и закрываю глаза. Зеваю, и у меня глаза слезятся.

Не успеваю открыть глаза, как вижу Викулю; она склонилась надо мной, от неё пахнет нежностью. А сколько времени прошло? Я уснула? Я сплю? Что за дурацкие мысли в моей голове при виде любимой?!

– Сашка уехал, дома только мы одни, – шепчет мне она и нежно целует в носик.

– Мы же, вроде, не таимся от него, – отвечаю ей взаимностью.

«Сколько прошло времени? Я не помню, как Сашка ушёл, не помню, как Вика вышла из душа. Что со мной? Пора заканчивать с алкоголем, меня реально волнует моё здоровье».

– Ты как будто мне не рада, – хмурится Викуля.

– Я рада тебе. – Тупейший ответ! Ну, реально тупейший! Если бы я её оскорбить пыталась, я бы ничего лучше не придумала. «Я рада тебе». – Вот это я дура! Как будто оправдываюсь и выкручиваюсь.

– Так почему ты меня не целуешь?

«Только не отвечай очередную банальщину, что сейчас её поцелуешь, только не отвечай какую-нибудь тупую отговорку. Придумай что-то покреативней».

– Я тебя сейчас поцелую.

«Юля, ты дура!» – орёт на меня внутренний голос.

«Как можно быть такой тупой?! Где твой такт? С тобой флиртуют, а ты ведёшь себя, как бревно! Что с тобой случилось? Завязывала бы ты с бухлом. Ни ночи не помнишь, ни того, как уснула утром».

– Да что с тобой? – удивляется Викуля.

«Это она тебя спрашивает, а не я! – потешается надо мной внутренний голос. – Видишь, не только я считаю, что с тобой что-то не так. Все вокруг буквально кричат об этом».

– Прости, любимая, не знаю, что на меня нашло.

– Это ты меня прости за эту историю с Сашкой. – Она меняет тему. – Сначала я сама тебе разрешила, а потом за это же и накричала.

Вика ложится рядом. Нежно беру её за руку и целую. Боже, какая же у неё приятная кожа! Всем сердцем её обожаю!

«Так вы будете трахаться или так полежите? Девчонки, вы становитесь скучными».

Я поворачиваюсь к ней и нежно-нежно прикасаюсь губами к её ушку, прикусываю его и вновь целую её шейку. Двигаюсь вниз, моя рука ложится на её левую грудь, а губами я залезаю Викуле под мышку.

– Ай, щекотно! – звонко смеётся она.

Двигаюсь ниже, сама по чуть-чуть завожусь и вхожу во вкус. Прикасаюсь губами к её груди и нежно-нежно обсасываю её сосочек, как мороженое. Люблю сосать сосочки, а для чего же они как, не для того чтобы их сосать. Правда, природа задумала их для детей, чтобы их детки сосали, а не взрослые тётеньки. Но природа такая забавная штука, она так играет со своими детьми. Все мы – её дети.

Захватываю ртом её левую грудь как можно глубже и вожу кончиком языка по сосочку. Я хочу доставлять удовольствие, всем телом, сколько у меня хватит сил.

Вика расстёгивает на себе халат и массирует свою правую грудь. Я переключаюсь на правую. Левая и так вся обласканная, вся в моей слюне, набухшая от возбуждения. Вика ждёт, пока я обсасываю правую. Ах, если бы у меня было два рта! Немного забавные мысли.

Вика громко стонет от возбуждения и скидывает с себя трусики, а я кладу ладошку на её гладко выбритую «кисульку».

– А где моя полосочка? – Я жалобно сдвигаю бровки.

– Я её сбрила, хотела быть похожей на тебя. Те же любишь когда гладенько.

– Мне нравилась эта шероховатость, нравились эти волосики, – говорю, пока лижу её грудь.

– Ради тебя я их снова отращу, а пока там будет гладенько.

Опускаю глазки и любуюсь её «лепесточками» у меня даже в груди холодеет и «слюнки текут» при их виде.

– Чего ты ждёшь, любимая? – шепчет мне Викуля. – Я там всё помыла твоим любимым интимным гелем.

– Не стоило так стараться, – шепчу я в ответ. – Я обожаю естественный запах твоего тела.

– Ну, ты извращенка! – отвечает она, когда я уже напротив её «розочки». Сжимаю «лепесточки», и закрываю глаза от удовольствия. Сжимаю пальчики на ножках, тяну носочки. По моему телу растекается ток, я уже пьяна от вожделения, голова не варит. Закрываю глаза и тянусь к её «розочке». Прикасаюсь к ней носиком и нежно-нежно целую ножку рядом с писюшкой.

– Не дразни меня, Юля, а то я взорвусь от возбуждения, – шепчет мне Вика и, обхватив мой затылок, прижимает к своей «киске». Нежно трусь об неё своим носом.

Она поднимает коленки и сжимает мою голову своими ногами, я пошевелиться не могу – такая она сильная. Мои губы крепко прижаты к её «кисульке», а язычком я вожу между её «лепестками». Я открываю глаза и с наслаждением смотрю на неё.

– Смотри мне в глаза, – шепчет она и ещё сильнее сжимает меня между своих ног. Боже, какие же у неё сильные ножки! Так бы их и расцеловала, но не могу: моя голова плотно зафиксирована, и я едва достаю кончиком язычка до её «лепесточков».

Викуля нежно, но сильно прижимает меня плотнее к своей «киске» и рычит от удовольствия. Помнится, этой ночью меня точно так же трахнул Сашка. Они оба мною пользуюсь как сексуальной вещью, а потом ещё и скандалят за право обладать мной. Я – сексуальная рабыня и это такой кайф! Не хочу никакой свободы, мне нужна только любовь.

class="book">Дотягиваюсь до её «кисульки» пальчиками и проникаю в «пещерку». Пока мой язычок ласкает её половые губки, пальчик исследует её изнутри. Там бесконечное поле для исследований, и всегда найдёшь что-то новое. Другая рука в моей собственной «кисульке», я дрочу сама себе, пока сосу ей. Я уже не могу без этого. Вика дотягивается своими носочками до моей голенькой попочки и водит по ней кончиками пальцев. Обожаю, когда она трогает меня своими ножками, это так сексуально, так возбуждающе!

Поворот ключа в замке. Я пытаюсь вскочить, но Викуля никуда меня не отпускает.

– Лижи, лижи, моя ласточка, – повторяет она.

И я расслабляюсь, закрываю глазки и продолжаю самозабвенно вылизывать свою любимую, едва не кончая от собственных прикосновений и прикосновений её ног к своей спине и попочке.

В комнату заходит Сашка и несколько секунд на нас смотрит.

– Ну-у-у, ты как, присоединишься, – протягивает ему руку Викуля и улыбается.

– Де-е-евочки, вы просто чудо!

– Спасибо, – шепчу я и пытаюсь посмотреть в его сторону, но Вика ещё сильнее сжимает меня ногами и заставляет продолжать лизать ей. А я так счастлива, что остановиться не могу. Господи, за что мне такое счастье!

– На самом деле мне давно пора сказать вам спасибо, – начинает длинный монолог Сашка. – Спасибо за то, что вы такие замечательные, за то, что такие любвеобильные, за то, что делитесь со мной совей любовью…

– Ты долго ещё трындеть собираешься? – не выдерживает Вика. – Может, уже трахнешь нас?

– Я в душ. – Сашка на ходу скидывает с себя одежду, будто выскальзывает из неё. А я продолжаю лизать и целовать Вику.

– Отпустишь меня? – смотрю на неё и ресничками хлопаю.

– Смотря как ты будешь себя вести.

– Хорошо буду, я сделаю всё, что ты попросишь.

– Прям всё.. – задумывается Викусенька.

Она раздвигает коленки, высвобождая мою голову. Я кладу её на бок и продолжаю лизать, сосать и целовать её «вишенку», играюсь с ней.

– Я хочу тебя связать, – говорит Вика.

– Прям сейчас?

– Именно сейчас!

– Делай всё, что захочешь, – томно вздыхаю я.

Она берёт меня за руку и кладёт на кровать. Находит в вещах что-то похожее на верёвку, Сашкин ремень и всё, чем хоть как-то связать можно. Нежно берёт меня за руку, целует в запястье, а после туго-туго привязывает к углу кровати. То же самое и с другой рукой. Я не могу пошевелиться.

Вика опускается ниже. Берёт мои ножки и сжимает их вместе, водит по своим губам и по своему лицу моими пальчиками.

– Какая прелесть! – шепчет она. – Юль, твои ножки, это чудо природы, – говорит она.

– Спасибо.

– Они, как цветы. Букет из женских пальчиков.

– Фу-у-у! – немного смущаюсь я. – Ассоциации, как из фильма ужасов.

– Позволишь дальше тебя связывать?

– Конечно, любимая.

Она смотрит на меня и пытается понять, как ещё можно меня зафиксировать, чтобы я не могла вырваться. Тут из ванной возвращается Сашка. Он без одежды, поджарый, с подкачанным торсом. Он даже загорел немного (не знаю, когда успел). И главное – его член торчит, как кувалда. Он кажется мне больше после вчерашней ночи. Когда это он успел подрасти?

– Иди сюда, – манит его Викуля и садится мне на лицо. Сашка подвигается к ней. Одной рукой она ему дрочит, пока они целуются.

– Хочешь её? – говорит она обо мне.

– Только давай без этих, – Сашка понимает, к чему всё идёт, и не хочет никаких проблем и скандалов, но Вика непреклонна.

– Я же сказала, всё будет нормально. Если я разрешаю, значит, можно. Юль, ты не против? – обращается она ко мне и привстает, отрывая свою нежную «щёлочку» от моего рта.

– Я согласна на всё, что ты говоришь, – томно шепчу я.

Вика ещё сильнее надрачивает Сашкин член и медленно и нежно вводит его в мою «киску».

– А-а-а, а-а-а! – мне немного больно. Но я терплю. Всё-таки член внутри меня – это не так и приятно. Понимаю, почему я стала лесбиянкой. Но Вика делает это с нежностью и любовью, и вот моя «кисулечка» уже выделила смазку, уже потекла и мягко принимает член.

– Ты как, любимая? – Она смотрит на меня влюблёнными глазами.

Отвечаю одними глазами, не могу ответить вслух.

Она нежно берёт мою левую ножку и начинает её целовать. Покрывает поцелуями щиколотку, а после к её поцелуям присоединяется Сашка, и они вместе целуют мои пальчики. А я же, как балерина, тяну носочек. Наконец, они кладут мою левую ножку на плечо Сашка, и он делает несколько толчков в моей «кисульке». Я чувствую, как внутри меня хлюпает смазка, как затекли от удавок руки, и тянусь губами к Викиной щёлке. А она тем временем берёт мою правую ножку, и они с Сашкой жадно начинают гладить её, лизать и целовать. Откуда у Сашки такая страсть к моим ногам? Хотя она и раньше была, видимо, никуда не делась. У меня же всегда идеальные ножки, педикюр и гладенькие пяточки. Я вообще совершенство, а ножки, так тем более.

Сашка крепко-крепко сжимает мои стопы руками и сильно-сильно долбит меня своим членом. Я только стонать успеваю. И тут Викуля в очередной раз садится «кисулькой» мне на лицо. Обожаю её сосать, пока они с Сашкой целуются, зацеловывая пальчики на моих ногах. Передавая их изо рта в рот, они целуют друг с друга. Я впервые замечаю, как же сильно они друг друга любят.

– Только не кончи в мою ласточку, – слышу, как говорит Викуля Сашке обо мне.

– Это будет сложно, но я постараюсь.

========== Глава 23 ==========

Сашка долбит меня всё сильнее, и целуются они всё более страстно. И всё, что мне остаётся, – безучастно лежать и лизать её лепесточки. Наконец, Сашка ускоряется и вдалбливает свой член в меня изо всех сил. Мне даже больно, как бы там синяков не осталось. А он резко его выдёргивает и кончает мне на животик.

Вика кладёт голову мне на грудь и высовывает язычок, а Сашка продолжает кончать ей на лицо. А потом он встаёт и уходит в ванную. А Вика лижет мою «кисульку», слизывает с неё остатки его спермы. Она опускается передо мной на коленки и усиленно сосёт мою «киску». Пытается сделать так, чтобы я кончила, языком себе помогает и пальчиками.

– Развяжи меня, Вик, – прошу я её, – у меня уже ручки затекли.

Она по-быстрому отвязывает одну руку и возвращается к кунилингусу.

А я изо всех сил свободной рукой сжимаю свою грудь и визжу от восторга.

«Господи, как же я хочу кончить! Хочу, но не могу, это проклятие какое-то! Видать, надо сначала родить, чтобы потом всегда кончать».

Через пару минут Вика встаёт и уходит в ванную, как раз оттуда возвращается Сашка. Он в огромных белых «боксёрках». Вожделенно смотрит на меня.

– Сашенька, ты меня не развяжешь? – Я умоляюще смотрю на него, и он сразу кидается мне помогать. Сашка – настоящий джентльмен, никогда не оставит даму привязанной к кровати.

– Одевайся, идём на море, – наконец, говорит он, улыбается и на меня смотрит, а я улыбаюсь ему в ответ. Поворачиваюсь на бок, лежу и смотрю в угол; а куда мне ещё смотреть, тут особых вариантов то нет.

Иду в ванную уже после Викули. Мне так этими ремнями ручки передавило, но я не жалуюсь. Интересно, а зачем Викуля меня связывала? Ведь мы это даже никак не обыграли во время секса. Или ей просто нравится связывать меня, чувствовать свою власть надо мной, чувствовать, что я её рабыня. Конечно, я же так сильно её люблю.

Сталкиваюсь в дверях ванной с распаренной Викулей. Она улыбается мне, а я опускаю взгляд к возбуждающим холмикам внизу её живота и тоже улыбаюсь.

«Викуль, ну где моя любимая полосочка?» Я теперь её себе представляю только с этой полосочкой волос, обожаю проводить по ней язычком, обожаю тереться об неё своим носиком, щёчкой. А она с чего-то решила, что я люблю, когда там гладенько, как у меня. Но я же совершенно другая девочка, мягкая. А Вика – она острая, ершистая, она вся такая… такая классная, я не могу описать прям! Мы разные, и причёски у нас разные, и волосы у нас разные, и глазки, и писюшки. И нам нужно оставаться разными. Вся прелесть вот в этих различиях. Возможно, я никогда бы её не полюбила, если бы мы были одинаковыми. Я бы даже не обратила на неё внимания и так и не узнала, что я лесби. Но, встретив такую Вику, я влюбилась по-настоящему.

Нежно провожу рукой по её «кисуле» и мягко-мягко запускаю в неё свой пальчик. Даже глаза закрываю от наслаждения.

– Ты что, не натрахалась? – улыбается мне Викуля.

– Конечно, – сверкаю я зубками в ответ. – Ты же меня связала.

– А, ну да, – усмехается Вика и целует меня в запястье.

Я встаю под душ. Не то чтобы мне нужно помыться, просто хочу освежиться под прохладными струями воды. Обожаю воду, обожаю душ, обожаю ванну принимать, только плавать не умею. Плохо получается, не знаю, почему, в детстве не научилась, у мамки не было возможности меня учить, а папка не успел. Да он и учить меня не собирался. Я для него всё время была обузой, недоразумением. Он мамку встретил, они хорошо провели время, а потом она залетела и отказалась делать аборт. А он настаивал, я точно знаю, я в этом почему-то уверена. Жид пархатый, убить хотел Юлечку!

Спасибо, мамочка, что ты не дала меня в обиду, не дала ему этого сделать. Они даже не поженились, так жили. Ну, разве только папка записал меня на свою фамилию. У мужчин есть такая тема, типа, всё должны быть на моей фамилии, «это же я, Великий» вставил в неё свой член, и теперь она родила». Ну, а когда мамка ему надоела, он просто её бросил и укатил в Израиль. Он считал, что здесь в России никто не даёт ему раскрыться, никто его не ценит, никто не понимает, а там всё как у людей. Там Земля Обетованная. Ну, а перед тем как уехать, он наговорил гадостей моей мамке и мне, между прочим: какие мы непутёвые и никудышние, как мы на дно его тянем и какой я балласт на его шее. Это я хорошенько запомнила, на всю жизнь. Я ему, конечно, тогда ничего не ответила (а что первоклассница могла ответить?), но я всё запомнила.

Откуда я всё это знаю? Думаете, мамка мне жаловалась? Нет, не-е-ет! Что-то я сама поняла, что-то краем уха услышала, а что-то бабушка сказала. Например, про то, что они так и не поженились, а отец бегом спешил меня на свою фамилию записать, прямо из роддома. А то была бы я сейчас на мамкиной фамилии. Хотя нет, к своей я уже привыкла. «Саваш» – вполне нормальная фамилия, что бы это ни значило. По-моему, какое-то колено Израиля или ещё что-то. Но чисто технически я даже не еврейка, еврейство передаётся по матери, а мать у меня русская (относительно русская, там тоже не всё так однозначно, но в эти дебри я не лезу).

Выхожу из душа, завёрнутая в полотенце, и начинаю рыться в своём чемодане, я ведь его даже распаковывать не успела. Ну, так, раскидала вещи, а кое-что так и осталось на дне. Достаю свой раздельный купальник. Чашечки на груди как раз под мой маленький размер подобраны. Белый цвет. Мне так идёт всё белое, идеально подходит к моим чёрным, как смоль, волосам и загорелой коже, чёрным очкам и яркому макияжу. Наверное, я отлично буду смотреться в платье невесты. Хотя представить себе в России свадьбу с двумя невестами смешно. Но кто нам будет мешать пожениться, хотя бы чисто формально, где-нибудь на райских тропических островах?

Всё равно, думаю, Вика на такое не согласится, для неё это слишком. Она же изо всех сил делает вид, что нормальная. Сашку зачем-то с собой таскает, хотя, по сути, с ним почти не трахается. Можно было бы сказать, что ей нужны его деньги, но у неё же богатые родители, она и без Сашки всё это может себе позволить: и машинку, и путёвку в Турцию или Египет. Сашку она, скорее всего, любит, просто сейчас временно переключилась на девочек. Как же хорошо, что я именно в этот момент оказалась рядом! Удачно подставилась.

Вика исследует свою сексуальность, пытается разобраться в себе, а я просто наслаждаюсь жизнью с ней рядом. Я давным-давно уже поняла, кем я являюсь на самом деле. Это тогда с Сашкой я экспериментировала, пыталась разобраться в себе, но когда встретила Вику, то сразу всё поняла. Просто я по-настоящему влюбилась – один раз и на всю оставшуюся жизнь, я надеюсь… я очень на это надеюсь.

Я почему-то уверена, что Викуля меня любит, что у неё сердечко болит, когда меня нет рядом. Уверена, что она без меня не может, как и я без неё не могу, я без неё я медленно умираю. Жизнь без любви – страшнее, чем смерть.

– Вау, какая ты красоточка! – Викулечка смотрит на меня в белоснежных трусиках от купальника.

– Поможешь застегнуть? – поворачиваюсь к ней спиной и по привычке помогаю убрать волосы, хотя длинных волос-то уже нет, они едва достают до лопаток.

– Ты такая загорелая. – Она проводит рукой по моей спине, и я чувствую её губы на своём плече.

– Девчонки, вы одевайтесь, а то мы так до вечера на пляж не выберемся! – слышится возмущённый голос Сашки.

– Да, одеваемся. – Вика защёлкивает на мне застёжку купальника и, как школьницу, шлёпает меня по попке. – Идём, – говорит она.

Я надеваю шлёпки на платформе, накидываю сверху футболочку и шортики, и мы спускаемся вниз.

Сашка уже давно оделся и ждёт нас здесь. Он, по привычке, в своей тенниске и белых шортах, Викуля в рубашке с длинными, завёрнутыми рукавами и юбочке, она всегда юбки носит. Это я штаны предпочитаю, хотя прятать мои ножки – это преступление против прекрасного.

– Оу-у-у, я очки забыла, – говорю.

– Хочешь вернуться?– смотрит на меня Сашка.

– Да, – киваю я ему.

– Только не зависай там надолго.

Вика даёт мне ключики, и я поднимаюсь в нашу квартирку. Как же быстро это место стало для меня родным домом! Я же всего полдня здесь провела. Похоже, дом для меня – это место где живут те, кого я люблю. Вика и Сашка – они уже реально моя семья, шведская семья. Не я с мамкой и папкой, а я с Викой и Сашкой. Уже дождаться не могу, когда мы станем жить втроём. Интересно, как мы будем объяснять это своим родителям? Мне, наверное, будет проще, да и Сашкин отец, думаю, одобрит. А Викина мамка… Представляю, что она устроит, когда узнает что её Викулечка, её любимая доченька спит с девушкой! Хотя Вика, наверное, никогда ей не расскажет. А что, если она придёт к нам в гости? Что, если заметит, что я живу с ними?

Бли-и-и-ин, а если они не пригласят меня жить с собой, если просто будут со мной на свидания бегать, типа, я просто так, девочка для секса, а жить они буду вдвоём, как нормальная семья? Я так не хочу. Я хочу по-честному. Неужели со мной нельзя поступить так, как я этого заслуживаю? Я же к ним всей душой, всем телом и всем сердцем. Неужели можно опять меня вышвырнуть и за бортом оставить?

Вика может. Она такая, что может опять заставить меня страдать. Сука… Не верю, что я такое про Вику подумала, но что, если это так? Ей так легко даются мои страдания! Неужели она не понимает, что со мной нельзя так обращаться, я же не тряпка половая? Я же… я же живая. Ко мне надо бережно относиться.

И если я вам нужна, то возьмите меня к себе жить, я буду делать всё, что вы мне скажете. Просто не вышвыривайте меня на улицу. Чёрт, кого я прошу?! Сашку легче попросить, он как-то ещё понимает мои чувства.

========== Глава 24 ==========

Зависаю перед зеркалом, подрисовываю макияж. Тоналка, стрелки, глазки обвести, тени, губки…

Звонок на телефон.

– Юль, ты там застряла? – Голос Вики.

«Поднимайся ко мне, ускоришь», – хитро улыбаюсь я.

– Уже выхожу, – зачем-то вру я и продолжаю рисовать стрелки.

Через пару минут складываю всё в косметичку и выхожу за дверь.

«Черт, очки забыла!» Возвращаюсь в квартиру, хватаю свои очки, смотрюсь в зеркало. Какая же я сексуальненькая! Надуваю губки. Ещё один звонок на телефон. Трубку не беру, вылетаю из квартиры и спускаюсь по лестнице вниз – так быстро, как позволяют мне спускаться мои ножки в шлёпках на платформе. Выхожу из прохладного подъезда на разжаренную июньским солнцем улицу. Всё вокруг пыльное из ракушняка, солнце лупит, как сумасшедшее. Ярко-зелёная листва на деревьях совершенно не создаёт тени и прохлады.

Подхожу к машинке и плюхаюсь заднее сиденье.

– Включишь кондиционер? – расслабляюсь я.

– Он не успеет охладить, поедем с открытыми окнами, – говорит Сашка, нажимает какую-то кнопочку и открывает все окна в машине.

– Не мешало бы и крышу убрать, – говорит Викуля. – В кабриолете поедем.

Она сидит впереди, рядом с ним, держит его руку, когда он переключает передачи. Я скидываю тапочки и забираюсь с ножками на сиденье. Сижу, подогнув под себя коленки, мне так удобнее.

Викуля улыбается, глядя на мои щиколотки, тискает одну из них рукой. Я улыбаюсь в ответ.

За пару мгновений мы долетаем до набережной. Я выхожу налегке, Викуля забирает из багажника нашу сумку с подстилками, а Сашка остаётся возле тачки, ищет, куда припарковаться. Нельзя было пешком пойти, вот надо было понтануться на машине ехать! С другой стороны пройтись даже пять минут по этому пеклу – это такая мука! Мне ещё стыдно, что я заставила их ждать и целых пять минут сидеть в разжаренной машине. Но главное – мы наконец-то на море.

Я улыбаюсь яркому солнышку, улыбаюсь любимой Викулечке, горячему, раскалённому песочку. Догадываюсь, какой я сегодня буду загорелой после этого пляжа. Который час, я, кстати, так и не посмотрела. Да ну, айфон лень доставать. Тем более, я всё равно ничего не увижу на таком ярком солнце. Ну и что, что там есть антибликовая система, я пока не привыкла к солнечному свету.

Мы заходим на пляж, только за ручки не держимся, хотя у меня такое чувство, что держимся. Мы настолько лесбы, и это уже должно быть очевидно всем окружающим. Две влюблённые друг в друга девушки, мы даже дышим синхронно, постоянно смотрим друг на друга, друг о друге заботимся, пылинки сдуваем. Викуся с меня сдувает, она обо мне так заботится! Я даже не ожидала, что она воспылает ко мне столь ревностной любовью. Но, думаю, я заслужила. Столько страдать, так мучиться, вены резать, под капельницей лежать, и вот она, заслуженная награда! Викусенька, спасибо тебе, любимая! Спасибо за то, что ты есть!

– Не за что Юль, – с улыбкой отвечает она. Её зубки сверкают ярче, чем стёкла её зеркальных очков. У нас даже очки одинаковые.

– Разве я сказала это вслух? – переспрашиваю.

– Что? – смеётся она.

– Ты мои мысли читаешь, вот что. – Это должно было прозвучать как обвинение. Но я даже интонацию такую подделать не могу – так сильно я её люблю.

– Твои мысли читать легче лёгкого.

– Спасибо, – смущённо улыбаюсь я.

– Тебе спасибо, Юлечка!

Мимо проходят трое парней.

– Приветик… привет… – здороваются они.

– Походу, твои знакомые, – шепчет мне Вика.

– Или твои, – перевожу стрелки. Я реально не помню, кто это.

– Привет, Юль! – здоровается третий.

– Приветик! – улыбаюсь я ему, сверкая зубками.

– Ты знаешь его? – В ответ я отрицательно качаю головой. – А он тебя зна-ает.

Мы заходим на пляж, и Вика раскладывает нашу подстилку. Она у нас огромная. Лучше, наверное, было лечь на лежаках, но они, вроде как, платные, и кроме того, я люблю по старинке.

Мы выкладываем вещи на подстилку и ждём Сашку.

– Позагораем или искупаемся? – спрашивает Викуля.

– Давай пока намажемся кремом, – отвечаю я.

– Зачем? А если мы купаться пойдём?

– В воде ты загораешь не меньше чем на суше, мазаться всё равно надо.

Она ложится на животик и протягивает мне тюбик защитного крема от солнца.

– Намажешь мне спинку.

– Ага, конечно, – с лёгкостью соглашаюсь я.

Сажусь ей на поясницу и тщательно втираю защитный крем в её нежную кожу. Плечи, между лопатками. Я так возбуждаюсь, пока это делаю, у меня даже дыхание учащается.

– Теперь я тебя, – говорит Викуля.

Я снимаю шортики и остаюсь в одном купальнике. Вика расстёгивает на мне лифчик и начинает мазать мне лопатки и спину, вдоль позвоночника и ниже, до поясницы, потом ножки, практически до самых стоп.

Мы тщательно мажем друг другу лицо другим кремом. У меня всегда так: один крем для тела, другой – для лица, есть ещё отдельный крем для рук и для ног и отдельный интимный крем. У меня много чего есть, я на эту тему конкретно так замороченная.

– О-о-о, девчонки, меня не намажете? – подходит к нам улыбающийся Сашка.

– Ложись. – Вика ложится сверху и прижимается к нему грудью. Она буквально трётся об его тело, ещё бы лифчик сняла, чтобы не мешал.

– Вы бы тут ещё сексом занялись, – улыбаюсь я, – и получится секс на пляже.

– Кстати, о коктейлях, – подхватывает тему Сашка. – Девчонки, не хотите мороженого?

– Для начала, мы хотим искупаться, – встаёт с него Вика, и мы за ручки, виляя бедрами, идём к воде.

Я уже говорила, что плавать не умею? Ну, только по-собачьи. Да ещё и вода мне кажется немного не прогретой. Я едва прикасаюсь к ней ножкой, и меня пробирает мороз.

– Заходи, водичка теплая, – поворачивается ко мне Викуля.

– Наверное, я на солнышке перегрелась, вот меня и знобит, – признаюсь я.

А она меня обрызгивает с ног до головы, вот так без предупреждения. Я стою вся в каплях солёной морской воды и дрожу, только зубами не стучу, а кожа вся покрылась пупырышками.

– Ты чего, Юлька? – Вика хватает меня за руку и утаскивает за собой в воду.

– Нет, нет, нет, нет! – кричу я, пока не оказываюсь по лопатки в воде.

Стою, обнимаю себя за плечи своими тоненькими ручками и дрожу.

– Окунись, присядь, тебе же легче станет, – советует Викуля.

– Угу. – Я пытаюсь присесть, но не могу, мне так холодно. Вчера же ночью тепло было, а сегодня холодно. И в кого я такая мерзлячка?

– Да окунись ты! – Вика подплывает ко мне сзади, обнимает за плечи, и я ухожу под воду. Я вижу, как перед глазами проносится безумный поток воды, и начинаю выплывать по-собачьи. Я только что воды чуть не наглоталась, она и в нос попала. Под смех Вики выплываю к берегу. Откашливаюсь, пытаюсь убрать из носика это неприятное чувство, когда туда вода попадает. Чёрт, как болезненно! Ложусь в воде у самого берега и лежу, дрожу, но замечаю, что мне совсем не холодно.

А Вика хватает меня за ножку и снова тянет на глубину.

– Ну что ты такая скучная? Идем, сплаваем.

Я разворачиваюсь и брызгаю на неё, ну-у, как умею. В ответ меня буквально сносит брызгами. Всего за секунду я опять мокрая с ног до головы, особенно волосы.

– Викуль, ну я же накрашенная, – безуспешно закрываюсь руками от брызг.

– Тем более. Ты чего на пляж пришла накрашенная, смывай всё это.

– Хорошо, хорошо, только не брызгай.

Я наклоняюсь к воде и умываюсь, потом ныряю под воду и выныриваю, как в рекламе, закидывая назад свои мокрые волосы. Всё время забываю, что они у меня теперь короткие.

– Ну, так намного лучше, – улыбается Викуля и что-то поправляет у меня на лице. – Без косметики ты такая милашечка…

– А в косметике?

– А в косметике – кукла разукрашенная.

– Спасибо, – улыбаюсь я.

– И ямочки на щёчках. – Она щупает меня за щёку.

Мы поднимаемся и выходим из воды.

– Привет, Юль! – здоровается с нами ещё какой-то парень.

– Смотрю, ты со всеми вчера перезнакомиться успела, – бурчит Викуля.

– Я вообще не помню, что вчера было, – качаю головой. – Похоже, мне нельзя пить.

– Это было сразу понятно.

– Привет, девчонки, – здоровается ещё кто-то. – Вы сегодня вечером на Бич Пати будете?

Вот эти дуракие английские слова! Но у нас же сейчас всё так называется.

– Да, – отвечает Вика.

– Тогда до вечера. – Он смотрит то на меня, то на Викулю.

– Это явно твой. – Я, наконец, осуждающе качаю головой.

– Да с чего ты решила, он же меня по имени не называл.

– Да, – смеюсь я. – Похоже, тут полпляжа моё имя знают.

– А не надо было по пьяни всем его разбалтывать!

Мы возвращаемся на подстилку и ложимся загорать.

– Наконец-то вернулись, – говорит Сашка. – Я пока схожу, искупаюсь. – Он поднимается с подстилки и стряхивает с себя песок. – Со мной никто не хочет? Вика, идём, – кивает он.

– Да нет, – отвечает она. – Я позагораю.

– Иди, – подталкиваю я её, – мне же больше места на подстилке останется.

– Куда идти? А кто тебя охранять будет? – Она смотрит на меня.

– Не волнуйся, меня не уведут, – отвечаю ей.

– Звучит сомнительно. О-о-очень сомнительно.

Я просто улыбаюсь солнышку и ложусь загорать.

– Расстегнёшь мне застёжку, подруга, – говорю. Никто не называла её подругой. Ну, а с другой стороны, как же мне её называть? Любимой? Не-ет, разве только наедине.

========== Глава 25 ==========

Минут через десять возвращается Сашка.

– Накупался? – с улыбочкой спрашивает его Викуля.

– Ага. – Сашка заваливается прямо между нами на подстилку, холодный и мокрый. А я прижимаюсь к краю. Мужчины столько места занимают.

– Эй! Поосторожней! – возмущается Вика. Я бы и сама возмутилась, но она всегда успевает сделать это раньше меня.

– Водичка хорошая, чего вы так рано вылезли? – ухмыляется он и достаёт из своей сумки банку ледяного пива.

– Ты же за рулём, – упрекает его Викуля.

– Безалкогольное. – Он тычет он ей в нос этикетку на баночке. А там написано что-то в стиле «Зеро», «Нулёвка» или просто нолик нарисован. Я не присматриваюсь, я лежу на самом краю песка, ещё чуть-чуть – и окажусь на нём. И никому нет до меня никакого дела. Сашка с Викой как всегда выясняют отношения. Ладно, не буду им мешать.

– Я схожу, возьму молочный коктейль. – Поднимаюсь, аккуратно поддерживая лифчик. – Кому-то ещё взять? – спрашиваю я, имея в виду Викулю. Сашка же пиво пьёт.

– Мне возьми, – говорит Викуля, на что я и рассчитывала. – Постой, – спохватывается она, – я с тобой! – Она поднимается и увязывается за мной.

– Эй, девчонки, вы чего? Обе меня бросаете! – А Сашка только рад – вон, как боров, развалился на подстилке, никогда не замечала, какой же он огромный и мощный, какие у него мышцы и торс. Он всегда мне казался моим Сашуликом.

– А чего с тобой лежать, ты же развалился…

– Всё место на подстилке занял, девочек прогнал, – жалобно поддакиваю я.

– Точно, – ухмыляется Викуля и нежно-нежно поправляет очки у меня на носу. Я и сама хотела их поправить, просто пока что руки были заняты. И как она заметила?

– Спасибо, – шепчу я.

– Эй, розовые голубки, я вас никуда не отпускал! – Сашка такой наглый стал, сейчас Викуля все ему выскажет. И вдруг она изменяется в лице:

– Сашуличек, позволь нам с Юлечкой сходить за молочными коктейлями. – Боже, какой же милой она может быть, если захочет, а не только кулаком и в глаз! Влюбляюсь в неё с каждой секундой всё сильнее.

– Ла-а-адно, идите. – А я знала, что Сашка согласится, ему бы лишь бы поваляться да пива похлебать. А мы и так всё время рядом, захотел – меня трахнул, захотел – Викулечу… Гарем… Интересно, в гаремах точно так же было?

– Спасибо, милый! – Вика целует его в щёчку.

– Эй! – Он хмурит брови. – А ты? – Чего это он так грубо со мной обращается?

Я приседаю рядом с ним и точно так же, как Вика, целую его в другую щёку:

– Спасибо, Сашенька!

– Идите. – Он шлёпает меня по попке и, как барин, разваливается на подстилке. А мы с Викой помогаем застегнуть друг другу бюстгальтеры. Всё-таки несправедливо, что мужчины постоянно нами командуют. Даже как-то неприятно, когда тобой постоянно помыкают просто потому, что ты девочка. Всеми силами стремишься быть ещё красивее ещё стройнее, и самое большее, на что ты можешь рассчитывать – тебе в твой напомаженный ротик какой-нибудь парень засунет свой член. И будь за это ему благодарна.

– Как ты это терпишь? – Спрашиваю Викулю, когда мы отходим в сторону.

– Воспринимаю как игру. Я специально в мелочах подчиняюсь, чтобы важное не упустить.

– Важное – это что?

– Тебя, например. – Она так властно на меня смотрит. А у меня от одного её взгляда всё мокреет внизу и дыхание учащается.

– В смысле? – переспрашиваю я.

– Ну, в смысле, наши с тобой отношения. Я хотела быть с тобой, хотела, чтобы ты всегда была рядом. Но Сашка…

– А что Сашка? Что Сашка? Ну же, говори, не молчи!

– Сашка любит тебя и до сих пор.

– Я знаю, – вздыхаю я. – Я ему пыталась объяснить, но он не понимает.

– И мне пришлось с тобой порвать, чтобы с ним остаться. Понимаешь? – на мгновение она замолкает, мне кажется, я вижу слёзы в её глазах. – Прости, Мелкая, – говорит она.

– Я тебя уже давно простила. – И это чистая правда. – Я без тебя чуть не умерла тогда. Я реально хотела покончить с собой, я… да я… – Всхлипываю, сейчас разрыдаюсь от нахлынувших воспоминаний.

Вика крепко-крепко меня к себе прижимает и по волосам гладит. Хорошо из-за очков никто не видит что я плачу, хотя по выражению лица можно догадаться.

– Прости, прости, Мелкая, – постоянно повторяет она. – Маленькая моя, Юлечка, я не знала, что тебе будет так больно.

Я утираюсь, пытаюсь остановить слёзы, и мы идём дальше.

– Я как тебя впервые увидела, – говорю. – Тогда ещё весеннее солнышко ударило в окно…

Она перебивает меня:

– И я в тебя влюбилась с первого взгляда, – говорит Викуля. – Как увидела, сразу подумала: «Ох ничего себе, и как таких красавиц можно на улицу выпускать? Они же каждый день будут разбивать сердца».

– Я практически то же самое о тебе подумала, – говорю я, поднимаю очки и смотрю на неё счастливыми заплаканными глазками.

– А помнишь, как ты мне педикюр делала? Я тогда чуть не кончила, ты не представляешь, каких усилий мне тогда стоило не поцеловать тебя. Помнишь, как нас в кинотеатре обозвали лесбами? Я тогда потекла, а ты перевела всё в шутку.

– А помнишь, как мы спали в твоей кровати, как вы приехали откуда-то, и я к тебе на вечер набилась в гости? – радостно говорю я.

– Я тогда поверить не могла что это всё по-настоящему, и всю ночь к тебе прижималась, так мне хотелось почувствовать стук твоего сердца. Люблю тебя, Юлечка, и всегда любила.

– И я люблю тебя, Викулечка.

Я оглядываюсь по сторонам… Торговые ряды, фонтаны, отдыхающие ходят… Крепко целую её в губы, и мир для меня как будто останавливается. Викуля прижимает меня к себе, и я чувствую её язык у себя во рту. Я счастлива, я по-настоящему счастлива – так, как не была никогда!

– А ты, правда, всегда меня любила? – спрашиваю я. – Был момент, когда я почти отчаялась.

– Да, – шепчет она в ответ. – Только скрывала сама от себя.

– И я тебя полюбила с первого взгляда. Я ни на секунду не прекращала верить в нашу с тобой любовь, даже когда было очень тяжело… Ты не представляешь, как порой мне было тяжело!

– Я виновата перед тобой Юлечка. – Она стирает слезинку с моей щеки. – Обещаю, я клянусь, что сделаю всё, чтобы ты никогда больше не страдала!

– Пообещай, что больше не бросишь меня никогда.

Её ответ теряется в шуме уличной толпы. Похоже, никто не обращает на нас никакого внимания. Похоже, здесь, на пляже, прямо посреди оживлённой толпы каждый день красотки целуются. Думаю, даже если кто и обратил внимание, то решил, что это не его дело – в конце концов, никто не запрещает девочкам целоваться.

Мы подходим к коктейлям.

– Мне ванильный, – говори Вика.

– А мне банановый, – сразу за ней, говорю я.

Продавец смотрит на нас, и улыбка расплывается на его лице.

– Девчонки, вам скидка, подарок от заведения, – говорит он с южным акцентом.

– Спасибо, – кокетливо улыбается Викуля.

– Сегодня приехали? – продолжает он разговор.

– Вчера ночью, – отвечаю. Я такая, что люблю поболтать, и мне иногда всё равно, с кем.

– Нравится у нас? – Он весь такой загорелый, бородатый морщинистый, но улыбка всё такая белоснежная, такая искренняя!

– Конечно. – Викуля протягивает деньги и забирает наши коктейли. Мне отдаёт мой, предварительно сделав пару глотков из моей трубочки.

– О-о-о, у тебя вкусненький! – говорит она. – Сейчас свой попробую.

– И как тебе твой? – спрашиваю.

– Нормальный, сойдёт, но твой лучше.

– Можешь пить мой, – предлагаю я.

Мы меняемся коктейлями и снова пьём друг у друг из рук. Честно говоря, я не чувствую особо никакой разницы.

– А как же Сашка? – вдруг вспоминаю я.

– Что Сашка?

– Ты же говорила, что любишь его. Ты мне тогда все уши о нём прожужжала.

«Ну, прямо-таки все уши, просто призналась, но мне же надо всё драматизировать».

– Я была тогда уже в него влюблена. Да что я такое говорю, я и сейчас в него влюблена, просто понимаешь… ну-у-у… это не одно и то же.

– Понимаю, – хитро улыбаюсь я.

– Чувства к девушке никак нельзя спутать с чувством к молодому человеку, каким бы он красавчиком ни был.

– Да поняла, я поняла, – ухмыляюсь, – сама такая.

Вика прижимается к моему плечу и вдыхает аромат моего молочка для тела, смешанного с кокосовым кремом от загара. Интересно, она может отличить мой естественный запах от всей той мешанины, которая на мне?

– Юу-у-у-лька, я так хочу сейчас тебе отлизать, думаю про твои «лепесточки» и сглатываю. – Её рука опускается на мой животик, и она проводит пальчиком под моим пупочком. У меня от возбуждения даже голова кружится.

– Я… я тоже тебя хочу… – заикаюсь я, не знаю что сказать.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас! – соглашаюсь.

– Возьмём у Сашки машину.

Мы возвращаемся к машине, и я стою возле неё, пока Викуля бежит к Сашке за ключами. Я успеваю по ней соскучиться за те короткие секунды, что её рядом нет. Сейчас я готова тереться своей «кисулечкой» обо что угодно, лишь бы кончить.

Мы запираемся в «Эпике» и садимся на заднее сиденье. Здесь жарко, и мы все потные, но это лишь сильнее меня заводит. Тут стёкла тонированные, кроме того, машина глухой площадке, тут никто посторонний не ходит.

– Можно прямо здесь, – стягиваю я трусики.

========== Глава 26 ==========

Вика валит меня на спину и жадно прижимается губами к моей «кисульке», а я сжимаю её своими стройными ножками и стону от наслаждения. Её пальчики в моей «щёлке», она водит ими туда-сюда, доставляя меня на седьмое небо наслаждений.

Я держусь одной рукой за переднее сиденье, другой – за собственные коленки, которые прижимаю к себе, пока Викуля меня лижет. Внизу я вся открытая перед ней, вся беззащитна, нежная-нежная, чувствительная-чувствительная. А она так мастерски научилась доставлять мне удовольствие своими губами и язычком. Мне кажется у меня уже зависимость от этого кайфа, я просто не смогу без этого жить. Так невозможно подрочить, как она мне подрочит. Так невозможно отлизать, как она отлижет.

Вика несколько минут зацеловывает каждый миллиметр моей нежной шкурки, играется язычком с «лепесточками», посасывает «бубочку» и медленно-медленно поднимается выше. Мы решили лифчики даже не снимать (а зачем, если мы и так может доставлять друг другу удовольствие?). Она поднимается до уровня моих глаз и жадно целует меня в губы. У меня участилось дыхание, у меня уже одышка – так мне хорошо.

– Твоя очередь, подружка,– шепчет мне она.

Мы переворачиваемся. Здесь, на заднем сиденье Сашкиной «Эпики» места столько, что сюда и Сашка третьим бы влез. Ну, если бы мы решили заняться сексом втроём. Но у него таких мыслей нет, он не может столько раз кончать, сколько мы можем.

Вика лежит на спине, прижимая меня к себе губами, а я кончиком язычка нежно ласкаю её «лепесточки». Вылизываю их и посасываю. Господи, какая же у неё красивая «киска», ею только любоваться! Это кажется мне настолько привычным и столь естественным, что я даже представить себе не могу жизни без лесбоса. Мне кажется, это лучшее, что изобрело человечество. И мне жаль других девчонок, которые этого никогда не попробуют. А с другой стороны, попробовав раз, никогда не остановишься.

Как же это красиво, как же это кайфово, как же это безопасно! Чего это я о безопасности? Ну я же СПИДом боюсь заболеть. А СПИД между лесбияночками не передаётся (наверное). Только бы Вика никогда не заболела СПИДом – этого я не переживу, но всё равно её не брошу. Вообще, чтобы никто и никогда не болел этим СПИДом, чтобы эта болезнь исчезла и никогда больше не вернулась. Все болезни, все войны, вся несправедливость…

Засовываю язычок как можно глубже, и чувствую, как она сжимает его своей «кисулькой». Какая же она милашка, как же я её обожаю! Проникаю пальчиком в её попочку, Викуля любит такое. Она прижимает меня к себе за затылок двумя руки и буквально кончает мне в рот. А после поднимает меня за подбородок и целует, зацеловывает мои губы.

– Когда-нибудь я обязательно трахну тебя страпоном, – говорит она.

– Ты можешь делать со мной всё, что тебе заблагорассудится, – шепчу ей в ответ. – Я принадлежу тебе.

Мы садимся друг напротив друга в позе лотоса и сосём друг дружке большие пальчики на ногах. Я растопыриваю пальцы, а Викуля лижет между ними, это так мило! Она вытягивает носочек, и я сосу её большой и указательный пальчики на ножке. Обожаю сосать женские ножки – такие стройные, такие нежные, такие сладенькие, такие любимые!

А свободными ногами мы массируем друг другу «киски». Согласна, это не очень удобно, но нам так захотелось попробовать. И тут Вика вновь валит меня на спину, нежно обнимает мои ягодицы и лижет мою «щёлку», оторваться от неё не может. Похоже, она любит меня даже сильнее, чем я думала.

– Мечтаю когда-нибудь попасть с тобой на необитаемый остров, где будем только ты и я и никаких набедренных повязок… – нашёптывает мне она, прикасаюсь губами к моим «лепесточкам».

– А что мы будем там есть? – спрашиваю я и постанываю от удовольствия.

– Мы не будем есть, у нас просто не будет на это времени. Мы будем заниматься любовью целую вечность, долго-долго.

– Как в раю? – мечтательно шепчу я.

– Это и будет рай, – отвечает Вика. – А после мы будем встречать рассвет под шум прибоя.

– Обожаю тебя, – шепчу я. Вика кладёт мне два пальчика в ротик, и я с наслаждением их обсасываю.

Мы выходим из машины, как будто под кайфом. Я всё боюсь, что кто-то заметит, что мы только что занимались сексом, всё поправляю купальники на себе и на Вике. А она идёт, вся цветущая и счастливая, какой и следует быть настоящей женщине.

– Не хочешь сделать временную татуировку хной? – предлагает она.

– На щиколотке, – улыбаюсь я.

– На щиколотке, – кивает она.

– Веточку папоротника, – говорю.

– И крылья бабочки. – У Викули такая извращённая фантазия.

Мы возвращаемся на набережную.

– Девчонки, привет! – здоровается с нами какой-то парень (где-то я его уже видела).

– Приветик! – отвечает ему Викуленька, и мы проскальзываем мимо. – Очередной твой знакомый, – цедит она сквозь зубы.

– Я не виновата в том, что меня полпляжа знает, – отвечаю ей.

Как назло на рисование татуировки очередь, придётся ждать.

– Может, в следующий раз? – предлагаю я. Я уже немного обгорела на солнышке, и не мешало бы спрятаться в тени.

– Не-е-е, подождём, – отвечает Вика. – Хочу увидеть, как на твоём теле будет смотреться татуировка.

– Ну ладно, – ласково улыбаюсь я.

– Привет, Юль! – И вновь со мной кто-то здоровается, я даже не поворачиваюсь в его сторону.

– Привет, – кидаю в ответ; Вика уже никак не реагирует.

– Привет, носатенькая! Не ожидал тебя здесь увидеть. – Я узнаю этот голос. Поднимаю глаза и вижу перед собой Толика без футболки. Честно говоря, я бы его в футболке и не узнала, но я не могу забыть этот пресс.

– Как ты меня назвал? – то ли удивляюсь, то ли возмущаюсь я.

– Носатенькой. – Он проводит пальчиком по моему носу. – Ну, у тебя же носик такой… – подбирает он слово, и подобрать не может. – Познакомишь со своей подружкой?

– Да, да, конечно, – слегка теряюсь я. – Это Вика, а это… – Я делаю вид, что забыла имя, хотя отлично помню, что его зовут Толик. У меня один вопрос: что он здесь делает?

– Анатолий, – представляется он, берёт Викулю за ручку и целует её. Джентльмен сраный!

Вика вся прямо тает от его манер.

– Эй, – говорю, – полегче, у неё есть парень!

– А я вообще-то не с ней заигрываю, а с тобой, – отвечает Толя. И как у него ещё сил хватает всё время держать в напряжении пресс? Я смотрю на него и не могу оторваться, всё время потрогать хочется. Долбаная физиология, опять ты со мной играешь!

– А вы давно приехали? – спрашивает егоВикуля и глазки мне строит, всё поглядывает на Толика. Будто подталкивает меня к нему. И так странно заговорщически улыбается.

– Нет. Я здесь не на отдыхе.

– А что ты здесь делаешь? – переспрашиваю я.

– Мы с братом здесь недалеко гостиницу ремонтируем… – говорит и при этом демонстрирует все возможности своего подкачанного тела. Видно, что работает руками. Мне прямо-таки хочется помять его бицепс. «Вика, спасай меня! Что, не видишь, уводят Юлечку?» – У меня сейчас перерыв на обед, вот я и вышел искупаться.

– Так, может, вечером встретимся? – предлагает Викуля.

«Нет, нет, нет!» – беззвучно шепчу я.

«Почему?» – одними губами задаёт вопрос Викуля. Улыбается и на него зыркает.

«Потом объясню». – Мы с ней общаемся какими-то шифрами.

– Ладно, нам пора уже, – говорю Толе, – рада была тебя встретить.

– И я рад. Может, ещё увидимся.

– Мы вечером будем на Бич Пати, – «палит контору» Вика.

«Зачем ты так? Теперь придётся идти в другое место».

– Не-е-е, я не хожу на дискотеки, хотя ради такого случая… – Он откровенно на меня пялится, откровенно любуется мною и ничего не стесняется. Он такой: если меня заполучит, то никому уже не отдаст. И это в нём пугает меня до усрачки.

– Ладно, пока. – Хватаю Вику за руку и оттаскиваю в сторону.

– Пока, – машет нам ручкой Толя. Идеальная улыбка, немного простоватая внешность, но идеальный торс.

Мы отходим на несколько метров, и Вику как прорывает:

– Юль, я ещё никогда тебя такой не видела, – непонятно чему радуется она.

– Вик, да ты же ничего не знаешь.

– Да что ты говоришь?! Он же не просто парень… он явно тебе не безразличен.

– Вика! – повышаю голос я и тут же замолкаю. – Прости, прости.

– Не надо извиняться.

– Давай закроем эту тему, лады? – улыбаюсь я.

– Лады, лады, моя лапочка. – И она целует меня прямо в мои пухлые губки, а я всё никак не могу выбросить из головы этого Толика. И что у него за имя такое дурацкое – Толик?