Их строптивые метки (СИ) [Takaashi] (fb2) читать постранично

========== Часть 1 ==========

В магическом мире все было одновременно просто и невероятно сложно. Гарри часто думал об этом, когда попал в школу. В его жизни все было очень сложно с самого начала — никому не нужно дитя, которого преследует и пытается прикончить единственный маг, именем которого пугают не только детишек, но и взрослых. И, если различные сказочные создания не могли навредить тебе (пока ты не пытаешься зайти на их территорию или случайно не проваливаешься к ним в вольер), то Лорд был вполне реальной угрозой.

В голове Поттера часто было слишком много вопросов и теорий, фактов и опровержений, именно поэтому на уроках могло казаться, что он втыкает, просто в его мыслях было гораздо интересней, чем на многих лекциях. Назвал бы Гарри себя мечтателем? Наверное, но его мечты рассыпались при единственном взгляде на собственные кисти.

В них не было ничего особенного — короткие, едва заметно погрызенные ногти, жесткая кожа от частых полетов на метле без перчаток, несколько шрамов, один из которых он заработал на зельеварении, упорно нарезая против волокон один из самых резкопахнущих корней. И его уникальная метка, которая и являлась источником его постоянной грусти.

Поттер злился на нее, на себя, на того, к кому эта метка его привязывала, на то, что судьба так распорядилась, а еще на то, что истинность, которой его одарила судьба, не вынуждает его партнера быть ближе. Таким честным Гарри мог быть только с собой, Рону он так и не смог признаться, кому посвящена его метка, а Гермиона догадалась сама и была единственной поддержкой в этом вопросе.

И, если первые несколько лет она пыталась убедить товарища предпринять какие-то меры, то после просто стала его островком покоя и безопасности.

Гарри помнил их первую встречу тогда, когда не подал руки белобрысому хорьку, помнил цвет его глаз и мог сосчитать сколько вдохов сделал маленький Малфой, прежде, чем уйти. Он помнил их первую драку, помнил свою злость и непонимание, а еще то, как собственная магия бунтовала против такого поведения, будто жила собственной жизнью, отрицая весь негатив в сторону Драко Малфоя.

Его кулаки ныли, но по телу разливалось блаженное тепло, смешанное с болью, чего нельзя отрицать, ведь Драко был таким же яростным противником, как и сам Поттер. Именно этого тепла Гарри не хватало, поэтому он нарывался, иногда самыми нелепыми образами, на стычку, на еще одну драку с платиновым принцем Слизерина. В детстве Гарри не слишком анализировал свои поступки, не пытался найти им причин — ему хотелось, и он старался сделать все, чтобы получить желаемое.

Однако причина этому нашлась сама. Лекции про метки и истинные пары проходили каждый год в разных форматах, соответствующих возрасту учеников, но третья лекция запомнилась Гарри сильнее всего. Он начал мечтать о том, как встретит свою пару, и они вместе создадут прекрасную семью, заведут собак и будут летать с детьми на метлах по вечерам, а по ночам обниматься и шептать нежности.

Но удар под дых пришел откуда не ждали — Малфой часто писал ему обидные записки и, обычно, Гарри не открывал их, сжигая еще на подлете, но в этот раз, истосковавшись по хорошей драке, Поттер развернул бумагу и замер, немедленно теряя весь былой запал.

Первая заглавная буква, по привычке, выведенная идеально, почти каллиграфически, с добавлением нескольких завитушек, которые, видимо, тоже вошли в привычку, идеально повторяла изящную «Д», расположенную на его безымянном пальце. Долгие несколько минут Гарри не мог совладать с собой, чтобы даже посмотреть в сторону Драко, чтобы вновь увидеть его, уже совсем другим — своей истинной парой.

Однако ничего не поменялось, в записке были написаны очередные колкости по поводу интеллекта гриффиндорца, а Малфой все так же нагло ухмылялся, перешептываясь со своими друзьями. Только теперь Гарри знал, чувствовал, что ему не показалось и вся его агрессия, желание быть ближе (пускай и для драки, но все равно ближе), а еще он понимал, что все поменялось только с его стороны — Малфой либо собирался вечность делать вид, что они не пара, либо еще не понял этого.

Оставшийся семестр Гарри избегал встреч с Драко как мог, а ближе к каникулам и Малфой стал его сторониться, то ли надумав себе чего-то, то ли найдя занятие поинтереснее. Поттер, может и хотел бы выдохнуть облегченно, но вся его магия, все его нутро тянулись в совершенно неправильном для мозга направлении.

Следующие года были наполнены таким количеством событий, что даже подростковая гибкая психика едва ли справлялась, поэтому мысли о собственном истинном Гарри отложил в самый дальний и темный ящик. Одно событие было для Поттера особенно травмирующим, когда он следовал за Драко по коридорам школы, чувству тревогу и страх, злость и то неповторимое сочетание эмоций, которое может испытать только преданный