Принцип неравного возмездия (СИ) [Агатион] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Среди прочих квази-демонических сущностей хотелось бы выделить эйдос, именуемый Tenebris Vindictam (название запатентовано Т. Парадигмусом в ХХХ году века Летучей Мыши). Следы этой сущности можно обнаружить в культурах многих стран и народов от Клатча до Туманных островов. В легендах Тузуманской империи она именуется «Проклятием, идущим по крови» (стр. 89). Поморы Крулла называют ее «Духом Черной Бездны» (стр. 176). Среди гномов Убервальда и многих иных областей она известна под именем «Призывающая Тьма» (стр. 250). На глиняных табличках, обнаруженных при раскопках в восточной Омнии, датируемых веком Зубастой Канарейки и, несомненно, относящихся к эпохе ныне исчезнувшего Хахилонского царства, сохранились упоминания о «Казинаке Неизбежности» (что, вероятно, является устоявшейся ошибкой перевода или же каким-то образом связано с еще неизвестными нам особенностями Хахилонской кухни).

Несмотря на некоторые частные отличия, причиной которых могут являться как искажения при переводе и культурные особенности ныне существующих и уже почивших цивилизаций, так и частичный недостаток данных, связанный с высоким процентом смертности непосредственных свидетелей деятельности данной сущности, можно с уверенностью утверждать, что во всех перечисленных выше случаях имело место проявление одного и того же эйдоса. Основные паттерны круга бытия Tenebris Vindictam идентичны во всех упомянутых примерах и включают в себя ряд основных шагов.

Во-первых, катализатором цикла бытия Tenebris Vindictam неизменно является пролитая кровь и отчаянье жаждущей отмщения души. Данный этап является одним из ключевых в цикле, ведь по природе своей ТВ является супранатуральным воплощением самой идеи отмщения.

Во-вторых, неизменной от упоминания к упоминанию особенностью Tenebris Vindictam является ее неприятие света, как солнечного, так и любого другого. Данный феномен может являться результатом действия закона мирового промагического равновесия или же седьмого противоречия Мактуба. Что бы ни было действительной причиной, намного более значимым фактом, безусловно, является то, каким образом Tenebris Vindictam адаптировалась к этим естественным ограничениям. Данная адаптация подробнейшим образом описана в главе «Квази-одержимость: внедрение и вытеснение» (стр. 311).

В-третьих, обязательным этапом жизненного цикла Tenebris Vindictam является нахождение ею подходящего Носителя. Как правило, в качестве Носителя выступает человек или любое иное гуманоидное существо с высокими физическими характеристиками, а главное, достаточно импульсивным характером. Используя сильные эмоции вроде гнева или ненависти, Tenebris Vindictam проникает в сознание Носителя, в довольно короткий срок полностью подавляя его личность, и берет на себя контроль над телом. Данная адаптация не только позволяет Tenebris Vindictam действовать за рамками своих изначальных возможностей, настигая своих жертв вне зависимости от уровня освещенности окружающей среды, но и обеспечивает ей дополнительную ментальную подпитку.

Последним же этапом является неминуемая гибель Носителя, обычно инициируемая самой Tenebris Vindictam. Это не только позволяет ей вернуться на исходный план бытия, но окончательно логически и мистически замыкает весь цикл, когда Носитель, сам превратившийся в убийцу, становится невольным палачом самому себе.

Примечание из второй редакции: Несмотря на мои продолжающиеся изыскания, гипотеза о том, что смертное существо в действительности может противостоять могуществу Tenebris Vindictam, так и не нашла подтверждения. Увы, нахождение недостающей части «Хахилонских записей» подтвердило изначальный постулат — в итоге Tenebris Vindictam всегда берет свое.

Профессор Незримого Университета, магистр изучения Всякой Мрачной Хренотени (но не некромантии) Т. Парадигмус.

========== Часть 1 ==========

В доме были люди, и немало.

Неудивительно — торговцы и рабочие, беглецы и искатели приключений, ученые и аферисты съезжались в Анк-Морпорк со всего Диска. Но люди, собравшиеся в доме, не походили ни на кого из них, по крайней мере, не в первую очередь.

В доме были гномы, и их тоже сошлось порядком.

В этом также не было ничего необычного. Гномов в Анк-Морпорке давно было предостаточно. Они приезжали сюда, они здесь рождались: шахтеры и ремесленники, изобретатели и пекари гномьего хлеба. Являлись ли собравшиеся кем-то из них? Возможно, но только не сейчас.

Сейчас все они, и люди, и гномы, были чем-то другим. Они были зрением. Они были слухом. Они были надеждой и ожиданием.

Никто из собравшихся не произносил ни слова, они старались вообще не шуметь. Изредка раздавался скрип половиц или шорох, когда кто-то переступал с ноги на ногу, и все вновь замолкало. Единственным неутихающим звуком был тихий скрежет ножа по дощатому полу.

Молодой человек, стоя на коленях, наполнял очерченный на полу круг символами. Юношу звали Лесли, и когда-то он был студентом Незримого Университета. Когда-то, но не теперь.

Старое отсыревшее дерево легко поддавалось под лезвием ножа, когда круг наполнялся все новыми и новыми знаками. Один за другим они сплетались в едва заметный на темной древесине мрачный узор. Наконец, Лесли смахнул стружку из последнего тонкого желобка и поднялся на ноги.

— Готово, — он с гордостью оглядел свое творение.

Человеческая стена позади Лесли шелохнулась, и вперед выступил темнобородый гном. Его звали Штыб Рудоспуск. Когда-то Штыб был обычным Анк-Морпоркским гномом, помогавшим престарелым родителям в их лавке и влачившим невзрачную и бессмысленную жизнь. Но это было давно, здесь и сейчас Штыб Рудоспуск был идейным лидером «Зовущих Справедливость».

— Братья и сестры! — Рудоспуск вскинул руки, обращаясь ко всем собравшимся. — Возрадуйтесь! Возрадуйтесь, ибо наше ожидание подошло к концу.

Ответом ему был многоголосый вздох облегчения.

— Ибо каждый вскоре получит по делам его!

«Зовущие» приветствовали каждую новую фразу Рудоспуска радостным гомоном, но Лесли не особенно вслушивался в его пламенный монолог. Лесли вообще редко в них вслушивался. Идейная сторона их маленького предприятия мало его интересовала, в отличие от практической. Он, в который раз, проверял и перепроверял в уме все расчеты. Да, все верно. Формула была высчитана идеально. Все получится. Оставалось лишь добавить последний ингредиент.

— Проникновенная речь, правда?

Он услышал тихий голос за своей спиной — голос Кова Подколода. Лесли был знаком с Ковом уже достаточно давно, но в тоже время, не знал о нем ничего. Краем уха Лесли слышал, что когда-то Ков был жрецом, но никто не знал наверняка, какого именно бога. Так же тайной оставалось и то, почему Подколод решил (или был вынужден) оставить свой сан. Все, что касалось Подколода было каким-то смутным и неясным. Где он жил? С кем еще водил знакомства? Чем промышлял до того, как основали Зовущих Справедливость? Доподлинно было известно лишь то, что Ков Подколод отвечал за «все земное», что требовалось их молодому культу, будь то организация места для встречи, закупка трех ящиков черных свечей или же просто поздний ужин с сендвичами для братьев; а еще он никогда не повышал голос (от его тихого вкрадчивого шепота у любого по коже бежали мурашки).

Прямо сейчас Ков стоял у Лесли за спиной. Близко. Намного ближе, чем позволяли любые правила приличия. Это нервировало.

— Вы приготовили то, о чем я говорил? — Лесли попытался отстраниться, но Ков придвинулся теснее, положив руку ему на плечо.

— Разумеется. И даже немного больше.

Эти слова слегка встревожили Лесли. Впрочем не так сильно, как излишняя близость Кова. Подколод умел виртуозно действовать на нервы.

Рудоспуск тем временем распалялся все сильнее, в голосе его то и дело проскакивали высокие, почти визгливые, ноты.

— Этот «человек», — Рудоспуск с омерзением выплюнул слово «человек», будто тот, о ком он говорил, не был достоин этого слова, — считает, что олицетворяет Справедливость. Он считает, что имеет право держать Справедливость в цепях, заставлять ее служить себе, будто цирковую обезьянку. Но это не так!

Рудоспуск уже почти кричал. Капельки слюны слетали с его губ прямо на лица последователей, но те, казалось, и не замечали. «Зовущие Справедливость» неотрывно следили за своим лидером — кто с молчаливой серьезностью, кто с надеждой во взгляде.

— Справедливость вернется в мир! Она вернется, и все порочные сгинут во тьме!

«Зовущие» ответили ему радостным гулом голосов. Этот гул все нарастал и нарастал, пока Рудоспуск не оборвал его, просто опустив руку.

— Начнем же!

В резной круг вступила женщина. Она была одной из Зовущих, Лесли уже видел ее прежде, хотя и не мог вспомнить имени. Глаза женщины были красными от слез, и все же во взгляде горела пугающая решимость.

— Ч-что? Что ты делаешь?! — Лесли дернулся было вперед, к ней, но Ков ухватил его под локоть.

Женщина опустилась на колени и улыбнулась Лесли. От этой улыбки кровь в жилах стыла.

— Что она д-делает? — Лесли обернулся к Кову и сбивчиво зашептал. — Я-я же говорил. Г-говорил, что человеческая кровь — это п-просто символ. Д-достаточно пары капель!

От волнения его заикание вернулось. Все было неправильно. Все должно было происходить не так!

— П-пара свиней! С-свиней, вот и все, что нужно. К-ков!

— Прекрати истерику, — голос Кова Подколода звучал спокойно, словно он говорил о самых обычных будничных вещах. — Мы просто решили действовать наверняка.

Все было неправильно. Так дьявольски неправильно.

— Погляди на нее, разве ее привели сюда силой?

— Д-да она же не в себе! — выпалил Лесли.

Внезапно стало очень тихо. Лесли понял, что все взгляды сейчас устремлены на него. Весьма недобрые взгляды.

— Давай не будем тревожить добрых людей, Лесли, — Ков оттянул его назад. — Ты делаешь свою часть работы, а об остальном позволь позаботиться нам.

— Все в порядке, — женщина, сидя в круге, продолжала улыбаться своей безумной улыбкой. — Все в порядке. Справедливость восторжествует, и мои мальчики будут отомщены… Давайте же!

Вперед выступили трое — гном и двое людей, в руках они держали самодельные клинки на длинных рукоятях.

Почему? Как? В какой момент все покатилось в бездну? Что с этой женщиной? Что со всеми этими людьми?! Он не хотел этого. Вернее, он совсем не этого хотел!

Лесли не был близко знаком почти ни с кем из «Зовущих Справедливость», прежде его интересовала только работа и возможности, который она открывала. А теперь… Теперь он понял, как глубоко увяз.

А потом все началось.

Лесли уставился себе под ноги. Он был не в силах смотреть на то, что происходило сейчас в центре круга, потому что это было слишком страшно. Закрыть глаза он тоже не мог, ведь это значило бы — оказаться в темноте, а оказаться сейчас в темноте было намного страшнее. Он хотел бы зажать уши и не слышать ужасных хриплых стонов, но хватка Подколода держала крепче кандалов.

Кровь бежала по выцарапанным на досках ложбинкам, наполняя их. Символы вспыхивали один за одним. Лесли заметил, как кровь подбирается к той части круга, у которой стоит он. Он хотел отступить еще дальше, но Ков не позволил ему.

Тонкий ручеек добрался до последней метки. Он наполнил кровью небольшой кружок с точкой по центру и вильнул вниз в извивающийся хвост.

Символ вспыхнул бледным зеленоватым светом. Лесли показалось, что этот глаз смотрит прямо на него.

«Боги, что же я наделал».

***

Ранним утром следующего дня младший констебль Пемза сидела за столом в участке Псевдополис Ярда, в отчаянии глядя на дно кружки с остатками тролльего кофе, и задавалась схожим вопросом.

— Што я наделала… — Пемза спрятала лицо в огромных каменных ладонях. — Господин Ваймс вышвырнет меня за это.

— Ну-ну, — Шнобби похлопал ее по плечу, вернее, по той части руки, до которой мог дотянуться. — Может, все еще обойдется.

— Это, верно, — подтвердил сержант Колон, сосредоточенно выуживая из общей сахарницы очередной бычок. — Старина Ваймс никого еще не выгонял без причины.

Из-под сложенных ладоней раздался стон.

— Значица, точно вышвырнет…

Из-за не спадающей второй месяц жары окна в участке не закрывались круглые сутки, с тренировочной площадки доносились звуки ударов и шум множества голосов. Господин Ваймс, едва снова смог держать в руках оружие, тут же изъявил желание «размяться» и «проверить уровень боевой подготовки младшего состава». Именно поэтому уже третий день все констебли и младшие констебли (а если честно, то и многие офицеры) свободное от патруля время проводили на площадке, оттачивая старые навыки и познавая новые. У господина Ваймса всегда была в запасе пара приемов, которые могли пригодиться на улицах. Констебли впитывали эти знания, как губка. Вот и сейчас на тренировке были все, даже те, чья смена уже давно закончилась. Все кроме младшего констебля Пемзы. Младший констебль Пемза сидела за столом и ждала, когда на нее обрушится дубина командорского гнева.

Это было неминуемо.

— Как там этот Кварц, жить будет?

— Не знаю… — Пемза убрала ладони от лица и теперь тупо гоняла пустую кружку из одной руки в другую. — Я его знатно поколотила…

— Говорят, у него ни единого зуба не осталось, — Шнобби докурил очередную сигарету и заткнул бычок за ухо.

Пемза издала еще один сдавленный стон.

— А учитывая, что зубы у троллей алмазные, а дело происходило в Тенях, — Колон утопил в чае четвертую ложку сахара, — ни один зуб мостовой коснуться так и не успел.

Стон Пемзы перешел в хрип.

У Шнобби было лицо человека, который что-то сосредоточенно подсчитывает. Он уже открывал рот, чтобы задать Пемзе вопрос, но в коридоре послышались шаги и гул голосов, а так и незаданный вопрос утонул в этом гомоне.

Тренировка закончилась.

Участок наполнился привычным многоголосьем пересменки. Кто-то из стражников сразу поспешил к душевым, кто-то жадно пил воду, остальные же разбились на группки, шумно обсуждая события прошедшей смены. Загремели дверцы ящиков, в воздухе поплыл знакомый букет из запахов пота и свежезаваренного кофе.

К столу, за которым сидела Пемза, подошли младшие констебли Бор и Камнебур.

— Ты как, Пем? — младший констебль Бор участливо улыбнулся. — Уже говорила с командором?

Пемза молча помотала головой.

— А как по мне, этому Кварцу еще слабо досталось! — младший констебль Камнебур плюхнулся на соседний стул и принялся вытряхивать из бороды набившийся туда песок и мелкие камешки. — За то, что он сделал со стариками Пифсами.

— Они были хорошими людьми, — вздохнул Бор.

— Именно! — Камнебур ударил кулаком по столу. — Я и говорю, что этот ублюдок еще легко отделался.

— Но так было нельзя, — не поднимая глаз ответила Пемза. — Я стражник, а значица не должна была так поступать. Енто, значица, прямое превышение полномочий и самосуд.

Они замолчали.

— А была бы возможность повернуть время вспять, как бы ты поступила? Просто зачитала бы ему его права и вежливо проводила до камеры?

Младшие констебли повскакивали с мест и отдали честь.

— Сэр!

Командор Ваймс стоял в дверях, внимательно глядя на подчиненных. Особенно на младшего констебля Пемзу.

— Не могу знать, сэр! — отчеканила троллиха, глядя в пустоту поверх головы Ваймса с решительностью обреченного. — Возможно, я бы снова его, того, от… отделала.

Повисла тишина. Младшие констебли Бор и Камнебур, не поворачивая голов, покосились на Пемзу. Где-то в углу испуганно притихла жужжавшая до этого муха.

— Что ж, это честный ответ.

— Мне сдать значок, сэр? — безжизненным голосом спросила Пемза.

Командор ответил ей долгим взглядом. Будто в душу глядел.

— Не торопись, младший констебль. Насколько мне известно, Кварц жив, и даже пришел в себя, а значит, в скорости он сможет предстать перед судом. Хотя это не снимает с тебя ответственности за столь… жесткое задержание.

Констебли затаили дыхание.

— Я налагаю на тебя взыскание за выбитую дверь и две пробитые стены, а также отстраняю от службы на две недели. И если…

— Такого больше не повторится, сэр!

— Я очень на это надеюсь, — Ваймс, наконец, улыбнулся. — Вольно!

Констебли снова начали дышать. Глядя, как Ваймс поднимается в свой кабинет, каждый из них думал об одном и том же: «Удивительный все же человек — наш командор. Правду о нем говорят».

***

Ваймс рухнул в кресло и потер запястье, глядя на гору накопившихся на столе бумаг. Ему повезло, что все обошлось. Проклятье, в первый день, как только Игорь снял ту чертову штуку у него с руки, Ваймс испугался, что никогда больше не сможет держать ничего тяжелее десертной ложки. Подобные мысли пугали до чертиков.

Плюнув на все страхи и предосторожности, Ваймс фактически поселился на тренировочной площадке. И вот, спустя несколько дней и много часов упражнений, он наконец-то снова чувствовал, что его тело принадлежало ему. Жизнь продолжалась.

Под кипой бумаг что-то тихо звякнуло.

— Доброе утро, Введи-свое-Имя, — полупрозрачная голова бесенка Груши выглянула из-за скромной стопки уже разобранных и подписанных бумаг. — Ты просил первым делом напомнить тебе об этих документах.

Ваймс кивнул и молча протянул руку.

— Отчеты за прошедшую неделю. Счета из больницы леди Сибиллы. Отчет о тратах с пометками младшего констебля И. Э. Пессимала. Прошение о краткосрочном отпуске от Игоря. Ведомость на жалованье за неделю… — бумаги замелькали быстрее. — Жалоба от Гильдии Наемных Убийц…

Ваймс хмыкнул и отложил жалобу в стопку, которую про себя называл «Разобрать однажды или никогда».

— И еще кое-что, — бесенок выудил откуда-то мятый листок с большим масляным пятном по центру. — Очередная жалоба от госпожи Кривотолк.

Ваймс помнил госпожу Кривотолк. Когда-то ее острые уши и длинный нос, который она то и дело совала в чужие дела, помог страже накрыть целую сеть по сбыту тролльих наркотиков. Но в последние месяцы все, что делала госпожа Кривотолк, это просиживала часы на бывшей лимонадной фабрике, рассказывая Фреду Колону о падении нравов современной молодежи. Ваймс был благодарен Фреду за то, что он стал настоящим щитом между желанием госпожи Кривотолк посудачить и попытками всех прочих стражников делать свою работу. Фред умел фильтровать пустую болтовню, выуживая из нее крохи информации, которая может потом пригодиться. К тому же, чтобы избавиться от засидевшейся сплетницы, ему достаточно было просто включить свою колоновость на полную катушку. Это всегда работало.

— Она опять жалуется, что соседка кричит по ночам? Несчастную женщину просто мучают кошмары.

— Нет, — Груша протянул листок Ваймсу, — теперь она жалуется, что соседка перестала кричать, и это очень подозрительно.

Ваймс вздохнул. Порой работа стражи состояла именно из такой чепухи. Хотя, у всего этого была и своя светлая сторона. Если у людей есть время и желание писать подобную ерунду, это значит, что все вокруг относительно тихо и спокойно. Ничего не пропадает, никого не убивают и не пытаются натворить что-нибудь особенно противоестественное.

В дверь постучали. Ваймс узнал бы этот вежливый, но уверенный стук среди тысяч других.

— Входи, Моркоу!

Капитан Железобетонссон шагнул в кабинет, внося с собой запахи мыла и полироли для доспехов.

— Доброе утро, сэр! — Моркоу широко улыбнулся. — Вы сегодня показали настоящий класс, ребята в восторге. До сих пор спорят, смогли бы вас скрутить, работай они по трое.

— Смогли бы, — Ваймс довольно хмыкнул. — Они делают успехи, главное не расслабляться.

Это была чистая правда. Ваймс смотрел на свою Стражу и он, черт побери, был горд тем, что видел. Новички учились быстро, но самое главное, они работали слаженно. А это очень важная вещь. Быть уверенным в своем напарнике, знать, что тебе обязательно прикроют спину, и быть готовым сделать то же самое — вот настоящая ценность для стражника. Этому большинство констеблей уже научились. Работа Ваймса состояла только в том, чтобы заставить их перестать недооценивать старую добрую подсечку слева.

— Что-то намечается? — Ваймс вопросительно кивнул на обклеенную цветной бумагой жестянку из-под кофе, которую Моркоу держал в руке. На банке красовалась размашистая надпись «НАДЕНЬРАЖДЕНИЯ».

— Да, сэр, — Моркоу поставил банку на стол, — у сержанта Колона скоро юбилей. Я подумал, будет здорово подготовить ему подходящий подарок.

Юбилей, точно. Ваймс похлопал себя по карманам. Он едва не забыл…

— Вы знаете сержанта лучше всех, сэр. Как думаете, что ему больше понравится?

— Что угодно, если оно будет достаточно большим и сверкающим, — Ваймс наконец выудил из кармана несколько свежих хрустящих банкнот и бросил их в банку. — Главное, чтобы это были не часы. Мы ведь не собираемся его выпроваживать, верно?

— Я думал о кружке с именной гравировкой и табличке на дверь. Такой, чтобы больше не срывали.

— Прекрасная идея, я…

В дверь снова постучали. Стук звучал коротко и торопливо, и походил на стук из серии «ой-ей-ей, у меня плохие новости». Что ж, передышка была недолгой, и она уже закончилась. Ваймс еще не успел ответить «Войдите», когда дверь уже распахнулась. В кабинет, как порыв ветра, ворвалась Салли.

Вид у вампирши был тот еще. Заплатка на щеке прикрывала так и не зажившую рану от оберега, но беда была не в этом. Что-то странное поселилось в ее взгляде, а еще от Ваймса не укрылось, что Салли будто бы пытается дышать ртом.

— Похоже, на Обезьяньей произошло убийство, сэр.

— Похоже? Ты не уверена?

— Как сказать, — Салли сглотнула. — Вам лучше самому на это взглянуть.

***

День только начинался, но народу на улицах было уже предостаточно. Анк-Морпорк никогда не спал, он даже не дремал. Город скорее плавно перетекал из одного состояния в другое, в зависимости от времени суток или происходящих событий.

Ваймс с констеблем Хампединг и еще несколькими стражниками свернули на Обезьянью улицу. Ваймс не слишком хорошо представлял, что ждет его на месте. Слова Салли картину тоже не проясняли. Убийство? Что ж, их город повидал немало. Намного сильнее Ваймса беспокоили слова «очень много крови» в сочетании с «что-то странное». Что такое «очень много крови» в представлении вампира? И что за чертовщина должна произойти, чтобы удивить уроженца Убервальда?

— Тьма поглотит землю! — раздался над улицей зычный крик. — Ибо сказано: и погаснет солнце, и изольется Тьма из сердец людей!

По мостовой, распугивая одних прохожих и увлекая за собой других, ковылял всклокоченный старик. Старик был абсолютно голым, он шел вперед, глядя по сторонам безумным взглядом, прикрываясь лишь криво нарисованным плакатом «КАНЕЦ БЛИЗАК». Вокруг блаженного уже скопилась любопытно-взволнованная группа горожан. Люди перешептывались, испуганно охали и отшатывались в сторону, когда старик начинал особенно рьяно махать руками, но следовали за ним с упорством истинных Анк-Морпоркцев, предвкушающих интересное зрелище.

— Покайтесь! Покайтесь, ибо гряде-е-ет! — завопил безумец, воздев руки к небу.

Плакат упал на мостовую, явив миру все прелести анатомии престарелого мужского организма, который не слишком регулярно питается, зато регулярно избегает водных процедур.

Довольно. Ваймс дал знак констеблям, и те, нырнув в поредевшее людское скопление, подхватили нарушителя порядка под руки.

— Да не угаснет пламя веры моей пред ликом тьмы! — вопил старик, сопротивляясь стражникам изо всех своих невеликих сил.

Кто-то из собравшихся подхватил его молитву. Пока безумца со всей возможной деликатностью волокли прочь, люди вокруг гудели, как рой встревоженных религиозных пчел.

Ваймс проводил удаляющуюся процессию мрачным взглядом. Это все проклятое затмение, которое должно случиться через несколько дней. Из-за него некоторые горожане прямо потеряли голову. Казалось бы, просто природное явление, когда великий А`Туин должен пройти рядом с каким-то космическим камнем или что-то вроде того. Ничего особенного. Но нет, почти все церковники тут же начали кричать о великом знамении и плате за грехи, пугая своих легковерных прихожан (ведь страх заставлял их втрое активней жертвовать «на спасение своей души»). Как будто людям и без того мало волнений в жизни.

— Поспешим, если там все так плохо, как ты говорила… — Ваймс обернулся к Салли и замер.

Из-под повязки на щеке вампирши выступила кровь. Густая, почти черная дорожка пересекала ее щеку и выглядела будто трещина на мертвенно-бледном лице. Эту рану Салли получила примерно месяц назад во время беспорядков. И поскольку нанесена рана была освященным амулетом, заживать она не спешила. Ваймс и раньше замечал, что Салли старается беречь правую половину лица, но такое он видел впервые.

— Салли?

Вампирша будто вышла из оцепенения. Она тряхнула головой и торопливо вытерла кровь ладонью.

— Простите, сэр.

— Ты в порядке?

— Да, сэр, — Салли виновато улыбнулась. — Пожалуй, пинта свиной крови была бы сейчас кстати, но я в порядке.

Ваймс нахмурился. Это из-за старика и его молитвы? Подобные раны делают вампиров настолько восприимчивыми ко всевозможным обрядам? Это наверняка еще и чертовски больно. Ваймс смотрел, как повязка на щеке вампирши пропитывается кровью, и вдруг вспомнил совсем другие раны. Значительно более серьезные и такие глубокие, что он, черт побери, видел через них кость!

— Тогда ступай к скотобойням и купи ее. Прямо сейчас.

— Сэр, я могу работать.

— Не сомневаюсь. И ты продолжишь работать, но только в ночную смену, — Ваймс видел, что Салли хочет возразить. — Это не обсуждается, констебль Хампединг!

Он может и недолюбливал вампиров, но он точно не собирался смотреть, как они истекают кровью просто так за здорово живешь. По крайней мере, Салли, на нее он мог повлиять.

Впереди замаячило нужное здание. Его было легко узнать по толпящимся вокруг зевакам и желто-черной веревке, отделяющей этих зевак от места преступления. Веревка была натянута между водосточной трубой и ногой хмурого тролля-стражника, который взял на себя большую часть оградительной функции. Заметив Ваймса, тролль торопливо отдал честь и отошел в сторону, пропуская его и остальных стражников внутрь здания.

Прихожая оказалась заставлена мебелью. Кто-то вытащил сюда все тумбы, столы и стулья, аккуратно взгромоздив их друг на друга. Хотели освободить побольше места? Ваймс прошел в зал. Его взгляду открылась весьма… кровавая картина.

Крови действительно было много. Она покрывала почти весь пол и даже не успела толком подсохнуть.

— Тела уже обнаружили?

— Тело, сэр, — отозвался Моркоу из-за его плеча. — Констебль Хампединг сказала, что вся кровь принадлежит одной единственной женщине, но тело пока не обнаружили. Ангва прибудет с минуты на минуту, она попробует взять след.

«Одной, значит», — Ваймс опустился на корточки, рассматривая лужу крови. Казалось, что ее слишком уж много. Намного больше, чем может поместиться в одном человеке, но первое впечатление могло быть обманчивым. Что-то здесь было не так. Кровавая лужа не просто была огромной, она странным образом образовала почти идеальный круг по центру комнаты и к тому же выглядела свежей. По нынешней жаре запах должен был появиться почти сразу. Ваймс предположил бы, что кровь была бутафорской, но вампиры в таких вещах не ошибаются. Итак, что может помешать крови свернуться и начать смердеть?

Ваймс коснулся края круга. Кровь оказалась еще теплой, будто только что покинула тело.

— Что за чертовщина?

Кровавая лужа вскипела. Буквально. Комнату в мгновение ока заволокло дымом и вонью. Стражники шарахнулись прочь. Кто-то закричал. Зазвенело разбитое оконное стекло (похоже, его задели в суматохе, или просто кто-то перестарался, спеша выбраться на свежий воздух). Вполне закономерная реакция живого существа. Если что-то внезапно начинает шипеть и дымиться, где гарантия, что оно не рванет в следующую секунду?

Ваймс не пошевелился, но не потому, что не хотел. Нет, его тело словно окаменело.

— Сэр, вы в порядке?

Ваймс моргнул. Способность двигаться возвращалась к нему медленно. Удар сердца, еще удар. Вот он уже сумел подняться на ноги. Медленный вдох. Рука, вернее, метка на ней, болела, словно прижженная раскаленным железом. Выдох.

— Сэр…

Дым рассеялся.

— Проклятье.

Кровь исчезла, за исключением нескольких небольших пятен за пределами круга, а вот и сам круг. Теперь он был очень хорошо виден. На полу проступали символы, письмена, завитки и закорючки и прочая оккультная чертовщина во всей своей красе. Ну и что прикажете с этим делать? Да, Ваймс всегда старался держаться подальше от всяческой мистики. Увы, мистика не всегда желала держаться подальше от Ваймса.

— Все целы? — Ваймс откашлялся. — Нужно сообщить в Университет, кажется, это по их части.

Он вдруг представил волшебников в этих их мантиях и остроконечных шляпах, толпящихся на месте преступления, и поморщился.

— Но только за консультацией, и только когда мы здесь закончим.

Ваймс еще раз внимательно осмотрел проступившие на полу символы. Они являли собой другой мир, запутанный и нелогичный, но вот одна из закорючек… Она была Ваймсу знакома. И знакома лучше, чем он бы хотел.

Призывающая Тьма. Древняя сущность, которая порой смотрела на мир из его собственных глаз. Голос, который не стоило слушать слишком часто и слишком внимательно, если ты желаешь остаться собой. Но Ваймс ведь сумел найти к ней подход, верно? Сумел нащупать некое хрупкое равновесие, позволяющее держать ее в узде, а иногда и использовать во благо. Она могла быть полезна. Тьма могла дать силы, когда собственные были уже на исходе. Она могла указать на верный след. Могла…

Символ Призывающей Тьмы на полу испустил последнюю струйку едкого дыма. Ваймс сдавленно чихнул.

Кровь принадлежала женщине, которую звали Лора Рамс. ОН знал это.

Когда-то у Лоры было двое сыновей, славных мальчишек с глазами такими же зелеными, как у их отца. Они были убиты. Отравлены негодяем, который выдавал себя за лекаря.

ОН знал, как это произошло. Видел, как мать пытается хоть чем-то помочь своим мечущимся в горячке детям. Видел, как она своими руками дает им купленную у этого «врача» микстуру. Видел, как она принимает ее сама. Но только этот человек не был лекарем, о нет, а микстура не была лекарством.

ОН видел, как мальчики засыпают, и Лора засыпает вместе с ними. Видел, как этот человек вновь приходит в их дом под покровом темноты, чтобы вытащить из тайника под половицей все деньги и ценности. Видел, как той же ночью человек покидает город.

ОН знал, что Лора проснулась только через сутки, после того, как этот человек исчез, а ее сыновья не проснулись больше никогда. ОН знал, что с того самого момента Лора больше всего на свете желала смерти человека. Желала так страстно и яростно, что отдала за это свою жизнь.

Этого человека ОН тоже видел. Видел его прямо сейчас. Человек звал себя Уитни-Зельевар и находился за много миль от Анк-Морпорка. Уитни укрывался от бушующей за окном бури в номере одного из постоялых дворов, и он был пьян. Небо за окном потемнело, погрузив комнатушку в полумрак, разгоняемый подрагивающим огоньком одинокой свечи. Свечи… ОН замер в ожидании. ОН умел ждать. ОН знал, что, когда за окном окончательно потемнеет, а свеча прогорит до конца, комнатушка погрузится в темноту. Уитни придется подняться, чтобы достать из сумки новую свечу. Пьяные ноги будут плохо держать его, в темноте он споткнется о стул и упадет.

— … сэр?

Уитни упадет, и угол стола будет с нетерпением ждать встречи с его виском…

— Сэр!

Ваймс схватил тормошившего его констебля за руку.

— Что?!

— Сэр, — младший констебль Бор явно хотел бы убраться прочь, подальше от командорской ярости, — патриций желает видеть вас. Прямо сейчас.

Ваймс тряхнул головой, прогоняя наваждение. Что это было, черт побери? Такое отчетливое видение.

— Сэр? — осторожно напомнил о себе Бор.

— О, прости, — Ваймс разжал руку, с запоздалым стыдом отмечая, как по коже парня расползается свежая отметина синяка. — Пожалуй, мне действительно стоит… Стоит идти.

***

Ваймс хмуро разглядывал метку на своей руке. Она больше не зудела. Что бы за чертовщина ни произошла в доме на Обезьяньей, это уже закончилось. И все же, следовало быть осторожней. Да, иногда Ваймс позволял себе обращаться к Призывающей Тьме за помощью, но никогда прежде сущность не являла ему таких картин. До жути отчетливых и реальных, надо признать, да еще и в тот момент, когда Ваймс ее об этом совсем не просил.

Ваймс прикрыл глаза и сделал медленный вдох.

«Тик-так», полусекундная задержка, «ти-ик».

Дверь кабинета патриция распахнулась. Ваймс поднялся со скамьи.

— Аха, Ваймс!

Навстречу Ваймсу выплыло раскрасневшееся лицо Гьюнона Чудакулли — первосвященника Слепого Ио и признанного лидера всех духовных общин. Гьюнон замер на пороге, нацелив на Ваймса полный торжества перст.

— Вы проиграли!

Тиканье часов утонуло в рокоте голосов жрецов и священников, толпящихся у Гьюнона за спиной. Они налетали на могучую фигуру Чудакулли, как волна на скалу. Образовалась небольшая пробка.

— Вы больше не сможете нам препятствовать! Патриций одобрил проведение Большого Молебна!

Ваймс перевел изрядно похолодевший взгляд с кончика пальца на лицо первосвященника. Гьюнон чуть отвел руку.

— Я не собирался вам препятствовать, я лишь заметил, что провести многотысячное шествие по узкой улочке, забитой множеством лавок и пристроек, — это не лучшая идея. Если вы не желаете избавиться от лишних прихожан, конечно.

— Это историческое место!

— Которое превратится в историческую давку, если кто-то зазевается или что-то пойдет не так.

Лицо Чудакулли начало приобретать пунцовый оттенок. Он открыл было рот, чтобы разразиться обличающей тирадой, но за его спиной что-то произошло. Какая-то игра света и тени? Ваймсу показалось, что он услышал голос Ветинари, но слов не разобрал. Все святоши вдруг ринулись вперед, словно табун испуганных антилоп разной степени упитанности. Этот религиозно-человеческий поток подхватил Гьюнона и потащил за собой к выходу.

— И все же, ему быть! — только и успел выкрикнуть Чудакулли, прежде чем окончательно исчезнуть из вида.

Ваймс фыркнул ему вслед. Ветинари наверняка предложил Гьюнону другой, менее суицидальный маршрут для шествия, но признать глупость своего изначального предложения перед «коллегами» первосвященник просто не мог.

— Прошу прощения, ваша светлость, — Стукпостук вежливо, но непреклонно оттеснил Ваймса от дверей, — вам придется подождать еще несколько минут.

Секретарь исчез в полумраке кабинета, двери за ним закрылись. Ваймс сжал зубы. Каким бы юрким не был Стукпостук, Ваймс все равно заметил, что было на подносе, который он так спешил доставить.

Там лежали бумаги, какие-то письма, свежие чернила и… бинты. Проклятые бинты.

«Продолжаешь поститься, значит?»

Всяческие освященные штуки ранили вампиров, и ранили серьезно. Некоторое время назад Ваймс собственными глазами мог увидеть, насколько жуткие увечья они могут причинить. Иногда даже присутствие какой-то освященной вещицы могло доставить вампиру весьма ощутимый дискомфорт. Ваймс понял это, наблюдая за Салли. Каждый раз, когда вампирше приходилось пройти по улице Мелких Богов, каждый раз, когда она слышала звон церковных колоколов или гонгов, Салли морщилась. А сегодняшнее происшествие окончательно убедило Ваймса, что грядущий «Большой Молебен» способен наделать немало шороху среди кровососов.

Конечно, вампиры могли залечить и эти раны. В вопросе восстановления им вообще не было равных, вот только для исцеления чего-то настолько серьезного требовалась человеческая кровь.

— Прошу вас, ваша светлость, — голос Стукпостука вырвал его из размышлений. — Его милость ожидает вас.

«Салли морщится от одного только отдаленного звона, хотя ее рана куда легче. А ты только что провел немало времени в кабинете, битком набитом святошами».

Ваймс крепче сжал шлем под мышкой и шагнул вперед.

В кабинете горело больше свечей, чем обычно, неудивительно, учитывая только что завершившееся собрание. Хотя эти свечи так и не смогли окончательно разогнать царящий в кабинете полумрак. Ваймс быстро окинул помещение взглядом, оценивая обстановку: количество стульев (похоже, здесь присутствовали представители даже самых малых конфессий), насколько успели прогореть свечи (длилось все не менее часа, нет, даже ближе к полутора), остаточный запах благовоний. Итак, полтора часа один раненый вампир провел в закрытом провонявшем ладаном кабинете в компании двух десятков жрецов, увешанных бесчисленным множеством освященных амулетов. Потрясающе. Ваймс почувствовал, как внутри него начинает клокотать гнев. Он еще не до конца осознал, на что именно злится, но он был, черт побери, в ярости. И прямо сейчас намеревался…

— Тяф.

Что-то мокрое и холодное коснулось его правой ноги. Ваймс опустил взгляд. У его ног копошился председатель Анк-Морпоркского банка.

— Тяф! — уже громче произнес председатель.

Председателя звали Шалопай, и он был, наверное, самым богатым песиком в городе. Может быть, слегка уродливым, хотя лишь до той степени, чтобы дамы любого возраста могли бы сказать про него «прелесть какой страшненький». У Шалопая была приплюснутая мордочка, выпученные глазки и сердце, готовое объять мир. И начать он намеревался с Ваймса.

Ваймс попытался осторожным движением ноги отстранить от себя пса, но тот воспринял это как ярчайший знак дружелюбия. Шалопай лизнул Ваймса за палец, а потом развернулся и уселся своим хвостатым задом ему на сандаль. Таким нелепым образом Шалопай выражал свое к Ваймсу расположение. Постоянно.

— Доброе утро, командор, — сложив пальцы домиком, патриций созерцал открывшуюся ему картину с легкой улыбкой на губах.

Ваймс захлопнул открытый для гневной отповеди рот. Довольно трудно выглядеть и звучать убедительно, когда на твоей ноге сидит восторженный, пышущий дружелюбием мопс. Ваймс отдал честь. Шалопай со странной смесью сопения и хрюканья принялся выкусывать что-то у себя из шерсти.

— Отрадно видеть вас в строю, — Ветинари кивнул на покалеченную руку Ваймса, и, прежде чем тот успел расслабиться и ответить что-нибудь дежурное, перешел в наступление. — Даже если это означает, что вы до изнурения загоняли себя и своих людей.

Ваймс прищурился. Внимательно посмотрел на патриция. Перед его внутренним взором пронесся чрезвычайно правдоподобный образ Сибиллы, привычно отчитывающей мужа за невнимание к себе. Нечеловеческим усилием воли Ваймс отогнал от себя это видение.

Невероятно! Постящийся раненый вампир накануне массового столпотворения жрецов только что попытался вменить Ваймсу в вину переработки.

— Я убежден, что вы слишком заняты, чтобы следить за будничной активностью Стражи, сэр, — собравшись, выдавил из себя Ваймс, изо всех сил стараясь не парировать безотказным, железным аргументом «сам дурак».

Лицо Ветинари источало невинную благообразность.

— А, вздор. Мне не нужно следить за вами, чтобы круглые сутки слышать оружейный лязг с тренировочной площадки на другом берегу реки.

— И я, и мои люди готовы к работе, сэр, если вас волнует именно это.

— Прекрасно, — Ветинари жестом пригласил его подойти поближе, — работы нам предстоит немало.

Почти весь рабочий стол патриция сейчас занимала огромная карта города. Ваймс по возможности осторожно вытащил ногу из-под задницы Шалопая и подошел к столу. На карте было отмечено несколько маршрутов предстоящего шествия.

— К Большому Молебну изъявили желание присоединиться еще несколько церквей, а это значит, что мы ожидаем почти вдвое большее количество молящихся, не считая паломников.

— Еще? — Ваймс прикинул растущие масштабы предстоящего общецерковного бдения. — А они времени не теряют. Сейчас любой дурак может выскочить на улицу и объявить себя главой какого-нибудь культа.

— Не нужно тревожиться, командор, — Ветинари изящным движением смахнул с карты застывшую капельку воска. — Мы, слава богам, были и остаемся светским государством. В основном потому, что религий у нас так много.

— Простите, сэр. В последние дни я как-то сталоб этом забывать.

Патриций покачал головой.

— Люди считают затмение дурным знаком. «День, когда боги ослепнут». В такие дни они намного сильнее тянутся к вере и свету. Пусть даже для большинства эта тяга — всего лишь результат страха темноты.

«Но ты-то темноты теперь не боишься. Если вообще боялся когда-то, — глядя на блики огня в глазах Ветинари, подумал Ваймс. — А боюсь ли ее я?»

Да и шут с ними со всеми. С богами, со жрецами, с отвлеченными философскими вопросами. Что бы не происходило в городе, точно Ваймс знал одно — у него была работа, и ее нужно было сделать как следует. Он склонился над картой, оценивая предложенный маршрут. Центральный вариант был хорош, хотя пару деталей еще нужно доработать.

— Начало на улице Мелких богов, — длинные пальцы патриция скользили по главным артериям города (Ваймс старался не обращать внимания на запястья, обмотанные свежими бинтами), — затем вверх по улице до площади Разбитых Лун и, если понадобится, Саторской площади.

Ваймс присвистнул.

— И волшебники не против?

— Как раз наоборот, из Университета даже прислали официальное прошение, — Ветинари поправил одну из фигурок, обозначающую ремонтные работы на Чамской. — Они утверждают, что там им будет проще стабилизировать ситуацию непосредственно во время затмения.

Ваймс нахмурился. В его представлении магия и стабильность находились на разных осях координат.

— Они ждут проблем?

— Если верить докладу, — Ветинари поднял со стола увесистую папку и, прошелестев листами, нашел нужный абзац, — в минуты затмения магическая нестабильность будет находиться в пределах от «лёгкое возмущение межмагических связей» до «Полнейшего Пока».

— Полнейшего? — уточнил Ваймс.

— Тут сказано именно так, — Ветинари захлопнул папку. — Впрочем, их общие прогнозы весьма позитивны. В самом крайнем случае, Аркканцлер распорядился привязать к шпилю профессора Жестокой и Необычной географии.

— Зачем? — выдавил Ваймс.

— Аркканцлер утверждает, что Ринсвинд служит своеобразным громоотводом для всяческих ударов судьбы, избавляя других от этой незавидной участи.

«Ты никак не можешь на это повлиять, — уговаривал себя Ваймс. — Делай свою работу и дай волшебникам делать свою. Если ты не понимаешь, как это работает, то это не значит, что оно вовсе никак не работает. Занимайся своим делом».

— На Чамской улице идет ремонт мостовой. Его успеют закончить? — Ваймс вернулся к карте и постучал по ней пальцем.

— Сейчас там работают големы, так что до назначенного дня все будет готово.

Ваймс кивнул. Картина начинала складываться.

— Мы можем перекрыть эту часть города для повозок на время молебна? Вот здесь и здесь, — Ваймс обошел стол, неотрывно глядя на карту. — Тут отличное место для наблюдательного пункта…

Это был его город. И неважно, нарисованный ли на карте или же сам ложащийся под ноги своими мощеными улицами. Ваймс знал его, чувствовал спинным мозгом и, черт побери, любил, какой бы зловонной клоакой тот иной раз не казался. Служить городу было так же легко и естественно, как дышать. План выходил четким и стройным. Ветинари лишь иногда прерывал его, задавая уточняющие вопросы.

— Я направлю вам все списки и уточнения к завтрашнему вечеру. Надеюсь, Гьюнон не захочет поменять еще что-нибудь.

— Его святейшество умеет быть благоразумным, — по лицу Ветинари скользнуло мимолетное выражение, которое Ваймс смог бы описать только словом «хищное».

Похоже, жрецы сегодня подошли к самой границе терпения патриция и, возможно, краешком глаза даже заглянули за него. Это объясняло их поспешный уход. Ваймс позволил себе каплю торжества. Святоши наверняка понимали, что их присутствие будет для патриция весьма… неудобным, особенно в его нынешнем затруднительном состоянии. Может быть, даже надеялись обернуть это себе на пользу. Вот только Ветинари все равно оставался Ветинари, даже когда его руки и шея больше напоминали жуткое украшение ко Дню Всех Пустых.

— В конце концов, это и в его интересах, — продолжил Ветинари.

— Надеюсь на это, сэр. Чтобы все прошло гладко, нам нужно содействие церковников. Хотя сегодня мне показалось, что его святейшество затаил на меня некую обиду.

— Дорогой Ваймс, — Ветинари улыбнулся, как всегда оставляя лишь легкий намек на клыки, — поверьте, ко мне его святейшество питает еще меньше теплых чувств, но он прекрасно понимает ситуацию. На дворе век Анчоуса, в конце концов, время поразительных изменений и неожиданных союзов.

Ваймс не до конца понял, к чему клонит патриций, а потому просто промолчал.

— И я вижу, что вы уже сделали свой первый шаг.

— Простите, сэр? — Ваймс понял, что теряет нить разговора.

— Всем известно ваше отношение к волшебникам, но сегодня вы сами решили обратиться в Университет за консультацией. Похвально.

Так вот в чем дело. Конечно же. Разумеется, сам Ваймс не посылал в Университет никаких запросов или прошений, но сегодня на месте преступления он обмолвился о том, что это неплохо было бы сделать. Наверное запрос отправил Моркоу.

— Новости разлетаются так быстро, — произнес Ваймс, стараясь не вкладывать в свой голос слишком много сарказма, — может быть вам известен и их ответ, сэр? Я еще не успел проверить почту.

И почти не удивился, когда Ветинари поднял с подноса письмо, скрепленное печатью Университета. Насколько мог судить Ваймс, сургуч даже не успел толком застыть.

— Увы, никто из местных профессоров не является полноценным специалистом в области кровавых ритуалов или призыва квази-демонических сущностей, — Ветинари пробежался взглядом по строчкам. — Они ограничились лишь общими советами. И основная их часть касается вас, командор.

— И что за советы?

— Они советуют вам не нервничать. Не оставаться надолго в темноте и… — бровь патриция приподнялась в легком удивлении, — постараться не откусывать головы цыплятам в свете убывающей луны.

— Никогда не имел такой привычки, сэр.

— Это обнадеживает. В любом случае, уже завтра в город прибудет специалист, который станет вашим консультантом в этом деле. До тех пор, соблюдайте разумную осторожность.

— Так точно, сэр! Жду не дождусь, когда все это закончится, и я снова смогу обмазаться куриными потрохами в свете луны.

Ветинари встретил его сарказм непроницаемым взглядом.

— Уверен, это будет захватывающее зрелище. А пока, не смею больше вас задерживать.

***

Стража напоминала слаженно работающий механизм. Пусть иногда, в приступах ностальгии, Ваймс и скучал по былым временам, когда ему самому ночи напролет приходилось патрулировать улицы, но не признать, что Стража в нынешней ее форме работает куда эффективнее, он не мог. Да, порой его выводило из себя обилие бумажной работы и необходимость присутствия «Его Светлости» на всяческих приемах, вместо того, чтобы в этот момент заниматься Настоящей работой. Но, эй, сам Ваймс никогда не смог бы оказаться во всех местах города одновременно. А вот Стража могла. Ребята могли обшарить самые темные уголки, поговорить с десятками очевидцев и возможных свидетелей, чтобы всего за какой-то час на руках у Ваймса оказались кусочки мозаики, которые оставалось лишь сложить. Это тоже была своего рода магия.

Ваймс отложил очередной рапорт.

— Итак, что мы имеем? Предположительно ритуальное убийство накануне знаменательного религиозно-магически-астрономического события. Это пахнет дурно. Газетчики будут в восторге.

— Но запах гари на месте преступления уже почти выветрился, сэр, — Моркоу определенно был прекрасным стражником, от него не удавалось уйти ни одному мошеннику и негодяю, если только их не звали «сарказм» или «переносный смысл».

Ваймс предпочел сосредоточиться на фактах.

— Здание, в котором произошло убийство, сдавалось в наем на липовое имя. Старик хозяин утверждает, что арендатор был… — Ваймс прищурился, пытаясь разобрать почерк. — «Ну, высокий такой. Серьезный». Чудесные приметы. Но прежде этот незнакомец там не появлялся, по крайней мере, с его слов.

Снова зашелестели бумаги.

— Есть новости от Ангвы?

— От здания на Обезьяньей отъехали три повозки, но их след потерялся на площади у гильдии Алхимиков. Там опять рвануло, все вокруг пахнет селитрой и шоколадными пончиками.

Это был один из тех неудачных моментов, когда преступникам не понадобилась даже бомба-вонючка. Гильдия Алхимиков с лихвой могла заменить несколько десятков галлонов самого вонючего масла, сводя нос вервольфа с ума. Теперь Ангве понадобится время, чтобы прийти в себя. А потом, даже с ее памятью на запахи, придется начинать фактически с начала. Неизвестно кто и неизвестно где. У Ангвы уйдет не меньше недели, чтобы даже бегло обыскать город на предмет запахов, которые она почуяла на месте преступления, а запахи ждать не любят.

— Что насчет хороших новостей?

— Не думаю, что их можно назвать хорошими, сэр, но мы обнаружили тело.

— Лора Рамс? — Ваймс даже не поднял глаз от рапорта.

— Верно, сэр, — Моркоу на секунду замялся.

Ваймс чувствовал, как незаданный вопрос замер на кончике языка капитана Железобетонссона. Сейчас он прозвучит, и Ваймсу придется ответить. И ответить честно. Вот только ответ этот не понравится никому, в первую очередь самому Ваймсу. Он застыл, неотрывно глядя на кляксу внизу листа. Клякса походила на маленький черный кружок с длинным подтеком книзу.

Пневматическая труба издала глухое «вжух» и выплюнула капсулу с посланием. Этот звук оборвал неловкое молчание, будто дав времени под зад и заставив его двигаться дальше. Напряжение спало. Клякса оказалась обычным бесформенным пятном, вовсе не напоминающим глаз с хвостом.

— Хм, похоже, у нас появился свидетель, сэр, — Моркоу протянул ему послание. — Констебль Водослей сообщает, что одна из городских горгулий видела двоих неизвестных, сбросивших тело Лоры в Анк.

Вот так-то! У Стражи был не только острый нюх, но и зоркие, не знающие скуки и усталости глаза. Спасибо констеблю Водослею и его товарищам.

Ваймс пробежался глазами по строчкам. Похоже, удача все же повернулась к ним лицом. Горгулья не только дала описание внешности этих двоих (человека и гнома), но и даже указала на дом, в котором они скрылись.

— Тут сказано, что подозреваемые забаррикадировались в здании.

— Прекрасно, отправь туда сержанта Детрита, и я смогу допросить наших «неизвестных» уже через пятнадцать минут.

***

— Мы не скажем ничего!

Подозреваемые сидели в соседних камерах. В той, что справа, вопил и цеплялся за прутья здоровенный детина по имени Бобби Зряш. Зряш напоминал внешностью и манерами Клатчасткую гориллу, хотя и знатно уступал ей в сообразительности. Бобби имел сложное прошлое и не менее сложное настоящее, недавно лишился работы и жилья из-за своего скверного нрава и был абсолютно убежден, что он сам не имеет к своим злоключениям никакого отношения.

В левой камере сидел гном, вернее, гномиха (борода у нее была разделена на три аккуратные косы — хит этого лета среди гномьих модниц). Ваймс сверился с записями — Глед Мелопласт. Мелопласт… Он припоминал эту фамилию. Такая же фамилия была у одного из шахтеров, убитых грагами после обнаружения Куба. Какое любопытное совпадение. Мелопласт казалась полной противоположностью Бобби Зряша. Гномиха сидела в камере тихо, как мышка, не поднимая взгляда от мысков своих кованых башмаков. Она выглядела испуганной и потерянной, а такие эмоции нечасто появляются на гномьем лице.

Ваймс прислонился к стене напротив камер так, чтобы видеть обоих задержанных.

— Это ваше право, господа, — он не спеша закурил сигару.

Мелопласт явно хотела рассказать что-то, что-то, сводящее ее с ума, но боялась. Эта скованная поза, отведенный взгляд. Зажми она себе рот обеими руками, это не слишком бы усилило производимый эффект.

— Ничего не скажем! Не выдадим своих братьев!

— Выходит, вас много? — Ваймс выпустил дым к потолку. — Целое братство? Или даже культ?

Забавно, может Мелопласт и до смерти хотела чем-то поделиться, но именно Бобби Зряш мог выдать всю информацию, которую знал, сам того не желая. Этому парню любой тролль в самый жаркий полдень мог бы дать сто очков вперед. Другое дело, что подобному идиоту никто не позволит знать много.

Ваймс видел, как вздрогнула гномиха, когда Зряш проговорился. Довольно. Стоило увести ее наверх в допросную. Немного горячего чая, обстановка поспокойней, правильные слова. К тому же, неплохо было бы дать Зряшу еще немного промариноваться в собственном не слишком праведном возмущении.

— В любом случае, я обязан действовать согласно протоколу, — Ваймс заставил свой голос звучать как можно более дружелюбно, это был голос из серии «Со всеми случаются скверные истории, приятель, не бери в голову». — Всего пара вопросов. Захочешь молчать — твое право.

Ваймс дал знак стражнику, дежурящему в темнице, открыть дверь камеры.

Сперва все пошло, как надо. В глазах гномихи он заметил слабый проблеск надежды, ключ дважды повернулся в замке, а потом один из четырех фонарей, освещавших темницу, чихнул пламенем и погас. Мелопласт отреагировала мгновенно. Вскочив с лежака, она рванула дверь на себя, захлопывая ее.

— Нет. Я не могу. Я не пойду с тобо… С вами. Пожалуйста.

Ваймс примирительно поднял руки.

«Хорошо, значит, не так скоро».

Он снял погасший фонарь с крюка и подпалил его от сигары. Света стало чуть больше. Удлиннившиеся было тени снова спрятались по углам.

«Вот так».

Увидев его с зажженным фонарем в руке, Мелопласт немного успокоилась. Выходит, дело действительно в темноте и свете. Вернее, в одной конкретной Темноте.

— Вот видишь?! — торжествующе закричал Бобби. — Ты ничего от нас не добьешься, вор! Мы не предадим Зовущих Справедливость!

Похоже, такая тактика имела смысл. Можно было задавать вопросы Мелопласт и слушать, что ответит на них Бобби. Гномиха молча покосилась на сокамерника.

— Расскажи мне, кто убил Лору Рамс?

Пальцы, сжимающие решетку, дрогнули.

— Это не убийство…- прошептала Мелопласт.

— Ей выпустили всю кровь, на тело жутко смотреть.

— Это не убийство.

«Интересно, кого ты пытаешься убедить? Хорошо, попробуем с другой стороны», — Ваймс, все еще держа перед собой фонарь, опустился на одно колено перед камерой.

— Ты ведь дочь Белда Мелопласта, верно?

— Вы… Вы помните отца?

— Помню, — согласился Ваймс. — И я сожалею о твоей потере.

Глед прижалась лбом к решетке. На ее лице, сменяя друг друга, отразились печаль, гнев и снова страх.

«Ты что-то сделала. Может, прежде это что-то и казалось тебе правильным, только больше не кажется», — Ваймс смотрел, как гномиха безуспешно пытается взять себя в руки.

— Он был честным гномом.

— Честным, — эхом отозвалась Глед.

— И что бы он сказал, если бы узнал, что его дочь замешана в убийстве?

— Это не… — гномиха сжала губы. — Мой отец был убит. Был убит и не был должным образом отомщен!

Ваймс хмуро наблюдал за штормовыми волнами гномьего настроения. Мелопласт кидало между тоской, страхом и бессильной ненавистью. Это было жестоко с его стороны. Гномихе нужна была помощь, но Ваймсу нужно было найти чокнутых культистов, которые, возможно, замышляли еще одно кровавое жертвоприношение. А поэтому он намеревался выжать из Мелопласт все, что мог. Одно меньшее зло, чтобы предотвратить несколько больших. Вот такая математика.

— Поэтому ты решила поучаствовать в убийстве?

— Это не убийство!

— Разве госпожа Рамс мало страдала? Она потеряла обоих сыновей.

— Вот именно! Их убили, а вы ничего не сделали! Мы… Я… Я хотела, чтобы все стало правильно…

Ваймс промолчал. Так бывало. Он мог рыть землю сколь угодно долго и яростно, но иногда преступник, совершивший что-то в Анк-Морпорке, мог улизнуть. Сейчас это случалось реже, чем прежде, но все же…

— Поэтому Лора решилась на это! И я решилась! Слышите? Это не убийство! Она сама на это пошла!

— Зачем? — тихо спросил Ваймс.

Все переворачивалось с ног на голову. Была ли гномиха безумна? О да. Говорила ли она правду? Похоже на то. Ритуальное убийство в один миг превратилось в самоубийство, а проблема стала еще сложнее.

— Вы пытались сделать, как лучше, господин Ваймс, я верю вам, правда… — гномиха печально улыбнулась. — Но злодейства не остановить полумерами. Пожар побеждают, пустив огонь против огня.

Ваймс остолбенел.

«Они серьезно»?

— Да, что ты несешь? Чего нянькаешься с ним? Не помнишь, что нам говорили?! — Бобби со всей силы врезал кулаками по решетке, и тут же скривился от боли. — Он просто грязный вор!

Старые добрые темничные решетки определенно не предназначались для подобного. На их видавших видах прутьях кое-где виднелись потертости и зазубрины. Об одну из таких зазубрин Бобби и рассадил себе ладонь.

— Он украл у нас Справедливость, но мы освободим ее!

«Они серьезно, — холодея, подумал Ваймс. — Они зовут чертового древнего демона Справедливостью и поклоняются ему. Они чокнутые».

— … в день, когда погаснет солнце, — не унимался Бобби, — она вернется и покарает наших обидчиков!

В порыве вдохновения Бобби опустился на пол камеры и пальцем по вчерашним опилкам вывел проклятый знак.

Пустяк. Просто кружок да закорючка… Ерунда… Ваймс понял, что любуется тем, как медленно стружки осыпаются на дно «хвоста», это завораживало.

В кармане запищал свою мелодию Груша. Какая-то далекая часть Ваймса утверждала, что ему пора. Что-то где-то там его ждет… Что-то Важное. Но тут капля крови из ссадины Бобби упала на опилки.

— Привет, Введи-свое-Имя, полчаса до чтен…

Ваймс захлопнул бес-органайзер. Не нужно было ему мешать.

— Оставь нас, — бросил он стражнику у двери.

— Сэр?

— Я сказал оставь нас!

Он услышал, нет, почувствовал, как констебль за его спиной вздрогнул, а потом поспешил по лестнице наверх. Хлопнула дверь, и подвал погрузился в полумрак, разгоняемый только четырьмя коптящими фонарями.

Пожалуй… У него было еще несколько минут.

— Боюсь, вы не до конца понимаете ситуацию, ребятки, — Ваймс медленно выпрямился и открыл створку фонаря, который держал в руке. Пламя робко заплясало на сквозняке, такое хрупкое и недолговечное.

Ваймс задул его.

Тени, как длинные щупальца, протянулись вглубь камер. Глед тихо охнула и отшатнулась от решетки, даже Бобби заткнулся.

— Допустим, тот, кого вы так настойчиво зовете, действительно придет и покарает всех, кому вы желаете смерти… — Ваймс не спеша погасил сигару и снял с крюка второй фонарь. — Что же случится дальше?

Еще один огонек погас. Тени стали гуще.

— Справедливость… — голос Бобби уже не звучал так уверенно, — справедливость восторжествует?

Ваймс усмехнулся.

Они и вправду забавляли Его.

«Узнай у них имена. Имена тех, кто их на это надоумил. Они сдадут его. С них довольно. Они уже на все готовы».

— О да, она восторжествует.

Ваймс подошел к третьему фонарю. Опилки, устилающие пол, глушили звук шагов, он двигался бесшумно. Еще одна тень среди десятка других.

— Говорите, Лора сама пошла на это? Думаете, она понимала, что делает? Думаете, ее смерть… — Ваймс прихватил фитиль пальцами, и тот погас с жалобным шипением, — не на вашей совести?

Темнота в подвале стала почти осязаема. Плотными черными кольцами она вилась вокруг последнего зажженного фонаря. Мелопласт упала на пол и обхватила голову руками. С губ гномихи сорвался стон, больше напоминающий предсмертный.

— Прекрати, зачем ты гасишь их?! — не выдержал Бобби. Он уже растерял всю свою злобу и смелость и сейчас неуверенно топтался в углу камеры, куда еще доставал свет.

Ваймс потянулся за последним фонарем. Старый крюк нехотя скрипнул, и последняя искорка, отделявшая все вокруг от темноты, оказалась у него в руках. На какой-то миг власть Ваймса стала абсолютной и такой естественной.

— В чем дело, малыш Бобби, ты боишься темноты? Но мне казалось, что ты так настойчиво звал ее. И вот…

Свет погас.

Бобби не слышал звука шагов. Не зашелестела одежда, не скрипнула дверь камеры. Просто голос у самого его уха произнес:

— Она внимательно тебя слушает.

========== Часть 2 ==========

Спустя несколько минут Ваймс открыл дверь, ведущую из темницы, и поднялся наверх. Свет резал глаза. Голова раскалывалась.

— Сэр, все в порядке?

Ваймс моргнул и заставил себя сосредоточиться на лице говорившего с ним стражника. Точно, это был констебль, дежуривший сегодня в темнице. Ваймс едва помнил, как сам отослал его. Мир перед глазами почти закончил вращаться.

— Держи, — Ваймс сунул в руки констеблю неровно сложенный блокнотный листок. — Здесь имена и адрес, где эти «Зовущие» собирались в последний раз. Передай дежурному офицеру, может, удастся что-то найти. И… Стой!

Ваймс выудил из кармана спички.

— Сперва спустись и зажги внизу фонари. Мне надо спешить.

***

Он опоздал. Всего на шесть минут.

Ваймс замер на пороге, чтобы перевести дыхание. В окне детской он заметил маленькую фигуру, будто прилипшую к стеклу. Юный Сэм ждал своего непутевого папашу. Стыд тяжелым грузом лег на сердце. Ваймс виновато улыбнулся и помахал сыну рукой, тот энергично замахал в ответ, будто ничего и не случилось.

И все же, Ваймс опоздал. Именно в этот вечер, который должен был стать особенным. Уже завтра Сибилла и юный Сэм отправятся в Щеботан на большую драконью выставку. Сибилла настояла на этом маленьком отпуске. Он был ей нужен. Ваймс не раз замечал, как она порой вздрагивает или кричит во сне. Сибилла никогда не говорила о своих кошмарах, но Ваймс прекрасно понимал, что пустая детская кроватка теперь была не только его персональным адом. Поэтому он согласился, хоть грядущее расставание и заставляло его сердце неприятно ныть.

«Всего неделя, — говорил он себе. — Они вернутся, ты и оглянуться не успеешь».

«Всего неделя, герой, — подбадривал он сына. — Вы с мамой отлично проведете время. Она уже приготовила для тебя несколько отличных книг».

Так было нужно. Ваймсу должно было стать спокойнее от того, что Сибилла и юный Сэм окажутся подальше от города во время всей этой шумихи с затмением, но спокойнее ему не было.

Ваймс понял, что чертовски вымотался. Внутренняя борьба за собственный рассудок, произошедшая в темнице, выжала из него все силы. Но он ведь победил, хоть и в самый последний миг. Проклятье. В этот раз Призывающая Тьма была весьма настойчива. Она даже не столько жаждала крови, сколько… Любопытствовала? Возможно, впервые в бесконечно долгом существовании ее звали так много людей в таком едином многовидовом порыве.

Забавно. Призывающая Тьма была исконно гномьим суеверием. Настолько исконным, что про нее знали даже не все гномы. Но вот проходит совсем немного времени, и миру является целая новая секта, которая не стесняясь принимает в свои ряды людей и черт знает кого еще. Анк-Морпоркское слияние культур в своем ярчайшем проявлении. Грагов бы разорвало от этой новости.

Ваймс повесил шлем и меч на крючок у двери и поднялся в детскую, чтобы оказаться пойманным в самые крепкие детские объятия на свете.

— Пап! — Сэм младший обхватил его ноги что есть сил и улыбнулся.

Именно это «пап», всплывшее сегодня в памяти Ваймса, и помогло ему вырваться из лап подступающего безумия.

— Привет, герой, — Ваймс опустился на колени, чтобы ответить на объятия сына. — Прости меня, я опозда…

Не дав договорить, Сэм чмокнул его в щеку. Он совсем не злился на отца, со всей своей детской непосредственностью, он просто радовался встрече. Но сам Ваймс никак не мог перестать думать о произошедшем. Это было маленькое, крошечное, размером с пылинку, предательство.

Однажды Ваймс дал себе слово, а сегодня нарушил его. Не потому, что он был где-то слишком далеко, не потому что он лежал где-то без сознания, нет. Он находился всего в нескольких улицах от дома. Ваймсу вдруг стало не по себе. Он замер. Пришедшая в голову мысль была слишком жуткой. Сегодня он едва сумел сдержать Призывающую Тьму, а сумеет ли он сделать это завтра? С ним что-то происходило, и оно было очень недобрым. Невинный ребенок не должен быть интересен древней сущности, олицетворяющей месть, но поставил бы Ваймс жизнь юного Сэма на это утверждение? Нет. Нет, он не станет так рисковать. Пусть Сибилла увезет Сэма. Больше никаких сомнений. На несколько недель, на месяц, на столько, на сколько понадобится. Подальше от города и подальше от отца, который раз за разом оказывался причиной всех опасностей и злоключений.

Юный Сэм взял его за руку, отвлекая от мрачных мыслей. Конечно, давно было пора читать про приключения малыша Струмси, который был настолько рассеян, что мог легко перепутать кого угодно с чем угодно. Ваймс старательно на разные голоса изображал удивленную реакцию родителей Струмси на все его глупости, а юный Сэм восхищался каждым сюжетным поворотом. За несколько страниц книги Струмси сумел перепутать кошку с подушкой, лошадь с торговцем пирожками и даже свою правую ногу с левой. Но этого автору показалось мало, и он отправил недотепу с лес, где Струмси перепутал огромного матерого волка со своим пропавшим щенком. По мнению Ваймса, в этот самый момент рассеянности Струмси должен был прийти конец. Вместе со всем Струмси. Однако, волк был настолько ошарашен уверенностью и наглостью паренька, надевающего на него ошейник, что даже не подумал сожрать его вместе с башмаками. В конце Струмси становился всеобщим героем, приведя домой волка на тоненьком поводке и посадив того охранять двор. Кажется, со временем волк даже втянулся в это занятие.

Когда книга закончилась, Ваймс отнес сына в постель и укрыл цветным одеяльцем.

— Сладких снов, герой, — он осторожно поцеловал юного Сэма в щеку.

— Ночи, па!

Какое-то время Ваймс стоял над кроваткой, глядя как юный Сэм довольно щурится, проваливаясь в сладкий детский сон, а потом вышел, не закрывая за собой дверь. Лампу на ночном столике он оставил зажженной.

Он спустился в столовую, где как раз подали ужин. Сибилла встретила его долгим внимательным взглядом. Фраз «Что произошло?» и «Ты опоздал» она не произнесла, но они все равно зависли в воздухе, словно поднятая сквозняком пыль.

— Как прошел день? — решил начать издалека Ваймс. — Подготовились к отъезду?

— Мы провели полдня в зоомагазине неподалеку. Юный Сэм помогал мне выбирать ошейники для драконов. Удивительно, но Кексику действительно идет перламутровый, — Сибилла подхватила игру «Это самый обычный вечер, и у нас все в порядке». — Не налегай на жареное, дорогой.

— Прекрасно, — Ваймс не глядя навалил себе в тарелку овощей, еда была последним, что его сейчас волновало. — Я подумал, может после этой выставки вы захотите погостить у Пегги?

Ваймс искренне надеялся, что не перепутал имя. В дальних родственниках Сибиллы он разбирался не многим лучше, чем в магических фокусах.

— Но мы договорились с юным Сэмом о том, что поездка будет короткой. Ты ведь знаешь, он не любит расставаться с тобой надолго.

«И я не люблю, — подумал Ваймс. Сердце его предательски сжалось. — Но так будет надёжнее».

Если дело касалось безопасности юного Сэма, Ваймс был готов на все. И его чувства тут не имели значения.

— Я слышал, что в Щеботане в это время очень красиво. Все эти цветы и… — Ваймс неопределенно взмахнул вилкой, пытаясь выдумать причину повесомее. — Вы могли бы посетить местный зверинец. Уверен, юный Сэм будет в восторге.

Сибилла посмотрела на него.

— К чему ты ведешь?

— К тому, что вы можете здорово провести время?

Довод звучал беспомощно, и Ваймс это понимал, но рассказать о своих опасениях напрямую он так и не решился.

— Сэм Ваймс, — взгляд Сибиллы пронзил его, как булавка бабочку, — Я готова мириться со многим. С тем, что ты буквально живешь на работе. С постоянными отлучками среди ночи, если ты вовсе приходишь домой ночевать. Я даже научилась мириться с тем, что ты ежедневно подвергаешь себя опасности. Но, видят боги, я не позволю тебе лить мне в уши эту успокаивающую ложь! Что происходит?

— Я хочу, чтобы вы оба уехали, — произнес Ваймс. — На пару недель. Или даже больше.

Его голос звучал ровно, а лицо не выражало ничего. Гнев Сибиллы мог напоминать ураган, но Ваймс сейчас был камнем. Со скалой невозможно спорить. Сибилла почувствовала это.

— Что-то затевается? — ее голос не дрогнул, но в нем скользнуло эхо пережитого страха. — Это может коснуться Сэма?

— Я не уверен, — честно ответил Ваймс, — но не собираюсь рисковать. Поэтому, прошу тебя, забирай Сэма и уезжай. Побудь с ним там, подальше отсюда. Это для его… Для вашей же безопасности.

— Для его безопасности было бы лучше, если бы его отец сменил работу.

Сибилла прижала ладонь ко рту. Сорвавшиеся с ее губ слова были резки, она не хотела их произносить. Она хорошо знала своего мужа, прекрасно понимала, что он не мыслит себя за пределами своей работы. Просто иногда все заходит слишком далеко. Супруги замерли, глядя каждый в свою тарелку.

Первой заговорила Сибилла.

— Прости.

— Нет, не нужно. Я понимаю.

— Я просто беспокоюсь за вас обоих.

— Я знаю, — Ваймс криво улыбнулся.

Он знал, что Сибилле было нелегко. Порой он искренне недоумевал, что она вообще в нем нашла и, главное, как терпела его все эти годы. И в лучшие свои дни он мало походил на подарок судьбы. Но то, что он делал сейчас, было жестоко. Он заставлял Сибиллу выбирать между ролью жены и матери, и молился, чтобы она сделала верный выбор.

— Что ж, — Сибилла преувеличенно бодро улыбнулась, — ты ведь поможешь нам собрать вещи?

***

Лесли прислушался — в доме было тихо. Не абсолютно тихо, конечно же — с первого этажа доносились едва слышные разговоры Братьев. Но вот на втором этаже никого не было. Никто не собирался навестить Лесли и никто не следил за ним. Похоже, ему удалось отвести от себя подозрения. Прекрасно!

Он вытащил из-под подушки припрятанную там небольшую сумку со всем необходимым и открыл ставни.

«Не так уж и высоко».

Если действовать осторожно, то можно без лишнего шума перелезть по карнизу на соседнее здание, а там спуститься по водосточной трубе. Его не хватятся еще несколько часов. К этому времени Лесли успеет купить лошадь и будет уже далеко от Анк-Морпорка. Эти люди чокнулись. Вся затея оказалась настоящим безумием, участвовать в котором Лесли отказывался.

Изучение Древних Сущностей заинтересовало его еще во время учебы в Университете. Именно тогда он пытался реализовать свою Работу. Но ничего не вышло, его теорию посчитали «излишне непредсказуемой» и работу завершить не позволили (будто Университет существует не для того, чтобы предсказывать непредсказуемое), а когда он попытался продолжить свои изыскания тайно… Его сдали, а потом отвесили пинка под зад. Так Лесли оказался на улице, предоставленный самому себе. Может он так и не стал дипломированным волшебником, но пара козырей в его рукаве все же осталась.

Он вернулся домой, в деревушку на равнинах Сто. Днем помогал брату в лавке, позволяя позавчерашним пирожкам быть, или хотя бы казаться сегодняшними, а вечерами продолжал Работать. Порой приходилось непросто, ведь достать нужные книги обычным способом он уже не мог. Так нужда свела его с Бырты… Быры… Мистером Бычешеем, который вел какие-то дела с Анк-Морпоркской Гильдией Воров. Воры обычно не слишком-то охотно связываются c волшебством, но бизнес есть бизнес, и, чтобы получить желаемое, Лесли нашел подход и к ним. Возможно, если бы звезды сошлись иначе (а в одной из реальностей так наверняка и произошло), через несколько лет Лесли бы стал не последней фигурой в воровском мире, но в один прекрасный день Бычешей свел его с Ковом Подколодом…

Сперва Лесли даже проникся к Подколоду некой симпатией (хотя, возможно, дело было в том, что в тот момент Лесли был ужасно пьян), ведь они оказались своего рода товарищами по несчастью. Неудавшийся волшебник и неудавшийся жрец, которых вышвырнули только из-за того, что их видение полезности отличалось от общепринятого. Тогда все и началось. Однажды Лесли рассказал Подколоду о своей работе, и тот не на шутку ей заинтересовался. Потом были месяцы упорного труда, когда Лесли поднимал голову от книг и записей только чтобы поесть или вздремнуть несколько часов. Он был так занят составлением формулы для заклинания, что не заметил, как их стало больше. Сперва появился этот чудаковатый гном Рудоспуск, а за ним новые гномы и люди. Еще и еще.

В конечном счете Лесли обнаружил себя стоящим у очерченного на полу круга, залитого человеческой кровью. Как все могло зайти НАСТОЛЬКО далеко? Так не должно было произойти. Лесли просто хотел доказать свою теорию. Хотел объяснить всему миру, что любой Сверхразум, любой осколок древней магии можно обуздать и заставить служить человечеству. Не просто «обезвредить», а поменять саму их природу. В конечном итоге это должно было послужить всеобщему благу, верно?

Но Лесли ошибся. Возможно, перед тем, как начинать менять древние сущности, ему следовало попытаться поменять человеческую природу. Пока Лесли работал, а Рудоспуск утопал в своем фанатически-безумном бреде, Подколод умудрился обвести их обоих вокруг пальца. Чего на самом деле добивался Подколод? Лесли не знал и уже не слишком-то хотел выяснять. Он просто хотел убраться как можно быстрее и дальше, пока ещё был цел.

Лесли перелез через подоконник и осторожно ступил на узкий карниз.

«Вот так. Теперь осторожно».

Ему удалось съехать вниз по трубе, не издав особого шума. Ноги коснулись мостовой.

«Получилось?» — Лесли перекинул сумку через плечо и оглянулся.

В переулке, в который он спустился, никого не было. Отлично. Теперь осталось только смешаться с толпой, у Луковых ворот прикупить лошадь и оставить этих безумцев позади. Домой возвращаться было нельзя, но Диск большой. Его могли приютить Клатч или даже Омния. Мысли унесли Лесли далеко-далеко от Анк-Морпорка, увы, его бренному телу не суждено было покинуть даже этот пропахший кошками переулок.

Весь мир вдруг взорвался болью, а перед глазами вспыхнули разноцветные пятна. Лесли упал на колени, из разбитого носа шла кровь. Чьи-то руки подхватили его под локти и поволокли назад, в темноту переулка, подальше от людной улицы.

— Лесли-Лесли, — протянул тихий шелестящий голос, — что же ты совсем себя не бережешь?

Лесли тупо моргал глазами, пытаясь сконцентрироваться на нависшем над ним лице. Лицо упорно двоилось.

— Ков…

— Заткните ему рот, пока он не начал вопить.

Всклокоченный гном запихнул Лесли в рот какую-то вонючую тряпку, крепко затянув ее на затылке. Двое здоровенных парней продолжали цепко держать его под руки.

Ков даже не сказал «Пока он не начал колдовать». Конечно, он ведь прекрасно знал — самое страшное, что мог бы сделать со своими противниками Лесли — это заставить их икать мыльными пузырями. От этого вдруг стало очень обидно.

— Ты ведь не решил бросить нас в самом начале пути, Лесли? — Подколод подошел совсем близко и прошептал, склонившись к самому уху. — Ты ведь не забыл про наш с тобой маленький уговор?

Тут Лесли почувствовал, как ему в бок уперлось лезвие ножа и понял, что разбитый нос был самой маленькой из его проблем.

***

Ваймс проснулся от того, что по нему кто-то пробежался. А потом еще раз. У этого кого-то было четыре короткие лапки, длинный чешуйчатый хвост и запах, включавший в себя весь букет портативной алхимической лаборатории.

Ваймс с трудом разлепил веки. Прямо напротив его лица зависли две широкие драконьи ноздри, в их глубине тлели едва заметные искорки.

— Здравствуй, Кексик, — сонно пробормотал Ваймс, пытаясь скинуть дракончика на пол.

Кексик не пожелал уходить. Он издал жалобный клекот и обвил руку Ваймса своим хвостом.

— Кр…

— Отстань…

— Крр!

— Ладно, — сдался Ваймс. — Хорошо, я уже встаю.

Ваймс приподнялся на локтях. Судя по пробивающемуся из-за занавесок свету, было уже далеко не раннее утро. Вот черт, он едва не проспал! А ведь он обещал Сибилле помочь ей со сборами. Ваймс поднялся с кровати, держа Кексика на руках.

В свете нового дня вчерашние события уже не казались такими мрачными и безнадежными. Хотя Ваймс и предполагал, что причина его успокоения могла крыться старом добром крепком сне без сновидений. Так или иначе, ночь прошла, а Ваймс все еще принадлежал самому себе. Он был намерен сделать все, чтобы дела и в дальнейшем обстояли именно так.

В доме царил легкий жизнерадостный хаос под названием «сборы в дорогу». И Сибилла властвовала над ним.

— Доброе утро, дорогой! Извини, не стала тебя будить. Мне показалось, лишние полчаса сна тебе не помешают.

Ваймс отпустил Кексика поздороваться с остальными драконами, снующими по дому, и подошел к супруге. Сибилла подарила ему быстрый поцелуй в щеку.

— Ох, прости, я использовала всю горячую воду, приготовленную для твоего утреннего туалета. Сейчас попрошу подогреть еще.

Ваймс задумчиво поскреб щеку и благодарно кивнул.

— Я могу помочь?

— Собери пожалуйста чемодан юного Сэма, я пока подготовлю драконью амуницию.

Ваймс относился к тому типу людей, кому не слишком легко даются сборы или переезды. Обычно он довольствовался минимумом вещей, в который входили доспехи, оружие и значок. Впрочем, даже они присутствовали не всегда. В игре «Убегай-Догоняй» редко находилось место багажу. Но сейчас речь шла о юном Сэме, а значит, багаж должен быть собран в лучшем виде.

Ваймс поднялся в детскую и тут же угодил в объятия.

— Утро, па!

— С добрым утром, герой! — Ваймс потрепал сына по голове. — Мама велела нам с тобой собирать вещи.

Юный Сэм кивнул. У него даже был собственный маленький чемоданчик, в который он собирался положить свои книги. Увы, чемоданчик был слишком мал, а книг было много. Сэму предстояло сделать нелегкий выбор.

Ваймс тоже достал чемодан. Собрать вещи — пустяк. Любой драконовладелец знает, как следует поступать: открыть чемодан — достать из него дракона — положить внутрь вещи — не позволить дракону усесться на них — сходить за еще одной порцией вещей — вынуть из чемодана дракона — положить вещи внутрь — закрыть чемодан — открыть чемодан и достать оттуда дракона. Всего полчаса спустя оба Сэма вновь спустились в гостиную, где застали расстроенную Сибиллу.

— Заказанные клетки еще не готовы, — вздохнула она. — Мастер Камнебряк обещал доставить их ближе к вечеру.

— Вы успеете добраться?

— Да. Просто к Пегги придется заехать уже на обратном пути.

Внезапно лицо Сибиллы изменилось.

— Сэм, мне кажется, я знаю, куда подевалась моя коллекция духов…

По комнате поплыл легкий цветочный аромат с примесью паров серы. В животе сидевшего неподалеку Кексика громко забурчало. Ваймс хорошо знал этот звук, он был предвестником возможной скорой кончины дракончика и некоторых ценных предметов интерьера. Это было бы невеликой трагедией — дом Овнецов видел немало подобных взрывов, но в этот раз все было иначе. Рядом с готовящимся отправиться к праотцам Кексиком сидел юный Сэм.

Сибилла и Ваймс медленно, стараясь не шуметь, чтобы не спровоцировать преждевременную детонацию, начали подбираться к сыну.

— Я зайду справа… — одними губами прошептала Сибилла.

Бурчание перешло в громкое потрескивание, сопровождающееся хлопками. Живот и зоб дракончика раздулись.

«Сейчас рванет», — Ваймс приготовился к отчаянному броску, надеясь прикрыть сына от взрыва, но юный Сэм опередил его. За мгновение до того, как пламя вырвалось наружу, он положил свои ручки на морду Кексику и поцеловал того в чешуйчатый нос.

Дракончик икнул от неожиданности и захлопнул пасть, в его брюхе что-то глухо зашипело. Огонь и безудержная энергия уже зародились внутри, но своим крохотным мозгом Кексик понимал, что обидеть маленького хозяина ни в коем случае нельзя, поэтому он дал огню иной выход…

По ковру расползлось огромное огненное пятно, запахло паленой шерстью.

Ваймс подхватил сына на руки. Юный Сэм заливисто хохотал, показывая пальцем на дыру в ковре и виноватоотводящего глаза Кексика.

— Дорогая, я смотрю, — голос Ваймса подрагивал от волнения, — тебе удалось восстановить линию Эрла…

Они оба с облегчением рассмеялись. Подход юного Сэма ко всему живому был вполне рабочим. Там, где другой, по меньшей мере, лишился бы ресниц и бровей, он сумел обойтись вовсе без травм. Каким же он станет, когда подрастет?

В дверь постучали.

— Думаю, это ко мне, — Ваймс опустил юного Сэма на пол. — Я открою.

Уже на середине пути он осознал, что стук звучит слишком громко для волшебника-заучки. Еще спустя несколько шагов, он понял, что узнает его. Ваймс распахнул дверь и уперся взглядом в свое отражение на отполированных до блеска доспехах.

— Еще одно убийство, сэр, — Моркоу выглядел взволнованным. — Опять незасыхающая кровь.

Ваймс чертыхнулся. Глупо было думать, что культисты ограничатся одним единственным жертвоприношением, но ублюдки взяли уж очень резвый темп. Они намерены резать людей, как скот, каждую ночь до этого проклятого затмения?

«Ну уж нет».

— А что насчет имен, которые дали те двое?

— Мы проверяем их, сэр, — на лицо Моркоу легла тень. — И задержанные… Они тоже мертвы.

***

Про грядущее Затмение люди говорили многое. И то, что оно отнимет силу у богов. И то, что оно откроет дорогу полчищам жутких тварей. И то, что оно знаменует целое десятилетие трагедий и неудач. Ваймс не слишком верил в эти россказни, ведь прежде трагедиям не требовался красивый повод чтобы случаться. Но шумиха вокруг этого события сама по себе порождала множество проблем. И все они сейчас кружились над Ваймсом, подобно стае кусачих мух.

Злиться и махать руками было бесполезно. Такая тактика и в лучшие дни не приносила особых плодов. Поэтому Ваймс попытался унять свои эмоции (пусть и получилось это не сразу) и действовать рационально.

Сперва он отправил Моркоу на место преступления, и это было самым верным шагом. Как бы на самом деле ни работал тот проклятый рунический круг, что бы ни заставляло кровь в нем оставаться свежей или будто по команде испаряться, Ваймс был уверен, что именно эта чертовщина и была причиной его проблем с самоконтролем. В этом прослеживалась определенная логика. Впервые проблемы начались, как только он коснулся заговоренной крови. Потом были дым, шум, навязчивые видения. Ваймсу не был нужен волшебник, чтобы увидеть здесь закономерности. По всему выходило, что ему было лучше держаться от них… в отдалении. И все же, где носит этого волшебника-специалиста?

Ваймс приветствовал дежуривших у входа в Ярд стражников и торопливо спустился в мертвецкую. Это было его «затем». Выяснить каким образом двое заключенных, запертые в одиночных камерах, под охраной, умудрились покончить с собой.

В мертвецкой Ваймса встретил Игорь в компании двух ныне покойных сектантов. Выглядели они погано. Еще не успевшая сойти синюшность, выдавала в них удавленников.

— Вот дерьмо… — сквозь зубы выдохнул Ваймс. — Как они раздобыли веревку? Мы ведь обыскали их.

— Бобби разорвал свою рубашку и сделал удавку из лоскутов, — Игорь с привычной бесшумностью возник за его плечом. — Перед тем, как повеситься, он сумел передать такую же удавку в соседнюю камеру.

Картина не складывалась. Бобби Зряш был туп, как пробка. Он бы не сообразил, что суп надо есть ложкой, пока ему на это не указали, а уж догадаться скрутить веревку из собственной рубахи? Неужели его надоумила к этому Мелопласт? Нет, маловероятно. Ваймс помнил, что когда он покинул камеры, гномиха не выглядела особенно способной на хитрости. Да и Зряш не производил впечатление человека, который хочет умереть.

Ваймс склонился над телом Бобби, разглядывая уродливый темный рубец на шее покойника.

— А они точно… — начал было Ваймс.

— Сделали это сами? — Игорь без труда понял куда он ведет. — Да, сэр. Я все проверил. И положение, в котором их обнаружили, и их вес, и особенности…

Ваймс жестом остановил его. Предположение и впрямь было слабым. Никто бы не сумел незамеченным пробраться к камерам через участок, полный вооруженных стражников. Итак, это и впрямь самоубийство. Пусть так, но странностей и вопросов от этого не становилось меньше. Ваймс напряг память. Он точно помнил, как поднялся наверх и приказал констеблю снова зажечь фонари, а вот несколько минут до этого… Проклятие, зачем он вообще стал гасить фонари?!

— Как мы умудрились это прохлопать?

Самоповешение — не самый быстрый и легкий способ умереть. На деле, оказавшиеся рядом без труда могут успеть спасти самоубийцу, если он, конечно, не сломает себе шею особенно неудачным рывком. Но размаха для рывка в камерах не было. Так отчего же дежурный не среагировал вовремя?

Игорь недоуменно пожал плечом. Ему тоже ситуация казалась довольно странной.

— Кто дежурил этой ночью? — спросил Ваймс.

— Старший констебль Подмигиш, сэр. Он ждет у вашего кабинета.

***

Старший констебль Подмигиш сидел на скамье у двери Ваймсова кабинета, сжимая в руках значок стражника. Судя по его лицу, мыслями констебль был очень далеко от участка, и все эти мысли, как одна, были полны отчаяния, безнадежности и какого-то мрачного изумления. Погруженный в себя, Подмигиш не сразу заметил подошедшего к нему Ваймса.

— Дурная выдалась ночка, правда?

— Да уж… — Подмигиш поднял глаза и сообразив, кто перед ним, тут же подскочил с места. — Сэр!

Ваймс посмотрел на него. На побелевшие от усилия пальцы, сжимающие любовно отполированный значок, на испуганно распахнутые глаза. И не видел в этом взгляде желания сбежать и забиться в нору, скорее искреннее недоумение. Ваймсу очень хотелось верить в невиновность парня, но лучший способ поверить — это убедиться.

Ваймс сел на лавку и похлопал ладонью по сиденью рядом с собой. Его гнев утих, уступая место стражническим инстинктам. Нет, он не намерен был, как тупой солдафон, отчитывать провинившегося паренька. Намного важнее сейчас было выяснить, что же на самом деле приключилось ночью. Подмигиш осторожно присел на самый краешек скамьи. Какое-то время они оба молчали.

Ваймс закурил. Дым сизым облаком поднимался к потолку. Краем глаза Ваймс заметил, как опустились плечи старшего констебля Подмигиша.

— Это я виноват, сэр… — произнес он. — Я уснул на посту.

Ваймс выпустил еще одно облачко табачного дыма.

— У тебя крепкий сон, старший констебль.

Подмигиш открыл было рот, но закрыл его, так ничего и не сказав. Дым под потолком вился в причудливые узоры.

— Такого никогда раньше не было, сэр, — Подмигиш прекрасно понимал, что все, что он говорит, выглядит, как очень слабое оправдание. — Я правда не понимаю, сэр. Даже если… У меня всегда был очень чуткий сон, я от мышиного шороха под полом просыпаюсь.

Подмигиш окончательно сник.

Ваймс следил за ним. За его движениями и словами. Оставляя в уме пометки и делая недобрые предположения. В конце концов Ваймс устало вздохнул. Нет, все говорило о том, что у констебля не было никакого злого умысла. Хотя заключенные оказались бы одинаково мертвы в любом случае. Иногда простая небрежность может натворить не меньше бед, чем умышленная злонамеренность. И все же, Ваймса мучила еще одна догадка.

— Скажи, ты ведь зажег фонари, как я тебе велел?

— Да, сэр, — Подмигиш продолжал смотреть на мыски своих сандалей, — часть масла, правда, пролилась, но я прибрал все и зажег их.

— А когда ты проснулся, они еще горели?

— Меня растолкали только на рассвете, сэр, — еле выдавил из себя Подмигиш. — Я не… Вроде бы они уже прогорели к тому моменту.

Ваймс закрыл глаза.

«Проклятье».

Нельзя было оставлять тех двоих в темноте. Он отправился домой в полной уверенности, что все в порядке. Вот тебе и сладкий сон без сновидений. Но ведь Призывающая Тьма была заключена внутри его тела, а ночь он провел дома. В этом Ваймс был уверен. Она ведь не могла «отлучиться на минуточку», это не так работало.

С первого этажа послышались голоса и приглушенные звуки шагов. Похоже, Моркоу и остальные уже вернулись. Ваймс поднялся со скамьи.

— Как мне теперь быть, сэр?

Ваймс обернулся. На старшего констебля Подмигиша было жалко смотреть, и все же он не пытался бежать от ответственности.

«Не знаю, парень, — только и подумал Ваймс. — Сказать по правде, я не знаю даже, как быть мне».

Но вслух он произнес только.

— Возвращайся к работе, констебль. О твоей ответственности мы поговорим позже.

Ваймс торопливо спустился по лестнице. Просто торчать в участке и ждать вестей было нелегко, почти мучительно. Он предпочел бы самолично рыскать по городу в поисках ответов, а не сидеть сиднем, ожидая, пока их ему принесут. Ваймс искренне надеялся, что подобная ситуация не продлится долго.

Моркоу и Шелли уже ждали его.

— Что удалось выяснить? — Ваймс кивком приветствовал обоих, даже не пытаясь скрыть свое нетерпение. Да и зачем? Моркоу и Шелли знали своего командора как облупленного.

Моркоу тут же вручил ему потертый деревянный планшет с закрепленными на нем листами дешевой сероватой бумаги. Верхний листок был весь исписан старательным почерком капитана Железобетонссона.

— Есть кое-какие отличия от прошлого случая, сэр, но мы уверены, что это дело рук тех же культистов.

Ваймс вчитался в записи. Адрес — дом, выставленный на продажу уже много месяцев назад. Заколоченные ставни, забитые окна, все кроме одного — явно выломанного изнутри (это замечание было подчеркнуто дважды), через которое в дом пробрался мальчишка, решивший хоть чем-то поживиться, но вместо добычи обнаруживший только тело гнома в огромной кровавой луже. И полное отсутствие свидетелей, видевших, что хоть кто-то заходил в дом или выходил из него.

— В этот раз не стали избавляться от тела? — Ваймс перевернул листок. — Торопятся или бросают нам вызов?

Со второго листа на Ваймса посмотрела некая абстракция, на деле оказавшаяся упрощенным планом подвала, в котором обнаружили труп.

— Мы сделали несколько иконографий, но их еще не проявили, — пояснил Моркоу. — Я подумал, что вы захотите узнать детали как можно скорее.

— Прекрасная идея, спасибо, — искренне поблагодарил его Ваймс.

При всей кажущейся простоте и небрежности рисунка, Ваймс готов был поставить свой шлем на то, что все расстояния и размеры на рисунке соблюдены с поистине гномьей точностью.

Да. Вот схематичный мертвый гном. Вот кровавый круг по центру, даже несколько кровавых подтеков за его пределами, но никаких символов.

— Кровь вела себя так же?

— О да, сэр, — Шелли похлопала по небольшой сумочке, висящей у бедра, послышался тихий стук стекла о стекло. — Такая же теплая и не думает сворачиваться. Я рискнула взять образцы, попробую понять, почему это происходит.

— Я имею в виду, она не шипела и не испарялась?

— Нет, сэр. Она вела себя прилично. Даже когда мы стали перемещать тело.

Ваймс позволил себе улыбнуться. Выходит, эти круги действовали по довольно простым правилам, а зная это, можно было продолжить работу над делом, не беспокоясь, что Тьма окончательно сорвется с цепи.

— А это что? — он постучал пальцем по заштрихованному карандашом пятну.

— Дыра в полу, — пояснил Моркоу, — Вернее, тоннель. Он уходит вниз, в ходы под городом. Сейчас мы как раз выясняем, куда он ведет.

Ваймс представил себе паутину ходов и бывших улиц, петлявших где-то в глубине под современным Анк-Морпорком, который, в свою очередь, стоял на Анк-Морпорке менее современном и так далее, глубже и глубже, в темноту веков едва ли не до самых слоновьих спин. По крайней мере, об этом поговаривали. Так или иначе, места там внизу точно было предостаточно. Это объясняло, как сектанты могли прийти и уйти из дома незамеченными, но оставляло один неразрешенный вопрос.

— Значит, Зовущие изучили тоннели, высчитали, какой из домов простаивает пустым, чтобы провести в нем свой обряд. Все шито-крыто, никто из соседей ничего не заметил. Но зачем им понадобилось выламывать заколоченное окно? Захотелось подышать свежим воздухом?

— Боюсь, что они сделали это специально.

— Именно, похоже, они очень хотели, чтобы мы обнаружили этот дом.

Через открытые окна послышался скрип колес въезжающей во двор участка телеги. Старая пегая кобыла исполнила свой долг по доставке пассажира, которому уже некуда было спешить, и теперь лениво переминалась с ноги на ногу в ожидании, когда ее отведут обратно в стойло.

— Уже удалось опознать очередную жертву? — Ваймс кивнул в сторону труповозки.

— Мы проверяем, — откликнулся Моркоу. — За последние сутки никто не сообщал о гноме, пропавшем без вести.

Кто первым забьет тревогу, если какой-то гном однажды не вернется домой? Родственники? Да, если он жил не один, приехав в город на заработки. Работодатель, недосчитавшийся рабочих рук на производстве? Возможно, если, конечно, покойный не лишился работы какое-то время назад. Когда-то гномьи общины походили на закрытый клуб для своих, где каждый знал каждого. Но в последние годы все начало меняться. Город рос. Все больше и больше искателей счастья и лучшей жизни находили приют в его стенах, но у этого была и обратная сторона. Уже сейчас кое-кто не знал своих собственных соседей. Ваймс не сомневался, что стражники выяснят имя покойного в ближайшее время, но прямо сейчас он должен был лечь на стол мертвецкой как «неизвестный».

Ваймс откинул черную мешковину. Покойный был молод. Тот самый возраст, когда кровь кипит, заставляя тело действовать так резво, что сознание перестает за ним поспевать. Такие юнцы могли в равной степени как становиться новаторами и первооткрывателями, достигая невиданных доселе успехов, так и губить себя и других, купившись на доводы каких-нибудь чокнутых грагов или им подобных. Увы, этого конкретного гнома его горячая кровь не довела до добра. Кстати о крови…

— Что это у него? — Ваймс указал, на странную кровавую сеть, протянувшуюся по груди гнома от раны к ране.

— Хм… — протянула Шелли, — похоже, что раны нанесены чем-то длинным и острым, скорее всего, кинжалом. Намного удивительней, что нет никаких признаков трупного окоченения.

— Я не про раны, — отмахнулся Ваймс. — Вот же…

Он коснулся кожи покойника в месте, где кровавые линии пересекались, образуя что-то вроде узла. Мир вокруг замер. На бледной коже мертвеца выступили несколько кровавых капель, тут же с шипением испарившихся.

«Они не видели этих меток, — с опозданием понял Ваймс. — Их видел только я».

***

Жертва была принесена, пусть даже и напрасно. ОН шел по запаху крови, как по свежему следу, и след этот обрывался. Тот, кто был повинен — уже был мертв. Прежде такая пустая мольба ни за что не потревожила бы ЕГО. В пути, ведущем в никуда, не было смысла. ОН мог ждать веками, ОН умел ждать. Так что изменилось?

ОН вдохнул бытие полной грудью и понял — изменилось все. В воздухе стелились сотни, нет тысячи новых путей. Они пахли кровью и звучали на все голоса: «Виновен! Виновен! Виновен!». И все они принадлежали ЕМУ…

***

Старик Чед в действительности не был стариком, ему едва перевалило за сорок, хотя в последние дни он впрямь сильно сдал. После того, как пропала его единственная дочь Юфи, он практически не спал и порой забывал поесть. Чед бы и вовсе пропал, если бы не Оззи. Оззи раз за разом оказывался рядом и помогал. Настоящий друг, каких поискать. Оззи первым откликнулся на призыв Чеда о помощи. Он помог организовать поиски Юфи и опрос соседей. Он держал жену Чеда за руку, когда к ним приходила стража. Стражники сказали, что будут искать Юфи, но их поиск тоже не дал результатов.

«Не грусти, старик, — говорил Оззи. — Может она сбежала из города с каким-то парнем? Молодо-зелено, сам знаешь».

Оззи пытался его подбодрить, но Чед знал, что Юфи никогда бы так не поступила. Не сбежала бы неизвестно с кем, не оставив родителям даже весточки. Она попала в беду, отцовское сердце чувствовало это. Больше ждать Чед не мог.

Этим утром Чед вышел из дома с четкой уверенностью, что должен что-то предпринять. Он добьется встречи с капитаном Моркоу, может даже с самим командором! Сделает все, чтобы Юфи нашли. Он готов был грозить, умолять, предлагать деньги (хотя какая-то часть сознания Чеда и подсказывала ему, что нынешняя стража на взятки смотрит грозно), плевать. В общем, Чед готов был сделать что угодно, лишь бы не прозябать еще день в этом жутком неведении.

Оззи, как всегда, шел рядом. Он говорил что-то тихим успокаивающим голосом, Чед слушал его вполуха.

— Оззи, глянь… — Чед схватил друга за руку.

По улице шел сам командор Ваймс. Похоже, боги наконец-то решили улыбнуться Чеду. Кто как не командор сумеет ему помочь?

— Старик, погоди. Ты ведь не можешь просто подойти… Старик!

Но Чед не собирался останавливаться. Никакие доводы про «беспокоить большого человека», уже не могли его удержать. Он не просто мог, он должен был! Ради Юфи!

Чед почти бегом бросился наперерез командору.

— Господин Ваймс!

Командор посмотрел на него таким внимательным изучающим взглядом, что Чед невольно поежился.

— Господин Ваймс, я хотел поговорить о моей дочери…

— Юфи, — произнес командор не раздумывая ни секунды.

Сердце Чеда застучало быстрее. Выходит командор уже знал?

— Она мертва.

Сердце Чеда споткнулось и, кажется, замерло в груди. В голове крутилась только одно жалобное «нет-нет-нет-нет».

Командор протянул руку и отодвинул оцепеневшего Чеда с дороги, устремившись куда-то. Чед не сразу понял куда, ему не было до этого дела. Мысленно он уже вступил в безнадежные торги с судьбой. «Командор мог ошибиться. Даже, если стражники нашли тело… это может быть не Юфи».

Где-то позади испуганно вскрикнул Оззи. Чед обернулся и увидел, что командор ухватил его за плечо.

— Эй, что происходит?! — лицо Оззи скривилось.

Люди, до этого спешившие по своим делам, начали останавливаться, чтобы поглазеть на происходящее.

— Я ничего не сделал! — Оззи попытался сбросить командорскую руку со своего плеча. Безрезультатно.

Чед нетвердым шагом направился к ним.

— Нагрудный карман. Выверни его, — командор говорил негромко, но на миг Чеду показалось, что его слова услышал каждый на улице. Услышал и поежился.

— Вы не имеете права… — запротестовал Оззи.

Чед уже почти подошел к ним. Он не видел лица командора, но по попятившимся назад зевакам, понял, что грядет что-то опасное. Командор сжал пальцы на плече Оззи, так, что тот заскулил от боли, и дернул его к себе. Тряхнул крепкого рослого Оззи, будто котенка.

— Карман. Сейчас же.

Чед уже хотел вмешаться, хотя бы попытаться помочь другу, но тут Оззи дрожащими пальцами вынул из кармана тонкую позолоченную цепочку с кулоном в виде лепестка.

— Это ведь цепочка Юфи… — Чед замер. — Оззи, откуда она у тебя?

Оззи не ответил. Его лицо побледнело и покрылось испариной — командор и не думал ослаблять свою хватку.

— Многие любят оставлять себе сувениры, — командор ухватил Оззи за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Интересно, а какой еще подарок мы могли бы найти у тебя во дворе? В том старом засыпанном колодце?

Мир Чеда рухнул. Он всеми силами пытался сделать вдох, но воздух никак не желал лезть ему в глотку.

— Что ж это, Оззи… — едва слышно прошептал Чед, — ты же говорил, что туда коза упала… Я ж… Я ж тогда сам привез тебе два мешка извести… Чтоб… Чтоб не воняло… Оззи…

Чед закричал и бросился вперед. Он вырвал Оззи из командорской хватки и повалил на землю.

— Ты помогал искать ее! — его пальцы сжались на шее Оззи. — Всегда рядом был!

Чед ударил Оззи головой о мостовую. Потом еще и еще. Никто не пытался его остановить.

— Будь ты проклят!

Оззи уже не сопротивлялся, но Чеда это не волновало. Он все бил и бил. Булыжники стали красными от крови. Подоспевшая стража с трудом смогла разжать Чеду руки и оттащить его прочь.

***

Нервы Ваймса искрили. Он пытался сдержать Тьму, но та сочилась, словно песок сквозь пальцы. Песчинок становилось все больше, еще немного, и он мог утонуть в этом песчаном болоте с головой. Ваймс попытался сконцентрироваться — нельзя было позволить Призывающей Тьме убивать. Он слышал голоса и видел образы людей, нечетко, будто через толщу воды. И вдруг все прекратилось. Что-то или кто-то втащил Ваймса обратно в мир живых, дышащих и управляющих своим телом существ.

— Сколько пальцев я показываю?

Взгляд Ваймса сумел наконец сфокусироваться на круглом бородатом лице незнакомца. Лицо выглядело очень взволнованным.

— Ни одного, — Ваймс с трудом узнал собственный голос. В голове шумело, как после удара тролльей дубиной.

— Прекрасно! Просто прекрасно, — лицо с облегчением улыбнулось, — вы уникальный экземпляр, командор. Просто уникальный! Какая хватка! Какая глубина синхронизации!

Ваймсу не нравилось, когда его называли «экземпляром», но сейчас он предпочел смолчать. Что-то подсказывало ему, что именно стоящего перед ним человека стоило благодарить за вновь обретенную способность самостоятельно мыслить.

Он огляделся. Вокруг привычно шумел город. Собравшиеся на суматоху люди уже расходились по своим делам. Ваймс слышал в отдалении голос Моркоу, раздающего указания стражникам. Все обошлось, все было нормально. Нет, на самом деле, не все. Взгляд Ваймса уперся в кровь на мостовой.

Все его силы ушли на то, чтобы не позволить Призывающей Тьме сломать убийце хребет прямо посреди улицы. Удержать разъяренного отца убитой он уже не сумел. Проклятье. Кровь все же пролилась, пусть не его руками, но…

— Эй-эй-эй! — круглолицый защелкал перед лицом Ваймса пальцами. — Не думаем о плохом! Вдох-выдох. Вдо-о-ох…

Это не помогало успокоиться, скорее наоборот. Ваймс все же сделал над собой усилие и отвернулся от кровавых брызг, чтобы внимательней разглядеть человека, машущего перед ним руками.

Новый знакомый определенно был волшебником. Об этом говорили и яркая красная мантия, и расшитая звездами, чуть помятая (явно впопыхах) шляпа, и окладистая рыжая борода. Правда, что касается бороды, Ваймс готов был поспорить на доллар, что отрощена она с помощью магии и нужна, кроме прочего, еще и для того, чтобы добавить внешности своего обладателя несколько лишних лет.

— Вы, должно быть… — Ваймс понял, что так и не узнал у Ветинари имени приставленного к нему волшебника. — Тот самый эксперт…

— Теодор Парадигмус, — волшебник гордо выпятил грудь, — к вашим услугам!

Ваймс кивнул. Представляться в ответ явно не было смысла. Поэтому он просто молча протянул волшебнику руку. Парадигмус на секунду замешкался, но все же протянул свою в ответ. Рукопожатие у него было неторопливое и какое-то осторожное.

«Перестраховщик, — подумал Ваймс. — Хотя, может, именно это мне сейчас и нужно».

— Вы ведь уже в курсе нашей насущной проблемы, господин Парадигмус? Сумеете помочь?

— Я занимаюсь изучением квази-демонических сущностей практически с малолетства! Знаю о них все! — гордо заявил волшебник, воздев палец к небесам. — Поэтому давайте… Давайте будем очень сильно надеяться на лучшее.

***

— Вот мы и на месте, — возвестил Парадигмус. — Проходите, присаживайтесь.

Ваймс огляделся. В комнате, в которую привел его волшебник, из мебели был только заваленный книгами и какими-то непонятными (явно магическими) штуками стол. Ваймс неловко замер на пороге. После случившегося он даже не возражал, когда волшебник потащил его за собой, чтобы «кое-что проверить». Ваймс ожидал, что его отведут прямиком в Незримый Университет. Вместо этого он оказался в полупустом доме, хозяин которого, по всей видимости, даже не успел распаковать чемоданы. Университет был просто видом из окна.

— Присаживайтесь, — поторопил его Парадигмус. — Да-да, вот тут, по центру.

Ваймс сел на пол и скрестил ноги. Чувствовал он себя немного глупо. Но он предпочел бы ощутить десять тысяч неловкостей, чем оказаться нежеланным гостем в собственном теле. Волшебник суетился поблизости, заглядывая в свои чемоданы и вытаскивая из них все новые и новые приспособления.

— Вот вы где, — улыбнулся Парадигмус, доставая из небольшого чемоданчика аквариум с саламандрами, значительно превосходивший тот по размерам. — Проголодались, мои хорошие?

Волшебник рассадил саламандр по разным банкам, расставил те по углам комнаты и угостил каждую тварь порцией жирных извивающихся личинок. Сытые саламандры озарили комнату таким ровным и ярким светом, что Ваймс даже зажмурился.

— Сейчас глаза привыкнут, — успокоил его Парадигмус. — Для наших изысканий света никогда не бывает много. А пока держите.

Ваймс уставился на врученный ему кусок мела.

— Что мне с ним делать?

— Очертите круг на полу, чтобы вы могли комфортно в нем поместиться. Расчеты займут какое-то время.

— Вот уж не думал, что придется обводить самого себя мелом, — пробормотал Ваймс.

— Что?

— Нет, ничего, — Ваймс выполнил указание, круг получился даже ровнее, чем он ожидал.

Волшебник продолжал сновать по комнате, иногда выбегая в коридор и возвращаясь с очередной непонятной штуковиной. Последняя из них напоминала огромные солнечные часы со множеством покачивающихся линз по бокам. Ваймс окончательно ощутил себя подопытным кроликом.

— Это вам, — Парадигмус вручил ему маленькую чашку с чем-то густым и темным, — пейте.

— Это какое-то зелье? — Ваймс недоверчиво покосился на жижу.

— Зелье? Нет. Это просто кофе. Остыл немного, — волшебник виновато улыбнулся. — У вас такой видок… Мне показалось, вам не помешает.

Ваймс благодарно кивнул. Проявление заботы и дружелюбия от волшебника показались слегка неожиданными, но своевременными. Кофе и впрямь оказался хорош. Ваймс может и не доверял волшебникам, но этот Парадигмус производил впечатление неплохого парня.

— Так. Время последней Вспышки… Срок сольватации… — Волшебник почти улегся на пол, подкручивая и переворачивая линзы на причудливом аппарате. — Она ведь оставила на вас метку?

Ваймс перевернул руку, демонстрируя воспалившийся шрам.

— На руке? Чудесно! Так и держите!

Ваймс замер. Аппарат шелестел и позвякивал, Парадигмус ползал вокруг него, что-то бурча себе под нос и постоянно делая пометки у себя в блокноте. Луч, спроецированный одной из линз, коснулся метки, и Ваймс стиснул зубы от боли, этот луч обжигал и пронзал холодом одновременно.

— Потерпите немного. Да, вот та-а-ак…

Луч наконец погас, а Парадигмус углубился в расчеты. Одним карандашом он чиркал в блокноте, второй был заткнут за ухо. В какой-то момент Ваймсу показалось, что волшебник даже язык высунул от усердия.

— Вы удивительный человек, командор! — повторился Парадигмус. — Совершенно уникальный носитель! Нет ни одного исторического свидетельства, что хоть кому-то из ваших предшественников удавалось остаться в живых после завершения цикла. Вам же удалось не только выжить, но и образовать с Tenebris Vindictam своеобразный симбиоз, пусть и не до конца устойчивый. Удивительно!

— Действительно никому?

— Ну да, — Парадигмус пожал плечами, — С точки зрения магических закономерностей все логично. Tenebris Vindictam является воплощением самой идеи мести. В редких случаях она способна действовать и самостоятельно, но это сильно ограничивает ее возможности. Обычно она выбирает носителя для проявления своей природы, живая плоть и кровь, знаете ли, на многое способна. К примеру ее не ограничивает какой-то там свет костерка или старой лампы, а когда дело сделано…

Парадигмус провел ладонью по шее.

— Она избавляется и от носителя. Он ведь тоже превращается в убийцу, как никак. Так завершается цикл, обычно, по крайней мере.

— Но со мной что-то пошло не так?

— Да, и я непременно выясню что. Это станет шикарной темой для диссертации! Я…

По глазам Парадигмуса Ваймс видел, что речь эта может затянуться надолго.

— А как насчет решения проблемы?

— Проблемы? — волшебник удивленно хлопнул глазами.

— Да, той самой, что я перестаю себя контролировать, — напомнил Ваймс. — Демон у меня в голове, жаждущий крови. Такая вот проблемка…

Парадигмус замолчал, задумчиво теребя в руках карандаш.

— Ну, говоря по правде, это ведь не демон…

Ваймс вперил в волшебника Очень Хмурый Взгляд.

— Я сделаю все, что в моих силах, но для этого необходимо выяснить еще кое-какие детали.

Ваймс сник. А чего он, собственно, ждал? Что волшебник одним взмахом руки разрешит все его беды? Одним взмахом руки они могли только человека в лягушку превратить. Магия на деле оказывалась такой же сложной и кропотливой работой, как и большинство прочих. Ваймсу оставалось только надеяться, что эта работа вскоре увенчается успехом. Потому что иначе… Иначе ему и впрямь лучше будет превратиться в лягушку. От нее в случае чего не будет особого вреда.

Внизу настойчиво зазвонил дверной колокольчик. Парадигмус сорвался с места.

— Я на минутку, командор. Сейчас вернусь, — он замер на пороге, оглянувшись на Ваймса. — Только не выходите пока из круга, ладно?

Ваймс остался сидеть на полу. Выбор у него был не особо богатый. Он мог довериться волшебнику, что звучало почти как насмешка, но давало хоть какую-то надежду на лучшее. Или он мог подняться и уйти, чтобы уже на следующую же ночь прийти в себя с чьей-то кровью на руках. То есть, выбора не было.

А что будет, если волшебнику не удастся совладать с Тьмой? Готов ли Ваймс пойти до конца, каков бы он ни был? Перед внутренним взором Ваймса предстал юный Сэм. Он тянул вперед ручки и радостно кричал «Па». Да. Ваймс был готов остановить Тьму, чего бы это ни стоило лично ему.

— А вот и я, — в комнату вернулся Парадигмус, сжимая в руках запечатанный конверт. — Что случилось? На вас лица нет.

— Просто задумался, — отмахнулся Ваймс.

— А у меня хорошие новости! — волшебник помахал конвертом в воздухе. — Пришли иконографии с мест жертвоприношения. Возможно, на них мы найдем какую-то подсказку.

Парадигмус уселся на пол напротив Ваймса и торопливо разорвал конверт. Лицо волшебника в этот момент выглядело так, словно он открывает долгожданный Страшдественский подарок.

— Интересненько… — Парадигмус разложил иконографии перед Ваймсом, как гадалка раскладывает карты таро. — Хм…

Пока Ваймс пытался понять хорошим ли было это «Хм» или не очень, Парадигмус успел сменить несколько выражений лица. «Страшдественский сюрприз» перешел в «Профессорскую сосредоточенность», затем в «Нечаянную встречу» с оттенками «О боги, только не ты» и, наконец, снова в «Профессорскую сосредоточенность».

— Что-то кажется знакомым? — Ваймс не мог выбросить из себя стражника, в какой бы ситуации ни находился.

— Ммм, да, немного. Это напоминает нашу… Мою курсовую работу времен студенчества, — Парадигмус выругался на каком-то неизвестном Ваймсу языке. В том, что произнесенные слова были ругательством, сомневаться не приходилось.

— Плохи дела?

— Нет, вовсе нет, — поспешно заверил Прадигмус. — Даже наоборот. Теперь у меня есть четкое представление о том, что происходит.

— И что же? — спросил Ваймс в нелепой надежде на то, что сумеет понять хотя бы часть ответа волшебника.

Парадигмус подвинул иконографии ближе к границам круга.

— Я называю этот ритуал «гарпуном». Ну, знаете, такие штуки, с которыми охотятся на китов…

Ваймс попытался потянуться к иконографии, но волшебник жестом остановил его.

— Их втыкают киту в спину во время охоты, когда на обратном конце на веревке крепится бочка.

— Бочка?

— Ну да. Воткни несколько таких штук киту в спину, и он уже не сможет опуститься на дно. Так и в вашем случае. Вам все сложнее и сложнее загонять Tenebris Vindictam вглубь собственного сознания.

— Выходит, дело в этих кругах? — Ваймс кивнул на иконографии с первого места преступления. — Сперва я подумал, что если не буду приближаться к ним, то смогу себя обезопасить.

Волшебник задумчиво кивал своим собственным мыслям.

— Но второй раз все произошло, когда я просто прикоснулся к телу второй жертвы.

— Заметили что-то странное?

— Да, у него на груди между ранами виднелся какой-то узор, — Ваймс вздохнул. — Вот только его, кажется, не видел никто кроме меня.

Парадигмус оживился.

— Сумеете вспомнить, как выглядел этот узор? Нарисовать его?

— Я попытаюсь.

— Похоже, я догадываюсь, что было не так с тем телом. Скорее всего, маг, проводивший ритуал, решил прибегнуть… скажем так, к плану «Б». На случай, если вы не явитесь на место.

Ваймс с сомнением нахмурился.

— Пусть так, но они не могли быть уверены, что я непременно коснусь трупа. Это же почти случайность!

— Не совсем. Я не уверен, но у меня есть подозрение… — Парадигмус снова зачирикал что-то в своем блокноте. — Что дубль-гарпун сработал бы и без прикосновения. Достаточно было того, что вы находитесь рядом. Просто на запуск реакции ушло бы больше времени. И если это так…

Карандаш мелькал над бумагой с почти магической скоростью.

— Положение звезд… Преломление пси-волн… Сила противодействия…

Ваймс следил, как вытягивается лицо волшебника. Похоже, прогнозы по делу Ваймса были так себе.

— Еще немного, и Tenebris Vindictam вытянет к самой поверхности.

«Еще немного, — подумал Ваймс. — «Еще немного» звучит довольно опасно. Хотя и не так опасно, как «Ну вот и все», это значит, что есть способ как-то бороться. А если можно бороться — то можно и победить».

— Значит, Зовущие действительно пытаются выпустить Тьму обратно в мир, и у них неплохо получается. Ты сможешь им помешать?

— Я… — Парадигмус задумчиво пожевал нижнюю губу, — да, думаю, я смогу запетлить формулу и создать для вас взадвращательный амулет.

— Это надежно? — осторожно уточнил Ваймс. Звучало так себе. К тому же он не раз слышал, как всяческие магические побрякушки неожиданно взрывались или заставляли их владельца вдруг начать танцевать нагишом прямо на ярмарочной площади.

— О да! — с блеском в глазах заверил его Парадигмус (чем только усугубил сомнения Ваймса). — Я сделаю все по последним магическим исследованиям, которые провел сам. Вы сможете быть абсолютно уверены, что Tenebris Vindictam останется внутри, что бы ни случилось!

Абсолютная уверенность — это миф, только безумцы могут быть уверены в чем-то на сто процентов. Человек, живущий реалиями, особенно Анк-Морпоркскими, всегда сомневался. «Этот пирог со свининой раньше гавкал или мяукал? Этот тролль действительно один, или его дружки уже ждут тебя за углом? Эта изящная черная стрела с гравировкой на твоем рабочем столе — просто розыгрыш друзей, или тебе пора обновить завещание?»

— Как-то все просто выходит, — заметил Ваймс. — Все это время одна побрякушка могла решить все мои проблемы?

— Один Амулет, — с обидой в голосе заметил Парадигмус. — И, разумеется, все совсем не просто. Раз в несколько дней ему будет требоваться сложная… подзарядка. Кроме того, он будет использовать ресурсы вашего собственного организма.

Все это начинало звучать серьезней и даже опасней. Впрочем, не опасней того, что может натворить Призывающая Тьма, если ее окончательно «вытащат на поверхность».

— Но он удержит Тьму внутри? Никакие «гарпуны» больше не будут представлять опасность?

— Именно так, — Парадигмус улыбнулся с выражением лица заправского лечилы, убеждающего своего пациента в том, что именно именно эта простенькая лоботомия избавит его ото всех недугов. — По сути он станет своеобразной призмой, концентрирующей и умножающей вашу силу воли, и направляющей ее в нужную точку. Разумеется, решение временное, но…

«Но фора мне бы сейчас не помешала. Нужно разобраться с культом до наступления проклятого затмения», — Ваймс может и не слишком много понимал в магически-мистических делах, но связка сектанты — древний демон — кромешная темнота в разгар полудня, сдобренная общей магической неустойчивостью, определенно несла в себе очень большие проблемы.

— Как скоро ты сможешь его сделать?

— Нужно по меньшей мере несколько часов.

— Тогда давай начинать сейчас.

Волшебник смотрел на Ваймса, явно не веря своему счастью. Его «пациент» оказался неожиданно сговорчивым.

— Тогда, — Парадигмус собрал с пола иконографии и торопливо поднялся на ноги, — мне кое-что нужно от вас. Какой-нибудь предмет. Что-то важное, имеющее большое значение, так сказать, дорогое сердцу. Лучше, чтобы он был небольшим по размеру и не привлекал излишнего внимания, но это необязательно.

Ваймс задумался. Сейчас при нем было не слишком много вещей. Оружие явно не подходило на роль защитного амулета, доспехи были слишком громоздки. Он достал из кармана серебряный портсигар, подаренный ему Сибиллой. Однажды этот портсигар уже стал для Ваймса самым надежным оберегом, помог сохранить разум, когда весь мир вокруг, само время вдруг сошло с ума. Ваймс провел пальцем по гравировке.

Сэму от твоей Сибиллы с любовью

Ваймс печально улыбнулся. Время — это несущаяся река, верно? В последний месяц он чувствовал, как ее воды растаскивают их с Сибиллой к разным берегам, и винить в этом Ваймс мог только себя.

— А это могло бы подойти.

Ваймс поднял взгляд на волшебника. Парадигмус указывал куда-то Ваймсов нагрудник.

— Мой значок? — удивился Ваймс. На долю секунды его накрыла какая-то ревниво-обиженная волна почти детского «эй, это мое». Значок был частью Ваймса, продолжением его натуры. Жизнь без него казалась немыслимой. Что же, значок определенно подходил по всем параметрам.

— Да, точно-точно. Он отлично подойдет, — затараторил Парадигмус. — А форма щита? Какая чудесная метафора! Давайте же его сюда!

Ваймс медленно оцепил значок от нагрудника и протянул волшебнику.

— Положите вот сюда, на край круга.

От Ваймса не укрылось, с какой осторожностью Парадигмус двигался, подойдя к самому краю меловой каймы.

— Отлично, — волшебник подхватил значок, словно боялся обжечься.

Ваймс проводил значок взглядом.

— Не беспокойтесь, командор, — поспешно заверил Парадигмус, - верну вам его в целости и сохранности!

Ваймсу оставалось только на это надеяться. Обычно без значка он оставался только когда лежал на больничной койке. Вернее, не только тогда, конечно… В общем, ему только и оставалось надеяться, что план волшебника сработает.

— Что ж, приступим?

Волшебник принялся за работу. Сперва он прополз вокруг Ваймса, украшая уже нарисованный на полу круг какими-то дополнительными завитушками. Потом звенел своими приборами, тихо бормоча себе под нос. Потом оторвался еще раз покормить саламандр, свет которых начал блекнуть. Затем снова вернулся к приборам.

Ваймс, чья роль во всем происходящем заключалась в простом сидении на одном месте, успел задремать. Ему не снились сны в полноценном понимании, скорее являлись неясные картинки, разбавляемые вполне реальным шумом города за окном и ворчанием волшебника. Одной из этих картинок была погнутая старая решетка подземной темницы, почти вырванная из пазов.

— Готово!

Ваймс открыл глаза и тут же встретился взглядом с порядком помятым от усталости, но довольным лицом Парадигмуса. Даже борода волшебника, казалось, топорщилась гордо. Парадигмус протягивал ему значок.

— Все прошло успешно? — Ваймс сжал значок в пальцах, внимательно изучая. На первый взгляд ничего не изменилось, но это только внешне. На ощупь металл был теплым и даже слегка пульсировал, как живой.

— О да, — Парадигмус, уже не опасаясь, перешагнул границу круга и похлопал Ваймса по плечу. — А вы сомневались?

Ваймс виновато пожал плечами. Что поделать? Он привык не доверять магии. Но он был совершенно не против, чтобы конкретно этот случай стал приятным исключением. Ваймс поднялся с пола и принялся разминать затекшие ноги.

В дверь постучали.

— Какой идиот колошматит в дверь, когда рядом висит веревка от колокольчика? — проворчал Парадигмус и добавил уже в полный голос. — Сейча-а-ас!

Волшебник большим красным мячиком скатился вниз по лестнице. Недолго думая, Ваймс последовал за ним. У Ваймса была пара идей на этот счет. Он надеялся, что кто-то принес ему свежие, а главное,хорошие, новости, касающиеся текущего дела, но верной оказалась вторая догадка — в проеме двери маячил плюмаж дворцового стражника.

— Его милость желает видеть меня? — поинтересовался Ваймс, прерывая тихую перепалку между незваным гостем и Парадигмусом.

— Так точно, ваша светлость… — стражник отдал честь и запоздало поправился. — Сэр.

Ваймс ухмыльнулся. Он снова был в деле.

— Что ж, тогда не будем заставлять патриция ждать.

***

Дверь за стражниками закрылась. Парадигмус вздохнул с облегчением. Он успел подняться на второй этаж, но едва он начал пересаживать саламандр обратно в общий аквариум, как в дверь снова забарабанили. Мысленно обещая превратить неизвестного идиота в дятла, Парадигмус почти бегом спустился к двери.

На пороге стоял командор Ваймс.

— Последний вопрос, господин Парадигмус, — командор переступил с ноги на ногу. — Эта штука ведь не вредит вампирам?

***

Ваймс перешагнул порог Продолговатого кабинета, по привычке окинув его внимательным взглядом. Сейчас здесь царила обычная для патриция рабочая обстановка, только едва ощутимый запах ладана, все еще висящий в воздухе, недвусмысленно намекал на недавних посетителей. Ветинари сидел за столом, неподвижный, как статуя. В свете одинокой свечи его лицо казалось мертвенно бледным. Хотя почему же казалось? По сути, патриций и являлся мертвецом. Глаза Ветинари были закрыты, а лицо не выражало ничего. Двигались лишь кончики его пальцев, которыми Ветинари почесывал за ухом сидящего у него на коленях Шалопая. Пес тихонько скулил.

Ваймс замер в ожидании. Ничего не произошло. Только Шалопай, казалось, немного успокоился, затихнув на коленях патриция. Ваймс осторожно кашлянул.

— О, Ваймс, — Ветинари вышел из своего оцепенения мгновенно, будто ничего и не было.

Шалопай спрыгнул с его рук и засеменил в сторону Ваймса.

— Как прошло ваше знакомство с профессором Парадигмусом?

— Прекрасно, — Ваймс вздохнул, когда задница Шалопая вновь опустилась на его правую ногу, — он выглядит действительно… увлеченным своим делом человеком.

Ветинари с едва заметной улыбкой наблюдал за Ваймсовой капитуляцией перед упертостью и дружелюбием четвероногого покорителя сандалей.

— Сам Аркканцлер рекомендовал мне профессора Парадигмуса как настоящего эксперта в своей области. Или, как он выразился, «абсолютно повернутого спеца по всяким таким делам».

— Ну, похоже, Аркканцлер оказался прав, — Ваймс неопределенно пожал плечами. — Я провел в лапах этого «спеца» изрядное время, изображая подопытного кролика, но до сих пор не хрюкаю. Как по мне, это точно показатель мастерства.

— Не думаю, что для кроликов характерно издавать подобные звуки, — заметил Ветинари. — Он сумел вам помочь?

Ваймс еще раз прислушался к себе — Тьма молчала. Не просто затихла, как она делала в последнее время, нет. Ваймс практически ее не ощущал. Лишь где-то далеко, на самом дне своего сознания, он чувствовал неспешно ворочающееся нечто. Тьма была где-то там, но она будто спала. Даже метка на руке Ваймса поблекла, став едва различимой. Что ж, это определено можно было назвать успехом.

— Да, сэр.

— Рад это слышать, — Ветинари поднялся из-за стола.

Ваймс провожал его взглядом, по инерции отмечая как новые, так и ставшие уже привычными детали. Манера Ветинари держать себя, помноженная на ореол вампиристости, производила впечатление. Вот только… Бинты. Ваймс вцепился в них взглядом.

Проклятые раны. Все еще. Были. Там.

— В таком случае, нам следует обратиться к другим насущным делам…

Бинты на шее уже начали пропитываться этой…этой черной сукровицей.

«Какого. Черта. Ты. Творишь?»

— Религиозное беспокойство последних дней… — продолжал Ветинари.

Религия, жрецы, культисты. Ваймс сумел заставить себя оторваться от созерцания перебинтованных запястий и вернуться к делам.

— У нас уже есть имена лидеров культа, сэр. Им недолго осталось беспокоить город. Теперь я могу…

— Теперь вы можете вернуться к работе по обеспечению безопасности во время Большого Молебна, Ваймс, — прервал его Ветинари.

— Но…

— Капитан Моркоу — прекрасный стражник, он сумеет разобраться с этим делом. Тем более, что профессор Парадигмус будет всячески содействовать проведению расследования.

— Но я бы мог… — попытался возразить Ваймс.

— А вы вернетесь к изначальному плану. И посвятите себя ему, — Ветинари был непреклонен. — Городу нужен ваш опыт и находчивость. Тысячи людей и не только выйдут в день Молебна на улицы. Испуганных или вдохновленных проповедями людей, Ваймс. И мы должны сосредоточиться на их безопасности. Нельзя допустить повторения еще одной Красной Осьмицы.

Это был удар под дых. Расчетливый, но совершенно справедливый. В мгновение ока Ваймс перенесся на много лет назад, в одно теплое майское утро. Сирень еще не успела отцвести, а земля на семи могилах (на самом деле, шести, ведь Редж Башмак выкопался наружу уже через пару часов после того, как по его холмику стукнула лопата) не осела. Это был день празднования, как его называли. После всех речей и невнятно произнесенных клятв лорд Капканс вступил в должность патриция Анк-Морпорка. Роскошные балы в его честь уже отгремели, но традиция требовала, что прикоснуться к торжеству должны были все. Поэтому по всему городу объявили, что во время народных гуляний будет раздаваться бесплатная выпивка, а народная молва добавила к ней еще раздачу подарков.

Ваймс, тогда совсем еще юнец, тоже решил хоть одним глазком взглянуть на торжество. Он отправился к дворцовой площади сразу по окончании своего дежурства, но когда он пришел на место, вся площадь уже оказалась битком забита народом. Столы для раздачи разбавленного пойла окружили добротными заграждениями, но Ваймс так и не узнал, чьей же светлой идеей было обнести ими и остальную площадь.

На самом деле, до сих пор существовало несколько теорий, что же в тот день пошло не так. Говорили, что людей на площадь пропустили значительно больше, чем планировалось изначально. И что выпивки не хватило на всех. И что кто-то из толпы вдруг крикнул, что начинают раздавать несуществующие подарки. И что Дворцовая Стража, отвечавшая за безопасность праздника, повела себя неверно. Что же на самом деле пошло не так? Ваймс считал, что все.

Он сидел на крыше одного из домов, примыкающих к Повращательному проспекту и пытался разглядеть хоть что-то, когда толпу качнуло. Сперва волна казалась небольшой, но уже спустя несколько мгновений Ваймс понял, что случилась беда. Закричали люди. Их крик перетек в безумно громкий, сводящий с ума рев перепуганной толпы. Все бросились к трем охраняемым проемам в заграждении, но те оказались слишком узкими, а людей было слишком, слишком много. Стражников, дежуривших на этих воротах, смело. А люди все прибывали и прибывали. Кто-то падал на мостовую и уже не мог подняться. Ваймс навсегда запомнил лицо парня, вжатого беснующимся человеческим потоком в балки ограждения. Он даже не кричал, ведь для крика нужен воздух, которому не было места в раздавленной груди.

Сперва Ваймс оцепенел. Его накрыло заразительным животным ужасом, хотя сам он находился в относительной безопасности.

«Ты так и собираешься тут торчать? — отвесил ему моральную затрещину внутренний голос. — Думаешь, сержант Киль стал бы просто сидеть на месте?»

И он спрыгнул вниз на грубо сколоченную крышу лавки кондитера. Какая-то женщина держала дочку на вытянутых руках. Ваймс успел подхватить ребенка, прежде чем женщину унесло толпой. Потом он помог вскарабкаться на крышу еще двоим. Краем глаза Ваймс видел, как стражники начинают ломать увешанные яркими плакатами заграждения, чтобы выпустить попавших в западню людей. С крыши Гильдии Убийц на другом конце площади на ближайшие пристройки соскользнуло несколько фигур в черном, последовав его примеру. Дважды Ваймса чуть не утянули вниз, навстречу неминуемой и мучительной смерти, но он удержался и продолжил втаскивать наверх тех, кого мог. Крыша лавки скрипела и ходила ходуном. Шум сводил с ума. Ваймс не помнил, как все закончилось. Он помнил только этот шум и тянущиеся к нему руки.

С тех пор прошло много лет. За все время своей службы Ваймс видел множество толп. Были толпы праздно шатающиеся, любопытствующие, недовольные. Но даже разгневанные и бросающиеся камнями толпы пугали Ваймса меньше, чем толпа Красной Осьмицы.

— Так точно, сэр, — отчеканил Ваймс. — Подобное не должно повториться.

Ветинари задумчиво кивнул.

«Забавно, — подумал Ваймс, — насколько сильно Ветинари отличается от всех своих предшественников».

Он не просто первый вампир на таком высоком посту, эта его особенность попросту терялась в россыпи других. Он первым восстановил дышащие на ладан дипломатические связи с соседями, после стольких лет. Наладил торговлю. Со временем вернул к жизни Стражу, позволил ей делать то, что она всегда должна была. И не только Стражу, если задуматься. Он заставил город… работать, починил его, будто старые часы. Подмазал здесь, заменил детальку тут. За последние годы Анк-Морпорк стал таким, как… Да может и не был никогда прежде.

«Когда он только пришел к власти, все подумали, что он какой-то не такой. Говорили, и года не продержится. Ха! Большая часть говоривших подобное, из тех, что остались живы и здоровы, сейчас поют совсем иначе, — думал Ваймс, глядя, как Ветинари подходит к окну и чуть отдергивает портьеру, чтобы поглядеть на город. — И он первый из патрициев, кто не стал устраивать из своего назначения на должность кровавое шоу».

Все знали, что Капканс умер не своей смертью. Имел ли Ветинари к этому отношение? Кто знает. Обычно у действующего патриция немало врагов и соперников. В один прекрасный миг Ветинари просто возник.

Ваймс припоминал, как именно он услышал эту новость. В то утро он зашел, а вернее, почти заполз похмелиться в «Виноградную горсть», где два никак не желавших соединяться в одного трактирщика и сообщили ему, что кресло патриция теперь занимает новая задница. Кажется, Ваймс тогда ответил что-то вроде «Мммпфф». В тот момент ему не было дела до власть имущих. Он уже опустился на самое дно и не мешал сточным водам хлюпать у себя в ушах. С тех пор все сильно изменилось.

«Да, Ветинари был действительно уникальным… уникальным хитроумным и зачастую невыносимым мерзавцем».

Ваймс вздохнул и опустил взгляд на Шалопая.

«И этот мерзавец снова меня переиграл».

Ваймс пошевелил пальцами на ноге, чем вызвал бурную радость председателя Анк-Морпоркского банка.

«Хотя, в этот раз он действительно…»

С улицы донеслась невнятная какофония из перезвона колокольчиков, глухих ударов барабана и хора нестройных голосов. Ваймс мельком глянул на часы. Еще не время вечерней службы! Выходит, молельное шествие энтузиастов, прямиком от храма Мелких Богов. Шалопай тихо заскулил.

— Ваймс. Вам пора, — не оборачиваясь, произнес Ветинари.

Слова прозвучали холодно и ровно, как приказ. Ваймс не двинулся с места. Отсутствие привычного «не позволяйте мне себя задерживать» не просто резануло слух, а скорее вбило огромный стальной штырь от уха до уха.

Кап.

Звук был глухой и тихий, но в замершей тишине Продолговатого кабинета Ваймс расслышал его очень хорошо.

Кап.

Еще одна густая темная капля упала на отполированный пол у ног патриция.

Ваймс сделал самый долгий вдох и самый медленный выдох в своей жизни. Перед глазами все равно висела красная пелена. Она не имела ничего общего с безумием Призывающей Тьмы. Это была исключительно Ваймсова чистая и незамутненная ярость.

— Как долго это будет продолжаться… сэр?

— Что именно, Ваймс?

Он точно издевался. Над Ваймсом? Над собой? Над святошами? Вот только Ваймсу эта игра порядком надоела. День за днем, раз за разом, входя в Продолговатый кабинет, Ваймс ожидал, что в этот-то раз ран он не увидит. Сперва Ваймс этого даже опасался. Власть патриция и в прежние дни была очень велика. Что творилось за закрытыми дверями кабинета? Что происходило вне его? Ветинари мог утолить свой голод и исцелиться, а сам Ваймс узнал бы об этом только по факту. И ему осталось бы лишь гадать «Когда? От кого? Добровольно ли?» Да, скорее всего, это бы произошло добровольно. Черт, да в обмен на благодарность патриция ко дворцу бы выстроилась очередь. Но шли дни, и ничего не менялось. Раны, ставшие для Ваймса молчаливым напоминанием о его ошибках, оставались на месте.

Снова.

И снова.

И снова.

— Ваши раны… сэр. Почему вы до сих пор не залечили их?

— А вы как думаете? — Ветинари, наконец, обернулся к нему.

Ваймс встретил взгляд патриция, не моргнув. Что он думал? Он мог думать что угодно. Мог даже догадываться, но это все равно оказалось бы только верхушкой айсберга. В одном Ваймс был уверен — у Ветинари был план. Может быть, даже планы. А может и планы внутри планов. Но сам Ваймс, черт побери, видел только одну простую истину.

— Я думаю о том, что если ваш пост продлится и дальше, то с Молебна мне придется уносить вас, ссыпанным в шлем. Вот о чем я думаю.

Ветинари едва заметно улыбнулся.

— Неприятная картина, но, думаю, вы зря тревожитесь.

— Черта с два! — Ваймс уверенными шагами пересек разделяющее их расстояние. — Я своими глазами видел, что может произойти с раненым вампиром во время коротенькой пламенной молитвы. И это была даже не сотая часть того, что нас всех ждет несколько дней спустя. Я настаиваю…

— О… настаиваете, ваша светлость? — в голосе Ветинари зазвучали опасные нотки.

— Да!

Будь патриций пустынной клатчатской змеей, Ваймс бы услышал тихое шуршание погремушки на его хвосте. Но Ваймс был слишком зол, чтобы придавать этому значение. Небо перевернулось вверх тормашками — он убеждал вампира отведать крови, но об этом можно было подумать и потом.

— На том, чтобы я прекратил свой «пост»?

— Да!

— Правильно ли я понимаю, что вы повторяете свое прошлое предложение?

— Да х… — Ваймс будто с разбегу налетел на крепостную стену, до него начало доходить, о каком предложении говорил патриций.

Ваймс не любил вампиров, это знали все. Ему было не по себе от мысли, что где-то неподалеку могут находиться хищники, рассматривающие людей в качестве недурной бутылочки вина. Нет, в городе встречались и вервольфы, способные отгрызть тебе голову, и тролли, способные эту голову без труда оторвать, но с вампирами было иначе. Ваймс не мог решить, как именно, просто иначе, и все тут. Черт, он даже к черноленточникам относился с подозрением. А уж сама мысль, что кто-то может добровольно подставлять вампиру шею, заставляла волосы Ваймса шевелиться. И все же, однажды он сам едва так не поступил. Да, возможно, он был слегка не в себе. Ветинари никогда не напоминал ему об этом случае, будто ничего не было, и вот…

«А чего ж ты хотел? — удивлялась одна половина Ваймса. — Сам настаивал, что патрицию пора подкрепиться, стоял тут, такой решительный, а теперь в кусты? Пусть другие разбираются?»

«Ты псих… — печально заявила вторая половина. — Ты нарвался. Что может быть хуже и противоестественней, чем дать вампиру пить твою кровь?»

«Мне напомнить, откуда у Ветинари эти раны? Что он купил ими? Для тебя это пустяк?»

«Твоя шея. Его клыки. Давай, вперед! Можешь еще в полном обмундировании в Анк прыгнуть. Чего уж мелочиться?!»

Похоже, вся эта внутренняя борьба отразилась у Ваймса на лице. Ветинари какое-то время наблюдал за ней, приподняв бровь, но вскоре сжалился.

— Ступайте домой, Ваймс. У вас был сложный день, — Ветинари снова сел за стол и отдернул манжет, проверяя бинты.

— Да, — тихо произнес Ваймс.

Ветинари поднял взгляд и Ваймс встретил его, не моргнув.

— Ваймс…

— Да, я его повторяю, — Ваймс чувствовал, что сердце колотится где-то в районе глотки. — И ради всего святого, сэр, не заставляйте меня произносить это в третий раз.

Ветинари выглядел удивленным. Нечасто такое увидишь. Было в эмоциях патриция и что-то еще, что Ваймс не мог распознать, поскольку был слишком занят, слушая бешеное «А-а-а!» в своей голове.

Никто не произнес больше ни слова. Молчание затягивалось. Ваймс неловко переступил с ноги на ногу. Ничего не происходило. Нет, он, конечно, не ждал, что патриций набросится на него, как тигр из засады, но… Ничего вообще не менялось, от этого было только тревожней.

Ваймс потянулся рукой к шее. Дублет, что он носил под доспехами, не смог бы защитить от прямого удара мечом, но легкого доступа к яремной вене все же не оставлял.

— Должен ли я…

— Дома вас ждет супруга и маленький сын, — произнес, наконец, Ветинари. — Которых вы наверняка хотите проводить в дальнюю поездку. Вот что вы действительно должны сделать.

Ваймс опустил взгляд. Сейчас он чувствовал себя вдвойне глупо. Ветинари второй раз указывал ему на дверь?

— Однако, если вы уверены в своем решении, — патриций неотрывно смотрел на него, — я приму ваше предложение. Сегодня, после полуночи.

========== Часть 3 ==========

Дорогу обратно Ваймс помнил не слишком хорошо. День и вправду был непростой. И он, черт побери, еще не закончился. Мысли бешеными зайцами скакали у него в голове, постоянно выворачиваясь и ускользая, не позволяя додумать ни одну из них до конца.

В попытке хоть как-то успокоить их, Ваймс остановился на Бронзовом мосту. Он облокотился на перила и закурил, задумчиво глядя вниз на воды, вернее, жижу Анка. В прежние времена это успокаивало. Сколько ночей он провел так, укрываясь от ветра и дождя за спинами деревянных бегемотов? Мост остался прежним, разве что повозок по нему сейчас грохотало не в пример больше.

«Порой все круто меняется, старина», — подумал Ваймс обращаясь… к кому? К статуе бегемота? К старой реке, видевшей в своей жизни грязи больше, чем все остальные вместе взятые? К себе? В общем, он просто размышлял. — «Ты живешь и думаешь, что у человека должны быть принципы. Разные. Большие и маленькие. По важным вопросам и не очень. Что они составляют его натуру, хребет. Иногда они бывают пустяковыми, и ими можно поступиться, иногда они бывают неверными — и от них стоит отказаться. Но что будет, если принципов становится все меньше? Не станут ли оставшиеся со временем тоже казаться «пустяковыми»?»

Ваймс докурил и выбросил окурок в реку. Анк, с присущей ему неприхотливостью, проглотил подачку, не издав ни звука, но тут же выпустил огромный грязевой пузырь, который лопнул с громким «чвяк» и выбросил из недр обломок какой-то вывески. «…ЕТ», гласили едва различимые потертые буквы. Вывеску тут же подхватило течением, но Ваймс этого уже не видел — он шел домой.

Хаос дорожных сборов в доме на Лепешечной вступил в свою заключительную стадию. Карета-драконоперевозка, запряженная парой самых флегматичных на свете лошадей, уже стояла во дворе, пока еще пустая. Ваймс поднялся в дом.

— Добрый вечер, дорогой, — Сибилла оторвалась от рассаживания драконят по клеткам. — Как прошел день?

— Все хорошо, дорогая, — Ваймс привычно поцеловал подставленную щеку жены.

Сибилла ответила ему внимательным взглядом.

— Все действительно лучше, чем я мог ожидать, — честно заверил ее Ваймс, неосознанно потянувшись к значку, который до сих пор мерно пульсировал.

— Тогда почему у тебя такое лицо?

— Просто день… — замялся Ваймс, — был нелегкий.

Взгляд Сибиллы стал еще внимательнее, но Ваймс был к этому готов.

— Но наш прошлый разговор остается в силе.

Сибилла сдалась.

— Не наделай тут глупостей, Сэм Ваймс, — она вздохнула. — Я буду писать. Каждый день.

— Спасибо. Обещаю, все будет хорошо.

Ваймс не был уверен, что Сибилла поверила ему. Она просто… согласилась.

— Ступай, ступай. Юный Сэм наверняка заждался. У вас есть три четверти часа, не трать их зря.

Это были невероятно важные и дорогие для Ваймса три четверти часа. Прежде он никогда не расставался с юным Сэмом так надолго. И сама мысль о том, что несколько недель он не увидит его улыбки и не услышит радостного «па», наполняло сердце тоской. Может, стоило поговорить с Сибиллой? Может, опасность миновала? Все же амулет Парадигмуса сработал. А потом Ваймс вспомнил ощущение ускользающей реальности, когда Призывающая Тьма вырывалась на поверхность, вдавливая его куда-то в глубины собственного сознания. Туда, откуда ему оставалось только наблюдать. Он вспомнил кровь на камнях мостовой. Нет, он не будет менять свое решение. Он может грустить сколько угодно. Его чувства не имеют значения. Значение имеет только маленький Сэм и город, выходя на улицы которого, Сэм сможет так же беззаботно улыбаться.

Все вещи были уже собраны. Только одна книга лежала на стоящем у дверей чемоданчике, ожидая, что ее наконец дочитают. Что ж, стоило признаться, что даже самому Ваймсу уже было любопытно, чем закончатся приключения недотепы Струмси.

Время пролетело незаметно.

На самом деле, они даже немного задержались, но пришедшая напомнить о времени Сибилла не стала их торопить. Она просто замерла в проеме двери, с улыбкой наблюдая за одним из самых важных ритуалов двух Сэмов.

— Вот такая вот история, — Ваймс закрыл книгу и подмигнул юному Сэму. — Ну что, пора?

Все втроем они спустились во двор, где их уже ждали две кареты (одна груженая чемоданами, вторая — драконьими клетками). У карет их ожидал Вилликинс в компании двух стражниц.

— Дорогой, ты уверен, что ты должен отправлять с нами своих людей?

— Ну, строго говоря, они не люди.

Старший констебль Хампединг и младший констебль Пемза отдали честь.

— Кроме того, Пемза сейчас все равно не на службе, а Салли будет лучше убраться из города до окончания всей этой шумихи с молебном.

Сибилла кивнула своим мыслям.

— Что ж, выходит, это чудесное совпадение поможет нам провести спокойный отпуск? — она улыбнулась стражницам. — Добрый вечер, дамы. Рада видеть вас!

«Я надеюсь на это, — подумал Ваймс. — Очень надеюсь».

Сибилла дала знак отправляться. Все забрались в карету. Когда свое место заняла младший констебль Пемза, карета качнулась вниз, но даже не заскрипела. Сибилла выбрала для поездки интересную модель, большую и прочную, будто подозревала, что одним из попутчиков может быть тролль.

Ваймс крепко обнял сына на прощание.

«Всего пара недель. Глазом моргнуть не успеешь».

Он подсадил юного Сэма на верхнюю ступеньку и закрыл за ним дверь.

— Береги себя, дорогой.

— Пока, па!

Щелкнули поводья, и кареты неспешно покатили прочь. Какое-то время Ваймс стоял, маша рукой им вслед, пока те не скрылись за поворотом. Потом он постоял еще немного, вслушиваясь в вечерний шум города и думая о переменах, больших и маленьких. И, наконец, развернулся на пятках и вернулся внутрь.

Дом стал непривычно пустым. Ваймс слышал это, ощущал всей кожей. Вечно отстающие часы с кукушкой пробили семь часов вечера. Где-то в трубах глухо загудела вода. Ваймс поймал себя на том, что вслушивается в каждую мелочь, которую прежде не замечал. Нет, поддаваться унынию у него не было ни времени, ни права. Сэм и Сибилла были в безопасности, а его ждало очень много работы.

Первым делом Ваймс задумался о значке. Парадигмус сказал, что он всегда должен быть при Ваймсе, неважно, чем тот занят. Ваймс отцепил маленький щит от кожаной перестежки на нагруднике, металл грел кожу и пульсировал в такт с биением сердца. Всегда, значит? Просто носить его в кармане было бы слишком ненадежно. Одежда тоже не подходила, ведь переодеваться все равно придется. А что случится, если он хоть ненадолго выпустит амулет из рук? Парадигмус не уточнял, но Ваймс проверять не собирался. Он вспомнил об Ангве. Точно, у кого, как не у вервольфа, стоило поучиться сохранять что-то ценное, когда все что у тебя есть — ты сам? Причем, в чем мать родила. Ангва носила значок на ошейнике, но Ваймс его напяливать не собирался. Подойдет и крепкий шнур.

Раздобыв в кладовой обрывок бечевки, Ваймс рывком проверил его на прочность.

«Подойдет».

Бечевка оказалась не такой уж и грубой и почти не терла кожу. Ваймс затянул ее на три узла (чтобы наверняка) и поглядел на себя в зеркало. Мда, оставалось только сказать «гав».

Разобравшись с вопросом «самой первой необходимости», он перешел к вопросу просто «крайне важному». Нужно было подготовить окончательный план действий ко дню Большого Молебна. Необходимые распоряжения нужно будет отправить в Ярд уже сегодня, а отчет для Ветинари он сможет вручить и лично.

Нет. Нет. Нет. Не стоило думать о Ветинари и том, что случится после полуночи. Это ни капли не помогало. Ваймс тряхнул головой и взял себя в руки. На ближайшие пару часов карты, планы и списки стали его спасением и убежищем от всех посторонних мыслей. Он прикидывал, просчитывал, предполагал. Сколько народу сможет вместить площадь, прежде чем это станет опасным? Сколько потребуется стражников для контроля? Где их лучше разместить? Как лучше распределить людей? Что может пойти не так, и как это предотвратить? Как должны действовать стражники, если что-то все же «пойдет не так»? Ваймс думал о том, что порой стражнику есть чему поучиться у опытного пастуха.

Конечно, все предугадать было невозможно. Но для этого на местах и нужны были офицеры, достаточно сообразительные и уверенные в себе, чтобы начать действовать самостоятельно, исходя из сложившейся ситуации. Действовать Правильно. А вот для этого, в свою очередь, нужен был Ваймс. Он выбирал и готовил этих офицеров. Таких, которым он сам бы доверил свою жизнь и жизнь своей семьи.

За окном смеркалось. Ваймс, почти не отрываясь от работы, чиркнул спичкой и зажег настольную лампу. Бумаги для канцелярии патриция могли бы стать той еще головной болью — Ваймса трудно было назвать хорошим хозяйственником. Все, что выходило за рамки простых потребностей стражника, оставалось для него неизведанной территорией. Но Ветинари никогда и не требовал точных цифр. Для исчислений существовали другие люди. Поэтому Ваймс лишь отмечал, что требуется сделать, а главное (эти пункты он несколько раз обвел карандашом), чего нельзя допустить ни в коем случае (и это тоже требовало затрат, иногда даже больших). Во сколько это обойдется городу? Пусть подсчетами занимаются клерки. Ваймс знал, что даже если он выйдет за какие-то незримые «рамки бюджета», Ветинари в крайнем случае удостоит его очередного едкого замечания, но не откажет. Не в этой ситуации. У Ваймса на руках были все карты, и насколько верно они будут разыграны, зависело только от него.

Он отложил в сторону последний лист и откинулся на спинку стула, разминая шею. За окном уже стемнело. Ваймс спустился вниз и передал плоды своих трудов парнишке, что обычно занимался мелкой работой по дому.

— Передай дежурному офицеру и мигом назад! — велел Ваймс. — Если капитан Моркоу будет на месте, обязательно уточни, есть ли новости по делу.

— Какому делу, сэр?

— Он поймет.

Сперва он подумал, что мог бы сам наведаться в Ярд и узнать все, как говорится, из первых рук. Вариант был заманчивым, ведь он не только позволил бы удовлетворить стражнический зуд, мучивший Ваймса (понять-найти-поймать-призвать к ответу), но и задержаться на работе до полуночи, а может и дольше… Последняя мысль мелькнула всего на секунду. Она была жалкой, даже, черт побери, трусливой. Ваймс запретил себе возвращаться к ней. Он дал слово. А слово Сэма Ваймса кое-чего стоило. В первую очередь для него самого.

Дверь за парнишкой закрылась, и дом снова окутала тишина. Еще более глухая, чем прежде. Ваймс взглянул на часы в слепой надежде, что время «В» уже подходит, но циферблат холодно сообщил ему, что до «особой аудиенции» оставалось еще более двух часов. Ваймс неосознанно поежился. Он терпеть не мог ожидание и бездействие. Если уж тебя впереди ждет что-то неизвестное и неприятное, лучше в эту неизвестность прыгнуть сразу. Одним махом. Но нет, сейчас Ваймс был вынужден мариноваться в собственном соку. Будто герой какой-то вампирской кулинарной книги. Чертов Ветинари!

Ваймс слонялся по дому, как привидение. Разве что цепями не звенел. Выплыв из темноты коридора, он до смерти напугал кухарку, уже собирающуюся домой, и долго сбивчиво перед ней извинялся. Потом мадам Черпак, продолжая тихо причитать себе под нос, все же ушла, оставив Ваймса в полном одиночестве. Дом глухо заскрипел перекрытиями. В нем больше никого не было, только Ваймс да, может, мыши под полом.

«Или крысы».

Нет, это было уже слишком. Ожидание и неизвестность просто вытягивали из Ваймса все жилы. Нужно было сделать хоть что-то, хотя бы с неизвестностью. Да, Ваймс скорее откусил бы себе язык, чем спросил кого-то напрямую «А каково это, когда тебе в шею вгрызается вампир? Что ты в этот момент чувствуешь?» Но в доме была собрана прекрасная библиотека. Стоило поискать ответ там.

Боль интересовала Ваймса в последнюю очередь. В его жизни было немало ран, ушибов и переломов. С болью они были старыми знакомцами. А вот то, что жертвы позднего вампирского ужина почти никогда не сопротивлялись, наводило на неприятные мысли. Ваймс не хотел, чтобы кто-то лез ему в голову. В последнее время в его сознании и без того было тесновато.

Овнецы и впрямь собрали шикарную библиотеку, но к огромному Ваймсову сожалению, они почти не интересовались темой вампиров. Проверив каталог, Ваймс обнаружил единственную книгу, которая оказалась некогда популярным романом. Ваймс открыл ее на случайной странице.

«Ночь окутала мир непроглядно мрачным мраком. Жозефина спала, возлежа на белоснежных простынях, подобная невинному ангелу, спустившемуся с небес. Ее белоснежная ночная сорочка чуть распахнулась, а чувственные губы приоткрылись, испустив тихий, зыбкий и в то же время чувственный вздох. За ней наблюдали чьи-то алчущие глаза»…

Ваймс пролистнул несколько страниц вперед.

«Жозефина испуганно вскрикнула и обернулась на шорох. Ее длинные золотистые волосы взметнулись на ветру, словно крыло райской птицы, ярким всполохом разрезая темное полотно ночи. Ее шелковая сорочка, белая, словно крылья мотылька, затрепетала на ночном ветру, прилегая к стройному юному телу. В огромных голубых глазах отражались дрожащие огоньки свечей. Жозефина увидела, как на дороге неподалеку остановилась карета, запряженная четверкой черных, как ночь, лошадей. Дверца кареты с дьявольским скрипом отворилась сама собой, словно…»

Ваймс решил дать книге последний шанс и открыл ее на последней трети.

«Жозефина затрепетала от сладострастного предвкушения.

— Ах, граф… — прошептала она, томно прикрыв свои прекрасные голубые глаза, пока граф Акула покрывал ее шею и плечи сладострастными поцелуями. — Не нужно…

С каждым поцелуем ее решимость таяла, словно воск свечи пред ликом жадного, полного страсти пламени. В сильных объятиях графа Жозефина почувствовала себя райской птичкой, пойманой умелым охотником.

Жозефина сладострастно вздохнула, когда клыки графа вонзились в ее тонкую нежную шею. Ее накрыло горячей волной трепетн…»

Ваймс не слишком разбирался в литературе, однако и его скудных познаний хватило на то, чтобы понять — добавлением батальных сцен дело не исправить. Решив, что он, пожалуй, достиг предела сладострастных трепетаний на сегодня, Ваймс захлопнул книгу и попытался вычеркнуть прочитанное из памяти.

Стрелки часов медленно ползли вперед. Нужно было заняться хоть чем-то. Ваймс задумчиво почесал подбородок. Точно, он же так и не побрился с утра.

Он нагрел себе немного воды для бритья и даже принял быструю прохладную ванну. Простые привычные действия помогали хотя бы немного отвлечься от гнетущего ожидания.

Ваймс наблюдал за своим отражением в зеркале. Тот, что смотрел на него с обратной стороны, уже не выглядел напряженным, как взведенная арбалетная тетива. Градус напряжения снизился до состояния «натянутой рыболовной лески». Хотя, если задуматься, эту градацию можно было продолжить, в зависимости от рыбы, попавшейся на крючок.

Лезвие гладко скользило по коже.

«Когда вся эта суматоха с Молебном уляжется, нужно будет заглянуть в книжный магазин, — размышлял Ваймс. — Подготовить юному Сэму подарок к возвращению».

С улицы послышались заунывные звуки какой-то религиозной песни. Рука Ваймса дрогнула.

«Черт», — он прижал к порезу полотенце и выглянул в окно.

По дороге неспешно трусил усталый ослик, запряженный в крытый цветным полотнищем фургон. Паломники уже начали прибывать в город. Несколько сердитых голосов из окрестных домов посоветовали вознице поскорее заткнуться, что тот поспешно и исполнил, после чего, щелкнув над головой у ослика кнутом, скрылся в темноте.

«Да, сейчас самое время», — подумал Ваймс, отнимая от кожи полотенце, по которому расползлось небольшое кровавое пятно.

Любой знает, какова кровь на вкус. У нее вкус металла, маленьких монеток, которые дети норовят сунуть за щеку, пока родители не спохватились. В своем детстве Ваймс не слишком часто видел деньги, поэтому вкус крови он узнал самым простым практическим путем — когда ему впервые врезали по зубам. Но вампиры ощущают этот вкус как-то иначе, это уж точно. Нельзя сильно хотеть чего-то, если это что-то на вкус как старый пенни. Ваймсу стало почти любопытно. Он коснулся пореза на шее.

В дверь постучали. Ваймс дернулся и отбросил в сторону полотенце, будто его застали за чем-то непристойным. Кто, черт побери?..

— Сэр!

Ваймс узнал голос слуги, которого отправлял в Ярд с поручением.

— Я сделал все, как вы велели.

— Есть новости? — Ваймс вытер с лица остатки пены.

— Да, сэр. Капитан Моркоу передает… — парень вздрогнул, когда дверь перед его носом резко распахнулась, но быстро взял себя в руки. — Он передает, что сержант Ангва взяла след этого Рут… Рудра…

— Рудоспуска, — Ваймс хищно улыбнулся. — Кто-то из этой компании не научился как следует пользоваться бомбами-вонючками? Прекрасно. Есть надежда, что хотя бы часть из них окажется в камерах еще до рассвета.

Ваймс похлопал парня по плечу.

— Отличные новости. А теперь ступай скорее домой. Уже поздно.

Шаги паренька стихли, а Ваймс все стоял в дверном проеме, погруженный в размышления. Новости и впрямь были обнадеживающие. Стража… Его Стража действовала четко и профессионально. Ей уже не требовалось постоянное присутствие «старины Ваймса». Осознавать это было… странно.

Ваймс вышел в гостиную и почти с мольбой уставился на часы — без четверти полночь. Уже почти. Нужно было подобрать одежду, соответствующую случаю. Интересно, а какая одежда соответствует случаю «я собираюсь угостить собой вампира»? Если случаю приличествует исключительно шелковая кружевная сорочка, призывно распахнутая на груди, то Ваймс определенно пас.

В конечном итоге он остановился на простых штанах и темной рубашке (чтобы не было видно кровавых пятен). Без доспехов он чувствовал себя голым.

«Как я умудрился до этого докатиться?»

Его взгляд упал на одеколон, но он тут же отбросил эту мысль. Она была просто смешной, но выбросить ее из головы уже не получалось. Хватит прихорашиваться! Он же не на чертово свидание собрался!

Ваймс расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке и оттянул в сторону бечевку со значком — подойдет.

Черт! Черт-черт-черт! Он на полном серьезе стоял перед зеркалом и планировал вампирий ужин в исполнении себя. Ваймс упрямо застегнул все пуговицы.

Пора.

Он спустился по лестнице и вышел из дома. У ворот стояла черная карета, запряженная четверкой вороных лошадей. Лошадей очень насыщенного окраса, будто вытесанных из оникса, такие могли принадлежать только очень богатому похоронному агентству или конюшням патриция. Зверюги нетерпеливо всхрапывали и грызли удила. Ваймс моргнул, но картинка, напоминающая сцену из дешевого романа ужасов и не подумала исчезать.

«Его «Темнейшество» шутить изволит…»

— Доброй ночи, ваша светлость, — сидящий на козлах возница приветствовал Ваймса, приподняв шляпу. — Пожалуйте на борт. Домчимся, как ветер.

Ваймс похлопал себя по карманам в поисках портсигара, но обнаружил, что они пусты. Черт, кажется, он забыл его в доме. Да, бумаги-то он взял, а то, что было ему сейчас так остро нужно, так и осталось лежать на столе. Ваймс обернулся. Возвращаться было глупо, тем более, на глазах у кучера. Ла-а-адно…

— Ветра нет уже несколько недель, уважаемый, — Ваймс демонстративно обошел карету (на почтительном расстоянии, и не зря — одна из лошадей все же попыталась куснуть его за плечо). — Так что я лучше пройдусь.

— Воля ваша, — пожал плечами возница.

Ваймс зашагал по Лепешечной в сторону Плаксивого моста — меньше всего ему хотелось бы сейчас идти мимо участка. Причин на это было… много. Можно было сделать небольшой крюк по пути ко дворцу. Ничего страшного.

«Цок-цок-цок», — слышалось у него за спиной, — «цок-цок».

Ваймс обернулся через плечо. По пятам за ним кралась (ну, может, и не кралась, а просто очень медленно следовала) черная карета. Кучер почти не правил лошадьми, деловито набивая трубку табаком.

— Ты серьезно?! — не выдержал наконец Ваймс.

— Не серчайте, ваша светлость, мне приказано вас сопроводить, вот я и сопровождаю, — кучер виновато развел руками.

Конечно, приказы патриция исполняются неукоснительно, но Ваймса не покидало ощущение, что старый кучер все равно изрядно веселится, наблюдая за ним. Ваймс сердито развернулся и ускорил шаг. Копыта у него за спиной застучали быстрее.

Они миновали мост. Впереди замаячила вечно ремонтируемая крыша гильдии алхимиков — залог финансовой стабильности многих поколений ремонтников и кровельщиков города. Ваймс задумался. Именно у гильдии Алхимиков Ангва впервые потеряла след сектантов. Им пришлось сделать неслабый крюк от Обезьяньей улицы, чтобы запутать следы именно здесь. Почему? Это походило на экстренный и очень запасной план. Почти все в городе знали, что в Страже служит вервольф. А зная еще и правильных людей, не составляло труда купить особые бомбы-вонючки, которые действовали наверняка, намного надежней обычной смеси масел, и обеспечивали Ангве мигрень на несколько суток вперед. Они не знали про вервольфа? Глупости. Скорее, в первый раз что-то пошло не так, и бомбы оказались просто пахучей водичкой, неспособной серьезно помешать волчьему нюху. Сектантов обманул их поставщик или… Каков шанс внутреннего саботажа?

Ваймс вновь почувствовал внутренний зуд. Ему захотелось прямо сейчас поговорить с Моркоу и остальными. Узнать, что же им еще удалось выяснить. Он не стал бы влезать в это дело глубоко, нет. Он просто полюбопытствовал бы.

Все еще преследуемый несмолкающим «цок-цок-цок», Ваймс почти добрался до дворцовой площади, когда услышал зычное «Все спакойна-а-а».

Проклятье. Он все же просчитался. Он надеялся, что удалось разминуться со всеми патрулями. Ваймсу совсем не хотелось, чтобы стражники видели его… сейчас. Возможно, это было глупо, но ему больше всего захотелось спрятаться где-нибудь в тени домов, чтобы остаться незамеченным. Вот только с целой каретой на хвосте проделать такое сложновато.

— Уж первый час, и все спакойна-а-а! — раздалось еще ближе.

Ваймс затравленно оглянулся на кучера. Старый плут подмигнул ему и сделал приглашающий жест рукой.

«Да пропади оно все пропадом!» — подумал Ваймс, уже запрыгивая в карету.

Щелкнули поводья, и кони сорвались с места таким быстрым легким аллюром, что дома замелькали мимо с невиданной быстротой.

Ваймс злился на себя, на происходящее, на свою реакцию на происходящее, и конца этому не было. Хотя, если подумать, конец этому, может, и был — они уже почти прибыли. Темная громада дворца возвышалась над площадью. С тщательно скрываемым облегчением Ваймс отметил, что карета направляется совсем не к главным воротам. Копыта застучали по брусчатке внутреннего двора медленнее, и карета, мягко качнувшись, остановилась.

— Прибыли, ваша светлость.

Ваймс выпрыгнул наружу прежде, чем возница попытался бы придержать ему дверь. Старик ответил кривой улыбкой.

«Кстати, не такой уж он и старик, — отметил Ваймс. — Может, седины в волосах и много, но движения точные и взгляд внимательный. Такой ненавязчиво внимательный. Какой бывает у профессионалов особого рода».

— Теперь следуйте за мной, ваша светлость, — «кучер» жестом поманил его за собой.

— И куда мы направляемся?

— В Продолговатый кабинет, ваша светлость, просто другим путем.

Они вошли в неприметную дверь, за которой последовал узкий коридор и еще более узкая лестница наверх.Ваймс никогда здесь прежде не был.

— Значит, этим путем ходят те, чей приход должен остаться в тайне?

— Не совсем, ваша светлость, — уклончиво ответил «кучер». — Этим путем иногда проходят те, чей приход желательно не разглашать.

— А есть разница?

Ваймс не видел лица своего проводника, но понял, что тот улыбнулся.

— О, огромная, ваша светлость.

Они миновали еще один лестничный пролет, прежде чем «кучер» остановился.

— Мы пришли, ваша светлость.

— Пришли? — не понял Ваймс.

— Да, вам нужна дверь слева в самом конце коридора.

Взору Ваймса открылся длинный узкий коридор без какого-либо намека на двери.

— Но здесь же…

— Вы увидите ее, как только подойдете ближе. До свидания, ваша светлость.

Ваймс остался один. Несколько секунд он тупо созерцал совершенно пустой коридор, пытаясь собраться с возмущенно галдящими мыслями, а потом решительно зашагал вперед. Двери не было. Ваймс прошел до конца коридора и уперся взглядом в тупик старой кирпичной кладки. Решительность медленно испарялась, уступая место «ощущению себя дураком», злости и, совсем немного, какой-то неясной и будто смущенной тревоге.

За спиной Ваймса заскрипела открывающаяся дверь. Потайная и, надо признать, прекрасно замаскированная. Стоило ли отметить, что она заскрипела «дьявольски»? Ну, скорее нет, до «дьявольски», конечно, она не дотянула, а вот на «зловеще» претендовать вполне могла. Дверь немного приоткрылась и замерла, будто заманивая шагнуть за нее. «Ощущение себя дураком» и «злость» дружески похлопали Ваймса по плечам и обещали заглянуть как-нибудь в другой раз.

Ваймс сглотнул. Стоило признать, что ему действительно было не по себе. Впрочем, учитывая цель его нынешнего прибытия в Продолговатый кабинет, это было объяснимо. И все же, с этим пора было кончать.

Ваймс толкнул дверь и шагнул внутрь. В Продолговатом кабинете было тихо. Все так же потрескивал огонек свечи, портьеры были задернуты, несмотря на поздний час, корзинка Шалопая у рабочего стола патриция пустовала. Самого патриция видно не было, и это тоже наводило на неприятные мысли. Что там говорят про хищника, которого ты вдруг перестал замечать в высокой траве?

— Доброй ночи, Ваймс.

Ваймс не вздрогнул, просто все его мышцы в единое мгновение переключились в режим «бей-беги», пока мозги только соображали, что происходит. Патриций стоял в дальней части кабинета у массивного книжного шкафа.

«И ты его не заметил, пока он сам этого не захотел, — ехидно заметил внутренний голос, — Или кто-то просто слишком напуган, чтобы держать глаза открытыми?»

«Я не напуган, — упрямо возразил Ваймс, — Просто подобная ерунда мне не по нутру».

Ваймс немалым усилием воли заставил свои мышцы немного расслабиться.

Тем временем Ветинари протянул руку и легко провел пальцами по корешкам книг на верхней полке книжного шкафа, панель в стене плавно закрылась с тихим щелчком. Хотя, Ваймс был готов поручиться, что тайный рычаг находится совсем не в книгах. Это было бы слишком просто для патриция, как-то избито и пошло. Совсем не в его стиле.

— Вижу, что вы подготовились…

Ваймс неосознанно потер шею.

— Я просто…

— Я о бумагах, — Ветинари направился к своему рабочему столу. — Я рад, что вы вняли нашему разговору.

Ваймс шагнул ближе и вложил в протянутую руку Ветинари свои планы и расчеты, мимоходом отметив, что бинты на запястьях патриция сменили на повязки из какой-то иной ткани, но и те уже тоже успели пропитаться этой черной кровью. Насколько же хуже все стало?

— Я мог бы сказать то же самое, сэр, — ответил Ваймс, медленно переводя взгляд с повязок на лицо Ветинари.

Это было дерзко. По крайней мере, могло быть воспринято, как дерзость. Ваймсу было все равно.

— Давайте уже начнем, — он потянулся к пуговицам на вороте рубашки. Проклятые штукенции как назло отказывались расстегиваться.

Ветинари издал тихий вздох и подошел ближе.

— Вы ведь понимаете, что не обязаны этого делать, Ваймс?

— Вы ведь понимаете, что если спросите это еще раз, я пошлю вас к черту, сэр? — Ваймс уже едва ли не рычал, борясь с неподатливыми пуговицами.

Ветинари отстранил его руки и легкими движениями расстегнул ворот Ваймсовой рубашки. Наверное, в этом месте Ваймсу положено было «затрепетать», но все, что он мог — это панически вопить внутри своей головы.

Он правда решился это сделать? Он правда решился это сделать!

Ветинари прикрыл глаза.

— Ваймс, я чувствую аромат от «Главиоли и Прудика»?

Черт-черт-черт! Зачем он вообще крутил тот одеколон в руках?!

— Напрасно, — продолжил Ветинари, — я предпочитаю приправлять свой ужин исключительно солью и перцем.

— Что? — только и выдавил Ваймс, кажется, его уши покраснели.

Ветинари усмехнулся. Он стоял очень близко. Ваймс был фактически зажат между ним и его рабочим столом. Они никогда еще не были так близки (с Ветинари, а не со столом, разумеется), если, конечно, не считать того покушения с Ружием, и, может, еще пары случаев, которые тоже включали какое-то количество крови, и… Ладно, стоило признать, что дело не в близости, а в бешено стучащейся на Ваймсовой шее вене, которую он только что не слишком торжественно вручил клыкам патриция. Вот только какого черта тот медлил?!

Ветинари улыбнулся одной из своих мимолетных не открывающих зубы улыбок.

— Я крайне признателен вам, Ваймс.

«Ага» было самым вразумительным ответом, на какой Ваймс был сейчас способен. Поэтому им он и ограничился. Взгляд Ветинари едва заметно изменился, теперь он был прикован к Ваймсовой шее. От этого взгляда каждый волосок на теле Ваймса поднялся дыбом. Сейчас. Сейчас все и случится.

«Это ведь его первая трапеза? — осторожно уточнило подсознание. — Он сумеет вовремя остановиться? Говорят, вампирам иногда срывает крышу от вкуса крови…»

«Сумеет, — ответил этому робкому голоску Ваймс, и сам поразился, с какой легкостью и уверенностью родился у него этот ответ. — Этот помешанный на самоконтроле мерзавец точно сумеет».

Ваймс совершенно не знал, как себя вести. Как лучше повернуть голову, чтобы облегчить доступ к вене? Куда, черт побери, девать руки?! Возможно, в Убервальде и существовала подобная инструкция, но Ваймсу как-то не довелось с ней ознакомиться.

Тем временем Ветинари распахнул ворот его рубашки и коснулся висящего на шее Ваймса значка. Ничего не произошло. Похоже, эта штука и правда была безвредна для вампира. Хорошо.

«Куда девать руки, когда он начнет пить кровь? Не на талию же ему…»

Ваймс вытянул руки по швам и повернул голову, подставляя патрицию шею. Выглядело все так, будто он выполнял команду «Равняйсь». Взглядом Ваймс вцепился в угол письменного стола. Нужно было сосредоточиться хоть на чем-то. Глаза он предпочел бы не закрывать. Это оставляло хоть какую-то иллюзию того, что Ваймс как-то контролирует процесс.

Ваймс услышал, как тихо хмыкнул Ветинари, но головы поворачивать не стал. Как бы смешно он сейчас ни выглядел, это все равно не сравнилось бы с тем, насколько глупо и странно он себя чувствует. В любом случае, дело близилось к развязке.

Холодные тонкие пальцы коснулись подбородка Ваймса, легким движением направляя его голову еще немного в сторону и назад. Ваймс с трудом подавил в себе желание закрыть глаза, упрямо глядя на угол стола, будто пытаясь прожечь в нем дыру.

А потом это случилось. Удар клыков не был болезненным, он напоминал сильный тычок пальцами. Ваймс даже успел удивиться этому, а так же тому, что его рассудок вовсе не затуманился. К счастью, «сладострастия» сегодня не было в меню.

«Все не так уж и пло… Ох, ч-черт»… — Ваймса качнуло назад, но упасть ему не позволили. Пальцы по инерции вцепились в край столешницы. Кажется, он все же зажмурился.

То, что ощутил Ваймс, не было каким-то одним чувством или ощущением. Это были все они разом. Ваймс понял, что захлебывается ими. Он был потерпевшим крушение моряком, которого швыряло из стороны в сторону могучими волнами. И так же, как этот моряк, Ваймс пытался нащупать хоть что-то, что заменит ему спасательный круг. И он нашел это чувство…

Это был его город. Он чувствовал это и сердцем, и подошвами своих башмаков. Он Следовал по нему. Была глубокая ночь, в окнах окрестных домов уже погас свет, но того света, что давала повисшая в небе луна, было достаточно, чтобы Ваймс мог разглядеть зыбкую тень, замершую в переулке.

Нарушитель.

Кто бы это ни был, быть его тут не должно.

«Стой!» — рявкнул Ваймс.

Тень замерла на мгновение, будто оценивая стражника, а потом сорвалась с места. Ваймс бросился следом.

Вот оно, это чувство. Чистый азарт, полный злобы и какого-то дикого первобытного… веселья? Наверное, подобное испытывает собака, бросившаяся в погоню за кошкой. «Он убегает — я догоняю».

Нарушитель был быстр, Ваймс не мог не признать этого. Он бежал умело, не расходуя понапрасну силы и дыхание. Он тоже знал город.

«Тренированный, значит? Что ж…»

Они свернули в переулок. Шаги Ваймса гулко отражались от стен, а вот его цель производила намного меньше шума. Но это было не так важно, ведь расстояние между ними продолжало сокращаться.

Еще один поворот. На этот раз путь был прегражден сломанной телегой. Нарушитель перемахнул через нее, Ваймс скользнул по низу. Разрыв немного увеличился. Нарушитель скрылся за углом, но когда Ваймс свернул туда же, улица оказалась пуста.

«Черт бы тебя побрал!»

Ваймс огляделся — никого. Только пар от его дыхания, поднимающийся в морозном воздухе. Поднимающийся… Ваймс взглянул наверх ровно в нужный момент, чтобы успеть заметить Нарушителя, почти бесшумно перепрыгивающего на соседнюю крышу.

Ваймс улыбнулся злой задорной улыбкой — эти «дороги города» он тоже знал.

Рывок вперед и вверх по шаткой лестнице, черепица, шуршащая под ногами — погоня продолжалась. Среди башенок и каминных труб Ваймс четко видел свою цель. Они бежали. Весь мир Ваймса сошелся на узкой, затянутой в темное спине, которая была все ближе и ближе.

«Догнать».

Впереди уже виднелась прореха в непрерывной череде крыш, они приближались к реке. Нарушитель спрыгнул на карниз и ухватился за водосточную трубу, чтобы спуститься по ней. Ваймс ждал этого.

«Почти».

Они снова оказались на мостовой. Близко, достаточно близко. Ваймс рванулся вперед.

«Попался!»

И тут все прекратилось, видение исчезло.

Ваймс моргнул, пытаясь понять, на каком свете он вообще находится. Судя по гулу в голове и ощущению, будто его тело сделано из чугуна, Ваймс снова оказался в самой что ни на есть реальной реальности.

Что это было? Видение было очень… захватывающим. Неужели это все проклятые вампирские фокусы? Чертов Ветинари…

— Ваймс, — голос патриция звучал у самого уха Ваймса, он даже успел задуматься, как это странно, — я думаю, теперь вы можете меня отпустить.

— Что?

Ваймс окончательно пришел в себя. Он только сейчас осознал, что вцепился в Ветинари мертвой хваткой. Левой рукой он схватил патриция за одежду, а правой… Черт… Пальцы правой руки зарылись Ветинари в волосы, лишая того пространства для маневра.

«Ох ч-черт», — Ваймс разжал хватку и очень медленно убрал руки, стараясь не смотреть Ветинари в глаза. Он подозревал, что плохо подходит на роль жертвенного агнца, но сцапать патриция во время ужина? Проклятье…

Ветинари выпрямился и промокнул губы платком.

— Я настаиваю на двухдневном отпуске для вас, командор. Вам нужно восстановиться.

Ветинари пригладил растрепавшиеся волосы. Он вел себя буднично, словно ничего особенного не произошло. Хотя, если хорошенько подумать, Ваймс был ему за это благодарен. Сам он не слишком хорошо представлял, как ему следует себя вести.

— Грядущие дни будут весьма насыщенными на события, требующие вашего участия.

Ваймс кивнул. Кровопотеря ощущалась, но он бы не назвал ее серьезной. С ним приключались вещи намного, намного хуже. Сейчас он даже мог идти, главное было не делать лишний раз резких движений. Если отоспаться и плотно поесть…

Ваймс коснулся места укуса. Кожа была ровной без каких-либо шрамов и отметин. Вот все и закончилось, осталась всего лишь одна деталь. Ваймс заставил себя отлепиться от стола и сделать несколько шагов вперед.

— Покажите ваши раны, сэр.

Ветинари отдернул рукав и принялся разматывать повязку на левой руке. Виток, еще один. Ткань покрылась коркой подсохшей черной крови и местами склеилась, что-то, похожее на золу, сыпалось с нее на пол. Ваймс следил за этим действом, как завороженный. Последний виток, и вот оно…

— Получилось, — выдохнул Ваймс.

Увиденное казалось невероятным. Поражение было таким глубоким, но все, что от него сейчас осталось — сеть потемневших вен на запястье, которая стремительно блекла, пока не исчезла полностью.

Ваймс победно улыбнулся и поднял глаза на Ветинари. Патриций ответил ему улыбкой, сопровождающейся фирменным взглядом, в котором невозможно было прочесть ничего. Хотя на долю секунды Ваймсу показалось (возможно, просто показалось), что в этом взгляде мелькнуло нечто похожее на удовлетворение.

— А теперь, вам лучше отправиться домой и отдохнуть, — Ветинари чуть склонил голову. — И в этот раз, Ваймс, я рекомендую вам воспользоваться каретой по назначению.

***

Повозка была старой и воняла застарелым куриным дерьмом. Колеса дребезжали, норовя отвалиться на первом же крутом повороте, а запряженная в повозку кляча хромала на три ноги из четырех. Лесли сидел в углу, обхватив колени руками. Вся их затея близилась к завершению, но теперь Лесли понимал, насколько ужасным будет конец. Он сам в это ввязался, сам заварил эту кашу. Но разве он мог знать, что все обернется именно так? Нет, он хотел совсем не этого. Он был не виноват! Это все проклятый Подколод! Лесли лишь хотел поймать Сущность. Хотел использовать ее, заставить служить человечеству. Хотел доказать, что профессора в Университете были просто трусливыми закостенелыми болванами, не желающими менять жизнь к лучшему. Он хотел…

Сейчас он больше всего хотел бросить все и убраться подальше. Вот только уже не мог. Подколод сидел напротив, не сводя с Лесли внимательного взгляда. Последствия их последнего «разговора» Лесли ощущал до сих пор.

«Если я не сделаю, как он говорит, — он убьет меня. А что будет после того, как я все сделаю?»

Лесли больше не тешил себя напрасной надеждой. Он был в дерьме по уши, и самостоятельно выбраться уже не мог. У него не было друзей, не было тех, к кому он мог бы обратиться за помощью. Все что у него осталось — выбор между жуткой мучительной смертью и «может быть, повешением, но может быть и нет, если удастся поторговаться». Стража уже напала на их след. Лесли слышал разговоры остальных Зовущих. Как бы хитер не был Подколод, он не сможет водить стражников за нос вечно. Он это понимал, поэтому заставлял Лесли торопиться. Время играло одновременно и за, и против. У Лесли в рукаве остался последний возможный козырь. А может и не козырь вовсе, так хлипкая соломинка для утопающего, последний шанс. Как бы то ни было, Лесли был намерен им воспользоваться.

Повозка остановилась на углу у старой кожевнической мастерской. Полог откинулся, и внутрь заглянул Штыб Рудоспуск, позади которого маячили шлемы еще двух гномов. Все трое были на взводе. Это чувствовалось и в их напряженных взглядах, и в том, как нервно их руки поглаживали рукояти топоров.

— Ты задержался, Ков!

— Тш-ш… — Ков приложил палец к губам. — Не шуми, брат мой. Мы лишь пытались убедиться, что за нами не следят.

Рудоспуск нахмурился, но все же понизил голос до чего-то, хоть отдаленно напоминающего шепот в гномьем исполнении.

— Нам пришлось бежать. Стражники едва нас не сцапали. Ритуал сорван. Все пропало! — на последней фразе его шепот стал настолько громким, что даже породил эхо.

Подколод поморщился.

— Ничего не пропало, брат мой. Никто не может преградить путь Справедливости, и твое сердце знает это. Забирайтесь скорее.

Повозка качнулась и жалобно скрипнула под весом новых пассажиров. Полог опустился.

— У тебя есть новый план? У нас еще есть шанс?

— Да, брат мой, — Подколод дал знак вознице, и повозка продолжила свой путь по ночным улицам. — Благодаря составленной вами карте катакомб и умениям нашего юного Лесли, у нас есть все шансы.

— Но как же… — глаза Рудоспуска были широко распахнуты, в них плясала свой дикий танец фанатичная, граничащая с безумием вера. И все же, разум его еще пытался хвататься за остатки реальности и рационального подхода. — Наши братья видели проклятого Ваймса в компании какого-то волшебника. Что если он попытается помешать?

— Это значит лишь то, что нам нужно действовать быстро. Раньше, чем он поймет, в чем дело. Раньше, чем все они успеют опомниться.

— Мы… Мы не будем ждать затмения? Но разве возможно?..

— Наш юный друг — настоящий самородок, — Подколод похлопал Лесли по щеке, отчего тот испуганно вздрогнул. — Он нашел способ усилить ритуал и приблизить наше торжество.

Глаза Рудоспуска распахнулись еще шире, вылезая из орбит.

— А что делать с проклятым Ваймсом? Он трусливо забился в свою нору. Что нам делать, если он из нее не вылезет?

— Брат мой… — губ Подколода коснулась улыбка, но его глаза совсем не улыбались. — Думаю, у меня есть идея, как выкурить его из этой норы.

Повозка неспешно катилась по ночным Анк-Морпоркским улицам, раскачиваясь и скрипя на ходу. Все сидящие в ней, за исключением Лесли, улыбались. И это было действительно жутко. Лесли прижал сумку поближе к себе, будто ребенок плюшевого мишку. В ней скрывалась его тоненькая соломинка, его последний шанс. Но что делать, если шанс использовать этот «последний шанс» не представится?

— За вами был хвост, братья мои… — еще тише, чем обычно, прошелестел Подколод. — Самый что ни на есть настоящий.

— Что? Как?! — гномы прильнули к щелочке полога. — Где?

— Та дивная серая тень, что стелется за нами по пятам.

— Это собака?

— Это волк. Вернее, вервольф.

— Проклятье! — Рудоспуск обернулся к Лесли и наставил на него дрожащий от гнева палец. — Это все он! Те масляные бомбы, что он дал нам, никуда не годились!

Лесли сжался еще сильнее, выставив перед собой сумку на манер последнего, хоть и бесполезного щита.

— Ничего, в этот раз мы действительно готовы. Давайте-ка свернем в переулок…

Лесли перевел дух. Никто не собирался убивать его на месте. К тому же, стражники почти выследили их, может, все еще обойдется.

Карета въехала в переулок и замерла. Один из сопровождающих Рудоспуска гномов вскинул арбалет. Они собирались устроить засаду на вервольфа Стражи?

— Вот так. Подпусти его поближе…

Лесли с ужасом заметил, что легшая в желобок арбалета стрела имела серебряный наконечник. Нет. Нет-нет-нет. Они собирались убить вервольфа! Убить, возможно, последний шанс Лесли выкрутиться из всего… всего этого.

— Стойте, — голос Лесли прозвучал совсем не так уверенно, как он надеялся, — братья…

Гномы обернулись на него.

— Разве мы должны убивать невинных?

— Это верфольфа-то ты называешь невинным?

— Но… — Лесли судорожно соображал. — Если вы промажете, сделаете только хуже. Он набросится прежде, чем вы зарядите вторую стрелу. Или убежит и позовет на помощь. Да. Да, темно же…

— И что же ты предлагаешь?

— Он приближается!

— Да тише ты. Не спугни.

— Я хочу использовать свою новую бомбу, — Лесли нервно облизнул губы, глядя на переругивающихся гномов. — Закончил ее только сегодня.

— Еще одну бомбу? — сплюнул Рудоспуск. — Такую же «сильную», как прошлые?

— Н-нет. Нет-нет. Тогда я ошибся, но не теперь. Это вонючка намного мощнее. Она вырубит вервольфа часов на пять, д-даже если разобьется в нескольких метрах от него. С-совсем не обязательно…

Рудоспуск отмахнулся.

— У нас нет времени на твои эксперименты. Вервольф уже рядом.

— Он остановился, брат Штыб. Принюхивается.

— Стреляй прежде, чем он даст деру и позовет дружков.

— Пусть Лесли попробует… — голос Подколода звучал даже тише, чем обычно, но каким-то чудом его расслышали все.

Никто не посмел возразить. Пусть Рудоспуск всегда был лицом и голосом Зовущих Справедливость, пусть все его слушали. Зато к Подколоду прислушивались, и очень внимательно. Особенно когда дело доходило до действительно важных вещей.

— Давай же, Лесли. Не подведи нас.

Его подтолкнули в краю повозки.

«Давай, все получится», — уговаривал себя Лесли.

Он осторожно вынул из сумки флакончик из темного тонкого стекла. Руки дрожали. Лесли едва не выронил флакон. Нет, он должен был справиться. Этот флакончик неспроста не был прозрачным. Он хранил в себе один маленький секрет — весточку для Стражи. Да, вервольф и впрямь потеряет сознание, но когда он очнется, то непременно все увидит и передаст остальным. Лесли благодарил всех богов, за этот шанс. Сейчас темно, никто из «братьев» ничего не заметит. Если повезет, стражники организуют облаву на них прежде, чем следующий Гарпун будет готов. Да, это был бы почти идеальный сценарий.

Огромный волк, до этого момента наблюдавший за повозкой и явно оценивающий, как следует поступить, все же сделал свой выбор. Лесли уже занес руку с флаконом, когда волк отступил на шаг назад и начал запрокидывать голову. Он хотел завыть, завыть и позвать подкрепление. Время будто замедлилось.

Вонючка медленно летела над мостовой, описывая дугу.

Оборотень медленно открывал пасть.

Раздалось первое «У-у», и в этот же миг флакончик разлетелся на осколки, ударившись о камни.

Вой захлебнулся, даже толком не начавшись. Оборотень запрокинул голову и упал навзничь. Лесли видел, как мелко дрожат его лапы, сводимые судорогами. Ингредиенты пришлось подобрать и впрямь «убойные». А ведь он никогда не работал со видоспецифическими нейротоксинами.

— Надо же, сработало, — фыркнул Рудоспуск где-то в глубине повозки. — Просто удивительно.

Лесли позволил себе легкую улыбку. У него получилось.

— А теперь пристрели эту тварь!

Лесли даже не успел обернуться. Просто услышал шорох за своей спиной и следом за ним тихое «тон-н-нг» арбалетной тетивы.

«Нет!»

Все пропало. Ему конец.

Стрела пролетела меньше чем в ладони над бьющимся в конвульсиях вервольфом, чтобы глухо стукнуть о булыжники в нескольких метрах позади него.

— Ты промазал. Глазам своим не верю! По лежачему промазал!

Лесли сцепил руки в замок, чтобы никто не увидел, как они дрожат.

— Простите, братья… Я, я сейчас, — судя по звуку, гном потянулся за второй стрелой.

— Нет, — произнес Подколод, — не будем тратить время.

Повозка, все так же скрипя и норовя развалиться, двинулась дальше, а Лесли все еще сидел и смотрел на свои руки. Неужели все получится? Неужели он сможет избавиться от этого… всего этого?

Остаток пути Зовущие проделали в тишине. Повозка все катилась и катилась вперед, пока не достигла условленного места неподалеку от речных доков. Там все они спешились и, пройдя еще немного по темным извилистым улицам Теней, пробрались в старый дом с почти полностью обрушившейся крышей, где и спустились в «подвал». Эта штука когда-то и впрямь была подвалом, пока гномы не добрались до нее, не расширили хорошенько и не пробились на несколько уровней вглубь. Теперь это можно было назвать скорее очень крутым спуском в подземелье. Путь вел еще ниже и глубже, в самое нутро древнего Анк-Морпорка, к руслу чего-то, что можно было посчитать подземной частью старого Анка, будь вода в нем гуще и грязнее.

Лесли осторожно спускался по длинной веревочной лестнице. Сверху его нагонял один из «братьев» то и дело норовя наступить ему на пальцы, но Лесли все равно старался не спешить. Уж слишком длинным бы оказался последний полет. В глубине маячили огни факелов. Их уже ждали.

Рудоспуск пламенной речью приветствовал собравшихся. В его речи прозвучало много слов. Там были и «Справедливость», и «Воздаяние», и «Скорый Триумф». Лесли не вслушивался.

Зовущие расселись по двум лодкам и двинулись в путь. Лесли знал, куда они направляются. Они проплывут по подземной реке до Гусиных ворот, а потом снова поднимутся наверх. Пробьются ровнехонько в подвалы бесплатной больницы госпожи Сибиллы. Подколод был хитрым и жестоким человеком, но в этот раз он превзошел сам себя.

Но Лесли сумел обыграть его. Сумеет, если грамотно потянет время. Тогда «братья» пробьются наверх ровно в распростертые объятия городской стражи. И их поимка станет заслугой Лесли. Да, если грамотно все разыграть, он даже станет чем-то вроде героя. Лесли позволил себе улыбнуться.

Подколод и Рудоспуск сидели на соседней скамье, переговариваясь друг с другом.

«Ты просто придурок с начисто снесенной башней, Штыб, — подумал Лесли. — Ты и вправду веришь во все, что говоришь. И Подколоду ты тоже веришь. Вот только зря. Он никогда не собирался выпускать то, что ты зовешь Призывающей Тьмой, на волю. О нет. Он всегда хотел ее использовать».

Лесли потер замерзшие пальцы. Тут внизу было чертовски холодно.

«А кто тогда я? Я знал, что он хочет ее использовать, хоть до недавнего времени и не представлял, как именно. Если Подколода не остановить, не будет никакой Справедливости. Не будет даже Тьмы, вырвавшейся на свободу. Будет только Подколод и подвластная его воле древняя сила».

На минуту Лесли задумался о том, что бы было, если б он решился рассказать Рудоспуску о своих подозрениях. Но он тут же отбросил эту мысль. Гном бы ему ни за что не поверил. Он убил бы его на месте. Ну, может не убил бы, а просто искалечил. Ведь Лесли все еще был нужен. Пока, по крайней мере…

Лодка тихонько стукнулась о край канала.

— Высаживаемся!

Зовущие поспешили исполнить приказание. Подземные своды подхватили и приумножили шум шагов и нестройное многоголосье. Лесли видел, как из лодки вынесли небольшую опечатанную гильдией Алхимиков бочку.

«Порошок №1».

Разумеется. Они же собрались «прорываться». Похоже, Подколод больше не полагался на полумеры.

— О чем задумался, Лесли?

Подколод стоял у Лесли за спиной, а его жуткий тихий голос каким-то магическим образом не тонул ни в шуме бегущей воды, ни в голосах «братьев».

— Я просто… — замялся Лесли. — Ни о чем…

— А вот я раздумывал над будущим, — признался Подколод, опуская свою ладонь на плечо Лесли. — Над твоим будущим.

Лесли судорожно сглотнул.

— Ты стал таким рассеянным, Лесли. Постоянно забываешь разные вещи в неположенных местах… — Подколод вложил в руки Лесли капсулу.

Капсулу с посланием для стражи. Капсулу, которой, как Лесли надеялся, он купит себе жизнь. Как? Когда Подколод сумел вытащить ее? Что… Что он теперь сделает?

Лесли перестал дышать.

— Хотел назначить стражникам рандеву? — Подколод склонился к самому его уху. — К чему лишние старания? Они и так очень скоро обо всем узнают…

***

Ваймс проснулся далеко за полдень. За окном город жил своей привычной шумной жизнью. Ваймса эти звуки даже успокаивали. Они означали, что все идет, как должно. Если кто-то кричит — то расхваливая свои товары, если кто-то куда-то бежит — то только потому, что опаздывает. Сплошное умиротворение. Конечно, в общем шуме слышались и недовольные выкрики тех, кого толкнул кто-то из пробегающих, или тех, у кого в общей толчее стянули кошелек, но это все почти не влияло на общую картину. Скорее даже дополняло ее. Если бы вдруг все жители города принялись ходить по улицам под ручку друг с другом, беспрестанно улыбаясь и радостно приветствуя окружающих — Ваймс бы запаниковал. Это значило бы, что произошла какая-то жуткая беда, что волшебники открыли какой-то межпространственный разлом и, что весь Диск сейчас летит ко всем чертям.

«Черт знает сколько времени, но все спокойно», — браво доложили уши еще не пришедшему в себя ото сна мозгу.

«Угу», — вяло ответил мозг, занятый сейчас отчаянными попытками понять, какие из воспоминаний прошлой ночи были реальными, а какие порождались путаными неясными снами. Кажется, большая часть была…

— Прклятье, — простонал Ваймс, все так же лежа лицом в подушку. — Дчтб его…

Рука сама собой потянулась к шее, но замерла на полпути. До спальни донесся крайне аппетитный аромат чего-то жареного. Ваймс открыл глаза. В животе моментально забурчало.

И все же, не стоило так резко вставать с постели.

Спустя несколько минут Ваймс спустился на первый этаж, ведомый божественными ароматами жареной говяжьей печенки с луком. На кухне хлопотала мадам Черпак. Что на нее нашло? Ваймс думал, что после отъезда Сибиллы не получит ничего кроме тушеных овощей и проклятого зеленого салата.

— Доброе утро, господин Ваймс, — приветствовала его кухарка. — Уже почти готово. Накрыть для вас в столовой?

— Доброе утро, — отозвался Ваймс. — Мы что-то празднуем?

Кухарка отметила ему недоуменным взглядом.

— В рекомендациях доктора было сказано, что вам нужна особая диета, чтобы набраться сил.

— Доктора? — не понял Ваймс.

— Да, посыльный прибыл сегодня утром. Там были рекомендации и лекарства, — мадам Черпак положила на стол перед Ваймсом невзрачную коробочку. — Леди Сибилла на время своего отъезда доверила ваше здоровье мне, и я уж прослежу, чтобы вы питались соответствующе.

Ваймс придвинул коробочку поближе, на ней не были никаких надписей или рисунков — это было странно. Он осторожно открыл ее. Внутри обнаружились кусочки чего-то, смутно напоминающего шоколад, обернутые в тонкую бумагу. Надпись на внутренней стороне крышки гласила: «Кырв и партнеры» — кровь от малокровия, Окорочный пер., 4.

В памяти моментально всплыли слова Салли: «В Окорочном переулке продаются особые сладости. Они помогают восстановиться».

«Рекомендации доктора, значит? — Ваймс захлопнул коробочку. — Ты всерьез думаешь, что стану грызть сушеную коровью кровь? Вот уж дудки!»

Хотя от жареной печенки он малодушно отказываться не стал. Конечно, он в гробу видал все эти проявления «вампирской заботы», но печенка — это печенка.

Ваймс почти успел доесть свою, весьма щедрую, спасибо мадам Черпак, порцию, когда в дверь отчаянно застучали. Ваймс замер, так и не донеся до рта вилку. Его охватило очень дурное предчувствие. Это предчувствие в мгновение ока сорвало его с места (на что голова Ваймса ответила недовольным гудением в висках) и бросило ко входной двери.

На пороге стоял констебль Посети. Он тяжело дышал после быстрого бега и смотрел на Ваймса полными волнения и растерянности глазами, рассеянно теребя висящий у него на шее амулет в форме черепахи.

— Что случилось?

— Еретики напали на госпиталь леди Сибиллы, сэр. Они захватили пациентов и персонал.

— Проклятье! Жертвы есть?

— Один убитый, сэр. Из персонала. Капитан Железобетонссон вел с ними переговоры, но… — Посети замялся, — это было их однозначное «нет».

Ваймс проглотил все высказывания, уже готовые сорваться с его языка. С ними говорил Моркоу. Моркоу! И он не смог их убедить? Что за чертовщина? Это значило только одно — вести переговоры эти ребята точно не собирались.

— Они сказали еще что-то?

— Да. Они требуют лично вас, сэр. Немедленно.

Вот оно как. Сектанты решили действовать наверняка? Притащить его на этот «гарпун» шантажом? Грубо, но эффективно. Ваймс коснулся значка, висящего на шее. Удержит ли он Тьму внутри, если Ваймс сунется в самое пекло? Парадигмус был довольно убедительным в своих доводах, но Ваймса все равно терзало смутное беспокойство.

— Они сказали, что убьют следующего, если вы не явитесь в течение часа.

— Значит, я явлюсь, — тихо прорычал Ваймс. — Значит, явлюсь…

***

Перед оцеплением собралось немало народу, в основном местные жители и случайные прохожие. Толпа выглядела весьма колоритно, но самое главное, она вела себя почти пристойно (с учетом местного менталитета, разумеется). Среди зевак Ваймс, к своему неудовольствию, приметил вечно лезущую во все дела макушку Вильяма де Словва. Журналист тоже его заметил.

— Командор! — де Словв попытался прорваться сквозь скопление людей, волоча за собой треногу иконографа. — Как вы прокомментируете?..

— Не сейчас! — отрезал Ваймс, ныряя за ограждение.

— Но, командор!

Ваймс не обернулся. Он шагал вперед по направлению к главному входу лечебницы, где в окружении прочих стражников стоял Моркоу.

— Хорошо, что вы пришли, сэр, — Моркоу бросил на него быстрый взгляд и снова вернулся к внимательному разглядыванию окон больницы. — Они уже начали нервничать, а это плохо, учитывая последние новости.

— Какие новости? — хмуро уточнил Ваймс.

Он понимал, что эти новости почти наверняка плохие. Ведь так обычно и бывает. Хотя прямо сейчас Ваймс бы не отказался от новостей в духе «пока вы добирались сюда, преступники уже во всем раскаялись, расплакались и разошлись по домам, чтобы потом принять постриг в монахи».

— Констебль Свирс смог пробраться по вентиляции и частично рассмотреть зал, в котором держат заложников. Он обнаружил еще одну бочку с маркировкой порошка номер один.

— Еще одну?

— Да, сэр. С помощью первой они пробились в больницу из подземных ходов. Мы так думаем, и это частично подтверждается показаниями свидетелей.

— Дерьмо, — прошипел Ваймс. — Они еще что-нибудь говорили?

— Пока нет. Думаю, они ждали вас, сэр, — Моркоу кивнул на одно из окон на втором этаже. — А вот и господин Жук.

В оконном проеме возник всклокоченный худощавый паренек в огромных круглых очках. Он заметил Ваймса и попытался гордо выпятить грудь, выглядело это жалко.

— Вижу, вы были благоразумны, господин Железобетонссон! — выкрикнул Жук. — Пусть он поднимается!

В слово «он» господин Жук вложил столько презрения, что хватило бы на четверых благородных сэров. В довершении всего он ткнул в сторону Ваймса пальцем.

«Ты дурак, господин Жук, — думал Ваймс. — Ты торчишь в этом окне, как мишень. В тебя даже констебль Посети попал бы без труда. А ведь мы могли бы стрелять. После того, как вы убили заложника, у нас нас есть все основания стрелять на поражение. Ты расходный материал для своих «братьев», господин Жук. Но продолжай, продолжай, тыкай в меня пальцами сколько влезет».

— Сперва отпустите нескольких заложников, господин Жук, — Моркоу сложил ладони рупором, но в этом не было необходимости, его голос и так был прекрасно слышен на много метров вперед. — В знак ваших добрых намерений!

«Добрых намерений? — Ваймс не поверил своим ушам. — Какие к черту могут быть добрые намерения у этих чокнутых? Они только что убили человека просто чтобы привлечь мое внимание!»

Тем не менее, слова Моркоу сработали. Жук исчез в глубине больницы, очевидно, чтобы посовещаться со своими, и, спустя пару минут, возник вновь.

— Мы отпустим одного! — выкрикнул он. — А потом пусть этот поднимается!

— А когда он поднимется, вы отпустите остальных. Верно, господин Жук?

Хлюпик неопределенно пожал плечами.

— Если он сделает все, как мы велим…

Пару минут не происходило ничего, а потом парадные двери лечебницы приоткрылись, и из них вытолкнули кого-то в белом халате. Ваймс узнал эту седую шевелюру.

«Газон, — Ваймс криво улыбнулся, — может и стар, но еще не раз накрутит Смерти хвост».

Двое стражников уже бежали на помощь доктору, но тот самостоятельно поднялся с земли, отряхнулся и, прихрамывая, поспешил к ним навстречу.

— Восемнадцать человек в главном зале, трое патрулируют второй этаж от реанимации до палат с лежачими больными. Я настоятельно рекомендую вам поспешить, господа.

Газон выглядел изрядно помятым, будто после яростного сопротивления, а еще разозленным.

— Доктор, вы в по… — констебль Посети попытался поддержать его под локоть, чтобы помочь идти. Газон стряхнул его руку.

«Чертовски разозленным, — отметил про себя Ваймс. — Я бы не рискнул попадаться старому лечиле под руку, когда он в таком настроении».

— Я в порядке, в порядке, — проворчал Газон. — И я все еще должен быть там! У меня почти получилось убедить этих пустоголовых кретинов пропустить меня к больным.

— И все же хорошо, что они отпустили вас. Ваши знания и ваш талант… — Посети стушевался под пристальным взглядом доктора Газона. — Они ведь уже убили одного из санитаров.

— Все это время они не допускали никого из персонала к тем, кому экстренно требовалась помощь. Они убили значительно больше народу, молодой человек.

Ваймс перевел взгляд на все еще торчащего в окне сектанта. Значит, большая часть культистов обосновалась на первом этаже? Это немного облегчало задачу, на случай, если больницу все же придется штурмовать. Но что делать с проклятой бочкой? Когда она рванет — пострадают все, а если внутри кроме порошка номер один еще прячется что-то вроде гвоздей? Захоти сам Ваймс причинить как можно больше вреда, он поступил бы именно так. Иногда один лишь факт того, что подобные мысли так легко приходили ему в голову, немного беспокоил Ваймса, но такова уж природа стражника — думать и видеть в людях самое дрянное.

За спинами кордона мелькнула красная остроконечная шляпа — Парадигмус наконец-то явился. Судя по всему, его буквально вытащили из постели. Помятое лицо и заспанные глаза выдавали в нем человека, не успевшего принять положенную дозу кофеина. Наверняка волшебник половину ночи провел в участке.

Ваймс поймал взгляд Парадигмуса и молча кивнул на здание больницы. Волшебник сделал какой-то странный жест пальцами, прижав их к груди, и вопросительно поднял брови.

«Он о значке», — сообразил Ваймс и постучал ладонью по верхней части нагрудника. Значок был на нем, надежно укрытый под доспехами, он все так же тихо пульсировал в такт сердцу. Парадигмус сумел истолковать жест Ваймса верно. Он улыбнулся и поднял вверх оттопыренный большой палец. Что ж, по всей видимости, это означало экспертное одобрение.

— Я пошел, — вполголоса обратился Ваймс к Моркоу. — Будем надеяться, что твои уговоры сработают, и они и впрямь отпустят заложников. Как только это произойдет — начинайте штурм. Если они этого не сделают, если ты почуешь неладное…

— Мы будем готовы, сэр.

— Хорошо, — кивнул Ваймс. — Тогда удачи всем нам.

— Удачи, К… — доктор Газон запнулся, — командор. Задайте им жару.

Ваймс криво усмехнулся, это было как раз тем, что он собирался сделать. Он поднялся по ступеням, ведущим к главному входу — двери немного приоткрылись перед ним.

— Заходи, и без глупостей, — пробурчал неприветливый голос.

Ваймс шагнул вперед и услышал, как двери за ним захлопнулись. Что ж, начиналось самое интересное. Его встречали двое: невысокий коренастый тип с жиденькой бороденкой и коротко стриженная уже немолодая дама с крайне сосредоточенным выражением лица. Оба целились в Ваймса из арбалетов.

— Оружие на землю, — приказала дама. — Медленно и без резких движений, а то я могу напугаться. А если я напугаюсь, кто-то может пострадать.

Ваймс медленно потянулся к перевязи с мечом. Он мог бы избавиться от этих двоих, и даже сделать это достаточно тихо. Но чуть впереди в у колонн он разглядел фигуру третьего участника «торжественной встречи». Культист крепко прижимал к себе одну из медсестер, приставив нож в ее горлу.

Меч глухо звякнул о каменные плиты пола.

— И дубинку тоже!

Все так же под прицелом арбалетов Ваймса повели в сторону главного зала. Краем глаза он отмечал царящий в больнице беспорядок. Опрокинутая каталка, выбитая дверь в одной из палат, рассыпанные по полу бумаги. Будто ураган прошелся. Культисты действовали очень быстро и решительно, не заботясь об осторожности, полагаясь именно на эффект внезапности. Похоже, они решили рискнуть и пойти ва-банк, поставив все, что у них было, на эту атаку. Почему? Ваймс думал, что Зовущие делают ставку на предстоящее затмение. Что изменилось? Неужели дело было не в затмении? Если это так, если это предположение было неверным, то не ошиблись ли они еще в чем-то?

Чем бы не закончился сегодняшний налет — второго шанса у Зовущих уже не будет. И они должныэто понимать. Все дело в том, что Моркоу подобрался слишком близко? Если да, то действовали сектанты в большой спешке, а человек, действующий в спешке, может наделать множество ошибок. Страже лишь нужно ими умело воспользоваться.

И все же, перво-наперво нужно было освободить людей.

Ваймса втолкнули в главный зал.

Заложников согнали вместе, усадив кругом у проклятой бочки. Один из нападавших держал над ней факел на вытянутой руке, двое других целились в пленников из арбалетов, видимо, для подстраховки от нечаянного геройства с их стороны. «Только дернитесь — взлетим на воздух все?» Это плохо. Если кто-то ценит свою жизнь меньше, чем поставленную перед собой цель, то он может наворотить больших дел. В случае с Зовущими Справедливость — жутких и опасных дел. С такими почти невозможно вести переговоры.

— Наконец-то! — темнобородый гном раскинул руки и выступил вперед, к самому краю залитого кровью круга. В центре лежало тело женщины.

— Штыб Рудоспуск, надо полагать? — Ваймс поднял взгляд от глубоких колотых ран на груди убитой, и поглядел гному в глаза. И ему, черт побери, совсем не понравилось, что он там увидел. Безумие может принимать разные формы, но то, что поселилось под черепом Рудоспуска, было действительно опасным. Оно вытекало наружу, проникая в неокрепшее сознание окружающих, оно выло об отмщении и требовало крови.

Такого почти нереально вывести в наручниках, скорее вынести вперед ногами. Второй из списка тоже здесь? Который из них?

— Сегодня ты отдашь то, что украл! — гном не слышал Ваймса.

Что самое жуткое — остальные слушали гнома и полностью его поддерживали. Они верили.

«Проклятье».

Периферийным зрением Ваймс заметил, как легонько качнулись кусты под окном. К счастью, сектанты, поглощенные речью лидера, ничего не заметили. Ваймс мельком взглянул на решетку вентиляции. Между прутьев просунулась крошечная рука и показала… четыре? Нет, пять пальцев. Пять минут до штурма. Отсчет пошел…

— Я думал, вам, ребята, положены черные плащи или что-то вроде? У вас какой-то не парадный вид.

Сектанты с ненавистью посмотрели на него. Несколько гномов, в основном совсем юных. Дети нового времени, не слушавшие старых сказок. Их родители никогда бы не посмели заигрывать с тем, что приходит из темноты, но они… они мыслили иначе. Шире, отчаянней. Другие были людьми самого разного возраста, людьми, никогда не сталкивающимися с «гномьими суевериями» по-настоящему. Все они так яростно верили в то, о чем не имели представления. Ваймсу стало бы их жаль, не делай они того, что делали.

— Молчи! — выкрикнул Рудоспуск.

— Я пришел, выполнил ваше требование. Теперь ваш черед — отпустите людей.

— Они уйдут, уйдут… — Рудоспуск искривил губы в безумной улыбке, — После того, как ты сделаешь, как мы велим.

— Сперва люди.

— Мы не торгуемся с ворами! — взвизгнул Рудоспуск. — Вступай в круг!

Ваймс не шелохнулся.

— Вот значит как?! Ничего, я сделаю тебя сговорчивей… Давайте сюда одного!

Из круга заложников выдернули мальчишку с загипсованной ногой. Тот даже не мог толком стоять, поэтому его просто проволокли по полу. Ваймс сжал кулаки.

— Ты пытаешься вернуть в мир живую Месть, но готов убивать невинных?

— Для великой цели можно пожертвовать многим. Другими. Даже собой, — Рудоспуск занес топор, — Если после всего Справедливость решит забрать меня — так тому и быть. Главное, чтобы она вернулась! Правую или левую, Ваймс? Выбирай!

— Хватит!

— Правую или левую?

Ваймс сделал шаг вперед.

«Только бы Пададигмус был прав. Только бы…»

Кровь забурлила. Не зашипела и не вскипела, как прежде. Лишь пошла пузырями и дала небольшой, стелющийся по полу дымок. Значок под доспехами нагрелся и застучал, как крошечное испуганное сердце. Ваймс почувствовал, как Тьма толкнулась наружу, но тут же откатилась назад в глубины сознания, как огромная приливная волна. Амулет работал! Ваймс медленно выдохнул сквозь приоткрытые губы. Он работал!

— Я все сделал. А теперь отпусти людей…

— Что? — Рудоспуск непонимающе уставился на Ваймса. — Как?

— Лес-сли…

Ваймс бросил взгляд на говорящего. Тот был высоким, но в остальном совершенно не примечательным, вот только его глаза… В них не было слепого фанатизма, только холодный расчет и, пожалуй, раздражение.

«А вот и наш второй. Ков Подколод собственно персоной».

Сектанты вытолкнули вперед худющего рассеянного парня. Этот «Лесли» держал в руках прибор, напоминающий тот, что использовал Парадигмус во время своего исследования. Только этот аппарат был меньше в размерах и венчался мутно-белым кристаллом.

— Сейчас-се-ейчас… — затараторил парень, принявшись вращать крошечные линзы.

Все сектанты шагнули вперед, желая разглядеть происходящее поближе, даже тот, что держал зажженный факел. Еще бы один шаг вперед, всего один шаг, и Ваймс был бы уверен, что сумеет достать ублюдка одним прыжком и выбить у него факел из рук прежде, чем случится непоправимое. До штурма оставалась всего пара минут…

— Ч-что-то блокирует… Я н-не могу…

— Лес-сли.

Парень принялся крутить линзы еще быстрее, руки его дрожали, аппарат загудел. Ваймс ощутил, что значок стал нестерпимо горячим, он будто наживо вплавлялся в кожу. Ваймс зашипел от боли.

Всего пара минут…

— Мне н-не хватает м-мощности, м-мне…

— Я добавлю тебе мощности! — топор Рудоспуска сверкнул в воздухе.

Сперва на пол осел один из культистов, потом второй. Кровь из их тел хлынула внутрь круга, будто расплавленный металл к магниту. Ваймс рухнул на колени, боль стала нестерпимой. Кровь под его руками была горячей, очень горячей…

Пара минут…

Сквозь застилавшую глаза пелену, Ваймс увидел мальчика, который пытается отползти в сторону. Он так отчаянно старался, но гипс мешал ему. Топор взметнулся снова…

— Нет!

Крик обжег Ваймсу горло. Кровь под ним вскипела. Гудение аппарата превратилось в рев, который все нарастал и нарастал, заполняя собой вселенную…

И тут раздался взрыв.

========== Часть 4 ==========

У Лесли звенело в ушах. Он сделал несколько судорожных вздохов и закашлялся. В воздухе висели пыль и каменная крошка, а дым был таким густым, что Лесли не мог разглядеть противоположную стену. Но он был жив. Жив! И более того, кажется, он оказался единственным оставшимся в сознании. Лесли оглянулся. Пол был усеян неподвижными телами. Некоторые из этих тел тихо стонали.

Лесли потрогал свое лицо, под пальцами он почувствовал кровь. Его посекло осколками. Что произошло? Взорвалась не бочка. Нет, будь это она, стонать в зале было бы некому. Тогда… Не важно. Это был его шанс! С минуты на минуту сюда явятся стражники, но Лесли совсем не обязан их дожидаться. Сейчас в этом просто не было нужды. Он может сбежать. Уйти по подземной реке. Никто из «братьев» не сможет его остановить, даже Подколод. Нужно действовать быстро!

Взгляд Лесли упал на осколки на полу, мелкие молочно-белые крупинки — вот и все, что осталось от разработанного Лесли Концентратора. Видимо, именно перегрузка Концентратора и послужила причиной взрыва. Почему? Это было теперь не так уж важно, и точно не было проблемой Лесли.

Лежащие вокруг тела застонали громче — они приходили в себя. Лесли не собирался ждать, пока все они очухаются. Он поднялся на ноги. Вот так. Отсюда до дыры в подземелье рукой подать, он…

— Лесли!

Хриплый крик принадлежал Рудоспуску. Гном медленно, опираясь на свою секиру, поднимался на ноги. Получилось у него не с первого раза.

«Его контузило. Он совсем слаб. Я смогу убежать от него», — лихорадочно соображал Лесли.

Послышался негромкий лязг металла о каменный пол. Не тот лязг, что могло бы издать оружие, нет этот звук был глуше и не должен был звучать настолько угрожающе, но у Лесли все равно перехватило дыхание. Он скосил глаза немного влево и увидел, как командор Ваймс медленно перекатился на бок.

«Это доспехи. Просто доспехи царапнули по полу, — пытался успокоить себя Лесли. — Он даже еще не очухался до конца. Надо бежать».

Несмотря на все уговоры, тело отказалось ему подчиниться. Ноги буквально примёрзли к полу. Словно завороженный, Лесли наблюдал, как командор открывает глаза.

Комната была полна дыма, но Лесли все равно увидел…

Зрачки командора дрогнули и расплылись, как чернильное пятно. Сквозь единое мгновение и вечность на Лесли смотрела сама Призывающая Тьма. Смотрела и знала, что именно Лесли пытался надеть на нее хомут.

Лесли жалобно хныкнул, он готов был обмочиться от ужаса. Этими глазами на него взирала не просто смерть, это было что-то намного более жуткое.

«Я не хотел. Не хотел. Не хотел».

Чей-то крик вывел Лесли из оцепенения и тем самым спас ему жизнь. Вернее, отсрочил гибель. Лесли бросился бежать, не думая ни о чем и не оглядываясь. Он промчался по залу, свернул в соседний коридор и спрыгнул в дыру, почти не сбрасывая скорость. Пальцы ухватили грубый канат веревочной лестницы. Скорее-скорее-скорее! Ужас подхлестывал неуклюжее тело. У него совсем не было времени!

Позади послышались шум и крики. Какой-то частью сознания Лесли узнал голос Рудоспуска, очень скоро оборвавшийся. Потом шума стало еще больше. К крикам и хрипам прибавился звон мечей и новые голоса, похоже, стражники присоединились к общему безумию.

Ноги Лесли соскользнули, и остаток пути вниз он проделал, скользя на одних только руках. Веревка до крови стерла ладони.

Тьма убьет всех, даже стражников, если те попытаются ей помешать. Лесли рухнул на каменный пол, как мешок с песком. У него не было плана, лишь животный ужас, подстегивающий его бежать вперед. Пока он бежит — он жив. Вперед к лодкам!

К лодке. Посудина оказалась единственной. Лесли не тратил время на раздумья, куда подевалась вторая. Он трясущимися руками отвязал канат, запрыгнул внутрь и оттолкнулся от берега веслом.

Вперед-вперед-вперед!

Слабое течение подхватило лодку и понесло ее дальше в глубину туннеля. Лесли греб и греб, пока наконец не выбился из сил и не упустил весло в ледяную воду. У него не было с собой карты, составленной гномами Рудоспуска, он мог лишь примерно догадываться, куда ведут подземные пути.

Лесли опустился на дно лодки, прижал к груди старый масляный фонарь и зарыдал.

***

Мир вокруг вращался и покачивался, не давая сознанию сосредоточиться на положенных для него вещах вроде осознания окружающей реальности.

«Проклятье», — выругался Ваймс, выдавив из себя первую за несколько минут внятную мысль.

Мысль была не слишком радостной, но она дала Ваймсу некую точку опоры, ухватившись за которую, ему удалось остановить чертову качку. Ваймс поднялся на ноги.

Зал был пуст. Сквозь неясную серую рябь воздуха Ваймс видел стены, видел мебель и разбитые окна, видел… Осколки оконного стекла, повисшие в воздухе. Но не видел никого из сектантов или заложников, живых или мертвых.

Он сделал несколько неуверенных шагов вперед и коснулся одного из осколков пальцем. Раздался низкий звон, отдавшийся эхом где-то в Ваймсовых кишках, но сам осколок и не подумал сдвинуться с места. Волшебники. Вечно у них все идет не по плану. Все эти накладки со временем и пространством. И что теперь прикажете делать?

За спиной Ваймса раздалось покашливание, которое можно было бы назвать вежливым, если бы похоронный колокол вдруг попытался проявить капельку такта. Ваймс медленно обернулся. Всего в нескольких шагах от него стояла высокая костлявая фигура в черном балахоне. Несколько мгновений Ваймс и Смерть тупо таращились друг на друга.

— Что? Вот и все?

Ваймс еще раз оглядел зал, казавшийся зыбким отражением себя реального. Он и прежде встречал Смерть, и не единожды, но никогда еще они не виделись в таком причудливом антураже. Неужели именно так все и происходит?

— Я думал, все произойдет как-то иначе, — с легкой обидой в голосе закончил Ваймс.

Как-то нелепо все получилось. Вернее, сумбурно. Ваймс всегда осознавал, что не умрет своим Смертью, лежа на мягких простынях, но все же… Он должен был сделать еще многое. И вообще, разве ему не положено было ощущать умиротворение или видеть какой-то там яркий свет? Или дело в том, что свою последнюю работу он так и не закончил? Что стало с заложниками?

— ВСЕ И ПРОИЗОЙДЕТ ИНАЧЕ.

Ваймс прищурился.

— Ты… Хочешь сказать, что я не умер?

Смерть выудил откуда-то из складок своих одеяний простенькие песочные часы и постучал по ним костяным пальцем. Песок определенно продолжал сыпаться, хотя и был угольно-черным.

— НЕТ.

— И я не нахожусь на грани… тебя?

— НЕТ, ТВОЕ ТЕЛО ОПРЕДЕЛЕННО ЖИВО.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Я ЗДЕСЬ ЗА ДРУГИМИ.

Ваймс открыл было рот, чтобы задать еще один вопрос, но он застрял у него в глотке.

«Мое тело определенно живо?»

Волна запоздалого осознания накрыла Ваймса с головой. В памяти всплыли слова Парадигмуса: «…останется внутри, что бы ни случилось».

Тьма. Останется внутри.

— Мне нужно вернуться! — Ваймс метнулся вперед и ухватил Смерть за костлявую руку. — Немедленно!

— БОЮСЬ, ЭТО НЕ В МОЕЙ ВЛАСТИ, — Смерть выглядел немного растерянным. Возможно, обычно покойники, с которыми ему приходится общаться, ведут себя сдержанней.

— А в чьей? — у Ваймса не было времени на приличия.

Смерть задумался. Синие огоньки на дне его глазниц немного поблекли.

— БОГИ МОГЛИ БЫ ВМЕШАТЬСЯ, БУДЬ ТЫ ИХ ПРОРОКОМ, ИЛИ…

— Но я даже не молился никогда никому из них! Все это… — Ваймс лихорадочно искал хотя бы тень соломинки, за которую он мог ухватиться. — Должен быть другой способ! Всегда есть другой способ!

— ПОДОБНОЕ НЕ СЛУЧАЛОСЬ УЖЕ ОЧЕНЬ ДАВНО…

— Но случалось, верно? Кто-то попадал в похожую ситуацию. Как он вышел из нее?!

— НИКАК, — ответ Смерти упал на хрупкую надежду Ваймса, как первый ком земли на гроб. — ЕГО ДУША РАСТВОРИЛАСЬ В МИРОВОМ ЭФИРЕ ЕЩЕ ДО ТОГО, КАК ЕГО ТЕЛО ВСТРЕТИЛО ОКОНЧАТЕЛЬНОГО МЕНЯ. КОГДА Я ВИДЕЛ ЕГО В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ, БЕДНЯГА БЫЛ ПРОСТО СКРИПОМ ПОЛОВИЦЫ У ВХОДА В СВОЙ ДОМ.

— Нет. Нет, черт побери! Ты не представляешь, что может натворить Тьма, находясь в моем теле!

— Я ОЧЕНЬ ХОРОШО ПРЕДСТАВЛЯЮ, — Смерть вежливо, но непреклонно отцепил руку Ваймса от своей. — ПРОСТИ, У МЕНЯ МНОГО РАБОТЫ.

Смерть поудобнее перехватил рукоять косы и растворился в воздухе, оставив Ваймса наедине с ужасом осознания.

Много работы. Здесь.

«Нет. Нет, так не пойдет! — оскалился Ваймс. — Что может Смерть знать о подобных вещах? Спасение жизней и надежда — немного не его профиль. Парадигмус! Он мог бы помочь!»

Ваймс сорвался с места. Вся комната пошла рябью, словно поверхность озера, потревоженная брошенным камнем. Сам воздух стал плотным, как вода. Но по сравнению с прочим это казалось мелочью.

Ваймс метнулся к разбитому окну, по пути напоровшись на несколько зависших в воздухе осколков. Осколки чиркнули по коже, раздалось уже знакомое гудение, но из ранок не выступило ни капли крови. Ваймс прыгнул. Он падал долго, значительно дольше, чем должен был, а растущие под окном кусты вовсе не смягчили его приземления. Они не примялись и не зашуршали, лишь издали тот же мерзкий гул. С другой стороны — больно тоже не было. Для настоящей боли нужно тело, которое кое-кто без спросу взял в аренду. Но это ненадолго, уж Ваймс об этом позаботится!

Он обежал здание больницы, и метнулся туда, где еще совсем недавно стояло оцепление.

«Никого».

Этот причудливый зыбкий мир был пуст. Да, здесь стояли дома и горели фонари, над крышами возвышались клик-башни, на дорогах замерли кареты и телеги, кое-где виднелись даже кучи мусора, но на улицах не было видно ни единого человека, ни один голубь не сидел на крышах домов, ни одна лошадь не стучала копытами по мостовой.

Ваймс замер. Он до последнего верил, что застанет волшебника здесь. Да, пусть он был сейчас просто бродячим духом, но волшебники… Они ведь должны уметь видеть подобное.

Ваймс попытался собраться с мыслями. Открывающиеся перспективы были слишком мрачными, но он не мог позволить себе опустить руки. Он мог попытаться дождаться Парадигмуса у того дома, он мог отправится в Незримый Университет. Да, именно так ему и следовало поступить.

Путь был неблизкий, но Ваймс спешил, как мог. Вскоре он заметил, что мир вокруг как-то меняется, будто размывается на самых краях. Сперва Ваймс не придал этому большого значения, пока ноги не донесли его до Псевдополис Ярда. Здесь он понял, что что именно было не так. Очень серьезно не так.

Ваймс остановился. Он видел здание с синими фонарями, видел табличку над входом, но он не видел зданий по соседству. Ваймс зажмурился на мгновение, и, когда он снова открыл глаза, все вернулось на круги своя. Дома Костяшечного переулка снова маячили чуть позади.

Он вспомнил о них. Он вспомнил — и они появились.

«Да чтоб меня…»

Ваймс снова прибавил шагу.

Призывающая Тьма сейчас была где-то там, в реальном мире. И она носила тело Ваймса, как костюм. С его лицом она могла проникнуть почти куда угодно. Сколько бед она успеет натворить, прежде чем ее остановят? Моркоу и остальные, что с ними сейчас? Как быстро они поймут, что именно произошло?

Ваймс влетел на крыльцо арендуемого Парадигмусом дома и забарабанил в дверь, точнее, попытался. При первом же ударе его кулак утонул в глубине древесины. Ваймс отдернул руку. Он не задумывался о двери — и она почти перестала существовать? Но это же просто нелепо! Было бы нелепо, не находись он сейчас в том положении, в котором он, к его ужасу, находился.

Ваймс снова протянул руку. В этот раз дверь ощутилась под пальцами вполне обыденно — чуть теплая полированная древесина и только. Ваймс попытался постучать, но дверь протестующе загудела. Этот чертов гул, он сбивал с толку, казалось, все окружающее противится любым действиям Ваймса. Он не мог постучать в дверь, и не мог открыть ее. Что ему оставалось?

«Так, думай о той комнате. Ты помнишь ее, у тебя была уйма времени, чтобы все хорошенько рассмотреть».

Ваймс закрыл глаза и вспомнил, как выглядел дом изнутри. Причудливую вешалку для шляп в коридоре и лестницу на второй этаж с изогнутыми перилами, а потом он шагнул вперед.

Ощущения были те еще. Будто Ваймс нырнул лицом в густой кисель. Но, кажется, все сработало. Ваймс открыл глаза. Да, сработало — он стоял в уже знакомой прихожей. Что ж, из него получился не самый неумелый призрак.

Ваймс поднялся по лестнице на второй этаж. Он был здесь, он помнил полупустую комнату и нераспакованные чемоданы, но сейчас кто-то разбросал эти чемоданы по комнате. Некоторые валялись, раззявив открытые крышки, то тут, то там на полу лежали вытащенные вещи. Можно было бы подумать, что в комнате произошел спешный обыск, вот только последствия этого обыска были уж слишком избирательны. Все магические приспособления остались аккуратно стоять на своих местах, по полу были разбросаны только вещи. Совсем не магические вещи. Ваймс двинулся дальше. В ванной комнате он обнаружил ножницы и бритву, брошенную прямо в раковину. Волшебники так гордятся своими бородами.

«Он сбежал! Ублюдок понял, что напортачил, и решил сбежать!» — Ваймс в ярости ударил кулаком по зеркалу. От порожденного этим ударом звука все естество Ваймса скрутило судорогой. У него больше не было тела, чтобы чувствовать боль, и не осталось ушей, чтобы слышать, но он все равно каким-то образом ощущал эти отвратительные вибрации.

Когда вибрации утихли, и Ваймс снова поднял взгляд, то ни зеркала, ни раковины уже не увидел. Они просто исчезли. Ваймс моргнул, но ничего не изменилось, ванная по-прежнему оставалась пуста. Он попытался вспомнить, как выглядело зеркало, но это тоже не помогло. Медленно пятясь, Ваймс отступил обратно в комнату. От разбросанных чемоданов не осталось и следа. Дом был полностью пуст, даже обои стали мутно-однотонными, хотя они абсолютно точно были золотистыми в мелкий дурацкий цветочек. Ваймс выглянул в окно и едва смог различить шпиль башни Искусств, утопающий в серой дымке. Окружающий мир просто таял, как кусок сахара в холодном чае. Неужели у него настолько мало времени?

Ваймс одним прыжком преодолел лестничный проем и вырвался на улицу через ставшую полупрозрачной дверь. Он бежал, как никогда прежде не бегал. Потому что еще никогда прежде реальность не норовила рассыпаться у него под пальцами, черт побери! Он бывал в различных передрягах, но эта была особенной. Внутреннее чутье ясно давало понять, что она имеет все шансы стать последней.

Может, он просто бредит. Может, лежит сейчас в отключке.

Ворота Незримого Университета приближались, а окружающий воздух становился все гуще и гуще.

Может, его просто сильно приложило головой при взрыве, и Игорь сейчас пытается собрать его мозги обратно в череп. Может, это просто результат действия лекарств. Может, скоро он очнется в лазарете. Наверняка сейчас это случится, вот-вот.

Пальцы Ваймса сжались на решетке ворот.

«Вот-вот».

Удар был чертовски мощным. Ваймса отбросило на несколько футов назад и ударило о все еще остававшиеся реальными (насколько тут вообще было уместно это слово) камни мостовой. Ворота раскалились докрасна и гудели, гудели, гудели.

Ваймс схватился за голову, пытаясь зажать уши руками, но звук проникал отовсюду. Он просто сводил с ума, ломал внутри что-то очень важное.

Тебя здесь нет.

Тебя не существует.

Ваймс не знал, сколько длилась эта пытка, но когда вибрации немного утихли, и он сумел подняться на ноги, весь его мир ограничивался незримым кругом в несколько десятков футов диаметром. Все за гранью этого круга растворялось в серой призрачной дымке.

Ваймс сделал осторожный шаг в сторону, круг стал ровно на один шаг уже.

Нет. Он помнил. Он знал. Его город был здесь, он не мог так просто исчезнуть!

Ваймс зажмурился и представил себе Саторскую площадь, какой он ее знал. Форму булыжников, здание Университета, магазинчик магических товаров на другой стороне. Все до мельчайших трещинок в кирпичах. Он открыл глаза.

Круг вернул ему этот шаг, но не больше.

Ваймс медленно досчитал до десяти и сделал еще один шаг, и все повторилось снова.

Ваймс двигался вперед небольшими шагами. Каждый из них он покупал у своей памяти ценой невероятных усилий. Гул и вибрации больше не прекращались.

Тебя нет.

На Персиковопирожной это все же произошло — он ошибся. Тот булыжник с выемкой по центру, похожей на раздавленную мышь, он должен был быть на два шага дальше. Круг, очерчивающий последние границы существования Ваймса, сжался до жалких двадцати футов.

Ваймс медленно осел на мостовую. Мир пытался стереть его, словно меловой рисунок с доски. Эти звуки, они мешали думать, мешали сосредоточиться. Он еще мог двигаться дальше, но как далеко он способен будет уйти?

Ваймс чувствовал себя абсолютно беспомощным. Его пальцы слепо гладили неровные камни улицы.

Где-то в городе могли происходить очень дурные вещи, наверняка проливалась кровь, а он никак не мог этому помешать.

Где-то там Призывающая Тьма в его теле творила свой страшный суд, а он никак не мог остановить ее.

Где-то там далеко, намного дальше всех этих жутких дел, юный Сэм наверняка листал свою книжку с картинками. Неужели Ваймс больше никогда не почитает ему на ночь?

Ваймс рывком поднялся на ноги. Он будет идти вперед. Пусть весь мир вокруг продолжает сжиматься и пропадать. Пусть со временем он станет крошечным, как песчинка. Он будет идти вперед. Пусть скоро сам Ваймс станет лишь скрипом дверных петель и шорохом в темноте, но пока этот миг не настал — он будет идти вперед.

Шаг. Еще один.

Камни под его ногами. Ваймс смотрел на них неотрывно, концентрируя все остатки воли на том, чтобы заставить эти камни быть.

Шаг. Пусть небольшой.

Круг продолжал неторопливо сжиматься. Но камни еще существовали, улица все еще вела Ваймса вперед.

Шаг.

Камни. Обшарпанные тысячами ног до потрясающей гладкости. Камни с буграми и трещинами. Булыжники с глубокими выемками-колеями, оставленными сотнями и сотнями проехавших телег. Камни, по которым неторопливо трусил грязный ободранный кот.

Кот?!

Ваймс замер, не веря своим глазам. Угасающий мир, должно быть, издевался над ним? Или сознание Ваймса окончательно помутилось? Кот издал низкое протяжное «мяо-о-о», глядя Ваймсу прямо в глаза.

Он был настоящим! Насколько только можно было быть настоящим в этом тающем мире.

— К-кис… Кис-кис, — хрипло прошептал Ваймс, сам испугавшись звука собственного голоса. Будь он котом, он наверняка бы бросился наутек, едва услышав эти хриплые скрежетания.

К счастью, кот, внешность которого можно было описать единственным словом «помоечный», оказался не робкого десятка. Он одарил Ваймса недоуменным взглядом и неспешно потрусил дальше.

— Стой! Стой, не двигайся! — Ваймс сделал неловкий шаг, и окружающая его реальность уменьшилась еще на полфута. — В смысле, кис-кис…. Иди сюда…

Но кот скрылся за углом ближайшего дома (уже начинавшего немного подрагивать, норовя вот-вот раствориться в небытии). Ваймс сжал зубы и принялся выжимать из своего сознания последние соки.

Шаг и еще один.

Он знал Анк-Морпорк, он помнил каждый его переулочек, он все еще мог заставить их существовать. И теперь у него появилась конкретная цель. Пусть этой целью и был шелудивый грязный кот. Этот хвостатый шельмец был настоящим. Ваймс готов был поставить на это что угодно. Возможно, кот нашел какую-то дыру — лаз обратно в обычный мир и теперь преспокойно шлялся туда-сюда. Кошки ведь мистические животные, верно? Нужно было за ним проследить!

Ваймс достиг угла дома и заглянул за него, насколько позволяли тающие границы.

— Поберегись-ка! Поберегись! — прямо на Ваймса катилась обшарпанная дребезжащая тачка старьевщика. Он едва успел отскочить в сторону.

— Вот спасибочки, господин хороший, — сгорбленный, одетый в обноски старик приподнял свой залатанный цилиндр, приветствуя Ваймса. — Добрейший вечерочек вам.

Не дожидаясь ответа, старьевщик как ни в чем не бывало покатил свою тележку дальше.

Он был настоящим. Он был настоящим, и он видел Ваймса!

— Стой! Погоди! — Ваймс бросился вслед за стариком со всей скоростью, на которую был сейчас способен. — Да постой же ты!

— Так я и стою, господин хороший. Уж очень давно стою, — бросил старик через плечо, даже и не думая останавливаться.

— Да ты же… — Ваймс едва не сбился с шага и не потерял еще кроху оставшейся у него реальности. — Зачем говорить, что ты стоишь, если ты продолжаешь двигаться вперед?

Ваймс осекся. Гул исчез. Едва он сумел догнать старика, чертовы вибрации прекратились. Мир вокруг медленно начинал проявляться. Да, всего лишь до изначальных размеров того незримого круга, но все же. Сейчас это расстояние казалось Ваймсу огромным. Он оглянулся — окружающее медленно возрождалось из небытия. Вот вернулись ближайшие дома с темно-красными крышами, вот уже стала видна малая клик-башня на другой стороне улицы…

— Да, я двигаюсь вперед, — ответил бархатный девичий голос. — Сейчас даже быстрее, чем прежде.

Ваймс резко обернулся. Старьевщик исчез, будто его и не было, в паре футов от Ваймса чинно стучала по мостовой каблучками юная леди, чья профессия не вызывала никаких сомнений.

— В этом есть и твоя заслуга, — белошвейка лукаво улыбнулась.

Кажется, Ваймс и вправду двинулся рассудком. Люди не исчезают просто так и не оставляют кого-то другого договаривать за себя фразы. По крайней мере, не настолько буквальным образом. Хотя, обычно и двери не становятся жидкими, словно кисель, и битое стекло не зависает в воздухе.

— Кто ты вообще… такая?

Белошвейка наконец-то остановилась и, обернувшись к Ваймсу, звонко рассмеялась. Ее фигура вдруг дрогнула, пошла рябью и поплыла в стороны, образуя новый силуэт.

Этот новый субъект был… королем. По крайней мере основные атрибуты присутствовали: корона, дурностаевая мантия, гордая «я лучше всех вас тут» осанка и высокомерный взгляд. Король не был каким-то конкретным королем, он скорее воплощал в себе образ. Хотя его нос, да, нос был Ваймсу знаком.

— А кто ты?! — вопросил король.

Ладно. Кем бы или чем бы ни был встреченный незнакомец, но он словно издевался над Ваймсом.

— Человек, оказавшийся в чертовски затруднительном положении, — огрызнулся Ваймс.

Наверное вести себя с этим «кем-то» подобным образом было неразумно, но сейчас Ваймс просто не сдержался. Может, виной тому дурная наследственность?

Фигура короля дрогнула и перетекла в новый образ. На этот раз это оказался невысокий тип со скользким бегающим взглядом. Наметанный глаз Ваймса без труда заметил спрятанные в рукаве отмычки.

— Да к-кто ты? — чуть заикаясь, уточнил вор.

— Меня зовут Сэм Ваймс…

Это определенно была какая-то игра, в правилах которой Ваймс не разобрался.

По фигуре снова прошла рябь.

— Э-эй, да кто жэ ты, дорого-о-ой? — гортанно полу-спросил полу-пропел клачасткий купец. — Отвэть же сэрдцэм!

— Я… Я стражник!

Раздался басистый раскатистый хохот — теперь перед Ваймсом стоял волшебник.

— Что ж, отвечая на твой вопрос, — волшебник похлопал Ваймса по плечу и кивком указал следовать за ним, — я твой старый знакомец, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении.

Они снова двинулись вперед. Ваймс посмотрел на своего «старого знакомца», все еще не понимая до конца, что происходит. Но шум не вернулся, и Ваймсу больше не было нужды держать в памяти каждый камень только для того, чтобы не раствориться в пустоте. Пожалуй, это уже само по себе было очень неплохо.

— Я не припомню, чтобы у меня были подобные знакомые, — осторожно заметил Ваймс. Он вспомнил о словах Смерти. — Ты какой-то дух или бог?

— О нет, я не бог, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, — отозвался шагающий рядом жрец (который не был жрецом какого-либо конкретного божества, он просто выглядел так, что только взглянув на него любой карапуз сказал бы — глядите — это же жрец). — Хотя я и повидал взлеты и падения многих из них.

Ваймс окончательно запутался, но, чтобы поддержать беседу, все же спросил:

— Да?

— Конечно, милок, — старушка-цветочница лучезарно ему улыбнулась. Ваймсу даже показалось, что морщины на ее подбородке сложились во что-то типа хризантемы. — Скажи-ка, сколько шагов от здания Ночной Стражи на Паточной до угла с Пока-Бочковой, а?

— Триста семьдесят шесть, — почти не раздумывая, ответил Ваймс. Это был самый первый маршрут, на котором он впервые решился посчитать шаги во время патруля. Воспоминание было незначительным, но намертво въелось ему в подкорку. — Хотя, когда я посчитал в самый первый раз, то насчитал всего триста пятьдесят восемь. Но тогда я еще не научился ходить Правильно.

— Ты знаешь, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, когда-то их и правда было триста пятьдесят восемь, — пророкотал шедший рядом Голем. — Правда, это было пять столетий назад, еще до Оффльского Анкотрясения, да и Пока-Бочковая тогда называлась иначе. Это был неспокойный год. Мне по нраву такие.

Вайм шел, тупо глядя перед собой. Его собеседнику нравилось говорить загадками и недомолвками, но Ваймс слишком вымотался, чтобы достойно ответить ему. В голову лезли предположения одно абсурднее другого. Одно, самое нелепое, Ваймс все же схватил за хвост.

— Ты… ты Город?

Фигура идущего рядом голема снова изменилась, послышался стук каменных ладоней — это огромный тролль радостно аплодировал Ваймсу.

— Дык, иногда самое чудное предположение бывает верным, а? — радостно спросил тролль. — Енто я тоже люблю!

Но это же невозможно! Город — это просто город, он не может… Но он мог, и в глубине души Ваймс всегда знал об этом. Он и сам порой относился к Анк-Морпорку, как к живому существу. Оказалось, в некотором роде таким он и был. Был всеми ими: торговцами, жуликами, королями. Он состоял из тысячи тысяч лиц и воплощал их все. Просто увидеть город так… таким было очень неожиданно.

— Ты можешь помочь мне?

— Я никому не помогаю, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, — холодно ответил наемный убийца. — Я ведь не добрая фея.

Тонкие губы искривились в подобии улыбки.

— Но я могу дать тебе шанс.

— Шанс? Шанс на что?

— А уж это от тебя зависит, — отозвался идущий рядом гном. Он отряхнул руки от каменной муки и подмигнул Ваймсу. — И кстати, мы уже пришли!

Ваймс оглянулся.

— Это ведь дворец патриция.

— Это — твой шанс, — ответило странное многоголосье. — Ступай или оставайся, выбор за тобой.

Перед Ваймсом стоял стражник, фигура его шла рябью, постоянно меняясь. Стражник был и высоким, и коренастым, он был и человеком, и троллем, и гномом, и всеми, кого Ваймс мог припомнить одновременно.

— Я его не упущу!

Рука Ваймса дернулась почти инстинктивно. Они с Городом отсалютовали друг другу. А потом Ваймс повернулся и зашагал по ступеням вверх.

Ваймс отходил все дальше, но гул не возвращался, а мир больше не норовил раскрошиться от любого неосторожного движения. Напротив, чем дальше Ваймс шел — тем четче проявлялись детали. Когда он остановился у парадных дверей, то понял, что миру возвращаются былые краски. Ваймс обернулся через плечо — Город все еще стоял у основания лестницы в обличье беспризорного мальчишки.

— Эй, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, — хихикнул Город, — на самом деле я тоже вас люблю!

Едва выкрикнув это, Город дал стрекача и растворился… Сам в себе, наверное.

Парадные двери распахнулись, словно приглашая войти. И Ваймса, черт побери, не нужно было просить дважды. Почти бегом он добрался до главной лестницы и в три прыжка преодолел первый пролет. Что-то здесь было Настоящим. Что-то заставляло небытие отступить, разжать свои когти и выпустить Ваймса на волю. Могло ли это «что-то» стать для Ваймса мостиком в реальный мир? Пожалуй, шанс на это был, а если так, то Ваймс не имел права упустить его.

Окружающее окончательно наполнялось цветами, отличными от прежней дымно-серой палитры, Ваймс даже начал различать человеческие силуэты. Пока они выглядели лишь смутными прозрачными тенями, но чем ближе Ваймс подходил к свой цели, тем яснее и четче они становились. Что это было? Чутье вело Ваймса привычным маршрутом. Чем бы ни был этот шанс, но находился он… в кабинете патриция.

«А этот шанс — большой шутник».

Ваймс не удивился бы, находись его спасение где-то в стенах Университета (все же, волшебники были большими мастаками в деле всяческой неразберихи). Или в давно знакомом саду камней (ведь Метельщик и его коллеги умели скручивать время, как какой-нибудь моток ниток. Они могли бы зашвырнуть Ваймса в момент, когда он еще мог бы не допустить трагедии). Или, на худой конец, в старой, увешанной чучелами птиц, комнатке полубезумной гадалки. Но кабинет Ветинари? Вот это было действительно странно.

Двери Продолговатого кабинета распахнулись, и из полумрака вышел Моркоу. Не безликая тень, а сам капитан Железобетонссон собственной персоной! Хотя выглядел он не лучшим образом. Ваймс никогда еще не видел Моркоу таким печальным.

«Если они каким-то образом поняли, что именно произошло, то они считают, что я… Что меня больше нет?»

Ваймс шагнул Моркоу навстречу. Если весь мир вокруг снова обрастает плотью и кровью, может быть, Ваймс сможет до него докричаться? Сможет подать хоть какой-то знак?

— Моркоу, я здесь! Я…

Моркоу ничего не услышал. Он вздохнул, надел шлем и решительно зашагал вперед прямо сквозь Ваймса. Ощущения были не из приятных, будто теплый поток воздуха бесцеремонно перетормошил все Ваймсовы внутренности.

Итак, его все еще не было видно и слышно, но цель была рядом. Ваймс чувствовал ее, как некую точку притяжения. И он должен был ее нащупать, сейчас же! Ваймс проскочил внутрь кабинета, прежде, чем двери успели закрыться.

«Ближе».

Ваймс даже закрыл глаза, полностью сосредотачиваясь на причудливом ощущении. Его тянуло вперед, как магнитом.

Чуть правее, еще семь, нет, восемь шагов вперед. Реальность уже билась у Ваймса под кожей. Странно, у него сейчас не было тела, а значит, и кожи, но он совершенно четко ощущал неспешно-ровную пульсацию сердца.

«Вот оно! — Ваймс протянул руку чтобы коснуться того, что его так настойчиво к себе тянуло.

«Ветинари!»

Ваймс отдернул руку от груди патриция, будто она была сделана из раскаленного металла. Это его сердцебиение он чувствовал, как собственное? Ветинари был той самой зовущей его силой? Какого черта? Что? Почему?!

Патриций сидел за своим столом, холодный и собранный, как змея перед броском. В руке он держал небольшой листок бумаги, исписанный мелким почерком, но взгляд Ветинари был устремлен куда-то поверх строк и абсолютно пуст.

Ваймс поежился и отошел на несколько шагов назад. Взгляд Ветинари не изменился.

— Сэр? — с робкой надеждой произнес Ваймс.

Ничего не произошло. Тогда Ваймс решился на невиданную дерзость, он снова подошел ближе и, чувствуя себя глупо и неловко, помахал рукой у патриция перед носом. Ничего не изменилось.

Нет. Ветинари его не видел. Он каким-то неведомым образом был якорем, удерживающим Ваймса от растворения в небытии, но самого Ваймса он не видел и не слышал.

«Проклятье, — Ваймс устало оперся на поверхность стола. — Должен быть какой-то способ. Думай! Думай!»

В дверь постучали. Это был образцовый, крайне вежливый и тактичный звук.

— Да, — коротко произнес Ветинари, выходя из своего жутковатого оцепенения, — заходи, Стукпостук.

Секретарь серой тенью скользнул в кабинет. На его подносе покоились сменная чернильница и специальный выпуск Таймс. Ваймс успел выцепить часть заголовка «КРОВАВАЯ ЖА…», прежде чем газета легла патрицию на стол. Ветинари ее даже не коснулся.

— Господин де Словв был непривычно осторожен в своих заявлениях, — как бы невзначай заметил Стукпостук, заменяя чернильницу и подкладывая в лоток для бумаг новые чистые листы. — Смею предположить, милорд, никто не понимает, что на самом деле происходит.

— Он больше не пытается чинить препятствия работе Стражи?

— Нет, милорд. Говорят, что после общения с сержантом Ангвой он немного поумерил свой пыл, хотя я все же осмелюсь утверждать, что главная причина лежит в его беседе с капитаном Железобетонссоном.

— Капитан, — Ветинари чуть склонил голову. — На его плечи и раньше ложилось управление всей Городской Стражей, но в этот раз дело приняло весьма скверный оборот.

— Я уверен, что капитан Железобетонссон справится, милорд. И он непременно отыщет командора, его… — секретарь замялся.

— Оболочку, — не меняя интонации закончил Ветинари.

Патриций замер, размышляя о чем-то. О чем он думал? Какие мысли, какие шестеренки крутились у него в голове? Ваймс не знал. Он видел лишь ничего не выражающий взгляд, да осторожное движение пальцев, бездумно поглаживающих какой-то предмет, лежавший на столе. Ваймс не сразу понял, что это было. Ему пришлось повернуть голову под невероятным углом, чтобы как следует разглядеть.

Это был его значок. Оплавленный и деформированный почти до неузнаваемости, но это был его значок!

— Ты прав, Стукпостук, капитан Моркоу сделает все, чтобы найти ее. И не только он. Для многих происходящее стало чем-то большим, нежели делом об опасном культе, массовом убийстве и даже большим, чем дело о древней квази-демонической сущности. Оно стало… личным.

Секретарь деликатно промолчал, а вот на Ваймса нахлынула волна ужаса и гнева. Массовое убийство? Где? Сколько? Есть ли жертвы среди горожан? Сколько он пропустил, черт побери?!

— Я получил ответ от Аркканцлера Чудакулли. Он все же сможет выделить людей для отслеживания промагической активности в городе.

— Остается надеяться, что эти люди лучше знают свое дело.

Ваймс почувствовал неприятный холодок. Патриций не сказал ничего особенного, он не повысил голос, но от интонаций, с которыми была произнесена последняя фраза, вдруг повеяло старыми байкамио яме со скорпионами, или еще чем похуже.

Секретарь наверняка тоже это почувствовал, но, ведомый долгом, продолжил:

— Также господин Брод уточняет, в сложившейся ситуации, требуется ли помощь его людей?

Брод. Это имя всегда заставляло Ваймса насторожиться. Господин Брод был главой Особого отдела, говоря простым языком — он заправлял шпионами. Официальными, если так можно выразиться, шпионами Анк-Морпорка, занимавшимися, в основном, «внутренними делами». Сам факт существования господина Брода и его людей наводил на Ваймса неприятные ассоциации. Конечно, времена изменились, люди Брода могли сколько угодно выслушивать и вынюхивать, но право на действие все равно принадлежало Городской Страже. Ваймс готов был стоять за это до конца. И при всей своей нелюбви к бумажной работе, рапорты особистов, ежедневно ложившиеся ему на стол, он вычитывал до последней запятой, готовый придраться к чему угодно. Как несложно было догадаться, отношения между Ваймсом и Бродом сложились напряженные. Брод считал, что Ваймс вставляет ему палки в колеса, а Ваймс считал Брода попеременно то жутким пережитком прошлого, от которого давно следовало бы избавиться, то «игрушечным шпионом», простой ширмой, которую можно было при необходимости продемонстрировать на мировой арене, в то время, как другие выполняли настоящую работу. Хотя после случая с де Рутом и его попыткой переворота, прохлопав которую, Брод показал себя не только плохим шпионом, но и бездарным близоруким начальником, господин главный Особист заметно подрастерял значительную часть своего гонора, больше всего боясь не столько за свое место, сколько за свою шкуру.

— Он не обращался к капитану Железобетонссону? — уточнил Ветинари.

— Не думаю, милорд.

Пальцы Ветинари замерли над значком.

— Инициатива господина Брода весьма похвальна. Однако, стоит напомнить ему, что его отдел все еще подотчетен Городской Страже. Я настоятельно рекомендую господину Броду соблюдать протокол и обратиться напрямую к капитану Железобетонссону, исполняющему обязанности командора. Во избежание… недопонимания.

Ветинари не угрожал, он просто ставил в известность, но этот холодный тон звучал весомее любых угроз. Ваймс вдруг понял, что он никогда не видел Ветинари таким… Напряженным? Разозленным? Разочарованным? Ни одно из этих слов не отражало состояние патриция верно, и от этого было не по себе.

— Милорд, могу ли я…

— Спасибо, Стукпостук, ты можешь быть свободен.

По лицу Стукпостука было видно, что он хотел спросить что-то еще, но в короткой внутренней борьбе тревоги с субординацией победила последняя. Коротко кивнув, он покинул Продолговатый кабинет.

Ваймс остался наедине с патрицием, который даже не подозревал о его присутствии. Смешно, должно быть, немногие могли подобным похвастаться. Ладно, это могло бы быть смешно, если бы не было так чудовищно печально.

Спящий в корзинке Шалопай тихонько взвизгнул, не открывая глаз. Собакам ведь тоже могут сниться кошмары? Наверняка. Они снятся всем. Прямо сейчас Ваймсу больше всего на свете хотелось, чтобы происходящее с ним тоже оказалось просто дурным сном, от которого можно проснуться.

Ветинари потер веки, жест был усталым и каким-то очень человеческим.

«В городе творится черте что, тебе ведь не привыкать к такому, верно?»

Ваймс обошел стол, надеясь хотя бы частично разобрать, что напечатали в Таймс. Да, газета была сложена пополам, и статью целиком прочитать было невозможно, но Ваймс был согласен сейчас на любые крохи информации.

Тем временем патриций взялся за перо. Ваймс не собирался подсматривать, шпионить было совсем не в его натуре. Взгляд сам собой скользнул по строкам, написанным мелким аккуратным почерком, и уже возвращался к статье, когда мозг врубил все возможные сигналы тревоги. Ваймс снова посмотрел на эти строки и оцепенел.

«…новости о кончине вашего мужа и выразить соболезнования от лица города и себя лично. Преждевременная трагическая утрата сэра Сэмюэля…»

Ветинари быстрым движением скомкал недописанное письмо. Бумага жалобно хрустнула в его пальцах.

Ветинари думает, что с ним покончено. Он напишет новое письмо, а значит, и Сибилла, и юный Сэм… Они тоже будут думать, что его больше нет.

Ваймс закричал от бессилия. Он здесь! Он здесь, черт побери! Он должен был что-то сделать! Немедленно!

Он ведь был призраком? Не совсем, конечно, но чем-то вроде. Как призраки дают живым знать о себе? Иногда они являются им в темных коридорах или воют по ночам, или… трясут мебель и двигают предметы. Надо было попробовать. Сосредоточиться на чем-то небольшом для начала. Взгляд Ваймса упал на наполненную чернильницу на столе у Ветинари. Должна подойти.

Ваймс толкнул чернильницу, но рука прошла сквозь нее, не встретив никакого сопротивления.

«Ладно, это не так просто, как могло бы показаться».

Ваймс собрал всю свою волю и воображение в кулак и попытался снова. Чернильница стала осязаемой, но не подумала шелохнуться. С тем же успехом можно было пытаться сдвинуть городскую стену. Ваймс налег что есть сил.

«Давай же! Давай!»

Заставить чернильницу дрогнуть, пролить хоть каплю содержимого. Дать о себе знать.

Послышалось звонкое «тяф». Проснувшийся Шалопай сладко потянулся в своей корзинке. Ваймс не обратил на него внимания, целиком сосредоточившись на проклятой упрямой чернильнице. Ничего не получалось. Может, стоило попытать счастья с чем-то другим? Сбросить с полок парочку книг?

Ваймс уже приготовился к нешуточной войне с книжным шкафом, когда раздалось повторное «тяф», на этот раз намного более звонкое. Ваймс обернулся. Шалопай посмотрел на него (или просто в его сторону) и радостно завилял хвостом. Это могло быть простым совпадением. Ваймс замер, боясь спугнуть хрупкую надежду.

«Да или нет?»

Ветинари опустил руку, чтобы почесать проснувшегося мопса за ушами, но тот просеменил мимо протянутой руки, явно направляясь в сторону Ваймса. Подбежав почти вплотную, господин Председатель снова тявкнул и завилял своим скрюченным хвостом с утроенной силой.

«Эй, малыш, ты меня видишь?»

Шалопай издал очередное «тяф» и уселся ровно туда, где находилась Ваймсова правая нога.

«Да!»

Ваймс расхохотался от облегчения. Если подумать, то повод для радости был ничтожным. Много проку в том, что его видит пучеглазая собака? Но Ваймс просто не мог остановиться. Он все хохотал, хохотал и хохотал, пока не уперся взглядом в пристальный взгляд Ветинари.

— Сэр?

Ваймс готов был поклясться, что Ветинари смотрит ему прямо в глаза. Патриций поднялся из-за стола.

— Сэр, я понятия не имею, что происходит, но…

Ветинари шел вперед, не сводя с Ваймса странного взгляда.

— Что бы там ни произошло, я выбрался. Я здесь. И мне чертовски нужна помощь, ведь кроме вас и пса меня никто…

Тонкие бледные пальцы прошли сквозь грудь Ваймса и схватили пустоту.

— … не видит.

Нет. Ветинари его не видел и не слышал. Он просто смотрел куда-то на уровне его глаз. Может быть, просто по привычке. Ваймсом овладело отчаяние. Ему неоткуда было ждать помощи, а единственной живой душой, обратившей на него внимание, была собака.

Ветинари прошел мимо, слегка задев невидимого Ваймса локтем. Похоже, сам патриций не заметил этого соприкосновения, но вот на Ваймса обрушилась целая лавина ощущений. В один миг он почувствовал жару, наполненную тысячами запахов и звуков. Здесь были и запах собачьей шерсти, и аромат горячего воска, и остаточный шлейф полироли для доспехов. Их было безумно много, Ваймс не успел различить и половины. К запахам примешивались звуки: часто стучащееся сердечко Шалопая, несколько учащенно бьющихся человеческих сердец где-то за стенами Продолговатого кабинета. Ваймс едва не оглох от такого многообразия, а ведь соприкосновение длилось всего мгновение. Неужели именно так Ветинари сейчас ощущает мир вокруг?

Послышался негромкий щелчок, и потайная дверь мягко отъехала в сторону. Спустя еще несколько секунд в кабинет проскользнул уже знакомый Ваймсу «кучер». Он коротко поклонился Ветинари и замер в нескольких шагах от рабочего стола, не произнеся ни слова.

— Господин Парадигмус, уже покинул город? — не оборачиваясь спросил Ветинари.

— Да, милорд. После того, как Росс спугнул его в порту, господин Парадигмус покинул город верхом. Но учитывая, как дурно была подкована его лошадь, — «кучер» тихонько фыркнул, — далеко он не уехал.

— В таком случае, вас не затруднит сообщить господину Парадигмусу, что у него назначена встреча со мной. Прямо сейчас.

«Кучер» понимающе кивнул и растворился в темноте коридора прежде, чем пришедшая в движение потайная дверь успела закрыться.

Обычные посетители не приходят с черного хода, не так ли? Все знали, или, по крайне мере, говорили, что знали — у Ветинари есть «свои люди». Одни называли их Темными Клерками, другие агентами, но суть от этого не менялась. Это были те, кто выполнял для патриция «особую работу». Ваймс почти никогда не сталкивался с Темными Клерками напрямую, хотя и знал об их существовании. В этом не было ничего удивительного, ведь сам Ваймс всегда предпочитал действовать в несколько ином правовом поле. Темные Клерки были чем-то вроде необходимого зла, помогающего поддерживать систему в рабочем состоянии, не требуя при этом многочисленных кровавых жертв. Именно поэтому Ваймс с трудом, но научился мириться с их существованием, как смирился с господином Бродом.

Прямо сейчас Ваймс и сам чувствовал себя шпионом поневоле, подглядывающим за Ветинари в замочную скважину. Это было странно.

Патриций медленно обошел кабинет и вернулся к своему рабочему столу. Осторожно, двумя пальцами, он поднял оплавившийся покореженный значок и зажал его в руке. Голубые глаза еще раз внимательно осмотрели комнату, ни на миг не остановившись на Ваймсе.

Он ведь понял? Он догадался? Конечно, по лицу Ветинари никогда нельзя было сказать наверняка, но ведь тот факт, что он послал за Парадигмусом, не мог быть простым совпадением, верно? Ветинари убрал значок в один из ящиков стола и, как ни в чем не бывало, принялся за работу. Ваймс больше не стал заглядывать патрицию через плечо. Он просто бесцельно слонялся от стены к стене, иногда отмечая, что стопка записок, писем и каких-то бумаг, которые Ваймсу не удавалось распознать с расстояния, неуклонно росла.

За окнами лениво заворчал гром. Где-то в отдалении за городом собиралась большая гроза. После продолжительной жары ненастье обещало быть весьма впечатляющим, но все равно оно в подметки не годилось невидимым тучам, клубившимся сейчас под потолком Продолговатого кабинета. С одной стороны, Ваймс был бы очень рад увидеть наконец Парадигмуса и задать ему пару вопросов, с другой, его начали терзать смутные сомнения относительно дальнейшей судьбы волшебника, если тот не сумеет помочь. Почему Парадигмус сбежал? Он был как-то замешан в произошедшем? Нет, маловероятно. Он допустил ошибку и испугался? Это больше походило на правду. Сбежать от Ветинари. Нет, Ваймс предполагал, что теоретически это возможно. С помощью каких-то магических штук, например. Или, если уж хотелось действовать наверняка, можно было попытаться спрятаться где-то во времени, когда Ветинари еще не родился. Но бежать от него просто так, на лошади, не имея никакого плана? Видимо, профессор Парадигмус перепугался настолько, что совершенно перестал думать головой.

Ветинари поднял глаза от письма и будто бы прислушался. Прошло какое-то время, прежде чем двери Продолговатого кабинета открылись, и двое высоких широкоплечих господ втащили внутрь почти не сопротивляющегося беглеца. Это был Парадигмус, и выглядел он препоганейше. Всклокоченная, неровно остриженная шевелюра стояла дыбом то ли после недавней погони, то ли просто от ужаса. Бороды, прежде придававшей волшебнику возраста и солидности, тоже больше не было. На патриция таращилось круглое, молодое и до чертиков перепуганное лицо. На грязной, разорванной у ворота рубахе виднелось пятно крови. Ваймс нахмурился.

— Доброй ночи, господин Парадигмус. Надеюсь, прогулка за стенами города пошла вам на пользу.

Клерки усадили Парадигмуса на стул для посетителей (хотя со стороны могло показаться, что они просто сбросили на стул мешок с картошкой) и отошли на несколько шагов. Волшебник вжался в спинку, не сводя с патриция затравленного взгляда. Ваймс присмотрелся внимательней. Нет, Парадигмус не был ранен. Скорее всего, кровь на его рубашке принадлежала лошади.

— Вижу, вы решили не тревожить своих коллег из Университета и воспользовались более традиционными средствами передвижения.

— Я… — начал было Парадигмус, но под взглядом Ветинари все заготовленные оправдания отказались покидать его рот, волшебник просто беззвучно хлопал губами, как выброшенная на берег рыба.

— Тем не менее, я вынужден с прискорбием отметить, что вы проигнорировали мое первое приглашение, и предпочли поездку верхом умению держать ответ за свои промахи.

Ветинари дал знак, и клерки покинули кабинет. В любом ином случае отсутствие здоровых неразговорчивых ребят за спиной должно было немного успокоить попавшего в затруднительное положение человека, но именно в эту секунду Парадигмус осознавал, что он остался с патрицием наедине.

Ветинари молча откинулся на спинку своего стула и сложил ладони домиком. Указательные пальцы тихонько постукивали друг о друга.

«Тук-тук-тук».

Ветинари задумчиво наблюдал за Парадигмусом, полуприкрыв глаза.

«Тук-тук-тук».

С каждым новым «тук» голова волшебника все глубже втягивалась в плечи.

«Тук-тук-тук».

Это начинало походить на изощренную пытку, хотя Ваймс прекрасно понимал, что делает Ветинари. Он и сам частенько прибегал к этому приему. Заставь человека нервничать, и он просто не сможет тебе соврать. Доведи до нужной кондиции — и он расскажет тебе все, даже то, о чем он совсем не знал или, вернее, думал, что не знал.

«Тук…»

Парадигмуса, наконец, прорвало.

— Я действительно был уверен! Все было сделано правильно! Взадвращательный элемент сработал! — голос Парадигмуса сорвался. — В этом-то и оказалась загвоздка…

— Очень большая загвоздка, господин Парадигмус.

Парадигмус нервно сглотнул.

— Но я не знал, даже представить себе не мог! Эта видоизмененная формула и сила… Тот, кто ставил гарпун, влил туда столько энергии, что это просто перегрузило все к чертям! Это было нелепо, чистое самоубийство! Никому в голову не должно было такое прийти! Я и подумать не мог… Предотвратить подобное…

— Занятно, — прервал нелепую исповедь Ветинари, — мне казалось, что ваша главная задача и состояла как раз в том, чтобы думать и предотвращать.

Кабинет осветила вспышка молнии, на миг Ваймсу показалось, что в ее неверном свете глаза Ветинари вспыхнули алым.

— Меня трудно назвать религиозным… вампиром, господин Парадигмус, — Ветинари поднялся со стула и направился к застывшему в ужасе волшебнику. Движения патриция были подчеркнуто неторопливы. — Но некоторые вещи я нахожу довольно занятными. Взять к примеру саму идею платы за грехи…

Ветинари остановился позади Парадигмуса, положив правую руку на спинку стула, на котором тот сидел.

— К слову, одним из самых страшных грехов лично я всегда считал некомпетентность.

Полированное дерево слабо хрустнуло. Парадигмус задрожал так сильно, что стул начал выстукивать мелкую дробь по полу.

Ваймса прорвало. Он шагнул вперед инстинктивно, не задумываясь о своих действиях, и положил ладонь Ветинари на плечо. Дикая симфония звуков и запахов вновь накрыла его с головой. Сердце волшебника заходилось в истерической чечетке, от него пахло лошадиным потом и кровью, но намного сильнее — страхом и сожалением. Ваймс отдернул руку, но перед этим все же успел почувствовать, как напрягшиеся мышцы Ветинари немного расслабились. Патриций вздохнул.

— Впрочем, я также верю и во второй шанс. Пусть даже он выпадает один раз на миллион.

Парадигмус закашлялся (все же, задерживать дыхание на столь долгий срок — это вам не шутки).

— Второй шанс?

— Да, — ответил Ветинари как ни в чем не бывало, — шанс исправить вашу ошибку и вернуть нашего дорогого командора. К слову, вы можете уже приступать…

Лицо Парадигмуса странно вытянулось. Его брови то опускались, то поднимались, отображая всю нелегкую работу мысли.

— Милорд, боюсь, это невозможно… — эти слова дались Парадигмусу очень нелегко. — Даже если нам удастся захватить Сосуд… Душа командора скорее всего… Ее уже не существует…

Последнюю фразу волшебник произнес так тихо, что Ваймсу едва удалось расслышать ее.

— Это ваше мнение как эксперта? — невозмутимо уточнил Ветинари. — Потому что у меня есть все основания полагать, что душа командора находится в этой комнате прямо сейчас.

«Да! — Ваймс едва сдержался, чтобы снова не захохотать. — Вот он, шанс, о котором говорил Город! Да здравствует патриций! Какие бы темные шестеренки не крутились в его вампирской голове, он понял! Не увидел, не почувствовал — пришел к умозаключению».

— Но, как? Откуда?

— Скажем так, — Ветинари подхватил на руки суетящегося у его ног Шалопая, — у меня есть мнение стороннего независимого эксперта.

Ветинари почесал пса между ушами, тот блаженно закатил глаза.

Парадигмус вскочил со стула, влекомый не столько энтузиазмом, сколько чувством самосохранения. Он сделал несколько неуверенных шагов вперед и замер, глядя по сторонам. Ваймс попытался схватить волшебника под локоть.

— Ты видишь меня? Черт, ты же должен меня видеть!

Взгляд Парадигмуса слепо прошел сквозь Ваймса.

— Ты же волшебник, черт тебя побери!

Парадигмус закрыл глаза, руки его дрожали.

«Он ничего не сможет сделать. Думает, что не сможет, — понял Ваймс. — Поэтому он так испуган».

Ваймс привык считать волшебников чудаками, но чудаками весьма могущественными. Они жонглировали основами мироздания, как подвыпивший дядюшка пустыми бутылками. Даже если что-то порой выходило из-под контроля, волшебники всегда оставались в белом, вернее, в красном. Они как ни в чем не бывало собирали осколки, а потом создавали из них что-то еще более безумное, чем прежде. Парадигмус был молод, но он все равно был одним из этих могущественных чудаков, так почему же он сейчас дрожал от страха? Разве не мог он взмахом руки раствориться в воздухе или превратить любого из людей Ветинари в гусениц?

Видимо, не мог.

«Ты просто книжный червь, не так ли? Ты, может, проштудировал большую часть Библиотеки и узнал почти все обо всем, но никогда прежде не оказывался в самой гуще событий. А теперь ты окончательно растерялся».

Парадигмус дышал так неровно и часто, что рисковал с минуты на минуту свалиться в обморок.

«Неужели ты изучал древнее зло и способы защиты от него, надеясь, что никогда не придется сталкиваться с ним лицом к лицу? Давай же, соберись! На кону стоит кое-что поважнее меня и тебя!»

По щеке Парадигмуса прокатилась одинокая слеза.

— Я не могу, — тихо произнес он. — Не умею.

Ветинари ничего не ответил. Он стоял у окна, глядя на город. Очередная вспышка молнии выхватила из темноты его мрачный силуэт.

— Может, лучше будет обратиться к профессору Икс? Его познания в этом…

Громовой раскат догнал молнию, стекла в окнах жалобно задребезжали. Гроза приближалась.

— Что со мной будет? Меня… Меня…

— Вас? — Ветинари отвернулся от окна, по его губам скользнула тень улыбки. — Что вы, я бы не посмел… гневить духов.

Ваймсу на миг почудилось, что эта улыбка предназначалась ему, но скорее всего он просто опять оказался на линии взгляда патриция.

— Как я уже говорил, если на нашу долю выпадает второй шанс, мы просто обязаны им воспользоваться. Считайте это работой над ошибками. Что касается духов, то нам все же будет у кого просить совета.

Парадигмус непонимающе уставился на патриция. На самом деле, Ваймс тоже сейчас таращился на него, хотя об этом не знал никто, кроме, разве что, Шалопая. В пальцах Ветинари, как по волшебству, возник маленький серебряный колокольчик.

— Вы звали, милорд? — Стукпостук возник на пороге прежде, чем звон успел затихнуть.

— Ко дворцу сейчас подошла одна небезызвестная в городе дама. Пожалуйста, проводи ее ко мне незамедлительно, после этого можешь быть свободен.

Секретарь исчез так же неслышно, как и появился (все равно успев подхватить со стола подготовленную для отправки корреспонденцию).

— Приведите себя в порядок, господин Парадигмус. Надеюсь, вы не забыли, каково это — работать в паре. Хотя это сотрудничество и может показаться вам необычным.

Ваймс обернулся на Парадигмуса, тот явно не поспевал за происходящими событиями. Только что он прощался с жизнью, и вот уже его снова пристроили к какому-то делу.

«Привыкай, это сбивает с толку только поначалу».

Парадигмус неловко пригладил волосы и снова плюхнулся на стул. В его внутреннем мире, сжавшемся до размеров обреченного ожидания, снова вспыхнул лучик надежды. Отчасти это роднило их с Ваймсом. С той лишь разницей, что Ваймса качало между отчаянием и робкой надеждой уже много часов кряду. И эта качка действительно выматывала.

Двери снова открылись, и в кабинет вплыла огромная шляпа. Вернее, это, конечно же, была женщина в шляпе, но глаза все равно продолжали твердить «Шляпа на женщине». Шляпа была огромной, украшенной длинными страусиными перьями, за ее великолепием скрывалась невысокая полная дама с крайне отрешенным выражением лица.

— Доброй ночи, госпожа Торт, — приветствовал ее Ветинари.

Госпожа Торт опустилась на предложенный секретарем стул, ее пышное платье качнулось и осело, как огромная пастила. Лицо госпожи Торт преисполнилось праведного возмущения.

— Вообще-то я медиум! Но на первый раз я прощу вам вашу грубость, молодой человек.

— Госпожа Торт? — озадаченно произнес Парадигмус. — Но она же просто гадалка. Одна из тех шарлатанок, что гадают по…

Ветинари вздохнул, терпеливо ожидая, пока Парадигмус свяжет в уме последние две реплики.

— О… Простите.

Воцарилось неловкое молчание. Насколько Ваймс знал, подобное молчание было давним спутником госпожи Торт. Ее хорошо знали в городе. Она говорила с духами, а еще давала приют вампирам, зомби и оборотням задолго до того, как это стало обыденным делом.

— Ох, прошу прощения, — госпожа Торт моргнула, будто только что проснулась. — Иногда я начинаю путаться в том, что произошло и только должно произойти.

Она подскочила со стула и сделала неловкий книксен. Платье-пастила качнулось вниз-вверх.

— Ваша милость, не могли бы вы все же задать ваш вопрос. Если вопрос не будет задан, а я на него отвечу, у беседы могут возникнуть непредсказуемые последствия.

— Разумеется, — Ветинари кивнул, — так что же вас привело сюда в столь поздний час?

— Духи, — госпожа Торт с облегчением улыбнулась. — Они не дали бы мне покоя, не исполни я их волю. Я уже готовилась ко сну, когда они явились истязать меня.

— Истязать?

— О да, они пели. И поверьте, ваша милость, почти ни у кого из них не было ни голоса, ни слуха.

— И что же они пели? — все еще с недоверием спросил Парадигмус.

— Каждый свое. Военные песни, что-то про золото, срамные частушки… — госпожа Торт тихо хихикнула, — Хотя парочка из них была забавной, но, безусловно, возмутительной.

— И чего же хотели от вас эти духи?

— Они хотели, чтобы я помогла командору Ваймсу, оказавшемуся в весьма скверном положении…

***

Грозовые тучи уже клубились над городом. Это можно было скорее почувствовать, чем увидеть. Ни единой капли еще не пролилось на булыжники мостовой, но давящая на уши тишина говорила сама за себя. Что-то должно было вот-вот случиться, и это «что-то» обещало быть весьма грозным во всех смыслах.

Двум людям, притаившимся на крыше одного из домов по Островысказывательной, ночь и ненастье могли бы сыграть на руку. По крайней мере, ночь — в ней был стиль, а стиль Гильдия Убийц высоко ценила.

Младший носил фамилию Жжалс, он приходился внуком небезызвестному в гильдии лорду Жжалсу, и прямо сейчас должен был свершить то, чем славилась его семья уже не одно поколение. Убийство, разумеется, по-своему изящное и непременно безупречно произведенное, причастило бы его к семейному делу и открыло бы перед ним двери в будущее.

На самом деле, юный Жжалс совсем не горел желанием перенимать семейную эстафету. Он находил убийство невероятно… отталкивающим занятием. Считать так было намного привлекательнее, чем признаться самому себе, что он попросту боялся смотреть в глаза тому, чью жизнь должен был оборвать. Надеясь хоть как-то обойти свое неприятие убийства, он обратился к изучению ядов (применение которых допускалось в Гильдии, хотя и не являлось предпочтительным). Яд выгодно отличался от кинжала, ведь он позволял максимально дистанцироваться от жертвы, в большинстве случаев, по крайней мере. Увы, изыскания закончились, когда юный Жжалс подобрал противоядия для всех применяемых гильдией ядов и даже начал собственные разработки, и прознавший об этом отец приказал ему немедля бросить эти «дамские штучки» или навсегда распрощаться с наследством.

Многие достойные юноши получали образование в гильдии Убийц, хотя немногим из них предстояло в конечном итоге «одеться в черное». Жжалс отдал бы многое за то, чтобы никогда не стать одним из них, но перспектива оказаться на улице без единого пенса в кармане его тоже совсем не привлекала.

В конечном итоге для экзамена он выбрал арбалет. До какого-то момента это казалось неплохой идеей. Наконечник стрелы, пусть и с натяжкой, подходил под определение «холодной стали», но не обязывал его находиться непосредственно перед жертвой. Но как только Жжалс, под покровом ночи, оказался на еще не остывшей от дневной жаре крыше, вся уверенность испарилась без следа.

— Сосредоточься, — прошептал господин Фос, исполнивший роль наблюдателя и экзаменатора (хотя сам Жжалс без стеснения называл его Надзирателем, правда, только за глаза). — Но не затягивай слишком, иначе старик умрет сам, так и не дождавшись твоего внимания.

Фос тихо фыркнул собственной совершенно не смешной шутке.

— Не забывай, что тебя ждет, если ты провалишь все и в этот раз.

«А может и черт с ним, с этим наследством?» — горестно подумал Жжалс, глядя в распахнутое окно дома напротив на свою Цель.

Просто «Цель», именно. Жжалсу, разумеется, было известно имя несчастного старика, чья долгая жизнь так раздражала его родственников, но он все равно предпочитал называть его просто «Цель». Это звучало профессионально и почти не страшно.

«Что я тут делаю? — пальцы казались ватными, к горлу подкатила тошнота. — Я не смогу…»

За ними кто-то наблюдал. Жжалс почувствовал это. Это не было зыбким предчувствием, скорее запоздалым осознанием, вроде ощущения, что настигает незадачливого альпиниста за пару мгновений до того, как его настигнет уже кое-что посущественней, например, лавина. Жжалс осторожно обернулся. В нескольких шагах от них за каминной трубой кто-то стоял.

— Что на этот раз? — раздраженным шепотом спросил господин Фос.

Жжалс молча (и крайне осторожно) указал пальцем на темный силуэт. Убийцы замерли, прижавшись к старой черепице, словно нашкодившие коты. Но Жжалс знал, сам не понимая, откуда, но просто знал — незваный гость прекрасно их видит. Темный силуэт шагнул вперед.

— Командор Ваймс? — в свете сверкнувшей молнии Фос все же смог различить лицо. — Что вы здесь делаете? Вы мешаете проведению экзамена, я требую…

Требования потонули в оглушительном раскате грома.

Жжалс не был знаком с командором Ваймсом лично, но если хоть половина слухов о нем оказались бы правдой, то требовать у него что-то да еще в таком тоне, было не слишком разумно. «Чертов Ваймс» определенно имел на гильдию зуб размером не меньше драконьего, но его неожиданное появление могло сорвать экзамен, а этому Жжалс был бы несказанно рад. Он даже позволил себе улыбнуться. Снова сверкнула молния.

«Глаза, — улыбка сползла с лица Жжалса, — У него их будто нет, просто черные провалы…»

Командор шагнул вперед. И тогда Жжалс принял самое мудрое, а потому не последнее решение в своей жизни — он выпустил из рук арбалет. Тот с шорохом скатился вниз и, судя по звуку, разлетелся в щепки о мостовую. За арбалетом последовал длинный фамильный кинжал. Жжалс отполз немного назад, уходя с пути командора, и поднял вверх пустые ладони. В гильдии это сочтут трусостью. Наверняка даже вышвырнут вон, если, конечно, он переживет эту ночь. Ощущение опасности настойчиво стучалось в висках.

Господин Фос продолжал играть со смертью, все еще стоя у командора на пути. Принято было считать, что членов гильдии со Смертью связывают сугубо деловые отношения. Четко регламентированные, безукоризненно вежливые и лишенные излишних эмоций. По большей части так и было, с некоторыми исключениями, разумеется. Прямо сейчас мистер Фос являл собой одно из этих исключений — его эмоции мешали ему видеть.

В гильдии терпеть не могли Терьера Ветинари, почти у каждого нашлось бы на то по десятку разных причин, но какими бы ни были причины мистера Фоса — они не должны были стоить так дорого. В руке командора Жжалс видел обнаженный меч.

«Стражники не достают меч без особой надобности, верно? Тем более этот. Он не станет пускать его в ход… Правда ведь?» — все эти мысли пронеслись в голове Жжалса в единый миг, когда он уже прыгал вперед, увлекая Надзирателя за собой — подальше с пути человека, в глаза которого Жжалс не рискнул бы взглянуть второй раз.

Они покатились вниз, затрещала вырванная из пазов черепица. В самом конце Жжалсу удалось зацепиться за обломок водосточной трубы, который, слава всем богам, выдержал. Фос повис на карнизе рядом.

— Какого дьявола ты творишь? Ты чуть не убил нас обоих!

Жжалс не ответил. Все силы он тратил на то, чтобы не позволить вспотевшим от ужаса ладоням соскользнуть с трубы. Путь вниз был не так уж и далек, но для сломанной шеи многого и не требовалось.

Приближающиеся шаги скорее ощущались, чем слышались. Командор, нет сама погибель, не торопясь двигалась к ним. Надо было спускаться, осторожно, но как можно скорее. Почему Фос медлил?

Жжалс извернулся и посмотрел на своего экзаменатора. Фос висел на краю крыши, судорожно цепляясь за карниз, а командор стоял прямо над ним. Губы его шевелились, но раскат грома не позволил ничего расслышать. Командор все говорил и говорил, коротко и отрывисто, с каждым брошенным им словом мистер Фос все истеричней озирался и дергался, стараясь найти рукам или ногам хоть какую-то иную опору.

— Оливия Суон, Тай Пятилапкус, — гром затих где-то в отдалении, и до ушей Жжалса все же донеслось несколько слов.

Имена. Командор всего лишь перечислял имена, вот только звучали они, как удар молотка по крышке гроба. Правая рука Фоса сорвалась с карниза, но в последний миг он все же сумел удержаться, перенеся вес на левую руку. Командор наступил на готовые соскользнуть пальцы.

— И крошка Бетани…

Жжалс отчетливо услышал хруст, а следом за ним короткий крик, оборвавшийся на мостовой. Вниз он посмотреть так и не решился. Черепица потрескивала под тяжестью шагов. Командор приближался. Может, стоило рискнуть? Если прыгнуть удачно, то возможно получится отделаться только сломанными ногами, но что делать, если Ваймс спустится следом? Зачем? Почему он это сделал?

Черепица хрустнула совсем рядом. Жжалс зажмурился, боясь снова встретится взглядом с черными провалами, из которых за ним наблюдала темнота. Он так и не понял, что произошло дальше. Не уловил, как в глубине той темноты, что смотрела на него, и которую он так испугался, качнулись незримые весы. Не увидел, как то, что он принял за командора Ваймса, криво усмехнулось и потеряло к нему всякий интерес. Не заметил, как оно, почуяв новый след, перепрыгнуло на соседнюю крышу с силой и ловкостью, невозможной для обычного человека. Просто, когда он снова рискнул открыть глаза, — вокруг не было ни души.

Каким-то чудом Жжалс нашел в себе силы раскачаться на руках и, прыгнув вниз, успеть ухватиться за вывеску на стене соседнего здания. Мышцы протестующе завопили, вывеска затрещала, но, к счастью, выдержала его вес. Еще один рывок, и Жжалс рухнул на мостовую, помятый и перепуганный, но все еще живой. Шевелиться совершенно не хотелось.

Первая дождевая капля, проделав намного более долгий и сложный путь вниз от самых облаков, стукнула Жжалса по лбу.

Город терпеливо ждал ненастья, и оно только начиналось.

***

— Это бесполезно, — обреченно вздохнул Парадигмус. — Я все еще настаиваю, что если нам нужно связаться с душой командора — нам следует обратиться к дипломированному специалисту. Профессор Икс…

— Некромантия не поможет, — возразила госпожа Торт. — Здесь нужен тонкий подход.

— Кафедра посмертных коммуникаций может…. — Парадигмус хотел было затеять очередной спор, но наткнулся на пристальный взгляд патриция. — Ладно, хорошо. Но, послушайте, вы ведь перепробовали все, но так и не смогли связаться с господином Ваймсом, если он вообще здесь.

— Я здесь, черт тебя побери!

— Он здесь, я его чувствую, — госпожа Торт была непоколебима, если не считать колышущихся юбок.

— «Чувствую», замечательно. Но на одном чувстве далеко не уедешь. Мы должны хоть как-то зафиксировать его присутствие, войти в контакт…

— Мы прибегли еще не ко всем методам. Я могу назвать вам еще как минимум пять способов сделать это, не считая Гончарного Круга.

В отличие от Ваймса, Парадигмус, кажется, даже не был озадачен.

— Но послушайте же вы, это просто невозможно! Господин Ваймс не был волшебником, а значит, он никак не мог самостоятельно поддерживать духовную целостность после того, как связь между его душой и телом была разорвана. У него бы не осталось никакого связующего звена с реальностью. Кто-то или что-то крайне важное для него могло бы удержать душу в целости, но на пару-тройку часов, не более!

— А что насчет крови? — уточнил Ветинари.

— Кровь? Да, кровь стала бы отличным вариантом, может быть, даже лучшим. Но, ваша милость, неужели у вас каким-то образом сохранился образец крови командора?

Ваймс хлопнул себя по лбу. Кровь, конечно же — в ней все дело! Но откуда? Нет, Ветинари не знал, просто не мог знать наперед. Правда ведь? Ему просто повезло? Случайно удалось убить двух зайцев одним выстрелом?

— Нет, господин Парадигмус, я не храню нигде образцы крови командора. Скажем так, иногда ответы на вопросы просто находятся внутри нас самих.

— А? — по раскрасневшемуся от спора лицу Парадигмуса промелькнула тень осознания. Лицо волшебника мгновенно побледнело, он медленно осел на стул. — А…

— Выходит, у нас в распоряжении больше времени, чем «пара-тройка часов» и все же, это время конечно, а значит, нам следует поторопиться.

Вот оно как. Значит, сердце Ветинари не просто качает по его венам Ваймсову кровь, оно отсчитывает оставшееся Ваймсу время.

— Может сработать… — не обращаясь ни к кому конкретно, пробормотала госпожа Торт. — Ваша милость, подготовьте перо и чистый лист бумаги. Если уж ваша связь с командором имеет физическую природу…

«Это звучит как-то странно».

Госпожу Торт трудно было смутить какими-то вампирскими особенностями, она провела среди нежити и нечисти долгие годы своей жизни. Большинству некромантов или натурфилософов оставалось только расплакаться от зависти.

— То он сможет войти в вас и таким образом взаимодействовать с миром живых.

«Ладно, это звучит еще страннее».

— Психография? — Парадигмус нервно сглотнул, все еще не в силах перестать таращиться на Ветинари. — Может… Может сработать.

— Закройте глаза, расслабьтесь и постарайтесь не думать ни о чем, — не обращая на него внимания, продолжила госпожа Торт.

Ее голос зазвучал невозмутимо и монотонно, если когда-то госпожа Торт и выходила из себя, то сейчас она определенно была в своей стихии, и ничто на свете не могло поколебать ее уверенности.

— Теперь вы, командор. Коснитесь руки его милости, сосредоточьтесь на биении его сердца…

«А сейчас это стало неловким на все сто».

Монолог госпожи Торт мог бы вселить в Ваймса чуть больше уверенности, если бы она не смотрела в противоположную от него сторону. Ладно, нужно было попытаться. Ваймс осторожно коснулся руки Ветинари, снова погружаясь в дикую симфонию звуков и запахов. В этом было нечто завораживающее и немного пугающее одновременно. Ваймс попробовал шевельнуть рукой. На миг ему показалось, что все получается, но тут Парадигмус снова подал голос, развеяв зарождающееся ощущение.

— Может, все же стоит обратиться к профессору Икс?

«Хватит сватать меня проклятому некроманту!» — Ваймс ударил кулаком по столу.

Ударил.

Кулаком Ветинари.

«Я только что?..»

Для бедняги Парадигмуса это стало последней каплей, узрев патриция, в гневе бьющего кулаком по столу, он просто потерял сознание.

«Да! Да! Да, черт побери!»

Это был он — тот самый шанс! Ваймсу удалось ухватить его, пусть даже за самый краешек, но что бы теперь ни случилось — он не разожмет хватку! Никто из присутствующих не мог слышать победный крик Ваймса, кроме, разве что, Шалопая, который немедля поддержал его заливистым лаем.

— Любопытно, — Ветинари медленно сжал и разжал пальцы, с интересом разглядывая свою собственную руку. — Весьма необычное ощущение.

Госпожа Торт тихонько кашлянула в кулачок.

— Да, к нему нужно привыкнуть.

Не меняясь в лице, Ветинари поднял со стола оброненное перо и обмакнул его в чернильницу.

— Что ж, Ваймс, если с демонстрацией силы покончено, не перейти ли нам к более конструктивному диалогу?

========== Часть 5 ==========

Сержант Колон и капрал Шноббс неторопливо шагали по Апустной улице. В деле неторопливого шагания им не было равных, правда, сейчас оно было омрачено тенью недавних событий.

— Мистера Ваймса все же не оказалось дома, — заметил Шнобби после долгого молчания. — Как думаешь, сержант, где он сейчас?

— Мы с тобой выяснили, что дома его нет, а значит круг поиска сужается, Шнобби.

— Совсем немного, сержант.

— Но он сужается, — настаивал Колон. — Каждый вносит посильный вклад в поиски, так это все и работает.

— Но если подумать, мистер Ваймс не отправился бы домой. Он непременно вернулся бы в участок, — капрал Шноббс задумчиво жевал докуренный до основания бычок, — как только настиг нарушителей.

— Это значит, он все еще идет по следу.

— Но где?

— Совершенно точно не у себя дома, Шнобби. Уж это мы выяснили наверняка.

— Хорошо. Было бы хреново, если б они забрались домой к командору.

— Вот именно.

Целый квартал они миновали, молча глядя себе под ноги. Тишину нарушал только рокотавший над их головами гром.

— Как думаешь, сержант, а тот волшебник говорил правду?

— Я думаю, что тот волшебник полный придурок, вот что! Он понятия не имеет, что происходит, и ни на грош не знает нашего командора! — Колон гневно раздул щеки. — Сказануть, будто его больше нет, ха! Что за глупости?! Да он понятия не имеет, из каких неприятностей тот выбирался! Пф, не чета этому взрыву! Хочешь знать мое мнение, так искусство использовать один шанс на миллион старина Ваймс освоил на все сто.

Шнобби предпочел не перебивать сержанта, да тот, пожалуй, и не заметил бы.

— Да и где теперь этот волшебник, а?!

Шнобби неосторожно вдохнул и закашлялся, случайно проглотив окурок. Сержант похлопал его по спине.

— Но кое-кто из ребят забеспокоился, — выдавил Шнобби.

— Они не знают командора так, как знаем его мы, Шнобби. А значит, мы должны вселить в них уверенность.

— Уверенность?

— Непоколебимую, — кивнул Колон. — Никакого волнения, никакой суеты. Мы просто подождем, когда мистер Ваймс вернется.

Шнобби на минуту задумался.

— Мы и правда знаем его дольше всех.

— А я о чем?

— Помню, как мистер Ваймс впервые прикрыл меня перед тогдашним капитаном, что хотел вышвырнуть меня в первый же день…

— Ты спер у него перстень, Шнобби.

— Я нашел его. Просто позабыл вернуть. И вообще, какой стражник станет носить перстни?

— Да, с его стороныэто было и впрямь глупо.

— Тем более, перстень оказался никаким не серебряным…

Мимо, громко скрипя рассохшимися колесами, проехала очередная цветастая повозка с криво намалеванной черепахой на борту, Колон и Шнобби проводили повозку взглядом. Сверкнула молния.

— А вы с мистером Ваймсом сдружились с самого начала?

— Не совсем, — Колон с удовольствием погрузился в зыбкие пучины своей памяти. — Сперва мы просто были знакомцами. Знаешь ли, Шнобби, настоящая мужская дружба выковывается долгие годы. Мы не раз вытаскивали друг друга из передряг.

— Ты почти не рассказывал об этом, сержант.

— Однажды, когда я возвращался домой после смены, меня прижала банда Больших Бобов. Их было человек семь и все злые, как черти.

— Большие Бобы? — Шнобби нахмурился. — Их разве не двое было? Старший Боб и Младший Боб?

— Их было семеро, говорю тебе! И каждый дрался за троих.

— И что было дальше?

— Дальше тогда еще старший констебль Ваймс треснул Младшего Боба дубинкой по затылку и мы показали им, что значит связываться со стражниками, — Колон ни за что в жизни бы не признался, что «показали им, что значит связываться со стражниками» в те времена означало очень быструю пробежку по пересеченной местности от до зубов вооруженных громил. — Интересные были времена, Шнобби…

«Хорошо, что они позади», — сержант Колон вздохнул, его нос мгновенно уловил чарующие нотки свежей выпечки.

— Кажется, госпожу Кекс снова мучает бессонница.

Шнобби принюхался.

— Похоже на то, и она готовит свои знаменитые глазированные пончики.

Ноги, ведомые могучим стражническим инстинктом, сами собой свернули в переулок.

— Как думаешь, будет ли она любезна к двум доблестным служителям порядка?

— В прошлый раз она обещала опрокинуть на тебя ночной горшок, сержант, если вы еще раз появитесь у нее на пороге.

Колон задумался.

— Но она ничего не говорила о тебе, Шнобби. Так что тебе предстоит важное и ответственное поручение, а я в это время подожду тебя здесь.

Шнобби широко улыбнулся и скрылся за углом. У госпожи Кекс не было ни единого шанса. Едва заметив капрала Шноббса, она впадала в какое-то причудливое состояние, и готова была отдать ему практически что угодно, лишь бы он поскорей исчез с ее глаз.

Сержант Колон грезил о теплых ванильных и шоколадных пончиках, лениво покачиваясь с пятки на носок. О его шлем ударилась пара первых дождевых капель. Сержант как раз раздумывал, где бы лучше укрыться от начинающегося дождя, когда из переулка на него выскочило всклокоченное и запыхавшееся нечто…

***

Оно его нашло.

Одна эта мысль была настолько жуткой и всеобъемлющей, что вытеснила все прочие. Лесли бежал вперед, не разбирая дороги. Он понимал, что не сможет скрываться вечно, но так надеялся, что у него будет хотя бы один день в запасе, хоть один час.

Он несколько часов блуждал по холодным темным тоннелям, но настоящая Темнота все это время поджидала его на поверхности. Она шла за ним по пятам, играла, как кошка с мышкой. Лесли непрерывно чувствовал на себе ее взгляд, а иногда краем глаза отмечал движение где-то позади или наверху среди крыш. Это длилось уже так долго, что Лесли начал списывать все на свое разыгравшееся воображение, а потом он завернул за угол и уперся взглядом в забрызганный кровью нагрудник. Лесли успел очень хорошо его рассмотреть, хотя у него на это был всего один миг. Миг до того, как уличный фонарь над ним скрипнул и погас под несуществующим порывом ветра.

Темнота улыбнулась, и Лесли бросился бежать.

Он свернул в какой-то переулок, перепрыгнул через старые ящики. «Вперед-вперед-вперед», — только и стучалось в голове.

Пусть он вымотался, но тело, яростно не желающее умирать, не чувствовало усталости. В какой-то миг Лесли даже показалось, что преследовавшая его Темнота отстала. Он оглянулся через плечо, чтобы в этом убедиться, но тут же врезался в кого-то перед собой.

Металл. Кожей он ощутил холодный металл доспехов. Жалобно вскрикнув, Лесли отшатнулся прочь и рухнул на мостовую. Лодыжку обожгло резкой болью.

— Эй, мистер, нельзя ли поаккуратнее?

Стражник. Это был обычный стражник. Лесли ошарашенно уставился на стоящего над ним толстяка.

— Нельзя вот так носиться по улицам, сбивая людей. Я мог бы…

Толстяк не договорил. Паника, написанная на лице Лесли сбила его с толку. Стражник опасливо покосился в темноту переулка. Звук неторопливых шагов звучал все ближе.

Лесли попытался подняться на ноги, но, не удержавшись, снова осел на землю. В его ногу будто бы забили сразу десяток гвоздей. Он больше не мог бежать! Он больше не мог…

— Я хочу с-сделать п-признание!

Лесли был утопающим, всеми силами цепляющимся за все, что попадется под руку. Он не до конца осознавал, что делает. Видимо, какой-то беспринципный древний инстинкт заставлял его бороться, даже если это означало — утянуть с собой на дно кого-то еще.

— Я б-был вы-ынужден помогать Зовущим Справедливость. Я ц-ценный с-свидетель! Я п-прошу помощи и за-ащиты!

Шаги слышались уже совсем рядом.

— Я х-хочу, чтобы меня а-арестовали!

Толстяк опешил.

— Ты хочешь, чтобы я тебя арестовал?

«Да, потому что ты должен будешь меня защищать. Скорее же!»

Конечно, стражник должен был защищать горожанина в любом случае, но Лесли об этом как-то не подумал. От страха он совершенно потерял голову.

— Ладно, — неуверенно пробормотал толстяк, — тогда я… О, мистер Ваймс? Сэр!

Лесли жалобно заскулил и попытался отползти подальше. Идиот стражник шагнул навстречу самой гибели, не понимая, что творит. Сумеет он сделать хоть что-то? Сумеет ли он хоть немного ее задержать?

— Сэр? Что происходит? — голос толстяка неуверенно дрогнул. — Ох, черт…

Он увидел. Он все увидел, но понял ли? Если да — то он сбежит. Сбежит и бросит Лесли умирать.

— С дороги, — от этого голоса кровь в жилах стыла.

Лесли кое-как поднялся, перенеся вес на левую ногу.

— Сэр… — толстяк отступал, примирительно подняв перед собой руки. — Этот парень что-то знает про культ, будь он неладен, я…

— О да, он знает… — Темнота обнажила меч.

— Что? Что вы делаете, сэр?!

— С дороги!

Толстяк обернулся на Лесли и снова с ужасом поглядел на то, что когда-то было его командиром.

— Я не понимаю, что происходит, сэр, но этот человек намерен дать показания, — Лесли видел, что руки стражника дрожат. — Вы сами с меня три шкуры спустите, если с ним чего произойдет.

Намного позднее, возвращаясь памятью к этому моменту, Лесли понял, что толстяк стражник мог отделаться легким испугом и парой синяков, когда Темнота отшвырнула бы его с пути. Но стражник не отошел. О нет, он загородил собой Лесли и положил все еще дрожащую руку на рукоять меча. Толстяк потянул меч из ножен, тем самым подписав себе приговор. Нельзя было грозить Темноте и остаться невредимым.

Все произошло почти мгновенно. Мрачная фигура скользнула вперед и будто бы попыталась приобнять стражника. Послышался скрежет металла о металл, сменившийся намного более страшным звуком металла, вонзающегося в плоть. Толстяк вздрогнул.

— Сэм… Ты что ж это…

Лесли не стал смотреть, чем все закончится. Стражник ценой своей жизни покупал для него несколько лишних минут, и было бы огромной глупостью этими минутами не воспользоваться. Все еще подволакивая правую ногу, Лесли добрался до улицы. Неподалеку на углу он заметил цветастую повозку паломников. Лошади, запряженные в нее, выглядели свежими и полными сил, а на козлах никого не было. Вот оно, настоящее чудо! Повозка так и звала позаимствовать себя.

Позади Лесли услышал звук упавшего на мостовую тела.

Быстрей-быстрей-быстрей!

Лесли добрался до повозки и уже пытался взобраться на козлы, когда чьи-то сильные руки подхватили его и втащили внутрь. Внутри оказалось довольно людно.

— Здравствуй, Лесли, — шепот Подколода звучал немногим приятнее голоса Темноты. — Какая приятная встреча.

Щелкнули поводья, и лошади сорвались с места, оставляя позади неминуемую гибель и встревоженную трель стражнического свистка.

«Оно найдет меня. Оно найдет всех нас… — думал Лесли, испуганно глядя на то, что осталось от Зовущих Справедливость. — Если Подколод не прикончит меня раньше».

***

Ваймса трудно было напугать суровыми или незаурядными условиями быта, но в жизни всякого может наступить момент, когда границы «странности» и «необычности» вдруг начинают трещать по швам, и весь мир накрывает валом абсолютной нереальности происходящего. Именно такой миг наступил в жизни Сэма Ваймса. Прямо сейчас он находился в теле патриция Ветинари, слышал его ушами, смотрел его глазами, и все это, черт побери, происходило на самом деле.

В первые минуты их «объединения» (как предпочитал называть это сам Ваймс), его оглушило какофонией ощущений, значительно более громкой, чем прежде. Все же подглядывать одним глазом в замочную скважину или распахнуть дверь и войти — это совсем не одно и то же. Невероятно трудно оказалось сосредоточиться на том, что говорит тебе собеседник, когда ты слышал биение его сердца и ощущал его волнение и страх. Особенно страх, его можно было буквально почувствовать на языке. Ветинари никак не реагировал, его сердце билось мерно и ровно, намного степенней человеческого, но все это было лишь результатом самоконтроля. Похоже, выражение «стальные нервы» придумали исключительно ради патриция.

Во всем прочем Ветинари напоминал доброжелательного хозяина, уступившего гостю лучшие покои в доме. Ваймсу было дозволено, хоть и с некоторыми оговорками, использовать правую руку патриция, ведь единственным способом, которым Ваймс сейчас мог общаться с миром, оказалось письмо. Но после почти утраченной надежды Ваймс был безмерно благодарен и за это. На столе перед Ветинари лежал исписанный неровным почерком лист, изобилующий множеством перечеркнутых фраз, уймой «что» и «когда», а также ворохом восклицательных и вопросительных знаков.

Способ, может, и не был идеальным, но он давал Ваймсу тот самый заветный Шанс. Шанс разобраться в произошедшем. Шанс предотвратить то, что еще можно было предотвратить. И, конечно, шанс не перестать существовать, а может быть еще и вернуться в свое прежнее тело.

Ваймс сосредоточился на фактах. Да, патриций был не из тех, кто мог позволить себе шнырять по улицам в поисках улик, но вот в плане осведомленности он был первейшим челове… Вампи… Просто первейшим на всем Диске. Если где-то в городе что-то происходило — весточка об этом уже лежала у Ветинари на столе. В общем, в фактах недостатка не было. И все они были у Ваймса на руках… На руке… Черт! На столе перед патрицием.

Итак, после того проклятого взрыва Призывающая Тьма действительно завладела его телом. То, что произошло следом, кроме как бойней назвать было нельзя. Тьма жестоко расправилась с сектантами, хотя и не всеми, если судить по количеству трупов.

«Странно, тело Рудоспуска пришлось везти в мертвецкую в двух мешках, а вот его дружок Подколод просто исчез. Интересно, куда».

«Часть культистов сумела сбежать или Тьма намеренно их не тронула?» — Ваймс дважды подчеркнул вопрос.

Пожалуй, к разряду хороших новостей можно было отнести то, что от рук Тьмы не пострадал никто из заложников. В отчете говорилось лишь о нескольких травмах, вызванных, по видимости, самим взрывом, или же полученных во время захвата. Единственным исключением оказался мальчик, зарубленный Рудоспуском. Тот, кого Ваймс не сумел спасти.

Перо тихо хрустнуло и переломилось в пальцах. Ветинари молча левой рукой выдернул из подставки новое. Ваймс принял его с запоздалой осторожностью, ему стоило сдерживать себя. Живое доказательство недостатка его самоконтроля сейчас шлялось где-то по городу, подвергая опасности всех вокруг.

Ваймс вернулся к фактам. Из стражников также никто серьезно не пострадал. Возможно, дело было в том, что в суматохе ребята просто не поняли, что в действительности происходит, и не попытались встать на пути у «командора». Это их и спасло. Призывающая Тьма просто промчалась мимо них и исчезла в том самом тоннеле, по которому изначально пришли культисты. Увы, Ангва все еще приходила в себя после недавней встречи с какой-то особенно мощной разновидностью бомбы-вонючки, а поэтому не могла взять след. Ваймс серьезно задумался над тем, чтобы требовать у Ветинари ужесточения наказания за создание и хранение подобного варева, иначе недалек тот день, когда Ангва останется вовсе без нюха.

Ваймс машинально постукивал пером по бумаге, это помогало размышлять. Первые минуты после взрыва вырисовывались достаточно ясно, но вот потом начиналась настоящая чертовщина.

Ваймс отложил рапорт стражи и потянулся к остальным сообщениям, но замер, так и не коснувшись бумаг. Да, Ветинари сейчас делил с ним тело, но это совсем не означало, что он будет делиться своими тайнами.

— Вы можете прочесть их, Ваймс, — произнес Ветинари. — Раз уж мы с вами оказались связаны столь непосредственным образом, то я не вижу смысла в нелепых недомолвках.

Ваймс с облегчением подхватил несколько верхних листов. Не все бумаги походили на официальные. Несколько тщательно составленных сводок соседствовали с торопливыми записками на мятых блокнотных листах или обрывках папиросной бумаги. В большинстве случаев скорость передачи информации намного важнее ее причесанной формы. Ветинари был из тех правителей, что понимают это. Сам же Ваймс понимал одно — желая того или нет, сейчас он будет невольным свидетелем множества тайн патриция. Любопытно, как это может сказаться на его дальнейшей судьбе? Если у него, конечно, есть какая-то «дальнейшая судьба».

Ваймс углубился в чтение. В городе за сутки происходит миллион различных событий, но найти в этой россыпи след, оставленный Призывающей Тьмой не так уж сложно, достаточно идти на запах крови. Одного из сектантов, в чьем описании Ваймс узнал господина Жука, Тьма настигла уже на поверхности. Очевидно, Жук остался, чтобы замаскировать отход своих братьев, но в итоге все же сыграл свою роль разменной монеты до конца. А вот дальше начиналась настоящая неразбериха. Тьма будто бы потеряла след.

Ваймс перебрал сообщения еще раз и принялся выкладывать на стол перед собой те, которые казались ему подозрительными. Все это было чертовски странно. Когда Ваймс впервые столкнулся с воздействием Призывающей Тьмы, ее цель была прямой и явной, как стрела — она хотела расправы над грагами. Что изменилось сейчас? Сектанты не были ее основной целью? Или дело в том, что призыв не был совершен по всем правилам? Кто-то сломал отточенный тысячелетиями механизм? Если это так, то что еще могло сломаться? Ваймс устало потер шею. Демон, бродящий по городу и убивающий без какой-либо закономерности и причины, стал бы сейчас самым поганым вариантом.

— Ваймс… — в голосе Ветинари прозвучало все еще вежливое, но уже позвякивающее металлом предупреждение.

«Вот черт», — Ваймс опомнился и, крайне осторожно убрав руку с шеи Ветинари, тут же схватился за перо.

«Прошу прощения сэр»

— Мне стоит напомнить вам о правилах?

«Нет сэр такое больше не повторится»

Ветинари тихо хмыкнул. Ваймс не слишком хорошо разобрал природу этого «хм», но гроза, похоже, в этот раз прошла стороной. Интересно, а хватание патриция за шею его же собственной рукой — это смягчающее или отягчающее обстоятельство?

Где-то за дверью раздался звук торопливых приближающихся шагов, такой далекий, что различить его мог только чуткий вампирский слух. Через пару минут в дверь кабинета осторожно постучали.

— Прошу вас, мистер Вуч, — произнес Ветинари, без труда узнававший своих подчиненных по звуку шагов и сердечного ритма.

В кабинет проскользнула невысокая тощая фигура с очередной порцией вестей о происходящем в городе. Ваймс, немного помедлив, все же протянул руку и принял у мистера Вуча небольшую пачку записок. Ветинари не возражал. Возможно, кое-где на местах событий, описанных в этих бумажках, еще не успела осесть пыль. Самые что ни на есть свежие новости, то, что нужно. Мистер Вуч молча поклонился и исчез из кабинета так же бесшумно, как и появился. Ваймс вперил взгляд в записки с жадностью, с какой изможденный пустыней странник хватается за протянутую ему кружку воды.

Инцидент на Островысказывательной, где двое наемных убийц столкнулись с Призывающей Тьмой менее получаса назад. То, что это была она, подтверждали слова оставшегося в живых свидетеля — одного из учеников гильдии, он опознал в нападавшем командора Ваймса.

Небо за окном разразилось ливнем таким сильным, что на расстоянии вытянутой руки уже ничего невозможно было разглядеть. Струи с ревом били по крышам и мостовой, сливаясь в одну единую стену воды. Раньше Ваймсу понравилась бы подобная буря, ведь в такую погодку никому, даже самому отпетому преступнику, неохота было бы вылезать из дома. Вот только Тьмы это правило наверняка не касалось.

Ваймс побарабанил пальцами по столу, не отрывая взгляд от записки. Пока Тьма беснуется в его теле, все ее действия для людей станут действиями командора Ваймса. Это было ожидаемо, но все равно вызывало смешанную с обидой злость, даже ревность. Ваймс постарался отвлечься. По крайней мере, оставшийся в живых свидетель означал, что Призывающая Тьма не убивает всякого встречного. Это трудно было назвать хорошей новостью, но за неимением лучшего…

«Фос, — Ваймс прекрасно помнил имя этого ублюдка. Когда-то он потратил немало сил, пытаясь доказать, что господин Фос вышел за рамки правил собственной гильдии, но достаточных подтверждений тому не нашлось, а иммунитет члена гильдии довершил остальное. Ваймс помнил, в какой ярости он тогда был. Закон вдруг вывернулся под немыслимым углом, не позволяя правосудию дотянуться до шеи убийцы. — И все же ты получил свое».

Ваймс хотел было недобро усмехнуться, но внезапная догадка заставила его подавиться собственной ухмылкой. Он вернулся к вееру предыдущих сообщений об убийствах. Имена. Многие имена были Ваймсу известны. Это было простым совпадением, и в действиях Призывающей Тьмы не было никакой системы, или же она пользовалась памятью самого Ваймса, чтобы вершить свой суд? Проклятье! Если ее больше не ведет конкретная цель, если она вольна расправиться с каждым, кого посчитает виновным? Масштаб катастрофы вдруг раскрылся перед Ваймсом, как бездонная пропасть. Что для Тьмы является достаточным преступлением? Как много в городе действительно невинных?

Ваймс нетвердой рукой потянулся за следующей бумагой, боясь увидеть там подтверждение своей теории, но то, что он там обнаружил, оказалось намного страшнее всех предположений.

«Нападение на стражника на углу Апустной. Ранение тяжелое, возможно, смертельное. Нападающий опознан капралом Шноббсом, как С. Ваймс, — бесстрастно сообщали неровные скачущие буквы. — Пострадавший сержант Колон доставлен в бесплатную больницу г-жи Сибиллы».

Фрэд Колон. Человек, самыми страшными преступлениями которого были тяга к бесплатному кофе с пончиками или мастерство засыпания на дежурстве. Как он мог помешать Призывающей Тьме?

Рука непроизвольно сжалась в кулак.

Никаких правил больше не было. Никто не был в безопасности. Тьму нужно было остановить и немедленно! Сознание Ваймса судорожно заметалось между невеликими вариантами. Он не мог ничего. Запертый в теле Ветинари, Ваймс мог лишь беспомощно наблюдать. Все, что было ему подвластно — это перо да немного чернил. Одной лишь рукой…

Настигшая Ваймса мысль была практически безумна. Ему ведь удаются какие-то движения, которых сам патриций бы не желал. Он одергивает его, но лишь словом. Каков шанс, что Ваймсу удастся пойти дальше? Каков шанс, что ему удастся… позаимствовать все тело? Силы вампира опасны, но так ли важно это сейчас, когда всеми способами нужно остановить иное зло. Пустить огонь против огня!

Ваймс споткнулся об эту мысль, мигом растеряв всю кипящую в нем злобу. Огонь против огня. Именно этим руководствовались Зовущие Справедливость. Глупая мысль, ничтожное оправдание. В реальном мире и в неумелых руках этот принцип способен создать только одно — выжженную землю от края до края. Он и сам это знал. Но все равно позволил собственной ярости отмести все разумные доводы и даже допустить мысль… Не эта ли ярость стала той самой червоточиной, позволившей Призывающей Тьме угнездиться в глубинах его души с самого начала?

Кулак бессильно разжался.

— Не стоит стыдиться своего гнева, Ваймс. Способность испытывать и использовать его всегда была одной из ценнейших черт вашего характера.

Ветинари наблюдал за ним, если это слово сейчас было применимо. Читал, словно открытую книгу, даже не видя его перед собой. Или же он просто знал Ваймса как облупленного. Пойди догадайся.

— Гнев похож на пламя. Контролируй его — и он станет костром, дающим тепло и оберегающим от хищников. Ослабь контроль — и он станет пожаром, уничтожающим все вокруг, — голос патриция звучал тихо, но каким-то волшебным образом все равно перекрывал шум бури за окном, — Вы всегда прекрасно умели обращаться с собственным внутренним огнем.

Порыв ветра из распахнутого окна едва не задул огонек единственной горящей на столе патриция свечи. Ветинари прикрыл затрепетавшее пламя ладонью.

Ваймс понятия не имел, к чему ведет патриций. Но все же, отвлеченный от собственных горьких размышлений, он взялся за перо и вывел на бумаге единственное слово:

«Нет»

Ваймс почувствовал, как губы Ветинари тронула улыбка.

— Думаете, вы недостаточно преуспели в этом?

«Живое доказательство тому сейчас режет людей на улицах»

— На улицах сейчас ведет охоту древняя квази-демоническая сущность, вырванная из вашего тела чужой магией и весьма недоброй волей. Жертвы действительно есть, и это прискорбно, но все это не так плохо, как могло бы быть или, как еще может случиться.

«И что может быть хуже?!»

Ваймс был так взвинчен, что, выписывая вопросительный знак, умудрился продырявить бумагу. Перо глухо царапнуло столешницу.

— Если эта самая недобрая воля все же возьмет квази-демоническую сущность под контроль? — не меняя интонации, уточнил Ветинари.

Перо в пальцах патриция замерло. Ваймс переваривал услышанное. До сих пор ему казалось, что самый мерзкий сценарий уже был разыгран, но что если Ветинари прав? Что может быть страшнее: воплощение Мести, карающее преступивших черту, сколь много бы их ни было, или человек, нацепивший на это воплощение ошейник, и заставляющий действовать по его воле? Ответ плавал на самой поверхности. Люди могут быть в разы более жестокими и изобретательными, чем любой из демонов… Но это же нелепо! Еще до начала всей этой свистопляски с кругами и гарпунами, сдерживание Тьмы стоило Ваймсу огромных усилий. Не позволить ей делать то, чего она так желала, было очень нелегко, но заставить ее делать то, что она вовсе не желала, было бы просто невозможно! Невозможно… Примерно так же невозможно, как кипящая кровь или скитания Ваймса по миру, которого нет. Невообразимо, как их с Ветинари нынешний союз.

— Поэтому, я рекомендую вам приберечь ваши силы до той поры, когда они вам действительно понадобятся. К примеру, до момента, когда вам вернется контроль над собственным телом и квази-демонической сущностью, запертой в нем.

«Но я думал, мы должны от нее избавиться!»

— Как уже сказал профессор Парадигмус, эта сущность может покинуть облюбованное тело только двумя путями: либо в результате ритуала перейдя под контроль все еще неизвестного нам волшебника, либо, вероятно, перейдя под его контроль после непосредственной смерти тела. В данном случае вашего. Оба варианта мне видятся весьма непривлекательными.

«Но я уже однажды потерял над ней контроль!»

— Будем считать, что вы просто узнали границы собственных возможностей.

Лист был уже полностью исписан, но Ваймс все же выкроил небольшое местечко в углу, чтобы написать удивленно-непонимающее:

«Границы?»

Ветинари с такой легкостью рассуждал о контроле над чертовым демоном, будто бы речь шла о прогулке по саду в погожий денек. Возможно, для самого патриция, чьи нервы напоминали стальные цепи, а сердце — мерно работающий механизм, это и стало бы вполне заурядной задачей, но вот Ваймс был далеко не так в себе уверен. Ветинари превратил контроль в стиль своей жизни, и, похоже, очень сильно льстил Ваймсу, если думал, что тот сможет хоть вполовину так же ловко идти этой дорожкой.

— Пожалуй, стоит объяснить мою позицию подробнее, — произнес Ветинари поднимаясь из-за стола. — На наглядном примере.

Они покинули Продолговатый кабинет. Ветинари шел по полутемным коридорам, неторопливым, но целеустремленным шагом. Ваймсу казалось, что даже отбрасываемые лампами тени почтительно отодвигаются с его пути. Дворец напоминал живое существо, пульсирующее вокруг своего хозяина. Каждый выполнял возложенную на него функцию. Чуткий вампирский слух позволял Ваймсу различить биение нескольких десятков сердец в кабинетах ниже этажом. Там были клерки, счетоводы, переводчики, почти наверняка шпионы, и боги знают, кто еще. Все они работали и сменяли друг друга, позволяя механизму вращаться, не замирая ни на мгновение.

— Видите ли, Ваймс, контроль может быть разным, но в основе его всегда лежат знания, а не сила. Может показаться, что палач, уже замахнувшийся топором над шеей приговоренного к казни, полностью контролирует, жить тому или умереть. Но в действительности намного большей властью будет обладать человек из толпы, знающий, что веревки, связывающие руки приговоренного, подпилены, а палач подкуплен.

Раскат грома заставил стекла жалобно задребезжать. Буря за окном набирала обороты. По улицам наверняка бежали целые мутные реки, с которыми уже не могли справиться даже знаменитые Анк-Морпоркские сточные канавы. Еще немного, и ветер примется не просто срывать хлипко закрепленные вывески, но и рвать черепицу с крыш.

— Но самое важное в этом процессе — знать точные границы своих возможностей.

Ваймс задумался. Много ли толку в знании о том, что вот теперь, вот за этой границей, ты уже ничегошеньки не контролируешь? Чем это может помочь? Разве что, ты всеми силами будешь пытаться держаться подальше от этой границы. Но что делать, если ты ее уже переступил? Значит ли это, что на самом деле твой настоящий предел находился намного дальше? Бессмыслица какая-то. Ваймсу никогда особо не удавались философские размышления.

Меж тем, Ваймс, наконец-то понял, куда они направляются. Двери, ведущие в покои патриция, распахнулись совершенно бесшумно. Здесь не горели свечи, но ни Ваймсу, ни Ветинари темнота не была помехой. Ваймс входил в эти комнаты много лет назад, во время кутерьмы с попыткой отравления патриция. С тех пор не изменилось практически ничего. Ваймс не верил своим (вернее, не своим) глазам. Он не знал, какие именно изменения ожидал увидеть, но ведь должно было быть хоть что-то. Становление человека мертвецом не может пройти бесследно. Да, старинные канделябры и паутина по углам были бы совсем не в духе Ветинари, но хотя бы гроб. Что-то угольно-черное и строгое, лишенное изысков, было бы вполне в стиле патриция. Гроба тоже не было. Единственным отличием стало заложенное кирпичом окно в крохотной спальне. Даже унылые зеленые обои остались теми же самыми.

— В жизни каждого рано или поздно происходит момент, когда ему приходится хоть краем глаза заглянуть за пределы собственных возможностей. В том числе и за пределы самоконтроля.

И тут Ваймс наконец разглядел самое главное отличие. Вернее, даже череду отличий. По стене, рядом с узкой деревянной кроватью, змеились глубокие рытвины. Они рассекали обои и штукатурку, уходя в каменную кладку на добрую пару дюймов. Ваймс коснулся этих борозд.

«Вот черт…»

Борозды идеально ложились под пальцы Ветинари, и некоторые из них были даже поглубже двух дюймов. Какая же сила нужна, чтобы вот так процарапать камень? Какая боль или… ярость?

У Ваймса сейчас не было тела, но он все равно почувствовал, как само его существо холодеет от подступившего страха.

— Впервые я заглянул за границу самоконтроля и своих новых… возможностей, едва лишь открыл после смерти глаза, — голос Ветинари приобрел странные, будто бы задумчивые интонации. — Это было весьма тревожное, но бесценное знание.

Ваймс не мог оторвать взгляда от исполосованной стены. Он чувствовал, как его картина мира дает крен. Самоконтроль Ветинари не был идеальным? Что дальше? Мир не был плоским?

— Но изучение этих новых границ не только помогло мне вернуть контроль над собой, но и подтвердило одно убеждение, — Ветинари глубоко вздохнул и сомкнул ладони домиком, неторопливый сердечный ритм бился между кончиков его пальцев. — Контроль над собой может простираться далеко за границы наших собственных возможностей, если нам хватит ума и смелости найти подходящую опору в ком-то или чем-то за пределами себя.

«Неужели твой безумный пост был просто «развертыванием границ»? — не имея возможности задать Ветинари вопрос напрямую, Ваймсу оставалось лишь слушать его монолог и терзаться новыми загадками. — Минутку, а что ты имеешь ввиду под «подходящей опорой?»

***

Юный Жжалс чувствовал себя в крайней степени неуютно. Со стороны он напоминал молодого волка, по неопытности забравшегося в псарню вместо овчарни. И так же, как этот волк, он пытался казаться максимально тихим, доброжелательным, а главное — занимающим как можно меньше места. Это не слишком-то помогало, несколько десятков пар крайне сердитых и недоверчивых глаз буравили его, не переставая. Стражники, мягко говоря, недолюбливали Гильдию Убийц, а уж новости, принесенные Жжалсом, и вовсе превращали его в заклятого врага всех городских легавых.

— Сдается мне, ты все же брешешь, господин, — чей-то хриплый голос все же нарушил тишину.

— Себя пытается выгородить, — согласился с ним второй.

— Приукрасил тут да там, — согласился третий, — мы-то знаем, как это бывает.

— Я рассказал только то, что видел.

Жжалс осторожно, спиной отступал к выходу. И какой черт его дернул послушаться встреченного им капитана Моркоу? Залезть в самое логово озлобленных сэмов и заявить им, что их начальник окончательно свихнулся. Прежде юный Жжалс не замечал за собой столь явной склонности к самоубийственным авантюрам. Это все капитан. К его голосу невозможно было не прислушаться. Вот только сейчас капитан совещался с кем-то в своем кабинете, а Жжалс остался наедине с уже пронюхавшими обо всем стражниками. Спокойно. Не станут же они на него набрасываться прямо в участке?

Дверь позади Жжалса распахнулась, впуская внутрь шальные брызги и звук хлещущей о мостовую воды. В участок ввалились еще двое: долговязый парень и угрюмый гном. Оставляя за собой мокрые пятна, стражники, совершенно не обращая внимания на Жжалса, направились к своим. Удивительно, но все прочие сэмы вмиг потеряли к Жжалсу интерес, встревоженно уставившись на своих соратников. Жжалса такой расклад вполне устраивал. Он тут же развернулся и выпрыгнул наружу, навстречу беснующейся стихии. Дверь за ним захлопнулась.

То, что творилось на улице, нельзя было назвать дождем или даже грозой. Это было настоящее светопреставление. Одежда промокла в первый же миг, а порывы ветра оказались такими сильными, что едва не сбивали с ног. Неважно. Это все равно было лучше, чем оставаться в участке наедине со стражниками.

Жжалс брел вперед, периодически останавливаясь, чтобы переждать особо сильный порыв ветра. Где-то над его головой пролетело нечто большое и тряпичное, по всей видимости когда-то бывшее частью полога чьего-то шатра. Стихия и не думала униматься. Разделавшись со всеми фонарями и опустив над улицами ревущий водный занавес, она полностью изменила внешний вид города. Ставни на окнах ближайших домов были закрыты, почти не выпуская наружу свет. Жжалс понял, что окончательно потерял чувство направления. Как бы ненароком не свалиться в Анк.

— Господин, ходить пешком в такую погоду небезопасно, — голос, едва различимый за шумом дождя, все же достиг ушей Жжалса. — Пожалуйте на борт.

Жжалс резко обернулся ровно в тот момент, когда вспышка молнии выхватила из темноты силуэт ожидающего на углу кэба. Видение напоминало мираж. Ни один кучер не выгонит своих лошадей на улицу в такую погоду. Разве что дело будет крайне важным.

Жжалс подошел ближе и положил ладонь на лошадиный бок. Конь был мокрым до последней шерстинки, но совершенно точно теплым и настоящим. Под кожей лениво заворочались могучие мускулы. Да, такому вороному силачу и впрямь может быть нипочем непогода.

Жжалса не нужно было упрашивать. Распахнув дверцу, он проворно запрыгнул в кэб. Внутри горела небольшая масляная лампа и витал запах добротного табака. Жжалс попытался было отряхнуть или выжать одежду, но это оказалось совершенно бесполезным занятием. Крошечная дверца, позволяющая пассажиру и кучеру общаться, приоткрылась.

— Куда прикажете, господин?

Кучер был сед, но совершенно точно не немощен. Укрываясь от непогоды за причудливой конструкцией из небольшого навеса и боковых стенок, он умудрялся даже курить трубку.

— Мне…

Жжалс задумался. Возвращаться в гильдию совершенно не хотелось. Конечно, его отчисление было неизбежным, но все же Жжалс предпочел бы слегка отсрочить этот момент. Дурных событий за сегодня случилось и без того много. Возвращаться домой по той же самой причине он не спешил. Внезапно Жалс понял, что ехать ему совершенно некуда. Все его будущее представлялось неясным черным пятном, но к своему огромному удивлению, особенно сильных волнений от этого Жжалс не испытал.

— Поезжай хоть куда, — ответил Жжалс откидываясь на сидение.

Кучер усмехнулся.

— Раз так, у меня есть одна идейка, господин Жжалс.

Дверца захлопнулась, и кэб неспешно тронулся с места.

***

— Ну?

Несколько десятков встревоженных взглядов с надеждой обратились на младших констеблей Бора и Камнебура.

— Жив?

— Жив, — подтвердил Камнебур и принялся выжимать бороду, стараясь не смотреть сослуживцам в глаза. — По крайней мере, еще дышал, когда мы уходили.

По караулке пролетел общий облегченный вздох. Сержанта Колона может и нельзя было назвать душой компании и всеобщим любимцем, но он был одним из них. Стражники крайне близко к сердцу воспринимали нападения на своих сослуживцев.

— А слухи? Брехня ведь?

Констебли Бор и Камнебур переглянулись.

— Нет, — наконец выдавил из себя Бор, — мы говорили со Шнобби. Он действительно видел, как это сделал командор.

Воцарилась потрясенная тишина. Тучи, клубившиеся над городом, не шли ни в какое сравнение с теми, пусть и метафорическими, что нависли сейчас над караулкой.

— И что же теперь делать?

— Как бороться?

— Нам нужно не бороться, а пытаться помочь.

— Так как нам это сделать?

— Ты у меня спрашиваешь? Откуда мне знать?!

— Дык, ты ж эта, гном. А эта… Она гномская штуковина.

— Я родился в Анк-Морпорке! Я слыхом не слыхивал о старых суевериях!

Стражники встревоженно загудели, обсуждая варианты.

— И все же, что делать-то будем?

— Не знаю, может, подождем, что скажет капитан?

— Вот командор обязательно что-то придумал бы.

— Да? И что ж он придумал, чтобы это самое предотвратить?

Внезапно, сказавший это тролль-новобранец по имени Доломит стал самым одиноким из всех стражников, когда-либо ходивших по улицам города. Казалось, даже стены попытались от него отодвинуться.

— Малой, ты б, это, следил за своим языком, — глядя новобранцу прямо в глаза произнес сержант Детрит. — Командор даже за кусок копролита вроде тебя горой бы встал, будь так нужно.

— Дык, я ж это, не в том смысле, — жалобно протянул Доломит. — Виноват, сэр.

Стражники снова загудели. Ситуация казалась им невероятной. Но несмотря на всю свою растерянность, они пытались мыслить здраво. Не дело им носиться, словно стая обезглавленных кур, сколь бы растеряны они не были. Командор бы их за подобное поведение точно по головке не погладил.

Дверь на втором этаже скрипнула, и в караулку спустился капитан Железобетонссон в компании какого-то пухленького господина. Спустя несколько мгновений пристального разглядывания объединенный стражнический комитет караулки опознал в этом господине волшебника, ранее уже общавшегося с начальством и крутившегося на месте последних событий в лечебнице госпожи Сибиллы.

— Он чего бороду сбрил? — прозвучал чей-то громогласный шепот.

Остальные только пожали плечами, выжидающе глядя на капитана Железобетонссона.

— Я думаю, все вы уже знаете о произошедшем несчастье. Увы, наши худшие опасения подтвердились, — начал Моркоу. — Тело командора больше не принадлежит ему.

По караулке прошелестело печально-растерянное «О-о-о».

— Но, к счастью, не все еще потеряно. Профессор Парадигмус принес нам обнадеживающие новости, давайте послушаем его

Безбородый волшебник выступил вперед.

— А где его шляпа? — полюбопытствовал уже звучавший раньше громогласный шепот.

Парадигмус сделал вид, что не расслышал. Он прочистил горло и начал.

— Дело действительно обстоит так, как описал капитан Железобетонссон. Во время магического взрыва, произошедшего в бесплатной больнице госпожи Сибиллы, душу командора Ваймса вырвало из тела. Оставив его в полном распоряжении Tenebris Vindictam, более известной вам под именем Призывающей Тьмы.

Стражники молча внимали. Парадигмус чувствовал себя немного неловко под их внимательными взглядами, но по сравнению со взглядом патриция, эти были почти невесомы.

— До недавнего момента я и сам полагал, что после произошедшего командора Ваймса уже не вернуть, но счастливая случайность показала мне, как я ошибался.

Стражническое «О-о-о» зазвучало громче и уверенней, оно исполнилось надежды.

— Эта самая счастливая случайность… — Парадигмус замялся, но все же предпочел не уточнять. — Она удержала душу господина Ваймса в мире живых. Я думаю, нет, я уверен, что у меня получится вернуть ее в тело.

От грянувшего в единый миг «О-о-о» зазвенели оконные стекла. Стражники улыбались, хлопая друг друга по плечам. Парадигмус и сам невольно улыбнулся вслед за ними. Единственным, кто не разделил всеобщего веселья, оказался угрюмый констебль Доломит.

— Уверен, да? — тролль хмыкнул. — Енто так же уверен, как и в прошлый раз?

Радостный гул оборвался. Все вновь уставились на Парадигмуса.

— Да, раньше я допустил ошибку. Недооценил противника, но больше это не повторится!

Стражники придирчиво взвесили этот аргумент.

— Вы говорите, что душа командора уцелела. Но точно ли это она? Есть ли хоть какие-то доказательства?

Парадигмус улыбнулся и вытянул из кармана сложенную втрое бумагу.

— Он и сам хотел подбодрить вас, а поэтому передал вам эту короткую записку.

Записка мгновенно подверглась внимательному изучению. Стражники передавали ее из рук в руки, разглядывая под всеми возможными углами.

— Почерк похож…

— Да, его, точно!

— Но разве духи могут писать письма?

— Если только через медиума. Я слышал, что моя бабка ходила к медиуму, чтобы решить вопрос с дедовым завещанием. Вроде тогда сработало.

— И все же, как-то странно это все…

— Да зачитайте вы его уже!

— «Я думаю, вы все уже в курсе, что произошло, — Редж Башмак повысил голос, чтобы его было слышно всем. — Та чертовщина, что я притащил из Кумской долины, все же захватила мое тело. Волшебник, который принесет вам это письмо, утверждает, что все обратимо. Было бы неплохо, чтобы в этот раз он оказался прав. Но самое главное, что я хотел вам передать — помните о своем долге. Вашей главной задачей было и остается обеспечение безопасности во время Большого Молебна. Так же не забывайте, что по городу все еще снуют чокнутые культисты, и это не говоря обо всех прочих злодеях и обычных идиотах. Если кто решит играть в спасателя и станет пытаться меня вернуть в ущерб работе — достану даже с того света!»

— Да, — загудели задние ряды, — это точно командор.

— Тут еще постскриптум, — попытался перекричать возникший гвалт Редж.

— Чего?

— Приписка.

— Да читай уже!

— «Если столкнетесь с тем, что бродит сейчас в моем теле — даже не думайте нежничать. Если понадобится — стреляйте. Второго шанса Тьма вам не даст. Понятно?»

Все до единого стражники молчакивнули.

***

Медленно встающее солнце осторожно приподнимало над городом покрывало темноты, будто боясь увидеть под ним следы пьяного веселья ночной бури. А последствия эти впечатляли. Вода неторопливо уходила с улиц, мутные потоки отступали в сторону Анка, волоча за собой грязь, оборванные вывески, осколки черепицы и мутные комки чего-то, что ранее, возможно, имело органическое происхождение. Солнцу оставалось только печально вздохнуть и закатать рукава. Едва зародившийся день уже обещал всем жителям немало работы по приведению улиц во что-то, что можно было бы хоть отдаленно назвать порядком. Впрочем, горожанам это было не в первой. Уже к обеду Анк-Морпорк, подобно огромному псу, стряхнет с себя большую часть последствий непогоды, став если не чище, то хотя бы суше.

Работа в Продолговатом кабинете не замирала ни на мгновение. Скрип пера по бумаге, отчеты, сообщения, доносы, тихие голоса и незнакомые прежде Ваймсу лица сливались в единый непрерывный поток информации. То, что Ветинари без труда мог писать и левой рукой, почти не удивляло, но вот все остальное… Ваймс впал в ступор уже на пятом часу бесконечной вереницы событий, а патриций, как ни в чем не бывало продолжал перетасовывать полученные сообщения, словно колоду карт, отдавая все новые и новые указания. Ваймс улавливал не больше трети происходящего. И дело не всегда было в неизвестных ему языках или шифрах. Все же иногда отстраненно размышлять над тем, чем и как живет дворец патриция — это одно, а вот видеть саму эту жизнь, как говорится, своими глазами — совершенно другое.

Другим открытием для Ваймса стали клерки. Он и прежде знал об особых людях Ветинари, подозревая, что по коридорам дворца патриция периодически шныряют клерки и Клерки, но реальность в очередной раз выкинула причудливое па. На деле, по коридорам сновали клерки, клерки и клерки.

Первые носили это звание по вполне обыденному и привычному праву. Они были винтиками в огромной административной машине, заставляющей вращаться весь город. Их уделом была скучная, монотонная, но необходимая работа. Они считали, собирали и сортировали, переводили и отправляли на хранение такое количество цифр и информации, что у любого счетовода зарябило бы в глазах.

Вторыми были те, кого молва называла Клерками с большой буквы. Они были глазами, ушами, а иногда и руками патриция. Отобранные придирчивым холодным рассудком Ветинари, они обеспечивали работу города там, где в этой самой работе могли бы возникнуть… сложности. Они не носили никакой особой униформы и никак не отличались от обычных горожан, правда, лишь на первый взгляд. Ваймс невольно принимал охотничью стойку от одной только мысли о том, что могла бы натворить подобная подпольная сеть в других руках. По правде говоря, он мог лишь догадываться, что именно она творила непосредственно в руках Ветинари.

А вот третьи… Задачей третьих было изображать из себя Темных Клерков, таких, какими они представали в самых жутких сплетнях. Они носили темно-серое и выглядели так угрожающе, что любой рисковал намочить штаны, встретив такого индивида где-то на темных улицах, но, насколько понял Ваймс, никогда не предпринимали хоть сколько нибудь важных или опасных действий. Что ж, Ветинари вложил много сил в создание совершенно определенной репутации. Сформировать целый отряд людей, работой которых было — символизировать? С другой стороны, демонстрация силы, зачастую, может избавить от необходимости эту самую силу применять. Уж этот метод был Ваймсу хорошо знаком.

Свет, с трудом пробивающийся из-за плотно задернутых портьер, намекал, что рассвет уже позади, а солнце верно движется к зениту.

Ветинари прочел очередное клик-сообщение (это было написано на Убервальдском) и подпалил его от пламени свечи. Пламя с жадностью поглотило тонкую полоску бумаги.

— Как обстоят дела на улице Мелких Богов, Стукпостук? — Ветинари стряхнул пепел от записки на маленький серебряный поднос и откинулся на спинку стула.

— Ночью храмы приняли множество паломников, спасающихся от непогоды, — секретарь осторожно поставил перед патрицием кофейную чашку, наполненную темно-красной жидкостью и, замявшись всего на секунду, легким движением придвинул ее ближе к левой руке патриция. — Но несколько лагерей, разбитых за пределами городских стен, уничтожены.

Ваймс уставился на чашку со смесью ужаса и отвращения.

— Смею предположить, что двери были открыты всем без исключения вне зависимости от конфессии.

— Все так, милорд, — секретарь отступил на шаг и склонил голову в почтительном ожидании. — Лидеры религиозных общин проявили удивительную и необычную для них гуманность. Благодаря этому жесту удалось сохранить немало человеческих жизней.

— Люди удивительные создания, Стукпостук, — Ветинари поднес чашку к губам, — серьезная опасность способна сплотить их и заставить действовать сообща на благо друг друга, но как только опасность отступает, чаша их человечности может качнуться в совершенно противоположную сторону.

Ветинари сделал глоток. Ваймс хотел было зажмуриться, предчувствуя вкус крови на языке, но кровь, а это безусловно была она, оказалась на вкус совершенно не… кровяной. Возможно виной всему были вампирские вкусовые рецепторы или еще что-то. Для начала она была куриной, это Ваймс осознал еще за несколько мгновений до того, как патриций сделал первый глоток, и напоминала на вкус… что-то. Ваймс так и не нашелся, с чем сравнить. Он чувствовал, как остывшая цыплячья кровь все равно согревает губы и язык Ветинари, но никак не мог сообразить, на что же она похожа по вкусу. Хотя одна ассоциация все же была — кофе. Дрянной остывший кофе. Им нельзя было наслаждаться, но за неимением лучшего, для поддержания бодрости вполне сгодится. У Ваймса возникло желание поморщиться, но Ветинари даже бровью не повел. Он в несколько неторопливых глотков опустошил чашку и промокнул губы платком.

— Если мне не изменяет память, сегодня в храме Офлера должны были подавать традиционный праздничный черепаховый суп?

У Ваймса заныли несуществующие сейчас зубы. Укрывшиеся в храме Офлера омниане явно не оценят этот праздничный обед.

— Пожалуйста, убедись, что это досадное недоразумение не превратилось в локальную священную войну.

— Конечно, милорд.

— Кроме того, епископ Арше и архижрец Дрежедыр проигнорировали мое последнее обращение. Как думаешь, они намерены вернуться к своим весьма провокационным проповедям?

— Боюсь, что так, милорд. О них следует позаботиться?

— Ценю твой нежно выпестованный антигуманизм, но, боюсь, превращать их в мучеников на глазах уже распаленной паствы было бы неразумно. Эти господа считают, что город может стать плодородной почвой для их идей и учений. Каждую свою проповедь они стремятся превратить в яркое, а иногда и сдобренное кровью представление.

— И как же вы намерены пресечь это, милорд?

— Пресечь? — Ветинари хищно улыбнулся. — О нет, я не собираюсь ничего пресекать. Я всего лишь намерен показать этим господам, что они понятия не имеют, что такое настоящее шоу. Пожалуйста, сообщи господину фон Липвигу, что у него назначена встреча со мной. Скажем, в полдень.

— Как прикажете, милорд.

— Он все так же ни о чем не подозревает?

— Да, все в порядке, сэр. Последние два покушения удалось предотвратить без каких-либо хлопот. Те, кто осмеливается называть себя профессионалом, предпочитают отказываться от настойчивых предложений Шиков, а все прочие не представляют особых проблем.

— Хорошо. Господин Завиратус Шик со своим представителем все еще ожидают в приемной?

— Да, последние сорок минут.

— Превосходно, еще через пятнадцать можешь пригласить их.

Секретарь почтительно кивнул и, подхватив опустевшую чашку, исчез за дверью.

Ваймс потянулся к новым отчетам, принесенным секретарем. На самом верху стопки тот предусмотрительно оставил краткое сообщение о состоянии здоровья сержанта Колона. Ваймс вздохнул с облегчением: «Жив».

Жизнь Фрэда сейчас находилась в руках доктора Газона и его лучших учеников. Пожалуй, самых надежных руках, какие только можно было представить. Лишай Газон был почти волшебником в своем деле. Почти. «Умирают не все» — так звучал негласный девиз его больницы. Что ж, Ваймсу оставалось лишь молиться, что Фрэд относится к категории «не всех».

Чуть поодаль сыто икнул только что покончивший со своим завтраком Шалопай. В первые минуты пучеглазый песик будто не знал, как ему следует реагировать на их с Ветинари союз, но уже спустя десять минут безошибочно оценил ситуацию, и с тех пор оставил попытки приземлиться своим задом Ветинари на ногу. Шалопай еще раз на всякий случай проверил опустевшие миски и засеменил в сторону патриция. Он уселся по левую руку Ветинари и тихонько заскулил, глядя на того в нескрываемой надежде на ласку.

На первый взгляд патриций походил на человека, которому должны были бы нравиться кошки, но судя по всему, тут в дело вступал принцип о притягивающихся противоположностях. Собаки были единственными на всем Диске существами, к которым патриций испытывал (или, по крайней мере, открыто демонстрировал) свою симпатию. Те, в свою очередь, его просто обожали. Ветинари наклонился, чтобы почесать подставленный его руке круглый живот.

Ваймс невольно сравнил Шалопая со старым Вафлем. Сравнение вышло так себе. Псы походили друг на друга, как ватрушка с творогом походит на острый Эфебский перец. Да, характер у старого фокстерьера был не сахар. Многие посетители Продолговатого кабинета рано или поздно зарабатывали отметины от его зубов себе на лодыжки. Ваймс вдруг осознал, что был чуть ли не единственным, кого эта зубастая кара обошла стороной. Вафля трудно было назвать дружелюбным, казалось, он не любил никого кроме своего хозяина. Пожалуй, так оно и было. И все же, в тот день, когда Ваймс, в очередной раз явившись на доклад к патрицию, не обнаружил под его столом привычной корзинки и витающего по кабинету запаха старого нездорового пса, он испытал нехарактерную печаль. Отчего-то Ваймсу казалось, что Ветинари больше не заведет себе собаку, но вот прошли годы, и неожиданно возникший будто из ниоткуда Шалопай уже оглашал Продолговатый кабинет своим задорным тявканьем. Хотя от Ваймса не укрылось, что корзинка господина Председателя стояла у рабочего стола, а не под ним.

За дверями слышалось злобное бормотание. Длительное ожидание под аккомпанемент особых часов делало свое дело: посетители в приемной уже достигли нужной стадии кипения мозга.

Завиратус Шик относился к довольно отдаленной линии Шиков, в свое время не получившей вольготного доступа к банковскому хранилищу, что позволило ему до сих пор находиться на свободе, но в то же время, к достаточно близкой ветви семьи, чтобы иметь возможность претендовать на ошметки, оставшиеся от состояний своих некогда более богатых, но ныне пребывающих в каталажке родственников.

Двери в кабинет распахнулись, едва не ударившись о стены. Подобное поведение определенно выдавало в Завиратусе или конченого кретина или особо изощренного самоубийцу. По пятам за ним торопливо семенил затравленно озирающийся законник.

«Мелкая сошка», — подумал Ваймс.

Представлять сейчас интересы Шиков стало крайне невыгодно для карьеры, а потому главные акулы адвокатского дела как-то незаметно устранились от прежде влиятельной семьи, оставив ее судьбу в руках вчерашних студентов или просто неудачников.

— Доброе утро, господа, — Ветинари смотрел на Завиратуса взглядом паука, наблюдающего, как особенно жирная муха с разбегу запрыгивает в его сеть.

— Мы прождали в приемной больше часа, это немыслимо!

Муха с разбегу увязла в паутине сразу всеми шестью лапками. Шик абсолютно перестал контролировать собственный язык, если прежде он вообще умел это делать.

— Доброе утро, ваша милость, — торопливо попытался спасти ситуацию законник, — господин Завиратус Шик хотел бы обсудить возможность инвестиций в развитие города.

— Инвестиций, — фыркнул Завиратус, плюхаясь на один из подготовленных для посетителей стульев, — это те, что больше напоминают грабеж?

Законник что-то торопливо зашептал ему на ухо. Из услышанных фраз Ваймс смог понять, что данное мероприятие было последней надеждой Шика сохранить хотя бы часть, пусть и небольшую, из перешедшего ему незаконно нажитого состояния и при этом остаться на свободе. Завиратус слушал, но будто бы не до конца понимал явно уже обсуждавшийся ранее план. В его крохотном мозгу горело всего два слова «Деньги» и «Мои», и никакие силы во вселенной не могли его в этом разубедить.

— Грабеж? Что вы, господа. Грабеж был бы неразумным и, главное, незаконным предприятием, — голос патриция напоминал бархат, вот только под этим бархатом скрывался остро заточенный клинок. — Примерно таким же незаконным, как заказное нелицензированное убийство.

— Может быть мы… — начал было законник, но возмущения Завиратуса было уже не сдержать.

— Так ведь Убийцы не берут второй заказ на одного и того же человека! А первый они не исполнят, пока эта шафк…

Шалопай тихо зарычал. Патриций нахмурился.

— Пока собака жива.

— …вернемся к обсуждению инвестиций?

— Ах да, эти прискорбные правила и проволочки, — Ветинари участливо покачал головой. — Именно они вынудили вас обратиться к мистеру Бошкокруту?

— Господин Шик не знаком ни с каким…

— Вы ничего не докажете.

— Мистером Бошкокрутом, — обреченно закончил законник.

Ваймс внутренне усмехнулся. Фраза «Вы ничего не докажете», определено входила в тройку самых нелепых и самообличающих фраз всех времен и народов.

— Несчастные случаи. Они просто случаются и все, — продолжил копать себе могилу Завиратус.

— Несчастные случаи, верно. Прискорбные и трагические случайности и впрямь могут произойти с каждым, — Ветинари с печальным вздохом облокотился на стол и сложил ладони домиком (Ваймс почти без заминки сумел поддержать его в этой игре). Рукава на одеянии патриция чуть собрались, оголяя лишенные бинтов и шрамов запястья.

Законник уловил намек почти мгновенно. Он побледнел, и торопливо зашептал своему нанимателю на ухо. Лицо Завиратуса Шика вытянулось.

— Насколько мне известно, место и цель вашего визита неизвестна никому из ваших родственников или знакомых? — почти неприкрытая угроза в устах патриция звучала сладкой, как мед.

— Ы-ы-ыпф… — только и смог произнести побледневший, как полотно Шик.

— Вопрос лишь в том, какие наши действия могут эти самые случайности спровоцировать, — Ветинари улыбнулся, все так же участливо, но в то же время ненавязчиво продемонстрировав клыки.

Со стороны дверей послышался звук, похожий на щелчок закрывающегося замка. Этот звук расколол повисшую в кабинете тишину и выдернул Шика из панического транса. Завиратус вскочил, уронив стул, на котором сидел, и бросился к дверям. По дороге он умудрился упасть, запнувшись об этот самый стул, но это не помешало ему с невероятной для такого грузного человека скоростью на четвереньках добраться до дверей. Дверная ручка жалобно хрустнула, и Завиратус Шик бросился прочь. Его законник испарился вслед за ним.

— Я пошлю за мастером, милорд, — Стукпостук осторожно проверил пальцем безнадежно поломанную дверную ручку.

— Благодарю, — Ветинари поправил рукава, и почесал все еще лающего вслед Завиратусу Шалопая за ушами. — Счет за ремонт можешь отправить господину Шику вместе с прочими подготовленными для подписания документами.

***

Младшие констебли Бор и Камнебур только заступили на свое дневное дежурство. Они неспешным шагом стражников следовали по просыхающим после ночного ливня улицам. В воздухе висел зыбкий полупрозрачный туман, не столько скрывающий, сколько подчеркивающий причиненные бурей разрушения. Пара вольнонаемных големов с присущей им основательностью неторопливо сгребала в кучу грязь и обломки. Город может и становился немного чище, но вот в головах стражников царил полный кавардак.

— Не было новостей про сержанта? — спросил Камнебур.

Бор только неопределенно пожал плечами.

— С самого утра ничего.

— Ну может это и не плохо. Случись чего дурное, мы бы уже узнали.

Констебль Бор кивнул, глядя себе под ноги. Этой ночью они с Камнебуром стали первыми, кто сумел прибыть на испуганную трель свистка. Они своими глазами видели расползающуюся под телом сержанта лужу крови, и Шнобби, пытающегося зажимать сержантову рану, ни на мгновение не переставая свистеть. Картина казалась чудовищно ненастоящей, сержант Колон был последним, кого констебли могли бы представить лежащим на мостовой в луже собственной крови, но от этого становилось только хуже. Отчего-то сильнее всего в память Бору врезались рассыпанные по булыжникам, будто пропитанные вишневым сиропом, пончики.

— Согласен, — кивнул Бор. — Я уверен, доктор Газон поставит его на ноги.

«Конечно, больница сейчас не в лучшем состоянии после того взрыва, — так и не решился произнести он, — и действует там сейчас только левое крыло. И пациентов в этом крыле сейчас вдвое больше, чем положено, койки стоят даже в коридорах. Но это ведь не главное? Главное — это люди. Те, что знают свое дело».

Констебли не торопясь двинулись к воротам Предателей. Сегодня маршрут их патруля был вдвое длиннее, ведь большая часть стражников была стянута в район улицы Мелких Богов.

— Поверить не могу, что нас назначили в обычный патруль, — проворчал Камнебур. — Я надеялся, что нам доверят настоящее дело.

— Но мы и заняты настоящим делом, — возразил Бор. — Ты помнишь, что говорил капитан Моркоу?

— Ага, конечно… — Камнебур обратил свой недовольный взор на повозку цветочника. — Эй, мистер, здесь нельзя парковаться!

— Мы должны держать глаза и уши открытыми, иначе можем упустить что-то важное.

— Хочешь знать, какую важную вещь я вижу сейчас? Я вижу, как пара воров с крайне невинным видом спешно гуляют куда-то подальше от ворот.

— О боги, они сцапали кого-то на нелицензированном воровстве? Наверняка из приезжих, пошли.

Констебли чуть ускорили шаг. У ворот Предателей они и впрямь обнаружили пританцовывающего на цыпочках темноволосого парнишку. Причина этого пританцовывания становилась очевидна при приближении — ухо парня было намертво прибито к потемневшей древесине ворот. Констебль Бор со вздохом вынул из кармана небольшие плоскогубцы. Эти плоскогубцы входили в обязательную амуницию каждого патрульного, чей путь должен был пролегать мимо ворот, облюбованных Гильдией Воров в качестве доски позора.

— Я смотрю, ты у нас недавно, — как можно миролюбивей заметил Бор. — Решил пощипать чужие кошельки?

— Аыы… — жалобно отозвался воришка.

— Видишь ли, у нас так не принято. Монополия, квоты, бюрократия. В Анк-Морпорке не так-то просто быть вором. Ты не знал, наверное?

— Не-а-а…

— Тебе повезло, что ты украл немного.

— Откуда вы зна-а-а… — парнишка на миг оступился, и славный тандем гравитации и старого гвоздя тут же дал о себе знать.

— За большую сумму тебя прибили бы не за ухо, — хмыкнул Камнебур.

— А теперь потерпи немного и… Есть!

Неудавшийся воришка плюхнулся задом на булыжники, прижимая ладонь к поврежденному уху.

— Вы стражники, да?

— Вот, черт! — воскликнул Камнебур. — Что же нас выдало?

— Ну, на вас шлемы и доспехи, и… — воришка, наконец, понял, что над ним смеются. — Я арестован, да?

— Ну, два раза за одно преступление не наказывают, а свое ты уже получил.

— Выходит, я могу того…

— О, «того» ты можешь в любой момент, особенно в этом городе, — не прекращая зло улыбаться, подтвердил Камнебур.

— И все же, на случай, если ты решишь повторить свой неудавшийся опыт, знай — с рецидивистами поступают куда… строже.

— В лучшем случае, вобьют гвоздь пониже. Существенно пониже.

Парень побледнел.

— Ну бывай, если что — мы тебя предупредили.

Оставив вора-неудачника наедине с тяжестью осознания, стражники двинулись дальше. Их путь лежал в сторону Анка.

— Я все не могу перестать думать о том письме, — подал голос Камнебур.

— Все вроде складно выходит.

— Очень, особенно часть про «стреляйте».

Младший Констебль Бор задумчиво промолчал, его и самого беспокоило это указание.

— Я к тому, от командора все время кто-то пытается избавиться, а тут такая оказия.

— Но почерк?

— Подделать можно.

— А, как быть с тем, что рассказал капрал Шноббс? Он знает командора с детства. Думаешь, он мог бы обознаться?

— Я? Да пес его знает… Я просто подумал, что если придется, я должен буду вот этими самыми руками… — Камнебур поднял руки ладонями вверх, — должен буду…

— Я тоже об этом думал, — Бор положил руку напарнику на плечо. — Но в письме ведь не было ни слова про «убейте», верно? Поэтому я решил вспомнить наставления господина Ваймса и сегодня перед дежурством прикупил себе его.

Бор достал из кармана новенький кастет из темно-серебристого сплава.

— Это ж Уравнитель номер шестнадцать дробь три!

— Ага, обновленная модель.

— Неплохо, а он в состоянии вырубить Призывающую Тьму?

— Вообще-то я хотел уточнить это у тебя.

— У меня? — Камнебур ошарашено уставился на товарища.

— Ты ведь родился под землей. Я надеялся, что ты слышал старые легенды, — пояснил Бор.

— Я был еще совсем крохой, когда родители решили переехать.

Бор заметно приуныл.

— Но вчера я и правда пытался поговорить с родителями. Правда, без особого результата, — проворчал Камнебур, хмуро глядя перед собой.

— Они рассказали хоть что-то?

— Отец зажег в доме столько свечей, что дышать стало нечем, а мать все попрекала его, что это бесполезно. Мол, если Призывающая Тьма уже обрела плоть — свечками ее не остановишь.

— А чем остановишь?

— Легенды говорят, что ничем. Если она уже в кого вселилась и идет по следу — пиши пропало.

— Без вариантов?

— Без вариантов.

— И как же ее останавливали? — не унимался Бор.

— Никак. Просто прятались, молились, позволяли ей взять свое и уйти обратно, откуда она вылезла. Ведь если кто решался встать у нее на пути, то он считай, был уже покойником.

— Но мы не можем просто отойти в сторону и позволить ей делать все, что ей вздумается.

— Не можем, — согласился Камнебур.

— Знаешь, что я думаю? Старые легенды уже давно похожи на решето?

— О чем ты?

— О том, что в них дырок, как в носке моего папаши. Посуди сам. Тьма шла по следу Грагов, но они остались живы и предстали перед судом. Так?

— Так, — осторожно подтвердил Камнебур, не до конца понимая куда приведет разговор.

— Это случилось потому, что командор встал у нее на пути и победил. Верно?

— Верно.

— Но он одновременно был для нее сосудом, а значит должен был умереть, но не умер. Да?

— Да.

— Выходит, старым легендам веры уже нет, — подвел итог Бор. — Кто знает, может сейчас создаются новые.

— Это здорово, но что нам делать-то?! — воскликнул Камнебур.

— Я думаю, — Бор улыбнулся и сунул кастет обратно в карман, — нам следует действовать по ситуации.

Слабый порыв ветра принес с собой необычайный аромат речного порта. Запах рыбы, стоков, немытых тел и самых необычных специй смешивались с привычным гнилостно-сернистым запахом Анкской воды, создавая поистине непередаваемый букет.

— Погляди-ка, вон там! — Камнебур толкнул товарища в бок, но поскольку Камнебур был гномом, тычок пришелся куда-то в район бедра.

— Это тот торговец, что желал купить в гильдии алхимиков несколько бочек с порошком номер один? Его еще допрашивала сержант Ангва, весьма подробно, надо признать.

— Ага, он оказался чист, но глянь-ка, кто там рядом с ним.

— Заместитель мистера Боггинса. И он выглядит весьма растерянным.

— Обычно торговцы не слишком-то в ладах с Гильдией Воров, даже если платят им взносы. Пойдем поинтересуемся, не нужна ли им помощь. Мы ведь держим глаза и уши открытыми, верно?

Стражники подошли ближе.

— Добрый день, господа. Все ли в порядке?

— В порятке?! — в голосе торговца позвякивали истерические нотки. — Не в порятке! Я платить пошлина! Платить!

Он ткнул в лицо младшего констебля Бора квитанцией Гильдии Воров.

— Я платить! А они все равно у меня воровать!

— Я в сотый раз повторяю, Гильдия Воров не имеет к этой пропаже никакого отношения.

— Вы вор, да? У меня кража, да? И вы не иметь отношения?

— Расследованием нелицензированных краж занимается наша доблестная Стража, — с улыбкой протянул вор, найдя на кого спихнуть беснующегося торговца. — Они непременно вам помогут.

Торговец вцепился в констебля Бора мертвой хваткой.

— Вы найти мою пропажу?

— Конечно, сэр. Что у вас украли?

— Порошок. Порошок один!

— Порошок номер один? Поганое дело, — протянул младший констебль Камнебур. — Одну бочку?

— Не один! Все бочка!

Стражники переглянулись.

— И сколько их было, сэр?

— Их было сто и двадцать семь!

***

Ваймс считал, что неплохо разбирается в людях. Годы службы развили его врожденную подозрительность, позволяя заглянуть за внешнюю ширму, которой большинство людей рано или поздно отгораживаются от мира. Как правило то, что обнаруживал за этой ширмой Ваймс, выглядело крайне непривлекательно. Хотя, возможно, дело было в том, что именно это он и искал.

Человек, сидевший перед ним (а вернее перед ними) был жуликом, причем жуликом первоклассным. И более того, с недавних пор он этого даже не скрывал. Мокриц фон Липвиг напоминал шляпу ярмарочного фокусника. На первый взгляд все такое яркое и простое, но стоит тебе потянуть за торчащие из шляпы кроличьи уши и, не пройдет и пяти минут, как ты окажешься с ног до головы замотанным в бесконечно тянущиеся из шляпы цветные ленты, совершенно позабыв про кролика, которого там может и не было никогда. Но Ветинари сумел разгадать этот фокус, не только выудив кролика из шляпы, но и заставив того танцевать на потеху толпы.

«Не только на потеху, — вынужден был признать Ваймс. — Пользы он тоже принес немало».

«На благо города». Для Ветинари это было весомым аргументом, достаточно весомым чтобы… обогнуть правила. Одна из частей Ваймса даже была с ним согласна, пускай и с множеством «Но» или «Если», но вот другая часть завела себе вполне невинную привычку проверять гробы особо опасных преступников после повешения. Просто для успокоения души.

Фон Липвиг достал из кармана собачье печенье и угостил им Шалопая. Пес принялся за лакомство с довольным похрюкиванием, после чего взгромоздился своему опекуну на колени.

— Значит, эти Арше и Дрежедыр из кожи вон лезут, лишь бы оказаться на первой полосе?

Растревоженное религиозное сообщество улицы Мелких Богов шипело святостью и плевалось благодатью, напоминая дурно организованный серпентарий. Фон Липвиг мог делать вид, что не испытывает восторга перед той ямой со змеями, в которую Ветинари намеревался его швырнуть, но Ваймс прекрасно видел искры азарта в его глазах. Господин Почтмейстер уже мысленно всходил на подмостки. Даже если Ваймс был бы любителем пари, он бы не поставил на церковников ни единого пенса.

— Насколько мне известно, многие из богов предостерегают своих последователей о том, что следует опасаться собственных желаний, — в устах Ветинари эта фраза прозвучала утонченной угрозой и вежливым предупреждением одновременно.

— Люди, настолько уверенные в собственной непогрешимости, не видят дальше собственного носа. Они вполне способны закопать, разоблачить и очернить себя сами, для этого им требуется лишь немного подыграть, — попытался обогнуть опасный поворот фон Липвиг. — Так что желаемое они все же получат, газетчикам будет о чем написать.

— Ах да, наша замечательная во всех отношениях свободная пресса, — Ветинари как будто бы потерял всякий интерес к церковникам. — Ты всегда умел украсить собой первую полосу.

— Это часть той самой работы, для которой вы меня… наняли, сэр, — фон Липвиг почувствовал какой-то подвох, его спина напряженно выпрямилась.

— Но удастся ли тебе провернуть обратный трюк?

— Прежде я именно этим… — фон Липвиг очень старался не смотреть на лишенные бинтов запястья патриция. — Это как-то относится к моему второму… заданию?

— Именно так, — Ветинари не торопился раскрывать карты, позволяя своему собеседнику вдоволь промариноваться в своих самых страшных и невероятных ожиданиях.

Возможно, это помогало легче принять уготованную им долю, если она оказывалась хоть вполовину не такой жуткой, какой они ее уже вообразили, или просто делало их более сговорчивыми. Ваймс не знал. Он даже не представлял, что именно на этот раз затеял Ветинари.

«Ты вытянул билет в первый ряд, но все, что ты можешь — только смотреть».

— И что же меня ждет?

— Спасательная операция.

— Но, милорд, не думаю, что я самый подходящий… — фон Липвиг напоролся на тяжелый взгляд патриция и будто бы уменьшился в размерах. — И кого же требуется спасти?

— Командора Ваймса, — невозмутимо ответил Ветинари.

— Что?

«Что?!»

Пока Ваймс терялся в догадках относительно того, каким образом бывший аферист может помочь ему в его непростом деле, сам фон Липвиг явно взвешивал какие-то весьма неоднозначные доводы «за» и «против». Затем, очевидно, придя к выводу, что выбора у него особого нет, он все же решился задать самый тяжелый из мучивших его вопросов.

— Выходит, слухи не врут?

— Какие слухи?

Ветинари играл нарочито крапленой колодой, это мог бы понять даже слепой, но судя по всему, фон Липвига это только раззадорило. По крайней мере он осмелел настолько, чтобы отбросить сомнения и вступить в игру.

— О том, что с командором случилась беда, — фон Липвиг сделал первый шаг на тонкий похрустывающий лед.

— И что за беда? Не томи же меня, — невинности в голосе патриция хватило бы на десяток ангелов всех возможных конфессий.

— Говорят разное. Например, что он свихнулся и теперь носится по городу, считая, что он собака или цыпленок, или еще кто, — выдавив из себя самый абсурдный вариант, фон Липвиг явно почувствовал себя уверенней. — Но сегодня утром несколько гномов явились в банк, желая забрать свои вклады. Они спешили уехать из города. По их разговорам я понял…

Фон Липвиг прикрывался сидящем у него на коленях Шалопаем, как щитом.

— Что та метка, которую он носил на руке, а точнее что-то, эту метку оставившее, все же добралось до него.

В кабинете повисла тишина, нарушаемая только частым пыхтением пса.

— Что ж, второй вариант определенно ближе к истине.

Даже Шалопай перестал пыхтеть.

— Если это правда, то как я?.. — взгляд фон Липвига заметался, выдавая не только испуг, но и усиленную работу мысли. — Вы хотите, чтобы я выступил против древнего проклятия, с которым не смогли справиться ни вся Городская Стража, ни волшебники? При всем моем уважении, сэр, с вашей стороны милосердней было бы бросить меня в ям…

— Командор Ваймс — это не только человек. Не только старые доспехи и значок, — прервал его Ветинари, — Человеком, доспехами и значком предстоит заниматься не тебе.

— Газеты и слухи, — на лице фон Липвига расцвело понимание. — Вы хотите, чтобы я спас его репутацию?

— Образ.

Ваймс с трудом подавил в себе желание схватиться за перо. У него, черт побери, возникли вопросы к его милости!

— Но если слухи не врут, разве это не усугубит дело? Ведь людям может грозить опасность.

Ваймс готов был пожать фон Липвигу руку. Может, тот и был шарлатаном, но он был шарлатаном знающим, где проходит черта, которую нельзя переступать.

— Тебе уже приходилось продавать стекляшки под видом бриллиантов, господин фон Липвиг? — Ветинари левой рукой прижал свое правое запястье к столу.

— Да, но вы просите меня продать гадюку под видом безобидного ужа! — фон Липвиг даже подскочил со стула, едва не уронив Шалопая, сидящего у него на коленях (к счастью для всех он вовремя успел подхватить недовольно заворчавшего пса).

— О том, чтобы у этой гадюки к моменту продажи не осталось ядовитых зубов, позаботятся другие люди, — невозмутимо ответил Ветинари.

Фон Липвиг опустился обратно.

— Вы говорите это так, будто еще не все потеряно. Но разве гномьи легенды не однозначно мрачны на счет подобных событий?

— Не думал, что ты являешься большим знатоком по части гномьих легенд, господин фон Липвиг, — Ветинари немного подался вперед. — К тому же, «все» потеряно быть не может. Всегда остается «что-то». Хотя, некоторые философы могли бы с этим поспорить. Впрочем спорить — это их работа, а у тебя есть твоя. Не смею тебя более задерживать.

Фон Липвиг осторожно спустил успевшего лизнуть его в лицо Шалопая на пол и поднялся. Аудиенция была окончена, но какая-то сила все же дернула его задать последний вопрос.

— С вами все в порядке, милорд? Ваша рука…

Ответом Ветинари был взгляд, способный дробить камень и ставить точку в любом разговоре.

========== Часть 6 ==========

Мокриц почтенно раскланялся с секретарем патриция и зашагал прочь, медленно набирая скорость. В большей степени это было обусловлено тем, что лорд Ветинари снова что-то затеял, а в меньшей тем, что очередной карандаш секретаря опять сменил хозяина. Отказаться от этой маленькой игры было практически невозможно. Мокриц оставил карандаш у основания мраморных перил и сбежал вниз по лестнице. Кончики его пальцев покалывало от ощущения приближающихся и отдаляющихся возможностей, эта мелодия была ему хорошо знакома.

Он бросил взгляд на висящие на стене часы, до окончания богослужений и начала массовых проповедей еще оставалось время. Можно было позволить себе прогуляться, встряхнуться, дать мыслям течь своим путем, выводя его на нужное решение. Безусловно, прямо сейчас обезвредить фанатичных священников было важнее, но Мокрица не оставляло неясное ощущение, что он вот-вот упустит что-то невероятно ценное. Покалывание в пальцах становилось все сильней.

— Прошу прощения, сэр, — невысокий смуглый мужчина, по всей видимости, посыльный, случайно задел Мокрица плечом.

— Не стоит беспокоиться, — Мокриц впился взглядом в расшитую золотыми звездами красную шляпу. Шляпа казалась помятой и слегка поношенной, она явно принадлежала кому-то уже порядочное время.

Краем уха Мокриц услышал, что посыльный интересуется у дворцовых стражников, где он может найти остановившегося здесь профессора Парадигмуса. Волшебник, живущий во дворце патриция вместо Незримого Университета? Это было более чем странно. Флюгер безошибочной интуиции поймал подходящий порыв ветра, заставляя Мокрица развернуться на каблуках и с самым невинным видом проследовать за помятой красной шляпой.

***

«Так нельзя! — Ваймс был вне себя от гнева. — Нельзя подвергать людей опасности из-за меня!»

— В данный момент именно эти слухи и представляют наибольшую опасность, Ваймс. Вы и сами это поймете, как только немного успокоитесь. Напомню, что вы не раз пресекали попадания подобной информации в руки Таймс, взять хотя бы недавние события.

«Я не позволил напечатать в газетах ложь! Опасную! А ты, — Ваймс на секунду замер, но не стал перечеркивать неподходящее обращение, — хочешь заведомо лгать».

— Все же, газеты — удивительная вещь, — задумчиво произнес Ветинари. — Любой слух, напечатанный на бумаге, становится чем-то официальным, почти правдой…

«Ложь не станет правдой! Хоть сколько ее ни печатай. А эта затея попросту опасна!»

— Хотите знать, что сейчас действительно опасно? — Ветинари говорил спокойным и отстраненным тоном, это выводило Ваймса из себя. — Вручить этот слух в руки людей вроде епископа Арше или Кова Подколода. Древняя темная сущность, поглотившая легендарного командора Ваймса и беспрепятственно разгуливающая по городу накануне катаклизма. Эту правду вы бы хотели сообщить людям?

Ваймс задумался. Хотел бы он, чтобы сам факт того, что он проиграл Призывающей Тьме в борьбе за собственное тело, когда-то стал известен всем? Нет, ему этого не хотелось. Но это случилось. Это было правдой, а значит, это должно было стать известно рано или поздно. Кто знает, чем все закончится? Кто знает, сможет ли он снова контролировать Тьму или навсегда останется ходячей бочкой порошка номер один? Сейчас он мог думать только об одном: его лицу доверяют, но это доверие может очень дорого обойтись людям. Так же, как уже обошлось Фрэду Колону.

Но все же, проклятый Ветинари был прав. Такие новости могли бы иметь весьма разрушительные последствия. Сейчас не время. Сперва нужно было решить вопрос с церковниками и сектантами.

«Да, — немного погодя все же написал Ваймс. — Может, с этим и стоит немного подождать».

— Подождать? Нет, Ваймс, я не намерен допускать этой публикации ни сейчас, ни через много лет. Ее не будет.

Вот и все. «Ее не будет». Это было произнесено таким спокойным и уверенным тоном, будто патриций говорил об уже свершившемся факте. Ваймс все же переломил перо.

«Ты не можешь решать за меня и других»

Писать обломком было чертовски неудобно, чернила смазывались, а буквы скакали вверх и вниз, будто разбегающиеся пауки.

— Боюсь, что могу. Более того, именно этим я и занимаюсь большую часть времени.

«Черта с два»

Ваймс отбросил в сторону обломок пера и выдернул из подставки последнее оставшееся. Его едва не разрывало от гнева и негодования. Ветинари был тираном. Ветинари по-прежнему относился к людям, как к пешкам. Когда Сэм Ваймс позволил себе хотя бы ненадолго об этом забыть? К клокочущей ярости прибавилась какая-то неясная обида.

«Думаешь, ты имеешь на это право?

Думаешь, можешь решать за меня?

Думаешь, я буду лаять и затыкаться по команде?

Думаешь, все эти звания и подачки сделали меня твоей собственностью?»

— Командор Ваймс, — Ветинари откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. — Нет, я не думаю, что он принадлежит мне. Но вот в чем ирония, боюсь, вам он тоже не принадлежит.

«Это какая-то шутка?»

— Ваше имя, Ваймс. Оно давно вышло за пределы плоти и крови.

«Что за ерунда»

— Порой одно упоминание вашего имени на переговорах способно задать им совершенно иной тон.

«Но я»

— А разбойники? Помните вашу последнюю поездку в ту милую деревеньку недалеко от Сто Лата, кишащую ими?

«Там не было разбойников»

— О, правда?

Последовала недолгая пауза.

«Так вот почему местные были такие улыбчивые».

Ветинари верно истолковал его молчание.

— И, наконец, Стража. Можете ли вы представить, что пару десятков лет назад какой-то малыш сказал своей матери: «Я хочу быть стражником, когда вырасту»?

«Это означало бы, что он родился слабоумным. Для семьи это стало бы большим горем», — подумал Ваймс.

Сказанное Ветинари было так странно, будто патриций говорил про кого-то другого. Да, Ваймс прекрасно понимал, что многого достиг за эти годы, но это никогда не было его и только его заслугой.

«Моркоу напомнил мне, что такое быть стражником, когда я опустился настолько, что стал об этом забывать. Сибилла, выбрав себе в мужья, сделала богатым, а богатство дало мне способность открывать прежде закрытые двери. А ты? Ты навесил на меня эти титулы, дал возможность, власть, делать то, о чем бы я даже подумать прежде боялся. Вот он, образ его светлости герцога Анкского, командора Городской Стражи сэра Сэмюэля Ваймса. Сколько в нем действительно моя заслуга?»

— Однажды вы встретили человека, образ которого позволил вам стать тем, кем вы сейчас являетесь, — продолжил Ветинари. — Как думаете, сколько юношей и девушек, глядя на командора Ваймса, смогут сделать для себя какой-то очень важный выбор?

Ваймс никогда не задумывался об этом.

— Так вот. Я не стану отнимать у них этот образ, очерняя его.

Ваймс повременил немного, размышляя. С одной стороны, в словах Ветинари был смысл, пусть патриций и пытался манипулировать им, снова. С другой, опасность того, что от рук Призывающей Тьмы мог пострадать еще кто-то, доверявший ему, сводила Ваймса с ума. Но в этом случае огласка всеравно бы не слишком улучшила ситуацию, проблему с Тьмой нужно было решать кардинально и как можно скорее.

Время текло, мысли роились у Ваймса в голове, пытаясь перекричать одна другую. Ветинари снова принялся за работу. Прошло, наверное, не менее получаса, прежде чем его правая рука снова окунула перо в чернильницу и вывела на бумаге:

«А куда же подевалось «гигантское волнующееся море зла», сэр?»

Ветинари хмыкнул.

— Представления не имел, что вы тогда слушали меня, Ваймс. Оно не способно подеваться куда-то. Но в нем могут появляться… острова.

Ваймс не нашелся, что сказать. Пока он размышлял над ответом, потайная дверь открылась, и в кабинет серой тенью проскользнул клерк. Ваймс уже видел его этой ночью, но сейчас на смуглом лице мужчины без труда читалось волнение.

— С «Озорной Щуки» похищены сто двадцать семь бочек порошка номер один. Пропажу обнаружили только что, но кража совершена, скорее всего, еще ночью.

— Она была пришвартована в Тощем доке?

— Да, милорд. Охрана там всегда была паршивая.

— Смею предположить, что похитители воспользовались очередным подземным ходом.

— Нам пока не удалось обнаружить его, милорд.

— Это займет время, которого у нас и без того мало. Не так важно, где похитители были. Важно, где они будут. Этот тоннель сейчас наверняка затоплен поднявшейся после бури рекой и забит мусором. Благодарю, Одиир. Можешь быть свободен.

Клерк растворился в темноте коридора.

Кому могло понадобиться столько взрывчатки? Ответ был очевиден. Гильдия Воров не при чем, мелким сошкам подобное дело не под силу, конкурентов, рискнувших бросить вызов Гильдии на ее же собственной территории, не находилось уже много лет, а даже если бы кто-то нашелся, продать в городе порошок он бы не смог, как и вывезти его за пределы города незаметно. И если на след похитителей так и не вышли ни клерки, ни сама гильдия, то по всему выходило, что бочки просто «как сквозь землю провалились».

«Это Подколод. Наверняка».

Ваймс писал так быстро, что бумага едва не дымилась под пером.

«Сектантов осталось мало. Они не могли сами успеть выгрузить и укатить столько бочек».

— Думаю, Подколод сумел нанять несколько достаточно сильных, но не слишком сообразительных господ. В ближайшие пару дней Речная Стража будет вылавливать их тела из Анка.

Ваймс постукивал пером по бумаге, оставляя маленькие разводы и потеки. Ветинари был прав, неважно, где культисты сейчас, важно, где они будут. С таким количеством порошка они могли пустить по ветру треть города. В том, что они решатся его применить, сомнений не было, а вот в том, где…

Они заложат бочки под площадями в день молебна.

Ваймса до оторопи пугало, насколько очевидным был ответ. Сотни тысяч верующих, в едином порыве вышедших на молитву. Подколод собирается устроить жертвоприношение, от которого станет жутко даже богам. И уже не так важно, что именно это будет — месть или какой-то хитрый план по обузданию Тьмы.

Ветинари позвонил в серебряный колокольчик.

— Милорд? — секретарь возник у стола практически мгновенно.

— Пригласи ко мне профессора Парадигмуса, а потом пошли, пожалуйста, в Гильдию Алхимиков за господином Бахом. Насколько я помню, он был неплох в делах, касающихся взрывчатых веществ.

Стукпостук исчез так же быстро и бесшумно, как и появился. Ваймсу показалось, что секретарь проворачивает этот фокус даже лучше, чем Темный Клерк.

Надо сообщить об этих бочках Моркоу.

— Стража уже в курсе, — Ветинари кивнул на верхний лист из стопки оставленных Стукпостуком сообщений.

Ваймс пригляделся. Это и впрямь оказалась копия рапорта младших констеблей Бора и Камнебура. На мгновение Ваймс ощутил согревающую душу гордость. Его ребята уже напали на след, а значит, есть все шансы, что они схватят Подколода за задницу прежде, чем случится непоправимое.

До затмения оставалось всего два дня. Достаточно ли этого времени, чтобы проверить все уровни под площадями? Сколько их там вообще? Время — занятная субстанция. Иногда оно может сыграть тебе на руку, а иногда наоборот, сыграть против и оставить тебя без штанов. Как все обернется в этот раз? Обычно Ваймс предпочитал действовать, а не гадать, но в этот раз судьба распорядилась иначе, оставив ему лишь роль стороннего наблюдателя. Рассуждения и догадки — вот и все, что ему досталось. А еще время, совсем немного времени, стремительно утекающего в никуда. Ваймс чувствовал, как ниточка, привязывающая его к реальности, понемногу истончается. Сердце Ветинари не сможет перегонять его кровь вечно. И финал был уже не за горами.

***

Вода. Кто-то плеснул на него водой, может, даже целое ведро вылил. Лесли попытался открыть глаза. Правый глаз приоткрылся почти на две трети, а вот левый опух настолько, что веки разлепить так и не получилось. Болело все. Боль, как живое существо, гуляла по его телу, свивая себе гнездышки в самых чувствительных местах.

Взгляд единственного хоть что-то различающего сейчас глаза сфокусировался на двух парах легких башмаков. Лесли застонал и зажмурился, несмотря на боль. Он вспомнил события прошедшей ночи.

— Тебе следует быть благодарным, Лесли. Мы только что спасли твою жизнь, — прошелестел голос Подколода.

Лесли сидел, зажатый между двумя мрачного вида типами, на рукаве одного из них виднелась кровь. Лесли какое-то время пялился на подсыхающие подтеки, но потом заставил себя обернуться, чтобы поглядеть в лицо остальным. Все ютящиеся в этой повозке Зовущие были людьми. Должно быть, Сущность добралась до всех гномов братства. Или, быть может, гномы сбежали, поняв, чем обернулось дело. Не так уж важно. Это значило лишь то, что они умрут чуть погодя.

— Н-нельзя было перегружать конденсатор, нельзя…

— Лесли.

— Я почувствовал, что что-то его блокирует, мне нужно было время, чтобы эту защиту обойти, а Рудоспуск, он…

— Лесли.

— Я н-не виноват… — дрожа прошептал Лесли. — Я н-не хотел. Не хотел, чтобы так получилось. А теперь мы все обречены. Все мы. Она придет за нами.

На Братьев последняя фраза будто бы не произвела особого впечатления. Кто-то даже хмыкнул.

— Видишь ли, Лесли, — Подколод подсел ближе, — отчего-то мне кажется, что у всех нас еще есть шанс. Даже у тебя.

Лесли непонимающе уставился на него.

— Я подумал, что ты можешь мне помочь разгадать один любопытный феномен. Призывающая Тьма уже приходила за мной, но, как видишь, я все еще жив.

— Этого не может быть.

— Я видел ее силуэт, когда мы направлялись в доки, чувствовал на себе ее взгляд, — голос Подколода неуловимо изменился. — Это ни с чем не сравнимое ощущение.

Впервые за долгое время Лесли был готов согласиться с Подколодом. Ощущение того, что Тьма уже стоит за твоей спиной, действительно нельзя было ни с чем сравнить. Это был ужас наивысшей пробы.

— Но затем она словно услышала что-то, — продолжил Подколод, — и… ушла. Как ты думаешь, Лесли, почему?

Первой мыслью Лесли было «этого не может быть». Призывающая Тьма не может отступить. Ее возмездие неотвратимо, как пущенная в упор стрела. Она не перебирает варианты, она просто приходит за тобой и все. Подколоду могло показаться, что он ее видел. Даже такой холодный и жестокий разум, как у него, может порой ошибиться.

Но следом за первой мыслью пришла вторая, а затем третья. Казавшиеся на первый взгляд совершенно невероятными, они вдруг вручили Лесли спасительную ниточку, способную вывести его из лабиринта безумия.

— На самом деле, у меня есть два предположения, — Лесли нервно облизнул потрескавшиеся губы, — но одно из них уж совсем маловероятное.

— Я слушаю.

Лесли обернулся на сидящих в повозке Зовущих. Обычно Подколод не желал, чтобы Братья слышали о практической стороне предприятия. Это могло пошатнуть их веру.

— Ты можешь говорить, Лесли. Эти господа знают о нашей затее.

Вот как? Неужели Подколод боится грядущего настолько, что готов рискнуть, раскрыв часть своих карт перед Братьями? Или же эти господа никогда и не были приверженцами идеи о «возвращении Справедливости»? Лесли еще раз посмотрел на кровавое пятно на рукаве типа, сидящего рядом с ним, и нервно сглотнул.

— Ее жизненный цикл всегда проходил по одному и тому же сценарию. Проклятье открывало ей дверь и давало цели. Затем она находила себе носителя и завладевала его телом. Потом она настигала свои цели и… В общем, когда все заканчивалось, она избавлялась от носителя и возвращалась в небытие. Но мы сломали этот механизм.

Подколод слушал, не сводя с Лесли внимательного взгляда. Гроза разыгралась не на шутку, лошади были настолько перепуганы грохотом грома и льющимися на них потоками воды, что стали почти неуправляемыми. Повозка то и дело норовила опрокинуться.

— Ее странное поведение может быть результатом этой поломки.

— Поясни.

— Никакие правила больше не сдерживают ее, она не обязана им подчиняться. Она могла… почувствовать волю. Свою волю, свои стремления.

— И к чему же она стремится?

Лесли поглядел Подколоду в глаза.

— Может, она хочет стать сильнее? Скорое Затмение высвободит невероятное количество мистической силы, если Тьма сумеет эту силу впитать…

— Выходит, мы с ней похожи, — Подколод улыбнулся одними губами. Улыбка не касалась его глаз никогда. — Но что помешало ей нанести удар?

— Если она считает нас своими целями, то она может опасаться, что после смерти последнего из нас круг вновь замкнется, и она вынуждена будет вернуться в небытие.

— Хочешь сказать, что жажда власти оказалась сильней ее предназначения?

— Нет, не думаю, что она пощадит… нас. Боюсь, она все равно придет, потом.

— Возможно ли будет обуздать ее после того, как она получит желаемое и станет сильнее?

Лесли засмеялся. Визгливо и истерически. Он никогда бы не рискнул смеяться над Подколодом, находясь в здравом уме. Кажется, он все же свихнулся. Весь мир свихнулся.

— Полагаю, это был отрицательный ответ, верно?

Лесли смог перестать смеяться, лишь почувствовав лезвие ножа, упершееся ему в бок. По его щекам текли слезы.

— А каково второе предположение?

Лезвие ножа исчезло так же быстро, как и появилось. Лесли снова мог дышать.

— Все оказалось сломано еще до нас.

Подколод вопросительно поднял брови.

— Она не смогла сломать командора, скорее это он… нашел на нее управу. Уникальный случай, даже зная о нем наверняка, поверить в него сложно. Она не смогла получить того, за чем явилась в мир, и не покинула его тело. Она пробыла в нем так долго, как никогда прежде.

— Это было и так нам известно. Так в чем проблема? — Подколод начал терять терпение.

— Магия чем-то похожа на воду. Она обожает заполнять собой пустоты или оседать на поверхности бытия. Порой, находя себе новую нишу или вместилище, она не только придает этому вместилищу новые свойства, но и заимствует некоторые свойства у него. Совсем как вода, попавшая в собачий след, принимает форму собачьей лапы.

— И как это относится к делу? — по голосу Подколода было ясно, что «мистер нож под ребро» может навестить Лесли в любой момент.

— К тому, что, пробыв в теле командора достаточно долго, она могла перенять некоторые из его черт, — выпалил Лесли на одном дыхании. — Но это крайне маловероятно! Я своими глазами видел, как она напала на стражника!

— Да, это мало похоже на повадки старины Ваймса, — усмехнулся Подколод.

Ткань, покрывающая повозку, уже не спасала. Вода хлестала внутрь, будто не встречая никакого сопротивления. Очередной резкий порыв ветра едва не сорвал полог с креплений.

Они высадились на одной из улочек, которую Лесли из-за буйства стихии так и не смог опознать. Кое-как пробравшись через превратившиеся в реки канавы, они оказались в каком-то старом здании, напоминающем склад. Здесь воняло прогорклым маслом, паленой хвоей и еще чем-то, что абсолютно не поддавалось описанию, но тут по крайней мере не лило с крыши. Невеликое благо, особенно учитывая, в чьей компании Лесли находился.

— Так вот, Лесли, — Подколод бесшумно оказался рядом, — я спас тебе жизнь, но как понимаешь, ничего в этом мире не делается просто так.

«Это верно. Особенно, когда дело касается тебя».

— Поскольку твоя ошибка уже стоила жизни многим нашим братьям и все еще угрожает всем нам, я надеялся, что ты поможешь эту самую ошибку исправить.

«Это не моя ошибка», — хотел было возразить Лесли, но, наткнувшись на взгляд Подколода, решил промолчать.

— Если Призывающая Тьма дает нам отсрочку, будет неразумно ею не воспользоваться, верно?

Лесли осторожно кивнул.

— Мы должны повторить попытку.

— Что?! — выкрикнул Лесли и тут же зажал себе рот рукой.

Нет, при условии, что Тьма идет за ними, идея опередить и пленить ее, казалась весьма привлекательной. Вот только у этой затеи было слишком много «но». Таких огромных «но», что Лесли не знал, на какое из них смотреть. Хотя нет, самое главное из них говорило тихим шелестящим шепотом и стояло прямо рядом с Лесли.

— Ты сам сказал, что у нас осталось всего два дня до того, как Тьма получит силу, к которой стремится, и придет за нами.

«Это просто теория. Я не уверен. Быть может, тебе тогда просто показалось. Быть может, она идет за нами прямо сейчас».

— Ты готов приступать? Тебе понадобится что-то для нового конденсатора?

— На самом деле, конденсатор — это самая простая часть, — промямлил Лесли. — Даже если мы его воссоздадим, все равно ничего не получится. Тьма почует гарпуны, она ни за что не пойдет на них. Она не человек, ее невозможно обмануть.

— А как насчет твоего самого первого плана? — Подколод снова положил руку Лесли на плечо.

— «Черновой вариант» с удаленным вытягиванием Тьмы из носителя? Нет, это не сработает. Для него нужно слишком много времени, которого у нас нет.

— А если добавить немного мощности?

«Добавить мощности». От этой фразы Лесли передернуло.

— Весь город в преддверии Затмения затянут в тугую магическую сеть, моих сил не хватит, чтобы расшатать ее и подключиться. Да ничьих не хватит! Над ней работали сильнейшие волшебники Диска.

Сильные пальцы, подобно орлиным когтям, стиснули его плечо.

— А как насчет иных источников?

— Попытаться использовать веру? Но ее природа отлична от магической, а видоизменить… В теории это возможно, если удастся дистиллировать из нее человеческие страхи и панику. Накануне Затмения страхов в воздухе будет достаточно, чтобы запустить реакцию, но…

— Их может оказаться недостаточно, чтобы довести реакцию до конца? — уточнил Подколод подозрительно спокойным голосом.

Лесли очень осторожно пожал плечами, с опаской глядя на Подколода.

— Не беспокойся, Лесли. Если обычного страха окажется недостаточно, мы всегда сможем подкормить его старыми добрыми методами. Болью, кровью и отчаянием, верно?

«Его слова похожи на фразы опереточного злодея. Но он ведь не смеется, не злорадствует, он даже не безумен. Наоборот, он мыслит крайне взвешенно. Просто для него это и впрямь лишь средство. Как можно настолько хотеть власти?»

— Город огромен. Мы не знаем, где и когда будет находиться Тьма.

— Тогда будет разумно превратить в гарпун весь город?

Лесли обернулся к Подколоду. Нет, он не шутил. Может, он все же свихнулся?

— Мне трудно даже представить, сколько… энергии понадобится. Это просто невозможно?

— При должном умении, Лесли, возможно все, — Подколод усмехнулся и откинул в сторону старый брезент, прикрывавший хранящиеся здесь бочки. — Так что скажешь?

Лесли узнал эти бочки. Он сосчитал их и закрыл глаза. Вот они. Боль, кровь и отчаяние, сжатые в маленькие крупинки черного порошка и расфасованные по неприметным бочонкам.

«Почему я? Почему со мной?»

Он все понял. И вдруг ясно, во всех красках, представил себе грядущие последствия и удивился звенящей тишине в собственном сознании.

Лесли всегда считал себя разумным и весьма… осторожным человеком. Прежде он никогда бы не подумал, что будет способен на такое. Пусть даже «такое» выражалось в одном единственном произнесенном слове «нет».

***

Разумеется, это «нет» не могло не иметь последствий. Весьма болезненных. Удивительно, кому нужны все эти замысловатые пыточные инструменты, когда достаточно целеустремленный человек вполне способен обойтись молотком, парой булавок и старой доброй дубинкой для закрепления эффекта.

Они хотели знать, где он спрятал черновики своих работ. И он бы сознался. Наверняка сознался, если в самый последний миг не потерял бы сознание. Но вот, оно снова вернулось к нему.

— Лесли.

Его пинком заставили перевернуться на спину. Мокрые волосы липли ко лбу и глазам, мешая различить хоть что-то.

— Ты готов продолжить?

Лесли жалобно заскулил и замотал головой.

— Где ты спрятал черновик?

«Я все равно им нужен, чтобы создать гарпун. Они не убьют меня раньше, чем дело будет сделано. А там может представится возможность сбежать. Зачем терпеть все это?» — зудел над ухом внутренний голос.

— Пожалуйста…

— Черновик, Лесли.

— Не надо…

— Роберт, думаю нам следует начать с оставшихся ногтей. Приступай, — обратился Подколод к кому-то, находящемуся за пределами видимости Лесли.

— Нет. Нет-нет-нет, — Лесли захныкал, пытаясь отползти подальше.

— Сперва мизинец.

Чья-то сильная рука схватила Лесли за запястье.

— Нет! Я оставил его под половицей в том доме на Зефирной!

— В том, где мы остановились, едва прибыв в город?

— Д-да. Там еще номера сдавала т-такая смешная старушка.

— Конечно, я помню, — Подколод склонился над Лесли, почти отеческим жестом убрав прилипшие к его лбу волосы. — Роберт, будь добр, проверь слова брата Лесли.

«Бедная старая леди, я ведь совсем не хотел ее смерти, — отстраненно подумал Лесли, — если ей повезет, ее не окажется дома».

— У тебя ведь разборчивый почерк, Лесли? Господин Абар сумеет в нем разобраться?

Только сейчас Лесли сумел разглядеть обладателя второй пары обуви. Господин Абар смотрел на него с некой смесью жалости и презрения. Должно быть, в его представлении, волшебнику совсем не подобало валяться на полу вымазанным в собственной крови и слезах. Возможно, господин Абар имел полное право на это мнение, ведь он и сам был волшебником.

Незримый Университет не был единственным учебным заведением на Диске, где преподавалась магия. Да, он был лучшим (по словам его преподавателей), но не единственным.

Лесли закрыл глаза. Подколод нашел ему замену. Лесли только что выдал ему, где находится черновик, а Подколод нашел ему замену. По тем записям ритуал сможет провести даже конченый кретин.

«Я обречен».

— Очень надеюсь, что ты сказал правду, Лесли. Ведь если это не так, я буду очень, очень расстроен.

Лесли ничего не ответил. Он мог думать лишь о том, что только что погубил сам себя. Хотя Подколоду ответ вовсе и не требовался. Получив от Лесли то, что было ему нужно, он молча развернулся и вышел из комнаты. Господин Абар следовал за ним, как привязанный.

«Тебя он тоже пустит в расход. Ты дурак, если еще этого не понял, — думал Лесли. — И я дурак…»

Принято считать, что волшебники знают о том, где и как они умрут. Это, безусловно, является истиной, но истиной, применимой лишь к самым опытным и могущественным из них.

«Если бы я знал, что умру вот так, — думал Лесли, — я бы ни за что не повелся на речи Подколода. Я бы вовсе забросил эту идею покорения Сущностей, я бы… Но ведь тогда я бы и не умер вот так. Или все же умер?»

Лесли лежал на полу, размышляя о своей жизни и смерти. Он понятия не имел, где сейчас находится, и можно ли отсюда выбраться. Полутемная комната, освещенная парой мерцающих масляных ламп, скорее всего, находилась в каком-то подвале. Выхода не было. Впереди его ждала лишь боль и смерть. Хотя кое-какие религии считают Смерть как раз дверью, выходом в другой лучший мир.

Смерть как выход. Какая глупость. Или нет?

Лесли распахнул глаза. Все это время решение лежало на самой поверхности. Смерть! Не настоящий Смерть, конечно же. Смерть понарошку. Уловка, обманка, которая может действительно стать дверью в жизнь. Как же там звучало это заклинание?

Лесли приподнялся на локтях, все тело тут же скрутило болью, а к горлу подступила тошнота.

«Темпус подыхатус. Мы раскопали это заклинание на полях полного издания сочинений кого-то из профессоров древности. В тот момент оно показалось нам отличным способом разыграть преподавателей. Только бы я сумел вспомнить его правильно. Ведь любая неточность может стоить мне… чего? Жизни? По крайней мере, это будет не больно… Скорее всего».

***

— Он окочурился, Роб, — Большой Бо пнул тело Лесли и задумчиво почесал в затылке. — Я же говорил, что ты перестарался. Господин Подколод будет очень недоволен.

— Ерунда, его дневник у нас, так что в хлюпике уже нет нужды. Подколод все равно хотел от него избавиться.

Большой Бо неуверенно покосился на Роберта.

— И что нам с ним делать?

— Давай поскорее избавимся от тела.

— Мы разрубим его на части и разбросаем по городу?

— Нет.

— Мы скормим его труп свиньям?

— Эээ… нет.

— Мы разделаем его и подбросим в лавку мясника?

— Черт, Бо! Мы просто бросим его в реку и дело с концом! Пойдем, нам еще нужно будет заняться бочками.

***

Солнце медленно перевалилось за край Диска, оставляя город во власти ночи. Ночь — это не всегда одна лишь темнота. Она может состоять из света звезд и улыбки любимой девушки. Может гореть тысячами праздничных огней и искриться людским весельем. В конце концов, она может просто дарить покой и тишину любой уставшей душе, но нынешняя ночь была совсем не такой. Нынешняя ночь впитала в себя тревогу и испуганные взгляды, она принадлежала темноте. Темноте более древней, чем многие из ныне существующих богов.

Эта темнота неслышно ступала по улицам города. Люди не видели, а скорее чувствовали ее присутствие. Они зажигали свечи и лампады, шепча своим богам торопливые молитвы, но это не приносило им облегчения. Они просили защиты, они каялись в грехах, в глубине своих душ понимая, что не всякий поступок может быть прощен и не каждое преступление искуплено. Этот страх был таким же старым, как человеческая мораль. С тех пор, как первая слезшая с ветки обезьяна задумалась о том, что такое хорошо и плохо, страх того, что за дурным поступком последует возмездие, прочно угнездился в сердце каждого из ее потомков.

Прямо сейчас Возмездие следовало по одному из темных грязных переулков, расположенных неподалеку от Сестричек Долли. Редкие уличные фонари и свечи, оставленные на подоконниках, начинали мерцать и гаснуть сами собой, собаки, испуганно скуля, забивались в самые далекие углы, а редкие ночные прохожие спешили поскорее убраться подальше, подсознательно чувствуя исходящую от хмурого человека в доспехах опасность. Хотя, говоря по правде, эту мрачную фигуру уже неверно было называть человеком, скорее просто… Существом.

Существо шло по следу. Прежде оно никогда не спешило, показываясь и скрываясь из виду, позволяя своим жертвам в полной мере ощутить все оттенки паники и ужаса. Ведь в конце концов, смысл был не столько в смерти, сколько в том самом смертельном ужасе, которым были пронизаны последние мгновения жизни обреченных. Что изменилось сейчас? Что подталкивало его свершить свой суд как можно скорее? Один из тех, за кем следовало Существо, собирался пролить кровь, много крови. Пускай так, но это не должно было иметь значения. Прежде никогда не имело. Почему ему хотелось… остановить это?

Существо в очередной раз прислушалось к себе. Перемена была не единственной. К странной торопливости примешивалось еще какое-то, прежде неведомое Существу, ощущение. Существо не могло его понять или дать ему название, оно знало лишь, что это ощущение пришло к нему после встречи с тем неумелым глупым стражником, посмевшим преградить ему дорогу, и с тех пор больше не покидало его. Это тоже было странно. Никто не смел вставать между Существом и тем, кого оно желало забрать. Конечно, иногда подобные глупцы все же выискивались, лишь для того чтобы тут же умереть. Это было естественно. Так же естественно, как рождение и смерть, и столь же неотвратимо.

Существо осознало, что чувствует себя изменившимся и неполным. Будто к новым, неизвестным ему прежде, чувствам и инстинктам должно было прилагаться что-то еще.

Существо замерло. Оно почувствовало, что двое из тех, чью жизнь оно должно было забрать, находятся уже совсем близко. Они почти не боялись. Что ж, это было несложно исправить. Лицо существа исказила улыбка, больше напоминающая оскал. Оно обратило свой взгляд вверх, на проржавевшую старую лестницу. Взобравшись по ней, оно без труда преодолеет заваленный старым хламом тупик и крошечный соседний переулок. Существу вовсе не было нужды убивать сразу обоих, нет. Один из них должен пожить еще немного. Ему предстоит отнести остальным весточку о приближающейся гибели.

По жалобно поскрипывающей лестнице оно взобралось на крышу и прислушалось. На соседнем карнизе кто-то был. Живая душа, не наделенная привычными Существу плотью и кровью — горгулья. Существо уже встречало горгулий на городских крышах. Эти дальние родичи троллей были слишком инертными созданиями, вся жизнь которых проходила в созерцании неба и окрестных крыш. Они не совершали ничего — ни хорошего, ни дурного, никогда не пытались мешать, а значит были Существу полностью безразличны. Оно прыгнуло вперед.

— Стй.

Существо опустило взгляд. Трехпалая когтистая лапа горгульи вцепилась в ремень, удерживающий ножны. На крохотную долю секунды в глазах Существа вспыхнуло удивление, тут же сменившееся злобой. Ему снова посмели помешать!

Существо резко развернулось и выбросило руку вперед, толкая горгулью прочь от себя с такой легкостью, будто та состояла из хлебного мякиша. Неповоротливое каменное тело зависло над краем крыши, удерживаясь только за счет того, что его лапа все еще хваталась за ремень. Кожаная полоса гудела от напряжения. Обычно причинить горгулье вред довольно сложно, но схватка камня, из которого состояло ее тело, и камней мостовой, помноженная на силу тяжести, могла разрешиться совсем не в ее пользу.

— Стй, — повторила горгулья, упрямо цепляясь за ремень.

Горгулью звали Водослей, и она служила в Городской Страже в звании констебля. Существо поняло это, едва коснувшись памяти занимаемого им тела.

Несколькими футами ниже по улице шли те, чью жизнь Существо намерено было оборвать. Оно могло бы решить обе проблемы разом. Достаточно было разорвать ремень. Что же его останавливало?

Веками Существо действовало, основываясь на чувствах и эмоциях, впитываемых им из жертв и носителей. Оно прекрасно было знакомо со страхом, с болью, яростью, ненавистью и отчаянием. У этих чувств нет полутонов, неудивительно, что сама концепция сомнения все это время была Существу недоступна, ровно как и то, что за любым сомнением должен следовать выбор.

Ремень лопнул с тихим глухим звуком, а констебль Водослей, выдернутый обратно на крышу могучим рывком, покатился по потрескавшейся от времени черепице. Когда вращение прекратилось, и констебль сумел, наконец, подняться на свое основание — Существо уже исчезло в ночной темноте.

Констебль Водослей задумчиво поскреб каменную голову, глядя на несколько капелек крови, оставшихся на черепках, а потом со всей возможной поспешностью потащил свое тело в сторону ближайшей клик-башни.

***

Мокриц фон Липвиг пил свой заслуженный полуночный кофе в небольшой забегаловке на Пекарной улице. Он очень старался быть незаметным. Этот был особый, тщательно выверенный сорт «незаметности», с ясностью и яркостью взорвавшегося фейерверка бросающийся в глаза всякому, кто просто решил бы пройти мимо. Той самой «незаметностью», не заметить которую просто невозможно. Мокриц ждал. И очень скоро ожидание его было вознаграждено.

— Господин фон Липвиг! — Вильям де Словв прислонил к стене треногу иконографа и поспешил к столику Мокрица, на ходу вытаскивая из кармана блокнот и карандаш.

Мокриц мысленно присудил себе несколько лишних очков за верный выбор места. Прятаться именно там, где тебя непременно, а главное, как можно скорее отыщут — это особый вид искусства.

— Господин де Словв, какая неожиданная встреча, — Мокриц весьма правдоподобно изобразил удивление, смешанное со смущением. Он не зря выбрал в качестве своей жертвы Вильяма, с Сахариссой подобный номер наверняка бы не прошел. По крайней мере, не прошел бы так легко.

— Позвольте пожать вам руку, ваша сегодняшняя речь на улице Мелких Богов была поистине восхитительна. Откуда вы узнали обо всех этих хищениях и прочих преступлениях Арше и Дрежедыра?

«Все жадные властолюбивые люди в чем-то похожи друг на друга, нужно лишь знать, куда смотреть. В конце концов, в мире существует довольно ограниченное количество грехов», — подумал Мокриц, но вслух сказал лишь:

— Мне всегда везло оказываться в нужный момент в нужном месте.

— Похоже на то, — Вильям уселся на скамью напротив. — И сами боги уже не раз вам благоволили.

— Предпочитаю находиться с ними на короткой ноге, это верно.

— На этот раз они избрали вас своей разоблачающей дланью? — Вильям уже выудил из нагрудного кармана блокнот и карандаш.

Мокриц пожал плечами.

— Никому не понравится, когда его именем пытаются покрывать свои темные делишки. Я рад, что сумел открыть людям глаза.

Карандаш де Словва порхал над блокнотным листом, будто живя своей отдельной жизнью.

— И унять волнения, — подтвердил де Словв, — они могли весьма печально закончиться.

— Спокойствие и уверенность никогда не помешают, — Мокриц поболтал ложкой оставшуюся на дне кофейную гущу.

— А вот командор Ваймс всегда говорил, что ими в этом городе даже не пахнет, — де Словв осекся и уставился в свои записи намного пристальней, чем того требовала его работа.

Момент был идеальный. Журналист сам вспомнил о командоре, это упрощало дело. Несколько семян лжи, брошенные на столь плодородную почву, могли дать весьма обильные и быстрые плоды, но Мокриц медлил.

— Что-то не так? — участливо уточнил он, хотя прекрасно понимал, что именно выбило де Словва из колеи.

— Только не говорите мне, что до вас не доходили последние слухи относительно командора. В особенности те, что разносят гномы.

«Беда в том, что это совсем не слухи», — Мокриц внутренне застонал.

Ложь — вот, что было его задачей. Ложь, обернутая в красивую оболочку надежды, которая тоже могла оказаться ложной. Лгать Мокриц умел, и по части красивых оберток ему не было равных, но прежде его ложь никогда не скрывала за собой такую чудовищную опасность, которая могла стоить жизни очень многим людям.

— Гномы большие сплетники, — туманно заметил он, ни на мгновение не позволив терзавшим его сомнениям отразиться у него на лице.

— Да, но сейчас это выглядит, как нечто большее, чем просто сплетни, — де Словв поднял встревоженный взгляд на Мокрица. — Командора никто не видел со времени бойни в больнице, а последние слухи о том, что кого-то подозрительно похожего на него заметили ночью на улицах, где случались неразоблаченные нападения…

Мокриц мысленно присвистнул. Вильям сумел разузнать гораздо больше, чем он предполагал. Журналистское чутье и упорство, с которым де Словв преследовал правду, привели его на самый ее порог, вот только порог этот он не перешагнул.

— Но в Таймс вы не напечатали ни слова об этих слухах, почему?

— Я бы хотел все еще раз проверить, — де Словв снова уставился на свои заметки.

Он сомневался. Впервые за все время великого искателя правды что-то остановило. За этим «что-то» скрывались не только сомнения в достоверности информации, но и упрямая надежда, что в этот раз все эти слухи ошибаются.

— Люди сейчас на грани паники, — продолжал де Словв. — Все эти темные пророчества о Затмении, ритуальные убийства. Я бы не хотел пугать их понапрасну чем-то, правдивость чего еще не доказана.

Он уговаривал сам себя, но получалось не слишком убедительно.

— Командор, безусловно, непростой человек. Он вспыльчивый, упрямый, порой грубый, и практически всегда совершенно невыносимый, но… — де Словв взмахнул рукой, едва не смахнув со стола чашку, — он по крайней мере старается обезопасить людей.

— И верить в то, что он мог стать жертвой древних сил, превратившись в чудовище, попросту не хочется? — Мокриц понимал, что ступает на дорогу, ведущую в совсем другую сторону от его цели, но поделать с собой ничего не мог.

Де Словв пожал плечами. Он не просто находился в смятении, впервые за свою карьеру он пошел на некий компромисс.

Компромисс. Когда дела идут действительно дурно, он становится лучшим из возможных решений. Мокриц задумался. Возможно, в этом и он сам мог бы найти выход из сложившейся ситуации. Выполнить указания, не совершая заведомо проигрышную сделку с собственной совестью. Продать одну лишь красивую обертку надежды, без какой-либо сердцевины внутри. Мокриц улыбнулся.

— Он ни за что не поверит, когда услышит, что вы произнесли эти слова. Это ведь практически признание…

Мокриц даже не успел договорить, реакция де Словва была молниеносной.

— «Не поверит», не «не поверил бы»?! — Вильям подскочил со скамьи, в его глазах вспыхнул привычный огонек журналистского азарта.

— Прошу прощения, мне пора.

Мокриц сделал вид, что страшно смутился собственной «случайной оговорке» и поспешно поднялся из-за стола. Де Словв схватил его за руку, многострадальная кружка все же полетела на пол, но ее судьба уже никого не интересовала.

— Вы что-то знаете! Вы просто обязаны рассказать мне!

— Простите, — Мокриц высвободил руку из хватки журналиста, что получилось у него не без некоего труда, и попытался направиться к выходу. — Я не могу.

— Но вы хотите, — де Словв преградил ему путь. — Кто в этом замешан? Культисты? Стража? Сам патриций? Это он запретил вам говорить?

Мокриц отвел взгляд, чем раззадорил де Словва еще сильнее.

— Мы имеем дело с какой-то тайной операцией?!

Мокриц красноречиво промолчал. В конце концов, некая тайная операция и впрямь готовилась, и даже не одна.

— Почему вы улыбаетесь? Я прав? Поверьте, я ведь все равно все выясню, чего бы это ни стоило!

Пожалуй тянуть и дальше не было смысла.

— Кое в чем вы действительно правы, господин де Словв, — Мокриц шагнул ближе и продолжил уже более приглушенным голосом. — Сложившаяся в городе ситуация действительно опасна, и жизни быть может сотен людей висят на волоске. Но поверьте, сейчас делается все возможное, чтобы предотвратить катастрофу. И кроме того…

Мокриц склонился ниже почти к самому уху Вильяма де Словва, и заговорщически прошептал:

— Если все закончится благополучно, командор сможет дать вам возможно самое невероятное и захватывающее интервью за всю историю Таймс.

***

Несколько тонких, пахнущих печатной краской листов отделяло Мокрица фон Липвига от края пропасти. Он умел танцевать на самом острие судьбы, но кто знает, не зашел ли он в этот раз слишком далеко, в конце концов, он весьма вольно отнесся к довольно конкретному указанию патриция. Сквозь призму вампирского чутья Ветинари Ваймс чувствовал исходящие от фон Липвига волны неуверенности и тревоги. Сам Ветинари, в присущей ему манере, не торопился раскрывать карты, позволяя своей жертве вдоволь пофантазировать на тему своей дальнейшей судьбы.

— Я вижу, тебе вновь удалось занять собой главный разворот? Похоже, даже теологические диспуты не представляют для тебя проблемы, — газетные листы тихо и зловеще зашуршали, когда Ветинари перевернул страницу, — что нельзя сказать о прямом выполнении поручений.

Сердце фон Липвига застучало быстрее.

«Он сам еще не читал статью, — понял Ваймс. — Конечно, Ветинари получает свежий выпуск прямо с печатного станка, задолго до того, как он поступит в продажу».

— Прямые пути — не совсем мой конек, сэр, — сердце фон Липвига глухо стучало о ребра, наполняя воздух вокруг него запахом адреналина.

А вот это уже походило на самую настоящую дерзость. Ваймс знал не так уж много людей, способных решиться на нее в присутствии Ветинари, а уж решиться и избегнуть последствий, и того меньше.

«Хитрец, ловкач и хренов адреналиновый маньяк, — внутренне усмехнулся Ваймс. — Я бы ни за что не сел играть с тобой в карты, но, черт побери, ты сумел найти лучшее из возможных решений».

Ветинари, наконец, опустил газету и посмотрел фон Липвигу в глаза.

— «Человек, похожий на командора», значит?

По шее фон Липвига скатилась капелька пота.

— Слова — довольно гибкая штука, милорд.

— Кроме того, господин де Словв «надеется в ближайшее время получить комментарии от самого сэра Сэмюэля»?

— Я думаю, мы все надеемся на то, что сэр Сэмюэль сможет эти комментарии в ближайшее время дать.

Патриций отложил газету и откинулся на спинку стула, глядя на фон Липвига поверх сложенных ладоней.

— Небольшая статья, спрятавшаяся прямо между заметкой об участившихся нелицензированных карманных кражах и рецептом клюквенного пирога. Ты действительно сумел повлиять на господина де Словва, представив исключительно правдивые факты под правильным углом. Это дает нам немного времени. Но осознаешь ли ты возможные последствия?

— Если дело примет действительно скверный оборот, последствия от этой статьи будут самой меньшей из проблем.

— Похоже, беседа с профессором Парадигмусом произвела на тебя сильное впечатление.

Фон Липвиг отвел глаза.

— Я всего лишь хотел…

— Некоторые люди испытывают непреодолимую тягу к познанию опасных фактов, — вздохнул Ветинари. — Надеюсь, мне не нужно пояснять, в какой миг эти факты из опасных могут превратиться в смертельно опасные?

— Я нем, как могила, милорд!

— Очень на это надеюсь, ведь в противном случае из этой поговорки может исчезнуть слово «как».

Фон Липвиг сглотнул и осторожно потер шею. Некоторые воспоминания бывают настолько яркими, что остаются с тобой навсегда. Ваймс невольно посочувствовал его положению. Что ни говори, но Ветинари в своей ловкой политике кнута и пряника умудрялся иной раз даже кондитерское изделие превратить в оружие. Хотя во всем этом была и положительная сторона, пусть Ваймс и научился видеть ее далеко не сразу. При таком подходе кнут применять почти не приходилось.

— И тем не менее, я рад, что обмен фактами получился обоюдным, — как ни в чем не бывало продолжил Ветинари. — Профессор Парадигмус наверняка поблагодарит вас за знакомство с големом по имени Нинхусар, когда сможет оторваться от своих расчетов. Будем надеяться, что сообщенные им сведения помогут профессору в его работе.

— По крайней мере, они подскажут ему, что точно не надо делать, — фон Липвиг, по-видимому, вспомнил какую-то особенно впечатляющую подробность из рассказа голема и поморщился. — Если он не желает повторить судьбу первого хозяина Нинхусара.

— Негативный опыт порой намного полезней случайных успехов, особенно если этот опыт — чужой, — Ветинари вновь взялся за перо, намекая, что аудиенция подошла к концу. — Если тебе больше нечем со мной поделиться…

Фон Липвиг поднялся со стула.

— Не совсем с вами, милорд, — он вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и осторожно положил его на край стола. — После разговора с профессором я подумал… Конечно, большая часть писем уже доставлена и ожидает адресата в доме на Лепешечной улице, но это пришло совсем недавно. Я подумал, командору будет приятно получить весточку от своей семьи.

Ваймс смотрел на письмо, как потерпевший кораблекрушение моряк смотрит на отдаленный силуэт земли на горизонте. Он даже не обратил внимания, как фон Липвиг покинул кабинет. Только звук закрывшейся двери вырвал Ваймса из транса. Быстрым, не слишком аккуратным движением он вскрыл конверт.

Сибилла писала о том, что у них с юным Сэмом все хорошо. Она рассказывала о курьезах прошедшей драконьей выставки и особенностях местной кухни. Особого упоминания удостоилось победа юного Сэмав конкурсе «лучший юный драконовладелец» и получение им набора цветных карандашей из ста двадцати цветов в качестве приза.

«Сегодня он снова рисовал тебя, — писала Сибилла. — Мы оба очень скучаем».

Пальцы правой руки патриция, сжимающие письмо, дрогнули. Ваймс отвел взгляд от изящных витиеватых букв и призвал на помощь все свое самообладание.

Юный Сэм и Сибилла. С ними все в порядке. Они далеко отсюда. Они в безопасности. Сибилла и впрямь пишет каждый день, как и обещала. Возможно, она немного беспокоится из-за того, что не получает ответов, но наверняка успокаивает себя тем, что он просто слишком занят. У них все хорошо. Ваймс позволил этой мысли окутать свой разум.

Кроме письма в конверте обнаружился еще один сложенный вдвое листок. Ваймс осторожно развернул его. Это был рисунок. Юный Сэм нарисовал его. Со всем умением и старанием, а так же восторгом мальчишки, только что получившим в подарок множество цветных карандашей (каждый из которых он просто обязан был использовать при создании своего шедевра). Нарисованная детской рукой человеческая фигура была упакована в желто-золотистые доспехи и будто бы парила в воздухе на фоне большого красного круга, по всей видимости, изображавшего солнце. В качестве окончательного штриха юный Сэм добавил к этой фигуре размашистую надпись «ПАПА», сделанную оранжевым карандашом.

Самообладание Ваймса все же дало трещину. Он вдруг понял, что это неровная надпись может оказаться последней весточкой от юного Сэма, которую он видит в своей жизни. Его связь с миром истончалась. Ваймс чувствовал это. Минута за минутой, с каждым ударом мертвого сердца патриция, еще одна капля крови Ваймса сгорала в его венах, обрывая тонкие нити, связывающие Ваймса с реальностью. Ветинари пытался сберечь их, он замедлял свой сердечный ритм, будто впадающая в спячку змея. Он не тратил сил понапрасну, Ваймсу даже казалось, что патриций старается меньше двигаться. Отчасти это помогало. Ветинари с привычной расчетливостью экономил оставшееся ему время. Чем бы на самом деле ни руководствовался Анк-Морпоркский тиран, Ваймс все равно был ему за это благодарен.

И все же, даже Ветинари не мог остановить время. Если Парадигмус не придумает что-то как можно скорее… Что ж, пресловутого затмения Ваймс точно не увидит, а последними звуками в его жизни станут скрип пера по бумаге, неровное тиканье часов за дверью и тихий вкрадчивый голос патриция, отдающий очередное указание. Осознавать это было чертовски странно.

— Желаете написать ответ супруге, ваша светлость?

Ваймс задумался. С одной стороны, ему этого хотелось. Хотелось написать Сибилле уйму важных банальностей, хотелось еще раз сказать юному Сэму, как он любит его и гордится им, хотелось… Нет, он не станет этого делать. Не станет писать письмо, напоминающее унылое предсмертное прощание. Он еще жив, черт побери! По крайней мере, он существует! И даже если ему суждено прекратить свое существование, он не станет отравлять сердца дорогих ему людей подобной ерундой.

«Нет. Не сейчас».

Перо замерло над бумагой. Ваймс подумал немного, прежде чем продолжить.

«Если что-то пойдет не так, ответите им за меня?»

— Ах, Ваймс, — Ветинари покачал головой, — где же ваш боевой дух?

«Ответите?»

— Да, отвечу.

Отчего-то решение этого мрачного и весьма печального вопроса странным образом успокоило Ваймса. Хотя дело могло быть в непривычно доверительном тоне Ветинари.

Дверь в Продолговатый кабинет открылась, выдергивая Ваймса из размышлений.

— Появились новости от Городской Стражи, милорд, — Стукпостук, как всегда практически бесшумно, подошел к рабочему столу.

— Им удалось напасть на след, не так ли?

— Да, милорд. Сержант Ангва сумела взять след… тела его светлости.

Ваймс уставился на Стукпостука во все глаза. В последние пару дней секретарь патриция стал для него одной из скромных ниточек, связывающих Ваймса с событиями за стенами дворца. Ваймс научился различать его походку по звуку шагов (благо, вампирский слух Ветинари позволял ему это сделать), минута за минутой с надеждой ожидая новостей. И вот они, эти новости. Имей Ваймс в распоряжении собственное тело, он наверняка подскочил бы со стула и рванулся в самую гущу событий. Но сейчас он находился в теле Ветинари, а патриций отличался несколько иным подходом к делам.

Ветинари склонил голову в легкой задумчивости.

— Ситуация на улице Мелких Богов стала значительно спокойней. Это позволит капитану выделить людей для проведения захвата. Вопрос лишь в том, готовы ли они к тому, что их ожидает?

— Они полны решимости.

Решимость — отличное качество, когда к ней прилагается надлежащая подготовка. Ваймсу стало чертовски неспокойно. Да, его ребята хороши. Он не сомневался в них ни единой секунды, когда дело касалось нарушителей порядка, грабителей и даже самых жестоких отморозков, но Призывающая Тьма отличалась от всех них, и она не станет играть в поддавки. Она готова смести с пути любого, кто подумает ей мешать, а что уж говорить о тех, кто попытается ее… пленить? Возможно, эта операция будет стоить многим стражникам жизни, но оставлять Тьму бродить на свободе нельзя. Проклятье! Ваймс поймал себя на том, что нервно постукивает пальцами по столу.

«Тум-тум-тум-тум», — послышалось откуда-то со стороны главной лестницы.

— Вы желаете побеседовать с капитаном Железобетонссоном? — вежливо уточнил Стукпостук.

«Тум-тум-тум-тум», — звук спешных тяжеловесных шагов приблизился еще немного.

— Полагаю, что у капитана сейчас достаточно хлопот. Однако я попрошу тебя передать ему некие крайне важные сведения от профессора Парадигмуса.

— Какие именно сведения, милорд? — в руках секретаря тут же возникли планшет и остро заточенный карандаш.

— Те, что он так спешит нам сообщить прямо сейчас.

Все приближающееся и приближающееся «тум-тум-тум» наконец оборвалось глухим «бамц», когда распахнувшаяся дверь кабинета ударились о стену. На пороге застыл всклокоченный Парадигмус. Его слегка помятая красная шляпа съехала набок, рукава мантии были подвернуты до плеч, а в руках у волшебника громоздился целый ворох свитков и исписанных странными значками листов. Глаза волшебника горели. Он выглядел так, словно вот-вот готов был завопить «Эврика!» или еще что-то в этом духе.

— Ваша милость! — при виде патриция Парадигмус слегка растерял свою уверенность, поэтому восклицание вышло не столько радостным, сколько попросту громким.

— Я вижу, что вы принесли хорошие новости, — Ветинари окинул волшебника внимательным взглядом, — и вам не терпится ими поделиться.

Парадигмус выронил один из свитков, и тот, медленно раскручиваясь, покатился по полу. Волшебник наклонился, чтобы подобрать его, но лишь рассыпал часть своих записей из верхней стопки.

— Да, я… — волшебник окончательно растерялся.

— Вы нашли способ, не так ли?

— Условно говоря, я просчитал вероятность…

— Да или нет, господин Парадигмус? — в голосе Ветинари послышалось вежливое, но отдающее металлом предупреждение.

— Да, — волшебник водрузил оставшиеся материалы на стол перед патрицием и бросился подбирать рассыпанное.

— Вы вернете командора в его тело?

— Да, если это тело удастся изловить, что крайне нелегко.

— Этим как раз занимается Городская Стража.

— О, — Парадигмус застыл, прижимая к груди подобранный свиток. — Но это же… Это же прекрасно! Я немедленно начну подготовку! Я уже послал клик Аркканцлеру. Мне понадобится несколько ассистентов и хотя бы один из Особых посохов, с его получением, конечно, может возникнуть некоторая проволочка…

— Не возникнет, — Ветинари дал знак Стукпостуку и тот, коротко кивнув, выскользнул из кабинета.

Ваймс не мог отвести взгляд от входящего в раж волшебника. Неужели удача наконец повернулась к нему лицом? Снова стать собой, вернуться в мир живых. Черт, да он ведь уже почти потерял надежду на это! Будь у Ваймса в распоряжении собственное сердце, оно бы сейчас наверняка колотилось, как бешеное. И все же, что-то в лице Парадигмуса заставило его уточнить.

«И в чем подвох?»

Ветинари развернул лист к волшебнику. Тот осторожно приблизился и взял записку в руки. То, как изменилось его лицо, вмиг охладило все пламенные ожидания Ваймса.

— Есть риск, — Парадигмус нервно закусил губу. — Довольно большой риск, что ритуал… не удастся.

— И чем это грозит?

— Тем, что господин Ваймс… Его душа просто растворится в потоках эфира. Понимаете, все связи между его душой и телом были разорваны. Мне придется изъять его из… из вас и буквально запихнуть в его собственное сопротивляющееся тело, накрепко пришив, если так можно выразиться, сотней тончайших магических нитей. Что может пойти не так? Да практически все! И даже если ритуал пройдет успешно, понадобится немало времени, прежде чем душа и тело вновь образуют между собой естественную и устойчивую связь. Это отдаленно напоминает процесс сращивания костей, только в разы сложнее. Но я подумал… Я подумал, что все равно должен попытаться! Да, риск очень велик, но ведь и риск бездействия не меньше! — выпалил Парадигмус.

Ваймс видел, как тяжело он дышит, слышал, как колотится его сердце, но впервые с момента появления в Продолговатом кабинете Парадигмус смотрел Ветинари прямо в глаза и не отводил взгляда. Да, он замер, ожидая грома и молний (метафорических, но ничуть не менее губительных) на свою голову, но он, черт его побери, был абсолютно уверен в своем решении.

Ваймс мысленно вздохнул, и этот вздох причудливым образом совпал со вздохом Ветинари.

«Выходит, никакого подвоха? Тогда давайте приступать».

***

Господин Голяш нервно потер руки и неуверенно оглянулся на своих немногочисленных подчиненных. Те ответили ему не менее недоуменными и встревоженными взглядами.

— Вы уверены, что этот… невероятно опасный подозреваемый скрывается где-то на территории нашего Предприятия?

Несмотря на то, что голос господина Голяша подрагивал от волнения, слово «Предприятие» он произнес именно с большой буквы. Господин Голяш был владельцем «Первой-Суперсовременной-Технологичной-Высокоэффективной-Механизированной-Скотобойни», обеспечивающей почти треть города свежей вырезкой и кожей для сапог. Он по праву гордился своим детищем, пускай для его охраны приходилось нанимать вдвое больше троллей, чем забойщиков, мясников и техников, обеспечивающих непрерывную работу всего производства, вместе взятых. Увы, не все «коллеги» господина Голяша умели идти в ногу со временем и мириться с честной конкуренцией. Почти каждую неделю на предприятии происходили небольшие «инциденты», которые господин Голяш неизменно связывал с проделками нечестных на руку конкурентов. В основном это были сущие пустяки, вроде небольших несчастных случаев или мелких поломок в конвейерном механизме. Эти «инциденты», разумеется, были весьма прискорбны, но они не требовали остановки ВСЕГО производства. Подобные издержки казались господину Голяшу невиданными и совершенно ужасными, но стоящий перед господином Голяшом капитан Железобетонссон говорил так убедительно…

— Да, господин Голяш. Я вынужден просить всех вас покинуть помещения как можно скорее. Ради вашей же безопасности.

Господин Голяш искоса посмотрел на большую, похожую на волка собаку, напряженно обнюхивающую землю неподалеку.

— А для его поимки нам действительно нужно останавливать весь конвейер? Быть может, вы сможете как-то его выманить?

— Боюсь, это невозможно. Мы не можем рисковать десятками жизней ни в чем не повинных людей.

— Десятками? Но вы же сказали, что он там один. Да к тому же, моя охрана… — возражения господина Голяша прервало металлическое бряцание. Один из стражников троллей сосредоточенно раскладывал на земле и собирал воедино жуткого вида конструкцию, состоящую из цепей, кандалов и плотных кожаных перевязей. Господин Голяш нервно сглотнул.

«Что ж это за подозреваемый такой…»

— Вырубайте все немедленно и выметайтесь! — голос господина Голяша обрел несколько непривычно высоких ноток.

— Но ведь к нам только пригнали больше ста голов…

— И убойник с конвейерной цепью сегодня сбоят, починить надо бы. И дополнительное освещение…

— Даю всем оплачиваемый выходной! — прервал поток возражений Голяш.

Последняя фраза возымела почти магический эффект. Уже через пару минут в здании скотобойни не осталось никого, кроме сотни недоуменно мычащих бычков.

***

Младшие констебли Бор и Камнебур осторожно ступали по грубым каменным плитам забойного цеха. Разумеется, они не были одни. Всего в нескольких десятках футов, за стеной находились их сослуживцы, проверяющие соседнее помещение, но учитывая обстоятельства, эти несколько футов казались милями. Их было немного. Всего семеро стражников, включая капитана Моркоу и сержанта Ангву. Говоря по правде, Бор и Камнебур присутствовали на этой операции только потому, что сумели в нужно время и в нужном месте подкараулить капитана и фактически навязаться в участие на добровольных началах. Официально они заступали только в ночную смену. Оно того стоило! По крайней мере, так констеблям сперва казалось.

Камнебур толкнул тяжелые двери, ведущие в центральное помещение, те поплыли вперед медленно и на удивление бесшумно. Констебли прижались к стене по бокам от дверей. Осторожность никогда не помешает. Ничто не является такой легкой целью для арбалетной стрелы, как замерший в освещенном дверном проеме человек. Мистер Ваймс частенько повторял эту простую истину всем новобранцам.

Выстрела не последовало. В забойном цеху было вообще на удивление тихо. Хотя эту тишину скорей можно было назвать зловещей. Единственным звуком, нарушающим ее, было негромкое позвякивание цепей, предназначенных для подвешивания туш, что определенно не добавляло обстановке умиротворения.

— Глянь, — одними губами прошептал Бор, указывая на поднятую железную решетку над входом.

Интересно, зачем она вообще нужна? Неужели на случай непредвиденного побега бычков? Непохоже. Скорее решетку установили позже, как дополнительную защиту от «вредителей». Кажется, хозяин скотобойни упоминал о частых случаях саботажа.

— Заходим на счет три, — прошептал Камнебур.

— Раз.

Полуразделанные туши слегка покачивались на своих подвесах.

— Два.

Небольшие окошки над самым потолком давали не так уж много света, его узкие полосы нехотя проникали внутрь, скорее подчеркивая царивший в цехе полумрак, чем разгоняя его.

— Три!

Стражники нырнули внутрь, мысленно готовясь принять бой. Бор напряженно оглядывался, водя взведенным арбалетом по сторонам.

Никого. На первый взгляд, никого. Стражники переглянулись и медленно двинулись вперед, осторожно лавируя между висящими на крюках тушами. Это место навевало самую настоящую жуть. Демон, похитивший тело командора, будто специально выбрал его для засады.

Где-то сверху что-то глухо заскрежетало, заставив констеблей резко развернуться, встав спина к спине (пусть даже спина констебля Бора возвышалась над спиной его сослуживца едва ли не в половину роста).

— Что это было?

— Неполадки в механизме? Хозяин говорил что-то подобное…

— Может быть, может быть… — Камнебур недоверчиво вглядывался в полумрак. — Но ты не теряй бдительности.

— Ты тоже.

Они двинулись дальше.

«Не такое уж и жуткое место, — продолжал уговаривать себя Бор, — просто склад будущих колбасок и стейков. Намного лучше думать о вкусной еде, чем об освежеванных коровьих головах, смотрящих на тебя с немым укором. Но, если хорошенько разобраться, то коровьи головы тоже не самое плохое, о чем можно думать, намного страшнее думать о том, что может среди этих туш и голов прятаться».

Скрежет повторился. И он совершенно точно имел механическое происхождение. Огромная конструкция, основанная на ранних чертежах небезызвестного тупицы Джонсона, подавала голос, недовольная простоем. Цепной конвейер дрогнул, заставив туши качаться, подобно огромным мясным маятникам. Пустующие крюки зазвенели, ударяясь друг о друга.

«Проверить помещение, подать сигнал, если что-то обнаружим. Совсем несложно, — констебль Бор разозлился на себя за испуг и малодушность. — Подумаешь, какая-то там древняя сущность. Мистера Ваймса это бы не смутило, и тебя не должно».

Бор перешагнул через глубокую канавку, предназначавшуюся для стекания бычьей крови. Раскачивающиеся туши мешали обзору, но на миг Бору показалось, что он заметил мелькнувшую впереди тень. Констебль Бор тут же вскинул арбалет.

— Там что-то есть, — шепнул он напарнику, — осторожно.

Камнебур ничего не ответил. А может быть и ответил, но его голос утонул в очередном скрежещущем стоне, оборвавшемся глухим ударом о камни.

— Решетка! — Бор тихо выругался себе под нос. — Гар, ты…

Констебль Камнебур исчез. Буквально мгновение назад он был прямо за спиной у Бора, а теперь исчез.

Бор резко развернулся, держа арбалет наготове. Захлопнувшаяся решетка наделала много шума, остальные уже наверняка спешат сюда. Оставалось всего два вопроса. Куда подевался Гар Камнебур? И, если решетку опустила эта Тьма, то сбежала ли она, оставив их внутри, или?..

Откуда-то сверху под ноги Бору упал стражнический шлем. Бор отпрыгнул в сторону, тут же наведя арбалет на тень под потолком.

— Гар?

Высоко, почти над самыми потолочными балками, качалось на цепи вяло сопротивляющееся тело Камнебура. Бора пробил холодный пот, мясницкие крюки пронзали насквозь даже коровьи туши.

— Берегись! — голос констебля Камнебура звенел от гнева и негодования, а вовсе не хрипел в мучительной агонии.

Бор бросился влево, он надеялся перекатиться в сторону и успеть прицелиться в ногу или плечо нападающему, но он не успел. ОНО оказалось быстрее. Мощный удар едва не выбил из Бора дух. Арбалет, выпустив стрелу в одну из раскачивающихся туш, отлетел куда-то в желоб кровостока, а на констебля обрушилась живая воплощенная ярость. Говоря по правде, Бор даже не успел испугаться. Возможно потому, что для ощущения страха мозгу нужно больше времени, а сейчас все происходило слишком быстро. Бор почувствовал тяжесть набросившегося на него тела, отдаленно ощутил пронзившую ребра боль, а потом, всего на долю мгновения, он успел заглянуть этой ярости в глаза. Черные провалы видели его насквозь, выворачивали наизнанку его душу. Это леденящее чувство заставляло сознание цепенеть, Бор едва не пропустил удар меча, который мог бы стоить ему жизни.

— Заби!

Гномья секира, брошенная нетвердой рукой висящего где-то под потолком контебля Камнебура, мелькнула в воздухе, заставив нападающего отшатнуться. Этого было достаточно, чтобы Бор сумел прийти в себя. Секира еще не успела лязгнуть о камень, а констебль Бор уже применил самый грязный из известных ему пинков. Командор мог бы им гордиться, после того, как сумел бы разогнуться, конечно.

Тьма определенно почувствовала боль, но будто бы не придала ей значения. И все же, ее секундного замешательства было достаточно, чтобы Бор успел дотянуться до оружия. Он не слишком ясно соображал в этот момент, действуя фактически на инстинктах. Стражнических инстинктах. Спасай, то что можно спасти.

«Не обнажай меч, если не намерен им воспользоваться», — вспомнил наставления командора Бор.

Следующий удар меча он принял служебной дубинкой. Металл вгрызся в полированное дерево почти наполовину, мышцы рук завопили от напряжения.

— Бесполезно.

Нависшее над Бором лицо принадлежало командору Ваймсу, но голос… Нет, привычные рычащие нотки не могли скрыть жуткой потусторонней инаковости. Бор молча оскалился знакомому лицу в ответ. Он слышал, как сотрясается под тяжелыми ударами перекрывшая путь решетка. Тролли выломают ее, нужно только продержаться.

Тьма усилила нажим. Бор определенно проигрывал в силе, его мускулы напрягались до дрожи, но остановить напор он все равно не мог. Дубинка неумолимо приближалась к его горлу.

«Они не успеют, — отстраненно рапортовала какая-то дальняя часть мозга. — Оно переломит тебе трахею или просто удушит раньше, чем они выломают решетку».

Меч с хрустом вонзился еще глубже в полированное дерево.

«Или зарубит».

Взгляд Бора сошелся на приближающемся лезвии меча. И тут Тьму сорвало с места.

Бор закашлялся, хватаясь за горло дрожащими руками. Его мозгу понадобилось какое-то время, чтобы понять, что происходит. Избавление от кажущейся неминуемой смерти туманит разум так же, как и ее приближение.

— Капитан?

Два закованных в доспехи тела покатились по полу. В любой другой ситуации можно было бы поставить на капитана Моркоу, ведь на его стороне были молодость и физическое превосходство. Вот только в этот раз древняя мстительная сущность изрядно спутала все карты.

Тьме все же удалось отбросить капитана от себя.

— Призывающая Тьма, — капитан поднялся на ноги и снова двинулся вперед, — ты арестована…

— Что? — существо, похитившее тело командора, склонило голову и хищно улыбнулось.

— Ты обвиняешься в убийстве, нападении и похищении офицера стражи.

— Те, кто виновен — обречены, а те, кто обречен — умрут, — существо медленно двинулось вбок, словно хищник, примеряющийся, с какой стороны напасть на жертву. — Обнажившие против меня оружие — обречены.

Капитан Моркоу демонстративно вытащил из ножен меч и отбросил его в сторону. Тьма проводила меч долгим внимательным взглядом.

Капля холодного пота скатилась у Бора между лопаток. Как долго капитан продержится против этой… этого? Страх подстегнул Бора, заставив его, пусть и со второй попытки, подняться на ноги. Глухие удары о решетку стихли. Насколько же она прочная, черт побери?

— Бор, сюда! Помоги открыть!

«Помоги открыть»? Каким образом? Бор обернулся и с трудом разглядел странное хитросплетение шестерней и рычагов, находящееся по обе стороны решетки. Чтобы открыть ее, нужно было нажать рычаги по обеим сторонам? Боги, да даже на монетном дворе двери устроены проще. Кому в голову только пришла идея… Неважно. Главное успеть нажать на рычаг и впустить остальных, пока капитан отвлекает демона. Вместе они сумеют с ним справиться.

Призывающая Тьма медленно обернулась в его сторону. Бор встретил ее взгляд, почти не дрогнув.

«Хочешь напугать меня? Ладно, я в ужасе. Но это все равно ничего не значит, потому что у меня есть дело».

Бор бросился к двери со всех ног, лавируя между медленно раскачивающимися тушами. Уже на половине пути он понял, что Тьма его настигает. Позади зазвенела сорванная с балки цепь, и Бор представил, что сейчас ему в спину вопьется мясницкий крюк.

«Выдержат ли доспехи? — мелькнула в голове робкая мысль. — Конечно, они способны выдержать даже удар тролльей дубины, но если знать, куда и как бить…»

Позади раздался звук глухого удара, скрежет металла по камню и яростный крик хищника, у которого из-под носа увели добычу. Капитан Моркоу снова схватился с этим существом. Бору не нужно было оборачиваться, чтобы понять это.

— Который?! — Бор почти врезался в стену, уставившись на ряд многочисленных разноразмерных ручек и вентилей.

— Пробуй вот тот, большой! Не, вон тот справа!

Верхняя лента конвейера дрогнула, и все туши снова пришли в движение. Где-то под потолком громко ругался на гномьем констебль Камнебур; цепь, удерживающая его, резко развернулась, и теперь гном болтался не над потолком, а всего в нескольких футах над полом.

— С другого права!

Бор оглянулся через плечо. Капитан Моркоу все еще пытался сдерживать Призывающую Тьму, хотя происходящее с каждой секундой все больше начинало походить на ожесточенную драку.

— Да, вот этот!

Сержант Ангва с бессильной злобе грызла железные прутья. Их ход был слишком частым, даже для нее.

— Давай одновременно!

Бор снова оглянулся ровно в тот момент, когда капитан Моркоу и Тьма рухнули в яму для убоя быков. Нет, нельзя отвлекаться. Там внизу нет ничего страшного, все механизмы выключены, нужно как можно скорее открыть эту проклятую решетку.

— Раз, два, жми!

В недрах стены заворчал пришедший в действие механизм поднятия решетки. Он разгонялся медленно и будто бы неохотно. Решетка успела подняться всего на пару футов, когда к этому ворчанию добавилось странное шипение и постукивание, доносящееся откуда-то из глубины цеха. Шипение становилось все тише, а постукивание все чаще, пока не оборвалось странным глухим лязгом.

Лязг исходил из ямы. Сержант Ангва издала душераздирающий вой и бросилась вперед, чуть не ободрав себе шкуру о приподнявшиеся прутья решетки.

«Капитан, — в груди у Бора похолодело. — Только не это».

Он бросился к яме, едва успев перехватить сержанта за ошейник за миг до ее прыжка. Это, безусловно было против всех правил и субординации, но в данный момент все, о чем мог думать Бор — это не дать сержанту сделать… неправильный шаг. Волчья пасть с огромными клыками щелкнула в полудюйме от руки констебля Бора, но он не обратил на это внимание. Все, что приковывало сейчас его взгляд, находилось внизу, в убойной яме.

Капитан Моркоу лежал на дне без сознания, а Призывающая Тьма стояла над ним, глядя на медленно расползающуюся лужу крови. В руках она все еще держала меч командора, вот только крови на нем не было.

«Убойник. Эта тварь толкнула его на чертов убойник…» — Бор почувствовал, как внутри него все похолодело. Он едва не ослабил хватку на ошейнике, упустив сержанта, но тут Тьма подняла на него взгляд. В черных провалах все так же плескалась предвечная темнота неотвратимости, вот только теперь к ней примешалось нечто иное, нечто отдаленно напоминающее… удивление. Тьма вновь опустила взгляд на истекающего кровью капитана и шагнула вперед.

Именно тогда, наконец, подоспели тролли.

========== Часть 7 ==========

Минуты ожидания казались Ваймсу часами, что было весьма иронично, ведь еще совсем недавно эти самые минуты мелькали перед его глазами быстрее дождевых капель в грозу. Все же, время — на редкость причудливая субстанция, течение которой порой зависит от той призмы, через которую ты на нее смотришь. Любопытный с точки зрения философии феномен.

На философию Ваймсу было плевать. Особенно сейчас. Ожидание. Ожидание и бездействие, будь они прокляты! Все существо Ваймса обратилось в один обнаженный ожидающий нерв.

Его люди рисковали собой, чтобы исправить совершенную им ошибку. Пусть Ветинари сколько угодно твердит о случайности и чужой злой воле, Ваймс все равно чувствовал себя виновным в том, что произошло. Он мог быть более сдержаным. Мог быть более осторожным. Мог быть…

Мысли сделали круг и вернулись на уже проторенную дорожку. Ваймс снова раз за разом представлял, как Моркоу и другие пытаются противостоять Призывающей Тьме. Тысячи возможностей, тысячи случайностей, тысячи вариантов того, как ВСЕ может пойти «не так», и никаких вестей…

«Как они там? Получилось ли у них? Не пострадал ли кто-то? А если?..»

Ваймс был готов выть от напряжения и отчаяния. Почти бессознательно он постукивал кончиком пера по бумаге, которая стала практически черной от множества чернильных точек. Ветинари даже не пытался одергивать его.

Где-то там, внизу, в подвалах, Парадигмус уже заканчивал свои приготовления к ритуалу возвращения. Он тоже ждал. Ждал прибытия последнего необходимого участника — Призывающей Тьмы в оболочке Ваймсового тела.

Ваймс никогда не доверял магии и мистике, а за последние дни так и вовсе был сыт ими по горло. Но этот последний ритуал мог все исправить, вернуть на круги своя то, что еще можно было вернуть, или же он мог и впрямь стать для Ваймса последним. В любом случае, надежда на лучшее стоила того, чтобы рискнуть.

Тихие шаги Стукпостука Ваймс различил сразу же. Он напрягся, ожидая, когда откроются двери. Черт, да его напряжением можно было резать камни!

Новая дверная ручка повернулась почти бесшумно.

— Милорд, — Ваймс чувствовал тщательно скрываемую за сдержанностью взволнованную радость секретаря. — Им удалось. Они уже направляются сюда.

Ваймс выронил перо, его волнение заставило пальцы Ветинари едва заметно подрагивать. «Им удалось». Моркоу и остальные… Им удалось почти невозможное. Ваймс готов был расхохотаться от облегчения.

— Передай профессору Парадигмусу, чтобы он завершал свои приготовления. Мы скоро будем.

Секретарь поспешил исполнить поручение.

«Мы?»

Слух Ваймса зацепился за то, как обыденно и непринужденно прозвучала последняя фраза в устах Ветинари. Прошедшие дни оставили на них обоих свой отпечаток, можно даже сказать, самым непосредственным образом сблизили их. Ваймс почувствовал, что просто обязан что-то сказать, вернее написать. Но что?

Поблагодарить Ветинари? Просто написать одно единственное слово «спасибо»? Спасибо за то, что позволил мне обосноваться в твоем теле? Спасибо, что берег меня, как какую-то последнюю свечу? Я все заметил: и как ты тянешь мое время, замедляя свое сердцебиение, и как ты стараешься меньше двигаться, чтобы крови, удерживающей меня здесь, хватило на пару лишних часов. Это, знаешь ли, чертовски странно осознавать, но я все равно тебе благодарен. Чем бы ты на самом деле не руководствовался, все равно спасибо.

Нет. Это тоже напоминало какое-то слезливое прощание. Он лучше отложит благодарности до того момента, когда сможет произнести их сам.

Ваймс снова сжал в пальцах перо и вывел на уцелевшем клочке бумаги:

«Приступим?»

***

Давно ему не приходилось бывать в подвалах дворца патриция. С тех пор тут многое изменилось. Например, определенно стало чище (под ногами Ветинари больше не хрустели тоненькие косточки змей, крыс или еще каких-то бывших обитателей темниц), да и сами камеры, пусть и содержащиеся в пристойном состоянии, пустовали. Как и бывшая пыточная. По крайней мере, Ваймс предположил, что довольно просторный зал, находящийся дальше по коридору от темниц, когда-то служил именно этой цели. Сейчас здесь было светло, даже слишком. Многочисленные откормленные саламандры заливали помещение ярким белым светом.

Ваймс заметил, как прищурился от болезненно-яркого света Ветинари.

— Ваша милость, мы готовы начинать.

Парадигмус в компании еще трех взволнованно переглядывающихся молодых волшебников стоял на краю круга, выведенного яркой белой краской на полу. В руках он держал старый, извилистый и явно чем-то очень недовольный волшебный посох. Посох то и дело вздрагивал и начинал раскачиваться, норовя вырваться у волшебника из рук и двинуть того по голове. Однако, при их с Ветинари приближении посох замер, будто избалованный славой художник, оценивающий масштабы предстоящей ему работы. Парадигмус облегченно вздохнул и слегка ослабил хватку.

— Что от меня требуется, профессор? — голос Ветинари звучал спокойно и сосредоточенно.

Ваймс надеялся, что это спокойствие передастся и ему.

— Вам просто нужно будет находиться внутри круга вместе с телом командора в течении двух, может быть, трех минут. Ритуал не займет много времени. Мы почти сразу поймем, получилось у нас или нет. Быстро, словно пластырь оторвать… — Парадигмус неплохо держался, хотя его голос все еще слегка подрагивал от волнения. — Вот только…

— Говорите, профессор.

— Боюсь, Tenebris Vindictam будет несколько возражать против этого ритуала, и в течение этого короткого времени вам придется… удерживать ее, вернее, занимаемое ею тело, — Парадигмус неловко и не к месту улыбнулся, будто извиняясь за что-то.

— Хорошо, — невозмутимо ответил Ветинари. — Еще что-то?

— Нет, милорд. Это все.

Ветинари коротко кивнул и обратил свой взгляд на закрытые двери.

«Они рядом», — понял Ваймс.

Вампирское чутье позволяло ему слышать шаги и биение сердец приближающихся стражников, чувствовать запахи, среди которых Ваймс с удивительной легкостью распознал… свой. Хотя, в этом, на самом деле, не было ничего удивительного. Все же он пользовался сейчас органами чувств Ветинари, а тому его запах был очень хорошо знаком.

Тяжелые двери открылись с легким металлическим скрипом, пропуская стражников внутрь. Их было четверо: младшие констебли Бор и Камнебур, изрядно помятые, но все равно полные энтузиазма, шагали впереди, а следом за ними — констебли Флюорит и Кирпич везли… волокли… препровождали почти спеленутого ремнями и цепями «командора Ваймса».

«Вот срань… — только и подумал Ваймс. — Неужели я и вправду могу выглядеть… так? Неудивительно, что некоторые мелкие сошки предпочитают признаться во всем сразу. У меня такая рожа, будто я готов удавить кого угодно голыми руками.»

Ваймсу очень хотелось думать, что виной подобному «образу» была угнездившаяся в его теле Призывающая Тьма, но, положа руку на сердце, он признавал, что в моменты своего гнева может и впрямь выглядеть… не очень располагающе.

Но теперь все должно быть иначе. Теперь ему придется взять свой гнев на короткий поводок, ведь когда он снова окажется в собственном теле, ему понадобится вся его воля, чтобы обуздать распоясавшегося демона.

Ветинари подошел ближе, разглядывая связанную Тьму с холодным отстраненным любопытством. Надо признать, ребята постарались на славу. Кто бы не придумал пустить в дело эту конструкцию, она оказалось достаточно надежной. Кроме привычных стражнику цепей и кандалов, она включала и кожаные ремни, плотно стягивающие конечности почти по всей длине, а также металлический остов, к которому все и крепилось. Даже голову удерживали два крепких кожаных ремня.

— Ты…

Ваймс едва узнал голос, исходящий из его собственной глотки. Тьма посмотрела на него залитыми чернотой глазами.

— Не перестаешь сопротивляться даже после того, как проиграл?

«Я никогда не перестану тебе сопротивляться, — внутренне оскалился Ваймс. — И я, черт побери, еще не проиграл!»

Тьма, будто услышав его мысли, погано улыбнулась в ответ. Впервые Ваймсу захотелось со всей силы врезать по своей собственной морде.

— Еще одна деталь, милорд, — осторожно уточнил Парадигмус откуда-то из-за спины, — в круг нельзя вносить никакой металл. Он может экранировать и искажать магические потоки.

Выходит, придется снять кандалы? Нет, возможно, вампирских сил Ветинари хватит, чтобы удержать его одержимое Тьмой тело, но как быть с доспехами? Ваймс видел, что изрядно поцарапанный нагрудник и кольчуга были все еще на нем.

— Больше никаких уточнений? — Ветинари левой рукой расстегнул запонку на своем правом запястье и быстрым движением закатал рукав. Ваймс, немного промедлив, повторил то же с левым рукавом.

— Нет, нет, милорд. Это точно все. Просто избавьте его от всех железок и заведите в круг.

Ха, в устах волшебника это прозвучала как сущая безделица! Ваймс видел, как вздулись жилы на его собственной шее. Тьма не собиралась сдаваться без боя.

— Ключи, — Ветинари протянул ладонь, даже не оборачиваясь на стражников. Все его внимание сейчас занимала Призывающая Тьма.

Камнебур сделал два шага вперед, отстегнул от пояса связку ключей и, почти поднявшись на цыпочки, вручил их патрицию.

— Вы совершили почти невозможное, господа. И город по достоинству оценит ваш труд, но сейчас я вынужден просить вас удалиться.

Стражники переглянулись, переминаясь с ноги на ногу. Наконец, младший констебль Камнебур упрямо сжал кулаки.

— Мы бы хотели остаться, сэр. Если командору Ваймсу или… или вам понадобится наша помощь.

Ветинари промолчал. Он мог бы приказать им убираться. Пожалуй, патрицию было выгоднее провернуть это дело при закрытых дверях, без лишних свидетелей, особенно, если весь ритуал закончится провалом. Но стражники уже были в курсе по крайней мере части происходящего. Мог ли Ветинари обернуть это в свою пользу? Ваймс готов был поклясться, что да.

— Что ж, хорошо, — произнес после некоторого молчания Ветинари.

Послышался облегченный вздох.

— Но после завершения ритуала, мы обсудим степень вашей ответственности за информацию, которой вы никогда не обладали и не будете. Я ясно выражаюсь?

Констебль Кирпич хотел было что-то уточнить, но Камнебур стукнул его по щиколотке.

— Мы все понимаем, сэр.

— Превосходно, — Ветинари все так же оценивающе смотрел в глаза Призывающей Тьмы. — Констебль Кирпич одолжит мне свой кинжал?

— Но енто не кинжал, енто зубочистка, сэр.

— Звучит не так благородно, но тем не менее прекрасно подойдет для разрезания ремней. А теперь отойдите.

Стражники послушно отступили к дальней стене.

Ветинари разомкнул два основных замка и принялся отстегивать ремни, удерживающие грудь принадлежащего Ваймсу тела. Тьма не шевелилась, будто не обращая на это внимания, но Ваймс готов был поклясться, что она лишь ждет удачного момента. Судя по всему, Ветинари считал так же.

— Я вынужден просить вас потесниться, Ваймс, — произнес он так тихо, чтобы слова не достигли больше ничьих ушей.

В этом был свой резон. Если Тьма решит проявить себя, Ветинари может понадобиться вся его концентрация. Не самое лучше время, чтобы жертвовать одной из конечностей. Ваймс почувствовал, как все его ощущения начинают двоиться — Ветинари возвращал себе полный контроль.

«Задай этой твари и от меня, если понадобится», — успел подумать Ваймс, прежде чем его окончательно отстранило на роль наблюдателя.

Ветинари быстрыми движениями разрезал ремни крепления, позволив металлическому панцирю нагрудника упасть на пол. Тьма оскалилась еще шире.

— Думаешь, цепи и магия имеют хоть какое-то значение?

Ваймс не был уверен, к кому именно обращается демон, но Ветинари, похоже, предпочитал и вовсе его игнорировать. Расправившись с нагрудником, он невозмутимо продолжил избавлять тело Ваймса от доспехов.

— Ты правда надеешься, что они сумеют сдержать меня? — Тьма подалась вперед, насколько это позволяли удерживающие ее цепи. — Они могут подарить ему день, неделю, может быть, даже год, но они ослабнут… И тогда я возьму свое.

Ветинари пристально поглядел Тьме в глаза, но все так же не произнес ни слова. Он уже избавил тело Ваймса почти от всего защищавшего его металла, за исключением кольчуги. Кольчуга могла стать проблемой, ведь чтобы снять ее, потребовалось бы полностью расковать Тьму. Впрочем, патриций всегда славился своим подходом к решению сложных задач. И в этот раз он решил избрать непривычно прямой для себя путь. Обманчиво хрупкие пальцы легли на ворот кольчуги. Ваймс услышал, как жалобно загудел металл. Двумя резкими рывками Ветинари разорвал металлические звенья, словно кольчуга была сделана из тончайшего хлопка.

Ваймс невольно присвистнул. Обычно Ветинари почти не прибегал к своим вампирским умениям, особенно если без них можно было обойтись. Поэтому внезапная демонстрация силы вдвое усилила производимый эффект. Ваймсу показалось, что даже ухмылка Призывающей Тьмы немного поблекла.

— Его тело уже принадлежит мне. Его разум изучен до последнего уголка, — голос Призывающей Тьмы отдавался в сознании Ваймса, как гул неминуемо надвигающейся лавины. — Когда я того захочу, они вновь станут моими. Он даже не успеет ничего понять.

Ваймс попытался отбросить в сторону те крупинки страха и неуверенности, что Тьма заронила в его душе. Именно этого она и добивалась. Нет, он не имеет права давать слабину. На кону стоит намного больше, чем просто его жизнь.

Тем временем Ветинари уже разомкнул последние удерживающие Призывающую Тьму кандалы. Одновременно с лязгом металла послышался тихий хриплый звук резко набираемого в грудь воздуха. Разумеется, Тьма не собиралась сдаваться просто так. Она рванулась вперед с низким утробным рыком, стараясь обойти Ветинари и добраться до волшебников. Возможно, у нее и были бы шансы свершить задуманное, если бы на месте патриция был кто-то еще.

Все происходило намного быстрее, чем мог уследить обычный человеческий глаз. Ветинари скользнул вбок, будто бы пропуская противника.

«Позволить выпускнику Гильдии Убийц оказываться у тебя за спиной? — усмехнулся Ваймс. — Не во все уголки моих мозгов ты залезла».

Бледные руки метнулись вперед. Подсечка. Пока Ваймс гадал, на чьей стороне (бессмертного хищника или демона, занявшего смертную оболочку) в этой драке окажется физическое превосходство, Ветинари предпочел использовать силу своего противника, чтобы вывести того из равновесия. Тьма рухнула на поли по инерции покатилась в сторону намалеванного круга. Не давая ей времени на то, чтобы подняться и откатиться в сторону, Ветинари бросился сверху. Интересно, а этот захват он тоже освоил во время обучения в Гильдии? Не особенно похоже на их стиль. Ваймс услышал, как затрещали его кости, выходящие из суставов. Тьма не отличалась бережным отношением к собственным мясным костюмам. Даже пойманная и удерживаемая в центре круга, она продолжала бороться, невзирая на боль.

— Давай, вручи его мне. У него не будет ни единого шанса!

Ветинари сместил угол захвата, прижимая яростно сопротивляющееся тело к полу.

— Слишком громкие слова для того, кто абсолютно уверен в своей победе, — Ветинари уперся коленом в напряженно выгибающуюся спину и, склонившись ниже, прошептал. — Лично мне ваши шансы всегда виделись пятьдесят на пятьдесят.

К яркому свету, испускаемому саламандрами, прибавилось свечение навершия магического посоха — ритуал начался. За приглушенным бормотанием волшебников никто не расслышал короткого спора.

Тьма тихо и зло рассмеялась.

— Неужели? Отчего же я чувствую страх и сомнения в твоем голосе, мертвец?

Губы Ветинари искривила холодная улыбка.

— О, сомнения — это только прелюдия к выбору, и…

Окончания фразы Ваймса уже не услышал. Его подхватил тягучий магический водоворот. Все произошло стремительно, но, тем не менее, ощущения оставило премерзейшее. Процесс напомнил Ваймсу жуткую тошноту наоборот. Он чувствовал, как его в буквальном и переносном смыслах выворачивает наизнанку. Его тянуло вперед и отталкивало назад с невероятной силой. Это было все равно, что оказаться между молотом и наковальней. И вдруг все прекратилось.

Как только мир перестал вращаться перед глазами, первым, что ощутил Ваймс — была адская боль.

— Вот срань… — хрипло выдохнул Ваймс.

Болели даже губы. Но это были, черт побери, его губы. И это он ими шевелил. И, если уж на то пошло, боль тоже принадлежала только ему.

«Получилось».

Ваймс почувствовал, как исчезло давление на спину. Со второй попытки ему удалось перевернуться. Щурясь на яркий свет, он различил склонившиеся над ним лица волшебников и констеблей.

— Господин Ваймс, как вы себя чувствуете? — Парадигмус уже махал над ним одним из своих странных приборов.

— Как кусок дерьма, — честно признался Ваймс. — Шевелиться трудно.

— Это закономерное последствие тяжелых физических нагрузок и отсутствия отдыха. Вашему телу нужно время, чтобы восстановиться.

Ваймс закрыл глаза. Похоже на правду. Вряд ли Призывающей Тьме была близка концепция завтрака или послеобеденного сна, обычно она использовала свои оболочки на износ.

Боль неспешно путешествовала по телу, свивая себе гнездышки в самых разных местах.

— Признавайтесь, — не открывая глаз хрипло прошептал Ваймс, — кто из вас заехал мне по яйцам?

— Я, сэр, — послышался тихий извиняющийся голос младшего констебля Бора. — Простите, сэр.

— Отличный удар.

— Спасибо, сэр, — судя по голосу Бор не знал, радоваться ему или сгорать со стыда.

Все это такие пустяки. Боль проходит, самое главное, что план Парадигмуса удался.

— Подайте руку, — волшебник уже склонился над ним.

Ваймс снова разлепил веки. На месте метки на его правой руке поблескивали странные золотистые нити.

— Я думал, швы — это просто метафора, — с трудом произнес он.

— И да, и нет, — уклончиво ответил Парадигмус, осторожно бинтуя Ваймсову руку. — Я настоятельно рекомендую вам не снимать бинты в ближайшие пару месяцев, чтобы не повредить начавшие образовываться связи.

— Не выдергивать ниточки, ясно. Что-то еще?

— Эти «ниточки», — с нажимом заметил Парадигмус, — единственное, что удерживает вашу душу в теле. Поэтому да, их лучше не выдергивать.

Ваймс пристыженно замолчал.

— Прочие мои рекомендации остаются прежними. Избегайте перенапряжения и слишком ярких эмоций. На самом деле, я бы рекомендовал вам взять отпуск на ближайшие пару месяцев.

— Завтра состоится проклятое затмение, — хрипло возразил Ваймс, но увидев смертельно серьезный взгляд Парадигмуса, вовремя заткнулся.

— Вот именно, командор! Вот именно! — волшебник закончил накладывать повязку и уставился на Ваймса в упор. — Завтрашнее явление вам и вовсе лучше просидеть абсолютно неподвижно в максимально освещенной комнате. И я не шучу!

Ваймс издал согласное кряхтение и приподнялся на руках.

— Ладно, но я хочу поговорить с Моркоу и…

Взгляды. Взгляды которыми обменялись констебли заставили сердце Ваймса похолодеть. Слишком поздно Ваймс осознал, что Моркоу не было рядом, хотя именно он должен был возглавлять операцию по поимке Тьмы. Ваймс схватил все еще склонявшегося над ним констебля Камнебура за руку.

— Рассказывайте.

***

Темнота и холод. Они сочились из каждого кирпича темницы, оседая на стенах, повисая в воздухе, подобно облачкам пара изо рта.

Ваймс сидел на промерзшем влажном полу, глядя на поблескивающий в темноте обруч кандалов, опоясывающих его правое запястье. Цепь от кандалов тянулась дальше сквозь потемневшие от времени прутья решетки и исчезала в темноте соседней камеры. В этой камере тоже кто-то был. Кое-кто, с кем Ваймс сейчас делил эту проклятую цепь. Кое-кто, кому в лицо Ваймс так сильно не хотел заглядывать.

Все это было сном. Безусловно. Но то, как ясно Ваймс осознавал всю нереальность происходящего, делало видение еще более живым.

— Думаешь, это была твоя победа, дежурный по доске?

Краем глаза Ваймс заметил шевеление по ту сторону решетки. Цепь натянулась.

— Думаешь, эти крошечные ниточки могут решить все твои проблемы?

Цепь неумолимо тянула Ваймса вперед к решетке. Он намотал ее на руку и дернул в ответ. Он не намеревался сдаваться без боя. Эта цепь была не просто частью оков, она отмеряла степень свободы каждого из пленников. Чем больше свободы у одного, тем меньше у другого. Кто останется в выигрыше? Кто сможет отойти к зарешетченному окну и взглянуть на город, а кто окажется притянутым к самым прутьям, не в силах сделать ни единого шага?

Свобода. Странное и сладкое слово для того, кто заперт в темной клетке. Мог ли Ваймс рассчитывать на нее? Для того чтобы узнать это, ему пришлось бы сбросить эти кандалы, но это бы означало то, что его «сосед» тоже освободится. Ваймс напряг все мускулы, оттягивая цепь на себя. В соседней камере тихо и зло зарычали.

— Ты ведь помнишь, какой завтра день, не так ли? Особенный. Для нас обоих. И позволь дать тебе дружеский совет…

Рывок с той стороны оказался таким сильным, что Ваймса протащило по полу и ударило о прутья решетки разделяющей камеры. Ваймс боролся, но с каждой секундой все отчетливей чувствовал, что силы его уже на исходе. Из темноты выплыло лицо. Его собственное лицо с черными провалами глаз.

— Если ты вдруг решил, что самое дурное позади, — Тьма провела пальцами по его щеке, оставляя влажный пахнущий кровью след, — подумай еще раз…

Ваймс понял, что захлебывается. В самом что ни на есть прямом смысле. Он рванулся вперед и распахнул глаза.

«Где я?» — может и не самый оригинальный, но точно самый естественный вопрос, для того, кто приходит в себя после мучительного кошмара или забытья.

Ваймс обнаружил себя сидящим в ванне, хотя эта ванна определенно находилась не у него дома. Мысли и воспоминания нехотя выстраивались в ряд, ворча что-то об упрямых идиотах и необходимости отдыха.

Ваймс помнил, как он попытался подорваться на ноги, чтобы тут же нестись в больницу к раненому Моркоу. Первая попытка не удалась, вторая тоже. Тогда он, тихо шипя от боли в мышцах, позволил Парадигмусу уговорить себя «хотя бы смыть кровь и грязь, пока он готовит подкрепляющий силы коктейль, чтобы не пугать людей на улице своим внешним видом».

Итак, он все же вырубился. Причем, судя по температуре воды, достаточно давно. Повязка, прикрывающая магические швы на его руке, была в порядке, если не считать пары попавших на бинты капель. Ваймс, тихо ворча проклятья себе под нос, выбрался из ванны и потянулся за полотенцем. Он начинал подозревать, что вся эта затея с «приведением себя в порядок» была просто уловкой волшебника, но хотя бы с «подкрепляющим коктейлем» он не обманул. Мутная темная жидкость ожидала Ваймса в стеклянном бокале на туалетном столике. Она тоже успела остыть, а на вкус отдавала кофе, лакрицей и чем-то еще не менее сладковатым. Ваймс выпил все залпом, почти сразу почувствовав, как тепло разливается по его телу, неспешно ослабляя дрожь и боль в мышцах. Пожалуй, теперь он вполне способен как минимум просто идти.

За ширмой Ваймс обнаружил уже приготовленную для него чистую одежду и новые доспехи. Поверх нагрудника на алой бархатной подушечке лежал значок. Новый значок. Ваймс взял его в руку и осторожно провел большим пальцем. Значок был новехонький, явно только недавно отчеканенный. Он поблескивал своей чистой, лишенной любых изъянов, царапин или потертостей поверхностью, и странным образом казался каким-то ненастоящим. Да, на нем был выбит нужный номер и все прочее…

Ваймс отбросил прочь глупые мысли и сжал кулак. Ему нужно было спешить, он и без того потерял непростительно много времени.

***

Ваймс смотрел, как покрасневшие лучи клонящегося к закату солнца отражаются от широких окон больницы. Здание выглядело куда лучше, чем в последний раз, когда он его видел. Выбитые взрывом стекла уже заменили, а стены покрыли свежим слоем штукатурки. Возможно, внутри еще оставалось немало дел, но…

Ваймс не мог заставить себя войти внутрь. Это было странно и чертовски глупо. Он почти бегом проделал путь от дворца патриция до главного входа, но едва приблизившись к больнице, замер. Ему следовало признаться самому себе — он действительно боялся того, что может увидеть внутри. Но способ победить страх был только один.

Ваймс шагнул вперед, ровно в тот момент, когда кто-то попытался ухватить его под локоть.

— Командор, это правда вы! — Вильям де Словв просто светился от радости. — Я так рад, что смогу наконец-то напечатать разоблачение всех этих слухов! Вы просто обязаны ответить на несколько вопросов!

— Не сейчас, господин де Словв, — Ваймс тяжело вздохнул.

Беседа с журналистом была последним делом, на которое он был способен. Не говоря уже о том, что на душе у Ваймса скребли кошки при одном только взгляде на сияющие глаза де Словва. Только что он поверил, что все мрачные слухи об одержимости были ложью, хотя настоящей ложью должна была стать та игра, в которую Ваймсу предстояло играть в ближайшие месяцы. «Эй, ребята, никакого демона не было и в помине. Я это все тот же я. Неужели вы сомневались?» Нет, сейчас он определенно не был к этому готов.

«Я это я, но демон был и остается ужасающей правдой. От которой мне не отвернуться».

Ваймс зашагал ко входу, стараясь не обращать на журналиста внимания. Это было непросто.

— Вы пришли узнать о состоянии капитана Железобетонссона, верно? Я слышал, что он серьезно пострадал при задержании этого таинственно «подозреваемого», — де Словву приходилось почти бежать, чтобы поспевать за Ваймсом. — Как вы можете это прокомментировать? Жители снова могут спать спокойно?

Ваймс остановился так резко, что журналист едва не врезался в него.

«Я не знаю, — вопил его внутренний голос, — я правда не знаю!»

— Господин де Словв, в этой больнице сейчас находятся два моих самых близких друга, — Ваймс надеялся, что голос его не выдаст, — они стражники и пролили свою кровь именно за то, чтобы на улицах этого города стало безопасней. Я не хочу это комментировать, я просто хочу их увидеть.

Де Словв отступил на шаг и опустил глаза. Ваймсу стало стыдно. Даже стараясь быть искренним, он все равно уходил от ответа. Как давно он освоил эту науку? Стал настоящей Шишкой.

— Простите мою грубость, сэр. Я был слишком взволнован, — де Словв виновато пожал плечами. — Но могу ли я рассчитывать на интервью с вами позднее?

Нет, этот парень неисправим. И он более цепкий, чем любая из когда-либо существовавших пиявок.

— Потом, — буркнул Ваймс, отворачиваясь от журналиста и спеша подняться вверх по лестнице

— Как насчет следующего вторника? — крикнул ему вслед де Словв, но двери за Ваймсом уже закрылись.

В главном зале приемного отделения было шумно и многолюдно, иными словами, тут вновь царила привычная рабочая атмосфера. Больница быстро оправилась от произошедшего и теперь вновь работала в полную силу, открыв свои двери всем нуждающимся. А нуждающихся, как всегда, было в избытке.

Ваймс протиснулся между голосящими родственниками какого-то бедолаги, умудрившегося не поделить дорогу с почтовым дилижансом, и осторожно поймал под локоть проходящую мимо медсестру.

— Прошу прощения, мисс. Сегодня с утра к вам доставили тяжело раненого стражника, капитана…

— Моркоу?

Ваймс давно перестал удивляться тому, что Моркоу знали практически все в городе. Знали и любили. Но что-то, мелькнувшее во взгляде девушки, заставило Ваймса напрячься.

— С ним все в порядке?

— Рана была просто ужасной, сэр. Он потерял очень много крови, — сестра тяжело вздохнула и покачала головой.

— Он жив?

— Да, сэр. Хотя и в очень тяжелом состоянии. Доктор Газон закончил операцию чуть больше часа назад. Он сказал, что сделал все, что было в его силах, и теперь остается только надеяться на лучшее.

— Я могу его увидеть?

— Сейчас он без сознания, но доктор не запрещал короткие визиты. Он считает, что присутствие близких людей может благоприятно сказаться на здоровье больного.

«А как насчет присутствия тех, кто его чуть не выпотрошил?» — с горечью подумал Ваймс.

— Вы найдете его в пятой палате, это на втором этаже, сэр. Но у него уже есть посетитель, — осторожно заметила сестра.

— Я ненадолго, — поспешил заверить ее Ваймс. — Просто хочу его увидеть.

Посетителем, о котором упомянула сестра, оказалась Ангва. Ваймс без труда узнал ее даже со спины. Ангва сидела у кровати Моркоу, низко опустив голову. Растрепанные белокурые волосы падали ей на лицо. Внезапно спина Ангвы напряглась.

«Она почуяла мой запах, — понял Ваймс. — И похоже он ей…»

Ангва резко подскочила со стула и преградила Ваймсу путь.

«Не нравится…»

Ваймс замер, примирительно подняв перед собой ладони.

— Это я. Это снова я.

Плечи Ангвы немного расслабились, но от Ваймса не укрылось, что свою правую руку она продолжала держать на рукояти меча.

— Выходит, у волшебника получилось? — непривычно тихим голосом спросила она.

— Выходит, получилось.

Ваймс смотрел в покрасневшие от слез глаза и думал:

«Но ты все равно не доверяешь мне до конца. И, возможно, ты совершенно права».

Ваймс перевел взгляд от готового оскалиться лица на другое, мертвенно-серое, почти не выделяющееся на фоне больничных простыней.

— Как он?

— Он дышит, — коротко ответила Ангва. — А врачи сказали, что это уже чудо.

— Я могу чем-то?.. — Ваймс не знал, как закончить фразу. Это было одно из тех предложений, что срываются с губ сами собой, когда ты абсолютно растерян и подавлен.

— Нет, — в голосе Ангвы слышалась горечь, — нам остается только надеяться на еще одно чудо.

«Тогда я буду надеяться на него всем сердцем. Если бы я только мог…»

Мог? Мог что? Повернуть время вспять? Сдержать Тьму? Не соваться на проклятые гарпуны? Приказать заковать себя с самого начала? Все мысли были такими глупыми и нелепыми.

— Мне очень жаль, — только и произнес Ваймс.

Очередная фраза-выручалочка, но сейчас она была единственной, способной хоть как-то отразить ту тяжесть, что лежала у Ваймса на душе. Он медленно отступил назад.

— Пожалуй, я пойду, — произнес Ваймс.

Ангва молча кивнула, провожая его долгим взглядом.

Ваймс завернул за угол и прижался спиной к стене. Воздух обжигал горло, хотелось просто вопить от поступающего отчаянья. Хуже всего было то, что поднявшаяся в душе буря эмоций заставила метку и швы под бинтами погано ныть.

То, что произошло, вызывало боль и бессильную ярость, но Ваймс не имел права поддаваться им, ведь эти чувства неминуемо толкали его назад в лапы Призывающей Тьмы. Проклятый замкнутый круг!

Ваймс дважды досчитал до десяти и заставил себя двинуться дальше. По отчетам клерков он помнил, в какой палате держали Фрэда Колона. Старина Колон, еще одна жертва, которой можно было бы избежать, предвидь Ваймс последствия демонического «соседства».

В палате не было посетителей.

«Уже не было», — отметил про себя Ваймс, бросая взгляд на оставленные на прикроватной тумбочке подвявшие цветы и фрукты.

Два лежащих в этой же палате гнома, едва завидев Ваймса, один, подволакивая загипсованную ногу, а второй, катя перед собой подножку с капельницей, спешно удалились; Ваймс слышал, как они громко зашептались, едва выйдя в коридор.

— Здравствуй, старина… — Ваймс подтащил к кровати Колона небольшой больничный табурет и уселся на него.

Колон выглядел непривычно бледным. Порядком похудевший, но все еще впечатляющий живот вздымался и опадал в такт неровному дыханию.

— Мне жаль, что с тобой это случилось. Я… — Ваймс замолчал, не зная, с чего начать. Сотни мыслей и сожалений роились у него в голове. Ему необходимо было высказать их, хоть кому-то. Ваймс устало потер ладонями глаза и начал свою непрошеную исповедь.

***

Два подмигивающих в темноте синих огонька горели для Ваймса ярче огней маяка. Он приближался к участку. Да, пусть он не годится сейчас для настоящей работы, пусть он вынужден будет сдувать с себя пылинки в ближайшие пару месяцев, но хотя бы просто появиться в участке было для Ваймса крайне важно.

«Я здесь. Я снова в строю».

Двое дежуривших у ворот стражников, едва заметив его, вытянулись по струнке и отдали честь. Ваймс отсалютовал им в ответ. На губах часовых заиграла… легкая улыбка.

Легкая? Скорее неуверенная. И не говори мне, что ты этого не заметил…

Ваймс до скрипа сжал зубы и толкнул дверь.

Ночная пересменка уже закончилась. Сейчас в Ярде оставались лишь самые отъявленные «полуночники» и офицеры, обсуждающие проведение завтрашней операции. А вернее, операций. Кроме безопасности Большого Молебна на повестке дня стоял вопрос о поимке оставшихся культистов и, разумеется, обнаружении и обезвреживании взрывчатки. Ваймс улавливал обрывки фраз, пока шел по коридору и поднимался по лестнице, складывая из них, будто из кусков мозаики, общую картину. Они справлялись и справлялись хорошо. Ваймса охватила гордость. Даже оказавшись почти «обезглавленной», Стража продолжала исправно функционировать.

Неожиданно для себя Ваймс ощутил укол странной темной мысли.

«Они неплохо справляются и без тебя».

Ваймс перешагнул порог, и гул голосов стих, будто кто-то щелкнул выключателем. Несколько пар глаз уставились на Ваймса с удивлением, радостью, надеждой и… опаской. В глубине сознания тихо засмеялась Призывающая Тьма.

Они боялись его? Боялись того, чем он снова мог стать?

— Какие новости? — Ваймс с надеждой переводил взгляд от лица к лицу, надеясь найти в них опровержение своей неутешительной догадки.

— Нам пока не удалось напасть на след Подколода и его людей, сэр, — Шелли первой вышла из оцепенения. — Но, нам уже удалось обнаружить часть заложенной под площадью взрывчатки.

— Только часть?

— Да, сэр. Тоннели идут вниз на много уровней, но мы продолжаем поиски.

— Обнаруженные бочки изъяли?

— Мы подменили содержимое. Надеемся устроить засаду на Зовущих, когда кто-то из них явится, чтобы подпалить фитили.

Ваймс кивнул. Верно, он поступил бы так же.

— Что касается самого Молебна, то, основываясь на вашем плане, мы…

На какой-то миг Ваймс почти почувствовал себя снова причастным к Настоящему делу.

— Во время наступления темноты над площадью планируется зажечь более тысячи масляных и магических фонарей…

Ровно до тех пор, пока его взгляд случайно не упал на висящее на стене зеркало. Его собственное отражение с подернутыми черной поволокой глазами хищно улыбнулось ему.

Затмение. Оно продлится всего несколько минут, но эти несколько минут будут целиком принадлежать мне. Глупые маленькие огни не помогут.

Ваймс до боли сжал кулаки. Магические швы под повязкой дьявольски зудели.

Ты можешь дождаться этого мига, дежурный по доске, но если ты уступишь мне сейчас, то я, так и быть, пощажу твоих золотых солдатиков…

Ваймс отшатнулся.

— Сэр? — в голосе сержанта Задранец слышалась неподдельная тревога.

— Я буду у себя в кабинете, — все силы Ваймса ушли на то, чтобы поддержать тонкую, как калька, иллюзию контроля и нормальности. — Наверняка накопилась уйма бумаг…

— Я зайду доложиться, как только мы здесь закончим.

— Да. Да, конечно, — бросил Ваймс через плечо. — Вы проделали прекрасную работу.

Когда, спустя пару часов, совещание закончилось, Шелли постучалась в дверь кабинета командора — ей никто не ответил.

Сперва на втором этаже было тихо, а затем стражники, сидящие в караулке, услышали торопливый топот коротких ног сержанта Задранец. Шелли кубарем скатилась по лестнице вниз и тут же бросилась к остальным.

— Господин Ваймс исчез, — с ходу выпалила она.

— Что? Ты уверена?

— Определенно, в кабинете его нет. И я думаю, что у него проблемы.

— Ведь енту штуку изгнали из него… — заметил Детрит.

— Я думаю, дело не в Призывающей Тьме. По крайней мере не полностью, — возразила Шелли.

— А в чем?

— Может быть, он не исчез? — осторожно заметил констебль Посети. — Может быть, он идет по следу этих жестоких еретиков?

— Он оставил что? Какую-то записку?

— Хуже, он оставил вот это, — Шелли разжала кулак и все стражники, не сговариваясь, ахнули.

На ладони сержанта лежал поблескивающий в неярком свете фонарей значок командора.

***

Лесли казалось, что он плывет, а точнее барахтается, в огромном чане медленно застывающего студня. Это было чертовски странно, ведь нигде в мире не могло существовать столь объемной посудины. Да и кому бы понадобилось столько студня? Скверно сваренного к тому же. Тягучая неоднородная субстанция имела определенно органический, но совершенно невыносимый «аромат». Лесли раз за разом силился повыше приподнять голову, но вонючая жижа не собиралась отпускать его так легко. Она медленно влекла его все дальше и дальше, пока Лесли не удалось, наконец, ухватиться за какую-то торчащую над этой жижей палку. Он попытался подтянуться.

— ПРИВЕТ.

Лесли завопил и разжал руку, сжимавшую, как оказалось, древко косы. Вонючий поток тут же подхватил его, пытаясь утащить на дно. Лесли закашлялся и рванулся вверх, слепо пытаясь нащупать хоть какую-то опору. Жижа упрямо лезла в уши и ноздри.

— Я ЦЕНЮ ТВОИ СТАРАНИЯ ПО ОБЛЕГЧЕНИЮ МОЕЙ РАБОТЫ, НО ТЫ НЕ МОГ БЫ ПРИДЕРЖИВАТЬСЯ СЦЕНАРИЯ?

Лесли сумел ухватиться за обломок проплывающей мимо двери. Этот спасательный плот позволил ему, по крайне мере, немного отдышаться. Немного, потому, что на самом его краешке скромно устроилась мрачная фигура в черном балахоне. Лесли заскулил. Перед ним стоял крайне непривлекательный выбор: разжать руки и снова погрузиться в вонючие недра Анка или же какое-то время потерпеть непривлекательное соседство. Лесли покрепче сжал на древесине искалеченные пальцы.

— Я умру?

— ОПРЕДЕЛЕННО, — ответил Смерть. — ВСЕ УМИРАЮТ.

— Я умру прямо сейчас?

На этот раз Смерть, кажется, серьезно задумался. Он склонил череп к правому плечу, голубые огоньки в его глазницах поблекли.

— ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ТЕБЯ.

Лесли проводил взглядом проплывающую мимо наполовину кем-то обглоданную коровью голову. Оставалось только надеяться, что эту голову обглодали ДО того, как она попала в реку. В противном случае, у Лесли было значительно больше проблем, чем он думал (хотя куда уже?!). Ведь даже просто представить рыб, способных вынести тяготы обитания в грязнейшей из рек, было страшно.

— Раз так, я бы предпочел не умирать вовсе.

— БОЮСЬ, ЭТО НЕВОЗМОЖНО.

Разумеется. А чего он ожидал? С другой стороны, Мрачный Жнец не выглядел кровожадным или даже просто спешащим исполнить свой долг, поэтому Лесли решился задать ему еще один вопрос.

— О каком сценарии ты говоришь?

— ОБ ОДНОМ ИЗ ТЕХ, ЧТО ТЫ САМ ДЛЯ СЕБЯ ВЫБЕРЕШЬ, — ответил Смерть. — ЗНАЕШЬ, ВСЕ ЭТИ НОВОМОДНЫЕ ШТУЧКИ НАСЧЕТ ТОГО, ЧТО ЧЕЛОВЕК САМ ЯВЛЯЕТСЯ ХОЗЯИНОМ СВОЕЙ СУДЬБЫ.

— А он является?

— В ОПРЕДЕЛЕННОЙ МЕРЕ, — туманно произнес Смерть. — ВОТ ТЫ, К ПРИМЕРУ, ВПОЛНЕ МОГ БЫ НЕ СОГЛАШАТЬСЯ НА ПРЕДЛОЖЕНИЯ КОВА ПОДКОЛОДА.

Лесли не нашелся, что ответить. Он и вправду мог бы. Мог бы отсесть от Подколода тогда в таверне. Мог бы сказать, что его исследования далеки от завершения и слишком опасны. Мог бы даже просто ответить «нет», на то самое первое предложение. Тогда это еще ничем ему не грозило. До того, как все началось. До того, как в дело вступили злой расчет, подкрепляемый фанатичной верой и щедрыми «пожертвованиями» Братьев. Сумей он тогда отказаться, скольким людям не пришлось бы умирать…

— Мне очень жаль, — прошептал Лесли, стараясь не глядеть в лицо Смерти, ему казалось, что синие искорки глазниц видят его насквозь.

Лесли не знал, был ли этот Смерть настоящим Смертью (в конце концов, прежде им не приходилось встречаться). Этот Смерть вполне мог оказаться отголоском его собственного разума, галлюцинацией, вызванной «умертвляющим» заклинанием, гласом совести в конце концов.

— А СОЖАЛЕНИЯ ХОТЬ ЧТО-ТО МЕНЯЮТ?

— Нет. Наверное, нет… — Лесли тупо уставился перед собой. — Но даже если я… Все зашло уже слишком далеко. Разве я могу хоть что-то?..

— НЕ ЗНАЮ, — отозвался Смерть. — ЭТО ВЕДЬ ТЫ ХОЗЯИН СВОЕЙ СУДЬБЫ.

Обломок, за который хватался Лесли, закрутило в водовороте, древесина с треском раскрошилась под пальцами. Вонючие волны снова накрыли его с головой. В тот момент, когда Лесли уже был готов проститься с жизнью, какая-то сила подхватила его и вытащила на поверхность. И не просто на поверхность! С нескрываемым облегчением Лесли ощутил под собой твердую почву. Его вытащили! Он спасен!

Первое, что сделал Лесли — это проблевался прямо под ноги своим спасителям.

— От зараза! Эй, мистер, ты как?

— Знаешь, где ты? Помнишь, как тебя зовут?

Лесли утер губы дрожащей ладонью и медленно поднял взгляд от двух пар потертых сандалей выше к столь же потертым бриджам и дальше к отполированным нагрудникам.

Стражники.

«Я сам хозяин своей судьбы…»

— Мистер…

— Меня зовут Лесли… Лесли Бамс, — голос его на удивление почти не дрожал. — И я должен сделать признание…

Он рассказал констеблям все. Пускай его рассказ и вышел слишком скомканным, но особое внимание он постарался уделить именно тому, что только затевалось. Стражники с сомнением поглядывали на него, становясь серьезнее и мрачнее с каждой минутой. Когда Лесли закончил свой рассказ, окружавшей его тишиной можно было резать стекло.

— Да ты, маленький… — стражник-гном едва сдерживал свой гнев. — Из-за тебя все…

— Не надо, — второй констебль — длинный белобрысый парень, успокаивающе положил ему руку на плечо. — Это сейчас не поможет.

— Да из-за него же все…

— Да. И все станет значительно хуже, если мы не поспешим.

Стражники обменялись тяжелыми взглядами. После чего тот, что был человеком, подал Лесли руку.

— Нам надо спешить, мистер Бамс. У нас еще есть шанс предотвратить катастрофу. И кроме того, — стражник поцокал языком, глядя на руки Лесли, — вам надо обработать раны.

— Его раны могут подождать… — от мрачной темноты переулка отделилась неясная тень. — А вот его милости будет очень интересно услышать эту историю…

Тень приблизилась и ступила под неясный свет фонаря, оказавшись молодым темноволосым парнем, одетым в строгий плащ невнятного темного тона. Взгляд у этого юнца был очень недобрый. Он скользил между Лесли и стражниками, будто ожидая… нет, надеясь на сопротивление.

Стражники мгновенно напряглись. Они шагнули вперед, оттеснив Лесли себе за спины.

— А ты кто такой будешь, господин? — стражник-гном будто невзначай поглаживал рукоять своей секиры. — Что-то я не вижу на тебе никаких знаков отличия.

— И не увидишь, — недобро отозвался незнакомец, — И мое имя тебе знать необязательно. Достаточно того, что я исполняю волю патриция.

— Ха, подумать только… — усмехнулся гном себе в бороду. — А я ведь тебя помню. Ты тот убийца-неудачник, что еще недавно давал показания у нас в участке…

Расстояние между гномом и незнакомцем медленно сокращалось, а воздух уже звенел от напряжения, словно перед грозой. Дело медленно, но верно катилось к драке.

«Не так страшно, — попытался подбодрить себя Лесли. — В конце концов, он один, а стражников двое… Хотя, если этот тип говорит правду, и лорд Ветинари уже послал за мной своих ищеек…»

— Жжумс… Жжанс… Жжалс… Не слишком ли быстро ты сменил профессию, парень? — продолжал напирать гном. — Или ты нам попросту брешешь?

— Господин Бамс встретится с его милостью, хотите вы того или нет, — тот, кого назвали Жжалсом нахмурился. — И с вашей стороны было крайне неразумно этому препятствовать.

— Надо же! Но знаешь, пацан, я, пожалуй, рискну.

Напряжение уже искрило в воздухе, готовое вспыхнуть от любого неосторожного движения или взгляда. Лесли даже успел подумать над тем, что если начнется драка, ему следует как можно скорее убраться подальше, но он быстро отбросил эту идею. Не только потому, что бегун прямо сейчас из него был никакой. Из глубины его собственной души на Лелси смотрели голубые искорки пустых глазниц. Интересно, Смерть ему только почудился? Или же слова про разные сценарии и власть над судьбой имели хоть какой-то смысл? Лесли готов был поклясться, что при любом раскладе сценарий со смертью от старости в окружении внучат ему не светит. Намного более вероятными сейчас казались смерти от рук молчаливых господ в черном или, что было намного страшнее, от идущей за ним следом Темноты.

— Доброй ночи, господа… — за спиной у темноволосого паренька возник еще один незнакомец в похожей одежде.

«Двое на двое… И черт побери, это двое на двое совсем не в пользу стражников».

По шее Лесли скатилась капелька пота. Этот второй был старше и казался намного более опасным противником.

— Мне кажется, между вами и моим юным другом возникло некое недопонимание, — голос незнакомца слегка отдавал каким-то заморским акцентом.

— Это, как поглядеть, — гном нахмурил брови. — Как по мне, он выразился достаточно ясно.

— Этот человек под арестом, — второй стражник куда осторожнее выбирал слова, — а значит, находится под нашей защитой.

Старший клерк улыбнулся.

— Вот именно! — поддакнул гном. — И если его милости угодно говорить с подозреваемым, его милость знает, где находится участок.

«Вот и все. Сейчас все разрешится, — подумал Лесли. — Белобрысый даже не успеет подуть в свой свисток, который сжимает в руке».

К удивлению Лесли, старший клерк только рассмеялся. И в смехе этом не было злобы или превосходства.

— Все верно, все верно… — клерк развел руками. — Отрадно видеть, что наш покой в надежных руках. Пойдем, не будем мешать господам выполнять их долг…

— Но…

— Мы уходим.

Когда клерки снова растворились в ночной темноте Лесли и стражники одновременно издали вздох облегчения.

— Как думаешь, они и правда убрались? — недоверчиво косился по сторонам гном.

— Не знаю, но в любом случае будет лучше поскорее добраться до участка, — констебль осторожно придержал едва стоящего на ногах Лесли под локти. — Нам может понадобиться повозка…

***

Жжалс напряженно всматривался в спину шагающего впереди старшего Клерка Одиира, силясь понять, что только что произошло и в чем он провинился. А то, что он провинился, Жжалс понял практически сразу.

— Твоя самодеятельность могла очень дорого тебе обойтись, — произнес Одиир после долгого молчания. — Нельзя ставить свои ребяческие обиды и амбиции выше порученного дела.

— Но я вовсе…

— Хочешь сказать тебе не хотелось отыграться за насмешки и унижения в участке? Не хотелось немного припугнуть стражников? Не хотелось почувствовать себя важным?

Жжалс промолчал, угрюмо глядя себе под ноги.

— Тебе еще многому предстоит научиться.

Одиир шел вперед по ночному городу, выбирая маршрут из самых узких и темных переулков. Многие из них были Жжалсу незнакомы. Он попытался запомнить весь проделанный путь, только чтобы хоть немного отвлечься от тягостных мыслей.

— Его милость узнает?

— А ты как думаешь?

Жжалс вздохнул и замолчал еще на добрых десять минут, пока его мысли не сделали крюк, выведя его на новую дорожку.

— Но ведь мы должны были найти этого человека?

— Верно, — кивнул Одиир. — И мы его нашли.

— Но ведь его увели сэмы… В смысле стражники. Разве мы не должны были доставить его во дворец? Его милость будет недоволен…

Впервые с того момента, как они оставили стражников позади, Одиир обернулся к Жжалсу. На его губах играла странная улыбка.

— Поверь мне, если бы стражники выдали тебе Бамса по первому же требованию, он был бы недоволен куда сильнее…

— Но ведь, его милость…

— Желает видеть результат, — прервал возражения Жжалса Одиир. — И твоя задача, этот результат обеспечить.

Жжалс непонимающе уставился на наставника, по лицу которого скользнула хитрая улыбка.

— Нужная информация должна достигнуть нужных ушей. И знаешь, стражники были правы.

Одиир подождал немного, но не увидев на лице юного Жжалса никаких признаков понимания, решил подсказать еще немного.

— На родине моего деда есть пословица «Если гора не идет к Хакиму…»

***

Едва перешагнув порог участка в Псевдополис Ярде, Лесли понял — обратного пути нет. Конечно, он понимал это и раньше, но не до конца. Вернее, не в полной мере. А теперь, сидя напротив приставленного к нему констебля-голема и глядя на висящие на пальце голема наручники, Лесли увидел полную картину своего будущего. Оно включало эти самые наручники, решетки и омерзительную еду, но хотя бы исключало (с большой долей вероятности) пытки и ужасающую гибель от рук вызванного им самим чудовища. Если все пойдет по плану, конечно…

— Потерпи. Наш Игорь сейчас на особом образовательном слете Игорей, но ты не беспокойся, мы тебя подлатаем.

Лесли ахнул и до крови закусил губу. Стражник, пришедший позаботиться о его ранах, не слишком-то хорошо разбирался в медицине (не удивительно, ведь сам он был зомби), но он хотя бы вправил все вывихи и обработал раны.

«Если что, к моменту казни я буду абсолютно здоров».

— Вы уверены, что не хотите добавить еще что-то, господин Бамс? — пророкотал голем. — Места, где культисты могут скрываться или где они планируют провести этот ритуал?

— Я ведь уже сказал, — Лесли баюкал свою перебинтованную руку, — я понятия не имею, где находится место, в котором меня держали. Да и потом, сейчас Подколод с остальными все равно могут находиться где угодно. Они перемещаются по улицам и под землей, путают следы. Если даже ваш вервольф…

Лесли замялся, понимая, что развитие этой темы неизбежно приведет его к той самой злосчастной бомбе-вонючке. Вряд ли нападение на офицера стражи могло еще сильнее усугубить его положение, ведь он и без того попал впросак по всем фронтам, но это нападение определенно не прибавило бы ему привлекательности в глазах стражников. Они и так едва сдерживались, глядя на него. Кто знает, что может стать последней каплей в чаше их сдержанности. Хорошо еще, что к нему приставили голема. Этот истукан хотя бы не повредит ему, поддавшись эмоциям. Хотя главная причина назначения констебля Дорфла, скорее всего, крылась в том, что голему невозможно запудрить мозги при помощи магии. Стражники попросту перестраховывались.

Дверь в камеру приоткрылась с тихим скрипом. По ту сторону двери стояли двое констеблей, что вытащили Лесли из реки.

— Ну как он?

— Я уже закончил, — ответил констебль-зомби придирчиво оглядывая плоды своих трудов. — Жить будет.

Последнюю фразу он произнес с какой-то странной интонацией, заставив Лесли невольно поежиться.

— Это хорошо. Тут с нашим арестантом кое-кто хочет поговорить…

«Кое-кто?» — Лесли напрягся.

Он совершенно точно не ждал никаких гостей. Лесли перебирал в уме варианты, и каждый следующий нравился ему еще меньше, чем предыдущий. И вот, когда в своих догадках Лесли уже дошел до самого патриция, на пороге камеры возник…

— Ты?

— Ты…

Лесли с возмущением уставился на почти не изменившееся со времен студенчества круглое (но отчего-то безбородое) лицо Теодора Парадигмуса. Пальцы против воли попытались сжаться в кулаки, бинты повязок заскрипели.

— Минуточку, вы что, знакомы? — гном-стражник недоверчиво покосился на них обоих.

— Да, — промямлил Теодор. Он всегда мямлил. — Это же Лесли Бамс. В Университете его называли «Лесли-а-что-если». Мы учились вместе.

Это было правдой. Учились. Перед глазами Лесли пролетели все его потери, все обиды и унижения, которые он испытал после вылета из Университета. И виновник всех этих несчастий стоял прямо перед ним.

— Ты — проклятый обманщик…

— Лесли, не надо, — Парадигмус примирительно поднял руки.

— Не надо? Ах, не надо?! Не надо говорить о том, что ты вор и самозванец?!

— Лесли…

— Из-за тебя меня вытурили из университета! — выпалил Лесли. Он был так чертовски зол, что, казалось, готов разорвать проклятого Парадигмуса голыми руками. Превратить его в груду мерзких личинок и раздавить. Пустить на…

— Тебя выгнали, потому что ты ослушался преподавателей и продолжил опаснейшие исследования, — пухлые щечки Парадигмуса порозовели от прилившей к ним крови.

— Да? И откуда же они об этом узнали? — Лесли сейчас не смог бы остановить и десяток големов. — Думаешь, я не знаю, что именно ты меня им сдал?!

— Да, я это сделал! — Парадигмус сделал шаг вперед. — Потому, что ты подвергал опасности не только себя! Я должен был…

— Ах должен был? А присвоить себе мои работы ты тоже был должен?!

На это Теодор не нашелся, что ответить. Он просто стоял, сжимая кулаки и раздувая ноздри.

— Думаешь я не читал твои «труды»? Думаешь, я не узнал их?

— Мы занимались исследованиями вместе…

— Да? И каков же был твой вклад, дорогой «соавтор»? — Лесли нырнул под могучую руку констебля Дорфла и оказался нос к носу с Парадигмусом. — И даже если так, отчего же я не замечал даже упоминания своего имени в ваших работах, великий профессор Парадигмус?!

— Да, возможно мне… — глаза Теодора забегали, но в итоге упрямство, свойственное всем волшебникам, взяло верх. — Может, я и основывался на твоих выкладках, но свои работы я написал сам! Уделил больше времени теории…

— Ты убил мою работу! Засушил и пришпилил к книге, как бабочку!

— Я посвятил жизнь обезвреживанию созданной тобой бомбы!

— О, поздравляю! — Лесли зло рассмеялся. — Ты преуспел! Погляди, ведь все сработало, никому ничто не угрожает! Ты хоть понимаешь, что если бы не твоя трусость и недальновидность, всех этих смертей можно было избежать? Признай, они и твоя вина тоже! Если бы ты позволил мне…

Удар у Теодора Парадигмуса был слабый. Назвать его «девчачьим» означало бы сильно польстить ему (или сильно оскорбить всех на свете девчонок). Даже уже сломанный нос Лесли почти не отозвался болью на этот вялый шлепок. И все же, это был удар.

Несколько секунд Лесли изумленно смотрел на своего оппонента, а потом бросился вперед. Волшебники покатились по полу.

— Ты знаешь, — задумчиво произнес констебль Камнебур. — Я как-то не так представлял себе магическую дуэль…

— Надо разнять их.

Констебль Дорфл шагнул вперед иухватил дерущихся волшебников за одежду, приподняв над полом, как нашкодивших котят.

— Неподобающее поведение в полицейском участке, — прогремел он. — Вы немедленно прекратите, или я буду вынужден ПРИНЯТЬ МЕРЫ. Вы поняли меня?

Послышалось невнятное ворчание, крайне отдаленно напоминающее «да». Задержанный Лесли Бамс, даже вися над полом, все равно пытался лягнуть своего противника в лодыжку. Дорфл легонько тряхнул обоих.

— Да…

— Я не услышал.

— Да, сэр! — в один голос отозвались волшебники.

— А теперь, — Дорфл сделал внушительную паузу, чтобы подчеркнуть важность своих слов, — я хочу, чтобы вы друг перед другом извинились.

***

Спустя пару часов младший констебль Бор снова спустился к камерам, чтобы подлить масла в фонари и принести волшебникам еще немного бумаги и свежих свечей. Оба они, и Бамс, и Парадигмус, сидели вместе на полу в распахнутой настежь камере, увлеченно выстраивая какие-то схемы и графики. Весь пол и стены уже были усеяны каким-то неясными меловыми закорючками.

— Они неплохо работают вместе, — шепнул Бор молчаливо наблюдающему за волшебниками Дорфлу.

Голем кивнул.

— Да, когда не спорят до потери голоса.

«Но споры ведь тоже важны для достижения истины, не так ли? — подумал Бор. — Как жаль, что времени на это достижение у нас почти не осталось».

========== Часть 8 ==========

— Я принес еще свечей, сэр, — мальчишка прислужник с плохо скрываемой тревогой уставился на Ваймса поверх двух забитых доверху ящиков свечей.

Ваймс молча кивнул, потерянно глядя в окно. Пыльно-серое небо над городом начинало понемногу светлеть, предвещая рассвет. Уже скоро солнце поднимется над горизонтом, но лишь для того, чтобы вскоре погаснуть. Быть может, проклятые святоши в кои-то веки оказались в чем-то правы, и их всех ждет конец света, вот только Ваймсу казалось, что лично для него этот конец уже наступил.

— Сэр? — парнишка переминался с ноги на ногу, не спеша уходить. Кажется, он заметил, что пара старых фамильных зеркал Овнецов была завешена сорванными с карниза шторами.

Да, пожалуй это выглядело странно, но Ваймса странность уже не волновала. Картина ближайшего будущего раскрылась перед ним, словно ворота в ад или, как там называют последователи Ио то унылое место, полное темноты и скорби? Как бы то ни было, смотреть, как Призывающая Тьма ехидно скалится из отражений, Ваймс не собирался. Проклятье, лучше бы он и вправду просто сошел с ума…

— Они ушли? — хрипло спросил Ваймс.

— Стражники? Да, сэр. Мне пришлось разговаривать с ними трижды, а они все крутились вокруг… — слуга неуверенно улыбнулся, — но потом они просто ушли.

— Хорошо, — только и ответил Ваймс.

— Но почему вы велели их не пускать, сэр? Они казались встревоженными, дело наверняка было крайне важным и…

— У них сейчас есть дела поважнее, — отрезал Ваймс. — Город нуждается в них.

— А у вас, сэр? — парнишка неуверенно моргнул, понимая, что позволяет себе лишнее, но все же решил идти до конца. — Разве вы не должны быть сейчас…

Ваймс обернулся. Вид его посеревшего осунувшегося лица и пустой взгляд тут же заставили слугу замолчать. Хорошо, ведь каждый его вопрос, каждое слово, било Ваймса в самое сердце. Выворачивало всю душу наизнанку.

Конечно, дьявол побери, он хотел быть там! Он хотел с головой окунуться в шумящий, готовящийся к Молебну город. Хотел бы смотреть, слушать, чувствовать. Он хотел действовать!

Хотел, но не мог. Не должен был.

Ответственность, тяжелым ярмом легшая на плечи Ваймса, тянула его к земле. Он не мог позволить себе роскоши эмоций, он не мог позволить себе выйти в город, не мог больше… быть собой. Ваймс почувствовал, как его ладони сжимаются в кулаки, но вовремя одернул себя. Кулаки безвольно разжались. Он должен был сдержать Тьму. Это было его долгом и, возможно, единственной оставшейся ему целью в жизни.

— Твоя семья собирается сегодня на Молебен?

— Да, сэр. Мою маменьку может и нельзя назвать постоянной прихожанкой, но…

— Такой день, — закончил за него Ваймс.

Парнишка пожал плечами.

— В «такой день» лучше быть вместе с семьей, верно?

— Сэр?

— Я отпускаю тебя. Нет, я даю тебе отпуск на неделю.

— Но как же вы, сэр?

— Мне не нужна нянька, — вяло огрызнулся Ваймс. — К тому же, я хочу побыть один. Ступай.

Когда дверь за слугой закрылась, Ваймс тяжело опустился на стул и закрыл глаза. Он уже послал весточку Парадигмусу, но ответа так и не получил. Похоже, во время затмения ему предстоит бороться с Тьмой в одиночку. Паршиво. Хотя надежда, что волшебник все же посетит его ближе к делу, еще теплилась в сердце. Ваймс задал бы ему немало вопросов.

Это заклятье. Магические швы оказались и вполовину не так сильны, как Ваймс надеялся. Ваймс физически ощущал, как Призывающая Тьма рвется из него наружу, почти не переставая слышал ее тихое рычание у границы сознания.

Вот значит, какая судьба ему уготована. Вечная… нет, не борьба, ведь в борьбе с Призывающей Тьмой нельзя выйти победителем. Она обращала все твои силы против тебя, всю твою злобу и ярость, все твои страхи и надежды. Единственным средством от нее было бездействие. Именно. Вечное оцепенение, лишенное каких-либо страстей и эмоций.

Он больше не мог позволить себе быть командором стражи, не мог подвергать своих людей такой опасности да и не только их, все горожане и… Ваймс долго отталкивал от себя эти мысли, но они все же настигли его. Сэм. Юный Сэм и Сибилла. Ему придется навсегда проститься с ними. Ради их безопасности…

Нет.

Порыв ветра, влетевший в распахнутое окно, задул все свечи. Ваймс судорожно захлопал себя по карманам в поисках спичек. Коробок оказался пуст. Зараза! Нет, спокойно. Нужно всего лишь спуститься на кухню и раздобыть еще один.

Ваймс бегом спустился по лестнице. Свет был ему не нужен, в этом доме он мог бы ходить и с закрытыми глазами. В коридоре горела забытая слугой масляная лампа. Ваймс бережно поднял ее. Вместо того, чтобы злиться на парнишку за забывчивость, он был ему безмерно благодарен. Даже это маленькое пятнышко оранжевого света уже позволяло ему чувствовать себя уверенней.

Войдя в кухню, Ваймс проверил все ящики, в которых мадам Черпак могла хранить спички. На втором ему повезло. Рассовав по карманам целых три коробка, Ваймс уже собирался было уходить, как его взгляд упал на дальний угол кухонного стола, где кухарка хранила настойки. Похоже, в этот раз она решила побаловать свои немолодые косточки старым добрым виски. Или, быть может, эта бутылка была приготовлена для кого-то из приходящих работников. Ваймс взял бутылку в руку, золотистая жидкость с тихим плеском лизнула мутные стеклянные стенки. Он взял ее с собой почти по инерции.

Ваймс поднялся в свой кабинет, запер дверь и спешно зажег свечи. Воздух мгновенно наполнился запахом плавящегося воска и тихим потрескиванием фитилей. Это успокаивало. Что ж, значит, проклятое затмение он встретит здесь. Один. И если ему повезет, момент, когда солнце снова появится на небосводе, он встретит собой. Раздавленным и лишенным всего, чем он дорожил в этом мире, но все еще управляющим куском плоти, которым его наделила природа. А что потом?

Ваймс водил ладонью над пламенем свечи, пока боль не стала слишком сильной.

Потом ему придется уехать. Подальше от семьи, для которой он может быть опасен. Подальше от стражников, которые стали смотреть на него с опаской. Как можно дальше от города, жизни без которого он до этого мига не представлял. То, что осталось ему, сейчас нельзя было даже назвать жизнью. Скорее существованием. И Ваймс всерьез задумался бы о петле, если бы его смерть не выпускала на волю демона, жаждущего человеческой крови.

Он перестал думать о себе, как о человеке. Он был оболочкой, старой лампой, единственной целью которой было удерживать внутри себя злобного джина. Сколько в действительности он мог продержаться? Несколько месяцев или лет? Если Призывающая Тьма перед ритуалом говорила правду, то он даже не почувствует, когда его контроль начнет слабеть. Но все же он мог купить время. И он, черт возьми, сделает все от него зависящее, чтобы этого времени было как можно больше…

Мысли только мешали. Они скребли череп Ваймса изнутри, заставляли чувствовать себя… Нет, он не мог позволить себе роскоши эмоций. Что ж, он знал один верный способ их заглушить.

Его рука сжала горлышко стоящей на столе бутылки. Он не притрагивался к спиртному уже несколько лет, но память моментально подсказала ему все оттенки горького послевкусия.

«То, что надо», — Ваймс зажмурился и потянул бутылку к себе.

Она не сдвинулась с места. Ваймс нехотя открыл глаза.

— О, — сипло произнес он. — Выходит, вам все же не нужны приглашения…

Ветинари не удостоил его ответа. Он просто стоял тут во плоти, возникший будто из ниоткуда, и сверлил Ваймса поистине убийственным взглядом. Впервые в жизни Ваймса это не тронуло. Практически.

— Могу я поинтересоваться, что вы собрались праздновать, ваша светлость?

— Праздновать? — Ваймс горько усмехнулся, пропустив «светлость» мимо ушей. — Я бы назвал это поминками.

— О, — правая бровь патриция изогнулась, странным образом придав его лицу выражение еще большего неудовольствия.

— Боюсь, вы потерпели неудачу, сэр. Может быть, впервые в жизни. Вы приложили столько усилий, чтобы спасти «командора Ваймса», но в итоге он все равно умер…

— Вот как, — произнес Ветинари, не меняя выражения лица. — Понимаю…

— Да что вы?.. — Ваймс наконец убрал руку с бутылки и устало откинулся на спинку стула. — Я видел страх в глазах моих людей, и этот страх, черт побери, обоснован. Я чувствую, как ворочается эта чертовщина внутри меня, вижу ее в зеркалах. Любая моя ошибка, любая слабость… Я не имею права подвергать окружающих такой опасности.

— Так вот значит, что вы решили сделать, Ваймс? Решили спасти всех? — задумчиво произнес Ветинари. — Решили стать мучеником. Решили… сбежать.

Ваймс опустил взгляд.

— Это лучший способ.

— Если вы так говорите… — судя по звуку Ветинари принялся подбрасывать проклятую бутылку в руке. — То возможно мне стоит признать это… Командор Ваймс мертв.

Ваймс почувствовал едва заметное колебание воздуха, Ветинари обходил стол, направляясь ему за спину.

— Будь он жив, он бы не стал отсиживаться в тихом месте. Он не отвернулся бы от тянущихся к нему рук, какими бы страшными ни казались последствия.

Перед мысленным взором Ваймса всколыхнулось жуткое зрелище беснующейся в давке толпы. Сколько народу соберется сегодня на площадях города? Больше, намного больше, чем было тогда. Но разве угроза взрыва не миновала? Зачем Ветинари поминает проклятую Осьмицу?

— Он бы рискнул собой, чтобы спасти тех, кого только можно спасти.

Ваймс с трудом подавил желание проследить за патрицием взглядом. Ветинари мог сколько угодно играть в свои игры, это уже неважно. Первейший долг командора Стражи — обеспечивать безопасность горожан. Именно этим он и должен был заняться. Его желания и эмоции не имели значения. Ваймс сумел себя в этом убедить. Почти все его существо покорно замерло, готовое принять уготованную ему судьбу. Почти все, за исключением крохотного огонька подозрительности и любопытства.

«Зачем он явился сюда? — зудел над ухом этот крохотный голосок. — В этот час, когда весь город заполонили орды молящихся. Не лучшее время для вампирского променада».

«Может быть, решил перестраховаться на случай, если Тьма все же возьмет надо мной верх?»

«О, реши он убить тебя — ты бы узнал об этом в последнюю очередь, — съязвил голосок, в котором Ваймс уже начал узнавать признаки старого доброго стражнического инстинкта. — Проклятье, да вынь же ты голову из задницы!»

Ваймс должен был отдать себе должное — увернуться он все же успел. Бутылка просвистела у него над головой, взъерошив волосы, и вошла в противоположную стену десятками мелких осколков.

— Какого черта! — Ваймс подскочил с места, как ужаленный, предупредительно выставив между собой и Ветинари стул на манер щита. — Вы чуть голову мне не пробили!

— О, — лицо патриция выражало крайнюю степень невинности. — Я всего лишь хотел привлечь ваше внимание.

— Вам это удалось! — Ваймс пригладил волосы, запоздало пытаясь взять себя в руки. Сердце учащенно стучалось о ребра. — Какого… Что вы вообще тут делаете, сэр?

— Ков Подколод почти победил.

— Что?

— Мне кажется, я выразился довольно ясно, ваша светлость. Но если вы еще недостаточно пришли в себя, я могу…

— Нет. Я… — Ваймс отбросил стул в сторону и шагнул к Ветинари. — Какие-то из бочек так и не обнаружили?

— О нет, все они обезврежены.

— Тогда как?..

— Он нашел способ вытянуть из вас Призывающую Тьму и получить над ней полный контроль.

— Что?! В смысле, разве это возможно?!

— Боюсь, что возможно.

Ваймс принялся мерить пол шагами.

— Но как? Если я не попадусь ни в один из этих проклятых кругов…

— Гарпуны? Мой определенно компетентный в этом вопросе источник утверждает, что он превратил весь город в огромный гарпун. Используя людскую веру и страх, он вытягивает ее из вас прямо сейчас.

Ваймс замер на пару мгновений, тупо глядя на Ветинари, а затем принялся разматывать прикрывающие метку бинты, пальцы упорно отказывались его слушаться.

— Проклятье…

Метка Призывающей Тьмы под поблескивающими нитями уже начала сочиться желто-коричневой сукровицей. Так определенно не должно было быть.

— Он надеется на это чертово затмение?

— Не совсем. Затмение даст Призывающей Тьме слишком большую силу. Он надеется опередить его.

Ваймс бросил взгляд на часы.

— Но до него чуть больше двух часов!

Взгляд Ветинари говорил красноречивее любых слов.

«Никто не знает, где этот маньяк прячется. Вот в чем беда. И времени, чтобы разузнать, почти не осталось».

— Ну уж нет, — Ваймс почувствовал, как негодование и жажда действия разливаются по его венам, заставляя мышцы дрожать в предвкушении. — Этот Подколод сколько угодно может считать себя хреновым гением, но он круто ошибается, если думает, что я позволю ему безнаказанно творить чертовщину в моем городе!

Ваймс распалялся все сильнее, но к его удивлению, Призывающая Тьма не спешила воспользоваться образовавшейся лазейкой. Похоже, у нее были сейчас проблемы посерьезней. Вряд ли ей так уж не терпелось превратиться из ночного кошмара и вечной хозяйки положения в жалкое подобие бесенка на посылках, лишенного собственной воли. Ваймс недобро усмехнулся.

«Как тебе нравится чувствовать это на собственной шкуре?»

Но времени на злорадство не было. Человек, получивший в руки столь могучую силу, мог стать очень опасен. А в случае с Подколодом это предположение превращалось в непоколебимую уверенность. Весь Анк-Морпорк, а может и не только он, неминуемо катился к чертовой катастрофе.

— И если он думает, что я позволю ему беспрепятственно умыкнуть у меня моего проклятого демона, он… — Ваймс осекся.

Да, он и в самом деле назвал этого проклятого демона «своим».

— Мне кажется, что я снова слышу голос командора Ваймса, — губы Ветинари изогнулись в улыбке. — Неужели он воскрес?

Патриций Анк-Морпорка был непревзойденным специалистом по приведению Ваймса в бешенство, но иногда он просто превосходил сам себя.

— Послушайте, вы…

Ваймс хотел бы сказать что-то злое и остроумное на тему того, что его милость мог бы более разумно тратить время, которого у них и без того почти не осталось, но тут Ветинари протянул ему раскрытую ладонь, на которой лежал… значок. Это был его старый значок. Оплавленный, с почти истершимися буквами, но, черт побери, настоящий. Этот значок чем-то напоминал своего хозяина.

«Может, нас слегка и потрепало, приятель, но мы еще способны исполнять свой долг, — подумал Ваймс, протягивая за значком руку. — Даже если это дело станет для нас последним. А оно имеет на то все шансы. Что ж, это значит, что силы нам можно не беречь».

Ваймс замер, не коснувшись значка, он поднял взгляд на Ветинари. Прежде ему почти не удавалось ни читать эмоции патриция, ни предугадывать истинный ход его мыслей и далеко идущих планов, но сейчас это было и не важно. Сейчас Ваймс пытался увидеть в серо-голубых глазах одну-единственную деталь…

«Я знаю, что могу тебе доверять. Может, это и звучит смешно, может, этот мир окончательно сошел с ума, раз я готов признать подобное, но, похоже, ты единственный, кому я могу действительно довериться в этом вопросе».

— У меня есть одна просьба, сэр, — произнес Ваймс. — Если дело зайдет… необратимо далеко, если эти швы не выдержат, если я утрачу контроль, обещайте, что вы позаботитесь о «командоре Ваймсе».

— Ваймс…

— Потом вы сможете придумать любую красивую сказку.

— Ваймс.

— Пообещайте! — твердо повторил Ваймс.

Во взгляде Ветинари что-то неуловимо изменилось, хотя может быть, все дело было просто в дрожащем свете свечей, Ваймс не поручился бы за это. Несколько секунд они просто стояли, глядя друг другу в глаза.

— Хорошо, — нарушил затянувшееся молчание Ветинари, — Я обещаю, что лично позабочусь об этом.

Ваймс улыбнулся и опустил руку. Это было, наверное, самое странное в мире рукопожатие. Ладонь Ветинари была холодной, как камень, но металл значка все еще хранил странное тепло. Подумать только, Ваймс только что заключил с Анк-Морпоркским тираном договор на собственное устранение, и это совершенно невероятным образом успокаивало.

Ваймс разорвал рукопожатие и подбросил на ладони значок. Теперь, когда все сомнения остались позади, он и в самом деле чувствовал себя воскресшим. Кое-кому пора было задать хорошую трепку!

Ваймс бросился к двери, его мозг работал будто бы автономно от тела, выстраивая планы и предположения. Времени оставалось мало, и Ваймс предпочел бы довериться еще ни разу не подводившим его инстинктам, но, учитывая обстоятельства, задать пару вопросов Парадигмусу все же стоило.

— А где сейчас… — Ваймс обернулся уже на пороге, но обнаружил, что кабинет уже опустел.

В распахнутом настежь окне виднелось светлеющее небо над крышами соседних домов. Ваймс не услышал ни шороха перепончатых крыльев, ни даже движения воздуха. Вот ведь проворный мерзавец!

Еще раз подбросив значок на ладони, Ваймс сбежал вниз по лестнице. Он переодевался в спешке, но едва затянув на себе ремни нагрудника, вдруг ощутил небывалую чистоту в мыслях.

Вперед!

Он распахнул входную дверь и едва не наступил запыхавшемуся Парадигмусу на ноги. Послышался испуганный вскрик.

«А я сегодня популярен», — подумал Ваймс переводя взгляд с раскрасневшегося лица Парадигмуса (волшебник пытался отдышаться, прежде чем смог бы произнести хоть слово) на лицо его спутника, сухопарого всклокоченного парня. Это лицо было Ваймсу знакомо.

— Ты! — Ваймс недобро прищурился.

Парень снова испуганно вскрикнул и спрятался Парадигмусу за спину. Учитывая комплекции обоих — это было несложно.

— Ты был там, — Ваймс сделал шаг вперед, — это ты все устроил…

— Господин Ваймс, прошу вас, — Парадигмус попытался его успокоить. — Это Лесли. Лесли Бамс, мой бывший сокурсник. Он на нашей стороне.

— Неужели? — процедил Ваймс, не сводя взгляда с побледневшего от ужаса лица.

Этот Лесли видел в нем явно нечто более жуткое, чем он был на самом деле. По крайней мере, сейчас. Это было неудивительно, ведь он лучше других должен был понимать силы, с которыми заигрывает. Маленький трусливый засранец, верткий и себялюбивый. Ваймс видел таких людей. Такие способны на что угодно, лишь бы выкрутиться из передряги, и мозги у них будто специально настроены на подлость. Ваймс не поверил этим бегающим глазкам ни на грош.

— Ну… — замялся Парадигмус, — он совершенно точно больше не на стороне Кова Подколода.

Вот это уже походило на правду.

— И он больше других знает о том, что сейчас происходит. А происходит большая беда! Подколод…

— Решил превратить в гарпун весь город и вытащить Тьму из меня, — оборвал его Ваймс. — Я знаю.

— Но отк… — Парадигмус на миг растерялся.

Воспользовавшись моментом, Ваймс продолжил свое наступление. Он шагнул в сторону, обходя застывшего Парадигмуса.

— Ты прервешь это чертово заклятье?

— Я н-не могу… — испуганно пискнул Лесли, отшатываясь от Ваймса. — Это н-невозможно…

— Что?!

— В ссмысле, почти н-невозможно, — Лесли снова спрятался за Парадигмуса, это начинало напоминать гребаный страшдественский хоровод.

— Почти?

— Н-ну да, — Лесли нервно облизнул губы. — Ост-тановить запущенный процесс м-можно, только разбив к-конденсатор.

— Просто разбив? — недоверчиво уточнил Ваймс. — Как какую-то чашку? В прошлый раз это не очень хорошо закончилось.

Лесли неуверенно улыбнулся, но, заметив взгляд Ваймса, на всякий случай отступил еще на шаг назад.

— В п-прошлый раз случилась чудовищная пе-ерегрузка. Все из-за того, что привнесение вза-адвращательной формулы совершенно сбило п-процессы и…

«Вышвырнуло меня из моего собственного тела, — мысленно закончил Ваймс. — Выходит, во всем был виноват заколдованный Парадигмусом значок? Но если подумать, не будь у Ваймса этого амулета — Ков Подколод получил бы Призывающую Тьму в свое полное распоряжение уже тогда. Кроме того, свою часть работы Парадигмус выполнил на отлично — Тьма и вправду осталась «внутри», тут уж не поспоришь.

Допустим. Разбить какую-то там магическую штуку не сложно (по крайней мере, с первой проблем не возникло), а разбираться с возможными последствиями можно и потом, когда все планы Подколода будут сорваны.

— Хорошо. Как выглядит эта штука?

— Я… Я н-не знаю. В смысле, у того волшебника, что н-нанял Подколод, явно не было времени чтобы создать п-полноценный конденсатор, но при должной обработке его может за-аменить что угодно, правильно преломляющее свет. Да, эффект б-будет слабее, но…

— Ладно-ладно, — прервал затянувшиеся пояснения Ваймс, — на месте мы, должно быть, сумеем узнать эту штуку.

— О да! — отозвался Лесли. — Именно вокруг к-конденсатора и построен весь п-процесс. Кроме того, по мере наполнения он н-начнет менять цвет.

— Я понял, так где мне его найти?

Этот вопрос, кажется, поставил волшебника-перебежчика в тупик. У Ваймса совершенно не было времени на эти проволочки.

— Ритуал. Где они его проводят?

— Я… Я н-не знаю…

Ваймс сдержался. Все же у него был шанс попрактиковаться в терпении и сдержанности.

— А есть ли у тебя идеи, как нам отыскать это место? — тихо, почти нараспев уточнил он.

Лесли побледнел еще сильнее и мотнул головой.

— Понятно, — Ваймс почувствовал, как вздулись желваки у него на скулах. — Значит, ты не знаешь, как выглядит то, что нам нужно найти. Также ты не знаешь, где нам следует искать, и понятия не имеешь, как хотя бы начать это делать. Хотя ты и заварил всю эту кашу. Я ничего не упустил?

Судя по лицу, Лесли вдруг осознал, что даже огромная планета по имени Теодор Парадигмус не сможет защитить его от несущегося вперед, полного гнева, астероида по имени Сэм Ваймс.

— У меня остался лишь один вопрос. Какого черта ты тогда вообще тут делаешь?!

Парадигмус осторожно тронул Ваймса за плечо.

— На самом деле, у нас была одна идейка… — виноватым голосом произнес он. — То есть, конечно, не одна. У нас было много идей, десятки, но на их воплощение попросту нет времени и…

— Пожалуйста, к сути, профессор.

— Это очень опасно, но…

— А бывает иначе? — невесело усмехнулся Ваймс. — Так что за идея?

— Приспустить швы… — тихо закончил Парадигмус.

Ваймс посмотрел на собственную руку. Магические нити все так же поблескивали на коже, но из-под них по-прежнему сочилась испускаемая меткой сукровица. Ваймсу показалось, что ее стало больше.

— Это снова оторвет мою душу от тела?

— Только если будут разорваны все нити, — затараторил Парадигмус. — Я предлагаю разорвать всего парочку. Tenebris Vindictam сейчас с огромной силой оттягивает к конденсатору, если защита истончится, вы сможете почувствовать направление, в котором ее тянет. Да, решение не идеальное, я бы даже сказал, очень опасное, но я боюсь, что в данный момент оно единственное…

Ваймс снова посмотрел на швы. Защита? Ну, зубоскалить Тьме эта защита не мешала, хотя дальше шепота на грани сознания и фокусов с зеркалами дело так и не зашло. Ах, да провались оно все пропадом!

Ваймс поддел ногтем несколько золотистых нитей, они оказались легкими и тонкими, как паутинки. Он разорвал их.

— Мы непременно их восстановим, когда все закончится! — голос Парадигмуса не излучал особой уверенности, скорее даже наоборот. Хотя надежды в этом голосе тоже было с избытком.

— О макраме сможем побеспокоиться после.

— О чем? — не понял Парадигмус.

— Просто помолчите немного.

Ваймс закрыл глаза и прислушался к внутренним ощущениям. Да, пожалуй его чувства немного обострились, но было и еще кое-что.

Однажды давно, когда сам Ваймс был еще слишком маленьким даже для того, чтобы состоять в хоть какой-то захудалой банде, ему пришлось увидеть ловлю собак. На них охотились бродяги и вовсе не затем, чтобы потом отправить в приют. Если только этот приют не был последним и не назывался «сытная похлебка».

Ваймс вспоминал. Была зима, и времена были лихие, но, несмотря на бедность, его матушка никогда не опускалась до собачатины. Это был какой-то особый вид человеческого падения, когда на обратной стороне монеты оставался лишь голодный Смерть. Нет, могли существовать грешки и похуже, но… Ваймс навсегда запомнил одну из пойманных бродягами дворняг. Это была небольшая пестрая собачка с маленькими торчащими в стороны ушами. Когда ловчая петля затянулась вокруг ее шеи, дворняжка упала на спину и начала кататься по земле, хватая веревку зубами и громко вопя. В этом вопле соединились и визг, и рык, и безумное желание жить. Собачка сопротивлялась так яростно, что долгое время бродяги не решались к ней подойти, уж слишком быстро и часто щелкали в воздухе зубы. Вот только силы ее были не вечными.

Призывающая Тьма сейчас напоминала Ваймсу ту самую дворнягу. Она столь же отчаянно извивалась внутри его сознания и столь же яростно рычала в ответ на неминуемо затягивающуюся на ее горле петлю. Ваймсу оставалось только идти вслед за натянутой веревкой. Он безошибочно почувствовал направление, словно оживший ветер подгонял бы его в спину.

— Туда.

Он сорвался с места, даже не оглянувшись на оставшихся позади волшебников.

Уже рассвело, но улицы так и не наполнились народом. Неудивительно. Большая часть горожан проснулась еще до рассвета, надеясь занять на площади местечко поудобней. На правом берегу Анка сейчас кипела жизнь: паломники, маги, туристы, торговцы и карманники, каждый по-своему, готовились встречать величайшее из событий последних столетий (по крайней мере так обозвали чертово затмение в Таймс). Левый же берег Анка казался вымершим. Иногда Ваймсу встречались редкие прохожие, недоуменно оборачивающиеся ему вслед, но он не обращал на них особого внимания. Не сбавляя скорости, он бежал вперед, ведомый все усиливающимся ощущением иссушающей тяги.

На очередном перекрестке Ваймс остановился, чтобы восстановить дыхание и прислушаться к себе. Его путь определенно лежал куда-то в сторону Малейших ворот. Подколод явно постарался забраться как можно дальше, но отчего-то Ваймс был уверен, что сектанты все еще находятся в пределах городских стен. Что ж, он готов был поиграть в «горячо-холодно», лишь бы только ему хватило времени.

За своей спиной Ваймс услышал торопливое цоканье копыт. Он обернулся.

— Вы угнали повозку?

— Мы оставили для хозяев записку, — спешно отозвался Парадигмус, слишком резко натягивая поводья, — что готовы возместить весь ущерб. Нам нужно было догнать вас.

Недовольная неумелым обращением кляча решила выместить зло на стоящем перед ней Ваймсе, куснув его за плечо. Отношения с лошадьми у него всегда были непростые.

— Кто-то из вас умеет разбрасываться огненными шарами или превращать противников в лягушек? — уточнил Ваймс, отступая на шаг назад, подальше от лошадиных зубов.

Сидящий в телеге Лесли испуганно замотал головой. Судя по всему, он бы очень хотел оказаться как можно дальше от Ваймса и от всего происходящего, но по какой-то причине был вынужден следовать за пышущим инициативой Парадигмусом.

— Нет, но…

— Тогда вам лучше держаться подальше.

— И все же, я уверен, что мы можем быть вам полезны, командор.

Ваймс хотел было возразить, но резкий болезненный спазм в правой руке заставил его заткнуться. Его кожу будто прижгли раскаленным железом, но прошла всего пара мгновений, и боль полностью исчезла. Ваймс опустил взгляд.

— Какого черта?

Метка начала кровоточить. Несколько свежих багряных капель выступили на коже, повторяя ее очертания. Что бы это ни было, все явно становилось хуже.

— Это з-значит, что ритуал б-близок к завершению, — едва слышно произнес Лесли.

— Насколько близок?

— Это зависит от м-множества деталей…

— Насколько? — с нажимом повторил Ваймс.

— П-примерно час, возможно, чуть больше.

«Он думает, что успеет обогнать затмение? А вот я думаю, что смогу устроить ему большой сюрприз, — Ваймс хищно улыбнулся, чем привел обоих волшебников в замешательство. — В спешке можно столько упустить, совершить столько ошибок. А уж если добавить в это уравнение нового волшебника, который прежде никогда не совершал ничего подобного…»

Ваймс снова сорвался с места. Он сумеет. Должен суметь.

Старые темные булыжники сменились обычным щебнем, когда Ваймс, ведомый своим (ну, может быть, не совсем своим) чутьем свернул с улицы в узкий переулок. Он бежал вперед, чувствуя, как бешено колотится его сердце, разгоняя по телу кровь, щедро сдобренную адреналином. Азарт — вот правильное слово. Ваймс и впрямь чувствовал себя псом, идущим по следу. Выследить. Догнать. Поймать. Весь мир сошелся на этом простом охотничьем инстинкте. Какими-то отдаленными частями сознания Ваймс понимал, что в этот раз добыча может оказаться ему не по зубам, но это не имело решающего значения. Впервые за последнее время он чувствовал себя действительно живым. Он снова в деле.

Выследить. Поймать. Обезвредить.

У него не было плана, только намерение. Простое и ясное, как лезвие меча — он должен был помешать Подколоду завладеть Тьмой. Для этого нужно было лишь найти место, где он прячется и разбить проклятую штуковину. Все прочее было деталями, о которых можно позаботиться уже в процессе.

Ваймс почувствовал, что почти достиг цели. Их разделяло около тысячи футов. Прислонившись спиной к покосившейся от времени стене соседнего здания, Ваймс оглянулся назад. Волшебники все еще следовали за ним по пятам. Вернее, пытались следовать. Их кобыла то и дело упрямилась, норовя полностью остановиться. Парадигмус не переставал цокать языком и шлепать лошадь по крупу поводьями, пытаясь заставить ее бежать быстрее. Ваймс усмехнулся. Этот волшебник оказался на редкость упрямым парнем, хотя сперва и не произвел такого впечатления. Возможно, он все же и не зря увязался следом, да, от него не будет толку в драке, но он хотя бы сможет передать весточку страже. А вот Лесли… Ваймс задумался о том, насколько разумно оставлять подобного человека за спиной.

— Они рядом, — хрипло прошептал Ваймс, как только телега поравнялась с ним, — скорее всего, в здании за углом.

Он внимательно следил, как изменились при этих словах лица волшебников. Радость и чуть запоздавшая тревога на лице Парадигмуса, и неподдельный ледяной ужас в глазах Лесли Бамса. Нет, этот человек не ударит в спину, но не по причине врожденного благородства, а лишь потому, что одна только возможность победы Подколода пугает его до чертиков.

«Но ведь изначально это была твоя идея, не так ли? — зло подумал Ваймс. — Ты не мог не понимать, чем она обернется».

Ваймс осторожно выглянул из-за угла.

— Черт.

Никакого здания за углом не было. Вернее, уже не было. Обгоревший обвалившийся остов и груда головешек — вот и все, что от него осталось. Ваймс подошел ближе. Пожар явно произошел недавно, небольшие опалины на стенах и крышах соседних домов еще не успели закрасить или стереть. Неужели чутье обмануло его?

Ваймс критически оценил устойчивость оставшейся конструкции и шагнул внутрь. Головни заскрипели под ногами. Это место было уничтожено, но чутье Ваймса упрямо тянуло его именно сюда. Он опустился на корточки и провел ладонью по тому, что осталось от дощатого пола. Сажа заскрипела под пальцами, а в нос ударил еще не выветрившийся запах гари. Взгляд Ваймса скользнул дальше, где под весом упавшей крыши часть пола все же обрушилась, открывая взору уходящую вниз дыру. Конечно, многие дома в городе имели укрепленные каменные подвалы. Анк-Морпорк стоял на Анк-Морпорке, оседая вниз и вырастая вверх на протяжении уже сотен и сотен лет. Подколод просто нашел способ использовать это в своих целях.

— Они внизу, — шепнул Ваймс решившимся подойти ближе волшебникам. Те с тревогой переглянулись.

Конечно, в шепоте, скорее всего, не было никакой нужды, маловероятно, что Подколод стал бы проводить свой ритуал просто в подвале. Наверняка сектанты засели на несколько уровней ниже, и одним богам известно, где находился вход в эту бесконечную вереницу тоннелей. Ваймс не верил в богов, вернее, никогда не молился им, предпочитая рассчитывать на свои силы и крохотную толику удачи. Да, немного удачи сейчас бы не помешало. Ваймс подозревал, что уже израсходовал весь свой лимит на счастливые совпадения, но сейчас он бы не отказался еще от одного крохотного шанса.

— Вы с-собираетесь вниз? — с дрожью в голосе уточнил Лесли.

— Угу, — сухо ответил Ваймс, проверяя обгоревшие доски на прочность, — и я советую вам держаться подальше. Здесь все того и гляди обрушится.

— Постойте, — окликнул его Парадигмус, — у меня есть кое-что для вас.

Ваймс обернулся.

— Что это? Очередной амулет?

— Нет, вовсе нет, — Парадигмус торопливо копался в складках своей мантии, пока не выудил на свет что-то маленькое, без труда умещающееся в пухлом кулачке.

Волшебник разжал ладонь и уставился на Ваймса с гордым видом, неведомое приспособление напоминала крохотную дамскую брошку в виде жука.

— И что делает этот жучок?

— Если вы возьмете его с собой, то мы сможем видеть и слышать все то же, что и вы, в смысле он, — улыбаясь до ушей ответил Парадигмус. — Я… В смысле мы с Лесли его случайно придумали, пока пытались создать устройство для отслеживания работающего конденсатора. Нам это не удалось, но в итоге побочной реакции появилась возможность спроектировать отражающие лучи, способные…

— Я понял, спасибо, — оборвал волшебника Ваймс. — Значит, он может видеть и слышать все вокруг, а потом предавать это вам?

— Не потом, — пояснил Парадигмус. — Мы будет видеть все почти одновременно, задержка составит не более трех секунд. Я размышлял о том, где подобное устройство могло бы найти применение…

— О, как только патриций узнает об этой штуке, то моментально найдет ей применение.

— Вы так думаете? — спросил Парадигмус.

Ваймс только фыркнул в ответ. Он подхватил искусственное насекомое двумя пальцами и тут же едва не выронил от неожиданности — жучок начал шевелиться.

— Не беспокойтесь, командор, мы добавили ему возможность перемещения на случай, если понадобится найти лучший угол для обзора.

— Ладно, — Ваймс позволил жучку беспрепятственно проползти у себя по руке и скрыться под кольчугой. — А теперь послушайте меня очень внимательно, вы должны сообщить об этом месте страже как можно скорее.

На него уставились две пары широко распахнутых глаз.

— Ну же!

Волшебники сорвались с места. Надо признать, что бегать (по крайней мере, на короткие дистанции) эти ребята умели. Возможно, это и имело смысл. Недостаточно прыткие, неспособные вовремя спрятаться от неожиданно сдетонировавшего заклятия или еще какой магической ерунды, естественным образом отсеивались.

Ваймс осторожно приблизился к дыре в полу, доски под ним натужно затрещали. Чем скорее здесь появятся стражники, тем лучше. Даже если он не сумеет найти проход, даже если с ним что-то случится, у Ангвы и остальных все равно останется шанс помешать Подколоду. По крайней мере, Ваймс очень на это надеялся.

На его счастье, подвал не был глубоким. Пробивающийся через дыру свет позволял разглядеть заваленный обломками каменный пол. Примерно прикинув расстояние, Ваймс спрыгнул вниз. Получилось не слишком удачно. В самый последний момент доски под ним все же подломились, и Ваймс рухнул вниз, едва успев сгруппироваться.

Дождавшись, пока на него сверху не перестанут сыпаться обломки, Ваймс поднялся на ноги и огляделся. Подвал оказался совсем небольшим и практически пустым. Несколько пыльных мешков, груда старого тряпья, комод с выломанной дверцей да изъеденное молью чучело какой-то здоровенной птицы. Ваймс принялся обшаривать каждый сантиметр каменной кладки. В его крови еще пел азарт погони, но чем дальше он продвигался в своих поисках, тем сильнее этот азарт разбавляли тревога и злость. Подвал был просто подвалом. В нем не было никаких схронов или тайных ходов. Похоже, его запас удачи и впрямь иссяк.

На пол у ног Ваймса упало несколько алых капель. Кровотечение снова усилилось. Значит, времени почти не осталось.

«Проклятье!» — Ваймс со злостью ударил в стену кулаком.

Пол под его ногами задрожал.

Ваймс отпрянул. Нет, его удар никак не мог вызвать такого эффекта. Не мог ведь?

Вибрации утихли так же внезапно, как и начались. В воздухе неспешно кружились пыль и пепел. Внизу была пустота. Ваймс почувствовал это, когда пол под его ногами начал танцевать, гудя, как пустая бочка. Там, под несколькими футами камня и песка, скрывалась целая пещера или зал, но добраться туда не было никакой возможности. Быть может, горстка порошка номер один и решила бы проблему, но мечтать о ней сейчас было бессмысленно.

Ваймс снова опустился на колени в надежде отыскать хоть какую-то образовавшуюся трещину, возможно, это его и спасло. Когда пол с протяжным, похожим на стон дракона, рокотом рухнул вниз, он успел среагировать. Насколько это было возможно, конечно, — удар все равно едва не выбил из него дух. Ваймс закашлялся, но этот звук, к счастью, утонул в грохоте падающих с высоты обломков.

Пока Ваймс слушал затихающее громыхание и заново учился дышать, у него было время осознать несколько любопытных истин:

Во-первых, он был еще жив.

Во-вторых, он, кажется все же сумел попасть «вниз».

В-третьих, сейчас он лежал на какой-то странной, не очень надежной конструкции, которая продолжала слегка покачиваться под его весом, в то время, как обломки и головешки, отскакивая от нее, падали куда-то еще ниже.

В-четвертых, он слышал голоса и чувствовал острый запах озона, что, вероятно, свидетельствовало о творящейся неподалеку магии.

Ваймс открыл глаза.

— Вы не сметь мне угрожать! — зычный с сильным акцентом голос явно брал на несколько октав выше своего привычного тембра, дрожа от возмущения и волнения. — Я делать все верно, это вы не суметь обеспечить должное питание конденсатор!

Ваймс улыбнулся сам себе. Хорошо, значит, взрыва не произошло. Приятным бонусом к спасению тысяч жизней шел явный срыв планов Подколода, для которого обнаружение всей взрывчатки, похоже, стало неприятным сюрпризом.

«Подожди, приятель. Сюрпризы только начинаются».

Ваймс с трудом перевернулся вгляделся в полумрак под собой. Внизу, в свете десятка факелов вокруг наспех сооруженного постамента собрались люди. Подколода и иноземного волшебника узнать было нетрудно (последнего неумолимо выдавал белый с алыми звездами тюрбан), а вот остальные участники действа больше походили на головорезов, чем на отчаявшихся фанатиков. Двое из них как раз подошли ближе и задрали головы вверх. Ваймс прижался к доскам и замер, надеясь, что полумрак послужит ему маскировкой.

— Ну что там?

— Обвал. Неслабый такой, аж небо видно… — отозвался один из «братьев». — Нотак вроде тихо…

— Это все из-за этого придурочного волшебника, — буркнул второй. — Я уж подумал, что нас всех тут размажет, как говно по ботинку.

Еще немного покружив рядом для порядка и побросав хмурые взгляды на образовавшуюся в потолке дыру, «братья» вернулись к своим. Тот, что был пониже, поспешил с докладом к Подколоду. Он что-то нашептывал тому на ухо, беспрестанно тыкая пальцем в сторону обвала.

Ваймс заставил себя оставаться неподвижным. Нет, они не заметили его, но искушать судьбу не стоило.

— Отработанный магия иногда делать выброс! Это естественно, — волшебник продолжал спорить с Подколодом, хотя голоса последнего Ваймс расслышать не мог. — Да как вы сметь?! Я никогда не отказываться от своих слов! Мы еще можем успеть. Да, мы подойти близко, но…

В свете факелов Ваймс различал, что губы Подколода шевелились, но голос его был так тих, что нельзя было различить ни слова. Впрочем, сейчас это было не так уж важно. Все внимание Ваймса сконцентрировалось на постаменте, а вернее на том, что на этом постаменте находилось. Сперва Ваймс решил, что ему чудится — в паре дюймов над каменной поверхностью во вспышках то и дело проскакивающих октариновых молний, висела обычная хрустальная ваза. Скрыть усмешку было трудно. «Все, что угодно, правильно преломляющее свет»? Ха, Призывающей Тьме еще повезло, что эти ребята не решили использовать какой-нибудь антикварный ночной горшок или что-то вроде. Ваза уже на три четверти была заполнена клубящимся смолисто-черным дымом.

Вот оно.

Ваймс протянул руку к бедру и с облегчением обнаружил, что арбалет все еще при нем и более того — уцелел. Разве это не чудо? Да, расстояние приличное, но постамент хорошо освещен и сама цель очень хрупкая, хватит одного единственного меткого выстрела, чтобы разбить конденсатор, а с последствиями в виде волшебника и людей Подколода можно будет разобраться и после. К тому же, стража уже наверняка спешит сюда.

Ваймс вложил стрелу в желобок и взвел арбалет. Деревянная конструкция, напоминающая старинные строительные леса, все еще медленно раскачивалась из стороны в сторону, глухо скрипя. Ваймс постарался поймать ритм этих движений. У него был шанс произвести один точный и, главное, неожиданный выстрел, который мог бы спасти ситуацию.

Шанс.

Увы, госпожа Фортуна, похоже, решила, что Ваймс израсходовал весь свой лимит везения и более того — она решила явиться за неоплаченными долгами. В тот самый миг, когда Ваймс готовился выстрелить, доски под ним подломились. Стрела прошла на несколько футов выше цели, а сам Ваймс в сопровождении пыли и обломков рухнул на каменный пол залы.

Диверсия определенно не задалась.

***

Лесли все еще не до конца понимал, что его заставило вернуться к Тео после того, как он передал сообщение для стражи через ближайшую клик-башню. Он мог бы попытаться сбежать, но его что-то удерживало. На самом деле, он разрывался между страхом перед тем, что лорд Ветинари все равно его найдет, и паническим ужасом, от того, что Подколод может преуспеть и найти его еще раньше Анк-Морпоркского тирана. Поэтому Лесли вернулся… чтобы убедиться, что все пройдет не самым дурным образом.

Он застал Тео сидящим на одолженной ими повозке. Руки толстяка сжимали крохотное зеркальце так сильно, что Лесли едва удалось его разглядеть. Красная остроконечная шляпа (которой по праву должен был бы обладать и Лесли) сползла Теодору на затылок. Он явно был очень увлечен, наблюдая за происходящим через свеже-изобретенного жука.

— Я позвал стражу, — Лесли взобрался на телегу и уселся рядом. — Они должны скоро прислать сюда отряд или что-то вроде.

Тео даже не обернулся.

— Я говорю, что дело сделано. Мы можем уходить.

Шляпа окончательно сползла с головы Тео. Только сейчас Лесли заметил, как дрожат пальцы, сжимающие зеркало.

— Они схватили командора, — прошептал Тео. — Я… Я иду туда.

— Что? Т-ты свихнулся?! — воскликнул Лесли, но Теодор не удостоил его ответом.

Он неуклюже спрыгнул на землю и зашагал в сторону пепелища. Даже шляпу свою забыл. Лесли не мог поверить собственным глазам.

— Ты наверное не понимаешь. Т-там сидят настоящие головорезы, им ничего не стоит выпотрошить тебя как ц-цыпленка! А сам Подколод, Тео, ты не представляешь, что это за ч-человек!

Широкая спина профессора Парадигмуса продолжала удаляться. Нет, творилось что-то совершенно немыслимое. Это не Теодор, его подменили! Теодор никогда бы не пошел на такой риск! Он же вечно боялся всего на свете. Боялся рисковать, боялся нарушать правила, боялся даже лишний раз вызываться добровольцем на практическом занятии. Все, что он делал, это вечно жевал сендвичи и читал-читал-читал. Откуда такая перемена? Лесли слез с телеги и поспешил следом за бывшим сокурсником. Догнать его удалось только у самого сгоревшего дома. Лесли схватил Теодора за широкий измазанный чем-то рукав мантии.

— Да постой же ты!

— Времени нет. Нам… — Парадигмус окинул Лесли стеклянным от тревоги взглядом. — Мне нужно предотвратить катастрофу.

— Почему тебе? — Лесли и не думал разжимать пальцы.

— А ты видишь здесь еще кого-то?

— Но… Но это работа стражи! Не твоя!

Теодор покачал головой.

— Они не успеют.

Не успеют. По крайней мере, вполне могут не успеть. О последствиях этого жутко было даже думать. Лесли почувствовал, как его сердце рухнуло куда-то в район желудка. Надо было бежать! Сейчас Подколод думает, что он мертв. Если он успеет убраться достаточно далеко…

— Ты что, серьезно решился пойти туда? Ты же трус! Ты боялся всего на свете: крыс, строгих профессоров и демонов. Ты и меня сдал только из-за страха! Так как?..

— Я сдал тебя учителям, потому что не смог до тебя достучаться, Лесли, — Теодор выглядел непривычно серьезным, даже сердитым. — Твои исследования были опасны. Проклятье! Почему ты не забросил их?! Погляди, чем все обернулось!

На глазах Тео выступили слезы.

— Я всегда был осторожен, это правда. Жаль, что я не смог передать хоть толику этой осторожности тебе, — он быстро утер слезы кулаком и снова уставился на Лесли этим раздражающим полным решимости взглядом. — Ты называешь меня трусом. Может быть ты и прав. Я действительно готов обделаться от страха. Эти громилы и Подколод, и Tenebris… Да, я боюсь идти туда.

Внезапно лицо Парадигмуса исказила кривая и совсем невеселая улыбка.

— Но знаешь, что может быть намного страшнее всего этого?

Лесли уставился на Теодора, затаив дыхание. На ужасы, превосходящие по масштабам Призывающую Тьму и Подколода, его воображения просто не хватало.

— Предстать перед патрицием и сказать, что я снова облажался.

Лесли моргнул. Он что, серьезно?

Пальцы разжались сами собой, выпуская край измятого рукава. Лесли поднял взгляд к небу. Астероид еще не показался в небесах, но утренний свет уже успел причудливым образом измениться. До затмения оставалось совсем немного.

«Если хорошенько подумать, то получивший силу Подколод очень скоро узнает, что я спасся, ведь Тьма знает и чувствует все. И тогда… — по спине Лесли скатились две бисеринки пота. — Выходит, единственный способ спасти свою жизнь — это рискнуть ею».

Лесли сжал кулаки и шагнул вперед.

«К тому же я не могу позволить Теодору Парадигмусу, этому придурку с синдромом отличника, опять присвоить всю славу себе».

***

Кто-то похлопал его по щекам.

— Командор, вы не представляете, как я рад видеть вас.

С трудом разлепив веки, Ваймс попытался сконцентрировать взгляд на лице говорящего, походя вспоминая произошедшее и пытаясь оценить ситуацию. Ситуация была поганой. Поганей некуда. Он не только промахнулся по чертовой вазе, он еще и умудрился свалиться вниз в распростертые объятия сектантов. Проклятье!

В довершение всего, его еще и сковали собственными же наручниками, неумело заломив руки за спину, пока он лежал в отключке. Ах да, а еще его поставили перед Подколодом на колени и целились ему в голову из его же собственного арбалета.

Лучше не бывает.

Ваймс сплюнул скопившуюся во рту кровь и поднял голову, чтобы получше разглядеть Подколода, а самое главное — постамент за его спиной. Чертова ваза была уже полна почти до краев!

— Я уже начал беспокоиться о том, что мой план провалится, но тут появились вы, избавив меня от необходимости распылять свои силы на весь город.

Нет! Он ведь не сыграл этому ублюдку на руку?!

Ваймс дернулся, пытаясь подняться на ноги, но ему в затылок тут же уперся наконечник болта.

— Поберегите себя, командор.

Голос у Подколода был таким тихим, что собеседнику приходилось невольно напрягаться, пытаясь расслышать слова. У Ваймса от этого шелестящего тембра заныли зубы.

— Ты не убьешь меня, — оскалился Ваймс. — По крайней мере, не сейчас.

— Убивать? Это совсем не обязательно. Мне достаточно серьезно тебя ранить, ведь всего через несколько минут твоя роль в моем плане полностью исчерпает себя. Я успею получить свое, пока ты будешь истекать кровью.

Мысли Ваймса лихорадочно заплясали. Он должен был действовать и действовать немедленно! Теплая струйка крови, бегущая из метки, уже превратилась в полноценный «ручеек». Ваймс пошевелил руками, металл тесно прилегал к коже, но кровь… Кровь могла послужить неплохой смазкой. Да, сам Ваймс никогда не отличался ни особой ловкостью рук, ни тонкими запястьями, но процесс избавления от наручников представлял себе прекрасно. Скорее всего, ему придется выдернуть большой палец из сустава, но это должно сработать. Главное правильно расположить руки и улучить момент.

Ваймс расслабил плечи, делая вид, что сдался. Не то чтобы он надеялся, что Подколод купится на эту уловку, просто это позволило вывернуть правую руку под нужным углом.

— Ты знаешь, в чем ирония? — Ваймс усмехнулся. — Приди ты ко мне неделю назад и предложи просто-напросто избавить меня от засевшего внутри демона — и я вручил бы тебе его сам.

Подколод задумчиво склонил голову, кажется эта мысль и впрямь показалась ему занятной.

— Любопытно, а ведь я даже не подумал об этом.

Ваймс чувствовал, что запястья его начинают опухать, но кровь и впрямь оказалась неплохим подспорьем. Медленно, круговыми движениями, он пытался придать рукам нужное положение. К сожалению, на Ваймса все еще продолжали пялиться несколько пар злых и внимательных глаз. Чем бы их отвлечь?

— Зачем тебе вообще этот демон? Неужели ты тоже один из тех, кто решил сместить Ветинари?

Смешок Подколода был таким же тихим, как его голос, и напоминал скорее тихое фырканье.

— Это ведь совсем не демон, командор, и нет, я не хочу. Кто по доброй воле пожелает взвалить на себя столько мороки? Все эти обязанности и рутина, столько мелких незначительных вопросов и людей требуют твоего внимания и времени. Нет, я никогда не желал для себя подобной доли.

Подколод кругом, словно поджидающая добычу акула, обогнул постамент с заполняющимся конденсатором и подошел поближе к Ваймсу.

— Нет. Я всего лишь хочу получить власть в самом ее простом и чистом смысле. Как только сущность покорится мне, и Ветинари, и многие другие дадут мне все, что я только захочу.

Ваймсу наконец удалось зафиксировать руки правильно. Если бы только не этот долбаный придурок с арбалетом сзади. Впрочем еще немного, и даже на него уже придется наплевать.

— О, даже так? А ведь никто не сможет тебе перечить, — Ваймс незаметно перенес вес на правое колено. — Выше только боги, а может быть и нет…

— Вижу, ты уловил суть, — усмехнулся Подколод, отворачиваясь от Ваймса. — Скоро уже там?

— Последний мгновения! Десять, девять…

— Берегись!

Следующие несколько секунд были чрезвычайно насыщены событиями.

Сперва откуда-то сверху на собравшихся обрушился огромный потрескивающий световой шар, почти сразу рассыпавшийся на мелкие золотистые конфетти. Это не причинило никому вреда, но определенно внесло немало суматохи.

Никто не услышал тихого хруста размыкаемого сустава, но наемник, стерегущий Ваймса, почти сразу получил локтем в нос и на какое-то время выбыл из общего действа.

Ваймс бросился вперед к неспешно поднимающемуся над постаментом, окруженному множеством октариновых молний, конденсатору.

Мигом позже, волшебник, чей тюрбан теперь напоминал одно огромное золотистое страшдественское украшение, успел среагировать и вскинул руки в защитном заклинании.

Ваймс ударился о незримую стену, отлетев назад на несколько шагов. Он приподнялся и с яростным криком вцепился в собственную кровоточащую руку.

Еще мгновенье спустя командора отправили в нокаут ударом огромной окованной железом дубинки, на чем большая часть суеты, собственно, и закончилась.

Все прекратилось яркой магической вспышкой и едва слышным «дзынь» опустившейся обратно на постамент вазы. Ритуал завершился.

***

Теодор Парадигмус почти сразу понял, что не рассчитал свои силы. Что поделать, он всегда тяготел к теоретическим знаниям, а вовсе не к боевой магии. Хорошо еще, что ему удалось трансфигурировать каменную крошку и обломки в какое-то подобие лестницы для безопасного спуска. А вот со световым шаром ему уже не так повезло. Вспышка должна была быть намного более яркой и продолжительной, а конфетти в план вообще не входили. Закончилось все и вовсе тем, что он оступился на каком-то гладком камешке и, запутавшись в мантии, рухнул на пол.

Первым, что он ощутил еще до того, как открыл глаза — было лезвие меча, упершееся ему в горло.

— Издашь хоть звук — выпотрошу, как поросенка. Понял?

Парадигмус только хлопнул глазами в ответ, ведь даже легкий кивок мог рассечь ему горло.

— Кто же у нас тут…

Теодор едва расслышал говорившего, зато он имел возможность хорошо разглядеть еще одно нависшее над ним лицо. Он никогда не видел Кова Подколода прежде и не слишком-то интересовался, как тот выглядит, но это, безусловно, был именно он.

«Какие жуткие глаза, — отстраненно подумал Теодор. — Как человеку с такими глазами вообще можно поверить? Лесли, как ты умудрился с ним связаться?»

Подколод сжимал в руке небольшую хрустальную вазу. У Теодора ушло не больше секунды, чтобы сложить два и два.

— Вы использовали хрустальный сосуд в качестве конденсатора? — хрипло уточнил он. — Напрасно, потери энергии составили бы не менее двадцати процентов. Обычное стекло подошло бы лучше.

Зря он начал говорить — неудачное движение подбородком, и вот уже первая струйка крови потекла ему за шиворот.

Подколод бросил на кого-то за своей спиной злой обещающий самые неприятные последствия взгляд и снова обернулся к Теодору.

— А ты многое в этом понимаешь, — Подколод дал своему головорезу знак, и лезвие меча наконец-то убралось на безопасное расстояние. Увы, от этого стало не легче, ведь сам Подколод опустился на пол рядом и улыбнулся холодной, леденящей кровь улыбкой. — Ты ведь тот самый волшебник, который доставил мне столько проблем. Верно?

Теодор кивнул. Врать и отпираться было бессмысленно. Почти все сейчас было бессмысленно, ведь ритуал уже свершился.

— Тогда я должен тебя поздравить, — шипящий вкрадчивый шепот вползал через уши и скреб черепную коробку изнутри. — Тебе выдалась честь первым испытать на себе могущество этого изобретения.

Подколод погладил Парадигмуса по щеке, хищно улыбаясь. Пальцы у него было холодные и липкие от пота. Тео зажмурился и…

… ничего не произошло.

Он снова открыл глаза и первым, что он увидел, было искаженное удивлением и злобой лицо Подколода, сжимающего в руке хрустальную вазу, поблескивающую… прозрачно-золотыми искорками.

Золотистыми искрами…

Не черным туманом…

Золотистыми искрами!

Это было невероятно! Теодору даже захотелось ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что ему все это не почудилось. Все же командор нашел способ утереть нос этому маньяку! Он сумел… Одним богам ведомо, как, но он, разорвав швы, сумел занять место Tenebris Vindictam в конденсирующем кристалле… в смысле вазе. О боги! Это открывало бы столько лазеек и новых типов взаимосвязей, возможно, из этого можно было вывести целый новый магический принцип!

Вот только из всего этого вытекала некоторая проблемка…

В отдалении что-то тихо хрустнуло.

«Похоже на хруст сустава», — успел подумать Парадигмус, а потом люди начали кричать. Теодор не видел, что происходит там, за гранью круга света, но его воображение дополнило происходящее всеми необходимыми подробностями.

— Ты… — лицо Подколода исказилось от ярости. В его руке, словно по волшебству, появился нож.

«Я мог бы превратить его в пастилу, по крайней мере, попытаться, — мысли в голове Теодора текли медленно и неповоротливо, будто застывающее желе. Он никак не мог припомнить первые слова простейшего заклинания. — Как нелепо. Совсем рядом вырвалась на свободу древняя жестокая сущность, которой я успел изрядно насолить, но убьет меня просто какой-то идиот с заостренным куском металла».

Самым глупым было то, что сам Теодор не имел к произошедшему никакого отношения. Командор сделал все сам, без чьей-либо помощи. С тем же успехом, он мог бы оставаться там наверху и дожидаться стражу. Но, видно, не судьба…

Подколод занес над ним нож и… исчез. Вернее, его просто смело прочь невероятно быстрой смутной тенью. Парадигмусу понадобилась еще пара секунд, чтобы понять, что его никто больше не пытается зарезать. Он осторожно сел.

«Конденсатор!»

Тео быстро оглянулся по сторонам. Большинство факелов валялись погасшими на полу, а оставшиеся порождали больше пляшущих теней, чем света. Но он должен был попытаться! Вдруг ему удастся сохранить душу командора? Маловероятно, конечно, но попытаться стоило.

«Только бы он уцелел».

Теодор встал на четвереньки и принялся шарить руками вокруг.

«Каменный пол. Каменный пол и хрусталь — очень плохое сочетание».

И все же он обязан был продолжить поиски. Пока оставался хоть один единственный шанс найти конденсатор неповрежденным, он должен был искать. В какой-то момент сердце Тео замерло — ему показалось, что он наткнулся рукой на осколок. Он ухватил его двумя пальцами и поднес к глазам. Слава всем богам, это оказался просто осколок какой-то старой посудины или бутылки из зеленоватого стекла. Тео отшвырнул осколок прочь и тот тихо звякнул об пол. Нет, не об пол, уж слишком мелодичным оказался звук.

«Справа».

Парадигмус бросился туда.

«Камни, камни, песок, много песка, какие-то обломки, что-то… что-то теплое», — Теодор предпочел придержать свое воображение, с трудом поборов приступ тошноты.

Наконец, его пальцы сомкнулись на точеной узорчатой поверхности.

«Есть!»

Он подхватил вазу с пола и поднес ее поближе к свету, стараясь разглядеть. Даже небольшая трещинка могла нарушить целостность конденсатора, превратив его из магического вместилища в простую стекляшку.

«Цела».

Теодор вздохнул с облегчением. Нужно было убираться отсюда, как можно скорее, пока Tenebris Vindictam занята сектантами. Быть может, ему удастся выбраться на поверхность еще до наступления затмения и тогда…

Под подземными сводами прокатился истошный, полный ужаса и боли вопль. Он звучал так громко и отчаянно, будто издавший его человек копил этот вопль в себе всю свою жизнь.

Парадигмус бросился бежать. Дыра обвала была уже совсем рядом, но почти не давала света. Теодор понял, что совершенно потерял счет времени. Неужели затмение уже наступает или это солнце просто скрылось за набежавшим облаком? Игра света и тени совершенно сбивала с толку. Впрочем, если это была игра, то свет определенно проигрывал.

Вопль наконец затих, а вернее, захлебнулся где-то позади. Стало тихо. Очень тихо. Теодор слышал собственное сбивчивое дыхание и шум шагов так оглушающе громко, словно они остались последними в мире звуками.

«Если затмение уже наступает, то что тогда? — Теодор едва не оступился на мокром камне, но предпочел не думать о том, откуда тут взялась «вода». — Тогда на эти несколько минут Tenebris Vindictam получит неограниченную почти ничем власть над миром, по крайней мере, той его части, которой не касается солнечный свет. Она не будет стеснена рамками смертной плоти и сможет сотворить все, что пожелает. А желает она обычно только одного…»

Парадигмус достиг дыры в потолке и замер на секунду, переводя дыхание. Нужно было сконцентрироваться на заклинании и создать лестницу. Как жаль, что он никогда не был силен в левитации.

Вот только мысли никак не желали концентрироваться. Напротив, они влекли Теодора дальше во тьму панического ужаса. И в тот момент, когда он уже решил, что испугаться сильнее невозможно, мысли подкинули еще одну идейку.

«А ведь если она в эти минуты обрушится на виновных, то концентрация веры и страха сможет… Страха, питающего веру, и веры, усиливающей страх… Если все собравшиеся на Молебен люди вдруг увидят и Поверят в Tenebris… Она… Она ведь сможет стать… божеством, — Теодор обернулся, кажется, его никто не преследовал, по крайней мере в окутавшем подземелье полумраке не было заметно никакого движения и не слышно ни единого звука, кроме тихого завывания сквозняка. — Интересно, понимает ли она это?»

Легкий порыв пахнущего стариной и затхлостью воздуха был ему единственным ответом. Теодор нервно сглотнул и сделал шаг назад, ударившись плечом… обо что-то. Медленно, словно в кошмарном сне, он обернулся.

Tenebris Vindictam склонила голову и улыбнулась. Нет, ее никак нельзя было перепутать с командором Ваймсом, если ты знал его, конечно. У нее может и было его лицо, но повадки и окружавшая ее аура смертельной опасности мгновенно выдавали подмену. Это была кошмар и расплата, обретшие плоть. И Тео успел неслабо насолить этому кошмару. Улыбка Tenebris Vindictam стала шире, сущность будто бы читала все мысли внутри его головы. И, боги милосердные, кажется, она прекрасно понимала все открывающиеся перед ней перспективы.

«Бежать бесполезно, не так ли?» — Теодор прижал вазу к груди и сделал несколько медленных неловких шагов назад, пока не уперся спиной в стену. Tenebris Vindictam наблюдала за ним с насмешливым любопытством.

Наверное, затмение и впрямь почти наступило, движения Tenebris Vindictam были слишком быстрыми для смертного тела. Или же Теодор Парадигмус, посвятивший ей несколько трактатов, все это время недооценивал ее. Впрочем, какая уже разница?

Теодор зажмурился, когда Tenebris Vindictam бросилась к нему. Все защитные заклинания окончательно выскочили у него из головы, оставив после себя единственную беспомощную мысль «я не хочу умирать».

Прошла секунда, а за ней вторая, но адская боль все еще не рвала его тело на части. Тео рискнул приоткрыть один глаз.

Tenebris Vindictam стояла всего в одном шаге от него. Теодор мог различить каждую вмятинку и каждый кровавый потек на принадлежавших командору Ваймсу доспехах. Он поднял взгляд выше, на уровень глаз. Лучше бы он этого не делал. Таящаяся в глазницах темнота могла лишить рассудка.

Tenebris Vindictam протянула к нему руку.

— Отдай, и я позволю тебе уйти.

Теодор не сразу понял, что Сущность хочет получить. Он даже не сразу осознал, что она обращается к нему. Как он мог быть еще жив? Он же пытался снова посадить ее на цепь, а Tenebris Vindictam не умеет прощать. Но если подумать, то торговаться тоже не в ее правилах, она просто приходила и брала. Что-то определенно шло не так, возможно, правил для нее больше вообще не существовало.

Теодор перевел взгляд на вазу, которую он держал в руках. Золотистые искорки все так же плясали по хрусталю. Душа командора Ваймса, заключенная в обыкновенную посудину, скорее всего, рисковала остаться в ней навсегда, ну, или до того момента, как эта самая посудина не разобьется. Мог ли Теодор действительно обменять кусок хрусталя на свою жизнь?

— Я чувствую твой страх и сомнения. О, сомнениями несет ото всех вас… — тихий хриплый смех наводил ассоциации с затягивающейся на шее петлей. — Но сомнения это прелюдия к выбору, так ты сказал? Кажется, теперь я понимаю…

Парадигмус непонимающе оглянулся. Tenebris Vindictam будто бы обращалась к кому-то еще, но ведь здесь не было никого кроме них.

Гулкое эхо разнесло по подземным залам звук удара или падения. Может быть, это очередной камень отвалился от сводов, а может быть, здесь и вправду был кто-то еще. Стража? Нет, от них было бы больше шуму. Но даже будь это стража, противостоять Tenebris Vindictam все равно практически невозможно.

— Зачем тебе его душа? — Теодор прижал вазу к груди еще крепче, сжимаясь в испуганный комок.

Уже то, что он решился заговорить с Tenebris Vindictam, стало для самого Теодора большим сюрпризом. Он никогда не хотел видеть ее воочию, он просто собирал старые легенды, анализировал данные, делал расчеты. Все это время втайне надеясь, что Tenebris лично для него навсегда останется только строчками в книге. Вот уж действительно, если хочешь рассмешить богов… Хотя богам тоже скоро станет не до смеха.

Улыбка Сущности стала еще шире, она вновь посмотрела на Тео.

— Моя прелюдия окончена, — произнесла она, будто это объясняло хоть что-то.

Теодор никогда не молился богам, как и большинство волшебников, но он был твердо убежден, что в посмертии каждого ожидает то, что он заслуживает. Сам Тео мечтал о каком-то тихом, полном света и умиротворения месте, сочетающим в себе тишину библиотеки с чарующими ароматами хорошей кухни. Вряд ли он сумеет попасть туда, если вручит душу героя Темноте.

— Отдай, — сущность приблизилась к нему вплотную.

Парадигмус снова зажмурился и замотал головой. Он услышал, как Tenebris Vindictam выдохнула сквозь сжатые зубы. Этот звук не сулил ничего хорошего, а потом что-то издало глухой «бамц», очень походившее на удар камня о металл. Сущность немного отстранилась.

— Оставь его! Я…

Парадигмус не поверил своим ушам. Он узнавал этот голос, но его обладатель никак не мог находиться здесь. Лесли. Он же… Он же должен был удрать. Тео открыл глаза ровно в тот момент, когда Лесли метнул следующий камень. Вернее, попытался метнуть. Рука, когда-то принадлежавшая командору, перехватила его в воздухе и сжала с нечеловеческой силой. На пол посыпалось крошево.

— Продолжай…

Лесли замер, глядя на Tenebris Vindictam выпученными от страха глазами. Очередной камень выпал у него из руки.

— Б-беги! — пискнул Лесли и сам пустился наутек.

Ему даже удалось сделать несколько шагов, прежде чем Tenebris Vindictam его настигла. Она могла двигаться очень, очень быстро. Сильная рука схватила Лесли за горло, без труда оторвав от земли. Он захрипел, беспомощно болтая ногами в воздухе.

— Времени мало, но ты получишь то, что заслужил, — Тьма не обращала никакого внимания на попытки своей жертвы сопротивляться.

Лесли пытался хвататься за удерживающую его руку, пытался царапать ее, но Tenebris Vindictam только улыбалась, все усиливая хватку. Лицо Лесли покраснело, он захрипел. Она убивала его, забирала свою последнюю жертву. Вот только, последнюю ли?

Нужно было что-то делать! Что угодно!

Теодор будто бы очнулся от странного транса. Заклинание светового шара, он вспомнил его! Возможно, оно сумеет отвлечь Тьму. Ну, или просто разозлит…

Сунув вазу под мышку, чтобы освободить обе ладони, Парадигмус вскинул руки. Магия нехотя, словно с опаской, обвила его пальцы, самой магии вокруг было в избытке, вот только она оказалась весьма неподатливой, будто что-то ее искажало. Теодор напряг все силы.

«Давай же!»

Сгусток света возник между его ладоней и начал, сперва медленно, но затем все ускоряясь, расти в размерах. Он впитывал и концентрировал в себя весь оставшийся свет от чадящих факелов и даже те сизые крохи, что пробивались с поверхности. Темнота вокруг стала гуще.

Тео шагнул вперед, стараясь взять больший замах. Он намеревался запустить в Tenebris Vindictam этот световой заряд со всей возможной скоростью, а потом…

Что он будет делать потом, Теодор придумать так и не успел. Его нога все же нащупала тот злополучный камень, Тео потерял равновесие.

Время будто бы ударило по тормозам, но происходящее все равно катилось вперед с ужасающей неизбежностью.

Световой шар, неспешно поплыл к потолку…

Хрустальная ваза взлетела высоко в воздух и устремилась вниз на камни, похожая на падающую звезду…

Черные тени метнулись ей наперерез…

Лесли захлебнулся в приступе свистящего кашля…

Световой шар достиг своей наивысшей точки над потолком, а потом…

… Свет умер…

Это не было просто фигурой речи. Скорее объективной магической реалией, ощутить которую можно было даже физически. Темнота стала такой густой, что наглухо забивала глаза и уши. Она окутывала, сжимала, подавляла. На земле и под землей, может, даже на вершинах гор, она начала свое короткое, но безраздельное правление.

Парадигмус попытался закричать, но Темнота заглушила крик, хлынув ему в легкие. Она обернула собой каждую ноту мироздания. Единственным уцелевшим звуком, осталось звучание хриплого голоса, когда-то принадлежавшего командору Ваймсу.

— Как любопытно все обернулось…

***

Небо здесь было золотым с тонкими, похожими на стекло прожилками, тянущимися от края до края. На самом деле, это сияющее нечто над его головой не было небом, скорее эхом воспоминания о нем, как и все остальное.

Ваймс неторопливо брел вперед. Булыжная мостовая под подметками его сандалей была точно такой же, какой он ее помнил. Все здесь: дома, улицы и площади, были точной копией настоящих. Он создал их сам. Непреднамеренно, конечно. Очутившись здесь, осознав свое нынешнее… положение, его разум предпочел выстроить вокруг знакомую картину мира. Наверное, это было защитной реакцией, чтобы не сойти с ума. Хотя, что касается безумия, то все могло быть еще впереди.

Ваймс свернул с улицы Паточной шахты в Корсетный переулок. Он все еще пытался смириться со своим нынешним состоянием. Провести посмертие в своей собственной копии реальности? Может быть, это было и не самым плохим вариантом. Может быть. В конце концов, тут он был хозяином, он мог создавать и изменять, мог делать все что угодно кроме одного — покинуть этот причудливый иллюзорный мир. В какой-то момент он осознал, что может даже населить окружающий его город. Это случилось, когда он подумал о пустующих улицах и тяжелых повозках и дилижансах, которые их обычно наполняли. Эти мысли и впрямь породили несколько карет, запряженных пегими лошадьми. Одна из них даже попыталась укусить Ваймса, ведь его память подсказала ему, что многие лошади вели себя с ним именно так. Выходит, он мог бы… Мог бы вообразить их всех? Моркоу, Детрита, всех, кого он когда-либо знал? Даже Сибиллу и юного Сэма? Нет. Все это было бы фальшивкой, Ваймс не желал врать самому себе.

«Что сейчас происходит в настоящем Анк-Морпорке? Исполнил ли Ветинари свое обещание?»

Возможно, ему никогда этого уже не узнать. Хотя, по поводу последнего пункта, пожалуй, можно было не беспокоиться.

Дорога вывела его к реке. Глядя, как старый Анк лениво бурлит своими бурыми водами, Ваймс подумал о том, что так и не успел поблагодарить Ветинари. Проклятье. Почему-то от этого на душе стало еще поганей.

Сзади послышалось тихое постукивание. Звук напоминал стук трости о мостовую. Ваймс резко развернулся, но тут же издал разочарованный вздох. Перед ним стоял одетый в лохмотья слепец, а вовсе не… Ладно, мысли иногда бывают на редкость глупыми.

— Здравствуй, Стражник Сэм Ваймс, — усмехнулся слепец. — Ты снова Оказался в Чертовски Затруднительном Положении?

Ваймс пожал плечами.

— Похоже на то.

Слепец сделал еще несколько шагов вперед, осторожно простукивая старой кривой клюкой дорогу перед собой. Этот звук отличался ото всех прочих, возможно потому, что только он здесь не был плодом воображения Ваймса.

Сущность Анк-Морпорка снова явилась ему, вопрос лишь в том — зачем? В сердце Ваймса на мгновение вспыхнул огонек надежды, но он не спешил раздувать его. Это все еще могло оказаться игрой его собственного разума.

— Ты всегда был хорош в поисках путей в эти самые положения, — слепец шумно высморкался в рукав собственной накидки, — впрочем, с нахождением обратного пути тебе тоже всегда везло.

Везло. Это уж точно. Вот только любому везению рано или поздно может прийти конец. С другой стороны, удача сопутствует лишь тем, кто не опускает руки. Ваймс все же решился спросить.

— Не найдется ли у тебя в запасе еще одного шанса?

Смех слепца походил на кашель престарелой утки.

— Нет, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, боюсь, Шанс может быть только один…

Ваймс уставился себе под ноги. Вот значит как. Что ж, попытаться в любом случае стоило. Он по привычке похлопал себя по карманам, ища портсигар.

— Да он тебе и не нужен.

— Что? — Ваймс непонимающе уставился на собеседника.

Город снова изменился. Теперь по правую руку от Ваймса стояла благородная дама в темно-красном платье. Дама спрятала свою улыбку за ажурным веером и указала рукой на золотистые небеса.

— Тебя уже ищут.

Ваймс открыл было рот, чтобы в очередной раз спросить «что», но тут прозрачные «стеклянные» прожилки на небесах сменили цвет. Они стали угольно-черными.

— Вот черт… — выдохнул Ваймс.

— У тебя совсем немного времени, Стражник Сэм Ваймс, Оказавшийся В Чертовски Затруднительном Положении, — голос дамы посерьезнел. — Поспеши.

Пальцы Ваймса сами собой сжались в кулаки. Ему было хорошо знакомо это тянущее нервы ощущение — Призывающая Тьма была совсем рядом.

С потемневших небес сорвалась единственная черная молния, ударившая в землю где-то на другом берегу в районе Псевдополис Ярда. Ваймс бросился бежать.

Он преодолел мост и рванулся дальше, не сбавляя хода. Вот уже громоздкое, похожее на праздничный торт здание Оперы оказалось позади. Чутье вело Ваймса к цели вернее самого точного компаса. Впереди призывно поблескивали синие фонари участка. ЕГО участка.

«Что здесь делает эта тварь?! Разве она не должна была убраться в свою темную нору, после того, как все закончилось?» — мысли назойливыми бесятами скакали у Ваймса в голове, накручивая его еще больше. Он должен бы выяснить! Он должен был…

Призывающая Тьма сидела на ступенях участка и точила меч.

Ваймс замер, будто налетев на невидимую стену. Она издевалась над ним? Пришла отомстить за поражение? Ваймс вгляделся в свое собственное… Нет. В украденное у него лицо. Тьма вовсе не выглядела проигравшей, даже наоборот.

Ваймс почувствовал, как неестественный холодок сковывает его по рукам и ногам.

«Если она не проиграла, то…»

— Что с Ветинари? — Ваймс решительно шагнул вперед.

Тьма подняла на него взгляд своих проклятых пустых глаз и усмехнулась. Ваймсу захотелось стереть эту ухмылку кулаком, но он заставил себя сдержаться. Ему нужен был ответ.

— С твоим драгоценным мертвецом все в порядке, — Тьма подняла меч, будто бы оценивая результаты своей работы, но Ваймс видел, что ее взгляд устремлен вдоль поблескивающего лезвия прямо на него. — Похоже, мы с ним сумели друг друга понять.

Такого ответа Ваймс не ожидал. Лгала ли Тьма? Умеют ли существа вроде нее лгать? Да и зачем ей это? Все окончательно запутывалось и теряло смысл.

— Зачем ты здесь? — Ваймс отпрянул на полшага назад, уходя от нацеленного на него лезвия, и положил руку на рукоять собственного меча.

— За тобой.

Ваймс оскалился в ответ и вытянул свой меч из ножен. Что бы эта тварь ни задумала, сдаваться ей он не собирался. В конце концов, терять ему кроме остатков своей души было уже нечего, а раз так…

Тьма рассмеялась обволакивающим сознание смехом. Она шагнула вперед и медленным демонстративно ленивым движением подняла свой меч. Лезвие неспешно скользнуло вдоль лезвия в злой издевательской пародии на ласку. Ваймс не намерен был играть в эти игры. Он отбил вражеский клинок и принял боевую стойку. Вот только Тьма не спешила нападать.

— Упрямый как всегда… — Призывающая Тьма окинула его странным оценивающим взглядом. — Но я здесь не для того, чтобы сражаться с тобой, дежурный по доске.

Ваймс фыркнул себе под нос.

— А для чего же?

Тьма опустила меч и чуть склонила голову. Она вела себя странно. Прежде она не любила медлить.

— Я здесь, чтобы вернуть тебя на место.

Тьма усмехнулась и вонзила меч в песок между булыжниками — наточенный клинок ушел вглубь почти на треть. Ваймс проводил его быстрым взглядом. К чему это представление?

Тьма протянула ему руку.

— Идем.

Настал черед Ваймса усмехаться.

— Ты всерьез думаешь, что я на это поведусь? Поверю демону, едва не вывернувшему наизнанку мои мозги? После всех твоих угроз? После того, что ты сделала с Моркоу? С Фрэдом?!

Тьма сделала неловкий шаг назад, улыбка сползла с ее лица.

— Никто не мог вставать между мной и пролитой кровью, — голос демона растерял значительную часть своей уверенности и самодовольства. — И он не должен был…

Ваймс воспользовался замешательством противника и нанес удар. Тьма увернулась, отступив назад еще немного. Она не нападала и не защищалась. Почему? Ваймс все же помедлил со следующим выпадом, не ослабляя бдительности ни на секунду.

— Все твои воспоминания о нем, все, говорит о его трусости. Он не должен был рисковать собой.

— Он исполнял свой долг.

— И вспомнил о нем, только увидев твое лицо, — задумчиво произнесла Тьма. — Я нахожу это… занятным.

— Занятным?! — Ваймс чувствовал, как гнев пульсирует в каждой частичке его существа. — Ты находишь занятным убийства всех, кто тебе мешает, пусть даже их самым страшным грехом было не вовремя сказанное «спасибо»? Если так, то держу пари, что нападение на Моркоу доставило тебе особое удовольствие!

— Молодой король без короны? — Призывающая Тьма посмотрела Ваймсу в глаза, на миг колыхающийся в глубине ее глазниц мрак принял будто бы озадаченное выражение. — К его ране я не имею отношения…

Ваймс зарычал и рубанул воздух в том месте, где только что стоял проклятый демон.

— В самый последний миг перед тем, как сработало устройство — он оттолкнул меня в сторону, — Тьма все еще выглядела озадаченной. — Почему?

Острие меча уперлось демону в глотку, но тот даже не моргнул. Он просто смотрел на Ваймса и выглядел… Черт! Он… Оно… Она… Призывающая Тьма, что говорила правду?!

— Потому, что Моркоу — это Моркоу. Он всегда пытается спасти весь мир.

— Ты тоже, командор Ваймс, — усмехнулась Призывающая Тьма. — Ты тоже. И это занятнее всего.

Ваймс вздохнул и опустил меч. Смотреть на свое собственное, но при этом пугающе чужое лицо было странно. В этом было что-то от самого настоящего безумия. С другой стороны, Ваймс считал, что уж себя самого он за все эти годы узнал неплохо, а значит, отражающиеся на этом самом лице эмоции, он тоже узнавал без труда. Кажется, Тьма и впрямь не лгала.

— Чего ты на самом деле хочешь?

— Сейчас я хочу вернуть тебя в твое тело.

«Сейчас», — Ваймс покачал головой. За всяким «сейчас» следует «потом». Призывающая Тьма уловила суть его сомнений.

— Не ищи подвох, дежурный по доске. Его нет, — Тьма подняла взгляд к темным, без единой звезды или проблеска, небесам. — Что-то изменилось, но я это… я.

— Как раз это меня и пугает.

Призывающая Тьма рассмеялась, и в этот раз ее смех чертовски походил на его собственный.

— Больше никакой борьбы за главенство. Считай, что ты победил, — Тьма вновь обернулась к нему. — Знаю, ты все еще считаешь меня демоном, но я предпочту стать твоей Тенью.

Ваймс недоверчиво прищурился.

— А что тебе с этого?

— Ты нравишься мне, командор Ваймс. Судьба преломляется вокруг тебя под причудливыми углами. Я не хочу отказывать себе в удовольствии узнать, куда она в итоге тебя приведет.

— Выходит, дело просто в удовлетворении нового для тебя чувства, так? Тебе любопытно? — Ваймс позволил себе улыбнуться. — А вовсе не в том, что волшебники изобрели хомут на твою шею, и тебе нужна нора потеплее и поглубже, чтобы пересидеть опасность?

Глаза Призывающей Тьмы зло сощурились, но Ваймс не отвел взгляда. Напряжением, повисшим в воздухе, можно было рубить камень. Несколько долгих секунд вокруг царила мертвая тишина, но затем Тьма первой отвела взгляд и расхохоталась.

— Стражник всегдаостается стражником, не так ли?

Ваймс не ответил.

— И все же время уходит, — Призывающая Тьма протянула ему руку. — Ты согласен на мое предложение?

Ваймс уставился на протянутую ему ладонь. Соглашение было рискованным, чертовски рискованным. Как и почти все остальное в этом мире.

— И ты больше не будешь пытаться оседлать мои мозги?

— Только если ты сам меня об этом попросишь.

— Не дождешься, — фыркнул в ответ Ваймс.

Это была самая странная и спорная сделка, которую Ваймсу приходилось когда-либо заключать. Они скрепили ее рукопожатием, и как только их ладони соприкоснулись, все вокруг погрузилось в темноту.

Но только Ваймса она больше не пугала.

***

Свет резанул глаза, мгновенно вызвав желание снова зажмуриться. Что Ваймс и сделал, тихо выругавшись себе под нос. Судя по ощущениям, он был вполне себе жив и даже практически здоров, за исключением саднящих глаз и короткого спазма боли, вызванного ярким светом. Оставалось выяснить, где он. Пункт «что произошло», шел в списке следующим.

Дав глазам небольшую передышку, Ваймс попытался снова открыть их. Его взгляд уперся в высокий белоснежный потолок и подпирающие его такие же белоснежные стены. Вокруг пахло чистотой и лекарствами.

Ваймс приподнялся на локтях. Он определенно находился в больничной палате и более того, у него был посетитель. Вернее, посетительница.

— С возвращением, сэр, — Ангва подсела ближе. — Вы долго пробыли в отключке. Доктор Газон уже начал беспокоиться.

Ваймс опустился обратно на подушку.

— Насколько долго?

— Сегодня уже пятый день, — Ангва замолчала, тихонько постучав ногтями по лежащему на коленях шлему. — Я обещала Моркоу, что присмотрю за вами.

Ваймс снова подорвался, едва не подпрыгнув на кровати.

— Что с ним?!

— С ним? — Ангва немного опешила. — Уже лучше. Его сегодня выписали, и он…

Ваймс с облегчением рухнул было обратно, но тут же напрягся вновь.

— А Фрэд?

— Идет на поправку, — успокоила его сержант. — Уже пару дней, как дома, под надзором госпожи Колон. Говорит, что дома и стены помогают, а больничная стряпня едва не свела его в могилу.

«Ох, вовсе не стряпня в этом виновата», — вздохнул Ваймс, все же позволив себе немного расслабиться и собраться с мыслями.

Все звучало слишком уж хорошо. На миг ему даже показалось, что все происходящее может оказаться очередной игрой его собственного воображения. Ваймс взглянул на свою правую руку. Она оказалась плотно забинтована. Во много, действительно МНОГО слоев.

— Волшебники, которые привезли вас, прожужжали всем уши о том, чтобы эту штуку на вас не повредили.

Ваймс попытался найти начало кажущегося бесконечным бинта. Задачка была не из легких.

Пока что новости были сплошь хорошими, но если это так, то почему Ангва старалась не смотреть ему в глаза?

— Я хотела извиниться перед вами, сэр, — наконец произнесла она.

Ваймс замер, уставившись на сержанта в полном непонимании. О чем она, черт побери?

— Мое поведение тогда…

— Было естественно и даже оправдано, — отрезал Ваймс.

Ангва молча смотрела на него, пока Ваймс упрямо разматывал бинт на собственной руке. Вот уж кто-то из сестер расстарался, этой повязке просто не было конца! Ваймсу пришлось вспомнить все известные ему ругательства и даже изобрести парочку новых, пока он, наконец, не добрался до того, что именно скрывалось под бинтами.

Итак, произошедшее не было сном — Призывающая Тьма действительно пошла с ним на сделку. Ваймс уставился на метку, почти полностью скрывшуюся за черными, похожими на тончайшую паутину, нитями. Похоже, Тьма решила воспользоваться уже известной ей техникой, чтобы «пришить» душу Ваймса к куску мяса, который ей причитался. История сделала новый виток.

Ваймс осторожно коснулся швов. На ощупь они казались плотными, как проволока. Разорвать такие даже специально было бы непросто.

— Внутри меня сидела охренительно сильная и злобная тварь, которая едва не убила дорогого тебе человека. Ты, черт побери, имела полное право на злость. Проклятье, да эта тварь и сейчас сидит у меня в голове! И я…

— Моркоу все мне рассказал, — возразила Ангва, но Ваймс только отмахнулся.

— И я, похоже, вообще никогда от нее не избавлюсь. Я думаю, ты имела… До сих пор имеешь полное право злиться на меня за то, какой опасности я всех подверг.

— Сэр.

— И будь я проклят, если я знаю, что мне со всем этим делать! Как смотреть собственным людям в глаза, когда я до сих пор остаюсь чертовой ходячей бочкой с порошком номер один! Когда я сам не могу поручиться за свой самоконтроль на все сто!

«Конечно, Тьма обещала, что больше не станет предпринимать попыток захватить надо мной контроль, но все же радоваться было рано. Вполне возможно слова проклятого демона стоило делить на три, прежде чем начинать к ним прислушиваться, — мысли понесли Ваймса дальше, подбрасывая воспоминания о страхе в глазах смотрящих на него констеблей. — Ветинари мог сколько угодно пудрить людям мозги сказками о «командоре», но стражники… Они знали правду. И сколько из них смогут с этой правдой смириться?»

Мрачные размышления Ваймса были прерваны совершенно не тактичным (даже насмешливым) фырканьем.

— А кто из нас может?

— Что?

— При всем уважении, сэр, если вы и в самом деле считаете, что вы единственный потенциальный источник опасности среди нас, то вы, вероятно, уж слишком сильно ударились головой.

Ваймс непонимающе уставился на Ангву, с трудом подавив в себе еще одно глупое «Что?».

— Смею вам напомнить, что одну неделю в месяц я с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать отрывать каким-нибудь жестоким придуркам головы, а еще одну неделю едва сдерживаюсь, чтобы не начать их откусывать.

Ваймс хотел было сказать, что его ситуация отличается в худшую сторону, но вид искренне усмехающейся Ангвы, расслабленно откинувшейся на спинку стула, заставил возражения сперва застрять у него в глотке, а затем и вовсе скатиться куда-то в район желудка. А сержант продолжила.

— А что насчет Салли? Порой, когда она почует запах свежей крови, то сжимает зубы так сильно, что всем вокруг слышно, как они скрипят. Думаете самоконтроль дается ей легко?

Ваймс почувствовал, как его челюсть медленно ползет вниз.

— А еще есть тролли, которые могут даже не со зла «слегка перестараться» в применении силы, а уж если они разозлятся… — Ангва начала загибать пальцы один за другим. — Характер у большинства гномов похож на арбалет со сбоящим предохранителем, никогда нельзя сказать наверняка, что заставит их сорваться. Хотя, когда они выпьют лишнего, «предохранитель» у них срывает напрочь. А люди… О, люди просто хуже всех, сэр. Никогда не знаешь, чего от них ждать.

Ангва развела руками.

— Но мы ведь стражники. А значит, среди прочего, мы сторожим еще и друг друга. Вы сами всегда об этом говорили.

Сердце Ваймса сделало какой-то странный пируэт в груди, прежде чем вернуться к своим непосредственным обязанностям. Он хотел хоть что-то ответить Ангве, но слова отказывались складываться в предложения.

— Пожалуй я пойду, передам ребятам хорошие новости, — после неловкого молчания сержант поднялась со стула. — А вам нужно отдыхать. Доктор Газон всех убиблиотекарит, если узнает, что вас заставили перенапрягаться.

— Постой, — окликнул ее Ваймс. — Хотя бы расскажи, что я пропустил, когда я…

«Бросил вас разбираться со всем этим дерьмом», — хотел было закончить он, но что-то в улыбке Ангвы заставило его оставить это замечание при себе.

— О, сам молебен прошел достаточно спокойно. Насколько это было возможно, конечно, — сержант на мгновение задумалась. — Бесчисленное множество нелицензированных карманных краж, пара десятков столкновений на религиозной почве…

На этом этапе Ваймс напрягся, но Ангва поспешила его успокоить.

— Ни одна потасовка не успела перерасти во что-то серьезное. Несколько расквашенных носов и много крика, ничего более. Ах да, еще кое-кто из служек не смог совладать с искушением присвоить себе собранные пожертвования. Но с этим уже разобрались.

— А что насчет затмения? Много во время него было проблем?

Ангва покачала головой.

— Нет, сэр, в минуты затмения не происходило ничего противозаконного.

В первую секунду Ваймс удивился. Темнота могла бы стать идеальным прикрытием для чего угодно вроде карманных и не только краж и даже чего-то посерьезней. В тот момент, когда большая часть горожан покинула свои дома и собралась на площади, можно было провернуть немало «темных» делишек. Ангва уловила ход его мыслей.

— Даже если у кого-то были планы на время затмения, то все без исключения от них отказались. Когда все началось… — Ангва невольно поежилась, — стало действительно жутко. Свечи гасли в руках у людей, фонари, костры, все затухало, даже магические огоньки над Университетом. Пару минут было действительно темно, сэр.

Ангва произнесла «темно» с такой интонацией, что Ваймс машинально потянулся к метке. Они были всего в шаге от настоящей катастрофы. Паника и давка в кромешной темноте? От одной мысли об этом все мышцы Ваймса сводило судорогой. Страх был так велик, что буквально приковал людей к месту? А если бы…

Ваймс с немалым трудом выдернул себя из всепоглощающего ужаса этого проклятого «а если бы». Все обошлось. Люди были живы.

— А потом волшебникам удалось снова зажечь свои огоньки, и все как-то вздохнули с облегчением.

Ваймс вгляделся в тонкие магические нити, которые были такими черными, что казалось, будто они поглощают свет вокруг себя.

— А что с Подколодом и его людьми?

В этот раз Ангва молчала чуть дольше.

— Мертвы.

Ваймс закрыл глаза. Глупо было ожидать иного исхода. Как бы он не желал законного суда над всеми этими ублюдками, Призывающая Тьма имела свои собственные представления о справедливости, и едва только оказывалась у руля — начинала вершить свой суд, в котором лишь она одна была и следователем, и обвинителем, и судьей, и палачом в едином лице (присутствие адвоката, даже самого захудалого, на ее суде предусмотрено не было). Ничто в мире не способно превратить кровожадного демона в законопослушного гражданина. Проклятье. Оставалось надеяться, что этот демон исполнит свою часть сделки. Хотя это, похоже, сейчас тоже в его интересах.

Можно ли считать, что в итоге они все же победили? Минус законный суд, но плюс тысячи и тысячи спасенных жизней в обмен на нескольких жестоких убийств. Гребаная арифметика!

— Вы в порядке, сэр?

— Да. Да, просто… — Ваймс неопределенно махнул рукой. — Черт, не знаю, чего я на самом деле ожидал.

— Вы снова с нами — это главное.

— Не главное, но… Спасибо. И я очень надеюсь, что вы все очень внимательно за мной присмотрите, — он поглядел Ангве в глаза. — Это приказ.

— В нем нет нужды, сэр, — Ангва отсалютовала. — Мы всегда начеку.

Когда она ушла, Ваймс еще долго лежал, молча обшаривая взглядом палату. Его мысли, все еще странные и противоречащие друг другу, все же легли в более спокойное русло. Наконец, Ваймс уперся взглядом в оставленный на его тумбочке детский рисунок. Он изображал двух псов — черного и невероятно пестрого (его шерсть, казалось, включала все цвета радуги, включая синий и зеленый). Хотя черный вполне мог оказаться волком, сказать наверняка было тяжело. Звери сидели рядом на усеянной огромными красными и желтыми цветами поляне. Подпись сделанная ярким оранжевым карандашом гласила «ПАПА ВЫЗДРАВЛИВАЙ».

Ваймс долго смотрел на этот рисунок, размышляя о своем настоящем и будущем, пока его вновь не сморил сон.

***

Ваймс с наслаждением закурил первую за несколько дней сигару. Струйка сизого ароматного дыма медленно поднялась вверх, чтобы смешаться с привычным городским дымом и смогом. Ваймс проводил ее взглядом и зашагал вперед по улице. Его наконец-то выпустили из удручающе-невыносимого покоя больницы, и сейчас он намеревался как можно скорее попасть домой.

Улицы полнились привычной городской суетой. На углу Лепешечной и Островысказывательной он остановился, пропуская несколько груженных доверху камнями и землей повозок. Похоже, рядом проходила действительно впечатляющая стройка. Ваймс позволил себе немного полюбопытствовать. Он перешел на другую сторону улицы и уперся взглядом в высокое деревянное ограждение, за которым толпилось несколько десятков рабочих. Двое троллей нагружали очередную телегу строительным мусором и обломками, пока какой-то гном с на редкость зычным голосом пытался своими выкриками объяснить нечто кому-то, находящемуся в глубине здоровенного провала. Стройка шла не вверх, а вниз.

Ваймс зажал сигару между зубов. Похоже, Ветинари не терял зря времени, начав работы по освоению подземной части города. Это было разумно. Если уж под городом что-то есть, о чем уже многие знают, пусть уж лучше это что-то станет доступным для всех и начнет приносить прибыль. Это было всяко безопасней, чем оставлять у себя под носом неисследованные до конца ходы, которыми рано или поздно снова решит кто-то воспользоваться.

Яркая вспышка света на миг ослепила Ваймса.

— Охо, комантор, какая неошиданность!

Ваймс поморщился, узнав голос Отто. Похоже, вампиры начали возвращаться в город, после вынужденного «отпуска», который пришлось взять большинству из них на время Молебна. Хотя стоило признать, что поморщиться Ваймса заставило не это. Если Отто здесь, то совсем рядом может оказаться…

Ваймс заметил приближающегося к нему Вильяма де Словва и попытался проворно отступить. Увы, очередная телега перекрыла ему дорогу.

— Командор, как я рад видеть вас!

Ваймс глубоко затянулся и на миг задержал дыхание, пытаясь собраться с мыслями. Похоже, в этот раз ему не уйти от общения с прессой. Проклятье!

— Можете ли вы дать какие-то комментарии по поводу проведенной вами тайной операции?

— Тайной операции? — Ваймсу даже не пришлось изображать удивление, ведь оно было совершенно искренним.

— Я понял, — де Словв многозначительно улыбнулся и подмигнул ему. — Но можете ли вы заверить нас, что город теперь может спать спокойно?

— А он когда-то вообще это делал? По-моему, спокойствием здесь не пахло вообще никогда.

Журналист вздохнул и опустил блокнот.

— Господин Ваймс, неужели вы намереваетесь и дальше…

— Прямо сейчас я намереваюсь отправиться домой к жене и сыну, которые недавно вернулись в город, — оборвал его Ваймс, — а насчет ваших вопросов…

Договорить он не успел. Странный шум, зародившийся где-то в глубинах «раскопок» неотвратимо приближался к поверхности. Люди (и не только они) закричали. В своей жизни Ваймс слышал немало криков, это были и крики радости, и гневные вопли, но прямо сейчас его уши улавливали прекрасный образчик крика под названием «спасайся кто может». Он резко развернулся и рванулся вперед против голосящего на все тональности человеческого-и-не-только потока.

Из дыры выпрыгнула серая тень.

«Крыса?» — Ваймс едва не споткнулся об упавшего прямо перед ним гнома. Гном вопил. Обычно, если крысы и вызывают у гномов крик, то это бывает крик гастрономического восторга или наоборот возмущения, но в этот раз дело обстояло иначе. В этот раз гном вопил от страха, и Ваймс почти что был готов к нему присоединиться (хотя бы от неожиданности).

Крыса была большой. В смысле она была ОГРОМНОЙ! Намного крупнее самого здоровенного быка, которого Ваймс только видел в своей жизни. Хвост твари по обхвату напоминал печную трубу.

Крыса принюхалась. Моргнула своими черными арбузинами глаз и прыгнула. Огромное шерстяное тело взлетело высоко над толпой и приземлилась на крышу стоящего на другой стороне улицы здания. Сбивая хвостом старую черепицу, крыса бросилась бежать, неся за собой хаос и разрушения.

— Ты успел это снять? — дрожащий голос Вильяма де Словв был первым осмысленным звуком в череде бессвязных воплей.

— Йа! — радостно рапортовал Отто. — Я снимать ее в прыжке!

— Превосходно! За ней!

Ваймс помог все еще вопящему гному подняться на ноги.

— Откуда появилась эта тварь?! Из подвалов под Университетом?

Но гном, не удостоив его ответом, умчался прочь. Ваймс выдернул меч из ножен. Победить огромную крысу должно быть проще, чем дракона, она хотя бы не умела летать. Но остановить эту хвостатую катастрофу нужно было как можно скорее, пока она не разнесла к чертям половину города.

Мимо пронесся волшебник, едва не задев его плечом. На миг он оглянулся на Ваймса, но и этого мига было достаточно, чтобы они узнали друг друга. Волшебник грохнулся на мостовую. Это был гребаный Лесли Бамс.

— Ты?!

— Здравствуйте, г-господин Ваймс, — первый испуг в глазах Лесли сменился робким заискиванием. — Как вы себя чувствуете?

Ваймса было не так просто сбить с толку. Он оглядел Лесли Бамса с ног до головы, отметив, что его мантия и шляпа отличаются от тех, что носили обычные волшебники. Например, на шляпе вместо золотистых звезд у него красовался маленький золотистый сычик верхом на анке, а на груди у него…

— Откуда у тебя значок?!

Лесли пискнул что-то и отшатнулся. В этот миг из дыры в земле выкатился запыхавшийся Парадигмус. Одет он был так же, с тем лишь исключением, что его мантия была перемазана в пыли и грязи. Волшебник приветственно махнул Ваймсу рукой и замер, уперев руки в колени, пытаясь отдышаться.

— Откуда они у вас?

— Мы… Нас наняли в качестве младших констеблей…

— Что?!

— Все так, сэр! — Парадигмус вытер пот со лба (а больше размазал по нему грязь) и зашагал в его сторону. — Указом его милости был создан особый отдел Городской Стражи по противодействию магическим преступлениям. Он, конечно, состоит только из нас двоих, но…

Ваймс уставился на них, не веря своим ушам. В его Страже не должно было быть волшебников, да еще и назначенных через его голову! Ладно, хорошо. Если с Парадигмусом Ваймс еще готов был как-то смириться, то Лесли Бамс…

«Мне нужно серьезно поговорить с его милостью по вопросу его кадровой политики», — подумал Ваймс, убирая меч в ножны (крыса все равно уже исчезла из вида).

— Вы создали эту мерзость?

Лесли замотал головой так сильно, что Ваймсу на мгновение показалась, что она сейчас отвалится, как у шарнирной куклы.

— Нет, но думаю, мы сможем… ужать ее до нормальных размеров. Если сможем ее догнать.

— В Университете проходили эксперименты по созданию упряжных животных, которые не боялись бы темноты, — пояснил Парадигмус. — Лошадям не слишком-то нравится работать под землей, ну и…

Ваймс закрыл глаза и потер пальцами виски. Кажется, жизнь снова входила в свою обычную колею…

***

Ваймс шагал вперед с неотвратимостью несущегося к земле метеора. Дворцовые стражники едва успевали разомкнуть свои гребаные алебарды, пропуская его вперед, и озадаченно таращились вслед. Остановить его сейчас рискнул бы только окончательно съехавший с катушек самоубийца. Секретарь патриция, конечно, самоубийцей не был, но все же предпринял робкую попытку встать на пути командорского гнева.

— Его милость занят, у него посетитель.

Ваймс уперся в секретаря тяжелым взглядом.

— О, — рычащие нотки в голосе скрыть так и не удалось. — Я всего на пару слов…

— Но… — попытался возразить Стукпостук, но Ваймс непреклонно отстранил его с дороги и распахнул дверь.

Посетителем оказался прохвост фон Липвиг, но значения это не имело. Ваймса сейчас не остановила бы и делегация заморских послов.

— Я вижу, что вы снова в строю, Ваймс. Весьма оперативно, — Ветинари окинул взглядом его слегка покореженные испачканные доспехи и ненадолго задержался на свежем кровоподтеке, наливающимся под правым глазом. — Предпочитаете быть непосредственным участником всех громких новостей?

— Кроме тех, которые до меня каким-то чудесным образом не дошли, хотя должны были, — прорычал Ваймс, сжимая кулаки.

Ветинари улыбнулся своей всезнающей змеиной улыбкой и вскинул бровь. Он прекрасно понимал, о чем говорит Ваймс, но все равно продолжал играть в свои игры. Это бесило.

— Похоже, — осторожно заметил фон Липвиг, — командор хочет сказать что-то очень важное.

— О, командор может…

— Не может! — отрезал Ваймс.

Они с Ветинари сверлили друг друга взглядами. Играть с патрицием в гляделки было сложнее, чем пытаться переглядеть змею, но Ваймс не намерен был отступать. Дело, черт побери, касалось его Стражи!

— Я пойду, пожалуй, — фон Липвиг явно увидел во вторжении Ваймса способ избежать какого-то неприятного разговора. — Если что, вы… вы знаете, где меня найти.

— Само собой, господин фон Липвиг, — тихо произнес Ветинари, все так же не сводя взгляда с пышущего возмущением Ваймса. — Само собой.

Господин «почтмейстер» нервно кашлянул и, бросив последний осторожный взгляд на них обоих, проворно покинул Продолговатый кабинет, прошмыгнув за спиной у замершего в дверях Ваймса. Закрывшаяся за ним дверь издала тихий щелчок.

— Я полагаю, вам удалось решить проблему с неудавшимся «крысиным» экспериментом?

— О да, — сквозь зубы выдохнул Ваймс, — с помощью новых «стражников», которых я, черт возьми, не принимал!

— Вы находились без сознания, ваша светлость, поэтому мне пришлось согласовать вопрос с капитаном Железобетонссоном.

— Который тоже в этот момент находился на больничной койке?!

Ветинари небрежно взмахнул рукой.

— Вопрос был весьма срочным. Кроме того, я, смею вам напомнить, все еще являюсь правителем этого города и имею полное право учреждать любые необходимые инстанции.

— Ах, право… — Ваймс мгновенно пересек разделяющее их расстояние и уперся ладонями в полированную поверхность рабочего стола. — Как и право вытаскивать преступников на государственные посты?!

Ветинари недовольно изогнул бровь, но на Ваймса это не возымело никакого действия. Произошедшее задело его за живое.

— Должен заметить, что суд над господином Бамсом состоялся, и именно по его итогам было принято решение о наказании для него в виде двадцати лет обязательных работ на благо Анк-Морпорка.

— Наказание? — Ваймс опешил.

— Именно, — подтвердил Ветинари. — Кроме того, идея создать особый промагический отдел в Городской Страже приходила ко мне и прежде. В конце концов, с делами и преступлениями подобного рода тоже необходимо разбираться, а Незримый Университет, увы, не так уж гибок и легок на подъем, как того порой требуют обстоятельства.

Ваймс моргнул. Он все еще пытался переварить мысль о том, что Лесли Бамс был пристроен в Стражу в качестве наказания (для кого только оно станет большим?), но патриций не собирался останавливаться.

— К тому же, посудите сами, Ваймс. Так ли много у меня было вариантов? Два волшебника, обладающих такими опасными знаниями…

Ветинари многозначительно замолчал, но продолжать не было смысла. Ваймс вздохнул. Этот мерзавец снова оказался прав. Знания, которыми владели Бамс и Парадигмус, попав «не в те руки», могли бы повторить все это опасное безумие. Или устроить еще что-то похуже. Ветинари мог бы… избавиться от обоих, но никто не гарантировал бы, что где-то на другом краю света еще какой-то умник не придет к похожим выводам и не решит применить их на практике, в то время, как Анк-Морпорк окажется в невыгодном положении, оставшись без единого специалиста в этом вопросе. Все знания рано или поздно всплывают, бороться с этим бесполезно. Поэтому Ветинари просто повел себя, как Ветинари — он использовал все, что только может быть использовано, и оборачивал любую шестерку собственным козырем.

— Однажды я спросил вас, командор, а кто сторожит стражу?..

— Мы сторожим друг друга, — ответил Ваймс на автомате и едва не поперхнулся неожиданно пришедшей ему в голову мыслью.

Он медленно убрал руки со стола и опустился на стул для посетителей.

— Так они всегда могут быть на виду? Нам легко будет приглядывать за ними? — Ваймс положил свой шлем на колени и неотрывно уставился на него. — А они смогут приглядывать за мной, не так ли?

Ветинари промолчал, но это молчание говорило громче любых слов. Все было так ловко обставлено, что Ваймсу становилось почти смешно. Вот бы еще все это не касалось его напрямую, уж тогда бы он посмеялся.

В повисшей в Продолговатом кабинете тишине тихо потрескивала единственная горящая свеча. Она бросала блики на порядком запылившийся шлем Ваймса, но этого света было недостаточно, чтобы породить хоть что-то, похожее на отражение. Интересно, если он сейчас посмотрится в зеркало, улыбнется ли ему оттуда Призывающая Тьма?

По паркету тихо зацокали маленькие коготки, послышалось негромкое поскуливание. Ваймс оторвался от угрюмых мыслей и поглядел на Шалопая, который уже скреб его ногу лапой, привлекая к себе внимание.

«А ведь это благодаря тебе я могу сидеть тут, приятель, — подумал Ваймс. — Не заметь ты меня тогда, никакого бы шанса у меня не было. Все бы получилось совсем иначе…»

Он хмыкнул и почесал пса по маленькой широколобой голове. Шалопай восторженно захрюкал и тут же снова уселся Ваймсу на ногу. Все возвращалось на круги своя. Впрочем, у Ваймса оставалось еще пара вопросов. Он снова посмотрел на Ветинари.

— Когда я был там… — Ваймс неопределенно махнул рукой, — Призывающая Тьма сказала мне, будто вы с ней пришли к взаимопониманию. Что она имела ввиду? Вы были там? Я готов был поклясться, что был совсем один, когда люди Подколода схватили меня, но…

Ветинари чуть склонил голову.

— Я отыскал вас немногим позже. Молитвы… создавали препятствия.

— Не думал, что вам вообще что-то способно помешать, — Ваймс криво усмехнулся.

— Я пришел исполнить обещание, — произнес Ветинари, — но…

— Но?

— Но увидел… возможность.

Ответ был туманным и совершенно ничего не объясняющим, вполне в духе патриция.

— Возможность? Выходит, вы всерьез решили довериться… Но это же было чертовски рискованно! Почти безумно! — выпалил Ваймс, глядя во внимательные серо-голубые глаза. — Почему?

Ветинари не ответил. Во вновь окутавшей кабинет тишине Ваймс слышал только бешеное биение собственного сердца, будто вознамерившегося проломить ребра. Нет, ответа он явно не получит. И пускай. Ваймс вдруг с удивлением понял, что это вполовину не так сильно выводит его из себя, как должно было. Кроме того, он вспомнил кое-что очень важное.

— Спасибо.

Получилось на редкость нелепо и невнятно. Ветинари удивленно приподнял брови, изменив своему обычному холодному выражению лица. Ваймс попытался спасти ситуацию, понукая себя за собственную глупость и косноязычие.

— Спасибо, сэр, за… за все, — Ваймс беспомощно взмахнул рукой, понимая, что закапывает себя еще глубже. — Я… Я ведь так и не поблагодарил вас.

Кажется, он выбрал самый неудачный момент для того, чтобы поблагодарить Ветинари за то, что он, черт побери, все еще существует. Проклятье! Почему он ляпнул это именно сейчас?! Да еще и…

— Пожалуйста.

Ваймс растерянно моргнул. Просто «пожалуйста»? Никакого яда? Никаких «светлостей»? Это окончательно сбивало с толку.

Они молча смотрели друг на друга, и это тоже было чертовски странно. Ваймс первым отвел взгляд, вновь уставившись на лежащий на коленях шлем. Он чувствовал себя распоследним дураком, но будь он проклят, если до конца понимал причину. Чтобы хоть чем-то заполнить эту тянущую нервы тишину, Ваймс спросил:

— А что бы вы сделали, если бы эта возможность не представилась?

— После того, как исполнил обещанное?

— Да.

Ветинари откинулся на спинку стула и сомкнул ладони, задумчиво глядя в потолок.

— После всех необходимых формальностей мне бы пришлось всерьез задуматься о том, как увековечить память погибшего героя.

— Что? — мысли Ваймса попытались сделать резкий разворот на сто восемьдесят градусов, но бестолково забуксовали.

— О, это было бы необходимо! Все истории, даже печальные, должны иметь законченный финал. Кроме того, символ, репутация вашего имени…

— Что?! — Ваймс подорвался со стула.

— Возможно, понадобилось бы переименовать одну из главных улиц, пока не уверен, какую именно, — Ветинари задумчиво постучал пальцами по подбородку. — Или учредить особую награду. И конечно же, герою, отдавшему свою жизнь служению родному городу, необходимо было бы поставить памятник…

Ваймс треснул кулаком по столу так, что чернильница подпрыгнула, едва не разлив свое содержимое на какие-то безусловно важные бумаги. Патриций же лишь улыбнулся.

— Мне не нужен чертов памятник! — взревел Ваймс. — Ты…

— О, ваша светлость, памятник был бы просто необходим.

— Я не допущу!

— Хм, — Ветинари выглядел, как вампир, получающий искреннее удовольствие от своей работы, даже с учетом того, что сейчас его работа состояла в беседе с человеком, больше похожим на разъяренного носорога, — боюсь, чтобы не допустить подобного, вам придется оставить свои попытки героически умереть. Или просто умереть. Хотя бы на ближайшее время.

Стукпостук — верный секретарь патриция — отпрянул от крохотного слухового окошка и облегченно вздохнул. Необычная (а значит, представляющая потенциальную опасность) тишина в Продолговатом кабинете была нарушена рыком командора. Вот это как раз было в порядке вещей. Стукпостук улыбнулся и поспешил к своему столу, чтобы закончить сортировку документов. Похоже, жизнь в городе входила в свою обычную безумно-кривую колею.