Уолтер де ла Мар
«Тайна»
Walter de la Mare
«The Riddle» (1903)
Итак, семеро детей, Энн, Матильда, Джеймс, Вильям, Генри, Харриет и Доротея, переехали к бабушке. Дом, где старушка жила с самого детства, построили ещё при короле Георге. Особняк этот не отличался красотою, зато был просторным, солидным и без излишеств, а рядом, почти доставая ветвями до окон, рос огромный кедр.
Когда дети вышли из кеба (пятеро сидело внутри и двое рядом с кучером), их представили бабушке. Чёрной стайкой они сгрудились перед старушкой, сидящей на диване у полукруглого окна. Она осведомилась об их именах и повторила каждое мягким, дребезжащим голосом. Затем стала одаривать: одной шкатулку для рукоделия, второму — складной нож, третьей — раскрашенный мячик; все получили что-то по возрасту. А ещё она перецеловала внуков от мала до велика.
— Родные мои, желаю вам жить в этом доме радостно и беззаботно. Я стара и не могу играть в ваши шумные игры, но Энни за вами присмотрит, миссис Фенн — тоже. А по утрам и вечерам приходите к бабуле, и пусть на ваших лицах сияют улыбки. А я буду вспоминать о моём сыночке Гарри. Но после уроков развлекайтесь весь день как хотите. И ещё у меня к вам одна, всего одна, просьба. В углу большой гостевой спальни, окно которой выходит на шиферную крышу, есть старый дубовый сундук. Да, мои дорогие, он даже старше меня, и намного. Сундук даже старше моей бабушки. Играйте где-нибудь в другом месте, только не в этой комнате.
Она говорила с детьми по-доброму и улыбалась им, но была очень старой, и глаза её будто видели уже другой мир.
Семеро детей вскоре почувствовали себя у неё, как дома, хотя вначале были угрюмы и дичились. Огромный особняк предлагал столько интересного и удивительного, столько незнакомого. Дважды в день, утром и вечером, они приходили навестить бабушку, которая с каждым днём выглядела всё более немощно. Старушка с удовольствием рассказывала о своей матери и детстве, и ни разу не забыла угостить внуков леденцами. Так шли недели…
Однажды на исходе дня Генри вышел из детской и в одиночку стал подниматься по лестнице, чтобы посмотреть на дубовый сундук. Он провёл пальцами по резным цветам и фруктам, поговорил с оскаленными орнаментами в углах, а затем, убедившись, что никто не видит, откинул крышку и заглянул внутрь. Впрочем, в сундуке ничего не было: ни спрятанного сокровища, ни золота, ни побрякушек — ничего особенного. Пусто, одни стенки, обитые шёлком цвета жухлой розы, который сладко пах ароматической смесью из сухих лепестков и в сумраке казался ещё темнее. И тут из детской этажом ниже донёсся приглушённый смех, зазвякали чашки. День за окном блёкнул. Темнота, звуки и запахи странным образом будили в Генри воспоминания о матери, которая часто приходила почитать ему на закате, одетая в белое платье из мерцающей ткани. Он забрался в сундук, и крышка мягко закрылась.
Вдоволь наигравшись, шестеро остальных детей гуськом зашли в комнату к бабушке, чтобы получить пожелание спокойной ночи и леденцы. Она неуверенно взглянула на внуков сквозь пламя свечей — будто о чём-то раздумывала.
На следующий день Энн пожаловалась ей, что Генри пропал.
— О боже! Значит, мы его какое-то время не увидим. — Старушка на мгновение призадумалась. — Но помни, и остальным передай, чтоб не совали носа в дубовый сундук.
Однако Матильда никак не могла забыть своего брата Генри. Без него игры стали не в радость, и она, днями слоняясь по дому, всё думала, где же тот может быть. Но так ничего и надумала, только таскала за собой в голых ручонках деревянную куклу и напевала под нос. И вот, одним солнечным утром, Матильда заглянула в сундук, и он показался ей таким благоуханным и загадочным, что она прижала к себе куклу и улеглась на розовый шёлк, совсем как Генри.
Итак, теперь в доме играли только Джеймс, Вильям, Харриет и Доротея.
— Возможно, мои дорогие, Матильда с Генри однажды вернутся, — говорила им бабушка. — Либо вы отправитесь к ним сами. Смотрите, не забывайте моё предостережение.
Харриет с Вильямом, сдружившись, играли в «тили-тили-тесто, жених и невеста», а Доротея с Джеймсом пристрастились к таким дикарским забавам, как охота, рыбалка и битвы.
Тихим октябрьским днём Хэрриет с Вильямом тихонько болтали в гостевой спальне, глядя поверх шиферной крыши на зелёные поля, и тут где-то сзади, попискивая, зашуршала мышь. Дети пошли искать тёмную норку, откуда она вылезла, но ничего не обнаружили. Тогда они начали ощупывать резные завитки сундука и придумывать имена оскаленным орнаментам, совсем как Генри в своё время.
— Придумал! — воскликнул Вильям. — Харриет, давай притворимся, что ты Спящая красавица, а я стану Принцем, который продирается к тебе через терновые заросли.
Харриет со странной нежностью посмотрела на брата, но залезла в сундук и притворилась спящей. Вильям на цыпочках наклонился над нею и, поняв, как высок сундук, залез к своей Спящей красавице — будить поцелуем. Резная крышка медленно повернулась, даже не скрипнув петлями. Только громкие голоса Джеймса и Доротеи временами отвлекали Энн от книги.
А старая бабушка была очень немощна, слаба глазами и совсем туга на ухо.
На крышу за окном тихо падал снег, и Доротея в дубовом сундуке притворялась рыбкой, а Джеймс над лункой во льду размахивал тростью вместо гарпуна, изображая эскимоса. Лицо Доротеи раскраснелось, глаза возбуждённо сверкали сквозь растрёпанные волосы, а у Джеймса по щеке шла кривая царапина.
— Доротея, упирайся! А я поплыву назад и вытащу тебя на берег. Ну же! — со смехом кричал он, не замечая, как его втягивает в открытый сундук.
Крышка опустилась так же мягко и тихо, как раньше.
Энн, оставшаяся без братьев и сестёр, давно вышла из возраста, когда интересуются леденцами, но в одиночку пошла к бабушке, чтобы пожелать ей спокойной ночи.
Старушка тоскливо взглянула на неё поверх очков, подёргивая головой:
— Ну что, милая, — вцепилась она в ладонь Энн своими узловатыми пальцами. — Вот и остались мы с тобой одни-одинёшеньки свой век доживать!
Энн поцеловала бабушку в дряблую щёку и пошла к двери.
Сложив в кресле руки на коленях, старушка проводила внучку долгим взглядом.
Перед сном Энн любила читать в постели при свечах. Она подтянула ноги к груди и положила на них книгу. Сказка была про эльфов и гномов, и от повествования, лившегося, подобно мягкому лунному свету, белые страницы словно лучились. В огромном доме стояла такая тишина, и сюжет был настолько упоительным, что Энн будто слышала голоса эльфов. Но вот она затушила свечу, закрыла глаза, перед которыми до сих пор мелькали смутные образы, и всё ещё слыша мешанину голосов, уснула.
А глухой ночью встала с постели, распахнула глаза и, глядя перед собою невидящим взором, двинулась через опустевший дом, прошла мимо комнаты, где храпела бабушка, забывшись беспокойным, тяжёлым сном, и лёгким шагом уверенно спустилась по широкой лестнице. Прямо в окно сияла над шиферной крышей далёкая Вега. Энн вошла в странную комнату под светом звезды, как будто ведомая к дубовому сундуку невидимой рукою. Ей словно снилось, что там её кровать, и она опустилась в благоухание старинного розового шёлка. В комнате царила такая тьма, что крышка захлопнулась совсем незаметно.
Её бабушка весь день просидела у полукруглого окна и, поджав губы, подслеповато разглядывала улицу, где сновали люди и катились экипажи. Вечером она взобралась по лестнице и стала на пороге просторной гостевой спальни. Тяжело дыша после подъёма, старушка поправила на носу очки и, опершись рукой на косяк, вперилась туда, где в тихом сумраке светлел прямоугольник окна. Только она не видела далеко: её зрение было слабым, а день угасал. Не различила она и еле слышного благоухания, будто от прелых листьев. Зато в голове ворочался перепутанный клубок воспоминаний — смех и слёзы, и дети, которые давно повзрослели, и приходы друзей, и последние прощания. Неразборчиво бормоча что-то себе под нос, старушка снова вернулась на свой диван у окна.
Перевод — Анастасия Вий
Оглавление
Уолтер де ла Мар
«Тайна»
Walter de la Mare
«The Riddle» (1903)
Последние комментарии
12 часов 56 секунд назад
20 часов 52 минут назад
20 часов 55 минут назад
3 дней 3 часов назад
3 дней 7 часов назад
3 дней 9 часов назад