Современный польский детектив [Иоанна Хмелевская] (fb2) читать постранично, страница - 3

следует, пан меценат?

— По форме это завещание соответствует правовым нормам, — заключил адвокат. — Согласно семейному праву, завещание должно писаться наследодателем собственноручно, при этом ему не возбраняется текст написать каллиграфическим почерком.

— Следовательно, все в порядке? — обрадовался клиент.

— С формальной стороны — в порядке. Другое дело — содержание вашей последней воли. Здесь имеются определенные возражения…

Ярецкий, казалось, не обратил внимания на замечание адвоката и продолжал:

— Из моей бумаги вы теперь знаете, что я хочу просить вас принять на хранение мое завещание. Очень прошу вас об этом. За расходами не постою. Слава богу, не бедняк.

— У вас есть дети?

Детей у меня нет. Моя первая жена и единственный ребенок погибли во время Варшавского восстания. Меня вытащил из-под развалин и спас мне жизнь Станислав Ковальский. Потом, когда гитлеровцы вытеснили нас с Повислья, он на собственном горбу дотащил меня до Пруткова. Только благодаря ему я и сижу здесь перед вами.

— А близких родственников нет? Родителей, братьев или сестер?

— Нет, остался один как перст. Даже дальних родственников нет.

— Если бы не было завещания, — пояснил адвокат, — то по закону все унаследовала бы ваша жена. При наследовании же по завещанию жена должна получить супружескую долю — половину того, что полагалось бы ей в том случае, если бы завещания не существовало. Значит, половину всего наследства. Не нанесет ли ущерба вашей жене указанный в завещании раздел имущества?

— Ей и этого не следует… Этакой…

— Недоразумения между вами к делу никакого отношения не имеют. Если нет законных оснований для лишения вашей жены наследства, она должна получить свою часть.

— Я поделил справедливо. Она много получит. Только за кооперативную квартиру я заплатил более ста тысяч злотых.

— Все, что вы нажили за время вашего супружества, считается общим достоянием обоих супругов, и поэтому половина всего нажитого является собственностью жены и не включается в наследственную массу. Вам это понятно?

— Понятно. Знаю я об этом. Квартиру я купил на свое имя еще до нашей свадьбы. Ремесленным предприятием — я занимаюсь производством предметов религиозного культа — обзавелся в пятьдесят шестом году, то есть еще до женитьбы. Тогда оно было даже больше, чем теперь. Тогда у меня работали четыре подмастерья и три ученика. А сейчас только три помощника и два ученика. Но я не жалуюсь. С тех пор как существует мир, лучше всего можно заработать на предметах культа. Во время престольных праздников я поставляю свой товар в палатки, ларьки, лоточникам в «святые места». Кроме того, в моей мастерской изготовляются отдельные высокохудожественные предметы для приходских ксендзов. Скажу вам по секрету, что на массовой продукции я зарабатываю больше. А что касается этих чаш, блюд, дароносиц, то я их делаю, чтобы потешить свое самолюбие.

Адвокат с отчаянием посмотрел на часы. Прошло уже полчаса. Станут ли, в самом деле, его так долго ждать?

— Я знаю, вы спешите. Ну да мы уже заканчиваем. — Ярецкий, кажется, наконец понял, что строго регламентированным временем известного адвоката злоупотреблять не следует.

Ярецкий вынул из кармана сургучную палочку и спички, намереваясь запечатать завещание.

— Подождите, подождите. Ведь еще не решено, примем ли мы ваше завещание. На это следует получить согласие руководства конторы.

— А почему бы ему быть против? Нужную сумму я уплачу. Такую, какую прикажете. Я уже говорил, что деньги у меня есть.

— Вы уплатите столько, сколько положено по таксе, в канцелярии конторы.

— Можно и так. — Ярецкий зажег спичку, растопил сургуч и сделал на конверте большое красное пятно, а потом прижал к нему злотый.

— Вот так-то будет лучше, — сказал клиент, с удовлетворением глядя на четкий отпечаток орла. — Может, еще и дату поставить?

— Не нужно. В канцелярии все равно будет составлен краткий протокол о принятии вашего завещания.

— У меня есть еще одна просьба к вам.

— Слушаю.

Влодзимеж Ярецкий извлек из своих бездонных карманов конверт. На этот раз обычный, белый. Конверт, как сразу же заметил адвокат, был уже запечатан: в четырех его углах и в середине краснели сургучные печати. Кроме того, в центре под печатью, конверт был прошит скрепкой.

— Я хотел бы, пан меценат, чтобы после моей смерти этот конверт был доставлен по указанному на нем адресу.

На конверте прописными буквами было напечатано: «В отделение милиции (вскрыть после моей смерти)». На оборотной стороне конверта указывались фамилия, имя и адрес Ярецкого как отправителя.

— Такого депозита я принять не могу.

— Почему? Ведь вы не знаете, о чем я там пишу. Может, я признаюсь в тяжком преступлении, желая покаяться, снять, как говорится, грех с души перед смертью. Ни чего нет плохого в том, что, отдавая вам на хранение свое завещание, я одновременно вручаю и это письмо для милиции.

Если бы в «Шанхае»