Русь Заповедная [Юрий Петрович Миролюбов] (fb2) читать постранично, страница - 107

эти религиозные Традиции слились в одно целое. Обычаи и навыки крестьянства на Руси носили печать того и другого. Конечно, город был менее фольклористическим, потому что город вообще лишён всякой поэзии, жизнь в нём трудна, нервна, скаредна, тогда как в деревне жизнь всегда привольна, богата воздухом, цветами, Зеленью и Солнцем. В деревне легче; возникает Легенда светлого содержания, чем в городе. Все городские Божества большей частью мрачны. Также мрачна и северная природа, которая способствует созданию мрачных Легенд и мифов. Так, в Киеве при Князьях-варягах и их дружинах язычество стало мрачным. Но в деревне, где крестьянин-Огнищанин был другом Природы, Солнца, Земли и Огня, оно было мягким, светлым и поэтичным. Крестьянский Мир полон забот с утра до вечера о животных, о Земле, о Траве, Зелени, Деревьях. Огнищанин смотрел на Солнце как на друга. Ведийцы считали Божества Друзьями их Племени. Бог-Отец был для них столь же близок, как и для славян, которые себя называли Дажьбовыми Внуками. Такими в сущности оставались и крестьяне до самой революции, убившей их фольклор и их прошлое.

ПРАВОСЛАВНЫЙ ФОЛЬКЛОР

Читатели могут подумать, что мы ничего не желаем знать о православном фольклоре в жизни деревни Южной России. Такой фольклор существовал и, вероятно, существует ещё на Руси, несмотря на революцию. Однако мы должны о нём сказать лишь вскользь, так как он представляет из себя отдельную тему и послужит содержанием следующей книги. Тем не менее мы уже можем сказать, что поскольку из-под православных обрядов проглядывают прошлые языческие верования, и в первую очередь ведические, к тому времени, которое описываем, то есть к Первой мировой войне, уже сильно обозначился и проявился фольклор православный. Так, если в Зимнем Николе можно видеть Отъезд Сивого, вещающего сначала Зиму, а затем грядущую Весну, в том же Николе Милостивице можно видеть православного Святителя, который стёр из народной памяти первоначальное содержание Зимнего Путника-Старца, едущего по свежему снегу. О русском фольклоре вообще написано мало, а за границей и того меньше. Мифологи даже пишут, что «им неизвестен ни фольклор славян, ни их мифология». Таковы слова Алекс. Краппе, американского мифолога. Мы постарались этой книгой ответить на его слова, но после книги о язычестве в верованиях на Руси мы должны сказать и о православии, ибо иначе у весьма уважаемых г.г. учёных Запада может сложиться мнение, что «русские были язычниками, а православие не больше как язычества же». Тем более что и доброжелателей сейчас у русского народа меньше, чем их когда-либо было. К православному же фольклору относятся и образы Старого года, умирающего в снегу, с венчиком на лбу и зажжённой свечой в руке, гроб почти занесён снегом, а на крышке гроба — Хлеб, виднеющийся из-под вышитого рушника (полотенца). Новый год, летящий на Тройке с колокольцами, бубенцами, несмотря на всю его языческую внешность, в сущности, образ христианский, ибо, прилетев в село, он крестится на церковь, берёт с собой Святую Меланию (31 декабря), Святого Василия (Власа) и мчится к Святому Силвестру. Это уже христианские живые образы, которыми жила деревенская Русь. Они заслуживают не только поэтических описаний, но и научного изучения, ибо они указывают, что с внедрением христианства на Руси народное мифотворчество не только не остановилось, но пошло уже путём христианским. Правда, образ Святителя Василия Великого смешан с Велесом, но Святая Мелания, жалостная к бедным и готовящая для них вареники с творогом, чтоб каждому дать, уже христианский образ. Обилие этих образов совпадало с разными проявлениями в жизни крестьянства. Так, Святой Егорий, или Юрий, был днём начала нового года для рабочих в хозяйстве. Троица совпадала с началом Сенокоса и так далее.

Каждый Праздник был вехой в жизни народной. Об этом мы и скажем в будущей книге.