Во имя спасения (СИ) [Bella_Black] (fb2) читать постранично

========== I ==========

Пёс устало откинулся на подушки и прикрыл глаза, и Арья отставила лишь наполовину опорожнённую миску с бульоном. Многочисленные повязки скрывали обожжённое лицо Клигана, обнажая лишь кривящиеся в ухмылке губы да тёмные блестящие глаза. Левая рука, та самая, которая когда-то пострадала от пламенеющего клинка Дондарриона, снова была в лубке и, должно быть, на теле мужчины можно было насчитать не меньше сотни синяков, ссадин и порезов, однако мейстер Тарли ничуть не сомневался в выздоровлении Сандора Клигана. И Арья, пытаясь отплатить Псу за двойное спасение собственной шкуры, сделалась для него нянькой. Тем более, что делать в порушенной Королевской Гавани ей всё равно было нечего.

Мужчина беспрестанно ворчал, но помощь принимал, и за его ворчанием девушка легко угадывала тщательно скрываемую благодарность. Словно сам Воин – а, быть может, и Неведомый – хранил Клигана: едва не погибнув от рук собственного брата, он пролетел на куске красного камня, отколовшегося от крепости Мейегора, два этажа, приземлившись на балкон. Горе не так повезло, и пламя, бушующее у подножья башни, поглотило живого мертвеца. Пса нашёл отряд Безупречных, разыскивавших королеву Серсею для Матери Драконов, и как раз вовремя: огонь, перекинувшийся на руины старинной крепости, уже лизал руку потерявшего сознание мужчины. Этот же отряд, добравшись до подвалов замка, нашёл и Джейме Ланнистера.

Арья оглянулась на другого мужчину на соседней кровати. Говорили, что он пытался спасти Серсею, но крепость Мейегора всей своей гигантской массой рухнула им на головы. Ему повезло больше, чем незадачливой королеве, чьи останки так и не нашли под грудами кирпича, мрамора и дерева: он успел, должно быть, вскочить в какую-то нишу, которая и защитила его, а вот сестру вытащить так и не смог. Или не захотел? Но камни рухнувшего замка зацепили его и там. Под глазами Цареубийцы отчётливо виднелись уродливые иссиня-чёрные круги, нос был сломан. Золотая рука, погнутая и бесполезная, лежала на прикроватном столике тут же. Мужчина почти не приходил в себя, а когда сознание на несколько мгновений возвращалось к нему, Ланнистер бормотал что-то нечленораздельное. Старк мало интересовалась его судьбой – она ненавидела Джейме не меньше, чем всю его семью, уничтожившую её отца, брата и мать, но Сэмвел Тарли не делал различия между ним, Псом и ещё сотнями раненых, оказавшихся на его попечении. Впрочем, днюя и ночуя у постели Клигана, девушка невольно приглядывала и за ним; два или три раза ей приходилось даже кормить Цареубийцу молоком с мёдом или жидким бульоном, когда Сэм или слуги, которых королева определила ему в помощники, не могли придти. Не раз и не два ей в голову приходила мысль прикончить Джейме Ланнистера, раз уж она не могла больше добраться до его погибшей сестры и брата-карлика, ожидавшего приговора Дейенерис в темнице. Это было бы так просто – лишь извлечь из ножен кинжал, правда, совсем не по-рыцарски. В том, чтобы убить беспомощного раненого мужчину, не было чести, но в браавосском Чёрно-белом доме учили убивать бесчестно, зато наверняка. И всё же что-то не позволяло Арье сделать это. Быть может, присутствие Пса смущало её – он наверняка стал бы смеяться над волчицей, перегрызшей глотку издыхающему льву, или по своему обыкновению сказал бы что-то такое, отчего бы вкус победы обернулся вкусом пепла у неё на языке. Быть может, она не хотела действовать так подло при Джендри, который, найдя её, окровавленную, засыпанную пеплом и снегом, перепуганную, снял с коня у рухнувших Королевских ворот и больше не оставлял одну. Или она просто понимала, как ничтожна была эта победа, ведь Джейме Ланнистер и без того умирал?

Дверь в комнату открылась, и в проёме показалась голова лорда Штормовых Земель.

- Ваша сестра и ваш брат приехали, миледи, - сухо проговорил он и снова скрылся за дверью.

Арья вздохнула. Теперь он почти всегда говорил с ней так. Почти – кроме той первой встречи в объятом драконьим огнём городе. Тогда он буквально стащил её с измождённой, встревоженной лошади и несколько минут держал в объятиях, забыв о собственной кровоточащей ране, а Арья с упоением слушала живое, сильное биение его сердца. Потом всё переменилось. Её горькие, безжалостные слова стеной встали между ними, и, если Джендри и было больно, боль в своём сердце он носил также молча, безропотно, как и повязки, стягивающие раны на его теле. Однако же он сделался её тенью, словно боялся, что она улизнёт, как и собиралась.

Со двора доносились громкие голоса, чьи-то приказы, ржание и испуганное фырканье лошадей, почуявших запахи смерти, мертвецов, крови, огня и дракона. Арья и впрямь различила голос сестры, отдающей распоряжения, словно она всё ещё была в Винтерфелле, а затем и тихий голос младшего брата. Его она скорее почувствовала, чем услышала, и тут же испугалась: похоже, драконья королева была настроена серьёзно, раз