Мы из спецназа. Дикие [Андрей Щупов] (fb2) читать онлайн

Андрей Щупов
Мы из спецназа. Дикие

«…Если я все еще мечтаю превратить мир в счастливый сад, то теперь-то я точно знаю, что это из любви не столько к людям, сколько к садам».

Ромен Гари

ПРОЛОГ

Больше других обрадовался неожиданной свободе Левша. Он давно уже подзуживал приятелей на захват села, - очень уж надоело ночевать в шалашах и кормить слепней с комарами. Шнурок, Мох, Убогий и прочие послушники были, разумеется, за, однако лишнюю инициативу проявлять не решались. Атаман наезжал в лесной лагерь не столь уж часто, но дисциплину успел навести железную. Левша сам был свидетелем того, как около месяца назад вожак лесной братии преспокойно распял Кухаря на кресте. И все тлько за то, что тот осмелился на самоволку в город. Всего-то и погулял мужичок по барам лишних несколько часов, а стукачи все равно нашлись, доложили Леснику или тому же Финну, тем самым подписав собрату смертный приговор. Если прежних нарушителей в банде казнили без особых фантазий (чаще всего - либо ломали шеи, либо пристреливали), то с Кухарем обошлись более изощренно: бедолаге заткнули кляпом рот и распяли на огромном кресте. При этом крови приговоренному намеренно не пускали, прибегнув к обыкновенным веревкам, что даже в античные времена считалось пыткой более изуверской. Кто знает, возможно, Атаман просто хотел проверить, врут или не врут историки, утверждая, что прибивать приговоренного к кресту гвоздями более гуманно, нежели привязывать путами. Как бы то ни было, но историки действительно не врали. Прежде чем испустить дух, бедолага промучился на солнцепеке более трех суток. Но даже после того, как Кухарь умер, в назидании всем прочим его не снимали с креста еще пару дней. И только когда трупный запах стал совершенно невыносимым, распухшего и почерневшего мертвеца разрешили отвязать и оттащить в гнилой овраг.

Но сегодня было иное дело, - сегодня на вылазку было дано добро сверху. Во всяком случае, просьбу братвы Атаман встретил с пониманием, и Левша двигался впереди всех, на ходу даже чуть подпрыгивая и приплясывая. За километр было видно, что паренек не набегался и не наигрался. Так оно, собственно, и было. В свои девятнадцать лет Левша успел повидать всего два города: Екатеринбург и Тобольск. Под Тобольском в чине лагерного придурка он отсидел один год за хулиганство, в Екатеринбурге же пьянствовал и воровал, празднуя неожиданную амнистию. Пил он, надо сказать, крепко - пару раз даже видел зеленых чертей и осьминогов. Ну, а как в конце концов очутился в лесу - абсолютно не помнил. Должно быть, привезли, как прочее отребье, - в бессознательном состоянии. Банду тренировали кровью, и кровь никому не нужных алкашей подходила Атаману, как ничто другое. На бомжах отрабатывали смертельные удары, закаляли дух послушников, попутно науськивали на них и сторожевых псов. Некоторых, как того же Левшу, оставляли в живых на «перевоспитание», других неделями выдерживали в специально вырытых ямах, систематическими побоями внушая страх и уважение, всех прочих убивали, зарывая позднее в братских могилах. Впрочем, находились и такие, что заявлялись в лес добровольно. К примеру, того же Шнурка, дезертировавшего из армии, обнаружил на окраине города Лесник. Другой бы мимо прошел, а Лесник даром, что был из охотников - логово беглеца вычислил в момент. Пугать не стал, решил поработать лаской. Подманил краюхой хлеба, угостил табачком и только после этого предложил вступить в банду. Шнурок к тому времени вконец одичал, шарахался от каждого столба, дважды травился лесными грибами, а потому с радостью согласился. Оно и понятно, сдаваться властям ему не было никакого резону. Из армии он слинял, прихватив с собой автомат Калашникова, а перед побегом пристрелил ротного старшину - своего главного врага. Выпустил в обидчика почти целый магазин, - не труп в части оставил, а голимое решето. Подогревшись водочкой из каптерки, хотел и прапора с парой «дедушек» замочить, но не успел. К тому времени в части подняли тревогу, и пришлось срочно бежать. Шнурок хоть и тощим был, а бегать умел. На гражданке даже первый разряд имел по средним дистанциям. Так что от погони оторвался легко. Возможно, армия мало чем отличается от зоны, но бежать из нее все-таки легче.

Словом, момента своего мужички-лесовички дождались. Дав разрешение на захват поселения, Атаман слинял в город, и отныне присматривать за братками стало совершенно некому. Конечно, при случае Лесник с Финном тоже могли приструнить и наказать, но им по большому счету было плевать и на самих братков, и на местных жителей. Таким образом, был объявлен самый настоящий беспредел. Можно было вытворять все, что душе угодно, а душе этих пигмеев было угодно многое. Они могли миловать, а могли и карать, могли даже сжигать живьем, благо такое у них тоже практиковалось. Для пущей бодрости Лесник распорядился выдать всем лишнюю порцию айрака - кобыльего перебродившего молока, и крепкое пойло также давало себя знать. Водки с чифирем Атаман не поощрял, однако на айрак глядел сквозь пальцы. Потому и приплясывал Левша от возбуждения, - едкая кровь пьянила сознание, вскипала пузырьками в артериях. По всему выходило, что именно сегодня он станет наконец-то мужчиной.

Уже на околице малорослый Левша с воплем натянул на голову старую немецкую каску (чего не разрешал ему в лагере Атаман) и сходу от бедра послал пулю в сидящего на заборе петуха. Эхо пошло гулять по лесу, пугая белок и сорок. Петух от пули увернулся, зато на отдалении беспокойно забрехали собаки. Собственно, с этого шального выстрела и началась оккупация села, хотя селом эту крохотную деревеньку называть не стоило. В реалиях деревушка тянула всего лишь на крохотный, давно заброшенный полустанок. Она и возникла-то в этих местах по прихоти судьбы. Именно здесь когда-то решили прокладывать дорогу к далекому фронту. Эвакуировавшееся на Урал начальство рассудило, что обустроить кратчайшее расстояние меж двух точек окажется им вполне по плечу. А потому, не мудрствуя лукаво, стратеги от партии большевиков прочертили на карте строгую линию, дав указание на начало строительства. Увы, при всей своей власти кое-чего они не учли. Дорогу тюремный люд им, конечно, построил, но очень скоро выяснилось, что древние паровозы просто не в состоянии справляться с крутым уклоном, который задавала встречная гора Волчья. И бесполезно было расстреливать путейцев с машинистами, - повлиять на мощь паровозных топок они, конечно же, не могли. Пришлось срочно браться за карандаши и циркули, изгибая дорогу дугой - вкруг непокорной возвышенности. Получилась этакая петля, напоминающая изящный облучок диаметром в два-три километра. В честь нее и назвали маленький, появившийся близ железной дороги полустанок. Чуть позже к полустанку приклеилось несколько десятков дворов, а вдоль огородов протянулись плетни и пасеки. Несколько десятилетий Облучок служил людям верой и правдой, но после того, как железнодорожную ветвь перенесли на Шалинское направление, а стоящую на пути гору Волчью просверлили добротным тоннелем, станция оказалась ненужной. Про нее постепенно забывали, и очень скоро количество дворов в Облучке сократилось чуть ли не втрое. Большая часть жителей покинула деревушку, опустевшие дома потихоньку ветшали, разбирались на доски и бревна. Рыжие от ржавчины рельсы по-прежнему опоясывали крохотную деревеньку, однако судьба ее была решена. Да и что там какой-то полустанок, когда вокруг рушилась мощнейшая из империй, когда исчезали города и целые республики, когда целыми эшелонами люди, как в давние революционные времена, мигрировали на запад. Разумеется, такой мелочью, как Облучок, не интересовались ни в Москве, ни в области…

Сначала членам банды повстречались женщины. На растянутых поперек двора веревках они развешивали выстиранное белье, полоскали в чумазых корытах какие-то тряпки. С ними бандиты церемониться не стали, - подталкивая прикладами, скоренько загнали в ближайший сарай и заперли на щеколду. Самое приятное, что обошлось без криков и визга. Что такое человек с ружьем - в век массового телевещания прекрасно знали даже в этом захолустье. Рванувшему в сторону леса колченогому подростку повезло чуть меньше. В него разом шмальнули из двух стволов, и, коротко вскрикнув, паренек повалился в траву. К нему даже не стали подходить, - уже в лежащего вколотили еще с пяток пуль и на том успокоились. Мужики - да еще колченогие - бандитам были не нужны. Другое дело - бабы. А потому светловолосой молодайке, обнаруженной под ветхоньким навесом, обрадовались значительно больше. Наградив девушку парой затрещин, также загнали в сарай. По пути малость помяли, полапав за грудки и ягодицы.

- Хороший улов для Горбуньи! Вот, порадуется старуха! - Левша довольно потирал ладони. От Горбуньи он нередко перехватывал лишнюю порцию айрака, а потому старался угождать ей абсолютно во всем. Попыхивая папироской, Мох хмуро взглянул на приятеля.

- Ты только губешки особо не раскатывай! Твой номер шестой, не забывай.

Оспины на его лице выглядели зловеще, покрасневшие от айрака глаза смотрели вприщур. И все же Левша взгляд напарника выдержал. Уж он-то знал, что в иерархии лесной братии за последние месяцы он тоже успел несколько приподняться. Во всяком случае, из разряда шестерок окончательно вышел. Конечно, Финн с Лесником оставались по здешним меркам кастой неприкасаемых, а до Атамана ему было и вовсе, как до звезд, однако и на своей скромной полочке Левша чувствовал себя уютно.

В ближайшем дворе продолжала заходиться в лае собака, но в целом деревушка выглядела мертвой. То ли всех уже переловили, то ли народишко предусмотрительно затаился. Во всяком случае, никто не спешил выползать из избушек, и воевать было, решительно, не с кем. Айрак бурлил в крови, требовал активных действий, но вся операция обещала уложиться в десяток минут. Теперь даже смешно было вспоминать, как суетился накануне Лесник, как, следуя наставлениям Атамана, расставлял на окраине деревушки посты.

- Ни одна тварь не должна уйти из Облучка! - рычал он. - Работаем чисто!

Судя по всему, о чистоте он беспокоился напрасно. Облучок не сопротивлялся бандитам, и ребята на постах всерьез рисковали остаться без добычи. В любом случае, этим следовало воспользоваться, и Левша с Мохом уже сейчас хищно вертели головами, оценивая богатство домов и огородов.

- Еханый бабай! А ведь я займу эту халупу! - Шнурок торопливо кивнул через улицу в сторону ближайшего пятистенка. Ружье в его руках ударило огнем, и беснующийся возле крыльца пес с визгом покатился по траве. - Как, Мох? Ты не против?

- А что в ней хорошего? Обычная избенка.

- Зато это… Там флюгер красивый!

- Флюгер! - Левша хохотнул. - Ты что, дите малое?

- И крыльцо вон какое! - упрямо продолжил Шнурок. - Люблю, когда крылечки широкие. И со ступеньками, типа. Летом выйдешь на такое, сядешь с пузырем в руке, и весь мир по барабану…

Договорить о своей мечте он не успел. Из избы, на которую беглый солдатик показывал пальцем, молотнул выстрел. Стреляли дробью, а потому не промахнулись. Зайдясь в крике, Шнурок выронил обрез и повалился на землю. Сжимая кровоточащую голень, бандит покатился по земле, тоненько, почти по-волчьи завыл. Глянув на него округлившимися глазами, Левша жахнул из винтовки по дому, торопливо юркнул за поленицу. Там уже сидели Мох с Семой Кулаком. В отличие от своего молодого приятеля они были калачами тертыми и твердо знали: умный сначала спрячется, а уж затем выстрелит. Поступать наоборот - значило всерьез рисковать жизнью, и если Мох со свой жизнью давно расплевался, то Сема Кулак твердо намеревался прожить еще с полсотни лет. Очень уж хотелось бойцу взглянуть на Третью Мировую войну. По телевизору он видел, как рушились в Нью-Йорке Башни Близнецы, и зрелище Сему буквально потрясло. Знакомые пацаны уверяли, что лет через тридцать все будет еще круче. Подрастут и террористы, и новые небоскребы, и возможности телевизионщиков. Это означало, что смерть будут показывать в цвете и объеме, сверху и снизу, в реальном озвучивании. Такая уж будет к тому времени техника. А значит, и жить станет не в пример веселее…

***

Наверное, дед Еремей потому и оставался в деревне, поскольку податься ему было совершенно некуда. Кому нужен старикан восьмидесяти с лишним лет, у которого пенсия иждивенца и который даже бумаг ветерана себе толком не выправил! А стало быть, не мог претендовать ни на жилплощадь, ни на льготы. История продолжала блюсти себя в привычной неприглядности. Со времен Дениса Давыдова российские партизаны оставались вне закона. При царе-батюшке их пороли розгами и клеймили, при Сталине отдавали под суд и отправляли в тундру. Везло очень немногим - только тем, кто успевал геройски погибнуть или документально оформить свое партизанство. Еремей погибнуть не сумел, а с оформлением документов оплошал. Друг партиец пусть и с ленцой, но прикрывал его лет пятнадцать, а после скоропостижно помер. Сталина к тому времени уже не было, но и свидетелей былых подвигов Еремея не осталось. Так и получилось, что в лагеря Еремея не упекли, а вот пенсию нормальную так и не дали. Тем не менее, он не унывал. Жить - это вам не воевать. Спасал лес с огородом, спасали горожане, закупавшие у старика грибы, кроличьи шкурки и ягоды. Словом, Еремей на трудности не жаловался, стоически дожидаясь своего смертного часа. Только вот не подозревал старик, что на склоне лет увидит, как по его родной деревне, крадучись, пройдет человек с винтовкой и в немецкой каске. Уж он-то этих касок на своем веку успел повидать великое множество. С полдюжины сам попортил из старенькой трехлинейки. Все тот же дружок партиец даже обещал выговорить медаль за убитых фрицев, но никакой медали Еремей не дождался. Зато дождался, как, спустя более полувека после окончания войны, в гости к нему припожаловал хозяин знакомой каски. И снова в руках инородца было оружие. Более того, судя по крикам и выстрелам, незваные гости успели натворить в Облучке бед. Поэтому в минуту, когда Левша со Шнурком поравнялись с Еремеевским двором, дед стоял уже возле окна, сжимая в руках ижевскую двустволку.

Он все еще колебался, когда вихрастый незнакомец вскинул к плечу винтовку. Он явно собирался стрелять в его Тархана. А уж Тархан никогда попусту не лаял. Чуял и медведей, и недругов за версту! Грянул выстрел, и, разбрызгивая кровь, верный пес повалился на землю. Это было дико и чудовищно! Никто и никогда не позволял себе стрельбы в их маленьком поселении. Руки древнего Еремея сами собой окрепли, мушка ижевского ружьеца послушно поплыла к цели. Только и успел пожалеть дед Еремей, что некогда было перезарядить стволы. Приходилось стрелять утиной дробью, а следовало бы попотчевать неведомых стрелков чем покрупнее.

Отдача крепко ударила в плечо, и он сразу увидел, что попал. Правда, всего лишь в ногу, но выше он и не целил - все-таки помнил, какое на дворе время. Руки его ходили ходуном, в висках гулко намолачивал пульс. Следовало сдержать расплясавшиеся нервы, но он спешил, и второй заряд дроби ушел в пустоту, пронесясь над головами незнакомцев. Отпрянув к стене, Еремей переломил двустволку, достал из шкафа картонную коробку. По счастью, кое-какие запасы у него еще имелись, и дрожащими пальцами он начал доставать патроны. Несколько штук выпало из рук, покатилось по полу. Запах сожженного пороха щекотал ноздри, заставлял волноваться еще больше.

Между тем, это было всего лишь начало, и уже через несколько секунд оба выходящих на улицу окна задрожали, рассыпая по подоконникам стеклянное крошево и щепу от раздробленных пулями рам. Одна из щепок ударила Еремея в лоб, по щеке скатилась теплая струйка. Впрочем, подобных мелочей старик уже не чувствовал. С перезаряженной двустволкой он торопливо поднимался по шатким ступеням. Распахнув скрипучий люк, кое-как выбрался на чердак. Тут было темно и пыльно, но Еремей сумел бы ориентироваться здесь и с завязанными глазами. Спотыкаясь о чердачный хлам, он осторожно сунулся к запыленному стеклу, отомкнув щеколду, приоткрыл узкую створку.

«Фашисты» лежали за поленницей и явно целили по его окнам. Быстро передергивая затворы, они посылали в дом старика пулю за пулей. Нелюди, которых никто сюда не звал, легко и просто посягнувшие на его ветхое жилище.

На этот раз Еремей выцеливал значительно дольше. И даже подивился злому спокойствию, что снизошло на его седую голову. Должно быть, и впрямь в груди пробудилось нечто былое - дремлющее еще с тех боевых времен. Верно говорят, в каждом из нас живет партизан, будь то россиянин, чеченец или гражданин Ирака. Только тронь и дай повод, а там уж держись крепче!…

Прежде чем выстрелить, Еремей несколько раз повел стволами. Из-за поленицы торчала ненавистная каска, а чуть правее виднелись ноги второго нападающего. Хотелось зацепить их единым дуплетом. Без лишней перезарядки. Так все и получилось. Лишь одно мгновение разделило выстрелы, и за это самое мгновение Еремей успел скорректировать прицел, с ног лежащего переведя ружье на чужую макушку. Не будь на Левше каски, стало бы у Еремея одним противником меньше, но каска спасла злого человека. Свинец ударил Левшу, но не убил. Впрочем, даже утиная дробь с такой дистанции бьет достаточно сильно. Подобно Шнурку Левша взвыл благим матом, рухнув на землю, впился молодыми зубами в жухлую траву. А рядом уже зло ругался Мох. Он тоже получил свою порцию свинца, но в отличие от Левши и Шнурка головы не терял, - матерчатой полосой торопливо перетягивая кровоточащую голень. Конечно, раны у них были далеко не смертельные, однако хвалиться было нечем. В каких-то полминуты невидимый стрелок умудрился завалить троих разведчиков! Одного только Сему Кулака и не задел! Конечно, за околицей у них прятались еще бойцы, но откуда им было знать, какие тут начались проблемы. Лесник уверял, что никакой связи в селе нет, но мало ли что он говорил! Он и про этого снайпера никого не предупреждал. А ну как найдется в доме старикана сотовый телефон? А не телефон, так старенькая рация…

Впрочем, Мох беспокоился напрасно. Никакой рации у седовласого ветерана не имелось. У него и патронов-то оставалось не более десятка - на пару минут серьезной обороны. Еремей давно уже не охотился, предпочитая добывать пищу на собственном огороде либо выменивать на летний урожай меда. Потому и не спешил, целясь тщательнее прежнего. Только разок они и пальнули по чердаку, но угодили в конек, даже не достав до окна. Пожалуй, будь нападающих меньше, старик вышел бы из поединка победителем, однако на его несчастье к лежащим за поленницей уже спешило из леса подкрепление…

***

Глухой рык заставил Шнурка вздрогнуть и прикусить губу. Того же Лесника он так не боялся, как боялся Волка - одноглазого широкогрудого питбуля, которого Лесник частенько брал с собой на прогулки. Брал не столько ради собственной безопасности, сколько ради самого пса. Чтобы четвероногое чудовище как следует встряхнуло свои мускулистые ляжки, чтобы не забывало вкуса свеженькой крови. Кроме того, с Волком легко было ловить заплутавших баб. Не то чтобы он быстро бегал, но особенно бегать ему и не приходилось. Одного вида одноглазого монстра с распоротой губой и полуоторванным ухом хватало женщинам, чтобы понять, с кем они имеют дело. Иная, глядишь, могла бы завизжать и в кровь расцарапать нападающих, однако присутствие Волка усмиряло их мгновенно. Питбуль даже лаять не лаял, только глухо рычал, но этого оказывалось вполне достаточно. А уж хватка у пса была такая, что дворняг вроде цепных кабысдохов он перекусывал за один раз. Все равно как хорошая белая акула. У него и пасть была совершенно акульей, легко вмещающей человеческую голову. На счету Волка значилось великое множество косуль, овец и баранов. Успел он отнять и более двух десятков собачьих жизней, загрызал настоящих волков, а пару раз пробовал на вкус и живую медвежатинку. Конечно, перед этим Лесник всаживал в хозяина тайги не по одному жакану, но и с раненым мишкой было совладать далеко не просто. Вот такого именитого зверя Лесник и привел боевикам в помощь. Впрочем, ни Шнурок, ни Левша подобной помощи не обрадовались. Оба всерьез полагали, что полудикая псина не очень-то послушает хозяина, если вдруг ей захочется покусать кого-нибудь из них. Покусать, а может и съесть целиком. Все тот же Мох рассказывал, что нескольких волонтеров Волк и впрямь слопал. Не оттого, что очень уж вожделел к человечинке, а просто потому что злобной псине было все равно чем его кормят. Впрочем, Леснику до желаний рядовой братии не было никакого дела. Он и сам был волком в человечьей шкуре - и убивать умел не хуже своей псины. Потому и считался правой рукой Атамана. Уж на что Финн был ушлым и злым, однако и он с Лесником старался не связываться.

- Ну что, козлики? Обломали вам рожки? - плюхнувшись рядом с подраненным Шнурком, Лесник потрепал за ухом своего шумно сопящего любимца. Единственный глаз пса глянул на него с благожелательностью.

- Куда Хван запропал? - хмуро пробурчал Мох.

- Он не запропал, он с пленницами вашими беседу проводит. Вы ведь, уроды, даже не догадались расспросить их, что тут и как. Вот и напоролись… - Лесник потер густо заросшую челюсть, с ухмылкой бросил взор на скрюченную ногу Шнурка. - Чего поджался, поганец? Култышку свою давай перетягивай. И в темпике! Начнется гангрена, лечить не буду. И Горбунье не разрешу. Скорее, сам шлепну или Волку на ужин отдам. Он у меня лекарь добрый, - муки человеческие быстро прекращает.

- Ты лучше стрелка здешнего уйми. - Пробурчал Сема Кулак.

- А кто там у вас засел?

- Хрен его знает. Только лупит метко!

- Если бы метко лупил, вы бы тут не базарили.

- А может, он специально по ногам целил? Типа, живыми хотел взять.

- Ну, и дурак, что по ногам бил. - Лесник циркнул слюной. - Придется вправить болвану мозги.

- Автомат бы… - несмело пролепетал Левша. - Или пса твоего спустить.

- Я лучше тебя спущу. - Лесник ласково улыбнулся Левше. - Такой шелупени, как ты, у нас навалом, а вот Волк - один.

- Может, их там двое? - Шнурок кивнул в сторону избы. Он уже наматывал поверх раны какое-то тряпье - мотал скверно и неумело, но никто и не думал его останавливать. Насчет «шелупени» Лесник ничуть не шутил. Вольных людишек в лесу действительно хватало, так что диких бойцов не жалели.

- А пусть хоть трое. Нам это по барабану! - Лесник снова сплюнул. - Сейчас Хван подойдет, тогда и займемся вашим стрелком.

- Мы бы и сами могли…

- Ага, вы уже смогли, я вижу.

- А сам-то чего? Рассуждать - все храбрые.

- Я не рассуждаю, я на вас, цуциков, любуюсь. - Лесник фыркнул. Сунув в зубы соломинку, недобро прищурился, и всем присутствующим сразу стало ясно: если понадобится, Лесник действительно шлепнет неведомого стрелка. Одной левой. Но Лесник не спешил. Видимо, ждал чего-то от них. Может, даже было такое указание от Атамана - проверять молодняк, гонять по полной программе.

В эту самую секунду, тяжело дыша, к ним подобрался Хван. Да не один - с пленницей. Татуированные пальцы крепко стискивали волосы девушки, глаза колюче перебегали с одного лица на другое.

- Ну? - Лесник повернулся к ним голову.

Хван послушно тряхнул пленницу, ткнул ей в шею стволом нагана.

- Давай, пташка, колись! Говори, кто там у вас засел?

- Дед Еремей, - дрожащими губами пробормотала девушка.

- А больше никого?

- Никого, он один живет.

- В натуре, не врешь?

- Я правду говорю! Он уже старенький, ноги едва переставляет.

- Старенький-то старенький, а кусается. - Хван хохотнул.

- Ничего, мы тоже кусаться умеем. - Лесник грубовато погладил пса. - Что, Волк, займешься старичком? У него там, правда, двустволка, но тебя ведь это не остановит?

Волк глянул на хозяина снулым взглядом, и пасть его приоткрылась чуть шире. Ясно стало, что ни двустволка, ни даже граната такого зверя не остановят.

- Погоди, Лесник, у меня идея получше. - Подавшись вперед, Хван зычно крикнул: - Слышь, старпер! Давай кончим по-хорошему. Ты, типа, выходишь с поднятыми руками, а мы твоих баб отпускаем. Договорились?

Ответом ему было молчание. Нимало не смутившись, Хван выкрутил молоденькой девушке кисть. Пленница истошно закричала.

- Слышал, старый? А через минуту мы ее вовсе на куски порвем. - Хван подмигнул дрожащему Шнурку. - Ну, что, Еремей? Может, договоримся? Или будем убивать девочку?

Со стороны чердака послышался скрип. Кажется, открывали окно.

- Не надо никого убивать, я выйду…

- Видали! - Хван довольно улыбнулся. - А вы зверем своим рисковать собирались!…

Первым в выбравшегося на крыльцо Еремея выстрелил Шнурок. Попал в плечо, как и положено скверному стрелку. А далее в ветерана ударили чуть ли не залпом. Старичка отбросило на крыльцо, затылком приложило к ступеням. Запрокинув голову, он заелозил вокруг себя руками, шумно захрипел. Глядя на тощую кадыкастую шею, Волк равнодушно отвернулся.

Несмотря на полученные раны, отряд новоиспеченных мародеров покуражился на полустанке вволю. Даже магические заклинания Горбуньи на этот раз сработали вполсилы. Пару домов по пьяни умудрились сжечь, а мертвого Еремея повесили на березе вниз головой. Дорвались, разумеется, и до женщин, хотя убивать никого не стали. В этой части наставления Горбуньи еще худо-бедно действовали, а потому плененное женское население колонной отконвоировали в лесной лагерь. Никто из захватчиков при этом не пригибал головы, не ежился и не озирался. Урал, конечно, не Сибирь и не Дальний Восток, но мест глухих и жутких здесь также хватало. Оно и понятно, - еще столетие назад здесь простиралась настоящая тайга, а тайге, как известно, законы не писаны. Потому и дал добро на захват полустанка Атаман. Уж ему-то было отлично известно, что в смутные перестроечные времена правителей меньше всего интересуют такие вот заброшенные поселения. Не подлежало сомнению, что когда-нибудь до Облучка дотянется цивилизация с ее милицией и исполкомовскими службами, дотянутся телефонные провода, газопровод и электроэнергия, но пока на дворе было их время. Время диких людей и время полного произвола…

Часть 1 ПОХИЩЕНИЕ

Глава 1

Спросите женщин, и они вам скажут: всякое серьезное дело - будь то покорение мужчины, выход в свет или даже преступление - следует начинать с макияжа. Вот и Мариночка об этом, конечно, помнила. Дорогую роспись на ногтях с личиками известных президентов - от Буша до Саддама Хусейна - она подновила еще с утра, а потому сейчас ограничилась тем, что освежила линию рта, усилила тени от ресниц и лишний раз окропила себя французскими духами. После этого хозяйка преуспевающей туристической фирмы достала из сейфа короткоствольный бельгийский «Феникс» с одиннадцатью патронами и, проверив крохотную обойму, уложила оружие в сумочку рядом с косметичкой. Время еще позволяло и, чуть подумав, она вернулась за рабочий стол, решительно придвинула к себе клавиатуру компьютера. Уж в таких-то вещах она толк понимала. Еще папочка успел ей вбить в голову, что, выходя из дому, в первую очередь надо вспоминать о кирпичах, падающих с крыши. Большой начальник с большим животом и большим окладом приучил ее подстраховываться всегда и во всем. Даже уезжая за рубеж или на работу, он прощался с основательностью умирающего, - слишком хорошо понимал, какая пропасть людишек точит на него зуб. И ведь уцелел - вот что удивительно! В то время, как знакомых барыг, бизнесменов и разномастных супервайзеров отстреливали стаями и пачками, хитроумного папулю так и не тронули. Письма с угрозами и парочка невзрачных покушений - не в счет, - у других дела обстояли значительно хуже. Собственно говоря, вообще никак не обстояли, потому что какие дела могут быть у покойников? Зато и нюх у папочки выработался звериный. За кресло свое он держался с цепкостью лесного клеща, серьезных людей не трогал, в праздники рассылал большим политикам дорогие подарки, резких движений по возможности избегал. Эту самую тактику унаследовала от отца и дочка. Разве что «тронуть» опасного человечка она временами могла - и даже очень.

Как бы то ни было, но подстраховаться ей, в самом деле, не мешало, а потому, высветив на экране лист «блокнота», Мариночка уверенно принялась отстукивать Зимину письмо. Слова вылетали сами собой, стиль получался резкий, совсем даже не женский. Так пишут стервы, пребывающие в последней стадии закипания. Собственно, Мариночка и была стервой. Уж себе-то она могла в этом смело признаться. Да и критической степени кипения она достигала со скоростью киловаттного электрочайника. Потому и не выбирала выражений, потому и морщилась от собственных слов, кажущихся сейчас особенно гадкими.

«Привет, Стасик! Не хотела тебе писать, но в последний момент решилась. Верно, назло тебе и себе… Короче, твоя рыжая лярва решила со мной разобраться. Сразу по всем пунктам. То ли просто вознамерилась набить морду, то ли возмечтала меня грохнуть. Судя по звонкам, девочка вся в пене. Из-за тебя, козлик, между прочим. Видимо, не очень балуешь ее в постельке, а таким девочкам, сам знаешь, в первую очередь требуется хорошая палка. Словом, в полдень мы с этой сучкой выезжаем на пикник. Не знаю, чем все кончится, но настроена твоя лялька крайне решительно. Хотя насчет мордобития у нее вряд ли получится. Сам понимаешь, я девочка тоже неслабая. Так что еще поглядим, кто кого. Но на всякий пожарный сообщаю: дуэль состоится вблизи горы Волчьей. Так она, во всяком случае, мне сказала. А потому, если не вернусь, ищи мои бедные косточки где-нибудь в той стороне. Мстить за меня ты, конечно, не будешь, но по сусалам своей рыжей все же парочку раз вмажь. Не так уж плохо нам с тобой было, согласись. Так что это моя последняя к тебе просьба.

Вот вроде бы и все. Надеюсь, еще свидимся.

Твоя Маришка»

Дальнейшее было делом техники. Адрес охранного агентства «Кандагар», где работал Стас Зимин, она давно успела занести в свой «генеральный» файл, а потому на выстрел электронным письмом потратила ровно пару секунд. В сущности, задерживаться в офисе больше не стоило. «Лярва» наверняка уже поджидала Мариночку в условленном месте. В случае опоздания могла, пожалуй, заподозрить и в трусости, а уж трусихой Мариночка никогда не была.

Захлопнув ежедневник, она решительно поднялась с кресла, рассеянным взором окинула кабинет. Механизм фирмы исправно скрипел и пощелкивал множественными шестеренками. Шелестели бумаги, гудели принтеры, зевали служащие. Никаких дополнительных распоряжений от юной начальницы не требовалось. Словом, можно было убираться восвояси. Стреляться из-за мужика - вещь пошлая, но если этот мужик - Стасик, то, пожалуй, можно было и рискнуть.

Еще раз огладив на себе дорогой костюм, Мариночка вышла из кабинета, державным шагом будущей победительницы стала спускаться по лестнице.

***

С десяток кварталов Мариночкина «Мазда» отмахала в несколько минут, - тесен был город для японского миллионника. Тесен и грязен. Потому и лепили дюралевые поддоны на все иномарки. Спасали чудо-технику от булыжника и банального песка.

Разумеется, «лярва» была уже на месте - должно быть, тоже опасалась опоздать на «стрелку». Женский гонор ничуть не меньше бандитского, а уж характера иной раз может хватить и на десяток мужиков. Недаром нравы в дамских колониях процветали такие, что и самые матерые урки хватались за голову. Такова уж деликатная женская природа, - кулаком редко когда вдарят, зато коготками располосуют за милую душу…

Марго, соперница Мариночки сидела на пластиковом стуле уличного кафе и, демонстративно распушив огненную гриву, неспешно прихлебывала дешевенький коктейль. Поблизости расположилась стайка бритоголовых юнцов. Все, как один, поглядывали в сторону Марго и дружно цедили из цветных жестянок пиво. Хозяйка «Мазды» усмешливо сморщилась. Сама бы она сто раз побрезговала пить и есть в таком месте. Впрочем, с Марго, бывшей обитательницы канализационных трущоб, спрос был невелик. Дворняжка она и в Африке останется дворняжкой, как ни старайся и в какой ошейник ее не наряжай. Хотя следовало признать, что смотрелась означенная «дворняжка» более чем эффектно. Ножки, грудки, глаза - все было на своем положенном месте, а уж от шикарных волос просто трудно было оторвать взгляд. Немудрено, что Стасик запал на такую сдобу…

Мариночка вновь ощутила жгучую ревность. Даже пальцы, сжимавшие руль, заметно задрожали. На это имелась своя веская причина. Яснее чем когда-либо она вдруг осознала, что соперница действительно опасна. Пусть без гроша в кармане, зато ослепительно красива. Пусть без престижной профессии, зато на три года моложе. Три года - вроде пустяк, но уж Мариночка-то знала прекрасно, как падки на молодых девочек мужички в возрасте. Это у них вроде позднего самоутверждения, так сказать, последняя попытка доказать всем и самим себе, что они тоже кое-что могут. Конечно, Стас Зимин стариком не был, но из разряда юнцов тоже давно вышел. Во всяком случае, на юных девочек бывший спецназовец нет-нет да и заглядывался. Вот и здесь он не оплошал: не шалашовку седобровую подцепил, а юную нимфеточку, которая еще вчера была откровенным подростком.

Впрочем, терять время на лишнее любование Мариночка не собиралась, как не собиралась и вылезать из машины. Пусть скажет спасибо, оборвайка такая, что до нее вообще снизошли. Куда проще было послать девочку подальше, а то и познакомить с кем-нибудь из Мариночкиных громил, благо последних в папочкиной империи всегда хватало. Но, увы, недолгое общение с Зиминым не прошло для нее даром. Мариночка точно знала, что подобных методов Стас никогда бы не одобрил. А если он и сейчас неровно дышит к этой дюймовочке, предсказать его реакцию будет и вовсе несложно. Хорошо, если не прибьет на месте, но уж отношения порвет точно. Он ведь такой - из принципиальных. Так что лучше все организовать по-честному. Дуэль - так дуэль, а там уж кто проиграет - отвалит в сторону. Без лишних истерик и слез. Такая у них была предварительная договоренность. Точнее Марго предложила, а она согласилась.

С показным равнодушием уставившись на дорогу, Мариночка коротко просигналила. И все равно боковым зрением подметила, с какой грацией поднялась со стула рыжая соплячка. И компания возле бара тут же встрепенулась, обеспокоенно зашевелилась. Как пить дать, о пиве своем напрочь забыли. Пожирают сейчас задницу этой пижонки и истекают слюнками. А уж когда рассмотрят, куда и к кому она садится, тут же сделают надлежащие выводы. В самом деле, чего проще! Две симпатичных лесбияночки едут на свои обычные игрища. А главное - им половозрелым юнцам станет уже не так обидно. Потому как лесбиянка - это не баба и даже почти не человек. Ведь не от пива отказывается, не от сигареты с шоколадкой, - от нормальных мужиков!…

Дверца с щелчком распахнулась, и, нырнув в кабину, Марго непринужденно устроилась рядом. Без тени смущения забросила дамскую сумочку на заднее сиденье, руки по-хозяйски скрестила на груди. Не удостоив ее ни единым словом, Мариночка тронула машину вперед. Переполненные злых чувств, девушки отправлялись в путь-дорогу молча. По всем статьям будущий «пикник» обещал быть не самым веселым. Так или иначе, но с неприятным делом и та и другая намеревались покончить по возможности быстрее. Глазея на проносящуюся мимо дорогу, соперницы даже не подозревали, что грядущий «пикник» необратимо затянется.

Глава 2

Так или иначе, но служащим «Кандагара» вновь приходилось перебиваться мелкими заработками. Увы, охранная деятельность особыми барышами бойцов не баловала. В офис чаще звонили родители, потерявшие своих рано повзрослевших чад, кое-кто приносил в контору пустые тюбики из-под клея, пакетики с коноплей, использованные шприцы. Кроме того, люди жаловались на орудующих во дворах наркодиллеров, на компании молодых людей, открыто торгующих валютой, сотовыми телефонами и золотом. Нередко забредали и дамочки, подозревающие своих благоверных в измене на стороне. Заплаканные женщины умоляли об организации слежки за супругами, при этом клятвенно обещали за весь полученный компромат платить черным и оттого не менее звонким налом. Конечно, сложностей в подобных изысканиях было не слишком много, однако Дмитрий Харитонов, директор охранного агентства «Кандагар», предпочитал отказываться от такого рода дел. Во-первых, не самое это престижное занятие, а во-вторых, памятен был еще конфуз, когда поставленный под контроль муж сумел вычислить незваных наблюдателей. Задействовав силы собственной службы безопасности, бизнесмен заманил сотрудников «Кандагара» в ловушку и в итоге сумел засадить Маратика с Сергуней в довольно суровый подвал. Само собой, бойцы клиентку не сдали, а потому кололи их с особым усердием. Муж слыл человеком небедным и деловым, а потому даже предположить не мог, что всю эту катавасию затеяла его собственная супруга. Само собой, он подозревал козни таинственных врагов и происки конкурентов. Мог, пожалуй, и в землю зарыть, но вовремя подтянулись сыскари Харитонова. Подвал сумели вычислить, замки взломать, а охрану припереть к стенке. Расправа была короткой: кому-то разбил физиономию Тимофей Лосев, кого-то чуток не удушили Стасик с Мишаней. Словом, обошлись малой кровью, и недоразумение быстро разрешилось. Пленников удалось освободить, но нервы себе «кандагаровцы» потрепали изрядно. Самое скверное, что денег с клиентки они не получили. Не получили по той простой причине, что факт измены так и не был установлен. А нет измены, нет и лавэ! Именно так объяснила дамочка Харитонову собственное финансовое положение. Брак по контракту имеет свои подводные камни, и в каком-то смысле клиентку можно было понять. Собственную отсутствующую наличность она намеревалась получить только после развода. Однако для грамотного развода требовался повод, а вот повода хитроумный муж ей как раз и не дал.

Иногда в контору приходили откровенные придурки и мистификаторы, иногда обращались с просьбами о проведении негласных служебных расследований, но все это было сущей мелочевкой. Самым крупным заказом за последний квартал оставался заказ на организацию охранной системы новенького центра развлечений «Шхуна». Здание выстроили на «Ботанике» - в одном из престижных районов города, и занимало оно площадь чуть ли не целого стадиона. Кроме кафе, кегельбанов и миникинотеатров развлекательный центр вмещал парочку танцплощадок и с полдюжины игровых залов. Здесь же играли в карты, бильярд и рулетку, а по всему периметру вдоль стен цветастыми рядами выстроилось более сотни игровых автоматов. В общем, все было красиво, ярко и со временем обещало приносить большие прибыли. Но, увы, индустрия развлечений всегда предполагала активное воровство, а потому хозяева казино намеревались с первых своих шагов максимально обезопасить бизнес, обратившись за консультацией к служащим «Кандагара». Денежки у хозяев «Шхуны» водились немалые, однако с выплатами они тоже тянули до последнего, а потому приходилось хвататься за любую халтуру. Именно эта причина погнала Михаила Шебукина на другой конец города к клиенту, которого уже на протяжении нескольких месяцев доили какие-то кавказцы. Ему советовали обратиться в милицию, но перепуганный торговец не хотел и слышать о «продажных ментах». Скорее всего, у самого рыльце было в пушку. Охранную же контору «Кандагар» ему рекомендовал кто-то из близких знакомых - вот и решил обратиться. Большого гонорара, правда, не обещал, однако в гости к нему решено было все же наведаться. В качестве посланца выбрали Шебукина, и Мишаня к клиенту домой съездил. Оказанное ему «высокое доверие» он действительно сумел оправдать, довольно быстро докопавшись до истины. Дельце на поверку оказалось столь же неприглядным, сколь и комичным. Двое суток напряженного бдения на телефоне дали свои плоды. Никакими кавказцами тут и не пахло. Как выяснилось, бизнесмена доил собственный сыночек, упросивший приятеля говорить с папашей измененным голосом. Следовало признать, получалось у мальца это неплохо, и пленку с записью угроз, произносимых с характерным кавказским акцентом, Мишаня даже прихватил с собой на память. Денежки, приготовленные для «кавказцев», папаша самолично передал ему в руки, сыночка же обещал пороть до полной потери пульса. Вступаться за огольца Шебукин не стал, хотя и полагал, что с подобной мерой родитель явно запоздал.

Так или иначе, но пачка денег оттягивала задний карман брюк, и Мишане можно было с чистой совестью возвращаться в родную контору. Хуже было то, что его безумно клонило в сон, а от долгого сидения на параллельной трубке отчаянно болела голова. Шебукин чувствовал, что его чуть пошатывает и пару раз он даже ловил на себе любопытствующие взоры уличной шпаны. Такое случалось и раньше, благо богатырской комплекцией Мишаня не обладал, а росточком легко и просто укладывался в хрестоматийные сто семьдесят сантиметров. Конечно, встречались в истории и более мелкие типусы вроде того же Наполеона, Ленина или Гитлера, но у тех под началом были целые армии, - Шебукина же защитить было некому. А потому он старался держать себя в руках, шагая по возможности ровно и решительно. Больше всего на свете ему хотелось сейчас добраться домой без приключений, но одно дело - изображать трезвого в пьяном виде, и совсем другое играть в трезвость трезвому. Парадоксально, но факт: получалось значительно хуже, и он это явственно чувствовал. Впрочем, шансы добраться целым и невредимым до родной конторы у Шебукина все же имелись, и не его вина, что без сюрпризов не обошлось. Помнится, Юрик Пусвацет, бывший аналитик института ВНИИЖТ, и нынешний программист «Кандагара», как-то обосновал все происходящее с сотрудниками агентства с математической точки зрения. По его мнению, люди экстремальных специальностей сами напрашиваются на неприятности. Они просто дразнят событийность, тем самым исключая себя из обычного статистического ряда. Судьба всегда видит таких людей, помечая своими особыми знаками. Во всяком случае, там, где обычный человек проследовал бы без задержки, Мишаня, разумеется, напоролся на приключение.

Обладатель головки-тыковки и длиннющих татуированных рук голосовал на перекрестке. Роста он был огромного - чуть ли не двух метров, и оттого бредущие по тротуару пешеходы казались рядом с ним гномами. В ту минуту, когда Мишаня его заметил, татуированный вел напряженный разговор с водителем «восьмерки». Видимо, пытался столковатьсянасчет цены и, видимо, никак не мог договориться. Дело обычное, но великан не любил поражений и как только упрямый водила тронул машину с места, свирепо пнул по дверце. Не удовольствовавшись сделанным, подхватил с земли булыжник и швырнул следом. Возможно, на этом бы все и закончилось, но водитель оказался из рода упрямцев. Гигантизм незнакомца его ничуть не смутил. Выскочив из машины, он отважно атаковал задиру. Ударили оба враз, но хозяин «восьмерки» попал всего лишь в живот, а великан угодил точно в челюсть. В итоге водила рухнул на тротуар, и, демонстративно сплюнув на поверженного, великан принялся энергично месить его ногами. При этом он громко ругался, и Мишане враз сделалось мерзко. Он бы прошел мимо, но закричали в машине - женский и детский голоса. Вероятно, жена и дочь. Шебукин остановился. К подобным вещам он никогда не мог привыкнуть. Там, где страдали дети, начинал страдать и он. Тем более, если на твоих глазах топчут главу семьи, картинка получается и впрямь скверная. Известно, что детишки запоминают такие вещи надолго. А после становятся либо психами, либо маньяками…

Так или иначе, но куража не было. Ни на вот столечко! И все же Мишаня решительно шагнул вперед. На великана он напал с тыла, без особого стеснения пнув по копчику. То есть по копчику он только старался попасть, но подвел рост, - вместо копчика угодил в ляжку. Мгновенно развернувшись, долговязый гигант плотоядно улыбнулся. Кажется, он был даже рад появлению нового противника. В свои силы он верил безгранично и, само собой, рассчитывал на легкую победу. Он еще не догадывался, что соперник ему попался не самый простой.

Битва началась с уклонов и нырков. Левый кулак верзилы просвистел в каком-нибудь сантиметре от макушки Шебукина, второй удар также пришелся в пустоту. Впрочем, затягивать неприятный спарринг Мишаня не собирался. Не в том настроении он находился, чтобы боксировать с этим гигантом по правилам, установленным сэром Куинсбери. Решив более не повторять ошибок, он принял должную поправку на рост и что было сил саданул великан в пах. На этот раз болезненное попадание состоялось, обеспечив первостатейную яичницу. Охнув, забияка сложился пополам и рухнул на колени.

- Гад!… - с болью произнес он. - Ты куда целишь, гад…

Великан был явно изумлен неожиданным исходом схватки, но безжалостный Шебукин ухватил его за ухо, рванул на себя.

- Ты что же, верста коломенская, думал, я до головенки твоей не дотянусь? Ошибаешься, браток! Есть у нас методы против Коли Сапрыкина!

Кулак Мишани мазнул по лицу поверженного. Клацнув челюстью, забияка опрокинулся навзничь. Не сбавляя темпа, Мишаня добавил ему ногой - с оттяжкой, как и хотел с самого начала.

- Ты кого бьешь, в натуре! - великан елозил руками, силясь подняться. - Я не Коля!…

Рот его был разбит, и оттого слова свои он выплевывал с кровью. Не отвечая, Шебукин сграбастал упавшего за горло. Пальцы у него были, конечно, не то что у Тимофея Лосева (тот легко вязал узлами сантиметровые гвозди и ломал рубли), однако кадык человеческий - это вам не гвоздь, ему много не нужно. Уже через секунду великан жалобно захрипел:

- Пусти! Гадом буду, не Коля!…

- Еще бы ты был Колей, урод, я б тебя вообще убил… - Мишаня замахнулся пятерней, но в этот момент по глазам ударило вспышкой, а вокруг заблажило разом несколько голосов. Подняв голову, Мишаня с изумлением разглядел в паре шагов от себя полыхающий столб. То есть столб, вероятно, стоял тут и раньше, но теперь он был объят шипящим пламенем. Огонь стремительно поднимался выше, рукавами расходился в стороны. Еще немного, и вдруг стало ясно, что никакой это не столб, а крест - самый настоящий, сработанный из добротного соснового дерева. Должно быть, крест был облит бензином, - во всяком случае, полыхал он довольно ярко. Вниз сыпались множественные искры, а запрокинутые лица прохожих окрашивались в малиновые цвета. Видение было столь необычным, что Шебукин поневоле разжал пальцы. Великан тут же извернулся ужом, вскочив, бросился наутек. Бегство его не очень обеспокоило Мишаню и совершенно напрасно. Высоченный обормот знал, когда можно безнаказанно хулиганить, а когда нужно брать ноги в руки и бежать сломя голову. Мгновением позже Шебукин ощутил на плече властную ладонь.

- Ну-ка встать!…

Он попытался было дернуться, но резиновая дубинка безжалостно сдавила шею, на вывернутых за спину руках сомкнулись стальные браслеты.

- Вы чего, мужики? - кое-как обернувшись, он разглядел форму милиционеров и мысленно чертыхнулся.

- Он это, он! - уверенно крикнула какая-то женщина. - Как начали драться, так оно и загорелось…

Объяснять что-либо было бессмысленно. Шебукин и сам мало что понимал. Рывком его поставили на ноги, бесцеремонно подтолкнули в спину. Мишаня не сопротивлялся, хотя и прижал скованные руки к оттопыривающемуся карману. Денежная пачка была все еще на месте, однако в сохранность полученного гонорара Мишаня уже мало верил.

Глава 3

Не столь уж сложное дело - выкрасть человека. Особенно если владеешь о нем всей мыслимой и немыслимой информацией. А Чтец с Бекасом знали о Вадике Паулмане, своей сегодняшней жертве, практически все, включая школьные увлечения и многочисленные разряды Вадика, годовой оборот фирмы его отца и детские болезни самого Вадима. Знали они и про немецкое заведение, в котором учился ныне молодой Паулман. Впрочем, папочку Вадима заботило не столько образование сына, сколько безопасность семьи. Бизнес в России шел трудно: практически каждый месяц делец получал по почте угрозы. Покушений пока не происходило, но тем страшнее было ожидание. Ахиллесовой пятой Паулмана старшего был его сын, потому и приходилось прятать любимое чадо за рубежом. На игру в прятки имелись свои весомые причины. Годы перестройки основательно пополнили мошну семейства Паулманов, подарив пару курортов на берегу Средиземного моря, несколько отечественных заводов и крупный пакет акций в нефтяной компании. В итоге - в один прекрасный день Паулман угодил в журнал «Форбс», в котором волею пронырливых журналистов был вписан в список богатейших людей России. Правда, всего лишь под восемьдесят седьмым номером, но и такая «слава» его ничуть не радовала. Соответственно, была решена и участь сына. Срочным образом было выбрано престижное учебное заведение за рубежом, и очень скоро, прихватив любимую теннисную ракетку, сынуля отправился в Европу дорогой Ломоносова. Так или иначе, «ахиллесову пяту» отчасти прикрыли, и домой юноша наведывался не столь уж часто, отводя на свидания с родней только малую часть каникул.

Как обычно, в аэропорт «Кольцово» отец выслал за сыном свой «БМВ» с двумя крепкогрудыми охранниками. Номер рейса, как казалось бизнесмену, знал только он один, но в этом и крылась его роковая ошибка. Уже на выезде из города машину тормознул «наряд ГИБДД». Охрана привычно приготовила документы, подъехала вплотную к моложавым патрульным. Служащие Паулмана ведать не ведали, какая участь им уготована. Между тем, церемониться с ними не собирались. В то время, как водителя пригласили в патрульное авто, один из «милиционеров» решительно влез в «БМВ». А еще через минуту оба охранника были уже мертвы. Обоих ликвидировали точечными выстрелами в область сердца, и оба, спустя некоторое время, упокоились на дне случайного придорожного озера. Захваченный «БМВ» благополучно добрался до аэропорта, и ничего не ведающий Вадик добровольно уселся в знакомую машину. Конечно, его несколько удивили незнакомые лица охранников, однако особой тревоги он не испытал, - штатных работников у отца насчитывалось великое множество. Страх пришел значительно позднее, когда его привезли на чужую квартиру, предварительно завязав глаза и наградив крепким тумаком в зубы. Только после этого состоялся разговор с вымогателями. Во всяком случае, речь Вадима, записанная на микрокассету, прозвучала вполне убедительно. Пару раз юноша даже всхлипнул. Видно, не очень верил, что папенька за него заплатит. Тем более, что отдать предлагалось ни много ни мало, как полмиллиона баксов. В противном случае финансисту гарантировался возврат украденного сына по частям.

За удачно проведенную операцию Магистр лично поблагодарил Чтеца и Бекаса. В свете колеблющегося пламени черной свечи тому и другому нанесли на грудь первый отличительный знак Клана - стилизованную букву «к», формой и готическими изгибами напоминающую тибетскую свастику. Шеренга единомышленников стояла при этом, поедая глазами спину своего вождя, и видно было, что в эту минуту они страшно завидуют своим дружкам. О великой Шамбале были наслышаны многие из них, а каждый знак на теле послушника, именовал, по словам Магистра, очередной шаг к бессмертию. Разумеется, по данному поводу Магистр произнес звучную речь, в которой снова клеймил идейных противников и кровных инородцев, за подвиги и жертвы суля всем приверженцам Белой Идеи самые фантастические блага. Багровые отсветы плясали на мрачных стенах подвала, под старыми кирпичными сводами голос Магистра звучал гулко и убедительно. Впрочем, текст, повторенный многократно, терял свою осмысленность, раз от раза становился все более глумливым. Это не замечали юные послушники, но это становилось все более очевидным для самого Магистра…

***

Мало кто знал, что еще в юные годы он работал диктором на городском радио. С тех пор многое изменилось, включая и нынешний статус Магистра, однако голос его остался прежним. Даже на открытом воздухе он звучал мощно и раскатисто, заставляя собравшихся расправлять плечи и вытягиваться в струнку. Безупречно остриженная голова духовного пастыря новоиспеченных послушников на этот раз пряталась под островерхим белым колпаком. Глаза поблескивали через узкие прорези, внимательно изучая лица волонтеров - этих юных, мечтающих о войне сосунков, анализируя их мимику, изгиб бровей, выражение губ и глаз. Хорошо известно, что любая тайная организация сгорает на предателях. В их случае систему фильтрации «сосунков» можно было смело именовать жесточайшей. Собственно говоря, и сосунками они уже не были. Первичную работу с ними провел Тренер, первый аналитик и помощник Магистра. Он же успел повязать этих ребяток кровью, сначала приучив к убийству домашних животных, а после проверив на бомжах. После Тренера молодняк прошел краткий курс «психообработки» у самого Магистра, а уж после его слов мало кто сомневался в правильности белой идеи. Тем не менее, видеть его лицо им было пока ни к чему. Да в этом и не было особой нужды. Достаточно было его слышать…

- Вам не просто повезло, вам выпала великая участь начать очищение этого города, этой страны и этого мира от черной скверны. Пока вы только послушники, но пройдя семь кругов испытаний и семь кругов ада, вы станете настоящими бойцами. Силы Братства велики, но не настолько, чтобы впадать в сытую леность. Каждый район и каждый округ имеет свои магистраты и исполняет свою святую миссию. Мы же с вами приступаем к святому делу здесь, на Урале - в жизненном эпицентре Земли. Да будет вам известно, что «Ра» подразумевает собой бога солнца, и именно Урал знаменует собой место, из которого наружу пробивается ключ небесной энергии. Тибет давно спит, Урал же продолжает бодрствовать, и нам с вами необходимо помнить, что миссия наша освящена свыше, и рано или поздно Россия, а следом за ней и весь земной шар будут очищены. Черную грязь смоют, инородцев прогонят вон, а авторы программы уничтожения нашей страны, наконец-то, дождутся справедливого приговора. Не забывайте: белое носят врачи, и в белых сутанах вершат службы наши братья. Вы уже не младенцы, но именно с сегодняшнего дня начинается отсчет вашей истинной жизни. Потому что именно сегодня в вашем городе будут зажжены очищающие кресты. Их будет ровно столько, сколько и вас сейчас. Уверен, придет время, когда весь город будет покрыт горящими крестами. Их будет уже сотни и тысячи - на всех улицах и перекрестках. А от грядущих факельных шествий даже по ночам будет становиться светло, как днем…

Магистр незаметно покосился на часы, бросил взор в сторону города. Небо все больше смуглело, там и тут загорались уличные фонари. Крышу девятиэтажного торгового центра «Атриум» он выбрал намеренно. Четыре скоростных лифта в случае чего позволили бы быстро убраться вниз, и именно отсюда открывался вид на все тринадцать точек, намеченных под зажжение крестов. Ничего удивительного, что именно на этой крыше собрали новичков, которым предстоял обряд посвящения. Более всего Магистр опасался, что кресты зажгут не одновременно либо число их окажется не равным тринадцати. Оплошность, конечно, не смертельная, однако для новобранцев даже такие мелочи были крайне важны. Молодые, начитавшиеся магической бурды идиоты всерьез верили в таинство обряда, верили в святость принимавшего их в свои ряды Братства. Взирая на разгорающиеся в вечернем полумраке кресты, Магистр скупо улыбнулся. В сущности ничего нового он не придумал, - всего лишь двигался по давным-давно проторенным тропкам. Об этом писали Ницше, Белинский, Гиммлер и Троцкий. Чем проще, тем эффективнее. Чем страшнее, тем доходчивее. И торжественные обряды с зажжением свечей и крестов, с полосованием плетью и произнесением клятвы на крови работали мощнее любой армейской присяги. Уже сейчас он мог посылать их в пасть дьяволу, мог повелевать жизнями этих вконец одурманенных недоумков. По его приказу собравшиеся на крыше послушники легко и просто кинулись бы громить витрины магазинов, сожгли бы первую попавшуюся машину, убили бы прохожего и заложили в нужное место бомбу. При всем при том это было только началом. Впереди юношей ожидала обязательная встреча со старухами, а уж после их сеансов армия новобранцев действительно обещала превратиться в армию грозную и безжалостную, скованную железной дисциплиной…

Между тем, кресты, зажженные на соседних улицах, продолжали стремительно разгораться. Прошло уже несколько минут, и теперь они полыхали в полную силу. Опускающаяся на город мгла делала пламя фантастически красивым. Об этом, к слову сказать, ребятки тоже позаботились заранее, постаравшись перебить вблизи крестов большую часть фонарей. Пожалуй, можно было начинать процедуру посвящения, и, незаметно переместив руку к животу, Магистр стремительным движением выдернул из ножен сверкающий меч. Обернувшись к новобранцам, рассмотрел на их лицах трепетный восторг. Внизу полыхали кресты, а он стоял на самом краю пропасти, вздымая к небесам сияющий меч. Вот уж трудно было вообразить, что в третьем насквозь электронном тысячелетии магия холодного оружия вновь возвратится на землю. Спасибо сказителям, морочащим головы побасенками о драконах, колдунах и странствующих рыцарях. По всему выходило, что в двадцать и в тридцать лет долговязые переростки все также мечтают помахать булавами, кистенями и сабельками. И никому из них не казалось блажью клясться на собственной крови, почитая боль высшей наградой небес. К пестрой атрибутике Братства, к узорам на лезвии мечей и затейливым обрядам молодежь относилась с поражающей серьезностью.

- А теперь подойдите ближе!…

Повинуясь его жесту, молодые люди шагнули к краю крыши, вытянулись ровной шеренгой.

- Смотрите на огонь! - глухо приказал Магистр. - Это первые кресты в нашем городе и первое предупреждение черным силам. Следующие кресты мы станем устанавливать на крышах, и зажигать их будете уже вы. А сейчас смотрите на огонь и молчите. Мой меч коснется каждого из вас только раз, но если мысли его будут нечестивы, он упадет с крыши. Нам нужны верные слуги и отважные воины. И пусть каждый из вас знает, что обряд посвящения дается не всем. Уже сейчас вы должны понимать, что наше Братство предназначено лишь для избранных. Это вам говорит ваш пастырь и ваш Магистр. Знайте, что великое действо уже началось. Да будет так! И лучшие из вас выживут, а худшие погибнут в ближайшие минуты…

Подчиняясь его кивку, помощник неторопливо обошел шеренгу с медным кувшином. Водка с анашой и анисом знаменовала для послушников очищающее питье. И мало кто из них знал, что главным образом предназначалась она для будущих следователей. Одно дело, если с крыши упадет трезвый молокосос, и совсем другое, если в желудке погибшего экспертиза обнаружит порцию приправленного наркотой алкоголя. Мало ли пьяни ныряет вниз со своих балконов! В их же случае «нужный человечек» был уже выбран и внесен в роковой список. Без смертей не обходилось ни одно посвящение. Сегодня в этом была особая нужда. Не так уж часто к ним засылали стукачей, но если уж такое происходило, обыграть ситуацию следовало с максимальной доля себя выгодой.

Продолжая говорить, Магистр медленно продвигался вдоль шеренги. Меч его слегка покачивался, словно самостоятельно выискивал жертву. Но жертва была уже выбрана. Вот тот сутулый, что стоял третьим справа. Но до него еще следовало добраться, и Магистр продолжал вышагивать взад-вперед, время от времени нанося болезненные удары по бритым затылкам. Послушники вздрагивали, вжимали головы в плечи, и почти воочию Магистр ощущал их запоздалый восторг. Они получили удар и выжили! Они не упали с крыши! Значит, с этого самого момента они становились полноправными членами Братства!

- Не я решаю судьбу вашу, - ее вершит проведение. - Продолжал вещать Магистр. - Будьте чисты перед Братством, и ни один волос не упадет с вашей головы. Ну, а кто предаст меня, кто предаст своих товарищей, тот сам низринется в бездну. Его крест будет потушен навсегда, а душа будет проклята…

Похоже, питье с наркотиком начинало действовать. Кое-кто из волонтеров неустойчиво покачивался, и Магистр решил, что тянуть далее опасно.

- Сейчас я коснусь мечом последних из вас, и на свет появится новая центурия. Она начнет жить с сегодняшнего дня, и этими зажженными внизу крестами заявит городу о себе…

Магистр приблизился к жертве, на которую кивнул помощник, замедлил шаг. Ему показалось, что сутулая спина чуть подрагивает. Вполне возможно, парень предчувствовал собственную гибель. И пса толком не сумел прикончить, и ночного опойку сумел только дважды ударить. Однако все равно заявился на суд. Либо был храбрецом, либо полным идиотом. А может, хорошо заплатили в ментовке, хотя и известно, что у ментов платят сущие гроши. По словам Тренера, парень если и не стучал еще в полную силу, то был уже к этому готов. Ну, а таких опытные опера колют, как гнилые орехи…

Магистр вновь поднял меч, примерившись, резко опустил вниз. Как и прочим он нанес удар жертве плашмя, однако бил на этот раз уже в полную силу. Сталь с треском опустилась на человеческий затылок, заставив сутулого клюнуть носом вниз. Помогая ему, Магистр безжалостно пнул парня в поясницу. Пронзительного крика не последовало, стало быть, удар мечом достиг своей цели. Жертва отправлялась в свой последний путь, пребывая в бессознательном состоянии. Сосед сутулого тоже качнулся к обрыву, но Магистр вовремя удержал его за руку.

- Не спеши, сын мой! Ты должен остаться…

Еще одного, слепо сделавшего шаг к обрыву, подхватил Тренер.

- Повернитесь!

Шеренга послушно развернулась. Лица у всех были бледными, глаза безумно светились.

- Вот теперь вас действительно тринадцать. Ровно по числу зажженных внизу крестов. А это значит, что с этой минуты вы стали братьями. Смерть погибшего отступника только укрепит вас на выбранном пути. Его кровь и его разлетевшиеся по асфальту мозги станут тем клеем, что соединит вас до последней смертной минуты.

Перевернув меч рукоятью вверх, Магистр описал в воздухе несколько замысловатых фигур. На него взирали с благоговейным ужасом. Вряд ли эти великовозрастные сосунки что-нибудь понимали, но этого от них и не требовалось. Куда важнее был тот факт, что на свет зародилась очередная группа служителей Братства. Еще одна центурия, состоящая из тринадцати верных слуг, влилось в ночное воинство. Впереди их ждали великие дела, и очень скоро каждый из них мог понадобиться Магистру.

С неспешностью он вновь обошел шеренгу. Тренер тенью следовал за ним. Оба ступали совершенно бесшумно, и это тоже было частью общей игры. Силу производимого гипноза они уже имели возможность проверить неоднократно. Любой политик и любой командующий обязан быть хорошим актером. Если, конечно, нуждается в рейтинге и верных слугах. А они в этом нуждались чрезвычайно.

Поочередно задерживаясь напротив послушников, Магистр касался потных лбов ладонью и бормотал под нос едва слышимое. Подчиняясь властному движению Тренера, ученики опускались на колени и трепетно целовали лезвие меча - меча, которым только что прикончили одного из них…

Глава 4

Мариночка вела машину, Марго сидела, прикрыв глаза, и обе упорно старались не замечать друг дружку. Чтобы не было скучно, Мариночка включила диск Меладзе, но даже голос любимого певца не мог рассеять ее мрачного настроения. Раздражало абсолютно все - и едва слышный гул двигателя, и покачивание брелка перед носом, и мельтешение деревьев за окном. Впрочем, долго эта пытка не длилась. По новенькому шоссе до оговоренного места докатили быстро. Вся дорога, таким образом, заняла не более часа. В конце концов, Марго кивнула куда-то в сторону, и Мариночка послушно свернула с шоссе. Марго первой выбралась из машины, решительно зашагала по утоптанной тропке. Мариночке было все равно. Как ни крути, а оружие оставалось при ней, а с ним можно было не бояться ни черта, ни дьявола. В сущности, она тоже желала скорейшей развязки. Затянувшееся «двоевластие» порядком надоело.

Разумеется, она знала, что у Стасика кроме нее и Маргариты есть еще Наталья с Зинаидой, однако сравнивать себя с ними ей даже в голову не приходило. Да и какое могло быть сравнение? Она - молоденькая красавица, абсолютно самостоятельная, с характером предприимчивой бизнес-леди - и какие-то второсортные барышни! Конечно, Зинаида тоже была не из бедных, но таких, как она, в прежние века величали перестарками. Ну, а глуповато-наивную Натали, не способную без посторонней помощи и шагу ступить, брать в расчет вовсе не стоило. Что же касается рыжеволосой Марго, то по поводу этой девицы Мариночка давно уже пришла к невеселому выводу: конечно же, соплячка, однако хищница - и судя по всему с хорошими зубками. При этом в прошлом была чуть ли не беспризорницей, даже какое-то время жила под землей. Словом, полная синявка, хоть и принаряженная, хоть и с шикарной огненной гривой. Внешней красоте Мариночка давно уже приучила себя не доверять, но Марго была соперницей действительно опасной - из тех, что уводят мужиков с концами. Более того - могла укусить и облаять. Впрочем, этот аспект Мариночку беспокоил значительно меньше. Если юная дурочка намеревалась всерьез ее запугать, то девочку ожидало жестокое разочарование. В своей жизни Мариночка сталкивалась с наездами более серьезного порядка. Случалось - и с бандитами на терки ездила, и от ментов отбивалась, и физиономии расцарапывала во сто крат страшнее. Потому и решила обойтись без охраны, понадеявшись на собственную хватку, на жизненный опыт и бельгийский пистолетик. Все-таки не на стрелку отправлялась - всего-навсего на встречу с малолетней девицей. Ну, а то обстоятельство, что Маргарита назначила ей свидание в лесу у черта на куличках, говорило лишь об убогости ее умишка. Была бы нормальной, пригласила бы в кафе или ресторан. Бабам, если они не полные дуры, всегда найдется, о чем посудачить. Вот и потолковали бы за рюмкой коньяка о предмете совместного воздыхания, попытались бы поискать консенсус, благо спорить им было из-за чего. Любого другого мужика Мариночка со спокойной совестью списала бы налево, но терять Зимина она не собиралась. С ним было удивительно тепло, с ним было чертовски надежно. Уж ей-то, побывавшей не один десяток раз в чужих объятиях, было с чем сравнивать! Богатеньких сосунков с рыхлыми животиками, гнилостным дыханием изо рта и платиновыми побрякушками на пальцах она повидала превеликое количество. Они знали все о банковских махинациях, с легкостью прописывали свои конторы в оффшорных зонах, отдыхали исключительно на Мальдивах с Багамами, пили лучшие сорта французских вин, но доверить им жизнь Мариночка бы никогда не решилась. Стас же был совершенно из иного теста. Он умел любить и он умел дружить. Когда нужно, умел и драться. Одним-единственным ударом мог убить матерого противника, одним-единственным взглядом приговорить женщину к пожизненному обожанию. В нем чувствовалась особая закалка, потому и липли к нему все, кому не лень.

Верно говорят, чужая душа - потемки, а уж женская может показаться темнее самой черной ночи. Тем не менее, копаться в душеньке рыжеволосой Марго Мариночка не намеревалась. Она готова была к серьезному разговору, готова была даже заплатить откупное, но того, что произошло в следующие несколько минут, Мариночка никак не ожидала.

- Значит, песни Меладзе любишь? - Маргарита развернулась к ней лицом и по судорожно сжавшимся кулачкам девушки Мариночка поняла, что цивилизованного разговора не получится. Да и чего еще ожидать от вчерашней беспризорницы? Она и алфавита, наверное, по сию пору не знала. Так что сомневаться не приходилось, - будет драка - по-женски безобразная и на сто процентов сучья. Затем и зазвали ее в лес - подальше от глаз людских. Одного только не учла смазливая девица - что Мариночка будет все же поопытнее и постарше. Да и дракой удивить ее было трудно, - умела бить и ладонью, и кулаком, а ударами в промежность иной раз заваливала на землю матерых мужиков. Ну, а раз с сильным полом справлялась, надо думать, с этой егозой как-нибудь сладит.

- Люблю! - с вызовом откликнулась она. - Чего ж не любить, если голос хороший? Он, говорят, с Украины, а там голосов много хороших.

- А что еще ты любишь?

- Я много, чего люблю. - В том же тоне отозвалась Мариночка. - Земфиру, например. А еще мороженое и море.

- А причем тут море? - глаза Маргариты неприятно сузились, разом поубавив ей красоты.

- А причем тут Меладзе? - Мариночка фыркнула.

- Я спросила тебя про море!

- И совершенно напрасно. Ты ведь сама знаешь, что на море я не одна ездила. Или Стасик тебе еще не рассказывал? - Мариночка сознательно пошла на обострение разговора. - Жаль, если так. Ему было что рассказать. В кои веки отдохнули по-человечески. И он, и я.

Слова эти вогнали Маргариту в краску. Девушка даже лицо опустила, стараясь скрыть приступ охватившей ее ярости.

- Слушай, Машуля, ты не догадываешься, что ты в нашей компании лишняя? - сдавленным голосом произнесла она.

- В какой это компании? - Мариночка фыркнула. - Или ты ваше шведское семейство имеешь в виду? Так я, кажется, к вам не примешиваюсь. Мне это без надобности.

Маргарита вскинула голову, в упор взглянула на собеседницу.

- Слушай, паскуда, чего тебе не хватает? - она продолжала нервно стискивать кулачки. - Деньги, положение - все есть. Еще и папочка мохнатый в правительстве обретается…

- Ты только, курва, папочку моего не трогай!

- А ты не трогай Стаса!

- Чего же не трогать, если ему нравиться?… - Мариночка хотела было рассмеяться, но не успела. То, что должно было произойти, наконец-то случилось. Маргарита ударила ее по лицу - ударила быстро и сильно. Конечно, Мариночка ждала нападения, но не столь профессионального. Потому и защититься толком не успела. Правую щеку обожгло словно огнем, голову чувствительно мотнуло. Как выяснилось, «соплюшка» тоже умела бить. Впрочем, об этом Мариночка уже не думала. С исказившимся лицом она уже летела вперед, намереваясь алыми своими ноготками располосовать щечки соперницы. Атака по всем статьям должна была завершиться успехом, но, стремительно присев, Марго телом скользнула в сторону, и подошва ее правой кроссовки с неженской силой вонзилась в живот Мариночки. Сдавленно кашляя, бизнесс-леди рухнула на колени. Рухнула для того, чтобы получить еще одну звучную оплеуху. Тем не менее, страха по-прежнему не было, зато была ярость - черная и ослепляющая. Судорожно шаря рукой, она сунулась к поясу, цепко ухватила рукоять бельгийской игрушки. Выстрелить в Маргариту было делом одного мига, но и этого мига рыжая чертовка ей не подарила. Все та же нога в кроссовке резко подсекла кисть, заставив пистолетик отлететь далеко к кустам. Соперница же спокойно шагнула назад, откинув с лица огненную прядь, с презрительным ожиданием уставилась на поверженную. Было ясно, что она ничуть не боится продолжения схватки - более того уверена в собственном преимуществе на все сто.

- Ну что, будем продолжать или просить пощады?

- Гадина!… - Мариночка сделала попытку привстать, но живот тотчас скрутило злой судорогой, дыхание перехватило, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Поражение было очевидным, и, надрывно зарыдав, девушка повалилась лицом в траву. Собственно, на этом «дуэль» и завершилась. Единственное, что оставалось победительнице, это придумать, каким именно способом добить соперницу. Пожалуй, ей ничего не стоило треснуть побежденную по затылку, а после и зарыть где-нибудь здесь же. Однако добивать Мариночку соперница не спешила. Наклонившись, она подняла с земли пистолет, с интересом покрутив в руках, сунула оружие за пояс.

- Хорошая погремушка! Дорогая, наверное?

- Не твое дело, тварь!

- Как это не мое? Ты ведь не почесать, - ты шлепнуть меня хотела. Как раз из этой самой пукалки. Стало быть, не я тварь, - ты, милая. И не сверкай глазами, не прожжешь!

- Сука!

- От суки слышу, - Маргарита спокойно усмехнулась. - Ну, так что? Действительно хотела меня убить?

- А ты? - крикнула Мариночка. - Ты разве не хотела?

- Ну, я, положим, не такая кровожадная. - Марго пожала плечиками. - Поучила бы маленько - и лады.

«Лады» тоже было словечком Стаса, и оттого Мариночка зарыдала еще громче. Плача, принялась молотить кулаками по земле. Ей хотелось ругаться и изрыгать проклятия, но рыдания не позволяли членораздельно выговаривать слова.

- Послушай, подруга, - Маргарита присела рядом на корточки, положила ладонь на плечо соперницы. - А ты ведь точно психованная. И убить меня действительно могла.

- И убила бы! - фальцетом выкрикнула Мариночка.

- Уж само собой. Все мы, бабы, такие… - Марго чуть помолчала. - Только стоит ли он того? Сама подумай.

- Стоит! - с ненавистью взвизгнула Мариночка. Успокаиваться она не собиралась. - Тысячу раз стоит, лахудра ржавая!

- Ишь ты! - Маргарита покачала головой, едва заметно улыбнулась. - А ругаешься ты звонко. Сразу видать блатную породу. Лаешься не хуже депутатов.

- Да пошла ты, сука рваная!

- Я-то пойду, только и тебе от Стасика придется отступиться.

- А вот хренушки, не дождешься! И тебя рано или поздно достану! Не сейчас, так потом когда-нибудь. Так что хочешь жить, лучше пристрели сразу!

- Ох, и грозно поешь! Даже жуть пробирает, - Маргарита задумчиво взглянула на свои руки, чуть подкрутила на безымянном пальце колечко с простеньким камушком. - Что ж, выходит, плохо наше дело.

- Почему это - наше?

- Да потому, подруженька, что ты тоже запала на Зимина по-настоящему. Уж я-то знаю, что это такое. И ты, и Зинка, и Наталья - все мы точно мухи на одной липучке. Разок подсели - и кранты.

И так она странно это произнесла, с такой неприкрытой тоской, что вся злость Мариночки разом пошла на спад - все равно как пар из открытой кастрюльки. Даже боль в животе начала утихать.

- Ну? - она шмыгнула носом и, подняв голову, уставилась на Марго. - И как же нам теперь быть? Может, мне денег вам дать?

- А много можешь дать?

- Не знаю… - Мариночка утерла лицо ладонью, подтянув под себя ноги, уселась на земле. - Тысяч десять могла бы. А может, и двадцать.

- Долларов или евро?

- Это уж как захочешь. Только ведь не захочешь, верно?

- Верно, не захочу. - Марго вздохнула. - Вот и получается у нас полный тупик.

Заметно полинявшая бизнес-леди осторожно ощупала ноющие ребра, снова шмыгнув, неожиданно призналась:

- А я ведь действительно могла тебя шлепнуть. Не планировала, но могла.

- Верю. - Марго качнула головой. - Я ж говорю - психованная.

- А сама-то!… Где драться так научилась?

- Да есть тут один бойцовский клуб. Стасик в свое время пристроил. Там и карате, и айкидо - все в куче преподают. Так что успела кое-что усвоить.

Мариночка свирепо растерла лицо, невесело хмыкнула.

- А я-то, дура, надеялась одной левой с тобой справиться.

- Одной левой не выйдет, - серьезно возразила Маргарита.

- Это я уже поняла. Тогда что нам делать? Стреляться?

Маргарита пожала плечами.

- А толку? Он же наверняка узнает. И будет только хуже.

Мариночка насуплено глянула в глаза сопернице, неловко отвела взор в сторону. Уловив напряженным слухом шум воды, достала из кармана зеркальце. Осмотрев себя, нахмурилась. Выглядела она сущей ведьмой. Помада, земля, слезы и тушь - все размазалось по лицу, образовав жутковатую маску. Еще и кровь на губах. Само собой, не чужая, - своя.

- Ну вот, еще и губы разбила.

- Уж извини…

Мариночка поднялась на ноги, неожиданно для себя предложила:

- Тут где-то рядом вода журчит. Может, сходим искупаемся? Терпеть не могу грязи на лице.

- Ты не утопить ли меня часом собираешься?

- А ты что, плавать не умеешь?

- Представь себе, не умею.

- Жаль, не знала об этом раньше. - Мариночка криво улыбнулась. - Тогда предложила бы тебе встретиться где-нибудь на воде.

Маргарита пригляделась к ней внимательнее.

- Ладно, пошли. Ополоснуться нам, действительно, не мешает. Вода, говорят, злобу смывает, не только грязь.

Мариночка сипло рассмеялась.

- Тогда нам долго придется отмываться. Злости у нас явно побольше, чем грязи…

Глава 5

- А почему ты не носишь кольцо? Ведь даже не собираешься, верно? - глаза Дианы полыхали гневом. Сейчас более, чем когда-либо, она напоминала воительницу из племени амазонок. - Хочешь, чтобы все считали тебя свободным?

- Ты же знаешь, я не люблю кольца. - Дмитрий Харитонов мучительно поморщился. - Железо на теле всегда неприятно…

- Железо?!

- Ну, золото, какая разница. Я ведь мужик, а у нас отношение к золоту иное. И потом - какая разница, где оно будет находиться - в вазе или на пальце?

- Для тебя, может, и нет разницы, а для меня есть! - Диана сердито тряхнула головой, отчего пряди ее буйных волос вольным шатром рассыпались по плечам. - Ты всегда относился к этому несерьезно! У нас даже свадьбы с тобой не было! Ни подвенечного платья, ни выкупа, ничего! Женились, словно в подполье каком, чаю попили на кухне - и все.

- Не забывай, чай был с тортом. И потом к нам заходили мои друзья…

- Нужны мне твои друзья! - голос Дианы сорвался. - У других подвенечные платья, машины с разноцветными шарами, застолье, а у нас что? Работа и еще раз работа, черт бы ее побрал!

- Только давай не будем трогать мою работу…

- Почему это не будем? Нет уж, давай поговорим и о работе! Это ведь не кому-нибудь, - мне приходится ждать тебя круглые сутки, по десять раз разогревать ужин. И никогда наперед не скажешь - придешь ты живым или позвонишь из больницы.

- Успокойся, может статься - одним прекрасным вечером я вовсе не вернусь. - Дмитрий тоже начинал заводиться.

- И пожалуйста! Так оно, может, будет и лучше! - Диана фыркнула. - Хоть какая-то определенность!

- Спасибо на добром слове.

- А ты чего ждал? - в один миг Диана стала похожей на взвившуюся кобру - такая же гибкая, с капюшоном огненно-черных волос, готовая испепелить сверкающим взором. - Он, оказывается, даже дня моего рождения не помнит, а еще хочет преданности! Хочет, чтобы плакали над его боевыми ранами!

Дмитрий стиснул зубы. Диана явно шла на скандал. Верная любовница в прошлом и свежеиспеченная супруга в настоящем, она нервно тискала пальцами скатерть и дышала точно боксер между раундами. Удивительно, но с узакониванием отношений жить стало неизмеримо сложнее. Вероятно, ощутив вкус новой жизни, Диана иначе взглянула на Дмитрия, на его материальное положение, на собственный семейный статус. Возможно, задумалась о будущем, о своих стремительно убегающих годах, о детях, которых до сих пор не было. А может, просто выдался не самый удачный денек. Словом, женушке попала вожжа под хвост, как это и бывает со многими впервые выскочившими замуж. Ссоры еще не превратились в обыкновение, однако что-то у них, безусловно, разладилось. Во всяком случае, если раньше Харитонов чувствовал себя дома маршалом, то теперь его упорно пытались низвести до уровня послушного сержанта. И все бы ничего, но сержантом он быть не желал, а точнее - не привык. Он любил свою работу и как никогда остро чувствовал ответственность за своих ребят. Они были не просто служащими «Кандагара», - они оставались его боевыми товарищами. И ровным счетом ничего не значило, что их жаркое прошлое, их совместный Афганистан остался далеко позади. Они и сейчас рисковали жизнями. Частенько случалась так, что сослуживцам приходилось двигаться по краю пропасти, нырять навстречу ножам и пулям, а потому оставаться просто администратором Харитонов не мог. Между тем, Диана желала обыденной жизни и нормального человеческого покоя. Кроме того, в зону его постоянной ответственности она твердо намеревалась прописать и себя, а с этим у него тоже получалось неважно. Он забывал заглядывать в продуктовые магазины, не покупал стирального порошка с мылом, а не далее, как вчера, умудрился забыть о дне рождения супруги. В результате не купил ни торта, ни цветов, даже не поздравил обязательным поцелуем в щечку. Разумеется, она восприняла это как оскорбление. Собравшись с терпением, выдерживала в злом молчании какое-то время и только сегодня, когда он попытался расспросить, в чем дело, разом обрушила на его голову все скопившееся на душе. И по всему было видно, что свои обиды она вынашивала слишком долго, - пружина развернулась излишне сильно, разговор стремительно перерос в ссору.

- Плакать я не прошу, - сухо произнес он, - но не надо юродствовать. Мы свои раны получаем не в борделях и не на пьянках.

- Ага, конечно, вы же у нас герои! - Диана свирепо подбоченилась. - Вы нас от жуликов защищаете, мир, понимаешь, спасаете! Только вот не очень понятно, почему при таких защитничках жизнь у нас лучше не становится?

- Дура! - рявкнул он.

- Что?!

- То, что слышала! Дура - дура и есть!…

Диана сгребла со стола первое, что подвернулось под руку, с силой метнула в мужа. Дмитрий рефлекторно пригнулся. Вазочка - один из его былых подарков - просвистела над макушкой, с грохотом ударившись о стену. А Диана уже шарила по столу, намереваясь пустить в ход иную посуду. В один миг Харитонов подскочил к ней, попытался удержать за руки, но она опередила его, наотмашь хлестнув по щеке. Удар был не слишком силен, но острые ногти рассадили щеку до крови. Дмитрий не думал сдавать ей сдачи, но за него сработали армейские рефлексы. Поймав ударившую руку в захват, он взял ее на прием, заставив жену обрушиться на ковер. И лишь мигом позже, когда она жалобно вскрикнула, ужаснулся содеянному. Задним числом подумал, что это случилось у них впервые, испугался и собственной гневливой вспышке. Он ведь запросто мог сломать ей руку - да и не только руку. Придись бросок на стол или табурет, мог бы и убить.

Конечно, она расплакалась, и он, плюхнувшись рядом на колени, начал робко выпрашивать у нее прощения.

- Сильно ударилась? - Дмитрий попробовал взять ее за локоть, но она сердито отшвырнула его руку, густым от слез голосом попросила:

- Уйди, пожалуйста! Уйди, слышишь!…

Чувствуя болезненный звон в голове, он неловким шагом вышел в соседнюю комнату. Приблизившись к окну, уперся лбом в холодное стекло. Мимолетно сверкнула мысль о самоубийстве - сверкнула и вновь пропала бесследно. Однако ком в горле продолжал пульсировать и набухать, руки явственно подрагивали. Удивительно, но любимая женушка сотворила с ним то, чего не могли добиться самые злые враги. И неожиданно стало ясно, что именно врачи называют стрессом. Никогда раньше он не понимал, что значит - сжигать собственные клетки, сжигать нервную систему. Теперь он ощутил этот губительный жар наяву. Злость на себя, на Диану оказалась вполне материальной. Огонь метался по телу, то и дело сжимал сердце, застревал комом в горле. Казалось, еще немного, и Дмитрий попросту потеряет сознание.

Только спустя минуту он сумел прийти в себя и тотчас подумал о ней. Подумал о тех переживаниях, что терзают сейчас Диану. Ведь не двужильная она, не из металла! А значит, ей сейчас намного хуже.

Так или иначе, но все отягощалось тем обстоятельством, что он, в самом деле, забыл о дне рождения жены. Голова была забита жалобами клиентов, тяжбой с казино и местными налоговиками, откопавшими в своих архивах какой-то старый должок «Кандагара». Обиднее всего было то, что он действительно любил Диану, любил, как любят родную мать и даже больше. А потому страшно боялся ее обидеть. В отличие от того же Стасика Зимина, Харитонов принадлежал к разряду сухарей-однолюбов. В лице Дианы он нашел не просто девушку своей мечты, он обрел свою половину. Конечно, ему нравились другие девушки, но он даже не пытался сравнивать их с Дианой. Она была его пристанью, человеком, которому он, может, не уделял должного внимания, но без которого отчаянно тосковал. Дмитрий настолько прирос к ней, что даже мысли не допускал о возможном расставании. А коли так, то какого же черта они превращают свою жизнь в ядерный полигон? Стоит ли бить боеголовками в близких людей, когда с избытком хватает врагов?…

Вздрогнув, он повернул голову, - его насторожило то, что он не слышит больше плача. Может, она тоже подумала о самоубийстве? Взяла в руки нож и перепиливает сейчас себе вены?…

Нарисованная в воображении картинка была столь явственной, что Харитонов тут же ринулся на кухню.

- Диана!…

Она сидела за столом, обхватив лицо руками. Действительно не плакала, но и ножом вены не перепиливала. Просто страдала.

Глядя на его согбенную фигурку, Дмитрий ощутил сладковатую боль. Боль напополам с любовью. Такого он раньше никогда не испытывал.

Порывисто шагнув вперед, он обнял жену, ладонями смял мягкие грудки, щекой прижался к ее спине. Родной и знакомый запах волос наполнил грудь, взорвал сознание. В один миг злое напряжение обратилось в свою полную противоположность. Он вдруг отчаянно захотел с ней слиться - прямо сейчас, не откладывая ни единой секунды. ДвиженияДмитрия стали более лихорадочными, пересохшими губами он начал целовать ее в спину, в затылок. Пожары тем и опасны, что быстро разрастаются. Вероятно, нечто похожее произошло и с ней. Он ощутил это по дрожи, пронзившей близкое тело, по ее участившемуся дыханию. Все-таки они были половинками одного целого, и объяснять ей что-либо было абсолютно не нужно. Руки, поглаживающие ее груди, переместились выше, одним движением сорвали с Дианы халат. В это же самое время, губы продолжали мягко покусывать ее плечи, гулять по вздрагивающим лопаткам. Пальцы спустились к пояснице, огладив ягодицы, вторглись под тугую резинку ее трусиков. Глаза Дианы были полуприкрыты, она вряд ли отдавала себе отчет в том, что с ними происходит. Да их это и не волновало. Дмитрий действовал сейчас, как оккупант, ладонями и телом спеша захватить по возможности больше территории. Он не желал сейчас ничего понимать, зная только то, что безумно любит эту женщину, зная, что в данную секунду она тоже готова позволить ему все что угодно. Это не было красивой эротикой, но это было чем-то неизмеримо большим - чем-то средним между животной атакой и чисто человеческой нервной разрядкой. Это было нужно обоим, и, может быть, ему несколько больше, чем ей. Хотя бы потому, что его впереди ждала все та же ненавистная работа, а работать с ощущением голого тыла просто невозможно.

Она сама привстала с табурета, не оборачиваясь, помогла себя раздеть. И точно также, стараясь не отрываться от ее разгоряченного тела, Харитонов сорвал с себя пиджак, рубаху и брюки. Все те же жадные пальцы прошлись по ее напряженным, услужливо раздвинувшимся бедрам, взъерошив густые завитки на лобке, погрузились в вожделенные складки. Капкан, о котором мечтает каждый мужчина, омут, поджидающий своего распаленного ныряльщика, зазывно раскрылся. И он нырнул в него, зажмурившись от обморочного пульса. Все произошло до головокружения быстро, и она вобрала его в себя одним торопливым глотком. Вминая живот в ее ягодицы, он ощущал, как с каждым ударом рушится стена непонимания между ними, как уплывают за горизонт разговоры о кольцах, платьях и прочей чепухе. Все было просто и ясно: они любили друг друга, и недавнюю злость с легкостью выжигало накатывающее исступление. Сначала она только шумно дышала, потом начала в голос постанывать. Тело ее резкими толчками стало подаваться навстречу. Это напоминало уже подобие битвы. Происходило не обычное совокупление, а самое настоящее слияние двух тел, их врастание друг в друга. Пальцы Харитонова мяли женский живот, с силой стискивали бедра. Шею Дианы он ласкал уже не губами, а зубами. Разрядка была столь оглушающей, что какое-то время он не слышал вообще ничего. Только билось в висках собственное разогнавшееся сердце, и шипел в легких воздух. Кажется, пару раз он даже по-тигриному взрычал.

Только через несколько минут Харитонов сумел расслышать приглушенный телефонный звонок. Трезвонил упрятанный в пиджак сотовый.

- Звонят, - шепнула она.

- Слышу. - Дмитрий зажмурился. Брать трубку отчаянно не хотелось, но он понимал, что тревожить в такое время по пустякам не будут. Порывисто вздохнув, он оторвался от Дианы, поцеловал ее в позвоночник и левую ягодицу, наклонившись, вытащил из смятого пиджака телефон.

Разумеется, это был Лосев. Скучноватым голосом заместитель Харитонова сообщил, что пару часов назад Мишаню Шебукина загребли в милицию. Разумеется вместе с гонораром, да еще навесив на сотрудника «Кандагара» обвинение в вандализме.

- Что-что?

- Видишь ли, кто-то зажег на улице крест. Огромный пятиметровый крест, представляешь? Типа как у куклуксклановцев в Америке. Ну, а Мишаня, разумеется, оказался рядом. Ты ведь знаешь этого везунчика. Еще и подрался там с каким-то придурком. Вот его и повязали.

- А ксива?

- Документы он, конечно, дома оставил. Он вообще их с собой редко берет, боится потерять. Валентине своей тоже не позвонил, чтобы лишний раз не тревожить. Так что вся надежда на нас с тобой.

- Точнее - на меня, - заключил Дмитрий.

- Все верно. - Лосев протяжно вздохнул. - Видишь ли, это второе районное отделение, а у тебя там полно корешей.

- Может, съездишь вместе со мной?

- Я бы с удовольствием, но у меня, понимаешь, дефект один. Так сказать, косметический…

- У меня тоже, - Дмитрий машинально провел пальцам по расцарапанной щеке. - Вон, и кровь еще даже течет.

- У меня, Дим, особый дефект. Стыдно даже говорить… Словом, придешь, сам увидишь.

- Ладно, попробую разрулить дельце. А может, и Стасика с собой прихвачу… - отключившись, Харитонов слепо оглянулся на голую Диану. Она уже успела сесть за стол и теперь, подперев голову, с печальной улыбкой взирала на своего суженного.

- Снова в ночь и снова в бой? - на этот раз в голосе ее иронии он не уловил. И потому, шагнув к супруге, нежно погладил ее по голове, пальцами потер мочки ушей.

- Ты ведь у меня все понимаешь, правда? Милая, добрая и умная. Назад приеду с вином и цветами.

- Это ночью-то?

- А что нам ночь? Как известно, ночь любви не помеха. - Дмитрий сгреб с пола одежду, стремительно вышел из кухни.

- Что ж, посмотрим… - Диана послала ему вслед воздушный поцелуй. Он помахал ей зажатыми в руке трусами.

Глава 6

В этом месте ручей делал крутой поворот, создав что-то вроде небольшой заводи. Здесь они и решили искупаться - не столько из-за жары и грязи, сколько из желания смыть накипь прежней неприязни. Верно говорят: иная драка способна помирить самых злых недругов, - нечто подобное случилось и с ними. Купание в холодной воде знаменовало точку в их затянувшейся вражде. Они и впрямь смывали с себя корочку застарелой ненависти, совместным омовением делали шаг на пути сближения. Делить им действительно было нечего, да и отличались они друг от дружки очень немногим. Даже характеры девушек в чем-то были похожи. Обе отличались решительностью, обе вполне могли за себя постоять. Неудивительно, что все завершилось вынужденным примирением.

Так или иначе, но купание шло своим чередом. Пару раз взвизгнула Мариночка, провалившись ногой в случайную промоину, следом пискнула и Марго, чуть было не зачерпнувшая с водой крупного лягушонка. Смешливо фыркая, они даже побрызгались друг в друга водой. Ни та, ни другая так и не заметили, что из-за ближайших кустов за ними внимательно наблюдают посторонние глаза. Все с той же беспечностью девушки продолжали купание, а, покончив с водными процедурами, выскочили на берег. Выбрав место почище и посуше, разлеглись на теплом осеннем солнце. Забавно, но если в воду они входили еще чужими, стесняясь снимать трусики, то теперь нижнее белье было отважно развешено на ближайших ветках. Стесняться более было некого, а насекомых с клещами они не боялись. Чем и замечательна осень, что ни слепней, ни комаров в лесах почти не остается. Солнце еще дарит тепло, а вот гнуса можно уже не опасаться.

Щурясь на солнце, Марго с полуулыбкой наблюдала, как ее малиновые стринги мирно соседствуют с кружевными трусиками Мариночки. Верно, сюда же они повесили бы и свои бюстгальтеры, но лифчиков девушки не носили принципиально. Грудки у обеих были еще по-девичьи упруги и вниз не смотрели, легко продавливая в платьицах и кофточках аппетитные пуговки сосков. Марго была суше и стройнее, зато Мариночка несколько превосходила ее в росте и могла похвастать отличным южным загаром. Впрочем, на конкурс красоты их бы вряд ли взяли, поскольку до обязательных ста семидесяти сантиметров «в холке» девушки существенно не дотягивали. Тем не менее, определенным успехом у мужчин пользовалась и та и другая.

- Ты куришь? - поинтересовалась Мариночка.

- Вообще-то нет, но… - Марго дотянулась до брошенной на траву сумочки, чуть помешкав, достала пачку сигарет. Это тоже являлось заслугой Стаса, отучившего ее сначала от дешевенькой «Примы», а после и вовсе от любого курева, включая коноплю и «уральское сено-сырец». И все же пачку любимой «Стюардессы» - столь же скверной, сколь и привычной, - Марго по-прежнему таскала с собой. Как раз для таких случаев - чтобы сбросить пар и чуточку развеяться. «Пар» они успели уже сбросить, так что «Стюардесса» должна была сыграть роль своеобразной трубки мира.

Щелкнув зажигалкой, Марго раскурила разом две сигареты. Протянув одну Мариночке, с интересом прищурилась. Любопытно стало - побрезгуют или нет ее подношением. Но Мариночка проверку выдержала, сигарету отважно прикусила крепкими зубками. Девушки затянулись, окутав обнаженные тела сизой вуалью табачного дыма.

- Кстати, и это забери, - Марго перебросила соседке пистолетик.

- Вряд ли он мне понадобится. - Мариночка небрежно ухватила пистолетик за ствол, размахнувшись, швырнула в ручей.

- Не жалко?

- Да нет. Давно собиралась от него избавиться, а сейчас и момент самый подходящий. Я ведь не мокрушница.

- Все равно напрасно. Я бы сохранила. Время на дворе дурное, вдруг, да пригодится.

- Ну, если понадобится ствол, скажи мне. Сумею достать еще.

- Кучеряво живешь, подруга.

- Немножко есть…

Насчет «дурного времени» Марго угодила в яблочко. Во всяком случае, уже через несколько секунд о выброшенном пистолете им пришлось горько пожалеть. Сначала встрепенулась более чуткая Маргарита, а следом за ней приподняла голову Мариночка. Обе девушки торопливо сели, кое-как прикрывшись руками. Пугаться было чего. Из раздвинувшихся кустов с ухмылками выбирались двое обросших нетопырей.

- Сладкая парочка, а, Хван? - рыжеволосый детина пятерней потер щетину на щеках, растянул губы в щербатой улыбке.

- Да уж слаще не бывает. И как раз двое на двое… - мужчина, именуемый Хваном сделал шаг вперед. Рот его кривился в неприятном оскале, глазки масляно поблескивали.

- Чего нужно, уроды! - гаркнула Марго. Изо всех сил она старалась казаться грозной, но у обнаженных женщин это всегда плохо получается. Во всяком случае, двое незнакомцев на окрик молоденькой девицы только ухмыльнулись. Тут требовался иной подход, и Мариночка немедленно прищурилась. Пальцы Хвана украшали синие кольца, и ей это кое о чем говорило. По крайней мере, кое-каких блатных истин за время общения со своим покойным начохраны она успела нахвататься.

А чуть погодя рубаха на тощей груди блатаря распахнулась, и Мариночка рассмотрела характерную татуировку Ильича. Такие профили выкалывали себе либо полные лохи, либо напротив - матерые уркаганы. Объяснялось же все чрезвычайно просто: первые буквы «вождя октябрьской революции» складывались в лаконичное слово «ВОР», что означало семиотику кастовой принадлежности и, конечно же, не дозволялось обычным гражданам. Во всяком случае, кто ни попадя изображать Ленина в таком ракурсе не имел права. Этим следовало воспользоваться, и Мариночка немедленно ринулась в атаку.

- Ты, сявка, кого на груди у себя выколол? Не боишься, что на зоне тебе за такие штучки очко порвут?

- Ишь, ты, спелая какая! - Хван даже восхитился. Пугаться он и не думал. - Да ты никак из Марух будешь?

- А ты никак глухой? Или не слышал, что я сказала?

- Слышал, козочка, обязательно слышал. Только ведь в зону еще посадить надо. А кто меня посадит туда? Ты, что ли?

- А хоть бы и я…

- Хорош, с ними базарить, Хван. - Оборвал приятеля рыжеволосый. - Не дай бог, Лесник заявится. Он ведь тут поблизости шастает.

- Успеем, Бура, не гоношись.

- Кого, блин, успеем? У меня сейчас штаны лопнут! А после Горбунья опять девочек к себе заберет.

- Пусть забирает. - Хван фыркнул. - Нам-то с тобой только проверить товар нужно. В смысле, значит, кондиции.

Рыжеволосый гоготнул.

- Надеешься еще девочку встретить?

- Да нет, уже не надеюсь. Но первым побывать все же хочется.

- Тогда, чур, я себе рыжую беру!

- С каких это щей?

- Ясно с каких! Я сам рыжий, значит, и баб рыжих люблю.

- Не боись, обеих успеем попробовать. И ты, и я…

Но ни попробовать, ни договорить он не успел. С пронзительным воплем Марго вскочила с места, одним прыжком одолела дистанцию до лесных упырей. Правая пятка ее подбила щиколотку противника, кулак с силой вонзился в заросшую густым волосом челюсть. Детина пошатнулся, но не упал. Впрочем, и Марго еще только начинала свою сольную партию. Издав повторный вопль, она гибко извернулась и наотмашь полоснула ступней по физиономии рыжеволосого. Тут же упала на колено, в падении вонзив локоть в пах чужака.

На этот раз результат оказался более действенным. Взвыв во весь голос, тот, кого именовали Бурой, рухнул на землю. Добить его было совсем несложно, но к этому времени встрепенулся обладатель воровской татуировки. Суетливым неловким движением Хван выхватил из-за пояса обрез, стремительно передернул затвор.

- Стоять, сука! Я сказал: стоять!… - голос его сорвался на фальцет и все-таки действие свое произвел. Марго замерла на месте. Неизвестно, что было бы дальше, но в этот момент ожила Мариночка. Пример новоиспеченной подруги подействовал на нее в высшей степени заразительно. Подхватив с земли полукилограммовый камень-голыш, она с силой запустила им в уголовника. Рассчитывала попасть в голову, но камень оказался чересчур тяжелым, угодив мужчине в грудь. Охнув, блатарь покачнулся, на секунду перевел короткий ствол в сторону очередной мишени. И Марго, конечно же, воспользовалась моментом. Взвившись в воздух, она в очередной раз послала вперед свою убойную ступню. В секции подобным выпадом она уверенно ломала трехсантиметровые сосновые доски, но здесь ее удар пришелся в пустоту. В самый последний момент юркий Хван успел все-таки вильнуть в сторону. В своей дерганной опасной жизни он много чего повидал и многих соперников успел опередить. Собственно, потому и выживал, что умел вовремя уворачиваться. От цепей, перьев и тяжелых кольев. На землю падали другие, - самого Хвана судьба пока хранила. Может, действительно, любила, а может, берегла для какой-нибудь более изощренной казни.

Обрез в его руке нервно качнулся, по ушам молотнул оглушающий выстрел. Дробь, выпущенная наобум, угодила Маргарите в ногу. Войдя под углом, свинцовые шарики порвали связки и, пробуравив в бедренных мышцах множество миниатюрных тоннелей, вылетели наружу. От болевого шока девушка тотчас потеряла сознание. Мариночка поняла это уже по одному тому, как она упала. И тут же швырнула в лесного упыря очередную каменюгу. Но Хван уже пришел в себя и камень легко пропустил над собой. Мгновением позже он свирепым толчком в грудь опрокинул Мариночку на землю, ствол своего обреза упер ей в шею.

- Усохни, гнида, если хочешь жить!

И Мариночка подчинилась. Что-то было в этом типе по-настоящему звериное, от чего леденела кровь и хотелось надрывно кричать. Он даже не говорил, а шипел, - точь-в-точь как рассерженная гадюка. Да и глазки его показались Мариночке до жути знакомыми. Подобный взгляд она уже встречала. У людей, убивавших себе подобных…

- Как ты там, Бура? Очухался?

- Порву тварь! На куски порву!… - продолжая зажимать ладонью промежность, рыжеволосый с трудом поднялся.

- Спокуха! Я ей за тебя уже вклеил. Сейчас эту обработаю, и свалим. - Хван с усмешкой взглянул на товарища. - Как ты там? Способен еще баб трахать?

Об этом можно было не спрашивать. Уже по одному виду рыжеволосого было ясно, что амурные дела того совершенно не интересуют. Видать, голая чертовка приложилась от души. Сделала из яиц вкрутую яйца всмятку.

- Ладно, не тушуйся, кореш, сделаю все дела за двоих. - Присев на корточки, Хван свободной пятерней цепко облапил Мариночкину грудь. - А ты поглядишь, от сеанса развлечешься. Может, что и у тебя в штанах зашевелится…

- Пусти, гад! - на глазах Мариночки выступили слезы. И все же сопротивляться она уже не могла. Эти уроды победили. Более того, она отчетливо поняла, что одним изнасилованием ей не отделаться. После того, как этот упырь насытится, их попросту прикончат. А после утопят в том же самом ручье…

Хван уже стягивал с себя штаны, когда за спиной его раздался приглушенный голос:

- Не спеши, баклан. Девочек надо связать и отвести в лагерь…

Чертыхнувшись, уголовник повернул голову. Разумеется, это снова был Лесник - всевидящий и всеслышащий, со своим любимым карабином под мышкой. Конечно же, услышал выстрел и тут же примчался. А они-то, наивные, надеялись сделать все втихаря…

Хван скрежетнул зубами. Вновь появился соблазн грохнуть этого непрошенного командира. Разобраться с ним раз и навсегда. И Бура бы его поддержал. Только ведь не успеет. Лесник хоть и держится расслабленно, а в полсекунды успеет сделать из них решето. И карабин у него особый - не чахлая «тозовка», - лупит, как автомат. Так что с обрезиком против него не пойдешь. К слову сказать, и Атаман потом следствие учинит - обязательно докопается до истины…

- Слышь, Лесник! - Хван досадливо поморщился. - Охота тебе тащить их на себе? В такую-то даль!

- Зачем же тащить? Ножками пойдут.

- Так это… Я ляжку одной попортил…

Лесник неспешно приблизился к лежащей Марго, бегло осмотрел рану. Глядя на его сурово сведенные брови, Хван торопливо начал оправдываться:

- Никто не собирался шмалять. Она, зверюга, сама первая кинулась. Бура до сих пор оклематься не может.

Лесник окинул их сумрачным взором, с кряхтеньем достал из кармана бинт.

- Значит, за дело получили. Теперь на себе потащите.

- Ты что, охренел? Тут же это - километров пятнадцать будет!

- Вот и потащишь! Все пятнадцать кэмэ. А после еще с Атаманом потолкуешь.

Упоминание об Атамане вмиг отрезвило Хвана. Желание спорить с Лесником пропало. Впрочем, и Лесник не горел желание натирать лишние мозоли. Убедившись, что спорщики окончательно притихли, он милостиво объявил:

- К железке ее понесем. Там у нас дрезина, так что докатим девочек с ветерком…

Глава 7

Ночь продолжала гудеть автомобильными моторами, незримой ладонью перемешивая черные краски. Давно пора было разбегаться по домам, но Тимофей Лосев и Юрик Пусвацет оставались в своих креслах, ожидая появления Михаила. Тут же рядом скучал Серега Маркелов. Он сегодня значился в наряде, а потому никуда не спешил. Дежурство есть дежурство, и, сидя возле внутренних мониторов, Маркелов с неспешной пластичностью полировал пилочкой ногти. Непонятно - где он высмотрел столь аристократическую процедуру, но видно было, что старается человек от души. С тем же изяществом в прежние годы он возжигал о коробок спички, - не чиркал и не тер подобно торопливым домохозяйкам, а именно возжигал. Все равно как граф, взмахивающий лайковыми перчатками. Повторить затейливый трюк пытались в разное время и Дмитрий, и Зимин, и Юрик, но, увы, тайна небрежного изящества так и осталась тайной.

- Мда… - нервно поднявшись и заложив массивные руки за спину, Тимофей тяжеловато прошелся по офису. Выбритые брови нестерпимо чесались, но он стоически терпел. Достаточно было и тех насмешек, что высыпали на его голову Юрик с Серегой в первый час прихода на работу. И ведь понимали, что не сам он навел столь сомнительную красоту, а все равно подшучивали. Впрочем, спустя какое-то время, Тимофей в свою очередь стал взирать на все случившееся с долей юмора. В определенном смысле он тоже был виноват. Праздновал день рождения малолетнего сынишки и перепил лишнего. Потому и встал так поздно, потому и не почувствовал ничего подозрительного во время сна. Ну, а двухлетний наследник в отличие от папаши проснулся вовремя, а, проснувшись, тут же взял безопасную бритву и поработал немного над папиными бровями. Словом, еще повезло, - мог ведь и наголо обрить. Мальчонка был шустрый, с фантазией…

Продолжая расхаживать по офису, Тимофей вполуха прислушивался к бубнящему радио, - кажется, снова передавали об очередном теракте. И конечно же, снова бабахнуло в Москве, - столица все более превращалась в испытательный полигон моджахедов.

- Ну вот, снова дождались… - сердито пробормотал он.

- Вот увидите, скоро народ из Москвы валом побежит. - Скучным голосом прокомментировал Юра Пусвацет.

- Побежит-то побежит, только куда? - Лосев вздохнул. - Теракты нынче повсюду - и у нас, и у них. Разве что рвать когти за Полярный Круг.

- Туда тоже скоро дотянутся. Там ведь у нас атомные захоронки, опять же - химическое оружие. Словом, есть что взрывать.

- А все Буш с Горби! - ругнулся Маркелов. - Рейтинг себе, понимаешь, зарабатывали! Вот и получили горячие очаги. Зуб даю, вся эта бодяга еще лет сто протянется.

- Ну, сто - это ты загнул.

- Точно вам говорю! Только вместо тротила в ход что-нибудь потяжелее пойдет. Тут и Нострадамусом быть не нужно, чтобы выдавать верные прогнозы.

- Типун тебе на язык!

- Причем тут язык? Я только констатирую факт и ничего больше. Хорошо если только ядерные заряды в ход пойдут, а то ведь найдутся козлы - могут и про биологическое оружие вспомнить. Трудно что ли скотомогильники взрывчаткой поддеть?

- Это точно! - поддакнул Пусвацет. - Я как раз на дневном учился, когда свердловчане от сибирской язвы умирать стали. Тысячи три на тот свет отправилось. Мы студентами были, мало что понимали, а все одно вибрировали, в коридорах шептались, чеснок к шее подвязывали.

- Да уж, страху тогда натерпелись! - подтвердил Маркелов.

- Ты что, тоже помнишь?

- Такое захочешь - не забудешь! У нас сразу двоих из подъезда в мешках целлофановых увезли. Народ как от прокаженных стал шарахаться, а врачи прививки какие-то болезненные ставили. Мы-то верили, что помогает, а оказалось - нет.

- Они, кстати, и сейчас живее всех живых. - Вмешался Лосев. - Это я о бациллах. Краской-то крыши замалевали, дороги - асфальтом свежим прикрыли, а уничтожить заразу не уничтожили. Потому как вирус боевой был - особой живучести. Если память мне не изменяет, лет триста должен был протянуть.

- Ни хрена себе! Чего же они там наверху в ус не дули?

- А зачем? Наверху, Сергуня, в ус никогда не дуют, там, в основном, руки потирают. Потому как имеют навар с любого страха и любого конфликта… Кстати, наш с вами Афган - тоже полешко в ту же печь. Что Вьетнам, что Чечня с Ираком - одна хрень. Считай, сами всех террористов взрастили. Америкосы - Усамчика, а мы с вами - Басайчика.

- Не дрейфь, мужики! Как говорил Мао Цзэдун своему другу Хошимину: «нас слишком много, керя. Потому и нужны атомные бомбы с напалмом».

- Он что, действительно, так говорил?

Юрик Пусвацет пожал плечами.

- Не говорил, так думал, какая разница! За прогресс приходится платить - только и всего. Потому и превращается жизнь в рулетку.

- Это как же?

- А так: утром встаешь живой, и сосед твой, к примеру, живой, а к вечеру оба можете кони двинуть от какой-нибудь уличной бомбы. Словом, как фишка ляжет, так и получится.

- Да уж, вся эта бодяга с шахидами еще долго полыхать будет. Вроде сегодняшних крестов.

- Ну, это ты брось, от крестов один пепел остался. Я специально у ментов справлялся, - всего-то минут пятнадцать и горели.

Тимофей сумрачно покачал головой.

- Не знаю… Помяните мое слово, сегодняшние кресты - только первый звоночек. А там уже не рулетка пойдет, а настоящая борьба за выживание. - Хрустнув мощными кулаками, он свирепо оглядел коллег. - Так что, милые мои, сушите сухари, растите жировую прослойку и закупайте золото.

- Золото покупать бессмысленно, - возразил Маркелов. - Главной валютой в ближайшем будущем станут патроны.

- Вот-вот! Значит, патрончики в загашник откладывайте.

- Не в загашник, а ко мне в бомбоубежище. - Поправил Юрик.

- У тебя что же, бомбоубежище собственное имеется?

- А то нет! В родном городе Сарапуле. Еще батя во времена холодной войны постарался. Вырыл на казенном экскаваторе ямину и обложил со всех сторон бетонными плитами. Да не просто плитами, а в три или четыре слоя. Соседям объяснил, что погреб строит, а получилось бомбоубежище. Где-то ведь еще фильтры угольные раздобыл, вентиляцию организовал.

- Думаешь, спасет твоя вентиляция?

- Кто его знает. Смотря от чего…

- Опаньки! - Маркелов возле мониторов встрепенулся. - Вот и гости наши пожаловали. Его высочество Димыч под руку с главным поджигателем. Еще и Зимин их конвоирует…

Он оказался прав. Спустя пару минут, в офис действительно вошли Шебукин с Зиминым и Харитоновым. Оказавшись на ярком свету, Мишаня попытался было стеснительно отвернуться, но шагнувший навстречу Лосев требовательно развернул приятеля к себе лицом. Глаз, подбитый бдительными милицонерами, успел основательно заплыть, так что полюбоваться было на что.

- Ох, и отделали тебя, дружок! Кому же ты так подставился? Ментам, что ли?

- А сам-то! - Мишаня только сейчас разглядел выбритые брови Лосева. - Кто это тебя так?

- Да вот, сынуля родной постарался…

- Какой там сынуля! - фыркнул Серега Маркелов. - Он пол решил переменить. А теперь вот чего-то застеснялся, - на сына все валит.

- Трепач! - буркнул Лосев.

- Трепач - не трепач, а одними бровями не отделаешься, - не унимался Серега.

- Это точно! - хмыкнул Зимин. - Придется пожертвовать более весомым хозяйством

- Вы мое хозяйство не трожьте, лучше объясните обществу, от кого Мишаня фонарь заработал? Или сами под шумок поставили?

- Чего ты к ним привязался? - вступился за вновь прибывших Юрик. - Ну, погуляли парни в городе - вот и заработали на орехи. У Димона, сам видишь, рожа расцарапана, у Мишани - синяк в полщеки, - по-моему, все ясно. Здесь вам не Сарапул, здесь климат иной. Так что еще легко отделались.

- Нет, правда, кто фингал-то тебе поставил?

- Ясно кто, оперативники. - Шебукин вздохнул. - Я, дурак, по-легкому хотел сорваться, сунул одному, второму, а третий боксером оказался.

- Короче, перебоксировали тебя.

- Ну, да…

- Деньги-то не забрали?

- Забрали, конечно. Димке вон только и вернули потом. - Мишаня смущенно вздохнул. - Они ведь меня действительно за поджигателя приняли. Часа два мытарили насчет этого клятого креста.

- Зачем же ты его поджигал-то? - усмехнулся Маркелов. - Или спичками в детстве не набаловался?

- Да пошел ты! - Взорвался Мишаня. После долгих часов, проведенных в отделении, шутить он явно не был расположен. - Их десятка полтора по всему городу зажгли! Или, по-твоему, я один их все запалил?

- Кто ж тебя, шустрого такого, знает. Мог и запалить при желании. А после все на скинхедов бедных свалить.

- Скинхеды такое дело не потянут. - Стас Зимин покачал головой. - Мы говорили с капитаном, он рассказал, что все кресты в одно время полыхнули. С разницей в одну-две минуты. И крестики, кстати сказать, немаленькие. Высотой - в четыре-пять метров и весом - около центнера.

- Так что получается? У нас в городе завелся свой собственный Ку-клукс-клан?

- Во всяком случае, очень на то похоже. Да и почему нет? Исламисты уже появились, вот и белые балахоны припожаловали.

- А меня, братцы, другое интересует! - Харитонов плюхнулся в кресло, точно фараон, возложил руки на подлокотники. - Как такие громадины сумели установить незаметно? Это я о крестах. Да еще на центральных улицах города…

- А хрен их знает. Значит, серьезно кто-то готовился…

- Одно ясно, - успокоил коллег Юра Пусвацет, - телевидение раструбит об этом на всю страну. Так что, Мишаня, радуйся. Раз уж не посадили, то хоть прославят. Как главного подозреваемого и первого уральского расиста.

- Увы, не получится со славой. - Огорчил его Харитонов. - Начальник отделения - мой старый кореш, так что дело замяли, протокол задержания спустили в мусорную корзину.

- Вот жалость-то! - Серега сочувствующе взглянул на Шебукина. - Значит, придется выдумывать что-нибудь новенькое.

Хмыкнув, Лосев устало покосился на часы.

- Ладно, орелики, давайте-ка разбегаться. Здесь, конечно, весело, но дома тоже иногда нужно ночевать.

- Это точно. - Разом припомнив о дне рождения Дианы, Дмитрий рывком поднялся из кресла. - Приключения наши на сегодня закончились, пора и об отдыхе вспомнить. Ну, а над ребусом по поводу крестов предлагаю подумать ночью. Может, кому во сне и придет дельная мысль. Кстати, Мишань, приготовься. Возможно, разок-другой тебя еще вызовут в отделение.

- Это еще зачем?

- Не волнуйся, - сугубо как свидетеля. В общем и целом ты отмазан.

Они уже топтались возле порога, когда сидящий за компьютером Маркелов окликнул Зимина:

- Кстати, забыл сказать! Тебе тут письмишко по электронной почте пожаловало. Похоже, от очередной невестушки.

- Что там еще?

- Откуда мне знать? Я в чужой интим не лезу, сам читай.

Вернувшись к столу, Стас перегнулся через плечо Сергея. Потыкав пальцем в клавиатуру, раскрыл письмо и внимательно прочел послание от Мариночки. По мере того, как он читал, лицо его менялось, руки сами собой сжались в кулаки. Вроде и не было особых причин волноваться, но очень уж хорошо Стас знал своих «девочек». Их и девочками-то можно было называть с большой натяжкой, - куда точнее было именовать «бестиями» или «фуриями».

- Что-то стряслось?

- Да нет. Пока не стряслось… - скупо отозвался он. Рассказывать товарищам о разногласиях в своем «гареме» Стас не любил. Как всякий нормальный мужчина, свои проблемы он предпочитал решать сам.

Глава 8

В квартиру его пропустил Алик, нынешний ученик Тренера, вихрастый паренек с серыми внимательными глазами и по-детски вздернутым носом. В прихожей аккуратно поводил справа и слева портативным детектором, проверяя наличие металла. Прибор пару раз пискнул, и Магистр недовольно пробурчал:

- Знаешь ведь, что без железок не хожу, чего смотреть?

- Приказ Тренера - осматривать всех без исключения. - Алик испуганно вытянулся. - Иначе теряется бдительность. А сам бы я чего ж…

- Ладно, верю. - Атаман миновал послушника, торопливо прошел в гостиную. Здесь его, разумеется, уже ждали.

- Привет, многоликий, - Тренер пожал ему руку. Порой он действительно любил пошутить, но в данном случае говорил абсолютную правду. Гость, вошедший в его дом, был воистину многолик. В лесу его знали как Атамана - стервятника, умеющего убивать голыми руками, в городе же он работал под личиной страшного и недоступного Магистра. Впрочем, имелись у него другие имена и другие маски, но о них не полагалось знать даже самым ближайшим соратникам. Тайной было окутано его настоящее имя, тайна окутывала его истинное звание. Конечно, полного вакуума создать не удалось, - о многом знал Тренер, его главный помощник по Клану, кое-что успел пронюхать прозорливый Лесник, догадывался о чем-то Финн, и, тем не менее, всей правды о нем не знал никто - ни друзья, ни близкие, ни даже главный куратор. Такая уж была на дворе эпоха, и служить нескольким господам одновременно становилось не просто выгодным, а жизненно необходимым. В отличие от вороватого Труфальдино Магистр не просто отрабатывал получаемые деньги, - он еще и играл в игры, которые простым смертным не снились в самых фантастических снах. Более того, обычные люди о таких играх даже не догадывались. Они читали газеты и верили телевизионным репортажам, они ходили на выборы, полагая, что в этом и кроется главный плюс демократии. Демос и плебс не сливались для них в единое понятие, и именно по этой причине Магистр не мог не испытывать к людям презрения. Лучше чем многие другие он представлял себе оборотную сторону видимого мира, воочию успев познакомиться с запахом исподнего белья политиков, хорошо понимая, кто и как нажимает на те или иные рычаги, дабы проворачивать тугой механизм мироздания. При этом меркантильный интерес, преданность идеям, гуманизм и иные симпатичные «измы» во главу угла практически не ставились, - те, кто крутили колесо истории, просто не позволяли механизму застыть, уберегая от мертвой корочки ржавчины. Мораль и принципы не значили для них ровным счетом ничего. Как и десять веков назад, быдло требовало хлеба и зрелищ, и именно эти вещи сильные мира сего пытались в меру сил им обеспечить. Ну, а попутно кто-то из них развлекался и богател, другие же получали удовольствие от одного понимания собственной власти, от пьянящей близости к тайнам человеческой вселенной…

- Алик, присмотри там пока! - Тренер прикрыл дверь в прихожую, неслышным шагом вернулся к столу, поднял с пола увесистую сумку.

- Ну? - Атаман уставился на нее с ожиданием.

- Это рабочий заряд. - Тренер осторожно выложил из сумки консервную банку из-под консервированной кукурузы. - Датчик расположен с тыльной стороны, здесь же и выключатель. С боевой плоскости - голая жесть.

- Ну, а что внутри?

- На этот раз в качестве взрывчатки - экспериментальная смесь. Никакого тротила с пластитом, как ты и просил. Что характерно, срабатывает по тепловому сигналу.

- Это что же, как у телевизоров?

Тренер кивнул.

- Что-то вроде. Хватит с нас радиостанций, пора другие технологии в ход пускать.

- А пульт управления?

- В том-то и фокус, что специального пульта нет. В сущности, может подойти любой телевизионный пульт. Так что, если схватят, никаких подозрений не возникнет. Правда, зона управления невелика - всего-то метров тридцать, зато можно работать на отраженном сигнале

- То есть - из-за угла?

- Точно. - Тренер довольно улыбнулся. - Какие это сулит перспективы, можешь сам себе представить.

- Из-за угла - это, конечно, неплохо, но не маловато ли будет тридцати метров?

- Если заряд небольшой, вполне достаточно. Тем более, что в нашем случае заряд кумулятивный. Встань за ним в одном шаге, и ничего тебе не сделается.

- Хмм… - Магистр озадаченно потер лоб. - А ведь встану! Проверю твою технику на вшивость.

Тренер хмыкнул.

- Тогда лучше прибавь шажок. Так сказать, на всякий пожарный…

- Ну, а что насчет дальности поражения?

- Убойная дистанция - порядка десяти-пятнадцати метров, угол рассеивания - около двадцати градусов.

- То есть, может зацепить и соседей?

Тренер кивнул.

- В принципе может. Так что имеет смысл проявить осторожность. Кстати, сейчас мина не инициирована, но когда понадобится надобность, щелкни микриком на тыльной стороне. Загорится светодиод. Это значит, что мина готова к работе.

- Понял. - Небрежным движением Магистр сгреб со стола пульт и взрывчатку, рассовал по разным карманам. - Что насчет креста? Ты говорил: появились какие-то коррективы?

- Скажем так: коррективы, действительно появились, однако не принципиальные. - Жилистыми руками Тренер достал со шкафа рулон пожелтевшего от времени ватмана, вооружившись фломастером, расстелил бумагу на столе. - Кальку с эскизами я тебе отдельно упаковал, а здесь набросаю основную суть изменений.

- Только, пожалуйста, без твоей заковыристой терминологии.

- Не волнуйся, ее не будет, тем более, что конструкция осталась прежней. Я только подправил сервисную часть…

- Сервисную… - Магистр усмешливо качнул головой. Между тем, фломастер Тренера уже порхал по ватману, легко и уверенно набрасывая рисунок очередного креста.

- Пока крест лишен поперечины, никто не назовет его крестом, верно?

- Мудро подмечено, - Магистр фыркнул.

- Так вот, раньше мы делали поперечину единой, а теперь поделим ее на два подвижных плеча. Ну, а для этого я предлагаю установить по бокам ствола пару шарниров.

- А есть ли смысл?

- По-моему, есть. Тогда легко решается вопрос с поджиганием.

- То есть? - брови Магистра скакнули вверх.

- Все очень просто. До последнего момента крылья крестовины будут сложены, словно крылья, понимаешь? Только не вниз, а вверх.

- Почему вверх?

- Так их удобнее будет распахивать. Никаких пружин и никакой резины. Они же, падая вниз, будут раздавливать емкости с горючей смесью. - Тренер продолжал покрывать ватман стремительными штришками. - И получится так: твои парни прибывают на место и сразу обряжаются в дорожные безрукавки. Первым делом выкапывают яму, после чего вполне открыто вгоняют в нее столб.

- Столб?

- Точно. - Тренер довольно улыбнулся. - До самой последней секунды это просто столб и ничего больше. А потому, даже если кто увидит ребят за работой - ничего страшного не подумает. Мало ли какие столбы вкапывают у нас вдоль дорог. Ну, а когда все будет закончено, группа возвратится на исходную позицию, и замыкающему останется только дернуть контрольный шнур. Крылья крестовины распахнутся, горючая смесь потечет вниз по древесине.

- Что за смесь? Снова бензин?

- На этот раз мое собственное ноу-хау. Смесь керосина с сахаром и битумом. Полыхает не хуже напалма - и практически не тушится! Кстати, ее же я собираюсь заряжать в бутылки для поджога квартир и уличных кафе.

- А загорается она легко?

- Достаточно легко, но зажигать вам ничего не понадобится. Вот здесь, - Тренер указал на комель креста, - я обмазал столбы одним хитрым составом. Когда горючка стечет вниз и соприкоснется с ним, начнется экзотермическая реакция. Словом, крест загорится сам собой.

- Это точно?

- Точнее не бывает. Химия - наука скучная, но дюже полезная для нашего брата. А я на своем потоке был первым учеником.

- Молодец! - Магистр только цокнул языком. - Жаль, не привлекли тебя к работе раньше…

Он ничуть не лицемерил. Предложения Тренера действительно экономили им кучу сил и времени, а главное - они позволяли до последнего момента не привлекать внимания прохожих. Мелочь, но из таких вот мелочей и складывалась любая операция, будь то подрыв бронированного «Мерседеса», изощренный снайпинг или разжигание на улицах города клановских крестов. Первая проба пера сошла им с рук, но власти, разумеется, не дремали. По своим каналам Магистр успел разузнать, что власти встревожились не на шутку, потребовав повсеместного повышения бдительности. Над делом «Поджога крестов» уже вовсю работала следственная бригада.Постовым службам были разосланы особые директивы, так что повторная акция обещала немалые хлопоты. Во всяком случае, риск серьезно повышался. Именно поэтому следовало продумывать все до мельчайших деталей, и в этом смысле Тренер стал для них сущей находкой.

С прищуром Магистр окинул логово своего первого помощника цепким взглядом. Всего-то две комнатенки, и ни в одной не найдешь какой-либо роскоши. Разве что этот деревянный стол, да огромная доска «Дартс» на стене. Тренер не любил ножи, предпочитая поражать своих жертв оружием более утонченным. Обычные детские стрелки он утяжелял добавочной порцией свинца, выучившись метать их с дистанции чуть ли не в двадцать шагов. При этом с равным успехом попадал в болевые точки на руках, в горло и в глаза противника. Хотя если разбираться по существу - в метательных стрелках Тренер особенно не нуждался. Виртуозно работая кулаками, он мог в одиночку разбросать группу мужчин, не поломав ног, спрыгнуть с третьего и даже четвертого этажа, а, стреляя из винтовки и пистолета, поразить практически любую мишень. Скользнув глазами по простенькому свитеру, обтягивающему коренастую фигуру консультанта, Магистр впервые подумал, что лысоватого этого крепыша с широкими бедрами и кряжистыми руками ему, пожалуй, и завалить будет непросто. Может, даже вовсе не получится. Собственно, Тренер потому и звался Тренером, поскольку занимался с учениками практическими занятиями, демонстрируя на татами технику восточного боя, обучая навыкам слежки, натаскивая на схватку с собаками, стрельбу из стрелкового оружия и установку бомб. Побывав только в горячих командировках более трех десятков раз, Магистр много чего успел повидать, но этот мужичок с высокими лобовыми залысинами и длинными, как орангутанга, руками не переставал его удивлять. Настоящие боевые мины Тренер изготавливал чуть ли не из обычного стирального порошка, а приемов удушения знал не меньше самого Магистра. Своих собственных послушников легко разбрасывал в одиночку и с любого задания гарантированно возвращался живым. Тем не менее, для Магистра он оставался инженером - толковым и дельным конструктором, воплощающим в жизнь любые его идеи, будь то разборный арбалет повышенной дальнобойности, дымовая, срабатывающая от радиосигнала шашка или адская, начиненная шурупами машинка. Так или иначе, но телеуправляемую мину он склепал для него вовремя. Не подвел и не преподнес сюрпризов. А ведь работал практически в одиночку. Если не считать, конечно, сероглазого Алика. Но тот больше исполнял роль лакея, не влияя существенно на рабочий распорядок своего начальника.

Глянув на часы, Магистр довольно кивнул своим мыслям.

- Что ж, чертежик твой передам нашим барашкам. Столяры они, конечно, аховые, но с этим заданием, думаю, справятся.

- Кстати, когда пустим в лес пополнение?

- Думаешь, они для этого уже созрели?

- Нет, конечно, но первые кандидаты есть. И с головой дружат, и по части стрельбы преуспели…

- Кто именно?

- Ну… К примеру, тот же Чтец, Рипус с Бекасом, Тритон. Ты же сам отметил их в деле похищения сына Паулмана.

- Ну, похищение - дело нехитрое, хотя… Надо будет подумать.

- Подумай, подумай. Кстати, что там с пацаненком?

- Да ничего, сидит в яме. Дело, похоже, несколько затягивается.

- Что так?

- Не знаю. То ли нет у папаши свободных активов, то ли жаба давит. Короче, старший Паулман репу чешет, ищет, где денег достать. Мы ведь много с него запросили. Полмиллиона - сумма, в самом деле, немалая.

- Это меня и тревожит. Не боишься, что он с ментами снюхается?

- А он уже снюхался. - Атаман смешливо фыркнул. - Ребята генерала его как раз и курируют. Схема, конечно, старая, зато надежная. Клиент под контролем, и никаких нежелательных утечек. Паулман, понятно, ни о чем не догадывается, а ребята куратора советуют экстренно собирать деньги.

- Думаешь, соберет?

- Куда же ему деваться, конечно, соберет. У него одной недвижимости вдесятеро больше. Вот и пусть обналичивает. Другой вопрос - как скоро он с этим справится. Нам-то с этим купцом заниматься некогда. Другие дела есть… - Магистр ненадолго задумался. - Ну, а послушников твоих, пожалуй, действительно отправим в лес. Хватит им свечки да кресты жечь. Как осуществим акцию, так и отправим. Если, конечно, будет к тому времени кого отправлять.

- Думаешь, дело обещает быть жарким?

- Этого я сейчас тебе не скажу. - Магистр мрачно усмехнулся. - Но без потерь, само собой, не обойдется.

- Какие-нибудь подробности известны?

- Пока нет, но, кажется, придется схлестнуться с блатными. Скоро встречаюсь с куратором, он все и расскажет. В любом случае, прикрытиепо-прежнему за тобой. Так что не забывай: ни раненых, ни свидетелей оставлять нельзя.

- Понимаю, - Тренер нахмурился. - Хотя честно скажу: не хотелось бы стрелять в своих. Молодняк - он и есть молодняк, а для больших дел мы их еще не выучили.

- Верно, только не заблуждайся: в такой срок крупных спецов нам и не выучить. Наша задача - пушечное мясо.

- Зачем тогда мы вообще с ними возимся?

- Как это зачем? Во-первых, какие-то азы они все-таки должны знать, а во-вторых, может, кого и отберем в свой особый легион. Сам же говоришь, есть талантливые ребятки. Вот и возьмем их на заметку.

- Но куратор нам такой задачи не ставил.

- Тоже верно! - Магистр подался вперед, пытливо заглянул в глаза Тренера. - Но ты ведь умный мужик, Тренер. Сам знаешь, сколько раз нас кидали. А потому не грех и подстраховаться лишний разок.

- Значит, легионеров мы готовим для подстраховки?

Магистр улыбнулся.

- Почему бы и нет? Или тебе не хочется иметь свой собственный карманный взвод?

- Карманный?

- Вот именно! И не просто карманный, а абсолютно свободный! Стало быть, никем не контролируемый. Кроме нас с тобой, разумеется. Подумай, это ведь козырь из козырей! Фактически на все случаи жизни! Все равно как исправный пистолет, который рабочий уносит с завода. С такой картой мы любого подомнем под себя. С нами будут считаться.

- Кто будет-то?

- Да кто угодно! И блатные, и олигархи, и даже кураторы!

- Круто замахиваешься.

- А ты как думал! Жизнь, корешок, дается один раз. Зачем плавать мелко, когда можно выйти на реальную глубину.

- А утонуть не боишься?

- Конечно, боюсь. Только нас ведь тому и учили - чтобы бояться грамотно. А с такими ребятками, как у нас, можно делать все что угодно - и банки обносить, и криминал в кулаке держать, и нужных людишек за жабры тискать - все!

Тренер продолжал хмуриться.

- Звучит, конечно, заманчиво, только ты не думал, что с нами сделают, когда пронюхают о таких вот экспериментах?

- Ну, во-первых, не пронюхают. - Магистр хмыкнул. - Сопатка у них не та, чтобы чувствовать столь тонкие ароматы. А во-вторых, даже если пронюхают - что с того? Мы ведь с тобой в вольном плавании, разве не так? Так что полномочий выше крыши. Надо будет, и пейнтбол организуем, и малую олимпиаду для местных урок. А захотим, и банки начнем чистить. Кажется, об этом куратор и намекал в последней беседе.

- Да ну?

- Вот тебе и «да ну»! Если можно красть сыновей олигархов, почему бы не подергать за вымя наших банкиров? - Магистр вновь шагнул к Тренеру, не мигая, посмотрел в глаза. - Я знаю, ты мужик лояльный, любишь доверять тем, кто наверху, да только не слишком обольщайся на собственный счет. Я ведь знаю, о чем ты думаешь: дескать родина тебя растила, кормила, разными гадкими знаниями пичкала твою головенку, - зачем же ей тебя - такого сильного да разумного в Сочи отправлять? Только тут-то ты и ошибаешься. Нельзя их недооценивать.

- Кого это - их?

- Ты сам знаешь, о ком я толкую. - Магистр продолжал холодно улыбаться. - Мы с тобой, конечно, ценные кадры, но для них мы в первую очередь расходный материал.

- Что ты имеешь в виду? - Тренер невольно сжал кулаки. Видно было, что слова Магистра задели его за живое.

- Только то, о чем ты и сам догадываешься. Или полагаешь, что после выполнения главной задачи тебя вернут в центральную службу? Наверное, и на пару лишних звездочек рассчитываешь? Шалишь, браток! Не будут они возвращать ни тебя, ни меня. И о звездочках можешь забыть прямо сейчас. Потому что это политика, Тренер, а в политике свидетелей живыми не оставляют. После всей этой бодяги мы с тобой станем носителями сверхсекретной информации, смекаешь? Вот и делай выводы.

Тренер опустил голову, сумрачно взглянул на собственные кулаки.

- На мой взгляд, не слишком практично… - пробормотал он.

- Зато надежно. Не хочешь головной боли, руби ее к чертовой матери! И не сомневайся, станет нужно, настрогают новые не менее ценные кадры - покруче нас с тобой. - Магистр неторопливо поднялся, ласково похлопал Тренера по плечу. - Ну, а за мину спасибо. Чувствую, испытаем ее уже сегодня.

- Сообщи потом, как и что.

- Непременно. Это я могу тебе обещать твердо…

Глава 9

Будучи стопроцентным мужчиной, Стас Зимин в равной степени притягивал к себе пули и женщин. К слову сказать - неизвестно, что чаще, а что реже. Должно быть, в Книге Судеб на отведенной Стасу странице эти ипостаси упоминались с равной частотой. Во всяком случае, с женщинами своими он не мог разобраться по сию пору. Ну, а шрамами от пуль и осколков было покрыто все его тело. С полдюжины приличных отметин красовалось даже на голове, - хорошо, хоть спасали густые волосы. И слава Богу, поскольку не всякий шрам способен украшать, нередко встречаются такие, от которых мурашки идут по коже и подкатывает к горлу тошнота. Впрочем, в случае с Зиминым успехом у женского племени пользовались и эти жутковатые знаки. Такова уж была его судьба. Кто знает, возможно, даже самые безобразные экземы на его коже превратились бы в объект чужого восторга. Вот и сейчас, пока Зимин вызванивал по сотовому подружек Мариночки, к нему успела приблизиться ярко накрашенная незнакомка. Личико у ночной бабочки было довольно потертым, а вот фигурке могла бы позавидовать любая поп-дива. Дождавшись, когда последняя из абоненток доложит Стасу о своем полном неведении, ночная жрица пошире растянула губы в улыбке и томным голосом произнесла:

- Эй, молодой-красивый, зачем кого-то искать, кому-то звонить? Все здесь рядом.

- Ты что, из цыганок?

- Почему из цыганок?

- Очень уж чудно объясняешься. Какой я тебе молодой?

- Может, и не молодой, зато красивый. - Проститутка придвинулась чуть ближе, коснулась Зимина своей вислой тяжелой грудью. Качнув дешевыми сережками, сказала чуть тише: - Вижу ведь, скучаешь. И в глазах тоска. Значит, нужно помочь хорошему человеку. Или я не права?

- Ты, я вижу, психолог! - Стас чуть отстранился от женщины. - Только здесь, подруга, тебе ничего не отломится, уж извини.

- Зачем же ты так? Я тоже не стерва. Могу и бесплатно помочь. Честно тебе говорю! Мой рабочий день все равно закончился.

- Твой, может, и да, а мой только-только начинается.

- Да брось ты! - дамочка недоверчиво фыркнула. - Это мы, бабы, можем ломаться, а ты-то чего скрипуна из себя изображаешь?

- Да нет, я ничего…

- А ничего, так пойдем. Или не нравится любовь на халяву?

Зимин поморщился. Женщина снова приблизилась, попыталась взять его за руку, но тем самым только вызвала приступ раздражения. Смешно, но отваживать дам Стас до сих пор не выучился, и они, конечно, это чувствовали, жалость принимая за проблеск желания, а вежливость - за подобие чувств. Ему приходилось заставлять себя хамить, - иного языка современная улица не понимала.

- Видишь ли, дорогуша, во-первых, мне давно уже не четырнадцать, а во-вторых, любовь для меня не спорт и не хобби. Ты все поняла, старушка?

На «старушку» она немедленно оскорбилась:

- Сам-то баран! Уже и седина на голове! Не можешь ничего, так и скажи!

- Я и говорю… - Стас усмехнулся. О проблесках седины он давно уже знал, а потому женщина абсолютно его не обидела. Кроме того, чего-то подобного он ждал и теперь преспокойно отвернулся. Хлопот на сегодняшнюю ночь у него хватало и без любовных приключений. Время шло, а подспудная тревога не думала утихать. Услужливое воображение то и дело рисовало вспыльчивую Марго и своенравную Мариночку, и внутренний голос хладнокровно подсказывал, что ничего хорошего из сближения двух критических масс получиться не могло. Если Маргарита решилась на вызов, значит, действительно созрела. И виноват в этом, конечно же, он сам. Мог бы и раньше почувствовать ее нарастающее напряжение. Как ни крути, а девочка была из бедовых. И стреляла в свое время в людей, и ножи с вилками в них втыкала. Конечно, люди эти были не самыми лояльными гражданами российской державы, и все же по собственному опыту Стас знал: один раз переступив кровавый порог, человек по сути своей становится опасным. Значит, и во второй раз не усомнится, - переступит с большей решимостью. И тем же ножиком уже не поцарапает, а засадит его по самую рукоятку. В свое время с ним тоже так было, и лучше других он знал, как первая робость перерастает в нервное исступление, а последнее в свою очередь превращается в профессионально выверенное хладнокровие.

С внутренним напряжением он вдруг припомнил о своих тренировках с Марго, о том, с каким энтузиазмом она отрабатывала удары на тяжелых мешках. Припомнил и то, что уже на протяжении двух месяцев по тем или иным причинам ему приходилось спать с кем угодно, но только не с нею. Казалось бы, пустяк, но для обидчивых женских натур это могло стать подлинным бедствием. А уж для Марго, которую с детских лет предавали самые близкие люди, и все немногочисленные друзья которой были зверски убиты бандитами, подобное охлаждение с его стороны могло стать подлинной катастрофой. В одиночестве не живут, а выживают, и не всякий характер от этого становится добрее и покладистее. Скорее - наоборот.

Долгое время Зимин искренне надеялся, что рыжеволосая молодая красавица сумеет найти ему замену. Молодость на то и молодость, чтобы увлекаться и забывать. А уж на Марго-то кавалеры заглядывались со всех сторон. Собственно, и завлекать никого бы не пришлось, сами слетались бы десятками и сотнями. Только позови и свистни. Но ни свистеть, ни звать девушка не собиралась. Бедная дурочка любила только Стаса.

Он припомнил, как гуляли они в жаркие «медовые» дни по улицам родного города и как яркая внешность Маргариты то и дело впутывала их в разные неприятности. Порой она нарочно дразнила окружающих, словно лишний раз желала опробовать крепость его кулаков. И Стас не обманывал ее надежд, разбивая в кровь чужие губы и собственные костяшки, заставляя падать к ее ногам блатовитых стиляг и дородных качков. Уже тогда ему показалось, что все происходящее ничуть не пугает ее, приводя в неописуемый восторг. И ясно было, что уступать Мариночке Марго не будет. Как бы то ни было, но в цивилизованный диалог двух своенравных ведьмочек Зимин не очень-то верил. Потому и не стал больше ждать, погнав машину к горе Волчьей. Точного места Мариночка в своем электронном послании не указала, но Стас в этом и не нуждался. К Волчьей он сам не раз возил Марго. Очень уж красивое было место. Там же они провели одну из самых памятных своих ночей, растянув палатку среди низенького скального сосняка. Сидя на замшелых скалах, пекли на костерке картошку, восторженно встречали рассвет и, чокаясь жестяными кружками, пили пузырящееся шампанское. Видимо, там же Марго решила разобраться и со своей соперницей. То ли хотела таким образом окончательно поставить точку в своих растрепанных чувствах, то ли сознательно выбирала место подальше и поглуше.

Ехать, на ночь глядя, представлялось Зимину не самым мудрым решением, но еще сложнее оказалось сидеть и ждать неизвестности. А потому на взятом со служебной стоянки «Опеле» он, не мудрствуя лукаво, разогнался до ста сорока километров в час. Конечно, его видели на гаишных постах, конечно, ловили радарами, но ловить отчего-то не пытались. То ли было лень, то ли знали номера Харитоновских ребят. Димка был парнем свойским - умудрялся дружить и с властью, и с блатными, имел бездну друзей среди пожарников и дорожных инспекторов. «Каждому свое!» - любил восклицать на этот счет Тимофей Лосев, - «Стасику - бабы, а Димке - друзья и приятели!». Как бы то ни было, но сейчас это сослужило добрую службу, и до нужного места Зимин добрался всего-то минут за сорок.

Ночь плотным меховым одеялом окутывала землю, и только редкие звезды проблескивали сквозь пелену туч. Напряженно припоминая их давний маршрут, Стас сбросил скорость до черепашьей и вскоре свернул на проселочную дорогу. Встречные кусты царапали корпус «Опеля», какие-то зверьки выскакивали под свет фар и снова ныряли в темноту. Он не знал в точности, что именно следует искать, однако удача очень скоро улыбнулась ему. Будь это пепельный «БМВ» Лосева или вызывающе черный «жигуленок» Маркелова, Зимин наверняка бы проехал мимо. Однако не заметить среди черноты леса ослепительно белую «Мазду» Мариночки было невозможно. Резко ударив по тормозам, Стас какое-то время просидел неподвижно, потом достал из бардачка фонарь и выбрался наружу.

Играть роль следопыта в ночном лесу ему не очень улыбалось, и все же кое-какие навыки у него имелись. Стараясь не спешить, Зимин осмотрел «Мазду» со всех сторон, потрогал ладонью остывший капот, посветил фонарем внутрь. Было ясно, что пассажирки покинули машину достаточно давно. Должны были бы уже вернуться, но не вернулись. То есть если бы вернулась одна, это можно было бы еще как-то объяснить, но в том-то и заключался фокус, что обратно к машине не вернулись обе. По крайней мере, какой-то ясности он добился. Девушки приехали сюда вместе, и что-то с ними здесь произошло. В сущности, Стасу оставалась самая малость - а именно выяснить, что же именно с ними стряслось.

Опустившись на корточки и внимательно всматриваясь в почву, Зимин неспешно двинулся вперед. Ночь диктовала свои правила поиска, и он не спешил. По счастью, влажноватый суглинок неплохо хранил следы, и Стас без труда отличил спортивные кроссовки Марго от фирменных туфлей Мариночки. Благодаря остреньким каблучкам последней, сотруднику «Кандагара» удалось не потерять след до самого ручья. Здесь располагалось что-то вроде небольшой поляны, и, боясь столкнуться с самым страшным, Стас ускорил движение. Очень скоро ему пришлось споткнуться. На этот раз разволноваться его заставили иные следы - следы мужчин, перекрывавшие след девушек.

Усилием воли Зимин заставил себя остановиться. Сделав несколько медлительных вдохов и выдохов, почти насильно успокоил разогнавшийся пульс. Внимание следовало удвоить и утроить. Во всяком случае, траву он теперь исследовал справа и слева от себя, опасаясь упустить какие-либо детали. При этом бывший спецназовец не забывал бдительно прислушиваться, по опыту зная, сколь обманчивой может быть тишина. Он снова работал - и работал в полную силу.

Очень скоро общая картина прояснилась. Чужаков было как минимум двое, и какое-то время они хоронились за кустами, наблюдая за девушками. Что характерно - не плевались и не курили, и этот момент Зимину очень не понравился. Один профессионал всегда способен почувствовать близость другого, и здесь наблюдалось нечто подобное. А еще чуть погодя Стас с содроганием разглядел на жухлой траве пятна крови. Стиснув зубы, он поднялся на ноги. Луч света от мощного фонаря заметался по смолистым сосновым стволам, заиграл блестками на каплях ночной влаги. И снова ему повезло, - почти сразу он увидел то, что искал. А точнее говоря - то, чего никак не ожидал здесь увидеть. С деревьев была содрана кора, и свежие подтеки смолы еще не успели скрыть утонувшие в древесине шарики дроби. Обнаружь Стас следы пуль, удивление его было бы значительно меньшим, но стволы были обезображены не пулями, а дробью. Он знал, что у Мариночки имеется свой пистолет, как знал и то, что спортивная Марго принципиально не воспользовалась бы оружием. Но в данном случае Зимина встретило открытие иного рода - открытие по всем параметрам препоганое. Следовало признать, что шарахнуло это по сознанию более чем основательно. Устало уронив руку с фонарем, Стас вяло опустился на корточки.

Не подлежало сомнению, что на крохотной поляне близ ручья совсем недавно раздавались выстрелы. Но стреляли не из дамских пистолетиков, - стреляли дробью и стреляли из охотничьего ружья. Выводы напрашивались самые скверные. По всему выходило, что кровь принадлежала одной из девушек, а ружье… Ружье, разумеется, принадлежало обладателям мужских следов…

Глава 10

Бесшумный рыбиной «Лексус» стремительно перемещался по ночным улицам - и даже не перемещался - плыл, напоминая огромную, выбравшуюся на охоту щуку. Как обычно Магистр не поленился тщательно провериться, но хвоста, конечно же, не было. Впрочем, если бы даже был, он легко бы сумел избавиться от него. Помогли бы и мощный движок, и безукоризненное знание города.

Забавно, но в отличие от большей части россиян Магистр не испытывал привязанности к импортным машинам. Тем не менее, еще больше он не любил машины отечественного розлива. Любая механика, будь то отлаженный и пристреленный «Стечкин», компактная рация или могучая «Исудзу-Труппер», означала для него прежде всего рабочий инструмент. Оружие было необходимо, чтобы стрелять без осечек, рация - для установления надежной и помехозащищенной связи, машина - для быстрой езды. И все! Никакой сопливой лирики, никаких объятий с дешевыми наворотами и лакированным металлом! Его суровое отношение к технике усугублялось еще и тем, что машинами он пользовался достаточно часто. Потому и не желал засорять голову трухой вроде свечей зажигания, особенностей инжекторных двигателей и новомодных смесей для карбюраторов. Тому же Тренеру подобная чушь наверняка приходилась по вкусу, а вот Магистр был слеплен из иного теста. Кому-то в этом мире нравится склеивать, строить и свинчивать, люди же его типа любили только разрушать. А потому в силу названных причин он старался приобретать исключительно престижные иномарки, всерьез полагая, что дорогие машины не будут обременять его мыслями о вечном ремонте и техосмотрах. Как бы то ни было, но до сих пор подобная политика себя оправдывала. Машины Магистру служили вполне исправно, а мозг оставался девственно свеж, не допуская мучительных дум о запасных покрышках, дополнительном утеплении двигателя, о смазочных материалах. Вот и сейчас он катил по улицам на пепельном «Лексусе-400», снабженном «блатными» номерами, с удовольствием подмечая, как смущенно отворачивают взор в сторону выбравшиеся на промысел служащие ГИБДД. Да и как им было не отворачиваться, если свою долю они успели получить сполна. Практически в открытую торгуя теми же мигалками или специальными номерами, труженики дорог взимали досрочную плату за беспрепятственную езду. Сам Магистр не видел в этом ничего предосудительного. Торгуют же в метро и троллейбусах проездными билетами, вот и здесь существовало нечто подобное. Есть бабки, покупай право на проезд! И не удивляйся, когда встречные постовые будут брать тебе под козырек. В них эти правила тоже были вбиты крепко-накрепко…

Поймав глазами знакомый силуэт, он скинул скорость и, обогнав прохожего, мягко притормозил. Не изменив шага, молодой человек приблизился к «Лексусу», стремительно юркнул на заднее сидение. Магистр продолжал сидеть прямо, сложив руки на оплетенном кожей руле, даже не пытаясь оборачиваться. Без того было ясно, что каждое слово его будет услышано. Глухих и непонятливых в его тайной армии не водилось.

- Здорово, Чтец! Ты готов?

- Само собой! - скупо откликнулся послушник.

- Вот и славно. Пакет с начинкой слева от тебя, там же пульт управления. Место акции - бывший парк пионеров, центральная аллея. Клиент - мужчина пятидесяти лет, в плаще и кепке. Гулять будет с собачкой, так что узнаешь.

- Что за порода?

- Молодец, правильно спрашиваешь. Порода - доберман-пинчер.

- Круто!

- Не волнуйся, тебе с ним драться не придется. Справа по аллее расположена бетонная тумба, - на нее и поставишь устройство. Боевая часть - скрыта под жестяным дном. Бомба - в виде банки.

- Помню. Тренер нас с такими штучками знакомил.

- Тем лучше. Поставишь мину на тумбу, сориентируешь так, чтобы ударило на уровне груди. Сам с пультом будешь находиться метрах в семи-восьми.

- А меня там не достанет?

- Тренер дал гарантию.

- Ну, если Тренер…

- Сразу после сделанного уходи. А то и впрямь доберман покусает.

- Понял.

- Если понял, вылезай. Объект появится на месте минут через двадцать…

Кивнув, послушник выбрался из «Лексуса», ровным шагом двинулся в сторону парка. Проводив его оценивающим взглядом, Магистр подумал, что ученик на сей раз попался выдержанный. Не нервничал и не трусил. Да и спрашивать о жертве ничего не стал. Значит, что-либо подобное уже когда-то делал. Настоящий легионер! Кажется, и Тренер Чтеца выделял среди прочих. Наверное, имело смысл запомнить паренька.

Он снова огляделся. Пожалуй, можно было и уезжать, но сегодняшняя акция представлялась ему особой, и послушника следовало подстраховать. Подстраховать, а заодно и лишний раз проверить…

Спустя десять минут он был уже на месте. Зловещая тумба возвышалась чуть впереди, а от аллеи Магистра прикрывал лишь куцый сиреневый куст. Преграда, конечно, несерьезная, но фонари в парке не горели и если стоять неподвижно, заметить его будет довольно сложно. Тем не менее, опустив руку в карман, Магистр огладил ладонью рукоять «Парабеллума», неспешно извлек тяжелое оружие. Древнюю эту архаику он тоже не слишком уважал, но машинка работала исправно, а убойностью могла поспорить даже с могучей «Гюрзой». Наемные киллеры обычно оставляли свои погремушки на месте преступления, однако Магистр не был обычным наемником, - он сам нанимал и сам выбирал будущие жертвы. Именно по этой причине не видел особой нужды избавляться от добротного инструмента. Тем более, что использовал он оружие крайне редко. Возможно, сегодня в нем также не возникнет нужды, однако следовало предусмотреть любую мелочь, а потому привычными движениями он навинтил на ствол легкий алюминиевый глушитель, развернулся к аллее правым боком - точь-в-точь как дуэлянт прошлых веков.

Это было проделано вовремя, поскольку уже через минуту Магистр разглядел шагающего по аллее послушника. Паренек и впрямь попался тертый - возле тумбы задержался всего-то секунды на три или четыре. Должно быть, все свои действия отрепетировал загодя. Магистр даже толком не разглядел, как он выложил из кармана бомбу. Пройдя еще немного, исполнитель оглянулся по сторонам, быстро шагнул в кусты. Магистр довольно улыбнулся. Следовало признать, что в рядах салажат попадались опытные кадры. Так или иначе, но работал паренек грамотно и практически не суетился. Ждать оставалось недолго, и, прикрыв глаза, Магистр привычно отключился от всего внешнего, совершив очередной нырок в подсознание. Грудь его замерла, пульс стал вдвое реже. А еще чуть погодя уже на «всплытии» он переключил все свое внимание на слух. Постарался свернуть все звуки в узкий сектор, сосредоточившись на одном-единственном направлении. Давняя закалка не подвела. Он и сейчас угадал появление жертвы задолго до того, как всполошился послушник. Сначала Магистр услышал сопение семенящего пса, чуть позже уловил неторопливые шаги мужчины…

На этот раз они приговорили к смерти не случайную пешку, - бомба предназначалась следователю, занимающемуся делом о поджоге крестов. И пусть бы себе занимался - все равно ничего бы не накопал, но им нужна была помпа. Будет реклама, будет и отклик. Заодно и куратор самолично узнает, что они здесь не сидят сложа руки. Лишняя шумиха пойдет им только на пользу, добавит желанных очков. Правильно говорил Жирик: без прессы и телевидения террор давно бы заглох на корню. В сущности, террористы давно превратились во внештатных актеров. Они послушно играли привычные роли, и мир с азартом им рукоплескал. Так уж устроены люди, - могут скрежетать зубами и посыпать голову пеплом, однако попробуй - откажи им в показе очередной кровавой хроники, и тут же взбунтуются. Зрелище - вот что делало террористов господами этого мира. Именно они позволяли плебсу отвлекаться от скучноватой философии мира, умудряясь превращать самые целомудренные религии в эффективнейшее оружие. Вот и нечего было открывать «Америку», - его группа также станет заботиться о «грамотном» освещении событий. Тем более, что сделать это будет крайне несложно: кого нужно поправят, кому надо, дадут хорошего пинкаря, а самым сообразительным щедро отсыплют деньжат.

Само собой припомнилось, как первые его послушники проходили проверку смертью. Задача была поставлена предельно жестко: убивали во имя Клана, не имея абсолютно никаких мотивов. Кому-то предлагалось завалить «черного», кого-то науськивали на бомжей, а некоторым счастливчикам выпадало и вовсе абстрактное: подрезать седьмого по счету мужчину, выходящего из вечернего бутика. Отказчиков тогда оказалось всего трое, но и им нашлось применение. Специально для них разработали целую программу охоты и последующего уничтожения. Самое забавное, что принятый на службу молодняк ничуть не тушевался, принимая жестокие правила игры с откровенным азартом. Магистр учил их быть сильными, и, ощущая в себе проблески первой силы, они хмелели точно от наркотика. Собственно, сила и была наркотиком. Уж Магистру-то это было отлично известно, и так их учили на занятиях многоопытные инструкторы. Один раз убивший, - говорили они, - непременно решится на повторение кровавого опыта. А потому ученик будет оставаться учеником, пока своими руками не заберет чью-нибудь жизнь. И уж тогда возврата назад не будет, - стая получит в свои ряды очередного жестокого бойца…

Собачка и впрямь оказалась доберманом, - трусила себе вдоль кромки кустов, обнюхивая все встречные лужи. Следователь молодостью отнюдь не блистал, однако двигался довольно бодрым шагом. Глядя на него, Магистр ощутил зарождающийся в груди холодок. Уж ему-то было отлично известно, что после этой акции вся их группа автоматически попадет в список кровников МВД. Но оттого только быстрее забилось сердце и острее стали восприниматься реалии. В самом деле, зачем жить, если отказывать себе в перце, сахаре и соли, если лишать себя остроты ощущений?…

Мужчина поравнялся с бетонной тумбой и тотчас прогремел взрыв. Впрочем, больше это напоминало выстрел из «Шмеля». Злосчастную банку, разумеется, смело с тумбы, но дело свое она сделала, - жертва лежала на асфальте, запрокинув голову и разбросав руки. Проверять, жив он или нет, не было нужды, а потому прятавшийся в кустах послушник выбрался на аллею и быстрым шагом устремился прочь. Магистр все ждал, что он побежит, но Чтец выдержал проверку до конца. Вполне возможно, подозревал о внешнем наблюдении, а может, и впрямь был крепким орешком.

Как бы то ни было, но пора было уносить ноги и ему. В отличие от послушника Магистр не стал выбираться на аллею, двинувшись прямиком сквозь кусты. Между тем, вернувшийся к телу хозяина доберман обеспокоился всерьез. Время шло, а хозяин по-прежнему не поднимался с земли, и пес нервно запетлял, описывая круги близ лежащего человека. Металлическая начинка бомбы не задела четвероногого, и до пса никак не могло дойти, что мирная прогулка больше не возобновится. Конечно, интеллект собаки не сравнить с человеческим, но и ему не чужды интуитивные прорывы. В тот миг, когда слух добермана уловил треск веток под ногами удаляющегося мужчины, вспышка озарила маленький мозг, в один миг указав виновника всего случившегося. Хозяин продолжал лежать на дороге, а враг спешно уходил, надеясь избежать собачьих зубов. Но тем и хорош доберман, что, будучи существом нервным, он обладает повышенной чувствительностью ко всему внешнему. Вот и этот пес все понял правильно. И уже через несколько секунд Магистру пришлось несладко. Молнией подлетев к уходящему, пес бесшумно прыгнул. В последний миг беглец все же успел обернуться, машинально вскинув перед собой руку. В эту самую руку доберман и впился зубами. Магистра спасла только добротная кожа плаща, прокусить которую было не просто. Свободной рукой он выхватил пистолет и дважды спустил курок. Тела пса тут же обмякло, кулем свалилось на землю. Доберман еще дергал лапами, но жизнь уже покидала его маленькое тельце. Обе пули угодили животному в грудь, и кровь тугими толчками выплескивала из ран, быстро заливая холодную землю. Магистр опасливо ощупал помятую зубами руку. По счастью, плаща пес не порвал, а значит, обойдется обычными синяками. А ведь все могло получиться значительно хуже. Уж что-что, а атаковать доберманы умеют. И ведь унюхал его, стервец этакий! Учуял в темноте и догнал!… Склонившись над умирающим псом, Магистр покачал головой. Как ни крути, а верность он ценил превыше всего. Во всяком случае, этот пес заслуживал более легкой смерти. Вложив массивный глушитель в ухо доберману, Магистр выстрелил. Голову пса качнуло в сторону, судороги немедленно прекратились.

Свинчивая с «Парабеллума» глушитель, Магистр рассеянно продолжал созерцать четвероногое животное. Доберман был определенно красив. Даже после своей смерти. Прямо хоть пиши портрет…

Спрятав пистолет в карман, Магистр неспешно выпрямился. Пожалуй, в старости он тоже заведет себе такого пса. Может быть, даже сразу двух. И поселится с ними где-нибудь в далеком лесном уголке…

***

Уже на подходе к «Лексусу» Магистр вспомнил, что не ел уже ничего почти двенадцать часов. Сначала отвлекали хлопоты с осведомителями, потом Тренер с его бомбой и, наконец, недавняя акция. Тем не менее, дело было сделано, пора было позаботиться о бренной плоти. Конечно, здорово было бы оказаться в избушке Горбуньи - с ее душистыми травами, жутковатым взором и наваристым борщом из печки, но возвращаться в лес было еще рано. Следовало довести до конца задуманную акцию…

Оглядевшись, Магистр приблизился к ночному магазинчику, через узкое окошечко заказал сосиску с булочкой. Пища, конечно, дрянная, но все-таки лучше, чем ничего. Вгрызаясь зубами в сочную мякоть, он не удержался и даже пару раз звучно причмокнул. Видать, и впрямь оголодал. На эти самые причмокивающие звуки, должно быть, и клюнула ночная «Дунька». Так он их всех называл. Может быть, потому, что первую его женщину действительно звали этим странным именем. Устало покачивая бедрами, женщина подошла к нему и без обиняков предложила:

- Хата моя, закусь твоя, годится?

- Отвали. - Магистр ни на миг не замедлил движения челюстей. Сосиска в настоящую секунду интересовала его значительно больше, нежели женские ласки.

- Ты не думай, я бесплатно согласна. Честно тебе говорю!

- Ты, может, и согласна, а я нет. - Магистр с усмешкой оглядел линялое личико проститутки. - Лучше поспрашивай бомжей. Может, из них кто согласится.

- Да ты сам-то баран! - девица подняла сжатый кулак. - Врезала бы, урод. Только сам ведь скоро загнешься! По глазам вижу, не сомневайся!

Сунув остатки булочки в рот, Магистр неспешно обтер руки, с той же неспешностью окинул пустующую улицу равнодушным взором.

- Чего озираешься? Боишься кого? - проститутка не отставала от Магистра. Лаяться с прохожими ей было не впервой. - Правильно боишься. Я ведь что говорю, все сбывается. Этого года до конца не дотянешь. Сгниешь в каком-нибудь овраге…

Она поперхнулась от внезапного удара. Не выпуская из руки платка, Магистр резко выбросил вперед правый кулак. Сложенные особым образом костяшки пальцев сломали путане нос, вбили переносицу глубоко в череп. Качнувшись в сторону, он подхватил женщину под руку, чуть подправил движение, ударив в падении об уличную урну. Вот теперь все вполне натурально: шла девочка домой и неудачно споткнулась. Зато впредь не будет заговаривать с незнакомыми мужчинами. Мертвые, как известно, уже не говорят.

Направляясь к «Лексусу», он коротко подумал, что даже у Тренера не получилось бы лучше. Впрочем, и хуже не получилось бы тоже. А может, Тренер сумел бы даже сдержаться. При всей жути своей профессии Тренер не любил убивать. А вот Магистр любил. В этом и таилась главная разница между ними. В этом и крылась разгадка того, что он являлся Магистром, а Тренер оставался всего лишь Тренером…

Глава 11

Пальнув в сторону бегущих, Шнурок упал на землю, быстро перекатился в сторону. Хвоя жестоко уколола живот и спину, однако он все еще был жив, и это грело. Рядом с чмоканьем взорвался шар, окропив очки краской, в ствол березы ударил еще один. Кажется, его успели взять в «клещи». Выругавшись, бывший дезертир поднял над головой ствол, наугад выпустил длинную очередь. Очень хотелось попасть хоть в кого-нибудь, но шансов было откровенно мало…

Если всего месяц назад Тренер привозил к ним необученных желторотых щенков, то в этот раз «щенки» существенно подросли, обзаведясь соответствующими навыками и вполне острыми зубками. Это доказали первые же спарринги, на которых Хвану серьезно рассекли бровь, а Левше выбили пару передних зубов. Зато с гостями ответно поквитался Лесник, уложив на траву сразу троих послушников, на равных поработал с новичками и Мох. Однако «войной» это еще не было. Их только разогревали, умело подготавливая к будущему ристалищу. «Воевать» пришлось чуть позже с использованием маркеров повышенной мощности. При этом каждому участнику поставили вполне конкретную задачу, отсыпав в бункер с полсотни шариков с краской. Конечно, не слишком жирно, но для короткого сражения не так уж и мало. Однако все испортили выставленные Тренером условия, поскольку всех участников схватки заставили раздеться до трусов, а вместо защитных масок предложили надеть пластиковые очки для пловцов. Ясное дело, новые правила понравились далеко не всем, тем более, что биться приходилось на открытых площадках, а потому боевого контакта было не избежать. И все бы ничего, но стрелял Шнурок из рук вон плохо, наперед предвидя свою невеселую участь. Роль ему, как обычно, отвели второстепенную, однако и с ней он не справился, не сумев толком прикрыть штурмующий отряд, с первых же минут угодив под перекрестный огонь противника. Не спас его ни земляной холм, ни тоненькая березка, за которой он тщетно пытался укрыться. Сначала парочка шаров ударила в руку, заставив с воплем выронить маркер, а в следующую секунду далекий снайпер припечатал ему шариком прямо в лоб. Собственно, на этом его маленькая война и завершилась. Если ранения в конечности у них игнорировались, то попадание в голову приравнивалось к «смертельным», автоматически выводя из игры.

Когда же Шнурок покидал лесной полигон, вслед ему послали еще одну злую очередь. Само собой, разукрасили всю спину, поставив несколько дополнительных синяков, поскольку били маркеры действительно сильно. То ли кто-то из своих хотел наказать за глупую «гибель», то ли выносил, таким образом, свою оценку Тренер. Шнурок был парнем терпеливым, однако и у него от боли выступили на глазах слезы. Может, потому и не стал досматривать итоги сражения, а, покидая поле боя, от души пожелал родной команде позорного проигрыша. При этом даже сам толком не понял, на что больше обиделся - на скорый выход из игры или на прицельную очередь в спину. Наверное, все-таки на последнее. Могли бы и простить. Тем более, что среди лесных братков Шнурок был далеко не самым опытным стрелком. И Хван, и Левша, и Мох с Убогим были куда опаснее, не говоря уже о Леснике с Атаманом, не говоря о Тренере, который частенько приезжал в лес со своими многочисленными послушниками. К слову сказать, среди новоявленных ученичков тоже попадались редкостные упыри. Уж ему-то было с кем сравнивать! Всего ничего и пожил на свете, а успел повидать и армейских баев в сержантских погонах, и вороватых, промышляющих душегубством бродяг, и здешних хладнокровных палачей. Он и сам постепенно становился одним из них, хотя мысленно продолжал проводить грань между собой и всем этим сбродом. А сброд здесь и впрямь подобрался редкостной закалки! И ладно бы Атаман с Лесником, ладно бы жутковатый питбуль по кличке Волк, но чего стоила та же Горбунья! Ведь всего раз с ним и побеседовала, а вспоминать и сейчас было жутко. Казалось бы - что такого? Сидел у старухи за столом, пил чай с земляничным вареньем - только и всего, но вот только не лез ему в глотку тот чай! И руки беспрестанно дрожали. Вся беседа с лесной колдуньей протекала, как в дурном сне, - только и запомнил, что эти трясущиеся на столе руки. Не чьи-нибудь, - свои собственные! Да еще старчески дребезжащий голос хозяйки, что-то терпеливо ему внушающий. Он тоже успевал ей отвечать, но что именно - не сознавал. Какие-то крохи сумел потом припомнить, но основная часть разговора пропала бесследно, точно провалилась в неведомую бездну.

Позже Мох рассказывал, что Горбунью для того и держали в лагере, дабы прессовать население и лечить пацанов от алкоголизма. По его словам, именно Горбунья помогала бывшему полустанку держаться на плаву. Женщины следили за порядком, ухаживали за коровами и овцами, постоянно что-то пряли и шили. Заодно помогали ведунье с готовкой пищи и сбором трав. А еще Мох говорил, будто бы знала горбатая ведьма тайные заговоры от побегов. Все-таки колдуньей была, не обычной бабкой. Потому и не бежали от нее пленницы, потому и Лесник не слишком беспокоился о новоиспеченном пополнении. Впрочем, сам Шнурок силу искомого колдовства пока ощутить не успел. Как пил водку, так и продолжал пить дальше, да и случая лишний раз ширнуться старался не упускать. Бежать, правда, не пытался, но внутренне полагал, что коли одолеет нужда, сбежит без особых хлопот. И все же крылась в шепотках Моха своя пугающая правда. Иначе - какого черта стал бы Атаман подпускать Горбунью к пацанам? Не гонорею же лечить с сифилисом! Тот же Бура, говорят, пытался однажды уйти из лагеря, да не вышло. Его тогда даже не пытались искать, - сам обратно приполз. Весь синий, со следами блевотины на лице, едва живой. А на вопрос Шнурка «что с ним?» все тот же Мох со значением качнул головой в сторону домика Горбуньи. Объяснять ничего не стал, однако Шнурку хватило и этого лаконичного кивка. И тогда же он впервые усомнился в собственных силах, с ужасом припомнив мысли о возможном побеге. Так или иначе, но после случая с Бурой желание бежать окончательно пропало.

Как бы то ни было, но черная старуха с аккуратным горбиком чуть выше поясницы и уложенными в пучок седыми волосами внушала ему благоговейный трепет. Даже серебряные сережки в ее сморщенных крупных ушах не умаляли той жути, что чувствовал каждый, глядящий в ее пронзительные, словно бы подсвеченные изнутри глаза. Поговаривали, что бабуле без малого сто лет, что предки ее были графского звания, что какую-то часть своей жизни колдунья прожила в скиту - на травках, воде и меде. Десятки раз могла бы уже сдохнуть, а вот поди ж ты - сумела остаться в живых! Спрашивается - за какие такие шиши и заслуги!…

В роте Шнурка один из сослуживцев, прозванный Ромой-Баобабом повесился только из-за того, что офицеры пару раз отметелили солдата в караулке. И был ведь не парень, а загляденье! Осиная талия, певческий густой голос, крутой разворот плеч, гимнастические мышцы, а вот не выдержал - сломался в одну неделю. Несмотря на то, что жал от груди почти центнер и, шутя, жонглировал пудовыми гирями. Бившие его офицеры были явно слабее, однако сумели управиться с красавцем в четыре кулака. Другой бы прохаркался, оклемался и вновь встал на ноги, а этот счел себя глубоко униженным, - будто и не в России родился. Пытался даже писать куда-то кляузы, комбату Рожневу жаловался. Только Рожнев - на то и Рожнев! Таких в России - тысячи и тысячи. Вместо головы - кочан, вместо сердца - холеный кулак. Конечно, ничего у Ромы с жалобами не вышло. После того, как комбат в очередной раз послал Ромочку кормить мандавошек, красавец, прозванный в армии Баобабом, скрутил из казенной простынки петлю и тихонечко удавился. Собственно, этот поступок Шнурок и взял на вооружение, сочинив душераздирающую историю о гонениях в армии. Иначе попробуй объясни следователям, что в прапора стрелял больше не от обиды, а с жестокой похмелюги. Проще было поступить, как поступало большинство беглецов, а именно отыскать в ближайшем городе комитет солдатских матерей и на скорую руку накатать с дюжину цидулек о царящей в родном полку дедовщине, о звероватых офицерах и зажравшихся сослуживцах. В последнее время таким петициям охотно верили, а полковым командирам спешили предъявить обвинение. Бывало и так, что в часть приезжали самые натуральные бандиты, которые за определенную мзду обещали спустить дело на тормозах, а заявление из прокуратуры аккуратно изъять. Своего рода армейский рэкет, который в большинстве случаев ни на чем не основывался. Деньги при этом уходили неведомо куда, а набедокурившего солдатика благополучно переводили в другую часть. Впрочем, в их случае пострадавший действительно имелся - все тот же Рома-Баобаб, а потому историю ротного красавца можно было использовать с немалой для себя пользой. Так бы, верно, и получилось, но Шнурок просто не успел добраться до комитета солдатских матерей. Не успел, потому что чуть раньше на него вышел Лесник. И если какое-то время он мечтал еще о побеге, то после беседы с Горбуньей и нескольких кровавых акций, мысли Шнурка приняли диаметрально противоположное направление. Как ни крути, но только здесь он ощутил себя по-настоящему сильным, - выучился драться и убивать, с удивлением поняв, что дом, армия и мирная гражданка уже абсолютно его не прельщают. Только в этом лесу он обрел подлинный смысл существования. Если разобраться, у него было тут все: сытное житье, опасные приключения, сговорчивые женщины. Последних, правда, насчитывалось не слишком много, - приходилось соблюдать строгую очередь, но в той же армии дела обстояли еще хуже. Если когда и удавалось перепихнуться, то только в самоволке. А чаще желторотые солдатики в складчину арендовали у старшины надувную резиновую женщину и как могли отводили душеньку. Здесь же все обстояло куда лучше. Пусть малочисленное, но рядом обитало сельское население. А значит, помимо стариков водились и женщины. Разумеется, большая часть жителей давно переехала в большой город, зато оставшиеся давно смирились со своей участью, не пытаясь уже ни жаловаться, ни оказывать какое-либо сопротивление. Собственно, и в налетах на жителей не было уже какой-либо нужды, поскольку это была территория Атамана, на которой они делали все, что хотели. Более того, многие жители были им даже благодарны, поскольку именно Атаман подключил жителей Облучка к подземной магистрали, вновь позволив пользоваться электричеством. И он же выручал их в трудные месяцы, подбрасывая пропитание и лекарства. Как говорится, мог казнить, а мог и миловать. Тем более, что настоящая власть была отсюда далече. Да и не ждали от нее жители Облучка ничего хорошего. Поэтому даже Шнурок в создавшихся условиях чувствовал себя более или менее вольготно. Ежедневно крутил с приятелями западные видеопленки, участвовал в состязаниях Тренера, а после вечерней порнушки неизменно отправлялся в одну из окраинных избушек к сорокалетней вдовушке Марье.Конечно, водились здесь бабы и посвежее, но за тех пришлось бы биться на кулачках, а свои силы Шнурок знал прекрасно. Как знал и то, что в честном поединке не устоит даже перед Левшой. С Марьей же ему было уютно и спокойно, а в темноте, да еще откушав порцию айрака, можно было представлять себе кого угодно - и Клавочку Шифер, и Деми Мур, и даже развратную Мадонну.

Впрочем, сегодня у него были иные планы. Спина и лоб продолжали ныть от недавних попаданий маркера, душа жаждала справедливого мщения, и он знал, каким образом можно отомстить. Идти следовало не к глуповатой Марье, а прямиком в резиденцию к Горбунье. Именно там содержались пойманные накануне пленницы, и именно по их вине дурачка Хвана подвесили на несколько часов за руки, заставив в полной мере прочувствовать все прелести древних пыток. Глядя на него, набирались ума и все прочие, хотя не всем наказание пошло в прок. Возможно, виной всему было то обстоятельство, что вести в лагерь пленниц помогал и Шнурок. Девицы были совершенно голые, и пока он конвоировал их, успел рассмотреть во всех подробностях. И обе запали Шнурку на сердце, благо ни с какой Марьей они даже в сравнение не шли. Таких красавиц он не встречал уже давно, и в первую же ночь девицы привиделись ему во сне. Проснувшись, он даже подумал, что если это и не любовь, то очень и очень похоже. Конечно, одна из них была ранена, зато другая пребывала в полном здравии. И, напуганная, конечно, не должна была ему отказать. Во всяком случае, момент представлялся чрезвычайно удобным. Пока эти дурики шмаляют друг в дружку из маркеров, он вполне мог бы управиться. По крайней мере, сам Шнурок очень надеялся на это. Уже хотя бы потому, что не хотел висеть на дереве подобно Хвану.

Достав из загашника полулитровую бутыль с айраком, он смыл с себя чертову краску, оделся в тряпки поприличнее и, пригладив на голове непослушный ежик волос, отважно шагнул за порог. Увы, здесь его поджидала неприятность. Тяжелая ладонь легла на плечо, а над самым ухом просипел удивительно знакомый голос:

- Ты куда намылился, голубь сизый?

Мысленно застонав, Шнурок обернулся. Конечно же, это был вездесущий Мох. Должно быть, углядел, как он торопится домой, - вот и увязался следом.

- Тебя что, тоже шлепнули? - Шнурок попытался выжать из себя улыбку.

- Не шлепнули, если б не ты. Спину-то мне кто прикрывал?

- Так ведь меня тоже в лоб уделали. Аж с самого начала…

- Да ладно, не оправдывайся, я и сам не больно-то старался. Они там сейчас штурм банка изображают, а мне это на хрен не нужно. - Мох кивнул на бутылку в руке Шнурка. - Ты, я вижу, примарафетился?

- Да вот, в горле чего-то пересохло…

- Ты мне мозги не парь. Знаю, куда топаешь. Эротики, небось, насмотрелся по видаку?

- Причем тут это?

- Все при том же! - Мох хлопнул его по спине. - Все верно сообразил! Пока народ на полигоне воюет, а Горбунья на чердаке дрыхнет, мы девочек проведаем.

- Вместе?

- А как же!… Еще неизвестно, кто им больше понравится. Ты ведь хлюпик по жизни, а бабы - они завсегда силу уважали.

- Только учти, там замок, а ключи все у нее.

Мох демонстративно растопырил пальцы, покачал ими перед носом оторопевшего Шнурка.

- Мне ключи без надобности. Я, братец ты мой, дворником пятнадцать лет протрубил, так что замки сколупывать выучился на ять!

Не уловив ясной связи между профессией дворника и «сколупыванием» замков, Шнурок неуютно поежился.

- Я думал - удобнее будет через окно…

- Через окно пусть фраера лезут, а мы через дверь войдем. Как все нормальные люди. - Мох фыркнул. - Да не дрейфь ты! Дело-то плевое, - проскочим не хуже сперматозоидов!…

Глава 12

Стас готов был уже позвонить Харитонову, но в последний миг неожиданно передумал. Потому что представил вдруг, как придется ему объясняться насчет Маргариты и Мариночки, говорить насчет непредсказуемости их поступков и сложности женского нрава, выдумывать себе оправдания. Разумеется, Дмитрий будет покорно слушать, сердито сопеть в трубку и поддакивать, но, в конце концов, от упрека не удержится и он. Дескать, сам виноват, и со своими женщинами надо было разбираться давным-давно. И конечно, возражать ему Стас не станет - проглотит любые самые горькие слова. Проглотит и промолчит. А далее друзья останутся друзьями и в помощи ему, разумеется, не откажут, но все же дадут понять, что затянувшаяся эпопея с женским гаремом, им тоже успела надоесть. И то сказать: у всех были жены и семьи - без особых проблем и болезненных вывихов. У Лосева - жена и сын, у Маратика тоже полный комплект, а у Гриши Росомахи - даже трое детей. По слухам, готовился к скорому отцовству Мишаня и даже Димон наконец-то разрулил свои отношения с Дианой, обзаведясь необходимым штампиком в паспорте. Словом, ребята особо не мудрили, жили, как положено, стараясь не загружать окружающих личными проблемами. И только у Зимина все обстояло шиворот-навыворот: вместо одной дамочки - четверо и при этом ни одного ребенка! Ничего удивительного, что несостоявшиеся матери то и дело потчевали его сюрпризами.

Конечно, Зимин все понимал и был вовсе не в восторге от сложившейся ситуации, но рвать с многочисленными «невестами» у него никак не получалось. То есть однажды он уже пробовал объясниться с Натальей, но девочка чуть руки на себя не наложила, Зинаида тоже намеков не поняла - немедленно полезла драться, едва не выцарапав ему глаза. Мариночка без лишних слов показала кукиш, а с красавицей Марго вышло еще хуже. Сначала гордая леди замкнулась в себе, потом стала чудить и, наконец, выдумала эту чертову дуэль с соперницей!…

Взглянув на себя в лобовое зеркальце, Стас сокрушенно вздохнул. Раньше из-за баб мужики стрелялись, а теперь мир окончательно сошел с ума, - уже и женщины взялись за оружие, оттеснив в сторону индифферентных мужиков. Потому и получилось то, что получилось. Теперь вот сиди и ломай голову, кто там у них вышел победителем. Может, хитруля Мариночка, а может, более юркая Марго. Хотя вполне возможно, досталось обеим, после чего девушки преспокойно угодили в лапы каких-нибудь грибников. А ведь по лесам нынче кто только не бродит! И новоявленные старатели, и археологи, и просто шпана бездомная. Тех же маньяков развелось, как червей дождевых! И в подвалах своих жертв мурыжат, и выкупы требуют, и на куски режут. Насмотрелись видаков, мать их за ногу! Выучились интиму, папуасы хреновы!…

Зимин стиснул руль с такой силой, что казалось еще немного, и стальное колесо хрустнет под его пальцами. Только спустя минуту ему удалось успокоиться. Дрожащей ладонью Стас провел по взмокшему лбу, помассировал пульсирующий висок. Так или иначе, но метать икру прежде времени не стоило. Вполне могло оказаться, что все его страхи не имели под собой никаких оснований. Мало ли кто успел наследить на той поляне! Тел-то он никаких не обнаружил! И крови натекло не столь уж много. При серьезных ранах вытекает гораздо больше. Тем более, что пятна могли быть и следствием обыкновенного пореза…

Он тут же припомнил впившиеся в сосновый ствол шарики дроби, и его передернуло. Нет, ребятки, выстрелы были абсолютно свежими! Уж тут-то он не мог ничего напутать. А значит, по всему выходило, что с девчатами стряслась беда. Иначе давным-давно вернулись бы в свою «Мазду» или сумели бы как-то просигнализировать о себе. У той же Мариночки сотовые телефоны валялись по всем сумочкам, да и Марго с полгода назад получила в подарок от Стаса такую же электронную крохотулю. Но не вернулись и не позвонили! И «грибникам» об упрятанной в кустах «Мазде» никому ничего не доложили, а это само по себе говорило о многом.

Он вновь потянулся к сотовому телефону. Решение пришло само собой, разом вернув четкость мыслей. И странно стало, что не додумался до этого раньше. В самом деле, если не хочется беспокоить директора «Кандагара», почему не потормошить кого-нибудь другого? Есть ведь у него друзья вне «Кандагара» - и среди гаишников, и среди милиционеров, и среди блатных. Во всяком случае, посоветоваться было с кем…

На этот раз ему даже не пришлось листать записную книжку, - телефонный номер Василия Гринева, командира спасотряда «Алеуты», всплыл в памяти сам собой. Конечно, время для звонков было позднее, но Стас точно знал, что Гринев на него не обидится. Даром, что уже десяток лет работает в МЧС - так что привык просыпаться по первому звонку…

Стоило ему услышать заспанный голос Гринева, и на душе сразу стало легче. Вася Гринев, которого близкие друзья предпочитали называть просто по фамилии, умел просыпаться быстро. С такой же быстротой он схватывал любую новую информацию. Иначе людям его профессии было нельзя. Последнее время «алеутов» постоянно дергали вызовами на лесные пожары, просили влезть на какой-нибудь высотный балкон или достать со дна очередного утопленника. В период весенних паводков становилось еще веселее. Целые деревни уходили под воду, и подобно деду Мазаю Гринев выезжал со своим отрядом в затопленные районы, помогая эвакуировать людей и животных, спасая нехитрый домашний скарб. В прежние времена служба спасателей откровенно бедствовала, и Василия не раз пытались переманить в охранное агентство. Он и сам честно пробовал помогать «кандагаровцам», однако сыскарем все-таки стать не сумел. В последние же годы государство наконец-то прониклось необходимостью финансировать подразделения МЧС, и мало-помалу спасатели начали вставать на ноги. В конторе Гринева загудели первые компьютеры, стала появляться копировальная и прочая мудреная техника. Одновременно со статусом спасатели повышали общую квалификацию, совершая ежеквартальные вылазки в горы и леса, постоянно тренируясь на разнокалиберных полигонах. Словом, долго объяснять Гриневу ситуацию не пришлось. Василий все уяснил с полуслова и окончание истории дослушивал, уже натягивая на себя джинсы, рубаху и куртку. Это тоже было чертой настоящего профессионала. Стас ни о чем еще не успел его попросить, а Гринев уже собирался в дорогу.

- Короче, я тебя понял. Выезжай к развилке и жди меня там. - Приглушенно проговорил он.

- К развилке?

- Ну, да. Это где шоссе поворачивает в обход Волчьей. Там и встретимся.

- А почему шепчешь? Жена спит?

- Уже не спит. - Гринев хмыкнул. - А вот детей будить не хочется.

Зимин непроизвольно стиснул трубку. Так же, как стискивал еще совсем недавно руль в автомобиле. Конечно, он тоже не раз помогал Василию по мелочам, и все же решимость друга его основательно растрогала.

- Ты извини меня, Вась. И спасибо тебе…

- Брось! Рано благодарить. Надо подружек твоих найти.

- Все равно спасибо…

***

Разумеется, Гринев приехал к развилке на своей видавшей виды «Ниве». Прежде чем поздороваться с Зиминым, обошел свою украшенную спортивными лэйбами таратайку, озабоченно попинал скаты.

- Даже подкачать не успел, - пожаловался он и только после этого пожал Стасу руку.

- Ну, и как?

- Да вроде терпимо…

Впрочем, иначе и быть не могло. У этого жилистого и гибкого человека любая техника работала, как часы. Василий мог чинить компьютеры и механические будильники, довольно быстро разбирался в самых запутанных программах, а, осваивая новейшие акваланги, умудрялся придумывать такие вещи, при виде которых качали головами и матерые дайвингисты. Ничего удивительного, что легковушки Гринев откровенно презирал, всем машинам предпочитая внедорожники. Да и на чем еще ездить настоящим спасателям, как не на джипах с вездеходами! В скорости Василий, конечно, при этом проигрывал, зато какие возможности открывались его пытливому уму! Вот и свою «Ниву» с первых дней приобретения Гринев постоянно видоизменял и реконструировал, помимо бампера наварив поверх окон специальные решетки, снабдив машину лебедкой и водолазным компрессором, установив на крыше вращающиеся прожекторы и там же разместив довольно мощную пневмопушку. Разумеется, пушка нужна была ему не ради грозного вида, а чтобы перебрасывать стальные тросы через реки и иные препятствия. Кроме того, Василий привез то, чем не располагал Зимин, а именно карту прилегающего к Волчьей района.

- К сожалению, не самая подробная, но другой под рукой не было, - оправдываясь, произнес он.

- Да уж, экипирован ты, как бог!

- Иначе сегодня нельзя, - Гринев смущенно улыбнулся, - особенно при нашей профессии. Кстати, познакомься, я не один к тебе приехал, - с Лордиком.

- Каким еще Лордиком?

- А вот таким… Эй, Лордик, покажись! - Гринев лихо присвистнул, и из машины тотчас выскочил вислоухий спаниель. Коротко тявкнув, пес подбежал к Гриневу, энергично завилял обрубком хвоста.

- Зачем ты его взял? - поразился Зимин.

- А вот догадайся, сыщик! - Гринев хмыкнул. - Или ты всерьез собрался сам вышагивать по следам своих подружек? Нет, Стасик, мы с тобой не чингачгуки какие-нибудь - и без хорошего пса здесь не обойтись. А Лорд - специалист что надо! Находит по запаху и наркоту, и взрывчатку. Его у нас даже медики пару раз забирали - на предмет обнаружения злокачественных опухолей.

- Он что, и это умеет?

- Лордик у нас все может! - Гринев любовно потрепал собачий загривок. - И по следу идти, и потери находить, и болезни диагностировать. Помяни мое слово: скоро врачи от доброй половины аппаратуры откажутся. Диагностику станут проводить с помощью таких вот лохматых красавцев, а лечить с помощью лошадей и дельфинов. Называется зоотерапия, - и проще, и эффективнее!

- Ты думаешь, Лорд сумеет нам помочь?

- Само собой! В городе я, может, и не стал бы его брать, а здесь - природа, чистота, так что есть серьезные шансы.

- Да-а… Ты молоток, Василий! Я ведь о собаке даже не подумал. - Присев на корточки, Зимин тоже потрепал четвероногого помощника. Лорд отреагировал на ласку чужака милостиво, даже лизнул шершавым языком в ладонь.

- Вы, ребятки, о многом не думаете.

- Что ты имеешь в виду?

- А то, что район Волчьей - не самый благополучный. - Гринев внимательно взглянул на Стаса. - Я, конечно, плотных изысканий не проводил, но пока ехал, пару звонков нашим диспетчерам все же сделал. Им все равно спать не положено, вот и поболтали.

- Ну, и что они тебе сказали?

- Предупредили, что в районе Волчьей у нас могут быть серьезные проблемы.

- Не очень тебя понимаю.

- Видишь ли, есть районы условно благополучные, а есть напротив - абсолютно неконтролируемые. Все равно как - центр города и Гарлем. В центре можно даже ночью гулять, а в Гарлеме и днем убивают.

- Ну, а на вашем языке - что это означает - неконтролируемый район?

- По сетке спасателей это означает отсутствие электричества с канализацией, отсутствие хозяйственной и административной инфраструктуры. Ну, и, конечно, наличие различного рода утечек.

- То есть?

- Утечками обычно именуют ситуации, когда воруется газ с нефтью или производится незаконное подключение к телефонными магистралям и электросетям.

Стас растерянно развернул привезенную Василием карту.

- Но тут же никто не живет!

- Почему ты так решил? Люди, Стасик, живут повсюду. Даже в зоне Чернобыльского следа. - Гринев сдержанно вздохнул. - Было бы у нас время, я мог бы даже заказать фотографии со спутников, но дело это не самое быстрое, так что пришлось поверить ребятам на слово. Как бы то ни было, спутники наблюдения фиксируют в этом районе жизнь. И что любопытно, это не сады и не дачи, это деревушки, каких по всей России сотни и тысячи. Кроме того, хватает здесь и искомых утечек.

- Почему же об этих поселениях ничего неизвестно?

- Что же тут непонятного? - Гринев пожал плечами. - Или ты в Чечне не был?

- Причем тут Чечня?

- А притом, что территория Чечни тоже небольшая, однако можно дать голову на отсечение, что белых пятен там сотни и сотни.

- Не забывай, там две войны отгремело, а у нас вроде пока мир.

- У нас, Стасик, строй поменялся, а это еще хуже, чем война. И немудрено, что перепись не до всех дотянулась. Только за нынешнее десятилетие и деревни заброшенные появились, и поселки. Да будет тебе известно, что согласно последней переписи населения - в России исчезло более восемнадцати тысяч деревень.

- Сколько, сколько?

- То-то и оно! Впору вспоминать германских оккупантов, - сожгли, наверное, немногим больше. - Гринев невесело покрутил головой. - А что не вспоминает о них никто, так это как раз понятно. Кому они нынче нужны - лишние граждане? Разве что господам депутатам, да и то во время выборов.

- Ты что, пытаешься меня запугать?

- Я пытаюсь тебя утешить. - Серьезно произнес Гринев. - Поскольку очень может статься, что твои девочки угодили не в руки маньяков, а как раз в одну из таких призрачных деревень.

- Если, конечно, таковые здесь имеются.

- Деревни здесь есть! - убежденно произнес Гринев. - Во всяком случае, были. Карта у меня старенькая, но и на ней можно кое-что рассмотреть. Взгляни повнимательнее и сам увидишь…

Глава 13

- Да уж, видок у меня неважный. Теперь вот еще шрам останется. - Оторвавшись от зеркальца, Маргарита попыталась сесть, разглядывая собственную ногу.

- Да уж, без шрама не обойдется. Только это, подруженька, еще не самое страшное. Ты ведь запросто могла и без ноги остаться. А то и вовсе помереть.

- Ну, не все еще потеряно…

- Ты мне покаркай! - Мариночка нахмурилась. - Ненавижу, когда под руку говорят или беду кличут.

Марго попыталась улыбнуться, но вместо улыбки у нее получилась какая-то жалкая гримаса. Терпеть боль не так уж сложно, если разрешается плакать, но к помощи слез она не прибегала на протяжении уже многих лет.

- Это конечно, только ведь мы с тобой вроде как ее уже накликали.

- Если живы, значит, большой беды еще нет… - рассудила Мариночка. Неспешно погрузив в банку с темной жижей марлевый тампон, она аккуратно наложила его на рану своей недавней соперницы. - Либо сами что-нибудь придумаем, либо наши помогут.

- Откуда им знать, где мы.

- На то они и сыщики, чтобы головой думать и ребусы решать! За это и деньги свои получают.

- А ты готова им заплатить?

- Надо будет, заплачу… - сухо отрубила Мариночка. - Чего морщишься? Больно?

- Мазь очень уж едкая.

- А ты терпи! Мазь - она как водка. Чем горше, тем целебнее. - Мариночка покосилась на пациентку, хмуро шмыгнула носом.

Странное дело, но даже мысль о том, что атласную кожу этой рыжеволосой красотки обезобразят рубцы, уже не радовала. Как говорится: была злость, да вся изошла пузырями. А вместо нее появилось нечто иное - совершенно даже непривычное. Впрочем, в их положении так оно, верно, и должно быть. Смешно дуться друг на друга, находясь в плену у самой настоящей колдуньи.

- Кстати, как тебе наша хозяйка? - она со значением кивнула в сторону потолка, имея в виду второй этаж, на котором и располагались покои колдуньи.

- Старуха, конечно, чудная, но это чудо в любом случае, будет получше тех вурдалаков, что на нас напали.

- Тут я согласна. - Мариночка приготовила еще один тампон, осторожно приблизила к носу. - И дело свое она, кажется, знает, хотя и пахнут ее снадобья отвратительно!… Интересно, из какого дерьма она их варит?

- Из чего бы не варила, лишь бы помогло. А тут, сама видишь, всего за одну ночь раны затянуло.

- Да уж, вижу. - Мариночка поморщилась. - Хотя, если бы ты меня спросила, я бы отдала предпочтение обычному стрептоциду.

- Стрептоцид - всего лишь антибиотик. Стало быть, убивает и своих, и чужих. А здесь что-то явно исцеляющее. Я же чувствую, как оно там все горит.

- Вроде готово… - наложив на ногу второй тампон, Мариночка не очень умело обернула бедро подруги широким бинтом. - Не слишком туго?

- Вроде ничего…

- Вот и ладушки!… - Мариночка бросила взгляд в сторону окна. - Куда больше меня интересует сейчас место, в которое мы угодили.

- Это тебе лучше знать. Я-то ведь без сознания была.

- А мне глаза завязывали и часы отобрали, так что разница небольшая. - Мариночка на минуту задумалась. - Помню только, что от горы Волчьей топали довольно прилично. Тебя на носилках несли, а меня за веревочку вели. Все равно как козу какую-нибудь. Перекур раза три устраивали, а после погрузились на какую-то колымагу и по рельсам минут десять ехали.

- По рельсам?

- Ну да, у них там что-то вроде дрезины, - жаль, рассмотреть не сумела. Так что ни направления, ни расстояния не определить…

- Погоди! - Маргарита встрепенулась. - Они же сами вначале что-то такое говорили. Вроде как далеко тащить - километров пятнадцать. Так что проще, мол, шлепнуть.

- А ведь верно, был такой разговор! - Мариночка даже пристукнула себя ладонью по лбу. - Ты молодец, соображаешь! И про железку они вроде упоминали.

- Значит, все сходится!… - Марго удовлетворенно кивнула. - Получается, что деревушка находится километрах в пятнадцати от Волчьей. Еще бы направление вычислить…

- С этим как раз все просто. Направление - к юго-востоку от горы.

- Откуда ты знаешь?

- Так ведь вечер был, а солнце нам в спины светило. Выходит, двигались на юго-восток. - Мариночка вздохнула. - Словом, ориентир худо-бедно имеется.

- А машину-то твою эти тузики не искали?

- Какое там! Лесник их так зашугал, что они только о том и думали, как бы поскорее унести ноги.

- Так это же здорово! - воодушевилась Маргарита. - Значит, удрать отсюда вполне реально. Волчья-то - высокая, ее с любой сосны можно будет разглядеть. А как выйдем к горе, сумеем и машину найти с дорогой.

- Так-то оно так, только нам от этого не легче. Как мы доберемся до Волчьей, если ты ходить все равно не можешь?

- Зато можешь ты. - Сурово выговорила Маргарита. - А что? Идеальный вариант! Одним выстрелом убьешь двух зайцев. И от соперницы избавишься, и наших предупредишь… Эй, ты чего?…

Мариночкины глаза сердито засверкали. Казалось, еще секунда, и она швырнет в Маргариту чем-нибудь тяжелым.

- Да ничего. Вот думаю, врезать тебе сейчас или подождать, когда поправишься… - Мариночка с шипением выдохнула из себя воздух. - Мы ведь с тобой уже обсосали эту тему. Или хочешь начать все сначала?

Прежде чем ответить, Маргарита чуть подумала.

- Пожалуй, что не хочу.

- А раз так, давай не будем строить из себя стерв больше, чем мы есть! Договорились?

- Договорились. - Маргарита тихо рассмеялась. - Вот уж никогда бы не подумала, что могу обзавестись подругой в таких жутких обстоятельствах.

- Чему тут удивляться? - Мариночка фыркнула. - Между прочим, настоящие друзья только в таких идиотских ситуациях и появляются.

- Прости… - Маргарита смущенно отвернулась в сторону. Ставни на окнах были заперты, а потому возможности изучать улицу у нее не было. Зато на бревенчатых стенах хватало иных красот, включая потемневшие от времени иконы, простенькие репродукции старинных картин, свисающие с гвоздиков мешочки с травой и корешками, полки, заставленные разномастными склянками и бутылочками.

- Ты заметила, что здесь совершенно нет комаров? - Маргарита неловко поежилась. -Наверное, это из-за трав. Вон сколько их насушено кругом… Кто она вообще такая, как думаешь?

- Откуда же мне знать? - Мариночка пожала плечами, чуть отодвинув свой табурет, спиной прислонилась к массивному столу. - Спасибо, хоть кормить не забывает. Опять же одежду вернула. А то жили бы тут голыми среди мужиков!…

Заслышав далекий крик петуха, Маргарита вздрогнула.

- Что-то поздновато он кричит.

- А тут у них все на особый лад. - Буркнула Мариночка. - И петухи не вовремя кричат, и людей похищают. И вообще деревенька более, чем странная.

- Чем же она странная?

- Да всем. - Мариночка фыркнула. - Пока ты ногу свою лечила, я кое-что успела здесь рассмотреть. Так вот, дорогуша, жителей по моим наблюдениям здесь практически нет. Да и вся деревенька укладывается в две-три небольших улочки. Женщин почти нет, а мужики все больше на кулаков послереволюционных похожи - все, как один, хмурые, бородатые, обряжены в телогрейки, у каждого второго оружие.

- А что за оружие?

- Да всякое. Один тут даже с автоматом немецким бегал. Знаешь, как в фильмах показывают. И каска на голове болталась. С тех самых времен.

- Так, может, это кино?

Мариночка невесело улыбнулась.

- В кино, подруженька, если даже стреляют, то исключительно холостыми патронами.

- А если насилуют, то исключительно с презервативами. - В тон ей подхватила Маргарита.

- Вот-вот, а у них тут, похоже, все по-настоящему, никакой бутафории.

- Бред какой-то! - Маргарита покачала головой. - Колдунья, бандиты, мази знахарские… Хорошо, хоть электричество еще есть.

- И что с того? Электричество нынче везде, даже у людоедов с Амазонки. - Мариночка украдкой оглянулась на дверь. - Сдается мне, подруженька, что и нас с тобой оставили в живых не за красивые глаза.

- Думаешь, будут просить выкуп?

Мариночка покачала головой.

- Хочешь скажу, о чем спросила меня вчера эта баба-яга?

- Ты о Горбунье?

- Ну, да, о ком же еще! Так вот, она спросила, умею ли я вязать на спицах.

- А что ты?

- Я сказала, что нет.

- А она?

- Она успокоила меня: сказала, что научит. Дескать, и коврики будем вязать, и шали с варежками, и шапочки с носками.

- Ничего себе перспективка! Выходит, мы здесь на положении пленниц?

- Рабынь - я бы так выразилась… - Мариночка хотела было завершить начатую мысль, но произнести ничего не успела, потому что именно в эту минуту в помещение ввалилось двое мужчин. Тот, что поменьше ростом, был в каске и держал в кулаке нечто вроде чахлого букетика. Свободной рукой он теребил ремешок перекинутого за спину автомата и глупо улыбался. Автомат был и впрямь немецкий - из тех, что частенько показывают по телевизору. Именно об этом идиоте она только что рассказывала своей подруге. Второй тип был значительно выше и здоровее, но вид его тоже не обнадеживал. Заросший по самые брови клочковатой нечистой щетиной, он смотрел на девушек глумливым взором и мягко оглаживал торчащую из-за пояса рукоять. Сначала перепуганной Марго показалось, что это рукоятка обреза, но, присмотревшись, она разглядела огромный охотничий нож. Примерно таким же хлеборезом кареглазый Рэмбо рубил в фильмах своих многочисленных врагов. Впрочем, тесак бородатого богатыря был значительно больше, и, разумеется, это тоже не радовало…

Глава 14

Время, что и говорить, они подобрали удачное. Не так уж часто в эту глушь наезжал Тренер с очередным составом послушников. А потому, даже те немногие, что слонялись по лагерю без дела, были мобилизованы Лесником для охраны полигона. Атаман, судя по всему, застрял в городе еще на пару-тройку дней, так что присматривать за рядовым составом было по большому счету некому. Кроме того, о свеженьких пленницах знали пока не все обитатели Облучка, а потому и шансы оказаться в числе первых у них действительно имелись.

Тем не менее, гостей девушки явно не ждали и радоваться появлению незнакомых мужчин не спешили. Во всяком случае, восторга на их лицах ни Шнурок, ни Мох не заметили.

- Вот, значит, пришли… - Шнурок первый шагнул вперед, неловким движением протянул пучок сорванных по дороге цветов.

- Предположим, пришли. И что вам тут нужно? - Мариночка настороженно отступила на полшага. Ни протягиваемый ей букет, ни сладенькая улыбочка дарителя ее не обманули. Она уже успела составить себе первое представление о здешних обитателях и отлично понимала, что ждет их отнюдь не дружеское чаепитие, а серьезный разговор. Возможно, даже не разговор, а очередная жестокая схватка. Это для мужиков драки являются обычным делом, а для женщин любая потасовка столь же серьезна, сколь и жестока.

- Чего это подружка твоя не встает? - Пробасил здоровяк. - Все-таки гости в доме.

- А ты не видишь, что у нее с ногой? Ваш козел, между прочим, стрелял.

- Почему же наш? Вовсе даже не наш. - Шнурок продолжал улыбаться. - Мы-то как раз наоборот - с миром пожаловали.

- Это вы-то с миром?

- А как же? Вам ведь друзья по-любому нужны. Без друзей здесь трудно. Вот мы и станем друзьями. Зато потом не будет никаких непоняток. Кто сунется, всегда можете посылать к нам.

Шнурок старался говорить твердо и уверенно, однако сознавал, что звучат его слова не слишком убедительно. Да и как иначе, если он городил сейчас полную чушь. Никакой серьезной защиты ни он, ни даже Мох обещать девушкам не могли. Конечно, врать Шнурок научился еще в школе, и все же фальшь в его голосе Мариночка учуяла без особого труда.

- Ага, как же! Вы же у нас тут самые крутые, верно? - язвительно произнесла она. - Вас тут все, должно быть, боятся. И Горбунья, и Атаман…

Шнурок чуть нахмурился. В отличие от Мариночки способностей психоаналитика он в себе не ощущал, а потому никак не мог понять - смеются над ним или говорят серьезно.

- Ну… Все не все, но кое-что мы тоже можем.

- Что, например?

- Например, словечко за вас нужное замолвить - перед тем же Атаманом, от работ тяжелых освободить. - Шнурок продолжал еще хорохориться, хотя по лицу девушки было уже видно, что она ни на грош ему не верит. Курвочка оказалась неглупой и, конечно, смекнула что к чему. Он бы, наверное, попытался бы еще что-нибудь придумать, но шагнувший вперед Мох бесцеремонно отодвинул его в сторону.

- Короче так, шалавы, - звучно объявил он, - некогда нам базарить, а потому слушай сюда. Нравы у нас самые простые, и каждая баба на своем особом счету. - Непривычный говорить длинно, Мох перевел дух. - Короче, без мужиков вы - ничто. Любой сожрет и оприходует. А коли так, то не хрен выдрючиваться. Будете из себя целок строить, вам же дороже встанет…

- Чего, чего?!

- На матрас, цыпа! И покороче!… - Мох угрожающе стиснул рукоять своего ножа, по-медвежьи тяжело шагнул к девушке.

Одного-единственного взгляда на этого буйвола Мариночке хватило, чтобы понять: меряться с таким силами бесполезно. Это того, с букетиком, можно было еще свалить на пол или даже оглушить, - этот же слон ее ударов просто не почувствует. Даже, наверное, глазом не моргнет. Все также спокойно заломит за спину руки, повалит на койку и сделает свое дело.

- Вы чего, мальчики, рехнулись? - она испуганно переводила взгляд с одного бандита на другого. - В нас же еще вчера стреляли! Вон, и подругу мою изувечили!

- А причем здесь твоя подруга? Мы ее трогать не собираемся. - Добродушно промычал Мох. - Да и с тобой обойдемся ласково. Если не будешь, конечно, брыкаться.

Мариночка в панике отступила еще на один шаг, и сияющий Шнурок немедленно переместился, отрезая ей путь. Правда, в отличие от Моха, он допустил непростительную ошибку - нерасчетливо приблизился к кушетке, на которой лежала Марго. Поставив себя на линию огня, он тут же получил свирепый удар пяткой. Маргарита била изо всех сил, но положение ее тела не позволяло должным образом сгруппироваться. Удар вышел далеко не смертельным, хотя и отбросил Шнурка далеко в сторону.

- Ах, ты гнида! - схватившись за живот, Шнурок с ненавистью уставился на свою обидчицу. - Да я ж тебя прямо здесь похороню! В печь вместо полена затолкаю!…

- Только подойди, заморыш! - Взвизгнула Маргарита. Опираясь на локти, она чуть привстала, готовясь повторить удар. Несмотря на весь свой страх, она все-таки успела заметить, что за свой автомат этот недомерок не хватается. Вполне могло быть и так, что патронов к этой допотопной железяке у него не было и в помине.

- Вот, чокнутая! Ты на кого пасть раскрываешь?

- Да на тебя, уродец! Давай, иди сюда! Так приласкаю, до конца жизни за промежность держаться будешь!

- Тварь! - ухватив за ножку ближайший табурет, Шнурок двинулся было вперед, но в этот миг ожила Мариночка. Пауза, в которой забияки перенесли свое внимание на раненую, была использована ею с должной пользой. За эти короткие секунды Мариночка успела вооружиться стертой от длительной работы деревянной прялкой и стремительным движением сорвала со стены крохотную, утыканную швейными иглами подушечку. Наверное, для женщины было бы логичнее воспользоваться прялкой, но Мариночка поступила более изуверски. Все-таки сказывался давний боевой опыт, когда приходилось дружить с отпетыми головорезами. Кое-что из их жутковатой похвальбы, видать, отложилось в подсознании. Подскочив к Шнурку, девушка с силой всадила ему в шею одну из иголок. В отличие от Мариночки, она не ходила ни в какие боевые секции, в отличие от Стаса Зимина никогда не слушала лекций о грамотном использовании в бою тех или иных подручных средств, и, тем не менее, сама того не подозревая, она избрала наиболее оптимальную тактику. Именно шея человека насчитывает максимальное количество болевых точек и жизненно важных зон. По этой же самой причине любой удар в шею может повлечь за собой за собой самые серьезные последствия. Так получилось и на этот раз. Заверещав во всю силу своих легких, Шнурок отпрыгнул в сторону, запнувшись о стопку березовых поленьев, с грохотом обрушился на пол. Растопыренными пальцами он продолжал царапать горло, пытаясь вслепую выдернуть торчащую из шеи иглу. Между тем, выставив перед собой прялку, Мариночка уже приближалась к новому противнику. Ей было отчаянно страшно, она мало на что надеялась, однако жизненный опыт подсказывал, что только яростная атака могла их спасти. Ну, а будут сидеть, сложа руки, обязательно дождутся. Либо увечий, либо смерти…

- Ишь ты, шустрая! - Мох с интересом следил за приближением девушки. На своего катающегося по полу приятеля он не обращал никакого внимания. В снулых глазах его не угадывалось ни испуга, ни волнения. Пожалуй, только легкая тень любопытства. Наверное, этому кряжистому увальню действительно хотелось поглазеть на те приемы, с помощью которых спятившая девчонка собирается его остановить. Со своей лежанки бешено ругалась Марго. Она уже запустила в насильника подушкой, но Мох этого даже не заметил. В своей жизни он успел придушить уйму людей, - были среди них и три женщины. Конечно, все трое были редкостными стервами - любили сорить окурками, не прибирали за собой пивных банок, и все же никакого удовольствия он тогда не испытал. Все они громко верещали, кусались и пребольно царапались. Пожалуй, спроси его, кому из них приходилось защищаться, он бы честно ответил, что ему. Потому, верно, и убил, что не удавалось заткнуть им рот иным образом. В силу этих причин сейчас он был озадачен одной-единственной мыслью - как бы сладить с чертовкой половчее, нечаянно не придавив и не изувечив. Как ни крути, за тех козочек заступиться было некому, - за эту же кобру мог сказать свое веское слово Лесник.

- Охолонись, подружка! Я ведь не этот хлюпик, я - Мох. - Он все еще продолжал кривить губы в усмешке. - Меня тут все знают.

- А я и знать не хочу! - рявкнула Мариночка.

- Вот же дура! Ты сама подумай, все равно под кого-нибудь ляжешь. Так уж лучше со мной…

- Пошел к черту, ублюдок!

- Вот это ты зря… - выставив перед собой могучие руки, он танком двинулся на Мариночку.

Кажется, она пнула его в коленную чашечку, попыталась мазнуть ногтями по лицу, но бандита только раззадорило. Она была ловкой и верткой, но Мох не отступал. Главное было дотянуться до девушки, ухватить ее хотя бы одной рукой. А уж тогда деваться ей было бы некуда…

Он уже почти загнал Мариночку в угол, когда скрипнула за спиной отворяемая дверь. Не желая отвлекаться, Мох мельком оглянулся, но и этого краткого мгновения ему хватило. Он замер на месте, и глазам изумленной Мариночки предстало редкостное зрелище. Черная сгорбленная старуха, шагнув в комнату, подняла вверх свои сухонькие ладони. При этом она неотрывно смотрела в глаза насильнику. И что-то с ним стремительно происходило. Лицо Моха сперва побледнело, потом безвольно обмякло. Мускулистые руки его опустились, плетьми повиснув вдоль туловища, в глазах проблеснуло нечто странное. Не обычный испуг и не смущение, а самый настоящий животный страх. Он точно увидел перед собой привидение. Впрочем, так оно, верно, и было. Сморщенная Горбунья действительно напоминала привидение, - стояла каменным изваянием и испепеляла высоченного детину взглядом. Впрочем, не только его, потому что завозился возле поленницы и Шнурок. Горбунья по-прежнему не произносила ни звука, однако с незваных гостей было довольно ее поднятых ладоней, ее немигающих глаз.

Поднявшись с пола, Шнурок торопливо захромал к выходу. Следом за ним двинулся Мох. Оба двигались, как сомнамбулы, напоминая неисправных роботов. И оба ни разу не оглянулись.

Стоило двери закрыться за ними, как Горбунья обратила свое сморщенное лицо к девушкам. На их глазах произошла обратная метаморфоза: неуловимым образом грозная мегера превратилась в обычную старушку. Мариночка смотрела на нее и видела, что перед ней стоит сейчас совершенно иной человек. Не злая мегера и не колдунья, а самая обыкновенная старушка.

Странное дело! - добрых людей морщины красят, а злых делают еще страшнее. В случае с Горбуньей наблюдались оба феномена сразу. Как выяснилось, она могла пугать, но могла казаться и ласковой. Вот и сейчас гнев ее неуловимым образом улетучился, сменившись чувством диаметрально противоположным.

Приблизившись к лежащей Маргарите, она неодобрительно покачала головой. На потревоженной ноге поверх бинта проступило пятно крови.

- Надо еще раз помазать, - глухо проговорила Горбунья, и хотя на Мариночку она уже не смотрела, та восприняла это как команду. Бросившись к склянке с мазью, вновь взялась за пакет с тампонами. Старуха, между тем, склонилась над Маргаритой чуть ниже, осторожным движением взяла девушку за руку.

- Сердце не болит?

- Нет.

- Это хорошо… А помнишь, как меня называла?

Вздрогнув, Маргарита попыталась отвести взор в сторону, но у нее ничего не получилось. Взгляд Горбуньи притягивал, заслонял все постороннее. Но странное дело, от глаз старухи не хотелось отрываться, - они работали, словно чудовищной силы магнит. Одновременно пугали и завораживали.

- Кажется, нет… Не помню…

- Жаль, - выпустив ее руку, старуха вновь выпрямилась. Не говоря больше ни слова, вышла из комнаты.

- Дела-а!… - присев на кушетку к подруге, Мариночка вновь принялась обрабатывать рану Маргариты. - Ты видела ее глаза? Не глаза, а прямо какая-то жуть!

- А мне они понравились, - пролепетала Марго. - Даже добрыми показались.

- Ничего себе добрыми! - Мариночка фыркнула. - А как она с этими уродами управилась! Они ведь даже слова ей сказать не посмели! Тот здоровый так побледнел, что я думала - замертво рухнет. От инсульта или еще какой-нибудь ерунды.

- Такие от инсульта не умирают.

- Это тоже верно, - чаще от ножа или пули.

- А что она такое говорила обо мне? - Марго обеспокоено встрепенулась. - Я что, ругала ее в бреду?

- Это вчера-то? - Мариночка нахмурилась, вспоминая. - Да нет, не ругала. Пожалуй, что наоборот. Ты ее за родственницу какую-то приняла.

- За родственницу?

- Ну да, так и называла все время - бабушка да бабушка.

- А она что? Рассердилась?

Мариночка пожала плечами.

- Вот уж чего не знаю, того не знаю…

Глава 15

Шкафоподобных ребяток возле двух черных «БМВ» он углядел еще издали, - потому и не стал подъезжать на своем «Лексусе» ближе. Притормозил метров за сто и, выбравшись из машины, двинулся пешком. Попутно оценил грамотность охраны куратора. Место тот выбрал поблизости от центральной площади, в меру людное и достаточно открытое, - во всяком случае, ни с гранатометом, ни с автоматическим оружием близко не подберешься. Опять же коммерческих учреждений вокруг, как грязи, - значит, ментов звать тоже долго не придется. А ведь Чемезов встречу не с кем-нибудь, - с ним устраивал! Хорош куратор, который приводит с собой на свиданку с полдюжины громил! Либо перестал доверять своему бывшему ученику, либо подобное поведение стало его жизненным стилем…

- Секундочку!…

Двое остановили его на подходе к машинам, и Магистр послушно поднял руки. Его быстро и умело обыскали, не забыв поколдовать над телом электромагнитным сканером. Чуть ближе к «БМВ» возвышались фигуры еще четверых богатырей. Не качки, но и далеко не задохлики. Впрочем, под вольными плащами комплекцию определить всегда бывает сложно. Но даже если парни были качками - не столь уж серьезная сила против его послушников. Тем не менее, следовало признать, что «богатыри» выглядели не в пример эффектнее. Осанка, как у атлетов, экипировка от «Версаче», глаза, как лазеры, да и под мышками, наверняка добротная кожаная сбруя с какими-нибудь новомодными пукалками. Как бы то ни было, но это тоже являлось признаком - если не успеха, то вполне продвинутого общественного статуса. Магистр никогда не завидовал подобным штучкам, но все же понимал, что до означенного положения ему еще далеко. Он мог сколько угодно кочевряжиться и фанфаронить на тайных вечерях со своими послушниками, но в жизни статус его не простирался выше полковничьих погон. Вот и к машине генерала Чемезова он прошествовал без обычной своей уверенности, покорно позволяя чужим глазам скользить по своему лицу, бесцеремонно изучать мимику и детали одежды.

В салоне они, впрочем, оказались наедине, - на этом малом пространстве куратор ему пока еще доверял. Приглядевшись к генералу повнимательнее, Магистр обнаружил, что моложе тот выглядеть за последние годы не стал. Напротив, прибавилось старческих морщин и седины, кожа приобрела землистый нездоровый оттенок. Украдкой рассматривая куратора, он ощутил некоторое беспокойство. Одно дело, когда стареют обычные пахари, и совсем другое, когда маразм подбирается к людям высокого полета. Примеров - огромное количество, начиная с выживших из ума древних императоров и заканчивая Мао и Брежневым. Вот и с этого старика однажды станется! Вот свихнется и начнет путать друзей с недругами! Чем это грозит, один Бог ведает. В этом случае от него следует не просто держаться на дистанции, а удирать со всех ног - в другой город и другую страну…

- Салют генералу! - с нарочитой бодростью поздоровался он.

- Привет полковнику! - тем же тоном откликнулся Чемезов.

- Ну, что? Сколько карпов успели загубить этим летом?

- Увы, гораздо меньше, чем в прошлом году. И рад бы побаловаться, да больно уж хлопотная служба пошла. Воришек отлавливаем даже в собственном учреждении. Заметь - не врагов и не шпионов, а обычных казнокрадов! - Чемезов тяжело вздохнул. - Ну, а ты, полковник, как живешь? Не надоело ещечислиться в магистрах-атаманах?

- Если помните, я с самого начала был против двойного имени.

- Знаю… - генерал махнул рукой. - Только уж поверь старому вояке, - лишние имена карман не тянут, а вот выручить порой могут крепко. Все мы ходим по краю пропасти. Сгорит одно имя, останется другое.

- Ну, полковником-то я останусь при любом раскладе!

- Тоже не факт! Времена нынче смутные, всего сразу не предусмотришь. Сегодня ты пан, а завтра, глядишь, и пропал.

- Загадками говорите, товарищ генерал!

- Я, брат ты мой, не говорю загадками, я их загадываю. Вот и сейчас хочу загадать так, чтобы все наши остались в своих креслах. Чтобы звезд не лишились и к пенсии добавочку получили. Опять же о тебе думаю…

- Обо мне?

- О ком же еще! Хочу, понимаешь, свой отдел в наследство тебе передать. - Чемезов с усмешкой взглянул на своего ученика. - Надеюсь, не откажешься?

- Что ж, пожалуй, не откажусь.

- Вот и славно… Стрелочку-то с Кучером уже забили?

- Вы и про это знаете?

- Я, брат, просто обязан знать такие вещи. - Чемезов криво улыбнулся. - Это ведь не он на тебя вышел, это я вас свел.

- Честно говоря, догадывался, хотя не мог понять - для чего.

- Вот для этого мы с тобой и встретились. А теперь слушай и вникай… - Чемезов сел поудобнее, глядя прямо перед собой, неспешно заговорил: - Словом, есть такой банк «Возрождение», ты о нем, конечно же, наслышан. Банк не самый богатый, но вполне надежный. У блатных там хорошая доля. Само собой, помогали друг дружке: банк ворью денежки отмывал, а бандиты способствовали с вышибанием долгов. Правда, длилось это недолго. Около года назад хозяин банка с властью сошелся, в выборах стал участвовать, среди крупных чинов милиции приятелей завел - словом, перестал делиться с блатными, выставил за порог их соглядатая. В общем, пошли обычные российские терки. Но это их дела, а нас с тобой интересует партия любопытных раритетов, которые, собственно, и формируют на сегодняшний день основной капитал банка.

- Какая-нибудь золотая дребедень?

- Золотая, но не дребедень. Шкатулки Ивана Федоровича Платова, пять штук. Слышал про такие?

- Честно говоря, нет.

- Вот и хорошо, что не слышал. Корешки Кучера тоже о них ни сном, ни духом. Но за должком придут обязательно. И пусть приходят. Ты им в этом деле поможешь.

- Я?

- Ты, полковник, именно ты! Иначе зачем нам твои воспитанники? Хватит уже, - оперились, пора в дело пускать. Не только им кресты жечь, да бомжей по лесам мочить.

- Не очень понимаю: в чем же наш интерес?

- А интерес наш в том, что, заявившись в банк вместе с урками, мы возьмем не деньги, а эти самые шкатулки. Пока о них мало кто знает, а значит, и момент для нас самый подходящий. - Чемезов усмехнулся. - Жаль, Фаберже от нас уплыл, - могли ведь и его до кучи прихватить.

- Могли бы, но какой бы тогда шум поднялся!

- Верно мыслишь, шум поднялся бы до небес. - Чемезов вздохнул. - Фаберже знают все, а Платова только самые узкие специалисты.

- Кстати, почему? Он что, хуже работал?

- Конечно же, нет. На мой взгляд, даже лучше. По крайней мере, интереснее и оригинальнее.

- Даже так?

- По крайней мере, таково мнение сведущих людей. - Генерал пожал плечами. - То есть Фаберже был, конечно, неплохим мастером, но свое творчество он превратил в конвейер, а вот Платов корпел над каждой поделкой годами.

- Почему же его тогда не знают?

- Ну, во-первых, потому что он был русским - и по имени, и по происхождению. А в мире искусства это уже большой минус. Сам сравни: Ваня Платов и Расстрели с Пазолини. Что звучит, а что не очень?

- Мда… Маркони звучит тоже интереснее, чем Попов.

- Вот-вот! А Фултон - чем Ползунов. - Генерал фыркнул. - Те же русские иконы на девяносто девять процентов были безымянными, а западных маляров мы всех наперечет знаем. Как ни прискорбно, искусство - тот же рынок, и о справедливости в нем говорить не приходится. Вот и Платову нашему не повезло, - затерялся во второй волне, хотя, сказать по правде, искусство второй волны - всегда было выше и чище.

- Из-за пиара?

- Точнее, полного его отсутствия. - Чемезов повернул седую грузную голову, цепко взглянул на соседа. - Рекламу - ее ведь не в наше время придумали. И всегда так было: кто больше распускал хвост, тому и пенки доставались. По этой причине рядом с Пушкиным не замечали Вяземского, возле Шолохова - Гроссмана, а подле Булгакова - Газданова.

- Получается, Платов был скромником?

- Во всяком случае, аукционов он не устраивал и ногтей на руках не отращивал. Жил себе ровно и тихо, роскошных блюд не едал и не понимал, что по части мастерства давно превзошел своих современников. - Чемезов на некоторое время умолк. - В общем, эти шкатулки нужно реквизировать. Во что бы то ни стало. Используй Кучера, своих тайных бойцов, - кого угодно!

Полковник коротко задумался.

- Тогда мне придется снова подключить сестру Горбуньи Василису.

- Это всегда пожалуйста! - Чемезов неожиданно улыбнулся. - Как она, кстати, там?

- Да ничего, продолжает гадать, мирские ужасы предвещает. Насколько я знаю, зарабатывает очень даже неплохо.

Генерал покачал головой.

- Подумать только, уже старуха! А ведь было время, когда обе были стройненькими, красивыми. Поглядел бы ты на них тогда, - чудо что за девочки! Ох, и драл же я их! На полу, на столах, на обычных табуретах. С близяшками это всегда интереснее.

- Ох, и ненавидят они вас, должно быть!

- Так ведь это и сладко! - Чемезов вновь улыбнулся, демонстрируя фарфоровый оскал. - Тебя ненавидят, тебя готовы испепелить, а ты творишь все, что пожелаешь.

- Эти, пожалуй, могут и отомстить. Во всяком случае, на глаза им вам лучше не попадаться.

- Брось, что они могут мне сделать? - Чемезов поморщился. - Если уж тогда не осмелились, то теперь и подавно не решатся. Тебя-то ведь не трогают, верно?

- Я - другое дело. Я - гарант их безопасности, а они друг за дружку до сих пор держатся.

- Ерунда! - генерал презрительно скривился. - Хотели бы, давно навели бы мне решку. Это уж такая рабская у людей природа. Их бьешь, а они терпят. Их голыми раздеваешь, а они сами к крематорию ползут, да еще в печь залезают. Вот и ты свою лесную шпану почаще шпыняй. Ведь наверняка шалят?

- Не без этого.

- То-то и оно! Народная стихия - тот же шторм. Разойдется, - не уймешь.

- Ну, этих, положим, старухи угомонят. Власть у них до сих пор железная.

Чемезов мелко рассмеялся.

- Значит, скрипят еще старые перечницы? По сию пору колдовством балуются? - генерал покачал головой. - Сам-то еще не выучился? Ты ведь, помнится, тоже мечтал о гипнозе.

- Да вот, учусь, - полковник неловко повел плечами. - Только до их способностей мне пока далековато.

- Торопись. Если честно, старушкам давно пора на погост. Больно уж много секретов знают. И над тобой верх могут в любой момент взять. Так что подумай на досуге, как их аккуратно угомонить.

- С эти как раз никаких проблем, сделаем в лучшем виде!

- Вот-вот! Как закончишь с банком, сразу помозгуй насчет старух. Сам понимаешь, сколько всего у нас завязано на них.

- А может, совместить их ликвидацию с уничтожением лагеря?

Генерал озабоченно взглянул на помощника. На секунду взор его просветлел.

- А почему нет? Хорошая мысль! В Москве наш человечек давно уже продавливает через президента наши идеи. Так что нужный указ будет вот-вот готов.

- Вы имеете в виду указ о назначении губернаторов сверху?

- И губернаторов, и мэров, и прочей чиновничьей шушеры. - Генерал мечтательно прищурился. - Важно только подгадать удобный момент. Скажем, дождаться громкого теракта на Кавказе, и тут же подпалить огонек на Урале, - соображаешь, как сложится ситуация? Кругом жертвы, паника, а тут еще обнаружен целый учебный лагерь террористов под боком!… Словом, разыграем мусульманскую карту, как надо, останемся в наваре.

- Тогда уж исламскую. - Усмехнулся полковник. - Мусульмане - народ мирный, а вот исламисты, ислама не соблюдающие, - другое дело.

- Исламскую или чеченскую - нам это без разницы. Главное - сработать синхронно с президентским указом. Вот под это дело лагерь нам как раз и пригодится. Заодно и платовские шкатулки добавят жару. Штучка-то недешевая, и вдруг выяснится, что похитили ее самые настоящие боевики!

- Так-то оно так, только что это нам даст?

- Дурачок! - Генерал тихо рассмеялся. - Это нам даст уникальные шансы! Полетят головы, начнется глобальная перетасовка кадров. Но главное, что дирижировать этим покером будем мы! Вот увидишь, во власть придут нужные люди, а всех ненужных сместят указом из столицы. Уберем нынешнего прокурора, добьемся отставки министра печати и так далее, и так далее…

- А не ударит ли это по нашему ведомству?

- Умничка! Непременно ударит. Только ведь к этому я тоже готов. Предупрежден, значит, вооружен! Приму на себя удар и выйду на почетную пенсию, только и всего. Для того и хочу заработать выходное пособие.

- Шкатулки Платова?

- Точно. Если с умом подойти, то реализовать их можно даже у нас. А это очень и очень серьезный капитал. - Чемезов протяжно вздохнул. - Поеду греть косточки к каким-нибудь киприотам или в ту же Италию. Попробую стереть из памяти всю нашу российскую копоть.

- Вы-то сотрете, а что будет со мной?

- С тобой? - генерал усмешливо поджал губы. - С тобой, господин Атаман, будет полный порядок. Для начала переведем тебя в заместители, а через годик-другой приберешь к рукам весь отдел. Сменишь полковничьи погоны на генеральские и окончательно превратишься в здешнего кардинала. Серого или черного - это уж как сам выберешь. С твоими хлопцами, думаю, это будет совсем нетрудно.

- Скорее, с моими старушками. - Сострил полковник.

Чемезов шутке не улыбнулся. С самой серьезной миной возразил:

- Насчет старушек я уже сказал: надо сделать так, чтобы этот год стал для них последним…

Глава 16

Двигаться ночью по следам оказалось действительно нелегко. Одно дело - рассмотреть с дюжину следов на поляне, и совсем иное - пытаться идти по этим же следам через кусты и овраги, через скальные нагромождения и болота. Спасла собака Гринева. С неутомимым Лордиком, успевшим понюхать парочку тряпиц из Мариночкиной машины, все разом заспорилось. В отличие от города лес и впрямь предлагал им стерильные условия. Не водилось здесь ни выхлопных газов, ни заводских испарений, ни прочих сопутствующих цивилизации миазмов. А потому пес трусил бодро и даже к земле голову опускал не слишком часто. Видимо, след держал без особого труда и в помощи посторонних не нуждался.

Собственно, и первую растяжку заметил именно он. Зимин лишь едва успел ухватить неопытного Гринева за шиворот, с силой дернув назад. Нога Василия все же успела подцепить провод, и оба рухнули на землю, ожидая неминуемого взрыва. Однако время шло, Лордик недоуменно потявкивал в стороне, а взрыва не происходило.

- Сейчас посмотрим, на что это мы напоролись. - Стас змеей подполз к растяжке, пальцами скользнул по лаковой изоляции. Слева провод был накрепко привязан к березе, справа крепился таким же образом к елке. Наблюдая за его манипуляциями, Гринев нахмурился.

- Что еще за фокусы? Ничего не понимаю.

- Это не фокусы, это обманка. - Буднично пояснил Стас. - И лишнее подтверждение тому, что верной дорогой идем, товарищи!

- Что ты имеешь в виду?

Только то, что нас мягко предупреждают. Мол, путь закрыт, а дальше будет хуже.

- Что значит хуже?

- А то и значит… - Зимин неторопливо стряхнул с себя хвою, поднявшись, кивнул вперед.

- По всему видать, твой Лордик на тропу наткнулся - ту самую, по которой разгуливают эти твари. Их это тропа, прикидываешь? А раз так, значит, и дальше могут встретиться такие же проводки. Это в лучшем случае.

- А в худшем?

- В худшем имеем шанс напороться на реальную мину. А вот ее мы можем и не заметить.

- Ты шутишь?

- Сам скоро увидишь. Если же мины не закопают, то либо гранату привяжут, либо кусок тротила с детонатором. Одна надежда - на твоего пса. Как он - отреагирует?

- Вообще-то должен…

Предсказания Зимина подтвердились очень скоро, но Лорд и здесь лишний раз показал, на что он способен. Утлая тропка, змейкой вильнув вправо-влево, нырнула в распадок и там заставила их споткнуться повторно. Лорд беззвучно встал в стойку, развернув морду в одном ему виденном направлении.

- Там! - Гринев пятерней остановил друга, заметно побледнев, кивнул вперед. - Кажется, снова провод.

- Вижу, - Стас переместился на пару шагов, присев, занялся изучением боевой ловушки. Собственно, ошибся он в одном-единственном: на тропе установили не гранату, а старенький винтарь с наполовину спиленным стволом. Проще говоря - обрез.

- Вот тебе на! Давно таких не видел… - Зимин осторожно подлез под установленный самострел. Гринев старательно подсвечивал ему фонарем. - Смотри-ка, место какое выбрали! Наверху хвойные шапки, стало быть, и дождь не страшен.

- А нацеливали, похоже, в живот.

- Или в грудь - в зависимости от роста… - щелкнув предохранителем, Зимин осторожно смотал проволоку, освободил обрез. Покрутив его в руках, потянул на себя затвор. В свете фонаря блеснул выскакивающий патрон. Кувыркнувшись в воздухе, латунное тельце упало в траву. - Да-а… Штучка, конечно, древняя, но дело свое сделала бы за милую душу. Погляди, чем нас потчевать собирались.

Василий поднял с земли патрон, покатал на ладони.

- Кажись, жакан, а?

- Самый настоящий! Не удивлюсь, если мы и дальше будем находить такие же игрушки.

Гринев пристально посмотрел на Зимина.

- На случайных туристов не похоже.

- Какие уж тут туристы! - Стас протянул обрез другу. - А потому заряжай обратно патрон и бери себе. Мало ли с чем дальше столкнемся.

Василий сумрачно осмотрел ствол ружья, примерив грубо оструганную рукоять к ладони, неловко вставил патрон в патронник.

- Не нравится мне все это.

Зимин промолчал. Сказать было нечего. По всему выходило, что девушек похитили. При этом в роли похитителей были люди серьезные, к виду крови привыкшие.

- Может, это беглые рецидивисты? Ушли из зоны, а здесь логово себе устроили.

- Может быть и так… - Стас достал из кобуры «Стечкин» привычно проверил обойму. - Извини, что впутал тебя в эту бодягу. Но сам видишь, без твоего пса я бы к ним и близко не подступился.

- Значит, надо идти дальше, - Гринев насупился. - И побыстрее. Промедлим, может и беда случиться.

Стас коротко кивнул. Речь шла о жизни и смерти, и он прекрасно понимал, насколько опасно давать похитителям фору. Конечно, разумнее было дождаться рассвета и возобновить путь днем, но в том-то и крылась закавыка, что лишним временем они не располагали.

- Попробую еще разок вызвонить наших. Все-таки здесь возвышенность… - Зимин достал сотовый телефон, безуспешно потыкал в кнопки. - Нет, далековато. Я и тебя достал на пределе слышимости.

- Можно вернуться назад.

- Можно-то можно, только вряд ли мы что-нибудь от этого выиграем.

Зимин был прав, и, прервав невольный перекур, они двинулись дальше. Все также Лорд весело трусил впереди, и две мужских фигуры, чуть пригнувшись, спешили следом. Еще через какое-то время пес повернул в кустарник налево, и, собрав на себя по литру ночной росы, путники вышли к железнодорожному полотну. Точнее, железной дорогой это можно было назвать с большой натяжкой. Насыпь давным-давно просела, и буйная растительность надежно скрывала от глаз полусгнившие шпалы узкоколейки.

- Да уж, старенькая дорожка! Как еще только все в труху не рассыпалось! - Гринев посветил себе под ноги фонарем.

- И все-таки кто-то по ней ездит.

- Почему ты так решил?

- Сам взгляни, - Стас коснулся ржавой поверхности рельса, пальцем указал на едва заметные борозды. - А вот на карте твоей эта дорога почему-то отсутствует.

- Наверное, что-нибудь связанное с былыми секретами. Какая-нибудь золотоносная шахта или другая какая хрень… - Гринев озабоченно посмотрел на описывающего круги пса. - Слушай, а ведь дальше они не пошли!

- То есть?

- Посмотри на Лорда, - след явно пропал.

- Но он не уходит.

- Правильно, след пропал, а запашок остался. Значит, имелся у них тут какой-то транспорт.

- Это плохо.

- Почему плохо?

- Нам-то с тобой не ехать, а пешком топать!

- Зато с пути не собьемся.

- Да ну?

- А собьемся, так эта штука поможет! - Гринев достал из кармана массивный электронный блок, горделиво покачал на ладони.

- Это еще что за хреновина?

- GPS-навигатор, один из новейших.

- Какой еще навигатор?

- Ну, ты даешь! - Гринев даже присвистнул от удивления. - Сейчас весь мир с такими штуковинами путешествует! Система глобального позиционирования, GPS - или попросту персональный навигатор. На нее работают 24 спутника плюс местные центры контроля. Можно в считанные секунды определить собственное местонахождение, высоту над уровнем моря и даже скорость перемещения. Но для нас важнее, что навигатор запоминает маршруты и расстояния. Всю информацию отражает на дисплее.

- Что-то вроде карманного компьютера?

- Ну, да! - Гринев заметно воодушевился. - Да с такой штукой, если хочешь знать, даже лунки можно из года в год сверлить в одном и том же месте!

- Мда… Ничего не скажешь, крутая вещица. - Зимин покосился на обтекаемой формы прибор, скептически шевельнул бровью. - Только скажу честно, твоему псу я больше доверяю.

- Пес, конечно, понадежнее будет, зато, если выйдем к логову этих упырей, сумеем сообщить твоим друзьям точные координаты.

- Сумеем-то - сумеем, только бы не опоздать. - Встав посреди рыжих от ржавчины рельсов, Стас сумрачно огляделся. Мир оставался промозглым и неприветливым. Лохматый лес вздымался вокруг черной стеной. Редкие звезды света отнюдь не добавляли, а месяца не было вовсе. Раскачиваемая легким ветром хвоя наполняла пространство зловещим шелестом, и впервые Зимин не ощутил с природой никакого родства. Чаща вокруг них была насквозь враждебной. Она скрывала в себе самострелы и растяжки, она скрывала людей, легко и просто стреляющих в женщин…

Глава 17

- Тебя, я слышал, Магистром кличут? - мужчина в безрукавке чуть наклонился вперед, неспешно прикурил от витой, установленной в канделябр свечи.

- Есть такое дело.

- Звучная кликуха. Сам выбирал или кто подсказал?

- Не я выбирал, - народ.

- А это кто? - Бригадир юго-западной группировки кивнул на сидящего напротив него Тренера.

- Он тоже в деле. Будет работать в банке.

- А он может?

- Может, Кучер, еще как может.

- Ну, и как его звать-величать?

- Неважно. Главное - запомни его в лицо. А то не ровен час, спутаешь со случайным прохожим.

- Я, Магистр, никогда и ничего не путаю. Но меня бесят непонятки.

- О чем ты?

- Все о том же. Тебя я знаю, ты меня знаешь, пусть и он обзовется.

Полковник чуть прищурился.

- Что ж, законное требование… Его зовут Тренер. Но это исключительно для узкого круга, ты меня понимаешь, бригадир?

- Не грузись, Магистр! Все мы тут люди серьезные и по-пустому языками не трендим. - Кучер выдохнул густой клуб табачного дыма, хитровато прищурился. - А про имена я неспроста заговорил. Уж извини, но ты, Магистр, лошадка темная, никто твою свиту до сих пор толком не знает.

- По-моему, в наших делах это скорее плюс, чем минус. - Полковник улыбнулся. - Я ведь разборы с людьми не веду и к арбитрам не обращаюсь. Я, Кучер, свободный художник. А потому люблю работать сам по себе.

- Может, и так, только свободных нынче мало осталось. Кого постреляли, а кто и сам поспешил перекраситься.

- Похоже, ты меня агитируешь.

- Я тебя изучаю, братишка. На ощупь… - выпустив очередной клуб дыма, мужчина в безрукавке поморщился. Массивная цепь на его груди чуть качнулась. С внутренней усмешкой Полковник заметил, что собеседник то и дело покручивает кистями рук, позволяя бицепсами игриво вспухать и опадать. Да и безрукавку уличный богатырь, видать, натянул с той же целью - во-первых, перед девочками покрасоваться, а во-вторых, перед ним - заезжим человечком. В общем, детский сад! Не наигрался, выходит, козлик, не допер своим куцым умишком, что истинную силу всегда полезнее скрывать.

Они сидели в дешевеньком ресторанчике с пышным названием «Золотой Лев». Меню и сервис в этом местечке оставляли желать лучшего, зато здесь не приветствовали обкуренных молокососов, не гоняли рэповых частушек и не пугали дурными правилами, обязывающими носить смокинги с бабочками или воспрещающими джинсы с кроссовками. Словом, ресторанчик был своим, давным-давно подмятый под лапу Юго-Западной братвы. Именно в этом месте не раз и не два проходили воровские сходки, сюда же на мирные стрелочки приглашали заезжих гастролеров. По слухам, ребята того же Кучера и микрофоны под здешними столиками успели установить, дабы прослушивать беседы наиболее интересных постояльцев. Магистра же зазвал сюда Кучер, новоиспеченный авторитет Юго-Западного района, вчерашний баклан и сегодняшний бригадир, уверенно прорывающийся в лидеры.

- Я ведь редко ошибаюсь в людях, Магистр, - с придыханием произнес Кучер. - И знаешь, почему?… Потому что за мной братва, за мной сила. Даже если споткнусь ненароком, найдутся те, кто поддержит и поможет. Потому как я не таракан подвальный, я - Кучер, которого знает полгорода.

- Насчет таракана это ты хорошо ввернул, - Полковник усмехнулся. - И речь твою насчет дружбы с обществом я понял. Все ты говорил правильно, Кучер, только, уж прости, привык, понимаешь, сам себе быть начальником.

- Скользкая тропка!

- Какая уж есть… - Полковник выложил руки на стол, нервно пошевелил пальцами. Он знал, что без словесной блевотины в бандитских переговорах редко обходится, и все же затянувшаяся беседа начинала его утомлять. - Я, Кучер, деловой человек и потому привык оперировать цифрами. И сейчас, конкретно, заявляю тебе: с полдюжины стволов я железно поставлю. И ребятки будут что надо. Никто не побежит - и работу свою сделают до конца.

- Так уж и до конца?

- До конца, не сомневайся. - Полковник чуть нахмурился. - А еще я знаю, что банк «Возрождение» - ваш должник, но долг свой вы вернуть не можете.

- Пока! - выставил вперед сигарету Кучер. - Пока не можем! Сам, наверное, слышал, банкиры забурели, в подкидного с депутатами начали играть.

- Ну и пусть играют. Пока они там в подкидного балуются, мы тебе помочь успеем. Оружием, людьми, мозгами.

- Оружия у меня своего хватает.

- А людишек? - полковник язвительно улыбнулся. - Не забывай, это ведь не уличный грабеж, - банк «Возрождение» в первую десятку уральских банков входит. И охрана у них вполне профессиональная, я специально интересовался. Практически все - бывшие службисты.

- Плевать на охрану! - Кучер поморщился. - С ней я бы и сам справился. У них там замочки серьезные.

- Ты ведь говорил про коды?

- Верно. Первую дверь хранилища кодирует мой собственный человек, - он, кстати, и пустит нас внутрь, а вот ко второй двери надо подбирать код. Плюс ключики от стальных копилок.

- Ключи или коды?

- К дверям - коды, к сейфам - ключи.

- Ерунда! - полковник пренебрежительно скривился. - Главное проникнуть в хранилище, а уж там как-нибудь разберемся.

- Интересно, как ты туда попадешь без кода?

- А ты полагаешь, его сложно будет достать?

- Ну, во-первых, коды меняются почти каждую неделю, а во-вторых, цифирки эти знают всего три-четыре человека! Да и с ними можно проколоться. Слышал, небось, про левые коды? Выдумывают специально для таких, как мы.

- Вот на это уже плевать мне. - Спокойно отозвался полковник. - Уж поверь, с кодами я справлюсь. Есть у меня один специалист - как раз по таким ребусам.

- А может, специалистка?

Веки полковника недобро сузились, в один миг превратив его в этакого монгола из древнего батыевского войска. И все же ему удалось сдержаться. Лишь шевельнулись желваки на его скулах и напряглись под одеждой мышцы. Тренер, сидящий рядом, также не выдал своих чувств.

- Как бы то ни было, мы справимся.

- А если нет?

- Если нет, там же, на месте, перестреляешь моих людей вместе со мной.

- Уж с этим у нас не заржавеет… - Кучер метнул в сторону соседнего столика зловещий взор, заставив обеспокоено шевельнуться на стуле здоровенного громилу с наголо обритым черепом. На затылке у охранника был выколот замысловатый крест, витиеватая роспись покрывала ушные раковины - наглядный пример того, что своих эстетов хватало и в блатном мире…

- Ладно, с этим, считай, порешили… Что хочешь за участие?

- Что хочу? - собеседник Кучера выдержал паузу. Бригадир глядел тяжело и цепко, но подобные взгляды полковника как раз не пугали. - Хотел бы, конечно, сказать пятьдесят процентов, но знаю, что ты не согласишься…

- Разумеется, нет!

- Вот-вот! Все-таки бабки ваши, да и район чужой. Значит, буду скромнее. - Полковник обезоруживающе улыбнулся. - Скажем, двадцать процентов от всего гонорара. Устроит такой запрос?

- Двадцать? - Кучер и впрямь удивился. Он явно не ожидал такой скидки.

- По-моему, это честно, поскольку большую часть работы я беру на себя.

- Но ведь сумма огромная. Сам прикинь, двадцать процентов составят…

- Я знаю, сколько это составит. И в рублях, и в долларах. Но торговаться не хочу. Двадцать процентов или мне это будет просто неинтересно. Так что либо да, либо нет. - Полковник пожал плечами. - Ты серьезный человек, Кучер, а потому ответа я жду прямо сейчас.

Он не очень-то рисковал, поскольку весь расклад у Кучера был давно готов. Он бы, скорее всего, и на тридцать процентов согласился - может быть, даже на сорок, но полковник не хотел терять лишнее время.

- Хорошо, - Кучер изобразил на щекастом лице снисходительность. - Пусть будет двадцать.

- Значит, осталось обговорить детали… - полковник удовлетворенно выложил на стол локти. Собственно, за «деталями» он сюда и явился. Деньги его мало интересовали. Во всяком случае, те, о которых говорилось за столом. Магистр без того знал, что получит сумму значительно большую…

***

Чуть позже, уже вернувшись с Тренером в машину, Магистр хмуро пронаблюдал, как отъезжает от «Золотого Льва» кавалькада лаково сияющих иномарок:

- Ух, ты, какие мы грозные! - сидящий на заднем сидении помощник Тренера издевательски покачал головой. - Аж в пяти лимузинах приезжали! Может, и нам стоило поиграть мускулами, а, Магистр?

- А на кой? Разговор без того состоялся. Первый девиз умных - поменьше светиться. Сейчас для нас более важно, чтобы они заглотили наживку.

- Уверен, они думают, что наживку заглотили мы.

- Это уж само собой. Они хотят отыметь нас, ну а мы - их. Такой вот, понимаешь, чисто российский расклад.

- Что ж, нормальный бизнес третьего тысячелетия. У кого имелка больше, тот и прав. - Тренер усмехнулся. - Может, стоило им жучка подцепить?

Полковник покачал головой.

- Ни к чему. Все свои силы они без того показали. А заодно человечка своего сдали.

- Какого еще человечка?

- А вот этого, - развернувшись на водительском сидении, полковник неуловимым движением выхватил пистолет, ткнул стволом в грудь замершего Алика. - Давай, малыш, колись. Это ведь ты заложил им старуху?

- Кто заложил, что вы такое говорите?!

- Только не зли меня! Кучер сам мне все рассказал. Ты даже адрес старухи им выдал.

- Ничего я им не выдавал!

- Выходит, Кучер соврал? Мне соврал? - Магистр ударил Алика стволом по лицу. Из лопнувшей кожи брызнула кровь. Отпрянувший послушник в страхе зажмурился.

- В общем, Алик, даю тебе последний шанс! Или рассказываешь все прямо сейчас, или везем тебя к старухе. А там тебя и пытать не придется, сам все выложишь.

Очередной удар заставил голову Алика мотнуться, и этого послушнику хватило с лихвой.

- Я расскажу! - Алик в страхе заслонился от Магистра рукой. - Все расскажу!

- Давай, мы слушаем…

- Они сами на меня вышли. - Торопливо заговорил послушник. - Подловили возле подъезда и удавку на шею накинули.

- О чем спрашивали?

- Спрашивали про вас, про Тренера…

- Ну и?

- Я ничего такого не выдал, поверьте! Только самую общую информацию. Все то, что без меня можно было вычислить…

- А про Василису?

- Да я ведь и сам про нее ничего не знаю! Сказал только, что есть у вас своя ворожея. Гипнозом подрабатывает, людей от сглаза лечит. Они поверили.

- Конечно, поверили. Почему бы не поверить, если это правда.

- Но больше я ничего им не говорил. Мамой клянусь!

- Ну, если мамой… - Полковник убрал пистолет, косо глянул на Тренера. - Пусть убирается из машины.

Подчиняясь кивку Тренера, Алик рыбкой выскользнул из салона, неловко заковылял прочь.

- Вот так и появляются на свет иуды. Был ученик - и сплыл.

- Но если он, в самом деле, ничего им не сказал…

- Не будь дураком, Тренер. Это сегодня не сказал, а завтра непременно скажет. - Полковник нервно дернул щекой. - И потом главная его вина не в том, что он колонулся, а в том, что скрыл от нас свою беседу с ними. Уж перед тобой-то мог бы и покаяться.

Тренер промолчал, признавая правоту коллеги.

- Короче, придется грохнуть твоего ученичка.

- Так ли уж нужно это, товарищ полковник?

- Нужно, Тренер, смирись. Если орех дал трещину, это уже навсегда.

- Но его же кодировала Василиса. При всем своем желании он не сможет предать нас!

- Ошибаешься! - холодно возразил полковник. Вольготно откинувшись на сидении, он помассировал кисти рук, яростно растер лицо. - Василиса сама говорила, что не все ученики отличаются равной гипнабельностью. Кто-то усваивает программу, а кто-то и нет. Вот и Алик оказался из этого племени. Он не сказал тебе ничего о блатных, значит, уже нас предал. Мы ведь могли сегодня пролететь из-за него. Помнишь, когда Кучер спросил про старуху?… Я, конечно, отмолчался, только это ничего не значит! Предателей, Тренер, всегда следует наказывать! Даже когда этих самых предателей не существует вовсе. - Полковник ухмыльнулся. - Ты же изучал краткий курс истории, знаешь, что когда предателей нет, их попросту выдумывают. А, выдумав, бережно ставят к ближайшей стенке. Вот так-то!

- Все равно жалко паренька, товарищ полковник.

- Жалко - у пчелки в попке! И еще раз напоминаю: мы с тобой не в Академии. Здесь я для тебя Магистр, в лесу - Атаман, и, пожалуйста, не забывай об этом.

- Я только хотел…

- Все, закрыли тему! - Магистр на секунду зажмурился. Продолжать неприятный разговор ему действительно не хотелось. Тем более, что его коллега без того все превосходно понимал. Краткий курс истории он, конечно же, изучал, а потому знал, что любая политическая чистка являет собой акт дежурной гигиены. Вроде бритья, ополаскивания ушей или подмывания. Гнусно, но факт, и так будет происходить во все времена, поскольку справедливого самоуправления никто и никогда не придумает. Уж на что был бородат немец Маркс, но и тот в своих трудах без террора не обошелся. Сколько не пил и не мудрил, кроме теории овеществленного хаоса ничего не придумал. И о власти доллара ничего, в сущности, не написал. Между тем, именно этот многоликий джентльмен помыкал судьбами мира, ломая сильных и заставляя работать на себя самых гениальных землян. В равноправие же господа демократы только играют. До поры, до времени, пока не возникают на горизонте очередные своевольные Фолкленды и не вползают на нефтеносные территории танки очередного Саддама. Вот тогда узорчатая ширма отбрасывается в сторону, играет боевой марш и театральное действо прекращается. Истинные режиссеры выходят на сцену, подавая команду спецподразделениям и спецагентам, объявляя о всеобщей мобилизации и наступлении времени «Ч». Немудрено, что с первых минут чисток демос поджимается в страхе, генетически припоминая свою плебейскую суть. Без лидера мир анархичен, а без чисток не существует и лидера…

Все это Тренер, конечно же, знал. Как ни крути, сидели с ним за одной партой и на одном татами шлифовали боевые приемы. Потому и спора у них не возникло. Судьба Алика, в недавнем прошлом первого ученика Тренера, была решена…

Глава 18

Отношение к ним Горбуньи явно менялось - и далеко не в худшую сторону. Если раньше она ограничивалась суховатыми фразами и ворчливым бурканьем под нос, то в последний вечер неожиданно разговорилась. Расписала им рецепт бальзама, которым пользовались еще в пору ее молодости, рассказала, как следует молодым девушкам ухаживать за собственной кожей и волосами, подробно объяснила пользу умеренного ношения корсетов. А под конец беседы даже угостила, налив в серебряные плошечки какого-то крепкого напоминающего коньяк напитка. От чудесного коньяка девушки немедленно опьянели, а мир вокруг них приятно порозовел. И даже горб страшноватой старухи как будто исчез вовсе. Кажется, о чем-то старуха им еще говорила, но это в их отяжелевших головках почему-то не отложилось. Веселая карусель кружила их и несла, наполняя сосуды сладковатым клейстером, стремительно погружая в сон…

Тем не менее, что-то в отношении к ним переменилось. Уже на следующий день ставни на окнах распахнули, а торчавший возле крыльца бородатый охранник неведомо куда пропал. Девица, приносившая еду, в придачу к наваристому борщу и запеченному мясу птицы выдала девушкам вязанные носки, кожаные тапки и пару мягких свитеров из козьей шерсти.

- Топить пока разрешения нет, а по ночам здесь бывает прохладно. - Объяснила она.

- А почему топить нельзя? У вас что, дров нет?

Девица как-то странно усмехнулась.

- Дрова есть, разрешения нет.

- Ерунда какая-то! - Мариночка задиристо вздернула носик. - А если мы все-таки затопим печь?

- Тогда… Тогда я не знаю… - девица в растерянности пожала плечами. - Может, вас только высекут, а может, и строже накажут.

- Строже - это как?

- Да как угодно. Захотят, могут даже повесить.

- Чего, чего?

- А вы еще не поняли, куда попали? - девица опасливо зыркнула в сторону окон. - Здесь, девочки, не Россия, здесь свое царство-государство.

- Значит… Значит, вы все здесь пленники?

- Мы хуже, мы - их полная собственность.

- Кошмар! - Мариночка изумленно переглянулась с Марго. - И никто даже не пытается бежать отсюда?

- А зачем? Во-первых, все равно поймают, а во-вторых, бежать нам некуда. Кто нас и где ждет? Без документов, без денег, без прописки. Я тоже в город поначалу подалась - ну и что? Ошивалась на вокзалах года три или четыре, всего насмотрелось - и беженцев, и нищих. Сначала водкой торговала, потом наркоту стала помогать перевозить. А скоро и сама на иглу подсела. Думала - больше года не протяну. В скелет ходячий превратилась, под любого ублюдка за дозу могла лечь. А сюда вернулась и вылечилась. - Девица с готовностью закатала рукав, демонстрируя следы давних уколов. - Так что бежать отсюда нам резону нет. Они, конечно, бандиты, но жить с ними можно.

- Бред какой-то! - Маргарита попыталась сесть. - Тебя как зовут-то?

- Можете звать Лизой.

- Ну, а меня Маргаритой кличут. Ее Мариной, а меня Маргаритой. Легко запоминается, верно?

- Легко-то легко, только перепутать можно. Очень уж вы похожие.

- Похожие? - возмутилась Мариночка. - Какие же мы похожие! Я и выше, и старше. И волосы у меня не рыжие.

- Зато вы обе красивые. - Простодушно сказала Лиза, чем и погасила вспышку Мариночки. - Прямо как фотомодели из журнала. У нас здесь таких сроду не было.

- А это хорошо или плохо?

- Не знаю. То есть, если жить самим по себе, то плохо, - мужики проходу не дадут. Но если Горбунья запретит вас трогать, то хорошо.

- Послушай, Лиза, - Маргарита нервно прикусила губу, - ну, а если кто-то все же захочет отсюда уйти?

- Кто же захочет уходить по доброй воле?

- Ну, а все-таки? Вдруг возникнет такое желание?

Лиза насмешливо махнула рукой.

- Это все до первого разговора с Горбуньей, а как поговорите с ней, так все желания пройдут.

- О чем же нам с ней разговаривать?

- Да уж она найдет тему. И это по любому лучше, чем беседовать потом с Атаманом.

- Каким еще Атаманом?

- Скоро сами все узнаете. Хотя с Атаманом вам лучше бы не встречаться. - Лиза вновь оглянулась на окна, нервным движением поправила на голове серенький платок. - Жаль Кухаря сняли с веревки, я бы вас сводила к нему посмотреть. Три дня висел, пока не почернел весь. А перед этим Атаман ему все кости переломал. Так что воспитывать у нас умеют.

- Погоди, погоди! Так, значит, Горбунья у вас не главная?

- Нет, конечно, - Лиза заговорила чуть тише. - У нас всем Атаман заправляет. А правой рукой у него - Лесник. Они бы и Горбунью прогнали, но старуха им тоже нужна. Очень уж многое умеет, - и лечить, и колдовать. Без нее многие бы померли, а не померли бы, так сбежали.

- Это еще почему?

- Сами скоро поймете.

Мариночка с Маргаритой недоуменно переглянулись.

- Выходит, ты собираешься торчать здесь до самой смерти?

- Ну, здесь не так уж и плохо.

- Ничего себе неплохо! Людей вешают за малейшую провинность! Еще и колдовство какое-то процветает!

- Зато у нас нет воровства с наркоманами. И платить никому не надо. Ни за еду, ни за квартиру с электроэнергий. - Присев на табурет, Лиза по-бабьи скрестила на пухлой груди руки. - Здесь ведь когда-то полустанок располагался, Облучок назывался. В Облучке поезда останавливались, углем загружались. Ну, а как построили объездной путь, о нас забыли. Кому было куда уехать, давно уехали. Остальные здесь остались.

- А бандиты у вас откуда взялись?

- Так бандиты - они же как плесень. Где нет надлежащего ухода, там и они выползают… - девица неловко хихикнула, торопливо прикрыла щербатый рот ладонью. -Только, пожалуй, пойду я. Вода у вас есть, так что посуду сами помоете.

- Послушай, Лиза, а по улице-то нам гулять можно?

- Почему же нельзя? Горбунья словечко за вас замолвила, так что охрана не тронет. Разве что в лес попробуете сунуться, но это вам ни к чему. Все равно не сбежите… - Лиза в очередной раз бросила вороватый взор в сторону окон. - Ох, засиделась я с вами! Будет мне нагоняй. - Она подошла к двери, уже у порога обернулась. - Насчет печей запомните: всю еду у нас готовят только вечером или ночью, когда темно. Либо на электрических плитках. Ну, а кто запалит печь, того наказывают…

Проводив глазами выскочившую из комнаты Лизу, Мариночка ошеломленно уставилась на Маргариту.

- Ну, что, подруженька, есть какие-нибудь мысли? Поняла, в какую историю мы влипли?

- Если честно - до сих пор не верю. Больно уж чудно! Атаман, колдунья, мужики с обрезами… Может, мы с тобой того? Во времени переместились?

- Не говори ерунды! Время - наше, самое обыкновенное. - Мариночка нервно заходила по помещению. Кусая ногти, выглянула в окно. - А то, что ситуация дикая, это точно.

- И что же нам теперь делать?

- А ничего. Тебе ногу поскорее залечивать, а мне… Мне надо бы провести эту… Как же это Стас называл?…

- Рекогносцировку?

- Точно. Ты пока наворачивай супец, а я пройдусь по улице. Если гулять можно, значит нужно осмотреться. А там, глядишь, и мысли нужные появятся…

***

Это было глупо и самонадеянно, однако первое, о чем подумала Мариночка, было связано с побегом. Очень уж напугала их Лиза. Или, может, старалась напугать? Кто знает, какие тайные указания давала здешним людям Горбунья. Маргарите она понравилась, а вот Мариночку мороз по коже пробирала от одного ее взгляда. И ночью ей снился не Стас Зимин и не родной город, а именно Горбунья - со своим уродливым горбом, потемневшим от времени лицом и жутковатым зраком. В колдовство Мариночка не верила, а вот существование гипноза вполне допускала. Сумел же в свое время носатый и уродливый Распутин охмурить семейство царя Николая. Вот и эта старуха чем-то напоминала ей старинные фотографии Распутина, - такая же носатая, с такими же безумными глазами. Может, и впрямь проводит с местным населением сеансы гипноза, и чем это заканчивается, один Бог ведает. Как известно, в каждом дворе есть свой юродивый и свой сумасшедший, - в этой же деревеньке их набралось более чем положено. Потому и дошли до такой дикости, скатившись к рабовладельческим порядкам…

Она двигалась неторопливо, внимательно осматривая куцые домишки, готовясь встретить во всеоружии любую угрозу. Должно быть, туман был для этих мест обычным делом. Вот и сейчас селение окутывала легкая утренняя дымка. Впрочем, видимость была вполне приличной, и даже с того места, где она находилась, можно было без труда разглядеть огромный крест на краю огородов и все немногочисленные домишки деревни. Впрочем, называть это деревней, возможно, не стоило. Всех домов тут насчитывалось не более трех десятков, и верная половина пребывала в явном запустении. Заборы огородов просели и большей частью обрушились, проходы между домами густо поросли травой и бурьяном, а те утлые тропки, по которым перемещались здешние жители, именовать улицами и вовсе не стоило. К слову сказать, печей здесь и впрямь никто не топил. Во всяком случае, до сих пор Мариночка не сумела разглядеть ни одного дымка. Пожалуй, разглядеть поселок со стороны представлялось затруднительным даже днем. Так что частично слова Лизы подтверждались, - здесь жили по своим особым правилам и законам, сторонясь цивилизации и всего ей сопутствующего. Оставалось проверить последнюю вещь - а именно высказывание Лизы, касающееся полной невозможности побега. Именно с этой целью Мариночка перелезла через ветхую изгородь, по вертлявой тропке двинувшись к близкой окраине.

Так или иначе, но маскировку здесь и впрямь старались соблюдать. Стена леса примыкала вплотную к деревушке, не обезображенная ни вырубками, ни мусорными отвалами. Лишь паслись на зеленой опушке несколько коз, и мирно дремала возле изгороди пятнистая корова. Свобода была совсем рядом, но что-то мешало Мариночке поверить в легкость побега. Она сделала еще пару шагов, и остановилось. В висках позванивали неприятные колокольчики, мир неустойчиво покачивался. Чтобы не упасть, ей пришлось ухватиться за ветку. Между тем, головокружение стремительно нарастало. Это было странно и непривычно, ничего подобного с ней раньше не происходило. Преодолевая накатившую слабость, девушка заставила себя переместиться ближе к деревьям, иохнула от болезненного спазма. Приступ рвоты согнул ее пополам. Хватаясь за ветки, она рухнула на колени, уронила голову на грудь. Воздуха по-прежнему не хватало, перед глазами кружились разноцветные звезды. Она и сама не поняла, каким образом земля вдруг переместилась ей за спину, сменившись далеким небосводом…

Очнуться ее заставило грубоватое похлопывание по щекам. Мариночка открыла глаза и содрогнулась. Рядом с ней сидел ни кто иной, как Мох. Его нечистая физиономия склонилась над ней, отражая тень беспокойства, и лишь заметив, что девушка открыла глаза, он широко улыбнулся.

- Спокуха, красавица, я тут ни при делах!

- А ну, отпусти! - Мариночка яростно рванулась. - Отпусти немедленно!

- Я же сказал, это не моя работа, это все Горбунья… - Мох продолжал ее удерживать, хотя и не слишком крепко. При этом он все также нелепо улыбался, и, странное дело, глупая его улыбка действовала на Мариночку успокаивающе.

- Ладно, пошли, - он помог ей подняться, медленно повел обратно в деревню. Мариночка и не думала сопротивляться. Слабость все еще сковывала тело, хотя с каждым шагом головокружение явно шло на убыль. Странно, но данному обстоятельству Мариночка совершенно не обрадовалась. Кажется, она начинала понимать, что именно заставило ее потерять сознание. Как это не дико, но слова жутковатого Моха очень смахивали на правду…

Глава 19

Ни Мариночка, ни Мох не видели, что в одно из окон за ними внимательно наблюдает пара глаз. Хмуро проводив бредущую парочку взглядом, Лесник повернулся к Горбунье.

- Не рано ли выпускаешь пташку?

- Не бойся, далеко она не улетит. - Старуха недовольно пожевала губами. Так происходило всегда, когда ей пытались указывать. - Кроме того, ее подруга все равно вынуждена лежать дома.

- Но она поправится?

- Если твои гренадеры не будут врываться в мой дом каждый день, обязательно поправится.

- Ну, полагаю, с гренадерами ты сама сумеешь справиться.

- Это уж конечно. - Старуха приглушенно фыркнула. - Только мне особой радости общаться с вашим братом нет.

- Да уж, вы ведь у нас из благородных!… - Лесник сердито ущипнул себя за бородавку на подбородке. - Ну, а с девчонкой раненной? С ней ты разговаривала?

- А я со всеми разговариваю. - Старуха подняла на Лесника немигающий взор, заставив его потупиться. - Если ты помнишь, это моя первая обязанность.

- Помню…

- Вот и не задавай глупых вопросов. Сам знаешь, что было бы с вашей шарагой без моей силы.

Лесник поневоле ощутил скользнувший вдоль позвоночника холодок. И лишний раз подивился осанке старухи. Ведь старая, горбатая, а поди ж ты! - сидела на стуле, точно какая-нибудь королева. И даже на него взирала так, словно он стоял где-то далеко внизу, затерявшись среди сотен таких же невзрачных простолюдинов.

- Ты очень-то не возносись. - Пробурчал он. - Не забывай, что твоя сестрица на мушке у наших людей.

- А ты нас не пугай, мы свое уже пожили. - Бесцветные губы Горбуньи искривила недобрая усмешка. - Захотели бы, давно бы от вас ушли.

- Само собой! Ушли бы, если б ноги шли!… - скаламбурил Лесник и тотчас был наказан за свой юмор. Старуха глянула на него вприщур, чуть склонила голову набок, и Леснику враз сделалось душно. Из черных старческих зрачков, казалось, полыхнуло пламенем, и на ватных ногах бандит отшатнулся к окну.

- Ой, не серди меня, Лесник! Не серди, если не хочешь заболеть…

Лесник разом поник. Эта стерва знала, чем его зацепить. Словесного гипноза он не слишком боялся, а вот ворожбы да послания тайной хворобы - этого он, действительно, боялся. До икоты, до дрожи в коленях. Потому как один раз уже пробовал поспорить с Горбуньей и отлично помнил, чем это кончилось. Уже через несколько часов после ссоры Лесник самым загадочным образом обезножил. Всего-то день и пролежал на кушетке, но урока хватило надолго. Конечно, проще всего было бы шлепнуть вздорную колдунью, но за нее держался Атаман, на нее молились сельчане, которым она помогала воевать с многочисленными болячками. Да и сам Лесник вынужден был признать, что без ее оглушающих сеансов процесс «перевоспитания» новоиспеченных послушников проходил бы неизмеримо труднее Черт ее знает - что именно она внушала этим молокососам, но после бесед с нею ученики враз становились шелковыми. За Атамана готовы были идти в огонь и в воду, а о каком-либо побеге даже не помышляли. Один только Кухарь и пытался уйти из лагеря - да не пустым, а, прихватив из общей кассы хороший куш. И все бы ничего, но именно с ним старуха как раз и не шепталась. Полагали, что «старой гвардии», в которую, к слову сказать, входил и сам Лесник, вполне можно доверять. И просчитались. Именно после этого случая Атаман обязал проходить через беседу с Горбуньей всех поголовно. Не удалось отвертеться и Леснику, и он до сих пор помнил тот давний свой мандраж, когда тело трясло так, что зуб на зуб не попадал, а мышцы на ногах сводило морозной судорогой. Однако в кресло перед старухой он все же сумел сесть. Думал, пойдут вопросы, шепотки, заговоры. Даже наперед пытался сообразить, как бы отвечать Горбунье в цвет и в масть и не угадать впросак. Но вышло все гораздо проще. Старуха взглянула на него своими жуткими глазами, подавшись вперед, взяла за руку ледяными пальцами и оглушила, точно дубиной. Одним-единственным прикосновением. О чем уж она его спрашивала там, и говорил ли он что в ответ - все так и осталось тайной. Пятнадцать минут глубокого сна и ни малейших воспоминаний. Одна только дрожь в коленях, да холодок, рождающийся при первых звуках ее голоса.

Он и сейчас почувствовал себя скверно. Подумалось - скажи она еще фразу, и он просто рухнет без сил на пол. Верно говорят, колдовстве сомневаются только те, кто ни разу не ощущал его на себе. Сам же Лесник в силах старухи с тех самых пор ничуть не сомневался. Она продолжала давить на него взглядом, а он стоял у окна, сопротивляясь из последних сил.

Неизвестно, сколько бы длилась эта безмолвная дуэль, но неожиданным спасением явилась висящая на поясе рация. Настроенная на режим ожидания, она неожиданно щелкнула и зашуршала стареньким динамиком. Встрепенувшись, Лесник рывком поднес рацию к губам.

- Лесник слушает. Кто там еще?

- На связи Финн! К северу от деревни, сразу за карьером, чужие. Движутся к нам.

- С чего ты взял?

- Только что сработала сигнальная пара. Это в двенадцатом квадрате, неподалеку от старого родника.

- Ты сам-то их видел?… Але, Финн! Ты видел их?

- Только в бинокль. Но точно могу сказать, что их двое. Одеты в гражданское, но не туристы и вообще не чайники. Очень уж резво шагают.

- Может, у них корзины имеются? Или удочки, к примеру?

- Ничего. Только легкие сумки и собака-ищейка. Идут точно по твоей тропе.

- Вооружены?

- Кажется, да, но толком не рассмотрел. На всякий случай, свяжитесь с патрулем на дороге. Там сейчас Сема Кулак. Пусть тоже посматривают в оба.

- Понял тебя, Финн. Кулака обязательно предупрежу.

- Так мне вас ждать?

- Само собой! Беру ребят и выдвигаюсь к тебе.

- Тогда вот еще что… Обувку этих бабенок надо бы прихватить. Или какие-нибудь тряпки…

- Обувку? - Лесник озадаченно потер лоб, но уже в следующую секунду взгляд его прояснился. - Ах, вон ты о чем! Молоток, Финн, соображаешь! Все сделаю, как надо…

***

Мох не просто довел ее до дома, но даже помог взобраться по ступеням. На крыльце и сам потоптался, старательно отряхивая сапоги. Мариночка его не приглашала, но он все-таки вошел.

- Это еще что за номер? - Маргарита чуть привстала на своем ложе. - Зачем ты его привела?

- скорее, это не я его, а он меня привел. Видишь ли, сразу за околицей мне стало плохо…

- Плохо?

- Точно. Похоже то, самое, о чем толковала Лиза.

- Хорошенькое дело! - Маргарита продолжала обеспокоено взирать на незваного гостя. Второй раз за день он являлся к ним в комнату, и ничего хорошего от этого визита она не ждала. Мариночка тоже чувствовала смущение, не зная, как объяснить компаньонке свое ухудшившееся состояние. Как ни странно, выручил ее сам Мох. Двигаясь как-то боком, он приблизился к печке, неловко присел на крайний табурет.

- Я вот чего… - хрипло произнес он. - Извиниться хотел. И за себя, и за Шнурка. Правда, хотел.

- Ну, то, что ты хотел, это мы видели.

- Да я совсем в другом смысле… - Мох окончательно смешался, и девушки с изумлением пронаблюдали, как заросшая физиономия гостя начала стремительно пунцеветь.

- Я ведь не насильник, правда! И сюда попал по недоразумению… - он глухо прокашлялся. - Я, девоньки, у себя городе - в Пышме, значит, - дворником работал. Самая по мне профессия. Мечтал родную улицу в конфетку превратить. Иной раз даже по ночам трудился. Думал, вот люди встанут, выглянут в окно и ахнут.

- И что? - Мариночка поневоле ощутила интерес к рассказу.

- Да ничего. Я прибирал, а люди ходили и гадили. Ты, значит, подметешь, в баки все скидываешь, а они ходят туда-сюда и снова мусорят. Кто бумажку кинет, а кто бутыль об асфальт хлопнет. В выходные возле стен нужду справляли. Туалетов-то у нас нетути, вот и приноровились людишки в наш двор забегать. Опять же собак прогуливали, а это все то же говно, извиняюсь за выражение. - Мох снова смешался, растерянно поглядел на свои огромные руки. - Вот и начал я потихоньку ненавидеть людей. Не всех, понятно, а тех, что гадили. Стал даже счет им вести и понял, что чистоту без крови никак поддержать невозможно.

- Ты… - глаза у Маргариты полезли на лоб. Взглянув на нее, Мох обрадовано кивнул.

- Ну, да, стал, значит, чистить город от смрадных людишек. Не сразу, конечно, - сначала собачек травить пытался, крысиный яд им в фарш подмешивал. Фарш они, понятно, съедали, а вот умирать не спешили. Плохой яд оказался. Вот и решил иначе действовать. В смысле, значит, душить… Начал с собаки, что любила гадить в песочнице. Только неудачно. Хозяйка меня увидела, вой подняла. Пришлось и ее кончить. Утро-то раннее было, никто ничего не заметил. А тела в мусорные баки запихал, сверху коробками забросал. И быстро так все получилось, сам удивился. - Мох шумно вздохнул. Рассказ давался ему непросто. - А еще через день алкаша местного придушил. Он в моем подъезде мочился и бутылки любил бить. Вот я его и кончил… А там пошло-поехало. Кого ломиком охаживал, кого шилом, а кого и просто руками. Хуже всего с бультерьером одним вышло. Не знал, что он так кусаться, может. Прежде чем сдохнуть, кость мне, падла, прокусил. Такой был верткий…

- Ну, и чего ты добился? Стало во дворе чище? - тихо поинтересовалась Маргарита.

Мох обреченно помотал головой.

- Разве что самую малость… Не успел я. Очень уж многих надо было мочить. А после меня самого вычислили.

- Милиция?

Мох кивнул.

-Они… Пришли в дом, предъявили ордер и начали шарить. Это бы ничего, но они вещи стали разбрасывать, в обуви грязной по ковру бегать, вот я и психанул. Двоим ребра поломал, понятых в дверь вытолкал… Ну, а как сообразил, что дальше будет, собрал манатки и в лес подался. Так вот и попал сюда.

Некоторое время они сидели молча. Девушки, как и сам рассказчик, пытались усвоить услышанное, Мох же тискал в пальцах грязную кепку и тупо глядел в пол.

- А Мохом тебя почему назвали?

Вопрос был легкий, и гость оживился.

- Это уже здесь прозвали. Как увидели мою заросшую рожу, так и приклеили погоняло.

- Ну, а нам ты зачем это все рассказал?

Лоб гостя пошел глубокими морщинами. Он явно не знал, что ответить.

- Так это… Типа извиниться. Я ведь душегуб, но не насильник.

- А есть разница?

- Конечно, есть! - Мох даже удивился. - Насильники - они все уроды, их мочить надо, а мое душегубство от жизни тяжелой, от безысходности. Вот я и решил вам все объяснить. Чтобы, значит, камня за пазухой не держали. На меня и Горбунья зла не держит. Мы с ней часто беседуем.

В словах Моха прозвучали горделивые нотки.

- И ты ее слушаешь?

- Как же ее не слушать! Она ведь графского звания. Считай - из голубых кровей. Опять же колдовством владеет.

Вскинув голову, Мариночка в упор взглянула на подругу.

- А ведь это она ему приказала прийти сюда.

Мох испуганно замотал головой.

- Я сам! Сам решил… Типа покаяться…

- Покаяться? Да ты слова-то такого не знаешь! - убежденно произнесла Мариночка, снова обернулась к подруге. - Это ее текст, точно тебе говорю!…

Их прервал стук в дверь. Мгновением позже в помещение влетел кривоногий мужичок. Был он невысок, но довольно крепок. Широкие скулы делали его похожим на китайца, а массивная, выпирающая из ворота шея напоминала ствол крепенького дуба. Кличка у гостя была Убогий, хотя на убогого он совсем не походил. Напротив - отличался суетливой подвижностью, устойчиво стоял на ногах. Конечно, с Мохом ему трудно было тягаться по силе, но Убогий легко и просто влезал на любое самое высокое дерево, был неутомим в ходьбе и с удовольствием вскапывал для Горбуньи огороды. Когда-то, по его словам, он даже выступал на первенстве области по дзюдо, но этому не слишком верили. Умом лесной брат не блистал, а манерами вызывал приступы брезгливости даже у местных, ко всему привычных бродяг. Собственно, за это и получил он свое неприятное погоняло.

- Чего расселся-то? Ноги в руки и бегом к Леснику!

- А что стряслось?

- Значит, стряслось!… - Убогий хмуро покосился в сторону девушек. - Сигналка сработала, вот чего!

- Откуда известно?

- Оттуда!… - Убогий сморкнулся через одну ноздрю, тут же растер сапогом. - Финн только что сообщил. По рации. Короче чужаки в лесу объявились. Двое. Вот Лесник и собирает братву…

Про Финна Убогий помянул с явной неохотой. В лагере знали, что с этим парнем он в давних контрах. Когда-то Финн наотрез отказался жить с ним в одной избе, мотивируя это тем, что от Убогого несет, как от козла. В чем-то он был прав: все квартиры Убогого пахли одинаково - табаком, мочой и алкогольным запустением. Эту дурную смесь он умудрился принести и сюда, и никакие лесные фитонциды не могли вытравить из него ядовитых ароматов. Впрочем, за обиду Убогий попытался Финна примерно наказать, но не помогли ему ни крученые мышцы, ни навыки дзюдо. Резкий и порывистый Финн хлесткими ударами трижды укладывал его на землю, и всякий раз Убогий поднимался лишь с помощью товарищей. Наверное, лег бы и в четвертый раз, но дурака пожалел Лесник. Именно он скомандовал им тогда «брэк», разогнав по «углам».

- Вон, значит, как… - Мох тряхнул головой. Сказанного хватило, чтобы наваждение прошло. С лицом, вернувшим осмысленность, он бодро поднялся на ноги. Уже у порога оглянулся на подруг, открыл было рот, но так ничего и не произнес.

- Дела-а! - протянула Маргарита. - Еще и чужаки какие-то объявились. Может, это наши?

- Что-то рановато. Хотя чем черт не шутит…

- А что насчет Горбуньи? - Марго заговорила чуть тише. - Ты всерьез считаешь, что она играет с нами в какую-то игру?

- Вполне возможно. - Мариночка нервно прошлась по комнате, встав возле окна, проводила глазами уходящих мужчин. - Моха-то она к нам послала. Могу даже спорить, что и все его покаяние - ее рук дело.

- Но зачем ей это нужно?

- Откуда же мне знать? Может, ей так общаться с нами легче. И легче, и безопаснее.

- Безопаснее?

- Ну да, ты же видишь, как они тут живут. Точно псы цепные. Вот и получается, что если она сама с нами поговорит, это одно, а если передаст что-то бывший дворник - совсем другое. Всегда можно сослаться на чужие фантазии, понимаешь?

- Честно говоря, не очень.

- Да и я тоже. - Мариночка рухнула на табурет, устало свесила руки между колен. - Только вот что я тебе скажу, подруженька. Я ведь не только в институте училась, еще и начальницей пару лет успела поработать, - так что знаю, как любят интриговать в маленьких коллективах. Иной раз на такие ухищрения пускаются - волосы дыбом становятся. Так что и в эту игру Горбуньи я готова поверить. Если она владеет гипнозом, ей это ничего не стоит.

- А владеет ли?

Вздрогнув, Мариночка припомнила недавний свой обморок. Организм отозвался на воспоминание зябкой дрожью. Кажется, все слагаемые вставали на свои законные места. Потихоньку и полегоньку девушки постигали окруживший их волчий мир, его законы и его характерные особенности. Постигали, поскольку иного выхода у них не было.

- Владеет, подруженька, - тихо произнесла Мариночка, - еще как владеет! Уж в этом можешь не сомневаться…

Часть 2 ОКТАГОН

Глава 1

Деньги Татьяна зарабатывала исключительно телом. На то имелись свои причины. В детстве она была дурнушкой - этаким гадким утенком, но подросла и разительно переменилась. Откуда что взялось! - стройные ножки танцовщицы, впечатляющая грудь, симпатичная мордашка! И тут же неожиданно выяснилось, что для жизни этого вполне достаточно. Татьяна не заканчивала мудреных институтов, не посещала языковых курсов, никогда не обучалась игре на скрипке или фортепиано. Зато легко и просто она освоила искусство обольстительно улыбаться, «пожирать» глазами неосторожных мужчин и довольно пластично передвигаться по сцене. Танцем ее кружение назвать было сложно, но гибкие телодвижения Танечки завораживали мужчин, не позволяли им отводить от нее взгляда. А потому программа у нее была совсем несложная. Она просто крутилась вокруг шеста, мало-помалу освобождая себя от одежды, опасно перегибалась в талии и время от времени принимала умопомрачительные позы. Есть магия голоса, а есть магия глаз, - Танечка для себя открыла магию тела. И неудивительно, что в ее трусики без конца совали завернутые в стодолларовые купюры визитки и записочки. Ну, а после, когда она возвращалась с помоста, ей оставалась самая малость - перечесть все внимательнейшим образом и, отделив «зерна от плевел», согласиться на свидание с одними и вежливо отказать другим. Заработанные таким образом деньги она тратить не спешила, предоставляя это право своим кавалерам, и постепенно на ее банковском счете скопилась вполне приличная сумма. Если же порой и приходилось на что-то тратиться, то свои накопления она пускала прямиком в «дело», вкладывая их не в золото, не в акции компаний, а в собственную внешность. Танечка превосходно понимала, что именно являлось ее главным богатством, и потому без особого смущения рассматривала себя, как наживку, которую раз за разом следовало забрасывать в океан жизни. Обычно клевала мелочевка, но подобно большинству своих подружек Татьяна твердо верила, что когда-нибудь повезет и ей. Надо было лишь набраться терпения и научиться ждать, а уж тогда рано или поздно ей удастся поймать если не розового принца, то белую акулу. К слову сказать, второй вариант устраивал ее даже в большей степени, поскольку хорошо известно, что именно акулы обгладывали этот мир со всех сторон, позволяя своему ближайшему окружению питаться остатками роскошной трапезы.

В конце концов, то, чего она желала, произошло. Чудо случилось, и Танечка не выразила никакого удивления, когда однажды на нее вышел со своим предложением загадочный Доктор - именно так представился ей полковник. Собственно говоря, он только подтвердил правоту ее стратегии, попросив играть роль все той же приманки, завлекая к нему в логово тех или иных клиентов. Она даже не пыталась артачиться, сразу положив на Доктора глаз, решив про себя, что именно этот мужчина является ее вожделенной целью. То есть сам полковник полагал, что девушка работает на него ради денег, но в реалиях цель Танечки была совершенно иной. Впервые в жизни - не на экране телевизора и не в журнальном развороте - она увидела перед собой одного из тех, кого она причисляла к племени «акул», - в меру симпатичного, откровенно опасного, не боящегося практически ничего. И Танечка сразу поняла, что сделает для этого человека все, что угодно - за деньги и даже бесплатно. Когда же хозяин казино сделал ей последнее предупреждение за недопустимые вольности с клиентами, она, не задумываясь, совершила то, на что не осмелились бы другие работницы стриптиз-клуба. Она пожаловалась Доктору, и тот лишний раз подтвердил свои «акульи» возможности. Много времени ему на это не понадобилось. В тот же вечер он лично переговорил с хозяином, после чего конфликт был благополучно улажен. Видела Татьяна и «мальчиков», что приезжали вместе с Доктором к казино. Кажется, их было не менее двух десятков, что, разумеется, произвело на хозяина должное впечатление.

Вот и на этот раз Танечке безропотно позволили уйти с работы раньше времени, а банкир, которого на протяжении всего вечера она сводила с ума своим игривым телом, взялся отвезти ее домой. Но вместо своего дома она доставила его по названному людьми Доктора адресу. Впрочем, адрес был ей уже знаком. Раза три или четыре она отвозила туда других клиентов, а уж там их встречали подручные Доктора. Так получилось и с банкиром. Разумеется, возле подъезда он заартачился, но парочка дюжих ребят заломила ему руки за спину и без труда затащила в дом. Присев на скамейку, Татьяна наблюдала за происходящим, не ощущая в себе никаких угрызений совести. Даже если бы лощеного финансиста убили на ее глазах, она восприняла бы новость без особого содрогания. Но его не убили, и, спустя полчаса, банкир вышел из подъезда целый и невредимый. Даже улыбнулся Танечке, встретившись с ней взглядом. Правда, улыбнулся несколько странновато - так, словно улыбался совершенно незнакомой красотке. Так или иначе, но в машину к нему она больше не села, а вот звонка Доктора, набравшись терпения, все-таки дождалась. Он хотел узнать, как прошла операция, и звонким голосом Танечка отрапортовала ему, что все прошло наилучшим образом. Пора было решаться на какие-то шаги, и она сделала их, отважно напросившись к нему в гости. Он колебался, она это чувствовала по его голосу, но, в конце концов, все-таки согласился. Видимо, решил, что им есть, что отметить. С этой же целью она забежала в ближайший магазинчик, купив огромный ананас, шоколадных конфет, бутылку шампанского и торт. Несмотря на все свои диеты, вкусно поесть Танечка все-таки любила. Как и договаривались, он заехал за ней к оговоренному месту. Перегружая в машину покупки, удивленно взвесил на руке набитый продуктами пакет.

- Да ты, я вижу, затарилась по полной программе.

- А чего скупиться? Праздновать - так праздновать. - Взяв его под руку, она потерлась щекой о его могучее плечо. Он не поморщился и не отстранился. Заглянув ему в глаза, она поняла, что наживку «рыбка» практически заглотила…

***

Первоначально полковник думал ограничиться небольшими посиделками, но с первого же часа все пошло совершенно иначе. Татьяна не думала стесняться и смело отрезала от ананаса кусок за куском, не забывая угощать и своего кавалера. Танцовщица отлично помнила, что на роль помощницы выбирал ее именно он. Стало быть, она нравилась ему, а для приведения в жизнь задуманного плана этого было вполне довольно.

Уже после первых бокалов, танцовщица затемнила в его квартире свет и, освоившись с музыкальным центром, скоренько нашла подходящую мелодию. Можно было бы пригласить на танец хозяина, но она выбрала более проверенный путь и упругим шагом манекенщицы начала измерять шагами расстеленный в квартире ковер. Полковник смотрел на нее широко раскрытыми глазами, и Танечка мысленно поздравила себя со скорой победой. Не такая уж хитрая штука - приватный танец, чтобы не освоить его девушке с ее умом и способностями. Впрочем, она чувствовала внутреннее напряжение Доктора, а потому действовала с максимальной осторожностью. Танец может быть обычным дрыганьем, а может превратиться в подлинное волшебство. Она не умела этого объяснить, но именно эту особенность чувствовало ее тело. Закончив с парочкой обычных номеров, она собственными руками вновь наполнила бокалы, и, только после того, как кавалер осушил свой до дна, приступила к сольной программе.

Мощные колонки наполняли комнату вкрадчивым голосом Стинга, и, вторя стону электрогитар, Танечка кружилась по комнате, временами застывая на месте, а временами распластываясь по полу. Тело ее продолжало трепетать и изгибаться, одну за другой теряя фрагменты одежды. Соответственно становились и более откровенными телодвижения. По счастью, Доктор был все-таки мужчиной. Она видела это по его загоревшимся глазам, по раздувающимся крыльям носа, по вздрагивающим рукам. Сам же Доктор, глядя на смуглую танцовщицу, ощущал нарастающее беспокойство. У него оставались еще невыполненные дела, но сейчас он яснее ясного понимал, что все дела ему придется отодвинуть на потом. Происходила совершенно непонятная вещь. Еще вчера эта девочка с мускулистыми ногами и тонкой талией интересовала его исключительно как помощница в деле завлечения клиентов. Глядеть на нее было приятно - и не более того. Но так было еще вчера, а сегодня эта пигалица умудрилась в нем что-то пробудить. Стоило ей пуститься в чертов танец, и маленький феномен свершился. Полковник уже не принадлежал самому себе, - он принадлежал ей! Танцовщица вскидывала к потолку голову, изгибалась телом, и он не мог оторвать от нее глаз, восхищаясь округлостью ее ягодиц, поражаясь умению девушки «плыть» на гребне мелодии. Без сомнения, Танечка обладала редкой притягательностью, и музыка лишь усиливала это качество. Мало того, что он возжелал ее, как женщину, в нем проснулись и более затаенные чувства. Глаза танцовщицы то и дело встречались с его собственными, и каждое подобное столкновение порождало в нем зыбкую дрожь. Виновато ли было в том шампанское или ее изумительное тело, но подобного полковник госбезопасности не испытывал уже давно. Может, даже вообще никогда не испытывал. И поневоле вспоминалась сестра Горбуньи, Василиса, которая, как сообщили ему подчиненные, всего за пятнадцать минут раскрутила банкира на отпирающие коды. Пожалуй, с такими сумасшедшими глазками это было и впрямь не сложно. Вот и теперь, глядя на улыбающуюся Танечку, полковник с ужасом осознал, какую власть может забрать над ним противоположный пол. Будь женщины поумнее - давно бы скрутили мир в бараний рог, - в этом он ничуть не сомневался. Мускулам и ругани дамы противопоставляли свои природные чары, и самое удивительное - побеждали почти всегда. Любого мыслителя или художника, будь то Талейран, Достоевский, Вольтер или Маяковский, они с легкостью заставляли плясать под свою дудку. Для того, чтобы завоевать планету, им не хватало лишь малой толики воли и изобретательности, поскольку перед любой женщиной неизменно вставал вопрос «зачем?». Мужчины одерживали победы исключительно ради побед, женщинам же подобная постановка вопроса всегда казалась полным идиотизмом. А потому они просто не знали, как использовать силу своих чар, не знали, что делать с одурманенным мужским населением и в какие подвалы отправлять завоеванный люд. Впрочем, некоторые из них, вероятно, знали - вроде той же Клеопатры, француженки Мадам де Сталь, старухи Василисы и этой малолетней танцовщицы…

К Василисе, старухе, промышляющей гаданьем, ворожбой и снятием порчи, полковник заходить не любил. Знал, что каждый его приход связан с очевидным риском. Старая стерва не любила их службу и до сих пор не могла простить ему увезенной в лес сестры. Внешне она ничем не выдавала своих чувств, но полковник знал, что в любой момент старуха готова нанести удар. Самое паскудное заключалось в том, что воспрепятствовать ей он ничем не мог. Их симбиоз держался на шаткой договоренности, которую естественнее было бы именовать шантажом. Он не трогал Василису, поскольку нуждался в ее услугах, она же помогала ему, опасаясь за жизнь увезенной сестры. Но Василиса - особый разговор и особая тема. Куда больше полковника волновала сейчас Татьяна.

Продолжая изгибаться всем телом, девушка легко и быстро стянула с себя трусики, крутанувшись вокруг оси, переместилась ближе к хозяину. Вторя мелодии, движения ее ускорились. Выдав серию па и победно качнув грудками, она почти встала перед ним на мостик. При этом колени Танечки зазывно раздвинулись и тут же сомкнулись, стиснув его ноги. И столько страсти, столько жадного соблазна выразилось в этом телодвижении, что полковник не выдержал. Подавшись вперед, он обхватил ягодицы танцовщицы руками, стиснул их пальцами. Она не была Василисой, но танец ее отдавал явственным колдовством. Во всяком случае, если люди шли за ней, значит, она умела их околдовывать!

Лицом зарывшись в ухоженную бархотку, полковник на секунду зажмурился. Такого с ним, действительно, еще не случалось. Большинство женщин, которых он знал, вызывали в нем если не брезгливость, то некое чувство отстраненности. Они соглашались лечь с ним в постель, но их не хотелось ни целовать, ни ласкать. В большинстве случаев весь процесс соития укладывался в считанные минуты. Здесь же происходило нечто иное, и, нарочно сдерживая себя, он продолжал мять и гладить ее тело, разгоняя дыхание девушки, выжимая из нее сладостные стоны. Тело Танечки безостановочно вздрагивало, и по ускорившимся движениям он сообразил, что девушка готова принять его. Подхватив ее с пола, он в один миг добрался губами до ее рта. Кажется, она укусила его, но этого он даже не заметил. Ждать далее он просто не мог и потому, спустив свободной рукой штаны, нанес набухшей плотью первый пробный удар. Выискивать точное направление даже не пришлось, - подобно цветку она вся была распахнута, готовясь впустить его по первому зову. И он не вошел в нее, - он утонул в ней, провалившись в глубину, какую трудно было подозревать в столь миниатюрной фигурке. А далее наступил период беспамятства. Он не терял сознания, но исступление, охватившее тело, вытеснило из головы все мало-мальски связные мысли. Танечка что-то нашептывала ему на ухо, аккуратными движениями поворачивала и направляла его. Самое удивительное, что полковник безропотно ей подчинялся. И когда наконец энергия толчками стала покидать его, он почти задохнулся. Жар сменился внезапным холодом, и, прижавшись к девушке, он погрузился в сиюминутный сон. Это тоже происходило с ним впервые, и полковник даже не заметил, как, чуть погодя, Татьяна осторожно выскользнула из-под него, собрав с пола разбросанную одежду, выпорхнула из гостиной.

Лишь спустя несколько минут, он вновь пришел в себя, а, открыв глаза, не сразу сообразил, где он и что с ним. Из ванной до него долетел шум воды и голос что-то напевающей Татьяны. Полковник с кряхтением перевернулся на спину, подрагивающей рукой растер лицо. Наваждение потихоньку спадало, и, поднявшись, он кое-как оправил на себе рубаху, снова натянул штаны. Некоторое время стоял, прислушиваясь к льющейся воде, потом приблизился к столу и, открыв потайное отделение, достал свой любимый «Парабеллум». Привычными движениями навинтил глушитель, неровным шагом двинулся в ванную…

Разумеется, она и не думала запираться. Стояла себе в ванной, энергично намыливая голову. Пена стекала у нее между грудок, хлопьями скапливалась в районе пупка и паха. Смотреть на нее было одно удовольствие, но полковник вновь испугался того, что может не выдержать. Прав был древний философ, говоря, что женщины хороши лишь в гробу и в темноте. В противном случае они становятся опасными.

- Ну что, господин Доктор, нравлюсь? Или требуется еще лечение? - она, конечно же, слышала, как он вошел, но пистолета в его руке не видела. Лицо ее лоснилось от воды - и оттого казалось еще более миловидным. Сухо сглотнув, полковник попросил:

- Повернись, пожалуйста, спиной.

Она не стала спорить, послушно развернулась. Шагнув вперед, он опустился на колени. Сначала поцеловал ее в бедро, потом в ягодицу, а далее скользнул губами по скользкой коже, поднявшись к левой лопатке - к тому самому месту, в которое секундой позже должна была войти пуля…

Такое тело не должно было умирать так рано, но в этом был виноват уже сам полковник. Он совершил ошибку и подпустил Татьяну слишком близко к себе. Между тем, его профессия не предполагала ни любви, ни дружбы. Тот, кто любит, рано или поздно рискует разучиться убивать - стало быть, рискует в свою очередь угодить в список потенциальных покойников. Следовательно, надо было решаться и рвать. Пока не поздно, пока сладкие семена не пустили корней и не дали всходов…

Все произошло быстро, и, конечно же, она не успела ничего понять. Только хихикнула, когда металл глушителя скользнул по коже, поднимаясь от копчика к сердцу. Он нажал на спуск всего раз и вовремя успел поддержать падающее тело. Вода продолжала бурлить, и порции крови окрашивали мыльную пену, безвозвратно уносясь в водосток. Несколько минут полковник смотрел на мертвую Танечку и молчал. Она и теперь продолжала улыбаться - наверное, ликовала дурочка, празднуя одержанную над ним победу. Но в том и крылся подвох, что победа оказалась Пирровой. Своей оглушающей близостью с ним, юная глупышка выиграла лишь один-единственный приз, а именно мгновенную смерть. Большего, к сожалению, полковник ей дать не мог…

Свинтив глушитель, он сунул пистолет в карман. Чуть погодя достал мобильник и набрал номер Тренера.

- Привет, это снова я. Ты уже свободен?

- Да вроде пока не посадили, а что? Какие-то проблемы с банкиром?

- Да нет, с ним как раз полный порядок, Василиса с заданием справилась, мои люди сообщили, что коды уже у них.

- А что с главным сейфом?

- Тут все сложнее. Чтобы открыть этот сундук, нужны либо ключи сразу трех директоров либо…

- Наша ломовая технология. Я тебя понял, не продолжай… Как Василиса вела себя? Не брыкалась?

- Ребята сообщают, что нет. Похоже, с этим боровом ей даже интересно было работать. Мужичонка оказался не самым гипнабельным, трепыхался до последнего. - полковник пожевал губами. Говорить про банкира отчаянно не хотелось. - Послушай… Может нам стоит подумать над дополнительной атрибутикой?

- Что ты имеешь в виду?

- Скажем, символику какую-нибудь сообразить. Сам знаешь, молодежь любит такие вещи. Не свастику, так другую какую хрень. Или татуировку ввести, как у блатных.

- Ты что, на Кучера насмотрелся?

- Скорее, на его мальчиков…

- Послушай, ты ведь мне не для этого позвонил, верно? Выкладывай, что стряслось?

- Да, в общем, ничего особенного, - взор полковника вновь упал на лежащее в ванне тело. - Хотя одна проблемка все-таки возникла.

- Короче, что от меня требуется?

- Если можешь, пришли кого-нибудь ко мне забрать тело.

- Так ты что, все-таки шлепнул банкира?

- Это не банкир… - полковник нахмурился. - Видишь ли, это моя девушка.

- Девушка? - Тренера трудно было чем-либо изумить, но тут он изумился. - Мертвая девушка в твоей квартире?

- Да… Словом, потом как-нибудь расскажу. А сейчас высылай похоронную команду…

Глава 2

Пожалуй, только один Волк почуял приближение Финна. Настороженно приподняв лобастую голову, вопросительно глянул на Лесника. А в следующую секунду зашуршали ветви, и страшноватый альбинос с длинными сухими ногами и жилистыми веснушчатыми руками вынырнул из кустов. При этом он до колик напугал Левшу и заставил Хвана с Бурой схватиться за оружие.

- Спокуха, свои! - Финн неспешно приблизился к Леснику, с подчеркнутым уважением пожал ему руку. При этом он сознательно проигнорировал прочую компанию. Только Лесника альбинос считал себе ровней и только с ним говорил обычным своим тоном. Люди, удалившиеся от природы, переставали для него быть людьми, а потому он терпел Атамана, побаивался Горбунью, любил побороться на руках с мускулистым Мохом, но по-настоящему уважал только одного Лесника. С ним одним он легко находил общие темы, обожая поговорить о том, сколь низко пал человеческий род, от воды, тишины и деревьев уйдя в дым канцерогенов, грохот динамиков и синтетические жилища. В лесных дебрях Финн чувствовал себя, как рыба в воде, был вынослив, как дикий мустанг, а скорость на своих ходулях развивал такую, что угнаться за ним было трудно даже на коротких отрезках, не говоря о дистанциях в полсотни и более километров. Тот же Сема Кулак, державший со своими парнями проселочную дорогу, не раз пропускал его через свой пост, даже не подозревая, с какой легкостью Финн мог бы вырезать всю его компанию. Ничего удивительного, что именно этот человек выполнял у Лесника функции главного разведчика. Вот и сейчас он без особых хлопот сумел оторваться от чужаков, встретив людей Лесника в березовой лощине. Бегло окинув своими вампирьими глазищами малочисленную группу, он тут же присел на ближайший пень. Свою энергию он ценил на вес золота и преспокойно отдыхал даже в присутствии Атамана.

- А где Мох? Думал, его тоже с собой возьмете.

- За бабами оставили присматривать.

- Одного?

- Почему же. Там много еще народишку.

- Ну, да, конечно. Они там настерегут!… Сему-то предупредил?

- Само собой. Он парней к шлагбауму отправил - проверить лишний раз и вообще…

- Это правильно. А обувь принесли?

- Вот, - Лесник продемонстрировал завернутые в полиэтилен туфлю и кроссовку. - Там еще платьице свернутое. По идее, должно хватить.

- Годится. - Финн взял пакет, не разглядывая, сунул за пазуху. - Тренер-то уехал?

- А чего ему задерживаться? Собрал послушников в микроавтобус и рванул по северной дороге.

Финн покачал головой.

- Не нравится мне это! Ездить стали, словно на курорт. Того и гляди, наведут туристов…

- Не дрожи, туристов отвадим. Давай лучше думать о твоей сладкой парочке.

- А что о ней думать, - сами скоро сюда припрутся. Пес у них классный, бежит точно по следу. Вашему, между прочим. - Финн зло сплюнул. - Всегда знал, что все беды от баб. С хрена ли надо было волочь их в лагерь!

Лесник недовольно поморщился. Камушек явно метнули в его огород.

- Думаешь, эти лохи за ними идут?

- За кем же еще! Сам прикинь: позавчера этих дур в лагерь приволокли, а сегодня уже и гости пожаловали. Ясно, что за бабами явились. И кстати, они явно не лохи.

- Почему ты так решил?

- Движутся больно уверенно. И языками не треплют.

- Ты перчика им сыпать не пробовал?

- Пробовал, не выходит. Пес вышколенный - сразу в сторону уходит. Как прочихается, круги начинает нарезать. След ловит слету. Чтобы такого выключить, надо не перец, а яд сыпать…

- Что-то не врубаюсь я в ваш базар. - Хван прихлопнул на щеке комара, трубно высморкался. - Их же всего двое, так?

Финн сдержанно кивнул.

- Ну, и какие проблемы?

- Проблемы появятся, если мы не вычислим, кто это. - Рассудительно произнес Лесник. - Сам рассуди: стоило пропасть лахудрам, и сразу организовали поиск с ищейкой. А пропадут эти двое, и что начнется?

- Откуда же мне знать. - Хван пожал плечами.

- А должен знать! - Лесник со значением постучал себя по лбу. - Или хотя бы варианты прикидывать. Помнишь, Убогий сдуру по вертолету прогулочному шмальнул?

- Ну, и что?

- А ничего! Вертолет навернулся, а мы две недели шелохнуться боялись. В вертолете-то шишки сидели. Хорошо, хоть сгорело там все. Так и не дотумкали, кто их подбил. Но сколько вокруг сыскарей роило - и с неба, и с земли вынюхивали.

- Так это далеко было. - Подал голос Левша. - Все равно ничего бы не высмотрели.

- Дурень! Я же к примеру говорю! Или ты решил, что нас здесь трудно обнаружить?… Вот ты, Финн, скажи: трудно или нет?

Сверкнув своими жутковатыми глазами, альбинос пренебрежительно фыркнул:

- Проще пареной репы. Было бы, как говорится, желание.

- В том-то вся и штука! - Лесник сердито покосился на Хвана. - Нас с вами не ищут, потому и живем здесь припеваючи, а начнется какой хипеш, и возьмут за цугундер в пару-тройку дней.

- Ну, за пару дней далеко можно уйти.

- Ой, ли! - Лесник усмешливо прищурился. - Ну, и что тебе это даст? Как пороются в земельке, да как найдут первые косточки, - гон устроят почище, чем в Ираке. И не сомневайся, обязательно достанут! Хоть под Москвой, хоть на Дальнем Востоке. Когда хотят, они это умеют.

Присев на кочку, Хван расстегнул телогрейку, растерянно почесал голову выколотого на груди вождя мирового пролетариата.

- Надо было с шалавами подробно потолковать, узнать, кто они да откуда.

- Вот тут ты прав. - Признал Лесник. - Серьезного разговора у нас не было. Я, честно говоря, на Горбунью понадеялся.

- А она что?

- Да ничего. Сказала, что беседу провела, из лагеря не побегут.

- А биографию? Биографию она у них спросила?

- Вроде и об этом толковали, только ничего особенного ей не сказали. Короче, обычные телки, каких много.

- За обычными эти двое сюда бы не примчались.

- Может, и так, - прокряхтел Лесник. - Ну, да теперь поздно плакаться. Вернемся назад, потолкуем подробнее.

- А сейчас что делать будем?

- Да ничего. - Лесник хитровато прищурился. - Этих гостей мы в сторону попробуем увести. Авось и лишний пыл с них собьем. Бегать по лесу с высунутым языком - не самая приятная штука. Это вон только Финну в кайф, а нормальные люди любят дома сидеть да в телик пялиться. Может, надоест, и домой повернут.

- А если не повернут?

- Повернут, куда денутся! Ну, а заартачатся, попробуем попугать их маленько. Или поганок в котелок накидаем. Очко-то не железное, верно?

- Не знаю, - Хван в сомнении покачал головой. - Лично я бы мудрить не стал. Шлепнул бы их - и все дела.

- Ты и на зоне, видать, не слишком мудрил. - Хмыкнул Финн. - Оттого и засиделся в шерстистых.

- Ты только зону мою не трогай! - блеснув стальными фиксами, Хван угрожающе приподнялся. - Ты ее не топтал, не тебе и судить о ней!

- Ладно, не гоношись. Нам силенки для другого следует поберечь. - Лесник вновь обернулся к альбиносу. - Как, Финн, есть какие-нибудь прикидки? Куда поведем этих козликов?

Финн неспешно сунул в рот травинку, какое-то время размышлял. Никто не мешал ему думать. Альбинос был парнем резким и злым, но мысли умел выдавать дельные. Немудрено, что к нему прислушивался даже Атаман… Наконец, встряхнувшись, Финн решительно проговорил:

- В мертвые деревни их поведем. Через Городище и Чертово болото.

- А сами в болоте не потонем?

- Сейчас не весна, топь за лето подсохла, так что пройдем.

- А почему этот маршрут выбрал? - поинтересовался Лесник.

- Во-первых, дорога знакомая, а во-вторых, шансов встретить случайных людишек практически нет. Там же по слухам радиация, вот и не суется никто.

- А за собственные яйца не боишься? - угрюмо поинтересовался Левша. - Отсушишь разок, и будут потом шестирукие детки.

- Мне за себя боятьсянечего. Альбиносам так и так нельзя рожать. - Финн фыркнул. - Да не ссы, лопушок. Никакой радиации там нет. На карте лажа помечена, - это ведь вояки знаков кругом наставили. Для понту. У них там ангар подземный когда-то был, вот и пугали народишко, пускали в обход.

- Значит, решено. - Лесник кивнул. - Перебиваем им след, петляем, а после выходим к мертвым деревням. Ну, а там по ходу дела поглядим, что да как. Если не повернут домой, возьмем их тепленькими. Будут потом огороды наши полоть…

Глава 3

Такой Горбунью, вероятно, никто еще в лагере не видел. Девушки видели первыми, хотя даже не подозревали об оказанной им чести. Старуха сидела в высоком кресле, старательно распрямив скрюченную спину, возложив руки на подлокотники, грозными своими глазищами вперившись в зеркальное трюмо. Платье на ней было одно из лучших - расшитое мелким жемчугом, из темного шифона, с кружевными оборками на рукавах. Но самое главное заключалось в том, что впервые за много лет старуха велела сделать себе прическу. Для этого использовали весь имеющийся в доме арсенал инструментов. Кроме того, на ночных углях разогрели кипяток для женских бигуди. Электрощипцам старуха справедливо не доверяла, полагая, что время и без того основательно проредило ее шевелюру. Тем не менее, на голове колдуньи кое-что еще сохранилось. Именно с этими уцелевшими волосенками сейчас и возилась Мариночка, пытаясь из ничего состряпать подобие кудрей. Ни она, ни наблюдавшая за странной процедурой Марго, не задавали лишних вопросов - да в этом и не было нужды, - старуха сама развлекала их рассказами. Такое уж снизошло на нее настроение. Кто знает, возможно, для того и понадобились ей юные пленницы, чтобы было с кем поболтать, кто мог бы поведать ей о текущей моде и современной косметике. Сельские жительницы неплохо управлялись со скотом и готовкой, могли стирать, вязать и гладить, но в деле совершенствования внешности они мало что понимали. Между тем, годы брали свое, с каждым месяцем пригибая колдунью ниже и ниже к земле. Все чаще одолевали болезни, нарастала ломота в суставах, а подходить к зеркалу порой казалось просто страшным. Глаза, которыми она так гордилась в молодости, которые казались ее ухажерам обрамленными в мех бровей и ресниц агатами, теперь превратились в пару блеклых камней. Они и теперь не утратили былого сияния, но если раньше блеск их очаровывал и кружил головы, то теперь он обрел иную силу, погружая людей в боязливый ступор, превращая в бессловесных рабов. По этой же самой причине старуха злилась на науку. Раньше она казалась себе неотразимой красавицей, женщиной из тех, кого именуют роковыми, но на поверку все оказалось проще и скучнее. Прошли десятилетия, и на свет вынырнули термины вроде повышенной сенситивности и гипноза. Очарование объяснили цветовой гаммой радужки и химическим составом меланина, - тайна превратилась в обыденность.

Но хуже всего было то, что ко всем прочим бедам прибавилась старость - явление, с которым не могла совладать даже она. Между тем, как многим пожилым людям, ей хотелось и дышать полной грудью, хотелось приобщения не к зловещей магии, а к обыкновенной юности. Так и получилось, что этих двух красавиц, волею судьбы оказавшихся в лесном лагере, никто из бандитов не тронул. Потому что запретила Горбунья. Странным образом она рассмотрела в них тех давних озорных девчушек, какими были они сами с сестрой более полувека назад. Конечно, их судьбы сравнивать было сложно, и все-таки много находилось и похожего. И они с Василисой были такими же красавицами, и точно так же угодили когда-то в переплет, успев побывать в плену у Махно в его родном «Гуляй Поле», переехав позже в ставку генерала Краснова, а после и в штаб Колчака. Словом, поколесили они по свету изрядно - видели и конные атаки, и сожженные деревни, и артобстрел городов. Собственно говоря, именно их переписка с громогласным воздыхателем «Алешенькой» легла в основу романа «Хождение по мукам». Горбунья по сию пору верила, что в красную Россию великий писатель вернулся только из-за них, - очень уж мечтал вновь повидать двух прелестных сестренок…

- Все бежали в Крым, а мы почему-то не торопились. - Дребезжащим голосом рассказывала Горбунья. - Глупыми были, ветреными. Это ведь сейчас революцию все клянут, а тогда многие ей радовались, жили надеждами на лучшее. Так и получилось, что Алеша укатил в Европу, а мы здесь остались. Только потом, когда повидали первые виселицы, когда чуть не погибли под саблями конников Буденного, побежали к Колчаку…

Слушая странный этот рассказ, Мариночка продолжала расчесывать волосы старухи, а Горбунья с прежней угрюмостью разглядывала себя в зеркале и безо всякого выражения повествовала о своей судьбе:

- У него ведь в романе все наоборот поначалу было. Главные герои служили белому движению, а злодеи присягали красным. Но с таким романом никто бы его в Россию не пустил. А домой ему очень хотелось. Он ведь русским был. Потому и решил перехитрить судьбу.

- Вы говорите об Алексее Николаевиче Толстом? - изумленно спросила Мариночка. До нее это дошло почему-то только сейчас.

- Ну, конечно! О ком же еще? Только Алексеем Николаевичем мы его никогда не звали. Просто Алешенькой.

- Так он что, переписал свой роман?

- Не то чтобы переписал, но исправлений было много. По сути - все поставив с ног на голову: белых сделал красными, а красных - белыми. С его талантом это было совсем несложно. Зато и вернулся в Россию не просто графом, а литературным королем. Даже Горькому на своем Олимпе пришлось потесниться. Но Горький был человеком от сохи, выше обывательского уровня не видел, а Толстой все-таки вырос из графского сословия. Кроме того, его отличала редкая проницательность. Смешно сказать, но он жил не умом, а плотью, а плоть Алешеньки всегда подсказывала верные решения. - Горбунья чуть улыбнулась. - Он ненавидел революцию, но при этом умудрился завоевать расположение Сталина. Он клеймил врагов СССР, но при этом ничуть не расстроил своих отношений с западом. Даже когда ему стало совсем невмоготу писать про былинные подвиги большевиков, он и тогда нашел гениальный выход.

- Он сочинил роман «Хлеб»?

- Нет, роман «Хлеб» написал не он. Тому человеку он просто хорошо заплатил. Сам же он писать про Сталина с Ворошиловым не мог физически. Он ведь был гурманом по жизни, любил все вкусненькое, а от этих типов его воротило. Потому он и сделал ход конем, поменяв жанр. Толстой стал писать сказки и детские очерки, ушел в историю и фантастику. Кстати, его примеру последовали многие другие великие писатели…

Пальцы Мариночки дрогнули, и, ощутив на себе взгляд старухи, она боязливо посмотрела в зеркало. Так оно и было: с пугающей сосредоточенностью Горбунья изучала ее в зеркале. В бесцветных глазах искрилось неведомое пламя и, даже будучи отраженным от серебряной амальгамы, оно вызвало у девушки отчетливую оторопь.

- Вы читали его знаменитую «Аэлиту»? - сурово спросила Горбунья.

Вопрос явно адресовался обеим девушкам. Должно быть, с такими интонациями допрашивают подозреваемых следователи. Во всяком случае, не ответить было никак нельзя, и Марго с Мариночкой кивнули почти одновременно.

- А знаете, с кого он писал этот образ?

Обе девушки изумленно приоткрыли рот. Марго даже чуть привстала на своей кушетке.

- Неужели с вас?

На лице старухи промелькнула тень довольства.

- Хотела бы я так сказать, да не скажу. Мы с сестрой были близняшками - белокожими резвушками с абсолютно одинаковыми голосами и глазками. И познакомились с Алешенькой еще до революции. Он был значительно старше, но мы моментально вскружили ему голову. Встречались с ним по очереди, пока он не заподозрил неладное. Пришлось признаться во всем, хотя ситуации это ничуть не изменило. Так что кого он любил из нас больше, осталось тайной и поныне. - Горбунья чуть качнула головой, реагируя на неосторожное движение Мариночки. - Впрочем, много позже, когда в сталинских лагерях меня наградили этим проклятым горбом, он бы, конечно, выбрал себе Василису, но к тому времени Алешеньки самого уже не стало…

Взгляд Горбуньи погас, на несколько минут она замолчала.

- Возможно, я обманываю себя, но я ведь десятки раз перечитывала его романы, и я отчетливо вижу, с кого он писал своих героинь.

- Я так поняла, что вашу сестру зовут Василисой. - Отважилась спросить Маргарита. - А вас… Как зовут вас?

- Меня? - старуха сипло рассмеялась. - У меня, девоньки, сейчас одно имя: Горбунья - вот кто я теперь. То прежнее имя я и вспоминать не хочу. Очень уж далеко все ушло и уплыло.

- Но ведь осталась память.

- Память - это да… - многочисленные складки на лице Горбуньи дрогнули, в один миг превратив ее в ведьму из фильма ужасов. - О, если бы я могла хоть на час переместиться в прошлое! В тот самый кабинет, где три рослых мужика в мундирах НКВД наглядно доказывали мне, что есть большевистская мораль. Они-то и поломали мою спину, а со спиной поломали и жизнь. - Старуха с шипением выдохнула из себя воздух. - А ведь все могло получиться иначе. Совершенно иначе! - глаза в зеркале вновь полыхнули адским пламенем. - Я бы могла уничтожить их, если бы захотела. Всех троих!… Но я была еще дурочкой. Глупой и наивной дурочкой. И все еще верила, что сильные глаза могут быть только красивыми…

Старуха опять надолго замолчала. И лишь, спустя несколько минут, снова заговорила:

- Только много позже я поняла, что сила не может быть красивой. На какой бы сцене ее не выставляли, в какие наряды бы не наряжали. Сила бывает только злой!

- А справедливой? - горячо возразила Маргарита. - Разве сила не может быть справедливой?

- Девонька моя, как же ты еще молода!… Ну, конечно же, может! Но при этом она все равно будет злой. Потому что любая справедливость связана с местью, а месть доброй не бывает. - Губы Горбуньи заметно поджались. - И однажды я докажу вам это. Докажу, превратив эту деревушку в кладбище.

- В кладбище?

- Да, в кладбище. Или пепелище, это уж как вам будет угодно. Потому что больше Атамана я ненавижу только тех выродков, что изуродовали мою спину. И я уничтожу всю их банду до единого человечка!

- Почему бы не сделать это прямо сейчас? - тихо спросила Мариночка.

Горбунья подняла голову, и в огромных ее глазах девушка отчетливо разглядела затаенную муку.

- Меня удерживает только страх за сестру.

- Василису?

- Да, они держат ее где-то в городе. Случись что со мной, и ее немедленно убьют. А Василиса… Это то единственное, что связывает еще меня с этим миром…

Глава 4

Утром они доели взятый в дорогу паек, и уже днем Стас предложил Василию перейти на подножный корм. Кого-кого, а Гринева этим было не испугать, - едал он в своей жизни и поджаренные древесные корни, и змей, и пиявок, и даже личинки жуков. Ягод в лесу тоже пока хватало, однако этой пищи двум крупным мужикам было, конечно, мало. Особенно страдал от скудного рациона Зимин.

- Брось! - утешал его Василий. - В лесу умереть от голода невозможно. Смотри, сколько всего тут вкусненького! Листики, корешки, птички…

- Листики, к твоему сведению, горькие, корешки еще выкапывать надо, а птичку - изловить.

- А ты ее из лука, как Рэмбо!

- Ага, или из пращи. Как Виниту, сын Ин-Чу-Чуна…

Небольшую остановку они все-таки сделали, уделив полтора часа импровизированной охоте. Гринев при этом набрал добрую охапку плодов дикого пекана и поймал с десяток лягушек, Зимин же умудрился отловить среди травы нескольких ящериц. «Вкусных птичек» никто из них не поймал, зато повезло Лорду. В болотных камышах он сумел настигнуть довольно жирную утку, которую и удавил самым незамысловатым образом. За утку он был удостоен высших мужских похвал. Весь улов тут же зажарили на пропановой горелке, после чего по-братски поделили.

- Может, нам все-таки не стоило сворачивать с железки?

- Это ты у Лорда спроси. Он-то след по-прежнему чувствует.

- Так-то оно так, только непонятно. Ехали, ехали по дороге и вдруг свернули. И потом - если они были на дрезине, то куда потом ее дели? На себе, что ли понесли?

- Ну, не знаю… Может, в кусты оттащили.

- Но мы же ничего не нашли.

- Это потому что мы девушек искали, а не дрезину… А след верный, - я отпечаток кроссовки еще в дух местах видел.

- Той же самой?

- Ну, да, там еще узор такой характерный - ромбиками.

- Понятно… Если кроссовки, значит, это Марго. - Стас Зимин на минуту задумался. - Получается, что ранили Марину. Это у нее туфли были на шпильках.

- Выходит, ее понесли на руках?

- Либо на носилках, либо на руках. Во всяком случае, не бросили - и то хлеб. Хотя и странно.

- А что странного? Мы же не знаем, с какой целью их похитили. Может, выкуп надеются взять или еще что.

- Может быть… - Зимин подобрал с земли сучок, рассеянно покатал меж ладоней. Сытая кровь клонила ко сну, но спать сейчас было нельзя. Более того - уже на протяжении нескольких часов его беспокоило неприятное чувство. Чувство чужого взгляда - так они называли это на войне. Подобную вещь он испытывал далеко не впервые и точно знал, что подобными ощущениями не следует пренебрегать. Раз или два он пытался вычислить загадочного наблюдателя, но успехом его попытки не увенчались. То ли тревога была ложной, то ли наблюдатель попался хитрый.

- Ладно, - поднявшись с земли, он отряхнул ладони. - Пора в путь. В течение дня надо обязательно нагнать этих мерзавцев.

- Куда же они денутся, нагоним! - Гринев бедово тряхнул головой…

А еще через полчаса они вошли в мертвую деревню. Точнее, деревней это было лет десять назад, а сейчас напоминало обычные развалины. Одна-единственная улочка успела основательно зарасти крапивой и лопухами, окна заброшенных избушек глядели на мир черными провалами. В нескольких местах Зимин вновь разглядел пулевые отметины.

- Видал? Там, кажется, знак радиационной опасности висит. - Василий Гринев кивнул в сторону.

- Туфта твой знак. - Зимин ткнул пальцем в бревенчатую кладку. - Меня больше эти дырочки беспокоят.

Василий настороженно приблизился, всмотрелся в кладку.

- Ну, как? Это уже не дробь, - самые натуральные пули.

- Ну, сами по себе пули еще ни о чем не говорят, - рассудил Гринев. - Сейчас у нас все разрешено, - на охоту чуть ли не с «калашами» ходят.

- Так-то оно, только очень уж много у нас накладок: и следы с кровью, и дробь, и самострел тот чертов.

- Хорошо, хоть тел до сих пор не встретили.

- Не кажи гоп, может, и встретим еще. Или ты мертвецов боишься?

- Раньше не боялся, а с некоторых пор боюсь. - Признался Василий. - Это у меня после Мареевки началось.

- Что еще за Мареевка?

- Район такой к северу от Перми. Там у них приток Камы каждую весну разливается, дамбы подтачивает. А в тот год плотину размыло. Самым натуральным образом! И разом с десяток деревушек под водой скрыло. Вот нас и вызвали. Как всегда в спешке и, конечно, чересчур поздно. Поверишь ли, никогда столько трупов за один раз не видел. Кто на крышах привязанный остался, кто в домах, а кто на деревьях. И ладно бы только взрослые, но там ведь дети были! Мертвых детей просто видеть не могу! - Гринев зябко передернул плечами. - Нырял там в один утонувший автобус, так он битком оказался набит детьми. Хватаю чью-то руку, дергаю, а это девчушка. Всего-то лет семь или восемь! Волосики в воде развеваются, глаза распахнуты - жуть! Родители в деревне затопленной остались, а детей на большую землю отправили, спасти хотели. Вот и спасли… И ведь никто за эти жизни ответственности не понес. Дескать, стихия виновата - и баста. Нас только и пожурили, что поздновато прилетели. Уроды!… - Гринев зло сплюнул. - Спросить бы их, куда денежки, пущенные на укрепление дамбы, уходят, - и ручонками разведут. Вот бы я кого глушил на вашем месте. Самым безжалостным образом!

- Я бы тоже глушил, если бы полномочия были. Только нет их, Васек, и вряд ли когда появятся. Так что в этом смысле мы с тобой равны… - Стас вздрогнул, с новой силой ощутив присутствие посторонних. Замерев на месте, медленно повернул голову. Внимательно всмотрелся в заросли и снова ничего не увидел. Впрочем… Среди густой листвы угадывалась еще одна крыша…

- А ну-ка, зайдем туда!

- Чего ты?

- Черт его знает. Что-то, кажется, послышалось…

Наверное, не стоило туда поворачивать, но игры вслепую Зимину никогда не нравились. Кто-то эту деревню посещал - в этом он не сомневался. Очень может быть, что загадочные невидимки и сейчас хоронились где-то поблизости. Как бы то ни было, но это следовало проверить. Тем более, что и Лордик вел себя беспокойно - беспрестанно крутил головой, бросался в кусты, пугливо поджимал обрубок хвоста и снова возвращался.

Дверь в домике, который углядел Стас, оказалась на удивление скрипучей, но худшее поджидало их впереди. Стас и сам не заметил, как «Стечкин» прыгнул ему в руку. Вася Гринев, отшатнувшись, приглушенно охнул. Пол в доме устилали кости - то ли животных, то ли людей, а под самым потолком висели два мертвых зайца.

- Однако!… - Зимин шагнул вперед, пристально вгляделся в ушастых мертвецов. Ситуация не нравилась ему с каждым мгновением все больше. - А ведь зайчики совсем свежие, смекаешь?

- Ты думаешь…

- Я не думаю, я вижу. - Стас обернулся к своему спутнику. - Нас двое, и их двое. И висят они здесь всего ничего - может, даже меньше часа.

- И что из этого следует?

Приблизившись к Василию вплотную, Стас сумрачно шепнул:

- А из этого, Вась, следует, что кто-то нам дышит в затылок. И не просто дышит, а еще и пытается запугать.

- Нас? Но откуда они знали, что мы придем сюда… - Гринев споткнулся, не договорив. - Получается, что за нами следят?

- И следят, и следили. - Зимин хмуро соображал. - И никуда они с дороги не сворачивали, дальше пошли.

- Не понял! А как же тогда след?

- След этот, Вась, ложный. Его специально для нас с тобой оставили. - Присев на корточки, Стас всмотрелся в рассыпанные по полу кости. - Не хочется тебя огорчать, но все это очень смахивает на ловушку. Мы в свое время тоже таким образом засады организовывали. - Зимин поднял руку с пистолетом, щелкнул снятым предохранителем. - Одно непонятно, почему их Лорд не учуял?

- Может, и учуял. Только он ведь не цепной пес, людей ничуть не боится. Вот если бы он девушек твоих унюхал, тогда наверняка бы залаял.

- Ясно… - Стас коротко кивнул. - Кстати, где он?

- Да рядом все время был… - Василий растерянно закрутил головой. - Эй, Лорд! Ты где?

Ответом ему была тишина. Обычно чуткий пес реагировал на зов хозяина незамедлительно, однако сейчас промолчал.

- Черт! - Василий метнулся было к выходу, но в последний момент Стас успел ухватить его за ворот, с силой пригнул к полу.

- Обрез! - яростно прошипел он. - Обрез доставай! Чудится мне, сейчас начнется главное веселье…

Вряд ли Гринев понял, что он имел в виду, но трофейный обрез послушно достал, даже проверил патронник.

- Твое окно западное, - шепнул Зимин. - Только, пожалуйста, не высовывайся! А я здесь присмотрю.

Перемещаясь на корточках, он подобрался к ближайшему окну, осторожно выглянул. И тотчас раскатисто бабахнул выстрел. Над головой Зимина вжикнула пуля, угодив в доску, расщепила ее надвое. Следом за этим до них долетел насмешливый голос:

- Лапы в гору, фраера, и выползаем по одному! Или останетесь там навсегда.

- А вы сами кто такие? - дерзко выкрикнул Зимин.

- Мы, лох поганый, здешние хозяева. Так что бросай оружие и выходи!…

- Кажись, вляпались! - шепнул Стас, хмуро оглянулся на побледневшего Гринева. - Аж, по самую маковку!

- Думаешь, хотят нас убить? - тем же шепотом вопросил Василий.

- Вряд ли. Хотели бы убить, давно бы это сделали. - Стас раздумчиво покачал головой. - Видимо, миссия у этих джентльменов - более гуманная. Может, поболтать хотят, а может, и что другое. Ты, главное - не дрейфь, я и не в таких переделках бывал, выпутаемся!…

Зимин вновь чуть приподнялся, уловив тень в кустах, быстро выстрелил. Чужак, вскрикнув, повалился на землю. Не теряя времени, Стас тут же юркнул обратно.

- Один есть! - радостно сообщил он. - Видишь, как все просто. Минуты не пройдет - как перещелкаем всю эту шелуху…

Но с выводами своими он явно поспешил. В следующую минуту дом содрогнулся от шквального огня. На пол посыпались щепки и потревоженная пыль. Судя по всему, в них стреляли из ружей и автоматов, - хорошо хоть не пускали в ход более тяжелую артиллерию. Впрочем, хватало и того, что имелось. Беспрепятственно проникая в дом через окна, пули кромсали стол, снимали тугую стружку со стен, сбивали с наличников старую облупившуюся краску. Насчет обещанного «веселья» Зимин своего друга не обманул: окружившие дом чужаки веселились вовсю…

Глава 5

Больше других нервничал Хван и он же поневоле заражал своим бедовым настроением Левшу с Бурой. Наверное, этим троим действительно было тоскливо играть в прятки с пришлыми гостями. То есть Левша с Бурой еще кое-как вышагивали по вертлявым тропкам, а вот Хван уже несколько раз успел взмокнуть. Не помогали ни прошлые лагерные навыки, ни прихваченная с собой фляга с айраком. Да и что айрак в сравнении с чифирем! Все равно как газ-вода рядом с водкой. Только ведь чифирь посреди леса из рукава не достанешь. А потому приходилось мучиться и терпеть. Все сильнее начинали ныть стертые ноги, болезненно екало в правом боку, да и в груди что-то постоянно стискивало и опускалось. Не то сердце, не то скопившаяся за годы лагерей усталость. Нет, не любил Хван лесов и болот! Вот города, многоцветное вместилище лохов и телок, алкоголя и азартных развлечений, ему действительно нравились. Даже когда приходилось рисковать жизнью и стрелять. И то верно: стрельба - не изнурительный марафон. Жми себе на курок, да целься! Ну, а приспичит удрать от кого, так можно и на машине прокатиться. А вот тот же Финн затянувшимся жмуркам, похоже, был даже рад. В отдыхе этот жилистый дикарь ничуть не нуждался и вполне добровольно петлял по лесу, словно штампы расставляя повсюду отпечатки прихваченной с собой обуви. Даже бегающий за ним Волк сдавался значительно раньше, с высунутым языком возвращаясь к основной группе. Наверное, Лесник тоже мог бы составить этим двоим компанию, но ему мешали мысли об оставленном без надзора лагере. Конечно, там присматривал за порядком Мох с ребятами, но не очень-то он верил им в последнее время. Да и Горбунья могла в любой момент выкинуть фокус. Ведь упрятала же она этих пигалиц в своей избенке! Устроила, понимаешь, институт благородных девиц! Конечно, привел их в лагерь сам Лесник, но он-то думал, что пленниц оставят на общих основаниях, но не тут-то было! Горбунья показала ему кукиш, и спорить с ней он не осмелился. Почему же она так поступила, было совершенно неясно. То ли приглянулись старухе эти синявки, то ли замыслила какую-нибудь каверзу, но только пацанам ничего от той парочки не отломилось. То есть, баб вроде бы им хватало, но сельские жительницы давно приелись, да и с ними выходило не всегда гладко. Большую часть дня они пряли да вышивали, воплощая в явь бредовые фантазии Горбуньи, в паузах же занимались готовкой пищи. Само собой, времени на мужчин у них почти не оставалось. Да и сама старуха с первых дней твердо заявила, что борделя в лагере не допустит. К неудовольствию большинства, Атаман ее поддержал. Как ни крути, старуха была им необходима, а значит, приходилось считаться с ее нелепыми желаниями…

- Вы видели? - Хван на секунду оторвался от бинокля, возбужденно обернулся к спутникам. - У фуфела, что справа, шпалер в руках! В натуре, я такие встречал однажды, - это не простая пукалка! Реальный боевой ствол!

- Во-первых, не ори, услышать могут. А во-вторых, не дергайся! - Лесник поморщился. - У нас тоже стволы.

- Но ты не говорил, что они вооружены. Это менты, зуб даю? И на зайчиков твоих они положат с прибором! Нашел, чем пугать!

- Чего ты ноешь? Или соскочить хочешь?

- Да ты чего, в натуре, буровишь такое? - Хван даже выпучил глаза. - Я же сразу голосовал за смерть! Пара выстрелов - и никаких проблем! А пугать их - пустое дело!

Бура сумрачно взглянул на Лесника.

- Похоже, он прав. Если это менты, значит, пойдут до конца.

- Предлагаешь их шлепнуть?

- А что нам еще остается?

- Ну, пса-то у них уже нет. И потом - можно попытаться выкурить их дымом.

- Да мы полдня будем их выкуривать! - снова взорвался Хван.

- Хочешь идти на штурм?

- А хоть бы и так!

- Атаман будет недоволен…

- Да пошел он в задницу! - блатарь скинул с плеча винтовку, бегло передернул затвор. - Или охота играть в прятки еще полгода?

- Ладно, - Лесник с видимым недовольством стянул с шеи карабин-автомат. - Раз уж вам неймется, постреляем маленько. Но убивать не будем, ясно?

- А что же с ними еще делать?

- Заставим сдаться. - Твердо сказал Лесник. - Надо все-таки выяснить, что это за птички.

- А если не сдадутся?

- Херня! - Левша с усмешкой сплюнул. - Варяг сто лет назад потонул, а других героев у нас не осталось.

Лесник с презрением покосился в его сторону.

- Ну, коли ты такой прыткий, пойдешь первым. А автомат свой Хвану отдай. Один хрен, стрелять не умеешь.

- А я тогда с чем останусь?

- Его винтарь возьмешь. Главное - побольше грохота, большего от вас не требуется. Оставайтесь втроем тут, держите крыльцо под прицелом и не давайте им высунуться.

- А вы?

- Мы с Финном с тыла зайдем. Будем их через окна покусывать.

- Может к ним Волка пустить?

- Ага, чтобы его первой же пулей положили? Нет уж, как-нибудь своими силами управимся! Тем более, что Волк свое дело сделал и песика уже схавал…

Лесник говорил жестко и возражений не ждал, а потому, чуть поворчав, народ с его условиями согласился.

Много времени для сборов им не понадобилось. Уже через минуту дом был окружен со всех сторон. Планы Лесника нельзя было назвать замысловатыми. Он намеревался стрельнуть разок, после чего вступить с незнакомцами в обстоятельные переговоры, однако никаких переговоров не получилось. После первого же предложения сдаться из избушки хлестнул выстрел. Как на грех именно в эту секунду Левша вздумал сменить позицию и неосторожно поднялся. Как выяснилось, стрелять чужаки умели. Пистолетная пуля угодила Левше точно в грудь, с силой швырнув на землю. Лежащий рядом Хван немедленно взъярился. Он полоснул по домику длинной нерасчетливой очередью, его поддержали огнем Бура и Финн. Сцепив зубы, Лесник вынужден был присоединиться к подельникам. Все снова пошло наперекосяк. Впрочем, иного от нынешних своих помощников он и не ждал.

***

К прежнему запаху плесени теперь добавился еще и аромат сожженного пороха. Гриневу подобная аура не слишком нравилась, а вот Стаса она напротив - ощутимо бодрила. Вероятно, начинала работать старая, еще с войны наработанная программа. К жизни пробуждались рефлексы, о которых в мирное время он начинал забывать. Возвращалась способность хладнокровного анализа, и уже почти не волновали грохочущие хлопки выстрелов. Стас вслушивался в них, умозрительно сортируя по своим особым полочкам, стараясь поточнее определить направление, откуда стреляли, характер ведения огня, его профессиональную слаженность.

Очень скоро расклад сил для него окончательно прояснился. Двое воевали против четверых (не считая одного убитого) и при этом вынуждены были сидеть в тесной комнатке, используя в качестве бойниц широченные окна. В них били со всех сторон, укрываясь в кустах и за частоколом деревьев, часто меняя позиции и отнюдь не спеша идти на штурм. Судя по слышимым звукам, работали два автомата и две винтовки. Не столь уж много, но и не мало. По крайней мере, всем этим напастям они могли противопоставить один-единственный «Стечкин» с запасной обоймой. К слову сказать, Гринева из числа бойцов можно было смело исключать. Свой единственный раз из трофейного обреза он успел уже выстрелить, и теперь все его участие ограничивалось тем, что, отвлекая противника на себя, он время от времени высовывал в окно палку с подвязанной тряпицей. Уловка была не ахти какой, однако срабатывала. В ложную мишень садили с не меньшим остервенением. Хорошо, хоть сруб был крепким, и вонзающиеся в дерево пули благополучно застревали в бревнах.

- Есть какие-нибудь идеи? - стараясь перекричать грохот выстрелов, поинтересовался Василий.

- Всего одна! - Стас для наглядности показал палец. - Немного покукуем здесь, а после я попробую организовать тебе огневое прикрытие.

- Это еще зачем?

- Затем, что попробуешь прорваться.

- Чего, чего?

- Того самого! Ты дурачком-то не прикидывайся. Бегать умеешь - вот и побежишь. Ну, а я тут отвлеку эту публику, постараюсь еще кого-нибудь зацепить. Авось получится.

- Никуда я не побегу! - фыркнул было Василий, но тут же замолк, увидев кулак Зимина.

- Не вздумай мне геройствовать! С одним стволом много не навоюешь. А они свои патроны, похоже, ведрами считают. Вон как наяривают.

- Но кто они такие?

- Откуда же мне знать. Сам ведь слышал: хозяева этих мест. - Зимин фыркнул. - Мы их за хвост ущипнуть решили, вот они и обиделись.

- Может, это егерская служба?

Стас покачал головой.

- К органам правопорядка эти отморозки не имеют никакого отношения, уж можешь мне поверить. Скорее - бандформирование из местных.

- Это здесь-то, на Урале?

- А чем мы хуже кавказцев? Тоже любим пошмалять да покуражиться. - Стас натянул на полено собственную кепку, осторожно приподнял над утлым подоконником. Выстрел грянул почти в ту же секунду. Кепка спланировала в угол, а от полена отлетела здоровенная щепка.

- Однако не лохи! Что есть - то есть… - Зимин сумрачно осмотрел пробитую кепку, смяв в комок, сунул в карман. - Во всяком случае, один снайпер среди них точно имеется. И сдается мне, что сидит этот хитрован где-то вон там. Метрах в двадцати или тридцати. - Палец Стаса ткнул в стену, указывая примерное направление. - Вот его-то мы и попробуем снять в первую очередь.

- Каким образом?

- А таким: ты переползаешь к моим окнам и высовываешь наружу свою палку. Поверят или не поверят - неважно, главное - отвлечь внимание. Ну, а я сработаю из соседнего окошка. Сделаем все быстро, может, что и получится…

Предложенный план тут же претворили в жизнь. Скрючившись под окном, Василий Гринев поправил на палке тряпку и изготовился. Перебравшись к соседнему окну, Стас напружинил тело.

- Давай, Васек!…

Развеселым поплавком палка с тряпкой тут же замаячила в окне. «Хитрован» на маневр не купился, однако Зимин был к этому готов. Резко привстав, он ударил из «Стечкина» чередой выстрелов, положив пули аккуратным веером. Стрелял именно туда, где и должен был прятаться по его прикидкам «снайпер». В ответ ударил автомат и еще более зло защелкали винтовки.

- Ну, как, попал? - Гринев стряхнул с головы древесное крошево.

- А хрен его знает. - Стас пожал плечами. - Может, попал, а может, и нет…

Он не знал, да и не мог знать, что одна из его пуль угодила в переносицу Финну. И именно эта роковая пуля взбесила Лесника, подтолкнув к более решительным действиям. Ему не жаль было бы Хвана и Буру с Левшой, но Финн представлял для них серьезную потерю.

- Огня! - взревел он. - Сжечь эту хибару к чертовой матери!…

Подчиняясь его приказу, Бура занялся сбором хвороста. Прикрываемый очередями Хвана и Лесника, он скоренько запалил несколько небольших костров. Горящие сучья полетели в сторону дома. Если поначалу Стасу удавалось еще огрызаться, то очень скоро дым, наполнивший помещение, заставил его воздержаться от стрельбы. Глаза отчаянно слезились, грудь разрывало от едкого дыма.

- Все, Василий, пора! - тряхнув кашляющего Гринева, Зимин указал на крайнее от себя окно. - Давай сюда! Нырком вперед, кувырок через голову и дай Бог ноги. А я их отвлеку…

У них действительно могло все получиться. Василий бегал неплохо и уж в лесу-то, конечно бы, не потерялся. Не учли они одного, а именно наличия у противника пса по кличке Волк. Именно он, уловив прыжок постороннего, сорвался с места и беззвучно пустился в преследование. Как ни быстро бегают люди, а собаки, даже самые тяжелые и неповоротливые, бегают все-таки быстрее. А потому уже через сотню шагов Волк с рыком взметнулся вверх, вонзив зубы в штормовку Василия. Пожалуй, если бы не капюшон, быть бы Гриневу мертвецом. Как известно, взрослый питбуль легко перекусывает бедренные кости, а в ярости рвет в лохмотья автомобильные покрышки. Словом, шансов у Гринева практически не было. Вскочив на ноги, он метнул в пса прибор-навигатор, но это зверя ничуть не остановило. Пес легко увернулся, и дорогой прибор с силой ударился о ствол, расколовшись на несколько частей. Спас Гринева Лесник, успевший подбежать к месту событий в самый последний момент. Волк как раз успел подмять под себя спасателя и теперь рвал когтями ненавистную штормовку, распахнутой пастью силясь дотянуться до близкого горла.

Увы, никакими специальными навыками Гринев не располагал. Он даже нож не успел достать из чехла. Впрочем, и нож ему вряд ли помог бы. Отмахиваясь от собачьих клыков, он только диву давался необычайной силе этого юркого существа. А уж злобы четвероногого хватило бы на четверых рецидивистов. Таким образом, появление Лесника действительно спасло ему жизнь. Во всяком случае, он почти не сопротивлялся, когда чужие жилистые руки бесцеремонно перевернули его на живот и, стянув за спиной руки, бдительно обшарили карманы.

- Хороший песик, а? - Лесник вздернул Василия на ноги, усмешливо глянул в лицо. - А ведь ты, уродец, даже не понимаешь, как рисковал. Отбежал бы еще метров на пятьдесят, и огреб бы от него по самую маковку. И я бы уже не успел.

- Это я понял… - прохрипел Гринев. По лицу и рукам его стекала кровь, на замершего вблизи пса он старался не смотреть.

- Ну, что ж, если ты такой понятливый, пошли. - Лесник потянул пленника за рукав.

- Куда это?

- Как куда? С другом твоим договариваться. Не ровен час, он еще кого-нибудь ухлопает. Меткий щенок!

- Это он умеет.

- Вот-вот! Значит, надо спешить. Или того хуже - сам сорвется в бега. Уж его-то Волк точно загрызет.

Аргумент был весомый, и Василий без понуканий зашагал к избушке…

Собственно, Лесник не очень-то ошибался, делая предположения насчет намерений Зимина. Стас и впрямь готовился повторить прыжок Гринева, благо дым во многом работал против самих осаждающих. Но он не спешил, желая окончательно убедиться, что у Василия все получилось. Но, увы, его поджидало разочарование. Очень скоро стрельба смолкла, и в наступившей тишине раздался знакомый насмешливый голос:

- Все, стрелок, кончилось твое время. Давай на выход!

- Кто это там каркает?

- А вот выйди и познакомимся. Об одном тебя прошу: не дури! Я условий выставлять не буду и считать не хочу. Скажешь: нет, - возьму и грохну твоего приятеля. А потом и избенку твою всерьез подпалим.

Стас в досаде ударил кулаком по бревенчатой кладке. Случилось то, чего он более всего боялся. Гринев угодил в их руки - и гораздо быстрее, чем он думал.

- Ну? Чего примолк?

- Пусть сначала мой друг подаст голос.

- А как же, обязательно подаст, можешь не сомневаться…

Видимо, Гринева пнули или ударили прикладом, потому что он немедленно отозвался:

- Тут я! - промычал он. - Ты уж извини, но у них тут не псина, а зверь. Верно, она и завалила моего Лордика.

- Она, она! - радостно поддакнул все тот же насмешливый голос. - Так что не кобенься, красавчик. Хочешь сохранить жизнь своему приятелю, выползай. И не шути с нами! Мы двоих по вашей милости потеряли, так что цацкаться не будем.

- А если сдамся, жизнь сохраните? - Стас нарочно тянул время, лихорадочно перебирая в уме возможные варианты спасения. Увы, все сейчас было против. Пес его не слишком пугал, но даже успешный побег означал неминуемую гибель Василия, а на это он, конечно же, пойти не мог.

- Сохраним, касатик, сохраним. Ты только пушечку свою в окно выкинь. Пушечку и нож…

Спорить было бесполезно, и, выбросив «Стечкин» с ножом, Зимин двинулся к выходу.

Глава 6

- Поняла теперь, на ком тут все держится? - Мариночка в возбуждении ходила из угла в угол. - Гипноз! Самый обыкновенный гипноз! По всему выходит, что наша милая графиня является патронессой двух криминальных бригад! При этом одна команда работает в городе, другая - в лесу.

- Ты что, всерьез веришь в ее графство?

- А ты посмотри на ее руки, посмотри на вышивки, которые делают ее работницы. - Мариночка продолжала возбужденно метаться. - А где они тут обитают, обратила внимание? Весь этот сброд живет чуть ли не в землянках, и только у нее двухэтажный дом со всеми удобствами. Ванна, газ, камин и даже люкарна.

- Какая еще люкарна?

- Люкарной называют художественное обрамление чердачного окна. - Терпеливо пояснила Мариночка. - Но это так, к делу не относится. Важно, что у Горбуньи явно просматривается тяга к роскоши. Так сказать, ностальгия по прошлым графским временам. Вот она и здесь пытается держать марку.

- Погоди, погоди, а как же Атаман?

Мариночка медленно прошлась по комнате, неспешно развернулась.

- В том-то и кроется фокус, что Атаман, как мне кажется, всего лишь ширма.

- Ширма?

- Ну, да. То есть он, понятно, так не думает, но Горбунье на его мысли плевать. С самой высокой колокольни. Не знаю, как ты, а я в ее историю верю. Даже в то, что она крутила любовь с Алексеем Толстым. И я больше чем уверена, что старуха хочет кому-то крепко отомстить.

Маргарита удивленно приподнялась на кушетке, чуть поморщившись, поставила раненую ногу на пол.

- Но кому? Кому он хочет отомстить?

- Пока не знаю, - Мариночка азартно прищелкнула пальцами. - Только нюхом чую, что враг у нее имеется. Враг давний и заветный.

- А, по-моему, ты фантазируешь. Скорее, это бандиты используют ее дар. Используют так, как им хочется.

- Конечно, используют! Что им еще остается! А она им в этом еще и подыгрывает.

- Не понимаю, откуда ты взяла это?

- Здрасьте! Да она же сама нам в этом призналась! Вчера, на этом самом месте! Правда, почему? - вот этого я в толк не возьму. Сама вспомни, сколько всего она нам порассказала - и про жизнь, и про сестру, и про сталинские застенки.

- Ну, это-то как раз понятно. - Маргарита тряхнула головой, отбрасывая со лба волосы. - Ей же тут тоскливо, практически никого под боком - вот и хочется поговорить по душам.

- Но мы ведь с тобой можем и проболтаться.

- А кому? Этим заросшим по самые брови упырям? Или Атаману, которого мы в глаза не видели?

- Тут ты, пожалуй, права… - Мариночка нехотя кивнула. - Хотя сдается мне - тут у нее тоже дальний прицел. Хочет графиня нас с тобой к делу подключить.

- Нас?

- Ага. И для начала бабуля прощупывает почву. Проверяет нас, понимаешь?

- Не знаю… - Маргарита покачала головой. - По-моему, ты все усложняешь.

- А вот увидишь! Поговори с ней еще разок - и сама поймешь, что я права!…

Заставив их вздрогнуть, в окно требовательно постучали. Обе девушки враз повернули головы. Разумеется, это был снова Мох. Широченная физиономия бывшего дворника лучилась улыбкой пирата, и выглядел он сейчас, точно именинник, пришедший угощать конфетами.

- Атаман приехал, в гости к себе зовет! - прижавшись лицом к стеклу, прогудел он. - А еще на дружков своих полюбуетесь. Их там только что привезли. Крутые парни! Двоих наших замочили. Левшу и Финна…

Маргарита, ахнув, привстала на кушетке, Мариночка напротив - без сил опустилась на табурет…

***

Ходить Маргарите было еще больно, но она, разумеется, пошла. Не для того, чтобы повидать Атамана, а для того, чтобы взглянуть на пленников. От одних только слов Моха у нее учащенно забилось сердце. И она, и Мариночка сразу сообразили, о ком идет речь. И хотя не верилось, что Стасик с его опытом и силой мог угодить в плен, однако здешний люд наглядно им показал, что способен на многое.

Сопровождаемые конвоиром, они вышли из дома, неспешно, примеряясь к шагу хромающей Маргариты, двинулись к окраине.

- Это далеко?

- Да нет, почти рядом. - Мох на пару секунд задумался. - Шагов, наверное, семьдесят будет.

- А я в обморок снова не упаду?

- Не боись, поднимем! - бывший дворник весело гыгыкнул. - Только старуха - она ведь умная, - только в лес не пускает. А пздесь - пожалуйста, ходите, где хотите.

И он не ошибся. Гипноз старухи оказался куда более изощренный, в равной степени ориентированный и на запрет и на сопровождение. Во всяком случае, в компании Моха девушки покинули свою деревушку беспрепятственно. Впрочем, когда-то это все было одной большой деревней, но со временем селение заросло ельником и бурьяном столь густо, что давно уподобилось архипелагу из отдельных жилых островков. В том месте, где жили они, обитали в основном старухи, старики и женщины, на этом же «островке» селился преимущественно боевой люд. Они это поняли сразу, как только вышли на главную улочку. Домики здесь были такими же неказистыми, но их явно достраивали и укрепляли, превращая в долговременные огневые позиции. Окна были заужены до размеров бойниц, во дворах красовались турники и подвешенные к поперечным балкам напоминающие человеческие фигуры мешки. Здесь же девушки с содроганием разглядели самую настоящую виселицу. Сейчас эта жутковатая конструкция пустовала, но можно было не сомневаться, что именно ее упоминал в своем рассказе Мох. Имелось здесь и подобие своей наблюдательной вышки. Три сосны в одном из двориков представляли собой идеальную подпорку, для неприметной деревянной беседки. Площадка, сбитая из сосновых неошкуренных плашек, размещалась как раз на уровне мохнатых зеленых шапок. Маскировка была столь отменной, что со стороны беседка казалась причудливым переплетением ветвей. Только пристально вглядевшись, Мариночка сумела рассмотреть сидящего там мужчину. Ей показалось, что рядом с ним с задранным в небо стволом красуется и самый настоящий пулемет. Правда, очень уж большой, но в пулеметах она не слишком разбиралась.

- Где они? - ее подруга продолжала нервно озираться.

- Там, - Мох неопределенно махнул рукой, - но сначала к Атаману. Не то голову мне открутит.

- Ну, хотя бы только одним глазком! - взмолилась Маргарита.

Просьба ее прозвучала столь жалостливо, что даже Мариночка взглянула на своюподругу с удивлением. Мох же, покосившись сначала на Маргариту, а после в сторону дома, в котором остановился Атаман, коротко кивнул куда-то налево.

- Тогда это надо туда. Но только на пять секунд, ясно?

Девушки энергично закивали головами. Еще раз покосившись в направлении логова Атамана, Мох неспешно повел их по улочке-тропке.

- Тут они отдыхают…

- Где?

- Да ты не по сторонам глазей, - вниз смотри, дура!

Опустив головы, девушки враз ахнули. Чуть правее тропы располагалось некое подобие колодца. Однако колодцем это не было. Круглое отверстие было забрано проржавевшей от времени решеткой, стальная паутина крепилась к бетонному ободу массивным амбарным замком. Иными словами - девушки видели перед собой зиндан - одну из излюбленных темниц террористов. В темной глубине колодца было темно, и все-таки каким-то чудом они сумели рассмотреть скорчившихся на дне людей.

- Стасик! - не обращая внимания на боль в ноге, Маргарита упала возле решетки на колени, вцепилась в прутья пальцами. За ней тут же последовала Мариночка. Последние сомнения развеялись: внизу действительно сидели двое мужчин, и один из них был Стасом Зиминым.

- Ну-ка, Василий, подсоби… - услышали они знакомый голос, и Мариночка, не выдержав, всхлипнула.

- Стасик, как же ты сюда угодил!…

- Сейчас, девоньки, сейчас… - мужчины внизу закряхтели, словно исполняли некий акробатический этюд. В сущности, так оно и было. Вскарабкавшись на плечи своему товарищу, Зимин что было сил толкнулся ногами и уже в прыжке ухватился за решетку руками. Положение было не самым удобным, но, ни мало не смущаясь, Стас легко подтянулся, лицом прижался к решетке. - Привет, мои красивые! Вот уж не думал, что будем разговаривать через решетку.

- А надо бы знать, что от сумы да от тюрьмы не зарекаются! - подал снизу голос Василий.

- Да я и не зарекался никогда…

- Эй, куренок, а ну, не балуй! - Мох обеспокоено подошел ближе. - Сейчас вот отдавлю пальчики - и полетишь вниз…

Стас даже не взглянул на конвоира. Широко распахнутыми глазами Зимин смотрел сейчас только на девушек, и видно было, что он отчаянно рад их приходу, рад, что они живы. Щетина густо покрывала его щеки, грязь напополам с кровью делала похожим на разрисованного боевыми узорами индейца.

- Бедные вы мои! Как вы тут живете?

- У нас все хорошо! Никто нас не трогает, не волнуйся. - Торопливо залопотала Мариночка. - И кормят, и поят, и на прогулки выводят.

- А как нога у Марго?

- Подживает уже. Сначала плохо было, но тут старушка есть одна - лечит все, что угодно. Настоящая колдунья! - Всегдашняя выдержка отказала Мариночке, по щекам девушки сами собой потекли слезы. Маргарита тоже хотела что-нибудь сказать, но голос с самого начала отказал ей, и она просто глядела на близкое лицо Стаса, чувствуя, как стремительно распухает горло, как становятся мокрыми глаза.

- Вы у меня молодцы, всегда это знал. Если бы еще не были забияками… - Стас виновато улыбнулся. - А я вот малость оплошал, в плен попал. Еще и Василия в это дело втянул.

- Ладно, чего уж там… - донеслось снизу. - Зато прогулялся…

Они, конечно, шутили - в свою очередь пытались ободрить девушек, но удавалось им это не очень. Из ямы остро несло нечистотами, а за спинами девушек недовольно сопел Мох. Он явно опасался, что кто-нибудь из своих увидит девушек вблизи ямы.

- Главное - не кукситесь и берегите себя. Вы меня поняли? Никаких глупостей и никаких наполеоновских планов! А ребята обязательно нас всех спасут! - Зимин тоже перешел на скороговорку, спеша сказать по возможности больше. - Еще день-два - и будем гулять на воле, вот увидите… - Зимин замолчал, задохнувшись от внезапного поцелуя. Это Марго порывисто прижалась к решетке, дотянувшись до него губами. И в этой внезапности крылась своя дикая прелесть. Зимин и сам не ожидал от себя, что ответит на поцелуй с таким пылом.

- Ишь, ты! - Мох шагнул ближе, колотнул прикладом карабина по решетке. - Хорош, лизаться, любовнички! Атаман ждет!

Маргарита словно и не услышала его. Она даже глаза закрыла. Так или иначе, но разговаривать с ней было бесполезно, и Мох сердито покосился на Мариночку.

- А ну, помоги…

Мариночка и не думала ему перечить. На этот раз они выступали единым фронтом, а потому, вдвоем с Мохом склонившись над Маргаритой, решительно оторвали девушку от Стаса.

- Я еще позже приду! - шепнула Маргарита. - Выберу удобный момент и приду.

- Вы, главное, держитесь! - крикнул в ответ Зимин. - Скоро выйдем отсюда! Все вместе!…

- Ага, как же! - Мох уже подталкивал девушек в спины, торопливо уводя от ямы. - Отсюда если и уходят, то только на кладбище.

- За нас не беспокойтесь! - продолжало нестись им вслед. - Выскользнем из любой ловушки!…

Глава 7

В одной из клеток, подвешенных к потолку сновала перепуганная пичуга, в соседней клетке дремала свернувшаяся клубочком гадюка. Соседство представлялось довольно экзотическим, поневоле притягивая взоры гостей. Во всем остальном жилище Атамана выглядело более чем обычно. Такой же алюминиевый рукомойник в углу, та же массивная печь, сложенные на полу березовые поленья, на вбитом в стену гвоздике - кобура желтой кожи с пистолетом.

Сам Атаман выглядел несколько рассеянным. Казалось, он совсем не слушает Лесника. Собственно, и приезд его оказался для лесной братии полной неожиданностью. Во всяком случае, именно на эту неделю, по сведениям Лесника, Атаман планировал в городе проведение ряда важных мероприятий. Однако плюнул на все и приехал, в очередной раз удивив своих подручных.

- Короче, по дурному все вышло, - продолжал докладывать Лесник. - И не думали никого забирать, а пришлось. Хван с Бурой вовсе хотели их кончить, да я не позволил.

- И правильно сделал, - Атаман ладонью огладил ежик на голове, чуть более заинтересованно вгляделся в лица девушек. - Вон, какие цыпочки! И не цыпочки даже, а готовые топ-модели. Зачем же таких убивать?

Лесник неловко поежился. Как и девушки, он продолжал стоять перед развалившимся в кресле Атаманом - ни дать, ни взять - рядовой солдат перед генералом.

- Все бы ничего, только ведь кавалеры за ними пожаловали.

- А вот кавалеры меня абсолютно не волнуют. - Уголки губ Атамана недовольно дернулись. - Сам знаешь, я правильный гетеросексуал и мужиками не интересуюсь.

- Это я к тому, что, может, они - не обычные шалавы. Больно уж крепкие ребята за ними заявились. И след уверенно держали, и самострел сходу обезвредили. Мы пугать их пробовали - не проканало. А как пошла стрельба, они и тут себе показали: Левшу с Финном сходу замочили.

- Финна? - Атаман нахмурился.

- Ага, точно в лоб.

- А из какого ствола?

- В том-то и дело, что из «Стечкина». И это еще в дыму да с двадцати шагов.

С уважением присвистнув, Атаман сел в кресле прямо.

- И впрямь крутые мальчики…

- Еще какие крутые! - взорвалась Мариночка. - Они не мелочь какую, а людей из правительства охраняют! И жучил, вроде вас гробят. Если не отпустите нас домой, уже через сутки всю вашу команду раком поставят! Уроды поганые! Козлы гнойные!…

Мариночку явно прорвало. Она могла бы наговорить еще много чего непотребного, но рука Маргариты крепко зажала ей рот.

- Тихо, подружка! Не мечи перед ними бисер. Словами их не запугать… - она чувствовала, как трясет перепуганную Мариночку, и мягко поглаживала ее по спине. - Вот так, успокойся…

Указательным пальцем Атаман указал на Маргариту.

- А эта рыженькая мне нравится! Умная девочка.

- Зато ты мне не нравишься. - Спокойно отозвалась Маргарита. - И кстати, подруга моя права. За ребятами, которых вы бросили в яму, стоят серьезные силы. Понадобятся, сумеют раскатать по бревнышку все ваше селение.

- Пугает! - Атаман широко улыбнулся. Неспешно налил из литровой бутыли «Мартини», дружелюбно кивнул Леснику. - Наливай себе, если хочешь.

- Спасибо. Я, честно говоря, «Мартини» не очень уважаю.

- Что так?

- Да химия там одна. Опять же градус вялый. Короче, бабское винцо.

- Молодец, соображаешь. - Атаман звучно хлебнул из своего бокала. - А я вот понимаю, что дрянь, а не пить уже не могу. Привык, ешкин кот. Все равно как курильщик к табаку. Только тогда, верно, и отвыкну, когда сдохну от какого-нибудь рака.

- Не заблуждайся, ты сдохнешь раньше! - выпалила Мариночка, сумев на секунду оторваться от ладони подруги.

- Слушай, чего она у тебя такая злая? - Атаман аж поперхнулся своим напитком. - Лается и лается. Неужели так меня боится?

Он бил точно в яблочко, и оттого девушку затрясло еще сильнее. Маргарите пришлось обхватить ее двумя руками, чтобы удержать на месте.

- Спокойно, подруженька, спокойно…

- Мудрые слова! - Атаман вновь наградил ее улыбкой. - Будете ругаться, угодите в такую же яму, как и ваши дружки. Так что лучше поговорим мирно.

- Что вам нужно от нас?

- Мне? - Атаман удивился. - Лично мне от вас ничего не нужно. Это вы тут что-то не поделили с моими молодчиками. Глядишь, дали бы им подобру-поздорову - и давно бы уже сидели дома. А теперь вот приходится с вами разбираться. - Вздохнув, он отставил свой бокал в сторону. - Что же касается ваших приятелей, тот тут действительно есть занимательные моменты. А значит придется с вами немного поработать.

- В каком это смысле? - немедленно ощетинилась Маргарита. - Мы ничего не собираемся вам объяснять!

- Разве я требую каких-нибудь объяснений? - добродушно усмехнувшись, Атаман взглянул на Лесника. - Будь добр, позови Горбунью.

Кивнув, Лесник выскочил за дверь, а Атаман вновь улыбнулся девушкам.

- Говорить вы, ласточки, будете не со мной, а с ней. Надеюсь, старуха вам уже представилась? Впрочем, конечно же, представилась! Она у нас любит молоденьких. И наверняка успела рассказать кучу занимательных историй. - Улыбка с лица Атамана пропала, глаза его хищно прищурились. - Словом, беседовать вы будете с ней, а не со мной. И уж поверьте, этой пожилой особе вам соврать не удастся…

***

- Выходит, ты уже говорила с ними?

Старуха покачала головой.

- Только дала первую установку. Как и всем новеньким.

- Что ж, тогда приступай! - Атаман кивнул в сторону сидевших девушек. - Надо бы разузнать, кто они и откуда? И что это за горе-богатыри явились им на подмогу?

Горбунья безмолвно шагнула вперед, огромными своими глазами вперилась в девушек. Улыбка, скользнувшая по ее губам, показалась пленницам зловещей. И разом позабылось все доброе, что, казалось, начинало между ними устанавливаться. Стало ясно, что старая чертовка просто обманывала их, покупала доверие своими слезными баснями.

Мариночка даже попыталась вскочить с места, но стоило Горбунье поднять свою сморщенную ладонь, и девушка замерла в неподвижности. Все равно как кролик перед удавом. Весь процесс занял несколько секунд. Старуха усыпила ее, не сказав ни слова, всего только раз коснувшись кончиками пальцев лба девушки. Глаза Мариночки закрылись, голова медленно опустилась на грудь.

- Однако, здорово у тебя получается! - Атаман потрясенно вздохнул.

- Скоро будет получаться и у тебя. Надо лишь чаще пробовать. - Отойдя в сторону, она без тени усмешки взглянула на Атамана. - Ну что, начинай!

- С какой именно?

- Лучше, если начнешь с рыженькой.

- А почему именно с нее? - бандит хмуро взглянул на спящую Маргариту.

- Она слабее своей подруги. Кроме того, я уже дважды работала с ней. Уверена, у тебя все получится. - Мелкими шажочками Горбунья обошла девушку кругом, встала у нее за спиной. - Если что, я тебе помогу.

- Не надо!… - дрожащим голосом выдавила из себя Маргарита. - Пожалуйста, не надо.

- Не бойся, дурочка. - Горбунья мягко возложила на ее плечи свои прохладные руки. - Все будет хорошо. Никакой боли, никаких злых эмоций…

Придвинувшись вместе с креслом ближе, Атаман поднял перед собой напряженные руки - те самые руки, которыми только за последний год он отправил на тот свет около десятка людей. Сейчас ему предстояла более сложная задача. Нужно было не душить и не ломать шейные позвонки, - от него требовалось навеять на постороннего человека сон.

- Спи, - шепнул он, покачивая огромными ладонями перед лицом девушки, - спи, моя красавица…

Кто знает, возможно, через какое-то время он и впрямь сумел бы погрузить Маргариту в сон, однако произошло нечто невероятное. На глазах Маргариты бандит сам неожиданно закрыл глаза, а еще через секунду опустил на колени свои жутковатые руки. В отличие от Мариночки голову он продолжал держать прямо и, казалось, внимательно прислушивается ко всему окружающему.

- Он спит, - спокойно пояснила Горбунья. Легким движением коснулась плеча Мариночки, и та немедленно подняла голову.

- Что случилось? - она непонимающе уставилась на застывшую фигуру Атамана. - Он что, спит?

- Ага, - Маргарита ошеломленно кивнула. - Пытался усыпить меня, а вместо этого уснул сам.

Девушки обернулись к Горбунье.

- И он ничего не слышит?

- Он слышит только меня. Все прочие звуки для него отсутствуют.

- Но зачем вы это сделали?

- Как это зачем? Должна же я поговорить с вами о ваших друзьях. - Сухие губы Горбуньи тронула легкая усмешка. - А здесь самое лучшее место.

Кровь бросилась в голову Мариночке.

- Ты хочешь… Вы хотите…

- Я хочу всего-навсего дать вашим друзьям поручение, а потом отпустить.

- Вы, правда, можете это сделать? - вскрикнула Маргарита.

- Девоньки мои, я могу все, кроме одной-единственной вещи. Я не могу добраться до города и освободить свою сестру Василису. Но если это по силам вашим друзьям…

- Конечно же, по силам! - Мариночка порывисто прижала руки к груди. - Они же сыскари, это их работа. Даже нас в этом лесу Стас сумел разыскать, а в городе они кого угодно найдут. Вы только расскажите им все, что знаете. И они обязательно помогут.

- Это правда? - Горбунья пытливо взглянула на Маргариту. Почему-то ей нужен был сейчас ответ от обеих девушек.

- Честное слово, правда! - Маргарита с готовностью кивнула. - Мы все, все сделаем для вас! Только помогите им, бабушка!…

Старуха торопливо отвернулась. Вот и снова это случилось с ней: в висках застучали болезненные молоточки, и остро заныло сердце. Бабушкой ее не называл никто и никогда. Не называл по той простой причине, что ни детей, ни внуков у нее не было. Впрочем, как не было и у Василисы…

Собравшись с силами, старуха вновь обернулась к девушкам.

- Я, конечно, поговорю с ними, но сказать мне по большому счету нечего, - призналась она. - Я не знаю практически ничего - ни где ее держат, ни кто ее охраняет.

- Но разве это нельзя выяснить у него! - Мариночка ткнула пальцем в Атамана.

- Я уже пыталась это делать и поняла, что он сам этого не знает.

- Но как такое может быть?

- Увы, этот подлец отлично понимает, с кем имеет дело, а потому постарался предусмотреть все. Мы ведь с ним далеко не друзья: я ненавижу его, а он боится меня. И Василиса - тот поводок, на котором меня удерживает эта шайка. Потому и живу здесь, потому и делаю все, что мне говорят. Дела у них, конечно, насквозь черные, но иного выхода у меня нет. Прости меня, Господи… - Горбунья мелко перекрестилась. - Про Василису я, конечно, пыталась узнавать, но адрес у нее давно сменился. Возможно, даже ее перевозят с места на место. Трудно ли снять комнатушку в огромном городе? А сам он с ней не общается и в гости к ней не ездит. На это поставлены другие люди - те, что постоянно живут в городе. А значит, доступа у меня к ним нет. Вот и получается, про Василису Атаман ничего не знает. - Старуха грустно улыбнулась. - Самое скверное, что такую защиту подсказала ему я. Нечаянно, но подсказала. И теперь он знает, что если нужно уберечься от вторжения в память, то лучше всего вычеркнуть из нее все лишнее. Он злодей, но далеко не дурак. Потому и гипнозу старается обучиться, чтобы избавиться от нас с Василисой. И ведь всерьез верит, что у него это выйдет.

- Значит, у него ничего не получается?

- Да нет, помаленьку начинает получаться. Не такая уж мудреная штука - гипноз, чтобы не вырастить способного ученика.

- Выходит, этому можно научить любого? - поразилась Маргарита.

- Практически да. У кого-то будет получаться лучше, у кого-то хуже, но овладеть основами внушения, действительно, несложно. Недаром во времена Берии в НКВД создавали курсы парапсихологии. Отбирали следователей поспособнее и обучали.

- А вы-то откуда знаете?

- Потому и знаю, что сама к этой грязи успела приобщиться. - Горбунья поморщилась. - Иначе никто бы нас с сестрой из лагерей не выпустил. Думали, все, кончились наши муки, а оказалось, что нет.

- Но тогда… Тогда можно хотя бы попытаться узнать данные тех людей, которые опекают Василису.

- Это я уже узнала, но тут тоже все непросто. Атаман встречается с ними только по предварительному звонку. Все они знают его голос и его внешность, а потому мы сильно рискуем. На связь с чужаками никто не пойдет.

- Прямо шпионы какие-то! - Мариночка покачала головой.

- Они не шпионы, они - бандиты. И даже много хуже, поскольку связаны с силовыми ведомствами. Каким именно образом - я не знаю, но то, что его курируют люди из ФСБ, это абсолютно точно. - Горбунья шамкающее пошевелила губами. - Впрочем, это уже совсем иная история. Ее вам знать необязательно. Лучше расскажите о ваших друзьях. Кто они и где работают.

- Тут как раз все просто. Это обычное охранное агентство, занимающееся частными расследованиями… - Маргарита с беспокойством оглянулась на Атамана. - А он точно нас не слышит?

- Только меня. - Успокоила ее старуха. - Но я постараюсь много не говорить и даже если сболтну лишнее, он ничего потом не вспомнит.

- Ну, и вот… - продолжила Маргарита. - У них свой офис, свое оружие и все положенные лицензии. У них и в милиции много друзей, а главное… Главное, что все они прошли через войну. Контора, где работает Стасик, так и называется: «Кандагар».

- Значит, они были в Афганистане?

- И в Афганистане, и в Молдавии, и в Чечне с Югославией… - от волнения Маргарита даже задохнулась.

- Ты не спеши, времени у нас много… - Горбунья неспешно отошла к стене, медлительно опустилась на лавку. Глядя на нее, Маргарита сумела взять себя в руки. Чуть успокоившись, продолжила рассказ…

Глава 8

- Довольно круто они здесь обосновались, заметил? Даже своя собственная вышка имеется. И ведь, хрен, разглядишь со стороны! - Зимин потер ушибленное бедро. Именно в это место пнул его рыжеволосый бандит. верно, хотел поквитаться за кого-то из убитых.

- Кстати, зачем она им? Они что, к обороне готовятся?

- Уже готовы, - выразительно произнес Стас. - Наверх проводок идет, значит, там у них система освещения. Кроме того, мне почудилось, что на вышке у них самый натуральный «Корд»

- Что еще за «Корд»?

- Крупнокалиберный пулемет Дегтярева. - Тоном лектора объяснил Зимин. - Когда-то пришел на смену «Утесу». Тот тоже был неплох, но очень уж быстро перегревался, да и стрелял не слишком кучно. - Поднявшись с земляного пола, Стас потянулся всем телом. - А «Корд» - это вещь! Броню в шестнадцать миллиметров, как бумагу, прошивает и цели достает хоть с километра, хоть с двух. При этом отдача сравнительно небольшая.

- Ты что, стрелял из него?

- Я, Василий, много из чего стрелял, так что о достоинствах «Корда» могу говорить долго… - Зимин неспешно двинулся вдоль стены импровизированной темницы. - Это все равно как «Стечкин» с «Гюрзой» среди прочей пистолетной мелюзги.

- Откуда же у них такая техника?

- Значит, достали где-то…

Гринев покосился вверх.

- Как думаешь, если дотянуться до замка, можно с ним что-нибудь сделать?

- Разве что пальчиками потрогать. - Зимин хмыкнул. - Ты же сам видишь, они даже не охраняют нас. Стопудово уверены, что никуда не денемся.

- Значит, нужно этим воспользоваться.

- А как? Я, братец ты мой, не Гари Гудини и даже не Харитонов.

- А что Харитонов? - заинтересовался Гринев.

- Димка по части замков - настоящий спец! Может превратить в отмычку любую булавку. Сам однажды видел, как он наручники на себе отмыкал.

- Ты и про Лосева рассказывал то же самое.

Зимин покачал головой.

- Тимофей Лосев - спец по другой части. Наручники не отпирает, а ломает. Или на худой конец цепи рвет. - Стас вздохнул. - Только нам с тобой это не по зубам. Решетка тут крепкая и стены из камня - черта-с два, подкопаешься. Там справа кто-то уже дважды стонал. Не слышал?

- Я думал, мне показалось.

- Да нет, братец, не показалось. Сдается мне, это еще один такой же пленник.

- Так может, попробовать с ним поговорить?

- Сейчас, пожалуй, не стоит, а вот ночью можно и попробовать.

Так-то оно так, только что нам с этого разговора? - Гринев устало присел на корточки. - Нам самим нужно думать, как отсюда выбираться. Твои ведь о нас - ни сном, ни духом.

- Тут ты прав. Волноваться, конечно, уже начали, но найти нас им будет непросто…

А в следующий миг они замолчали. Наверху послышалось шуршание посторонних шагов, и оба одновременно вскинули головы. Свет зарешеченного оконца закрыла чья-то тень, и пленники не сразу разглядели, что над входом в темницу склонилась старуха с клюкой - черная и древняя, с уродливым горбом, словно сошедшая со страниц детских сказок. Собственно, в первый момент они даже не разобрали, кто перед ними, увидев лишь огромные, исполненные внутреннего света глаза. Выражение их показалось настолько необычным, что оба поневоле опустили головы. Они не ждали, что древняя старуха заговорит с ними, но именно за этим она сюда и пришла. Голос ее отдавал дребезжащим железом, но слова необычная гостья произносила грамотно и отчетливо:

- Сегодня ночью один из вас должен уйти. Я дам ключ от замка и усыплю часовых с собаками.

Сказанное показалось им столь необычным, что несколько секунд они ошеломленно молчали. Первым опомнился Зимин. Вскинув голову, он поинтересовался:

- А почему уйти должен только один?

- Потому что путь не близкий, и надо успеть добраться до города. Если уйдут двое, пропажу обнаружат сразу. Тогда тотчас вышлют погоню и легко вас поймают.

- Почему ты так в этом уверена?

- Потому что я их знаю. Ловить они умеют. - Старуха недовольно пожевала губами. Она явно не привыкла к препирательству. - Поэтому нужно, чтобы один из вас остался. Какое-то время ему придется играть роль двоих.

- А потом?

- На потом загадывать не стоит.

- Ладно, допустим. - Зимин качнул головой. - Ну, а что будет с девушками?

- О девушках я позабочусь. Главное, чтобы вы не задерживались с помощью.

- Само собой, бабуля! Приведем сюда всех наших.

- И не забывайте о ловушках. Их тут по всем тропкам разбросано. Это у них вроде тренировки. Приезжают послушники из города и копают ямы.

- Какие еще послушники?

- По-вашему, считай, новобранцы.

- А собак? Собак здесь много?

- Десятка два или три, но самый опасный из них - Волк. Впрочем, с ним вы уже познакомились…

- Послушай, бабуль, - решился перебить старуху Зимин, - Сколько здесь таких, как мы? Тут поблизости вроде еще кто-то стонал.

Вопрос был неприятен старухе, но она все же ответила:

- Это заложник. Из коммерческих.

- Значит, есть еще и некоммерческие?

- А вы у нас кто? - Старуха ткнула своим посохом в решетку. - Вы и есть некоммерческие. Такие здесь долго не задерживаются. Потому и надо вам спасаться. Но повторяю, уйдет только один. Это мое первое условие.

- Первое? - удивился Гринев. - Значит, есть еще и второе?

- Есть… - опираясь на клюку, старуха склонилась чуть ниже, хотя и видно было, что дается ей это с немалым трудом. - Маргарита с Мариной много о вас рассказывали. Потому и пришла сюда. - Она чуть помолчала. - В городе живет моя сестра, ей надо помочь. Но помочь ей могут только сильные люди. Очень и очень сильные…

- Да в чем дело-то?

- Дело в том, что ее тоже держат в плену. Меня здесь, ее там. Где в точности - не знаю, но вот телефоны ее тюремщиков. - Горбунья просунула через решетку руку и уронила вниз сложенную вчетверо бумажку. - Они лично связаны с Атаманом и знают его в лицо. В этом и заключается главная трудность. Кроме того, нужно поторопиться. Времени осталось совсем немного.

- Погоди, погоди, бабуль! Ты сказала, вас обеих держат в плену, но зачем вы им нужны? Только из-за того, что вы их лечите?

- Выходит, есть и другие причины, - сухо откликнулась старуха. - И ее, и меня принуждают работать на них. Вот и работаем: сестра - там, а я - здесь.

- Ладно, это понятно? Но так ли уж нужно спешить?

- Спешить необходимо. - Строго сказала Горбунья. - Я точно знаю, что скоро всех нас убьют. Сначала сестру, потом меня, а после и всех жителей деревеньки.

- Но если вы помогаете им лечением…

- Все главное они уже получили. Теперь им надо от нас избавятся. - Неудобная поза явно утомила старуху. С видимым трудом она распрямила спину. - Ключ в бумажке, так что разберетесь. Но помните, если что-то случится с Атаманом здесь, мою сестру также убьют. Если что-то случится со мной, убьют девушек и того второго, что останется здесь. А потому следует постараться, чтобы все произошло по возможности в одно время.

Заметив, что старуха собирается уходить, Зимин всполошился.

- Погоди, бабуль! Как хоть звать тебя?

- Зови меня Горбуньей, не ошибешься.

- А этот твой Атаман?… Он кто такой?

- Он - не мой, он - сам по себе. - Горбунья сумрачно пожевала губами. - Знаю только, что связан этот человек с большими силами. Очень и очень большими.

- Да что это за силы-то такие! - не выдержал Стас.

- ФСБ, - тихо проговорила старуха. - И сам он тоже там служит. Учтите это, когда будете нас спасать

***

- Ничего себе фишка! - Зимин напрягал зрение, разглядывая бумажку и ключ. Ключ оказался самым обычным, а номера телефонов были выписаны аккуратной колонкой. - Черт! Темно уже, ничего не разобрать. Но, похоже, это сотовые телефоны - все из одиннадцати цифр. Это худо. Значит, адреса и впрямь не прокачаешь.

- А старуха любопытная. И глаза жутковатые.

- Жутковатые - это да… - Зимин вновь приблизил бумажку вплотную к глазам. - Тут вроде еще какие-то слова написаны.

- Да потом рассмотришь! Что можно увидеть в такой темнотище!

- Потом наступит только завтра, - резонно возразил Стас. - А завтра одного из нас тут уже не будет. Потому и надо прочесть - вдруг, что важное… Ага! Это кажется имя ее сестренки. Ва… А дальше не вижу.

- Варвара?

- Да вроде нет.

- Тогда Валентина?

- Тоже нет… - Зимин помотал головой и, переместившись чуть правее под свет далекого полумесяца, вновь взглянул на бумажку. - Еханый бабай! Да это же твоя тезка!

- Правда, что ли?

- Ну, да, Василиса. А ниже написано: колдунья и ворожея. Неплохо, да?

- Не знаю, мне это ни о чем не говорит.

- И напрасно. Если эта старуха сумела поставить на ноги Маргариту, значит, и Василиса может заниматься чем-то подобным. Ведунья, колдунья - и так далее.

- Нам-то это что дает?

- Дубина! - Стас фыркнул. - Это зацепка и очень ценная. Так и передай Димону. Пусть ищет знахарку и шерстит астрологические конторы. Но осторожно! Нельзя их спугнуть раньше времени.

- Вот сам и передашь. - Гринев упрямо насупился. - Я уже один раз бегал, хватит.

- Ой, не зли меня, Василий! - Стас шагнул к приятелю ближе, положил на его плечи свои сильные руки. - Пойми, дурак, без тебя мне легче будет уйти.

- Посмотрел бы я, как ты от того пса ушел.

- Глупенький! - Зимин похлопал Гринева по плечу. - Нас ведь специально на таких волкодавов натаскивали. Бьюсь об заклад, что эта зверюга и одной минуты против меня не выстоит. Короче, не спорь. Я тебя выпущу, а ты замок обратно закроешь. До околицы доберешься ползком - и дальше не торопись. Черт их знает, какие у них тут следопыты. Обращай внимания на провода и прочие препятствия. Ощупывай все подозрительное. А как дойдешь до наших, растолкуй им все самым подробным образом. И пусть не духарятся! Объясни, что люди здесь обосновались серьезные.

- Слушай, у тебя же явно лучше получиться рассказать и объяснить…

- Даже не начинай! Я без того казнюсь, что втянул тебя в эту историю.

- Но если с тобой что-нибудь случится…

Пальцы Зимина стиснули плечо Гринева, заставив его умолкнуть.

- Все, что с нами могло случиться, уже случилось. - Выразительно произнес Стас. - А потому хуже уже не будет. Кроме того, не забывай о девушках. Как ни крути, они тоже остаются здесь.

- Но только не в этой вонючей яме.

- Какая вонь, о чем ты! - Стас даже хохотнул. - Посадить бы тебя в настоящий зиндан - да не на день, а на недельку, тогда бы ты понял, что такое настоящая вонь. Словом, суй бумажки в карман и сажай меня на плечи.

- Почему тебя?

- Потому что замок я, так и быть, отопру сам, а после поменяемся местами…

Глава 9

- Вот видишь, у тебя все получилось!

- Да, но как она сопротивлялась!

- Что поделать, - Горбунья вздохнула. - Девочка - непростая, с характером.

- Еще каким! С меня семь потов сошло.

- Так и должно быть при хорошем внушении. Ты ведь не просто усыпляешь, ты подавляешь чужую волю, а на это тратится огромная энергия. - Старуха пристально вгляделась в лицо Атамана. - Как ты себя чувствуешь?

- Да вроде неплохо, хотя… - бандит погладил собственную макушку. - Затылок, малость, гудит. И вот здесь какая-то тупая боль, словно кто поленом приложил.

- И это тоже бывает. Неверно расходуешь силы… - Горбунья продолжала внимательно следить за Атаманом. Нет, она ничуть не обманывала себя. Кажется, этот дикарь действительно поверил в сегодняшний гипноз. Возможно, позднее что-нибудь и заподозрит, но пока за пленников можно было не тревожиться. По мере своих сил старуха постаралась внушить бандиту, что никакой особой опасности они не представляют и все слова разошедшейся Мариночки являют собой пустую браваду.

- Признайся, ты ведь мне помогала?

- Лишь самую малость. - Горбунья заставила себя улыбнуться. - Пожалела твою бедную голову.

- А скажи, - полковник хитровато прищурился, - может, зря мы их отпустили?

- О чем ты?

- А ты не понимаешь? - он ухмыльнулся. - Девицы-то - вон какие спелые. Можно было потолковать с ними и на другие темы. Уверен, ты сумела бы заставить их полюбить меня.

- Тебе мало городских путан?

- Ты плохо меня знаешь, Горбунья. Я не дружу с шалавами. Мне хочется, чтобы женщины меня действительно любили. А ты могла бы их заставить.

- Если бы это было возможно, я бы прежде всего начала с тебя.

- Не понял?

- А что тут понимать? Заставила бы тебя полюбить всех людей на земле - и в первую очередь мою сестру.

- Причем тут твоя сестра?

- Ты давно обещал отпустить ее на волю.

- Конечно же, отпущу! Справлюсь с главным делом и отпущу. Давно бы дал ей волю, но ты же понимаешь, без ваших талантов мне придется туго. Вот если бы я сам выучился искусству гипноза…

- Ты уже почти овладел им.

- Почти - не считается! - полковник шутливо погрозил Горбунье пальцем. - Я должен стать таким же сильным, как ты.

- Таким же сильным ты никогда не станешь. Это врожденное. - Старуха насупилась. - Твой удел - обычный рядовой гипноз.

- Ладно, ладно, раскудахталась!… - полковник, фыркнув, поднялся с места. - Но с пленными я все-таки пообщаюсь. Уж коли они сумели грохнуть такого парня, как Финн, значит, чего-то эти ребята стоят.

- Ты собираешься пообщаться с ними прямо сейчас?

- Да нет, сейчас не буду, устал очень. Да и в сон клонит. - Полковник, не удержавшись, зевнул, смущенно прикрыл рот ладонью. - То ли воздух здесь такой особенный, то ли еще что… Уже не первый раз замечаю: как приеду сюда, тут же спать хочется.

- А как же иначе! Лес - это тебе не город. - С готовностью забормотала старуха. - Кроме того, ты отдал много энергии, тебе надо отдохнуть. Вот и ложись…

Голос старухи звучал вполне обыденно, однако сказанное подействовало на полковника магическим образом. Заторможено приблизившись к кушетке, он кое-как стянул с себя десантную обувку, расслабленно прилег на одеяло.

- Завтра в семь, - пробормотал он. - И позови кого-нибудь из ребят, пусть здесь побудут…

- Спи, спи, касатик. Все сделаю, как надо.

Но полковник уже спал и ничего не слышал. Не разбудил его даже скрип отворяемой двери. Старуха выходила из дома. Ей предстояло еще много дел.

***

В старости бессонница - обычное дело, а потому к Горбунье, меряющей деревню старческим неторопливым шагом, часовые давно привыкли. Говоря иными словами, старуха перестала быть здешней достопримечательностью, превратившись в одну из обыденных деталей Облучка. Вот и на этот раз никто не обратил на бредущую Горбунью никакого внимания. Ни Лиза с Аглаей, развешивающие в соседнем дворе белье, ни вышедший покурить на крыльцо Лесник. Не заметили они и пластикового пакета в ее руках. Между тем, пакет отнюдь не пустовал. Перед самым своим выходом старуха достала из печного зева закопченный чугунок и переложила из него в пакет остро пахнущие куски мяса. То есть, травить она никого не собиралась, но мясо было не совсем обычным, подслащенное быстродействующим снотворным.

Западная удаленная часть деревни Горбунью не слишком беспокоила, и она сразу повернула в сторону северной околицы - туда, где как раз и располагалась подземная темница с узниками. Кое-какие меры она уже успела предпринять, но дневная уловка могла и не сработать, а тогда ей снова пришлось бы прибегнуть к своим экстраординарным способностям. Впрочем, придумывать ничего не пришлось, - уловка старухи сработала, и карты, подброшенные двум скучающим в беседке охранникам, конечно, уже пошли в дело. Кстати, и подбросить их было довольно несложно. Старуха попросту предложила сторожам погадать, а, погадав, оставила колоду на столе. Словно бы невзначай и по собственному беспамятству. Между тем, подарок был более чем щедрым, поскольку игральные карты изымались у лесных братьев безо всякой жалости - наравне с наркотой и самопальным алкоголем. Но что не положено рядовым братьям, конечно, разрешалось Горбунье, и вопреки запрету Атамана лесные хлопчики тут же начали резаться в очко. Играли на деньги со шмотками, и видно было, как разазартившийся Хван мало-помалу раздевает менее опытного Шнурка. Играли при свете ночного огарка, нещадно смоля дешевыми сигаретами.

Прислушавшись к разговору сторожей, старуха чуть задержалась, но после минутного раздумья решила игроков не трогать. А вот вольер с псами она на этот раз посетила, и первым к ней, конечно же, подбежал грудастый Волк. Уже на протяжении месяца Горбунья в тайне от Лесника подкармливала свору, и потому собаки прекрасно знали старуху. Уже сейчас они оживленно поскуливали, трепетно накручивая хвостами и нетерпеливо покусывая ее за ноги. Стараясь, чтобы каждому досталось по куску, Горбунья в несколько минут разбросала мясо. Пакет, скомкав, сунула в нагрудный карманчик, некоторое время постояла возле ограды, следя за тем, как вялость постепенно одолевает четвероногих и как один за другим они плюхаются на пыльную землю. Снотворное варила сама Горбунья, а потому знала, что средство это достаточно сильное. Слабый организм оно могло, пожалуй, и убить, но слабых среди этих полудиких псов не водилось. Потому и могли эти лихие песики сорвать задуманный побег, и, вываривая нарубленное мясо в терпком отваре, старуха не скупилась на травки. Зато теперь, воочию наблюдая результаты своего труда, она могла вздохнуть полной грудью, - обитатели вольера пребывали в объятиях Морфея, не видя ничего и не слыша.

Вновь двинувшись в путь, она приблизилась к решетке узников, бросила в яму неприметный камушек.

- Псы спят, - шепнула она. - Можно уходить…

Больше возле темницы задерживаться Горбунья не стала. Будучи колдуньей с полувековым стажем, старуха твердо верила в предначертания судьбы. Можно исходить криком, можно сбивать в кровь кулаки и рвать сухожилия, но общий курс корабля, именуемого жизнью, скорректировать чаще всего невозможно. Казалось бы - какие могучие столпы стояли на пути революции, а все равно пришла новая власть и смела всех одним скопом - от жесткого Столыпина с многомудрым Витте до того же шального Распутина. Потому что подобно атомным взрывам в Японии победа революции в России тоже была предначертана свыше. Как было предначертано и бесноватому фюреру довести Германию до полного разгрома в сорок пятом. Иначе как объяснить те четыре десятка покушений, закончившиеся полным крахом?… Словом, судьба - это аргумент, с которым не поспоришь. Ни торопить ее, ни тормозить лучше даже не пытаться. Иначе раздавит гигантским катком и, не заметив, покатит себе дальше. Именно по этой причине старуха двинулась прямиком домой, о судьбе узников более не тревожась. Коли суждено им выбраться - значит, выберутся. А нет, значит, нет. Все, что от зависело от Горбуньи, она уже сделала.

Впрочем, если бы старуха задержалась возле зловонной ямы чуть дольше, она сумела бы убедиться, что судьба ей явно благоприятствует. Сначала сквозь решетку просунулась мускулистая рука Зимина, а после звякнул нашаренный Стасом замок. Опытные пальцы ввели в скважину ключ, дважды провернули. А еще чуть погодя решетчатая крышка бесшумно поднялась над сырой темницей. Наружу высунулась голова Гринева, а после и сам он выбрался на свет божий, а точнее - во тьму божью, поскольку землю по-прежнему освещали лишь месяц да редкие звезды.

А далее Василий совершил то, что делать ему отчаянно не хотелось. Вновь прикрыв темницу решетчатым люком, он запер замок и, чуть поколебавшись, метнул ключ далеко в траву. Можно было, конечно, бросить его обратно Стасу, но они заранее договорились о том, что делать этого не будут. Разумеется, обстоятельства могли сложиться как угодно и тот же ключ мог пригодиться еще не раз, но нельзя было подставлять старуху - тем более, что после ухода Василия она оставалась единственной, на кого Зимин мог серьезно рассчитывать.

Припав к земле, Гринев по-пластунски одолел дистанцию до ближайшей ограды, прислушиваясь к малейшим шорохам, дополз до околицы. Общей тишины по-прежнему ничто не нарушало. Похоже, загадочная старуха сдержала свое слово и псов усыпила. Теперь все зависело от его собственной удачи, и, быстро сориентировавшись, Василий рванул в сторону леса. Очень уж небольшим временем он располагал, и форой, которой одарила его старуха, следовало распорядиться по возможности бережно.

Глава 10

В отличие от своих подчиненных, Тренер не собирался махать ломиком и рыть землю. Потому и был обряжен в обычный цивильный костюм. Однако все прочим послушникам пришлось сегодня натянуть на себя униформу дорожников. Более того, помимо оранжевых безрукавок бойцы прихватили с собой строительные каски. Каски были, конечно, из пластика, но от осколка или случайной пули также могли уберечь. Кресты привезли на грузовике с откидными бортами, ямки отрыли еще раньше, не забыв выставить вдоль всего периметра площади заградительные знаки. Как обычно поблизости торчали представители службы ГИБДД, однако никто из милиционеров интереса к суете «дорожных служб» не проявлял. Очень уж уверенно действовали люди в униформе, и верхом абсурда было предполагать, что некто затеет столь вызывающую акцию в самом центре Екатеринбурга. Время от времени Тренер поглядывал в их сторону и усмешливо кривил губы. «Хозяева дорог» и не догадывались, какой кукиш у них складывается под самым носом! Россия продолжала спать, и как обычно первый урок не пошел никому в прок. Кресты, зажженные двумя неделями раньше, ничему и никого не научили. Возможно, именно поэтому управились даже быстрее, чем предполагали, - всего за пятнадцать минут установив вдоль цветочных газонов тринадцать привезенных крестов. То есть пока они выглядели обычными столбами, но Тренер-то знал: на превращение столбов в кресты понадобятся считанные секунды. Даже некоторое техническое усложнение за счет оснастки электрической проводкой и установки по краям площади двух мощных пороховых зарядов не должно было повлиять на скорость проведения операции. Скорее - наоборот, поскольку воспламенения крестов теперь добивались простейшим замыканием контактов. Между тем, никого из прохожих происходящее по-прежнему не беспокоило. Тех же работников ГИБДД разматываемые по земле провода, похоже, даже еще больше успокоили. В самом деле, нечто подобное они наблюдали здесь каждые полгода, когда затевалась праздничная иллюминация, когда возводились зимние городки и перестраивались развлекательные павильоны. Должным образом влияла окружающая атмосфера и на послушников. Движения бойцов выглядели слаженными, напряжение успело покинуть лица. Если верить хронометру Тренера, с подготовительными работами они управились на три минуты раньше предусмотренного срока. Не дожидаясь дополнительных команд, все также спокойно погрузились в машину и отъехали от площади.

А чуть погодя Тренер неспешным шагом отошел в сторону и, нащупав в кармане коробочку радиодетонатора, большим пальцем притопил пусковую кнопку. По краям площади рвануло сдвоенным пламенем, окна ближайших домов срезонировали грохочущим эхом. По старой привычке Тренер чуть приоткрыл рот, предохраняя барабанные перепонки от ударной волны. Волна, впрочем, была не ахти какая. Это в старые советские времена подобный салют заставил бы содрогнуться добрых полгорода, - нынешняя же, избалованная пиротехникой публика видывала и не такое. Взять тот же Новый Год или Девятое Мая, и сегодняшний фейерверк в сравнении с ними покажется невинной забавой. Правда, невинности его лишало воспламенение огромных деревянных крестов. Во всяком случае, все «столбы» сработали положенным образом, распахнув крылья и озарившись искристым пламенем. Даже если кто и не заметил поначалу занимающегося огня, то после инициирования вкопанных в землю зарядов, конечно же, прозрел. Собственно, и взрывы были нужны только для того, чтобы привлечь внимание окружающих. Сначала к грохоту, а после и к полыхающим крестам… Само собой, к этой минуте ни грузовика, ни людей в ремонтных робах на площади уже не было. Все они успели совершить стремительное перемещение к банку «Возрождение», где поджидали уже люди Кучера. Пора было уезжать и ему, и без лишней суеты Тренерпересел в неприметную «Оку». Молчаливый послушник по кличке Чтец, преемник покойного Алика, не спрашивая разрешения, тронул машину вперед. Все было отрепетировано много раз, и никаких помех в пути не возникло. Уже через десяток минут они были на месте…

- Наконец-то! - Кучер нервным шагом приблизился к «Оке», порывисто пожал руку выбравшемуся наружу Тренеру. - Что за хипеш кругом творится? И где, черт подери, Магистр?

Предводитель «синих» часто оглядывался, левое плечо его то и дело подергивалось. Глядя на него, Тренер внутренне развеселился. Кучер хоть и слыл крутым бригадиром, однако реальными делами баловался редко. Немудрено, что за минувшие годы обрюзг и потерял форму. Надо сказать, и команда его вела себя не лучшим образом - очень уж взъерошено озирались ребятки по сторонам, вздрагивали при каждом звуке. Впрочем, им было с чего волноваться, - они не приступили еще к задуманному, а по городу уже вовсю сновали милицейские машины, тут и там тревожно завывали сирены.

- Не вибрируй, бригадир, - Тренер ободряюще похлопал Кучера по плечу, - все идет своим чередом: Магистр там, где ему положено быть, а хипеш сработан как раз под наше прикрытие.

- Какое же это прикрытие, когда ментов кругом, как мух!

- Все менты, Кучер, - внушительно произнес Тренер, - соберутся сегодня на площади Двенадцати Крестов.

- Каких еще крестов? О чем ты, в натуре?

- Неважно, - Тренер демонстративно постучал ногтем по циферблату часов. - Пора приниматься за работу. Иначе не уложимся в график.

- Ты считаешь, что без Магистра…

- Магистр велел начинать без него. - Не моргнув глазом, солгал Тренер. - Когда надо, он подойдет Так что подавай пацанам команду - и выдвигаемся на исходные.

- А твои…

- Мои парни давно уже готовы.

***

Снаружи они оставили только водителя грузовика и троих послушников, - головной отряд вместе с приближенными Кучера просочился в здание банка. Собственно, для того и требовались полковнику братки Юго-Западной группировки - дабы обеспечить беспрепятственный вход в центральный офис банка. Он знал, что у братков в «Возрождении» имеются свои люди, - и именно они периодически информировали бандитов о скапливающихся в сейфах суммах, помогали отмывать сомнительной чистоты деньги, осуществляли переводы в оффшорные зоны. Вот и сейчас двери в кассовые залы прихвостни бригадира предусмотрительно блокировали, а стремительного проникновения захватчиков в хранилище «постарались не заметить». За то и были связаны безо всякого мордобоя - вместе с обескураженной охраной и дежурным администратором. Главное - было не допустить утечки информации. Именно с этой целью бойцы Кучера и Тренера стремительно прошлись по всему этажу, сгоняя служащих в комнату бухгалтеров. Сотовые телефоны при этом бесцеремонно отбирались, а в бухгалтерии оставляли часовых, следящих за тем, чтобы на свет не вынырнула какая-нибудь неучтенная «трубка». Тревожной сигнализации Тренер не опасался, поскольку все секретные кнопки были отключены еще раньше. Самое забавное, что сделать это было удивительно просто, - одна-единственная ямка, вырытая согласно добытому Кучером плану, открыла им доступ к магистральному кабелю, который и перерубили ударом лопаты, попутно приговорив местный Интернет с телефонкой. При обыске у мужчин, запертых в бухгалтерии, обнаружилась парочка стволов, но бравые банкиры, похоже, и не думали сопротивляться. И то сказать - что могут два пистолетика против десятка автоматов? Впрочем, совсем без сопротивления не обошлось. Уже на подходе к хранилищу, благополучно разблокировав массивную дверь, нападающие столкнулись с человеческим фактором. Не сумев подать сигнала тревоги, трое охранников открыли по чужакам огонь из помповых ружей, а на предложение сдаться отреагировали бранью. Их «Ремингтоны» громыхали безостановочно, не давая поднять головы, и лишь толщина подвальных стен не позволяла громовым раскатам выплескиваться на улицу. Двоих братков охрана положила в первые же секунды, еще один егозил на полу, ладонью шлепая по растекающейся по линолеуму луже крови. Заряд дроби угодил ему в правую часть груди, лишив возможности кричать. Столь удачное начало явно обнадежило защитников хранилища. По крайней мере, складывать оружие они явно не собирались, - возможно, рассчитывали на прибытие милиции, а может, просто не верили в затяжную осаду. Кто знает, не случись здесь выучеников Тренера, возможно, парни сумели бы уцелеть, но в отличие от «синей братвы», послушники ничуть не чурались пороха и роли свои знали назубок. Потому и ожесточенной перестрелке не суждено было затянуться. Одного из охранников послушники сумели зацепить пулей в плечо, двум оставшимся метнули навстречу магниевую вспышку, а мгновением позже и боевую гранату. Дым взрыва еще не успел рассеяться, а они уже ринулись вперед, одиночными выстрелами добивая раненых. Помповые ружья при этом перешли в руки людей Тренера, что не ускользнуло от внимания Кучера.

- Зачем вам эти пукалки? - кашляя, поинтересовался он.

- Что поделать, обожают ребятки трофеи! - Тренер серьезно ему подмигнул. - Давай к дверям, бригадир! Первый код - твой.

Продолжая откашливаться, Кучер прошел вперед, бережно достал из кармана пластмассовую коробочку.

- Ты же говорил о коде!

- А это и есть код, - Кучер с ухмылкой продемонстрировал тоненький кусочек пленки. - Тут, понимаешь, пальчик одного из директоров.

- Отпечатки пальцев?

- Верно, они самые. Сейчас такие системы по всем аэропортам устанавливаются, вот и эти орлы решили щегольнуть новинкой. Тем более, что быстро и удобно. Приложил палец - и все дела!

- Хорошо, хоть не глаз…

- Чего?

- Хорошо, говорю, хоть не глаз нужно прикладывать. А то я слышал, появились уже сканеры, что по радужке глаза людей вычисляют.

Бригадир сипло рассмеялся.

- Это не проблема, Тренер. Подопрет нужда, научимся и глаза вырывать…

Так или иначе, но трюк с отпечатком пальца сработал: дверной механизм с костяным стуком перещелкнул, и массивная плита послушно отошла в сторону. Утерев со лба пот, бригадир юго-западных оглянулся.

- Теперь твоя очередь! - глаза его хищно поблескивали, грудь взволнованно вздымалась и опадала. По всему видать, браток успел распалиться от близости добычи.

- За мной не заржавеет… - уверенно шагнув ко второй двери, Тренер достал из кармана бумажку и, часто сверяясь с нумерацией, на всех семи верньерах набрал добытую Василисой комбинацию цифр. Переведя дух, взялся за массивный рычаг внизу панели и, чуть поколебавшись, резко опустил вниз. Неизвестно, каких сюрпризов он ждал, но эта дверь также покорно уступила взломщикам, открыв проход в крохотный, лишенный окон закуток. Аварийное освещение здесь также работало, открывая взору гостей парочку массивных, окрашенных в свинцовую краску сейфов.

- Видал, какие сундуки! - Кучер довольно оглянулся на Тренера. - В левом - валюта, в правом - финансовая документация.

- По виду - не самые легкие…

- А ты думал! Пацаны говорили, что вместе тянут более тонны!

- Сундуки знаменитые, тут ты прав… - Тренер подошел к ближайшему сейфу, похлопал его ладонью, словно доброго коня. - Такой вскрывать - тридцать три пота сойдет.

- А я вам что говорил! Потому и нужны ключики! - уголовный авторитет нетерпеливо переступил с ноги на ногу. - Ну, давай, не тяни резину! Где ключики?

- Какие еще ключики? - Тренер искоса бросил взгляд на своих помощников. Ребятки успели положенным образом сориентироваться, заняв заранее оговоренные места. Те, что вооружились трофейными «ремингтонами», придвинулись ближе.

- Ты чего буровишь, кореш! - лицо у Кучера вытянулось. - Я о ключах толкую! Магистр сам лично обещал их достать!

- Магистр обещал достать коды от хранилища - и он их достал, а вот насчет ключиков извини, он мне ничего не говорил.

- Да ты шутишь, в натуре! Как же мы будем их вскрывать?

- А кто тебе сказал, что я буду их вскрывать здесь? - Тренер сделал ударение на последнем слове. - Я, бригадир, с собой эти сундуки заберу. Ну, а дома спокойненько вскрою. И не оба сразу, а всего-навсего один. Мы ведь не ради денег эту бодягу затеяли.

- Что за туфта? Ты чего гонишь?

- В левом сейфе, - Тренер терпеливо указал рукой, - лежит обычная капуста, тут ты прав. Но меня она не интересует. Меня интересует то, что лежит в другом сейфе…

- Ну, да, там финансовая документация!…

- Нет, братец, там кое-что другое.

- Не понял? - физиономия Кучера пошла пунцовыми пятнами. Он уже осознал, что творится неладное, но волчий его мозг никак не мог поверить в то, что его, такого грозного и сильного, осмелились надуть.

- И не хотел говорить, да скажу. Здесь коллекция шкатулок Платова. Слышал о таком ювелире?

- Это яйца, что ли?

- Э-э, дружок, да ты, я вижу, совсем отстал от жизни. Яйца из золота и камней принадлежали Фаберже и давно уже уплыли с Урала. А Иван Платов, к твоему сведению, создавал шкатулки. Вот его коллекцией Магистр и заинтересовался. А вовсе не твоими вонючими бабками.

- Ты!… Ты!… - у Кучера помутилось в глазах. От отхватившей его ярости он даже потерял дар речи.

- Уж, прости, Кучер, но такова жизнь. Как говаривал покойный Вицын: банки грабить - это тебе не по карманам тырить. И ты напрасно сунулся в этот бизнес, бригадир…

Кучер был калачом тертым, но долгое отсутствие боевой практики сказалось на нем самым губительным образом. Да и где ему было тягаться с Тренером. Рука бандита еще вырывала из кармана пистолет, когда утробно бабахнули «ремингтоны» в руках послушников. Выброшенные гильзы, кувыркаясь, полетели на пол, и вторая порция пуль нашла свои цели. Дернувшиеся было братки успокоено осели на пол. Самому бригадиру, как человеку при должности, досталось двойная порция свинца. Деловито оглядевшись, Тренер пальцами указал на трофейные помповики. Понятливо склонившись, его люди вновь вложили оружие в пальцы мертвых охранников. Таким образом, с конспирацией было покончено. Семеро братков зашли в банк, и семерым суждено было остаться здесь навсегда. Отныне милиция будет знать, кого именно выставить виновником дерзкого грабежа…

- Что с тросом, Чтец? - отрывисто поинтересовался Тренер.

Послушник, именуемый Чтецом, махнул рукой, и четверо его коллег внесли в хранилище две увесистых бухты троса.

- Полагаешь, что выдержит?

- Если верить паспорту, нагрузка на разрыв - более пятнадцати тонн.

- Хватит, - Тренер удовлетворенно кивнул.

- Только там зигзаг по коридору, в окно придется тянуть.

- Прямо через стену?

- Это единственный выход…

Больше ни о чем они не говорили. Все и без того было ясно. Если бы означенные «сундуки» успели замуровать в стены, дело стало бы вовсе невозможным, но коли уж шестисоткилограммовые сейфы самонадеянно оставили на полу, этим следовало воспользоваться. А уж решение юго-западных братков стребовать с банка должок пришлось им как нельзя кстати.

Поскольку ключей не было, самым простым представлялось выдернуть сейфы с помощью капроновых тяг. Все равно как гнилые зубы. Двери на всем протяжении к окнам оставили распахнутыми, один конец троса при этом состыковали с подъехавшим к зданию грузовиком, второй, пропустив сквозь решетку окна, протянули прямиком к хранилищу. Нужный сейф уже обвязали тросом крест-накрест, один из послушников встал в готовности с мыльным огнетушителем. Тренер достал рацию, и, повинуясь его команде, водитель подал машину вперед, до предела натянув капроновый канатик.

- А теперь газу! - рявкнул Тренер. Грузовик за окнами взревел, и сейф со шкатулками, дернувшись, пополз по полу. Помощи огнетушителя не понадобилось. Стальная коробка, кувыркаясь и колотя углами по стенам, уверенно продвигалась вперед. Даже на лестнице она не замедлила ход, с грохотом въехала на самый вех. Хорошо, хоть никого по пути не раздавила. Уже в коридоре водитель снова поддал газу, и подобием тарана стальной короб ринулся к стене. Будь это старая кладка, сейф мог бы и застрять, но с современной кирпичной стеной в три дутых слоя он справился без проблем. Здание ощутимо содрогнулось, и, вырвав добрый кусок «мяса», сейф пулей вылетел наружу. Глядя на его кульбиты, Тренер от души понадеялся, что хотя бы часть упрятанных в сейф шкатулок уцелеет. По сведениям той же Василисы, упакованы они были надлежащим образом, но очень уж опасной была тряска. Впрочем, цену этой коллекции они успели уже представить, а потому даже одна уцелевшая шкатулка способна была оправдать все их затраты.

Машинально бросив взгляд на часы, Тренер быстрыми шагами устремился к выходу. Послушники без слов двинулись за ним. Все, что им оставалось, это погрузить сейф с помощью лебедки в грузовик, после чего самым спешным ходом отбыть восвояси…

Глава 11

Какое-то время Зимин с замиранием сердца ждал выстрелов, криков или собачьего лая, но время шло, а тревоги никто не поднимал. Еще через час стало окончательно ясно, что Василию удалось выскользнуть из опасной зоны. Впрочем, расслабляться было еще рано, да и трудно расслабиться в каменном узилище, вся площадь которого не превышала двух квадратных метров. Лечь здесь также не представлялось возможным - разве что в скрюченном состоянии, со временем начал одолевать и холод. То есть, если поначалу Стас чувствовал себя более или менее сносно, то по прошествию времени земная сырость и затянувшаяся неподвижность стали давать о себе знать, - одна за другой заныли старые раны, заломило кости, и безудержно потянуло в тепло. Как ни крути, а молодость Зимина осталась далеко за кормой. Энергия, свежесть восприятия, банальный метаболизм - все стало с годами иным…

Конечно, зиндан - он и в Африке будет зинданом, но одно существенное отличие в нынешних условиях все же имелось. Как ни крути, а темницы Урала всегда будут холоднее подземелий Кавказа и Хорватии. Вот и в этой яме от стен и пола разило явственной могилой. Не улучшал положения и запах пребывания прежних узников.

Так или иначе, но поспать Зимину практически не удалось. Чтобы не замерзнуть, приходилось постоянно приседать, размахивать руками и проводить энергичные «бои с тенью». Хорошо хоть дно темницы покрывало несколько слоев разномастного картона, - должно быть, сбрасывали прежним узникам сердобольные жители села. В основном это были упаковочные коробки, которые пусть в малой степени, но все-таки защищали от холода. При этом нижний слой давно успел отсыреть, да и верхние слои явственно отдавали прелью и плесенью. Тем не менее, разыгрывать из себя брюзгу Стас не стал. Старуха была права - чем дольше никто не пронюхает об исчезновении Гринева, тем большее расстояние сумеет покрыть юркий спасатель. А на то, чтобы добраться до города, Зимин не сомневался, Василию понадобится не один и не два часа. К этому следовало добавить незнакомую местность и множественные ловушки, о которых вскользь помянула загадочная старуха. Это могли быть очередные самострелы, волчьи капканы и даже вполне боевые мины. И здесь уж Василий становился на скользкий путь сапера, - если случится ошибка, то только один-единственный раз.

Наверное, самому Зимину было бы легче обойти искомые ловушки и добраться до Димки Харитонова, но в то же время он отлично понимал, что в сравнении с Гриневым имеет значительно больше шансов на выживание в этом гадюшнике. А потому Стас ровным счетом ни о чем не жалел и ни в чем не раскаивался. Разве только в том, что уговорил Василя пойти с ним на поиски девушек, но эту ошибку он как раз и исправил, если не считать гибели замечательного пса по кличке Лорд…

Уже на рассвете, когда первое зыбкое сияние высветило скудный интерьер его темницы, Стас занялся созданием манекена. В этом смысле картон - не самый плохой материал, и очень скоро, не без сожаления пожертвовав собственной «ковбойской» рубахой, он соорудил нечто напоминающее человеческую фигуру. Конструкция отдавала основательной «липой», но ничего иного в столь неподходящих условиях он соорудить бы не сумел. Так или иначе, для первичного обмана достаточно было и того труда, что затратил Зимин на свое утлое создание. В конце концов, у «фигуры» наличествовали все положенные человеку конечности, включая руки и ноги, а картонную голову он даже не поленился украсить полоской цветной ткани. И все-таки главные свои надежды Зимин связывал с царящей в зиндане полумглой. Если не будут вглядываться, то ничего и не заметят. Ну, а спустятся вниз, не спасет и самая искусная маскировка.

Так, собственно, и получилось: дважды мимо темницы шествовал патруль, бандиты гремели замком, проверяя прочность дужек, склоняя головы над решеткой, однако все обошлось, и муляж Зимина выдержал экзамен с честью. Все, что охранники могли видеть, это пару скукоженных на дне ямы фигур. И, разумеется, всякий раз Зимин недовольно поднимал голову, посылая незваных гостей куда подальше. Ногой при этом он легонько раскачивал и картонный муляж, создавая впечатление, что на появление патруля реагируют оба пленника.

Открылось все значительно позже, когда по требованию Атамана, Зимина попытались выволочь наружу. Это тоже получилось далеко не сразу, поскольку Стас и не подумал подчиняться. Каждая лишняя минута работала теперь на Гринева, а потому, вволю поперепиравшись с охраной, он дождался, когда вниз спустят лестницу и, подломив ее ударом ноги, сдернул вниз первого же охранника. Переломившись пополам, лестница рухнула вниз вместе с бандитам. В качестве улова Зимину достался не кто-нибудь, а Мох, и с немалым изумлением дюжий дворник понял, что и на его бычьи мускулы может найтись управа. Он даже не успел подняться, как его снова повалили и, прижав к полу, бесцеремонно выдернули из руки обрез. А в следующую секунду слепой выстрел ударил вверх, заставив окружающую охрану прыснуть в стороны.

- Кто сунется, шлепну! - рыкнул Стас, и, похоже, ему поверили. Правда, заворочался под ним плененный бугай, но попытку сопротивления Зимин подавил предельно жестко. Когда работаешь с такими гигантами, бесполезно прибегать к силе, а потому он поступил проще. Коленом уперся в пах богатыря и, покрепче ухватив средний палец на руке Моха, загнул его под неестественным углом. Разумеется, Мох взвыл благим матом.

- Чего творишь, урод! Больно же!

- Это еще что! - ободрил его Зимин. - Вот когда хрустнет сустав, тогда начнется настоящая боль.

- За что? - Мох уже почти плакал. - Я твоих баб пальцем не тронул, можешь сам их спросить. Наоборот, Маринку, эту дуру, домой на руках пер. И сюда на свиданку к тебе их водил…

- Так это ты, значит, бренчал там прикладом? - Стас несколько ослабил хватку.

- А то кто же! Я, конечно.

- Ну, и где они сейчас?

- Ясное дело - в избе у Горбуньи. Вареники, небось, наворачивают… - только сейчас глаза Моха изумленно скользнули по стенам темницы. Боль стихла, и он снова обрел возможность соображать. - Э-э, в натуре! Что-то я не пойму…

- Чего тебе, родной? - Стас быстро поднимал и опускал голову, стараясь одновременно держать в поле зрения и пленника, и выход из зиндана.

- Второй-то где? Кореш, в смысле, твой?

- Тшш-ш, - Стас со значением приложил палец к губам. - Второго уже нет, уж извини.

- Как нет?!

- А так, съел я его. Проголодался и съел. Только пусть это будет нашим с тобой секретом, договорились?

- Каким еще секретом? - Мох по-прежнему ничего не понимал. - Сейчас же Атаман придет!

- Вот и пусть приходит, поговорим, чаю попьем.

Мох ошеломленно помотал головой. Что-то в мозгу него опасно заклинило. Он никак не мог уяснить для себя исчезновения одного из узников.

- Так ведь это… Замок-то целый!…

- Конечно, целый.

- Тогда как он сумел вылезти?

- Так тебе все и скажи… - Стас вовремя заметил замаячившую над люком голову и предупреждающе крикнул: - Еще шаг и размозжу вашему быку голову!

- Это всегда пожалуйста! - насмешливо отозвались сверху. - У меня таких быков еще с полсотни имеется. А выстрелишь, ваших цыпочек пополам разорвут. Представляешь, что могут сделать полсотни голодных мужиков с двумя симпатичными девочками?

- Только попробуй! - Стас прикусил губу. Его ахиллесову пяту им и искать не понадобилось. Ухватили сразу и цепко.

- Чего ж не попробовать, - полковник уже в открытую подошел к люку, присел на корточки. - В Америке эта развлекуха давно узаконена. «Гэнг-бэнг» называется. Там, кстати уже не десятками баб дерут, а сотнями и тысячами. И заметь: все при этом довольны - и мужики, и телки. Потому как по обоюдному согласию и за хорошие деньги. Кстати, твоим потаскушкам я тоже могу заплатить… Ну, как будем договариваться?

Стас размышлял недолго. По всему выходило, что время тянуть больше не удастся. Разве что поиграть в крутого и попробовать сбить спесь с этого лесного короля.

- Чего ты хочешь, урод?

Атаман проглотил «урода», но улыбка его могла бы вогнать в дрожь кого угодно.

- Я уже сказал, чего хочу: всего-навсего потолковать. Но если не хотите, можете, оставаться в яме. Я вижу, вам там больше нравится.

- Так-то оно так, только знаешь, есть хорошая итальянская пословица: «Птичка в клетке поет, но не от радости, а от гнева.»

- Но ведь поет!

- Она-то, может, и поет, а вот я, извини, петь не умею.

- Чего так?

- Да вот, слухом Господь обделил.

- Это не страшно, браток. Тут у нас такие спецы имеются, что и петь научат, и шепотом кричать, и все остальное… - полковник снял с пояса гранату, демонстративно поднял над люком. - Так как? Будем выбираться или полетим на стрелку к Господу-Богу?

- Не забывай, тут еще и твой человечек.

- А я не жадный. Могу и человечком своим пожертвовать. Очень уж не люблю, когда мне хамят.

- Ладно, уговорил, вылезаю… - Стас ткнул Моха обрезом в плечо. - Забирай свою погремушку и выбирайся.

- Так это… Лестница же сломана!

- Ничего, я помогу…

Наверное, это было уже по-детски, однако спешить Зимин действительно не хотел. Речь шла о жизни и смерти, а потому следовало обеспечить Василию максимальную фору.

- Давай, корявый, напрягай мышцы!… - довольно долго и неуклюже он подсаживал Моха, помогая выбраться из зиндана, а потом еще дольше люди Атамана бегали по деревне, отыскивая вторую лестницу. Так и не найдя, притащили гвозди с молотками. Из выброшенных Стасом обломков вновь сколотили подобие лесенки, спустили вниз.

- Если и эту ломать вздумаете, - предупредил полковник, - я вам лично ноги перед смертью повыдергиваю…

Но ломать ничего Стас не собирался. Спокойно вылез наверх и, сложив руки на животе, встал возле ямы.

- А второй? Второй почему не выходит? - брови Атамана сошлись на переносице грозной волной. Упрямство узников начинало его всерьез раздражать.

- Так нет второго. - Зимин обезоруживающе улыбнулся.

- Как это нет?

- А так, один я был. С самого начала. Обознались твои люди, Атаман. Или расхвастались не в меру. Было бы двое, хрен бы вы нас взяли.

- Не понял? - полковник недоуменно обернулся к Леснику.

- Мальчик шуткует, только и всего.

- Не веришь, сам взгляни. - Стас кивнул в сторону распахнутого люка.

Цепко поглядывая на Зимина, полковник неспешно приблизился к зиндану, включив похожий на полицейскую дубину фонарь, посветил вниз. На каменных скулах его вскипели желваки, серого цвета глаза впились в Стаса ненавидящим взглядом.

- Что еще за шуточки?

- Брось, Атаман! Тебе же по-русски говорят: один я был. С самого начала. А то, что твои хлопцы по две звезды на своем фюзеляже нарисовали, так это с них надо спрашивать. Брехунов ты обогрел, Атаман. Воришек и брехунов…

- Сука! - Лесник порывисто шагнул к Зимину, но только этого Стасик и ждал. Он даже не стал отбивать удар, просто нырнул под летящий кулак, встречным выпадом ударил Лесника в подмышечную впадину. Мог бы и убить, но спешить явно не стоило. Наверняка до финиша Гриневу было еще далеко. А потому, как только обмякшим кулем Лесник завалился на траву, Зимин скользящим шагом переместился на шаг в сторону, быстро огляделся. Теперь к нему приближалось сразу трое - такие же лохматые нетопыри, вроде того, что спускался к нему в яму. Кажется, начинался разговор, к которому он и готовил себя на протяжении всей ночи. Разговор недружественный, но для замерзшего тела крайне полезный…

Глава 12

Теперь к нему шагали трое: Бура, Убогий и Шнурок. Мох успел уже познакомиться с боевыми талантами Зимина, а потому благоразумно остался на месте. Глядя на него, воздержался от действий и Хван. Еще пятеро послушников дисциплинированно располагались на отдалении, держа пленника на прицеле. Таким образом, ни о каком побеге нечего было и думать, но бежать Зимин сейчас не собирался. Ему предлагали показать, на что он способен, и он ничего не имел против того, чтобы устроить маленькое шоу. Будь на его месте Тимофей Лосев, давний мастер ушу и айкидо, получилось бы еще потешнее, но Стас в отличие от своего друга владел приемами несколько иного рода. Недостатки в зрелищности возмещались скоростью, а восточной красоте движений противопоставлялась рациональная жесткость ударов.

- У твоих огольцов ни единого шанса, - честно предупредил он. - Разве что изрешетят меня пулями.

- Даже так? - подперев бока на купеческий манер, полковник заинтересованно уставился на поединщиков. - Что ж, сейчас посмотрим, какой ты боец.

Не сговариваясь, все трое враз кинулись на одинокого противника. Убогий при этом держал винтовку словно дубину, Бура по старой воровской привычке вынул из голенища короткого сапога заточку. Только Шнурок атаковал без оружия, - ему и досталось меньше всех. Пропустив мимо себя приклад винтовки, Стас подбил щиколотку Убогого, подтолкнув под локоть, швырнул под ноги Шнурку. Уже падающего дезертира добил коротким ударом в висок. Буру он встретил более жестко. Сначала пугнул хлестким пинком в плечо и, в ту же секунду изловив кисть, сжимающую заточку, провернул ее на критический угол, заставив бывшего уркагана с воплем выполнить немыслимый кувырок. И тотчас, повинуясь незаметному кивку Атамана, вперед ринулись новые послушники. Эти действовали столь же неумело, однако первоначальная слаженность едва не принесла им победу. В то время, как Стасик осыпал первых двоих ударами, остальные сумели подобраться ближе, и на собственных ребрах Зимин ощутил силу их кулаков. Даже пришлось упасть на землю, стремительно перекатившись в менее опасную зону. По пути Зимин успел подцепить пятку одного из нападающих и уже в прыжке достал в голову следующего. Это в какой-то мере охладило их пыл. Как ни крути, бой только начался, а на траве уже лежали пятеро. Лесник к этому времени успел подняться и теперь стоял, чуть согнувшись, кидая в сторону Атамана сконфуженные взгляды. Гордиться было действительно нечем. Впервые за многие годы его изваляли, как какого-нибудь пацаненка - да еще в присутствии всей братвы. Вероятно, послушники повторили бы свою атаку, но их остановила поднятая рука начальника.

- Хватит! - полковник решительно шагнул вперед, одним движением выдернул из кобуры «Парабеллум». - Вот, что скажи-ка ты мне: тот второй тоже такой же масти был?

Стас медленно покачал головой.

- Нет, Атаман, он покруче будет. И не сомневайся, с твоими щенками чикаться, как я, не стал бы, - положил бы всех скопом.

- Трендит он! - буркнул Лесник. - Тот второй - явный лох. Потому и бежал отсюда. Этого бросил, а сам сделал ноги. Его и Волк в два счета завалил. Не я бы, порвал на куски.

- Вон оно даже как? - главарь лесной братии продолжал изучать Стаса тяжелым давящим взором. На Лесника он даже не глядел.

- Точно тебе говорю! - Лесник нюхом чуял надвигающуюся грозу, а потому говорил торопливо, чуть ли не взахлеб. - А этот - явно из спецов. И драться умеет, и шмаляет, как Робин-Гуд. Зуб даю, Финна с Левшой он положил! У того второго даже оружия путевого не было.

- Значит, это ты хозяин «Стечкина»? - полковник продолжал небрежно покачивать «Парабеллумом», и по тому, как он держал оружие, Стас сразу определил: этот человек стрелять тоже умеет.

- Мой «Стечкин», отрицать не буду.

- Значит, служишь в органах?

- Зачем? Служба моя давно кончилась. А «Стечкин» - это так… Память по боевому прошлому.

- Знать, славное у тебя было прошлое.

- Всякое. - Стас скупо пожал плечами. - И зинданов, вроде твоего, в нем тоже хватало.

- Так ты, выходит, из вояк? - предводитель лесного люда понятливо усмехнулся. - Никак десантура? Или, может, морпех?

- А как раз посередке.

- Вон оно как… Ну, а девки эти - кем тебе приходятся?

- А девки - мои жены.

- Обе?

- Обе, Атаман, обе. Потому и рванул сюда с другом. Если надо, можем и про выкуп поговорить. Я человек небедный.

- Деньги мне, десантник, без надобности. А вот если бы ты сам пошел в мое войско, тогда я бы еще подумал. Только ведь не пойдешь, верно?

- Почему же? Будешь хорошо платить, может, и пойду.

- У меня, десантник, другая система оплаты. Я людям не доллары с рублями даю, я им жить позволяю.

- Чего же так сурово?

- Жизнь у нас, десантник, такая. Все норовят обмануть и облапошить. Их, к примеру, на пост ставят, а они в карты резаться начинают, пленника из-под самого носа упускают. Скажи, разве у тебя в армии такое поощряли?

- Да не очень… - Зимин покачал головой.

- Вот и я говорю, - сделав незаметный шажок, полковник оказался за спиной Шнурка, быстро переложил «Парабеллум» из правой руки в левую. А далее все произошло в течение одной секунды.

- Это ведь он стоял сегодня на посту?

- Он, - Лесник обреченно кивнул. Он уже знал, что произойдет дальше, и не ошибся.

Это был удар «умахату» - удар, нанесенный из неудобной позиции по болевой точке чуть ниже уха. Как бы то ни было, но главарь лесной банды провел его мастерски. Ни охнуть, ни моргнуть Шнурок даже не успел. Он и боли даже не почувствовал - умер в один миг. Его тело еще падало, а полковник уже требовательно смотрел на Лесника.

- Кто еще был с ним?

Ответа не понадобилось. Тоненько взвыв, Хван повалился в пыль на колени, ужом пополз к предводителю лесной братии, попытался обнять его ноги.

- Не убивай, Атаман! Гад я! Курва последняя! Проморгал суку!…

Брезгливо оттолкнув от себя рыдающего урку, полковник какое-то время смотрел на него, словно размышляя, каким образом лучше прикончить провинившегося.

- Чего ж ты не вышел против него? Шнурок вышел, а ты нет.

- Так ведь грохнет он меня. Что я могу?

- Ты - нет, зато могу я. Поднимайся! Может, хоть умрешь, как мужчина.

Хван бешено затряс головой, подниматься он отчаянно не хотел. Полковник уже начал отводить назад ногу, но конец неприятной сцене положил Стас.

- Стремно работаешь, Атаман. Бьешь своих, чтоб чужие боялись, так, что ли?

- Что?! - полковник вскинул голову. - что ты сказал?

- Так это я… Вслух фантазирую. - Зимин снова позволил себе улыбнуться. - Если такой храбрый, мог бы и сам против меня выйти.

- А я выйду, не сомневайся. - Глаза полковника сузились в неприятные щелочки.

- Ты серьезно или шутишь?

- Не шучу… - полковник продолжал испепелять Зимина взглядом. - Но для начала попробуй управиться с моим младшим братом.

- Ты что, сказку мне детскую пересказываешь?

- Это не сказка, десантник, это явь. Скучная и жестокая. - Полковник обернулся к Леснику. - Приведи-ка сюда Волка.

- Он это… Что-то вялый сегодня.

- Ничего. Он и вялый сумеет загрызть этого хвастуна. А не сумеет, так я помогу… - Полковник вновь взглянул на Зимина, и в глазах его загуляло хмельное пламя. - Ну что, попробуешь схватить с моим песиком?

- Мне один хрен, что песик, что ты. - Холодно отозвался Стас. - Только хотелось бы узнать, какая у нас ставка? Или будем сражаться на голый интерес?

- У тебя сейчас одна ставка, десантник. Это твоя вшивая жизнь.

- Почему же вшивая? Не обижай того, чего не знаешь.

- А мне и знать нечего. Волк так и так тебя скушает. В прямом и переносном смысле.

- Ну, это, как говорил мой ротный, еще надо посмотреть… - Зимин дерзко циркнул слюной. - Авось и получится замочить твоего Волка. Но только и ты не забывай о нашей ставке. Если Волк не возьмет мою жизнь, то и тебе она не достанется. Согласен?

- Согласен, - серьезно сказал полковник. - Обещаю не забирать у тебя жизни. Ставка есть ставка.

- Вот и договорились! - Зимин дурашливо подмигнул взирающим на него хлопцам. - Давайте, зовите своего зверя. Хоть погреюсь после чертовой ночки.

- Никак замерз?

- Есть маленько. Очень уж плохо отапливается твой зиндан.

- Все верно. Зачем греть того, кто все равно не жилец.

- Не говори гоп, Атаман!… - Стас продолжал лучиться улыбкой. - Ты, я вижу, мужик не простой, но и тебе не дано угадывать будущее…

Глава 13

Из деревни Гринев выскользнул более или менее благополучно. Старуха «кандагаровцев» не обманула, - часовые на пути его не встретились, сторожевые псы также пока помалкивали. Интуитивно угадывая путь между зарослями крапивы, дикой малины и чертополоха, Василий невольно припомнил свои давние абхазские скитания, когда группе спасателей приходилось прорываться к застрявшим в ущелье археологам - прорываться в буквальном смысле слова - через крепчайшую путаницу местных лиан, через южные колючки, через море острейших шипов. Лишний раз им пришлось тогда убедиться, что кавказские джунгли - это далеко не то же самое, что уральские дебри. Средняя полоса не баловала людей теплом, зато и не полосовала кожу многочисленными иглами, не заставляла браться за топоры и мачете. Даже в точности зная собственные координаты, они плутали бывало часами на одном пятачке, отступая перед расщелинами, сворачивая от бурливых рек и непроходимых зарослей. Из иных «райских кущ» спасатели вырывались, лишь оставив на ветках треть всей одежды. Так что здешней крапивой можно было смело пренебречь, а на паутину не обращать внимания вовсе. Пата за свободу могла оказаться значительно большей.

Сначала Василий долго спускался по склону неведомого оврага, осторожно ставя ноги, придерживаясь за встречные стволы, намеренно тормозя движение. Скатиться кубарем по каменистому склону ему совсем не улыбалось. Спуск продолжался до тех пор, пока под ногами не захлюпала жижа. Кажется, дальше овраг переходил в небольших размеров болотце, и, Гринев спешно сменил направление. Он угадал верно, и дорога вновь пошла на подъем. Чавканье осталось за спиной, мокрые камни сменились сухими, и очень скоро Василий выбрался, наконец, наверх. Успокаивая дыхание, прижался спиной к шероховатой сосне. Как выяснилось, он сделал это вовремя. По тропе, проходящей вдоль кромки оврага, продефилировал припозднившийся гуляка. А может, и не гуляка это был, а кто-нибудь из приближенных Атамана, - прогуливался себе по лесу, а заодно проверял ловушки с постами. Так или иначе, но шагал незнакомец довольно уверенно, - только раз и задержался неподалеку от Гринева, пустив вниз вялую струйку. Хорошо хоть еще не забрызгал! Во всяком случае, пришлось затаиться, вытянувшись близ смолистого ствола, на время задержав дыхание. И только когда, справив нужду, мужчина удалился на приличное расстояние, Гринев позволил себе перевести дух. Подняв голову, разглядел между кронами редкие звезды. Худо-бедно, но они помогли ему определиться со сторонами света, и, скорректировав направление, Василий вновь двинулся вперед.

Сначала отсутствие света его угнетало, но очень скоро вспомнились старые навыки, и Гринев сосредоточился на одной-единственной задаче - а именно как бы уберечь глаза от встречных веток и не сбиться с основного направления. По счастью, патрульный невольно указал ему здешнюю тропку, и некоторое время Василий бодро трусил по ней, сгорая от нетерпения сорваться на бег. Однако не следовало дразнить проведение, и очень скоро он лишний раз похвалил себя за осторожность…

И снова трос натянули поперек тропы. Препятствие - не самое страшное, но предельно дешевое. Кто знает о тросе, легко перешагнет, а вот незнающий может и загреметь вниз по склону оврага. Если не свернет себе шею, то уж по крайней мере наделает шума. Впрочем, могло получиться и так, что «начинка» препятствия была более серьезной. И ни за что бы Гринев не заметил этот трос, если бы не напутствия Стаса, подробно объяснившего в каких обычно местах устанавливают такого рода сюрпризы. Василий уже заносил ногу, когда краем глаза заметил тускло блеснувшую нить струны. И, еще не осмыслив толком случившегося, что было сил толкнулся ногой, в прыжке преодолев коварную преграду. Возможно, это снова был самострел, а может, господа бандиты расщедрились и установили самую настоящую гранату. Оглядываясь на оставленный за спиной провод, Василий подумал, что иметь сейчас под рукой гранатку ему бы совсем не помешало, но, чуть поколебавшись, с искушением все же справился. Стасик был прав, говоря, что даже при дневном свете любая операция по обезвреживанию мин является хлопотной и чрезвычайно опасной, а уж ночью, да еще умельцу вроде Гринева к таким устройствам не следовало приближаться вовсе.

Еще одну ловушку ему помог рассмотреть обычный заяц. Именно этот зверек предупредил его о своем присутствии громким шуршанием. Ничего не понимая, Василий осторожно опустился на четвереньках, пядь за пядью принялся ощупывать впереди себя почву. Уже через несколько секунд все разъяснилось. Ветки, на которые он оперся, просели и осыпались. В темноте перед ним открылась банальная волчья яма - не сама глубокая, зато с двумя заостренными кольями. Сюда и умудрился провалиться лесной зверек. На колья он, разумеется, не угодил, но вот выбраться из ямы самостоятельно не сумел. Василий не стал тратить на зайца время, однако в благодарность за собственное спасение спустил к нему в яму кустистую ветвь, - надо будет, выберется…

Возможно, ему встретились бы по дороге и другие симпатичные сюрпризы, но очень скоро тучи окончательно заволокли последние из звезд и в наступившей мгле Василий окончательно потерял тропку. Теперь он шел напрямик, лицом и телом разгребая паутину с ветками, часто спотыкаясь о древесные корни, временами переходя на бег. По счастью, внутренний компас у Василия всегда был исправен, а потому главное направление он выдерживал более или менее верно.

Наверное, он мог бы брести по этому лесу еще очень долго, но ему повезло. На одном из кратких привалов он уловил напряженным слухом далекое нарастающее гудение. Гринев вскочил на ноги, завертел головой. Без сомнения, это был звук двигателя! Василию даже удалось определить примерное направление движения! Судя по всему, дорога пролегала где-то совсем рядом…

Собравшись с силами, он ринулся наперерез приближающейся машине. Листва била по лицу, сучки безжалостно рвали кожу, но Гринев не сбавлял темпа. Шумно дыша, взбежал наверх по щебенке, кое-как определившись, рухнул на грунтовое покрытие - как раз посередке, чтобы невозможно было объехать. Правда, нынешние водилы проще простого могли переехать через живое тело, но Василию хотелось надеяться на лучшее. Голову он повернул в направлении машины и потому сразу рассмотрел блеснувший сквозь деревья свет фар. Кажется, это был джип - грузный и толстоколесый, нероссийских обводов. Такому - что червяка раздавить, что человека. Но чудо все же случилось. Гринева увидели, и джип нехотя притормозил. Потом машина требовательно засигналила. Василий позволил себе чуть пошевелиться. При этом правую руку он чуть приподнял - так, чтобы со стороны стало ясно: человеку явно нужна помощь.

Как бы то ни было, но давить его никто не стал, и уже через минуту Гриневу стала понятна причина столь благородного поведения. Хлопнули дверцы, и из машины, продолжающей урчать двигателем, вышли двое. Василий услышал человеческие голоса: мужской - что-то сердито ворчал, женский - успокаивал и уговаривал. Зато разом все и разъяснилось: мужик останавливаться, конечно бы, не стал, но спутница уговорила. Женщины - они, конечно, из разного теста скроены, но давить и добивать среди них любительниц немного. А потому, мысленно возблагодарив всех женщин мира, Василий с видимым трудом приподнялся. Он еще не знал, что именно будет им объяснять и выдумывать, но знал, что следует постараться как следует. История требовалась столь же убедительная, сколь и жалостливая. Не будь в этой машине женщины, Гринев попробовал бы посулить денег, но нынешняя ситуация требовала несколько иного подхода. В любом случае, косноязычием Гринев не страдал и ничуть не сомневался, что выкрутится. Когда двое неспешно зашагали в его сторону, мысленно он уже репетировал первую фразу своего «официального» обращения…

- Эй, в натуре, ты с какой Луны свалился? Пьяный, что ли?…

- Я не пьяный… - Василий помотал головой. - Бегу от террористов. В заложниках был…

- Чего, чего?

- В яму посадили. Меня, жену, детей. Шофера с охранниками - постреляли, а нас здесь держали. Выкуп хотели просить, да я вот сумел бежать…

Мужчина приглушенно выругался, женщина ахнула, и, услышав этот «ах», Гринев разом успокоился. Он уже знал, что на дороге его не бросят. Более того - подвезут, куда скажет.

- Давай, вставай, что ли? - чужие руки потянули его вверх. - Ты не ранен?

- Да нет, только царапины.

- Тогда нормально! Кости целы, остальное заживет. - Голос мужчины все еще звучал напряженно. Оказаться втянутым в чужие разборки ему явно не хотелось. - Что делать-то собираешься? Может, помочь чем?

- Не надо. У меня друзья в городе, - есть, кому помочь… - Василий взглянул на скуластого мужичка, изобразил на лице слабую улыбку. - Вы ведь в город едете? Может, подбросите? У меня контора как раз в центре.

- О чем речь, керя! - мужчина вздохнул с облегчением, столь малая малость, как подбросить терпилу до конторы его, конечно, устраивала. - Подбросим без базара…

Женщина придерживала Василия слева, мужчина справа, и таким неспешным кортежем они добрались, наконец, до джипа. Мужчина при этом продолжал на все лады крыть похитителей детей, террористов и всех прочих «неправильных людишек».

- Ладно бы мужиков воровали, а дети-то здесь причем?! - продолжал он разоряться. - Пачками бы расстреливал! На фонарях вешал уродов рваных!…

Не желая его разочаровывать, Гринев старательно прихрамывал. Главное было не переусердствовать. Судя по всему, хозяин джипа был мужиком обстоятельным, и Василий совершенно не хотел, чтобы коренастый водила заподозрил его в надувательстве.

- Давай,садись. С ветерком домчимся!

- Вы извините, напачкаю я вам…

- Ерунда, керя, отмоем!

Женщина сунула ему в руки пластиковую чашку, налила горячего кофе. Василий благодарно кивнул.

- Спасибо…

Откинув затылок на ворсистый удобный подголовник, он блаженно прикрыл глаза. Безусловно, это было его время! В течение последних суток он мог несколько раз погибнуть, но умудрился выжить, он мог заплутать и не добраться до дороги, однако добрался и даже поймал попутную машину. Гринев не был фаталистом и все-таки верил, что цепочки из тех или иных событий выстраиваются в единый караван неспроста. И коли уж выдался у него столь счастливый калейдоскоп, значит, такая же предстояла ему жизнь. А значит, и Стасику с девушками суждено было вернуться домой.

Глава 14

В спецназе их успели выучить многому, начиная от минирования и подрыва дорог, заканчивая искусством маскировки и рукопашного боя. При этом биться учили в равной степени с людьми и собаками. Кое-что добавили позднее в роте разведки, закрепив теоретические навыки живой практикой. Будучи сметливым учеником, Зимин схватывал опасные знания на лету, а тренированное тело фиксировало навыки, записывая информацию в генную память мышц и суставов. Случись такое, он и во сне мог бы отрепетированным движением отразить нападение внезапного противника, поставить блок и нанести встречный удар. Собственно, так оно и случилось однажды ночью, когда на него, спящего, навалился вражеский пластун. При этом, даже проснувшись, Стас не сумел толком припомнить, как именно все произошло, с какой силой и куда ударил ножом. Лосев не ошибался, когда говорил, что убивают не профессионалы, а их тела, поскольку мозг с душой зачастую просто не поспевают за рефлексами солдата. Похмелье приходит потом, когда уже за бутылкой «Старорусской» стараются заглушить багровые воспоминания, стирая из памяти чужие вопли и прилипчивую кровь. И трижды не прав тот, кто клянет российских воинов за их пристрастие к алкоголю. Это ведь на западе солдатикам положены штатные психоаналитики с запасом редчайших транквилизаторов, - в Российских войсках этого нет и не было, а роль психотерапевта во все времена исполняла ее величество водка. Ею заливали телесные раны и ею же лечили раны душевные. И пусть кривятся господа абстиненты, но факт остается фактом: без водки Россия не сумела бы выиграть ни одной войны. Да и Стас, успевший побывать в нескольких горячих точках, отчетливо понимал, что никакой спорт и никакое здравомыслие не спасли бы на фронте без водки. Не раз и не два ему приходило на ум, что и женщины были нужны ему с той же целью - как единственно эффективный заменитель алкоголя. Увы, тот, кто не находит после войны своей родной половины, просто обречен на то, чтобы спиться. Но Зимин не спился. Более того, сумел сохранить все свои боевые навыки. Потому и не испугался пса, о котором поминал Атаман. В спецназе у них был и такой курс: учились «псовой» логике, учились одерживать над бойцовыми собаками верх, опережая их в мыслях и в атаках. При этом дрались с оружием и «впустую», выходили на бой с одним псом и целой стаей, учились сбивать со следа, готовить перцовые обманки и сладковатую отраву.

Должно быть, зрелища вроде нынешнего организовывали здесь не часто, и потому к огороженному проволокой вольеру, сбежалось около трех десятков зрителей. Конечно, преобладали главным образом боевики, но хватало и местных жителей, притащившихся к изгороди от скуки и любопытства. Стас обратил внимание на то, что подавляющее большинство сельчан - дряхлые старики. Оно и понятно, все прочие либо удрали, либо умерли от пуль и ножа. Впрочем, нельзя было списывать со счетов и местные холода с бескормицей. Деревня - это не город, и зимой в ней выжить неизмеримо сложнее. А потому многие из местных, возможно, просто не доживали до весны.

К удивлению многих, заявилась к вольеру и Горбунья. Хотели прийти и девушки, но на них Атаман объявил запрет, велев Моху запереть пленниц в четырех стенах и оставаться рядом до конца состязания. Мох так и поступил, ни мало не сожалея, что упускает шанс лишний раз лицезреть масленый блеск крови и судорожный трепет коченеющих мышц. Как ни мерзок человек в своих преступлениях, он все-таки не рвет требуху собратьев, не вгрызается в гениталии и не отрывает конечностей. А вот Волк все это проделывал с удовольствием и редкостным остервенением. На счету этого украшенного десятками шрамов убийцы уже сейчас значилось более сотни собачьих и человечьих жизней. Впрочем, «расчлененка» начинала входить в моду, и пристрастиями одноглазого монстра могло похвастать великое множество двуногих упырей…

Первым очутившись в вольере, Зимин внимательно осмотрелся. По всему периметру тянулся ряд проржавшей колючей проволоки - не слишком высоко натянутой и не слишком крепкой на вид. Если поднатужиться, можно, пожалуй, и перемахнуть, хотя бегство в его нынешние планы не входило. С одной стороны Стасика держали здесь девушки, с другой - Гринев, который, верно, был еще на подходе к финишу. А ведь мог и не дойти вовсе, хотя об этом варианте Зимину не хотелось даже думать. Гринев - все-таки не бомж, не слабак и не бессловесная птаха, - умел и бегать, и говорить, и кусаться. Недаром один из дальних родственников Василия - некий Игнат - был в свое время активным членом «Народной Воли» и даже взорвал самодельной бомбой царя Александра Второго. Потому и фамилию спешно потом переправили. Как ни крути, а цареубийц уважали далеко не все - даже во времена большевиков…

В толпе напротив калитки возбужденно зашевелились, народ волнами разошелся в стороны, и только теперь Зимин разглядел своего противника. Испуга он не ощутил, хотя некий холодок близ сердца все-таки зародился. Питбуль был в самом деле хорош - в том смысле, что внушал подлинное отвращение. Во всяком случае, суровая жизнь наложила на него несмываемый отпечаток, и за версту было видно, что этого пса содержат не для услаждения взора, а сугубо для убийства. Был Волк довольно коренаст, отличался крупными размерами, а обилие огромных мышц делало его похожим на породистого кабана. Единственный уцелевший глаз скрывался под складками кожи, а многочисленные шрамы на морде превращали собаку в подлинное чудище.

- Ты готов, десантник? - зычно поинтересовался Атаман.

- А я как пионер - готов всегда и везде. - Отреагировал Стас. - Выпускай свое мясо. Будем делать из него шашлык.

- Ты, как я погляжу, бойкий парень. Только смотри, как бы самому не превратиться в мясо.

- Я постараюсь.

- Тогда начинаем… Лесник, запускай Волка!

Но Лесник выпустил пса не сразу. Открыв калитку, он присел рядом с ним на корточки и, поглаживая Волка по массивной холке, что-то зашептал ему на ухо. При этом он часто указывал в сторону Зимина, ладонью похлопывал по передним лапам - то ли разогревал своего зверя, то ли совершал какой-то загадочный обряд. Глядя на них, Стас терпеливо ждал. Судя по всему, на этой же самой площадке здешняя братва разыгрывала турниры по пейнтболу, - во всяком случае, некоторыми конструкциями Зимин мог бы воспользоваться. Как ни крути, а питбуль - это вам не гончая и даже не овчарка. По прямой он может и разогнаться, а вот на крутых виражах против юркого противника не выдюжит. По крайней мере, парочку возможных маршрутов Стас для себя уже наметил. Сразу вступать в единоборство с этой образиной его не тянуло, - к собаке следовало немного присмотреться, изучить ее повадки и образ действий…

- Ну, давай же, чего медлишь! - крикнул он.

Конечно, можно было бы и не форсировать события, но очень уж томительно было стоять и смотреть в снулые глазки питбуля. Тот, кажется, понимал, к чему его готовят и ни на грамм не сомневался в собственной скорой победе. Зимину это, конечно же, не нравилось, - следовало хоть немного вывести пса из равновесия.

- Ну, иди сюда, косолапый! Я тебя долго ждать не собираюсь. - Стас издевательски помахал собаке рукой.

Разумеется, своими действиями он яснее ясного обозначил себя четвероногому противнику. Таким образом, и смысл натравливать пса исчез сам собой. Волк вырвался из рук Лесника, с утробным хрипом понесся к Зимину. Он и рычал-то в отличие от большинства псов абсолютно непривычно, - то ли не умел лаять, то ли не любил. Горло его надсадно сипело, из груди толчками вырывалось ненавидящее вулканически клокотание. Было нетрудно себе представить, какие чувства владели Гриневым в те секунды, когда он увидел над собой этого монстра.

Первый раунд, как и рассчитывал Стас, ему удалось выиграть. Сумев пересечь курс перед самым носом несущегося питбуля, Стас одним махом взлетел на испятнанный краской щит. Именно здесь во время состязаний укрывались стрелки с маркерами, - пригодился щит и ему. Разумеется, Волк прыгнул, но зубы его клацнули чуть в стороне, не успев подцепить человека. Зимин же, усевшись на край щита, быстро перекатился на другую сторону, махом ноги успел мазнуть по лохматой челюсти. Волк снова прыгнул и на этот раз угодил уже под удар кулака. Будь позиция у Зимина более устойчивая, он мог бы хорошо встряхнуть мозги этому чудищу, но щит покачнулся и удар только еще больше взбесил питбуля. Стас же, оказавшись на земле, дважды перепрыгнул через вкопанные в землю автомобильные шины и тот же трюк заставил повторить пса. Будь следующее препятствие чуть поближе, можно было бы еще поиграть в пятнашки, но пес, конечно же, не дал ему этой возможности. На него и сейчас было страшно смотреть. Клочья пены летели на землю, некогда снулый глаз успел разгореться лютым пламенем. Возле изгороди бесновалась и улюлюкала лесная братия. Самое удивительное, что многие болели за Стаса. А точнее даже так: не за Стаса, а против Волка. Очень уж многим был не по нутру этот злобный пес, не признающий никого, кроме Атамана и Лесника. Всех прочих обитателей деревни Волк всего лишь терпел, и даже это действие давалось ему с видимым трудом.

Описав круг возле поваленного щита, Зимин скакнул в сторону и остановился. Во всяком случае, кое-что он для себя уже выяснил. Соперник у него оказался действительно серьезным, и обычными обманными финтами его было не обмануть. Подобно сиамской кошке, Волк не обращал внимания на второстепенные детали, атакуя прямиком в лоб, таранным ударом пытаясь дорваться до человеческого горла. При этом Стасик отлично понимал, что не следует пренебрегать и жутковатыми лапами пса. Даже кролик может последним судорожным ударом «распустить» неосторожному охотнику брюхо, а уж лапы этого чудища могли сработать немногим слабее конечностей какой-нибудь рыси. Ведь умудряются же питбули лазить по деревьям, а это тоже о многом говорит! Если же когти псу не подстригать долгое время, еще неизвестно - чего больше следует опасаться - зубов четвероногого или его когтей.

Так или иначе, но пора было приступать ко второму раунду и пробовать силы в ближнем бою. Зимин не слишком обольщался на собственный счет, но и подписывать себе некролог не спешил. Следовало признать, что с такими зверями он еще не сходился, но из этого ровным счетом ничего не следовало. Всем нам приходится сталкиваться с жизнью впервые, однако выдерживаем и даже со временем привыкаем. Зимину же попадались собаки не то чтобы смирные, но совершенно иных пород. Он многократно справлялся с разномастными овчарками, проще простого посылал в нокаут беспородных шавок, один раз сумел даже придушить взбесившегося ротвейлера, но все это были собаки, в жизни своей пороха не нюхавшие и крови человеческой почти не пробовавшие. Этот же пес, Стас мог бы спорить на что угодно, выпил ее не один литр, да и мясца человеческого успел пожевать всласть. По этой самой причине Зимин знаменовал для него добычу, но никак не соперника, а это в свою очередь диктовало совершенно иное поведение, диктовало логику, недоступную обычному пониманию.

Вот и теперь все пошло не по намеченному плану. Любой житель земли знает, что разъяренного быка можно увести в сторону мантильей или красной тряпкой, а любой дог или овчарка слепо ринутся в сторону протянутой руки, однако Волк серию стремительных финтов Стаса просто проигнорировал. На этот раз он даже прыгать не стал. Подняв морду и словно акула выворотив зубы до самых десен, питбуль ринулся вперед, намереваясь вцепиться в первое случайное место. Нависнув над Волком, Зимин молниеносным движением ударил костяшками пальцев в ухо псу и тут же, опережая поворот хищной головы, что было сил вонзил носок кожаного полуботинка в горло собаке. То есть, так ему только показалось, что в горло, но удар угодил в тугое переплетение мышц, отскочив от них, словно от резиновой макивары. Тем не менее, удар был хорош, и пса отбросило в сторону, перевернув спиной на землю. Однако радоваться было рано, никаким нокаутом здесь и не пахло. Хорошему псу такой удар - словно слону дробинка. Вот и этот зверь не пролежал на земле ни одной лишней секунды, тут же перекрутившись туловищем, легко и просто восстановившись на всех четырех лапах. Тем не менее, настрой его существенно переменился. Теперь это была уже даже не ярость, а некое бешеное помутнение, и очередного удара, нанесенного в район головы, питбуль попросту не заметил. В свою очередь ринулся на человека, и от этого броска Зимин успел увильнуть буквально в последнюю секунду. Пса, потерявшего равновесие и шмякнувшегося на землю, он попытался пнуть повторно и угодил впросак. Так или иначе, но с этим чудовищем следовало просчитывать и выверять каждое движение. Стас этого не сделал, и, клацнув зубами, Волк немедленно ухватил его за каблук, потянув к себе, свирепо замотал головой. Прыгая на одной ноге, Зимин пытался освободиться, но зубы хищника держали крепко. Тогда, ухватив пса за шею, он сдавил пальцы изо всех сил и попробовал оторвать зверя от земли. Увы, с одной ногой сделать это было крайне непросто, но хуже всего, что Волк разгадал его намерения и, выпустив изрядно изжеванный каблук, стремительно толкнулся всеми четырьмя лапами. Прянув в сторону, Зимин сумел уберечь горло, но зубов пса все-таки не избежал. Повернув голову, Волк с рыком впился в левое плечо человека, повис на нем всей тяжестью своего мускулистого тела. Зрители враз ахнули, и только сейчас Зимин сумел по достоинству оценить силу и хватку этого монстра. Не подлежало сомнению, что зубы питбуля прокусили все, что встретили на своем пути, аккуратно сомкнувшись вокруг плечевого сустава. Болевого шока Стасу удалось избежать только благодаря многолетнему изнурению нервной системы, давно успевшей привыкнуть и к холоду хирургических игл, и к непрошенным пулям и к шипящим осколкам. Зато и правая рука его заходила крушащим шатуном. Тремя ударами он проломил псу ребра, изуродовал грудную клетку, встряхнул до основание содержимое мускулистого желудка. Не добившись успеха, попытался переломить пса в позвоночнике, но Волк выдержал и этот натиск. Более того, сжал зубы еще крепче, превратив ручейки крови в настоящие потоки. В голове Зимина поплыл знакомый звон, все видимое пространство заволокла розоватая рябь. Не подлежало сомнению, что еще немного - и бывший спецназовец рухнет без сил на землю. А вот тогда начнется самое страшное, и недобитый зверь начнет рвать его на куски, растаскивая частями по вольеру, рычанием предупреждая случайных храбрецов о том, что ждет их в случае непрошенного вмешательства.

И тогда Стас поступил так, как советовал ему однажды наемник из Австралии, не раз вступавший в единоборство с крокодилами. Напряжением превратив среднюю фалангу правой руки в окаменевший «штырь», сотрудник «Кандагара» с криком всадил палец в единственный глаз питбуля. Это было все равно, что бить в кочан капуста, но определенная тренировка у Зимина имелась. Более того, вторгшись в мозг четвероногого «друга», Стас продолжил свою убийственную атаку. Согнув палец крючком, с натугой провернул вокруг оси. Все тот же наемник из Австралии означенный трюк так и называл: «правило правого буравчика». Австралиец даже шутил, что физики этот закон вовсе не открывали, однако название бессовестно позаимствовали. Так или иначе, но дернись пес чуть раньше, и Стас мог бы лишиться пальца. Однако Волк запоздал, да и действие «буравчика» успело себя проявить. Должно быть, псу показалось, что в голове у него взорвалась настоящая бомба. Агония началась почти сразу, и, завалившись набок, зверь мелко засучил задними ногами, словно в последним усилии пытался убежать от смерти. Но старуха с косой еще никому не позволяла уходить от себя, и, спустя каких-нибудь полминуты, Волк окончательно испустил дух.

Зимин и не заметил, как опустился на колени. Руки и все тело его были залито кровью - в равной степени собачьей и человечьей. Его ощутимо покачивало, голову нещадно кружило.

- За что пса сгубил, придурок?

Стас кое-как приподнял голову, не сразу рассмотрел стоящего напротив Атамана.

- Ты обещал меня отпустить. - Хрипло выдохнул он. - Держи слово!…

- Заблуждение, - Атаман покачал головой. - Я обещал тебе жизнь, но не свободу. И потом, если ты помнишь, кто-то хотел помериться силой и со мной? Если хочешь, я готов.

- Трус! - словно плевок выплюнул Стас, и в ту же секунду Атаман «выстрелил» рукой. Это был не удар «копья» и не удар «дракона», - всего-навсего «поцелуй кобры». Потому Зимин и не умер, потеряв не жизнь, а всего-навсего сознание.

Глава 15

Сегодняшнее чудо совершилось ровно в два хода. Сначала Гринева подобрал на дороге крутобокий джип, а спустя всего полтора часа он уже сидел перед дежурящим по «Кандагару» Гришей Росомахой и с наслаждением жевал маковую выпечку секретарши Леночки. Сердобольный Гриша предложил ему еще и коньячку, но, верный своим принципам, Василий ограничился печеньем, запивая его ароматным кофе. Супруги, подобравшие Гринева на дороге, также успели его угостить, но кофе друзей да еще с домашней выпечкой был, без сомнения, лучше. Утро успело залить окна бледным рассветным молоком, и народ, поднятый с постелей звонками Григория, спешно съезжался к офису. Первым прилетел Юрик Пусвацет, сразу за ним явились директор «Кандагара» Дмитрий Харитонов, Серега Маркелов и Тимофей Лосев. Самыми последними прибыли опухшие от сна Маратик с Мишаней. Оба основательно недоспали и примчались, даже не успев толком умыться. Тем не менее, мобилизация была проведена в завидные сроки. Фактически контора собралась в полном составе, если не считать Леночку, которую беспокоить не стали, и Никиту, паренька, принятого на работу в «Кандагар» сравнительно недавно. Новоиспеченный сотрудник догуливал последние свободные деньки на родной харьковщине, и, верно, так оно было лучше. Всего месяц, как Никита демобилизовался из вооруженных сил, успев побывать в Чечне и Ингушетии, и бросать парнишку без надлежащей подготовки из огня да в полымя Харитонову не очень хотелось.

Как бы то ни было, но Гринева здесь знали практически все, а потому лишней дипломатии разводить не стали. По просьбе Дмитрия, Василий продолжил свое невеселое повествование, временами уточняя на бумаге схему лесного лагеря. Выходило у него не слишком художественно, но общее представление о деревушке получить все-таки было можно. Все вновь подъезжающие молча рассаживались вокруг стола, пытаясь сходу подключиться к теме.

- Значит, Стас остался в зиндане?

Гринев коротко кивнул, отдуваясь, отложил в сторону надкушенное печенье. Он был сыт, и он был счастлив, несмотря на все пережитые события. Его безудержно клонило в сон, но он понимал, что сейчас отоспаться ему никто не даст. Пару успокаивающих звонков домой он уже сделал и теперь должен был во всех подробностях изложить «кандагаровцам» перипетии минувших дней.

- Куда же ему еще деваться? И кстати, не он один сидит в зиндане. Там рядом еще одна яма была. Я туда не заглядывал, но с узником мы пробовали ночью переговариваться. Судя по всему, какой-то юнец. Старуха сказала: он - из коммерческих пленников. Стало быть, ждет, когда за него выкуп заплатят. Ну, а нам, само собой, ждать было нечего.

- Все равно! - буркнул Сергей Маркелов. - Надо было вам вместе бежать! Сидели бы сейчас здесь, и у нас хлопот было бы меньше.

- А девушки? - строго вопросил Дмитрий.

- Причем тут девушки? Там, в яме, Стасик им все равно не поможет!

- Это как сказать!… - Дмитрий покачал головой. - Если бы удрали сразу двое, эта банда весь лес на уши бы подняла. Может, и Мариночку с Марго решили бы в расход пустить. А заодно и того юнца.

- Вообще-то Горбунья их под защиту взяла. Это я о девушках… - неуверенно пробормотал Гринев.

- Ну, и что? - Лосев пожал могучими плечами. - Не она же там правит бал! Сегодня взяла под защиту, а завтра самой руки обломают. Или скажешь: нет?

- Не знаю… - Василий поежился. - Одно скажу: сложно у них там все. Живут, как при феодализме. Поселок-то крохотный - всего из десятка дворов, и населения - с гулькин хрен. Вот Атаман и вьет из них веревки.

- Кто он вообще такой?

- А черт его знает! - Гринев пожал плечами. - Горбунья мало что говорила про него - и все как-то туманно. Вроде как с силовиками дружит, на ФСБ работает, но я, честно говоря, не очень поверил. По мне - так обыкновенный бандит.

- На обыкновенного не слишком похоже. - Харитонов покачал головой. - Чтобы подмять под себя целую деревушку, да еще такое время держать все в тайне - нужны специальные навыки! Так что предположение насчет ФСБ не лишено оснований… Чем хоть они занимаются там?

- Не знаю, нам из ямы видно не было. Но Стас предположил, что они и в город вылазки делают… Да! И вот еще что! - Василий встрепенулся. - На окраине деревни мы крест видели. Огромный - метров пять высотой. Старуха нам про послушников поминала, вот Стасик и предположил, что этот крест тоже сооружен для них. Может, какой-нибудь обряд посвящения или другая чепуха.

Харитонов быстро переглянулся с Мишаней.

- Крест, говоришь? Это интересно.

- Так, может, он просто шизик? - предположил Лосев. - Этот ваш Атаман? Из каких-нибудь новоявленных сатанистов?

Гринев покачал головой.

- Про сатанистов не в курсе, но Горбунья говорила, что он опасен. Просила быть максимально осторожными. Дескать, на подступах к деревне послушники у них ямы роют, ловушки устраивают. Да мы и сами на них натыкались. Это я, значит, о ловушках. Стас самострел обезвредил, а я на растяжку дважды натыкался.

- А что вам еще старуха рассказывала?

- Да в общем-то ничего. Не получилось у нас с ней долгого разговора. Там же кругом орлы с пушками, так просто к яме не подойдешь. Это только она определенными свободами пользуется. - Гринев вздохнул. - Так что кроме старухи да девушек никого больше не видели. Народ там запуганный, - делают все, что пожелает левая нога Атамана. А вот здесь, - Гринев показал на один из своих рисунков, - у них что-то вроде полигона. Мы, когда к яме шли, хорошо его рассмотрели. Здоровенная такая площадка - и краской вся измазана. Совсем как у нас после пейнтбола.

- Выходит, что-то вроде учебного лагеря… - кивнул своим мыслям Харитонов.

- Ну, да! А в самом центре села у них вышка стоит.

- Какая еще вышка? - Харитонов насторожился. - Ты про вышку ничего не говорил.

- Значит, забыл… - Гринев виновато улыбнулся. - Тем более, что хитрая у них вышка. Совсем не такая, как в зоне. Скорее - небольшая площадка. А установлена она между живых сосновых стволов. Высота - в аккурат на уровне крон, а потому и рассмотреть ее трудно. Наверху прожекторы и пулемет «Корд»…

- Погоди-ка! - Маратик встрепенулся. - Про «Корд» ты откуда знаешь?

- Так Стасик же сказал! Сам-то я в пулеметах не разбираюсь, а Стас сходу определил калибр и марку.

- И где у них расположена эта вышка?

- Хмм… Примерно здесь… - вновь взяв в руки фломастер, Василий подтянул к себе лист с прежними набросками, аккуратно дорисовал вышку. Чуть отстранился, оценивая общую картину. - Вот теперь, кажется, все. Если что-нибудь еще вспомню, дорисую.

- Нет уж, Васек, ты сейчас постарайся все вспомнить. Потом поздно будет.

Гринев нахмурил лоб.

- Я постараюсь, только голова чугунная…

- А ты еще кофейку выпей. Да таблеточек янтарной кислоты пожуй. Ну? Чего ты там еще вспомнил?

- Да так, мелочь одну. Может, это и не так важно, но когда я возвращался, дважды в окопчики какие-то проваливался. Аккуратные такие окопчики! Теперь вот подумал: может, это схроны для наблюдателей?

- Возможно, - Дмитрий кивнул. - Нарисуй-ка нам их тоже. А заодно и про собачек расскажи подробнее. Ты говорил, много их там?

- Ну, этого добра у них хватает! Десятка два как минимум. Мы, правда, видели только часть вольера, но лай доносился и с других концов деревни.

- А порода?

- Да все вперемешку. Но питбуля видел только одного. Это, значит, когда нас дымом выкуривали. Он меня, гад такой, и повалил на землю.

- И что? - заинтересовался Шебукин. Этой части рассказа он не слышал. - Врезал ему хоть раз?

- Кого там! Я даже за нож схватиться не успел. Хотя, может, и хорошо, что не успел. Там зверюга такая была, что никакой дубиной не отмахаешься.

- Ну, это смотря куда бить… - со знанием дела протянул Маркелов. - Питбуль - он как акула. Самое уязвимое место - нос. Если хорошо ударить, можно и убить.

Вспомнив о грозном псе, Гринев поежился. Судорожно ухватив кружку с кофе, жадно отхлебнул.

- Ладно, с собаками выяснили. Что еще можешь добавить? - Харитонов задумчиво разглядывал художества Гринева.

- Да практически ничего. Мы ведь все это время в яме скучали, небо наблюдали исключительно через решетку.

- А стены зиндана - земляные?

- В том-то и дело, что нет. Там кругом обмазка из бетона. Сделано довольно грубо, но крепко. А на полу - кипа заплесневевшего картона. И запах, как в хорошем бомжатнике. Это я к тому, что мы там не первыми были.

- Не первые, это точно… - Лосев крутанул в пальцах карандаш, задумчиво пристукнул по столу. - Но если кто-то привозит туда послушников, значит должна быть и дорога, верно?

- По идее, так, - Василий кивнул. - Но дороги мы не видели, - одну только узкоколейку, но она от лагеря расположена далеко.

- А на вашей карте узкоколейка имелась?

- Да нет, на нашей карте все по иному было. Ни деревень, ни дорог, ни колодцев. Мы даже предположили, что раньше там секретный объект располагался - потому и не изображено ничего толком.

- Может, и так, но сдается мне, что нужно среди старых карт пошерстить. - Лосев переглянулся с Маркеловым. - Слышь, Сергунь, ты ведь что-то переписывал у наших топографов?

- Было такое дело, - Маркелов деловито кивнул. - Это вон Димыч просил освежить электронную карту, ну, а я слил заодно и все соседние файлы. Между прочим, получилось довольно емко - больше десятка сидюков!

- И что там на них?

- В основном, конечно, Екатеринбург в разные годы. Есть и двухсотлетней давности, есть и столетней.

- Ты что, клады собирался искать?

- Ну, мало ли…

- Погодите, не отвлекайтесь! - Харитонов поморщился. - Было там что-нибудь помимо Екатеринбурга?

- Само собой! - Маркелов горделиво улыбнулся. - Почти вся область. Правда, и ляпов хватало. Сами, небось, помните, как у нас все секретили в то время. То есть карты-то я переписал, но вранья на них - выше крыши.

- Все равно тащи! Авось разберемся… - Дмитрий сосредоточенно оглядел собравшихся. - Времени у нас, ребятки, в обрез, так что нужно торопиться. Во-первых, постараемся разузнать все о возможных дорогах в этом районе, во-вторых, экстренно соберем информацию о населенных пунктах…

- Спутник! - радостно выкрикнул Гринев. - Я же могу фото со спутника заказать!

- Чего, чего?

- Ну да! Мы же все-таки МЧС, а, значит, космос на нас тоже немного работает. Вот и закажу нашим ребяткам серию снимков.

- Однако! - Маратик присвистнул. - Кучеряво живете, если свой собственный спутник имеете!

- Ну, спутник, собственно, не наш, - Гринев смутился, - но в последнее время военное ведомство разрешает им пользоваться. Само собой, людей на фотографиях не разглядишь, но дороги обычно видны отчетливо.

- Вот и славно! - обрадовался Харитонов. - Будут на руках карты, возьмем эту шатию без единого выстрела! «Мама» сказать не успеют!

- Да уж, мешкать нельзя, - поддакнул Мишаня. - Долго держать Стаса в зиндане они не будут.

- Вот и готовьтесь! - кивнул Харитонов. - Кто знает, возможно, уже сегодня придется выезжать в лес.

- Сегодня? - Гринев недоуменно сморгнул. Рука спасателя сама собой передвинула бумажку с каракулями лесной старухи.- А как же сестра Горбуньи, Василиса?

- Василиса? - Харитонов чуть растерялся. - Вот, черт! Про нее-то я и забыл…

- А оно нам надо? - въедливо поинтересовался Маркелов. - Кто она, в конце концов, такая? Не подруга и не родственница, верно? Вот и нечего дергаться. И потом - сработаем на опережение, не понадобится вашей Василисе никакой защиты.

- Нет, Сергунь, не дело говоришь! - Харитонов поморщился. - Если Стас что-то ей обещал, надо слово держать. Опять же и Василий сказал, что про старуху он поминал особо. Похоже, эта самая Горбунья всерьез обеспокоена судьбой своей сестрички…

- Секунду! - вскинув указательный палец, Мишаня возбужденно обернулся к Гриневу. - Ты говорил, ее Василисой кличут?

- Ну, да…

- А лет им обеим - где-то за девяносто и колдовством обе промышляют, так?

- Ты что, знаешь ее?

- Ясен пень, знаю! - Мишаня даже пристукнул по колену ладонью. - Или забыли ту бабу, что приходила к нам жаловаться на гадалку? Та, дескать, напророчила ей пропажу кошелька, и стоило ей вернуться от бабули, как кошелек действительно пропал. Она еще талдычила, что старуха сама его сперла, а мы с вами тут хихикали.

- Кажется, было что-то такое…

- Конечно, было! Я-то живу неподалеку, вот и не поленился к ней зайти.

- Ну, и что?

- Да ничего! Ладаном подышал, в глазки ей глянул. Узнать, конечно, ничего не узнал, но впечатления кое-какие получил. Короче, старуха и впрямь именитая - морщинистая, как чернослив, но держится барски, трубку пиратскую курит.

- Трубку? - удивился Харитонов.

- Самую настоящую! По всем углам иконы развешены, на лбу точечка индийская, на груди - четки. И видно, что людей обувает мастерски.

- Во-во! - Василий оживился. - Она самая! Голос дребезжащий, а глаза такие, что смотреть страшно.

- Схвачено! - Мишаня решительно указал на Гринева. - Беру его с собой и отправляемся к старухе. Прямо с самого утра! Если она не съехала с адреса, аккуратно проводим опознание и закрываем!

- Ишь, ты, какой быстрый! А дальше что?

- Дальше берем стволы, едем в лес и разносим тамошний гадюшник в щепки!

- Ты учти, после вчерашнего происшествия в «Возрождении» могут возникнуть проблемы. - Предупредил Лосев. - У ментов объявлена повышенная готовность. Так что могут и в лес не выпустить, и ошмонать на любом перекрестке.

- А что тут у вас стряслось? - поинтересовался Гринев.

- Да у нас тут кресты кто-то продолжает жечь, а вчера и вовсе ограбление банка организовали. Сейф, говорят, прямо сквозь стену выдернули.

- Это как же?

- Да очень просто, прицепили к машине тросом и выдернули.

- А что в сейфе было?

- Ну, этого нам никто не скажет. Может, золотишко, а может, и камушки какие.

- Я так понимаю, - начальственно откашлялся Тимофей, - что реквизиты людишек Атамана нам больше не нужны?

- Почему же, пригодятся! - Дмитрий бережно придвинул к себе помятую бумажку. - И потом, вдруг, Василиса адрес поменяла? Пусть Мишаня сбегает к ней, а там подумаем, как поступить. Ну, а сейчас скоренько распределим роли - и за дело…

Глава 16

Может, кто и назвал бы это лечением, но для Стасика это было сущим раем. Он лежал в просторной горнице, на мягком одеяле, а над ним хлопотали Горбунья и ее новоиспеченные помощницы в лице Мариночки и Марго. Дело свое они знали, и Зимин поразился тому, с какой готовностью девушки слушаются старуху, подавая ей склянки с водой и порошками, ополаскивая марлю и тряпочки, аккуратно промывая всю использованную посуду. Подобно юным новобранцам подруги Зимина не перечили своей наставнице ни словом, ни жестом. Похоже, насчет этой бабки они ничуть не преувеличивали: Горбунья и впрямь была колдуньей. Появись у нее такое желание, могла бы вить из них веревки. Поглядывая на своих «невест», он вынужден был признать, что даже самого Стаса они не воспринимали с той серьезностью, с какой вникали в бормотание Горбуньи.

- Главное, поскорее вывести гной. - Приговаривала старуха. - Чтобы ни капли яда в ране не осталось.

- Да откуда же гной? Меня только-только покусали!

- Когда зубы проникают глубоко, без гноя не обходится. - Ворчала Горбунья. - Это еще хорошо, что тебя Волк погрыз. Он у нас падалью никогда не питался. А вот был у нас медведь-подранок, вот тот мог опасно укусить. Бельмастый ему руку раз сунул - и все…

- Неужели откусил?

- Уж лучше бы откусил. Рука нагноилась, а я и поделать уже ничего не могла, опоздала. Предложила резать, а он, дурачок, испугался. Ну, а как Антонов огонь случился, так и преставился. - Бойко перекрестившись, Горбунья пробормотала под нос коротенькую молитву, подойдя к печке, зачерпнула из глиняного горшочка парящей кашицы. Деловито понюхав снадобье, деревянной лопаткой размазала по льняной тряпице. Обернувшись к лежащему Стасу, строго предупредила:

- Жечь будет, терпи. Уж пусть лучше сейчас переболит. Очень уж худая у тебя рана.

- Что же в ней такого худого?

- Балбес! - старуха пристукнула ему по лбу все той же деревянной лопаткой. - Левое плечо рядом с сердцем, так что случись что, у тебя, милок, и гангрены никакой не будет. Как начнется заражение, так и умрешь.

Маргарита от ее слов без сил опустилась на лавку, Мариночка тоже побледнела. Глянув на них, Зимин не удержался от смеха.

- Хорошо же ты умеешь утешать, бабка!

- А мне тебя не утешать надо, а наоборот злостью наполнять. Будешь злиться, скорее поправишься. Смиришься с болезнью, с места не встанешь… - мелко ступая, Горбунья подошла к больному, щепотью перекрестила ему лицо. - А ну-ка, держите его, любезные!

Девушки послушно подскочили к Зимину, прижали к лавке. Старуха прицелилась и одним шлепком прилепила тряпицу с варевом к обезображенному ранами плечу. Взвыть Стас не взвыл, но зубы стиснул крепко. Перед глазами тотчас поплыли радужные спирали, и тысячи змей разом зашипели в голове. Казалось, некая сила приподняла его над лавкой и медленно-медленно закружила.

- Лежи, милок, не шевелись, а я над тобой пошепчу маленько. И глаза закрой, так тебе легче будет.

- Колдовать будешь, старая? - через силу выдавил он из себя.

- А и буду - тебе, касатик, это только на пользу. Женушкам твоим я тоже шептала, - сам видишь, живы пока.

- Бабушка хорошо шепчет, честное слово! - услышал Зимин голос Маргариты. - У меня раны еще хуже твоих были, - и ничего, зажили.

- Да ты ведь хромаешь еще.

- Это пока. Но бабушка говорит, что через неделю пройдет.

- Бабушка… - не открывая глаз, Стас улыбнулся. От детского этого слова на него вдруг повеяло забытым уютом, горячими пирогами и вязаными носками. Наверное, только сейчас он сообразил, что никогда в жизни не произносил этого слова вслух. Оно всегда было где-то вне - на страницах книг и журналов, на экранах телевизора и в устах посторонних детей. Увы, подобно Тимофею и Димке он был изначально детдомовским, а значит, не имел возможности называть кого-либо мамой или бабушкой. И теперь, изведав на вкус забавное словцо, он неожиданно познал для себя заповедную сладость родства, познал, сколь многого был лишен на протяжении всей своей жизни.

Бред продолжал кружить ему голову, и сморщенные руки Горбуньи - руки, чудесным образом превращенные в руки бабушки - касались его груди, утирали со лба пот, влажной ваткой промокали горящие губы. Это тоже походило на чудо, и, слепо потянувшись рукой, он поймал чью-то ладонь, порывисто сжал. Наверное, это была кто-то из девушек, но в данную секунду Зимину ужасно хотелось, чтобы за ним ухаживала настоящая родственница. У всех нормальных людей обязаны быть свои бабушки, и в эту секунду бабушка появилась и у него.

***

Очнувшись, Стас уставился в потолок над собой, недоуменно нахмурился. Ощущение было таким, словно он отходил от операции под наркозом. Все та же тошнота и все то же необъяснимое головокружение. Зимин попробовал пошевелиться и тут же вспомнил о своем недавнем поединке, о заботливом лечении горбатой колдуньи. Полыхнувшая в левом плече боль помогла освежить память, вернув огромные глаза склонившейся над ним старухи, вернув оскал рвущегося к нему зверя. Впрочем, схватку с безумным псом вспоминать не хотелось. Не тот это был бой, которым впоследствии принято гордиться. Пес был, конечно, сильным, но и жизнь свою продал далеко не задешево…

Где-то за окнами уркающе взревел мотор. Кажется, к деревне подъезжал грузовик. Гудя мотором, машина неспешно вползла в узкую улочку, с фырканьем остановилась где-то неподалеку. Не делая попытки пошевелиться, он продолжал настороженно прислушиваться. Захлопали отстегиваемые борта, подошедшие со всех сторон мужчины стали с руганью что-то выгружать. Во всяком случае, стало ясно, что привезли что-то тяжелое. Кажется, заговорили о погрузчике, мимоходом помянули автоген. Это становилось все более любопытным…

Осторожно переместившись, Зимин поднял голову и неожиданно обнаружил, что увидеть со своей лавки окно не в состоянии. Мешала печь, мешали притворенные ставни. Пришлось снова пошевелиться, хотя каждое движение давалось с болью. Припомнив слова Горбуньи насчет гангрены, Стас сумрачно улыбнулся. То ли у него действительно начиналось заражение, то ли влияла таким образом мазь, но рана продолжала полыхать огнем, и по-прежнему кружило голову от необычайной слабости. Сделав над собой усилие, он все же заставил себя сесть, кое-как осмотрелся. Горбуньи в комнате не было, а обе девушки, к его полному недоумению, сидели в углу, беззвучно и сосредоточенно занимаясь рукодельем. Выглядело это столь непривычно, что не меньше минуты он глазел на них, силясь понять, каким же это чудом старухе удалось усадить двух непосед за вязание. Та же Марго не могла усидеть и двух минут за глянцевым журналом, терпеть не могло телесериалы, а тут кропотливо стрекотала спицами, вывязывая нечто напоминающее шерстяную варежку. Мариночка сидела в метре от подруги и терпеливо вывязывала носки.

- Ну, вы даете!…

Обе враз подняли головы, степенно отложили вязание.

- Тебе что-нибудь нужно?

Голоса их тоже звучали подозрительно ровно, и Стас раздраженно приподнялся на локте.

- Конечно, нужно! Может, вы мне поможете, наконец?

Девушки приблизились к нему, часовыми обступили с двух сторон.

- Тебе ни в коем случае нельзя вставать! Бабушка сказала, что день или два будет сильный жар, а жар нужно перележать.

- Много она понимает - ваша Бабушка! - Стас все-таки позволил себя поддержать. - Кстати, почему бабушка?

- Потому что ей так больше нравится!

- Тогда понятно… Непонятно другое: как это она вас к вязанию приучила?

- И тебя приучит, если захочет.

- Ну, уж дудки!

- Приучит, приучит! - Мариночка через силу улыбнулась. - Ты ее просто не знаешь. Бабушка может делать с людьми все, что угодно: может лечить, а может обращать в полное рабство.

- Что-то вроде кодирования?

- Ага. У нее тут все работают: кто вяжет, кто дрова добывает, а кто скотиной занимается. У каждого свой строго очерченный круг обязанностей.

- И у вас?

- И у нас.

- А у бандитов?

- Наверное, и у них тоже имеются свои дела, только этого мы не знаем.

- Да уж, вижу, что не знаете… - шатко приблизившись к окну, Стас открыл ставень, лбом прижался к деревянной раме. - А это еще что за драндулет во дворе?

- Обычный грузовик, - Мариночка безразлично пожала плечами.

- А раньше вы этот грузовик видели?

На этот раз плечами пожала Маргарита. Машину она наблюдала здесь не впервые, однако какого-то особого любопытства не испытывала.

- Да вы что, не понимаете? - Стас разволновался. - Если есть машина, выходит, должна быть и дорога.

- Ну, и что?

- Как это что?! Если есть дорога, значит, отсюда в любой момент можно бежать.

- Бежать отсюда невозможно, - тусклым голосом отозвалась Мариночка. - Я уже пробовала однажды, не получилось.

- Один раз ничего не значит! Можно попробовать еще раз!

- А зачем?…

Взглянув на девушек более пристально, Стас коротко присвистнул:

- Эге! Да ваша бабуля никак сглазила вас!

- Она не занимается сглазом, это совсем другое.

- Ну, да, конечно. Пошептала над вами и все дела!… - Стас обеспокоено покачал головой. - То-то я гляжу, вы какие-то тормозные! Даже подумал, может, что случилось?

Он порывисто обнял Маргариту, притянул к себе за плечо Мариночку. Гладя их по волосам, и сам не сразу понял, насколько глупо прозвучала его последняя фраза. В самом деле, что может случиться еще после всего того, что перенесли эти девушки?

- Вот, что мы сделаем… - торопливо заговорил он. - Мы сейчас сядем, и вы все мне спокойно расскажете. От начала и до конца… - Зимин почти насильно усадил своих подруг на деревянную лавку, тяжело опустился рядом. Потревоженное плечо немедленно вспухло огнем, и какое-то время он сидел с закрытыми глазами, терпеливо пережидая боль. И снова они повели себя необычно. Не заметили ни его гримасы, ни закрытых глаз. Стало быть, он не ошибся, - старая чертовка действительно околдовала девушек. Возможно, ради их же блага, но Стасу подобная опека с каждой минутой нравилась все меньше. С некоторым испугом он прислушался к себе, силясь выявить те тайные знаки, которыми наделяла Горбунья своих подопечных. Как ни крути, а он пролежал здесь в беспамятстве несколько часов, и за это время Горбунье ничего не стоило подвергнуть своему чертовому гипнозу и его. Не очень понятно, где она этому научилось, но не подлежало сомнению, что колдовать она и впрямь умеет. Продолжая с беспокойством взирать на девушек, Стас внутренне признал, что с подобным ему пришлось столкнуться впервые. Ничего похожего он никогда не встречал и, может быть, поэтому ощутил первородный животный страх. Старуха была немощна и стара, но она располагала чем-то совершенно иным - силой, перед которой пасовали молодость, зубы и мускулы…

Глава 17

Короткого сна и контрастного душа хватило Гриневу, чтобы прийти в себя. Правда, продолжала мучить инерция голода, но с этим явлением он былуже знаком - знал, что, спустя несколько дней, все пройдет само собой. Вот и сейчас он шагал следом за Михаилом Шебукиным, с удовольствием уписывая приличный кус грибной пиццы. Пицца именовалась итальянской, но выпекали ее в местной уралмашевской пекарне, хозяином которой был хохол, бухгалтером - татарин, а два главных пекаря являлись соответственно вьетнамцами. Неудивительно, что заведение именовалось «Славянским хлебушком». Современная Россия обожала подобные перевертыши: китайские ресторанчики регистрировались, как чебуречные, булочные, чайные и пирожковые напротив именовали на возвышенный манер, без зазрения совести заимствуя обороты из французской и немецкой лексики.

- Слушай, эта ваша Горбунья, действительно, умеет колдовать?

- Не знаю, я ведь ее только мельком видел. Но девчонки Зимина, судя по всему, от нее в полном восторге. Говорят, что лечит старуха виртуозно.

- Ну, лечить, положим, и я могу.

- Тут все дело в том - как лечить. А Горбунья, судя по всему, лечит быстро и эффективно. Той же Маргарите ногу в пару дней выходила.

- Интересное кино! - задумчиво пробормотал Мишаня. - Горбунья лечит, и Василиса изгоняет болезни. Выходит, это у них фамильное?

- Получается, что так. - Василий обтер губы салфеткой, слепил в ком и метко запустил в урну. - Ты ведь знаешь Мариночку?

- А як же! И Мариночку знаю, и Марго.

- Вот и скажи, какой надо быть кудесницей, чтобы вскружить таким дамочкам головы? А она им именно вскружила. Они даже бабушкой ее стали величать.

Шебукин пожал плечами.

- Может, и так, только я, честно говоря, особой волшебной силы в Василисе не усмотрел. Бабуля, конечно, колоритная: губы подкрашивает, трубку курит, перманент уважает, но больше все-таки смахивает на шарлатанку. Знаешь - из тех, что учат играть на белых клавишах, не касаясь черных. Дескать, бемоли и диезы - сугубо от дьявола. Мне, кстати, она тоже ладонь смотрела.

- Ну, и что?

- Да ничего хорошего. Нагадала, что богатым мне не быть, что первый ребенок будет часто болеть, а жена станет присматривать за мной и не позволит ходить на сторону. Ну, а смерть нагадала и вовсе от головы.

- Это как?

- А фиг ее знает, но я так думаю: это либо инсульт, либо пуля. - Шебукин беззаботно качнул плечом. - Только шняга все это! Я в эти штучки никогда особенно не верил. По мне - что фатум, что судьба - все лажа. Придумка для слабаков и лохов. Для тех, значит, кто не хочет горбатиться и мозги напрягать.

- Не знаю… Если так, то я тоже, наверное, лох.

- Это еще почему?

- Да потому что в судьбу верю. - Василий окинул улицу пристальным взором, словно сходу собирался указать на людей с доброй и недоброй судьбой. - Взять тех же артистов или спортсменов, - одним судьба с самого начала фартит, а у других спотык за спотыком.

- Правильно! - подхватил Мишаня. - Одни пашут, как лоси, а другие клювом щелкают.

- А Наполеон? Ведь не дурак был, интегралы знал, в литературе толк понимал, а прежде всего интересовался судьбой подчиненных. Если узнавал, скажем, о каком-нибудь везунчике, сразу повышал его в звании. И в итоге создал лучший маршалитет в мире! Что не имя - то история! Мюрат, Даву, Ней - все под стать нашему Суворову. Или взять, к примеру, нас с тобой.

- Причем тут мы-то?

- Да все при том же! Меня вот все мои родичи в медицину толкали, в хирурги пророчили, а я до третьего года проучился и бросил все к чертям собачьим. Сам в армию подался. И только позже понял, почему так произошло.

- Ну, и почему же?

- Да потому, что встретить свою супругу мне суждено было именно в армии. И там же один сержант предложил мне в спасатели податься. Вместе теперь и работаем… Ты ведь тоже, кстати, в агентство пошел неведомо почему? Денег много не получаешь, работа неспокойная, а все одно в кайф. Или не так?

- Ну, вообще-то… - Шебукин озабоченно потер нос. - Если в этом аспекте смотреть на вещи…

- В каком же еще! - Гринев усилил давление. - И с Валентиной своей ты тоже через работу познакомился. Или забыл уже? Она ведь сама к вам в «Кандагар» пришла телохранителя нанимать. Из всех ребят не кого-нибудь, а тебя выбрала. Так или нет?

- Ну, так… - нехотя признал Шебукин.

- Вот и получается, что судьба!…

Мишаня скривился в скептической усмешке.

- Василиса тоже мне про судьбу твердила, а я потом узнал, что она у себя в подъезде монетки по ступеням раскладывает - украинские и наши. Дескать, найдешь гривну, значить, быть тебе этим летом на Украине. Или познакомишься с парнем киевлянином… Мол, судьба, ничего не поделаешь.

- Ты что, гривну у нее в подъезде нашел?

- Да нет, - наш обыкновенный рубль.

- Вот видишь, потому и не ездил никуда дальше российских границ. Судьба!

- Да ну тебя с твоей судьбой!… - Шебукин досадливо поморщился. Осмотрев двор, в который они только что вошли, буркнул: - Между прочим, мы уже на месте. Вон подъезд с ажурным козырьком? Там она и живет.

- Тогда вперед?

- Пошли… - Михаил сделал было шаг, но тут же ухватил Гринева за рукав. - Ну-ка, притормози!

- Чего ты?

- А видишь тех стриженных ребяток, что там тусуются?

- Это возле серенькой тачки?… - Гринев присмотрелся внимательнее и тут же встрепенулся. - Елки зеленые! Да ведь это же она рядом с ними! Бабка наша!…

- Тихо, керя, услышат.

- Так увезут же ее! - громким шепотом прошипел Гринев. - Наверняка это люди Атамана! Горбунья сама говорила, что их скоро убьют.

- Ну, во-первых, увозят не Горбунью, а Василису, а во-вторых, еще посмотрим, кто кого убьет! В наших краях мы и сами атаманы… - Шебукин возбужденно огляделся. - Телефон есть? В смысле - сотовый?

- Еще три дня назад был. В лесу остался, у братков.

- Тогда бери мой. - Михаил протянул Гриневу телефон. - В темпе звони нашим, проси подмоги. Ну, а я попробую задержать этих архаровцев.

- Как ты их задержишь?

- Известно как: с помощью доброго слова и нашего друга Макарки.

- Какого еще Макарки? - не понял Гринев.

- А вот этого… - неспешным движением Михаил достал из кобуры «Макаров». - И будь на всякий случай поблизости, мало ли что. В случае чего будешь свидетелем. Расскажешь потом все нашим.

- Погоди, погоди! Ты что, хочешь отправиться к ним в одиночку? Это же форменное самоубийство!

- А как же судьба, которой ты мне парил мозги? - Шебукин насмешливо фыркнул. - Или уже на нее не надеешься?

- Но надо же еще и головой думать!

- А мне так и так от нее помирать. - Михаил постучал себя по лбу и скорчил Гриневу глуповатую рожу. - Ладно, не переживай. Чему быть, того не миновать, а согласно пророчеству твоей тезки, помру я еще не скоро. Так-то, Васек!…

***

Если бы Шебукин волновался чуть меньше, он наверняка обратил бы внимание на то, что за выводимой из подъезда старушкой следит еще одна пара настороженных глаз. Двое молодых людей, скрывавшихся ранее в тени глубокой арки, вышли на свет божий, привычно сунули руки в карманы. Один из них достал миниатюрный телефон и тоже попытался с кем-то связаться. Окажись Михаил чуть ближе, слова незнакомца показались бы ему крайне интересными:

- Тренер? - молодой человек говорил напряженным срывающимся голосом. - Это Бекас. Мы с Тритоном у дома карги.

- Что случилось?

- Здесь чужие. Четверо у подъезда, еще двое мнутся неподалеку от них. Старуху только что вывели из дома, теперь собираются увозить.

- Кто такие, не узнали?

- Черт их знает, но не менты, это точно.

- Может, блатные?

- Может, и блатные.

- Так… Вы при стволах?

- Да, но у каждого всего по обойме.

- Обойма - тоже немало… - Тренер погрузился в тягостные размышления. Чертов Атаман все еще торчал в лесу и на связь выходил лишь в одностороннем порядке, развернув предварительно спутниковую антенну. А потому принимать решение приходилось без него. Впрочем, рано или поздно это должно было произойти. Очень уж много секретов знали о них старушки…

- Так что нам делать, Тренер? Они уже возле машины!

- Работаем следующим порядком, - слова давались Тренеру с трудом. - Тритон держит под прицелом чужаков, а ты подходишь к машине и кончаешь старуху.

- Старуху?

- Ты не ослышался, - старуху. Считай, что это приказ Атамана.

- Какого еще Атамана?

Тренер мысленно чертыхнулся.

- Я говорю о Магистре! - раздраженно рявкнул он. - Старуха свое отыграла, ее нужно ликвидировать!

- Да, но…

- Повторить приказ!

- Приказ понял, старуху необходимо ликвидировать.

- Все правильно, исполнять!…

Перемещение двоих учеников Тренера прошло незамеченным для подручных Кучера. В голос ругая «медлительную старушенцию», они продолжали сводить ее по ступеням. Любой другой на ее месте уже пять раз успел бы добежать до машины и вернуться обратно, но Василиса переставляла ноги с трудом, сопровождая каждый шаг жалобным покряхтыванием. А сколько сил ушло у них, чтобы собрать ее в дорогу! Старуха словно издевалась над ними, вспоминая то об одном, то о другом, долго думая, во что ей одеться и какую косметичку взять с собой в дорогу. Будь их воля, давно бы дали старой карге по кумполу и засунули в багажник, но Гулию, первому помощнику покойного Кучера, директива была дана предельно четкая: вежливо изъять из дома и вежливо доставить к паханам. То есть потом ее, может, и обратят в золу, но до той поры с бабки следовало сдувать малейшие пылинки. Что-то, видать, знала она о смерти Кучера - и знала такое, чего не должны были знать другие.

- Чтобы я еще раз связался с такой дохлой камбалой!… - Рапан едва успел подхватить оступившуюся Василису.

- А ты, сынок, доживи до моих лет, тогда и ругайся…

Иронии старухи Рапан не понял, отозвавшись все с той же грубоватой прямолинейностью.

- А мне, бабка, до твоих лет профсоюз дожить не позволит. Работа у меня вредная. Так что еще лет десять - и кранты.

- Что вредная у вас работа, это верно, - легко согласилась Василиса. - Только вот насчет десяти лет ты ошибаешься. Все произойдет гораздо раньше. Может, статься, даже я тебя переживу.

- Ты чего нагнетаешь, корявая? - Рапан всерьез взъярился. - Или хочешь со мной забиться о том, кто раньше в рай попадет?

- Вот уж туда мы с тобой точно не попадем. - Василиса рассыпалась сиплым едва слышным смешком. - Но все-таки ты исчезнешь чуть раньше, я это чувствую. Ты же меня и прикроешь от пули.

- Я?!… - Рапан гневно взглянул на старуху и неожиданно споткнулся. Это походило на удар поленом по лбу. Одним махом огромные глаза старухи втянули его в себя, заставили стремительно закружиться в гибельном водовороте.

- Ты, милок, кто же еще. Сам первый и бросишься под пулю.

- Сука! - ошеломленно выдавил из себя блатной и с усилием оторвал от лица старухи взор - оторвал, чтобы увидеть решительное лицо молодого человека, шагающего к ним от ближайших деревьев. Это было абсолютно нереально, но он не спал и не глючил. Стремительными шагами к ним действительно приближался молодой незнакомец, и правая рука его уже выныривала из-за пазухи, сжимая в руках незнакомой марки пистолетик. Время неожиданно замедлилось, все происходящее вплывало в сознание Рапана словно очень и очень издалека. Пистолетик уже целился в их сторону, когда что-то гортанно выкрикнул Гулий. Но они, разумеется, опоздали. Промазать этот молодой чужачок, конечно же, не мог. Это было видно по его движениям, по уверенному прищуру. В голове у Рапана звонко перещелкнуло: одно полушарие в панике приказало ему броситься на землю, но второе выдало команду совершенно иного порядка. Команда эта была дикой и абсолютно немыслимой, но как ни странно, именно она оказалась сильнее. И к изумлению, Гулия, к изумлению своих лихих приятелей, Рапан рванулся вперед, одним движением прикрыл собой Василису. Время вновь ожило, и гулкие, бьющие практически в упор выстрелы слились в одну рокочущую очередь. Бекас успел нажать на спуск четыре раза, прежде чем встречный огонь разворотил ему челюсть, потушил сознание и бесцеремонно швырнул на землю. Ни одна из его пуль так и не настигла Василису, - смертоносный метал утонул в грузном теле Рапана. Умереть блатарю пришлось с чувством глубочайшего недоумения. Он так и не понял, что именно с ним произошло и какая такая загадочная сила качнула его навстречу выстрелам, но факт оставался фактом: именно эта сила разлучила его с земным притяжением и помогла взмыть в высокое небо…

Глава 18

Практически до самого последнего момента Шебукин продолжал смотреть на людей, ведущих под руки Василису, а потому стрелок, открывший огонь по старухе, попал в сферу его внимания слишком поздно. И все же одна из пуль, угодивших в молодого киллера, принадлежала не кому-нибудь, а Михаилу. Другое дело, что кардинально ситуации искомая пуля отнюдь не изменила, - стрелок без того оказался приговорен. Между тем, худшее было еще впереди. Сразу после того, как переломившийся в поясе стрелок завалился на тротуар, люди, окружившие Василису, перенесли огонь своих пушек в направлении Мишани. Стреляли они не слишком метко, зато часто. Он же отвечать не мог, так как в руках бандитов по-прежнему оставалась старуха. Блеклым одуванчиком, безучастно наблюдая за стрельбой, она стояла в эпицентре развернувшейся баталии, не делая ни единой попытки отойти в сторону или хотя бы просто пригнуться. Глядя на нее, Шебукин не к месту припомнил свой недавний спор с Гриневым о судьбе. Вот и Василиса наверняка положилась на судьбу - стоит себе и в ус не дует! Впрочем, додумать эту мысль Михаил не успел. Трудно думать, когда подобно колесу тело катится по тротуару, аккуратно пересчитывая ребрами все камушки, ямки и бугорки. Но и не катиться он не мог, - пули стегали по земле в опасной близости, рикошетируя, уходили вверх, и он чувствовал: стоит ему остановиться - и тотчас остановится сама жизнь. Ребятки, пытавшиеся умыкнуть Василису, были настроены самым решительным образом, и, по всему видать, жали на курки не впервые. Тем не менее, Шебукин до сих пор оставался жив, - пули огибали его стороной, предпочитая терзать тротуар и стену кирпичного дома. Самое удивительное, что одним этим чудеса не исчерпывались. В ответ на бешеную пальбу братков Михаил выстрелил всего лишь раз - и то прямиком в небо, сугубо для острастки, однако общее количество противников тотчас сократилось на одну единицу. Видимо «единица» оказалась достаточно важной, во всяком случае смерть коллеги подействовала на братков отрезвляюще. Теперь их оставалось всего двое, и, не сговариваясь, они бросилась в разные стороны. Мишаня немедленно прицелился, но выстрелить снова не успел. Воистину все вершилось сегодня само собой. На глазах изумленного Михаила, тот из братков, что повернул вправо, уже через пяток шагов споткнулся и, выронив оружие, неловко осел на асфальт. А в следующий миг далекая пуля обожгла локоть и самого Шебукина. Качнувшись всем телом в сторону, он стремительно обернулся. Только теперь до него дошел весь комизм положения. В него и в бандитов стрелял некто третий, искусно укрывшийся за детским, сложенным из ошкуренных бревен домиком. Следовало признать: стрелял невидимка довольно метко - иначе не смог бы положить в первую же минуту троих похитителей. Да и пистолет у него был явно с глушителем, поскольку ни одного выстрела Михаил так и не услышал. Он тоже умел обращаться с оружием, но дистанция для его «Макарова» была чересчур велика. Пули срезали стружку со стен домика, не причиняя таинственному стрелку ни малейшего вреда. Последний из блатной четверки также пребывал в растерянности. Сначала он хаотично отстреливался, поочередно целя то в одного, то в другого противника, а после, нырнув за бетонное крылечко, на некоторое время умолк. Впрочем, стоило ему высунуть голову, как возобновил огонь мужчина, прячущийся за домиком. Сам Михаил успел снова переместиться, оказавшись для далекого стрелка в мертвой зоне. Толстостенный домик, исполненный в форме избушки на курьих ножках, позволял ему чувствовать себя в относительной безопасности, но положение это сохранялось лишь до тех пор, пока Мишаня не смещался ни вправо, ни влево. Реакция у стрелка была великолепной, и патронов, по всей видимости, тоже хватало. Впрочем, опасность своей позиции он также успел оценить, а потому без нужды не рисковал. По всему выходило, что в патовое положение угодили все трое. При этом о Василисе, продолжавшей торчать столбом вблизи подъезда, стрелки попросту забыли. То есть, все тот же стрелок за избушкой, возможно, о ней помнил, но чтобы выстрелить в старуху, он должен был выбраться наружу, а уж тогда им занялись бы Шебукин с уцелевшим братком.

Мысленно просчитав свои шансы, Михаил решил, что они не так уж плохи. Вероятно, подмога могла прийти к каждому из троих, и все-таки следовало признать, что в большей степени время работало на него. Во-первых, звонком Гринева ребята из «Кандагара» наверняка уже оповещены, а во-вторых, шум во дворе они подняли такой, что можно было не сомневаться в скором прибытии милиции.

- Ну что, добры молодцы, может, хватит жечь порох? - громко выкрикнул Шебукин. - Лапки в гору - и гарантирую жизнь!

- А может, сам поднимешь? - задиристо осведомился далекий стрелок.

- С каких это щей? - Михаил фыркнул. - Лично ко мне минут через пять прибудет подкрепление. Грузовичок местных парней из СОБРа.

- Не лепи горбатого, начальник! - на этот раз голосок подал тот, что укрывался за крылечком. - Хрена лысого ты дождешься, а не собровцев!

- Что ж, мое дело предупредить. - Михаил повернул голову таким образом, чтобы ловить боковым зрением шевеление за избушкой и у крыльца. - Хотите маслин в голову, полежим еще немного.

В принципе такой расклад его, действительно, устраивал, но двор есть двор, - в любой момент сюда могли забрести гуляющие с колясками мамаши или забежать дети, а что такое убийца с заложником на руках, Шебукин знал прекрасно. Сам пару раз участвовал в операциях задержания и понимал, насколько сложно сохранить жизнь невольного пленника.

- Але, ребятки, расслабьтесь! Мне нужна только старуха. - Вновь вступил в переговоры стрелок за избушкой. - Отдайте ее мне и валите куда хотите.

- Старуха - собственность паханов с Юго-Западного! - не очень уверенно предупредил блатной. - Кончишь ее, будешь иметь дело с Зямой Питерским и Рамой.

- А мне так и так с ними дело иметь! - ухмыльнулся оппонент. - Как-никак я твоих чуханов завалил. И тебя наверняка завалю!

- Это мы, сука, еще поглядим!

- А тут и глядеть нечего. Я ведь знаю братву с Юго-Западного. Таких крыс во всем городе поискать. Ни стрелять, ни воевать толком не умеете. Только и знаете, что паяльники в очко буржуям совать. Придет время, и под нас ляжете. По первому слову, мандавошки драные…

Стрелок намеренно заводил братка, и это ему удалось. Ожидая неминуемого, Шебукин в готовности приподнял руку с пистолетом. Он не ошибся. Ругаясь на чем свет стоит, блатарь наобум выстрелил в избушку, духарясь, выскочил из-за крыльца.

- Ну?! Где ты там вошь болотная? Выходи один на один!

Шебукин легко мог бы положить его первой же пулей, но он не двинулся с места, внимательно следя за избушкой.

- Что же ты, гнида, зад свой в песочницу зарыл? Выходи, если не трусишь!…

- Да здесь я, здесь… - стрелок, в самом деле, выглянул наружу, но совсем не там, где его ждали. Свое грозное оружие с удлиненным стволом он просунул в узенькое детское окошко - и выстрелил, как плюнул, всего один раз. Блатной повалился лицом вниз, и в тот же миг, опережая собрата, загрохотал «Макаров» Шебукина. Придерживая правую руку левой, Михаил стрелял на пределе дальности, сознательно опустошая обойму. Когда затвор клацнул в крайнем положении, он стремительно перекатился в сторону, выхватив запасную обойму, перезарядил пистолет. Впрочем, в патронах уже не было надобности. Если бы он не попал, далекий стрелок наверняка успел бы превратить его в решето. Но он молчал и, поднявшись, Шебукин неспешно приблизился к избушке.

Молодой человек, в самом деле, умудрился протиснуться в крохотный домик. И ведь рискнул - не испугался, что окажется в подобии ловушки. Он все еще был жив, хотя одна из пуль угодила ему в грудь, другая перебила кисть. Собственно, эта вторая пуля и спасла жизнь Мишане. В противном случае молодой человек, конечно, успел бы выстрелить.

Шебукин наклонился, чтобы вытянуть его наружу, но паренек протестующее застонал:

- Оставь! Больно… Хочу умереть здесь.

Михаил растерянно пожал плечами

- Уж извини, браток, мы честно играли. Так уж вышло, что слабое звено - ты.

- Ошибаешься! Хрен бы ты меня подстрелил, если бы не этот мудак. - Парень сипло раскашлялся, на губах у него выступила кровь.

- За кого хоть умираешь? За Атамана?

Губы умирающего сложились в подобие улыбки.

- За Клан умираю. И за Магистра.

- Чего, чего?

- Ты не поймешь…

- Куда уж мне, - Мишаня тоскливо поглядел в сторону Василисы. Колдунья продолжала стоять у крыльца, ни секунды не сомневаясь, что небесные силы должным образом позаботятся о ней. - Только я, братан, бабуль не убиваю, потому и остался жив.

- Ты не живой, - раненого скрутила жестокая судорога. Он уже не говорил, а хрипел, каждое слово выталкивая из себя жесточайшим усилием: - Ты труп!… Давно уже труп!…

Кровь напополам с кашлем выплеснула ему на подбородок, и Шебукин в растерянности поднялся.

- Кто бы кому говорил… - пробормотал он. Подобно Василисе, он также сохранял невозмутимость, хотя по идее ему следовало сейчас спасаться со всех ног. Даже если приедет грузовичок с СОБРом, то разбираться - кто прав, а кто не очень - эти ребята не будут…

Но ему повезло. Первыми во двор ворвались две машины с «кандагаровцами». Из передней вылетел Серега Маркелов, из второй выбрались Харитонов с Лосевым - все трое вооруженные автоматами «Калашникова».

- Как ты тут? - держа автомат наперевес, Дима Харитонов крутанулся на месте, мимоходом заглянул в избушку.

- Да не крутись ты, все нормально.

- Ничего себе нормально! Пять трупарей мне сделал!

- Зато Василису живой сохранил.

- Ее-то сохранил, а вот Гринева не уберег. В больничку парня отправили.

- Не понял? - брови у Мишани поползли вверх. - Он же к вам звонить побежал!

- К сожалению, не добежал. Звонил нам уже с пулей в бедре. У нас еще третий кадиллак был, - с ним и отправили к врачам.

- Мда… - Шебукин покачал головой. - Выходит, прав был Васек насчет судьбы.

- Какой еще судьбы?

- Да так это я, о своем… - Мишаня кивнул в сторону въезжающей во двор кавалькады милицейских машин. - Иди вон отдувайся. Чувствую, жарить нас будут по полной.

- Вот же черт!… Быстро, однако, приехали… - передав автомат Шебукину, Дмитрий достал из кармана удостоверение. - Ладно, как-нибудь отмажемся, не впервой…

С готовностью подняв руки над головой, он отважно двинулся навстречу милиции. Михаил с интересом смотрел ему вслед. В то, что блюстители правопорядка не будут в них стрелять, он уже не особенно верил. Обстоятельствами распоряжались не логика и не закон, - всем заправляла злодейка-судьба - и только она…

Глава 19

Сцена, которую Зимин застал в занавешенном от прихожей предбанничке, произвела на него тягостное впечатление. Двое местных упырей-лесовичков, пыхтя от усердия, насиловали дебелую Лизу. Выражаясь точнее, насиловал только один, второй стоял рядом, придерживая полные ноги женщины за щиколотки, - не то помогал, не то получал от своего присутствия своеобразное удовольствие. Собственно, насилием происходящее трудно было назвать, поскольку никакого сопротивления молодая женщина не оказывала. Напротив - беспрепятственно позволяла мять свои крупные вислые груди и, лежа на стареньком полушубке, безмятежно посасывала отрезанный от медовых сот кусок. Она не охала и не ахала подобно киношным притворяшкам, однако и негодования также не спешила выражать. Казалось, все творящееся ее абсолютно не интересует, если не считать, конечно, сочащиеся медом соты.

Отвернувшись, Стас хотел было пройти мимо, но сознание самовольно взбурлило, и на миг он представил, что то же самое могло происходить с Мариной или Марго. Возможно, даже в этом же самом закутке с такими же упырями. Допущение было не самым изуверским, однако даже его хватило, чтобы кровь бросилась ему в голову. Позабыв о плече, Зимин рванулся вперед и, особенно не группируясь, ударил ногой стоящего к нему спиной мужчину. Крякнув, тот перелетел через парочку, приземлившись прямиком на груду сваленных в углу мешков с тряпками. Тот, что трудился над Лизой, вскинулся костистым телом, недоуменно взглянув на Зимина, потянулся к стоящему у стены карабину.

- Не успеешь! - предупредил его Стас. - Разложу на составные части! И так разложу, что ни одна тварь потом не соберет!

Вероятно, сказано это было должным тоном, потому что рука боевика замерла на полпути. Само собой, мужичок пыжился, изображая безудержную отвагу, но получалось у него скверно. Если физиономия бандита еще сохраняла какие-то элементы отваги, то мужское естество насильника откровенно предавало хозяина, стремительно увядая, из горделивого жезла превращаясь в сморщенную улитку.

- Ты кто, в натуре, такой? Чего тебе надо? - севшим голосом проговорил он.

- А я тебе сейчас растолкую, чмо болотное!… - Стас с готовностью шагнул вперед. Он даже успел прикинуть, в какую болевую точку нанесет удар, не сомневаясь, что даже со своим травмированным плечом сумеет без хлопот справиться с любителями женской плоти.

Неизвестно, каких глупостей он мог бы натворить, но его спасло вмешательство часового. Вовремя заглянув в дом, страж Зимина разом охватил взглядом сложившуюся ситуацию, приняв единственно верное решение. В отличие от незадачливых насильников, он обладал более выверенной реакцией, и, спустя мгновение, Стас ощутил вдавленный в спину винтовочный ствол.

- Еще шаг - и кончу тебя, баклан…

Стас повернул к нему перекошенное от ярости лицо.

- А сумеешь?

- Чего ж не суметь? У меня таких, как ты, на прикладе - аж девять рыл. Ты будешь десятым.

Говорил хозяин винтовки тусклым сипловатым голосом, и именно будничность его интонаций заставила Зимина присмиреть. Жизнь научила его отличать силу от слабости, а решимость от трусости. Этот мужичок не был ни сильным, ни слабым, - он был просто убийцей со стажем. Глядел спокойно и скучно, а оружие держал уверенно, как держат мотыгу или косу. Можно было не сомневаться, что свой карабин часовой пустит в ход без раздумий.

- Ты что же, коллекционер?

- Почему? Просто веду счет трупам.

- Ага, из простого человеческого интереса… - фыркнул Стас.

- Точно!… А теперь давай на выход, красавец. Чего людям зря мешать?

- На выход, конечно, можно, только тебе самому не противно от того, что они тут вытворяют?

- Чего же тут противного? Наоборот забавно. Или, может, ты тоже хотел присоединиться? - часовой родил на лице скучноватую улыбку. - Я-то не против, только это их баба, не твоя.

- А ты? Ты тоже с ней спишь?

- Могу и я переспать, если захочу. Я все-таки мужик, не голубой.

- Ты не мужик, ты говно!

- Но, но, страдалец! Отстрелю болт - и сам перестанешь быть мужиком…

- Але, Рот, чего ты с ним базаришь? В натуре, этот гад почки мне опустил. А я за свои почки кого хочешь землю жрать заставлю!… - с пола поднялся тот, что получил от Зимина пинок в спину. - Вот я с кем сейчас позабавлюсь! Заместо Лизки…

- Остынь, Чопа! - винтовка в руках часового даже не качнулась. - Я за него перед Атаманом отвечаю.

- А то, что он нам кайф поломал - это как?

- Не смертельно, - коротко отозвался Рот. - Лизка сегодня добрая, может дать и по второму разу.

- По второму разу и я могу дать, - угрожающе напомнил Стас.

- Тихо, баклан, тихо! Пошли отсюда…

Поймав на себе испуганный взгляд Лизы, Зимин чуть сгорбился и торопливо вышел из предбанника.

- Ну? И чего кинулся? - Рот впервые проявил к пленнику какой-то интерес. - Думаешь, Лизке твоя защита нужна? Или кому другому?

- Стало быть, нужна… - Зимин осторожно погладил потревоженное плечо. - Тебя, выходит, Ртом кличут?

- Выходит.

- Интересное погоняло. Откуда такое пришло?

- Откуда бы ни пришло, ты там по любому не был. - Рот преспокойно уселся на крыльце, винтовку положил стволом на колено. Сейчас он больше чем когда-либо напоминал сельского кулака времен Первой Гражданской. Еще бы папаху на голову и пулеметную ленту с маузером - и вышел бы готовый боец армии Махно.

- Вы тут часом на тачанках не катаетесь? - поинтересовался он.

- Не катаемся, - серьезно ответил Рот. - Лошадей нет.

- Понятно… - покосившись в сторону «махновца», Зимин подумал, что, хорошенько сгруппировавшись, мог бы обезвредить его в несколько секунд. Другое дело, что никаких плюсов подобная атака ему бы не принесла. О том, чтобы перебить в одиночку всю банду, нечего было и думать, а подаваться в бега с покусанным плечом представлялось делом и вовсе безнадежным. Во-первых, не дойдет, а во-вторых, наверняка догонят. Да и нельзя было оставлять здесь девушек. Он ведь ради них сюда и явился…

Слуха Зимина коснулся свистящий звук, - где-то неподалеку явно работала сварка. Самое странное, что варили не на воздухе, а в избе, что тоже наводило на определенные мысли. К слову сказать, и Атамана с Лесником он тоже сегодня еще не видел, - возможно, торчали при сварщиках, а может, занимались иными черными делами.

Снова покосившись на неразговорчивого часового, Стас последовал его примеру, примостившись на нижнюю ступеньку крыльца. Лучи припудренного туманом солнца оглаживали кожу на лице, теплое дерево согревало спину. На мгновение он вдруг подумал, что вполне понимает котов, способных часами просиживать на солнце. Будь у него возможность выбора, пожалуй, и он выбрал бы себе схожий образ: стал бы кем-нибудь из семейства кошачьих - гепардом, рысью или даже обыкновенным котом, познал бы радость обостренного слуха и расширенного обоняния, отдохнув, наконец, от людских распрей и необходимости ежедневно созерцать собственный тощий бумажник…

Кто-то в доме начал спускаться со второго этажа. Ступеньки едва слышно поскрипывали, дом вторил шагам легким ворчанием.

Сказать по правде, странный это был дом - без радио, без холодильника и телевизора. Молочные продукты, квашенную капусту и копченые окорока хранили здесь в допотопном погребе, а в обширной прихожей - той самой, в которой баловались сейчас двое братков, пахло медом и висели вдоль стен сотни травяных веников. Тут же стояли рамки с сотами, вились сердитые пчелы. В горнице, где еще недавно выхаживали Маргариту, а несколькими днями позже самого Зимина, теперь сидели с пряжей женщины. Задания им Горбунья выдавала практически ежедневно, и временами дом начинал напоминать Стасу маленькую прядильную фабрику. В короткой беседе Мариночка успела поведать ему, что шали и носки отвозили потом на железнодорожные станции, где и продавали проезжим. Этим не то чтобы жили, но Горбунья изначально заявила, что иметь дело с ворованными деньгами не собирается. Что и говорить, старуха была с норовом, и не будь у нее чудесного дара погружать людей в транс, давно бы лесная братия ее шлепнула. Но шлепнуть бабулю не позволял Атаман. Горбунья умела заговаривать раны, умела усмирять боль, и потому до поры до времени старуху терпели. Впрочем, самого Зимина она лечила несколько иными методами, ничуть не заботясь о снижении болевого порога. Даже сейчас, когда первый кризис миновал, бальзам старой колдуньи продолжал жечь рану с такой силой, что временами Стас не мог ни сидеть, ни лежать. Сомнамбулой он бродил по комнатам и вокруг избы, старательно избегая сочувствующих взглядов. Некоторое облегчение наступило только сегодня, что и подтолкнуло Зимина на короткую вылазку.

Лес, что окружал деревушку, был великолепен. Мошкара практически не докучала, природа дышала умиротворенностью и покоем. Не посапывай рядом сумрачный Рот с карабином на шее, Стас мог бы себя уверить, что попал на курорт, где и проходит очередное лечение от застарелых ран. Мысленно он попытался пересчитать все пули и осколки, что в разное время выковыривали из него щипцами, руками и ланцетами, но точного числа так и не сумел определить. Очень уж внушительными получались цифры, и по всему выходило, что лечение Горбуньи оставляло позади все известные ему достижения медицины. Конечно, от боли он готов был грызть собственные ногти и ходить по потолку, но и бессонница его совершенно не мучила. Все та же старуха с безжалостным спокойствием усыпляла его дважды в сутки, позволяя организму нормально отдохнуть. Наверное, и боль она легко могла бы унять, однако не делала этого. Доводы ее были Стасу понятны. Нечто подобное он наблюдал однажды на фронте, когда главврач полевого госпиталя бил их по рукам, отбирая таблетки обезболивающего. «Боль, - брызгая слюной, кричал он, - ваш главный союзник! Если рана болит, значит, не нагнаивается, значит, быстрее происходит заживление!». И он же отнимал у больных палочки с костылями, заставляя уже на третий и четвертый день канделять на своих двоих, прокладывая маршруты вокруг лазарета. Чем-то подобным занимался сейчас и Зимин. Движение отвлекало от боли, помогало отвлечься от давящей действительности…

Сидя на крыльце, он почти задремал, когда за спиной скрипнула дверь и на крыльцо вышла Горбунья. На охранника она даже не взглянула, и все же Рот повел себя странно - неестественно выпрямился, глазами замер на какой-то далекой одному ему видимой точке. Старуха же заговорила не сразу, некоторое время молчала, словно подбирая нужные слова. Стас был готов услышать от нее все, что угодно, и все же вопрос Горбуньи прозвучал неожиданно:

- Твоих-то когда здесь ждать?

Зимин, не удержавшись, снова взглянул на охранника. Но Рот пребывал в той же позе, одеревенев лицом и телом.

- Не бойся, он ничего не слышит.

- Спит?

- Можно сказать, и так.

- А девушки? Их ты тоже одурманила? - Стас покосился на старуху. - Я же видел, какими они стали. Какие-то замороженные, неразговорчивые. Точь-в-точь монашки из монастыря. Да и вязанием они никогда в жизни не занимались.

- Разве плохо, если они научатся вязать?

- Да нет, конечно, только как-то странно…

- Странно будет, если все это, наконец, закончится. - Горбунья обвела куцую улочку насупленным взором. - Потому и спрашиваю: ждать ли твоих и как скоро?

- Все зависит от того, дойдет ли Гринев.

- Во всяком случае, поймать его не сумели, это я точно знаю. Помощники Лесника ходили к ловушкам, там тоже пусто.

- Тогда, наверное, скоро. - Зимин старался говорить осторожно. - Может, завтра, а может, даже сегодня.

- А Василису? Василису они точно освободят?

Вопрос был непростым, однако Горбунья напряженно ждала ответа, и Стас не мог промолчать.

- Я уже говорил: Дмитрий - человек слова. В этом смысле на него вполне можно полагаться. Ну, а уж как там оно выйдет, этого я, конечно, знать не могу.

- Что ж, и на том спасибо… - старуха пожевала губами, невидяще поглядела вдаль. - Только вот, что я тебе, касатик, скажу. Как бы там все не обернулось, а ждать мы долго не будем. Чувствую, времени совсем не осталось. Атаман в городе дело опасное провернул, сейчас они сейф вскрывают.

- Сейф?

Старуха не откликнулась. Все с тем же странным выражением на лице она продолжала глядеть в неведомое.

- Ты сказала, они сейф вскрывают?

- Вскрывают, - тихо подтвердила Горбунья. - А как вскроют, так поставят на нас крест. Уж я-то это точно знаю. Не ведаю, кого они сюда приведут, но только всю эту деревеньку сожгут дотла. Со всеми ее жителями.

- Не понимаю… - честно признался Зимин.

- А тут и понимать нечего. У них, касатик, свои игры, и мы для них всего лишь карты. Сыграем свое и уйдем в отбой… - глаза старухи неприятно блеснули. - Потому я и спрашивала про твоих друзей. Если они не придут, придется нам самим уничтожить Атамана.

- Интересно знать - каким это образом? - Стас недоверчиво усмехнулся.

- А ты не смейся! Я, касатик, еще многое могу. Да и ты - далеко не калека.

- Значит, на пару поднимем вооруженное восстание? - осведомился Зимин и немедленно осекся, столкнувшись с немигающим взором старухи. Это с ним происходило уже не впервые. Уже в который раз Стас убеждался, что смотреть Горбунья умела по-разному. Могла давить взглядом, могла откровенно гипнотизировать, а когда хотела - могла изображать и полное бесчувствие. Однако с такими глазами он еще не сталкивался. Это был даже не взгляд, а черный, испепеляющий огонь, и никогда не веривший ни в какие потусторонние силы Зимин ощутил, как первобытный ужас сковывает его тело, стягивая сердце ледяным обручем…

- Мы уничтожим их, - зловеще повторила старуха. - Это я тебе обещаю. Но сейчас веди себя тихо. И лечись…

Глава 20

- Короче говоря, - беседа была не из легких. - Харитонов обвел собравшимся сумрачным взором. - Мишаню даже закрыть хотели - суток на пять, едва отбил… Район-то не наш, все чужие сидели - так что наезжали круто. Само собой, обвинили во всех смертных грехах. Хорошо, хоть полковник Кравченко подъехал. В присутствии начальника УСБ эта публика несколько присмирела. Даже нашли в себе мужество поблагодарить за помощь.

- Даже так? - хмыкнул Лосев.

- А почему бы и нет? Трупы-то им преподнесли далеко не глухие. Тех четверых гавриков уже опознали. Оказались боевиками из Юго-Западной группировки Кучера.

- Того самого?

- Точно! - Дмитрий кивнул.

- А что им нужно было от старухи?

- Это нам остается только гадать. Но я так полагаю, что все связано с банком «Возрождение». Кучер ведь там кони двинул, вот братва и решила провести собственное расследование.

- А что теперь с Мишаней? - Лосев поглядел на Шебукина. - Подписка о невыезде или что похуже?

- Да нет, обошлись заявлением. Результатов баллистической экспертизы, конечно, еще нет, но господа из милиции сменили гнев на милость, решили поверить Шебукину на слово. Так что пока на нем один труп и чистая самооборона. Больше осложнений, думаю, не последует, тем более что принадлежность убитых к бандитской группировке не вызывает ни у кого сомнений.

- Но если это люди покойного Кучера… - начал было Маратик, и Дмитрий тут же кивнул:

- Вот-вот! В банке, если помните, трупов тоже хватало - и все кучерские прихвостни. Так что юго-западная братва засветилась по полной. Потому и у нас речь с самого начала пошла об украденном сейфе.

- Погоди, а тот пятый? - всполошился Серега Маркелов. - Что с ним решили?

- Это ты о снайпере? - Дмитрий пожал плечами. - Мосье снайпер наших «мегрэ» почему-то не заинтересовал. По умолчанию его приписали все к тем же браткам.

- Но ведь ясно, как божий день, что он другой масти! - возмутился Мишаня.

- Это тебе ясно. Ты с ним турусы разводил и пулями перебрасывался, а менты лишь под самый финал прикатили. Короче говоря, с ним пока оставили вопрос открытым. Впрочем, как и с Василисой. Я, конечно, пытался им кое-что растолковать, но особого взаимопонимания не состоялось. Уговорил оставить возле дома старушки прикрытие - и тем ограничились.

- Но ты им все рассказал?

- Нет, конечно. Про лес и про Стасика пока умолчал.

- А почему?

- Да потому, что в противном случае из нас вытянули бы все остальное. Мы ведь не железные, а перед начальником УСБ не больно-то повыеживаешься. Проще было промолчать - вот мы и промолчали. В конце концов, нас даже чайком с печеньем угостили. Ну, а на посошок и по маленькой хлопнули.

- Секретов-то никаких вам не слили?

- Отчего же? Кое-что рассказали. Например, некоторые подробности про смерть Кучера, про ограбленный банк «Возрождение», про чертовы кресты. Рассказали, например, что их зажигают, оказывается, уже третий раз. И вроде как горючая жидкость там особого состава. Этакий греческий огонь в современном исполнении. Смесь битума, керосина и еще какой-то дряни. - Дмитрий на секунду задумался. - Что особенно неприятно, количество зажигаемых крестов всегда одно и то же - тринадцать штук. Следовательно, можно сделать вывод об очередной секте сатанистов.

- Если кресты, то скорее религиозный Клан. - Возразил Маркелов. - типа как у американцев.

- Точно! - Шебукин встрепенулся. - И тот, что в избушке был - тоже про Клан поминал. Про Клан и какого-то Магистра.

- Дожили!… - проворчал Лосев. - Еще магистров нам тут не хватало

- Как бы то ни было, но эти ребятки тут явно замешаны. - Подытожил Дмитрий. - Иначе не заявились бы кончать Василису.

- А может, у них обычный бзик? Дескать, она колдунья, а они носители истинной веры, чистильщики родного города и все такое…

- Может, и так. - Дмитрий пожал плечами. - Но это надо выяснять уже у Василисы.

- А почему не выяснили?

- А ты попробуй потолкуй со свидетелем, когда в затылок тебе дышат офицеры в милицейских погонах! А поначалу нам и вовсе не до нее было, - сами изворачивались, как могли.

- Так ведь Кравченко там сидел!

- Ну, и что? Он тоже не Господь Бог. Да и конституцию блюдет до последней буковки. За нарушение закона может и папу родного скушать, не то что нас с вами. Да вы ведь сами его знаете!

- Так-то оно так, но обидно…

- Конечно, обидно, да только я свой сотовый с визиткой ей все же оставил.

- Когда ты успел? - удивился Мишаня.

- Тогда и успел, когда ты им про свою геройскую стрельбу плел. Сунул аккуратненько на колени, а она не растерялась - прикрыла сумочкой. Так что разговор, думаю, состоится. И про сестричку ее потолкуем, и про банк со шкатулками, и про Магистра.

- А я бы у нее про Атамана сначала спросил. - Хмуро проворчал Лосев. - И про братву из леса. Стасик не у кого-нибудь - у них парится.

- И не один Стасик, - поддакнул Маркелов. - Кстати, насчет банка, - может, его тоже кто из пришлых почистил? Я имею в виду людишек из леса?

- А Кучер тогда здесь причем?

- Кучер - подстава. Мол, сделал дело и скопытился. Теперь ищи-свищи ветра в поле. Кстати, что умыкнули-то?

- Я уже говорил: сейф. Ну, а в сейфе лежала коллекция некоего Платова.

- Это, кажется, польский ювелир?

- Верно, ювелир. Только не польский, а наш. В то время Польша была частью России, так что и Платов жил попеременно то в Варшаве, то в Питере. Словом, именно его коллекцию похитили из банка. Коллекция небольшая - всего нескольких шкатулок, но, по словам чиновников, представляет собой достояние нации.

- Дорогая, что ли?

- Не то слово! По оценкамспециалистов шкатулки Платова тянут на многие миллионы долларов. Десятки, а может, и сотни. Собственно, потому и держали их в банке. Это у них числилось чем-то вроде уставного капитала.

- Но если сейф вырывали тросом, что там могло остаться? Осколки да черепки? Шкатулки - вещь хрупкая.

- Ну, не такая уж и хрупкая. Мне показывали фотографии, - там сплошь серебро да золото с камнями. Кроме того, шкатулки уже готовили для перевозки в столицу, а значит, успели упаковать соответствующим образом.

- И что теперь?

- Ничего, - Харитонов пожал плечами. - Банк вскрыт, шкатулки пропали. Причем сейф с деньгами бандиты даже не тронули. Значит, о шкатулках знали заранее, - за ними и пришли. Что любопытно, имели на руках дактилоскопическую отмычку, знали и цифровые коды.

- Но сейф-то все равно не открыли!

- Сейф там был действительно хитрый, требовал трех уникальных ключиков. А ключики находились у трех разных людей. Вот они и поступили оптимальным образом - умыкнули коробочку куда подальше, чтобы тихо-мирно вскрыть и выпотрошить.

- А может, Маркелов прав, и это не братва шкатулки умыкнула? - предположил Маратик. - Больно уж много мертвяков в банке. Опять же с гостями Василисы много непоняток. Зачем они к ней приезжали?

- Это надо у старой ведьмы спрашивать. - Пробурчал Маркелов. - Она уж точно что-нибудь знает. Потому и охотились за ней.

- Все дело в пятом стрелке. - Вздохнул Харитонов. - Вот, где ответ от всех наших ребусов! Узнаем, от кого он заявился, сумеем распутать весь клубок.

- Так он же сказал: от Магистра. Вот и надо шерстить братву насчет этого самого монстра.

- Да где ты его найдешь сейчас?

- Здрасьте! - возмутился Маркелов. - Если он самого Кучера мочканул, у пацанов, как пить дать, найдутся к нему предъявы. Значит, и нам помогут с информацией.

- Не факт… - Дмитрий покачал головой. - Синие - народ скрытный. Могут наоборот туману напустить. Запутают все так, что никаких концов не сыщешь.

- А им-то какой резон темнить? - удивился Маратик.

- Да самый прямой. У них же свои замороченные понятия о чести. Если объявят Магистра своим кровником, то и близко нас к нему не подпустят. Сами попытаются убрать.

- Если, конечно, он их раньше не уберет… - в кармане Дмитрия завибрировала трубка телефона. Обычно он не спешил откликаться, однако на этот раз выхватил ее, точно оружие в момент опасности.

- Да, Харитонов слушает!…

Уже через несколько секунд он округлил глаза, давая понять, что звонит Василиса. Значит, маразмом «старая ведьма» отнюдь не страдала - с телефоном и номером на визитке сумела разобраться. Глядя на Дмитрия «кандагаровцы» почтительно примолкли. Сведения гадалки могли оказаться крайне важными…

Все те минуты, пока Дмитрий сидел с трубкой, Лосев в нетерпении поглядывал на настенные часы. Старуха говорила долго, и все это время Дмитрий почти не прерывал свою собеседницу. Когда же, наконец, он отключился, лицо его стало еще более хмурым.

- Какие-нибудь новые заморочки?

- Да нет, пожалуй, что наоборот… - Харитонов неспешно оглядел собравшихся и неожиданно улыбнулся: - Вот, что я вам скажу, ребятки. Эта старуха и впрямь ценный кадр! Странно, что мы раньше ее в свой штат не зачислили.

- Да она же рассыплется скоро! - буркнул Шебукин.

- Дурачок ты, Мишань! Вроде и общался с ней, а не разглядел человека. Такими знаниями, как у нее, ни один из нас похвастать не может!

Шебукин набычился.

- Это ты что - за один короткий разговор сумел выяснить?

- Представь себе, да! И именно поэтому прямо сейчас ты отправишься к ней с кем-нибудь из ребят.

- Что, опять? Но там же менты дежурят!

- Менты - ментами, а лишние стволы не помешают. А еще лучше, если вы умыкнете ее по-тихому у них из-под носа. Пусть пока отсидится на какой-нибудь из наших явочных квартир.

- Погоди, Димон! - вмешался Тимофей Лосев. Более основательный и рассудительный, он не любил скоропалительных решений. - Ты часом не торопишься? Надо ли это вообще делать?

- Надо, Тимох. - Харитонов кивнул. - Это тем более важно, что, по словам Василисы, Атаман и Магистр - одно лицо. Более того, она убеждена, что этот типус связан с силовиками. Либо ФСБ, либо ФАПСИ. С кем именно, она не знает, но говорит, что раньше эти люди работали в НКВД. А посему, если старуха ничего не выдумывает, то милицейский наряд этих людей не остановит.

- Ни хрена себе баян! - Маратик присвистнул. - Это что же получается, значит, они и к созданию Клана причастны?

- Очень даже может быть… - Харитонов стремительно поднялся с места. - Но сейчас для нас важно сработать на опережение. Иначе завтра будет уже поздно.

- Что ты предлагаешь?

- Я, братцы мои, не предлагаю, а приказываю. - Серьезно пояснил Дмитрий. - Поскольку дело и впрямь дрянь. Опоздаем хоть немного и потеряем всех разом: Стасика, Василису, девчонок. Если раньше время еще терпело, то после сегодняшней стрельбы медлить они не будут.

- Тогда что же… Идти за Василисой? - неуверенно спросил Шебукин.

- Верно, только не идти, а ехать. Кроме того, возьми с собой Юрика Пусвацета. Он сегодня как раз свободный. И обязательно позаботьтесь об оружии. К обычным стволам надо прихватить что-нибудь потяжелее, - гранат возьмите, что ли. Может, конечно, и обойдется, но лучше подстраховаться. Телефон Василисы у меня на определителе. - Дмитрий протянул Михаилу свою трубку. - Так что держите с ней постоянную связь. Как выведете старуху из дома, сразу делайте ноги. Сюда лучше потом не возвращаться.

- В гостиницу ехать?

- Ни в коем случае! Там они ее тоже найдут. Воспользуйтесь нашими явками. На Луначарского есть свободная комнатушка, а на Белинского целая квартира. Там, правда, с мебелью бедновато, зато никаких соседей.

- А мы что же? - поинтересовался Лосев. - Здесь будем сидеть или тоже куда двинем?

- У нас, Тимох, задачка будет поинтереснее. Мы с вами отправимся в лес.

- Я так понимаю - не за ягодами? - Лосев мигом просветлел лицом.

- Угадал, - Харитонов кивнул. - Пойдем вызволять Стасика. Ждать далее опасно, так что пора вызванивать всех наших: Гришу Росомаху, Виталика с Китом и прочих.

- Жаль, Гринев в больнице, - он бы нам пригодился.

- Это само собой, но тут уж ничего не поделаешь, придется работать без него. - Дмитрий вздохнул. - Как бы то ни было, но карты через свою службу он заказать успел. Вот и воспользуемся возможностями спасателей. Прямо сейчас свяжусь с его коллегами.

- Да брось! - усомнился Маркелов. - Когда им было успеть! Это ведь не пуп почесать, - из космоса снимок сделать!

- Вот и видно, что отстал ты от жизни, Сергунь. Американцы, когда Ирак бомбили, каждый день сотни снимков успевали сделать. Мы, конечно, не американцы, но и у нас своих спутников хватает. На МЧС, по моим сведениям, аж три спутника пашут. Отслеживают циклоны с антициклонами, фиксируют лавиноопасные районы и прочую хрень. Ну, а цифровая фотография, сам, наверное, знаешь, сегодня копейки стоит. Так что удовольствие это элитное, но не такое уж и дорогое. В общем, если сумеем высмотреть на фотографиях нужные подробности, считай - дело в шляпе. Домчим туда с ветерком и песнями.

- Тогда что, по коням? - Тимофей грузно поднялся.

- Бронежилеты, - строго напомнил Харитонов. - Надеваем всю свою сбрую. Еще и каски прихватим.

- Каски? Так ведь жарко!… - Серега Маркелов поморщился.

- Никаких «жарко»! Я сказал: берем с собой все свои доспехи. И Мишаня с Юриком, и все остальные. И чтоб без фокусов мне! - голос Дмитрия в одну секунду построжал, глаза сердито блеснули. Спорить с ним никто не решился. Наступал час «Х», и вновь из вольных людей они превращались в солдат - в ту самую рабочую «скотинку», безропотно исполняющую самые жестокие команды. Никто из них не любил чинопочитания и дисциплины, однако в ситуациях вроде нынешней подчиненность превращалась в первейшую необходимость - и всем «кандагаровцам» приходилось с этим мириться…

Глава 21

- Короче, действуем по-наполеоновски! - оживленно вещал Мишаня. - То есть, шустро, нагло и незамысловато.

- Это как же?

- А так, Василиса - бабка головастая, сама все за нас придумала. У тебя ведь твой костыль еще сохранился?

- Ну, да.

- Значит, заезжаем к тебе домой и забираем костыль. Я тебе еще очечки дам с обыкновенными стеклами.

- Зачем?

- Затем, что будешь у нас слепеньким калекой. Такая у тебя нынче роль, Юрок. Я на этот раз сижу в прикрытии. Пока ты не поднимешься к Василисе, держу под прицелом двор и всех посторонних, ну, а ты…

- Я иду в гости к Василисе и отзваниваюсь тебе.

- Верно! Словом, прямо сейчас туда и отправимся. Машину оставляем за ближайшим углом и вылезаем. Пока я сканирую двор, ты со всем тщанием изображаешь хромого. Пройдешься этаким Паниковским мимо патрульной машины и зайдешь в подъезд.

- У них код, наверное, есть?

- Код есть, но нужные циферки Василиса уже продиктовала. Так что заходишь в подъезд и аккуратненько поднимаешься на пятый этаж. Я ее предупрежу по трубке, так что дверь она откроет. Ну, а во двор вы больше выходить не будете.

- То есть как? Вылетим в окно, как птички?

- Угадал, но не совсем. На первом этаже у старухи клиентка, она Василису знает в лицо. Спуститесь вниз и культурно постучитесь. Окна у клиентки выходят на проспект, так что откроете шпингалеты и помашете мне платочком.

- Но там же, наверное, высоко. Ей что, прыгать придется?

- Не придется. Как только вы мне помашете, я на машине подрулю к самым окнам. Сначала аккуратненько спустим ее на крышу, а потом и на землю. На всякий случай прихватим с собой багажные ремни. Старуха нетяжелая, так что справимся!

- Ну, ты даешь! - Пусвацет в изумленнии покачал головой. - Это ведь не шкаф и не холодильник, - живой человек.

- Этот она сейчас живой человек, - со значением произнес Мишаня, - а уже к вечеру, если мы не выведем ее из дома, может стать абсолютно неживым телом. Так что потерпит. Тем более, что план этот она сама придумала. В крайнем случае, пригласим кого-нибудь из прохожих, помогут.

- Мда-а… - «наполеоновская» стратегия Юрика явно не прельщала, но иного плана эвакуации он предложить не мог.

- Ну что, есть какие-то сомнения?

- Вообще-то есть… Я вот думаю, может, будет надежнее отсидеться у нее на квартире? А что, оружие у нас есть, дверь забаррикадируем, - хрен, кто ворвется.

- Если это действительно силовики, то прорвут любую баррикаду. Поставят пару точечных зарядов и вышибут нашу дверь к чертовой матери. А могут и вовсе спуститься с крыши по веревкам. Постучат в окно и звезданут из автоматов! Сейчас таким фокусам сплошь и рядом учат.

- Это что же - прямо среди бела дня? - усомнился Пусвацет.

- А ты думал, они ночи дожидаться будут? Хренушки! - Шебукин кисло усмехнулся. - Кстати, могут и вовсе не штурмовать. Им ведь «языки» не нужны, - им бабку замочить нужно. А это для них не проблема. Врежут по окнам из гранатометов - и все дела. Василиса, кстати, тоже убеждена, что прикнопить ее постараются уже сегодня. - Мишаня раскрыл взятую с собой сумку, порывшись внутри, протянул Юрику тугой пакет.

- Что это?

- Твой сегодняшний костюмчик.

- Это же бронежилет? Зачем он мне!

- Давай, давай! Приказ Димона, а он нас нечасто заставляет в железо наряжаться. Тем более, ты свою броню еще не надевал ни разу. Вот и померяешь в кои веки…

***

Еще минут через сорок они въезжали на «кандагаровской» девятке в знакомый Шебукину двор. Однако останавливаться не стали, - на малой скорости окольцевали детскую площадку и сразу за гаражами вновь свернули на проспект.

- Видел?

- Ага. Машина «Жигули» с синей полосой. Внутри на переднем сидении двое.

- И всего-то?

- А ты что, кого-нибудь еще заметил?

- Разумеется! Еще на лавочке загорала пара бабуль, а рядом с ними газетку читал сухощавый дед.

- Ну, и что?

- Да ничего, - Мишаня с оттенком превосходства поглядел на Пусвацета. - Это блатные особо не мудрят, а силовики могут любой фокус выкинуть. И в бабуль перекраситься, и в кого угодно.

- Вроде меня, - ухмыльнувшись, Пусвацет качнул зажатым между ног костылем.

- Точно, - Шебукин глядел на него без тени улыбки. - Короче, Юрок, ты человек сугубо штатский, потому я тебя и берусь поучать. Шутки кончились, сейчас мы с тобой еще тепленькие, а через полчаса можем стать холодными. Так вот, чтобы этого не произошло, слушай меня внимательно: когда пойдешь мимо машины, двигайся неторопливо и ни в коем случае не переигрывай. Ты ведь еще недавно хромал, вот и вспомни свои прежние ощущения. Когда будешь открывать дверь, не забудь повесить на ручку сетку с продуктами. Можешь даже высморкаться в платок. Это всегда расслабляет. Но главное - подъезд. Здесь в случае чего могу подстраховать и я, а там тебе уже никто не поможет.

- А бронежилет?

Мишаня шутки не поддержал, глядел все также серьезно.

- Если шмальнут в голову, не поможет и он. Поэтому повторяю, в подъезде если кто и защитит тебя, то только ты сам. Для того и берешь собой пушку с глушителем. Нынче от тебя, Юрик, зависят чужие жизни, а потому не цацкайся и не размышляй. Чуть что, сразу стреляй.

- Ты думаешь, они могут быть уже в подъезде?

- Все может быть. Во всяком случае, в дверь к старухе уже пару раз кто-то звонил… - Мишаня со значением постучал по сотовой трубке. - Так или иначе, но Василиса еще жива, и это главное. Получится тихонько ее выудить - прекрасно, а нет, пускай оружие в ход.

- Ну, а если там не бандиты, а милиция?

- Запомни, в милиции дураков нет. В подъездах они торчат только в двух случаях: либо когда на улице холодно и нет своей машины, либо непосредственно при задержании. - Шебукин хлопнул Пусвацета по плечу. - Ну, все, Юрок, двигай! Время - деньги, а в нашем случае это еще и людские жизни. Сработаем грамотно, отложим процедуру с крематорием лет на двадцать-тридцать. Надеюсь, ты туда не торопишься?

- Да вроде нет…

- Вот и молодец! - Шебукин открыл дверцу, придержал товарищу костыль. - Удачи, камрад!…

***

В отличие от Михаила особым оперативным опытом Юрик Пусвацет похвастать не мог. Он и работал-то в агентстве всего второй год, справедливо полагая, что его стихия - не схватки на кулаках, а теоретические выкладки, криминальная статистика и анализ сложившихся ситуаций. В этом, что и говорить, он кое-чего стоил. Потому и выпускать Пусвацета в самостоятельные рейды руководство «Кандагара» до сих пор не решалось. Тем не менее, напутствуя коллегу, Мишаня практически не волновался. Как ни сгущал атмосферу Дмитрий Харитонов, Михаил все-таки полагал, что дважды в одну воронку снаряды не падают. Как ни крути, а, покушаясь на гадалку, бандиты потеряли только за сегодняшнее утро пятерых человек. Чему-нибудь это должно было их научить. Правда, появились опасения, что на Василису развернут охоту более серьезные силы, но в это Шебукину верилось с трудом. Не такая уж весомая фигура - Василиса, чтобы бросать на ее ликвидацию спецагентов. Даже если решатся на ликвидацию, спешить, скорее всего, не будут. Для начала присмотрятся к дому, поставят на прослушку телефон, лишний раз проанализируют допущенные при первом покушении ошибки. И только потом возьмут старушку в плотное колечко профессионалов. Таким образом, ждать каких-либо решительных шагов в ближайшие сутки не следовало, и Шебукин не сомневался, что добредет Юрок и до подъезда, и до квартиры. Как говорится, без сюрпризов и спотыков…

В то время, как сам Мишаня изображал забежавшего за гаражи любителя пива, Юрий послушно разыгрывал доверенную ему роль. Опираясь на костыль, неспешно ковылял по двору, на ходу лениво крутил головой. С хромотой он не перебарщивал, видно, хорошо помнил собственную увечную походку. Добравшись до крыльца, выдержал положенную паузу, хозяйским движением повесил на железную ручку авоську с купленными яблоками. Шебукин видел, что за Пусвацетом из милицейских «Жигулей» наблюдают, но видимого беспокойства милиция не проявляла. Так оно и должно было быть, поскольку выглядел Юрик вполне достоверно, а уж в носовой платок сморкнулся настолько убедительно, что Мишаня с расстояния показал приятелю большой палец. Во всяком случае, сидевший в машине патруль окончательно потерял к «хромоножке» какой-либо интерес. В должной мере успокоился и сам Мишаня. Как только дверь подъезда захлопнулась, Шебукин быстро взглянул на часы, засекая время. Для надежности выждал пару минут и, шмыгнув за угол, спешно устремился к оставленной возле дома «девятке». Операция вступала в свою решающую фазу, и отныне каждый их шаг становился необратимым…

В то время, как Мишаня бежал к машине, Юрий Пусвацет, утирая со лба пот, поднимался по ступеням подъезда. Конечно, проще было воспользоваться лифтом, но из прежнего своего опыта он хорошо помнил, что любой подъезд важно «зачищать» лично. И ничего не значила царящая в подъезде тишина. В подвале при этом могли торчать поживившиеся бомжи, на лестничных площадках раскуривать коноплю юные беспризорники, а где-нибудь на верхнем этаже мирно посапывать заблудшие алкаши. Нередко случалось и так, что на лестницах затаивались воровайки, не успевшие удрать с краденным, спокойно поджидающие, пока оперативникам надоест шнырять туда-сюда на лифте. Уж эта братва хорошо себе представляла, какая это морока - шариться по соседям, клянча у них показания. А потому терпеливо дожидалась того момента, когда, заполнив все положенные бумажки, блюстители правопорядка наконец-то уберутся восвояси. И ведь многим действительно везло! Уходили, спустя несколько часов после совершенного грабежа, сгибаясь под тяжестью взятых на квартире вещичек, - уходили совершенно безнаказанно только из-за того, что поленившиеся оперативники не удосужились прошерстить подъезд визуально. Вот и Юрий решил проявить инициативу, двинувшись к Василисе пешком. Костылем он, впрочем, продолжал пользоваться, хотя и наваливался на него с меньшим усердием. Зато и был вознагражден неожиданной встречей.

На подоконнике между третьим и четвертым этажом сидел мужчина лет тридцати. Внешностью мужчина обладал самой заурядной: лицо узкое - отчасти даже интеллигентное, стрижка короткая, пальцы без наколок - чистые. Что особенно интересно - не выпивал и не курил, - просто глазел на поднимающегося незнакомца и молчал. Задерживаться Юрий, разумеется, не стал, все той же хромающей походкой проследовал мимо. Никаких вопросов со стороны мужчины не последовало, однако Юрик прекрасно сознавал, что теоретически он «сгорел». Опытный филер наверняка бы уже соединил концы с концами, сообразив, что при работающем лифте хромоножка ни за что не станет подниматься пешком. Именно поэтому, перевесив сетку с яблоками на ложе костыля, Пусвацет сунул руку в карман плаща и, гремя связкой ключей, словно бы невзначай огладил рукоять взятого в конторе пистолета. При этом лишний раз вспомнил, как пришлось прорезать в кармане дыру для глушителя. И жаль было плащ, и не хотелось резать блесткую ткань, но иначе пистолет в карман просто не помещался. Теперь это казалось сущей ерундой, и почти воочию он ощущал на своем затылке сверлящий взор мужчины.

До квартиры старухи оставалось два пролета, и он одолел их, словно в тумане. В голове сам собой сложился тест для сидящего на подоконнике незнакомца. Если это милиционер, то наверняка попытался бы его остановить, спросив документы, если же это убийца, то спешить не будет. Сначала дождется открытия заветных дверей и только тогда ворвется следом.

Увы, его нехитрому прогнозу суждено было сбыться, и в ту секунду, когда палец Юрия нажимал на пуговку звонка, обостренным слухом он уловил снизу приглушенные шаги. Человек не просто поднимался по ступеням, он крался! Значит «филер» действительно прокачал ситуацию, как надо, и теперь только дожидался момента, когда Василиса отопрет «инвалиду» дверь. Ну, а тогда ему останется всего лишь прицелиться и дважды дернуть курок…

Звонок услышали, с той стороны двери послышались шаркающие шаги. Пусвацет поразился тому, что сумел их услышать, настолько громко билось его сердце. Ладонь на пистолетной рукояти мгновенно вспотела, и почти с мистическим ужасом он вдруг осмыслил весь ужас происходящего, осознал, что уже в ближайшие минуты ему придется стрелять - и стрелять не в пустоту, не по мишеням, а в самого настоящего живого человека! Не слишком утешало и то, что человек этот сам являлся убийцей. По большому счету, Юрик жалел сейчас даже не его, а себя, свой будущий сон и свою память…

Он стоял вполоборота к лестничному пролету, и мгновение, когда створка дверей поползла ему навстречу, совпало с появлением на лестнице человеческой фигуры. Все было до банального просто, и оба они просчитали все верно. Разница заключалась лишь в намерениях: один хотел убить, другой хотел выжить.

Так или иначе, но Пусвацет обернулся вовремя. Мужчина как раз поднимал пистолет, но целился он не в Юрия, а в хозяйку квартиры. Это, верно, и спасло Пусвацету жизнь. Уж конечно бы противник не промахнулся. Но выстрелить он так и не успел, поскольку пуля, выпущенная из пистолета Юрия, беззвучно ударила ему в грудь, швырнув на ступени. Он уже падал, а Юрий продолжал давить на курок, посылая в убийцу одну пулю за другой. Самое удивительное, что старуха, замершая на пороге, ни единым звуком не выдала своих чувств. Кто знает, возможно, она и впрямь не испытывала никаких эмоций. По словам того же Мишани, только в это утро на ее глазах прикончили пятерых, а Гринев рассказывал, что лихая старушка успела в своей жизни повидать всякого, пройдя вместе со своей сестрой через горнило двух войн, вдоволь вкусив революционных страстей, военного голода и сталинских лагерей. Пожалуй, после таких испытаний смерть одного-единственного наемника могла действительно показаться пустяком. Впрочем, для самого Юрия это событие пустяком не являлось. Повернув к Василисе бледное лицо, он кое-как родил одну-единственную фразу:

- С ним кажется все.

- Я вижу, - она сухо кивнула. - Тогда не стоит задерживаться. Вещи уже собраны, давайте спускаться…

Глава 22

Уже смеркалось, когда, собравшись в машине Харитонова, «кандагаровцы» в очередной раз занялись изучению свеженьких фотоснимков. Снаружи, укрыв под куртками короткоствольные автоматы, стояли на стреме Виталик с Китом. Эту славную парочку пришлось выдергивать из-за праздничного стола, а потому оба пребывали в состоянии первичного алкогольного отравления. То есть - на ногах держались, но вот соображали пока неважно. Впрочем, Дмитрий надеялся, что дорога выветрит из них хмель, да и захваченные в дорогу таблетки сумеют прояснить разум коллег. Все прочие, сгрудившись под светом мощного фонаря, еще раз всматривались в неброскую пестроту цифровых изображений, пытаясь в черно-белом ребусе угадать оптимальный путь продвижения машин. Хваленая спутниковая оптика на деле оказалась не столь уж безупречной. Впрочем, возможно, виной всему была легкая облачность, существенно исказившая резкость изображений.

- Это снимал военный спутник «Адонис-3», - тихо пояснял Дмитрий. - Вон и время в уголке проставлено: 16-09. Плюс географические координаты. Как объяснили мне коллеги Гринева, спутник до сих пор работает на военных, но каналов у него прорва, а ресурс через два-три года истекает. Вернее, уже истек, но через пару лет его спишут окончательно. Дадут кодовую команду на самоликвидацию и сбросят либо в океан, либо в горы. Вот и гоняют его на посошок по полной программе. Чего жалеть, если орбита все равно сбита. В последние годы и вовсе разрешили эксплуатировать всем, кому не лень, начиная с экологов и заканчивая спасателями. Фотографируют радиационные отвалы, снега Арктики, озоновые дыры и прочую чепуху. Кстати говоря, наш заказ тоже прошел у них по программе уральских экологов. После «Маяка» они много чего здесь нащелкали, вот и наш район присовокупили к общей программе…

- Да, но где дорога?

- Как где? Вот же она! - Харитонов ткнул ручкой. - Тут, насколько я понимаю, их главная деревушка, а вот еще пара смежных хуторов. Деревушка, кстати, называется Облучком. Были здесь когда-то и рельсы. Были да сплыли, - видно, разобрали сметливые жители на металлолом.

- Кстати, очень напоминает старые карты, что скатал у топографов Серега. - Подал голос Маратик.

- Точно, - Лосев ткнул пальцем в одну из фотографий. - А вот и узкоколейка, по которой двигались Стасик с Василием.

- Узкоколейка до деревушки не добегает, а нас сейчас больше интересует дорога. И первый вопрос: грунтовка это или обычная проселочная канава?

- Во всяком случае, не шоссе.

- Шоссе там или нет, - неважно. Если эти махновцы по ней катаются, значит, сумеем проехать и мы.

- Вероятно, ты прав, - Дмитрий сосредоточенно кивнул. - По-любому в это время года дорога должна быть проходимой. А у нас «Нива» с «УАЗом», - как-нибудь проедем.

- Но почему этой дорогой не пользуются другие?

- А зачем? - директор «Кандагара» пожал плечами. - Она ведь все равно никуда не ведет. Кроме того, эти партизаны могли там знаков запретных наставить, а то и шлагбаум организовать.

- Так уж и шлагбаум! - усомнился Маратик.

- А что? С них станется! Наркобароны в Колумбии, говорят, не то что дороги, - даже тоннели собственные отрывали.

- Ну, они нам не пример. У них и подлодки собственные имелись. Нам, по счастью, до этих купчил далеко.

- Не уверен, что далеко. - Харитонов покачал головой. - Боюсь, мы по всегдашней российской привычке эту стадию эволюции попросту перемахнули. И наши вчерашние братки враз стали олигархами-глобалистами.

- Это хорошо или плохо?

- Да никак. Куда важнее, чтобы правительство не плясало под их дудку. А оно, похоже, начинает уже пританцовывать. - Дмитрий поморщился. - Но это другая тема. Нам сейчас о Стасике надо думать, а эта дорога - единственный к нему путь.

- Ты учти, эти партизаны могли и посты на ней организовать. - Предположил Тимофей Лосев. - А что? Очень даже просто.

- Постов я тоже боюсь. - Харитонов кивнул. - Затем и взяли с собой инфракрасные очки. Будем смотреть в оба.

- Эх, - вздохнул Гриша Росомаха. - Нам бы в идеале вездеходами бесшумными обзавестись - в армии давно такие есть. Пока в зад броней не толкнет - мотора даже не услышишь.

- Это да, - Дмитрий вздохнул, - только чего об этом толковать, если все равно недоступно. Понадеемся, что ночью они тоже спят. Тут ехать-то всего ничего. Даже самым черепашьим ходом к рассвету доберемся.

- Если, конечно, у Мишани с Василисой все сладится.

- Типун тебе на язык!… - Харитонов осекся, почувствовав трепет сотового аппарата. На время операций звуковые сигналы «кандагаровцы» как правило отключали, предпочитая реагировать на «дрожь» трубок.

- Сдается мне, это Мишаня с Юриком. - Не стесняясь товарищей, Гриша Росомаха бегло перекрестился.

Предупреждающе подняв палец, Дмитрий поднес трубку к уху. Уже через полминуты одними губами он шепнул:

- Василиса у нас!

- Так поехали! - встрепенулся Маратик. Хмуро взглянув на него, Харитонов покачал головой.

- Не спеши…

Слушал своего абонента он довольно долго и отключился только минут через десять.

- Ну что? Как оно там прошло? - не сдержал любопытства Маркелов. - Или есть какие-то проблемы?

- Не совсем… То есть возле дома не одни менты паслись, так что пришлось нашему Юрику одного кента всухую завалить.

- Во как!

Дмитрий сумрачно кивнул.

- Но, в общем и целом, все обошлось: ребята живы, старуха у нас.

- Тогда о чем вы так долго трепались?

- Тут, понимаешь, такое дело… - Дмитрий вздохнул. - Василису-то они вытащили, но старушка в порыве благодарности успела им кое-что рассказать. Информация, надо сказать, более чем ошарашивающая.

- Ну-ну?

- Словом, это не простые уголовники. Похоже, мы столкнулись с сетью серьезных заговорщиков. Причем одна банда обитает в лесу, другая - здесь, в городе. И эти же мерзавцы жгут в городе кресты.

- На фига? - изумился Тимофей.

- Видимо, работают под новорусский Клан. Против желтых, черных и голубых. А заправляет всем некий Атаман, истинное звание коего - полковник федеральной службы безопасности. Так что в этом смысле первоначальная информация подтвердилась.

- Ух, ты!

- Вот тебе и «ух ты»! Ну, а бабульки - в смысле, значит, Василиса с Горбуньей, тоже в этом деле играют свою немаловажную роль. Кто знает, возможно, без них с организацией клана вообще ничего бы не получилось.

- Ты это о чем? О гипнозе?

Харитонов кивнул.

- Уж не знаю в точности - гипноз там у них или что другое, но искусством оболванивания эти божьи одуванчики владеют в совершенстве. Потому и неведомы господину Атаману ни трусость, ни дезертирство.

- Вот уж никогда не поверю! - фыркнул Маркелов.

- А тут и верить нечего. Группировка, если верить Василисе, действует в области уже не первый год, но ни власти, ни милиция о них ничегошеньки не знают.

- Так, может, они тихо сидят! Я о своих клопах домашних тоже мало что знаю.

Дмитрий взглянул на Маркелова с осуждением.

- Это не клопы, Сергунь. По-моему, кресты, что горели на улице, ты сам видел. Своими собственными глазами. И Мишаня видел, и Тимоха с Маратиком.

- Подумаешь, крест! Нам с него ни холодно и ни жарко.

- А трупы в банке «Возрождения»? А украденный сейф? Кроме того, Василиса утверждает, что они обносят квартиры, убивают бомжей, занимаются похищением людей. - Харитонов покачал головой. - Нет, ребятки, это далеко не клопы! Ну, а то, что об их деятельности милиция ничего не знает, говорит только о высокой квалификации этих упырей.

Маркелов посрамлено опустил голову. Приходя ему на выручку, Лосев поинтересовался.

- Ну, а наши похитители - что сейчас делают? Это я о Мишане с Юриком?

- Да ничего. - Дмитрий хмыкнул. - Как-никак, у Юрика стресс, так что пробуют его лечить. Старуха - гипнозом, а Мишаня - водкой…

***

Конечно же, кабина машины была чересчур низкой, а ремни, на которые возлагал надежды Мишаня, оказались чрезвычайно неудобными. Но хуже всего было то, что их существенно поджимало время. Конечно, труп неизвестного киллера они не оставили на лестнице, перетащив по совету Василисы в ее квартиру, однако было ясно, что долго он там не пролежит. Рано или поздно его хватятся, а тогда непременно вспомнят и подозрительного хромоножку в очках, и внеурочную, сунувшуюся во двор машину. Неожиданно выяснилось и то, что эвакуировать старушку из окна - задача далеко не из простых. Не то чтобы Василиса была очень уж тяжелой, но что легко дается молодым, никак не выходило с бабулей, возраст которой перевалил за сотню годков. Казалось, малейшее усилие, и кости старой женщины попросту хрустнут от напряжения. Конечно, она пыжилась, всячески изображая спокойствие, и все-таки было видно, что подобная акробатика ей не по силам. Потому и провозились не те пять минут, на которые рассчитывал Шебукин, а впятеро дольше. При этом приходилось постоянно озираться, привлекая внимание и без того недоумевающих прохожих. В итоге пришлось рвать на полосы одолженные у соседки простыни и экстренно вязать из них что-то вроде импровизированной люльки. Потом в окно первого этажа забрались вдвоем, чтобы не рисковать и гарантированно удержать старушку на весу…

- Лосева нам не хватает с его мускулами, - отпыхиваясь, пожалел Юрик.

- Это точно, - согласился Михаил. - Тимоха нам бы здорово помог. Он и сейчас на себе четверых унесет.

- Да ну?

- Сам однажды наблюдал… Проходи, проходи, уважаемый! Не видишь, эвакуацию проводим. Утечка газа…

Последнее объяснение адресовалось коротышке ветерану в кургузом плащике и шляпе-котелке, требовательно уставившемуся на спускаемую вниз старушку. Сообразив, что от нее требуется подтверждение, Василиса мужественно кивнула. Процедура «эвакуации» изрядно ее утомила, и если поначалу гадалка пыталась самоотверженно подавать советы, то теперь предпочитала молчать, мученически снося все тяготы неприятной процедуры.

Как ни спешили они, как ни сторонились нежелательных свидетелей, самое страшное все-таки произошло. Возможно, люди, охотившиеся за Василисой, хватились своего филера, а может, поступила сверху очередная команда, но в ту минуту, когда Василису опускали с крыши «девятки» на тротуар, визжа покрышками, к ним устремился с дороги потрепанного вида «Опель». Глядя во все глаза на несущийся к ним автомобиль, Мишаня громко произнес непечатное слово, а Юрик привычным движением сунулся рукой в карман к пистолету. Первый шаг он уже сегодня сделал, - сделать второй было несравнимо легче…

***

Первая же связь с полковником вывела Тренера из состояния равновесия. Он не чувствовал за собой ни малейшей вины, а потому крики непосредственного начальника воспринял, как незаслуженное оскорбление. Слышимость по спутниковой связи была отличной, и оттого казалось, что поток брани, обрушившийся на голову Тренера, слышит вся Вселенная. Конечно, он не стал пререкаться и вообще не стал отвечать, но злые слова задели его не на шутку. Видно, старух и впрямь велел прикончить сам Чемезов, иначе не стал бы метать икру разъяренный полковник. Легче всего было бы послать его куда подальше, но в том и крылся неприятный фокус, что сделать это Тренер не мог. Уже на протяжении двух десятков лет он был человеком конторы. а в данном случае еще и являлся тайным солдатом генерала Чемезова, еще в годы перестройки решившего организовать внутри своей организации еще одну контору - более дисциплинированную и свирепую. Все могло пойти в тартарары - государство, правительство, силовые структуры, но их тайный союз обязан был выжить. Собственно и вверх по служебной лестнице они поднимались значительно быстрее своих коллег, поскольку тянули друг дружку множеством скрытых ниточек, оперативно подсаживая в служебные кресла и те же самые кресла освобождая от всех посторонних. В каком-то смысле они воссоздали масонскую ложу в миниатюре. Чемезова тянули люди из Кремля, а сам он тащил за собой еще около дюжины офицеров, и лучше многих других Тренер понимал, что любое продвижение полковника вверх автоматически означало дополнительную звездочку и для него. А потому ни огрызаться, ни артачиться он не стал. Кто-то из ребят наверху решил перестраховаться и подписал старушкам смертный приговор. Обсуждению приказ не подлежал, его следовало выполнить во что бы то ни стало. Именно поэтому уже через пять минут после разговора Тренер послал в подъезд к Василисе Рипуса - одного из своих учеников, не самого молодого, но вполне боеспособного. И тренер помнил, что именно Рипус зажег на улицах города первый крест Клана, а чуть позже неплохо провел экспроприацию местного фонда российской партии кадетов. Он не отличался особой сообразительностью, зато был чрезвычайно ловок, а по части дерзости мог бы соперничать с самыми опытными ветеранами. По этой самой причине Тренер не стал ограничивать его задачу одним только наблюдением, дав карт-бланш на устранение старухи. Тем более, что об участи Бекаса с Тритоном послушник все знал. Вот и пусть отомстит за приятелей. Те были, конечно, лучше, но на войне помимо навыков и опыта, значительную роль играет удача.

О том, что удача Рипусу изменила, Тренер узнал уже через час, когда в положенное время послушник не вышел на связь. Ни в поломку рации, ни в иную какую случайность Тренер не поверил. Если Рипус молчал, значит, говорить он не мог уже просто физически.

А еще через десять минут в сопровождении троих послушников Тренер лично выехал к дому Василисы. На какой-либо грандиозный план у них уже не оставалось времени. На коленях Тренера лежал популярный в последнее время в войсках специального назначения автомат «Гроза». Оснащенный магазином на двадцать патронов и глушителем ПБС, он был ничуть не легче привычных «Калашей», но, по мнению Тренера, отличался более выгодной эргономикой, позволяя стрелять практически как из пистолета. Именно поэтому в условиях города лучше было брать именно такое оружие - не самое дальнобойное и пробивное, зато более удобное и носимое, не дающее предательских рикошетов. Кроме того, будучи левшой, Тренер отдавал предпочтение оружию универсальному, в равной степени годному как для правой, так и для левой руки. Именно такова была «Гроза»…

Он был уверен, что противник, так скоро покончивший с Рипусом, конечно, уже убрался с места событий, а потому был несказанно удивлен, разглядев стоящую вплотную к зданию «девятку». Оставалось только благодарить судьбу за ниспосланный подарок. Попытайся они подъехать к дому со стороны двора, и удача окончательно отказала бы им, но они двигались по проспекту и потому как раз успели застать последний момент «эвакуации» Василисы на землю. В сущности, старуху уже усаживали в машину, когда, нарушая правила движения, «Опель» Тренера с ревом подрезал путь соседней легковушки и на скорости помчался к близким соперникам. Их трясло и качало, но даже в этой кутерьме Тренер успел разглядеть блеснувший в руках одного из пассажиров «девятки» пистолет с глушителем.

- Огонь! - взрычал он. - Из всех стволов огонь!

Но открыть стрельбу они не успели. Бесшумное пламя часто заколотило из пистолета пассажира «девятки», и лобовое стекло «Опеля» украсилось сетью жутковатых отверстий. Только чудом пули никого не задели, однако послушники поневоле пригнулись. А в следующую секунду «девятка» стартанула с места и, шаркнув жестяным боком по кирпичной стене, понеслась по тротуару вперед.

- Ходу! Нельзя их упустить! - Тренер уже сжимал в правой руке снаряженную «Грозу», готовясь дать очередь прямо сквозь стекло. Сидевший за рулем послушник по кличке Клон, подобно гонщику пригнулся к рулевой колонке. Он был неважным стрелком, но дороги, моторы и мощные тачки обожал. А потому в подсказках и понуканиях не нуждался. Притопив педаль газа, он виртуозно вильнул в сторону, уводя машину с линии огня, и одним звериным рывком почти нагнал беглецов. Тренер уже поднимал оружие, когда, скрежеща покрышками, «девятка» выкинула неожиданный финт. Взметнув облако пыли, она развернулась на месте и тут же нырнула за угол здания. Трюк был не самым замысловатым и, фыркнув, Клон мастерски повторил его, выиграв еще пару метров. На скорости они ворвались в знакомый двор, и только тут Тренер ощутил первые проблески сомнения. Очень уж это напоминало засаду. Он видел, что стрелок продолжал стрелять в них из пистолета, но в большей степени его удивило поведение второго пассажира. Правя машину на милицейский «жигуленок», он яростно махал в окно рукой. И не сразу Тренер разобрал, что в пальцах пассажир сжимает малиновое удостоверение.

- Уроды!… - он поднял ствол автомата и первой же очередью разнес остатки стекла. Убивать милиционеров не входило в его планы, но в данном случае выбирать не приходилось. На то, чтобы покончить с ними ему хватило бы парочки секунд, но именно этих секунд ему никто и не подарил. Судя по всему, свое невезение погибший Рипус успел завещать и им. Долго мазавший стрелок, наконец-то, угодил по колесам «Опеля», и накренившийся автомобиль почти повалил Тренера на пол. Именно это и дало возможность выскочить патрульным из машины, чтобы, упав на колени, открыть бешеный огонь из двух «Калашниковых». Это было нечестно и несправедливо, но с дистанции в двадцать-тридцать шагов их гвоздили сразу из четырех стволов. Стреляла милиция, стреляли и те двое из притормозившей «девятки». Плотность огня была такова, что о каком-либо сопротивлении нечего было и думать. Пожалуй, только одно и способно было утешить Тренера: он умер последним. Не раз и не два полковник говорил ему о том, что на поле боя не должны оставаться случайные свидетели, - на этот раз их и не осталось. Даже на собственный счет он был совершенно спокоен. Две пули угодили ему в грудь, одна пробила бедро и пах, третья застряла в шее. С такими ранениями долго не живут, а значит, и ему беспокоиться было не о чем.

Подобно израненному зверю «Опель» мотнулся в сторону и, ткнувшись колесами в бетонный бордюр, замер мертвой глыбой. Ошарашенные милиционеры еще поднимались с земли, мотая головами, когда за их спинами снова взревел двигатель.

- Э-э! - крикнул один из патрульных. - Вы куда?…

Вместо ответа из окна высунулась знакомая рука и показала им большой палец. А в следующий миг «девятка» на скорости пересекла двор и скрылась между домами.

- Что они там показали, ты видел?

- Вроде бы большой палец.

- А ты уверен, что не средний?

Патрульный озадаченно уставился на приятеля.

- По-моему, нет…

- А вот я, представь себе, не уверен. Мы ведь даже не поняли, кто они такие.

- Вроде из наших. Корки-то красные были.

- Таких корок сейчас у всех встречных-поперечных… - патрульный в досаде махнул рукой. - Ладно, доставай рацию, докладывай о случившемся. Порадуем начальство очередным ЧП…

Глава 23

- Теперь-то вам понятно, почему этой дорогой никто не пользуется? - Харитонов стоял на обочине шоссе, подсвечивая себе фонарем. Проселочная дорога начиналась с довольно крутого съезда, грозя столкновением с металлическим ограждением. И не одно только ограждение красовалось внизу, - мощный луч выхватывал из чернильной мглы проржавевший от времени шлагбаум и круглый жестяной знак, предупреждающий о радиационной опасности. Тут же имелась исполненная корявыми буквами надпись о пятисотрублевом штрафе - за самовольный сбор ягод и грибов, за проход на запретную территорию без специального разрешения.

- Да уж, в хитрости им не откажешь! - Лосев покачал головой. - Хотя на наших людей подобные меры редко когда действовали.

- Не скажи! Это чем подкрепить и поддержать. - Не согласился выбравшийся из «Нивы» Сергей Маркелов. - Билеты в транспорте не проверять, тоже три четверти будут ездить бесплатно. А расстрелять для наглядности пару «зайцев», и все, как один будут оплачивать проезд.

- Ты думаешь, они кого-нибудь расстреляли?

- А что, вполне допускаю. Нам ведь уже известно, что пулями они сорят направо и налево, кроме того - в зинданы людей сажают, кого-то там даже вешали. Таким людям распустить нужный слушок не столь уж сложно. Про радиацию, про исчезающих туристов и тому подобные страшилки. А уж люди сами подхватят их и приукрасят.

- Может быть, ты и прав. - Присев на корточки, Дмитрий внимательно осмотрел шлагбаум со всех сторон. - Датчиков,кажется, нет. Значит, нет и сигнализации.

- Что и требовалось доказать! - с готовностью кивнул Маркелов. - Целиком и полностью рассчитывают на сознательность мирового сообщества.

- Точнее говоря - на страх, - поддакнул Маратик и, подняв стопор, легко отвел шлагбаум в сторону. - Во всяком случае, не скрипит, что при такой ржавчине тоже наводит на определенные мысли.

- Какие там, к лешему мысли! - Кит, успевший к этому времени проглотить пригоршню бельгийского «антиполицая» и только сейчас начавший приходить в себя, дохнул драконьим перегаром, с натугой сплюнул в темноту. - Смазывают маслицем - вот и не скрипит. А сигнализацию им тоже нет резону ставить. Во-первых, дорого, а во-вторых, накладно.

- Логично! - Тимофей Лосев ухмыльнулся. - А ты нам, неразумным, не объяснишь, часом, разницу между «дорого» и «накладно»?

- Да запросто! Дорого - это когда нужно тратить лавэ, а накладно, когда еще и нервничать приходится. Такая у нас, понимаешь, шняга в России. Это у них с появлением дорогих охранных систем воцаряется тишь да гладь, а у нас только тогда главное беспокойство и начинается. Начинают ползать уже из любопытства, - дескать, что же это там охраняют за семью замками? Да и сами замки - почему бы не стянуть? У нас ведь такая публика - может и заборы с воротами тащить, а может и за алюминием на высоковольтные опоры взбираться. Не взирая на высоту и шесть тысяч вольт.

- Хорош базарить! Нам еще пилить и пилить… - еще раз изучив смятую траву под шлагбаумом и даже проверив радиационный знак на ощупь, Дмитрий охлопал руки. - Сдается мне, с ветерком проехать не удастся. Во всяком случае, далеко мы не уедем.

- Это еще почему?

- Да потому, что впереди пост будет.

- И может быть даже не один, - поддакнул Маратик.

- Вот-вот, а потому поедем с музыкой. Слышь, Серег, у тебя, кажется, кассетник в машине стоял? Вот и включи что-нибудь боевое: Любэ там или еще кого…

Заметив недоумевающие взгляды товарищей, Дмитрий пояснил:

- Если кто-то на дороге дежурит, тихо проехать так и так не удастся. Наоборот - вызовем подозрение. А если попремся буром, да не маскируясь, то подумают на ослов-новорусов. Они там, в лесу, конечно, отморозки, но не да такой степени, чтобы мочить всех подряд. Должны понимать, что могут нарваться.

- А что, насчет музыки - это идея! Поддерживаю! - Тимофей одобрительно кивнул. - Нас, конечно остановят, но по крайней мере не пулеметным огнем. Сначала попробуют вежливо образумить и настучать по мозгам.

- Тогда делаем так. - Дмитрий обвел собравшихся строгим взором. - Впереди едут две машины, - это разведка. Позади на дистанции метров в четыреста - еще одна. С ней и пойдет основной десант. Постоянно поддерживаем связь. Как только что-нибудь случится с первыми машинами, десант выбирается наружу и пешим ходом мчится на выручку. А там уже решаем по ситуации. Есть какие-то дополнения?

- Есть… - серьезно кивнул Виталий. До сих пор в обсуждении будущего штурма лесной деревеньки он не участвовал, но сейчас все-таки решил высказаться. - Полагаю, тем, что впереди, надо быть без брони. Да и оружие с документами сбросить.

- Сбрасывать необязательно, - возразил Гриша Росомаха, - достаточно хорошенько припрятать. Обыска, конечно, не избежать, но глобального шмона они устраивать не будут. А даже если попробуют, то к этому времени и мы подгребем.

- Ясен пень, подгребем! - тяжеловато выдохнул Кит. Лицо его мало-помалу приобретало осмысленное выражение, хотя от Виталика, обычно ограничивающегося на пирушках одним-единственным стаканом водки, он все еще существенно отставал. Впрочем, здоровьем Толя Китов (в простонародье давно прозванный Китом) обладал богатырским, и мало кто сомневался, что к нужному часу он обретет нужную форму.

- Пока базар, пока то да се, десять раз успеем всех снять.

- Что ж, принимается, - Дмитрий сумрачно кивнул. - Если других предложений нет, рассаживаемся по машинам и вперед! Я и Лосев едем на первой машине, на второй Маркелов, ну, а Гриша, Виталик и Толя с Маратиком со всем скарбом пусть перебираются в джип.

- А почему в джип? - задиристо поинтересовался Кит. - Отечественным маркам уже не доверяешь?

- Джип - более вместителен, только и всего. - Терпеливо пояснил Дмитрий. С ухмылкой Толик открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но столкнувшись с глазами Харитонова, благоразумно воздержался. Несмотря на гуляющий в голове хмель, он все-таки хорошо помнил: командир терпел пререкания лишь до поры до времени. После - начинал сердиться и на особо глупые вопросы мог ответить ударом кулака. Бил же Димон крепко, - сильнее ударить мог разве что Тимофей Лосев, но с Тимофеем давно уже никто не связывался. Людям, вживую рвущим цепи и ломающим пятаки, редко приходится драться в реалиях. У них просто не находится достойных соперников. Да и недостойные обычно предпочитают держаться на дистанции…

***

Они неслись сквозь ночь, оглашая окрестности «забойным музоном» Маркелова. В качестве основного репертуара Сергей поочередно заряжал компакт-диски «Битлов» и «Глюкозы», группы «Кино», «Любэ» и «Квинов». В сущности, было не столь уж важно, что именно играет - лишь бы наяривало побравурнее да погромче. Конечно, эту кочковатую, поросшую бурьяном дорогу грамотнее было одолеть пешком, через каждые пять-шесть километров высылая вперед дозоры, прощупывая через бдительную оптику прицелов все подозрительные возвышенности и кустарники, но, увы, время на этот раз работало против них. Харитонов мало что знал о технических возможностях бандитов, но вполне допускал, что с городом они держат достаточно регулярную связь. И потому уже в ближайшие часы лесная братва могла разузнать о бегстве Василисы, а уж тогда предсказать дальнейшие события не взялся бы никто.

В сущности, они все просчитали верно. Дорога почти не петляла, и заблудиться здесь было крайне сложно. Лишь время от времени, ненадолго останавливаясь, они сверялись с направлением по спутниковым фотографиям, после чего возобновляли путь, несясь по проселочной дороге со скоростью в сорок, а то и шестьдесят километров в час. Ехать быстрее по лесной дороге представлялось убийственным. Что казалось черепашьей скоростью на шоссе, в этой чащобе представлялось чем-то запредельным. Лязгая металлическими внутренностями, машины подскакивали и взлетали, бывшие спецназовцы немилосердно бились макушками о низенький потолок кабины, добрым словом поминая каски и могучие поручни «бэтээров». Впрочем, никто не плакался и не жаловался, - даже Толик Китов, лицо которого по-прежнему то зеленело, то становилось иссиня-бледным, терпел пытку с древнегреческим стоицизмом.

- Довольно быстро едем, тебе не кажется? - Харитонов хмуро взглянул на сидящего рядом Лосева и, миновав очередную колдобину, включил рацию. - Але, Маратик, как там у вас дела?

- Нормально, - отозвался боец.

- Нас видите?

- Иногда видим, иногда нет.

- А как народ?

- Народ пока терпит. Кит вот недавно в окно сблевал, теперь ему похорошело. Даже просит музыку погромче врубить.

- У вас что, тоже слышно?

- Слышно, конечно, только Кит жалуется, что слова не все разбирает. Говорит, что «Глюкозу» любит, просит прибавить громкости.

- Ничего, перебьется. У нас без того уши заложило.

- Тогда хоть скорости прибавьте. Плетемся, как чебурашки какие.

- Что ж, прибавим… - Дмитрий и впрямь придавил педаль газа, заставив «УАЗ» прибавить оборотов.

- А если ГИБДД остановит? - Лосев с усмешкой кивнул в направлении дороги. - Хоть бы антирадар включил.

Вприщур глянув на соседа, Дмитрий потянулся рукой к бардачку и действительно достал коробку антирадара. Прилепив на липучку, развернул к лобовому стеклу. Громкость предупреждения при этом выставил максимальную.

- Ты что, я же пошутил!

- А вот я не шучу.

Лосев нахмурился.

- Хмм… Может, ты и прав. Среди деревьев эта штука, конечно, работать, не будет, но на прямых участках, да еще с какого-нибудь высокого холма…

Он не договорил. Тревожный писк сумел перекрыть даже какофонию Маркелова. Красный светодиод на корпусе антирадара часто замигал, и «кандагаровцы» с удивлением переглянулись.

- Как видишь, твоя шутка оказалась в цвет. - Дмитрий быстро поднес к губам рацию: - Мужики, в ружье! Нас засекли. Думаю, скоро остановят.

- Или обстреляют, - проворчал Лосев.

- Остановят, Тимох, обязательно остановят! - Харитонов мотнул головой. - Не полные же они идиоты! Так что готовь бабки для штрафа…

Глава 24

Далеко не все прогнозы Дмитрия оправдывались, но в данном случае он как в воду глядел. Единственное, чего не мог предусмотреть директор охранного агентства, это способа, каким лесная братва попытается их остановить. Между тем, способ оказался чрезвычайно эффективным. Сначала «кандагаровцы» разглядели лежащее поперек дороги бревно, а когда, отважно распахнув дверцу, Лосев выбрался наружу, окружающее пространство прорезала яркая вспышка. Как бы то ни было, но целили явно в них. Не из ружей и не из автоматов, а из обыкновенного импульсного излучателя.

- Кранты, мужики! Ослепли… - Лосев шлепнулся обратно на сиденье, ругаясь, принялся растирать глаза.

- Всем молчок! - вслепую успел шикнуть Дмитрий. Собственно, об этом они договаривались с самого начала: в случае чего связь прерывается и до последнего момента «кандагаровцы» хранят радиомолчание. О пассажирах едущего за ними джипа Харитонов не слишком беспокоился. Все-таки не дети - и о том, что стряслось с головными машинами, как-нибудь догадаются, тем более, что на фронте сами пользовались подобными излучателями, да и в конторе хранилась пара переносных базук с тяжеленными литиевыми батареями. Энергию импульса базуки выдавали до пятисот джоулей и слепили не хуже той гадости, что ударила в них полминуты назад. Электронная вспышка - вещь, что и говорить, не самая смертельная, но чрезвычайно удобная в ситуациях, когда нужно быстро и бесшумно вывести из строя ночную охрану. Человек, получающий по глазам фотоудар подобной силы, может ослепнуть на минуту, а может потерять зрение и на час. Харитонов знал, что действующий спецназ пускает в ход и более жуткие излучатели, выжигая сетчатку глаз с дистанции в полкилометра и более. Люди при этом не погибали, однако контакт с окружающей действительностью теряли напрочь. Коротких секунд полной темноты и шока с лихвой хватало на то, чтобы самолету войти в смертельный штопор, автомашине, кувыркаясь, полететь в кювет, а охране позволить себя обезоружить. Нечто подобное произошло сейчас и с ними. Жалобно завизжали тормоза, и, выписав неверные синусоиды, машины встали. Маркелов, находившийся от источника света чуть дальше, пострадал в меньшей степени, однако и он вынужден был остановиться. У всех троих по щекам безостановочно текли слезы, все трое ничего не видели.

- Вырубай шарманку, Серег! - выдохнул Харитонов в рацию. - Уже в наступившей тишине, добавил: - Играем дурачков…

- Богатых дурачков! - дополнил Лосев. Больше ничего они сказать не успели, так как выскочившие из леса незнакомцы тут же взяли их в кольцо.

- Руки за голову, мурло! И всем из машин, быстро!

Защелкали распахиваемые двери, довольно грубо «кандагаровцев» выволокли наружу, оттолкнув от «УАЗа», поставили на колени. Харитонов рискнул распахнуть веки, но по-прежнему ничего не разглядел. Огненной подковой в глазах стыла дуга фотоизлучателя, метались какие-то бесплотные тени и взблескивали болезненные искорки. Кто-то подставил ему ножку, и он рухнул на землю. Чужие руки быстро и умело обшарили его с ног до головы, стянули волосяной веревкой кисти.

- Вы чего, мужики? Мы же ничего не видим. Ехали себе, никого не трогали…

- А знаки запрещающие вам не попадались?

- Так мало ли что кругом вывешивают! Там и ржавь одна, ничего не разглядишь.

- Зато вы сейчас у нас все разглядите… Але, Мирон, кто там во второй тачке?

- Да тут всего один шпынь. В машине пусто, в багажнике помповик и пара спинингов.

- А документы?

- Документов нема, и в лопатнике не густо.

- Банковские карты?

- Тоже нет…

В шею Харитонова немедленно ткнулся ствол.

- Где документы, лоб? Паспорта с правами, прочая хрень?

- А ты получше поищи, авось найдешь что-нибудь. - Ровным голосом ответил Дмитрий.

- Пошути мне еще! В землю зарою! - Харитонова наотмашь хлестнули по лицу. Ударили крепко, - на языке тотчас почувствовался солоноватый вкус крови. Зато в глазах заметно прояснело. Теперь он уже смутно различал фигуры налетчиков. Было их четверо, и все держали в руках какое-нибудь оружие.

- Вы чего, в натуре, психуете, мужики? Паспорта под зеркальцем, а права мы с собой не возим.

- Это почему же?

- Да так. Менты нас в лицо знают, а с братвой мы не ссоримся.

- Даже так? Интересно, с какого хрена вам такая честь? Вы что, паханы местные?

- Местные - это, похоже, вы. А мы издалека приехали. На охоту да на рыбалку.

- Ну, а кем работаете?

- Мы, братан, в основном по части торговли. Купил - продал, слыхал о такой формуле?

- А как же! Я и про штрафы слыхал. Это, значит, которые выплачивают за нарушение границ.

- Какие границы? - прогудел Лосев. - О чем ты, браток?

- А такие, торгаш. У шлагбаума висело предупреждение - как раз для таких, как ты. И было там прописано черным по белому - с кого, за что и сколько. Вы ведь по запретке катаетесь, вкуриваешь, ситуацию? Значит, уже огребли проблем по самое не могу. Теперь бабульками придется расплачиваться. Большими и звонкими.

- Так разве мы отказываемся? Надо заплатить - заплатим, какой базар!… - Харитонову показалось, что зрение стало возвращаться к нему быстрее. Помимо отдельных фигур он уже различал глаза людей, их жесты и мимику. Более того - теперь он видел даже ветки окружающих деревьев, а на физиономии беседующего с ними детины неожиданно рассмотрел россыпь безобразных оспин. Впрочем, украшали его не только оспины, - верхнюю губу горластого детины рассекал уродливый шрам - либо след давней драки, либо хирургическая попытка ликвидировать заячью губу.

- Вы только нам озеро укажите какое получше. - Нудным голосом прогудел над его ухом Тимофей. - Чтобы, значит, и рыбка клевала, и душой можно было отдохнуть.

- Чего, чего? - детина, похоже, изумился.

- Я про озеро, - продолжал гнуть свою линию Тимофей. - Мы же, типа, отдохнуть приехали. Нормально по-человечески расслабиться. А бабки заплатим, не беспокойтесь.

Четверо налетчиков громыхнули смехом.

- А что, поможем устроить им расслабуху, раз просят. - Детина, физиономию которого Харитонов видел уже довольно отчетливо, радостно заржал. - Воздух у нас целебный, кругом сплошная тайга, так что посидите в подвальчике, отдохнете пару неделек.

- Ты чего гонишь, братан? - возмущенно пробасил Лосев. - Какой, на хрен, подвал! Мы же сказали, что заплатим. Сколько там требуется? По пятьсот рублей с рыла? Вот и выплатим. Прямо сейчас.

- Ты, ослик запоздал! У нас нынче другие тарифы. - Обладатель уродливой губы вновь рассмеялся. - В рублях мы давно уже не берем.

- Вы что, полтора косаря в баксах хотите? - изобразил возмущение Харитонов.

Склонившись над ним, долговязый оскалился, отчего резаная верхняя губа стала еще более страшной.

- Ты, браток, все еще ничего не понял. Я ведь тебе о девальвации с инфляцией толкую, врубаешься? А денег у вас кот наплакал. Ни карт, ни бирюлек. А мы люди реальные, знаем, как деньги вышибаются. Потому не обижайся, придется вам все-таки поскучать в местной камере. Пока ваши кореша не наскребут положенной суммы.

- Да сколько нужно-то? - не выдержал Дмитрий. - Чего ты понты гнешь? Говори прямо, сколько хочешь?

- У нас, дурилка, такса твердая. - Усмешливо процедил детина. - С одного лба полсотни косариков.

- Полсотни?

- Полсотни, карасик, полсотни. - Резаная губа детина издевательски сморщилась. - С нормального народонаселения, понятно, в рублях, а с вас, толстожопых, - в бакинских.

- Ты что обкурился, родной? Откуда у нас такие деньги? - Лосев даже возмущенно дернулся. На самом деле он, конечно, проверял прочность пут, но стоящий за его спиной бродяга немедленно отреагировал, врезав Тимофею по уху. Лосев метнул в его сторону ненавидящий взгляд, каменно сжал челюсти. Можно было только догадываться, каких усилий стоило ему сдержаться и не ответить обидчику.

Дмитрий тем временем продолжал украдкой озираться. По его прикидкам группа Марата должна была вот-вот подойти, да и они практически уже пришли в форму. Сидящий на земле Маркелов усиленно моргал - видимо, экстренно приводил зрение в норму. Как и двоих его приятелей, Сергея тоже успели связать, и все же шанс освободиться своими силами у них имелся. Не столь уж важны руки, когда есть ноги, а уж ногами бывшие спецназовцы умели работать отменно. Тем не менее, Дмитрий не хотел рисковать, - стволы в руках бандитов внушали нешуточное опасение. Трое против четверых - не такой уж скверный расклад, и все же эти бродяги могли успеть выстрелить. Пусть только раз, но и одна-единственная жизнь значила для «кандагаровцев» очень много. А потому эту партию Харитонов твердо намеревался выиграть всухую.

Как бы то ни было, но он не дал воли своим чувствам и уже через пару минут хвалил себя за «верное» поведение. Мог ведь сорваться - и ребяток, конечно, за собой бы увлек, но совладал с нервами, усидел на месте. Вознаграждение последовало очень скоро. Сначала «кандагаровцы» услышали из зарослей знакомый «утиный кряк», а чуть погодя голова склонившегося над Маркеловым налетчика странным образом дернулась. Сергей едва успел отстраниться, чтобы не дать залить себя брызнувшей кровью. Сразу после падения бандита все и началось…

Атака проходила в лучших спецназовских традициях. Видимо, Маратик тоже какое-то время успел понаблюдать за лесной братвой, распределив с товарищами цели, окончательно убедившись, что никаких дополнительных сил у самозваного патруля нет. В то время как бандиты продолжали обшаривать машины их взяли на прицел из бесшумных автоматических комплексов. Три «винтореза» выплюнули по куску металла с небольшим временным интервалом, и три человека без стонов и криков повалились на землю. Детина со шрамом так и не успел ничего понять. Реакция у него была неплохой, но даже обернуться к стремительно раздвигающимся кустам он не успел. Черным призраком фигура Маратика уже летела к нему, но приятеля опередил Дмитрий. Очень уж обидно было простоять всю свалку на коленях. Рухнув на бок, он футбольным ударом подбил щиколотку охнувшего бандита, махом ступни вышиб из рук обрез. Все прочее доделал подскочивший Марат. Таранным ударом сбив детину на землю, он ухнул на него всем телом, локтем заглушил готовый вырваться из горла противника крик. Отчетливо хрустнули зубы, тело врага судорожно изогнулось, ноги затрепетали, но беспощадный Маратик знал свое дело и не ослаблял натиска. По давнему боевому опыту все они отлично помнили: врага мало обезвредить, его надо психологически сломить. Именно это они сейчас и проделывали - возможно, с излишней жестокостью, но на войне такого понятия, как жестокость, попросту не существует. В то время, как Марат скручивал проводом руки детины, Тимофей ковырнул пальцем путы Дмитрия, порвав их, словно паутину, рывком подтащил к пленнику убитого напарника.

- Видишь своего дружка? Видишь? - Лосев безжалостно толкнул детину к трупу, на секунду прижал лицом к лицу. - Хочешь, мы и с тобой сейчас то же самое проделаем?

- Вы трупы! - прошепелявил пленник. Он был ошарашен, но явно еще надеялся переиграть заезжих гастролеров. - Да вы знаете, что с вами сделает Атаман?

- Догадываемся… - Харитонов водрузил ногу на грудь пленника, чувствительно придавил. - Хотя вопрос правильнее сформулировать чуть иначе: не что он с нами сделает, а что мы с ним сделаем. А также и с тобой, красавчик. Нам ведь твою судьбу тоже надо как-то решать.

- А чего ее решать? Свернем шею - и все дела! - буркнул выходящий из кустов Толик Китов. На полных щеках его успел расцвести румянец, глаза вернули утраченный блеск. Кажется, ночной бросок окончательно привел его в чувство - настолько, что он даже нашел в себе силы подыграть ночному спектаклю. - Чего, в натуре, цацкаться? Атамана мы так и так грохнем, так что куренок этот нам без надобности.

- Кто вы такие? - голос лежащего на земле детины впервые дрогнул.

- Мы, куренок, - легион смерти. Слыхал о таком? - Лосев фыркнул. - И таких, как ты, мы не арестовываем, а убиваем. По возможности тихо, без суда и следствия. Как того же Эскобара или Митю-Цыгана.

- Кстати, мужики, есть идея! - забросив на плечо автомат, Кит щелкнул стопором и снял с пояса огромных размеров нож - еще одно оружие морального давления. Шагнув к пленнику, с кряхтением опустился на колено. - Мы ему ща башку смахнем. А после оставим на пепелище. Типа, это кавказцы сработали. На нас и не подумает никто… Давай-ка, родной, переворачивайся на живот.

- Зачем?!

- А затем, что так крови будет меньше.

- Вы чего, мужики? - оспины на лице бандита побледнели. - Я же вас не трогал!

- Теперь и не тронешь… Давай шевелись! - Лосев рванул бандита за плечо, без усилий перевернув на живот. - Базара с тобой все равно не получится, а так хоть какой-то прок будет.

- Мужики, не надо! - обладатель заячьей губы припадочно задергался, но куда ему было совладать с могучими руками Тимофея. Еще и Кит с Дмитрием помогали. Плечи бандита прижали к земле, рубаху на вороте рванули вниз, обнажая загривок.

- Вот так, родной, а теперь потерпи чуток. - Кит хмыкнул. - У меня рука твердая, так что быстро управлюсь…

Сталь ножа только слегка коснулась загорелой шеи, но ждать детина не стал - немедленно зашелся в истошном крике.

- Не убивайте, я все сделаю! Все, что попросите! Только не режьте!…

Подчиняясь кивку Дмитрия, Кит убрал нож. Харитонов же огладил лохматую головушку детины, крепко стиснул непокорные вихры.

- Значит, побалакать согласен?

- Все скажу! - с дрожью выдохнул пленник.

- Тогда поговорим, - Дмитрий уселся удобнее. - Ну, а начнем мы с имени? Твоего, разумеется.

- Сема. В смысле Семен…

- Кличка?

- Кулак.

- Это за что же тебя так окрестили? Дерешься хорошо или жлоб по жизни? - заметив, как разом набычился лежащий, Дмитрий вздохнул. - Ладно, это к делу не относится. Сейчас ты, Сема, про Атамана расскажешь, про деревню и систему постов. Потом пойдешь с нами и сам все покажешь. А там уж как фишка ляжет… И не обессудь, поймаем на вранье - сразу кончим…

Глава 25

Стрелка часов неумолимо приближалась к семи, туман, на который так надеялся Дмитрий, под дуновением утреннего ветерка рассеялся практически полностью. Ждать далее становилось не просто неразумно, но и опасно. По сведениям Семена - того самого детины с рассеченной губой, патруль на дороге уже в восемь докладывал о себе Леснику, после чего на смену им заявлялась свежая команда…

На отдалении вновь забрехали собаки - уже в который раз. Как ни таились бывшие спецназовцы, как ни старались красться бесшумно, четвероногие сторожа все-таки чувствовали близость чужаков.

В очередной раз приложив к глазам электронный бинокль, Харитонов щелкнул микриком, переключая оптику с ночного режима на дневной. Обзор разом улучшился, и в одном из окон крайней избы он сумел даже различить незамысловатый узор занавесок. Кое-где проблескивал свет зажженных ламп. Значит, подтверждались сведения, полученные от Гринева. Скучать в потемках лесная братва не желала и, видимо, сумела пиратским образом запитаться электроэнергией от ближайшей воздушной или кабельной линии. В немалой степени заинтересовал Дмитрия и высоченный крест, вкопанный на окраине села. На могилу героического партизана это совсем не походило, а вот с крестиками, что уже не первый раз поджигали неведомые озорники в городе Екатеринбурге, имел безусловное сходство. Да и Василиса говорила Мишане что-то о Клане и его послушниках. Впрочем, делиться своими подозрениями с товарищами Дмитрий пока не стал. Сейчас его больше волновали собаки.

- Вольер-то у них - в виде круга. Совсем как на зоне. - Возбужденно шепнул Виталик. - Без шума не подойдешь.

- Значит, придется кончать псов. - Хмуро кивнул Харитонов.

Гриша Росомаха, прилегший с правого боку, буднично пожал плечами.

- Псов прикончим - не проблема, а вот как быть с пулеметчиком? Не спит ведь, падла. И нашу стрельбу наверняка заметит. А как заметит, так и поднимет тревогу. Его бы снять - вот это было бы делом!…

Мысленно с ним согласившись, Дмитрий перевел бинокль выше, поймал в поле зрения упрятанную меж сосновых стволов будку часового. На секунду сияющий прожектор мазнул электрическим жалом и залегших в кустах «кандагаровцев», но тут же, покачиваясь, переместился в сторону. Видать, присутствие Атамана крепко взбодрило местную братию, - охранник действительно не спал, каждые пять минут бдительно освещая окрестности деревеньки. Экономить электроэнергию не входило в его задачу, и, высвечивая те или иные фрагменты ландшафта, он выключал свой прожектор лишь на очень короткое время, давая возможность остыть раскалившемуся кожуху. Заодно, верно, отдыхал и сам. А может, поправлялся порцией айрака, о котором успел поведать им Семен. Спустя несколько минут, свет вспыхивал вновь, и луч продолжал свое скучноватое путешествие. В те мгновения, когда он падал на территорию вольера, лай немедленно возобновлялся. В огненное пятно при этом лохматыми комками часто впрыгивали тявкающие псы. Свет мгновенно менял их окрас, обращая в подобие огненных комет, что чрезвычайно забавляло четвероногих стражей. Как и люди, псы тоже скучали, и для них это было своеобразной игрой.

Дмитрий вновь попытался разглядеть на противоположном краю деревеньки своих коллег, но, конечно же, никого не увидел. Тем не менее, именно там заняли свои позиции Лосев с Маратиком и Китом. На этот раз все они были экипированы положенным образом, натянув на себя тяжелую броню, громоздкие рации сменив на миниатюрные наушнички с микрофонами, к автоматическим комплексам добавив порции «выстрелов» для подствольников, а к обычным гранатам присовокупив и газовые. Неугомонный Маркелов успел взобраться на березу, устроив на приличной высоте что-то вроде снайперского гнезда. Под прицелом своего «винтореза» он держал теперь большую часть деревушки, включая и чертову вышку с крупнокалиберным пулеметом. Уже дважды он докладывал, что видит там часового, но сказать с уверенностью, что сумеет снять его с первого выстрела не мог. И получался замкнутый круг: подойти ближе они не могли из-за чутких собак, а перестрелять псов не решались из-за пулеметчика. Видать, на это и рассчитывал чертов Атаман, и, наблюдая планировку деревушки, Дмитрий все более утверждался во мнении, что этот человек и впрямь мог принадлежать к стану силовиков. Если это действительно так, то рисковать они просто не имели права. «Выжигать» это гнездышко следовало быстро и с максимальной безжалостностью, не давая возможности запросить поддержки у своих…

- Как там у вас, Лось? - тихо поинтересовался он. Напрягать связки не было надобности, новая импортная техника работала превосходно, донося голос абонента без малейших искажений.

- Пока все тихо. - Откликнулся Тимофей.

- Видел какие-нибудь посты?

- Да нет. Похоже, Сема не врал, - нет у них часовых.

- Если не считать красавца на вышке и псов в вольере.

- Точно! С такой охраной им действительно можно не тревожиться… - Тимофей немного помолчал. - Только сдается мне, Димон, упускаем мы времечко. Народ явно просыпается, да и патрульных могут вот-вот хватиться.

- Есть какие-нибудь предложения?

- А какие могут быть предложения? Стрелка на вышке надо мочить. Пока он там фонарем светит, в атаку не пойдешь. Ползком сунемся, псы хай поднимут. Их тут десятка два, не меньше.

- Далековато нам до стрелка. - Сокрушенно признал Дмитрий. - Метров триста с копейками. Может, с вашей стороны ближе будет?

- У нас, Димон, та же история. Они потому и поставили вышку в самом центре - как раз на такой случай. Сдается мне, этот их Атаман - непростой мужик.

- Вот и мне так думается.

- Словом, попробовать снять вертухая, конечно, можно, но без гарантий. Ты заметил, что там даже лестницы нет?

- Наверное, спускают и поднимают.

- Вот-вот! А мы еще и бронежилет на нем рассмотрели! Здорово, правда? Опять же задувает. Стало быть, поправку на ветер надо брать… Короче говоря, повезет - снимем, а нет, без шума не обойтись.

- Значит, будем рисковать?

- Можно, конечно, и рискнуть, а можно и Сему вперед пустить. Помнишь, он рвался в бой? Сейчас вот опять давит на психику. Понимает, что под расстрельной статьей ходит.

- Сейчас расстрела не дают.

- Он и пожизненного срока не хочет.

- А чего хочет?

- Хочет, квазимодо такой, чтобы его вчистую отпустили.

- Ишь, какой умный! Может, он еще хочет, чтобы ему карманы брюликами нагрузили? Шиш ему!

- А может, стоит дать человечку поработать? Для нас это не худший вариант.

- Не худший, говоришь? - Дмитрий задумался. - А не обманет?

- Черт его знает, может и обмануть. А с другой стороны он же понимает, на какой кукан угодил. Не мы шлепнем, так свои могут на фарш пустить. А я ему тут намекнул, что мы его по липовой статье могли бы закрыть. Не за убийства с разбоем, значит, а за какую-нибудь дохлую кражонку.

- И как он? Поверил?

- По-моему да, хотя публика это, конечно, гнилая… - на какое-то время Тимофей замолчал. - Короче, я бы на твоем месте рискнул. А заодно и записку для Горбуньи передал. Чтобы, значит, она Стаса с девчатами подготовила.

Дужкой бинокля, Дмитрий сосредоточенно потер переносицу.

- Нет, - сказал он, наконец. - Не надо никаких записок. Поднимется буза - Стас без того сообразит все, как надо.

- А как быть с Семой? Все-таки отпустим его прогуляться к вышке?

- Пустить-то не проблема, только сумеет ли он к ней подойти?

- Говорит, что сумеет. Там, дескать, сейчас либо Гарик, либо Хван, а это его давние кореша.

- А собаки?

- Смеешься? Они же тут, считай, бок о бок уже второй год кукуют, - давно уже друг дружку по запаху изучили.

Дмитрий хмуро взглянул на часы. Время и впрямь поджимало. Раздумывать было некогда.

- Ладно, - решился он. - Только у него ведь морда вся разбита, - так что оботри хотя бы. А уж потом посылай к вышке. И втолкуй напоследок: его задача - часовой и ничто больше! Пусть разберется с ним и затаится. Тогда никто его не тронет.

- А оружие какое дать? Я это к тому, что пистолета с глушаком - не много ли будет?

- Да какая разница! У него же под боком «Корд» окажется! Главное - скажи, чтобы с вышки носа не совал.

- Понял тебя! Пошел готовить диверсанта.

- И сообщай потом о каждом его шаге!

- Не сумлевайтесь вашбродь! Будем держать в курсе…

***

Сема Кулак никогда не стеснялся своей кликухи. Среди братков ее и впрямь принимали с уважением, тем более, что баклан из Семы вышел горластым. Мало кто знал, что впервые свое погоняло он получил за редкостную прижимистость. Очень не любил делиться и во всех своих квартирах организовывал подобие складских помещений, заваливая их шубами и куртками, крадеными браслетами и цепочками, электронной аппаратурой и мебелью. Впрочем, об этом знали только его женщины, - среди братков Сему продолжали ценить - если не за кулаки, то за хамскую глотку. Разумеется, Сема этим беззастенчиво пользовался. Важно было лишь не пережать палку, тонко чувствуя момент, когда можно и когда нельзя поднимать голос. Сема, надо отдать ему должное, такие вещи всегда тонко чувствовал. Знал, кому следует подпеть, а кого и облаять. Потому и остался в живых, впервые столкнувшись с командой Атамана, потому и сейчас без особых угрызений совести вызвался ликвидировать вертухая с вышки. Сама по себе измена его ничуть не страшила. Он и слова-то такого не знал, всю жизнь сохраняя верность только человеку по имени Сема Кулак, в угоду которому воровал деньги и золото, наотмашь ломая жизни иных людей, легко и просто меняя друзей и паханов. Забавно, но он действительно уважал себя, втайне от других почитая, как умного и сильного хищника. И когда справа и слева от него погибали вчерашние дружки, он лишний раз убеждался в собственной избранности. Они были сильнее, но он оказывался увертливее, и подобная тактика неизменно себя оправдывала. Сильных ломала другая сила, он же всякий раз умудрялся оставаться в стороне. Потому и сейчас шагал к вышке, чувствуя, что удача вновь ему улыбнулась. Атаман был силой бесспорной, но вот на сцене появилась другая сила, и обостренным чутьем Сема Кулак понял, что победить суждено именно ей. А значит, нечего было мудрить и сомневаться, - следовало как можно быстрее пристраиваться к рядам победителей. Только это обещало будущее сохранение жизни, а к последней Сема откровенно прикипел, мечтая прожить не жалких пятьдесят и даже не семьдесят лет, а все сто, чтобы успеть покататься по миру, накопить свой первый настоящий миллион и, может быть, посмотреть на Третью Мировую войну.

Об этом он и думал сейчас, пробираясь вдоль изгороди вольера. Псы кидались к нему, слюнявили руки, узнавая, отбегали в сторону. Был бы здесь Волк, тот, пожалуй, мог бы и покусать, но страшного питбуля грохнул приятель этих морпехов. То есть, может, и не морпехами они были, но в том, что за ними таилась настоящая сила, в этом Сема Кулак ни минуты не сомневался…

На вышке, конечно же, оказался Гарик. Опять, верно, продул Хвану в карты лишнее дежурство. Это Сему вполне устраивало. Верткого уголовника с выколотым на груди Лениным он немного побаивался. Верно, потому, и побаивался, что тот тоже умел чувствовать недоступные многим вещи. Если Сема разыгрывал из себя крутого баклана, то Хван брал мерку повыше, кося под настоящего вора. При этом очень многие принимали его игру всерьез, отдавая ему почести, которых рядовой урка ничуть не заслуживал. Как бы то ни было, но Хван был достойным соперником, неплохо использующим слабости человеческой породы, способным легко и просто разгадать замысел себе подобного. А потому, разглядев высунувшегося из-за плетеной стены Гарика, Сема с облегчением помахал ему рукой.

- Посылочка тебе! - не слишком громко крикнул он. Гарик на глухоту не жаловался, а потому должен был услышать. - Маленький сувенир от подружки. Так что спускай лестницу…

- Ты бы мне лучше пузырь принес… - проворчал сверху Гарик, однако веревочную лестницу все же сбросил. Смена его близилась к концу, а потому можно было немного и расслабиться.

Поднявшись метра на четыре, Сема бдительно огляделся. Впрочем, не столь уж страшно, если кто и увидит со стороны. Большинство свидетелей скоро лягут мертвыми, а те, кто уцелеют, все равно ничего не поймут.

- Ну? И где твоя посылочка?

- Туточки она, тут… - Сема с пыхтением взобрался на дощатый настил, шагнул к приятелю. Гарик по-прежнему ни о чем не подозревал, сонными глазами следя за его приближением.

- Вот он мой подарочек, - сема Кулак неспешно достал из-за пояса отданный ему Тимофеем пистолет. - Видал, какой глушак. Не наш самопал, - фирма!

- Да на фига он мне! - Гарик враз поскучнел, физиономия его вытянулась. С этим выражением на лице ему и суждено было умереть. Все с той же спокойной деловитостью, без цветастых фраз и угрожающих жестов Сема приставил пистолет к груди приятеля и дважды нажал спуск. Тело Гарика судорожно дернулось и мягко сползло на дощатый настил.

- Вот так-то будет лучше… - Сема уверенными движениями поднял наверх лестницу, высунувшись наружу, помахал рукой. Он точно знал, что из леса за ним внимательно наблюдают в бдительную оптику, а потому махал с редкостным усердием. Сейчас он покупал не что-нибудь, а собственную жизнь. Отмашка означал сигнал к атаке. Ну, а что должно было последовать за этим, его мало волновало. Главное было дожить до Третьей Мировой. Будущая война обещала стать на редкость зрелищной, а зрелища Семен любил во все времена…

Глава 26

Конечно, бедные псы были ни в чем не виноваты: такими их создала мать-природа, такими их воспитали люди, но, увы, никак иначе пройти мимо вольера, кольцом охватывающего главную деревушку, было невозможно. А потому, как только Сема Кулак расправился с пулеметчиком, в направлении четвероногих друзей обрушился настоящий шквал свинца. Били одиночными, но часто и умело, выцеливая через просветленную оптику одного пса за другим. Таким же образом, должно быть, истребляли в давние времена несчастных котиков. Псы с визгом свивались в клубки, разбрызгивая кровь, катались по земле. Нажимая спуск, Дмитрий обратил внимание на то, что собачки здесь в массе своей далеко небезобидные. Конечно, в своре четвероногих сторожей преобладали обычные дворняги, но нередко попадались и псы посерьезнее - вроде тех же широкогрудых ротвейлеров, юрких эрделей и немецких овчарок. Во всяком случае, левреток с таксами здесь явно не наблюдалось.

А, в общем, никакого удовольствия от этого массового убийства ни он, ни его коллеги, разумеется, не получили. Работали без эмоций - как в тире. На все про все им понадобилось секунд тридцать или сорок…

Помнится, в давние времена именно собаки спасли от нашествия древний Коринф, но этим псам стать «спасителями» было не суждено. Противник, атаковавший деревню, оказался опытнее и сильнее. Он не дрался с ними, не мерился силой мускулов и остротой зубов, - он их попросту убивал.

- Выдвигаемся к домам! - отрывисто приказал Дмитрий, и шестеро спецназовцев с разных концов деревеньки перебежками рванули к ближайшим изгородям.

Гринев был прав, поселение было более чем странным. Потому и показалось спасателю состоящим из нескольких отдельных хуторов. На самом деле, деревня была все-таки единой, но длительное запустение успело разделить улицы довольно кустистыми лощинами, некоторые дома просели и развалились, другие скрылись под шапкой густой растительности. Пожалуй, еще лет десять подобного прозябания, и от чахлых огородиков с полуразрушенными избами осталось бы одно воспоминание. На памяти Харитонова призрачных и безлюдных селений было немало, но всякий раз подобные встречи производили на него тягостное впечатление.

Он бежал на пределе, не щадя грузного Виталика, делая стремительные остановки возле бревенчатых стен, в короткие секунды успевая осмотреться и выбрать для себя очередной ориентир. Гриша Росомаха перемещался чуть правее, стараясь соблюдать ту же скорость. Стоило впереди проявиться двум чужаком с ружьями, и преимущество спецназовцев не замедлило сказаться. Они видели Харитонова с Виталиком, но не заметили Росомаху, и нападающие этим тотчас воспользовались. Первым открыл огонь Григорий, почти сразу к нему присоединились Дмитрий с Виталиком. Дуэль была явно неравной, и перекрестным огнем «кандагаровцы» легко и просто положили противника на землю. Сейчас важно было не снижать темпа, - это было азбукой, известной еще во времена Александра Суворова. Скорость и внезапность становились залогом большинства одерживаемых человечеством побед, - скорость стала девизом и российского спецназа. В течение считанных секунд бойцы проникали в запертые квартиры, еще быстрее врывались в захваченные террористами автобусы, валили наземь и обезоруживали наркоторговцев. Бойцов намеренно тренировали на спурт, на сверхскоростной рывок, к которому зрение, слух и аналитическое восприятие обычных людей были попросту неприспособленны. Их учили бросаться вперед сразу после взрывов, пока не рассеялся дым, пока еще звенело в ушах от акустического удара. Даже у самой быстрой электронной техники имеется свое конечное время срабатывания. Обстреляй радиолокационную станцию градом ракет, и она попросту не уследит за всеми выпущенными в нее снарядами. Нечто подобное использовал в своих операциях и спецназ: побольше криков, грохота и слепящих вспышек, а тогда и самый подготовленный противник обязательно растеряется. Может быть, всего на секунду или две, однако и этого времени бывает достаточно, чтобы оглушить врага крепким ударом, чтобы сомкнуть на руках стальные наручники. Впрочем, сейчас момент внезапности себя исчерпал. Выбирающиеся из домов бандиты начинали потихоньку приходить в себя, неумело занимали круговую оборону, пуская поверх крыш длинные слепые очереди. Они уже понимали, что кто-то на них напал, но все еще не видели своего противника. Ну, а кто видел, тот тут же умирал…

С дальнего конца деревни послышались отчаянные крики, но уже через пару секунд их перекрыла череда оглушительных взрывов. Судя по всему, в ход пошли шумовые гранаты, - значит, перестала таиться и группа Лосева. Автоматная и ружейная пальба усилилась, но шансов на успех у бандитов все равно не было. Словно маленькие тайфуны, «кандагаровцы» перемещались от изгороди к изгороди, скупыми выстрелами гася очаги сопротивления. Прямо на Дмитрия выскочила какая-то перепуганная женщина с ведром, спотыкаясь, шарахнулась к изгороди.

- Лежи, дура! - рявкнул Харитонов, и женщина послушно пригнулась к земле. Тут же следом за ней из кустов высунулась небритая харя какого-то мужлана. Высунулась на миг и, заметив «кандагаровца», снова пропала. Дмитрий даже не успел его толком рассмотреть. Впрочем, блеск ружейной стали он все-таки уловил, позволив рукам привычно развернуть автомат в нужном направлении. Наискосок полоснув по кустам очередью, он услышал, как валится в зарослях грузное тело. Бегом обогнув выросшую перед самым носом изгородь, Харитонов чуть было не нарвался на пулю. Сразу трое мужчин суетились во дворе, раскладывая конструкцию, отдаленно напоминающую миномет. Один из них как раз и послал в Харитонова грохочущую очередь. С такой дистанции промазать было невозможно, и одна из пуль шкрябнула Дмитрия в грудь. Он не впервые получал в «броню» пулю, но привыкнуть к этому все-таки не мог. Всякий раз ощущения были самыми неприятными - словно кто смаху огрел кувалдой. Охнув, он упал на колено, кое-как удержал в дрогнувших руках «винторез». Следующая секунда стала последней для автоматчика, - Дмитрий свалил мужчину короткой злой очередью. Двое других бросились бежать, но играть с ними в догонялки было некогда. Их пристрелил перепрыгнувший через изгородь Виталик. Обернувшись к Дмитрию, крикнул:

- Слышал, что сказал Лось?

Дмитрий оглушено помотал головой. Сообщение Тимофея он и впрямь проморгал.

- Он сказал, что первую цель они накрыли!… Ты-то как?

- Нормально. - Дмитрий в два присеста поднялся. Грудь ощупывать не стал, - без того знал, что там расплывается приличных размеров кровоподтек. - Первая цель - это хорошо… Значит, выдвигаемся ко второй!

Но Виталик без того уже смотрел в направлении дома, в котором, по словам Семы Кулака, останавливался на постой Атаман. Это и было их второй целью - возможно, даже более важной, нежели первая. Увязая ногами в густо поросших грядках, они ринулись к цели номер два. На бегу вновь чуть разошлись в стороны. При этом краем глаза Харитонов рассмотрел в шагах тридцати каску Гриши Росомахи.

- Атас, Димон!

Мелькнувший в одном из окон ружейный ствол Виталик заметил раньше, но быстрее отреагировал все-таки Дмитрий. Впрочем, и он несколько запоздал. На миг опережая его очередь, гулко ударил выстрел. Картечь свистнула над самыми головами, с треском накрыв ветхонький заборчик. Ответные очереди «кандагаровцев» в щепки разнесли раму, утонули в комнатной темноте. К пулям Дмитрий добавил выстрел из подствольника, переместившись на пару метров левее, в то же окошко послал вторую гранату. В доме громыхнули взрывы, вперемешку с дымом наружу посыпались щепки, известь и стекла.

- Кажись, копец орлам! - Виталик, не останавливаясь, бросился дальше, на ходу добил ворочающегося возле миномета подранка. Дмитрий обогнул избу и почти нос к носу столкнулся с парочкой бритоголовых людей. Один из них, заметив Харитонова, метнулся в сторону, второй попытался выстрелить. Однако реакции его в значительной степени уступали рефлексам Дмитрия. Очень уж долго он соображал, и очень уж долго поднимался в его руках тяжелый «Калашников». Между тем, Харитонову и поднимать ничего не понадобилось. Одно мгновение, и сдвоенный выстрел разворотил грудь бандита. Еще пара пуль заставила споткнуться убегающего. Из оконного, курящегося дымом проема вывалился очередной удалец с помповиком, но на него «кандагаровец» даже не стал тратить пулю: ногой свирепо пнул в живот, тут же завершил «двойку» ударом приклада в висок. Скорее всего, бандиты даже не успели понять, каким образом они умерли, - настолько все произошло стремительно. Сердце Харитонова выдавало верных полторы сотни ударов в минуту, но это было делом привычным. Непривычным было то, что атака напоминала ему дурное подобие компьютерной игры. Подобием цунами они продвигались по заросшим улочкам деревеньки, сметая все на своем пути, хирургическим огнем подавляя малейшие очаги сопротивления, оставаясь при этом совершенно неуязвимыми. Крылось в этом некое настораживающее несоответствие. Они опережали бандитов буквально во всем, и именно эта обманчивая легкость начинала все больше беспокоить Дмитрия.

- Всем удвоить внимание! - сипло приказал он. - Сергунь, кто-нибудь уже бежит из села?

- Человек пять пыталось удрать. Я их у вольера подсек, троих положил, остальные отступили.

- Что видишь сейчас?

- Да почти ничего. Сначала выскакивали из домов, теперь затаились. Хотя…

- Что?! - нетерпеливо спросил Дмитрий.

- Наблюдаю легкое копошение в районе вышки…

- Понял тебя! Наблюдай дальше… Марат, слышишь меня? Сходимся возле вышки. Осторожность максимальная!…

***

Пожалуй, проснулся он одним из первых. Природная чуткость заставила его поднять голову, когда в деревне царила еще полная тишина. Видимых причин для беспокойства не было, и все-таки в груди поселилась неясная тоска - предчувствие чего-то грозного и неотвратимого. Это было столь непривычно, что поначалу Лесник даже решил, что заболел - подхватил какой-нибудь вирус гриппа, а то и клеща энцефалитного. Не менее получаса он пролежал, прислушиваясь к неясным ощущениям, пытаясь разгадать причину нахлынувшего дискомфорта. Когда стало совсем невмоготу, поднялся и, ополоснув лицо, беззвучно оделся. Сняв с крючка свой любимый карабин, забросил за спину. Будить спящих на лавках людей не стал. Вместо этого приторочил к поясу тяжелую кобуру с «Кольтом» и вышел на крыльцо. Именно в эту минуту в вольере и завизжали расстреливаемые псы. Какое-то время Лесник непонимающе взирал на далекую бойню, а после метнулся обратно, пинками принялся поднимать с лавок сонных братков.

- Ты чего, в натуре, взбесился? Что стряслось-то?…

Он не отвечал. Сорвав со стены рацию, торопливо защелкал тумблерами, вызывая посты. Кажется, предчувствия его не обманули. Ни один из постов не ответил - Ни Сема Кулак, ни Шуша, ни Гарик. Это было уже совсем скверно. Впору было ударить в набат, хотя и с этим они, скорее всего, запоздали…

А чуть погодя, на западной окраине громыхнули взрывы, послышалась беспорядочная стрельба.

- Занимаем круговую оборону! - шикнул он на перепуганных братков. - Из дома пока не высовываться!

- А где Атаман?

- Хрен его знает. Но если эти уроды взяли вышку и покоцали собак, на улице нам против них не выстоять.

- Да кто они-то, Лесник?

- Кто? - он на секунду задумался, и легкое подозрение гусеницей зашебуршилось в голове. - А ведь, кажись, я знаю, кто это!

Он зло оскалился. За вспышкой озарения замаячила и реальная возможность спасения. Теперь он уже не сомневался, что в лагерь к ним заявились друзья девушек. Сначала та парочка, теперь вот и основной отряд «освободителей». И если дошли так быстро, если сумели пройти мимо Семы Кулака, значит, силы у них действительно немаленькие…

- Баб надо брать! - гаркнул он. - Тех двоих! Будем держать их при себе, сумеем вырваться.

- А тот, что в яме сидел? - это спрашивал уже Рот. - Может, и его прихватить до кучи? Он ведь из той же компании.

- Молоток! Верно мыслишь. - Лесник торопливо кивнул. - Так и сделаем. Сейчас оглядимся и осторожно выберемся через окна. Потом броском до избы Горбуньи, заскакиваем внутрь и кладем всех на пол.

- А потом?

- Потом суп с котом. Главное, чтобы был на руках лишний козырек.

- Типа, значит, заложниц?

- Точно, с ними нас никто не тронет… - Лесник не договорил. Видимо, где-то высоко наверху ударил неведомый гонг, и просыпалась вниз последняя жизненная песчинка. Срок, отмеренный везучему братку, истек, и разом две гранаты, пробив стекла, влетели в дом. Кажется, что-то еще успел крикнуть Убогий, метнулся к печке Рот, но на этом все и закончилось. Два взрыва полыхнули практически одновременно, густо окропив комнату осколками, каждому из присутствующих с гарантией подписав смертный приговор. Лежа возле окна и захлебываясь собственной кровью, Лесник разглядел, как, раздвигая дым, в горницу ввалились две обряженные в камуфляж фигуры. В руках у мужчин были незнакомые автоматы с утолщенными стволами, на головах красовались каски, подбородки венчали миниатюрные микрофоны.

- Смотри-ка, двое еще живы. - Лосев, а первым ворвался в дом именно он, без колебаний поднял свой винторез. - Извини, браток, но языки нам сегодня без надобности…

Это и было последнее, что услышал Лесник. Бесшумная очередь брызнула прямо в глаза, потушив зрение и жизнь, превратив весь видимый мир в единую чернильную мглу.

Глава 27

В отличие от Лесника полковнику повезло значительно больше. Когда-то его сон охранял верный Волк, но чертов гость прикончил пса, и теперь с полковником неизменно оставалось только двое его людей. Они были неплохими стрелками - эти двое, однако защитить его все-таки не сумели. Когда нападающие обстреляли дом из подствольников, оба оказались серьезно ранены. Гранаты, рванувшие в разных углах комнаты, посекли их осколками и контузили самого полковника. Контузили, но не убили. Подобно Гитлеру, его спас массивный деревянный стол и вставшая на пути осколков лавка. Оглушено мотая головой, он приподнялся над полом и, сделав над собой усилие, метнулся за сложенную горкой поленницу. Именно она уберегла его от очередей, которыми ворвавшиеся в дом чужаки щедро причесали комнату. Барсука, попытавшегося сорвать со стены ружье, пули достали на полпути, настигли они и второго охранника, а вот полковника, свернувшегося эмбрионом в пыльном уголке возле печи, пули не тронули. Конечно, ничто не мешало атакующим сделать пару шагов и рассмотреть его, но незнакомцы спешили и, ограничившись беглым осмотром горницы, тотчас покинули дом. Если бы полковник верил в Бога, то наверняка бы помолился, но он верил лишь в себя и свои силы, а потому не стал дожидаться прихода очередных гостей, поспешив выбраться из спасительного угла.

Голову его обморочно кружило, в глазах вспыхивали и гасли разноцветные круги, но в целом чувствовал себя полковник вполне сносно. Более того, уже через пару минут, глотнув воды и отдышавшись, он извлек из висящей в углу штормовки любимый «Парабеллум» с запасной обоймой. Старенькой бескурковкой Барсука он побрезговал и, бегло оглядев комнатушку, пожалел, что не держал поблизости более основательного арсенала. В сарайчиках и погребках у лесных братьев хранились пулеметы с минометами, ящики с гранатами и прочая боевая упряжь, а вот под рукой было практически пусто. Не то, чтобы они расслабились, - просто никто не верил, что найдутся такие наглецы, что осмелятся сунуться в самое логово банды. Тем не менее, гости, которых никто не ждал, навестили Облучок, и не спасли хозяев ни многочисленные ловушки, ни посты с собаками, ни крупнокалиберный, установленный на вышке пулемет. Все это говорило только о том, что чужаки владели ситуацией, зная о хозяевах леса то, что знали очень немногие. Это было худо и скверно - и все-таки не означало еще конца. Как говорится, бывали денечки и хуже…

Впрочем, полковник себя обманывал. Более худших ситуаций в его жизни, пожалуй, не было. В сущности, труд всех последних лет пошел насмарку. Некто не просто разузнал о местоположении лесной базы послушников, но и сумел нанести жесточайшей силы удар, в несколько часов выбив практически весь рядовой состав. Логически рассуждая, оставаться здесь более не имело смысла. Следовало уходить - и по возможности быстрее. Наверное, именно так он бы и поступил, но оставалось еще кое-что, ради чего стоило рискнуть головой, что в диалоге с тем же Чемезовым по-прежнему оставалось серьезным козырем…

По скрипучей лестнице бывший Магистр и бывший Атаман поднялся на чердак, через окно выбрался на крышу. Амбар, собранный из массивных бревен, примыкал вплотную к жилому дому, и именно туда намеревался он проникнуть. Там были упрятаны шкатулки из банка, и покидать лагерь без них полковник не собирался. Главное было не спешить, тем более, что определенным лимитом времени он располагал. Стрельба раздавалась теперь значительно дальше. Судя по всему, неведомые бойцы добивали братву, планомерно зачищая дом за домом, смыкая силы в центре деревушки.

Распластавшись на прохладном шифере, полковник некоторое время лежал, прислушиваясь к окружающим звукам, пытаясь разобраться в быстро меняющейся обстановке. Заодно приводил в порядок собственную гудящую голову. Припомнив занятия йоги, перешел на диафрагмальное дыхание, мысленным взором пробежался по всем частям тела. В результате - в голове чуть прояснилось, мысли потекли более стройной управляемой колонной…

В это самое мгновение с шорохом качнулись ветки кустов, и на отдалении метнулась фигура в камуфляже. Полковник инстинктивно приподнял голову. Всего-то пару секунд он и наблюдал далекого бойца, но даже за этот короткий интервал времени успел рассмотреть обтянутую брезентом каску и зафиксированный у подбородка микрофон мобильной рации. Автомат у солдата тоже был особый - бесшумный, под патрон СП-6, на поясе висели новехонькие гранаты, а на ногах красовались высокие десантные ботинки - наверняка из добротной кожи, с титановыми набойками. Вот теперь все вопросы отпадали сами собой. Подобной «натовской» экипировкой могли похвастать очень немногие российские службы, - вот и к ним в гости пожаловали либо парни из какого-нибудь привилегированного СОБРа, либо служащие ГРУ. Впрочем, могли это оказаться и ребята из конторы Чемезова. Версия - в высшей степени дикая, но ум полковника давно уже с легкостью переваривал самые сумасшедшие допущения. В самом деле, многие годы он считал себя любимчиком генерала, но он ведь мог и заблуждаться! Вспомнить только, как тот же Чемезов убеждал его зваться в уголовной среде Атаманом, а у послушников - Магистром. Вечная перестраховка и дублирование были любимыми «игрушками» генерала. Именно поэтому несложно было допустить существование еще одной засекреченной веточки со своими бойцами и своим собственным командиром. Как известно, одни таскают из огня каштаны, другие обливают их маслицем и жарят на сковороде. Вот и полковник успел проделать всю грязную работу, убрав Кучера, взяв банк и организовав этот чертов лагерь с готовым «пушечным мясом». Теперь кто-нибудь другой воспользуется плодами его деятельности, одним-единственным ходом уничтожив «лагерь террористов» и прикарманив бесценные шкатулки Платова. Впрочем, шкатулок он им не отдаст. Хрена!…

Через люк в потолке, полковник спустился в темное чрево амбара, какое-то время стоял прислушиваясь. Кажется, все было тихо. Даже выстрелов было уже не слыхать, из чего явствовал неоспоримый вывод: продвигаясь вперед, чужаки успели перебить последних защитников деревеньки. Грустно, но факт, с которым приходилось считаться…

Перейдя к дальней стене амбара, полковник поднял голову и, уцепившись руками за поперечную балку, легко подтянулся. По счастью, до его тайника добраться еще не успели. Мешок со шкатулками висел на прежнем месте, втиснувшись в одну шеренгу с березовыми и дубовыми вениками. Сняв его с гвоздя, полковник мысленно похвалил себя за вчерашнюю прозорливость. Мог ведь не торопиться с сейфом, подождав день или два, но как чувствовал, что ждать более нельзя. С самого утра организовал сварочные работы, а уже к вечеру, вволю налюбовавшись гранеными самоцветами, бережно упаковал ювелирные изделия в синтипон, обернув несколькими слоями брезента и войлока. Сейчас заниматься этим было бы некогда.

Торопливо сунув сверток в матерчатую сумку, полковник перебросил ремень через плечо и снова выбрался на крышу амбара. Он был осторожен, как никогда, однако этой новой для себя опасности все-таки не учуял. С самых первых минут появления его под открытым небом за ним внимательно наблюдала пара прищуренных глаз. Обладатель их стоял на вышке, сжимая рукоятки крупнокалиберного «Корда». Разумеется, это был Сема Кулак и, разумеется, мысли его были далеки от того, чтобы оказать своему недавнему начальнику какую-либо помощь.

В сущности, сейф со шкатулками было тем единственным, что удалось утаить обладателю заячьей губы от чужаков, и теперь он точно знал, что поступил в высшей степени мудро. Жизнь лишний раз доказала свою переменчивость, в несколько часов перевернув весь привычный уклад Семы Кулака. Лагеря больше не было, как не было и вчерашних его напарников, а тот же Атаман, перед которым еще вчера все тянулись в струнку, сегодня превратился в стандартного человечка. Более того - под прицелом железного зверя он становился обычной мишенью. Одно нажатие на гашетку - и все! Кончится эра вчерашнего командира, и все его капиталы легко и просто переправятся в баул ловкача Семы. И что еще более важно: никто не станет его за это журить и преследовать. Комбинация обещала стать не просто золотой, а бриллиантовой!…

От этих мыслей сердце Семы Кулака возбужденно забилось, предвкушение скорого куша дурным хмелем наполнило голову. Это был шанс, который не следовало упускать ни в коем случае! Нет худа без добра, и именно сегодняшний разгром мог стать поворотным пунктом в его жизни. Конечно, будет не просто продать добытые из сейфа побрякушки, но даже десятой части того, что сумеет он выручить, хватит на всю оставшуюся жизнь. И не только на хлеб с маслом, но и на дом с дорогими машинами, на красивых девочек, на создание собственной торговой фирмы. Как ни крути, а мозги у Семы Кулака имелись, и собственную выгоду он умел блюсти всегда, - значит, и олигархом местного розлива наверняка сумеет стать. Почему бы и нет? Были бы, как говорится, деньги, а деньги, похоже, плыли в его руки сами…

Тяжелая очередь распорола тишину, ударив по крыше амбара. Сему подвела не жадность, - его подвело отсутствие элементарной боевой подготовки. Он умел жать на курки, умел целиться и все-таки особенностей крупнокалиберных пулеметов не знал. Первые же выстрелы подбросили тяжеленный пулемет вверх, заставив очередь скользнуть в стороне от ползущего по крыше Атамана. Расстояние не превышало пятидесяти метров, и все-таки Сема промазал. Испугавшись, что упустит куш, он навалился на пулемет всем телом, попытался прижать непокорную очередь к мечущейся внизу фигурке. Но пули, словно заколдованные, стегали по доскам справа и слева от Атамана, не причиняя ему ни малейшего вреда. Сема Кулак и не заметил, как хрипло закричал. Но не от ярости, а от отчаяния. Удача была чрезвычайно близко, но она уходила от него, заставляя Атамана совершать гигантские прыжки, вновь и вновь нырять под свистящий металл. Пулемет продолжал сотрясаться от злобных судорог, десятками выплевывая тяжелые пули, и когда приземлившаяся на посадки фигурка Атамана вертляво упала возле ржавого бака с водой, Сема Кулак не удержался от радостного всхлипа. Сбросив с вышки веревочную лестницу, он бельчонком скатился вниз, шумно дыша, бросился по направлению к лежащему. Он понимал, что на выстрелы вот-вот могли прибежать чужаки, а потому следовало спешить.

Уже через каких-нибудь полминуты он подбежал к распластанному телу. Крови и ран видно не было, однако «Корд» - это не рогатка и не детская пукалка, и потому Сема Кулак допустил вторую роковую ошибку: он даже не стал проверять жизнеспособность Атамана, сразу потянувшись за лежащей на земле сумкой. Секунда, когда он схватил тоненький ремешок, стала его последней секундой. «Мертвый Атаман» неожиданно вскинул ногу, ударив его в лицо, тут же привстал, вонзив свои железные пальцы в шею послушника. К слову сказать, подобное он проделывал уже не впервые. Главарь лесной банды умел убивать голыми руками, - более того, умел пронзать тела противников пальцами, вырывая глаза и ребра, ломая ключицы и плюща внутренние органы. Нечто подобное произошло и сейчас. В то время, как указательный палец, пробив кадык Семы, ворочался в шее, сгибаясь болезненным крючком, большим и средним пальцами Атаман сдавливал шею послушника, словно тисками. Руки Семы тщетно скользили по душащим его рукам, но все было тщетно. Он даже не мог хрипеть, - Атаман лишил его и этой возможности. Сознание рыбешкой металось в голове послушника, норовя вот-вот выскользнуть. Смерть спускалась к Семе Кулаку в своем обычном пугающем облике…

Совершив еще одно усилие, полковник выпустил обмякшее тело бандита, брезгливо вытер окровавленные пальцы о рубаху мертвеца.

- За что же ты его так?…

Обернувшись, полковник стремительно вскочил на ноги. Разумеется, это был один из чужаков. Рослый, с заметным брюшком, с невероятно толстыми руками. Он и камуфляж носил запредельного размера, хотя сейчас это не имело никакого значения. Подобно Кулаку чужак должен был умереть и, мгновенным движением выхватив из-за пояса «Парабеллум», полковник трижды нажал спуск. Увы, его поджидало разочарование, отчасти похожее на то, что испытал минутой ранее Сема Кулак. Две пули угодили в грудь великану, третья ударила в затвор свисающего с шеи автомата. Самое же удивительное заключалось в том, что боец, кажется, и не думал падать. Чуть пошатнувшись, он взмахнул изуродованным автоматом и выбил из руки полковника пистолет. Второй мах, столь же стремительный, был направлен уже в голову. Придись удар чуть ниже, и никакого продолжения схватки уже бы не было, но помогли давние рефлексы, заставившие полковника быстро присесть, а потому приклад только скользнул по макушке, оцарапав кожу. В следующую секунду в атаку бросился уже сам полковник. Ложным финтом обманув противника, он ткнул его ступней под колено, круговым ударом вышиб из рук автоматическую винтовку. Вот теперь с этим увальнем можно было делать все, что угодно. На этот раз полковник был вооружен знанием о наличии у противника бронежилета, а потому прибег к испытанному удару. Подобно фехтовальщику бросился вперед и, коленом изобразив атаку в пах, что было сил вонзил правую пятерню в могучую шею вояки. Если бы не челюсть великана, то и здесь все завершилось бы с той же быстротой, но, стремительно пригнув голову, противник защитил собственное горло. Попытка удушения тоже не принесла результата. Пока полковник мял и тискал мускулистую шею богатыря, вояка в свою очередь поймал его кисти в захват. Вот тут-то и произошло нечто удивительное. Коса нашла на камень - да такой, что полковник сразу сообразил, что живым ему не быть. Он был сильным мужчиной, но с силой этого увальня ему было не сравниться. Ломая ему руки, чужие пальцы заставили полковника скорчиться. Пяткой ноги он попытался лягнуть противника и, видимо, попал, потому что послышалось рассерженное шипение.

- Что ж, гаденыш, сам напросился!…

Свирепым рывком полковника подтянули к ржавому баку с водой, головой окунули в затхлую воду. Бывший Атаман с силой рванулся, ногой попытался повторить удар, но все оказалось тщетным. Этот богатырь превосходил его буквально по всем параметрам. А потому не стоило даже трепыхаться. Рванувшись еще несколько раз, он пустил гроздь пузырей, задергал плечами, изображая агонию. Впрочем, некое подобие агонии он и впрямь начинал испытывать. Помогла все та же йога. Распахнув глаза, полковник разглядел в нескольких сантиметрах от своих глаз чешуйчатое дно бака. Маленькие насекомые беспокойно шныряли над прошлогодней листвой, силясь понять, какая же именно опасность им угрожает. Этот бак был их родным домом, и ничего иного в своей жизни они не знали. Перестав сопротивляться, полковник сосредоточил все свое внимание на этих плавающих в мутной воде мошках. С усилием сознание его раздвоилось, одной своей половинкой уснув, другой устремившись к этим крохотным созданиям, пытаясь агонизирующими легкими испросить у них крошечку кислорода. Кажется, что-то эти малявки ему отвечали, и полковник торопился, отвечая им невпопад, убеждая и уговаривая, подбирая для них самые ласкательные эпитеты. Главное было не шевелиться и не вспоминать о воздухе. Совсем. И, подчиняясь, ему, сердце усмиряло разогнавшуюся дробь, переходя на более медлительный темп…

Уже секунд через десять могучие пальцы великана разжались, но полковник все-таки заставил себя еще немного пролежать лицом в воде. И только потом его тело, понукаемое земной гравитацией, нехотя соскользнуло с бака, влажным мешком шмякнулось на землю. Через плотно стиснутые губы полковник совершил затяжной и потому совершенно бесшумный выдох и только после этого позволил себе короткий вдох носом. И еще раз - уже более медленно, дабы ничто не выдало его возвращающегося дыхания.

- Ты что, Лось, утопил его?

- А что было делать? Видел бы ты, каким приемчиками он тут бросался! Вон, и этому обормоту голову практически оторвал. Прямо зверь какой-то! Ты лучше глянь, что у него в сумке лежит. Похоже, из-за нее они и дрались.

- Потом посмотрим, а сейчас пошли. Димон всех в дом кличет. Стасик нашелся.

- Слава Богу! Как он там?

- Малость помятый, но живой.

- Вот, чертяка!… А девки?

- И девки, само собой, при нем. Куда же он без них?…

Зашуршала поднимаемая сумка, а после зашелестела трава, скрадывая шаги уходящих. Выждав пару минут, полковник осторожно поднял голову. Бойцов поблизости уже не было, и все же кого-то он видел. Некая неясная фигура маячила на отдалении, и, часто моргая, он не сразу понял, что это Горбунья.

- Ты?…

Она медлительно кивнула. Еще не зная, чего ожидать от этой встречи, он жестом побежденного приподнял правую руку.

- Вот… Поломали. Кажется, двум пальцам хана.

- Ничего, пальцы - не главное. - Сухо проговорила она. - Со временем заживут.

- Ты бы помогла мне. - Голос полковника звучал непривычно жалостливо. - А уж я для тебя все сделаю. И для тебя, и для твоей сестры.

- Обещаешь?

- Клянусь! И денег дам, и переселю, куда хотите…

- Я помогу тебе. - Горбунья смотрела на него странным немигающим взглядом. - Помогу безо всяких денег. Но и ты мне кое-чем поможешь.

- Все, что угодно! Я ведь твой друг! - полковник приподнялся с земли. - Любое твое желание, только скажи!

- У меня есть желание, - тихо подтвердила она. - Давнее и сильное. И его действительно можешь исполнить только ты…

Глава 28

Рефлексы сработали раньше, заставив Дмитрия послать в сторону крадущегося за изгородью бандита короткую очередь. Мужчина по-заячьи вскрикнул и, упав на землю, судорожно заколотил руками. Второй из крадущихся выстрелил навскидку и бросился бежать сломя голову.

- Ща, мы его сделаем! - Кит, который к концу операции окончательно пришел в себя и даже порозовел лицом, молодцевато перемахнул через изгородь. Беглец уже отдалился метров на сорок, но мало кто сомневался, что Толя Китов, участвовавший в свое время во всероссийских марафонах, сумеет его догнать.

- Спокуха, парни, не надо никаких забегов. - Прозвучал в наушниках спокойный голос Маркелова. - Этот дурак несется прямо на меня.

- Гляди, как бы не свалил березу, на который ты сидишь.

- Не боись, не свалит. Не успеет…

Выстрела они не услышали, но он, несомненно, прозвучал. Как и у прочей братии, у Сергея был бесшумный снайперский комплекс, в просторечии именуемый «Винторезом». Бил он практически бесшумно и на такой дистанции обладал поистине убойной силой. Во всяком случае, одна из пуль угодила точно в цель. Мчащаяся по грядкам фигурка неловко подпрыгнула, ковыляющим шагом пошла куда-то влево и вскоре упала в заросли чертополоха.

- Пойду все же гляну, что за зверя мы завалили. - Закинув автомат за спину, Кит махнул Харитонову рукой и неспешно двинулся в направлении упавшего.

- Серега, бди в оба! - предупредил Харитонов в микрофон. - Мы на сходку, так что ты остаешься за главного.

- Присмотрю, не волнуйся.

- Кстати, как тебе там? Продержишься еще часок?

- Смеешься? У меня здесь целое гнездышко! Даже птички попривыкли. На голову почти не какают.

- Вот и ладушки… - Дмитрий обвел окруживший их лес мечтательным взором. - Да-а… Занесло нас, братцы! Вот бы где жить! Воздух, небо, благодать - чего еще людям надо! Без малого рай!

- Вот-вот! - сумрачно поддакнул Виталик. - А мы чуток постреляли и превратили этот рай в кладбище.

Дмитрий, поморщившись, качнул головой.

- Никакой в тебя, Виталя, романтики!

- Зато ты у нас романтик. Только что подшиб человечка и уже о благодати поешь.

- Меланхолик ты, Виталя. Меланхолик и простатит ходячий! Чего только в вояки подался? - Тимофей Лосев тяжеловато подтолкнул Виталия в спину. - Ладно, пошли, что ли, в дом…

Чуть потоптавшись, они поднялись на крыльцо, один за другим скрылись в избе.

Стас встретил их, сидя на лавке, по мере сил изображая полного сил и здоровья человека. Разумеется, он знал, что ребята ему рады, но чувствовал себя все-таки неловко. Как ни крути, именно он втравил их в эту передрягу, заставив переться к черту на кулички, столкнув с бандой лесных уголовников.

Словно почувствовав состояние Зимина, сидящая рядом с ним Марго, кошечкой склонила ему на плечо голову. Дмитрий хмыкнул, и следом за ним заулыбались все присутствующие. Даже Мариночка и даже хмурый «меланхолик» Виталий. «Сладкая парочка» действительно выглядела более чем забавно. Оба заметно исхудали, оба были украшены марлевыми повязками. У Зимина было ранено плечо, у Марго - нога, - так что вместе они смотрелись вполне гармонично.

Скрипнула дверь, в дом зашел Кит. Оглядевшись, боец буднично повесил автомат на вбитый в стену гвоздь, отряхивая камуфляж от налипшего репья, приблизился к столу.

- Ну? И кто там оказался? - поинтересовался Дмитрий. - Не Атаман часом?

- Сомнительно. - Кит покачал головой. - Атаман, по рассказам мужик здоровый, а это мужичок с ноготок, кривоногий да еще фиксатый. Из особых примет одна только татуировка.

- Что за татуировка?

- Вождь Октябрьской Революции. Как раз напротив сердца.

- Ишь ты! Неужели действительно вор?

- Да какой он вор? - Мариночка фыркнула. - Мы эту шестерку знаем. Из-за него сюда и попали.

- Вот как?

- Ну, да! Это ведь он со своим дружком хотел нас в травке повалять.

Руки Зимина чуть дрогнули.

- Жаль, не повидался с ним раньше.

- Не горюй, - успокоил его Кит. - Маркелыч его прочно оприходовал. Пулю вогнал практически вождю в голову. Так что за этого самозванца синие должны еще спасибо нам сказать.

- Ага, от них дождешься, как же! - Дмитрий прислонил снайперский комплекс к стене, исподлобья взглянул на Зимина с девушками: - Ну, что, голубки, теперь ваша очередь рассказывать. Давайте коротко, но с самого начала…

Рассказывать начала Маргарита, но очень скоро Мариночка перехватила инициативу. В отличие от взволнованной подруги, она умела более четко формулировать мысли, не отвлекаясь на мелочи. Ее история вышла менее сумбурной, хотя заметно утеряла в красочности изложения.

- …Словом, Горбунья нас и спасла. - Подытожила она свою историю. - Без нее сжевали бы нас с потрохами - и не только нас. Она и Стасика сумела выходить…

- Погоди, погоди! - перебил ее Дмитрий. - Значит, старуха сказала вам, что этот лагерь собирались использовать политики? Ты не оговорилась?

- По крайней мере, так она нам объяснила. Деревеньки эти так и так пустовали. Здесь и жило-то всего десятка полтора семей. Вот кому-то из силовиков и пришла в голову идея создать здесь лагерь боевиков. Во-первых, можно тренировать своих помощников, а во-вторых, в нужный момент лагерь должен был сыграть роль подарка Москве. Она говорила о каком-то президентском указе, к которому они готовились…

Лосев быстро перемигнулся с Харитоновым.

- Смекаешь, какую игру они здесь затевали? Василиса-то говорила о том же!

Дмитрий кивнул.

- Верно, указ о назначении губернаторов сверху. Именно его они и дожидались.

- А что? Могло бы и получиться! И этот лагерь силовики сами бы потом и разгромили. Преподнесли бы Москве, как доказательство некомпетентности местных чиновников.

- А далее - стремительная смена власти, - продолжил Маратик, - получение новой метлы и жирных постов.

- Интересно, какой пост готовил себе Атаман? Если, по словам Мариночки, он без того был полковником, то наверняка метил в генералы.

- Это уж как пить дать. - Буркнул Тимофей. - Только теперь нам этого уже не узнать.

- Почему же?

- Да потому, что вашего Атамана я в бадье утопил. - Признался Лосев. - Уж извиняйте.

- Ты что, шутишь? А почему просто не задержал человека?

- Да вот, не сумел, - прыгучий оказался черт! И бил, словно копытом. Колено мне едва не изуродовал, шею помял. Чуть-чуть не убил.

- Это тебя-то?

- Могу подтвердить. - Зимин коротко кивнул. - Этот упырь и меня разок приголубил. Я, правда, уже никакой был, а все-таки рученьку этого упыря прочувствовал. Наверняка мастер какого-нибудь ушу.

- Значит, не зря я его грохнул. - Утешился Лосев.

- Мда… Даже любопытно стало. Надо бы взглянуть на вашего зверя. - Дмитрий кивнул Маратику. - Возьми-ка, что ли, Виталика и перенесите этого монстра к крыльцу. Заодно обыщите, - может, что интересное найдете.

- По-моему, все самое интересное мы уже нашли.

- Ты про шкатулки?

- Естественно, про них… - Лосев небрежным движением выставил на стол сумку со шкатулками.

- Вы бы хоть одну показали! - попросила Мариночка. - Когда еще подвернется такой случай!

- Что ж, просьба законная… - Тимофей раскрыл сумку, аккуратно распаковал одну из шкатулок, выставил в центр стола. - Ну? И скажите мне, чем Фаберже лучше?

Шкатулка и впрямь была хороша. Выполненная из малахита, она изображала свернувшуюся в несколько колец змею. Голова змеи была при этом запрокинута, огромная пасть раскрыта, показывая только что проглоченное птичье яйцо. При этом крупное, выточенное из изумруда яйцо служило одновременно и крышкой. Вдоль всего края разинутой пасти разноцветными крапинками торчали агатовые и рубиновые зубки, опаловые глаза источали что-то отдаленно напоминающее сытое блаженство. И хотя пресмыкающееся было вооружено причудливыми жабрами и когтистыми лапками, все-таки было ясно, что это не ящерица, а именно змея. Этакий маленький дракончик, сказочный полоз, демонстрирующий проглоченный шарик земли. Сеточка континентов на яйце только угадывалась, однако общее впечатление это только усиливало.

- Однако фантазия была у господина Платова! - пробормотал Зимин.

- Да уж, в этом ему не откажешь. - Харитонов скупо улыбнулся. - Я тоже знавал одного алкаша с фантазией. Картошку хранил в старом телевизоре. Тоже своего рода шкатулочка была. Народ сериалы глядел, а он круглые сутки напролет картофелем любовался…

- А другие шкатулки? - не удержалась Маргарита. - Они что, тоже в виде змей?

- Да нет… Одна в виде пузатой рыбины, другая - в форме морской раковины, а еще там, кажется, египетская пирамида и табакерка. - Словоохотливо пояснил Лосев. - Во всяком случае, повторяться этот Платов не любил.

- Наверное, мог себе это позволить, - пробормотал Виталик. - Богатый, видать, мастер был.

- Напротив. - Тимофей покачал головой. - Нищий и вечно голодный. Я в Интернете специально справки о нем наводил, узнал, что умер Платов всего в сорок три года и последние месяцы жил чуть ли не в ночлежке для бездомных.

- Словом, нормальная российская судьба. - Харитонов задумчиво потер переносицу. - Между прочим, Кравченко тоже поминал об украденном сейфе и дважды предупредил, что в поиске шкатулок заинтересовано все областное правительство. Дескать, их в столицу собирались переправлять, - так что узнает о пропаже Москва, не поздоровится всем нам.

- Ну, положим, не нам, а им… - Виталик обернул к Дмитрию насупленное лицо. - Или ты всерьез хочешь отдать эту красоту?

- Не то, чтобы рвусь, но ведь и нам это добро может боком выйти. - Харитонов усмехнулся. - Не переживай, Виталик! Тебе даже продать их не удастся. Только заикнись где-нибудь о таком кладе - и в три часа окажешься за решеткой. Разве что дома поставишь на какую-нибудь полку.

- А хоть бы и на полку! Или еще лучше под пепельницу приспособлю!

- Вот уж не знал, что ты тяготеешь к вандализму.

- А я не тяготею, я вандал и есть. - Просто отозвался Виталик. - Мой прадед, к вашему сведению, Зимний брал - и тоже бил тамошние вазы об пол. С наслаждением, говорит, бил. Потому как истинным большевиком был и ненавидел богачей. Так что на мой счет не обольщайтесь, гены у меня натурально от деда.

- А мне другое интересно, - пробормотал Лосев. - Что с ними собирался делать сам Атаман?

- Ну, он бы, наверное, придумал. Тем более, что помимо всего прочего и в ФСБ служил, и Кланом местным заведовал.

- Прямо какие-то масоны, честное слово!

- А что тут такого? Ложа-то до сих пор существует. Может, и наши силовики решили пристегнуть себя к ней каким-нибудь боком. Не одним глобалистам мир ломать и перетряхивать…

В очередной раз скрипнула дверь, взволнованные и возбужденные, в комнату ворвались Маратик с Китом.

- Ушел гад! - выпалил Маратик с порога. - Мы возле бака все осмотрели. Кровь есть, следов хватает, а самого Атамана нет. Убрел в сторону улицы.

- Быть этого не может! - Тимофей изумленно привстал с лавки. - Я же его натурально утопил! Уже и дыхание пропало!

- А пульс? Пульс ты у него щупал, горе луковое?

- Так ведь не до того было… - Тимофей вновь повернулся к вошедшим. - Только не мог он далеко уйти. Я ведь и руку ему поломал, и ребра.

- Значит, плохо поломал.

- А может, он в избу ближайшую зашел?

Маратик поморщился.

- Может, и зашел, только мы не видели. Пробежались по ближайшим домишкам, даже к Горбунье заскочили, но никаких следов не нашли.

- А старуха?

- Старуха как раз дома. Бродит из угла в угол, глазами зыркает. - Маратик поежился. - Я к ней сунулся было с вопросами, но она так посмотрела, что меня вмиг оттуда вынесло. Ох, и глазища у этой карги! Только в фильмах ужасов и показывать…

- Слушай, Димон, - Кит взглянул на Харитонова. - Может, нам это… Взять старух на довольствие в «Кандагар»? От них, если с умом подойти, много можно чего поиметь.

- Нет уж! - Маргарита решительно тряхнула своими золотыми кудрями. - Всю жизнь на их способностях кто-нибудь паразитировал. То НКВД, то нынешние службисты. По-моему, надо отпустить старушек на волю.

- Согласен, - Дмитрий серьезно кивнул. - Пусть спокойно доживают свой век. А у нас других дел хватает. - Он решительно поднялся. - Все! Покурили - и хватит. Надо еще разок пройтись по деревне. Отыщем трупы наиболее опасных бандитов, проверим всех живых.

- Хорошо бы и раненых допросить, - подал голос Маратик. - Может, кто и подскажет насчет Атамана.

- Как бы то ни было, но этого зверя нужно постараться найти. - Харитонов с упреком взглянул на Тимофея Лосева. - Боюсь, сегодняшнее купание он тебе не скоро забудет.

- Да уж, такие люди с мщением долго не тянут, - поддакнул Зимин.

- Пусть только попробует, - угрожающе проворчал Лосев. - Уж второй-то раз я не оплошаю!

- Можешь не сомневаться, что второй раз он тоже не оплошает.

- А со шкатулками что делать?

- Как что? Фотоаппарат цифровой у нас есть, так что щелкнемся рядом - и все дела. А пока пусть полежат здесь под присмотром Стаса. Надеюсь, он не станет выковыривать из них самоцветы.

Зимин на это только скупо усмехнулся.

Уже шагнув к порогу, Дмитрий взглянул на девушек.

- Пожалуй, мы и Горбунью сюда пригласим. Так сказать, на всякий пожарный. Территория-то пока вражеская…

ЭПИЛОГ

Обследование деревушки продолжалось до самого вечера. Зиндан, в котором еще совсем недавно мерз Зимин, обнаружили довольно быстро. В настоящее время он пустовал, зато из ямы, расположенной неподалеку, с помощью лестницы и веревок вытащили чернявого юношу с диковатыми глазами. Каждые пять минут пленник просил пить и есть, то и дело порывался плакать. Чуть позже стали выбираться на свет божий и молчаливые селяне. Ни испуганными, ни обрадованными они не выглядели. На своих освободителей люди глядели настороженно и явно не знали чего ждать от своей непрошенной свободы. Из погребков вывели и с полдюжины бывших «послушников». Оружие у них имелось, однако какого-либо сопротивления они не оказали, сдаваясь вполне добровольно. Раненых, пытавшихся пересидеть в укромных местах смутное время, также обнаружилось немалое количество. Одним из таких укромных мест оказался солидных размеров сарай, хранящий, к изумлению «кандагаровцев», десятки заготовок под большие и малые кресты.

- Ясно теперь, откуда дул ветер? - Маркелов довольно похлопал по грубо ошкуренному боку ближайшего бревна. - Похоже, ребятки надолго здесь устраивались. Наверняка собирались всю область своими крестиками запугать.

- А я так думаю, эти кресты они больше для себя разжигали. - Предположил Лосев. - Так сказать, для вящего форсу. В сектах любят такого рода фишки: знаки на теле, особые пожатия рук, слезные клятвы и прочую дребедень. А уж от зажженных крестов они, думаю, тащились, как от маковой соломки. Смотрели, небось, и кончали…

Как бы то ни было, но сарай тоже приспособили для дела: всех пленных, включая раненых и здоровых, объединили в общую группу, заперев под присмотром хмурого Виталика. Пустующую избу с вещичками бандитов и изуродованным сейфом тоже до поры до времени закрыли. На то имелись свои причины: осмелевшие селяне мало-помалу выбирались из своих нор, и к прибытию следственной бригады многих вещдоков могли попросту не досчитаться. А потому в эту же избу перенесли найденное в захоронках оружие, а именно несколько мешков с автоматами и гранатами, три вполне исправных миномета, ящики с минами и патронами. Один из послушников опознал среди убитых труп Лесника, первого помощника Атамана, но самого главаря нигде не было. Как ни шарили «кандагаровцы» по кустам и избам, как ни всматривались в лица убитых и раненых, найти таинственного полковника не удавалось. Не было его ни среди мертвых, ни среди живых, и Харитонов почти не сомневался, что не было его уже и в деревне. Таинственный полковник неведомым образом сумел просочиться сквозь расставленные сети, улизнув в лес. Зато в брошенном логове вожака обнаружили спутниковый телефон, который и позволил связаться напрямую с господином Кравченко. Рассказ Харитонова занял не менее четверти часа. Начальник управления собственной безопасности слушал его с величайшим вниманием, лишь изредка перебивая вопросами. На этот раз Дмитрий ничего не утаивал, рассказав о найденном в зиндане молодом заложнике, о шкатулках и крестах. Впрочем, и этой информации хватило, чтобы заинтриговать собеседника. Человек дела, начальник УСБ сразу уточнил координаты деревушки, пообещав уже к утру выслать вертолет и около десятка машин с солдатами и милицией. От каких-либо иных комментариев Кравченко воздержался, и Харитонов понял, что он постарается прибыть в деревушку самолично. Впрочем, один важный момент они все-таки оговорили заранее: в обмен на шкатулки со стороны Кравченко им была дана твердая гарантия безопасности. Разумеется, торговаться Дмитрий не стал. Предложенный расклад: шкатулки в обмен на своеобразную индульгенцию - его вполне устраивал. Устраивал он и прочих бойцов. Недовольным остался один только Виталик, мечтавший попользоваться малахитовой змеей как пепельницей. Но таким уж он был человеком. Предложи ему в качестве откупного миллион долларов, он и тогда счел бы себя глубоко обиженным…

Утро бывшие спецназовцы встретили во всеоружии, держа автоматы наизготовку, зорко всматриваясь в гудящее небо. Полковник Кравченко сдержал свое слово. Более того, к Облучку летело сразу два вертолета. Судя по всему, с ними и надлежало улизнуть «кандагаровцам» из деревеньки. До прибытия официальных властей, до того, как следственные органы поднимут на свет сотни и сотни опасных вопросов. Как Кравченко, так и Харитонов справедливо рассудили, что отвечать на эти вопросы будет удобнее другим людям. Ну, а «кандагаровцев» снова выводили из-под удара, позволяя «тихой цапой» вернуться в родной город. Единственное, что всерьез беспокоило Дмитрия, это то, что никаких следов загадочного Атамана они так и необнаружили. И не успокоила даже странная фраза Горбуньи, посоветовавшей ему забыть о «дурном человеке». Он-то был согласен забыть, а вот забудет ли о них сам Атаман? В этом Харитонов испытывал серьезнейшие сомнения.

***

Между тем, человек, о котором вспоминал директор охранного агентства «Кандагар», преспокойно двигался по улице Белинского. Бывший Магистр тайных сил и бывший Атаман лесного воинства направлялся к зданию родной конторы. Для него она, впрочем, стала уже в каком-то смысле чужой, - значительно больше времени он проводил в лесу, на полигонах и конспиративных квартирах. И все-таки это была его Альма-матер - то самое место, в котором начиналось его становление, как личности. Здесь же, судя по всему, должно было и закончиться…

Удостоверения у него при себе не было, однако контора на то и контора, чтобы всех своих людей знать в лицо. Охранник на вахте молодцевато козырнул, глазами изобразил готовность услужить.

- Чемезов у себя? - поинтересовался полковник.

- Как всегда на шестом этаже! - отрапортовал охранник.

- На шестом этаже в шестьдесят шестом кабинете… - хмуро пошутил гость, но охранник шутки не понял. Сухо кивнув ему, полковник направился к лифту. Кабинка пустовала, и он без промедления вознесся к нужному этажу. Логово дьявола стремительно приближалось, и с каждым пройденным метром в голове полковника все сильнее начинали биться страх и непонимание. Он знал, что обязан доложить генералу о разгроме лесной базы, о потере драгоценностей ювелира Платова, о гибели людей, но знал он также и то, что значительно важнее сейчас было заняться иными делами, навестив Тренера и его послушников, озаботившись судьбой старух и экстренно попытавшись спасти все то, что было еще можно. Тем не менее, он заявился сюда, хотя и понимал, что делает что-то не то.

Уже у самого порога его опасно шатнуло, и, постучав в дверь, полковник скривился от боли. Правая кисть была явно сломана, но он совершенно не помнил, когда и при каких обстоятельствах ее сломал…

Генерал Чемезов действительно был у себя. Сидя за столом, он листал служебные подшивки, сверяя их с перенесенной в компьютер информацией.

- А, полковник! Что-то быстро ты вернулся…

- Все сделано, почему бы не вернуться? - глухо откликнулся полковник.

- Ну, да… А я вот к новым веяниям привыкаю, - Чемезов недовольно кивнул на плоский экран компьютера. - Вроде знаю, что полезно и нужно, что весь мир сейчас за такими гробами время прожигает, а вот мозг никак не желает принять. Все эти окна-шмокна, мышки с ковриками… Воротит, понимаешь, с души! Мертвечиной от этих мониторов прет.

- Мертвечиной - это точно, - подтвердил полковник. Бессознательным движением поднес к лицу правую руку, осторожно потянул носом. Должно быть, от него тоже сейчас тянуло мертвечиной, хотя сам он этого и не чувствовал. Вот Волк покойный наверняка бы учуял. Но Чемезов - не Волк, а значит, и разговор с ним будет короткий.

Обернувшись к двери, он аккуратно прикрыл ее на замок, и в тот же миг перед внутренним взором вспыхнули страшные глаза Горбуньи. Сеточка морщин разбегалась от них словно паутина, и можно было только гадать, скольких еще людей старуха сумеет затянуть в свои паучьи сети…

Вкрадчивых шагов своего ближайшего подчиненного Чемезов так и не услышал. Старикан, некогда лихо насиловавший близняшек, был уже далеко не тем бравым чекистом, - без охраны, пожалуй, не сумел бы совладать даже с обычным уличным опойкой. Впрочем, полковника это уже не волновало. Он пришел ускорить конец своего непосредственного начальника и, уже беря покалеченными руками стул, криво улыбнулся своему отражению на лаковой поверхности огромного, стоящего у стены шкафа. Он уже понимал, что вершит волю старухи, понимал, что велением Горбуньи превращен в безвольное орудие убийства, однако поделать ничего не мог. Он все еще пытался сопротивляться, но что такое психический код и что такое программа, заложенная в подсознание жертвы, полковник знал слишком хорошо. Сам не раз пользовался этой «бомбой», натравливая старух на тех или иных людей. Потому и служили ему верой и правдой послушники, потому и не боялись ничего на свете. Куда там пацанам Кучера до его лесных братьев! Смяли бы и не заметили…

От боли в сломанной руке перекосило рот, и все же этот первый удар он сумел нанести в полную силу. Стул с треском опустился на затылок Чемезова, заставив грозного генерала обрушиться на пол. Тем не менее, Чемезов был еще жив. Обернув к полковнику залитое кровью лицо, он изумленно пролепетал:

- Ты спятил? Что с тобой?

- Это не я, - полковник сипло рассмеялся. - Если ты еще не понял, могу пояснить: я пришел к тебе с приветом от твоих разлюбезных старух. Это они попросили навестить тебя. Уж прости, я не мог им отказать…

Генерал попытался было подняться на ноги, но полковник опередил его. Коленом рухнул на живот Чемезова, одновременно вонзил левый кулак в старческое лицо. Затылок старика при этом ударился об пол, глаза обморочно закатились. И снова бывший Атаман глухо рассмеялся. Да, это был не тот противник, что еще вчера сумел справиться с полковником, макнув его головой в бадью. В каком-то смысле убивать Чемезова было даже скучно. Скучно и гадко, словно он раздавливал на стекле жирную муху. И все-таки дело свое следовало исполнить до конца.

Качнувшись коленом, полковник отчетливо услышал, как хрустнули генеральские ребра, пальцами левой руки стиснул близкое горло. Жизнь стремительно вытекала из тела Чемезова. Полковник глядел в его глаза и видел, как гаснет глубинный свет, как подергиваются смертной мутнинкой зрачки генерала. Но, глядя в глаза лежащему, он не увидел другого: в судорожном усилии рука Чемезова нырнула к поясу, почти вырвала из потайной кобуры крохотный «Люггер». Игрушка, которой генерал практически не пользовался, на этот раз сослужила ему добрую службу. Ткнув стволом в живот полковника, он несколько раз дернул спуск. Грохот ударил по стенам кабинета, заставив задрожать стекла. Не встречая особого сопротивления, маленькие пульки одна за другой входили в человеческое тело, разрывая кишки и печень, в кровавое месиво превращая селезенку и почки.

Прежде чем умереть Чемезов успел высадить всю обойму. Рука с пистолетом бессильно упала на пол, но и тогда полковник с него не слез. Бывший Магистр и бывший Атаман, конечно, слышал, как грохочут шаги бегущей по коридору охраны, как бьют в дверь чем-то тяжелым, но программа старухи была сильнее, и он продолжал душить уже мертвого человека. Кровь из развороченного живота заливала тело Чемезова, заливала роскошный, вывезенный некогда из дворца Амина ковер. Но это было не страшно. Полковник отлично знал, что более генеральским ногам этот ковер не топтать, и не так уж важно, что не пройдутся по нему и сапоги полковника. Важнее было то, что он все сделал положенным образом. Именно этого ждала от него старуха, и именно с этим человеком она мечтала расправиться…

Екатеринбург, 2005 г.

Оглавление

ПРОЛОГ

Часть 1 ПОХИЩЕНИЕ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

Часть 2 ОКТАГОН

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

ЭПИЛОГ