========== 1. Мятеж ==========
Битва давно уже переместилась из двора замка в его залы и коридоры. Обезумевшие от ярости и крови повстанцы убивали всех на своём пути, кем бы ни оказались несчастные. Им, науськанным ненасытными вождями, не терпелось поскорее начать грабёж – то, что они промеж себя именовали «восстановлением справедливости». Сопротивления они не ожидали: ведь кто станет сражаться за жалкого короля, которого ненавидят собственные солдаты?
Нападение произошло незадолго до рассвета. Но, даже несмотря на неожиданность, мятежникам вряд ли удалось бы захватить цитадель, не открой им ворота их сторонники – а вернее, предатели. Те постарались на славу: припрятали оружие, подпоили стражу, а потом преспокойно перерезали спящим глотки. Но королевские солдаты отчего-то не спешили переходить с оружием на сторону угнетённого народа, а продолжали исполнять свой долг – до смерти. Король и двое его сыновей сражались в своём последнем бою плечом к плечу с начальником стражи и уцелевшими воинами. И с каждой секундой их защитников становилось всё меньше.
Пятнадцатилетняя Нума прижала ухо к двери. Откуда-то снизу доносился лишь отдалённый гул, и трудно было понять, что происходит. Пальцы взялись за дверной засов…
- Ваше высочество, что вы делаете? Немедленно остановитесь! – Аттага, нянька и кормилица принцессы, схватила девушку за плечо и чуть ли не отшвырнула в сторону. Нума не обиделась – она видела, что няня вся трясётся от страха и едва не плачет. «Ты должна быть всем примером», - сказала бы ей мать, погибшая меньше месяца назад от рук разъярённой толпы. Но это было нелегко.
- Вам надо спрятаться, ваше высочество, - подала голос горничная Лита из-за пышного полога кровати.
- Дура, ты думаешь, тебя там не найдут? – Отозвалась вторая служанка, Эрра, и покосилась на распахнутое окно, через которое долетал со двора запах дыма. – Уж я-то знаю, что делать.
- А ну, цыц, раскудахтались! – Прикрикнула Аттага и обняла Нуму. – И всё же, вам и вправду лучше спрятаться, ваше высочество.
Шум и крики в коридорах стали громче, удавалось даже различить отдельные голоса. И ничего доброго они не сулили. Кто-то крикнул: «Сюда!», а потом дверь затрещала, словно её пытались выломать сразу несколько человек.
Лита испуганно пискнула. Нума сжалась под кроватью, а няня решительно выпрямилась, намереваясь сражаться за свою госпожу до конца.
В ход пошли топоры, и вскоре дверь слетела с петель. В комнату ворвались семеро грязных, залитых кровью человекообразных зверей. По-видимому, битва была окончена, и теперь они жаждали боевых трофеев.
- Ишь, награбили, кровопийцы! – Прохрипел кто-то из них, оглядев комнату. – Прочь с дороги, старуха! – И с размаху ударил топором Аттагу, преградившую ему путь. Верная нянька упала с разрубленной головой; Лита завизжала – и тем выдала себя.
- Всех баб не убивайте, и так почти никого не осталось, - приказал главарь мятежников, где-то разжившийся мечом. – Потешиться не с кем будет.
- Да ладно, это же старуха. А вон там есть и помоложе!
Нума в ужасе скорчилась в своём укрытии и поэтому не видела, что произошло потом. Убийца Аттаги выволок из-за полога Литу, разодрал на ней платье и продемонстрировал товарищам свою добычу, потом забросил её на плечо. Второй погнался за Эррой, но та отступила к окну, вскочила на подоконник и без колебаний бросилась вниз. Мятежник выглянул в окно и разочарованно присвистнул:
- В лепёшку! Вот же дура.
- Здесь должна ещё быть принцесса, ищите давайте, - приказал главарь с мечом. А потом стремительно подошёл и заглянул под кровать. Лицо его расплылось в довольной ухмылке. – А вот и её бывшее высочество!
Нума закричала, когда её вытащили за косы и грубо поставили на ноги. Двое мятежников тут же оторвались от бедной Литы и устремились к новой жертве.
- Нет, - заявил главарь. – Для неё мы припасём особое угощение. Её проклятый отец и его ублюдки подохли в бою, даже казнить некого на потеху трудовому народу. Зато теперь есть, кого.
Он провёл Нуму мимо остывающего трупа Аттаги с разрубленной головой, мимо товарищей, с нетерпением ждущих своей очереди под крики Литы, и потащил в подземелье, о котором Нума слышала, но никогда там не бывала. У одной из тяжёлых деревянных дверей стоял охранник из мятежников, главарь кивнул ему, и тот отпер другую дверь. Бывшую принцессу втолкнули внутрь, но и на этом её мучения не окончились. Тюремщики тщательно обшарили её, отыскивая драгоценности, которых оказалось не так много – серьги и кулон на шее, подарок матери. Потом сорвали с неё всю одежду и зачем-то обрубили косы. И уставились на неё, словно на мусор какой.
- А говорили: красавица. Ничего особенного, девка как девка, - сказал стражник. – Её бы красивые платья да нашим бедным девчоночкам, вот те бы вправду тогда стали красавицами.
- На, держи! – Главарь с усмешкой бросил Нуме какую-то грязную, вонючую тряпку. – Прикройся, это тебе больше к лицу. Или, если хочешь, ходи голышом.
Они расхохотались. Стыд пересилил отвращение, и Нума завернулась в дерюгу. За всё это время она не произнесла ни слова, только беззвучно плакала. Она не просила пощады, не спрашивала, что с нею будет, ибо знала, что это бесполезно. Но ответ она получила.
- Ничего, - бросил главарь, направляясь к двери вместе со стражником, - недолго тебе терпеть осталось.
Они вышли, дверь закрылась. Нума продолжала стоять на месте, будто в оцепенении. А потом что-то в душе её рухнуло, она упала на грязный сырой пол, стиснула в кулаках грубо отсечённые косы и зарыдала.
Что плохого она им сделала? Быть может, её отец-король… вернее сказать, покойный отец-король и был к кому-то несправедлив, но ведь всем не угодишь. Да и про этого главаря мятежников, Шафро, она кое-что слышала. Говорили, что он когда-то служил её отцу-королю, но потом предал его и переметнулся в войне на сторону врагов. И теперь он просто решил свести счёты со своим бывшим государем и сумел ловко посеять в народе семена бунта. А народу, утомлённому не особенно успешной войной, да ещё неурожаем, вполне хватило одной-единственной искры…
Сначала погибла мама. Она уговорила отца и решилась сама выйти к народу, чтобы раздать хлеб и серебро. А они бросились на неё и забили почти до смерти, солдатам едва удалось отбить умирающую королеву, и, конечно же, при этом они зарубили нескольких особо ретивых бунтарей, а нескольких взяли под стражу. Маму принесли во дворец без сознания, но перед смертью она очнулась и лишь попросила отца никого не казнить. Он не послушал и жестоко покарал всех арестованных. И это стало последней каплей.
Последние струйки слёз стекли по грязным щекам Нумы. Она вытерла лицо остриженными косами – какие же они мягкие, точно шелк… были. Дырявая тряпка так и норовила свалиться с плеч, Нума запахнула её и принялась рассеянно наблюдать за мерно падающими с потолка вязкими каплями. Ей уже было всё равно, что с нею сделают. Лишь бы это поскорее закончилось!
========== 2. Зрелище ==========
Вскоре веки Нумы отяжелели. Было холодно и сыро, противно пищали крысы, но несмотря на это, уставшая девушка провалилась в тяжёлый сон, свернувшись клубочком на полу. Кошмар наяву продолжился и в сновидениях: Нуме снилось, как на её глазах одичавшая толпа рвёт на куски её отца, мать и братьев, а потом добирается и до неё. В ногу вонзилось что-то острое и горячее, Нума закричала и проснулась – и поняла, что ей на самом деле больно: в большой палец впилась зубами огромная усатая крыса.
Отчего-то мерзкая тварь показалась Нуме очень похожей на Шафро – такой же длинный нос и торчащие усы. Она замахнулась и хлестнула крысу всё ещё зажатыми в руке косами. Голодная зверюга попыталась напасть вновь, но, встретив отчаянное сопротивление, отступила и скрылась где-то в углу. Но перед тем обернулась и посмотрела на узницу, словно человек… и от этого взгляда Нуме стало не по себе. А что, если её заперли здесь на съедение крысам? Хотя нет, Шафро что-то говорил об «особом угощении». Должно быть, её хотят прилюдно казнить каким-нибудь изощрённым способом.
Нума снова заплакала. Пусть в летописях повествуют что угодно о великих королях древности, но она-то сама – не герой. Она – просто девочка, даже не совершеннолетняя по законам Дармы, которой выпало родиться не в той семье. Почему она должна отвечать за грехи отца, какими бы тяжкими они ни были? Как же они все счастливы – отец, мать, братья; для них всё кончилось, а у неё впереди самое страшное. И, что ещё страшнее, её никто и ничто не спасёт.
В памяти что-то шевельнулось. Да, старые сказки, которые она обожала слушать перед сном. Мягкий свет очага, тёплое одеяло, певучий голос Аттаги, то тихий, то величественный, то грозный… Воспоминания вдруг сменились иными картинами: бедная няня лежит мёртвая в луже собственной крови, и многое другое… Нет-нет, не буду сейчас об этом думать! Сказки… так вот, в одной рассказывалось о могучем и благородном драконе, который приходил на помощь всем несправедливо обиженным и сурово карал обидчиков. Жаль, что это всего лишь сказки. Хотя разве чужеземцы из далёких земель не утверждают, что род драконов до сих пор не угас? Но, даже если и так, эти драконы наверняка заняты своими делами, и им не до чужих бед. Да и вряд ли они так уж благородны, как тот, из сказки.
Однако, надежда умирает последней. И всеми силами души, всей надеждой отчаявшегося человека Нума взмолилась: если ты есть, если ты меня слышишь, умоляю тебя, отзовись! Приди и спаси меня; ты же видишь, что я не виновата и не заслужила смерти. Тех, кто погиб, мне уже не вернуть, но пусть мои враги хоть в чём-то окажутся посрамлены! Клянусь, я позабуду о том, что родилась принцессой, я стану трудиться всю жизнь, только не лишай меня возможности прожить её!
Слова рождались сами собой, и на миг Нуме почудилось, что сейчас мрачную темницу озарит дивный свет, двери распахнутся, и она беспрепятственно выйдет из дворца, где её будет ждать огромный золотой дракон. А потом наваждение ушло, точно дым, и Нума с горечью покачала головой. Что за детские выдумки, право. Нечего мечтать о пустом, лучше приготовься достойно принять смерть, даже самую лютую.
Но ей не оставили времени на приготовления. Открылась дверь, и стражник жестом велел ей выходить. Она не сразу поняла, что ему нужно, и он прикрикнул: «Выходи давай!», прибавив непристойную ругань. Нума попыталась встать, но её ноги замёрзли и онемели, и она упала. Стражник опять выругался, схватил её за остатки волос на затылке и грубо поволок из камеры.
Дневное солнце после черноты подземелья показалось Нуме необычайно ярким. Она даже застыла на месте и зажмурилась, но её снова подтолкнули вперёд и подсадили в деревянную телегу, чтобы доставить к месту казни. Бывшая принцесса плотнее завернулась в жалкие лохмотья и забилась в угол повозки, поджав ноги.
Она ехала на казнь не одна; вместе с нею должны были казнить начальника стражи по имени Тавалин и его юного сына, тоже воина королевской гвардии, - Нума никак не могла вспомнить, как же его зовут. Оба воина были тяжело ранены и наверняка сильно страдали от боли, которую никто не подумал облегчить. Нума принялась украдкой наблюдать за ними: они сидели молча, но Тавалин порой легонько сжимал закованной в кандалы рукой ладонь сына, тот поднимал голову и с признательной улыбкой кивал отцу. А потом начальник стражи перехватил взгляд Нумы и ободряюще улыбнулся ей разбитыми, окровавленными губами.
- Не бойтесь, ваше высочество, - тихо сказал он. – Знаете, мужчины в нашем роду часто получают перед смертью дар предвидения, и вот я вижу сейчас: вы не умрёте. Вы станете великой королевой и отомстите за гибель государя. Я не знаю, как это случится, но знаю, что так будет.
Надежда вновь всколыхнулась в сердце Нумы, а потом она вдруг поняла правду.
- Вы говорите это, чтобы утешить меня?
- Я не стал бы лгать даже им. – Тавалин кивнул на окружающих их мятежников. – Как же я могу солгать своей принцессе, последней госпоже, которая у меня осталась? – Он помолчал, а потом прибавил: - Запомните, ваше высочество: что бы ни случилось, не забывайте, кто вы.
Больше он не сказал ничего. Один из охранников, противный рыжий парень с рябинками на лице и приплюснутым носом, услышал часть разговора и замахнулся на Тавалина плетью. Тот лишь пристально посмотрел в глаза рыжему, и плеть опустилась, а её владелец ограничился забористой руганью. Сын Тавалина сипло прошептал что-то – Нума не разобрала, что именно; юноша был ранен в шею, и удар повредил голосовые связки. Но мужество товарищей по несчастью укрепило девушку в решимости вытерпеть всё до конца, что бы с нею ни сделали.
Путешествие оказалось недолгим и закончилось на главной площади, где обычно устраивались публичные казни. Осуждённым приказали выходить: Нума вышла сама, мужчины идти не могли, и каждого повели под руки двое охранников. Девушка старалась не смотреть на эшафот и на то, что там приготовлено, а вместо этого оглядывала толпу. Народу на площади было – не протолкнуться, порой тут и там слышались стоны придавленных. Матери и отцы держали на плечах детей, чтобы тем лучше было видно, как умрут последние из «проклятых кровопийц». Напрасно искала Нума хоть одно сочувствующее лицо, хоть один взгляд утешения – одна только ненависть и жажда крови. Озверевшие люди выкрикивали свои предложения насчёт того, что стоит сделать с осуждёнными, и с каждой минутой всё сильнее бесновались. Охранникам – ближайшему окружению Шафро – даже пришлось оцепить эшафот и отчаянно сдерживать напирающую толпу.
- Эй, принцеска! – Крикнул кто-то. – Что головку-то повесила? Подыми свои королевские глазоньки да погляди-ка направо! Может, кого знакомого увидишь!
Нума невольно глянула в указанную сторону – и замерла от ужаса. На огромной деревянной виселице раскачивались привязанные за ноги истерзанные тела её отца и братьев. Рядом висело тело королевы, извлечённое из гробницы. Все трупы были раздеты донага, и к каждому прибита табличка с гнусной руганью. Нума прикусила губу, чтобы не закричать, - зачем делать из своего горя потеху для черни? Она почувствовала, как чья-то рука мягко сжала её локоть, и поняла, что это Тавалин. «Не забывай, кто ты», - повторила она про себя и отвернулась.
Осуждённым зачитали наскоро состряпанный приговор, в котором на все лады повторялось «угнетатели трудового народа», «кровопийцы», «грабители, жирующие на нашей нищете». Тавалин, которого вместе с сыном приговорили к сожжению на раскалённом медном ложе, попросил позволения перед смертью выкурить трубку, и ему не посмели отказать. Один из палачей поднёс ему уголёк (Нума узнала его: полгода назад он был приговорён к смерти за особо жестокое убийство, но бежал и теперь вполне нашёл себя). Уголёк раскрошился и упал на голую ногу палача, который тут же завопил от боли. Бывший начальник королевской стражи ничего не сказал, только презрительно усмехнулся.
А потом настал черёд принцессы. И она с ужасом поняла, что торчащий из земли толстый заострённый кол предназначен именно ей. «О боги, нет!» - Она невольно отшатнулась. – «Такого у нас никогда не творили; самое жестокое, что приказывал мой отец, - сжечь на костре, но лишь за самые тяжкие преступления…»
- Чего стоишь? Давай, садись на трон, королева! – Эти слова палача вызвали дружный смех народа. – Сама разденешься, или помочь?
Нума стиснула на груди свои лохмотья. Мыслей в голове совсем не осталось, только: «Нет, нет, этого не может быть, это не может происходить со мною наяву…» И вдруг в глазах у неё потемнело.
Нет, это потемнело небо. Из сотен глоток одновременно вырвался вздох, а потом и крик. Свет солнца померк, ибо его закрыла огромная крылатая фигура, которая стремительно снижалась.
Дракон.
Зрители и охранники с воплями бросились бежать – вернее, попытались, ведь бежать было некуда. Попытались удрать и те из палачей, кто пока не был занят. А дракон продолжал спускаться, и вдруг Нума поняла, что он летит прямо к ней!
Она отчаянно завизжала, когда когтистая лапа схватила её. Дракон описал над площадью круг и распахнул золотую пасть. Покатилась волна пламени, спалив эшафот вместе с палачами и осуждёнными, тем самым избавив последних от мучений. Нуме даже показалось, что она услышала последний крик Тавалина: «Я не ошибся, госпожа!» Сгорели в пламени и осквернённые тела королевской семьи.
По-прежнему крепко держа в когтях принцессу, дракон в последний раз изогнулся над площадью, напоминающей сейчас гигантский горящий муравейник, и улетел прочь куда-то на север. Вскоре он скрылся из вида.
- Видите, люди? – Тут же заорал чудом уцелевший и, как всегда, находчивый Шафро. – Чудовище решило самолично покарать эту мерзкую девку. И ей повезёт, если оно сожрёт её сразу!
========== 3. Альтахар ==========
Нума очнулась. Вместе с сознанием вернулась память о том, что с нею произошло, и она задрожала от одной только мысли о когтистой драконьей лапе, схватившей её. Но сейчас её как будто никто не держал, хотя ощущение полёта оставалось. Нума осторожно приоткрыла один глаз, потом другой.
Она лежала на твёрдой спине дракона, широкой, словно кровать. Огненно-золотые чешуйки слегка кололись, но это не было неприятно, а сквозь их прохладу ощущалось тепло драконьего тела. Нума боялась пошевелиться, чтобы не упасть, и тут, как на грех, с неё едва не свалились каким-то образом уцелевшие лохмотья. Пришлось ловить и снова укутываться.
- Ты проснулась, - послышался низкий голос, глубокий, точно подземные горны, и могучий, как раскаты грома. Но совсем не страшный, а наоборот, очень приятный.
- Это… – Слова с трудом вырывались из пересохшего горла Нумы. – Это ты, дракон?
- Меня зовут Альтахар, - сказал дракон. – Рад познакомиться, принцесса Нума.
- Откуда ты… откуда ты знаешь, кто я? И куда ты меня везёшь? Что ты хочешь со мной сделать?
- Давай-ка по порядку. Итак, откуда я знаю, кто ты. Разве ты сама не звала меня? Я всего лишь услышал твой призыв и не смог не откликнуться.
- То есть ты – тот самый дракон из сказки?
Альтахар издал странный звук – Нума поняла, что он усмехнулся, но не злобно, а по-доброму. Страх потихоньку начал рассеиваться, но девушка напомнила себе держать ухо востро. Дракон дракону рознь; в сказках говорилось и о других крылатых змеях, способных зачаровать людей магией своего голоса или взгляда и превратить в послушных рабов или безвольных кукол. Хотя… ей отчего-то всей душой хотелось довериться огнедышащему спасителю.
- Не тот самый, но я происхожу из его рода, из рода Архассара Великого. Когда-то мои предки были способны обозревать весь мир и мгновенно видеть жестокость и несправедливость. Теперь же я могу слышать лишь того, кто сам меня призовёт. Но зовут редко, ибо мало кто сейчас верит в драконов, способных творить добро.
- Значит, ты – последний дракон?
- Нет, я последний из рода Архассара. Других драконов много, но они живут далеко и, признаться, больше заняты другими делами.
В голову Нуме пришёл ещё один вопрос. Она посчитала его невежливым, но всё же спросила:
- А почему ты спас только меня? Неужели ты не мог заодно спасти Тавалина и его сына? Вместо этого ты убил их…
- Да, и избавил от страданий. Ты ещё совсем юна, принцесса Нума, и тебе будет трудно это понять, но однажды в жизни смертного наступает миг, когда он готов переступить грань вечности. Они были готовы, оба. Те, кто мучил их, - нет. Для твоих друзей смерть стала радостью, а для палачей – тьмой и ужасом.
- Тогда почему ты не убил всех? Почему оставил в живых этого негодяя Шафро?
- Потому что убить его суждено не мне. – Голова Альтахара чуть качнулась. – Не спрашивай меня о том, чего я не знаю, принцесса Нума. Когда-то драконы были всеведущими. Теперь нет.
- Тогда… – Нума сглотнула. – Спасибо тебе за то, что ты услышал меня и спас. За то, что спас моих верных слуг от мучений, а тела моих родных – от осквернения. Вот только… не зови меня больше принцессой. Теперь я – просто девочка по имени Нума, я ведь обещала, что перестану быть принцессой, когда звала тебя там, в тюрьме.
- Нельзя перестать быть тем, кто ты есть, принцесса Нума. - На этот раз в голосе дракона слышалась улыбка. – Разве ты забыла?
- «Что бы ни случилось, не забывай, кто ты», - повторила девушка. – Но откуда ты знаешь?
- Я знаю лишь то, что ты позволяешь мне увидеть. Твоя душа была открыта для меня, пока ты была без сознания. Тебе довелось столько всего пережить, твои чувства были подобны бурлящей реке. Я могу перестать звать тебя принцессой, но от этого ты не перестанешь быть ею.
- А что, по-твоему, это значит – быть принцессой? – Спросила Нума.
По чешуе Альтахара пробежали волной красноватые искорки и тут же исчезли.
- А как ты сама думаешь?
- Мама учила меня, что это значит быть всем примером и нести ответственность за тех, кто тебе служит. Но как я могу делать всё это сейчас, когда я лишилась всего?
Дракон не ответил, и Нума задумалась. Думала она, в первую очередь, о том, что ей теперь делать. Она не представляла себе жизни вне дворца и не знала, куда ей податься. Простые люди живут заработком, что-то делают и получают за это серебро. Что умеет она? – неплохо шить и вышивать, готовить, ещё мать начинала учить её вести дворцовое хозяйство, но так и не доучила. Вряд ли она сможет сама устроиться где-нибудь в отдалённой деревне или даже в городе. Но, что ещё страшнее, вдруг кто-нибудь опознает в ней спасшуюся принцессу и донесёт Шафро? Что тогда – снова бегство, пока её не загонят, точно зайца?
- Я чувствую, что тебя терзают чёрные мысли, Нума, - сказал вдруг Альтахар. – Оставь их. Вместе мы обязательно придумаем, что делать. Поверь, я не оставлю тебя, пока ты не окажешься в безопасности или пока ты сама не попросишь меня улететь.
- Мне холодно, - смущённо призналась Нума. Тепло драконьей спины грело её, но ветер всё же был силён, и жалкие тряпки ничуть не защищали от его порывов. – И я хочу есть.
- Прекрасно. Мы как раз пролетаем над одним замечательным местом. Там ты сможешь и поесть, и напиться, и отдохнуть. – Альтахар сложил крылья и начал снижаться – достаточно плавно, но всё же у Нумы заложило уши. Девушка невольно улыбнулась – похоже, её новый друг любил быстрые полёты и наслаждался ими.
Место и вправду оказалось чудесным – горная долина, куда вряд ли ступала нога человека. Её пересекал сбегающий с гор пенистый ручей; Нума зачерпнула пригоршней воды, пригубила, и у неё заломило зубы – такой холодной оказалась вода. Девушка ополоснула лицо и руки и была бы рада искупаться, но не хотелось лезть в ледяную воду. Альтахар, который растянулся здесь же, деликатно отвернувшись, слегка дохнул на воду, и она сразу же потеплела.
- Спасибо. – Нума потрогала воду босой ногой, дракон вновь отвернулся, и девушка с наслаждением выкупалась. Привычно потянулась к голове распустить косы – и обнаружила лишь неровно обкромсанные пряди. Она вздохнула: долго же ей придётся отращивать новые косы. Ну да ладно, зато голова цела. Вид уже опостылевшей тряпки вызвал очередной вздох, но выбора у Нумы не было.
- На том лугу, за ручьём, растут ягоды, - сказал ей Альтахар. – Думаю, они придутся тебе по вкусу, Нума.
Дракон оказался прав. Ягоды были сладкими и сочными, похожими на лесную землянику, но крупнее. Нума уписывала их за обе щеки, точно дитя малое, стараясь не затоптать нежные кусты. Насытившись, она улеглась под боком у дракона; его тепло стало казаться ей уютнее даже домашнего очага.
- Так куда же тебя отвезти, Нума? – Спросил Альтахар. – Или, если хочешь, можешь остаться со мной; поверь, я сумею защитить тебя.
- Знаю, - ответила Нума. – Но ты и так сделал для меня достаточно; теперь мой черёд. У меня остался только один родственник – моя тётушка Сайна, сестра отца. Её муж – правитель Арсы, которая граничит с нашей Дармой и, кажется, всегда была нашей союзницей. Я попрошу помощи у них; надеюсь, они не выгонят меня.
- Твои враги могут рассудить так же, - заметил дракон. – Конечно, они могли решить, что я унёс тебя, чтобы съесть. Но могли и не поверить в твою гибель. Думаю, тебе стоит быть настороже.
- И всё-таки, Альтахар, отвези меня в Арсу. Если что-то случится… или родные не примут меня, тогда я вернусь к тебе, ведь больше мне некуда идти.
Альтахар повернул к ней свою крупную, красивую голову. Только сейчас Нума смогла как следует его разглядеть: плотно слитые, точно сплавленные чешуйки, длинный гребень, сбегающий с темени на шею, и большие, тёмные, умные глаза, которые, казалось, способны видеть насквозь любое существо. Когда он не дышал огнём и не показывал клыков, он вовсе не выглядел страшным, даже черноватый дымок из ноздрей не портил впечатления.
- Хорошо. Я постараюсь поскорее доставить тебя туда, и всё же будь осторожна. Слухи о том, что с тобой случилось, уже могли дойти до твоей тётки. Или могли дойти гонцы от тех мятежников.
- Они бы не успели так быстро…
- Запомни, Нума: никогда не стоит недооценивать врагов. Будь осторожна и надейся, что тётка тебя не предаст. И ещё: ничего не говори ей обо мне; если тебя спросят, скажи, что обманула чудовище и сбежала. Но, если твои ожидания не сбудутся, если я тебе понадоблюсь… оторви чешуйку от моей брони… не бойся, мне не будет больно… да, вот так. И когда я тебе понадоблюсь, согрей её в ладони и позови меня: я сразу же прилечу.
- Спасибо. – Нума крепко сжала чешуйку в кулаке; величиной она была с половину её ладони. Жаль, даже спрятать негде. Но ничего: такое бесценное сокровище нельзя терять.
Нума взобралась на спину Альтахару, дракон расправил крылья и мягко оторвался от земли.
========== 4. Гостеприимство ==========
Они добрались до столицы Арсы к вечеру, ибо Альтахар старался лететь так, чтобы не попасться на глаза любопытным жителям. Слухи порой разлетаются быстрее самой легкокрылой птицы, не то что дракона, и неизвестно, что могли сочинить приспешники Шафро.
Альтахар опустился на землю в безлюдной гористой местности, откуда уже виднелись башни и шпили столицы. Теперь Нуме предстояло идти одной, но путь был недалёк – чуть больше мили.
- Я не смогу пойти с тобой дальше, Нума, но буду незримо охранять тебя. И смотри, не потеряй чешуйку.
- А без неё ты не услышишь мой зов? – Спросила Нума.
Дракон снова усмехнулся. Странно: когда он улыбался, то становился удивительно похож на человека.
- Думаю, что теперь услышу и без неё. Но, если дракон дарит смертному свою чешуйку, это означает, что он дарит часть себя. У нас это высшая степень доверия, высшее проявление дружбы.
- Я ещё ничего не сделала для тебя, а ты настолько доверился мне, - удивилась Нума.
- Я не мог иначе. – Он опять улыбнулся, его тихий голос напоминал мурлыканье огромного кота. – Ибо ты сумела сохранить веру.
Нума улыбнулась ему в ответ и зашагала по тропинке, которая через несколько сотен шагов переходила в широкую проезжую дорогу. Несколько раз девушка оглядывалась и видела, что дракон по-прежнему смотрит ей вслед. Ей вдруг стало жаль расставаться с ним, быть может, навсегда, но отчего-то ей казалось, что они обязательно встретятся вновь. Она крепче сжала чешуйку в руке и ускорила шаг.
Возможно, Нуму сберегло незримое присутствие Альтахара, или тому была иная причина, но принцесса благополучно добралась до городских ворот. Стражники неприязненно покосились на остриженную, оборванную девчонку, но пропустили. Воины у ворот королевской цитадели оказались более упрямыми.
- Прошу вас, сообщите королеве, она знает, кто я, - умоляла их Нума. Стражники только смеялись в ответ, поглядывая на её голые колени.
- Проваливай отсюда, попрошайка бесстыжая, пока цела!
Нума едва не заплакала. Оставалось последнее средство – назвать себя, но это было бы неблагоразумно. Чем меньше народу будет знать, кто она такая, тем меньше вероятностей, что кто-то из них сболтнёт лишнее.
И вновь на помощь ей пришла удача. Привлечённая шумом, к воротам приблизилась одна из королевских служанок. Нума знала её – это была личная камеристка тётушки Сайны.
- Что здесь происходит? – Начала она и вдруг осеклась, увидев принцессу. – Ваше… – Изумлённо выдавила служанка, но Нума яростно мотнула головой и прижала палец к губам. Служанка сверкнула глазами на стражников. – Немедленно пропустить!
Нума тут же бросилась к своей спасительнице. Та взяла её за плечи и потрясённо уставилась на остриженные волосы и жалкое рубище принцессы.
- Что с вами случилось, ваше высочество?
- Прошу, скорее отведите меня к тётушке. Меня хотели убить, я едва спаслась!
Служанка заохала, но крепко взяла Нуму за руку и провела во дворец, так, чтобы как можно меньше попадаться на глаза слугам. Они пришли в личные покои королевы Сайны, где их встретила она сама.
- Оставь нас, Аэла, - приказала королева. – Ты ничего не видела и не слышала, и не знаешь, кто наша гостья. Если спросят стражники, скажешь, что девочка приходила ко мне просить справедливости в суде, и я потом сама проводила её через заднюю калитку, поняла? А сейчас никого не пускай ко мне, даже его величество.
- Слушаюсь, ваше величество. – Верной служанки и след простыл.
Только после этого королева Сайна принялась расспрашивать племянницу. Слухи о перевороте в Дарме уже дошли до Арсы, но не более того – пока. Во всяком случае, никто не искал беглую принцессу. Нума рассказала тётке всё, умолчав лишь об Альтахаре. При этом она ощутила укор совести за обман; а ведь и вправду, почему нельзя открыть тайну? Уж тётушка-то ни за что не выдаст её. Но по-прежнему зажатая в кулаке чешуйка вдруг зажгла руку, и Нума поняла, что это предупреждение. Пусть чудесный дракон остаётся тайной.
- Что ж, - сказала Сайна, выслушав Нуму, - ты поступила правильно, придя сюда. Здесь ты будешь в безопасности, хотя, увы, придётся тебе посидеть взаперти, чтобы никто тебя не увидел. Никто не должен знать о тебе, кроме Аэлы и твоих кузин, они не выдадут.
- А как же ваш король-супруг, тётушка? – Спросила Нума.
Сайна вздохнула, пальцы её затеребили вышивку на платье.
- Это и будет труднее всего. Не хочу сказать дурное о своём супруге, но я неплохо его знаю, и мне ведомы его слабости. Он довольно труслив и может испугаться угроз. Но будем надеяться, что мы сумеем с этим совладать.
Королева позвала двух своих дочерей и велела им помочь гостье принять ванну и одеться, как подобает. Принцессы отлично справились без помощи служанок и, наученные матерью, не задавали лишних вопросов, только всё повторяли, как им жаль остриженных кос Нумы – таких чудесных, золотисто-серебристых, совсем как у их матушки! Ещё с час они вместе выбирали наряд и, наконец, остановились на довольно простом платье из переливчатого синего шёлка, заставившем серые глаза Нумы заиграть всеми оттенками летнего неба. Аккуратно подрезанные волосы спрятали под расшитую жемчугом сетку, так, что ничего не было заметно.
Нума любила своих кузин и искренне радовалась их милой болтовне; девушки так старались развлечь её, пережившую столько ужасов, и уверяли, что не заставят её скучать. Они говорили о чудесных книгах со старинными легендами, которые можно будет почитать вместе, и о волшебных сказках, что рассказывает Аэла. А Нума тихонько сжимала в пальцах живое свидетельство из волшебной сказки, а потом спрятала чешуйку в карман на поясе.
Потом принцессы весело пообедали вместе с матерью, но в самый разгар оживлённой беседы в дверь постучали.
- Его величество! – Доложила Аэла, вытаращив глаза.
Нума побелела. Королева успокаивающе пожала её руку и поднялась.
- Я сама поговорю с его величеством.
Сайна вышла в соседнюю комнату – приёмную, где дожидался её король-супруг. С первого же взгляда на него королева поняла, что дело плохо: он находился на грани самой настоящей паники. Впрочем, пока он ещё пытался держать себя в руках, и довольно успешно.
- Итак, государыня, отчего же вы не сообщили мне о прибытии вашей племянницы?
- Нашей племянницы, - ледяным тоном поправила Сайна, но муж перебил её:
- Ну уж нет, дорогая, вашей! Если вы совсем не думаете о будущем нашего королевства, если вы желаете ему той же участи, что постигла Дарму, то, в отличие от вас, я более дальновиден. Вы пытались утаить от меня прибытие Нумы, но не думайте, что наши ворота стерегут безмозглые болваны. Стоило мне лишь узнать, что во дворце объявилась нищая девчонка с точно такими же волосами, как у вас, и я сразу понял, в чём дело.
- Вы всё сказали? По-вашему, я выгоню прочь осиротевшую дочь моего брата? Или выдам её убийцам, от которых она чудом спаслась?
- Для блага Арсы это было бы самым верным решением, но этого не потерпит ваше чувствительное женское сердце. – В тоне короля явно слышалась насмешка, за которой таился животный ужас. – Позвольте мне хотя бы поговорить с нею, и, клянусь, я вас больше не потревожу.
- О чём вы собрались с нею говорить?
- Всего лишь выражу сочувствие. Она ещё слишком юна и глупа, чтобы понять, во что может втянуть нас. Не волнуйтесь, я не стану уговаривать её пожертвовать собой, чтобы спасти Арсу. Я всё же не настолько низок.
Сайна с сомнением сжала губы и качнула головой. Потом повернулась и вышла.
- Его величество хочет поговорить с тобой, Нума, - сказала она, когда вернулась к принцессам. – Не бойся, - тихо шепнула она проходившей мимо племяннице, - я не позволю никому причинить тебе зло.
Король довольно любезно встретил Нуму, вежливо выразил ей сочувствие по поводу случившейся в Дарме трагедии. А потом резко перешёл к делу:
- Скажи, о чём ты думала, когда явилась сюда?
- Я… – Нума растерялась. – Мне просто некуда было пойти. Я надеялась, что тётушка…
- У твоей тётушки мозгов меньше, чем у куропатки, зато чересчур жалостливое сердце. Ни ты, ни она даже не подумали о последствиях. Запомни, Нума, у нас с Дармой всегда был мир, и, пусть даже там сменился правитель, я не намерен что-то менять в наших отношениях. Я не стану ввязываться в войну из-за тебя. У меня трое своих детей, и я не желаю им твоей участи. Пойми, дорогая, - добавил король, заметив, что девушка чуть ли не плачет, - я не гоню тебя и не собираюсь выдавать, но… – Он замолчал, по-видимому, не решаясь высказаться откровенно. – Надеюсь, ты сама всё понимаешь.
- Да, ваше величество, понимаю, - едва слышно ответила Нума.
========== 5. Снова вместе ==========
Когда король ушёл, оставив несчастную изгнанницу на грани обморока, королева Сайна подробно расспросила Нуму об их беседе. С трудом сдерживая негодование, она вновь заверила племянницу, что не даст её в обиду, и велела ей поселиться вместе с принцессами. Аэле же было поручено внимательно следить за тем, кто и зачем приезжает во дворец, и с кем и о чём говорит король.
Ночь прошла довольно спокойно, хотя сперва Нума вскидывалась от каждого легчайшего шороха и думала, успеет ли она дотянуться до чешуйки Альтахара, если случится беда. Потом ей надоело ворочаться, она встала и сжала заветный талисман в кулаке. Чешуйка согрела её руку, словно первые лучи весеннего солнца, и на душе сделалось легко и мирно. А вскоре пришёл и мирный, глубокий сон.
Следующие день и ночь тоже не принесли никаких неприятностей. Король больше не приходил к Нуме и не досаждал своими туманными намёками. А обе арсийские принцессы, Мелида и Тарея, старались сделать всё, чтобы кузина позабыла о своём горе. Увы, пришлось обойтись без прогулок, но они отлично провели время за чтением, пением и рукоделием. Королева Сайна почти не отлучалась из их покоев, разве что изредка, чтобы услышать от Аэлы, что «пока всё спокойно».
Зато на следующий день случилось самое страшное – прискакали гонцы из Дармы. И, что ещё ужаснее, король Арсы будто поджидал их. Он приказал провести их к нему тихо и незаметно, опасаясь, что об этом узнает супруга и вздумает помочь племяннице вновь бежать. Но королева узнала.
Преданная Аэла не подвела – сообщила все подробности, какие смогла подслушать:
- …Дальше я не расслышала, они стали оглядываться, да всё спрашивали: вы, мол, уверены, что нас никто не слышит? А сами-то из себя - мужики мужиками, неотёсанные, немытые; я бы с такими и говорить не стала…
- Не отвлекайся, Аэла. Что сказал мой супруг?
- Я не дослушала, но, думается мне, что он… простите, ваше высочество, что пугаю, - она поклонилась Нуме, - но он намерен выдать вас им. И как можно скорее.
На миг, растянувшийся в вечность, в покоях королевы наступила тишина. Её нарушил дрожащий голос Нумы:
- Я не должна была приходить сюда…
- Перестань. – Сайна обняла её за плечи. – Сейчас не время разбираться, что ты должна была, а что – нет. Сейчас нужно решать, что тебе делать.
- Я знаю, что делать! – Пальцы Нумы стиснули пояс. – Но для этого… только не гневайтесь, тётушка, и не возражайте… для этого я должна уйти отсюда.
- Куда? – В один голос вскричали Мелида и Тарея. – Ты не можешь уйти…
- Я могла бы дать тебе охрану и письмо к моей давней подруге, - предложила Сайна. – Правда, на это уйдёт время…
- Нет-нет, тётушка, ничего не надо. Прошу вас, помогите мне выбраться из города незаметно, и я потом всё объясню.
Принцессы и Аэла хором принялись возмущаться, но королева одним взглядом заставила их умолкнуть. А потом внимательно посмотрела на племянницу.
- Ты что-то скрываешь, Нума, но это твоё право. Если ты желаешь, я провожу тебя и лишь прослежу, что ты в безопасности.
Нума со слезами попрощалась с обеими кузинами, которые суетились вокруг неё: набрасывали на плечи дорожный плащ, совали в руки мешок с наспех собранной снедью, даже пытались подарить ей свои драгоценности, но от них Нума отказалась. «Мне они больше не нужны», - сказала она, ещё раз поцеловала всех, в том числе и Аэлу, и побежала вслед за тёткой по тёмным безлюдным коридорам к чёрному ходу.
Сайна провела племянницу через весь огромный дворцовый сад, всё время держась в тени пышных кустов и высоких деревьев. И лишь у самой калитки, что вела, минуя городские ворота, к проезжей дороге, обернулась к Нуме.
- А теперь рассказывай всю правду, только поскорее. Я видела, что ты прячешь на поясе, и догадалась, что это такое. Ты хочешь вызвать своего дракона?
- Он не мой дракон, - ответила Нума, - он – мой друг, и обещал помочь мне, если… словом, если случится то, что случилось. Только прошу вас, тётушка, не говорите никому…
- Я и не скажу, - улыбнулась Сайна. – Сейчас мало кто верит в старые сказки, но я верю. А, глядя на тебя, я чувствую, как укрепляется моя вера. Ты – удивительное дитя, Нума, если тебя избрал дракон, и пусть он принесёт тебе счастье и удачу. И ещё раз прости меня за то трусливое ничтожество, которое я зову супругом… Как же ему далеко до твоего отца!
- Вы не виноваты, милая тётушка! Прощайте и тоже будьте счастливы вместе с вашими детьми.
Они расцеловались в последний раз, Сайна благословила Нуму, заперла за нею калитку и долго смотрела, порой вытирая слёзы, как девушка бежит в сторону гор. И королева знала, что больше им не суждено увидеться.
***
- Альтахар! – Позвала Нума, яростно растирая чешуйку в руках. По гладкой золотистой поверхности пробежала огненная волна, потом чешуйка вспыхнула – тут Нума вскрикнула и разжала пальцы – и исчезла в снопе ярких искр. А небо над головой знакомо потемнело, и ветер донёс шелест могучих крыльев.
- Я здесь, принцесса Нума! – Дракон ринулся с высоты к земле, точно гигантская золотая капля, на лету вытягивая в сторону крыло. Нума испугалась, но собрала всю свою храбрость, зажмурилась и прыгнула. Скатилась, словно с горки, по крылу на такую уютную, тёплую спину и обняла Альтахара за шею.
- Я скучала, - искренне призналась Нума.
По чешуе пробежала огненная волна.
- Я тоже, принцесса Нума. – Альтахар взмыл в небо. Кажется, их увидели из города, но теперь это было уже неважно. Пусть себе судачат на все лады – быть может, научатся верить в настоящие чудеса.
Миля за милей проплывали далеко внизу равнины и горы, леса и реки, города и пустыни. Нума сорвала с головы сетку и наслаждалась тем, как ветер треплет её стриженые волосы. Грусть от расставания с доброй тётушкой и кузинами постепенно уходила, сменяясь тёплыми воспоминаниями. «Пусть все они будут счастливы», - подумалось принцессе, и вдруг ей захотелось прокричать это громко-громко, так, чтобы слышал весь свет. Потом она устыдилась своего детского порыва, легла на живот и вытянулась во весь рост.
- Зря я прилетала в Арсу, Альтахар, - сказала Нума. – Я едва не навлекла на них несчастье, подобное тому, которое случилось с моей семьёй. И король не так уж неправ, ведь он всего лишь пытался защитить своё королевство…
- Прикрывшись юной девушкой? – Возразил Альтахар, и Нума больше не спрашивала его, откуда он знает. – Не знаю, как у вас, людей, но по мне это гнусно и подло. Нелегко принять даже добровольную жертву, а жертвовать кем-то против его воли – низко.
- Я мало знаю о жизни, Альтахар, и мне нечего тебе ответить. Давай лучше поговорим о другом. Ты сказал мне, что я могу остаться с тобой, если пожелаю. Так вот, я желаю. Не знаю, чем я бы могла пригодиться тебе,но…
- Разве настоящие друзья ищут в своей дружбе одну лишь пользу? – Улыбка в голосе дракона согревала. – Я буду счастлив разделить свою судьбу с твоей, принцесса Нума, и защищать тебя. И мне ничего от тебя не нужно – довольно лишь видеть твоё лицо и слышать твой голос.
- Спасибо… – Смущённо выдавила Нума. – Прошу тебя, унеси меня куда-нибудь далеко, подальше и от Дармы, и от Арсы, туда, где меня никто не знает.
- О, мы как раз летим в такое место; думаю, тебе понравится в моём доме.
- У тебя есть дом? Неужели драконы живут в настоящих домах?
- Нет. – Очередная тёплая усмешка. – Это всего лишь пещера высоко в горах, но для меня это дом, и там довольно уютно. А если нет, я помогу тебе обустроить всё по твоему вкусу. Пусть мы и друзья, но ты человек, а я – дракон.
- А тебе никогда не хотелось стать человеком, хотя бы ненадолго?
Сверкающая чешуя слегка потускнела, и Нума решила, что это драконий знак грусти.
- Нет, - чуть помедлив, ответил Альтахар. – А ненадолго – тем более.
========== 6. Новый дом ==========
Путь занял два дня с остановками только для еды. Нума обнаружила, что путешествовать с драконом очень удобно – нет нужды разводить огонь и готовить пищу: Альтахару довольно было поймать горную лань, как следует дохнуть на неё, и жаркое готово. Нума брала себе немного мяса – она ела мало, к тому же, у неё были припасы, что дали ей в дорогу кузины, а остальная туша доставалась дракону.
На ночлег они остановились на опушке леса, но спать легли вдали друг от друга. «Я слишком громко соплю во сне, - сказал Нуме Альтахар, - и это будет мешать тебе спать». Чтобы принцесса не замёрзла, он разжёг костёр из собранных ею веток и пообещал следить, чтобы огонь не погас. Так или иначе, ночь прошла спокойно, их не потревожил ни зверь, ни человек, и наутро они продолжили путь.
Нума пыталась вообразить себе пещеру дракона – или дом, как он сам его называл, - и оказалась одновременно права и неправа. Пещера была большой, сухой и тёплой, со сводчатым потолком и некогда гладким полом, теперь источенным когтями хозяина. Внутри вовсе не оказалось груды человеческих и прочих костей, как говорилось в сказках; впрочем, Нума уже знала, что драконы заглатывают пищу целиком и не гложут костей. Не оказалось здесь и сокровищ, которые так обожают собирать все драконы.
- Сокровища у меня есть, - ответил Альтахар, когда Нума, слегка смущаясь, спросила его об этом. – Но храню я их лишь потому, что они достались мне от предков, и вовсе не обожаю валяться на золоте днём и ночью. Мне они не нужны, и я бы с радостью отдал их кому-нибудь, да только никак не найду подходящего человека. Хочешь, отдам их тебе?
- Спасибо, но… зачем они мне? Будь я королевой, я бы взяла их и использовала во благо моей страны и народа, чтобы все были довольны. Хотя обычно от золота бывает больше бед, чем пользы. Я бы взяла немного, чтобы хватало на жизнь… у тебя здесь очень хорошо, мне правда нравится, но ведь ты – дракон, а я…
- Понимаю. Недалеко отсюда, в двух часах полёта, есть небольшое селение. Ты могла бы купить там всё, что тебе нужно, а потом обустроить себе жилище.
Альтахар показал Нуме свою сокровищницу – довольно скромную по драконьим меркам, но у принцессы всё равно захватило дух. Россыпи золотых монет тускло сияли в свете факела, который она держала в руке, а порой свет дробился в гранях алмазов и прочих драгоценных камней, что усыпали золотые кубки, короны и чаши. Нума взяла пятнадцать монет – она не знала, на сколько ей этого хватит, в Дарме обычно расплачивались серебром. Больше она ничего брать не стала, хотя ей отчего-то показалось, что Альтахар был бы рад подарить ей что-нибудь.
Потом они отправились в селение за покупками. Нума тщательно закуталась в плащ, чтобы не было видно пусть и простого, но богатого наряда, и прошла остаток пути до деревни пешком. Там она отыскала сговорчивого лавочника, который хоть и покосился на золотые монеты, явно старинные, но не стал задавать лишних вопросов. Нума купила у него отрез полотна на платье, одеяло и мелочь вроде гребня, ножниц и иголок с нитками. В другой лавке купила муки и соли и покинула селение, искренне надеясь, что не привлекла к себе ненужного внимания.
Возвращаясь назад, они остановились у небольшого леса, и Нума набрала мягких еловых веток, чтобы устроить себе постель в пещере. Это ей подсказал Альтахар, поскольку сама она мало знала о том, как обустроить жилище. Но у неё было достаточно времени во время полётов, чтобы обдумать эти вопросы, и ей начинала даже нравиться такая суровая и простая, но зато свободная жизнь.
Когда они вернулись, уже смеркалось. Нума уже успела расспросить Альтахара и знала, что поблизости нет никаких поселений. Поэтому они без всякого страха устроились у входа в пещеру; Нума привалилась спиной к тёплому гладкому боку дракона и с удовольствием смотрела на заходящее солнце. В сотне шагов внизу с гор сбегал узкий ручей – за водой недалеко ходить. Девушка вспомнила, что видела в пещере деревянное ведро – интересно, откуда оно там?
- Здесь красиво, - сказала она и тут же пожалела об этом, ибо слова были здесь лишними, и довольно было просто открыть чувства новому другу.
- Да, - ответил он. – Я живу здесь уже не одну сотню лет и по-прежнему не устаю любоваться этими горами, закатом, ручьём… Быть может, у людей не так, но нам, драконам, привычно видеть красоту в самом обыденном из того, что нас окружает. А ты, принцесса Нума, можешь со временем заскучать, и тогда тебе станут не в радость и горы, и солнце.
- Мне кажется, этого никогда не случится. Я бы с радостью прожила здесь всю жизнь…
- Нам не дано видеть наше будущее, принцесса Нума, даже драконам. Ты ещё слишком юна и не исполнила своё предназначение в этой жизни.
- Предназначение… – Нума потянулась и улеглась на живот. – Я даже не знаю, в чём оно. Как мне узнать?
- Быть собой – вот в чём твоё предназначение, разве ты забыла? Или, скорее, стать собой. Поверь, это дано далеко не каждому.
- Это так сложно. Я пока не хочу об этом думать. – Огненно-алый диск солнца скрылся за горизонтом уже больше, чем наполовину. – Ты, наверное, многое повидал за свою долгую жизнь, правда, Альтахар? Расскажи мне что-нибудь.
- Давай поговорим завтра, принцесса Нума. Сегодня у тебя было немало хлопот. Надеюсь, что тебе будет удобно спать; если же нет, мы что-нибудь придумаем. А теперь пойдём в дом. Здесь темнеет быстро: стоит лишь солнцу скрыться, и ты не увидишь даже собственной руки.
Нума с улыбкой кивнула. Альтахар был прав: сегодня она действительно устала. Хотя с этого дня вся её жизнь будет состоять из подобных домашних дел. Да и пусть: когда руки заняты, в голову не лезут тягостные мысли.
Альтахар устроился в дальнем углу пещеры… комнаты, поправила себя Нума. Но эта «комната» величиной не уступала тронному залу в её родном дворце. Сама принцесса устроила себе постель у противоположной стены, накрыла ветки полотняной простынёй, и вышло, на удивление, довольно удобно. Она укуталась в одеяло, слегка колючее, но тёплое, и прикрыла глаза. Дыхание дракона и вправду оказалось шумным, но всё же не помешало девушке уснуть.
Эту ночь она спала без сновидений. Её не тревожили никакие отзвуки пережитых ужасов, никакие тягостные мысли не омрачали её мирный отдых. Будущее скрывалось в туманной дымке, но принцесса не сомневалась, что отыщет свой путь. А верный Альтахар поможет ей пройти его.
Когда она проснулась утром, снаружи уже сияло солнце. Альтахара в пещере не было – она знала, что он улетел на охоту, так уже бывало во время их перелётов. Нума сложила одеяло, оделась, решив сегодня же заняться шитьём нового, более скромного платья, и вышла из пещеры.
День обещал быть чудесным. Нума вприпрыжку бросилась к ручью, вволю напилась холодной, удивительно сладкой воды и вернулась к дому. Ещё раз огляделась вокруг – не летит ли Альтахар? Уселась на тёплый камень у самого входа – и вдруг замерла.
Казалось, сердце принцессы застыло в груди. Она сидела, словно сама обратилась в камень, и неотрывно смотрела вниз, на серую каменную пыль.
В ней чётко виднелся человеческий след.
Комментарий к 6. Новый дом
Дорогие читатели, не спешите делать поспешные выводы.
========== 7. Правда ==========
Нума не могла поверить своим глазам. Но это был не сон, не видение, а вполне реальный человеческий след. Оставленный, судя по его величине, мужчиной. Умей Нума лучше читать следы, она могла бы добавить, что мужчина этот был довольно крупным, на что указывала глубина следа. Но подобные размышления даже не пришли ей в голову. Она сидела и думала, откуда же здесь мог взяться человек?
Никаких поселений поблизости нет, она сама видела это со спины Альтахара. Выследить её тоже никто не мог. Быть может, случайный путник? И что же тогда с ним произошло?
Нума внимательно оглядела твёрдую каменистую землю. Она уже видела, какие следы оставляет драконий огонь; ничего подобного здесь не было. Неужели… но этого не могло быть. Не мог Альтахар, благородное существо, несущее справедливость, просто съесть случайного свидетеля, пусть даже ради сохранения тайны. Как он сам говорил: «нельзя жертвовать жизнью одного ради многих». Или…
Последний вывод был самым невероятным, но вместе с тем самым сказочным: Альтахар на самом деле – заколдованный принц. И почему-то скрывает от неё правду, если это действительно так.
Нума глубоко вздохнула и успокоилась. Что толку попусту гадать? Нужно просто выяснить правду. Во-первых, не бояться: Альтахар сразу почует страх. Или, может быть, он просто не успел сказать ей, ведь он улетел, когда она ещё спала. Возможно, расскажет, когда вернётся. Или не захочет её пугать. Одно Нума знала: под защитой Альтахара ей некого бояться. Она страшилась лишь одного - начать бояться его.
Девушка зашла в пещеру за ведром, чтобы набрать воды, - и заметила, что ведро мокрое. Странно: вчера вечером она нарочно поставила его у огня, чтобы высушить. Осенённая внезапной мыслью, Нума вышла и пощупала след. Ага, пыль влажная! Вот почему этот след вообще остался: из ведра на землю пролилась вода, кто-то не заметил и наступил в мокрую пыль. Но было темно, и он не заметил этого. И кто же «он» такой?
Нума отправилась к ручью, набрала воды и отнесла в дом. Прогулялась по окрестностям и обнаружила неподалёку поросль чахлых горных деревьев, что отчаянно цеплялись корнями за промежутки между скал. Принцесса наломала сухих веток, сложила костёр; Альтахар потом подожжёт. Достала муку и замесила тесто на хлеб. И всё это время она убеждала себя: если бы ей грозила опасность – настоящая опасность – верный друг предупредил бы её.
Вскоре вернулся Альтахар с добычей – тушей горного козла, которую тут же поджарил. Нума отрезала себе ровно столько мяса, сколько было нужно (нож она тоже купила вчера в деревне), и съела со свежим хлебом и солью. А потом осторожно поинтересовалась у дракона, не появлялся ли поблизости кто-нибудь.
- Нет, - ответил он. – Не бойся, принцесса Нума, твои враги не найдут тебя здесь. Если хочешь знать, мой дом находится в тысяче миль от твоей родной Дармы, и даже самый хитроумный человек не смог бы выследить нас.
Альтахар действительно знал очень много. Он улёгся на камнях напротив Нумы и рассказывал ей одну историю за другой. Некоторые уже были ей известны, но в устах дракона они звучали так, как не в силах рассказать ни один самый сладкоголосый сказитель. Нума слушала его и любовалась тем, как играет солнце на его чешуе, любовалась его гордой головой и глубокими тёмными глазами, которые казались ей мудрыми и отчего-то немного печальными. Однако, Альтахар ни словом не обмолвился о каких-либо людях, что появлялись накануне ночью у пещеры.
После полудня дракон вновь улетел на охоту, а Нума занялась намеченной работой. Почти весь оставшийся день она кроила и шила, и сумела смастерить достаточно простой и удобный наряд, а из остатков полотна вышла ночная сорочка. Вечером она показалась Альтахару в новом платье, ожидая похвалы. «Я плохо разбираюсь в человеческой красоте и тем более в одежде, - сказал он, - но, думается мне, сколько бы ты ни прятала свою сущность, принцесса Нума, тебе это не удастся».
Нума не знала, как это понимать. Почти всю свою короткую жизнь она слышала, что красива, а те негодяи-мятежники сказали, что в ней нет ничего особенного. Кто говорил правду? А мама порой любила повторять, что душевные достоинства гораздо важнее внешних. Должно быть, так и есть. Взять её и Альтахара: многим он показался бы настоящим чудовищем, но для неё он – самый лучший друг, более того, самое дорогое на свете существо. Был бы он человеком… Нет. Тогда он не был бы тем, кто он есть.
В свои неполные шестнадцать лет Нума ещё ни разу не влюблялась и знала о любви только из книг и сказок. Поэтому она не могла понять, что сейчас происходит у неё в душе; не может же она в самом деле влюбиться в дракона?
Она сразу же прогнала эту мысль прочь. «Он мой друг, самый дорогой, самый близкий, поэтому не говори глупостей. Тем более, сейчас тебе стоит подумать о другом». И Нума придумала довольно простое решение: нужно всего лишь дождаться ночи и узнать, что же происходит на самом деле.
Однако, этой ночью она потерпела поражение и сладко проспала до самого утра. Дни и ночи сменяли друг друга, а Нуме никак не удавалось дождаться заветного часа. При этом она с каждым днём всё сильнее убеждалась, что по ночам в пещере действительно что-то происходит. Была ли тому причиной странная дружба с чудесным драконом, или же подобный дар обретает любой человек, вынужденный жить вдали от людской суеты, но принцесса будто бы начала глубже чувствовать весь мир вокруг себя. Она слышала ветер, воду, солнце, камни, слышала то, на что прежде даже не обратила бы внимания. Она слышала мысли Альтахара, как позволяла ему слышать свои, и подобной близости она не знала никогда и ни с кем, даже с матерью.
Лишь на четвёртую ночь Нума внезапно пробудилась, словно от порыва ветра. По бороздам от драконьих когтей на полу скользили лунные лучи; самого дракона в пещере не было. Нума не чувствовала никакого страха, поэтому смело откинула одеяло, завернулась в плащ и вышла.
Чего она ждала? Она сама не знала и лишь осторожно огляделась. Стояла тишина, то есть обычная горная тишина, которую нарушал разве что едва слышный плеск воды в ручье да порывы ветра. Потом Нума заметила краем глаза, как недалеко от ручья шевельнулась среди камней тень – и вот теперь ей стало по-настоящему страшно. Не думая, она подобрала с земли острый камень, сжала в кулаке и, преодолевая ужас, двинулась вперёд. Закрывшие ненадолго луну тучи вновь разошлись, и девушка увидела…
На валуне у ручья действительно сидел человек. Сидел он спиной к ней и показался бы каменной статуей, если бы ветер не шевелил его одежду и длинные тёмные волосы. У Нумы взмокли ладони, и вдруг послышался голос – знакомый бархатно-глубокий голос Альтахара:
- Я знал, что ты всё-таки выследишь меня, принцесса Нума. – Человек поднялся, обернулся и неспешно зашагал к ней. – Наверное, мне следовало сразу открыть тебе свою тайну.
Пальцы Нумы разжались, камень со стуком покатился вниз по тропинке. Она изумлённо глядела на приближающегося человека, не зная, что ей делать. Тело покинули силы, голову – мысли, и оставалось лишь стоять и смотреть.
Он был выше Нумы, но не слишком высок для мужчины, зато широк в плечах и груди. На вид ему казалось лет сорок-сорок пять, чуть меньше, чем было её отцу. Лицо совершенно не примечательное, в любой толпе таких – сто из сотни. Зато глаза были те самые – тёмные, больше, чем у людей, и таилась в них глубочайшая, недоступная человеку мудрость, мудрость прожитых сотен лет.
- Так ты… – Выдохнула принцесса, когда обрела голос. – Так ты на самом деле человек?
Он покачал головой.
- На самом деле я – дракон. А человеком я становлюсь только по ночам, и это вовсе не дар, а напротив, наказание.
- Но за что? В чём ты провинился, и кто тебя так наказал?
- Один могущественный волшебник. Однажды я поступил с ним и с другими людьми… несправедливо, и он счёл, что я должен на своей, хм, шкуре испытать, что значит быть человеком. На мой взгляд, он обошёлся со мной слишком жестоко, но, если я заслужил это, значит, так тому и быть.
- И что же ты сделал?
- Не спрашивай. У каждого в жизни есть события, которые он рад бы забыть, даже в вашей короткой человеческой доле. Ты можешь себе представить, сколько раз в жизни оступался я?
- Так расскажи… – начала Нума, но Альтахар прервал её:
- Идём. Тебе нужно поспать, принцесса Нума. Я обычно отсыпаюсь днём, ибо ночью не могу спать в этом обличье. А тебе нужен ночной сон. – Он взял её за руку – довольно неловко – и повёл к дому.
- И давно это с тобой? – Спросила Нума.
- Уже почти две сотни лет. Сперва я становился человеком с последним лучом заходящего солнца, потом – в полночь, а обратно превращаюсь на рассвете. Мой человеческий облик не стареет и не болеет, но он чужд мне и причиняет одни лишь страдания.
- Тебе больно?
- Нет, но не в этом дело. Представь, что ты превратилась бы из человека, скажем, в мышь или в птицу. Каково бы тебе было?
Нума представила на мгновение и тут же замотала головой. Нет, не хотелось бы ей в кого-нибудь превращаться.
- А как от этого избавиться?
- Я не знаю. – Альтахар вздохнул, но не так глубоко и мягко, как в драконьем обличье. – И, возможно, не знает никто. – Он вновь посмотрел на неё; лицо было совсем простое, но удивительно доброе, как и взгляд. – Отдыхай, принцесса Нума, ты не обязана делить со мной моё бремя. Хотя все эти дни я ощущал в тебе смятение чувств и понял, что ты подозреваешь что-то. Должно быть, я был неосторожен.
- Ты говоришь, что я не обязана нести твоё бремя. Но разве друзья поступают иначе? Разве не несут вместе и радость, и горе? Или ты больше не доверяешь мне, Альтахар? – Она взглянула ему в глаза и едва не расплакалась от сокрытой в них глубины. – Хорошо, сейчас я пойду спать. Но завтра мы продолжим разговор. Вдруг нам вместе удастся найти способ разрушить чары?
- Это судьба, принцесса Нума. – Он улыбнулся, и лицо его просияло. – Возможно, помогая друг другу, мы с тобой сумеем обрести себя.
========== 8. Снова в путь ==========
Нума вернулась в кровать, но уснуть не могла. Порой лунные дорожки на полу заслоняла длинная тень человека – тень Альтахара. Как же непривычно думать о нём, как о человеке! Нет, глупости, зачем? Он – дракон, и явно тяготится выпавшим на его долю испытанием. Любопытно, за что же он всё-таки наказан?
В голове крутились сотни предположений. «Я поступил несправедливо», - сказал он. Нума уже успела понять, что у драконов своеобразные представления о справедливости, как и о многом другом, поэтому продолжала теряться в догадках. Но после двух часов мучительных размышлений сон всё же сморил её.
Проснулась она довольно поздно и обрадовалась солнцу и дневному свету, как не радовалась никогда. У горящего очага лежала её доля утренней добычи Альтахара, а сам он растянулся у своей стены и как будто спал. Но мгновенно пробудился, стоило принцессе встать.
- Доброе утро, принцесса Нума, - сказал он. Тон его показался девушке слегка виноватым.
- Доброе утро. – Нума смущённо опустила глаза, а потом прибавила: - Знаешь, драконом ты мне больше нравишься.
- Мне тоже, - вздохнул он. – Ты хотела продолжить разговор днём; день настал. Поешь, и тогда поговорим.
Нума спустилась с ведром к ручью, умылась и там же переоделась в тени камней. Печь хлеб ей сегодня не было необходимости: лепёшки остались со вчерашнего вечера. Поэтому принцесса живо вернулась в пещеру, поставила полное ведро в угол и начала обещанный разговор прежде, чем закончила трапезу:
- Расскажи мне всё с самого начала. Как это случилось?
- Если говорить кратко, я рассудил, что люди, пусть и оказавшиеся в беде, но поставившие превыше всего личную выгоду, недостойны счастья. Один из этих людей был дальним родственником того волшебника, о котором я упоминал. И тогда волшебник призвал меня к себе и сказал: «Прежде, чем судить кого-то, а тем более того, о чьей жизни ты не имеешь ни малейшего представления, проживи сперва хотя бы день в его шкуре, пройди хотя бы милю его жизненного пути, переживи то, что пережил он, и тогда уже суди, если осмелишься». Тогда же он и придумал, как меня покарать, и наложил своё заклятье.
- На всю жизнь?
- Он не сказал, а я не спросил. Не посмел.
- И ты даже не знаешь, как снять заклятье?
- Я сказал тебе, принцесса Нума, что этого не знает никто. Не вполне верно: это знает сам волшебник, но он ни за что не станет снимать чары. Неоднократно я прилетал к нему, умолял, спрашивал, как избавиться от заклятья, и он указывал мне множество способов, ни один из которых ни к чему не привёл. Думается мне, что он может расколдовать меня, но просто не желает.
- Почему?
- Дабы мой пример послужил уроком другим… хотя я не знаю, кому и как. Потомков Архассара Великого не осталось, а прочим драконам нет дела до древних законов и обычаев.
- Странный волшебник. А он злой или добрый?
- Он ни тот, ни другой, он просто волшебник, и очень могущественный. В его пользу говорит лишь то, что, обладая таким могуществом, он не пытается установить в этом мире свою власть. У него свои взгляды на мир и на саму жизнь, и, поскольку он прожил на свете не меньше дракона, но способен мыслить, как человек, он полагает, что имеет право судить, карать и миловать.
- Послушай, - заговорила вдруг Нума после долгого молчания, - давай пойдём к нему вместе… к волшебнику. Нет, погоди, сперва выслушай меня. Пусть он отказывал тебе много раз, но, быть может, если кто-то попросит за тебя, его сердце смягчится. Знаешь, когда люди вершат суды, каждый обвиняемый может защищаться и даже оправдаться от преступления, если невиновен.
Альтахар задумался. Он думал долго, прикрыв глаза, и Нуме даже показалось, что дракон уснул. Потом тяжёлые веки медленно поднялись, и в тёмной глубине принцесса прочла решимость… и надежду.
- Ты права, принцесса Нума, и ты даришь мне такую радость, какой я не знал уже очень давно. Думается мне, в тебе скрыто гораздо больше, чем кажется – даже тебе самой. Я уже много раз просил волшебника о милости, но, быть может, ты найдёшь нужные слова, что тронут его сердце.
- О, с радостью! – Нума вскочила с места, подбежала к Альтахару и крепко обняла его за шею. – Ради того, чтобы помочь тебе, я сделаю всё, что угодно! И не в благодарность за то, что ты спас меня, а просто потому, что ты – это ты.
Взгляд серых глаз принцессы был устремлён в глаза дракона. Потом девушка слегка устыдилась своего порыва – уж больно пылко это прозвучало. Но Альтахар, как видно, не подумал дурного и склонил голову. Тёплое дыхание взъерошило волосы на макушке Нумы.
- Спасибо тебе, принцесса Нума. – Дракон встряхнулся, слегка зазвенев чешуёй, и выполз из пещеры.
- Значит, мы летим прямо сейчас? – Вскричала Нума ему вслед.
- А зачем терять время? Бери всё, что тебе понадобится для путешествия, и садись.
Нума живо схватила оставшиеся лепёшки (хорошо всё-таки, что вчера напекла впрок!), нож, мешочек соли, набросила плащ и уверенно взобралась по вытянутому в сторону крылу на спину верного друга. Крыло накренилось, и девушка съехала по нему, словно с горки – это была их общая забава, что приносила радость обоим.
- А он далеко живёт, этот волшебник? – Прокричала Нума, когда Альтахар уже набрал высоту.
- Для меня – не очень. Будем надеяться, что к завтрашнему вечеру доберёмся.
Нума сидела на самой шее дракона, свесив ноги; страх высоты давным-давно исчез, и осталось лишь упоительное ощущение скорости и свободы. Ветер трепал волосы принцессы, уже отросшие до середины шеи, и это тоже было восхитительно. Порой Альтахар весело кричал ей: «Держись!» и со смехом круто нырял вниз или взмывал резко вверх. И Нума смеялась вместе с ним, не забывая держаться и придерживать узел с пожитками. Хорошо всё же быть драконом – летишь, куда вздумается, и ничего тебе не нужно: ни одежды, ни оружия, ни припасов.
А потом Нума представила, каково ему живётся уже почти двести лет, и ей невольно стало не по себе. В сказках и легендах много раз описывались самые невероятные превращения, но там человек или ещё кто-то превращался – и оставался таким, либо навсегда, либо до тех пор, пока с него не снимали чары. Но жить день в одном облике, а ночь в другом… вновь и вновь испытывать наверняка мучительное превращение… это слишком жестокая кара, пусть даже Альтахар действительно поступил дурно.
- А как зовут этого волшебника? – Спросила Нума. – И почему, если он такой могущественный, о нём мало кто знает?
- Потому что он сам ищет уединения, принцесса Нума, - ответил Альтахар. – Было время, когда люди часто приходили к нему за советом и помощью. Кто-то – действительно оказавшись в беде, а кто-то со всякими пустяками. Таких становилось всё больше, и волшебник ушёл из тех мест и поселился там, куда мы сейчас летим. Туда можно попасть только по воздуху, другого пути в его убежище нет. – Он помолчал. – А зовут его Гальминде.
Этого имени Нуме не приходилось слышать. Оно было моложе большинства сказок и преданий, но разве не может у волшебника быть множество имён? И отражают ли они его сущность?
========== 9. Приговор волшебника ==========
В сумерках второго дня путешествия Нума с радостью убедилась, что они близки к цели. Впереди показалась горная гряда, вернее, две гряды, образующие посередине углубление, которое напоминало даже не чашу, а горшок. Именно там, по словам Альтахара, и обитал в уединении и таинственных размышлениях могущественный Гальминде.
Нуме хотелось поскорее оказаться на твёрдой земле – главным образом, для того, чтобы Альтахар мог, наконец, отдохнуть. В первый день он летел столько, сколько мог, даже после наступления темноты, и потом всю ночь провёл без сна. Он уговорил принцессу не смотреть на то, как он будет превращаться в человека, и когда всё закончилось, она уже спала. А он сидел рядом с нею до утра и думал.
Наутро Нума уговорила его не отправляться в путь сразу, но сперва отдохнуть. «Я могу выспаться днём, пока ты летишь, - сказала она, - а тебе нужен отдых сейчас, если ты не можешь спать по ночам. Ведь если ты устанешь и упадёшь, что с нами будет?»
Он тогда лишь улыбнулся – по-драконьи. «Нас трудно утомить, принцесса Нума», - только и ответил он, но послушался. И полёт продолжился уже около полудня, когда Альтахар как следует выспался.
Дракон нырнул в узкую, похожую на воронку долину, но вскоре выровнялся и устремился вперёд, туда, где Нума видела лишь сплошную стену красновато-бурых скал.
- Куда ты летишь? – В испуге закричала она. – Там же нет прохода!
- Присмотрись и прислушайся, принцесса Нума, - ответил Альтахар, - и ты поймёшь, что здесь настоящее, а что – нет. Волшебник хитёр, и он хорошо укрыл своё убежище от посторонних глаз. Но не от моих или твоих.
И Нума поняла. Она взглянула не глазами, но сердцем, всем своим существом, и различила, что стена впереди – всего лишь призрачный мираж, колдовское марево, скрывающее дом волшебника. Она задумалась о причине, заставившей столь могущественного чародея удалиться от всех мирских дел и скрыться здесь, в глуши, в полном одиночестве. В сказках волшебники всегда помогали людям – или же вредили им, если были злыми, но не прятались от них. Что ж, жизнь – отнюдь не сказка.
Со скалами впереди что-то происходило: они как будто не менялись, но с каждым мгновением делались всё более похожими на какое-то замысловатое строение. Щели между камнями стали окнами, округлый валун – куполообразной крышей, россыпь скального крошева – ступенями. А внутри горел свет и виднелись тени – странное жилище было обитаемым.
- Это его дом? – Спросила Нума. Альтахар кивнул, снижаясь:
- Да. И если ты его видишь, значит, мы оба не ошиблись со спутниками, принцесса Нума.
Девушка лишь пожала плечами – она уже привыкла к подобным странным речам, которым словно чего-то не хватало. Или же ей самой чего-то не хватало, дабы постичь их смысл. Впрочем, Нума тут же позабыла об этом и задрожала от предвкушения чего-то удивительного, чудесного… вот только доброго ли?
Захочет ли волшебник выслушать их? А если выслушает, захочет ли помочь?
- Ты всё-таки прилетел, - послышался вдруг голос; он шёл из дома, но звучал как будто отовсюду. – Разве я не говорил тебе, что не переменю своего решения? Или ты раздобыл то, что я велел?
Альтахар приземлился в десяти шагах от крыльца, Нума стиснула руки, а в дверях дома появился хозяин. Он был не особо высоким, в длинной серой мантии, из-под которой виднелись ноги в простых кожаных сандалиях. У него не было длинных седых волос и бороды, ниспадающих чуть ли не до земли, как у волшебников в сказках; он казался самым обычным стариком, разве что слишком худощавым. Но он излучал мощь – такую, что Нума невольно содрогнулась. Это была мощь, что таится в корнях гор и в глубинах земли, в морских волнах и в звоне ручейков, в рёве бури и в ласковом дуновении ветерка. Мощь самой жизни.
- Приветствую тебя, Гальминде, - произнёс Альтахар и склонил голову; отчего-то Нуме стало больно при виде этого. – Нет, я не принёс того, что ты приказал достать. Я прилетел, чтобы попросить тебя…
- Я знаю, о чём, - сказал волшебник. Глаза у него были странные: не чёрные, не карие, а просто тёмные, но не такие, как у дракона. И взирали они на него без особой приязни. – И, если желаешь, могу повторить свой ответ. Улетай и не тревожь меня понапрасну. И не говори, что не в силах выполнить моё поручение.
- Ты прекрасно знаешь, что мне оно не под силу. – В голосе Альтахара звенело чуть ли не отчаяние. – Зачем ты требуешь от меня невозможного?
- Чтобы ты не мнил себя всесильным, дракон. – Гальминде неспешно спустился по ступеням. – Но тогда зачем же ты привёз сюда эту юную принцессу, что сидит у тебя на спине и дрожит от страха?
Волшебник не ошибся, но принцесса ловко соскользнула со спины Альтахара и, преодолевая страх, подошла к нему. Поклонилась со всем изяществом, подобающим королевской особе. А потом заговорила:
- Мне нет нужды представляться, почтенный Гальминде, ибо ты всё про меня знаешь. Я прошу тебя простить Альтахара и снять с него заклятье. Какой бы тяжкой ни была его вина, за это время он сполна искупил её…
- Вот как? – Волшебник сдвинул брови, но глядел не на принцессу. – Значит, на этот раз ты решил попытаться разжалобить меня слезами этой юной девицы? Вот каково твоё благородство, лицемер!
- Но почему ты не хочешь помочь ему? – В отчаянии вскричала Нума и на самом деле едва не заплакала.
- А почему он сам не хочет помочь себе – и мне заодно? – Ответил волшебник и вдруг сменил гнев на милость. Суровые морщины разгладились, он сделал Нуме знак подойти. – Иди-ка сюда, принцесса, поговорим с глазу на глаз. А ты не ярись, ничего я ей не сделаю, - прибавил он, глядя на Альтахара.
- Я знаю, - смиренно ответил он. – Ведь она не совершила ничего дурного.
Гальминде с досадой выдохнул и зашагал по ступеням, Нума не без трепета следовала за ним. Хозяин не стал ни закрывать дверь, ни предлагать гостье присесть – да в доме и некуда было. Они просто встали у окна, так, что их мог видеть дракон.
- Дело в том, принцесса Нума, - сказал волшебник, - что для снятия чар мне нужна одна вещь: древний чародейский амулет, что хранится в горах Кодаи, в тысяче миль отсюда. Твой приятель-дракон давно уже мог бы достать его, но не желает этого сделать. И после этого ты по-прежнему считаешь, что он достоин освобождения?
- Я не знаю, почтенный, чего он достоин, а чего – нет; знаю только, что он тяжко страдает, и мне больно это видеть. Ты говоришь, что Альтахар не хочет достать амулет, но ведь он сам сказал тебе, что ему это не по силам. Может быть, я смогу чем-то помочь…
- Я так и знал. – В голосе волшебника прозвучал не то гнев, не то досада. – Наивная душа, он зачаровал тебя, разжалобил, привёз сюда, чтобы ты выслушала всё это и решилась помочь ему. Вернее сказать, выполнить за него всю грязную работу. Ты плохо знаешь драконов, дитя моё. Или твои няньки не рассказывали тебе сказок об их коварстве? Так вот, в этом сказки не лгут.
- Я не верю. – Нума невольно отшатнулась. – Может, я правда наивная, не знаю жизни, не знаю драконов, но этого я знаю. Может быть, это чары, но я так сроднилась с ним душой, как ни с одним человеком. И мне нет дела до того, искренен он в своей доброте или же, как ты говоришь, желает лишь воспользоваться мною. Я желаю, чтобы он был свободен.
- Тебе выбирать, принцесса, но подумай, пока есть время. И потом не сетуй на горькую судьбу, если ему вздумается бросить тебя где-нибудь в пустынных горах или вовсе пообедать тобой. Я тебя предупредил.
- А где эти горы Кодаи? – Спросила Нума. – Думаю, нам стоит оправляться в путь завтра же поутру. Поверь, почтенный Гальминде, на сей раз Альтахар привезёт тебе амулет, и тебе придётся расколдовать его. Что будет потом, неважно, ведь тебя волнует лишь сам амулет, а вовсе не моя судьба. – Принцесса вновь поклонилась, повернулась и вышла.
Вслед ей полетел довольный смех.
- Ай да девчушка! – Смеялся волшебник. – Даже меня смогла раскусить! Сообразительна не по летам! Да постой ты, куда побежала? – Он в два шага догнал Нуму, печально спускавшуюся по ступеням. Альтахара у крыльца уже не было – должно быть, настал час превращения. – Не сердись, принцесса, я действительно не желаю тебе зла и уж тем более не желаю посеять семя недоверия в твоё сердце. Переночуйте сегодня в моём доме, а завтра отправляйтесь. Мои припасы довольно скромные, но я охотно поделюсь с тобой, а он сам найдёт себе пропитание. Эй, ты, - крикнул волшебник, - выходи давай, надоело уже глядеть на тебя снизу-вверх!
Из-за скал показался Альтахар в своём человеческом облике, но сейчас он казался намного старше. Он шёл, опустив голову, не смея взглянуть ни на волшебника, ни на принцессу. Впрочем, Нума сама бросилась к нему и схватила за руку.
- Я всё знаю про амулет, я помогу тебе, Альтахар! Прошу, не печалься; завтра же мы отправимся в горы Кодаи, и, пусть мои силы ничтожны…
- Твои силы, принцесса Нума, - произнёс Альтахар с дрожью в голосе, от которой словно содрогнулись сами скалы вокруг, - превыше, чем у многих могучих воинов и чародеев, хотя ты сама того не ведаешь. Это будет опасный путь, но, если ты готова, ты пройдёшь его лучше, чем я сам или даже чем почтенный Гальминде.
- Спрячь свой драконий язык, - нахмурился волшебник, но лишь для вида. – Идёмте, уже за полночь. Путешествие вам предстоит и впрямь нелёгкое, поэтому отдохните хорошенько.
Нума не знала, как отдыхалось в эту ночь Гальминде и Альтахару, но сама она спала крепким сном без сновидений и проснулась наутро бодрой и полной сил. Волшебник предложил ей совсем простую пищу – хлеб и воду, но никогда в жизни принцессе не доводилось отведывать чего-то более вкусного. Ещё один каравай она получила в дорогу вместе с напутствием: «И всё же будь осторожна; не позволяй ему играть с тобой». Но девушка постаралась поскорее забыть эти слова, и сердце её наполнила простая и чистая радость. Пусть даже им с Альтахаром предстоит нелёгкое испытание, она не сомневалась в том, что вместе они пройдут его.
Вскоре буро-красные горы остались позади, а впереди расстилалось лишь бескрайнее голубое небо, белые облака, такие близкие – протяни руку и дотронься, и далёкая незнакомая земля внизу. А рядом – могучие золотые крылья и бьющееся под чешуёй верное сердце друга.
========== 10. Горы Кодаи ==========
День проходил за днём, позади оставались всё новые и новые земли, которых Нума никогда прежде не видела и вряд ли увидит снова. Дракон и принцесса летели сквозь ветер и бури; несколько раз они попадали под сильнейший дождь, и тогда Альтахар отыскивал на земле убежище. А если его не было, укрывал спутницу своими крыльями, словно непромокаемым шатром. Тепло его тела не позволяло Нуме замёрзнуть, а под струящимися с небес потоками драконья чешуя напоминала зеркало.
Потом дождь прекращался, и дракон отряхивался, словно огромный пёс. Во все стороны разлетались довольно увесистые капли, а Нума весело смеялась под россыпью водяных струй. И Альтахар смеялся с нею вместе, переживая её чистые, ещё детские радости, как свои собственные. Нума не знала, какими драконы бывают в детстве, да и есть ли оно у них, но, если есть, то, возможно, так её верный друг вспоминает своё.
Задумавшись над этим вопросом, Нума однажды затеяла иной разговор. Дневные перелёты были долгими, и беседы словно сокращали их.
- Скажи, Альтахар, а женщины-драконы бывают?
- Конечно. – Дракон вздохнул. - Мы размножаемся так же, как и все живые существа. Так же любим своих подруг и своих детей. Мы создаём пару один раз в жизни и, лишившись супруги, храним верность до конца дней.
- Тогда почему у тебя нет жены и детей? Или ты… потерял их?
- Нет, у меня их никогда не было. Ведь я – единственный из рода Архассара Великого, и никого другого не осталось. Другие драконы есть, но не нашего рода.
- И ты не можешь взять жену из чужого племени?
- Ни одна из них просто не примет меня. Кроме того, драконы ищут себе пару не так, как люди. Мы не смотрим на внешность или богатство, но ищем в спутнике жизни внутреннее, душевное родство; нам дано это увидеть и ощутить. Те драконы, что уцелели с давних времён, слишком чужды мне… вернее, я чужд им.
- Но как же такое могло случиться? Я имею в виду, как погиб твой род? Ведь драконы, можно сказать, бессмертны.
- Да, мы живём долго. И нас очень трудно убить, но всё же возможно. Всё началось с охоты за нашими яйцами – жители одного королевства неподалёку возвели это гнусное дело чуть ли не в доблесть и нарекали воров и разорителей гнёзд героями. А вдали от родных гнёзд нерождённые малыши умирали, и яйца превращались в обычные красивые камни. Наши жёны защищали гнёзда – и порой гибли. Наш век долог, но дети у нас выводятся редко. Счастлива та мать, что выведет за свою жизнь двух детёнышей; обычно в каждой драконьей семье бывает не больше одного. Я не знаю, почему это так; возможно, чтобы размножившиеся драконы не заполонили весь мир. Ведь не каждый выдержит испытание собственной силой и мощью.
Нума задумалась. Ей было безмерно жаль погибших драконьих детей и их матерей и отцов, но слов, чтобы высказать это вслух, не было. В голове билась одна-единственная мысль: «Это ужасно… когда гибнут нерождённые дети…»
- И что же будет потом? – Наконец, спросила она. – Что останется после тебя?
- Если мне не суждено иметь детей, принцесса Нума, - ответил Альтахар, - пусть после меня останутся хотя бы отзвуки тех немногочисленных добрых дел, что я совершил. Но даже если не останутся – довольно того, что я совершил их.
После этого Альтахар надолго умолк, погрузившись в собственные размышления, а Нума попыталась уснуть, но сон не шёл. В голове вдруг настойчиво зазвучал голос Гальминде: «Я не желаю посеять семя недоверия в твоё сердце». Кто знает, чего желал или не желал старый волшебник, но его слова сделали своё дело. И семя недоверия было посеяно.
Не слишком ли удобно всё выходило? Дракон спасает принцессу, тем самым завоёвывая её доверие, потом ведёт с нею беседы, направляет её мысли в нужное русло, и вот, она сама предлагает ему свою помощь, не подозревая о том, что это решение внушено ей новым «другом»…
Нет! Нума вскочила и мотнула головой. Чего бы не добивался Гальминде, он явно недолюбливает Альтахара – а может быть, и вообще драконов. И, вполне возможно, главная тайна сокрыта в цели их путешествия – в таинственном амулете. Зачем он волшебнику? Действительно ли без него невозможно снять заклятье?
Незадолго до окончания путешествия Нума всё же решилась спросить об этом у Альтахара:
- Для чего всё-таки нужен этот амулет? И почему Гальминде так жаждет его заполучить?
- Ты верно поняла его устремления, принцесса Нума, - ответил дракон. – Насколько мне известно, через амулет можно увидеть сущность любого человека, любого живого существа. Далеко не все люди таковы, какими кажутся, тебе это уже известно.
Нума лишь кивнула. Многие из тех, что едва не лишили её жизни, по её мнению, даже не были достойны именоваться людьми. Порой дикие звери бывают милосерднее и человечнее.
- И что, с его помощью можно превратить человека в того, кем он является в душе? – Сама мысль ужасала, и принцесса не смогла сдержать дрожь.
- Вполне возможно, что так. Но, чтобы овладеть сокрытой в амулете мощью, нужно самому обладать не меньшей. Такое под силу лишь поистине великому чародею, и наше счастье, что среди хранителей амулета не нашлось такого.
- А кто его хранит?
- В горах Кодаи обитает странный народ; с давних времён они жаждут раскрыть тайну хранимого ими сокровища, ибо они – прирождённые воины, и желают завоевать все окрестные земли, а, может быть, и весь мир.
- И нам придётся с ними сражаться? – Мысль об очередной бойне оказалась ещё страшнее.
- Будем надеяться, что нет. Я уже придумал, как мы могли бы незаметно пробраться в тайное хранилище и забрать амулет, но для этого не обойтись безтвоей помощи, принцесса Нума. Оставь позади свои страхи; поверь, ты гораздо отважнее, чем можешь себе представить. Что же до Гальминде, то я знаю одно: он может казаться тебе несправедливым или даже слишком жестоким, но в нём нет настоящей тьмы. Если он и желает получить амулет, то лишь для того, чтобы не дать ему оказаться не в тех руках.
- Я же обещала, что буду помогать тебе, Альтахар, - помедлив, сказала Нума. – Не стану скрывать, я очень боюсь, но постараюсь преодолеть свой страх. Ради тебя.
- Ради нас, принцесса Нума, - поправил дракон, и было в этих словах нечто такое, что заставило затрепетать девичье сердце.
***
Солнце уже давно скрылось, и ночь властно окутывала землю мраком, но путешественники продолжали путь. Он окончился у подножия высоких гор, похожих на зубья огромной пилы. Там Альтахар опустился на землю и сразу же попросил принцессу не смотреть. Нума по привычке отвернулась и даже зажала руками уши; отчего-то ей казалось, что в эти ужасные минуты превращения он испытывает невыносимую боль. Потом её плеча мягко коснулась рука – уже человеческая.
- Идём, принцесса Нума, - сказал Альтахар. – В этих горах есть проход, я знаю его, ведь я уже неоднократно пытался пробраться сюда, будучи человеком. Иди за мной след в след, но держи глаза и уши открытыми. Слушай всё вокруг, смотри сердцем, ибо малейшая неосторожность может стоить нам жизни.
- Там темно?
- Да, но не для наших глаз. Помни: сперва надо увидеть душою, а потом уже сможешь увидеть телесным зрением. Припасы оставь здесь и спрячь где-нибудь под камнем; ноша будет только мешать.
- А нам далеко идти? – Спросила Нума, прикрыв свой узелок камнями.
- Путь в горах довольно долгий; он заканчивается у стен крепости, что стережёт сам тайник. Крепость охраняется, но мы сможем миновать стражу и пробраться к хранилищу. И вот там-то мне и потребуется твоя помощь, принцесса Нума.
- Что я должна сделать? – Ни капли страха – одна лишь решимость.
- Проход в само хранилище очень узкий, и даже в этом обличье я не смогу туда протиснуться, зато ты сможешь. Там, внутри, охраны нет, поэтому тебе останется лишь взять амулет и вернуться.
- А больше там ничего нет?
- Вот этого я не знаю. Но, если что-то окажется, и это будет опасно, лучше уходи. Я не хочу, чтобы ты погибла или пострадала из-за меня.
- Но ведь тогда… ты так и останешься заколдованным.
- Значит, такова моя судьба. – Альтахар склонил голову, потом выпрямился. – Идём, принцесса Нума. И если наш путь закончится неудачей, знай: за всю свою жизнь я не встречал лучшего и вернейшего друга, чем ты.
- И я тоже, - прошептала Нума и вошла следом за ним в тёмное устье прохода, едва заметное во мраке ночи.
========== 11. Пламенная душа ==========
Проход был узким и тёмным. Сперва Нума шла медленно, нащупывая каждый следующий шаг; направление ей указывал лишь едва слышный шелест одежды спутника. Но пол под ногами оказался ровным, без коварных ям и трещин. Принцесса слилась с тьмой, с незнакомой пещерой, и тьма вскоре рассеялась, уступая внутреннему зрению. Нума увидела шероховатые стены с какими-то блестящими вкраплениями и длинный тёмный коридор, что порой разделялся и ветвился.
Однако Альтахар уверенно шёл вперёд, не останавливаясь, и даже не задерживался на развилках. Несколько раз Нума ощутила над собой резкое движение воздуха, словно порыв ветра, а потом что-то задело её макушку.
- Не бойся, принцесса Нума, это всего лишь летучие мыши, - пояснил Альтахар, чуть обернувшись. – Они не причинят нам вреда. Они – хозяева здесь, а мы – чужаки, и, возможно, напугали их сильнее, чем они нас.
Нума кивнула и продолжила идти вперёд, но тревожное ощущение не исчезало – напротив, усиливалось. Сам воздух в пещерном коридоре словно сгущался и препятствовал путникам двигаться дальше, а в висках настойчиво стучало: уходите прочь!
- Что это? – Шёпотом спросила девушка, не смея говорить громче.
- Чары. – Альтахар понял её без слов. – Препятствие для тех, кто захочет похитить амулет. Возможно, они отпугнули бы каких-нибудь легкомысленных искателей сокровищ, но мы-то с тобой знаем, что назад нам дороги нет. Просто представь, что ты идёшь в воде против течения, принцесса Нума; это нелегко, но не слишком опасно.
Нума почувствовала, как он взял её за руку и повёл дальше. Наваждение словно спало: даже в человечьем облике Альтахар не лишался своих чар. И они шли дальше, совершенно потеряв счёт времени, да и было ли оно здесь? Казалось, они уже целую вечность бредут по тёмным туннелям и обречены бродить здесь до конца своих дней. Принцесса уже не думала ни о чём, лишь привычно переставляла ноги шаг за шагом и мечтала просто вновь увидеть солнечный свет, ощутить на лице прохладу живого вольного ветра, а под ногами – не камень, а траву…
- Мы почти пришли, - тихо произнёс Альтахар, словно почувствовал тяжесть на душе принцессы, и через несколько десятков шагов Нума увидела впереди неправильный тёмно-синий овал с какими-то мелкими блестящими крапинками. И только потом поняла, что это выход из горного прохода, а за ним – ночное небо и звёзды.
Альтахар и Нума осторожно выбрались из пещеры. Впереди громоздились какие-то гигантские валуны, но принцесса сразу разглядела, что это и есть крепость-страж. Зубчатые стены были столь широки, что по ним можно было идти, как по мосту.
- Иди за мной, - шепнул Альтахар, сопровождая слова неловким, но вполне человеческим жестом – прижав к губам палец. След в след они зашагали по узкому карнизу между горой и стеной крепости. Альтахар подпрыгнул, ухватился за один из зубцов и заглянул внутрь, потом подтянулся и исчез за стеной.
- Прыгай, я подхвачу! – Послышался его голос, а потом он сам появился в промежутке между зубцами высотой почти в его нынешний рост. Нума подобралась, резко выдохнула – и прыгнула. В следующий миг он врезалась лицом в грудь Альтахару, а его руки крепко сжали её.
- Цела? – Спросил он, девушка кивнула. – Тогда идём.
Крадучись они шли вдоль стены куда-то в сторону очередной горы. Стояла тишина, нигде не было видно ни души, но принцесса с каждым шагом всё сильнее ощущала чьё-то присутствие. Наверняка здесь есть стражники, что стерегут амулет, и, конечно же, они вооружены. У Альтахара оружия не было, да и вряд ли он владеет им в своём человеческом облике. Вот в драконьем – да… И тут Нума поняла, почему Альтахар говорил, что это задание для него невыполнимо.
Стена всё тянулась вперёд, а тем временем небо начинало уже понемногу светлеть, звёзды меркли. Странно, подумалось Нуме, неужели они шли под горами почти всю ночь? Или здесь время течёт по-иному? Или же тому виной чары?
Додумать она не успела. Впереди словно из ниоткуда возникла человеческая фигура – или похожая на человеческую. Неизвестный мгновенно заметил непрошенных гостей и испустил странный вопль, нечто среднее между криком человека и звериным рёвом. А затем в руке его сверкнул меч, и он бросился на Альтахара, который шёл первым.
Альтахар уклонился от первого удара и припал к земле, подхватывая оказавшийся поблизости камень. Но недостаточно быстро: меч стражника резко опустился, и в свете разливающейся по небу зари Нума увидела хлынувшую из раны на руке Альтахара кровь. А потом увидела лицо стражника и едва сдержала крик ужаса: лицом ему служила какая-то безобразная морда, словно собранная из валяющихся повсюду серых камней.
- Беги к тайнику! – Крикнул принцессе Альтахар; ему удалось выбить у противника оружие, и сейчас они схватились врукопашную. Заворожённая зрелищем Нума смотрела, не в силах сдвинуться с места, как её друг изловчился и ударил неведомое чудовище камнем в висок; тот разжал руки и полетел вниз со стены. Но на подмогу ему уже неслись новые стражники.
- Быстрее, принцесса Нума! – Выдохнул Альтахар. – Видишь, вон там вход в тайник; он узкий, я не пролезу, но и они тоже. Не бойся, я задержу их, только не медли.
- Как ты их задержишь? Ты же ранен! – Вскричала Нума, но Альтахар лишь кивнул на заалевший край гор на востоке.
- Иди. И помни: если окажется слишком опасно, поворачивай назад.
- Хорошо. – Нума кивнула в ответ и что было духу помчалась к очередному проходу – едва заметной щели в горной стене, чью тьму не рассеивал приближающийся рассвет.
Девушка нырнула внутрь; послышался треск рвущейся ткани. Надо же, порвала платье, до того здесь узко. Но принцесса не остановилась и продолжила бежать вперёд, насколько позволял тесный проход. И вновь она ощутила чары, но не отгоняющие, а зовущие, манящие: кто-то или что-то призывало её. И противиться этому зову не было сил, да и не хотелось.
Впереди вдруг что-то засверкало, потом заалело. А в следующий миг Нума с ужасом поняла, что это.
Огонь!
Проход перекрывала сплошная стена огня. А за нею виднелась ещё одна стена, уже каменная, на которой висел на длинной цепочке амулет – Нума сразу почувствовала, что это он, хотя не знала, как он выглядит. Но путь был закрыт.
На один удар сердца девушка помедлила. Альтахар сказал ей в случае непреодолимой опасности поворачивать назад. Ей не пройти сквозь огненную стену, она сгорит в пламени, точно мотылёк. Значит, надо отступить… Но что же потом?
Потом они вернутся к Гальминде с пустыми руками, и Альтахар продолжит мучиться и страдать, а с ним будет страдать и она сама. Нет! Нума тряхнула головой и вдруг вспомнила последнее напутствие верного Тавалина: что бы ни случилось, не забывай, кто ты. «Кем бы я ни была», - сказала она себе, - «сейчас я – единственная, кто должен пройти сквозь это пламя. Кто может это сделать». И Нума сжала зубы и кинулась в пламя.
Нума так и не поняла, что произошло. В себя её привел крепкий удар лбом о каменную стену, в которую она врезалась. Девушка распахнула глаза: прямо перед нею ослепительно сиял в свете оставшейся позади огненной стены чудесный амулет.
«Не может быть!» Нума вновь застыла на месте, не в силах поверить. «Я прошла! Но как и почему?» И тут ей вспомнились те чудища снаружи и Альтахар, вынужденный в одиночку бороться с ними. Цель достигнута, пора уходить. Нума надела амулет на шею и вновь двинулась к стене пламени. На сей раз огонь расступился - словно распахнулись живые оранжево-алые двери. Удивляться было уже некогда, и девушка со всех ног устремилась наружу.
Снаружи сияло солнце и бушевало пламя.
Десятки нелепых человекоподобных фигур носились по стене туда-сюда, объятые огнём, горели заживо и падали вниз. От их жутких воплей закладывало уши, Нума едва не попятилась обратно в тайник – и тут увидела виновника этого хаоса.
Альтахар пронёсся в воздухе над полем битвы, сверкая чешуёй, могучий и прекрасный. Из его пасти вырвался очередной поток огня и поразил бегущих на подмогу своим чудищ. Несколько лучников выпустили тучу стрел, которые отскочили от золотой брони, будто тростинки.
- Прыгай, Нума! – Дракон заметил её и устремился вниз. Уцелевшие враги бросились врассыпную, а Нума бесстрашно прыгнула с края стены и приземлилась на спину Альтахара. Он расправил крылья, отчего со стены снесло вихрем ещё нескольких страшилищ, и стрелой взмыл в воздух.
Нума не могла поверить, что всё позади, всё самое страшное. Ей хотелось одновременно петь и плакать, кричать и смеяться в голос. Но вместо этого она обняла летящего дракона за шею и прижалась щекой к сверкающей чешуе.
- Я уже говорила тебе, что драконом ты гораздо красивее, - шепнула она.
- Ты – пламенная душа, принцесса Нума, - сказал в ответ Альтахар. – Я чувствую, через что тебе пришлось пройти ради меня, и твоему подвигу воистину нет равных, как и твоей отваге. В твоей крови пылает древний огонь, словно мы с тобой – родня.
- Разве такое может быть? – Удивилась принцесса, а потом вспомнила: - Как твоя рана?
- Её уже нет; драконом я исцеляюсь быстрее, чем человеком. Надеюсь, мне недолго осталось быть им, и старый волшебник сдержит своё слово, как мы сдержали своё.
Они поднялись высоко в небо, обгоняя стаи изумлённых птиц, и вскоре горы Кодаи, их таинственные обитатели-чудовища и древние тайны остались позади. Но ни дракон, ни принцесса старались не думать о том, что ожидает их впереди.
========== 12. Жертва ==========
Обратный путь всегда короче, чем путь туда, особенно если поход увенчался успехом. Путешественники лишь ненадолго задержались, чтобы подобрать оставленные Нумой у подножия гор Кодаи припасы, после чего уже не тратили время понапрасну. Альтахар летел так, как не летал ещё никогда, и принцесса едва удерживалась на его спине. Не без тревоги она поглядывала на его правое крыло (ибо в битве он был ранен именно в правую руку), и вновь дракон успокаивал её, уверяя, что вполне здоров. Нума ощущала, что он тоже тревожится, но причина тому была иной: он сомневался, что Гальминде исполнит своё обещание. Впрочем, разве волшебник вообще давал какое-то обещание?
Нума же старалась не думать ни о чём. Она ничего не чувствовала от амулета, словно это было самое обычное, хотя и красивое, старинное украшение. Быть может, потому, что она не имела чародейского дара, или же сам амулет скрывал от неё свою мощь. Её это не заботило: лишь бы волшебство помогло!
Итак, обратный путь оказался недолог, и наконец-то впереди показались знакомые красноватые скалы, служившие домом Гальминде. Вновь дракон и принцесса пролетели сквозь призрачную стену и опустились на землю у волшебного жилища. Хозяин уже стоял в дверях и встречал их; в руке у него тускло горел светильник.
- Мы привезли то, что ты просил, почтенный, - заговорил Альтахар; близилась полночь, и Нума ощущала его беспокойство. – Возьми амулет и, прошу тебя, сними заклятье.
Нума спрыгнула на землю и с поклоном подала амулет волшебнику. Тот не без трепета взял его (светильник при этом преспокойно завис в воздухе), внимательно оглядел, и принцесса поразилась выражению его сурового лица. Казалось, что он держит в руках величайшую в мире святыню, едва ли считая себя достойным обладать ею.
- Как вам удалось достать его? – Спросил Гальминде. – Кто из вас прошёл сквозь стерегущее пламя? Ты? – Он глянул на дракона.
- Это сделала я, почтенный, - сказала Нума. – Проход был слишком узок для Альтахара, и пришлось идти мне. Я испугалась, увидев огонь, но ради него… словом, я как-то прошла. Теперь, пожалуйста, расколдуй его, ведь мы исполнили твоё веление.
- Давай-ка ещё раз побеседуем, принцесса. – Волшебник взял было её за руку, но девушка высвободилась.
- Если желаешь говорить со мной, почтенный, - твёрдо произнесла она, - говори при Альтахаре; он – мой друг, и мне нечего таить от него.
- Как знаете. – Волшебник хмуро оглядел обоих. – Только пусть он сперва перевоплотится, уже полночь.
Нума не успела отвернуться и впервые увидела, как происходит превращение. Оно оказалось не таким уж страшным, как она мысленно рисовала себе, но всё же не самым приятным зрелищем. Нелегко было ей смотреть, как могучее драконье тело тускнеет, чернеет, съёживается, расплывается бесформенной тенью и лишь потом обретает знакомый человеческий облик.
- Хорошо. – Гальминде спустился с крыльца. – Я скажу это тебе в лицо, принцесса Нума: он использовал тебя, чтобы добиться своей цели. Видишь, он отворачивается, стыдится глядеть тебе в глаза; значит, я прав! Думаешь, он спас тебе жизнь из благородных побуждений? Да, он много раз пытался пробраться в горное хранилище и добыть амулет, и давно сообразил, что ему не пролезть в узкий лаз. Значит, для этого нужен кто-то маленький и стройный – например, юная девица, которой не жаль будет пожертвовать, если дело пойдёт прахом. Не выйдет – не беда; мало ли на свете других девиц, стройных и наивных, верящих в благородных драконов из мамкиных сказок?
Никогда прежде Нума не жалела о том, что осталась в живых, но в этот миг пожалела. На Альтахара было больно смотреть – его лицо казалось каменной маской, в глазах застыла нечеловеческая боль. А потом по его щекам покатились слёзы, губы сжались крепче, но он так и не проронил ни слова. И Нума всё поняла.
- Как бы то ни было, - заявила она волшебнику, - я хочу, чтобы ты снял с него заклятье. Я могу требовать этого от тебя, ведь это я достала амулет. Расколдуй его, а потом будь, что будет.
- Дело в том, принцесса Нума, - продолжил Гальминде, нимало не смущаясь, - что твой так называемый друг не сказал тебе ещё кое-чего – последнего условия для снятия чар. Для того, чтобы он снова стал драконом, нужна жертва - добровольная жертва, заметь! Кто-то должен согласиться отдать свою жизнь за его чешуйчатую шкуру. Да, я знаю, ты уже готова сделать это, он так и рассчитал. А теперь подумай: стоит ли этот лицемерный лжец в чешуе твоей юной жизни?
- Клянусь тебе, Нума, я этого не знал! – Такого мучительного стона, какой вырвался у Альтахара, Нуме ещё не доводилось слышать. – Он прав, моя шкура действительно не стоит твоей жизни. Пойдём отсюда… если ты ещё можешь верить мне после того, что он сказал…
Нума неспешно подошла к нему и сделала знак молчать.
- Я всё знаю, Альтахар, что было и чего не было. – Она решительно повернулась. – Слушай меня, почтенный Гальминде! Я согласна принести ту жертву, о которой ты говорил. Бери мою жизнь, только верни Альтахару его прежний драконий облик. Мне нет дела до правды или лжи, я… – она вновь оглянулась и твёрдо закончила: - Я люблю его.
- Нума… – Едва слышно прошептал Альтахар, и горное эхо, подхватившее возглас, прозвучало погребальным стоном. Принцесса же спокойно приблизилась к волшебнику.
- Делай то, что нужно для превращения, почтенный. И прощай.
В глазах Гальминде что-то мелькнуло. Жалость? Сожаление? Стыд? Но он не сказал ничего, лишь вернулся в дом и вскоре появился с мешочком каких-то трав. С помощью светильника он разжёг прямо на земле костерок из них, потом велел обоим – Нуме и Альтахару – лечь на землю по обе стороны костра.
- Ты безрассудна, принцесса Нума, - только и сказал волшебник, - но поистине, твоей силы духа хватило бы на целую стаю крылатых чешуйчатых гадов. Я преклоняюсь перед тобой, хотя и не могу спасти от твоей же собственной глупости.
Гальминде высоко поднял амулет обеими руками и громогласно затянул странную песнь на каком-то древнем языке, от которой словно содрогнулись основания могучих гор. Дым от костра взметнулся вверх, расстелился по земле, и Нума почувствовала, что растворяется в нём. «Не так уж это больно», - подумала она напоследок. И успела добавить: «Прощай, Альтахар. Вряд ли мы с тобой встретимся снова, но знай, что я ни о чём не жалею».
Она знала, что он её слышит. И услышала в ответ: «Я люблю тебя, пламенная душа…»
========== 13. Анхасанель ==========
Солнечный свет слепил глаза. Пришлось закрыть их, что потребовало неимоверных усилий. Всё тело казалось невыносимо тяжёлым, не было сил даже чуть-чуть пошевелиться. Но на смерть это не походило.
И Нума, принцесса Дармы, открыла глаза.
Показалось ей, или всё вокруг слегка уменьшилось? Но место осталось прежним: буро-красные горы, обиталище волшебника Гальминде. На земле – остатки костра, серый пепел чародейских трав. Рядом сидит на корточках сам чародей и недоуменно глядит на неё, а подле него лежит Альтахар во всём великолепии своей золотой брони. Странно: они как будто тоже уменьшились. Что же со мной произошло?
- Анхасанель, - произнёс Альтахар. Нума не знала, что это означает, но что-то в ней отозвалось на это слово.
- Да приди же ты в себя… не знаю, как теперь тебя называть, принцесса Нума. – Гальминде поднялся на ноги и провёл рукой по её боку. Раздался странный звон, похожий на… звон драконьей чешуи.
Нума склонила голову и оглядела себя – шея вдруг оказалась гораздо длиннее, чем была прежде. Она увидела когтистые лапы, могучее тело, сложенные крылья… они тут же затрепетали, потом развернулись, и она с ликующим криком взмыла в воздух.
Случилось невероятное – она стала драконом.
Она описала круг и вернулась на землю, опустившись рядом с Альтахаром. О, как он смотрел на неё! Она склонилась к нему и прижалась головой к его голове, не зная, как по-другому выразить нежность.
- Но… как это случилось? – Собственный голос казался ей ниже и глубже, напоминая звук какого-то духового инструмента. – Это из-за амулета? Или заклятье перешло на меня?
- Нет, - ответил волшебник, улыбаясь в усы, - ты теперь настоящий дракон, как если бы родилась им. Такая же, как и твой избранник.
- Но ведь я должна была умереть.
- Я этого не говорил. Ты должна была пожертвовать своей жизнью и пожертвовала. Умерла принцесса Нума, зато родилась женщина-дракон. Даже я не знаю, почему так вышло. Возможно, тому причиной действительно амулет – никто на свете не знает его полной силы, и мне понадобятся годы, чтобы овладеть ими. Через него ты всего лишь обрела свою истинную сущность, пламенная душа – так он назвал тебя, верно?
- Ты испытывал нас, Гальминде, - сказал Альтахар. – Поэтому ты…
- Нет, вовсе не поэтому, просто я не слишком-то люблю драконов – ты знаешь, почему. Я привык, что все живые существа ищут для себя выгоды, и драконы тоже, поэтому вполне искренне предупреждал юную принцессу. – Он замолчал с несколько озадаченным выражением лица. – И в самом деле, почему ты стала драконом? Ты желала этого?
- Я даже не думала об этом, почтенный Гальминде. Я желала лишь помочь тому, кого полюбила всей душой. – Они вновь посмотрели друг на друга. «Интересно, я такая же красивая, как он?» - мелькнула в голове мысль, и тотчас же пришёл ответ: «Ты ещё красивее, любимая».
- Вот как… – Волшебник задумался. – Значит, вам на помощь пришла сила, что превыше любого древнего волшебства, та, что соединила ваши души. Та, что издревле зовётся любовью. А перед её мощью, как известно, склоняются даже волшебники и падают любые чары. Сказки не лгут.
- Значит, сказка о драконах, несущих справедливость и защищающих слабых, продолжится?
- А это уже в ваших руках… или что там у вас, чешуйчатых, - ворчливо добавил волшебник, но глаза его смеялись. – Пусть пребудет с вами благословение этой земли и небес, и да продлится род Архассара Великого. Кстати, тебе нужно новое имя, принцесса, но пусть тебе его даст твой супруг.
- Я уже выбрал, - сказал Альтахар. – Ты будешь зваться Анхасанель, что значит «пламенная душа». Имена драконов – не пустой звук, и это подойдёт тебе лучше всего.
Анхасанель, супруга Альтахара из рода Несущих справедливость, склонила голову, а потом вновь выпрямилась. Где-то на краю её меркнущей человечьей сущности прозвучали едва слышные слова: «не забывай, кто ты». «Я не забуду», - мысленно ответила она. – «Я – бывшая принцесса, ставшая жертвой несправедливости, и я буду помогать всем прочим напрасно обиженным, и научу этому своих детей. Иначе зачем я обрела этот облик и эту мощь?»
- Ты рассудила правильно, - сказал Альтахар; странно – теперь они слышали мысли друг друга так, словно высказали их вслух. – А теперь летим, и я покажу тебе землю своих предков, которая станет землёй наших потомков.
- Летим, Альтахар! – Они вместе поднялись в воздух, вновь благодаря волшебника и прощаясь с ним. Гальминде смотрел им вслед и лишь поднял руку в благословляющем жесте. Кто знает – возможно, всё произошедшее смягчит его сердце и переменит его отношение к драконам.
Супруги летели медленно, ибо Альтахар не хотел утруждать жену, непривычную к полётам – по крайней мере, на собственных крыльях. Но с каждым взмахом этих крыльев Анхасанель ощущала себя всё сильнее и увереннее. К тому же, теперь они могли лететь и по ночам, не прерываясь.
- Я ни на миг не верила тому, что говорил о тебе Гальминде. Я всегда доверяла тебе и знала, что ты не лжёшь.
- А я тогда испугался, - признался Альтахар. – Испугался, что ты можешь поверить, ведь люди привыкли верить хитро выстроенным словам, а не чувствам, как мы.
Анхасанель помолчала, привыкая думать о себе по-новому. «Мы» – значит «драконы».
- Скажи, Альтахар, отсюда далеко до Дармы?
- Не очень. Ты скучаешь по родине, милая?
- Нет, - подумав, ответила Анхасанель. – Уже нет. Но я чувствую, что должна свершить суд над теми, кто надругался над моей бывшей страной. Пусть это будет последнее деяние Нумы, прежде чем она уйдёт навсегда.
***
Шафро боялся.
Страх давно уже проник во всё его существо, стискивал грудь днём, душил по ночам, и убийце казалось, что его душат руки врагов. Он не мог оставаться один ни днём, ни ночью, окружил себя многочисленной стражей, но не мог быть уверен в их надёжности, ибо его власти приходил неизбежный конец.
Народ Дармы не получил от него ничего, кроме громких слов и пустых обещаний. Истощённая земля отказывалась родить, опустевшая после недавней войны казна никак не наполнялась, и зрелища кровавых казней «врагов» уже не удовлетворяли народ. Ему хотелось хлеба. И если его не дать, народ возьмёт его сам, и всё начнётся с начала, обернувшись очередным бунтом.
Шафро слышал, что где-то в горах скрываются сторонники восстановления монархии, слышал, что они набирают силу и выжидают время для нанесения решающего удара. Сил на ответный или упреждающий удар у Шафро не было. Кроме того, его всё ещё тревожила непонятная судьба принцессы Нумы, похищенной драконом, потом объявившейся живой и невредимой в Арсе и вновь скрывшейся оттуда в неизвестном направлении.
Тревога выгрызала пустоту в душе убийцы, и её надо было чем-то заполнять. Поэтому решено было отправиться на охоту в леса, что расстилались недалеко от столицы. Конечно же, в сопровождении охраны и в надежде, что удачная охота прибавит им веры в своего правителя. С такими мыслями Шафро собирался на свою последнюю охоту в последний день своей жизни.
Никто так и не узнал, что же сталось с правителем и его свитой; их не нашли ни живыми, ни мёртвыми. Зато огромный участок выжженной земли недалеко от леса навёл тех, кто не был лишён ума, на вполне верные мысли…
… Дракон налетел неожиданно – совсем как в тот злосчастный день, когда было испорчено столь красочное зрелище. Небо потемнело, и сверху обрушился поток огня. Кони взбесились и помчались назад, но и оттуда уже надвигалась волна пламени. А потом он спустился и остановился в воздухе прямо перед Шафро.
Этот дракон не походил на того, что унёс принцессу. Он был чуть поменьше, и его золотая чешуя отливала не огнём, а серебром («Совсем как волосы девчонки», - отчего-то вспомнил Шафро). Тёмно-серые глаза дракона смотрели ему в лицо и проникали в его трусливую и жестокую душу. И Шафро не смог не порадоваться тому, что его охрана бросилась наутёк и не увидела, как их правитель позорно намочил со страху штаны.
Анхасанель, ставшая на миг Нумой, не стала тратить на него слова – да он и не понял бы их. Распахнулась огромная пасть, хлынул поток огня, и Шафро исчез в нём. А следом и его приспешники, тщетно пытающиеся спастись бегством.
***
- Сперва я хотела сжечь замок, - рассказывала Анхасанель мужу на лету, - но потом подумала о слугах, которые ни в чём не виноваты и вынуждены служить этому негодяю. Я чувствовала его страх и именно так нашла его. Надеюсь, что я не навредила Дарме.
- Этого нам не дано знать, любимая, - ответил Альтахар. – Ты свершила первую в своей новой жизни справедливость, а то, как люди воспользуются – или не воспользуются – её плодами, уже не тебе решать. Мы лишь помогаем, но главный выбор люди делают сами. Как сделала его ты.
- Я не жалею, Альтахар. В детстве я воображала себя драконом, потом стала считать это глупостью, но, быть может, так меня звала моя истинная сущность.
- И ты обрела себя, моя пламенная душа.
В старинных сказках упоминалось столько нежных слов, которые говорили своим возлюбленным герои и принцы. И все они казались пустым звоном по сравнению с этими – такими простыми, но произнесёнными голосом любимого.
- Ты говорил, что имена всех драконов имеют своё скрытое значение, - сказала она, помолчав. – А что означает твоё имя?
Альтахар улыбнулся. Ибо лишь сейчас его имя обрело, наконец, свой истинный смысл.
- Оно означает «наследие».
Последние комментарии
44 минут 41 секунд назад
47 минут 36 секунд назад
2 дней 7 часов назад
2 дней 11 часов назад
2 дней 13 часов назад
2 дней 14 часов назад